Я хочу делать плохие вещи с тобой (СИ) [Ksendagir] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Алекс

— Сато! Александр! Алекс! Да подожди ты!

Торопливый стук шагов, сбитое дыхание, слишком резкий запах парфюма. Алекс едва заметно морщится и достает из пачки новую сигарету, чтобы лениво прикурить от тут же любезно предложенной зажигалки.

— М? — он вопросительно поднимает бровь, но смотрит прямо, на открывающуюся дверцу автомобиля.

Джексон делает несколько глубоких вздохов, приходя в себя после короткой пробежки, и хлопает Алекса по плечу. Слишком фамильярно, недопустимо интимно сминая пальцами ткань пиджака. Алекс недовольно дергается, сбрасывает руку и, наконец, поворачивается, уже готовый сесть в машину.

— Чего ты хотел, Джексон? — он смахивает пепел прямо на чужие ботинки, кричаще дорогие и совершенно безвкусные. Ямато делает вид, что не заметил этого, хищно усмехается и упирается в открытую дверцу ладонью.

— А ты не меняешься, да, Алекс? — взгляд у него наглый, откровенно пошлый и оценивающий, но Алекса это мало беспокоит. Сейчас он опаздывает на обед с сыном и Ран, поэтому выслушивать глупые предположения у него нет ни времени, ни желания.

— Как ты мог заметить, — ещё одна затяжка и Алекс равнодушно пожимает плечами, с усмешкой рассматривая породистое лицо Джексона. Он красив, богат и весьма успешен в бизнесе, они знают друг друга еще с университета, и с тех самых пор Ямато не оставляет попыток подкатить. Только вот, к своему несчастью, абсолютно не цепляет Алекса.

— Ты сегодня будешь?

— А по телефону не мог спросить?

— Ты не отвечаешь на мои звонки.

— Ах… да? — Алекс виновато закусывает губу, выкидывая окурок в близ стоящую урну, и качает головой. На его лице ни капли сожаления, в глазах непроницаемая темнота. — Наверное, не видел. Бывает.

Пора уезжать. В это время дня всегда пробки, не хотелось бы заставлять семью ждать.

— Да, я буду сегодня.

Как был в прошлый раз, и в позапрошлый, и ещё много раз до…

Джексон в ответ лишь кивает. Он достаточно знает Алекса, чтобы понимать — на этом разговор точно завершен. Всё равно вечером встретятся в клубе.

В бойцовский клуб Алекса привел Джексон пару месяцев назад. Тогда это показалось ему весьма любопытным развлечением, чтобы развеять свою перманентную меланхоличную скуку. Полутемный зал, где единственным ярким пятном был ринг да помада на губах молоденькой официантки, предлагавшей богатым гостям напитки за счёт заведения. Громкие одобряющие крики, возмущенный свист и неожиданно спокойная музыка в перерывах между боями. Все это сперва виделось Алексу пусть и новым, необычным приключением, но всё же довольно пресным. Он не разделял извращенного удовольствия, что лилось по венам ликующей толпы,  от наблюдения за тем, как крепкие, полуголые мужчины, больше похожие на голодных зверей, с особой жестокостью нападали и терзали друг друга. Его не беспокоил вид крови или хруст ломающихся костей, о, нет, просто все они, выходящие на ринг, пышущие силой и агрессивным желанием уничтожить соперника, не вызывали в нём никакого отклика. Не то…

Пока не появился он. Его называли Бешеный пёс. Огромный, мощный, от него веяло такой внутренней силой и спокойствием, что Алекс с первого же боя не сомневался: победит. И начал наблюдать. Один бой, второй, третий. Когда Пёс выходил на ринг, его сердце непроизвольно начинало биться быстрее, а в крови играл азарт. Алекс с жадностью оголодавшего путника следил за отточенными ударами, за тем, как бугрятся стальные мышцы под кожей, как раз за разом падает на пол поверженный противник.

Пёс был идеален. Тоже японец, как и Алекс, но кожа светлее, а разрез глаз шире. Его бои были больше похожи на искусство, движения, то, как он наносил удары, казались танцем. И эта его уверенность и отрешённость. Он словно просто выполнял работу. Никакой излишней злобы или безжалостности. И все же Алекс где-то на уровне подсознания чувствовал, насколько тот опасен.

Алекс приходил на каждый его бой. Садился всегда на одно и тоже место в первом ряду и смотрел, не отрываясь, с первой секунды и до последней. Не замечая даже, как пальцы беспокойно, почти до боли, в эти моменты впиваются в ручки кресла. Да, Пёс определённо был именно тем, в ком так остро Алекс нуждался, кого так отчаянно искал.

Вот и сегодня Алекс на своем привычном месте. Сидит, закинув ногу на ногу, и медленно тянет коктейль, принесённый услужливым Джексоном. Он внешне кажется скучающим, даже немного сонным, но внутри сжимается тонкая пружина, сотканная из смеси возбуждающего предвкушения и неясной тревоги.

До этого Пёс выиграл шестнадцать боев подряд. И сегодня Алекс надеялся увидеть его семнадцатую победу. Когда прозвучал гонг, он напрягся, невольно подался телом вперед, внимательным взглядом упираясь в широкую спину и рассматривая яркую татуировку. Красивая. Она идет Псу.

Опять на ринге танец, удар один за другим, молниеносные, и все попадают в цель, а Алекс смотрит, как завороженный, ждёт победного, нервно сжимает запястье, закованное в браслет часов.

Все происходит невероятно быстро. И Алекс приходит в себя только, когда взгляд упирается в распростёртого на полу ринга Пса. Он оказывается рядом в считанные мгновения, потому что помнит, что для бойца такого уровня значит поражение. Всезнающий Джексон успел предупредительно просветить.

— Я покупаю его, — голос у Алекса ровный, удивительно спокойный, и говорит он с привычными повелительными интонациями. Поднимается с колен, кидая тяжёлый взгляд на Пса, и вздрагивает, замечая, как по лицу того стекает кровь.

— Золотой билет, — он зажимает заветную бумажку между средним и указательным пальцами под прокатившийся по залу шумок и усмехается.

Наконец, я нашел то, что так долго искал.

Джон

45, 46, 47

Темная комната на цокольном этаже и маленькое окно размером с тридцать на шестьдесят сантиметров почти под потолком, металлическая решетка, которая не должна была позволить ему сбежать. Будто бы Джон этого хотел… От того, дерётся он на ринге или нет, зависят жизни каждого члена его небольшой семьи. Он просто не может сбежать и этим подписать им смертный приговор.

Он привык жить, как зверь в клетке. Никаких тебе удобств, жесткий матрас на деревянных складских поддонах, служивших заменой каркасу кровати, табурет, видавший виды стол у стены и небольшой шкаф с покосившимися дверцами. Специально для бойцов, таких же невольников здесь, как и он, в каждой комнате были установлены снаряды для тренировок. Пару раз в день его выпускали на пробежку вокруг производственного здания, в котором базировался клуб. И конечно же, всё это удовольствие на природе было непосредственно под пристальным контролем вооружённой охраны.

69, 70, 71

Джон замер в положении планки на бетонном полу. Он мог отжаться и большее количество раз, но сегодня ему не нужно было слишком сильно выматываться, потому как этим вечером по расписанию у него был очередной бой. Сколько из них он выиграл уже в этом году? Шестнадцать, кажется… Ну, что ж, его хватило намного дольше, чем он рассчитывал. Ещё один год подобной жизни он даже не надеялся пережить, но вот уже отсчёт пошёл на полтора, и Такаяма даже, кажется, привык.

Его мир сузился до одного дня сурка. Вереница похожих друг на друга рассветов и закатов, а между ними тренировки, полезное питание, сон и бои.

Всё.

Он оттолкнулся ногами от пола и одним легким прыжком снова принял вертикальное положение. Ладонями похлопал по ногам, стряхивая со штанов налипшую пыль, и задумчиво посмотрел на стену. В той, другой, жизни на его стене висела катана от мастера Хансу, её лезвие было чрезвычайно острым, а вес был сбалансирован точно под его ладонь. Он вспомнил, как ощущал когда-то катану в руке, как она порхала в воздухе синхронно с его движениями и совершенно беззвучно рассекала воздух. В пальцах почувствовалось легкое покалывание, и Джон сжал кулак, а потом снова расслабил кисть, уставившись на короткий огрызок, который теперь был у него вместо мизинца. Почему-то он до сих пор чувствовал его, но глаза и память не обманывают, реальность такова, что фаланга его пальца теперь лежит на бархатной подставке в коллекции Такеши Андо.

Наверное, его от подобных воспоминаний должна была обуять ненависть и злоба, но в груди у Такаямы сейчас была лишь вязкая и холодная пустота. Он уже давно ничего не чувствовал и жил, словно бы во сне, будто всё это не его жизнь, а какая-то игровая симуляция, а он всего лишь невольный зритель, наблюдающий за происходящим со стороны.

Стук кулаком в дверь заставил его моргнуть и прогнать от себя прочь непрошенные воспоминания.

— Пёс! Бой через час. Давай топай в душ и раздевалку, пора готовиться!

Семнадцатый.

Сегодня он снова победит, потому что знает наверняка — в этой бойцовской яме ему нет равных.

Он снова здесь.

Джон бросил взгляд на вип места в переднем ряду у ринга и почему-то совсем не удивился, в очередной раз увидев его лицо. Странный парень приходил на каждый бой и все время просто молчаливо пялился на него. В нём не было этого адреналинового азарта, от которого здешние завсегдатаи обычно подпрыгивали на месте в полнейшем нетерпении узнать, сработают ли сегодня их ставки. Этот был холодным и безэмоциональным, как восковая статуя, приодетая в дорогие вещи, вот только почему такой богач шоркался по подобным местам, Джон понять никак не мог. Да и не всё ли равно?

Нравится смотреть — пусть смотрит, с него не убудет.

— И-и-и-и-и на ринг выходит Бешеный Пёс!

Уголок губ нервно дрогнул от прозвучавшей через громкоговоритель клички, которая, как клеймо от раскаленного железа, теперь въелась ему под самую кожу.

«Однажды пёс — пёс на всю жизнь,» — так когда-то сказал Андо, когда отрезал ему палец. «Твой хозяин больше не спасет тебя, теперь ты мой, Такаяма».

И это была чистая правда. Шин больше никогда не придёт за ним.

Никто больше не придёт.

Да будет бой…

Каждый его удар достигал своей цели. Движения Джона были отработаны годами и, оценив соперника при первых «пробных» выпадах, после он точно знал, куда и как бить в дальнейшем, чтобы получить нужный ему результат. Минуты три он подпускает к себе противника слишком близко, пару раз даёт ударить себя по ребрам, прикрывая голову согнутыми в локте руками.

Пусть парень расслабится. Почувствует, что сильнее и быстрее Такаямы.

И когда соперник теряет бдительность, Джон подпрыгивает, отталкиваясь ногами от пола и мгновенно разворачиваясь в воздухе всем корпусом, с размаха наносит оглушающий удар вытянутой ногой, задевая ступнёй его лицо. Мужчина брызжет кровавой слюной на синие маты ринга, выплевывая белую капу и, кажется, один зуб.

Такаяма уже снова стоит на ногах, перебирает ими с механической точностью и прыгает на месте. Он даёт возможность сопернику прийти в себя, снова всунуть капу в рот и твердо встать на ноги. Джон не выпускает его из поля зрения, пристально отслеживая взглядом каждое движение мужчины напротив.

Жарко. Чертовски жарко в этом проклятом подвале, где столпилась вокруг херова туча незнакомых людей. Такаяма утирает пот, стекающий с виска, тыльной стороной запястья в бинтах. Он точно знал, что в следующие две минуты бой будет окончен, потому что этот танец пора было завершать. Больше он не будет таким сдержанным.

Соперник движется на Джона неуверенной походкой, и Такаяма срывается с места, чтобы с разбега пнуть того с силой в грудь. Мужчина отскакивает, теряя равновесие и стараясь хоть как-то удержаться на ногах. А в это время Джон заходит к нему сзади, делает захват рукой на чужом горле и подсечку ногой, от которой противник падает на пол.

Джон сжимает хватку на чужой шее и держит слишком сильно… Пока какой-то внезапный отблеск не ослепляет его, заставив замереть буквально на пару мгновений, но этого оказалось достаточно, чтобы подхвативший инициативу соперник больно ударил его локтем в бок, этим заставив разомкнуть объятья смерти. А уже после удары посыпались на Такаяму один за другим.

Его несколько раз подряд бьют в голову, заставляя потерять равновесие и упасть на пол, а потом ещё одна череда ударов ногами по ребрам, животу и лицу… Которые он уже не мог остановить.

И когда он думал, что это конец, кто-то прокричал:

— Золотой билет! Стоп! Хватит, бой окончен!

Лежа на мате с обращенным в сияющий софитами потолок лицом, он думал о том, что, кажется, узнал голос диктора, но мозг отказывался осмыслять услышанное. Джон пребывал в каком-то полубессознательном состоянии. Всё лицо его было в крови, и она струйками стекала из мелких порезов.

Кто-то рядом сказал:

— Я покупаю его.

Такаяма делает последнее усилие, чтобы приподнять голову и посмотреть на того, кто это сказал. А когда видит уже знакомое ему лицо богатея с вип места на первом ряду, может выдавить из себя лишь удивленное:

— Ты?..

После чего теряет сознание.

Он проснулся от еле слышного шороха рядом и приоткрыл глаза. Джон не узнавал помещение, в котором находился, но, судя по обстановке, походило оно на чью-то спальню, причём в каком-нибудь пентхаусе, и было явно очень сильно далеко от того места, где он просыпался вот уже последние полгода. К слову, он обнаружил себя лежащим в постели под шелковой простынёй и абсолютно голым. От такой констатации факта его правая бровь резко изогнулась, выражая изумление. Однако подобный спектр эмоций сейчас был совершенно не под силу его многострадальному лицу, которое в ответ на такую простейшую мимику тут же отозвалось болью где-то в области верхнего века и глаза. Джон поморщился и боковым зрением обнаружил чьё-то присутствие.

Перед ним стоял всё тот же парень с первого ряда.

— Кто ты? И что я здесь делаю?

Комментарий к Часть 1

Всем, кто присоединился к чтению этого рассказа, спасибо и крепкие обнимашки!

Не забывайте ставить лайки и писать комментарии, для авторов это, как бальзам на душу и порой единственное вдохновение;)

========== Часть 2 ==========

Алекс

Несмотря на то, что родился в семье этнических японцев, не терявших связь с родиной, Алекс всю жизнь прожил в Нью-Йорке и никогда не был в Японии. Наверное, там красиво. Можно было бы съездить перед… Взять Ран и Тома, ему бы понравилось.

Деньги, власть, роскошь — они никогда не были конечной целью Алекса. Все вокруг видели в нём отражение отца, великого Хидео Сато, кто из ничего смог построить целую бизнес-империю. Но Алекс всегда знал, что стоит за красивой картинкой успеха и процветания. Его отец не считался ни с чем и ни с кем в своей безудержной тяге достичь желаемого, ослепленный собственными эгоистичными устремлениями, он так легко перешагнул через их семью, через умершую жену, через личность своего ребенка, вылепив из него идеальное подобие себя. Алекс — хороший сын, покладистый, не противящийся указаниям отца, выполняющий все с точностью робота. И, пожалуй, Хидео по праву считал Алекса своим лучшим творением, безупречным и таким послушным. Но это было всего лишь частью плана.

«Я не такой, как он. Я не такой, как он. Я не такой, как он.»

Алекс яростно твердил это про себя каждый раз, когда выполнял очередной приказ отца. Но в кое-чём ему всё же удалось проявить собственную волю. Встав во главе компании, он избавился от связи с мафией. Ему было противно от того, что многие вопросы раньше решались благодаря грязным деньгам и крови. А, получив хорошее образование и обладая незаурядным аналитическим умом, Алекс был уверен в том, что не только сможет удержать Sato Group на плаву, но и приумножит её успех без посторонней помощи. И еще он просто знал, что сына Хидео Сато не тронут, и отец, увидев, к каким изменениям стремится Алекс, не стал препятствовать. Наверное, рождение внука сделало его чуть сентиментальнее.

Ведь в итоге методы Алекса оправдали себя, криминальные связи истончились, деятельность компании стала абсолютно чистой и законной, а Алекс вырос в пусть и жесткого, порой бескомпромиссного, но в тоже время справедливого и мудрого руководителя. Что ж, он добился всего, чего хотел, пора было приступать к финальной стадии плана.

— Очнулся? Это хорошо, — Алекс коротко улыбнулся, подходя к кровати и окидывая Пса заинтересованным взглядом. — Ты был в отключке пару дней.

Опустившись рядом, он расстегнул верхние пуговицы на рубашке и глубоко вздохнул, втягивая терпкий запах лекарств и едва за ним уловимый, чужой древесный аромат, к которому примешивались хвоя и полынь. «Хм, а это становится все более любопытным…»

— Болит? — Алекс протянул руку и осторожно коснулся пальцем тёмной брови, над которой виднелась корочка запёкшейся крови. — Мой врач сказал, что ничего особо опасного, быстро восстановишься.

Сегодня Алекс был удивительно многословен, но намеренно не спешил отвечать на чужие вопросы. Вместо этого он достал сигареты и закурил, пуская облачко сизого дыма в потолок и наблюдая, как поднявшийся сквозняк уносит его в распахнутое окно. Пёс молчал. И даже не смотря на него, Алекс чувствовал приклеившийся к своей фигуре чужой настороженный взгляд, чувствовал, как мерно вздымается широкая грудь под тонкой простыней.

Сигаретный огонёк добежал до последней остановки, потухая на конце фильтра. Алекс выкинул окурок и развернулся всем корпусом к Псу, наклоняясь над ним и впиваясь твердым взглядом в слегка растерянное лицо.

— Меня зовут Александр Сато, и теперь я твой новый хозяин. Я купил тебя после окончания боя за один миллион. Золотой билет.

Алексу почему-то нравилось видеть, как расширились зрачки чужих глаз и тень изумления расчертила привычную безэмоциональность. Он позволил себе ещё один глубокий вдох, чтобы вновь ощутить ноты тёплой хвои, и резко поднялся. Рубашка уже почти расстегнута, и Алекс ослабил браслет на часах, чтобы снять и аккуратно положить на тумбу. Эти несколько шагов до нее и обратно, дали возможность собрать воедино разбежавшиеся вдруг мысли: непозволительная роскошь потерять сейчас контроль и позволить непрошеным эмоциям вырваться наружу. Возвратившись обратно к кровати, Алекс плавно опустился рядом с Псом, который, казалось, за все это время даже не пошевелился, напоминая застывшую восковую статую, и абсолютно будничным тоном спросил:

— Ты когда-нибудь спал с мужчиной? — Алекс — нет, но он знал, как сильно это может ударить по отцу, поэтому выбрал именно такой способ мести. В конечном счёте, он ведь почти полная его копия.

Джон

Ощущение прикосновения чужих пальцев на его лице, но без цели причинить боль, а наоборот легкое касание, почти невесомое и… нежное? Джон еле заметно вздрогнул от неожиданности и хотел было отпрянуть или отдернуть наотмашь чужую руку, но вынудил себя сдержать этот порыв.

— Не больно, — отозвался Пёс, пристально и почти не моргая рассматривая мужчину напротив. — Заживёт, как на собаке.

Это должно было быть смешной шуткой, только вот он не смеялся. В комнате стоял стойкий аромат лекарств и каких-то растирок для ран, а ещё аромат чистого тела. «Да, Господи боже, меня ещё и помыли? Интересно, кто же?!»

Такаяма проследил взглядом за незнакомцем, закурившим сигарету, и мысленно представил, как этот холёный тип старательно смывает кровь с его тела мокрым махровым полотенцем. Не-е-ет, только не он. У такого на всё есть слуги: один ему тапки подносит, второй газету подаёт, а третий очко подтирает после посиделок на унитазе, не иначе. Но что ему до Пса? Они с ним существуют в абсолютно разных мирах и никогда не должны были пересечься. Джон не понимал всего происходящего и не знал, как ему на всё это реагировать: потому просто молчал и наблюдал широко раскрытыми глазами, мысленно перебирая варианты своего побега. А на нём ведь даже трусов нет. «Вот же гадство…» Тут незнакомец назвал своё имя, и Такаяма понял, что это ни черта ему не помогло. Он совершенно не знал этого типа, а значит причина помогать Псу всё ещё не находилось. Что за бессмыслица такая? Этот парень сумасшедший? «Нужно валить отсюда, Джон.» В том шкафу или комоде точно найдётся что-нибудь из одежды. Пусть и размерчик не его, но он уж как-нибудь втиснется и свалит отсюда… «Новый хозяин? Что это он несёт?» Такаяма смотрел на своего нового знакомого, как на какого-то умалишенного, не иначе, при этом теряясь в догадках и спрашивая самого себя: «А стоит ли мне его опасаться?»

— Так ты мажор?

«Нехило так он деньгами сорит. Один миллион зелёных отдать за полумертвого бойца… у него точно котелок подтекает…»

Так. Теперь становится более-менее понятной логическая цепочка всего происходящего. За него заплатили огромную сумму денег, а это значит, что Такаяме теперь придётся эту сумму возмещать. Из огня да полымя, как говорится.

— В каком смысле «спал»? — тут Пёс немного напрягся, потому что парень продолжил расстегивать эти чертовы пуговицы на своей рубашке и снял наручные часы. Неужели, это какой-то намёк? Или он просто себе что-то там накручивает, а может, его просто чересчур сильно ударили по голове, и всё это ему сейчас просто снится?

— Ты хочешь знать, трахался ли я с мужчинами? Зачем тебе это? — он не сводил с мажора пристального взгляда, и новые догадки его совсем не радовали.

Да, у него был секс с мужчиной и это был Шин. Только он и никого после него. Возможно, Джон был бисексуален, он в этом не разбирался, но одно он знал точно — у него было много женщин в юности и они определенно ему нравятся. С Шином у них было нечто такое… что он никак не мог объяснить словами. Словно они пожирали друг друга и не могли насытиться этой животной страстью и силой в их телах. Ямамото-младший словно приковал Пса к себе невидимой цепью, и он был слишком сильно к нему привязан. Наверное, это даже можно назвать болезненной зависимостью… Да, он определенно был зависим.

— Хочешь, чтобы я спал с тобой за те деньги, что ты заплатил за меня?

Но ещё один вопрос беспокоил его куда больше — почему именно я. Вот только озвучивать его Джон не стал. Он боец, а не проститутка, и данное предложение в некоторой степени было для него даже оскорбительным. Такаяма резко вобрал носом воздух и крепко сжал челюсти. Не сейчас. Он останется спокоен, запрёт бесновавшуюся ярость в себе куда подальше и не станет показывать своих эмоций, потому что, обнажая свои мысли и чувства перед кем-то, ты вручаешь этому человеку власть над собой. Эмоции — это слабость, а у Пса не должно быть слабостей. Он сделал лишь одно движение: выбросил руку вперёд и схватил паренька за загривок, резко притягивая к себе и насильно заставляя его лечь на спину. Горящим гневом взглядом Джон скользил по чужому лицу. Он знал как минимум пятьдесят разных способов, как убить Алекса прямо здесь и сейчас, и некоторые из них в данную минуту ему казались куда более привлекательней остальных.

— А если я не соглашусь? Что тогда? — почти шёпотом спросил Такаяма, склонившись к чужому уху и прекрасно понимая, что делает парню больно.

========== Часть 3 ==========

***Алекс

Алекс никогда не относил себя к числу тех избалованных рафинированных неженок, кто привык, что их капризам ежесекундно потакают. Мог постоять за себя не только на словах, но и на руках. Да и не был лишен здравого смысла, а посему отдавал отчет в том, что Пёс элементарно сильнее него физически и легко может снести ему голову одним элегантным ударом. Впрочем, Алекс знал, что тот не причинит вреда, и откуда в нем возникла эта странная, самонадеянная уверенность, неизвестно. Просто в чужом взгляде, в выражении лица Алекс не видел ни тени злобы или агрессии, только растерянность.

Мажор ли он?

— Можно и так сказать, — Алекс расстегнул пряжку ремня и вытянул его из шлеек, задумчиво глянув в окно. Поднявшийся ветер колыхал тонкую тюль так же, как колыхались мысли в его голове. Какая разница, что каждый цент в том миллионе он заработал самостоятельно, только своим упорным трудом и безграничным усердием. Псу это знать не обязательно. Но он верно уловил смысл вопроса Алекса. Да, ему было интересно, имел ли Пёс подобный опыт, правда, впрочем, даже если бы его ответ оказался отрицательным, Алекса бы это мало взволновало — в конце концов, для достижения поставленной им цели опыт был не так важен.

— Зачем? — тонкая бровь вопросительно изогнулась, когда Алекс повернулся обратно. Он заметил, как Пёс старательно борется с эмоциями, всего мгновение, один долгий взмах ресниц и от вспышки злости не осталось и следа, но та темнота, что вдруг поднялась вокруг, заставила Алекса невольно вздрогнуть. Нет, он был уверен в себе и в своих намерениях, а так же в том, что Пёс ничего ему не сделает против воли, но все же не стоит дергать тигра за усы, порой это бывает весьма опасно.

— Да, хочу, — Алекс не любил недомолвок и намеков, а поэтому говорил всегда прямо, — но не за те, что заплатил, а за те, что заплачу.

Он выделил последнее слово голосом, словно давая понять, что о том, что было в клубе, Пёс может забыть, только вот не рассчитал степень своей беспечности, и вдруг комната перевернулась, а он оказался на спине, крепко зажатый горячим телом.

«Больно». Алекс несколько раз моргнул, смахивая выступившую в уголках глаз влагу, и тихо усмехнулся, смотря на Пса снизу вверх. С этого ракурса тот выглядел еще более опасным, и тем самым более притягательным.

— У тебя же есть семья? И ты, наверное, очень хочешь их увидеть, да, Джон?

Смотря как на этом волевом, но таком по обыкновению равнодушном ко всему лице, эмоции сменяются одна за другой: изумление, затем ярость, и, наконец, растерянность, Алекс испытал странное удовлетворение. Хватка ослабла, и он, вывернувшись, толкнул Пса обратно на кровать. — Теперь уже не так уверен в своем отказе? — ни капли не стыдясь, Алекс уселся сверху и прижал ладонь к широкой, часто вздымающейся груди, случайно задевая пальцами край татуировки. Пёс молчал и не двигался, только буравил Алекса тяжёлым взглядом. Да и что он мог сказать — Алекс знал, на что надавить. За ту пару дней, что Джон валялся в его доме без сознания, Алекс успел познакомиться с его семьёй, которая перешла к нему по праву после выкупа бойца. Держать родителей и сестру Джона в заложниках Алекс не собирался, он отпустил их сразу же, только проследив за тем, чтобы им обеспечили должную безопасность и уход. Он вообще презирал подобные жестокие методы воздействия, и требовать какой-либо ещё платы или возмещения гипотетического долга не собирался. Алекс Сато был бизнесменом и намеревался заключить весьма выгодную сделку.

— Ты впечатлил меня там, в клубе, а это мало кому удаётся, — не слезая с чужих бёдер, Алекс потянулся к пачке сигарет и закурил. — Удивительный боец, шестнадцать побед подряд и всего одно поражение. В тот самый вечер, — он смотрел прямо в глаза Псу, надеясь опять разглядеть в них хоть какой-то отголосок эмоций, но ответом ему была только непроницаемая тьма. — Знаешь, сначала я думал сам овладеть тобой, — Алекс наклонился ближе, усмехаясь и стряхивая пепел прямо на постель, — но второй вариант мне нравится даже больше. Это больнее ударит по моему отцу, — и его рука крепко сжала чужой член сквозь тонкий шёлк простыни.

Джон

Вот он. Рычаг, с помощью которого Алекс смог бы надавить на Джона — семья. Пёс с некой долей растерянности во взгляде уставился на парня и замер. Может ли это означать, что его родные всё ещё живы? И если вспомнить традиции якудза, то после уплаты чужого долга, пленные должны были тоже отойти в распоряжение Сато. Значит ли это, что они теперь у него? Это подло. Шантажировать кого-то его семьёй, семьёй, которую он не видел вот уже полтора года и не знал о них совершенно ничего. Здоровы ли они? Хорошо ли к ним относятся? Эти вопросы каждый день не давали ему спокойно спать по ночам. А собственное бессилие в том, чтобы хоть как-то изменить эту ситуацию, доводило его до крайней степени отчаяния. Конечно же, он хотел их увидеть. И это значило для Такаямы лишь одно — он вынужден согласиться на все озвученные ему условия и принять правила игры, которую затеял Сато. И, может быть, когда-нибудь он поймёт, ради чего он всё это делает, и есть ли вообще смысл во всём происходящем.

— Хорошо, — спокойно и слишком равнодушно ответил Джон парню, сидящему на нём верхом и покуривающему очередную сигарету. — Теперь вы мой хозяин.

Он не стал говорить вслух, что отныне это значило и насколько сильна будет власть Алекса над ним. Очень сложно обуздать и тем более приручить дикого и озлобленного Пса, и когда он всё-таки оказывается на привязи, только сильный духом сможет не позволить ему сорваться с этой цепи. Неизвестно, был ли Алекс таким человеком, но в одном Джон точно уверен — время это им обоим покажет.

Такаяма задумчиво смотрел на мужчину, пока тот делал заключительную затяжку: яркий огонек в последний раз вспыхнул почти у самого фильтра. Почему-то сквозь всю эту надменность и пышущую уверенность он смог разглядеть в Алексе ту самую душевную надломленность, которая кричащим о помощи эхом плескалась где-то на самом дне голубых глаз. Похоже каждый из них ведёт свою войну, и остаётся только надеяться, что они выберутся из неё живыми. Подумав об этом, Джон закрыл глаза и медленно выдохнул, позволяя себе, наконец-то, расслабиться в чужом присутствии. Ладонь Алекса на груди обжигала кожу приятным теплом совсем рядом с татуировкой, которая значила для Пса слишком многое. Трудно настроиться на секс в таких условиях, но выбора у него особо не было, так что ему буквально пришлось прогнать прочь ненужные воспоминания, и когда он снова посмотрел на Алекса — это был уже совсем другой взгляд. Пёс был голоден.

Между ними не было никаких прелюдий или предварительных ласк. Ничего такого, что могло бы граничить с трепетной нежностью, которую по обыкновению проявляют друг к другу любовники. Это был грубый, жёсткий секс, пропитанный ароматом мускуса и дорогих сигарет. Акт, совершённый только ради сексуальной разрядки, а не для того, чтобы почувствовать эмоциональную близость. Даже сейчас, лежа на влажных простынях, разгорячённые и запыхавшиеся после такого длительного марафона, они оставались друг другу чужими людьми.

Джон провел ладонью по лицу, после чего повернулся в сторону уже покинувшего постель Алекса. Молодой мужчина набросил на плечи халат из струящейся серой ткани и подошел к высокому зеркалу в пол. Его пальцы замерли на красных отметинах вокруг шеи, которые остались от рук Пса.

— Останутся следы, — с ноткой задумчивости в голосе произнёс Алекс, рассматривая себя в отражении. — Не знал, что тебе такое нравится. Это потому что ты боец?

— Это было вашим предложением, — напомнил Джон, и в его голосе не было ни тени сожаления. Он вспомнил, каким невпечатляющим был их секс до тех самых пор, пока он не увидел другого Алекса. Его лицо было залито румянцем, глаза широко распахнуты, а голова запрокинута назад так, что открывала взору Пса гладкую и такую манящую к себе кожу шеи. Джон не думал, что мог бы возбудиться ещё больше, но этот прекрасный вид разбудил в нём те самые примитивные инстинкты, которые он контролировал с большим трудом. Алекс это заметил… а после разрешил Псу делать всё, что тот пожелает. И он сделал.

В какое-то мгновение, когда пальцы сжимали чужое горло слишком сильно, ему показалось, что в лице Алекса он видит Шина. Воспоминание из прошлого проникло в сознание яркой вспышкой и обрушилось на него, выбивая из лёгких воздух и перехватывая дыхание. Толстая красная верёвка обвивала шею его любовника, спускалась ему на грудь и соединялась в бандажный узел. Она опоясывала всё его тело — кроваво-красные росчерки джута на гладкой смуглой коже. Его приоткрытые губы что-то шептали, а сильные руки притягивали Пса к себе…

«Двигайся быстрее, Джон»

Джон вздрогнул, услышав шуршание сигаретной пачки в руках Алекса, и несколько раз моргнул, оглядываясь по сторонам и отыскивая взглядом своего нового хозяина. Внезапно он осознал, что на некоторое время снова выпал из реальности, задумавшись о том, что давно уже пора оставить в далёком прошлом. Это был последний раз, когда он занимался с кем-то сексом, при этом представляя на его месте давно умершего Шина. Пёс дал себе обещание и подошел к Алексу, чтобы протянуть ему зажжённую зажигалку.

========== Часть 4 ==========

Алекс

Алекс никогда не относился к сексу, как к чему-то особенному, он был для него, скорее, тривиальной необходимостью для получения физической разрядки, не более. Никакой эмоциональной привязки, никаких длительных связей. Потому что именно в моменты секса наружу рвались все его внутренние демоны, так тщательно сдерживаемые в обычной жизни. Непрошеные воспоминания, как молчаливый намёк не отклоняться от своей цели, тёмные образы, развязывающие тугой комок боли, запрятанный где-то очень глубоко в душе. По большей части именно по этой причине Алекс оставался равнодушен к плотским утехам и занимался ими не так часто, как можно было бы подумать, глядя на него. Что удивительно, если учесть, что весь план его изощренной мести был основан на сексуальных отношениях.

Это было странно. Алекс не знал, насколько ему понравился секс с Джоном, но, определенно, это был любопытный опыт, ни на что до сих пор не похожий, пусть и немного болезненный. Они не воспылали друг к другу внезапной безудержной страстью, не старались быть нежными, это был просто механический акт, основанный на низменных, физиологических инстинктах. Алекс не испытывал ни стыда, ни неловкости, он давно научился контролировать эти чувства, умея отключать их в нужный момент. Но вот избавиться от легкого привкуса досады, когда он достиг пика, а его партнер — нет, Алекс не смог.

— Разве это не смешно, что я не могу заставить кончить мужчину, которому впервые отдал свой зад? — смахнув влагу с виска и взъерошив слипшиеся волосы, Алекс рассеянным взглядом окинул склонившегося над ним Пса, замечая, как бьётся венка на напряженной шее, как подрагивают ресницы и стекают капли пота по сильной груди, сливаясь с рваными краями татуировки. Он подавил в себе желание дотронуться до нее, и уже по привычке потянулся за сигаретами.

— Давай ещё раз, — делая глубокую затяжку, Алекс бесстыдно раздвинул ноги и запрокинул голову, рассматривая играющие на потолке тени. «Нет, ну это и в самом деле смешно, неужели ошибся…».

Он так и не понял, в какой момент все поменялось, но чужое пронизывающее возбуждение не осталось незамеченным.

— Что тебя только что возбудило?

— Не было такого.

— Ну, делай всё, что захочешь, я подстроюсь под тебя.

— Всё, что пожелаю?

И Алекс просто кивнул, соглашаясь. Он не хотел приказывать или доминировать, ведь секс должен был быть основан на доверии, а он, как внезапно оказалось, доверял своему Псу. Только вот сигарета едва не выпала из ослабевших пальцев, когда вокруг его шеи сомкнулись горячие ладони.

— Тебе нравится такое? — Джону можно было не отвечать, Алекс видел по изменившемуся выражению лица, по проявившемуся едва заметному румянцу на скулах, по расширившимся зрачкам и шумному вздоху, что да, нравится. — Хорошо, я запомню. Двигайся.

Алекс не заметил, как всё же утратил контроль над эмоциями в какой-то момент, его сознание затуманилось, а тело невыносимо остро реагировало на чужую близость. Он позволил себе расслабиться и насладиться этими мгновениями, потому что всё кончилось так же внезапно, как и началось. Упоительным взрывом, но в этот раз общим. Сигарета давно погасла, а Алекс даже не обратил на это внимание. Он быстро поднялся, подхватил халат, накинув его на плечи, и подошёл к зеркалу. Собственное отражение вызывало противоречивые эмоции: что же могло вдруг так возбудить его Пса? И почему именно удушение? На шее уже проступали тёмные, фиолетовые следы, но они нисколько не смущали Алекса. Если это — цена за полученное удовольствие, пусть будет так, он готов заплатить. Синяк сойдет, а вот воспоминания об удивительном бойце, заставившим его по-другому взглянуть на свой план, останутся.

Зажигалка? Алекс проследил удивлённым взглядом за тем, как совсем рядом с его сигаретой зажёгся маленький огонек. Кивнул, выражая благодарность, и выпустил несколько колец дыма. Он смотрел прямо в стену, не на стоящего рядом Джона, хотя ощущал его близость всем нутром. Непривычное чувство.

— У тебя есть водительские права?

— Есть.

— А костюм?

— Да.

Алекс повернулся к Джону и посмотрел на него, склонив голову на бок.

— С этого момента я нанимаю тебя, — в тёмных глазах вновь мелькнула тень удивления, но это была всего лишь тень, лицо по-прежнему оставалось беспристрастным.

— И ещё, — Алекс отошёл в сторону, достал одну из своих визиток и быстро написал что-то на её обороте. А вернувшись, вложил её в руку Пса и, потянувшись к нему, едва слышно проговорил на ухо: — По этому адресу ты найдёшь свою семью. Они свободны и в безопасности. Когда исчезнет этот след, — Алекс осторожно провел пальцем по своей шее, — приходи сюда снова. И не забудь костюм.

Джон

Джон покинул дом Алекса в самый разгар дня и, проходя по мощёной дорожке, ведущей через двор к воротам, не обернулся. Сейчас его мысли были полностью поглощены тем, что он, наконец, сможет увидеть свою семью спустя полтора года разлуки и молчания. И теперь он был полностью уверен, что с ними всё в порядке, потому что так сказал его новый хозяин, а у Такаямы нет причин ему не доверять.

Листок с адресом, который Пёс взял из рук Алекса, бережно сложенный вдвое, лежал во внутреннем кармане его куртки. Но прежде чем увидеть своих родных, он должен был посетить другое место — квартира в старом пятиэтажном здании Манхэттена, между Бродвеем и Аллен-Стрит. Место, где когда-то жил Шин Ямамото в те времена, когда посещал Нью-Йорк. Старый администратор за ресепшеном сразу же узнал его и поприветствовал низким поклоном, как того требовали традиции в общении с якудза.

— Добро пожаловать, господин Такаяма, — почтительно улыбнулся пожилой мужчина. — Вас так давно не было…

Пёс был немногословен и просто кивнул в ответ на приветствие, явно не собираясь посвящать кого бы то ни было в причины своего долгого отсутствия.

— Что с квартирой, старик?

Администратор засуетился и достал ключи с крючка, чтобы положить их перед гостем.

— В ней исправно проводили регулярную уборку и следили за надлежащим состоянием. И ещё… — он жестом попросил Джона подождать, после чего поспешно скрылся за дверью. Спустя несколько минут старик вернулся с конвертом в руках и положил его рядом с ключами на потертую столешницу стойки. — Человек господина Ямамото пару дней назад пришел и попросил передать это вам, когда вы тут появитесь.

Увидев на конверте знакомый почерк Шина, Джон не смог скрыть своего удивления. С нетерпением и в встревоженных чувствах он вскрыл письмо и бегло пробежался по нему взглядом. «… Шин Ямамото, именуемый в дальнейшем… передаёт право собственности на недвижимость, находящуюся по адресу… Джонатану Такаяме…»

— Что всё это значит? — он бросил непонимающий взгляд на администратора, а тот лишь пожал плечами и кивнул на конверт.

— Там есть номер телефона на обратной стороне.

И правда. Сзади был написан номер телефона и короткое имя «Юске». Джон поблагодарил старика и поднялся в квартиру. Первое, что он сделал — это позвонил.

— Алло?

Голос на том конце провода был ему хорошо знаком, и Джон улыбнулся.

— Юске. Рад тебя слышать, друг.

— Джон? Боже! Ну, наконец-то! — судя по всему, старый приятель был очень обрадован внезапному звонку. — Ты как? В порядке? Цел? А семья? Я слышал, ты выбрался из ямы… Мы хотели тебя забрать оттуда сразу же, клянусь, но Ким сказал, что могут пострадать твои родные, и нам пришлось просто стоять в стороне и ждать… Прости, Джон.

Пёс слышал искреннее сожаление в голосе Юске и прекрасно понимал, какого было всем его друзьям оставаться в стороне, пока Пёс отбывал наказание в бойцовской яме.

— Всё нормально, вы ничего не смогли бы сделать.

— Но, что-то мы всё-таки можем, — отозвался Юске. — Всё это время мы не прекращали вести расследование и искать ответы. Мне многое нужно тебе рассказать, Джон.

— Хорошо, я приеду. Скажи адрес…

Юске спрятал телефон обратно в карман джинс и улыбнулся. Его помощник, молодой парень по имени Фредди, сидел за столом рядом и всё это время внимательно следил за ним.

— Это был он? Джон Такаяма?

— Да, — бывший член клана Ямамото уселся в кожаное кресло и прикурил сигарету. Теперь у него своё детективное агентство, он разыскивает нерадивых граждан, скрывающихся от уплаты долгов по кредитам, караулит у отелей жён и мужей, изменяющих своим вторым половинам, и всё остальное в том же духе.

— Если он был правой рукой Шина Ямамото, — не унимался Фредди, — разве это не означает, что теперь он может возродить клан под своим руководством и стать боссом?

Юске пристально рассматривал тлеющую сигарету в своих пальцах:

— Многие из бывших якудза клана Ямамото хотели бы этого и пошли бы за ним по первому его зову. Но Джон никогда не станет боссом.

— Почему?

— Потому что он Пёс. Ему не нужна власть, он никогдак ней не стремился.

— Выходит, он хороший парень? — задумчиво произнес Фредди.

— Лучший из тех, кого я знал когда-то… — знакомых у Юске было не мало, поэтому уж в чём в чём, а в этом ему можно было верить на слово.

Где-то через минут сорок Джон прибыл по указанному адресу и постучал в дверь детективного агентства, принадлежащего Юске. Его встретили радушно, друзья крепко обнялись, присели и некоторое время помолчали, потому как каждый вспомнил, когда они виделись в последний раз и при каких обстоятельствах.

— Письмо, Юске… Что всё это значит? — первым нарушил молчание Джон.

По другу было видно, что в информации, которую он должен сейчас озвучить, приятного будет крайне мало. Юске поскрёб пальцем щеку, нахмурился и обвел взглядом комнату в поисках Фредди, а когда увидел парня, то попросил его выйти в коридор. И вот когда два старых друга остались одни, он сказал следующее:

— Я получил это письмо и некоторые другие документы от нотариуса семьи Ямамото вскоре после смерти Шина и твоего попадания в яму. Как оказалось, я числился одним из доверенных лиц, которое должно было проследить за тем, чтобы все сделанные заранее указания Ямамото-младшего были исполнены, в случае, если первое доверенное лицо окажется неспособным это сделать, — Юске сделал паузу и посмотрел на Джона, — если ты окажешься не способен это сделать по какой-либо из причин. Шин написал завещание. В письме, которое ты получил, были копии страниц, относящиеся к недвижимости, в частности этой квартиры на Манхэттене, она теперь твоя.

Джон был в растерянности и в некотором шоке от услышанного, потому что выводы из сказанного напрашивались сами собой.

— Он написал завещание? — Джон не мог поверить в то, что только что услышал, потому что, если это правда, то…

— Он знал, что умрёт? Хочешь сказать, Шин знал?!

Юске молчал. Сочувствующий взгляд, которым он смотрел на друга, говорил больше, чем это могли бы сделать любые слова. Но он должен был сказать последнее… то, что наверняка принесет Такаяме боль.

— Он сам пришел к Андо. Сам, Джон, — удар в самое сердце, болезненный и беспощадный, и это читалось по глазам Пса. — Они заключили сделку. Жизнь Шина и клан Ямамото в обмен на твою свободу от Такеши Андо, но как тебе уже известно, последний не сдержал своего слова…

Сердце пропустило один удар. Джон побледнел, и со стороны Юске показалось, что его вот-вот стошнит. Жестом Такаяма попросил друга не продолжать больше, и тот дал ему время, чтобы прийти в себя. Его хозяин не просто умер в войне кланов, он бросил его. Намеренно и осознанно ушёл, оставив Пса позади в полном одиночестве и бессилии что-либо сделать. Было ли это предательством? Если Пёс сейчас обозлится на него, станет ли ему легче? Нет, всё не то… Единственное, от чего ему станет легче, это:

— Собери всех наших, кто ещё помнит, что значит быть якудза клана Ямамото, — сказал Джон после долгого молчания. — Такеши Андо должен умереть.

Пёс посмотрел полными ярости глазами на сидящего напротив друга, и тот в свою очередь готов был поклясться, что страшнее взгляда у Такаямы он ранее не видел.

— Найди его, Юске, его и Хиро. Эти двое ответят за всё.

========== Часть 5 ==========

Алекс

— Выясни всё о Джоне Такаяме. Неважно, будь это что-то незначительное или ещё что. Абсолютно всё, включая окружающих его людей.

— Я понял.

— Можешь идти, — отдав распоряжение, Алекс тут же утратил интерес к почтительно поклонившемуся секретарю и вернулся к просмотру месячного отчета.

Но стоило двери захлопнуться, как бумаги полетели на стол, а бледные пальцы сжали виски. Всё становится ещё более запутанным. Джон работал на него уже три недели. Три недели беспрекословного подчинения, послушного секса и абсолютной безучастности. Джон выполнял каждое его указание автоматически, словно он бездушная машина, и у Алекса складывалось ощущение, что тот вообще не испытывает никаких эмоций, как будто давно отключил в себе эту опцию. Господи, да у него даже когда они трахались, лицо было непроницаемым и напоминало восковую маску. Несмотря на то, что кожа Пса пылала жаром, дыхание обжигало, а от жадных прикосновений плавился сам Алекс, взгляд тёмных глаз оставался по-прежнему холодным. Так что Алекс с каждым разом всё больше и больше погружался в азартное желание вызвать у Джона хоть какой-то отклик. А еще эта странная тяга к асфиксии. Алекс позволял душить себя, зная, что это принесёт его Псу необходимое облегчение и удовольствие, но как ни силился, понять внутренних причин его поведения не мог. И это начинало раздражать.

***

Три недели назад.

— Это твой костюм?

— Да.

— Выглядит не очень. У тебя есть только этот?

— Да.

— А галстука нет?

— Нет. Мне не нужен был галстук, когда я выбивал деньги из должников.

— Вышибание денег? Это же бандитизм.

— …

— Да ты и правда делал самую чёрную работу, совесть у тебя отсутствует.

— Да, господин директор.

После Алекс приказал своему помощнику доставить новый костюм для Джона. И, конечно, галстук. А еще выключить видеонаблюдение в кабинете на два часа и запретил беспокоить себя в это время. Уставший от разговоров, Алекс хотел проверить, так ли хорош его Пёс, как ему показалось в первый раз. Или, может, даже ещё лучше? Пожалуй, массивный, заваленный документами стол вполне подойдёт для этой цели. Его мало беспокоило то, что их наверняка услышат, как и то, что сейчас разгар рабочего дня, когда его участие может понадобиться в любой момент. Нет, Алекс совсем не думал об этом, потому что все его мысли занимал рвано дышащий Джон, которого он начинал намеренно провоцировать, а еще осознание того, что когда-то за этим самым столом работал его отец, а теперь на нём же Алекс так бесстыдно подставляется чужому мужчине.

***

— Господин директор?

— Уже выяснил что-то?

— Да.

Алекс отложил бумаги и, скрестив пальцы перед собой, выжидающе глянул на секретаря.

— Джон Такаяма был правой рукой главы клана Ямамото, Шина Ямамото, контролировавшего половину Японии.

— Весьма опасная организация, — Алекс присвистнул и задумчиво нахмурился. Он слышал о клане Ямамото, чьё влияние достигло даже берегов Америки.

— Но разве их не поглотил клан Андо?

— Да, господин директор. Шина Ямамото убили, и началась война кланов. Андо оказался сильнее и полностью подмял под себя людей Ямамото. Джона Такаяму, который был правой рукой главы, но отказался присягать на верность, продали в бойцовский клуб. Кажется, он был хорошо известен среди других кланов и их членов, поэтому чтобы подавить его, его заставили сражаться в таком месте. Ходили слухи, что с главой клана, Шином, они были очень близки. «Бывший хозяин Шин Ямамото». Если это всё-таки Андо, то разузнать подробности будет легко. Нужно связаться с Джексоном… — Позвони господину Ямато и назначь встречу.

— На когда?

— Любое время. Но через два дня.

Завтра у Тома День Рождения, и Алекс не хотел отвлекаться. Разве что только на Джона. На него у Алекса время теперь находилось всегда, и как бы он ни старался оправдать это противоестественное влечение своими высокими целями мести отцу, нужно было признаться хотя бы себе в том, что все мысли о прежних планах исчезали из головы, когда Джон крепко сжимал его бёдра и наклонялся так близко, что Алекс видел, как бьётся венка на сильной шее, и жадно вдыхал его тёплый, хвойный аромат.

Наблюдая за сменой пейзажей изо дня в день в окно машины, пока Джон вёз его домой, Алекс размышлял о том, как менялся этот человек. Чем жил раньше, что ему нравилось, а что ненавидел.

«Что я узнаю о тебе? Сколько людей касались тебя? Как сильно ты отличаешься от меня? Если твой бывший хозяин был тебе настолько дорог, что, потеряв его, ты забыл самого себя и забыл, как можно чувствовать… Я уже заранее проиграл этот бой. Невозможно победить призрака».

— Мы приехали, — Джон распахнул автомобильную дверь, с невозмутимым спокойствием наблюдая, как Алекс растерянно тряхнул головой и взъерошил волосы. Он слишком погрузился в себя, утонув в тревожных, невесёлых мыслях, и не заметил, что машина остановилась. Медленно выйдя наружу, Алекс щелкнул зажигалкой и закурил. На город уже опустилась вечерняя тьма, но из-за отблеска миллиона электрических огней, звёзд на небе почти не было видно. Так же, как и не было видно проблеска в том жутком, чёрном тумане, что затягивал его душу. Алекс выкинул окурок и шагнул вперед, но, остановившись рядом с Джоном, задержался рукой на его плече.

— Сегодня ты останешься у меня.

Джон

В последнее время хозяин был чем-то всерьёз встревожен. Его взгляд всё чаще становился отстранённым и задумчивым, и со стороны было отчетливо видно, что мысли его были где-то очень далеко. Они не были настолько близки в эмоциональном плане, чтобы Пёс мог позволить себе спросить Алекса о причинах такого мрачного настроения. Поэтому Джон просто делал вид, что ничего не замечает, и вёл себя как обычно: исправно выполнял приказы. Так прошли ещё три недели, и всё это время Пёс наблюдал за ним.

Такаяма увидел, что, несмотря на всю значимость положения Алекса, на всё это большое количество людей вокруг, старающихся ему услужить, жалкие прихлебатели, он был чрезвычайно одинок. И только находясь наедине с Джоном, в его объятьях, Алекс полностью расслаблялся. Может быть, что он показывал эту жизненную необходимость в чужом тепле неосознанно, ненамеренно… из раза в раз прижимаясь к своему Псу слишком тесно или вдыхая запах его тела слишком глубоко, так что Джон не мог не заметить.

Но как бы там ни было, всё это заставляло его намного чаще думать о хозяине. Инстинкты защитника порывались оградить Алекса от неизвестных Джону тревожных мыслей. Поэтому сегодня, когда он услышал просьбу остаться на всю ночь, конечно же замаскированную под приказ, Пёс молча согласился и пошёл следом.

Теперь, благодаря Шину, у Джона был свой дом. Квартира, в которой отныне жила его семья, где каждому хватало места, и где суета быта и весёлый детский смех почти смогли прогнать призраков прошлого, живущих в этих стенах. Все три недели до этого он спешил вернуться туда, оставляя Алекса одного в огромном и пустом доме. И на каждое «поспи и потом уходи», Пёс просто сразу одевался и шёл домой. Он не мог или не хотел спать рядом с новым хозяином, наверное, по одной простой причине — чтобы не привязываться к нему сильнее. Поэтому оставлял его каждый раз и никогда не оглядывался. А о том, какого было Алексу всё это время, он даже не задумывался.

***

— Я посижу немного, как-то мне нехорошо…

Пёс молча проводил взглядом Алекса, который устало опустился на огромный серый диван и закрыл глаза рукой. После он подошёл к нему и присел на подлокотник рядом.

— Это должно помочь, — Джон взял в левую руку чужую свободную ладонь и принялся массировать её пальцами правой руки, с силой нажимая на болевые точки. Алекс насторожился и растерянно глянул на него снизу вверх.

— Что ты делаешь?

— Помогаю, — коротко ответил Джон, стараясь не смотреть ему в глаза. — Так делала мать, когда я был маленький. Научился у неё… и это лучше таблеток.

Раньше он никогда не проявлял к хозяину подобной заботы, поэтому этот момент оказался неловким не только для Алекса, но и для самого Джона. Про себя он думал, а стоило ли вообще это делать? Не переступает ли он границы дозволенного? Не мог ли этот жест показаться Алексу слишком интимным и неприемлемым для связывающих их отношений? Но Алекс молчал. В его взгляде появилась несвойственная прежде мягкость, и он поспешно закрыл глаза, совсем не собираясь отдергивать руку. Это продолжалось несколько минут в абсолютной тишине, пока Алекс не нарушил молчание, царящее в комнате:

— Действительно помогло, — сказал, снова посмотрев на Джона, — спасибо.

Его пальцы легко поймали правое запястье Пса, не оставляя тому шансов на скорое освобождение. Глаза пристально рассматривали чужую руку, и Джон напрягся, когда увидел остановившийся взгляд Алекса на своём искалеченном мизинце. Возможно, тот хотел спросить о том, где Пёс умудрился потерять палец, но не спросил. Вместо этого он поднёс ладонь Джона к своим губам и поцеловал её в место, где линия жизни разрывалась надвое, а потом протяжно лизнул, вычерчивая влажную дорожку от центра ладони до самого мизинца. Его губы мягко коснулись шрама на некогда повреждённом суставе, Алекс ласкал его губами и кончиком языка, не переставая наблюдать за реакцией своего Пса, у которого, кажется, напрочь перехватило дыхание в этот момент. Неожиданно для самого себя Джон отнял ладонь от губ Алекса и притянул того ближе, настойчиво схватив за шею сзади. Раньше они никогда не целовались, но сейчас Пёс ощутил острую необходимость почувствовать его вкус на своём языке. Ему захотелось лизнуть Алекса в щёку, как это обычно делают собаки, провести языком по его горлу и оставить на смуглой коже след от своих зубов. Очень давно он не испытывал подобного голода и необходимости в чьём-то присутствии. И сегодня он останется здесь на ночь не потому, что ему это приказали, а потому что он сам этого захотел.

***

Это был их третий раз за сегодняшний вечер. Первые два они занимались сексом на диване, и, кажется, у них ушло на это около пары часов, но никто из них не считал время. Словно обезумевшие от голода, поглощённые животной страстью, они пожирали друг друга в настойчивой погоне за головокружительными ощущениями, доводившими их до дрожи по всему телу. От каждого прикосновения к коже и каждой мучительно сладкой ласки возникающий жар разгоряченных тел заставлял их медленно плавиться в объятьях друг друга. И когда они перешли к третьему раунду, сменив локацию на обеденный стол, каждый из них понял, что все эти три недели, которые безвозвратно прошли, они были непростительно глупы, ограничиваясь всегда достижением кульминации только от одного полового акта и даже не пробуя продлить это удовольствие.

— Добрый вечер, — раздалось за спиной у Алекса, и Джон, который до этого момента целовал его шею, методично двигая бёдрами и заставляя громко стонать, застыл на месте и выпрямился, посмотрев вперёд. Перед ним стояла женщина невероятной красоты и, судя по фото, которое он видел ранее в офисе своего хозяина, это была его жена.

— Не останавливайтесь, — коротко и сдержанно произнесла госпожа Сато, пряча свой удивлённый взгляд, — можете сделать вид, будто меня здесь нет. Я ненадолго.

Она присела на край дивана, оказавшись при этом спиной к своему мужу, беззастенчиво отдающемуся другому мужчине, мужчине, которого она никогда ранее не видела. Ран не удивила сцена, невольной свидетельницей которой она стала, ведь она знала, что рано или поздно это произойдёт — это был их общий план с мужем. Что действительно застало её врасплох и заставило наблюдать за чужим сексом с широко распахнутыми глазами, так это то, каким Алекс предстал перед ней сейчас… чувственным и открытым. Она никогда раньше не видела его таким, и это беспокоило. Их план мог оказаться под угрозой.

— Ты не отвечал на мои звонки, Алекс. Что с твоим телефоном?

Джон, всё это время наблюдающий за ней, ни черта не понимал, что происходит, и главное — как ему следует реагировать на появление жены господина Сато. Крайне неловкая ситуация, из-за которой ему очень захотелось быстро одеться и по-тихому уйти…

========== Часть 6 ==========

Алекс

Каждый раз Алекс просил Джона остаться. Не приказывал, не заставлял. Просто говорил: «Не уходи, поспи и уедешь». Знал ведь, что если надавит и будет более настойчивым, то Пёс никуда не уйдет, верный воле своего хозяина. Но Алекса почему-то это не устраивало, ему было недостаточно слепого подчинения, и он отчаянно нуждался в том, чтобы Джон захотел задержаться рядом. Поэтому, просыпаясь посреди ночи в пустой постели и испытывая мучительную нехватку чужого тепла, он морщился от досады, сам не находя объяснения своим столь несвоевременным чувствам, а после падал лицом в чужую подушку, всё ещё хранившую остатки этого невозможного аромата тёплого леса, и лежал так до самого утра. Сначала справиться с разочарованием от накатывающего одиночества помогали сигареты: терзаемый тяжёлыми противоречиями и совершенно не вписывающимися в его намерения эмоциями, Алекс курил одну за другой, наполняя темную комнату сизым дымом и представлял, что в этот момент его рука покоилась не на прохладном шелке смятой простыни, а на теплой, гладкой коже груди Джона. Вскоре, сигареты тоже стали бесполезны.

А утром Джон возвращался, как всегда молчаливый, свежий, гладко выбритый, с неизменным непроницаемым выражением на правильном лице. Вежливо помогал собраться и отвозил его в офис компании.

Сидя в автомобиле и рассеянно следя за дорогой, Алекс заставлял себя вспомнить, зачем он вообще устроил всё это, как важно ему было достигнуть конечной цели, не только ради удовлетворения собственной мести, но и для Ран. Она, как никто другой, заслужила того, чтобы их план сработал. Только вот проблема была теперь в том, что, кажется, Алекс умудрился собственными руками пошатнуть то, что они с таким упорством создавали.

Было жарко, так жарко, что витающий вокруг них воздух, наполненный смесью из мускусного запаха секса, аромат нагретой солнцем хвои и легкого шлейфа дорогих духов, лип к коже, проникая сквозь поры в кровь. Они были запредельно близко друг к другу, и Алексу казалось, что он может до бесконечности и побелевших костяшек сжимать чужие плечи и спину, и ему всё равно будет мало.

Сегодня Джон был другим, менее сдержанным, чем обычно, вёл себя совсем не как послушный Пёс, выполняющий очередную капризную прихоть хозяина. Он чувствовал и не скрывал эмоции. И в глубине его тёмных глаз привычная уже Алексу холодность взрывалась ослепляющими всполохами трудно управляемого желания.

Наверное, так занимаются сексом влюблённые до одури пары, когда любовники напрочь забывают про контроль, поддаваясь волнам страсти и удовольствия. Алекс не хотел отпускать Джона, зарывался пальцами в его на удивление мягкие волосы, массируя затылок, жадно целовал, почти кусая, и позволял вести в сексе, остро отзываясь на каждое прикосновение и движение внутри. Кажется, он совсем ослабил поводок, потому что ему было слишком хорошо рядом с Псом.

— Почему ты внезапно остановился? — Алекс, почувствовав чужое замешательство, рассеяно провел ладонью по широким плечам, растирая капли пота, и повернул голову.

— А. Ты.

Она стояла в дверном проёме. Как всегда элегантная, ослепительно красивая и идеальная. Его жена, госпожа Ран Сато.

— Это моя жена, не обращай внимания и продолжай, — но меж бровей Джона залегла складка, и Алексу очень захотелось разгладить ее. — Все нормально?

— Не обращайте на меня внимания. Не останавливайтесь, — Ран прошла к дивану в дальнем углу и изящно опустилась на него, беря в руки валяющуюся рядом книгу, — можете сделать вид, будто меня здесь нет. Я ненадолго.

— Ты её слышал, Джон, — Алекс твердо посмотрел на Пса и, обняв за шею, поманил к себе, чтобы дразняще коснуться его горячих губ своими. — Продолжай двигаться, — на выдохе он толкнулся бёдрами вперёд и, облизнувшись, притянул руку Джона к ключицам.

— Вот, сожми шею, это приятно, — взгляд у Алекса сделался шальной и откровенно голодный, и, когда сильные пальцы всё же сдавили шею, он мгновенно забыл, что где-то там в глубине комнаты сидит его жена и слышит, и видит их. Честно, было плевать на это и хотелось только одного: чтобы Джон, наконец, продолжил его трахать.

— Сколько ты уже работаешь? — Ран беглым взглядом скользнула по строчкам на странице книги и, захлопнув её, подняла заинтересованный взгляд на Джона.

— Около трех недель.

— Не мало.

На лице Пса отразилось непонимание, но Ран коротко улыбнулась и качнула головой.

— Вы хорошо ладите с Алексом? Не волнуйтесь, у нас с ним показные отношения. Фиктивный брак. Я его подруга детства и видела всё, что только можно и нельзя.

Алекс вышел из душа, вытирая волосы полотенцем, и остановился между ними. На его лице промелькнула тень разочарования, стоило заметить, что Джон уже полностью оделся. «И даже галстук повязал».

— Хватит трепаться. Зачем пришла? — с Ран он не церемонился, но ближе её и сына у него никого не было. До сих пор.

— У Тома завтра День Рождения, ты же помнишь? Я устраиваю вечеринку по этому поводу.

— Уже всё приготовила? — Алекс накинул халат, случайно задевая рукавом Джона, но не отошёл от него и на шаг.

— Ты же свободен?

— Да, я приду.

— Тогда до встречи.

— Пока, Ран.

Она ушла так же быстро и бесшумно, как и появилась, оставляя их наедине друг с другом и с невысказанными мыслями.

— Джон… — Алекс не хотел больше сегодня приказывать, он и правда устал, и разговор с женой вызвал у него только новый приступ головной боли. Сил настаивать на чем-либо уже не оставалось, поэтому он просто тихо позвал Пса, когда тот повернулся к входной двери.

— Пожалуйста, не уходи.

И на этот раз Джон остался.

Джон

Они не говорили о том, что произошло сегодня вечером, хотя появление жены Алекса во время их сексуального марафона определенно беспокоило совесть Пса. Было во всём этом что-то неправильное. Не то, чтобы Джон был человеком высокой морали, нет, совсем нет, но даже он в своём жестоком мире жил по неписанным правилам и подчинялся общему принципу чести и достоинства. То, что происходило между Алексом и его женой, было для Джона непонятным, как и в принципе вся эта история с местью отцу. По мнению Пса, в жизни всё решается намного проще, и смысла в таких хитросплетениях он совсем не понимал. Но это ведь не его дело, а то, что по-настоящему от него ждут, так это присутствия рядом и молчаливого согласия.

И он не задавал вопросов. Просто лежал рядом с Алексом в этой огромной постели и крепко его обнимал. Было немного странным проводить всю ночь с кем-то, потому как Пёс уже очень давно все ночи коротал один. От хозяина пахло мятой и чайным деревом, скорее всего, этот аромат остался на коже после геля для душа, но он был не полным без запаха сигарет. Алекс много курил, намного чаще, чем это делал сам Джон. Однако сегодня вечером пачка сигарет осталась лежать нетронутой на прикроватной тумбе. Значит ли это, что Алекс меньше нервничал и забывал о своих проблемах в присутствии Джона? Наверное, Псу хотелось бы в это верить.

Рано утром Джон покинул ещё спящего Алекса и отправился на поиски чего-нибудь съестного в ближайшее кафе или ресторан. Вернувшись, он обнаружил, что его хозяин уже не спит:

— Куда ты ходил?

Джон застыл посреди большой гостиной с пакетами еды в руках и чуть склонил голову набок. Кажется, Алекс был раздражён и очень сильно чем-то недоволен.

— За едой, — ответил так, будто это нечто само собой разумеющееся, и приподнял пакеты в руках, мол, вот же, чувствуешь этот будоражащий аппетит аромат рамена и якигёдза?

— На кухне есть холодильник, забитый продуктами…

Пёс готов был поклясться, что в голосе Алекса он услышал тень затаённой обиды.

— Я не умею готовить.

Он не стал говорить, что после вчерашнего подумал, что головные боли у Алекса, скорее всего, из-за плохого питания, как ранее заметил Джон, его хозяин очень мало ест, что, возможно, было следствием большого эмоционального напряжения, которое он испытывал на себе в последнее время. В связи с этим, Джон решил проконтролировать этот вопрос и по возможности напоминать хозяину о еде, но, кроме этого, ему, наверное, нравилось проявлять заботу к Алексу. Да и как бы это выглядело, если бы он сейчас вдруг сказал вслух, что хотел чуть было не подать Алексу завтрак в постель, поэтому проснулся раньше него и быстро смотался в японский ресторанчик в нескольких кварталах отсюда? Это очень смущает, в самом деле…

— Еда ещё горячая, пойдёмте есть, — Джон развернулся в сторону кухонной стенки и пошёл доставать коробки с едой. Его удаляющаяся от Алекса спина, явно намекала на то, что возражений по этому поводу никто не примет.

День Рождения господина Сато-младшего был спланирован и организован на высшем уровне. Гостей, приехавших издалека, разместили по уютным номерам отеля, в банкетном зале которого и проходило всё это праздничное мероприятие. Пёс ходил тенью за Алексом на расстоянии всего пары шагов. Люди вокруг шептались и переглядывались, потому как эта парочка вызывала своим видом слишком много вопросов. Во-первых, Джон — мрачный и с угнетающей, хищной аурой, был похож на какого-то бандита, пусть Алекс и нарядил его в неприлично дорогой костюм, и совсем не походил на обычного телохранителя или водителя. Во-вторых, Алекс — уже ходили слухи, что он слишком много времени проводит с этим мужчиной, и везде, где бы он ни был, Такаяма присутствовал рядом.

— Не похож этот парень на простого водителя…

Джон стал невольным свидетелем тихого разговора между двумя приглашенными на праздник сотрудниками из офиса компании Сато. Хозяин попросил принести ему бокал шампанского, и пока Джон за ним ходил, кто-то по неосторожности, явно не замечая угрозу за своей спиной, решил перемыть кости своему начальству.

— Жуткий тип. Видел его глаза? Так смотрит, как будто убить хочет.

— Интересно, в чём на самом деле заключается его работа и что их связывает?

— Я его Пёс, — невозмутимо и без намёка на какие-либо эмоции сказал Джон из-за спины у сплетников, чем заставил их вскрикнуть и подпрыгнуть на месте. Где-то в противоположной стороне комнаты эта сцена вызвала улыбку Алекса, и, заметив это, одним лишь уголком губ Джон улыбнулся ему в ответ.

Ран отвела мужа в сторону, чтобы кое о чём с ним переговорить. Алекс должен сейчас произнести речь на глазах у всех этих людей, а ещё, сегодня должен был произойти один из решающих этапов в их общем плане, и она переживала о том, как бы всё не рухнуло из-за того, что Алекс слишком сильно увлёкся своим новым знакомым. Ран встала напротив мужа и нервным жестом смахнула с его плеча маленькую пушинку:

— Ты готов произнести речь?

— Да, — в голосе Алекса была непоколебимая уверенность, и это немного успокоило его жену.

— Господи, что с твоим галстуком? — тонкие пальчики принялись поправлять узел, но Алекс остановил Ран, накрыв её ладонь своей, при этом явно давая понять, что его всё устраивает.

— Утром с ним мне помогал Джон.

Ран отдернула руку и пристально посмотрела на мужа. Кажется, она видит во всём этом намного больше, чем осознаёт это сам Алекс. В конце концов, она всегда была более проницательной из них двоих.

— Ты точно хочешь этого?

— О чём ты? Конечно, — не задумываясь, ответил муж и повернулся к небольшой сцене, по центру которой уже стояла стойка с микрофоном. — Мы слишком долго к этому шли.

И Алекс произнёс свою трогательную и поздравительную речь.

Потом пришла очередь подарков. Том был очень счастлив и постоянно смеялся, чем не мог не радовать своих родителей. Госпожа Сато отлично постаралась, и этот последний день рождения их сына в компании отца, Том никогда не забудет, как, собственно, и сам Алекс.

Комментарий к Часть 6

В описание для лучшей визуализации добавлены прототипы внешности для Джона и Алекса.

И спасибо за ваши лайки и добавление в избранное;)

========== Часть 7 ==========

Алекс

В жизни Алекса практически не было места чувствам, и та малость, что он смог себе позволить, заключалась в безграничной любви к сыну. Остальное пространство в душе занимала слепая ненависть, помноженная на жажду мести. Она едва ли не стала смыслом его существования в последние двадцать лет, с того самого момента, как захлопнулась крышка гроба матери. И когда Алекса обволакивала тишина, в мыслях начинал звучать тонкий, журчащий голос: «Ты должен быть похож на отца, Александр. Стань таким же, как он. Стань. Не разочаруй меня.» И Алекс воспитал в себе точную копию того, кого ненавидел всем сердцем. Хидео Сато был человеком крайне жёстким, волевым и очень влиятельным. Казалось, что у него априори отсутствуют какие-либо слабости. Но Алекс знал одну — это он сам, величайшее творение своего отца, его гордость и надежда, и если он уничтожит себя, то уничтожит и отца. Таков был план. Только вот рядом с преданным и верным Псом Алекс начал забываться, все его помыслы и чаяния растворялись в удовольствии, испытываемом в чужих, крепких объятиях. И поэтому утром открыв глаза и не найдя рядом Джона, Алекс разозлился, но не на него, нет, а на себя. За испытанный укол боли и разочарования. Он не должен был привязываться к Псу, совсем не должен был.

Утром Алекс ел молча, методично и аккуратно ковыряя палочками ароматное содержимое коробки, и чувствовал на себе пристальный взгляд Джона. Тот, как настоящий Пёс, сидел рядом и ревностно следил, чтобы хозяин доел все. И откуда такая внезапная, но при этом совсем не навязчивая забота? Неужели его Пёс становится ручным? Алекса это тронуло, где-то в середине груди разлилось тепло, будто на неё попал солнечный луч, и вся злость, вспыхнувшая при пробуждении, исчезла. Джон сумел его удивить.

Ран устроила праздник в отеле, принадлежавшем Алексу лично и не имевшим никакого отношения к компании Сато. Надо отдать ей должное, впечатлить роскошью и изяществом декораций и безукоризненным обслуживанием она смогла всех присутствующих. Даже Алекс отсалютовал супруге бокалом, признавая её мастерство. Ран была безупречной, и поэтому идеально подходила на роль его жены. Но самое главное — Том был счастлив. Он с бесконечной благодарностью и обожанием смотрел на родителей, прижимая к груди красиво упакованный сверток с подарком, и широко улыбался. От этой улыбки у Алекса щемило в груди, потому что он знал, что скоро причинит сыну невыносимую боль. Но Ран будет рядом, Ран поможет ему справиться.

— Тебе понравился подарок?

— Да, спасибо, отец! — Алекс ласково потрепал Тома по плечу и нежно улыбнулся, а когда поднял голову, то встретился с задумчивым, не мигающим взглядом Джона. Алекс жестом приказал принести ещё один бокал шампанского и не отказал себе в удовольствии наблюдать за тем, как перекатываются мышцы на широкой спине, обтянутой дорогой тканью. Но их обмен улыбками заметила Ран и, нахмурившись, поманила Алекса за собой.

— Ты увлекся, тебе так не кажется?

— Нет, Ран, — голос Алекса оставался холодным, взгляд твердым, а вот руки внезапно вспотели. Ран всегда была такой — била в самое яблочко без стеснения, остро бравируя правдой, и если Алекс был всё ещё подвержен внутренним метаниям, жена оставалась непоколебимой. Она ещё раз посмотрела на галстук, который Алекс не позволил ей поправить, и вздохнула.

— Тебе потом будет трудно остановиться, ты не думаешь?

— Нет.

— Как знаешь… Готов?

Алекс кивнул, и Ран проводила его на импровизированную сцену, легонько сжав руку, прежде чем отпустить. Его речь понравилась бы отцу, присутствуй тот на Дне Рождения внука. Легкая, трогательная, полная искренних шуток и благодарностей. Прощальная. Потому что Алекс уже знал, свой следующий праздник Том проведет без него.

— Я собираюсь остаться в этом номере сегодня, — бросил Алекс следующему за ним следом Джону, на ходу снимая пиджак и ослабляя галстук. Он чертовски устал за весь день, и единственное, что ему требовалось, чтобы чувствовать себя менее паршиво — это остаться вместе со своим Псом.

— Хорошо, — голос Джона прозвучал излишне сухо, и Алекс резко остановился.

— Тебе есть что сказать?

— Нет.

— Тогда иди сюда, — повернувшись, Алекс склонил голову на бок и обхватил пальцами гладкий подбородок Джона. — Ты можешь уйти после того, как поспишь?

— Тогда я сниму новый номер.

— Не нужно.

— Думаю, другие заметят.

— Знаю, — Алекс усмехнулся. В конце концов, ведь именно в этом и состоял их план — чтобы его отношения с другим мужчиной заметили.

Руки властно легли на чужие бедра, и Алекс резко прижался к Джону, потираясь пахом о его пах. Пёс молчал, стоял так близко и не шевелился, а Алекс всё равно чувствовал его горячее дыхание на своей коже и оттого покрывался мурашками.

— Итак, твой ответ?

— А вы не слишком спешите?

— Все те, кого ты видел сегодня, являются влиятельными людьми. Все эти гости на Дне Рождении моего маленького сына — люди, которые хотят стать ближе к моему отцу, потому что ещё не получили его одобрения, — Алекс вздохнул, ловя на себе упрямый взгляд, и продолжил, — они не торопятся раскрывать свои карты, пытаясь узнать как можно больше моих слабостей. Чем выше их стремление получить одобрение отца, тем они коварнее. И я собираюсь кинуть им небольшую приманку. Разумеется, чтобы это дошло до ушей моего отца.

Последнюю фразу Алекс выдохнул в губы Джона и хотел поцеловать его, как услышал осуждающий голос:

— Тогда разве это не дойдет до ушей молодого господина?

Алекс удивленно отпрянул, широко распахнув глаза, и несколько мгновений просто таращился на Джона. Ах, вот почему тот был так отрешён. Алекс не сдержался и искренне расхохотался, почти сложившись пополам и уперевшись ладонью в чужое плечо.

— Отчего-то казалось, что ты думаешь о чем-то другом. Так это из-за моего сына? — когда смех прошёл, Алекс прижал пальцы к губам и покачал головой. Молодой господин… Его сын, вот причина беспокойства Пса. — Поэтому ты сейчас не можешь заняться со мной сексом?

— Нет.

Алекс хмыкнул и, схватив Джона за галстук, притянул к себе, чтобы, наконец, поцеловать. Вжимаясь в мощное тело, он запоздало осознал, что только и мечтал весь вечер вновь ощутить терпкий вкус чужих губ. Дразня, лизнул по скуле, а после укусил за ухо, насмешливо шепча:

— У тебя встал. Ты знаешь, что надо делать, Джон.

Джон

«Правда, что ли? И кто в этом виноват?» — промелькнуло в мыслях, и Джон вопросительно приподнял правую бровь. Вот только одуматься и ответить что-то вразумительное на это всё ему никто не дал. Ведомый рукой Алекса, держащему его за импровизированный «поводок», он же галстук, Пёс наклонился к нему, чтобы ответить на этот страстный и внезапный поцелуй. Вкус алкоголя и сигарет на чужих губах, а теперь и на его собственных. Джон отстранился лишь на мгновение, чтобы сделать глубокий вдох и сказать:

— Лучше поспешите снять одежду, сомневаюсь, что у вас есть с собой запасная рубашка… — взглядом, замутнённым желанием, он проследил за Алексом, пока тот скидывал остатки одежды, а затем Пёс разделся сам и, хищно облизнувшись, потянул хозяина следом за собой на кровать.

***

Они занимались сексом всю ночь напролет. Ни о чём не думая и смотря только друг другу в глаза, они полностью забыли об остальном мире, который остался за дверью номера. Этой ночью Джон оставил достаточное количество отметин на теле Алекса, чтобы тот ещё долго вспоминал об этом дне, глядя на своё отражение в зеркале.

— Мы едем сразу в офис?

Яркое солнце за окном неумолимо извещало о начале нового рабочего дня, а это значит, что Александр Сато должен следовать своему графику и отправляться в офис компании. И забота Джона, как его водителя, была непосредственно в том, чтобы эту поездку ему организовать.

— Да.

От вчерашнего игривого настроения Алекса не осталось и следа. И что-то подсказывало Джону, что всё дело в неумолимо надвигающемся на его хозяина грузовом железнодорожном составе под названием «последствия», с которыми сегодня он должен будет столкнуться.

Господин Сато в день рождения своего сына провел ночь в отеле с мужчиной… О, эта новость очень быстро разлетится, благодаря любопытным сплетникам и сплетницам. Пёс задумчиво следил взглядом за напряжённой спиной Алекса, пока тот завершал сборы и приводил себя в порядок. Ему хотелось как-то помочь, но Джон сильно сомневался, что его помощь кому-то на самом деле нужна. Как там говорил Алекс? Это всего лишь сделка? Хозяин получил от него всё, что хотел, и всё, за что заплатил, а остальные «допуслуги» от чистого сердца в этой ситуации казались совсем неуместными. В конце-концов, Алекс взрослый мужчина и должен здраво оценивать происходящее, а значит, и в состоянии самостоятельно справиться со всем. Джон просто постарается быть рядом, так… на всякий случай, если вдруг его помощь понадобится. Это всё, что он может сейчас сделать для своего хозяина.

***

Они добрались до офиса достаточно быстро. Пока Алекс с Джоном за спиной преодолевал длинные коридоры на пути к кабинету, вслед ему доносилось тихое перешептывание, и чужие косые взгляды грязно липли к удаляющимся фигурам.

«Только посмотри на него… От этого парня так и несёт опасностью… Как он сюда устроился? Говорят, они спят вместе… Так опозорить отца…»

Джон бросил из-за плеча рассерженный взгляд в сторону последнего комментатора, и тот моментально заткнулся.

«Ублюдки». Пёс нахмурился и инстинктивно сжал ладонь в кулак. Если бы они только знали, кем он является на самом деле, то наверняка намного внимательнее следили за тем, что слетает с их ядовитых языков. Джон остался у двери в кабинет Алекса, потому что обычно редко к нему заходил. В его обязанностях было ждать хозяина в коридоре и никого к нему без надобности не впускать. Какого же было его удивление, когда вскоре на горизонте он увидел приближающуюся к кабинету Алекса госпожу Ран в сопровождении своей охраны.

— Госпожа, — Джон почтительно поклонился в знак приветствия, всё ещё чувствуя себя неловко перед этой женщиной, чьего мужа он имел на обеденном столе прямо у неё на глазах.

— Здравствуйте. Компания в полном беспорядке, — отметила Ран и вздохнула, — похоже, мой муж очень ленив в последнее время.

— Это не так, — поспешил ответить Джон по своему обычаю с совершенно непроницаемым выражением на лице.

— У вас есть свободная минутка? Я бы хотела с вами поговорить.

Такаяма кивнул и проводил госпожу Сато вместе с охраной в комнату для переговоров. После того, как они расположились на уютных офисных диванах и секретарь налил им чай, жена Алекса сразу перешла к делу:

— Я слышала, ты живёшь довольно тяжелой жизнью…

— Вы узнавали обо мне? — Джон был удивлен, но постарался максимально сохранить свою привычную невозмутимость.

— Это не важно, — Ран сделала паузу и отпила из белой чашки горячего и терпкого напитка. — У вас всё хорошо? — её взгляд внезапно стал очень пронзительным и настойчиво отыскивал малейшую эмоцию на лице мужчины напротив, которая могла бы дать ей пищу для дальнейших раздумий. — У Алекса очень скверный характер. Том не должен стать таким же, но кровь не обманешь.

Джон просто не знал, что на это ответить, потому как по сути во всей этой нелепой ситуации, единственным, кто не особо страдал из-за происходящего, был сам Джон. По честному, ему было абсолютно плевать на то, что и кто о нем болтает, он уже давно научился жить с весьма подмоченной репутацией. Так что… беспокойство госпожи Сато на его счёт были явно напрасны.

— Мой Томми… очень похож на него, верно? — зачем-то продолжала Ран, и Джон решил, всё-таки уточнить:

— Зачем вы говорите мне это?

— Я подумала, что вам было любопытно. Разве вы не пристально смотрели на Тома на вечеринке вчера? — она опустила свою чашку на белое блюдце, взяла в обе руки маленький керамический чайничек и заботливо долила ещё немного чая себе и Джону.

— Томас Сато. Это правда, что он наш с Алексом сын. Я его родила. Алексу нужна была гармоничная семья и сын, чтобы притупить бдительность отца. Да, и я человек состоятельный, мне не то, чтобы сильно был нужен муж, но я хотела своего ребёнка. К тому же, у Алекса отличная внешность и таланты. Он оказался идеальным носителем генов. Вот почему мы договорились об этих отношениях. Так что… Не испытывайте к нему нелепую жалость, а просто потакайте ему.

Она встала со своего места и засобиралась уходить, когда Джон, разглядывающий её очень внимательным и задумчивым взглядом, спросил ещё раз:

— Зачем вы говорите мне это?

— Кто знает, — Ран повернулась к нему в пол оборота и на мгновение замолчала, но потом, бросив на Джона короткий взгляд, добавила, — у меня тоже много обид на свёкра.

Она удалилась с тем же достоинством, с которым зашла в офис этой компании. А Джон из этого диалога сделал только один вывод — у этих двоих общий враг. Госпожа Ран в той же мере, как и Алекс, ненавидела этого человека и стремилась навредить ему абсолютно с тем же рвением, с каким это делал её муж.

========== Часть 8 ==========

Алекс

Алекс поступал эгоистично и прекрасно отдавал себе в этом отчет. Нужно было отпустить Джона, не заставлять его оставаться рядом, потому что, чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее становилась их связь, которая, в конечном счете, все равно оборвется. Алекс будет не лучше прежнего хозяина, если приручит Пса, а потом бросит. Он знал это и все равно рассердился, проснувшись в предрассветных сумерках водиночестве. Постель все еще хранила остатки чужого тепла, а Джон, уже полностью одетый, поправлял галстук. Алекс сел, скидывая покрывало, и мрачно посмотрел на него.

— Я же сказал тебе уйти после того, как поспишь.

— Сейчас пять часов утра. Думаю, этого достаточно.

— Делаешь, что вздумается? — Алекс не знал, откуда взялось вдруг это странное, злое желание продемонстрировать свою власть над Псом. Он резко поднялся и толкнул Джона, прижимая своим телом к стене.

— Не уходи. Ты должен слушаться меня, Джон, — но глаза напротив потемнели, а чужие губы сжались в тонкую линию. Пес был недоволен, и Алекс чувствовал это, но не собирался уступать. Поддев пальцами узел галстука, он сорвал его, и потянулся, чтобы мстительно укусить теплую, чуть колючую кожу на подбородке.

— Я понял.

— Отлично. Не уходи никуда.

***

Алекс слышал абсолютно все, что говорят у него за спиной, и удовлетворенно улыбался. Значит, его план оказался не так уже плох, если слухи распространялись с такой скоростью. У кабинета он приказал Джону оставаться снаружи, а сам подозвал секретаря, который сообщил, что назначил встречу с Джексоном на следующее утро. Что ж, совсем неплохо, Алекс успеет привести дела компании в порядок, потому что за последнее время он стал слишком рассеянным и погруженным в своим мысли, отвлекаясь от насущных проблем. За просмотром отчетов, чтением рабочих планов и совещаниями день пролетел незаметно. Заглядывала Ран, попросив о совместном обеде, и Алекс не мог ей отказать, но заказал столик в ресторане при своем отеле на завтра. А вечером Джон как обычно отвез его домой.

— Вы в порядке? — Джон распахнул перед ним дверцу и наклонился, заглядывая внутрь, но Алекс продолжал смотреть в окно невидящим взглядом. Он опять не заметил, как они доехали до его дома. Безумно хотелось закурить, но кое-чего хотелось еще больше.

— Должны ли мы сделать перерыв на некоторое время? — ровный и спокойный голос Джона вырвал его из невеселых мыслей, и Алекс, наконец, повернулся к нему.

«Такой хладнокровный и послушный, сделаешь все, что я прикажу, верно?»

И опять галстук, как поводок, за который Алекс дернул на себя Пса, заставляя почти упасть на сиденье, а после захлопнул дверцу. Они оказались зажаты в узком и душном пространстве автомобиля, но Алекса это не беспокоило, он был возбужден и намеревался заняться сексом сейчас же.

— Здесь тесно, — так равнодушно констатируя этот факт, Джон казался еще более отрешенным, чем обычно, но Алексу было плевать. Сев ему на колени, он быстро расстегивал пуговицы на рубашке и бесстыдно прижимался возбужденным членом к чужому паху, чувствуя ответное желание даже через ткань брюк.

— Я сопровожу вас на верхний этаж, — «и почему у тебя все время одно и тоже выражение лица?».

— Забей. Это ненадолго. Заниматься сексом в тесном месте тоже увлекательно, не так ли? — и губы Алекса изогнулись в лукавой усмешке, а рука скользнула под белоснежную рубашку Джона, нагло огладив напряженный пресс. Он все еще казался безучастным, смотря куда-то в сторону, а не на Алекса.

— Будь агрессивным, — кожа у его Пса была солоноватой и все так же одуряюще пахла хвоей и солнечным теплом. Алекс провел кончиком языка по шее, слушая, как учащается чужое дыхание и быстрее начинает стучать сердце.

— Говоря так, вы провоцируете меня, не так ли?

— Хах, верно, — целуя за ухом и сжимая пальцами мягкие пряди на затылке, Алекс спрятал довольную ухмылку. — Если буду провоцировать тебя, ты ведь будешь очарован?

— А если не буду, снова станете угрожать, да?

Но ответить Алекс не успел: Джон опрокинул его на спину, жестко впиваясь в губы и широко разводя ноги.

«Как легко мне удалось раззадорить тебя».

***

— Джон? — Алекс лежал на кровати и курил, глядя в потолок. Пес все же проводил его наверх, помог раздеться, а теперь сидел рядом, бережно вытирая следы своей несдержанной страсти влажным полотенцем.

— Да?

— Тебе нравится связывание? — перед глазами стояла фотография лидера клана Ямамото, которую тогда принес секретарь, иллюстрируя добытую информацию. Сильный и волевой мужчина, под расстегнутой рубашкой которого виднелась красная веревка. Любимый призрак, и победить его Алексу вряд ли удастся.

— Красной веревкой, — флегматично выпустив кольцо дыма, Алекс краем глаза проследил за тем, как напрягся Джон, когда услышал его предложение. — Ты можешь связать меня?

Алекс не знал, зачем это предложил сейчас, но был уверен в том, что его Пес отлично понял, что хозяин имел ввиду на самом деле.

***

Лежащий на столе телефон задребезжал веселой трелью, и Алекс, оторвавшись от документов, поднял трубку.

— Да?.. Сейчас?.. Хорошо, заходи.

Итак, Джексон Ямато собственной персоной явился в офис компании Сато.

— Господин Такаяма, — секретарь коротко поклонился Джону и нервно улыбнулся. — Генеральный директор Ямато групп скоро будет здесь.

— Я вас понял.

— Когда он прибудет, постарайтесь по возможности держаться подальше.

— А это нормально?

— Да, так велел господин Сато.

***

— Я пришел, Александр, — Джексон, засунув руки в карманы безупречных брюк, с широкой улыбкой вошел в кабинет и окинул Алекса оценивающим взглядом.

— Проходи, похоже ты в хорошем настроении.

— Хах, — Джексон усмехнулся, — это благодаря тебе.

Алексу откровенно не нравилась фамильярность, с которой Джексон обычно общался с ним, но приходилось быть гостеприимным, потому что ему была необходима информация. Жестом предложив Джексону сесть, Алекс вышел из-за стола и расположился напротив него, плавно опустившись на гостевой диван.

— Так тот слух правда? Не могу в это поверить.

— Правда, — Алекс равнодушно пожал плечами, вытягивая сигарету из пачки, и закурил.

— Должно быть, твой Джон ни на что не годен, разве он стоит одного миллиона.

— Стоит, — взгляд голубых глаз Алекса, направленный на Джексона, сделался ледяным, и тот невольно вздрогнул. — Думаю, я должен был заплатить больше.

— Ты поэтому попросил меня узнать о Шине Ямамото?

— Это же твоя сфера, да? — сигаретный дым обволакивал воздух между ними, и очертания Джексона смазывались, но Алекс продолжал смотреть на него жестко и пристально.

— Ну, хорошо. Это нетрудно, — слишком быстрое согласие наталкивало на мысль, что цена окажется возмутительно высокой. — До этого ходили разные слухи, — Джексон сглотнул, и в его зеленых глазах промелькнуло любопытство, — на Дне Рождения твоего сына… Слухи о том, что произошло в отеле, это правда?

Алекс усмехнулся и медленно провел языком по губам, замечая, как жадно проследил за этим жестом Джексон.

— А слухи быстро расходятся.

— Ты сумасшедший, серьезно! Не думал, что это правда, — Джексон все же отвел взгляд от его губ и вздохнул, но Алекса его поведение даже начало забавлять.

— Благодаря тебе, теперь я получаю удовольствие от плотских отношений, — Алекс положил ногу на ногу, глубоко затягиваясь, потому что заметил, что Джексон пошло пялится на его пах.

— Плотских отношений, говоришь, — в голосе прозвучала горькая усмешка, и Джексон откинулся на спинку дивана. — Если бы я знал это, то не приглашал тебя в клуб. Я не думал, что ты можешь и с мужчиной, и что моим соперником станет Джон Такаяма.

Если честно, Алексу было плевать на чувства Джексона. Ему ведь давно было известно, что друг спит и видит, как трахает его, но не думал, что все настолько серьезно.

— Я догадывался, что ты заинтересован во мне. Но неужели так страстно желал? — Алекс вдруг мягко улыбнулся и качнул головой, сминая окурок потухшей сигареты в пепельнице.

— Конечно. И сейчас ничего не изменилось, — Джексон порывисто поднялся и подошел к Алексу, нависнув над ним. — Ты обнимаешь Такаяму или он тебя?

— Он меня, — Алекс не пошевелился и скользнул по часто задышавшему Джексону равнодушным взглядом. Это не его дело, чем они с Псом занимаются в постели.

— Я злюсь все сильнее. Если бы я знал это, то попробовал тебя первым.

Ямато стоял слишком близко, и Алекс вдруг ощутил острый дискомфорт от присутствия кого-то чужого в своем личном пространстве. Никто не может быть к нему ближе, чем Джон.

— Я сдерживался, потому что ты женат, но, чувствую, это было напрасно… — по кинутому на него масляному взгляду, Алекс понял, какую цену за свои услуги запросит Джексон, и ему стало противно. Но он был согласен заплатить.

— Мне жаль слышать, что ты мучаешься, — спокойно, без тени сожаления произнес Алекс, подавшись вперед и коснувшись носом шершавой ткани чужих брюк. — Хорошо, хочешь попробовать сейчас?

Джексон сглотнул и глаза его потемнели от накатившего возбуждения, сил хватило только на то, чтобы коротко кивнуть. Но Алекс вдруг отстранился и повел плечами, словно отряхиваясь. Если бы он позволил, Джексон разложил бы его немедленно прям на этом диване, но это решительно не входило в планы Алекса. Тем более за дверью ждал Джон.

— Сегодня я обедаю с Ран в своем отеле. Приезжай туда после, я думаю, мы сможем договориться, — и сложив руки на груди, Алекс взглядом показал, что на этом разговор окончен.

Джон

В конце рабочего дня Джон хотел спросить у Алекса, окончена ли на этом их сделка? Или, может, ему необходимо сделать перерыв в их отношениях? Он ведь понимает, сколько всего навалилось сейчас на его плечи, и был готов отойти в сторону, дать ему больше свободного пространства и воздуха, для того чтобы Алекс смог выдохнуть без свидетелей и начать снова спокойно дышать. Но вместо этого они снова занимались сексом, только на этот раз в машине. Ему было тесно в салоне автомобиля, но страсть и желание всё-таки взяли над ним верх. Алекс просил его быть агрессивным и не сдерживать себя, говорил, что делает это ради того, чтобы Джон оказался им очарован… Но у Такаямы внезапно появились смутные сомнения на этот счет. Срывая с мужчины рубашку и ощутимо болезненно прикусывая мочку его уха, он думал о навязчивом желании Алекса быть уничтоженным этим злым и голодным Псом. Словно в накатывающей волнами пульсирующей лавине удовольствия он мог раствориться и исчезнуть для этого мира насовсем, без остатка. Странные мысли…

***

— Красной верёвкой? — его рука с влажным полотенцем в ладони замерла на бедре Алекса. Он сам не понял, зачем переспросил, ведь и с первого раза достаточно четко всё расслышал. Взгляд карих глаз сощурился и пристально изучал лицо напротив. Как много он узнал о Шине? Он видел его фото? Ямамото-младший почти всегда носил на себе толстую бандажную верёвку красного цвета под одеждой и небольшой участок её переплетения, что опоясывал шею, всегда оставался на виду в открытом вороте рубашки, частично оголявшую крепкую мужскую грудь. Шин никогда ничего не стеснялся и был всегда намного раскрепощённее Джона. Эта просьба заставила Пса нахмуриться, отводя взгляд в сторону от обнаженного мужчины.

— Вы действительно этого хотите?

Он бы мог задать ему ещё далеко не один вопрос…

«Почему вы это делаете?»

«Что вы хотите этим мне доказать?»

«Вам нравится, чтобы я обращался с вами как с ним?»

«Зачем вы хотите быть похожим на того, кто давно уже умер?»

Но вместо всех этих вопросов и откровенного разговора, которого между ними, наверное, никогда не случится, он выполнил просьбу своего хозяина. И вскоре движения Алекса были скованы, как он того и хотел, а смуглое крепкое тело надёжно переплетал красный джут. Джон не смотрел ему в глаза, пока вязал узлы и натягивал верёвку. Он чувствовал себя так странно… Словно кто-то намеренно подковырнул ножом самое темное его нутро, вскрывая давно нарывающую рану, и она теперь ужасно зудела и чесалась, скользким червём сворачиваясь в шевелящийся клубок где-то у него в груди. Джон не знал, что сказать и должен ли вообще что-то говорить, пока делает всё это с Алексом, поэтому, когда последний узел оказывается крепко завязан, он просто коротко спрашивает:

— Так нормально? — и наконец-то набирается смелости, чтобы посмотреть Алексу в глаза. Тихий прерывистый вздох Пса и его потемневший взгляд, говорили лучше всяких слов о том, насколько сильно был поражен Джон увиденной в итоге картиной. Наверное, он болен, раз ему нравится такое, но ничего поделать сейчас с реакциями своего тела он не мог. Даже несмотря на то, что они с хозяином сегодня уже дважды за этот вечер занимались любовью, у него опять встал.

— Тебе нравится то, что ты видишь?

Взгляд Алекса был задумчивым и изучающим, а Пёс только и смог, что коротко кивнуть в ответ, сжимая в кулаки ладони, свербящие от желания прикоснуться к его коже.

— Ты так голоден… Иди ко мне, Джон…

И он не смог воспротивиться этому зову.

***

После посещения офиса Сато Групп госпожой Ран, Джон готовился к встрече с ещё одним человеком — Джексоном Ямато. Очень странная просьба от секретаря «по возможности держаться от него подальше», якобы переданная по настоянию Алекса, немного задела Джона. Такое особенное отношение к другому мужчине отчего-то воспринялось им намного более ревностно, чем он сам того от себя ожидал. Он видел этого якобы друга Алекса в прошлый раз, и ему не понравилось то, как он смотрел на хозяина. Слишком много интереса далеко не дружеского толка было в чужих глазах. Джон знал это, потому что сам украдкой смотрел на Алекса именно таким взглядом. Когда всё успело измениться для него? В тот день, когда он впервые остался у хозяина на всю ночь? Или, может, быть ещё раньше? Пёс вздохнул и устало провёл ладонью по лицу — вся эта ситуация его сильно выматывала и сегодня вечером он точно поедет к себе домой. Накопилось слишком много дел, которые более невозможно было откладывать… Ещё через полчаса в конце коридора появилась фигура господина Ямато. Завидев его, Джон непроизвольно напрягся и выпрямился в спине, его вид и в расслабленном состоянии обычно был весьма угрожающим, но сейчас… В совокупности с испепеляющим взглядом карих глаз, которые в обрамлении густых ресниц казались словно подведены черной подводкой, Такаяма выглядел настолько впечатляюще, что напоминал огромного добермана, которого специально оставили тут в коридоре сторожить хозяйскую дверь.

— Я хочу встретиться с директором Сато.

— Одну минуту… — Джон смерил мужчину холодным взглядом и приоткрыл дверь в кабинет Алекса. Закрывая ее, он вскользь увидел в дверном проёме сидящего за своим столом хозяина, и ему пришлось отвернуться, чтобы он не смог его прочитать. «Держи себя в руках, Джон». Ведь то, что этому Ямато нравится Алекс, совсем не значит, что хозяин ответит ему взаимностью. Джон напомнил самому себе, что он был первым его мужчиной, и в ком-то другом просто нет необходимости, потому что Пёс всегда рядом и готов выполнить любой его приказ.

Через некоторое время, покидая кабинет господина Сато, Джексон Ямато был слишком доволен собой и с его губ всё никак не сходила весёлая ухмылка. Слишком самонадеянное выражение лица для того, кому отказали… Это заставило Джона нахмуриться и задумчивым взглядом проводить удаляющуюся от него фигуру.

«Что же произошло в этом чертовом кабинете?..»

***

Они договорились, что в обед он отвезёт Алекса на обед с женой и сможет быть свободен до самого вечера. В последнее время Джон пользовался любым удобным случаем, чтобы выкроить время на решение своих личных проблем. Хозяин за прошедшие дни стал более требовательным, и Джон не мог игнорировать его неприкрытую нужду в нём. Оставалось только надеяться, что Пёс, сделавший очередной вызов клану Андо, сможет справиться со всем, что этому непременно последует.

— Он в Нью-Йорке, — продолжил Юске свой доклад, медленно надавливая на педаль газа и поворачивая руль, а Джон в который раз за сегодня осознал, что был мыслями далеко отсюда, снова думая об Алексе.

— Мы смогли внедрить своих людей в его клан где-то год назад. Наши источники говорят, что Андо очень недоволен тем, что тебя выкупили из ямы. Он боится мести и хочет тебя опередить, нанеся удар первым.

— Я бы на его месте сделал тоже самое, — коротко ответил Джон, после чего вытащил из бардачка пистолет.

— Заряжен.

— Хорошо, — кивнул. Однако магазин Пёс всё равно проверил — привычка доверять только себе одному так просто никуда не исчезнет.

— Так вот… Они послали людей следить за тобой. Мы пасли их последние две недели, ты редко бываешь один, так что в этом нам повезло. В итоге скрутили эту свору возле офиса Сато Групп сегодня утром и отвезли в порт.

У Джона свело челюсть от мысли, что якудза были так близко к Алексу и могли ему чем-то навредить.

— Ты в порядке?

— Да, — Такаяма помотал головой, прогоняя прочь мрачные мысли, и пригладил ладонью волосы на макушке, — всё нормально.

Ещё немного и он в самом деле станет похож на пса, у которого при малейшем намеке на опасность шерсть становится дыбом на загривке.

— Приехали, — машина затормозила у портового склада, железные двери которого были открыты и пропускали на улицу желтый электрический свет.

— Какого черта?..

У двери должна была стоять охрана — они оба это прекрасно знали, и переглянувшись, Джон и Юске помчали прямиком из машины в сторону склада. Какого же было их удивление, когда внутри они обнаружили лежащих без сознания людей Такаямы в одном углу и лежащих в собственной крови людей Андо в другом.

— Что за… — Джон растерянно смотрел по сторонам, пока Юске приводил в чувство своих ребят крепкими пощечинами по лицу. Ему пришлось подойти ближе, чтобы увидеть от чего вокруг было столько много крови. Длинные порезы, как от лезвия очень острого ножа или… катаны. Не может быть…

— Хиро, — тихо сказал Джон, но этого было достаточно, чтобы сидевший до этого на корточках перед своим человеком Юске его услышал и тут же, как по команде, резко поднялся на ноги, уставившись на друга удивлённым и немного испуганным взглядом.

— Ты уверен? Мы искали его… Хиро не было в Японии и не было в Америке. Последнее место, где его видели — это Китай. Он должен быть там, он не сунется сейчас сюда, зная, что ты теперь свободен.

— Ты так в этом уверен? — Джон обернулся, чтобы посмотреть Юске в глаза.

— Я знаю только двух людей, не считая меня самого, способных наносить подобные раны японским мечом. Один из них — Шин Ямамото, а второй… Хиро Мидзуно. И если ты не хочешь сказать мне, что это дело рук мертвеца, то признай тот факт, что твои люди были не настолько внимательны, как тебе хотелось бы.

— Значит, предатель Хиро и Такеши Андо собрались в одном городе, чтобы закончить начатое?

— Да, — Джон кивнул. — Но почему он не убил твоих людей? Не понимаю…

— Эй! — Юске пнул ногой парня, сидящего у его ног на полу. — Ты видел, кто это сделал?

Человек Юске ещё совсем недавно валялся в полной отключке, а сейчас таращился на своего начальника сквозь маленькие щелки опухших глаз, прикрывал лицо руками, и быстро тараторил что-то вроде:

— Нет, не видел! Не видел! Он как снег на голову свалился, оглушил меня чем-то тяжёлым, я даже обернуться не успел…

— Ясно, — недовольно выдохнул Юске и поскрёб щеку пальцами. — Что-то он хотел нам этим сказать, знать бы что.?

— Ещё узнаем, — ответил Джон и пошел на выход, — мы должны найти его первыми.

***

Джон вернулся к отелю Алекса в назначенное время, даже немного раньше, чем обещал. И выйдя из машины, он сначала позвонил ему, чтобы сообщить о своём прибытии и узнать, как долго нужно ждать. Вот только Алекс ответил на звонок не сразу…

— Да…

— Я приехал, — Джон подошел к лифту и нажал на кнопку вызова. — Сейчас уезжаем?

— Да, нужно возвращаться, — Алекс сделал паузу, а потом добавил, — поднимайся, ты должен помочь.

На фоне по телефону послышалась какая-то возня и Джон остановился, не спеша заходить в открытые двери лифта.

— Свали.

Он хотел было спросить, не передумал ли Алекс ехать, но потом услышал слишком знакомые ему звуки… Его хозяин еле слышно постанывал в трубку от удовольствия, как он обычно это делал во время секса со своим Псом. И яркие образы проскользнули перед глазами Джона, рисуя ему знакомое до миллиметра тело в чужих руках. Губы другого мужчины, ласкающие Алекса, пока он делает такое страстное и беззащитное лицо… которое так нравилось Джону в моменты их интимной близости.

— Продолжай говорить по телефону. Я сделаю свою работу, — из динамика послышался второй мужской голос, и только услышав его, Джон наконец-то осознал, насколько сильно теперь оказался привязан к Алексу. Так сильно, что ему было больно дышать, а пальцы сжимали мобильный так крепко, что его пластиковый корпус тихо затрещал у Пса над ухом.

Комментарий к Часть 8

Спасибо, что читаете и остаётесь с нами!

Будем рады вашим комментариям, интересно знать ваши мысли по поводу персонажей.

Отдельный чмок в пупок за лайки и добавление в избранное;)

========== Часть 9 ==========

Алекс

— Я жду тебя в семь. А пока можешь быть свободен, — коротко попрощавшись с Джоном, Алекс быстро поднялся в свой номер, потому что хотел переодеться: рубашка липла к телу в тех местах, где щипало кожу от ссадин, оставленных на нем ночью. Эти следы будут долго сходить. Стоя полуобнажённый перед высоким зеркалом в ванной комнате, Алекс задумчиво водил подушечками пальцев по краснеющим, наливающимися багрянцем полосам. Словно холст, он был расписан рубиновыми красками, отметинами укусов и синяков в тех местах, где особенно сильно его кожу сжимали чужие пальцы. И во всем, что с ним произошло, во всех последствиях несдержанности и жестокого исступления, Алекс был виноват сам: он намеренно спровоцировал Джона. Поначалу просьба связать себя казалась всего лишь невинной шалостью, разнообразием их интимной жизни. Но они оба поняли намек верно — Алекс вспоминал бывшего хозяина своего Пса, что так любил подобные развлечения, а Джон в и д е л хозяина на месте Алекса. И если в первые мгновения этой странной, дикой близости он думал, что смог перебороть болезненную привязанность, стать кем-то особенным для Джона, в то же время оставаясь самим собой, то когда хриплый от возбуждения голос с непривычными бархатными нотками, от которых по спине бежали мурашки, позвал его: «Шин», Алекс с горечью понял — он заведомо проиграл эту битву. Ему никогда не победить призрака по имени Шин Ямамото. И сейчас такой пылкий, разгоряченный Джон, удивительно сочетающий в своих прикосновениях щемящую нежность и почти животную страсть, брал не Алекса. Он занимался любовью со своим прежним хозяином, связь и чувства к которому оказались куда глубже и сложнее, чем можно было себе представить. Но еще более болезненным откровением для Алекса стало то, что Джон так легко кончил внутри него, даже не коснувшись шеи. Это было невыносимо печальное чувство, потому что бесполезная в тот момент гордость пронзила Алекса несколько раз: этот удивительный и такой желанный мужчина был его Псом, но все равно так никогда и не принадлежал ему до конца.

***

— Почему он? — Ран сделала глоток вина и, склонив голову на бок, изучающе посмотрела на мужа.

— Что? — прекрасно понявший ее вопрос, Алекс не спешил отвечать и делал вид, что полностью сосредоточен на своем обеде.

— Он очень хороший человек, у тебя совсем нет совести, — вот так всегда, без прелюдий и экивоков, прямо и бескомпромиссно.

— Это сочувствие? — Алекс выгнул бровь и коротко усмехнулся, глядя на Ран поверх своего бокала.

— Кто знает. Он тебе не подходит.

Алекс со звоном отложил приборы и выпрямил спину. Кусок не лез в горло, а этот разговор начинал утомлять его, потому что Ран была права. Как и всегда впрочем.

— Мы ведь думали, что я просто найду кого-нибудь, да? — Алекс откинулся на стуле и отпил вина, наблюдая, как алая жидкость бьется о хрустальные стенки бокала. Ран замерла на полуслове и бросила на него внимательный взгляд. — Ран, ты когда-нибудь спала с этим парнем? Если нет, то и не бери в голову. В том клубе, куда меня пригласил Джексон, были мерзкие люди, которые находились в эйфории от сумасшедшего Пса. Эйфория. Окровавленный и в ранах… Этого оказалось достаточно, чтобы стать моей первой любовью. И тогда я уже знал, что хочу обладать им.

— Ты заигрался, Алекс, — Ран с громким стуком опустила бокал на стол, и ее голос был полон осуждения. — И ты будешь ничем не лучше тех людей, если причинишь ему такую же боль.

— Не больнее, чем я причиняю сам себе, — Алекс невесело усмехнулся, но Ран уже поднялась со своего места. Обед был закончен.

***

Джексон примчался почти сразу, как Алекс позвонил ему, сообщив, что свободен. Наверное, ошивался где-то поблизости, снедаемый жадным нетерпением. Еще бы, он так давно страстно желал отыметь задницу Алекса, подмяв его под себя, что сейчас, получив эту возможность, не собирался упускать дарованный шанс.

— У нас на все про все два часа? — вино было явно лишним, но Алекс не стал возражать, когда Джексон наполнил два бокала и предложил один ему. В глубине души он надеялся, что алкоголь притупит его сознание, а опьяненная совесть не станет так навязчиво грызть изнутри.

— Да, давай. Быстрее начнем, быстрее закончим, — глубоко затягиваясь сигаретой, Алекс говорил так, будто они не сексом собирались заниматься, а картошку копать. Происходящее ему было противно, а вид довольного, сытого, словно объевшийся сметаной кот, Ямато вызывал тошноту. Что им двигало больше: стремление узнать, может ли ему быть так же хорошо с кем-то еще, кроме своего Пса, или мстительное желание уколоть того за живущий в памяти образ бывшего хозяина? Алекс не понимал. Или не хотел понимать. Но задерживаться здесь вместе с Джексоном, а также разводить романтические сопли явно не собирался.

— Нет даже лишней минуты, — Ямато усмехнулся, с неприкрытым голодом рассматривая сидевшего на кровати Алекса. Он был в одном лишь халате, немного растерянный, со скучающим взглядом и тлеющей сигаретой в изящных пальцах. И излишне самоуверенный Джексон скривился, заметив виднеющиеся на коже красные отметины.

— Время на помыться тебе тоже не давать?

— Я на мытье потратил час, — Алекс пожал плечами, стряхивая пепел прям на простынь.

— Так долго?

— Чтобы растянуть себя заранее, — подошедший ближе Джексон невольно смутился, а Алекс произнес это абсолютно будничным тоном, как само собой разумеющееся. — Можешь сразу же вставить. Чужая ладонь легка на согнутую коленку и слегка погладила мягкую кожу. Алекс не испытал ничего, кроме желания немедленно ее отдернуть, но сдержался, глубоко вздохнув, и снова потянулся к сигарете.

— Один час, говоришь… Божечки, не знаю, грустить мне из-за этого или нет, — наигранно смеясь, Джексон деловито принялся раздеваться, а Алекс следил за ним ничего не выражающим взглядом и вспоминал, как его бросало в дрожь, стоило только Джону начать расстегивать рубашку.

— Думаю, с моей стороны это потеря.

— Спасибо за похвалу, — Джексон опустился на кровать рядом с ним и по хозяйски развел ноги, нетерпеливо втягивая воздух.

— Это было оскорбление, — осадил его Алекс, мысленно стараясь расслабиться, иначе он был готов немедленно свести бедра вместе и выгнать Ямато к чертовой матери. Но опять сдержался, сделав над собой усилие, и, пошло улыбаясь, надавил голой ступней на чужой пах.

— Это делает меня более мотивированным, — а Джексон велся, нависая сверху и бесстыдно потираясь о его член своим.

— Сумасшедший подонок.

— Верно, я безусловно сумасшедший. Мысль о том, что сейчас я вставлю своему другу, заводит меня еще сильнее, — выдохнув это прямо в лицо Алексу, Джексон потянулся к губам, но был стремительно остановлен его ладонью, что грубо прижалась ко рту, отталкивая.

— Что? — зеленые глаза зло сузились, но Алекс и бровью не повел, он смотрел на друга тяжелым взглядом, отдающим стальной непоколебимостью.

— Я не собираюсь целоваться. Я никогда этого не разрешал.

— Не знал, что ты такой романтик, — чужие зубы сжались вокруг пальца, и Алекс зашипел, отдергивая руку. Вот же ублюдок.

— Тогда ладно, — Джексон неспешно скользнул горячей, потной рукой по коже на внутренней стороне бедра Алекса, удовлетворено замечая, как тот при этом дернулся, и подался вперед, — если это в твоем стиле, я должен ему соответствовать.

Джексон не дал ему даже опомниться, входя одним резким и жестким ударом, что заставило Алекса болезненно поморщиться и часто заморгать.

— Давай насладимся, Александр, — но наслаждаться было абсолютно нечем, а сильные, ритмичные толчки вызвали лишь брезгливое ощущение дискомфорта. Алекс тяжело дышал, отвернувшись. Он не хотел смотреть на удовлетворенно постанывающего Джексона, не хотел слышать его надрывное, сиплое дыхание и пошлые шутки. Звонкие шлепки обнаженной кожи о кожу отдавались в голове мучительным осознанием, что Алекс повел себя, как дешевая шлюха, только вот шлюхи получают хоть какое-то удовольствие, а Алекс мечтал, чтобы это все быстрее закончилось. Раздавшаяся совсем рядом мелодия звонка показалась спасительным сигналом, но Джексон первый схватил телефон и удивленно хмыкнул, посмотрев на экран.

— Телефон звонит.

— Отдай, — Алекс выхватил трубку из чужих рук, сверкнув яростным взглядом из-под полуопущенных ресниц.

— Да, — он старался говорить ровно, но получалось с трудом, особенно под насмешливым взглядом продолжавшего двигаться внутри него Джексона.

— Я приехал, — Алекс на мгновение закрыл глаза, вслушиваясь в знакомый и такой необходимый сейчас ему голос.

— Сейчас уезжаем?

— Да. Нужно возвращаться. Поднимайся, ты должен помочь, — но попытавшись отпихнуть Джексона ногой, Алекс потерпел неудачу, потому что тот вдруг необычайно сильно схватил его за лодыжку, тесно прижав к себе.

— Свали, — зло выдохнул, бессильно дергаясь, и стиснул телефон во взмокших пальцах. Джон слышал абсолютно все, Алекс был уверен, и его голос, как всегда спокойный и ровный, вдруг заставил того испытать острый прилив возбуждения. Ямато это заметил.

— Продолжай говорить по телефону. Я сделаю свою работу.

— Мудак, — Алекс безвольно упал на подушки, но не отключился.

— Все в порядке? Мне положить трубку?

— Нет… не надо, — перед глазами все плыло, а дыхание постепенно тяжелело, — не сбрасывай…

— Да, сэр.

Джексон становился ненасытнее, движения его были хаотичны, а руки тисками сдавливали бедра.

— Не нужно ли повесить трубку?

— Заткни…сь, — Алекс кусал губы, чтобы откровенно не стонать, потому что один только голос Джона на противоположном конце заводил его сильнее, чем все самые изощренные ласки Джексона.

— Джон?..

— Да?

— Сегодня… поспи и иди, — ему нужно было услышать ответ, неважно какой, даже еще одного простого «ДА», сказанного тем самым глубоким голосом, Алексу хватило бы, чтобы достигнуть пика. — Да, сэр, — все тем же ровным тоном, а Алекс не сдержался и ахнул, комкая пальцами простынь.

— Завтра…можешь прийти… поздно.

— Да, сэр.

— Джон…

— Да?..

Но в этот момент Джексон грубо навалился сверху, опаляя кожу горячим, терпким дыханием, и вырвал из рук телефон, придавливая запястья к подушке. Впрочем, Алексу было уже все равно — он успел получить разрядку, а теперь, дожидаясь, когда кончит Джексон, отвлеченно думал, что он точно грёбаный извращенец, если смог возбудиться и получить удовольствие, только слушая своего Пса.

И никогда не испытывающий проблем с чувством стыда или неловкостью, Алекс был безгранично смущен тем, что с ним произошло. Он заставил Джексона уйти, едва тот отстранился, и даже не обратил внимание на его ухмылку победителя, а когда услышал звук захлопнувшейся двери, со стоном спрятал лицо в руках, стараясь собрать воедино разбередившиеся чувства и мысли.

Джон

Ему казалось, что он поднимался на лифте слишком долго. Джон почти немигающим взглядом отсчитывал цифры этажей, меняющихся на электронном табло, пока собственная память погребала его под невыносимо тяжелым грузом болезненных воспоминаний, и вопреки законам физики и кабине лифта, которая стремилась вверх, мысленно он снова тонул…

Когда-то давно с ним уже происходило нечто подобное, тогда Шин заставил его смотреть, как он и Андо занимались сексом.

«Смотри, Джон, это единственный мужчина сильнее меня, с которым я сплю».

Откровенная демонстрация, смыслом которой был весьма определённый посыл — не стоит привязываться слишком сильно к своему хозяину. Ямамото-младший никогда не принадлежал Джону полностью, и не раз ему об этом напоминал.

«Не становись сильнее меня, Джон».

Пёс должен знать своё место… Однако даже видя его таким, без стеснения и стыда полностью принимающим в себя другого мужчину на глазах у своего постоянного любовника, Джон не смог от него отказаться. Эта связь оказалась для него слишком крепкой и разрушить её смогла только смерть Шина.

«Что же ты делаешь, Алекс?»

Неужели, новый хозяин, подобно Шину когда-то, таким же образом решил указать Псу на его место? Чтобы он не привязывался? Не думал, что сможет быть с ним рядом слишком долго? Не забывал, что за его услуги ему хорошо платят? Зачем?

Джон услышал короткий звонок извещающий о прибытии на нужный этаж и замешкался. Он не смог сдвинуться с места и сделать эти пару шагов вперёд, постоянно думая о том, а стоит ли ему быть здесь? Ведь их с Алексом не связывают клятвы клана, он не заставлял Джона вернуть ему долг, только платил условную сумму за услуги сексуального характера, которые также не были задокументированы никем из них на бумаге. Так что удерживает Пса? Только ли его чувство чести?

«Почему ты сейчас просто не уйдёшь, Джон?» — мысленно спрашивал он сам себя, но никак не мог найти на это однозначного ответа. Джон находился в каком-то мрачном оцепенении до того самого момента, пока двери лифта не стали снова закрываться и не встретили сопротивление в виде его протянутой руки. Пусть будет так… Он решил не подавать вида и показать Алексу своё безразличие. Пусть думает, что всё это никоим образом не задевает Пса. Пусть слепо верит, что Пёс всё ещё не приручен и может оскалиться в любой момент, чтобы попытаться укусить за протянутую к нему руку. В конце концов, ему платят за то, что он исполняет желания хозяина… Разве нет?

Найти нужный номер не составило труда, и Джон не стал стучать, просто вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Оглянувшись по сторонам и пройдя в центр комнаты, он подумал о том, что если Ямато здесь нет и он не встретился ему по пути, то, должно быть, они разминулись, и, наверное, так было даже лучше. Джон не мог знать наверняка, как отреагировал бы, увидь его сейчас в этой комнате, поэтому хотя бы об этом он может не беспокоиться сегодня.

Но вот кто действительно его ждал, так это Алекс.

— Иди сюда.

Обнаженный и покрытый испариной, с влажными, белёсыми следами спермы на гладкой коже живота и внутренней стороне бёдер, которые оставил после себя Ямато, Алекс сидел посреди постели и пристально смотрел на Джона. Трудно было что-то прочитать по его лицу: о чём он думал в этот момент или что чувствовал, и хотел ли вообще, чтобы Пёс увидел его таким. Хотел?

— Я помогу вам вымыться.

Его позвали помочь, а после секса Алекс всегда либо принимал душ, либо давал Джону себя обтереть. И Пёс будет делать то, что от него ожидают, ни больше, ни меньше. Вот только ему в глаза смотреть он не станет, не сейчас. Слишком большой раздрай в его голове, слишком много мыслей одолевает и пока ещё сильна его ярость оттого, что кто-то воспользовался тем, что Джон не по праву считал своим, а теперь казнил себя за это, он будет прятать свой помутневший взгляд. Джон медленно подошел к кровати и опустился на колени, усевшись в позе самурая и сложив руки на коленях. Он ждал одобрения или несогласия, любой ответной реакции хозяина, благодаря которой он сможет понять, что же ему следует делать дальше.

— Не нужно. Снимай одежду.

Пальцы правой руки сжались на колене от еле сдерживаемой злости, которую он сейчас мог контролировать с трудом. Неужели Алекс хочет, чтобы он трахался с ним вот так? Сейчас? Пока следы другого мужчины всё ещё видны на его коже, а тело пахнет смешанным мускусным ароматом двух тел, и вторым тут был явно не Джон? Нет. Пёс продолжал сидеть неподвижно с совершенно безучастным лицом, пристальным и хмурым взглядом просверливая дыру в стене напротив. Что-то внутри него отчаянно протестовало, он не хотел прикасаться к нему сейчас, только не так. Внезапно Алекс подсел к нему ближе и коснулся пальцами подбородка:

— Что ты делаешь? — спросил, находясь так близко, что Джон почувствовал его дыхание на своей щеке.

— …Я собираюсь помыть вас? — с каменным выражением на лице переспросил Пёс, после чего Алекс, надавив пальцами на подбородок снизу, с силой заставил его поднять голову и посмотреть на него.

— Ты должен смотреть мне в глаза, Джон.

И Джон посмотрел. Долго и пристально он рассматривал чужое лицо, испепеляя его почерневшими от злости глазами и теряясь в догадках, чего же от него всё-таки хотят и что это за игра, правил которой ему никак не понять.

— Посмотри на меня. Как я выгляжу сейчас.

Да, это не было вопросом. Скорее акцент, на который Джону следует обратить своё внимание. Он увидел уже более чем достаточно, и вся эта комната теперь навсегда отпечатается в его памяти. О, он не забудет…

— Почему я в таком состоянии.

И это тоже Пёс отлично знал. В ответ он нахмурился ещё сильнее, если это вообще было возможно. Губы превратились в тонкую упрямую нить, а его глаза злобно сощурились, и в них точно можно было увидеть отблеск неприкрытого вызова. Только не надо его провоцировать, не сегодня. С трудом удерживая контроль над своими эмоциями, он сейчас был весьма опасен и непредсказуем. Правая ладонь Джона непроизвольно сжалась в кулак, от сильного желания вцепиться этой самой рукой в чужое горло и сжать его так сильно, чтобы оно больше никогда не издавало этих звуков, складывающихся в слова, что ранили его сейчас больнее ножа.

— Похоже, ты понимаешь, — Алекс увидел достаточно для того, чтобы сделать известные только ему выводы.

— Не знаю.

Кажется, Пёс был в настроении поогрызаться, а, может, даже и сорваться с цепи. Джон чувствовал себя загнанным и растерянным, и всё чего он сейчас хотел — это развернуться и уйти как можно дальше от Алекса, прочь из этого номера и из этого отеля. Выйти на улицу и вдохнуть полной грудью свежего, чистого воздуха, не пропитанного запахом секса, как всё здесь вокруг.

— …Верно, — не прекращал нашёптывать ему на ухо Алекс, — продолжай оставаться в неведении.

Пальцы Алекса скользнули с его подбородка выше по лицу, оглаживая подушечкой большого пальца упрямую линию губ, и Джон зажмурился, чтобы скрыть зарождающееся возбуждение в глазах. То, как его тело реагировало на прикосновения хозяина, порядком сбивало с толку. Даже в эту самую минуту он хотел его, несмотря ни на что. Такой ли реакции от него ждут? Чего вообще хотел добиться Алекс, протяжно проводя влажным языком по его щеке? Явно не того, чтобы Пёс ушел.

— Это было весьма неплохо. Слушать твой голос, — острый кончик языка медленно перешёл с щеки к губам, и Алекс неторопливо слизывал с них все невысказанные Псом слова, — и раздвигать ноги перед другим мужчиной.

Ресницы Джона распахнулись, а глаза, в которых теперь читалась некая внутренняя борьба, напряженно уставились в пустоту. Это была очередная провокация. Не урок больше, не наказание, а простая провокация и только ради того, чтобы он взял его здесь и сейчас. Так просто? Всё только ради этого?

— Чужой член, по сравнению с твоим, не может заполнить меня. Может, дело в… — Джон заткнул Алексу рот крепким поцелуем, впиваясь до боли в чужие губы, раня их зубами в кровь и слизывая рубиновые капли с порозовевшей кожи языком, как это делают животные.

«Просто не продолжай…», — говорили его глаза, пока Джон стягивал со своей шеи узел галстука, а его пальцы в нетерпении расстегивали пуговицы на рубашке.

— Быстрее снимай… — шептал Алекс ему в губы, пока Джон ловил его дыхание. — Докажи мне, что ты лучший.

«Лучший в чём? В исполнении приказов? Или в умении трахать твой зад?»

Пёс сбросил с себя остатки одежды и навалился сверху на Алекса, придавливая его к кровати весом собственного тела. Сегодня он не будет с ним нежен, нет. На нежность и ласки у него попросту больше не осталось сил. Всё ушло на сдерживание этой клокочущей в груди ярости, и сейчас она рвётся наружу. Джону пришлось приподняться на руках, чтобы оценивающим взглядом пройтись по телу Алекса: от искусанных губ до бесстыднораздвинутых перед ним бёдер. И тогда его посетила мысль, что если Алекс сейчас так сильно хотел Пса, то было бы правильным, если Джон и иметь его будет, как одну из таких же дворовых псин.

«Что желаешь, то получишь».

Его губы растянулись в хищной и ядовитой улыбке, обнажая ровные белые зубы. Очень быстро и умело Джон заставил Алекса сменить позицию и встать на четвереньки перед ним, подставляя Псу свой зад. Без церемоний и прелюдий, он вошел в него резко и глубоко, не заботясь о чужих ощущениях, и, возможно, даже желая причинить Алексу эту боль.

«Двигайся, Джон. Как Пёс во время гона», — со знакомой усмешкой на губах и тугой красной веревкой вокруг шеи поддразнивал его образ из воспоминаний. И Джон двигался всё быстрее и быстрее, потакая только своим желаниям, сильными толчками раз за разом входя в Алекса полностью и до самого основания.

«И даже сейчас…», — подумал он, когда мужчина под ним задыхался от этого бешеного темпа и болезненных ощущений, которые так немыслимо граничили с невероятным наслаждением, пробирающим до дрожи в коленях.

«Даже сейчас Пёс, которому приходилось двигать телом, а не хвостом, если хозяин этого желал… Это я.»

И прижимаясь к спине Алекса, чтобы дотянуться до его губ и неистово поцеловать, помогая ему перевернуться на спину, сжимая его шею рукой и слушая тихий хрип, доносящийся из горла, Джон думал только об одном…

«Почему ты ведёшь себя, как хозяин? И даёшь мне лишь работу «Пса»?

Почему ты заставляешь меня снова копаться в моих воспоминаниях?»

А когда из глаз Алекса показываются слёзы, и он тихо хрипит, пытаясь позвать его по имени и попросить остановиться, Джон видит перед собой лишь размытое временем лицо Шина Ямамото, которое, как ему кажется, никогда не перестанет насмешливо улыбаться.

«То, чего я хотел…»

— Шин…

«…никогда не мог мне дать.»

========== Часть 10 ==========

Алекс

Я был виновен. Виновен в том, что моя мать сошла с ума. Моя мать стала музой трагедии для меня и для многих. И день, когда это произошло, навсегда остался в памяти, чтобы терзать меня в кошмарах. Ночь за ночью, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Как бы я ни убегал, как бы ни пытался забыть его, задвинуть в самые дальние уголки сознания, он все равно возвращается в еще более жутких, удушающих подробностях.

— Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать! Спрятался?

— Еще нет!..

Спустя долгое время вся семья собралась в загородном доме. Огромном, богатом и, казалось, совершенно пустом. Излишне непоседливый в детстве, в тот день маленький я пытался спрятаться от мамы, но случайно открыл дверь, которую нельзя было открывать. Ах, если бы я тогда только остановился, но пальцы сами потянулись к сверкающей позолотой ручке, и, заглянув внутрь, я больше не смог двинуться с места, потому что все мое тело застыло от дикой картины, на которой демон с белыми глазами нещадно пожирал моего отца. И таким я никогда его раньше не видел.

— Где наш Алекс?.. Нашла! Сынок, что ты там делаешь, ты не можешь прятаться в кабинете отца.

Я ощущал ее тепло спиной, мягкие шаги и внезапный испуганный вскрик. Тогда я услышал, как в маме что-то сломалось.

— Мама?

Но бесполезно было звать ее — с тех пор мы лишились рассудка.

Так странно, мой отец очень заботился обо мне, о том, кого родила моя мать. Ведь он уничтожил ее своими руками — своим равнодушием, жестоким цинизмом и бессердечием. И тем не менее, так дорожил мной, ее плотью и кровью.

***

— Ты сказал, что хочешь получить это, верно? Я люблю тебя сын, я дам тебе все, что ты захочешь. Я верю, что ты вырастешь достойным человеком и пойдешь по моим стопам.

Я — любимый сын. Я знал это. Я чувствовал это, и все же не мог понять, почему ты, любя меня так сильно, лишил меня самого дорогого — моей матери?

***

— Мой любимый сынок, Александр. Ты должен обязательно стать похожим на своего отца. Стань достойным человеком, и он вернется ко мне. Ты же поможешь мне, Александр? Ты должен быть похож на своего отца.

Она повторяла это снова и снова, ласково перебирая мои волосы, когда я по привычке сидел у нее в ногах, положив голову на колени и питая детскую наивную надежду, что прежняя мама вернется ко мне. Снова и снова, и снова. Одним и тем же безжизненным голосом. До самого конца. Да, родители явно любили меня, но это была семья без слова «наша».

***

— Теперь мои родители говорят мне не дружить с ним.

— Его мать повесилась, это было во всех новостях!

— Эй, прекрати!

— Почему, ты ведь тоже его ненавидишь.

Это было слишком мучительно для маленького меня, испытавшего недавно самое сильное потрясение в жизни, слышать такие разговоры от тех, кого я считал друзьями. Вместо боли утраты и непонимания пришло ожесточение, когда с особой беспощадностью я отвечал на подобные оскорбления. Но отец оказался этим недоволен, и его спина, что я тогда увидел, до сил пор стоит перед глазами.

— Я разочарован, Александр. Не разочаруй меня снова.

Мой отец был мудрым львом, и в тот день я осознал, что могу стать его слабостью, потому что он слишком сильно заботился обо мне. Я был башней, которую с педантичной скрупулезностью строил мой отец, и я послушно помогал ему в этом.

***

С каким же выражением лица ты будешь смотреть на меня, если я, твоя идеальная копия, разрушу эту башню, столь безупречную и филигранную?

Я должен обратиться в ничто, в пустоту и прах, примерив на себя образ моего отца. Но постепенно, чтобы старый недоверчивый лев ничего не подозревал. Хитрые люди будут шептаться, что я сплю с мужчиной.

Посмотри же на меня, маленький Александр, сейчас самое время. Это ведь твое будущее, то, во что ты вырос. Что думаешь? Смотри, бесстыдно стонущий под пульсирующим жаром чужого сильного тела, разве не стал я так похож на нашего отца?

***

— Зачем пришла? — Алекс, лежавший до этого в обнимку с подушкой и бездумно пялящийся в стену напротив, с тихим стоном поднялся и потер шею. Ран фыркнула обводя неторопливым взглядом душную комнату и царивший в ней беспорядок, подавила внезапный приступ раздражения и сложила руки на груди.

— Как сильно несет алкоголем, — она брезгливо качнула головой в сторону разрозненной кучи пустых бутылок и пачек от сигарет. Алекс только хмыкнул и поморщился, потому что у него раскалывалась голова. Она и до этого болела, но не так сильно, потому что он не двигался. И вокруг было тихо.

— От тебя два дня ни слуху, ни духу. Я вышла замуж не для того, чтобы заниматься твоим бизнесом, — несмотря на колкие слова, Алекс слышал в голосе Ран неприкрытое беспокойство. Она и правда переживает за него. Интересно, одна ли она?

— А Джон? — так некстати вспомнился их последний раз, и от промелькнувших перед глазами откровенных образов, Алекса бросило в жар.

— Его нет. Не ищи.

Опять этот бескомпромиссный, твердый тон, на который Алексу было нечего ответить. Ран тоже можно было понять, обладая острым чувством справедливости, она беспокоилась о них обоих.

— Выпей воды, — а вместе с полным стаканом она протянула ему таблетку обезболивающего, без слов догадываясь, как хреново сейчас себя чувствовал Алекс. Также хреново, как и выглядел. — Твое тело в полном беспорядке. Что ты вообще делаешь? Всему же есть предел.

— Хах, — Алекс уставился на собственное отражение в прозрачной глади воды, испытывая чувство легкого дежавю. Когда-то он уже вот так рассматривал синяки и засосы, украшающие его кожу, но сейчас их стало еще больше. — С ума сойти, это же абсурд.

Сотрясаясь сначала в беззвучном смехе, так что вода из стакана выплеснулась, Алекс вдруг расхохотался во весь голос. Надрывно, безумно, бесконечно печально. Ран удивленно вскинула брови, подходя к нему ближе. Они были знакомы еще со школы, но никогда она не видела Алекса, всегда собранного и сдержанного, в состоянии, близком к истерике.

— Шин… — Алекс повторял это имя, захлебываясь хохотом. Согнулся пополам, до крови кусая тыльную сторону ладони, и всхлипнул. — Гребанный Шин Ямамото. Я ни за что тебе его не отдам.

— Шин Ямамото? Кто это? — кровать прогнулась под чужим весом, и Ран, севшая рядом, вдруг ласково обняла его.

— Призрак, — непобедимый, преследующий Алекса постоянно, потому что у него до сих пор в ушах звучал хриплый голос Джона, вновь зовущий его «Шином» в самый острый момент их близости. — Призрак, который буйствует даже после смерти.

— Не будь одержим и не поддавайся влиянию призраков, — Ран тепло провела ладонью по спутанным волосам Алекса и вздохнула. — Я должна отомстить за свою музу, Александр. Мы зашли уже так далеко, слишком поздно отступать.

— Знаю, уже поздно… — стакан выскользнул из ослабевших пальцев, разливая остатки воды по покрывалу, а Алекс с горечью понимал, что перешагнул ту недопустимую черту, которую сам же и провел между собой и Джоном в первую их встречу. Он уже был не просто хозяином, он стал зависим от своего Пса. И это все усложняло.

Джон

В офисе своего детективного агентства Юске вместе с помощником ждал визита Джона. Его люди изо всех сил искали Хиро Мидзуно, но он был словно ветер, так же неуловим.

— Почему Такаяма так сильно хочет найти этого Хиро? — Фредди был не в меру любопытен и, как настоящего американского жителя, который никогда не имел дел с якудза, его очень интересовал этот мир, а также подробности прошлой жизни его начальника и его друга Джона.

— Хиро Мидзуно и Джонатан Такаяма были левой и правой рукой оябуна клана Ямамото. Шин доверял только им двоим, и они почти всегда появлялись вместе, — Юске прикурил сигарету и выпустил из губ сизое облако. По его лицу было видно, что воспоминания о прошлой жизни не были ему в тягость, и он на самом деле с долей ностальгии и грусти в голосе вспоминал эти времена.

— Никто в клане не мог победить Шина в рукопашном бою. Иногда мы устраивали тренировочные соревнования, чтобы каждый мог показать, на что он способен. Хиро всегда ему проигрывал, он был силён в бое на мечах — это правда. Но Джон… — Юске замолчал, его взгляд стал немного задумчивым, — он был изначально всегда сильнее их обоих. Но знаешь, что? — с лукавой улыбкой спросил он Фредди.

— Что?

— Джон всегда поддавался Шину, — мужчина пожал плечом и стряхнул пепел с сигареты, — с самого начала, с первого дня, он поддавался ему. Я знал это, потому что на собственной шкуре прочувствовал и далеко не один раз мастерство Такаямы, и он всегда был сильнее. Это знал я, наши братья по клану, да и вся, чёртова, Осака это знала, — в тишине комнаты раздался его короткий хриплый смех.

— А Шин? — парень слушал все эти рассказы с приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами. Ведь, где ещё можно вот так запросто узнать о жизни мафиозного клана? Якудза, к сожалению, не пишут о себе биографические книги. — Шин тоже это знал?

— Думаю, что да, — кивнул Юске и затушил сигарету в стеклянной пепельнице. — Не мог не знать, он не был дураком, совсем нет.

— И это было нормально для него?

— Пока он хотел, чтобы Джон был рядом, пока его это устраивало, да. Но под конец… Незадолго до смерти Шина, в одном из боёв Джон у него выиграл, — мужчина пожал плечами и тяжело вздохнул. — Уж не знаю, что между ними произошло… Но Джон больше не сдерживался. Он одолел Шина и положил его на обе лопатки. И вот после этого-то всё и началось.

Юске замолчал, будто о чём-то всерьёз задумался. Фредди ещё немного подождал, но нетерпение узнать конец истории было настолько сильным, что он нарушил молчание:

— Началось что?

Мужчина моргнул и посмотрел на своего помощника так, словно видит его впервые. Юске действительно выпал из реальности, слишком сильно погрузившись в эти воспоминания.

— Началась война кланов. Андо узнал об этом бое и захотел Джона себе. Этот больной ублюдок был помешан на обладании победителями. Ходили слухи, что их с Шином связывали интимные отношения ещё до того, как тот стал оябуном, заменив своего отца. И вроде бы, они продолжали иногда встречаться после, не знаю… Как бы там ни было, Шин ему отказал. Джон даже ничего об этом не знал… Только Хиро и я.

— А почему отказал? Разве это было так важно, с кем спит Джон? Неужели, важнее клана?

Юске улыбнулся и зажёг ещё одну сигарету:

— Для Шина — да. Мне кажется, по-своему… пусть и иногда проявляя излишнюю жестокость и черствость, но Шин любил его. Он просто не мог по-другому, быть оябуном — очень непростая работа. Когда подпускаешь людей слишком близко, то это значит лишь одно — кому-то в итоге обязательно будет больно, он не хотел, чтобы больно было Джону.

— Поэтому он пытался убить Андо?

— Да… — Юске закрыл глаза и потёр лицо ладонью. О смерти Шина ему всегда было тяжело говорить. — Они заключили сделку, если Андо выиграет в рукопашном бою с Шином, то весь клан Ямамото перейдёт под руководство победителя, за исключением только одного — Такаямы. Таким было условие Шина, он хотел, чтобы Джон был свободен. И Такеши Андо выиграл… После чего Шина нашли в заливе местные рыбаки несколько дней спустя.

Юске боковым зрением заметил чьё-то присутствие, а когда повернулся, то увидел Пса, бесшумно стоящего в дверях. Мужчина не знал, как давно его друг пришел и много ли услышал из сказанного им недавно, но, судя по лицу Джона, этого было достаточно.

— Значит, вот как это было? — выдохнул Пёс и, покачнувшись, припал плечом к дверному косяку, — Ахахаха… — от его внезапного смеха, заполнившего эту комнату, в жилах присутствующих стыла кровь.

— Джон…

— Нет, — Такаяма остановил Юске жестом руки, — ты должен был мне это рассказать намного раньше.

Юске подскочил с кресла и в несколько широких шагов преодолел разделяющее их расстояние.

— И что бы это дало?! Правда не облегчила бы твою жизнь, — он пристально смотрел в глаза друга и попытался достучаться до него, чтобы он не сделал поспешных выводов или не стал мучиться никому уже ненужным чувством вины. — Тебе же стало легче, Джон. Спустя столько лет, тебе наконец-то стало спокойно. Я это видел… Ты сам это знаешь.

— Ты не должен был принимать решение за меня, Юске… — Пёс гневно сверлил его глазами и чуть ли не рычал, выплёвывая каждое слово в лицо мужчине напротив.

— Так что изменилось? От знания, что Шин был настолько слаб из-за тебя? Что изменилось? Его НЕТ! — он прокричал это Джону в лицо. — Его прах уже давно развеян по ветру. Прошлое не имеет значения, брат. Ты прошел через слишком многое не для того, чтобы мучить себя чувством вины. И кто действительно здесь виноват, так это Такеши Андо, не ты… Слышишь?

Джон не ответил. Его удаляющаяся спина означала конец этого разговора. Прошлое не имеет значения? Так почему же все эти дни, снова и снова, его окунают в это самое прошлое с головой и не дают даже немного времени на то, чтобы отдышаться? Он невыносимо устал от всего этого дерьма и, пожалуй, сегодня Джон напьётся от души и проигнорирует все звонки своего нового хозяина. Ему нужно передохнуть, просто жизненно необходимо поставить всё на паузу и, может быть, позже он будет снова в состоянии посмотреть Алексу в глаза и выполнять уготовленную ему роль в этой игре.

***

Прошло два дня с тех пор, как Джон видел Алекса в последний раз в отеле. Он отметил несколько пропущенных звонков на экране своего мобильного, но перезванивать не стал. Лишь отправил короткое смс «У меня есть дела, которые я не могу отложить. Я буду в офисе послезавтра». В конце-концов, у Алекса всегда оставался Ямато для постельных утех, и ежедневное присутствие Джона рядом уже не виделось таким необходимым. Хозяин нашел ему замену один раз, значит, сможет и ещё. А если это станет всё-таки проблемой, и Алекс разорвёт с Джоном это их маленькое соглашение, что ж… Он примет это и пожелает ему удачи в осуществлении своего плана мести. На сопротивление и протесты у Такаямы больше не было сил.

***

Он ждал Алекса в коридоре, как и многие дни до этого, стоя возле двери в кабинет. Секретарь сказал, что внутри уже есть посетитель, и это был господин директор Джексон Ямато. Джон лишь скрипнул зубами и широко улыбнулся в ответ, а когда на горизонте показался покинувший зал совещаний Алекс, медленно приближающийся к своему Псу, он глубоко и прерывисто вздохнул, мысленно готовясь к очередному испытанию, приготовленному для него судьбой.

— Вы вернулись? — вопрос заданный с максимально безучастным лицом и холодным взглядом. Ничего личного, это только работа…

— Джон, — поравнявшись с Такаямой у двери в свой кабинет, Алекс дотронулся до него рукой. — Не уходи никуда, стой здесь.

Пёс бросил короткий взгляд на побелевшие пальцы, сжимающие его плечо, и подумал о том, что его хозяин сегодня выглядит как-то немного болезненно. В груди что-то предательски ёкнуло, и беспокойство о самочувствии Алекса мучительно медленно завладело его нутром.

— Да, сэр.

— А… нет, — Алекс задумчиво посмотрел на дверь, — заходи минут через двадцать.

— Да, сэр, — коротко повторил Джон и проводил его взглядом.

— Не забудь, — добавил хозяин, прежде чем скрыться внутри своего кабинета, чтобы остаться наедине с Джексоном Ямато.

========== Часть 11 ==========

Алекс

«Я жду тебя, принцесса».

Принцесса? Что за вульгарщина.

— Согласно аналитической таблице за 2020 год…

— За прошлый год? — чувствуя накатывающую волну раздражения, Алекс отшвырнул телефон, и холодно взглянул на докладывающего. — Разве я не говорил вам провести анализ первого и второго полугодия раздельно?

В зале повисла гнетущая тишина, в которой отчетливо слышались нервные сглатывания и шорох ослабляемых галстуков. Будучи страшным перфекционистом, Алекс всегда ждал от своих сотрудников такой же отдачи, и они знали, как он может разочароваться, не получив ее. Вздохнув и устало потерев переносицу, Алекс поднялся.

— Я же говорил, что если вы возьмете прошлогодний анализ в качестве примера, он не будет соответствовать заданным критериям.

— А…это…

И почему сегодняшнее совещание кажется ему особенно утомительным?

— Ничего стоящего я уже не услышу. Подготовьтесь снова.

Он вышел стремительно, громко хлопнув дверью, и только оказавшись в коридоре, позволил себе немного расслабиться, потому что предстоящая встреча с Джексоном его напрягала куда сильнее, чем неверно подготовленный отчет.

— Пришел генеральный директор Ямато Групп, — материализовавшийся рядом секретарь учтиво поклонился, готовый выслушать дальнейшие распоряжения.

— Знаю, — губы Алекса сжались в тонкую полосу, выдавая недовольство тем, что Джексон явился без предупреждения. — Выключи видеонаблюдение до тех пор, пока господин директор не уйдет. Джон сообщит тебе.

— Да, сэр.

Джон ждал его у кабинета. Исполнительный, безупречный и все такой же равнодушный. Ничего не менялось. Пожалуй, кроме того, что теперь у Алекса против воли сердце начинало стучать быстрее, стоило только увидеть своего Пса. Но сейчас эти чувства были некстати, поэтому пришлось их грубо задавить, сдерживая рвущееся наружу желание коснуться гладко выбритой щеки, провести по скуле большим пальцем, заставляя смотреть себе прямо в глаза, и вдохнуть этот потрясающий хвойный запах.

— Вы вернулись?

— Джон, — Алекс остановился рядом всего на одно короткое мгновение, скользнув задумчивым взглядом по привычно ничего не выражающему лицу.

— Не уходи никуда, стой здесь, — и все, что позволил себе Алекс, это хлопнуть ладонью по чужому плечу, сжав его чуть сильнее положенного. Они стояли возле запертой двери, за которой Алекса ждал Джексон, и зная похабные мечты последнего, Алекс не сомневался, что от него попросят взамен полученной информации. Джексон любил повышать ставки, но не учел, что Алекс не платит дважды. Не удержавшись и глубоко вздохнув, Алекс втянул потрясающий хвойный запах и скользнул быстрым взглядом по Джону.

— А… нет. Заходи через 20 минут.

— Да, сэр.

— Не забудь.

***

— Ты пришел раньше, чем я думал, — с видом хозяина положения Джексон развалился в кресле Алекса, закинув ноги на его стол. Вот же наглый ублюдок. В кабинете витал приторный аромат его парфюма, баснословно дорогого и не менее безвкусного.

— По твоей милости, — Алекс даже не скрывал неприязни в ледяном взгляде, кинутом на Джексона. Нестерпимо хотелось открыть окно и глотнуть свежего воздуха, но пока нужно было принять правила навязанной игры. — Что насчет информации о Шине Ямамото?

Джексон лишь усмехнулся и повертел в пальцах флешку.

— Готово. Я собрал информацию о нем. И в качестве бонуса еще информацию о твоем Джоне, — и сколько же самодовольного ехидства послышалось в голосе Ямато. Он и правда думал, что сможет таким образом добиться внимания Алекса. — Что скажешь? Я отлично потрудился?

Алекс не стал отвечать, он скинул пиджак, небрежно бросив его на гостевой диван, и ослабил узел галстука. Джексон откровенно намекал на дополнительную оплату своих трудов, и пока флешка у него, Алекс не собирался отказывать.

— Да, я удовлетворен, — мутило от одной только мысли, что придется снова переспать с ним. Алекс мог бы сделать над собой усилие и дать Джексону желаемое, а учитывая, что через двадцать минут должен был зайти Джон, он бы заставил Пса смотреть на это. Снова провоцируя, снова надавливая на больное и указывая на его место. Но это было глупо и явно излишне. Остановившись возле своего стола, но не подходя ближе, Алекс долгим, изучающим взглядом окинул Джексона, пытаясь понять, почему же такой привлекательный мужчина не вызывает у него ничего, кроме отвращения. «Потому что это не твой Пес», — шептал внутренний голос, и Алекс был вынужден с ним согласиться. А Джексону, кажется, надоели долгие прелюдии, он схватил Алекса за руку, заставляя почти упасть себе на колени, и тут же потянулся к беззащитно открытой шее.

— Условия, как в прошлый раз?

— А ты не слишком торопишься? — Алекс недовольно поерзал на чужих бедрах, пытаясь подняться, но Джексон держал крепко, мстительно кусая теплую кожу за ухом.

— Ты ведешь себя бесчувственно, Алекс. Разве я не заслужил награду?

Нет. Не произнося ничего вслух, Алекс уперся руками в часто вздымающуюся грудь, и настойчиво отстранил от себя Джексона. Часы на стене за его спиной неумолимо отсчитывали спасительные минуты до того момента, когда войдет Джон. И Алекс вдруг осознал, что как бы ни стремилось все его естество вновь стереть это отстраненное, бесчувственное выражение на правильном лице, заставляя взгляд пылать, он не хочет, чтобы Джон видел его в объятиях Джексона. Одного раза вполне хватило, чтобы Алекс понял свою ошибку. Но флешку все еще сжимали чужие пальцы, и, чтобы притупить внимание Джексона, Алекс обманчиво мягко ему улыбнулся, забираясь ладонью в ворот расстегнутой рубашки, и потянул к себе. В его действиях не было ни грамма нежности, только холодный расчет, но ведомый острым желанием Джексон послушно подался вперед и не заметил, как, схватив его за запястье, Алекс заставил разжать пальцы и выхватил флешку. В следующий момент он резко вскочил на ноги и отпрянул, но не успел отойти на достаточное расстояние, потому что крепкие руки вновь его схватили, грубо прижимая к столу.

— Ты играешь с огнем, Алекс, — злое шипение раздалось прямо над ухом, а кожу обожгло надрывное дыхание. Джексон был в ярости, но замешкался, когда ощутил на себе колкий, пронизывающий холодом взгляд.

— Господин директор, прошу прощения, — раздавшийся у порога ровный голос Джона заставил Джексона недоуменно выдохнуть и приподняться, но этого хватило, чтобы Алекс с силой его отпихнул, выворачиваясь из ослабевшего захвата. Видя его сейчас таким, растрепанного, со слабым румянцем на лице и полурасстегнутой рубашке, Джон в невольном изумлении вскинул бровь, но мгновенно взял себя в руки.

— Уходи, Джексон, — Алекс отошел к окну, рассеяно поправляя волосы, и налил себе воды. Удивительно, но вдруг он ощутил такое странное, обволакивающее чувство спокойствия. И знал, что причина этого чувства — все еще стоящий в дверях Пес.

— Так быстро? — Джексон желчно усмехнулся, поправляя костюм, и кивнул в сторону Джона. — Может, попросишь его к нам присоединиться?

Обычно редко показывающий свои эмоции Алекс сжал находящийся в руках стакан так, что тонкое стекло едва не треснуло. От появившегося до этого спокойствия не осталось и следа, а в груди удушающим жаром отозвался гнев.

— Убирайся, — и во взгляде, направленном на себя, Джексон прочитал явную угрозу, потому что понимал — перегнет палку, навсегда потеряет возможность общаться с Алексом. А бросать попытки завоевать свою принцессу он был не готов, поэтому, круто развернувшись на каблуках, вылетел из кабинета.

Несколько минут они просто молчали. Джон так и застыл послушным изваянием у входа, а Алекс длинными глотками цедил воду, пытаясь успокоиться. Наверное, он должен был что-то сказать, как-то объяснить произошедшее, ему было важно, чтобы Джон понял его. И не осуждал. Но отчего-то Алекс вдруг почувствовал неуверенность — а нужны ли его объяснения Псу? Захочет ли он выслушать или примет поведение хозяина как данность. Скорее второе. И отставив стакан, Алекс быстро заправил рубашку в брюки, подхватил пиджак и, поравнявшись с Джоном, лишь бросил короткое:

— Отвези меня домой. После можешь быть свободен.

Джон

Причина, по которой Алекс приказал ему зайти через двадцать минут в кабинет, так и осталась для Джона загадкой. Он стал уже привыкать к тому, что, наверное, никогда не поймёт его. Застать Алекса с порозовевшими щеками, растрёпанного и в полурасстегнутой рубашке, зажатого в кольце рук Джексона — это меньшее из того, что он ожидал сейчас увидеть, после их последней ночи два дня назад. Признаться честно, оказавшись на пороге комнаты, он первым делом подумал о том, что его позвали сюда не иначе, как быть свидетелем их похотливых развлечений. И каково же было удивление Джона, когда его хозяин прогнал настойчивого поклонника у Пса на глазах. Впрочем, Джексон был удивлён и оскорблён не меньше. Джон посмотрел на него угрожающим прищуром, расправив широкие плечи и сложив руки в замок за спиной. И у мужчины не осталось никаких сомнений в том, что если он сейчас не уйдёт по своей воле, его отсюда вышвырнут, причём с большим удовольствием. А когда Джексон исчез, в кабинете повисла неловкая тишина. Хотел ли Пёс объяснений? Нет. Наверное, во всей жизни Алекса, Джон был единственным, кто никогда и ничего от него не хотел и не требовал. Он принимал всё, что давал ему хозяин, со свойственной только ему собачьей преданностью и послушанием, как хорошо надрессированный бойцовский питбуль — послушная машина для убийства…

***

— Да, сэр, — коротко отвечает на приказ отвезти Алекса домой и пропускает его вперёд, позволяя первому покинуть комнату. А когда хозяин проходит мимо, зная точно, что Пёс последует за ним, Джон замирает всего на пару мгновений, пристально смотря ему в спину. Уголок его губ изогнулся в короткой полуулыбке, потому что без объяснений и лишних слов, он всё прекрасно понял, только увидев лицо Алекса, когда он прогонял прочь Джексона, при этом не отрывая своего обеспокоенного взгляда от лица Пса. Их зависимость друг от друга была обоюдоострым заточенным лезвием и ранила с двух сторон.

***

Он оставил Алекса одного в его большом доме неохотно, но его не просили остаться, а значит, хозяин хотел этот вечер и ночь провести без него. И Джон перед уходом только спросил короткое:

— Это будет нормально, если я уйду?

Алекс утвердительно кивнул, поворачиваясь к нему спиной и скрываясь в недрах комнат своего просторного дома. Сегодня вечером, покидая своего хозяина и медленным шагом пересекая широкий мощеный двор, Джон остановился, чтобы поднять взгляд вверх и заглянуть в окна его спальни, в которой так и не зажегся свет, пока Пёс не ушёл.

***

Джон всё ещё не разговаривал с Юске после их последней встречи. И он понимал, что друг действовал всегда исключительно во благо его интересов, заботясь о нем и не желая причинить вред, но в этой ситуации нужно было выдержать паузу. Юске должен был понять, что скрывать правду от Джона — плохая затея. Поэтому, покинув Алекса, он отправился туда, где теперь жил со своей семьёй. Уже будучи в дверях своей квартиры он поймал с разбега прыгнувшую ему на шею сестру.

— Джонни дома! — радостно взвизгнула Эрика, щипая брата за щёки. — Ма-а-ам!

Смех Джона прокатился по коридору тёплым бархатом, вызывая улыбку у сестры и матери, наблюдающей за этой сценой из-за угла.

— Вижу-вижу, — улыбнулась мать, вытирая руки о махровое полотенце. — Будешь есть? Отец сегодня работает в ночную смену, так что ужинаем без него.

— Да, переоденусь только.

Бережно опустив сестру на пол, Джон ласково потрепал рукой волосы на её затылке и прошёл в свою спальню. Он слышал как из глубины квартиры доносились звуки джаза и женские весёлые голоса, пока стоял посреди гардеробной и менял офисный костюм на спортивные штаны и просторную белую футболку с рисунком плюшевого розового мишки на груди — подарок сестры, который она презентовала ему совсем недавно. Мать всегда любила создавать уютную атмосферу, а её творческая душа не могла и дня прожить без хорошей музыки. Это ощущение спокойствия и безмятежного тихого счастья до сих пор вызывало у Джона настороженность. Словно в любую минуту всё это у него снова могли отнять.

— Можно? — мать постучала в закрытую дверь и, услышав приглашение, вошла в комнату. Она знала, что эта спальня раньше принадлежала Шину Ямамото. Когда Джон перевёз их сюда, он рассказал ей, чей это дом и кому они должны быть благодарны за то, что у них над головой теперь есть собственная крыша. Достаточно просторная квартира состояла из четырёх жилых комнат, так что они все прекрасно в ней расположились, и даже комната для внезапных гостей всегда оставалась пустой. Во всей квартире, с позволения сына, женщина всё расставила на свой вкус, обновила некоторую мебель и поменяла декор, но тут… В этой комнате всё оставалось как прежде, при её предыдущем хозяине.

— Ты сегодня рано, всё нормально? — она обвела комнату беглым и немного печальным взглядом и остановилась на лице сына.

— Да, меня отпустили.

— Подойди, Джон, — она протянула руку, а когда он подошел, то ласково погладила его по щеке. — Ты выглядишь таким уставшим, эта работа тебя так выматывает или поиски его врагов?

— Ма… — Джон вздохнул и накрыл её ладонь своей рукой, слегка сжав тонкие пальцы. — Не надо. Всё в порядке.

— Всё в порядке в последний раз было очень много лет назад, — тихо возразила женщина и грустно улыбнулась. — До того, как ты получил звание вакагасира клана Ямамото. Не смогу простить твоего отца, — она разочарованно цокнула языком и отняла руку от лица нахмурившегося Джона. — Это никогда не закончится… да?

Джон не ответил, да и ей этого не нужно было. Она слишком долго была замужем за якудза, чтобы прекрасно понимать, как у них всё устроено. Однако это знание не уберегло её от беспокойства за своего старшего ребёнка, пусть он и был уже давно взрослым и не нуждался в её советах.

— У меня есть только одна просьба, Джон.

— Какая?

— Не умри в этой войне.

Просьба матери заставила его помрачнеть и опустить взгляд. Каждый из них сейчас понимал, что Джон не может дать ей это обещание. Слишком непредсказуема была судьба якудза, а Такеши Андо был в свою очередь чересчур опасен, так что никто не мог гарантировать счастливый финал для Джона во всей этой истории.

— Ладно… Не говори, — выдохнула мать и развернулась в сторону двери. — Пойдем, нас уже Эрика заждалась, пора садиться за стол.

Потом они ужинали за большим столом. Звенели столовые приборы, тихо играла музыка и смех Эрики на очередную шутку Джона звонко разливался по комнате. Украдкой он смотрел на мать с сестрой печальным и задумчивым взглядом, тщательно запоминая выражения их лиц и это ощущение семьи, в которой тебя любят и принимают. Ему очень повезло и он сильно постарается всё это сберечь. А ночью, когда уже все спали, Джон ещё долго сидел в своей комнате, привычно устроившись в мягком кресле напротив настежь распахнутого окна. Он никак не мог надышаться свежим прохладным воздухом, а звёздное небо, так ярко светившее над ночным городом, манило и приковывало к себе его взгляд. Мысли Джона всё чаще возвращались к Алексу и тому, как он изменился за последние пару дней, что они не виделись. Псу становится всё труднее засыпать вдали от своего хозяина.

***

В течение всего следующего дня, пока Джон находился в офисе Сато Групп, он то и дело подмечал, что в Алексе произошли какие-то изменения. Он редко ловил на себе его взгляд, Джону даже показалось, что его хозяин намеренно избегает смотреть в его сторону. Алекс был чрезвычайно задумчив и казался ему каким-то непривычно отстранённым. В стенах компании поговаривали, что вернулся Сато-старший и Пёс терялся в догадках, было ли это причиной? Или же есть что-то ещё, о чем Джон не знал? И когда он уже думал, что Алекс снова в конце дня отправит его с глаз долой, всё случилось совершенно иначе.

— Отвези меня домой, сегодня ты останешься.

Ещё недавно Джон вполне успешно сохранял своё невозмутимое выражение лица, но эта просьба заставила его бросить в сторону Алекса полный удивления взгляд.

— Да, сэр…

***

Музыкальное сопровождение: Wolf Colony — Dark & Moody

«Всё, что тебе нужно — это попросить.

Твоё желание для меня закон…

Всё, что тебе нужно — это постараться

Немного больше обычного, пока я не умру»

Приглушенный электрический свет, рассеивающий вечерний сумрак, и уже знакомый ему интерьер гостиной. Джон был в комнате один и ждал, когда вернётся Алекс, оставивший его тут без каких-либо объяснений и дальнейших указаний. Пёс уже привык его ждать и ему начинало казаться, что он мог бы делать это вечно, если бы только точно знал, что хозяин к нему вернётся.

Джон еле слышно вздыхает и слабая улыбка меняет его суровое лицо, делая черты мягче и расслабленнее, когда на глаза попадается раскрытая книга, лежащая на диване. Он часто заставал Алекса читающим что-то. В его доме так много книг, словно их он любил больше, чем общество людей.

— Джон, — услышал он за спиной знакомый голос и тут же обернулся, чтобы посмотреть на хозяина, но, увидев его, замер на месте, потому что под расстегнутой на груди рубашкой Алекса красовались росчерки и узлы кроваво-красной верёвки.

«Тёмный и капризный любовник,

Люби меня, как никто другой.

Моя мгла — твоё королевство.

Я — просто твоя любовь и жертва»

— Тебе нравятся верёвки?.. Почему? — с каким-то разочарованием в голосе спросил Алекс и сделал пару шагов навстречу Джону. — Это из-за него? Они напоминают тебе о бывшем хозяине?

Джону трудно было отвести от него взгляд. Всё, чего он хотел, было в этом мужчине, и сейчас он отчётливо это понял, увидев одиночество и промелькнувшее отчаянье в помутневших голубых глазах.

— Нет… Думаю, я всегда был таким.

Ему хотелось быть честным с Алексом и он говорил открыто. Алекс видел его раньше, знал, каким он может быть, когда жажда Пса становилась слишком сильна. И призрачная тень другого мужчины тут была абсолютно ни при чем. Внутри него всегда жила эта тёмная и порочная мгла, и если только Алекс этого захочет, он без остатка разделит её с ним.

— Зачем вы это делаете?

И, может быть, сегодня он наконец-то сможет его понять…

========== Часть 12 ==========

Алекс

У Алекса никогда не было каких-то странных предрассудков или потаенных страхов. Они умерли в один день с его матерью. Но почему тогда он так настойчиво оттягивает момент, чтобы посмотреть, что отыскал Джексон? Боится, что увиденное может слишком сильно ранить его? Вряд ли сильнее, чем осознание того, что причиной смерти матери стал родной отец. И все же Алекс не торопился. Стоя в заполненном паром душе, он гадал, в какую сторону поменяются их отношения с Псом, узнай Алекс о нем и о его бывшем хозяине опасную правду? И поменяются ли? Ведь, если так подумать, все зависит от самого Алекса. Ах, это было слишком запутанно. Алекс привык жить по прямой, с четко продуманным планом, где есть конечная точка, и для ее достижения не требуется отступать в стороны. Но теперь ему казалось, что эта прямая постепенно ломается, закручивается, утягивая его в зыбкий водоворот так невовремя возникших чувств. Запрокинув голову и подставив лицо под обжигающие струи воды, Алекс приказал себе отбросить лишние мысли. Он не может сейчас остановиться, только не тогда, когда они почти дошли до финала.

***

«Я же смогу открыть это?»

С еще влажных после душа волос на стол капала вода, попадая в заполненный доверху бокал — так кстати пришлась оставшаяся после его одинокой попойки бутылка вина. Алекс сделал несколько глотков и открыл единственную имеющуюся на флешке папку. Помнится, Джексон говорил, что там данные не только на Шина Ямамото, но и на Джона… Ожидавший увидеть все, что угодно, но только не короткий видеофайл с длинной аннотацией, Алекс невольно вскинул брови в изумлении, но все же нажал на кнопку воспроизведения.

Согласно расследованию, Шин Ямамото был мужчиной Такеши Андо, главы клана Андо, но на предоставленном видео тайком была заснята связь Шина с Джоном. И пересматривая его раз за разом, как отъявленный мазохист, Алекс убеждался, что отношения между его Псом и бывшим хозяином были гораздо более крепкими и страстными. Между ними был не просто обычный секс ради удовлетворения физических потребностей. Это правда была любовь, видео только доказывало это. И именно оно стало причиной гибели Шина: Пес превратился в приманку для своего хозяина, и последний в конечном итоге умер бессмысленной смертью.

«Хорошо, что ты принес мне эту видеозапись. Гангстерские ублюдки.»

Алекс осушил бокал и плеснул себе еще, когда его внезапно озарила догадка. Ну надо же… Неожиданно громкий смех разорвал звенящую тишину комнаты.

«Я знал, что Джексон сумасшедший, но продать своего дядю… Я ему настолько нравлюсь?»

Джексон Ямато был сыном Нобу Ямато, сводного брата Такеши Андо, и вспоминая это, Алекс задумчиво постукивал пальцами по крышке ноутбука. Это и правда становится все веселее. И запутаннее.

***

— Говоришь, отец вернулся в страну?

— Да, сэр. Перенести расписание?

— …Да.

— Сегодня на этом все. Скажи Джону, чтобы собирался.

«Черт, как же неудобно… »

***

Веревки натирали. Спрятанные надежно под рубашку и костюм, они были совсем не видны, но Алекс ощущал их при каждом движении, будь это шаг или касание пальцами сигареты. Определенно, в этой истории самым главным безумцем был он, раз решился на такое. Но в голове то и дело всплывали картинки вчерашнего видео, где опутанный красной нитью мужчина так страстно и исступлённо отдавался другому, тому, кого Алекс отчаянно мечтал сделать своим. Алекс жаждал заменить собой Шина. Он явственно это осознал, пока затягивал красные узлы, что болезненно впились в кожу. И теперь это желание стало его первостепенной целью, задвинув на задний план даже месть отцу. Неожиданный приезд которого, кстати, ничего не менял. Видеться с ним Алекс решительно не хотел. По крайней мере не сейчас, может чуть позже, пусть немного побесится от того, что всегда такой послушный сын посмел перечить. Сегодня у Алекса куда более интересные планы на вечер.

Расстегивая пуговицу за пуговицей и мягко ступая босыми ногами по полу, Алекс почти не чувствовал холода. Жар внутри него разгорался все сильнее с каждым шагом, приближающим его к Джону. Негромко позвав, он остановился в паре шагов от Пса и вздрогнул, ощутив на себе его вспыхнувший взгляд. По спине пошла дрожь, потому что даже в сумраке комнаты было видно, как потемнели, стали почти черными чужие глаза.

— Тебе нравятся веревки?.. Почему? — Алекс склонил голову на бок, распахивая рубашку сильнее, и рефлекторно задержал дыхание в ожидании ответа. — Это из-за него? Они напоминают тебе о бывшем хозяине? — и даже не заметил, как сильно пальцы сжали мягкую ткань.

— Нет… Думаю, я всегда был таким.

Хотел бы Алекс услышать что-то другое? Нет. Ему было достаточно этого объяснения, чтобы едва заметно выдохнуть, сбрасывая напряжение. Потянувшись вперед, он дотронулся подушечкой большого пальца до чужих губ и легонько надавил, а после провел по обветренной коже.

— Зачем вы это делаете?

Зачем, спрашиваешь. Джон был горячий и сильный, и когда Алекс вдруг порывисто обнял его, прижавшись всем телом, то явственно прочувствовал, какая пламенная мощь плескалась внутри. Зачем?..

— Нужна причина? — легкая улыбка на мгновение украсила лицо Алекса, и он отстранился, обвивая шею Джона руками.Он мог бы назвать тысячи, но ни одна бы из них не оказалась истиной, потому что ей, той самой единственной, в которой заключалась вся суть, его Пес мог не поверить. Тяжело признаться себе в столь сложных, противоречивых чувствах, но еще сложнее тому, к кому их испытываешь. Растворившись в беспокойном, жестоком вихре мести, ради достижения которой было построено все его существование, Алекс ощущал себя раком-отшельником, лишенным раковины, без которой жизнь невозможна. Но встретив Джона, мужчину, который смог вызвать в нем такие внезапные, труднообъяснимые, но при этом непостижимо жгучие эмоции, ему казалось, что он нашел свою раковину. Только сознаться в этом не было сил.

— Ее нет. Это просто весело и все, — беззаботный голос, лукавый взгляд. Алекс с треском захлопнул дверь в душу, вновь нацепив маску игривого безразличия, он не мог позволить своим мучительным чувствам раскрыться. Иначе раковина будет разрушена, а без нее он точно умрет. И прежде, чем увидеть в глазах Джона ответ, Алекс смял его губы долгим, терпким поцелуем. Но как бы далеко он ни убегал, правда была в том, что от себя убежать невозможно.

— Или мне все же попробовать создать причину?

Горячие пальцы ловко скользнули по телу, расстегивая пуговицы, и обвели напряженные мышцы на животе.

— Причина… — Алекс медленно облизнулся, даже не замечая, как пронзительно сверкнули его глаза, — потому что хочу попробовать твою сперму.

И от него не укрылось, как вздрогнул Джон, едва не отступив назад, стоило Алексу опуститься вниз.

— Нужны еще причины? — насмешливо глянув на по-прежнему каменное лицо, он расстегнул пряжку ремня и потянул за язычок молнии на брюках.

— Нет, — и дело даже не в том, что Алекс был хозяином, приказа которого Пес не мог ослушаться. Просто стоящий перед ним на коленях, опутанный красной веревкой, оттеняющей смуглую кожу, и с таким неприкрытым желанием во взгляде, Алекс выглядел настолько соблазнительно, что сил ему сопротивляться не оставалось.

— Ну что ж, тогда…

Никогда раньше Алекс не делал ничего подобного и не мог представить, чтобы еще кому-нибудь отсасывал, но лаская Джона, он ощущал странное удовлетворение, слыша, как у того сбивается дыхание, чувствуя, как напрягаются мышцы, и зная, что сейчас его Пес, наверняка, не смог бы сохранить свое привычное бесстрастное выражение лица. И это чертовски заводило.

— Кончи мне в рот.

— Не заставляйте себя.

— Помолчи, — тон Алекса, влажно скользнувшего языком по напряженному горячему члену от основания до головки, не терпел возражений, так же как и взгляд, брошенный на Джона из-под ресниц.

— Хорошо.

Это было до странного приятным — доводить кого-то до исступления столь изощренной, пошлой лаской. Хотя если бы на месте Джона оказался кто-то другой, Алекс и притронуться к нему бы не пожелал. Но все, что происходило сейчас между ними, было до безумия естественным. Алекс и правда увлекся, поэтому когда в рот ему ударила теплая, вязкая струя, от неожиданности он проглотил почти все, а после провел пальцами по губам, собирая остатки.

— Как и предполагал, это не вкусно, — задумчиво проговорил, рассматривая белесые следы на ладони, но стоило только поднять, наконец, взгляд на Джона, Алекс понял, что пропал.

Этот их раз не был похож ни на один из предыдущих. Непривычно нежный Джон успел, как оказалось, за то короткое время, что они знали друг друга, изучить Алекса настолько, что безошибочно угадывал все его самые чувствительные и слабые места. Он действительно был единственным, кто мог дать Алексу столь необходимое чувство заполненности и довести одними лишь дразнящими прикосновения до такой степени исступления, что от удовольствия закатывались глаза, а в легких кончался воздух. Зарываясь пальцами в спутанные, темные волосы, царапая взмокшую спину, сам же Алекс отдавал всего себя, растворяясь в Джоне без остатка.

— Не сдерживайся, ты слишком осторожен, — на полувыдохе, кусая за кончик уха.

— Не знаю, почему вы это делаете.

— Хотел бы я знать, — мимолетная грустная усмешка коснулась губ Алекса, прежде чем он, потянувшись вперед, сел на бедра Джона и стиснул его плечи. — Просто думай, что я сумасшедший.

— Нет… — рваное, горячее дыхание опалило кожу губ, и Алекс потянул носом, крупно вздрагивая.

Внезапно Джон опрокинул его на спину и навис сверху, впиваясь в лицо тяжелым, словно осуждающим, взглядом.

— Вы выглядите так, будто умрете прямо сейчас.

Прикасаясь к холодному шелку смятой, влажной простыни, Алекс чувствовал все настолько остро, что ему казалось, еще одно слово, одно движение бедер, один поцелуй, и он разорвется на мелкие части, окончательно теряясь в собственных желаниях.

— Как Шин Ямамото, которого ты любил? — почему-то произнести это сейчас оказалось так поразительно легко.

— Вы выяснили даже про Шина? — на мгновение Алексу почудилось, что Джон оттолкнет его, так опасно сузились его глаза, поэтому он протянул руку и ласково коснулся теплой щеки ладонью, словно пытаясь удержать. Но Джон лишь сильнее вдавил его собой в кровать и продолжил молча смотреть, и как ни силился Алекс, он не смог разгадать этот взгляд.

— Да, мне было интересно, кто тот человек, что заставил сердце моего Пса колотиться, — ладонь сместилась вниз, прижимаясь к обжигающе горячей коже груди в том месте, под которым отчетливо был слышен стук пульса. — Поэтому я собираюсь решить этот вопрос деньгами — полмиллиона долларов в год, — Алекс, закусив губу, смотрел, как стремительно нахмурились брови Джона, а глаза удивленно расширились. — Притворись, что любишь меня так же, как любил его прежде, — это и правда было нужно Алексу. Нужно до пульсирующей боли в сердце. Он не мог признаться в собственных чувствах, но мог попросить о призрачной надежде ощутить хоть чью-то любовь, потому что снедаемый одиночеством он все глубже проваливался на самое дно.

— Я не собираюсь использовать вас в качестве замены.

— Нет, — и губы Алекса исказила безумная улыбка — отказ в этом случае не воспринимался в абсолюте. Шумно выдохнув, он потянул Джона на себя за плечи, вжимаясь в него, и заставил начать вновь двигаться, еще сильнее, чем прежде, жестче и жаднее. — Ты будешь.

Потому что свел меня с ума.

Джон

Джон сидел обнажённый на краю смятой постели и задумчиво смотрел на приоткрытую дверь ванной комнаты, из которой доносился еле слышный шум льющейся воды в душе.

«Притворись, что любишь меня так же, как любил его прежде…»

Эти слова, до сих пор эхом звучащие в его голове, в совокупности с предложенной суммой взамен, оказались внезапно больнее всякой пощечины. Неужели, никто не научил Алекса тому, что любовь невозможно купить? Особенно ту, что принесла столько кровоточащих ран и от которой до сих пор щемило в сердце. Он мотнул головой и провёл руками по уставшему лицу. Почему, когда ему кажется будто Алекс совсем близко, и Джон может так легко дотянуться до него, что становится достаточным лишь протянуть вперёд руку, он внезапно делает два шага назад? Алекс предпринял всё, чтобы привлечь и привязать Пса к себе, так усердно и с таким нешуточным рвением изучая его пристрастия и исследуя давнее прошлое, и в то же время он постоянно отталкивает его, воздвигая стены из всё новых условий и правил.

«Это просто весело и всё».

Опять эти игры, участвовать в которых у него не было никакого желания. Поднявшись с постели и подобрав свою разбросанную одежду с пола, Джон быстро оделся и поспешил покинуть этот дом раньше, чем Алекс закончит принимать душ. Ему было просто необходимо проветрить голову и наполнить лёгкие свежим воздухом, а находясь здесь сейчас он мучительно задыхался и не мог свободно дышать. Ощущение, что былое прошлое снова повторяется на его глазах, никак не оставляло его. А новый хозяин вызывал в нём слишком смешанные и противоречивые чувства, которые одновременно пугали и вызывали приятное волнение где-то глубоко в груди.

«К черту всё…»

С этой мыслью он закрыл за собой дверь спальни и ушел не попрощавшись.

***

Ранним утром, пока остальной город только начинал просыпаться, Джон шел по безлюдной улице, совершенно не заботясь о том, куда его ведут ноги. Он бродил бесцельно по кварталам и переулкам, словно одинокая бездомная дворняга, спрятав руки в карманах брюк и понуро ссутулившись, вжимая шею в плечи и прячась от ветра с помощью приподнятого воротника пиджака. Сейчас ему подумалось, что жизнь в пределах бойцовского клуба в своё время была вполне себе неплоха. Там всегда всё было кристально чисто и понятно. Если вышел на ринг, то либо победил, либо проиграл, и когда из Пса выбивали дух, не оставляя живого места на теле, он хотя бы знал для чего всё это делает и какова его конечная цель. А сейчас… Все ориентиры были спутаны, и в голове сплошной белый шум из целого роя вопросов, которые не дают ему спокойно спать по ночам. Мысли Джона то и дело возвращались к Алексу, который, кажется, намерен только использовать его в своих странных играх. Выдыхая теплый воздух и смазано улыбаясь одними уголками губ, Джон остановился посреди тротуара и поднял взгляд вверх. Поражающее своей красотой небо над его головой слепило глаза ярким лазурным цветом, и оно так напоминало ему глаза Алекса…

«Никогда раньше не думал, что небо может быть настолько прекрасно».

Через пару минут, внезапно решив вернуться к хозяину, Пёс обернулся и увидел дальше по улице переглядывающихся и мнущихся на месте двух незнакомых мужчин в черном, которые явно до этого следили за ним, Джон замер на месте, рассматривая их пристальным и хмурым взглядом. Кем бы ни была послана эта слежка, сейчас ему было понятно лишь одно, что его сердобольный друг Юске никакого отношения к этому не имеет, иначе он бы Джона предупредил.

«Люди Такеши Андо?», — промелькнула мысль, но времени на то, чтобы выяснять это сейчас, у него не было. Их было двое, а он один, а это значило, что в любом случае бой намечался неравный. В глазах Джона блеснул азарт, а губы сами собой растянулись в лукавой и не обещающей ничего хорошего улыбке. Он круто развернулся и побежал прочь от преследователей, петляя переулками, но при этом стараясь оставаться на виду, чтобы хотя бы один из них… тот который самый быстрый, уж точно не потерял Пса из вида. А когда один из них отстал от своего более медленного друга на приличное расстояние, Джон завернул в ближайший проулок между домами и быстро взобрался по железной пожарной лестнице наверх, тут же перескочив на располагающуюся рядом плоскую крышу соседней одноэтажной пристройки. Ему оставалось только ждать…

И вот уже запыхавшийся парень заворачивает за угол в тот же проулок, останавливается возле пристройки и растерянно оглядывается по сторонам, в поисках своей цели. Теперь Псу нужно было только опереться руками о край крыши, чтобы после оттолкнуться от неё и спрыгнуть вниз, метя точно в преследователя и сильным ударом сбивая его с ног. Остальное уже дело техники… Джон почти молниеносно поднялся на ноги после падения на парня, которого использовал в роли надувного мата, и не давая ему времени на то, чтобы прийти в себя, принялся мастерски и со знанием дела выбивать из него дерьмо. И пока он от души впечатывал свои кулаки в чужое лицо, совсем не замечая, как собственные руки при этом раздираются в кровь, в глубине его потемневших от злости глаз не переставал плясать лихорадочный блеск того самого безумия, которое частенько овладевало им во время боёв на ринге.

— Эй, ты! — окликнул его незнакомый голос, и Джон поднялся с колен, вставая на ноги и выпрямляясь в спине, при этом он всё ещё крепко сжимал в кулаке край ворота чужой куртки и повисшего на ней в полной отключке парня с окровавленным месивом вместо лица.

— Ты это мне? — почти что прорычал Джон и склонил голову набок, с хищным прищуром рассматривая второго парня.

— Что за…

— Кто вас послал? — спрашивает Пёс, делая пару шагов навстречу и с необычайной лёгкостью протаскивая за собой по асфальту чужое обмякшее тело. — Это был Андо?

Второй парень глядел на Пса округлившимися от ужаса глазами и при этом испытывал заметный страх. О таком его явно не предупреждали, когда отправляли на слежку. И незнакомец начал нерешительно пятиться назад, отступая дальше к более людной части улицы.

— Ты расскажешь, если тебя избить… — угрожающе прошипел Джон и разжал руку, резко отпустив тут же упавшее на асфальт избитое тело первого парня, чем напугал второго до усрачки так, что он молниеносно обратился в бегство, только сверкая пятками и сбивая с ног встречных прохожих. После Джон позвонил Юске, и тот быстро подъехал к месту происшествия на неприметном минивэне, чтобы вместе со своими ребятами забрать избитого Псом паренька и обязательно допросить его с пристрастием где-нибудь в одном из их складов в порту, но позже, когда тот снова придёт в себя.

— Ты как? — обеспокоенно спросил друг, разглядывая Джона, чья одежда была вся испачкана в чужой крови.

— Нормально, — он ответил на автомате, при этом отрешенно оглядываясь по сторонам с каким-то потерянным выражением на лице, и просто прошел мимо Юске, смазано хлопнув его рукой по плечу на прощание. — Мне нужно возвращаться, позвони мне потом.

— Хорошо…

Друг проводил Джона задумчивым взглядом, прикованным к его спине, и печально покачал головой, когда тот скрылся за углом стоящего рядом здания. Что-то подсказывало Юске, что Джон был далеко не в норме, но чтобы прийти в себя ему сейчас не нужен был друг… Пёс отчаянно нуждался в своём хозяине и взглядом искал только его.

***

Он вернулся к дому Алекса как раз к назначенному времени, когда тот обычно отправлялся в офис компании по утрам. Джон вывез его машину из гаража и припарковался напротив входной двери, после чего отправился в дом на поиски хозяина, совсем не обратив внимание на свой внешний вид. Он нашел Алекса сидящим в гостиной на диване и читающим книгу, и, судя по всему, он уже давно оделся и был полностью готов к исполнению обязанностей директора Сато Групп, но вместо того, чтобы поехать в офис самостоятельно, Алекс терпеливо ожидал своего водителя.

— Простите за опоздание.

— Почему ты так опо… , — недовольно начал Алекс, боковым зрением заметив присутствие своего Пса, но тут же замолчал, увидев окровавленную рубашку Джона и израненные в кровавых ссадинах руки.

— Я подготовил машину, можем отправляться, — сдержанно известил Джон, остановившись у двери и пристально взирая на Алекса потухшим взглядом.

— Ты… — обеспокоенное лицо Алекса могло сейчас сказать ему куда больше, чем те слова, что так и не слетели с его губ: «в порядке?».

«Нет, я уже давно не в порядке, черт возьми…».

========== Часть 13 ==========

Алекс

— Ушел? Хах.

Звенящая тишина, в которой о присутствии Джона напоминал лишь еще не выветрившийся терпкий запах секса, встретила холодными объятиями, а где-то за окном раздался пронзительный визг тормозов, но тут же затих. Втянув волнующий аромат с едва слышной хвойной ноткой, Алекс поймал себя на мысли, что совсем не удивлен тому, что Пес ушел. Он ведь не просил его остаться и не собирался принуждать. Значит, такова воля Джона. Но как прикажете с ней мириться, если оставшись один, Алекс был буквально раздавлен болезненным чувством досады. Горько усмехнувшись, он обессиленно упал на кровать, закрывая лицо руками. Сколько еще он выдержит? Сколько будет мучить их обоих? Это был чудовищный по своей иронии парадокс: Алекс не мог признаться в собственных чувствах, потому что не хотел дарить напрасную надежду, ведь его конечная цель — смерть. Но при этом с такой легкостью приказал полюбить себя за деньги, потому что знал — не бывает любви против воли, иначе это будет больное, злое чувство. И все теперь казалось абсолютно безнадежным.

Заснуть удалось только под утро, и проспав всего пару часов, Алекс встал не в самом благостном расположении духа. Тело ломило, кожа ныла в тех местах, где ночью ее стягивала веревка, а голова просто раскалывалась. Выпив сразу несколько таблеток обезболивающего, Алекс впервые со вчерашнего вечера взглянул на телефон и злорадно усмехнулся: отец звонил несколько раз. Ран тоже. И ей он перезвонил.

— Твой отец хочет встретиться. Поужинаем все вместе?

— Он нетерпелив.

— Ты тоже, Алекс. Сегодня в семь. Мы уже договорились.

Алекс хотел было возмутиться, почему она все решила за него, но Ран была мудрой женщиной, и он привык полагаться на нее. Некоторое время они молчали: Ран ждала ответа, а Алекс затягивался сигаретой.

— Хорошо, — выдохнул наконец, потерев пальцем бровь, и хмыкнул. — Раз отец того хочет, я согласен.

— Не опаздывай, я возьму Тома.

Что может быть прекраснее семейного ужина в теплой, дружеской обстановке? Да все, что угодно, если это касается семьи Сато.

***

Джон опаздывал. И Алексу это не нравилось. Но не потому, что Пес осмелился не повиноваться, а потому что он банально переживал, куда тот запропастился, так как Джон отличался редкой пунктуальностью и всегда предупреждал, если задерживался. Строчки романа, которым Алекс пытался отвлечься, расплывались перед глазами, и ему приходилось по несколько раз вчитываться, чтобы уловить смысл. Но сердце невольно забилось сильнее, когда на периферии послышался шум открывающейся двери, а потом и уверенные шаги.

— Простите за опоздание.

— Почему ты так опо… — но все гневные слова застряли на языке, стоило Алексу повернуться и, наконец, увидеть Джона. Что за…

— Я подготовил для вас машину, можем отправляться, — Джон произнес это настолько будничным тоном, словно его испачканный кровью костюм и сбитая на костяшках кожа были в порядке вещей.

— Ты… — голубые глаза распахнулись в изумлении, Алекс даже сразу не нашелся, что ответить, а потом раздраженно захлопнул книгу и поднялся. — Снимай пиджак и садись.

Джон замешкался, и Алекс увидел мелькнувшее на его лице сомнение, поэтому подошел ближе и потянул его за руку к дивану.

— Ну что ж, сегодня я позабочусь о тебе, — несмотря на стальную непоколебимость во взгляде, голос Алекса звучал мягко. Убедившись, что Пес выполнил его указание, он вышел за аптечкой, а вернувшись, присел рядом, огорченно хмуря брови. Во что Джон ввязался, если явился к нему в таком виде? Наплевать на испорченный пиджак или то, что они задержатся, а Алекс опоздает в офис. Сейчас все это было совсем не важно, перекрытое тревожными мыслями и волнением, которое Алекс даже не пытался скрыть. Тихо вздохнув, он аккуратно обработал ссадины и перевязал руку, мазнув по следам крови на белой рубашке. Надо будет переодеться…

Ладонь у его Пса была широкая и теплая, и Алекс не удержался: провел большим пальцем по тыльной стороне до того места, где начинался бинт. Внезапно вспомнился момент, когда Джон помог ему справиться с мигренью, они сидели на этом же диване, но тогда это ладонь Алекса была в чужой руке. Мог бы он в те минуты подумать, что они зайдут так далеко? Кто знает. Борясь с желанием прикоснуться к пораненной коже губами, Алекс шумно выдохнул и встал:

— Будь готов ехать в больницу.

— Все нормально, — спорить не было смысла. Алекс лишь покачал головой и, бегло взглянув на Джона, вышел, чтобы вернуть аптечку в ванную.

Ран написала, что заказала столик. По дороге обратно, Алекс начал печатать ответ, одновременно с этим все же задавая главный вопрос:

— Что, черт возьми, произо…

— Эта книга, о чем она?

— Что? — Алекс удивленно оторвался от экрана телефона и с недоумением посмотрел на роман в руках Джона.

— Вы… любите книги?

Алекс растерянно замер, застигнутый врасплох внезапным интересом Пса.

— Да. Это французский роман, — он вновь опустился на диван, опершись о подлокотник.

— Вот оно что.

— Почему ты спрашиваешь? — и почему именно этот такой, казалось бы простой и целомудренный вопрос, вдруг смутил Алекса. Словно Джону удалось приподнять жесткий занавес отчуждения, которым Алекс себя окружил, и заглянуть в самое нутро его души.

— Потому что вы всегда читаете книги. Мне просто было любопытно.

Повисшее между ними после этого молчание не было тяжелым или напряженным, каждый думал о чем-то своем, не ожидая ответной реакции.

— Моя младшая сестра… любит книги.

Алекс вздрогнул и прикусил мизинец: впервые Джон рассказал ему что-то о себе и это было неожиданно приятно.

— Но твоя сестра не сможет прочитать эту книгу, — Алекс задумчиво улыбнулся, — она для взрослых.

— Верно, — но от того, каким тоном это было сказано, показалось, что даже воздух между ними потеплел.

Алекс отправил Джона переодеваться и только загадочно усмехнулся, когда в темных глазах расплескалось удивление — почему в гардеробной хозяина висят чистые костюм и рубашка для Пса. Объяснять причину не хотелось, зато проявляющиеся все чаще эмоции на бесстрастном лице буквально сводили с ума и Алекс жадно ловил их, наслаждаясь, словно законченный наркоман.

— Что это? — на столе стоял большой бумажный пакет, а рядом Алекс, поправляющий галстук. Он склонил голову и опять растянул губы в той непривычной, легкой улыбке, которой прежде улыбался разве что только сыну и Ран.

— Твоя младшая сестра… Ты говорил, что она любит книги.

— Да.

— Возьми это. В детстве я читал их, но… теперь больше нет, — Алекс с каким-то затаенным, только ему понятным сожалением провел пальцем по верхней обложке и отвернулся к окну. Когда он был маленький, эти книги читала ему мать. Потом родился Том и Алекс читал их ему. Теперь пришла очередь передать их кому-то другому. Память, что они хранили для Алекса, так и осталась только памятью, а если Джону будет приятно от этого его жеста, то он рад.

— Спасибо, — как-то слишком сухо, и Алекс вздрогнул: что он ожидал от человека, которому предложил любить себя за деньги. Тогда Алекс и не думал, что это может задеть Джона, но теперь, кажется, понимал, как грязно выглядел его ультиматум.

— Забудь. Иди сюда, — он повернулся и сам сделал шаг навстречу. Видя в глазах напротив незнакомое доселе отражение самого себя, он смягчился, думая, что холодная благодарность была лишь словами, а настоящие эмоции так и остались тщательно скрыты. Но все же не до конца. Черты лица разгладились, в темных прежде зрачках плескался медовый блеск, и у Алекса перехватило дыхание — таким красивым в это мгновение был его Джон.

— Не нужно говорить спасибо. Просто поцелуй меня.

— Я могу это сделать? — горячая ладонь легла на его талию, обжигая кожу даже сквозь ткань рубашки. Алекс и не думал, насколько же волнительными могут быть такие простые прикосновения. С улыбкой он провел пальцем по чужим губам, что были так мучительно близко, и кивнул, не замечая, как глаза тронула грустная улыбка. И их поцелуй, пусть и недолгий, но такой блаженно яркий до исступления, заставил его ощутить сладкую истому во всём теле.

— Книги, если у тебя будет время, попробуй тоже их прочитать.

Такеши Андо

Тонкие, бледные пальцы крепко держали стакан с виски, пока Такеши Андо задумчивым прищуром карих глаз рассматривал плавающие в тёмной жидкости кусочки льда. Больше всего он не любил, когда его приказы не выполнялись в точности, как он сказал. Несостоятельность и нерасторопность всех этих временных ублюдков, которые недавно вступили в его клан, очень сильно его раздражала. Но по мнению стоящего перед ним подручного, лучше пожертвовать расходным материалом, отсутствие которого сильно не ударит по организации, чем пускать в ход старые кадры. Он убедил Андо в этом, а теперь стоял тут перед ним, словно обосранный щенок, и чуть ли не скулил жалобно от страха. Пёс был очень опасен, а теперь он знал, что Андо идёт за ним…

Мужчина сделал небольшой глоток из стакана и недовольным взглядом посмотрел на дрожащего и сутулившегося перед ним кё дая (старший брат* — звание в иерархии структуры якудза).

— Ты говоришь, что двое твоих парней не смогли убить Джонатана Такаяму?

Парень вздрогнул и склонил голову, пряча глаза.

— Да, прошу прощения.

Андо сжал челюсти от переполняющей его злости, но переходить на крик и показывать эмоции было не в его привычках, поэтому он лишь сухо продолжил:

— Позаботься об этих двоих.

Что означало: «их нужно найти и убить, раз они такие бесполезные олухи, да и пока они не разболтали чего лишнего Псу, в случае если он доберётся до них первым».

— Да, сэр.

— Ты нашел Хиро Мидзуно? — после небольшой паузы добавил Андо и поставил стакан с недопитым виски на стол, пока сидящая рядом с ним женщина крепко прижималась к его груди и с улыбкой наблюдала за развернувшейся перед ней сценой.

— Да, я выяснил, что он проживает в Китае и отправил туда людей.

— Китай, значит… Ну, на этот раз обязательно найди его, — мужчина сверкнул яростным взглядом в сторону подчинённого, и тот низко ему поклонился в ответ:

— Да, сэр.

После чего Такеши поднялся с дивана и, педантично поправив полы своего скроенного идеально по фигуре пиджака, направился к выходу. — Куда вы идёте? — поинтересовалась женщина, с грустью провожая его взглядом.

— Ну что же… — отозвался оябун клана Андо, ни на минуту не замедлив свой шаг и не обернувшись, — кажется, что спустя долгое время, наконец-то, пришла весна.

И только ему одному был понятен смысл этих слов, потому что он не привык посвящать всех подряд в свою личную жизнь или в беспокоящие его мысли. А судя по играющей на губах лукавой улыбке, думал он однозначно о чем-то ему весьма приятном. Или, если быть точнее, то о ком-то. Хидео Сато снова оказался в пределах досягаемости, и Такеши не упустит этот шанс…

Джон

Счастливая Эрика с искрящимися радостью глазами разбирала содержимое пакета, который передал для неё Алекс.

— Джонни, что это за книги?

Джон присел на диван рядом с сестрой и откинулся спиной на мягкую подушку, устраиваясь поудобнее и с улыбкой наблюдая за реакцией девочки.

— Их передали тебе. Генеральный директор дал мне книги, потому что я сказал, что ты любишь читать.

— Правда? Ничего себе! — вскрикнула Эрика и с интересом принялась рассматривать совсем новые обложки. — Знаешь, а вот эта книга дорогая, потому что она больше не издаётся.

— Ты знаешь эту книгу?

— Да! Я очень хотела её прочитать в этом издании. Тут такие красивые и красочные иллюстрации… Новые книги совсем не так хорошо оформлены. Поэтому это издание очень сложно найти.

Джон бросил задумчивый взгляд на книгу в руках у девочки и мысленно подумал о том, что хозяин был слишком щедр к его сестре. Помимо естественной благодарности за детскую радость, которую этот человек подарил Эрике, мужчина внезапно снова почувствовал непривычное бархатистое тепло внутри, мягким шелком окутывающее его сердце, которое с недавних пор каждый раз при мысли об Алексе непременно начинало биться быстрее. Его губы тронула короткая улыбка, а Эрика заметив эту не свойственную теплоту в медовом взгляде, замолчала и задумчиво посмотрела на брата.

— Я так много болтаю, прости, — девочка улыбнулась и обняла Джона за шею.

— Нет, всё в порядке, — ему нравилось это детское восторженное щебетание и нравилось, что причиной тому был Алекс.

— Пожалуйста, передай ему спасибо.

— Хорошо, я передам, — Джон смущённо отвел взгляд и отпустил сестру, которая тут же побежала в свою комнату расставлять новые книги по свободным полкам. Он обязательно поблагодарит потом Алекса при новой встрече, но теперь ему для этого не нужны слова. Теперь Пёс должен своему хозяину, как минимум, один поцелуй.

Комментарий к Часть 13

Вот и продолжение подъехало;)

Спасибо за ваши комментарии, закладки в избранное и классы, каждому из вас от нас по чмоку :з

========== Часть 14 ==========

Алекс

— Папа! — быстрый топот ног по пушистому ковру, и через мгновение Алекс оказался в кольце маленьких рук. Его сердце дрогнуло, когда, наклонившись, он зарылся носом в темную макушку сына. От доверчиво прижавшегося к нему Тома сладко пахло мармеладом и фруктовым шампунем, и Алекс был готов стоять вот так, просто обнимая и наслаждаясь его родным теплом, вечность. Но увы, вечности у него в запасе не было.

— Нельзя так бегать в помещении, — нехотя отстраняясь, Алекс мягко пожурил сына и улыбнулся, чувствуя, как в душе образуется мрачная пустота — им так мало осталось вместе, и Алекс даже не надеялся, что когда-нибудь Том сможет его понять.

— Прости, но я так рад видеть тебя! — в таких же голубых, как и у него, глазах мелькнуло виноватое выражение, и Алекс качнул головой, одобряющее потрепав сына по плечу.

— Ты опоздал, — сегодня Ран была особенно очаровательна, но взгляд ее красивых глаз оставался холоден, так же как и тон. Алекс и правда опоздал, причем намеренно: не хотел приезжать и специально оттягивал выход из дома. Видеть отца сейчас, когда они почти дошли до финиша, было тяжело.

— Извини. А где отец?

— Он ждет внутри.

— Том, а ты уже поел? — ладонь Алекса все еще лежала на маленьком плече, и он ласково погладил его, заглядывая в лицо сыну. Ему бы проводить с ним больше времени, отдавая всего себя, потому что скоро и отдавать-то будет нечего, а от самого Алекса останется только прах. Эта мысль больно уколола внутри, будя давно застывшую совесть.

— Да. Дедушка ждет внутри.

***

Отец и правда его ждал. Ничуть не изменившийся с их последней встречи: прямая спина, безупречно сидящий костюм, безразличное выражение на лице, он терпеливо сидел за столом, гипнотизируя взглядом накрахмаленную салфетку. Алекс затормозил у порога, оглянувшись на уходящих Ран и сына. «Я все делаю ради них». Но медленно ступая вперед, он с каждым шагом понимал, что это самообман, наглая беспринципная ложь. Он делает это ради себя, ради холодной в своем безумии мести.

Скрип почтительно отодвинутого официантом стула заставил поморщиться. Алекс сел, здороваясь с отцом лишь кивком головы, хотя они не виделись несколько лет, и жестом приказал наполнить свой бокал. Желательно до краев, потому что на трезвую голову этот разговор для него слишком омерзителен и практически невозможен. — За последнее время ты достиг больших успехов. На занимаемой должности тоже все довольно хорошо.

— По какому делу ты вернулся в Америку? Вот так внезапно и ничего не сказав, — фальшивая похвала и бессмысленный фарс, разводимые отцом, претили Алексу. Он знал истинную причину и хотел услышать ее открыто, без намеков и долгих прелюдий.

— Как ты думаешь, почему? А? — смотря, как сын, невольно дав прорваться эмоциям, сильнее положенного стискивает ножку бокала и делает сразу несколько больших глотков, Хидео ядовито усмехнулся, подперев подбородок рукой. — Я думал, ты живешь приличной жизнью, но ходят нехорошие слухи. Это было намеренно?

— Этот парень занимательный, — тон у Алекса небрежный, но он прячет взгляд за тонким стеклом бокала, потому что все, что происходит сейчас, отзывается внутри него тошнотой. И это странно. Потому что он ведь добился того, чего хотел — привлек внимание отца, втянул его в свою дикую игру, а теперь должен выслушивать поучительные нотации?

— Ты не планируешь прекратить эти встречи?

Рассматривая, как плещется рубиновая жидкость, Алекс насмешливо цокает и отрицательно качает головой:

— Нет. Потому что я во всем похож на тебя, отец. И я довольно серьезен.

— Ну что ж, тогда, — глаза напротив угрожающе сверкают. Хидео поднимается резко, с шумом отталкивая стул, и накидывает пиджак. — Делай все, что хочешь.

Его недовольство Алекс чувствует кожей. Оно мелкими иголками пронзает его, пуская по спине ледяную дрожь. Но Алекс был готов и к этому, поэтому невозмутимо бросает:

— Так и сделаю.

Бокал из его пальцев исчезает внезапно, а после прохладное густое вино льется по лицу, расчерчивая кожу красными струями, словно кровь, и его тяжелый, сладкий аромат забивает ноздри.

— Ты — это ты. Я — это я. У каждого свой путь, — отец бьет словами, словно плетьми, вколачивая их в сознание Алекса, как в детстве. Только он еще не догадывается, что у сына давно внутри стоит блок, и все сказанное растворяется без следа в мрачном напоминании о грядущих планах. — Если ты пойдешь моим путем, я верну тебя на твой собственный своими методами. По крайней мере, ты не должен быть похож на меня.

— Пф… Ей Богу, — под звук стремительно удаляющихся шагов, Алекс громко хохочет, смаргивая горькие капли с ресниц, и даже не видит, как вздрагивает отец, услышав его смех.

«Джон, забери меня». Хочется добавить «немедленно», но слишком соблазнительно на него смотрит все еще практически полная бутылка вина. Алекс нажимает на «отправить», оставив сообщение без изменений, и сам наполняет бокал. Один за другим. Пока перед глазами все не начинает плыть, а в голове, наконец, появляется спасительный шум, заглушающий все еще звучащий в сознании голос отца. Спустя три четверти часа бутылка оказывается пуста, а Алекс по-прежнему на своем месте в гордом одиночестве.

«Не пришел. Бессердечный».

Он поднимается медленно, потому что комната пляшет, очертания предметов расползаются, а в ушах стоит шум, словно кто-то набил их ватой. Но самому Алексу так легко. Внезапно появляется чувство окрыленности, будто он получил долгожданную свободу от сковывающих его столько лет принципов и обязательств, которые он сам же себе и навязал. Он готов любить весь мир и одного конкретного человека в нем. Только вот человек так и не появляется.

«Непослушный Пес. Бросил хозяина».

Обиженные мысли меняют друг друга, пока Алекс, пошатываясь бредет к выходу, то и дело хватаясь за стены.

«Я слишком много выпил…».

Очень хочется сесть. Можно прям тут, на полу, и ковер вроде бы мягкий. Да, это отличное место. Он только немного посидит. Или полежит. Или все вместе, лишь бы голова перестала так кружиться, а перед глазами все мелькать, как в безумном калейдоскопе. И когда Алекс уже собирается осуществить задуманное, мостясь в облюбованном углу, его неожиданно подхватывают чьи-то руки, чье тепло кажется таким до боли знакомым.

— Все в порядке?

— Все в порядке. Вы можете заняться своими делами.

Слова доносятся будто издалека, но голос Алекс узнает мгновенно, как и запах, который тут же жадно втягивает, утыкаясь носом в плечо.

— Что это за одежда на тебе? — нос тычется в мягкую, приятную ткань, так не похожую на жесткий твид костюма. Алекс отстраняется и смешно хмурится, пытаясь рассмотреть Джона, но когда их взгляды встречаются, губы сами расползаются в счастливой улыбке, и Алекс не отказывает себе в удовольствие потискать того за щеки, пьяно хихикая.

— Просто я очень торопился, — Джон сосредоточен и говорит негромко, наклонившись к его уху, так что почти касается его кончика губами, а у Алекса по телу бегут мурашки:

— Люди смотрят.

— Да, ты прав, — он соглашается легко, хмыкая, потому что ему абсолютно фиолетово, кто и что увидел. Но это не нравится его Псу. — Должно быть, они и так уже увидели больше, чем нужно.

Чужие пальцы вдруг осторожно касаются волос на затылке, и если бы Алекс был котом, он бы обязательно замурчал, настолько приятна эта невольная ласка. Но он всего лишь человек. Очень пьяный человек. И поэтому он только шумно дышит и не шевелится, опять спрятав голову на плече Джона.

— Я провожу вас.

— Хорошо…

***

Дорога домой превратилась в одно большое смазанное пятно, похожее на картины современных авангардистов. Алекс вряд ли бы ее вспомнил на следующий день, если б его спросили, как он добрался до квартиры. В коридоре, внезапно воспылав пьяной самостоятельностью, Алекс сначала пытался избавиться от пиджака, но запутался в рукавах, потом едва не придушил сам себя галстуком, и Джон терпеливо помогал ему все снять, поддерживая шатающееся тело. Когда его усадили, наконец, на диван, стало немного полегче: мебель перестала выплясывать вокруг и взгляд смог хоть на чем-то сфокусироваться. Например, на Джоне, который выудил из кармана какой-то пузырек и решительно приближался к нему.

«Джон… Все-таки пришел…».

И от осознания этого Алекса сразу же затопило щекочущее чувство радостного блаженства.

— Что это? — как бы ни был Алекс счастлив от присутствия рядом Пса, пузырек, который тот держал в пальцах, вызвал у него приступ острой подозрительности.

— Средство от похмелья.

— Не буду, — Алекс капризно отвернулся и деловито завозился на диване, пытаясь устроиться удобнее.

— Вам нужно это выпить, — тон Джона звучал так, будто он разговаривал с неразумным ребенком, а не со своим хозяином, и Алекс опять нахмурился.

— Зачем?

Впрочем, ответа он так и не дождался. Пользуясь его пьяной неповоротливостью и заторможенностью, Джон быстро открутил крышку, плеснул содержимое пузырька себе в рот, а после прижался к его губам и властно раскрыл их языком, заставляя принять горькую жидкость. Алекс послушно проглотил ее, чувствуя, как горячие пальцы сжимают его подбородок, и мог бы отстраниться, но не заметил, как Джон утянул его в долгий, глубокий поцелуй. В голове, наконец, хоть немного прояснилось и исчез этот давящий шум.

— Я немного протрезвел, — довольно хмыкнул, наблюдая как Джон опускается перед ним на колени.

— Нужно снять одежду.

— Хорошо.

— Сможете помыться сами? — и Джон потянул за носок, стягивая его с ноги Алекса, а тот крупно вздрогнул и невольно вцепился рукой в мягкую обивку дивана.

— Ну, не знаю, — это была чистая правда, пусть и сказанная таким томным голосом. Но у Алекса до сих пор нещадно кружилась голова и он сильно сомневался, что дойдет до ванной, не столкнувшись пару раз с чем-нибудь. И это уже его затуманенное алкоголем сознание насмешливо продолжило:

— Перед тем, как помыться, закончи то, что должен, — потянувшись вперед ногой, он надавил на пах Джона голой ступней, и жарко ахнул, когда теплые пальцы легко сжали его щиколотку. Ведь Алекс был не только очень пьян, но еще и очень возбужден.

До душа они так и не добрались.

Люди ненавидят или боятся того, что на них похоже. Вот почему для отца я стал объектом отвращения и страха. Видимо, я сильно напоминал ему его самого. Хоть ты ничего и не знаешь, я хотел бы объяснить тебе… Я и он разные… Было ли это потому что, все горело, когда твой язык скользил по моей одежде, или потому что мне нравилось, как твой большой палец давит на мою талию… Я не знал, что делать со своим пьяным телом, потому что ты, пришедший найти меня, нравился мне еще больше. В тот день из-за того, что я был так пьян, каждый раз, как ты входил в меня, у меня кружилась голова и в горле неразумного меня появлялась тошнота. Эта тошнота проявлялась в виде слов. И больше не в силах терпеть, я сказал то, что не должен был.

Джон

Джон никогда не видел Алекса таким. Он был пьян и откровенно демонстрировал свою отчаянную потребность в чужом тепле. Всё равно ли в чьём? Или, может, ему хотелось найти опору именно в сильных и надёжных руках своего верного Пса? Джон не знал, что послужило причиной для подобного состояния, и с затаённой где-то глубоко в душе досадой жалел, что не может ему ничем помочь. Однако быть сейчас с ним рядом, забрать из ресторана по первому зову и привезти домой, напоить Алекса лекарством и, сидя на полу у его ног, заботливо избавлять от одежды, вещь за вещью, попутно и якобы невзначай нежно оглаживая смуглую кожу своими горячими ладонями — всё это он мог для него сделать. Не расспрашивая о том, что причинило ему столько беспокойства, не раздражая навязчивыми разговорами, просто делая то, что Джон всегда для него делал — быть на расстоянии вытянутой руки и исполнять всё, что прикажет его хозяин.

И когда он почувствовал ступню Алекса на своём члене, ощутил, как запульсировало у него в паху от этой провокационной ласки, его уже не нужно было просить дважды. Пальцы Джона крепко сомкнулись вокруг чужой щиколотки, и он приподнял ногу Алекса выше, ближе к своему лицу, чтобы не отрывая взгляда от его глаз, коснуться губами выпирающей косточки лодыжки и протяжно провести влажным языком по чувствительному изгибу ступни с внутренней стороны. Он заметил, как в этот момент щек Алекса коснулся розовый румянец и как жадно и глубоко он втянул носом воздух. Эта реакция вызвала у Пса лукавую улыбку, что в совокупности с хитрым прищуром его искрящихся озорством глаз, могло заведомо гарантировать хозяину весьма жаркую ночь.

Тогда Джон привычно устроился между ног Алекса, по-хозяйски раздвинув их по обе стороны от себя, он медленно провёл ладонями по внутренней стороне бедер, двигаясь вверх, обхватил руками мужскую талию и коснулся губами чужого паха, утыкаясь в него носом и лаская языком сквозь ткань брюк набухающий под одеждой член.

«Не прекращай смотреть мне в глаза. Хочу видеть твоё лицо», — думалДжон, когда расстёгивал ремень с молнией на ширинке и стягивал с Алекса брюки вместе с нижним бельём. Сегодня Пёс будет с ним нежен, потому что теперь он не просто выполняет работу, пусть и сексуального характера, за которую ему платят. Теперь он хочет доставить удовольствие мужчине, который заставляет пульс его сердца подниматься к горлу и останавливать дыхание, он хочет показать сводящими с ума ласками и обжигающими кожу прикосновениями то, что сейчас не может сформировать в слова и высказать вслух.

А спустя время, когда доведённый до исступления Алекс отчаянно цеплялся за его плечи, нещадно царапая кожу, и что-то бессвязно бормоча в пьяном бреду, Джон услышал то, что никогда не должно было дойти до его ушей.

— Джон… я… хочу умереть от твоих рук…

Ладонь Джона, ещё недавно скользившая по гладкому животу Алекса, замерла, и он полным удивления взглядом уставился на него, словно видит впервые. Пёс наконец-то узнал, что на самом деле к нему чувствует его хозяин и чего он действительно от него хочет. И эта неприкрытая, голая правда из уст Алекса застала его врасплох.

***

На следующее утро Алекс проснулся от назойливого телефонного звонка. Его мобильный уже некоторое время вибрировал на поверхности тумбы рядом с кроватью и не давал ему спать. Пришлось протянуть руку, чтобы смахнуть пальцем по дисплею и завершить вызов, иначе бы этому не было конца. Джона рядом не оказалось, и, может, оно даже к лучшему. Жесткое похмелье не смогло стереть из его памяти то, как он вёл себя, находясь под действием алкоголя. Собственное поведение вызывало у Алекса прилив несвойственного ему стыда и желание снова напиться до беспамятства, чтобы не вспоминать и не думать о произошедшем. Спрятавшись под одеялом по самую макушку, он очень отчётливо для себя понял, что совершил этой ночью непростительную ошибку, которую никогда и ни при каких обстоятельствах не должен был допускать. Телефон снова настойчиво завибрировал и Алекс вынырнул из вороха одеяла, чтобы посмотреть, кто же этот невозможный наглец, а увидев на экране имя своего Пса, обреченно и прерывисто вздохнул. Нужно было ответить, иначе ведь так и будет звонить.

— Что?

— Вы хорошо себя чувствуете?

Джон не спал почти всю ночь. После признания Алекса его одолело смятение и растерянность, потому что он прекрасно понимал, что под воздействием алкоголя его хозяин мог говорить только то, что действительно было у него на уме. Чистейшая и неприкрытая наигранными улыбками и напускным безразличием в глазах правда этой ночью прочертила въедливую и бескомпромиссную линию, подытоживая всё, что их связывало до этого момента.

«…хочу умереть от твоих рук. Потому что ты для меня как эйфория. От этого у меня сердце болит».

Задыхаясь от собственного бессилия и пряча лицо в ладонях, Алекс выглядел в тот момент таким беспомощным и нуждающимся в поддержке, которую мог дать ему только его Пёс.

«Я пытаюсь игнорировать это, но ничего не работает, поэтому я снова и снова терплю крах и выхожу из своей роли… Я стал бесполезным».

И уже тогда, с замирающим дыханием смотря на лежащего под ним на смятых и влажных простынях мужчину и слушая его признание, Джон знал, что на утро Алекс обязательно пожалеет о сказанном. Поэтому сейчас, стоя посреди гостиной на первом этаже, он звонил хозяину по телефону, так и не решившись показаться ему на глаза после похмельного пробуждения.

— …Что?

— Кажется, вы были очень сильно пьяны.

— … Я в порядке.

Но судя по тихому вздоху, полному сожаления, который смог уловить Джон в разговоре с Алексом, он понял, что принял правильное решение, не поднявшись к нему в спальню утром.

— Я оставлю еду на столе. Она поможет от похмелья, — пальцы крепче сжали ручки черного пакета с коробками острой японской еды из ближайшего ресторана. Джон сделал несколько шагов в сторону обеденного стола и оставил обещанный завтрак на видном месте.

— Зачем?

— Думаю, вам будет неловко видеть меня сейчас.

Он уже давно решил говорить хозяину только правду, поэтому никогда не юлил и не уходил от поставленных вопросов. Максимальная честность — это то, на что Алекс мог всегда рассчитывать в отношении своего Пса. Он не был похож на всех тех лживых прихлебал, которые постоянно окружали молодого директора Сато Групп, и именно это, как казалось Джону, было одним из качеств в нём, которые Алекс особенно ценил. Но сейчас он соврёт ему впервые.

— Что… ты слышал?

— Вы сказали, что вам тяжело, — ответил Пёс, подходя к окну, ведущему во двор, из которого был прекрасный вид на окна хозяйской спальни, располагающейся на втором этаже. Подсластить горькую пилюлю — это тоже то, что он мог для него сделать.

— Съешьте пока не остыло.

Пристально всматриваясь в окна напротив, он видел появившуюся у штор фигуру Алекса, облаченную в серую ткань домашнего халата.

— Ложь…

Джон не стал отвечать. Завершив звонок и спрятав мобильный в карман спортивной куртки, он достал пачку сигарет и впервые за очень долгое время закурил. Его задумчивый взгляд скользнул по уже опустевшим окнам второго этажа и он оставил свой наблюдательный пункт, чтобы закрыть за собой входную дверь и выйти во двор.

«Эйфория? Что он имел в виду, говоря это?».

Сизый клубок дыма от сигареты растворялся в воздухе и исчезал без следа где-то над головой. Уверенным шагом пересекая двор и медленно удаляясь от дома Алекса, Джон снова вспомнил бойцовский клуб и свою жизнь, что была у него до всего этого. Если хочется уйти с арены, есть только два пути. Быть погруженным на носилки или уйти самостоятельно, одержав победу. И он побеждал каждый чертов раз, пока в один из дней случайно не встретился с Алексом взглядом. Незнакомец. Человек, который молчаливо и пристально смотрел на него. Тогда у Джона было только одно впечатление о нём — «его глаза цвета неба». И он смотрел на Пса этими глазами на протяжении всего боя. И в следующий бой, и в бой, что был после. В тот день он тоже был там, постоянно наблюдая за ним со своего места. Пёс одержал шестнадцать побед подряд, но тогда ему не суждено было победить. Как сейчас, он помнит этот ослепляющий глаза блик, появившийся из ниоткуда, жёсткий силовой захват соперника, который крепко сдавил его горло рукой, и глаза Алекса, когда, задыхаясь и пытаясь из последних сил изменить своё положение, Пёс посмотрел на того, кто всё это время прожигал его холодным, замутнённым взглядом. Золотой билет… Тогда он не думал, что это значит для него, и к чему приведёт эта встреча в итоге. А слова Алекса, которые он слышал перед окончательной потерей сознания на ринге, он помнит до сих пор.

«Привет. Вблизи ты мне больше нравишься». Тогда, лёжа на ринге, Джон подумал, что Алекс сумасшедший, раз потратил на него столько денег. Но всё это, оказывается, было сделано из-за эйфории.

«Эйфория… что это вообще значит?».

========== Часть 15 ==========

Алекс

Сон. Это должен был быть всего лишь глупый, нелепый сон. А не реальность, превратившаяся в кошмар наяву. Алекс, всегда расчетливый и привыкший планировать наперед, категорически не понимал, как смог так сильно ошибиться, но алкоголь сделал его безрассудным, заставил забыть об осторожности, и теперь отзывался дергающей болью в висках и стыдливым, горьким румянцем на щеках. Как только мог он сказать Джону, что хочет умереть от его рук? Как мог только признаться в том, что чувствовал по-настоящему? Несмотря на то, что Алекс давно уже смирился со своими чувствами, открывать их он не собирался ни при каких обстоятельствах, но теперь об это было поздно жалеть. Правда слетела с его пьяного языка так же легко, как слетает с ветки высохший листок, подхваченный сильным порывом ветра. Алекса же уносила эйфория, с немыслимой скоростью толкаемая вперед отравленной вином кровью.

«Почему оно такое пряное?»

Алекс закашлялся, едва попробовав содержимое тарелки, и втянул горячий, острый запах. Надо же, Джон все равно заботится о нем, несмотря на то, что Алекс наговорил ему. Действительно преданный хозяину Пес. Борясь с накатывающей тошнотой, он поднес ко рту еще одну ложку и сделал глоток, вздрагивая.

«Говорит, есть такое от похмелья?»

Джону Алекс верил, поэтому послушно, но медленно, съел все, периодически морщась и вздыхая. Было ощущение, что он не сексом занимался, а бросался под асфальтоукладчик, причем весьма успешно. Тело сковывали ломота и озноб, а мозги при каждом малейшем движении взрывались жгучей болью. И если с физическим недомоганием все-таки можно было справиться, оно пройдет со временем в любом случае, то сумятица в мыслях и болезненная неразбериха в душе не исчезали, они только усиливались с каждой минутой, что Алекс думал о произошедшем. А прекратить думать он не мог, потому что память то и дело с издевательской услужливостью подсовывала ему жаркие картины прошедшей ночи.

И самым ужасным было то, что Джон прекрасно слышал и понял все, о чем так безумно шептал ему Алекс. Хотелось стереть весь тот день: и встречу с отцом, и их совместную ночь. Сделать вид, что ничего не было, и сказанное осталось запертым в сознании, мучая только одного Алекса. Но повернуть время вспять невозможно, и оставалось лишь смириться с неизбежностью, потому что Алекс был уверен, его признание должно повлиять на Джона.

***

— Согласно последнему отчету…

— …данные прошлого анализа…

— …доходы выросли….

— …наши восточные партеры говорят….

Алекс рассеянно слушал докладывающих, практически не вникая в ход совещания. Его мысли были далеко, а лишние движения вызывали неприятные ощущения во всем теле. В этот раз похмелье было особенно тяжелым, потому что физическое недомогание не шло ни в какое сравнение с той душевной болью, что сейчас испытывал Алекс. Уютная тишина кабинета манила, и Алекс ушел, так и не дождавшись конца совещания. Он лишь жестом приказал продолжать без него и сбежал, мечтая оказаться где-нибудь очень далеко. Желательно, на другой планете, где его не достанут ни отец, ни жажда мести, ни Джон, привычно молчаливый, с этим его едва заметным понимающим блеском в глазах.

— Все в порядке? Машина готова и ожидает вас, — Джон неслышно появился на пороге, когда Алекс только плюхнулся на гостевой диван и закрыл пылающее лицо ладонью: снова тошнило и кружилась голова. Суп, который принес утром Пес, помог, но ненадолго. Хотя именно благодаря ему и его удивительному эффекту, Алекс вообще смог доехать до работы и даже отсидеть совещание.

— Я немного отдохну. Чувствую себя не очень хорошо…

Рядом послышалось шуршание и, приоткрыв один глаз, Алекс увидел, как Джон наклоняется к нему с весьма решительным видом.

— Что ты делаешь? — жар, исходящий от чужого сильного тела чувствовался даже под рубашкой, и Алекс против воли судорожно вдохнул.

— Это обезболивающее, — вид у Джона был совершенно невозмутимый, он знал, как следует поить лекарством строптивого хозяина, поэтому не дал Алексу и пикнуть, жадно прижавшись к его губам и проталкивая сквозь них таблетку. Это было какое-то дурацкое дежавю, потому что сразу вспомнилось, как вчерашним вечером Алекс так же послушно принял помощь, даже не успев возмутиться. Вот и сейчас он машинально проглотил пилюлю и выхватил из руки предусмотрительного Джона стакан с водой, чтобы сделать сразу несколько глубоких глотков.

— Я устал. Отвези меня домой и можешь быть свободен.

***

Поправляя идеально сидящий пиджак, Алекс вышел из машины и поднял взгляд к небу. Давно оно не казалось ему настолько голубым, ярким до рези в глазах.

— Я сегодня заканчиваю рано, — бросил Джону, придерживающему дверь.

— Да, сэр.

У входа его уже ждал секретарь, который, заметив, что Алекс прибыл, тут же поспешил вперед, на ходу докладывая о новостях.

— Трое хотят заключить контракт на этой встрече…

Алекс слушал вполуха, старательно отгоняя тревожные мысли, которые шумели в голове, как назойливые мухи.

«Чувство, что что-то не так…»

Нельзя было сказать, когда оно появилось: когда Алекс только открыл глаза утром или же когда коротко взглянул на застывшего у автомобиля Джона пару мгновений назад. Но оно надвигалось с угрожающей мощью тяжеловоза, готовое смести все на своем пути.

— Александр Сато! — яростный окрик заставил притормозить и рефлекторно оглянуться. — Как ты посмел меня уволить?!

Алекс впервые видел приближающегося к нему человека, обиженного, с перекошенным злостью лицом. Хотел было раздраженно отмахнуться, что тот его перепутал с кем-то и привычно повесить решение проблемы на секретаря, но не успел: в чужих руках что-то блеснуло, а потом его оглушил истошный вопль:

— Умри!

Такеши Андо

Ранним утром, когда сумерки ещё окутывали спящий город, под одним из дорожных мостов и вдали от любопытных глаз Такеши Андо, сидя в своём автомобиле, с нетерпением ждал встречи с очень давним другом. Этих двоих связывала между собой очень бурная и полная впечатлений молодость, от воспоминаний о которой на губах мужчины то и дело начинала играть таинственная и лукавая улыбка. Они не виделись с Хидео Сато слишком долго, но что-то подсказывало ему, что былая связь между ними не успела исчезнуть. Звук подъезжающей чужой машины вывел Андо из состояния глубокой задумчивости и он бросил на неё заинтересованный взгляд через окно, пристально наблюдая, как автомобиль Сато паркуется рядом и боковое стекло двери медленно опускается вниз.

— Встречаться вот так невесело, — он внимательно изучал некогда знакомый профиль, на который время всё же наложило свой отпечаток.

— Как насчет того, чтобы расслабиться и выпить чашку чая?

Его предложение было явно двусмысленным и Хидео прекрасно понял, к чему так прозрачно намекает его старый знакомый.

— Забудь. Нет ничего хорошего, чтобы связываться с тобой.

— Ты ведёшь себя грубо, — Андо плотоядно ухмыльнулся, потому что прекрасно помнил все эти «хорошие» моменты, которые так или иначе почти всегда сопровождали их встречи в прошлом. Но Хидео не собирался вестись сегодня на откровенные провокации и очень сильно хотел поскорее убраться от мужчины, который напоминал ему одним своим внешним видом о том, насколько владелец Сато Групп может быть слаб.

— Так что ты собираешься делать? — поинтересовался Хидео и посмотрел наконец-то в глаза Андо. — Если ты здесь, значит ли это, что ты готов принять моё предложение?

Андо выдержал небольшую паузу, после чего с некоторой ноткой ностальгии в голосе всё-таки признался:

— Приятно видеть тебя спустя столько времени.

Но Хидео ему не ответил.

— Ладно. Если говорить о деле… — Андо хмыкнул и иронично улыбнулся отводя взгляд, — твой сын может немного пострадать. Это неважно?

Мужчина в машине рядом нахмурился, и всё же его ответом было жесткое и бескомпромиссное:

— Без разницы.

Джон

День тянулся мучительно долго или Джону это только казалось, потому что он всё время вспоминал прошлую ночь и утренний разговор с Алексом по телефону. Сегодня в офис компании хозяин отправился без него. Что-то подсказывало Джону, что ещё немного времени без его присутствия рядом будут просто необходимы Алексу для того, чтобы вновь прийти в себя и вернуть прежнее уверенное состояние контроля. Но позже Пёс всё же приехал за ним, чтобы проверить его самочувствие, и ему пришлось силой заставить хозяина выпить таблетку обезболивающего.

«Совсем себя не бережет».

***

Сегодня всё должно было произойти как обычно: Джон приезжает за Алексом и везёт его из дома в офис, ежедневная рутина, к которой он успел привыкнуть. Но в этот раз, что-то пошло не по плану. Уже на улице у входа в здание компании, пока они стояли рядом с машиной, хозяин замешкался, оглядываясь на Джона, а тот, в свою очередь, всегда смотрел только на него. Непростительная потеря бдительности. Рядом с этим мужчиной он почему-то всегда слишком расслаблен и не замечает ничего, что происходит вокруг. Крик незнакомца прозвучал внезапно и опасно близко.

— Умри!

Первобытный страх за чью-то жизнь ещё никогда не был в нём настолько силён и Джон закрыл своим телом Алекса быстрее, чем смог об этом подумать. Мужчина, крепко сжимающий рукоять острого ножа, стремительно двигался прямиком в их сторону. Однако молниеносный блок поднятой вверх рукой, удар ребром ладони по чужому запястью и подсечка ногой — отработанные до механизма годами тренировок приёмы сделали своё дело. Преступник оказался зажат в стальном кольце рук Пса и продолжал яростно орать во всё горло, упираясь коленями в асфальт.

— Ах, ты! Пусти! Пусти говорю!

Джон нарочно вывернул чужое запястье так, чтобы это вызвало дичайшую боль, и пленённый мужчина закричал, прося у него пощады. Лицо Джона в этот момент было настолько жестоким и полным чистейшей злости, что со стороны могло показаться — он парня и убить сейчас готов, причем прямо на этом месте и при многочисленных свидетелях.

— Как поступим? — он поднял хмурый взгляд на Алекса и выжидающе выгнул бровь.

— Я позвоню в полицию, — где-то рядом выкрикнул секретарь, а Алекс с долей испуга во взгляде смог обронить только короткое: — …хорошо.

По лицу Пса можно было понять, что он рассчитывал немного на другой приказ, но, как говорится, слово хозяина — закон.

— Вставай, — почти не прилагая особых усилий, он заставил мужчину подняться с колен и встать на ноги. Джон по-прежнему держал его руки за спиной так, что тому приходилось стоять согнувшись, а в этом положении нападавшему было практически невозможно смотреть в сторону Алекса. Где-то позади послышались быстрые приближающие шаги и незнакомый голос властно окрикнул присутствующих:

— Что случилось?

Вновь прибывший был облачен в полицейскую форму и, судя по всему, был патрульным.

— Вы в порядке? — он участливо поинтересовался у Джона, бросив при этом взгляд на лежащий у его ног нож.

— Я вам помогу.

— Не нужно, — холодно ответил Пёс, при этом не спуская пристального взгляда с преступника, который почему-то при появлении патрульного очень широко и злорадно заулыбался. Что-то здесь было не так.

— Джон, подожди… — позвал Алекс, заметивший недобрую ухмылку скрученного нападавшего.

— Что? — Джон оглянулся, чтобы посмотреть на него, но фальшивый полицейский уже подобрал нож и слишком неожиданно и быстро вогнал острое лезвие по самую рукоять прямо Такаяме в живот. Полный удивления взгляд, который тут же исказился от резко нахлынувшей волны боли, остановился на внезапно побледневшем лице Алекса. Ещё недавно крепко удерживаемый Джоном нападающий тут же вывернулся и кинулся бежать прочь вместе со своим напарником в форме, а металлический лязг упавшего вновь на асфальт ножа отозвался звоном в ушах Пса.

— Человека пырнули ножом!

— Джон!

Вокруг раздавались крики, пока Джон медленно оседал вниз. Чьи-то руки схватили его и пытались удержать на ногах и, повернувшись, он увидел рядом Алекса, смотревшего на него с неприкрытым ужасом.

— Пустите… — он схватил его рукой за предплечье и попытался встать. — Я не должен позволить уйти этим ублюдкам.

Белая рубашка на животе Джона медленно пропитывалась багряной кровью, но он уже практически не чувствовал боли. Так всегда бывает в момент, когда тело начинает вырабатывать слишком много адреналина.

— Нужно догнать их, чтобы вы не пострадали…

Алекс быстро притянул его к себе, и, когда губы Джона оказались прижаты к мужской груди, ему пришлось замолчать.

— Скорее несите аптечку из здания! — прокричал кому-то хозяин, пока его Пёс, теряя силы, невольно жмурился и помутневшим взглядом смотрел куда-то поверх его плеча, вдыхая такой знакомый аромат из смеси дорогих сигарет и сандалового дерева.

— Немного потерпи и не шевелись, — шептал Алекс ему на ухо, при этом дрожащими пальцами прижимая к ране шелковый платок, который совсем недавно украшал нагрудный карман его пиджака.

Нет, его хозяин не был целью. Внезапно Джон очень четко и ясно это осознал. Всё произошедшее было обставлено, как покушение на Алекса, но их конечной целью, без сомнения, был он сам. Патрульному ничего не стоило напасть с ножом на директора Сато Групп, стоящего от него на таком же расстоянии, как и Джон, но вместо этого нож вонзился Псу в живот.

«Слава богу, что им нужен был не он…», — успел подумать Джон прежде, чем окончательно потерять сознание на руках у Алекса.

========== Часть 16 ==========

Алекс

Ужас, подобный этому, Алекс испытывал прежде лишь единожды: в день смерти матери. Липким потом пробирающийся под кожу, сковывающий ледяными цепями душу и сознание, он напрочь лишал его способности мыслить здраво. Алекс никогда не боялся смерти — она была конечной целью его тщательно спланированной мести и не пугала своей неизбежностью. Но тогда почему сейчас, крепко прижимая теряющего сознание Джона к себе, беспомощно оглядываясь в поисках скорой, он чувствовал, как замирает в страхе сердце. Не за себя: Алексу было бы намного легче, окажись намеченной жертвой он, а не его Пес. Вокруг кто-то суетился, что-то кричали люди, резко сигналили автомобили, но Алекс не видел ничего, кроме алых следов крови на ладони, насквозь пропитавшей платок, не слышал ничего, кроме тяжелого, хриплого дыхания. Его мутило от густого, тревожного запаха, а в голове заполошно метались мысли, потому что контроль Алекса над эмоциями, который ему удалось вновь обрести совсем недавно, с угрожающей скоростью падал вниз, готовый разбиться вдребезги.

***

— Дорогой, ты в порядке? — Ран встревоженно всматривалась в бледное лицо мужа, ласково гладя по плечу. Невольно ее взгляд упал на темное пятно, что пугающе остро выделялось на светлом костюме Алекса.

— Я принесла сменную одежду.

— Хорошо, — переодеваться Алекс не хотел. Он вообще ничего не хотел в данный момент, ощущая внутри гнетущую, апатичную пустоту. И даже забота Ран, единственной по-настоящему переживающей за них с Джоном, не трогала. Его мысли были за пределами этого слепяще светлого больничного коридора с горьким стерильным запахом лекарств: они были внутри палаты, куда поместили после операции Джона. Заметив насколько отрешен Алекс, Ран вздохнула и потянула его в сторону, уводя от двери, что тот сверлил пустым взглядом.

— Алекс, — начала негромко, потянувшись к его уху, — снаружи полиция и репортеры. Не волнуйся, свидетелей много.

Но не это беспокоило Алекса — с его связями и деньгами он мог стереть в порошок нападавших, только если это не касалось отца. И его прошлого. Постепенно Алекс приходил в себя. Вместо бессильной тревоги в душе зарождался гнев.

— Камеры видеонаблюдения были выключены. Как такое возможно?

— Видимо, во внутренних кругах есть люди, которые имеют к этому отношение. Любой скажет, что целью был Джон.

— Кто-то специально их отключил?

Алекс порывисто выдохнул и устало провел пальцами по волосам: он понял, что не являлся намеченной жертвой почти сразу, и теперь этот факт начинал его напрягать. Они с Ран одновременно посмотрели друг на друга, молчаливо подтверждая общую догадку.

— Думаю, очевидно, кто.

— Верно, — Ран бросила короткий взгляд на дежурившего у входа в палату Джона полицейского и качнула головой. — Ты выглядишь расстроенным…

Жена всегда была такой — видела Алекса насквозь и не стеснялась говорить с ним прямо, даже если правда из ее уст могла задеть его. Но Алекс никогда не обижался, ведь Ран всегда оставалась самым близким для него человеком, верным другом и надежным партнером. До тех пор, пока рядом не появился Джон. И теперь Алекс был ошарашен внезапно открывшимся откровением — едва не потеряв Джона, он не представлял, как дальше жить без него.

— Все в порядке. Ведь операция прошла благополучно.

— Да…

Алексу больше нечего было сказать: вновь все становилось сложнее. Ненужная искренность в пьяном бреду, собственные чувства, от которых хотелось сбежать, но которые нагоняли быстрее, накрывая собой, словно лавиной, гнусный укол отца, потому что Алекс не сомневался: нападение - это его рук дело. Решил бороться с позорящим его честь сыном столь кардинальными методами? А в итоге только усилил жажду мести. И, наконец, самый обычный человеческий страх потерять того, кто стал так бесконечно дорог. Алекс окончательно запутался, неловко барахтаясь в мыслях и желаниях, и никак не мог ухватиться за тот спасительный стержень его привычной жизненной прямой.

— Прости, я должен сообщить семье Джона, — Алекс, словно очнувшись ото сна, несколько раз моргнул и поцеловал Ран в щеку, отходя в сторону. Время неумолимо бежало вперед, и перед ним стояло еще столько задач, а казалось бы, ведь финишная прямая была совсем рядом. Но Алекс совсем не вовремя затормозил, споткнувшись об такое удивительное и ошеломляющее чувство любви. А теперь он должен был закопать его, иначе все, что они с таким упорным трудом создавали, превратится в пыль. И это было невыносимо больно. Гораздо больнее, чем удар ножом.

Джон

Операция длилась около четырёх часов и в конце, когда был нанесен последний стежок аккуратного шва, а инструменты с металлическим дребезгом брошены на медицинский поднос, весь перепачканный кровью Джона один из хирургов устало сказал:

— Будет жить. Везучий сукин сын.

Теперь этот везунчик лежал всё ещё без сознания на жёстком матрасе больничной койки. Стерильно белая комната реанимационной палаты вся насквозь пропахла лекарствами. Этот запах очень быстро въедался в одежду и волосы, даже оставался на поверхности кожи, но Джон его сейчас не ощущал. Ему снилось, что он слышит, как чей-то знакомый голос зовёт его.

— Джо.

Сокращённый вариант от привычного имени, которым мало кто его называл. Последним таким человеком был Шин Ямамото несколько лет назад. И Джону показалось, что сейчас он откроет глаза и увидит перед собой до боли знакомый потолок спальни любовника. Но ни Шина, ни той комнаты уже давно в его жизни нет. Что же это? Воспоминания?

— Джо, вставай, — устало, но требовательно приказывает ему голос, а Пёс в ответ лишь шире раскрывает глаза от удивления и поворачивается в его сторону, одновременно боясь и надеясь увидеть перед собой того, кто уже давно мёртв.

— Шин?

— Уходи.

Джон видит, как обнажённый любовник сидит на краю кровати, повернувшись к нему вполоборота, и он кажется ему настолько красивым сейчас с этой лукавой улыбкой, играющей на его губах и красочными, словно живыми татуировками якудза на спине и обеих руках, что у Джона от этого вида перехватывает дыхание.

— Куда ты собираешься? — он садится на кровати и не может отвести от Шина свой испуганный взгляд.

— Куда? Просто, мне надо идти.

Шин покидает постель и начинает одеваться, собирая одежду с пола и обходя стороной небрежно лежащую там же красную верёвку.

— Не иди за мной, Джо.

— Что? Почему? — Пёс не смеет сдвинуться с места без приказа и только следит за чужой спиной. Шин почти совсем не смотрит в его сторону и избегает встречаться с ним взглядом. И липкое, мрачное предчувствие медленно начинает охватывать всё его существо.

— Вызов руководства, — всё ещё не оборачиваясь и накидывая на плечи бордовую рубашку поверх белоснежной и гладкой кожи.

От Джона не ускользнул тот факт, что узлы красной верёвки сейчас не украшают тело Шина, а ведь он постоянно носил её для своего Пса под одеждой. Да, Такаяма был тем, кто беспрекословно выполнял его приказы, но Шин… из них двоих он тот, кто всегда был связан. И отсутствие красного узла в вырезе его рубашки сбивало с толку и чертовски настораживало Джона.

— Раздражает, — продолжил Шин, застёгивая ремешок часов на запястье. — Джо?

— Да?

— Ты всё ещё так сильно любишь меня?

Джон ждал, что Шин обернётся, чтобы сказать это ему в лицо, но тот по-прежнему прятал свой взгляд.

— Да, это так, — всё-таки ответил голосом человека полностью осознающего своё поражение и давно уже с ним смирившегося.

— …ясно, — Пёс не видел, как с лица хозяина сошла беззаботная улыбка, и гримаса полная сожаления и душевных метаний исказила красивые черты. — Не делай этого. Не люби меня, Джо, — говорит Шин, не оборачиваясь и прикрывая на мгновение глаза, снова отыскивая в себе силы, чтобы повернуться к мужчине, которого он любил больше собственной жизни и с которым сейчас прощался навсегда.

— Какой смысл в том, чтобы любить кого-то вроде меня? — он посмотрел на своего Пса в последний раз и его взгляд был таким пронзительным и жадным, что Джон не выдержал и вскочил с места, чтобы дотянуться до него рукой, схватить за запястье и не отпустить больше никогда.

Но только ступив ногами на пол, он услышал резкое:

— Нет значит нет, — от Шина, который уже успел снова повернуться к нему спиной. Пальцы Джона схватили воздух. Шин ускользал от него, растворялся в этом воспоминании из переплетений чёрных чернил их татуировок и красных узлов толстого джута.

— Не веди себя непристойно.

— Почему ты вдруг пытаешься меня оттолкнуть? — и Джон действительно отчаянно хотел это понять. Ему так сильно хотелось знать, почему его хозяин причиняет ему сейчас всю эту боль.

— Я не отталкиваю тебя. Я никогда не собирался привязывать тебя к себе. Мы же не подходим друг другу, не так ли?

Слова, жгучей болью отзывающиеся в самом сердце, словно пронзали грудь Джона без ножа. И пока спина Шина всё дальше отдалялась от него, брошенный Пёс стоял посреди комнаты, всё ещё хранящей в себе запах его хозяина, и не мог пошевелиться, чтобы сделать шаг.

«Неужели, мы действительно не подходим друг другу?»

Но собственный ответ, на который откликнулось его сердце, заставил Джона в спешке натянуть на себя одежду и выскочить за дверь вслед за Шином. Вот только оябуна клана Ямамото там уже не было. В тёмном коридоре его встретил Хиро Мидзуно, левая рука босса, в окружении своих солдат, каждый из которых был вооружен.

— Хиро?

— Мне жаль, брат…

Дальше его воспоминание обрывалось и превращалось в сплошную вязкую тьму. После того, как люди Хиро избили Джона до полусмерти, он уже ничего не помнил. В кулаках было покалывающее ощущение, суставы и кисти рук пронзала тянущая боль, а когда Пёс снова открыл глаза, хозяина уже не было. Несколько дней спустя Шина нашли в заливе мёртвым, а после кремировали. И всё это время Джон был сам не свой, потому что весь его мир в одночасье рухнул, рассыпавшись на острые мелкие осколки, которые не переставая ранили его снова и снова.

«Шин навсегда покинул меня. Я не мог больше найти свое место в этой жизни, и, куда бы я ни пошел, я чувствовал себя совершенно потерянным».

— Джо.

Услышав снова это имя сквозь зыбучую темноту беспокойного сна, Джон поспешно распахнул глаза, полные удивления и надежды, но рядом оказалась лишь его сестра, сидящая с краю больничной постели.

— Джонни?

Он смотрел на Эрику уставшим и отсутствующим взглядом, всё ещё не до конца придя в себя после наркоза и такого реалистичного сна.

— О, ты проснулся! Так хорошо! — девочка широко и радостно заулыбалась, борясь с желанием броситься брату на шею, что делать ей настрого запретил его лечащий врач. — Я пойду скажу всем, вот они обрадуются!

— Ладно.

Эрика выскочила в коридор, радостно щебеча и смеясь. Где-то за дверью послышались оживлённые разговоры и шум приближающихся шагов, но Джона словно не интересовало всё происходящее вокруг. Он чётко помнил, как кто-то звал его по имени. И это единственное, что его сейчас беспокоило и что полностью овладело его сознанием. Он слышал имя, которым его звал Шин, но этот голос он не узнавал.

«Кто, черт возьми, это был?»

========== Часть 17 ==========

Томас Сато

Маленький уютный ресторанчик в самом центре Нью-Йорка — раньше они любили обедать там все вместе: Ран, Алекс и Том. Но все чаще Ран стала приходить туда только вдвоем с сыном. И сегодняшний день не был исключением.

— Хочешь десерт?

— Ммм… да, конечно! — Том выглядел немного расстроенным, вяло ел и постоянно ерзал на стуле, оглядываясь словно в ожидании кого-то. Ран догадывалась, о чем думал сын, поэтому совсем не удивилась, услышав от него робкое:

— Это… а что насчет отца?

— Мне жаль, сегодня он тоже занят, — стараясь говорить как можно мягче, Ран тепло улыбнулась и поспешила пояснить, — ему нужно уладить вопрос, касательно расследования.

Ей не хотелось разочаровывать сына, рассказывая, что на самом деле его отец целыми днями пропадает в больнице, ожидая, когда Джон очнется. Ран опустила взгляд на тарелку, стараясь скрыть промелькнувшую в нем печаль, и заставила себя вновь непринужденно улыбнуться. Она подозревала, что в итоге Алекс так увлечется своим Псом, что не заметит, как призрачные чувства, вырабатываемые желанием ощутить хоть чье-то тепло, превратятся в настоящие и захлестнут его с головой. И это ставило под угрозу весь их план. Но Ран решила, что не станет мешать, если Алекс вдруг передумает: его мятежная душа все равно еще не успокоилась и разрывалась от внутренних противоречий. В любом случае, успех их предприятия зависит только от него.

— Хорошо… — Том сжал пальцы в кулак, пряча их под длинной скатертью, и постарался, чтобы его голос звучал не так грустно, потому что он понимал, как сильно может быть занят отец, но это не отменяло того, что он безумно по нему скучает. — Как там человек, спасший отца?

— К счастью, операция прошла успешно, и он идет на поправку.

На какое-то время их прервал официант, принесший десерты, и взглянув на его запястье, закованное в толстый браслет часов, Том вдруг вспомнил о странном подарке, преподнесенном ему жутким незнакомцем в День Рождения.

***

Он был похож на злодея из мультиков: со шрамом на губе и одним глазом, пугающе сверкнувшим жидким янтарем зрачка. Несмотря на дорогую одежду и учтивые манеры, когда Том его увидел в уборной, он почувствовал необъяснимый страх, хотя этот человек не сделал ничего особенного: просто вежливо предложил свой платок вытереть руки. А после оставил его.

— Тебе не нужно возвращать его.

— И все же…

— У тебя же был День Рождения несколько дней назад?

Как только он узнал?

Том никогда прежде не видел этого человека, а встреть он его прежде — наверняка запомнил был. Такое страшное лицо невозможно забыть.

— Считай это подарком.

Незнакомец тогда усмехнулся ему и вышел так быстро, что Том даже не успел поблагодарить, а когда пришел в себя от удивления, заметил, что тот человек оставил свои часы. Том хотел их немедленно вернуть, но выскочив наружу, увидел только пустой коридор. Пугающий человек исчез.

Алекс

Алексу казалось, что он пропитался горьким запахом больницы насквозь. Но быстро следуя по широкому коридору, что вел в палату Джона, он совсем не обращал на него внимание. Джон очнулся не так давно, и Алексу не терпелось его увидеть. Он мог бы сдержаться, повременить, дать Джону время побыть одному или с семьей, но все его естество отчаянно стремилось туда, где был Пес, и у Алекса совсем не осталось сил это контролировать. В палате оказалось пусто, и Алекс замер на пороге, растерянно оглядываясь вокруг. Здесь запах лекарств и стерильности был не таким удушающим, потому что к нему примешивался собственный аромат Джона, с неизменными нотками хвои и нагретого солнцем дерева.

— Вы пришли?

Вздрогнув от неожиданности, Алекс повернулся на голос, и с изумлением уставился на Джона. Впервые он видел его таким: похудевшим и изможденным. И в сердце болезненно кольнуло.

— Простите, я мылся, — капли воды стекали с волос по лицу и телу, бежали быстрым ручейком вниз по бледной коже и пачкали бинты на повязке.

— Как? Сам?

— Ну, да.

Алекс от удивления едва не поперхнулся и, тяжело вздохнув, провел по лицу ладонью. «Ну что за невозможный человек».

— Моя мать — единственная, кто может мне помочь, но сейчас она занята…

— Поэтому я предлагал приставить к тебе кого-нибудь, — веско заметил Алекс, попытавшись скрыть сожаление во взгляде, скользнувшем по тому месту на повязке, за которым был шов от ранения.

— Все в порядке.

— Ты даже помыться как следует не можешь! — на темных волосах белели остатки пены от шампуня, и Алекс сокрушенно покачал головой.

— Мне тяжело сгибать спину.

— А кто этого не знает? Безрассудство, — пальцы схватились за штатив, на котором была закреплена капельница, а в голубых глазах застыло столь бескомпромиссное выражение, что Псу пришлось послушно последовать за своим хозяином, когда тот потянул его к койке.

— Не ожидал, что когда-нибудь буду заниматься таким. Сиди смирно, — и несмотря на то, что голос Алекса звучал достаточно строго, движения его рук, когда он аккуратно вытирал волосы Джона, были мягкими и нежными.

— Не стоит беспокоиться обо мне.

— Помолчи, — досадливо фыркнул, осторожно проводя полотенцем по влажным плечам. Такой смирный и тихий, Джон, казалось даже не дышал, пока Алекс, стоя прям перед ним в одной рубашке, убирал капли воды с кожи.

— Похоже бинты намокли, их надо заменить, — Пес в ответ только промолчал, немного наклонив голову вперед, на что Алекс тихо улыбнулся, замечая про себя, как тот удивительно мил в этот момент. — Побриться тоже бы следовало, — произнес после немного ворчливо, но совсем беззлобно, и коснулся большим пальцем колючего подбородка. Полотенце осталось на макушке Джона, а сам Алекс отошел в сторону, вытаскивая из кармана брюк телефон.

— Подожди, я позвоню секретарю Ким, — нужно было, чтобы тот привез инструменты. Но номер так и остался не набранным, потому что спустя мгновение, горячее, мелко подрагивающее тело прижало его к стене, запуская искры жара под кожу, а чужие губы властно накрыли рот поцелуем. И если бы Джон не придержал его за талию, продолжая целовать, у Алекса точно подкосились ноги, настолько впечатляюще ярким оказалось это короткое, жадное прикосновение, таким, что внизу живота растеклась сладкая тяжесть.

— Чего это вдруг? — он чувствовал раскаленное дыхание на своей щеке, такое обжигающее, что со свистом втянул вибрирующий между ними воздух, опаляя легкие.

— Вы же сказали мне целовать, если благодарен.

— А, верно… Какой добросовестный, — Алекс не сдержал удовлетворенного смешка, обнимая Джона за плечи и не сводя нетерпеливого взгляда с его губ.

— Твоя щетина колется.

— Вам не нравится? — Джон и бровью не повел, когда теплые пальцы Алекса мягко огладили его подбородок. Это был один из тех необыкновенных моментов особой интимной близости, когда сердце предательски щемит от накатывающей нежности, и ни один из них не хотел его нарушать, пока Алекс вдруг не облизнулся голодно:

— Нет, мне нравится. Какими бы были ощущения, если бы ты поцеловал меня не только в губы?

— Я сделаю это, — решительность, с которой Пес был готов исполнить любую прихоть хозяина, заставила Алекса негромко, но тепло рассмеяться, утыкаясь лбом в пылающее плечо.

— Я шучу, рана откроется, — он несмело дотронулся пальцем до влажной повязки и печально вздохнул. Чувство вины за то, что произошло с Джоном, наверное, никогда его не отпустит. И казалось бы, вот он стоит перед ним живой и относительно здоровый, а Алекса все равно изнутри разрывает чувство необъяснимой тревоги.

— Из-за твоих мокрых бинтов я тоже намок, — чтобы отогнать непрошенные удручающие мысли, Алекс попытался переключиться на что-то другое, а Джон, почувствовав перемену в нем, вдруг обнял крепче, стискивая ладонями талию.

— Извините.

— С этого момента вместо того, чтобы извиняться, сам целуй меня, как только что, — потому что только эти поцелуи, упоительные и сладкие, как патока, могут помочь Алексу хоть немного забыться, вынырнув из зыбучих песков самокопания.

Джон

Он видел лишь размытые образы. Узкая талия и гладкий покрытый испариной живот, плавная линия чужого бедра и соблазнительно нежная кожа, от прикосновений к которой тело Пса трепетало и его с головой вновь накрывало пробирающим до дрожи в пальцах всепоглощающим голодом и желанием прижаться сильнее к этому человеку, который так бесстыдно извивался в его объятьях, сливаясь с Джоном в одно целое в чистейшем и безудержном порыве страсти. И такие знакомые и возбуждающие воображение красные росчерки верёвки приковывали к себе его блуждающий и ненасытный взгляд. Пёс не видел всего лица, чтобы быть точно уверенным в том, кто это был, но чужие губы манили его, обещая жаркие и крепкие поцелуи, а ещё они исступлённо шептали ему что-то на выдохе и звали по имени:

— Джо…

И пока сильные пальцы сжимались вокруг чужого горла вудушающе интимной ласке, Джон никак не мог избавиться от мысли, что в его сны неожиданно ворвался кто-то, кого он совсем не ожидал в них увидеть.

«Кто же ты? Это не может быть Шин. У него совсем другой голос. Не может быть…»

Алекс

Разговоры с врачами за последние дни стали для Алекса обыденным явлением. Он посещал больницу каждый день и проводил в ней времени намного больше, чем в собственном доме. И не было в этом чего-то обременяющего и раздражающего, всё совсем наоборот. Каждую свободную минуту его мысли возвращались к Джону, и он мысленно вновь видел его то на своих руках окровавленного и почти не дышащего, то ослабленного и бледного на больничной койке среди стерильно белого интерьера реанимационной палаты. Его сердце каждый раз предательски сжималось и отзывалось острой болью в груди. Алекс за эти дни ни разу не вспомнил о своей мести, потому как беспокойство о Джоне полностью захватило всё его измученное сознание. Что это было, если не любовь?

— На следующей неделе его уже могут выписать.

— Хорошо, — он с особым вниманием слушал врача, стоящего напротив него в длинном безликом коридоре городской больницы. И узнав новость о быстром выздоровлении Джона, Алекс прерывисто и глубоко выдохнул, только сейчас заметив, что до этого задерживал дыхание.

— По возможности, держите состояние Джона в строжайшем секрете, пожалуйста.

Отец не должен знать, что Пёс его сына всё ещё жив, иначе это чревато новой попыткой отнять у него того, кто уже стал так сильно ему дорог.

— Не волнуйтесь на счёт этого, — пообещал доктор и оставил мужчину одного, глубоко погружённого в свои мысли. Он так сильно устал и был чрезвычайно измотан, что совсем не хватало сил для того, чтобы следить за своим обычно безупречным внешним видом. Чёрный кашемировый гольф вместо привычной белой рубашки должен был его согреть, но Алекс почти не чувствовал тепла. Его волосы уже который день не были аккуратно уложены, и непослушные пряди свободно спадали на глаза, оставляя тень на бледном и уставшем лице. Дверь в палату Джона открылась, и Алекс вошёл в царивший в ней полумрак. Кажется, его Пёс крепко спал, и ему снился какой-то сон. Сняв с себя пиджак и небрежно перекинув его через спинку стула, он сел у кровати Джона и, не издавая ни звука, молчаливо и задумчиво просто смотрел на его такое красивое и любимое лицо. Почему-то ему вспомнилась их недавняя утренняя встреча здесь же в палате, когда Джон крепко и с какой-то не свойственной ему нежностью поцеловал его в губы вместо того, чтобы сказать «спасибо».

«Что это было тогда? Я не предполагал, что он и правда будет следовать моему приказу».

Пока Алекс наблюдал за спящим мужчиной, Джон пошевелился во сне и отвернулся к окну, но проснувшийся вдруг в его хозяине недовольный протест, заставил того коснуться длинными пальцами чужого подбородка и снова повернуть Пса к себе лицом.

«Хочу видеть твоё лицо всегда».

Джон

Внезапно почувствовавший чужое прикосновение к себе Джон, всё ещё находящийся в лёгкой полудрёме, лениво приоткрыл глаза. Вряд ли он понял сейчас, что перед ним был Алекс, но его рука, движимая одними инстинктами, уже метнулась в сторону потревожившего его человека. Ладонь с длинными пальцами, один из которых был безвозвратно искалечен, привычно легла на чужой затылок, и властным движением Джон привлёк к себе растерявшегося в этот момент мужчину. Крепкий поцелуй был настолько неожиданным, что Алексу не оставалось ничего, кроме как ответить на него, послушно раскрывая губы и отвечая на жаркие ласки чужого языка, от которых учащался пульс и перехватывало дыхание. Рука Джона медленно скользнула с затылка Алекса вниз, оглаживая линию шеи и останавливаясь на груди в месте, где под горячей ладонью отчётливо прощупывалось биение чужого сердца.

— Что ты делаешь сразу после того, как проснулся? — тихо спросил задумчивый Алекс, но Пес лишь молчаливо опустил взгляд вниз, стараясь не встречаться с ним глазами. Они сидели так в полной тишине и ночном полумраке ещё некоторое время, пока Джон словно бы приходил в себя, мысленно возвращаясь в реальность.

— Простите, — Джон вздохнул и провёл ладонью по своему лицу, устало потирая пальцами сонные глаза. — Это всё из-за сна.

— Сна?

Был ли Алекс удивлён? Скорее да, чем нет. Ведь с затаённой где-то глубоко в груди досадой и тенью зависти он мог только догадываться о том, кто же снился его Джону.

— Не знаю, что это был за сон, но кажется, он довёл тебя до дикого возбуждения? — пальцы Алекса ловко подцепили лицо Джона за подбородок, и он заставил мужчину приподнять голову и посмотреть в глаза.

— Помочь тебе снять напряжение? Кстати, это было приятно, — он улыбался, но эта лукавая улыбка никак не вязалась в один образ с его полным разочарования и грусти взглядом, спрятанным под упавшими на лицо волосами. — От этого тоже избавлюсь… — прошептал, стягивая с себя тёплый гольф, который всё это время неприятно покалывал кожу.

Губы Джона приоткрылись, когда он прерывисто вздохнул, глубоко впечатлённый представшей перед ним картиной. Только что он узнал это тело и эти губы, ведь именно они недавно снились ему во сне.

«Не может быть…».

Его пальцы уже привычным жестом скользнули по чужой гладкой коже, а губы потянулись к соску на груди, чтобы провести по нему влажным языком, плавными движениями вычерчивая понятные только ему узоры, заставляя Алекса выгнуться в спине и запрокинуть голову назад, при этом издавая еле слышный стон.

— Не передумайте.

========== Часть 18 ==========

Алекс

Передумать было бы непростительной ошибкой.

Но Алекс и правда отчаянный безумец, раз решил соблазнить Джона, едва отошедшего от операции, прямо на больничной койке. И единственное, что имело значение в этот краткий миг — их обоюдоострое желание, пылающее жаром внутри напряжённых тел. В тишине палаты, нарушаемой только мерным писком приборов да порывистыми, частыми вдохами, шуршание снимаемой одежды было подобно раскату грома, но как же Алексу хотелось вновь ощутить вкус Джона на губах. Неповторимый и пробирающий до самого нутра, где плескалось огненной лавой возбуждение.

— Не двигайся, — твёрдая, но негромкая команда, прозвучала в ответ на чужую попытку приподняться. Алекс скользнул влажной ладонью по раскаленной груди вниз, царапая кожу и задевая край бинта. — У меня будут проблемы, если рана откроется, — выдохнул чуть насмешливо, пробуя языком горячую головку, — помни, за сколько я тебя купил.

Чужая дрожь смешивалась с собственной, и Алекс испытывал знакомое, сладкое удовлетворение от того, насколько сейчас хорошо было его Псу. Он угадывал это по тому, как часто и шумно тот дышал, как напряжено выделялись вены на бледной в неверном сумраке палаты руке. И ни в коем случае не собирался останавливаться, упиваясь пьянящим кровь азартом. Ведь дверь была не заперта и, будь они чуть несдержанней, их обязательно бы услышали в коридоре.

— Я все же хочу войти в вас.

Алекс поднял голову и медленно облизал губы, вглядываясь в лицо Джона, и ему на секунду показалось, что скулы того окрасил румянец. И как он может говорить столь развратные вещи с таким каменным выражением?

— Какой дерзкий, — Алекс и сам этого хотел: он слишком соскучился по тому непередаваемому ощущению, что дарило ему полное единение с Джоном.

— Я не могу? — сильные руки сжали его спину, обжигая жадным прикосновением.

— Если я сказал не двигаться, значит не двигайся, — и как бы ни старался Алекс говорить ровно, голос его дрогнул, потому что в этот момент Джон надавил ладонью на его пах, легко замечая почти болезненное возбуждение. Это была действительно эйфория — плавиться от любого касания, будь то поцелуй, укус или легкое поглаживание, дышать одним раскаленным, густым воздухом, позволять делать с собой абсолютно все, так же исступленно лаская в ответ.

— Так внезапно перестал слушаться…

Джон не дал ему сделать все самостоятельно: привычно подмял под себя, накрывая горячим и нетерпеливым телом, уверенным жестом раздвинул бедра и скользнул большим пальцем по губам, заставляя их невольно приоткрыться. А ведь Алексу все это нравилось, иначе он бы не был настолько послушным, потому что в их паре хозяин он. Хозяин, которого сумел приручить Пес. Но именно в моменты, когда так пылко и чувственно отдавался этому мужчине, Алекс ощущал себя особенно защищенным.

— Осторожнее с капельницей, — через иглу в катетер поступала кровь, окрашивая бесцветный раствор алым, и Алекс заметил это, когда обжигающе горячая ладонь вновь коснулась его щеки. Несдержанные поцелуи, мучительно сладкие укусы, алеющие на коже, рваный, слишком резкий темп их движений, все это привело в конечном счете к тому, что через пару мгновений Алекс судорожно выгнулся в оргазме, закрыв лицо руками. Он знал, что Джон так и не кончил, потому что его шею в этот раз не жгло от давления крепких ладоней. Отыскивая на тумбе коробку с салфетками и вытираясь, Алекс медленно поднялся и откинул назад взмокшие волосы. Ему до сих пор было невозможно жарко, до рези в легких.

— Похоже, тебя скоро выпишут, — точным броском отправив скомканную салфетку в урну, Алекс натянул гольф, а затем и брюки. — Когда это случится, возьми отпуск на месяц.

Он стоял к Джону вполоборота, но живо ощутил пронзивший его спину непонимающий взгляд.

— Тебе не обязательно приходить ко мне, — еще пару часов назад, разговаривая с лечащим врачом в коридоре, Алекс уже знал, что примет такое решение. Он остро нуждался во времени, чтобы разобраться в первую очередь с самим собой и своими чувствами. Долг, который он выписал сам себе в виде непреложной мести, теперь давил на него всей тяжестью ответственности перед путем, что избрали они с Ран. Алекс осознал и принял то, что любил Джона, но именно эта любовь все усложняла, превратившись в якорь, неумолимо тянувший его на дно. А теперь ему просто необходимо сделать правильный выбор, и это было чертовски больно.

Джон

«Я почти кончил».

Джон был изумлён этой мыслью, которая так внезапно появилась в его сознании и заставила широко распахнуть полные недоверия и удивления глаза. Сегодня, сейчас… В его нынешней не идеальной физической форме, ослабленный ранением и операцией, без связываний верёвками и удушений. Он был так близок к тому, чтобы достигнуть пика наслаждения без всех этих опасных игр, постоянно сопутствующих уже привычному ему сексу, как никогда прежде. Что-то в нём изменилось? Или дело в Алексе?

Он молча следил внимательным и сосредоточенным взглядом за собирающимся уходить хозяином. Пёс не то, чтобы даже не попытался его остановить и удержать рядом, он хотел сейчас, чтобы Алекс ушёл. Потому что был настолько поражён этой наповал ошеломившей его догадкой, что просто потерял дар речи и единственное, на что сейчас был способен — это пялиться во все глаза на спину уходящего от него мужчины с приоткрытым от искреннего удивления ртом и дышать через раз, мысленно благодаря всех и всё, за то, что в данную минуту в этой комнате царил ночной полумрак, надёжно скрывший от хозяина выражение его лица.

«Что это за отношения? Хозяин и Пёс. Я уверен в этом. Тогда какое определение у этих отношений? Подчинение завязанное на деньгах. В самом деле? И ничего кроме подчинения? Это извивающееся тело. Его такой манящий и сводящий меня с ума запах. Всё это, так отличается от того человека, с которым у меня были подобные отношения прежде. Но почему, я всё это время так упрямо думал, что ищу в тебе Его отражение? Потому что тебе так идёт красная верёвка? Потому что ты используешь память о Нём, чтобы провоцировать меня? Именно поэтому я против воли продолжал искать в тебе Его. Но этот самообман только что безвозвратно развеялся в вечерних сумерках. Почему-то я не хотел это признавать раньше, но… Мой старый поводок уже обрезан».

Такеши Андо

— Простите, господин Андо.

Опять этот извиняющийся и донельзя перепуганный тип стоит, почтительно склонившись перед своим боссом. Такеши Андо смерил его суровым и непроницаемым взглядом, а в тусклом желтом свете настенных бра его правый глаз зловеще блеснул белым зрачком.

— Если вы дадите мне ещё хотя бы один шанс, Джон…

— А? Забудь, — странно было слышать снисхождение в этом голосе, но сегодня Такеши был в хорошем настроении. Его тонкие губы, которые некрасиво перечёркивал длинный косой шрам, медленно растянулись в недоброй улыбке. — Будет невесело, если он так легко умрёт.

Длинные пальцы крепче сжали края стакана с виски, раскачивая его по часовой стрелке в воздухе, пока пристальный взгляд Андо изучал, как огромный кусок льда в нём то и дело бьётся о прозрачное стекло при каждом движении его руки.

— Я хочу насладиться его поражением. И этот смертельный танец будет медленным, а в конце, когда Джон Такаяма умрёт, я сдеру с него кожу вместе с этой чертовой татуировкой и повешу её на одну из своих стен.

Томас Сато

На следующее утро в вестибюль больницы в сопровождении охранника вошел наследник директора компании Сато Групп — Томас Сато. С небольшой корзиной фруктов в руках он приехал навестить человека, спасшего его отца. Однако, когда он нашёл нужную палату, внутри не было Джона. На краю аккуратно застеленной больничной койки сидела симпатичная девочка его возраста и что-то читала.

— Ты кто? — Эрика стрельнула глазами поверх книги, которую держала в руках, и с любопытством посмотрела на мальчишку.

— А… Что? — Том был в растерянности, потому что ожидал увидеть здесь совсем другого человека, но всё-таки поборол в себе смущение и ответил: — Я пришел навестить… Джонатана Такаяму. Потому что он спаситель моего отца…

— Так ты сын этого господина, на которого работает мой брат?

— Да, — кивнул Томас и, скромно улыбнувшись, протянул девочке корзину.

Джон

Когда Джон вернулся в палату после процедур, то обнаружил в ней двух детей, сидящих на его постели и играющих в одну электронную игру на двоих. В мальчике он сразу же узнал сына своего хозяина. Не трудно было догадаться, раз его увидев, ведь он точная копия Алекса, только совсем ещё ребёнок.

— О, вот так, прыгай! А, облажался… — веселилась Эрика, наблюдая, как Том, забавно нахмурившись усердно пытается победить какого-то монстра, то и дело без разбора нажимая на все кнопки по очереди.

— А, не облажался! — вскрикнул довольный Том и победно потряс в воздухе игрой.

— Что делаешь? — Джон остановился посреди комнаты и с мягкой улыбкой на лице посмотрел на сестру.

— А, братик! — вскрикнула девочка и тут же бросилась к Джону, чтобы крепко его обнять. В это время Томас смог только еле слышно ахнуть, посмотрев на Джона, потому что он уже почти забыл с последнего момента их встречи, а было это в его день рождения, насколько впечатляюще опасной внешностью обладал этот человек, который постоянно теперь сопровождает его отца.

«Точная копия, я никогда не смогу забыть», — подумал Джон, посмотрев на мальчика.

«Томас Сато».

— Привет, — он улыбнулся ему и слегка склонил голову в приветствии.

— Здравствуйте, — тут же отозвался Том. — Спасибо, что спасли моего отца. Я пришел, чтобы пожелать вам скорейшего выздоровления. Прошу прощения за внезапность.

«Добрый и воспитанный сын… Ужасно похож на него».

Джон бросил на мальчика задумчивый взгляд, после чего опустился перед ним на одно колено, чтобы мальцу не приходилось постоянно задирать голову вверх, стараясь смотреть высокому мужчине прямо в глаза.

— Нет, спасибо, что пришёл.

Пёс сопроводил свои слова Тому мягкой улыбкой, приятно удивляясь его детскому и чистому желанию выразить свою благодарность. Этот ребёнок вызывал у него симпатию, и в то же время Джону было его заведомо жаль. Он искренне ему сочувствовал, потому что в этой игре в месть, которую затеял его отец, Том, в конце-концов, непременно окажется тем, кто тоже пострадает.

========== Часть 19 ==========

Алекс

— Что? Том?

— Да. Он ходил навестить Джона.

— Почему Том…

— Вероятно, это из-за тебя.

Алекс снял пиджак, чувствуя, как внезапно перехватывает дыхание, и галстук, к которому в спешке потянулись пальцы, показался издевательской удавкой. Поступок сына приятно удивил, но почему же тогда на сердце стало так тяжело, а во рту появился едкий привкус сожаления?

— Он рассказал, что подружился там с ребенком, которому ты покровительствуешь. Если ты не против, позволь им общаться.

Ребенок, которому он покровительствует? Ах… младшая сестра Джона… Алекс не был против, даже, наверное, наоборот, обрадовался знакомству Тома с той девочкой, ведь у сына практически не было друзей. Но он молчал, медля с ответом, потому что знал — оступись он, и эта едва только образовавшаяся совсем невинная связь оборвется, превратившись в горькие детские обиды. Ран, заметив, как муж замешкался, неслышно подошла ближе и погладила по плечу.

— Какой бы выбор ты ни сделал, не позволяй Тому вновь чувствовать себя одиноким.

И беда была в том, что выбор Алекс уже сделал, только вот не знал, правильный ли.

Джон

Утром к нему в больницу приходил Юске. Друг был заметно рад, что с Джоном всё в порядке, и он идёт на поправку, и, навещая его, он принёс с собой хорошие новости.

— Мы обнаружили след Хиро в Нью-Йорке, скоро мы его найдём.

— Хорошо, — Джон коротко кивнул. Он слишком давно хотел свести счёты с предавшим его братом по клану, и эти известия не могли его не обрадовать. Юске вольготно расхаживал по палате и с интересом осматривал её содержимое, украдкой бросая любопытные косые взгляды на лицо Пса.

— Ммм, да о тебе хорошо заботятся, такие сочные фрукты, — его рука потянулась к яблоку, и он тут же поспешил спросить:

— Будешь?

— Нет, но ты ешь.

— Ты выглядишь как-то иначе, — Юске надкусил зелёный фрукт, задумчиво рассматривая лицо Джона и думая о чём-то своём. — Более спокойным, что ли… Расслабленным, я бы даже сказал. Ты с кем-то встречаешься?

Джон окинул друга непонимающим взглядом и тот продолжил вслух свою мысль:

— Прости… Каждый раз, когда мы раньше говорили о Шине, ты выглядел так, будто был мёртв. Это твоё каменное выражение лица и тяжёлый, давящий взгляд, из-за всего этого у меня всегда было чувство, что ты ощущаешь постоянную злобу.

— Я думал, что мои чувства притупились, внутри всё словно постоянно было под воздействием сильной анестезии, — поняв о чём, говорит его друг, Джон попытался объяснить ему своё нынешнее состояние. — Но дело не в этом, думаю, я стал забывать свою цель.

Юске перестал жевать яблоко и задумался. Сказанного Джоном сейчас было намного больше, чем он мог от него ожидать обычно. Что-то действительно изменилось. И чтобы это ни было, Юске был этому только рад, потому что видеть своего названного брата в постоянной борьбе с самим собой и болью от потери близкого человека, было очень грустно.

— Позвони, когда тебя выпишут.

И Джон пообещал ему. После этого Юске ушёл, а вслед за ним с разницей всего в несколько минут в палату к Псу вошел его хозяин.

Алекс

Он вошел не сразу. Стоял перед закрытой дверью, склонив голову и собираясь с мыслями, раздосадовано гадая, почему все важные решения прежде принимались так легко, а это же звучит в сознании набатом приговора. Ответ был прост донельзя — раньше Алекс не знал, что способен на такие сильные эмоции.

— Ты не спал?

— …Вы пришли.

— Запах одеколона? — тонкие крылья носа затрепетали, втягивая едва ощутимый, терпкий аромат чужого парфюма, отозвавшийся где-то в глубине души ревнивым спазмом. Безотчетно распахнулись глаза, выдавая изумление возникшими внутри чувствами: что же ты, Алекс, так истово возводил вокруг себя глухую стену равнодушия, а она треснула, словно дешевая штукатурка, от сущего пустяка. Давай, подумай еще над тем, чтобы посадить своего Пса на цепь и не отпускать от себя дальше одного шага. Бред.

— Мой друг приходил, — спокойный ответ, а Алекс мотнул головой и поджал губы, пытаясь справиться со смятением, едва не разрушившим то, что он с таким мучительным старанием создавал.

— Вот как.

— Вам необязательно приходить каждый день, — верно, совсем не обязательно, но ведь сердцу не прикажешь, как ни старайся. И Алекс вновь ощутил себя проигравшим: его хваленый самоконтроль трещал по швам.

— С завтрашнего дня будет тяжело приходить, потому что я буду занят, — про себя Алекс горько усмехнулся, но его лицо оставалось беспристрастным, потому что он должен был следовать принятому решению, как бы тяжело оно ни давалось.

— Хорошо.

Солнечный свет, заливающий палату, придавал коже Джона золотистый оттенок, и Алекс невольно засмотрелся на его сильные руки, лежавшие сверху одеяла. Он скользнул задумчиво выше, всматриваясь в правильные черты все еще бледного лица, и словно старался их запомнить, затолкнуть в самый укромный уголок памяти. Потому что он мог по живому разрезать возникшую между ними связь, но запретить себе помнить Джона — это было выше его сил. Медленно выдохнув, Алекс наконец справился с собой, и, скинув пиджак, опустился на край койки.

— Вы выглядите уставшим, — как всегда удивительно проницательный Джон наклонился к нему и провел большим пальцем по скуле. А Алекс, ощутив его тепло так близко, едва не отпрянул, потому что вновь становился слабым, забывая про все свои установки.

— Я слышал, что мой сын приходил.

— Да, это так.

— Относись к нему хорошо, ведь он добрый ребенок, — «совсем не такой, как я».

— Хорошо.

Взгляд Алекса, до этого рассеянно блуждавший по лицу Джона, скользнул вниз и зацепился за ладонь, лишенную части пальца. Он вспомнил, как когда-то, поддавшись безумному порыву, ласкал его, но так и не узнал, что привело к тому, что мизинец оказался цел лишь наполовину.

— Расскажи мне о своем мизинце.

— Я поставил на кон палец в надежде, что это спасет Шина Ямамото, после того, как он ушел к Андо. Тогда я думал, что он ещё жив, но я ошибался, — было не по себе от того, как поразительно спокойно звучал голос Джона, рассказывающий такие ужасающие вещи. Он сидел ровно и смотрел прямо перед собой, а у Алекса с каждым произнесенным словом в груди начинало печь все сильней.

— Не было больно?

— Нет. Не было.

И Алекс отвернулся, не способный сейчас взглянуть Джону в глаза и увидеть там ответы на так и не заданные вопросы. Наверное, он даже понимал, что тот чувствует, что-то подобное он испытал в детстве, когда понял, что мама ушла навсегда.

— У тебя грубые руки. Когда ты касаешься чувствительных мест, становится больно, но…это даже возбуждает, — но предаваться сейчас мучительным воспоминаниям не было смысла, Алекс пришел не за этим, поэтому, подавшись вперед, перехватил чужую ладонь и потянул ее к себе, прикоснувшись губами к теплой коже. Мягко укусил оставшуюся фалангу и коротко лизнул бледно-розовый след.

— Щекотно.

Он мог бы продолжить свою прощальную ласку, оттягивая момент, когда нужно будет уходить, но ему и правда было пора. Оставаться рядом с Джоном дольше означало только крепче себя к нему привязать, а Алекс и так едва находил внутри силы, чтобы оттолкнуть, зная заранее, как это будет болезненно для них обоих. Джон стал его причиной хотеть жить, но верность долгу мести оказалась куда мощнее. Алекс резко поднялся, собираясь уйти.

— Отдыхай.

— Хорошо.

Накинув пиджак, развернулся к двери, но не успел шага сделать, как услышал, что Джон поднимается, и удивленно к нему обернулся.

— Я провожу вас.

— Ладно…

***

— Закончил?

Они договаривались встретиться с Джексоном, но Алекс никак не ожидал, что тот решится подняться к палате. И в ослепительном свете больничного коридора появившаяся на чужих губах ядовитая улыбка казалась еще более омерзительной.

— Долго ждал?

— Ммм… Немало, — Джексон насмешливо фыркнул и кивнул в сторону остановившегося позади Алекса Джона, чье тепло вновь пробиралось под плотную ткань одежды, отдаваясь мурашками по коже. — Выглядит лучше, чем я думал. Тогда пойдем?

— Да, — Алекс устало кивнул и невольно дернулся, когда горячая ладонь Джексона тяжело опустилась на его спину, подталкивая к выходу. И в мыслях звучало неутешительное «ты должен». Но в какой-то момент кожу на запястье обожгло, заставляя обернуться — Джон схватил его за руку, потянув на себя. Все внутри Алекса затрепетало, нещадно вопя, что ему необходимо остаться здесь. Рядом со своим Псом.

— Джон?

— Простите.

Но из-за их связи и этих странных, больше основанных на сексе, отношений ничего хорошего не выйдет. Они и так вынудили Алекса притормозить свой план мести, а если он зайдет еще дальше и разбудит в Джоне такие же чувства, что живут в нем, разве не будет он похож на его бывшего хозяина? Заставил полюбить и бросил, разбив сердце. Алекс не хотел такого для Джона. Поэтому лучше закончить все сейчас.

***

— Я надеялся, что он, наконец, умрет, потому что ты каждый день бываешь у него.

— Будь осторожен со словами, — Алекс подавил желание врезать Джексону по его холеной роже и отвернулся к окну. В машине было душно и приторно пахло ароматизатором, так что безумно хотелось глотнуть свежего воздуха, а чужая коленка постоянно касалась его собственной, вызывая приступ тошноты. Сам же Алекс был практически безучастен к внешнему миру, задыхаясь от горечи, потому что слишком хорошо запомнил потускневший взгляд карих глаз, когда Джон провожал их, до конца так и не веря, что Алекс может так просто взять и уйти с другим. И Алекс ушел.

— Джексон.

— А?

— Ты знал, что у Джона нет мизинца? — Алекс все еще не смотрел в его сторону, предпочитая бездумно созерцать мелькающий за окном пейзаж. Точно так же, как случайные автомобили, серые высотки, разноцветные фигуры людей на тротуарах размыто проносились мимо, проносилась его жизнь.

— Ммм… правда? Мне это было неинтересно.

— Я хочу этот мизинец. Твой дядя забрал его.

Не нужно было быть гением, чтобы понять, что имел на самом деле в виду Алекс, озвучивая это требование. А Джексон словно только и ждал нечто подобное, поэтому резко наклонившись к нему, грубо схватил за галстук и потянул на себя.

— Тогда я должен выполнить просьбу принцессы.

Но видя, что Алекс практически не реагирует на его действия, а лишь равнодушно смотрит в одну точку, словно смирившись с неизбежным, как поломанная кукла, Джексон наклонился к его уху и горячо прошептал:

— Ты ведь не забыл мои условия, Алекс?

«Не забыл. И готов выполнить. Если они гарантируют мне избавление от навязчивых мыслей о Джоне. А так же его безопасность».

Джон

Сегодня Алекс пробыл в его палате совсем недолго, и после их такого короткого разговора, Джон последовал за ним в коридор, чтобы проводить мужчину и побыть с ним рядом ещё каких-то пару дополнительных минут. Но Алекса там уже ждали, и узнав в знакомой фигуре Джексона Ямато, Пёс невольно крепко сжал зубы. Да, эти двое были друзьями, но то, что случилось тогда в отеле… Такую дружбу Джон никак не мог понять, и осознание того, что всё это может повториться снова, причиняло сейчас Псу ощутимую боль. Рука сама потянулась за Алексом и крепко его схватила в надежде удержать.

«Не уходи. Останься со мной», — говорили его глаза, пока пальцы с силой сжимали чужое запястье, ощущая как неровно бьётся под кожей пульс. Но Алекс ловко сбросил с себя его руку, окинув Джона усталым взглядом, полным отчуждённого порицания. Увидев это, Пёс резко отступил назад, словно мог сейчас обжечься, и всё это время он не переставая смотрел ему в спину. Потому что мужчина, в которого он внезапно оказался так сильно и безнадёжно влюблён, сейчас уходил от него с другим.

«Почему ты снова выбрал не меня?»

Правая ладонь вдруг сжалась в кулак и в порыве чувств, которые он уже не мог контролировать, Джон ударил им по стене рядом, только в этой резкой и отрезвляющей боли, обретая выход для всех этих обрушившихся на него, словно снежный ком, мучительных эмоций. А когда коридор опустел, с видом побитой собаки Джон вернулся в свою палату. Его съедала ревность и противное, вязкое чувство отчаяния, леденящим холодом снова сковывало его грудь, пробуждая в нём старый страх.

«Мы ведь не подходим друг другу».

Снова этот знакомый голос из прошлого мучительным эхом отозвался в сознании, поднимая на поверхность из давно погребённых воспоминаний размытый временем образ Шина. Его бескомпромиссный взгляд, ровная линия упрямых губ и точёный изящный профиль, который навсегда отпечатался в памяти Джона контуром жидких чернил. Но они совсем не похожи. Алекс, со всей своей старательностью подражающий призраку Шина, на самом деле был совсем другим человеком. И Джон это давно уже в нём разглядел.

Пальцы левой руки на ощупь отыскали бабочку от капельницы, приклеенную медицинским пластырем к его кисти, и одним резким и быстрым движением, Пёс вырвал иглу из своей вены. Тонкая струйка алой крови скользнула вниз по руке, тут же крупными каплями падая на пол.

«Осторожнее с капельницей», — вспомнил Джон слова Алекса и еле заметно улыбнулся, перевязывая ладонь белым бинтом. Нет, он не станет стоять в стороне. Только не в этот раз и не по собственной воле. Если его новый хозяин не хотел приручать Пса, то не должен был делать с ним все то, что теперь так прочно их связывало. Но сейчас уже поздно, и Алексу придётся взять на себя ответственность за свои действия, потому что Джон не намерен отступать. Стянув с себя больничную пижаму, он быстро отыскал в одном из ящиков одежду с обувью, которую заботливо ему принесли мать с сестрой на днях, после чего поспешно переоделся, чтобы тут же пулей выскочить из палаты, совсем не обращая внимания на тянущую боль в области живота от ещё не зажившей раны. Он был намерен найти Алекса во что бы то ни стало и заставить его посмотреть своему Псу в глаза.

***

Джон добрался до дома директора Сато Групп немного позже Алекса, который, вернувшись после встречи с Джексоном, первым делом отправился в душ, оставив сброшенные им в спешке вещи на полу спальни.

Поднявшись на второй этаж и увидев свет горящий в ванной комнате, Пёс почти болезненным взглядом окидывает весь этот беспорядок и всё же решает не прерывать хозяина. Он садится неподвижным изваянием в углу комнаты в одно из мягких кресел, на которое отбрасывает тень открытая дверь, и с привычным ему почти нечеловеческим терпением и выдержкой погружается в долгое ожидание. И только с силой впивающиеся пальцы в кожаные подлокотники яснее слов могли сказать сейчас о том, насколько же он на самом деле был зол.

***

Алекс вышел из ванной нескоро, потратив на мытьё почти сорок минут, а когда его голые ступни коснулись пола спальни, он на ходу накинул лёгкий домашний халат на плечи, тут же направившись к шкафу с одеждой и совсем не замечая притаившегося в углу Пса. Джону не нужно было прилагать особых усилий, чтобы быть бесшумным. Он всегда отлично владел своим телом, но даже когда он, не издавая ни звука, стремительно подходил к Алексу сзади, тот каким-то внутренним чутьём всё-таки смог почувствовать приближение своего Пса и обернулся как раз тогда, когда Джон протянул к нему свою руку. Властным жестом он накрыл чужие губы своей перебинтованной ладонью, заставляя удивлённого Алекса замолчать, а после грубо толкнул его к ближайшей стене, тут же прижавшись к нему всем своим телом и не оставляя шанса на побег.

— Простите, — говорят его губы, пока глаза опустошенным и раненым до глубины души взглядом скользят по любимому лицу. Ладонь Джона мучительно медленным движением огладила изгиб щеки Алекса, а большой палец задержался на верхней губе, в нежной ласке повторяя её контур.

— Почему ты здесь? — спросил Алекс с ноткой грусти в голосе, виновато рассматривая лицо Пса.

— Понятия не имею, — соврал Джон, отчетливо сейчас понимая, что его чувства тут никому не нужны. Ему печально было это осознавать, но судя по тому, что он увидел здесь, сегодня Алекс занимался любовью с другим мужчиной и вряд ли испытывал из-за этого угрызения совести.

— Не знаю, почему я здесь, — повторил Джон, чтобы… что? Убедить в этом самого себя? — Я просто захотел прийти. Простите, — снова извиняясь на выдохе, пока его чувства тонули на дне потемневших от боли карих глаз. Он никогда раньше не смотрел на Алекса таким взглядом, и это обречённое и измученное выражение лица было таким незнакомым его хозяину, который привык видеть от него лишь холодную невозмутимость и безучастность ко всему происходящему, что мужчина зажатый в тисках рук Джона тихо ахнул и широко раскрыл глаза, с каким-то недоверием и озарением наблюдая за тем, что видит перед собой. Свободной рукой Алекс потянулся к его щеке. Капюшон спортивной толстовки частично скрывал от него лицо Пса, и скользнув по скуле, тонкие длинные пальцы нырнули под тёмную ткань, чтобы погрузиться в мягкие волосы на чужом затылке.

— Выдернул… капельницу и пришёл.

— Безрассудный, — улыбнулся Алекс, ловко освобождая вторую руку от крепкого захвата Джона и переплетаясь с ним пальцами, пока белый бинт неприятно царапал ладонь. Он прильнул к широкой и крепкой груди Джона, обнимая за плечи и пряча лицо в изгибе его шеи. Ещё никогда ему не было так спокойно и хорошо, ведь сейчас Алекс абсолютно уверился в том, что Джон не просто использовал его в качестве замены, а испытывает к нему сильные и настоящие чувства, из-за которых он был настолько же уязвим, как и его хозяин.

— Вы с ним спали? — почему-то Пёс хотел услышать это, и пусть бы его хозяин ему соврал сейчас, он бы сделал вид, что верит, но… между ними никогда не было лжи — это всегда было основой их отношений.

— Проверь, — шепчет ему Алекс, пряча глаза и слегка краснея, словно стыдился той правды, которую сейчас должен будет обнаружить его Пёс. И Джон запустил свою руку под ткань его халата, скользнув пальцами по плавному изгибу чужих ягодиц, и нащупывая слегка опухшее тугое кольцо мышц в промежности.

— Опухло, — с сожалением и на выдохе, пока Алекс крепко сжимает пальцами его плечи и в отчаянном порыве кусает в шею, сдерживая желающий слететь с его губ стон.

— Верно.

И наконец, набравшись смелости, Алекс поднимает голову, чтобы посмотреть ему в глаза, а после крепко и глубоко целует в губы, опаляя Джона своим горячим дыханием и жадно лаская его влажным языком, пока пальцы Пса методично проникают в него сзади, поддерживая ритм их неистового поцелуя. Поддавшись внезапному порыву, Джон глухо и хрипло застонал, тут же подняв мужчину на руки. Этот звук так сильно напоминал рычание животного, что от него Алекса тут же бросило в сладкую дрожь. Быть съеденным оголодавшим Псом — это всё, чего он сейчас так сильно хотел, и всё, что имело значение. Ноги Алекса крепко обхватили талию Джона, пока он выгибался в спине от мучительных ласк, теснее прижимаясь к чужому животу своим пульсирующим от возбуждения членом.

— Твоя рана откроется, — шепчет с придыханием Алекс на мгновение оторвавшись от любимых губ.

— Пока всё в порядке.

И даже, если бы это было не так, сейчас Джону было абсолютно плевать на свою рану и последствия. Его волновал только его хозяин, которого, словно добычу доставшуюся ему нелёгким трудом, он с чувством жадного собственника нёс к обещающей им массу наслаждения кровати. Сегодня их обоих накрыл шторм из переполняющих чувств, которые наконец-то получили свой выход наружу.

— Впредь не получай травмы.

Джон улыбается в ответ на заботливый приказ и покорно шепчет в губы Алекса:

— Хорошо, — аккуратно роняя его на холодные простыни и тут же придавливая весом собственного тела. Этой ночью он не отпустит Алекса из своих крепких объятий ни на минуту.

========== Часть 20 ==========

Алекс

Штиль между нами начал раскачиваться с каждым разом все сильнее, и незаметно разбушевался до зимнего шторма. Вот так накатывало еще несколько раз, а когда пришло время отливов, я обнаружил себя с израненной душой. Мне стыдно от того, что я недостоин любви и только причиняю боль. Мне оставалось держаться изо всех сил в ожидании прилива. Эта приближающаяся волна была, как устрашающий цунами. Цунами по имени Джон Такаяма.

Алекс с трудом разлепил соленые ресницы, а рука уже машинально скользнула по гладкому шелку рядом в поисках родного тепла, но не ощутила ничего, кроме холодной пустоты. Его нет? Конечно. До чего же удивительное создание человек — так легко может запутаться в противоречиях и двойственных чувствах. Еще вчера Алекс запрещал себе думать о Джоне, с горьким равнодушием подставляя тело Джексону, а сегодня сознание взрывается мучительными, жаркими воспоминаниями о прошедшей ночи, и опять он тонет в пробирающем до костей одиночестве. Досадливо сжав пальцами простынь, Алекс с трудом поднялся, и, почувствовав что-то влажное между ног, откинул покрывало, чтобы с удивлением уставиться на стекающую по бедру сперму. Ах, точно… Цунами, накрывшее его с головой, вихрем сбившее с ног и смывшее все предрассудки и страхи. Цунами по имени Джон. Он был так глубоко внутри, что, казалось, доставал до самого сердца, и тогда весь мир с его жестокими законами и глупыми правилами перестал существовать. Алекс полностью растворился в жадных и ласковых объятиях, так же жарко отвечая на поцелуи, царапая мокрую от пота спину и сжимая внутри себя остро пульсирующую плоть. И каким же ошеломительным было накрывшее их удовольствие, когда он понял, что Джон легко кончил внутри него, не сдавливая горло. Оказалось, что для достижения оргазма достаточно было лишь почувствовать, что Алекс целиком и полностью в этот момент принадлежал ему одному. Вспоминая, каким растерянным тогда выглядел Джон, Алекс дотронулся ладонью до живота в том месте, где вчера внутри ощущал этот странный, изумительный и горячий трепет. Больно, как же больно теперь. И эта боль, отнюдь не физическая, но в клочья раздирающая душу, заставила его согнуться пополам, сильнее сжимая руки на животе.

«Больно. Даже если умру, не хочу вытаскивать…»

Джон

Стоя рядом с выделяющейся своей новизной на фоне общей обшарпанности двери, Ран с любопытством гадала, чтобы сказал Алекс, узнай, что его любимый Пес живет в столь неблагополучном районе. Вряд ли этот факт его сильно обрадует. Но мнущийся рядом в ожидании, когда им откроют, Том был преисполнен энтузиазма, поэтому Ран, привыкшая доверять чувствам сына, только качнула головой и с легкой улыбкой вновь надавила кнопку звонка. В их силах все исправить.

— Кто там? — на пороге распахнувшейся, наконец, двери появилась миловидная женщина в симпатичном фартуке и с мокрым полотенцем в руках.

— З-здравствуйте, — Том вежливо поклонился, — меня пригласили.

— Пригласили? — в чужих глазах, напомнивших Ран другие, так всегда преданно смотрящие на ее мужа, вспыхнуло удивление, но прежде, чем Том успел ответить, послышался еще один детский голос.

— О, ты правда пришел? — из-за спины женщины выглянула девочка, почти точная ее копия, и радостно улыбнулась.

— Твой друг?

— Да! Это сын дяденьки-покровителя.

— Я сегодня не один, — Том отступил на шаг, пропуская вперед мать.

— Здравствуйте, — Ран мягко улыбнулась и кивнула в знак приветствия. — Я мама Тома. Мой сын хотел увидеться с ребенком с новым другом… и у меня тоже есть кое-какие дела, поэтому зашла ненадолго. Скажите, Джон дома?

— Мой Джон? Минутку! — женщина, по видимому мать Джона и той девочки, с которой подружился Том, отошла в сторону, жестом приглашая их войти, и крикнула куда-то вдаль квартиры. — Сынок! К тебе гость!

Ран ждала его на широком открытом балконе, но все равно невольно вздрогнула, услышав за спиной непривычно окрашенный эмоциями голос:

— О чем вы вообще думаете?

— Что? — она повернулась, в изумлении выгнув изящную бровь.

— Это может негативно сказаться на ребенке, — Джон буравил ее жестким, тяжелым взглядом.

— Почему вы так думаете? — надо же, какой заботливый. Ему и правда небезразличны судьбы Алекса и Тома. — Потому что мы с Томом стоим между вами и Алексом?

Если бы Ран не отвернулась так поспешно, то заметила бы, как сжались в тонкую линию губы Джона, а на скулах заиграли желваки. А если бы заметила, то поняла, что попала в цель.

— У нас с Алексом странные отношения, не так ли? — ее идеально ровная спина едва вздрогнула, и Ран тихо вздохнула, обнимая себя за плечи. Перед глазами простирались безграничные просторы нью-йоркских трущоб, такие же мутные и грязные, как и ее воспоминания о том, что сподвигло их с Алексом на этот безумный союз. — Вы знаете Мэй Сато?

— Не знаю.

— Она моя муза, — Ран с грустной улыбкой повернулась к Джону и скользнула по его напряженной фигуре заинтересованным взглядом. — И скончавшаяся мать Алекса. Наше связующее звено.

От нее никто нетребовал объяснений, Джон стоял молча, продолжая давить осуждением в глазах, но Ран не обращала на это никакого внимания. В конце концов, она тоже имела право высказаться, а Джон должен был когда-нибудь узнать истинные мотивы их с Алексом действий.

— Как и Алекс, я родилась у богатых родителей, но моя мама умерла, и я росла, подвергаясь насилию со стороны повторно женившегося отца. Мэй была близкой подругой моей матери. Компания отца постепенно приходила в упадок, и она переняла эту компанию и взяла меня на воспитание. Поэтому Мэй стала моей музой. И я не могу быть ни с кем, кроме Алекса, потому что в нем течет кровь женщины, которую я люблю, — в так спокойно звучавших словах было столько невысказанной горечи, что Ран прикусила язык, заставляя себя снова улыбнуться. — Спасибо за вашу заботу о Томе. Я еще больше беспокоюсь о нем, — она глянула вниз, где у дверей подъезда зазвучали веселые детские голоса, — но однажды у него не будет выбора, кроме как ненавидеть своего отца. Потому что Алекс достиг поистине мастерства, сотворив из себя полную копию собственного папаши, и это печальным отражением накладывалось на его родного сына.

Ран вздохнула, замолчав на некоторое время, а после порылась в сумочке и подошла к Джону, протягивая небольшую коробку.

— А еще, у меня есть для вас кое-что. Я подумала, вам это нужно.

Джон непонимающе уставился на протянутую вещь, но все же взял коробку в руки.

— Что это?

— Я тоже кое-что разузнала о вас. Один мужчина подошел к моему ребенку и оставил ему это. Такеши Андо.

Это имя прозвучало как гром среди ясного неба и заставило Джона с силой стиснуть пальцы на темном бархате.

— Этого человека не было в нашем с Алексом плане. Вас, правда, в нем тоже быть не должно. В этом сложном уравнении, вы, Джон, оказались переменной величиной.

Джон мрачнел все сильнее, и Ран была поражена тем, как ярко проступают сейчас эмоции на его всегда таком безучастном лице.

— Такеши Андо подошел к моему ребенку, думаете, это совпадение?

Джон ничего не думал, он с пугающим спокойствием смотрел на содержимое злополучной коробки, и едва вслушивался в то, что говорила Ран.

— Андо сделал это?

На дне сверкая холодом металла лежали часы Шина.

— Наш с Алексом план был таким: у моего свекра исключительная любовь к сыну, — наблюдая за тем, как Джон хмурится, доставая из коробки часы, Ран с сожалением выдохнула. — Он хотел, чтобы тот был самым идеальным преемником. Он не любил Алекса, он любил наследника своего состояния. Алекс говорит, что он башня, над которой усердно трудился его отец. И он единственная слабость своего отца. Разрушить идеального себя и, в конце концов, умереть — таков намеченный финал… Ради этого он тщательно спланировал всю свою жизнь до сих пор, — Джон стиснул давно остановившийся циферблат, наконец, начиная осознавать, о чем именно говорит ему Ран. А та лишь спокойно продолжила. — Думаю, тогда Хидео, естественно, будет пытаться оказать влияние на внука, но прежде чем он успеет это сделать, перед смертью Алекс разведется со мной, и я возьму полную опеку над сыном. В конечном счете, свёкр потеряет их обоих. Если это произойдет, время его власти закончится.

На какое-то время повисла удушающая тишина, в которой было слышно лишь напряженное дыхание Джона и печальный взмах ресниц Ран.

— Незрело? Да. Чудовищно? Возможно, — Ран облизала губы, невесело усмехнувшись. — Но это лучший из возможных сценариев, что мы можем воплотить для мужчины, который с такой холодной безжалостностью убил собственную жену на глазах маленького сына.

И Ран даже не нужно было поворачиваться, чтобы понять, насколько ошеломляюще для Джона прозвучала сейчас эта голая, беспощадная правда.

— Хидео даже не отрицает этого, не иронично ли? — Ран говорила сухо, но взгляд ее был полон омерзения. — Он повесил ее, представив все, как самоубийство. И сколько бы мы с Алексом ни пытались доказать его вину — бесполезно. Связи его отца с якудза до сих пор очень крепки.

— Неужели так нужно уничтожать себя? — сколько же непримиримой горечи было в голосе Джона, который и представить себе не мог, что смерть будет намеченным финалом в этом диком, безрассудном плане Алекса. Он умрет? Неужели он готов пожертвовать всем: жизнью, семьей, карьерой, своим Псом, наконец, в угоду коварному демону мести? Джон так сильно сжал пальцы в кулак, что ногти впились в кожу ладони до крови. Он не готов так просто отпустить Алекса, только не его. После всего, что произошло между ними, после того, как он так яростно стремился занять в его сердце место Шина, и теперь, когда ему это удалось, собирается его бросить? Никто не заслужил этой боли.

— Если вы говорите, что я переменная величина… То он будет другим, этот ваш финал.

— Неужели? — и Ран вдруг улыбнулась, тепло и искренне. Она увидела и услышала достаточно, чтобы перестать беспокоиться за Алекса: его судьба была в надежных руках.

— Да. Я так и сделаю.

***

Операционная в ветеринарной клинике Эдварда Робертса была несколько скромнее, чем в городском госпитале, но все необходимое для оказания срочной хирургической помощи в ней имелось, а это было самое главное для представителей криминального мира, с которыми он сотрудничал уже долгие годы. А с Джонатаном Такаямой они были старыми знакомыми, еще по тем временам, когда Пёс не был вакагасирой клана Ямамото и служил под началом своего отца в Нью-Йорке.

— Сопляк, по-прежнему живешь безрассудно, — осуждающе проворчал пожилой мужчина, наклеивая последний пластырь на вновь наложенный на рану Джона бинт.

— Вы закончили? — Пёс не видел смысла в том, чтобы устраивать полемику с врачом по поводу своего необдуманного бегства из больницы до выписки. Во-первых, он слишком давно знал старика, и можно сказать, что тот видел его во времена и похуже, отсюда и заботу о здоровье своего давнего пациента тоже можно было прекрасно понять. Во-вторых, если бы Джон решил обсудить данную тему с Робертсом, ему бы пришлось бы посвятить его и в те нюансы своей жизни, в которых фигурировал Алекс, а это было для него слишком личным. Поэтому самым простым решением было просто игнорировать.

— Какого хрена швы разошлись сразу же после того, как тебя зашили?

Забавный парень. Джон обреченно закатил глаза и перевёл взгляд с врача на единственное окно в этой небольшой комнате.

— Да, кстати, ты говорил, что парни, которые тебя пырнули были похожи на любителей?

— Да, верно.

Робертс задумался и поскрёб седую щетину на своём подбородке.

— Я так не думаю.

Услышав это, Джон напрягся и удивленно уставился на мужчину, явно ожидая от него какого-то продолжения.

— Я не могу говорить об этом с абсолютной уверенностью после прошедшей хирургической операции, но форма шрама аккуратная, — врач провёл ровную линию пальцем над бинтом, наглядно демонстрируя то, о чем сейчас говорил. — Прежде всего, органы специально не задеты.

— Что? О чем вы говорите? — Пёс нахмурился, а в его глазах читалось явное недоверие и непонимание к сказанному.

— Ну… Ты говорил, что вы не можете найти этих ребят даже при наличии видеонаблюдения, так?

Джон уверенно кивнул.

— Так вот, я говорю, что они не обычная шпана и точно знали, что делали, всадив в тебя тот нож. Тебя не хотели убить.

Последние слова врача были настолько логичны и невероятны одновременно, что Пёс растерялся, окончательно запутавшись в том, кто же на самом деле тогда был целью и, если это все-таки был он, то почему его захотели оставить в живых.

Хиро Мидзуно

На открытой крыше высотного здания сразу над жилыми апартаментами, занимающими весь последний этаж, у самого края, пристально смотря вдаль на простирающийся над ним Нью-Йорк, стояла высокая мужская фигура в чёрном. Его длинные, угольно чёрные волосы были собраны в тугую косу, почти доходящую до пояса. Внезапная трель телефона заставила Хиро достать из кармана брюк мобильный и ответить на звонок. Этот вопрос не терпел отлагательств.

— Да, — красивое лицо мужчины с правильными чертами было бледным и сосредоточенным. Он слишком долго был в тени, и устал прятаться. — Хорошо… Нет, все нормально, ты правильно поступил. Спасибо, — услышав новость, что с Джоном все в порядке, и он скоро снова будет полностью здоров, Хиро облегченно выдохнул. Ему становится все сложнее оставаться в стороне, когда жизни его брата постоянно угрожает опасность.

— Продолжай там следить за всем и, если в том снова возникнет необходимость, вмешайся. Не стоит рисковать и выдавать себя раньше времени, но помни о нашей цели. Никто из нас не обретёт покой, пока она не окажется достигнута.

На том конце провода попрощались, и Хиро спрятал телефон обратно в карман, думая лишь о том, что им с Джоном очень скоро всё-таки придётся встретиться лицом к лицу. А учитывая то, что Пёс отчаянно желает его смерти, итог этой встречи мог сложиться не лучшим образом для уже привыкшего скрываться Мидзуно.

— Папа!

Детский голос заставил мужчину обернуться, чтобы взглядом отыскать свою пятилетнюю дочь.

— Да? — он мягко улыбается маленькой копии себя, и его вновь посещает мысль, что эта война может оставить ее без отца, но иначе действовать он не может. Слишком крепкие были клятвы, которыми связал его Шин Ямамото.

— Мама спрашивает, когда ты уже спустишься обратно в квартиру. Она почти закончила работу по дому и скоро будет ужин. Нужно купить продуктов.

— Я уже закончил, — он подходит к дочери и привычным движением берет ее на руки, тут же крепко обнимая и прижимая к своей груди. — А ты довольно тяжелая. Кто-то хорошо пообедал?

Девочка звонко рассмеялась, обнимая отца за шею и прижимаясь щекой к его щеке.

— А может попросим маму заказать корейскую еду?

— Ты хочешь?

— Да, мы давно ее не ели.

Хиро улыбнулся:

— Давай попробуем уговорить маму, Джоан.

Такеши Андо

— Не знаешь? Разве в этом есть смысл? — Андо стоял посреди складского помещения, утонувшего в тусклом свете желтых электрических ламп.

— Мы нашли только одного, босс, — продолжал оправдываться его подручный, которому ранее было приказано найти тех двух недоумков, что не смогли убить Такаяму. Самый неудачливый из двух покушавшихся на жизнь Джона парней, которому не удалось скрыться от людей Андо, сейчас избитый и почти без сознания лежал на холодном бетонном полу.

— Вот почему мы никогда не растили внутри клана отпрысков без рода и имени. У них нет чести.

Такеши подошёл к пленнику и надавил подошвой своего ботинка на его щеку, поворачивая избитое лицо к свету и с презрением его рассматривая.

— Что с другим?

— Он сбежал, босс… Легко поймать человека, когда он убегает, но этого парня нигде не видно.

Андо хищно улыбнулся.

— Неужели, это был человек крысёныша Хиро? — в его глазах блеснула тень догадки, и оябун клана Андо нахмурился, испепеляя подручного горящим ненавистью и раздражением взглядом. — Уберите это дерьмо с моих глаз…

Быстро подбежавшие солдаты якудза схватили лежащего на полу парня и, удерживая его под руки, отволокли обреченного на смерть мужчину куда-то в недра склада. Ситуация опасно накаляется. Было бы намного легче избавиться от Пса, если бы поблизости не крутился его брат. Но… тем даже интереснее.

========== Часть 21 ==========

Алекс

В большой квартире Алекса все до отказа заполнено книгами: тумбы, комоды, ящики, а огромные книжные шкафы служат перегородками между комнатами. Все эти книги сложены, словно кирпичи, составляющие огромную, идеальную башню с четкими границами и гладкими, отшлифованными знаниями стенами. Башню, которую Алекс собирается уничтожить.

«Как ни странно, я не могу избавиться от книги…».

Мягкую тишину его дома разрушают знакомые, едва слышные шаги. Словно дикий зверь подбирается ближе, рискуя спугнуть добычу.

— Разве ты здесь живешь? — не поворачивая головы, но жадно втягивая пробирающийся в ноздри запах шишек и сосновой смолы.

— Вы не отвечали на звонки, — неужели Алексу чудится осуждение в голосе остановившегося в паре шагов от него Джона? И правда, не отвечал. Кусая губы, жмурясь и закрывая лицо ладонями, чтобы не видеть и не слышать, иначе сорвется, не отвечал. А после, борясь с жгучим желанием поднять трубку и услышать родной голос, вообще выключил телефон. Алекс ведь все для себя уже решил, он просто больше не может поддаваться искушению, только сильнее увязая в Джоне. А тот стоит на расстоянии вытянутой руки, захочешь — только протяни, коснись часто вздымающейся груди пальцами, прижми ладонь туда, где под тонкой кофтой бьется неспокойное сердце. Алекс хочет. И сжимает пальцы в кулак, бессильно опуская руку вдоль тела.

— Я же сказал, что месяц не буду приходить, — и из этого месяца уже прошло полторы недели, а от пламени былой решимости разорвать их связь, губя родившиеся чувства, остался лишь тлеющий огонек.

— Вы не сказали мне не приходить, — и теплое дыхание, защекотавшее ухо Алекса, когда Пес подошел к нему недопустимо близко, едва тот огонек не затушило. Наконец, Алекс обернулся, очертив непроницаемым взглядом волевое лицо Джона. Миндалевидный разрез темных, обычно холодных глаз, теперь лучился медовым, теплым светом, словно солнце на закате.

— Забавный, — губы тронула легкая, меланхоличная улыбка. — Ты делаешь то, что ты хочешь.

Погасший было огонек взвился в груди болезненно опаляющим кострищем, дотла выжигающим такие ненужные сейчас чувства.

— Раз уж вот так пришел, — Алекс отстранился, увеличивая расстояние между ними, и в его голосе засквозил холод, — не хочешь сделать свою работу?

Джон удивленно выгнул бровь, но ничего не ответил, а Алекс вскользь подумал, догадывается ли тот, каких усилий теперь ему, Алексу, стоит так безупречно притворяться равнодушным.

— Чем раньше погасишь долг, тем лучше для тебя.

— … Хорошо.

«Слова друг другу могут быть острее ножа, и даже понимая это, я выплескиваю слова и чувства, как яд».

Алекс поманил Джона за собой, приглашая подняться в спальню. И тот послушно следовал за хозяином, едва ли понимая, как раненой пташкой бьется в его душе та самая, оказавшаяся совершенно лишней, любовь. Он ведь раньше всегда был таким — не считался с чужими чувствами, не задумывался о последствиях своей жестокости или безучастности, он получал то, что хотел с удивительной простотой, эгоистичный и не по возрасту циничный. Алекс был таким для окружающих, и никто не знал его настоящего. А Джону так легко и в считанное время удалось пробраться под чёрствый купол отчуждения, вскрыть все его тайные, так глубоко упрятанные чувства и желания, что сейчас, стоя перед ним с отрешенным видом, Алекс ощущал себя разбитым вдребезги. И уже не склеить, не собрать его прежнего. Слишком поздно. Толкнув Джона на постель, Алекс навис сверху, как будто примеряя на себя давно забытую ведущую роль. Он не смотрел в чужие глаза, зная наверняка, что это будет его погибель — утонет в обжигающем золоте. Уронил ладонь на широкую грудь, вспоминая, какая теплая, гладкая у Джона кожа, непривычно светлая, и как каждый раз хочется провести по ней языком: от соска вниз к плоскому животу.

— Могу я связать вас? — пальцы против воли сжали ворот кофты.

— Это из-за Шина? — как же остро может полоснуть ревность, даже если ты запретил себе чувствовать.

— Нет. Потому что это сильнее возбуждает, я ведь говорил вам уже, — Джон резко поднялся, буквально впечатывая Алекса в свое тело. И какой же хозяин был горячий, крупно вздрагивающий каждый раз, когда ладони Джона проходились по его бедрам и сминали ягодицы. Тело Алекса говорило куда красноречивее его показного равнодушия.

— Бесстыжий щенок, — ему было невозможно сопротивляться, и опять вся выдержка Алекса терпела крах. Потому что невозможно оставаться холодным и бесчувственным, когда чужой напряженный член упирается в собственный ноющий пах, а ловкие пальцы так бесстыдно ласкают, умело задевая самые чувствительные точки.

— Отлично. Делай, что хочешь, — и позабыв данные себе обеты, Алекс взглянул в чужие глаза. И пропал. С треском разбился об ослепляющее, голодное желание, которое Джон даже не пытался скрыть. Он позволит ему один раз. Еще один. Последний. Пусть делает с ним все, что захочет, Алекс не будет сопротивляться, не будет выворачивать душу наизнанку, стараясь заглушить кипящие чувства деланной холодностью. Джон ведь и правда видит самую его суть.

Алекс даже курил сексуально. Сидя на бедрах Джона, опутанный яркими, словно кровь, узлами веревки, он лениво затягивался, скользя затуманенным удовольствием и возбуждением взглядом по сильному телу под собой.

— В последнее время ты полон энтузиазма, деньги нужны? — несмотря на то, как негласно изменились их отношения, никто не забывал, с чего все началось и какова была цена за секс. Сухие цифры, исправно попадающие на счет.

— Нет, — Джон, потянувшийся вперед, чтобы мстительно укусить Алекса за сосок, дернул за красную веревку, опутывающую горло, и тот закашлялся, теряя всю спесь.

— Я же курю, — Джон не обратил внимания на возмущение в голосе и затянулся сигаретой Алекса, внимательно смотря на его окрасившееся румянцем лицо. Он до одури хотел двигаться внутри, непрерывно, жадно, выбивая из Алекса все дурные мысли, что заполонили его красивую голову, заставляя послушно прогибаться и захлебываться стонами. Подчиняя себе. Алекс наклонился к нему, выдыхая сигаретный дым в губы, и жестко поцеловал, грубо заталкивая язык в рот и кусая его.

— Какой нетерпеливый, — он сам едва справлялся с накатывающим возбуждением, и каждый раз, когда его твердый член терся о напряженный живот Джона, Алекс был готов кончить. Но Пес должен слушаться хозяина. — Просишь меня поторопиться?.. Подожди, — сигарета почти истлела в подрагивающих от сладкого предвкушения пальцах. Алекс выбросил окурок в пепельницу и откинулся назад так, что член внутри него вошел до упора. Такое прекрасное, болезненно пощипывающее, но при этом невероятно приятное ощущение.

— После того, как кончишь, скажи, почему ты вдруг так со мной поступаешь, — когда Алекс говорил, голос его дрожал, потому что сдерживать себя становилось невыносимо трудно. И по жаркому, пылающему пьяным желанием взгляду, которым без стеснения его пожирал Джон, он понимал, что Пес держится из последних, только ему одному известных, сил.

— Займемся тем, что тебе нравится? — Алекс обхватил свою шею ладонью и насмешливо улыбнулся. И только многим позже, когда вымотанный до предела, мокрый от пота, весь покрытый следами от укусов и синяков там, где кожу особенно грубо сдавливали чужие ненасытные руки, он понял, насколько опрометчиво было вот так откровенно провоцировать своего Пса. Джон был неистов, голоден и до боли нежен, упивался криками и сдавленными стонами хозяина, превращая их секс в сплошное безумие, где Алекс давно потерял грань между явью и бесконечным, мучительным удовольствием.

— Если так дальше пойдет, то ты быстро вернешь мне долг, — хрипло усмехнувшись, Алекс достал новую сигарету и с наслаждением потянулся. Он чувствовал, как по внутренней стороне бедра стекает вязкая, теплая сперма, а все тело еще мелко дрожит, до сих пор переживая сладкую истому.

— Я буду сдерживаться, — лежащий рядом Джон приподнялся, виновато рассматривая узоры из засосов и опухших укусов, что расцвели, кажется, на каждом участке кожи Алекса. Тот лишь хмыкнул, снова затягиваясь:

— Я добросовестно принимаю это.

Зачем обманываться, если абсолютно все, что делал с ним в постели Джон, Алексу нравилось. И даже эта его животная, грубая несдержанность.

— Так зачем ты пришел? — Джон сел у него в ногах, и Алекс уперся босой ступней в край татуировки на груди.

— Есть кое-что, что я хочу уладить.

— Тебе нужны деньги, сколько?

— Все нормально, — губы Джона коснулись выпирающей косточки на щиколотке, и Алекс с шумом втянул воздух. Эта невинная ласка была слишком возбуждающей. — Тем не менее, я бы хотел, чтобы вы не вмешивались, чтобы я ни делал.

Алекс был в таком состоянии, когда качественный секс выбил из него всю дурь, и прежние, безнадежные мысли и противоречия на какое-то время затаились. Он был рад и одновременно взволнован тем, что Джон запросто кончил в него несколько раз. И теперь он не хотел портить этот изумительный момент лишними вопросами. Не сейчас, когда чужие губы и язык так жадно вновь его ласкают.

— Делай, что хочешь.

«Ты боевой Пес, выскочишь за мою изгородь, чтобы загрызть всякого охотника».

Такеши Андо

*** прошлое ***

— Такеши, зачем тебе Пёс, который не слушается?

Это было тяжело, не говоря ни слова, без объяснений и бросив напоследок столько лживых, но так сильно ранящих, слов, уйти от Джона, который так сильно его любил, что рядом с ним у Шина всегда мучительно сладко болело сердце. Но он был должен это сделать, чтобы защитить единственного человека, который был ему действительно по-настоящему дорог.

— Не знаю, есть ли, — Андо в привычном жесте покрутил бокал с виски в руке, — сейчас кто-то, кто настолько же хорош, как он.

Шин сжал губы в тонкую упрямую линию и сглотнул, в тщетной попытке промочить пересохшее горло. Бордовая рубашка, бессменный атрибут его ежедневного костюма, только подчеркивала почти неестественную бледность кожи и раскрывалась манящим треугольником на груди, лишь частично открывая взору окружающим крепкие грудные мышцы и шрам в центре от постоянного ношения узла из толстой красной верёвки, которой сегодня на нём не было. Неровные розоватые рубцы, сделавшие кожу Шина жестче и чувствительнее в этом месте, были такими же как и на его сердце.

— Я тоже положил на него глаз, — продолжил Андо, криво улыбаясь тонкими губами, которые пересекал косой шрам, — потому что ты, тот, о ком я забочусь, настолько потерял от него голову.

— Отпусти его, Такеши.

Мужчина в кресле смерил главу клана Ямамото надменным и жестоким взглядом и сделал небольшую паузу, томя Шина в ожидании ответа, чтобы потом спросить:

— Зачем, Шин? Жалко отдавать мне?

— Это не так, — лишь на мгновение в глазах Шина мелькнула тень мучительного отчаяния, но после он нашел в себе силы, чтобы встретить взгляд Андо уверенной и бесстрашной улыбкой, которая делала черты его лица лишь ещё красивее.

— Я просто хочу отплатить тебе за то, что ты так сильно боролся за меня.

— Говоришь, как слабак, — презрительно выплюнул Андо. — Тебе обязательно это делать? Ведь этого боя на спор между нами можно избежать. Лучше вернись ко мне, как в старые времена.

Шин лишь громко рассмеялся ему в ответ:

— Снова ты об этом, смешно… — но вдруг его улыбка стала такой робкой и печальной, а глаза помутнели, смягчая взгляд, от нахлынувших воспоминаний о Джоне. — Ты знаешь, почему я это делаю.

Андо даже не заметил, как его пальцы крепче сжали бокал, рискуя разбить его вдребезги.

— Так что прости, Такеши, но его ты не получишь.

*** настоящее ***

Посреди тёмной комнаты, одиноко сидя в большом кресле, Такеши Андо был сейчас полностью погружен в воспоминания о мужчине, которого он очень долгое время считал своей собственностью. Слишком долго, однако всё кардинально изменилось в тот самый момент, когда в жизни Шина появился его дрессированный бойцовский Пёс.

— Джонатан Такаяма, сукин ты сын…

Сегодня на людей Андо напали. Трое из них были убиты, остальные получили серьёзные травмы и никто до сих пор так и не узнал, кто же был тем человеком, что нанёс Такеши такой внезапный удар. Но старый змей Андо втайне догадывался, кто это мог быть. Время платить по счетам уже давно пришло.

Джон

— Я рад, что ты поправился, — Юске широко улыбнулся сидящему напротив него Джону и поставил на стол перед ним чашку горячего кофе. — Хорошо выглядишь.

— Спасибо, — Джон сделал глоток обжигающего терпкого напитка и окинул офис друга внимательным взглядом. — Кстати, кто это был в прошлый раз? Ты говорил, у тебя есть свой человек в клане Андо.

— Ты про Акки? — мужчина пожал плечом. — Я давно его знаю, но он не из наших, иначе бы люди Такеши его вычислили. Он шпионит за тем, что происходит в клане Андо. Нет никого лучше его кандидатуры на эту роль.

— Это должно быть опасно, — вслух озвучил свою мысль Джон, серьёзно задумавшись над тем, что ради их мести могут пострадать совершенно посторонние люди.

— Всё в порядке, — улыбнулся Юске, — он был к этому готов.

— Юске.

— Да?

— В наши дела и в месть за Шина… — Джон протянул вперёд руку, чтобы поставить чашку кофе обратно на стол, а после поднял полный решимости твердый взгляд на сидящего напротив друга, — не втягивай посторонних людей. Они могут умереть, это не шутки. Ты, я… мы связаны с Шином клятвой и готовы к этому, — Джон выглядел чрезвычайно бескомпромиссным и серьёзным, и от этого вида Юске как-то в миг напрягся, даже не заметив, как весёлая улыбка сошла с его губ, а спина выпрямилась в точности как у солдата, готового выполнять приказы своего капитана, хотя ещё совсем недавно он так вальяжно и небрежно утопал в мягком кресле.

— Разве он настолько тебе безразличен? Что ты так легко, готов пожертвовать им… Ты должен отозвать его и предоставить ему нашу защиту. Отныне мы действуем по-другому.

— Прости, — Юске выдохнул и виновато склонил голову, прикрыв глаза в демонстрации абсолютного послушания своему вакагасире. — Кстати, Джон, это странно, — внезапно он вспомнил, что сегодня хотел рассказать Псу ещё одну очень любопытную новость.

— Что? — Такаяма бросил непонимающий и любопытный взгляд на друга и тот продолжил:

— Согласно тому, что я выяснил, всего погибло трое людей из клана Андо на днях, — он наглядно отсчитал и показал Джону три пальца на своей руке. — С двумя из них разобрались мы, но последний… Его убили не наши люди.

И тут действительно было над чем задуматься. Джон нахмурился и опустил взгляд на белую чашку из японского фарфора.

— Неужели… это Хиро Мидзуно? — Юске машинально поскрёб пальцем подбородок. —… ведь это действительно может оказаться он.

Джон не ответил. В своём молчании он был погружен в старые воспоминания, где образ Хиро, как и прежде, представал перед ним в виде скользкой ящерицы, сбросившей свой хвост, который внезапно стал для неё уязвимым местом.

«А может быть и нет».

Может ли быть такое, что Хиро не был этой ящерицей, а только играл свою роль, прописанную для него недрогнувшей и непоколебимой рукой всё того же Шина? Если это действительно так, то многое из того, что произошло в последние дни, становится понятным.

«Хиро…».

========== Часть 22 ==========

Джексон Ямато

В залитом солнечными лучами офисе Ямато Групп витал синтетический запах нагретого пластика и пролитого кофе, что вкупе с царящей напряженной тишиной, перебиваемой лишь нервным шуршанием бумаг, раскиданных по столу, создавало определенную атмосферу.

— Это все отчеты?

— Да.

Джексон лениво откинулся на спинку своего кресла и ослабил галстук, словно тот мешал ему дышать. Утро только началось, а он уже устал. Еще и спал от силы пару часов. Хотелось немедленно все бросить и уйти, чтобы утопить раздражение в бокала холодного пива, но внезапно его внимание привлекло знакомое название, мелькнувшее в шапке одного из документов. Нахмурившись, он потянул листок к себе и постучал пальцем по витиеватым буквам.

— Я вижу издержки на новое имя.

В глазах секретаря отразилось непонимание.

— Мой дядя заключает контракт с Нишидо Фармасьютикал?

— Да, — услышав ответ, Джексон удовлетворенно хмыкнул и задумался. Если это Нишидо, разве это не плохой повод для встречи с Алексом? Компания Сато не могла пройти мимо растущего влияния конкурентов, и в голове уже созрел план, а настроение стремительно скакнуло вверх.

— Проведи еще несколько исследований по этому делу.

— Да, сэр.

— Иди.

Любопытные вещи происходят вокруг. В последнее время, после того, как отец Джексона скончался, Андо стал часто появляться рядом, но совсем не воспринимал самого Джексона всерьез. Что ж, тот докажет, как дядя может ошибаться. В трубке зазвучали длинные гудки, принцесса не спешила отвечать, но когда Джексон, наконец, услышал знакомый, чуть раздраженный голос, его охватило сладкое предвкушение, что часто испытывают дети, зная, что скоро получат десерт.

— Александр, поужинаем?

Алекс

Размашисто шагая по коридору к своему кабинету, Алекс давал четкие и жесткие указания:

— Игнорируйте инвестиции Нишидо Фармасьютикал, потому что они определенно снова создадут проблемы.

— Да, сэр.

«Нишидо Фармасьютикал, акции этой компании так внезапно взлетели в своей цене. Темная лошадка, появившаяся из ниоткуда… Забавно».

В кармане брюк завибрировал телефон, и, взглянув на экран, Алекс подавил досадливый вздох. Он не хотел себе признаваться, но ждал звонка совсем от другого человека. В душе опять противно заскребло, заныло болезненно, и пришлось себе настойчиво напоминать, ради чего Алекс так старательно отказывается от чувств. А Джексон был подходящей кандидатурой, чтобы отвлечься. Поэтому Алекс ответил.

Ямато пригласил его на ужин к себе. Не трудно было догадаться, с какой именно целью, но Алекс с вежливым равнодушием принял приглашение и ничего не сказал, когда вместо названия ресторана услышал домашний адрес Джексона.

И вот они сидят за традиционным японским котацу, пьют чай и ведут невинную светскую беседу. Алекс мог бы даже получить своеобразное удовольствие от такого, казалось, тихого и спокойного вечера, если бы не сальные, полные пошлого желания взгляды Джексона, что тот украдкой бросал на него.

— Нишидо Фармасьютикал?

— В последнее время она стала достаточно квалифицированной, — Джексон отпил из маленькой пиалы и усмехнулся, глядя на то, как отстраненно помешивает свой чай Алекс.

— Неудивительно.

— Ну, я тоже так думаю, потому что мой дядя связан с этим. Можно сказать, что это стало изрядно надоедать, — надо же, не настолько Алекс безучастен, раз упоминание Андо заставило его вскинуть брови и вцепиться колючим взглядом в Джексона.

— Вот как? — а голос звучит все так же ровно, ничем не выдавая заинтересованности. Алекс не должен показывать, как взволновала его информация Джексона, ведь он сам не собирался иметь никаких дел с Нишидо, но теперь… Андо имеет к этому отношение? Весьма неожиданно. Это все усложняет.

— Возможно для этого я… — но Джексон не успел договорить, он едва не пролил на себя давно остывший чай, потому что ступня Алекса вдруг оказалась на его бедрах, нагло надавливая на мгновенно затвердевший пах. Перемена в поведении принцессы могла бы насторожить, потому что откуда в нем вдруг взялась эта готовность лечь под Джексона добровольно, так как раньше, даже соглашаясь на секс, он всем своим видом демонстрировал, насколько он ему неприятен. А сейчас… Что же все-таки изменилось?

— Я рад, что тебе пришлось по душе. Пойдем, отдохнем?

— Давай.

Джексон был доволен тем, как все прошло. Застегивая рубашку, он улыбался, как сытый кот, и откровенно разглядывал все еще лежавшего на кровати Алекса. Красив, засранец. Хорошо сложен, с изящной фигурой и тонкими чертами лица, неудивительно, что он сразу завладел вниманием Джексона, превратившись в навязчивое желание сделать своим. И сейчас чужую самодовольную натуру особенно согревало созерцание алеющих на шее засосов и знание, что внутри Алекса осталось его семя. Даже злорадную усмешку не удалось сдержать, когда Алекс сердито отбросил телефон.

— Почему ты так резко отключился? Тебе сейчас стыдно?

Было ли Алексу стыдно? Возможно на какую-то сотую доли — да, но основной эмоцией, которая жгла душу, сейчас стала острая ненависть к себе. И казалось, что ничто в этом мире больше не способно ее заглушить. Пустым взглядом упершись в низкий потолок спальни, Алекс закурил. Наверное, он ошибся, решив, что секс с Джексоном поможет ему выкинуть из головы Джона, он сделал только хуже. Послушно раздвигая ноги и принимая в себя чужую плоть, Алекс не чувствовал ничего, кроме тошнотворного омерзения. И даже не к Джексону, а к самому себе. Он ведь намеренно буквально предавал своего Пса, и как бы ни прикрывался тем, что хозяин волен делать все, что угодно, не оглядываясь ни на кого, не мог избавиться от чувства, что пал слишком низко.

— Вы что, поссорились?

— Нет. Но я больше не буду спать с тобой, — ни к чему хорошему это все равно не приведет. Ненужная, лишняя связь, причиняющая боль и дискомфорт.

— Почему? — Джексона такой ответ не устроил, и он сел рядом, протягивая руку, чтобы коснуться обнаженной, матовой кожи Алекса. Но тот резко отодвинулся, взглядом показывая, что не готов к более близкому контакту.

— Что тебя так интересует? — сигарета закончилась слишком быстро, и Алекс достал новую, из-под густых ресниц следя за тем, как меняется лицо Джексона, теряя прежнюю самоуверенность.

— Тебе тяжело?

— Пёс, которого я воспитываю, очень ревнует. Он сильно кусается, поэтому меня, своего хозяина, делает совсем растерзанным, — но не только Пёс терзает Алекса, он сам рвет душу на клочки, втаптывая их чувства в грязь, и вряд ли выдержит еще.

— Но я тоже такой… — неужели в зеленых глазах Джексона мелькнуло что-то, похожее на сожаление? А впрочем, Алексу плевать.

— Тебя я не воспитываю.

Когда Алекс полностью оделся, Джексон вышел проводить его в коридор, все еще не теряя надежды заставить остаться рядом на всю ночь.

— Поспи и иди, — горькое чувство дежавю охватило Алекса, потому что ведь точно так же он когда-то уговаривал Джона.

— Я? Зачем?

— Просто. Ты каждый раз переутомляешься и возвращаешься обратно.

— Не так уж и утомляюсь.

— Прошу, выполни свое обещание, — Джексон вдруг схватил его за руку. В глазах читалась мольба. — Поспи и уходи.

Алекс замер на полушаге и удивленно посмотрел на него. Пожалуй, таким открытым, без привычной спесивой маски, он видел Джексона впервые.

— Не делай вид, что не понимаешь, зачем я это делаю, — тот осторожно коснулся большим пальцем выпирающей косточки на запястье. — Не подвергай себя опасности. Если ты просто выберешь меня…

«Я пытался, но не смог».

Хотел бы Алекс выбрать Джексона. Возможно, тогда бы его план не подвергся такому разрушительному потрясению, его бы месть осуществилась раньше, и он бы не спотыкался каждый раз, когда дело касалось чувств. Но на самом деле ответ был куда проще: Алекс не любил Джексона.

— Не переходи черту, — ладонь твердо уперлась в чужую грудь, отталкивая.

— Алекс?

— Ты слишком бесполезен для этого. Ты не то, что не спровоцируешь моего отца. Ты станешь моим недостатком. Я же тебе сказал, да? Я тебя не воспитываю.

Джексон был всего лишь жертвой затеянной Алексом игры, он совершенно не виноват в том, что воспылал чувствами к тому, кто никогда не сможет ответить ему взаимностью. Любовь, от которой Алекс всегда бежал, всегда отказывался, так легко высвободилась рядом с Джоном.

***

Уже возле дома Алекс предупредил своего шофера, молоденького паренька, что заменил Джона, о том, что на работу завтра поедет поздно. К его счастью, на следующий день был свободный график, поэтому не стоило беспокоиться о том, что он может проспать. Спокойный сон теперь стал для него недоступной роскошью. Кружилась голова, и все тело будто горело в огне. Алекс и сам не понимал, что с ним происходит. Стоя в кабине лифта и опираясь плечом о холодную стену, он путано думал, что может лучше вообще никуда не ходить, запереться дома, забыться, спрятаться от всех. Но когда Алекс пасовал перед препятствиями, даже если создал их сам?

«Что-то мне не хорошо».

Джон

Только недавно люди Юске выяснили, что Андо поспособствовал развалу Ичиго Групп — корпорации, которая заняла место Сайори Индастри в Нью-Йорке, что принадлежала когда-то клану Ямамото. Генеральный директор Ичиго Хван был мёртв, а акции компании за бесценок были куплены компанией Нишидо Фармасьютикал, которая принадлежала Такеши Андо. Теперь Джон надеялся заручиться поддержкой Хвана-младшего, ибо как там говорится… враг моего врага — мой друг? И сегодня вечером в доках у Джона с Юске должна была пройти встреча с людьми Хвана, в результате которой они бы подписали соглашение об объединении и взаимопомощи против враждебного всем им клана, но что-то снова пошло не по плану. Приехав на место встречи, Такаяма с другом обнаружили только несколько трупов и чудом спасшихся пару человек, которые оказались настолько сильно избиты, что готовы были вот-вот отправиться в мир иной.

— Что за…? — не мог скрыть своего удивления Юске, стоящий за спиной Джона, пока тот поднимал за шиворот с пола одного из раненных и требовательно спрашивал:

— Кто это был? Говори!

—… я не знаю… — мямлил якудза, пока Пёс с силой сжимал руками в кожаных перчатках ворот его куртки. — помогите…

Джон не ответил. Его пальцы разжались, и тело мужчины грузно рухнуло на холодный бетон.

— Опять? — Юске растеряно следил за Джоном, который судя по всему, так же как и он, ни черта не понимал в том, что здесь только что произошло.

— Изучи известную информацию о Тераяме Хване. С кем контактировал, кто ему звонил, с кем встречался, всё… , — Джон повернулся к Юске, и тот покорно кивнул в знак согласия:

— Хорошо.

«Есть кто-то, кто опережает нас».

Он сжал тесно обтянутые черной кожей ладони в кулаки и перешагнул через тело перед собой. Это напоминало игру вслепую и очень сильно раздражало Пса. Время не на их стороне, как и сила. Такеши Андо осмелился угрожать ребёнку Алекса, вручив ему часы, некогда принадлежащие Шину, чтобы Том послушно передал их ему. Чёртов старый змей…

«Кто же это мог быть? Кто постоянно опережает нас на полшага?»

Джон нахмурился, пристально вглядываясь в ночную пристань и сосредотачивая своё внимание на чистой водной глади мерцающей в лунном свете.

«Это Хиро? Или это сам Андо?»

Задумчивый взгляд быстро отыскал обездвиженное и окровавленное тело рядом. Джон не знал этих людей лично и ему было откровенно плевать на то, выживет ли конкретно этот солдат, ещё недавно из последних сил просивший его о помощи. Всем не поможешь, да и тут бы свою шкуру сберечь в этой отчаянной погоне за отмщением, которое с каждым днём давалось ему всё труднее.

«Нужно быть более осмотрительным», — подумал Джон и достал из кармана спортивной толстовки телефон. На экране он обнаружил уведомление о двух пропущенных звонках от Алекса, и с ощутимой досадой в голосе негромко выругался:

— Черт, — тут же набирая знакомый номер.

— …Да.

— Простите. У меня были небольшие де…

Но договорить ему не дали. Хозяин перебил его на полуслове, небрежно бросив своему Псу:

— Мм… забудь, — делая паузу на полувздохе и еле сдерживая стон, — вешаю трубку.

Джон не мог в это поверить. Он немым изваянием стоял посреди этой чертовой набережной и всё никак не мог перестать смотреть на экран телефона, который уже загорелся сообщением о сброшенном вызове, отзывающимся в динамике лишь коротким прерывистым сигналом в такт ударяющему по его вискам пульсу. Он чувствует, как сердце внезапно сжимает словно железными тисками, и оно болезненно трепещет и истекает кровью, медленно разрываясь на части при каждом его неверном вдохе. И словно тонкими длинными иглами эта боль беспощадно пронзает его крепкую грудь, мешая дышать и перехватывая дыхание.

«Больно… Почему же снова так больно?»

Ведь Алекс мог не брать трубку во время секса с другим мужчиной, и Джон бы никогда об этом не узнал. Но он сделал это и сделал нарочно. Пальцы с силой сжали пластиковый корпус телефона, в единственном желании — разбить его вдребезги или утопить на дне залива. Юске, который всё это время стоял рядом и наблюдал за сменой выражения лица своего друга, был не на шутку удивлён и встревожен, потому как за все эти годы знакомства с Такаямой, он видел его настолько злым и разбитым только несколько раз, которые в итоге можно было пересчитать на пальцах одной руки. Тень от капюшона скрывала верхнюю половину лица Джона, но лунный свет отражавшийся в его глазах, создавал действительно впечатляющее зрелище — потемневшее пылающее золото, сотканное из чистейшей ярости и глубокого отчаяния, совсем как у бешеного бойцовского пса, учуявшего одурманивающий запах свежей крови. Эту разрушающую силу ничто не смогло бы удержать, поэтому когда Джон молча прошел мимо мужчины, уходя восвояси и даже не попрощавшись, Юске не стал его останавливать.

class="book">***

На этот раз Джон опять первым добрался до дома Алекса, опередив его всего лишь на каких-то полчаса. Не разуваясь, он прошёл по мраморному полу просторной прихожей, молчаливо проводившей его темную фигуру своими высокими зеркалами вдоль обеих стен. Что-то само вело его прямиком туда, где в одном из ящиков массивного шкафа аккуратно лежал моток красной верёвки. Грубые пальцы подхватили джут и с силой сжали, пробуя на ощупь и пытаясь прочувствовать ощущения, которые она могла дарить при соприкосновении с кожей. Сегодня одичалый и переполненный яростью Пёс искусает своего хозяина до крови, а, может, и убьёт его вовсе. Разве не этого в итоге тот так сильно хотел?

В тёмной гостиной было тихо, когда Алекс добрался до дома и зашел внутрь, и лишь на пороге комнаты он заметил одинокую мужскую фигуру в черном, сидящую посреди дивана. Он знал, что Джон его слышал, не мог не слышать, он ведь Пёс… Но мужчина не шелохнулся, всё ещё неподвижно восседая на своём месте, облокотившись локтями о колени и пристально смотря куда-то в пол.

— Вы пришли? — хрипло спрашивает, не повернувшись и даже не посмотрев на изумлённого Алекса в дверях, который сейчас оказался так сильно удивлён и смущён одновременно, потому что прекрасно понимал, что стало причиной тому, что его Пёс снова был здесь.

— Джон? — металлические жесткие нотки, которые он слышит в любимом до боли в сердце голосе, заставляют его вздрогнуть, но разум тут же кричит ему взять ситуацию под свой контроль и во что бы то ни стало подавить выжигающие изнутри чувства стыда и отчаяния. — Когда вздумается заходишь в дом без хозяина… Что за манеры?

И Джон поворачивается в его сторону. Короткое движение, но этого хватило, чтобы неясный свет одинокого настенного бра выхватил часть его лица из тени накинутого на голову капюшона. Красиво очерченные губы плотно сжаты в упрямую линию на внезапно оказавшемся бледном лице. И Алекс мысленно благодарил бога за то, что не видит сейчас его глаза, потому что знал, увидев эту выжигающую душу боль в глазах своего Пса, он не сможет больше найти в себе силы, чтобы держаться от него на расстоянии.

Глубоко втянув воздух носом, Алекс уверенным шагом и не торопясь прошел мимо Джона, не ответившего ему ни слова на его едкий вопрос, а потом усталым движением стянул с себя пиджак, тут же небрежно бросив его на кресло рядом. Мысли лихорадочно путались, пока, стоя у стенки бара, он дрожащими пальцами наливал в свой бокал красное вино. Ему было страшно думать, что сегодняшний секс с Джексоном окажется последним ударом ножа в эту только недавно родившуюся и уже обреченную на смерть любовь. А ведь он помнит её вкус… Ещё совсем недавно он плавился в объятьях Джона и ощущал всем телом, каким сильным было это неповторимое чувство, что навечно теперь въелось под самую кожу и обожжённым клеймом осталось на его измученном сердце.

Но сейчас этот один неверный шаг Алекса, отчаянно захотевшего удержать контроль над своими чувствами ради более важной цели, мог полностью всё разрушить и заставить Пса покинуть своего хозяина, убежав от него без оглядки навстречу кому-то более… достойному его преданности и любви. И не менее сильным был и другой его страх — Алекс боялся встречи с озверевшим от гнева и ярости бешеным Псом, которого когда-то он впервые увидел на ринге бойцовского клуба. От этого воспоминания по его коже то и дело пробегал морозный холодок, пробирая глубоко до самых костей и глухо оседая ноющей истомой в области паха. И он сильнее сжал бокал побелевшими пальцами, когда за его спиной раздались еле слышные приближающиеся шаги.

«Если ты так сильно хочешь умереть, я могу помочь тебе в этом. Ты же для этого выбрал меня? Из-за этой тьмы в моих глазах? Хотел бы умереть от моих рук… Я помню твои слова».

Толстая веревка скользит вокруг кистей и крепко впивается в ладони, когда он сжимает их в кулаки. Сигналит красным натянутым до предела джутом в его сильных и крепких руках, пока он медленным шагом подходит к тому, кого так безнадёжно полюбил. Сегодня он кое-что понял, пока сидел тут в одиночестве и ждал Алекса. Если Пёс хочет спасти своего нового хозяина, то никогда не должен есть у него с руки и бездумно выполнять команды. Преданность не обязательно должна быть слепой, а любовь взаимной.

«Я покажу тебе, что значит быть так близко к краю и умирать от моих рук».

Джон замирает в полушаге прямо за его спиной. И когда красная верёвка оказывается на чужом горле, он резко тянет её на себя, всё ещё крепко сжимая в кулаках, чтобы услышать громкий кашель задыхающегося от сильного удушья Алекса и звонкий звук разбивающегося на множество мелких осколков бокала, задетого его рукой.

«Давай! Давай же! Вспомни это чувство, когда так хочется жить…»

Чужие руки рассекают воздух в хаотичном беспорядке и впиваются в его кулаки, ногтями оставляя длинные и рваные царапины на запястьях.

— Что ты де… Кха, — Алекс отчаянно пытался освободиться и, словно выброшенная на берег рыба, побелевшими губами жадно хватал воздух.

— Это потому что меня недостаточно? — хрипло прошептал ему на ухо Джон, не намеренный теперь отступать.

— Что ты…? — изумленный и ошеломленный неповторимым ощущением, граничащим со смертью, Алекс, повернулся на звук его голоса, чтобы взглянуть на мужчину, опаляющего его ухо своим горячим дыханием. А после вздрогнул от резкого и неожиданного поцелуя, которым впился в его губы бешеный Пёс, жадно глотая каждый вдох, что доставался хозяину сейчас с таким трудом. Натяжение верёвки на горле Алекса ослабло, когда горячий и влажный язык Джона скользнул ему в рот, а его грубая, но такая настойчивая ладонь начала свой путь от груди по плоскому животу вниз, запуская длинные пальцы под пояс брюк.

— Разве не лучше было позвать меня? — выдыхает ему в губы Джон, когда его ладонь смыкается вокруг члена Алекса, так бесстыдно выгибающегося в руках и подставляющего свой зад.

— Джон…!

— Потому что я не отвечал на звонки? — и всего парой ловких движений брюки Алекса вместе с бельём оказываются спущенными вниз.

«Разве ты ещё не понял? Никакие приказы на мне больше не сработают. Не сейчас».

— Подожди…! Сегодня…

— Сегодня…? — Джон нахмурился и скользнул полным ярости взглядом по красивому лицу. — Разве вы не полностью расслабились, как и в прошлый раз?

— Что ты делаешь? — непонимающе спрашивает Алекс, находясь в совершенной растерянности от подобного поведения Пса. — Не веди себя так, будто ты ревнуешь.

Но ответом ему послужил внезапный укус, которым его наградил Джон, подцепив зубами край ушной раковины и ощутимо, но не сильно сжав челюсти. Пока его пульсирующий член входил в Алекса сзади без всякой подготовки и смазки, явно причиняя острую боль внутри.

— Сначала освобо… нгх! — он хотел потребовать своего освобождения, но вдруг задохнулся в громком стоне от резкого проникновения чужой плоти в собственное тело. Джон склонил голову над его плечом, жадно ловя взглядом каждый взмах ресниц на красивом профиле и даже не думая останавливаться. Его движения становились всё резче и быстрее, пока он снова натягивал толстую верёвку на горле Алекса, заставляя его сходить с ума, балансируя на тонкой грани между жизнью и смертью.

— Поскольку я Пёс, — почти прорычал он хозяину на ухо, — раздражает, если хозяин пахнет иначе.

И после очередного движения Джона бёдрами они оба содрогаются в головокружительном оргазме, хватаясь за барную стойку, как за спасательный круг, и растворяясь друг в друге без остатка.

— Прошу, впредь обращаться только ко мне, Алекс.

Он впервые назвал его по имени, так фамильярно и интимно, но этого так сильно требовало его сердце, что Джон просто не смог устоять.

========== Часть 23 ==========

Алекс

Исхудавшая и невыносимо печальная она стояла, покачиваясь, словно ее толкали в спину безжалостные порывы ветра. Дрожащими пальцами стискивала ножницы и нехотя подняла голову, услышав робкое «мама».

— Сынок? Это тоже тебе отец подарил? Ты правда так думаешь? Это же купил тот мужчина, верно?

Когда я был маленький, я мечтал о собаке, но в то время меня мучила аллергия на шерсть, поэтому я действительно очень любил игрушечного щенка, которого подарил мне отец. Я усаживал его рядом с собой, даже когда ел, и спали мы тоже вместе. Но потом эту потрепанную игрушку ложно обвинили и жестоко разодрали только за то, что ее дал отец. Тогда я понял, чем сильнее ты любишь и ценишь — тем сильнее отчаяние от потери. В таком случае лучше вообще не любить.

***

«Голова сейчас взорвется.»

С ласкающим кожу теплым солнечным лучом в мозг словно острый бур вкручивался, и несмотря на то, что Алекс продолжал лежать с закрытыми глазами, ему казалось, что под веками взрываются кровавые искры. Наступил новый день, а вместе с ним и новая реальность, в которой он в очередной раз потерпел крах собственных границ и установленных правил. Насколько же самонадеянным было его глупое решение переспать с Джексоном и заставить Джона узнать об этом. Вновь спровоцировав его, Алекс жестоко поплатился, но как вчера зло сказал ему Пес: если вы хозяин, вы должны брать на себя ответственность.

Горло словно натерли наждачкой, и как же тяжело было оторвать свое непослушное тело от подушки. Сев на кровати, Алекс подпер ладонью лоб и глубоко вздохнул, мечтая о том, чтобы его сознание было настолько услужливым и стерло из памяти все, что произошло накануне. Но он слишком провинился, играя с чужими чувствами, чтобы надеяться на снисходительность судьбы: пальцы случайно натолкнулись на что-то теплое и твердое, когда Алекс попытался подняться, опершись о матрас.

«Почему он здесь? Джон не должен был оставаться, не должен был…»

Но именно его еще сонные, теплые, как нагретый мед, глаза смотрели на Алекса из-под густых подрагивающих ресниц.

— Вы проснулись, — голос с легкой хрипотцой после сна звучал непривычно мягко, и Алекс, не в силах справиться с удивлением, только глупо вытаращился, молча приоткрыв рот. Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, словно видели впервые, а после Джон спокойно поднялся и потер затекшую шею рукой.

— Ты не ушел? — у Алекса, наконец, прорезался голос, и он даже не заметил, как глухо и надсадно тот звучит, слишком был оглушен присутствием Джона рядом.

— Нет, — Пес резво встал, такой удивительно свежий и спокойный, а Алекс сглотнул, с жадностью рассматривая его сильную фигуру, и тут ж отвернулся, заметив, каким странным взглядом его окинули. Сам он чувствовал себя больным и разбитым. — Я помогу вам собраться.

— Джон?

— Да? — тот отозвался сразу же, успев натянуть на себя брюки и толстовку. А Алекс так и продолжал сидеть на кровати, едва ли понимая, что происходит, и в ответ лишь растерянно мотнул головой.

— Нет… Ничего.

— Хорошо.

Как это случилось? Он слишком ярко помнил, как прошлой ночью был зол Джон, его выжигающий гнев, что оставлял болезненные следы на всем теле Алекса, красную веревку, удавкой сдавливающую горло, и абсолютное отсутсвие покорности. Чтобы ни говорил Алекс тогда своему Псу, как бы ни приказывал, как бы ни просил, ни сопротивлялся, тот оставался глух ко всему. И снова сломил Алекса, заставив полностью себе подчиниться, но даже такая надрывная жестокость смогла принести им удовольствие. Надломленный, потерянный в вихре обжигающих воспоминаний, Алекс мог только прятать лицо в руках и думать о том, что больше так не пойдет, он снова становится жадным.

***

— Я беспокоюсь за тебя, — Ран заглянула после обеда, хотела предложить поужинать вместе с Томом, но запнулась на полуслове, заметив с каким отрешенным, озадаченным видом Алекс застыл в кресле. Он даже не заметил ее появления, а очнулся только, когда аккуратные пальцы заботливо потянулись к галстуку. — Ты криво его завязал, спешил?

Ладонь Алекса легла поверх пальцев жены, и он мягко, но настойчиво отстранил ее.

— Джон. Он это сделал для меня, — и Ран едва не отшатнулась, когда, наконец, встретилась с Алексом глазами — таким больным, испуганным и одновременно растерянным был его взгляд.

— Вот как… — машинально поправила лацкан пиджака и погладила по плечу.

— Что мне делать? — Алекс, которого она знала прежде, никогда не задавался подобными вопросами. Он всегда действовал решительно, переступал через чужое мнение без оглядки и не мучился лишними сантиментами. Но сейчас перед ней был совершенно другой человек. Человек, сокрушенный силой чувства, что раньше не было ему доступно.

— Я не могу решить….

Ран дрогнула, убирая руку, и неверяще посмотрела на мужа. Он и правда не знает… Алекс со свистом втянул воздух и повел плечами, будто ему было холодно.

— Ты знаешь… сегодня утром он был рядом со мной. Я думал, что его точно не будет. Но он был рядом. Он улыбнулся и сказал, что никому другому раньше не помогал завязывать галстук, — и он с силой сжал узел на шее, что утром на нем заботливо сплели руки Джона, а Алекс тогда ни дышать, ни двинуться не мог, настолько это оказалось ошеломительно.

— Ты, видимо, очень серьезен.

Алекс лишь грустно качнул головой и дернул уголком губ. Ран всегда видела его насквозь, смысла ей врать не было, но почему же тогда так трудно признаться еще кому-то в собственных страхах и неожиданных желаниях?

— Я имею ввиду Джона. Ты сильно изменился. Ты же знаешь, что можешь ничего не скрывать передо мной.

На свете не было женщины более мудрой и понимающей, чем его жена. И иногда Алекс ловил себя на мысли, что вряд ли бы остался столь настойчив в своей мести, не поддерживай его Ран.

— План, — голос Ран вдруг смягчился, — если ты захочешь все бросить, просто скажи мне. Все в порядке.

Неужели и она сомневается в том, хватит ли Алексу выдержки и сил довести месть до конца?

— У меня нет таких мыслей, — ложь.

— Правда? — Ран едва заметно усмехнулась и повернулась к двери. Уже выходя, она обронила, не оборачиваясь. — Ты можешь пожалеть об этом.

Пожалеть? Не слишком ли поздно чувствовать подобное? Но почему же тогда уже сидя в машине, где место водителя привычно занял Джон, Алекс с удивлением рассматривал мелькающий за окном пейзаж, будто очнувшись после долгого сна. Он и не замечал, как красив может быть мир в самых простых вещах. А ведь по сути ничего вокруг не изменилось. Или дело в том, что Ран права и изменился он сам?

Джон

Ещё утром, проснувшись рядом с Алексом, первым делом он подумал о том, что явно перестарался вчера. Все тело хозяина было в синяках, ссадинах и укусах. Чувство вины напоминало о себе каждый раз, когда взгляд Джона останавливался на багровой отметине вокруг шеи мужчины, в том месте, где кожи касалась ночью красная верёвка. И он остался рядом, на этот раз не собираясь уходить и покидать эту постель так рано. Алексу было нужно чувствовать его рядом, ощущать себя живым и не таким одиноким, чтобы все эти мысли про смерть навсегда покинули его красивую голову. И Джон отныне всегда будет на расстоянии вытянутой руки, чтобы дать ему все это и даже больше.

А когда длинный день в офисе подошел к концу, он отвез своего хозяина обратно домой. Лишь украдкой наблюдал за мужчиной в отражении зеркала заднего вида, отмечая про себя все чаще, каким задумчивым и спокойным он стал.

— Мы приехали.

Пёс покинул место водителя, чтобы открыть для Алекса дверь машины, но, услышав его голос, тот лишь вздрогнул и рассеянным взглядом скользнул по лицу.

— Все в порядке? — Джон наклонился, заглядывая в салон автомобиля, с этим его непривычным для Алекса обеспокоенным выражением.

— Да, — задумчивый взгляд ярко-голубых глаз с жадностью впитывал в себя все эти новые чужие эмоции, и по легкой улыбке Алекса можно было сразу понять, что ему нравилось узнавать Джона с новой стороны. И тем не менее он был, на удивление, молчаливее чем обычно.

А оказавшись в коридоре собственного дома, Алекс ненадолго остановился, будто бы не решаясь на что-то, как одурманенный известными только ему мыслями, он внезапно коснулся рукой лица Джона, зажав его подбородок в ладони и слегка надавив на щеки холодными пальцами, тут же поворачивая к себе и заглядывая ему в глаза.

— Что? — поинтересовался удивленный внезапной лаской Джон, пока его рассматривали так пристально, словно сейчас решалась его судьба. Но Алекс ему не ответил. Выпустив тихий вздох, он развернулся, чтобы быстрым шагом стремительно скрыться за дверью залитой солнечным светом гостиной. Алекса беспокоила навязчивая мысль, что собственные изменения ему кажутся, и все это лишь обычное заблуждение уставшего разума. Но всякий раз, как эта мысль льдистой коркой всплывала на поверхность его голубых глаз, она давала миллион трещин и разбивалась об его собственные чувства, которые он уже не мог отрицать. И все это время Джон следовал за ним. Он молчаливой тенью сопровождал его, пока Алекс пересекал гостиную, поднимался по лестнице, чтобы попасть в спальню и даже в ванной. Пёс покорно ждал его внутри, расслабленно оперевшись о стену, слегка холодившую кожу спины мраморной плиткой, пока в душевой кабине шумно текла вода, струясь прозрачными, теплыми струйками по красивому и сильному телу его хозяина. Прекрасный вид, на который он готов был смотреть бесконечно долго этим завороженным и жадным взглядом тёплых и почти золотистых глаз.

— Ты не устал? — спрашивает Алекс, перекрывая воду в кране и ступая мокрыми ногами на белый коврик на полу. И непонятно было, что именно он сейчас имел в виду: бурную ночь, полную безумного и опасного секса, плавно перетекающую в долгий день в офисе компании или… то, что пока Алекс мылся, Джон так долго и сосредоточенно поедал его взглядом. Пёс улыбнулся лишь одним уголком губ, потому что в любом случае его ответ:

— Нет. Все нормально.

Длинные пальцы подхватывают с полки чистое белое полотенце, и Джон накидывает его на плечи Алекса, по-прежнему покрытые отметинами их недавней страсти.

— У меня все еще ломит все тело.

И по пристальному взгляду хозяина было трудно разобрать, была ли это жалоба или просто озвученная мысль вслух. Он определенно вёл себя сегодня слишком тихо и странно, без этого своего напускного веселья и неудобной язвительности в каждом оброненном в адрес Джона слове. Изменилось ли что-то в нем после вчерашней ночи? И что за мысли сейчас в его голове? Ответы на эти вопросы Джон не знал, и это заставляло его хмуриться всякий раз, когда хозяин окидывал своего Пса задумчивым и рассеянным взглядом.

— Ты был грубее, чем я мог ожидать, — голос Алекса опять прозвучал излишне ровно и безэмоционально, с еле заметным намеком на легкую усталость. Перед глазами Джона снова пронеслось все то, что он делал с ним ночью, и из-за чего на теле мужчины сейчас столько синяков и ссадин.

— Что, если мне не сладить с тобой?

Джон нахмурился, опустив ненадолго взгляд, но только для того, чтобы потом снова обжечь лицо Алекса жаром плавленого золота своих глаз.

— Я научу вас адаптироваться.

— Смешно, — отвечает хозяин, но на его губах нет ни намека на улыбку, и обходит Пса стороной, чтобы подобрать рукой халат и накинуть его на плечи.

— Пёс, который укрощает своего хозяина. Ты так высокомерен, — говорит в попытке снова уколоть словами, пока рябь усталости скользит по его лицу, а дрожащие и непослушные пальцы все никак не могут справиться с узлом на поясе.

— Просто продолжай кусать хозяина.

И Алекс замирает, так и не закончив высказывать свою мысль, потому что чужие губы внезапно касаются его шеи сзади. Джон подошёл к нему вплотную, неистово готовый выполнять любой приказ, и прильнул в обжигающем поцелуе к коже на шее, лаская ее языком и посасывая, оставляя после себя алеющий след.

«Мой. Только мой», — с нежностью и желанием говорят глаза Джона, когда Алекс поворачивается к нему, чтобы тут же обнять за плечи и слиться губами в терпком поцелуе. И когда руки Пса скользят под тканью халата, горячими ладонями отыскивая упругую округлость чужих ягодиц, а пальцы с силой сжимаются, впиваясь ногтями в кожу и теснее прижимая к себе, Алекс мелко вздрагивает и издаёт негромкий стон, тут же забывая все, что еще хотел сказать.

— Джон… — шепчет он на выдохе ему в губы. — Думаю, я только что сказал, что тело ломит.

Нехотя Пёс замирает и слегка отстраняется, чтобы скрыть своё чрезмерное возбуждение, которое причиняло ему приличный дискомфорт в штанах. Поистине нечеловеческий контроль и сила воли, держаться из последних сил, когда на самом деле хочется лишь крепче прижаться и не отпускать.

— …ладно, — покорно говорит Джон, и с прикрытыми от избытка нежности глазами он смазанным движением касается носом щеки Алекса, чтобы тут же вдохнуть запах чужого тела, так жадно сводящий его с ума.

— Я не сказал «нет», — улыбается ему в ответ Алекс и лукаво закусывает нижнюю губу, когда видит изумленный взгляд карих глаз, в которых уже заведомо готов тонуть бесчестное количество раз. — Иди сюда.

Алекс чувствует спокойствие, видя реакцию своего Пса. И он все чаще оказывается им опьянен настолько… что даже подумал о том, что хочет жить.

«Ты меня не спасешь?»

========== Часть 24 ==========

Алекс

— В последнее время мой сын очень сблизился с твоей младшей сестрой, — дождавшись, пока Джон отгонит машину в подземный гараж и вернется к нему, Алекс жестом предложил следовать за собой, на ходу вспоминая, о чем именно хотел поговорить. — Я тебе многим обязан и должен отблагодарить за это.

Некоторое время они шли молча: Алекс, по обыкновению, чуть впереди, Джон за его спиной, словно надежно ограждая от жестокости внешнего мира. Они оба были погружены каждый в свои запутанные мысли, но когда уже поднялись к квартире, Пёс первым нарушил молчание.

— Все в порядке, не нужно, однако… — Алекс вопросительно обернулся, услышав сомнение в чужом голосе, и хмуро сдвинул брови. — Если это вас беспокоит, пожалуйста, дайте мне знать. Ведь есть разница в положении.

— Джон, — ты неисправим.

— Да? — удивительно, с какой видимой легкостью Джону по-прежнему удавалось сохранять это свое невозмутимое выражение лица. По сравнению с Алексом, который рядом с ним напрочь терял способность скрывать эмоции. И так внезапно захотелось обнять, прижаться дрожащим в мучительном предвкушении телом к мускулистой груди, почувствовать исходящий от нее жар, услышать, как все быстрее начинает биться сердце. Желание, которому невозможно не подчиниться.

— Ты. Обращайся ко мне на «ты», — глаза Алекса хитро сверкнули из-под томно опущенных ресниц, и он закинул руки на шею Джону, нарочно прильнув к его паху собственным так крепко, что дыхание перехватило. — Ты говоришь смешные вещи и мелко мыслишь. Тогда кем же буду я, если мы занимаемся сексом каждый день?

И все-таки было какое-то свое, особое, щекочущее нервы удовольствие в том, чтобы вот так откровенно дразнить Джона. Его бешеного Пса, который в исступленной ярости может искусать до крови, но Алексу все равно будет отчаянно мало. Он никогда не сможет насытиться Джоном. Как бы часто они ни были близки, как бы глубоко ни проникал Джон в него, все равно внутри все исходит от надрывного желания получить еще больше, до невозможного просто.

— В конечном счете, разве я не такой же породы? — их дыхание смешивается, когда Алекс, приподнявшись, тянется к губам Джона, но замирает в паре миллиметров от них и с вызовом смотрит в темнеющие глаза, где уже разгорается огонь. Алекс заводится от одного лишь взгляда, голодного и обжигающего, а когда на скулах Джона проступает бледный румянец, дыхание тяжелеет, он ощущает внезапную слабость в ногах.

— Вместо ответа прикоснись ко мне.

И Джон послушно сжимает его бедра горячими ладонями, тянет так мешающую сейчас ткань брюк, а Алекс с тихим смехом отстраняется, все еще не бросая попыток воспитать Пса.

— Это потому что ты приручен, — хриплая самоуверенность в голосе Джона, когда он так спокойно обращается к Алексу, вызывает мурашки по всему телу. Почему он так действует на него? Еще ничего не сделал, только взглянул так, что мгновенно жарко стало, а Алекс уже готов умолять Джона взять его прям здесь на лестнице.

— Выглядишь сексуально, — его красивые губы растягиваются в ироничной улыбке, а у Алекса замирает сердце вместе с дыханием, и он послушно тянется за Джоном, когда тот с легкостью стягивает с него пиджак. Это игра на двоих, ненавязчивая, полная пьянящего возбуждения, лишенная каких-либо правил. Они говорят и делают только то, что хотят, полностью идя на поводу у своих чувств. Алекс со свистом втягивает воздух, ощущая, какими тесными становятся брюки, и с нажимом проводит пальцами по чужим губам, а когда горячий язык так бесстыдно облизывает их, едва успевает подавить стон.

— Говоришь, как пёс в гоне. Кобель… — а голос у него дрожащий, ласковый, и когда Джон вдруг подхватывает его на руки, Алекс, не сдерживаясь, ахает. Голова слегка кружится, и накатывает жар от плавящегося между ними воздуха. Очертания Джона размываются перед глазами, но Алекс все равно негромко смеется, когда слышит невозмутимое:

— Течка самки вызывает гон, — что ж, он никогда не думал о них с этой стороны, но если учесть, какое невыносимое томление внутри него вызывает близость Джона то да, он хочет его, словно течная сука.

— Говоришь, что у меня течка? — Алекса сводит с ума эта близость: сильные руки на его бедрах, уверенные шаги, дурманящий запах, напоминающий летний нагретый лес, и бархатистый, глубокий голос, от звучания которого он уже готов кончить.

— Я сказал, что ты выглядишь сексуально.

Алекс прячет пылающее лицо, утыкаясь лбом в плечо Джона, сглатывает и шепчет:

— Забавно… Ты прав. С недавних пор я стал мокрым между ног, — с нажимом ведет кончиком языка по шее вверх к впадинке за ухом и кусает мочку. — Не могу дождаться, когда ты проникнешь в меня, Джон.

Пальцы на его ягодицах с силой сжимаются, и Алекс понимает, насколько трудно сейчас его Псу сдерживаться, но не останавливается, продолжая покусывать теплую кожу. А когда Джон опрокидывает его на кровать, немедленно тянет к себе, потому что кажется, что умрет сейчас же, если перестанет чувствовать жар его тела.

— Разве у тебя не назначен ужин с семьей?

— Верно, через три часа, — Алекс медленно облизывается, с удовольствием наблюдая за тем, как возбужденно вспыхивают глаза Джона, и в их темной глубине он видит собственное отражение, бесстыдное, порочное, невыносимо прекрасное. То, каким его может видеть только любимый человек. — В течение трех часов ты внутри меня… Мне любопытно, сколько раз ты сможешь кончить.

«Я был счастлив, потому что твое поведение было несколько иным. И чем больше я был счастлив, тем сильнее я хотел, чтобы ты был моим. Очевидно, у меня и правда течка, потому что я хотел окутываться запахом твоего тела, принадлежать тебе без остатка».

***

Алекс млел от ленивых поцелуев с пряным послевкусием секса, которые с наслаждением дарил ему Джон, и тянулся за каждым из них с отчаянием утопающего. Они лежали, переплетясь телами, вымотанные, мокрые, все еще подрагивающие от нежного удовольствия, растекающегося в крови. В сознании Алекса в этот момент существовал только его Джон, такой невозможно красивый и бесконечно любимый, словно все его противоречивые метания, мучительные мысли о мести исчезли, испарились, как капли дождя на солнце в летний день. Джон и был его солнцем. Зазвонил телефон, напоминая, что у Алекса осталось мало времени на сборы, и как бы ни хотелось ему остаться здесь вместе со своим Псом, предаваясь сладкой неге любви всю ночь, он не мог игнорировать Ран и Тома. Ведь их он тоже любил.

— Помоемся вместе? У меня мало времени.

— Хорошо.

***

Джон отвез его к дому, где жили Ран с Томом, и вышел проводить, хотя Алекс предлагал ему уехать сразу же. Пёс становился все более своенравным, но Алексу нравилась такая самостоятельность, он слишком устал быть всегда главным.

— Папа! — Том уже ждал и, заметив их появление, радостно замахал рукой, на что Алекс расплылся в широкой улыбке. Он и забыл, как сильно успел соскучиться по сыну.

— Томми? Где твоя мама? Ты здесь один? — только вот когда Алекс крепко обнял доверчиво прижавшегося к нему мальчика, сердце пронзила острая боль, с мощью торнадо возвращая в голову все горькие сомнения и тревожные мысли.

— Она ненадолго поднялась наверх, я ждал, чтобы пойти вместе с тобой, — «мой наивный, милый сынок, как же сильно я могу тебя ранить». Алекс ласково улыбнулся и погладил Тома по волосам, но тот вдруг дернулся, оборачиваясь к Джону, до сих пор молча стоявшему рядом.

— Здравствуйте, дяденька.

— Здравствуй, — Джон вежливо поклонился и присел рядом, чтобы разговаривать с Томом на его уровне.

— Сегодня я не смог встретиться с Эрикой, потому что очень торопился… Пожалуйста, скажите ей, что я приду завтра, — в детском голосе было столько взрослой серьезности, что у Алекса, наблюдавшего за тем, как общается его сын и Пёс, в душе разлилась тихая нежность.

— Хорошо, — легкая улыбка украсила лицо Джона, прежде, чем он поднялся и вернулся к Алексу, который, совсем забыв об осторожности, коснулся его пальцев своими, на короткое мгновение переплетая их.

— Ты можешь уйти сегодня пораньше. Отдохни.

И уже провожая Джона взглядом, он обратил внимание, как странно посмотрел на них Том. Нет, он не заметил их невинного прикосновения, но что же тогда озадачило сына?

«Папа и дяденька одинаково пахнут?»…

Хиро Мидзуно

***настоящее***

В полумраке предрассветного сумрака отчётливо виднелись две фигуры, медленно шагающие по тротуару парковки в сторону аэропорта. Хиро любил своих жену и дочь, но сейчас он должен был отправить их подальше от себя, обратно в Китай, где они уже успели создать новую жизнь. Эми была молчаливой, но эта её такая безмятежная потрясающая красота всегда сводила его с ума. В своё время он нашёл в ней утешение и любовь, а после уже не мыслил жизни без неё. Она и их дочь — были всем для него, но сейчас он должен оградить их от всего, что могло бы им угрожать, отправив как можно дальше.

— Я думал, что изменения будут незначительными, но всё так сильно поменялось, — пока они перекидывались с женой тихими фразами, маленькая девочка спала у него на руках, крепко прижавшись к груди.

— Ты прав, многое изменилось, — согласилась Эми, но потом, бросив украдкой на него взволнованный взгляд, всё-таки спросила: — Ты будешь в порядке, если я уеду?

Мужчина не мог ей честно ответить на этот вопрос, вместо этого он лишь безмолвно кивнул в ответ, и Эми поняла, что большего ей от него не дождаться.

— Она так выросла.

Хиро поцеловал дочь в мягкую макушку и глубоко вдохнул носом этот сладкий запах, которым по обыкновению пахнут дети. Женщина улыбнулась:

— Кажется, прошло много времени с тех пор, когда ты в последний раз был в Японии.

— Да, верно, — Хиро нахмурился и вымученным взглядом посмотрел куда-то далеко перед собой, мысленно снова возвращаясь к событиям двухлетней давности. — Годовщина смерти, — он сделал паузу и на мгновение остановился. — Годовщина смерти Шина Ямамото, о которой не знает Джон.

***прошлое***

За день до смерти Шина они с Хиро встретились на набережной. Босс был бледен и слегка растерян, постоянно курил и смотрел куда-то вдаль, прислонившись к невысоким перилам.

— Вы снова спали с Джоном? — Хиро был взволнован и озадачен, потому что эти взаимоотношения между оябуном и его вакагасирой были очень рискованными, и из-за них многие могли пострадать, не считая этих двоих.

— А… Опять ворчишь, — Шин криво улыбнулся, окинув своего старого друга усталым взглядом.

— Шин, серьёзно, зачем ты это делаешь? Разве не поэтому Андо обрубил нам все концы, поставив наш клан в затруднительное положение? — Хиро всё ещё надеялся достучаться до своего названного брата, потому что видеть, как тот каждый день падал всё глубже и глубже в эту зияющую яму, было мучительно больно. — Не лучше ли будет дать ему то, чего он хочет?

Но Шин не ответил. Он лишь затянулся сильнее очередной, только что подкуренной сигаретой и выпустил в воздух сизый клубок дыма.

— Ладно… Есть другой способ. Я могу договориться с организацией Курён, с которой у меня недавно было дело. Мы могли бы получить от них помощь и людей, чтобы справиться с Андо.

Шин не выдержал и измученно поморщился, небрежно махнув в сторону Хиро рукой и заставив таким образом его замолчать.

— Забудь. Не люблю быть у кого-то в долгу.

— Шин!

Однако босс перебил его, чтобы задать внезапный и странный для Хиро вопрос:

— В наши-то дни ты всё ещё собираешься жить в Осаке, как гангстер? Подумал бы о своих жене и дочери, сколько ей? Почти три?

Длинноволосый мужчина нахмурился и опустил взгляд.

— Возьми в пример меня… Я шатаюсь в скверном месте, как это, и в конце концов, от меня все же избавятся, — его слова завершились громким смехом, и он так сильно сейчас походил на обреченного человека, что Хиро вздрогнул и невольно сделал шаг назад. — Хиро, пожалуйста, позаботься о Джоне. Даже если он сам этого не захочет, будь всегда рядом.

***настоящее***

Вспомнив их последнюю встречу, Хиро сильнее сжал в объятьях спящую дочь. А ведь тем временем Джон даже не знает точной даты смерти мужчины, которого любил, у Хиро так и не появилась возможность ему об этом сказать.

Юске Ямада

— Что?! Говоришь, что Хиро Мидзуно в Нью-Йорке? — Юске ворвался в рабочий кабинет своего подручного и буквально с порога набросился на него с вопросами.

— Да, его засняли камеры возле аэропорта сегодня утром, — щуплый парень в очках открыл папку на рабочем столе своего компьютера и на экране появилась довольно четкое фото высокого длинноволосого мужчины с ребёнком на руках.

— И что он забыл в Америке? — недовольно пробормотал Юске, пока его взгляд не остановился на фото. — Подожди… Это его дочь?

— Да…

Что-то в груди у Юске предательски сжалось, когда он пытливо рассматривал маленькую девочку, которая осталась в его воспоминаниях совсем ещё крошкой.

— Как поступим? Сообщим Джону? — парень поправил очки, то и дело сползающие с его переносицы, и посмотрел на замершего в молчании мужчину рядом. Юске упрямо сжал губы и нахмурился. Ему стало понятно только одно: Хиро намеревался остаться в Нью-Йорке, рискуя собственной жизнью, несмотря на то, что у него были жена и ребёнок, и оправданием для такой глупости, угрожавшей ему смертью, могла быть только связывающая их всех клятва.

— Нет. Не сейчас.

Джон

«Примерно в это время года… Скорее всего… Хоть это только предположение… Примерно в это время года умер Шин».

Высокая фигура, облаченная в строгий костюм, который так ему шел и подчеркивал все достоинства его сильного тела, возвышалась в конце коридора офиса Сато Групп, пока ее обладатель терпеливо ожидал своего хозяина. Сегодня Джон был не в настроении. Своё мрачное, даже в чём-то печальное выражение лица ему всё никак не удавалось спрятать за маской безразличия. В его печальных карих глазах тенью прошлого плескалась грусть и боль по жестокой утрате. Он никак не мог перестать думать о Шине и постоянно вспоминал тот день, когда они с ним виделись в последний раз.

Ему отчаянно хотелось курить. Обычно сигареты и терпкий вкус никотина отвлекали его, но служебному персоналу курить в офисе запрещено. Поэтому Джону оставалось только надеяться, что Алекс очень скоро закончит все свои дела и решит отправиться домой.

«Самая затяжная депрессия в моей жизни», — подумал Пёс, когда дверь в кабинет директора открылась и из него вышел хозяин.

— Прости, что заставил ждать, — Алекс остановился рядом, и Джон искоса посмотрел на него вымученным и задумчивым взглядом, даже не пытаясь скрыть свои эмоции, потому что сегодня это было невозможным:

— Я подготовлю машину.

— Джон?

— Да?

Кажется, хозяин заметил угнетенное состояние своего Пса, потому что его ласковая рука тут же коснулась тонкими пальцами щеки Джона, заботливо оглаживая бледную кожу.

— Ты выглядишь уставшим.

— Всё в порядке, — его проблемы не должны портить настроение Алексу, да и разговорами тут мало что исправишь. Это нужно было просто перетерпеть. Все эти несколько чертовых дней…

— Зайди на минутку, — и Алекс снова открыл дверь своего кабинета, поманив Джона за собой.

========== Часть 25 ==========

Алекс

Алекс бесшумно закрыл дверь кабинета и отрицательно покачал головой, когда Джон в нерешительности остановился у гостевого дивана. Взглядом приказал следовать за собой и настойчиво толкнул в собственное кресло, усевшись на рабочий стол прямо напротив. Слишком бледный, Джон выглядел не в пример хуже обычного: растерянный, с мрачно поджатыми губами и покрытыми серой пеленой огорчения глазами. Алексу даже сначала показалось, что его Пёс заболел, но чем дольше он смотрел на него, тем яснее становилось то, что причина изможденного вида кроется гораздо глубже.

«Опять ты…»

— Присядь ненадолго и отдохни, — Алекс зубами вытащил сигарету из пачки и неспешно затянулся, продолжая с тревожным любопытством рассматривать Джона. — У тебя хмурое выражение лица. И черные круги под глазами.

Еще до того, как Джон, наконец, заговорил, Алекс уже знал, почему он подавлен. Источник плохого настроения лежал на поверхности и проворно успел запустить шипы ревности в его душу.

— Примерно в это время годовщина смерти Шина. Так что я всегда такой в это время года, — и как же глухо, бесцветно звучал голос Джона, прижавшегося холодным лбом к его колену, что у Алекса невольно защемило сердце. — Прости.

«Бедный…»

В этот момент Алекс как никогда остро ощутил ненависть к призраку, что до сих пор терзал их. Насколько же глубоко пробрался Шин в сознание Джона, как сильно отравил его душу, если даже спустя столько времени, тот не может его забыть и все равно страдает. Ладонь ласково коснулась темной макушки, когда Джон уткнулся лицом в его живот, заставляя вздрогнуть. Невинный жест, но столько в нем было безнадежности, покорности судьбе, а внутри Алекса растекалось тоскливое чувство обреченной нежности. Больно Джону — больно и ему.

— Хочешь, я тебя утешу? — пропуская мягкие пряди сквозь пальцы, Алекс чуть потянул их, заставляя Джона поднять голову и посмотреть на себя. — Как я могу это сделать?

В чужих глазах вспыхнуло пламя, пока еще слабое, но уже сжигающее горькие следы скорби. Зашуршала ткань скидываемого пиджака, а пальцы ловко расстегнули верхние пуговицы на рубашке, и тонкая струйка дыма впиталась в потяжелевший воздух.

— Ты меня утешишь? — в ответ на проскользнувшую в тоне Джона иронию Алекс лишь мягко усмехнулся, покачивая головой, и облизал горькие от сигареты губы.

— Да, — как же ему нравилась эта совершенно искренняя, такая острая реакция Пса на любую его провокацию. Вот и сейчас тот резко поднялся, скрипнув креслом, крепко сжал горячими ладонями его талию, по-хозяйски задирая расстегнутую рубашку. И глаза засверкали, наполняя взгляд той особенной дикой похотью, от которой мгновенно плавился Алекс.

— Только в этот раз, в следующий такого сервиса не будет, — а он все дразнит, в словах плещется смех, глаза смотрят ласково, но с затаенной обреченностью. Они оба одержимы призраками. Но если у Джона есть шанс излечиться от своей одержимости, то Алекс уже заведомо проиграл, похоронил себя под жаждой отмщения.

«Я тоже надеюсь умереть в это время года».

***

А через день Алекс сам привел Тома в гости к сестре Джона. Он не обманывался насчет своих мотивов, потому что ему правда было интересно взглянуть, где и как живет его Пёс. Несмотря на ветхость дома, стылый запах подъезда и сомнительных соседей, квартира оказалась на удивление уютной. Хотя, разглядывая неброскую и аккуратную обстановку, Алекс ощутил себя в ней чужеродным объектом, потому что понимал, как мало изменила семья Джона место, в котором когда-то жил человек, оставивший такой глубокий, до сих пор нарывающий след в душах людей, даже не знавших его.

— У меня есть только растворимый кофе, — голос Джона прозвучал с легким оттенком вины, но Алекс с благодарной улыбкой принял у него чашку и вновь обратил свой взор в окно, задумчиво следя за тем, как мать Джона уводит Тома и Эрику гулять в парк, расположенный на другой стороне района. После того, как они остались вдвоем, почему-то Алекса захлестнуло смущение. Привыкший общаться на своей территории, где может все контролировать, здесь он чувствовал себя слишком уязвимым и беззащитным.

— Все нормально, — обжигающий кофе ужалил губы, и Алекс облизнулся, негромко продолжив, — по дороге сюда я обратил внимание, что район выглядит совсем небезопасно. Грязные улицы, почти разрушенные, заброшенные дома… Кажется, это не лучшее место для детей.Денег, которые я тебе плачу, не достаточно?

Он замолчал, делая новый глоток и пряча глаза за упавшей на лоб челкой. Смотреть сейчас на Джона было выше его сил, потому что причина, по которой он и его семья продолжали здесь жить, вновь наполнила душу безысходностью.

— Вовсе нет, — Джон ответил спокойно, он стоял напротив, засунув руки в карманы толстовки и внимательно следил за каждым жестом Алекса. Поэтому не мог не заметить, как на побледневшее лицо того упала тень болезненного сожаления.

— Или это потому, что это квартира, оставленная Шином? — когда Алекс, наконец, обернулся на него, Джон вздрогнул от того, каким обреченным и в тоже время взывающим был блеск голубых глаз. — Квартира, в которой он жил.

Он словно до сих пор был здесь. Прямо рядом с ними, стоял посередине и с победной усмешкой наблюдал за тем, как Алекса вновь ломает ревностью.

— Джон, — поставив пустую чашку на стол с громким стуком, Алекс решительно подошел к нему.

— Да? — Пёс ничем не выдал своего изумления, только приподнял вопросительно бровь, словно не замечая чужих эмоций.

— Покинь это место, — и вновь повелительные нотки в голосе. Хозяин, который привык командовать, и Пёс, который не слушает этих команд.

— Я дам тебе дом лучше. Это всего лишь стены.

Для тебя, Алекс, всего лишь. И как же хотелось бы обманываться в тщетной надежде, что для Джона это тоже не более, чем просто квартира, место, где он спит, ест и проводит время с семьей, а не последние воспоминания о человеке, которого он когда-то любил.

— Ты ревнуешь?

Алекс протянул руку и с силой сжал ткань толстовки на чужой груди. Это риторический вопрос.

— Я ревную… Верно, — глупо отрицать очевидное, если даже сейчас эта горькая, злая ревность раздирает, оставляя на сердце кровоточащие нарывы. — Это потому что я жадный. И не хочу ни с кем тебя делить. Ни с живым, ни с мертвым.

Алекс печально улыбнулся, он предельно откровенен с Джоном и с собой теперь тоже, и его душа пылала, словно оголенный нерв. Что мог Джон ответить на эту оглушающую искренность?

Дыхание перехватило, когда сильные пальцы сжали запястье, мягко, но настойчиво отводя руку в сторону. Джон преодолел разделявшее их расстояние в несколько шагов, чтобы прижаться в жадном, исступленном поцелуе к губам Алекса, таким же ярко-алым, как та самая веревка. И когда его руки нетерпеливо заскользили по бедрам, сминая, царапая, вжимая в себя, Алекс почувствовал, как слабеют ноги. Он ничего не мог противопоставить напору своего ненасытного Пса, потому что каждый раз сам желал его еще сильнее, чем в предыдущий.

— Нормально делать это здесь?

— Как ты думаешь, почему я отослал детей? — Алекс мелко подрагивал, когда чужие губы дразня покусывали шею, стискивал ладонями широкие плечи, чувствуя, как под тканью кофты напрягаются стальные мышцы, и, казалось, совсем терял связь с реальностью. Ему было необходимо чувствовать Джона всем своим естеством, здесь и сейчас, чтобы доказать самому себе, что ничей призрак не способен забрать его любовь.

— Но я не успел искупаться, — от тихого смешка на ухо у Алекса по спине пробежали мурашки, словно короткий электрический разряд пронзил тело. Он дернул носом, закусывая губу, и втянул терпкий, мускусный аромат с бархатистыми нотками хвои. Запах Джона, который сводил его с ума каждый раз, стоило только его почувствовать.

— В любом случае, пот потечет снова, — Алекс прошептал это в самые губы, дрожащим взглядом всматриваясь в такое любимое лицо. Ему казалось, что отпусти сейчас его Джон, прекрати эту сладкую пытку, и его сердце не выдержит, разорвется от боли и горечи.

— Для тебя в самом деле все нормально? — забота в голосе Джона умиляла Алекса, но что тот хотел услышать? Что Алекс готов заняться с ним сексом в том же месте, где когда-то жил и спал с ним же его бывший хозяин? Человек, который при жизни и не знал про Алекса, а после смерти так сильно мучит его. Джон уловил сомнения во всем погрустневшем облике Алекса и пристально проследил за тем, как тот рассеянно потянул за язычок молнии, расстегивая его толстовку.

— Увидит ли нас здесь Шин?

Джону казалось, что Алекс будто до сих пор пытается проверить его преданность. Но это было бессмысленно, потому что он уже давно и душой, и телом принадлежал только ему.

— Неважно. Человек, которого нет, не может нас увидеть.

И щемящее тепло разлилось в груди, когда Алекс поднял на него блестящий, неверящий взгляд, в котором было столько невысказанного чувства. В крепких объятиях Пса беспокойное напряжение хозяина начало постепенно гаснуть.

— Человек, которого нет… — бледное, уставшее лицо просветлело в ответ на ласковую улыбку, и Алекс шумно выдохнул, притягивая Джона к себе. — Иди ко мне.

Джон

«Признаться в ревности из-за воспоминаний, похороненных в каждом уголке меня — это кажется настолько сексуальным».

Джон иронично улыбается наблюдая за тем, как меняется выражение лица Алекса после его слов. Осознаёт ли этот мужчина, насколько соблазнительным он выглядит сейчас, с этой жадной неуверенностью в глазах и бледным румянцем на красивом лице? И быть причиной тому, чувствовать, как чужое тело крепче прижимается к тебе, а руки требовательно и настойчиво исследуют тело — это было по-настоящему возбуждающе. И нет, Пёс не думал о своём бывшем хозяине, когда почти не размыкая губ в страстном поцелуе и шагая наощупь, находя опору только друг в друге, он заходил с Алексом в свою спальню.

«Я могу ответить тебе любое количество раз, пока ты не будешь удовлетворён. Мой гон только твой».

— У тебя большая кровать, — шепчет Алекс ему в губы, пока нетерпеливый Джон расстегивает его рубашку и оглаживает горячими ладонями гладкую кожу на груди.

— Да.

Взгляд Джона отчетливо говорил, что не только его хозяин с недавних пор стал жадным по отношению к нему, но и сам он просто сгорал без остатка в пламени острой необходимости быть рядом с мужчиной, от прикосновений которого мысли начинали путаться и весь окружающий его мир внезапно исчезал, оставляя лишь накатывающее волнами возбуждающее томление по всему телу, как это было сейчас. Пальцы Алекса ленивой лаской скользили по его груди вдоль края черной татуировки, специально задевая ногтем сосок и тут же ныряя ладонью под руку Джона, чтобы по-хозяйски огладить напряжённые под кожей мышцы спины и оставить на ней ровные алые полосы царапин.

— Ты липкий, — выдыхает Алекс и выгибается в пояснице, неистово кусая губы и пряча глаза в ладони, пока губы и язык Джона проделывали влажную дорожку из поцелуев по его гладкому животу, направляясь ниже к уже возбуждённому и пульсирующему члену под тонкой тканью нижнего белья.

— Это из-за пота, — отвечает, одновременно целуя кожу, граничащую с резинкой боксеров, и подцепив её же пальцами сбоку, стягивает вниз. Ему пришлось сесть у ног Алекса, чтобы стянуть с него трусы, которые тут же были брошены куда-то на пол. И какое же сексуальное было выражение лица у хозяина, когда Пёс раздвинул его ноги и наклонился, чтобы взять в рот напряженный член. Голубые глаза с поволокой вдруг стали томными и чувственными и источали столько неприкрытой жажды и обжигающего голода, что Алексу пришлось запрокинуть голову и крепко сомкнуть веки, чтобы скрыть от Джона это пожирающее его изнутри пламя. И пока губы мужчины, которого он так любил, ласкали возбуждённую плоть, доводя его до пика наслаждения и заставляя всё тело мелко подрагивать в сильных руках, Алекс внезапно замирает, широко распахнув глаза и уставившись куда-то в пустоту над своей головой. Знакомый призрак в бордовой рубашке, распахнутой на груди, появившись из ниоткуда, вызвал в нем оглушающий панический страх, который моментально и беспощадно парализовал все тело, не оставив Алексу даже малейшего шанса совершить хоть какое-нибудь движение.

Алекс

Шин Ямамото пристально смотрел Алексу в глаза, будто мог заглянуть через них прямо ему в душу. Чертовски красивый, мужественный и печальный, с этой кроваво красной верёвкой вокруг шеи, по обыкновению утопающей в глубоком вырезе рубашки. Он появился химерным напоминанием о том, что сначала Пёс принадлежал ему, и эта их связь была настолько крепкой, что как бы сильно Алекс ни хотел, он никогда не сможет заменить Шина.

— Джон? — Алекс приподнялся на локтях и испуганно посмотрел на него. Язык Пса замер на влажной головке члена, когда он поднял потемневший от желания взгляд на своего хозяина.

— Поцелуй меня, — просит мужчина, пока его лицо бледнеет от охватывающего его страха. Он так сильно стремился не привязываться к своему Псу, что даже не заметил, насколько это всё было бесполезно, ведь любовь к Джону уже так глубоко под самой кожей, и она безжалостно заполнила собой каждый миллиметр его тела. Так безнадёжно прочно въелась в самое сердце, что становилось страшно от одной только мысли, что Джон его покинет, и Алекс больше никогда не сможет его обнять.

— Скорее…

Пёс не знал, что именно случилось и почему Алекс вдруг оказался так сильно испуган, но поспешил послушно выполнить его просьбу. Приподнявшись на руках, он всем телом подался вперед, приблизившись лицом к лицу Алекса, чтобы тут же крепко его поцеловать, обжигая чужие губы горячим дыханием и требовательно раздвигая их языком, углубляя полный страсти и желания поцелуй. Должно быть, этот внезапно померещившийся Алексу образ Шина был ничем иным как плодом, созданным тревогой и чувством вины, как когда ему порой снились кошмары о его матери. Но даже сейчас, когда Джон целовал его, этот призрак продолжал смотреть на Алекса своим безжизненным и холодным взглядом.

«Неужели, теперь, Шин, это всегда будешь ты?»

— Что там? — Джон заметил отсутствующее выражение лица Алекса и слегка отстранился, пристально его разглядывая и пытаясь понять, что же такое могло сейчас так сильно отвлечь мужчину, когда он был совершенно голый в объятиях своего такого же обнажённого любовника.

— А? — Алекс вздрогнул и растерянно посмотрел на мужчину перед собой.

— Ну, там есть что-то? — Джон бросил взгляд в сторону, всё ещё теряясь в догадках и пытаясь его понять.

— Нет. Нет… Я просто смотрел на часы.

Джон хмурится и вздыхает. Либо Алекс не хотел ему говорить, что по-настоящему его сейчас тревожило, либо он действительно смотрел на часы на стене, а это значит, что он куда-то спешит.

— Мне остановиться? — и пусть ему этого совсем не хочется, но Джон выпустит его из своих рук, стоит Алексу лишь попросить об этом.

— Нет, — отчаянно шепчет Алекс в губы Джону, ласково беря в ладони его лицо. — Не останавливайся.

И позже, когда они оба были на грани от ошеломляющего оргазма, достигая пика и с жадностью обнимая Джона за плечи, Алекс снова посмотрел в сторону. Мелко подрагивающий, с крупными каплями пота, стекающими по его спине, он тяжело дышал и с лёгким румянцем на разгоряченном лице пронзал полным ненависти взглядом надоедливого призрака, стоявшего, словно истукан, у дальней стены и всё ещё наблюдавшего за ними.

«Он мой. Я ни за что не отдам его тебе».

На что Шин лишь печально улыбнулся, и, пока Алекс не мог оторвать от него свой взгляд, настойчивые пальцы Джона коснулись его лица, требовательно разворачивая к себе и с силой удерживая за подбородок, Пёс жадно впился в уже опухшие от поцелуев губы. Словно очнувшийся ото сна Алекс был изумлён нескрываемой ревностью в карих глазах и тихо ахнул, когда внезапно прервавший поцелуй Джон оскалился, словно дикий зверь, и негромко клацнул зубами перед его лицом.

— Почему ты всё время оглядываешься? — он провёл пальцами по его щеке и ласково заправил одинокую прядь за ухо. — Там никого нет.

И пока Алекс ещё не успел опомниться, Джон обнимает его за плечи, крепко прижимая к своей груди, а ладонью, предусмотрительно лежащей на затылке, удерживая мужчину от возможного желания снова отвернуться.

— Я хочу, чтобы ты сосредоточился на мне сейчас.

Он никогда раньше не обращался к Алексу таким требовательным и властным тоном, но почувствовав, как мужчина в его объятьях расслабленно прижимается к нему, Джон тут же выдыхает. Для него было так важно избавить хозяина от тревожащих его голову мыслей, потому что каждый раз, когда Алекс мысленно отдалялся от него, Джон боялся его потерять. «Вот черт», — подумал Алекс, зажмурившись и пряча лицо на плече у своего Пса. «Моя эйфория настолько восхитительна, что я даже не вижу Шина».

И он бросает косой взгляд в сторону, только чтобы убедиться в этом ещё один раз. То место, где раньше неподвижно стоял призрак, было пусто.

«Твоё тело было горячим, а твой голос вёл за собой».

— Поцелуй меня… Джон, — снова шепчет Алекс, пока его сердце и разум радостно ликуют тому факту, что Джон с такой легкостью смог вытащить его из цепких лап жуткого кошмара. Находясь сейчас рядом со своим Псом, в кольце его сильных рук, он чувствовал себя в безопасности, и это заставило его беззаботно улыбнуться, прежде чем их губы снова слились в глубоком поцелуе.

========== Часть 26 ==========

Алекс

Неужели ему это и правда удалось? Вытащить Алекса из цепких когтей разочарования и страхов, заставить забыть на какие-то короткие пару часов обо всем, что терзает его искалеченную душу. Удалось. И сейчас, стоя на расстоянии вытянутой руки от Джона, Алекс не хотел с ним прощаться, не хотел уходить, судорожно пытаясь обойти стучавшее в мозгу надоедливое «надо» и придумать любой повод остаться. Теплый ветер трепал волосы, забирался под полы плаща, щекотал кожу на руках, а он медлил, не решаясь сделать шаг в сторону, подставляя лицо этому ветру, и смотрел на Джона, с особой нежностью изучая ставшие родными черты. Солнечный свет глубоко проникал в его карие глаза и зажигал в зрачках золотые искорки, смягчая привычно каменное выражение.

— Увидимся завтра, — со смесью надежды и сожаления. Алексу и правда было пора, время играло против них и против него в частности, отпуская на близость крупицы.

— Да.

— Похоже, Том еще не пришел… — Алекс обернулся в сторону улицы, ведущей в парк, куда ушли дети, и прикусил губу. Странная надежда на то, что задержка сына подарит им еще несколько минут вместе, сцепилась с совестью, которая вопила о том, что больная любовь превращает его в извращенца и лишает Тома отца. Аккуратное прикосновение к шее вырвало из тяжелого потока мыслей, Алекс вздрогнул и удивленно взглянул на приблизившегося Джона.

— Прости, остались засосы, — шершавые пальцы мягко потерли покрасневшую кожу, а в негромком голосе послышались виноватые нотки. Алекс вздохнул и спокойно улыбнулся, перехватывая руку Джона и легонько сжимая его ладонь в своей. Сколько бы засосов, укусов и синяков тот не оставил на нем, они все — свидетельство того, что Алекс принадлежит только ему, и Алекса это ощущение принадлежности наполняло слепой радостью. Этот красивый, сильный и опасный мужчина давно стал для него единственным, чьи прикосновения напоминают, что он еще жив и способен на такие глубокие чувства.

— Что я сказал тебе делать, если тебе жаль? — Алекс насмешливо качнул головой, откидывая упавшие на глаза волосы, и неосознанно приоткрыл губы, когда Джон наклонился к нему. Их дыхание смешивалось в поцелуе, легком и дразнящем, похожим по вкусу на сахарную вату, и Алекс мог бы сколько угодно врать себе, оправдываться, но в самых тайных уголках души он желал, чтобы эти мгновения в объятиях Джона никогда не заканчивались. Ему нравилось чувствовать крепкие руки на своей талии, напряжение идеальных мышц под ладонями, скользящими по плечам, и видеть неистовое, едва подавляемое намерение продолжить в теплых, потемневших глазах, когда он нехотя, но все-таки отстранился.

— Хватит, больше не надо, — улыбаясь только уголками губ, Алекс ласково провел согнутым пальцем по скуле Джона и грустно выдохнул. Как же трудно было себя заставить уйти.

—…Да, — окажись его Пес чуть настойчивее, прижми к себе крепче, не дай разорвать сладкий поцелуй, и Алекс бы сдался, забил на все и никуда не сбежал. Но в сознании электрическим щелчком вспыхнул образ Тома, заставляя вспомнить, почему Алекс здесь и что ждет его дальше. Совесть опять зашуршала, завертелась, голодно облизываясь внутри. Сокрушенное чувство вины, что Алекс теперь испытывал постоянно, когда думал о сыне, стало ее любимым лакомством.

— А ты хорошо слушаешься, — и они оба, погруженные только в друг друга, отгородившиеся ото всех, не заметили, как в паре метров застыл ребенок, чей мир рушился прямо в этот момент вместе с идеальным образом любимого отца. Алекс очнулся, вспыхнул, поворачиваясь на отчаянный топот ног убегающего Тома, а в ноздри уже забивался тошнотворный запах приближающейся катастрофы.

Томас Сато

— О, ты пришел! Эй! — Эрика, ждавшая Тома за углом, весело помахала ему рукой, подзывая к себе. — Мама сказала, что купит мороженое!

Ее голос, полный детского непосредственного восторга, внезапно осекся, потому что подошедший Том был бледен и подавлен. Губы его затряслись, а через несколько мгновений из глаз брызнули злые, удивленные слезы.

— А? Что такое? Что случилось?! Ты почему плачешь? — непонимание и волнение охватили Эрику, которая была растеряна такой резкой переменой в друге. Всего несколько минут назад Том с радостным предвкушением делился тем, как собирается провести вечер вместе с родителями, рассказывал, как соскучился по их совместным ужинам, потому что его отец постоянно занят и сильно устает. В нем было столько любви и веселого ожидания, когда он говорил о семье, что эти слезы, бегущие без остановки по щекам, трясущиеся плечи и полная безнадежность и сомнение во взгляде напугали девочку.

— Что же случилось? Ты в порядке? — она заботливо обняла Тома и погладила по плечам. — Где-то болит?

Всхлипывая и комкая непослушными пальцами кофту, Том едва ли мог что-то ответить. Но да, у него болело, потому что сердце отказывалось понимать, как его отец мог так поступить. Отец, которого он боготворил, считая безупречным. Как он мог оказаться таким низким человеком?

— Да…. Болит…

Алекс

Это была фатальная ошибка. Непреднамеренная, случайная, но настолько чудовищная, что ее последствия неотвратимым грузом нависли над Алексом, готовые раздавить в любой момент. Чувство вины душило, совесть ликовала. Ведь все, чего так страшился Алекс, случилось, пусть и внезапно, но от этого еще более трагично. И причина была только в нем. Некого было обвинить, не на ком было сорвать злость, потому что все, что он разрушил, он разрушил собственными руками. И понимание этого не уменьшало боль внутри, а только усиливало ее, заставляя сердце заливаться кровью.

Он старательно делал вид, что ничего не произошло, вел себя непринужденно, прятал сожаление и раскаяние во взгляде за холодной сосредоточенностью и натянуто улыбался. Алекс знал, что Том вряд ли когда-нибудь его простит. В конце концов, он ведь сам прошел через все это, и обида на отца не сделала его сильнее, а только ожесточила. Своему сыну он никогда не желал такой судьбы, но сам же ее создал.

— Ах, да, ты повеселился в парке развлечений вчера? — спросил Алекс, аккуратно нарезая стейк. Они сидели за столом в гостиной квартиры, где жили Ран и Том. Обычный семейный ужин, пустые, ничего не значащие разговоры, они через это проходили уже тысячу раз. Накануне Ран сама забрала Тома домой, перенеся встречу на следующий вечер. И можно было бы все отменить, сослаться на дела, придумать тысячу причин, но Алекс настоял на том, чтобы они собрались все вместе. Пытаясь создать видимость нормальной семьи, он словно убегал от ответственности и неизбежной расплаты за свою ошибку и беспечность.

— Да…

— Ты плохо ешь. Что такое? — самому Алексу кусок в горло не лез, но он настойчиво продолжал вести себя как ни в чем ни бывало, расспрашивал сына о его делах, строил из себя заботливого отца, хотя видел же по Тому, насколько сильно тот подавлен, оглушен открывшейся правдой, но все равно давил на больное.

«Ты чудовище, Алекс».

— Вот, держи, — пододвинул тарелку к сыну, — мясо нежное, попробуй.

Ран молча наблюдала за разворачивающейся сценой. Она и не думала, что уязвленный Алекс может быть таким плохим актером. От его пластмассовой улыбки, от больного, обреченного взгляда, который он тщательно прикрывал стеклянной мягкостью, веяло за милю неестественностью. Она понимала мужа, его попытки сгладить напряженность, вернуть расположение Тома. Понимала и знала, что все это бесполезно. Так же, как это знал сам Алекс.

— Скоро у нас будет сезонная вечеринка у бассейна, — голос Алекса хоть и звучал с напускной веселостью, но был ласков. — Ты можешь пригласить своих друзей и поиграть с ними. Я зарезервирую комнату. Тебе же нравится сестра Джона, поэтому сколько хочешь…

Громко звякнула отброшенная на стол вилка, заставляя Алекса прерваться на полуслове.

— Зачем? — от того, как горько, как обиженно прозвучал этот вопрос, Алекс почувствовал, что сердце буквально сжимается тяжелыми, грубыми тисками вины и раскаяния. — Ты снова собираешься остаться только с дядей Джоном?

Как же больно стало дышать, когда он увидел, насколько ранен его предательством Том. Алекс знал, что тот чувствовал, знал настолько хорошо, что хотелось умереть, лишь бы повернуть время вспять и не дать его сыну пройти через этот кошмар. А Том продолжал говорить, дрожа, сжимая пальцы в кулаки и наклонив голову. Он был раздавлен, его маленький храбрый мальчик был разочарован в нем, и Алекс представить не мог, насколько больно может ударить детская обида, причина которой — он сам. И как же сильно он сейчас себя ненавидел. — Я все думал, почему мы не живем вместе, как другие… Почему мой папа всегда лжет мне? Почему?..

— Томми…

— Ты смеешь так улыбаться, когда ты с дядей Джоном… Я точно твой сын?

Пущенная в самое сердце пуля не могла бы быть больнее, чем слова, такие горькие и такие правдивые, сказанные повзрослевшим в одно мгновение ребенком.

***

— Ты в порядке?

— Нет… Прости. Я был так взволнован, что совершил ошибку.

— Когда-нибудь это должно было случиться, просто случилось раньше времени. Ничего не поделаешь, разведемся немного быстрее.

— Хорошо…

Удивительно, как Ран сохраняла спокойствие в такой ситуации. Она не винила ни в чем Алекса, прекрасно понимая, что неизбежность открытия правды для Тома всегда довлела над ними. Просто… Просто все можно было сделать по-другому, не так жестоко, не так внезапно, смягчить острые углы, оградить сына от лишних подробностей. Но случилось, как случилось, и не в ее правилах было сожалеть о содеянном.

— Как Том?

— Ну, я не уверена… Но он справится.

У них необычайно сильный мальчик. Алекс отбросил выключившийся телефон и закрыл лицо руками, ощущая на коже соленую влагу. Погребенный под лавиной сожаления и вины, он едва ли мог здраво мыслить, потому что, казалось, так жестоко ранив своего сына, он потерял надежду на спасение. Ему незачем было жить, если он не искупит своих грехов. И даже Джон, как бы сильно Алекс его ни любил, не сможет ему помочь, потому что Алекс способен только причинять боль тем, кто так ему дорог.

Томас Сато

Эрика возвращалась из школы домой, когда заметила знакомую фигуру на детской площадке. Томас Сато одиноко сидел на слабо раскачивающейся качели и выглядел весьма печальным.

— Привет, — девочка подошла к своему новому другу и села на небольшую деревянную скамейку напротив. — Что ты здесь делаешь? Разве тебе не нужно идти в академию сегодня?

Вид у мальчика был совсем грустный, и Эрику это не на шутку взволновало. А когда он поднял на неё свои блестящие от невыплаканных слёз глаза, ей тут же стало понятно, что случилось, скорее всего, что-то очень серьёзное.

— Нет, я не пойду, — упрямо ответил Том.

— Что-то случилось?

— …Да, — мальчик тяжело вздохнул и опустил взгляд на свои кроссовки, — я просто не хочу идти домой.

Эрика окинула друга пристальным и задумчивым взглядом.

— Что тебя беспокоит в нашем-то возрасте? — рассудительно спросила девочка.

— Что? — повторила она свой вопрос, когда Том удивленно уставился на неё. — Скажи мне. Если рассказ будет слишком длинным, я буду слушать тебя всю ночь, — пообещала и широко улыбнулась.

Такеши Андо

— Говоришь, что не знаешь, куда делся наркотик? — разозлённый Андо с презрением смотрел на распластавшегося на полу подручного, который кланялся ему в извинениях настолько низко, что лбом касался пола. — В этом нет смысла.

На днях кто-то украл несколько пакетиков с наркотой у одного из дилеров их клана, и концы этой истории всё ещё не были обнаружены. — П-простите… — промямлил мужчина на полу, пока босс испепелял его взглядом.

— Ты не можешь даже определить, есть ли паршивая овца среди твоих людей, — Андо достал сигарету из портсигара, и один из помощников тут же подбежал к нему, протягивая зажигалку. — Какой из тебя руководитель?

Сзади послышались торопливые шаги, и Такеши обернулся.

— Босс… — один из его солдат замешкался, побаиваясь подходить ближе. — Поступил звонок от председателя Сато Групп. Что делать? Вы ответите?

Андо удивленно вскинул бровь и сжал фильтр сигареты зубами.

Их встреча с Хидео Сато состоялась в тот же день, несколькими часами позже. Старый знакомый был заметно раздражён во время их телефонного разговора, а Такеши не любил расстраивать этого человека, всё-таки их связывало слишком многое в прошлом.

— Что происходит? Я всё пытался встретиться с тобой, — выпалил чуть ли не с порога отец Алекса, когда они с Андо остались одни в комнате.

— Подойди, присядь и выпей для начала, — ответил мужчина, рассматривая своего гостя с улыбкой на лице. Он хотел быть гостеприимным и сгладить углы между ними. Взял бутылку виски со стола и налил Хидео, но вместо благодарности Андо получил крепкую пощечину. Стакан с виски, который предназначался гостю, был сметён со стола размашистым жестом руки председателя Сато Групп, расплескав содержимое на дорогой ковер. Щека горела и кожа почти моментально покраснела в том месте, где лица Андо коснулась ладонь мужчины, который явно не мог справиться со своим гневом.

— Андо, — Хидео обращался с ним, как с низшим по положению, с пренебрежением и раздражением, а ведь когда-то всё было совсем иначе. — Ты только так можешь справляться с работой? Не можешь доделать всё до конца, когда это нужно?

Однако в ещё недавно удивлённом взгляде Такеши не было сейчас и намёка на злобу, хотя если бы это был кто-то другой… Что тут говорить, он никому не позволял с собой так разговаривать. Никому, кроме Хидео Сато.

— Я думал, что достаточно ясно дал тебе понять, чтобы ты быстро разобрался с Джоном Такаямой.

Андо коснулся ладонью щеки и с сожалением на красивом лице потер место, на которое пришлась пощечина:

— Ха… В последнее время всё идет не по плану.

— Чем ты занимался, что даже не заметил отношения, которые возникли между Такаямой и моим сыном? — гневно продолжал Хидео, одновременно с этим снимая с себя пиджак. — Реши проблему с Джоном как можно скорее.

Хидео подошел ближе, и его лицо уже не было таким искаженным недавней злостью, но вместо этого он с абсолютным безразличием окинул взглядом сидящего напротив главу клана.

— Да, какое-то время я был к тебе равнодушен, — его пальцы принялись расстегивать пуговицы на рубашке, а Андо лишь широко раскрыл полные изумления глаза, не в силах оторвать от него взгляд. — Ты помнишь? Ты сказал мне когда-то, что я вкуснее, чем Шин Ямамото, — ткань белой рубашки плавно соскользнула с его плеч, обнажая крепкий торс мужчины. — Вот, ешь.

Джон

— Мой сын видел наши отношения, — Алекс сидел за своим рабочим столом в офисе компании Сато Групп и, не отрывая взгляда от кипы бумаг перед ним, что-то увлеченно правил на них короткими росчерками ручки, не поднимая взгляда на стоявшего перед ним Джона.

— Это же было в твоём плане? — ему не нравилась эта внезапная холодность и официоз в голосе хозяина, и Пёс хмурился, пристально рассматривая любимое лицо.

— Нет. Я этого не планировал, — коротко ответил Алекс, продолжая своё нехитрое занятие. — Скоро я разведусь с женой. И она с Томом уедет в Англию.

Взгляд Джона остановился на заголовке одного из документов, лежащего сверху на немалой стопке бумаг. Короткая надпись «Завещание» заставила его нахмуриться сильнее, а карие глаза почти мгновенно потемнели от охватившей его злости.

— Если хочешь, для твоей семьи я тоже найду хорошее место, — Алекс устало спрятал лицо в ладони и отбросил ручку в сторону. — Ты можешь попасть в прессу, так что лучше смирись с этим и будь готов, — он должен был позаботиться о стольких вопросах в такие сжатые сроки, что это просто лишало его сил. — Я выплачу все твои оставшиеся деньги…

Но фраза так и осталась незаконченной, потому что Джон уже схватил завещание со стола и невозмутимо разорвал его в клочья у Алекса на глазах.

— Джон! Что ты сделал?! — возмущенный мужчина бросил полный непонимания и испуга взгляд на своего Пса, пока тот уничтожал бумаги и выбрасывал рваные клочья в мусорное ведро.

— Есть кое-что, чему я научился, когда умер мой первый хозяин, — ответил ему Джон с непроницаемым выражением на лице и наглой ухмылкой на губах. Он наклонился над столом, уперев в столешницу правую руку, на которой не хватало мизинца.

— Первое — ни за что не оставлять хозяина одного и не спускать с него глаз, — он наклонился ещё ближе к Алексу, чтобы их лица оказались на одном уровне, так от хозяина не должен был ускользнуть смысл ни единого сказанного им сейчас слова, — и второе — обнаженного хозяина схватить и не выпускать из постели.

Свои слова он сопроводил обжигающим страстью и желанием взглядом, скользнувшим по бледному лицу Алекса.

— Однако, если ты всё же захочешь оставить меня… Даже если придётся сломать тебе ногу, я схвачу тебя и не отпущу.

Пораженный столь бескомпромиссной угрозой, Алекс не смог вымолвить ни слова, пока его взгляд был прикован к губам Джона.

— Я затащу в свою клетку, запру и монополизирую своего хозяина, — Пёс с неприкрытым вызовом в глазах склонил голову набок и облизал пересохшие губы.

Не в этот раз, нет. Он прекрасно знал, чем может закончится эта история, если он послушно останется стоять в стороне, пока Алекс продолжит творить всё это безумство со своей жизнью. Джон ему этого не позволит, только не добровольно. Так что его хозяину придётся считаться с его мнением на этот счет, а если он воспротивится, то перспектива сломать Алексу ногу не выглядела для Джона такой уж плохой. Если его вынудить, он пойдёт на это, не моргнув и глазом, только бы выбить из головы этого чертовски красивого мужчины все глупые мысли о смерти и о том, что он якобы может без серьёзных последствий для себя бросить своего Пса. Джон не допустит одну и ту же ошибку дважды.

========== Часть 27 ==========

Томас Сато

Ран тревожилась о сыне. После того, как Том узнал об отношениях своего отца и другого мужчины, он сделался беспокойным и замкнулся в себе. Но Ран не зря тогда сказала Алексу, что их мальчик будет в порядке. Несмотря на то, что с ним повторился такой же кошмар, как и с его отцом, Том оказался на порядок сильнее. И тем более, сама Ран была рядом с ним, она ни при каких обстоятельствах его не бросит.

— Томми, почему бы нам не прокатиться сегодня вместе?

Том обернулся на голос матери, замирая над кроссовком, который собирался надеть. Если честно, он еще не был готов к тому, чтобы простить родителей, потому что был уверен, мать знала о связи отца на стороне. Иначе бы она не оставалась такой спокойной.

— А, у меня назначена встреча, — деланно равнодушно Том бросил через плечо и быстро отвернулся, чтобы мама не заметила смятения, появившегося на лице. Но подумав пару секунд, все же добавил: — Я вернусь.

Мама всегда была добра к нему, заботилась и поддерживала, вытирала слезы, когда он болел, смеялась над его шутками и радовалась успехам. Она никогда не давала повода усомниться в своей любви. И несмотря на всю горькую, чудовищную обиду, что развернулась у него в душе, Том не хотел огорчать ее.

— Хорошо, — голос Ран потеплел, и она печально улыбнулась, с сожалением смотря на худенькую спину сына. Бессмысленно пытаться сейчас его задержать, заставлять остаться рядом. Тому нужно время, и он обязательно справится с той болью, что невольно на него обрушил Алекс. — Возвращайся. Я буду ждать.

Алекс

В коридоре офиса компании Сато стоял возмущенный шум. Сотрудники громко перешептывались, то и дело бросая косые взгляды в сторону дверей кабинета директора, возле которых глава Ямато групп безуспешно пытался обойти нерушимую стену из Джона.

— В сторону!

— Нет.

— Такаяма, ты издеваешься? С дороги!

Джексон был вне себя от злости, когда очередная его попытка открыть дверь и попасть к Алексу разбилась о невозмутимую упёртость Джона, охранявшего покой своего хозяина аки Цербер.

— Нет, — с ледяным спокойствием и непоколебимостью, так что Джексон аж зубами заскрипел от раздражения.

— Ты не слышал от Алекса, что я сегодня приду? — неестественно насмешливый тон мог бы сбить Джона с толку, заставив отступить, только вот он уже давно знал, что Джексон никогда ничего не значил для Алекса, а, следовательно, и встречаться им особой необходимости нет.

— Мне сообщили. Но генеральный директор ненадолго отлучился, так что вы не можете войти.

— Что? — у Джексона кончалось терпение. Его бесила эта неприступная гора мышц с собственническими замашками, возомнившая себя хозяином положения. — С дороги, — он бесцеремонно отпихнул Джона и резко распахнул дверь. И каково же было его удивление, когда он увидел, как на скрип поворачиваемой ручки повернулся застывший над бумагами Алекс.

Все это время он был в кабинете.

— Что за?.. — Алекс был удивлен внезапным появлением Джексона, хотя и знал о его намерении приехать. Но он не хотел никого видеть и дал четко понять это Джону. Что ж, видимо, Ямато оказался куда настойчивее, чем он предполагал. Выйдя из-за своего стола, Алекс тяжело опустился на гостевой диван и щелкнул затвором зажигалки, взглядом приглашая Джексона войти. Кто бы знал, как он устал от всего этого. Но в его ситуации трудно избежать пересудов и неудобных разговоров, в конце концов, он ведь сам создал прецедент. — Что случилось? — Джексон был взволнован, и его вопрос, пусть и заданный обманчиво небрежно, но таил в себе колючее нетерпение.

— Что? — Алекс затянулся и взъерошил волосы на макушке. Как будто Джексон не догадывается.

— Ты правда разводишься?

— Да.

— Что, черт возьми происходит? Уже ходят разговоры… — в голосе Джексона вдруг мелькнуло искреннее беспокойство. Хотя Алекс привык уже к тому, что друг видит в нем больше сексуальный объект, эта тревога и озадаченность в чужом взгляде заставили его задуматься, так ли уж он был прав насчет Ямато.

— Все знают, что я знаменитость и публичный человек. Уже готовится статья. Это не такая уж и проблема.

Конечно. Примерный семьянин, любящий отец и муж, наследник империи Сато и вдруг замешан в секс-скандале да еще и с мужчиной. И не отрицает этого. Смотря сквозь сизый сигаретный дым на Джексона, который потерял весь свой лоск и теперь растерянно хлопал ресницами, Алекс отстраненно думал, а осталась бы его мать жива, выйди подобная статья двадцать лет назад? Вряд ли. Отец бы все равно убил ее в угоду мести из-за испорченной репутации.

— А что насчет этой компании, ты ведь ей управляешь. И что будет с отелем, которым ты владеешь? — Джексон задавал слишком много вопросов, но сейчас в нем, несмотря на беспокойство, заговорил прожённый делец. — Это проблема, которая может изменить состояние, поэтому положение инвестируемых предприятий неизбежно ухудшится.

— Разве среди всего этого есть что-нибудь моё? — Алекс широко махнул рукой и невесело усмехнулся. Все это принадлежало его отцу. Он был лишь куклой, которой тот, обманчиво пытался управлять на протяжении всех этих лет.

— Что ты планируешь делать? — Джексон подался вперед, жадно всматриваясь в задумчивое, бледное лицо Алекса.

— Я планировал всё раскрыть и умереть.

Сказанное Алексом произвело эффект взорвавшейся бомбы, и от того, как чудовищно спокойно звучал его голос, Джексону стало еще более жутко. Он едва не подскочил со своего места, но сдержался, только стиснул зубы крепче.

— Ты же шутишь?

Хотел бы Алекс шутить, но увы.

— Я даже написал завещание, но…., — тонкие пальцы, мелко подрагивая, поднесли сигарету к губам. Алекс посмотрел в сторону, туда, где солнечный свет падал сквозь высокое, будто прозрачное окно, и оставлял золотистый след на полу. Таким же золотом отливали глаза Джона, когда он смотрел на него. — Джон его разорвал.

Джексон ушел быстро. Алекс ответил не на все его вопросы, но он знал его достаточно хорошо, чтобы понимать — пытаться переубедить Алекса сейчас — это затея, заранее обреченная на провал.

— Ты.

Столкнувшись на пороге кабинета с Джоном, Джексон окинул его взглядом, полным смеси презрения и отчаяния.

— Александр… Хорошо присматривай за своим хозяином. Не позволяй ему делать глупости, понял?

Джон ничего не ответил. Беспокойство Джексона Ямато о судьбе Алекса было совершенно бесполезным. И они оба это знали.

***

— Вы с ним спали?

Если бы мог, Алекс откровенно рассмеялся на этот вопрос. Джексон пробыл в его кабинете не больше четверти часа, а Джон уже вообразил себе невесть что. Впрочем, ревнивое беспокойство Пса было приятным. Гораздо приятнее, чем ощущение ломоты во всем теле и пылающий лоб.

— Нет, — Алекс едва нашел в себе силы, чтобы поднять голову, когда Джон подошел ближе. — Иди сюда.

У него рябило перед глазами, а голову стискивали стальные обручи. Находясь последние дни в крайней степени нервного напряжения, Алекс практически не спал и ничего не ел. Он не мог избавиться от чувства вины перед сыном, его грызла совесть, а вместе с ней и горькие сожаления о том, что своей местью он собирается предать всех, кого так сильно любит. Он знал, что причинит им невыносимую боль, но просто не мог заставить себя отступить.

— Ты ревнуешь? — когда Джон присел рядом, Алекс вымученно ему улыбнулся и поддел пальцем подбородок, огладив теплую кожу.

— Да, — другого ответа быть не могло.

— Потому что ты Пес? Или… — Алекс запнулся, потому что не знал, стоит ли спрашивать о таком. Что больше руководит Джоном: его преданность хозяину или же более глубокие чувства? Не знал и боялся услышать ответ. — Или как мужчина?

Оказалось, что остаток всех своих сил он потратил на то, чтобы задать волнующий вопрос, но обжигающий поцелуй, с которым Джон так стремительно прижался к его губам, был красноречивее любых слов. Только ответить на него Алекс уже не смог, проваливаясь в спасительное беспамятство.

Такеши Андо

Андо сидел на краю кровати и курил, задумчиво уставившись в окно напротив. Прошло много времени с тех пор, как они с Хидео Сато в последний раз занимались сексом, но вот только чувствует он себя не очень хорошо. Куда-то исчез этот страстный огонь в знакомых глазах, от которого когда-то так перехватывало дыхание, и теперь… это было словно трахаться с незнакомцем. Глава клана моргнул, когда услышал чужие торопливые шаги рядом, и повернулся к собирающемуся уходить председателю:

— Уходишь?

— Да, — Хидео уже надел пиджак и принялся педантично застёгивать на нем пуговицы, совершенно не обращая внимания на чем-то озадаченного мужчину позади себя.

— Бессердечный, — сказал Андо. не подумав, но слово — не воробей, Хидео всё слышал.

— Это бессердечие? — он даже не обернулся, просто замер и продолжил стоять спиной к мужчине, который когда-то в прошлом так жестоко попросил его жениться на нелюбимой женщине ради своих корыстных целей. А ведь тогда Хидео любил его, потому что только влюблённый дурак мог пожертвовать всей своей жизнью, наплевать на собственные чувства и сделать то, о чем просил его Такеши.

— В прошлом и сейчас у нас отношения, основанные лишь на потребностях, — его голос был холоден и отстранён, но память в этот момент нещадно вновь подсунула ему нечеткий образ воспоминания, словно выгоревший на солнце негатив, оно выцвело и покрылось черными пятнами.

«Я скоро женюсь, Такеши. Это то, чего ты хотел?». И его ответ: «Да, спасибо за твою помощь», — так больно ударивший в самое сердце.

— Ты был тем, кто сделал их такими. Верно? — но Хидео не стал дожидаться ответа на свой вопрос. Молча вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, оставив Андо один на один со всеми своими мыслями и сожалениями. Такеши улыбнулся коротко и невесело одними только губами, когда Хидео ушел. В конце-концов, уже поздно что-то менять, они совершили слишкоммного ошибок, которые уже не исправить. И что-то подсказывало ему, что впереди их будет ещё больше. Он не сразу взял в руку телефон, но когда он это сделал, то уже успел совладать со своим разочарованием и голос его не дрогнул, отдавая очередной приказ:

— Да. То, что подготовили в прошлый раз. Выполняй.

Томас Сато

— Я правда могу переночевать у тебя? — на всякий случай переспросил Том. Всё-таки это была квартира не только Эрики, но и дяди Джона, а на него он, вроде как, тоже был обижен. И кроме этого, ему не хотелось доставлять проблем своей единственной подруге.

— Ага, — Эрика уверенно кивнула и улыбнулась, продолжив идти вдоль узкого тротуара. Пока они разговаривали с Томом на детской площадке, прошло много времени, и теперь уже солнце зашло за горизонт, а вдоль улиц зажглись вечерние фонари. Эрика любила своего брата, очень любила, но и за Тома, который был ей далеко не безразличен, ей тоже было обидно. Поэтому она решила его защищать. Даже если Джон будет недоволен тем, что Томас ночует у них, ему придётся с этим смириться, или же она никогда больше не будет с ним разговаривать.

— Видеть родителей неудобно. Не так ли? — спросила она у мальчика, идущего рядом, и тот ей коротко кивнул:

— Ага, — Томас вздохнул, — так что я не знаю, что делать.

— Так странно знать, — сказала вслух Эрика, которая была не на шутку удивлена всеми подробностями о личной жизни брата и родителей Тома.

— Ты в порядке? — Том переживал из-за того, что выплеснул так внезапно на девочку все свои чувства, и, возможно, это доставило ей тоже своего рода дискомфорт, потому что они с Джоном семья. — Даже если я ненавижу твоего брата…

— Это же твои чувства, — очень по-взрослому мудро ответила Эрика и пожала плечами, — ну, и это вина моего брата.

— Если бы это была ты, как бы ты поступила? — Том внезапно задумался о том, как бы поступила в подобной ситуации эта умная не по годам девочка, и могло ли в итоге всё произойти как-то иначе, без всей этой ненависти, которая сейчас так сильно мешала ему свободно дышать.

— Ну, — Эрика всерьёз задумалась, мысленно представляя себя на месте друга. — Если это причиняет боль, даже если сильно ненавижу, я бы постаралась отпустить это в конечном итоге.

— Отпустить?

— Потому что я не смогу полностью его ненавидеть, — продолжила девочка и остановилась, чтобы посмотреть на замершего на месте Тома, которого её ответ заставил о чем-то задуматься. — Ну, а прямо сейчас… — она лукаво улыбнулась и подмигнула другу, — просто подожди двадцать лет. Я отомщу брату за тебя.

— Двадцать лет? — удивлённо переспросил мальчик. — Почему?

Эрика посмотрела на него так, как будто он спрашивает о совсем уж очевидных вещах:

— К тому времени мой брат будет слишком стар, чтобы использовать свою силу. Давай выждем это время, а потом я его побью.

— Не нужно, всё нормально, — ответил изумлённый Том, который сейчас даже не знал, удивляться ли ему такой причине или же рассмеяться от души. Но вдруг посмотревшая вперёд Эрика изменилась в лице, и улыбка медленно сошла с её губ. Дальше по тротуару, в конце улицы стояли двое неизвестных мужчин, которые внешне очень походили на бандитов.

— А, но дети… это немного…

Якудза явно не сразу заметили в вечерней темноте двух неспешно идущих ребят, поэтому говорили между собой достаточно громко, чтобы Эрика с Томасом могли их услышать.

— Что мы можем сделать? Приказ, есть приказ. Нужно выполнить то, что велено.

Тут один из мужчин обернулся и, увидев детей, хлопнул своего товарища по плечу:

— А? Похоже, это она. Сестра Джона Такаямы.

Эрика, не глядя на Тома, отыскала пальцами его ладонь и крепко её сжала:

— Тебе не нужно идти домой. Повезло.

Но пока ничего не понимающий мальчик удивлённо всматривался в ее лицо, она уже сделала еле заметный шаг назад, готовясь к бегству.

— Бежим, скорее! — и рванула с места что было сил, побежав в сторону дома, при этом крепко сжимая чужую руку в своей.

— Что… Что это?

— Беги быстрее! — ответила Эрика отстающему и то и дело оглядывающемуся назад, но крепко сжимающему ее руку Тому. — Это бандиты! Ни разу не видел, что ли? Они, наверное, преследуют нас из-за моего брата.

— Что?! — мальчик не на шутку испугался, и лицо его заметно побледнело.

— Просто беги к нашему дому!

До нужного здания оставалось бежать совсем немного, каких-то пятьдесят метров, пару поворотов, и они будут спасены.

— Мы почти на месте!

— Стоять!

— Нас поймают!

Они бежали не так долго, прежде чем бандиты почти смогли их догнать, приблизившись к удирающим детям на расстояние около пяти метров. Всё-таки взрослые мужчины бежали куда быстрее, и это было делом времени, когда они настигнут беглецов. Но внезапно в конце улицы, на которой располагался их дом, Эрика увидела хорошо знакомую ей высокую фигуру, и лёгкий вечерний ветер играл с длинными и блестящими в свете луны черными волосами, спадающими вдоль спины.

— О?! — испуганно выдавил Том, тут же затормозив, но Эрика узнала этого человека, как только он обернулся и посмотрел на девочку: — Хиро!

Она крепче сжала руку друга и из последних сил подбежала к мужчине:

— Братик Хиро! Спаси!

Преследующие детей якудза тоже остановились, увидев незнакомца, и замялись на месте.

— Глаза! — строго приказал Хиро детям, и, вытащив руки из карманов пальто, направился прямиком к людям Андо.

— Да! — с готовностью выкрикнула Эрика и, зажмурившись, накрыла своими ладошками глаза Тома.

— Закрой уши своими руками, — торопливо прошептала она ему, пока ничего не понимающий и умирающий от страха Томас не мог вымолвить ни словечка.

— Ты кто? А?! — послышалось удивленное восклицание за спинами детей.

Бандиты переглянулись, готовые борзо напасть вдвоем на одного, по их мнению, тупого прохожего, решившего рискнуть своей жизнью ради двух детишек, но весь их запал в миг пропал, когда Хиро Мидзуно отодвинул полы своего пальто и достал из ножен прикрепленных к его поясу длинную катану, блеснувшую холодом металла в желтом свете фонаря над их головой.

— Что… что там? — шепотом спрашивает Том у Эрики, пока они сидят на корточках посреди тротуара.

— Кто ты такой?! — слышится позади детей, когда девочка таким же испуганным голосом отвечает ему:

— Это лучше не видеть.

Далее последовали звуки драки и свист от взмахов лезвия меча, крики боли и ругательства, переходящие в предсмертные булькающие всхлипы. Хиро всегда отлично владел катаной, и в бое на мечах ему практически не было равных, а тут… у этих парней, отправившихся за детьми без оружия, просто не было ни единого шанса. Он порезал их мастерски, не продлевая ничьи мучения без особой на то надобности, да и позади него была сестра Джона со своим маленьким другом, хоть он и приказал им закрыть глаза, не хотелось бы, чтобы они что-нибудь увидели. Поэтому, как только сердце последнего якудзы перестало биться, Хиро вытер лезвие меча об одежду мертвеца и спрятал катану в ножны, после чего сразу же вернулся обратно к детям. Но сначала он кое-кому позвонил, чтобы дать распоряжение прибраться тут за ним, проблем с полицией ему только ещё не хватало.

— Так, — он подошел к детям сзади и легко коснулся руками их плеч. — Не открывайте глаза и ступайте вперёд осторожно. Хорошо?

— Да… — кивнул Томас, чем вызвал улыбку на лице у Хиро.

— Давайте, я вас проведу, — он мягко подталкивал их в спину, направляя в сторону, где располагался дом, а потом помог подняться по ступеням и зайти в подъезд. — Вот так. Проходим в парадную дверь. Осторожно. Хорошо.

А когда они оказались внутри, он снова им улыбнулся:

— Отлично, ребята. Мы на месте. Можете открывать глаза.

Эрика была первой, кто посмотрел на него снизу вверх, и она в очередной раз не поверила своим глазам:

— Хиро, братик, это правда ты?

— Давно не виделись, не так ли? И хорошо, что мы сегодня встретились, — Хиро нежно погладил ее по голове, всё не переставая рассматривать маленькую девочку тёплым и задумчивым взглядом, ведь она так поразительно была похожа внешне на своего старшего брата.

— У меня будет к тебе просьба.

— Просьба?

— Да, — Хиро засунул руку в карман и вытащил оттуда мобильный, — отдай этот телефон Джону.

— Брату? — Эрика взяла из руки мужчины телефон и снова вопросительно посмотрела на него снизу вверх.

— Там сохранён номер, так что скажи ему, чтобы он связался со мной по нему.

— Хорошо! — сестра Джона с готовностью кивнула и широко улыбнулась старому другу своего брата, а Томас, всё это время стоящий рядом, тихо добавил:

— Спасибо вам за помощь.

— Рад был, оказаться полезным. Не выходите на улицу до рассвета, — бросил Хиро им напоследок и вышел за дверь, не попрощавшись.

— Кто этот мужчина? — спросил позже Том у своей подруги.

— А? Друг моего брата.

Они очень быстро добрались до нужного этажа, где располагалась квартира семьи Такаяма. А уже в прихожей, когда они сняли обувь и зажгли свет, Эрика с сожалением вздохнула:

— Мне жаль, что я подвергла тебя опасности.

— Ничего. Но, может быть, нужно позвонить в полицию? — ситуация и правда была опасной, тех людей на улице, которые их преследовали, наверняка убили, и далёкий от всего этого Томас, как законопослушный маленький, но уже гражданин, мог сейчас думать только о том, как сообщить специальным органам правопорядка о происшествии.

— А, забудь, — отмахнулась Эрика, — никакой полиции.

Тут же они услышали приближающиеся шаги, и им на встречу из гостиной выглянула мать Эрики.

— Я собиралась выйти, но на улице был какой-то шум, что это было?

— Ничего такого, — опередив Тома, мгновенно ответила Эрика, а мальчик лишь окинул ее задумчивым взглядом, определенно осознав, что сейчас она намеренно не говорила правду.

— Кстати, — продолжила женщина, когда ее взгляд остановился на мальчике, — что здесь делает Томас?

— Он останется с ночевкой.

— Здравствуйте, — и Сато-младший вежливо поклонился.

— Но это нормально, если ты останешься сейчас? — спросила взволнованная женщина, поглядывая то на одного ребёнка, то на другого.

— Что?

— Генеральный директор упал в обморок, — продолжила она, явно имея в виду отца Тома.

— Папа?

— Тебе не сообщили? Хочешь, чтобы я позвонила? К счастью, ничего серьёзного, — одумавшись, тут же поспешила она успокоить сына, уже успевшего испугаться за здоровье своего отца.

— Ну… это… — Том не мог подобрать слов, и Эрика пришла ему на помощь, продолжив говорить за него:

— Он пришел сюда с разрешения мамы, — она легонько хлопнула друга ладошкой по плечу, — мы завтра собрались в больницу.

— Вот как?

— Ага.

— Ну хорошо, тогда проходите скорее и ступайте мыть руки, будем ужинать, — женщина проводила детей задумчивым взглядом и улыбнулась тому, что эти двое маленьких людей в такой короткий срок успели стать настоящими друзьями. Кто бы мог подумать…

========== Часть 28 ==========

Алекс

— Почему ты так пытаешься сделать невозможное, если ты такой болезненно-чувствительный?

Алекс с трудом повернул голову в сторону присевшей на край его кровати Ран и устало вздохнул. Что она имеет в виду под невозможным? Смерть? Алекс был готов умереть, он давно к этому шел и его совершенно не страшила собственная кончина. В отличие от осознания, что его уход может причинить слишком много боли тем, кто совсем не заслужил подобной участи. Например, Том или Джон. Ран уже смирилась с финальной частью их плана, в конце концов, они ведь создавали его вместе. Облизав пересохшие губы, Алекс несколько раз моргнул, чувствуя, как жжет глаза от напряжения, и отвернулся от жены, бездумно уставившись на потемневший в сумерках потолок, потому что не представлял, что ответить на прозвучавший вопрос. Ран опять была права. Его равнодушная маска, служившая прежде надежной защитой от эмоциональных потрясений, давно сломалась под натиском таких ярких, обжигающих чувств, на который Алекс и не думал, что был способен. Он больше не был тем холодным, расчетливым и черствым человеком, что когда-то захотел завладеть лучшим бойцом. Алекс и сам не знал, кто он теперь. Эгоист? Слабак? Идиот? Возможно, все вместе. Да и какое это имеет теперь значение.

— А что насчет Тома? — пожалуй, сын был единственным, кто сейчас волновал Алекса, поэтому он даже не пытался скрыть нервозность в голосе, когда спрашивал Ран.

— Он не отвечает… Должно быть, он все еще зол.

«А что ты хотел, Алекс, от ребенка, чей идеальный, счастливый мир ты разрушил? Ты сам всю жизнь положил на то, чтобы отомстить отцу, сделавшему с тобой подобное, а теперь желаешь, чтобы сын перестал тебя винить? Я и вправду идиот».

— Конечно.

Ран грустно улыбнулась и погладила руку Алекса, спрятанную под покрывалом. Она бы очень хотела помочь ему избавиться от гложущего чувства вины, но не могла дать ничего, кроме молчаливой поддержки.

— Я хотел, чтобы Том рос не так, как я, но, в конце концов, оказался в том же положении, что и мой отец, — разве не насмешка ли это судьбы? Какая ирония — так яростно пытаться оградить своего сына от страданий и в итоге совершить ту же ошибку. Его отец причинил боль ему, а Алекс сделал то же самое с Томом.

— Ни о чем другом не думай, сначала отдохни. Скоро придет Джон.

— Джон?.. — Алекс, словно не веря словам Ран, потянулся и потер кожу у основания шеи, куда так любил кусать его Пёс. Трудно было понять, что он чувствовал острее от мысли, что Джон так настойчиво стремился остаться рядом с ним: отчаянную радость или горькое сожаление, потому что их близость все равно скоро закончится. А Ран, заметив, как задумчиво застыл Алекс, продолжила:

— Когда тебе стало плохо, он был в таком отчаянии, что не хотел даже тратить время на ожидание лифта, поэтому побежал по лестнице с тобой на руках. Поэтому, когда он придет, успокой его и позаботься о нём. Впрочем, разве он не твой любимый Пёс? — Ран говорила это с улыбкой, ни в чем не обвиняя, а просто констатируя факт. В душе она была очень рада, что у Алекса появился тот, кто так сильно его любит, и кого любит он сам. Разве не способна любовь на чудеса? Может, она излечит его искалеченное сердце.

Алекс сглотнул, продолжая безучастным взглядом буравить потолок. Он опять заставил Джона волноваться и испытывать болезненный страх. И эта мысль причиняла ему самому боль, тоской пробираясь в сознание. Как бы хотел он сделать Джона счастливым, после всего, что тот пережил, и как же горько было от осознания, что Алекс на это не способен.

— Жалко, что Том узнал о ваших отношениях вот так, но мы бы в любом случае расстались по любой другой причине. Однако, не волнуйся, — Ран поднялась с кровати, аккуратно поправляя безупречно сидящий пиджак, и усмехнулась. — У Тома есть я.

Она подошла к Алексу и, наклонившись, едва ощутимо коснулась его лба губами. Глаза ее смотрели чуть насмешливо, но в тоже время серьезно и решительно.

— Перестань губить себя из-за Тома. Иначе говоря, ты должен подумать и о своей жизни. Вместо того, чтобы мстить за мою мертвую музу, попробуй сделать то, что когда-то должна была сделать она сама. Когда я стала мамой, я осознала это. Счастье моего ребенка на первом месте.

«Счастье моего ребенка на первом месте».

Ран уже ушла, а в комнате все еще витал легкий цветочный аромат ее духов. Алекс не переставая прокручивал в голове последние сказанные женой слова. Ран поставила все на кон ради счастья Тома, а что сделал он? Ведь Том и его сын тоже, и Алекс бесконечно его любил, но ради его спокойствия, ради его благополучия он все равно не был готов отказаться от первоначального плана, даже несмотря на то, что зерно сомнения давно уже зародилось в его душе. Алекс по-прежнему упрямо шел к тому, чтобы уничтожить себя. Это было поистине чудовищно эгоистично, и Алекс мучился от разрывающих его противоречий: ведь он прекрасно отдавал себе отчет в том, что умри он — и это станет катастрофой как для его маленького сына, пусть и обиженного сейчас, так и для Джона, который ясно дал понять, что испытывает к нему гораздо более глубокие чувства, чем обыкновенная преданность Пса своему хозяину. И Алекс готов так страшно ранить их обоих? Нет. Не готов. Но все равно сделает это.

***

На этом небе никогда не было видно звёзд. Серовато сизый небосклон, подсвеченный словно неоновая вывеска, тысячами огней незасыпающего города, затягивался мутными тучами. Где-то вдалеке взвизгнули автомобильные тормоза, послышался пьяный смех и звон разбившегося стекла. Огромный мегаполис, распростершийся сверкающим пятном на много миль вокруг, что не было видно края, жил собственной жизнью, как самостоятельный организм. Безучастный к судьбам своих обитателей. Алекс опять курил. Сигарету за сигаретой, выкидывая смятые окурки прямо вниз. Перегнувшись через перила, он с больным любопытством проследил, как исчезает в ночном сумраке потухающий огонек, и задумался, что, сделай он сейчас шаг вниз, и все проблемы будут решены. Ран станет свободной, он — превратится в окровавленную груду костей, а отца, наверняка, хватит удар. Месть свершится, только самыми уязвимыми ее жертвами станут абсолютно невинные. Его сын и Джон. Алекс с горечью хмыкнул и протяжно выпустил дым, делая глубокую затяжку. Он был так погружён в свои мысли, что не заметил, как сзади кто-то подошел. И только когда на озябшие плечи легли чужие горячие ладони, а нос уловил родной аромат, Алекс очнулся от охватившего его оцепенения.

— На улице холодно, — голос Джона, так мягко прозвучавший над самым ухом, заставил его вздрогнуть и откинуть голову на подставленное плечо.

— Зачем ты пришел? Почему не вернулся домой и не остался там? — Джон привычно не стал отвечать на вопросы, ответ на которые и так был очевиден. Вместо этого он наклонился вперед и закурил сигарету, что крепко сжимали пальцы Алекса. Некоторое время они стояли молча, медленно дыша и окутываясь теплом друг друга и терпким запахом табака.

— Джон, — Алекс заговорил первым, негромко, долго подбирая слова, — а ты когда-нибудь убивал человека?

— Да… Возможно.

— Возможно, говоришь… Понятно, — и от мысли, которая внезапно пришла ему в голову, стало страшно и сладко одновременно. Алекс отстранился, пряча лицо в руках, потому что боялся, что если сейчас взглянет на Джона, озвучит свою просьбу, что-то незримое между ними будет разрушено навсегда.

«Джон, если ты убьешь меня, моя душа не будет бродить? Даже если мне нужно покоиться с миром, почему так нелегко попросить тебя об этом».

Джон

Это чувство росло в Джоне с каждым днём все сильнее. Любовь, сводящая с ума и выбивающая землю из-под ног, любовь, вызывающая волнующий трепет в груди и зуд на кончиках пальцев от нестерпимого желания коснуться, дотронуться, скользнуть горячей рукой по бледной коже. Он хотел всегда быть рядом с Алексом, даже вот так, сидя на диване, пока голова любимого мужчины лежит на его бедре, и он, прикрыв глаза тихо дремлет, то проваливаясь в неглубокий сон, то тревожно снова распахивая дрожащие ресницы и пристально всматриваясь испуганным взглядом в лицо своего Пса, склонившегося над ним, как могучая и суровая гора — единственная существующая сила, способная защитить хозяина от всех бед этого мира. И методично гладить длинными пальцами его спутанные волосы, в очередной попытке успокоить Алекса, измученного душевными терзаниями и играми разума, который прочно пленён наваждением мести. Как бы он хотел хотя бы на мгновение узнать, о чём хозяин думает, залезть к нему в голову и прочесть все эти мучившие его мысли, а потом стереть ненужное и прогнившее чернотой, чтобы не отравляло больше. Но он не может. Единственное, что всё ещё оставалось в его силах — это быть рядом и неустанно следить за Алексом, чтобы случайно или же намеренно не наделал ошибок, которых потом уже не исправить.

— Я слышал, что ты разводишься, — голос Джона был теплым окутывающим бархатом — сосредоточение спокойствия, он действовал на Алекса лучше всякого успокоительного средства.

— Верно, — он пристально рассматривал стену напротив, тихо наслаждаясь этой близостью и черпая от Джона такие недостающие сейчас ему силы. — Мы аккуратно разведёмся. Моя жена заберет Томаса, и все дела будут закончены.

Джон задумался, с нежностью и беспокойством рассматривая бледное и измученное лицо Алекса. Значили ли его слова, что этого будет достаточно, и он сможет остановиться? Начиная с той самой сцены в его кабинете, они ни разу не поднимали тему завещания и того, что их, Джона и Алекса, ждет после развода четы Сато. В силах ли Пса остановить своего хозяина, если тот всё-таки не оставит своих мрачных мыслей о смерти?

— Тогда, — Джон замялся в нерешительности лишь на мгновение, потому как просить кого-то о таком ему раньше никогда не доводилось, — пожалуйста, встречайся со мной.

Это звучало почти как «Будь только моим» или «Я люблю тебя», но всё-таки Джон ходил по тонкому льду, а Алекс сейчас был слишком раним и уязвим, чтобы пугать его настолько откровенными признаниями. И он был прав, ограничившись только этой фразой, потому как глаза Алекса сразу же широко распахнулись от искреннего удивления, и мужчина тут же вскочил, мгновенно отстранившись от Джона и сев от него поодаль на тихо скрипнувший под ним диван.

— Что ты сказал…

— Я попросил тебя встречаться, — невозмутимо повторил Джон, с готовностью и свойственной только ему решимостью встретив направленный на него испытывающий и шокированный взгляд Алекса. Мужчина отвернулся, и упавшая на его глаза длинная чёлка скрыла выражение его глаз в тени, но Пёс успел заметить, как хозяин нахмурился, да и плотно сжатые губы в тонкую упрямую линию, говорили сами за себя. Услышанное Алексу было не по вкусу.

— Со мной, — уверенно добавил Джон и мягко улыбнулся. Он не намерен отступать и должен дать понять мужчине, которого так сильно любит, о всей серьёзности своих намерений. Это уже давно перестало быть игрой для них обоих, и пора было это признать.

— Если ты собираешься нести чушь, — Алекс поспешил увеличить разделяющее их расстояние и поднялся с дивана, всячески избегая поворачиваться в сторону Джона, дабы не видеть его глаза, — то возвращайся домой.

Но пальцы Пса уже стальным обручем сомкнулись на чужом запястье, ему ничего не стоило одним резким рывком притянуть ослабшего от болезни и стресса хозяина к себе и усадить его обратно на диван, при этом закидывая его ноги на своё бедро и удерживая их рукой.

— Потому что ты умрёшь… Поэтому ты отказываешься? — карие глаза потемнели, а волевое лицо, с присущей только ему надменной наглостью, стало в миг суровым и не на шутку серьёзным.

— …Джон, что ты делаешь? — в голубых глазах Алекса отчаянно плескался страх. Он боялся, и это чувствовалось даже на расстоянии, читалось по его бледному лицу, по нахмуренным бровям и тому, как он нервно закусывал нижнюю губу, всё ещё отводя взгляд куда-то в сторону и старясь не смотреть на своего Пса.

— Я испытал панический страх, когда ты потерял сознание в офисе, — он должен был это сказать, должен был признаться, потому что не скажи он это сейчас, и будет сожалеть об этом всю свою жизнь. — Я почти лишился рассудка, — рука скользнула вдоль бедра Алекса выше, трогательно нежно огладив его живот и поднявшись к груди, замирая как раз над самым сердцем, которое так сильно и часто билось, что Джон не смог этого не заметить.

— Прекрати…

— Вот почему я поспешил, — и это было правдой, ведь если бы у Джона было больше времени, он наверняка бы всё сделал по-другому. Дал бы Алексу время прийти в себя после развода, привыкнуть к этому новому для них чувству, когда они вместе, не торопя события, но времени у него нет.

— Это всё твоя вина, — Джон опустил взгляд на свою ладонь и тихо вздохнул, пока Алекс изумлённо таращился на него, полностью выбитый из колеи и не понимающий, как ему на всё это реагировать.

— Это, наверное, выглядит жалко. Но судя по тому, что я чувствую сейчас, касаясь тебя… как участилось твоё сердцебиение после моих слов… — Джон поднял полный страсти и желания взгляд на Алекса и потянулся к его губам за поцелуем, отчаянно желая сделать этого мужчину своим, — твой ответ, вероятно, «да».

Хотел ли он этого? Да. Был ли он когда-либо более откровенен с ним, чем сейчас? Нет. Алекс не оставил ему выбора, так же как и времени на долгие раздумья. И не привыкший говорить о своих чувствах Джон делал это сейчас так неумело, скомкано и сумбурно, хотя, скорее всего, всё это могло бы уместиться в одну только фразу «я люблю тебя», и её бы оказалось достаточно… при других обстоятельствах, быть может. Но сейчас эти три слова могли только сильнее напугать Алекса, и увеличить воображаемую пропасть между ними, построенную его же руками. Но вместо поцелуя в ответ Алекс демонстративно отворачивается и с силой отталкивает Джона от себя, поспешно высвобождаясь из его крепких объятий и убегая прочь.

— Не неси чушь.

Пёс проводит его спину пристальным и терпеливым взглядом, так же поднимаясь с дивана и медленными, но уверенными шагами подходя ближе к своему хозяину.

— Если ты собираешься встать у меня на пути, то мне с самого начала не нужен был такой Пёс, как ты, — не оборачиваясь, бросил ему Алекс, стараясь как можно сильнее уколоть ядовитыми словами. Но кожа его бойцовского Пса была слишком толстой, чтобы это хоть как-то могло его задеть.

— На этом всё, — и Алекс поторопился покинуть гостиную, направившись к лестнице, ведущей в хозяйскую спальню. Но нет. Даже, если он так сказал, это определённо точно не было «всё». Потому что Джон ещё не закончил бороться за него, за них, и он не перестанет пытаться. Он догоняет Алекса в каких-то пару шагов, крепко обхватывая его руками и вплотную прижимаясь грудью к его спине.

— Отпусти! — в таком положении, когда руки прижаты вдоль тела и скованы кольцом чужих объятий, Алексу становится трудно оказывать более решительное сопротивление, но он всё равно пытается отчаянно вырваться и сбросить с себя чужие руки. Вот только безуспешно.

— Что ты творишь?!

Привыкший и к более сильным соперникам Джон с лёгкостью разворачивает мужчину лицом к себе и крепко целует в губы, тем самым заставляя воспринимать все сказанные им слова всерьёз. И пока хозяин упирается руками ему в грудь и кусает терзающие его губы, он продолжает его целовать, и даже тогда, когда вкус у этого поцелуя приобрёл металлический кровавый оттенок, он не останавливается.

— Пожалуйста, встречайся со мной, — говорит на выдохе и проводит языком по своей верхней губе, слизывая с неё багряные капли крови. Его взгляд обжигает лицо Алекса полыхающим пламенем обрушившейся на него страсти, и он так отчаянно хотел тонуть в этих любимых льдисто-голубых глазах, что по телу Пса то и дело рябью скользила мелкая дрожь.

— Почему именно сейчас… Почему, когда я наиболее слаб? — щек Алекса коснулся лёгкий румянец, и он казался таким смущённым, пряча губы под ладонью и опуская взгляд, что от этого вида у Джона предательски защемило в сердце. — Не вмешивайся… Я не хочу, чтоб ты…

Но Джон не даёт ему договорить. Его пальцы смыкаются вокруг чужого запястья и убирают руку Алекса от лица, чтобы направить его ладонь и положить на собственную грудь, дав ощутить хозяину сердцебиение его Пса под слабыми пальцами. Другую же ладонь он подносит к своим губам и проводит влажным языком вдоль среднего пальца, при этом не переставая пристально смотреть в глаза напротив.

— Если ты хочешь умереть, то до тех пор, — взгляд Джона стал мрачным и тяжёлым, словно смысл сказанного приносил невыносимую боль, которую ему приходится терпеть, потому что желание быть рядом с Алексом сильнее всего прочего.

— Или, — голубые глаза распахнулись шире, исследуя любимое лицо, когда губы Пса изогнулись в ироничной улыбке, пока он переместил ладонь хозяина со своих губ на щеку и накрыл ее своей ладонью. — Может, умрём вместе?

Комментарий к Часть 28

И мы почти подошли к финалу…

Спасибо за ваши лайки, добавление в избранное и комментарии) Оставайтесь с нами;)

========== Часть 29 ==========

Алекс

Невозможно убежать от цунами. Огромная волна догонит, накроет собой, беспощадно погребая под толщей воды, сметет любое препятствие на пути и не оставит надежды на спасение. Джон стал таким цунами для Алекса, разрушив его хрупкую стену отчуждения своим откровенным признанием. Он сказал: «Давай умрем вместе», а Алекс услышал — я люблю тебя.

— Ты… и я…? — когда он спросил это, голос его дрожал, и трудно было скрыть прозвучавшее в нем растерянное изумление. Неужели Джон предлагает это всерьез?

— Да, — непоколебимая твердость чужого тона заставила щеки Алекса заалеть еще сильнее.

— Как ты можешь вообще такое говорить?.., — Алекс невольно отвернулся, чувствуя, как больно колет в сердце эта щемящая искренность.

— Потому что это единственный способ не мешать тебе. Ничего не изменится, если я умру рядом с тобой, если только ты позволишь.

Прав, как же Джон был прав, и душа Алекса неистово кричала, билась внутри, желая сказать ему «да». Как бы ни сопротивлялся он чувствам, как бы ни пытался оправдаться, цунами давно смыло все сомнения, оставив только неприкрытое, острое желание быть рядом с этим мужчиной и никогда не расставаться.

Когда Джон прижался к его губам своими в теплом, полном нежности поцелуе, у Алекса больше не осталось сил бороться со своими демонами, он сдался, даже не замечая, как по горячей щеке скользнула вниз влажная дорожка. А Джон, вовремя почувствовав, как Алекс обмяк в его объятиях, легко подхватил его на руки и поднялся в спальню.

— Я больше не смогу платить тебе.

— Это не важно.

Как будто деньги когда-либо вообще имели хоть какое-то значение для Джона. Единственное, что всегда его волновало — это Алекс.

— Я более чувствительный, чем ты думаешь.

— Знаю.

Конечно, он знает. Джон всегда видел Алекса насквозь и первым заметил, что безучастность и равнодушие это только маска, защитный панцирь, за которым Алекс годами прятал боль.

— И я не Шин Ямамото, — его страх, его мучение — оказаться всего лишь жалкой заменой некогда такой сильной любви.

— Знаю, — Джон прошептал ему это в губы, мягко опрокидывая на кровать. Прохладный воздух спальни щипал кожу, а свежий ветер задувал терпкий запах ночи сквозь открытое окно.

— Я даже никогда не думал о тебе, как о Шине, — шершавые пальцы коснулись влажной щеки, стирая следы слез. — Я просто думал, что моя роль — подыгрывать, если ты того желаешь.

Алекс сглотнул, пытаясь разглядеть выражение лица Джона, но перед глазами все плыло, потому что он никак не мог успокоиться. Сердце так бешено билось в груди, что казалось, вот-вот вырвется. Хотя на самом деле это глупое влюбленное сердце давно уже было в надежных, сильных, ласковых руках, что так трепетно сейчас его обнимали.

— Я сильно ревную, поэтому меня всегда будет волновать твой мизинец, — Алекс смущенно выдохнул и облизал губы. Он говорил чистую правду — как бы его душа ни стремилась верить Джону, как бы ни разливалось по крови медовым золотом счастье от его признаний, Алекс ничего не мог сделать с терзающим его все равно острым чувством ревности.

— Я отдам тебе все остальные девять пальцев.

Джон скользнул горячими ладонями по животу, задирая наверх кофту, просунул пальцы сквозь ворот и провел большим по ярко-красным, словно свежая кровь, губам Алекса.

— Поэтому я надеюсь, что ты простишь меня за это, — он наклонился вперед, накрыл своим подрагивающим в возбужденном нетерпении телом Алекса и укусил в плечо, с шумом выдыхая, когда руки того с нажимом провели по его спине, чтобы снять футболку.

«Я не могу тебя простить. Ты не должен жертвовать своей жизнью ради меня. Ты должен быть счастлив».

Как бережен и по-особенному нежен был Джон в этот день, раз за разом толкаясь внутри Алекса и заставляя его сладко стонать. Его движения были более робкими, но трепет в горячих ладонях, сжимающих талию, был таким страстным. И каждое ответное прикосновение, жаркая ласка и сбивчивый шепот сводили Алекса с ума.

«Даже в аду, куда мы обязательно попадем, ты будешь по-прежнему страстен».

— Ты не пожалеешь об этом? — сидя на бедрах Джона и сжимая внутри его напряженный член, Алекс обвил руками крепкую шею и наклонился к самым губам, таким же припухшим от поцелуев, как и его собственные.

Джон прижался пылающим, влажным лбом к подрагивающему плечу, жадно втягивая густой, пьянящий аромат Алекса, и поцеловал нежную кожу.

— Похоже, что я пожалею об этом?

— Нет…

Для Алекса весь этот вечер стал откровением, по-своему грустным, по-своему дурманящим, по-своему приносящим блаженство. И сейчас, лежа в обжигающих, крепких, но при этом безумно ласковых объятиях своего Пса, он поймал себя на мысли, что для него все это впервые. Впервые быть любимым и так сильно любить в ответ, так остро в ком-то нуждаться, до сбитого дыхания, до пульсирующей боли в груди.

— Я никогда ни с кем не спал в обнимку, — Алекс пододвинулся ближе, смущенно утыкаясь носом в ямочку на груди Джона, как будто специально созданную для него.

— Тебе неудобно?

— Не знаю… — он растерялся, потому что осознал, что мог бы пролежать так вечность, но все это было непривычно. — Может, немного… Твое сердце так громко стучит…

Стучит в унисон его собственному.

Джон тихо улыбнулся и провел костяшками согнутых пальцев по щеке Алекса, будто проверяя, не появилась ли там снова влага. А Алекс поднял голову и протянул ладонь к его лицу, осторожно ощупывая, словно слепой.

— С каких это пор, когда ты смотришь на меня, твое сердце начинает так колотиться? — наверное, нет на свете ничего слаще, чем понимание, что это ты — причина настолько ярких, громогласных, невероятных эмоций.

— Не знаю…наверное, с самого начала, — Джон замолчал, притянув Алекса к себе ближе, буквально вжав его в себя, и поцеловал в макушку, замечая, как тот мгновенно расслабляется, а его губы невольно трогает нежная улыбка.

Это началось с того самого момента, когда Джон впервые увидел следящего за ним с такой жадностью необычно серьезного, сильно выделяющегося на фоне привычной публики, парня на первом ряду.

Джон

Проснувшись рано утром, Джон не стал будить Алекса, тем самым дав ему возможность выспаться и набраться сил после недавних потрясений. Он оставил его в постели мирно спящим, а сам быстро принял душ, оделся и спустился вниз, чтобы, не изменяя самому себе, прогуляться в ближайший ресторан японской еды. Но сперва он решает осмотреть территорию дома, а заодно и выкурить одну-другую сигарету в процессе. Джон знал, что люди Юске следят за домом Алекса на расстоянии, но особо сильного доверия, как и спокойствия, по этому поводу он всё равно не испытывал. Обойдя периметр, он как раз возвращался во двор, когда услышал скрип открывающихся ворот, а выглянув из-за угла обнаружил двух маленьких детей, идущих по мощеной тропинке к дому — Томас и Эрика. Сестра попрощалась с сыном Алекса у входной двери, а сама собралась было уже идти обратно, но вышедший из своего укрытия Джон заставил девочку остановиться на месте.

— Привет, — он улыбнулся Эрике по обыкновению тепло, но в ответ лишь получил полное недовольства детское личико.

— А, враг… — проворчала она, на что её брат изогнул бровь в неприкрытом удивлении.

Эрика подошла к нему поближе и протянула зажатый в руке телефон, который ей прошлым вечером передал Хиро.

— Держи, — деловито сказала девочка, изображая равнодушие. — Тебе просили передать. Ты должен позвонить по номеру, который в нём сохранён.

— Что? Кто… — но Джон не успел договорить, так как сестра его перебила.

— Ох… Я не знаю, — она пренебрежительно вздохнула и отвернулась, — дети не вмешиваются в дела взрослых.

Пёс спрятал телефон в карман толстовки и улыбнулся, снова посмотрев на Эрику.

— Ну, прежде всего — спасибо.

— А, и наши паспорта готовы. Госпожа Ран попросила нас тоже поехать в Англию. Всё благодаря моему другу, — продолжила девочка, всё ещё демонстративно рассматривая забор.

Сказать, что у Джона от такого заявления челюсть отвисла — это ничего не сказать. Он вытаращился на неё так, словно видит впервые, совершенно не понимая, о чем она сейчас говорит.

— Я как раз не хотела расставаться с Томом, и она сказала, что позаботится обо всех нас троих.

Вот, как? Троих. Джон выдохнул, и уголки его губ дрогнули в мимолетной грустной ухмылке. Всё правильно. Чтобы начать новую жизнь, им, Эрике и родителям, нужно покинуть Нью-Йорк, а лучше вообще переехать в другую страну и забыть обо всём, что было раньше, как о страшном сне. Естественно, оставив его здесь, потому что у Джона не получится забыть, как бы сильно ни пытался — это раз, а два — у него теперь есть Алекс, которого он никогда не сможет бросить.

Эрика наконец-то повернулась к брату и подняла на него свой взгляд, заглянув прямиком в глаза, как две капли похожие на её собственные:

— Как долго ты собираешься жить воспоминаниями о прошлом? Я не хочу иметь ничего общего с гангстерами, — слова девочки звучали жестоко, но каждое из них было чистой правдой, что отзывалась в груди Джона предательскими уколами совести. — Об остальном мне придётся поговорить с мамой, но думаю, что проблем не будет, и мы очень скоро уедем. Мы, брат… — Джон протянул руку и положил ладонь ей на макушку, чтобы в привычном ласковом жесте взъерошить мягкие детские волосы. Эрика зажмурилась и прикусила губу, стараясь сдержаться, чтобы не заплакать прямо сейчас и не броситься брату на шею. Как бы сильно она ни злилась на него за то, что произошло с Томом и его отцом, и за то, что им пришлось вчера пережить, убегая от бандитов, её сестринская любовь к Джону была гораздо сильнее.

— Вы испытали много трудностей, находясь рядом со мной, — он подытоживает свои мысли вслух и мягко улыбается ей, пока его глаза полны сожаления и абсолютного понимания.

— Не знаю, враг, — Эрика шмыгает покрасневшим носом и снова прячет глаза, уставившись себе под ноги.

Увидятся ли они снова? Скорее всего, нет. В отличие от Алекса, его семья сможет жить счастливой жизнью без Джона, и их он может отпустить. Но не Алекса, не сейчас. Поэтому, должно быть, в следующий раз, когда Пёс вернётся в свою квартиру, то уже не обнаружит там никого из родных.

— Враг? — он хмыкнул и опустился на колени перед Эрикой. — Даже, если уезжаешь так далеко и видишь меня в последний раз?

— Нет, не в последний, — она гордо вздёрнула подбородок и заглянула ему в глаза. — Враг до тех пор, пока ты не разберёшься с прошлым и не найдёшь меня, чтобы я смогла тебя простить. Только до этого дня, понял? — в карих глазах Эрики блеснули слёзы, и она бросилась к нему, крепко обхватив Джона за шею.

— Понял, — он прикрыл глаза и улыбнулся, прижимаясь губами к её виску.

— Так что разберись с этим, как можно скорее, — сказала, отстранившись от брата и утерев слёзы рукавом. — Пока…

Джон провожал эту маленькую, но уже такую сильную духом девочку задумчивым и печальным взглядом, до тех самых пор, пока её хрупкая фигурка не скрылась за высокими металлическими воротами. А потом он поднял лицо к небу и усталым жестом провел рукой по волосам, жадно рассматривая проплывающие над головой белоснежные облака. И вдруг так сильно захотелось стать, наконец, свободным, когда тебя не связывают по рукам и ногам путы когда-то произнесённых клятв и неизбежно следующей за ними мести. Каково это, быть обычным человеком и жить свою такую же обычную жизнь? Просто наслаждаться тихим счастьем, когда твой любимый находится рядом… и не мечтает о том, что вскоре умрёт у тебя на руках. Губы Джона сами собой растягиваются в ироничную, полную отчаяния улыбку, пока его сердце сжимается от пронзающих его боли и страха. Да, он чертовски боялся потерять Алекса, который каким-то непонятным образом оказался в силах дать ему всё то, что никогда не мог дать Шин, он так легко подарил ему всё это и даже больше. И от одной только мысли о том, что Джон мог потерять Алекса, его бросало в холодный пот.

«Я сделаю всё, чтобы изменить этот финал.

Всё…»

========== Часть 30 ==========

Алекс

Впервые Алекс не ощутил этого тоскливого, отравляющего душу одиночества, когда проснулся и не обнаружил Джона рядом. Просто его сердце знало, что тот вернется, потому что, даже отсутствуя физически, он все равно теперь всегда был незримо рядом. Внутри Алекса: в его сердце, душе, в его крови и мыслях.

Телефон громко пиликнул с тумбочки, сообщая о входящем звонке. Двигаться не хотелось, но зазвучавшая мелодия свидетельствовала о том, что звонит Ран, а ейАлекс отвечал всегда. Он лениво потянулся, нашарил непослушной рукой трубку и принял вызов.

— Я привезла Тома поговорить с тобой. Он попросил сам, поэтому будь с ним мягче.

— Хорошо, — а сердце в груди трепетно забилось от робкой радости, потому что сын первый пришел к нему. Конечно, это совсем не означало, что Том простил его, но давало призрачную надежду на искупление вины.

Алекс резко поднялся, скидывая тяжелое покрывало. Несмотря на ломоту в мышцах и саднящие следы засосов, он привел себя в порядок довольно быстро, и когда послышался негромкий стук в дверь, он уже был готов к встрече с сыном. Внешне — полностью, но внутри него царил полный раздрай, потому что Алекс до чертиков боялся того, что может сказать ему Том. И поворачивая ручку, чтобы пропустить сына, он слышал, как оглушающе громко стучит в груди сердце. Где-то на периферии сознания промелькнула мысль, что если бы сейчас Джон был рядом, незаметной молчаливой тенью стоял позади, то Алексу, укутанному его спокойствием и невозмутимостью, было бы намного легче. Но им с сыном нужно поговорить наедине.

— Пришел, Томми?

Вошедший в квартиру мальчик смерил его не по-детски серьезным взглядом и остановился, не собираясь проходить глубже.

— Сначала присядь, может выпьешь чего-нибудь? — Алекс старался говорить ровно, тщательно скрывал свое волнение, но все равно голос его дрогнул, стоило встретиться с холодным и упрямым взглядом таких же голубых, как и у него, глаз. Том никогда раньше не смотрел на него так: с неприязнью, словно на досаждающего незнакомца. И яд вины снова окропил сердце, оставляя там шипящие рубцы.

— Нет. Я уйду сразу же, как только выскажусь.

Они стояли напротив друг друга, замерев в широком и светлом коридоре квартиры Алекса. И он, борясь с безумным желанием подойти и обнять сына, крепко прижать к себе, закрывая от всей той боли, что причинил ему, вдруг с ужасом понял, что теперь между ними, некогда такими родными и близкими, зияет непроходимая пропасть.

— Сейчас я так сильно тебя ненавижу, папа. Я никогда не прощу тебя, — слова, сказанные столь решительно, отчаянно, и в тоже время удивительно спокойно, били по Алексу гораздо больнее любой пощечины, в самый центр груди, заставляя сердце обливаться кровью.

— Хорошо… — Алекс был сражен непримиримой решительностью сына, его совсем уже взрослыми поступками и решениями, и ему было нечего ответить, потому что груз вины и понимание того, что, возможно, он сломал жизнь своему ребенку точно так же, как когда-то сломал его собственную его отец, окончательно раздавили его, вдруг сделав желание умереть еще острее.

— Поэтому, пожалуйста, будь счастлив, чтобы я не смог тебя простить. Счастливее, чем кто-либо другой, так, чтобы мне было досадно от зависти. Чтобы я мог ненавидеть тебя до конца жизни, чтобы не перестал на полпути, — его маленький мальчик был мудр не по годам, и Алекс лишь печально улыбнулся, опуская взгляд вниз.

Счастье… Что оно есть для него? Свершившаяся месть? Счастье его ребенка? Счастье любимого человека? Если он завершит свой план, доведет его до логического конца, уничтожив себя, то разве это сделает счастливыми Тома или Джона? Нет. Но почему же тогда Алекс до сих пор не может найти в себе силы отказаться от мести и упрямо идет к ней, разрушая то зыбкое благополучие, что с таким трудом возникло вокруг него?

Просто потому что уверен — он не достоин счастья и не заслужил его.

Но если Том его просит, если ему станет от этого легче, возможно ли…

— Хорошо.

— Тогда я пойду, — Том резко развернулся и быстрым шагом направился к двери, словно боялся, что если задержится рядом с отцом еще хоть на минуту, вся его непоколебимая решимость ненавидеть того пройдет.

— Томми.

И все-таки остановился, узкие плечи вздрогнули, пальцы сжались в кулак.

— Прости меня, — Алекс говорил искренне, и взгляд его, и голос были полны болезненной нежности и сожаления, — не становись таким, как я.

И вдруг Том обернулся, а на его губах расцвела широкая улыбка.

— Конечно. Я ненавижу тебя, поэтому никогда не буду таким, как ты. До свидания, папа!

Хлопнула дверь, а Алекс едва не осел на пол там же, где и стоял, чувствуя, как сводит судорогой мышцы от чудовищного напряжения, в котором он пребывал во время разговора с Томом.

Хах. В конечном счете, сын оказался куда умнее и сильнее его самого. И это к лучшему.

Том боялся разговаривать с отцом, боялся увидеть в его взгляде холод и равнодушие, как у человека, способного на предательство и не считающего себя виноватым. Но когда он вошел внутрь и заметил, каким сломленным, взволнованным и поникшим тот выглядел, с какой надеждой смотрел на него, Том понял, что отцу не все равно, что он искренне сожалеет о том, что сделал. И это придало ему сил. Возможно, в будущем он обязательно его простит, в конце концов, это же его любимый папа, но сейчас он должен был сказать то, что сказал. И ни капли об этом не жалел.

По пути к отцу, Том спросил у мамы, кем тот для нее был, и ответ, сказанный спокойно, мягко, с легким налетом светлой печали, нисколько его не удивил.

— Друг, с которым мы знаем о душевных ранах и слабых местах друг друга. Я хотела тебя и твой отец тоже, вот почему мы были так счастливы, когда ты родился. Мы поженились не потому, что любили друг друга. Если честно, мы взрослые, которые много лгали и были партнерами, связанными общей целью, но не любовью.

Но Том понял, что несмотря на все ошибки, которые совершили его родители, они бесконечно сильно любят его, и это было самым главным. В его сердце не было место ожесточению, а обида на отца пройдет со временем, он в этом уверен. Том правда никогда не станет таким, как он.

— Он ушел?

— Да, — Алекс вздрогнул, когда тихо хлопнула входная дверь и послышались знакомые, аккуратные шаги, будто хищник крадется за добычей. Джон всегда так ходил, изящный, неслышный и опасный, но только не для Алекса. Поворачивать голову в его сторону, приветливо улыбаться и что-то еще отвечать у Алекса не было сил, он сидел, откинувшись на спинку дивана и закрыв лицо ладонями, и медленно дышал, до сих пор ощущая это покалывающее, тянущее чувство опустошенности, что возникло в груди после разговора с Томом.

— Похоже, вы хорошо поговорили, — Джон мягко обхватил пальцами его запястье и отвел руку от лица, нахмурившись, замечая, как в уголках глаз Алекса вновь сверкнули серебром слезы.

— Возможно… — Алекс не знал, насколько хорошим можно считать разговор, в котором единственный сын обещает ненавидеть его до конца жизни, но просит быть счастливым. — Обними меня.

Ему не нужно было просить, потому что Джон и так опустился рядом, бережно притягивая к себе, и положил теплые ладони на подрагивающие плечи. Алекс спрятал лицо у него в шее, с облегчением втягивая терпкий, хвойный аромат, что когда-то свел его с ума, а теперь приносил желаемое успокоение.

— Он сказал мне быть счастливым, чтобы полностью меня ненавидеть, — в глухом голосе зазвучала горькая усмешка, Алекс приподнял голову и провел носом по скуле Джона, беря его руку в свою и переплетая их пальцы. — Счастье… я устал…

И единственное, чего Алекс отчаянно желал всей душой сейчас, это быть вот так близко к Джону, чувствовать его дыхание на своей коже, нежное, невесомое касание его пальцев на своих, слышать гулкое, крепкое биение его сердца. И никогда не расставаться. Жаль, что это всего лишь желание, такое далекое от реальности, что приготовила ему судьба.

— Хочешь кофе?

— Да.

Джон

Сплетни очень быстро распространяются, ведь чужая жизнь всегда кажется намного интереснее собственной. Именно поэтому люди приукрашивают свою жизнь и тщательно скрывают себя «настоящих». Чтобы не стать добычей других. Жизнь Алекса — это то, что он приукрасил ради красивых заголовков в утренних газетах.

— Он правда гей?

Алекс слышал шепот за спиной, пока поднимался на свой этаж в лифте компании. Мерзкими и липкими щупальцами взгляды его подчинённых скользили по его фигуре, оставляя после себя ощущение налипшей грязи и желания помыться. Осталось совсем немного… Ещё пара этажей, и он снова увидит Джона. Нужно просто стараться до последнего держать это невозмутимое лицо, несмотря на то, что болезненная бледность совсем ему не свойственна и выдаёт, как трудно даётся самоконтроль.

Дверь лифта открылась на этаже директора Сато Групп, и Алекс поспешил покинуть кабину, испытав заметное облегчение, когда увидел уже ожидающего его Джона.

— Вы пришли? — Пёс не оставлял сегодня своего хозяина надолго, сопровождая почти везде, кроме последнего совещания, на котором Алекс был обязан присутствовать.

— Машина уже готова, — Джон заметил, какими взглядами смотрели на своего босса парни, оставшиеся в лифте, и ему это не понравилось.

— Хорошо.

Проводив взглядом прошедшего мимо него Алекса, Джон подошел к уже начавшему закрываться лифту и, поставив ногу между его дверьми, чтобы заблокировать, сурово смерил всю эту свору грязных шавок в образовавшийся проём.

— А? — испуганно промямлил уставившийся на него один из парней, смотря на Джона снизу вверх. С высоты своего высокого для среднестатистического японца роста, да и ещё с этой устрашающе выраженной маскулинностью, находясь в данный момент в крайней степени раздражения, выглядел Такаяма весьма жутко, отчего побледневший от страха получить удар в лицо парень даже дар речи потерял, начав внезапно заикаться:

— П…простите.

Джон обхватил ладонью край двери лифта, уже намереваясь их раздвинуть и научить тут пару человек хорошим манерам, но услышал за спиной требовательное:

— Джон? — от Алекса, и бросив напоследок недовольный взгляд в сторону лифта, Джон поспешил сопроводить хозяина в кабинет.

— Могу я устроить ему небольшую взбучку? — он всё-таки решил спросить, когда за ними закрылась тяжелая дверь.

— Ты гангстер что ли? — устало нахмурившись, спросил Алекс, а Джон в ответ даже бровью не повёл:

— Ты наполовину прав, — решив напомнить о своей основной профессии, которой отдал большую часть своей жизни.

Алекс резко обернулся и крайне удивлённо посмотрел на Джона. Кажется, он уже почти успел забыть, что жизнь у его Пса до бойцовского клуба была совсем другой.

— Мне неприятны ехидные взгляды, которыми на тебя смотрят, — было непривычно уже в который раз за прошедшие дни озвучивать свои чувства, но Джону хотелось, чтобы Алекс об этом знал. Все эти переглядывания и шепот за спиной просто выводили его из себя, и эта злость колючим клубком оседала где-то в области груди, впиваясь в живое острыми ядовитыми иглами.

Это был первый раз, когда Алекса любили, поэтому он не знал, что Джон ревнует его так же сильно, как и он. Это внезапное осознание, пронзившее его, словно молния, отчетливо отражалось в широко распахнутых от изумления голубых глазах.

— Это как представить, что ты в чьих-то объятиях, — продолжил Джон, мрачно сведя брови и опустив взгляд в пол. Почему-то в голове сразу возникли картинки из не такого далекого прошлого, когда он застал Алекса в отеле сразу после секса с другим. От этих ярких образов, которые всё ещё были свежи в памяти, ладони Пса сами собою сжались в кулаки.

— Да, — почти на выдохе отвечает растроганный до глубины души Алекс и тут же подходит к Джону, чтобы крепко обнять за шею и прильнуть к груди, в отчаянной потребности унять всю ту чужую боль, которая ранила его не меньше. — Тебе это было неприятно, — он прижимается щекой к горячей щеке Джона и с облегчением закрывает глаза, почувствовав, как сильные руки тут же обнимают его в ответ.

— Давай только немного продержимся, — просит Алекс успокаивающим шепотом, пока Джон крепко держит его в кольце своих рук и задумчивым взглядом смотрит куда-то в пустоту. — Потому что скоро мы будем свободны.

Свободны ли? Джон не знает, что ждёт их после смерти, и есть ли там вообще что-то. А если это сплошная черная и немая пустота? В которой нет ни красок, ни звуков, ничего. Вдруг после смерти и они тоже станут ничем? Молекулами застоявшегося вакуума пустого пространства в месте, которое зовётся Чистилищем, застрявшие там до окончания мира… Что будет тогда с их любовью? Джон нахмурился и наклонил голову, прижавшись пересохшими губами к виску Алекса. Времени у них совсем не осталось.

========== Часть 31 ==========

Алекс

Их развели быстро. Никто не мешал процессу, ставшему ожидаемо громким и скандальным, бумаги оказались подписанными ровно в срок, и, покидая зал суда, Алекс ощутил непривычную, тревожную легкость, как будто избавился от чего-то мучительного, но не менее важного для себя. Он учтиво пропустил вперед Ран и, заходя следом за ней в лифт, ослабил узел галстука. Неужели это все, и остался последний, финальный шаг с края пропасти, которую он сам же для себя разверз?

— Судебный процесс прошел легче, чем я думал. Как Том? — кабина лифта плавно качнулась, следуя вниз, и Алекс уставился обманчиво расслабленным взглядом в стальные двери. Нужно было как-то заполнить появившуюся паузу, потому что он знал, что, как только они выйдут наружу, их пути разойдутся навсегда.

— Он хорошо адаптировался, потому что у него отличные друзья, — Ран на мгновение замолчала, словно собираясь с мыслями, а потом осторожно спросила: — Что ты собираешься делать дальше?

— Ну, я в разводе… Так что нужно пойти и получить пощечину от отца, — Алекс жестко усмехнулся, коротко облизнув пересохшие губы. Он представлял, в какой ярости будет старший Сато, и это доставляло ему поистине садистское удовольствие.

— Боже, — Ран вздохнула, закатывая глаза, и повернулась к бывшему мужу. — Я виделась с Хидео накануне.

Ран Сато

— Я хотела поужинать с вами перед отъездом в Англию, — дорогой ресторан, дорогой костюм, дорогие часы, услужливые официанты и совершенно пресные на языке блюда. Впрочем, это не отменяло того, что этот разговор со свекром был маленькой, только ее личной местью.

Хидео недовольно хмурился, то и дело поглядывал на сверкающий циферблат и поджимал губы.

— Время неподходящее, нам могут помешать.

Ран не обратила никакого внимания на раздражение в чужом голосе и поднесла к губам чашку, делая аккуратный глоток.

— Не поймите меня неправильно. Дети очень заняты в эти дни.

— Вы действительно планируете развестись?

Нетерпеливое любопытство в жестком властном голосе Хидео заставило Ран распахнуть ресницы шире, а взгляд ее темных, словно переспелая вишня глаз, укусил холодом. Она отставила чашку с негромким стуком и кивнула.

— Тогда оставь Тома мне и уезжай, — мужчина напротив самоуверенно усмехнулся, словно не ждал, что его приказам могут сопротивляться.

— Я знала, что вы так и скажете, — впрочем, Ран давно была готова ко всему, и попытка надавить на нее оказалась весьма ожидаемой. Как скучно. Она вежливо улыбнулась и откинулась на спинку мягкого кресла, продолжив все тем же невозмутимым тоном, который так выводил ее свекра из себя:

— Дело не в том, что мне не хватает силы денег. Важно мнение Тома, а Том выбрал меня.

Голубые, словно покрытые коркой льда, глаза полыхнули гневом, длинные пальцы невольно сжали накрахмаленную салфетку, а сам Хидео подался всей своей мощной фигурой вперед, будто пытался устрашить. Но встретил лишь все ту же легкую, предельно вежливую улыбку и полное равнодушие во взгляде.

— Выбор Тома не имеет значения. Этот ребенок станет наследником семьи. Я рискну всем и приведу Тома…

— Ну, не знаю, — Ран цокнула и качнула головой, изящно поднимаясь со своего места. — Что ж, я занята, так что пойду.

Растерянный, сердитый вид свекра полностью ее удовлетворил, так что не было смысла продолжать этот разговор. Все равно он ни к чему не приведет.

Но, уже сделав шаг вперед, она вдруг замерла и бросила косой взгляд в сторону так и не шелохнувшегося мужчины. Последний удар тоже будет за ней.

— Кстати, причина нашего развода… Вы ее знаете?

Хидео напрягся, сжимая несчастную салфетку так, что побелели костяшки пальцев, но надо отдать ему должное, голос, когда он заговорил, звучал ровно.

— Измена Александра.

— С мужчиной, — Ран победно улыбнулась и поправила выбившуюся из аккуратной прически прядь. — Это именно та личная жизнь, которую так хотел раскрыть ваш сын. Возможно, прямо сейчас выходит статья. Будет много шума. Вы помните? Я ведь говорила, что Алекс во многом похож на вас.

На стол с силой опустился кулак, так что жалобно звякнули стоявшие на нем приборы. Хидео шумно выдохнул и зло прошипел:

— Александр!

Но Ран уже была далеко: раздавленный и побежденный, ее свёкр, больше не представлял ни угрозы, ни хоть какого-либо малейшего интереса.

Алекс

Алекс рассеянно провел пальцами по волосам, растрепав их, а после засунул руки в карманы. Цифры на экране лифта неумолимо приближали их к первому этажу, а значит, скоро все закончится.

— Снаружи репортеры в основном будут следовать за мной, так что я пойду первым, — жадное, обостренное внимание ни капли не волновало Алекса, он давно уже был готов к тому, что после столь громкого развода станет лакомым кусочком для любителей перетереть чужую личную жизнь. А если говорить уж совсем честно, то ему было откровенно плевать, лишь бы не тронули Ран с Томом и Джона. Вот за них Алекс был готов перегрызть глотку любому.

— Ладно, — Ран вздохнула и едва заметно коснулась пальцами его руки. — Теперь эти ненужные отношения закончены. Не думаю, что мы когда-нибудь еще встретимся. Мы должны быть счастливы, — и она ласково улыбнулась, не пряча во взгляде грустного сожаления, что мелькнуло из-под густых ресниц.

Его милая, мудрая Ран. Верный и надежный спутник, партнер и лучший друг. Возможно, где-то в другой жизни они могли бы быть счастливы вместе и подарить Тому крепкую, любящую семью. Но судьба распорядилась иначе.

— Спасибо за все. Будь счастлива, — Алекс ответил ей такой же ласковой улыбкой и, не сдержавшись, наклонился и коротко прикоснулся губами к виску. Он вряд ли бы смог продержаться так долго без поддержки Ран.

Внизу на подземной парковке его уже ждал Джон. Алекс неспешно подошел к нему, вслушиваясь в глухое эхо от своих шагов, раскатами пробегающее меж бетонных стен. Джон, как обычно безупречно спокойный, стоял, расслабленно оперевшись бедром о незнакомый внедорожник.

— Что это за машина? Это не моя, — Алекс озадаченно нахмурился, а потом перевел вопросительный взгляд на своего Пса.

— Снаружи все еще остались репортеры, — терпеливо объяснил тот, отлепляясь от блестящей белым лаком дверцы и подходя ближе. — За рулем твоей машины уехали мои люди. Скорее всего, репортеры последовали за ними, потому что приняли их за нас.

Услышав ответ, Алекс хмуриться не перестал, потому что забота Джона, такая необходимая ему сейчас, вдруг больно кольнула совестью в сердце. Джон так старательно оберегает его до последнего, а Алекс эгоистично отбирает у них возможное счастье.

— Зачем ты делаешь такие хлопотные вещи?

Некоторое время Джон молчал, пристально смотря прямо на Алекса, так что тот сдался первым и отвел смутившийся взгляд.

— С этого момента я похищаю тебя, — сказано столь будничным, столь наглым тоном, что Алекс невольно восхитился подобной дерзостью. Джон же протянул ему свою ладонь, ожидая ответа. И отрицательный он не примет в любом случае. — Пойдем.

Алекс уставился на протянутую руку, словно на невиданное чудо. Скользнул нечитаемым взглядом по светлым, длинным пальцам, шершавой, но такой горячей коже и остановился на покалеченном мизинце, прикусывая щеку изнутри.

— Ты говоришь о побеге?

— Нет. О похищении, — голос Джона по-прежнему оставался сколь спокойным, столь и наглым.

— Это похищение? — а Алекса вдруг разобрал смех. Он улыбнулся, вытаскивая, наконец, руки из карманов и качнул головой.

— Да.

— Невероятно… — он не колеблясь вложил свою ладонь, холодную и бледную, в ладонь Джона, которая тут же опалила его жаром, согревая даже в груди. — Должно быть, это приглашение на свидание…

«Это будет наше первое и последние свидание… Но сможешь ли ты умереть вместе со мной в конце?»

Хидео Сато

К завершению рабочего дня председатель компании Сато Групп приехал в офис, чтобы встретиться со своим непутёвым сыном. На столе как обычно высилась кипа бумаг, требующих его личной подписи, и в ожидании Алекса Хидео набрался терпения и принялся методично разбирать документы, когда в его кабинет вошел секретарь.

— Что насчет Александра? Думаю, ему бы пора уже приехать, — поинтересовался мужчина у подчинённого, который тут же выпал в осадок от недовольства, которое сквозило в каждом слове председателя.

— Эм, это очень интересный вопрос… — секретарь утёр платочком пот со лба и поклонился, продолжив: — С ним не связаться.

— Что? — Хидео отложил ручку и пристально посмотрел на человека напротив.

— Я преследовал его машину, но за рулём был другой человек. И… с Джоном Такаямой тоже не связаться.

Казалось невозможно быть удивленным сильнее, когда внезапно осознаешь, что твой сын не только наплевал на собственную репутацию в равной степени, как и на репутацию отца и компании, так ещё и игнорировал теперь определенно прозрачное требование Хидео явиться после суда прямиком в офис. Что не так с этим парнем?

Такеши Андо

Андо подкурил очередную сигарету и удобнее устроился в ворохе подушек на белоснежной постели, в которой несколько мгновений назад они с Хидео уже второй раз за последнее время занимались сексом.

— Так что ты хочешь, чтобы я сделал? — поинтересовался босс мафиозного клана, не сводя пристального взгляда с одевающегося мужчины.

— Найди его, — коротко ответил Хидео, даже не обернувшись, и набросил пиджак на плечи.

— Ну, это… , — Андо затянулся сигаретой, потом раздраженно закатил глаза, тут же отворачиваясь и выпуская дым в сторону, — не лучше ли обратиться в полицию? Ты же не хотел связываться со мной, но вот ты опять здесь.

— Я не хочу создавать очередной ажиотаж и поднимать шум. Так что сделай это по-тихому, — звучит скорее как требование, чем просьба.

Андо касается губ пальцами, зажимая между двумя из них сигаретный фильтр, и бросает на спину любовника задумчивый взгляд.

— Ты чрезмерно его опекаешь.

Андо тянет с ответом, явно намекая на то, что секса теперь недостаточно, и он всё ещё ждет чего-то более весомого, чтобы взяться за это дело.

— Нишидо Фармасьютикал. Я подумаю об инвестировании, — так и не оборачиваясь, предлагает Хидео и замирает на мгновение, чтобы добавить напоследок: — Так что верни его целым и невредимым.

И когда за мужчиной захлопывается дверь, Такеши Андо снова остаётся один. И снова его поглощает это мерзкое чувство собственной ненужности тогда, как отголоски прошлого всё еще напоминали ему о безумной страсти, оставшейся далеко позади.

— Его сынок так важен? — он задает вопрос в пустоту и иронично улыбается одними лишь губами, тогда как его взгляд был мрачным сосредоточением тысячи сожалений. — Больше, чем я?

Когда всё успело так сильно измениться? Ведь он точно помнит то время, когда для Хидео Сато он, Андо, был единственным человеком, имеющим значение в жизни. Время стерло границы и поменяло все местами. Теперь больше никогда не будет так, как прежде…

Джон

Они ехали уже около получаса вдоль основного шоссе, так и не придумав, куда им отправиться на время этого похищения, плавно перешедшего в свидание. Алекс задумчиво смотрел в боковое окно, подперев подбородок рукой.

— Хочу на море.

— Какое? — Джон бросил на Алекса сосредоточенный взгляд всего на мгновение, чтобы потом снова вернуться к виду дороги перед собой.

— Не знаю, — тот вздохнул, явно о чем-то задумавшись. — Я никогда особо не был на море. Это было всего один раз? — задался вопросом, размышляя вслух. — Смутно помню. Предпочтительно место без людей. Я бы хотел, чтобы было тихо и спокойно.

— …Я поищу, — Джон не любил море, но отказать Алексу не смог, видя каким подавленным тот был сейчас. Придётся ему найти что-то более-менее подходящее и не так далеко. Лишь бы его любимый мужчина отвлекся ненадолго и не думал о своей смерти хотя бы ещё какое-то время.

Где-то ещё через полчаса поездки Алекс безмятежно уснул. Чувствовать его размеренное спокойное дыхание во сне, пока Джон увозил его подальше от всех насущных проблем было так… волнующе. Изредка он то и дело бросал на Алекса полный теплой нежности взгляд, любуясь его точеным бледным профилем и тем, как мило он выглядел, пока спал. Маленькие моменты, которые драгоценными камнями складывались в почти пустую копилку их недавно начатых отношений, но уже заведомо обреченных на неизбежный плачевный финал. Джон сжал сильнее пальцами обтянутый кожей руль и упрямо поджал губы, переводя взгляд обратно на дорогу.

«В этом сложном уравнении, Джон, вы переменная величина», — когда-то сказала ему госпожа Ран, и эти слова снова эхом отозвались в сознании. Почему он так упрямо верит в то, что финал этой истории всё ещё зависит от его решений? Хватит ли у него на это сил?

— Позови сотрудника, — недовольно пробурчал Алекс, когда они с Джоном остановились на заправке, и его мужчина решил заняться заполнением бака автомобиля самостоятельно. От бензина ведь остаётся неприятный запах, и почему бы не делегировать эту задачу людям, которые и так уже насквозь этим запахом пропитались?

Джон крепче ухватился за рукоять пистолета от шланга и непонимающе уставился на Алекса.

— Это заправка самостоятельного обслуживания.

Это, по мнению Джона, должно было что-то объяснять. Откуда ему понять чувства Алекса, когда ты так сильно кого-то любишь, что готов ревностно оберегать даже запах любимого человека. И в ответ хозяин лишь с сожалением вздохнул и молча скрестил на груди руки, прислонившись бедром к дверце, чтобы терпеливо дождаться, пока его Пёс закончит возиться с заправкой машины.

Джон возвращался из придорожного магазина, в котором накупил какой-то еды. Его руки были заняты пакетами, и в зубах у него была сосиска в тесте, вторую он протянул ожидающему его возле машины Алексу.

— Я не буду это есть, — ответил он Джону с сомнением во взгляде и поморщился.

Пёс вопросительно изогнул бровь, потому как еда в зубах явно не способствовала тому, чтобы говорить.

— Это выглядит совсем не аппетитно, — добавил Алекс, но Джон упрямо протянул ему сосиску, явно настаивая на том, чтобы тот поел, да и освободить ему руки тоже не мешало бы.

—… Ладно… — Алекс брезгливо взял диковинный деликатес двумя пальцами и натянуто улыбнулся сурово смотрящему на него мужчине.

А когда Джон пошел складывать пакеты на задние сидения, Алекс попросту выкинул сосиску куда-то в кусты рядом, пока тот не видел. Уж сделать вид, что ему было очень вкусно он сможет, а если нет, то смягчить расстроенного по этому поводу Джона не составит особого труда. У Алекса имеется на этот случай пару беспроигрышных способов, которые всегда действовали на Пса безотказно.

========== Часть 32 ==========

Алекс

К вечеру начинало холодать, и яркие оранжевые лучи закатного солнца почти не грели. Песок на пляже блестел, как раскаленное золото, и Алекс, переводя задумчивый, рассеянный взгляд с него на глянцевый багрянец моря, отражавший солнечный свет, накинул на плечи пиджак. Едва ощутимый соленый бриз, несущий с собой запах прелых водорослей и свежей рыбы, трепал волосы, пробираясь под одежду и щекоча кожу. Перед ними выстроилось не меньше сотни разномастных рыбацких посудин: от потрепанных плоскодонок до блестящих новеньким хромом снастей катеров, но Алекс смотрел сквозь них, туда, где за полосатым шпилем маяка катился к горизонту ослепительный диск.

— Здесь грязновато, — Джон первый нарушил затянувшееся молчание, словно извиняясь за то, что не смог найти для Алекса места лучше, но тому важно было совсем не то, каким бы чистым был берег и стоимость пришвартованных у пирса лодок. Главное — с кем. А это условие было выполнено на сто процентов и даже больше.

— Верно, — Алекс дернул уголком губ, едва заметно улыбнувшись, — но довольно хорошо.

Вокруг них опять повисла тишина, но не напряженная или неловкая, а мягкая, уютная, накрывающая теплым коконом и нарушаемая лишь плеском волн о камни да криками наглых чаек. Джон смотрел на Алекса, Алекс смотрел на море, и каждый думал о чем-то своем и в тоже время общем. Наконец, Алекс повернулся и негромко спросил:

— Джон, похоже, ты часто бывал на море?

Теперь пришла очередь Джона перевести взгляд на водную гладь, отрешенно следя за мелькающими по поверхности солнечными бликами. По выражению его лица было невозможно понять, о чем тот думает, да Алекс и не пытался, потому что вдруг поймал себя на мысли, что просто любуется четким профилем, будто высеченным из камня, волевым и мужественным. И он мог так просидеть бесконечность, наслаждаясь тем, что этот прекрасный мужчина — его.

— Это стало невесело.

— Что?

— Здесь сбрасывают трупы, — Джон констатировал факт, произнеся это ровно и сухо, но Алекс, оторопев, повернулся к нему всем корпусом.

— Ты же шутишь? — у него даже веко дернулось от удивления, а брови изумленно взметнулись вверх.

— Кладут в бочку или связывают рыболовной сетью, — Джон и бровью не повел, словно погрузившись в собственные невеселые мысли.

— Прекрати!

— Шина тоже нашли в море. Так что море для меня не самое приятное место.

Так вот в чем дело… Алекс отвернулся, следя за тем, как одна чайка пытается отобрать у голубя кусок хлебной корки, поднимая вокруг него волны песка, и закусил губу. Глупо было сейчас начинать ревновать, всего лишь потому, что Джон вспомнил своего бывшего хозяина, но сердце все равно предательски сжалось. Пришлось шумно выдохнуть, унимая напряжение в нервах, но бросив опять короткий взгляд на Джона, Алекс заметил, что тот ни капли не изменился — в его глазах не было грусти, лицо расслабленно, а на губах едва уловимая тень улыбки.

— Я думал, что это место не подходит для романтики или чего-то подобного.

А Алекс не думал, что море, которое он так внезапно пожелал увидеть, вызовет у его Пса неприятные воспоминания, напоминая о боли, которую ему пришлось пережить. И Алекс не хотел, чтобы Джон вновь страдал. Хотя бы не сейчас, не в этот момент, когда они, наконец, свободны и только вдвоем. Когда даже мрачная тень неизбежного будущего отступила, испуганная медовым солнечным светом, оставляющим розоватые тени на лицах.

— Теперь, когда я смотрю на него, мне тоже кажется, что это так, — Алекс усмехнулся, наклонившись, и спрятал глаза за упавшей на лоб челкой. Чтобы ни случилось, но он всегда будет на стороне Джона, пусть даже время, оставшееся у них, утекает так же быстро, как и тот самый нагретый песок сквозь пальцы.

— Спасибо, — одно короткое слово, но от того, каким глубоким, бархатным голосом оно было сказано, у Алекса по спине прошла дрожь. Он смущенно улыбнулся, отворачиваясь в сторону, и тихо сказал:

— Говоришь смущающие вещи, — давно он ни перед кем не чувствовал стеснения, но Джон мог заставить его залиться смущенным румянцем одним лишь взглядом.

Алекс медленно поднялся, потягивая затекшие от долгого сидения мышцы. Как солнечный диск балансирует на самом краю горизонта, чтобы рухнуть туда, принося мрачную темноту ночи, так и он был всего лишь в шаге от завершения своего пути, тоже балансируя на тонкой грани небытия. И единственный, кто все еще удерживал его на поверхности жизни, не давая совершить роковой шаг — это был Джон. Алексу даже казалось, что их любовь — якорь, не пускающий к самоуничтожению.

Они медленно брели вдоль высоких, местами проржавевших перил рыбацкой набережной. Алекс, ежась от усиливающегося ветра, впереди, Джон по привычке чуть сзади. Каждый новый холодный порыв приносил бьющие в лицо соленые брызги и запах рыбы, а леденеющий розовый закат парадоксально успокаивал тревогу. Алекс ощущал в груди странное умиротворение, будто смирился с неотвратимой безнадежностью своего решения, и больше не было ни страха, ни волнения, даже совесть притаилась и не казала колючих когтей. Все, что имело значение — это шум поднимающихся волн и горячие, крепкие объятия Джона, подошедшего к нему со спины.

— Ветер холодный. Не стоит долго здесь оставаться. Давай найдем место для отдыха, чтобы побыть наедине, — «потому что это будет наша последняя близость».

Придорожный мотель, в котором они сняли комнату, не баловал ни изящностью обстановки, ни шириной кровати, и, зайдя в номер, Алекс, привыкший к гораздо более комфортным условиям, сперва опешил.

— Это самый худший номер из возможных, — он потянул пиджак вниз, снимая, и усмехнулся.

— Это единственное место поблизости, где можно переночевать, — Джон оставался невозмутим, только хмыкнул на его возмущенную ремарку, и сделал шаг навстречу, оттесняя к стене и насмешливо смотря из-под густых ресниц. — Или, может, сменим отель, хотя на это потребуется время?

Он видел возбуждение Алекса, чувствовал его жар, даже не касаясь тела, и эту голодную, требовательную нетерпеливость во взгляде. Впрочем, Джон мог ему ответить тем же…

— Забудь, я спешу, — подрагивающие пальцы потянулись к рубашке, торопливо, неловко расстегивая пуговицы, стремясь как можно быстрее коснуться матовой, гладкой кожи. Алекс не знал, что его так возбудило — увиденное море или понимание того, как мало, отчаянно мало осталось у них времени друг на друга.

Джон первым избавился от рубашки. От рубашки Алекса. Дразнил, неуловимо касаясь его губ своими, но не вовлекал в глубокий поцелуй, отстраняясь каждый раз, когда тот сам хотел это сделать. А после толкнул, прижимая к стене, и надавил своим пахом на пах Алекса, давая почувствовать степень своего возбуждения. Это было сродни маленькому разряду тока, что заставляет все тело трепетать, испытывая легкую боль, граничащую с щекочущим удовольствием. Алекс ахнул и тут же обвил шею Джона руками, легонько нажав пальцами на затылок, чтобы тот наклонился ближе.

— Ты вел машину, разве не устал? — даже если бы и устал, Алекс вряд ли смог так просто отпустить своего Пса. Только не сейчас, когда напряжение в собственном члене, кажется, достигнет максимума, а кровь бурлит, сжигая тело в пламени острого желания.

— Я выгляжу уставшим? — ироничный блеск в темнеющих глазах вызвал теплую улыбку, и Алекс зарылся пальцами в короткие волосы у основания шеи.

— Отлично. Ты крепкий.

Свобода, которую они обрели — такое сладкое время. Розово-оранжевое небо, будто нарисовано акварельными красками, и море, чарующее своим глубоким спокойствием. Холодный, но приятный ветер. И шесть часов возбуждения без особой причины, в месте, которое они нашли, чтобы побыть, наконец, наедине и любить друг друга.

У Джона была горячая, соленая кожа, и каждый раз на ней появлялись мурашки, стоило Алексу прикоснуться к ней губами. Он медленно опустился вниз, целуя грудь, прикусывая особо чувствительные места и тут же зализывая наливающиеся красным следы укусов. Провел языком по твердому прессу и потянул за ремень брюк, чтобы снять их. Все это время Джон почти не шевелился, только очень внимательно следил за ним, пожирая голодным, полным сладкой похоти взглядом. Что ж, Алексу нравилось его дразнить. Он резко дернул за резинку белья, высвобождая напряженный член, и прижался к влажной головке губами. Джон вздрогнул, а Алекс прикрыл глаза от удовольствия, обводя языком выступающие венки и заглатывая глубже. Он медленно двигал головой, помогая себе пальцами, чуть сжимал бархатистую, приятно твердую плоть, и нехотя распахнул ресницы, когда щеку обожгло прикосновение чужой ладони. Мгновение, длившееся бесконечность, они смотрели друг другу в глаза, а после Алекс, негромко усмехаясь, выпустил член из губ и провел указательным пальцем по блестящей коже головки, собирая густые капли смазки.

— Он все еще слегка мягкий.

Но продолжить свою игру ему не дал Джон, стремительно подхватил вверх и опрокинул на кровать. «Какой нетерпеливый, хах…»

Только вот самому Алексу казалось, что если он сейчас же не почувствует Джона внутри, запредельно близко, не вдохнет его будоражащий аромат, не ощутит жадные, собственнические объятия сильных рук, то его просто разорвет на части. Желание, настолько всепоглощающее, изводило так, что граничило с болью, и в целом мире не существовало никого, кроме Джона, в ком бы так остро, так отчаянно нуждался Алекс. Он слепо провел ладонями по пылающей спине, настойчиво притянул к себе, жарко шепча в самые губы:

— Твои губы соленые на вкус… Это из-за морского бриза?

— Это так? — родной голос звучал чуть насмешливо, а Алекс весь мелко вздрагивал в мучительном предвкушении, когда ладони Джона касались его оголенной кожи там, где только что была ткань брюк.

— Да. Наверное, поэтому так еще вкуснее, — он опять потянулся за поцелуем, но Джон нахально отстранился, прожигая его пристальным взглядом.

— Не провоцируй меня слишком сильно.

Алекс выдохнул, судорожно облизал губы, сцепляя пальцы в замок на чужой шее, и протянул с возбужденной усмешкой:

— Не беспокойся о ненужных вещах и заполни меня до краев.

«Позволь мне гореть до последнего».

Джон

Дешевый мотель хранит слишком много чужих тайн. Теперь и история любви Алекса и Джона станет одной из них, что рано или поздно утонет в схлопнувшейся пустоте серого и холодного коридора эхом громких стонов, доносящихся из-за покосившейся двери номера. Разбросанные по полу в беспорядке вещи, смятые салфетки и раздражающий скрип металлических пружин старой кровати, сопровождающий каждое движение разгоряченных тел. Они занимались любовью уже несколько часов, но всё никак не могли насытиться друг другом. Вид покрасневших ягодиц Алекса в местах, где их касался Джон, пока его грубые пальцы страстно вжимались в чужое податливое тело, направляя и поддерживая этот бешенный ритм, завораживал Пса и только усиливал жгучее желание обладать этим красивым мужчиной. А от того, как Алекс прогибался в пояснице, бесстыдно подставляя свой зад и прятал лицо в подушку, пытаясь удержать то и дело норовившие слететь с губ стоны, у Джона и вовсе перехватывало дыхание.

«Красивый, чертовски красивый…»

— Который сейчас час? — спрашивает Алекс, и его вопрос обрывается на выдохе, когда Джон проникает в него очередным мощным толчком.

— Я не знаю, — часто и тяжело дыша отвечает ему Пёс, совсем потерявший счет времени.

— Посмотри на часы.

— Я недавно понял, что часы остановились, — улыбнулся Джон, скользя затуманенным страстью взглядом по плавному изгибу чужой спины.

— Ну и ну, — хмыкнул раскрасневшийся Алекс и повернул голову, чтобы посмотреть на своего любовника.

— Хочешь, чтобы я остановился? — Джон подался вперёд, опираясь о матрас одной рукой и раздвигая ноги Алекса коленями, силой заставил его лечь на живот. А когда тело Алекса откликнулось на его движения, и он резко качнул бедрами, сильнее насаживаясь на чужой член, Джон не смог удержаться от ироничного замечания в ответ: — Твои действия и слова отличаются.

Пёс навалился на него сверху, придавливая к матрасу весом собственного тела и тесно прижимаясь грудью к влажной и горячей спине.

— Ах, подожди… — подрагивающий всем телом Алекс был почти готов просить пощады, но их общий голод был слишком силён. — Я хочу поцеловать тебя… сменим позу, — шепчет, оглядываясь на Джона из-за плеча, пока тот целует его в шею.

Джон помогает Алексу перевернуться, выскальзывая из горячего тепла его тела совсем ненадолго, чтобы потом, оказавшись лицом к лицу, снова толкнуться во влажное и слегка опухшее кольцо упругих мышц своим пульсирующим членом, заставляя любимого мужчину мелко подрагивать в его крепких объятьях.

— Это кажется более реальным, потому что кровать издаёт такие звуки, — говорит на выдохе Алекс и прижимается к его губам своими, мягко их покусывая и углубляя поцелуй. Его тонкие длинные пальцы скользнули вдоль спины Джона, оглаживая поясницу и спускаясь к ягодицам, чтобы крепко впиться ногтями в перекатывающиеся под кожей мышцы, в иступленном желании притянуть его к себе ещё сильнее, ведь только Джон мог заполнить в нём эту так пугающую его пустоту, неумолимо заставляя чувствовать себя снова живым.

Джон оторвался от губ Алекса, чтобы снова начать дышать, и приподнялся, опираясь на руки, пока чужая ладонь с трепетом на кончиках пальцев изучала его тяжело вздымающуюся при каждом вдохе грудь.

— На этой стороне груди, без тату, — констатировал факт Алекс и лизнул солёную и влажную от пота кожу чуть выше соска, бросив томный взгляд на Джона из-под опущенных ресниц.

—Какую мне набить татуировку? — поинтересовался Пёс, но его хозяин лишь плотоядно улыбнулся на это и так призывно облизал опухшие от поцелуев губы, что ответ на вопрос стал более не нужен. Всё снова исчезло и стало вторичным, пока они так страстно сплетались телами и двигались в такт их зашедшимся в бешеном ритме сердцам.

— Ты чего вдруг…? — рассмеялся Алекс, запрокидывая голову и подставляя шею под горячие поцелуи.

— Я же говорил тебе, не провоцировать меня, — порычал Джон ему на ухо, в очередной раз почти полностью вытаскивая член и тут же одним мощным толчком снова погружаясь в горячее тепло подрагивающего тела до самого основания.

— Хааа… Сколько уже раз, черт возьми…? — со стоном спрашивает Алекс, тут же кусая Джона в плечо.

— Не знаю. Думаю, больше пяти.

— Сумасшедший… — он прячет покрасневшее лицо, уткнувшись носом в шею Джона, — я ничего не чувствую внизу…

Но очередное резкое движение Джона бедрами вновь заставляет Алекса громко стонать, на что тот только нахально ухмыляется в ответ:

— Ничего не чувствуешь, как же…

И после этого они достигли оргазма почти одновременно, крепко сжимая друг друга в объятьях, мелко подрагивая и задыхаясь от переполняющей их любви. А потом они снова занимались сексом на старой скрипящей кровати, смущая соседей по номеру и консьержку этажом ниже, чей кабинет был как раз под ними.

«Сколько раз я излился внутрь?

Я был жестоким настолько, насколько ты мог вынести. И я возбудился от того, что твой голос охрип. Это весьма приятно осознавать, что я причина твоего сорванного голоса и учащенного сердцебиения».

Измученные, но наконец-то удовлетворенные, они неподвижно лежали на кровати, тесно прижавшись друг к другу. Джон положил руку на живот Алекса, и тот накрыл его ладонь своей, переплетясь с ним пальцами.

— Ты не голоден?

— Из нас двоих я, кажется, единственный, кто утолил свой голод, — отшутился Алекс и поцеловал Джона в губы. — Джон, теперь, — его пальцы сомкнулись вокруг запястья Пса, и он поднёс чужую ладонь к своему горлу, — не подушишь меня?

Джон замер, уставившись на Алекса испуганным взглядом и отчетливо понимая, что его просят не просто о сексуальной забаве, вызывающей в нем возбуждение. Спокойный вид Алекса и безграничное смирение в его глазах, говорили только об одном — он хотел умереть от его рук, не в шутку, не на половину играясь, а по-настоящему и всерьёз. И Джон резко отдёрнул руку, словно прикосновение к чужой коже могло его обжечь, тут же отстраняясь и поднимаясь с кровати. А после, подобрав с пола свои вещи, он в спешке оделся, не бросив при этом на Алекса ни единого взгляда.

— Я принесу новое одеяло, — зачем-то говорит ему отстраненным голосом и идёт к двери.

— Джон?

Он слышал в брошенном ему в след вопросе сквозящее непонимание и удивление. Но чем быстрее до его сознания доносился смысл завуалированной Алексом просьбы, тем дальше он стремился быть от него сейчас. И только оказавшись на улице и привалившись спиной к холодной стене здания, он смог спокойно и глубоко вздохнуть. Пальцы дрожали, и Джон сжал ладони в кулаки, запрокидывая голову и в отчаянии закрыв глаза.

На мгновение он вспомнил ощущение ладони вокруг шеи Алекса и то, каким жутким это ему показалось. От воспоминания об этом Джона бросило в дрожь.

«Нет, нет, нет…»

Он спрятал руки в карманы брюк и нащупал в одном из них оставленный ему Эрикой чей-то телефон. Хотя, он уже догадывался о том, кто ему ответит, если он сейчас позвонит.

«Да, в конце-концов, так будет лучше всего», — думает Джон и жмёт кнопку вызова на единственный номер, сохранившийся в пропущенных.

— Джон, — ему ответил Хиро, который уже давно ждал этого звонка. — Связываешься со мной только сейчас.

— Хиро Мидзуно, — его имя, произнесённое Псом вслух, сейчас звучало иначе, оно более не было пропитано ядом ненависти и желанием мести. Всё изменилось.

— Я всё время ждал твоего звонка, Джон, — Хиро улыбнулся и прикрыл глаза, — Эрика молодец, всё-таки передала моё сообщение.

Внезапно возникла неловкая пауза. Им обоим оказалось трудно начать разговор о том, что было для них действительно важным. И Хиро первым решился задать волнующий его вопрос:

— Ты всё ещё ненавидишь меня? — он подошел к окну и посмотрел куда-то вдаль, хотя мысленно перед его глазами сейчас разворачивалась совсем иная картина. На него нахлынули воспоминания того дня, когда он видел Джона в последний раз. — Если бы я не задержал тебя в тот день, я бы вытаскивал два трупа из моря.

Джон не ответил, и тогда Хиро продолжил:

— Хоть это и была просьба Шина, но это было и моё желание тоже, — он замолчал и закусил нижнюю губу, потому что признания подобного рода никогда не давались ему легко. — Так что я не буду извиняться. И… спасибо, что остался жив, Джон.

Слова друга не удивили его, скорее наоборот, подтвердили те догадки, которые уже зрели в душе Джона. Это всегда был Шин…

— Ну, я надеюсь, что это было в последний раз. Я не уверен, что смогу остановить тебя снова, — Хиро улыбнулся, и Джон услышал это в теплой интонации его голоса.

— Да, ты не сможешь одолеть меня, — его губы изогнулись в насмешливой улыбке, и Хиро весело рассмеялся в ответ.

— Есть ли вообще кто-нибудь, кто может победить тебя в бою один на один?

Джон смутно понимал, что жив только благодаря тому, что Хиро остановил его тогда, не дав ему последовать за Шином. И именно поэтому он встретил позже Алекса, чей любимый образ тут же появился у него перед глазами, стоило Джону сейчас лишь только подумать о нем.

— Спасибо, что принял на себя мой гнев. И прости, — да, теперь, посмотрев на всё совершенно под другим углом и зная намного больше прежнего, Джон был действительно ему благодарен и хотел, чтобы его старый друг это услышал.

— Вот так да. А ты повзрослел, Джон.

— Смешно.

— Я на днях возвращаюсь в Китай.

— Понятно, — Джон вздохнул и провёл ладонью по волосам.

— К чему я это клоню, Джон… — Хиро сделал паузу, после чего добавил: — Поехали вместе.

Предложение Хиро его удивило своей неожиданностью, но с другой стороны, разве его друг мог поступить иначе? Кажется, Хиро готов до последнего быть на его стороне, что бы ни происходило между ними, они навсегда останутся братьями.

— Начнешь там новую жизнь, как совершенно другой человек. Я подготовил для тебя поддельные документы, — не отступал Мидзуно, не оставляя надежду уговорить Джона отправиться с ним. — Оставь нашу прошлую жизнь и репутацию якудза, начни всё заново. Как я. Я тебе во всём помогу, Джон.

«Новая личность…»

Пёс задумался, пристально уставившись куда-то за горизонт. Может ли в его жизни всё быть настолько просто? Решит ли это нависшую над ним с Алексом проблему?

— Это звучит неплохо, — говорит вслух Джон, и, услышав его ответ, Хиро выдыхает, только сейчас обнаружив, что затаил дыхание.

В конце-концов, Хиро окажется тем, кто снова поможет ему. Однако что-то подсказывало Псу, что его хозяин не будет этому рад.

========== Часть 33 ==========

Джексон Ямато

— Есть новости об Алексе? — Джексон постарался спросить это как можно более безразличным тоном, но все равно в конце голос дрогнул. Трудно было сдержать волнение, когда оно поедом снедало душу, и все мысли его были направлены только на то, чтобы узнать, в порядке ли тот, кому он невольно отдал свое сердце. Пускай и безответно.

— Ну, мы все еще не нашли его. Но, похоже, господин Андо преследует те же цели, что и мы, — секретарь склонил голову еще ниже, когда Джексон, повернувшись, стрельнул в него гневным взглядом.

— Что? — обманчиво спокойный тон, за которым чувствовалась едва сдерживаемая ярость. Что опять задумал его неугомонный дядя?

— Мне сообщили, что следы выслеживания совпадают с нашими.

— Ты не попадался?

— Конечно.

— Он еще не избавился от своих гангстерских привычек… — Джексон устало зачесал отросшую челку на макушку и ослабил узел галстука. Если в дело влез сам Такеши Андо — не жди ничего хорошего. Почему он ищет Алекса? На мгновение на лице Джексона отразилось растерянность, но вскоре ее сменила злая решительность. Он подался вперед, тяжело вперившись в дрогнувшего от такой резкой перемены в боссе, секретаря пристальным взглядом.

— Не выслеживайте Алекса. Следуйте за людьми Андо.

— Да, сэр.

— А если он вдруг найдет Сато, то разоблачите новости о Нишидо Фармасьютикал, — Джексон стянул ставший вдруг тесным пиджак, за ним галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Он даже не заметил, как от сковывающего его весь день напряжения, успел взмокнуть, и теперь влажная ткань неприятно холодила спину.

— Но если это произойдет, наш ущерб тоже будет серьезным, — секретарь с недоверием покосился на Джексона, но в открытую перечить не стал. Если его босс говорит разоблачить новости, значит, он уверен в том, что это будет правильно.

— В любом случае, это новости, которые все равно когда-нибудь всплывут. Не важно, ничем страшным это нам не грозит, — хоть и потребуется значительное время на восстановление, но, как оказалось, ради благополучия Алекса Джексон был готов пожертвовать многим. Он беспечно махнул рукой, показывая секретарю, что тот может быть свободен, а когда остался в кабинете один, позволил себе проявить эмоции, с грустью улыбаясь собственным мыслям. Все же, он выбрал Алекса и теперь будет следить, чтобы тот не наделал ошибок и остался в живых. Что раньше, что сейчас — ничего не изменилось.

Алекс

Глядя на сверкающее небо над головой, что у горизонта вспыхивало сиреневыми отблесками электрического света, отражавшегося в ночных облаках, Алекс вспомнил, как всего несколько дней назад стоял на балконе свой квартиры и тщетно пытался разглядеть хоть что-то на мрачно пустом небосводе. Тогда ему это не удалось, но сейчас перед ним переливались миллиарды звезд, и, казалось, протяни руку — ты сможешь достать любую, даже ту, что уже сотню лет, как мертва. Хотел бы и он после смерти стать звездой, чтобы даже после падения в небытие его свет озарял путь тем, кого он так любит. Тем, кто остался без него.

— Интересно, почему мы внезапно пошли куда-то? — в ночной тишине, нарушаемой лишь плеском редких волн о камни, голос Алекса прозвучал непривычно глухо, будто сумрачная темнота вокруг них крала любые звуки.

— Я хотел посмотреть на звезды, — Джон ответил ему, не отрывая задумчивого взгляда от неба, а Алекс удивленно повернулся в его сторону.

— С чего вдруг? — и немного помедлив, спросил, будто у самого себя. — Смотрел ли я когда-нибудь на небо как следует?

Как много в этом мире вещей, которые Алекс никогда прежде не делал? Не наблюдал за звездным небом, вдыхая соленый, свежий ветер, например. Или не бросался летом в теплую лазоревую воду с громким смехом. Не учил сына кататься на велосипеде, вытирая обидные слезы и дуя на ссадины на коленках. Не катался по стране в безумном путешествии, имея за душой лишь сто баксов и неутомимую жажду приключений. Столько много «не». Бесконечное число. И, возможно, он мог бы все это успеть, если бы судьба не распорядилась иначе, заставляя его идти на поводу у упертого желания мести.

— Я любил смотреть на небо, — Джон так и не повернулся к нему, но в голосе его появились странные, удивительно глубокие нотки, заставившие Алекса вздрогнуть, шире распахивая ресницы.

— Ты любил…

Он не успел спросить то, что так и рвалось сорваться с языка, потому что его холодной ладони вдруг коснулась чужая, теплая и приятно шершавая. Алекс шумно выдохнул, с возрастающим недоумением наблюдая за тем, как Джон, сохраняя свое удивительное невозмутимое выражение на лице, которое раньше так выводило Алекса из себя, осторожно надевает на его безымянный палец тонкое кольцо, блеснувшее в свете звезд аккуратным камнем в оправе.

— Я сейчас не могу себе много позволить, так что это и не парное кольцо, — Джон наклонился, прижимаясь горячими губами к мелко подрагивающим пальцам в том месте, где теперь фалангу обнимало его кольцо. — Оно немного велико, ты похудел.

У Алекса комок подступил к горлу, а дыхание перехватило. Это было так неожиданно приятно и отчаянно больно одновременно: в нем странным образом бились острое, ни на что не похожее ощущение обретенного, наконец, счастья и мучительное из-за своей безнадежности предчувствие скорого конца. Он перевел заблестевший взгляд со своей руки на Джона и задрожал, от переполняющих, пробирающих до самого сердца чувств. Так много хотелось сказать ему, рассказать о том, что испытывает на самом деле, о том, что Джон значит для него, как успел стать самым дорогим за такое короткое время, но у Алекса просто не находилось слов. Наконец, переборов себя, он негромко произнес, стараясь придать голосу беспечность:

— В следующий раз это должны быть два кольца.

Джон в ответ тихо усмехнулся:

— Хорошо.

— Это не в моем стиле, знаешь, — а Алекс все не мог налюбоваться на кольцо. Такое простое, самое обыкновенное, и от этого еще более важное и дорогое для него. В тонком ободке металла с одиноким алмазом было заключено гораздо больше, чем он мог бы себе представить. Оно, словно символ его короткого, но такого огромного счастья, радостно поблескивало в ледяном свете звезд, заставляя душу наполняться невыразимой, граничащей с болью, нежностью.

— Зато это в моем вкусе, — в мягком, ласковом голосе Джона послышалась уже знакомая наглость, но Алекс на это только коротко улыбнулся.

— Если тебе нравится, хорошо… Тогда и мне тоже понравится, — он крепко обнял его, обвивая руками шею и прижимаясь крепче, разделяя жар своего тела с Джоном. — Весьма мило. Вот так я поддаюсь влиянию твоего вкуса.

***

— Тесно, — у Алекса голос охрип от нахлынувшего возбуждения, когда Джон, затащив его в узкий салон машины, навис сверху, с жадным нетерпением расстегивая рубашку.

— Говоришь, что тебе нравится подчиняться моим вкусам?

— Разве это подчинение тебе? — Алекс лукаво улыбнулся, дразняще раздвигая ноги шире, стоило только Джону стянуть с него брюки вместе с бельем. Он заметил, с какой жаждой смотрит тот на него, мелко подрагивая всем своим сильным телом. Жажда Алекса была не меньше, потому что он уже знал, чем закончится эта близость.

— Нет, — Джон медленно облизнулся и наклонился ближе, выдыхая прямо в насмешливо изогнутые губы, — это я подчиняюсь тебе.

Чувствуя Джона в себе так глубоко, так остро, что на любое его прикосновение откликалась каждая клеточка тела, Алекс думал, что в этом огне он сгорит дотла. Он больше не мог сопротивляться судьбе, принятым так давно решениям и избранному пути. Он упрямо шел к краю и замер всего лишь в одном шаге от того, чтобы не броситься во тьму, и единственным светом, что удерживал его внимание на периферии реальности, был Джон, его колючие, жаркие поцелуи, с силой сжимающие бедра ладони, скользящие по влажной от пота коже, и ласкающий невысказанной любовью взгляд, пусть и совершенно темный от возбуждения. Но в нем Алекс так отчетливо видел свое отражение — покрасневший, со спутавшимися волосами, искусанными губами и совершенно больными глазами… Могло ли испытываемое им в объятиях Джона наслаждение перекрыть ту боль, что раздирала изнутри, уничтожала его суть, с кровью вырывая целые куски из сердца? Алекс задыхался, не в состоянии нормально дышать не столько от отчаянного желания и похоти, сколько от следующего за ними чувства вины. Он украл их общее счастье в угоду мести и ненависти, что некогда затопили его душу, и теперь уже поздно сожалеть, потому что, как бы ни хотелось повернуть назад, Алекс не сделает этого.

— Мне остановиться? — но противореча собственным словам, Джон толкнулся еще глубже, заставляя тело в своих руках изогнуться в мучительном спазме удовольствия. Алекс судорожно выдохнул, хватаясь за его плечи крепче и притягивая к себе ближе.

— Нет, только передохну немного, и… — голос сорвался на тихий стон, потому что Джон опять задел внутри то самое чувствительное место, и Алекс накрыл его губы в жадном, отчаянном поцелуе, будто хотел сказать все то, что не мог словами. Но эти слова жгли язык, рвались наружу, потому что не могли остаться не произнесенными. Отстранившись всего на мгновение, Алекс подхватил потянувшуюся за ним ниточку слюны языком, а ладонью, на пальце которой сидело кольцо, прижался к пылко бьющемуся в чужой груди сердцу. Тому самому, которому отдал себя всего.

— Я люблю тебя, Джон, — негромкий шепот, без лишнего пафоса или торжественности. Оказалось, признаться вслух в любви совсем не сложно, особенно, когда это признание искреннее, незамутненное лишним смыслом или желанием манипулировать. Просто Алекс должен был это сказать, а Джон должен был услышать.

Алекс перехватил руку Джона, потянувшуюся к его лицу, и переплел их пальцы, а после поцеловал тыльную сторону ладони, не отрывая ласкового, виноватого взгляда от любимых глаз. Как жаль, что он не решился на признание раньше. Возможно, тогда бы прощаться с Джоном было легче, потому что боль в душе уже убивала.

— Я хочу сжать твое горло.

— Хорошо. Я люблю тебя, так что делай это, сколько угодно, — и Алекс сам надавил ладонью Джона на свою шею. Моргнул, чувствуя, как тяжелеют ресницы, от выступивших в уголках глаз слез, и обнял крепче, царапая горячую кожу на лопатках.

Алекс ведь сам просил Джона об этом. И теперь, чувствуя, как сжимаются пальцы на горле, он испытывал долгожданное облегчение, потому что рвались цепи, связывающие его с этим миром, сгорали, корчась в предсмертных судорогах, демоны мести. Вот она, настоящая, истинная свобода, которую он так желал обрести. А умирать в любимых руках оказалось не так уж и страшно, потому что он умирает счастливым.

«Вот что означало то кольцо… Это последнее, что мы можем сделать, пока мы живы.

Скорее присоединяйся ко мне, Джон.

Я буду ждать».

Джон

Его ладони вспотели, а дыхание сбилось, заставляя Джона дышать часто и глубоко, пока чужой пульс отчаянно трепыхался под грубыми пальцами. До тех самых пор, пока тело Алекса не обмякло в его руках, порождая в груди внезапный приступ страха. Он резко отстранился и полным ужаса взглядом уставился на кровоподтеки на горле любимого мужчины. Нет, он не хотел, чтобы он умер. Нет.

— Чёрт… — Джон припал ухом к груди Алекса в отчаянной надежде услышать хоть малейший признак ещё теплившейся в нем жизни. И когда до его слуха донесся слабый звук сердцебиения, он с шумом выдохнул, почувствовав невероятное отрезвляющее облегчение. А после прикрыл глаза и коснулся в нежной ласке бледной щеки, зная наверняка, что касается Алекса в последний раз:

— Люблю, — он притянул безвольного мужчину к своей груди и крепко обнял, жадно вдыхая такой родной и любимый запах. — Люблю тебя, — Алекс никогда не увидит этого полного отчаяния выражения его лица, не увидит, с каким трепетом он обнимает его, и как по щеке Пса одиноко катится слеза, оставляя после себя влажную тонкую дорожку. — Я тоже тебя люблю, — повторяет он, прощаясь и мысленно надеясь, что хозяин когда-нибудь его простит. — Я люблю тебя, Александр Сато.

Часом позже, когда Джон одел всё ещё находящегося в бессознательном состоянии Алекса и оделся сам, он позвонил друзьям, которые уже находились неподалёку, как всегда готовые прийти на помощь.

Джон вышел из машины сразу же, как увидел приближающиеся фигуры Юске и Хиро.

— Брат, — улыбнулся ему Юске, когда Пес подошел к ним достаточно близко.

— Давно не виделись, — поприветствовал он их в ответ и поймал на себе ироничный взгляд Хиро.

— Никогда бы в жизни не подумал, что мы вот так соберемся снова, —продолжил Юске, но Хиро не разделял его восторженного настроя и желания говорить на отвлеченные темы, когда времени совсем не осталось, и нужно было предпринимать решительные действия уже сейчас:

— Он в машине? — спросил у Джона, и тот утвердительно кивнул.

Пёс достал сигареты и прикурил одну, выпустив в воздух сизоватую дымку, тут же устремившуюся вверх, чтобы раствориться в ночном небе над их головами.

— Не пожалеешь? — всё ещё улыбаясь, интересуется Хиро, пока Джон с ничего не выражающим взглядом рассматривает его лицо.

— Нет… не пожалею.

— Хорошо. Тебе ещё что-то нужно?

Джон прикрыл глаза и тихо рассмеялся, но Хиро заметил в этом немного больше, чем ему хотели показать. Пёс нервничал и заметно переживал, уж кто-кто, а Мидзуно уже видел когда-то своего брата таким и ему было с чем сравнивать.

— Вместо меня позаботься о нём до конца.

Джон нахмурился и пристально посмотрел на Хиро, словно просил его не просто об одолжении, а об обещании, которое нельзя нарушить. Он не сможет спокойно выполнить то, что должен, если не будет уверен в полной безопасности Алекса, и только Хиро может это осуществить для него.

— Что ж, я буду помогать ему, пока он не откажется.

От слов друга Джону внезапно стало легко на душе, как-будто тяжёлый груз только что упал с его плеч, окутывая сердце покрывалом спокойствия и уверенности в будущем его любимого мужчины.

Молча наблюдающий за их диалогом Юске внезапно вспомнил, что один из его людей совсем недавно сообщил не очень приятную новость:

— Кстати, — он кашлянул, привлекая к себе внимание друзей и продолжил, — Ли Янг кое-что нарыл на днях. Действия Такеши Андо были подозрительны, поэтому он продолжал неотрывно следить за ним. И кажется, он преследует вас с Алексом, брат.

Джон затянулся терпким сигаретным дымом и задумчиво посмотрел перед собой, не найдя что на это ответить, он просто молчал.

— Тебе нужна помощь? — обеспокоено спросил Хиро. — В коем-то веке мы все вместе…

Но Пёс не дал ему договорить.

— У тебя же дочь.

— Что?

— Ты должен быть достойным отцом, — ладонь Джона легла на грудь друга, и он мягко похлопал его в том месте, где под несколькими слоями одежды когда-то на его коже была точно такая же татуировка, как у Пса. — Я и один справлюсь, — и сказав это он разворачивается, медленным шагом уходя от них прочь.

— Куда ты идёшь?! — с волнением в голосе выкрикнул Хиро ему в спину.

— Попрощаться, — ответил Джон не оборачиваясь, пока все его внимание было приковано к машине, в которой спал Алекс.

Заглянув в салон автомобиля, он в очередной раз проверил самочувствие Алекса и накрыл его своим пиджаком, чтобы он не замерз. Снова выражение тоски и горького сожаления исказили его обычно беспристрастное волевое лицо. Став коленями на асфальт и придерживая открытую дверь машины одной рукой, второй он взял в свою ладонь тонкие бледные пальцы Алекса и поднес их к своим губам, чтобы поцеловать в последний раз фалангу на безымянном, на котором теперь красовалось подаренное им кольцо.

— Когда ты откроешь глаза, я надеюсь, ты не будешь искать и ненавидеть эгоистичного меня. Я люблю тебя, и будь счастлив.

«Пусть твоё будущее, где ты больше не являешься Александром Сато, будет наполнено полной безмятежностью».

Джон стоял посреди пустынной улицы в ожидании преследователей из клана Андо, которые вот-вот должны были его найти, и задумчиво смотрел в небо, любуясь его красотой, возможно, в последний раз.

«Открыв глаза, ты подумаешь: «Почему он солгал мне?»

Причина в том, что рядом со мной тебе не безопасно.»

Звук быстро приближающихся шагов заставил Джона обернуться. А когда он увидел солдат, посланных Такеши Андо, чтобы убить его, то встретил их с ироничной улыбкой на губах и полным холодной и непоколебимой решимостью взглядом.

«Я стану Псом, который защищает твою свободу, а тебе нужно лишь только жить счастливо.»

— Схватить его!

С криками толпа из пяти человек набросилась на готового дать отпор Джона, и он не пропустил ни одного нацеленного в него удара. Словно обезумевший, он блокировал и молниеносно нападал в ответ, и его взгляд во время боя снова наполнился жаждой крови, делая Джона так сильно похожим на бойцовского пса. Сломанные конечности, выбитые зубы, раздробленные челюсти его врагов и подрагивающие руки Джона в чужой крови, пока он мощными ударами вколачивал свои кулаки в их обезображенные гримасой боли лица.

«Море, которое ты хотел увидеть… Побывай и на других морях тоже, их так много.

И иногда, пожалуйста, смотри и на небо, которое мне нравится.

Я надеюсь, ты насладишься всем, чем не мог наслаждаться раньше.»

Такеши Андо

— Они сказали, что нашли его, так почему ещё не схватили? — поинтересовался Андо у своего подручного.

— Это… парни, которых мы послали, не выходят на связь, — доложил ему мужчина, глубоко поклонившись в знак почтения.

— Что? — недовольно прорычал Андо и прикурил сигарету. — Тогда нужно отправить больше людей, чтобы схватить его.

— Босс!!!

Андо обернулся и увидел другого своего солдата, бегущего к нему настолько быстро, как только мог.

— Легавые нагрянули! Вам нужно скрыться!

— Что? — удивлённый оябун уставился на мужчину и сильнее сжал фильтр сигареты в зубах. — Сколько денег нужно за это заплатить? — спрашивает Такеши, явно не видя в данном визите чего-то особенного, но его подчинённый не унимался:

— Это сейчас во всех новостях…

«Нишидо Фармасьютикал вступила в сговор с членами банды, чтобы тайно поставлять наркотики, с этим связано много инвесторов…»

Джон

С синяками и кровоподтёками на уставшем лице, он стоял посреди улицы в порту и безучастным, потухшим взглядом встречал новый рассвет, окрашивающий утреннее небо жидким золотом и начинающий отсчет новой его жизни.

«Было бы здорово увидеть его вместе с тобой», — подумал Джон прежде, чем хромая на правую ногу развернуться, и отправиться на поиски ближайшего отделения полиции, оставляя позади еле дышащих пятерых мужчин, в полной отключке лежащих на холодном асфальте.

— На этот раз в Нишидо Фармасьютикал будет хаос, — вещал один полицейский другому, — держу пари, её представители напуганы до усрачки.

— У них был не один и не два коррупционных скандала, — ответил ему товарищ, когда входная дверь со скрипом открылась, и в помещение вошел Джон Такаяма, одежда которого была вся перепачкана в чужой крови.

— Я пришел, чтобы сдаться, — сказал Джон, лицо которого в этот момент не выражало никаких эмоций, а взгляд был направлен в пустоту.

— Что? — всполошились детективы и повскакивали со своих мест.

— Я… убил человека. Жертва — Александр Сато.

Алекс

Алекс лежал в постели и мирно спал, когда пальцы его руки еле заметно пошевелились, означая скорое пробуждение. Веки были очень тяжёлыми, и он не сразу смог открыть глаза, но слух вернулся к нему достаточно быстро, чтобы различить незнакомые ему голоса двух мужчин, находящихся рядом.

— Не нужно было тебе приходить сюда. Ты обещал, что всё останется позади, — в голосе Хиро сквозило недовольство и отчаяние. — Ты обещал исчезнуть, чтобы всё это, наконец, закончилось.

— Но в моих планах не было его, — ответил ему тот, кого уже давно считали мертвым. Красная рубашка по-прежнему так сильно шла ему, контрастируя с алебастрово бледной кожей и открывая в глубоком вырезе розоватый шрам по центру груди.

И когда Алекс с усилием открыл глаза, то его лицо исказилось испытанным в эту минуту ужасом. Перед ним, прямо у кровати стоял Шин Ямамото и иронично улыбался, рассматривая его своими хищными карими глазами.

— Очнулся? — он сделал ещё один шаг в сторону Алекса и присел на край кровати.

— Шин! Не надо… — встревоженный Хиро хотел было помешать, но поднятая в ответ ладонь, четко и ясно приказывала ему замолчать и оставаться на месте.

— Так вот кто украл у меня мою собственность, — змеиный едкий взгляд скользил по бледному лицу Алекса, изучая и явно с удовольствием наблюдая за тем, с каким ужасом смотрели на него голубые глаза напротив. — Я не призрак, можешь дотронуться, не бойся, — сказал с наигранным дружелюбием в голосе, когда взгляд его говорил совершенно об обратном.

Шину было по нраву, что Алекс был сейчас перепуган до чертиков и не верил своим глазам. В конце-концов, не думал же этот богатенький сынок своего успешного папаши, привыкший в своей жизни ко всему готовенькому и никогда не боровшийся за кусок хлеба, что Шин отдаст ему своего Пса без борьбы? О, нет…

— Я здесь, чтобы посмотреть в глаза человеку, из-за которого мой Пёс снова оказался в клетке. Ты не знал? — Шин взял с тумбы у кровати свежий выпуск газеты и с пренебрежением бросил его на грудь Алекса. — Джон в тюрьме за твоё убийство. Поздравляю, теперь ты такой же мертвец, как и я, — Шин подмигнул и улыбнулся Алексу не сулящей ничего доброго улыбкой голодного хищника.

Алекс схватил газету дрожащими руками и бегло просмотрел все громкие заголовки, пока его взгляд не остановился на фотографии Джона. Там говорилось, что Такаяма убил Александра Сато и сам в этом признался, и Алекс не мог поверить своим глазам. Джон обманул его? Предал его доверие ради того, чтобы… чтобы он остался жив, пока сам Пёс будет гнить в тюрьме за убийство, которое не совершал? Взглядом Алекс лихорадочно отыскал кольцо на своём безымянном пальце, как-будто боялся, что не найдёт его там, но нет… оно по-прежнему металлическим холодом обнимало его.

— Джон знает? — набравшись смелости и снова ощутив в себе силы говорить, он поднял измученный взгляд на Шина.

— О том, что я жив? Нет, — ответил оживший призрак и зло улыбнулся. — Но скоро узнает. Потому что я намерен забрать себе своё. Ты был хорошим утешением для моего Пса, но не думай, что это действительно что-то значит. Он никогда не откажется от меня…

========== Часть 34 ==========

Алекс

Раньше Алекс думал, что не может ненавидеть никого сильнее своего отца, но обрушившаяся на него новая реальность показала, что еще как может, и объектом этой жгучей, неистовой ненависти стал Шин Ямамото. Сковавший до этого ледяными цепями тело страх ушел, уступая место зарождающейся в душе бессильной ярости. Но даже когда хлопнула входная дверь, оставляя его на некоторое время одного в давящей тишине чужого дома, Алекс с трудом осознавал, что все произошедшее только что не кошмарный плод его измученного воображения, а жестокая явь.

«Значит, ты не умер…»

Интересно, сожалел ли Шин когда-то, что остался жив точно так же, как сейчас об этом так горько сожалел Алекс?

«Глупые мысли…. Беснующийся призрак никогда призраком не был и вряд ли собственная смерть вообще входила в его планы».

«Моя собственность», — язвительный, холодный голос все еще звучал в голове, и Алекса вновь передернуло от этих слов. Как он мог рассуждать о Джоне, как о вещи? Даже Алекс, купивший когда-то Джона, самодовольно назвавшийся его новым хозяином, на самом деле никогда не думал о нем, как о Псе, в первую очередь всегда видя перед собой сильную и свободную личность. Но Шин… Раньше Алекс верил, что Ямамото пожертвовал собой ради спасения и защиты человека, которого любил. Но когда тот заговорил о «своем Псе», ни в жестком, полном тщательно сдерживаемого раздражения взгляде, ни в ледяном тоне, в котором сквозила только досада, не было ни капли любви или тепла. Алекс невольно прижал ладонь к груди, в то место, где под пылающей кожей билось его глупое, измученное сердце. Он всей душой ненавидел Шина не потому, что тот так внезапно вернулся из мертвых, чтобы забрать свое, не потому, что его появление могло всколыхнуть давно уснувшую ревность, а потому, что единожды причинив Джону такую сильную боль, Шин легко готов был сделать это снова. А единственное, чего теперь боялся Алекс, было только то, что Джон будет страдать еще больше. Правду говорят: призракам лучше оставаться призраками и не вмешиваться в дела живых.

Послышались негромкие шаги, заставившие Алекса вынырнуть из вороха мечущихся мыслей и повернуть голову: в комнату вернулся мужчина, что был вместе с Шином. Алекс скользнул пустым взглядом по незнакомцу, не обращая внимания на то, что тот вдруг нерешительно остановился в паре метров от кровати, словно опасался подходить ближе.

— Вы довольно долго были без сознания. Три дня не приходили в себя, — странно, но от этого мужчины Алекс не ощутил такой же волны острой неприязни, что накрыла его с головой, стоило Шину Ямамото взглянуть на него. В чужих глазах, напротив, было почему-то виноватое выражение. Алекс хотел было спросить, где он и что происходит, но все и так было понятно, поэтому, собравшись с силами и подчинив себе непослушное от долгого лежания тело, он тяжело поднялся. Его тут же качнуло, и незнакомый мужчина хотел было поддержать, подавшись вперед, но Алекс устоял на ногах, опершись ладонью о стену.

— Вы хотите уйти?

— Я должен, — только вот Алекс совсем не представлял, куда он пойдет. Догонять ублюдка Ямамото, чтобы помешать ему навредить Джону? Но как бы этого ни хотелось, Алекс не был дураком и понимал, что сейчас, в таком состоянии, в котором он находился, сломленный, совершенно разбитый и абсолютно одинокий, он Шину не соперник… Но что тогда?

— Меня зовут Хиро Мидзуно, — Алекс вздрогнул, вновь услышав чужой голос, и поднял отрешенный взгляд на мужчину. — Я брат и коллега Джона, унаследовавший левую сторону татуировки Шина. Чтобы стереть свою личность, я вывел татуировку, но остались небольшие шрамы, — Хиро невесело усмехнулся и задрал рукав рубашки, демонстрируя изуродованную кожу на руке. — Джон попросил, чтобы я стер вашу личность и сделал вас новым человеком, который будет жить в будущем.

Разве может быть больнее, чем уже есть? Силы совсем покинули Алекса, и тот неловко плюхнулся обратно на кровать, чувствуя, как нестерпимо жжет в груди.

— Вы видели новости… Нью-Йорк сейчас в полнейшем хаосе, потому что Джон «убил» вас. И даже если вы вернетесь, вы больше не сможете встретиться с ним как Александр Сато.

Хиро, наконец, подошел ближе и остановился в шаге от Алекса, внимательно за ним наблюдая. То, что он говорил, было горькой, мучительно правдой, которая вот так обрушилась на этого человека, окончательно раздавив его. Какой же порой удивительной, жестокой может быть судьба. И не столкни она когда-то Алекса и Джона, возможно ли, что все могло бы повернуться по-другому?

— Иногда я смотрю на шрамы и вспоминаю былую славу. А на что вы собираетесь смотреть, вспоминая о прошлом? На это кольцо?

На дрожащие вытянутые пальцы упала горячая капля. Одна, вторая, третья. Они стекали по бледной коже, разбивались о тонкую полоску металла, и летели вниз. Алекс продолжал смотреть на кольцо расплывающимся взглядом, даже не замечая, как по щекам текут горькие слезы. Это кольцо, прощальный подарок, единственное, что осталось у него от Джона. Единственное, что имело теперь смысл.

Какой же это был чудовищный в своей иронии парадокс: Алекс не хотел больше жить, но должен был, иначе страшная жертва Джона ради его спасения будет бессмысленна. Наверное, это и есть его настоящее наказание за все прошлые грехи, за ту боль, что он причинил всем близким людям, утонув в беспощадном, но таком глупом желании мести. Он недостоин Джона и никогда не был, он не заслужил его любви, потому что, в конечном счете, все равно невольно заставил его страдать. А еще в чем-то обвинял Шина… Законченный эгоист.

— Я буду помогать вам до тех пор, пока вы и Джон живы. Так что держитесь.

Но Алекс не слышал чужих слов, собственная боль поглотила его, заставляя сжимать ладони на сердце, потому что хотелось выть от безысходности, она заглушила все звуки, сократила мир до размеров его опустошенной души, в которой ему остались только воспоминания об упущенном счастье. И у этих воспоминаний были теплые, медовые глаза и опьяняющий хвойный запах.

«Что же это был за золотой билет, который я купил за миллион долларов в тот день?

Я вел себя так высокомерно, потому что думал, что спас тебя.

Но это не я спас тебя.

Это ты был тем, кто спас меня».

Джон

Прошло уже три месяца с тех пор, как в суде огласили приговор, и Джон оказался в тюрьме. Отличалась ли тюремная камера от той комнаты в бойцовском клубе, где его держали под замком? Нет, абсолютно. Всё те же решётки на окнах, замки на дверях и вооруженные надзиратели. Только на этот раз он обрёк себя на длительное заключением сроком в целых восемь лет собственными руками. Только в его силах было сделать так, чтобы Александр Сато умер для всех, кроме него. Чтобы, обретя новую личность и жизнь, получить второй шанс на обыкновенное человеческое счастье. И почему-то Джон был уверен, что Алекс его не подведёт, осознав, на что пришлось пойти его Псу ради свободы своего хозяина, он будет обязан идти вперёд и не оборачиваться, потому что иначе все жертвы Джона, которые он принёс на алтарь их любви, будут напрасными. Джон точно знал, что чувства Алекса к нему были такими же сильными, как и его собственные, поэтому сомнений в правильности своего выбора он совершенно не чувствовал.

Даже тогда, когда ему в тюрьму поступил заказной международный звонок от человека, имя которого ему ни о чем не говорило.

— У тебя пять минут, Такаяма, — надзиратель, сопроводивший его к телефонному аппарату, стоящему на единственном столе в комнате, толкнул его в спину, грубо схватил за наручники и повернул ключ в замке, чтобы освободить руки заключенного на время разговора. — Я буду за дверью, не делай глупостей.

Джон стоял, почти что уткнувшись носом в стену, и не произнёс ни слова, а когда дверь за надзирателем закрылась, он поднял перед собой свои затекшие руки и, на ходу массируя запястья, подошел к телефону, с боку которого не переставала гореть красным цветом маленькая лампочка, свидетельствовавшая о том, что связь со вторым абонентом установлена. Пёс поднял трубку и поднес её к своему уху:

— Алло, — был всего лишь небольшой шанс того, что на другом конце провода ему ответит Алекс. Эта надежда грела его и заставляла в груди отчаянно заходиться бешеным ритмом в трепещущем предвкушении измученное сердце.

Но ему ответил не Алекс, более того, услышанный им голос одним только своим звучанием выбил из него весь дух, и сражённый до глубины души Джон был вынужден опереться рукой о поверхность стола, потому что ноги его в миг потеряли под собой опору и перестали слушаться.

— Привет, Джо.

— Нет, мне это кажется, — он закрыл глаза и пару раз глубоко втянул носом затхлый воздух, его голова закружилась, и Джон грузно сел на стул рядом, больше не находя в себе сил стоять на ногах. — Ты мертв…? — прозвучал то ли вопрос, то ли утверждение, он сам не мог понять, что именно хотел этим сказать, только побелевшие пальцы крепче сжали пластик телефонной трубки.

— И да, и нет, — невесело ответил призрак и тяжело вздохнул. — Не думай, что это было для меня легким решением, это совсем не так. Ты должен знать только одно, всё, что я сделал, было ради твоей свободы, от Андо, от клана Ямамото и даже от меня…

— От тебя? — переспросил Джон, когда самообладание начало постепенно к нему возвращаться. — Я любил тебя… а ты меня бросил, — нахлынувшие воспоминания пробудили старые обиды, которые раньше ему было некому предъявить.

— Любил? А теперь? — кажется, это единственное, что услышал Шин. Прошедшее время, в котором говорит Джон о чувствах, некогда бывшими для него единственной причиной самого существования.

Пес нахмурился и плотно сжал губы, чтобы не позволить себе сказать что-то, о чем потом он, скорее всего, может пожалеть.

— Ладно, не отвечай. У нас ещё будет время это обсудить, — голос Шина был подавленным и печальным, кажется, молчание Джона его всё-таки задело, но придавать этому сейчас особое внимание он был не намерен. Они с Джоном смогут обсудить это потом, когда он вновь окажется на свободе. — Ты должен знать, что с ним… рядом находится Хиро, как и обещал тебе, он заботится об этом мужчине. И Джон, его отец скончался на днях, больше нет причин находиться в этой клетке. Мы займемся твоим освобождением, тебе лишь нужно только ещё немного подождать.

— Ты ведь всё равно сделаешь по-своему, даже если я скажу тебе, что мне ничего от тебя не нужно? — безжизненным голосом спросил Джон, уставившись в пустоту перед собой. — Не звони мне, моего согласия на разговор ты больше не получишь, — он с грохотом вернул трубку на место, так и не дождавшись ответа от своего собеседника.

Весь мир покачнулся и снова трещал по швам, глухой болью отзываясь где-то глубоко под черепом. Происходящее было похоже на страшный сон, который обрушился на него наяву, не оставляя ему шанса на побег. Он же хоронил его прах, черт побери! Оплакивал его смерть годами и мстил, рискуя не только собственной жизнью, но и жизнью своих братьев, ради данных когда-то клятв, которые гроша ломаного не стоили для самого Шина Ямамото. Ведь всё это время он играл ими, словно тряпичными куклами, абсолютно наплевав на их чувства и желания. Всегда Шин, всегда важны только его цели итолько его желания. И Джон прямо сейчас остро почувствовал, как некогда порвавшийся поводок вновь начал сдавливать ему горло. Но есть ли у него право выбора? Сможет ли он устоять и не сойти со своего пути?

Ещё через три месяца дело Джонатана Такаямы было пересмотрено, в связи с обнаруженными новыми уликами по делу убийства Александра Сато. Появились свидетели, которые видели Джона в часы предполагаемой смерти жертвы, да и одного из людей Такеши Андо нашли мертвым, а рядом валялась предсмертная записка, в которой он признавался в смерти Алекса. Пару дней назад суд постановил освободить Джона из-под стражи, и день его выхода из тюрьмы был уже сегодня.

Поскольку вещи, в которых Джон когда-то появился в полицейском участке, были в крови и теперь проходили уликой по делу Сато, ему выдали одежду, некогда принадлежащую другим людям, а потом через центр благотворительности нашедшую своего нового хозяина в стенах этой тюрьмы. Великоватый спортивный костюм смотрелся на нем немного мешковато и добавлял его, и без того болезненно-бледному виду, ещё большей хрупкости. Выходя за высокие металлические ворота городской тюрьмы, Джон по-прежнему хромал на правую ногу, не так сильно, как раньше, но всё-же заметно. Он знал, что за воротами его обязательно встретят, не знал только кто именно. Будут ли это Юске или Хиро, быть может Шин? Но лишь только в самых смелых своих мечтах он представлял, как вновь увидит Алекса, и какого же было его удивление, когда пройдя несколько шагов за тюремными воротами к стоящей на парковке машине, он увидел его, Алекса, выходящего из салона автомобиля.

— Ты?.., — голос Джона дрогнул, и он замолчал, внезапно замерев на месте. Его жадный взгляд лихорадочно скользил по знакомому лицу, тонко подмечая малейшее изменение в любимых чертах. Кажется, Алекс похудел и выглядел немного болезненно, о причинах чего Джон мог только догадываться. Было ли это его предательство, когда он оставил его на попечение Хиро, а сам сел в тюрьму, несмотря на то, что обещал ему умереть с ним вместе и в один день? Или же это смерть отца подействовала так на убитого горем сына, который в конце-концов пожалел о своей глупой мести?

— Тебе опасно быть здесь, ты должен был оставаться в Китае… Где Хиро? — спросил нахмурившийся Джон, когда Алекс первым, не выдержав этой долгой паузы, медленно к нему подошел.

========== Часть 35 ==========

Алекс

Алекс мысленно досчитал до двадцати и открыл глаза. Все тот же белый потолок, светлые стены и темные шторы. Та же узкая кровать, жесткая подушка и негреющее одеяло. Каждый новый день похож на предыдущий, как две капли воды. Через полтора часа зазвонит бесполезный будильник, выставленный на 6:30, но Алекс уже успел привыкнуть к тому, что просыпается гораздо раньше. И во сколько бы ни ложился, уснуть все равно удается глубоко за полночь (если вообще удается). К тому же почти каждую ночь его мучают кошмары, в которых Джон с лицом Шина душит его красной веревкой, а после сбрасывает с обрыва к своре озверевших псов. Но к кошмарам Алекс тоже привык. Он привык вообще ко всему, кроме одного — к жизни, в которой нет Джона. И как бы он ни старался, смириться с этим не получалось. Алекс с жадностью оголодавшего заставлял Хиро рассказывать ему любые новости о Джоне, какими бы они ни были, и только отмахивался, когда тот устало замечал, что так Алекс мучает себя только сильнее. Алексу было плевать. К своей теперь извечной спутнице — боли, он тоже привык. Со временем она могла бы притупиться, если бы Алекс постарался забыть свое прошлое, но он, как истинный мазохист, упорно вспоминал каждый день, проведенный с Джоном, потому что только эта боль еще напоминала ему, что он до сих пор жив. Хотя разве можно было назвать жизнью его существование?

Алекс апатично плыл по течению, не стремясь что-то менять: ел, потому что нужно было есть, дышал, потому что нужно было дышать. Выходил на улицу, потому что его туда тянул Хиро. Смотрел фильмы, потому что ему их включал Хиро. Алекс превратился в бледную тень себя бывшего, сотканную из горечи и сожалений, и мог бы гаснуть и дальше, если бы в один прекрасный момент все тот же Хиро хорошенько его не встряхнул. Мидзуно долго распинался о том, какой Алекс законченный эгоист, раз продолжает губить себя, не желая жить дальше нормальной, новой жизнью, которую ему подарил Джон. Не хочет начать все с чистого листа, когда для этого у него есть все возможности. Да, Хиро был прав. С его помощью или даже без, Алекс вполне мог бы измениться, зажить в долгожданной свободе и больше никогда не оборачиваться назад. Но беда была в том, что сам Алекс отчаянно не стремился к этому. Правда, все же гневная тирада Хиро что-то задела в давно заледеневшей душе, и Алекс тогда крепко задумался, стоит ли его смирение с новой реальностью жертвы Джона. Конечно, же нет. Да, Алекс все еще задыхался при каждой мысли о нем или о том, что сейчас, возможно, Джон с Шином, ведь последний ясно дал понять в их первую и, к счастью, единственную встречу, что больше не оставит «свою собственность». Давно забытая ревность резво подняла голову, вгрызаясь в и так кровоточащее сердце. И Алекс решился на то, чтобы, наконец, вернуться. Пускай, у него новая личность. Пускай, он вряд ли сможет стать Джону ближе. Но если он хотя бы не попытается, то точно не выполнит данное когда-то самому себе обещание — жить дальше ради Джона. Он просто больше не выдержит. Хиро же с легкостью отпустил Алекса, твердо заверив, что будет всегда рядом, если тому понадобится помощь.

Начать все заново? Что ж, когда тебе только тридцать, а за плечами неподъемная ноша прошлых ошибок, это кажется невозможным. Но в первую очередь Алекс решил, что должен исправить хотя бы малую часть того, что когда-то наворотил. Например, помириться с сыном. Ведь не было и дня, чтобы Алекс не вспоминал Тома и Ран. Для них он умер, но они для него нет. Ран позаботится об их мальчике, сделает его по-настоящему счастливым — в бывшей жене Алекс никогда не сомневался, но он знал, что если когда-нибудь Том выяснит, что на самом деле его отец был жив все это время, а смерть оказалась лишь уловкой, он точно его возненавидит. Поэтому перед возвращением в Нью-Йорк он прилетел в Англию.

За то время, что они не виделись, Ран, кажется, стала еще прекраснее. Утонченная, как всегда безупречная, кутаясь в изящное пальто от промозглого осеннего ветра, она тепло его обняла и негромко шепнула на ухо.

— Я рада, что ты жив.

Когда за пару дней до своего приезда Алекс связался с Ран, он не мог сказать, чтобы та сильно изумилась или испугалась его появлению, но с готовностью ответила на его просьбу встретиться с Томом. Их мысли насчет того, что лучше сыну знать пусть и не самую приятную, но правду, сходились. Раньше в их жизни и так было слишком много лжи.

Как могла, Ран постаралась подготовить Тома к встрече с внезапно ожившим отцом. И все же, какой бы волевой и мудрой она ни была, а с внутренним волнением справиться было сложно, потому что трудно было предугадать, как Том отреагирует. В памяти все еще было свежо его заплаканное, полное отчаянной горечи лицо, когда Ран рассказала о смерти Алекса. Тогда Том уже забыл все свои прошлые обиды, и в нем росло сожаление, что он так и не успел сказать отцу, что простил его. Что ж, теперь у него появится такая возможность… Но не приведет ли эта встреча к еще большему отторжению?

Алекс боялся того же. Он никогда еще так не нервничал, заставляя себя не думать о том, что будет, если Том возненавидит его за эту вынужденную ложь еще сильнее.

Но они оба, и Ран, и Алекс волновались зря. Сын был ошарашен, оглушен новостью о том, что его отец жив, но безумная радость по этому поводу перекрыла возможную обиду или непонимание. А Алекс после объяснил ему все. Даже то, что мог бы понять только взрослый, но их мальчик был не по годам мудр, а правда из уст отца вместо прошлой лжи и обмана залечила раны в детской душе.

Что ж, откровенный разговор с сыном, его прощение и светящиеся любовью такие же голубые глаза сделали груз на сердце Алекса легче, хоть немного уняв бесконечно терзающую его боль.

Накануне отъезда Алекса, Ран принесла ему увесистую папку с документами, а на недоуменный взгляд пояснила:

— После твоей «смерти» Том, как единственный наследник, получил все, включая и отель. Я, будучи законным представителем, управляла им до сих пор, но… — Ран на мгновение замялась, а потом легко улыбнулась. — Я хочу, чтобы он вернулся к тебе. Что ты будешь делать, когда вернешься в Нью-Йорк? Тебе же нужно жить дальше, Алекс. Я подготовила все документы на твое новое имя. С этого дня владелец отеля ты. А точнее господин Джереми Маэда.

Алекс не знал, то ли плакать, то ли смеяться, потому что до прихода Ран он вообще не задумывался о том, что будет, когда его самолет приземлится в аэропорте имени Джона Кеннеди. Он знал только одно — с Джоном ему встретиться все равно не получится, пока тот в тюрьме. А значит, он действительно должен как-то существовать все это время, как бы ни хотелось забыться вечным сном. Снова управлять отелем? Его собственным детищем, никогда не зависящим от компании отца, созданным лично Алексом и им же приведенным к успеху. Пожалуй, это был лучший из возможных вариантов.

— Я в долгу перед тобой, — убирая папку, он устало потер переносицу и жестом предложил Ран выпить. Бывшая жена изящно опустилась в мягкое кресло у невысокого столика и взглянула в окно. Номер Алекса располагался на последнем этаже, и из него открывался прекрасный вид на город и звездное небо. С момента его приезда, они ни разу не говорили ни о том, что произошло, ни о Джоне, но все же Ран решилась и осторожно спросила, смотря на бледное, осунувшееся лицо.

— Алекс… чего ты на самом деле хочешь?

Чего он хочет? Хороший вопрос. Опустошив одним глотком бокал с заботливо налитым Ран виски, Алекс шумно выдохнул и грустно улыбнулся.

— Чтобы все, кому я причинил боль, были счастливы.

— Вот как, — Ран задумчиво качнула головой, наблюдая как бьется золотистая жидкость о хрустальные стенки бокала. — Тогда, в первую очередь, сам стань счастливым. Ты никому не сделал больнее, чем себе самому.

Нью-Йорк встретил Алекса ярким, холодным солнцем и шумной новостью, что накануне от инфаркта скончался глава Сато Групп, Хидео Сато. Алекс не почувствовал ровным счетом н и ч е г о. Ни радости, что человека, которого от так ненавидел и так стремился уничтожить, больше нет, ни сожаления по поводу упущенных ими, как семьей, возможностей. Его сердце не дрогнуло, когда глаза пробежали по свежей газете, замечая фотографии с траурной церемонии. Для Алекса отец умер давно. Двадцать лет назад. Умер вместе с матерью. А Хидео Сато был для него никем, чтобы убиваться по поводу его смерти. Удивительное равнодушие от единственного сына.

***

За три месяца, что он вернулся к роли владельца отеля, Алекс успел привыкнуть, что на него смотрят, как на призрака. Он демонстративно делал вид, что не понимает, откуда эти изумленные, испуганные взгляды, потому что ведь Александр Сато вот почти как полгода покоится в сырой земле, а господин Маэда всего лишь по воле случая оказался его точной копией. Чего в жизни только не бывает. А некогда привычная равнодушная, невозмутимая маска вновь стала его надежным помощником. Не зря раньше Алекс был мастером скрывать свои эмоции, вот и сейчас это умение очень ему пригодилось.

Работа здорово отвлекала, помогая хотя бы в течение дня не скатываться в темную пропасть воспоминаний и безотрадных мыслей. Алекс не щадил себя, стараясь измотать так, чтобы придя под ночь домой, рухнуть без сил на кровать, забываясь крепким сном без сновидений. Но кошмары не спешили его покидать, хоть и стали появляться реже. И если раньше Алекс предпочитал управлять отелем, сидя в мягком кресле своего кабинета, то теперь вникал в суть абсолютно всего, неважно были ли это отчеты про продажам или разгрузка коробок на складе. Каждую секунду он был чем-то занят, потому что только это помогало ему не думать о Джоне. Работой было не заделать обиженную пустоту в душе, но она хотя бы поддерживала в нем жизнь, заставляя самостоятельно двигаться и дышать.

Звонок Хиро застал Алекса, когда тот лично проверял доставку продуктов для ресторана при отеле. Извинившись перед сотрудником, он отошел в сторону и ответил, стараясь отогнать прочь назойливые, полные надежды мысли, что Мидзуно звонит из-за Джона. Впрочем, надежды эти оправдались.

— Джона завтра выпускают.

Алекс почувствовал слабость в ногах и ухватился за шершавую стену рукой, чтобы не упасть.

— Так быстро… — все, что смог выговорить дрогнувшим голосом.

— Не думаю, что ты хочешь знать, кто ему помог, но мне показалось, что я должен был тебе сказать.

Алекс знать не хотел, но знал, и Хиро не нужно было что-либо пояснять, потому что, как там тогда сказал Шин? Он вернулся, чтобы забрать себе своё. Вот и забирает. Алекс судорожно облизал губы и стиснул пальцами шариковую ручку, что до сих пор держал, так сильно, что та поломалась, больно впиваясь пластиковыми осколками в ладонь. Готов ли он так просто отпустить Джона? Позволить мерзавцу Ямамото вновь привязать его к себе? Нет. Не готов и не собирается этого делать.

***

Стоя напротив тюремных ворот и гипнотизируя их отрешенным взглядом, Алекс ощутил странное спокойствие. Он почти не спал этой ночью, ворочался, впервые за долгое время страшась кошмаров, и думал, отчаянно думал, что же скажет Джону, как его удержит. Вновь признается в своих чувствах? Это глупо. Его любовь ни на йоту не стала меньше, а только больше. Поблагодарит за то, что Джон сделал для него? Возможно. Но нужны ли Джону его благодарности или признания… Он ведь сел в тюрьму по ложному обвинению не для того, чтобы Алекс и дальше гробил свою жизнь в бесполезных рефлексиях по прошлому и тонул в сожалениях. Он искренне хотел для Алекса счастья, только вот не учел того, что без него счастье для Алекса невозможно.

И удивительное дело, Алекс совершенно не волновался по поводу того, кто еще, кроме него, приедет встречать Джона. Наверное, потому что уже заранее знал, что Шин не преминет случаем показать, что бывший хозяин вернулся и не упустит «свою собственность».

Послышался металлический лязг, и ворота распахнулись, выпуская высокую фигуру. Джон шел медленно, немного хромая, а Алекс, как завороженный следил за ним, не замечая ни хромоты, ни излишней бледности, ни теней, залегших на лице, ни опущенных плеч. Он видел только того, кого так сильно, безнадежно сильно любил и по кому так отчаянно соскучился. Сердце билось в груди как сумасшедшее, а глаза невольно заблестели. Алекс даже не моргал, все судорожно рассматривая Джона, и думал о том, как безумно хочет его обнять и больше никогда не отпускать. Но Джон увидел его и замер, остановившись. А Алекс вдруг разозлился — да как Джон вообще мог его бросить?! Почему украл у них это время, почему не рассказал о своем дурацком плане, в котором сам стал жертвой, почему не удержал, пошел на поводу у Алекса, позволив ему «умереть» и тем самым разлучил их. Алекс злился и на Джона, и на себя, и, выйдя из машины, решительно направился к тому, собираясь немедленно все высказать, пусть это было крайне опрометчиво и глупо. Он даже не заметил приближающийся автомобиль, его пылающий взгляд был направлен прямо на Джона, который становился все ближе с каждым шагом. И вот, когда их разделяло всего полметра, а Алекс уже открыл было рот, чтобы вывалить все свои мучительные, больные чувства, Джон заговорил первым. И весь напор сдулся, как воздушный шарик, забирая с собой и злость, и обиду. Все мысли вылетели из головы, стоило услышать любимый голос, вдохнуть любимый запах и посмотреть в любимые глаза. Ничего не имело смысла, кроме того, что сейчас Джон был перед ним, живой и свободный. Алекс протянул было руку, чтобы до него дотронуться, но устало опустил ее, скользнув потускневшим взглядом по кольцу, что ни разу так и не снял с их последней встречи.

— Моя жизнь здесь, Джон, — «там, где ты», — и я не знаю, где Хи…

Договорить Алекс не успел, потому что его прервал громкий стук захлопнувшейся двери и до омерзения знакомый голос.

— Какая встреча. Впрочем, я и не ожидал, что ты успокоишься. Джон, мы приехали за тобой, идем.

Алекс медленно повернулся на каблуках, с презрением смотря на довольно улыбающегося Шина, который ответил ему такой же ледяной ненавистью во взгляде. И так сильно захотелось съездить кулаком по его смазливой роже, чтобы стереть эту поганую улыбку, что Алекс машинально поднял руку, но не успел ничего сделать, потому что Джон осторожно, но настойчиво удержал его, негромко сказав:

— Не стоит делать того, о чем потом пожалеешь. Я все равно уеду с ним, потому что так нужно, — Алексу на мгновение показалось, что он слышит сожаление в родном голосе, а Джон, справившись с собой, ровным тоном продолжил: — Постарайся понять меня и… верь мне.

Они действительно уехали вместе, а Алекс еще долго смотрел вслед исчезающему за клубами пыли автомобилю, вспоминая, сколько победного самодовольства было во взгляде Шина, когда Джон шел к нему. Наконец, он словно пришел в себя, сбрасывая охватившее его до этого болезненное оцепенение, и со злостью пнул попавшийся под ноги камешек. Черта с два, он так легко сдастся и отдаст Джона! Только после того, как Джон сам попросит его об этом.

Джон

Видеть Алекса так близко, а потом оставить его, чтобы уехать с Шином… Это было чертовски больно, заставлять себя быть на расстоянии, когда так сильно хотелось его обнять и вдохнуть родной запах. Но Джон понимал, что пока рядом находится Шин, он не должен его провоцировать, ведь кто знает, что ещё за безумная идея могла возникнуть в его больном разуме.

Всю дорогу, пока они ехали в машине, царило напряженное молчание. Хиро, давящий ботинком на педаль газа и крепко держащий руль, то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, внимательно всматриваясь по очереди то в лицо Джона, который отвернулся и уставился задумчивым взглядом в окно, то в лицо Шина постоянно бросающего на Джона недовольные и пристальные взгляды. Кажется, Шин Ямамото надеялся совсем на другую реакцию при встрече, но, вопреки всем его ожиданиям, Пёс не стал восторженно вилять хвостом перед своим бывшим хозяином. Он даже ни разу не прикоснулся к нему, а теперь и вовсе не смотрит в его сторону. Всё настолько изменилось?

Ладонь Джона всё ещё хранила тепло любимого мужчины на кончиках пальцев, не позволяя ему забыть прикосновение к запястью Алекса, пускай оно и было таким кротким. Это всё, что он мог себе позволить, пока поблизости был Шин.

Как сильно его слова перед уходом и сам уход ранили Алекса? Он выглядел таким уязвимым и подавленным, и видит бог, Джону так хотелось уехать с ним, чтобы больше никогда не расставаться, ведь по его глазам он понял, что Алекс не держал на него зла и давно простил за этот обман, приведший Джона в тюрьму, а Алекса в другую страну, к жизни под чужим именем среди незнакомцев.

Они ждали слишком долго, чтобы быть вместе, но им придётся потерпеть ещё некоторое время, пока Джон не решит эту внезапно воскресшую из пепла проблему по имени Шин Ямамото, который судя по всему нисколько не изменился, оставшись таким же эгоистичным мерзавцем, каким был и в прошлом.

— Я ничего не трогал в этой квартире, — Шин открыл дверь и пропустил Джона внутрь, пока Хиро остался на пороге. — Не зайдёшь?

— Нет, — Мидзуно покачал головой и спрятал руки в карманы брюк. — Моя семья прилетела со мной несколько дней назад, я поеду к ним. Пока Джон, увидимся завтра.

Джон обернулся в длинном коридоре, чтобы бросить на друга беглый взгляд и кивнуть. Завтра они снова соберутся все вместе — вся верхушка бывшего клана Ямамото, которого уже почти три года как не существует. Взгляд Джона скользнул с закрывшейся двери за спиной друга на сосредоточенное лицо Шина, и он снова отвернулся, уходя в комнату, которая совсем недолго была его.

— Здесь повсюду твои вещи, — произнёс Шин, остановившись в дверях спальни и привалившись плечом к дверному косяку. — Ты спал в этой комнате?

— Да, — Джон открыл шкаф и достал оттуда спортивный костюм с футболкой и чистым нижним бельем. — Из этих окон красивый вид.

Шин хмыкнул и скрестил руки на груди, по-прежнему сопровождая передвигающуюся по гардеробной комнате фигуру Джона пристальным взглядом.

— Вот как, — всего лишь красивый вид? Он не стал говорить вслух, что надеялся на то, что Джон выбрал эту комнату именно потому, что когда-то она принадлежала его хозяину. Шин втайне не терял надежды, что его Пёс всё это время тосковал по нему в окружении вещей, до сих пор сохранивших в себе запах Ямамото.

— Я перенесу свои вещи в соседнюю комнату сразу после того, как приму душ, — бросил Джон, не поднимая взгляда на Шина и цепляя пальцами новую пару белых носков из среднего ящика.

— Тебе помочь с этим? — не удержался Шин, и Джон обернулся, чтобы впервые посмотреть на него с тех пор, как они остались вдвоем в этой квартире.

— С чем? — он наклонил голову и смерил мужчину напротив бесстрастным и равнодушным взглядом. — Перенести вещи или помыться?

— Я бы мог помочь тебе и с тем, и с другим, — губы изогнулись в наглой улыбке, вот только на Джона она уже не имела никакого воздействия.

— Нет, сам справлюсь, — он подошел ближе и кивнул, указывая куда-то за спину стоящему в дверях Шину. — Отойди, мне нужно пройти.

И Шин в безоружном жесте поднял руки вверх, делая шаг назад и выпуская Джона из спальни. Их разговор действительно не ладился, но, возможно, Псу нужно просто отдохнуть и смыть с себя тюремный запах, чтобы его настроение улучшилось? Шин решает подождать и, пока Джон занят мытьём, заказать им обоим доставку японской еды на дом. На сытый желудок беседы всегда ведутся более непринуждённо и легче, хотя, конечно, он понимал, что обида Джона на весь этот обман, в котором заставил его участвовать Шин, так быстро не пройдёт и на это понадобится немало времени.

— Я перенес свои вещи, их там было не много, — Джон вошел в гостиную, на ходу убирая с глаз и зачесывая назад пальцами всё ещё мокрую челку. — Так что комната снова в твоём распоряжении.

Шин поставил на столешницу стола пустую чашку и посмотрел на Джона задумчивым взглядом. Как бы сильно ни оставило на нем свой след тюремное заключение и предшествующие ему события, этот мужчина по-прежнему в его глазах был тем самым Джонатаном Такаямой, которого когда-то он назначил своей правой рукой и которого он всё это время любил. Пусть по-своему эгоистично и жестоко, считаясь только со своим мнением и не беря в расчет чужое, поступая так, как считал нужным только он, однако всё-таки любил.

— Жаль, — взгляд Шина остановился на губах Джона, — когда-то она была не только моей, но и твоей тоже, и мы спали на той кровати вместе, с тех пор мало что изменилось.

— С тех пор изменилось всё, — ответил Джон и, прихрамывая на правую ногу, подошел к дивану, чтобы сесть, — ты был мертв, и я похоронил твой прах, — спокойно продолжил он безо всяких эмоций, вытянув больную ногу вперед и откинувшись спиной на мягкую подушку, — лишился мизинца, чуть не умер в бойцовской яме, а позже от рук людей Андо — и всё это было частью твоего плана. Это сделало меня другим человеком, я больше не тот, кем был прежде, а моя нога не позволяет в полной мере выполнять данные тебе когда-то клятвы, — Джон пожал плечами и скрестил руки на груди. — От меня теперь не так много толку в качестве бойца или твоего Пса. Может, найдёшь себе кого-то другого? — равнодушный взгляд, которым он смотрел в глаза Шина, обжигал своим холодом.

Ямамото поборол в себе желание поежиться от внезапного неуютного ощущения, которое охватило его после того, как их взгляды встретились. А вместо ответа он молча снял с себя пиджак, перевесив его через спинку стула, и подошел к Джону, чтобы встать перед ним напротив.

— Я знаю, что причинил тебе много боли, — Шин сделал медленный шаг вперёд, останавливаясь между небрежно раздвинутых ног Джона, который тут же напрягся и сильнее вжался спиной в подушку. — Но другого способа закончить всё это у меня не было. Андо никогда бы не отпустил меня живым и не перестал мучить тебя за нашу с тобой связь, — Шин хотел сказать «любовь», но гордость и страх быть отвергнутым не позволили ему этого сделать.

Джон не ответил. Вместо этого он нахмурился и молча уставился куда-то в область живота Шина, сверля ничего не выражающим взглядом пуговицу на бордовой рубашке.

— Мне никогда не нужен был кто-то другой, кроме тебя, и сейчас никто не нужен, — глава распавшегося клана опустился на колени в желании поймать на себе взгляд Джона. А встретившись с ним глазами, грустно улыбнулся: — Мне было чертовски больно бросать тебя и невыносимо лгать о своей смерти, а потом держаться на расстоянии, но ты сильный, всегда был таким, и я знал, что ты справишься.

Джон иронично улыбнулся в ответ, скользя по некогда любимому лицу пустым взглядом.

— Мне помогли справиться, я не сделал это один.

Он не хотел вмешивать имя Алекса в разговор с Шином, поэтому не стал его упоминать, но намек и так был достаточно прозрачным, от чего у Ямамото в глазах предательски вспыхнули искорки злости.

— Понимаю, — задумчиво протянул мужчина, одновременно с этим положив руки на сидение дивана по обе стороны от бедер Джона. — Я рад, что ты был не один, и кто-то скрасил твоё одиночество.

— Не так, — перебил его Пёс, — он спас меня, подобрал, когда я был разбит и потерян, и собрал меня заново, снова делая целым.

— Огромное великодушие с его стороны, — язвительно прокомментировал Шин, положив ладонь Джону на бедро. — Я ему за это очень благодарен. Но… — он сделал паузу, пока его ладонь оглаживая внутреннюю часть бедра, медленно поднималась к чужому паху, — ты же всё ещё любишь меня, Джон?

Повисшая вслед за этими словами тишина в воздухе резала Шину слух. Под его тонкими пальцами, ласкающими чужой член сквозь ткань одежды, не было даже намека на растущее возбуждение, Джон был холоден и равнодушен. Упрямство Шина списало молчание Пса на ещё не остывшую обиду, всё-таки такое нелегко простить, нельзя торопиться и уж тем более, так поспешно спрашивать о чувствах. Нужно быть более терпеливым…

— Я знаю, что может помочь, — Шин закусил нижнюю губу и улыбнулся. — Где-то в одной из сумок у меня была красная верёвка…

— С ним она мне не нужна, — оборвал его на полуслове Джон сквозящим металлом в бархатистом голосе. Он прекрасно понимал, что был сейчас с Шином довольно жесток, но иначе было нельзя. Его бывший хозяин должен осознать, что этой болезненной зависимости между ними и этой разрушающей связи больше нет. И что-то… слабые отголоски прошлых чувств шевельнулись еле заметно глубоко в груди Джона, когда глаза Шина широко распахнулись, полные шокирующего его понимания, но он не подал вида, сохранив своё лицо по-прежнему бесстрастным. Потому что малейшая слабина или намек на жалость, могли свести на нет все его старания.

— Да он, я смотрю, просто волшебник… — брезгливо бросил Шин и убрал руку с паха Джона, тут же отстраняясь и вновь поднимаясь на ноги. — Значит, ему удалось за каких-то полгода то, что у меня не получилось сделать на протяжении семи лет. Браво, это настоящий талант.

— Это любовь, — ответил Джон, — он дал мне то, что ты никогда не мог или не хотел мне дать. Время Пса и Хозяина прошло, такой вид отношений мне больше не интересен.

И это было чистой правдой. Отношения Джона и Алекса уже давно вышли за рамки созависимости и подчинения. Вместо этого на смену им пришли абсолютное доверие и безграничная любовь. Алекс был тем человеком, ради которого Джон готов был пожертвовать жизнью и рядом с которым хотел бы провести остаток своих дней. И это чувство было гораздо больше и прекраснее, чем всё, что было в его жизни ранее.

— Тогда почему… ты здесь, а не с ним сейчас? — Шин непонимающе уставился на мужчину, слова которого причинили ему сейчас столько боли, что он едва ли мог свободно дышать.

— Потому что я знаю, чем бы обернулась эта встреча на выходе из тюрьмы, если бы я пошел к другой машине. Я не хочу его втягивать в то, что касается только нас двоих, — Джон сделал паузу, чтобы провести ладонью по уставшему лицу, — мы должны были решить это между собой и мы это сделали.

— И теперь ты уйдёшь?

— Нет, — его тяжелый вздох, отчетливо говорил, что Джон порядком устал, и тем не менее, он продолжил: — Осталось одно дело, с которым мы должны покончить вместе — Такеши Андо. Пока он жив, никто из нас не будет в безопасности, точно так же как и люди, которые нам дороги. Поэтому я здесь. И как только всё закончится, я уйду.

Вот так. Все приоритеты и цели Джона были озвучены и, словно пощечины, они сейчас опаляли жаром побледневшее лицо Ямамото. Кто они теперь друг другу? Так странно… Отчего-то сейчас в груди Шина проснулась сильная зависть к мужчине, который смог занять его место в сердце Пса, и это глубокое и мерзкое чувство своим черным ядом отравляло его изнутри. Знает ли Александр Сато о том, как ему повезло? Наверняка, знает… И от этой мысли Шину становилось ещё больнее. Однако он прекрасно знал, что во всём, что случилось, виноват только он один и ему больше некого было винить, кроме себя самого.

========== Часть 36 ==========

Алекс

«Верь мне».

Алекс верил. Безоговорочно, искренне. Однажды доверив Джону свою жизнь, он мог бы сделать это бесконечное количество раз. Его сердце, израненное, уставшее, но продолжавшее упрямо стучать в груди, всегда принадлежало только Джону и никому больше. Принадлежало и будет принадлежать, чтобы ни случилось с ними дальше, какой бы путь Джон ни избрал и с кем бы ни остался в будущем. Ничего не сможет изменить любви Алекса к нему. Но любовь — обоюдоострый кинжал: безграничное счастье, что может подарить это чувство, всегда соседствует с такой же нестерпимой болью. И как бы ни уговаривал сейчас себя Алекс, а унять мучительную жжение в груди не мог. Воображение издевательски подбрасывало такие яркие в своей мерзопакостной пошлости картинки о возможной близости между Джоном и Шином, что невольно вспомнилось увиденные когда-то кадры. Алексу стало тошно, и он в который раз пожалел, что давно бросил курить. Хотя сигареты вряд ли бы ему помогли, как и не помогал ни остывший кофе, ни опостылевший горький виски. В мире не существовало обезболивающего, способного облегчить страдания в душе. А мысли, гадкие, злые, ревностные все кружили в сознании, так и норовя свести с ума. Алекс с шумом выдохнул, едва не застонав от бессильной злости, и откинулся на спинку дивана. Хотелось закрыть глаза, но только стоило это сделать — отвратительные образы вновь всплывали перед ним, как живые. Поистине, ревность — то самое страшное чувство, способное уничтожить тебя в один миг. И несмотря на то, что Алекс знал, что Джон его любит, внутренний голос ехидно подсказывал, что бывшего хозяина тот тоже любил. И никто не мог дать гарантий, что увядшие некогда чувства не вспыхнут с новой силой, стоит им остаться наедине. В это верить Алекс отказывался. Он сжал ладони в кулаки с такой силой, что ногти впились в нежную кожу, и кольнувшая физическая боль отрезвила его. Еще полдня назад он яростно пинал ногами камни, обещая себе не сдаваться, а сейчас расклеился, стоило только предательским лживым мыслям, подкинутым не вовремя очнувшейся ревностью, залезть в голову. Алекс с нажимом провел ладонью по лицу и поднялся.

Надо же, он даже не заметил, что уже стемнело. За окном ночную мглу озаряли сверкавшие на горизонте звезды, и свежий, соленый ветер поманил за собой, ворвавшись сквозь распахнутые окна. Алекс вышел на террасу и облокотился на старые, деревянные перила, вслушиваясь в далекий шум волн. Где-то на границе сознания мелькнула мысль, что надо бы их покрасить, и он дежурно пообещал себе заняться этим в обозримом будущем. Каким бы это будущее для него ни стало.

Дом, в котором теперь Алекс жил, раньше принадлежал его матери. Возвращаться в свою прежнюю квартиру ему совершенно не хотелось, а Ран вспомнила, что есть еще этот дом. Небольшой, старый, стоящий на берегу моря в приличном отдалении от густонаселенных районов, он стал для него идеальным убежищем. Стараясь как можно меньше менять обстановку, тем самым сохраняя теплые воспоминания о своем детстве, в котором в этом доме он проводил много времени с мамой, Алекс постепенно привел его в порядок. И бережно вытирая пыль с лакированных полок, он позволял себе казавшиеся тогда безумными мечты о том, что когда-нибудь в этом доме они будут жить вместе с Джоном и тогда они будут, наконец, счастливы.

Алекс зевнул, ощущая, как внезапно вся усталость и напряжение ушедшего дня тяжелым грузом опустились на плечи. Принесший с собой соленый запах моря прохладный ветер растрепал отросшие волосы, забрался под тонкую ткань футболки, заставляя ежиться. Звезды продолжали ярко мерцать на темном небосклоне и, подняв вверх голову, Алекс задумался, интересно, если он уснет прямо сейчас, заставив себя перестать постоянно думать о Джоне, то кошмары не вернутся?

Как мог, Алекс старательно избегал встреч с людьми из своего прошлого. Джексон Ямато исключением не был, но именно его оклик, подаривший ощущение горького дежавю, заставил Алекса сначала замереть, а потом еще раз нервно нажать на кнопку вызова лифта, который так некстати застрял на одном из этажей.

— Сато! Александр! Алекс!

Голос приближался, а вместе с ним и торопливые шаги, и через пару мгновений чужие, горячие руки схватили Алекса за плечи, резко разворачивая к себе.

— Это и правда ты?! — на лице Джексона было написано недоумение вкупе с облегчением, а глаза жадно скользили по Алексу, пытаясь понять, не привиделось ли тому и перед ним и правда бывший друг. Живой и здоровый.

— Вы ошиблись, — голос Алекса был ровным, помогло прежнее умение в нужные моменты прятать эмоции. Не сказать, чтобы он был сильно удивлен появлением Джексона, ведь слухи о том, что нынешний хозяин Отеля Сато, как две капли воды, похож на прежнего, давно уже гуляли по Нью-Йорку, и их встреча оставалась делом времени. Но Алекс все равно оказался к ней не готов, потому что все его мысли были заняты другим человеком.

Звякнул лифт, бесшумно раскрывая перед ними двери. Приди он минутой раньше, Алексу бы не пришлось судорожно соображать, как избавиться от некстати подбежавшего Джексона, но что толку сожалеть об упущенной возможности, если проблема так и осталась проблемой. Хорошо еще, что кабина оказалась пуста, и Алекс решительно вошел внутрь, даже бровью не поведя, когда за ним туда ввалился Джексон. Не отвяжется, как пить дать.

— И это все-таки ты, — стоило лифту дернуться, плавно поднимаясь вверх, Джексон припечатал его своим откровением и вперился пронзительным взглядом в лицо. А он сам ведь почти не изменился, тот же холеный вид, дорогие шмотки, безвкусный парфюм и высокомерие в зеленых глазах. Но как ни странно, неприязни Алекс к нему не испытывал, совсем нет. В душе даже шевельнулось что-то отдаленно напоминающее признательность, потому что Алекс слишком долго купался в своем больном одиночестве, изводя себя мучительными мыслями и горькими воспоминаниями. Он терзался неизвестностью, постоянно чувствуя, как огрызается внутри ревность, и не мог перестать каждую секунду свободного времени думать о Джоне. И о том, что тот делает вместе с Шином. Может, эта неожиданная встреча с Джексоном поможет ему хоть ненадолго отвлечься, потому что Алексу уже начинало казаться, что он просто сходит с ума.

— Я, — он сдался, согласно кивнув, и перевел ничего не выражающий взгляд на табло, где быстро сменяли друг друга номера этажей. Поднявшись, наконец, на нужный, он молча вышел и жестом пригласил не отошедшего от обрушившегося на него удивления Джексона следовать за собой.

Кабинет, в который Алекс привел Джексона, был в три раза меньше его прежнего, но былая роскошь Алекса раздражала, а для работы было достаточно стола, нескольких шкафов для документов и пары жестких стульев, на один из которых он опустился сам, а второй предложил своему спутнику.

Джексон, оглядевшись вокруг, присвистнул от вида столь аскетичной обстановки и удивленно заметил:

— Александр Сато, которого я знал, сильно изменился.

— Александр Сато, которого ты знал, мертв, — холодно отрезал Алекс и потянулся к стопке накладных, которые собирался проверить до того, как встретил Джексона.

— Да, я знаю. Я был на твоей могиле, — неприкрытая горечь, прозвучавшая в обычно насмешливом голосе, заставила Алекса поднять голову и по-новому взглянуть на бывшего друга. Сейчас перед ним сидел не самоуверенный и наглый бизнесмен, коим всегда был Джексон Ямато, а раздавленный прошлым горем совершенно обычный человек. Джексон действительно был расстроен его «смертью», и Алекс почувствовал укол совести. Пожалуй, на самом деле Джексон тоже был из тех немногих людей, кому месть Алекса не принесла радости.

— Прости, — и если раньше Алекс бы и не подумал извиняться перед кем-то вроде Ямато, то теперь он действительно сожалел о том, что заставил друга страдать. Несмотря на то, что чувства Джексона никогда не были взаимны, Алекс не хотел для него подобной участи. Скольким, оказывается, людям его бесполезная месть причинила боль.

Джексон, услышав извинения Алекса и не уловив в тоне того ни грамма фальши, опять удивленно вскинул брови.

— Нет, ты и правда изменился.

— Наверное, — Алекс пожал плечами, откидываясь на спинку стула, и потер виски. Он заметил, как взгляд Джексона невольно скользнул по его рукам и остановился на кольце. Но объяснять что-либо Алекс не собирался, по крайней мере, не сейчас.

— Я слышал, твой отец скончался, — Джексон еще раз обвел строгий кабинет задумчивым взглядом. — Ты рад? Месть ведь свершилась.

— Мне все равно, — и встретив изумление на породистом лице, Алекс все же пояснил. — Когда я узнал о смерти Хидео, я ничего не почувствовал. Наверное, то, что когда-то придавало смысл моей жизни, моя безумная гонка за желанием уничтожить отца, давно померкло перед…

Перед другим чувством, из-за которого Алекс не мог ни нормально спать, ни есть, да и дышал и то с трудом. А дышал просто потому что так надо. Механическая необходимость для организма, чтобы поддерживать жизнь.

Продолжать Алекс не стал, а, к его облегчению, Джексон не стал расспрашивать. Он ведь и так все понял. Новости, в том числе и о том, что «убийцу Александра Сато выпустили, оправдав», прочитали все. Впрочем, сейчас это обсуждать никто из них не хотел, и Алекс, вдруг коротко улыбнувшись, предложил:

— Хочешь выпить? В моем ресторане по-прежнему подают лучшее вино в городе.

Алекс дал Джону три дня. Нет, не так. Алекс дал себе три дня, чтобы успокоиться, переждать и отвлечься. У Джона времени было сколько угодно, и Алекс не хотел его торопить, он ведь понимал, очень старался понять его мотивы и причину, по которой тот предпочел уехать с Шином. А еще Алекс больше не врал сам себе и мог признаться в том, что надеялся все это время, что Джон сам с ним свяжется. Хоть один звонок или одно единственное сообщение, этого бы Алексу было достаточно, чтобы найти в себе силы терпеть и ждать дальше. Но вокруг него вакуумом собиралась гнетущая тишина. Запас внутренних сил, который раньше казался неиссякаемым, потому что был подпитан собственным обещанием жить ради Джона, стремительно таял. И, наконец, не выдержав, Алекс вдруг обнаружил себя стоящим перед подъездом обшарпанного дома, в котором раньше жил Шин, потом Джон, а теперь… они оба?

Мяться перед чужой дверью Алекс не стал. Ему нужна была хоть какая-то определенность, он не мог больше оставаться в стороне, позволяя Шину вернуть поводок и привязать к Джона к себе. Алекс хотел бороться за свою любовь. Поэтому, собравшись с мыслями, он решительно надавил кнопку звонка, но все равно вздрогнул, когда его пронзительная трель разорвала тишину коридора. Открывать никто не спешил, и когда Алекс уже решил, что зря приехал и в квартире никого нет, дверь перед ним резко распахнулась.

На пороге стоял Джон. Встрепанный, в одних только джинсах, удивленный, но все такой же отчаянно красивый и родной. Алекс скользнул по нему горячим взглядом, замечая краснеющий засос на шее, нахмурился и хотел уже поздороваться, как в глубине квартиры послышался шум, а после из-за спины Джона высунулся Шин. Абсолютно голый.

— Надо же, пришел. А я все ждал, когда ты заявишься. Ненадолго же тебя хватило, — Алекс даже не обратил внимания на насмешку в чужом голосе. Он глупо таращился на них обоих, переводя остекленевший взгляд с одного на другого, и слышал, как с противным хрустом внутри него что-то ломается.

Густой воздух вокруг них вдруг стал липким, тяжелым, его отчаянно не хватало, и Алекс почувствовал, что задыхается. Ему одновременно верилось и не верилось в то, что он видит. Ведь не мог же Джон… Не мог же… Господи, какой же ты идиот, Алекс.

Алекса начало тошнить и показалось, будто он перевернул на себя корзину с чужим грязным бельем. В голове безумно билась одна мысль — не делай преждевременных выводов. Но стоило только взглянуть на наглую усмешку Шина, на растрепанного, с румянцем на щеках и засосом на шее Джона, как все доводы разума улетучивались. Алекс сделал нетвердый шаг назад и на удивление ровным голосом произнес:

— Пожалуй, я зайду в следующий раз.

Как ему удалось сохранить хоть какое-то подобие самообладания, Алекс не знал. Он даже не запомнил, как сбежал по лестнице вниз, и очнулся, только когда предательски яркое солнце ослепило глаза, вызвав в них острую резь. Или этоне солнце?

Остановившись на середине улицы, Алекс перевел дух, шумно хватая свежий воздух губами, и подумал, как нестерпимо сильно ему хочется оказаться как можно дальше от этого места. От Шина Ямамото. От Джона. От самого себя.

«Не стоило все же бросать курить.»

Джон

Он чрезвычайно сильно хотел увидеть Алекса на протяжении всех этих трех дней, но Джон не просто так решил держаться от него на расстоянии, пока вопрос с Шином не улажен до конца. Меньше всего ему хотелось вмешивать человека, которого он так сильно любил, в эти постоянные споры и разногласия. Но увидев Алекса на пороге квартиры Шина, Джон просто опешил от искреннего удивления.

— Алекс? — они не созванивались и не договаривались о встрече, тем неожиданнее был этот визит. — Что… стой!

Джон хлопнул ладонью по своей шее в месте, куда недавно целовал его Шин, отчаянно пытаясь соблазнить, и по реакции быстро уходящего прочь Алекса он почему-то сразу понял, что ему оставили алеющий засос.

— Ты чертов сукин сын… — прорычал он ухмыляющемуся Шину, который всё это время как ни в чем ни бывало продолжал стоять в коридоре, абсолютно не стесняясь собственной наготы.

— Я случайно, — бросил Шин вслед выбежавшему в двери Псу, но улыбка тут же сошла с его лица. Нет, он сделал это специально, намеренно оставил свой след на его коже, чтобы отметить то, что по праву считал своим. Даже если Джон сейчас был совершенно иного мнения, это всего лишь дело времени, когда он вспомнит… Так утешал себя Ямамото, пока с досадой во взгляде закрывал за Джоном двери. Надо же, убежал… Убежал за ним, как преданный Пес. Рука замерла на дверной ручке, и Шин порывисто закусил нижнюю губу, даже не замечая насколько больно ему было от этого, потому что та боль, которую он почувствовал сейчас в груди, была в разы сильнее. Вот только как ему с этим смириться? Как отпустить?

***

— Алекс! — Джон, заметно прихрамывая, шел очень быстрым шагом вслед выскочившему пулей из подъезда мужчине. Втайне надеясь, что тот всё-таки сбавит темп, или, ещё лучше, вообще остановится и дождется его, потому что в ином случае, ему Алекса не догнать. — Подожди же, ради Бога! Стой! — крикнул в захлопнувшуюся дверь парадной и тут же с силой открыл её рукой, выскакивая на улицу в одних только джинсах и босыми ногами спускаясь по ледяным ступеням к тротуару.

— Почему ты убежал? — запыхавшись, подошел ближе, но преодолеть окончательно разделяющее их пространство на расстоянии вытянутой руки он не решился. Джон слишком боялся отпугнуть или сделать что-то не так, отчего его возлюбленный снова кинется в бегство. — То, что ты увидел… ничего не было, Алекс. Я клянусь, слышишь? — он бормотал это снова и снова, пока его ладони тянулись к стоящему напротив мужчине, но так и не решались его коснуться. — Ты всё неправильно понял…

Вид у Алекса был болезненным, веки покраснели словно от слез, тогда как в целом он был чрезвычайно бледен и казалось еле стоит на ногах. Его взгляд был затуманен невыплаканной влагой, которая собиралась крупными каплями на дрожащих ресницах, пока он прикрывал губы ладонью. И как же больно, как же чертовски больно, Джону было видеть его таким раздавленным и разбитым. Как будто он мог чувствовать всю эту боль, и она эхом отдавалась в сердце, заставляя его болезненно ныть и кровоточить.

— Алекс…

— Я каждый день тщательно следил за новостями о тебе, — перебил его Алекс сдавленным от сдерживаемых слёз голосом, — и каждый раз беспокоился так, что хотел умереть… Даже сейчас мне снятся кошмары, — признался, упрямо смотря себе под ноги и не поднимая глаз на Джона, будто все эти слова, что он сейчас произносил вслух, давались ему с невероятным трудом, и он мог в одночасье лишиться этой силы, стоит ему только заглянуть в теплые и полные любви медовые глаза мужчины напротив. — Мне страшно, и я задыхаюсь, когда открываю глаза, а тебя нет.

Услышанное поразило Джона, и он шире распахнул карие глаза, в которых было так много невысказанных сожалений и любви. Он себе даже представить не мог, каким образом на Алексе отразится их разлука и его тюремное заключение. Ведь почему-то ему казалось, что он так легко начнёт свою новую жизнь, полную впечатлений и искреннего счастья, не омраченного тенью пережитых бед и воспоминаний. И ведь Джону за решеткой и правда жилось легче от мысли, что Алекс свободен и счастлив. Вот только оказывается, на самом деле всё было совсем не так.

— Я не знал… — он говорит это еле слышно, потому что голос внезапно перестаёт его слушаться, когда пульс сердца начинает биться в горле, и от этого перехватывает дыхание. — Прости меня, — дрожащие пальцы коснулись лица Алекса, тут же приникая в ласкающем жесте к щекам ладонями и согревая прохладную кожу своим теплом. — Меньше всего на свете я хотел, чтобы ты страдал, — он втянул носом воздух, когда пальцы Алекса сомкнулись на его запястьях, не отстраняя от себя, а придерживая, чтобы Джон не убирал руки.

— Между мной и Шином ничего не было, ни сегодня, ни вчера, ни когда либо вообще, после того, как в моей жизни появился ты. Алекс, ты должен мне верить, прошу… — прошептал, прижимаясь лбом к его холодному лбу. — Я так сильно люблю тебя, что если ты меня бросишь, я умру прямо здесь и сейчас.

Внезапно ему вспомнилось, что в первый и последний раз он признавался Алексу в любви, когда тот был без сознания, так что он точно не мог этого слышать. Поэтому для самого Алекса, высказанное только что признание звучало впервые и было настолько оглушающим и дурманящим, что он лишь крепче ухватился за запястья Джона, испугавшись, что это всё может оказаться очередным сном, но нет… Джон потерся носом о его нос, поцеловал дрожащие ресницы и влажную щеку, он точно ему не снился и на самом деле говорил это ему сейчас.

— Я люблю тебя, слышишь? Останься со мной, — шепчет Джон ему в губы и скрепляет свою просьбу терпким, жарким поцелуем, в который он вложил всю ту тоску по любимому человеку, которая накопилась в нём за эти долгие полгода их вынужденного расставания.

— Между вами ничего не было…? — с придыханием переспрашивает Алекс, оторвавшись ненадолго от его губ, и с щемящей в груди нежностью жадно рассматривает лицо Джона, которое держит в своих ладонях.

— Ничего, — отвечает Джон и снова накрывает его губы своими, слизывая с их поверхности солёный привкус скатившихся по щекам слез. — Это была всего лишь очередная провокация с его стороны, не более.

— Меня теперь будет беспокоить этот след на твоей шее… — расстроенно ответил Алекс и протяжно провел влажным языком вдоль его губ, спускаясь ниже к подбородку, а затем и к горлу, тут же зализывая место, на котором красовалась алеющая метка от засоса.

— Ты можешь дождаться, пока он сойдёт… или оставить поверх собственный след, — улыбнулся Джон и следом тихо ахнул, когда почувствовал на своей коже зубы Алекса. Этот укус был болезненным и жадным, и, скорее всего, оставит после себя немалый синяк, а поставленный следом новый засос поверх старого был весьма многообещающим.

— Так-то лучше… — с гордостью и милейшей непосредственностью Алекс вздохнул и утвердительно качнул головой.

— Не сомневаюсь, — Джон улыбнулся ему в губы, а подувший внезапно ветер напомнил ему, что он выбежал на улицу в одних штанах. — Знаешь, ты очень быстро бегаешь. Намного быстрее, чем я теперь, и это меня совсем не радует.

Алекс бросил взгляд на ноги Джона и от удивления его брови моментально поползли вверх, тут же делая глаза цвета океанской волны размером с блюдца.

— Ты выбежал босиком?!

— Ну… да. Иначе, я бы тебя не догнал.

— Ты сумасшедший… — Алекс одновременно испытывал массу новых для него чувств, это было и смущение, и радость, и даже гордость в некоторой степени, потому что его Джон, не задумываясь ни о чем, оставив бывшего хозяина позади одного в квартире и полностью обнаженного, сломя голову ринулся догонять его, Алекса. И как только он мог в нём сомневаться? После всего, чем Джон пожертвовал для него, отказавшись от собственной жизни и обрекая себя на тюремное заключение…

— Я тоже тебя люблю, — шепчет Алекс и крепко обнимает Джона за шею, пока тот держит его талию в кольце своих сильных рук.

— Спасибо, — с улыбкой отвечает ему Пёс.

— Тебе нужно обуться, а то заболеешь.

— Знаю, я поднимусь в квартиру и потом сразу вернусь…

— Нет. Садись в машину так, поедем ко мне.

— А обувь и одежда?

— Мы что-нибудь придумаем, но сегодня ты туда не вернёшься.

«Ты стал моей жизнью совсем незаметно, полностью подчинив себе мои мысли и волю. Это так неправильно жить тобой, дышать тобой, но по-другому я не умею. Каждая клеточка моего тела радостно трепещет от прикосновений твоих пальцев, и только твои поцелуи способны полностью очистить мой разум и прогнать прочь все эти кошмары, преследующие меня по пятам. Обещай мне, что больше никогда не исчезнешь, обещай…»

========== Часть 37 ==========

Алекс

Как бы ни хотелось не отпускать Джона не только сегодня, но и завтра, и послезавтра, да и вообще никогда, Алекс понимал, что ему придется это сделать. Он смотрел на точеный профиль и не мог поверить, что это происходит с ним наяву, что это не очередная мучительная, желанная фантазия его уставшего разума. Что Джон д е й с т в и т е л ь н о рядом с ним, что любит его и боится потерять. Так же сильно, как этого боится сам Алекс. Но неопределенность изрядно утомляла, а вести пустые разговоры, старательно делая вид, что все в порядке, Алекс физически уже не мог, поэтому когда они оба сели в машину, он сразу повернулся к Джону и устало спросил:

— Почему ты уехал с Шином? — в голосе не было ни обвинения, ни злости, ни обиды, только грустное любопытство. Алексу и правда был важен ответ.

Джон молчал некоторое время, глядя прямо перед собой, словно собирался с мыслями, а после спокойно заговорил:

— Между нами ничего не было и не может быть, потому что мне не нужен никто, кроме тебя, но, Алекс, остались клятвы, когда-то данные клану. Клятвы, нарушить которые нельзя, и они влекут за собой определенные обязательства. Есть еще одно дело между мной, Шином и Хиро. Самое последнее, которое необходимо решить. Для нашей безопасности и для твоей, в первую очередь, — Джон тяжело вздохнул и коснулся большим пальцем острой скулы на похудевшем лице. — И как только все закончится, я буду рядом навсегда.

Этого Алексу было достаточно. Он не стал больше ни о чем спрашивать, а прикрыл глаза, наслаждаясь осторожным прикосновением, и тихо кивнул:

— Понятно.

Последнее дело, значит. Алекс догадывался о чем, а точнее, о ком говорит Джон, и как бы ни замирало его сердце в страхе за любимого, потому что опасность была слишком велика, он должен был просто смириться с тем, что Джон не сможет остаться в стороне и не успокоится, пока они не покончат с Андо. Нужно было позволить ему это сделать.

Наконец, Алекс нехотя отстранился и завел двигатель, параллельно набирая сообщение своему помощнику с просьбой доставить пакет запасной одежды по указанному адресу. Ему до сих пор не верилось, что Джон не ушел, а согласился уехать вместе с ним, и теперь сидит так близко, что Алекс остро чувствует его тепло и непрерывный жадный взгляд. Но все равно так трудно было унять тревожную дрожь в пальцах, что приходилось сжимать руль гораздо сильнее необходимого.

Когда автомобиль плавно затормозил на светофоре, Алекс повернулся к Джону, смутившись под его внимательным, потемневшим взглядом, и перехватил его пальцы, легко сжимая в своей ладони.

— Я помирился с Томом, — грустная улыбка тронула губы, потому что несмотря на хрупкий мир, достигнутый между ним и сыном, Алекс так и не смог окончательно избавиться от чувства вины. — И… Джон, — Алекс нерешительно замолчал, а после посмотрел прямо в любимые глаза, мгновенно утонув в их теплом медовом свете. — Когда это все закончится, давай съездим к ним в Англию. Твоя семья скучает.

— Хорошо, давай, — Джон мягко улыбнулся, легко соглашаясь, а Алекс потянулся, чтобы поцеловать его, но в этот момент сзади раздался раздраженный сигнал клаксона, и он понял, что давно уже горит зеленый. С досадливым вздохом пришлось отстраниться, а Джон негромко рассмеялся, замечая, что детская обида, невольно отразившаяся на лице Алекса, как если бы ему не дали любимую конфету, делает его необычайно милым.

Они подъехали к дому, когда на город начали опускаться туманные, сизые сумерки. Курьер, отправленный помощником, терпеливо ждал у входа, усеяв идеально чистую прежде пепельницу небольшой горкой окурков, чем вызвал полный неодобрения взгляд Алекса, и поспешил смыться быстрее, чем ему выскажут недовольство. Алекс же вручил забранный пакет с одеждой Джону, и предупредив любые возможные возражения одним только строгим взглядом, открыл дверь, пропуская того внутрь и поясняя:

— Это дом моей матери.

Хотелось еще сказать, как каждый день, просыпаясь с утра, он с болью мечтал о том, что однажды приведет сюда Джона, представлял, как они вместе будут жить здесь, готовить, смотреть глупые шоу по телевизору, смеяться и любить. Но промолчал, неспешно проходя по коридору и скидывая туфли. Отчего-то тревога никак не хотела покидать его сердце, и Алекс боялся, что если сейчас обернется на застывшего у порога Джона, то не обнаружит его там. Снова окажется совершенно один в этом пустом доме: любимый растает, превратившись в горькую дымку, точно так же, как таял каждый раз в мучивших его ночами кошмарах. И Алекс замер, нашаривая дрожащими пальцами выключатель. Но вспыхнул мягкий свет настенных ламп, а сзади послышался шорох, и в следующее мгновение его талию обвили сильные, такие родные руки, что Алекс мгновенно расслабился, чувствуя, как его отпускает сковывающее до этого все тело напряжение.

— Тебе подходит это место, — Джон осторожно поцеловал его в висок и положил подбородок на плечо, прижимая к груди все крепче, так что Алекс спиной буквально ощутил, как гулко бьется любимое сердце. В точном ритме с его собственным. И каждый удар разносил по крови дрожащую слабость и сладкую эйфорию от чувства, о котором Алекс раньше и думать боялся — счастья. Наконец, он развернулся в кольце объятия и провел ладонью по бледной, прохладной щеке Джона.

— Прими горячий душ. Ты замерз, а я не хочу, чтобы ты заболел.

Джон хотел было что-то возразить, но Алекс приложил палец к его губам и покачал головой.

— Иди, а я пока заварю чай. Ты голоден?

Услышав в ответ короткое «нет», Алекс привстал на цыпочки и поцеловал Джона в лоб. Слишком целомудренно, чем тот хотел бы, но на большее у Алекса просто не осталось сил.

— Иди, — повторил он и рукой указал направление, в котором располагалась ванная. А когда Джон все-таки ушел, смерив его нечитаемым взглядом, Алекс повернул на кухню, на ходу стаскивая пиджак и закатывая рукава рубашки. Его любимый мог бы сколько угодно возмущаться, но иногда Алекс умел бывать непреклонным даже с тем, кто обладал над ним безграничной властью. Джону нужно согреться, а Алексу нужно время, чтобы справиться с эмоциями, которые, как снежный ком, накапливались в течение всего дня и теперь без тормозов катились вниз, готовые погрести его под собой в любое мгновение.

Чай был готов через пятнадцать минут, а еще через пять вернулся Джон, свежий, в чистой одежде и с румянцем на щеках, который всегда появляется, когда долго стоишь под обжигающе горячей водой. Алекс, устало сидевший до этого на стуле, протер ладонью глаза, стряхивая сонливость, и ласковым взглядом скользнул по подошедшему Джону. Он давно уже заметил его хромоту, но боялся спрашивать о том, как это случилось, потому что не хотел заставлять своим любопытством Джона чувствовать себя неловко. В любом случае, каким бы Джон ни был — он навсегда останется неотъемлемой частью самого Алекса, второй половиной его сердца, необходимый ему как воздух.

Джон молча остановился рядом, и Алекс поднял тяжелую голову, скользнув по нему усталым взглядом из-под полуопущенных ресниц. Какой же он все-таки красивый, настолько, что сердце в груди трепетно замирало каждый раз, когда Алекс вот так смотрел на Джона и любовался. Заключение в тюрьме, эмоциональный стресс, вызванный вынужденной разлукой, если они и повлияли на него, то сделали только сильнее и мужественнее. Все тот же глубокий, пробирающий до самого нутра взгляд, красиво очерченные губы, прямой нос и хищный разлет строгих бровей, сила и мощь, чувствующиеся даже на расстоянии. Алекс грустно вздохнул, понимая, что Шин прекрасно знал, за что борется: Джон был единственный в своем роде, невероятно красив как внешне, так и в душе.

Алекс потянулся вперед и как сидел, так и обнял Джона за талию, утыкаясь носом куда-то в живот и скрещивая пальцы в замок на широкой спине.

— Я так скучал, Джон. Если бы ты знал, как я скучал.

Джексон Ямато

Джексон заметил его сразу. Мазнул скучающим взглядом по шумному залу, не обращая внимания ни на тискающиеся парочки, ни на извивающиеся в пьяном танце тела, и остановился на изящной фигуре, упрямо заливающей в себя какое-то мутное пойло. Бордовая рубашка и виднеющиеся силуэты татуировки в широком вырезе не давали повода усомниться, кто именно сейчас так тоскливо и одиноко надирался за пустующий стойкой. Джексон неслышно подошел и опустился на высокий стул рядом, с насмешливым интересом следя, как тонкие, подрагивающие пальцы сжимают толстое стекло пустого бокала.

— Эта неделя выдалась урожайной на воскресших призраков, — он сделал официанту знак налить себе и повторить своему собеседнику, а после подпер голову рукой и повернулся, встретившись со сверкающим ледяным раздражением взглядом. Впрочем, чужое недовольство его ничуть не задело, и Джексон продолжил, лениво растягивая слова:

— Вам не идет пить в одиночестве, господин Ямамото.

Шин Ямамото

Еле уловимое ощущение чего-то знакомого из далекого прошлого обрушилось на Шина внезапно с появлением рядом явно знакомого с ним мужчины. Напряжение пронзило острыми иглами каждую клеточку его тела, заставляя плечи распрямиться, а осанку сделаться ровной. Привыкший к жизни, в которой в каждую минуту на тебя могут напасть, Шин был практически всегда готов обороняться. Его красивый точеный профиль был облачен в привычную маску надменности и жажды контроля. Губы дрогнули и растянулись в ироничной усмешке, созерцая острым хищным взглядом отражение усевшегося рядом мужчины в зеркале за стойкой бара. Он уже видел такие же зелёные глаза ранее, только вот у того другого мужчины со временем один глаз потерял свой яркий оттенок, покрывшись белесой пленкой. Андо никогда не знакомил Шина со своей семьёй, но его племянничка Ямамото видел далеко не один раз ещё в Японии.

— Даже не знаю, смелость ли это, граничащая с безумием с твоей стороны, или же непростительная глупость… — он поставил пустой стакан на барную стойку, и тот отозвался стуком оставшихся в нем кубиков льда. — Повтори, — кивнул бармену, который с готовностью плеснул ему очередную порцию виски.

— Тебе жить надоело? Как там тебя… Робсон? — намеренно коверкая чужое имя, Шин поворачивается в сторону своего собеседника, чтобы окинуть его фигуру уничтожающим и надменным взглядом.

— Джексон, — поправил его Ямато, тщательно скрыв от обжигающих холодной темнотой глаз своё раздражение. — И советую тебе запомнить это имя.

— Пхах, — Шин весело рассмеялся, про себя отметив тот факт, что общение с племянником было ему явно приятнее, чем с дядей. — Ты забавный парень. И что будешь делать дальше? Побежишь к Андо, рассказывать о том, что пил со мной в баре?

При упоминании о дяде лицо Джексона исказилось гримасой отвращения. Поистине в семье не без урода, но её, к сожалению, не выбирают.

— Я не имею никаких общих дел с Андо и не намерен ему ни о чем докладывать. Иначе бы не обнаруживал себя, садясь с тобой рядом, а сразу бы позвонил, кому следует.

— Хм, — Шин посмотрел на Джексона по-новому сквозь хитрый прищур карих глаз. — Бунтарь? Сколько тебе лет-то уже? Молодое поколение совсем не уважает семейные узы…

Ямато внезапно показалось, что над ним аккуратно и тонко насмехаются. И почему, будучи взрослым мужчиной, он неожиданно чувствует себя задетым словами этого ожившего призрака. Поистине у Шина Ямамото был очень дурной и скверный характер.

— Уж кто бы говорил… Неожиданно слышать слова об уважении каких бы то ни было уз от человека, подстроившего свою смерть и бросившего всех, кому он был дорог, на растерзание враждебного клана.

— О… так ты в курсе, — Шин плавно изогнул бровь и с безразличным видом снова вернулся к своему стакану с виски. — Это было смутное время отчаянных действий и радикальных мер. Не без участия твоего дяди, к слову, — от терпкого напитка щипало губы и обжигало горло, Ямамото поморщился и опустил руку на барную стойку, всё ещё сжимая в длинных пальцах хрупкое стекло с переливающейся в нем коричневатой жидкостью. — Он заслуживает смерти за всё, что сделал.

Джексон, заметивший блеснувшую в глазах Шина едкую печаль, пронизанную тонкими нитями сожалений, внезапно почувствовал к мужчине жалость. Даже ему, племяннику Андо, прилично досталось в этой совершенно не касающейся его войне, а сидящий рядом с ним мужчина потерял в ней намного больше, чем все остальные.

— Я бы мог тебе с этим помочь, — он сказал это вслух быстрее, чем смысл сказанного дошел до его сознания, но отступать было поздно. Потому что загоревшиеся любопытством карие глаза уже впились в него пристальным и изучающим взглядом.

— Ты? — Шин широко улыбнулся, с глубоким сомнением посмотрев на Джексона. — Помочь мне?

— Да, я же так и сказал, — ответил Джексон и с совершенно невозмутимым видом отпил виски из своего стакана. — Мы никогда не были особо близки, а с недавних пор меня вообще не радует подобное родство. Надоело быть пешкой в его игре, да и вся эта репутация якудза… Семья не должна иметь с этим ничего общего, будет лучше избавиться от этого атавизма.

— Знаешь, ты похож на него больше, чем тебе бы того хотелось, Джексон, — задумчиво произнес Шин и, встретив удивление в зелёных глазах, добавил: — Андо всегда действует точно так же бескомпромиссно, решая всё в один миг и легкой рукой так просто вычеркивая людей из своей жизни.

— Я — не мой дядя, — упрямо поджав губы, отчеканил задетый за живое Джексон, сверкнув в сторону Шина раздраженным взглядом.

— Ну, это нам ещё доведётся узнать, — Шин повел плечом и наклонился ближе к собеседнику, понижая свой голос до хриплого шепота. — Чего ты хочешь взамен? — он приподнял подбородок и посмотрел на Джексона снизу вверх изучающим взглядом из-под густых пушистых ресниц.

Он знал, что чертовски красив, и помнил, как Андо сходил с ума от ревности, когда узнал про связь Шина с его Псом. Внезапно ему стало интересно, действительно ли так не похожи были эти двое мужчин, связанные кровью, как пытался убедить его сейчас в этом Ямато, или всё-таки Шин был прав и общего у них гораздо больше.

— Какова твоя цена?

Джексон никак не мог оторвать свой взгляд от этого красивого лица. Приоткрытые губы, легкий румянец и искрящиеся весельем глаза, а ещё как не кстати память подкинула ему несколько горячих образов из когда-то давно просмотренного им видео с участием Шина и Джона Такаямы. Да, признаться, в тот день он прилично возбудился от этих жарких сцен и даже кончил пару раз, самоудовлетворив себя не отходя далеко от рабочего стола с ноутбуком.

— О чем ты думаешь? Твои щеки покраснели, — улыбнулся Шин и облизнул пересохшие губы. — Я тебе нравлюсь? — вот так напрямую он задает вопрос мужчине, с которым заговорил сегодня впервые, чем вновь поражает не привыкшего к подобному Джексона своей чрезмерной откровенностью. — Хочешь переспать со мной?

— А что, если это так? — Джексон напрягся, когда ладонь Шина легла на его бедро и плавно сместилась к его внутренней части. Нужно быть совсем слепым, чтобы не заметить пульсирующего возбуждения у него в штанах, и поскольку маленькими размерами Джексон никогда не отличался, то очень скоро брови Шина изогнулись в приятном изумлении, когда его пальцы нащупали чужой твердеющий член под плотной тканью брюк.

— В таком случае, я скажу тебе, что нам нужно найти номер в отеле и, судя по всему, как можно скорее, — Шин завёлся слишком быстро, то ли дело было в алкоголе, то ли в этих внезапных игривых разговорах, приправленных волнующими прикосновениями, но как бы там ни было в его глазах уже плясало разгорающееся пламя жажды чужого тела, которую он был намерен утолить незамедлительно. У него было слишком много причин для того, чтобы желать сегодня забыться хотя бы на каких-то пару часов и выпасть из этой жестокой реальности с её извечными проблемами и разочарованиями. А неожиданно попавшийся сегодня на его пути Джексон Ямато был вполне в его вкусе, так что Шин мысленно не смог назвать себе ни одной причины, чтобы ему отказать.

— У меня есть на примете одно место, здесь недалеко.

========== Часть 38 ==========

Джексон Ямато

Ехать они никуда не стали. Место, про которое говорил Джексон, было небольшим уютным отелем, который держала его старая знакомая, и находилось всего в паре домов от бара. Весьма удобно. Впрочем, как оказалось, и дойти до туда пешком было задачей не из легких, особенно, когда постоянно приходилось придерживать внезапно сильно окосевшего Шина, чтобы его прекрасное красивое лицо случайно не сходило на рандеву с асфальтом, и периодически отвечать ничего не значащими репликами на пьяные, пошлые шуточки, которые почему-то казались невероятно возбуждающими и придавали засранцу Ямамото еще больше той самой хулиганской харизмы, которой было невозможно не поддаться.

Номер им достался на самом последнем этаже, а, учитывая, что всего здание насчитывало целых четыре, компактно устроившись между двумя массивными многоэтажками, Джексон, справедливо рассудил, что быстрее будет на лифте. Тем более, что его новый знакомый, успевший за непродолжительную прогулку на свежем воздухе немного прийти в себя, весьма многозначительно давал понять, что настроен серьезно, и выпускать ни Джексона, ни его многострадальный, напряженный член из рук не собирается. Особенно это показывали лихорадочно поблескивающие глаза, приоткрытые губы и частое дыхание, доносившее до Джексона горький аромат виски. Шин был сколь пьян, столь и возбужден. А отказывать себе в удовольствии, которое само шло в руки, Джексон не привык.

Целоваться они начали еще в лифте, а когда двери со звоном разъехались в сторону, Джексон, приличия ради все-таки оторвавшийся от оказавшихся невероятно вкусными губ, обнаружил, что они продолжают стоять на первом этаже под шокированно-укоризненным взглядом одинокого администратора.

«Завидует, наверное», — за вовремя закрывающейся дверью пронеслась ленивая мысль, когда непослушные пальцы нажимали кнопку с цифрой 4, а губы вновь нашли чужие, горячие, влажные и на удивление податливые. Шин времени даром не терял, и его ловкие пальцы быстро избавляли Джексона сначала от пиджака, а после от бесполезного галстука, но когда принялись за мелкие пуговицы на рубашке, недолгое путешествие вверх закончилось. Лифт остановился, выпуская их в пустующий, тихий коридор. Сколько бы постояльцев на этаже ни было в этот момент, Джексон почему-то был уверен, спокойная, мирная ночь им не грозит.

Возбуждение накатывало волнами, как во время прилива. Сначала мелкие и слабые, они вызывали дрожь по спине, и тянущую тяжесть в паху, а после, увеличиваясь с каждым мгновение, как магнитом тянули к чужому горячему телу. Вжимая Шина в стену прямо в коридоре, Джексон отстраненно думал, как тот мог продолжать контролировать ситуацию, если нажрался почти как скотина в том баре. Он ведь пил еще до его прихода, и пил давно, судя по скорбной физиономии подливавшего ему бармена, потом пил вместе с Джексоном, много и плотно, заливая в себя алкоголь, словно это была минералка. И несмотря на заметное опьянение, заглядывая в потемневшие, ставшие цвета крепкого кофе глаза, Джексон не мог не заметить, скачущие в них бесинки. Шин прекрасно понимал, что и с кем делает. И это вызывало внутри еще более сильное желание раздвинуть ему, наконец, ноги.

Что Джексон и сделал, вклиниваясь между узких бедер коленом, и мстительно укусил бледную кожу на шее. Как оказалось, вкусными у Шина были не только губы.

Удивительное дело, но растущее, становящееся почти болезненным возбуждение вытеснило из головы все посторонние мысли. Осталась лишь неприкрытая бесстыдная похоть, которая стерла и мучительные воспоминания, и глупые сожаления по прошлому. Впрочем, Джексон и так привык жить настоящим, не сильно размениваясь на сантименты, а его настоящее сейчас нахально терлось вставшим членом о его собственный, дергало за ворот рубашки, потому что взбунтовавшиеся пуговицы отказывались расстегиваться, и так сексуально облизывало искусанные губы, что Джексон завороженно уставился на острый, розовый язык, представив на мгновение, как тот скользит по его члену. Возбуждение было готово достигнуть пика.

А Шин, окончательно разуверившись в возможности обойтись без жертв, с силой дернул полы рубашки в стороны, и оторванные пуговицы со звоном посыпались на пол.

— Я случайно, — он хмыкнул это без тени сожаления, но Джексону к тому моменту было плевать и на испорченную рубашку, и на помятый костюм, и на последствия их сегодняшней ночи. Единственный, кто волновал его, был Шин и их общее безумное возбуждение.

— Купишь мне новую, — парировал, лизнув по скуле к уху, и прикусил теплую кожу за ним, с удовольствием замечая, как сильно вздрогнул в его руках Шин.

Они так и стояли возле стены, словно прикованные к ней, продолжали целоваться, кусая друг друга в нежелании уступать ведущую роль. Бедная рубашка кучкой лохмотьев свалилась к ногам, туда же отправился пиджак Шина, но когда Джексон принялся за его рубашку, то вдруг отстранился, рассматривая открывшуюся перед ним картину с нескрываемым восхищением.

Такой Шин, пьяный, возбужденный, с поблескивающими от желания глазами, закушенной губой и розовым румянцем на бледных щеках был воплощением порока. Его хотелось брать долго, жестко и со вкусом. Заставлять охрипнуть от стонов, заставлять умолять не останавливаться, утыкать лицом в подушку, полностью подчиняя себе. Но такого разве подчинишь? Он, скорее, руку сначала оторвет, а потом член. Джексон пустых иллюзий насчет Ямамото не питал, но, в конце концов, не он все это начал.

— Иди сюда, — продолжая избавлять не особо сопротивляющегося, но и не сильно помогающего Шина от одежды, он потянул его к кровати, куда опрокинул, нависая сверху. Шин своей откровенной, развратной улыбкой только провоцировал, намеренно раздвинув ноги и положив ладонь Джексона на свой пах. Тот с готовностью сжал сочащийся смазкой член, но торопиться никуда не собирался. Времени у них предостаточно.

— Спешишь куда-то? —Джексон наклонился ближе, провел кончиком носа по шее и зарылся в мягкие волосы, с шумом втягивая чужой дурманящий запах. Вместо ответа Шин многозначительно сжал пальцами его бедра и потянул, наконец, брюки вниз, избавляя их от последней мешающей части гардероба.

Джексон приподнялся, по-хозяйски раздвигая стройные ноги шире, и плотоядно облизнулся, с неприкрытой похотью рассматривая лежавшего под ним мужчину.

Красив, подлец, красив, самоуверен, прекрасно это знает и пользуется. Опасное сочетание дерзости, природного обаяния и притягательной распущенности. Все это пьянило похлеще виски, и Джексон отдавал себе отчет, что самозабвенно ведется на чужие чары, как и многие до него. И, наверняка, после него тоже. Но желание обладать Шином было слишком сильным, чтобы воспылать внезапной гордостью и уйти. Тем более это всего лишь секс.

Джексон шумно выдохнул, потягиваясь, а потом коснулся пальцами приоткрытых губ, стараясь не смотреть в хищно следящие за ним из-под пушистых подрагивающих ресниц глаза. Их взгляд завораживал, притягивал и лишал воли. И несмотря на то, что это Джексон собирался засунуть свой член в аппетитную задницу Шина, а не наоборот, он внутри знал, кто из них двоих по-настоящему ведет в этом безумном танце похоти и страсти. Впрочем, и на это было плевать, удовольствие то получат оба, а обиженное самолюбие быстро восстановится.

Шин медленно облизал каждый палец, а Джексон чуть не кончил, только смотря, как тот дразняще водит кончиком языка по фалангам и насмешливо улыбается. Он не выдержал, отдернул руку, и заткнул эти бесстыжие губы грубым поцелуем, не обращая внимания на то, как протестующе замычал Шин. Целовал Джексон с упоением, вжимал своим подрагивающим, напряженным телом в кровать, и так же дразняще, как это мгновение назад делал чужой язык, влажными пальцами обхватил твердый, горячий член и с нажимом провел по нему от основания до головки, размазывая густую смазку по нежной коже. Шин замычал громче и выгнулся, то ли пытаясь отстраниться, то ли требуя немедленного продолжения. Целуя дальше, но уже шею, Джексон то покусывал нежную кожу, то оставлял на ней бледные засосы, и только посмеивался, слушая, как на ухо ему льются сдавленные проклятия. Шин был нетерпелив и страстен, но дразнить его доставляло Джексону еще больше удовольствия, чем просто ласкать. Он продолжал удерживать его весом своего тела, не давая сильно дергаться, а в отместку получал болезненные царапины по всей спине.

В какой-то момент, когда показалось, что Шин больше не сможет и вот-вот кончит под умелыми, обжигающими пальцами, Джексон вдруг сжал его член у основания, вызывая полный недовольства стон, а после прильнул к извивающемуся, влажному телу ближе и обхватил широкой ладонью уже оба члена, резкими, быстрыми движениями доводя их до разряди.

— А вот теперь можно и по-взрослому, — ловя чужой сдавленный стон губами, Джексон выдохнул это и тихо рассмеялся, наклонившись к оплетенной татуировкой груди, чтобы укусить затвердевший от возбуждения сосок.

Впереди маячила весьма интересная ночь.

Шин Ямамото

Шин хотел раствориться в жарких прикосновениях двух возбужденных тел, он страстно желал, чтобы кто-нибудь грубыми ласками заставил его забыть собственное имя, заходясь в истоме от плотского наслаждения и мелко подрагивая всем телом в чужих руках. И у Джексона это определенно точно получалось. Рядом с ним Шин забыл обо всём, и ему только и оставалось, что отчаянно тянуться к нему каждой клеточкой своего изнывающего от желания и похоти тела. Поцелуи Джексона были грубыми, властными и сводили его с ума, и как же сильно Шину хотелось, чтобы им обладал этот красивый мужчина, который знал о нем и его прошлом достаточно много, если не всё, и несмотря на это страстно хотел его, таким, каков он есть, эгоистичного и несдержанного, не привыкшего подчиняться и натворившего столько непоправимых ошибок. Никаких сожалений и оправданий, между ними был только горячий и страстный секс, хотя, если говорить начистоту, то это был самый яркий секс Шина за последние несколько лет. Но, конечно же, об этом он Джексону не скажет, а то ещё возгордится собой ненароком и так почти что перетянул на себя всё «одеяло» и испытывает его терпение мучительными ласками, наглым образом взяв контроль над процессом в свои сильные руки.

«Нет, так дело не пойдёт…», — упрямо подумал Шин и окинул горящим желанием взглядом мужчину над собой. Нужно было срочно что-то менять.

— Моя очередь, — Джексон явно не хотел сдавать лидирующие позиции, но кто тут будет его спрашивать? Внезапный захват рукой чужого запястья и плавное, но сильное движение всем телом заставило их перекатиться на кровати, оставляя Шина сидящим сверху на Джексоне, пока тот удивленно хлопал ресницами. Порхай, как бабочка, жаль, как пчела… в растянутой нараспев манере пронеслось у Шина в голове под музыку, которую слышал только он один, и его широкая довольная многозначительная улыбка, последовавшая сразу после, пообещала Джексону массу удовольствия.

В одной из прикроватных тумб он обнаружил влажные салфетки и быстро обтер их с Джексоном липкие от теплой спермы животы. Там же была и пачка презервативов, щедро подцепив из которой пальцами штук пять цветных переливающихся металлическим блеском квадратов, Шин бросил их на кровать.

— Так, и что тут у нас… — облизнулся Шин и с видом научного сотрудника, защитившего как минимум одну докторскую, он окинул изучающим взглядом указанный на пакетике размер и сверил его с членом Джексона в своей руке. — Ты слишком большой, — последовало экспертное мнение, и цветной квадратик вместе со своими братьями в то же мгновение полетел на пол к использованным салфеткам, а Шин, вновь устроившись на узких бедрах Ямато, потянулся к его лицу, чтобы поцеловать. — Значит, будем без них, — прошептал он в приоткрытые губы и протяжно лизнул их влажным языком, тут же крепко целуя и без того опухшие губы, пока уверенные руки Джексона прижимали его к себе, заставляя прогибаться в пояснице, бесстыдно приподнимая зад.

Тело Джексона было очень сексуальным. Широкие плечи и узкая талия, твердые мускулы перекатывались под гладкой кожей, и Шин не мог удержаться от острого желания впиться в это тело зубами. Голод, такой обжигающий и похотливый, просыпался в нём мелкой дрожью всякий раз, когда их тела соприкасались. От долгих поцелуев губы Шина болели, и он отстранился от Джексона, горячо и тяжело дыша, чтобы в эту вынужденную паузу вновь восстановить своё сбившееся дыхание. Целовался Джексон тоже чертовски хорошо. Шин улыбнулся этой мысли и поспешно спрятал свой задумчивый взгляд от пристально смотрящего на него мужчины, склонив голову к его шее и оставляя на коже алеющий след от засоса. От него он проделал влажную дорожку по горлу вниз, целуя ключицу и лаская языком розоватый сосок, мягко прикусывая его зубами и наблюдая за тем, как гладкая кожа от его ласк покрывается мурашками. В его коварном плане было, используя только губы и язык, проследовать по чужому торсу ниже к уже вновь возбужденному члену, а после, устроившись на кровати сбоку, Шин поднял на Джексона полный томного желания взгляд и, не переставая смотреть на него, лизнул бархатистую и влажную от обильно стекающей смазки головку. Он ласкал ствол языком и рукой, целуя мягкими губами выступающие тонкие венки и прикусывая губами нежную кожу. А когда он взял член Джексона в рот и начал его со знанием дела искусно сосать, то и дело беря его глубже и помогая себе плавными движениями головы, Шин понял, что даже этот вкус ему до одури нравится.

«Вкусно, вкусно, вкусно…», — эхом проносится в его мыслях, пока с алым румянцем на лице и каплями слез на подрагивающих ресницах он ласкает Джексона ртом и непрерывно смотрит в его зеленые, как лето, глаза.

Ямато смотрел на Шина, словно завороженный. Его тонкие пальцы ласково окунулись в спутанные шелковистые волосы на чужой голове, чтобы в страстном порыве сжать их в кулак, больно притягивая Шина ближе и вталкивая свой член глубже в его горло, заставляя мужчину преодолевать рвотный рефлекс, пока Джексон продолжает толкаться бедрами и плавно достигает сокрушительного оргазма, выпуская из губ протяжный стон и мелко подрагивая всем телом. И какого же было его удивление, когда Шин не отстранился, а, наоборот, проглотил всю выплеснувшуюся ему в рот сперму до последней капли, медленно и со вкусом облизнув в конце опухшие и онемевшие губы, пока по его щеке скатывалась одинокая соленая слеза.

— Один : один, господин Ямато, — охрипшим голосом говорит Шин и плотоядно улыбается. — А теперь, — он плавно приподнялся, снова усаживаясь сверху на Джексона, и протягивая руку к его лицу: — как следует оближите мои пальцы, потому что мне нужно подготовить себя для вас, — его пальцы коснулись чужих губ, оглаживая их и проталкиваясь между, скользя по кромке зубов и зажимая указательным и средним чужой влажный язык.

Взгляд Шина был полон сосредоточенной уверенности, в нем по-прежнему искрилось пламя всепоглощающей страсти, только сейчас его глаза потемнели от жгучего желания почувствовать в себе чужой член.

«Будь со мной настолько грубым, насколько можешь себе позволить», — читалось на его лице, пока он, закусив губу, томно следил за тем, как Джексон посасывает его пальцы.

— Не будь со мной нежен, — предупреждает Шин, отстраняя руку от губ Ямато и заводя ее себе за спину, чтобы начать растягивать узкое кольцо тугих мышц в промежности, пока его губы обжигают горячим дыханием губы Джексона. — Я хочу быть уничтоженным тобой, поэтому не сдерживайся, я всё выдержу.

По всему его виду было достаточно трудно понять, о чем Шин действительно сейчас думал, но что-то подсказывало Джексону, что только что он вспомнил своего Пса. Слишком отрешенными и задумчивыми стали глаза цвета горячего шоколада, пока Шин смотрел прямо на Ямато, но, словно в легком расфокусе, его взгляд проникал куда-то сквозь него и видел то, от чего в карем омуте чужих глаз появилась горькая печаль.

«Это слишком эгоистично — просить тебя быть его заменой?

Знаешь, ты действительно не похож на своего дядю, ты гораздо лучше.

И это так неправильно быть с тобой такому, как я… Почему?

Почему на твоем лице я не вижу отвращения, которого достоин?

Пожалуйста, будь со мной жестоким и, возможно, в конце с моих губ слетит твоё имя».

========== Часть 39 ==========

Джексон Ямато

Шин не был человеком, с которым стоило миндальничать, поэтомунежность, рыпнувшись было из груди, смиренно сдала свои позиции, уступив место голодной похоти. А о том, кому ту самую нежность когда-то очень хотелось дарить, Джексон предпочел не вспоминать. Мысли эти были совершенно некстати и отрицательно сказывались на потенции. Да и глупо жалеть о прошлом, когда в реальности его ждет нечто, гораздо более впечатляющее. И тем более Джексону было совсем не по нраву, чтобы в пучину ненужных сожалений угодил его сегодняшний любовник. Заметив, как помутнели глаза Шина, затягиваясь печальной, темной дымкой, Джексон с силой сжал его горячие бедра и дернул на себя, заставляя практически упасть сверху. Послышалось недовольное шипение, и через мгновение Джексон ахнул, ощутив болезненный, полный мстительного удовольствия укус на плече.

«Наверняка, след останется.»

Впрочем, следы укусов и засосы его беспокоили в последнюю очередь. Возбужденный мозг мог думать только об одном, а этот один громко застонал, когда ладони Джексона раздвинули ягодицы, а большой палец решительно надавил на влажное, пульсирующее кольцо мышц.

— Хочешь? — Джексон ухмыльнулся и лизнул Шина в подбородок, когда тот, едва не завалился на него, но чудом удержался, упершись скользкими ладонями в широкие плечи. Карие глаза гневно сверкнули, а красивая улыбка превратилась в хищный оскал, и Шин наклонился совсем близко, так что их тяжелое, рваное дыхание перемешивалось, а губы почти касались друг друга. Но все же только почти. Джексон медленно облизнулся, не сводя блестящего, откровенного взгляда с чужого лица, и толкнулся пальцами глубже, жадно глотая немедленно проявившиеся на этом лице эмоции. От Шина все еще пахло алкоголем, но к терпкому запаху виски примешивался его собственный аромат, смесь острых пряностей и нежный флер первоцвета. И в этом видимом противоречии был весь Шин. Пожирал яростным взглядом, царапал грудь, намеренно задевая соски, но так бесстыдно насаживался на трахающие его пальцы и невыносимо пошло стонал. Так, что у Джексона начинала кружиться голова и нестерпимо ныли яйца. Двигаясь пальцами одной руки внутри обжигающе горячей и такой тесной задницы, он ладонью второй вновь обхватил твердый член, но не спешил его ласкать, а только сжимал у основания, не давая нормально кончить. Так он издевательски дразнился некоторое время, но в какой-то момент лимит сил, отведенных самоконтролю, исчерпался, и Джексон резко убрал руки, отстраняя Шина от себя.

— Ах ты ублюдок!

По горячей коже, которую еще недавно так нагло ласкали чужие жадные пальцы, прошелся холодок. Шин закусил губу и глянул на Джексона так, что если бы умел убивать взглядом, любовник бы давно испустил последний дух, откинувшись прям на белоснежных отельных простынях. Но тот словно не обращал внимание ни на чужое неудовлетворенное возбуждение, ни на раздраженное пыхтение, он лишь многообещающе улыбнулся и стремительно опрокинул Шина на кровать, чтобы развернуть к себе спиной, заставляя уткнуться лицом в мягкие подушки.

— Терпение явно не одна из твоих благодетелей, — Джексон прижался часто вздымающейся грудью к горячей, влажной спине и прикусил кожу у основания шеи, с трудом подавив стон, когда Шин нахально прижался задницей к его напряженному паху. Член мучительно ныл от сдерживаемого возбуждения, но, кажется, Джексон решил сегодня устроить испытание собственной выдержке, потому что совсем не спешил отодрать извивающегося под ним мужчину по всем правилам горячего и страстного секса.

Мелкими, короткими поцелуями он опускался ниже, собирая языком капли пота с выступающих позвонков и несильно прикусывая кожу. Шин продолжал то ругаться, то требовать, чтобы Джексон немедленно прекратил маяться херней и трахнул его, наконец, уже, как мужик. Но Джексон только посмеивался, хотя в глазах темнело с каждым новым сладким стоном, срывавшимся с чужих губ.

Оказавшись между ног Шина, Джексон с удовольствием сжал ладонями крепкие ягодицы и неторопливо развел их в стороны, за что получил очередной убийственно-жаркий взгляд от повернувшегося к нему любовника. Но когда язык Джексона коснулся покрасневшей, блестящей от слюны и смазки дырочки, Шин как-то сдавленно всхлипнул, дернулся всем телом и сжал зубами подушку.

Воздух в комнате искрил от царящего между ними напряжения, полного неутоленной жажды, дикого, почти животного возбуждения и желания доминировать друг над другом. Язык Джексона, скользящий абсолютно развратной лаской глубоко внутри, сводил с ума, и, не выдержав больше этой пытки, Шин, залившийся непроизвольно румянцем, выдохнул:

— Да трахни ты меня уже!

— Желание принцессы — закон, — когда-нибудь он обязательно придушит этого наглого, бесстыжего типа за подобную фривольность, но только не сейчас, когда его большой и твердый член на всю длину резко вошел в его задницу, даря долгожданное чувство заполненности.

Джексон же, замерев сперва, потому что все тело свело сладкой судорогой удовольствия, стоило только тесному, жаркому кольцу мышц сжаться вокруг его плоти, начал размеренно двигаться. Потянулся к Шину, зарываясь пальцами в волосы и заставляя приподнять голову, чтобы открыть беззащитную тонкую шею, которую ему так понравилось целовать, пока горячее желанное тело под ним била крупная дрожь в мучительно приятной истоме. Шин постоянно норовил перехватить инициативу, сам насаживался на член Джексона, когда тот выходил почти полностью, хватался за его запястья, что крепко удерживали за бедра, и царапал их почти до крови.

Трахались они иступлено, словно одуревшие в течке животные. Джексон не сдерживался, как его и просили, а Шин постоянно требовал еще. Им обоим было мало друг друга: мало мощных толчков внутри, мало поцелуев, мало прикосновений, мало жадных укусов и бесконечных стонов, которые слышал не только их этаж, но и нижние тоже. И под утро в этом тесном, насквозь пропахшем сексом номере не осталось ни одной горизонтальной (и не только) поверхности, где бы они не успели заняться любовью, включая даже высокое окно в пол, от которого открывался прекрасный вид на ночной проспект, и на котором остались густые подтеки спермы Шина и потные следы его ладоней.

— М-м-м, все для гостей, — Джексон, без сил растянувшийся на смятых простынях, лениво курил и рассеянно рассматривал валявшиеся на полу блестящие квадратики так и не понадобившихся презервативов.

— И часто ты сюда кого-то приводишь? — Шин, только вышедший из душа, протер полотенцем влажные волосы и присел на край кровати.

— Ты ведь не поверишь, если я скажу, что ты первый? — зеленые глаза лукаво блеснули, и Джексон негромко рассмеялся. Потому что да, Шин был далеко не первым, с кем Джексон развлекался в этом отеле. И даже в этом номере. Но зато он был единственным, с кем секс получился по-настоящему ярким, живым и удовольствие от которого до сих пор электрическими разрядами вспарывало кожу. Джексон затушил сигарету, оставляя окурок в пепельнице, и придвинулся к Шину, обняв его за талию рукой.

— Останешься? — это не было просьбой, только сухое любопытство, но все равно Джексон положил подбородок на дрогнувшее плечо и коснулся теплыми губами бьющейся на шее венки. Как бы ни хотел он продолжения, потому что Шин и секс с ним были крышесносными, но если Ямамото уйдет, Джексон вряд ли расстроится — времени на сон останется больше, в конце концов, у него ведь с утра еще совещание, а негоже главе компании являться туда помятым, словно портовый грузчик.

Шин Ямамото

Шин бросил на мужчину раздраженный взгляд и откинул влажное полотенце в кресло рядом. Зачем он задал Джексону этот вопрос? И что он думал услышать? Что его любовник всё это время вел исключительно целомудренный образ жизни? Да по его самодовольному и нахальному лицу видно же, что он ещё тот ловелас. Небось, перекувыркался тут со всеми геями Нью-Йорка.

— Пфф, — Шин усмехнулся, — я уже не в том возрасте, чтобы ссать кипятком от новости, что я у кого-то в чем-то первый. Но ты прав, — чужой подборок коснулся его плеча, и Шин выпрямился в спине, упругие мускулы натренированного тела перекатывались под расписанной стойкими чернилами кожей, — не поверю, уж слишком ты опытен в этом вопросе.

Возможно, именно поэтому секс с Джексоном был настолько хорош, опыт не пропьёшь. Шин улыбнулся своим мыслям, проведя рукой по влажным волосам и скользнув пальцами по напряженной шее. Чужое дыхание обдавало приятным теплом его ухо, но Шин, вопреки всему, не стал противиться этой близости. От мужчины рядом исходило спокойствие и умиротворение, почему-то он тоже незаметно начинал чувствовать себя намного расслабленнее, а потом он внезапно для себя осознал, что беспокоивший его шторм в груди из всех переполняющих его чувств куда-то исчез. Голова была совсем пустая, и его грудь методично вздымалась от размеренного дыхания. Так странно… Он провёл пальцами по своей груди, сметая оставшиеся на ней капли влаги и улыбнулся.

— Если я останусь, ты ведь затрахаешь меня до смерти, — он повернул голову, чтобы посмотреть в лицо Джексону. — А у меня и так уже адски болит поясница, ты очень хорошо постарался, — карие глаза вспыхнули искорками веселья, и Шин потянулся к губам мужчины, чтобы поцеловать его. «Вкусный…», — подумал Шин, жадно лаская чужой рот в глубоком поцелуе, а после нехотя отстранился. Он должен сдерживать свои порывы, потому что его ожидает слишком много дел, которые требовали незамедлительного решения. Слабость, которую он себе позволил этой ночью, была спонтанной, но, как оказалось, необходимой мерой, он и правда сейчас чувствовал себя намного лучше.

Быстро натянув на себя брюки, он взял в руки рубашку цвета красного вина, и его взгляд ненадолго замер на ней. Пальцы сами поднялись вверх и на ощупь отыскали шрам на груди от веревочного узла, который никогда уже не исчезнет. Ему внезапно так захотелось вычеркнуть из своей жизни этот цвет, потому что он напоминал ему слишком о многом. Красный оттенок упорно указывал ему на то, что он единственный, кто всё ещё пытается жить прошлым. Пора было что-то менять.

— Я пришлю своего ассистента, он принесет тебе новую рубашку. Прости за это, иногда я бываю нетерпелив, — он быстро завершил процесс одевания и, расправив ладонями складки на одежде, поправил всё ещё влажные волосы, небрежно расчесав их пальцами. — Дашь ему свой номер телефона, я позвоню позже по поводу дела, которое мы обсуждали ранее. Нужно будет встретиться и обсудить детали.

— Хорошо.

Джексон пристально следил за каждым его движением, и, когда их взгляды встретились, Шин неожиданно для себя не смог удержаться от того, чтобы не полюбоваться напоследок красотой этого мужчины. Всё ещё обнаженный, Джексон восседал на смятых белых простынях, его волосы небрежно растрепаны, как это обычно бывает после секса, и делали его лицо ещё более привлекательным. Подтянутое тело и упругий рельеф в меру накачанных мышц, вызывали у Шина острое желание снова коснуться этих эластичных мускулов. Взгляд Шина затуманился вновь разгорающимся пламенем желания, и он прикрыл глаза на мгновение, тут же отворачиваясь, чтобы скрыть это смущающее его выражение на своём лице. Можно подумать, что этой ночи ему было мало… Да когда это он стал таким ненасытным вообще? «Приди в себя, похотливое животное!» — мысленно отругал он сам себя и направился к двери.

— Желаю тебе хорошо выспаться и до скорого, — бросил он на прощание, не оборачиваясь, и плотно закрыл за собой дверь.

****

Они собрались на одном из портовых складов, который принадлежал знакомому Юске. Помещение ночью было безлюдным, и друзья могли общаться совершенно спокойно, не беспокоясь о том, что их разговор может быть услышан посторонними. Хиро и Шин приехали вместе, после них подтянулся Юске, за ним почти сразу пришел Джексон. Они расслабленно болтали о каких-то посторонних вещах и ждали лишь только одного человека — Джона Такаяму.

Пёс прибыл последним и, пройдя к друзьям, хмуро глянул в сторону внезапно оказавшегося на сходке Джексона. Его суровый взгляд остановился на Шине, и он кивком головы отозвал его в сторону, чтобы поговорить.

— Что он тут делает?

Шин удивленно изогнул черную бровь и улыбнулся.

— А вы знакомы?

— Да.

— И откуда, позволь спросить?

— Это… друг Алекса, — слово «друг» было брошено им с заметной долей недовольства.

Ямамото бегло посмотрел на Джексона и снова повернулся к Джону.

— Обычно к друзьям своих возлюбленных относятся в менее негативном ключе.

— Я не буду ничего тебе объяснять. Он мне просто не нравится, — отозвался Джон и пренебрежительно фыркнул. — Ты-то откуда знаешь этого засранца?

Шин пожал плечом и окинул Джона внимательным взглядом.

— Это племянник Андо, видел его когда-то давно пару раз, он тогда ещё был совсем юнец. А недавно встретился с ним случайно в баре. Слово за слово… в общем, он тоже не питает светлых чувств к своему дядюшке и готов помочь в нашем деле.

Глаза Джона подозрительно сощурились, всматриваясь в лицо напротив.

— Ты с ним спал?

Слабая надежда вдруг отозвалась в сердце Шина пропущенным ударом.

— Ревнуешь? — его ладонь легла на грудь Джона в место, где под белой рубашкой скрывалась точная копия его татуировки.

— Нет, — холодно ответил Пёс и, обхватив ладонью чужое запястье, убрал руку со своей груди. — Беспокоюсь.

Ещё недавно заблестевшие глаза Шина в миг погасли, он сжал хранящие ощущение тепла Джона пальцы в кулак и опустил руку.

— О чем же?

— О тебе. Не хочу, хоронить тебя во второй раз. Одного было вполне достаточно. Я ему не верю.

— Значит ли это, что ты всё ещё что-то чувствуешь ко мне? — Шин впился в некогда любимое лицо жадным взглядом карих глаз, надеясь, что, кроме ненависти, в сердце Джона остались к нему ещё какие-нибудь чувства.

— Скажем так… Ты дорог мне, как память, — отшутился Джон, но его слова не вызвали у Шина ответной улыбки.

— Ты когда-нибудь простишь меня?

— Не знаю, возможно… — Джон качнул головой. — Как бы там ни было, мы друг другу не чужие люди. Но мне нужно время.

— Время… — повторил за ним Шин. — Я буду ждать этого дня, — слабая улыбка изогнула его красивые губы, но сейчас он отчетливо понял, что если даже Джон простит его, то они в любом случае уже никогда не станут снова близки. «Дорог, как память». Шин проводил взглядом удаляющуюся спину Джона, когда он отправился здороваться с друзьями, и незаметно для себя обхватил пальцами запястье, которого недавно касался Пёс. В этом месте кожу предательски покалывало, он всё ещё жаждал прикосновений этого мужчины. Моргнув, Шин посмотрел по сторонам и словил на себе задумчивый взгляд Джексона.

«Твою же ж мать…»

Лицо Ямамото вспыхнуло от внезапного смущения, как будто его застукали над чем-то постыдным, и он раздраженно отвёл глаза в сторону, так же направившись к Хиро и Юске, и уже на ходу улыбнулся всем собравшимся. Он вернул себе обычное невозмутимое выражение лица слишком быстро, так что никто даже не догадался, что именно сейчас творилось с ним на самом деле. Никто, кроме Джексона Ямато.

— Итак, давайте повторим.

Джон сложил руки на груди и посмотрел на Джексона Ямато.

— Вы связываетесь со своим дядей и назначаете встречу в месте, которое укажем мы заранее.

— Именно так, — кивнул Джексон.

Джон упрямо сжал губы в тонкую линию. Доверия этот мужчина до сих пор у него не вызывал.

— А мы уже сделаем всё остальное, — добавил Шин, не глядя ни на одного, ни на другого. Он вообще старался подолгу не останавливаться взглядом на этих двоих во время недавнего разговора, усердно держа бесстрастную мину.

— Тогда через два дня, всё наконец-то закончится, — воодушевленно сказал Хиро и кивнул стоящему рядом Юске.

— Да, остальные приготовления останутся на мне, — ответил Юске и хлопнул Джона по плечу.

***

Ровно через два дня после этой встречи Такеши Андо был убит в одном из ресторанов японской кухни. Свидетелей не было, а если и были, то они никогда никому ничего не смогут сказать, опасаясь за собственные жизни. Лицо Андо, когда он увидел целящегося в его голову из пистолета Шина, было полно дичайшего ужаса. Его глаза так и остались широко раскрытыми, когда кровь вперемешку с мозгами вытекала прямиком на цветной ковер из огнестрельной раны во лбу. Вместе со смертью Андо, наконец, окончательно умер и клан Ямамото, данные друзьями когда-то клятвы утратили свою силу, но они по-прежнему остались братьями. Этого уже никто и никак не изменит, пока все они живы.