КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Вик Разрушитель 3 (СИ) [Валерий Михайлович Гуминский] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Вик Разрушитель 3

Часть первая. Наживка для Факира. Глава 1

1

Когда Старейшина ругается со своими родственниками, лучше сделать вид, что меня в кабинете нет. Я бы и вовсе на крылечке дома посидел, семечки пощелкал, чем терпеливо ждать, когда закончится родовое совещание.

Семен Игоревич смачно плюнул на кулак со сложенным кукишем, и совсем не по-аристократически прорычал:

— А вот накось, Олежка, выкуси! Я сразу предупредил этих раздолбаев, что никто их вытаскивать из каталажки не будет! Не будет!

Он по слогам повторил последнюю фразу, и пустым взглядом скользнув по мне, забившемуся в самый дальний и темный угол кабинета, продолжил сотрясать воздух не только голосом; старикан серьезно разозлился и даже не замечал, какие тяжелые магические волны исходили от его ауры. Они выжигали кислород, корежили пространство и давили на плечи собравшихся в срочном порядке Булгаковых, всех тех, чьи непутевые дети (и приемыши, в том числе) вляпались в серьезную передрягу. Серьезную, в первую очередь, для родителей, которым и отвечать.

Жалобно задребезжали стекла на окнах и книжных шкафах, с потолка белым снегом осыпалась известь, тревожно покачивались плафоны люстры. Однако никто не посмел поставить защитный барьер, ограждая себя от выплесков магической силы, кроме меня. Да мне и не нужно было беспокоиться. Антимагия успешно боролась с наплывом всевозможных ментальных плетений, разрушая их с веселым хрустальным звоном.

— Отец, я не понимаю твоей позиции, — Глава Рода вжимался в кресло и старался говорить спокойно, не выдавая своего волнения. — Мальчишки уже целые сутки сидят в отделении Магического контроля, ожидая помощи от родных. Зачем нам лишние шепотки за спиной? Дескать, Булгаковы своих не могут вытащить из лап Брюсовых псов.

— А с чего вы вдруг заволновались? — Старейшина обвел тяжелым взглядом Олега Игоревича, моего опекуна и Владимира Олеговича — отца Димки-кощуна. — Заквохтали как куры-наседки. Посидят еще, ума наберутся. Брюс им страху нагонит, на будущее полезно будет. Кулаки у них зачесались, видите ли…

— Димку могут «расколоть», что он кощун, — выдвинул решающий аргумент дядя Володя. — Нельзя, чтобы император прознал про навий дар.

— Если не вздумает с помощью своих навьих слуг уйти из-под замка Брюсовой «гостиницы», то никто и не заметит. Надеюсь, твоему шалопаю хватило ума в драке не призвать эту гадость. Пусть сидит ровно на заднице и не дергается.

Владимир Олегович побагровел. Сына он, несмотря на все его выходки, как и все нормальные отцы любил, скрывая чувства к отпрыску за маской суровости воспитания. Характер человека никакая Искра не способна исправить. Лично я считал Димку настоящим болваном, который постоянно ищет повод для конфликта. Так что Старейшина прав.

— Будет лучше, если Вик точно обрисует ситуацию, что же произошло в Покровском парке? — поинтересовался Иван Олегович, отыскав меня взглядом. В его голосе не было злости или раздражения; скорее, на лице читалось удивление, каким образом мне удалось выскользнуть из полицейской облавы и в одиночку добраться до дома, где и заявил о задержании парней во время «свалки» между дворянской молодежью и купчиками. — Мне показалось, он не договаривает.

— И самое главное, не засветился ли он, — закинув ногу на ногу, добавил Олег Семенович.

Известие о задержании большого числа молодых дворян в Покровском парке облетело Москву поздно ночью за считанные часы. По словам Главы к зданию Магической Коллегии подъехало такое количество транспорта, которое не собиралось на праздновании Дня Рода. До самого рассвета возбужденные представители дворянских семей с помощью адвокатов вытаскивали воинственных отпрысков из лап оживившихся от такой добычи магов. Говорили, даже сам Брюс приехал. Никто, конечно, не собирался всерьез предъявлять обвинение молодежи, но административное нарушение оформляли по требованию главного чародея империи. Чтобы неповадно было в следующий раз устраивать грандиозное побоище. Купчиков, кстати, тоже похватали множество, но содержали в центральном околотке, дабы родственники, приезжавшие их освобождать, не пересекались с аристократами.

Поэтому и разгорелся нешуточный спор с самого утра, когда Старейшина самолично запретил сыну ехать в Москву и хлопотать за неразумных отроков. Он позвал всех Булгаковых, кто находился в усадьбе, к себе домой, заодно и меня, чтобы лучше понять ситуацию.

— Я бы не смог спасти Артема и Димку, — ответил я, благоразумно не выползая из угла, прячась за глобусом. — Как только луч накрыл поляну, всех сразу парализовало. Разыскивать парней в темноте и сутолоке — дело безнадежное. Самому бы ноги сделать. Те, кто был сообразительнее, когда моя антимагия разрушила магический конструкт, тоже сбежали. Я через кусты рванул, потом мимо дачных поселков, обошел полицейские кордоны и вышел на проселочную дорогу. Там поймал машину и доехал до центра.

— Надо было остаться на поляне, — проворчал Глава. — Заодно прикрыл бы свой Дар.

— А какой смысл? — Старейшина с одобрением поглядел на меня и снизил ментальное давление, отчего все облегченно задвигались. — Если к делу подключился Брюс, он и так знает о Викентии. Зачем нам давать императорскому клану лишний козырь? Мстиславские все равно переиграли нас в первой партии, ловко подставив мальчишку под магическую атаку.

— Почему ты так решил? — напрягся Олег Семенович.

— И гадать не надо, — усмехнулся старик. — Даже с моими закостеневшими мозгами яснее некуда. Правда, к этой мысли я неделю шел. Император захотел удостовериться, насколько Викентий силен и самодостаточен как Разрушитель, и как может оперировать своей Силой. О готовящейся «свалке» знали агенты и стукачи. Кто же знал, что два дурачка из нашей Семьи завлекут мальчишку туда. Одна случайность потянула за собой цепочку событий, а в выигрыше оказались Мстиславские.

— Слишком притянуто, — возразил Глава. — Но мы все равно по уши в проблемах. Я ведь не просчитал такой вариант. Моя ошибка. Так понимаю, прятать мальчишку уже бесполезно?

Я напрягся. Что хочет сказать Олег Семенович?

— А как сам думаешь, сын? — Старейшина прищурился. Этот взгляд я хорошо изучил. Значит, подкидывает очередную задачку. Все-таки дед очень коварный и хитрый. Недаром же про негу слухи ходят, через какие гребенки ему удалось проскочить в своей жизни. Тертый калач, стреляный воробей, прожженный шельма — какими только эпитетами его не награждали окружающие.

— Отталкиваясь от твоего решения отпустить Вика с мальчишками поразвлечься без серьезного сопровождения, — осторожно ответил Олег Семенович, — ты мог знать, чем все это закончится.

Старейшина засмеялся и защелкал своими камешками-четками.

— Никогда не считал себя провидцем, сын, — ответил он, закончив манипуляции с четками. — Это обычная логика, знание характеров и поведенческих норм. Мальчишки уединились в дальней беседке, и о чем они там должны разговаривать? О девочках или о готовящейся драке, хорошей такой, крупной. Вот я, к примеру, давно знаю о постоянных стычках московских лоботрясов с купеческими сынками. Кто-нибудь из вас может сказать, чем сие грозит для нас, Булгаковых?

— Известно, чем, — пробурчал Глава. — Купцы всерьез решили создать свою охранную армию, поэтому натаскивают мальчишек как молодых псов. Но я слабо верю в способность торгашей оттеснить нас с рынка охранных услуг. Может, где-нибудь и удастся зацепиться за клиентов, к примеру, на близких перевозках. Но не более. Они не конкуренты.

Старик отмахнулся, словно не захотел оспаривать мнение младших.

— Я сам поеду в Коллегию за мальчишками, — сказал он и повернул голову в мою сторону. — Вылезай из укрытия, Викеша. Составишь мне компанию. Если уж все равно придется предстать перед Брюсом, я прикрою твою спину. А то знаю этих государевых слуг.

— Лучше дождаться официального приглашения на беседу, — возразил Иван Олегович.

— Что? — хмыкнул Старейшина. — Какое еще приглашение? Завтра приедет представитель Коллегии, которому даже слова сказать не сможешь, заберет парнишку на беседу — не лучше ли самому заявиться с повинной? Брюс оценит такой шаг. В ином случае все мозги выкрутит.

— Не выкрутит, — пискнул я.

— Я не про ментальное воздействие! — недовольно рыкнул дед Семен. — Главный чародей умеет так забалтывать, что не заметишь, как подпишешь прошение перевести тебя на казенный кошт в закрытую кадетскую школу для таких умников как ты!

Что-то мне сразу расхотелось ехать на беседу к страшному человеку. Любой одаренный, превосходящий меня в возрасте, априори опасен своим положением. Магию я могу разрушить, а вот прямое повеление государя или его присных не проигнорируешь. Прикажут обучаться в какой-нибудь закрытой школе — и поедешь как миленький.

— Я с вами, — решительно сказал опекун.

— Да сидите вы на месте! — раздраженно махнул рукой старейшина и неожиданно для всех упруго поднялся, даже косточки не затрещали. И стал похож на жуткую каменную глыбу, нависшую над вжавшимися в кресла родственниками. — Сам вытащу этих сопляков, ну и заодно с Брюсом повидаюсь.

Он зыркнул на меня своими глазищами и добавил:

— Выходи на улицу, жди меня там. Скажи Барсуку, чтобы карету готовил.

Барсук — это один из его жутких громил, которые никогда рот не открывают. И как такому что-то сказать? Обольет меня презрением и даже не двинется с места. Я пожимаю плечами и выхожу из кабинета, сопровождаемый глухим молчанием.

2

— Ну и что делать будем, господа Булгаковы? — Старейшина обвел взглядом семейство. — Перед нами возникает дилемма: преподнести Викентия в дар императору, получив при этом гарантии безопасности за такую роскошь для клана Мстиславских, или же гнуть свою линию, обозначив серьезный конфликт в будущем. Что скажете?

— Не забывайте о Мамоновых, — проворчал Иван Олегович. — Георгий сейчас в Москве и не торопится, кстати, уезжать. Как будто чего-то ждет.

— У нас нет шансов оставить мальчишку себе, — поморщился Глава. — Следует признать, что идея взять в Род антимага изначально была провальной. Нельзя такого одаренного долго скрывать. Рано или поздно слухи начнут просачиваться наружу. Это ты, Ваня, позволил ему многое: увлечение экзоскелетами, публичные выступления…

— Да поймите вы! — Иван Олегович даже вскочил в волнении. — Нельзя ребенка держать на цепи, ограждать его от жизни! Вы его собираетесь на полигонах до полусмерти загонять? Вик на своем магическом уровне готов к любой ситуации, даже не осознавая этого! Ведь, по сути, он вчера противостоял боевому плетению и вышел невредимым из-под него!

— «Капкан» — новая разработка наших гениев, — усмехнулся Владимир Олегович. — Я слышал про такую штуку краем уха от Васьки. Может накрывать площадь в сто двадцать квадратов гарантированно. Меня только один вопрос интересует: а кто-то видел, что мальчишка выскользнул из-под луча?

— Не видели, — уверенно ответил опекун. — Вик сам сказал, что помог нескольким ребятам избежать удара. Я думаю, полиция получила данные об этом случае и стала допрашивать задержанных, кто участвовал в драке. Вот и всплыло имя Викентия.

— И такое возможно, — Старейшина склонил голову, потеребил четки, словно формулировал окончательное решение. — Мнение клана должен высказывать Глава Рода. Как скажешь, Олежка, так и поступим.

— Можно не торопиться? — недовольно пробурчал Олег Семенович. — Я бы хотел узнать, о чем Брюс будет разговаривать с Викентием, прежде чем вынести свое суждение.

— Тогда я поехал, — отчего-то повеселел старик. — Если допустят меня к Александру Яковлевичу, постараюсь выжать из него секреты по максимуму. А вы думайте, дети, думайте хорошенько, пока головы на плечах. Каждый неверный шаг приближает нас к конфликту с Мстиславскими.

Оставив сына и внуков размышлять о судьбе рода в своем кабинете, Старейшина с ухмылкой на морщинистом лице спустился в гостиную, и дав горничной указания по дому, вышел на крыльцо. Бронированный внедорожник, пофыркивая от нетерпения, стоял в полной готовности сорваться с места. Семен Игоревич разглядел за стеклом мальчишку, сосредоточенного и слегка настороженного. Снова усмехнулся. Он-то уже знал, как поступить с Викентием, точнее, разрешить непростой вопрос с его будущим. Но последнее слово остается за Главой Рода, как исстари заведено в семье Булгаковых. Старейшина лишь подставляет плечо, а где надо — наносит невидимые для врага удара или болезненные уколы, однако вся мера ответственности лежит на вожаке.


— Хочешь перейти под крыло императора? — поинтересовался Старейшина, тяжело примостившись рядом со мной, не забыв прежде всего поднять плексигласовую перегородку, отсекавшую передние кресла от пассажирского места.

— Не думал пока об этом, — я насторожился. К чему бы этот вопрос? — А что, появились какие-то варианты?

— Нет. Пока не появились. С нетерпением жду твоей встречи с Брюсом. Ты должен знать, что он является приближенным императора и частенько влияет на его решения. Если цесаревич, чью дочь ты спас на стадионе, будет настаивать на переходе некоего Викентия Волховского в императорский клан, он обязательно попросит о помощи Александра Яковлевича.

Произнеся очень длинную для себя речь, Старейшина замолчал, давая мне возможность хорошенько подумать. С одной стороны, наживка очень вкусная. Мстиславские могут дать мне все, что я попрошу, взамен забирая мою свободу и право на самостоятельные решения. Равноценный ли обмен? Как сказать… Для амбициозных проектов требуется маневренность, которой мне не видать, если соглашусь. Приставят к Лидии в качестве личника, чтобы ограждать ее от всевозможных неприятностей. А она взбалмошная девчонка, умеющая добиваться своей цели различными путями, часть которых не гарантирует спокойной жизни. Вот если бы была гарантия, что однажды я женюсь на ней…

Вторая сторона подобного обмена мне не нравится. Ведь теперь, когда я обрел родителей (пусть пока они об этом и не знают), уходить в клан Мстиславских сродни предательству. Как бы из-за меня не началась серьезная война. И я не утрирую. Разрушитель — очень сложный магический механизм, чтобы запросто от него отделаться одной пулей в лоб. За такой ресурс не жалко стереть с лица земли хоть всю губернию. Ликвидировать антимага можно в любой момент, но до него еще надо добраться. Мамоновы — я уверен — пойдут на конфликт без колебаний.

— Но ведь у меня есть родители, — я решился запустить пробный шар. Этот момент наступит рано или поздно, как ни крути, и пусть Старейшина узнает первым. Зато будет ясно, останусь жить после такого заявления, или мне открутят-таки голову.

К моему удивлению, старик молчал, но тяжесть его молчания спирала дыхание, давила на плечи. Как-то не по себе стало.

— Я знаю, что тебе сказала княгиня Гусарова, — наконец, соизволил прервать тишину дед Семен. — Ты поверил, что она твоя родная мать?

— Почему я должен не верить человеку, искреннему в своих чувствах? — я пожал плечами, недоумевая, откуда вредному старику известно про наш разговор. Выходит, Иван Олегович подслушал откровения княгини. Очень неприятно осознавать, что кругом камеры, записывающие каждый шаг и звук.

— Искренность — самое последнее, на что ты должен обращать внимание, — хмыкнул Старейшина. — Аристократы привыкли оперировать фактами и железными доказательствами, подкрепленными всевозможными договорами. У Аксиньи Федоровны были с собой документы или какие-то бумаги, что именно она сдала тебя в приют? Или, к примеру, результаты экспертиз ЕГК… Ты знаешь, что сие значит?

— Знаю, — машинально буркнул я, поражаясь, насколько изощренно аристо могут запудривать мозги. И ведь посеял бы сомнение в моей душе, не прочитай я накануне письмо о подтверждении родства с Мамоновыми!

— Интересно, откуда такая осведомленность? — опасно зашевелился дед Семен.

— Да так, попадалась на глаза аббревиатура, вот и решил узнать, — увильнул я.

— Врешь, сопляк, — уверенно ответил Старейшина. — Ой, врешь. Наверняка, после разговора с княгиней решил самолично проверку устроить.

— Как бы я ее устроил, если без опекуна в такие конторы меня не пустят? — резонно возразил я, и Булгаков кивнул, соглашаясь со мной. — Спросил знакомых ребят, вот и все.

Машина Старейшины уже подъезжала к центру Москвы, но в районе Пресни встала в плотной пробке. Что там произошло, непонятно. У меня были мысли о мероприятиях по поимке остатков наемников. Оказалось, банальная авария. Грузовая фура столкнулась с микроавтобусом. Над шоссе завис миниатюрный вертолет с огромным зеленым крестом на белом фоне. Целители пожаловали. Значит, есть пострадавшие.

— Итак, о твоих родителях, — не обращая внимания на остановку, сказал Старейшина. — Ты всерьез считаешь этот вариант самым приемлемым? С учетом того факта, что нет подтверждающих документов? До своего совершеннолетия ты не сможешь решать свою судьбу самостоятельно, изволю напомнить. Здесь только два варианта: остаться в нашем Роде под опекой или принять предложение императора о переходе в кадетское училище закрытого типа, где обучаются ребята-сироты. Но знай, что тогда оттуда у тебя один путь: в армию. Став офицером, ты сможешь получить дворянство на особых условиях, и Мстиславские будут иметь на тебя такие же виды, как и княгиня Гусарова. Фактически — никаких. Если сам не захочешь дать клятву императорскому клану.

— А если останусь у вас? — мне захотелось узнать, что думает сам дед Семен. Одно дело, открытые разговоры Булгаковых о моем будущем, а совсем иное — мнение человека с опытом жизни, до которого тянуться и тянуться.

— Ты же представляешь, насколько твои права будут занижены? — усмехнулся Старейшина, легко читая мои мысли. — Даже женившись на одной из представительниц нашего Рода, приобретешь не столь много, как тебе хочется. А вот мы всерьез рассоримся с Мстиславскими.

— То есть для вас союз с императором гораздо важнее моих способностей? — осмелился спросить я.

Старик снова взял паузу, после которой ответил предельно честно, если таковое входило в его планы:

— В перспективе — нет. Никто не знает, как оно все будет в будущем. Даже Ведуны не способны вычислить основную линию грядущих событий. Они только предполагают, аналитики выстраивают перспективную модель. Так вот: Мстиславские ищут выгоду от союзов с Булгаковыми, Куракиными, Дубровскими, Голицыными, но очень внимательно смотрят по сторонам, готовя противовес. И это правильно. Так должен поступать клан, стремящийся сидеть на императорском троне максимально долго. Вся проблема лишь в том, что ты не сможешь передать свой Дар детям и гарантированно уничтожишь искру жены. В плане наших амбиций ты никакой роли не сыграешь, Вик.

Я едва не обиделся после нелестного высказывания деда Семена о своих магических способностях, и лишь последние слова вернули мне хладнокровие. По сути, Булгаков прав. Если бы дар антимага передавался по крови, за меня уже дрались бы не только Мстиславские и опекуны вкупе с Мамоновыми, но и другие Роды, ввергнув государство в пучину гражданской войны. А так я штучный экземпляр для конкретной цели: защитить того, кто важнее всего в данном раскладе. И вот теперь вопрос. А кто этот человек, кого нужно оберегать? Император? Или цесаревич? Может, кто-то другой в ближайшей перспективе? Знать бы, да мой подростковый мозг не способен понять логику взрослых. Остается надеяться на то, что кто-то предложит мне выгодный контракт. Или как это будет называться?

— Но зачем-то я вам был нужен? — пытаюсь понять извилистые пути размышлений Старейшины.

— Я даже не предполагал, что Разрушитель окажется мальчишкой с невероятно длинным и несдержанным языком, — дед Семен усмехнулся и хлопнул ладонью по моему колену. — И даже потом не строил иллюзий, что сумеем сохранить в тайне твои способности. Думаю, нам стоит подороже тебя обменять.

— Обменять? — я остолбенел.

— Конечно, — спокойно ответил Старейшина. — Совершим обмен с императорским кланом. Ты уйдешь под крыло Мстиславских, а мы получим… ну, за такой обмен просят очень крупные привилегиии гарантии.

— А если я не хочу? Меня спрашивать не надо? Я, кстати, не ваша собственность, Семен Игоревич.

Старик с интересом поглядел на меня как на заговорившую мебель, стоящую в его кабинете. Не перебивая, ждал, что я еще выдам.

— Я могу испросить высочайшего разрешения на экспертизу, — делаю хитрый ход и внимательно гляжу, как отреагирует Булгаков. — Если выяснится, что княгиня Гусарова не обманывает меня, то я в самом деле Мамонов, а не какой-то там Волховский.

— А ты разве не просил об этом у императора, когда валялся на больничной койке? — в голосе деда Семена послышались нотки радости и разочарования. Черт его знает, как это возможно, и почему именно так. — Вик, я считал тебя гораздо умнее.

— Никогда не поздно, — буркнул я, мгновенно поняв, что Старейшина ни сном ни духом не знает о письме, пришедшем из Евгенической Генетической Комиссии. Уже хорошо. Пусть и дальше остается в неведении произошедшего. Да и за праздничным столом по случаю моего возвращения из больницы Иван Олегович и тетя Люда хранили молчание. Ясно, что кто-то из них мог догадаться о содержимом конверта, но предпочел пока не задавать вопросов.

— Поздно, ты шанс свой упустил, — Старейшина откинулся на спинку дивана. — Урок тебе на будущее: всегда тщательно продумывай, что ты хочешь получить от своих должников. Иногда попросить маленький заводик по производству туалетной бумаги важнее банковского счета, пухнущего от золота. Я утрирую, конечно. Однако смысл тебе должен быть понятен.

— Я и понял. Со своим заводиком я могу играть на рынке, регулируя потребности населения в этой самой бумаге, а золото может исчезнуть в любой момент.

— Хм, я немного ошибся в своих суждениях, — уже мягче посмотрел на меня старик. — Сразу сообразил. Поэтому мне очень интересно, что же ты попросил у Мстиславских?

— Семен Игоревич, неужели вы ждете от меня откровений? — я нахально взглянул на Булгакова. — Это же личное дело.

— Ну да, как-то я забыл, что ты не мой правнук, — неопределенно протянул Старейшина и больше не сказал ни слова до самой Коллегии, где в ожидании своего спасения сидели Димка-кощун и Артем. Он погрузился в свои мысли, неподвижно глядя на дорогу, а я с беспокойством думал о разговоре с Брюсом. Какие аргументы найдет чародей, чтобы перетянуть меня на сторону Мстиславских? Или вовсе не будет их искать, заморачиваться тонкой игрой, а прямиком в лоб предложит сделать выбор. А я не хочу ни к императорскому клану, ни к Булгаковым. У меня есть семья, свой Род, отец и мать, давшие мне жизнь. И не думаю, что Мамоновым так важен мой магический статус, Разрушитель я или нет. Я их сын — и этим все сказано.

3

Магическая Коллегия находилась на Варварке, откуда хорошо просматривалось Зарядье — резиденция императорской семьи. Известное горожанам четырехэтажное здание из темно-красного кирпича и с двускатной крышей, выложенной самой настоящей черепицей, а не модным металлопрофилем, невозможно спутать с иным учреждением. «Брюсовы палаты», как в народе прозывали этот дом, не отличались излишней архитектурной замысловатостью, разве что оконные проемы с модными в прошлом полукруглыми арками и широкими выступами на двух нижних этажах говорили о старости строения. И в самом деле, его возвели в конце восемнадцатого века, а в пятидесятые годы двадцатого века надстроили еще два этажа в той же архитектурной стилистике. Причем, изготавливали кирпич по тем же технологиям и стандартам, только на новом оборудовании. Неспециалист ни за что не догадается о таких тонкостях и будет уверен, что Коллегия изначально имела такой вид.

Когда государство стало расширяться, прирастая землями на окраинах, Мстиславским потребовался надежный аппарат для управления и контроля за верноподданными, особенно за теми, кто имел искру одаренности. Москва тоже росла, а древние и старинные Роды пытались расти вместе с нею, отхватывая сладкие земельные кусочки и влияние. Сначала Великие князья, а потом императоры грамотно разводили всех страждущих по углам и очень тонко использовали противоречия между ними, чтобы оставаться на самом верху, когда происходила клановая грызня.

Предок Брюсов, взяв на себя роль главного смотрителя за порядками в столице и в стране, возвел в Абсолют систему контроля за одаренными, предупреждая всевозможные неприятности, связанные с аристократией, дворянством и мещанством — в общем, со всеми, кто являлся носителем искры. Магическая Коллегия стала надзорным и карающим органом власти. Злые языки поговаривали, что в подвалах «Брюсовых палат» до сих пор сидят люди, пошедшие против Мстиславских. На них нацеплены магические браслеты, выжигающие искру. Фактически — медленная смерть души и тела. Даже принадлежность узников к знатным фамилиям не дает им никакого шанса на освобождение.

Так что мне было не все равно, когда показалось зловеще-мрачное здание. Нашу машину проверяли недолго. Герб Булгаковых красноречиво говорил о высоком посетителе, сидящем в салоне. Старейшина показал перстень заглянувшему в салон бойцу, облаченному в бронекостюм. Тот наставил на него странный предмет, похожий на короткоствольный стартовый пистолет, только с прикрепленным сверху маленьким экраном, как на телефонах. Что-то приятно пискнуло, боец глянул на экран и поднял руку. Ворота с тихим шорохом отъехали в сторону, и наш внедорожник неторопливо покатил по дороге прямо к зданию, имевшему, кстати, целых три подъезда.

— По базе данных проверяют, — старик почему-то решил разъяснить мне принцип действия загадочного аппарата. — Личный перстень несет очень много информации о владельце.

— А если он попадет в чужие руки?

— Не попадет, — ухмыльнулся Старейшина. — Со смертью носителя перстень становится обычным украшением из серебра или золота. Аура стихийной искры начинает тускнеть и исчезает на третий день. Магию не обманешь.

Водитель остановил машину возле центрального подъезда, украшенного массивными колоннами из красного гранита. На входе стояли два вооруженных бойца в бронекостюмах. Забрала подняты, видно, что парням жарко. Но они и вида не подают, стоят в тенечке и внимательно смотрят на каждого прибывшего.

Высадив нас, внедорожник сразу же отъехал от крыльца и завернул за угол здания. Вероятно, там находилась автостоянка и прочие хозяйственные службы вроде гаражных боксов. Каждое солидное императорское учреждение содержит целый парк автомобилей, начиная от грузовых и заканчивая представительскими легковушками для чиновников высокого ранга.

— К Александру Яковлевичу, — пришлось-таки объяснить Старейшине, чтобы пройти внутрь здания. Охранники едва заметным движением перегородили нам путь.

— По какому вопросу? — гулко спросил один из них.

— По инциденту в Покровском парке, — недовольно задвигал челюстью дед Семен. — Мальчишек своих забрать. Булгаковы.

Ему приходилось нелегко. Бесстрастность на лицах охранников говорила только об одном: здесь плевать на высокородных, и никто из них не посмеет пинком ноги открывать двери в серьезном государевом учреждении. И Семен Игоревич, привыкший к тому, что его везде узнают, здесь становился таким же очередным посетителем, невзирая на личный герб и перстень-идентификатор.

— Проходите, Ваше сиятельство, — снова с безразличием произнес охранник и отступил в сторону. — Кабинет господина Брюса на втором этаже, вправо по коридору. Задержанная молодежь отпускается только по разрешению господина Полухина.

— Знаю, — с трудом удерживаясь, чтобы не зарычать, сказал Старейшина и толкнул дверь, увлекая меня за собой. Нелегко ему здесь, посочувствовал я. Единственное место, где на титулы смотрят без всякого трепета. Почему бы и нет, если в подвалах могут сломать любого одаренного. Интересно, а Разрушителя можно лишить Дара? Не хотелось даже думать о последствиях, и я поспешил следом за стариком, чтобы ненароком не оказаться один на один с представителями «Брюсовых палат». Мысли о том, что Магическая Коллегия только и делает, что ловит неугодных империи одаренных, сверлила мозг, начисто отбрасывая логику.

В холле стоял приятный холодок от работающих кондиционеров. Нас пропустили без лишних разговоров, как только Старейшина объяснил дежурному администратору в белой рубашке, зачем он здесь. Поднявшись по широкой лестнице, повернули направо.

— А мы разве не будем забирать Артема с Димкой? — спросил я, поняв, что идем к Брюсу.

— Подождут, — хмыкнул сосредоточенный на своих мыслях дед Семен. — Сначала с тобой разберемся.

По темно-зеленой дорожке, выстланной по всей длине коридора, мы дошли до высоченной двери с табличкой «секретариат». Старейшина, нисколько не сомневаясь, что движется в правильном направлении, надавил на бронзовую ручку и толкнул полотно.

— Вы к кому? — привстала из-за стола женщина пожилого возраста в белоснежной блузке. Ее волосы были гладко зачесаны и собраны в аккуратную башенку на затылке.

— К самому! — рыкнул старик.

— Вам назначено? — нисколько не испугалась дама-секретарь и воинственно упершись ладонями в стол, выпрямилась, отчего блузка натянулась на ее высокой груди. Показалось, еще мгновение — и она попрет ею на Старейшину, выталкивая в коридор.

Картина предстала столь явственно, что я не выдержал и хихикнул. Напрасно. На мне мгновенно скрестились взгляды взрослых.

— Невоспитанный молодой человек! — это секретарша.

— Чего ржешь, аки глупый осел? — не удержался и дед Семен.

— Простите! — я своим видом показал полное раскаяние.

Вторая дверь, покрытая темно-вишневым лаком, распахнулась, и я увидел на пороге стоящего мужчину лет пятидесяти, среднего роста, не отличавшегося какими-то особыми признаками Главного Одаренного. Обычный дядька: сухощавый, рыжеволосый, с округлым, даже излишне мягким подбородком на крупном тяжеловатом лице, гладко выбритый и пахнущий каким-то невероятно вкусным парфюмом. На нем был безупречный светло-серый костюм, однотонный широкий галстук, заколотый усыпанной мелкими драгоценными камешками булавкой.

Не показывая никакого удивления, он перевел взгляд с меня на Старейшину, улыбнулся, сохраняя в карих глазах лед.

— Семен Игоревич? Не ожидал. За своими огольцами приехали?

Голос у Брюса резковатый, словно ногтями скребет по стеклу. Наверняка, зная об этом качестве, главный чародей старался говорить чуточку приглушенно, отчего пришлось напрягать слух.

Старейшине, кажется, не понравился вопрос. Он засопел от избытка чувств, с трудом беря себя в руки. Ох, представляю себе, если вечером в усадьбе старик оторвется на ком-нибудь! Не завидую тому, кто попадется ему под руку! Я точно буду за пару километров от противного деда!

— Хотел узнать, что такого они натворили, из-за чего пришлось применять боевую магоформу? — набычился Семен Игоревич. — Совсем твои псы ополоумели… Александр Яковлевич?

— Не след ругаться в чужом доме, князь, — добродушие сползло с лица Брюса, но голос остался прежним. — Заходи, поговорим. Изольда Юрьевна, позвоните Полухину, чтобы выпустил Булгаковых. За ними приехали. И заодно приготовьте чаю мне и гостям. Печенья и конфет не забудьте.

Он мазнул по мне льдистыми глазами и вдруг подмигнул. Неуловимо, незаметно для Старейшины.

— Пусть подождут на улице, — добавил старик. — Нечего их сюда тащить.

— Конечно, никто их сюда не пустит, — Брюс развернулся и направился к своему рабочему столу, пошевелил рукой, как будто пригласил нас войти в кабинет. Я с тихим вздохом закрыл дверь и застыл возле нее, не зная, как поступить дальше.

— Не стесняйся, Викентий, проходи, — Александр Яковлевич излучал добродушие. Расслабленно развалившись в кресле, он сложил руки на животе и смотрел на меня с нескрываемым любопытством. — Можешь на диван сесть, или в кресло. Но лучше, если подальше от Семена Игоревича. Так я лучше тебя ощущать буду.

Булгаков принял шпильку молча, что никак не прибавило теплоты в их отношениях. Подчиняясь настойчивой просьбе хозяина кабинета, мне пришлось сесть на упругий кожаный диван как раз неподалеку от двери рядом с массивной вешалкой, увенчанной одной лишь шляпой из гардероба главного мага. Сложил руки на коленях, не зная, чего ждать от чародея. Незнакомые люди меня настораживали и пугали. Таким человеком был и Брюс.

— Я рад твоему решению самолично приехать в Коллегию, — первым, как и подобает хозяину, начал разговор чародей. — Было бы неприятно для всех, пошли я к твоим опекунам машину, чтобы доставить тебя ко мне. То, что ты участвовал в массовой драке, уже было известно вчера, но я не стал торопить помощников вызвать тебя для беседы. Таковое могло негативно отразиться на репутации твоих опекунов.

— Решение принимал совет Рода, — покосился я на Старейшину, потому что нужно было отвечать, а не сидеть как лом проглотивший. — Я вообще думал, что обо мне не знают.

Губы Брюса сложились в подобие улыбки. А дед возмущенно фыркнул.

— Семен Игоревич — очень мудрый человек, — польстил ему Брюс. — Не сомневаюсь, кто именно инициировал нашу встречу. И понимаю твой страх оказаться перед необходимостью сделать нужный шаг. Его Величество ввел меня в курс дела в отношении твоей личности, Викентий. Поэтому особенно важно, чтобы ты впредь не влезал в подобные мероприятия. Не стоит огорчать императрицу, курирующую не только тебя, но и остальных сирот. Она всем сердцем переживает за каждого.

— Я не мог отказаться, рискуя прослыть трусом, — ответил я, при этом раздумывая, знает ли главный чародей о кураторах из отдела «К». Скорее всего, знает, но завуалированно предупреждает, чтобы я не светился где попало.

— Само собой, решение спонтанное из-за тонкой манипуляции, — усмехнулся Александр Яковлевич. — Одаренные умеют «крутить» людьми не одаренных искрой. Мягкое подталкивание к нужным действиям никак не ощущается.

— На меня не было воздействия! Я сам согласился, добровольно!

— Допустим. Мне все равно, что произошло до драки. Крайне интересно узнать от тебя, как ты умудрился сбить настройки новейшей аппаратуры, которая генерирует определенные волны для воздействия на одаренных. Очень, знаешь ли, инженеры и техники магического отдела ругаются.

Я про себя показал язык Брюсу, однако постарался, чтобы он не уловил игривую мыслеформу. А то разозлится…

— А что такого я сделал? — прикидываюсь дурачком. — Ведь я не владею искрой, поэтому не мог повлиять на работу аппаратуры. Она же на вертолете была, верно?

— Умный мальчик и догадливый.

— Чего там догадываться? — я обнаглел, не замечая ерзанья Старейшины, готового придушить меня на виду хозяина кабинета. — Луч шел сверху, с вертолета. Ясно, что генерирование магоформы исходила именно оттуда. Я-то здесь при чем?

— При опросе участников выяснилась любопытная деталь с твоим участием, — Брюс откровенно забавлялся барахтающейся в мелкой лужице рыбкой, в роли которой выступал я.

— Какая? — я сделал удивленное лицо.

— Использовавшаяся аппаратура имеет очень высокую степень поражения, — усмехнулся Александр Яковлевич. — Она гарантированно накрыла всю площадку, где вы развлекались рукопашным боем. Да, кстати, вызывает уважение установленное правило не использовать магические приемы. Иначе от ваших противников осталось бы полторы калеки. Вернемся все же к нашим баранам… Под воздействие «Капкана» попали все, и бояричи, и купеческие отпрыски. Это зафиксировали операторы. Но в одном месте произошел странный сбой. Несколько человек вдруг умудрились разорвать магический конструкт и стали разбегаться. Повторное накрытие позволило задержать парочку беглецов, а вот троим счастливчикам удалось улизнуть. Но, как я уже сказал, всех зайчиков мы отыскали, привезли на профилактическую беседу. Признаюсь, с интересом ждал, когда же господа Булгаковы приедут за своими недорослями. Последние они остались в наших гостеприимных хоромах.

Снова шпилька, но Старейшина не обратил на нее внимание. По его лицу нельзя было сказать, разозлен ли он словами Брюса, или больше волнуется за меня.

— Я рад, что Семен Игоревич правильно оценил ситуацию, — маг вежливо кивнул, поглядев на Булгакова. — Представьте, какие бы разговоры поползли по Москве, появись в поселке машина с гербом Магической Коллегии.

В дверь кабинета постучали, и не дожидаясь ответа хозяина, в помещение вплыла Изольда Юрьевна с подносом, воинственно выпятив грудь. Она прошествовала мимо нас и аккуратно расставила на столе чашки и блюдца, розетки с печеньем и конфетами. Разлила из красивого чайника с длинным носиком ароматный напиток и удалилась как парусник за горизонт. Все это время Брюс молчал, изучая меня. Я же чувствовал, как его попытки проникнуть в мою голову оканчивались неудачей. Ментальные фокусы не проходили, и я был очень рад. Признаюсь, опасался неординарности главного чародея империи и жутко комплексовал, что не смогу выставить защиту. Но — нет. Антимагия работала великолепно.

— Я передала Полухину ваше указание насчет молодых господ Булгаковых, — не преминула напомнить секретарша, задержавшись возле двери, и прожгла меня взглядом, в котором до сих пор стояло осуждение за тот поступок в приемной.

— Спасибо, Изольда Юрьевна, — кивнул Брюс, и когда женщина вышла из кабинета, щедрым жестом хозяина показал на сервированный стол. — Угощайтесь, господа.

Старейшина остался на месте, даже не пошевелился. Я заметил легкую усмешку Александра Яковлевича, который спокойно встал, взял одну из чашек, подмигнул мне. Почему бы и не выпить? Вон, конфетами даже угощают. А раз угощают, ломаться не стоит.

Тоже повторяю его движения, подхожу к столу, беру ароматного чайку и с шуршанием разворачиваю шоколадную конфету в яркой золотисто-зеленой обертке. «Золотая рыбка», хм, с орешками. Не особенно люблю конфеты с разными наполнителями, но в гостях свое «фи» не показывают.

— Вкусные? — без всякой насмешки в голосе спросил Брюс, делая глоток.

— Отличные, — киваю я и смотрю на Старейшину. — Вам дать чаю, Семен Игоревич?

Старик махнул рукой и неожиданно сказал:

— Пойду я, Александр Яковлевич. Беседуйте тут. Только не обижайте мальца. А то знаю методы Коллегии.

— Ну что вы, Семен Игоревич, — с нотками обиды произнес Брюс. — Мальчик зело сообразительный и речистый. Думаю, найдем друг с другом общий язык.

— Речистый не по возрасту, — ухмыльнулся Булгаков. — Я за его язык и беспокоюсь. Не наговорил бы лишнего.

Намекает на то, чтобы я следил за собой. Действительно, сболтну чего-нибудь такого, что пойдет только во вред. Проводив взглядом деда, я вздохнул и отставил недопитую чашку в сторону. Я бы не отказался от его присутствия, но хозяин кабинета на что-то намекал не просто так. Он хотел, чтобы Булгаков ушел.

Повисло молчание, которое беспокоило только меня. Главный чародей открыл какую-то папку и пролистывал вложенные в нее бумаги. Некоторое время он вовсе не замечал, что здесь еще кто-находится. Или намеренно нагнетал ситуацию, чтобы я начал ерзать и волноваться.

— Итак, Викентий Волховский, воспитанник новгородского детского приюта, — неожиданно сказал Брюс, не отрывая взгляд от папки. — Оставлен в младенчестве, родители неизвестны. Дар активирован в восемь лет. Но какой именно — в досье не указано. Я попробовал узнать, но всюду натыкался на литеру «К». Значит, искорка у тебя, Викентий, необычная. И проявилась она во всем великолепии во время праздника на стадионе Болотного. Очень необычный Дар. Каково это — быть Разрушителем?

Мне слегка поплохело, а потом взяв себя в руки, я проанализировал ситуацию. Брюс просто обязан был знать о моем Даре. И, конечно, все знает. Он же напрямую подчиняется императору, вхож в его кабинет без доклада, можно сказать — Ближний круг. Чего я напрягся?

— Не совсем хорошо, — буркнул я, смывая чаем липкую шоколадную сладость с языка. — Была бы магия, а так непонятно что. Убить меня запросто можно, а я ничего не смогу сделать. Ни защититься стихийным плетением, ни ударить.

— Н-да, печальную ты картину нарисовал, Викентий, — покивал Брюс. — Сочувствую. Но это не твой выбор, к сожалению. Ты или подстроишься под него, или возьмешь в свои крепкие руки. Извлечь пользу можно из любой ситуации. Даже из дара разрушения.

Он откинулся на спинку кресла, переплел пальцы между собой и продолжил:

— Тебе придется жить как обычному человеку, зная, какой мощью обладаешь. Это очень трудно, это чертовски обидно, когда вокруг тебя бушует магия. Мы, например, черпаем энергию из окружающего мира и пользуемся ею в разных ситуациях. Но знай: одаренные гибнут очень часто, так же часто, как и простолюдины. Просто мы никогда не пересекаемся друг с другом, наши социальные лифты ходят на разных горизонтальных уровнях. И от тебя зависит, в каком лифте передвигаться. Но сначала мы должны убедиться, что ты хочешь подняться наверх, туда…

Палец Брюса ткнулся в потолок кабинета. Жест понятен, но я еще плохо соображаю, чего добивается чародей. Думал, с меня будут снимать шкурку, а попал на душещипательную беседу.

— Мы можем тебя подкинуть наверх, если того пожелаешь. И тогда перед тобою откроются такие горизонты, что дух захватит.

— И быстрее прихлопнут, — разумно ответил я, помня все предупреждения.

— Прихлопнут, если четко не поймешь, кем хочешь стать, чью сторону принять.

Вон в чем дело! Да меня исподволь подталкивают к службе в императорском клане! Я сам должен сделать выбор, раз ментальное давление не способно решить подобную задачу. Чистая психология! И тогда перед Булгаковыми разведут руками и скажут, что никакого насилия не было. Да еще запишут мое решение на камеру, покажут опекунам. Иван Олегович очень расстроится… Хорошо взрослым, у них все карты нужные в руках, а я блуждаю в потемках!

— Но я хотел бы сначала разыскать своих родителей! — затаиваю дыхание. Интересно, знает Брюс о письме, в котором ясно указаны имена отца и матери?

— Ты уверен, что они живы? — поднял голову Александр Яковлевич, успев перелистнуть еще один листок. — За столько лет никто не сделал запрос на мальчика по имени Викентий. Не будем считать Булгаковых, чей интерес к тебе стал понятен нам только недавно. Но в остальном… Викентий, ты сирота.Нужно смириться с этим и жить дальше.

Я перевожу дух. Не знает! Или знает, но хитрит? Как же трудно со взрослыми. Два взаимоисключающих вывода могут вывернуть мозги похлеще ментального внушения.

— Но у меня есть четыре… нет, еще три года подумать, — осторожно ступаю по тонкому льду. Мне не хочется причинить проблемы маме и отцу. Почему-то спина заледенела от запоздалого страха, что император прикажет убить их. Ведь ему доложили о Мамоновых, являющихся настоящими родителями Разрушителя! Как же предупредить их? Лихорадочно перебираю варианты, и вдруг догадка вспышкой озаряет мой мозг. Маг-учитель Наташи Тучковой Евгений Сидорович! Он-то уж точно не причастен ко всем играм высокородных аристо! Нужно лишь попросить его передать письмо маме!

— Никто не отменял законы, — развел руками Брюс. — Думай, учись. И знай, что тебя всегда поддержит Его Величество государь русский. Не стесняйся обращаться в отдел «К», если возникнут трудности. Заодно постарайся поменьше светить своей способностью. Могут найтись люди, умеющие сводить незначительные моменты в единую логическую цепь. По-хорошему, тебя уже сейчас надо бы взять под усиленный контроль. Очень много зарубежных гостей видели твою реальную мощь. Они еще не догадались, кто ты есть на самом деле, но интерес уже гуляет среди европейских аристо. Смотри, как бы не увели с помощью какой-нибудь богемской или вестфальской княжны-красотки.

— У них страшные княжны, — буркнул я.

— Кто тебе такую чушь сказал? — удивился Брюс и рассмеялся. — Зря ты так. Утверждаю обратное. Девушки из высокородных очень породисты и красивы, не хуже русских боярышень. Там ведь селекция на высшем уровне не один век идет. Стараются евгеники, очень стараются.

Я пожал плечами. Мне все равно рано думать о семейной жизни. Это у аристократов расписан каждый шаг на десять лет вперед. Например, я уже знаю, что о судьбе Светы хлопочет Глава Рода, родители тоже подыскивают ей подходящую партию. Когда мы окончим школу, она поступит в университет или выйдет замуж. Булгаковым знания важны, но обладателями их становится мужчины роды, а женщины предназначены лишь для закрепления связей между союзниками. Вот мне и стало интересно, кто в качестве жениха Светки будет?

За меня точно не выдадут, хотя иногда такие грешные мысли проскальзывали. Я угроблю Дар девчонки, даже сомневаться в своих «способностях» не приходится. А привязываться к Булгаковым через женитьбу на какой-нибудь их родственнице не хочу. Лучше в Ленск к отцу сбегу.

— Думай, Викентий, думай, — отхлебнул остывший чай Брюс и слегка поморщился. — Будь я в твоем положении, ухватился бы за возможность получить дворянство через службу в армии. Большинство ребят-сирот так и делают. Отслужив на благо государства, они становятся привилегированной кастой, новой элитой России. А тебе сами боги велели использовать Дар.

— В каком качестве? — поинтересовался я, зашуршав еще одной конфетой. Теперь это была карамель «Гусиные лапки», мои любимые. — Я не смогу стать боевым магом.

— Не сможешь, это верно, — подтвердил Брюс. — Кроме армии, кстати, есть много государственных служб, где твой Дар пригодится. Например, дипкурьеры, фельдъегерская служба, императорские курьеры особого назначения, личные телохранители Их Высочеств. Кстати, о тебе очень тепло отзывалась Великая княжна Лидия. Я с ней беседовал несколько дней назад, получил от нее хорошие рекомендации насчет тебя.

— Спасибо, не ожидал, — я хрустнул карамелью. — Подумаю.

— Однако же прежде всего, чтобы получить место в вышеназванных структурах, нужно пройти службу в армии, — не обращая внимания на мою бестактность, добавил чародей. — Протекция императора или цесаревича очень поможет в продвижении.

Меня прощупывали. Нахально и бесцеремонно, подкидывая вкусные варианты. Это и есть ментальное давление, как бы оно по-другому не называлось. Господин Брюс не оставлял надежду закинуть мне в голову закладку, но я уже не обращал на эти попытки внимание, сосредоточившись на чае и конфетах.

— Мне бы хотелось как следует с тобой познакомиться, Викентий, — по-доброму, как близкому родственнику, улыбнулся Александр Яковлевич. — Не скрою, ты представляешь для нашего ведомства несомненный интерес, который сдерживается императорскими законами. Нет-нет, я вовсе не хочу обойти их, но в качестве залога к нашей дружбе я могу предложить посещение библиотеки.

Чародей сказал это таким тоном, что я насторожился. Словно пеленгатор, находящийся в голове, щелкнул и стал с тихим гудением крутиться вокруг своей оси, выискивая вожделенный сигнал.

— Какой библиотеки? — тихо спросил я.

— В которой ты можешь найти ответы на свои вопросы, — снова появилась улыбка на губах чародея. Легкая, обманчивая, завлекающая в ловушку. — Ты же задаешь себе вопросы, что есть антимагия, что влияет на ее появление, как жить с этим Даром?

— И у вас есть такие книги? — я еще не верил такому счастью.

— Не уверен на сто процентов, что существует одна такая, где даны абсолютно все ответы, — Брюс снова переплел пальцы на животе. — Но особое разрешение в архивы Коллегии могу дать. Архивариус поможет в поисках свитков и старинных фолиантов. Так что скажешь?

«Это сделка с дьяволом, — шепнул мне тихий голос в голове. — Вспомни, кто такой Брюс! Он просто так ничего не предложит. Берегись!»

Я судорожно сглотнул слюну и запил остывшим чаем. Взгляд Александра Яковлевича стал похожим на змеиный, неподвижный и парализующий. Он еще улыбался, но я чувствовал, насколько фальшиво и наиграно его дружелюбие. Против меня играл монстр, прячущий когти в мягких подушечках своих ухоженных лапок.

— Как интересно, — ответил я, чтобы заполнить зловещую тишину в кабинете. — А мне говорили, что книг про антимагию очень мало, и почти все они находятся в Европе.

— Иногда стоит покопаться в родных пыльных чердаках — и, опаньки! Что-то да находится, — Брюс провел ладонью по зеленой суконной поверхности рабочего стола, как будто смахивал невидимые соринки. — Хочешь побыть исследователем этих самых чердаков? Точнее, подвалов. Я сегодня же дам распоряжение, и ты сможешь посещать нашу библиотеку… по определенным дням, конечно, не когда тебе вздумается.

— Мы же не последний раз встречаемся? — промямлил я, желая быстрее покинуть кабинет. — Можно подумать?

— Подумай, — в зрачках Брюса полыхнуло разочарование. — Держи мою визитку. Можешь звонить прямо на этот номер, но только после девяти вечера. Или, в крайнем случае, пусть опекун даст знать о твоем решении. Даже будет лучше, если Иван Олегович свяжется со мной.

Передо мной неизвестно откуда появился плотный картонный прямоугольник с золотистым ободком по периметру, а по рифленой серебристой поверхности был выдавлен текст: «Брюс Александр Яковлевич», и номер телефона.

— Мой личный, а не рабочий, — подсказал чародей и кивком подбородка указал на дверь, освобождая меня от необходимости самому попроситься на выход.

— До свидания, — я с облегчением выскользнул из кабинета, ощущая на спине леденящий взгляд и осыпающиеся по позвоночнику кристаллики снега — магия Брюса безуспешно боролась с моей защитой.

Изольда Юрьевна подозрительно посмотрела на меня и поджала губы, отметив мою взъерошенность. Покачала головой на вежливое «до свидания», и уткнулась в какую-то толстую книжку.

Я чуть ли не бегом рванул по коридору, желая побыстрее покинуть неприятное для меня помещение. Обратную дорогу нашел без проблем. Чего там — иди прямо до парадной лестницы не сворачивая, и вот он, выход!

Взмыленный больше от страха, чем от бега, я ввалился в машину и увидел сидящих в ней злых Димку и Артема. Видать, хорошо их взгрел старик, пока я с чародеем беседовал. Семен Игоревич кивнул мне и показал, чтобы я лез в багажный отсек, где было еще два места. Не гордый, и там посижу, рядом с молчаливым охранником, полностью экипированным для защиты своего хозяина.

— Ну как тебе господин Брюс? — спросил дед, чуть повернув голову в мою сторону.

— Страшный он человек, — вырвалось у меня непроизвольно.

— Смотри-ка, разглядел, — удивленно произнес Старейшина и зыркнул на притихших оболтусов с нотками сожаления и разочарования. — Он тебе что-то предлагал?

— Покопаться в библиотеке и архивах, — скрывать предложение Брюса я не видел необходимости. Расчет был на то, что патриарх рода подскажет, как поступить в этом случае. Мне действительно стало страшно перед распахнутой ловушкой, куда я догадался не совать любопытный нос.

— Ах он, старый плут! — усмехнулся Старейшина. — Нашел чем соблазнить. Старинными книгами про антимагию?

— Ну да, — киваю в ответ. — Говорил, может подыскать что-то интересное.

— Возможно, так и есть, — медленно проговорил Булгаков. — В «Брюсовых Палатах» есть много занимательных артефактов, которые начал собирать еще его знаменитый предок, почитай, со времен первых Мстиславских. Из своей Шотландии привез. По легенде, которую сами Брюсы и запустили, родоначальник прибыл в Москву с одним дорожным сундуком, набитым книгами, и в ободранных одеждах. Амбиций его хватило, чтобы заполучить место придворного чародея при Великом князе. Кто знает, вдруг в этом сундуке лежали книги про Разрушителя.

— Так что мне делать? — робко поинтересовался я. — Хочется почитать…

— Ты же понял, что за право прикоснуться к подобным сокровищам нужно пойти на сделку? — резко повернулся ко мне Старейшина.

— Не дурак, сообразил.

— Что ты ему сказал?

— Ничего. Попросил время подумать, — о визитке я благоразумно промолчал. Пусть и у меня будет маленький козырь в рукаве.

— Отлично, — Булгаков, как показалось, облегченно вздохнул. — Не торопись, но и не затягивай с ответом. Брюс не любит, когда его предложение игнорируют.

Надо срочно связаться с отцом и попросить совета. Это мое движение в сторону Мамоновых должно активизировать родной клан. Пусть шевелятся, думают, решают. А то моя голова уже не соображает, как противостоять интригам взрослых. Понятно, что никто не сделает мне плохого; сейчас идет тактическая схватка за обладание магическим ресурсом. Мстиславские в ней имеют значительное преимущество, и как только почувствуют слабину других, перетянут Разрушителя на свою сторону — и что мне делать? С другой стороны, я понимаю, что моя одаренность — слабое утешение. Пуля или нож прервут жизнь с необычайной легкостью. Вот если бы превратить минус в плюс, то бишь силу антимага превратить в силу стихийника! Но есть ли такая методика?

Пока ехали до дома, голова распухла от всевозможных комбинаций, но к какому-то результату я не пришел, еще больше укрепляясь в мнении, что мне нужна помощь со стороны.

Глава 2

1

— Никто нас не пытал! — Димка цыкнул слюной через зубы и с наслаждением затянулся сигаретным дымом. Выпустил табачное облако поверх наших голов. — Вообще ничего страшного. Продрыхли всю ночь в камере, а вот утром следователи начали крутить: кто такой шустрый, обладает способностью снимать парализующий конструкт. И так, и этак, начинают издалека, а потом вопросом в лоб. Каждый раз новую фамилию называют! Типа, вы знаете такого человека?

— Фу, Димка, не дыми на меня! — возмутилась Светлана, и сморщив нос, стала махать рукой над своей головой. — А про Вика что-нибудь спрашивали?

Мы сидим на нижней трибуне пустующего сейчас учебного магического полигона с видом заговорщиков, и парни рассказывают, что происходило в «Брюсовых палатах», пока остальных участников «свалки» разбирали родственники. Димка был очень обижен на своего отца и Главу Рода, когда я рассказал, почему никто за ними не приехал. А ведь могли подсуетиться, забрать домой, не оставлять на ночь в каких-то убогих «номерах». Артем отнесся к произошедшему более философски, что удивительно. Оба братца характерами схожи, но поди же ты — второй спокоен как удав после кормежки.

— Спрашивали, — ухмыльнулся Димка и подмигнул мне, держа сигарету между пальцем. — Волховский вам кем приходится? А где он был в это время? Говорю, дома сидит, со «скелетом» возится. Думал, обдурю их, раз тебя с нами не было. Значит не поймали. «А с какой целью вы даете неверные показания, господин Булгаков? Выгораживаете подельника? Мы точно знаем, что он участвовал в стычке. Раз знаете, думаю про себя, чего тогда спрашиваете? Езжайте в наше поместье и забирайте его!

— Сам Брюс допрашивал? — спросил я.

— Не-а, — мотнул головой кощун, и пепел с сигареты осыпался на штаны. Поморщившись, он одним щелчком сбросил его на землю. — Какой-то сотрудник… представлялся же, а вот не помню.

— Полухин? — я наугад назвал фамилию, услышанную в кабинете главного имперского чародея.

— Точно! — Димка оживленно затянулся, но в этот раз выпустил дым в сторону, не обращая внимания на сестру, которая обхватила мою руку и демонстративно прислонилась к плечу. — Полухин! Хитрый, скользкий, так все и выпытывал, какой у тебя Стихийный атрибут. В общем, взялись за нашего Викешу всерьез.

Я фыркнул. Секрет нашли! Да обо мне во всех газетах уже по несколько раз написали, в Сети разнообразные теории гуляли, пока чья-то рука не прикрыла безобразие. Подозреваю, цесаревич журналистов приструнил и сетевые сплетни по возможности стал вычищать.

-Подожди, — Света поправила лямку сарафана, съехавшую с загорелого плеча. — А как маги могли узнать, что Вик тоже полез в драку? О том, кто он такой, ваша раздолбайская компания понятия не имела. Значит, кто-то им настучал.

— Вообще-то, да, — поддержал сестру Артем и яростно поцарапал макушку, накусанную комарами, прежде чем Димка задымил все вокруг своей сигаретой. — Права Светка. Кто-то узнал Вика и нашептал Брюсовым псам.

— Да расслабьтесь, — отмахнулся я от конспирологических теорий. — Против нас применили очень сильную боевую магему. Никто не должен был убежать, а все равно — несколько человек вместе со мной умудрились скрыться. В Магической Коллегии дураков не держат. Сразу сообразили, кто может с легкостью порвать плетения? Вспомнили про меня, начали выяснять, был ли я в парке.

— Нет, не сходится, — Света зыркнула на меня своими глазищами. — О том, что ты Разрушитель, знают только Мстиславские, и то не все, а самый узкий круг. Император, цесаревич, княжна Лидия, ну и еще пара-тройка человек, если допускать такую версию.

— И Брюс, — закончил я. — Александр Яковлевич точно знает о моем Даре.

— Он не станет распространять секретную информацию, — разумно сказала девчонка. — Знает — да, но вряд ли кто-то в его конторе имеет доступ к твоему досье. Так что расслабься, это инициатива Брюса. Ты же сам говорил, что он собирался за тобой послать машину, чтобы побеседовать. Ему захотелось поближе познакомиться с Разрушителем.

— Да, все верно, — не стал спорить я. — Но кто-то же сдал меня? Я нигде не засветился, тихонько доехал до города. Значит, мог проговориться Азамат или…

Я задумался. А кто, действительно? Меня могли опознать лишь в лицо, своей фамилии я не называл.

— Не, Азамат не мог. Не тот он человек, чтобы языком трепать, — тут же встал на защиту друга Димка.

— Ты его хорошо знаешь? — язвительно спросила Света. — Чуть прижали — и начал петь…

— Но-но! — Димка мгновенно ощетинился. — Это ты его не знаешь, так нечего всякое нести! Тем более, его почти сразу забрали родственники, не то, что наши…

— А ты сам? Проговориться мог случайно.

— Я молчал как рыба, — тут же ответил Димка, щелчком выкидывая окурок в сторону.

Ага, молчал. Ментальный нажим на мозги мгновенно развязывает языки. По себе знаю. Брюс провел несколько атак, пока беседовал со мной. Разве не мог так поступить и с Димкой?

Мы все разом посмотрели на Артема.

— Эй, я не при делах! — возмущенно засопел брат.

— Да ладно вам! — махнул я рукой. — Какая разница, кто и что сказал! Брюс со мной просто поговорил, конфетами угостил, страшными пытками не стращал. Даже не ругал, что мы в парке свалку устроили. Поехали лучше купаться!

— В Химки? — прищурился Артем.

— Конечно, — не дрогнув, сказал я. — Там классное место. Пляж, лодки, катамараны.

— Дело, — одобрил кощун. — Только надо сейчас ехать, а до темноты успеть вернуться. Иначе дед такой идеальный шторм устроит, что всех потопит.

— Тогда чего сидим? — вскочила Света. — Надо еще домой заскочить, купальник надеть!

Думаете, я зря подкинул идею прокатиться в Химки? Мне было нужно позвонить Наташе Тучковой, чтобы попросить ее о встрече с Евгением Сидоровичем. Письмо матери уже написано, остается только забрать его, пока Светка переодевается. Звонить из дома по стационарному телефону я не рискну. Мало ли, вдруг линия прослушивается. Амулет связи для меня недоступен, разом его разрушу. Мобильник тоже не вариант. Не умею еще укрощать свою антимагию, чтобы не уничтожить нежную начинку аппаратуры с магической платой связи. Остается обычный уличный стационар, по которому я и планирую связаться со своей партнершей по танцам. Надеюсь, что она дома, а не в отъезде.

К моему удивлению, Людмила Ефимовна разрешила нам съездить на пляж, но попросила дочку периодически отзваниваться. Вообще, Булгаковы спокойно отнеслись к переполоху, связанному со «свалкой» в Покровском парке. Как-никак, в роду большая часть мужчин были с боевыми навыками, и молодежь воспитывали в этой же концепции. Ну, подрались, попались в лапы бдительной Магической Коллегии. Получили небольшой урок от взбеленившегося Старейшины, так это больше из-за меня. Переволновался старик.

Поехали на машине Димки, как в прошлый раз. Только теперь рядом со мной сидела Света в легком сарафане и подставляла лицо теплому ветру, врывающемуся в открытое окно. Пробок на дороге не было, и до пляжа домчались быстро. Я скользнул взглядом по стоянке, но шоколадную «Спектру» Анжелики Салтыковой не обнаружил. Не приехала.

Выйдя из машины, Света вручила мне свою громадную пляжную сумку, а сама, скинув босоножки, помчалась вперед по песчаной тропинке мимо павильонов к реке. Пришлось подобрать ее обувь, и пыхтя, последовал за ней. Что она в сумку напихала?

Пока тащил груз, парни обогнали меня и нашли свободные лежаки. Раздевшись, пошли к пирсу, откуда решили понырять. Я немного задержался, обустраиваясь на месте, и в это время подошла Света с сарафаном в руке; мокрые волосы облепили ее спину и плечи.

— О, вы уже шезлонги присмотрели! — обрадовалась она и плюхнулась на один из них, подставляя мокрую спину солнцу. — Вик, достань из сумки крем от загара, пожалуйста!

Я чертыхнулся, собираясь бежать на пирс. Пришлось выполнить просьбу. Сначала достал клетчатое покрывало и бросил его на песок. Нашел флакон с кремом и вложил его в руку девчонки.

— Помажь спину, — пробормотала она. — Если тебе не трудно.

— Блин, — пробормотал я едва слышно. — Может, сама?

— Тебе трудно, что ли? Или боишься? — Света повернула голову и с усмешкой посмотрела на меня. — Ой, какие мы стеснительные! А с Наташкой обжиматься на сцене — так и не краснел!

— Да, е-мое! — воскликнул я. — Это же совсем другое!

— Ну, пожалуйста! — протянула настырная девчонка.

Я сел на край лежака и мстительно выдавил часть крема из флакона прямо на узкую спину, после чего начал растирать его по позвоночнику.

— Ох! — простонала Света. — У тебя здорово получается! Не три на одном месте, кругами, кругами! Плечи побольше мажь! У меня они быстро обгорают.

Мои ладони прошлись спине от шеи вниз, ощущая каждый позвонок. Неожиданно в подушечках стало покалывать, да так остро, что я от испуга отдернул руки. А если сейчас я уничтожаю Светкин Дар? Меня же Булгаковы укокошат!

— Что случилось? — она почувствовала мое волнение.

— Ты ничего не чувствуешь? — на всякий случай спросил я, оглядываясь по сторонам. Никто не смотрел на нас, не показывал пальцем, не смеялся. Вполне обыденное дело на пляжах. Кремом спину мазать, я хотел сказать.

— Что я должна чувствовать? Мурашки по спине? — заинтересовалась «сестра».

— Откуда мне знать? — пробурчал я, продолжая размазывать крем, который быстро впитывался в кожу, поэтому приходилось добавлять из флакона. — Как твоя искра реагирует?

— Ах, это… Да нормально все.

Света вытянула руку ладонью вверх, потом сделала ею круговое движение, создав небольшое туманное облачко. Песок мгновенно потемнел от пролившихся на него капель.

— Работает, — успокоила она меня. — Ты куда? Ноги кто мазать будет?

— Сама намажешь, — проявил я твердость. — Пойду искупнусь.

Пока меня не припахали на еще какую-нибудь повинность, я рванул к пирсу. Это местечко облюбовали любители понырять. Помост, специально выдвинутый далеко в реку, был идеален для прыжков. Дно в этом месте углубили, очистили от коряг и камней, а пирс оборудовали лесенками, чтобы из воды можно сразу подняться наверх.

Артем с Димкой возвращались обратно, мокрые и довольные. Я пробежал несколько метров по дощатому настилу и рыбкой нырнул в прохладную темно-зеленую воду, пахнущую водорослями. Плавать я научился еще в приюте, а вот науку нырять преподавали старшие ребята.

Выскочив поплавком на поверхность, я отплевался и рванул к берегу, чтобы меня не заметили Булгаковы. На всякий случай, прикрываясь тенью от пирса, поглядел в ту сторону. Светка перевернулась на живот, и теперь медленно коптилась на солнышке, прикрыв глаза черными очками. Димка с Артемом лежали на горячем песке, подгребая его под себя, и о чем-то лениво разговаривали.

Я не знал, где найти стационарный телефон. На всей территории не было ни одной знакомой желтой будки. Пришлось в одних плавках бежать в «Луну», где мы еще недавно сидели с девушками и слушали, как поет Анжелика.

— У вас есть городской телефон? — спросил я щеголеватого бармена в белой рубашке с черным галстуком-бабочкой, убивавшего скуку протиркой бокалов.

— Мобильник потерял? — усмехнулся парень и подышал на идеально чистый коктейльный стакан.

— Ага, — кивнул я, не оглядываясь по сторонам. Наверное, прикольно выгляжу, особенно в глазах высокородных барышень, некоторые из которых с усмешкой поглядывали в мою сторону.

— В нашем заведении посторонним запрещено пользоваться служебным аппаратом, — заученно произнес бармен и снова подышал на стакан. — За «Ландышем» есть будка. Можешь позвонить оттуда.

— Спасибо!

Я выскочил наружу. И где искать «Ландыш»? Оказывается, это был маленький скромный павильон, в котором продавали мороженое и прохладительные напитки. Почему-то самое популярное в жару местечко оказалось на отшибе, как раз напротив стоянки, и добираться до него пришлось через кустарники. Некогда было обходить. А то Булгаковы пристанут с расспросами.

Вот и телефон. Бармен ошибся. Здесь не было будки. Аппарат висел прямо на стене, прикрытый прозрачным полукруглым навесом из пластика. Под крышу павильона уходил белый короб, в который, видимо, был спрятан телефонный провод. Достал из кармашка плавок загодя обмотанную в целлофан абонентскую карточку на десять рублей, чтобы предохранить ее от намокания, и развернув, воткнул в зев картоприемника. Снял трубку, набрал по памяти номер Наташи. Только бы она дома была!

Томительно потянулось время, разбавленное унылыми длинными гудками. И вдруг — щелк!

— Слушаю! — голос слегка удивленный. Ну да, номер отображается странный, с «уличным» префиксом, по которому, кстати, можно вычислить будку, из которой был звонок.

— Наташа, это я, Викентий! Привет!

— Ой, привет, Вик! А ты чего с уличного звонишь? Случилось чего?

— Ты сама где сейчас? Дома, в Москве? Никуда не уехала?

— А что ты вдруг заинтересовался? — голос у Наташи стал игривым, отчего у меня по спине дружно замаршировали мурашки. — Хочешь пригласить на свидание?

— Женщины, одно себе на уме! — вздохнул я и заторопился, чтобы Тучкова не обиделась. — Наташа, у меня просьба к тебе очень большая. Нужно встретиться с Евгением Сидоровичем.

— Зачем тебе наш маг? — заинтересовалась девушка. — Какие-то секреты появились, да? Расскажи!

— Потом. Времени мало, — покосился на электронный счетчик, неумолимо сжиравший минуты с карточки. — Пришли его в Химки, на пляж. Пусть зайдет в павильон «Луна», я его встречу там.

— Заинтриговал, Волховский! — засмеялась Наташа. — Ладно, найду его. Евгений Сидорович с отцом куда-то уехали, но к обеду вернутся.

— Точно?

— Точнее некуда, — уверенно сказала партнерша по танцам. — Папа всегда дома обедает. Я передам твою просьбу господину Ломакину. Но раньше трех его не жди.

— Спасибо, Наташа! Выручила!

— «Спасибо» на хлеб не намажешь, Волховский, и голодного не насытишь, — а вот теперь игривость появилась. Намек толстый-претолстый, что только дурак не поймет.

— Хорошо, коктейль с меня!

— Да ну его! — снова девичий смешок. — А вот приглашение на бой в экзоскелетах, где ты будешь участвовать, я заслужила.

— Обязательно! Ну все, пока-пока!

Я положил трубку, вытащил карточку и снова тщательно обернул ее защитной пленкой. Помчался обратно к реке, только теперь я совершил небольшой обходной маневр, чтобы заскочить на пирс, несколько раз нырнуть и с чистой совестью вернуться к нашим лежакам. Света лежала под большим зонтом, взятым парнями напрокат, и лениво перелистывала глянцевый журнал с какими-то красотками.

— Что, надоело загорать? — я плюхнулся на покрывало.

— Сейчас самое солнце, — девчонка посмотрела на меня с подозрением. — А ты где был? Тебя Артемка убился искать.

— А зачем искать и убиваться? Я с пирса прыгал.

— Не было тебя там несколько минут назад. Может, ты утонул? Или тебя похитили?

— Кто? Княжна Лидия? — пошутил я топорно, и пожалел. Меня чувствительно толкнуло холодной волной, и, если бы не защитный барьер Дара, могло бы реально заморозить. Стихийник «воды» — серьезная штука. А я еще и мокрый, настоящая жертва для «водника».

— Не смешно, — блеснули в тени глаза Светы. — Будь, пожалуйста, посерьезнее. Мы за тебя отвечаем перед родителями.

— Свет, ну ты тоже скажешь! — я сел, обхватив колени. — Ну что вы сможете сделать, если, к примеру, сейчас подлетят два-три катера с вооруженными людьми и боевыми магами? Вас как котят потопчут, не заметив, а меня стукнут по башке прикладом — и гуд бай, Америка!

Я почему-то вспомнил Ярика, который напевал замысловатую песенку, в которой были именно эти слова. Он подслушал ее в той Яви, где люди в космос летают. Вот и мурлыкал, где ни попадя.

— Почему Америка? — удивилась Света.

— Да так, к слову пришлось, — я отмахнулся. — Видимо, в тот момент я отплыл от пирса далеко. Хотел на другой берег перемахнуть, да передумал.

— Ты так хорошо плаваешь?

— Не жалуюсь, — пожимаю плечами и вижу приближающихся ко мне Артема с Димкой.

Они едва не набросились на меня с кулаками. Оказывается, пока я бегал в поисках телефона, прошло почти полчаса. Светлане показалось, что утонул или снова влип в неприятную историю. Парни отнеслись к ее истерике истинно по-мужски: не обратили никакого внимания. Никто шум не поднимает? На реке спокойно? Ну и что тебе надо, боярышня? Сам прибежит, когда накупается. Может, красотулю какую встретил, знакомство завязал. После этих слов Света взбеленилась и чуть ли не в приказном порядке отправила братьев на мои поиски.

— Зря вы так обо мне беспокоитесь, — я вскочил на ноги, натянул шорты. — Нужен я кому… Пошли в «Луну»? По коктейлю вмажем! Свет, мороженое будешь? Угощаю!

— И нас? — оживился Артем. — Тогда вообще без вопросов!

— Перебьетесь, не заслужили! Вик угощает только меня! — отрезала Света и встала с лежака. Надела сарафан, достала шляпку из бездонной сумки, и подхватив в руку босоножки, потопала вверх по дорожке к павильону. Димка с Артемом решили, раз я такой жмот, вот и возись сам с вещами. Я снова чертыхнулся, закидывая покрывало в сумку, и потом бросился следом.

В «Луне» народу прибавилось. Солнце перевалило за полдень, и с пляжа потянулись отдыхающие. Почему-то именно этот павильон пользовался популярностью у дворянской молодежи. Не знаю, по каким критериям его облюбовали высокородные, а по мне, так ничего особенного. Ну, интерьер побогаче, летняя терраса большая, танцпол есть, сцена для артистов.

Свободных столиков еще хватало, поэтому мы без труда разместились за одним из них, поближе к сцене, которая сейчас пустовала. К нам подошел официант, быстренько начиркал карандашом в блокноте заказ, и удалился, буркнув, чтобы мы подождали пять минут. Соврал, гад. Появился через десять минут. Света получила свою вазочку с ванильными морожеными шариками, искусно выложенными в виде пирамиды и политыми малиновым сиропом. От лимонада она отказалась, заказав бутылку минеральной «Пятигорской». Я решил попробовать «Джелато», якобы изготовленное по итальянскому рецепту. Не знаю, лукавил официант, или говорил правду — но мне понравилось. Димка с Артемом хитро переглянулись, когда получили свои коктейли ярко-красного цвета с пенкой. Я заподозрил неладное. Наверное, коктейли алкогольные. Уже взрослыми себя считают, а перед сестрой как мальчишки таятся. Не мое дело…

Евгения Сидоровича я сразу узнал. Мужчина вошел в павильон и сразу же направился к барной стойке. Он был в длинной разноцветной рубашке-поло, светло-бежевых свободных штанах и в черных зеркальных очках, надвинутых на глаза. Легкая седина в волосах только придавала ему шарма. Оглядев помещение, маг умудрился разглядеть меня, но не подавая виду, отвернулся и заказал кружку пива, после чего вышел на террасу. Я заерзал на месте. Нужно было срочно смыться.

— Ты чего? — глаза у Димки заблестели как маслины. — На ежа сел?

— В туалет нужно, — брякнул я. — Где он, кстати?

— Возле автостоянки желтый кирпичный домик видел? — Артем втянул через трубочку содержимое стакана и покивал, оценивая его вкус. — Это и есть сортир. Платный, кстати.

Я выскочил на террасу и увидел Ломакина в дальнем уголке, стоящего за маленьким столиком. Наша компания с его позиции никак не просматривалась благодаря густому плющу, закрывавшему большую часть павильона в виде декоративного украшения, а значит, я мог спокойно перекинуться с магом парой слов. Да и не нужно мне больше, только письмо передать.

— Здравствуйте, Евгений Сидорович, — я встал напротив. — Спасибо, что приехали.

— Выкладывай свою проблему, — добродушно откликнулся мужчина и сделал пару аккуратных глотков. — Помогу чем смогу.

— Нужно передать вот эту записку княгине Гусаровой, — я положил перед ним согнутый в несколько раз листок бумаги. — Ее зовут Аксинья Федоровна. Очень нужно, чтобы она прочитала ее. Только лично в руки!

Ломакин оценивающе поглядел на меня и как-то незаметно забрал записку, я даже не успел увидеть движение его руки. Что мне нравилось, так его серьезное отношение к делу. Он не старался подстроиться под мой возраст, а просто помогал, без каких-то условий, скрытых усмешек и снисходительности, вроде «ну и ладно, слегка потакаю его мальчишеским играм».

— Еще какие-нибудь пожелания есть?

— Пока все, — я вздохнул. — Буду ждать ответа от княгини. И уже от этого плясать.

— Серьезно, — кивнул маг. — Кстати, я забыл тебе свой телефон дать. Можешь звонить. Буду твоим «серым» помощником по передаче информации.

Он улыбнулся, а мне показалось, что мужчина не шутит, все так же внимательно и не отрываясь разглядывая меня. Передо мной появилась простенькая визитка с контактными данными. Я спрятал ее в кармашек шорт.

— Что, неподвластен тебе мобильный? — Ломакин по-доброму усмехнулся.

— Не могу пока совладать со своей силой. Во время звонка активируется магическая плата, и мой Дар начисто сжигает ее, — пожаловался я.

— Понятно, — Евгений Сидорович оживился. — Поищу по своим каналам проблему. Нужно ли ждать ответа княгини по записке?

— Да.

— Когда?

— Чем быстрее, тем лучше, — я развел руками. — Сам не знаю, все зависит от других людей, очень высоких и важных.

— Давай сделаем так…, — мужчина призадумался. — Когда я получу ответ, приеду в гости к Булгаковым. Для визита есть причина. Я же подвозил тебя, вот и решил познакомиться с опекунами. Как думаешь, Глава рода разрешит?

— Я не знаю, но Иван Олегович — мой опекун — заинтересовался вашей личностью. Думаю, он не откажется от знакомства.

— Отлично. Тогда я через администратора Булгаковых напрошусь на встречу. Там и передам ответ княгини. Идет?

— Да.

— Великолепно, — Ломакин протянул мне руку, которую я с удовольствием пожал. — А теперь беги к своим, чтобы не пришлось на неудобные вопросы отвечать. Все, Викентий, до скорой встречи.

Я с облегчением вернулся за столик и доскреб со дна остатки растаявшего мороженого, после чего предложил еще разок искупнуться и возвращаться домой. Больше всего меня беспокоило желание Димки и Артема заказать еще по одному коктейлю. Придурки, попадутся ведь дорожной полиции! — Старейшина с них лично шкуру спустит. Потому и решил свернуть программу сегодняшних развлечений. Ведь главное, для чего я рвался из-под опеки Булгаковых, сделал. Записку маме передал. Она обязательно что-нибудь придумает или свяжется с отцом, несмотря на разногласия. Все же их сын просит о помощи, неужели не помогут?

2

— Аксинья Федоровна, батюшка просил передать, к вам какой-то важный господин пожаловал, — в гостиную заглянула Евгения, служанка, приставленная Федором Громовым к дочери. Весьма расторопная и недокучливая молодая девица.

Устроившаяся с ногами в уютном кресле княгиня отвлеклась от чтения книги, заметно напряглась.

— От Булгаковых?

— Нет. Назвал фамилию — Ломакин. Но чьих он будет, не сказал.

— Не знаю такого, — свела брови женщина и отложила книгу на столик. — Впрочем, зови. Уже любопытно.

В отличие от княгини Гусаровой, никогда не видевшей человека, вошедшего в гостиную и почтительно склонившего голову, Странник уже второй раз мог разглядеть красивую, с гордой осанкой, женщину, но теперь очень близко. Он знал, что князь Мамонов пытается наладить взаимоотношения с супругой, и теперь еще больше уверился, что усилия стоили того. Аксинья находилась в самом расцвете своей женской притягательности.

— Сударыня, — Ломакин посмотрел в бархатистые глаза княгини. Ценить красоту можно в любом возрасте, а ведь чародею было далеко до старости. Мамонов был прав, что до последнего боролся за жену. — Я к вам по очень важному делу. Один мой знакомый настоятельно просил встретиться с вами и передать записку чрезвычайно важного содержания.

— Как я могу к вам обращаться? — Аксинья лихорадочно перебрала в уме имена всех, кого она могла заинтересовать. И в чем?

— Евгений Сидорович Ломакин. Я состою на службе рода Тучковых, приставлен к молодой боярышне Наталье Александровне, а в дальнейшем буду вести занятия по магическому искусству в Щукинской гимназии.

«Ведь в ней учится Андрюша, — мгновенно мелькнула мысль. — Случайно ли этот маг появился в доме Гусаровых?»

— Я знаю эту девушку, — еще одна ниточка потянулась к сыну. С Наташей она познакомилась в крымском особняке Булгаковых. Красивая, бойкая девица, которая очень мило смотрелась в танцевальной паре с Андреем. — Что вы хотели мне передать от нее?

— Нет, Аксинья Федоровна, — улыбнулся Ломакин. — Записка не от нее, а от Викентия Волховского. Мы недавно совершенно случайно познакомились, и вдруг узнали, что у нас есть много точек соприкосновения. Так случилось, я вынужден стать связующим звеном между вами и этим юношей. Вернее, не вынужден. Я сам охотно решил помочь ему. Не знаю, правда, что вас связывает…

— Тоже очень многое, — в свою очередь улыбка появилась на губах Аксиньи. — Вы проходите, Евгений Сидорович. Может, желаете выпить?

— Не стоит беспокоиться, но вот минералки холодной с удовольствием выпью.

Ломакин отдал в руки княгини записку, и сел в кресло только после того, как княгиня дала указание горничной и устроилась на диване. Развернув листок, вырванный из ученической тетрадки в клетку, она углубилась в чтение, и не отвлеклась даже в тот момент, когда гость поблагодарил служанку за стакан с ледяной пузырящей водой. Отпивая ее мелкими глотками, чародей заметил, что Гусарова читает записку второй раз, уже медленнее и очень внимательно, как будто пыталась найти между строчек зашифрованное послание.

Женщина, наконец, оторвалась от листка и поглядела на Ломакина просветлевшим взглядом, в котором, впрочем, поселились нотки беспокойства.

— Благодарю вас, Евгений Сидорович, — сказала она, прижав руки к груди. — Вы даже не представляете, какую помощь оказали мальчику. Я ведь в какой-то степени помогала ему выступить на соревнованиях этих жутких бронированных экзоскелетов. Меня многое связывает с ним…

«Почему бы тебе просто не признаться, что мальчишка — твой сын? — размышлял чародей, вглядываясь в красивое лицо княгини. Понимая, что излишнее и откровенное внимание недопустимо, он скользнул взглядом по портретам, висевшим в гостиной. Предки Гусаровых в одеждах разных эпох глядели на него сверху: суровые мужчины в военных мундирах и охотничьих костюмах, женщины — от чопорных дам до искренне улыбающихся молодых девиц — в разнообразных нарядных платьях. Причем все женщины как на подбор — статные красавицы. — Хотя, о чем это я? Ведь княгиня не знает, что я работаю на ее мужа. А приказа от Мамонова раскрыться не поступало. Придется побыть этаким челноком, мотающимся между рассорившимися супругами».

— Вы будете писать ответ? — поинтересовался Ломакин. — Или на словах передадите его?

— Конечно же, напишу! — поднялась Аксинья. — Вы никуда не торопитесь? Прекрасно. Тогда прошу вас подождать, пока готовлю ответ.

Она покинула гостиную, а Ломакин, попивая водичку, раздумывал о своих дальнейших планах. Рано или поздно ему придется открыться перед княгиней, и не хотелось бы предстать этаким коварным шпионом и соглядатаем. В большей мере он был чародеем с уникальным опытом вызова инфернальных тварей и боевым магом, умевшим применять всевозможные хитрости. Спастись из падающего самолета, открыв между мирами портал на высоте двух тысяч метров (или сколько там оставалось до земли) — это не просто магическое искусство, это шедевр. Правда, зрителей, которые могли бы оценить подобную феерию, рядом не оказалось. Да и потом, во время жесткого приземления в незнакомом лесу, восторженность души была омрачена сильным ударом о землю, да таким, что едва сумел встать. Почему-то пропала концентрация на воздушных потоках. Ломая ветки, Ломакин упал на спину и полдня отлеживался на мягком мху, страдая от ожогов и болей по всему телу. Ребра он сумел кое-как срастить, а вот регенерация кожи затянулась надолго, потому как Сила была исчерпана до донышка.

Так должна ли его мучить совесть перед Аксиньей Федоровной? Считал ли он постыдным скрывать истинное свое предназначение? Ломакин не привык рефлексировать; он выполнял работу, за которую платят. А больше всего на свете Странник доверял людям, которые четко оговаривали условия сделки и готовы были платить за проделанную работу. Князь Георгий из таких именно людей, так чего стыдиться? Ведь чародей пытается вернуть в семью их сына. Это хорошая сделка.

— Я написала, — голос княгини выдернул Ломакина из раздумий. Она протянула мужчине так же сложенный в несколько раз лист писчей бумаги. Если Андрей доверился этому человеку, зачем и ей вкладывать письмо в конверт? — Там всего несколько строк, но Вик поймет, что делать. Вы когда сможете передать ему?

— На днях я буду у Булгаковых, — Странник положил записку в карман рубашки. — Нанесу визит вежливости. В качестве будущего преподавателя могу себе позволить возможность познакомиться с учениками.

— Будьте поосторожнее с этими людьми, — даже намека на улыбку не появилось на лице Аксиньи.

— Хотите сказать, мягко стелют, да жестко спать? — попытался пошутить Ломакин. Чтобы знать противника, нужно хотя бы, для начала, прощупать его. Бояться и отгораживаться — самый неверный шаг в долгосрочной стратегии. — Не переживайте, Аксинья Федоровна. Думаю, общий язык мы найдем.

Он откланялся и покинул поместье Гусаровых. Княгиня тут же заметалась по дому, уже зная, к кому сейчас поедет. Муж еще не покинул Москву, завершая сделки с банками и частными лицами. Правда, вчера вечером Георгий позвонил и предложил отметить отъезд хорошим ужином, но только в конце недели. Он добавил, что не отказался бы увидеть Аксинью гораздо раньше.

Мамонов почему-то упорно отказывался приехать в ее дом. Что ж, если муж побаивается отца, она ради сына переступит через свою гордость и через порог гостиничного номера.

Следовало прежде позвонить Георгию, ведь он мог быть где угодно, только не в гостинице. С облегчением услышала, что сейчас он находится у себя, и готов принять любимую жену, отбросив все вечерние дела. Аксинья намекнула на срочность визита, и Мамонов сразу стал серьезным. Пообещал через полчаса прислать свой автомобиль. Договорившись, что князь встретит ее прямо у входа в «Дюссо», на том и закончили разговор.

Княгиня задумалась, глядя на свой гардероб. В самом ли деле ей хотелось сближения, которое началось сразу после покушения на императора и его гостей на Болотном? Ведь Жору она не переставал любить все эти годы одиночества, а сын стал прекрасным поводом для примирения. Семью нужно возрождать, сомнений никаких нет. Но жить вместе со старшими женами под одной крышей Аксинья категорически не хотела. Можно простить мелкие обиды, но ведь они не просто оскорбили ее словами — они пошли на немыслимое: убийство Андрея. Да, пусть не своими руками, но действиями. Разве такое прощается?

Она надела бело-синий узорчатый сарафан с открытыми плечами и спиной. Визит не деловой, а скорее — дружеский, с открытым финалом. Поэтому можно позволить себе легкомысленный наряд, открывающий стройные ноги и показывающий привлекательную фигуру. Она же еще не старуха или монахиня, готовая заживо себя похоронить в четырех стенах. Пока тщательно наносила помаду на губы, отметила, что постоянно смотрит на часы, отражавшиеся в зеркале.

«Волнуюсь, как девчонка перед свиданием, — отметила про себя Аксинья. — Как странно… Уже не чувствую злость на Жору, хочу видеть его снова. Что мешает-то ему приехать сюда? Под наши нужды отведены несколько комнат, их никто не трогает. Даже отец, поворчав после того, как я провела ночь с мужем в гостинице, махнул рукой и попросил побыстрее уладить семейную разруху. Ему очень хочется увидеть и обнятьАндрейку, не скрывая своих родственных отношений. Называет нас эгоистичными олухами, и чего в нас больше, сам не понимает».

Она успела сделать незамысловатую прическу, когда в ее комнату постучала Женя и предупредила, что машина князя Мамонова стоит возле ворот. Захватив сумочку, Аксинья спустилась вниз и предупредила ребят из охраны о своем отъезде. Отца с братьями не было дома — появился хороший заказ на сопровождение груза до Воронежа, вот и обговаривают с клиентом детали. Возможно, так лучше. Не нужно объяснять свое решение. Андрейка ждал от своих родителей помощь, и Аксинья стремилась как можно быстрее встретиться с Георгием.

— Когда вас ждать? — охранники, дежурившие на подворье, уже успели проверить, на самом ли деле машина принадлежит князю Мамонов.

— Вечером, — Аксинья не была уверена, что вернется сегодня домой. Жора обязательно проявит свою пылкость, а она не сможет уже противостоять эмоциональной и чувственной буре мужа. Кажется, у них начинался медовый месяц. Ох, как бы он не помешал делу! — Или завтра. Если возникнет срочная необходимость, скажите отцу, что я в «Дюссо».

— Понятно, — старший караульный кивнул, и не задавая больше никаких вопросов, закрыл за женщиной калитку.

Георгий, как и обещал, встречал ее возле парадной лестницы в легкой светлой рубашке и таких же брюках. В черных очках отражалась улица со снующими по ней автомобилями. Спокойное лицо озарилось улыбкой, когда он увидел выпорхнувшую из салона внедорожника молодую женщину. Сделав несколько шагов навстречу, он подхватил ее под локоть и прошептал едва слышно:

— Ты великолепна, Ася! Узнаю твою стратегию обольщения!

— У меня очень важное сообщение, если ты не забыл, — не поддалась на его игривость княгиня, но улыбнулась в ответ, чтобы совсем букой не выглядеть, и для окружающих лишнего повода для сплетен не подавать.

— После делового разговора нас ждет ужин, — напомнил Мамонов, поднимаясь по лестнице. Он не обращал внимания на распахнутые швейцаром стеклянные двери, на полупоклоны служащих в фойе, и был полностью поглощен созерцанием своей любимой.

Закрыв дверь номера, Георгий не удержался и прижал к себе жену. Аксинья увернулась от поцелуев.

— Сначала дело, — напомнила она, проходя в гостиную. Мельком заметила сервированный к ужину стол. Правда, кроме ведерка с торчащим из него горлышком игристого, тарелок и бокалов, больше ничего не было. Щелкнув замком, она открыла сумочку и достала записку. — Почитай. Андрей написал. У нас сообразительный мальчик растет. Умудрился найти возможность связаться со мной через одного знакомого. Причем, человек взрослый, серьезный.

— И кто это такой? — усмехнулся Георгий, садясь с запиской в кресло. Закинув ногу на ногу, он не торопился читать. — Можно с ним наладить контакт?

— Некто Ломакин, — Аксинья была слишком взбудоражена и не заметила довольные искорки в глазах мужа. — Действительно, почему бы не свести с ним знакомство? Тем более, что он будет преподавателем в Щукинской гимназии.

— Хм, я подумаю, — кивнул Мамонов и стал читать. Через некоторое время он озабоченно потер гладко выбритую щеку, поднял взгляд на жену. — Вот как? Мстиславские начинают вербовку моего сына в свой клан?

— Я не все поняла, — призналась Аксинья. — Андрейка пишет, что Брюс предоставляет ему возможность посетить архивы Магической Коллегии. Где здесь подвох?

— В его одаренности, Ася, — хмурился Мамонов. — У мальчишки активизировалась искра. Только вот под какую ипостась? Стихийник? Целитель? Он сумел отбить очень сильную магическую атаку, значит, способен создавать мощные конструкты. Но боевая ли это магия? Вот вопрос. И еще: ты видела хоть одно интервью с ним? Даже столичные газеты, имеющие аккредитацию Императорского Двора, ни разу его не взяли. Андрей словно в вакуум попал. Как будто и не было героя дня, спасшего десятки высокородных гостей. Даже в общественных Сетях только слухи и бредовые сплетни. Не странно ли?

— Конечно, странно, — не спорила Аксинья. — Его не хотят «светить» перед обществом, потому что Андрей находится под покровительством Попечительского совета и самой императрицы. Ведь формально он сирота, а таких детей стараются оградить от публичности. И пока такая ситуация, Мстиславские и Булгаковы будут тянуть его в разные стороны как расшалившиеся дети — плюшевую игрушку. Каждый хочет владеть ею. Сын прекрасно это осознает и спрашивает нашего совета.

— Андрея надо забирать в семью, — твердо произнес Мамонов. — Иначе мы его потеряем. Если Брюс начал крутить перед его носом вкусным куском сыра, дело хреново. Извини за грубость, но я не могу сдержаться.

— По тебе не скажешь, — усмехнулась княгиня.

— Пустое, Ася, — отмахнулся Георгий. — Я готов выполнить его условие. Готова ли ты? Мне кажется, ты хочешь дать положительный ответ, но с каким-то торгом.

— Не собиралась я торговаться, — слабо воспротивилась Аксинья.

— Будет прекрасно, если мы без всяких «но» сойдемся и продолжим жить так, как и намеревались, — Мамонов пересел на диван поближе к жене, и словно невзначай положил руку чуть выше ее колена, ощутив тепло шелковистой кожи. Аксинья замерла. — Долго, счастливо, с кучей детишек. Кстати, еще не поздно наверстать упущенное.

— Нам сначала нужно одного вернуть, — слабо улыбнулась княгиня, но руку с колена убирать не стала. — Ты уже думал об этом?

— Я уже давно продумал, как донести до сына, что у нас все в порядке, — оживился Георгий. — Нужна визуализация!

— Ты о чем? — стало любопытно Аксинье.

— Договорюсь с редакторами местных газет, чтобы они отрядили своих борзописцев для фиксации наших отношений. Например, мы сидим за столиком в ресторане, держимся за руки, улыбаемся… Или на прогулке по набережной вдоль Кремля, или верхом на лошадях. И все, якобы, случайно. Чертовы фотографы подкараулили и нащелкали «жареных» снимков. Ну и, соответственно, тексты, которые будут согласованы со мной. В Сетях тоже запустим цепочку. Будем надеяться, что Андрей что-то, да и увидит.

— А если нет? — идея мужа показалась Аксинье выполнимой, но с каким-то душком. Неправильно по отношению к сыну. Обман какой-то получается. Ведь она до сих пор не выяснила для самой себя, желает ли Георгия, хочет ли спать с ним в одной постели не только ради физиологического удовлетворения? Или боится, что старшие жены испортят ее жизнь окончательно? Вот это гораздо ближе к истине. Опасность существует, но исходит она не от Жоры.

Мамонов вскочил на ноги и стал расхаживать по комнате, заложив руки за спину. И рассуждал:

— Ситуация выглядит комичной. Сын диктует родителям, в каком случае он вернется в семью. Ну, хорошо… мы приняли его условие, хотя можно было поступить иначе. Прошение на высочайшее имя могло хоть на немного связать руки Мстиславским и заодно пощекотать нервы Булгаковым. Мои адвокаты изучили все параграфы уложения о сиротах, но нигде не нашли лазейки для маневра. Однако же стоило попытаться! А сейчас разыгрываем цирковое представление. Как мы можем быть уверенными, что Андрей не заподозрит обман? Скажет, недостаточно аргументов для возвращения домой. Разве только через девять месяцев родить ему брата или сестру.

Аксинья вспыхнула и опустила глаза. Она думала об этом варианте, но отбрасывала его по нескольким причинам. Главная из них грызла душу и вызывала диссонанс в отношениях с князем Мамоновым. Допустим, она вернется в Ленск и будет жить отдельно от родичей, но захочет ли Жора остаться с нею? Нет, на такой шаг он не пойдет. У него есть сыновья и дочери от старших жен, которым надо давать образование, воспитывать и приглядывать. Дворянское семя весьма буйное, пропитано вседозволенностью и безграничной шалостью. Не уследишь — беда тут же обрушится на голову рода.

— Последний вариант невыполним, да? — вздохнул Георгий, по-своему поняв молчание жены.

— Речь сейчас не об этом, — напомнила Аксинья. — Андрейка спрашивает, как ему поступить с предложением Брюса.

— Мстиславские разглядели в Андрее какую-то уникальную особенность, — продолжал размышлять Мамонов, неторопливо дошагав до двери, после чего повернул обратно. — Булгаковы не могут дать ему необходимые знания, а император дал указание Брюсу допустить сына в библиотеку Магической Коллегии.

— А ты не думал, что Булгаковы не заинтересованы в обучении Андрея?

— Зачем же тогда он им нужен? — рассмеялся Георгий. — Зря, что ли, так стремительно оформили опекунство? Вывод здесь простой: Булгаковы столкнулись с неразрешимой задачей и были вынуждены поделиться сомнениями с Мстиславскими. Необходимые знания находятся в руках императорского клана. Какой же Дар получил Андрей?

Оба взрослых замолчали, думая каждый о своем. Деятельный ум князя Мамонова просчитывал варианты, которые могли дать ответ на последний вопрос. На кого можно положиться? Если уникальный Дар сына напрямую связан с государственной тайной, то копать следовало через отдел «К». Учитывая, что Андрейка находится в статусе сироты, то кто-то из офицеров его курирует. Ненавязчиво и аккуратно. Значит, нужно искать этого человека.

Сам отдел не считался какой-то сверхсекретной организацией. О ней знали все, кто хоть каким-то боком был причастен к государственным делам. Георгий Мамонов представлял, какие функции выполняет данное подразделение, но глубинные течения разглядеть не мог в силу недостаточной компетенции. Ну, приглядывают за сиротами, у которых проявилась недюжинная сила Искры, исподволь подталкивают их к службе в армии, готовят из них офицеров, одаривают привилегиями — хорошее дело, кто бы спорил. Но Андрей уже имел статус княжича! Зачем ему рисковать своей жизнью в разных военных конфликтах? Ради потомственного дворянства под чужой фамилией?

Догадка, пришедшая в голову, пронзила яркой вспышкой. Георгий даже замер на месте. А что, если Мстиславский формирует новые Роды с помощью вот такой нехитрой манипуляции? Сироты, вставшие на полный казенный кошт, получают офицерское звание, проливают кровь за империю, зарабатывают некие привилегии, а потом, когда императору выгодно, он одаривает их дворянскими грамотами вкупе с парой деревенек на кормление. Ну и, как финальный аккорд, принимает от них вассальную клятву. Клан Мстиславских растет, создавая критическую угрозу всем остальных аристократическим родам, что в дальнейшем аукнется большой кровью.

— Игра на перспективу, — Георгий не заметил, как сказал это вслух.

— Что, прости? — погруженная в свои мысли, откликнулась Аксинья.

— Ася, я же тебя пригласил на ужин, — Мамонов подошел к жене, протянул руки. — Может, пора нам сесть за стол?

Княгиня машинально подала свою руку и вдруг оказалась в крепких объятиях, и сердясь на себя, что поддается обаянию мужа, обмякла, уже не беспокоясь о состоянии помады на губах. Непонятно, каким образом они оказались в спальне — Аксинья очнулась после того, как успокоился бешеный ток крови, а разгоряченное тело приятно остужал прохладный вечерний ветерок из открытого окна.

В спальню заглянул Георгий, уже одетый, в свежей рубашке и темных брюках. Застегивая на рукавах запонки, он скользнул взглядом по обнаженному женскому бедру, не закрытому одеялом:

— Я закажу ужин, а ты пока приводи себя в порядок, дорогая. И знай: ты великолепна, хоть картину пиши.

— Спасибо, — расслабленно откликнулась Аксинья. — Можешь сфотографировать, ничуть не хуже выйдет.

Она усмехнулась, увидев маслянистый блеск в глазах мужа и прикрыла ногу.

— Надеюсь, я тебе еще нравлюсь.

«Главное, что ты избавляешься от своей болезни, — подумал про себя Георгий. — Но кто даст ответ, зачем тебе понадобилось почти пятнадцать лет мучить нас обоих?».

Вслух сказал же совершенно иное:

— Никогда не смей сомневаться в моих чувствах к тебе.

— Но ты меня все-таки обманул, — напомнила жена, сведя брови.

— Прости, я не смог удержаться, — покаялся князь, прежде чем выйти из спальни.

Когда Аксинья привела себя в порядок, Георгий уже сидел за столом и руководил подачей блюд. Двое официантов споро расставляли никелированные судки, из которых неслись аппетитные запахи.

— Достаточно, — кивнул князь. — Дальше мы сами, свободны.

Под присмотром телохранителей официанты вышли из номера, а Георгий галантно помог Аксинье сесть и сам устроился напротив.

— Приступим, — сказал он с улыбкой и открыл один из судков. — Я не стал заказывать суп. Слишком приземленно для нашей ситуации. А вот фаршированная щука невероятно изумительна. В «Дюссо» ее готовят так, что пальчики оближешь. Да еще с соусом каким-то. Не знаю названия, да и это и неважно.

— Накладывай, я сейчас готова не только щуку съесть, — легкая улыбка скользнула по губам Аксиньи. Куда-то пропала тягучая пустота, поселившаяся под сердцем, и женщина вдруг отчетливо поняла, как ей поступить.

Между тем Мамонов с хлопком открыл шампанское, уже достаточно охладившееся, и разлил его по бокалам.

— Я останусь в Москве еще на несколько дней, — объявил он, подняв напиток. — Решу несколько задач, связанных с Андреем. Заодно и журналистам подкинем работенки. Ты готова, дорогая?

— Почему бы и не пошалить? — пожала плечами Аксинья.

— Давай выпьем за сына, который помогает нам найти друг друга, — предложил Георгий.

Княгиня не возражала. В конце концов, слова остаются словами, если не подкрепляются делом. Жора может повести себя совершенно иначе, чем она мыслила. Но не спросить его станет ошибкой.

Когда они насытили первый голод, Аксинья задала вопрос, мучивший ее:

— А нет ли у нас возможности остаться жить в Москве? Твои братья достаточно компетентны, чтобы держать клан в сильных руках.

— Алексею хорошо, когда он за моей спиной, — поморщился Мамонов. — А Серега еще слаб. Не хочу я рисковать, и не буду. Извини, Ася, но Ленск — это моя паутина, в центре которой нахожусь я, а не кто-то другой. Не зря же Главой рода поставлен.

— Я не хочу жить в поместье Мамоновых, — твердо заявила Аксинья.

— Предугадывал этот ответ, — вздохнул Георгий. — Помнишь тот вариант с проживанием в Ленске? Что скажешь?

— Видеть тебя, когда соскучишься по более молодой жене?

— Ну зачем так, Ася? — поморщился князь. — Я хочу, в первую очередь, убрать разлад в семье. Он очень мне мешает. Елена с Ириной ответили за свои безобразия, и надеюсь, в будущем страдать глупостями не станут…

— И надо вернуть сына, — с нажимом сказала Аксинья. — Иначе Булгаковы оженят его на одной из девушек рода и намертво привяжут к себе. Как и Мстиславские, впрочем.

— Сделаю, — твердо произнес Мамонов, глядя в глаза жене.

— В ответной записке я предупредила Андрея, чтобы он пока не делал никаких обещаний Брюсу, пока не пообщаюсь с тобой. Теперь очередь за тобой. Ты до сих пор не сказал ничего, как решить проблему.

— Пусть соглашается, — Мамонов отложил вилку в сторону. Насытился. — В конце концов Александр Яковлевич всего лишь маг, действующий по прямому указанию Мстиславского. А мальчишке, как ни крути, нужны знания. Он чувствует потребность их получить, так зачем отказываться? Судьбу Андрея все равно будут решать три равновеликие силы: я, император и Булгаковы.

— Ты поставил себя впереди императора, — улыбнулась женщина.

— Я отец, имею право, — расправил плечи князь. — И не пытайся сейчас связаться с сыном. Этим займусь я, пока нахожусь в Москве. Мои люди найдут способ передать наше решение Андрею. Он уже не сопливый малыш, разберется, как быть. А нам нужно плодотворно поработать на благо семьи. Еще вопрос: ты поедешь со мной в Ленск или останешься здесь?

— Пока здесь, — в этот раз Аксинья не колебалась. — У меня тоже есть возможности следить за Андреем и прикрывать его спину.

— Что ж, это твое решение, и я не смею его оспаривать, — Мамонов снова наполнил бокалы. — Но по приезду в Ленск я начну готовить дом, где ты будешь жить. И вот это уже без вариантов.

Глава 3

1

Сидор остановил машину возле кирпичного складского помещения, где хранился разнообразный хлам для хозяйственных работ: лопаты, ломы, запасные мишени, какие-то манекены с пулевыми отверстиями в разных частях пластиковых тел, и даже миниатюрный трактор под брезентом в отдельном боксе.

Мой инструктор по рукопашному бою и физподготовке ткнул пальцем в кучу хлама, показывая на узкий длинный стол с раскладными ножками и приказал мне вытащить его наружу.

— Не понимаю, зачем Василию Олеговичу понадобилось натаскивать тебя еще и на вооружение поездной охраны, но…, — Сидор озадаченно почесал макушку, — приказы не обсуждаются, а выполняются, да? Поэтому шевели конечностями, новик, и подготовь учебное пособие.

Не дождавшись от него помощи, я полез в дальний угол, марая «камуфляжку». Чертыхаясь, вытащил стол на улицу, нашел для него ровное местечко рядом с сараем, после чего Сидор аккуратно поставил на его поверхность три темно-серебристых металлических кейса, обшитых искусственной кожей. Мне стало любопытно, что же решил показать инструктор. Логика подсказывала, что там ничего кроме оружия нет, потому как мы приехали ранним утром не на пикник шашлыки жарить, а на полигон, рядом с которым, кстати, еще и стрельбище находится. Его было видно по высоким отвалам земли, заросшим травой, и по ростовым фигурам из фанеры, расставленным в произвольном порядке.

Сидор, прищурившись, посмотрел на небо.

— Сегодня будет жарковато, — сказал он и с хитрецой подмигнул мне. — Успеешь освоить урок — отпущу пораньше. Можешь на речку сходить или в бассейне искупаться.

Точно, хитрит инструктор. У него свидание назначено с одной красотулей. Она в Москве живет, вот и приходится Сидору периодически мотаться из поселка в центр. Не ради меня переживает учитель! Теперь понятно, почему у него настроение упало, когда услышал от Главы Рода новое распоряжение.

— Итак, — Сидор положил все три кейса замками к себе, легонько хлопнул ладонью по правому. — Не стану морочить голову всевозможными ТТХ находящегося здесь оружия, но необходимый минимум ты обязан запомнить. И не только запомнить! Ты научишься заряжать, разряжать, разбирать и собирать, иначе грош цена такому бойцу! Тем более, если князь Василий обещал взять тебя в конвой.

Да я и сам не ожидал, что Василий Олегович после своего шутливого предложения прокатиться от Москвы до Владивостока в составе бригады сопровождения грузов придет к нам в дом и будет долго разговаривать с опекуном насчет моего обучения в конвое. Речь шла о ближайшей поездке в первых числах августа. Иван Олегович воспротивился, напирая на то, что мне только пятнадцать лет, и по закону я не имею права находиться в составе военизированной охраны. Посетить блиндированный вагон — пожалуйста, только в сопровождении старшего. А чтобы всю дорогу находиться среди бойцов, об этом даже речи нет.

Старший брат дяди Ивана приводил разумные доводы: внутренние рейсы безопасны, я поеду под защитой мощной брони, за мной приглядят пилоты-коллеги, почувствую, что это такое — сопровождение, ну и вообще когда-то взрослеть надо, а не все по танцулькам бегать.

Камень полетел в огород Наташи Тучковой, в отношении которой Булгаковы оставались при своем мнении: не дело породистой (в смысле — высокородной) девушке позорить родителей. Красоваться можно иными способами: на пригласительных вечерах и балах для молодых аристократов.

В общем, после долгих дебатов братья пришли к соглашению. Меня обучают владению оружием, после чего я лично сдаю экзамены Василию Олеговичу и еду вместе с ним в экспедицию. До зимы я должен освоить стрельбу из автомата и пистолета, заодно как можно лучше овладеть пилотированием своего экзоскелета, довести бронекостюм до ума. Требование было вполне выполнимым, с чем я согласился. Научиться хорошо стрелять, как и любой мальчишка очень хотелось.

Щелкнули замки кейса, распахнулась крышка — и перед моими глазами в углублении на черной бархатистой поверхности матово блеснул короткоствольный автомат, рядом с которым в специальных нишах лежали четыре магазина.

— Автомат «Гроза», — Сидор с любовью провел по его поверхности ладонью, — основное боевое оружие бригад сопровождения. Калибр в три линии, весит два с половиной килограмма, вариант с подствольным гранатометом и различным обвесом в виде оптики и тепловизора — чуть поболее, но удержать сможешь даже ты, если приспичит стрелять из него. Темп стрельбы — шестьсот выстрелов в минуту. Эффективен в ближнем бою, так как на дальних дистанциях работает «Коса», которая не даст злодеям подобраться ближе. Но если прорыв случается, то короткий ствол предпочтительнее. К автомату прилагаются, как ты уже заметил, четыре рожка по тридцать патронов. При долгом бое это мизер, согласен. Но в том и дело, что мы исключаем затягивание огневого контакта. В конвое есть пилоты ППД с более тяжелым вооружением, а также боевые маги. Подобная конфигурация бригады сопровождения должна исключить затяжной бой. Но бывает всякое, и каждый боец понимает, что расслабляться нельзя. Вот эти зажимы, — Сидор показал причудливую металлическую штуку с пружиной посредине, — предназначены для попарного скрепления магазинов, чтобы не снижать темп стрельбы. Расстрелял патроны из одного рожка, быстро перекинул на другой. Это очень важно в критических ситуациях, когда интенсивность боя высокая. Такое происходит редко, поэтому злоупотреблять маленькой военной хитростью не стоит.

Сидор защелкнул два пустых магазина в зажиме, вогнал один из них в автомат и быстрым, почти неуловимым для моих глаз движением поменял. Раз-два, и оружие снова готово к стрельбе.

— И к твоему сведению, новик… Штатное оружие пилотов ППД совсем другое, и поэтому умерь блеск своих глаз, — усмехнулся инструктор, отщелкивая магазин и укладывая автомат в кейс. — Стрелять из него мы сегодня не будем. Вот что ты должен осваивать в первую очередь.

Он распахнул второй чемоданчик, и я не сдержал восхищенного вздоха. Там была игрушка. Нет, не в том смысле что покрытый золотом или серебром пистолет для гламурных дворянчиков. Настоящая смертоносная игрушка, как будто собранная из разнообразных деталей, подошедших друг к другу: ребристая рукоять с темно-синими пластиковыми вставками на первый взгляд не сочеталась с низко посаженным стволом, и в целом оружие выглядело громоздким и тяжелым. Сидор посмотрел на меня и усмехнулся, сразу поняв, что угодил.

— Нравится? — на всякий случай поинтересовался он.

— Необычный очень, — я нетерпеливо заерзал на месте, желая тут же пострелять из него. — Спрашиваешь! Конечно, нравится!

— «Орел-М», — Сидор взял в руку пистолет, поднял его на уровне моих глаз и стал крутить как на демонстрационной подставке. — Штатное оружие пилотов ППД, патрон в три с половиной линии, довольно убойная штука. Обрати внимание, рукоять с насечками сделана специально для руки, облаченной в перчатку, и отведена назад, чтобы ничего не цеплялось и не мешало при стрельбе. Поэтому и скоба со спусковым крючком такая широкая. Заметь, как низко расположен ствол. За счет этой конструктивной особенности обеспечивается высокая кучность. В момент стрельбы оружие не уходит с линии прицеливания, ну и еще оснащено автоматикой, снижающей отдачу.

— А почему индекс «М»? — поспешно спросил я.

— Потому что можно использовать спецпатроны, — Сидор опустил пистолет стволом вниз. — Магические. Их можно отличить от обыкновенных по продольной красной полосе на гильзе. Они тоже входят в арсенал наших конвоев. Кстати, магазин на пятнадцать патронов, совсем забыл сказать. Многие пилоты стараются заряжать их вперемешку с обычными. Магические патроны не влияют на конструктивные особенности пистолета, если не злоупотреблять их частым использованием.

— И что может произойти?

— Предупреждают о быстром износе ствола, — пожал плечами инструктор. — Какое-то влияние магических… как их, к дьяволу? Слово мудреное. А! Флуктуации! Правда, я до сих пор не сталкивался с этой страхолюдиной, да и наши ребята ничего об этом не говорят.

— А стрелять будем? — с надеждой спросил я.

Сидор поглядел на меня с лукавинкой, видимо, прикидывая, поиздеваться или не стоит. Разумное решение возобладало. А то бы я всерьез обиделся.

— Постреляем. Но изучим третий кейс.

Он не стал убирать пистолет в чемоданчик, пристроив его на столе, и открыл крайний, в котором никакого оружия вообще не было. Внутри кейс оказался разгорожен на несколько отсеков. В некоторых из них лежали темно-зеленые цилиндры, в которых я узнал гранаты, а вот странные пузатые предметы, похожие на короткие сосульки, из черного, красного и мутно-желтого стекла заинтересовали необычайно.

Я потянул руку, чтобы посмотреть поближе, что же это такое, потому как не видел никакой опасности в стеклянных предметах. И получил чувствительный шлепок по пальцам.

— Куда грабли свои потянул? — сердито произнес Сидор. — Это не по твоей части. Это обыкновенная демонстрация боевых амулетов. Для общего развития оружейной грамотности, так сказать. «Химера» — палец указал на черную «сосульку», — артефакт подрыва, активирует огненный шквал в радиусе пятидесяти метров. В случае окружения боец должен сломать стержень пополам и спрятаться в углублении, прикрыв голову. Гарантированное поражение для противника. Никто не выживет.

— Стержни нужно отбрасывать в сторону?

— Не обязательно. Просто поднимаешь руки над головой и переламываешь. Это же не граната. Там иной принцип действия. Я не знаю. Маги сказали, делать так или так — все стараются не экспериментировать по-иному.

— А если нет углубления?

Сидор покачал головой, словно поражаясь моей глупости, но ответил предельно жестко:

— Когда не остается никаких вариантов, становишься смертником или задираешь лапки кверху. Но попав в плен, готовься к тому, что с тебя будут нарезать кожу или еще какие пакости придумают ублюдки в зависимости от своих фантазий.

Я поежился. Выбора, выходит, совсем нет. Или себя сжигаешь, или потом в мучениях умирать. Сидор провел пальцем по красному стержню.

— «Сирена». Артефакт спасения. Ломаешь его, и противника оглушает мощным компрессионным ударом по ушам. Поверь, очень неприятно, когда мгновенно глохнешь от боли, ввинчивающейся в мозг, да когда из ушей кровь хлещет. Надеюсь, не нужно объяснять, что перед активацией следует надеть особые беруши?

— Получается, «Сирену» применяют осознанно, чтобы бойцы были готовы, а противник — нет?

— Правильно думаешь. А вот это — «Медуза», — палец прошелся по желтоватому стержню. — Сковывает врага на пять-шесть минут. Будешь расторопным — сумеешь воспользоваться. Хочешь — убегай, а если крови не боишься — режь неподвижные тушки как скотину.

— Ну, мне эти штучки не грозит использовать, — меня передернуло от представленной картины.

— Не грозит, — кивнул Сидор, что сразу навеяло мысли об осведомленности инструктора о моем Даре. — А знать все равно обязан. Василий Олегович не терпит халатности и попустительства. Эти три артефакта стоят на вооружении боевого крыла клана Булгаковых. У других свои разработки.

— Гранаты обычные или тоже с магической начинкой? — я кивнул на зеленые цилиндры.

— Есть обычные, РГ-3. А есть РГ-М, как эти, — Сидор захлопнул все три кейса, засунул пистолет за пояс и приказал: — Потащили чемоданы на стрельбище. Никогда не оставляй оружие без присмотра. Хочешь стрелять — поработай.

— РГ-М, значит, магические? — подхватывая кейсы, уточнил я.

— Молодец, урок пошел впрок, — с иронией произнес инструктор. — Оставь пустой мне. Или у тебя три руки?

До стрельбища мы шли вдоль полигона по протоптанной в траве дорожке. Большая площадка для тренировок личного состава боевого крыла была застроена разнообразными тренажерами, в корне отличающимися от убогих бетонных блоков для укрытия от магоформ и плетений. На магическом полигоне отрабатывались методы защиты, а здесь бойцы клана реально оттачивали свое мастерство. А вот интересно, у пилотов ППД есть своя площадка? Я так до сих пор ее и не видел. Неужели Булгаковы тщательно скрывают, что там происходит?

Мы добрались до стрельбища. В нескольких метрах от позиций находился наблюдательный пункт, накрытый маскировочной сетью. Под этим сооружением находились столы, предназначенные, судя по всему, для зарядки оружия и проверки его после стрельбы. Я с облегчением положил чемоданы и потряс затекшими руками. Между тем Сидор вытащил магазин и щелчком загнал его в рукоять «Орла».

— Сначала я, потом — ты, — предупредил инструктор и зашагал на позицию, отмеченную воткнутым в землю штырем с полинялым красным флажком. Дойдя до него, Сидор добавил: — Дистанционный прицел пистолета от двадцати пяти до ста метров. Четыре позиции. Это оружие предназначено для ближнего боя, поэтому надо уметь попасть в противника как на минимальном, так и на дальнем расстоянии. Начнем с самого простого.

Сектор для стрельбы из пистолета был оборудован ростовыми мишенями, стоящими на разных позициях в шахматном порядке.

— Не выходи из-за моей спины, — предупредил Сидор, — следи за моими движениями, как я держу руки, двигаюсь.

Он скользящим шагом двинулся по жесткой выгоревшей на солнце траве чуть согнув колени и придерживая снизу рукоять пистолета левой ладонью. Остановился неподалеку от первой мишени и сделал три быстрых выстрела, потом сразу изменил направление, еще несколько шагов — снова три выстрела. Из третьей мишени полетели щепки в районе груди и головы.

Инструктор не стал опустошать магазин. Он подозвал меня взмахом руки и карандашом, неведомо откуда у него взявшимся, зачеркнул все пробоины на мишенях.

— Чтобы с твоими не перепутать, — объяснил он. — Обрати внимание, что я стрелял парным в грудь и третьим — в голову. Таким образом достигал максимального урона противнику. Не жалей патронов. Не всегда удается убить человека одним выстрелом. Не выделывайся, считая себя великим ганфайтером, и не стреляй в голову сразу. Целься всегда в корпус. Калибр пули достаточен, это как удар кувалдой по груди.

— Понял, — я с бьющимся сердцем взял протянутый мне пистолет. Он был тяжеловат и слегка тянул вниз, а рукоять оказалась неудобной для захвата.

Сидор обратил на это внимание:

— Оружие заточено под руку пилота в перчатке, но и без нее можно работать. Тебе неудобно, потому что ладошка еще детская. Но это твое будущее оружие, поэтому привыкай.

Мы вернулись на исходную позицию, встав перед первой мишенью. Инструктор зашел за спину и приказал:

— Снимай с предохранителя. Стреляй с места, никуда не двигайся. У тебя шесть патронов для пристрелки. Начинай.

Я с трудом унял скачущее в груди сердце, и двумя руками, копируя действия Сидора, поднял оружие. Светлая ростовая мишень из фанерной доски прыгала перед глазами словно в насмешку, не давая сосредоточиться. Палец лег на теплый курок и с небольшим усилием нажал на него. Выстрел вышел на удивление негромким, каким-то сухим, словно детская хлопушка под ногами взорвалась. Но руки дернуло ощутимо.

— Мимо, — спокойно произнес Сидор. — Успокойся. Да, «Орел» довольно тяжелый для тебя пистолет. Но даже если ты попадешь в цель, неважно куда, это уже успех. Давай. У тебя пять патронов. Если поразишь мишень хотя бы раз, в качестве награды расстреляешь целый магазин.

И я попал! Даже два раза. Одна пуля пробила плечо безликой мишени в виде человеческой фигуры, а вторая едва чиркнула чуть ниже пояса, вырвав маленький кусочек фанеры, но Сидор великодушно засчитал попадание, и выдал мне полный магазин. Я перезарядил оружие, и вместе со своим наставником прошел всю полосу, выпуская по три пули на каждую мишень.

— Понравилось? — усмехнулся инструктор, когда в моих ушах затих звон от выстрелов. Сразу возникло подозрение, что он специально не предоставил мне наушники, чтобы я по-настоящему ощутил боевую обстановку. — А теперь шагом марш к столу чистить оружие.

Я особо не расстраивался, что количество попаданий в цель было очень низким. Главное, почувствовать боевое оружие в руке, срастись с ним в одно целое. В глубине души я понимал, что меня готовят не для роли обыкновенного бойца сопровождения; бросать человека с Даром разрушения магии в обыкновенную перестрелку — невероятно глупая затея. Размышляя над своей дальнейшей судьбой, я почему-то подумал, что Булгаковы задумали отдать меня в императорский клан в личную охрану кого-то из Великих княжичей или княжон. Больше никаких мыслей по поводу моего будущего не вырисовывалось. Конечно, не сразу, а исподволь начнут готовить в какой-нибудь академии, натаскивая как сторожевого пса. И уже потом постепенно введут в клан.

С одной стороны — это неплохая карьера, как ни крути. Дадут дворянство, подберут жену из какой-нибудь знатной семьи, а в будущем введут в штат личников цесаревича. Ведь когда-то Юрий Иванович займет место отца, и тогда роль Разрушителя станет неоценимой. Единственный человек, умеющий противостоять любой магической силе — это я. Ну, надеюсь, что к тому времени не найдут еще какого-нибудь уникума.

Только признайся самому себе, — думал я, — нужна ли тебе такая жизнь? А как же родители, клан, мой статус княжича? Неужели из-за ошибки матери и каких-то семейных интриг я должен отказаться от причитающихся мне привилегий? Какой путь выбрать?

Закончив чистку, я собрал пистолет и положил его в чемодан. Мне понравился «Орел», что ни говори. Мощное оружие. Теперь я жаждал иметь такой в личном пользовании. Так и представлял себя облаченным в ППД и с «Орлом» на бедре.

— Бери чемоданы и возвращайся к машине, — опустил меня на грешную землю Сидор, помахивая легким кейсом, в котором лежал пистолет. — На сегодня занятия закончены. Отвезу тебя домой.

2

А дома ждал сюрприз. Не успел я зайти в прихожую, как меня перехватила Людмила Ефимовна и предупредила, что у нас гости. Вернее, гость. И им был Евгений Сидорович. Он сидел в кресле и о чем-то беседовал с опекуном. Пройти мимо них в свою комнату никак бы не удалось, и я, в пропотевшей футболке и с торчащими в разные стороны волосами, вежливо поздоровался:

— День добрый, Евгений Сидорович!

— А вот и наш герой, — усмехнулся маг и окинул меня с ног до головы. — Ну и видок у тебя, парень! Километров десять точно пробежал, да?

— Ехал, — признался я, — но до этого пришлось потаскать тяжести.

— Сидор опять самовольничает? — нахмурился Иван Олегович. Он до сих пор сердился на инструктора, считая того виновником моей болезни, когда я едва не окочурился от неизвестной напасти.

— Да все нормально, — я беспечно махнул рукой и направился по лестнице к себе.

— Приведешь себя в порядок, спустишься вниз! — крикнул в спину Булгаков. — Евгений Сидорович хотел с тобой пообщаться!

Я наскоро сбросил грязную одежду и затолкал ее в корзинку для белья, а сам встал под едва теплый душ, смывая пот. С трудом сдерживая нетерпение, я размышлял о том, зачем здесь господин Ломакин. Скорее всего он привез ответ от матери. То-то подмигнул мне незаметно. Значит, точно есть какие-то новости.

Облачившись в шорты и чистую футболку, я расчесал влажные волосы, привел себя в тот самый порядок, который требовал опекун, и присоединился к мужчинам. Сел на диван как раз напротив Ломакина.

— Я как раз встречаюсь с учениками Щукинской гимназии, — пояснил маг. — Чтобы не терять драгоценное учебное время, решил познакомиться с вами всеми заранее и определить для себя, как именно строить подачу материала. Как-никак, вы у нас уникумы каждый в своей стихийной нише. Особенно ты, Викентий. Наталья Александровна, моя подопечная, много о тебе рассказывала.

— В каком плане? — деловито спросил я, проведя рукой по макушке. Волосы еще не высохли.

— Ну не в плане же ваших танцевальных подвигов! — засмеялся Ломакин. — Я успел с Иваном Олеговичем пообщаться, и он меня озадачил тем, что сам не может понять, какая Стихия является у тебя приоритетной. Но такого быть не может. Во время известных событий на Болотном твоя храбрость стала для окружения императора сюрпризом и одновременно укором для тех, кто просто обязан был вместо тебя защитить гостей. А теперь самое главное: что ты пестуешь?

— Да я не знаю, Евгений Сидорович, — развожу руками и гляжу на Булгакова. — Непонятная какая-то искра. Меня из-за этого и заставляют ориентироваться на защитные компоненты магии.

— Так и есть, господин Ломакин, — подтвердил с облегчением опекун, словно я спас его от необходимости изворачиваться и лгать. Не будет же он во всеуслышание говорить о появлении в их Роде антимага! Да еще в ситуации, когда Наташа может выйти замуж за Алексея Куракина! Иван Олегович справедливо опасался утечки информации через гостя. — Ситуация весьма странная, и усугубляется тем, что мы не можем найти кровных родственников Викентия и провести генетический анализ, чтобы выявить приоритет Стихии.

— Все настолько плохо? — Евгений Сидорович ловко приподнял правую бровь, показывая свое изумление. — Неужели по банку данных нельзя провести экспертизу?

— Закон о сиротах не позволяет до совершеннолетия проводить манипуляции с выявлением родства, — кивнул Булгаков, и я снова мучительно подумал, кто мог положить письмо из Евгенической комиссии в мою комнату. Все-таки тетя Люда? — Даже для сбора генетического материала в базу хранения.

— А как же вторая инициация? — еще больше удивился гость.

— Она уже прошла, — спокойно ответил опекун. — Полгода назад Вик тяжело заболел, и именно после этого у него стали проявляться уникальные способности.

— Которые похожи на антимагическую сущность, — задумчиво произнес Ломакин, потирая подбородок.

Иван Олегович вздрогнул и очень пристально поглядел на гостя. Я заметил, как его зрачки потемнели, а на его пальцах запрыгали серебристые искорки. Мне стало страшно. Как бы не убили моего нового знакомого! Зачем Ломакин об этом сказал? Показал, что знает секрет Булгаковых?

— Поясните, Евгений Сидорович, — пришел в себя опекун, разгоняя тяжелое магическое поле, образовавшееся вокруг него.

— Я просто сопоставил некоторые факты из всего, что окружало Викентия в последнее время, — невозмутимо ответил маг, — точнее, из доступной информации и разговоров несдержанной на язык молодежи. Не забывайте, Иван Олегович, кто у меня самый интересный собеседник.

— Ну да, — выдохнул Булгаков. — Молодые девицы на эмоциях могут наговорить всякого…

— Не подумайте ничего плохого, князь. Я привык анализировать каждую мелочь. Ход моих мыслей может показаться извилистым и непонятным, но я привык к обструкции коллег за подобные методы за всю сознательную жизнь.

— Тяжело, видимо, приходилось? — поинтересовался Иван Олегович, но без излишнего любопытства, хотя напряжение чувствовалось.

— Не без этого, когда пробиваешь стену непонимания, — усмехнулся Ломакин и скользнул взглядом по мне. — Искра одаренного мальчика без должной инициации может пойти по непредсказуемому пути. Когда была первая инициация?

— В восемь лет, в приюте, — ответил я и почему-то подумал о том, что наш гость прекрасно осведомлен о моем Даре. Почему так, не мог бы сейчас сказать и как-то логически подтвердить догадку. Просто озарение, ничего больше. — И то после чужого воздействия…

— Не думаю, что данная информация поможет вам, господин Ломакин, — бросил князь.

— Да, извините, не следует мне быть излишне любопытным, — кивнул маг, особо не расстроенный отказом. — Я бы хотел попросить вашего разрешения периодически заниматься с Викентием в пределах своей компетенции…

— То бишь в школе? — с легкой иронией спросил Булгаков.

— Конечно. Я еще не знаю, сколько часов выделят мне для уроков, но уже составляю планы работы с перспективными учениками.

— Не думаю, что понадобятся дополнительные занятия, — холодок появился в голосе Ивана Олеговича. — И хотелось бы заранее попросить вас, господин Ломакин, информировать меня о контактах с моим подопечным вне стен школы. Я несу ответственность за Викентия перед Попечительским советом, а эта организация шуток не любит.

— Какие шутки! Что вы! Я рад, что мы заранее определили позицию.

— В таком случае позвольте закончить беседу, — опекун встал, следом за ним поднялся и наш гость. — Было приятно познакомиться. Еще раз благодарю вас, что помогли Вику добраться до дома. Ночная Москва, благодаря усилиям полиции, стала куда безопаснее, чем десять лет назад… но сейчас в городе проходят дополнительные мероприятия, инициированные имперской СБ. Поэтому парень мог попасть в неприятную историю.

— Рад был помочь, — Евгений Сидорович сделал вид, что хочет еще сказать пару слов, и опекун его правильно понял. — Не позволите ли уделить вашему подопечному пару минут наедине?

— Да, конечно, — Булгаков вышел из гостиной, на мгновение задержавшись в проеме двери, но не оборачиваясь. Словно его глодало какое-то сомнение.

— Наконец-то, — проворчал маг, когда шаги Ивана Олеговича затихли в прихожей. Он приблизился ко мне и тихо спросил: — Здесь нет видеокамер или амулетов слежения и записи?

— Все чисто, — поддаваясь конспиративному настрою, я едва пошевелил губами, не став признаваться, что большинство артефактов оказались уничтоженными после моего появления в доме опекуна. Антимаг — самый настоящий враг и вредитель для операторов слежения с помощью амулетов. Антимагическое поле разрушает артефакты и наносит серьезные повреждения слуховому аппарату человека. Видеозапись можно потом прокрутить с помощью всевозможных приборов, а вот прослушка идет в реальном режиме. Мощная разрушительная волна мгновенно оглушает, поэтому следует сразу же откидывать амулет в сторону. Повезло, что я никому не причинил увечий, а только выжег в гостиной всю прослушку.

— Отлично, — Ломакин похлопал меня по плечу, его рука скользнула вниз и сжала мою ладонь. — Наталья Александровна передает тебе привет. Она очень расстроилась, что не могла помочь лично, когда ты звонил.

— Я все равно благодарен за помощь, — ощущаю в руке какой-то предмет, похожий на свернутый в трубочку листок бумаги. Да это, наверное, записка от мамы! Ломакин не хотел, чтобы мой опекун знал о налаженной связи с княгиней Гусаровой, вот и остался наедине со мной. Это отдавало ребячеством, признаю, но сам факт захватывающих приключений, в которые меня вовлекали взрослые, жутко будоражил эмоции и делал меня сопричастным к некой семейной тайне, разгадав которую, я обрету родителей. И судяпо хитрому прищуру глаз мужчины, Евгений Сидорович тоже увлекся. Однако же быстро пришел в себя, громко попрощался со мной, выразив надежду на более плотное общение в гимназии. Сделав пару шагов, он вдруг остановился, подмигнул мне и сказал странные слова:

— Советую читать свежую прессу. Всего доброго, юноша!

И покинул дом, оставив меня ломать голову над этой фразой.

— Вик, ты не голоден? — заглянула в гостиную Людмила Ефимовна. — Там Авдотья плюшек напекла. Перед ужином перекусил бы.

— Не откажусь, — сжимая в потной от волнения ладони записку, ответил я. — А где все? Света, Артемка?

— Да кто их знает? — пожала плечами женщина. — Как Сидор тебя забрал на полигон, так все и разбежались. Светка куда-то на своем авто умчалась. Наверно, учится отрабатывать маневры, как она сама говорит. Артем, как всегда, с братцем Димой лени предаются.

— Можно я у себя в комнате поем?

— Ну, это не ко мне, — шутливо подняв руки, ответила тетя Люда. — Разговаривай с хозяйкой кухни.

Тетка Авдотья, наша главная кухарка, пышная как свежеиспеченный калач из печи и такая же румяная, почему-то всегда пахла ванилью, сдобой и еще тонким ароматом топленого молока. На вид строгая и никогда не улыбающаяся, ко мне она относилась неимоверно мягко. Вот и сейчас, она наложила гору лепешек в глубокую тарелку, налила в вазочку густой сметаны и проворчала:

— Чай наливай, не позволю всухомятку питаться.

Подперев рукой мясистый подбородок, она с жалостливым выражением посмотрела, как я наливаю в свою керамическую красную кружку чай и кидаю туда сахар. Не люблю такой взгляд. Не надо меня жалеть. С малых лет твердо знал, что меня ждет в жизни. Взрослые, особенно Барыня — наша настоятельница — всегда говорила правду и не пыталась сгладить неприятные углы. Из приюта редко кто попадал в тепличные условия. Мне повезло, признаюсь. Так я думал до того дня, когда узнал о своей принадлежности к семье Мамоновых. Имея статус княжича, нелегко оставаться под опекой Булгаковых в роли безродного мальчишки!

— Спасибо, тетя Доня, у тебя всегда обалденная выпечка, — поблагодарил я кухарку, и с подносом направился в свою комнату.

— Осторожнее на лестнице, под ноги смотри! — бросила вслед подобревшим голосом женщина. — И посуду не забудь принести! Бегай потом за вами, подбирай…

Перешедшую на привычное ворчание кухарку я уже не слышал, закрыв за собой дверь комнаты. Торопливо поставил тарелку с плюшками и кружку на стол, вытащил из кармана записку, развернул ее и углубился в чтение. Хотя, что там было читать… Несколько строчек каллиграфическим почерком с красивыми завитушками заглавных букв проглочены за мгновения. «Викентий, я получила твою записку до встречи с князем Мамоновым. Сегодня встречаюсь с ним, где обсудим твою возможность принять предложение Брюса или отказаться. Я считаю, что любое знание никогда лишним не будет. Надеюсь, князь придерживается этого же мнения. Господин Ломакин доведет до тебя на словах наше решение. А.Г».

Забавно. Почему мама написала не мое настоящее имя, а предпочла то, какое я ношу сейчас? Тайны в этом, после недолгого размышления, я не увидел. Княгиня Гусарова боялась, что записка попадет в чужие руки, и исключила малейшую родственную привязку ко мне. Князь — это, вероятно, мой отец. Неужели он еще в Москве? Обязательно нужно с ним встретиться! Так, с этим все ясно. Что мне сказал Ломакин? «Читай свежую прессу!». И при чем здесь газеты? Я их очень редко читаю, отдавая предпочтение журналам «Наука и жизнь», «Военные технологии» и еще парочке такой же направленности. Ну ладно, если матушка просит, почему бы и не поинтересоваться? Хуже не станет. Главное, могу со спокойной душой дать ответ господину Брюсу. Честно говоря, я очень хотел попасть в архивы Магической Коллегии. Наверное, из всех своих сверстников, я буду первым подростком, прочитавшим старинные манускрипты по магическому искусству.

Найдя на полке банку из-под кофе, неведомо какими путями попавшую сюда, я положил в нее записку и поджег. Как только маленький лоскут бумаги почернел и съежился, растер его пальцами до состояния сажи. И тут в дверь постучали. От неожиданности я подпрыгнул на месте, и как вор, попавшийся на горячем, опять метнулся к полке, сдернул оттуда старый радиоприемник с открытой крышкой (так и не удосужился привести его в порядок), с грохотом уронив несколько книг, и поставил его на стол.

И только потом пошел открывать дверь. Людмила Ефимовна подозрительно потянула носом воздух. Погрозила пальцем:

— Куришь? Или еще не успел? Табаком, вроде, не пахнет. Бумагу жег, что ли?

— Да вы что, тетя Люда! — возмутился я, ощущая, как горят щеки. — Обжигал концы проводов. Вот, решил приемником заняться.

— Понятно, — улыбнулась княгиня. — Разрешишь войти?

— Да, конечно! — я отступил в сторону и пропустил Светину маму, и сразу прикрыл дверь. А сам поглядывал, как она неторопливо прошлась по комнате, окидывая ее хозяйским взглядом.

— Молодец, все в порядке держишь, — Людмила Ефимовна кивнула и присела на стул, легким движением разгладив на коленях ткань платья. — Ты видел письмо из Канцелярии?

— Так это вы принесли его? — сразу стало понятно, о чем говорит княгиня. — А я все варианты перебрал!

— Я не знаю, что в том письме, и не хочу знать, — серьезно на меня посматривая, произнесла Булгакова. — Возможно, императорская семья предлагает тебе выгодную сделку, например, учебу в элитном учреждении в обмен на переход в их клан. Или еще какие интересные преференции, от которых трудно отказаться мальчику с уникальным Даром. Хочу лишь сказать, что наша семья… Я говорю именно о нашей семье, проживающей в этом доме… Ты стал нам как родной. Это бывает, когда вкладываешь в человека всю свою душу и получаешь в ответ благодарность. Тебе здесь нравится, я это чувствую. Наши дети с тобой очень сдружились, даже Артем, что удивительно для его непримиримой натуры. Он вообще с трудом выносит чужаков в доме, а знаешь, почему?

— Характер такой, — я привалился к шкафу плечом, чтобы не упасть от слов Людмилы Ефимовны. Так откровенно со мной еще не разговаривали!

— Он — эмпат, — улыбнулась женщина. — Поэтому его первая реакция, когда ты появился здесь, и была столь резкой и бурной. Артем попытался закрыться от тебя, но антимагия сломала защиту, и он потом всю ночь мучился от головной боли.

— Простите, я не знал, — буркнул я смущенно. Что бы этому балбесу сразу сказать о проблеме! Придумал бы что-нибудь, как поставить блокаду. — Но потом-то он вполне нормально со мной общался!

— Клановые маги нашли решение, — кивнула Людмила Ефимовна. — Ну и ты перестал неосознанно ставить свои антимагические барьеры. В общем, все сложилось как нельзя лучше. А письмо… Никто о нем не знает, даже Иван Олегович. Я прекрасно осознаю, что поступаю неправильно, но считаю, ты сам должен оценить ситуацию и сделать выбор. Рано или поздно — а скорее, раньше — Мстиславские захотят видеть тебя в своем клане. Это очень хорошая карьера в твоей жизни, Вик. Цепляться за Булгаковых в данной ситуации — не самая лучшая идея. Когда ты уйдешь в другую Семью, будешь подчиняться другим традициям и законам. Пообещай лично мне, Вик, не причинять вред нашим детям, если наступит такой момент в жизни… Я говорю не только об Артеме, Свете, Ромке и Леночке, но о той же Ольге, Диме…

— Зачем вы такое говорите? — возмутился я. — Почему я должен причинять вред вашей семье?

— Аристократия не может стоять на месте, — слабо улыбнулась Людмила Ефимовна. — Ей нужно расширять свои владения, а это неизбежно приводит к столкновениям, порой заканчивающимся кровью. Увы, но таковы реалии жизни.

— А, может, я найду родителей? Зачем мне тогда императорский клан?

Булгакова поднялась, подошла ко мне и легонько растрепала волосы на макушке.

— Какой же ты еще маленький, Вик, — улыбнулась она. — Ершистый воробышек, скачущий по веткам и дразнящий матерых котов.

— Коты — это Мстиславские? — уточнил я, и Людмила Ефимовна рассмеялась.

— Не только они, а и Булгаковы, и еще кто-нибудь, о ком ты даже не подозреваешь. Твои родители, если они живы (ведь иногда случается чудо, ведь правда?), не смогут противопоставить ничего этим силам, если сами не являются таковой. Будь реалистом, Вик. Пожалуйста.

Она вышла, оставив меня в глубокой задумчивости. Из всех Булгаковых Людмила Ефимовна единственная старалась донести до Главы и Старейшины, что опекунство не дает им право использовать мой Дар только ради благополучия рода. В первую очередь я должен закончить школу и получить образование, как того и требует доктрина Ее Величества, законы и уставы Попечительского совета. А вместо этого мне приходится проводить больше времени на полигоне, как будто кроме магии и овладения оружием нет никаких интересов.

Я ценил такую помощь и мое уважение к Людмиле Ефимовне только росло. Но я также понимал, насколько уязвима моя одаренность, создавшая одни проблемы. Антимаг бессилен против современных средств уничтожения, и если кому-то захочется использовать меня в качестве защиты, то логично, что противник будет искать варианты, как убрать этот щит. Увы, против пули и ножа, как и говорили многие взрослые, шансов нет, если нечего противопоставить оружию.

Поэтому я буду учиться стрелять, драться, овладевать мастерством управления «скелета», несмотря ни на что.

3

То, что за ним следят, Странник почувствовал на загородной трассе, как только его машина миновала широкую приусадебную аллею. Тревожное предчувствие укололо сотнями мелких иголочек в затылок и растеклось по груди жаром. Он усмехнулся. Его жизненный опыт подсказывал, что Булгаковы обязательно проявят интерес к человеку, совершенно не вписывающемуся в окружение мальчишки. И корявое объяснение по поводу составления списков учеников только насторожило службу безопасности.

Поэтому слежку он ожидал. Оставалось только выяснить, какая машина села на «хвост». От усадьбы за ним никто не увязался, и это очевидно. На пустынной дороге любой идущий следом автомобиль вызовет подозрение. Значит, его могли ждать на трассе, ведущей из Щукино в столицу. Здесь легко затеряться под видом скромного мотоциклиста, перекусывающего в придорожном кафе, или машины у заправки. Неопытный взгляд ничего не заметит, если специально не ожидать подобной каверзы.

Странник ожидал. Он, скорее, был бы расстроен отсутствием интереса к своей персоне. Поэтому сразу же, как только влился в поток машин, идущих в Москву, начал осторожно прощупывать эфирное пространство. Лишь только в трех случаях он не уловил сигнал своих «шпионов» — астральных помощников-маячков. Получалась забавная картина, как будто автомобили ехали сами по себе, а сидящие в них люди делали вид, что их там совершенно нет. Они закрывались «сферой» от навязчивого сканирования. Причин для такого действия могло быть много, но Ломакин привык доверять своим чувствам, поэтому отметил юркий «Фаворит» цвета мокрого асфальта, идущий во втором ряду. Хорошо придумал. Для такой шустрой машинки плотный поток — сплошное издевательство, но водитель не спешил перестраиваться, как будто намеренно старался идти следом за «Сенатором».

Вторым кандидатом оказался темно-зеленый внедорожник гражданской модели. Он чем-то походил на армейский «Ратибор», но в отличие от мощного бронированного авто приобрел более низкую посадку и колеса поуже. Подобные машины имелись в штате «безопасников» каждого клана и предназначались для перевозки не только бойцов, но и высоких представителей, когда требовалось обеспечить максимальную защиту.

Немного подумав, Странник отмел вариант с внедорожником. Вряд ли кто-то на спецмашине будет следить за каким-то непонятным учителем-магом. Скорее, вон тот неприметный «Скиф» бежевого цвета, держащийся в том же ряду, что и он сам. Вроде как человек закрылся, чтобы его никто не беспокоил эмоциями. Может, эмпат какой-то?

Замелькали высотные дома, и сразу же поток стал распадаться на мелкие ручейки вправо и влево. «Фаворит», взревев мотором, что было слышно даже в салоне «Сенатора», рванул вперед, обгоняя тихоходов, и вскоре исчез из виду. Внедорожник свернул на какую-то неприметную улицу, а «Скиф» продолжал держаться за Странником.

Свернув на Хорошевское шоссе, Странник продолжал ехать без явного намерения сбросить «хвост» и не показывая своих истинных намерений. Если сейчас привести Булгаковых к «Дюссо», то они сразу поймут, с кем имеет дело Ломакин. Свяжут воедино разрозненные ниточки, и тогда перекроют ему возможность общаться с мальчишкой. Нет, сейчас ни в коем случае нельзя туда ехать. А вот вечерком и наведается, благо мастерство ухода от слежки у него на высшем уровне.

Время к обеду, почему бы и домой не направиться? Отдельная комната в большом доме Тучковых стала для него временным прибежищем, пока княжич Андрей не вернется в лоно родной семьи. Выполнив поручение князя Мамонова, Странник распрощается с Москвой и уедет обратно в таежную глушь.

Ему было неспокойно здесь, вот и вся причина. В глубине души сидела маленькая заноза, мешавшая спокойно жить. Вонзившись в Странника с той поры, когда он обожженный, голодный и страдающий от ран вышел из глухой тайги к людям, эта заноза периодически давала о себе знать, навевая беспричинную тревогу.

О его «художествах» не забыли. Пусть бывший боевой волхв Ломакин Евгений сейчас находится в иной Яви, люди, ищущие его, рано или поздно придут сюда, и мелкая возня вокруг одного молодого человека покажется шутливой игрой. Понятно желание Мамонова вернуть своего сына в Род. Но Булгаковы-то почему вцепились в него? И эта странная политика императора насчет сирот удивляла своей кажущейся глупостью. Почему нельзя провести генетический анализ на предмет родства и отдать мальчишку туда, где ему будет гораздо лучше под защитой настоящей семьи? Конечно, императора нельзя считать глупцом. Раз существует такой закон, значит, он достаточно эффективен и приносит пользу. Поэтому есть только одно объяснение: Мстиславские готовят гвардию из молодой поросли, которая будет защищать императорский клан до последней капли крови. Обласканные, осыпанные привилегиями, да еще получившие наследное дворянство — это ли не возможность взлететь по социальному лифту вверх?

Он свернул на улицу, где находился дом Тучковых, и с усмешкой посмотрел в зеркало, как «Скиф» проезжает мимо. Все-таки за ним следили, и теперь успокоившись, получили приказ снять наблюдение. Что и требовалось доказать.

Странник не стал загонять машину во двор, а оставил ее неподалеку от въездных ворот аккурат под камерой видеонаблюдения. Хорошее место, всегда под присмотром. Охрана заметила его предупреждающий жест, что заезжать внутрь не будет, и открыла только калитку.

Не заходя в дом, Ломакин уединился в садовой беседке и накрыл себя «сферой». Он справедливо считал, что еще недостаточно стал своим в семье Тучковых, и спасение боярской дочери не ставило его в один ряд с верными людьми рода. Даже с усмешкой подозревал, что два родовых мага плетут против него интрижку, считая себя несправедливо отодвинутыми от обучения детей Александра Владимировича — Главы рода. В чем, конечно же, лукавили. Никто не собирался их отстранять. На Странника возложены иные обязанности, и боярин Тучков внятно объяснил. До замужества дочери он будет лично сопровождать девушку по всевозможным мероприятиям и ограждать от нежелательных воздействий.

Странник понимал, с чего такая суета. Куракины — род весьма сильный и влиятельный, княжеский. Породниться с таким — уже удача невероятная. Поэтому Александр Владимирович не хотел, чтобы будущая свадьба сорвалась из-за каких-либо случайностей. Эх, боярин, боярин! Почаще бы с дочкой общался! Может, в голове не возникало бы невероятных прожектов! Не в восторге была девчонка от грядущих перемен в ее жизни.

Гудки в телефоне прекратились, что-то щелкнуло, и в голосе Мамонова прозвучали нетерпеливые нотки:

— Слушаю тебя, говори.

— Был контакт с представителями, — в последнее время Странник любил говорить завуалированно, испытывая непонятное удовольствие от конспиративных игр. Отчасти от того, что за такие вольности его не потянут в подвалы имперской службы безопасности. Подумаешь, одна семья хочет вернуть мальчишку в лоно своего рода, а вторая, ничего не подозревая об этих попытках, выгадывает преференции от будущего подарка Мстиславским.

— Чем все закончилось?

— Послали за мной наблюдателей. Поводил их за нос.

— Догадываются?

— Подозревают, что я действую по чьему-то указанию. Увидели, что живу у Тучковых, успокоились.

— Каково твое мнение о Булгаковых?

— Относятся к княжичу доброжелательно, не обижают. Но у меня появилось впечатление, что они точно знают, каким Даром обладает мальчик.

— Каждая семья скрывает способности детей до определенного возраста, — рассмеялся Мамонов. — Ничего удивительного. Булгаковы не просто так вцепились в Андрея, тут и круглый дурак сообразит.

— Да, согласен. Но его готовят, как обмолвилась моя подопечная, к роли бойца конвоя. Много занятий по рукопашному и магическому бою. Даже увлечение экзоскелетами умудряются повернуть в свою пользу. Моя версия: пилот ППД в составе конвоев. По мнению Булгаковых у мальчика есть потенциал.

— Надо выяснить, какая стихийная направленность у Андрея стала ведущей, — голос Мамонова стал суше.

— Хозяин, — Странник кашлянул. — Не хочу тебя пугать, но по косвенным признакам у твоего сына нет Стихии.

— Что-ооо? — князь зарычал в трубку, но вовремя спохватился и уже нормально переспросил: — Не пересидел ли ты в своей тайге, чародей?

— Тайга не моя, хозяин, ты преувеличиваешь, — дерзко ответил Странник. — Как тебе такое утверждение? Стихия не просматривается, но Дар весьма сильный. Булгаковы делают ставку на мальчика и тщательно скрывают, чем он обладает. Помнишь, я говорил о магической мутации?

— Хм…, нечто необычное углядел?

— Чтобы углядеть, надо с княжичем провести несколько занятий. Есть у меня одна догадка, дикая и невероятная, надо проверить. Подожду до начала учебных занятий. В гимназии я смогу официально контактировать с твоим сыном.

— Хорошо, работай, — Мамонов унял свое нетерпение. — Я скоро уезжаю домой, держи меня в курсе событий. Записку передал?

— Так точно. Никто ничего не заметил.

— Отлично. Тогда прощай. Работай усердно, отмечу.

Князь отключился, а Странник покачал головой. Откуда знать Мамонову, что хочет Евгений Ломакин? Деньги? Так их у него хватает, даже с избытком. Сидеть на алмазах и не подготовиться к черным временам? Найдите такого дурака. Дворянство? Ну а зачем оно Страннику, умеющему кочевать по разным мирам? Не понравится здесь, уйдет в другую Явь, где для него найдется работа. Можно сказать, он единственный, кто постиг суть пространственной телепортации между разными вселенными и научился раздвигать плотную ткань мироздания. Поэтому и чувствует себя в безопасности. Хочется все-таки верить, что никто не сможет потревожить его из прошлой жизни. Силенок и ума не хватит.

— Что ж, поработаем на благо князя Мамонова, — усмехнулся Ломакин, разглядывая сквозь густые заросли плюща, обвившего беседку, яркие платья и сарафаны стайки девушек, направлявшихся по дорожке в дом. Хозяйская дочка пригласила свою танцевальную команду на посиделки. Как бы ее использовать для раскрытия тайны княжича Андрея? У Натальи последний год обучения в гимназии, стоит поторопиться. Она все-таки имеет на мальчишку влияние, и судя по всему, очень к нему неравнодушна. Если бы не разница в годах, Странник мог бы устроить между ними роман. Ничто так не раскрывает человека как энергетика первой любви. Но мальчишка еще в том возрасте, когда о девочках предпочитают говорить в свойской компании, не раскрывая предмет интереса. Жаль, очень жаль. В лобовую атаку тоже не пойдешь — Булгаковы насторожатся. Задачка непростая, но жутко интересная.

Глава 4

1

С замершим сердцем я смотрел на визитку с именем Брюса и не решался на звонок, который мог значительно обогатить меня знаниями по антимагии, развеять какие-то мифы, мешавшие объективно взглянуть на проблемы в обучении. Чем больше я думал о предложении Александра Яковлевича, тем сильнее крепла мысль о том, что главный чародей императора знает основные принципы Разрушителя и хочет сделать из меня подопытного кролика, на котором станет проверять свои догадки и экспериментировать, нисколько не боясь высочайшего окрика остановиться.

Дверь моей комнаты была приоткрыта, так что я услышал голос Ивана Олеговича, исходивший снизу из гостиной, и встречавшей его Людмилы Ефимовны. Опекун вернулся из конторы, где вместе со старшим братом Василием формировал поездные бригады. Через несколько дней во Владивосток отходит состав, в котором мог поехать и я, но пока было решено меня не брать. Дорога все-таки дальняя, времени уйдет много, а учеба вот-вот начнется. И Сидор еще мало занятий провел со мной.

Пусть и сожалея, но я решил, что так будет лучше. Нельзя терять шанс для изучения тайн антимагии. Откажусь — и никогда больше не смогу обратиться к Брюсу так запросто. Как гласит житейская истина: дают — бери, бьют — беги. Пока только дают.

Дождавшись, когда Булгаков переоденется и займет место в кресле гостиной с газетой в руках, я спустился вниз и поприветствовал его, пристроившись напротив за журнальным столиком. Он был завален свежей прессой. Заметил интересную особенность: опекун редко работал в своем кабинете, только в случае особых обстоятельств, требовавших сосредоточенности и внимания.

Иван Олегович ответил кивком и с нескрываемым интересом посмотрел на меня. Не так часто я подхожу к нему вечером с видом заговорщика.

— Однако, — усмехнулся Булгаков и положил «Московские ведомости» на колено, отрываясь от чтения. — Чувствую, какая-то просьба появилась, и довольно необычная. Или неправ?

— С какой стороны посмотреть, — я почесал затылок и вытащил из нагрудного кармана рубашки визитку. — Сможете позвонить по этому телефону?

— А сам? — опекун взял в руки картонный прямоугольник, прочитал имя и хмыкнул без особого удивления.

— Вам же не понравится, если я за вашей спиной будут самостоятельно решать некоторые вопросы.

— Ну… так-то правильно, — Иван Олегович покрутил визитку в пальцах. — Надумал все-таки? Хочешь попасть в тайные закрома Брюса?

— Хочу. Кочет рассказал мне все, что смог вспомнить. Макарий снова куда-то исчез, так и не нашел время со мной пообщаться, — пожаловался я. — У меня и надежд не осталось, кроме библиотеки Магической Коллегии.

— Н-да, Макария трудно заставить выполнить его же обещания, — рассмеялся Булгаков. — Такой он шебутной, да вечно занятой. Поговорю со Старейшиной. Может, вразумит чародея. Ну что, звоню?

Я кинул взгляд на гостиные часы. Время, которое указывал Брюс для звонка, еще не наступило. Большая стрелка едва-едва переползла восьмерку. А это время ужина, поэтому придется подождать.

— Господин Брюс просил беспокоить его после девяти.

— Понятно, — Иван Олегович снова взялся за газету. — Я позвоню ему, Вик, и все выясню. Тебе, скорее всего, понадобится разрешение на вход в библиотеку и архив, а еще личного водителя с машиной, чтобы возил туда.

Булгаков вряд ли шутил; организация подобных визитов всегда задействует многие службы, и даже моя незначительная персона тоже потребует особого внимания. «Брюсовы палаты» не то место, где можно гулять как по бульвару.

Подумав об этом, я посмотрел на стопку газет, которые изучал опекун. «Дворянская Москва» лежала сложенной пополам поверх других, и именно на этой половине я увидел фотографию матери. Княгиня Гусарова-Мамонова держалась за чью-то руку и улыбалась, чуть повернув голову. Лица второго персонажа не было видно, и я, взяв в руки заинтересовавшую меня газету, развернул «витрину» полностью.

«Читай свежую прессу». Только сейчас до меня дошло, что значили эти слова! Забавно, что опекун не заметил эту фотографию. Или не придал ей значения. Я схватил «Дворянскую Москву» и жадно прочитал небольшую заметку под двумя фотографиями с матерью и высоким статным мужчиной в черных очках. В самом факте снимков, казалось бы, не было ничего особенного, однако их автор, чья фамилия не была указана, или же редактор, отвечавший за материал, дал пояснение, что после долгих лет семейного разлада «якутский тойон», «золотой князь» Мамонов Георгий и его жена Аксинья из рода Гусаровых наконец-то сделали попытку сближения. Правда, сами супруги не дают никаких комментариев, а просто наслаждаются обществом друг друга. Князь Мамонов на данный момент проживает в отеле «Дюссо», туда уже несколько раз приезжала его супруга. Значит, делал неоднозначный вывод автор, дело идет к примирению. В чем была причина, написано не было, но «по неподтвержденным данным» княжеская чета потеряла новорожденного ребенка, после чего наступил разлад, и княгиня уехала в Москву. Почти пятнадцать лет длилось странное и многим непонятное вялотекущее супружество. Князь Мамонов по каким-то причинам не давал развод младшей жене, что до сих пор вызывает много кривотолков.

Автор статейки определенно опасался касаться жгучей тайны, но задавал здравый вопрос: а в самом ли деле желание княгини развестись с богатейшим сибирским землевладельцем заключалось в смерти младенца? Может, тайна кроется именно в том, что ребенок остался жив и его тщательно скрывают от общества? Тогда, где он сейчас находится? Скрывается под чужой фамилией? Но зачем?

Мне стало совсем не смешно. Этаким образом докопаются до причин. Возможно, некоторые люди знают о них, но не рискуют выкладывать свои соображения по причине личной безопасности. Уверен, что отец мгновенно свернет им головы.

Отец… Я вгляделся в лицо мужчины. Крупный подбородок, жесткая линия скул, лицо с колоритным, сибирским загаром, не таким, как южный, имеющим приятный золотистый оттенок. Здесь же явно поработало жаркое лето и суровые ветра, продубившие кожу. Возле кряжистой фигуры князя матушка глядится такой маленькой, хоть и сама женщина высокая. Не знаю, ракурс, наверное, такой неудачный.

Про Мамоновых я много чего успел прочитать. Предок основал на землях якутов и эвенков свою вотчину благодаря Источнику. Каким образом он нашел его, история умалчивает. Но на том самом месте, неподалеку от своенравной Елюенэ, в будущем ставшей Леной, и казачьего станка Мухтуй была возведена крепостца, а позже вокруг нее стали оседать переселенцы из Руси: разорившиеся дворяне, крестьяне, казаки, беглые солдаты. Кто-то шел в Сибирь за лучшей долей, кто-то не соглашался с политикой Мстиславских — но так или иначе эти люди давали вассальную клятву Мамоновым, усиливая их род. Когда Мстиславские спохватились, что где-то за Уралом растет и крепнет боярский клан, было уже поздно. Оставалось договариваться. Москва очень не хотела иметь под боком мощное и независимое княжество с невероятными природными ресурсами. Потому и зачастили переговорщики Мстиславских в Мухтуй, ставший позже, этак в девятнадцатом веке, Ленском[1] — настоящей столицей Мамоновых.

У растущего боярского рода аппетит оказался отменным. Огромнейшие сенокосные угодья, скотоводство, золотодобыча способствовали быстрому накоплению Мамоновыми капиталов. Мухтай обрастал добротными домами из бревен в два обхвата, с русскими печами и деревянными полами. Усилившийся спрос на сено, овес, овощи стимулировал быстрое развитие огородничества и расширение сенокосных угодий. В зимние морозы крестьяне-ямщики умудрялись за четыреста верст доставлять на прииски или в отдаленные поселки в свежем виде картофель, капусту. Мстиславские, глядя с ревностью на эти успехи, все же признавали, что «империя» Мамоновых росла невероятно быстрыми темпами.

Конечно, не все было так хорошо и ровно. Случались жестокие стычки с чукчами. Отличные воины частенько докучали Мамоновым, и победить их на своей земле не представлялось возможным. Каждый Глава рода или Старейшина из поколения в поколение стремились свести войну на нет, и однажды пришли к соглашению с местными тойонами, отдав им на откуп право торговать с китайцами и маньчжурами в обход княжеской дани, а сами значительно продвинули свои владения чуть ли не до Охотского моря на юго-востоке и Чаунской губы на севере с правом добывать ценный мех, золото и разрабатывать алмазные копи. Но цена такой сделки оказалась довольно оригинальной, и не все в роду соглашались с ней.

В каждом поколении один из княжичей должен был жениться на местной принцессе, скрепляя таким образом пакт о дружбе и вечном мире. Имея все привилегии своей Семьи, пользуясь поддержкой клана, заложник договора не мог стать Главой рода, как и его потомки. Дети-полукровки становились знатными дарханами и сами позже образовывали свои роды, которые, конечно же, примыкали к клану Мамоновых.

К чести местных царьков, замуж за белого принца они отдавали самую «породистую» девушку, кандидатуру которой обсуждали родственники из обоих родов. Через несколько поколений благодаря грамотному пестованию крови стали появляться очень красивые детишки с характерным для данной местности разрезом глаз и матовой кожей.

Можно представить, какую силу обрел княжеский род, создав мощный союз с якутами, чукчами и эвенками. Мстиславским оставалось только локти кусать и идти на определенные уступки, чтобы золото, пушнина, алмазы и прочие богатства Сибири поступали в государственную казну в нужных пропорциях. Правда, дважды они пытались пойти войной на Мамоновых, и ожидаемо проиграли. Сами же «золотые тойоны», к удивлению правящей Семьи, не хотели отделяться от Руси и не страдали гнилыми идеями сепаратизма. Себя они видели только в составе огромной страны, простирающейся от берегов Нарева до Тихого океана. Но с некоторыми оговорками, чтобы им не мешали жить своим умом. Совместные предприятия? Пожалуйста, но под нашим контролем, исключая золотые прииски и добычу алмазов. Железные дороги до берегов Охотского моря? Почему нет? Но Мамоновы тоже должны с этого что-то иметь. В общем, дружба крепкая без камня за пазухой. Внешнего врага будем бить вместе, но внутри у каждого свои интересы. Именно опасность, исходящая от маньчжур с юга и нахрапистых англосаксов со стороны Тихого океана, заставляла «золотых князей» маневрировать между жерновами уступок и договоренностей.

И то, что во мне течет кровь Мамоновых, что я княжич сильнейшего в Сибири рода необыкновенно грело мое сердце, и как же в такие моменты хотелось быть рядом со своими родителями, дядьями и тетками! Там моя стая!

Но сейчас нужно проявлять осторожность. Мстиславские помнят обиды, помнят свои поражения и не преминут отыграться на Мамоновых, используя очень сильный фактор — меня. Возможно, согласие императора на мою экспертизу, тоже часть хитроумного плана. Говорю же, взрослые парадоксальны в своих желаниях и действиях. Ничто не мешает им договариваться и делить сферы влияния. Почему нельзя в моем случае доказать родство с Мамоновыми честно и открыто?

Кстати, а могли быть подобные прецеденты в прошлом?

— Что там интересного? — мои размышления прервал голос опекуна. Он забрал газету и сразу же увидел фотографии. Вздернул брови от удивления, даже не пытаясь скрыть эмоции. — Вот так дела…

Булгаков кинул взгляд на меня, потом снова на снимки, похмыкал и быстро прочитал заметку. Отбросил ее в сторону, зашуршал стопкой непрочитанной прессы, выискивая что-то свое. Воскликнул оживленно:

— Ага! Вот еще!

И в самом деле, «Утренняя Москва», считавшаяся полуофициальным рупором столицы, тоже опубликовала серию снимков с моими родителями. Как будто ничего интересного в жизни за последнее время не происходило! Я пытался ухватиться за ниточку предупреждений, вихляющую передо мной в смутной пелене догадок, но пока не мог прийти к какой-то определенной мысли. «Читай прессу». Прочитал. Мама встречается с отцом, в этом ничего странного. Она еще довольно молода, очень привлекательна, и теперь компенсирует годы вынужденного разлада. Не с кем-то же развлекается, а со своим законным мужем! И чего все возбудились? Это только для меня инсценировка!

— Забавно, не ожидал, — Булгаков отбросил газеты, закинул ногу на ногу, обхватил колено руками. — Рад за Аксинью Федоровну. Может, ей удастся обрести спокойствие разума, чтобы начать жизнь по-новому. Она тебе ничего не рассказывала про свое прошлое?

— Зачем ей раскрываться перед чужим человеком, да еще подростком? — старательно делаю удивленное лицо, а у самого сердце дико колотится. Вдруг Булгаковы все знают?

— Хм, ну, мало ли что. Например, не говорила ли, что ты похож на ее умершего сына?

«Говорила, еще тогда, при первой встрече в кафе, — невысказанные мысли забегали по черепной коробке, натыкаясь друг на друга как всполошенный табун лошадей. — И потом, в Евпатории призналась, что я ее сын. Но вам-то зачем знать?»

— Насчет сходства говорила, даже расплакалась, — я не стал скрывать обстоятельства нашего разговора в кафе. — Поэтому, наверное, и решила помочь со взносом.

— А в Крыму?

— Ничего, — мой голос не дрогнул.

— Странно другое, Вик, — задумчиво произнес опекун. — Зачем она вообще приехала туда. Проявлять такие невероятные эмоции по отношению к человеку, не являющемуся даже ее дальним родственником — совершенно нелогичный поступок.

И снова этот странный, испытующий взгляд.

— Возможно, я таковым для нее и стал, — пожимаю плечами. — А вообще, я ее приглашал в Крым на соревнования. Как бы в благодарность…

Опасный для меня разговор прервала Людмила Ефимовна. Она заглянула в гостиную, и улыбнувшись, сказала, что ужин готов, и всех ждут к столу. Потом добавила:

— Вик, позови, если не трудно, Свету. Опять, наверное, надела наушники и через визор с подружками общается.

Я с облегчением улизнул из гостиной, ощущая на своем затылке очень внимательный и сверлящий взгляд Ивана Олеговича.


— Мальчишка знает о своих родителях, — задумчиво произнес Булгаков. — Княгиня рассказала ему всю правду, когда приезжала в Евпаторию. Очень плохо, что Вик не хочет, чтобы мы знали об этом. Не доверяет, а значит, строит какие-то планы.

— И что ты так разволновался? — супруга взяла в руки «Утреннюю Москву», рассеянно пробежалась взглядом по снимкам и текстам. — Закон на твоей стороне, ты имеешь больше привилегий как опекун. Мамоновы своего сына не заберут даже через суд, как бы им этого не хотелось. А вот с чего вдруг Аксинья воспылала любовью к Жоре? Почти пятнадцать лет показывала ему пальцем на дверь, а теперь открыто демонстрирует свои чувства.

— У князя Мамонова три жены, и судя по его виду, он нисколько не этим фактом не смущен. Дорогая, почему тебя приходится дожидаться на ужин столь долгое время?

Она строго взглянула на Свету, благоразумно прячущуюся за моей спиной.

— Прости, мамуля, — в этот раз дочь была не в своих ужасных шортах и футболке, что не совсем нравилось Людмиле Ефимовне, когда она в них садилась за обеденный стол, а в легком платье в горошек. — Мы смотрели газеты с фотографиями Аксиньи Федоровны. Вик сказал, что очень рад за княгиню. Ведь она помогла ему однажды и даже переживала как за сына.

Я с безмятежным видом отодвинул стул, помогая Свете сесть, заодно заслужив ее благосклонный кивок, после чего перешел на противоположную сторону, и занял свое место. Девушки-горничные тут же споро наполнили тарелки супом и ушли из столовой по знаку хозяйки. Булгаков первым взял в руки ложку и снял пробу с наваристых щей. Довольный, кивнул.

— Неплохо сегодня постаралась Авдотья, — сказал опекун, густо насыпав черного перца в тарелку. — Приятного аппетита.

Застучали ложки

— Куда пропал Артем? — поинтересовалась Людмила Ефимовна у Светы. — Он совсем одичал за лето. Игнорирует мои звонки, поздно приезжает домой.

— Как всегда с Димкой дурью маются, — хмыкнула дочь. — Уехали с утра в город, с дружками встречаются, наверное.

— Ничего, год остался, — задумчиво кивнул Булгаков. — Закончит школу — и прямиком в университет. Хватит баклуши бить.

Артем, по словам Светы, собирался поступать в императорский Московский университет на факультет экономики, но периодически колебался и хотел идти на правоведа. А мать так же периодически прочищала ему мозги, объясняя волю родителей и Главы рода. Экономика — кровь не только государства, но и отдельно взятого клана. Грамотные управленцы всегда нужны, и Булгаковы здесь не исключение. Мелкую работу делают клерки из мещан, но банковская сфера требует особого догляда и жесткой руки тех, кто эту сферу контролирует снизу доверху; а юридическую стезю можно оставить девушкам. Но в целом, их роль совершенно другая.

Ужин закончился, и я вместе с опекуном снова уединились. Булгаков подмигнул мне заговорщицки и набрал номер с визитки. Прижимая телефон к уху, он расхаживал по гостиной, что-то мурлыча по нос. Потом встрепенулся.

— Александр Яковлевич? — бодрым голосом удостоверился он. — Вечер добрый! С вами Булгаков говорит. Да, тот самый, вы не ошиблись. Я хочу вам привет передать от молодого человека. Волховский, да. Вы невероятно проницательны, господин Брюс! Как опекуну, мне хотелось бы получить ваше слово, что посещение библиотеки не станет способом давления на мальчика… Ну, вы же человек взрослый, понимаете, о чем я намекаю… О пресловутом сыре в мышеловке не стоит напоминать? Нет-нет, я ни в коем случае не сомневаюсь в вашей порядочности. Но есть некоторые условности, которые я обязан соблюдать… Да, я о патронаже Ее Величества над сиротскими домами. Спасибо, что поняли мое беспокойство.

Булгаков на некоторое время замолчал, вышагивая по гостиной с телефонным аппаратом у уха, но теперь уже по диагонали, старательно обходя мебельный островок, на котором притулился я в немом ожидании. Меня больше интересовало, не возмутился ли Брюс претензиям опекуна. Ну, он в своем праве.

— Я вас хорошо понял. До свидания, Александр Яковлевич.

Иван Олегович сделал еще один круг, заложив руки за спину, и не садясь, остановился напротив меня.

— Брюс — редкостный проныра, — заявил он, нисколько не стесняясь обсуждать характер чародея с подростком. — Не буду оригинален, если скажу тебе, Викентий, чтобы ты поменьше с ним в разговоры вступал. Поздоровался, для вежливости поинтересовался о здоровье — и дальше по своим делам. В словесной казуистике он обыграет тебя в два счета и не заметишь, что стал его верным поклонником.

— Говорят, все Брюсы — чернокнижники, — невпопад ответил я, но Булгаков, как ни странно, понял мою мысль.

— Кроется за ними такая тайна, но никто ничего не доказал, — фыркнул Иван Олегович. — А знаешь, какой аргумент приводят несведущие люди, что эта семейка играет по-черному?

— Не-а, — заинтересовался я. Давненько опекун не общался со мной, забросил воспитание, так сказать!

— Не мной замечено, что у Брюсов никогда не рождаются девочки. Один Брюс сменяет другого. Поэтому и пошли такие слухи, что чародей вечен, путается с дьяволом и балуется не только магией, но и алхимией. Вечная жизнь как награда за сделку. Может, в библиотеке найдешь что интересного про него?

Булгаков шутил, конечно же. Никто не будет оставлять компрометирующие документы в таком проходном месте как библиотека. Да и в архивах вряд ли что-то есть на чародея. Брюс уже давно побеспокоился о собственной безопасности и уничтожил лишние сведения про свою семью и малейшее упоминание о предках. Если имеешь дело с вечностью, не стоит об этом кричать на весь белый свет.

— А вам нужна информация о Брюсах? — поинтересовался я.

— Нет, даже не вздумай начинать, — враз нахмурился опекун. — Если заметят, что ты изучаешь совсем не то, что нужно по твоей специализации, то начнутся проблемы. Для тебя, Вик. Именно для тебя. Я не пугаю, а предупреждаю.

— Я не буду совать нос куда не следует, — пообещал я. И в самом деле, зачем испытывать судьбу? Хорошо бы найти ответы на свои вопросы, в чем сильно сомневаюсь.

— Отлично. Брюс обещал завтра прислать своего сотрудника. Он сфотографирует тебя и тут же изготовит пропуск. К сожалению, магический амулет, использующийся для посещения библиотеки, тебе противопоказан, что указывает на осведомленность чародея о твоих способностях. Поэтому будет обычный, закатанный в пластик. Он временный, на полгода. Не потеряй его и не демонстрируй на людях.

— Я все понял, Иван Олегович, — киваю в ответ. — И когда могу поехать в Коллегию?

— Курьер все скажет. А ездить будешь с Сидором. Раз он твой инструктор, то пусть и отдувается.

Мне показалось, что в голосе Булгакова проскользнуло злорадство. Вот это странно. Сидор, несмотря на излишнее рвение в моем обучении, хороший парень. Я же понимаю, какая ответственность лежит на нем. Ведь не Иван Олегович приставил его ко мне, а Глава рода, и отвечать Сидору за свою оплошность придется перед ним, а не перед опекуном. Ну, что ж, я не против инструктора. Все веселее, чем с каким-нибудь безмолвным охранником из бригады телохранителей.

2

— Почему Факир до сих пор разгуливает на свободе? — императору не надо было хмурить брови, чтобы показать собравшимся офицерам силовых структур свое недовольство. Голос, звучавший в совещательном кабинете, давил на плечи и ввинчивался в мозг. А для полноты ощущений созданный непроницаемый купол вызывал у многих дискомфорт вроде заложения ушей, а то и хуже — кто-то вообще тайком старался ослабить воротник кителя, чтобы не так сильно ощущать невидимую хватку на горле. — В следственных кабинетах сидят его подельники, разливаются соловьями, но никто из них не указал местоположение агента.

Взглядом Мстиславский обвел замершее собрание. Остановился на нарочито спокойном главе государственной службы безопасности.

— Николай Юрьевич, — опасная мягкость в голосе заставил всех снова напрячься. — Объясните мне, несведущему, как вы собираетесь защищать своего государя в дальнейшем? Месяц прошел с тех пор, как меня и моих зарубежных гостей пытались убить на глазах своих подданных! Где результат мероприятий? Все обвиняемые прямо указывают на эмиссара Хмеловского как на главное действующее лицо! Поймали всех, а Факир где-то похихикивает над вами! Ягеллоны, Фолькунги, Штауфены в голос вопят, умоляют поскорее вздернуть убийцу! Боятся, что и у них может произойти подобное. Мне совершенно не нужна потеря репутации!

Мстиславский понимал,насколько пусты сейчас его слова: так, обычное сотрясание воздуха. Но именно такие процедуры необходимо проводить с личным составом имперской безопасности, чтобы не расслаблялись. От того, что он ментальным давлением на психику подчиненных ничего не добьется — это ясно как день. Силовые службы и так работают двадцать четыре часа в сутки, перепахивая массивы информации и каждый уголок огромного города. И не бросишь камень упрека в их сторону. Факир — признанный мастер обрывать хвосты и слежку, а заодно гримироваться так, что позавидуют профессиональные мастера шпионского дела.

Смена походки, жестов, голоса, а при необходимости и ауры при помощи специальных артефактов — все это работало против государственной розыскной машины. Привлекались самые лучшие маги, способные выявить разнообразные хитрости, позволявшие преступнику уходить от преследования. Но на это тратились человеческие ресурсы, время и средства.

— Ваше Величество, — Иртеньев встал, одернул китель и вытянулся по струнке. Такой жест был знаком императору. Этакий вояка, достойно принимающий критику, но не всегда согласный с ней. — Ответственно заявляю, что Факир никуда из Москвы не уехал. Он находится здесь и затаился на конспиративной квартире. Может, не в самой столице, не настаиваю на этом варианте. Однако же мероприятия проводятся и в прилегающих к ней районах. Все околотки работают в режиме «двадцать четыре на семь», привлечены опытные отставники.

— На чем зиждется ваша уверенность? — Мстиславский снял «купол тишины», и все облегченно задвигались, задышали. — Мы ходим вокруг да около. Кропоткин, Ушатые, Шуйские — продажные источники, но все ли тайные адреса они выложили?

— Перекрестные допросы до сих пор идут, — заявил Иртеньев. — Периодически выдергиваем фигурантов и по десятому кругу требуем выложить все, что могли забыть.

— И все же, что по вопросу? Уверенность подкреплена фактами?

— Я просто уверен.

— Хорошее качество — развитая интуиция, — усмехнулся император. — Надеюсь, так все и есть. Давайте, все же, по существу. Как смотрите на привлечение ментатов?

— Ваше Величество…, — побледнел Иртеньев и переглянулся с сидящим напротив мрачным Белобоковым, отвечавшим за координацию безопасников с чародеями. — Не уверен, что в данной ситуации приемлемо использование ментоскопии. Прошу пока задействовать все те ресурсы, которыми пользуемся сейчас. Усилим агентурную работу, «сыворотку правды», наконец, используем.

— Меня беспокоит одна логическая нестыковка в ваших рассуждениях, — император в своей неторопливой манере подошел к окну и поглядел на оживленную площадь, примыкавшую к Никольской башне. После диверсии на Болотном поток автомобилей через эту проходную был существенно снижен, а количество охраны увеличено. Всевозможные мероприятия сокращены до минимума, а даты встреч с иностранными послами или представителями знатных родов Европы скорректировали, заранее всех предупредив об изменениях. Может, кто-то и обиделся, но Мстиславский не обращал на подобные эмоциональные проявления абсолютно никакого внимания. Безопасность семьи и рода — первоочередная задача Главы, коим являлся Великий князь, император Иван Андреевич.

— Я слушаю, Ваше Величество, — прервал затягивающуюся паузу Иртеньев.

Мстиславский развернулся и с некоторым удивлением посмотрел в напряженные лица офицеров, как будто хотел спросить, а почему они, собственно, еще находятся здесь, а не выполняют свою работу?

— Если Факир такой невероятно умелый конспиратор, — правая рука императора описала непонятную фигуру в воздухе, — то почему он до сих пор сидит как мышь под веником и не пытается прорваться за кордон? При таких индивидуальных умениях и возможностях я бы давно улизнул через бреши, которые у нас есть… Да-да, этот упрек относится ко всем. И к тебе, Петр Андреевич (Головин упрямо наклонил голову, чтобы император не видел несогласие в его глазах), и к тебе, дорогой, Павел Борисович (Морозов, будучи главой МВД, и так сутками не спал, держа в напряжении весь штат полиции города, но упрек принял), и даже к тебе, Василий Есипович (воевода Лопухин, кажется, единственный из всех был спокоен и деловит, или старательно прятал эмоции). Вы — мои главные помощники, пальцы правой руки, которые я в самый ответственный момент сжимаю в кулак. Надо напрячься и понять, что нужно Хмеловскому в Москве? Может, планирует еще какую холеру?

— Ваше Величество, — поднялся Белобоков, — позвольте версию изложить…

— Давай, Осип Витальевич, — оживился Мстиславский и поглядел на хмурящегося сына. Цесаревич как будто не присутствовал в кабинете, увлеченно чиркая ручкой в своем блокноте. — Любая версия будет полезной, чтобы разгадать душу чертова ляха.

— Несколько дней назад я побывал на даче Александра Яковлевича, пригласил он меня рыбку половить, ушицей побаловаться, — начал магистр, не обращая внимания на смешки офицеров, хорошо знающих о дружбе Белобокова и Брюса на почве рыбалки. — Посидели мы, покумекали, разные идеи друг другу подбрасывали и тут же опровергали их логическими доводами. И пришли к мысли… А что, если Факир остался в Москве, чтобы выяснить причину срыва диверсии? Магическая атака ведь была настолько сильной, что гарантированно уничтожала всех находящихся в императорской ложе, однако была умело скоординирована и направлена лишь на иностранцев. Неудача расстроила Факира. Если атака не удалась, это не из-за недостатка мастерства наемных магов, а наоборот — из-за кого-то, чье искусство оказалось выше сотворенной «небесной капли». Вот мы и подумали: Факир ищет чародея, сумевшего противостоять двум магическим атакам. Его профессиональная гордость, если так можно назвать работу наемника, была подвергнута серьезному испытанию. Он просто не мог отмахнуться от точащей его уязвленности.

Белобоков назидательно поднял палец вверх. Император изобразил аплодисменты и попросил магистра сесть под возбужденные голоса офицеров.

— Хорошая версия, которая грозит нам новой проблемой, — сказал он, дождавшись тишины.

— Какой, Ваше Величество? — гулко спросил воевода Лопухин.

— Теперь всем службам придется следить за одним подростком, — вместо императора ответил цесаревич. Он оторвался от зарисовок в блокноте и оглядел совещание. — Надеюсь, вы поняли, о ком речь?

— И как нам быть? — Иртеньев кивнул в знак того, что прекрасно понял намек. — Не проще ли предупредить Булгаковых, чтобы не пускали мальчишку в город?

— А вот как раз и надо, чтобы он бегал по московским улицам, — усмехнулся цесаревич под одобрительным взглядом отца. — Будем ловить Факира на живца. Ведь он наверняка прочитал все газеты, посвятившие событиям на Болотном, большие репортажи. И если не дурак, сопоставил некоторые вещи.

— Прошло столько времени, а напарник вашей дочери, Великой княжны Лидии, до сих пор в здравии, — пробурчал начальник МВД Морозов. — Даже успел поучаствовать в драке между дворянской и купеческой порослью. Вот это я понимаю, энергия через край хлещет!

Все были в курсе произошедшего в Покровском парке, стали переглядываться и посмеиваться.

— Может, надо помочь Факиру, подсказать ему, кто истинный герой? — продолжил Морозов. — Пусть «случайно» встретится с ним, заведет беседу, познакомится. И тут-то мы его прижучим.

— За Волховским уже следят, — император пристукнул ладонью по столу. — Избирая ваш метод слежки, можно сказать, что с ним произошел подобный случай. Некий Ломакин Евгений Сидорович ненавязчиво вошел в доверие к мальчишке, и никто не спохватился, кто это такой.

— Я знал, Ваше величество, — Морозов с превосходством оглядел офицеров. — После случая с малолетним идиотом Голицыным, едва не угробившим несколько человек, мы заинтересовались данным персонажем. Ломакин после всего случившегося поступил на службу по контракту к Тучковым.

— Его хорошо проверяли?

— Его приглашали в Магическую Коллегию на собеседование, — подтвердил Белобоков. — Потому как он изъявил желание преподавать в Щукинской гимназии свободный предмет по чародейскому искусству.

— А в Щукинской учится Волховский, — снова усмехнулся цесаревич.

На этот раз оживление за столом всколыхнулось мгновенно, и магистр поспешил продолжить:

— Если думаете, что Ломакин и есть хитроумный Факир, смею вас разочаровать. С ним все в порядке, мы проверили его досконально, пусть он и появился в Москве накануне событий. Павел Борисович хотел показать вам на примере, как можно использовать юного спасителя в качестве наживки.

— Мы рискуем ребенком, — из-за стола поднялся офицер с погонами полковника и с показательным значком на мундире, где выделялась буква «К». Говорил он ровно, однако же в голосе прорывалось возмущение. — Да, пусть он уже на пороге юношества, но все равно ребенок. А Хмеловский — матерый волчара. Я как представитель отдела «К» не даю согласие на подобную операцию. С меня же шкуру спустит Ее Величество…

Он устремил взгляд на императора. Тот задумчиво пробарабанил пальцами по столу.

— Как бы мы ни старались оберечь наших подданных от всевозможных опасностей, Артем Сергеевич, рисковать все равно приходится. После Болотного в Европе уже заинтересовались юным дарованием. В таком возрасте, полковник, очень трудно противостоять боевым магическим конструктам, а Волховский справился если и не играючи, то без существенного риска, — пояснил Мстиславский. — Разведка докладывает, что можно ожидать визита эмиссаров из княжеских домов Германии, Италии, Британии… уже язык намозолил. Ягеллонам я еще могу рот заткнуть, но тем же Штауфенам или скандинавам вряд ли. Чтобы не ограничивать свободу Волховского, и с тем же обезопасить его от нежелательных контактов, пока он учится в гимназии, повелеваю согласовать между службами мероприятия по охране мальчишки. Чтобы не было накладок и всяких недоразумений. Сообразите, как это делать. Обратитесь к полковнику Кольцову, он дока в таких делах. Насчет Факира… Поддерживаю идею цесаревича. Волховского будем использовать как наживку. Фиксировать всех новых лиц возле него и попытки знакомства. Это могут быть люди разных сословий, профессий, даже нельзя исключать вовлечение лиц женского пола. Не мешайте им идти на контакт, пусть проявят активность. Мероприятие разработать в течение трех дней. Ответственный — воевода Иртеньев.

— Слушаюсь, Ваше Величество!

— Тогда все свободны. Полковник Кольцов, сын — останьтесь.

Как только за воеводой Иртеньевым закрылась дверь (он выходил последним), Мстиславский вздохнул, в голосе его проскользнули сочувствующие нотки:

— Я понимаю ваши чувства, Артем Сергеевич. Нельзя вовлекать детей в игры взрослых. Вы думаете, что Волховский настолько нам интересен? Совершеннейшая нулевка в плане одаренности. Он слаб как Стихийник, как боевой маг, Целитель и прочая-прочая… Но его непробиваемая антимагия заставляет нас создавать условия, чтобы Викентий не перешел на сторону потенциальных противников. Существует огромная опасность, что на основе его Дара могут создать механизм блокировки магии. Ну, или «глушитель», по-простецки говоря. Защита, умело построенная и направленная в нужную сторону, может стать большой проблемой для одних, и спасением для других. Как думаете, стоит нам махнуть рукой на мальчишку и оставить его в покое?

— Откровенность за откровенность, Ваше Величество, — Кольцов вытянулся, не обращая внимания на цепкий взгляд цесаревича, устроившегося в кресле в дальнем уголке кабинета. — Я не понимаю, почему вокруг Волховского столько шума. Если он так ценен в плане уничтожения магии, то вы получаете идеального телохранителя. В ином случае будет лучше, если мальчишка получит все полагающиеся ему привилегии по статусу сироту и сам выберет свой путь.

— То бишь отпустить? — уточнил Мстиславский.

— Да, Ваше Величество, — твердо ответил полковник.

— Про идеального телохранителя вы преувеличиваете, Артем Сергеевич, — ответил из угла цесаревич. — От магии он прикроет, а обычная пуля сразит наповал.

— Но ведь его можно включить в состав личного отряда телохранителей, — не сдавался Кольцов.

— Не вариант, — цесаревич усмехнулся. — Теперь вы понимаете нашу головную боль, как встроить этот рабочий, но своенравный узел, в отлаженный механизм? Отпустить нельзя, а понять его истинную ценность мы не можем. Точнее, не знаем, какую ему роль отдать.

— И еще, Артем Сергеевич, — император взял под руку начальника отдела «К», что говорило о невероятном доверии, — придется вас посвятить в открывшиеся недавно обстоятельства, чтобы потом не возникло недоумений и обид. Волховский не сирота. Мы и сами недавно об этом узнали. И вас тоже прошу пока не раскрывать подробности, сохранив в тайне услышанное сейчас.

— Неожиданно, — Кольцов остался спокоен. — Каким образом произошла утечка? И кто родители?

— Утечки не было, — Мстиславский сжал локоть полковника. — Генетическая экспертиза проведена по решению Волховского в качестве нашего долга за спасение Великой княжны Лидии. О результатах знает он и присутствующие здесь люди. Больше никто. Не нужно напоминать о неразглашении данной информации?

— Нет, Ваше Величество. Только с вашего высочайшего разрешения.

— Прекрасно, полковник. Волховский — сын князя Георгия Мамонова и его младшей жены Аксиньи, урожденной Гусаровой. Как видите, кровь в его жилах вовсе не мелкопоместных дворян. Статус княжича мгновенно возносит его на приличный уровень от нынешнего.

— Потрясающе, — полковник Кольцов сохранил хладнокровие. Признаться, он не был удивлен данным откровением. За годы службы в отделе «К» и не к таким вывертам привыкаешь. Сколько бастардов на его памяти получили поддержку от кровных родителей, сколько настоящих сирот обрели семью, а многие — даже статус. И никто в их случае не скрывал истину. Все знали, что княжич такой-то — усыновлен такой-то фамилией и получил многие права, как и положено наследнику, или с небольшими вариациями, если он не был единственным в семье. Историй хватало, что и говорить. Поэтому Волховскому… то есть Мамонову крупно повезло. Очень крупно. Младший наследник «золотого тойона» — звучит весьма солидно, несмотря на тот факт, что в иерархии семьи он вряд ли дойдет до высот управления кланом. Но и этого хватит, чтобы купаться в роскоши и не знать горя до старости.

— И это все? — засмеялся император, отпустив руку собеседника. — Однако, Артем Сергеевич, вы немногословны. Ни один мускул на лице не дрогнул.

— Я задумался, — признался Кольцов.

— О чем же?

— О превратностях судьбы, Ваше Величество, и о дерзости молодого человека, заставившего вас пойти против своих же законов.

— Вы о запрете на экспертизу? — Мстиславский переглянулся с сыном-цесаревичем. — Пустое, господин полковник. Юноша показал свою гражданскую зрелость не по годам. У нас был долг перед ним, и мы могли осыпать его невероятными привилегиями, захоти он подобное. Волховский нас удивил своей недетской разумностью, не скрою. Но, что интересно, он обещал не раскрывать свое родство перед родителями, пока те не помирятся и не станут жить одной семьей.

— А не манипулируют ли им Мамоновы?

— Мы задавались этим вопросом, — сказал цесаревич из угла. — И сразу подумали на князя Георгия. Но в том и дело, что Волховский не имел контактов с отцом, а свою мать считал меценаткой, доброй женщиной, помогавшей ему попасть на молодежные соревнования по боям экзоскелетов. Потом правда вскрылась, и мальчишка заявил о своем праве не возвращаться в родную семью, если у родителей не хватит сил и мужества сойтись снова.

— Жестоко, — качнул головой Кольцов. — А если они не любят друг друга?

— Аксинья Федоровна об этом ему сказала бы, — уверенно произнес император. — Однако промолчала. Значит, чувства остались. Она боится старших жен, уверены мои аналитики. Кстати, а почему ваш помощник… этот майор, взявший фамилию жены…

— Рудаков, Ваше Величество, — полковник был уверен, что император знает, как зовут майора, и намеренно продемонстрировал свое недовольство. А вот что ему не понравилось?

— Ах, да… Рудаков, — император прищелкнул пальцами. — Его дочь учится вместе с Волховским, правильно? Почему майор Рудаков не знает, о чем думает мальчишка, чем увлекается, какие планы на будущее? Ведь ему поставлена конкретная задача как куратору, а значит, в любой момент должен отчитаться передо мной или перед вами как перед непосредственным начальником. Доклады, записки, личные соображения. У него дочка очень хорошенькая, почему до сих пор Викентий с ней не дружит, не ухаживает за ней? Неужели Илана не может применить свои чары? Девочки любят приучать к себе щенков с малых лет. Так легче манипулировать ими во взрослой жизни.

Император знал все.

— Если объект не проявляет должного рвения, нужно создать некие условия для сближения, — предложил он. — Или я не прав? Кто должен инициировать события?

— Виноват, Ваше Величество. Моя недоработка. Но я остаюсь при своем мнении: вовлекать детей в игры взрослых непотребно, — Кольцов упрямо взглянул на государя. — Наверное, сам Волховский не видит в Илане Рудаковой объект своего поклонения. Может, девушка не нравится ему оттого, что в доме опекуна тоже есть дочь — ровесница паренька. Весьма привлекательная особа к тому же, ничем не уступающая Рудаковой. А в свете открывшихся обстоятельств и вовсе более выгодная партия.

— Булгаковы не позволят эту связь, — резко заявил цесаревич, встав позади отца. — Викентий — антимаг. Он играючи разрушает магические конструкты, магемы и прочие плетения, а что говорить об искре, которую ему потушить — как плюнуть. Светлана Булгакова — «водная» Стихийница, а Волховский гарантированно уничтожит ее Дар.

— Но ведь он каждый день находится в окружении одаренных Булгаковых, — логично возразил Кольцов. — Что-то до сих пор никто из них не паникует.

— Есть предположение, что воздействие на искру может произойти при весьма близких контактах, кхм, — кашлянул цесаревич. — Влюбчивость, половое влечение, гормоны… вся эта биохимия ослабляет ауру одаренного, способствует проникновению извне вредных энергетических потоков. Смоделируйте ситуацию, господин полковник, и сразу поймете страх Булгаковых. Они ни за что не отдадут девушку замуж за Волховского. Страсть и влюбленность хороши в плане воспроизводства. От этого детишки хорошенькие получаются. Но если здесь присутствует Родовой Дар — извините, ваш номер сотый. Скорее, найдут ему никчемную в плане одаренности девицу из рода… Самый читаемый вариант.

— Но Мамоновы…

— Именно! — снова щелкнул пальцем молчавший до этого император, а цесаревич взял паузу. — Отсюда начинаются такие комбинации, что дух захватывает от перспектив. Полковник, вы мне нужны как посредник в переговорах с князем Георгием. Чему вы удивляетесь, Артем Сергеевич? Еще не догадались? Мне нужен доступ к землям Мамоновых, точнее, к проектам князя: терминалы на берегах Охотского моря, к его концессиям на Аляске и много чего интересного. Деньги здесь не играют большой роли. Я хочу влезть в его империю, сыграть в долгую и умерить аппетиты Мамоновых.

— И вы доверяете мне первому поставить на кон? — побледнел Кольцов. Перед ним так легко открыли карты, отчего холодок страха множеством щупалец проник в позвоночник. По сути, он мертвец, если хоть в чем-то станет неугоден Мстиславским.

— Вы начнете переговоры с князем Георгием на предмет торга. Торгуйтесь как восточный купец за каждую мелочь. Дайте ему ощущение моей заинтересованности, давите на возможность союза. Верю, что ради возвращения сына уже в этом году или в ближайшей перспективе он примет наши предложения.

— Какие именно, Ваше Величество?

— Самое вкусное — Великая княжна Лидия.

— А…, — только и смог выдавить из себя Кольцов. Только что Мстиславские рассуждали о гибельности для одаренной девушки выйти замуж за антимага, и тут же предлагают представительницу императорской крови отдать Волховскому. Хитрит государь? Вероятно, какая-то подоплека существует, нельзя принимать на веру подобные заявления.

Он глянул на цесаревича. Мельком, скользящим взглядом, и этого было достаточно. Юрий Иванович, оказывается, не в восторге от предложения отца, но и не возмущается. Значит, между ними уже состоялся разговор. Не самый приятный, понятно. Однако Кольцов чувствовал недоговоренность. Здесь таился какой-то подвох или даже капкан для Мамоновых.

— Мы с вами еще обговорим детали, Артем Сергеевич, — император снова взял под руку Кольцова и повел его к двери. — А пока советую усилить кураторскую работу. Поговорите с майором Рудаковым, обрисуйте ситуацию мягко, как вы умеете. Ваши люди должны работать, откинув некоторые предрассудки. Таких детей как Волховский нужно постоянно держать под бдительным оком государевым. Чтобы не наделали беды, и не попали в капкан взрослых идей. Ну, что поделаешь, раз в России появился такой уникум. Отмахнуться нельзя, другие подберут, обласкают и сделают оружием против нас самих. Вы же понимаете?

Они остановились перед дверью, и Кольцов, словно ухнув в прорубь с ледяной водой, ответил твердо:

— Понимаю, Ваше Величество.

— Ну и отлично, полковник. Ступайте, работайте.

…Сев в служебный «Хорс», внутри которого вовсю работал кондиционер, отсекая от жаркого марева августа, полковник Кольцов приказал водителю ехать в контору, а сам отвалился на спинку дивана. Он проигрывал в уме разговор с Мстиславскими и сочувствовал Викентию. Мальчишку опутывали со всех сторон невидимыми нитями, которые он по причине возраста не мог заметить. И от этого полковник становился противен самому себе. Но… Куда денешься, если сам император возлагает на тебя ответственную миссию.

Кольцову была ясна подоплека переговоров. Мстиславские умеют перемалывать своих оппонентов в долгоиграющих комбинациях. Если они нацелились на «золотую империю» Мамоновых, тем придется заметно поднапрячься, чтобы сохранить ее. Вот уж поистине, злая ирония. Сын князя Георгия и в самом деле Разрушитель. Только магия здесь ни при чем. Скорее, эта метафоричность показывает, какой раскол надвигается в аристократической среде.

«Попал ты, Кольцов, в переплет, — уныло подумал полковник. — Теперь у тебя одна дорожка — с Мстиславскими обок. Беги — и не пищи».

Примечание:

[1] На самом деле история Ленска чуточку другая. Рабочий поселок Мухтуй в 1963 году реальной истории получил статус города и был переименован в Ленск.

Глава 5

1

Сидор остановил машину у кованых ворот Магической Коллегии, но не стал требовательно сигналить, чтобы его пропустили на внутреннюю автостоянку. Не заглушая мотор, инструктор обратился ко мне с нотками просьбы в голосе:

— Слушай, новик, у меня в Москве дельце образовалось. А раз такая оказия, хотел бы его решить. Ты когда планируешь выйти?

Да я бы сутками из библиотеки не вылезал, пользуясь моментом! Кто знает этого Брюса — возьмет, и прикроет благотворительную лавочку! Как потом до ценных фолиантов добраться? Надо пользоваться максимально, пока на меня распространяется щедрость чародея.

— Ну…, — я почесал макушку, стимулируя мозговой процесс, — за день точно не управлюсь. Наверное, часов до шести точно просижу.

— Отлично! — обрадовался Сидор. — Тогда в шесть вечера я подкачу к воротам и заберу. Только если раньше освободишься, не вздумай нигде шляться, сиди в дежурке. Сам понимаешь, случится с тобой что-нибудь, Старейшина меня убьет. Не подведи, Вик.

— Слушаюсь, — шутливо вытянулся я в кресле. — Разрешите идти?

— Валяй, чудо в перьях, — усмехнулся мой сопровождающий. — Ты почему с собой телефон не берешь?

— Как только научусь гасить искру, тогда и возьму, — отрезал я решительно. — Иначе разорюсь каждый раз новую звонилку покупать. Все, я побежал. И привет своей подруге передавай!

Не обращая внимания на кулак, который показал мне слегка смущенный Сидор, я выскочил из машины и направился к пропускному пункту, возле которого маялся охранник с жезлом на поясе слева. На другой стороне у него висела пистолетная кобура с наглухо застегнутым клапаном. Увидев незнакомого человека, охранник оживился. Лицо его из сонно-безразличного сразу превратилось в суровое. Дескать, мимо меня не проскочишь! Шагнув навстречу, мужчина поднял руку.

— Стоять, молодой человек! Куда идем? Школа в другом месте находится.

— Не смешно, боец, — произнес я с холодком и предъявил ему свеженький, закатанный в пластик пропуск с фотографией и всевозможными печатями; и главное, с красной предупреждающей надписью «сканированию не подлежит»!

Странно, почему сегодня охрана обычная. Где бойцы в бронекостюмах? Может, из-за того, что полиция и военные стали повсеместно снижать уровень опасности по городу, переловив большинство наемников, принявших участие в диверсии на Болотном?

Охранник попытался взять у меня из руки пропуск, но я тут же отодвинулся на один шаг назад, покачал головой. Он озадаченно перевел взгляд на меня, потом на переливающийся на солнце голографическими знаками и имперским гербом документ. Представляю, какие сейчас у него мысли в голове. Пятнадцатилетний юнец с нахальным видом показывает весьма серьезный пропуск, по которому может спокойно зайти на территорию Магической Коллегии! Что в мире происходит?

— Высший доступ? — затеребил он рукоять жезла, но решил не рисковать с изъятием.

— Служебный с доступом в архив, — сжалился я. — Работать там буду. Так могу пройти или звонить Александру Яковлевичу?

— Через КПП проходи, — буркнул охранник. — Знаешь, где архив?

— Не знаю, но господин Брюс попросил сначала к нему заглянуть.

— Ладно, проходи. Только у дежурного отметься и расписаться не забудь.

Я махнул рукой с крылечка дежурки Сидору, смотревшему на меня из машины, и только тогда инструктор сорвался с места и умчался по своим делам. Точно, к барышне своей поехал. То-то морда у него довольная была, когда Иван Олегович довел до него указание Старейшины быть сопровождающим. Доиграется, любовничек. Не я, так кто-то другой узнает, проблем не оберется.

Остановившись в узком стеклянном коридорчике напротив окна с сидящим за ним охранников в такой же темно-синей униформе, что и у парня снаружи, но только с красной повязкой на рукаве, назвал фамилию и причину своего появления. Дежурный посмотрел на мониторе список посетителей, потом аккуратно переписал данные в толстую тетрадь и протолкнул ее через узкую щель под стеклом, чтобы я поставил свой автограф напротив фамилии с временем прибытия.

— Будешь уходить, так же распишешься, — не удивляясь странному посетителю, предупредил дежурный. — Для посетителей процедура постоянная. Чтобы знал.

— Все понял, — я размашисто черкнул завитушку и оказался на территории Коллегии.

В вестибюле у меня снова проверили пропуск и без проволочек пропустили. Я хорошо запомнил путь до кабинета Брюса, поэтому отказался от сопровождающего. В приемной, кроме знакомой уже Изольды Юрьевны сидели двое гражданских чинов и нервно поглядывали на закрытую дверь, за которой чародей всея Руси вел прием.

— Здрасьте, Изольда Юрьевна, — я проскользнул в приемную с деловым видом и нахально поинтересовался: — Александр Яковлевич у себя?

Секретарша нахмурила брови, но в ее глазах я заметил веселые огоньки. Гражданские чины и вовсе воззрились на меня с недоумением.

— Александр Яковлевич сейчас очень занят, — сказала она, выделяя слово «очень», а сама зыркнула на посетителей, проверяя их реакцию. — И боюсь, долго будет занят. Тебе что надо, сладкий?

Забавно как. Такая строгая тетка, а разыгрывает спектакль. Наверное, очень не нравятся ей эти двое в цивильных костюмах. Или скучно, вот и решила пошалить.

— Я насчет библиотеки…

— А, извини, запамятовала, — она кивнула и подняла трубку служебного телефона. Голос ее стал медовым и приторным. — Аскольд Иванович? Вы не примете одного любознательного юношу? Да, именно этого. Тогда я пришлю его к вам в кабинет.

Трубка с щелчком опустилась на базу. Изольда Юрьевна деловито сказала:

— Сейчас иди в обратную сторону по коридору. Сразу после лестницы будет кабинет господина Полухина. Не промахнешься, там табличка висит. Он тебя проводит в библиотеку. Пропуск при тебе?

— Так точно, — я продемонстрировал драгоценный прямоугольник.

— Повесь его на шею, чтобы каждый раз из кармана не доставать. Как аккредитация у журналистов, знаешь?

— Спасибо, сделаю.

Я поспешил по коридору. Время шло, а заниматься бесполезной беготней по пустынному зданию не очень-то хотелось. Проскочил лестницу, повертел головой и сразу обнаружил дверь с табличкой: «Заместитель Полухин А.И». Вот так, без всяких указаний, чей он заместитель. Понятно и просто. Есть главный чародей империи Брюс, а есть его зам — Полухин. Кто это такой, я вообще не знал. Ну, то, что он барон, мне уже подсказали, но быть заместителем у самого Брюса — это о многом говорит.

Прочистив двумя глубокими вздохами легкие, я постучал. Дверь отозвалась сочным звуком.

— Входи, юноша! — услышал я зычный голос.

Барон Полухин оказался красивым статным мужчиной лет сорока, в самом расцвете своего обаяния и здоровья. Понятно, почему таким голосом Изольда Юрьевна разговаривала с ним. Заместитель сидел за столом в рубашке, закатанной до локтей, и копался в какой-то коробке, похожей то ли на часы, то ли на радиоприемник. Скорее всего, второе. Вон, узнаваемая передняя панель с решеткой лежит на краю.

В одной руке барон держал пинцет, а в другой — мелкую отвертку. Подняв голову, он улыбнулся и кивком подбородка указал на стул. Я со вздохом присел.

— Зараза, винтик один никак не хочет вставать на место, — пожаловался он по-простецки. — Пальцы отвыкли от тонкой работы. Когда с эфирными конструктами работаешь, забываешь даже, с какой стороны за молоток держаться.

— Ну, вы преувеличиваете, Аскольд Иванович, — возразил я. — Давайте, насажу этот упрямый винтик.

— Не-не, я сам, — по-мальчишески азартно произнес Полухин и посмотрел на меня пристально. — Ха, точно… Сплошной белый фон, не подберешься. А вот на лице все написано. Нетерпение так и брызжет из глаз. Ладно, пойдем. Провожу тебя до библиотеки.

Он отложил инструменты, и даже не надевая пиджак и не раскатывая рукава, повел меня в святая святых Коллегии, которая оказалась, как я предполагал, в подвальном помещении. Если бы меня завели сюда с завязанными глазами, ни за что бы не догадался, что это подвал.

За мощной металлической сейфовой дверью скрывалась огромная сокровищница из добротных трехметровых стеллажей, терявшихся в полумраке помещения размером с ристалище в Лужниках. И все они были заполнены книгами и фолиантами разной толщины. Солидные потрепанные корешки старых изданий с добродушной усмешкой смотрели на меня сверху, а те, что помоложе, нетерпеливо просились в руки. Еще здесь были шесть рабочих столов, стоящих по три в ряд, и на каждом из них стояла лампа с зеленым абажуром. Все, как в Императорской библиотеке, только в уменьшенной копии. Кто знает, может так и было задумано.

— Молодой человек настолько впечатлился нашей кладовкой, что нет сил закрыть рот? — раздался за нашими спинами сухой старческий голос.

— Кладовкой? — возмутился я, оборачиваясь. — Да это же… Это же бесценный фонд магической мысли!

— Все имеет цену, даже бесценные фонды, — возразил сухопарый старик с длинными посеребренными волосами, аккуратно собранными в хвост. На нем ладно сидел темный цивильный костюм из добротной ткани, под которым виднелась вязаная жилетка. — Главное, не прогадать, когда начнется торг… Аскольд Иванович, кто сей восторженный юноша? Неужели родственником обзавелись?

— Не угадали, Радомир Званович, — рука Полухина легла на мое плечо. — Позвольте представить вам Викентия Волховского, который будет работать в ваших апартаментах по особому распоряжению Главного. Вик, это наш штатный архивариус.

— Ого, — покачал головой старик с экстравагантным хвостом. — Не припомню на своей памяти таких распоряжений от Александра Яковлевича. — Что в мире случилось, подскажите?

— История на Болотном, — коротко ответил Полухин.

Архивариус, которого я вначале посчитал за обычного библиотекаря, понятливо кивнул и не стал задавать наводящих вопросов. Не поверю, что он еще и ментат, чтобы сходу определить мое участие в горячих событиях на ристалище, но о произошедшем Радомир Званович точно знал. И связал кое-какие ниточки в голове.

— Неожиданное решение от Главного, — сказал он и рукой показал, чтобы мы проходили дальше и не загораживали проход. — Молодой человек из Академии? Студент? Особый статус для написания служебного реферата?

Я послушался архивариуса и сел за крайний стол, а вот Полухин остался на месте.

— Нужно обеспечить господина Волховского материалом по антимагии, — сказал он и с нажимом добавил: — Все, что есть в вашем заведении, Радомир Званович. Вы меня поняли хорошо? А то я знаю вашу скупость и опасение за бесценные книги, которые так и сгниют, не познав человеческого стремления к знаниям.

— Ох, Аскольд Иванович, сколько в ваших словах упреков и эмоций, — даже не обиделся хозяин архива. — За время моей службы еще ни один старинный трактат не был потерян. Все переписывается на современные носители информации. Вот если бы вы походатайствовали перед Главным о помощнике, я мог ускорить процесс. Каждый раз говорю — и голос мой как в пустоту падает.

— Да помню я вашу просьбу, — поморщился Полухин. — Нет подходящих кандидатов. Не проходят они по вашим же критериям.

— Вымерли истинные хранители человеческой мысли? — горькая усмешка проскользнула на губах архивариуса.

— Слишком глубоко плавают, не клюют на приманку, — отшутился заместитель Брюса. — Итак, вы поняли, что именно нужно молодому человеку?

— Материалы по антимагии, — старик мягко отстранил Полухина в сторону и прошел за деревянную перегородку, отсекавшую рабочую зону библиотеки от входа. Сам же Аскольд Иванович сказал ему вдогонку, что уходит, и тут же исчез за дверью. Сыто щелкнул механизм замка, и тяжелая дверь отсекла нас от внешнего мира.

Я с интересом осмотрелся. Узкие зарешеченные оконца, которые с улицы воспринимались как подвальные, и в самом деле были таковыми, сейчас тускло пропускали солнечный свет под самым потолком. Это на сколько же метров под землю углубили подвал? Наверное, сверху еще бетонные перекрытия есть, усиленные магическими конструктами. Я их чувствую по напряжению вихрящихся вокруг меня полей. Хорошо, что они находятся в пассивной защите, иначе все здесь полетело бы к чертям. Выходит, Брюс без опаски запустил меня в библиотеку, потому что догадывается о механизмах антимагии. Если так, то эту защиту намеренно перевели в пассивное состояние, а ночью активируют. Интересно-интересно! Здесь такой кладезь информации, за которой любые спецслужбы чужеземных стран будут охотиться, невзирая ни на какие преграды.

— Антимагия, говоришь? — прервал мои размышления голос Радомира Звановича. Старик щелкнул выключателем, и мягкий рассеянный свет потолочных плафонов залил половину помещения. — Оригинальный запрос. Навевает подозрения о вашей своеобразной магической направленности. Никак, негатор в миру объявился?

Я молчал, не зная, как отвечать на такой вопрос. Подтверждать догадку архивариуса нельзя по понятным причинам. Мало ли о чем может говорить старикан. Лишь бы потом Булгаковы и император не обвинили меня в болтливости. Ха! Я же не враг самому себе!

Радомир Званович мое молчание воспринял спокойно. Бормоча себе под нос, он удалился в полутьму дальних стеллажей. Вспыхнул свет, загремело железо. Сундуки, что ли, открывает? Мое любопытство сдерживал сам архивариус. Он не попросил помощи, не позвал за собой. Пришлось сидеть на месте. Щелкнул кнопкой включения, мягко засветился зеленый абажур, очерчивая тот круг, за который мне не рекомендовалось выходить.

Старик пропал надолго, и я даже успел заскучать, прежде чем он подошел ко мне, держа в руках не такие уж и толстые фолианты. Да, обложки потрепаны, но старинная русская вязь, покрытая позолотой, сохранилась. Две книги точно древние, а вот еще одной лет сорок-пятьдесят, не больше. Там уже и шрифт на корешке современный.

— Давненько я специальные реестры не проверял, — как будто оправдываясь, сказал Радомир Званович и положил книги на край стола. — Оказывается, не так и много нужных тебе книг. Вот, изучай что есть, а я еще разок просмотрю. Правило одно: никаких записей на бумагу или магические носители. Надейся на свою голову. Как у тебя с памятью?

— Не жалуюсь, — пропустил я замечание насчет магических носителей. Мне они точно не помогут. Стоит их активировать — вся начинка сгорит.

— Тогда работай, мешать не буду. Когда закончишь, предупреди.

— Хорошо, Радомир Званович.

У меня в голове уже созрел один план, вынашиваемый целую неделю. Раз появился шанс — надо пользоваться им. Дело в том, что я задумал приобрести «серый» телефон, обычную звонилку без магической платы, на которой и строится вся работа аппарата. Подобные телефоны еще выпускались в империи для самого бедного сегмента населения, но постепенно заменялись более современными. Простолюдин, не имеющий Дара, мог спокойно пользоваться телефоном с интегратором, нисколько не заморачиваясь, как происходит процесс связи и переговоров. Работает — что еще надо?

Но именно для меня этот вопрос становился критическим. Да, я мог уже гасить волну антимагии при сближении с активно работающим магическим прибором, но еще недостаточно освоил нужные манипуляции. Поэтому простецкая звонилка нужна как глоток воды в пустыне.

Сидор, решивший встретиться с барышней, сделал великолепный подарок, оставив меня без присмотра. Надо воспользоваться им сегодня. И я знаю, кто мне поможет.

Я взял лежащую сверху тяжелую книгу с обложкой из деревянных плашек. Витиеватая вязь гласила, что передо мной «Порядок и Хаос. Трактат о силах природы». Большую часть книги занимали рассуждения неведомого автора о силе Стихий, об их эффективности и противоположностях. Те же самые принципы относились к Порядку и Хаосу. Порядок — это спокойная категория магии, а Хаос — сильная. Сильные стихии побеждают спокойные в атаке, но проигрывают в защите. Приводились примеры вроде противостояния огненных шаров против ледяных стрел. Вывод был логичным. Порядок соотносится с щитом мага, а Хаос — его меч. Ну а где же антимагия?

Прочитав половину книги (вернее — пролистав за неимением нужной информации), я пришел к мысли, что Кочет — клановый чародей Булгаковых — почти все рассказал еще в первые дни наших занятий. Разочарования не испытал, но капля неудовлетворенности появилась.

С утверждениями, что существует активная и пассивная антимагия, спорить не приходилось. Так оно и было на самом деле. И теорию о плюсе-минусе господин Назаров очень хорошо объяснил.

Вся книга изобиловала примерами, связанными с антимагической сутью. Но весь фокус состоял в том, что автор описывал природные артефакты, наполненные энергией чуждых миров. Якобы небесные камни, напитанные невиданной силой и не имевшие сопряжения с физикой нашего мира, вступают в противоречия с магическими процессами, что приводит к их блокировке. На этом тезисе и были построены рассуждения второй половины книги. Ну… так себе версия. Я-то родился здесь, в этой Яви. Не боги же меня подкинули людям! Или я Супермен с Криптона? Довелось как-то почитать комикс из североамериканских штатов в переводе на русский. Еще мелькнула забавная мысль, а не подобен ли я этому персонажу? Будь я антагонистом этой Яви, то эфир, пронизанный магией, был бы полностью уничтожен, и повсюду наступила бы жизнь без чародейства, как в одном из миров, посещенных Ярославом. Но такого не происходит!

Нет, тут дело в другом.

Следующей в мои руки попала книжка «Предметная защита от магических конструктов». С трудом пробиваясь через частокол старинных словесных форм, я выудил интересные факты про негаторов, то бишь «отрицателей», если перевести с латинского языка. Действительно, в человеческой истории были факты появления таких персонажей, от которых якобы страдали истинные одаренные. Никакие магические коварства не могли их одолеть, пока кто-то не догадался просто воткнуть кинжал между ребер одному такому «отрицателю». И, конечно, несчастный умер к вящей радости даровитых аристократов. Не знаю, чем так насолил бедолага большей части богатых господ. Но это событие подтверждало мои опасения: я смертен как обычный простолюдин.

А вот как превратить антимагию в магию? Как поменять местами минус на плюс? Можно ли вообще менять полюса в зависимости от ситуации? Вот, к примеру, напали на меня злодеи по заданию своего хозяина-аристо укокошить бессовестного антимага. Они знают мою слабость и уверены в своих силах. И вдруг я неожиданно применяю защитные магоформы против стрелкового и холодного оружия, вызывая у наемников шок и оторопь! Легко и непринужденно! Здорово же! А потом с таким же изяществом разрушаю все чары, направленные на меня!

Такая суперспособность позволит варьировать боевые возможности и усилить личную защиту, заодно делая меня всемогущим чародеем. Останется только понять, в какую сторону приложить свой Дар.

Размечтавшись, я даже не обратил внимания на подошедшего архивариуса. Он тихонько положил еще какую-то невзрачную книжицу и сказал:

— Нашел кое-что забавное. Не знаю, относится ли она к вашим изысканиям, молодой человек… Перевод с древнегреческого. Автором считается Болос Демокритис из Менде. Один из первых значительных представителей александрийской алхимии. Все, что дошло до наших времен, осмыслено и изложено на русском. Посмотрите, вдруг да озарит мыслью.

Я со скепсисом открыл книжку. Ага, переводили в конце девятнадцатого века. Еще старый алфавит, с ятями и ижицами. Читать можно.

«Возможность трансмутации основана на четырех элементах-стихиях. Сами элементы, сочетанием которых образованы все вещества, способны превращаться друг в друга. Поэтому превращение одного вещества в другое считается лишь вопросом метода (иначе — искусства). Таковая же трансмутация возможна в магических эфирах. Одно перетекает в другое, иначе же — уничтожает чуждую форму….

Много говорят о невозможности появления в людской плоти воли разрушителя. Я же утверждаюобратное: если существует природная аномалия, надежно спрятанная во всевозможных предметах, почему бы ей не появиться в человеческом обличье? Силы Стихий создают токи магических энергий небывалой мощи, и требуется немалое искусство подчинять их себе. А если допустить великую трансмутацию, превращающую Искру Дара в нечто такое, что противоречит всем постулатам магии? Рожденный с Даром может внезапно потерять его и обрести великую силу отрицания…»

По спине проскользнули ледяные капельки пота. Вроде бы и не жарко, потеть не от чего. Поди же ты, как пробрало. Великая сила отрицания. А не про антимагию речь идет? Может этот… Болос завуалированно рассказывал не об алхимии, а как раз о моей проблеме?

Снова уткнулся в книжку, почуяв слабый, давно выветрившийся в безликом прошлом, след.

«Последователи Гермеса Трисмегиста утверждают, что душа, как астральная сущность, имеет четыре состояния: зарождение, жизнь, умирание, состояние смерти. Магические токи пронизывают клетку новой жизни с самого зачатия, и если изменить их наполнение, противопоставив зарождающейся Искре антагониста в виде чуждых энергий, то можно взрастить уникальную сущность, убивающую энергии Стихий. Отрицание Дара дается негатору как испытание воли, духа и физической силы».

Ух, уже близко! Тогда что получается-то? У меня при рождении или еще до рождения произошли какие-то изменения, Искра могла «поменять полюса», и вот на свет появляется антимаг! Интересно, отец и мама знают об этом? Не из-за этого ли я попал в приют? Меня прятали или избавлялись от проблемы? Вообще-то, могли просто накрыть подушкой и подождать, пока дитя не задохнется. Такие проблемы в живых не оставляют.

«Негатор слаб и уязвим, он подобен обычному человеку, и смерть его может наступить от тяжелой болезни или лихорадки, обусловленной попаданием злотворных гнилостных элементов в кровь, а также от обычного оружия. Спасение, как и говорено, в силе воли, духа и постоянном физическом совершенствовании тела, дабы уберечь себя от превратностей судьбы.

Мы не знаем механизм трансмутации магических Стихий в чуждую энергию. Но более чем уверены в его искусственном насаждении. Она не зарождается подобно Силам Четырех Стихий и Космоса, а приходит по злой воле человека, способного изменить токи энергий. Колдовство, идущее родом из далекой древности, насыщено аурой отрицания, умерщвления и изменения личности. Основа его и есть та самая трансмутация Стихий…. Пусть не смущается читатель вольному определению алхимических процессов, кои автор пытается привязать к магии. Многое идет рядом, переплетается в затейливые кружева таинственных узоров природы.

… Умение владеть двумя сущностями — великий Дар, неподвластный человеческому разуму. Подозреваю я, что вряд ли кому удастся примирить антагониста и протагониста. Позволю себе предположить, что таковая возможность существует, и кто-то из будущих разумников найдет способ сдружить магию и антимагию…»

Жаль, ответа так я и не нашел. С сожалением закрыл книжку и прочитал на обложке название: «Лекториум». Хм, надо запомнить. Еще страниц пятьдесят осталось, дочитаю обязательно.

— Что вертишься, юноша? — из-за небольшой библиотечной конторки раздался голос Радомира Звановича. — Неужто все прочитал?

— Мне нужно идти, — я демонстративно посмотрел на свои наручные часы. Чтобы не опоздать, нужно побыстрее шевелить ногами. Еще уличный телефон-автомат найти нужно. — Дело появилось.

— Дело? — усмехнулся архивариус, оторвавшись от чтения вполне современного журнала, чье название я не смог увидеть. — А я подумал, больно шустрый паренек оказался. Такие трактаты за три часа одолел. Куда мне с такой скоростью чтения.

— Нет, я не все прочитал, — смутился я, вставая. — Мне «Лекториум» больше всего понравился. В следующий раз вы его сразу мне дайте. Может, еще что найдете.

Старикан насмешливо посмотрел на меня.

— В какие дни тебе дозволено заходить сюда?

— Вторник, пятница.

— Хорошо, к следующему разу я надеюсь еще что-то раскопать в запасниках. Заодно и ревизию проведу. Эх, с помощником бы я быстро справился.

— Могу помочь, — осторожно предлагаю свои услуги. — Книжки перетащить с места на место, пыль сдуть…

Радомир Званович затрясся в мелком смехе и пошел открывать дверь. На прощание похлопал по плечу и мягко вытолкнул в коридор, не давая и слова сказать. За спиной чавкнул запорный механизм, отсекая сокровищницу магической мысли от суетного человеческого мира, а я поспешил наверх.

2

На моих часах было около двух часов дня. Быстро проскочив КПП, и не забыв расписаться в тетради посещений, попрощался с тем же дежурным, оказался на разморенной августовской жарой улице. Огляделся по сторонам и рванул по дороге мимо Старого Английского двора, огороженного от тротуара ухоженным кустарником. Добежав до парковой зоны Зарядья, я перешел на шаг, восстанавливая дыхание и не забывая крутить головой в поисках телефонной будки. Нашел ее неподалеку от искусственного пруда со скамеечками и беседками.

На карточке еще оставалось несколько единиц-минут, но следовало торопиться. Хитрая система «жрала» их с невероятной скоростью. Утопил карту в приемнике, набрал номер и в нетерпении стал притоптывать ногой. Долгие гудки сменились щелчком — будоражащий хрипловато-бархатистый девичий голос с легкой сонливостью откликнулся:

— Слушаю, говорите…

— Привет, Анжелика! — заторопился я. — Это я, Вик. Узнала?

— Вик? — на мгновение возникла пауза. — А! Танцор! Привет-привет! Что, набрался храбрости и хочешь пригласить девушку на прогулку?

— Любишь кофе? — я покосился на симпатичный стеклянный павильон, стоявший на другой стороне пруда. — Подлетай в парк Зарядье. Я тебя возле пруда буду ждать. Есть разговор. Только ты можешь помочь.

— Хм, что-то серьезное?

— Скорее, нужное.

— Списываешь один долг, влезаешь в другой? — рассмеялась Анжелика. — Во сколько свидание?

— Желательно сейчас.

— Молодой человек, ну не так же быстро! — по голосу девушки ощущалось, что она в растерянности. — Мне прическу надо сделать, красивое платье надеть.

— Ты в любом виде красивая, — не подумав, ляпнул я и густо покраснел, осознав прокол. Быстро добавил: — Очень срочно нужно увидеться. У меня времени в обрез.

Но Анжелика, по-видимому, находилась в хорошем расположении духа, расхохоталась и пообещала примчаться как можно быстрее.

Я положил трубку и вытер пот со лба. Ругаясь на самого себя, поплелся к пустующей лавочке, уселся в тенечке под липами. Отсюда хорошо просматривалась автомобильная парковка, куда должна приехать Анжелика. Встречу ее здесь, чтобы не бегала в поисках меня. Машинально взглянул на часы.

Шоколадно-молочная «Спектра» появилась через час, когда я уже изнывал от нетерпения. Последние августовские дни выпали жаркие, и даже сидение у пруда не приносило облегчения. Увидев выходящую из машины девушку, я вскочил и торопливо пошел навстречу.

На Анжелике была белая блузка и короткие джинсовые шорты, открывающие весьма симпатичные ноги с изящными щиколотками. На левом плече болтался модный сиреневый клатч, глаза прикрыты черными очками. Под стук каблучков туфель девушка шла по дорожке, волнительно покачивая бедрами, и посматривала по сторонам. Я вывалился из кустов, срезав значительную часть пути, и удачно перехватил певичку с бархатным голосом в нужном месте.

Увидев меня в растрепанном виде, Анжелика остановилась, приподняла очки на лоб. В глазах мелькнула усмешка.

— А где цветы? — спросила она с любопытством.

— Извини, не успел нарвать, — брякнул я, испытывая непонятную робость. Все-таки барышня выглядела взрослее, и даже мой рост не мог компенсировать подобный разрыв. Эмоционально я был в худшем положении.

— Клумбы рядом не оказалось? — понимающе кивнула Анжелика, подходя ко мне.

— Ага, — я пристроился рядом. — Хорошо выглядишь.

— Спасибо, — последовал короткий смешок. — Ты же сказал, что я в любом виде выигрываю. Вот и решила проверить, в самом ли деле так. Что под руку первое попало в гардеробе, то и надела. Говоришь, неплохо?

Она остановилась, уперла руки в бедра и вызывающе повертелась на месте. Уверен, под солнцезащитными очками сейчас глаза хорошенькой брюнетки смеются, хотя внешне только легкая улыбка тронула накрашенные ярко-карминовые губы.

— Верь, так и есть, — убежденно произнес я.

Мы дошли до павильона, незатейливо называвшийся «Кофейня», заняли место подальше от окон, чтобы не жариться на солнце, хотя внутри вовсю трудились кондиционеры, нагоняя приятную прохладу. Кроме нас в кафе сидело еще несколько парочек, негромко переговаривающихся между собой. Анжелика поежилась.

— Не замерзнешь? — с тревогой спросил я, почему-то глядя на загорелую шею, где висела золотая цепочка.

— Пустяки, это я машинально, — махнула рукой девушка, закидывая ногу на ногу. Взяв в руки меню, лежавшее на столе, стала читать.

Я покосился на ее ноги и сразу отвел глаза. Подошедший официант — молодой парень в стандартной строгой униформе — улыбнулся, глядя на Анжелику.

— Господа, что будете заказывать?

— Кофе по-венски, пожалуйста, — моя спутница подняла голову и улыбнулась в ответ. Поглядела на меня. — И бисквит. Милый, а ты что будешь? Предлагаю попробовать айриш. Только без топинга. Поверь, ты будешь в восторге.

Официант сразу скис, но стойко выдержал удар и с легкой ухмылкой перевел взгляд на меня. Ой, чую, где-то здесь подвох!

— Как скажешь, дорогая, — подыгрываю я, стараясь не покраснеть в этот момент. — Я доверяю твоему вкусу.

— Молодой человек впервые пробует айриш? — вот же заноза этот официант! И по ногам Анжелики нет-нет и скользнет взглядом.

— Сударь, заказ сделан, — с хрипотцой сказала спутница. — Не заставляйте нас ждать.

— Сию минуту, — парень умотал за стойку.

Анжелика легким движением руки подбила свои короткие волосы и с легкой улыбкой взглянула на меня:

— Надеюсь, ты не принял всерьез мою игру?

— Насчет «милого»? На секунду поверил, — я отодвинул меню в сторону. — Так больше не пугай, а то в самом деле ухаживать начну.

— Так попробуй, — разговор начал принимать не тот оборот, и я резко оборвал его.

— Анжелика…

— Можешь просто — Лика, меня так родители называют дома. Цени, Вик, мое доверие к тебе! — вот же зараза эта девица! По острой кромке танцует. — Ну и нас и имена созвучны, не находишь?

— Хорошо… Лика. У меня к тебе очень необычная просьба.

Девушка поставила локоток на стол, уперлась подбородком в ладонь, своим видом давая понять, что готова слушать. В глазах чертенята прыгают.

— Мне нужен телефон. Обычный, без магической платы, «серый» и не привязанный к личности.

— Ничего себе, просьба, — озадаченно произнесла Анжелика и сделала губы «куриной попкой». — А ты сам не в силах приобрести?

— Я в Москву редко выезжаю, постоянно нахожусь под контролем Булгаковых, — признался я. — Мобильный телефон, работающий на магических принципах, меня не устраивает. Почему — не могу сказать, извини. Без связи я как без рук. Приходится изворачиваться, звонить с уличных. А ты же местная, знаешь, где собираются нелегальные торговцы всей этой фигней.

— Ты меня ни с кем не путаешь? — Анжелика выпрямилась и покачала головой.

В этот момент подошел «наш» официант с подносом и расставил на столике заказ. Пожелал приятного аппетита, снова поглядел на меня, и уходя, усмехнулся.

— Извини, но кроме тебя я не знаю, к кому обращаться. Наташа слишком… изысканна для решения подобных задач, а у тебя чувствуется опыт общения с улицей. Ты не подумай, я не хотел тебя обижать, но не могу подобрать точных слов…

— Да расслабься, все верно, — усмехнулась Анжелика. — Прав ты. Я больше уличная девочка, хоть и боярская дочка. В моих друзьях ходит половина мещан и купеческих детей из Хамовников. Конечно, с маргиналами я дел не имею, но подсказать, где тусуются «черные коробейники», могу. Даже сведу с ними.

— Спасибо, Лика, — облегченно выдохнул я и отхлебнул айриш. Вкусно, хоть и необычно. — Слушай, а что такого в нем? Когда рекомендовала, в твоем голосе промелькнул смешок. А официант позлорадствовал.

— Айриш — это горячий эспрессо, в который добавляют виски, — пряча улыбку в своей чашке, над которой возвышалась кремовая гора взбитых сливок. — Прости, что я тебя слегка разыграла. Не думала, что этот болван не станет возмущаться насчет твоего возраста.

— Ну и ладно, — беспечно махнул рукой, пробиваясь через взбитые сливки к ароматному напитку. — Да и не чувствуется вовсе. Отличный коктейль!

— Рада, что тебе понравилось, — зачерпнув мельхиоровой ложечкой сливки с шоколадной крошкой, Анжелика отправила их в рот, снимая губами вкусный топинг. И сделала это с таким изяществом, что у меня в животе разгорелся огонь. — Итак, тебе нужен телефон с «серым» номером, без магической начинки и без привязки к имени?

— Да, обычный, дешевый…

— Поняла тебя, — задумчиво постучав ложечкой по краю чашки, девушка на некоторое время впала в задумчивость. — Стоит навестить Хромого. Он больше всех крутится в этой нише, должен знать. Когда тебе нужен товар?

— Сегодня, — твердо произнес я. — Желательно до шести вечера.

— Ну, господин Волховский, вы невероятно нетерпеливый юноша. Даже не знаю, как сможем обернуться. А вдруг не застанем дома, тогда что?

— Тогда будем искать других людей, — не сдавался я. — Потому что не знаю, когда буду в городе в следующий раз.

— Хорошо-хорошо, — Анжелика расправилась с бисквитом и кофе, встала из-за стола. — Я схожу макияж подправлю, а ты подожди меня здесь. На улице слишком жарко.

Пока девушка приводила себя в порядок, я оплатил заказ и подмигнул парню-официанту.

— Неплохой айриш. Зря так за меня переживал.

Опять кислая улыбка.

— Где такую кралю отхватил? — поинтересовался парень тихо. — Она же старше тебя, не по зубам щучка.

— Места рыбные знать надо, — напустив на себя серьезный вид, ответил я. — А любви все возрасты покоряются. Будь смелее, и счастье улыбнется.

— Вали отсюда, философ, учить еще будешь, — хмыкнул официант, провожая взглядом идущую к выходу Анжелику. Я помахал ему рукой и поспешил распахнуть перед боярышней дверь.

До Хамовников мы доехали быстро. Проскочили пробки на Пречистенке, а дальше помчались с ветерком по Зубовской мимо поместья Толстых, свернули в Олсуфьевский переулок, выскочили на какую-то незнакомую улицу, застроенную четырехэтажными домами старых проектов, этак годов пятидесятых, из желтого кирпича, с плоскими крышами, и остановились возле одного такого.

Небольшой скверик напротив был наполнен играющими детишками, а возле дома густо росли клены и тополя, давая приятную тень. Анжелика заглушила мотор и кивнула мне:

— Здесь он живет, в третьем подъезде. Хромой — старый знакомый, поклонник моего творчества, кстати.

— А имя у него есть? — спросил я, вылезая наружу.

— Тебе лучше не знать, — отрезала Анжелика. — «Черные коробейники» вообще не любят огласки. Сам понимаешь, с чем связана подобная осторожность.

— Ладно, понял.

Мы прошли мимо сидящих на лавочках бабулек, удостоившись их цепкого взора, но подозреваю, больше глядящих на Анжелику, чтобы перемыть ей все косточки. Девушка, скрыв свои глаза под черными очками, деловито жевала ароматную клубничную резинку, и казалось, отрешилась от происходящего. Ох, чувствую, как ей неловко сейчас, и сам готов провалиться сквозь землю. Но мне нужен телефон!

Поднявшись на третий этаж по чистенькой выщербленной местами лестнице, остановились на просторной площадке, заставленной колясками и деревянными коробами, в которых, наверное, зимой хранили картошку. У нас в новгородском приюте были подобные ящики для овощей.

На площадке было три двери. Анжелика подошла к самой невзрачной, филенчатой, и без номера. Нажала на кнопку звонка. Где-то в глубине задребезжало и затихло. Девушка, не смущаясь, еще дважды, с коротким интервалом, утопила кнопку, и не переставая жевать, подбоченилась, выставив вперед ногу.

За дверью явно кто-то был. Он затаил дыхание и рассматривал нас через мутный глазок и не торопился открывать.

— London Bridge is falling down, falling down, falling down![1] — неожиданно пропела Анжелика какую-то забавную песенку. Ее бархатистый голос раскатился по гулким лестничным пролетам и еще долго затихал, поднимаясь все выше и выше.

Дверь мгновенно распахнулась, и на площадку вывалился высокорослый худой парень с легкой щетиной и неухоженными бакенбардами. На кончике его носа болтались тонкие очки с потертыми дужками.

— Охо-хо! Энжи! — весело воскликнул хозяин дома. — Какими судьбами в наш сарай?

— Дело есть, голубчик, — лениво пережевывая резинку, бросила Анжелика, и своей неподражаемой походкой вошла в квартиру. — Не стой, заходи. — Это уже мне.

У меня возникло стойкое подозрение, что девушка играет какую-то роль: на людях она одна, а со мной наедине пытается раскрыться, мелкими мазками показывая свой настоящий характер, не такой ершистый. Интересная барышня…

Я зашел в тесный коридор, сдавленный с двух сторон встроенными шкафами с антресолями. Слабый трехрожковый светильник над давно не протиравшимся зеркалом тускло подсвечивал помещение, чтобы не налететь на велосипед, приткнувшийся к стене или на громоздкую вешалку, растопырившую свои крючки наподобие кактуса.

Анжелика уверенно, по-хозяйски, зашла в гостиную, и стук каблучков сразу заглох. На полу лежал большущий ковер с абстрактными линиями и кругами. Потертый по краям, он все равно выглядел довольно живописно. Очкастый парень, судя по всему, тяготел к комфорту и всячески пытался устроить его в своем доме. Где-то умудрился раздобыть солидные кожаные кресла (пусть уже и продавленные), журнальный столик с нарисованной на ней шахматной доской и резными лакированными фигурками, расставленными в начальной позиции. Темно-красная мебельная «горка» затеняла и без того заставленную комнату.

Девушка села на диван, положила клатч рядом с собой, поджала ноги и с видом примерной гимназистки устроила руки на коленях.

— Знакомьтесь, — только сейчас сказала она. — Это Хромой, мой поклонник. А это Викентий, мой приятель. У нас к тебе дело…

Я протянул руку — Хромой с любопытством в глазах сжал ее своей худой пятерней. Вышло так себе. Я встречал хватку куда сильнее. Но кивнул доброжелательно.

— Чай, кофе? — на правах хозяина спросил Хромой. — Есть холодная минералка. Грейпфрутовый сок, смородиновый энергетик, квас…

Он бы и дальше перечислял содержимое бара и холодильника, но девушка жестом прервала его.

— Пожалуй, минералки. Только без пузырьков, — с легкой капризностью попросила Анжелика. — И не из морозилки. Сам пей такую.

— Все, что захочешь, принцесса, — легко согласился Хромой, и слегка приволакивая ногу, ушел на кухню. Ясно, почему его так обзывают. Правда, это не хромота, но кому охота заморачиваться? Прозвище прилипло, и теперь навечно.

— Не бойся, — тихо сказала Анжелика. — Он хороший парень, пусть и со своими безобидными причудами. Главное, точно обрисуй, что тебе нужно.

Я представлял себе точку «черного коробейника» совсем иначе: заваленные коробками и ящиками комнаты, заграничные глянцевые журналы с непристойными фотографиями, куча шмоток, выпирающих из огромных хозяйственных сумок, разнообразные импортные вещи, превосходящие местные по красоте и дизайну, но никак не по качеству. И где все то, что мне надо?

Вернулся Хромой с двумя стаканами и бутылкой минералки «Vittel». Поставил на столик, с хрустом свернул винтовую пробку, налил в один из стаканов, подал Анжелике. Девушка поблагодарила его и сразу осушила наполовину.

— Дружище, для Энжи я всегда держу воду не в холодильнике, — пояснил Хромой. — У нее же голос! Если хочешь ледяную, сходи на кухню, возьми себе, не стесняйся.

— Нормально все, не парься, — отмахнулся я.

Хозяин сел в кресло, которое стояло напротив дивана, положил руки на подлокотники и с видимым удовольствием стал смотреть на Анжелику. Меня накрыла легкая ревность.

— Так что за дело, принцесса? — спросил он.

— Тебе лучше Вик расскажет, это его просьба была, — кивнула на меня девушка.

— Нужен «серый» телефон без магической платы, без привязки к абоненту, чтобы он не был зарегистрирован в Палате Коммуникаций, — обрисовал я проблему.

— Парам-пампам, — пропел Хромой. — Ты, случаем, не террорист? А то в последние две недели такой шмон стоял, всех «коробейников» трясли, конфисковывали телефоны, магические платы, дешифраторы… Ничего не осталось.

— Нет, я не террорист, — по глазам парня вижу, что он привирает. Есть у него искомое, надо только нажать, убедить. — Родители запретили пользоваться телефоном, отобрали. Аппарат позарез нужен, и без этих всяких магических штучек.

— Голубчик, ты переигрываешь, — Анжелика подняла очки на лоб и взглянула на хозяина квартиры. — Не доверяешь мне? Знаешь же, что я с опаской схожусь с новыми людьми, чужих в твой дом никогда не приведу. Вик — проверенный человек, через «свалку» прошел, и почему бы ему не помочь?

— Он из «ваших»? — напрягся Хромой.

— Дыши спокойно, голубчик, — мило улыбнулась девушка. — Он сирота, живет в приемной дворянской семье. Здесь все чисто, проверено.

— Сирота, значит. А про родителей зачем заливал?

— Почему же заливал? — я пожал плечами. — Разве опекуны не могут считаться родителями? Они ко мне очень даже хорошо относятся.

— Ну… кому как, — Хромой растерянно почесал бакенбарду и поправил съехавшие на нос очки. — Ладно… Есть парочка аппаратов. Очень старые, монохромные, с маленьким экраном. Не привязаны к абоненту. Списывание денег через кард. Это такие карточки, как для уличных телефонов…

— Знаю. Мне подходит.

— Только проблемка существует, и очень приличная, — Хромой вдруг снял очки и совсем не близоруко ощупал меня очень внимательным взглядом. Понятно, стеклышки-то не диоптрические, сплошной фарс! — Карды выходят из обращения. Есть инсайд, что в следующем году их полностью запретят использовать. Сейчас все, что остается на складах, выметается в продажу. Тебе это надо?

— В следующем году, говоришь? — я хмыкнул. — Мне подойдет. Не навсегда же лишили звонилки. Покупаю. И если есть карды — тоже беру.

Хромой усмехнулся, легко взлетел с кресла на ноги, и так же быстро исчез в темном провале коридора. Оттуда послышалось шуршание, стук, непонятное бормотание хозяина. Точно, на антресолях контрафакт хранит! Не зря там такие массивные шкафы стоят.

Анжелика подмигнула мне и снова налила в стакан воды, оставляя на его стенках следы от губной помады. Жвачку она вытащила и аккуратным комочком положила на край столика.

Хромой вернулся с коробкой из-под обуви, снова умостился в кресле, раскрыл ее и поманил меня пальцем. Я подошел и взял в руки два черных аппарата из пластика. Действительно, архаика. Такие давно уже перестали выпускать. Маленькие кнопочки, узкий экран на десять символов — вот и все, что мог дать «Витязь», как гласила полустертая надпись над динамиком.

Второй телефон оказался жутко непрезентабельным, и я сразу покачал головой, не собираясь даже смотреть его.

— По рукам ходил? — поинтересовался я, щелкнул крышкой, чтобы осмотреть внутренности. Вроде бы все в норме, батарея есть. Даже включается.

— Аккумулятор четкий, — Хромой кивнул степенно, уверенный за свой товар. — Я его недавно поменял. Правда, подсел слегка, пока без дела лежал. Ты включай его, смотри. А что по рукам ходил… Так много чего из рук в руки перекочевывает. Тебе же его не рекламировать и перед девушками не красоваться.

И при этом посмотрел на Анжелику, снова спрятавшуюся за черными стеклами очков.

Телефон работал, символы набирались без проблем, экран не битый. А главное, действительно в нем не было магической платы, иначе бы сразу полыхнул от антимагической защиты.

— Сколько просишь?

— Двести, — как по голове поленом шарахнул Хромой.

— Да ну ты! — возмутился я. — За двести шикарный лапоть «Фантом» приобрести можно. Гонишь, братец!

— Я насильно тебя не заставляю, — усмехнулся «коробейник». — Если сильно горит, и за триста слопаешь. Но я еще по-божески. Не хватает денег, так и скажи. Я придержу аппарат, попозже купишь. Только торопись, такие штуки долго не залеживаются.

Хромой беззастенчиво врал. Он решил срубить денег на лежалом товаре, и сумму взял с потолка. Видно же, импровизирует на ходу! А теперь проверяет, поведется лох или вывернется.

— Сто, не больше, — решительно ответил я. — И десять карточек по сто единиц в придачу.

— Действительно, голубчик, не наглей, — вступилась за меня Анжелика, — а то обижусь. Наша группа записала альбом. Хочешь, подарю кристалл с личным приветствием?

— Принцесса, давно мечтал, — прижал руки к груди Хромой. — Так уж и быть: сто пятьдесят целковых за эту байду и пять карт-соточек. Наличкой.

Я полез в карман брюк и достал портмоне, где у меня лежали двести рублей разными банкнотами. Отсчитал положенную сумму, положил на столик.

— Телефон, зарядка, карты пять штук, — выложил из коробки нужное для меня добро хозяин и забрал деньги. А потом подмигнул весело. Я отреагировал спокойно. Понимал, что переплатил изрядно. Красная цена его не больше полтинника. Но я вынужден был подстраиваться, потому как обычный, «мещанский» телефон мне необходим как воздух. Звонить матери, Евгению Сидоровичу, той же Анжелике при случае (очень она мне помогла!).

Я забил код с одной карточки в телефон, активировал его и набрал номер Анжелики. Запиликал ее аппарат, и я сразу же сбросил соединение.

— Работает, — вынес я вердикт.

Больше мне от Хромого ничего не надо. Попрощавшись, мы вышли из сумрачной квартиры, но Анжелика задержалась ненадолго, о чем-то пошептавшись с хозяином. Потом дверь захлопнулась, девушка вцепилась в мою руку.

— Как у тебя со временем? — спросила она.

— Нормально. Есть полчаса, — успокоил я спутницу.

Сев в «Спектру», девушка навалилась грудью на руль, обхватила его руками и досадливо поморщилась.

— Жвачку забыла, — сказала она, глянув на мое удивленное лицо.

— Ну и плюнь на нее. У тебя же в сумочке целая упаковка.

— Нельзя оставлять чужим людям свой… гм, генетический материал, — пояснила Анжелика. — Там же слюни мои… Черт его знает, этого Хромого. Вроде бы и серьезный человек, а придет в голову блажь, употребит жвачку в корыстных целях. Привяжет к себе — и буду бегать за ним как собачонка.

— Да ну? — не поверил я.

— Баранки гну! — сердито пробурчала спутница. — Знаешь, сколько случаев мне известно про такие фокусы? В Москве живет с десяток очень сильных Ведьм и Ведьмаков, специализирующихся на подобных вещах. Поубивала бы гадов…

— Если Хромой вздумает сотворить привязку, я его на собственных кишках повешу, — пообещал я, и сам понял, что не шучу. Действительно, готов был защитить славную девушку от такой мерзости.

Анжелика поманила меня пальцем, и как только я потянулся к ней, неожиданно обхватила ладонью затылок, чтобы я не вырвался, и впилась поцелуем в мои губы. Ненадолго, на какое-то мгновение, но поцелуй был весьма… взрослым. Это не Светкино испуганное прикосновение к щеке. Сердце едва не рухнуло в самые пятки. В голове зазвенело, а на губах появился земляничный вкус.

Девушка засмеялась и завела мотор. Авто плавно тронулся с места, и постепенно набирая скорость, выбрался из переулков старых барачных домов, весело помчался по солнечному проспекту.

Анжелика не стала высаживать меня возле «неприятного», как она выразилась, здания, остановившись в сотне метров от Магической Коллегии. Я поблагодарил девушку за помощь.

— Ты почаще звони, — бархатистым голосом произнесла Анжелика. — Теперь-то можешь, да?

— Конечно, — рассмеялся я. — Главное, будь готова, когда на кофе позову.

— Знаешь, — она потрогала цепочку на шее, — я лучше другой долг возьму… Попозже. Ты же поможешь мне?

— Конечно, — пожимаю плечами. — Постараюсь приложить все усилия.

— Идите уже, молодой человек, — Анжелика махнула рукой на прощание, хихикнула. — И губы не забудь вытереть. Салфетку возьми в бардачке.

Когда Сидор подъехал к КПП, я сидел на скамейке возле домика и щелкал семечки, изредка подкидывая нахальным голубям лакомство. Инструктор со вздохом облегчения вздохнул, убедившись, что никто меня не украл, а сам я жив-здоров.

— Домой-то едем? — спросил он, высунувшись из окна.

— Обязательно, — отряхнув руки от шелухи, я направился к машине.


Примечание:

[1] Английская народная песня «My fair lady»

Глава 6

1

— Чем порадуешь, Адам? — глухой голос из темного угла не застал врасплох человека в темной куртке самого простецкого кроя. Аккуратно закрыв дверь, вошедший в квартиру осторожно прошел через узкую прихожую в сумрачную гостиную и раздвинул тяжелые шторы.

В комнате сразу же посветлело.

— Мало радости, пан Богумил, — человек, которого назвали Адамом, оказался невысоким крепышом с коротким ежиком светлых волос. Его крепкая челюсть слегка выдавалась вперед, придавая вид злого и настороженного бойцового пса. — Москали на уши весь город поставили. Блокпосты на всех выездах. Через Марьино, Черемушки, Кунцево — наши аварийные точки выхода — не прорваться. Егерей как конфетти в хлопушке.

— Я тебя не спрашиваю, что творится в столице, — совсем недавно этот мужчина щеголял с бородкой-«эспаньолкой», но теперь пришлось сменить свою внешность, расставшись не только с нею, но и с усами, отчего щеки казались теперь впалыми словно после долгой болезни. Теперь он был похож на городского шпака с седыми зализанными по сторонам волосами. — Нашел мальчишку?

— Я знаю, где он живет, — ответил Адам, осторожно присаживаясь на диван, заправленный однотонной бежевой накидкой. — В Щукино, в имении Булгаковых. И туда не пробраться.

— Мальчишка тот самый? Ошибки нет? — пальцы Факира сжали подлокотники кресла, в котором он находился постоянно: то ли дремал, то ли обдумывал свое незавидное положение, оказавшись обложенным загонными флажками.

— Я проверил. Его в самом деле зовут Волховским Викентием. Именно он оказался в тот день в императорской ложе и отбил магическую атаку. Если бы контрразведка и служба безопасности захотели завуалировать его личность, они полностью закрыли бы обсуждения в Сетях. Но фотографии мальчишки довольно распространены. Волховский еще раньше засветился в каком-то танцевальном турнире… я показывал вам, пан Богумил.

— Да-да, я об этом помню. Лучше скажи вот о чем… можно ли выйти на паренька и аккуратно его изъять?

— Практически невозможно, — качнул головой Адам. — Он находится под неусыпным контролем. Наши люди срисовали спецов из Конторы. Где бы мальчишка не появился, за ним следят. Сейчас мы установили, что Волховский уже три раза приезжал в Магическую Коллегию, находился там по шесть-семь часов. Что за дела у него в таком серьезном месте — не знаю, пан Богумил. Не в моих силах.

— Как он туда приезжает?

— Его привозит охранник. Высаживает и уезжает. Видимо, он договаривается с Волховским, в какое время забирать. Обычно это происходит от четырех до шести часов вечера. У нас еще недостаточно информации для вычисления временной вилки.

— Охранник один?

— Постоянно один и тот же.

— Куда он уезжает?

— У охранника есть краля. Пока мальчик находится в Коллегии, он весьма интересно проводит время с девушкой на квартире.

Факир встал, в задумчивости щелкнул подтяжками и прошелся по паркетному полу, едва слышно скрипящему на каждом шаге мужчины. Адам сидел, сложив руки на коленях, и ожидал распоряжений старшего.

— У мальчишки необычный Дар, если он несколько раз в неделю приезжает в гости к Брюсу, — нарушил молчание Хмеловский и потер щеку. — Я без него отсюда не уеду.

— Пан Богумил, это безумие, — голос Адама затвердел. — В таком случае придется задействовать все оставшиеся резервы для вашего прорыва из Москвы. В одиночку еще можно маневрировать, но никак не с похищенным ребенком. Если сейчас за вами охотятся имперские службы, то после исчезновения Волховского поднимутся и Булгаковы. А там серьезные спецы.

— Ничего в них серьезного нет, — фыркнул Факир. — Обыкновенные псы, натасканные на сопровождение и охрану грузов. Конвой, всего лишь конвой.

Адам сжал губы, не смея спорить с эмиссаром. С виду благочинный пожилой мужчина мог легко пустить пулю в голову подчиненного, если не нравилось, что идут против его воли. А сейчас Хмеловский напряжен, зол и в отчаянии. Вторую неделю он сидит в норе на подготовленной квартире в Сокольниках и не может выехать из столицы. Мало того, заставил собирать информацию по какому-то безродному мальчишке, обласканному императором и его семьей за помощь. Это надо же, выстоять против убойного магического плетения в одиночку и сорвать все планы заказчиков! Пястам очень не понравится исход операции. За провал Факир отвечал лично перед Главой рода, замыслившего убрать с политической арены Ягеллонов. Такая изящная акция сорвалась из-за… Да откуда он вообще взялся? Почему в императорской ложе вместо опытных магов оказался этот Волховский? Подобные вопросы вызвали логичный ответ: мальчишка непрост, Мстиславский не из-за своей прихоти решил показать его гостям. Оказалось — не зря. В таком возрасте удержал смертельную «каплю», остался жив и еще других защитил. Уйти из России с пустыми руками Богумил Хмеловский категорически отказался. Новый план подразумевал похищение уникума и перемещение его за кордон. Пусть Пясты его изучают… Хотя, обойдутся эти чванливые шляхтичи. Англичанам надо его продать! Таким образом можно получить отличную поддержку от королевы и спецслужб. Глядишь, и в сэры возведут за такой подарок!

— Сколько у нас осталось людей, задействованных в операции прикрытия? — заложив руки за спину, Факир подошел к окну и осторожно поглядел сверху на уютный зеленый дворик, наполненный играющей детворой.

— Пятеро вместе со мной, пан Богумил, — ответил Адам четко, не задумываясь. — Томаш и Болек сейчас со мной, а Феликс и Зося находятся на другой точке, еще не найденной имперской СБ. И то благодаря тому, что действовали не через русских бояр. Остальные явки вскрыты как консервные банки.

— Можно ли клиента «упаковать» на улицах городах? — напористо спросил его эмиссар.

— Нет, нельзя, — Адам взглянул на Хмеловского, оттянувшего пальцами подтяжки, да так и застывшего на месте. Понял, что он ждет продолжения. — Мы насчитали не менее трех «хвостов» от разных служб. Но по дороге в имение Булгаковых они отваливаются. Непонятно, почему, но это факт. Можно рискнуть изъять клиента на трассе.

— Прикроемся «сферой», создадим нужные иллюзии, — стал просчитывать Факир. — Предлагаю брать Волховского по дороге на Щукино. Даю тебе сутки для обстоятельного осмотра трассы, наметить самые подходящие места для акции, разработать план.

— Суток мало, — упрямился Адам, понимая, что навлекает на себя гнев эмиссара. А по-иному поступить не мог. Сработанная с «листа» акция могла привести к гибели группы. Пан Хмеловский играл с имперской службой безопасности, не заботясь о жизнях своих подчиненных. С другой стороны, дерзость, наглость и нахрапистость могут принести пользу.

— Мало, понимаю, — согласился с ним Факир и снова щелкнул помочами. — Иного выхода нет. Поэтому нужно потрудиться. Отдыхать будем потом. На берегу теплого и ласкового океана.

«Если русские нас не перестреляют», — мрачно подумал боевик.

— Завтра в это же время жду всех с планом действия, — жестко добавил Хмеловский. — А чтобы ты не думал, Адам, что я вас на убой гоню, тоже обещаю поломать голову, как без больших потерь выскочить из мышеловки.

На следующий день группа Адама по одному-два человека, чтобы не привлекать внимание жителей близлежащих домов, стянулась на явочную квартиру польского эмиссара. Никто из боевиков не выделялся чем-то необычным. У всех славянский тип лица, все русоволосые, кто посветлее, а кто и потемнее, среднего роста, с неброской внешностью, кроме симпатичной девушки, затесавшейся в компанию серьезных мужчин неизвестно по какой причине.

Зося, как ни странно, в группе числилась водителем. Страстная гонщица нашла свое призвание в авантюрных зарубежных акциях, и Адам ее ценил. Правда, была и тайная причина, почему он постоянно включал ее в рейды. Командир был влюблен в эту худенькую, с точеной талией девчонку, но никогда не показывал своих чувств при людях. Зато после каждой серьезной акции они уезжали вдвоем куда-нибудь в Скандинавию или в Южные Альпы, где у них были тайные любовные гнездышки. Впрочем, об их отношениях команда знала и снисходительно посмеивалась, глядя на неуклюжие попытки Адама и Зоси дистанцироваться друг от друга на виду других.

Зося вместе с Феликсом приехала на «Фаворите», приобретенном на подложное имя через людей Кропоткина. В кожаной курточке и джинсах, обтягивающих стройные ноги, девушка первой вошла в квартиру и поздоровавшись с Факиром, прошла в гостиную, упала в кресло и задумчиво пожевывая ароматную жвачку, огляделась по сторонам. Хмыкнула, явно не впечатленная схроном.

Феликс проскользнул мимо эмиссара, машинально отдергивая руку от левого бока, где у него под тонкой льняной курткой был спрятан пистолет.

Потом пришел Адам и занял место на диване рядом со скучающим Феликсом. Через десять минут появились оставшиеся члены группы.

— Можно было и побыстрее, — проворчал Факир. Сегодня он был в свежей рубашке с короткими рукавами. — В этот подъезд много посторонних людей ходит. Здесь какой-то поэт живет, устраивает вечера чтения. Намеренно такую явку выбирали. Зря конспирацию устраивали. Ладно, ближе к делу. Адам, изложи позицию.

Командир группы встал, одернул рубашку-поло лимонного цвета, подошел к столу и развернул туристическую карту Москвы, которая продавалась в каждом газетном киоске.

— Мальчишку возят по одному и тому же маршруту из поместья Булгаковых по Щукинскому шоссе через Хорошево до развилки и далее на северо-восток через Пресню на Арбат. Обратный путь такой же, — Адам вел пальцем по жилке дорог, уже помеченной ярко-красным маркерным карандашом. — Предлагаю устроить перехват на Щукинской трассе за пять километров от съезда на аллею, ведущую к поместью. Там есть участок, к которому вплотную подступает густой лес.

— Детали?

— Зося разыграет сценку, якобы у ее «Фаворита» лопнуло колесо. Водитель остановится с желанием помочь красивой девушке, тут мы его и валим. Мальчишку желательно вырубить, чтобы не поднял крик и не вырвался из-под нашего контроля. Потом на обеих наших машинах уходим в сторону Строгино. Там мы уже сняли неприметную дачу, где и спрячем парня. В подвале. Пересидим первый шухер, а потом уже ваша очередь, пан Болеслав.

— Хм, — Факир уперся кулаками в крышку стола и замер над картой. — Вариант без смерти никак?

— Никак, пан Болеслав, — твердо произнес Адам. — Телохранитель обязательно будет защищать парня. А своих людей я терять не хочу. Да и времени у нас не так много. Нужно учитывать трафик движения по дороге и обставить дело так, чтобы никто ничего не заподозрил.

— Как-то все по-детски, — покрутил пальцами Хмеловский, как будто вворачивал лампочку в патрон.

— Иных вариантов нет. Возле Магической Коллегии Волховского мы не схватим. Там кругом камеры слежения, охрана. В центре Москвы устраивать похищение на виду «топтунов» — настоящее самоубийство. Остается дорога по пути домой. Да, рискованно, но не настолько, если бы пришлось мальчишку хватать в городе.

— А с чего вы уверены, что охранник остановится по дороге? — усмехнулся Факир, глядя на невозмутимую автоледи, откинувшуюся на спинку кресла.

— Он не пропустит возможности помочь кралечке, — слова Адама вызвали оживление у боевиков. — Парни несколько раз следили за этим охранником. Не пропускает ни одну юбку, и это несмотря на то, что у него есть любовница. Вот и решили, что Зося сойдет за аппетитную наживку. Должен клюнуть. Мы будем ехать за машиной Булгаковых и блокируем ее, как только телохранитель остановится. И вот здесь придется действовать быстро. Томаш с Болеком займутся русским, а я с Феликсом хватаем мальчишку. Конечно, постараемся не убивать телохранителя, если поведет себя разумно.

— Аккуратно глушим, если будет сопротивляться, — баском добавил Феликс и продемонстрировал черный носок, набитый песком. — Колбаса серьезная, но безопасная.

Факир с задумчивостью стал расхаживать по комнате, спрятав руки в карманах брюк. Может, отказаться от авантюры? Конечно, идея очень сладкая и перспективная — похитить у русских одаренного, которого заметил сам император (а это что-то да значит!), и как следует изучить, склонить к сотрудничеству, пообещать золотые горы. Ну не может такого быть, чтобы какой-то мальчишка оказался обласканным без причин! Англичане, кстати, неплохо платят за вербовку боевых магов. Поэтому можно рискнуть. Похищение, кстати, может спровоцировать отток квалифицированных магов и розыскников от поисков самого Факира. Появятся дыры в кольце вокруг Москвы — появится шанс вырваться, наконец, на оперативный простор. Там уже легче станет.

Уходить из России пан Хмеловский давно решил через Усть-Лугу. Там сядет на торговый корабль Ганзейского союза и через неделю окажется в Бристоле или Лондоне.

— А если Волховский применит свою магию? — Факир остановился напротив Адама. — Шарахнет по вам своей исключительной Силой — одни головешки останутся.

— Так мы на вас надеемся, — прищурился Адам. — Вчера же вы, пан Болеслав, сказали о какой-то иллюзии. Вот и блокируйте своими магоформами возможности мальчишки. Сделаем все быстро — никто не почешется.

— Затея так себе, господа, — выдал вердикт Хмеловский после тягучего раздумья. — Но я намерен рискнуть. Мне надоело сидеть в этой норе. Каждый день нашего бездействия увеличивает шансы имперских сыщиков. Я боюсь, что Мстиславский даст команду на ментоскопию бояр, взятых под арест. А в голове многих не просто ниточки — широкие колеи, ведущие ко мне. Адам, когда Волховский снова посетит «Брюсовы палаты»?

— Послезавтра, пан Болеслав, — четко ответил командир боевиков.

— Отлично. Тогда завтрашний день полностью на подготовку.Автотранспорт, связь, отработка всех элементовзахвата поминутно. Документы, деньги… Уходить будем в Усть-Лугу. Адам, на тебе маршрут отхода.

— Слушаюсь, пан Болеслав, — по-военному вытянулся мужчина.

Команда боевиков так же, как и пришла, покинула явку с величайшей осторожностью, Факир снова впал в мучительные рассуждения. Казалось, что он упускает какой-то неучтенный фактор, который приведет к провалу. Чутье ему подсказывало о правильности решения: мальчишка непрост, его обязательно нужно «разрабатывать». Ставка серьезная, так и прибыль может стократ окупиться за смертельный риск.

Хмеловский знал о своей популярности в узких кругах русской контрразведки и спецслужб, и не тешил себя надеждами, что все обойдется в случае провала. Получит за все. Самое «лучшее» наказание будет с кандалами на руках и ногах где-то в районе Северного Урала, а то и на золотоносных рудниках в Сибири.

У Факира были провалы. Нет человека, который бы не познал горечь поражения, не разочаровывался бы в своем профессионализме. Например, ему не удалось проникнуть в папские хранилища в Ватикане. За одну только попытку отсидел два года в местной тюрьме, проникаясь осознанием своей никчемности перед святынями, на которые попытался наложить руку, пока высокие покровители пытались вытащить его на волю. И совсем недавняя проваленная попытка ликвидации Ягеллонов грызла пана Богумила острыми зубами день и ночь. Возможно, профессиональная гордость поэтому и взвилась возмущенно, указав обвиняющим перстом на чертова мальчишку: ату его, взять и выпотрошить до самого донышка! Что прячется в его Искре? Какие возможности?

Факир точно знал, что Мстиславские никогда не страдали сердечной привязанностью к людям не их крови. А тут получается, паренек мало того, что выступил с Великой княжной в показательных боях экзоскелетов, так еще был приглашен в императорскую ложу. Поневоле задашься вопросом: а не княжеский ли бастард этот Волховский?

2

Сегодня Сидор задержался и примчался на своей тачке, отчаянно визжа покрышками по асфальту. Лихо затормозил неподалеку от КПП «Брюсовых палат». Я демонстративно постучал пальцем по циферблату часов, на что инструктор с виноватой улыбкой развел руками.

— Надеюсь, она стоит того, чтобы игнорировать приказы Старейшины, — садясь на заднее сиденье, сказал я, разглядывая стриженый затылок своего сопровождающего и телохранителя в одной персоне.

— Кто? — повернулся ко мне Сидор.

— Барышня, с которой ты встречаешься, — хмыкнул я. — Думаешь, не знаю, куда гоняешь? Ага, как же.

— Загоняю на полигоне до смерти, — инструктор нахмурил брови, но не выдержал, его губы раздвинулись в улыбке. — Ну, ладно-ладно, уел. Не говори старикану, пожалуйста. А то запретит возить тебя в Коллегию. Я с Ниной еще год назад познакомился, раза три свиделись за все время, больше по телефону общаемся. Понятно же, какой девице такое понравится. А тут все ловко вышло.

— Так женись на ней и перевози в поселок, — посоветовал я, играя роль мудрого старца. — Все время рядом будет.

— Жениться пока не думаю, — неуверенно ответил Сидор, отъезжая от Коллегии. — Присматриваюсь.

— Не нагулялся, — кивнул я. — Дело хозяйское.

Инструктор засмеялся и показал мне кулак. Я откинулся назад и стал прокручивать в голове прочитанный до конца «Лекториум». Особого откровения книга не принесла, но на мысли натолкнула. Никакая иная форма магии не способна навредить носителю антимагии. Это аксиома, которую никто не отрицает. Ни древние, ни современные методики не позволяют преодолеть защитные барьеры. Пассивная антимагия сама разрушает вредоносные конструкты, направленные на носителя. Активная же используется для атаки. Можно создавать некие магоформы, насыщая их антивеществами (нечто, похожее на пресловутый «минус» в батарейке).

Большинство теоретиков магических искусств считают, что антимагия сама возникает в природе по непонятным причинам и лучше всего аккумулируется в кварцитах, а не в драгоценных камнях первого порядка. Жрецы знали о свойствах кварцитов, поэтому в древности они использовались в качестве ритуальных построек вроде мавзолеев, храмов, саркофагов.

Про людей-носителей антимагии сказано очень мало. Скупо сообщается о неких ограничениях, что негатором может стать только тот человек, у которого вообще нет никакой магической силы.

Практикующие чародеи опровергают эти утверждения. Антимагом можно стать, соблюдая определенные условия. Но для этого нужно погасить свою Искру и изменить свое энергетическое поле. Но как — опять же сплошные домыслы, не подтвержденные ни опытами, ни жизнью.

Мои подозрения стали усиливаться. Видимо, моя мама подверглась какому-то ритуалу во время беременности. Аура и энергетическая оболочка, защищавшая меня, изменилась структурно, искорежила Дар, сменила «полюса». Оставался вопрос. Почему? Чье воздействие повлияло на меня? Если родители жили в Якутии, могли недоброжелатели призвать шамана для ритуала? Вполне могли. Шаманство как раз из той категории, которая способна изменить структуру аурной оболочки.

— Сидор, а правда ли, что Источник никогда не примет чужака? — спросил я.

— Почему это тебя заинтересовало? — инструктор посмотрел в зеркало, встретившись с моим взглядом. Он аккуратно вписался в поворот и пристроился в длинный ряд машин, скопившихся возле дорожной развязки. Впереди горел запрещающий красный сигнал.

— Ну… ведь я тоже кое-какие способности имею. Надо же где-то подзаряжаться. Любой одаренный должен возле Источника побыть.

— Черт его знает, Вик, — пожал плечами Сидор. — Мы же простолюдины, кто нам об Источнике рассказывать станет. Рылом не вышли. Кое-что просачивается, по слухам, байкам… Источник реагирует на кровь. Чужака он уничтожает. Не знаю! Не знаю, как это происходит, даже не спрашивай! Может, испепеляет. Может, гасит Искру.

— А как с бастардами поступает? Ведь у них тоже есть частичка крови Рода! — воскликнул я.

— Сам спроси Старейшину, — отмахнулся Сидор. — Как стал ходить в эту чертову библиотеку, сразу испортился.

— Заметно, что испортился? — шутливо спросил я.

— Еще как! Как сядешь в машину, всю дорогу молчишь, в одну точку вперишься, ажно страшно становится, — так же в шутку откликнулся Сидор. — А теперь и вопросы странные задаешь. Вернее — опасные…

Он замолчал, перестраиваясь в средний ряд. Как раз потянулись уютные коттеджи вдоль Хорошевского шоссе. Изумрудно-ласковая зелень, торопившаяся впитать в себя последние лучи жаркого лета, раскинулась по обеим сторонам, кидая тени на асфальт. Шуршание колес по горячему асфальтовому покрытию навевало дрему. Изредка я приоткрывал глаза и смотрел на мелькающие в окне пейзажи. Вот и густой подлесок, от которого остается всего несколько километров до дома. Сейчас проскочим Сосновку — небольшой коттеджный поселок по правую сторону — и поворот на поместье.

— Ого! — воскликнул Сидор. — Вот это куколка!

Машина стала замедлять ход. Я открыл глаза и стал разглядывать стоящий на обочине красный «Фаворит» с тонированными стеклами. Худенькая девушка в коротком обтягивающем платье такого же цвета, как и ее авто, да еще в туфлях на средней шпильке, с усилием тянула из открытого багажника запасное колесо. Ее фигурка казалась выточенной на токарном станке опытным краснодеревщиком, аппетитные выпуклости так и притягивали взгляд. Немудрено, что Сидор загорелся.

— Лучше не останавливайся, — буркнул я машинально. Мне лично никто инструкций не читал, но подобные внештатные ситуации должны быть четко донесены до инструктора. Сидор несколько раз уже демонстрировал свою беспечность, что внушало тревогу. Но «стучать» на отличного, в общем-то, парня, мне не хотелось. Тяжело вздохнул, надеясь на обычную дорожную аварию.

— Пробой, — деловито произнес Сидор и притормозил возле треугольного знака аварийной остановки. — Надо же помочь хрупкой девушке. Ты сиди на месте, никуда не выходи. Быстренько помогу — и дальше поедем.

— А как же Нина? — с ехидцей спросил я.

— Одно другому не мешает, — тоном бывалого ловеласа бросил в ответ инструктор и рывком вытащил свое тело наружу.

— Телефончик не забудь взять!

В ответ я увидел только мощный кулак, замаячивший перед моим носом. Дверь захлопнулась, и Сидор вразвалочку подошел к девушке — русоволосой, белокожей, со слегка вытянутыми тонкими скулами — и что-то спросил, протягивая руку к колесу. Девушка дунула на челку, закрывшую один глаз, мило улыбнулась, после чего быстро заговорила, сунув колесо в руку нежданного помощника.

Вместо того, чтобы побыстрее справиться с поломкой, они стали оживленно переговариваться. Девушка кивала головой, энергично разминая запястья рук. Сидор что-то спросил еще, положил колесо, достал из багажника домкрат, после чего распахнул заднюю дверь «Фаворита» и полез в салон. Что ему там понадобилось, я так и не понял. Но именно в этот момент мой сопровождающий исчез внутри, а красотка резко захлопнула дверь.

Мне стало не по себе. Сидор не такой уж слюнявый мальчик, чтобы клевать на подобную селедку, обтянутую в дерзкое платьице. Что-то здесь не так. Почему ни одна машина до нас не остановилась возле такой обольстительной на вид красотки? Чувство тревоги еще не дошло до моего мозга, но мысли стали лихорадочно искать варианты, заметавшись в тесной черепной коробке. Бежать на помощь? Так инструктор приказал мне сидеть на месте. За руль — и газу? Света научила меня водить тачку, худо-бедно справлюсь с управлением.

Пока сидел в растерянности, теряя драгоценные секунды на принятие решения, сзади послышался рокот мотора, и к нашей машине подкатил белый хэтчбек — невзрачный пошарпанный «Сатурн», из которого появились двое мужчин. Вот здесь я сработал молниеносно, хотя это и не принесло облегчения. Бежать-то все равно некуда! Ударил по кнопкам блокировки задних дверей, и уже протянул руку заблокировать водительскую дверь — и замер. Стекло-то опущено! И через него подошедший незнакомец в серой куртке заглянул в салон, улыбаясь.

— Привет, хлопец!

— Привет, — я сглотнул тягучую слюну. В мой лоб бездушно глядела вороненая трубка глушителя, насаженного на ствол пистолета.

— Ты же не против, если я и мой приятель присоединимся к тебе?

— Против, только вам же плевать.

— Разумно рассуждаешь, — мужчина, не убирая пистолет, кивнул. — Разблокируй заднюю дверь и пусти моего приятеля.

Я одеревеневшими пальцами вытянул головку блокировочного штока, и ко мне ввалился мрачный тип в черной куртке. Конечно же, сразу в бок уперся ствол пистолета. Взяли меня в крутой оборот.

— Не дергайся — и не буду бить, — предупредил он.

— Не трогайте водителя, пожалуйста, — попросил я, не зная, что делать.

— Будете вести себя послушно — останетесь живы, — последовал ответ.

Первый незнакомец сел за руль и первым делом повесил на зеркало какой-то камешек на шнурке. Сжал его пальцами — и он вдруг осыпался мелким крошевом на колени мужчины. А меня продрало невидимыми ледяными иглами, взбаламученный защитной реакцией воздух завихрился в салоне машины.

— Что за черт? — рыкнул мужчина за водительским креслом, подскочив чуть ли не под потолок и стряхивая с колен каменистые крошки.

— Ходу давай, потом разберемся! — мой сосед нервно облизнул губы, еще сильнее упершись стволом в мои ребра. Я зашипел от боли.

Тем временем хозяйка «Фаворита» легко закинула в багажник колесо и домкрат, захлопнула крышку, ловко запрыгнула в машину и рванула по дороге, оглашая окрестности мощным басовитым ревом двигателя. Следом за ней поехали мы, подминая забытый аварийный знак. «Сатурн», выдержав интервал, пристроился в полусотне метров от нас.

А был ли прокол? Или это наложенная иллюзия? Я был ошеломлен до такой степени, что не мог толком осмыслить произошедшее. Выходит, меня похитили? Вот так, на виду проезжающих мимо нас автомобилей? С другой стороны, Сидора ловко отсекли от меня, вероятно, пригрозив оружием. Опасаясь за мою жизнь, инструктор не стал дергаться и пытаться освободиться. Значит, в «Фаворите» есть еще один человек! И сколько же их всего? Пятеро, шестеро?

— Не вертись, руки протяни, — приказал сосед и ловко стянул мои запястья тонким пластиковым шнуром с фиксатором. — Будь паинькой, и жив останешься, как и твой друг.

Черт! Да кто они такие? Разговаривают без акцента, значит, русские. Но водитель больно уж похож на типичного поляка. Да и типаж такой же, как и у Януша Курцевича, близкого друга княжича Владислава Ягеллона. Целью похищения точно не Сидор, а я — как носитель антимагии. Или же ошиблись с клиентом. Если бы они знали, что никакой блокиратор на меня не подействует, даже не пытались бы его активировать. То-то удивились, когда амулет рассыпался. Получается, он не для меня предназначался? Или не догадываются, что я Разрушитель? Вопросы навалились всей массой, но в такой ситуации мне не удавалось думать отстранённо.

Небольшая кавалькада промчалась мимо аллеи, ведущей к усадьбе Булгаковы, и мне хватило выдержки не смотреть в ту сторону. Буду надеяться, что похитители ошиблись. Ну и что тогда? Мне-то от этого разве легче? Осознают ошибку и прихлопнут нас обоих.

Увеличивший скорость «Фаворит» шел по Строгинскому шоссе. Вот показались пролеты рамно-подвесной системы моста, стоящие на железобетонных «быках». Неужели в Строгино едем или куда дальше? Мы свернули влево к дачным поселкам и по старой асфальтовой дороге, покрытой морщинистой сетью трещин, втянулись на одну из тенистых улиц. Запылили вдоль заборов и остановились возле одного из них, обшитого тонким листовым железом зеленого цвета в потеках ржавчины.

Из остановившегося за нами «Сатурна» вылез молодой мужчина, который и открыл нам ворота. Мы, один за другим, заехали внутрь. Удивительно, как удалось трем машинам разместиться на небольшом пятачке свободного места, сжатого с одной стороны забором, а с другой — тепличками и зелеными насаждениями. Двор сам по себе оказался уютным, заросшим кустами малины и смородины. В глубине раскинулся яблоневый сад, источавший умопомрачительные запахи спелых плодов. Ветви деревьев оказались заняты огромной воробьиной компанией. Мощный гвалт разоравшихся птах рассыпался по вечернему поселку.

— Выходи, — приказал мужчина, сидевший со мной. — И сразу в дом топай. Дверь не закрыта. Не вздумай бежать, все равно некуда.

Пока я вылезал из машины, успел окинуть взглядом диспозицию. Действительно, никуда не убежишь. Забор высокий, да еще кромки металлические. Пока буду через него перелезать — пальцы обрежу до костей. Придется играть по чужим правилам.

Я поднялся по скрипучей лестнице, толкнул дверь и оказался на просторной веранде, нагретой за день до такого состояния, что дышалось очень тяжело. На окнах распластались несколько мух, лениво шевелящих крыльями; с потолочных балок свисали березовые веники. Хозяин, видать, очень обожал париться в бане. Кстати, я ее видел в глубине яблоневого сада.

— Давай дальше, — не дал осмотреться незнакомец.

Дверь в жилое помещение была оббита войлоком, уже успевшим поистрепаться от времени. Переступив через высокий порог, мы вошли в комнату, больше похожую на кухню, где самое почетное место отводилось русской беленой печи и обеденному столу возле окон. В ближнем углу находилась раковина с подведенным к ней летним водопроводом.

— В другую комнату шагай, — похититель был немногословен. Он тщательно обшарил меня, вывернул все карманы, забрал телефон с карточкой и портмоне. Щелкнуло лезвие ножа — и острая сталь перерезала шнур, освобождая мои руки. — Видишь крышку подпола? Открывай и спускайся вниз. Посидишь там, пока босс о твоей судьбе думает.

Я понял, что расспрашивать о чем-то еще нет смысла. Незнакомец все равно ничего не скажет. Если целью захвата был именно я, то нужно разговаривать с руководителем операции. Кивнув, что все хорошо понял, я вцепился в железное кольцо, намертво прикрученное к крышке, и дернул на себя. Распахнулось темное нутро подпола, дохнуло мышиным пометом и легкой прохладой.

Оказалось, здесь есть лестница, причем, не «времянка», а добротно сколоченная из широких плах, да еще с перилами. И вообще, это оказалось не подполье, а подвальное помещение с ровными рядами полок и обшитое тщательно обструганными досками.

— Слева выключатель, — подсказал мне голос сверху. — Можешь зажечь свет.

Рука прошлась по деревянным стенам и наткнулась на рычажок выключателя. Щелкнул им — тусклая лампочка, прикрученная к потолку, осветила небольшое помещение, забитое банками с соленьями-вареньями, затянутыми белесой пылью, а где-то и паутиной. В дальнем углу я обнаружил топчан со свернутым матрасом.

Не успел обустроиться, как половицы надо мной прогнулись от тяжелых мужских шагов. Послышалась какая-то возня, потом глухой удар, судорожный вздох.

— Не рыпайся, жив останешься, — грубый голос принадлежал еще одному мужчине, участвовавшему в нашем захвате. — Предупреждаю: орать бессмысленно. Звукоизоляция здесь отличная.

Лестница простонала под тяжестью спускающегося Сидор. Как только он оказался внизу, крышка люка захлопнулась. Скрежетнуло железо.

— Влипли, дружище Вик? — Сидор опустился рядом со мной на топчан. — Ты извини, что я не отвлек на себя этих уродов. Баба сказала, что у нее на заднем сиденье лежит сумочка с телефоном, попросила достать. Хотела позвонить родителям, что задержится. Нет, чтобы поглядеть в салон, сразу сунулся. И тут мне ствол в башку. Ласково так: залезай внутрь и даже не дергайся, иначе твоему пацану хана придет. Я бы рискнул, но тут куколка мне под лопатку свой пистолет приставила. Дескать, не шути.

— А я не заметил, чтобы у нее оружие было, — сказал я.

— Бельгийский «бульдог», дамский вариант. В упор даст — с копыт сразу сшибет. Ну я и сдулся. Пришлось подчиниться. Сразу понял, что это по твою душу. Не стал твоим здоровьем рисковать. Начал анализировать, кто эти наглецы. В общем, ляхи это, Вик.

— Я тоже так подумал, — обрадовался я, что мои умозаключения совпали с выводами Сидора. — Залезли двое, оружием угрожали. Активировали амулет блокировки, но он сразу же рассыпался на части. Мне кажется, они дупля не дали, что произошло. Поэтому перехватили руки шнуром.

— Интересный фактик, — почесал затылок Сидор. — Если они не в курсе твоих особых умений, зачем тогда похитили?

— Тоже голову ломаю над этим, — я поджал колени к подбородку. — Наверное, перепутали меня с кем-то.

— Ой ли, — Сидор досадливо поморщился. — Ты заметил, сколько человек в банде?

— Двое в «Фаворите», двое в нашей тачке, и минимум один в «Сатурне». Про какого-то босса еще обмолвились. Может, он и сидел в третьей машине.

— Пятеро, а то и шестеро. Неслабо, — инструктор тяжело вздохнул. — Не жить мне, Вик. Лучше бы я свалку устроил на дороге. Глядишь, внимание привлек.

— Не привлек бы ты ничего, — до меня дошла одна простая мысль. — Кто-то создал нужную иллюзию, вот все мимо и ехали.

— Почему она сработала? Ты же рядом находился!

— Пассивная магия, — буркнул я. — Да еще не на меня направленная. Слишком большое расстояние от нашей тачки до «Фаворита» оказалось. Недаром там знак поставлен был. Чтобы мы близко не подъехали.

— Хреново. Если не ляхи, то Старейшина убьет. Как пить дать — грохнет в назидание другим.

— А что бы ты сделал? Героически отстреливался? Ну, погиб, представь… А меня все равно спеленали бы и увезли. Сейчас мы вдвоем, что-нибудь придумаем.

— Телефоны наши, скорее всего, уничтожили, — предположил Сидор. — Не станут они рисковать. Магическая плата даже вне аппарата способна давать устойчивый сигнал. По ауре вычислят. Так что помощь ждать не будем. Надо самим выбираться. Помогу тебе, Вик. А сам уж…

— Ты брось это, — возмутился я. — Вместе попробуем. Я Старейшине лично скажу, что твоей вины нет… Но все равно ты дурень, Сидор, извини уж.

— Согласен. Ну, нравятся мне красивые девки, я из-за них постоянно в проблемы влезаю, — с кривой ухмылкой произнес Сидор, потом замялся, словно хотел еще что-то сказать, но лишь хлопнул меня по плечу, скрестил руки на груди и закрыл глаза, погрузившись в свои размышления. Я не стал анализировать поведение инструктора, приведшее нас в этот подвал, хотя мне оно показалось довольно странным. Мои мысли вернулись к вопросу, кто мог решиться на мое похищение. Ясно только одно: ниточки этой причины тянутся от Болотного. Кому-то не понравилось (или понравилось?) как лихо мне удалось отбить жуткую магоформу, от воспоминаний о которой до сих пор волосы на голове шевелятся. Ведь мог погибнуть, безрассудно встав на пути чужеродной силы. Ладно, что тебе переживать. Думай, княжич Мамонов, думай, как вырваться из лап похитителей!

Инструктор толкнул меня, выводя из глубокой дремы.

— Давай-ка расстелем матрас, да и спать ляжем. Хоть и тесновато, но зато теплее будет. Судя по всему, жрать нам сегодня не дадут. А завтра посмотрим, кто такой смелый, против Булгаковых попер.

3

Олег Семенович Булгаков был еще в пути, когда запиликал телефон со специальным сигналом, поставленным на номер Тимура Карачаева — начальника клановой СБ. Поднес к уху аппарат:

— Говори, Тимур.

— Княже, у нас проблема, — голос мужчины, отвечавшего за безопасность семьи и клана, был напряжен. — Пропал Сидор с мальчишкой, Викентием.

У Главы рода неприятно сжалось сердце. Не выдавая своих эмоций, он попросил кратко объяснить ситуацию.

— У них был сегодня выезд в Коллегию. В поселок они возвращаются часов в семь, не позже. Тревогу забила Людмила Ефимовна, опекунша пацана. Она позвонила мне и сказала, что телефон Сидора молчит. Было уже девять часов, и я послал ребят проехаться по трассе до развязки на Хорошевской трассе. Вдруг авария, телефон сломался — мало ли причин может быть.

— Не нашли? — Булгаков сам решил подвести итог.

— Нет. Звонили каждые пять минут, но бесполезно. Абонент, судя по всему, вообще вне зоны действия. Сделали вывод, что телефон отключен. Я тут же напряг наших магов, чтобы по аурным меткам отыскали свежий след.

Глава кивнул. Карачаев свое дело знал. Именно он, когда возглавил СБ, предложил создать аурный банк данных каждого жителя поселка и всего боевого крыла, куда входила и внутренняя охрана. Кроме членов княжеского Рода. Для этого у них уже существовал Генетический банк.

Образцы крови после сбора попали в холодильные камеры; если случались случаи пропажи — вскрывались магами. Кровь использовалась в качестве поискового маячка, она тянулась к своему хозяину через астральное поле как верный пес на зов. Пару раз приходилось использовать банк, когда пропадали дети прислуги. Система работала — и весьма эффективно. Правда, были некоторые условности и ограничения, но сейчас следовало действовать быстро.

— Они еще не вернулись?

— Нет.

Глава рода мельком взглянул на часы. Фосфоресцирующие стрелки в полутьме салона показывали уже десять часов. Три мощных внедорожника летели по пустому шоссе, освещенному придорожными фонарями, редкие рекламные проспекты отражались на лакированных боках и капотах машин. Засветились веселые гирлянды огоньков на парапетах развязки.

— Я скоро буду дома. Жди меня там. И держи на контроле магическую группу.

— Понял, княже.

Кавалькада внедорожников постепенно втягивалась в лесной массив, где и встретилась с клановыми чародеями. Микроавтобус и легковушка стояли на обочине и подсвечивали фарами двух человек, сидящих на корточках. Булгаков приказал остановиться, и в сопровождении телохранителей пошел к магам, с удовольствием разминая ноги.

— Нащупали след? — негромко спросил он.

Один из магов выпрямился, и Глава узнал Кочета. Плохи дела, если опытного, но отошедшего от активных дел чародея позвали на помощь.

— А, княже, — мужчина стряхнул с рук какие-то маслянисто-тягучие капли сиреневого цвета. Падая на землю, они растворялись, и хвойный ковер, устилавший обочину, жадно всасывал в себя чужеродную субстанцию. — Поздновато домой-то возвращаешься.

— Дела сами по себе не решатся, — сухо произнес Булгаков. — Что скажешь?

— Есть следок, но на тоненького, — откликнулся Кочет. — Когда проезжали этот участок, прибор показал его наличие. А вот точно локализовать место пришлось после часа ползания. Здесь он был.

— А Викентий?

— Не прощупывается, — пожал плечами маг. — Вероятно, сидел в машине. Дело мне представляется таковым: по какой-то причине Сидор остановил автомобиль, вышел наружу. Мы обнаружили еще пару странных остаточных чужих аур.

— Зачем Сидор останавливался и выходил? — задумчиво спросил Булгаков, предполагая заранее ответ, который ожидал услышать.

— Увидел человека, нуждающегося в помощи, — из темноты вышел высокорослый коренастый мужчина в камуфляжном одеянии с кобурой на бедре. — Здравия, хозяин.

— Здорово, Леша, — кивнул Глава, узнав заместителя Марата. — Продолжай излагать.

— Случаи разные бывают, — пожал плечами Алексей. — Автомобилисты никогда не оставляют в беде своих коллег. Сидору нельзя было останавливаться по инструкции, но что-то же заставило его… Есть у меня версия, девицу наживкой сделали. А наш Сидор большой любитель молодых барышень. Вот и не проехал мимо, рванул помогать. Ну и накрыли их здесь.

— В округе все осмотрели? Может, Сидора убили и в лесу спрятали?

— Нет, здесь чисто. Уже по обеим сторонам дороги посмотрели на метров двести вглубь. Есть надежда, что оба живы.

— Слепки с аур сняли, — снова подошел Кочет. — Можно домой возвращаться. По темноте ничего уже не сделаем. Я приказал молодым по трассе до Строгино прошвырнуться. Вдруг да зацепим чей-нибудь след. Завтра уже будет поздно. А тут уже все вычерпала, что могли.

— Все, сворачиваемся и едем домой, — поддержал идею мага Глава. — С утра нужно будет сюда поисковую группу отрядить. Пусть внимательнее все осмотрят. Нам важна любая деталь.

— Сделаем, хозяин, — кивнул Алексей и отошел в сторону. Послышался его зычный голос, чтобы все собрались возле машин.

Через четверть часа Глава рода, переодевшись в домашний костюм, направился в кабинет, где его с тревожным волнением ждали сыновья и отец. Отмахнувшись от жены, спросившей его, будет ли он ужинать, поднялся наверх.

Не обращая внимания на взгляды близких, сел в свое кресло и раздраженно положил телефон рядом с собой.

— Надо полагать, все настолько плохо? — заскрипел под тяжестью Старейшины стул. — Можешь нам объяснить на пальцах, что произошло?

— А произошло то, что все мы крупно обгадились! — рыкнул Олег Семенович, обводя взглядом всех четырех сыновей. — Каждый по-своему, но в конечном счете — все! Самая рабочая версия: мальчишку похитили. Детали происшествия пока не складываются в четкую картину. Но будем исходить из озвученной версии. Вопрос такой: кто мог провести такую дерзкую акцию?

— У нас только два варианта: Мамоновы и Мстиславские, — тут же сказал Иван, мрачно катая пальцем карандаш по столу.

— Аргументируй, — сдерживаясь, попросил отец. Он не такой ответ ожидал.

— С Мамоновыми все ясно. Георгий уже знает от своей младшей жены Аксиньи, что Викентий — его родной сын. Логично предположить, что князь решил выкрасть мальчишку, не дожидаясь проведения экспертизы или совершеннолетия сына. Спрячет его в своей мерзлой тайге, а через три года спокойно объявит на всю империю о своем праве на Вика. И никто слова против не скажет.

— Князь Мамонов позавчера отбыл в Ленск, — встал с дивана поджарый, смуглолицый мужчина с восточными чертами лица. Хрустнув мощной шеей, он добавил: — Мои люди следили за ним. Никаких контактов с мальчиком у него не было. Только с княгиней Аксиньей. И с деловыми партнерами. В самолет он садился с телохранителями. Викентия с ним не было.

— Спасибо, Тимур, — кивнул Глава. — Нет смысла Жоре красть сына и прятать его в Москве. Ни смысла, ни логики. «Золотой тойон» отпадает. Почему ты назвал Мстиславских, Иван?

— Императорский клан заинтересован в шумихе вокруг Викентия, — досадливо произнес Иван Олегович. — Да, согласен, моя версия выглядит глупой. Но она не связана с похищением мальчишки. Скорее всего, Великий князь решил провести некую операцию по зачистке своих недоброжелателей. Возможно, сейчас Его величество ждет нашего звонка, чтобы начать репрессии против тех, кто оказался замечен в связях с заговорщиками. Мы поднимаем шум, Мстиславские выступают с заявлением, что, согласно союзническому долгу, предлагает помощь клану Булгаковых и начинает свою игру. Смотрите, до сих пор не сняты посты на выездах из Москвы. Получается, ищут кого-то важного. Это даст императору законное право мобилизовать на поиски всю мощь Магической Коллегии и продавить разрешение на ментоскопию подозреваемых.

— Лихо завернул, — одобрительно крякнул Старейшина, обхватывая колени широкими ладонями. — Не ожидал от тебя, Ванька, такого расклада. А ведь в твоей версии есть здравое зерно. Мстиславские не могут дотянуться до Факира, поэтому и бесятся в бессилии. Блокпосты, усиленные наряды на улицах, гарнизонные патрули — все это нервирует горожан. А ублюдок, едва не погубивший Ягеллонов, где-то прячется. Я уже думал, что императору нужна провокация. Молодец, внук, голова работает!

— Ладно, принимается, — кашлянул Глава. — Еще какие догадки есть?

— Третья сторона, — добавил Василий. — Куракины, к примеру.

— А они каким боком? — удивился Владимир, сидящий неподалеку от него.

— У Викентия был конфликт с Куракиными, — напомнил старший брат. — Княжич Алексей весьма обидчивый и мстительный тип. Решил по-своему разобраться с пареньком. Забыли, как его свита мутузила Вика, едва не прибив до смерти?

— У нас уже был разговор с Куракиными, — Олег Семенович расслабленно повел плечами. Весь день пришлось сидеть в офисе, решая многочисленные вопросы, да еще совещание длилось несколько часов. Случившееся только добавило усталости и раздражения. — Намекнули мягенько и Старейшине, и князю, чтобы присмотрели за наследником. Горяч не в меру и злобен. Нет, Куракины отпадают. Не их уровень.

— Где-то произошла утечка о способностях Викентия, — старик хлопнул ладонями по своим ляжкам, привлекая внимание сородичей. — Кто-то оказался смышленым, свел два плюс два по результатам боев на ристалищах. На Болотном мальчишка так нашумел, что сам подставился под интерес иностранцев.

— Ты думаешь, заграничные замешаны? — не особо удивился Глава.

— Больше некому, — кивнул Старейшина. — Версия с игрой Мстиславских очень заманчива, но я бы не увлекался ею. Искать нужно злыдней не в кругах московских бояр. Вот сижу и думаю, а не Факир ли это устроил представление?

— Сейчас важно отыскать Сидора и Вика! — нетерпеливо воскликнул Иван Олегович. — А потом уже связывать одно с другим!

— Их следы обрываются на Хорошевском шоссе, — сказал Глава. — Кочет послал магов к Строгино поймать аурный след. Если нащупают, то все силы нужно бросить в тот район. И предлагаю оповестить Мстиславских, даже если они в курсе произошедшего.

— Как бы императрица нас не взгрела за прокол, — усмехнулся Старейшина. — Опекуну по шее, и поделом.

— Дед! — вскинулся Иван. — Мальчишку на привязь не посадишь и пару-тройку телохранителей не приставишь! Он взрослеет, и излишняя опека только во вред идет! Пусть учится стоять за себя!

— Тем более, он не наших кровей, — заметил Егор, до сих пор молча созерцавший семейный совет.

— Ты невнимательно слушаешь, братишка, — укорил его Иван. — Викентий — высокородный дворянин, княжич. В нем кровь Мамоновых…

— А это не доказано, — тут же обрезал его Василий. — Мало что могла наплести княгиня Гусарова. Пока не будет официального подтверждения, к нему будут относиться как к худородному дворянину, не более. А ты обязан был следить за своим приемышем как за собственным сыном. Род поручил тебе почетную обязанность, а не переживать за ранимую душу мальчишки.

— Ты бы умерил свою злость, Васька, — скрипнул зубами Иван. — Сам хорошо устроился, неделями дома не бываешь, все каждодневные обязанности скинул на меня и Владимира.

— Может, за меня поработаешь? — повел плечами старший брат. — Да кишка у тебя тонка в таком режиме пахать…

— Цыц! — взъярился Старейшина и хлопнул ладонями. Тяжелая воздушная волна, взвихренная магией, пронеслась по кабинету, едва не снеся сидевших на стульях внуков. Распушенные как воробьи, те замолчали, поглядывая друг на друга с раздражением. — Смотрите-ка на них! Уработались, аж пот со лба утирать не успевают! Заткнулись все! Думайте, где могут прятать Разрушителя! Мы за него отвечаем перед Их Величествами! Это наш шанс получить за мальчишку самый лучший приз за последние триста лет: взять за хвост Мстиславских и Мамоновых! С Жоры вообще можно эшелон золота стребовать, да только не нужно оно нам в таких количествах! Есть интереснее проекты! А вы собачитесь здесь! Все Булгаковы работают на благо Семьи! Вот что вы должны помнить…

Старик выдохся и замолчал, уткнувшись взглядом в пол. На какое-то мгновение в кабинете повисла тишина. Глава старательно прятал усмешку, не порицая отца за выволочку, устроенную его сыновьям. Правильно сказал и вовремя потрепал щенков, но сначала столкнул их лбами, чтобы выговорились.

— Давайте конструктивнее мыслить, — сказал Олег Семенович, сцепив пальцы рук. — Сначала нужно понять, в каком направлении увезли наших людей. Локализовать точку и начать методично искать с помощью магов. Одни мы не справимся. Или я не прав?

— Не справимся, — мотнул головой Владимир, отвечая за всех. Никто не возразил. — Слишком мало зацепок. Территория Москвы и пригородов огромная. А вдруг след, ведущий в Строгино — уловка, отвлекающий маневр?

Глава дал сыну выговориться и продолжил:

— Я принимаю решение обратиться за помощью к императорскому клану во исполнение союзнического долга. У Мстиславских ресурсы огромные, плюс армия и сыскная полиция. Брюс, я думаю, согласится выделить опытных спецов.

— А не возьмет ли император за эту услугу мальчишку под свое крыло? — оглядел родственников Егор. — И все наши чаяния и хитрые комбинации, связанные с Викентием, полетят к чертям.

— Такое тоже может статься, — не стал спорить Старейшина. — Ты, Олежка, не торопись голосить о помощи. Надо дать нашим бойцам и магам плотно отработать направление на Строгино. Там много дачных поселков, есть где спрятать двух человек.

— Хорошо, — Олег Семенович перевел дыхание. Ему тоже не хотелось идти на поклон Мстиславским. Вдруг своими силами справятся? А цена помощи может оказаться куда весомее. Разрушителя нужно продать с выгодой, если нельзя удержать в своих руках. К этому все идет. Может, император сам и выстроил подобную комбинацию, чтобы забрать Викентия, не давая Булгаковым ничего взамен? Иван-то дельную мысль подсказал. — Тимур, с утра пошли своих следопытов в лес, где зафиксировали аурный след Сидора. Пусть тщательно обследуют массив по обе стороны от дороги. Инструктора могли закопать, закидать ветками, поэтому в темноте ничего не нашли.

— Собачек из питомника можно взять? — спросил Тимур.

— И кинолога тоже захвати. Он-то лучше управится со своими зверями.

— Слушаюсь, княже.

— Давайте поспокойнее, — Глава пристукнул ладонями по столу. — У вас ночь впереди. Думайте, анализируйте. Возможно, у кого-то есть послухи в Москве, притяните их к работе. Вдруг кто-то что-то видел. Элемент случайности нельзя сбрасывать со счетов. Все, расходимся.


Ивана Олеговича, только успевшего перешагнуть порог дома, встретила жена, даже не пытавшая спрятать тревогу на лице. По короткому отрицательному кивку поняла, что ситуация нисколько не прояснилась.

— Ужинать в столовой будешь или в кабинет тебе принести? — спросила она, обхватив себя руками, как будто внезапный сквозняк, пронесшийся по прихожей, из теплого и насыщенного ароматами уходящего лета стал ледяным.

— В столовой, — приобняв Людмилу, сказал Булгаков. — Насиделся в кабинете за сегодня.

— Тогда мой руки, переодевайся, а я скажу девочкам, чтобы накрыли на стол.

— Дети дома?

— А куда они денутся? — грустно усмехнулась жена. — Артем рвался на поиски, хотел на машине все окрестности объехать, но я объяснила ему, чтобы глупостями не страдал, а дождался завтрашнего дня.

— Завтра к вечеру все будет известно, — уверил ее Иван Олегович. — Или мы найдем Сидора и Вика, или будем принимать меры другого характера.

— Сам как думаешь? — провожая его до гостиной, поинтересовалась Людмила.

— Похищение. И склонен думать, что в этом замешаны Мстиславские. Какую-то хитрую игру затеяли.

— Милый, надеюсь, ты ведь не будешь настаивать на этой версии? — встревожилась супруга.

— Не буду. Я же не враг себе и своей семье, поэтому лишь озвучил мнение, — Булгаков поцеловал Людмилу в щеку и отпустил ее в столовую.

— Папка! — с лестницы скатилась Света, и шлепая мягкими тапочками, бросилась к Булгакову, с размаху влетела в него и замерла, обхватив руками. Подняла голову. — Нашли?

— Нет, — признался Иван Олегович. — Ни машины, ни самих парней. Как в воду канули. Телефон Сидора недоступен. Ладно, дочь, дай мне переодеться. Да и голоден как зверь. Глава гонял нас в хвост и гриву, даже чаем не угостил.

— Но с ними ничего не случится? — закусив губу, Света посмотрела на отца, выискивая в его темных зрачках ответ на волнующий ее вопрос, и боялась услышать оглушающую правду. Но отец отрицательно покачал головой, и она побрела к себе в комнату. Каждый следующий ее шаг становился тверже, и даже шлепки тапок казались четкими ударами солдатских берцев.

Запершись у себя, Света активировала визор и сделала вызов на одно из имен, забитых в строке приоритетов. Белесо-серые полосы, развернувшиеся на визуальном полотне, сменились знакомой картинкой девчачьей комнаты с игривыми накидками на подушках, уютным пледом на кровати и красивой резной мебелью светлых тонов. А потом появилась Наташа Тучкова в халатике и с тюрбаном из полотенца на голове.

— Привет! — удивленно произнесла танцовщица, гибко присаживаясь на банкетку и вытягивая длиннющие симпатичные ноги — предмет зависти той, которая сейчас находилась по другую сторону визора. — А я-то думаю, кто ко мне прорывается! Сто лет не общались…

— Ага, и года не прошло, — фыркнула Света, усаживаясь в позе Будды. — Как там Москва?

— Стоит, что с ней сделается, — улыбнулась Наташа. — Вот, собираюсь в клуб. Куракин пригласил. Танцульки, банкет. У Мишки Корецкого день рождения, решил отметить в «Аметисте».

— Ого! — присвистнула Света. — Это вам не «Алмазный двор». Гуляешь, подружка!

— Точно. Надо соответствовать. Жаль только, что цесаревич отменил вечеринку в честь Дня Рода. Чтоб этим уродам пусто было! Такие планы сорвались!

Света поняла, кому посылает свои проклятия красотка Тучкова. Тем, кто устроил жуткую провокацию на Болотном, кому иначе.

— Что за планы? Куракина бросить?

Наташа рассмеялась и махнула рукой, не собираясь обсуждать свои интриги на личном фронте.

— Ты чего меня побеспокоила-то?

— Ничего не знаешь, — пробормотала Света тихо и оглушила новостью Тучкову. — Вик пропал.

— Как пропал? — пилка для ногтей застыла перед лицом растерявшейся Наташи. — Поподробнее можно, светлая княжна?

— Подробностей не знаю. Вик сегодня ездил в Москву со своим инструктором, ну, который с ним на полигоне занимается боевой подготовкой, и по дороге домой исчез. Вместе с Сидором. Машину тоже не нашли.

— Ой, мамочки, — побледнела девушка. — А разве ваши маги по аурному следу не проследили маршрут? Может, опять такой же случай, как в Евпатории! Исчез парень, а через неделю как ни в чем не бывало заявился.

— Ты думаешь, наши не суетятся? Да весь поселок на ушах стоит. Маги от самой Москвы до Щукино чуть ли не на коленях проползли!

— Дело нечистое, так быть не может, — Наташа вскочила с банкетки. — Это похищение, сердцем чую.

Света про себя фыркнула. Сердцем она чует! Лучше бы Куракина отшила. Считать его женихом после того, как княжич серьезно избил Викентия, не самый лучший вариант, даже под нажимом родственников. Алексей слыл в молодежных кругах очень вспыльчивым и обидчивым человеком. Но хуже всего, что он таил в себе обиды и бил исподтишка, когда конфликт, казалось, был погашен. Родители совершали большую ошибку, настаивая на свадьбе Наташи с Куракиным.

— Предлагаю наших всех оповестить! — предложила танцовщица. — Я возьму на себя старшие классы, а ты своих предупреди. Много народу в пригороде живет. В Строгино, Щукино, Тушино, Крылатском, да тут почти вся гимназия отдыхает на дачах! А если еще ребят с других концов Москвы привлечь, существенно круг поисков раздвинем!

— Как бы меня дед за самоуправство не прибил, — почувствовала неуверенность Света. Зря, наверное, Наташе проболталась. А с другой стороны, через три дня начинаются занятия, все равно про Вика узнают, если к тому времени он не объявится. Скрывать подобный случай равносильно предательству перед Волховским. Все-таки он стал очень узнаваемой персоной, теперь его фотография висит в Зале Славы гимназии. Тучкова права: подростки и молодежь могут незаметно опутать поисковой сетью очень большую площадь. Одаренным гораздо легче в этом плане. Каждый ученик, если применит Дар, может заменить пять обычных полицейских.

— Не прибьет, — уверенно ответила Наташа. — Давай сделаем так: сегодня не будем поднимать шум. Вдруг Вик вместе со своим инструктором решили на ночную рыбалку скататься? Чего смеешься? Ну, у мужиков такой бзик бывает. У костра посидеть, спиннинг покидать на рассвете…

— Ага, и телефон отключили, — язвительно сказала Света. — Ты, Тучкова, невероятная выдумщица. Если исчез клановый боец, да еще отключил телефон — это предательство или преступление против Булгаковых.

— Тебе виднее, — вздохнула Наташа. — Так что, мое предложение в силе?

— Только поосторожнее. Я больше опасаюсь, твой Куракин узнает, а этого допустить нельзя.

— Будь спокойна. Княжичу я ни слова не скажу, — твердо заявила девушка. — Завтра позвони мне после обеда (я же отсыпаться буду полдня!), хорошо? Расскажешь, как дела обстоят. Потом обсудим наши действия. Договорились?

— Да.

— Ну, тогда пока-пока!

— Пока!

Света уставилась в мерцающий визор и подумала, что нужно предупредить Илану. Ей очень нравится Вик, только признаваться не хочет в этом, больше краснеет и злится, когда Булгакова ее подначивает. Поэтому скрывать от подругипроизошедшее с Волховским будет неправильно. Пусть тоже помучается.


Глава 7

1

Приглушенные толстыми стенами погреба крики наглого петуха, бродившего где-то неподалеку от дома, окончательно разбудили меня. Чертова птица и до этого орала, встречая рассвет, но я сопротивлялся, затыкая уши и снова погружаясь в сон; даже похрапывание Сидора не так беспокоило, как этот голосистый нахал с гребешком.

Я открыл глаза и поводил рукой вокруг себя, сразу же наткнулся на Сидора. Инструктор, кажется, тоже не спал, потому что заворочался и хрипло спросил:

— Который час?

— Наверное, утро, — ответил я. — Крышка подпола очень плотно сбита, не пропускает свет.

— Или коврик накинули, если вдруг в гости кто забредет, — широко зевнул Сидор. — А неплохо так на массу придавили! Выспался даже. Еще бы покормили как следует, вообще красота.

— Делать-то что будем? — раздраженный беспечностью взрослого мужика, из-за которого, между прочим, мы имеем очень большие проблемы, спросил я. — Как бежать отсюда?

— Расслабься, парень, — мощная фигура зашевелилась в темноте и села на край топчана. — Никуда мы не убежим. Нам просто не дадут такого шанса. Поэтому предлагаю вот такой план… Ты глаза прикрой, я сейчас лампочку зажгу.

Когда тусклый свет разбавил мрачную темень погреба, Сидор стал расхаживать от топчана к дальней стене и обратно, попутно рисуя пальцем на пыльных боках стеклянных банок полосы и закорючки. И заодно рассуждал:

— Думаю, с нами попытаются поговорить, прощупать настроение, показать невозможность побега и пригрозить, чем может закончиться подобное. Только после этого я хоть что-то смогу понять в раскладах. Если это ляхи, то с большой вероятностью нас попытаются вывезти за кордон. Точнее, тебя попытаются… Я здесь непонятно почему, и на девяносто девять процентов уверен, что отсюда не выйду. Грохнут меня, а ты поедешь вместе с ними в Польское княжество.

— Меня кто-то раскрыл?

— Думаю, да. Засада на дороге была подстроена с целью вытащить тебя из-под охраны Булгаковых, — продолжал расхаживать по тесному погребу Сидор. — Но при чем здесь ляхи? Вот что меня напрягает.

— С чего ты взял, что это именно они?

— Я что, ляха не отличу от русского? — обидчиво произнес инструктор. — С кем я ехал в машине, точно поляк.

— Ну, давай подождем, когда нас побеседовать позовут, — пожал я плечами. — Чего гадать-то.

В этот момент наверху послышались глухие шаги и легкий скрип половиц. Потом на два голоса заговорили невнятно, дернули люк. Мы одновременно вскинули головы.

— Поднимайтесь по одному, и без фокусов, — приказал тот, кто вчера садился за руль нашего автомобиля — мужчина в серой куртке. Она и сейчас была на нем. Пистолет в руке направлен вниз.

Сидор кивнул, показывая мне первому лезть наверх. Я поднялся и по жесту девушки, одетой сегодня в стильную кожаную курточку и узкие джинсы, потопал в соседнюю комнату, где увидел остальных членов банды. А как их иначе считать? Благородными разбойниками, крадущими детей на дорогах, чтобы потом им подарки дарить?

Один сидел на высоком дверном пороге, положив на колени пистолет, второй подпирал печку, контролируя обе комнаты. За столом в одиночестве примостился пожилой мужчина с седым ежиком волос, которые пытались не один раз перекрашивать, отчего они теперь были тусклыми и невзрачными, и втягивал в себя по глоточку горячий чай из миниатюрной чашки, расписанной ярко-красными лепестками роз. Его впалые щеки на худощавом лице еще больше придавали ему сходство с ходячей смертью. Он старался спрятать усталость в глазах легким прищуром, но ему плохо удавалось. Я чувствовал, насколько у него натянуты нервы.

Седой услышал мое урчание в животе, улыбнулся и широким хозяйским жестом руки обвел стол, на котором в миниатюрных розетках густилось варенье, сметана и даже мед. Центральное место занимал пузатый самовар с заварным чайником наверху. Из его носика пыхал парок. От всего этого тянуло таким домашним уютом, что я сглотнул слюну. Конечно, яичница с салом и бутерброды были бы предпочтительнее для завтрака, но и так неплохо.

— Присаживайтесь, господа, и угощайтесь, — предложил мужчина. — Прошу прощения, что оставили вас без ужина на ночь. Позвольте компенсировать. Молодой человек, не стесняйтесь, наливайте чай себе и своему товарищу. Или кто он вам приходится?

— Брат, — буркнул я, заливая наполовину чашки густой заварки себе и Сидору. Подставил их под скрипучий краник, из которого полился кипяток.

— Даже так? — удивился пожилой. — Это меняет дело.

Неужели поверил? Да вряд ли, скорее, ерничает.

— Вы бы представились, сударь, — сев рядом со мной на грубо сколоченную лавку, инструктор принял полную чашку и кивком поблагодарил меня.

Краем глаза заметил, что девушка и парень в серой куртке расположились таким образом, чтобы держать нас под постоянным контролем. Вздумай Сидор проявить какие-либо намерения, сразу будет застрелен. И меня могут задеть. Поэтому он все понимал и сидел спокойно. Как же мне хотелось в этот момент иметь настоящий Дар, а не это убожество в виде антимагии, «урезанной» версии настоящего магического волшебства!

— Зовите меня паном Богумилом, — мужчина снова сделал глоток. — Ваше неделикатное изъятие из-под плотной опеки русской дефензивы, то бишь контрразведки, было продиктовано некоторыми обстоятельствами, произошедшими несколькими неделями ранее. И связаны они с молодым человеком. Надеюсь, ваше воображение уже дорисовало необходимую картину понимания, о чем я хотел сказать. Мне нужен только мальчик. Вы, сударь, — он взглянул на инструктора, — чудом остались живы только потому, что не стали геройствовать и строить из себя непревзойденного специалиста-ликвидатора. В моих планах вы вообще не значитесь.

Я мысленно пожал плечами. В словесных кружевах пана Богумила было много непонятного.

— Благодарю за откровенность, — усмехнулся Сидор. — Что же вам мешает сейчас избавиться от меня?

— А я передумал. За ночь у меня появилась идея, как использовать вас обоих. Дело в том, что нашей дружной компании нужно очень срочно попасть в Усть-Лугу, а мы не можем выехать за пределы Москвы из-за серьезных логистических ограничений.

— Так это вас ищут? — Сидор со спокойной физиономией взял лепешку, скрутил ее и макнул в сметану. — Столица почти три недели на ушах стоит, пан Богумил. Покушение на императора — не шутка, правда?

— Не пытайтесь дергать льва за хвост, пока он отдыхает, — добродушно произнес сидящий напротив нас седовласый мужчина. — Ваша позиция слишком слаба, чтобы бравировать смелостью и догадливостью. Да вы кушайте, кушайте. До вечера вряд ли удастся поесть.

— Снова запрете нас в погребе? — поинтересовался я, уминая лепешки то с вареньем, то со сметаной. Последние слова пана Богумила насторожили и еще больше активизировали набивание живота.

— Придется посидеть, — кивнул поляк, — день-два. А потом вы поможете нам выехать за пределы Москвы.

— Вы только поэтому выкрали меня? — продолжаю прощупывать террористов. Теперь мне удалось сложить некоторые элементы недавних событий, лихорадивших город. Если пан Богумил участвовал в подготовке теракта против Милославских, он мог узнать, из-за кого сорвалась операция. Ведь в газетах, на визорах, в Сетях — всюду мелькала моя физиономия. А еще надо учесть десятки хвалебных и восторженных статей, сотни публичных обсуждений, пока вся эта шумиха не сошла на нет по чьему-то окрику. Пан Богумил получил достаточно информации, чтобы заинтересоваться моими способностями. Может ли он путем аналитических размышлений выяснить, что я Разрушитель? Такой вариант нельзя отрицать. Дело худо. Меня банально выкрали и теперь хотят тайно переправить через границу.

Существует вероятность, что эти пятеро — остатки той самой диверсионной группы, которую ищут силовые структуры. Зачем же в таком случае похищать меня, еще больше зля полицию? За моей спиной Булгаковы, Мстиславские, а если еще и отец узнает, то и Мамоновы подключатся к поискам. Ляхам не поздоровится. Пан Богумил мог пойти на риск только в одном случае: зная мои неординарные способности.

— Твоего «брата», — усмехнулся пан Богумил, давая понять, что нисколько не поверил моим словам про родство, — мы отпустим, если ты, Викентий, будешь благоразумен и не станешь на первом же дорожном посту орать, что плохие дяденьки тебя похитили.

Ну, точно! Они за мной охотились, а я не заметил их «хвост»! Ну и балда же ты, княжич! Позорище семьи!

— Не верь им, Вик, — сказал Сидор, — обманут.

Мужик, стоявший возле печки, шагнул вперед и мощно зарядил кулаком в челюсть Сидора, отчего тот едва не свалился с лавки. Голова его мотнулась в сторону, чашка улетела на пол и разлетелась на несколько мелких осколков.

— Я не разрешал тебе языком молотить, — глаза пана Богумила полыхнули яростью. — Хочу, чтобы вы знали: ваша жизнь зависит от вас самих. Хоть один сделает глупость, погибнете оба, пусть я очень не хочу твоей смерти, мальчик! Отведите этого… в погреб!

Он кивнул на Сидора. Двое помощников встали по обеим сторонам от инструктора и погнали его в соседнюю комнату. Послышался глухой удар, грохот падающего тела, а потом — надсадный кашель.

— Топай вниз, пся крев! — раздался злой голос.

И через мгновение — сильный стук закрывшегося люка.

Пан Богумил с отстраненной улыбкой вслушивался в эти звуки, а потом спросил, цепко взглянув на меня:

— Скажи, Викентий, а каким Даром ты владеешь? Меня заинтересовало, как элегантно тебе удалось отбить блокировочный конструкт. А еще раньше защитить от боевой магической атаки гостей в императорской ложе… Подобная техника нарабатывается годами, а ты, извини, еще ребенок. В магическом аспекте, конечно.

— Я не знаю, как это у меня получается, — я твердо решил изворачиваться до самого последнего, уже сообразив о недооценке своих способностей паном Богумилом. Он не знает, что я Разрушитель! Воспрянув духом, добавил: — Знаете, уникальность Дара зависит не от его пестования, а от того, как ты им умеешь пользоваться интуитивно.

— Интересная интерпретация, — почесал переносицу поляк. — Лорд Гамильтон будет в восторге…

— Лорд Гамильтон? — насторожился я. — Вы о чем? И кто это такой?

— Пэр Палаты Лордов, очень влиятельный человек в Британии, аристократ в десятом поколении, — пан Богумил перевернул чашку донышком вверх и откинулся на спинку стула. — Ты кушай, Викентий. Моя помощница, оказывается, неплохая стряпуха. Не знал об иных ее талантах.

— Спасибо, патрон, — в голосе девушки, присевшей в торце стола, послышалась ирония. — Я не только лепешки стряпать умею, но и журек могу быстро сготовить, голабки, качку с яблоками[1]….

— Ой, моя милая! — шутливо схватился за сердце пан Богумил. — Остановись, иначе я слюной захлебнусь, м-мм! — и тут же снова перешел на деловой тон, обращаясь ко мне: — Поможешь мне уехать из Москвы, я помогу тебе. С твоими способностями ты быстро станешь серьезной фигурой, у тебя будет собственный дом, прислуга, красивые девушки… с возрастом, конечно. То, чего здесь нет, в любом княжестве Европы, в любой стране появится с избытком.

— Заманчиво, — я обмакнул лепешку в остатки сметаны. Есть уже не хотелось, но я упрямо набивал живот, заодно обдумывая слова поляка. Мое преимущество только в одном: пан Богумил интуитивно вцепился в меня, прикидывая шансы, как сможет воспользоваться моей магической направленностью. Поэтому ни в коем случае нельзя раскрываться и при первой же возможности «подставить» своих сопровождающих! Да, это опасно, смертельно для меня и Сидора. Но конечный итог будет в пользу имперских «безопасников». Они смогут ликвидировать диверсионную группу.

— И это все, что ты хотел сказать? — удивился пан Богумил. — Хотя бы поинтересовался, какие условия, вознаграждение…

— А зачем? — я пожал плечами и покосился на девушку. Та поджала тонкие губы и в упор глядела на меня. Без улыбки и с большой осторожностью. — Разговаривать надо с тем, кто выше вас, дяденька. Вот когда встречусь с этим… пэром Гамильтоном, то и буду обсуждать условия.

— Каков нахал, — буркнула дорожная соблазнительница. — Ты сначала докажи свою полезность. Даже странно, что до сих пор не применил свою магию. Сижу и думаю, когда в твоих руках появится огненный шар или молнии.

— Я не работаю со Стихиями, — на моем лице появилась улыбка. — И вообще не люблю всякие шары, камни с небес или электрические разряды. Убить я вас могу в любой момент, не применяя стихийные конструкты. Сами же убедились в невозможности блокировки моих способностей.

Говорю, а внутри всего колотит. Блефовать тоже уметь надо, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул, а по глазам не прочитали, как я отчаянно трушу. Но голос мой, на удивление, спокоен. Пан Богумил напрягся, а за моей спиной встал мужик, готовый в любой момент свернуть мне шею. Да и девица вытащила пистолет, демонстрируя готовность применить его.

— Нахальный паренек, — выдавила она, скрывая волнение. — А почему же блокировка действует вокруг дома?

— А зачем мне тратить свои силы, чтобы разрушить ее? — я облизал пальцы. Ага, все-таки магическая защита на улице есть. — Достаточно того, что внутри кольца могу строить защиту или бить на поражение. Надо будет, и внешнюю блокаду прорву.

— Судя по твоему бравурному заявлению, ты готов помочь нам?

— Отпустите моего старшего брата живым и невредимым — то готов.

— Обещаю, что как только отъедем от Москвы на день пути, отпущу, — пан Богумил фиглярски приложил ладонь к сердцу.

Ага, так я тебе и поверил. Сидор еще вчера предупредил: его оставили в живых только лишь с одной целью — давить на меня, использовать в качестве шантажа. Я ведь еще не циничный взрослый, ищущий выгоду в любой ситуации, а нормальный пацан, которому не чужды взаимовыручка, товарищество, желание спасти от смерти друга… Нет, дядя Сидор, приютские своих не бросают. Я сделаю все возможное, чтобы ты выжил.

— Ну… если обещаете, — неуверенно протянул я. — Как вы хотите прорываться? Мне надо знать, как вести себя на блокпостах, о чем говорить.

Взрослые переглянулись, и в конце концов их взгляды скрестились на седоватом поляке. Решать должен он как руководитель группы. Пан Богумил потер подбородок и задумчиво сказал:

— Об это ты узнаешь, когда все будет готово. Никак не раньше.

— Боитесь, что убегу?

— Есть такое подозрение, — охотно подтвердил поляк. — Перед нами играешь комедию, дурака валяешь, а сам уже просчитал все ходы. Тебя же блокираторы магии не останавливают, правильно? Вот это и беспокоит. Правильно Зося сомневается, почему ты до сих пор не разметал нас на молекулы.

— Думаю, из-за того, что один из ваших людей — одаренный, — бью наугад и смотрю на пана Богумила, на Зосю. — Он ждет, когда я начну пестовать магоформу, чтобы вычислить мои способности.

— Я бы его пристрелила, патрон, — тонкие губы красотки раздвинулись в хищной улыбке. — Вы же видите, насколько он непредсказуем. Сами справимся.

— Хорош! — стукнул ладонями по столу патрон. — Уведите мальчишку.

Снова этот унылый погреб с тусклым отсветом пыльных банок. Сидор каким-то образом вскрыл одну из них и с аппетитом поедал маринованный помидорчик.

— Ну что? — усмехнулся он, глядя на мое довольное лицо. — Наелся?

— Чуток подъел, — похлопываю себя по животу. — А ты, я вижу, нет. Хозяев без запасов оставишь.

— Не обеднеют, — фыркнул инструктор. — Хочешь вкуснятину?

— Не-а, — мотаю головой и присаживаюсь на топчан. Острый запах маринада расплылся в погребе и щекочет ноздри. — Знаешь, что мне предложили?

— Ну-ка, — отпив из банки, Сидор заинтересованно поглядел на меня. — Я же тогда сразу понял, что на тебя охотились…

— Пан Богумил хочет вывезти меня за границу. Возможно, конечная цель — Британия. Там есть такой лорд Гамильтон, сильный одаренный, очень влиятельный аристократ. Будут предлагать сотрудничество. Поляк обещал много денег, красивых женщин.

— Эх, почему я не ты? — сокрушенно вздохнул Сидор. — От такого предложения я бы не отказался!

— Сиди, обольститель! — рассмеялся я. — Уже клюнул на одну красотку. Ее, кстати, Зося зовут. А еще мне кажется, что она «одаренка».

— Хм, учтем. Значит, тебя вербуют?

— Похоже на то. Есть и хорошая новость. Ляхи не знают о моих настоящих способностях. И на этом надо сыграть.

— Как ты сыграешь? — инструктор нырнул пальцами в банку и выудил очередного краснобокого крепыша. — Не забывай, мы безоружны и находимся под постоянным контролем. Когда поедем, так вообще не будет шансов вырваться. Придется прогуляться с этими чертями до Усть-Луги. Кстати! Оттуда же иногда пассажирские паромы ходят до Лондона! Теперь все срослось!

— А ты знаешь, кто такой Гамильтон?

— Врать не буду, мало что… Вроде какого-то главного советника при королевском дворе. Глава клана, который полностью состоит из родственных ветвей. Пестуют звериную магию. Среди них много оборотней, призывающих фамильяров и еще чего-то там…

— Ничего себе, — я почесал затылок. — Не, что-то мне расхотелось за кордон. А красивых девушек и у нас полно.

И почему-то сразу вспомнилось предупреждение Брюса, что моя антимагия привлечет очень многие иностранные Дома, когда аналитические службы вычислят, кто я есть на самом деле. Выходит, пан Богумил оказался шустрее всех, хотя сам не знает, какой ценный приз держит в погребе. Дуракам и дерзким благоволят боги. А на дурака поляк не похож.

— Правильно мыслишь, новик, — хлопнул меня по плечу Сидор и прикрыл помятой крышкой горловину банки, и поставил ее на полку. — Здесь твоя земля, и продаваться за сладкие куски от большого пирога хуже некуда.

— Лучше сразу за весь пирог? — я подтянул колени к подбородку и задумчиво уставился на паутину, провисшую в дальнем углу погреба неряшливым серым комком.

— Да кто ж его тебе даст? Ты вот об этом всегда помни. Если хочешь быть владельцем этого пирога, надо его самому состряпать. И по малюсенькому кусочку давать своим союзникам, слугам… Чтобы не облопались.


— Так ты можешь что-то путное сказать? — раздраженно произнес пан Богумил, когда Зося, гремя посудой, складывала ее в тазик. — Нащупала его искру?

— Нащупала, но не смогла определить ее потенциал и направленность, — мотнув головой, девушка налила из самовара в тазик горячей воды. — Искра есть, он одаренный, но какой-то… неправильный. Я боюсь его, патрон.

— В чем его неправильность? — впервые за долгое время Хмеловский захотел курить. Он выбил из пачки «Офицерских», которую оставил Адам на краю стола, сигарету и щелкнул зажигалкой. Окутался дымком, сощурился от дыма. — Если он не стихийник, то кто? Внешний круг блокировки не тронут, а в ближнем кругу все плетения ломаются, как прогнившие ветки.

— Что вы хотите от меня, патрон? — в голосе Зоси проскользнули злые нотки. — Я же не гроссмейстер или магистр магических наук! У меня только одно предположение: мальчишка каким-то образом переводит в пассивное состояние свою искру. Его сила как бы дремлет, но в любой момент может взорваться энергетическими всплесками. Больше никаких версий.

— Уже хоть что-то, — пробурчал Хмеловский, подойдя к окошку, из которого просматривались грядки с луком и укропом. Он приоткрыл форточку, чтобы сигаретный дым уходил наружу.

— Пан Богумил, зря мы раскрыли конечный маршрут перед русскими, — сказал Адам. — И Зося права. Мальчишка вызывает опасения. Он же издевается над нами! Вдруг в самый неподходящий момент начнет действовать?

— Пристрелишь его, — буркнул Томаш, так и продолжая стоять возле двери. — Лично я не намерен рисковать своей жизнью.

— Замолчали все, живо! — рявкнул пан Богумил. — Здесь я решаю, что делать с Волховским! Надо сыграть на его желании подняться из грязи, стать вровень с аристократами. Вижу, что мальчишка хочет этого! Прочитал про него, что он взят на воспитание кланом Булгаковых, увлекается экзоскелетами, даже танцует, умудрился взять приз.

— Так он сирота? — хмыкнул Адам. — Или аманат от другого Рода?

— Сирота, взят из приюта полтора года назад. Поэтому и предложил такой вариант. Глаза у него разгорелись, в голове шестеренки заработали.

— А что вдруг Булгаковы такими добренькими стали? — удивилась Зося. — Сиротку приютили, обласкали, человека для охраны дали…

— Еще и в Магическую Коллегию приглашают на чай, — съязвил Хмеловский. — Да все потому, что просчитали Дар мальчишки. Значит, действительно есть в нем какая-то изюминка. И пока я не выясню, в чем она заключается, вы пальцем его не тронете!

— Ты шеф, тебе решать, — отмахнулся Адам и вышел на улицу вместе с Томашем.

Факир сжал пальцами тлеющий кончик сигареты и выкинул окурок в форточку. Зося гремела чашками, а он прислонился лбом к стеклу и погрузился в задумчивость, еще и еще просчитывая варианты прорыва из Москвы.

— Зося, девочка моя, — нарушил он молчание. — Сейчас возьмешь Адама и аккуратно прощупаешь трассу, идущую на Митино. А Томаш пусть проверит Кунцевское шоссе. Может, в объезд получится куда лучше, чем упрямо рваться на север.

— Хорошо, пан Богумил, — покладисто ответила сбросившая злость девушка. — А Болек останется с вами?

— Присмотрит за русскими, — кивнул Хмеловский. — Да и мне скучно не будет.

2

Майора Рудакова новость о пропаже Волховского ввергла в уныние. Он очень хорошо запомнил слова императора о личной ответственности за мальчишку. Можно было возразить, что отдел «К» не занимается охраной и сопровождением воспитанников сиротских домов, но попробуй скажи это в глаза государю! Последствия могли наступить самые разные, можно было даже пофантазировать, какие из них окажутся самыми изощренными.

Хорошо, что он узнал о случившемся от Иланы, а не от полковника Кольцова, а то еще хуже — от Мстиславских, будь то цесаревич или император. Дочка утром «обрадовала» за завтраком.

— Мне Светка Булгакова вчера по секрету шепнула, — уныло черпая ложкой пшенную кашу, щедро сдобренную маслом, сказала дочь. — Ты слишком поздно приехал с работы, а я уже спала.

— Сведения достоверны? — у Рудакова мгновенно пропал аппетит.

— Вика до сих пор нет дома, — подтвердила Илана и взглянула на мать. Марина Ерофеевна с тревогой наблюдала за мрачнеющим мужем. — Я же еще утром звонила, чтобы узнать…

— Все так плохо, Януш? — спросила супруга, успевая присматривать за расшалившимися младшими сестрой и братом Иланы, заставляя их есть кашу.

Рудаков о завуалированной угрозе императора в случае прокола с самым «неудобным» подопечным не рассказывал жене по понятным причинам. Зачем ее нервировать? О своей работе он старался не распространяться, потому что многие сироты были не просто под патронажем Мстиславских, но и в дальнейшем занимали неплохие места и делали карьеру в их клане. Отделывался общими фразами о скуке и рутине, еженедельных отчетах и редких поездках к опекунским семьям.

— Неприятно, но не смертельно, — допив чай, майор посмотрел на часы. Пора ехать. Сегодня будет трудный день. — Дорогая, вернусь поздно. Не переживай, напрасно на работу не названивай, чтобы начальство не нервировать.

— Не подозревала, что Артем Сергеевич запрещает разговаривать с родственниками во время службы, — слабо улыбнулась женщина.

— Пока не найдем мальчишку, воздержись, — все-таки настоял Рудаков, вставая из-за стола. Поцеловал детей и жену, похлопал по карманам кителя и брюк, проверяя, на месте ли ключи от машины, и вышел из дому.

По дороге в контору ему позвонил Кольцов. Голос начальника, к удивлению, был бодрым и участливым.

— Уже знаешь о пропаже Волховского? — после приветствия спросил он.

— Дочь доложила, представляете, господин полковник, — усмехнулся Рудаков, внимательно глядя на дорогу, уже заполнившуюся вереницами машин. Телефон он положил на приборную доску и включил громкую связь.

— Ничего удивительного, — в тон ему ответил Кольцов. — Цесаревич тоже был удивлен осведомленностью княжны Лидии о вчерашнем инциденте. Потом, правда, Глава Булгаковых заявился в Императорскую канцелярию с важным сообщением. Удивительно, как это аристократ пошел на поклон просить помощь.

— Просить помощь? — перестраиваясь на среднюю полосу, удивленно спросил Рудаков. Он уже въезжал на Садовое кольцо, и до места работы оставалось совсем немного.

— Представляешь, майор? — усмехнулся Кольцов. — Дело-то вырисовывается серьезное. Сам понимаешь, что и нас косвенно затронет эта проблема. Но ты расслабься, государь уже разговаривал со мной и ни словом не укорил тебя. Даже сказал, чтобы Рудаков продолжал спокойно работать, не беря в голову сказанное ранее.

— Я понял, — Рудаков тихо перевел дух. — А каковы наши планы? Мы-то что можем сделать?

— Ты в машине? Приедешь — и обсудим проблему.

Януш отключился и полностью сосредоточился на дороге. Утреннее солнце, едва успев взойти над высотками в центре города, грустно закрылось серой вуалью накатывающей непогоды. Последние дни августа грозились обернуться проливными дождями и сильными ветрами. Немудрено. Такая тяжелая и удушливая атмосфера давила на плечи и выматывала затянувшимся летним зноем.

Выехав на Таганскую площадь, забитую разноцветьем автомобилей, Рудаков еще несколько минут волочился следом за стареньким «Сатурном», пока не удалось нырнуть в просвет и повернуть направо, на Таганскую улицу. С облегчением подъехал к невзрачному зданию Управления «К» из белого силикатного кирпича и пристроился на небольшой служебной стоянке, где уже находился «Хорс» начальника и еще несколько машин сотрудников.

Показав на КПП удостоверение, Януш быстро проскочил по внутреннему дворику под козырек крыши здания, как часто застучало, асфальт покрылся крупными мокрыми пятнами — и через мгновение хлынуло освежающим потоком, сбивая с понурой листвы пыль и грязь, клокоча мутью по дорожкам и прибивая к земле цветы в клумбах.

— Успел? — усмехнулся Кольцов, отвернувшись от окна, плачущего ручейками дождя.

— Так точно, — приглаживая встопорщенный хохолок на макушке, Януш сел за стол по жесту начальника. — Неплохо придавило!

— Так хорошо же! Надоела духота, не люблю, — признался полковник. — Каждый раз, когда начинает жарить, хочется вырваться на природу, возле речки с удочкой посидеть, у костерка с ароматной ухой.

— Господин полковник, опасные разговоры ведете! — улыбнулся Рудаков.

— Согласен, согласен, — Кольцов устроился за рабочим местом, простучал пальцами дробь. — Только себя дразнить… Ладно, Януш Сигизмундович, придется нам попыхтеть. Поставлена задача отработать все родственные связи Волховского, а искать мальчишку будут спецы.

— Да как мы их отработаем? — озадаченно спросил майор. -У нас до сих пор нет возможности провести генетическую экспертизу Викентия и начать поиски родственников.

— Родственники уже известны, господин майор, — ошарашил его начальник. — Поэтому вы обязаны дать мне слово, что информация по ним не выйдет из стен этого кабинета.

— Слово офицера, — встал Рудаков и вытянулся. — Буду молчать, как бы это не отразилось на моей карьере.

— Карьера ваша не пострадает, а возможно, еще и вверх взлетит, если мы с вами правильно подойдем к делу. Так вот, я разговаривал с нашим императором несколько дней назад, и он лично рассказал, кто на самом деле Викентий Волховский. Он — младший сын князя Георгия Мамонова, «золотого тойона», богатейшего землевладельца, и княгини Аксиньи Федоровны.

— Ничего себе поворот, — пробормотал Рудаков, ощутив, как его обдало жаром. — Как же так? Мамоновы в Якутии капиталами ворочают, а их кровный родственник в приюте прозябал. А теперь еще и под опекой Булгаковых. Вот это компот наварили боги!

— Не боги, а люди, — проворчал Кольцов, — по своей глупости и недомыслию. Мальчишка, который сейчас должен был учиться в престижнейшей школе и щеголять своим статусом, находится на побегушках у аристо.

Полковник при этих словах обежал взглядом кабинет, как будто боялся прослушки, и махнул рукой. Слово не воробей — выпорхнуло, теперь не поймать.

— Так он и учится в престижной гимназии, — усмехнулся Рудаков.

— Да, учится. Но согласись, для Мамоновых Щукинская гимназия не стала бы явным приоритетом в обучении княжича. Парню светило иное элитное учреждение, уж отец постарался бы. А Щукинская, при всех своих достоинствах, не для наследника крупнейшего клана на Дальнем Востоке.

— Не буду спорить, Артем Сергеевич. Но нам-то что делать?

— Будем отрабатывать версию, что к исчезновению Волховского (будем все-таки пока придерживаться этой фамилии) причастны родители. Да, звучит дико и нелепо, если бы не закон о сиротах. Князь Мамонов мог по своим каналам узнать о своем сыне и предпринял попытку увезти его под защиту своего клана.

— Логично на первый взгляд, — кивнул майор, ощущая странное облегчение от услышанного. Возможно, император перестанет требовать от Рудакова постоянного контроля над одним из подопечных. — Но зачем Мамонову злить государя, когда осталось совсем немного до совершеннолетия Викентия? Потом можно на законных основаниях запросить экспертизу.

— Мальчишка вырастет под присмотром Булгаковых, проникнется их семейными ценностями и охотно женится на девушке из их Рода. Зачем это Мамонову? Настоящий плевок в лицо.

— Тоже правильно, — согласился с начальником Рудаков.

— Есть еще одна версия: Мстиславские планировали с помощью Волховского поймать Факира. Да-да, того самого, который устроил бойню на Болотном. Возможно, операция разворачивается по плану императора, только не понимаю всех тонкостей.

— Так что решили, господин полковник?

— Пока съездим к княгине Мамоновой, — вздохнул Кольцов. — Поговорим, посмотрим на ее реакцию. Боюсь только, вместо расследования получим женскую истерику. Вот не верю я в причастность ее мужа к исчезновению Волховского.

3

— Разрешите войти, Ваше Величество? — на пороге беседки, уютно прятавшейся под кронами дубов, выросла кряжистая фигура Иртеньева. Под ногами Главы СБ натекла лужа с плаща, но не обращая на это внимания, он продолжал поедать глазами государя, беседовавшего с сыном — цесаревичем Юрием.

— Да заходи уже, Николай Юрьевич, — благодушно махнул рукой Мстиславский. На его лице бродила легкая улыбка. — Как дождь-то разошелся, а?

— Ваше Высочество, — Иртеньев, приветствуя цесаревича, вскинул ладонь к беретке, на которой дождевые капли оставили темные росчерки.

Наследник кивнул в ответ и посмотрел на отца. Государь закинул ногу на ногу и предложил воеводе присесть в плетеное кресло напротив.

— Рассказывайте, Николай Юрьевич, что у нас по Факиру. Дайте вашу оценку происходящего со вчерашнего дня. Как проходит операция?

— Все по плану, государь, — Иртеньев пошевелился, устраиваясь поудобнее в поскрипывающем от тяжести его тела кресле. На какое-то мгновение он замолчал, словно собирался с мыслями. А может, прислушивался в умиротворяющий шорох дождя по листве деревьев, не дающих водным потокам обрушиться на крышу ажурной и кажущейся игрушечной летней беседки. — Обрисовываю ситуацию с самого начала. Слежку за Волховским мои сотрудники заметили за три дня до его пропажи. Одна и та же машина — белый «Сатурн» с регистрационным номером Тверской губернии — появлялась возле Магической Коллегии аккурат в дни посещения мальчиком сего заведения. Точнее сказать, водитель парковался в ста метрах от главного входа и до самого вечера никуда не отъезжал. Как только Волховский садился в машину сопровождающего его сотрудника, тут же цеплялся следом и аккуратно вел их до Хорошевского шоссе. И так каждый раз.

— Что скажете по номеру машины?

— Узнали в первый же день. Машина взята в аренду неким господином Парамоновым за две недели до Дня Рода. Оплатил он сразу за три месяца, но это и понятно. Снимал подозрения… В Твери такой человек не проживает, уже проверили. Нашли два десятка однофамильцев, но никто из них авто не арендовал. С помощью аппаратуры наружного наблюдения сделали снимки водителя «Сатурна» через стекло, хотя он ни разу не выходил из машины. Примечательно, что таковых было двое. Работали посменно, так сказать…

Игнатьев усмехнулся, став похожим на старого доброго кота, которого угостили щедрой порцией сметаны.

— Мы выяснили личность одного из них. Это Болек Мруз, проходящий по картотеке как боевик из наемной команды «Черные Ястребы», которой руководит Адам Селецкий, который тоже может находиться в городе. Контрразведка сейчас выясняет все связи Селецкого, но есть твердая уверенность, что он плотно сотрудничает с Факиром.

— И эта команда сейчас в городе, — кивнул император. — Неплохо, господа. Зацепили ниточку. Как только связь установите, немедленно информируйте меня, хоть и так понятно, что Факир засветился.

— Мы прорабатываем этот вариант как наиболее верный, но хотелось бы полной ясности, — с долей сомнения произнес Иртеньев.

— Дальше, Николай Юрьевич, по существу, — махнул рукой император.

— Также мы заметили постоянные отлучки сопровождающего Викентия Волховского телохранителя. Это некий Сидор Охримчук, состоит в боевом крыле Булгаковых, приставлен к мальчишке инструктором по физическому развитию, так он сказал, когда мы мягко его «изъяли» после визита к своей знакомой. На самом деле Охримчук натаскивает парнишку по рукопашному бою и стрельбе. Для чего именно готовят Волховского, инструктор не знает. В момент разговора созрел план, как выманить всю банду Факира из норы. Охримчуку предложили сыграть роль легкомысленного ловеласа, бегающего за каждой юбкой. Аналитики просчитали, что вероятный сценарий похищения Волховского может состоять в следующем: его перехватывают на дороге, быстро пересаживают в другую машину и уезжают, чтобы спрятать в каком-нибудь пригородном селе или на даче, которых вокруг Москвы невероятное количество. Но главное: телохранитель должен "нарушить" инструкцию и остановиться на дороге.

— И Охримчук согласился? — приподнял бровь цесаревич.

— Ему пришлось. Булгаковы очень требовательны к дисциплине своих бойцов. Узнай Глава рода об отлучках Сидора, когда Волховский проводит время за изучением архивных материалов, кому-то не поздоровится. Тем более, операция будет проводиться под нашим контролем.

— Дальше, — потребовал император.

— Вчера поляки решились на акцию, и все пошло так, как мы и рассчитывали. Слежка вела их всю дорогу, передавая друг другу через каждые определенные промежутки пути. На Пресне водитель «Сатурна» подобрал двух мужчин. Предположительно, один из них Факир. Господин Белобоков предупреждал, что Хмеловский может применить магические конструкты для изменения внешности…

— Факир — не одаренный, — заметил наследник.

— У нас нет доказательств по отсутствию у него Дара, — возразил Иртеньев, — как и тех, что он намеренно не использует возможности своей искры. Зато существуют какие-то мази, меняющие структуру кожи. В театрах и кинематографе их активно используют гримеры, и очень высоко отзываются об их великолепных свойствах.

— Не спешите с выводами, Николай Юрьевич, — поддержал сына Мстиславский, задумчиво покручивая на пальце кольцо с рубином. — Наемники, скорее всего, подстраховались и вряд ли взяли на операцию Факира. Продолжайте, мы постоянно отвлекаемся.

— Чтобы не спугнуть наемников, я приказал ослабить контроль после развязки, но на каждом ответвлении от Хорошевского шоссе находились наблюдатели всех служб: полиции, сыска, даже бойцов Московского гарнизона привлекли под видом дорожных рабочих. Все до единого утверждали, что искомый «Сатурн» в компании с красным кабриолетом «Фаворит» и внедорожником Булгаковых проследовали в Строгино.

— Ага! — оживился император. — Появился еще один объект. Вот это точно Факир!

— Не уверен, — в голосе Иртеньева проскользнула ирония. — Вряд ли Хмеловский мог перевоплотиться в красивую утонченную леди с великолепной фигурой, облаченную в красное платье.

— Да? — Великого князя Ивана Андреевича не так-то легко было смутить. — Веселенькое дельце! Там еще и девица замешана? Выявили эту персону?

— Работаем. Контрразведчики перелопатили кучу материала, нашли трех кандидаток. Снимки некачественные, есть подозрение, что использовали «вуаль» для искажения возможных видеосъемок. Спецы делают все возможное, но результаты будут чуть позже.

— Черт знает что, — проворчал цесаревич. — У нас какой-то проходной двор образовался. Сначала Факир каким-то образом просочился через кордон, потом две боевых группы пилотов, теперь еще и «Черные Ястребы».

— Хорошо, разом всех накроем, — отец-император, напротив, излучал оптимизм. — Значит, у них три машины? И они направлялись в Строгино?

— Так точно. И оттуда уже не появлялись. От внедорожника наемники избавятся или используют для какой-нибудь отвлекающей провокации, — Иртеньев, наконец, снял свою беретку и пристроил ее под плечевой погон, как делали все его сотрудники в полевых условиях.

— Строгино, Строгино, — задумался Мстиславский. — Ну что, можно перебрасывать в тот район пилотов подразделения «Стилет» и «Шторм», а заодно подвесить дирижабль, чтобы ребятки занервничали.

— Они еще глубже зароются.

Государь поморщился.

— Да сколько можно прятаться? Факир очень дерзкий человек, ему претит долго оставаться в неподвижности и безделии. Аналитики просчитали, что он находится в безвыходном положении. Мы отсекли все его связи, у него нет выхода на сообщников. Что осталось, так это несколько боевиков под рукой. Поэтому и подтолкнули Хмеловского на авантюру, подвели к его носу жирную приманку в виде Разрушителя… Интересно, Факир догадался, кто находится в его руках?

— Мы фактически раскрыли Волховского перед миром, — напомнил цесаревич.

— Рано или поздно это бы случилось, — отмахнулся Мстиславский-старший. — Об этом я твержу каждый день после покушения на Ягеллонов. Да, засветили вынужденно, но не стоит теперь изображать вселенскую скорбь. Сила Разрушителя ограничена многими факторами… Вот если бы он умел комбинировать Дар антимагии и какой-нибудь Стихии, то я без колебаний забрал бы мальчишку в клан.

На какое-то мгновение наступило молчание, которым воспользовался цесаревич. Он с любопытством спросил:

— Какое задание вы дали Охримчуку, Николай Юрьевич?

— Предполагалось, что машину с Волховским остановят на шоссе, где нет камер слежения и снижен поток транспорта. Каким образом? Красивая девушка с мокрыми от слез глазами будет стоять возле своего красивого автомобиля и просить помощи. Якобы что-то сломалось или колесо проткнуто. Телохранитель не устоит перед чарами чаровницы и захочет помочь. Ведь наемникам нужно блокировать взрослого, а с мальчишкой можно разобраться куда быстрее. По правде говоря, мы предполагали вариант ликвидации Охримчука ляхами, но те не решились на подобный шаг.

— Сам Охримчук догадывался?

— Нет, иначе бы категорически отказался, невзирая на угрозу наказания со стороны Булгаковых. Ну… повезло мужику, что тут скажешь, — Иртеньев посмотрел на императора. — Ваше Величество, какие будут дальнейшие указания?

— Строгино… Район очень неудачен для запланированного прорыва из Москвы, — задумался Мстиславский. — Насколько я помню, оттуда на север идет только один мост через реку, а вот на юг до развилки и далее — перспектива есть. Сосредоточьте все силы вокруг Строгино, чтобы мышь не проскочила. Повесьте дирижабль. Я дам распоряжение экипажу «Росомахи». Ставьте блокпосты на каждой дороге, даже проселочной, второстепенной. Через пару километров — еще один, вспомогательный. Теперь враг в мышеловке, но будет пытаться прогрызть клетку в разных местах. Волховский для Факира ценный груз, просчитайте сценарий с заложником. Ляхи могут пойти на какие-то требования.

Иртеньев вдруг с холодком в позвоночнике подумал, что сейчас император даст приказ стрелять на поражение в любом случае, даже если Хмеловский будет прикрываться мальчишкой. Проскользнувшие в его голосе нотки пренебрежения к молодому антимагу, вернее, к его Дару, который нельзя использовать в обширных целях, насторожили опытного безопасника.

Но государь промолчал. Воевода почувствовал, что аудиенция закончена. Он все-таки имел задатки эмпата и любую недосказанность или легкий, ничего не значащий жест руки говорил ему о многом. Мстиславский откинулся на спинку кресла, и Иртеньев решительно встал.

— Я все понял, Ваше Величество. Разрешите выполнять?

— Да, Николай Юрьевич, ступайте, — голос императора стал мягким. — Держите меня в курсе событий. Жду ваших сообщений каждые три часа. Если понадобятся ресурсы, то не стесняйтесь, обращайтесь напрямую по закрытому каналу. Дежурный офицер известит меня тотчас же. Мне нужен Факир по совокупности всех его подлостей, понимаете, воевода?

— Так точно! — вытянулся Иртеньев, успев во время монолога императора натянуть на голову беретку и сдвинуть на левый висок. — Разрешите идти?

Мстиславский махнул рукой, и воевода, четко развернувшись, широким шагом покинул беседку. Цесаревич долго глядел ему вслед, и поежившись от холодного воздуха, принесенного дождевой моросью, задумчиво сказал:

— Все равно не понимаю, зачем Факир сорвался с лежки? Лучшие спецы не смогли отыскать его в Москве, а тут он совершает губительный просчет и засвечивается, похищая мальчишку с неоднозначным Даром.

— Хмеловскому платят не за то, чтобы месяцами сидеть в норе, а за его риски, — усмехнулся отец. — На этом и строилась операция по выманиванию Факира. Помнишь, ты удивлялся, почему я не пресекал публикации журналистов про события на Болотном, почему позволял молодому дворянству вольничать в Сетях, да еще поощрял различные брифинги, где упоминалось имя спасителя — юного пилота «скелета», бесстрашно вставшего на пути губительной магии?

— Хорошо помню, — цесаревич Юрий призадумался, а хватит ли ему цинизма в будущем, чтобы вот хладнокровно жертвовать пешками, как это продемонстрировал государь: сначала подставляет Волховского под двойной удар «капли» и получает благодарность от Ягеллонов, скандинавских эрлов и немецких князьков; потом выводит его из тени и засвечивает перед затаившимся Факиром. Иртеньев такой же… Использовал человека Булгаковых, не моргнув и глазом, зная, что тому могли запросто пуститьпулю в голову.

— Я вижу, ты очень недоволен моими манипуляциями, — император встал и прошелся по беседке, поглядывая на замерших снаружи охранников. — На лице написано, чего и не скрываешь. А теперь представь весы, которые я пытаюсь уравновесить и удержать от опасного колебания. Факир является критическим грузом, и я не могу допустить, чтобы его действия опрокинули это равновесие. «Пражская катастрофа» прочно сидит в моей памяти, и я уверен, что ее виновники отнюдь не обиженные чем-то князья, маркграфы или господари. Там действовала коллективная рука, преследующая свои цели. Эти люди плохо просматриваются нами, не хватает очень многих звеньев. Мой отец, а твой дед, приложил много усилий, чтобы нащупать мозговой центр, но у него мало что получилось. Поэтому мне приходится действовать иными способами, в том числе и таким, как с мальчишкой…

Государь оперся о лакированные перила, забрызганные невесть как попавшими туда каплями дождя, внимательно посмотрел на притихшего наследника.

— Факир — это и есть одно из звеньев. Уже давно аналитики заметили, что его деятельность никак не согласуется с политикой какого-либо правителя Европы. Словно он действует по указке некоего центра, бьющего по разным узловым точкам, причем, выбирая наиболее слабые. События в Скандии — вот пример алогичных событий. Какого черта конунг Харальд на тинге убил короля Матиаса? Ведь мог дождаться естественной смерти правителя и поспорить с кандидатами за право надеть корону. Вместо этого спровоцировал бунт лопарей, отчего теперь половина княжества режет другую, и никто не может утихомирить «горячих» северян.

— И все же я не понимаю действий Хмеловского, — пожал плечами цесаревич, в душе соглашаясь с сюзереном-отцом. — Мог бы до зимы сидеть в Москве, а потом выскользнуть за кордон. А он сознательно усугубил свое положение.

— Как видишь, наживка оказалась невероятно вкусной, — улыбнулся Мстиславский-старший. — Значит, мы правильно его просчитали. Факир торопится. Москва ему пришлась не по нраву. А приз, который он может отсюда взять, перевешивает все риски.

— Получается, мы должны отпустить Викентия с ним?

— С чего вдруг? Мальчишка ему испортит весь план, вот увидишь. Только где это произойдет, мы не можем пока знать. Придется следить.

— Их еще найти надо, — фыркнул Юрий.

— Найдем, — хитро подмигнул ему отец. — Наши техники-маги создали какой-то хитроумный прибор, и через несколько часов мы получим карту мест примерного нахождения твоего обожаемого Волховского. С погрешностями, подозреваю. И тем не менее, это уже что-то…

— Ну, с обожанием, государь, вы погорячились. Вот дочка устроила мне скандал сегодня, узнав через Булгаковых о похищении своего партнера по боям. Думаю, ее симпатии к нему куда глубже, чем я подозревал.

— О чем я тебе и талдычу постоянно, — рассмеялся Мстиславский и поднял назидательно палец. — Учись, сын, одним выстрелом убивать несколько зайцев. Теперь Булгаковы у меня в долгу, раз сами приползли с просьбой о помощи. Ну и о своей дочке подумай, как о варианте сближения с Мамоновыми.

Цесаревич покивал, соглашаясь с отцом, и заинтересованно спросил, пока мысль не убежала из головы:

— И каким образом ученые собрались составлять карту?

— С дирижабля, Юра. «Росомаха» уже готова к полету, ждет моего личного приказа.


Примечание:

[1] Польские традиционные блюда

Глава 8

1

Ничего о том, что происходило за пределами нашей вынужденной тюрьмы, я не знал и не ведал. А то бы возгордился, что император возлагает на меня большие надежды по поимке злодея, едва не погубившего цвет европейской знати. Был бы постарше — возмутился цинизму и той легкости, с которой решили пожертвовать Разрушителем. Ну как же, такой уникальный Дар, способный решить множество проблем с магической защитой важных персон! А меня на наковальню, да под молотки, под молотки!

Слава богам, такие мысли в мою голову не приходили. Сидя на топчане, размышлял о родителях, о своем будущем. Дал себе слово: если удастся выжить в опасной авантюре пана Богумила, то откроюсь перед мамой и отцом, обрадую их. Другой вопрос, захочет ли императрица как глава Попечительского совета пойти на уступки и разрешить Мамоновым вернуть родительские права. Ну… если заупрямится, не желая нарушать закон, все равно нужно обезопасить себя от непредвиденных ситуаций.

Я представлял эту картину так. В середине стою я, очерченный линиями треугольника, на вершине которого находятся Мстиславские, а внизу Мамоновы и Булгаковы. И все три клана уравновешивают друг друга. Булгаковы — откровенно говоря — самая уязвимая сторона. У них нет никаких прав кроме опекунских, и в любой момент их могут отодвинуть родители или императорская Семья. Значит, опекуны охотно пойдут на сделку с кем-то из них, чтобы получить отличный подарок за антимага и гарантии безопасности. Основная борьба развяжется между Мамоновыми и Мстиславскими. Два амбициозных, богатейших и влиятельных клана — каждый в своем углу, конечно — будут биться за меня или придут к некоему соглашению. Обычно аристократы решают противоречия с помощью брака. Выбирают подходящих кандидатов — и дело в шляпе.

А кого бы Мстиславские прочили мне в жены? Даже стало интересно. Я покосился на похрапывающего Сидора и покачал головой. Вот же сурок! Дрыхнет целыми днями. Можно подумать, утомился заниматься со мной на полигоне! Хм, так кто? У императора пятеро детей, из них Юрий — самый старший, и соответственно, являющийся законным наследником. Далее идут Ростислав и Владислав, но им мало что светит, скорее всего. Потом две цесаревны: Юлия и Василиса. Старшая дочка явно не кандидат в мои жены, потому как есть уже у нее претенденты в женихи из Скандии и откуда-то с Балкан. А вот Василисе сейчас почти семнадцать, на два года старше, но кого это останавливало? Допустим, проведут помолвку, дождутся моего совершеннолетия — и вуаля, пожалуйте к алтарю к счастливой невесте!

Васа, как ее называют в узком семейном кругу (Лидия проболталась), девушка красивая и, судя по ее поведению в обществе и в Сетях, не болтливая и очень даже умная. Но… она может при самых неблагоприятных событиях стать во главе империи. А если ее мужем будет княжич Мамонов, это создаст очень и очень напряженную ситуацию в большущей стране. Возмутятся Гедиминовичи, воспрянут Рюриковичи, полезут со всех щелей неприсоединившиеся, в чьих жилах течет кровь древних князей, ни разу не смешивавшим ее с «пришлыми». Надо это Мстиславским? Нет, отпадает Васа.

Тогда остаются дочери цесаревичей Юрия, Ростислава и Владислава. И тут самое забавное, до колик в животе от смеха, что кандидатка-то одна, подходящая по возрасту. Пам-пара-пам! Великая княжна Лидия собственной персоной! Прошу любить и жаловать!

— О, нет! Только не она! — простонал я тихо, противореча самому себе. Девчонка-то боевая, храбрая, напористая, и к тому же грозившая через пару-тройку лет превратиться в цветущую красотку. Можно будет выступать на различных соревнованиях в паре, раскатывать по Европе вдали от родительского контроля, жить на полную катушку… Только Лида очень уж стремится занять лидирующее положение и не скрывает своих амбиций. Это сейчас, а что будет, когда повзрослеет? Появится капризность, стервозность и прочие девичьи заскоки, да еще взошедшие на статусных дрожжах?

Я едва не подпрыгнул от таких размышлений. Нужно почаще сидеть в погребе! Мысли сразу приобретают невероятную четкость, ясность и определенную направленность. Никогда еще не думал в такой обширной перспективе, даже интересно стало!

Крышка погреба скрипнула и поднялась, пропуская внутрь тусклый сумрачный свет. Первым делом я увидел стройную фигуру Зоси в коротком кокетливом зеленом платье с цветочками. Она присела, закрыв одной рукой обнаженные колени и покачала стволом пистолета.

— Вылезай, мальчик, — сказала наемница. — Один, без своего громилы.

— Обижаешь, красавица, — пробормотал проснувшийся Сидор. — Я бы тоже не отказался пообедать.

— Обеда не будет, — отрезала Зося. — Я не намерена пыхтеть у плиты целыми днями, чтобы кормить бездельников. Вечером сготовлю сразу на всех. Ну же, пошевеливайся!

Я пожал плечами и поднялся наверх. Изящная ножка в туфельке уронила люк, с грохотом закрывший вход в погреб.

— Щеколду накинь, — приказала Зося, отойдя на несколько шагов и держа меня на прицеле.

Я беспрекословно исполнил ее приказ и застыл на середине комнаты. Точно, на улице-то хмарь какая! Дождя нет, но на окнах остались засохшие потеки. Полусумрак витает в доме, приятно потрескивают дрова в печке, от беленого бока веет теплом. Эх, сейчас бы навернуть тарелку щей или борща со сметанкой, укутаться в плед и завалиться спать, почесывая за ухом мурчащего кота! Погодка для этого в самый раз, чтобы поддаться сладкой дреме!

— Садись на стул, — пристала ко мне девица, разрушая иллюзии, и кивнула на старый табурет, стоявший на середине комнаты. Бросила мне пластиковую стяжку. — Завяжи свои ноги.

Пожимаю плечами и выполняю странный приказ. Стяжка плотно обхватила ноги чуть выше щиколоток. Зося села на стоящий напротив такой же старенький диван, закинула ногу на ногу, направила пистолет на меня.

— А руки? — поинтересовался я.

— Зачем? — мягко улыбнулась девушка. — У тебя ноги стреножены, далеко не убежишь. Даже если попробуешь прыгнуть в мою сторону, ничего не получится. Я сильнее тебя, юноша. Ну и не забывай про оружие. Так что сиди спокойно.

— Но я могу руками создать магему, — продолжаю пугать улыбчивую наемницу. А она довольно симпатичная, хоть и миниатюрная.

— Захотел бы — давно создал и всех нас тут укокошил, — Зося усмехнулась. — Я догадалась, кто ты такой. Давай поговорим.

— Давайте, — соглашаюсь я, поежившись от плохого предчувствия. Какие все умные и проницательные стали. — А то мне уже скучно с Сидором. Он такой молчун…

— Шутник, я погляжу, — девушка повела плечами, словно скидывая с себя невидимый груз. — Ну что, познакомимся?

— Так мы вроде бы знакомы уже. Вас зовут Зося, меня Викентий. Очень приятно. А где все остальные?

— По делам уехали. Пан Богумил спит на веранде. Он всегда днем два-три часа дрыхнет как сурок. Так что мы здесь одни, никто нам не мешает.

— Я бы так не был уверен.

— Тебе сколько лет, Викентий? — отмахнувшись от моих опасений, спросила Зося.

— Пятнадцать.

— Давно инициацию Разрушителя прошел?

Меня пробрало до печенок. Девушка смотрела на меня со спокойствием удава, посверкивая красивыми черными глазами. Оружие лежит на голых коленях и стволом смотрит в мою сторону.

Лихорадочно думаю, открываться или нет. Смысла юлить уже не вижу. Все равно раскрыли меня. Вопрос в другом: когда безопасники или полиция найдут это логово?

— Не бойся, я пока никому не скажу, что просчитала тебя, — хищно улыбнулась Зося, особенно выделяя слово «пока». — Мне с паном Богумилом не по пути, я лишь контракт отрабатываю. Будешь вести себя хорошо, можем договориться.

— Мне опекуны говорили, что нельзя доверять взрослым, захватывающих детей в заложники, — с серьезным видом ответил я, а сам просчитываю куцые варианты. А что делать? Сознавайся — не сознавайся, ляхи все равно потащат меня с собой. — Особенно красивым девушкам с оружием.

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Зося, показывая свои зубки, далеко не акульи, а белоснежные и ровные. — А ты молодец, парень! Хохмишь, вертишься как угорь на сковороде, но от ответа не уходи, рассержусь. Так что с инициацией?

— Ладно… В восемь лет узнал о своей антимагии.

— Получается, о твоих способностях русская Служба Безопасности знает?

— Император знает, цесаревич тоже знает.

— И они обязательно за тобой придут, — кивнула Зося и встала с дивана. Неожиданно для меня девушка положила пистолет на комод с потрескавшейся лакировкой, простучала каблучками туфель и зашла со спины.

Я замер, потому что ее руки обвили мою шею, а губы, оказавшиеся в такой близости от уха, обдали его жарким шепотом:

— Мы можем помочь друг другу, мальчик мой. Я возьму тебя под защиту, чтобы парни из команды ненароком не обидели. Мы и так по уши в проблемах, а пан Богумил только усугубляет их.

Я проглотил слюну. Тонкий запах парфюма взбудоражил и испугал меня. Никогда еще женская обольстительность не была столь близка и доступна. Горячее дыхание Зоси вызывало невероятную гамму эмоций, но больше всего раздражала жуткая скованность и полыхающий румянец на щеках. А ее руки с тонкими запястьями, обхваченными серебряными браслетами с какими-то рунами, уже спустились с плеч на грудь, расстегивая верхние пуговицы рубашки, нырнули под ткань и опалили жаром грудь. Умом понимал, что чаровница просто играет со мной, разгоняя адреналин в крови и возжигая в мозгу восхитительные картины. А тело реагировало по-своему, не подчиняясь моим окрикам с периферии сознания.

Хрустальный перезвон в ушах сигнализировал о магических атаках, совершаемых этой прелестной ведьмой, и безжалостно рвал все магические плетения, не давая им подчинить мою волю.

— Так убейте своего шефа, — прохрипел я, не в силах протолкнуть воздух из легких наружу.

— Какой кровожадный мальчик, — продолжала напирать Зося своими округлостями. — А ты мне нравишься.

— Вы нарушаете закон, тетенька, — я с испугом ждал, что появится кто-то из наемников и увидит эту пикантную сценку. — За склонение малолетних к интимной близости вам грозит тюрьма.

— Какая я тебе тетенька? — хлопнула ладошкой по моему лбу Зося и мгновенно разорвала невидимые нити обольщения. — Мне всего двадцать три, малыш. Никогда не разочаровывай девушек подобными афронтами.

Я облегченно задышал. Странно, что она не возмутилась иным моим словам.

— Итак, мой Разрушитель, позволь спасти тебя, — шепот наемницы стал менее возбуждающим. — Сдадим патрона вашим имперским спецслужбам, а ты подтвердишь, что я и Адам с самого начала работали против пана Богумила и не хотели навредить вам.

— Кто такой Адам?

— Мой мужчина. Он в серой куртке ходит. Так что?

— Вы зря стараетесь, пани Зося, — я аккуратно кашлянул в кулак. — Ни один конструкт не сработает вблизи меня. Это как надоедливый комар над ухом зудит, зудит, а ничего сделать не может.

— Ну, ладно, сладкий, убедил, — рассмеялась девушка. — Я очень довольна собой. Сумела понять по косвенным признакам, кем ты являешься. Когда прочитала несколько статей про твой безумный и невероятно смелый поступок (я не смеюсь, а действительно восхищаюсь тобой), то сразу заподозрила неладное. От конструкта «капля» живым мало кто уходил. А от двух ударов и вовсе свидетелей не оставалось. И тут какой-то подросток играючи развалил магоформу. Согласись, есть повод задуматься. И напоследок, неудачная блокировка и твоя пассивность вместо того, чтобы с помощью магии убежать от нас, окончательно убедили меня: ты антимаг.

— А пан Богумил разве не догадывается?

— У него дьявольский нюх на конъюнктуру, — Зося, к облегчению, отлипла от меня и встала лицом к лицу. Ее горячие тонкие пальцы приподняли мой подбородок, а почерневшие зрачки словно заискрились, разглядывая меня с интересом увлеченного чем-то ученого. — Но до сути простых вещей он доходит очень долго. У патрона иная цель. Ты же слышал, какие перспективы ожидают тебя, если примешь условия лорда Гамильтона?

— Кто он такой-то?

— Ты очень любознателен, малыш, — наемница улыбнулась и вернулась на диван, только села как прилежная гимназистка, сложив руки на коленях. Даже пистолет не взяла. Неужели думает, что я клюну на ее сладкие речи и соглашусь? — Так что ответишь на мое предложение?

— Почему я должен вам верить? — от сидения на жестком табурете уже болела пятая точка и затекла спина. Нельзя давать категорический отказ, но и идти на сделку тоже неразумно. Подозреваю, весь этот спектакль задуман от начала до конца паном Богумилом. Еще когда Зося соблазняла меня своими формами, показалось, что за окном, завешанном тонкой ситцевой шторой, мелькнула тень. Может, пан Богумил и вовсе не спал, а прислушивался к нашему разговору. Средств для этого есть великое множество: от магических амулетов для прослушки до обыкновенных «жучков». С другой стороны — я же мог их выжечь, радиус действия антимагии позволял. Выходит, девушка просчитала этот момент?

— Потому что иного шанса выжить у тебя не будет, — голос Зоси стал жестким, она на глазах превратилась в настоящую наемницу, привыкшую выполнять самые серьезные приказы вплоть до убийства неугодных. — У нас очень тяжелая ситуация, скрывать не буду. Предстоит прорваться через усиленные блокпосты. Есть только два варианта…

Она подняла сжатую в кулак руку и отогнула один палец вверх:

— Ты замолвишь за меня и Адама словечко, когда мы сдадим группу русским спецам.

Тут же показала второй палец:

— Если нас раскусят на каком-нибудь посту, ты умрешь вместе со своим телохранителем… впрочем, как и мы. Живой я мозгоправам не дамся.

— Первый вариант предпочтительнее, — призадумался я. — Можно обсудить его с Сидором?

Зося снова подошла ко мне и перочинным ножиком перерезала шнур. Потом приказала лезть вниз.

— У тебя время до ужина, — предупредила она, когда моя голова уже была на уровне пола. — Надумаешь помочь, просто скажи «спасибо», когда попробуешь мою стряпню.

Когда я пересказал Сидору содержание разговора с Зосей, тот впал в глубокую задумчивость чуть ли не на полчаса. Но и потом его голос выражал неуверенность.

— Мне кажется, тебя просто прощупывали. Эта девчонка не столь глупа, чтобы идти против своего шефа. А дядька серьезный, свою команду держит в ежовых рукавицах.

— Они же понимают, что не смогут вырваться из Москвы, — возразил я. — Значит, есть шанс.

— И как ты представляешь его? — иронично спросил Сидор, снова заваливаясь на топчан. — Она и этот… Адам перестреляют подельников ночью из глушаков? А потом вместе с нами приедут сдаваться безопасникам?

— Но как они проскочат блокпосты без стрельбы? — меня больше всего волновал этот вопрос.

— Тобой прикроются, — зевнул инструктор. — Я-то уже списан со счетов. Меня грохнут в любом случае, но постараюсь задорого продать свою жизнь.

— Ну а мне что делать? — возмутился. — От этих интриг голова раскалывается.

— Скажи этой красотке «спасибо», — лениво откликнулся Сидор. — В нашем положении ничего не понятно. Как закрутится дело, не знают даже боги. Они сейчас сидят за столом, пьют амброзию и играют в шахматы, где фигуры на своих позициях — это мы. И обсуждают, какой сделать ход.

Слова Сидора меня разозлили. Я сел на нижнюю ступеньку лестницы и сжал кулаки, пытаясь отрешиться от происходящего. Отрегулировав дыхание, закрыл глаза и стал нагонять в солнечное сплетение энергию, какой бы она не была. Маленький шарик, который в шутку я назвал «печью», начал накаляться, впитывая в себя ресурсы антимагических потоков. Вот шарик налился багровым светом, потом стал краснеть, пока не превратился в ослепительно белый комок. Зажгло так, что пришлось сжать зубы. Вокруг меня что-то затрещало, защелкало — я распахнул глаза и увидел на пальцах рук искрящиеся молнии, пусть и миниатюрные, но настоящие, магические. Глубоко вздохнув, я хотел что-то сказать Сидору, но тут одна из молний рванула в сторону стеллажей. Жалобно треснула одна из банок с солеными огурчиками. Резко запахло рассолом.

Сидор взлетел вверх и выругался.

— Со скуки спятил? — рыкнул он, не заметив моих манипуляций.

— Кажется, я создал магический конструкт, — пролепетал я от счастья.

— Ну и что? — не разделил моего восторга инструктор. — Этак будешь на каждое плетение по часу тратить, мы десять раз успеем умереть. Нет, братец, это несерьезно. Вот когда получится разнести в хлам эту избушку и вырваться наружу — тогда поверю в твои уникальные способности. А пока тренируйся.

Выплеск магической энергии потушил «печку». Прав Сидор: это все детские игры. Чародей черпает свои силы из внутренних резервов, питающихся с помощью тех самых каналов, а накапливает их из внешнего мира. Энергия Стихий, буквально пронизывающая пространство — вот кладезь магии. А мой источник непонятно на чем работает. Вроде автомобиля без двигателя. Важного элемента в конструкции нет, а все равно двигается, только в обратную сторону. Однако же сработало! Явно «воздушная» стихия» с атрибутом «молния» обозначилась. Все это внушает оптимизм, но как добиться стабильности и мгновенного действия? И не обратится ли Дар в иную форму магического проявления? Честно говоря, предложи мне кто-нибудь обменять дар разрушения на обычную одаренность, не колебался бы ни минуты.

Вечером нас как обычно отвели за стол под бдительным присмотром наемников. Зося налила нам по полной тарелке ароматного супа с клецками, овощами и картофелем, да еще на курином бульоне. Сверху девушка щедро насыпала свежего укропа. Мы живо смолотили свою порцию, и к удивлению, получили еще добавки. Ни Сидор, ни я не стали отказываться от подобного подарка. Да и немудрено. Большущего чугунка хватило на всех, судя по умиротворенным физиономиям боевиков.

— Спасибо, было вкусно, — ответил я и поглядел на Зосю.

Девушка моргнула тонкими ресницами в знак того, что услышала мое решение, и попросила Адама помочь ей прибрать со стола. Пан Богуслав закурил сигарету, старательно выдыхая дым в открытую форточку, не давая насладиться запахами свежей зелени. Дождь, шедший весь день с перерывами, принес долгожданную прохладу.

Двое наемников шагнули к нам, чтобы отвести в погреб, но главный жестом остановил их.

— Завтра утром выезжаем, — объявил он всем находящимся в комнате, остановив на мне прищуренные от дыма глаза. — Встаем рано, долго не возимся. Адам, на тебе подготовка. Смотри, чтобы без осечек.

— Сделаем, — кивнул командир боевиков, о чем-то шептавшийся с Зосей.

— Вас предупреждаю, — очередная порция дыма уплыла в темноту, а пальцы, в которых была зажата сигарета, показали в нашу сторону, — чтобы никаких сюрпризов. Все, что скажу, делаете беспрекословно. Проезжаем через блокпост — молчим как мыши. Любая попытка привлечь охрану закончится плачевно для всех, даже для мальчишки. Жалеть никого не будем.

Эх, как бы узнать, на самом деле Зося решила сдать пана Богумила или играет со мной? Судя по тому, что она еще жива, их шеф не слышал нашего разговора. Я решил не заморачиваться, все равно от меня ничего не зависит. И где, наконец, имперские спецслужбы? Неужели до сих пор не обнаружили наш след? Все ждал, когда в дом ворвутся пилоты ППД и положат всю банду мордой в пол. Время шло — стекла не разлетались вдребезги, двери не слетали с петель от мощного удара «бычьей головой». Так полицейские и спецы называют таран.

— Все понятно, — сказал Сидор, необычайно сосредоточенный. Видимо, тоже думал о запаздывающей помощи. Если до утра нас не освободят, вероятность гибели при прорыве через посты возрастет до критической. Инструктор понимал это и больше переживал за меня.

— Ну и славно, — кивнул пан Богумил. — Пожелания есть?

— В туалет сходить, — хмыкнул Сидор.

Шеф взглянул на своих подчиненных, и один из наемников, чьего имени мы до сих пор не знали, нехотя подошел к моему инструктору, достал пресловутые пластиковые стяжки и связал ими ноги и руки Сидора.

— Эй! — возмутился тот. — А руки-то зачем?

— Ничего, справишься, — ухмыльнулся лях. — Ну, все. Пошел! И без фокусов, русак. Враз башку продырявлю, если почую неладное.

Сидор вздохнул и смешно передвигая стреноженными ногами, дошел до порога, ловко перепрыгнул его, вызвав тихий смех Зоси, закончившей прибираться на столе. Она вытерла руки о полотенце и спросила меня:

— А ты не хочешь свежим воздухом подышать?

— Почему бы и нет? Только туалет сейчас занят.

— В огороде за уголком можно — тонкая линия усмешки изогнула губы девушки. — Пошли, покараулю.

— Наша боевая фурия влюбилась, никак? — рассмеялся еще один неназванный наемник.

— Заткнись, Феликс, — зыркнула на него Зося. — Твои шуточки неуместны. Мальчик вас боится, так что стой на месте.

Она накинула свою кожаную курточку и кивнула мне на дверь. Мы вышли через веранду на освещенное тусклой лампочкой крыльцо, спустились вниз и по дорожке завернули за угол дома. Прошли еще немного, и Зося сказала:

— Здесь есть калитка на задний двор, можешь туда сходить. Там дровяник.

— А если сбегу?

— Погибнет твой телохранитель, — голос девушки прозвучал равнодушно. — Ты же не хочешь его смерти или плевать? Такой молодой и красивый не может быть циничным ублюдком.

— Много вы про меня знаете, — пробурчал я и потянул на себя расшатанную калитку, сбитую из штакетин. С трудом ориентируясь в темноте, нашел этот дровяник, спрятался за него, оправился с облегчением и задумался. Может, в самом деле нарезать отсюда? Сидор сам вчера сказал со всей серьезностью, чтобы я, если возникнет удобный случай, бежал со всех ног, не думая о нем. Ведь это шанс. Вон забор, через который не стоит труда перемахнуть. И чужими огородами рвануть далеко-далеко, отсидеться до утра в кустах. Предупредить полицию и контрразведку я не успею, само собой, но хоть что-то полезное сделаю. Маршрут наемников известен: Усть-Луга. Пока будут туда прорываться, выставят блокпосты.

«Ага, а если ляхи намеренно рассказали, куда едут, а на самом деле вообще куда-нибудь в Смоленск направятся?! Вдруг все эти разговоры для отвлечения, с надеждой, что мне удастся сбежать? Ведь спасителю аристократических семей и Великой княжны дома Мстиславских поверят лучше других осведомителей! Не на этом ли строился расчет Зоси? Тогда ее разговор полностью срежиссирован паном Богумилом».

Я отбросил от себя все лишние мысли. Никуда не побегу. Нельзя бросать Сидора, даже если он уже прощается с жизнью. Надо бороться до конца. Мне не хочется, чтобы он думал обо мне с презрением.

Зябко вздрогнув — тонкая рубашка, которая на мне была в день похищения, хороша при жаркой погоде, но никак не сейчас, когда от земли тянет сыростью — я решительно зашагал к калитке. Жаль, не вижу лица Зоси. Наверное, удивилась, что я вернулся.

— Можно возвращаться? — как ни в чем не бывало спросила она.

— Да.

— Послушай, Викентий, — девушка положила на мое плечо руку. — Я не шутила, когда предлагала свою помощь. Когда пан Богумил предлагал контракт, он не упомянул о том, что наша работа будет связана с императорским домом. Одно дело оберегать клиента в чужой стране, другое — когда за тобой ведут охоту спецы из русской СБ и даже контрразведка. Адам и я хотим соскочить с этого гнилого задания.

— А как же контракт? Если вы наемники, то должны четко выполнять те условия, которые прописаны в нем. Или я неправ?

— Разве ты специалист по контрактным обязательствам? — усмехнулась Зося. — Что ты можешь знать в юридических закорючках? Ладно, господин Волховский… Спасибо за доверие. Завтра старайся быть от меня подальше, чтобы я смогла создать конструкты. Иначе не удастся нейтрализовать парней и пана Богумила. Какой радиус воздействия?

— Пять метров, — солгал я.

— Маловато как-то, — с сомнением произнесла наемница и почему-то усмехнулась. — Но в моем положении эти метры становятся критичными… Ты все? Тогда пошли в дом. Надо выспаться, вставать будем рано.

2

В совещательной комнате накурено так, что топор можно вешать. Даже распахнутые окна, выходящие в промытый ливнем сад, не могли очистить помещение от дыма. С десяток вышестоящих офицеров всех силовых служб окружили стол и горячо спорили, водя карандашами по расстеленной топографической карте Москвы. Они настолько увлеклись обсуждением, что не заметили распахнувшуюся дверь и входящих в комнату цесаревича, воеводу Иртеньева и худощавого гражданского чина в тонких очочках. Под мышкой у него находился тубус, в котором удобно переносить большие листы ватмана или карты.

— Господа офицеры! — рявкнул высокий полковник с погонами полицейского ведомства, первым увидевший наследника. — Смирно!

Словно ветер промчался по комнате. Офицеры выпятили грудь и замерли, поедая глазами цесаревича Юрия. Даже табачный дым постарался побыстрее выветриться наружу. Мстиславский махнул рукой и скомандовал «вольно». Сам же, не снимая плащ, приблизился к столу и с любопытством взглянул на карту, испещренную красными и синими стрелками, кружочками и треугольничками.

Иртеньев примостился рядом, привычным движением засунув беретку под погон камуфляжной куртки. Незнакомый молодой мужчина скромно встал в торце стола и чувствовал себя несколько неуверенно. Тубус он положил перед собой и терпеливо замер в ожидании.

— Как успехи, Александр Николаевич? — спросил цесаревич у полицейского чина, крикнувшего «смирно».

Полковник Суздальцев, возглавлявший группу сыска МВД, уперся кулаками в стол, и глядя на карту, доложил:

— Розыскные мероприятия не принесли должного успеха. Мы не обнаружили машину Булгаковых, что очень странно. Ведь каждый автотранспорт у них снабжается маячком в виде магического амулета. Делаем вывод, что он найден и уничтожен. Далее… Силами полиции, гвардии и гарнизона столицы блокирована обширная территория вокруг Строгино. Это Крылатское, Рублево, Щукино, Митино, Тушино, Южное, Гольево. На всех мостах, ведущих через Москву-реку, поставлены блокпосты, к которым приданы маги высокого ранга со своей аппаратурой. Развязки под видеоконтролем. Весь день шли поиски автомобилей, указанных в оперативной сводке. Приходится учитывать, что в Строгино очень много дачных поселков. Наши люди до самой темноты обходили каждый дом, беседовали с хозяевами или съемщиками. Пока это не дало результата. Никакого. Утром мероприятия продолжатся. Остается только надеяться, что Факир со своими людьми рискнет пойти на прорыв и таким образом засветит истинный маршрут следования. Пока только можно предполагать…

— Аналитики что сказали по вероятному маршруту? — спросил Иртеньев. На его лице никто не заметил недовольства, что было очень странно.

— Предположили два пути. К Смоленску и в Усть-Лугу. Второй вариант для группы Факира предпочтительнее, так как некоторые паромы идут в иностранные порты.

— Установили там наблюдение? — это уже цесаревич.

— Так точно, Ваше Высочество. Кроме того, привлекли новгородскую полицию и городской военный гарнизон. Коллеги будут контролировать главную трассу и объездные пути. Очень уж много ресурсов бросили на поимку невидимки, — зачем-то добавил Суздальцев, словно не был этому обстоятельству рад.

— Ну, не такой уж Факир невидимка, — усмехнулся Юрий Иванович и кивнул в сторону скромного гражданского «шпака». — Знакомьтесь, господа офицеры. Один из толковых инженеров-магов из «Брюсовых палат». Прошин Артур Егорович. Лично сегодня осуществлял сканирование Москвы на дирижабле «Росомаха» новейшей аппаратурой слежения. Называется сие чудо магической инженерии «Невод». Прошу, Артур Егорович…

— Вечер добрый, господа офицеры, — инженер поправил очочки и смущенно кашлянул, собираясь с духом. — Название пока условное, до полной апробации весьма далеко. Но уже первое полевое применение показало неплохие результаты. Вот здесь карта покрытия…

Он чуть суетливо раскрыл тубус и вытащил какой-то свиток, оказавшийся городским планом столицы. Карта легла поверх штабной, и на нее с интересом уставились абсолютно все, кроме цесаревича и Иртеньева. Ничего необычного в ней не было, но привлекали овальные круги в разных частях города, аккуратно заштрихованные тонкими линиями. Их было немного, чуть больше десяти.

— Ничего не понятно, — негромко сказал кто-то из группы офицеров в камуфляжной форме.

— Позвольте, господа, вкратце пояснить, что все это значит, — заторопился инженер. — «Невод» — совершенно новый прибор, позволяющий выискивать с большой высоты магические аномалии, в том числе и проявления антимагических выплесков, названных нами «белым шумом». Сам прибор довольно громоздок, поэтому было решено использовать дирижабль, как наиболее подходящий для эксперимента.

— Как аппарат может засечь антимагию, если она полностью блокирует или уничтожает магические плетения в радиусе до ста метров? — задал вопрос еще один офицер.

— Именно это обстоятельство и заставило нас искать нестандартные решения, — кивнул Прошин. — Что такое антиматерия и аннигиляция, и что происходит при их взаимодействии, объяснять, думаю, не надо. Все здесь грамотные, хорошо обученные люди. Принцип действия в аппарате заложен точно такой же. При столкновении магии и антимагии происходит взаимное уничтожение энергетических потоков, образуется «белый шум», свободное от Стихийных элементов пространство. Оно живет недолго, максимум сутки. Мы пришли к выводу, что поиски человека с редчайшим Даром…кхе-кхе… извините, нужно вести по наличию рядом с ним мага. Ведь, как я понял, произошло похищение. Такую акцию провести довольно трудно без чародея высочайшего уровня.

— Увлекательно и очень растянуто, — нетерпеливо пошевелился Суздальцев, но замолк, увидев предупреждающий жест цесаревича.

— Я и так стараюсь сократить, — инженер тоже имел характер и из «шпака» превратился в ощетинившегося ежа. — Ведь этот прибор проходит адаптацию и обкатку, а потом именно в ваши учреждения поступит подобная аппаратура. «Невод» был поднят на определенную высоту, чтобы получить адекватные результаты. Дирижабль стал ходить по расширяющейся спирали, а «Невод» фиксировал отклонения. Где преобладал магический фон — а это почти весь центр Москвы и северо-восточная ее оконечность — там никакой штриховки нет. Чем дальше мы уходили на запад и северо-запад, тем активнее стали проявляться отклонения.

— Интересные там вещи происходят, — усмехнулся Суздальцев. — Сплошь аномалии. Строгино тоже фигурирует, кстати.

— Да, Строгино есть, — кивнул Прошин. — Хочу еще заметить, что большинство аномалий природного свойства, и они весьма подвижны. Если завтра мы снова пролетим над ними, увидим четкую миграцию по оси север-юг или восток-запад. Что сие означает, пока не знаем, но в Магической Коллегии уже заинтересовались феноменом. Строгино… здесь интересно. Аномалия неподвижная. Мы дважды пролетали над тем местом и никаких изменений не обнаружили. Иначе бы на спектрографических пластинах наблюдалось размытие фона.

Цесаревич и Иртеньев переглянулись. Воевода в волнении склонился над картой и закрыл пальцем аномалию в Строгино.

— Еще есть подобные точки?

— Только в Люблино, — уверенно ответил Прошин.

— Почему же вы не рассказали об этом любопытном факте? — укоризненно посмотрел на инженера Иртеньев.

— Мне не задавали конкретные вопросы, — пожал плечами мужчина и снял очки, чтобы помассировать переносицу. — Речь шла о работоспособности прибора и зафиксированных аномалиях. Пожалуйста, наша группа составила отчет за три часа, хотя подобные расчеты делаются не один день.

— Благодарю вас, Артур Егорович, — цесаревич благодушно посмотрел на мага. — Вы свободны. Карту оставьте, пожалуйста, под мою ответственность. Возле подъезда стоит служебная машина, черный «Хорс». Вас довезут до дома.

— До свидания, Ваше Высочество, господа офицеры…

Когда инженер закрыл за собой дверь, Иртеньев эмоционально хлопнул ладонью по столу и снова ткнул пальцем в загадочную аномалию.

— Волховский там или же в Люблино! Ваше Высочество, нужно немедленно сформировать две группы захвата и придать им в помощь пилотов ППД! К утру успеем оцепить эти места и накрыть негодяев!

— Но это же несколько улиц, — заметил оживившийся цесаревич. — Где точно Факир находится — мы не знаем.

— Ничего страшного, Ваше Высочество, — Суздальцев промокнул платком лоб. — Мы оцепим нужный район, даже с избытком, чтобы наверняка вытащить Факира из-под коряги.

— Хорошо, Николай Юрьевич, — Мстиславский сжал пальцы в кулаки, отчетливо прозвучал хруст суставов. — Формируйте две группы захвата: в Строгино и Люблино. Назначьте командиров, чтобы они сами отобрали опытных бойцов. Я дам распоряжение по пилотам ППД. Три пилота на группу хватит?

— Так точно, Ваше Высочество, — подтвердил Иртеньев. — Я бы предпочел ребят из отряда «Стилет». У них гораздо больше опыта по операциям подобного рода.

— Не возражаю. Тогда сами определяйтесь с количеством людей, техники и вооружения. Кстати, боевых магов обязательно включите в состав группы. Сколько вам понадобится времени?

— На согласование и сбор — от трех до четырех часов. Опять же, когда ждать пилотов и магов…

— Я тотчас же дам распоряжение бригадному командиру «Стилета» и Брюсу, — цесаревич посмотрел на часы. — В четыре утра обе точки должны быть блокированы силами спецподразделений. Я бы предпочел гораздо раньше, но понимаю трудности логистики.

— Сделаем, Ваше Высочество, — твердо заявил Иртеньев. — Разрешите остаться со штабом? Нужно обговорить детали операции.

— Пожалуйста, Николай Юрьевич, — цесаревич в одиночестве покинул кабинет, в коридоре к нему сразу же пристроились телохранители. Уже на улице он запахнул плащ и пару минут простоял возле массивной туши бронированного армейского внедорожника, раздумывая, как действовать дальше.

Как только наследник залез в машину, охранник тут же мягко захлопнул дверь. Тотчас же колонна оживилась. Зарычали моторы, выплевывая в освеженный воздух сизые дымки.

Усевшись на удобный диван, цесаревич коротко приказал:

— В Завидово, — и откинулся на спинку, предаваясь недолгой дреме по пути домой.

3

Больше всего на свете полковник Кольцов боялся женской истерики и непрерывных слез с хлюпаньем носа, трагическим ломанием рук и прочих артистическо-эмоциональных штучек. Конечно, потомственные аристократки научены держать себя в руках и даже улыбаться, как бы плохо им в этот момент ни было. Здесь же случай был несколько иного характера, где интриги и семейные тайны тесно переплетались между собой. Начальник отдела «К», честно признаться, сейчас испытывал затруднение, как преподнести княгине Мамоновой известие о пропаже сына.

Майор Рудаков тоже молчал всю дорогу, разглядывая через забрызганное окно опустевшие мокрые улицы Москвы, пока машина мчалась к усадьбе Гусаровых. Сейчас его волновала не судьба мальчишки с редким Даром, а собственная карьера. Викентия найдут, в этом сомнения не было. А вот что будет дальше с отделом? Он же, получается, косвенным образом причастен к судьбе воспитанников сиротских домов, и любое происшествие ложится пятном на всех офицеров, носящих значки с буквой «К» на лазоревой эмали. Да, случалось всякое. Дети и подростки, ушедшие из приютов в семьи, потом пропадали самым таинственным образом. Кого-то потом находили мертвым, а кого-то и вовсе не нашли, как будто канули в воду. За каждым случаем личная трагедия, но почему-то она случалась с теми, кто имел искру Дара.

Теперь и Волховский. В свете открывшихся обстоятельств майор Рудаков подозревал, что все только начинается. Князь Мамонов не будет сидеть сложа руки, когда его сын бесследно исчез. Он обязательно прибудет в Москву со своим боевым крылом и опытными таежными следопытами, хотя здесь им будет очень тяжело напасть на след мальчишки. Но и не это самое страшное. Начнется свара, самая настоящая свара между ним и Булгаковыми. Теперь-то, когда уже точно известно, чьим сыном является Викентий, конфликта не избежать. Княжич «золотого клана» пропал и его жизнь под угрозой! Ну и что из того, что официального признания родства нет? Аристократ такого уровня даже не заметит стену, выросшую перед ним. Он просто разотрет ее в пыль.

Если только князь Георгий сам не инициировал пропажу. Тогда все становится непредсказуемым.

Служебный «Хорс» снизил скорость и аккуратно подъехал к кованым воротам, охраняемым парой внушительного вида парней в камуфляжных костюмах и открыто носящих поясную кобуру с оружием. Они с некоторой долей оторопи разглядывали эмблему конторы на дверце машины, пока оба офицера выходили наружу.

— Полковник Кольцов, — представился Артем Сергеевич, не козыряя, потому как был одет не по форме, в обыкновенном тканевом плаще. Достаточно было показать удостоверение. — Отдел «К». Это мой заместитель, майор Рудаков.

Януш сделал то же самое и заявил:

— Мы желаем поговорить с Аксиньей Федоровной. Надеемся, она сейчас дома?

— По какому поводу, господа офицеры? — настороженно спросил один из охранников, машинально поднеся руку к рации, прицепленной клипсой к карману куртки.

— Я не обязан давать отчет обычному охраннику, — холодно произнес Кольцов. — Мой отдел подчинен напрямую императрице Анастасии Павловне, и приравнен к тем службам, перед которыми открываются двери любого высокородного дома. Будьте любезны предоставить нам возможность поговорить с княгиней тотчас же.

— Одну минуту, — нисколько не стушевался охранник и поднес к губам рацию и кому-то четко пояснил ситуацию. Прибор зашипел, выплевывая непонятную скороговорку слов. — Понял. Исполняю.

Он зацепил рацию на кармашек и добавил бесстрастно:

— Княгиня предупреждена и ждет вас дома.

Офицеров в парадной встречали двое. Один из них, в безукоризненном темно-сером костюме и белой рубашке, дождался, когда слуга примет верхнюю одежду, и провел их в гостевую комнату. Княгиня Мамонова в их ожидании стояла возле окна, обхватив свои плечи, на которые был накинут вязаный пуховый платок.

— Госпожа, к вам господа офицеры, — доложил мужчина и незаметно испарился.

— Проходите, господа! — Аксинья Федоровна, не скрывая беспокойства в глазах, подошла к ним, пристально вглядываясь в лица гостей. — По какому поводу? Отдел «К» занимается, кажется, сиротами?

— Разрешите представиться, — по-гусарски прищелкнув каблуками, выпятил грудь Артем Сергеевич. — Полковник Кольцов, а это мой помощник и заместитель майор Рудаков.

— Януш Сигизмундович? — вдруг улыбнулась женщина. — Илана Рудакова — ваша дочь?

— Да, княгиня, она моя старшая дочка. Вы хорошо осведомлены, — подтвердил Януш.

— Мы сидели на одной трибуне на Болотном… В тот самый день. Там и познакомились.

— Да, припоминаю, — кивнул Рудаков. — Илана упоминала о том, что познакомилась с очень интересной женщиной, так страстно поддерживавшей ее одноклассника Волховского.

— Что же вас привело ко мне…, — она перевела взгляд на полковника.

— Артем Сергеевич, — Кольцов склонил на мгновение голову.— Появился повод, ваша светлость, как раз связанный с молодым человеком Викентием Волховским.

— С ним что-то произошло? — резко побледнела Мамонова, и Януш испугался, как бы она в обморок не упала. Реакция женщины подтверждала ее родство с мальчишкой. И майор вдруг испытал странное чувство обиды и разочарования. Ведь он в какой-то момент стал думать, что у Иланы с Викентием могут возникнуть в будущем серьезные отношения, тем более дочь сама призналась матери, что ей нравится Волховский. Но теперь, когда у мальчишки появился серьезный общественный статус и титул княжича (пусть и неподтвержденный официально), об этих мечтах стоило позабыть. Не нашего поля ягодка, как говорится.

— Мы здесь по прямому поручению Его Величества, — мягко произнес Кольцов и элегантно подхватив молодую женщину под руку, довел ее до кресла и усадил, а сам остался стоять. — Вы напрасно домысливаете нечто ужасное, чего на самом деле не произошло. Хотелось бы получить от вас некоторые ответы.

— Вы меня запутали, полковник, — вздохнула княгиня, быстро взяв себя в руки. — Сначала пугаете неоднозначным заявлением, где упоминается имя моего… молодого человека, которому я по мере сил помогаю, а теперь утверждаете, что император самолично проявляет ко мне интерес…

— Аксинья Федоровна, — Кольцов, не дождавшись приглашения от хозяйки дома, присел напротив на диван, наплевав на некоторые условности, что, впрочем, осталось незамеченным княгиней. — Император раскрыл передо мной и майором Рудаковым сугубо служебную информацию, не имеющую права быть оглашенной до особого распоряжения. Нам стало известно, что Викентий Волховский является вашим родным сыном. И сыном князя Георгия Мамонова. Этот факт подтвержден генетической экспертизой, на которой настоял молодой человек.

— Андрюша? Настоял? — пролепетала женщина. Ее щеки мгновенно заалели. — Вы не шутите?

— Никоим образом, княгиня, — подтвердил полковник.

— Экспертиза подтвердила наше родство?

— Да.

Аксинья Федоровна спрятала горящее лицо в ладонях и какое-то время сидела неподвижно. Плечи ее вздрагивали. Мужчины молча ждали, когда княгиня соизволит прийти в себя. Наконец, Мамонова убрала руки, но на ее лице не было видно следов слез. Женщина все-таки хорошо владела собой.

— Но как такое могло произойти? Я имею в виду, как мой сын настоял на экспертизе? — воскликнула княгиня.

— Детали мне неизвестны. Я здесь по другому поводу. Вчера ваш сын пропал вместе со своим сопровождающим. Булгаковы уже приступили к активным поискам, попросив помощи у императора. Я же хочу задать вопрос: ваш муж причастен к исчезновению Викентия?

— Так он уже несколько дней назад улетел в Ленск! — растерянно произнесла Аксинья. — Андрей пропал? Да как же так? Опять? Почему мне не дают право вернуть его в семью? Булгаковы слишком безответственно относятся к безопасности ребенка! Я буду требовать от Ее Величества снять опеку и передать это право мне до совершеннолетия сына, если уж все так рьяно исполняют закон!

«Значит, его настоящее имя Андрей, — отметил машинальную оговорку Аксиньи Федоровны Рудаков, стоя за спиной своего начальника. — А княгиня права. Булгаковы отвратительно относятся к своим обязанностям опекунов. Уже второй случай с мальчишкой. Что это, как не безалаберность и непотное безразличие к человеку, взятому в клан с условием опеки? Можно посоветовать Мамоновым упирать на этот факт и потребовать официального усыновления своего сына. О, боги, что за казуистика! Булгаковы ведь тоже понимают серьезность ситуации. Император подумает-подумает, да и отменит опеку».

— Если вы думаете, что мой муж устроил похищение собственного сына, то это глубочайшая ошибка, господа, — княгиня прижала руки к груди, а ее глаза стремительно повлажнели от слез. — Мы столько пережили за эти годы, не раз проклиная себя за собственные ошибки, но ни разу нас не посещала мысль тайно выкрасть собственного сына и спрятать его в самом глухом уголке тайги! Пятнадцать лет мучались, так еще три года спокойно пережили бы, но вернули бы мальчика в семью!

«Самое поганое, что она не врет, — размышлял Рудаков, разглядывая красивое лицо Аксиньи Федоровны с тонкими, едва наметившимися морщинками возле глаз. — И пропажа княжича может привести к серьезным клановым столкновениям. Нет, абсолютно точно Мамоновы встанут на дыбы. Как только мы покинем этот дом, князь Георгий будет тотчас же осведомлен о происшествии. А завтра или послезавтра здесь начнется такое светопреставление… Булгаковым я не завидую».

— Дайте слово, княгиня, что ваш муж или вы сами не имеете к похищению Волховского никакого отношения, — сердясь на себя от подобной эскапады, полковник поглядел на женщину. — Это требование императора, и ваше окончательное слово будет передано ему тотчас же.

— Даю слово… Ни я, ни мой муж Георгий Яковлевич ни одним своим поступком и делом не причастны к исчезновению сына, — твердо и уверенно ответила княгиня, и судя по изменившейся тональности, пришла в себя и что-то обдумывает. — А теперь я могу узнать что-либо о результатах поисков?

— К сожалению, мы не входим в оперативный штаб розыскных мероприятий, — покачал головой Кольцов. — Но могу уверить вас, Аксинья Федоровна, силы подняты немалые. Булгаковы подняли всех на ноги, чуть ли не носом землю роют. У Мстиславских государственные ресурсы, и, если они уже задействованы, Викентия отыщут.

Ну не говорить же несчастной женщине, которой на роду написано постоянно терять своего сына, что он стал жертвой хитроумной комбинации императорской СБ! И выходит, Факир-таки клюнул на вкусную наживку! Паренька ловко подставили под похищение и теперь разыгрывают спектакль перед Булгаковыми и остальными причастными к этому людьми! Ох, посыплются искры, когда сюда вернется князь Мамонов! Надо бы взять недельный отпуск и исчезнуть из города.

— Что ж, мы удовлетворены вашим ответом, княгиня, — полковник Кольцов решительно встал. — Будьте уверены, я передам Его Величеству обнадеживающий ответ. Признаюсь, мне даже в голову не приходило подозревать вас, но служба есть служба. Приходится иногда задавать неудобные вопросы.

— Я не обижаюсь на вас, Артем Сергеевич, — сохраняя хладнокровие, Аксинья поднялась следом, чтобы проводить гостей до порога. — Служебные обязанности зачастую требуют влезать в душу чужого человека, причем всегда в самый неприятный момент. Увы, я сейчас с трудом сдерживаюсь, чтобы не заплакать. Пожалуйста, известите меня, как только судьба… — последовала заминка, — Андрея прояснится.

— Непременно, Аксинья Федоровна, — принимая из рук слуги плащ, ответил Кольцов. — И еще просьба… Будете извещать своего мужа, постарайтесь отговорить его от приезда в Москву. Я знаю, как это будет трудно, но не хотелось бы его вмешательства в поиски. Здесь хватает опытных специалистов.

— Обещаю сказать ему ваше пожелание.

— Конечно, я более чем уверен, что князь Мамонов обязательно появится в столице, — уже стоя возле распахнутых дверей, добавил полковник. — А если таковое произойдет, передайте ему мое желание встретиться и поговорить об очень важном деле. Лично со мной, с глазу на глаз.

— Обязательно передам, Артем Сергеевич. Всего доброго, Януш Сигизмундович. Передавайте привет жене и дочери. Ваша Илана — чудесная девочка. Мне кажется, она увлечена Андреем.

— До свидания, Аксинья Федоровна, — энергично кивнул Рудаков, сердце слегка екнуло. Подобными словами в пустоту или ради приличия не кидаются. — Всего доброго и постарайтесь сохранять спокойствие. Мы с Артемом Сергеевичем уверены в скором и благополучном возвращении вашего сына.

Княгиня поплотнее укуталась платком и смотрела вслед офицерам до тех пор, пока они не вышли за ворота и сели в черный «Хорс». Опять задождило. Мелкие капли с приятным шорохом рассыпались на крыше дома и веселыми ручейками полились по трубам на землю.

Она вернулась в дом, прислушалась к приглушенным звукам на кухне. Отец с братьями опять заняты своими контрактами, вернутся к вечеру. Но смогут ли они помочь в поисках Андрюши? Да и где искать? Напроситься на прием к императрице? Только вряд ли сейчас от всех ее резких и необдуманных движений будет толк. Единственное, что сейчас можно сделать — позвонить мужу.

Да, она снова осталась в Москве, но на этот раз расставание вышло куда приятнее и многообещающе. Жора сумел разжечь в ней костер из угольев, подернутых сизой пленкой, но не смог убедить вернуться в Ленск. Без Андрея там ей делать нечего. Скрепя сердце, муж согласился, и уезжая, обещал вернуться через пару месяцев. Кто же знал, что все так повернется!

Известие об экспертизе, на которой настоял сын, удивило ее больше, чем само подтверждение о родстве. Каким образом ему удалось уговорить императора? В чем причина? Неужели Мстиславские отдали долг за спасение Андреем важных гостей? Вот это более вероятный ответ.

Она плотно закрыла дверь спальни, села на кровать и набрала номер Георгия. Князь откликнулся мгновенно.

— Ася? — голос у него был скорее удивленный, чем встревоженный. Значит, еще не дошли до него слухи из Москвы, пусть и оставил здесь свою агентуру. Ловко Мстиславские отсекают информацию! — Ты передумала о своем решении или просто соскучилась?

Ага, игривость пошла…

— Жора, извини, что беспокою. Ты уже, наверное, отдыхаешь.

— К чему кругами ходить, милая? Знаешь же, что я раньше одиннадцати вечера от стола не отхожу. Работы хватает.

— Тогда тебе придется бросать все и ехать обратно. Андрей пропал.

Возникла долгая томительная пауза. Аксинья слышала дыхание мужа, явно что-то обдумывающего. Наконец, он деловито спросил:

— Когда это произошло?

— Вчера вечером. Я только сейчас узнала. Приезжали кураторы Андрея, выясняли, не ты ли увез сына с собой.

— Какая чушь! — фыркнул Мамонов. — Я разве похож на татя таежного, чтобы тайком мальчишку похищать?

— Но ты точно не причастен к этому или твои люди?

— Ася! Давай ближе к делу, что тебе известно! — сдержанно попросил князь. — Мы время теряем.

— Мне тоже ничего особо важного не сказали. Сын исчез вместе со своим сопровождающим вчера по дороге домой. На звонки оба не отвечают, аурные следы потеряны, как я поняла.

— Булгаковы…Черт бы побрал эту семейку, — злость все-таки прорвалась в голосе Георгия. — Забрали мальчишку из приюта по каким-то своим мотивам, а сами не могут обеспечить его достойную защиту. Уже второй раз прос… извини, милая. Едва не ляпнул гадость.

— Ты приедешь?

— А как же иначе? — вздохнул Мамонов. — Утром вылетаю со своими волкодавами. Возьму Трофима и Омрына.

Трофима Куроедова Аксинья знала. Он числился главным клановым магом. А вот имя второго женщина слышала впервые.

— Омрын — это кто?

— Шаман местный и следопыт по совместительству, — усмехнулся Георгий. — Постучит в бубен, обкурится мухоморами, глядишь — найдет Андрея.

Княгиня побледнела. Все прошлые беды были связаны с местной волшбой, с непонятными и опасными обрядами, едва не погубившими ее сына.

— Может, без него обойдемся? — попыталась она слабо сопротивляться. — Здесь большой город, ему будет некомфортно.

— Да ты его увидишь, сразу изменишь свое представление о нынешних шаманах! — хохотнул князь и резко изменил тональность. — Ася, сама ничего не предпринимай! Я завтра вечером лично приеду в имение Гусаровых, там все и обговорим. И еще, пока из головы не вылетело: приготовь какую-нибудь Андрейкину вещь. Одежку там, зубную щетку, расческу или предмет какой важный.

— Где же я ее возьму? — удивилась Аксинья. — Да и не пустят меня Булгаковы в свой дом.

— Ты же умная, придумаешь что-нибудь, — уверенно ответил Мамонов. — Ну все, радость моя, завтра увидимся…

Она вяло попрощалась с мужем, подошла к окну и стала разглядывать серую хмарь неба, неопрятную вату облаков, ползущих над крышами многоэтажек; они отсюда хорошо проглядывались даже сквозь густую листву деревьев. Княгиня задумалась, как ей обзавестись личной вещью сына. В самом деле, нет ничего глупее заявиться к Булгаковым и попросить носовой платок или футболку Андрея. Покрутят пальцев возле виска в лучшем случае… А впрочем, плевать на все! Для спасения собственного ребенка пойдешь на любые меры, даже шамана можно вытерпеть.

— Здравствуйте, Иван Олегович! — сказала она в телефонную трубку, затаив дыхание. — Мы не могли бы встретиться сегодня? Я не отниму у вас много времени, хватит и десяти минут… Большое спасибо. Но у меня просьба. Пусть она вам покажется смешной и нелепой… Возьмите с собой что-нибудь из одежды Викентия. Ну вот, вы смеетесь! Подойдет футболка, но только грязная! Нет, не надо выстиранную и выглаженную! Только грязную!

— Подъезжайте в шесть вечера к тому ресторанчику, где я вы впервые встретились с Викентием, — донесся из аппарата добродушный голос, в котором не было и малой толики удивления. — Который на Пресне. Помните?

— Да, отлично помню.

— Тогда до встречи.

Аксинья усмехнулась про себя: она знала, на что способны шаманы или предметы, которые ими оказались зачарованы. Чужая магия не признает искусство волшебства, изучаемого по книгам и трактатам. Это нечто другое, идущее из таких глубин вселенной, что вызывает оторопь и благоговейный ужас. Поэтому на месте Ивана Булгакова княгиня Мамонова так бы не смеялась.

Глава 9

1

Нас разбудил дробный топот над головой, как будто целая казарма солдат разом проснулась и сорвалась с места. Резко и громко зазвучали голоса — а затем крышка погреба откинулась в сторону с громким грохотом.

— Эй, русаки! Живо поднимайтесь по одному! — прозвучала команда от Адама, наклонившегося над черным зевом погреба.

Ничего не понимая спросонья, я поднялся по ступенькам и даже не успел протереть глаза, как мои запястья оказались перетянуты пластиковыми шнурами, к которым я стал испытывать жесточайшую неприязнь. Наверное, до конца жизни к ним не прикоснусь!

Сидора спеленали таким же способом. Пока мы стояли возле печки под присмотром темно-русого невысокого крепыша, в доме происходила легкая суета, но не паническая, а деловая. Наемники стремились по-быстрому свалить, уничтожая следы своего присутствия. Через окна проглядывала чернильная темнота, а значит, на дворе еще ночь. Значит, уезжаем раньше намеченного часа. Что-то произошло?

— Выводите этих во двор, — приказал пан Богумил, кивая на нас. Он сидел на краешке табурета возле двери, нахохлившись словно злая птица, засунув руки в карманы кожаной куртки. — Они мне мешают.

Чем мы ему помешали, я так и не понял. Зося подтолкнула нас к выходу. На свежем воздухе вся сонливость разом пропала. На небе изредка посверкивали звезды, тут же закрываемые невидимой пеленой облаков. Поддувал ветерок. В рубашке сразу стало зябко.

— Садитесь в минивэн, — тихо сказала Зося, кивая в сторону приземистого восьмиместного «Лорейн-Дитриха», весьма популярного зверя в наших края. Подобные авто охотно закупали высокородные аристо для своих многочисленных чад, используя транспорт в качестве школьно-гимназического перевозчика. Машинка добротная, неприхотливая. Салон большой, кресла удобные, не нужно подтягивать колени к ушам, когда садишься. И главное, она очень ходовая, если по нормальной дороге едет. Но испытывать ее в грязи опытные водители не советуют. Тут ей и конец придет.

Зося распахнула боковую дверь, с шуршанием отъехавшую в сторону, и предупредила:

— Садитесь в середке.

— А я на заднем люблю ездить, — пошутил я, влезая в холодное нутро минивэна.

— Но не сегодня, — отрезала девушка. — Я должна за вами присматривать.

Мы подчинились приказу, сев там, куда нам указала Зося, которая сама с комфортом устроилась позади нас. Посмотрев в окошко, я внезапно заметил, как что-то сверкнуло, отсвет белой вспышки упал на огородные грядки.

— Что это такое? — удивился я, ощутив, как спрессовался воздух вокруг меня, а где-то далеко словно разбился хрупкий хрусталь. — Кто это там магичит?

— Пан Богуслав зачищает все аурные следы, — напряженно ответила Зося.

Странно, я думал, что шеф наемников вообще не имеет Дара. Хитрый жук, оказывается! Вот почему он решился на такую авантюру, думает, сумеет проскочить мимо блокпостов. Я бы вместо минивэна нашел приличный внедорожник и попытался прорваться по проселочным дорогам. Все-таки шанс. А на комфортабельном авто только по асфальту, сознательно уменьшая возможности для побега!

Наконец, суета в доме закончилась. За руль сел Адам, а в салоне разместились пан Богумил и Феликс. А где же оставшиеся боевики? Девушка недовольно спросила:

— Может, объясните, патрон, к чему такая спешка?

— Тягостно что-то стало, — прокряхтел пан Богумил, вытягивая ноги в проход. — Появилось ощущение, как будто на меня пристальный взгляд обратили. Как на крысу в клетке смотрят, изучают. Но откуда-то издали, не приближаясь. Я потом догадался, что происходит. У Мстиславского есть очень сильный гроссмейстер магических наук. Брюс его зовут. Он курирует техномагические изыскания, создает всевозможные приборы. Думаю, один из таких приборов сейчас задействован.

— Полагаете, нас обнаружили? — нервно спросил Феликс.

— Не обнаружили пока, но я решил не рисковать. Даже допуская вариант с раскрытием нашей лежки, спецслужбам понадобится время, чтобы сориентироваться и перекрыть весь район, где мы сейчас находимся. Томаш и Болек на «Фаворите» устроят небольшое представление, чтобы под шумок мы могли выскочить из блокады.

И точно, в темноте вспыхнули фары спорткара, осветив распахнутые ворота. Мотор «Лорейн-Дитриха» мягко заурчал, зашуршали колеса, и Адам вывел машину на улицу. Следом за нами выкатился «Фаворит». Из него вынырнула тень, закрыла створки, оставляя во дворе наш внедорожник и старенький «Сатурн». Действительно торопятся, даже машины не уничтожили или не угнали в другое место.

Кар объехал нас, помигивая габаритными огнями. Мы неторопливо поехали за ним по узкой дачной улочке. В темном салоне стояла тишина, сплетавшаяся с нашим напряжением в тугой взрывоопасный комок. Сидор дремал, откинувшись на спинку сиденья, или делал вид, что ему все равно. А я вертелся как на раскаленных иголках, строя различные версии, куда повернется эта авантюра. Попадать под шквальный огонь спецназовцев очень не хотелось. Эту жестяную лоханку с красивым именем продырявят на раз-два, превратив сидящих здесь людей в фарш. Кроме пана Богумила и Зоси, умеющих ставить защитные плетения. Но это в том случае, если первым погибну я. Только умирать не хотелось. И поэтому ситуация пугала.

«Фаворит» исчез в переулке, следом за ним нырнули мы и вскоре оказались на асфальтированной дороге. Дачные домики под уютными черепичными крышами исчезли, потянулись двух-трехэтажные коттеджи, погруженные в спячку. Только дорожные фонари освещали нам путь на пустынной дороге. Но изредка нам попадались таксомоторы, юрко летевшие куда-то по своим делам.

Зашипела рация Адама, скороговоркой прозвучала польская речь. Кажется, речь шла о засаде. Минивэн тут же свернул в очередной узкий проулок и стал набирать скорость. Ага, пошла жара, как однажды обмолвился Ярик Назаров. Ох, черт возьми! Ну почему я не договорился с ним насчет экстренной помощи? Портал в мою Явь уже пробит, и Ярославу не составило бы труда появиться здесь и привести хорошо подготовленных бойцов.

«Дурень! — оборвал я свои размышления. — И каким образом? Как держать связь между мирами еще никто не придумал. Никита Анатольевич как-то обмолвился, что только кровь может открыть путь заблудившемуся в чужой Яви. Да, открыть-то может, но передать сигнал о помощи вряд ли. Как там? Разные кванты времени и пространства?»

Между тем минивэн ускорил движение, выскочил на соседнюю улицу, резко накренился, сворачивая и петляя как заяц, бегущий от стаи борзых. Рация снова зашипела.

— Парни разворошили блокпост возле Строгинского парка, — повернув голову, громко сказал Адам. — Дорога на северную трассу перекрыта, мост под наблюдением. Уходят вдоль реки по парковым зонам на восток. За ними хвост из двух авто.

— Отлично, теперь гони до Рублевского пляжа, — ожил пан Богумил. — А оттуда под эстакадой прошмыгнем. Вдоль Москвы-реки много наезженных дорог. Доедем до шлюза, перескочим на другую сторону.

— А вы хорошо знаете город, — неожиданно очнулся от спячки Сидор, с напряжением вглядываясь в мелькающие постройки за окном минивэна.

— Сынок, если бы я не знал крысиных нор в каждом городе, где побывал по долгу своей деятельности, давно бы в земле гнил, — не поворачивая головы, ответил пан Богумил.

Я бы не стал так уверенно утверждать о знании чужих «крысиных нор». Потому что через несколько минут мы выскочили на какую-то тихую дорогу, с одной стороны которой протянулись строения без единого огонька, а напротив тянулись лесопосадки — и не доехав до эстакады, наткнулись на вооруженный моторизованный патруль. Тяжелая колесная бронеходка с узкими бойницами спереди и пулеметной турелью на крыше притулилась на обочине под корявым тополем, а патрульная сине-белая «Вега» с проблесковой панелью на крыше чуть дальше. Возле нее топтались двое полицейских и столько же вояк в полном обвесе и с автоматом на плече. Они курили и о чем-то переговаривались. Еще один боец сидел на бронеходке, и похоже, подремывал.

— Что делаем, патрон? — Адам заметно нервничал, и даже снизил скорость, не зная, какой ход предпринять. — Остановимся или идем напролом?

— Начнем убегать — себе хуже сделаем, — разумно рассудил пан Богумил. — Останови машину, я с ними разберусь. Мотор не глуши, будь наготове.

Сидор напрягся и легонько толкнул меня плечом, давая сигнал не расслабляться. Да я уже давно крутил головой, просчитывая различные варианты: падать на пол или громко вопить о помощи. Все сомнения разрешила Зося. Она ткнула стволом пистолета в затылок инструктора и прошипела:

— Молчать! Пикните хоть словечко — я выполню свое обещание!

— Молчим, красотка, молчим, — покорно кивнул Сидор. Он заметно нервничал.

Между тем к остановившемуся автомобилю приблизились патрульные, которых прикрывал один из бойцов, а второй зажег фонарь и посветил в салон через окна, внимательно разглядывая нас. Потом обошел с другой стороны и взял на прицел дверь. Один из полицейских постучал по стеклу, и Адам опустил его, вопросительно глядя на сотрудника.

— Старшина Смирнов, — представился молодой патрульный, не демонстрируя никаких враждебных намерений, даже не вытащил оружие из кобуры. — Предъявите водительское удостоверение, документы на автотранспортное средство и положите руки на руль, чтобы я их мог видеть.

— Пожалуйста, господин полицейский, — вежливо произнес Адам и плавным движением достал из кармашка куртки небольшое кожаное портмоне, после чего послушно выполнил второе приказание.

«Как пить дать, удостоверение поддельное, — подумал я, напрягшись. — Но если оно пройдет проверку, то насчет владения машиной получится очень большая проблема. Минивэн явно угнан».

Дело в том, что после сдачи экзаменов на право самостоятельного вождения новоиспеченному автолюбителю выдается пластиковая карта со всеми личными данными и фотографией. Если у него уже есть машина, то туда сразу вносится ее модель, цвет, регистрационный номер, дата приобретения и начала водительского стажа. Магические печати подтверждают подлинность удостоверения. У каждого патрульного есть портативный сканер, позволяющий «открывать» всю информацию, занесенную на плотный кусочек пластика.

Сама же информация о владельце и его машине заносится оператором удаленно, а сканер связывается с базой данных через цепочку настроенных на передачу данных амулетов (если нет стационарных вышек в данном районе), по которой и пробивает удостоверение.

У Светы Булгаковой такая карта тоже есть. Она ее получила вместе с подарком в виде «Венеры». Но там стоит лишь дата приобретения авто и имя ее владельца. Как только девушка пройдет курс подготовки и сдаст экзамены, в удостоверении появятся новые данные. Поэтому ей строго-настрого запрещено выезжать на своей «Венере» за пределы поместья. Наличие удостоверения с правом владения, но без отметки о сданных экзаменах карается очень серьезно. Машину изымут и поставят на штрафную стоянку до тех пор, пока владелец не сдаст экзамены. Так что Светке придется еще немного подождать, пока не исполнится шестнадцать, и можно будет официально идти учиться вождению.

Между тем полицейский, не снимая с пояса черную плоскую коробочку, большую часть которой представляла собой монохромный экран, провел картой по слоту. Коротко пискнуло, зажглись световые диоды — и все, кто был в машине, замерли.

— У вас стаж вождения пятнадцать лет, — сказал ровным голосом полицейский, рассмотрев информацию, — есть личный автомобиль «Фиеста С-17». Приобреталась в Нижнем Новгороде. А почему на чужом минивэне? И где разрешение на его управление от владельца?

— Извините, инспектор! — пан Богумил перегнулся через спинку кресла и постарался как можно дружелюбнее пояснить. — Это моя машина, купил пару лет назад, а сам так и не осмелился сесть за руль. Прошу иногда племянника свозить меня по делам или за город.

— А куда направляетесь в четыре часа утра? — усмехнулся старшина, не отдавая карту Адаму. — На рыбалку что ли? Да и компания у вас странная. Предъявите документ на машину.

— Да-да, сейчас, — патрон зашевелился и попытался открыть дверь.

— Сидеть в машине! — рявкнул боец, стоявший самым дальним, и качнул стволом автомата.

— Да подождите же вы! — затрясся пан Богумил. — Документ провалился в подкладку куртки, не могу достать! На улице-то сподручнее!

Я тихо офигевал. Неужели патруль не получил данные о моем похищении? Где фотографии моей и Сидора физиономий? Да каждый блокпост уже должен знать о происшествии!

— Сидеть, я сказал! — повысил голос военный. — Пацан выходит наружу, остальные на месте! Кажется, это он…

Я не успел порадоваться за бдительного бойца, как зашелестела отлетающая на полозьях в сторону дверь, пан Богумил махнул рукой — и вояку как будто ударило со всего размаху невидимым кулаком. Он отлетел на несколько метров, пропахав спиной палую листву на обочине. Лях мгновенно выпрыгнул из машины со светящимися пальцами и очень сильно хлопнул ладонями. Мощная волна качнула минивэн, краем задевая падающих патрульных. Если бы не моя антимагия, их бы размазало в кровавую кашу. А так только потеряли ориентацию, ошалело мотая головами лежа на асфальте. Еще мгновение — и они схватятся за оружие, которое из рук не выпустили. Молодцы!

Пан Богумил проявил чудеса акробатики. Он еще только разворачивался, как Адам надавил на газ. Минивэн, завывая движком и покрышками, рванул вперед, а патрон на ходу умудрился заскочить в салон, захлопнуть дверь и рухнуть на передние кресла.

Казалось бы — все, ушли. Но я-то помнил о сидящем возле пулеметной турели еще одном бойце. И позвоночником почувствовал приближающуюся опасность.

— На пол! — заорал я и рухнул лицом вниз.

Лопнуло заднее стекло, осыпая взвизгнувшую Зосю дождем осколков. В салоне противно зажужжало, невидимые злые пчелы дырявили обшивку и кресла. Кто-то ахнул, машина опасно накренилась, влетая под эстакаду. Нас сотряс мощный удар. Адам не удержал брыкающуюся «Лорейн» и умудрился задеть бетонный столб. Жутко проскрежетало, нас беспощадно кидало по полу, Феликс ругался по-польски, а на меня вдобавок свалился Сидор. Больно прилетело по затылку, даже искры в глазах замелькали.

Чертова гонка длилась неизвестно сколько времени, пока автомобиль не остановился в каком-то глухом перелеске. Адам заглушил движок и тяжело вывалился наружу. Я выполз из-под лежащего Сидора и почуял неладное, как только уткнулся во что-то липкое. Рядом постанывала Зося. Она зашевелилась, встала на колени и зажгла миниатюрный фонарик. Тонкий луч осветил залитую кровью спину Сидора. Калибр в четыре линии из «Скальпеля» не оставил инструктору ни единого шанса. Он не успел среагировать на мой крик и получил две дыры: в шею и позвоночник. Кресло, где сидел я, было буквально разодрано на клочья, как будто бешеный тигр пытался выместить на нем свою злобу. Не упал бы на пол…. Ледяной ужас поднял мои волосы дыбом и осыпался режущими крошками по спине.

— Ему не поможешь, — прошипела Зося, помогая мне освободиться из-под мертвого Сидора. — Наповал.

«Дура, — хотел сказать я. — Почему же ты не захотела ликвидировать пана Богумила и Феликса до блокпоста, когда мы виляли по темным улицам? А теперь что делать?»

Мы потихоньку вылезли из дымящегося минивэна. Я не удивился, что пан Богумил не пострадал. Зося получила ранение в левое плечо, и Адам, тоже оставшийся невредимым, сразу стал хлопотать возле нее, налаживая повязку. А вот Феликсу не повезло. Он хрипло дышал через раз, пуская кровавые пузыри изо рта. Ну, конечно же… Наемник сидел на той же стороне, что и мы. Вот и получили с Сидором порцию свинца.

Пан Богумил склонился над Феликсом, внимательно осмотрел рану на правой стороне груди, покачал головой.

— Ratuj, nie rezygnuj[1], — прошептал наемник, распахнув глаза от ожидания чуда.

Короткий и сильный тычок пальцем куда-то в область шеи — и Феликс обмяк, душа его воспарила к небесам.

— Вы могли его спасти, — зло сказал я. — Зачем иметь Дар и не помогать людям?

— Он умирал, — спокойно ответил пан Богумил, снимая куртку. Оглядел ее со всех сторон, просунул большой палец, которым убил Феликса, в дыру на боку. — Надо же, почти рядом прошла. Что там с Зосей?

— Нормально, — быстро ответил Адам, видевший расправу над раненым Феликсом. Я даже заметил, как его рука дернулась к поясу, где находился пистолет. — Ранение в плечо, кровотечение я остановил.

Патрон опустился рядом с лежащей на траве девушкой и приложил засветившуюся ладонь к ране. Зося застонала, покусывая губы. Через минуту сияющий ореол вокруг руки потух.

— Внутренние ткани, разорванные пулей, я частично восстановил, — пан Богумил повернулся ко мне. — Кровь больше не идет, неблагоприятные процессы купированы. Надеюсь, организм сам начнет восстанавливаться. Видишь, мальчик, я не такой злой, как тебе показалось. У Феликса была тяжелейшая рана, и он становился обузой. До рассвета еще пара часов, поэтому нужно идти. Адам, мы точно на месте?

— Через двести метров будет гидротехническая плотина, — ответил наемник, придерживая встающую Зосю. — Через нее перейдем на другой берег. Оттуда до Захарково недалеко. Где будем ждать Томаша?

— Вряд ли им удалось проскочить через посты, — выдохнула Зося, — если даже самую захудалую трассу перекрыли.

— Там видно будет, — пан Богумил подтолкнул меня к Адаму. — Разрежь ему шнур.

Я с облегчением потер саднящие запястья, и под присмотром наемников потопал через кусты в сторону странного гула, от которого вибрировал воздух.

— Плотина рядом, — пояснил всезнающий патрон, идя позади всех. Как будто чувствовал исходящую от оставшихся боевиков опасность. Опасный тип со звериными инстинктами, вот кто сейчас контролировал ситуацию. Эх, Зося, Зося! Не промедли ты, все бы живы остались. И Сидор, и это Феликс…

Подсвечивая фонариком под ноги, Адам вывел нас к реке. Невысокий берег зарос густым осотом, правее от нас светились огоньки плотины, откуда и доносился мерный шум воды, вытекающей из шлюзов.

— Там есть охрана? — неизвестно у кого спросил Адам, но посмотрел на меня. — На таких спецобъектах должен быть пост.

— Я не знаю, — пожимаю плечами. — Может, и есть.

Мы еще некоторое время шли вдоль реки ко все возрастающему гулу. Я даже стал чувствовать, как под ногами мелко дрожит земля. Все молчали, сосредоточенно вглядываясь в темноту. Тонкий лучик фонаря давал возможность не запнуться об какую-нибудь корягу или корень, и немного проплутав по кустам и зарослям ивняка, нам удалось выйти на протоптанную тропинку. Видимо, здесь ходили местные жители того самого Захарково к трассе, по которой мы недавно неслись сломя голову в южном направлении. Получается, возвращаемся обратно?

Мрачная стена гидротехнической плотины возвышалась над рекой метров на десять, а может — и меньше. Темнота скрадывала ее размеры. Но цепочка ярких фонарей освещала асфальтированное полотно, проложенное поверх дамбы. Значит, по ней можно пройти на другую сторону.

Мы замерли в кустах, разглядывая объект. Действительно, некий пост на дамбе существовал. Он находился в самом начале и состоял из одноэтажного домика и шлагбаума, перегородившего путь. Окна были тускло подсвечены изнутри дежурным освещением, а над входной дверью висячий фонарь давал обильный свет.

— Ну и что дальше? — едва слышно спросила Зося, бережно придерживая раненую руку за локоть. — Так и будем пялиться на плотину?

— Надо идти, — подтвердил Адам. — Скоро рассветет, и здесь будет вся полиция Москвы, маги и спецподразделения. Мы слишком нашумели.

Я призадумался. А почему бы сейчас не свалить? Кругом кустарники, высокая трава, ревет вода из шлюзов. Пока наемники решают свои проблемы, можно тихонечко отползти в сторону и затаиться. Если мою пропажу обнаружат, кинутся по тропинке к дороге, попытаются перехватить.

Жесткая рука цапнула за ворот рубашки.

— Даже не думай, — прошипел пан Богумил. — Пошли. Будешь рядом со мной. Побежишь — умрешь.

Мысли читает, что ли?

Лях встал во весь рост, заодно рывком поднимая меня на ноги.

— В Захарково не пойдем, отсидимся до утра в лесу на противоположном берегу, — решил предводитель наемников. — Подождем парней. Эвакуационные точки им известны, в том числе и здешняя. Зося и Адам, идете впереди. Если в сторожке есть люди, аккуратно накроешь магоформой, чтобы отключились на полчаса. Мы — за вами. Адам, держи…

Он протянул помощнику продолговатый плоский камешек, даже в темноте излучавший слабый желтоватый свет. Наверное, сонный магический амулет, пришла догадка.

Наемники по небольшому песчаному склону спустились вниз и направились к дамбе. Пан Богумил выждал какое-то время и подтолкнул меня в спину, приказывая двигаться. Ночь уже отступала, но природа еще спала, и никакого намека на предрассветные сумерки. Зато стало жутко холодно. Меня затрясло от сырости и совсем не летнего ветерка, гуляющего на открытом пространстве. Чертовы ляхи даже теплую одежку не догадались для меня захватить! Так и щеголяю в летней рубашке, да еще порванной в нескольких местах.

Размытые фигуры Адама и девушки маячили возле сторожки. Тоненький силуэт Зоси мелькнул у окна. Через минуту дважды мигнул фонарик.

— Пошли! — оживился пан Богумил. — Пост усыпили, двигаемся дальше.

Мы быстрым шагом преодолели остатки тропинки и вышли к шлагбауму, где нас ждали наемники. Зося доложила, что в сторожке были двое охранников из какой-то частной компании, по шевронам на куртках определила. Сейчас находятся в отключке. Поэтому нужно спешить, пока сменщики не заявились или кто-то из дежурного персонала не вздумал внешнюю камеру проверить. А то, что они здесь были — дураку ясно. Объект, как-никак, важный, обязан быть под охраной.

Мы обогнули шлагбаум и быстрым шагом двинулись по дорожке, ограниченной бетонным парапетом с одной стороны, а с другой — оградительной сеткой. Нас оглушил шум воды, сбрасываемой из круглых шлюзовых камер. Легкая, почти невесомая водяная взвесь садилась на нашу одежду мельчайшими брызгами, под ногами периодически вздрагивала плотина. Меня так и тянуло поглядеть вниз, но пан Богумил все время подталкивал в спину.

К моему удивлению, на другом конце дамбы кроме опущенного шлагбаума никакого поста не оказалось. Неужели удалось так легко и беспрепятственно проскочить объект, и даже не быть замеченными в камеры наблюдения? Что-то невероятное. Зуб даю, что ни Зося, ни патрон не использовали магию прикрытия. Она бы просто не сработала в моем присутствии. Активные конструкты, воздействующие на мое энергетическое поле, гарантированно уничтожаются. Когда пан Богумил использовал магию против блокпоста, он не направлял ее в мою сторону; находясь в пассивном состоянии антимагия подобна спящему стражнику. Начнут лично меня обижать — мгновенно ощетинится.

Когда плотина оказалась далеко позади, наемники облегченно вздохнули, в отличии от меня. Где помощь? Где бронированная кавалерия и пилоты «скелетов»? Неужели никто не отреагировал на стрельбу? Не может такого быть. Патруль остался жив, и значит, должен вызвать подмогу.

Мы снова нырнули в лесную чащу; под ногами затрещал валежник, то и дело приходилось прикрывать лицо, чтобы не наткнуться на торчащие в разные стороны ветви кустарников и деревьев. В темноте они были похожи на корявые руки каких-то сказочных существ, норовивших цапнуть то за шкирку, то за штаны. Адам, шедший впереди с фонариком, внезапно остановился и сказал:

— Здесь полянка удобная. Сделаем привал.

— Не возражаю, — пан Богумил, наконец, перестал меня пихать между лопаток. — Мальчишку привяжите, а то сбежит.

Зося устало привалилась к дереву — ей было тяжело. Рана, на которую воздействует магия, все равно давала о себе знать. Девушке нужен опытный Целитель, знающий толк в подобных ранениях. Или же хирург, чтобы пулю вытащить. Я уже понял, что она не прошла навылет, а осталась в мягких тканях. Вот уж действительно повезло красотке. Убойную силу погасила спинка кресла. Хотя… может, было бы лучше, пройди пуля насквозь.

Адам подошел ко мне и буркнул, чтобы я сел спиной к дереву, обхватил его руками, а потом ловко обмотал всего тонкой веревкой, найденной в его арсенале. Через несколько минут меня снова начала бить дрожь.

— Чего зубами клацаешь? — добродушно спросил пан Богумил, не имеющий в сердце, кажется, ни капли сострадания. — Холодно?

— Вы бы мне свою куртку отдали, сударь, — выбивая зубами дробь, укорил я ляха. — Ребенок мерзнет, а вам плевать…

— Ты же одаренный, — усмехнулся пан Богумил, пристраиваясь возле соседнего дерева. — Согрей себя изнутри.

А почему бы и нет. Только эффект от такого согревания будет совсем иным. Минус поменяется на плюс, появится возможность атаковать. Ага, разбежался. Да меня пан Богуслав размажет тонким слоем по земле. Непрофильный боец хуже опытного Разрушителя. Но попробовать надо… согреться.

Я сосредоточился на своих ощущениях, мысленно нащупал «спящую» искру и стал разогревать ее, вгоняя кубометры положительной энергии, используя весь потенциал. Искра оживилась и начала раскаляться. Живительное тепло потекло по жилам, кровь по венам побежала активнее. Сначала потеплели кончики пальцев, потом я перестал дрожать. Было невероятно тяжело концентрироваться на разноплановых задачах, но я справился. Но потом стало легче, даже расслабился, играя с потоками энергии. Чтобы нанести удар по самому опасному человеку в группе, даже не думал. Как поведут себя Адам и Зося? Если до сих пор не ликвидировали своего патрона, то и дальше от них помощи ждать не следует. Девушка со мной просто играла, наслаждаясь моей растерянностью. Скучно стало, вот и развлекалась.

Мне стало смешно. Пан Богумил не признает во мне Разрушителя, а Зося уверена, что я не могу управлять магическими процессами. Надо бы сыграть на противоречиях. Только подожду, пока наемники заснут. Они тоже устали, да еще рано встали. Обязательно отключатся.

Через несколько томительных минут послышалось легкое похрапывание пана Богумила. Адам уже давно перестал перешептываться с Зосей, тоже заснул. Пора!

Я на удивление легко раскочегарил искру до нужной температуры, ориентируясь, чтобы она из красного спектра не перешла в белый, и дал легкий импульс в запястья. Ну-ка! Напрягшись, резко развел руки в стороны. Раздался едва слышный треск. А ничего себе! Без всякой магии, только на одних энергетических потоках удалось порвать прочно свитую веревку. Значит, у меня появляются очень интересные варианты применения магии!

С бьющимся сердцем обхватил путы на ногах, снова направил бурлящие потоки силы в пальцы — и последняя преграда к свободе оказалась безжалостно разорванной напополам! Ура, работает! Работает!

Поглядев на неподвижные фигуры наемников и пана Богумила, встал на четвереньки и пополз в ближайшие кусты, осторожно раздвигая ветки, чтобы не шуметь. Когда поляна скрылась за густыми порослями, поднялся и со всех ног рванул в поселок, уже просматривающийся в сереющих сумерках. Там есть связь, какая-никакая администрация. Пока ляхи спят, здесь будет полиция и спецы, умеющие брать таких зверюг…

И полетел кувырком на землю, больно ударившись локтем о какую-то корягу. Тут же невидимая сила подняла меня за шиворот, окончательно отрывая воротник рубашки.

— А вот это ты зря делаешь, — зашипела темная фигура голосом Адама. — Тебе разве Зося не говорила, чтобы ты не дергался и сидел спокойно?

Со злости, ничего не соображая, я отмахнулся локтем и, кажется, попал во что-то мягкое. Наемник охнул от усиленного энергией удара, но хватка его оказалась весьма прочной. Мы вместе рухнули на мокрую от росы траву и стали барахтаться как маленькие медвежата. Я пытался выскользнуть из цепкого захвата, Адам же после пары попыток оседлал меня и врезал по затылку.

Дальше — темнота.

2

Тихий, но настойчивый стук в дверь выдернул Иртеньева из мутной пелены сна. Рывком сев на диван, который стал для воеводы спасительным от суеты розыскных мероприятий местечком, он машинально посмотрел на часы. Уже пять.

Стук продолжался. Потерев лицо, чтобы прогнать сонливость, Глава СБ, даже не накидывая китель, в рубашке навыпуск пошел смотреть, кто это мог быть. Оказывается, дежурный по оперативному штабу. Моложавый капитан козырнул и доложил:

— Поступили сведения от группы майора Захарьева. Полчаса назад в районе Рублево зафиксирован прорыв неизвестной группы на минивэне «Лорейн-Дитрих». Попытка полицейского патруля и приданного ему в помощь экипажа бронеходки задержать машину не увенчалась успехом. Была применена магия, неизвестные скрылись. Один из бойцов утверждает, что в салоне сидел мальчишка, похожий по описанию на Волховского.

— В Рублевке? — нахмурился Иртеньев. Он включил верхний свет и кивнул дежурному, приглашая его войти в кабинет. На столе лежала развернутая карта.

— Люди не пострадали?

— Никак нет. Все живы, но с царапинами и синяками, — четко доложил офицер, по знаку начальника показывая карандашом место прорыва. — Как только очухалисьот удара, вызвали помощь и организовали преследование. Минивэн обнаружен в пяти километрах от блокпоста, брошенный у кромки леса. И два трупа. Мужчины с пулевыми ранениями. Один из них разыскиваемый Сидор Охримчук, телохранитель Волховского.

— Твою ж тетку корявую! — не выдержал Иртеньев. — Подробности, майор! Что там произошло?

— Доклад плохо прослушивался, сигнал часто прерывался, — не смутился дежурный цветастым оборотом начальства. — Видимо, один из бойцов бронеходки начал стрельбу по уходящему минивэну из турельного пулемета. Авто изрешечено полностью.

— Идиоты! — простонал воевода будто от зубной боли. — Майор, подготовьте машину. Через десять минут я выезжаю в оперативный штаб.

— Слушаюсь!

Козырнув, дежурный офицер вышел из кабинета, не забыв прикрыть дверь. Иртеньев же снова выругался нецензурно, обвиняя все группы, задействованные в блокаде района Строгино. Получается, «Стилет» и спецподразделения, заточенные на операции подобного рода, просто не успели развернуться, а диверсанты решили прорываться в эту же ночь и гораздо раньше по времени! Неужели кто-то сливает информацию на сторону? Не было печали…

Воевода быстро привел себя в порядок в туалетной комнате и надел свежую рубашку. Ровно через десять минут он вышел на крыльцо Имперской Канцелярии, где у него был личный кабинет, и сел в «Хорс». В сопровождении бронированного внедорожника охраны он доехал до Лубянки. Именно здесь в одном из служебных зданий развернули штаб по поимке Факира.

Когда он вошел в большой кабинет, залитый ярким электрическим светом, здесь уже находился полковник Суздальцев со своими сыскарями и несколько офицеров из объединенной группы пилотов и спецов-контрразведчиков. Они стояли возле огромного экрана, на который проецировалась интерактивная карта столицы и прилегающих к ней районов. Строгино было очерчено тревожным пульсирующим овалом. Горячий спор прервал Суздальцев.

— Господа! — воскликнул он при виде воеводы.

— Вольно! — отмахнулся Иртеньев. — Дайте внятный доклад по ситуации!

— Позвольте мне, — попросил полковник и световым лучом из тонкой указки стал показывать маршрут наемников и заодно раскрывать детали инцидента на трассе. — Диверсанты каким-то образом получили данные о блокировании района Строгино или же задействовали магию эмпата, который почувствовал насыщение магического фона по периметру. Группа решила сняться с места и прорываться через облавное кольцо. К тому времени команда «Стилета», маги и спецы-волкодавы только-только стали сосредотачиваться на местах, и не успели закрыть все дыры. Диверсанты на двух машинах совершили побег. Одна из них, спортивный «Фаворит» стал отвлекать полицию, а минивэн, в котором находились Волховский и Охримчук, направился на юг, где наткнулся на неукрепленный пост.

— Почему вы так уверены, что мальчик и его сопровождающий находились в машине Факира?

— Во дворе одной из дач обнаружили внедорожник с родовым гербом Булгаковых. Эта та самая машина, в которой постоянно передвигались Волховский и инструктор. Номера пробили по базе, все подтверждено. А также легковой «Сатурн». Сейчас маги пытаются снять аурные отпечатки.

— Почему начали стрелять по минивэну? — сдерживая раздражение, спросил Иртеньев. — Там же мальчишка сидел! Головой думать надо, а не есть в нее!

— Боец уже дал показания. Стрелял на инстинкте. Увидел, что его товарищей накрыло магическим ударом, машинально схватился за пулемет. Почему не бил по колесам, это уже вопрос другой. Полагаю, парень растерялся. Он все-таки военный, а не заточенный под спецоперации волкодав.

— Место находки оцеплено?

— Даже больше. Там уже «Стилет» хозяйничает. Начали облет прилегающей территории. Кстати, в том месте находится шлюзовая плотина. Мы полагаем, что диверсанты ушли по ней на другой берег и спрятались в лесопосадке.

— На дамбу послали людей?

— Так точно. Ждем ответа. Две мобильные группы идут вдоль реки на юг и север. Вполне возможно, что Факир и дальше продолжит запутывать следы.

— И все равно мы сели ему на хвост, — пробурчал Иртеньев, подходя к карте. — А что со вторым автомобилем?

— Сначала пытался рвануть через мост, чтобы уйти или в Митино, или в Тушино, но увидел перекрытую трассу, свернул с нее на гравийную дорогу, идущую вдоль Москвы-реки, и долго петлял по улочкам, пока наемников не перехватили пилоты ППД. Они зажали их возле пляжа и дважды пытались остановить, но в них стали стрелять. Поэтому парням ничего не оставалось, как применить магический удар по автомобилю. В результате чего он перевернулся, водитель погиб на месте, а второй попытался уйти в прибрежную парковую зону, где и был ликвидирован.

— Не Факир, надеюсь? — воспользовавшись паузой, спросил Иртеньев. — Он императору живой нужен.

— Факира в том автомобиле не было, — уверенно доложил полковник.

— И то хлеб, — заложив руки за спину, воевода уставился на мерцающие точки, которые подобно мошкаре, передвигались по карте, постепенно смещая красный овал к Захарково. — Есть предположения, куда может пойти диверсионная группа с заложником?

— Уйдя в Захарково, они могут затеряться в густых боровых лесах на юго-западе, — ответил один из оперативников. — Скорее всего, это был их экспромт, помощи группе ждать неоткуда, поэтому начнут пробираться по лесам к западной границе.

— Очень долго, непродуктивно и опасно, — покачал головой Иртеньев. — Но как версия принимается. Не забывайте, у них подросток с уникальным Даром, возможно, раненый. Какие еще варианты у ляхов?

— А если у Факира в селе подготовлена лежка? — задумался Суздальцев. — Они могут затаиться там надолго, а как только блокпосты будут свернуты, уйдет за кордон.

— Местные жители обязательно обратят внимание на незнакомцев, — возразил тот же оперативник. — Кушать им надо? Гигиенические средства, одежду приобрести в поселковом магазине… Нет, Захарково — это промежуточный этап. Наемники не задержатся там.

— А «Фаворит» не раздолбали, случаем, наши славные пилоты? — какая-то мысль пришла Иртеньеву в голову.

— Стекла побиты, пара пулевых отверстий, а так-то на ходу, — тут же ответил Суздальцев.

— Где она сейчас?

— Там же, на пляже. Пусть до утра стоит, есть-пить не просит. Оставили охрану, чтобы шпана местная или ребятишки любопытные ничего не растащили.

— Если посадить в нее двух человек средней комплекции и послать в Захарково — клюнет Факир? — воевода с любопытством поглядел на замерших офицеров.

— Но в таком случае им придется в одиночку брать группу, — осторожно ответил Суздальцев, с ходу поняв замысел главы СБ. — У меня таких спецов, к сожалению, нет. А еще нужно учитывать в этом уравнении мага, который точно есть у Факира. Да и сам Хмеловский может оказаться одаренным. Судя по его досье, очень мутный персонаж, потомственный шляхтич.

— Ничего страшного. Парочка волкодавов с Даром спеленают его как дитятко, — усмехнулся Иртеньев. — Дайте команду подогнать «Фаворит» на Волоколамское, где первая развилка. Знаете?

— Так точно.

— Через час туда на коптере прибудут два человека. Вы же подтягивайте к району Захарково все наличные силы. Полицию ставьте во внешнее оцепление. Факира им не одолеть. Пусть подстраховывают. Оставьте это дело спецам.

— Слушаюсь, — вытянулся Суздальцев, а за ним все офицеры, увидев, что воевода выходит.

****

Свистящий звук от лопастей приземлившегося серебристого коптера на некоторое время всколыхнул предрассветную тишину и разогнал клочковатый туман, плотным одеялом укутавший широкополосную трассу и эстакаду развилки.

Трое полицейских молча наблюдали, как из коптера выпрыгнула пара сухощавых мужчин одинакового роста и в одинаковой одежде: темных кожаных куртках и в джинсах, заправленных в высокие берцы — и пружинисто зашагали к помятому красному кару. Коптер тут же взлетел вверх и исчез в белесой кисее.

— Надо же, Бекас, всегда мечтал на «Фаворите» погонять, — не обращая внимания на полицейских, сказал один из волкодавов, пожевывая ароматную резинку. — А тут такая досада: хлам.

— Не говори, брат, — держа руки в карманах, его напарник попинал колеса машины, печально глядевшей на мир разбитыми фарами. — Парни, она хотя бы на ходу?

— Доехали нормально, — сказал один из полицейских с тремя лычками на погонах. — Постукивает кардан и заднее колесо обо что-то задевает. А так ходко идет.

— Непорядок, — покачал головой первый. — Лобовое даже не побилось. Надо исправить.

Бекас вытащил из-под куртки пистолет, вскинул его и без колебаний дважды выстрелил в ветровое стекло.

— Теперь порядок, — удовлетворенно хмыкнул первый, разглядывая пошедшее трещинами стекло, и подмигнул опешившим полицейским. — Все, парни. Ваша работа закончена. Начинается наша. Чур, я за руль!

Он кошачьими движениями переместился к водительской двери, распахнул ее и нырнул в салон. Бекас сел рядом, положив пистолет на колени, и работая челюстями, постучал ладонью по боковой дверце с выбитым стеклом.

«Фаворит», обиженный подобным обхождением, зафыркал, застучал клапанами и зашуршал шинами, выезжая с гравийной обочины на влажный асфальт. Но почувствовав себя снова в деле, шустро набрал скорость и нырнул в туман.

— Лихие ребятки, — покачал головой сержант.

— Эли-иита! — с непонятными интонациями произнес напарник. — Куда нам до нее!

— А ты готов под пули диверсантов встать? — резонно спросил третий. — Это тебе не пьянь по подворотням отлавливать и деток аристо под ручку в околоток приводить.

— Ладно, чего там, — сплюнул второй на это замечание, — поехали обратно. Приказа сопровождать волкодавов не было.

3

- Как же он веревку разорвал? — с интересом разглядывая взлохмаченные концы пут, спросил пан Богумил. Перевел взгляд на меня, сидящего под бдительным взором Адама, оценил физические возможности. — Магию использовал? Я бы почувствовал. Когда паренек разогревал себя, это хорошо ощущалось.

О, как! Не показывая своего удивления, анализирую слова ляха. Получается, мне удалось достигнуть какого-то прогресса в освоении положительной энергии, и она вовсе не магического, а скорее, физического плана. Вот почему удалось сбить на землю крепкого натренированного Адама. Да, за последние полгода мне удалось значительно подкачаться, нарастить мышцы и чуточку вытянуться, отчего от того нескладного паренька почти ничего не осталось. И тем не менее уронить взрослого мужика одним ударом локтя — так не бывает. Это точно какая-то способность появилась. Некая концентрация Силы в нужной точке.

— Мальчишка умеет скрывать некоторые магические приемы, — голос у Зоси после сна окреп, да и выглядела она гораздо лучше, даже бледность исчезла.

— И как ты выяснила? — перевел взгляд на нее пан Богумил.

— Вспомните, как Адам пытался блокировать его способности на дороге, когда мы перехватили машину Булгаковых. Амулет рассыпался в прах, но я не почувствовала активизации магем. Затем в доме Викентий тоже незаметно убрал внутреннюю блокировку, может, сам того не осознавая.

— Хм, ты хочешь сказать, что все его неосознанные манипуляции с магической структурой поля сходны с действиями антимагии? Этакий ходячий Разрушитель?

— Не знаю, пан Богумил, — пожала плечами Зося, сохраняя бесстрастность на лице. — Вы у нас гроссмейстер, даже степень магистра науки имеете.

Ого, так этот лях очень важная птица! Эх, если бы Мстиславские или Булгаковы знали, кто меня похитил, они бы уже всю столицу и Подмосковье перерыли!

— Ну да, ну да, — потер ладони мужчина и поглядел вверх. — Уже достаточно светло, пора выдвигаться к поселку. Зося, тебе придется идти дозором и внимательно смотреть по сторонам. Адам будет караулить слишком прыткого юнца. Как только выйдем к дороге, останавливаемся и ждем.

Ночному ветру удалось разогнать дождевые тучи, и теперь в просветах деревьев виднелось чистое бледно-синее небо, постепенно наливавшееся золотистыми тонами восходящего солнца. Где-то заливисто пели пичужки, звонкой дробью отметился дятел, под ногами росисто поблескивала трава, еще не потерявшая свою насыщенную зелень.

— А какое сегодня число? — вдруг озадачился я. В самом деле, за неполные двое суток произошло столько событий, что немудрено потеряться в пространственно-временных реалиях.

— Зачем тебе? — фыркнула Зося, приводя свои волосы в порядок. — Уже осень началась.

— Блин! — выдохнул я, вспомнив о начале учебного года. — Меня за прогулы из гимназии попрут!

— Не беспокойся, Викентий, — улыбка тронула губы пана Богумила. — Когда мы окажемся в недосягаемости от имперских псов, у тебя будут великолепные учителя и вся образовательная мощь британской педагогики.

Я содрогнулся, представив, как на одного-единственного подростка обрушивается лавина подобной заботы. Еще не факт, что она лучше нашей. Нет, пан Богумил, вы уж без меня как-нибудь. А еще лучше, если вы здесь задержитесь лет на двадцать под надежным замком в казематах Лубянки. Господин Брюс будет очень рад новому источнику изучения магических наук.

Зося незаметно исчезла с наших глаз, узкая девичья спина мелькнула в кустах орешника — и вот уже ее нет, только сбитая роса на траве показывает направление. Адам снова связал мои руки пластиковым шнуром (да сколько же их у него! Бездонный карман какой-то!) и сказал, чтобы я шел следом, но не приближаясь к Зосе.

Шеф наемников, как всегда, брел позади всех. Подозреваю, таким образом он контролировал всю нашу группу. Ну и в случае опасности, прикрываясь нами, имел шанс исчезнуть.

— Вздумаешь еще так шутить — накажу, — тихо сказал мне в спину Адам.

Он явно что-то недоговаривал. А я мучительно думал, в чем заключается задумка оставшихся в живых наемников? Допустим, они и в самом деле захотели сдать пана Богумила полиции, получив за свои деяния минимальные сроки. Ведь нападение на императора и высокородных гостей однозначно грозит смертью или пожизненной каторгой в случае смягчающих обстоятельств. Если преподнесут своего шефа на блюдечке, могут вытребовать себе какие-то условия. Быстро сообразили, что им не уйти из Москвы тихо и незаметно. Поняв, насколько пан Богумил своей авантюрой осложнил задачу, решили его банально слить.

Теперь, когда мне стало ясно, что гроссмейстер является одаренным, то и колебания наемников тоже прояснились. Зося перед паном Богумилом выглядит как безоружный охотник перед разъяренным кабаном. Ее магия будет попросту проигнорирована. Лях банально растопчет девушку, заодно и Адама, который за нее обязательно вступится.

Получается, что наемники в какой-то мере являются для меня гарантией безопасности и своеобразным якорем, не дающим пану Богумилу совершать резкие движения. И ждут встречи с нашими спецами и боевыми магами, чтобы не оставаться один на один с опасным одаренным. А я едва не спутал все карты!

Разобравшись в тонкостях чужой стратегии (мне так казалось), я приободрился, повеселел. Даже тихонько засвистел мелодию, под которую Анжелика пела в «Лагуне». За что получил легкий подзатыльник.

— Не шуми, chłopak![2] — шикнул наемник.

По следу Зоси идти было легко. Единственной проблемой оставались высокорослые кустарники, если их нельзя было обойти. Гибкие ветки норовили ударить по лицу, и приходилось отодвигал их сжатыми руками. Ну и зачем связывать? Объяснил бы мне Адам на пальцах, что нужно делать — я бы послушно выполнил все его распоряжения.

Задумавшись, я едва не наткнулся на девушку, застывшую на месте. Она разглядывала пустую гравийную дорогу, проходившую некой границей между лесом и луговиной, на которой словно стражники торчали копна скошенной травы. А чуть дальше уже виднелись крыши какой-то деревушки. Надо полагать, это и было Захарково.

— Все, привал, — выдохнула Зося и прислонилась к задумчиво шелестящей листьями березе. С небольшого пригорка можно хорошо было разглядывать дорогу и оставаться незамеченными. — Сколько ждать?

— Не приедут до заката — пойдем дальше, — твердо произнес пан Богумил, шумно дыша как уставший бегемот. Магия магией, а физической подготовкой патрон пренебрегал! Спекся!

— Я вижу коптер, — спокойно сказал Адам, вытягивая руку в противоположную от поселка сторону. — Нас уже обложили.

И в самом деле, левее от нас над кронами дальнего леса маячило пятнышко, схожее с мошкой. Эта мошка делала незамысловатые круги, потом дергалась в сторону и снова начинала кружиться по расходящемуся радиусу.

— Они нашли машину и убитых, — сказала тихо девушка. — Наверное, одна группа преследования пошла вдоль реки и с помощью вертолета высматривает нас.

— Ничего, пока есть время, спокойно сидим и отдыхаем, — пана Богумила не так-то было легко смутить. Он нашел неподалеку пенек давно срубленного дерева и уселся на него, вытянув ноги. Адам приобнял Зосю, что было удивительно. До этого я не видел, чтобы наемник оказывал какие-то знаки внимания девушке при посторонних.

Адам с Зосей тихо переговаривались по-польски, я особо не вслушивался в их разговор. Все равно большую часть не понимал. Уловил тревогу в голосе девушки. Вроде бы спрашивала, что они будут делать, если Томаш все-таки приедет. А вот это точно интересно. Кто еще из наемников с ними?

Я было задремал под умиротворяющий шум леса, как Зося с удивлением в голосе произнесла:

— Вижу «Фаворит»! Неужели прорвались?

— Я всегда верил в твоих парней, Адам, — довольный пан Богумил оказался рядом со мной и неожиданно сильно сжал плечо цепкими пальцами. — Давайте не будем торопиться, поглядим. Если все нормально, ты, Зося, выйдешь на дорогу и помашешь ручкой.

— Да все там нормально! У тебя же амулет связи есть! Ты должен знать, что у них случилось! — возмутилась девушка.

— Амулет перестал работать с того момента, как мы пересекли дамбу, — спокойно ответил шеф. — Считаю, начали работать магические глушилки, как только спецслужбы узнали о нашем прорыве через блокпост. Поэтому и говорю: не торопись. Русские спецы весьма хитры и искусны в шпионских играх. Приготовь оружие.

«А он врет, — равнодушно отметил я. — Никакой магии не ощущается. Если бы стали глушить, то над нами висел бы дирижабль».

«Фаворит» уже проезжал мимо и выглядел весьма плачевно. Помятые крылья, безжалостно сдернутое лаковое покрытие на боках, лобовое стекло с трещиной как паучья паутина, заднее стекло полностью отсутствует. И тем не менее машина была на бодром ходу. Водитель проскочил мимо нашей лежки, запылил дальше по извилистой грунтовке.

— Заметила что-нибудь? — спросил Адам.

— Вроде бы Томаш с Болеком, — пожала плечами Зося. — Далековато, лиц не разглядела. Интересно, в какую мясорубку они попали?

Между тем красный кар исчез за поворотом, а пан Богумил задумался, вертя в руках невзрачный хорошо отшлифованный камешек. Видимо, это и был пресловутый амулет, через который осуществлялась связь между группами. Странно, что только шеф имел такой артефакт. Ведь таким образом он снижал боеспособность наемников, сосредоточив все нити в своих руках.

Я испытал разочарование. Все-таки выскочили злодеи из капкана! Теперь их пятеро, а Сидор нелепо погиб, оставив меня наедине с этими волками! Накатила дикая усталость, голод и холод, студивший ветерком раннего утра обнаженный торс. От рубашки остались одни лохмотья.

«Фаворит» возвращался. Теперь он ехал куда медленнее, словно водитель рассматривал полосу густого подлеска. И вдруг остановился, не доезжая до нашей лежки метров триста.

— Я пошла! — решительно вскинулась Зося. — Если в машине не Томаш, а кто-то другой, прикинусь любознательной туристкой.

— Прикрою, — сказал Адам и двинулся следом за подругой, но не стал выходить на открытую местность, затаившись за березкой.

Неторопливо спустившись к грунтовке, Зося остановилась на самой середине и помахала рукой. Кар рыкнул и покатился к девушке, но за несколько шагов до нее вдруг заглох. Густая сетка трещин от пулевых пробоин на лобовом стекле мешала ей рассмотреть, кто же находится в салоне. Улыбнувшись, наемница сунула руку в карман, и осторожно сблизилась с «Фаворитом».

— Томаш! Болек! — выкрикнула она и буквально через мгновение выдернула пистолет из кармана.

Время понеслось вскачь. Я даже не понял, что произошло. Дверь со стороны водителя распахнулась, наружу вышел какой-то человек, фигурой похожий на одного из поляков, поднял согнутую в локте руку, которая тут же окуталась дымком. Дважды что-то глухо простучало, словно молотком по шляпке гвоздя ударили. Девушку толкнула невидимая сила, слегка развернув. Мне показалось, что ее ранили. Попятившись, Зося стала нажимать на спусковую скобу.

Банг! Банг! Банг!

Лобовое стекло разлетелось вдребезги, противный рикошет взвизгом ударил по ушам. Выскочивший наружу мужчина в черной кожанке окутался серебристо-алым щитом, отражая летящие в него пули, и еще два раза выстрелил в Зосю. Кровавые лепестки расцвели в районе груди, разрывая ткань куртки на клочки. Девушка рухнула на спину, раскидывая руки.

Где-то неподалеку завыл Адам. Как вожак волчьей стаи, оплакивающий свою подругу. Выскочив из-за своего укрытия, он открыл ураганный огонь из тяжелого «Виста» по машине. Бил он кучно и метко, и я бы не дал и шанса неизвестным стрелкам, если бы не два магических щита, вспыхнувших перед ними.

Парни работали классно. Устроив огневое прикрытие, они через пару ударов сердца были в нескольких шагах от Адама, снова выставили щиты, разбежались в разные стороны и наемнику ничего другого не осталось, как принять ближний бой. Он получил два пулевых в корпус, фонтанчик крови выплеснулся из бедра, а следующая пуля вошла в голову.

А что же пан Богумил? С его несоизмеримо лучшей магической способностью можно было спасти остатки группы и уничтожить спецов. Так он и пытался… Раз за разом посылая убойные конструкты в сторону парней в куртках.

Лях даже не понял, что стало причиной разваливающихся прямо на глазах плетений. В голове стоял непрекращающийся звон, как будто тысячи хрустальных ваз, графинов и бокалов падали вокруг меня и разбивались вдребезги. Антимагия отрабатывала защиту, перейдя в активную фазу. Потому что я ненароком оказался между паном Богумилом и бегущими в нашу сторону стрелков.

— Падай! — заорал один из них. Второй со вскинутым пистолетом по-кошачьи сдвинулся вправо, выщелкнул магазин и невероятно быстрым движением вогнал другой. И замер.

Гроссмейстер, как его называли наемники, успел обхватить меня за шею и прикрылся словно живым щитом. Больно сдавил горло и злобно каркнул:

— Дайте уйти, иначе мальчишке голову сверну!

— Не получится! — сказал один из мужчин, напряженно оценивая сложившуюся ситуацию, но оружие не опускал. Оно смотрело в мои глаза черным срезом ствола. — Здесь все перекрыто! Зря стараешься!

— Мальчишка — моя гарантия! Так что бросили оружие на землю и отошли на десять шагов! — продолжал напирать пан Богумил. Магию он не применял, удачно закрываясь мною.

Я глубоко вздохнул и попытался проделать тот же фокус, что и ночью. С трудом откинул мысли, получится или не получится. Надо! И начал концентрировать свои ощущения на солнечном сплетении, перегоняя антимагическую энергию в контур ауры. Как только освободил все каналы, начал разжигать печку. Ядро моего Дара постепенно стало накаляться. Багровый, желтый, алый… Я не останавливался, решив рискнуть дойти до белого спектра. Почти успел. Пан Богумил что-то почувствовал и зашипел в ухо, останавливая мне дыхание рукой:

— Даже не вздумай дергаться, чертов мальчишка! Ты что удумал?

Мне было больно и нечем дышать. От злости и страха я развел свои руки в стороны, легко разрывая пластиковую стяжку. Размахнулся и со всей дури саданул локтем в неприкрытый бок ляха… И полетел вместе с ним на землю. Патрону пришлось куда хуже, он собрал спиной все корни и лесной мусор. Зато я оказался свободным. Цепкий капкан исчез с моей шеи, чем быстро и воспользовался, перекатившись в сторону.

Глухо застучали выстрелы.

Меня взяло любопытство. Перекатившись на живот, прижался к земле, но так, чтобы видеть всю картину происходящего. Пан Богумил в горячке непонимания вскочил на ноги и лихорадочно выставил перед собой серебристую сферу. Но выпущенные в него пули вскрыли защиту как тонкую жестянку. Сфера, к моему изумлению, лопнула золотыми брызгами, срывая ударной волной листву со стоящих рядом деревьев. Надо мной тут же часто замолотили выстрелы первого стрелка, присоединившегося к напарнику.

Это что за патроны такие удивительные, что напрочь срывают силовой щит?

Пана Богумила отбросило назад. Он упал на землю и начал сжимать засветившиеся пальцы в кулак. Парни в кожанках оказались весьма умелыми и расторопными бойцами. Еще два выстрела — в плечо и запястье — окончательно сломили сопротивление ляха.

— Блокиратор! — отрывисто бросил первый, наступая ногой на кадык пана Богумила.

Второй упал на колени и защелкнул на запястье левой руки темно-серебристый браслет из квадратных пластинок, мгновенно осветившийся мягкими фиолетовыми всполохами.

— Уф, — тяжело выдохнул тот, кто цеплял браслет, и похлопал по щеке пана Богумила. — Неужели взяли?

— Не торопись, Бекас, вдруг это не он, а еще один подсадок? — разумно произнес первый и окликнул меня: — Малец, ты живой?

— Живой, — отталкиваясь от земли ладонями, я поднялся и на негнущихся ногах пошел к ним. — А вы кто?

— Сам назовись сначала, — сурово рыкнул Бекас и направил на меня свою пушку. — Стой на месте.

— Волховский Викентий, — совершенно не боясь угрозы от парня, ответил я. — Меня похитили.

— Точно, Сокол, мы Факира взяли! — оживился Бекас. — Ладно, малец, расслабься. Я всего лишь проявлял осторожность. Мало ли, вдруг шмалять начнешь от страха. Ну и здорово же ты врезал этой шляхте! Вот так ударчик! А по виду не скажешь, что монстр!

— И вид у тебя, браток, жуткий, — добавил Сокол. — На какого-то бродягу похож, весь в ссадинах, в разорванной одежде… Ладно, пора с нашими связываться, да операцию сворачивать. Уже двое суток не спим.

— А девушка? — у меня сдавило горло от спазмов, когда вспомнил о лежащей на дороге Зосе. — Она жива?

— Извини, малец, — покачал головой Сокол. — Я стреляю без промаха… Бекас, пакуем злодея — и на дорогу его!

Я прикрыл глаза, чтобы унять поднявшуюся волну жалости к Зосе. Но она сама сделала ошибку, затянув с решением повязать пана Богумила, которого почему-то мои спасители назвали Факиром.

Какой же суматошный день!


Примечания:

[1] Спаси, не бросай (польск)

[2] Парень, мальчик (польск)

Часть вторая. Под оком государевым. Глава 1

1

Аксинья взглянула на спящего мужа. Обычно люди во сне расслабляются, черты их лица становятся мягкими, умиротворенными. У Георгия она никогда не наблюдала подобного. Все эти складки, морщины, упрямо выпяченный подбородок, словно изваянный из гранита… Даже во сне муж продолжал сопротивляться проблемам, анализировать и думать. Изредка судорожный вздох — и снова дыхание приходит в норму.

Ее рука скользит по груди мужа, перебирая поседевшие волоски и понимает, что ждет, когда дрогнут веки, а сильные руки обхватят Аксинью и притянут к себе. А промелькнувшая мысль выдает парадоксальное: «как хорошо, что он приехал на несколько дней позже, чем планировал».

Из Ленска Мамонов не мог вылететь по банальной причине: с моря принесло ненастье, зарядили дожди с сильным ветром. Почти вся якутская земля и часть дальневосточных пределов оказались под властью природной стихии. Жоре ничего не оставалось, как сидеть и ждать чистого неба. Клановые маги настоятельно уговаривали его не безумствовать. Они бы ни за что не смогли пробить безопасный коридор в бушующем на огромной территории дождевом фронте. Это ведь не пять верст лишних облететь — риск не удержать самолет в воздухе оставался чрезвычайно высоким. Шаман Омрын, окутавшись дымом в яранге, постучал по «коню» — так он называл свой бубен — пообщался с духами и вынес однозначное решение: лететь нельзя, все равно ситуация разрешится без участия князя. С сыном ничего плохого не случится.

Скрепя сердце, князь согласился с доводами магов и принял на веру слова Омрына. Позвонив Аксинье, он предупредил ее, что задерживается, и тут же услышал, что княжич Андрей найден живым и здоровым. Правда, переволновался изрядно. Слухи шли, что диверсантов «отрабатывали» волкодавы из тайного спецподразделения самого воеводы Иртеньева. Андрейка же сам неохотно говорил о том, что произошло. Видать, кто-то просил его не разглашать детали освобождения.

Булгаковы спрятали Андрея в своем имении и долгое время не позволяли ему общаться с внешним миром. Появился он в гимназии спустя неделю. Почему Аксинья знала такие подробности — так сам опекун звонил и скупо рассказал о деталях произошедшего. Обещал устроить встречу, как только мальчик отдохнет ото всех перипетий и придет в норму.

— Он же не девка, чтобы рефлексировать по каждому поводу, — проворчал недовольный поведением Булгаковых Георгий, но в голосе его слышалось облегчение. — Я все равно приеду. С адвокатами. Заставлю их отдать сына.

Аксинья ничего не стала тогда говорить, осознавая безнадежность аргументов и здравого смысла. Она кротко попрощалась и стала ждать приезда супруга, чего не делала уже много лет. Князь, как и обещал, с приездом не задержался. Как только позволила погода, он сел со своей командой в клановый комфортабельный «Феникс» и с двумя промежуточными посадками на дозаправку прибыл в Москву.

Княгиня никак не ожидала, что Георгий появится в доме Гусаровых. Мамонов с обаятельной улыбкой и огромным букетом роз вышел из машины, больше изумив боярина Федора, чем его дочь.

— Сюрприз, однако, зятек, — пробурчал Федор Ильич, встречая гостя. — Надумал-таки проведать нас, не побрезговал.

— Перестань, отец, из меня какого-то злодея лепить, — рассмеялся князь, входя в гостиную, с любопытством крутя головой по сторонам, словно пытался найти изменения во внутреннем интерьере дома. — Я ведь по зову сердца, а не ради корысти какой.

Следом за ним прошел тесть, настраиваясь на какую-нибудь очередную неприятность. Последние пятнадцать лет он привык к пустому месту возле своей увядающей дочери, и теперь не знал, как реагировать. Все домочадцы с облегчением видели, что Аксинья стала оживать; ее страхи и боязнь куда-то отступили или спрятались в закоулках женской души. Как бы не упирался Федор Ильич, он понимал, что Георгий сумел наладить отношения с дочерью. Без мужика баба похожа на дикий цветок, растущий на пустыре. Вроде бы и красивый, но стебель с трудом пробивается через неухоженную почву, а маковка понуро клонится все ниже и ниже. А теперь смотри-ка: прическу меняет чуть ли не каждые два-три дня, тщательно выбирает наряды и аксессуары, платья красивые и вызывающие надевает (по мнению самого Гусарова). Сегодня так и вообще с утра не выходит из комнаты. Пригласила маникюршу, визажиста, парикмахера, гоняет горничную по делам…

— Да кто тебя знает, — Гусаров что-то шепнул появившейся Маришке (она была чуть ли не правой рукой Аксиньи в доме), и тяжелой поступью прошел к одному из кресел, занял в нем место. — Своими выходками девку едва в старуху не превратил.

— Все причастные наказаны, — отрезал Мамонов, продолжая стоять с букетом в руках, словно ждал появления жены. — Не будем об этом. Глупости и ошибки надо уметь оставлять в прошлом. Мы и так много времени потеряли в бесконечных препирательствах. Хватит. Вот вытащу из жадных лап Булгаковых сына — уедем все вместе в Ленск. — Объясни-ка мне, Жора, одну вещь, — хозяин дома положил руки на колени и слегка подался вперед. — Ты в самом деле хочешь выполнить требования моего внука искренне, без тайных умыслов? Мне представляется такая картина: мальчишку заберешь в семью, Аксинью опять забудешь.

— Искренне и без тайных умыслов, — повторил Георгий, все же аккуратно положив букет на стол. — Так и есть. А что до Аси… У меня еще две жены, и между ними приходится умело лавировать, чтобы не возникали ревность, обида и прочие шалости.

— Ничего себе — шалости, — зло фыркнул Гусаров. — Ребенка едва не сгубили, девку до сумасшествия, еще немного, и довели бы. Каких трудов стоило удержать ее на грани разума, ты даже не представляешь.

— Я ценю вашу самоотверженную заботу, отец, — кивнул князь. — И отблагодарю так, как могут только Мамоновы. Здесь, перед вами, говорю: Ирина и Лена получили свою порцию наказания. Повторная ошибка будет грозить им отлучением от Рода. Они просто вернутся домой с позором. Могу, конечно, вывезти в тайгу и закопать их там… Но я же не зверь какой, чтобы так с женщинами обращаться.

Сказано это было таким нейтральным тоном, что Федора Ильича пробрало. Этот может! Увезет в глухую тайгу, лично свернет шею и закопает. Не зря же там в ходу «закон — тайга, прокурор — медведь». Серьезные, суровые люди. Недаром Мстиславские с большой осторожностью смотрят на Мамоновых и лишний раз стараются не конфликтовать в тех областях, где можно договориться. Если уж кто похож на таежных хозяев, так эти два клана. Сытые, мощные, лоснящиеся и с виду добродушные… Ох, зря сюда влезли Булгаковы.

— Что дальше делать собираешься? — сменил опасную тему Федор Ильич. — Думаешь, император пойдет наперекор своим законам и заставит Булгаковых отдать твоего сына?

— Я взял целый штат адвокатов, сейчас работающих в авральном порядке, — кивнул Георгий. — Пусть жирок растрясут на московских угодьях. А то в Ленске достойных противников уже давно нет. Заскучали… Конечно, я буду биться за Андрея. Опекуны сделали вторую серьезную ошибку. Они не обеспечивают в должной мере безопасность мальчика, относятся к важной составляющей их обязанностей спустя рукава.

— Так себе аргументы, — боярин покрутил пальцами в воздухе. — Есть закон, где четко прописаны все пункты. Андрей считается сиротой, поэтому Булгаковы его забирали из приюта при условии полной опеки. Ваше родство еще не доказано, и до совершеннолетия он будет носить фамилию Волховский, хотите вы этого или нет. Исполнится ему восемнадцать, можете сразу провести экспертизу.

— За три оставшихся года произойти может все что угодно, — нахмурился Мамонов. — Я своим нюхом чую, что Булгаковы просто уступят Андрея императорскому клану за очень вкусные коврижки.

— Если таковое событие случится, значит, предмет торга очень значимый, — пожал плечами Гусаров.

— Ты своего внука предметом торга считаешь?

— У нас из доказательств родства — только слово Ивана Булгакова, — отрезал хозяин дома. — Оно никакими документами не подтверждено. Поэтому начнешь давить на Булгаковых через суд — проиграешь. Сделают удивленно лицо и скажут, что все это выдумки, мальчик — круглый сирота. Почему ввели в заблуждение Аксинью Федоровну? Можно придумать тысячу причин, лень даже перечислять. Георгий, ты проиграешь, если у тебя не будет результатов генетической экспертизы. А их не будет, потому что… смотри закон о сиротах и о попечительстве.

Мамонов с трудом скрыл недовольство. Тесть был прав, не убавить, ни прибавить. Но он почему-то надеялся на Федора Ильича, хотел услышать горячую поддержку, а получил холодный душ.

— Буду добиваться аудиенции у Ее Величества Анастасии Павловны, — Георгию не хотелось признавать поражение, еще не вступив в бой.

— Делай, как считаешь нужным, — махнул рукой Гусаров и неожиданно спросил: — Выпить хочешь?

— Пока не хочу, — улыбнулся князь. — Вот если разрешишь остаться в гостях на несколько дней, тогда вечерком можно посидеть, поговорить.

— Не поедешь в свою гостиницу? — по-хитрому прищурился тесть.

— Я поселил там своих адвокатов. Не думаю, что везти целую свору своих слуг на твое подворье — хорошая идея.

— Правильно думаешь, нечего им тут без дела шляться, — Федор Ильич вдруг торопливо встал и кивнул на прощание. — Вечером обсудим. Пойду, распоряжусь насчет ужина.

Мамонов удивился такому резкому окончанию разговора, пока не догадался повернуть голову. За его спиной стояла Аксинья в темно-синем платье из атласа, верхняя часть которого переливалась серебристо-изумрудной волной, состоящих из множества вышитых узоров и завитушек. Темные волосы аккуратно уложены в прическу, и только несколько завитых прядей спадали на плечи. На открытых руках хорошо смотрелись изящные браслеты из золота — давний подарок Георгия молодой жене. Клановый ювелир изготовил полный свадебный набор: кольцо, сережки, подвеску с бриллиантом и вот эти браслеты с тонкой чеканкой. Из всего набора Аксинья надела их и еще сережки, которые сейчас поблескивали в ее ушах сапфировыми капельками. А вот супружеского кольца среди перстней он не заметил, как и подвесок. Жена продолжала сомневаться в чувствах, и нужно было как можно скорее сломать остатки плотины, мешавшей полному воссоединению двух взрослых людей.

Георгий мгновенно окинул взглядом фигуру Аксиньи, положительно оценивая пропорции линий и волнительные изгибы в нужных местах под облегающим платьем, шагнул к ней навстречу, сомкнул руки на ее гибкой талии и притянул к себе. Хотелось впиться поцелуем в сочные губы жены, но сдержался, едва коснувшись карминовой помады. Ведь недавно виделись, зачем по-мальчишески себя вести? А хотелось.

— Я не слышал, как ты спускалась по лестнице, — сказал он.

— Применила «скрыт», — довольно улыбнулась княгиня, стрельнув глазами на пышную шапку роз.

— Не потеряла хватку, — похвалил Мамонов, делая несколько шагов назад. Взяв в руки букет, преподнес жене. — А это тебе, самые свежие, которые смог достать по дороге сюда. Не смог удержаться, когда увидел их на витрине.

— Спасибо, они такие чудесные, — коснувшись кончиком носа нежных лепестков, Аксинья тут же завертела головой, выискивая, куда можно пристроить букет. Вовремя появившаяся Маришка с хрустальной узкой вазой (у Георгия мелькнуло подозрение, что девчонка стояла за дверью и ждала удобного момента), наполненной водой, забрала у молодой хозяйки цветы и по ее указанию поставила на середину стола. И тут же быстро исчезла, оставив княжескую чету наедине.

— Какие у тебя планы? — женщина присела на диван, Георгий примостился тут же, положив ладонь на ее колено. — Надеюсь, в самолете ты все хорошо обдумал?

— В самолете я спал, — добродушно улыбаясь, ответил Мамонов. — Думали адвокаты.

— И? — подведенные брови Аксиньи слегка приподнялись.

— Будет большая драка, — кивнул князь. — В суде, скорее всего, мне не удастся отбить сына у Булгаковых, но ждать три года слишком опасно. Как бы они его не перетянули в свой клан или не отдали в качестве доброго жеста Мстиславским.

— А такая вероятность существует? — задумалась княгиня, положив свою ладонь поверх мужниной.

— Очень большая, — подтвердил Георгий. — Что-то вроде подарка, закрепляющего союзные договоренности. Взамен Мстиславские могут расщедриться на земли или какие-нибудь активы.

— Но Андрей недвусмысленно дал понять, что признает нас родителями, — вздохнула княгиня. — Правда, выдвинул свои условия…

— Которые мы успешно выполняем, не так ли? — Мамонов наклонился к жене и легкими поцелуями в щеку показал свои чувства. И в самом деле, Аксинья зажгла в нем огонь молодости, даже старшие жены удивлялись его пылкости, не осознавая, что князь думает сейчас только об одной женщине.

— Что-то такое ощущаю, — с неуверенной улыбкой ответила Аксинья. — Но я бы хотела как можно скорее решить вопрос с сыном. Мне было бы спокойнее, если император признает его Мамоновым официально. Суд здесь не поможет. Нужно идти окольными путями.

— Отец только что сказал именно так же. Мы не выиграем дело.

— Тогда остается аудиенция у императрицы, — твердо заявила жена.

— Сначала я встречусь с Булгаковыми! Прощупаю их позицию, спровоцирую слегка и посмотрю, что они будут делать. Ну и потребую встречу с Андреем.

— Маловероятно, — покачала головой Аксинья. — У нас никаких доказательств родства.

— Когда ты виделась с сыном, внимательно на него смотрела? На кого он похож?

— Ну, на меня-то не очень, — усмехнулась женщина. — Кое-какие черты просматриваются, но слабо.

— Смотри, что я обнаружил в старых семейных архивах. Старый хрыч держал у себя пару альбомов с древними фотографиями, — Мамонов полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда потертое на изгибах и потускневшее фото, залитое в тонкую защитную пленку. — Я только недавно вспомнил о них, представляешь! Это мой прадед — Аким Мамонов, Глава рода. Похож?

— Весьма, — признала Аксинья, внимательно вглядываясь в суровое лицо пятидесятилетнего мужчины в строгом костюме-тройке. Рубленые скулы, тяжелый подбородок, пронзающий взгляд — если все черты взрослости сгладить, то на снимке проявлялся Андрейка.

— Насколько помню, дед Аким не любил носить бороду, это уже в глубокой старости, перед смертью, стал отращивать ее. Повезло, что он здесь без метлы, — пошутил Мамонов. — И вот еще… Что скажешь?

Он извлек из кармана еще одну карточку. Это была фотография картины, которую Аксинья видела в родовом поместье Мамоновых. Потемневший от времени портрет первого Главы Рода, приявшего искру Источника, был нарисован каким-то художником, неведомыми путями попавшим в якутские земли, и чье имя уже затерялось в веках. Добр Мамонович еще молодой, дерзкий, с открытым взглядом, стоит за спиной сидящей на стуле красивой женщины, положив на ее плечи мощные, с прожилками вен руки, привыкшие к тяжелому труду.

— Если убрать бороду и сделать волосы потемнее — то вылитый Андрей, — выдохнула Аксинья. — Надо же, я не обращала на этот портрет внимание, а с годами и вовсе память о нем выветрилась.

— Мой самый убойный аргумент, — помахал фотографиями Мамонов. — Для суда, крючкотворов поганых, они не являются доказательством родства, но Булгаковым я рот заткну.

— С Андреем все нормально, я разговаривала с Иваном Булгаковым, — сказала Аксинья. — На мою просьбу встретиться с сыном, он ответил отказом. Говорит, пока рано. Глава рода категорически запретил какие-либо контакты с Андреем.

— Затаились, — хмыкнул князь, потерев в задумчивости гладко выбритый подбородок. — Ну, уж меня-то не смогут проигнорировать. Наведаюсь к Олегу, поговорю.

— Сначала поговори с полковником Кольцовым, — посоветовала Аксинья.

— А это кто такой? — удивилсяМамонов. — Военный или из спецслужб?

— Начальник отдела «К», который курирует детей-сирот, имеющих искру одаренности. Когда они покидают приюты, то к каждому из них прикрепляют офицера. У Андрея, к примеру, тоже есть такой человек. Майор Рудаков, кстати. С ним тоже не мешает встретиться. Вдруг что подскажет.

— Ладно, приму к сведению. А что с Кольцовым? Есть телефон?

— Конечно. Визитка в моей комнате лежит… Так ты сегодня здесь остаешься?

— Если не прогонишь, — белозубо улыбнулся князь. — С твоим отцом и братьями я как-нибудь договорюсь.

— Чего ж прогонять-то, раз твердо решил остаться, — слабо отмахнулась Аксинья. — А мнение братьев тебя никогда не волновало.


…Мамонов открыл глаза, сонно поморгал и хриплым ото сна голосом спросил:

— Который час?

— Восемь, — кинув взгляд на прикроватную тумбочку, где сыто пощелкивал стрелками будильник. — Пора вставать. Не опоздай на встречу с Кольцовым.

— Да, конечно, — поцеловав супругу, князь упруго поднялся, накинул на себя халат. — Ты бы поспала еще.

— Я рано встаю, не переживай за меня.

— Ну, как хочешь, — Мамонов скрылся в ванной комнате.

Через полчаса он уже стоял на лестнице в темно-песочном деловом костюме и прощался с Аксиньей, не обещая скорого возвращения. День предстоял тяжелый, со множеством встреч. Поблескивая на утреннем солнце лакированными боками, подъехал «Хорс». Широкоплечий телохранитель Мамонова выскочил наружу, изобразил легкий поклон княгине и распахнул заднюю дверь машины.

Аксинья помахала рукой мужу и зябко поежилась от легкого ветерка, гулявшего по двору. Но пока «Хорс» не выехал на улицу, она не сдвинулась с места, словно пыталась передать Георгию свои эмоции и тайные надежды. Кто знает, а вдруг ему удастся сдвинуть с места проклятый бюрократический заслон, не дававший вернуть сына в семью?

2

Георгий назначил встречу полковнику Кольцову в гостиничном ресторане «Дюссо», считая его наиболее лучшим местом для серьезных переговоров. Здесь у него был личный кабинет на четыре персоны, отлично защищенный от различных подслушивающих устройств. Да к тому же можно прилично позавтракать.

Ровно в десять утра полковник Кольцов в сопровождении официанта, показавшего ему путь, вошел в кабинет. Князь встал и протянул руку офицеру:

— Рад знакомству, Артем Сергеевич.

— Взаимно, светлый князь. Спасибо, что нашли время встретиться со мной. Поверьте, тема для разговора весьма важная.

— В таком случае прошу присоединиться ко мне для утренней трапезы, — шутливо произнес Мамонов и показал на сервированный на две персоны стол. — Надеюсь, не откажетесь? Кабинет оплачен, так что не стесняйтесь. Милейший, что у вас сегодня из быстрого и сытного?

— Могу предложить нежный омлет с крабовым мясом, блины с красной икрой, а на десерт — запеканка, — отчеканил официант. — Или же ближневосточный сет на двоих: вареные яйца, утиный ростбиф, гравлакс из лосося, паста из баклажан и хумус.

— Вы чему отдадите предпочтение, Артем Сергеевич? — изображая мучительное раздумье, спросил Мамонов.

— Давайте попробуем сет, — улыбнулся Кольцов. — Звучит увлекательно. И минеральной водички еще бы.

— А мне, пожалуй, бокал коньяка, — заявил Георгий.

— Будет исполнено, — официант испарился.

Князь закинул ногу на ногу, откинулся на спинку дивана и поинтересовался:

— Вы курите? Если да — не стесняйтесь, дымите в свое удовольствие, пока завтрак принесут.

— А вы сами? — с нескрываемым любопытством полковник разглядывал князя Мамонова, которого до сего дня видел лишь на газетных снимках.

— Верите или нет — не курю. Я в молодости, когда еще не принял бразды семейного управления, частенько в тайгу уходил, точнее — на прииски. Жил там два-три месяца, вместе со старателями золотишко мыл. Чтобы знать досконально свое дело, которое приносит прибыль Роду, нужно самому в шкуре работника побывать.

— Согласен, — кивнул Кольцов, тоже приняв расслабленную позу. Он понял, что говорить о деле, пока собеседник голоден, не стоит. Добродушие приходит с сытостью, легче сглаживаются острые фразы.

— Так вот, в тайге комарья полно, и многие старатели предпочитали дымить папиросой во время работы, — продолжал вспоминать князь, — чтобы отогнать и мошку заодно, и гнуса. А меня они не трогали. Одаренному легче создать защиту вокруг себя. Поэтому и не увлекся куревом. Дед с отцом не курили, ну и я традицию продолжил.

После стука в дверь в кабинете появился официант с тележкой. Быстро и без суеты он расставил блюда на столе, пожелал приятного аппетита и удалился.

— Давайте поедим, — предложил Мамонов, и первый, дабы не смущать собеседника, принялся расправляться с завтраком, не забыв заправить салфетку за ворот рубашки. — Мне очень интересно, почему офицер из кураторской службы так настойчиво просил встречи, но я воздержусь. Деловой разговор никуда от нас не убежит, если вы сами не торопитесь.

— Ради такого случая можно пренебречь службой, — усмехнулся Кольцов, тоже взявшись за вилку и нож. Голодным он не был, но попробовать ресторанные блюда не отказался.

Утолив свое любопытство, нежели голод, полковник отложил столовые приборы, отпил в меру холодной минералки и промокнул губы салфеткой. Он был готов к разговору, прогоняя в голове те инструкции, которые император дал ему несколько дней назад.

— Я слушаю вас, господин полковник, — Мамонов уже не скрывал нетерпения. — Скажите только, от чьего имени вы действуете, а то как-то неприятно оставаться в неведении, когда собеседник знает твой расклад.

— Извините, светлый князь, что не уведомил вас об этом. Дело в том, что некоторое время назад я был вызван к Его Императорскому Величеству. В ходе беседы государь высказал свою просьбу встретиться с вами и поговорить о будущем некоего Волховского Викентия…

— Моего сына княжича Андрея Георгиевича, — не преминул напомнить князь.

— Давайте пока не станем торопить события, — не повелся Кольцов. — Если вы так уверены в родстве, то должны знать, почему мальчик вызывает интерес у двух влиятельных аристократических семей Москвы.

— Понятия не имею, — пожал плечами Мамонов. — Вероятно, ушлые Булгаковы обнаружили у мальчишки некий уникальный Дар и решили присвоить себе то, что не принадлежало им никогда.

— То есть вы не знаете? — решил уточнить полковник.

— Я уже высказал свое мнение.

— Хм… Очень хорошо, что император позволил мне быть с вами откровенным. Викентий на самом деле обладает редчайшим Даром на нашей скромной планете. Он антимаг, Разрушитель — и в этом скрывается величайшая проблема не только для него, но и для государства.

— Разрушитель? — Георгию захотелось выпить, и он пожалел, что не заказал сразу графин с коньяком. — И это уже установленный факт?

— К сожалению, да. Почему «к сожалению»? Дар антимага специфичен и опасен, в первую очередь, для самого носителя в плане неумения защищаться от обычного физического воздействия… кхм! Но самым первым о Разрушителе догадались Булгаковы. Точнее будет сказать, князь Иван Олегович. Именно он заподозрил у Викентия способность к антимагии и стал активно добиваться опекунства, получив добро от своего отца и деда.

— Каким образом? — Мамонов едва не заскрежетал зубами. Сын, оказывается, был на виду Леньки Козулина — этого балбеса, а не эмиссара! — а тот даже не догадался, что Викентий и есть княжич! Хотя, ему простительно. Нелегко увидеть в ребенке родовые черты Мамоновых.

— Мы отвлекаемся от истинной цели нашего разговора, — Кольцов попытался смягчить настроение князя, и передумал. — Иван Олегович совершенно случайно обнаружил эту способность у мальчика. Там вышла какая-то история, связанная с его дочерью Светланой, после которой Волховский оказался под опекой. Потом Дар подтвердился, что очень обрадовало Булгаковых. Естественно, появились планы на молодого человека, и, если бы Мстиславские не догадались — кто знает, кого бы взрастил союзный клан.

— А они как догадались?

— Соревнования в Лужниках, — посмотрел на князя полковник и снова отпил минералки.

— Ага, вот откуда ветер дует, — пальцы князя отстучали какой-то ритмичный марш по столу. Он на некоторое время задумался, разглядывая диспозицию блюд на столе.

Кольцов не мешал ему размышлять. Важно, что первая фаза переговоров не оказалась сорвана, и князь правильно воспринял информацию о Разрушителе: если не шокировала, то заставит мгновенно пересмотреть политическую расстановку в аристократических кругах столицы. Мамонов не стал переспрашивать, что же это за зверь такой «разрушитель», а значит, о носителях антимагии он имеет представление. Если «золотой тойон» сейчас уйдет, взяв время на обдумывание, ничего страшного не случится. Император допускал такое развитие ситуации. Это означает, что будут и другие попытки наладить контакт с Мстиславскими через него, начальника отдела «К». А ведь до сего момента кабинетная работа казалась потолком его карьеры.

— Почему император решил сыграть со мной откровенно, а не переманить моего сына по-тихому под свое крыло? — встрепенулся Мамонов.

— Может оттого, что Разрушитель становится опасным дисбалансом сил в России? — Кольцов осторожничал и никаких утвердительных интонаций в голосе не демонстрировал. — Сами подумайте, светлый князь, что произойдет, если о Даре Волховского узнают другие Семьи? Начнется брожение, все бросятся искать союзников, справедливо думая об усилении Булгаковых или Мстиславских… хотя последним куда усиливаться?

— А теперь и наш Род, — кивнул Георгий. — И это меня слегка напрягает.

— Что именно?

— Почему бы просто не признать Волховского, — эту фамилию князь произнес с непередаваемым презрением, словно не желал признавать ее, боясь быть замаранным в чем-то грязном и постыдном, — моим родным сыном? Для этого у императора достаточно законных инструментов. Но он предпочел какую-то интригу, прислав на переговоры обычного офицера… Это не как укор, Артем Сергеевич, а констатация факта, неприятного для меня. Будь вместо государя иной аристо, я даже не стал бы выслушивать ни единого слова.

— Я понимаю, светлый князь, и не сержусь. Однако у меня полномочия на откровенный разговор. Разве Мстиславские настолько наивны, чтобы безвозмездно отдать из своих рук такой куш? Они рано или поздно заставят Булгаковых «поделиться» даровитым мальчишкой. Но император не хочет прослыть негодяем или бесчестным человеком, играющим за спиной очень влиятельного в Сибири и на востоке Руси человека. Его Величество великодушно протягивает руку вам, светлый князь.

— Баш на баш? — хмыкнул Георгий, сцепив пальцы на колене.

— Если вам угодно, — кивнул Кольцов. — Государь заинтересован в тесном сотрудничестве с вашим Родом. Да, вы не союзники, и пока о таком значимом событии речи не идет. Но, отдавая вам сына, Мстиславские желают получить нечто весомое.

— Ловко, очень ловко, — Мамонов изобразил улыбку. — Поможем воссоединиться семье, а взамен возьмем очень жирный куш. А что именно?

— Совместные акционерные предприятия на побережье Охотского моря, в частности, порты. Семьдесят на тридцать. Как видите, император весьма скромен в запросах.

— Хм, это не скромность, господин полковник. Это нахальное желание зацепиться коготком за чужие земли. Разрушитель — это не тот подарок, которого я ждал.

— А что же вы ждали? — изумился Кольцов и машинально схватился за стакан с минералкой. Уф, эти ближневосточные пасты чересчур жгучи!

— Я хочу вернуть сына, — закаменел Мамонов. — А меня нагло разводят…

— Вы все-таки говорите об императоре, — заикнулся Кольцов и увидел, как вспыхнул князь. На плечи упали стопудовые гири, едва не сломав кости. Но тут же невыносимая тяжесть пропала.

— Извините, Артем Сергеевич, — поднял руки Мамонов. — Я не сдержался. Нужно контролировать свои эмоции. Да, я считаю предложение императора несколько… эм-мм… непродуманным. Кто такой Разрушитель? Одаренный с ограниченным функционалом, скажем так. Да, он защитит и себя, и даже сотню человек от магического воздействия, спору нет. Но одна-единственная пуля, выпущенная из винтовки умелым стрелком, разом перечеркнет все эти умения. Я знаю слабые и сильные стороны антимагии, полковник, и потому хорошо представляю, что однажды Разрушителя попробуют устранить подобным образом.

— Вы сгущаете краски, — убежденно ответил Кольцов, отходя от невидимого магического удара. — Если антимаг настолько уязвлен, то вреда от него не больше, чем от прыщика на носу.

— Следите за речью, полковник, — нахмурился Георгий. — Я понимаю, что вы пытались найти наиболее безобидное сравнение, но все же будьте осторожны.

— Прошу простить, светлый князь. Подтвердите, я правильно понял, что вариант сотрудничества с императорским кланом вас не устраивает?

— Мне нужны существенные гарантии, — наклонился вперед Мамонов. — Но я их, к сожалению, не вижу. Скажите, Артем Сергеевич, вам не кажется, что Его Величество нацелился на фактории Аляски? Сразу предупреждаю: там я не единственный хозяин. У меня с североамериканцами весьма тесные отношения и много совместных предприятий…

— Я не уполномочен вести переговоры по экономическим вопросам, — отрезал Кольцов. — Государь предугадал ваш отказ и поэтому приготовил еще одно предложение. Ответ не обязательно давать сразу. Подумайте, взвесьте, обсудите с родичами.

Полковник намеренно замолчал, дабы князь прочувствовал момент, и успев уловить в его глазах вспыхнувшее недовольство, выдал:

— Его Величество готов обсудить вопрос о помолвке Великой княжны Лидии и вашего сына. Таким образом Мстиславские предлагают союз на прочных родственных отношениях.

— Сильный ход, — одобрительно кивнул Георгий. — Действительно, сильный и перспективный, учитывая многовековое противостояние Мстиславских и Мамоновых. Я думал о родственном союзе, не буду скрывать, но не находил никаких аргументов в пользу того, чтобы государь отдал замуж одну из дочерей за кого-то из нашей семьи. И совершенно упустил из виду его старшую внучку. Она ведь ровесница Андрея. А сам цесаревич Юрий как смотрит на подобный альянс?

— Увы, это не в моей компетенции, — развел руками Кольцов. — Если вы согласны вести переговоры на взаимовыгодных условиях — дайте знать. Не торопитесь с ответом, но я буду ждать вашего решения в любое время суток.

— Один момент хочу прояснить, — князь вздел указательный палец вверх. — Предложение по Великой княжне и некие преференции для императорского клана на моих землях — все это входит в приданое молодых?

— Я думаю, так и есть. Если вы хотите вернуть сына гораздо раньше в обход законов, придется пойти на компромисс, завуалированный подобным образом.

— Что ж, я услышал предложение государя, — Мамонов сдернул салфетку с шеи, небрежно бросил ее поверх тарелки и встал, тем самым давая сигнал к окончанию встречи. — Ваш телефон, полковник, у меня есть. Послезавтра я дам предварительный ответ, готов ли продолжать обсуждение.

Кольцов тоже поднялся из-за стола, вытянулся и энергично кивнул — князь руки не подал — и нейтрально произнес:

— Честь имею, светлый князь. Жду вашего звонка в любое время дня и ночи.

— Всего доброго, Артем Сергеевич, — добродушно отозвался Мамонов и проследил взглядом вышедшего из кабинета офицера. Не было никакого смысла сердиться или срывать злость на переговорщике. Он всего лишь посредник между двумя сильными и влиятельными Родами. Разве ругают кнут, который отхлестал нерадивую корову, потоптавшую огород?

В кабинет осторожно заглянул обслуживавший их официант.

— Что-нибудь желаете еще, светлый князь? — поинтересовался он, разглядывая стоящего посреди помещения знатного посетителя с заложенными за спину руками.

— Повтори, любезный, коньяк и к нему чашку крепкого кофе, — принял какое-то решение Георгий и в ожидании заказа вернулся на свое место. Предложение императора таило в себе откровенно неприкрытую ловушку, и Мамонов хорошо ее видел, поэтому и не беспокоился, что легко попадет в нее. Проблема была в другом: преграждая путь Мстиславским к его землям, следовало отказаться от сына навсегда. Но Аксинья ни за что не пойдет на подобный шаг, а значит, ее решение пятнадцать лет назад убежать с Андреем из Рода оказалось правильным. На хрена такой папаша, который отмахивается от собственного дитя? Только вот беда: Георгий хорошо знал Мстиславских. Стоит им только залезть в чужой курятник, хоть одной ногой — и скоро начнут указывать хозяевам, какую курицу прирезать.

Официант принес на серебряном подносе бокал с коньяком и дымящуюся чашечку кофе.

— Разрушитель, надо же, — пробормотал Георгий, одним махом выпивая обжигающий терпкий напиток с насыщенными фруктовыми тонами, а вот кофе пока стоял нетронутый. — Этак он еще и Источник загубит! Одни проблемы от тебя, Андрейка, вырисовываются. Настоящий разрушитель… всего и вся. Эх, как бы с тобой встретиться, прощупать твои мысли, настроение, взгляды на жизнь? Разве что через Странника? Хм, зря, что ли, я чародею жалование плачу? Пусть поработает.

3

Два дня после счастливого и удачного освобождения я провалялся в постели, откармливаясь и залечивая полученные синяки и царапины под бдительным присмотром Людмилы Ефимовны и целителя Олафа Ингваровича. А потом тупо сидел дома, изучая учебный материал. Света приносила из гимназии разнообразные задания и подолгу сидела в моей комнате, мешая заниматься, все выпытывая перипетии произошедших событий. Оказывается, она подняла весь не только весь класс на уши, но и Наташу Тучкову решила вовлечь в поиски. В Строгино у некоторых из ребят, оказывается, были летние загородные дома. Нетрудно представить, что бы случилось, окажись масса пронырливой молодежи на улицах дачных поселков! Они же сплошь все одаренные, разом бы привлекли внимание наемников, и кто знает, чем закончилась бы подобная «помощь».

Судя по всему, сорванная акция по спасению одного молодого человека очень огорчила Свету.

Сидора — точнее, урну с его прахом — с почестями похоронили на кладбище, примыкавшем к родовому погосту Булгаковых. Там, под уютными и раскидистыми березовыми кронами, нашли последний приют бойцы клана, погибшие в различных конфликтах. К ним и присоединился инструктор по боевой и рукопашной подготовке, обретя индивидуальную мраморную дощечку на месте погребения со скромной информацией: имя, фамилия, позывной и две даты. Сидор Охримчук. Судьба ему отмерила тридцать пять лет… А позывной у него забавный — Клевер. Никогда не слышал, чтобы к нему так обращались. Все Сидор да Сидор. Признаться, я сначала и думал, что это его позывной.

Хорошо, что инструктор оказался неженатым человеком, все прошло гораздо легче, и даже деловито. Дядя Вася Булгаков произнес прочувственную речь, парни из охраны выстрелили в воздух из пистолетов, согнав с деревьев стаю возмущенных ворон. Потом все мужчины уехали на поминальную трапезу, устроенную в поселковом кафе.

Несколько раз приезжали следователи из разных силовых структур. Допрос они вели в присутствии кого-то из Булгаковых. Старейшина, что удивительно, постоянно был за моей спиной, нервируя гостей своим тихим покашливанием. Я уже на автомате твердил о событиях, произошедших с момента похищения и до освобождения меня волкодавами-магами.

Мое появление в классе было встречено радостным ревом мальчишеской половины. Девчонки, конечно, тоже обрадовались, но скорее, с большим сочувствием. Как-никак я целую неделю пропустил из-за событий с наемниками, прячась от пронырливых журналистов, пронюхавших о моем участии в задержании опасного государственного преступника. Старейшина безапелляционно заявил, что в конторе Иртеньева «протекает», а посему Главе СБ нужно перетряхнуть весь служивый аппарат.

— Здорово, ты как сам? — Федька Татищев похлопал меня по плечу.

— Нормально, жить буду, — отшутился я, здороваясь с остальными ребятами. Конечно же, первыми шли мои друзья: Ванька Смирнов и Игорек Дементьев. Они радовались, кажется, больше меня самого.

Вразвалочку подошел Серега Ушаков. Неожиданно протянул руку — я не стал кочевряжиться и пожал ее крепким хватом.

— Молодец, уважаю, — баском произнес он. — Сначала императора спас, а теперь диверсантов с твоей помощью изловили. Фотку свою на Дорожке Славы видел?

— Не обратил внимание, — смутился я. Ну и зачем мне эта известность? Теперь начнется паломничество разных делегаций из других гимназий. Существует такая практика, что учебные заведения, не имеющие «знаменитостей», приводят своих учеников для поднятия морального духа и спортивной злости. Дескать, вам есть куда стремиться, заодно славу своей школе или гимназии принесете.

— Ты там такой красавчик! — со смешком сказала Иринка Плещеева, накручивая на палец пшеничную косу с алым бантом. Выпендрежница.

Света сердито засопела и показала жестом подруге, чтобы та замолчала, а потом двинула локтем Дементьева, который вернулся на свое место.

— Ты чего, Булгакова? — удивился Игорек, вытянув и без того худое лицо. — Совсем озверела! За что?

— Ни за что! — огрызнулась моя «сестра». — Скажи Ирке, чтобы хвост прижала!

— Сама и говори!

— Ты же с ней дружишь!

— Ой, разбирайтесь без меня, — Дементьев подмигнул, когда я проходил мимо, и ухмыльнулся, показывая большим пальцем на покрасневшую Светку.

Я пожал плечами, как будто не понял намека, и сел за свою парту.

— Привет, Илана, — негромко сказал я, раскрывая учебник. Сейчас по расписанию должна быть биология. Маша-Няша, то бишь Мария Павловна Сарычева что-то запаздывала.

Рудакова покрылась легким румянцем, встретившись с моим взглядом, и коротко кивнула. Ее толстая коса, перекинутая через плечо, в этот раз была украшена заколкой в виде большой божьей коровки с милой улыбающейся мордашкой. Интересно, а кокцинеллиды — эти забавные жучки с пятнышками — могут улыбаться? Раз у нас сейчас биология, полезно вспомнить, как они по-научному называются.

— Я рада, что с тобой все в порядке, — тихо проговорила она и снова посмотрела на меня, но как-то очень и очень странно, у меня даже мурашки по спине пробежали. В ее глазах, похожих на лесные озера, таких непроницаемых, вспыхивали яркие искорки любопытства.

— Спасибо, — улыбаюсь в ответ. — Я живучий.

— Слушай, Волховский, — повернулся ко мне Дементьев. — Ты как умудряешься влипать во всякие истории? То в Евпатории потерялся на целую неделю, потом на Болотном дураком на боевую магоформу полез, теперь вот к ляхам-диверсантам попал в лапы.

Хлесь! Бам! С двух сторон сразу прилетели чувствительные удары от Светы и Иланы. Причем, один учебник влепился в спину Игорька, а Илана умудрилась попасть по лбу.

— Да вы чего? — завопил Дементьев, его шрам под губой задергался. — Сговорились, что ли? Защищаете Викешу как волчицы! Слова лишнего не скажи!

Со всех сторон раздались смешки. Кто-то сказал, что он еще мало получил.

— Ты поговори еще, умник, — пригрозила Света и зыркнула на нас обоих очень внимательно.

Илана не стала опускать голову, как раньше, а наоборот, вздернула носик и вызывающе посмотрела на более статусную подругу. На мимолетное переглядывание никто не обратил внимания, а я мысленно почесал макушку. Не нравилась мне эта ситуация. Вернее, нравилось, что две симпатичные девчонки борются за мое внимание. Но сыплющиеся из красивых глаз искры говорили о зреющем скандале. И о причине такового я догадывался. Может, пересесть к Ушакову? Он до сих пор по-королевски занимает всю парту.

— Нужно Викентия поблагодарить, что по всей Москве блокпосты сняли! — предложила Аня Лисицына, успевая и разговаривать, и слушать в наушниках музыку. — А то похлопали по плечам и разошлись, как будто, так и надо.

— Ага, с цветами и благодарностью от императора! — хохоча, воскликнул Колька Аксаков, отбиваясь от Федькины щелбанов. Во всем классе он был самым низкорослым, и даже Плещеевой едва доставал до плеча. Вдобавок к этой проблеме у Кольки все лицо было обсыпано веснушками, словно поляна с желтеющими одуванчиками. Понятно, что ему сразу прилепили прозвище «Конопатый». Слегка приподнятый кончик носа превратил Кольку в несносного и обидчивого мальчишку. Что поделать, не каждому дано родиться красавцем. Род Аксаковых, не самый богатый в дворянской Москве, к тому же, не имел никаких возможностей для улучшения внешних данных будущих поколений, на которое требуется не одно столетие.

— И тортик не забыть!

В классе нарастало бесконтрольное сумасшествие. Не знаю, что произошло бы дальше, не зайди в класс Маша-Няша. Среднего росточка, худенькая, но с горделиво расправленными плечами, в строгой светло-серой юбке и жакете, она простучала каблуками туфель до учительского стола, держа под мышкой классный журнал, оглядела мгновенно притихший класс. Остановила взгляд на конопатой физиономии мгновенно покрасневшего Кольки.

— Господин Аксаков, весьма недальновидно упоминать Его Величество в столь неподобающей форме, — заявила она мелодичным голосом, в котором явственно прозвенели металлические нотки. Пусть со старшими учениками Марии Павловне не хватало жесткости, на младших она сполна применяла свой педагогический кнут. — Не хотелось бы видеть вас в списках отчисленных.

Конечно, биологичка преувеличивала, но что в ней не отнять, не каждого она столь откровенно запугивала. Знала, кого можно просто попенять, а с кого и стружку снять. Аксаков для нее оказался каким-то непонятным раздражителем, каждый урок начинался с атаки на Конопатого.

— Извините, Мария Павловна, не подумал, — промямлил правильные слова Колька.

— Извиню, когда исправишь свою неудовлетворительную оценку. И «посредственно» меня не устроит, сразу предупреждаю, — отрезала Сарычева и зацепилась взглядом за меня, уголки губ дернулись в улыбке, сразу превратившую строгую учительницу в обаятельную Машу-Няшу. — Викентий Волховский! А вот это сюрприз! Я уже стала волноваться, что не увижу вас в первом триместре, столько всего наговорили про ваше самочувствие… Ты в порядке?

— Да, вполне, Мария Павловна, — я проявил вежливость, встав на ноги. — Готов постигать премудрости биологии и прочих наук.

В классе раздались смешки, даже Илана улыбнулась. Правда, сразу сжала губы в тонкую полоску, превратившись в ледяную красавицу.

— Похвально. Значит, сможешь рассказать о систематических группах простейших? Госпожа Булгакова утверждала, что вы занимались самостоятельно. Что ж, похвально. И все-таки я хотела бы убедиться, что ничего не упущено.

— Я так понимаю, уже нужно отвечать? Или первым начнет Аксаков?

— Эй! — возмутился Конопатый.

— Он пойдет на закуску, — иногда Мария Павловна умела шутить.

Я вздохнул и только раскрыл рот, чтобы начать увлекательный рассказ о корненожках, радиоляриях и прочих споровиках, как в коридоре послышался дробный топот ног, какой-то нарастающий шум, и вдруг кабинета распахнулась, на пороге появилась сама Антонина Елизаровна — наша классная дама. С виду всегда сдержанная, сейчас она лихорадочно поправила прическу, разгладила невидимые морщины на белой блузке. Уняв вздымающуюся от быстрой ходьбы грудь, она приложила к ней руку и прерывисто выдохнула:

— Прошу простить, Мария Павловна, что помешала вашему уроку. Боюсь, сегодня он может и вовсе сорваться.

— А в чем дело, Антонина Елизаровна? — нахмурилась биологичка. — У нас какие-то внеплановые мероприятия возникли?

— Получается, что возникли, — пространно сказала классная дама. — Через несколько минут к нам прибудет цесаревич Юрий Иванович с Великой княжной Лидией.

— В гимназию? — подобралась Маша-Няша.

— К нам, — четко выделила Антонина Елизаровна. — Сюда, в наш класс…

Ушаков не сдержался и громко присвистнул. На него зашикали, а классная, нервно сцепив пальцы, высмотрела меня и сказала:

— Ребята, для нас это величайшее событие. Члены императорской семьи посещали Щукинскую гимназию девять лет назад на пятидесятилетний юбилей. Срок приличный. Поэтому очень прошу быть ответственными, не свистеть по-дурацки, — она повысила голос и зыркнула на Ушакова. — Не заставляйте своих родителей краснеть за подобные выходки.

Дверь неожиданно распахнулась, классная тихо ойкнула и вытянулась, вся бледная и взволнованная. В кабинет вошли двое крупных мужчин в черных костюмах, сдержанно кивнули на приветствие учительниц и внимательно оглядели затихший класс. Я вдруг почувствовал на своей руке похолодевшую ладошку Иланы, и приятные мурашки снова оживились, оттаптывая мне позвоночник.

— Не бойся, — очень тихо произнес я, едва шевеля губами.

Соседка на мгновение прикрыла глаза бархатистыми ресницами и застенчиво зарумянилась. Ее ладошка тут же соскользнула на поверхность парты. Ох, что-то неладное происходит с Рудаковой! Она стала более настойчивой в желании завладеть моим вниманием. Зная Илану, могу только сказать: просто так атаковать одноклассника, находящегося под бдительным присмотром княжны Светланы, довольно опасно. Значит, есть какая-то причина.

Пока обыгрывал всевозможные версии поведения Иланы, по кабинету пронесся какой-то ветерок, словно два десятка человек разом выдохнули и замерли. В помещение неторопливо вошел цесаревич Юрий Иванович в длинном элегантном светло-коричневом плаще, с ребяческим любопытством разглядывая учебные стенды, горшки с цветами на стенах, замершие лица ребят. За ним без тени робости следовала Великая княжна Лидия в деловом брючном костюме бордового цвета, который выгодно взрослил ее. Тонкая фигурка словно вытянулась на несколько сантиметров вверх за счет туфель на среднем каблуке. Она скромно встала за спиной отца, сцепив пальцы рук на животе, поблескивая родовым перстнем с выгравированным гербом Мстиславских и парой искусных золотых колечек с драгоценными камнями. Густые волосы аккуратно собраны на затылке в затейливую конструкцию, открывая высокий лоб и изящную шею.

Моя бывшая напарница скользнула умелым, не показывающим никаких эмоций взглядом по сидящим ученикам, на долю секунды задержала его на мне, оценила застывшую рядом со мной Илану — и едва-едва заметно кивнула.

Мы загремели стульями, вскакивая на ноги.

— Ваше Императорское Высочество государь наследник! Великая княжна! — Антонина Елизаровна находилась на службе, поэтому этикет позволял ей склонить голову на две-три секунды для приветствия высоких гостей. То же самое сделала Маша-Няша, застывшая восторженным столбиком возле окна. — Мы рады видеть вас в нашем классе. Такая честь…

Она от волнения замолчала. Цесаревич еще мгновение ждал, пока классная закончит речь, но понял, что нужно брать инициативу в свои руки.

— Благодарю вас, Антонина Елизаровна, — сказал наследник мягко, демонстрируя свое знание педагогического состава. — У нас визит не совсем официальный, но согласован с директоратом гимназии, попечительским советом и Малой Канцелярией. Получается, немного официоза все же присутствует. Садитесь, молодые люди!

Дождавшись, когда утихнет шум взволнованной публики, цесаревич сделал шаг вперед.

— Несколько недель назад во время празднования Дня Рода произошло ужасное преступление против императорской семьи и высокородных гостей, — Юрий Иванович выглядел задумчивым, словно заново вспоминал перипетии того дня. — Кучка диверсантов по наущению группы лиц, умело руководящих из-за границы, сумела подготовить и провести террористическую атаку на высокородных гостей, приехавших по приглашению государя-императора на празднество. Но благодаря вашему однокласснику Викентию Волховскому их усилия пропали втуне. Можно сказать, один молодой человек встал на пути смертоносной магии, и рискуя жизнью, спас Его Величество с семьей и гостей праздника. Но об этом вы уже все знаете, нет смысла по сотому разу обсуждать известное. Господин Волховский, вы довольны наградой?

— Да, Ваше Высочество, — я вскочил и добавил с нужной интонацией: — Очень доволен.

— Мстиславские всегда сдерживают свое слово, — веско произнес цесаревич и улыбнулся, показав жестом, чтобы я садился. — Мало кто знает, что происшествие на Болотном имело продолжение. Зачинщиков поймали и наказали. Но настоящий дирижер диверсии не был пойман, поэтому в Москве ввели план перехвата. Помните блокпосты и усиленные меры безопасности в столице? Это и есть отголоски той атаки. Так получилось, что господин Волховский оказался втянут в дальнейшие события. Он был похищен группой оставшихся в живых наемников в отместку за то, что предотвратил беду, и несколько дней находился в заложниках. Сложность заключалась в обнаружении места, где содержался ваш одноклассник. Не буду приводить подробности операции, но в завершающей фазе именно он помог задержать того самого дирижера…

Я не понимал, зачем цесаревич решил раскрыть некоторые детали моего похищения. Да и не считал я, что чем-то отличился в поимке польских наемников. Даже пана Богумила взяли без моего участия. Применили какие-то магические пули, разрушающие магические конструкты. А я при чем? Здесь явно что-то другое, этакая китайская шкатулка, аналог русской матрешки. Наследник не стал бы из-за такого пустяка как мое освобождение из лап злодеев приезжать в Щукинское и говорить речи. Позвали бы, на самый крайний случай, в Завидово на званный обед. Очень и очень странно.

— Его Величество настоятельно просил, чтобы господина Волховского отметили каким-нибудь памятным знаком, и было решено провести небольшое мероприятие в вашем классе. Поэтому… Господин Волховский, извольте подойти.

Недоумение возрастало и возрастало. На деревянных ногах я выполнил волю цесаревича и застыл в двух шагах от него. Наследник протянул руку, и один из телохранителей, подпиравших дверь, плавно ускорился и оказался рядом, положив на его ладонь миниатюрную шкатулку, покрытую темным лаком.

— Есть моменты, когда не хочется оказываться героем и демонстрировать чудеса своего Дара, — глядя на меня, сказал Мстиславский. — Но приходится жестко давить свое малодушие и выполнять долг, возложенный на каждого из нас — защитить государя и Россию. Вы, господин Волховский свой долг перед императором выполнили, как и подобает дворянину: без колебаний, подобно тому, что произошло на ристалище Болотного.

Ну и стыдоба! Какой я там долго выполнил? Едва не визжал от страха, когда пули дырявили минивэн, малодушно (вот уж точно!) оттягивал момент, чтобы сбежать и навести на ляхов спецов имперской безопасности! Ну и немножко помог волкодавам-магам при захвате пана Богумила.

Мне виделось в этом спектакле что-то наигранное, неправильное.

— Его Величество император русский вручает вам личную награду: именной серебряный перстень.

Цесаревич открыл шкатулку и в таком виде положил на ладонь, которую протянул в мою сторону. На красном атласе лежал массивный перстень-печатка с искусно переплетенными вензелями в виде букв «ВВ». Я спиной почувствовал движение встающих с мест одноклассников, пытавшихся рассмотреть подарок из-за моей спины. Осторожно взял перстень и надел на палец.

— Большой, — вздохнул я, разглядывая свободно болтающуюся печатку.

— Так он регулируемый, — усмехнулся цесаревич. — Обрати внимание на внутреннюю часть кольца. Видишь косые сходящиеся полоски, как будто перстень состоит из двух половинок? Аккуратно надавливай — и перстень сядет как влитой. Шкатулку-то тоже бери. Она из императорской коллекции, идет в комплекте.

Я сначала проверил совет цесаревича: надавил на кольцо, которое тут же плотно обхватило палец, а потом поднял руку, по-ребячески демонстрируя подарок. А то ведь из-за парт вывалятся. Уловил смешинку в глазах Великой княжны. Ну и ладно! Не каждый день подобные события происходят!

— Благодарю, Ваше Высочество, — я склонил голову. — Для меня этот подарок действительно один из самых значимых.

— За исключением того, который ты получил ранее? — тихо спросил, прищурившись, Мстиславский.

— Да, Ваше Высочество. Он имеет неоспоримое преимущество. Позвольте еще раз выразить свою благодарность за него. Он вдохнул в меня надежды.

— Хм, неплохо завернул. Лидия!

Я не успел заметить, как в руке Великой княжны оказался конверт. Держа его на виду, она подошла чересчур близко, опахнув запахом тонких духов.

— Господин Волховский, позвольте пригласить вас на званый обед в кругу императорской семьи в Зарядье, — и протянула конверт, как-то загадочно посмотрев на меня. — Здесь все обстоятельно написано.

Бойтесь своих желаний! Думал о приглашении на обед с императором? Вот и получи! Не знаю, радоваться этому или бежать подальше от такой милости.

По кабинету пронесся гул удивления и оторопи.

— Дети! — не выдержав, повысила голос классная. — Прошу тишины!

И тут же приняла горделивую осанку, показывая цесаревичу, что здесь власть принадлежит ей.

— Буду непременно! — я потянул на себя приглашение, а бывшая напарница, словно издеваясь, слегка придержала конверт, изгибая кромки губ в хитрой улыбке. Но серьезность ситуации пересилила, и она, наконец, разжала пальцы.

Я дошел до своей парты и плюхнулся на стул, вертя в руках конверт. Илана покосилась на него и ничего не стала спрашивать, стараясь унять свое любопытство. Между тем цесаревич сказал еще что-то, и пожелав нам всем удачи в освоении знаний, вышел вместе с дочерью из кабинета.

— Заканчивайте урок, — сказала Антонина Елизаровна, кивнул Маше-Няше. — Его Высочество планирует посетить директорскую, поэтому я сейчас направляюсь туда.

Как только она вышла за дверь, класс загудел, делясь впечатлениями, но биологичка быстро пресекла вольности и заставила все-таки Аксакова отвечать на заданные вопросы. Конопатый сбивался через каждые два слова, а Мария Павловна страдальчески морщилась. Спасением стал заливистый звонок, огласивший тишину коридоров.

— Покажи перстень! — навалились на меня одноклассники вместо того, чтобы оголтело выскочить на перемену. — Ух, ты! Специально вензеля по твоему имени вырезали!

— А он чего, не магический, что ли?

— Да пофиг! Главное, сам император отметил Вика! Думаете, такие подарки просто так вручают? Да еще на обед пригласил!

— Викеша, ты там не теряйся, проси протекцию!

С трудом отбился от галдящих парней и выскочил в коридор. Хотелось побыть в одиночестве и обдумать странный (для меня он так и выглядел) подарок Мстиславских. Ладно, приглашение на обед, по нему все понятно. Я все-таки едва избежал смерти, поэтому император счел нужным компенсировать мои сожженные нервы и пережитый страх некой признательностью. А вот перстень? Его-то за что дали? Он же сродни боевой награде и носится с гордостью…

В коридорах стоял гул и суета. Оказывается, вся гимназия уже знала о визите цесаревича. Кругом гадали и делились версиями, что понадобилось Его Высочеству в обычный, ничем не примечательный день. Но центральный холл был перекрыт телохранителями. На улицу никого не выпускали, поэтому пришлось нырнуть в коридор, ведущий в цветочную теплицу. Она примыкала с западной стороны ко второму корпусу, и в нее можно было попасть как из здания, так и с улицы. Судя по идущим по коридору навстречу мне старшеклассникам, хотевшим выскользнуть наружу покурить во время перемены, теплица оказалась заперта. А курить в оранжерее не додумался бы ни один из них. Пойманный на подобном нарушении мог получить серьезные санкции. На улице — пожалуйста, но тоже оглядывайся.

Больше всего меня снедало любопытство, что же написано в приглашении. Как-то уж очень хитро смотрела на меня княжна Лидия. Я зашел в теплицу, дыхнувшую на меня настоявшимся теплом и смешанным запахом цветов. Спрятавшись между рядами георгинов и флоксов, я нетерпеливо раскрыл конверт, который даже не потрудились запечатать, и впился в каллиграфические ряды букв на плотной белоснежной бумаге с завитушками по краям.

Прочитал, не поверил. Еще раз, только внимательнее, прошелся по написанному, и почесал макушку. И что теперь прикажете делать? Черным по белому в приглашении было сказано, что я могу прибыть на званный обед с персоной, которую посчитаю нужным пригласить лично, будь то барышня или же молодой человек.

И снова мучительный вопрос: зачем так усложнять мне жизнь? За моей спиной ощутимо задвигались тяжелые фигуры, но пока они скрывались в густой пелене тумана, и ощущать их присутствие я мог лишь по странным и непонятным действиям. Сначала с легкостью разрешили провести генетическую экспертизу, фактически дав в мои руки мощное доказательство родства с Мамоновыми. Потом дарят именной перстень (а подобные подарки по простоте душевной Мстиславские не раздают!), и вот теперь еще и на обед с девушкой позвали! Ну, не Федьку Татищева же брать или Серегу Ушакова! Смешно будет! Не, точно надо барышню какую-нибудь пригласить! А вот кого? Кандидаток на важное мероприятие хватает! Первой, конечно же, в очереди стоит Светка. Потому что мне придется раскрывать тайну приглашения, и она сразу захочет быть моей леди на вечер. Иначе мне не жить! Можно, кстати, Анжелику взять. Приятная девушка, артистичная. Вдруг получится осуществить ее мечту через протекцию императора?

Наташу Тучкову опасно, хотя и соблазнительно. Куракин весь на мыло изведется. Зачем мне снова проблемы с этим невыдержанным идиотом?

А еще Илана. Вот достойная для визита кандидатка. Скромная девочка из семьи военного и сирота — отличная пара, неброская и умилительная для взрослых. Правда, Мстиславские знают, кто я такой на самом деле. Не посчитает ли император подобный выбор дерзким и вызывающим? Дескать, ты же княжич, пусть и инкогнито. Мог и подостойнее пару подобрать. С другой стороны, немного притворства не помешает. Если я стал центральной фигурой в непонятных клановых спорах, то мне позволительно многое.

Аккуратно положив конверт во внутренний карман пиджака, я вышел из теплицы и направился в свой класс. Входная дверь холла по-прежнему была закрыта. Значит, цесаревич до сих пор находится в гимназии и ждет, наверное, когда ученики разбредутся по кабинетам. Хочет уехать без лишней шумихи. Ну и мне тоже спокойнее.

Отсидев еще два урока, мы гурьбой высыпали на улицу и рванули на стоянку, чтобы занять лучшие места в автобусах, а те из учеников, кто приезжал в гимназию в сопровождении охраны, степенно шли к своим машинам. Увидел Наташу в окружении подруг и приветливо помахал ей. Прошел мимоЕгора Дубровского, по-пижонски сидевшего на капоте белого восьмицилиндрового французского «Дэлоне», хищно прижавшегося к земле и глядящего на суету мира сквозь толстые призматические фары. Очень редкий зверь в наших краях — я про машину, а не про Егора. Иностранные автомобили могли себе позволить только богатые аристократические семьи. Император и государственные чиновники передвигались на машинах русских марок, которые были ничуть не хуже «чужаков», сугубо из-за прагматических условий. Рекламировался местный автопром, прибыль не уходила за границу, народ получал рабочие места при возросших аппетитах населения к передвижению на колесах.

Мой соперник по боям на экзоскелетах о чем-то весело разговаривал с двумя парнями-одноклассниками. Увидев меня, усмехнулся и поднял руку в приветствии. Я ответно кивнул и заторопился к автобусу. А то все лучшие места расхватают.

Ускорив шаг, пересек половину стоянки, пропустил несколько машин и автобус, и тут услышал свист. Обернулся на ряды блещущих лаком и хромированными деталями внедорожников и серьезных легковушек, увидел, что мне машет рукой Тесак — один из охранников Старейшины. Осень еще баловала теплом, поэтому личник щеголял в рубашке, которая непонятно почему до сих пор не разорвалась по швам на широченных плечах.

Я удивился. Дед редко отпускал от себя телохранителей. Может, он сам приехал сюда и теперь ожидает меня внутри? Не из-за цесаревича ли? Изменив траекторию движения, подошел к личнику.

— Привет, — сказал я и провел рукой по нагретому капоту солидного бронеавтомобиля. Тихо спросил: — Старика привез?

— Нет, — усмехнулся Тесак. — Он приказал сопровождать тебя из школы домой. Утром тоже буду отвозить.

Я пригляделся. На переднем кресле устроился еще один охранник Семена Игоревича. У него было забавное прозвище, впрочем, не дающее никакого права собеседнику шутить по такому поводу. Серьезный дядька. Барбос нацепил на глаза черные очки и слушал музыку в наушниках.

— И как это Старейшина отпустил лучшую охрану от себя? — еще больше удивившись, пробормотал я.

— Сказал, чтобы жирок растрясли, — ухмыльнулся Тесак, демонстративно для поглядывающих на нас учеников распахивая дверцу передо мной. — А то засиделись на месте, хватку терять стали.

Я пожал плечами и нырнул в салон, пахнущий кожей и мужским недорогим одеколоном с легким привкусом табака. Ну, это же не личный автомобиль Старейшины, парни могут здесь курить, не боясь гнева своего патрона. Тьфу ты, прилипло словечко после знакомства с ляхами!

— Здорово, Барбос! — поприветствовал я второго личника, уверенный, что он меня не слышит.

— Здорово, шкет! — наушники полетели в бардачок, телохранитель мгновенно включился в работу. — Ну что, едем?

— А Светку заберем?

— Было указание бдеть только за тобой, — вполоборота повернув голову, сказал Тесак.

— Негоже отроковице княжеских кровей в автобусе ездить, — пошутил я.

— Главе скажи такое, — хохотнул Барбос. — Сразу моральный кодекс рода прочитает. Скромность приучает к дисциплине, дисциплина ведет к вершинам власти. Вот так-то, Вик-чирик!

Ага, с легкой руки Старейшины теперь вся его команда охранников так меня и называет.

— А она знает, что вы меня заберете? — не отставал я.

— Да все в порядке, предупредили, — успокоил меня Тесак, аккуратно выруливая с автостоянки. Мощный мотор бронеавтомобиля дрожал в нетерпении взбрыкнуться и полететь по широкой дороге, распугивая своим величием всякую разноцветную мелкоту, сверкающую на осеннем солнце.

Я отвалился на упругую спинку сиденья. Что ж, неплохо. Везут как падишаха какого, машину предоставили. Столько подарков сразу. Знать бы, что от меня потребуют в будущем.

Вечером за ужином я показал приглашение родителям Светы, а та сразу надулась на меня и укорила, что мог бы и поделиться тайной. Но через несколько минут уже в нетерпении дрыгала ногами, ожидая нужного для нее ответа. Я же не торопился, глядя на Булгаковых. Вдруг у них свои расклады появились от такой щедрости Мстиславских.

— Сам что надумал? — с улыбкой спросила Людмила Ефимовна, переглянувшись с мужем.

— Есть варианты, — солидно ответил я. — Пока не определился.

— Варианты? — сощурилась Светлана. — Это какие такие варианты? Я думала, мы вместе пойдем.

Начинается!

— Ну…, — соображаю, как ответить, чтобы не обидеть подругу. — Вдруг у тебя какие-то дела? Или семейное мероприятие? Всегда нужно просчитывать иные пути.

— Ничего себе! — запыхтела девчонка. — Я к нему со всей сестринской душой, а он меня в «варианты» отнес!

— Помолчите-ка, барышня! — не выдержал Иван Олегович, постучав черенком вилки по тарелке. — Викентий сам решит, с кем ему идти. Приглашали именно его, а сопровождение на выбор. Но хотелось бы узнать имя избранницы, чтобы не вышло неприятного конфуза.

— Да я понимаю все, — я пожал плечами. — Есть у меня знакомая, Анжелика Салтыкова, дворянка. Илана Рудакова еще…

— Анжелика? — сморщила нос Светка. — Это та певичка из «Луны»? Артем мне все уши прожужжал про нее. Тоже мне выбор…

— Чего это я жужжал? — возмутился брат, до этого с интересом слушавший перепалку. — Поделился своим мнением. И вообще, она действительно шикарно поет! Хочешь послушать? Можем съездить в субботу вечерком в «Луну». У нее как раз будет выступление.

— Еще чего! — фыркнула сестра. — Слишком много чести для нее!

— Ты же не знаешь эту девушку, зачем говоришь так? — удивилась Людмила Ефимовна. — И откуда столько скепсиса и недовольства в голосе?

— Прости, мама, — склонила голову девица, исподлобья глядя на меня рассерженными глазищами. — Я перегнула палку.

— Если бы у Викентия не было какой-то хитрой идеи, то пошла бы ты, — усмехнулся Булгаков, проницательно глядя на меня. — Подозреваю, что таким образом он хочет «засветить» одну из девушек перед императорской семьей. Ведь так?

— Так, — неохотно ответил я. Опекун в моей голове роется, что ли?

— И это очень благородно, — кивнул Олег Иванович. — Решение грамотное. Несколько дней у тебя есть, поэтому думай.

— А почему меня одного не пригласили? — поинтересовался я. — Куда логичнее выглядело бы.

— У Мстиславских на званые обеды одиночек не приглашают, — усмехнулся Булгаков. — Исключение делается для боевых офицеров. Это все от императрицы Анастасии пошло и неукоснительно соблюдается уже на протяжении двадцати лет. Учитывай, Вик, что ты под патронажем Попечительского совета, и визит к Мстиславским обретает иную конфигурацию. Думаю, вам будет о чем поговорить. О твоем будущем, к примеру…

Булгаков не оговорился. Он что-то знает или догадывается. Смотрит пристально, в глазах легкая задумчивость. Я с облегчением дождался десерта, быстренько его уничтожил и попросил разрешения покинуть стол. Отгородившись ото всех в своей комнате, упал на кровать, и закинув руки за голову, задумался. Пора что-то решать о своем будущем. Три года пролетит быстро, а я до сих пор нахожусь под бдительной опекой Булгаковых. Мои перспективы туманны и неясны. Чего они от меня хотят на самом деле? Даже я убедился, что Дар Разрушителя не настолько эффективен, как того хотелось бы и мне, и опекунам. Захватили меня наемники в заложники, и я не смог противопоставить им ни-че-го! Сразу всплыла картинка, как волкодавы-маги стремительно разобрались с ляхами. Четко, быстро и без соплей. Хочу быть таким же волкодавом! Может, им нужны спецы с уникальными магическими дарами? Вот только освою накопление энергии для физического воздействия — и буду одним ударом кулака крушить любое препятствие! Антимагия станет приятным дополнением к защитным возможностям.

Только Зосю все равно жалко, хоть она и наемница. Не промедли со своим решением повязать пана Богумила — осталась бы жива. Как и Сидор.

«Зато у меня появилась странная способность, — перестав уничижать себя, я оживился. — И это точно не проявление Стихийного Дара. Некая сила, образующая энергетический сгусток в той точке, куда идут потоки от солнечного сплетения. Бронированный кулак, которым можно проломить даже бетонную стену. Для пилота «механика» такая способность — находка! Только одна проблема останавливала от желания облачать броню ради службы в армии. Я не одарен магией в той степени, которая позволяет эффективно воевать. Может и в самом деле податься в Службу Безопасности?

Тук-тук! Туки-тук! Условный сигнал от Светланы.

— Открыто, втекайте! — шутливо крикнул я, вставая с кровати и пересаживаясь за стол. Типа, обложился учебниками, грызу гранит науки.

Светлана переоделась после ужина, и теперь в своих коротких джинсовых шортах и футболке с изображением какого-то тропического пляжа протопала через всю комнату, нахально уселась на кровать и подобрала под себя длинные ноги. Но вид у нее был унылый. Поникшие кудряшки лезли на лицо, и Светка даже не откидывала их в сторону. Вздохнула тяжело.

— Нравоучения читали? — посочувствовал я, откладывая в сторону учебник математики.

— Еще как, — кивнула юная девушка. — Получила горячих от отца и матери, прониклась, и теперь прошу прощения.

— Прощаю, — великодушно ответил я.

— Ты знаешь, а родители правы. Мои возможности гораздо выше твоих, и лишнее появление на глазах императорской четы мне ничего не даст кроме гордыни. Типа, вот я на званом обеде побывала! Ну и что? Я княжна, за мной стоит мощный клан, Семья, Род. Никто не обидит, всегда придет на помощь. Когда до меня дошло, что хотели сказать папа с мамой, я такой дурой себя почувствовала!

— Хорошо, когда есть такие мудрые родители, — задумчиво ответил я, глядя на шмыгающую Светку.

— Знаешь, что хочу сказать, — вскинулась она. — Ты лучше Иланку пригласи! Ну ее, эту певичку! Я поспрашивала тут по визору о ней… Не самый лучший вариант. Мстиславские знают Салтыковых, и в курсе, что дочь дворянина поет во всяких легкомысленных заведениях вроде летних павильонов. Ее приглашением ты испортишь свою репутацию. А она сейчас у тебя довольно высокая. В гимназии уже прознали про перстень от императора, все группы в Сети обсуждают событие. Счастливчиком называют…

— Выскочкой мелкопоместной, — добавил я.

Светлана поморщилась.

— Ну зачем так? Я серьезно советую пригласить Рудакову. Дочь офицера, милая скромняшка. Очень даже тебе подходит как пара… и в будущем тоже. Император одобрит такой выбор.

Я почувствовал жар на щеках. Еще не хватало покраснеть.

— Ты на что намекаешь?

— Ни на что! — поспешно ответила подруга. — Просто так сказала…

— Ну ладно… а не будешь ревновать? — спросил, обращая ситуацию в шутку.

Булгакова фыркнула.

— Я и не ревновала. Когда Рудакова на тебя стала засматриваться, я решила проверить, сможет ли она зарычать на меня.

— Ну и как?

— С виду тихоня, но характер есть! Вик, я же все понимаю! У нас разные дороги и обязательства. У меня — перед Семьей и кланом. Ты выберешь свой путь, и я не сомневаюсь, что сможешь сказать свое слово. Неплохие отношения с Мстиславскими тебе нужно обратить в свою пользу. Может и такое произойти, что тебе предложат службу в императорском клане. Получишь законное дворянство вместо этого… неподтвержденного.

— Сама к такой мысли пришла? — улыбнулся я. — Насчет всего, что сейчас сказала?

— Ну я же не дура! — вскинулась Светлана. — У деда и Старейшины даже нет ни малейших сомнений, что ты станешь некой гарантией в укреплении общего союза Булгаковых с Мстиславскими. Папа иногда проговаривался, и никакой тайны, в общем-то, нет.

— То есть я изначально в ваш Род и не должен был войти? — я покачал головой.

— Вик, ну я не знаю всей картины! — воскликнула Света и покосилась на дверь. — Может, вначале и были такие расклады, но сейчас другие разговоры пошли. Особенно после твоего похищения.

Я пожал плечами. Что-то подобное висело в воздухе. Как будто разом большинство Булгаковых охладело ко мне. Даже Старейшина почти перестал появляться в доме опекуна. Словно уже все было решено. Интересно только, как все обставят? Отвезут в Зарядье под крыло Мстиславских?

В душе ворохнулось раздражение к матери. Ее импульсивное решение убежать из семьи обрекло меня на скитания по разным семьям. Сначала это был приют, теперь — поместье Булгаковых. Та же клетка, только комфортабельная. А дальше? Меня пристроят под крыло императорского клана, заставят служить Роду Мстиславских? Не слишком ли высокая цена за одну ошибку, и то не мою?

— Спасибо, что поговорила со мной, — я бездумно переложил учебники с одного края стола на другой. — А то я переживал.

Света соскочила с кровати и подошла ко мне со спины, обхватила руками за шею и уткнулась подбородком в макушку.

— Ты для меня как брат, — тихо сказала она. — И останешься таким. Честно. Поэтому говорю тебе: не отталкивай Илану. Она хорошая девчонка, из приличной семьи. Правда, шутит, что отец иногда перебарщивает в воспитании, забывая, что перед ним барышня, а не солдафон.

— Уговорила, — я рассмеялся. — Но я еще подумаю до завтрашнего утра.

— Если надумаешь, не приглашай ее при всех. А то начнутся всякие интрижки. Я, конечно, вмешаюсь, но лучше пусть все узнают постфактум. Позвонишь ей потом.

— Слова-то какие умные говоришь!

— Дурак ты, Волховский Викентий! — Светлана потрепала мои волосы и неловко чмокнула куда-то под ухо. Раздался смешок, и «сестра» выскочила из комнаты, оставив меня в странном состоянии, когда мысли перемешаны друг с другом, и подобный хаос только мешает правильно оценивать происходящее. Но в одном я был точно уверен: скоро мое будущее станет более ясным. Осталось лишь дождаться этого званого обеда и понять, в какую сторону подул ветер.



Глава 2

1

Фешенебельный ресторан «Дворянская усадьба» раскинулся прозрачными крыльями ажурных переплетений бетона, пластика и стекла вдоль Москвы-реки на восточной части Воробьевых гор; несмотря на свою привлекательность и достаточную известность, в этот час он был пуст. В Летнем зале, из которого открывался прекрасный вид на сентябрьскую столицу, осыпанную багрянцем и желто-зелеными проблесками между нарядными высотками с бликующей на солнце кровлей, находилось всего лишь несколько человек. Двое из них — в дорогих костюмах, с кучей перстней на пальцах и с непроницаемыми лицами — попивали из бокалов холодную минералку и как будто приценивались друг к другу. За спиной у каждого из них расположились еще по двое мужчин в типичной одежде офисных чиновников. Их статус подтверждался солидными портфелями из настоящей кожи и папками, в которых находились нужные для деловых переговоров бумаги.

Администратор ресторана остановился в двух шагах от столика с важными гостями и поклонился в служебной почтительности, после чего поинтересовался, нужно ли что-нибудь подавать на стол. Увидев отрицательный жест, тут же удалился, промокая лоб платком. Очень трудно обслуживать аристократов из первой десятки знатнейших семей. Особенно таких…

— Почему именно здесь, Жора? — поинтересовался Булгаков, откинувшись на мягкую спинку стула. — Опасаться тебе в Москве ничего не надо. Мог бы и в гости заехать.

— Предпочитаю нейтральную территорию, — усмехнулся Мамонов, поглядывая через тончайшее стекло своего бокала на собеседника. — Стародубские свято чтут традиции гостеприимства, потому охотно предоставляют свой ресторан для деловых встреч.

— Твое объяснение принял, — кивнул Глава рода Олег Семенович. Он положил сцепленные на стол руки, сцепленные между собой длинными ухоженными пальцами. Засверкали драгоценные камни, зацепив солнечный свет. — О чем же ты хотел поговорить? Сразу бы объяснил суть дела, а то сплошные загадки и обтекаемые фразы.

— Да все ты хорошо понял, Олег, — Георгий Яковлевич облокотился на стол. — Иначе бы не притащил с собой парочку своих адвокатов. Зачем, спрашивается, если до сих пор у нас не было пересечений интересов? Значит, догадался.

— Догадался, догадался, — проворчал Булгаков. — Земля слухами полнится. Нашептали тебе, что наша Семья взяла под опеку мальчика, который, оказывается, твой сын? А есть подтверждение, что Викентий тот, кем ты его хочешь видеть? Генетический анализ, магические маркеры Дара и иные доказательства предъявить не желаешь?

— Для меня он — Андрей, княжич Андрей Георгиевич, — твердо произнес Мамонов. — Доказательства… Разве не твой сын Иван встречался с Аксиньей и подтвердил, что взял опеку над Андреем, фактически признав их родственные отношения? С чего бы ему переживать за мою жену?

— Во-первых, для нас он Викентий Волховский, раз уж мы решили пойти на принципиальность, — со спокойной уверенностью парировал Булгаков. — Во-вторых, давай не будем сейчас пикироваться из-за некоторых разногласий. Ты захотел со мной встретиться ради чего? Предъявить свои права на мальчишку? Тогда тебе придется подождать еще три года…

— За которые вы его или потеряете окончательно, или отдадите в клан Мстиславских, — покачал головой Георгий. — В Евпатории Андрея едва не угробил Куракин, после чего целую неделю его искали чуть ли не всей полицией города. История очень странная. Вы не удосужились выяснить, кто был благодетелем, вылечивших ребенка от травм. Мне кажется, без вмешательства очень влиятельного человека не обошлось. В итоге не извлекли никакой пользы от происшествия. Недавно снова ваша оплошность едва не привела к смерти княжича. Объясни мне, пожалуйста, Олег: как вы собираетесь защищать человека, живущего под вашей опекой? Удивляюсь, почему до сих пор отдел «К» не заинтересовался странностями, происходящими с приемным ребенком?

Булгаков внутренне поморщился, не выказывая, однако, эмоций на лице. Эта претензия была самой серьезной, и против нее найти аргументы не так просто. Удивительно, что императрица молчит, не вызывает на ковер для объяснений.

— Согласен, проглядели, — он не стал вставать в позу и отрицать очевидное. — Однако это не повод менять законы, которые мы, кстати, ни разу не нарушили. Послушай, Жора… ты ничего не сможешь сделать до совершеннолетия парня. А тогда пожалуйста, проводи экспертизу и прочие проверки. Никто слова не скажет. Только не забывай, что у Викентия свое видение жизни и планы на будущее, и будет справедливо, если он сам решит, с кем быть.

— И это меня настораживает, — признался Мамонов, отпивая минералку. — За это время человека можно так обработать, что он волком будет глядеть на своих кровных родственников. А я не хочу, чтобы через несколько лет сын пришел в мой дом в качестве боевика Булгаковых.

Не успел Олег Семенович возразить, как его собеседник поднял указательный палец и добавил:

— Кстати, хочу показать тебе кое-что.

Он достал из кармана те самые фотографии, которые демонстрировал Аксинье и положил перед Булгаковым. Олег Семенович долго смотрел на лица предков Георгия и думал, как же правильно был принят закон о сиротах. Одни безалаберно теряют детей, другие за них выполняют родительский долг, пестуют и выпускают в жизнь. Ради справедливости, Викентий слишком мало прожил в чужом Роде, чтобы ответственно сказать в лицо князя Мамонова, что у него не получится прийти на готовенькое. Пусть помучается, побьется головой об стену, пообломает зубы о крепкий орешек в виде законов и положений.

— Давай откровенно, Жора, — вздохнул Булгаков, аккуратно отодвигая снимки от себя. — Мальчишка с большой вероятностью — твой сын, я готов признать очевидное, тем более от таких фактов не спрячешься. Но подтвердить родство может лишь официальная экспертиза, назначенная императором и Попечительским советом, который возглавляет Ее Величество. А они такое распоряжение не дадут, потому что есть четкий закон. А я тебе не уступлю Викентия, как бы ты ни изворачивался. Жди еще три года…, и я сожалею, что допустил такие неприятные проколы с мальчишкой. Да, мы не можем отыскать тех людей, которые помогали Вику в Евпатории. Очень интересная и загадочная история. И все же там продолжают работать несколько человек, ищут следы. По безопасности мальчика я принял меры. Он будет под надежной охраной. Нет-нет, никто не будет ходить за ним по пятам. Он будет жить обычной жизнью, встречаться с друзьями, девушками, если таковые вдруг появятся… Но, если Мстиславские все же захотят забрать его в свой клан — я ничего не смогу сделать. Идти на конфликт из-за слабого одаренного не собираюсь.

— Олег, ты сейчас лукавишь. Какой он слабый? Одним движением руки смял убойные магоформы и остался жив! Скорее всего, у него весьма неординарный Дар магии, которым заинтересовался клан Мстиславских, — усмехнулся Георгий. — Они же любят коллекционировать нечто подобное. Что тебе предложил император?

— Пока ничего, — не дрогнув, ответил Булгаков. — Мне кажется, государь в раздумьях, консультируется со своими советниками. Для парня сейчас важно определиться со своим будущим. Он увлечен экзоскелетами, и это можно использовать для его карьеры.

— Затолкать в мясорубку локальных войн? — нахмурился Георгий.

— Если он наденет погоны офицера русской армии — более чем возможно. В ином случае может и отказаться, — пожал плечами собеседник. — А ты не рассматривал вариант, что государь может предложить Викентию место в охране у кого-то из своих родственников? Весьма неплохая карьера…

— Стать дворцовым псом? — презрительно сморщился Мамонов. — Позволь мне усомниться. В нем кровь князей и отчаянных первопроходцев. Не забывай, кто такие Мамоновы. У них хватило смелости пойти в Сибирь, пройти огромные расстояния от Енисея до крайних пределов и не сломаться, подчинить себе слабых, создать союз с достойными. Рано или поздно родовая память заставит Андрея сделать свой выбор.

— Жора, все это лишь красивые слова, не имеющие никакого отношения к нынешней ситуации, — Булгаков наклонился вперед, стул с жалобным скрипом отозвался на его движение. — А она такова: не пытайся сейчас вмешиваться в жизнь своего сына. Он находится под нашей опекой и будет там до своего совершеннолетия. Вообще не понимаю, что ты так разволновался. Через три года он официально войдет в твою семью.

— Если войдет, — с нажимом произнес Георгий. — Ключевое слово «если», Олег. Я пятнадцать лет искал своего сына, а нынешние законы мешают мне доказать родство. Или ты, брат мой, ждешь от меня некое предложение, которое поможет нам всем прийти к соглашению?

— А у тебя оно есть? — Булгаков поднял руку, и возле стола мгновенно возник официант в идеальной униформе ресторанного служки. — Жора, позволь тебя угостить кофе. Излишне увлекаться минеральной как-то несолидно.

— Позволяю, — суховато бросил Мамонов.

— Два кофе, — не поворачивая головы, бросил Булгаков. — Сахар не бросать, положить отдельно.

— Сию минуту…

— Насчет предложения… Я не могу его дать, потому что ожидаю твоего решения. Хочешь ли ты взять что-нибудь у меня взамен на передачу права опекунства?

— Ого, ловкий маневр, — поощрительно улыбнулся Олег Семенович. — Я даже не знаю, был ли прецедент в истории. Надо поинтересоваться…

— Не стоит, — Георгий вытянул руку в сторону. — Я могу тебе сказать: был.

В его ладонь легла тонкая кожаная папка, которую преподнес один из адвокатов, сидевших за спиной. Георгий раскрыл ее, бегло пробежал глазами, хотя назубок знал, что там написано, и передал Булгакову.

— Было такое дело, когда еще Попечительский совет не взял на себя столь обременительное право решать за детей, попавших в приюты, и за сирот, кто будет их новыми родителями или опекунами. До середины двадцатого века довольно часто аристократические роды передавали право опекунства по каким-то личным причинам. Как видишь, я попросил своих адвокатов выбрать только самые известные случаи. Князья Пожарские, к примеру, в 1915 году взяли под опеку несколько детей из мелкопоместных дворянских семей: Полозовых, Бобровых, Немчиновых. А потом передали часть из них Бельским, Лопухиным, Воронецким. Это самый известный случай, о котором благополучно забыли. Только архивы-то помнят. И ничего, по обоюдному договору все прошло гладко, никто не остался недовольным.

— Ваши люди хорошо поработали, — покивал Олег Семенович, глядя на чашку из тончайшего фарфора, поставленную перед ним официантом. Из нее нестерпимо благоухало насыщенным орехов-шоколадным ароматом с примесью апельсина. — Хм, «Бурбон Сантос»! Ты попробуй, Жора! Это же песня, а не кофе!

Мамонов сделал легкий глоток. Кофе как кофе. Может, в иной ситуации он бы и восхитился несравненным запахом напитка, взросшего и изготовленного на далекой Кубе, но сейчас перед ним стояли иные заботы. Не до восторгов. Ему стало ясно, что Булгаковы не пойдут на компромисс только из-за желания досадить (любой аристократ, в первую очередь, ищет выгоду для себя, а уж потом договаривается о дружбе) «золотому тойону», а потом — у них союз с Мстиславскими. Но такой… на тоненького. Император может и осерчать, позволь себе князь Олег Семенович своевольничать.

— Я хочу услышать твое мнение, — сказал Георгий, опустошив чашку. Что делать, если собеседник полностью увлекся кофе и чтением интересного документа.

— Не могу пойти против законов, принятых Кабинетом и Думным Советом, — вздохнул Булгаков. — А ты поговори с императрицей, Жора. Не будет она против — мы сядем рядком и поговорим ладком. Поверь, я всей душой болею за Викентия. История его жизни настолько трагична, так и увлекательна для бульварных романистов. Пусть у него все сложится хорошо, да?

— Как скажешь, — холодно ответил Мамонов. Он уже понял, что император не поставил в известность князя Булгакова о своих переговорах с Георгием. Значит, всерьез готов обсуждать только с ним предложение, донесенное через полковника Кольцова? — Мы, получается, не договорились?

— Извини, брат мой, — развел руками Олег Семенович без намека на улыбку. — Закон нарушать нельзя. Начнем мы с тобой за спиной других договариваться, иные задумаются. Мой совет, найди возможность съездить в Зарядье, в неофициальной обстановке донеси свою просьбу Ее Величеству или государю. Они тоже люди, сострадание им не чуждо.

— Что ж… — задумчиво проговорил Георгий, и не окончив фразы, поднялся на ноги.

Булгаков, как будто ожидавший этого, в унисон повторил движение ленского князя и протянул руку на прощание. Мамонов крепко пожал ее, и Олег Семенович вдруг заметил довольный взгляд, промелькнувший в темно-серых глазах собеседника. Впрочем, исчезнувший как высверк молнии на ночном небе — и насторожился. Что-то он сделал не так, что позволило Мамонову получить некую информацию.

На крыльце они кивнули друг другу и разошлись в разные стороны, сопровождаемые телохранителями. Булгакова ожидал небольшой кортеж из трех автомобилей, а Георгий обошелся лишь одним для прикрытия. Сейчас он находился в своеобразном «вне игры», и бояться кого-либо причин не находил. Дал понять Булгакову, что разочарован переговорами, пусть успокоится.

— Почему вы, княже, не позволили нам провести атаку? — спросил один из адвокатов, севших рядом с ним на заднее сиденье. Второй уместился рядом с водителем, но в разговор не вступал, даже не повернул голову. — Налицо грубые нарушения в правилах опеки, за которые легко можно потребовать отстранения всех участников от оной.

— Я передумал, — спокойно пояснил Георгий. — В какой-то момент понял, что наши доводы слабы. Зайдем с другой стороны.

2

Сегодня я провел половину дня в архиве, тщательно выискивая в бесконечных пыльных книгах хоть какие-то сведения о превращении антимагических потоков в кинетическую энергию. По сути, тако оно и было. Я начал оперировать некими физическими возможностями энергии, и как еще иначе назвать ее, не додумался. Значит, нужно как следует проштудировать учебники физики, особенно те ее разделы, где говорится об энергии.

Я хорошо запомнил слова одного британского ученого, по совместительству еще и алхимика, жившего в начале двадцатого века. В своем трактате «Что такое антимагия в современном понимании чародейского искусства», который, к моему изумлению, где-то откопал Радомир Званович, он прямо писал: «антимагия не подразумевает отсутствие магии, она является неким отрицателем магических возможностей, собирателем энергии и преобразователем ее в обычную физическую величину, не приносящей вреда человеку, на которого она направлена… и в то же время уверенно противодействует всяким магическим проявлениям, защищая своего носителя, возбуждая в нем Искру, что является невероятным феноменом в искусстве чародейства».

Как моя радость от находки вспыхнула было, так и погасла. О самой антимагии мало что было сказано; вся работа вертелась вокруг физических законов природы, а процессы, возбуждаемые искрой, давались лишь в качестве примеров или сравнений.

Но я честно прочитал книжку, поблагодарил архивариуса, уже привыкшего к моему присутствию, и кажется, радовавшегося этому, после чего покинул библиотеку. Привычно прошел через турникеты в холле, миновал КПП, расписавшись в тетради посещений, и оказался на улице, где меня ждали Тесак и Барбос. Старейшина, к моему удивлению, оставил телохранителей при мне, и теперь я мог пользоваться машиной в любое время суток. Даже подозрительно стало. Я ждал, что Булгаковы вообще запрут меня в усадьбе и не станут выпускать в город. Но как только начались занятия, Глава Рода лично разрешил мне свободу действий. Хочешь на вечеринку в Москву съездить? Пожалуйста. По магазинам прошвырнуться? Нет проблем. Но только с охраной.

— Домой? — спросил Тесак, положив локоть на дверцу. Он, как всегда, сидел за рулем, а Барбос читал спортивную газету.

— Надо съездить в Хамовники, — плюхаясь на заднее сиденье, попросил я.

Телохранители не показали своего удивления. Барбос спокойно сложил газету вчетверо, забросил ее в бардачок и поинтересовался, чуть повернув голову:

— Цель поездки?

— К одному типу в гости хочу заглянуть, — увильнул я от прямого ответа. Не говорить же им, что мне потребовался «серый» телефон. Ведь тот, первый, я потерял за время своих приключений. Вернее, его уничтожил Адам, разбив вдребезги перед тем, как закрыть нас в погребе. Хорошо, что удостоверение для походов в библиотеку погибший лях оставил при себе. Маги-волкодавы вернули его, когда нашли в кармане куртки. Как-то без связи плохо. Часть переговорных карточек еще осталась, в этом я нужды не испытывал. А вот телефон нужен.

— Ага, к типу со стройной талией и милым личиком, — осклабился Тесак. — Ладно, поехали. Дорогу показывай.

Дорогу я помнил, взяв на себя роль гида. Спустя двадцать минут мы уже медленно катились по улице, усыпанной желтым листом. Деревья постепенно сбрасывали свою нарядную одежку, протягивая свои еще гибкие ветви глубокому лазоревому небу.

— Здесь остановись, — сказал я, увидев детскую площадку, на которой сейчас было немноголюдно. Пара карапузов в теплых комбинезонах под присмотром сухопарой женщины неуклюже расхаживали по газону и гоняли нахальных голубей.

— Тебя сопроводить? — Барбос уставился на меня. — А то опять в какую-нибудь историю вляпаешься.

— Нет, все нормально, — ответил я. — Вон тот дом с желтыми стенами. Мне нужно в средний подъезд.

— Номер квартиры скажи, — потребовал Тесак.

— Нет, — здесь я проявил твердость. — Я давал слово. Да расслабьтесь вы! Мне десять-пятнадцать минут понадобится. Вы сидите в машине, не выходите. А то всех перепугаете своим видом!

Немного пошутив, чтобы сбить напряжение, возникшее у этих волчар, я выскочил наружу и торопливо зашагал к знакомому подъезду. Поднялся наверх по выщербленным лестницам и остановился возле филенчатой двери. Прислушался. Из глубин квартиры неслись басовитые звуки музыки. Я нахмурился. Встречаться с кем-либо еще кроме Хромого, в планы не входило. Развернуться и уйти? Но кататься каждый раз сюда тоже нельзя. Тесак обязательно заинтересуется.

Делать нечего. Нажимаю на кнопку звонка. Резкий перелив сигнала не заглушил музыку, поэтому палец не отпускаю. Дверь распахнулась настолько неожиданно, что я отпрыгнул в сторону. Хорошо, хоть музыка долбить перестала.

— Охренел? — грубо спросил Хромой, поблескивая стеклами очков. От него слегка несло пивом. — Щас врежу между глаз!

— Здорово, Хромой, — как можно дружелюбнее ответил я. — Не узнал? Я вместе с Энжи приходил, телефон покупал.

— А-ааа! — расслабился коробейник. — Любитель древностей! Ха-ха! Один?

— Один, — подтвердил я и вошел в полутемный коридор, не дожидаясь приглашения. Нахально, согласен. Только чесать языком на площадке не собирался.

Хромой захлопнул за мной дверь и приглушенно сказал:

— На кухню иди.

Кухонька едва вмешала в себя небольшой стол со старым пластиковым покрытием со следами порезов, парочку табуреток, электрическую печку с тремя ржавыми конфорками, несколько навесных шкафов вдоль стены и урчащий в уголке холодильник с округлыми боками. Довольно старая модель «Морозко», лет пятьдесят назад уже раритетом была. Надо же, работает!

Я присел на один из табуретов, Хромой остался стоять на ногах.

— Зачем пожаловал, барчук? — поинтересовался он. — О, пиво будешь?

— Не пью, — отказался я вежливо. — Мне бы телефон без платы, как в прошлый раз.

— А куда тот дел? — удивился парень, даже очки снял.

— Представляешь, потерял, — развожу руками и делаю сконфуженное лицо.

— Да ну, — не поверил Хромой и пристально поглядел на меня. — Мутишь ты, барчук, ой мутишь! Нет у меня телефона. Я же тебе говорил, что и на такую рухлядь покупатель найдется.

— Заплачу без торга, но в разумных пределах, — пообещал я, прекрасно видя, как оживились мышцы лица. Врет Хромой, цену набивает.

— Денег много? Так купи себе нормальный телефон, со всеми цацками. Даже подозрительно, что ты от современных звонилок шарахаешься. Подозрительно, я бы сказал! Вот по-честному! Если бы Энжи за тебя не поручилась, хрен бы ты сюда второй раз попал!

— Раз поручилась, верь и мне, — я усмехнулся и убрал сахарницу со сколотыми краями подальше от себя. — Может, я стану твоим постоянным клиентом. Мне такие связи нужны. Разве после моего визита к тебе наведалась полиция? Нет. Никто из моего окружения даже не знал, что у меня есть старый телефон без магической платы.

Хромой пожевал нижнюю губу и в глубокой задумчивости распахнул дверцу холодильника. Нижняя полка оказалась забита пивными банками, одну из которых хозяин квартиры извлек на свет божий и с щелчком открыл. Приятно зашипело, легкий парок поднялся вверх. Парень жадно сделал несколько глотков.

— Алекс! Ну ты где пропал? — раздался за моей спиной девичий голос с легкой степенью опьянения.

— Дура! — неожиданно рявкнул Хромой, разбрызгивая слюни и пиво. — Я же предупреждал, чтобы при посторонних меня не называли по имени!

— Прости, милый! Ой, а кто это такой? Ум-мм! Симпатяшка!

Мое лицо бесцеремонно обхватили ладонями и повернули в сторону. На меня смотрела невысокая рыжеволосая девица лет восемнадцати в белой блузке и короткой юбке темно-коричневого цвета. На полноватых ногах — высокие сапожки, которые совершенно не шли полупьяной барышне. Они моментально приковывали к себе взгляд, а ладную аппетитную фигуру с полной грудью оставляли без внимания. Личико симпатичное, но излишне тонкие губы, подкрашенные бледно-розовой помадой, создавали образ неврастенической особы. На меня девица глядела с интересом.

— Привет, — улыбнулся я, опасаясь, чтобы она не села на мои колени. А ведь уже пристраивалась.

— Майка, брысь отсюда, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, произнес Хромой и глотнул из банки. — У нас деловой разговор!

— Ой-ой, деловой! — хмыкнула рыжая. — А как тебя зовут? Меня — Майя! Подружимся?

Она протянула руку, и мне пришлось легонько потрясти ее за пальцы.

— Подружимся, — пообещал я, — только у нас действительно разговор тет-а-тет. Можно тебя попросить оставить нас?

— А ты еще и вежливый! — Майя выставила палец и покачала перед носом пыхтящего коробейника. — Учись, деревенщина, как с девушками разговаривать! Так как тебя зовут?

— Карл, — первое, что пришло на ум, ответил я. Почему, сам не понял.

— Иностранец, что ли? — наморщила лоб рыжая.

— Мой отец из Богемии, но я уже здесь родился.

— Ладно, поняла, — карие глаза девицы опасно полыхнули. Она потрепала меня по щеке и повернулась к пыхающему Хромому. — Парни пиво просят. Давайте уже заканчивайте свои деловые разговоры и присоединяйтесь! Ты же с нами, Карл?

Угораздило сегодня коробейника компанию собрать в своем доме!

— Я очень тороплюсь, на минутку забежал, — я стал готовить путь к отступлению.

На мое счастье Хромой загрузил Майю десятком банок с пивом и мягко подтолкнул в спину. А сам потер подбородок, о чем-то думая.

— Ладно… Карл, — ехидно сказал он. — Есть у меня один аппаратик хитрый. Моделька трехлетней давности, с большим экраном. Замененным, правда. Ребята-умельцы отсекли магическую плату, что-то намудрили, и теперь с него можно звонить без проблем. Но в Сети не выйдешь, сразу предупреждаю. И жрать энергию стал как не в себя.

— Неси, посмотрю, — обрадовался я. Большой экран, значит — цветной. Плевать на Сети, могу и по Светкиному визору пообщаться с кем надо.

— Сразу предупреждаю: меньше, чем за четыре сотни не отдам, — Хромой посмотрел на мою реакцию. — Даже торговаться не стану.

Я прикинул, что за то старье, которое в прошлый раз показывал Алекс, он бы сейчас потребовал никак не меньше трехсот рубликов. Спекулянты всегда в своем репертуаре, дерут втридорога. Тем более, я сразу сказал, что за ценой не постою. Так лучше взять аппарат посовременней. Интересно, как это парни умудрились отсечь магическую плату и адаптировать телефон под обыкновенную звонилку? Чую, где-то подвох есть, но выбирать не приходится. Да он нужен-то мне для важных звонков, не более. С кем встретиться, куда приехать, что забрать.

Музыка стала громче. Коробейник смылся из кухни, а я недрогнувшей рукой распахнул древний агрегат и вытащил холодненькую бутылку минералки, разлитую аж на французских источниках. Свернул пробку и припал к горлышку. Пока утолял жажду, появился Хромой. Он положил передо мной слегка толстоватую по сравнению с нынешними моделями коробку серебристо-черного цвета с большим экраном. С виду все хорошо, без изъянов. Функционал дома проверю. Если появятся претензии, заявлюсь к Алексу уже не один. Возьму для устрашения Тесака или Барбоса. Конечно, могу и один прийти. Хромой не выглядит человеком, способным одолеть меня в ближнем кулачном бою. Но его знакомство с большим количеством незнакомых людей нельзя игнорировать. Так что с телохранителем, и никак иначе.

— Берешь? — нетерпеливо спросил коробейник.

— Беру, — ответил я и выложил на стол нужную сумму.

— Будешь проверять?

— Я тебе доверяю, — подняв голову, я с намеком взглянул на Хромого. — И адрес твой знаю, если ты вздумал меня нагреть.

— Хромой, ну хорош уже языком трепаться! — раздался мужской голос в коридорчике, примыкающем к кухне. — Отпускай клиента и давай к нам!

Я почувствовал, как за моей спиной замерла фигура человека, чей голос мне показался знакомым. Медленно повернувшись, сразу захотел дать деру. Пусть даже и в окно. Потому что не ожидал встретить Федьку Ефимова — того самого предводителя купеческого боевого отряда, с которым мы совсем недавно схлестнулись в Покровском парке на «свалке». Не узнать его лысину было невозможно. Сам же купчик был в просторных льняных штанах, в рубашке-поло, рельефно облегающей его жилистое тело, на ногах — белые кроссовки с двумя красными полосками.

— Погоди-ка, — Федор нахально положил руку на мое плечо, как будто несколько пудов груза мгновенно прижали к стулу. — Где-то я тебя видел… Видел, видел. О, точно! Ты же сидел рядом с Анжелой в «Луне»! Там еще Азамат был и братья Булгаковы!

Ефимов ударил мощным кулаком в свою ладонь с такой радостью, словно получил нежданный подарок.

— Мы же тогда не до конца отношение выяснили! — перегородив мне путь к отступлению, раскорячившись в дверном проеме, Федор и не думал уходить. — Может, махнемся, боярич?

— Я не боярич, — стараюсь сохранять спокойствие, а сам лихорадочно раздумываю, как привлечь внимание к своим телохранителям. Может, табуретом окно разбить? Они же видели, в какой подъезд я зашел, сообразят, что дело неладное.

— А кто? Как ты в этой компании оказался? — продолжал допытываться Федор.

— Тебе не все равно? Знакомый.

— Дворянин?

— Дворянин, — не стал я скрываться. Анжелика все равно намекала Хромому, кто я такой.

— А чего ты такой неразговорчивый? — Ефимов, кажется, всерьез решил влезть под кожу. — Рассказал бы о себе.

— Тебе зачем? Моя фамилия тебе ничего не скажет. Знаешь Волховских?

Федор на какое-то время задумался, словно включил в своей лысой голове вычислительную технику, прогоняя в уме списки московских дворянских родов.

— Не-а, не знаю. Мелкопоместные, наверное, из-под Москвы?

Киваю в ответ, лишь бы отвязался.

— Что тогда тебя с Булгаковыми связывает? Или к Анжеле клеился?

Парень бесцеремонно вцепился в мое плечо и сильно его сжал. Больно! Он совсем сдурел?

— Хорош, Федя, — Хромой заволновался. — Отпусти пацана. Так всех клиентов мне разгонишь!

— А мне говорили, я не поверил…, — Ефимов вытащил из кармана рубашки пачку с сигаретами, стукнул по донышку, выбивая одну гильзу, зацепил зубами, щелкнул зажигалкой и пыхнул дымом. — Анжела, дескать, с одним дворянчиком в кафе сидела, милым называла.

Я удивленно взглянул в прищуренные от дыма глаза лысого купчика, а мысль тут же выдала вариант: официант! Такие подробности знал только он, когда слушал наш заказ! На некоторое время меня сковало какое-то неприятное предчувствие. Надо было налететь на ревнивца! Неужели этот идиот не понимает, что Салтыков не допустит, чтобы возле его дочери крутился какой-то парень из купеческого рода!

— С чего ты взял, что это был я? — начинаю раздувать в солнечном сплетении угли. Приятный жар стал концентрироваться в самой середке, зажигая кровь. Энергетические потоки оживились, изменяя свою полярность. В пальцах больно закололо, я с хрустом сжал кулаки. Лишь бы не переусердствовать, а то убью Федора, потом бегай всю жизнь от кровников.

— Описал тебя Комар, прямо художественно описал, — ухмыльнулся Ефимов, сигарета запрыгала в его зубах. — Ты это был. Когда слушал, появилось ощущение, что мы раньшевстречались. Ведь точно, в «Луне»!

— Молодец, память хорошая, — я легко сбросил руку со своего плеча и поднялся, пряча телефон в карман брюк. — С твоего позволения я ухожу. Всего доброго!

Чувствую возбуждение от перетоков энергии, голова слегка закружилась, но в целом ощущение довольно приятное, грудь едва не распирает от накопленной силы.

— Не, дворянчик, ты так просто не уйдешь! — зло цедит Ефимов и с разворота прижимает меня к стене, собирая на груди рубашку в горсть. — Если еще раз увижу с Анжеликой, оторву ноги, причем сразу обе! Мне плевать на твоих дружков из княжеского клана. Начнут предъявлять, сами получат!

— Не переусердствуй, — я без труда разжал его пальцы, и не останавливаясь, продолжал выгибать их в другую сторону. Глаза Ефимова расширились от удивления. Поняв, что попал в жесткий захват, неожиданно для меня совершил подлость.

Свободной рукой он выхватил сигарету изо рта и ткнул мне в щеку. Резкая боль взъярила. Я выгнул пальцы еще сильнее; послышался хруст суставов. Коротко размахнувшись, кулаком бью в челюсть — и Федора просто смело в коридор. Он налетел спиной на обувную тумбочку, с грохотом свалил ее на пол, и тщетно цепляясь за висящие на вешалке куртки, уронил и ее. На лице купчика было столько злости и растерянности, что я не стал выжидать продолжения представления. В два прыжка подскочил к нему и ладонью нанес пощечину. Голова метнулась в сторону, а сам Ефимов, не удержавшись, полетел по коридору дальше, подобно шару для боулинга сбивая выскочивших на шум товарищей. Их тут, оказывается, целая компания была. Завизжала Майя, но я, ошеломленный своими новыми возможностями, уже вылетел на лестничную площадку и рванул вниз.

Выходил я из подъезда спокойно, чтобы телохранители ненароком не подумали, что за мной кто-то гонится. Дошел до внедорожника, устроился на заднем сиденье и только хотел сказать, что можно ехать, как Тесак с подозрением уставился на меня.

— Голову поверни, — приказал он и рявкнул раздраженно: — В другую сторону! Так, что это такое, парень? Баба-вампирша поцеловала?

Барбос жизнерадостно заржал, с любопытством глядя на вскочивший волдырь на скуле.

— Слышь, Тесак, а ведь это ожог от сигареты! — воскликнул он. — Давай, колись, Вик-чирик, зачем пепельницу изображал?

— Да нарвался на одного ревнивца, — нехотя ответил я, прикрывая подергивающуюся от боли щеку. Спасло то, что сигарета почти потухла, легко отделался. Но все равно неприятно.

— Мазь надо наложить, — предложил Тесак. — Ладно, сейчас заедем в ближайшую аптеку, купим чего-нибудь. Мля! Говорил же, нужно сопроводить! Место какое-то сомнительное.

Барбос в это время заинтересовался происходящими возле дома событиями. Из подъезда, где проживал Хромой, выскочил разъяренный Федька Ефимов с каким-то парнем бойцовского вида, плотно сбитого, коренастого. На нем была кожаная коричневая куртка, под которой была лишь армейская камуфлированная майка.

— Он? — спросил Барбос, кивая на озиравшегося по сторонам Федора.

— Он, — нехотя ответил я. Повлиять на личников не получалось, парни все равно сделают по-своему. Оставалось надеяться, что они не пристрелят купчика на месте.

Между тем Федор заметил стоявшую чуть поодаль под багровеющей кленовой кроной машину с родовым гербом Булгаковых, и сделал пару шагов в ее сторону. Но товарищ схватил его за руку и что-то горячо заговорил. Мои телохранители с интересом наблюдали за развитием ситуации. Только бы купчику хватило ума остаться на месте.

— Как его зовут? — спросил меня Барбос, не отрывая хищного взгляда от Ефимова.

— Не знаю, — соврал я, опасаясь за жизнь этого придурка. Убить, конечно, не убьют, но покалечить могут. И будут в своем праве. Они защищали человека, входящего в клан Булгаковых. Оскорбление нанесено в физической форме — а это уже серьезное обвинение и повод к действию. — Оказывается, он где-то увидел меня с девушкой, которая сама недовольна его ухаживаниями, ну и закусило парня. А я его впервые в жизни увидел.

— Пойти спросить, что ли? — задумался личник.

— Да поехали! — Тесаку надоело глядеть на этот спектакль, и он чуточку раздраженно завел двигатель. — Пацану надо мазь наложить побыстрее, пока там все не разнесло. — После заедем и разберемся без свидетелей. Дом я запомнил.

— Не-не, подожди, — Барбос решительно вышел из машины и с легкой расхлябанностью направился к замершим купчиком. Подойдя к ним, он что-то спросил, и получив не самый приятный для себя ответ, резко вздернул обе руки и впился пальцами, как клешнями, в кадыки парней. Те аж на цыпочки встали, лица их побагровели. Интересно, что они не стали проявлять свои бойцовские качества, и дождавшись, когда личник уберет руки, судорожно задышали. Потом оба закивали головами, словно соглашались с чем-то.

Барбос вернулся обратно с таким видом, словно ничего не случилось, сел за руль и сказал:

— Был бы ты Булгаковым, уже завтра этим мальчикам расписали бы лица острой бритвой. Но даже в твоем случае нельзя спускать с рук такое дерьмо.

Шурша колесами по лежащим на асфальте листьям внедорожник медленно проехал по дороге мимо мрачно глядящих на нас парней. И успел заметить на щеке Федора приличную отметину в виде пятерни. Неужели это от удара ладонью? С удивлением разглядываю свою руку. Небывалое ощущение силы и мощи куда-то пропало, как отхлынувшая от берега волна. Радостная улыбка растянула мои губы. хороша в каких-то случаях, и отказываться от нее будет совсем глупо. А вот защита в виде физического воздействия, усиленного энергетическими потоками куда как ближе для меня. Что-то похожее демонстрируют монахи Тибета, китайские последователи и прочие любители экзотического у-шу.

Между тем Тесак остановился возле небольшого павильончика со светящимся красным крестом на вывеске, попросил Барбоса купить нужные мази. Через несколько минут тот вернулся и протянул мне тюбик.

— Держи. Продавец уверил, что этот новый гель очень эффективен при поражении кожи. А у тебя, по-моему, первая степень ожога.

— Надеюсь, он не на магических компонентах? — сразу спросил я.

Барбос озадаченно почесал затылок.

— Совсем запамятовал, что у тебя с магией никакой любви нет, — хмыкнул он. — Ну попробуй. Ничего страшного, думаю, не произойдет. Просто пойду и куплю другой, обычный.

Я выдавил из тюбика прозрачную массу на палец и щедро размазал по волдырю. Замер, тщательно отслеживая реакцию своей ауры на воздействие лекарства. Нет, не слышно хрустального звона магических плетений, разбивающихся о защиту.

— Все нормально? — спросил Тесак.

— Да, полегче стало, — кивнул я с благодарностью. Дерганье прекратилось, болевые импульсы утихли. Придется придумать какую-нибудь историю для Людмилы Ефимовны, которая по своей женской натуре обязательно станет возмущаться, да еще Старейшине претензии предъявит. Дескать, приставил телохранителей к ребенку, а они даже защитить его не смогли! А у «ребенка» длань стала такой, что людей валит с ног! Теперь я могу использовать эту силу в экзоскелете. Получится ли разрушить бетонную стену, к примеру? Надо потом попробовать на клановом полигоне, а то совсем забросил свой «скелет».

Лишь бы до визита в Зарядье волдырь прошел, мелькнула мысль. Появляться с неприятными струпьями от ожога перед очами императорской семьи совсем не хотелось. Тем более, остается всего четыре дня.

— Домой едем? — повернулся ко мне Барбос. — Или еще к какой зазнобе? Чтобы для симметрии поцеловала!

Он снова заржал, радуясь солнечному дню, прозрачному небу и теплому ветерку, влетающему в салон внедорожника. Даже Тесак, не удержавшись, улыбнулся. Я тоже скривил губы в улыбке и назвал адрес, где проживал майор Рудаков. Если уж и просить Илану составить мне компанию, то лучший способ — официально у родителей. Чтобы потом не возникло никаких проблем.

Рудаковы проживали на Таганке, на одной из уютных улочек с трехэтажными аккуратными домиками на шесть семей. Неширокая проезжая часть была заставлена машинами жильцов, возвратившихся с работы. По тротуарам бегала галдящая ребятня с палками, на лавочках сидели старушки или молодые мамочки с колясками. Тесак аккуратно вел мощную машину по дороге, изредка ругаясь на кошек, то и дело порскающих под колесами. Раздавишь одну такую мурлыку — проклятий от местных наберешь на две жизни.

Остановившись возле нужного дома, личник с усмешкой поинтересовался:

— Может, тебя сопроводить? А то беспокоюсь я, опять вляпаешься во что-нибудь.

— В доме офицера из кураторской службы? — удивился я и покинул салон. — Не, это уже перебор будет.

Квартира Иланы была на первом этаже. Я поднялся по широкой и удобной лестнице, оказался на площадке, выложенной коричневой метлахской плиткой и отыскал взглядом нужную квартиру. На тяжелой солидной двери, покрытой темно-красным лаком, помимо цифры висела табличка с фамилией жильцов. Странно, что в доме нет консьержа. Впрочем, это и к лучшему. А то бы не пропустил с такой рожей.

Нажал на кнопку звонка, вслушиваясь в звуки, потом еще раз. Ага, щелкнули замки! Дверь открылась наполовину, удерживаемая цепочкой. На меня с интересом глядела женщина в домашнем халате. Чуть удлиненное светлое лицо, красивое очертание скул, насыщенные чернотой брови и густые волосы, собранные в тугой калач на затылке — возможно, в будущем Илана обретет черты матери, и это радовало. Госпожа Рудакова оказалась милой и симпатичной женщиной.

— Добрый вечер, Марина Ерофеевна, — я кивком поприветствовал хозяйку дома. — Я Викентий Волховский. Позволено ли мне повидаться с вашей дочерью Иланой?

Надеюсь, не выгляжу потешно. Тем не менее, в глазах Рудаковой забегали смешинки. Заявился кавалер с волдырем на щеке.

— Заходи, Викентий, — улыбка тронула губы женщины. Она сняла цепочку, распахнула дверь пошире, пропуская меня в просторную прихожую. — Рада тебя видеть. Мой супруг все уши прожужжал про тебя. Наконец-то познакомимся.

Я огляделся по сторонам в поисках домашней обуви. Рудакова махнула рукой.

— Не беспокойся, проходи в гостиную!

— Милая, кто там? — раздался громкий голос майора.

— К Илане молодой человек пришел, — весело откликнулась Марина Ерофеевна и подтолкнула меня, тихо добавив: — Не робей, сейчас я позову ее. Она только-только пришла с прогулки.

Я машинально пригладил волосы на макушке перед ростовым зеркалом в обрамлении красивой резной рамки, и с тревогой посмотрел на ожог. Кажется, гель и впрямь волшебный. Опухоль спала, а вот небольшой водянистый пузырь вызывал беспокойство.

— Здравствуйте, Януш Сигизмундович, — я вошел в гостиную, обставленную приличной мебелью, и остановился перед мягким цветастым ковром, не смея наступать на него.

Майор Рудаков поднялся с кресла, отложил в сторону толстый «Литературный вестник», машинально поправил расстегнутый воротничок рубашки и с легким удивлением вперемешку с тревогой спросил:

— Викентий? Что-нибудь случилось? — взгляд остановился на ожоге. — А это что за дрянь?

— Не беспокойтесь, Януш Сигизмундович, — я беспечно махнул рукой. — Небольшая стычка с одним идиотом. Я, вообще-то, по другому вопросу. Извините, что без предварительного звонка, но вы сами знаете мои отношения с телефонами…

Рудаков отмахнулся и предложил мне сесть. Я плюхнулся на диван, сложил руки на коленях. Хозяин дома снова устроился в кресле, закинув ногу на ногу. В гостиную вошла Марина Ерофеевна.

— Илана сейчас выйдет, а я пока на стол накрою.

— Не стоит беспокоиться! Я ненадолго. Меня внизу ждет машина…

— Ничего не знаю, — непреклонно ответила женщина. — Без чашки чая и пирожных я тебя не отпущу. Тем более, я жутко заинтригована, молодой человек!

Пришлось со вздохом согласиться. Майор поинтересовался моими успехами в школе, спросил, не сильно ли я пострадал от диверсантов, а потом подмигнул и вышел из гостиной, когда там появилась Илана.

В милом сарафане на тонких лямках, открывающем плечи и колени, она выглядела еще красивее, чем в гимназическом платье. Да еще эта толстенная коса, сводившая меня с ума… И на ногах пушистые тапки с веселыми тигрятами…

Я вскочил и церемонно поклонился покрасневшей девушке. И тут же она фыркнула, прижав ладонь к губам.

— Тебя пчела тяпнула, что ли? — играя румянцем на щеках, поинтересовалась она.

— Ага, огненная, — улыбнулся я. — Привет!

— Привет, привет! Не ожидала тебя увидеть. Сюрприз, однако, да?

Мы вдруг смущенно замолчали. Илана потупила глаза и внимательно разглядывала свои тапки.

— У меня к тебе деловое предложение, — надо было прерывать дурацкое молчание. — Нужно лишь согласие родителей.

— Надеюсь, не руку и сердце просить? — засмеялась Илана и снова густо заалела.

— Пока нет, — ляпнул я. — Говорю же, деловое.

— Ну раз «пока», тогда ладно, — язвительно заметила одноклассница. — Деловое, значит.

— Дети! Идите к нам! — позвала госпожа Рудакова из столовой, спасая положение.

— Пошли, угостим тебя пирожными, — предложила девушка в сарафане, — сама сегодня в кондитерской покупала. Как видишь, удачно!

Мы расположились за большим круглым столом, заставленном чашками, блюдцами, и высокой трехуровневой «горкой» с разнообразными пирожными и шоколадными конфетами. Илана села рядом со мной, вызвав странное томление в сердце. Умиротворение снизошло на меня, когда я глядел на плавные движения Марины Ерофеевны, разливавшей терпко пахнущий чай. Домашний уют всегда зачаровывал.

— Я взяла на себя смелость заварить бергамотовый, — сказала она. — Надеюсь, не прогадала? Мы-то его употребляем частенько.

— Не беспокойтесь, Марина Ерофеевна, — я аккуратно отпил из чашки. — Я всеядный.

— Уже хорошо, — улыбнулась она. — Тогда берите сладости и угощайтесь. Илана, поухаживай за гостем.

Одноклассница, привстав, ловко зацепила никелированными щипчиками пирожное с зеленой кремовой розочкой и положила его на мое блюдце, а себя одарила «корзинкой». Майор отдал предпочтение малиновому варенью. Видно, не большой любитель кондитерских сладостей.

— А где ваши младшие? — поинтересовался я.

— Бегают по улице, кошек гоняют, — усмехнулась Рудакова. — Так какой вопрос у тебя, Викентий, к нашей дочери? Судя по всему, он публичный, раз Илана сама непонимающе глазами хлопает.

— Мама! — юная девушка укоризненно покачала головой. — Не торопи события! Вик сам скажет.

— Я хотел бы пригласить Илану на званый обед к императорской чете, — сказал я, глядя на застывших родителей одноклассницы. — У меня есть официальное приглашение от Мстиславских на две персоны. Вот я и подумал, почему бы Илане Яновне не составить мне компанию?

Девица вдруг встала с побледневшим лицом:

— Так в том конверте было приглашение?

— Да, — ответил я.

— Ой, — тихо проговорила Илана и опустилась обратно. — Мне страшно! Мама? Папа?

— Никаких препятствий не вижу, — майор Рудаков, судя по всему, сам был шокирован, хотя я и не понимал природу его растерянности. — Это очень благородно с твоей стороны Вик. Для юной барышни не самого высокого статуса подобная встреча весьма и весьма обнадеживающий сигнал. Я надеюсь, что этот выбор был осознанным?

— Без какого-либо давления, — уверенно ответил я, глядя в повлажневшие глаза госпожи Рудаковой. — Решение было моим. Так что во вторник я заеду за Иланой Яновной в шесть часов вечера. Будьте готовы, сударыня.

И посмотрел на одноклассницу, в прострации отламывающей вилкой кусочки пирожного. В абсолютной тишине допил чай и поднялся из-за стола. Пора было смываться. А то Тесак начнет бушевать, нажалуется Старейшине, потом вообще ограничат перемещение или приставят плотное сопровождение.

— Благодарю за угощение, — я кивнул семейству Рудаковых. — Мне пора.

— Илана, посмотри в комнате Игорька, я там оставляла баночку с мазью, — придержав меня за руку, сказала матушка одноклассницы.

— Такая зеленая, склизкая? — переспросила дочь, и получив утвердительный ответ, убежала.

— Народное средство, — пояснила супруга майора. — Без всяких наговоров и магии. За сутки ожог, конечно, не заживет, но к визиту будешь в абсолютном порядке. Иди, Илана тебе намажет перед дорогой.

Одноклассница ожидала меня в прихожей с видом экзекутора, в лапы которого попал обвиняемый. В руке она держала баночку с зеленовато-желтой субстанцией, похожей на крем.

— Поверни голову! — играя строгость, приказала она и зацепила пальцем мазь. Приблизившись ко мне вплотную, Илана осторожно прикоснулась к ожогу, оставляя холодящую массу на коже, после чего круговыми движениями стала втирать ее. — Подожди, сейчас впитается, еще наложу.

Я уставился в стену и слушал размеренное дыхание Рудаковой, слишком близко стоящей возле меня.

— Почему не Светку пригласил? — спросила она тихо.

— У нее все есть, — так же ответил я. — Статус, семья, клан. Для чего ей встреча с императорской семьей? Ради престижа? Она, кстати, сама отказалась, когда я прочитал приглашение.

— Неожиданно, — удивленно проговорила Илана, и обмакнув палец в мазь, еще раз прикоснулась к ранке. — Мне казалось, Булгакова — самовлюбленная девица. Вроде дружим, а иногда создается впечатление, что я как ее отражение.

— Светлана о тебе очень хорошо отзывается, только стесняется говорить открыто, — защитил я «сестру». — Высокий статус не дает права для открытых эмоций, поэтому она решила показать свою дружбу таким образом: уступила место.

— Скажи ей «спасибо», — Илана проводила меня до двери.

— Сама скажешь, — подмигнул я и крикнул в глубину квартиры: — До свидания!

И метнулся по лестнице вниз.


— Януш, я тебя таким задумчивым давно не видела, — Марина приобняла мужа за плечи и тоже поглядела в окно, где хорошо был виден внедорожник Булгаковых, медленно отъезжающий от дома.

— Я все думаю, для чего этот званый обед и не было ли внушения мальчишке пригласить именно Илану? — Рудаков вздохнул. — Дочка говорила, что цесаревич самолично преподнёс подарок Викентию на виду всего класса. Вероятно, это всего лишь жест, чтобы загладить вину за произошедшее. Но персональное приглашение…

— Януш, ты ищешь в черной комнате черную кошку, — улыбнулась женщина. — Твоя аналитика не выдерживает критики. Сам же недавно утверждал, что рано или поздно Булгаковы передадут опеку над мальчиком императорскому роду. Помимо Великих князей у Мстиславских есть много достойных вассалов, где Викентию дадут приличное образование и обеспечат защиту. Может, отсюда уши и растут?

— Мой начальник обмолвился, что судьба Волховского будет решаться в другом месте. Подобный намек неподвластен моим выводам, слишком мало информации. С другой стороны, император дал ясно понять, что я продолжаю отвечать за своего подопечного до совершеннолетия.

— В любом случае для нашей дочери мероприятие очень важное, — улыбнулась жена.

— Ну да, — кивнул Рудаков, вспоминая недвусмысленные намеки императора, чтобы он мягко повлиял на Илану, заставив ее сдружиться с Волховским. Ему удалось поговорить с дочкой и частично объяснить ситуацию. К его удивлению, Илана не стала возмущаться, таинственно улыбнулась и пообещала сделать так, как хочет отец. И вдруг такой поворот. Открывались неплохие перспективы не только для самого майора, но и для семьи. Хотелось посмотреть на реакцию императора, когда Илана появится перед его очами.

В столовую заглянула Илана, и подобравшись к матери, приобняла ее за талию.

— Мам, а у меня подходящего платья нет! — вздохнула она. — Которое мы в прошлом году покупали для вечеринки у Плещеевых, не очень-то подходит для такого визита.

— Завтра выходной, и папа отвезет нас в ателье мадам Муравьевой, — пообещала Марина Ерофеевна, погладив дочку по голове. Выросла девочка, кавалером обзавелась. — Правда, за срочность придется раскошелиться. Но я уверена, что платье будет великолепным.

Рудаков намек понял, и отвернувшись от окна, с улыбкой подтвердил, что готов выложить пару лишних банкнот для дочери.

Глава 3

1

В облегающей тело броне пилот не чувствует его тяжести, если магическая панель, иначе называемая интегратором, работает без сбоев, чутко отзываясь на каждое движение и удачно выстраивая разнообразные защитные бастионы. Чтобы свалить бойца в экзоскелете, нужно «погасить» интегратор, заставить пилота бегать по земле, выматывая того навалившейся на плечи тяжестью пластин.

Мне подобные ужасы не грозили. С самого начала мой «скелет» создавался из облегченных пластин, и все же пришлось серьезно нарастить физическую силу, чтобы таскать броню и аккумуляторы на себе. «Механик» получился отличным, и даже в полете вел себя прилично. Спасибо дяде Боре с его помощниками, довели до ума машину, сделали все возможное и невозможное для идеальной эксплуатации.

И теперь я, облаченный в «скелет», бегаю по всему полигону, отбиваясь от всевозможных магоформ, создаваемых Макарием. Да, наконец-то клановый чародей соизволил поработать со мной. Но для испытаний он пришел вместе с Кочетом, и теперь они на пару измываются надо мной.

Летящие в меня веером плетения создавали невообразимый хаос в защитном поле. Я мог, конечно, оставаться на месте и вообще не двигаться, но нельзя находиться внутри «механика» и не опробовать работу всех его систем. Вот и прыгаю, как кузнечик, театрально размахивая руками, и вспархиваю бабочкой на пять-десять метров от земли.

Макарий что-то сказал Кочету, и в меня полетели разнообразные атрибуты Воздуха. Завихрения в виде миниатюрного смерча, сплетались между собой, превращаясь в гигантскую серую косу. Она грозила захлестнуть меня — и пришлось выровнять полет, чтобы ненароком не завалиться от ударной волны, когда антимагия разрушит конструкт.

Как будто разбили целую хрустальную колонну. Мощь магического плетения оказалась настолько весомой, что после отражения удара красная полоска заряда тревожно замерцала. Ни фига себе! Чуть не обнулили! Вот была бы потеха, грохнись я с десятиметровой высоты на землю! Да меня потом с резаками пришлось бы вытаскивать из смятого каркаса!

Опустившись на землю, я через забрало разглядел машущего мне Макария. Отщелкнув замок крепления шлема сбоку на шее — довольно удобный, кстати, чтобы не сбрасывать перчатки — я снял тактический головной убор и неторопливо пошел через весь полигон к чародеям. Приятный ветерок с нотками прохлады освежил мое потное лицо. Можно было снять шерстяную шапочку, но я опасался, что Макарий снова заставит меня носиться по выжженому участку.

— Радиус отражения магических атак существенно вырос, — безапелляционно заявил чародей, подергивая правый бакенбард. Его худощавое лицо, успевшее покрыться за лето легким золотистым загаром, забавно сморщилось. — Мне говорили, ты до десяти метров спокойно увеличил мощность антимагии. Я же заметил, что магоформы уже за пятнадцать метров начинали вести себя неспокойно. Разбалансировка узоров явно указывает на это обстоятельство. Пришлось подпитывать их, чтобы совсем не развалились.

— Разве это плохо? — я хотел вытереть пот с лица, но мешали броневые наручи и перчатки.

— Для тебя очень хорошо, — кивнул Макарий, — а вот мне пришлось вливать дополнительные силы в каждую из них, — он улыбнулся. — Но я теперь вижу, что тренировки и постоянная работа над собой привели к ожидаемому результату. Пятнадцать метров не предел.

— Так я могу и до двадцати подтянуть, — признался я. — Только требуется больше физических затрат.

— Не торопись, — буркнул Кочет, расстегивая куртку. Солнце стало пригревать как по-летнему, и в верхней одежде он чувствовал себя некомфортно. — Каждый лишний метр отнимает энергию, перестраивает структуру аурного поля. Все нужно делать постепенно.

Макарий кивнул, соглашаясь со словами младшего коллеги, хотя упоминание слова «младший» могло показаться смешным и нелепым. Кочет был на десяток лет старше Главы чародеев.

— А что за конструкт в конце вы соорудили?

Оба мага фыркнули.

— Соорудили! — Макарий, похоже, возмутился. — Не кощунствуй, юноша! Для создания «жала» требуется коллективное умение, а ты говоришь так, словно перед тобой ремесленники халтуру показали!

— Извините, — смутился я и мотнул головой, чтобы сбросить капельки пота с лица. Спасибо Кочету, догадался о моих мучениях. Он достал из внутреннего кармана куртки платок и промокнул мою физиономию. Я кивком поблагодарил чародея. — Но после отражения магоформы у меня просел заряд батарей.

— Все же побочный эффект проявляется, — главный маг задергал другой бакенбард. — А ну, посмотри сейчас уровень аккумуляторов.

Я напялил шлем, защелкнул его, и на тактическом забрале отыскал красную полоску. Она существенно подросла. Так и сказал. Маги переглянулись и начали выдвигать разнообразные теории. Продираясь сквозь дебри терминов, мне удалось понять, что при воздействии сильнейших магических флуктуаций (еще одно словечко, которое понравилось, как и «аннигиляция») происходит некритичный сбой аккумуляторов. Так как они работают на физических принципах, магия не имеет большого влияния, ну разве что чуток просядут. Как и произошло в этом случае.

— Господин Макарий, возможно ли изменение антимагических свойств? — меня мучил этот вопрос уже несколько дней. — Если я не могу превратить антимагию в магию, то существуют ли другие способы трансформации? Например, в некую физическую величину. В кинетическую энергию…

— Никогда о подобном не слышал, — покачал головой главный чародей, а Кочет пожал плечами в недоумении. Он, кажется, до конца не понял, что я пытался сказать. — А твоя мысль интересная. Ты, видимо, переживаешь о своей уязвимости. Что ж, похвально стремление обрести иную защиту… Но, Викентий, я вынужден тебя разочаровать. Не знаю.

— Вы не против подойти к тем бетонным блокам? — решился я на эксперимент и показал на полосу препятствий, состоящую из разнообразных каменных лабиринтов и хаотичных нагромождений. — Хочу кое-что показать.

Чародеи, снедаемые любопытством, потянулись за мной, строя различные теории. Развлекались таким образом. Выбрав один из блоков размером метр на метр в качестве примера, я натянул шлем, провел сопряжение и с размаху опустил перчатку на камень. Блок от удара треснул от макушки до основания, покачался и развалился пополам, поднимая мелкую белесую пыль.

— Ничего необычного, — сказал Макарий. — В экзоскелете и не такие фокусы проворачивать можно. Вон, стоит пятитонная глыба. Вдарь по ней бронированным кулаком — тоже разлетится на куски.

Я улыбнулся, услышав его слова, и снял шлем.

— Подержите, учитель, — попросил я Кочета и отдал ему ценный «пункт управления». Потом стянул перчатки, протянув их недоумевающему Макарию. Признаюсь, эксперимент, который я собирался показать, выглядел сумасшествием. Мне грозили серьезные увечья, если ничего не выйдет. Не показывая свои сомнения, я замер и закрыл глаза, а для эффекта развел руки в стороны, подняв лицо к солнцу. Отрешенность от мирских забот и пустота, в которую я себя погрузил, сделали свое дело. В солнечном сплетении начал разгораться огонь, проходя все стадии от темно-багрового до раскаленного добела сгустка энергии.

Не давая нерешительности овладеть мною, я шагнул к следующему блоку, чуть побольше первого, и прямым ударом голого кулака врезал по шершавой поверхности. Сначала показалось, что он погрузился по локоть в бетонный блок, но на самом деле мелкое крошево разлетелось в разные стороны, а большие куски попадали на землю, едва успел отскочить. Лицо зажгло от попавших в него осколков. Вот дурак, шлем-то надо было оставить на голове. Как теперь с поцарапанной мордой к императору заявляться?

Я обернулся, обеспокоенный тишиной. Неужели магов поубивал? Нет, стоят на месте, ошарашенно пялясь на меня. Макарий даже успел выставить пассивный щит от летевших камешков.

— Все в порядке? — осторожно спросил я.

— Зачем же портить княжеское имущество? — первым ожил Кочет. — Предупредил хотя бы…

— Не поверили бы, — небрежно ответил я, радуясь победе. И кулак цел, даже кожу на костяшках не сбил. Мощный удар, даже самому понравилось.

— Викентий…, — главный маг вытер испарину со лба. — Ты научился преобразовывать магическую энергию в физическую?

— Получается, что научился, — пожимаю плечами и с удовольствием смотрю на сломанный атрибут полосы препятствий. — Тренировался-то давно, а мало-мальски вышел на уровень, когда наемники похитили. Что это может быть?

— Я так сразу и не скажу, — Макарий присел перед обломками камня, зачем-то потрогал их. — Хм, еще теплые. Удар был невероятной силы. Руку покажи! Удивительно, просто удивительно! Ну-ка…

Он резко поднялся и с разворота метнул в меня какую-то странную кляксу, переливающуюся перламутром. Среагировать я не успел, но «антимаг» сработал штатно, осыпая магоформу блеклыми каплями на землю.

— Действует! — от избытка чувств хлопнул ладошами Макарий. — Это что-то невероятное! Значит, при смене потенциалов антимагия продолжает функционировать!

— Но ведь методики трансмутации магии в нечто подобное существуют уже давно, — остудил пыл старшего Кочет.

— Существуют, не спорю! — главный маг положил руку на мое плечо. — А у тебя есть примеры, когда ученик с Даром антимагии, не имея теоретических навыков и учебных пособий, самоучкой овладевает трансмутацией? Молчишь?

— Вспоминаю, — буркнул Кочет. — Вынужден согласиться. На моем веку подобного не случалось.

— То-то и оно! — поднял палец Макарий и развернул меня к себе. — Твое обучение можно заканчивать. Никто не даст больше того, что ты сам освоил. Увы, тебе придется остаться белой вороной в стае, но расстраиваться не следует. Я хочу, чтобы ты однажды сел за стол и написал то, через что сам прошел. Эти труды станут великолепным подспорьем для будущих поколений! Могу стать научным консультантом.

— Боюсь, господин Брюс захочет быть первым, — усмехнулся я, чувствуя в душе полное опустошение. Слова Макария подтвердили мои опасения, что поиски истины исчерпали резервы. Больше никто не сможет помочь. Осталась самая малость: научиться мгновенно разгонять внутреннюю энергию, то есть разжигать «печку». От скорости трансмутации будет зависеть моя жизнь. А дальше только вперед. Только куда? Где мое предназначение?

— Договорюсь с Александром Яковлевичем, — беспечно махнул рукой Макарий. — Держи свою амуницию. Сам дойдешь до грузовика? А я с коллегой отлучусь по делам.

Скажете, зачем я продемонстрировал свою тайную способность? Надеялся на опыт кланового чародея и его подсказки. А оказалось, он сам попал в затруднительное положение, толком ничего не рассказав. Значит, правда, что об антимагах давно уже никто не слышал. Даже европейские чародеи писали сплошные домыслы и догадки. Точно, я белая ворона в стае.

Медленно добрел до грузовичка из мастерской дядя Бори и с помощью пожилого водителя дяди Паши загрузил УПД в кузов машины. Пока он крепил тросы, я закрыл борта.

— Со мной поедешь? — спросил дядька. — А то колдуны сели в тачку и укатили. Я подумал, они тебя забыли.

— Не-а, все нормально. Вы меня до перекрестка добросьте, а оттуда я пешком дойду, — попросил я.

— Без проблем, — дядя Паша закурил и залихватски запрыгнул в кабину. Пыхнул дымком и показал мне, чтобы я пошевеливался. — Могу и до дома подвезти.

— А так даже еще лучше! — обрадовался я.

2

Чертов пес начал гавкать чуть ли не с рассветом, и проснувшийся Мамонов мечтал швырнуть в него чем-нибудь тяжелым. Волкодавы на подворье Гусаровых обучены молчать при любой ситуации, но чужак, проникший за забор, был обречен. В лучшем случае жуткого вида сторожевые псы заставили бы его замереть на месте. Хотя каждый из них мог легко оторвать конечность своими острыми зубами.

Эта же мелкая шавка умудрилась где-то сделать подкоп и теперь постоянно проникала в сад. Что ее тянуло туда, Георгий не понимал. А охрана и ухом не вела. Бегает себе собачонка, да и пусть бегает. Зато звонкая, зараза!

Потом пришло понимание, что ее намеренно приваживают и прикармливают. Знающие люди не сунутся на подворье, а для других есть вот такой «позвонок», мелкий, пушистый и со скрученным в колечко хвостом.

Но сейчас князь хотел прибить ее самым изощренным образом. Потому что не выспался… Он покосился на мерно посапывающую Аксинью и поправил одеяло, сползшее с ее обнаженных плеч. Кажется, неконструктивные мысли окончательно покидают хорошенькую головку младшей жены. Всю ночь княгиня разжигала страсть в его душе и теле, не давая покоя, и кажется, готова поехать в Ленск. Правда, бормотала она о возвращении уже погружаясь в сон, и вряд ли вспомнит о своем обещании.

Отчаянно зевнув, Георгий соскользнул с кровати на пол, накинул халат и протопал босыми ногами по ковру до ванной комнаты. Постоял под контрастным душем, смывая остатки сонной накипи, тщательно растерся до красноты, и уже бодряще пошел одеваться. Когда он застегивал запонки на рубашке кремового цвета и разглядывал себя в зеркало, подошла Аксинья в коротком халатике. Хлопая сонными глазами, она обхватила мужа за талию и прижалась к спине.

— Спала бы еще, — усмехнулся князь. — Сейчас только восемь.

— Зато в Ленске уже день в разгаре, — возразила супруга с намеком. — Я тоже хочу обсудить с твоими братьями предложение императора.

— Хорошо, — не стал возражать Георгий. — Но на встречу с Кольцовым поеду один. Иначе он воспримет твое появление как попытку давления.

— Ладно, уговорил, — прикрыв ладошкой рот, Аксинья зевнула. — Останусь дома.

После завтрака они расположились на диване в гостиной, и настроенные амулеты связи обеспечили картинку визора. Братья Алексей и Сергей с удивлением увидели сидящую рядом со старшим братом Аксинью, вразнобой поздоровались.

— Рады видеть тебя, невестка, — улыбнулся Сергей. — Прекрасно выглядишь.

Аксинья изобразила улыбку, горделиво выпрямив спину. Она помнила, как младший из братьев Мамоновых помог ей сбежать из имения, но все долгие годы княгиня мучилась вопросом, а не намеренно ли Сергей подкинул ей информацию о готовящейся расправе над ребенком?

— Ближе к делу, братья, — Георгий пытливо взглянул на замерших младших князей. — У меня была встреча с посредником от Мстиславских. Император дал намек, что готов пойти на уступки в отношении Андрея. Он проводит экспертизу, которая официально докажет, что мы являемся родителями. Мало того, государь предлагает породниться и отдать в жены одну из княжон Мстиславских.

— Отдать свою близкую родственницу, а не какую-то клановую девицу? — уточнил Алексей, потирая легкую щетину на подбородке.

— Именно так я и сказал. Из всех кандидаток только одна подходит. Великая княжна Лидия, ровесница Андрея. Поэтому перед нами труднейший вопрос: соглашаться на подобный реверанс со стороны Мстиславских или придется искать иные пути?

— А что они за это хотят? — спросил Сергей. — И что могут дать в приданое за княжну?

— Я тоже попытался вытащить кота из мешка, — усмехнулся Георгий, — но ответа не добился. Вероятно, меня прощупывали на предмет торга. Великая княжна идет в комплекте с союзным договором, так понял я. Но в остальном пока молчание. Возможно, молодым отдадут какой-нибудь городишко на кормление. Мстиславские желают получить выход к Тихому океану и к факториям Аляски. Я сразу предупредил насчет факторий. Там не только мы хозяйничаем, но и американцев хватает.

— Мамоновы никогда не позволяли чужакам заходить на свои земли, — нахмурился Алексей. — Судя по их настроению, они уцепились за твоего младшего сына и будут использовать эту карту до самого конца.

— Только это все демагогия, нужен конкретный ответ, — поморщился в свою очередь князь Георгий. — Если Андрей женится на Лидии, он вполне может стать консортом, если случится форс-мажор, и Великая княжна станет императрицей. Да, очередь там далеко за десятую, но шанс вырисовывается.

— Вилами на воде писано, — отрезал Алексей. — И вообще, это опасные разговоры.

— Послушай, на кону стоит возвращение моего сына в Семью, — резко произнес Георгий, и Аксинье пришлось прижать его дернувшуюся руку ладонью. — Я понимаю, насколько зыбки соглашения, и на что целится императорский клан. Откажусь ради безопасности нашего Рода, придется расстаться с Андреем. Такого предательства он не потерпит. Мальчишка рассудительный, жизнь в приюте научила его думать головой. И черное от белого он отличает прекрасно. Его возвращение сулит некоторые проблемы. Что мы можем без особого вреда отдать императору? Тем более, что он не просит много, всего лишь стать акционером на некоторых предприятиях. Золотые, платиновые и алмазные прииски исключаются, я и сам не подпущу к ним Ивана со своей семейкой.

— А я бы отдал часть управления аляскинских факторий, — усмехнулся средний брат. — Знаешь же «Мэрис Иглу» и «Уайт Маунтин»? У семейства Меллонов и в наших руках контрольный пакет, можно чуточку поделиться с Мстиславскими. Пусть бодаются с чертовыми янки.

— Хорошая мысль, — улыбка расслабила жесткие складки на лице князя Георгия. — Действительно, Меллоны ищут спонсоров для поисков алмазных и золотоносных копий. Мало им, видите ли. Поэтому вовремя появившиеся Мстиславские на какое-то время отвлекут Энтони. А то надоел своим нытьем, скупердяй калифорнийский. Хочет, чтобы мы присоединились к их проектам. Но я-то точно знаю, что алмазные копи в Кобуке истощены, и для поиска новых нужны серьезные финансовые вливания.

— Вы считаете Мстиславских наивными руководителями? — Аксинья не собиралась учить мужчин, но ее покоробило, насколько Мамоновы уверены в своих хитрых комбинациях. Как бы не пришлось разочаровываться. — Они же первым делом проверят все финансовые дела факторий. И к тому же императору обязательно потребуются коммуникации, связывающие оба континента. Значит, придется договариваться о портах. А это стимулирует строительство новых железнодорожных путей и охрану грузов. Кто, думаете, захочет взять контракт?

— Не факт, что Булгаковым дадут развернуться, — тут же возразил Алексей. — А насчет портовых доков надо подумать. Если император проявит интерес к портам, нужно сделать так, чтобы у него не было шансов протянуть коммуникации от Транссиба, иначе через пять-десять лет нас обкусают со всех сторон.

— Меня это и беспокоит, — подтвердил Георгий. — Камчатские и сахалинские порты очень лакомые кусочки. А в вечную мерзлоту император не полезет. Но зато запомнит, как мы ему предлагали обглоданную кость.

— Вторая встреча с посредником когда? — Алексей помассировал подбородок.

— Сегодня. Я постараюсь подкинуть несколько идей, пусть обсуждают.

— Я бы как следует подумал, нужен ли нам вообще союз с императорским кланом, — неожиданно высказался Сергей и посмотрел на сидящего рядом брата, ища у него поддержки. — Жора, ведь можно выждать три года, а потом на законных основаниях огласить родство, если ты так уверен, что мальчишка — именно твой сын.

— Тебе мало было доказательств, которые я предоставил? — металл скрежетнул в голосе Главы Рода. — Сомневаешься, посмотри на портрет Добра Мамонова. Поневоле поверишь в переселение душ.

Сергей выставил перед собой ладони, признавая правоту старшего брата.

— Не хочу ждать три года, — отрезала Аксинья. — За последнее время моего сына избивали, брали в заложники, где-то неделю пропадал, что никто толком и не выяснил, где именно, и кто этот таинственный меценат, спасший его. А что может произойти за время, пока он под опекой? Булгаковы откровенно перестали ставить на Андрея, и это шанс договориться с Мстиславскими.

— А где отец? — поинтересовался Георгий. — Так и сидит в своем кабинете?

— Поехал на прииски, — усмехнулся Сергей. — Сказал, до снегов пробудет там. Я послал вместе с ним пару ребят для пригляда.

— Старик совсем умом двинулся? — нахмурился Глава. — Что он забыл на приисках? Всю работу остановит своими придирками. Знаю я его… Выбрал время исчезнуть.

— Он очень переживает, — защитил отца Алексей. — Надо было как-то помягче действовать, а ты его как медведя на цепи держишь. Твое отношение к Старейшине, мягко говоря, я не поддерживаю.

— А я знаю, брат, — Георгий закинул ногу на ногу. — Все эти годы знал. Но пока я Глава клана, ты подчиняешься мне, а не отцу. Хорошо, пусть тряхнет стариной, до зимы недолго осталось. Кстати, проконтролируй, чтобы по окончании сезона всех старателей на «большую землю» вывезли. И начинай с самых дальних.

— Понял, — кивнул Сергей.

— Тогда я побежал, — Георгий кинул взгляд на наручные часы. — Появится какая-нибудь информация по переговорам, свяжусь.

Визор моргнул, покрылся серо-белыми мурашками и погас.

— Где будет встреча? — спросила Аксинья, впавшая в задумчивость.

— Кольцов предложил побродить по Сокольникам. Погода благоприятствует, не все же в помещениях с умным видом обслугу напрягать, — усмехнулся князь, и поцеловав жену, отправился на переговоры.

Пока машина неслась по широкой трассе, Георгий пытался смоделировать требования императора. Государь Иван Андреевич был из породы хватких людей и мало где ошибался. Он уцепился за княжича Андрея и попытается теперь выжать весь возможный профит из ситуации. Разрушитель, нужный императору ради давления на чужой род. И ведь не откажешься от мальчишки. Только-только с Аксиньей установились прочные отношения. Не простит, если сын останется в чужой семье.

Полковник Кольцов в этот раз пришел в цивильном костюме, сшитом на заказ. Под светло-серым с мелкими диагональными полосками пиджаком была белая рубашка с синим галстуком. На руке висел плащ. Офицер на всякий случай подстраховался, несмотря на ясный день с прозрачным глубоким небом.

Они встретились возле пруда и чинно кивнули друг другу.

— Прогуляемся? — первым предложил Георгий, и не дожидаясь ответа, зашагал по темно-коричневой брусчатке, бегущей мимо багряно-желтых дубов и кленов. Кольцов пристроился рядом, мельком отметив, что за ними нарочито небрежно идут личники князя, но каждый встречный, будь то бегающий спортсмен или прогуливающиеся с зонтиками дамы, и даже дети вызывали у них интерес. Профессионалы не расслаблялись.

— Судя по вашему появлению император еще не принял окончательного решения, — посмотрел на полковника Георгий, — иначе бы я сегодня разговаривал с кем-то из Семьи Мстиславских.

— Я вызываюдоверие у государя, — откликнулся Кольцов. — После доклада о первой встрече он попросил меня продолжить посредничество. Не видел смысла отказываться. Я максимально точно передал ваши слова, после чего оставалось только ждать ответа Его Величества.

— Не будем затягивать вопрос, — предложил Мамонов. — Мы обсудили предложение императорской Семьи. Хочу уточнить, на самом ли деле Мстиславские готовы выдать замуж Великую княжну Лидию за княжича Андрея, или это всего лишь один из вариантов? Не передумал ли государь?

— Его Величество подтверждает свое желание провести помолвку своей внучки и молодого человека, который сейчас носит фамилию Волховский. Если вас устраивает подобный марьяж, можно начать договариваться о приданом. Сразу же хочу сказать, что от вас государь ждет очень серьезного делового предложения в качестве ответного дара. Мстиславские готовы создать союз двух кланов для дальнейшей финансовой и экономической экспансии как в Европе, так и в британских колониях. Вдобавок ко всему этому, в случае согласия, молодые получат в дар крымскую Ливадию с ее многочисленными туристическими базами.

Георгий подивился широкому жесту императора. Ливадия — вкусный подарок. Там сейчас построен комфортабельный поселок со всеми удобствами, и к которому прилагается три или четыре курортных пляжа с отелями, куда попасть очень трудно в любое время года, даже людям с большим достатком. Очень и очень щедро, надо признать.

— Я так понимаю, интерес государя распространяется на Аляску? — Георгий про себя усмехнулся. Братья просчитали желания правящего клана. А ведь может получиться!

— Его Величество заинтересован в совместных предприятиях, — подтвердил Кольцов. — Но с одним условием. Фактории не должны быть убыточными и не находиться под общим управлением с североамериканскими компаниями. Понимаете, светлый князь, что очень важно провести прозрачные переговоры и четко оговорить все условия. Государь не стремится завладеть контрольным пакетом акций и согласен на долгосрочные дружеские проекты. Там есть нефть, газ, золото и большие территории, которые можно использовать под строительство комфортабельных городов.

— Если Мстиславские знают экономику Аляски, то у них есть предложение по конкретным факториям, ведь так? — Георгий старательно скрыл эмоции. Каков император, а? Точно, не води пальцем перед его пастью, оттяпает и не поморщится! Будет интересно узнать, какие территории заинтересовали правящий клан?

Судя по бодрому перечислению факторий, Его Величество очень хорошо осведомлен о перспективах аляскинских предприятий. Особенно удивил интерес к поселениям вдоль Юкона. Там были построены поселки Антоновский и Серебряный Прииск, и именно их держали Мамоновы в своих руках, не давая британцам и американцам завладеть частью серебряных копий.

Заложив руки за спину, Георгий не торопился давать ответ. В перспективе он хотел возвести на месте рабочих поселков город с фешенебельными зданиями и офисами, многочисленными банками и разнообразными развлечениями. А кроме того, в планах было строительство университета и технического колледжа. Местное население нужно перетягивать на свою сторону, давать ему работу. Перспектива обучения молодых алеутов различным инженерным профессиям значительно укрепит авторитет и силу Мамоновых. Неужели Мстиславские знают о грандиозных планах «золотого тойона»? Кто тогда снабжает информацией государя? Нужно напрячь безопасников клана, пусть прошерстят всех, кто курирует аляскинские фактории.

— Итак, подытожим, — князь остановился возле свободной лавочки и предложил Кольцову присесть. Офицер не отказался. — Государь разрешает мне забрать сына в семью, закрыв глаза на нарушение закона, а взамен хочет получить доступ к факториям нашего клана на Аляске?

— Верно, — кивнул полковник. — Но с одним замечанием: управление будет совместным, чтобы показать самые наилучшие намерения со стороны партнеров.

— Допустим, принимается, — Георгий повертел на пальце витой перстень с рубином, ощущая концентрированную в нем силу, и лихорадочно обдумывал, что может скрываться в районе Юкона? Платиновые и золотые прииски всегда будут лакомым кусочком, но Мстиславские никогда не станут демонстрировать столь ярое желание зацепиться за чужие земли. Там что-то другое. Одна назойливая мысль крутилась в голове, и сколько бы князь не отбрасывал ее с раздражением, она возвращалась.

Источник. Где-то там есть Источник. И узнать о нем можно только из легенд и мифов местного населения. Несколько лет назад Георгий самолично беседовал с племенными вождями, и никто из них даже намеком не подсказал о важном артефакте. Ну, это и понятно. Кто станет раскрывать чужаку великую тайну? И самое интересное, что небесный камень до сих пор не найден. Иначе ушлые ребята из Британской Канады давно вырезали бы всех алеутов и присвоили себе Силу Источника.

Кольцов терпеливо ждал ответ князя и рассматривал плавающих в пруду уток, часть из которых нахально требовала лакомства от столпившихся на берегу горожан. Молодой паренек в серой униформе работника парка ходил между людьми с пакетиками угощений для птиц и попутно просил, чтобы никто не кидал хлеб. Ребятня галдела и просила мамочек и тетушек купить корм. Умиротворяющее сентябрьское солнце кидало блики на водную поверхность пруда, где-то за густой лесополосой играл духовой оркестр.

— Помолвка моего сына и Великой княжны обязательна в этом пуле предложений? — нарушил молчание Георгий. — Если я правильно понимаю замысел государя, создание совместных паев автоматически исключает свадьбу? Или эти предложения идут в связке?

— К сожалению, на этот счет мне не дали никаких указаний, — развел руками полковник. — Если вас заинтересовало предложение императора, через несколько дней с вами свяжутся из Резиденции и назначат аудиенцию с Его Величеством. На ней вы можете обсудить все деликатные вопросы уже окончательно.

— Хм, не слишком-то информативно, — скрыв раздражение, ответил Мамонов. А впрочем, чего он ожидал? Какого-то полковника прислали на переговоры, сделав его посредником, тем самым проявив неуважение к аристократу. У императора, помимо наследника, есть еще цесаревичи Ростислав и Владислав, целый штат советников, дядья и тетки, собаку съевшие на подобных мероприятиях.

Георгий уже пожалел, что влез в эту авантюру. Действительно, чего стоит подождать три года и в полном своем праве запросить экспертизу! Нет же, Аксинья опять впадет в меланхолию и разрушит все то, что так тщательно князь выстраивал последние полгода. Даже далекому от высокородных интриг человеку понятно, что Мамоновым подводят жирную наживку в виде княжича Андрея. Мало того, намекнули о Даре антимагии, от которого ни жарко, ни холодно.

Внезапно его пробило холодом, словно яркий солнечный день сменился на мгновение морозной стужей. Разрушитель и Источник — два антагониста! Нельзя Андрею находиться рядом с родовым Источником, никак нельзя! Не в этом ли коварный план Мстиславских — заманить в ловушку союзного договора, отдать Андрейку, чтобы он своими руками уничтожил Источник?! Ведь его обязательно должны привести к месту Силы, чтобы мальчишка впитал в себя энергию рода и разжег свою искру!

Откинувшись на деревянную спинку лавочки, Георгий впал в легкую растерянность от подобных мыслей. А с другой стороны, какая необходимость тащить мальчишку в родовое имение? Пусть живет в Ленске вместе с матерью. Город большой, там все есть для развлечений, жизни и учебы. Даже университет в наличии, в нем не только местная молодежь учится, но и целая группа китайцев с корейцами. А недавно японцы выразили желание послать десяток способных ребят. Не все так плохо. Не одной Москвой живет Русь.

— Так что мне передать Его Величеству? — Кольцов заволновался. Очень длинными стали паузы. Мамонов все чаще впадал в размышления, которые не нравились полковнику. Неужели переговоры не приведут к какому-нибудь результату?

— Я бы хотел встретиться с императором, — откликнулся Георгий. — Было бы полным неуважением отказаться от разговора, когда Его Величество предлагает найти компромисс.

— В таком случае я передам ваше желание, — полковник с облегчением вздохнул. Ему самому не нравилась роль посредника. Он считал, что подобные переговоры должны вести статусные люди, а Мстиславские тем самым показывают неуважение к Мамонову. И он эту тонкость прекрасно уловил. Поэтому Кольцов не удивился бы, откажись князь от встречи. Такой вариант во время консультаций тоже просчитывался. Но в императорской Семьей почему-то были уверены в согласии Мамонова продолжить переговоры. Аналитики в правящем клане имелись весьма сильные.

Кольцов и князь Георгий одновременно поднялись с лавочки.

— Всего доброго, Артем Сергеевич, — сухо произнес Мамонов. — Я буду ждать приглашения на аудиенцию. Надеюсь, меня не втянут в бесконечный водоворот отговорок и затягивания времени.

— Вы ничего не сказали, светлый князь, — напомнил Кольцов. — Мне нужно услышать ваше требование.

— Оно было с самого начала, — пожал плечами аристократ. — Провести экспертизу на родство и вернуть Андрея в семью. Насчет союза между нашими кланами я пока ничего не могу сказать. Если в планах Мстиславских не стоит желание создать альянс через свадьбу наших детей, я особо не расстроюсь. Насчет факторий я буду лично говорить с Его Величеством. Всего доброго, господин полковник…

— Подождите, светлый князь, — неожиданно для самого себя вырвалось у Кольцова. — На днях господина Волховского император приглашает на званый обед. Не знаю, как вам поможет данная информация, но меня никто не запрещал поделиться ею. Создается впечатление, что Булгаковы хотят передать опеку под более сильное крыло.

— Спасибо, Артем Сергеевич, — сдержал удивление Георгий. — Надо же, как стал популярен мой сын. Надеюсь, у него хватит ума побольше слушать и меньше говорить.

— Увы, здесь я не помощник, — четко кивнув, Кольцов развернулся и пружинисто зашагал по дорожке в обратную сторону, к парадным воротам парка.

Мамонов жестом показал, что ему требуется телефон. Один из личников подал ему тонкую серебристую панель с бликующим экраном. Найдя номер Странника, нажал на вызов. Чародей откликнулся тут же, как будто ждал звонка.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал Георгий. — Сможешь организовать встречу с сыном?

— Завтра у меня факультативное занятие, княже, — после легкой заминки ответил Ломакин. — Перед последним уроком. Постараюсь отменить его и вывезти княжича за пределы гимназии. Сейчас к нему приставили двух телохранителей, которые привозят и отвозят мальчишку. Но они ждут его на стоянке, а у меня есть разрешение загонять свою машину на территорию гимназии. Воспользуюсь этой возможностью и вывезу его наружу, где вы можете спокойно поговорить.

— У тебя шпионские замашки, Странник, — ухмыльнулся Георгий. — Давно подозревал, что в твоей прошлой жизни много интересного накопилось.

— Не стоит, княже, ворошить эти завалы, — коротко хохотнул Ломакин. — Иначе оттуда мои демоны полезут, а я только-только стал жить так, как и мечтал.

— Ладно, прекращай философствовать, — добродушно произнес князь. — Когда и где тебя ждать?

— В половине второго по Строгинскому шоссе к мосту, — отчитался Странник. — У нас будет всего полчаса, чтобы решить все вопросы. Мы же не хотим усиленного внимания Булгаковых?

— Я тебя понял, буду ждать на шоссе, — подтвердил услышанное князь и оборвал связь. Отдал телефон личнику и зашагал в том же направлении, что и Кольцов. Телохранители, привыкшие к подобным перемещениям, взяли под контроль погрузившегося в размышления хозяина и спокойно довели до машины.

3

— Вы не отрицаете своего участия в заговоре против Великого князя Польского Адама Ягеллона, — курчавый дымок сигареты поднимается над аккуратно подстриженной головой следователя. Рукава рубашки закатаны, воротник расстегнут на две пуговицы. Надсадно работает охладитель воздуха, но ему не хватает мощности, чтобы принести свежесть в подвальную комнату. Но мужчина, которому на вид лет тридцать-тридцать пять, не замечает неудобств. Он изредка кидает взгляд в раскрытую папку и в сотый раз выискивает что-то интересное для себя.

— Зачем отрицать очевидное, — пожал плечами сидящий напротив него Факир и устало щурится от слепящих глаза потолочных ламп. Его руки, стянутые наручниками, лежат на столе. Блокировочный браслет отсвечивает серебристыми волнами.

— Расскажите подробнее, когда вы получили задание от Пястов на совершение диверсии на территории Русского государства.

— Шесть лет назад люди Болеслава Пяста нашли меня в Люцерне, где я в то время отдыхал и тратил свои кровные, — усмехнулся Хмеловский, он же пан Богумил с оперативной кличкой Факир. — Поверьте, я вовсе не хотел ввязываться в политическую грызню между семьями Ягеллонов и Пястов. Кто-то там посчитал, что он имеет больше прав на великокняжеский трон, ну и начал плести изящные узоры заговора.

— Кто именно к вам обращался? Поименно.

— Алекс Войтыла — один из советников Болеслава, — наморщив лоб, ответил Факир. — Потом… С ним были еще два человека для подстраховки, но своих имен они не называли, и так ясно, что они играли роль пешек. Не знаю, как меня нашли. Я стараюсь не афишировать свои передвижения по европейским княжествам и странам. Есть пара-тройка человек, с которыми у меня налажены контакты, и только через них решаю все дела.

— Войтыла входил в их число? — следователь перелистнул пару страниц дела, отставив в сторону руку с сигаретой.

— Нет. Но я знал об этом человеке, хотя ни разу не встречались. У меня возникли подозрения, что польские спецслужбы подсунули человека ради какой-то игры. Пришлось тянуть время, пока не удостоверился, что Алекс и есть тот человек.

— И с какой целью Войтыла вышел на вас?

— Об этом я уже говорил несколько раз. Пясты решили воспользоваться приглашением Ягеллонов в Москву на праздничные мероприятия. Предлагалось уничтожить польскую правящую династию на глазах многочисленной публики и дискредитировать Мстиславских.

— А вы не подумали, что готовящаяся провокация могла ударить и по русскому императору? В смысле физического урона?

— Как раз за императора никакого беспокойства не было, — усмехнулся Факир. — У Мстиславских достаточно опытных боевых магов, да и сам Иван Андреевич в одиночку способен разрушить самые мощные конструкты. Нет, никакого беспокойства не было. А вообще, сначала был иной план: уничтожить великокняжескую династию в отеле, где они остановились. Но после долгих раздумий я отказался от его реализации. Ведь помимо Ягеллонов в «Метрополе» проживало очень много людей, далеких от политических коллизий.

— Не находите противоречия в своем заявлении о человеколюбии? — следователь загасил сигарету, вжав ее тлеющий конец в жестяную пепельницу. — В императорской ложе находились важные гости, приглашенными Мстиславскими, а не Ягеллонами. Значит, их жизни менее ценны, чем здоровье и благополучие проживавших на тот момент в «Метрополе» гостей Москвы?

— Я исходил из других соображений, — пожал плечами Факир, косясь на расхаживающего по комнате следователя. — Если мне готовы заплатить кучу денег и дать опытных пилотов ППД, я буду импровизировать. И знаете, получилось очень неплохо по задумке, а вот исполнение подкачало.

— Хорошо, что вы это понимаете. Давайте вернемся чуть назад, пан Хмеловский. Вы очень осторожны в контактах с незнакомыми людьми. Но упомянутые вами двое-трое персонажей… Кто они?

— Двое — британцы, выполняющие особые поручения лорда Гамильтона. Я уже несколько лет до этого исполнял некоторые контракты этого господина в Европе и в Британской Канаде.

— И в чем заключалась ваша работа?

— Разыскиваю талантливых молодых людей и склоняю их к сотрудничеству с кланом Гамильтонов.

— Под талантливостью понимается наличие Дара?

— Да.

— Каким образом происходит вербовка?

— Какая же это вербовка? — рассмеялся Факир, разглядывая на блокирующем браслете всполохи огоньков. — У меня большое досье на европейские и русские аристократические семьи, Я изучаю материалы, на основе которых составляю психологический портрет молодых людей. Знаете, пан офицер, на пляжах Барселоны и в Венеции очень много праздно шатающихся аристо. Девицы, юноши… Мне оставалось лишь выбрать нужного кандидата и начать его склонять к красивой жизни у лорда Гамильтона. Раскрываю перспективы, и неискушенный ум клюет на жирную наживку.

— Не поверю, что молодые аристократы так легко могут предать интересы своих кланов, — следователь остановился возле зарешеченного окна и заложил руки за спину.

— Поверьте, такие случаи бывают. Зачастую это же третьи, пятые, десятые дети многочисленной родни, и не каждому удается пробиться на вершину клана. Зачем всю жизнь тешить себя надеждами, если вот оно, решение! Главное в моем деле — быть убедительным.

— Чем вызван интерес лорда Гамильтона к одаренным? В Британии мало серьезных Семей, которые держат экономический и банковский сектор. Гамильтоны — очень влиятельный Род, у них хватает даровитых.

— Британцы всегда работают на перспективу, — Факир почувствовал, как его спина одеревенела от долгого сидения на табурете. Чтобы размять мышцы, пришлось вертеться на месте. Он устал, и таким образом показывал, что пора бы его отвести в камеру.

Следователь так не думал.

— Похищение верноподданного Русского государства Волховского Викентия вписывается в вашу стратегию? Ведь вы изменили своим правилам, не пробовали склонить молодого человека к сотрудничеству и не расписывали перед ним яркие перспективы.

— Да, похищение юноши оказалось спонтанным, — сознался Хмеловский. — Меня заинтересовала личность Волховского, когда он играючи отбил две боевые магоформы и спас гостей в императорской ложе. Об этом писали в Сетях и в газетах. Разве я мог пройти мимо подобного феномена? Когда удалось поднять скупую информацию о Волховском, я больше не сомневался. Мне нужен был этот мальчик.

— Его сиротство сыграло окончательную роль?

— Конечно. Это же подарок! Вот почему я надолго остался в Москве, а не боязнь быть арестованным на блокпосте заставляла сидеть меня в норе! Поверьте, прорваться сквозь двойное или тройное оцепление мне бы не составило труда. В крайнем случае отдал бы на растерзание своих боевиков. Но я готовил похищение осторожно и тщательно. Права на ошибку уже не оставалось.

— Назовите имена эмиссаров лорда Гамильтона, — неожиданно потребовал следователь. — Даже если они вымышленные.

— Джеймс Барлоу. Он из дворянской семьи, второй сын офицера Пятого Королевского полка, расквартированного в Эдинбурге. Второй — Виктор Коуэлл из мелкого дворянского рода. Паталогический авантюрист, которого Гамильтоны стараются бросить на самые сложные задания. Как его до сих пор не пристрелили, не понимаю.

— Хорошо, вы упоминали о третьем человеке, держащим с вами связь.

— Он скандинав. Ларс Свенссон. На нем агентура всей Скандии.

— Кому подчиняется?

— Риму.

— Вам известны его связи?

— Нет. Мы встречаемся только в крайнем случае. Пясты решили действовать на свой страх и риск, не привлекая помощь английских и скандинавских кланов. Можно сказать, это домашняя грызня. Многих шляхтичей не устраивает правление Ягеллонов, и найти среди них исполнителей не составило труда.

— А «Черные Ястребы»?

— Ну… Это же элита среди наемников. Скальпелем против меча воевать нельзя.

— Хорошо, — следователь покачался с носок на пятки, поскрипывая начищенными туфлями. — Что с вами?

— Спина затекла, непривычно сидеть на стуле без спинки, — криво улыбнулся Факир.

— Потерпите немного. Вас скоро отведут в камеру, отдохнете… Ответьте на еще один вопрос: в смещении с трона короля Матиаса какова ваша роль?

— Вы ошибаетесь, — улыбнулся Факир. — Меня в тот период в Стадсхольмене не было. Я отдыхал на пляжах Андалусии.

— Какой же вы, однако, любитель пляжей... Вы владеете способностью открывать порталы?

— Нет, что вы! — пан Хмеловский искренне засмеялся. — Да, я стараюсь скрывать свой Дар, но освоение телепортации слишком мудрено для меня.

— Тогда кто это? — следователь подошел к столу, вытащил из дела и разложил перед Факиром четыре фотоснимка. На каждом из них был запечатлен высокий светловолосый мужчина с крупными чертами лица и надменным взглядом в окружении большого количества людей в деловых костюмах. — За мятежным конунгом Харальдом находитесь вы или ваш двойник? Плохо же вы прятали свое присутствие на тинге.

Факир молчал, изучая снимки, сделанные явно агентом русской разведки, каким-то образом проникшего на тинг. Аккредитацию журналисты могли получить только через специальный королевский комитет, заправлявший всеми процессами публичного толка. Значит, у русских хорошие подвязки в Стадсхольмене.

— Даже не подозревал, что вы так плотно следили за мной, — сказал он, таким образом признавая свое поражение.

— Не обольщайтесь, пан Хмеловский, — усмехнулся следователь, убирая фотографии в папку. — Следили не за вами. Эти снимки сделаны уже после ритуального поединка. Переворот, затеянный конунгом Харальдом, стал неожиданностью для многих правящих семей Европы. Вся подготовка была тщательно законспирирована, и даже мы не смогли выявить ключевых игроков. Увы, вам удалось создать смуту в Скандии. Теперь придется прилаживать неимоверные усилия, чтобы непомерные амбиции Харальда не ввергли в гражданскую войну нашего северного соседа. Вы злой гений, пан Хмеловский, долго мы гонялись за вами.

— Вы преувеличиваете мои способности, пан следователь, — улыбнулся Факир. — По вашей логике во всех бедах, случающихся в европейских аристократических домах, виноват только я. Надеюсь, в «пражской катастрофе» меня не обвинят?

— Топорная шутка, — сухо произнес следователь, сев за стол. — Вы были в шаге от подобного, и, если бы не мальчишка, сорвавший ваши планы, могли прославиться в среде таких же беспринципных и оголтелых террористов. Чем вам грозит обвинение, понимаете?

— Смертная казнь, — пожал плечами Факир. — Знал, на что иду.

— И не боитесь?

— Когда долго занимаешься подобными вещами, рано или поздно начинаешь просчитывать варианты. Умирать не хочется, врать не буду.

— Рассчитываете на предложение о сотрудничестве? — усмехнулся следователь, убирая сигареты со стола. Кажется, допрос подошел к концу. — Выскажу сугубо свое мнение: вздернуть бы вас на виселице. Слишком много крови вы, пан Хмеловский, попортили нашим спецслужбам. Оставлять вас в живых непростительная ошибка.

— И даже не воспользуетесь моими знаниями? — криво улыбнулся Факир.

— Можно применить ментоскопию.

— Способ так себе…

— Согласен, одноразовая процедура. Потом подтирай за вами слюни и сопли в спецучреждении, вбухивая деньги налогоплательщиков на ваше содержание в виде овоща… Что ж, пан Хмеловский, вас сейчас отведут в камеру. Если вы и в самом деле готовы на честное сотрудничество — это очень похвально. Я передам по инстанции вверх о вашем желании.

— Буду премного благодарен, — наклонил голову Факир, желая как можно скорее добраться до камеры и упасть на кровать, чтобы убрать ноющую боль в пояснице.

Следователь вызвал конвоира и приказал тому доставить заключенного в камеру. Оставшись в одиночестве, он снова закурил, задумчиво перекладывая допросные листы. Что ж, Факир сам изъявил желание сотрудничать, желая спасти свою шкуру, никто его к этому не подталкивал. Он знал, какое наказание ему уготовано за покушение на убийство императорской семьи, и никакие отговорки и условности не помогли бы. Хмеловский — очень важное звено между исполнителями и заказчиками. Вскрыть разветвленную сеть по всей Европе было бы большой удачей для контрразведчиков. Кто эти люди, какую цель они преследуют? Точнее, про цель заключенный сказал в самом начале: заменить правящую аристократию по всему миру на тех, кто готов без всякого Дара возглавить правительства своих стран, смести институт княженья и монархии. По мнению капитана Залесского, проводившего допрос, подобные заявления считались полнейшей чушью. Где гарантия, что заместо свергнутых династий, носителей Дара, не сядут такие же хитрованы, до поры до времени скрывающие свою одаренность? Тот же Факир сам признался в сокрытии Дара, хотя для русской контрразведки это уже давно не было секретом.

Желание Факира к сотрудничеству вызывало у Залесского настороженность. Налицо попытка выскользнуть из петли и избежать ментоскопии. Значит, не все еще рассказал, и как только получит гарантии своей безопасности, может утаить самую важную информацию.

— Нет, пан Хмеловский, помучайся еще в неопределенности, — пробормотал следователь. — Когда начнешь дергаться и нервничать, вот тогда и поговорим.

Глава 4

1

Факультатив, который вел мой старый знакомый чародей Ломакин, собирал большую часть учеников гимназии из старших и средних классов. Например, в моем классе из двадцати человек только шестеро не входили в число одаренных. Это были дети офицеров или государственных чиновников из мещан. Поэтому лекции о магических искусствах их не интересовали. Получив законное право не посещать их, счастливчики предавались безделью, греясь на солнышке во дворе, или уходили домой, если урок был последним.

На лекции Евгения Сидоровича собиралось приличное количество учащихся и не столько из-за страха систематических прогулов попасть «на карандаш» педагогического совета; Ломакин умел интересно подать материал, разбавляя его разными случаями из своей жизни.

Руководство выделило для занятий самое большое помещение, которое нашлось в гимназии: актовый зал. Евгений Сидорович выступал со сцены как заправской лектор или известный ученый, а все его слушали, сидя в креслах. На конспектировании уроков чародей не настаивал. Он лишь проверял по списку присутствующих. Те, кто игнорировал занятия, после третьей галочке о пропуске вызывался на ковер к директору. Николай Яковлевич слыл мужчиной строгим и непримиримым к злостным нарушителям дисциплины, и его уважали не только родители детей-мещан, но и большая часть высокородного дворянства.

Не знаю, как другим, но мне было интересно слушать Ломакина. Чародей рассказывал интересно, с легким налетом юмора вспоминал различные казусы и утверждал, что магия — самое худшее, что могло произойти с человечеством. Не будь ее, развитие цивилизации пошло бы по иному пути, заставив ленивый ум работать на полную мощность, не прибегая к Стихийным силам. Но даже в мире магии именно неодаренные являются двигателем прогресса. Благодаря им появились самые разнообразные вещи, полезные в быту. Человек, обладающий искрой, может запросто извлечь огонь из окружающего его эфира с помощью элементалей, не заморачиваясь развитием цивилизационных удобств; а что делать простолюдину, лишенному сего Дара? Оставаться на первобытном уровне, разжигая огонь с помощью огнива? Нет, спасибо, мы лучше изобретем спички, а чуточку позже и до зажигалок пытливый ум дойдет. И теперь можно сказать, что магия и технология идут бок о бок, где-то пересекаясь, а где-то принципиально расходясь по фундаментальным вопросам.

В общем, Ломакин завоевал сердца гимназистов, и его факультатив всегда ожидали с нетерпением.

Сегодня Евгений Сидорович задерживался. Когда народ стал волноваться перед закрытыми дверями актового зала, он появился в конце коридора и стремительно подошел к толпе, несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание.

— Господа гимназисты! — когда шум затих, Ломакин обвел всех взглядом. — Вынужден вас огорчить. Сегодня лекции не будет. Мне нужно отлучиться по личным делам. По согласованию с директоратом все, у кого больше нет уроков, могут идти домой. Остальным рекомендовано возвратиться в классы и заняться самообразованием.

Возгласы разочарования слились с восторженными восклицаниями тех, кому выпало счастье пораньше слинять с уроков. Я тоже обрадовался. Можно обсудить с Иланой программу будущего визита к императору. Женские наряды меня не интересовали в той мере, в какой они беспокоили саму одноклассницу. В конце концов Светлана уже второй день подозрительно шушукается с ней на переменах, игнорируя меня. Надеюсь, Илана получит добросовестную консультацию, как себя вести.

На мое плечо легла тяжелая рука.

— Волховский, задержись на минуту, — услышал я голос Ломакина. — Отойдем в сторонку, а то молодые слонята растопчут нас в лепешку.

Мы встали возле окна. Чародей положил на подоконник черный кожаный портфель с изящной серебристой застежкой, и посмотрел на часы, что-то высчитывая. Я поймал взгляд Светы и показал жестом, чтобы она не ждала меня. На ее невысказанный вопрос пожал плечами, потому что сам ничего не понимал.

— Есть желание прокатиться со мной по делам? — прищурившись, спросил Евгений Сидорович. — Нам как раз хватит времени, чтобы вернуться к последнему уроку.

— А зачем я вам нужен? — с подозрением спросил я и напрягся.

— С тобой хочет поговорить один человек, — Ломакин не стал напускать туман, отчего я расслабился. — Он давно ищет возможность познакомиться.

— Вы можете назвать его имя? — узкая кишка коридора, в конце которой находился актовый зал, опустела. Я понизил голос.

— Могу. Это князь Мамонов.

У меня сердце предательски ухнуло вниз и забарабанило частыми ударами по ребрам. Какой-то непонятный испуг накрыл с головой, и пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоиться. Ломакин хорошо понял мое состояние и не торопил с ответом.

— Едем, — решительно сказал я. А чего тянуть-то? Как выглядит мой отец я уже знал по фотографиям из газет. Ну да, вживую не видел, но ведь рано или поздно придется встретиться. Сам же хотел, так что испугался-то? Надеюсь, это не очередная подстава, чтобы выкрасть меня.

Ломакин без колебаний провел меня по коридорам, не боясь, что кто-то из учителей заинтересуется, куда это преподаватель с учеником намылились. Мы вышли на улицу, и миновав внутренний двор для прогулок, оказались на служебной стоянке, где оставляли свои машины преподаватели гимназии.

Серебристый «Сенатор», мягко порыкивая на низких оборотах, выехал через открытые охранником ворота.

— А у вас не будет проблем, что вы с учеником выехали с территории гимназии? — я пристегнулся ремнем безопасности и пытался понять, куда Ломакин повезет меня. Выходило, что мы ехали в противоположную от булгаковского имения сторону.

— В свете последних событий мне стоило бы поостеречься, — усмехнулся Евгений Сидорович, ловко обгоняя тихоходов, не рискующих зря быстрой ездой по запруженному шоссе. — Тем более, что я новый человек в гимназии. Нет, Вик, не переживай за меня. Все в порядке.

— Откуда вы знаете моего отца? — задал я волнующий меня вопрос.

— Скажу честно… Мы давно знакомы. Помнишь, я рассказывал про случай, произошедший со мной в тайге?

— Да, помню. Но мне показалось, что вы многое утаили. Там было гораздо интереснее.

Ломакин рассмеялся:

— Наблюдательный ты малый, Викентий! Действительно, многое осталось за рамками повествования. Слишком тяжело далось мне путешествие по враждебной тайге. Просто чудо, что удалось выйти на людей. Прииск принадлежал семье Мамоновых. Вот так я и познакомился с твоим отцом, который помог мне подняться на ноги. Потом предложил поработать на него. Я не стал отказываться. Условия приемлемые, заработок приличный. Кто-то другой повел бы себя иначе?

— Не думаю, — рассудил я.

— И я о том же… Когда князь узнал, что я проживаю в Москве, он вышел на меня с просьбой помочь в одном деликатном деле. А точнее, свести его с молодым человеком, которого зовут Викентий Волховский. К тому времени я уже знал о тебе от Наташи Тучковой. Сначала мне показалось забавным столь удивительное совпадение, но, когда Георгий Яковлевич поделился своими предположениями о вашем родстве, я не сомневался ни на мгновение. А знаешь, почему?

— Почему же?

— Я в то время уже работал на князя и случившееся в его семье более-менее стало известно лично от него. Он рассказал, как младшая жена сбежала с сыном, и он не смог отыскать ее, потому что Аксинья Федоровна наложила чары сокрытия следов: аурные, физические и прочие, что даже по крови не сразу обнаружишь.

— Ничего себе! — поразился я. Мама мгновенно выросла в моих глазах. Стало стыдно. У такой сильной одаренной невероятно бездарный сын.

— Ага, — поддержал мое восклицание Ломакин и свернул налево, как только миновал двухуровневую развязку. — Скоро будем на месте. Подумай сам, Викентий, мог бы я ответить отказом человеку, много сделавшего для меня?

— Вы и не отказались.

— Верно заметил, — Ломакин усмехнулся и стал снижать скорость и свернул на обочину. Под колесами зашуршал гравий, машина остановилась возле бетонных отбойников с красными полосами рядом с каким-то черным внедорожником.

— Иди, там тебя ждут, — тыкнул пальцем в сторону автомобиля чародей. — Я останусь здесь. Разговор не для чужих ушей.

Признаюсь, подходил я к внедорожнику с опаской. Через тонированные стекла не видно, кто сидит внутри. А вдруг еще какие-нибудь диверсанты объявились? Но тогда и господина Ломакина стоит записать во враги. И кому тогда доверять?

Я даже не успел подойти ближе, как из машины вылез широченный и мрачный дядька в тонкой просторной куртке, под которой явно пряталась подмышечная кобура. Он молча раскрыл передо мной заднюю дверь, и как только я оказался в салоне, пахнущем терпким мужским одеколоном и настоящей кожей, водитель сразу же оставил меня наедине с отцом.

Человек, развалившийся на упругом диване в стильном черном костюме, с жадным интересом разглядывал меня как неожиданный подарок, который и не мечтал получить. Я сразу понял, что передо мной князь Мамонов. Газету с фотографией отца и матери мне удалось тихо умыкнуть у Ивана Олеговича в свою комнату; каждый вечер я рассматривал ее, запоминая черты человека, давшего мне жизнь. И сейчас он находился на расстоянии вытянутой руки.

— Здравствуйте, — вежливо произнес я, не зная с чего начать общение. Разом пропала уверенность. Каков он, настоящий князь Мамонов? Не разочароваться бы в своих ожиданиях. Долгие годы в сиротском доме отучили меня от радужных мыслей, и поэтому моя сдержанность удивила отца.

— Я себе по-другому представлял нашу встречу, — хмыкнул князь. — Неужели господин Ломакин тебе не сказал, кто я такой?

— Сказал. Вы — мой настоящий отец. Князь Георгий Мамонов, один из богатейших людей в империи, Глава Рода.

— И…? — не дождавшись продолжения, Георгий Яковлевич повел плечами, словно костюм был ему неудобен. Удивленно проворчал: — Думал, радостно обнимемся.

Но увидев, что я очень сильно напряжен, сменил тон:

— То есть у тебя нет никаких сомнений насчет нашего родства?

— Лично у меня — нет, — туманно и непонятно для него ответил я и пояснил. — Я знаю, что вы и княгиня Аксинья Федоровна — мои родители. Но существует проблема, которая серьезно мешает официальному признанию. Поэтому вы сильно рискуете, встречаясь со мной.

— Позволь с рисками заняться мне самому, — кивнул отец, воспринимая всерьез предупреждение. — Я сейчас занимаюсь этой проблемой очень плотно, и скажу тебе, что появилась надежда на твое возвращение в настоящую семью. И да, твое требование насчет того, чтобы я и мама жили вместе — тоже решается. Следил за новостями?

— Я понял, что это были отчеты для меня.

— Молодец, правильно подумал, — одобрительно кивнул Мамонов. — Мы выбрали самый легкий и проходной вариант. Знал бы ты, как газетчики бегали за нами чуть ли не по пятам, словно с ума сошли. Даже пришлось слегка припугнуть их, чтобы не вздумали копаться в нашем прошлом. Оно, конечно, не самое приятное, но я этого и не скрываю.

— Может быть, вы расскажете и мне?

Князь поморщился. Ему явно не нравилось моя подчеркнутая вежливость. А что он думал: я брошусь на шею, и заливаясь слезами, начну кричать «папа, я так тебя долго ждал»? Ага, для пятилетнего ребенка еще сойдет. Только бы не перегнуть палку своей холодностью. Мне хотелось, чтобы отец осознал, насколько мы еще далеки друг от друга.

— Ты, может, и не знаешь некоторых тонкостей, — после недолгого молчания произнес Мамонов, — но даже еще у неродившегося ребенка Целитель определяет наличие искры. У тебя она уже была, и довольно сильная. Правда, в какую Стихию она должна сформироваться, мы бы не узнали еще пару-тройку лет после твоего появления на свет. Самое худое, что могло произойти — случилось. Искра твоя пропала. И не просто так. На нее воздействовали какими-то чарами, природу которой долго не могли выяснить.

— Шаманство, — буркнул я.

Отец покосился на меня с интересом.

— Кто тебе сказал? Мать?

— Сам пришел к такому выводу, когда искал информацию по антимагии, — я не стал скрывать свою тайну, о которой уже было известно лидерам двух кланов. — Магия и антимагия, это как плюс и минус. Даже черная магия имеет положительный заряд; у антимагии совершенно иная природа. Мою искру погасили именно таким воздействием. Многие чародеи, с которыми я общался, предполагают, что любое древнее колдовство, оставшееся у аборигенов, способно изменить природу магии.

— И что дальше? — полюбопытствовал князь. — Судя по твоей горячности, ты углубился в дальнейшие поиски проблемы. Так?

— Ну, да, — нехотя ответил я. — То, что мне рассказала мама, похоже на воздействие шаманского обряда. Значит, кто-то из близкого окружения был причастен к угасанию моей искры. Поэтому мама испугалась за нас обоих и сбежала.

Князь Мамонов перевел дух. Все-таки Аксинья умница, не стала рассказывать об истинной причине побега. Она все же надеялась вернуться вместе с сыном обратно в семью. Если допустить, что давнюю историю кто-то из ближайшего круга предаст огласке, нашептав на ухо императору или тем же Булгаковым (нельзя исключать предательство со стороны родственников) о причастности старших жен к произошедшему — это приведет к очень печальным последствиям. Мальчишка эмоционально нестабилен в своем возрасте, наломает дров. Андрей может повести себя просто непредсказуемо. Он и сейчас крайне напряжен и осторожен. Аксинья была права, когда предупреждала мужа насчет подобной реакции.

— Да, там использовали шаманский атрибут, — нехотя признал Мамонов, потому что тяжелая правда переносится легче, чем долгая ложь. — Виновные наказаны.

— Они из близкого окружения или кто-то из семьи? — продолжал допытываться я, видя, как тяжело отцу даются слова. Но мне было необходимо добиться хоть какой-то ясности. Не ради справедливости, хотя она тоже не помешала бы. Важнее всего получить необходимые знания по антимагии, чтобы прожить до старости и научиться защищаться от любого оружия. Я не исключал даже применение яда. Кажется, становлюсь параноиком, а ведь еще и шестнадцати лет не исполнилось.

— Из семьи, сын, — закряхтел отец.

— Спасибо, что не соврал, — кивнул я. — Сможешь выполнить мою просьбу?

— Говори.

— Мне нужно знать, каким образом проводился шаманский обряд. С помощью каких амулетов или заклинаний, в общем, все детали, — говорил я уверенно, даже не сомневаясь, что отец сделает все возможное. — Артефакты передать мне для изучения. И еще… чтобы для тебя однажды не стало сюрпризом… Мне нельзя подходить к родовому Источнику. Могу его загасить. Правда, я не знаю, как он будет реагировать на кровь. Вдруг ничего не случится. Булгаковы переполошились, когда я однажды случайно оказался возле их Источника.

— Хм, интересно, — Мамонов повернулся ко мне, положил правую руку на спинку сиденья. — Каков максимальный радиус твоей антимагии?

— Теоретически до ста метров, говорят — это предел. Я сейчас могу создавать защитное поле до двадцати метров. У меня появилась гипотеза, что с возрастом оно увеличивается. Возможно, это связано с физическим развитием тела.

— Поэтому я и хочу как можно быстрее свозить тебя к родовому Источнику, — посерьезнел князь. — Есть еще шанс проверить, как он отреагирует. Дар Разрушителя еще слабоват, как мне кажется, и критического воздействия за один раз не произведет. Ты готов?

— Я под опекой Булгаковых, не забывай. Меня теперь на длинном поводке держат, да еще телохранителей приставили.

— Ничего страшного, — улыбнулся отец, — время еще терпит. Вдруг скоро все изменится, и мы сможем на законных основаниях поехать в Ленск.

— Ты так уверенно говоришь, как будто что-то знаешь, — я с подозрением посмотрел в его лицо с едва заметными морщинками над переносицей. Все-таки отец уже далеко не молод, и лишь искра Дара позволяет ему быть в хорошей форме.

— Только предполагаю. Скоро у меня будет встреча с императором, где речь пойдет о твоей дальнейшей судьбе. Хочу надеяться, что там все решится. Кстати, я слышал, тебя приглашают в Зарядье на званый обед. Насколько знаю, туда желательно приходить парой. У тебя есть с кем идти? Я про девушку…

Князь улыбнулся, предполагая этим вопросом смутить меня. Но я спокойно ответил:

— Со мной согласилась идти одноклассница. Ее зовут Илана.

— Она из дворянской семьи?

— Нет, из военной. Ее отец служит в отделе «К». Но мама, кажется, из разорившегося дворянского рода. Точно не знаю.

— Неплохо, — если князю что-то не понравилось, он даже виду не подал. А может, и на самом деле одобрил выбор. — Если ты не знаешь, императорская семья приценивается к тебе, поэтому на обеде будь внимателен к каждому слову государя. За невинными вопросами могут скрываться прагматичные интересы клана. Я не требую от тебя молчания, наоборот, смело дискутируй, никто тебя за ошибки не накажет. Для Его Величества это все игра, поэтому не тушуйся, задавай вопросы, если что-то не понял.

Мамонов потер переносицу, словно хотел вспомнить важную вещь, потом доверительно положил свою руку на мое плечо, слегка сжал.

— Ты достаточно хорошо знаком с Великой княжной Лидией. Как ее охарактеризуешь?

— Не совсем капризная, как многие высокородные барышни, — я не стал долго думать. — Так, если чуточку… Смелая, дерзкая, взбалмошная. Видимо, Юрий Иванович ей многое позволяет. Сыновей, например, очень строго воспитывает.

— Обычное дело, —усмехнулся князь. — Княжнам уготована иная роль в статусной пирамиде клана. Они как связующее звено между договаривающимися сторонами и залог на союзные отношения с другими Родами. Так что детство Лидии скоро закончится. Как и увлечение экзоскелетами. Максимум, что ей будет дозволено — получение высшего образования, юридического или экономического, не суть важно. Безграмотная жена-аристократка нужна только напыщенным идиотам. А Мстиславские своим детям дают прекрасное образование.

— Да я как бы и не сомневался, — пожал я плечами. — Тогда зачем этот вопрос?

— Мне интересно узнать, как ты смотришь на союз нашей Семьи с Мстиславскими?

Я почувствовал, как кровь прилила к лицу; щеки заполыхали огнем от догадки. Хорошо, в машине полумрак, и князь не видит моего состояния. Не видит, но догадывается точно.

— Я не Глава Рода, и даже близко не вхожу в родовой совет.

— Ого, уже знаком с иерархической системой? — отец тихо рассмеялся и убрал руку с плеча. — Вот видишь, как я тебе доверяю! Ну, смелее! Должно же быть собственное мнение?

— В перспективе — союз однозначно принесет пользу, — я почесал макушку. Если папаша просит — почему бы и не пофантазировать? — Все ресурсы страны будут под управлением двух мощных кланов. Остальные так себе — с боку бантик. Но это в идеале. Так-то каждый будет искать свою выгоду, и тут главное — вовремя просечь, как тебя хотят наколоть.

— Кхм, — кашлянул князь. — Чувствуется долгое пребывание в приюте.

— Ты просил, я ответил, как мог.

— Правильно мыслишь. Вот я и пытаюсь понять, где меня хочет наколоть государь.

— Ты всерьез рассматриваешь союз с императорским кланом через женитьбу кого-то из Рода? — я с надеждой ждал, чтобы прозвучало не мое имя. Лида, несомненно, красотка, отрицать подобное — преступление. Но я не собирался связывать свою жизнь с этой девицей. Во-первых — рано мне еще об этом думать. Во-вторых, слишком быстро папаша решил меня в оборот взять. Не-не, так дело не пойдет. — У тебя же еще сыновья есть от старших жен.

— Антон женат, — улыбнулся князь. — У Дмитрия тоже есть нареченная. Виктор, который чуть старше тебя, еще свободен. Но речь не о нем… А ты чего так напрягся, сын? Я же гипотетически рассуждаю. Мне сейчас важно снять опеку с Булгаковых и получить официальное разрешение на экспертизу. Поэтому я готов к сделке с императором, которая может стать для нашего клана не самой удачной. Но ради своего сына я пойду на это.

Мне стало стыдно. Черт-те что подумал про отца, а он рискует с заведомо проигрышными картами. Ведь за такую просьбу дают не щенков или стотысячный город в личное пользование — а нечто другое, весьма серьезное. И отец готов пожертвовать этим ради меня.

— Чуть откровенности не помешает, сын, — после некоторого молчания произнес отец. — Тебе нравится Великая княжна?

— Мне все красивые девушки нравятся, — пожал я плечами, приходя в себя. — Но ведь вопрос в перспективе, так?

— Да. Хочу знать, как ты оцениваешь ваши отношения? С перспективой…

— Не думал, если честно. Хотя… вру. Думал. Опасаюсь, что под красивой оберткой окажется не самый лучший подарок.

Георгий Яковлевич одобрительно рассмеялся, похлопал меня по плечу.

— Ладно, не буду тебя смущать. Но мне будет приятно, если через год ты поделишься своими мыслями насчет будущего. Мы, старая аристократия, живем по своему кону, где ранняя женитьба детей — один из элементов управления и ведения разнообразных дел между родами и даже кланами. Это сейчас молодые всеми правдами и неправдами тянут до двадцати пяти лет, лишь бы подольше насладиться свободой и вседозволенностью. Подумай.

— Какими именно мыслями? Вижу ли я себя мужем Лидии?

— В общем, правильно сказал. Но это как вариант. Я не могу сейчас многого тебе сказать, но мы обязательно поговорим, когда все придет в норму и ты будешь под защитой своего Рода.

Князь вытянул руку и посмотрел на часы, блеснувшие тусклым золотом в салоне, покачал головой.

— Тебе надо ехать в гимназию, чтобы скандала не было. Не хочется подводить чародея. А, да, чуть не забыл! У тебя есть телефон? Обменяемся номерами? Ты свой скажи, я перезвоню, и зафиксируем.

Отец с удивлением посмотрел на мой аппарат, когда я извлек его из кармана.

— Что, Булгаковы настолько прижимисты, что для тебя не нашлось денег купить стоящую звонилку? — с некоторой долей презрения к опекунам спросил он.

— Нет, — я обиделся за Ивана Олеговича. Напрасно князь Мамонов так отзывается о неплохом человеке. — Ты разве забыл, что я Разрушитель? Любая вещь, работающая на принципах магии, в моих руках перестает функционировать. Кстати, ты со мной поосторожнее будь. Обязательно проверь свои магические возможности после встречи. А это серый телефон, без магической платы. А вообще Булгаковы мне подарили отличную звонилку, она дома лежит.

— Извини, погорячился, — признал свою ошибку отец и выжидающе посмотрел на меня. — Номер-то дашь?

Я продиктовал ему, дождался звонка и зафиксировал его в телефонной книге.

— Ну вот, сын, теперь мы с тобой на связи, — счастливая улыбка промелькнула на губах мужчины. — Я в Москве еще на неделю задержусь. Если появится возможность сбросить с поводка своих телохранителей, звони. Встретимся, поговорим обо всем. Я, кстати, у Гусаровых сейчас в гостях.

— Постараюсь, — я слегка поколебался, прежде чем пожал протянутую отцом руку. Строить из себя оскорбленного и обиженного типа совсем не хотелось. Нужно учиться прощать близких, даже если они принесли столько огорчений. Но прощать тоже надо с умом. Прожить четырнадцать лет, не считая года в приютской люльке, с ощущением пустоты в сердце — не сахар. И отец должен осознать свою ошибку, проникнуться ожиданием. Так просто я на его сладкие речи клевать не собираюсь. Может статься, что в семью я вернусь нескоро. Надо сначала встретиться с императором, узнать его интерес ко мне.

Я открыл дверь и вывалился из полусумрака тонированного внедорожника на улицу. Не обращая внимания на телохранителя, заторопился к «Сенатору», который уже успел развернуться в обратную сторону. Пропустив несколько машин, быстро перебежал дорогу, устроился на переднем сиденье, щелкнул замком ремня безопасности.

— Успеваем? — поинтересовался я у излучающего спокойствие Ломакина.

— Вполне, — кивнул чародей. Ему очень хотелось расспросить о встрече, но он деликатно молчал почти всю дорогу, и все же не вытерпел, поинтересовавшись о моих ощущениях от встречи с отцом.

Я долго собирался с мыслями, потом ответил:

— Каких-то эмоций не чувствую. Все время себя настраивал, что это мой отец, а сердце ни разу не ворохнулось.

— Взрослеешь, парень, — покосился на меня Ломакин. — Ты знаешь, это правильно. Гораздо хуже, когда начинаешь самому себе врать. Одна уступочка, вторая — и все, сам себе не принадлежишь. Осознание принадлежности к семье, Роду начинается с малых лет. А кто бы тебе внушил подобную мысль? Я почему-то был уверен, что ваша первая встреча пройдет именно так.

— Князь остался недовольным, — пробурчал я, глядя вперед. — Но я-то не виноват. Мне трудно привыкнуть к своему новому статусу. Правда, его еще доказать надо. Булгаковы точно в восторге не будут.

— Булгаковы скоро останутся в прошлом, — уверенно сказал Ломакин, сворачивая на тихую улочку, по которой доехали до служебной автостоянки гимназии. — А ты становишься разменной монетой в противостоянии Мамоновых и Мстиславских. Нет, никакой войны, только экономические выгоды. Уж поверь, Его Величество сделает все возможное, чтобы отыграть твою карту максимально.

— А семья?

— Что-то потеряет, не без этого, — чародей остановился неподалеку от шлагбаума, развернул машину в обратном направлении и притормозил. — У меня были сомнения насчет князя. Не тот он человек, готовый расстаться с частью своих богатств. Предки Мамоновых приложили очень много усилий, чтобы Род стал тем, кем он сейчас есть. Твой отец как-то признался, что опасается Мстиславских из-за их неуемного желания подчинить себе все аристократические кланы, ослабить их влияние на экономику и политику государства. Ради этой цели они готовы на любую сделку, которая в будущем принесет им сплошные выгоды.

«Ага, через десяток лет, когда у Мамоновых дела начнут рушиться, кто-то вспомнит, что из-за мальчишки Глава Рода пошел на уступки императору и запустил змею за пазуху. И что тогда? Снова бежать? А куда? В чисто поле или в лесные дебри… Нет, нужна очень сильная страховка».

Какой она должна быть, я еще не знал. Куцый жизненный опыт подсказывал, что лучше всего получить потомственное дворянство и не зависеть ни от кого. Да, за спиной не будет клановой поддержки кроме императорского слова. Но я сам могу решать все вопросы жизнедеятельности нового Рода и его безопасности. Мне не были ведомы механизмы подобного решения, я много чего не знал, находясь сначала под крылом государства, а потом и Булгаковых. Когда-то надо начинать жить самостоятельно.

— Давай, беги в класс, а то на урок опоздаешь, — кивнул Ломакин. — Особо не болтай, куда ездил. Скажешь, по служебным надобностям, помогал преподавателю.

— Да придумаю что-нибудь, — усмехнулся я. — Спасибо, что организовали встречу с отцом.

Чародей только махнул рукой на прощание, а я нырнул под шлагбаумом, и не обращая внимания на возмущенные возгласы сторожа, помчался к гимназии. Как говорится, родня — родней, а за пропущенный урок влетит, пусть у тебя даже императорский перстень на пальце.

2

Пичуги, обрадованные теплым денькам, заливистым посвистом оглашали парк, им вторил трудолюбивый дятел, пулеметной трескотней разбавляя мелодичный звон. В раскрытое окно беседки шаловливо залетал теплый ветерок, теребя края скатерти.

Император допил вторую чашку кофе и с видимым облегчением отставил ее в сторону. Приходилось подстраиваться под своих дорогих родственников, любящих посидеть за долгим чаем и порассуждать о всевозможных перспективах клана. И ведь не прогонишь родного дядю и тетю, потому как сам потребовал встречи. Вот и прибыли Великий князь Борис Иванович и Великая княгиня Ольга Ивановна рано утром с удивительной поспешностью. Почуяли какое-то движение и интерес, исходившие от царствующего племянника.

Великому князю Борису перевалило далеко за восемьдесят, но, как и подобает одаренному, ежегодно восполнявшему энергию и силы возле Источника, выглядел молодцеватым старичком лет шестидесяти. Не слишком крупные черты округлого лица, седоватая щеточка усов, чуть сглаженный подбородок, плотно прижатые к голове уши как у злого пса и темные глаза, то и дело прикрываемые пушистыми побелевшими ресницами — в этом был весь Борис Мстиславский, давно отошедший от крупных дел Рода, но не утративший нюх в интригах и авантюрах.

Ольга Ивановна на десяток лет младше. В своем возрасте она до сих пор старалась сохранить величественную осанку, каждое движение отрицало суетливость. Густые волосы — соль с перцем — тщательно уложены в тугой кокон, в ушах золотые сережки с капельками рубинов, на пальцах тяжелые перстни с магическими атрибутами в виде зачарованных драгоценных камней. Старость трудно сочетается с красотой, но косметическая магия позволяла тетушке сохранять приятную округлость лица, уже начавшего оплывать под грузом лет, да и в выразительных по молодости глазах осталась лишь легкая поволока усталости.

Цесаревич Юрий недвусмысленно посмотрел на отца и едва уловимым движением бровей показал, что пора бы и к делу приступить. Тетушка Ольга может и самовар осушить под ничего не значащие разговоры. Что старухе делать, как не по гостям ходить.

— Юрка, уйми прыть, — усмехнулась Великая княгиня, прекрасно ощущая нетерпение внучатого племянника. Атрибуты посверкивали таинственными искорками, срабатывая на аурные возмущения. — Нет ничего важнее, чем общение родственников. Сколько я уже в гостях не была?

— А я не помню, — кисло улыбнулся наследник. — Дела и заботы, домой за полночь возвращаюсь.

— Так это твои проблемы, — старая язва приложила к тонким высохшим губам чашку, сделала аккуратный глоток. — Мог бы у Алены поинтересоваться.

Император кашлянул. Пикировка грозила затянуться, а еще необходимо обсудить одно важное дело. Что сделаешь, если старики входят в родовой совет и деликатные вопросы сначала нужно решить с ними.

— Давайте ближе к делу, — сказал он, откидываясь на мягкую спинку стула. — У нас появились первые результаты переговоров с князем Мамоновым. Мой посредник передал, что тот готов встретиться.

— Не пойму я тебя, Иван, — густо пробасил Борис Иванович, — чего вы так вцепились в этого мальчишку. Послушал разных людей, составил свое мнение. Ты, конечно, молодец, если пытаешься из незначительного момента выжать максимум выгоды. Но для мальчишки из сиротского приюта слишком много чести. Ладно, подарили вы ему перстень, но приглашать на обед зачем? Свою гвардию преданных преторианцев создаешь?

— Дядюшка! Мальчишка — родной сын Георгия Мамонова, это уже доказанный факт на уровне генетической экспертизы. «Золотой князь» тоже осведомлен об этом и теперь очень напористо идет в атаку. Подключил адвокатов, хочет вступить в тяжбу с Булгаковыми. Как видите, молодой антимаг что-то да значит для Мамоновых. Вот мы и продумываем вариант с выгодным обменом.

— То есть он нам не нужен? — Великая княгиня тихонько постучала ложечкой о край блюдца. — Ты хорошо подумал, Ваня?

— Поверь, тетушка, голову сломал, — без тени иронии ответил император. — Соблазн, конечно, остается. Парня можно по особой программе обучить на телохранителя и внедрить в группу личников под видом свитского. Его антимагия не прощупывается ни одной магоформой, и при неожиданной атаке, выбивающей все мыслимые защиты, он остается последней надеждой на спасение.

— Да уж, видели, — проворчал Борис Иванович. — Шикарное представление мальчишка устроил на День Рода. Впечатляет. Поэтому и удивляет твое решение идти на компромисс с Мамоновым. Оставил бы себе такой ценный артефакт. Почему бы не приставить его к Юрке? Как-никак, наследник. Много поездок за границу, встречи с влиятельными людьми, большая нагрузка на охрану. А твой…как его?

— Волховский, — подсказал цесаревич.

— Да, вот он и станет той невидимой обороной, последним редутом, так сказать.

— Мы об этом тоже думали, — ответил император, сцепив пальцы в замок. — Но пришли к мнению, что важнее пойти на союз с Мамоновыми, отдав мальчишку в родную семью. Нам нужен выход на Аляску, но князь Георгий просто так не предоставит нам такой шанс.

— А что такого ценного на Аляске? — Ольга Ивановна нахмурилась. Впервые что-то прошло мимо ее агентов, вынюхивавших в кулуарах Резиденции любую новость. — Зачем нам соседство с англичанами и Штатами? Или я чего-то не знаю?

Иван Андреевич переглянулся с сыном, в его глазах мелькнули искорки удовольствия. В кои веки ему удалось купировать утечку информации из Кабинета. Он, конечно, знал, что тетушка населила дворец своими послухами, но никак не мог вычислить, кто сливает каждое слово, сказанное на совещании или в приватных беседах. Мстиславский даже приказал проверить каждую комнату на предмет магической прослушки или на наличие тайных проходов между стенами. «Купол тишины» на совещаниях защищал от внешних воздействий, но ведь с Великой княгиней каждый из чиновников мог встречаться приватно. Как тут угадаешь? Поэтому оставалось уединяться с сыном в парке и подолгу бродя по дорожкам, обсуждать возникшую проблему с Мамоновыми.

Нет-нет, император не имел ничего против своей тетушки, но считал, что женское любопытство изрядно мешает «делать» политику в тишине. Если Великая княгиня сумела найти послухов в Резиденции, то кто мешает провернуть тот же фокус с нею самой?

— Племянник! — голос Ольги Ивановны стал необычно требовательным. — Я вижу, что у вас есть какие-то планы, могли бы и поделиться, раз обмолвились.

— Источник, — коротко сказал император.

— М-мм? — забавно промычал Борис Иванович и машинально пригладил седоватый пушок на макушке. — Я не ослышался?

— Нет, — взял на себя роль рассказчика цесаревич. — Полгода назад отец приказал провести ревизию в архиве, особенно по делам Дальнего Востока и Приамурья. У нас дотошные и любопытные архивариусы. Ведь многие документы датированы и восемнадцатым, и девятнадцатым веком. О них уже забыли, можно сказать. И обнаружился интересный доклад боярина Навродского, ходившего с научной экспедицией из Владивостока до Кадьяка в 1895 году. Для молодого сотрудника, почему-то увлекшегося чтением сего опуса на десяти страницах, несомненно, очень интересный документ. Может, время свободное появилось, или иные причины — не важно. Он обнаружил довольно пространное описание некоего зачарованного места, на котором стоит деревенька местных аборигенов. Название племени сейчас не вспомню… Якобы эти аборигены очень жестко пресекают любые попытки чужаков войти на территорию священной Силы, хотя и сами неохотно пользуются ею. Наши аналитики вдоль и поперек изучили этот документ, заодно и мифы аборигенов Аляски, и выдали версию, что там находится Источник. Причем, нетронутый.

— Кажется, я начинаю понимать, — усмехнулась Великая княгиня. — Когда эти земли купили Мамоновы?

— В начале двадцатого века, если придерживаться христианской хронологии, — ответил наследник. — Кажется, в первом десятилетии, но точно после падения на Тунгуске большого метеорита. Который, к сожалению, не раскрылся в качестве Источника.

— А сам князь знает про Источник? — ворчливо спросил дядюшка.

— Скорее всего, очень даже знает, но насколько известно нам, никаких экспедиций в тот район никто из Мамоновых не предпринимал. Это и есть наша цель. Отец своим повелением объявляет мальчишку родным сыном Георгия, ну а князь предоставляет нам половину пая на аляскинские фактории. Будем совместно развивать там экономику.

— А Георгий согласится на подобный обмен? — усмехнулась Ольга Ивановна. Она положила руки на стол и любовалась переливами камней. — Не считайте его идиотом.

— Логичным шагом для него будет дождаться совершеннолетия сына и на законных основаниях провести экспертизу, — заметил император. — Любой суд встанет на его сторону. Но Мамонов дал намек, что готов немедленно забрать мальчишку в семью.

— Ему же хуже, — пожала плечами старуха. — Мы потом заберем фактории и завладеем Источником.

— Он откажется в последний момент, — вдруг произнес Великий князь Борис. — Вот увидите. Красиво увильнет в сторону и скажет, что передумал. Будете потом носиться с мальчишкой как с писаной торбой. А в положенный срок Мамоновы заполучат его себе.

— Он только-только наладил отношения с младшей женой, — возразил цесаревич. — Аксинья Федоровна не простит его, если упустит сына.

— Когда Мамонов слушал женщин? — усмехнулась Великая княгиня. — Он своих жен наказал за один проступок, когда Аксинья Гусарова убежала из семьи. Думаете, время его изменило?

— В любом случае мы не в проигрыше, — пожал плечами цесаревич, не дожидаясь ответа отца. — Мальчишку возьмем под свое крыло и обучим, будет «преторианцем», раз уж предложили такой вариант.

— Мне вариант с факториями нравится куда больше, — бросил старый князь. — Надо создавать альянс с Мамоновыми, чтобы присматривать за ними. Они стали слишком независимыми. Однажды проснемся и узнаем, что за Каменным Поясом появилось новое государство.

— Дядюшка, ты свои опасения высказываешь уже тридцать лет, если не больше, — усмехнулся старший Мстиславский. — Помню, когда я стал Главой Рода, ты говорил так же.

— И дальше продолжу, — проворчал Великий князь Борис. — Твой отец, а мой старший брат гораздо четче понимал проблему и пытался купировать ее…

— Помню, помню, — кивнул император, — когда Яков Мамонов испепелил парочку наемников, посланных отцом в Ленск. Грубая, глупая и неэффективная акция. Только разозлили «золотую» семейку. Лет десять, не меньше, улаживали конфликт. Объясни мне, дядюшка, зачем нужен был такой откровенный посыл к вражде?

— Мягкотелым был Андрей, поэтому и пришлось замиряться, — поддержала брата Великая княгиня.

— Тетушка, не вам судить об отце, — с трудом сдержался император, чтобы не прогнать спесивую родственницу из беседки. Не она ли подталкивала покойного брата-императора к различным авантюрам? — Вы и меня, наверное, полощете каждый день? Давайте конструктивно думать: нам нужен Источник или оставим его британцам и американцам?

— Нужен, — хмыкнул дядюшка. — Я поддерживаю твой план, племянник. Ты должен держать Мамоновых на дружеском поводке. Наш царственный брат любил решать разноплановые задачки. Таким образом мы создаем альянс с очень влиятельным кланом и укрепляем позиции на востоке. Через ма-аааленькую щелочку со скрипом влезаем на Аляску и развиваем совместные предприятия. Главная задача — забрать Источник.

— На этом и закончим, — кивнул император. — Здесь не должно быть полутонов. Или да, или нет.

Великий князь переглянулся со старушкой-сестрой и удовлетворенно улыбнулся.

— Если не возражаешь, племянник, я могу поехать в одну из факторий на Аляске, — неожиданно предложил он. — Не сейчас, конечно, а после согласования с Мамоновыми всех формальностей. Скучно мне в Москве, и размаха не чувствую. Тряхну стариной, заодно присмотрю за хозяйством.

— И каким образом?

— До Владивостока на самолете, потом на лайнере «Голден Леди» до Сан-Франциско, а оттуда на частном судне до Аляски.

— Тетушка, это дичайшая конспирация, — усмехнулся Мстиславский. — Но я твой замысел понял.

— Мамоновых незачем знать, что кто-то из членов главенствующего Рода утоляет свое любопытство у них под боком, — закивала старушка.

— Хорошо, я подумаю над вашим планом, — усмехнулся Мстиславский.

— А ты в самом деле решил отдать Лидочку замуж за княжича Мамонова? — Великая княгиня разгладила фантик съеденной шоколадной конфеты на поверхности стола и с любопытством рассмотрела рисунок: белоснежную яхту с распущенными парусами на золотисто-лазурном фоне моря. Как будто намекала племяннику, что ее авантюра может привести к успеху. — Не слишком ли много подарков для будущих союзников?

Последнее слово она произнесла непередаваемыми интонациями, в которые вложила удивление, насмешку и легкое презрение. Потом взглянула на мрачного цесаревича, покачала головой.

— Антимагия убьет искру девочки, — напомнила старуха. — Даже Булгаковы четко представляют, какую опасность несет мальчишка. Конечно же, он не виноват в своей уникальности, и я нисколько не хочу оскорбить или обидеть его. Однако же… вариант с помолвкой возник неслучайно?

— Чтобы получить ценный ресурс, нужно уметь расставаться с чем-то дорогим, — жестко произнес император. — Георгий не вчера родился, его на кривой кобыле не объедешь. Лидия — это наш запасной вариант. Не факт, что она войдет в семью Мамоновых, но будет здорово, если там появится свой человек.

— За ней будут присматривать, — возразил старый князь.

— Будут, — пожал плечами Мстиславский. — Как и мы присматриваем за теми, кто входит в круг нашего Рода. — Это логично. Одаренный — это же ходячая бомба, которая может в любой момент взорваться. Чтобы такого не случилось, существуют различные мероприятия, начиная от тайной слежки и заканчивая постоянным прощупыванием намерений.

— Лидочка знает о вашем решении? — Великая княгиня внимательно посмотрела на императора и наследника.

— Мы разговаривали с ней, — подтвердил цесаревич Юрий. — Конечно, она все прекрасно понимает, хотя в душе тоже противится, как и я, раннему замужеству.

— Никто не выдаст ее замуж слишком рано, — холодно произнес Мстиславский. — Кажется, об этом было сказано четко и однозначно. Пусть сначала получит высшее образование. Но вопрос о помолвке должен быть решен на скорой встрече с Георгием. Давайте на этом закончим. Вдруг он откажется от наших предложений, как только что сказал Борис Иванович. Нечего из пустого в порожнее переливать.

Старик с усмешкой посмотрел на племянника. В его жизни хватало случаев, когда одна из сторон внезапно меняла свое решение и сделка рушилась. Мамоновых он знал очень даже неплохо и всерьез подозревал, что Жорка увидит истинную цель альянса. Но сама идея объединения двух кланов была невероятно перспективной. Что пересилит: осторожность князя Георгия или желание вернуть сына в семью?

Глава 5


Сегодняшнее утро я начал с пробежки чтобы взбодриться перед визитом в Зарядье. Несколько километров до полигона в среднем темпе, потом еще пару кругов вокруг учебной площадки, нагружая интенсивной работой все группы мышц. Домой я прибежал взмыленный и сразу же встал под душ. Времени хватало, чтобы привести себя в порядок, чем я и занялся.

Освежившись, я тщательно растерся жестким полотенцем до сухой кожи, разгоняя кровь по телу, и стал одеваться. Людмила Ефимовна заранее помогла подобрать рубашку, галстук и костюм. Осталось только все это надеть на себя. Подошел к зеркалу, пристрастно вглядываясь в отражение. Напротив меня стоял сильно вытянувшийся и похудевший за лето молодой человек с короткой стрижкой, с маленькой ямочкой на чуть выпирающем подбородке, хорошо очерченными скулами на загорелом лице; темно-серые глаза пытливо всматриваются из глубин отражения, пытаясь найти изъяны в одежде. Вот губы раздвинулись в улыбке, словно радуясь идеальному виду, пальцы поправили узел галстука, прошлись по золотой заколке, тускло блеснул перстень с личным вензелем.

Его обязательно нужно надеть, иначе император сочтет оскорблением отсутствие подарка.

Прошелся бархоткой по начищенным с вечера туфлям, освежая цвет. Вот теперь порядок. «Серый» телефон — во внутренний карман, металлический браслет часов защелкнулся на запястье.

Снова кидаю взгляд в зеркало, поправляя воротничок рубашки. Черт возьми, у меня какой-то мандраж, почему-то тяну время, боясь выйти из комнаты. Глубоко вдыхаю и выдыхаю, чтобы унять частое биение сердца. Пора идти. Пока доеду до Рудаковых, пока Илана соберется… Так что лучше пораньше выдвинуться. Может, удастся покататься по городу, чтобы не заявиться рано. Впрочем, и опоздание является жутким моветоном.

В гостиной меня ждали Людмила Ефимовна и Светлана. Забавно видеть, что «сестренка» в этот раз надела не бесящие отца шорты и футболку, а вполне себе милое платьице, словно хотела соответствовать сегодняшнему мероприятию и поддержать меня. И сразу преобразилась в лучшую сторону.

Обе леди придирчиво осмотрели меня со всех сторон, одновременно смахнули с темно-серой дорогой ткани (костюм сшил на мои деньги клановый портной!) невидимые пылинки и решили, что я готов к важной встрече на все сто.

— Ничего так, деловой гусь, — откуда-то вынырнул Ромка с яблоком в руке. Он хмыкнул, разглядывая меня красивого.

— Брысь отсюда! — шикнула Света, пытаясь отобрать у брата яблоко.

Ромка ловко увернулся от цепких пальцев и отбежал на безопасное расстояние.

— Волнуешься? — улыбнулась Людмила Ефимовна, каким-то образом ощутив мой легкий мандраж.

— Чуть-чуть, — признался я. — Ладно, поехал я. Вон, Тесак уже машину подогнал.

— Иланке привет передавай, — сказала Света, покусывая нижнюю губу. Все-таки расстроена девушка, что не ее пригласили на обед. Ничего, впереди у нее будет еще шанс попасть в Зарядье. Все-таки статус большую роль играет в аристократическом обществе.

— Обязательно передам, — кивнул я. — Не скучайте, вернусь поздно.

— Ой-ой, уже плачем, — вредный Ромка скорчил рожицу и вприпрыжку побежал впереди меня, чтобы поглядеть, как я сажусь в машину.

Иван Олегович о чем-то переговаривался с Тесаком и Барбосом; видимо, давал последние наставления. Телохранители молча слушали Булгакова, своим видом показывая, что для них все понятно и без лишних слов. Опытные личники проявляли вежливость, хотя подчинялись только Старейшине.

— Готов? — опекун поглядел на меня. — Даже не знаю, чем все это закончится. Хотел бы с тобой съездить, но император посчитал, что наше присутствие нежелательно. Значит, о чем-то серьезном будет разговаривать. Будь внимателен и настороже, поспешных обещаний не давай.

— О чем вы, Иван Олегович? — удивился я. — Не думаю, что император будет обсуждать с мальчишкой важные дела. Иначе кто-то из Булгаковых со мной поехал бы.

Булгаков усмехнулся и ободряюще похлопал меня по плечу.

Мы втроем сели в солидный «Хорс», предоставленный Старейшиной для такого важного мероприятия, и я приказал ехать к Рудаковым. Дорогу Тесак запомнил, поэтому домчались быстро. Он остановился у подъезда, и я пошел за Иланой. На скамейке под кустом черемухи сидели трое парней чуть старше меня и смачно лузгали семечки. Один из них вытянул ноги и с усмешкой глядел, как я старательно обхожу их.

— Ты кто такой красивый? — поинтересовался длинный хлыщ с рябыми точками на лице. На его нижней губе прилипла шелуха и забавно шевелилась в такт словам. — И к кому? К Рудаковой, небось?

— Вы бы сначала на герб посмотрели, прежде чем закусываться с незнакомыми людьми, — ответил я беззлобно, замедляя шаг. На всякий случай решил разогреть искру. В этот раз удалось достаточно быстро «залить» силой кулаки. Драться я не собирался, много чести для уличной шпаны. Да и костюм портить не хотелось.

— Мы тебя не знаем, — второй, сидевший посредине, покосился на черный «Хорс», из которого медленно выбирался Барбос. Судя по всему, он решил размяться и преподнести урок вежливости. — Ни разу не видели в нашем районе. Объяснись.

— Я одноклассник Иланы, и теперь частенько буду сюда приходить. Сейчас у меня нет времени с вами разговаривать, но в следующий раз обязательно потолкуем.

— Ха-ха! Смотри, Миха, твою подружку отбивают! — заржал рябой хлыщ, и третий парень с тяжелым взглядом из-под выпирающих надбровных дуг посмотрел на меня слишком… нехорошо. Словно приценивался, что будет мне ломать в первую очередь.

Ну ничего себе у Иланы соседи! Интересно, она сама знает об ухажере?

Я кивнул на прощание, будучи уверенный в том, что на обратном пути не увижу парней. Барбос уже приближался с грацией ленивого кота, увидевшего добычу в виде беспечных воробьев, скачущих в травке.

Едва нажал на кнопку звонка, дверь тут же распахнулась. На пороге стояла сама Илана. Я на некоторое время позабыл, как дышать. Передо мной стояла стройная девушка в платье насыщенного ярко-вишневого цвета в пол, облегающем тоненькую фигурку. Замысловатая прическа с рассыпанными локонами завитых волос делали одноклассницу взрослее на пару лет. Тонкие полоски бровей умело подведены карандашом, делая красивые глаза еще выразительнее, алые губы влажно поблескивают, едва приоткрытые от улыбки.

— А… кха-кха! — я заглянул за плечо красотки. — Я, наверное, ошибся адресом… Мне бы Илану Яновну.

— А вы заходите, сударь, — снисходительно произнесла молодая леди и отошла в сторону. — Она вас давно ожидает. И вы нисколько не ошиблись…

— Ты бесподобна, — тихо шепнул я, отмирая, и резко перешагивая через порог, перед тем как в прихожей появились родители одноклассницы.

Илана густо покраснела, что очень шло к ее образу. Она нервно покрутила локон на плече и закрыла за мной дверь. Я бодро поздоровался с майором и его женой, с выглядывающими из-за их спин младшими братом и сестрой, чьи мордашки выказывали кучу разнообразных эмоций.

— Януш Сигизмундович, Марина Ерофеевна, разрешите ли вы похитить вашу красавицу-дочь на некоторое время? — вежливо поинтересовался я, боясь взглянуть на свою одноклассницу, неожиданно превратившуюся в яркую девушку. — Обещаю вернуть в целости и сохранности.

— Молодой человек, мы вам всецело доверяем, — усмехнувшись, подхватил игру майор Рудаков. — Так что спокойно вверяем Илану в ваши руки.

— Пап, это кто? Жених Иланкин? — не выдержал младший брат и подергал отца за рубашку. — А он одаренный? Фокус может показать?

— Хочешь, в жабу тебя превратит? — смело схватив меня за руку, Илана грозно свела брови. — Фокусы ему подавай! Мам, пап! Мы ушли. Вернемся поздно…

— До полуночи! — успела вставить свое слово мать и осеклась с улыбкой, поняв, насколько несвоевременны сейчас ограничения. Махнув рукой, она открыла нам дверь и пожелала приятно провести время.

Илана подхватила подол платья, пока спускалась по лестнице, и я заметил мелькнувшие туфли такого же цвета что и ее наряд. Выйдя на улицу, сразу обнаружил, что нахальная троица куда-то исчезла, а вместо них место занял Барбос. Он щелкал семечки, которые ему явно от своих щедрот насыпали парни, и поглядывал по сторонам. Увидев нас, вскочил на ноги и выбросил шелуху вместе с семечками в кусты. Отряхнул ладони, одобрительно хмыкнул, окинув Илану пристальным взглядом, отчего та опустила глаза долу.

— Прошу, барышня! — он распахнул заднюю дверь и даже поддержал под локоток мою подругу. А мне подмигнул залихватски.

— Благодарю, сударь, — покрывшись румянцем, ответила Илана и замерла на мягком диване, ощущая полный комфорт представительской машины. Тихо работал кондиционер, нагоняя легкую прохладу в салоне; пахло мужским одеколоном — мои телохранители побрились и вылили на себя весь запас личного парфюма, так мне показалось.

«Хорс» мягко зашуршал колесами по нападавшим на асфальт листьям; Барбос щелкнул кнопкой, включая радио. Панель изумрудно засветилась, послышались звуки блюза, незнакомый мне саксофонист выводил печальную мелодию, рассыпавшуюся в салоне затейливыми переливами. Илана притихла и даже не отдернула руку, которую я прикрыл своей ладонью. Только покосилась на меня, блеснула зрачками глаз и отвернулась, разглядывая проносящиеся мимо нас залитые солнцем многоэтажки. Но я заметил на ее губах улыбку.

— А куда та шпана делась? — полюбопытствовал я у Барбоса.

— Объяснил четко и наглядно, что будет, если они продолжат сорить шелухой возле дома, — охотно ответил личник, чуть повернув голову. — Получил мзду и отпустил их восвояси.

— Напугал он их, — хохотнул Тесак, с удовольствием покручивая баранку. Вести такую машину одно удовольствие. — Одним только видом своим до кондратия доведет.

— Я даже пальцем к ним не прикоснулся, — возмутился напарник. — Просто объяснил, что означает герб на дверце машины. Люблю сообразительных людей. Сразу извинились, что неправильное место выбрали.

— Вы о ком? — заинтересовалась Илана.

— Михаил какой-то возле твоего подъезда сидел с корешами, — ответил я. — Знаешь таких?

— Наверное, это Мишка Казарин со своими дружками, — догадалась девушка. — Генкой Косым и Васькой. Они в соседнем дворе живут, а почему-то у нас частенько крутятся. Бездельники. Мишка-то уже в ремесленное училище поступил, а Генка с Васькой на год младше, заканчивают школу. Хвостом за ним бегают.

— Мишка к тебе неравнодушен, — ревниво заметил я.

Илана фыркнула, показывая свое безразличие к нему.

— Плохая идея, — сказала она, повернувшись ко мне, и добавила: — Для него. Мне вообще плевать, что он думает.

Мы снова замолчали, рассматривая появившийся на горизонте огромный парк Зарядья, огороженный красивым кованым забором с аккуратными кирпичными столбиками, на каждом из которых совершенно открыто стояли вмонтированные в камень стеклянные призмы. Атрибуты магической защиты, догадался я. Что-то вроде накопителей.

Зарядье — огромное поместье в центре города неподалеку от Кремля — давно стало местом проживания всего многочисленного Рода Мстиславских. Конечно, у них хватало и других особняков по городу, но именно здесь находилась Резиденция императора. Живописные парковые зоны окружали целый комплекс дворцовых построек, в которых жили не только государь и семьи цесаревичей, но и ближайшие родственники. Вассалы селились неподалеку в ближайшей доступности в специально построенном микрорайоне, чтобы при чрезвычайных обстоятельствах встать на защиту сюзерена. Это называлось «проживать в шаговой доступности».

Наш «Хорс» объехал половину поместья по кольцевой дороге и свернул к хорошо охраняемым воротам с двухэтажным КПП из красного кирпича. Неподалеку от него, в желто-зеленых камуфляжных разводах на металлических боках, застыл бронеавтомобиль с пулеметной спаркой у верхнего люка. Помимо гвардейской охраны мы заметили несколько пилотов ППД. Они держали под прицелом подъездные пути и периодически расходились в разные стороны вдоль забора. В общей сложности ворота охраняли человек двадцать, не меньше. Понятно, что их функции не ограничивались контролем вверенного им участка поместья. Бойцы проверяли въезжавшие на территорию автомобили, но сегодня здесь царило необыкновенное спокойствие. Кроме нашего «Хорса», подкатившего к воротам, ни одной машины с дипломатическими номерами или с гербами иных кланов не было. Поэтому охрана вела себя чуть расслабленно.

Тесак притормозил возле жирно нарисованной на асфальте желтой полосы, к нам с двух сторон тут же подошли трое вооруженных охранников. Причем, двое недвусмысленно направили автоматы на «Хорс», словно предупреждая о ненужности резких движений.

Номер нашего автомобиля указывал на принадлежность к клану, герб тем более недвусмысленно напоминал, кто может сидеть в салоне. И тем не менее гвардейский офицер с капитанскими звездами на левом погоне потребовал опустить все окна, предъявить документы на каждого человека и обязательно — пригласительный билет.

Именно с него капитан и начал изучение.

— Господин Волховский, вы имели честь пригласить одного человека в гости к императорской чете, — сказал офицер, пристально разглядывая Илану. — Подтверждаете, что эта молодая барышня с вами?

— Да, — коротко ответил я. А что здесь распинаться? Про Илану в Резиденции уже известно, ее фотография есть в базе. Когда войдем в холл, наши лица считает следящая аппаратура. Если под личиной Иланы будет прятаться иной человек, все равно магия распознает злодейские замыслы. Это мне трудно изменить свою внешность, даже невозможно.

— Откройте багажник, — попросил гвардеец Тесака. Телохранителя передернуло от злости. Если бы в машине находился кто-то из Булгаковых, такого распоряжения капитан вряд ли дал. Но сейчас он действовал по инструкции.

Тесак вылез из машины, открыл багажник, и в этот момент подошел еще один боец, возле ног которого как собачонка катилась низкая платформа на колесиках. На ней стояла какая-то странная конструкция в виде плоской коробочки с небольшим экраном и панелью с перемигивающимися огоньками. Платформа закатилась под днище «Хорса», что-то пропищала и через минуту оказалась на другой стороне.

— Все чисто, — сказал боец-оператор.

— Проезжайте, — разрешил гвардейский капитан. — Когда высадите гостей, отгоните машину на стоянку по указателям. Возле парадного подъезда транспорту находиться запрещено.

Массивные ворота, опутанные невидимыми чарами, усилившими их конструкцию, закрылись за нами, а Тесак, все еще недовольно бормочущий, медленно поехал по широкой асфальтированной дороге к белому двухэтажному особняку — императорской Резиденции. Мимо проплывали живописные лужайки, еще хранящие изумрудную свежесть, яркие цветочные клумбы, тенистые дорожки. Илана с жадным любопытством разглядывала рукотворный ландшафт Зарядья, сравнивая его с некой сказочной страной.

За Резиденцией расстилался парк, и между деревьями проглядывались особняки, в которых проживали члены императорской фамилии.

К остановившемуся возле мраморной лестницы «Хорсу» подскочил лакей в переливающейся светло-синим блеском униформе. Он помог нам выйти из салона, захлопнул дверь и жестом показал, куда нам следует идти.

Илана горделиво выпрямилась, и вцепившись в мою руку, кивнула, словно разрешая вести ее по блестящим на солнце ступенькам вверх. Несколько охранников бесстрастно разглядывали нас, пока мы поднимались по лестнице. Наверху нас с торжественным лицом встречал какой-то мужчина в безупречном черном костюме.

— Господин Волховский, барышня, — он слегка наклонил голову. — Извольте следовать за мной. Вас ждут.

Как мне успел рассказать Иван Олегович, дворец, называемый Резиденцией, на самом деле не являлся таковым. Это был всего лишь красивый особняк, в котором проживает императорская чета и семья наследника. Здесь не проходят бурные заседания Кабинета, для этого есть Канцелярия Его Величества и Малая Канцелярия. «Резиденция» — скорее шуточное название, потому что вызов сюда мгновенно повышает статус приглашенного или обрушивает его до самого низа. Кому как повезет.

Поэтому войдя в холл, я не обнаружил большого количества чиновников или служащих. В основном, охрана и прислуга в однообразной униформе. Мужчина в черном костюме (наверное, это был дворецкий или управляющий) с важным видом провел нас мимо поста. Я и моя спутница с трудом скрывали волнение. Илане приходилось гораздо труднее. На нее поглядывали с нескрываемым интересом, но не столь откровенно, а легкими скользящими взглядами. Девушка раскраснелась и еще сильнее вцепилась в мой локоть как испуганный крабик.

— Не паникуй, — тихо ответил я. — Однажды я посетил Малую Канцелярию, встречался с цесаревичем. Ничего страшного. Даже накормили и напоили. И живым выпустили.

Я пытался пошутить, чтобы одноклассница расслабилась. Подумаешь, пригласили в гости. Ну, император! Ну и что? Такой же человек, как и мы все, только по статусу выше любого из нас.

— Тебе хорошо говорить, — лязгнула зубами Илана. — А меня всю трясет.

— Да нормально, — покосился на спутницу. — Отлично держишься.

Дворецкий с непроницаемым лицом довел нас по коридорам первого этажа до одной из гостиных, служка, стоявший у высоких стеклянных дверей, потянул створки на себя и жестом показал, что можно заходить внутрь. Наш сопровождающий переглянулся с ним и занял место впереди нас.

Комната, куда мы попали, была огромной и заставленной разнообразной мебелью. Одну из стен заменяли стеклянные панорамные окна, выходящие на летнюю террасу. Сейчас они были плотно закрыты, чтобы сквозняк не гулял в помещении.

— Господа, прошу вас немного подождать, — сказал дворецкий и выскользнул через дверь.

Я усадил Илану на диван и стал любопытствовать, расхаживая по гостиной. Обнаружил еще одну дверь, ведущую в глубину дома. Из-за нее слышались какие-то голоса, звон посуды.Вероятно, там была семейная столовая, и сейчас шло приготовление к обеду. Поглядел на часы. Мы приехали чуть раньше, но не настолько критично, чтобы испытывать неловкость от долгого ожидания.

— Ты такой спокойный, как будто каждый день с императором встречаешься, — заметила Илана, разглядывая лепнину высоких потолков. — Мне бы такие нервы.

— Разговор с государем нисколько не страшнее очереди из крупнокалиберного пулемета, — бодрился я. — Как видишь, до сих пор жив. Поверь, после двух-трех вопросов перестанешь бояться.

Стеклянные двери с матовым напылением вновь распахнулись, и в гостиной стало на несколько человек больше. Только сейчас перед нами стоял не император, а наследник — Юрий Иванович со своей супругой Аленой Николаевной в красивом приталенном платье бежевого цвета. За ними маячила Великая княжна Лидия в нежно-зеленом наряде. В ее тщательно причесанных волосах блестели золотые нити, на ушах болтались аккуратные сережки в виде спиралек. Следом шли Павел и Игорь. Молодой княжич вздрогнул, увидев Илану, и смущенно потупил глаза, когда моя одноклассница сделала легкий поклон при виде цесаревича и его семьи.

Мстиславский весело подмигнул мне, как будто радуясь встрече старых друзей.

— Викентий! — неожиданно для всех он раскинул руки и сжал ими мои плечи. — Даже не представляешь, какой переполох поднялся после твоего исчезновения! Умеешь ты притягивать к себе проблемы!

— Поверьте, Ваше Высочество, я не специально, — отшутился я. — Теперь приходится осторожно ходить и оглядываться.

— Может, охрану усилить? — посерьезнел цесаревич.

— Я не в том статусе, чтобы меня охраняли как важное государственное лицо, — пришлось намекнуть, что не очень горю желанием видеть за своей спиной телохранителей из императорского клана. Булгаковских хватает. — Позвольте познакомить вас с моей одноклассницей Иланой Рудаковой.

— Ваш отец из отдела «К», верно? — Мстиславский внимательно поглядел на пунцовеющую Илану.

— Да, Ваше Высочество, — кивнула она. — Он как раз курирует Викентия и еще несколько ребят из приютов.

— Тяжелая работа, — цесаревна подошла к Илане и мягко взяла ее за руку. — Я наслышана о кураторской деятельности этого отдела. Довольно ответственная служба. Впрочем, любая государева должность имеет свои тяготы. Давайте, моя хорошая, я познакомлю вас со своей семьей. Это наши сыновья: Павел и Игорь. Никогда бы не подумала, что старший будет столь застенчив…

— Мама! — воскликнул Павел и сердито засопел, заложив руки за спину. — Зачем ты так?

Мне не показалось ли, что он едва не пожирает глазами Илану? Еще не хватало, чтобы соперник появился. Павел в этот момент сделал шаг вперед и энергично кивнул.

— А мы уже знакомы! — звонко воскликнула княжна и улыбнулась. — Виделись в Лужниках. А еще ты сидишь за одной партой с Викентием! Я вспомнила!

— Вы очень наблюдательны, Ваша Светлость, — скромно заметила Илана.

— Не против, если я проведу экскурсию для твоей одноклассницы по дворцу? — Лидия покосилась на меня, и мне оставалось только согласиться. Кто я такой, чтобы запрещать? Пусть погуляют по Резиденции, пока император не появился.

— Разрешите к вам присоединиться? — краснея как помидор, спросил Павел.

В общем, дети цесаревича забрали с собой Илану и с веселыми восклицаниями утащили куда-то в дебри дворца. Алена Николаевна ушла в столовую, чтобы узнать, когда будет накрыт стол. Его Высочество предложил сесть.

— Император запаздывает, придется подождать, — сказал цесаревич и первым опустился в мягкое кресло, обтянутое светлой кожей. — Гляжу на тебя и поражаюсь: из всего многочисленного сонма молодых дворян ты бываешь у нас гораздо чаще, чем кто-либо другой. Причем, получается у тебя это столь играючи, что и слова против не скажешь. Ты этому рад?

— Не знаю, Ваше Высочество, — честно ответил я, скромно присаживаясь на краешке кресла. — Больше опасаюсь, потому что сам не знаю, к чему это приведет.

Мстиславский рассмеялся, но взгляд его оставался серьезным и пытливым. Он прощупывал меня насквозь без всякой магии, словно хотел понять, что во мне такого интересного прячется, и та ли я лошадка, на которую можно ставить.

— В аристократическом обществе очень любят демонстрировать свою значимость, — пояснил цесаревич. — Нужно постоянно напоминать о себе, порой даже эпатажем, которой вовсе не красит высокородных. Я и пытаюсь понять, как тебе удается находиться на самом гребне слухов.

— Если бы вы, Ваше Высочество, не приехали в гимназию, Сети так не бурлили бы, — ответил я, нисколько не радуясь подобной перспективе. — Можно было прислать письмо.

— Император считает, что эти подарки — малая толика того, что он мог дать за случившееся с тобой, — посерьезнел Мстиславский. — Ты спас Ягеллонов, прикрыл собой мою дочь, едва не погиб от рук диверсантов… Считаешь, можно и дальше продолжать жить обычной жизнью, как будто ничего не случилось?

Я пожал плечами, испытывая затруднение с ответом. Честно, не знал, как быть. Если бы все происходящее случилось со мной лет в восемнадцать-двадцать, тогда бы я знал, какую пользу извлечь из милости, обрушившейся на мою голову. Ну… я бы точно дирижабль попросил для себя!

— Можешь не отвечать, — усмехнулся цесаревич, видя, как я растерялся. — Понимаю тебя хорошо. Мы этот вопрос обсуждали и решили повысить твой статус в гимназии. Говорить, зачем, пока не стану. Его Величество сам все расскажет. Кстати, а почему ты пригласил не княжну Светлану, а эту милую девочку из офицерской семьи?

— Мой опекун посчитал, что его дочь и так в лучшем положении, поэтому стоит дать шанс другим.

— Разумный ответ, — кивнул цесаревич и вскинулся, прислушиваясь к звукам, исходящим из-за двери.

Она словно сама распахнулась под воздействием невидимых воздушных потоков. В гостиную широким шагом вошел сам император в гражданском костюме, и остановившись, окинул взглядом вскочившего меня и цесаревича. Следом за ним степенно вплыла дородная женщина в голубом платье, искрящемся золотистыми линиями на плечах, которые опускались ниже и сплетались в невероятный сложности узор — ментальный и аурный щит. Встав рядом с государем, она с превеликим любопытством остановила взгляд на мне, словно оценивая, насколько я изменился после нашей первой встречи в императорской ложе на Болотном.

Позади притихли молодые княжичи и Лидия со скромно улыбающейся Иланой. Подозреваю, она уже имела честь познакомиться с императорской четой в коридорах дворца. Судя по всему, ей здесь все безумно нравилось.

— Господа, я приношу извинения за небольшое опоздание, — судя по голосу, император нисколько не сомневался в своей правоте. Он бы мог и на час задержаться, слова никто не скажет. — И обещаю никуда не торопиться! Сегодня я полностью в вашем распоряжении!


Обед проходил спокойно, с размеренными разговорами на отвлеченные темы под мерный стук ножей и вилок по тарелкам из тончайшего фарфора; у меня иногда возникал страх, как бы не расколошматить дорогую посуду неосторожным движением. Настолько она казалась хрупкой.

Император много шутил, и вовсе не был похож на того мрачного мужчину, каким он выглядел на Болотном. Он с интересом поглядывал на Илану, что-то прикидывая в своей государственной голове, спрашивал у девушки про отца как служит, нравится ли ему нынешняя должность куратора — подозреваю, неспроста. Но одноклассница отвечала спокойно нисколько не заморачиваясь вопросами, зачем это нужно. Служба папе нравится, но он очень скупо рассказывает о ней, как будто стесняется, что занимается не своим делом. Император кивал, задумчиво переглядываясь с цесаревичем, сидевшим как раз напротив него на другом конце огромного стола.

Потом разговор плавно перешел на обсуждение законов о сиротах; его Величество как будто забыл, что обедает с совсем юными гражданами страны, заявил, что хочет изменить некоторые параграфы, которые мешают в некоторых случаях воссоединиться семьям. Я сразу сообразил, на что намекает государь, и впервые в душе ворохнулась серьезная надежда. А вдруг не придется ждать три года?

— А почему бы тебе не спросить мнение Викентия? — императрица, на мой взгляд, с недовольством воспринимала идею своего мужа, но в спор не вступала. Она хитро прищурилась, когда взглянула на меня. — Вот перед нами живой пример того, ради которого мы принимаем законы. Молодой человек прожил больше десяти лет в приюте и не понаслышке знает об этой проблеме.

Я от неожиданности едва не закашлялся. Нашли кого спрашивать! Промокнув салфеткой губы только ради того, чтобы потянуть время, я посмотрел на сидящую напротив меня княжну Лидию. Моя бывшая напарница подмигнула, словно подбадривая. Стало зарождаться подозрение, что все это неспроста. Ладно, раз хотят услышать мое мнение, отвечу.

— Для детей, у которых нет родителей, самое важное — найти хорошую семью, — осторожно произнес я, крепко сжимая в руке вилку как боевое знамя. — У нас в приюте не все ребята были круглые сироты. У некоторых, как оказалось, есть родители. Из-за плохой жизни им пришлось отдать на воспитание государства своих детей. Почему в таких случаях закон запрещает забирать их обратно в семью, если родители осознали свою ошибку и выправили финансовое положение?

Цесаревич с непонятным выражением на лице кинул ответный взгляд государю, тот едва пожал плечами. Ответила Анастасия Павловна:

— Когда закон не регулировал подобные случаи, происходило очень много несчастий с детьми. Бессовестные люди пользовались правом опеки, чтобы забирать к себе одаренных мальчиков и девочек, пестовать их искру ради личной корысти. Забота о здоровье, образовании их вообще не волновала. В результате неправильного и ускоренного обучения дети зачастую теряли Дар, а кто-то умирал. А насчет возвращения ребенка в родную семью… Ну, сам посуди, Викентий. Младенца отдают в приют из-за невозможности выкормить его, одеть, дать минимальное образование. Логика таких родителей далека от разумного решения. Однако же оно допустимо для простолюдина, но никак не для аристократа или дворянина. Было очень много… много неприятных ситуаций, после чего общество уже не могло смотреть на безобразия, чинимые с сиротами и подкидышами.

Анастасия Павловна замолчала, и некоторое время мы все сидели молча, сосредоточенно и увлеченно дегустируя блюда, которые действительно были вкусными.

— А какая у тебя цель в жизни, Викентий? — поинтересовался император, промокнув уголки губ салфеткой. — Я спрашиваю о ближайшей, потому как планировать отдаленные перспективы весьма трудно.

— Я не могу сейчас ее точно сформулировать, Ваше Величество, — пожимаю плечами и ловлю заинтересованные взгляды княжны Лидии и Иланы. Каждая ждала от меня какой-то свой ответ. — Сначала меня увлекла идея стать пилотом экзоскелета, но с моими способностями появилось много ограничений. Хотя не спорю, быть пилотом мне до сих пор интересно. Потом захотел пойти в конвой к Василию Олеговичу Булгакову. Пилоты ему всегда нужны. Да и романтика дорог привлекает.

— А учеба? Не думал ты пойти по другому пути, не воинскому? — спросила цесаревна.

— В том и проблема, что Булгаковы со мной не обсуждали дальнейшие перспективы. Насчет университета или института и речи не было, — я пожал плечами и торопливо добавил: — Но это само собой подразумевалось. Только не подумайте, что я недоволен жизнью у Булгаковых. Иван Олегович и его семья очень хорошо ко мне относятся. Нет такого, о чем рассказывала Ее Величество…

— Можно просто Анастасия Павловна, — улыбнулась государыня. — Мы не на официальном приеме. И я рада, что у тебя все хорошо.

— Расскажи, как Факира словил! — не выдержал Павел, чем заслужил фырканье Лидии и укоризненный взгляд матери.

— Ловили его спецы-волкодавы, а я только легонько подтолкнул пана Богумила, когда он мной прикрылся.

Император усмехнулся. Ему уже предоставили доклады ото всех служб, участвовавших в поимке Хмеловского. Особенно его заинтересовала записка Иртеньева, где он с гордостью, пробивавшейся даже между строк, описал действие своих тайных спецов. Да, это даже не «Стилет». Маги-волкодавы — элита элит, ограниченное число дворян могли попасть туда, многие достойнейшие не могли пройти сито отбора. Из ста человек ежегодного конкурса проходили только двое-трое. Иртеньев не обратил внимание на действия Волховского, а вот спецы как раз указывали на странную технику мальчишки, умудрившегося одним ударом локтя сшибить Факира на землю. Глава СБ вскользь упомянул, что это точно не антимагия и почему-то решил не заострять на моменте внимание. Мстиславский понимал, что таким образом Иртеньев хочет подсказать, кому нужно дать награду или удостоить монаршего взгляда. Конечно, всем сестрам по серьге будет, не без этого.

Так что там было? Волкодавы утверждают: мальчишка нанес концентрированный удар такой силы, которой у него априори не должно быть. Он же не одаренный, умеющий создавать конструкты. Но спецы-то этого не знали! Утверждалось, что заложник применил некую разновидность ментальной магии.

— Страшно было? — это уже Лидия.

— Когда нас обстреляли на блокпосте и моего инструктора убило очередью из пулемёта — вот тогда я по-настоящему испугался, — признался я.

— Мы сожалеем об утрате, Викентий, — мягко сказала императрица. — Очень плохо, когда детей используют ради корысти. Дорогой, — обратилась она к задумавшемуся императору, — ты должен максимально строго наказать Хмеловского и всех причастных к акту терроризма людей. Мы из-за него едва не потеряли репутацию у наших заграничных друзей. Но за похищение ребенка — вдвойне.

— Да, конечно, — рассеянно произнес император, воюя с фаршированной рыбой.

— У меня вопрос, Ваше Величество, — набравшись смелости, я обратился к императору, который тут же перестал мучаться с вилкой и ножом.

— Да, пожалуйста, — он успел переглянуться с цесаревичем и даже, как мне показалось, подмигнул ему. У них что, какая-то мысленная беседа происходит?

— Кто были эти спецы? Ну, которые брали пана Богумила?

— Спецподразделение «Арбалет», напрямую подчиняющееся Главе имперской безопасности господину Иртеньеву, — витиевато ответил Мстиславский. — Скажем так: магическая элита, стоящая на страже государства. Очень закрытая структура.

— И как в нее попасть? — нахально выпытывал я.

— Хм, — Иван Андреевич отложил столовые приборы в сторону, взялся за бокал с вином. — Как бы тебе мягко объяснить…

Женщины, как обычно и бывает, вполголоса разговаривали о чем-то своем, но больше всего расспрашивая Илану, переставшую бледнеть и краснеть от каждого вопроса. Зато сыновья цесаревича Павел и Игорь навострили уши. Видимо, им тоже было интересно узнать про эту самую элиту, не раз о ней слышали.

— Туда набирают только дворян, — многозначительно посмотрел на меня император. — Природных князей, столбовых, титулованных, служилых, даже патентованных дворян, кроме имеющих иностранное происхождение. Каждый год кандидаты подают прошение на мое имя, и после тщательной проверки я утверждаю списки. Дальше начинаются экзамены, по результатам которых отсеиваются те, кто оказался слаб. Экзамены проходят в несколько этапов, и в конце остаются только самые лучшие. Обратите внимание, молодой человек, я не сказал: сильные и умелые. Именно лучшие. Отбор идет по многим параметрам, и физическая сила не всегда является основным критерием.

— Но главный из них — Дар? — уточнил я.

— Именно так, — подтвердил кивком Мстиславский. В его глазах, зуб даю, скакали веселые чертики, словно император уже давно понял, к чему я клоню. — Дар владения любой Стихией. Потому что спецы «Арбалета» никогда не облачаются в полевой пилотный доспех. Они защищаются токмо своим выпестованным Даром. Хоть с голым торсом на врага — но магический щит является основным оружием волкодава. Ну и виртуозное владение любым видом оружия.

— Может быть, это мне подходит, — задумчиво произнес я. — Ведь наличие ППД не ставит крест на кандидате, верно? Можно и в бронекостюме врагов уничтожать. Голый торс — это лишь символ безудержной отваги и готовности к смерти. Так еще древние ратоборцы поступали.

Княжич Павел забавно выпучил глаза от моего нахальства, Лидия тоже замолчала, каким-то образом уловив мужской разговор, заинтересованно посмотрев в мою сторону, да и все разговоры стихли мгновенно.

Раздался смех Юрия Ивановича.

— Господин Волховский проявляет недюжинную прыть! Вот пример, достойный подражания тем, кто опускает руки!

— А что скажут родители? — спросил император, и я был уверен, что обмолвка неслучайна. Не опекунов же называть родителями по закону! Иван Андреевич прекрасно осведомлен о моей жизни в чужом Роде! Значит, генетическая экспертиза дала какой-то результат, и сейчас император решает вопрос, как со мной поступить.

— Конечно, до совершеннолетия я зависим от взрослых, — нарочито грустно вздыхаю. — Но ведь потом могу же сам решать за себя.

— Учеба все равно необходима в твоей жизни, — нахмурилась Анастасия Павловна. — Куда бы ты ни пошел — по военной стезе или по гражданской — необходимо что-то иметь в голове. Растрачивать свою жизнь гипотетическим испытателем — крайне неразумная мера. А уже элитный «Арбалет» — это запредельный уровень, как по моему женскому мнению.

— Согласна, — поддержала ее княжна Лидия и показала мне кончик языка.

— А девушки там служат? — спрашивая императора, я решил поддеть напарницу.

— Нет, женщин не берут. Это было принципиальным решением при формировании спецподразделения, — по моему ощущению, ответ цесаревича был излишне торопливым. Он строго посмотрел на дочь.

Я усмехнулся про себя. Если в «Арбалете» все же есть женщины, то подтверждать это цесаревич не хотел. Подозреваю, княжна не раз приставала с подобным вопросом к отцу. Да уж, девушка очень активная, глаз да глаз за ней нужен.

А так — правильное решение. Я вспомнил убитую Зосю. Как бы поступила Лида, встреться она с миниатюрной полячкой на той дороге? Честно, я не хочу, чтобы княжна убивала людей. Это неправильно. Женщины должны обольщать мужчин, радовать их своей красотой, нарядами, одним своим присутствием… по моему скромному мнению. До сих пор не понимаю, зачем Зося пошла в наемники, осознавая, к чему может привести такое решение. Ходить по лезвию ножа, каждую минуту ожидая смерти… Нет, каждому свое, как и заложено природой.

— Благодарю вас, Анастасия Павловна, — вежливо киваю в ответ. — Ваши советы бесценны, и я, несомненно, буду придерживаться их.

Разговоры опять разбились по интересам. Я с облегчением смотрел на Илану и радовался, что ее никто не игнорирует. Даже наоборот, женщины о чем-то ее постоянно спрашивали вполголоса, и одноклассница бойко отвечала, улыбаясь. На ее порозовевших щеках появились симпатичные ямочки. Мужская половина лениво перебрасывалась ничего не значащими фразами. Принесли десерт, и я понял, что обед близится к завершению. Недолго же нам уделили внимания. Признаюсь, ожидал большего.

Но я ошибался.

После чая император поднялся первым, и взглянув на меня, неожиданно спросил:

— Викентий, не желаешь ли посмотреть мою рабочую библиотеку? Я слышал от Александра Яковлевича, что ты весьма живо интересуешься старинными книгами по одной загадочной теме.

У меня застучало сердце. Сам император хочет поговорить со мной наедине! Пусть я не искушен в понимании завуалированных фраз, как большинство аристократов, но это явный намек на аудиенцию. Вскочив на ноги, вытянулся как какой-то молодой лейтенант перед седовласым генералом:

— Почту за честь, Ваше Высочество!

— Тогда милости просим, — усмехнулся Мстиславский и галантно раскланялся с дамами. — Просим прощения, что покидаем ваше общество. Может быть, любезные мои, займете нашу очаровательную гостью интересной экскурсией по дому? Тут есть что показать.

Хитро подмигнув мне, он кивнул в сторону выхода и уверенно вышел из столовой. Я подбодрил Илану улыбкой и поспешил следом за государем. Мы пересекли гостиную, вышли в широкий коридор и через несколько шагов поднялись по лестнице на второй этаж, где находился огромный холл с разнообразной мебелью. Кроме вооруженных охранников я не увидел ни одного слуги. Может, они где-то и были в таком огромном помещении, но именно на нашем пути они не попадались. Возможно, это случайное совпадение, а может — намеренно подстроенная ситуация, чтобы меня никто не видел.

Император остановился возле двери, где застыли двое бойцов в залихватски заломленных темно-бордовых беретах и в черной униформе. На правом рукаве выделяется шеврон в виде красного варяжского щита и перекрещенных в нем мечей. Дворцовая, личная охрана государя. Один из охранников отошел в сторону, а второй распахнул дверь, запуская нас в огромный, не уступающий размерам столовой, кабинет. Надо полагать, для большого количества стеллажей с книгами такое помещение даже очень подходит. Сама библиотека находилась на своеобразной антресоли, куда вела лестница из мореного дуба. Скорее всего, Мстиславский там отдыхал за чтением нужной литературы, а внизу работал и принимал подчиненных. Приличных размеров прямоугольник стола занимал половину кабинета.

— К сожалению, книг по антимагии у меня нет, — усмехнулся император. — Это была веская причина поговорить наедине.

— Я так и понял, Ваше Величество, — стоя посреди кабинета, я ждал, когда Иван Андреевич пригласит меня сесть. — Правда, в какой-то момент подумалось, что званый обед закончится нашим отъездом.

— То есть ты был уверен в беседе со мной? — добродушно рассмеялся Мстиславский и показал рукой на одно из мягких кресел, стоявших в дальнем углу кабинета.

Мы присели друг напротив друга, и только столик разделял нас. Я услышал щелчок дверного замка и не удивился, когда к нам присоединился третий собеседник. Цесаревич примостился в самом дальнем кресле и замер в каком-то ожидании. Вот это уже серьезно.

— Как ты смотришь на смену опеки, Викентий? — император не стал ходить вокруг да около, врезав сразу под дых. Он расслабленно откинулся назад, кожаная обивка вкусно захрустела.

— А разве так можно? — осторожно поинтересовался я, не торопясь отвечать «да» или «нет».

Цесаревич засмеялся:

— Как есть хитрый еврей! Вопросом на вопрос!

— Можно, — император снисходительно улыбнулся. — Молодец, не стал бездумно отвечать, не поняв конкретики. Я недавно разговаривал с Главой рода Булгаковых, и спросил князя Олега Семеновича насчет тебя. Конечно же, очень деликатно, чтобы не обидеть уважаемого человека. К моему удивлению, князь признался, что очень беспокоится о твоих перспективах, находясь под опекой Рода. Забрать тебя из приюта было правильным решением. Если бы о Разрушителе прознали люди навроде пана Богумила, как ты его зовешь, страна в будущем столкнулась бы с очень большими проблемами. Тебя могли вывезти за пределы России и позже использовать против своего народа.

Скорее всего, Мстиславский лукавил. Истинная причина давления на Булгаковых крылась в чем-то другом, о чем я никак не мог догадываться в силу своего возраста и недостатка информации.

— Со мной Иван Олегович не разговаривал, — я воспользовался паузой. — Впервые слышу о смене опеки.

— Мы действовали осторожно, и даже сейчас все зависит только от тебя, — поиграл пальцами император, отчего камни в перстнях заиграли разными красками. — Но одно точно скажу: Булгаковы не возразят, если захочешь перейти в клан Мстиславских. Я не тороплю тебя.

А как же родители? Неужели император забыл о них? Он хочет забрать меня в свою семью, прекрасно осознавая, что этим шагом разрушает доверие, которое появилось после происшествия на Болотном. Если Булгаковы согласились отдать опеку, что могли получить взамен? Какой подарок? Только кто мне скажет.

Мое молчание Мстиславские поняли как растерянность или шок. Я даже заметил в глазах цесаревича удивление. Он явно ждал каких-то слов.

— И до восемнадцати лет я буду находиться в вашей семье? — счел нужным уточнить.

— Именно. Три года тебе хватит получить качественное образование в лучшей гимназии страны, после чего можешь поступать в любое высшее заведение, начиная от военного и заканчивая каким-нибудь политехническим институтом. Но даже в этом случае элитное образование гарантировано. Но под именем Викентия Волховского. Сам понимаешь, что афишировать твое настоящее имя мы не станем по многим причинам.

— Но почему нельзя просто вернуться в свой настоящий Род? — воскликнул я в отчаянии. — Разве экспертиза — недостаточный повод для законного разрешения? В моих руках официальное подтверждение того, что я Мамонов. У меня есть мама, отец! Родители снова живут вместе, они любят меня! Мне кажется, ждать еще три года — это уничтожить их надежду на справедливость, Ваше Величество!

На какое-то мгновение в кабинете после такого страстного и отчаянного возгласа наступила тишина. Снова эти странные переглядывания! Игры! Вокруг меня сплошь игры циничных взрослых! С трудом утихомириваю вдруг разгоревшуюся «печку» в солнечном сплетении, которая отреагировала таким образом на эмоциональную встряску. Еще не хватало, чтобы меня заподозрили в покушении на императора и наследника! Спокойнее веди себя, Викентий, то бишь Андрей!

— Отрадно видеть, как ты отстаиваешь честь семьи, которая едва не потеряла тебя по собственному неразумению, — сдержанно ответил Иван Андреевич, продолжая сидеть, откинувшись на спинку кресла. — Не каждый способен сказать такое в лицо государя. И в будущем никогда не давай эмоциям волю. Иначе это будет воспринято как агрессия с последующим вызовом на дуэль. Раз уж по статусу рано или поздно ты станешь княжичем, учись общаться не только словом, но и жестом…

Его пальцы сжали мягкую кожу подлокотников. Сделав многозначительную паузу, в которой успел переглянуться с наследником, Мстиславский сказал:

— Что ж, я принимаю твою позицию. Может, серьезный разговор именно сейчас позволит тебе определиться в будущем. На днях я лично встречаюсь с князем Мамоновым. Признаюсь, твой отец хочет забрать тебя в семью, но есть препятствия в виде законов. Именно эти законы мы попытаемся обойти. Если удастся найти компромисс, ты вернешься в родовое гнездо как княжич Андрей Георгиевич. В ином случае тебе придется сделать выбор: оставаться с Булгаковыми или принять нашу опеку. Но предупреждаю: Булгаковы хотят получить за тебя некую награду, и уже в мыслях готовы идти на сделку.

Я молча глядел в одну точку: на золотую запонку, выглядывающую из-под рукава пиджака императора. И страшился поднять глаза, чтобы не увидеть ответ. Видимо, я поступил правильно, что не тороплюсь с ответом, потому что Мстиславский одобрительно кивнул.

— За одну уступку, ради которой я готов закрыть глаза на закон, ты можешь воссоединиться с родителями. Но замечу, что она может не понравиться князю Мамонову, и ты должен быть готов к отказу.

Не скажу, что император чем-то удивил меня. В последнее время я сам частенько прокручивал в голове всевозможные варианты, которые приближали мое воссоединение с семьей, Родом. И один из них как раз просматривался очень четко: уступка или взаимовыгодный обмен. Император отпускает меня к родителям, а сам получает от Мамоновых очень выгодный подарок. Что это может быть, я не мог представить: может, земли. Может, нечто такое, что по совокупности превысит уступку в виде Разрушителя, уходящего в клан соперника. Источник? Ну… даже я не стою Небесного камня, и все золото мира. Источник — это квинтэссенция могущества, силы, безопасности и благополучия Рода.

— Я не могу знать условий с вашей стороны, Ваше Величество? — без особой надежды спросил я, на что Мстиславские весело рассмеялись.

— Нахальный паренек, — проведя пальцем под глазом, сказал цесаревич. — Булгаковы явно не занимались с ним вопросами этикета.

— Большое недопущение, — пряча улыбку, отозвался император. — Надо будет при случае напомнить князю Олегу, чтобы в будущем такие проколы не допускал. Мало ли кого еще решит взять под опеку.

Да это уже не намек, а прямое заявление, что скоро я распрощаюсь с милым семейством Ивана Олеговича. Вот где окажусь — вопрос из вопросов. Столкнутся ли лбами два серьезны аристократических Рода? Или разойдутся по узкой тропинке, взаимно раскланиваясь друг с другом?

— У нас подготовлено два варианта, — император даже поднял два пальца в виде знака «v». — Один из них точно может не понравиться князю Мамонову, а второй сулит для тебя весьма приятные преференции. И это пока все, что ты можешь знать. Не по твоему чину вникать в сложные узоры межклановой политики.

Этак легонько ткнули носом в лужу. Сиди, не умничай. Что ж, все правильно. Я почувствовал много воли с опасными, так-то, людьми. С другой стороны, со мной разговаривают как со взрослым, хотя ничто не могло помешать Мстиславским проигнорировать мнение какого-то подростка. Решили все вопросы без проблем за столом переговоров, и я даже не дернулся бы.

— Насчет «Арбалета» я могу поговорить с Иртеньевым, — неожиданно сказал Иван Андреевич. — Если у тебя и в самом деле появится желание проявить свои таланты и умения в системе государственной безопасности, попробуй рискнуть. Но что-то мне подсказывает, что родители будут очень недовольны твоим решением.

— Спасибо, Ваше Величество, — я встал и прижал руку к груди, вызвал новые улыбки мужчин. — Я как запасливый хомяк, все в нору тащу. Срок придет, разберусь, что полезно, а что во вред.

— Ладно, ладно, — смеясь, отмахнулся император. — От скромности не умрешь. Передам Анастасии Павловне, что ее подопечный весьма шустер, не пропадет в жизни.

После этих слов он встал, давая мне сигнал, что аудиенция закончена, пора и честь знать. Я сделал поклон в сторону цесаревича, продолжавшего расслабленно релаксировать в кресле, и вместе с государем дошел до двери.

— Со своей стороны хочу сказать, что постараюсь провести переговоры с князем максимально полезно для тебя, — негромко произнес Мстиславский. — Если не удастся договориться, готовься переехать в Зарядье. Вопрос о смене опеки практически решен. Думаю, здесь тебе будет гораздо комфортнее. Все под боком, не нужно мотаться куда-то за город. Со школой тоже вопрос обсуждаем. Ну, иди…

Он распахнул дверь и обратился к одному из охранников:

— Доведешь мальчика до нижней гостиной, получишь распоряжение от государыни.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — вытянулся личник. — Будет исполнено.

Он дождался, когда я выйду в коридор и решительно зашагал в направлении гостевого зала, на полкорпуса опережая меня.


Император вернулся в кабинет и занял свое место.

— Каков, а? — спросил он риторически.

— Обычный нахальный приютский мальчишка, — усмехнулся цесаревич. — Намучается с ним князь Мамонов, что-то мне интуиция подсказывает.

— Думаешь? — император улыбнулся уголком губ.

— В этом пареньке слишком много ветрености и неправильно вложенных ориентиров, как и каши в голове, — рассуждал Юрий. — Но это не в упрек ему. Даже в такой ситуации сохраняет приятную разумность, несмотря на возраст. Может, это и хорошо. Рассудительность поможет миновать неприятные моменты, присущие юношам в его годы.

— Намекаешь на дурящих от безделья молодых дворян? — хмыкнул старший Мстиславский.

— На этих особенно, — подтвердил сын, неопределенно махнув рукой.

— Ты утверждаешь, что Мамонов с ним наплачется. Объяснять не надо, я понял. Но мне интересно другое: ты уверен в успехе переговоров?

— Князь Георгий пойдет на соглашение, иначе потеряет жену и сына окончательно. Он, несомненно, будет отбивать наши атаки и выгадывать каждый пункт, но Аксинья свяжет его руки. Так что мы удачно сработали с Разрушителем. Получим хороший приз. Заодно запустим в стан Мамоновых вредоносный вирус. Глядишь, погасим их Источник.

— На это не рассчитывай. Жора не дурак, — покачал головой император. — Он уж знает, какая проблема у его сына.

— А вдруг некий казус произойдет? — усмехнулся наследник.

— Не стоит надеяться на подобное. Лучше скажи, как твоя жена отреагировала на возможность помолвки Лиды с Вик… с княжичем Андреем?

— Все боятся губительной искры мальчишки, вот и Алена едва истерику не закатила. Будь Лида обычной княжной без Дара, у ребят вышла бы неплохая пара, скрепленная «боевой» дружбой, — в голосе старшего сына император даже намека на насмешку не увидел.

— То есть, само решение выдать Лиду за Андрея ее не расстроило?

— Ты знаешь, так и есть. Она к мальчишке испытывает очень теплые чувства. А когда я рассказал, что у него папа «золотой князь», так и вовсе… стала варианты предлагать, как минимизировать негативную энергию антимагии, чтобы дочь не пострадала.

— А как же венецианский принц Пьетро Мочениго из правящего рода дожей? — усмехнулся император. — Он один из редких представителей, у кого частичка русской крови.

— Отец, — поморщился цесаревич. — Мы же обсуждали этот вопрос. Лидия останется в России. Ее жених будет из русских княжичей. Чтобы не обижать Мочениго, мы пошлем дочь в Европу на полгода, чтобы набрала политического лоска и уверенности.

— В качестве пилота УПД? Бесконечные соревнования?

— В следующем году летом в Венеции как раз пройдет крупный турнир пилотов экзоскелетов. Лидия планирует выступать там как в одиночном, так и в парном состязании. Возможно, Пьетро захочет вместе с ней испытать триумф на ристалище. Он обязательно предпримет атаку на девичье сердце, и вот тогда дочка изящно его выбросит за борт. Не нравится мне этот хлыщ.

Младший Мстиславский снова поморщился.

— Время Мочениго уходит, — кивнул император. — Нам нет нужды ставить на них. Я давно понял, что браком с одной из наших княжон они хотят поправить свои дела. А заодно найти могущественных союзников из России. Я не хочу ссориться с итальянскими и испанскими Домами из-за одной излишне жадной Семьи. Мне нужен доступ к средиземноморским портам. А их обязательно закроют, если Мстиславские поставят на Мочениго. Есть более перспективные и покладистые, вот с ними и будем работать.

Юрий Иванович облегченно вздохнул. За свою любимицу он переживал и очень боялся, что отец волевым решением повелит отдать Лиду замуж за чужака, хотя в России есть достойные кандидаты. Она может усилить клан союзом с каким-нибудь аристократическим родом, хоть сибирским, хоть уральским или среднеазиатским. Андрей Мамонов и вовсе мог стать идеальным вариантом, если бы не его антимагия! Не повезло княжичу, ох, как не повезло в плане построения семьи. Может, не все так страшно, и стоит рискнуть? А каким образом узнать, как антимагия влияет на одаренного? Если, к примеру, найти какую-нибудь захудалую «одаренку» из мелкого дворянского рода и свести с Мамоновым и посмотреть, что происходит? Конечно, девица должна быть обольстительной, чтобы сразить парня наверняка и обязательно довести дело до постели. Да, очень неприятно идти на такой шаг, а надо. Ради потомков Мстиславских, которые усилят свой Род, а не сделают его слабее.

— Пошлем Волховского с Лидией, — нарушил размышления цесаревича отец.

— Прости, что ты сказал? — вздрогнул наследник.

— Они уже выступали парой, у них хорошее взаимодействие, — объяснил император, и судя по его лицу, он не шутил. — Приставим к ним группу технической поддержки, пару-тройку компетентных магов, целителей. Пусть развлекаются. Заодно подразнят Мочениго. Пьетро — вспыльчивый юноша, как и все его предки. Конфликт обязательно произойдет, и мы можем без угрызений совести показать этой семейке на дверь.

— Почему нельзя этого сделать сейчас?

— Потому что семья Гримани, на которую мы решили поставить, еще не готова к той роли, которую им уготовили. Пусть еще побарахтаются в своем лютом желании вернуть честь своего герба.

— Осталось дело за малым: уговорить князя Мамонова, — криво улыбнулся цесаревич. — И его сына, чтобы он продолжил обучение в Москве и был поближе к нам.

— Соображаешь, — одобрительно кивнул отец. — Но ты неверно расставил акценты. Уговаривать нужно не князя Мамонова, и даже не его жену Аксинью, а самого Волховского. Есть ощущение, что Разрушитель еще покажет свой характер при любом результате переговоров.


Глава 6

1

Мы неторопливо ехали по вечерней Москве, залитой электрическим разноцветьем реклам, фонарей, гирлянд и разнообразных подсветок на многоэтажках. По черному лакированному капоту «Хорса» пробегали отблески светящегося города, скользили по задумчивому лицу Иланы и тут же погружали его в полумрак, и от этого казалось, что девушка нацепила на себя темную маскарадную маску без намека на улыбку. На самом же деле ее губы то и дело вздрагивали, на щеках появлялись ямки.

Я заранее приподнял отгораживающую тонированную панель, чтобы наш разговор телохранители Булгаковых не слушали и не передали потом Старейшине. Все, наши пути расходятся, как бы грустно это не было. Дед Семен давно уже намекал на подобный вариант событий, и сказанное императором не стало для меня неожиданностью.

Я повернул голову и пристально посмотрел на Илану. Одноклассница почувствовала мой взгляд, в ответ взглянула на меня.

— Тебе понравился обед? — спросил я, любуясь плавными и правильными линиями девичьего лица, почти аристократическими, если можно так сказать.

— Да, очень, — оживилась Илана, до этого сидевшая скованно. — Не ожидала, что Мстиславские окажутся такими милыми людьми. И княжна Лидия вовсе не высокомерная особа, как о ней Светка говорит. Ее мама так и вовсе чудесная. Много чего интересного рассказали, о семье расспрашивали.

— Хорошо, — я откинулся на спинку мягкого и удобного дивана, обтянутого плюшем. — Теперь у тебя будет о чем рассказать маме и папе. Думаю, на пару-тройку дней история затянется.

— Ага, как у Шахерезады, — фыркнула Илана.

— Не, на тысячу дней не хватит, — авторитетно заявил я. — Но ты можешь растягивать помаленьку, обрывая рассказ на самом интересном месте.

Она рассмеялась, отбрасывая волнистые пряди волос за плечи, и на какое-то мгновение застыла, без стеснения разглядывая меня. Не знаю, что она увидела в полумраке. Возможно, ей так было легче не отводить взгляд.

— Хочу поблагодарить тебя, Вик, — голос Иланы дрогнул. — Может быть, я уже никогда не попаду на такое важное мероприятие, но даже этого достаточно, чтобы вспоминать, как я сидела рядом с императорской четой и наследником, свободно общалась с ними.

— Да ну что ты, — я не испытывал никакого смущения. Все так и должно быть. Девушка довольна, а это самое главное за сегодняшний день. Завтра она будет героиней, в классе от подружек отбою не будет. Глядишь, возникнет более тесная дружба с высокородными. На это и был расчет. — Поверь, ты еще не раз появишься в Зарядье.

— Мне бы твою уверенность, — хмыкнула девушка и протянула руку, которая оказалась в моей ладони. Мы замерли, старательно глядя через темное стекло на спины Тесака и Барбоса. Парни даже не делали попыток обернуться и полюбопытствовать, бодрствуют там пассажиры или заснули.

— Хочешь по Москве покататься? — предложил я.

— Да! — оживилась одноклассница, а ее пальцы дрогнули, но руку свою не отдернула.

Я приспустил стекло и обратился к Тесаку:

— Барышня желает вечернюю прогулку по столице. Где здесь самые красивые места?

— Можно поехать на Воробьевы горы, — обернулся ко мне Барбос. — Там есть неплохие площадки обозрения с круглосуточно работающими павильонами. Кофе, лимонады, мороженое. Как раз для очаровательной леди. А пока едем, полюбуетесь красотами Москвы.

— Благодарю, господин гид, — пошутил я.

— Обращайтесь в нашу туристическую компанию, — также отшутился телохранитель и отвернулся к лобовому стеклу.

Перегородка с тихим шуршанием снова погрузила нас в иной мир, где сейчас два учащенно бьющих сердца не знали, как им поступить.

— Княжна Лидия сказала, что ты можешь перейти под их опеку, — вдруг произнесла Илана, нарушая неловкую тишину. — Это правда?

— И да. И нет, — я пожал плечами, потому что не знал, как ответить. Поспешил объяснить. — Понимаешь, это все связано с обстоятельствами поисков моих настоящих родителей. Поэтому император общался со мной наедине. Вопрос очень щекотливый. Если их найдут, то предстоят переговоры, а до тех пор опекунство перейдет к Мстиславским.

— Ты же не веришь в то, что говоришь? — темные глаза Иланы заблестели, когда «Хорс» попал в полосу яркого дорожного освещения. — Я нечаянно услышала, как папа говорил маме, что ты из княжеской семьи. И кто твои родители — он тоже знает.

Голос ее потух, а пальцы выскользнули из-под моей ладони. Расстроилась. И я понимаю, из-за чего.

— Мы же от этого не перестанем дружить? — напрямую спросил я. Не хочу расстраивать девушку, потому что сам понимаю: скоро мне придется уйти из Щукинской гимназии, а то и вовсе уехать из Москвы. Но на этот счет давно мысли бродят…

— Зачем тебе это надо, Вик? — шмыгнула носом соседка. — Я — дочь офицера, а ты, в перспективе, княжич. Разные пути, разные друзья. Та же Светка Булгакова очень даже рада будет.

— Ну, все еще вилами на воде писано, — буркнул я. — Говорю же, шансы примерно половина на половину. А если и так, кто помешает мне встречаться с тобой?

— Ты так хочешь этого? — сквозь кажущуюся бесстрастность проскользнули нотки любопытства.

— Да. Может же мне понравиться девочка из класса?

— Волховский, как ты все усложняешь, — по-женски вздохнула Илана. — Скажи без этих выкрутасов…

Не знаю, почему я в этот момент застеснялся. Или наоборот: удержало что-то бросить необдуманные слова, которые могут испортить отношения. В голове занозой сидела мысль о скорых переменах в моей жизни, и будет ли там место для девочки с большущей косой — неизвестно.

Но я решил сменить тему.

— А почему тебя назвали Иланой? Все время хотел спросить. Такое необычное имя.

— Столько времени знакомы, и только сейчас стало интересно? — рассмеялась одноклассница и легонько хлопнула меня по лбу ладошкой. — Вообще-то изначально меня Леной назвали. Я еще маленькая была, но до ужаса важная, куда там королеве или принцессе! Когда в гости приходили папины или мамины знакомые, я представлялась по имени-отчеству. Елена Яновна. Но разговаривала еще плохо, вот и слышалось: Илана Яновна. Родителипосмеялись и стали звать меня так. Вроде в шутку, а закрепилось. Илана да Илана. А потом всерьез решили поменять имя в метрике рождения, пока я еще толком ничего не соображала. Папа сказал, что оно мне больше подходит по характеру. Вычитал в каком-то семейном журнале.

«Какая удивительная игра случая! — подумал я с каким-то непонятным восторгом. — Сидят рядышком два человека, имеющие по два имени! Будто судьба сама решила свести нас ради своих интересов».

Дальше я не смог развить свою мысль. «Хорс» пролетел мост через Москву-реку, с которого хорошо просматривался стеклянный купол и стены фешенебельного ресторана «Дворянская усадьба». Он ярко светился огнями, приглашая к себе тех, кто имел возможность посидеть за столом, выложив приличную сумму денег за изысканное меню. Ну, мне туда не надо. Машина повернула налево, съехала с широкополосной трассы и помчалась по дубовой аллее, забираясь все выше и выше. Через несколько минут Тесак завернул на автомобильную стоянку, освещенную уличными фонарями. Несмотря на позднее время, она была почти полностью заставлена, так что места едва нашлось для такой серьезной тачки как наша.

Опершись на мою руку, Илана вылезла из машины и зябко поежилась. Я тут же снял свой пиджак и накинул на ее плечи.

— Спасибо, — улыбнулась девушка и полюбопытствовала: — Куда поведете даму, молодой человек?

— Сходим на площадку обозрения, — я махнул рукой в сторону густого подлеска, куда уводила выложенная диким камнем дорожка. Миниатюрные фонарики подсвечивали ее снизу, создавая сказочную атмосферу уюта и благолепия. — Оттуда шикарный вид на Замоскворечье открывается. Повезет, так еще и фейерверк увидим. Здесь их часто дают.

— Господин, — Барбос жестом подозвал меня и вполголоса произнес: — Нам велено сопровождать тебя, парень, и ни на шаг не отходить. Но мы не хотим портить ваш вечер и хвостом волочиться следом. Гуляйте, но только далеко не уходите. Если вдруг наткнетесь на хулиганов или излишне возбужденных дворян — не геройствуй. Постарайся привлечь внимание взрослых или потянуть время, не провоцируя идиотов. Мы будем держать вас в поле зрения, но мало ли что может случиться. Эх, будь ты как все, я бы «тревожный амулет» дал. Его достаточно сжать — и мы тут же на месте. Ладно, топай, развлекай свою красотулю.

Приятно, что в случае каких-то эксцессов рядом будут двое взрослых мужчин с боевым опытом, но я и сам лыком не шит. Научился мгновенно разгонять энергетику позитивной магии, формируя «ударный кулак», как сам назвал пестуемую технику. Неплохо получается. Это не сама магия, а что-то другое, похожее на духовные техники тибетских монахов, как вычитал на просторах Сетей. Совместив с антимагическим щитом энергию каналов, можно создать прочный доспех.

Илана ухватилась за мой левый локоть, и мы медленно побрели по дорожке, еще не зная, куда придем. Шли молча, ориентируясь на музыку, звучащую где-то впереди за лесопосадкой. Постукивали каблучки ее туфель, постукивало мое сердце. Я пытался анализировать разговор с императором и выстроить свои дальнейшие действия. Вариант с новой опекой не хотелось рассматривать, когда на горизонте маячит возвращение в семью и статусное положение княжича. А еще я понял, что не хочу пока уезжать из столицы. Ну что такого интересного увижу в Ленске? С родственниками я могу познакомиться в любое время, но жить на другом краю страны пока не рассчитывал. Ладно, подожду, когда станет известно, о чем договорились отец и Мстиславские.

— О чем молчишь? — шутливо спросила Илана, старательно вышагивая по дорожке и следя, чтобы каблуки не попали в тонкие трещины между камнями.

— Да вот размышляю, где буду учиться, если Мстиславские возьмут надо мной опеку, — носком туфля откидываю в кусты попавшую под ногу крышку от пивной бутылки.

— Так это ясно, — пожала плечами девушка, придерживая пиджак у горла. — На Чистых Прудах есть Императорский лицей. Очень сильное учебное заведение. Там собраны все сливки высшей аристократии. Амбиции, интриги, соперничество — настоящее гадючье гнездо, по моему мнению. Я бы там через месяц умерла, — поежилась Илана.

— Да брось, ты бы всех парней там с ума свела, — отвечаю уверенно.

Одноклассница улыбнулась и покачала головой:

— А вот и нет. Будь я писаной красавицей, мой статус не позволит вскружить голову бояричам. Скорее, они попытаются заполучить меня в свиту, но отношение останется на уровне хозяин-слуга.

Я вспыхнул от злости, чувствуя, как разгораются щеки. Не мог себе представить, как такая милая очаровательная девочка, которая может затмить многих аристократок с куриными мозгами, из-за своего происхождения обречена на подчинение. Единственный для нее выход — найти мужчину из своего сословия. Возможно, господин Рудаков это тоже осознает.

Я не оскорблял, кстати, всех молодых аристократок огульно, но таких действительно хватало, если внимательно ознакомиться с их мыслями и «творчеством» в личных страничках Сетей. В народе говорят: каша в голове.

Площадку мы обнаружили за плавным поворотом, скрытую пышным кустарником с поблекшими на сентябрьском воздухе цветами. Она представляла собой высокий холмистый участок с аккуратно постриженной лужайкой и кованым решетчатым заборчиком, протянувшимся по самому краю весьма крутого взгорка. Если подойти к ограждению, то можно было увидеть, что под ногами раскинулось желто-красно-зеленое море, подсвеченное фонариками.

Илана даже вздохнула восхищенно, не обращая внимания на любителей ночных прогулок, тоже разглядывающих освещенную электрическим светом Москву. Я покрутил головой и обнаружил парочку маленьких павильончиков, в которых можно было спокойно посидеть и попробовать каких-нибудь лакомств. Одно из них оказалось кофейней, а второе явно связано с мороженым, если судить по названию: «Морозная сладость». По мне, так несколько фривольно.

Полюбовавшись мириадами разноцветных огней, раскрасивших столицу в импрессионистское полотно, Илана вздохнула и посмотрела на меня.

— Ты не замерз? — участливо спросила она. — А то я нахально присвоила себе твой пиджак и хожу довольная.

Я намек понял. Продрогла, скорее, моя спутница, чем я сам. У меня «печка» в состоянии легкого разогрева. Так, на всякий случай. Телохранителей, как ни старался, найти не мог. Хорошо прячутся.

— Хочешь кофе? Или коктейль с мороженым?

— Бр-рр! — поежилась Илана. — Я бы от фруктового чая не отказалась с бисквитом.

Я не был уверен, что в кофейном павильоне будет фруктовый чай, но не стал расстраивать девушку. И был приятно удивлен. Молодой официант, невероятно бодрый для позднего часа, с улыбкой посмотрел на раскрасневшуюся Илану и сказал, что есть множество разнообразных сортов. Она заказала ройбуш «пьяная вишня» с бисквитным пирожным, а я — маленькую чашку арабики. Для компании.

— Что, к алкоголю потянуло? — полюбопытствовал я.

— Ой, ну скажешь! — махнула рукой Илана и смущенно захлопала ресницами. — Там от алкоголя одно название. И вообще, имею право! Уже не маленькая! Скоро шестнадцать исполнится!

— Да-да, отличный повод, да еще тайком от родителей! — ухмыльнулся я, вспоминая, как сам приобщался к крепким напиткам в Химках.

— Ну, Ви-иик! — протянула девушка и замолчала, когда официант подошел к столику и расставил заказ. Пожелал приятного времяпровождения и удалился за стойку скучать дальше.

Кроме нас из посетителей была еще одна взрослая парочка: солидный мужчина в полосатом костюме и женщина в кокетливой шляпке и теплом вязаном жакете. Они не обращали ни на кого внимания, всецело погруженные в беседу.

— Я не скажу никому, — развлекался я, наливая из чайничка ароматно пахнущий напиток в чашку своей одноклассницы. — Главное, не переборщи. А то придется нести тебя на плече к машине. Знаешь, как это будет выглядеть?

— Нет, чтобы на руках, — капризно надула губы Илана. — Грубиян ты, Волховский.

— На руках пьяную очень тяжело перетаскивать, — хохотнул я и получил кулачком по плечу. — Ладно, ладно. Угощайся. Пошутил я.

Пока я молча попивал кофе, девушка расправилась с бисквитом, аккуратно промокнула губы бумажной салфеткой, с непонятной поволокой в глазах посмотрела на меня.

— Согрелась? — спросил я.

— Да, спасибо, — Илана вдруг погрустнела. — Пора домой. Еще раз спасибо тебе, Вик, за такой замечательный день.

Я расплатился с официантом, который показал мне большой палец, и вместе с Иланой покинул павильон. Пожалуй, и в самом деле пора домой. По просьбе одноклассницы я отбил сообщение на телефон майора Рудакова, что с нами все в порядке, находимся на Воробьевых горах. Но надо и честь знать. Родители есть родители, все равно беспокоятся.

Спускаться с площадки было куда легче, но Илана шла медленно, как будто хотела продлить прекрасный для нее вечер. А я навострил уши. Где-то впереди слышались громкие голоса. Чересчур громкие и возбужденные. И в сторону не свернешь. Кругом густые кустарники и деревья. Надеюсь, Тесак с Барбосом рядышком, контролируют ситуацию.

Компания молодых людей вывалилась нам навстречу, перегородив тропинку. Пятеро парней старшего возраста, весело смеясь и переговариваясь, периодически прикладываются к бутылкам с пивом. Судя по богатым костюмам, ребята из аристократов. Пиджаки небрежно расстегнуты, галстуки ослаблены, на рукавах рубашек, выглядывающих из-под пиджака, поблескивают золотые запонки. На пальцах у каждого по два-три перстня. Один точно родовой, или показывающий принадлежность к роду, — мелькает мысль. — Значит, часть из них высокородные свитские, а вот кто самый важный гусь?

— Ну ничего себе! — излишне громко воскликнул один из парней с пышной гривой волос, свободно спускающихся на плечи; под носом четко просматривается тонкая полоска черных усиков. — Друзья, нам сегодня определенно повезло! Какая нимфа на горизонте!

— Берем на абордаж? — с любопытством спросил идущий рядом с ним худощавый высокий молодой человек в вызывающем желтом костюме. Голос его слегка пьяноват, и лишний глоток пива только добавлял ему веселья. — Прекрасная леди просит помощи!

— Идиоты, — дрожащим голосом прошептала Илана, крепче сжимая мою руку.

Мы остановились, потому что никак нельзя было обойти компанию, широким фронтом наступающую на нас. В трех шагах парни остановились, как будто еще сомневались, как себя вести с незнакомой парочкой. Можно ведь и ошибиться, если под магической маской находится кто-то из императорского Рода. И такие случаи бывали, знаете ли.

— Сударь, назовитесь, — вперед выступил парень с зализанными назад волосами и тонкими скулами. Контрастная тень на лице превращала его в больного чахоткой человека. На среднем пальце правой руки лишь малый перстень. Пиджак в полоску, ворот рубашки неаккуратно приподнят.

Представиться княжичем Мамоновым? Со мной Илана, не хотелось бы доводить дело до конфликта. А знаменитая в России фамилия охладит пыл незнакомцев. Но существовала опасность, что Мстиславские не договорятся с отцом, и я окажусь в очень неприглядной ситуации, прослыв не просто треплом. Это уже тянуло на оскорбление высокородных. Язык отрежут запросто.

— Викентий Волховский, мелкопоместный дворянин, — любезно ответил я, быстро осматривая окрестности. Ну и где телохранители? — Моя спутница, Илана Рудакова.

— Мелкопоместный дворянин…, — с легкой издевкой произнес парень в желтом и припал к горлышку. Оторвавшись от бутылки, он спросил соседа: — Сашка, ты слышал о таких?

— Впервые…, — парень с пышной гривой неожиданно икнул. — Пардон муа, мадемуазель! Разрешите представиться, Долгоруков Александр! Младший сын князя Степана Александровича Долгорукова!

Я мысленно простонал. Угораздило налететь на сынка министра торговли, да еще председателя Думного Совета! Такого простым ударом в нос не отправишь в кусты! В порошок потом сотрут, несмотря на «охранный лист» от Булгаковых. Одна весовая категория с Куракиными!

— Очень приятно, сударь, — мягко ответила Илана, стараясь унять дрожь в голосе. — А теперь позвольте нам пройти! Нас ждут…

— Деточка, — Долгоруков покачнулся. — Негоже перебивать княжича, когда он представляется сам и своих друзей представляет!

— Вы не обязаны этого делать…

— Тихо! — вздернул палец вверх княжич, а рукой с зажатой в ней бутылкой, легонько стукнул по груди парня в желтом. — А это княжич Кирилл Корецкий, мой лучший друг. А вот тот скромный красивый юноша с печальным взором — княжич Михаил Корибут-Воронецкий.

Самый спокойный в компании молодой человек в стильном темно-фиолетовом костюме стоял чуть в сторонке, держа руки в карманах брюк. Он с легкой усмешкой поглядел на меня и оценивающе прошелся по фигурке Иланы. В его глазах замерцали опасные огоньки интереса.

— Бояричи Панов и Кутузов, мои свитские

Дьявол! Веселая компания встретилась на нашем пути! Ладно бы Долгоруков, так еще Корецкий с Воронецким! Слыхал я про них, что вытворяют, когда устраивают вечеринки. Вся полиция Москвы стонет от их выходок. Однажды напились так, что устроили ночные гонки на дорогих авто по столице, раздолбив при этом несколько павильонов и киосков, а потом остановились на Устьинском мосту и стали прыгать на спор голыми в воду, используя разнообразные магические техники. У кого эффектнее выйдет. В принципе, могли и без них нырять, пьяному море по колено, алкоголь дурную башку спасает. Камеры наблюдения засняли развлечение аристо во всей красе с нескольких точек, и кто-то потом слил запись в Сети. Скандалище прогремел неимоверный, с трудом удалось унять императрицу, которой дочки Юля и Василиса показали сие представление. Анастасия Павловна слывет поборницей добродетели, и немудрено было просчитать ее реакцию. Она вызвала матерей этих балбесов и долго с ними разговаривала в личном кабинете, после чего те с бледным видом покинули Зарядье. На какое-то время княжичи угомонились.

Странно, что Долгоруков вообще решил устроить представление, называя своих друзей. Не для знакомства же с каким-то мелким дворянчиком!

— Хорош, братья! — он отбросил бутылку с недопитым пивом в кусты и с ухмылкой взглянул на меня. — Итак, предлагаю аукцион. Двести рублей даю тебе за подружку, и она переходит в нашу компанию!

— Триста! — воодушевленно выкрикнул Корецкий.

— Триста пятьдесят, — вякнул то ли Панов, то ли Кутузов.

— Четыреста, — завелся Долгоруков и полез в карман пиджака, будучи уверенным в своей победе.

Илану затрясло от возмущения.

— Да как вы смеете! Это подло! Вы позорите свои фамилии! — выкрикнула она. — Пропустите нас немедленно!

— Сашка, тормози, — Корибут-Воронецкий поморщился от происходящего. — Неужели ты не узнал Волховского? Это же он в Лужниках против Великой княжны Лидии дрался в УПД, а на Болотном спас иностранных гостей и императора. И с Тучковой Наташей в Крыму призовое место в танцах занял… Верно, Викентий?

Уф, хоть кто-то интересуется сетевыми новостями!

— Верно, светлый княжич, — подтвердил я.

— Пф! — фыркнул по-кошачьи Долгоруков. — Наташка Тучкова? Как еще Куракин собрался на ней жениться? Дрыгалка сценичная…

— Сударь, не забывайтесь! — я тоже затрясся, только от гнева и желания врезать наглому княжичу так, чтобы улетел кубарем вниз по дорожке, а потом догнать его и пинками отправить еще дальше. — Вы только что оскорбили двух девушек! Вызываю вас на дуэль!

Ну не дурак ли? Дурак! Но молчать, когда при мне грязно полощут Наташу и торгуют Иланой, я не мог. Сам себе не прощу.

— Ты кто такой, чтобы меня на дуэль вызывать? — взъярился Долгоруков. — Сопля мелкопоместная! Уничтожу!

Он внезапно оказался возле меня и выбросил вперед раскрытую ладонь с растопыренными пальцами. Илана испуганно вскрикнула. Но еще неожиданнее была реакция Воронецкого. Парень перехватил летящую в меня ладонь и сжал ее, не так чтобы сильно, но чувствительно для Долгорукого.

— Не дури, Сашка! — строго сказал Воронецкий. — Не твой калибр, но и позволять себе лишнего с человеком дворянской крови не стоит.

— Ну тогда пусть его Серега с Ленькой отделают, — успокаиваясь, кивнул в сторону отдельно стоящих свитских. — Им можно. Эй, холопы, проучите чемпиона по танцам! Руку-то мою отпусти, Мишка!

Свитские-то оказались ребятами крепкими, плечистыми, да и старше меня оказались года на два. Корибут-Воронецкий с хитрой усмешкой оценил мои физические возможности и подал руку Илане.

— Позвольте составить вам компанию, пока кавалер развлекается, — сказал он и отвел девушку в сторону.

Я успокаивающе кивнул побледневшей Илане и резко отпрыгнул в сторону, потому что мгновенно последовал удар от светловолосого парня с едва заметной горбинкой на переносице. Второй соперник, коренастый, плотно сбитый, в кожаной короткой курточке, пользуясь тем, что меня сковали боем, кошачьими движениями стал перемещаться за спину. Чтобы не навредить Илане, я сумел отодвинуться подальше от компании княжичей, выбирая себе позицию чуть выше по отношению к нападавшим. Зачем это было нужно? Свитские решили применить магию. Я почувствовал пестование магических техник на начальной стадии и решил действовать на опережение. Затягивать бой в данной ситуации для меня не губительно, и в какой-то мере полезно. Меньше устану. Еще надеюсь, что Тесак с Барбосом успеют появиться и прекратить безобразие.

Между тем парень с горбинкой (по возбужденным выкрикам княжичей я понял, что это Сергей Панов, а значит, второй, соответственно, Кутузов) толкнул ладонью невидимые токи воздуха, и тут же, закручивая кисть как по спирали, создал еще одну технику в виде серпов. Тускло блестящие в отраженном свете фонариков, они полетели в мою сторону вслед за ударной волной. Одновременно с ним активировал магемы Кутузов. Он был из «водников», пестующий атрибут Льда, о чем я узнал по морозной свежести, окутавшей место стычки. Ледяные копья выросли вокруг меня, чтобы пресечь возможность бежать от воздушных плетений. Да я и не старался особо. Даже не присел. Слегка рисуясь, крутанулся на каблуках туфель с вытянутой рукой. Хрустальный перезвон ломаемых магических атак подтвердил эффективность Разрушителя. Осколки льда полетели в сторону своего создателя, а воздушные серпы превратились в обыкновенные пылевые завихрения, опавшие у моих ног.

Не давая расстроенным неудачной попыткой свалить меня противникам прийти в себя от продемонстрированной защитной техники, я шагнул к светловолосому и сдерживаясь, чтобы не переломать ему кости, ударил в грудь. Мой кулак остановился в паре сантиметров от тела, но Панову хватило и этого. Его смело с места и отбросило в кусты, откуда донесся запоздалый вопль злости. Тут же разворачиваюсь и в два прыжка оказался рядом со вторым свитским. Парень сообразил, что придется драться без магии, и нанес резкий удар правой рукой в печень. Вернее, хотел нанести. Я опередил его на долю секунды. Правой стопой врезал по сгибу колена противника. И едва не переборщил с накачанной для удара энергией. Хорошо, защита у свитского была плотной — как будто попытался нанести удар в воде — что смягчило последствия.

Кутузов брыкнулся спиной на землю, да так, что одна из туфель слетела с ноги, а в груди что-то екнуло.

— Судари! — послышался громкий и уверенный голос Тесака. — Прошу вас прекратить, пожалуйста! Давайте успокоимся, разойдемся и забудем о этом недоразумении!

Явился не запылился! В кустах, наверное, сидели и ставки делали, кто победит.

— А вы кто такие? — рыкнул Долгоруков на Тесака и спокойно стоящего рядом с ним Барбоса, переживая за поражение свитских.

— Личники Старейшины рода Булгаковых, — обозначил поклон Тесак. — Поэтому прошу успокоиться и забыть друг о друге. В наших общих интересах.

— Холоп! — брызнул слюной неугомонный княжич. — Я попрошу отца, чтобы он поговорил с Олегом Семеновичем наказать вас за то, что плохо присматриваете за своим подопечным.

— Как вам будет угодно, светлый княжич, — кивнул Тесак, умело гася раздражение аристо. — Я всего лишь прошу позволения забыть об инциденте. Викентий! Долго тебя ждать?

Я был занят. Наклонившись над поверженным противником, который беззвучно открывал рот и силился вдохнуть в себя воздух, убедился, что с ним все в порядке. Оклемается. Мягкая трава газона смягчила неприятное падение.

— Извини, дружище, к тебе никаких претензий, — сказал я добродушно и протянул руку, чтобы помочь Кутузову встать. Тот раздраженно отмахнулся, дескать, вали, не до тебя. Кивнул, выпрямился и повернулся к молчащим княжичам. — Господа, я надеюсь, что произошедшее между нами — всего лишь недоразумение из-за излишков выпитого. Но я не забыл, княжич Долгоруков, об оскорблении. Когда я стану вровень с вами по статусу, вызову на дуэль. Как и вас, княжич Корецкий. Господин Воронецкий, благодарю вас, что присмотрели за моей девушкой. Илана, идем!

Я протянул руку, и одноклассница, вцепившись в меня, как портовый многотонный РЭКС потащила к автостоянке, оставив в остолбенении молодых аристократов. Ухмыляющиеся, и не скрывающие своих эмоций, личники неторопливо зашагали следом.


— Черт подери, это что сейчас было? — возопил Долгоруков, глядя на друзей.

Корибут-Воронецкий расхохотался, похлопывая себя по бедрам.

— Видели бы вы себя со стороны! Говорил же, прекращайте задирать незнакомых людей! Рано или поздно нарветесь на огромные проблемы!

— Мишка, ты радуешься, что нас облил грязью какой-то там мелкий дворянчик? — зло засопел Корецкий и накинулся на понурых свитских, отряхивающихся от лесного мусора. — А вы, болваны, не могли уделать одного щегла!

— У него какая-то хитрая техника, — пробурчал светловолосый. — Он даже не дотронулся до меня, а показалось, как будто кувалдой саданул. Ни одного лишнего движения не сделал, даже не запыхался.

— Магия? — напрягся Корецкий.

— Не похоже, — второй парень, нагнувшись, закашлялся, отплевываясь и чертыхаясь в сторонке, словно намеренно подтверждая слова Панова. — Какую-то концентрированную энергетику использует.

— Надо его наказать! — завелся княжич Александр. — Я все равно отыщу его и переломаю ему все кости!

— Зачем его искать? — пожал плечами Воронецкий. — Он же у Булгаковых в поместье живет, под опекой. Вы хотя бы иногда интересовались, что вокруг вас происходит.

— Еще и сиротка, — сплюнул Долгоруков. — Ну ладно, я ничего не забываю. Придет время — найду и освежую как паршивую овцу.

— Я с тобой, — поддержал его Кирилл Корецкий. — Надо же, каков наглец! Заявить, что вызовет на дуэль, когда княжеский титул получит! Вы слышали, судари! Получит титул! Пусть он и дворянчик, но и не таким языки резали за нахальство!

Воронецкий про себя покачал головой. Этот Волховский недурной боец. Даже без своего «скелета» умудрился за минуту раскидать бойцов магических техник. Пусть до ранга «мастер» им пыхтеть и пыхтеть, но с мальчишкой могли справиться не поморщившись. На деле все оказалось иначе. Уделал, как есть уделал бойцов княжича Долгорукова. Жаль парней, теперь им вряд ли светит сопровождать своего господина на увеселительных вечеринках.

Пожалуй, нужно ехать домой, чтобы княжичи свою злость не сорвали на ком-то еще. А завтра протрезвятся, и можно будет поговорить и серьезно внушить, чтобы не делали глупостей. Пусть мальчишка не родовитый, но Булгаковы не дадут его в обиду, и как бы не решили, что роды Долгоруковых и Корецких нанесли лично им оскорбление. Если человек находится под защитой рода, будь то слуга, воин, аманат или даже сирота, взятый на воспитание, с ними нельзя поступать, огульно оскорбляя или издеваясь. За такое поведение обязательно придет ответ. А Михаил Воронецкий не хотел попадать под коллективное наказание из-за этих идиотов. Но они друзья, и его долг удержать парней от дальнейших глупостей.

— А ведь прекрасно провели время, господа! — воодушевленно воскликнул он и рассмеялся снова, не обращая внимания на ворчание посрамленных неудачей княжичей.


— Вы где были? — набросился я на телохранителей, когда мы сели в «Хорс». — Еще бы немного — и я вздул бы этих напыщенных индюков! Они взбесили меня! А потом за мной половина Москвы бегать начнет, желая моей смерти

Барбос засмеялся, и повернувшись ко мне, показал большой палец:

— Молодец, Вик! Четко уделал ребятишек. А они ведь старше и посильнее тебя физически. Уж в этом я разбираюсь. Ранговые бойцы, не самоучки.

— Так я и подумал, что в кустах сидели, — проворчал я, остывая.

— Все в порядке, парень, — Тесак завел двигатель, но не торопился выезжать со стоянки. — Мы смотрели за тобой и ждали, когда эти засранцы скомпрометируют себя, чтобы потом Булгаковы могли предъявить обидчикам претензию. А это неплохая вира и пятно на репутацию княжеских родов Долгоруковых и Корецких. Учись извлекать выгоду из любой ситуации, пусть она и не самая благоприятная. Ладно, поехали. Сначала нужно барышню до дома довезти. Время позднее.

«Хорс» мягко и сыто заурчал, салон качнулся — Илана ойкнула и прижалась ко мне, но не отпрянула, а замерла в ожидании того, что я обниму ее за плечо. Сдерживая дикое биение сердца, я не разочаровал девушку. Так мы и ехали всю дорогу, ничего не говоря.

Тесак подогнал машину к дому, где проживала Илана. Я вызвался проводить одноклассницу до двери квартиры, чтобы быть уверенным, что по пути с ней ничего не произойдет. Мало ли… вдруг под лестничным пролетом упырь какой-нибудь затаился.

— Мама не спит, — вдруг сказала она, увидев женский силуэт в окне. Помахала рукой и зацокала каблучками по ступенькам. Мы поднялись на освещенную площадку первого этажа. Послышался щелчок замка. Видимо, Марина Ерофеевна не захотела встречать дочку на пороге двери, деликатно давая нам возможность попрощаться.

— Все было прекрасно, Вик, — сказала Илана, протягивая мне пиджак. И взглянула на меня глубокими озерами глаз. — И даже встреча с нахальными аристократами. Подумать только, меня хотели выкупить как на аукционе! — она нервно рассмеялась. — Очень, знаешь, взбудоражило! Но я об этом родителям не буду рассказывать. А то мама волноваться станет, переживать.

— Они еще попросят у тебя прощения, — буркнул я.

— Ой, прекрати! — махнула рукой соседка по парте. — Не ищи приключений там, где их можно избежать! Ну что, пока? До встречи в гимназии? Надеюсь, ты еще будешь с нами учиться?

— Ну… минимум неделю точно, — пожимаю плечами, не особо веря в то, что говорю. Я уже чувствую, как вокруг меня меняется обстановка, невидимая рука судьбы делает ход одной маленькой и невзрачной пешки на шахматной доске жизни, как выразился однажды покойный Сидор.

— Тогда… до завтра? — Илана на мгновение замерла, решаясь на что-то, потом резко потянулась ко мне и неумело поцеловала в губы. Через пару секунд ее темно-вишневое платье мелькнуло и пропало за дверью. Раздался звонкий щелчок замка.

— Попытка засчитана, — улыбнулся я с видом опытного ловеласа. Спасибо Анжелике, избавила от комплекса нерешительности и скованности. — Спокойной ночи, Илана Яновна. Ну и мне пора домой…

2

Князь Мамонов отодвинул от себя раскрытую папку, в которую клановые адвокаты собрали все интересующие его документы по передаче опекунства, законодательные акты, преценденты и прочую информацию. Они до сих пор убеждали Георгия Яковлевича вступить в борьбу с попечительской системой и получить законное право забрать сына в семью. С хрустом потянувшись, князь некоторое время сидел на месте, потом решительно поднялся и подошел к окну, за которым уже клубился сентябрьский бархатный вечер. С высотки «Дюссо» хорошо виден широкий проспект, по которому катится лавина автомобилей, перемигиваются фонари светофоров, а в едва приоткрытую створку льется прохладный свежий воздух, напоенный запахами павшей листвы.

Пора собираться домой. Аксинья заждалась, несколько раз звонила, спрашивала, когда его ждать. Георгий обещал вернуться к ужину, но что-то его задерживало. Неясное раздражение не давало покоя. Прошло три дня после того, как полковник Кольцов уведомил его о ближайшей встрече с императором. Время шло, а от Мстиславских ни слуху, ни духу. Как будто намеренно выдерживают паузу, чтобы Мамонов занервничал.

Князь посмотрел на часы. 19.03. Наверное, нет смысла засиживаться в гостинице. Слугам тоже надо иногда отдыхать. Парни работали как проклятые, чуть ли не по двадцать часов с сутки. И вот результат находится в объемной папке; здесь полноценная выжимка из огромного пласта документов, квинтэссенция тактического плана по возвращению сына. Только понадобится ли все это?

Он с усмешкой, обращенной непонятно кому, извлек из внутреннего кармана письмо Андрея, переданного через Странника и с удовольствием еще прочитал его, как будто хотел, чтобы оно отпечаталось в памяти. Да, вчера Ломакин как наскипидаренный примчался в особняк Гусаровых, словно за ним свора гончих собак неслась. И передал князю сложенный надвое листок, исписанный мальчишеским ломаным почерком. Пояснил, что парень очень волновался и выглядел сам не свой.

«Отец! Теперь уже официально я могу назвать тебя так. Извини, что не стал говорить тебе о свершившемся факте еще при нашей встрече. Почему, объясню ниже. Сначала хочу уведомить тебя и маму, что генетическая экспертиза, которую я потребовал от императора по праву долга жизни, подтвердила наше родство. Если ты до сих пор не добился от Мстиславских права на нее — это сделал я. У меня на руках гербовая бумага со всеми печатями…»

Князь Георгий, прочитав эти строки, прикрыл глаза, чтобы не видеть свои эмоции в отражении зеркала. Он боялся поверить в свое счастье, которое могло исчезнуть, если проявить безудержную радость от победы, к которой он шел долгие годы. Сын обстоятельно написал, как прошел званый обед, о чем с ним разговаривали император и цесаревич тет-а-тет, и осознавал, насколько был прав, желая выдернуть мальчишку из-под влияния столичной аристократии.

«Я только сейчас понял, насколько для меня тяжело сопротивляться играм взрослых, где нет возможности маневрировать и уходить от удара или хитрых ловушек. Мстиславские, вроде бы, со всей охотой и желанием помогают мне, и как бы бескорыстно… но я чувствую некую опасность, исходящую от них. Император прямым текстом сказал, что в случае твоего несогласия с их предложением я перейду в Семью Мстиславских на правах опекаемого до совершеннолетия. И намекнул, что возможен вариант твоего отказа от меня. Тогда — что? Еще три года ждать, согласно закону

А как ты хотел, мальчик, — подумал тогда Мамонов. — Это и называется жизнь аристократа. Ждать отовсюду атак и ударов не только от врагов, но и от друзей. Надейся лишь на себя, на своих родителей. Прогрызай путь к своему благополучию зубами и не бойся их потерять.

«Во время разговора у меня появилось подозрение, что Мстиславские хотят от тебя каких-то уступок. Я все пойму, если ты откажешься от переговоров или не примешь их условия, чтобы не потерять очень серьезные активы. Ждал столько лет — подожду еще немного. Но хотелось бы уяснить, как быть дальше. Водить за нос императора у меня не получится. Он же насквозь видит все фокусы. А давить свою совесть страшно. Кем я тогда стану в твоих и маминых глазах? И вдруг государь потребует от меня нечто большее в плату за его помощь и протекцию

Точно подмечено. Обязательно потребуют. Жалостливостью и гуманностью Мстиславские не страдают. Они знают об этом и не стесняются применять всевозможные приемы, раздвигающие рамки морали до нужных для них величин. Если подлость по отношению к другу приемлема — значит, найдут оправдание этой подлости.

«Почему я скрыл результаты экспертизы в день нашей встречи? Хотел проверить, истинны ли твои чувства к маме, и насколько я тебе нужен в твоих будущих планах. А если быть совсем уж честным перед тобой… До сих пор опасаюсь, а так ли я важен для князя Мамонова? Может, тобою движет тщеславие или обида? Нет, я не верю, что меня хотят извести. Слишком театрально и глупо. Да и не получится уже так легко обидеть, сдачи дам. Задам вопрос снова: а ты хочешь моего возвращения в семью?»

Каков засранец! — искренне рассмеялся князь. — Действительно, сиротский дом ломает все рамки общения, и каково Андрею будет в аристократическом обществе, которое обязательно захочет загнать его в стойло норм и негласных соглашений? Так что теперь делать? Мстиславские расставили свои фигуры и готовят одну из них в качестве жертвы, коей и должен стать княжич Андрей. Оставлять парня акулам на съедение и не пускать императорский клан на свои пастбища? Стратегически верное решение для моего Рода, но проигрышное со всех иных ракурсов. Моральные, репутационные потери обрушатся на меня тотчас же, как только император «невзначай» обнародует результат переговоров.

Остается обратить ситуацию в свою пользу, и князь Георгий уже представлял, как ему поступить. Он поздно вечером позвонил на номер сына, будучи уверенный, что тот не спит. «Серый» телефон (Мамонов подивился дальновидности Андрея) не даст возможность кому-нибудь любопытному прослушивать разговор, если намеренно не заниматься подобными манипуляциями.

Андрей действительно не спал. Он более обстоятельно рассказал о встрече с Мстиславскими, и князь Георгий выявил еще некоторые подробности, упущенные сыном. Возможно, они и не сыграют никакой роли в переговорах, но Глава рода не привык пускать дело на самотек.

Вздохнув, Мамонов скомкал письмо, разжал пальцы — и через мгновение на его ладони вспыхнуло пламя, уничтожая бумагу. Потом растер скукожившийся до черноты листок в прах и развеял по ветру. Закрыл окно, снял со спинки стула пиджак и уже собрался надеть его, как раздался условный стук в дверь. И через положенный интервал времени она распахнулась. Николай — личник князя — не входя в номер, слегка напряженным голосом произнес:

— Княже, к тебе двое очень важных господ. Хотят переговорить.

Мамонов прекрасно уловил выделенную интонацию, и вернувшись к столу, повесил пиджак на место. Вполне возможно, что император прислал очередных переговорщиков или представителей Рода. Тогда это серьезно. Последнее прощупывание перед встречей.

— Пусти их. Сам оставайся в коридоре, никого не впускай. С ними охрана?

— Да. Целая делегация, как будто министра какого охраняют, — пошутил Николай.

— Кроме двух господ — никого, — жестко повторил Мамонов.

— Слушаюсь, хозяин.

Николай отошел в сторону, пропуская в гостиничный номер поздних посетителей в легких осенних плащах и шляпах, намеренно скрывавших верхнюю часть лица. Один из гостей приказал сопровождению остаться в коридоре, внезапно ставшим многолюдным. «Этак всю клиентуру распугают, — иронично подумал Георгий, пристально вглядываясь в гостей. — Точно Мстиславские. Но кто именно?»

Как только дверь закрылась, они синхронно сняли плащи и шляпы, небрежно бросили их на диван, и с усмешкой воззрились на Мамонова.

— Надеюсь, вас не ввел в заблуждение этот маскарад? — произнес гость, который оказался на полголовы выше своего напарника, и провел ладонью по лицу, как будто пот стирал. То же самое проделал второй.

— Ваше Величество, — умело скрывая удивление, приветствовал Георгий. — Ваше Высочество… Признаться, ожидал приглашения в более приличествующее место.

— А чем «Дюссо» хуже? — император, умело использовавший «личину», по-хозяйски обосновался в одном из кресел. — Неплохое местечко, уютное. Персонал нелюбопытный, самое главное. Господа, присаживайтесь. Нужно обсудить много вопросов. Георгий Яковлевич, а у тебя есть что-нибудь согреться?

— Бренди, коньяк, херес?

— От хереса не откажусь, — цесаревич занял место на диване, оставив второе кресло за хозяином номера, давая тем самым понять, что основную роль будет играть отец.

— Ну и мы тоже поддержим ценное мнение молодого человека, — кивнул старший Мстиславский.

На правах хозяина Георгий разлил в пузатые, и оттого кажущиеся массивными, стаканы соломенного цвета напиток, лично преподнес императору и наследнику. Только потом сел, покручивая стакан в руках.

— Неплохая техника «скрыта», — похвалил Мамонов. — Я ни на минуту не усомнился в том, что меня посетили представители вашего Рода. Только не мог сразу сообразить, кто именно. Где-то вроде бы видел, в памяти образы застряли, но извлечь не смог.

— За пример взяли фотографии североамериканских актеров, — пояснил император. — Я решил опробовать личину Кэри Гранта, а Юрий Иванович — Монтгомери Клифта. Красавцы, да?

— Невероятные, — усмехнулся Георгий. — Представляю, как на вас смотрели администраторши отеля или живущие здесь дамы.

— Поэтому и нацепили шляпы, чтобы свести риск к минимуму, — не выдержав, коротко рассмеялся старший Мстиславский и отпил из стакана. — Хм, недурно. Я не любитель хереса, но, возможно, изменю свои предпочтения. Итак, Георгий Яковлевич, мы провели очень много времени, обсуждая с родовичами всевозможные варианты нашей сделки. Да и ты тоже не сидел сложа руки? Консультации, переговоры и прочие моменты… Папочку, вон, приготовил. Пора подводить итог. Кто начнет?

— Предоставлю слово тебе, Иван Андреевич, — любезно кивнул Мамонов. — У меня ведь не такой огромный спектр желаний.

— Поддел, да? — принял шутку император. Настроение у него и впрямь было приподнятым. — Хорошо, коли так. У нас два варианта желаний за твоего сына. Первый: мы хотим получить пай в факториях Кобука на равных условиях с тобой и американским кланом Меллонов. Думаю, это нисколько не ущемит твоих прав.

— У нас там пять факторий, — заметил Георгий. — Какие именно интересуют Мстиславских?

— Все, — решительно ответил император. — Мы не требуем равноценный пай. Скажем, от десяти до пятнадцати процентов. Сейчас у Мамоновых и Меллонов по сорок пять процентов, а еще десять — у разных акционеров.

— Отличное знание моих активов.

— Приходится знать все.

— Я так полагаю, что эти проценты должен отдать я, а не американцы? — спокойно поинтересовался Георгий.

— В ином случае придется вовлекать старину Энтони и его братьев, а там еще старая злыдня Джули. Нет, мы решили, что частью активов с нами поделишься именно ты, Георгий Яковлевич.

— От десяти до пятнадцати процентов — слишком расплывчатая цифра. Восемь процентов я согласен отдать.

— Нет, так не пойдет. Мы просчитали эффект от владения некоей долей, поэтому десять — это минимум, — возразил император.

— На десяти я согласен остановиться.

Мстиславские переглянулись, словно решали между собой, продолжать торг или остановиться. Ответил старший:

— Мы принимаем. Ты же понимаешь, Георгий Яковлевич, что вопрос не в цифрах, а в умении найти компромисс. И здесь мы идем навстречу, не требуя большего.

— Что еще кроме факторий Кобука? — не слишком-то поверил в краснобайство императора князь Георгий.

— А еще порт Охотска для логистических операций. Мы прекрасно осознаем, что ты не хочешь пускать нас на свои земли, поэтому выбрали наиболее приемлемый вариант для обоих родов. Охотск находится почти на самой границе владений клана Мамоновых, и наше присутствие не вызовет столь яростных возражений со стороны уважаемого Якова Сидоровича, многих лет ему жизни, и твоих родовичей.

Георгий сделал глоток хереса, покатал его во рту, не торопясь проглатывать напиток, и похвалил себя вместе с братьями. Этот вариант они просчитали до мелочей. Впрочем, иного и не ожидалось. Интерес вызывало стремление Мстиславских влезть на Аляску. Что-то им там нужно.

— Что ж, хочется услышать второй вариант.

Мстиславский кивнул, словно и не ожидал мгновенного ответа.

— Второй пакет наших условий включает в себя то же, что и ранее: паевое владение факториями Кобука, предоставление портовых мощностей для выстраивания логистического маршрута до Аляски. Но к этому прилагаем приятный бонус: создание альянса двух кланов. Мстиславские готовы отдать княжну Лидию замуж за твоего младшего сына Андрея, что поспособствует сближению наших Родов. В качестве приданого идет курортная Ливадия с налаженной инфраструктурой. Молодые могут жить там, если появится желание.

— А захочет княжна Лидия жить в Ленске? — усмехнулся Мамонов, потирая подбородок. — Там не самые комфортные условия.

— Зимой можно уезжать в Крым, — парировал цесаревич. — Княжич Андрей в системе вашего Рода вряд ли займет место наследника Главы, и его отсутствие в списке претендентов не скажется на управлении империи Мамоновых. Тем более, уже известно имя наследника. Антон Георгиевич весьма активно проявляет себя в этом качестве.

— Благодарю, Юрий Иванович, — отсалютовал ему Георгий. — Да, Антон станет после меня Главой. Но пока вся власть сосредоточена в моих руках. А насчет второго варианта… Это щедрое предложение. Очень щедрое, учитывая, сколько активов Мстиславские собираются забрать у меня.

— Ну, Георгий Яковлевич…, — поморщился император. — Мы же не босяки из подворотни, чтобы мелочиться. Глядя на то, как ты бьешься за сына, трудно предположить, что вдруг пойдешь на попятный. Тебе нужен младший княжич? Так за него и плата соответствующая. Мальчик непростой, сам понимаешь. К тому же второй вариант весьма щадящий, учитывая, что мы создадим сильнейший альянс в России, который можно использовать для совместных предприятий. Я не возражаю, чтобы по этому поводу собрались наши адвокаты и тщательно прописали каждый пункт договора. Ну и как вишенка для твоего сына — женитьба на весьма привлекательной и боевой девушке.

— Не боитесь, что антимагия Андрея уничтожит Дар княжны Лидии? — прищурился Мамонов, не очень веря в желание Мстиславских отдавать в семью «золотого тойона» свой «одаренный» актив.

— Искра может находиться в пассивном состоянии, и Разрушитель вряд ли воздействует на нее, — возразил цесаревич. — Во время боя в «Лужниках» Лида победила Волховского именно по такому принципу.

Мамонов отметил, что наследник государя назвал Андрея по сиротской фамилии. Намеренно или запамятовав? Искать ли в этой оговорке намек на нежелание выдать свою дочь за княжича?

— Свадьба — дело неблизкое, — прервал Юрия император. — Решено, что княжна Лидия сначала получит образование, и только потом можно думать о серьезных вещах. Скажем так, это будет отсроченный приз.

— До двадцати двух, двадцати трех лет времени предостаточно, — согласно кивнул Мамонов и допил напиток. С легким стуком поставил стакан настеклянную поверхность столика. — Ваше Величество, я выслушал ваши требования. Теперь, я полагаю, нужно дать ответ сейчас?

— Сегодня, сейчас, и не выходя из этой комнаты, — наклонил голову император. — Я не верю, что ты не подготовился. Твоя агентура целыми днями по городу носилась, собирая какую-то информацию. В случае положительного ответа адвокаты подготовят полагающийся к случаю документ о признании Викентия Волховским кровным родственником Георгия Яковлевича Мамонова и его жены, княжны Аксиньи Федоровны, то бишь родным сыном на основании генетической экспертизы.

— Но ее не проводили! — растерялся Георгий.

— Проводили, — довольно усмехнулся Мстиславский. Все-таки сумел он удивить «золотого князя». — Это был наш долг жизни перед Викентием Волховским. Парень настоял на экспертизе и получил результат на руки.

Мамонов пожалел, что не поставил на столик бутылку с хересом. Сейчас как никогда ему захотелось выпить полный стакан. Он мгновенно взял себя в руки и равнодушным голосом спросил:

— И каков же результат?

— Волховский твой сын, Георгий Яковлевич. — пожал плечами император.

— Тогда почему…, — едва не вызверился князь, но вовремя прикусил язык. Выставил ладони перед собой словно извинялся. — Ожидаемо, но все равно радостно и приятно. Почему же Андрей ничего не сказал мне или матери? Он контактирует с ней, мог бы и обрадовать.

— Потому что хотел убедиться, что его родители скрепят разбитую семью. Он не хочет возвращаться в пустой дом, Георгий, — пояснил старший Мстиславский. — Пусть это и подростковые эмоции, но посыл очень правильный. Твой сын очень разумен, что тебя должно радовать. Не каждому достается такой наследник. Андрей прошел жесткую школу детства, но мыслит куда правильнее, чем многие дворянские отпрыски. И думаю, вполне может жить самостоятельно. Но признаюсь, я тоже удивлен, что парень не рассказал тебе об экспертизе.

— Спасибо, Иван Андреевич, на добром слове, — Георгий все-таки решил сходить за бутылкой. И не спрашивая, разлил херес в опустевшие стаканы гостей. Себя тоже не забыл. Мстиславские не возражали. Но лица у обоих были довольные. Полагали, что нанесли чувствительный удар по самолюбию «золотого тойона».

— Я жду твоего решения, Георгий Яковлевич, — император поднял стакан, словно приветствуя собеседника.

— Откровенно говоря, ни одно из ваших предложений не выглядит привлекательным, — снова потер подбородок Мамонов. — В каждом таится подвох. И чем щедрее подарок, тем опаснее выглядит. По логике вещей альянс кланов должен предлагать я как свое требование за акции факторий.

Император спрятал усмешку, припав к стакану с хересом.

— Я выбираю первый вариант, — ответил Георгий.

Мстиславский с интересом взглянул на «золотого князя». Он ожидал именно этого ответа, и даже поспорил с сыном, что все так и будет. Цесаревич возражал, с унынием полагая, что альянс и женитьба сына Георгия на княжне Лидии станут лакомым кусочком для Мамонова. Слабоват еще наследник, не смотрит в глубину процессов, не выстраивает долгосрочную стратегию. А вот князь Георгий все просчитал. Если допустить, что он знает об аляскинском Источнике, то предпринял кое-какие меры для защиты территории, где может находиться Небесный камень. Охотск тем более он не отдаст под чужое управление. Альянс кланов — вещь обоюдно опасная. Ведь придется каким-то образом учитывать интересы многочисленных союзников и Мстиславских, и Мамоновых. Начнутся распри, недовольство, расшатывание крепкой цепочки взаимоотношений. А союз княжны Лидия и княжича Андрея… кто знает, какие чувства появятся у молодых людей через пять лет, да и будут ли они? Не станет ли он причиной создания новых политических неустойчивых систем? Мамонов, без сомнения, постарается женить сына пораньше на той, кто принесет больше пользы его семье и его клану. Император сыграл на том, что сибирский князь не сможет отказаться от сына ради жены, а то бы Жора и вовсе не вел никаких переговоров.

— Что ж, — Мстиславский прервал свои размышления, — сегодня же я дам распоряжение подготовить указ о признании Викентия Волховского твоим родным сыном, что влечет за собой право лишения Булгаковых опеки. С завтрашнего дня он вступает в силу. С императрицей, как Главой Попечительского совета я уже разговаривал, и она признала особую причину такого решения. Так что прими поздравления, Георгий Яковлевич.

— Спасибо, — Мамонов встал и не погнушался слегка склонить голову перед императором, хотя его статус позволял вовсе не демонстрировать подобный жест. Мстиславский все бы понял. — Я благодарен тебе, Иван Андреевич, что ты смог поставить счастье семьи и моей младшей жены выше закона.

И, к удивлению цесаревича, отец тоже поднялся и протянул руку равному. Мужчины обменялись крепким рукопожатием, закрепляя договор. После этого Мстиславские накинули на себя магическую личину и покинули гостиницу.


Покачиваясь в уютном салоне ходко идущего бронированного внедорожника, император выдерживал паузу, и только отъехав от сияющего окнами отеля «Дюссо», спросил:

— Ты, наверное, рад такому раскладу?

— Если начистоту, отец, да, — цесаревич говорил без эмоций. — Не хотел такого варианта для Лиды. Я ничего не имею против княжича Андрея… никак не могу поверить, что Волховский уходит со сцены. Уже привык к мальчишке… Но его неоднозначный Дар серьезно напрягает.

— А все-таки ты проиграл!

— Осознаю, что сделал неправильные логические выводы, отчего и поставил на второй вариант.

— Ты думал, Мамонов пойдет на создание альянса? — усмехнулся старший Мстиславский, упершись затылком в удобный подголовник дивана. — Жора воробей стреляный, на мякине не проведешь. Он пожертвовал малым, как ему кажется, чтобы остаться независимым от властвующего клана. Будь ты равным со мной по происхождению или по статусу, но если я стою выше тебя на лестнице, ведущей к верховной власти, то именно ты станешь моим вассалом. Князь Георгий все правильно рассчитал.

— Неужели он не знает про Источник в Кобуке? — недоумевал цесаревич.

— Полагаю, догадки у него есть. Может, его люди ведут изыскания, или Меллоны что-то могли подсказать. Надеюсь, тетушка сможет выяснить, как обстоят дела по Источнику. Через неделю она вылетает во Владивосток вместе с охраной и парочкой магов-артефакторов. Пусть развлечется, молодость вспомнит, та еще авантюристка.

Император усмехнулся, испытывая жгучее нетерпение узнать о тайнах аляскинского Источника.

— А как тогда быть с заграничным турне Лиды, если княжич Андрей уедет в Ленск?

— Он никуда не поедет, — загадочным тоном проговорил Мстиславский.

— Что? Откуда ты можешь знать? — оторопел сын.

— Время, отведенное для воспитания своего отпрыска в нужной ему парадигме, выражаясь научно, Георгий безвозвратно потерял, — пояснил отец. — Волховский имеет гораздо больше свободы чем многие дети столичных аристократов и дворян. Свободы мысли и поступков, в первую очередь. Уверен, он все просчитал и заставит родителей считаться с ним. Знаешь, Юра, а я ведь хотел привезти мальчишку на встречу с князем и насладиться тем, как «золотого князя» усадит в лужу собственный сын. Но потом передумал. Это уже завуалированное оскорбление. Зачем накануне подписания важного договора злить серьезного противника? У тебя есть другое мнение? Хочешь поспорить?

— Нет, уволь, — рассмеялся цесаревич. — Мне до твоих аналитических способностей еще расти и расти.

— То-то, Юра! Учись, пока я рядом с тобой. Потом спохватишься, а будет поздно.


Глава 7

С самого утра шел мелкий надоедливый дождь, и такая же меланхолия была на душе. Все уроки я просидел в легкой задумчивости, вполуха слушая учителей. Илана после званого обеда и вечерней прогулки почему-то общалась со мной как в первые дни появления в гимназии: так же холодно и бесстрастно. Пожав плечами, я оставил попытки расшевелить ее. Меня больше всего волновало и напрягало непонятное молчание со стороны Мстиславских. С отцом-то я уже переговорил, и теперь ждал, чем все закончится. Булгаковы тоже в рот воды набрали, делая вид, что не знают о переговорах за их спинами. Такое ощущение, что попал в пустое пространство, куда не проникает ни единого звука.

Главное, что позволило мне сбросить с сердца тяжесть — откровенное письмо отцу и его ответный ночной звонок. А это значит, что он ознакомился с ним и принял решение, хоть и не сказал какое. Пусть и плохое. Я даже к этому был готов. Главное, сделал то, что надо было сделать давно, невзирая на мнение ни Булгаковых, ни Мстиславских. Ощущение неумолимой силы, затягивающей в болото, появилось после разговора с императором и цесаревичем. Вдруг понял, кто сидит передо мной — и испугался. Меня же просто используют как половую тряпку, и как только стану неугодным, выбросят с брезгливостью. Это и стало причиной написания письма. Господин Ломакин, как всегда, без колебаний передал его отцу. Евгений Сидорович все больше и больше заинтересовывал меня своей таинственностью. Странный у него был союз с князем Мамоновым.

Молчание Мстиславских волновало меня меньше всего. Сейчас ход был за отцом. Булгаковы тоже ничего не говорили, как будто не знали о переговорах за их спинами. Такое ощущение, что попал в пустое пространство, куда не проникает ни единого звука. И это длится уже второй день. В самую пору задуматься: неужели не договорились, а мне придется до совершеннолетия обитать в доме Булгаковых? Когда ждешь изменений в жизни, а они не приходят — начинается самое тяжелое: остаешься наедине со своими мыслями и по-новому смотришь на окружающие тебя обстоятельства.

С облегчением услышал звонок. Это был последний урок, можно домой ехать. Быстро собрался, вежливо попрощался с Иланой и сказал Свете, что буду ждать ее в холле гимназии. Хлопнул по спине Федьку Татищева, который скрючился под партой, что-то там выискивая, и рванул по коридору к лестнице, дробно постукивая туфлями по ступеням, сбежал вниз и влился в говорливую толпу учеников, спешащих на улицу.

Меня кто-то ухватил за плечо. Развернулся и увидел Егора Дубровского.

— Здорово, герой, — ухмыльнулся он. — Куда-то все спешишь, весь такой занятой.

— Извини, но так и есть, — сухо ответил я, поведя плечом. Егор понял, ладонь убрал.

— Я недавно разговаривал с директором и завучем гимназии, — он чуточку повысил голос, чтобы перебить звонкий гомон ребятни. — В начале следующего года планируется проведение зимнего отборочного турнира пилотов УПД. Победители едут летом в Тверь, где окончательно утвердится состав команды на европейский школьный чемпионат. В Праге. Как ты смотришь, если мы с тобой выступим «двойкой»?

— Неожиданно, — я остановился и с интересом взглянул на княжича. — С чего бы вдруг такая щедрость?

— Ты убедил меня, что достоин большего, — усмехнулся Дубровский. — Тем более, есть одна причина, которая заставляет нас объединиться. Правилами запрещено создавать команды или пары, а также приглашать пилотов из других учебных заведений. На чемпионат поедут победители в трех номинациях — команда, пара, одиночки — то есть три школы, гимназии или лицея, смотря кому повезет. Твоя Великая княжна при всем желании не сможет взять тебя в напарники.

— Если только она не перетянет меня в Императорский лицей, — усмехнулся я, вроде бы как в шутку.

— Хм, — лицо Дубровского на мгновение приняло забавно-растерянное выражение. Потом он ухмыльнулся и хлопнул меня по плечу. — Зачетно пошутил. Ну так что скажешь?

— Могу в двух номинациях участвовать? — поинтересовался я.

— Конечно. У каждого будет дублер на экстренную замену. Мало ли что может произойти. Я решил в команде работать и в паре. Одиночку тебе отдам. Только вот дублера надо еще найти. Тогда договорились?

— Подожди, Егор, — я замялся, но сказать об этом было нужно, чтобы потом Дубровский на меня не злился, обвиняя во всех грехах. — Хочу предупредить, что на днях может произойти некое событие, из-за которого придется пересмотреть весь план. Вдруг так случится, что я не смогу выступать за Щукинскую гимназию.

— Ну…бли-иин! — протянул Дубровский и пристально взглянул на меня. — Подожди, так ты не прикалывался, что можешь оказаться в Императорском лицее?

— Еще не факт! — поспешил ответить я. — Говорю же, не от меня все зависит.

— Понял тебя, — Егор протянул мне руку на виду многих гимназистов, которую я без колебания пожал. Послышались шепотки. Уверен, мой рейтинг сейчас пополз вверх, но не слишком ли поздно?

Я распрощался с Дубровским на лестнице, дождался Свету, и прикрыв ее зонтом, пошел вместе с ней к автобусу.

— Ты разругался с Иланой? — стала допытываться Булгакова. — Сидит в классе, надулась как мышь на крупу, разговаривать не хочет. Она же после Зарядья такая веселая была, столько всего рассказала.

— Сам не понимаю, что с ней произошло, — старательно обхожу лужи на асфальте и пожимаю плечами. — Замкнулась, два слова в час процедит и снова молчит.

— Действительно, странно, — хмыкнула «сестра».

Мы замолчали и до самой стоянки не разговаривали, сосредоточившись на том, чтобы не влететь в бурлящие дождевые ручейки, стекавшие с дорожки в специальные стоки. Я довел Свету до автобуса, чтобы она не промокла без зонта, а сам направился к внедорожнику, где меня ждали Тесак с Барбосом.

И в этот момент в открытые ворота стоянки въехали три автомобиля. Представительный «Хорс» с гербом Мамоновых шел в середине, сжатый парой массивных бронированных внедорожников. Колонна сделала полукруг и замерла неподалеку от меня. Захлопали дверцы машин, наружу вышло несколько крупных мужчин в темных костюмах, не обращая внимания на моросящий дождь. Один из охранников с щелчком раскрыл зонт и распахнул заднюю дверцу «Хорса». Знакомый мне мужчина в стильном костюме поправил воротничок рубашки и направился ко мне. Я даже не успел ничего подумать, как Тесак и Барбос выросли передо мной, массивные и напряженные.

— Господин, что вы хотите от мальчика? — спросил Тесак.

— Хочу забрать его на семейный обед, — спокойно сказал отец. — По особому указу императора с сегодняшнего дня младший княжич Мамонов возвращается в семью. Ваша работа окончена, парни, благодарю за службу.

Тесак переглянулся с напарником и тут же убрал свою растерянность с лица.

— Извините, светлый князь, но у нас приказ Главы Рода сопровождать и охранять вверенного нам молодого человека, находящегося под опекой Булгаковых.

— Еще раз повторяю: опека снята. Княжич Андрей Мамонов обрел свою настоящую семью, — отец выставил ладонь, на которую тут же легла солидная папка из тисненной коричневой кожи.

Я же обратил внимание, как из окон автобусов на нас пялится чуть ли не половина гимназии. Старшие ученики, у которых были личные автомобили, тоже не спешили уезжать домой. Увидел Наташу Тучкову, удивленную и настороженную одновременно, задумчивого Егора Дубровского со своей компанией. Дождь, наконец-то, перестал надоедать своей моросью, но зонты никто не торопился убирать. Под ними хорошо прятать эмоции.

Князь Мамонов передал папку Тесаку.

— Ознакомьтесь, сударь, — сказал он. — Вообще-то я не обязан отчитываться перед боевыми псами, но в знак уважения, что берете на себя работу моих людей, иду навстречу.

Я шагнул вперед, закрывая Тесака зонтом, чтобы мелкие капли не залили гербовую бумагу с витиеватой подписью императора Мстиславского, многочисленными печатями: Большой Канцелярии, Попечительского Совета, Секретариата и еще чего-то там. Личник внимательно прочитал указ, и сохраняя спокойствие, закрыл папку. Протянул ее обратно отцу и твердо сказал:

— И все же мы не имеем право вернуться домой без сопровождаемого лица. Это наша обязанность, светлый князь.

— Хорошо, — пожал плечами отец. — Слова Олега Семеновича будет достаточно?

— Вполне, — кивнул Тесак.

И тут же зазвонил телефон в кармане его куртки. Неужели между моим отцом и Булгаковым ментальная связь?

— Слушаю, хозяин, — Тесак поднес аппарат к уху. — Да, он здесь. Своими глазами видел гербовую бумагу со всеми атрибутами…. Слушаюсь.

Он убрал телефон, посмотрел сначала на князя Мамонова, кивнул ему, а потом, повернувшись ко мне, неожиданно склонил голову:

— Рад за вас, Андрей Георгиевич. Было приятно провести с вами время. С этого момента вы вольны делать все, что во благо Рода Мамоновых.

— Тесак, ты прирожденный софист, — улыбнулся я и протянул руку охраннику. — У меня просьба к тебе. Предупреди Ивана Олеговича и Людмилу Ефимовну, что я заеду за своими вещами на днях. И еще… хочу отблагодарить опекунов за их заботу, ну и попрощаться.

— Это благородно с вашей стороны, княжич, — одобрительно произнес Барбос, отвечая на рукопожатие. — Обязательно передадим ваши слова.

Телохранители Булгаковых покинули нас, а я поинтересовался у отца:

— Насколько долго продлится мероприятие? Мне еще нужно вернуться в поместье Булгаковых.

— Я бы мог распорядиться забрать твои вещи, — проворчал Георгий Яковлевич, отдавая папку телохранителю, маячившему за спиной. — Не обязательно носиться из одного конца города в другой как веселому щенку. Привыкай к иному статусу.

— Не хочу быть невежливым. Князь Иван Олегович немало сделал для меня.

— Но сегодня тебя ждут в поместье Гусаровых, — отец развернулся и пошел обратно к своей машине. Н-да, аристократы не любят публично проявлять чувства, но хотя бы скупым жестом показал, насколько он рад моему возвращению.

Так ли я важен отцу? — вертелся в голове вопрос. Конечно, глупо отрицать, что князь Мамонов ради меня пошел на крайне невыгодную сделку с императором только из-за личных амбиций и желания доказать обществу, что он умеет добиваться своей цели. Значит, его черствость излишне показательна, а наедине он совсем иной человек. Ну, мне хочется надеяться на это.

Я влез в уютное тепло «Хорса», и тут же залился веселой мелодией телефон. Светка решила самолично узнать, что происходит.

— Вик! — голос ее был удивленным. — Мне только что Тесак сказал, что ты покидаешь нас.

— Да, это правда, — не стал отрицать я. — Родители хотят отпраздновать воссоединение семьи. Завтра я заеду к вам попрощаться.

— Ну что ж…, — Света удрученно вздохнула. — Я желаю тебе счастья, Викентий. Пусть удача всегда идет рядом с тобой. Главное, номер мой не стирай! Кто знает, вдруг однажды и встретимся.

— Еще завтра есть день, так что увидимся!

Она думает, что я уеду из Москвы в далекий Ленск! Но кто сказал, что мне так хочется покидать столицу? Здесь произошло столько интересного и трагического, здесь у меня друзья и недруги! А там? Как примут родственники, чем я буду заниматься?

Отец покосился на неказистую звонилку, забрал ее у меня, повертел в руках и вернул обратно.

— Я разговаривал с нашими инженерами, обрисовал проблему с телефоном. Спросил, могут ли они поменять начинку аппарата, чтобы он мог работать без интегратора. Обещали попробовать. Не годится княжичу демонстрировать несолидный аксессуар.

— Когда я освою возможность блокировать антимагию, не нужно будет заниматься всякой ерундой, — ответил отцу с вызовом. — Дело ведь не в том, что антимагия мешает наслаждаться всеми благами цивилизации, а в моей неспособности освоить приемы редкого Дара. Я учусь самостоятельно, и шишки набиваю сам. Но иду вперед.

— Похвально, — князь Мамонов одобрительно поглядел на меня. — Если и дальше будешь проявлять решительность и самостоятельность, я найду, как применить твои таланты. Поверь, не разочаруешься.

— А насколько длинной будет моя цепь? — проявил я нахальство.

— До тех границ, где начинаются общие интересы Рода, — усмехнулся отец. — Я не буду тебя ущемлять в самосовершенствовании, да и мама просила не давить.

— Спасибо, — я про себя улыбнулся. Знал бы князь, какой козырь дал мне в руки. — Могу я посмотреть императорскую грамоту?

— Она называется «личным императорским указом», — пояснил Глава Рода, подавая мне папку. — Государь направил на рассмотрение ходатайство от своего имени председателю гражданского департамента столицы. В течение дня оно было оперативно рассмотрено вместе с членами Попечительского совета, от которого выступала императрица Анастасия Павловна и еще двое важных господ, чьи имена тебе ничего не скажут. Заседали почти пять часов с перерывами на чаепитие, — мимолетная улыбка проскользнула на лице родителя. — В конце концов твои геройские поступки и хорошая репутация в совокупности перевесили аргументацию судьи о необходимости соблюдать закон, каков он есть на данный момент. Решили создать прецедент, тем более, экспертиза ЕГК недвусмысленно показала наше родство. Какого черта еще нужно для признания? И все равно пришлось под присягой вместе с твоей матушкой дать слово дворянина, что нет никакого злого умысла в намерениях. Плохо, что пятнадцать лет разлуки едва не стали ключевым моментом для отклонения прошения.

— Как бы не стали потом пользоваться этим прецедентом, — задумался я.

— Поэтому и называется указ «личным», — князь забрал у меня папку и положил в задний карман пассажирского кресла. — Теперь подобные случаи будут рассматривать именно в таком порядке. И я считаю такое решение разумным и своевременным.

Мы замолчали, думая каждый о своем. Уютно шуршали шины по лужам, «Хорс» мягко летел по дороге, благодаря дождю свободной от наплыва транспорта. Свернули с проспекта и стали петлять по каким-то улочкам. Слева мелькнул усыпанный желто-красными листьями небольшой парк; и вот потянулись солидные особняки, огороженные мощными коваными заборами. Перед одним из них наша кавалькада и остановилась. Въездные ворота тут же распахнулись, впуская машины внутрь.

— Усадьба Гусаровых, — пояснил отец. — Твои родственники по материнской линии. Очень им не терпится с тобой встретиться. Особенно дед Федор. Даже порывался ехать в гимназию, еле отговорили.

Я молча смотрел на двухэтажный кирпичный особняк с двумя жилыми крыльями, отдаленно напоминавший дома конца девятнадцатого века. Скорее всего, он не раз перестраивался, но внешнее обличье осталось таковым, что придавало ему юта и своеобразия в окружении современных высоток из бетона, стекла и пластика.

Не буду долго рассказывать, как меня встречали. Это было какое-то сумасшествие. Мама, несмотря на прохладную сырую погоду, выскочила на крыльцо в нарядном однотонном голубом платье, и бросилась мне навстречу. Плакала и обнимала так, что я всерьез опасался за свои ребра. Хватка у княгини Мамоновой была на удивление не слабее мужской. Потом последовало знакомство с родичами моей мамы, начиная от Старейшины Ильи Аникеевича с его супругой, милейшей седовласой бабушкой Галей, деда Федора Ильича — Главы Рода и заканчивая многочисленными отпрысками.

Торжественный обед проходил в большой гостиной, куда едва все поместились. Я был слегка растерян от такой энергетики радости, и даже устал после двух часов сидения за праздничным столом. Хотелось отдохнуть, но пристальный взгляд отца говорил о том, что самое главное еще впереди. Что первую скрипку в оркестре будет играть именно он. Так и случилось. Когда все основные блюда оказались съедены и наступило время десерта, отец откинулся на высокую спинку стула и громким голосом перебил все остальные разговоры, обращаясь ко мне:

— Андрей, я дал твоей матери слово, что спрошу, как ты намерен поступить теперь, когда наша семья вместе. Понятно, что сын должен быть вместе с родителями. Это даже не обсуждается, и странного в этом нет. Но так и быть… Есть ли у тебя иное мнение? Может, ты хочешь остаться в Москве?

Почему он спросил об этом? И последняя фраза тоже таила в себе некие варианты моего ответа. Когда мы разговаривали по телефону, князь Мамонов не спрашивал меня о дальнейших планах, но в какой-то момент предупредил, что ждет от меня неких действий, которые развяжут ему руки. Я до сего момента не понимал, в чем заключалась просьба. А теперь словно просветление в голове наступило. Этот разговор для матери в первую очередь. Что задумал отец, или чего добивается от меня?

Не торопясь, чтобы дать себе время на обдумывание, я аккуратно промокнул салфеткой губы, убирая с них крошки торта, оглядел замолчавших родственников, и ответил уверенно:

— Идеальным вариантом было бы остаться всем нам в столице, отец…

На мгновение замер, почувствовав, как подкатился комок к горлу. «Отец»! Как же я мечтал об этом дне, когда смогу произнести такое важное слово! Со временем чувство обретения семьи притупилось, и уже не верилось, что счастливый день настанет. Князь почувствовал мое волнение и ободряюще кивнул. Мама старалась незаметно прикладывать платок к глазам.

— Но я понимаю, насколько важно Главе держать в своих руках дела клана, Рода, семьи, — продолжил говорить, глядя в глаза отцу. — Твое место в Ленске. И мама должна быть рядом с тобой. Больше я не хочу терять вас.… Позволь мне, отец, остаться в Москве. Хочу здесь доучиться, найти настоящих друзей, завязать нужные знакомства. Так будет лучше.

Я перевел дух. Как будто в ледяную воду с головой нырнул. Быстро оглядываю сидящих за столом родственников. Дед Федор опустил кустистые брови, чтобы скрыть одобрение в глазах. Борис Гусаров — родной дядька по матери — лениво ковыряется в салате, не желая встревать в чужой разговор, младший — дядя Матвей — незаметно показал большой палец. Мама удивлена, но, скорее, показательно. Что еще больше укрепило мои подозрения.

— Вольница, видать, глубоко вошла в твою кровь, сын, — не показывая никаких эмоций, произнес отец. — Это не совсем хорошо. Я считал, что мы вернемся в Ленск, где есть все для твоего дальнейшего обучения. Закончишь лицей, поступишь в университет, освоишь науки, нужные для нашего Рода.

— Я сам не знаю, что хочу, — возразил я. — Например, мне нравится управлять экзоскелетом, но Мамоновы никогда не выставляли пилотов для школьных и студенческих соревнований. Смею полагать, что тебе и в дальнейшем не будет интересно, чем я увлекаюсь.

— Не перебарщивай, — у князя дернулись уголки рта. — Ради всех богов, занимайся пилотированием. Я готов создать под твое увлечение команду, которая станет разъезжать по стране и соревноваться с кем захочет. Наймем специалистов-инструкторов, изготовим броню. Твой страх беспочвенен. Хочешь найти друзей твоего статуса? Так это не проблема. Почему обязательно Москва? Сюда ты можешь прилетать на семейном самолете, хоть я и считаю подобное развлечение пустой тратой денег и ресурсов. Пойми, Андрей… Наш дом там, на востоке. Там наши земли, финансы, люди, огромные возможности. Там твоя защита. А здесь? Случись какой конфликт, кто тебя защитит? Сила человека — в семье, Роде. Мстиславские спят и видят, как использовать твой Дар, а остальные, узнав про него, сожрут с потрохами.

Я молчал, давая ему высказаться. Перебивая, только распалишь желание отца забрать меня в Ленск.

— Раньше тебя защищали Булгаковы и Мстиславские, потому что строили планы исходя из твоих уникальных возможностях. Теперь этой защиты не будет. Ты неверно рассчитываешь стратегию, Андрей. В одиночку не выживешь, а я не смогу каждый раз, сломя голову, бежать на выручку. Да и подумай о матери. Только тебя обрела, а ты буквально сразу огорошиваешь ее таким заявлением.

— Не мое дело, Георгий, — поднял голову дядя Борис, перестав мучать листья салата, — но парень в чем-то прав. Он уже освоился в столице, у него здесь друзья появились. Закончит учебу, поступит в университет на ту специальность, которую ты укажешь как перспективную. Повзрослеет, ума наберется — и приедет в Ленск. Тем более, он младший княжич. Почему бы не признаться ему, что в Роде он не будет играть ключевой роли?

— И что ты предлагаешь? — помрачнел Георгий Яковлевич. — Отойти от семьи, создать младшую ветвь? Этак мы докатимся до того, что сами друг друга рвать начнем.

— Да окстись, княже! — воскликнул дядя Борис. — Ты на ровном месте проблему-то не ищи!

— Цыц, Борька! — очнулся дед Федор, до этого очень внимательно слушавший нашу перестрелку. — Не лезь носом, куда не просят! Ты, Георгий, как Глава Рода, привык приказывать и не слушать разумные доводы. Я же буду рад, если Андрейка останется здесь. Мы, Гусаровы, присмотрим за ним. А надо будет, и стеной защитной станем! Мы — воинский боярский род, не забывай об этом! Мальчишке здесь нравится, пусть доучивается.

— Да где? — взъярился отец, но матушка положила ладонь на его руку, чтобы успокоить. Сдержавшись, он переспросил: — Где он будет учиться? Я хочу дать ему самое лучшее образование! Щукинская гимназия неплоха, но для его статуса категорически не подойдет! Мамонов там учиться не станет!

— Есть Императорский лицей, — сказал я.

— Императорский лицей? — князь рассмеялся. — Да, отличное заведение. Великолепное, признаю. И перспективное для золотой молодежи. Без иронии, так оно и есть. Только есть одна маленькая проблемка. Мне придется снова обращаться к императору с просьбой. Только теперь эта просьба станет моим долгом. Мстиславский, без сомнения, с радостью поможет… и обязательно в свою пользу.

— Я могу поговорить с императрицей, — неожиданно поддержала меня мама. Я с благодарностью посмотрел на нее. Она медленно опустила ресницы, показывая, что все в порядке. — Раз в неделю Анастасия Павловна устраивает аудиенции по семейным проблемам. Думаю, десяти минут мне хватит передать желание Андрея учиться в Императорском лицее.

— Правильно ли я понял, что ты тоже остаешься в Москве? — голос отца стал глухим и рокочущим. Не хватало еще, чтобы он применил ментальное внушение. Магический фон подпрыгнул, в ушах тревожно зазвенел хрусталь. И пропал. Все-таки князь прекрасно держал себя в руках.

— Я поеду с тобой в Ленск, — удивила мама, и не только меня. — Теперь, когда наш мальчик, наконец-то, дома, я со спокойной душой буду ждать его в гости.

— Мама…, — у меня снова в горле встал комок, а в глазах появились жгучие слезы. Быстро поморгал. Не хватало при всех заплакать. Больше всего я боялся реакции княгини на мое решение остаться в Москве. Кто же захочет после пятнадцатилетней разлуки отпустить своего ребенка в свободное плавание, да еще в чужом городе? Даже с отцом был шанс договориться, но мама представляла очень серьезную угрозу планам. И вдруг такая неожиданность.

Глянув на отца, я вдруг увидел радость в его глазах, каменная маска на лице дала трещину. Пусть он и старался спрятать эмоции, но посветлевший взгляд и дрогнувшие в улыбке губы сказали о многом.

И вдруг разом все за столом заговорили, перебивая друг друга. Гусаровы уверяли родителей, что никто не бросит меня на прокорм акулам столичной аристократии. И жить я могу в родовом поместье матери. Вариант неплохой, да и под присмотром буду. Но хочется самому оценить свои силы, на что я способен в самостоятельном плавании. Удержу ли корабль на плаву или же при первом маневре посажу его на мель.

Внезапно улавливаю краешком глаза жест отца. Он недвусмысленно показывает, что хочет поговорить со мной наедине. К этому времени все уже насытились, разговоры приняли расслабленный тон. Рядом с матерью сидит дядя Боря со своей супругой и о чем-то горячо спорит с женщинами.

Я накинул куртку и вышел на крыльцо. В дождливую погоду темнеет рано, вот и сейчас уже зажглись осветительные фонари по фасаду дома и вдоль забора, отражаясь в лужах на дорожках. Возле ворот мелькают тени охранников, с противоположной стороны, где раскинулся особняк неизвестных мне соседей Гусаровых, гулко бухают акустические системы — народ веселится.

— Можешь объяснить мне свой демарш? — отец подошел неслышно, встал рядом со мной, облокотившись на каменные перила веранды. Заскрипела кожа плаща на его широких плечах. — Что не нравится в моем желании увезти тебя домой? Да еще успел мать уговорить…

— Я никого не уговаривал, отец, — поежившись от волнения, ответил я. — Это мое личное мнение. Мне нельзя в Ленск.

— Почему? Ты чего-то боишься?

— У меня главный дар — антимагия. Она пагубна для родового Источника. Если об этом узнают родственники, они потребуют прогнать меня. А здесь друзья, налаженная жизнь, даже с господином Брюсом познакомился. Хочу воспользоваться шансом узнать все про Разрушителя. В чем его настоящая сила и слабые стороны. Как антимагия влияет на Источник, на одаренных.

— Тебя никто не гонит к Источнику, — ровным голосом произнес отец. — Думаю, твоей антимагии плевать на родовую Силу. Есть она или нет — ты и без нее обходишься. Глядя на тебя, я даже стал подозревать, что Дар положительно сказывается на твоих физических данных. Мне рассказывали, какой ты был в приюте: смешной полноватый мальчишка, который становился объектом насмешек. А теперь я вижу перед собой подтянутого, хорошо развитого юношу.

— Возможно, вторая инициация и помогла, — мне не хотелось спорить с князем. — Еще у меня есть мечта: открыть свою компанию по производству механических экзоскелетов…

— Бесперспективный путь, — быстро ответил отец. — Сейчас главенствует интегратор, и все производители делают ставку на него. Будут улучшаться параметры магической платы, его защита и прочие сопутствующие процессы. Деньги на ветер, сын. И я их тебе не дам.

— Говорю же, это мечта, — пробурчал я. — Но ведь я могу разработать УПД для себя? Хочу выступать на соревнованиях и доказать, что механический «скелет» еще рано хоронить.

— Собственное инженерное бюро? — усмехнулся отец. — Ага, десяток дармоедов, которые будут тянуть с тебя деньги и посмеиваться над наивностью молодого хозяина, а на выходе получишь дрянной образец.

— Хорошо, я тебя понял…

— Андрей, ты не привел ни одного серьезного аргумента, который позволит мне согласиться с твоим решением.

— Любая попытка убедить тебя не закончится успехом, — возразил я. — Ты не настроен идти мне навстречу. Сам подумай, вас не было рядом со мной пятнадцать лет. Как я мечтал, чтобы у меня были папа и мама. Даже повзрослев, не хотел терять надежду. Да, мечта сбылась. Но и я сам стал старше, привык отвечать за свои поступки. Просто поверь, что сейчас мне в Ленске делать нечего. Обещаю, что буду приезжать к вам в гости как послушный сын. Но… позволь мне стать самостоятельным.

— Как знал, что ты начнешь упираться, — вздохнул отец (показалось, он даже и не расстроился) и махнул кому-то рукой. Из темноты в яркий квадрат света, падающий из широких окон, вошел коренастый, низкорослый мужчина лет сорока с азиатскими чертами лица. Сразу бросилась в глаза замысловатая толстая косица на затылке гладко выбритой головы. Раскосые глаза неподвижно глядели в какую-то точку повыше наших голов, но казалось, что незнакомец держит нас под контролем. Сложив руки лодочкой у груди, он поклонился мне и выпрямился, ожидая, что скажет отец.

— Знакомься, — кивнул князь. — Это Куан. Можешь звать его Колей. Так ему привычнее. Он будет твоим наставником, телохранителем, личным поваром и нянькой. Все проблемы, которые ты не сможешь решить самостоятельно, лягут на его плечи. Поэтому постарайся не доводить их до крайности.

— Почему? — мне стало любопытно. До сих пор не могу понять, что происходит. Коля не смотрел на меня, но я все равно ощущал на себе его взгляд.

— Потому что Куан вырежет семьи твоих обидчиков, а мне не хочется, чтобы Мамоновых обвиняли в злодеяниях, — словно шутя ответил князь. Знаете, я поверил ему. Стало жутковато.

— Он хотя бы говорит по-русски? — спрашиваю с надеждой отца.

— Да, молодой господин, говорю, — неожиданно ответил Куан и только теперь взглянул на меня рысьими золотисто-желтоватыми зрачками. — В семнадцать лет я окончил во Владивостоке лицей «Белая чайка». Сами понимаете, что без знания русского языка тяжело учиться в русской школе.

— Неожиданно, — я уважительно качнул головой. — А ты сам кто? Китаец?

— Кореец. Родом из небольшого городка Онсонг.

Сказав это, он замолчал, давая мне понять, что еще рано откровенничать. Я пожал плечами, а отец властно произнес:

— Он будет жить с тобой как наставник. Мое решение не обсуждается. Это не значит, что Коля станет ущемлять твою свободу.

— А вдруг я у Гусаровых останусь? — ехидно поинтересовался я, ликуя про себя. Признаюсь честно, боялся, что князь Мамонов сделает все, чтобы я уехал с ним в Ленск.

— Не останешься. Ты уже показал свою решимость к самостоятельности перед Гусаровыми, поэтому дальше помолчи, не показывай свою глупость, — обрезал отец. — Бахвальство ни к чему. Лучше подумай, где хочешь жить. Завтра же поедем оформлять купчую.

— Я уже знаю, отец. На Хорошевском шоссе есть жилой комплекс четырехэтажных домов. Такие красивые здания со стеклянными эркерами.

Князь наморщил лоб, вспоминая, где это может быть, и спросил:

— Там еще парковая зона вдоль шоссе тянется? «Купеческий муравейник», да?

— Ну… Дома-то действительно красивые, и квартиры просторные. А нам, — я покосился на отошедшего в сторону Колю, — на двоих много и не надо.

— Не спорю, интересная архитектура, — отец повел плечами, отчего кожа куртки снова захрустела. — Ладно, дам задание адвокатам, пусть с утра варианты подыщут, пока мы Булгаковых навестим.

Он кивнул корейцу — тот мгновенно исчез, как будто его и не было. Показалось, на веранде пронеслось небольшое завихрение в виде белесого тумана, на лицо упали несколько капель дождя. Хотя, как может дождь идти под крышей?

— Странный дядька, — хмыкнул я, проведя ладонью по щеке. Не показалось ли? — Может, он кумихо?

— Нет, не кумихо, — очень серьезно ответил отец. — Но кое-что от призрака-лисицы в его характере есть. Коля владеет магией шамана, поэтому именно он будет тебя защищать, и заодно обучать разным хитростям боевого и магического искусства… Ага, подъехал!

Возле решетчатых ворот остановился до боли знакомый автомобиль. Серебристый «сенатор», принадлежащий господину Ломакину, здесь не должен был находиться, и недоумевая, я посмотрел на отца. Князь Мамонов положил руку на мое плечо и легонько сжал. Оставаясь на месте, мы смотрели, как темная фигура человека миновала калитку — скорее всего, визит был запланировал заранее, поэтому охрана без проблем пропустила вечернего гостя на территорию усадьбы — и по центральной дорожке направилась к парадному крыльцу.

Мужчина в элегантном длинном плаще и в широкополой шляпе поднялся на веранду и остановился напротив нас. Щелчком сбил с плеча несколько капель дождя и проворчал:

— Столичные погодники — невероятные шарлатаны. За что жалование получают, понять не могу. Доброго вечера, князь, княжич…

Ломакин приподнял шляпу над своей макушкой и изобразил легкий поклон. Улыбка скользнула на его плотно сжатых губах.

— Рад за вас, Андрей Георгиевич. Наконец-то вы обрели настоящую семью.

— Спасибо, Евгений Сидорович, — я был рад видеть чародея, ставшего моим незаменимым помощником. — А как вы оказались возле усадьбы Гусаровых? Неужели Тучковы лишили работы?

— Нет, пока еще служу достойным людям, — усмехнулся Ломакин и поинтересовался у моего отца. — Вы еще ничего не сказали княжичу?

— Ждал тебя, Странник, — спокойно парировал Мамонов. — Хотел убедиться в правильности своего решения.

— Судя по довольной физиономии юного княжича, он все-таки убедил вас в своем желании остаться в Москве, — кивнул чародей. — Итак, раскройте свои планы, княже.

— Странник — мой человек, — отец распрямил плечи, снова захрустела кожа. — Он служит мне и моему Роду. Теперь будет присматривать за тобой. Если возникнут трудности иного рода, которые не сможет решить Куан, смело обращайся к нему. Я не хочу окружать тебя кучей лизоблюдов из мелких дворян. Ты сам себе выберешь друзей и свитских, когда придет время. Странник поможет тебе войти в высокое общество аристо, ну и не даст совершать всякие глупости, свойственные юношам. Что делать дальше, я потом с тобой обсужу по телефону или визору.

— Я очень рад, Евгений Сидорович, что вы на нашей стороне, — совершенно искренне сказал я и протянул руку чародею. От меня не укрылось, как быстро Ломакин переглянулся с отцом, и без колебаний и сомнений крепко сжал мою ладонь.

— У нас впереди еще много интересных дел, княжич Андрей, — с самым серьезным видом произнес Странник. И, знаете, я поверил ему. Человек умел располагать к себе. Мелькнула мысль расспросить у Ломакина, знает ли он что-нибудь о перемещениях между мирами. Вдруг удастся наладить устойчивый портал для визитов к Назаровым?

Куан-Коля как призрачный лис-оборотень снова появился за спиной отца, и тот спокойно и бесстрастно, словно привык к подобным фокусам, обвел нас всех взглядом и положил руку на мое плечо:

— Теперь это твои люди, сын. Докажи, что ты не зря сегодня пошел против моего слова.

Я решительно кивнул. Отец на какое-то мгновение задумался, а потом негромко произнес, как будто что-то решил для себя:

— Ну, раз твоя команда в сборе, сын, давай обсудим, как нам жить дальше.


Конец третьей книги

август-ноябрь 2022


Оглавление

  • Часть первая. Наживка для Факира. Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Часть вторая. Под оком государевым. Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7