Цепь хозяина (СИ) [Mr. Krisstian] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1. Золотая цепь. ==========

Ночь загадочным покровом опускалась на небольшой городок, заставляя местных жителей включать всевозможные огни. Конечно, они не хотели чувствовать тот всепоглощающий страх, который всегда приходит к ним вместе с наступлением тьмы. Поэтому они заменяли его красными и синими неоновыми вывесками дешевых кафе, включали желтые лампы одиноких уличных фонарей, чем, правда, только лучше подсвечивали силуэты жертв, беззащитно плетущихся по пустым дорогам. Но люди усердно хотели верить в обратное, что свет их может обезопасить. Как наивно. Мрак охватывал одинокие улицы и дома, носясь меж ними, как зверь, и властно подбирая все к своим рукам. Глупые жители упрямо пытались не видеть этого, погруженные в свою повседневную суету и маскарад социальных ролей. А тьма тем временем сгущалась. И эти 10 дней под сводом полной луны она будет торжествовать, разделять и властвовать.

На улице послышался веселый смех. Да, торжествовали сейчас люди, как они думали. Точнее они погружались в пелену безумного веселья, как когда-то во времена вечно веселящегося Диониса. Люди считают его Богом веселья и вина, но он был одним из самых коварных и жестоких богов. Безумие и хаос были его домом, а кровь и изощренные смерти людей — развлечением.

Снова раздался веселый смех. На обычно пустых и одиноких улицах было, на удивление, многолюдно. Местные жители шли парочками или компаниями, что-то весело обсуждая, размахивая руками, кто-то даже вел с собой детей. Их направление лежало в сторону ало-белого сияния шатров — гастролирующий цирк уродов — какая редкость и оригинальность. В наше время такое явно было в новинку, хотя когда-то это было вполне естесственным явлением. Великолепный рекламный ход и использование уже распиаренного бренда. Мэрия могла неплохо на этом нажиться, вскармиливая местным жителям, как послушным безмозглым детям, очередную дешевую закуску в виде мухи. Они, как невинные мотельки, летели на свет — прямо в пасть жестокого монстра; а нет, Судьи. Но они этого не знали. А свиду одинокая темноволосая девушка в черной коже и не задумывалась. У нее была иная цель и миссия. Сколько веков она видела этих глупых людей? Их радости и суета ничуть больше не трогали ее. Но как же в глубине души она им завидовала?!

Шатер стал заполняться людьми. Все в предвкушении выбирали места, перебрасывались новыми репликами, встречали знакомых и с натянутыми улыбками приветствовали их, тут же за спиной поливая грязью — все прелести маленького городка и человеческого общества в мини-версии. Незнакомка села в самом дальнем углу, но на первом ряду. Руки ее скрывались в карманах брюк, а на лицо свисал темно-серый капюшон толстовки, спрятанной под курткой. Обычный подросток на вид. В этой праздничной суете ее никто и не заметил. Зато она хорошо заметила того, кого, было необходимо. Скосив немного взгляд вправо, она увидела знакомую мелькнувшую тень. Запыхавшийся парень поймал ее безразличным взглядом и сел справа, также на первом ряду, но совсем в другой стороне, почти в центре ряда. Здесь их не должны были найти. По крайней мере, во время выступления клан вряд ли сунется в столь многолюдный котел.

— Дамы и господа! Да начнется шоу!

Человек в маске. Девушка скользнула по нему быстрым взглядом и продолжала сидеть в той же напряженной понурой и сутулой позе. Наверху мигали гирлядны с круглыми лампами, на сцене происходила какая-то нелепица, а зрители то взрывались безудержным хохотом, то за редким исключением кто-то что-то выкрикивал в отвращении. Их всех будто обуяла какая-то пьянящая пелена. Цивилизованные люди, которые за пределами этого шатра называли себя детьми новой эры, детьми цивилизации и культуры, раскрывали сейчас самые страшные уголки своих душ, до слез смеялись над физическим уродством актеров, напрочь забыв о толерантности, о которой с таким рвением кричали днем с трибун. Но кому, как не ей, знать, как коварна, уродлива и двулика может быть человеческая душа? Убедиться в этом у нее было время, равное не одному столетию…

Снова шквал аплодисментов, встающие с мест зрители, кричащие браво, труппа уродов, стоящие на сцене, и их ведущий в загадочной маске, что быстро скрылся за портьерой вместе со своими циркачами. Все снова стали сплачиваться по кучкам: кто-восторженно делился впечатлениями, кто-то обсуждал возможную материальную прибыль со всего этого «стартап-проекта», кто-то в приступе тошноты сбегал из шатра. Видимо, последним повезло больше всего — их душу еще не успела испортить жизнь. Одна лишь пара не двигалась с места. Девушка так и продолжала сидеть на своем кресле, незаметно скашивая взгляд в сторону уходящих зрителей. Наглый расслабленный мужчина с пшеничными волосами тоже не трогался с места, однако поза его во всем противоречила позе девушки: дерзкий, вальяжный, уверенный в себе, неуязвимый. Они остались незамеченными огалделой публикой, но не остались таковыми для чуткого взгляда директора цирка и даже чудиков, которые, как собаки, за метр чуяли опасность. Но не успел Человек в маске вновь появиться на сцене, как вдруг с последней удаляющейся из шатра парой внутрь вошло двое громил. Они явно пришли не на представление. Оба лысые, в кожанных жилетках, один с усами — привет из 90-х. Мужчина из зрительского зала тут же поднялся, с ухмылкой уставившись на них.

— Вы дали нам набраться сил, премного благодарен. Уже боялся, что вы не придете.

— Закрой свою пасть, щенок! Ты перешел дорогу совсем не тем людям. Верни чашу Фавна и, возможно, мы не выпотрошим твой труп свиням.

— Оу, чашу Фавна? В самом деле? Так она в ней. Для начала вам придется выпотрошить ее.

Девушка безликой тенью стояла в глубине шатра, наблюдая за всем исподлобья капюшона. Лишь единожды ее голубые глаза показались в свете гирлянды: когда она подняла голову наверх, вглядываясь в ночное небо и луну, которые были видны в круглое отверствие в куполе. Но луна так еще и не была в зените. Каждую секунду она считала так долго, словно все эти века вновь протягивались перед ее глазами.

— Да я тебя прикончу!

Один из бандитов ринулся вперед, но девушка оказалась проворнее. В секунды она сократила расстояние до русоволосого парня, пригнулась и выбила приближающегося противника ударом ноги. Тут же подоспел второй. Далее все происходило как в каком-то дешевом боевике. Удары, кровь, сбитые до ран кулаки. Дрались лишь трое. Парень позади только смеялся, вальяжно стоя за спиной своей защитницы и смотря на то, как ее избивают с ничуть не меньшим рвением, чем она двух этих громил. И вот удар ножом. Один из них упал. Второй будто очнулся.

— Что ты сделала, сука?!

Секундное помешательство. Девушка, будто позванная кем-то, задрала голову вверх. Луна вошла в зенит. Свобода! Сделка должна быть разорвана!

— Убей его, тварь!

Это уже орал ее спутник, смотря за тем, как тот, что был с усами, начал подниматься от тела брата.

— Живо!

Он боялся! Какой же трус… Эти мысли пролетели в женской голове уже в который раз и вызвали привычное чувство отвращения и приступ тошноты. И как она только могла ради него пожертвовать всем когда-то? Но сейчас важно было другое. Избитая, вся в крови, она впервые за все это время заговорила.

— Луна в зените! Прошло еще сто лет, сделка расторгнута!

— Да щас!

Парень вдруг резко дернул что-то в воздухе и на секунды там промелькнула золотая цепь, будто сотканная из светящейся пыльцы, которая тянулась прямо к женскому горлу. От этого резкого рывка она упала вперед, с грохотом стукнувшись коленями и издав стон боли. Полными ненависти глазами она уставилась из-под капюшона на своего тирана.

— Я. Дал. Тебе. Приказ!

В следующее же мгновение раздался рев омбала, сорвавшегося с места и бегущего прямо на мужчину. Но его снесла с ног хрупкая фигура. Откуда были в ней эти силы? Их давало проклятье. Мужина стал со всей яростью бить ее, казалось на ее лице и теле не останется и живого места, однако он не ощутил только одного: как нож, спрятанный у него в голенище сапога пропал и вскоре вонзился в бок его горла, откуда фонатаном стала брызгать алая жидкость. Послышалось страшное предсмертное хрипение. Девушка вновь подняла голову. Зенит!

— Отпусти меня! Сделка больше не имеет силы! Был договор!

Но в ответ раздался бессердечный смех.

— Кажется, я слышал этот беспомощный лепет еще сто лет назад. Что такое? Может еще расплачешься?!

Новый рывок невидимой цепью, она снова упала, а ее мучитель продолжил наматывать невидимую до селе цепь на свой кулак, который теперь сиял золотым неземным светом. Но эту сцену прервала группа таких же амбалов, которые ворвались в шатер, громко втягивая носом воздух. Они нашли их по запаху!

— Какого черта?! — тут же удивился русоволосый, но девушке хватило этих секунд. В одно мгновение раздался громкий звон разорвавшейся цепи, она вырвала ее из рук своего тирана и вдруг перекатилась к тому, кто немым свидетелем наблюдал всю эту картину, с явным любопытством ожидая финала пьесы. Человек в маске успел уже спуститься со сцены и смотрел на все происходящее свозь свою холодную маску, скрываясь в тени. Однако и ему был свойственен страх. Те, кто ворвались сюда, людьми не были. И этих существ он встречал впервые. Он чувствовал их ауру. Черная и дикая. Кем они были, что даже чудики попряталсиь в своих конкурах, не решаясь поясничать? Но до сознания достучался женский крик, исходящий откуда-то снизу, прямо возле его ног.

— Возьми цепь! Бери, молю, если не хочешь, чтобы они нас убили! Разорви сделку!

— Какого хера?! Сара! Что ты делаешь?!

Но голос того, кому она подчинялась столько лет уже не имел никакого значения. Мужчина перед ней сейчас стал единым оплотом всей ее надежды, которая копилась не одно десятилетие. И как только человек в маске властно и с глубоким любопытством схватил золотую цепь, которая тут же вросла ему в руку, сзади послышался душераздирающий крик: Влада, ее прежнего хозяина, терзали тысячи зубов. Вервольфы — адская смесь животного и человека. Они не теряли своего человеческого обличия, но жуткие клыки, золотые волчьи глаза и животная сила выдавала сейчас их истинную сущность. Как только цепь была передена, девушка с каким-то новым приливом энергии тут же уверенно встала на ноги.

— Прикажи убить.

С нескрываемым любопытством маска склонилась набок и слишком легко сказала, почти насмешливо:

— Убей.

Она тут же обернулась. Они не остались не замеченными. Шавка того, кого только что разодрали в клочья, тоже была целью этих ненасытных тварей. Кому они прислуживали? Самому Фавну? Кому-то еще? Сара никогда не лезла в дела Влада. Один из них метнулся в их сторону. Но теперь девушка защищала человека в маске на каком-то инстинктивном уровне. Всё происходило с нечеловеческой силой и быстротой. С каждым ударом, который получала женщина, цепь вновь начинала светиться, будто передавая ей энергию. Их было пятеро, но с такими не мог бы справиться обычный человек. Лишь проклятый. С тремя оказалось справиться легко. А вот двое никак не могли успокоиться. Они были неутомимы. Отбрасывая одного, Сара была внуждена тут же отбиваться от второго. Наконец, она смогла всадить нож одному из них, уложив его на сцену, но только она обернулась, как ее пронзили длинные когти. Удивленный и какой-то нелепый взгляд голубых глаз уставился на изуродованного мужчину. Густая кровь слилась с ее губ, послышался слабый хрип, пока ее убийца с искаженным от злобы лицом вбивал когти в нее глубже и глубже. Как только они вырвались из ее живота, она навзничь повалилась на землю, еще какое-то время кряхтя, ловя губами воздух, а потом неестветственно замерев. Все было кончено. Мужчина вытирал когти о свое тело.

— Сукой жила, сукой и сдохла. — но тут его внимание привлек внимание немой свидетель. Мужчина в маске стоял без страха, уверенно, все еще держа в руке гаснущую цепь. Со всех углов стали медленно вылезать чудики, боязливо, но злобно, готовые защищать своего хозяина. Однако вервольф будто бы их не видел. Чуял, но не считал их достойной опасностью. А зря. Жажда крови вела его к тому, кто держал в руках угасающую цепь. Один шаг. Второй. Человек в маске смотрел на него сквозь черную сетку в глазницах, но видел, как жилы пылали алым и вздувались на шее этого существа. Еще два неосторожных шага и чудики кинуться на него с ничуть не меньшей яростью, чем его собраться накинулись на того мужчину, Влада, и также раздерут зубами и ногтями в клочья.

Но неожиданно позади вервольфа всплыла тень. Силуэт поднялся, будто воскресший труп. Хотя отчасти так и было. Женщина выглядела ужасающе. Взлохмаченные окровавленные волосы, избитое в мясо лицо, изуродованное. Голос оказался и того страшнее: скрипучий, хриплый, какой-то загробный, шипящий…

— Ты забыл, что пока жив владелец цепи, мне не умереть…

Вервольф тут же обернулся. Конечно, он не почувствовал ее позади! Формально, ее тело было еще практически мертво. Лишь сейчас стук сердца вновь стал возобновляться и входить в человеческий ритм.

— Мразь!

И новая стычка. Девушка сразу кинулась на него, обвив руками и ногами и вцепившись в мужское горло зубами — самое слабое место у таких существ. Даже меж собой они убивают друг друг именно таким способом. Еще несколько мгновений и всё было кончено. Девушка снова упала навзничь. Тишина воцарилась в шатре. А пульс замедлился и стал таким редким и слабым, что его можно было с трудом расслышать: лишь один удар в минуту.

Человек в маске знал о существовании других потусторонних существ: фавнов, ведьм, призраков. Он и сам не был давно человеком, но с ворами потусторонних реликвий и верфольфами он встречался впервые. Еще более неясным было то, кем являлась его защитница, и что это за цепь в его руке? Он этого не знал, но чувствовал теперь какую-то особую непреодолимую власть над ней, ощущал себя ее хозяином, как если бы она была его чудиком. Это произошло тогда, когда он взял в руки цепь. Взял то, что было ему совсем неизвестно. Но что ему было терять? Проклятьем ли больше, проклятьем ли меньше… И его выбор уж явно сохранил жизнь всем его чудикам: уродцы не пролили и капли крови. Наконец, посылашлся его голос: глухой, но бархатный и пропитанный властью.

— Унесите ее во внутренние шатры. И уберите здесь.

— Слушаемся, Хозяин. — тут же послышался заискивающий голос Мордогрыза, и все чудики ринулись к женскому трупу, подхватывая его на руки, ссорясь меж собой за право подержать или понести (порой это заканчивалось даже тем, что они больно дергали ее за волосы, вырывая по паре волосинок, но благо она этого уже не чувствовала). Этот галдеж скоро скрылася за полами шатра для представлений, а Человек в маске, словно пробуя на вкус, перебрал на языке новое имя:

— Значит, тебя зовут Сара…

Комментарий к Часть 1. Золотая цепь.

Да, я назвал ОЖП Сарой, так как можно представить, что это та самая Сара О’Нил, но только родившаяся на пару столетий раньше и прожившая совсем другую историю. А можно представить, что это соверешенно другой персонаж, просто с таким же именем.

grandson - Blood // Water Acoustic

========== Часть 2. Банкет. ==========

Прошло уже три дня. Местная полиция была поднята на уши из-за случайно найденных трупов группы байкеров, что организовали сходку в лесу и были расстерзаны дикими животными. Город встряхнуло такой волной паники и страха, что о цирке уродов все забыли. На последнем выступлении было мало народу и все разговоры были посвящены только последним сводкам новостей. Откуда в Сентфоре появились столь опасные дикие животные? А если они еще и переносят бешенство?! Детей и домашних питомцев явно стоит держать от леса подальше! Забавно, что люди своих детей и животных ставили на один уровень. Это вызывало усмешку у лица, скрывающейся под белой маской. Сегодня было их последнее выступление здесь. Как будут разворачиваться события дальше в этом городе, Человека не волновало. Ночью они уйдут из этой реальности на десять лет. Гастроли закончились. Их ждет долгий сон и новое пробуждение.

Человек в маске прошел в глубину шатров. В одном из них на постели лежало бездвижное женское тело. Если его еще можно было назвать телом. Лицо почти нельзя было разглядеть: оно было вздуто от ран и гематом. На самом теле тоже осталось мало живых мест. Кожа была остывшая, холодная, как у самого настоящего покойника, за исключением лишь того, что она до сих пор не синела. Сердце тоже не подавало признаков жизни, если не считать один единственный удар в минуту. Поэтому и не появлялись трупные пятна, поэтому она все еще лежала в этом шатре.

— А вот и хозяин! — тут же подали голос Мэри и Дэри. Сестрам и Мордогрызу было поручено следить за этим телом и обо всем докладывать Хозяину.

— По-прежнему никаких изменений?

— Нет. — отозвалась Мэри. — Что вы планируете с ней сделать? Прикажите добить! Мы унесем ее в лес и закопаем!

— Нет мы ее утопим! С камнем на шее. Ближайший год она даже не всплывёт!

— Нет, закопаем!

— Нет, утопим!

— Закопаем!

— Достаточно. — одно слово Человека и брань была прекращена. Он все еще чувствовал цепь в своей руке. И пока не получит ответы на свои вопросы, что-либо предпринимать кардинальное он не решался. Действительно, это было бы глупо. Кто знает, как это может сказаться на нем? — Мы заберем ее собой в сон.

— С собой в сон? — тут ж вторили сетры.

— А Хозяин наденет на нее маску? Прошу, подарите ей тоже маску! Она должна быть в маске! — заискивающий Мордогрыз, как помешанный ребенок, запрыгал вокруг Хозяина.

— Нет. Я всё сказал. Приготовьте ее. Мы уходим.

Позади его удаляющейся спины вновь раздалась брань сестер и Мордогрыза, но ослушиваться приказа никто бы из них точно не стал.

Шатры разбирались, погружались в трейлеры. Все происходило быстро и слажено — не в первый раз. Человек в маске взглянул на луну, которая уже начинала убывать. Как и прежде, они спрячутся в непроходимой чаще, в лесу, куда чары не позволят войти обычному человеку. Там они проведут десять лет, что пройдут для них как 10 дней или как ночь сна для организма. Тогда он снова вернется к тем вопросам, что задавал себе эти дни. Впервые за долгие годы в нем проснулся интерес к чему-то еще, это пробуждало кровь в его остывших жилах. Когда живешь так долго, что с трудом можешь посчитать, терять становится уже нечего и страх стирается из палитры чувств.

***

Пробуждение

Пробуждение всегда давалось нелегко. Человек в маске приходил в себя первым и долго наблюдал за тем, как его дизориентированные чудики копошились в трейлерах, пытаясь найти нужные предметы, как стукались друг о друга, комично падали, нечленораздельно ругались, будто после хорошей пьяной вечеринки. Лишь Человек чувствовал себя достаточно бодро и свежо. Вскоре и его чудики вновь придут в себя.

Маска ушел в глубь пещеры. Там до сих пор в цветах лежало женское тело. Его вынесли на свет. В пещере, где фиолетовые цветы росли сами по себе, на стенах, на земле — место добровольной смерти одного из самых могущественных Фавнов — долго находиться было нельзя. Солнце осветило женское лицо. Гематомы ушли, раны затянулись, через какое-то время послышалось и равномерное сердцебиение, но пока Сара так и не приходила в себя.

— Переместите ее в трейлер, с наступлением вечера мы отправимся в путь.

Новый маленький городок, быстрые переговоры с местной администрацией. Как только те слышали предлагаемую сумму, все проблемы рассеивались, как дымок во время ветра. Как легко предложить человеку то, что он хочет. А чаще всего люди хотят именно денег.

Новые лица, новые жители, старые шоу и старые наказания… Человек в маске с головой погружался в черную бездну человеческих пороков. Он словно питался ими, ликовал, он не верил в свет, ведь свет всегда поглощает тьма. Во время своих шоу он забывал обо всем и с легкостью считывал уродство душ беснующейся толпы, выбирая из них самых увечных.

Шум доносился откуда-то со стороны. Приглушенный, слабый. Слабыми проблесками он долетал до сознания и вновь куда-то удалялся. Восстановление было тяжелым. Две смерти за один бой требуют времени. Хотя если бы опасность вновь и вновь грозила владельцу цепи, ей вновь и вновь приходилось бы воскресать, как зомби, и сражаться до тех пор, пока ее тело бы просто не превратилось в кровавое сито и уже настоящая смерть не освободила бы ее от уз прокляться.

Со стоном Сара мотнула головой, лёжа на постели. Нахмурилась, услышав страшный скрипучий голос, беснующийся возле уха: «Она очнулась, очнулась, очнулась!». Сквозь мутную пелену она увидела две одинаковые головы, скачущие в унисон, а после они исчезли. Это напоминало кошмар. Голова еще гудела, в ушах стоял звон, мышцы были такими отекшими, будто она вечность лежала в одном и том же положении. С трудом Сара поднялась на постели. Где-то стучал барабан, раздался шквал аплодисментов, тихо, но уловимо для человеческого уха. Вдруг она услышла мужской голос. Слишком близко. Инстинктивно вздрогнула.

— Ну здравствуй.

Мутные голубые глаза сосредоточились на собеседнике. Белая с красно-черным рисунком маска, черный театральный костюм, кажется, уже другой… Владелец цепи, новый Хозяин. Она вспоминала всё. Кажется, это было всего неделю назад.

— Всего 10 лет и неделю назад.

Девушка встрепенулась. Оказалось, она сказала это вслух. Какое-то время она молчала, с трудом что-то считая в своей голове.

— Не может быть, чтобы я не приходила в себя так долго…

— Мне тоже некоторые вещи кажутся невероятными, хотя я думал, что практически всё повидал в этой жизни. Думаю, в этом мы можем помочь друг другу. Приходи в себя, после шоу я приглашаю тебя разделить со мной ужин. После сна обычно бывает зверский аппетит. Мои чудики проводят тебя. А переодеться можешь в любую одежду на вешалке.

Человек в маске удалился также быстро и неожиданно, как и появился, а где-то вдалеке вновь послышался шквал аплодисментов. Кажется, там попалась особо черная публика. У входа в трейлер остался Мордогрыз и Силач. Им был дан приказ ни на секунду не оставлять без присмотра эту женщину. Прошел, кажется, час, прежде чем Сара окончательно вытрезвила свое сознание и смогла встать. Первым делом она огляделась. Цирковой трейлер. Повсюду были расклеены постеры, афиши, изображение клоунов и акробатов, цирковых животных, был творческий бардак, на полу валялись блестящие тряпки и цветастые боа. На вешалке висели в основном платья, видимо, для выступлений. Все вечерние, но далеко не похожие на наряды скоморохов. Сара впервые за все это время оглядела себя. Хоть ее тело и привели в порядок, ибо на нем не было ни крови, ни грязи, старую одежду, видно, тоже отстирали, последняя была вся в прорезях, мятая и совсем не внушала положительное впечатление.

Без эмоций женщина сняла первую же вешалку: черное платье в пол, с блестящим лифом и высоким разрезом. В голове она раз сто уже прокручивала смерть Влада. Она упивалась ею, упивалась новым дыханием свободы. Как сладка порой бывает месть, пусть даже она свершилась и не от ее рук. Но она все равно была счастлива! Крики терзаемого бывшего любовника отдавались в ушах сладкой истомой. Теперь ей было уже все равно на будущее. Цель всей жизни после того злосчастного ритуала была будто бы выполнена. Она была счастлива, она была свободна. Какая разница, что будет дальше?

Сара вышла из трейлера, внимательно озираясь по сторонам. Стояла ночь. Вокруг белыми пирожными с красными полосами были разбросаны цирковые шатры. Трейлеры актеров стояли полукругом. Землю освещали алые и желтые гирлянды лампочек. Это была ее первая ночь без него! Сонм аплодисментов и гул голосов, музыка уже давно не были слышны. Кажется, шоу закончилось минут двадцать назад. Она смотрела по сторонам до тех пор пока снизу не услышала противный голосок и не увидела очередного уродца, с свисающим пузом, с заискивающей улбыкой, протягиващего ей большую ладонь.

— Сюда, принцесса, сюда. Следуйте за мной. Мордогрыз вас проводит. Мордогрыз верно служит своему Хозяину. Мордогрыз полезен.

Она не знала причину такого заискивающего лепета и такой шелковости Мордогрыза, хотя это не удивительно, ведь она ничего здесь еще не знала. Зато Мордогрыз еще с утра сегодня был так строго наказан Человеком в маске, что теперь, кажется, готов был лебезить перед всеми, лишь бы только не вызвать снова гнев Хозяина.

Сара вошла в один из шатров. Там стоял длинный стол, на котором громоздились самые разные блюда: от копченой головы огромной свиньи до бургеров и соленых ножек осьминога. Человек в маске встретил ее почти у входа, протягивая руку.

— Новый образ тебе весьма к лицу, Сара. Так ведь твое имя?

— Вы можете называть меня как угодно. — она цепко вперила взгляд в бездушную маску, в силах судить о настроении загадочного человека только по его голосу.

— Я бы предпочел называть тебя так, как и зовут.

Мужчина галантно отодвинул высокий стул и позволил ей сесть. Девушка проследила долгим взглядом за тем, как ее собеседник прошел к другому краю стола и сел напротив нее.

— Так значит, Сара. Не хочешь узнать, как можно называть меня?

— Это не имеет особо никакого значения. Для меня Вы лишь новый Хозяин. Ваши циркачи тоже Вас так называют, как я уже поняла. Думаю, ничего нового я не привнесу.

Мужчина глухо рассмеялся. Кажется его тихий смех приглушала именно маска.

— Зачем же так утрировать. И все же я предпочту, чтобы пока ты называла меня просто «Человеком». Я еще не знаю кто или что ты такое, чтобы быть для тебя Хозяином.

— Однако Вы взяли цепь… — но ее перебили.

— О которой, позволь заметить, я тоже ничего не знаю. Что ж… Давай по порядку. О, я так был не учтив. Прошу, отведай что-нибудь с этого стола. Аппетит ведь тебе не чужд, надеюсь? — он артистичным жестом провел по столу, показывая этим, что она может выбрать любое блюдо. Сара по-прежнему не отрывала взгляда от маски и, даже не посмотрев на блюда, притянула к себе первую же тарелку, которая стояла ближе всего. Это было что-то прямоугольное и едко-желтое по цвету, посыпанное какой-то крошкой. Она и впрямь была очень голодна. Девушка опустила глаза, посмотрев на то, что в итоге притянула, и ощущая каким-то третьим чувством, что Маска смотрит на нее не менее пристально и изучаеще, чем она смотрела на него. Сара взяла вилку, нож; на вкус блюдо оказалось, как сыр с какой-то овощной гнилью внутри. Первый ком тошноты подкатил сразу же, но был отослан назад насильным глотком. Сара давно потеряла вкус к жизни и, на удивление Маски, она продолжила есть даже не поведя глазом, без аппетита, механически, запивая водой. Ей нужно было набраться сил, какая разница с помощью чего? Умереть она все равно не может. Эти действия вызвали удивленную и какую-то удовлетворенную усмешку Маски, который склонил голову на бок и соединил пальцы перед лицом.

— Вкусно?

— Съедобно.

— Какая прелесть.

Вновь воцарилось молчание. Человек тоже не побрезговал трапезой, но для себя он выбрал лишь вино, для того, чтобы отпить которое, ему приходилось постоянно отодвигать край маски. Сара заметила это. Только сейчас в свете тусклых ламп и свечей она разглядела страшные борозды шрамов от ожогов, которые восковым панцирем покрывали подбородок и тянулись своими ядовитыми щупальцами на красивую мужскую шею.

— Вы всегда в маске?

— Практически.

— Не снимите даже за столом?

— Пока не вижу в этом смысла, мы еще так мало знакомы.

— Десять лет… Это была шутка?

— Отнюдь.

Девушка замерла, потом снова задумалась, пока ее мысли не прервала Маска, что по-прежнему сверлила ее черным взглядом.

— Я отвечу на любой из твоих вопросов, но давай все же начнем с тебя. Как ни как ты моя гостья. Могу же я узнать о ней больше?

Мордогрыз подскачил к Хозяину, услужливо подливая ему вино в бокал и глупо улыбаясь.

— Трудно рассказать всё кратко.

— Это и не обязательно. Ночь долгая.

Девушка вцепилась прищуренным взглядом в маску.

— Как скажете… — она опустила взгляд на бокал с водой, из которого только что пила. — Это было 220 лет назад. Хотя я не считаю те 10 лет, о которых Вы говорите. Влад… Был моим женихом. Мы тогда жили у северных гор Балтимора. Я была избалованным ребенком, если вообще можно так сказать о ребенке не из знатной семьи. В то время жили немного иначе. Влад был пастухом. Однажды, он прибежал ко мне в ночи весь в крови. Его преследовали солдаты за убийство какого-то человека. Не знаю точно, что именно произошло. Но сейчас я понимаю, что только эгоист мог поступить так. Ведь он мог навлечь на меня беду. Я же убежала в ту ночь вместе с ним, не задумываясь. Но вскоре нас нагнали. Его схватили. Мне удалось спрятаться. Меня не стали искать, я была им не нужна. Моему отчаянию не было предела. К несчастью поднялась буря, и отряд воинов из-за этого решил разбить лагерь в лесу. Влада держали в деревнной клети, воинов было много. Что могла сделать простая девушка? Я так любила его… — Сара осеклась, сжав в ненавистном оскале зубы, но вскоре продолжила, — Мне не у кого больше было искать помощи, разве что у самой тьмы. Я знала, что в горах живет старая могущественная ведьма. Так говорили. Никто к ней не сувался. Это было само воплощение ужаса. В ночи я побежала в горы. Не знала ни дороги, ни как ее найти, но словно что-то вывело меня к ее убежищу. Ведьма почувствовала гостя, и ее фамильяры указали мне путь. Я тогда глупо полагала, что это счастливая случайность и удача.

***

— Какая смелость! Никто сюда никогда не приходит. Все знают, что нет ужаснее существа, чем я! Я любому несу смерть… Что тебе надо, девочка?

Ужасный скрипучий голос… Еще более ужасное существо вышло к ней навстречу из пещеры, вход в которую был отстроен как ветхая изба. Страх и паника обуяли наивную сельскую девушку от корней ее волос до кончиков пальцев. Чистая душа билась в груди перепуганной птицей, просила вернуться назад, пока не поздно, била тревогу! Такого юная девушка еще никогда не исптывала. Она оцепенела от ужаса. Перед ней стояла самая настоящая тьма во плоти!

— Так ты пришла «просить», и как тебе только смелости хватило?! Я никому не помогаю!

***

— В ту ночь она провела темный ритуал, благодаря которому я получила безграничную физическую силу в моменты опасности для того, кому теперь я должна была служить. Взамен я навсегда лишилась свободы. Золотая цепь — физическое тому доказательство. Но разве могло тогда это омрачить мое счастье? Тогда, когда стоя на коленях на тонком снегу у края скалы возле избы ведьмы, я увидела как золотая светящаяся цепь спускается с моей шеи вниз и ведет в самую тьму леса, к моему возлюбленному? Я была без ума от радости, почти не слушала того, что говорит мне старая. Я мчалась назад со всех ног. Тогда от моей ненависти погибли все воины.

***

Красная луна зловеще озаряла черные верхушки елей. Окровавленные изуродованные трупы, оторванные конечности хаотично валялись по всей земле, свисали с веток деревьев. Деревянная клеть была открыта, а на шею перепуганному парню вешалась девушка, смеясь в слезах и говоря что-то о своей вечной любви.

— Что ты сделала?

Она отстранилась.

— Да, я пошла на это ради тебя! Но мы теперь всегда сможем быть вместе, никогда не стареть, а я всегда смогу тебя защитить!

От шеи девушки спускалась на земь, а потом, как змея, поднималась к мужскому запястью светящаяся золотая цепь, фосфорящаяся желтой пыльцой. Влад помнил, как перепугался, когда увидел эту цепь, которая в ночи подползла к его клети и вросла ему в руку. Но кроме него ее больше никто не видел. А воины на его крики о помощи лишь ударили крепко по голове, чтобы не поднимал шума.

***

— Тогда мне казалось, что я по-настоящему счастлива и это мой билет в вечную радость. Я ошибалась. Я не знала, как двулик на самом деле тот, ради которого я пожертвовала всем.

***

Обнимая своего возлюбленного среди этой непроглядной ночи, среди густого черного леса и разбросанных трупов, Сара еще не знала, что обнимает беспощадного тирана.

***

— Вначале все было во имя любви. «Избей того», «избей этого», «отвлеки внимание охранника», ведь «так мы сможем быть вместе, будем счастливы и богаты», а главное, что будет «счастлив Влад». А что может быть прекраснее для влюбленной души, чем счастье избранника? Я делала это. А потом о любви не шло и речи. Я лишь фамильяр, питомец — названий можно так много придумать. В моей крови течет проклятье, я не могу умереть, пока жив мой Хозяин, я буду воскресать до тех пор, пока нужно защищать владельца цепи. Я до последнего буду центральной мишенью, пока это тело не потеряет способность к восстановлению. А владелец может делать со мной всё, что пожелает. Сделку можно разорвать лишь в конце каждого столетия. В том лесу мы обещались друг другу прожить 100 лет в счастье, любви и мире, а после добровольно умереть на закате. Но зачем умирать, когда ты так удобно пристроился? — Сара усмехнулась, взглянув на безмолвную маску, которая слушала ее с особым вниманием, — Конечно, он не разорвал сделку. Влад стал вором, мошенником. Сверхъестественные реликвии, оказалось, стоят гораздо дороже, чем золото или наследие культуры. На этом моя история заканчивается. Теперь новый Владелец цепи — Вы. Можете делать всё, что заблагорассудится.

— Неужели тебе совсем не хочется попытаться сбежать от меня? Настолько все равно на свою судьбу?

— Все равно? Это верно. Всё, о чем я мечтала эти века — смерть Влада. Я ее получила. Теперь мне все равно, что делать и кому служить. А что же касается «сбежать» — это невозможно. От Владельца не убежать. Мы можем находиться на разных полюсах земли, но я услышу зов. Можете меня убить — это да. В конце столетия можете передать меня другому или освободить, тогда я доживу свой человеческий век и умру человеком. Теперь Вы знаете всё.

Цепь вдруг снова зафосфорилась золотым и опять стала невидимой.

— Любопытно… Весьма любопытно. Такая светлая душа превратилась в проклятого скитальца. Чем-то наши истории даже похожи. — Человек откинулся назад на спинку стула, пододвинув соединенные пальцы ближе к своей маске. Даже через эти черные глазницы чувствовалась его нездоровая заинтересованность. — И всё же… Потерпеть предательство, разочарование в любви, столько лет быть прикованной к тому, кого так ненавидишь… Не страшишься, что твой новый Хозяин будет еще хуже прежнего? Самим воплощением тьмы и злобы, а может и тираном?

— Нет. Теперь для меня это лишь магическая сделка, проклятье, но не нечто большее. Я смирилась со своим существованием. — в голосе девушки не чувствовалась жизнь, она была польностью отрешена от реальности. Лишь насмешливая печаль все еще лежала на этих голубых глазах. — Теперь Вы снимите маску?

— А ты хочешь этого?

— Праздный интерес увидеть того, кому я теперь служу.

Мужчина долго смотрел на нее сквозь черные глазницы, пока красивые мужские ровные пальцы не потянулись к краю белого панциря и не обнажили изуродованное лицо. Внимательный взгляд серых глаз следил за реакцией. Но никакой реакции не было. Сара лишь рассматривала лицо.

— Спасибо.

— Меня еще не благодарили за то, что я показываю людям свое изуродованное лицо. Может так станет лучше? — он провел ладонью от подбородка до лба и шрамы вдруг в один момент исчезли. Перед Сарой сидел красивый молодой мужчина, с русыми густыми бровями и сверкающим взглядом.

— Ваш истинный облик мне нравился больше. В нем было больше искренности.

Человек в маске резко поднялся.

— Что ты можешь знать о моей искренности?! — Человек вдруг осекся, а затем заговорил явно сдержаннее, — Тебе лучше пойти отдыхать, Сара. Наверняка, ты еще не оправилась. Поговорим обо всем позже. Мордогрыз, Силач, проводите леди.

Девушка тоже вскочила.

— Но Вы еще не рассказали мне, почему я так долго не приходила в себя! И кто Вы?

Человек остановился, а затем обернулся.

— Ты узнаешь. Завтра. Отдыхай, Сара.

Он скрылся во мраке шатра, а уродцы тут же закружили вокруг девушки, упрашивая пойти с ними.

Комментарий к Часть 2. Банкет.

World on Fire - Les Friction

========== Часть 3. Шоу. ==========

Человек в маске блуждал всю оставшуюся ночь, а день не выходил из трейлера. Из окна он видел, как его гостья в сопровождении верных чудиков блуждала между шатрами. Он оставил на ней долгий изголодавшийся взгляд. Мысли были посвящены ее истории и ей, пока не настало время нового шоу. Сегодня оно обещало быть особенно красочным, ведь у него будет новая зрительница.

Силач провел Сару за кулисы, усадив так, чтобы ей было видно все происходящее на сцене и даже часть зрительского зала. Ведущим был сам Человек в маске. Он редко выходил на сцену, лишь тогда, когда это должно было обернуться очередным кошмаром для одного из присутствующих. И Человек уже знал, для кого. Сегодня был особенный день!

— Да начнет шоу — Шоу уродов!

Все зааплодировали, а статный высокий человек ушел со сцены. Их взгляды пересеклись. Сара не видела его глаз, но ощущала его взгляд из-под бело-черной маски. Он подошел к ней и галантно поцеловал руку, замечая удивленно поднятую бровь. Сара наивно полагала, что ей теперь все равно на свою жизнь. Но она ошибалась. Человек в маске видел это. Видел, как она врет самой себе. И сегодня он дакажет ей это.

— Добрый вечер, дорогая Сара! Шоу сегодня будет поистине эффектным! Но только оно начнется после этого представления. Не уходи. Конец обернется только началом. Тебе понравится.

Сара ничего не поняла и не ответила, лишь озадаченно нахмурила брови. Но не противилась. Человек ушел. Она осталась сидеть за портьерой, наблюдая за тем, что происходило на деревянной сцене. Зрители хохотали, кто-то не выдерживал и уходил — всё также, как и в прошлый раз. Только в прошлый раз она практически не смотрела на сцену. Сейчас же Сара досмотрела представление до конца. За все время ни один мускул на ее лице не дрогнул. Ничего не тронуло, ничто в ней не зашевелилось: ни отвращение, ни веселье. Но Человек был прав, это эмоциональная спячка была лишь самообманом.

Шквал аплодисментов, конец представления. Все медленно стали расходиться, и как только зал опустел, туда ворвался мужчина.

— Где она?! Я тебя урою, урод!

Вдруг портьера открылась и Сара лишилась своего убежища. Появился и Человек в маске.

— Дорогая Сара, прости за ожидание. Думал, он сложит 2 + 2 немного раньше. — он подал ей руку и вывел на сцену, демонстративно усадив на специально оставленное там кресло. Сара не понимала ничего, но интуиция внутри не подсказывала ничего хорошего. — Дэниил? Тебя, оказывается, легко было вывести из себя всего лишь одной ложной запиской. Собственник, значит? Избивал свою первую жену, пока она не скончалась, теперь издеваешься над второй и ее маленьким сыном. Даже собакой… Моришь голодом… Как низко.

— Ты кто такой, черт тебя возьми?! Иди сюда!

Но его тут же схватили уродцы. Силач оказался таким сильным, что даже страхующие карлики ему не понадобились, чтобы удержать этого далеко не слабого мужчину. Человек в маске продолжил свою речь, совершая размеренные шаги по сцене, а затем спускаясь вниз.

— Я твоё возмездие, Дэниил. Твоей порочной душе не место в мире людей, которым ты только отравляешь жизнь. Твое место здесь, среди нас.

Он театрально расставил руки в стороны. Голос был бархатным, спокойным, речь — с расстановкой. Подбежавший Мордогрыз с ликованием подал две маски Человеку.

— Я принёс, Хозяин!

Человек взял в руки обе, рассматривая их, словно выбирая, и медленно подходя к Дэниилу.

— Твое место, здесь…

— Да что ты несешь?! Нет! Что ты, блять, делаешь?!

Минуты сопротивления, и маска уверенно была затянута кожаным ремнем на затылке жертвы. Мужчина вдруг упал на землю, схватился за лицо, стал кувыркаться и орать от боли. Вдруг его суставы хрустнули, колени вывернулись в обратную сторону. Обезумевший мужчина начал рвать на себе одежду. Его живот стал будто иссыхать изнутри, пока кожа не приобрела какой-то болезненный коричневый цвет и обхват не достиг 25 см. Подмышками стали рваться мышцы и вдруг оттуда что-то с хрустом вырвалось, ещё немного и это «что-то» стало превращаться во вторую изуродованную пару рук. Спустя несколько минут этих страданий мужчина вдруг притих. На глазах все еще стояли крупные слезы боли, но он неожиданно присмирел и как будто отупел, начал вдруг чему-то улыбаться и качаться из стороны в сторону, шепча что-то себе под нос:

— Я паук, паук, -ук, ук. Я паук… Гы-гы…

Человек со второй маской в руке резко обернулся к Саре.

— Нет!

Девушка испуганно вскочила и встала за спинку стула. Сердце предательски забилось в груди от страха перепуганной птицей, как билось какда-то давно… Мордогрыз вдруг запрыгал вокруг, весело смеясь и хлопая в ладоши. Но Человек в маске не обращал на него никакого внимания, как и на отупевшего Дэниила.

— Что такое, Сара? Ты же говорила, что тебе все равно на свою судьбу? Или я не так тебя понял?

Каждый шаг, приближающий его к ней, был угрожающим, опасным. Но он продолжал идти и говорить с тем жеспокойствием в голосе.

— Все мои чудики были когда людьми, красивыми или добрыми внешне. Но были так уродливы внутри! Примерно также, как твой Влад. О, ты должна меня понять! На моем месте ты сделала бы с ними еще более страшные вещи, чем делаю я. Я освобождаю их, вытаскиваю наружу их уродство, а люди на представлениях смеются сами над собой. Как же это иронично и нелепо. — Маска безудержно рассмеялась, запрокидывая голову назад. — Я смызываю маски изнутри особым раствором, созданным на основе черного морозника. А после наш цирк уходит спать в пещеры, поросшие этими цветами, на 10 лет. Мы не стареем… Движется время, а люди ничуть не меняются! — последнее он почти прокричал, пытаясь этим жестом окончатльно вывести Сару из-под самоконтроля. — Мои чудики готовы умереть за меня, как настоящая семья. Ты сказала, что теперь тоже положишь жизнь за меня из-за твоего прокляться. О! И даже неоднократно! Так на, возьми же эту маску. Тебе ведь нет дела теперь до себя.

Мужчина подходил всё ближе к пятящейся назад девушке и протягивал ей слепок человеческого лица.

— Нет… Нет!

Испуганные голубые глаза, наконец-то, раскрыли перед Маской истинное лицо. Но Человеку было этого мало! Он хотел больше! Еще! Он хотел кульминации, апогея правды! С каждым шагом он становился все ближе.

— В чем дело, Сара? Ведь ты не будешь знать ни горя, ни печалей больше! Твои муки закончатся! Ты станешь частью нашей семьи, будешь радоваться каждому дню. Не такого забвения ты разве хотела глубине души? Тебе ведь все равно, что будет с тобой!

— Нет! НЕ делай этого! Я не хочу!

— О, теперь у тебя появились желания?!

Мужчина вдруг грубо схватил ее за запястье, потянув на себя и услышав женский испуганный крик. Про себя он неожиданно поразился тому, насколько девушка в его руках оказалась слаба. Золотая цепь между ними вновь засияла. Сара ничего не могла сделать против его сильной хватки. Он сжал ее тонкую руку до боли. Еще немного и, казалось, он сможет раздавить это тонкое запастье. Девушка стала биться в его руках, наконец, выпуская истинную себя.

— Нет! Я не хочу становиться твоим уродом! Нет! Пожалуйста! Да, я думала, что мне уже все равно! Прошу, не надо! Я не хочу! Я хочу сохранить свой облик!

И вдруг этот припадок перешел в истерию, а затем в какие-то безудержные рыдания. Человек в маске удовлетворенно выдохнул и прижал дрожащие плечи к себе.

— Наконец-то… Ты сорвала с себя маску. Ненавижу притворство. Только правда…

Искусный игрок человеческими душами ликовал. Вот теперь он был спокоен. Он получил то, чего хотел. Немая, но удовлетворенная маска гордо возвышалась над темнолосой макушкой, не касаясь волос, а руки лишь кончиками пальцев касались плеч и спины. Когда слезы и истерика утихли, человек в маске отошел от опустошенной и теперь ничем «не прикрытой» Сары.

— Я предложу тебе выбор. — он коснулся маской ее подбродка, приподнимая его вверх, чтобы голубые глаза встретились с его черными бездонными глазницами. — Мне не нужен еще один питомец, как ты себя назвала. Личный наемник тоже. Ты можешь войти в мою семью и стать одной из нас. Мы все преданы друг другу. Чудики с радостью примут еще одного товарища. Я вижу тебя человеком-кошкой, у которой все суставы такие мягкие, что она может гнуться во все стороны, но при этом слепая, а ночами страдает от адских судорог и кричит от боли. Хотя я, конечно, не тиран. Болей не будет. Я пощажу. — Человек медленно обходил ее кругом, но слишком близко, так, что он чувствовал ее дрожь. — Или же ты можешь стать королевой нашего цирка уродов, станешь обворожительной ведущей и разделишь со мной мое проклятие, как я разделил твое. ТСС! — ровный длинный указательный палец вдруг лег на розовые губы. — Нет, молчи. Я дам тебе пять дней. Живи. Изучай. Узнавай нас, как мы тебя. Но через пять дней я потребую ответа. Только помни, что любой выбор влечет за собой последствия. Я захочу, чтобы моя королева разделила со мной всё: мои мысли, мою философию, мой цирк. Ты станешь матерью для моих чудиков и полюбишь их. Искренне. Подумай, может лучше стать одной из них? Ведь если не справишься, я не прощу…

Комментарий к Часть 3. Шоу.

Вдохновился объятиями вампира Армана и его жертвы, когда они устроили крвоавое представление. (Фильм «Интервью с вампиром»).

========== Часть 4. Королева. ==========

Вернувшись к себе в трейлер, Сара пережила новый шквал эмоций. Смерть Влада; освобождение; смерть её Влада, которого она так безудержно любила; потеря; смерть того, кто предал ее, кто обращался с ней хуже, чем с бездомной собакой; свобода; новый Владелец цепи… Ей стоило признаться, что что-то внутри нее разрывалось. С одной стороны, она жаждала смерти Влада. Она ненавидела его всей душой. И в тоже время что-то надломилось! Он был единственным человеком из ее прошлого, единственным, кто знал ту, еще наивную и неиспорченную Сару, с чистой душой, искренне любящую…

В этом истерическом состоянии она провела всю ночь. Нет, она страдала не по Владу. Будь он сейчас в ее власти, она бы поступила и впрямь хуже, чем Человек в маске. Она жаждала его крови и страданий! Сара оплакивала этой ночью не его, а себя. Ту Сару, что осталась в далеком прошлом, бегающей по зеленым сочным лугам, любящей сына пастуха и помогающей маме печь ароматный хлеб. Больше не осталось ничего, что бы связывало ее с этим прошлым.

Завывания и всхлипы раданий слушал только Силач. Мордогрыз не выдержал и всячески уговорил своего собрата остаться на ночную смену взамен на свободный день.

На следующее утро Сара встала лишь к обеду. Голова протрезвела, мысли упорядочились. Это была та новая Сара, которую взрастило предательство и прожитое время. Девушка умылась и вздрогнула, взглянув на себя в зеркало. Она давно уже не видела там старую девчушку с полей. Зато там была другая женщина. Уверенная в себе, не знающая преград. Сара решительно привела себя в порядок, с какой-то злобой на себя стирая следы вчерашней истерии. В ящиках гримерного столика она нашла всё, что было необходимо. Из одежды она принципиально выбрала черное платье в пайетках, полностью обтягивающую ее фигуру, но достигающее лишь колен. Нелепо было ходить в таком днем, но выбор в стиле здесь явно был не велик. Алая губная скрыла бледность и укусы. Черная тушь оттенила жесткий взгляд. Она вышла из трейлера, разбудив тем самым Силача, который всеми силами пытался теперь показать ей, что не спал. Подоспел Мордогрыз, отправляя своего сменщика отдыхать. Но тот упрямо отказался, как-то завороженно смотря на девушку. Они даже снова поцапались, ударяя друг друга в бока и болкаясь позади женской спины.

— Я хочу со всеми познакомиться.

— О, как прикажете, принцесса. — тут же вперед выскочил Мордогрыз. — Идемте. Идемте с нами. Мы вам все покажем, со всеми познакомим. Ведь вы так нравитесь Хозяину, но он почему-то до сих пор не дарит вам маску! Это несправедливо! — Мордогрыз взвизгнул, но осекся, вспомнив недавнее наказание, и тут же исправился. — Но хозяин знает лучше. Да. Мордогрыз это понимает. Идемте.

Силач Саре нравился больше, он хотя бы молчал и угрюмо плелся рядом.

Дэри и Мэри, близнецы карлики-акробаты, Силач, Мордогрыз, Жоззи, безногий Эрик и многие другие. Вскоре они дошли до какой-то большой и длинной клетки, накрытой лоскутными и клетчатыми грязными одеялами. Лишь часть была приоткрыта. Сару привлекло внимание какое-то быстрое движение внутри. Что-то спряталось там. Она с любопытством подошла ближе и села на корточки, пытаясь вглядеться в тьму. Вдруг неожиданно огромный паук прильнул к решеткам, жутко напугав. Но это был не паук… Конечности имели человеческие ладони и пальцы, две стопы… В морде этого существа она узнала вчерашнего Дэниила.

— Дэниил!

— Нет, уже не Дэниил. — Сара немедленно вскочила и обернулась. Позади стоял Человек, на лице которого по-прежнему красовалась безэмоциональная бело-черная маска. — Дин-бом. Это имя подходит ему больше. Ведь так, Дин-бом? — паук вдруг затряс головой и снова скрылся во тьме. — Не любит свет. Надо ему будет подыскать клеть побольше.

— За что ты с ним так?

Маска удивленно взглянула на девушку.

— Вчера ты не уловила урок? Хочешь, чтобы я тебе показал?

— Буду признательна, если мне не обернется это боком.

— Хм… Что ж, хорошо. Пойдем прогуляемся. Подожди меня у входа в шатер для представлений.

Саре практически и не пришлось ждать, как к ней вышел Человек… Без маски, без шрамов, в элегантном черном классическом костюме. Он сошел бы за богатого мужчину. С такой внешностью и видом двери ему были открыты в любое заведение. Человек подал ей руку, и они вышли в город. Шли долго и молча, пока не дошли до местной больницы. Они встали поодаль. Совсем скоро мужчина указал ей на женщину, которая вошла туда, а потом вывезла ребенка на инвалидной коляске, лицо которого было все в синяках, а правый глаз забинтован.

— Смотри, это его вторая жена и приемный сын. Как думаешь, маска паука — достаточно справедливое наказание за такое? В этой больнице они постоянные клиенты.

— Откуда ты знаешь?! Может быть это просто несчастный случай?

— Так подойди и поговори. — Человек вдруг презрительно усмехнулся, но Сара не побрезговала его предложением и уверенно пошла вперед. Во всем стоило убеждаться самой.

— Извините?

С очаровательной улыбкой Сара подошла к женщине, у которой на шее красовался след от удушья, а под глазами висели черные мешки от бессонных ночей.

— Вы что-то хотели?

— Да, я…

Но Сара не успела договорить, так как раздался звонок и женщина взяла трубку.

— Да?

-…

— Полиция? Да, я в курсе, что этот придурок исчез! Весь вечер семья дышала спокойно.

-…

— Нет, не знаю, и знать не хочу. А если что-то с ним и случилось, то пусть сгниет в канаве!

На этом столь содержательный разговор закончился и женщина снова перевела внимание на незнакомку, спрашивая своим низким грубым голосом:

— Так вы что-то хотели? — голос больше подошел бы пропитому мужчине, чем женщине… Пусть даже и такой.

— А? Нет. Нет, извините, я ошиблась.

Женщина лишь безразлично дернула плечами и пошла дальше по своим делам, направляя перед собой инвалидную коляску с сыном. Позади Сары снова оказался Человек.

— Убедилась? Теперь я удостоин твоего доверия?

— Сволочь.

— Надеюсь, это было не в мой адрес.

— Как можно так обращаться со своей женой и ребенком, пусть и приемным…

— Я вижу, что с тобой обращались не лучше.

Сара вдруг неожиданно осеклась и мысленно увидела картины из своей жизни. Как Влад избивал её, если она делала что-то не так… Под действием проклятья она не могла даже сопротивляться ему. Она вспомнила все оскорбления и унижения… Девушка потупила взгляд, под ликующий взгляд Человека, возвышающегося над ее затылком. Он снова считал ее. Он чувствовал грехи и жизнь людей с помощью одного лишь пристального взгляда на них. Кукловод… Издержки профессии. Галантно он снова подал ей руку.

— Не хочешь вернуться?

Голубые глаза встретились с серыми и раздался уверенный женский ответ: «Да».

Шли по улицам они обратно также неторопливо. Пока в Саре не стало нарастать любопытство. Она скосила взгляд на своего спутника уже в третий раз.

— Если хочешь что-то спросить. зачем медлишь?

— Что с тобой случилось? Как ты стал таким?

— Ты про то, что я кукловод? Или про то, что я делаю маски? Или про мои шрамы? Или про то, как я стал директором цирка уродов?

— Про все.

— А ты не скромна.

— Думаю, это было ясно с первой же нашей встречи.

Мужчина посмотрел на нее своим пронзительным взглядом и вновь перевел его прямо перед собой. Губы дрогнулив в новой усмешке.

— Раз хочешь, расскажу.

История была долгой, но при этом весьма лаконичной. Им хватило обратного пути. Снова воцарилось молчание.

— Сегодня снова будет шоу. Я хочу, чтобы ты приходила на каждое. Чудики особенно стараются, когда знают, что ты на них смотришь.

Он склонился к ней и снова поцеловал руку. Сара смотрел на него с подозрением, пытаясь разгадать и испытывая непроизвольный страх. Не удивительно: этот человек мог теперь сделать с ней всё что угодно.

— Ты играешь со мной… То доводишь до истерии, то блещешь галантностью.

Серые глаза исподлобья устремились на Сару. На лице заиграла коварная улыбка.

— Я же кукловод, разве ты об этом забыла? Я играю с человеческими душами, как с марионетками. Ты узнаешь меня с разных сторон. Я тиран. Но могу быть и снисходительным.

Вечером на обещанном представлении было не меньше народа, чем вчера. Собралась самая разнообразная публика. Сара не стала сидеть за портьерой, как в прошлый раз. Она вышла в зрительский зал и заняла то самое место, на котором сидела в её первую встречу с Маской. Чудики и впрямь выкладывались на полную. Сара уже знала многих поимённо и даже больше. Жоззи любила блестяшки. Любые. Она была цыганкой в человеческой жизни, это угадывалось в ее лице. Мордогрыз был льстецом. Мог быть жестоким, но при этом отличался наивностью. Обожал золото. Силач был тихим, больше любил молчать, постоянно находился в каких-то своих мыслях. Мэри и Дэри были охочими до крови. Жажда к жестокости бежала в них вместе с кровью по венам. Карлики отличались особой злобой. У каждого из всех уродцев был свой индивидуальный характер.

После выстпуления Сара разделила ужин с Человеком, который снова был в маске. Почти все время они молчали. Он давал ей время привыкнуть, расслабиться, ибо Сара и впрямь походила на загнанную черную кошку, щетинящуюся в темном углу и шипящую на всех чужаков. Человек задал лишь один вопрос:

— И как тебе публика?

— Также как вчера, и десять лет назад.

— Конкретнее. — это был не вопрос, а сухое указание говорить дальше.

— Все разные. Кто-то уходит еще во время выступления, кто-то сидит до конца и плюется уже потом, кто-то чувствует свое физическое превосходство, а кому-то это всё и впрямь нравится.

— А тебе?

Сара выдержала паузу, смотря прямо на неподвижную маску.

— Сложно смеяться, зная, что за этим стоит боль.

— Боль освобождения и великое разоблачение всех, кто приходит посмотреть. Согласись, было бы куда лучше видеть души людей сразу, без их лживой оболочки? Разве тогда бы ты не отвергла Влада 230 лет назад, не прожила бы счастливую человеческую жизнь, не дала бы добровольно связать себя таким сильным проклятьем?

На этом снова повисло молчание. Человек не требовал ответа. Остаток ужина прошел в тишине.

***

Следующий день Сара провела в цирке между шатрами. В основном она наблюдала за жизнью чудиков. Мордогрыз так заскучал, что уже стал отходить от Сары метров на пять, подбирая что-то с земли, вытирая и пихая себе в карманы. На вечернем представлении Человек в маске не появился, а ужинала Сарра после в гордом одиночестве. Не видела она его и на второй день.

— Где Человек в маске? Почему он не появляется?

Все чудики днем работали или тренировались, репетировали свои номера, которые и так идеально знали наизусть, а на сцене все равно не удерживались от импровизации. Лишь Силач и Мордогрыз были временно освобождены от этих обязанностей. Вот и сейчас, кажджый занимался своим делом, за чем наблюдала Сара, которая вновь медленно прохаживалась по воздуху, изучая каждую новую деталь.

— Хозяин создает новую маску! У него снова порыв вдохновения! — востороженно отозвался чудик. — Может быть он подарит ее вам, а может отдаст кому-то из зрителей.

— А где находится его трейлер? Я хочу встретиться с ним.

Чудик вдруг преградил ей дорогу с распрастертыми в стороны руками и испуганно закачал головой.

— Нет-нет-нет! Нельзя! Мордогрыз знает правила! Если Хозяин создает маску, его нельзя беспокоить.

Сара безразлично смотрела на испуганно выплясывающего перед ней уродца. Его слова не произвели на нее должного впечатления.

— Хорошо. Тогда я просто хочу посмотреть на трейлер твоего Хозяина и узнать, где он находится. Этого ведь он не запрещал, верно?

— Этого… — Мордогрыз занервничал, схватил пальцами свои нижние зубы, стал оглядываться по сторонам, будто думал, думал, думал, что-то важное вспоминал. — Нет! Этого не запрещал. Но…

— Раз не запрещал, так покажи. Мы разве с тобой не друзья? Я не стану входит туда сейчас, обещаю.

Сара играла словами, но наивный и недалекий Мордогрыз этого бы никогда не понял.

— Тогда следуйте за мной. Но только не входите! Мордогрыза накажут! А Мордогрыз не сделал ничего плохого! Он лишь выполнял ваши приказы. А выполнять ваши приказы приказал сам Хозяин.

Под это нудное изливание Сара пошла вслед за уродцем. Они прошли кольцо трейлеров и за ними показался еще один, больше размером. Он стоял как бы чуть-чуть поодаль, словно чтобы не слышать и не видеть всё, что происходит там, внутри цирка. В этом даже проскальзывала некоторая гордость, надменность. Сара уже видела этот трейлер в прошлые дни, догадаывалась, кому он принадлежит, но убедиться не мешало бы. Однако эти мысли вновь прервал перекрывший ей путь Мордогрыз, о которого она стукнулась своими коленами и была вынуждена остановиться и опустить глаза вниз.

— Нет, нет! Дальше нельзя! Дальше Хозяин будет злиться.

Сара вновь посмотрела на трейлер, окна которого были туго затянуты изнутри тканью. Затем снова посмотрела на Мордогрыза и натянула перед ним улыбку.

— Хорошо. Я же не хочу, чтобы Мордогрыза, который привел меня сюда, наказали? У меня хорошие отношения с Мордогрызом. Я иду назад.

Сара развернулась и ускорила шаг. Как только она вошла в кольцо трейлеров, она заметила поодаль Жоззи, копошащуюся в траве.

— Жоззи. — Как только Сара произнесла это имя, девушка с темным каре и какой-то болезненно-синеватой коже встрепенулась, резко выпрямилась, начав по-животному мотать головой, чтобы обнаружить того, кто позвал ее, а затем, найдя источник зова, немедленно подбежала к нему своей странной походкой. Хотя это сложно было назвать пробежкой или ходьбой… Вывернутые назад колени… К такому виду сложно было привыкнуть. Еще сложнее это было как-то словесно обозначить. Сара приподянла на своей груди стеклянный синий кулон. Обычная безделушка, он висел на ее шее в тот вечер, когда она впервые перешагнула порог шатра. — Ты так внимательно смотрела на мой кулон вчера. Тебе нравится?

Жоззи обезумевше закивала головой, так, что ее короткие волосы постоянно били ее по лбу, а руки она молитвенно, словно стояла перед чем-то бежественным (так на нее действовали все, даже дешевые, блестяшки), сложила в замочек под своим подбородком. Сара потянулась к своей затылку, расстегнула цепочку и протянула Жоззи безделушку.

— Тогда возьми.

Жоззи рьяно кинулась на этот кулочник, с каким-то сумасшествием начав его рассметривать, заслонять этой синевой солнце, стала тереть о свой жакет. Сара же безразлично развернулась и ушла в свой трейлер У нее не было соседей, как у чудиков, что говорило о ее особом положении здесь.

До представления оставался час. Девушка снова была самой значимой зрительницей, но больше в зал она не выходила, предпочитая скрыться за портьерой. Или же она так постепенно вростала в этот цирк?

С окончанием представления и наступлением ужина Сара ощутила, как одиноко было этому цирку без Человека в маске. Он был его центром, его изуродованной душой, вокруг которой все и держалось. В эти два дня в ее голове рождалось много мыслей: о себе, о своей жизни, о проклятье, о человеческих натурах… Мир был жесток: ты либо принимал это, либо нелепо отвергал. Спать не хотелось. Мысли роились в голове жужжащим клубом. Сара вышла из шатра, решительно вдыхая ночной холодный воздух. В некоторых трейлерах горел свет. Чудики переодевались, отдыхали на ступенях после выступления, кто-то уже спал и во всю храпел, мешая расслабиться своему соседу. Сара долго смотрела на все эти фрагменты одной большой картины. Она единственная, кто ничего не делал эти дни. За нее всё выполняли чудики. Они и впрямь прислуживали ей как настоящей хозяйке. Сара неожиланно решительно направилась в глубь этого трейлерного кольца, а затем и за его пределы. Отвлекшийся Мордогрыз вдруг заметил ее стремительный шаг, и верная догадка мигом пронеслась в его голове.

— Нет! Туда нельзя! Мордогрыз же говорил!

Он тут же побежал за ней.

— Не смей останавливать меня!

— Но Мордогрыза накажут! Мордогрыз хороший! Вы обещали не входить!

— Не накажут, ты ведь пытался остановить меня и предупреждал. А обещала я не входить днем.

— Нет! Нельзя! Стоять!

Вначале чудик просто преграждал ей путь, потом стал хватать за черный атлас и затем и за ноги. А ближе к трейлеру его попытки и вовсе перешли в неконтролируюмую животную агрессию. Он стал кидаться на Сару, но жесктими ударами девушка откидывала его прочь.

Поднятый шум вывел Человека в трейлере из какого-то творческого транса. Он вздрогнул и прислушался.

— Никому нельзя беспокоить Хозяина!

Мордогрыз снова накинулся на девушку, но вновь был грубо откинут в сторону прямо на траву. На это зрелище сбежались и другие чудики, которые с любопытством выглядывали из-за трейлеров. Они не вмешивались — не их дело. Сара вскочила на пять высоких ступенек и резко потянула ручку вниз. На удивление, дверь оказалась не заперта, и девушка тут же оказалась в трейлере, практическим вплотную столкнувшись с изуродованном и рассвирипевшим лицом. Человек стоял в одних брюках, с голым обожженым торсом и с ужасными шрамами на лице, которые еще сильнее искажало выржание ярости. Сара чуть не упала от испуга, вскрикнула, но тут же схватилась о дверной косяк и подалась вперед, чтобы не рухнуть назад. Человек сделал угрожающий шаг к ней.

— Разве Мордогрыз не сказал тебе, что я не терплю, когда меня отвлекают от работы?! — до этого бархатный голос вдруг посипел и стал неприятно хриплым, практически шипящим.

— Он здесь непричем. Я сама нарушила запрет.

— Чем тогда ты вообще руководствовалась?

Цепь засияла. Она передавала Саре всю палитру ненависти и злобы Человека, как если бы девушка ощущала все его эмоции физически. Страх овладевал ею непроизвольно. Любой Владелец цепи имел на нее такое же по силе влияние, как этот Человек на своих чудиков. Единственное, что не мог он контролировать — это ее мысли. Человек подошел опасно близко, практически впритык. Но Сара бесстрашно подалась вперед. Ее грудь, обтянутая черным шелком платья, коснулась его обнаженного тела.

— Раз я стану твоей Королевой, что отличает меня от всех других чудиков, если я не могу войти в твой трейлер? Разве по твоим словам я не должна была разделить с тобой всё: твои мысли, твою философию, твой цирк?

Изуродованное лицо опасно склонилось набок. Искаженное яростью, оно ни на йоту не просияло. Голос снова с угрозой прошипел:

— Еще немного и я восприму это как ответ.

— Еще немного, и я пожалею о своем выборе.

— Не в этом ли тяжесть любого выбора?

— Нет, если он приносит удовлетворение.

Человек резко схватил ее за запястье, грубо втащив в трейлер, хлопнув дверью и с рывком вжав в стену. Тут же послышался грохот, сбоку с полки рухнули какие-то стеклянные вазы, банки; Сара больно ударилась, но Человека было не остановить.

— Получила то, что хотела? — они замерли. Девушка скосила взгляд в сторону, желая разглядеть это место получше, но Человек с силой ударил кулаком в стену прямо рядом с ее лицом, лишь краем пальца задев ее по скуле. — СМОТРИ НА МЕНЯ!

Она вздрогнула всем телом и испуганно уставилась на изуродованное лицо. Серые глаза… Они единственные были без изменений, то есть не были изуродованы.

— Так что? Уже и впрямь сделала выбор?

— Этот тот, в котором я должна выбрать либо роль уродливого скомороха, либо роль палача, но так или иначе в качестве твоей шестерки?

— У чудиков не было и такого выбора!

Сара часто дышала. Это сбитое дыхание было продиктовано самым настоящим страхом. Отдаленно такой она чувствовала когда-то перед Владом… Хотя нет… То чувство по степени и близко не было похоже на это. Влада она хотя бы знала.

Глаза Сары внимательно разглядывали огненные печати на мужском, когда-то очень красивом лице… Оно было опалено целиком. Удивительно, как не был задет волосяной покров и сами глазные яблоки. При такой степени ожога он явно мог ослепнуть или опалить горазду большую площадь своей головы. Губы… Возможно, он поджимал их, раз сохранились их призрачные очертания.

Сквозь цепенящую пелену страха Сара рывком подалась вперед и вжалась в мужской рот губами, который был всё же задет буграми жестких рубцов расплавленной кожи… Отстранилась. Пауза. Пытливый взгляд голубых глаз. Они пытались понять реакцию Человека: оттолкнут ее или нет. Снова порыв навстречу. Человек ответил, плотно закрыв глаза. Его руки грубо обхватили тонкую талию и рывком прижали к себе. Мужчина явно не церемонился. Сара старалась опуститься в этот омут как можно быстрее, с головой, словно боялась передумать. Сомнения терзали ее душу до последнего! И сейчас терзали, выедая страхом душу в грудной клетке. Правильно ли она поступает? Пожалеет ли? Но мужские руки уже перекрывали все пути к отступлению, с жадностью и властно став блуждать по всему ее телу, сжимая бедра, грубо забираясь под узкую юбку платья и разрывая капрон черных колготок. Снова раздавшийся звон свалившихся на пол и разбитых склянок. Человек небрежно усадил ее на край стола, покрывая жадными поцелуями открытую шею и грудь. Сара запрокинула голову назад в поиске свежего воздуха, голубые глаза искали спасения, этот шаг был все еще опасен для нее. Но разум говорил о том, что выбирать ей много не приходилось…

Человек покрывал ее плечи, ключицы укусами и жаркими поцелуями. Как же он изголодался по женскому телу! Физически изголодалась и она. Но явно больше Человека… После Влада у нее было лишь двое мужчин. И с последним она распрощалась тридцать лет назад. Человек же не брезговал половыми связями, но он никогда не был без маски или чар на лице…

— Ах…

Стон сорвался с искусанных губ Сары. Она погрузилась в этот омут с головой. Жар стал подниматься от ног и таза к верху. Стало трудно дышать теперь от жара, а не от страха. Грубые руки, грубые объятия — они затмевали сейчас всё! Затмевали ее боль, затмевали прошлое и возваращли Сару в настоящее. Человек снова впился зубами в ее губы, а она крепко обхватила его таз ногами, подаваясь бедрами навстречу. Даже через колготки и нижнее белье ощутилась крепость мужского желания. Хотелось грубее, жестче, больнее. Боль будто бы и была тем волшебным стимулятором, который возвращал Сару в эту реальность, вырывал из убивающих грез прошлого, которое было уже не исправить.

Снова женские стоны и хрипящее мужское дыхание. Юбка обтягивающего платья задралась наверх, колготки были окончательно разорваны, нижнее белье спущено. Теперь оно нелепой тряпочкой висело на левой женской щиколотке. Сара и не заметила, как мужские пальцы высвободили ширинку, и уже в следующий момент она ощутила резкий толчок, а мужские руки грубо притянули ее навстречу. Стало больно. Она сморщилась от этого чувства, отворачивая лицо. Снова толчок. Человек вбивался грубо, насаживая ее на себя еще и руками, но давал длительные интервалы во времени между толчками, заметив, как искажалось болью лицо его партнерши. Однако не щадил, не давал привыкнуть. Он грубо брал то, что желал, и будто бы получал удовольствия от того, что доставляет ей боль. Это еще больше раскрывал садистский взгляд серых глаз. Саре было больно… Больно и где-то в душе сладостно одновременно. Давно она уже не была девственной, но за столько лет отвыкла, узость давала о себе знать. Однако Сара лишь запустила пальцы в мягкие пшеничные волосы, царапая кожу головы и сильнее прижимая Человека к себе. Ей была нужна эта боль, эта вытрезвляющая близость; забыться…

Толчков было немного. Пятнадцать минут и мужчина кончил в нее.

…

Не вышел…

…

Частое сбитое дыхание.

…

Он зарылся лицом в ее шею и ключицы. Она затуманенными глазами смотрела куда-то вверх, в никуда, как и он, налаживая сбитое дыхание и всё еще держа в кулаке пшеничные копны мягких волос, до боли стягивая их возле корней, почти вырывая.

…

Молчание. Наконец, Человек сделал последний глубокий вдох, будто собрал в кулак все свое самообладание, и отстранился. Лицо его вновь было скрыто пеленой магии, не было видно ни единого шрама. Он отошел от девушки и протянул ей смоченное холодной водой полотенце. Она еще несколько секунд, обмякшая, просидела на тумбе, опираясь лопатками о стену и восстанавливая дыхание. Затем прошлась полотенцем по телу, спустилась на ватные ноги и огляделась.

Свет горел только в одном месте, поэтому здесь и был такой полумрак. Лампа горела на столе, заваленном кучей необходимой утвари для изготовления масок. В центре лежала и она сама, еще белая, недоделанная. Рядом были разбросаны фиолетовые цветы — морозник. А вокруг и на полу Сара заметила белые осколки разбитых масок. Видимо, работа совсем не клеилась. Она медленно сделала несколько шагов к столу, рассматривая всё это, пока не ощутила дыхание на своей шее. Человек оказался сзади, но Сара больше не чувствовала от него опасности. Нисколько. Лишь мирное опустошение и спокойствие.

— Ты разбил образцы?

— Они не удались.

Мужчина обошел ее и сел за стол, машинально беря в руки кисть. Сара подошла следом и встала за его спиной, положив ладони на широкие мужские плечи, на которых виднелись свежие царапины от ее ногтей, проходившие прямо по расплавленным шрамам. Они ничего больше не говорили. Молчали. Царила гробовая тишина, пока Человек бессмысленно крутил маску в руках, холодно, совсем без вдохноения ее рассматривая. Без слов и благодаря цепи они лишь продолжали чувствовать друг друга. Насквозь.

Неожиданно Человек притянул маску к себе ближе и взгляд его стал вдруг сосредоточенным. С лица снова спала пелена чар — Человек не мог создавать маски, пряча свое истинное обличие. Но Сара стояла позади, почему не могла видеть. Какой-то порыв нашел на Человека. Он потянулся к новым кистям, краскам, бумаге и тканям. Непроизвольно работа пошла как-то сама собой. Сара стояла позади него безмолвной тенью, наблюдая за работой и держа руки на его плечах. Она ощущала его порыв, он же чувствовал долгожданное вдохновение. Ни один из них не вымолвил ни слова, чтобы не прервать работу. И вот уже к утру, когда небо стало светлеть серыми неприятными сумерками, маска была готова. Человек поднял ее перед собой, восторженно рассматривая свое творение. Сара тоже внимательно на нее смотрела. Непроизвольно она стала соучатницей ее создания, будто бы и сама вложила в нее часть души.

— Так долго не выходило. Наконец-то…

Мужчина поднялся с места и развернулся к Саре, возвышаясь над ней и совсем забыв о своем нескрытом обезображенном образе.

— Вот ты и разделила со мной одно из моих следуюших наказаний.

Девушка опустила веки и отошла в сторону, рассматривая теперь всю оставшуюся часть трейлера. Он действительно был большой. А внутри был поделен на две части: спальная часть и мастерская, которая при этом явно занимала больше места в процентном соотношении.

— Возможно, я этого не хотела…

— Не лги себе, Сара. — мужская рука уверенно легла на поясничный изгиб, заставляя Сару закрыть глаза. — Хотя у тебя есть еще два дня, чтобы дать мне ответ.

— Я уже ответила.

Чужие руки грубо ее развернули к себе и их глаа встретились. Никакой нежности между ними не было, однако страх разжигал страсть, страсть порождала грубость, а золотая цепь связывала души. Они начинали чувствовать друг друга особенно тонко.

— Уверена?

…

— Да.

…

— Тогда у меня для тебя кое-что есть. — мужчина отошел к шкафу, доставая оттуда веревку. Сара опасливо наблюдала на ним, до сих пор не доверяя, до сих пор испытывая страх. Человек был непредсказуем!

Он подошел к ней и встал сзади.

— Ты мне веришь?

— Нет.

Послышался мужской глухой смех. Оказывается, он и без маски был таким приглушенным, низким, но мелодичным, чистым.

— Именно поэтому мне придется связать тебе руки. Сведи их сзади.

Сердце стало учащать удар, но противиться все равно было бы бесполезно. Сара безразлично завела запястья назад, в следующее же мгновение ощутив грубый канат, впивающийся ей в кожу. Человек, как и прежде, не баловал ее нежностью. Резкий затяг, и Сара прикрыла глаза. Еще один. И еще. Человек явно не испытывал сложностей с этими действиями. Затем он отошел и снова на его лице не было шрамов.

— Не волнуйся. Это подарок. В честь твоего выбора, если ты, действительно, искренне со мной. — Человек открыл тот же шкаф и достал оттуда что-то белое. До Сары не сразу дошло, что это маска. Паника охватила все ее тело. Она заорала со всей мощи: «НЕТ!». Шаг назад, она стала пятиться, не разбирая предметов, сваливала их и в итоге рухнула сама, всё еще пытаясь в бессмысленных попытках отплозти назад, оттянуть неизбежный конец. Глаза широко рыскрылись от страха, сердце бешенным ритмом отдавалось в виски.

— Не бойся, Сара. Это всего лишь маска.

— Неет! Ты дал мне выбор! Я выбрала! Нет!

Девушка снова орала, билась в припадках, пытаясь избежать неизбежное. Но Человеку не составило никаких усилий поднять одной рукой это брыкающееся создание и швырнуть на кровать. Однако Сара была неутомима. Она отпихивалась ногами, кричала, мотала головой, и всё же вскоре крик был заглушен надетой сверху маской. Мир вокруг сузился. Теперь она все видела лишь через миндальные глазницы. А кожанный ремень туго затянулся на затылке.

— Нееет!!!

С рычанием она повалилась на постель грудью, мотала головой, пытаясь снять с себя маску, но все попытки были тщетны. В итоге она просто обессиленно рухнула на простыни. Грудь вздымалась от частого дыхания, а под маской скатилось две горькие капли соленой влаги. Она присмирела. Притихла. Больше не сопротивлялась. Человек снова куда-то отошел, скрывшись из поля зрения. Холодные солнечные лучи пробирались сквозь щели на зашторенных окнах, а в этой части трейлера они просачивались через одно окно, затянутое бумагой, освещая все приглушенным светом. Сара с болью в сердце смотрела в одну точку. Снова подошел Человек. Он поставил рядом стол, разложил на нем какие-то предметы. Его руки коснулись женских плеч и нежно усадили Сару на край кровати. Сам он сел на стул напротив. На торс была накинута белоснежная распахнутая рубаха. Человек смешал какие-то краски и поднял кисть.

— Не шевелись. Уже поздно. Дай мне закончить.

Сара не шевелилась, лишь продолжала смотреть на него сквозь миндальные глазницы, выражая этим взглядом всю свою боль. Она не отводила глаза и не шевелилась. Этот взгляд был единственным упреком, он выражал всё.

Человек тоже смотрел ей прямо глаза, но вскоре перевел свое внимание куда-то ей на лоб, и кисть приблизилась к ее лицу ближе. Мокрый край коснулся ее лба, но она этого не почувствовала, лишь прикрыла мокрые глаза, тихо шмыгнув носом.

Неизвестно, сколько так прошло времени. Полчаса, час, полтора… Наконец, работа была закончена. Человек отошел в сторону, рассматривая свое творение. Одна лишь Сара не видела своего изображения. Ее тело не претерпевало никаких изменений, значит уродство было на лице… Или же было что-то еще, что она физически не могла видеть.

— Вставай. — он подал ей руку и помог встать. Сара все еще была с завязанными позади руками. Человек подвел ее к зеркалу и встал позади, положив руки на плечи. Сара боялась поднять взгляд. Она упрямо смотрела на отражающиеся в зеркале пальцы своих ног. — Посмотри на себя. — бесполезно, — Посмотри! — никакой ответной реакции. — Да посмотри же я сказал! — Человек был вынужден грубо тряхнуть девушку, чтобы та, наконец, упрямо вперила взгляд на свое отражение. Но неожиданно она увидела маску самого Человека… Маска на ее лице детально копировала ту маску, которую носил Человек. Те же черные губы с нижней тенью, те же два клина, исходящие от нижней части глаз на щеки и скулы, те же черно-красные ромбы на лбу. Некоторые детали были лишь немного сужены, смягчены из-за формы лица. У Человека оно было слишком вытянутым, у Сары оно было мельче и круглее… Человек оскалился и потянулся к веревкам на женских запястьях, развязывая тугие узлы, еще больше затянутые сопротивлениями самой Сары. — Вот теперь ты и впрямь королева этого цирка.

Он ослабил путы, и девушка тут же коснулась края маски.

— Осторожно! Краска еще не высохла.

Перехваченная рука зависла в миллиметрах от влажного покрытия. Человек ослабил тонкий кожный ремешок, приспуская маску за края и передавая ее Саре. Они все еще смотрели друг на друга в отражении зеркала: Человек на нее, Сара то на маску, то на свое лицо, то на Человека…

— Сегодня мы вместе проведем представление. А сделанную ночью маску… Вместе выберем ее владельца. Хотя нет. Я хочу чтобы его выбрала ты.

Сара снова подняла взгляд от маски и взглянула в зеркало, в отражении которого за ее спиной возвышался Человек, как темный ангел хранитель обхватывающий ее хрупкие плечи. До сознания наконец-то дошло то, что она нырнула на такую глубина этого проклятого циркового омута, с которой уже точно не выбраться. Но в душе не было никакого сожаления. Впервые за долгое время она снова почувствовала сладостное чувство власти. Теперь она была не рабой Владельца цепи, а ведома им, охраняема. Они разделили два проклятья на двоих: он — ее, а она — его… И где-то в ее груди стали вдруг разгораться огоньки веселящейся тьмы. Она вдруг рассмеялась. Громко, закатисто. Ей понравилось то, что она увидела. Глаза заблестели каким-то нездоровым азартом и предвкушением.

Комментарий к Часть 4. Королева.

Пока не знаю, будет ли это заключительной частью или же последует еще одна глава. Поэтому пока не закрываю работу. Буду рад вашим отметкам))

Для концовки вдохновился фан-артами, на которых Сара и Человек в одинаковых масках.

Писал по-прежнему под трек Les Friction - World on Fire.

Но нашел еще один трек, который ассоциируется у меня именно с ЧВМ: Тони Раут - Грим.

========== Эпилог 1. Чаша Фавна. ==========

Шоу цветастым колейдоскопом стали сменяться друг другом. Время в цирке текло иначе, медленнее, оно крутилось вокруг этих представлений! Перед глазами мельтешило множество городов, незаметно, вкрадчиво сменяющих друг друга. Но чёрные людские души оставались такими же уродливыми и мерзкими. Их не меняло ни место, ни время. Как иронично.

С новым проклятьем Человеку в маске не нужно было уходить в сон, чтобы жить вечно, но это нужно было его чудикам. И он все еще придерживался старого уклада в своей жизни, лелея этот цирк в своих руках, как малое дитя, которое он так долго выхаживал и ставил на ноги.

Как он и ожидал, в Саре все это время копился и мирно спал сильный потенциал. Девушка столько веков копила обиду, что при появившемся шансе возмездия, она оказалась ещё более жестокой и изощренной, чем сам Человек. Теперь они делали маски вместе. Сара всегда была рядом, она стала его неотъемлемой тёмной музой, подталкивала на самые безумные идеи и мысли. Ту первую маску, которую они сделали в трейлере той кульминационной ночью, Сара долгое время не решалась никому подарить. Не решалась сделать последний заключительный шаг во тьму; не могла выбрать того, кто её заслуживает. Но однажды она увидела в зрительском зале человека, который в тени шатра ударил свою спутницу. Тогда она еще не умела видеть человеческие души также, как Человек. Он только начинал ее учить этому тонкому мастерству. Сара фанатично наблюдала за мужчиной целых два выступления. Человек в маске не торопил, давал ей время, давал созреть для этого шага: первая жертва должна быть особенной, по его словам. И Сара, наконец-то, выбрала!

— Так ты все это время искала что-то отдалённо похожее на твоего Влада? Весьма банально, но и неудивительно.

Человек в маске был рядом. Он стоял позади её спины, смотря вместе с ней на публику в щель между портьерами. Сара постоянно чувствовала его ауру, которая каким-то коконом обволакивала её, защищала, оберегала. Становилось так спокойно и безопасно, несмотря на то, что Человек был Владельцем цепи, её Хозяином, а она лишь его рабой… Но он никогда не давал ей возможности ощутить это. А вскоре Сара и, напротив, ощутила совсем обратное положение в их отношениях.

— Я хочу подарить маску ему. — в голосе послышались нотки ненависти. Позади себя девушка услышала тихую усмешку под маской и низкий вкрадчивый голос:

— Как скажешь, моя королева.

В тот вечер после основного представления была поставлена дополнительная часть шоу, но куда более значимая и интересная. Сара сама надела маску на метавшегося мужчину, которого держали карлики-акробаты. Она сделала это с таким садисткимсамоудовлетворерием, что Человек в маске вынужден был с восхищением наблюдать за ней, стоя в стороне. Она представляла того, кого убили 10 лет назад… Она представляла Влада. Человек считывал это с ее лица так легко, словно держал в руках раскрытую книгу с крупынм шрифтом. Сара мстит за свою обиду. И это раскрывает черноту ее души только сильнее.

Под фон криков несчастного, в агонии ползающего по полу, своей спиной девушка ощутила приблизившегося к ней Человека. Он встал близко, почти вплотную. Она не видела его, но даже в таком положении где-то в воздухе ощутила его гордость за нее. Как наставник гордится успехами своего ученика, так и Человек был доволен выбором Сары.

— Умница.

Довольный низкий голос вызвал волны мурашек по спине, а длинный плащ накрыл женские плечи. Вся эта нежность выглядела так нелепо, констрастно на фоне мук кувыркающегося по полу мужчины в уродливой маске, орущего в агонии. Сара и Человек тоже стояли в своих театральных масках, холодно наблюдающие за своей жертвой. Для Человека это было так привычно, даже несколько обыденно, а вот Сара испытывала переполняющее её торжество темной справедливости. Такое она ощущала впервые и пребывал в особо возбежденном состоянии.

Совсем скоро можно было разглядеть нового чудика. На всем теле мужчинны образовались какие-то страшные кожные наросты. Он стал походить на дерево, поросшее грубой корой. Это очень напоминало последствия бородавчатой эпидермодисплазии. Вот такая душа оказалась внутри: страшная и омертвелая.

— Дай ему имя. — возле уха снова раздался голос Человека. Но на фоне его спокойствия в Саре бушевала целая буря не только злорадства, но и ненависти.

— Не могу.

Человек в маске неодобрительно покачал головой.

— Нет-нет, Сара, расплачиваться за содеянное он будет вечно, вместе с нами. Посмотри, как ему больно шевелить конечностями. Наросты трескаются, а он такой медлительный… Ничего не может сделать… Совсем беспомощный внутри. Но теперь он член нашей семьи.

— Ты слишком снисходителен, что вводишь таких уродов в этот круг.

Мужчина громко рассмеялся, смотря сквозь черные глазницы на обернувшуюся к нему девушку.

— Как ты жестока, Сара. Но я говорил: любой выбор влечёт ответственность. Теперь это твои дети, моя королева. — он галантно наклонился и поцеловал ей руку, смотря на нее исподлобья своей маски. — Поздравляю с твоим первым триумфом.

***

Совсем скоро Сару уже не нужно было уговаривать давать имена. Во время шоу она бесновалась! С каким-то дьявольским ликованием она встречала каждый новый город и с садистской улыбкой встречала новую, ничего не понимающую публику в качестве ведущей — Королевы цирка уродов. На себе познав, как двулика бывает человеческая душа, Сара упивалась возмездием, возможностью показать людям, какие они внутри. Человек наблюдал за ней с нескрываемым под маской удовлетворением. Она познала ту же боль, что и он когда-то, и она же всецело разделила его чувства по отношению к этому миру.

Сара стала неотъемлемой частью этого цирка! Она была подле Человека постоянно. Теперь он создавал маски исключительно в ее присутствии. Ее руки успокаивали, дарили долгожданное умиротворение. Но не только… Сара подавала идеи. Ее фантазия была неутомима! Она придумывала новые образы для масок, которые они подарят потом кому-нибудь из зрителей, придумывала новые номера чудикам, с энтузиазмом выбирала новых членов семьи. Она даже предложила делать Человеку манекены, но они так и не удались из-за необходимости слишком большого количества черного морозника… Сара поддерживала все его начинания, более того: у некоторых она стояла во главе. В глубине своей души Человек чувствовал, что она гораздо сильнее наполнена ненавистью к уродствам человеческой души. Сильнее, чем он. Более жестока… И это его несказанно радовало. Наконец-то, за столько веков он нашёл себе союзника, и весьма сильного. Постепенно он стал осознавать и ту власть, которую теперь имела над ним Сара, несмотря на их роли у разных концов проклятой цепи. Он больше не мог представить свой мир без неё.

***

На улице стояла холодная зимняя ночь. Лишь в трейлере директора цирка горела одинокая лампа над заваленным столом. Девушка в бежевом атласе ночной сорочки, раскрывающей высоким разрезом ее округлые бедра, медленно провела рукой по плечам Человека. Сколько раз она уже так стояла, пока он делал очередные маски? Она всегда стояла позади по несколько часов подряд, не испытывая ни скуки, ни усталости. Сара всегда внимательно следила за процессом, придумывала какое-то новое уродство. Но сегодня витало в воздухе что-то ещё. Молчание было каким-то не таким. Её пальцы замерли возле ключицы. Мысли были далеки от маски. И Человек ощущал это. Работа не ладилась также споро, как обычно. Он прервался и повернул голову вбок.

— Ты хочешь что-то сказать.

Мужчина был без маски и без чар, уродливый, обоженный беспощадным огнём. Шрамы охватывали не только его лицо, но и тело. Однако Сара была допущена до святая святых, скрываться от нее не было смысла. Лишь она могла видеть его таким и лишь она могла быть с ним, когда он создавал маски.

***

Они проснулись неделю назад. Это было ее пятое пробуждение. Но Сара еще живо помнила, как много лет назад стояла на краю выхода из пещеры, наблюдая за чудиками вместе с Человеком. Тогда это было ее второе пробуждение, но первое, которое она помнила. Маска Человека встретила ее пристальным взглядом. Сара тонко считывала под ней все изменения в мимике. Девушка устало улыбнулась, чувствуя разбитость во всем своем теле. Мышцы ныли и болели так, будто накануне ее хорошенько потрепали в драке — обратная сторона проклятье.

Сара вложила свою руку в протянутую ладонь и встретила совсем новый рассвет в своей жизни, наблюдая за нелепой бытовой суетой чудиков.

***

Жещина вдруг страстно припала к шее Человека, оставляя нежный след своего дыхания на уго ухе, за чем последовал и невесомый, еле-ощутимый поцелуй.

— Я восхищаюсь тобой! Ты так талантлив, умен… Гениален! Столько веков один был верен своей философии, оригинален… — она выдерживала долгие паузы. Голос её был тихим, тон — осторожным и вкрадчивым. Она явно волновалась. — Но почему каждые десять лет из-за чудиков мы должны уходить в десятилетний сон? Ведь мы с тобой можем жить вечно, нам это не нужно. Почему твой талант должен прозябать на фоне жалкого гастролирующего цирка? Твоя власть способна охватить куда-то больший диапазон… Господство! Разве мы уже не похожи на богов? Нам нужно больше.

— Что ты говоришь, Сара! — Человек обернулся так резко и столь грубло пресек речь своей музы, что та тут же опустилась на колени подле его ног, с мольбой взглянув на изуродованное лицо. Эти невинные голубые глаза слишком много знали о манипуляции и были слишком лукавы.

— Прости… Но ты достоин большего, чем этот маленький цирк. Я не отрекусь от своих слов. Тебе в нем тесно, я же вижу… Ты задыхаешься в нем…

Со страдальческим выражением на лице, она склонила голову набок под внимательным взглядом Человека.

— Дьволица. — он вдруг схватил одной своей рукой ее щеки, грубо сжав их. Но продолжил говорить с едва уловимой нежностью в голосе. — Пытаешься мною манипулировать?

Она вдруг прикрыла глаза и как смогла потерлась щекой о руку с нескрываемым удовольствием, как кошка, благоговейно касаясь пальцами мужского запястья.

— Мы можем стать несокрушимими. Перейти из ранга проклятых в ранг настоящих божеств. Помнишь о чаше Фавна? Я знаю, где она. За ней началась охота, но им никогда ее не найти. Лишь я знаю, где Влад скрыл ее. И только я смогу туда добраться.

Человек вскочил с места, отбросив маску в сторону, и нервно пройдя по фургону.

— Ты просишь меня бросить цирк?! То, что я создавал столько лет?! То, благодаря чему я выворачиваю души людей наизнанку?!

— Нет! Ни в коем случае! — Сара вскочила следом, беспокойно смотря в сторону нервно отвернувшейся спины, покрытой уже такими знакомыми ей шрамами. — Но ты только представь, если мы сможем выезжать в большие города? Туда, где людские пороки не знают меры!

— С этим могут возникнуть проблемы.

— Для этого нам и нужна чаша! — Сара поспешно сократила расстояние до Человека, буквально в два шага, но коснуться пока не решилась. Она с пылающей надеждой смотрела на немой затылок, покрытый русыми волосами, — Фавны пили из них кровь младенцев, приносимых в жертву. В ней заключена огромная сила, которая распространяется даже на смертного, который пригубит ее во время ритуала. Только представь, одно твое слово, один твой взгляд, и человек по твоему внушению делает все, что ты захочешь?! Мы сможем показывать души людей, даже не надевая на них маски. Это будет феерия! Шоу, на котором сотни людей сорвут с себя лживые образы, начнется вакханалия, а на утро им придется с этим жить. Нашего цирка уже и в помине не будет в этом городе.

Женские руки коснулись знакомых шрамов на горячей спине, медленно обхватили торс и обвили его нежным кольцом. Сара прижалась к Человеку всем телом, отчего он тяжело выдохнул и прикрыл глаза. В эти моменты он ощущал, что это отнюдь не он держит золотую цепь в своей руке. Сара возымела слишком сильную власть над ним.

— Мне надо подумать.

Он медленно обернулся, встретившись с чистым взглядом голубых глаз. Столь темные порывы Сары были такими искренними в его сторону. То, о чем она говорила, она и впрямь желала всей душой. И больше всего, она желала триумфа Человека. Он знал это, чувствовал.

— Ты слишком часто стала пытаться воздействовать на меня, Сара. — мужские пальцы вновь властно обхватили подбордок, отчего Сара ощутила, как что-то перевернулось внизу её живота. Никогда она не перестанет ощущать силу и власть Человека над собой. Он стал наступать, толкая ее в сторону постели. — Сколько раз мне преподавать тебе урок по этому поводу? В последнее время ты слишком часто нарушаешь мои правила.

Грубый толчок, и Сара оказалась на постели под нависающем над ней чудовищем.

— Снова скажешь, что это влечет наказание?

— И буду повторять до тех пор, пока ты это не уяснишь.

Грубым движением Человек сорвал с нее нижнее болье и перевернул на живот, до боли стискивая бедра и наваливаясь сверху.

— А, по-моему, ты только еще больше провоцируешь меня. Признай, что тебе нравится, когда я нарушаю твои правила?

Треск ткани по швам и знакомая боль вторжения на сухую. Если Человек в маске наказывал ее таким образом, он никогда не дарил ей наслаждения. Порой он был в ярости и намеренно делал больно, травмировал. Но это было только в начале… И даже наказание теперь дарило какое-то особое извращенное удовольствие, что так легко читалось по затуманенным голубым глазам, преданно смотрящим прямо на Человека.

Они уже полчаса лежали на постели, покрытые лёгкой испариной и пеленой усталости. Каждый погрузился в свои мысли. Тишина была нерушима, пока не послышался задумчивый тихий мужской голос.

— В нашу первую встречу твой спутник сказал, что чаша находится в тебе. В этих словах был смысл?

Лежавшая рядом Сара, которая послушно прижималась к мягкой расплавленной коже, тихо рассмеялась.

— Да, был такой прецедент. Однажды Влад похитил монету первых цыганских ведьм. Он никогда не баловал меня заботой. Монету срочно нужно было куда-то спрятать, и он не нашел ничего лучше, как вшить ее мне в живот, решив, что я от этого все равно не умру, а его реликвия до продажи пробудет в целости и сохранности.

— И твое тело не отторгло ее?

— Пара гнойных воспалений, но монета осталась в сохранности. — Сара снова рассмеялась, словно говорила вовсе не о себе; перевернулась и легла на грудь Человека, преданно смотря в его серые глаза. На уродливом лице вырисовалась усмешка.

— Где же тогда по-настоящему находится Чаша Фавна?

На лице Сары расплылась предвкушающая улыбка, а в глазах заблестели дьявольские огоньки.

— В сентфорском лесу.

***

Шоу, как всегда, было на высоте. Чудики веселили публику до колющих спазмов в животе. Люди даже не представляли, что видят перед собой самих же себя. А чудики от этого бесновались только больше. Они-то знали, что находились по другую сторону. Они стояли на самой первой ступени всеведения, были приобщены к чему-то вечному, наполненному для них одним единственным смыслом.

Но Сару что-то тревожило. В этот день она как-то особенно ощущала цепь у своего горла, металась из угла в угол. Она надеялась, что шоу принесет долгожданное удовлетворение, но этого не случилось. Напряжение стало только ещё больше нарастать. Взгляд из-под ее маски скользнул по зрителям, и только она оказалась на сцене, как ее привлекло нечто знакомое во втором ряду. Сердце пропустило несколько ударов и ухнуло вниз. Виски начало сдавдивать железным кольцом. Женщина… Там сидела обыкновенная женщина, но Сара в миг узнала ее глаза. Королева цирка с трудом выдавила слова приветствия, которые вышли как-то так скомканно и неуверенно, что зрители остались в недоуменном молчании. Сара тут же сбежала со сцены и скрылась за портьерами. Но за ними Человек в маске резко перехватил ее за руки и притянул к себе, недовольный её оплошностью и непонимающий причины ее странного поведения.

— Что случилось?!

— Она здесь! Клянусь тебе, я узнала ее! Это она!

— Кто?

Тем временем на втором ряду сидела почти ничем неприметная старая женщина, добродушно улыбающаяся, с седыми волосами, собранными в прическу. Она поправила свое чёрное платье, аккуратно разглядила его на коленях, потом взмахнула кистью руки в воздухе и вдруг неожиданно исчезла из зрительского зала, собравшись по чёрным крупицам уже закулисами, прямо перед королевской парой этого цирка.

— Ну здравствуй Сара.

Кто бы мог подумать, что эта милая старушка — та самая ведьма, к которой два века назад и забрела заблудшая душа в поиске спасения любимого. Сара была права — лишь глаза в этой женщине выдавали ее истинную природу. Кто видел их раз, не узнать их уже было невозможно.

Комментарий к Эпилог 1. Чаша Фавна.

При описании воображаемой Сарой “вакханалии” почему-то так и видел сцену из финала романа Патрика Зюскинда “Парфюмер”.

Планируется продолжение эпилога.

========== Эпилог 2. Всевластие. ==========

***

— Ммм… Таки узнала меня?

Сара дрожала всем своим телом перед этой совсем внешне безобидной и даже очень доброй на вид старушкой. Руководствуясь каким-то животным инстинктом девушка прикрыла своим плечом Человека, отступая назад, как и любое животное перед кровожадным хищником.

— Что тебе нужно?! Я с тобой ничем не связана!!!

— Ошибаешься, дорогая. Это я тебе даровала вечную жизнь и силу, если ты помнишь…

— Это было проклятье, благодаря которому ты тоже набралась сил и стала ещё могущественнее!

Милая старуха вдруг рассмеялась, нечеловески выгнувшись назад. Потом вдруг резко выпрямилась, и улыбка сошла с её губ.

— Вижу, от предыдущего Владельца ты, наконец, избавилась? Смышленая девочка. Я предполагала, что тебе понадобится больше, чем два века. Нашла себе нового Хозяина? Как интересно…

— Не смей даже приближаться к нему! — Сара заслонила своей спиной Человека, готовая сражаться за него до смерти, как верная преданная собака, которая не останавливается даже перед хищником, во много раз превосходящего её размером. — Тебя это не касается! Оставь нас в покое!

Снова страшный смех и глаза ведьмы вдруг помутнели, зубы искривились.

— Интересно, это говоришь ты, или же в тебе говорит зов цепи? Уверена ли ты в своих чувствах? Возможно, они вовсе не твои…

— Убирайся к черту!

— Не волнуйся, Сара. Я пришла лишь потому, что почувствовала, что цепь была разорвана. Хотела посмотреть, что с тобой стало… Если бы ты снова стала человеком, я бы сожрала тебя на завтрак, хрустя каждой твоей косточкой. Но ни ты, ни твой Хозяин не люди. Поэтому Вы мне не интересны.

Помни только одно: мотылёк, достигнув цели, часто умирает.

— Я уже давно не мотылёк!

Снова раскатистый страшный смех, который вызывал отвратительные мурашки по телу, страх и цепенящий ужас; и старуха растворилась в воздухе на тысячи чёрных лоскутов, которые исчезли следом, будто их и не было. Сара тут же обессиленно рухнула вниз. От падения её спасли лишь сильные руки Человека, бесстрашно стоявшего позади неё и заботливо подхватившего теперь её ватное тело. Только что они встретились с самим злом во плоти, которое могло их уничтожить лишь одним щелчком пальцев в воздухе. Но они были проклятыми, давно уже не были людьми — они и сами были частью тёмного потустороннего мира — проклятые скитальцы вечной ночи… Их души не представляли интереса для зла. Они сами были злом. И все же только что избежали самого страшного возможного исхода своего проклятого существования.

***

Сара и Человек, скрывающий свои шрамы на лице чарами, сидели в одном из летних кафе недалеко от побережья. Прошло несколько лет. Здесь на юге было так жарко порой. Мужчина повернул голову в сторону, рассматривая посетителей. Они сидели на террасе, откуда открывался потрясающий вид. За столиками сидели разные люди. Возле кассы образовалась небольшая очередь. Вдруг пухлая женщина в очках и зелёной кофте, с свисающим жирным животом, словно завороженная вышла из очереди в центр зала и стала бить себя по лицу и телу, крича какие-то гадости в свой адрес. Высокомерный и самодовольный взгляд Сары медленно проследил за взглядом Человека, и на её лице заиграла насмешливая улыбка, пока люди вокруг с искренним недоумением наблюдали за происходящим, пытаясь понять увиденное. Но уже через минуту многие из них достали телефоны и стали снимать, кто-то смеялся над сумасшедшей, и лишь единицы пытались ей помочь.

Сара высокомерно усмехалась. Она видела всех присутствующих насквозь. Та женщина в центре зала, что стала лишь первой мимолетной закуской для их фантазии на сегодняшний день, страдала сейчас за то, что была мазохисткой, соблазнившей мужа собственной дочери… Отвратительная душа! Мерзкая…

Сара с какой-то лёгкой скукой на улыбающемся лице снова повернулась к Человеку.

— Разминаешься? Такая мелкая сошка.

Человек разорвал визуальный контакт со своей жертвой и тоже взглянул на Сару.

— Стало скучно. Но здесь таких слишком много.

Сара потянулась к бокалу. Ощущение всевластия дурманило ум, расслабляло и наполняло тело какой-то физической негой.

— Через два дня этот город погрузится в хаос…

Сара сказала это с каким-то извращенным предвкушением, что вызвало у Человека удовлетворенную усмешку. Он восхищался своей Сарой — своей королевой!

А где-то, за много километров отсюда, в пещере мирно спали их чудики. До их пробуждения оставалось ещё пять лет, в которые Человек с Сарой собирались не отказывать ни одному своему тёмному порыву! Это было только начало безумной вакханалии до следующих гастролей их цирка.