Можно ли обижать мальчиков? [Yelis] (fb2) читать онлайн

Yelis Можно ли обижать мальчиков?

Предисловие

При рождении Господь одной рукой даёт нам невесомую, чистую душу, держа в другой весы. И в конце, возвращая душу Богу, лишь тяжесть наших поступков укажет направление к заслуженной награде.

Феминизм (от лат. femina — женщина) — идеология, направленная на достижение равенства прав женщин и мужчин. Впервые требования равноправия были выдвинуты женщинами в США в конце 18 века.

Феминистские движения (около тридцати видов) в западных странах являются значимыми движущими силами социальных изменений в области «Освобождения Женщин». Само выражение «Women’s Liberation» впервые было использовано в тех же США в 1964 году.

Феминизм рассматривает женщин как подвергающихся угнетению в связи с их неравным положением на рабочем месте и в быту. Проституция, работа на дому, уход за детьми и брак рассматриваются как способы эксплуатации женщин патриархальной общественной системой.

Современный феминизм критикует традиционную философию, науку, литературу и другие способы описания мира, как созданные с точки зрения социально-привилегированных мужчин.

Некоторые радикальные феминистки полагают, что в обществе существует основанная на мужском начале структура власти и подчинения, при которой класс мужчин является угнетателем класса женщин. И пока эта система и её ценности продолжают существовать, никакие значительные реформы общества невозможны. И они не видят другой альтернативы, кроме полной ломки и реконструкции общества для достижения своих целей.

Некоторыми последовательницами радикального феминизма высказывается мнение, что мир был бы значительно лучше, если бы в нём было намного меньше мужчин.

Из материалов Википедии

Все события и персонажи являются вымышленными. Любое совпадение с реально живущими, когда-либо жившими или будущими жить людьми совершенно случайно.

Для обложки книги использовано бесплатное изображение Stefan Keller с сайта Pixabay.

Глава 1

USA, Texas, Houston. Texas Medical Center, Institute of Genomics. February 1, 2022, 1:00 p.m1.

За столиком в углу небольшого кафе, расположенного на первом этаже здания одного из научно-исследовательских институтов Техасского медицинского центра, сидела немолодая с виду женщина.

Это кафе в центре Хьюстона с неприхотливым названием «A 2nd Cup» было известно тем, что довольно значительную часть своей прибыли жертвовало на дело искоренения торговли людьми. Место было довольно популярным среди местных жителей, чему немало способствовала расположенная рядом парковка.

Но не она являлась залогом процветания этого заведения. Отличное ненавязчивое обслуживание, очень хорошие кофе и чай, неплохой выбор выпечки, которая всегда свежа и вкусно приготовлена, приятная атмосфера, создаваемая тихим музыкальным фоном. Всё это создавало уют и служило визитной карточкой этой забегаловки.

Утром и днём сюда приходили солидные люди в строгих деловых костюмах, а ближе к вечеру здесь можно было просто болтаться, учиться или работать молодёжи. Но в будни, перевалив через экватор рабочего дня, кафе на один час практически вымирало. То ли пересмена у клиентов, то ли ещё что-то.

Вот сейчас и был как раз такой период затишья. И поскольку новых посетителей в ближайший час не ожидалось, то официантка, не имея других развлечений, украдкой разглядывала свою единственную клиентку.

Идеально уложенные в сложную причёску чёрные волосы обрамляли смуглое лицо с неброским, практически незаметным, макияжем, подчёркивавшим ещё не увядшую природную красоту представительницы прекрасного пола одного из южных штатов страны. Красивой формы уши ещё больше украшали серёжки из белого металла с небольшими цветными камешками. На тонкой шее покоилась витая цепочка с кулоном-капелькой, выполненном в том же стиле, что и серьги.

Светлое, без особых изысков, кремового цвета платье не скрывало открытых изящных рук и таких же стройных ног, обутых в стильные туфельки на невысоком каблуке. Идеальный покрой и материал облегающего фигуру платья позволял ему не мяться на теле сидящей женщины.

От внимательного взгляда официантки не ускользнуло и то, что сумочка, лежащая на столе, и туфли изготовлены из кожи одного и того же животного и идеально подобраны под цвет платья, как и лежащая на соседнем стуле накидка с длинными рукавами.

Ухоженные пальцы правой руки нервно постукивали по пластиковой столешнице, своим внешним видом имитирующей деревянное покрытие. Левая рука, на среднем пальце которой был виден перстень с камнем из того же ювелирного гарнитура, что и серьги, время от времени касалась лежащего рядом с сумочкой телефона, на экране которого часы неторопливо отсчитывали прошедшие минуты.

Для большинства мужчин и женщин внешний вид данной посетительницы ничего бы не сказал, кроме того, что кофе эта сеньора пьёт не на последние свои сбережения. В действительности же за деньги, заплаченные за недорогие с виду платье, туфельки, сумочку и украшения с одинаковыми драгоценными камнями, можно было бы купить не одну квартиру в центре того же Хьюстона.

Три чашки кофе, выпитые за проведённые в ожидании полчаса, не смогли снизить нервное напряжение этой властной даже с виду дамы. Её глаза то косились на экран телефона, то вновь устремлялись на входную дверь кафе. Видно, что женщина не привыкла к долгим ожиданиям, и отсутствие того, кого она ждёт, её сильно раздражало.

Не помогала сегодня и горечь любимого Arabica Dark Roast, слегка разбавленная маленькой ложечкой сахара. Может причина в том, что в этом кофе с характерным ароматом смолы и древесного угля, кофеина практически и нет?

Наконец резкий звук зазвеневшего колокольчика на входной двери возвестил о новом посетителе. В очередной раз, подняв глаза, сидящая за столиком увидела направляющуюся к ней невысокую слегка полноватую женщину в очках-авиаторах, одетую в строгий серый брючный костюм с белой блузкой. Яркая помада на губах, подобранный под неё лак на ногтях, стянутый кранчем2 хвост рыжих волос дополняли образ современной деловой женщины.

— Здравствуй, Джессика! — обратилась вошедшая, усаживаясь на второй свободный за единственным занятым столиком стул. Спустя секунду на том же столе разместилась тонкая пластиковая папка с несколькими листами бумаги, поверх которой легли снятые очки, ранее прикрывавшие большие карие глаза.

— Извини за опоздание. Был неожиданный вызов к шефу лаборатории. Позвонил сам, а не как обычно через секретаршу, так что никак не могла отвертеться.

— Здравствуй, Карен! Этот вызов никак не связан с нашими делами? — с немалым трудом подавив раздражение, спокойным тоном спросила Джессика.

— Да нет, всё в порядке, — ответила Карен. — Ему срочно понадобился отчёт по анализу Y-хромосомы3 для определения гаплогруппы4 полученных недавно образцов.

И, заказав подошедшей к ней официантке чашечку такого же чёрного кофе, но без сахара, продолжила, изображая голосом и мимикой эмоциональную речь своего непосредственного начальника:

— До сих пор в ушах звучит его противный визгливый голос: «Карен Баффин! Вы — учёный, который всё своё рабочее время должен тратить на проведение порученных вам исследований. Именно за них вы получается свою зарплату. И я заставлю вас отработать её до последнего цента!»

— Надоел уже козёл плешивый. Как будто я не работаю с утра до вечера, а раскладываю карточные пасьянсы. — дополнила свой экспрессивный монолог устроившаяся наконец поудобнее и отдышавшаяся от быстрой ходьбы женщина.

— О реальных исследованиях он не догадывается? — услышала она второй обращённый к ней вопрос.

— Да вроде бы нет. — задумалась Карен. — Больше всего на свете он боится прекращения финансирования его научной программы. Вот и дёргает всех — от ведущих специалистов до последних лаборантов. Ты же знаешь, что тот грант, который он получил от твоей фирмы, самый большой за последние десять лет. Вот он и выпрыгивает из своих штанов, надеясь получить ещё один.

— Ну, карман у меня хоть и большой, но не бездонный. Так что пусть прыгает. Главное, чтобы нам не мешал, — усмехнулась Джессика. — Есть ли прогресс по нашему направлению? Пора бы уже представить отчёт и мне.

— За этим я тебя сюда и пригласила. В это время обычно тут никого нет и можно спокойно поговорить. — взяв в руки папку, ответила собеседница.

— Так вот! — продолжила Карен свой рассказ. — Как ты знаешь по моим прошлым докладам, долгие годы мои усилия, подкреплённые твоими финансовыми вложениями, не приводили к необходимому нам результату. Все испытанные мной двуполые системы, несмотря на значительные физиологические и генные отличия мужской и женской подсистем, оказались на удивление устойчивыми именно к дискретному по половому признаку влиянию на них. Что бы я ни делала, заражались или одновременно и мужские, и женские особи, или у меня не получалось вообще ничего. По проведенным мною расчётам слишком сложный и нестабильный требовался, как ты предложила его называть, продукт, способный с гарантией выполнить поставленную перед ним непростую задачу.

Начавшийся разговор прервался официанткой, принесшей заказанный женщиной кофе.

— Первый прорыв произошёл, когда мне в голову пришла идея не одного постоянного монотонного воздействия на подопытный геном каким-то простым или модифицированным вирусом, а разделение этого воздействия на два этапа, на каждом из которых будет действовать своя часть сложного двухкомпонентного программируемого вирусного агента. — убедившись в понимании сидящей напротив собеседницей излагаемого, Карен продолжила свой рассказ. — Два этапа и два компонента — это самый оптимальный вариант, так как разделение на три приводило бы к увеличению сроков программы, а значит и риска обнаружения, и уменьшению общей надёжности разрабатываемого продукта. На начальном этапе заражённый первым компонентом организм, подготавливал бы сам себя за счёт собственного иммунного ответа или выработанного с помощью нашей или аналогичной вакцины, создавая требуемые для внедрения второго компонента условия. Заодно наличие или отсутствие этих условий послужат сдерживающим фактором в случае неблагоприятного развития ситуации в общем. На это мы отвели три-четыре года. И сейчас этот этап можно считать успешно завершённым. Ну или завершающимся.

Отпив кофе из стоящей на столе нетронутой чашки, Карен продолжила:

— Основной проблемой моих последних исследований было именно программирование второго компонента для заключительного этапа воздействия, на котором продукт влиял бы на нужную часть популяции и не затрагивал бы другую.

Карен вновь прервалась, чтобы сделать ещё несколько глотков остывающего кофе:

— Раньше я тебе не говорила — боялась сглазить после многих безрезультатных попыток, но второй прорыв наступил, когда однажды моя подружка по университету сообщила мне об обнаруженной ею пробе человека, у которого оказалась «золотая»5 кровь.

— Что, прям таки золотая? — удивлённо перебила Джессика.

— Ну, конечно же, не в прямом смысле золотая. — рассмеялась Карен. — Если не углубляться в тонкости генетики, то так называется группа крови, которую можно перелить любому человеку на Земле без негативных для него последствий.

— Интересно!

— Я связалась с подругой, а потом с её помощью и с этим человеком, и мы встретились в какой-то жуткой дыре под названием Итонвилл на другом конце Штатов. Как оказалось, этот молодой гринго был то ли немым, то ли с недостаточно развитой речью. Я до конца не разобралась. Да ещё и с полной амнезией. Вообще какой-то мутный он был и страшный — весь в шрамах, ожогах. — продолжила отчёт Карен, передёрнувшись от нахлынувших воспоминаний. — Я уговорила его, не безвозмездно заметь, сдать кровь повторно, но уже лично для меня. Сказала, что она понадобится для медицинских исследований по созданию иммуностимулирующего препарата, который может помочь многим людям в борьбе за их здоровье. Короче, навешала, как я умею, лапшу на уши этому необразованному идиоту.

— И что такого особенного в том, что его кровь подходит другим людям? — поинтересовалась Джессика, проигнорировав тонкий намёк на причитающуюся собеседнице компенсацию за понесённые непредвиденные расходы.

— Ты просто не понимаешь, Джесси! — возбуждённо взмахнув руками, воскликнула женщина, ничуть не расстроенная неудачной попыткой содрать побольше денег, так как, зная характер собеседницы, именно такой результат она заранее предполагала. — Меня тогда просто осенило, что программирование конечного продукта возможно только при использовании генного материала только такого вот универсального человека. Это похоже на натаскивание полицейской собаки на обнаружение различных наркотических веществ.

Карен прервалась, чтобы отпить новый поданный официанткой кофе.

— Продолжай! — поторопила её Джессика, дождавшись возвращения барменши за барную стойку.

— Я тогда предположила, — Карен самой не терпелось поделиться с заинтересованной слушательницей успехами в своей работе, — что, если его кровь подходит для всех людей, то «обученный» с её помощью продукт будет легче приникать в организм любого человека, обходя его иммунную систему.

— Судя по твоему настроению, твоё предположение полностью подтвердилось. — утвердительно проговорила Джессика.

— На все сто процентов! — довольно подтвердила Карен.

— Что ещё можешь рассказать?

— Во всём этом есть и маленький недостаток. — слегка поморщилась Карен.

— И какой же?

— Человек с «золотой» кровью будет полностью невосприимчив к продукту.

— Почему так?

— Достоверно причину я не знаю. Могу только предположить, что продукт воспринимает её, как родной дом, что ли, или очень близкого родственника и потому не вредит.

— Насколько это может нам помешать? — нахмурилась Джессика.

— Да практически ни на сколько. — беспечно отмахнулась Карен.

— Поясни! — потребовала Джессика.

— Как я говорила, недостаток настолько маленький, что во всём мире есть не более полусотни человек, обладающих такой кровью.

— Ты права! Это действительно небольшой недостаток, которым можно смело пренебречь.

— После работы с «золотым» геномом, дело пошло, как по маслу. И буквально на днях я завершила наш проект. Последние тесты на животных прошли просто замечательно. Вот их результаты, — протянула принесённую папку Карен. — Так что я своё дело сделала.

Открыв полученную папку и бегло просмотрев несколько страниц с мелким печатным текстом, сопровождаемым графиками и таблицами, Джессика уточнила:

— А где гарантии, Карен? Ведь всё это только на мышах и обезьянах.

— На крысах, Джесси, на крысах и обезьянах. И где я, по-твоему, возьму подопытных людей? Может ты найдёшь добровольцев? — внезапно разозлилась собеседница.

И тут же, словно испугавшись чего-то, оглянулась на официантку, которая, не обращая никакого внимания на разгорячившуюся женщину, увлечённо разговаривала с кем-то по телефону.

Облегчённо выдохнув и успокаиваясь после вспышки внезапного раздражения, Карен продолжила:

— Извини, сорвалась. Нелегко мне дались последние пять лет. Меня вымотала постоянная боязнь, что что-то пойдёт не так, и всё выплывет наружу. Особенно после реализации первой фазы нашего проекта. Устала я каждый день рисковать своей собственной задницей. А тут ещё вызов этот непосредственно перед нашей встречей. Не мог этот козёл другое время выбрать!

— Знаешь, — допивая свой кофе, устало продолжила женщина, словно прошедший приступ злости высосал из неё все силы, — я уже подумала, что всё — приплыла моя лодочка к казённому бережку. Словно в тумане шла в его кабинет и думала: «Сейчас специальные агенты ФБР Фокс Малдер и Дана Скалли6 наденут на меня браслеты, и начну я совсем не научную деятельность далеко не в таких комфортных условиях».

— Держи себя в руках, Карен! Не нужно, чтобы нас слышали посторонние. Всё же, я так и не услышала от тебя никаких гарантий! — проявила настойчивость Джессика.

— Какие могут быть гарантии без полноценных испытаний на людях, Джесси? А их нет, и не будет. Или у тебя появились-таки добровольцы? — вопросительно уставилась Карен на Джессику.

И, увидев ожидаемый отрицательный жест собеседницы, сразу продолжила:

— Так что решение о запуске второй фазы проекта снова принимать тебе и только тебе. И это опять, как и с первой фазой, твоя зона ответственности. Свою часть сделки я выполнила. Единственное, что могу сказать, так это то, что испытания второго компонента продукта на крысах, а потом на обезьянах, как и в случае с первым компонентом, прошли просто блестяще. Что мы хотели, то и получили. Ну, это ты и сама уже прочитала.

Переведя дух, Карен продолжила:

— А по человеческому геному компьютерное моделирование полностью подтвердило разработанную модель воздействия — такого же, как на геномы крыс и обезьян. Так было и три года назад с первым компонентом продукта. Последний мой расчётный прогноз даже более благоприятный, чем был на тот момент. А ты и тогда говорила практически те же самые слова, что я услышала сейчас.

В третий раз подозвав официантку и заказав ещё по одной чашечке кофе, женщины замолчали, думая каждая о своём.

Джессика думала о Карен Баффин — учёном-генетике и вирусологе, работающем в Genetic World DNA — частной компании, которая специализируется в области генетических исследований. Хьюстонское подразделение этой компании арендовало лабораторию в одном из научно-исследовательских институтов Техасского медицинского центра. Для проведения генетических анализов компания, по запросу клиента, высылала инструкцию и специальный набор, с помощью которого брался мазок из ротовой полости пациента, который отсылался обратно в лабораторию компании. Все образцы ДНК7 после проведения анализа оставались на хранении в компании. Недавно компания объявила о том, что ею было проведено более пяти миллионов генетических тестов со всего мира. И Карен, занимая не последнюю должность в компании, имела полный доступ к результатам этих тестов.

Карен же вспоминала всё, что она узнала из средств массовой информации или от самой Джессики о судьбе этой сильной женщины. Очень схожи жизненные пути Джессики и Карен. Обе воспитывались только матерями, обе подверглись насилию со стороны мужчин, и одну и другую предали мужья, разве что Карен обожглась не два раза, как Джессика, а три. Обе женщины, заразившись от своих последних мужей, неизлечимо больны, хотя при должном уходе и определённом образе жизни могут прожить ещё немало лет.

Судьба свела их дважды. Впервые Карен познакомилась с Джессикой после её первого развода, когда молодая миллионерша безуспешно попыталась разыскать зачем-то своего биологического отца, давно бросившего их с матерью. Вторая их встреча, произошедшая в Техасском медицинском центре, где обе женщины в один день узнали о фатальном приговоре врачей, продолжилась своеобразной дружбой и сотрудничеством.

— И все-таки, Карен, — вновь заговорила Джессика, — этого мало. Вдруг дело пойдёт не так, как мы планируем. И, к слову, как ты вынесешь продукт из лаборатории?

— Всё очень просто, Джесси. На этот раз я вынесу его в себе. Это и будет гарантией того, что моя работа сделана на отлично. Впрочем, как всегда. Три года назад было намного сложнее, но и тогда я справилась. И мы, а особенно ты, неплохо та этом заработали.

— Ну, хорошо. С такой гарантией я согласна. Кстати, всё время хотела тебя спросить — почему ты тогда выбрала Китай?

— Не люблю узкоглазых и коммунистов. — поморщилась Карен. — А ещё больше узкоглазых коммунистов, маскирующихся под приличных бизнесменов. Терпеть их не могу. Но это личное и к нашему делу никак не относящееся. Прошлый результат ведь тебя удовлетворил?

— С этим никаких вопросов нет. — согласно кивнула Джессика. — А почему был Ухань, а не Пекин, например?

— А почему бы и нет? Город-миллионник на месте слияния двух рек почти в центре огромной страны с миллиардным населением, развитой промышленностью, аэропортом, железнодорожными вокзалами и огромными туристическими потоками. По-моему, как раз то, что требовалось для скорейшего получения первого результата. Так почему было не совместить приятное мне с полезным нам обеим?

— А почему, например, не Северная Корея?

— Вот ты настырная, Джесс. — Карен Баффин ненадолго замолчала, уйдя в воспоминания, очнувшись от которых продолжила. — Впрочем особого секрета здесь нет. Случилось это тогда, когда я — совсем ещё юная девчонка и подающая надежды молодая учёная, заканчивающая свою докторскую диссертацию, была на международной конференции вирусологов в Риме. Не знаю, что на меня тогда нашло, может то, что я впервые оказалась одна в другой стране, а может собственная наивность или неопытность, но потянуло меня на приключения, в результате которых в одной из местных кафешек я познакомилась с одним обходительным молодым китайцем, приехавшем на ту же конференцию. Приятное поначалу знакомство, во время которого я почему-то ни словом не обмолвилась, что являюсь его научным коллегой, продолжилось в постели одного из пригородных особнячков, который сняла на несколько дней китайская делегация. Китаёза, судя по всему, принял меня за одну из тамошних проституток. Такая ситуация меня даже забавляла, поэтому я его ни в чём не разубеждала. А после эта узкоглазая скотина из того самого Уханя, начавшая надираться алкоголем ещё в кафе и закончившая в постели принесённым с собой вином, считая меня полнейшей дурой, начала пьяно хвастаться, что работает в суперсекретной лаборатории, и рассказывать своим заплетающимся языком о своих величайших открытиях. Услышав хмельные разглагольствования, я и вовсе закрыла рот на замок. Очень много интересного тогда узнала, пригодившегося мне, в том числе и при разработке первого компонента нашего продукта. Но, как оказалось, за всё надо платить. Не успел этот гений алкогольных откровений заснуть, как на пороге спальни появились его соотечественники, которые, смеясь и радостно тявкая что-то на своём обезьяньем языке, привязали меня к кровати и драли весь оставшийся день и всю ночь во все возможные дыры. А первый узкоглазый, проспавшись на полу той же комнаты, с не менее довольным видом присоединился к этому развлечению. Что интересно, денег я тогда тоже «заработала» — их впихнули мне в карман джинсов и выставили за порог дома на улицу.

— В полицию заявляла?

— А смысл? Опозориться? Ещё посадили бы за незаконную «трудовую» деятельность. Да и азиаты эти попутно с «развлечением» собирали свои манатки, готовясь свалить обратно в свой в Китай.

— Ладно, дело прошлое — сочувствую тебе и всё такое. Обговорим детали? — вернулась к теме встречи Джессика.

— Спасибо. И давай, а то мне уже пора возвращаться в лабораторию. — посмотрев на часы, согласилась Карен.

— Когда и как я получу вторую часть продукта, средство воздействия на него и технологию синтеза? И как с распространением на этот раз? — спросила Джессика, пряча папку с бумагами в свою сумочку.

— Как я уже говорила, выносом займусь сама. Распространение, как и в прошлый раз, тоже возьму на себя. Но только после того, как получу то, что мне причитается. Встречный вопрос, Джесси, где моё вознаграждение?

— Вот держи. — произнесла Джессика, передавая Карен знакомую пластиковую карточку Bank of America. Несколько таких же уже лежали в потайном сейфе в доме женщины. — На ней, как и в прошлые разы, четыре миллиона, как и договаривались. Схема расчёта такая же, как и с первым компонентом. Я своё слово держу!

— Отлично! Вечером проверю наличие средств на этой карте. Ты ведь знаешь, как мне нужны эти деньги. Если всё в порядке, то завтра я начну завершающую процедуру. Подробное описание второй части продукта, средства его подавления и технологию синтеза ты получишь после перечисления оставшейся части денег.

— Как я узнаю о результатах действия всего продукта? Надеюсь, Карен, ты меня не обманываешь? Пока я только и делаю, что трачу деньги и верю тебе на слово. Не хочу тебе угрожать, но …

— Не надо, Джесси, не продолжай, — поморщилась Карен. — Я тоже умею держать данное слово. И ты это знаешь. О результатах узнаешь опять-таки из газет и телевидения примерно через месяц. Тогда же и закончим наши дела.

— Так не пойдёт Карен. У меня, кроме нескольких листиков последнего твоего отчёта, ничего на руках не остаётся. — постучала Джессика пальцами по сумке, в которую спрятала прочитанные листы. — Я такими картами не играю!

— Хорошо, предлагаю поступить следующим образом, — после паузы заговорила Карен. — Я проверяю карту на наличие оговорённой суммы. Если всё окей, высылаю тебе на почту подробное описание второго компонента продукта. В течение недели заканчиваю все свои дела и одновременно начинаю его распространение. Затраты на это, так и быть, тоже возьму на себя — благо деньги уже есть. Мои расходы компенсируешь в следующей доле. Это ещё где-то полмиллиона — сама понимаешь, придётся много поездить, в том числе по всему миру. Спустя ещё неделю ты переводишь мне половину оставшейся суммы и получаешь формулу подавителя. Ещё через две недели я получаю остаток средств, а ты технологию его синтеза.

— И да, Джессика, встречаться больше не будем. — добавила спохватившаяся Карен. — Всё общение только через электронную почту.

— Боишься за свою жизнь? — усмехнулась Джессика. — Не стоит, Карен. Мы в одной лодке. По поводу подавителя — не поздно ли? Я успею развернуть его производство?

— Успеешь. Там нет ничего сложного. Успела же вовремя начать производство вакцины против первого компонента, немало на ней заработав! — махнув рукой, проговорила Карен. — Сама было удивлена, насколько просто всё получилось. И оборудования твоего концерна вполне хватит.

И взглянув собеседнице в глаза, продолжила:

— А на счёт жизни — я подстраховалась, Джессика. У меня есть записи всех наших разговоров. И я очень не хочу их обнародовать.

— Вот как! — изогнула бровь Джессика. — Хорошо! Я согласна с твоим предложением. В очередной раз положусь на твоё слово. А сейчас пора заканчивать нашу встречу. Вечером жду письмо. Прощай!

— Пора, Джессика! Прощай! Надеюсь, всё у нас получится, как надо, к обоюдному нашему удовольствию! — поднимаясь из-за стола, прощально взмахнула рукой Карен, первой покидая место переговоров.

Через несколько минут после неё, заплатив за весь выпитый кофе, помещение кафе покинула и Джессика. Выходя на улицу, она вызвала по телефону главу службы безопасности своего концерна:

— Пусть меня забирают, Спотер! Объект ведут?

— Постоянно, как вы и приказывали. — услышала она в динамике аппарата низкий женский голос.

— Усиль группу ещё тремя, нет лучше четырьмя агентами-женщинами. Постарайся найти людей разных национальностей. Объект будет много путешествовать по миру. Нужно, чтобы они не сильно выделялись.

— Принято, мэм.

— Наблюдение не прекращать ни днём, ни ночью. Деньги на расходы выдели из оперативного резерва. Докладывать ежедневно. — продолжила Джессика инструктаж. — При попытке скрыться разрешаю работать жёстко, но без особого членовредительства и не привлекая к себе лишнего внимания. Также в этом случае необходимо будет изъять все электронные и бумажные носители информации, которые будут у объекта. За их целостность и сохранность отвечаешь своей головой!

— Как всегда, мэм. Машина уже подъезжает.

— Спасибо, это всё.

— До свидания, мэм!

Завершила разговор Джессика уже погружаясь в роскошный кожаный салон чёрного представительского Cadillac C–Ville.

* * *

Houston, 2252, MacArthur St. Через пять часов после встречи.

Загоняя свой небольшой автомобильчик, произведённый восемь лет назад на предприятии наследников Генри Форда старшего, в пристроенный к дому гараж, Карен лихорадочно вспоминала, оплатила ли она счета за интернет? Не дожидаясь полного закрытия ворот и не разуваясь, она побежала по деревянной лестнице на второй этаж дома, где в её небольшой, но уютной, спальне на широкой кровати лежал подключённый к сети ноутбук.

Упав на колени перед аппаратом голодного, украинского, наверное, любителя яблок, одной рукой она попыталась поднять крышку сего электронного чуда, а другой вставить вилку в электрическую розетку. Справившись с третьей попытки с этим непростым делом, и, нажав на подсветившуюся кнопку, Карен уставилась на экран, постукивая пальцами по корпусу электронного прибора.

— Да, когда уже ты загрузишься? Давай же! Ну, давай скорее, калькулятор-переросток! — подгоняла она словами неторопливую электронную машину.

Дождавшись, наконец, приветственной мелодии и загрузив привычный WEB-браузер, женщина зашла на электронный портал Bank of America. Авторизовавшись на стартовой странице и введя, опять с третьей попытки, необходимые реквизиты полученной от Джессики карты, Карен со счастливой улыбкой любовалась отобразившимися цифрами текущего банковского баланса.

— Да, да, да! Да-а-а-а-а!!! — заверещала она на всю комнату, прыгая на кровати, как маленькая девочка. Не живи она в своём доме, доставшемся по наследству от матери, соседи, скорее всего, вызвали бы полицию, услышав вопли счастливой до невозможности женщины.

Попрыгав (едва не раздавив при этом компьютер) и покричав ещё несколько минут, Карен расслабленно упала на кровать. Ноутбук, столь необходимый недавно, был забыт. Руки нежно поглаживали золотую банковскую карточку.

— Пять лет! Пять грёбаных лет! — шептали растянутые в улыбке губы. — Моя ты прелесть!

— Надо это отпраздновать! — вскочив с кровати, не расставаясь с драгоценным куском пластика, Карен побежала на кухню за бокалом и бутылкой Beringer White Zinfandel. Вернувшись обратно, она наполнила фужер игристым розовым вином.

— За удачу в нашем деле, Джессика! — произнесла тост Карен, чокнувшись с висящей на стене фотографией.

Этому селфи значительно больше пяти лет. На нем до безобразия пьяные Джессика и Карен сидят в обнимку за столом какого-то ресторана, заливая ромом результаты своих медицинских анализов. Тогда, под действием стресса и крепкого алкоголя, Джессика сильно разоткровенничалась, рассказывая о своей жизни. Прикрыв глаза рукой, Карен ушла в воспоминания того дня.

Родного отца Джессика Инсейн не знала. Он бросил беременную подругу сразу, как только узнал о факте будущего отцовства. Мать Джессики аборт делать не стала и благополучно родила здоровую малышку, которую назвала в честь её бабушки. Вспоминать о предавшем её парне мама Джессики не любила. Даже совместные фотографии были порваны и выброшены. Все, что девочка смогла разузнать об отце, это то, что он был очень красивым и Джессика очень на него похожа.

Через два года мама Джессики вышла замуж за клерка одной из многочисленных страховых контор Хьюстона, а сама устроилась на работу тренером по фитнесу в спорткомплексе, принадлежащем одной из местных бейсбольных команд.

Совместная жизнь родителей Джессики сложилась неудачно. Приёмную дочь отчим не любил, и воспитанием маленькой Джессики занимались её мама и бабушка. А любил он посидеть в баре сначала за одним-двумя бокалами пива, а потом и под стаканчик-другой виски, приходя домой не совсем в трезвом состоянии.

С возрастом, из-за сидячего образа жизни и под действием алкоголя, подтянутый, со спортивной фигурой мужчина превратился в обрюзгшего вечно недовольного чем-то индивидуума. Мама же сохранила свою фигуру стройной, ну а красивой она была от рождения. Сравнивая себя с женой, мужчина начал ревновать красавицу супругу к ухажёрам, которые, как он считал, крутятся вокруг неё на тренировках.

С каждым годом ревность только усиливалась. Отчим начал кричать на свою жену, устраивал ей истерики с обвинениями в неверности, а позже в ход пошли и кулаки. Иногда доставалось и пытавшейся защитить мать Джессике.

А после того, как однажды пришедший домой сильно нетрезвый отчим в отсутствие супруги попытался изнасиловать свою падчерицу (до конца дело не дошло, так как пьяный насильник не смог преодолеть сопротивление девочки и заснул прямо на ней), её мама подала на развод. Джессике тогда едва исполнилось двенадцать лет, и все эти события оставили в душе девочки большие незаживающие раны.

Начало своему немаленькому состоянию американская Золушка положила после скандального развода со своим первым мужем. Молодая девятнадцатилетняя Джессика, уже студентка Хьюстонского университета по специальности «Право», победительница одного из ежегодных конкурсов «Мисс Техас» настолько понравилась молодому владельцу крупной фармацевтической компании, что свадьба была сыграна спустя три месяца после их знакомства. Причём замуж Джессика выходила, как ни странно, по любви, а деньги жениха были приятным дополнением к молодому супругу.

Развод инициировала сама Джессика, после того, как через пять лет супружеской жизни узнала о многочисленных изменах своего мужа. Для неё это стало вторым в её жизни серьёзным психологическим потрясением, добавившим новые душевные травмы. Сама, сохраняя верность, она ожидала того же и от своей второй половинки и поначалу не верила сплетням. Но слухи о похождениях своего благоверного не прекращались, а только обрастали новыми подробностями, и чаша её веры и терпения лопнула.

Частный детектив сумел зафиксировать на фото и видео похождения неверного супруга, а нанятые юристы известной адвокатской конторы, в которой Джессика проходила стажировку, не оставили ему ни единого шанса выиграть судебный бракоразводный процесс.

В качестве компенсации по решению суда молодая и уже разведённая женщина получила от своего бывшего супруга половину акций фармацевтической фирмы и других ценных активов, которыми он владел. С учётом десяти процентов, полученных в качестве свадебного подарка, Джессика становится держателем контрольного пакета акций Texas Pharmacy Group, где не остаётся места для неверного мужа.

Бывший супруг, уничтоженный морально и финансово, нанимает безработного уголовника, который пытается бросить в лицо Джессике банку с кислотой. Женщина успевает убрать голову от потока едкого вещества, часть которого попадает на плечо и спину, вызывая химические ожоги.

Окончательно в мужчинах Джессика разочаровалась после второго своего брака. Повторно замуж она вышла через семь лет за сына одного из совладельцев той самой адвокатской конторы, юристы которой помогли ей с первым разводом.

Второй брак, заключённый уже не по любви, а по расчёту, казавшийся прочным поначалу, тоже долго не продержался. Опять начались измены уже нового мужа, но как оказалось не с женщинами, а с мужчинами. Джессика даже не смогла сразу понять, как к этому относиться — как к изменам или нет?

Дальше — больше. Подсевший на наркотики и азартные игры муж, растративший на них и своих любовников всё своё личное состояние, залезший в большие долги и скрывающий все свои похождения от влиятельного родителя, крадёт и продаёт часть драгоценностей супруги. После громкого домашнего скандала с привлечением тестя и обещаниями обнародовать всю подноготную нерадивого муженька Джессика получает третий нервный срыв.

Чтобы не испортить репутацию своей юридической фирмы и не выносить сор из избы отец второго мужа компенсирует стоимость украденных украшений и предлагает Джессике по-тихому оформить развод с выплатой ей многомиллионного морального ущерба. Она соглашается.

А через полгода выяснилось, что бывший и последний уже муженёк (к тому времени скончавшийся от передозировки героина) одарил Джессику прощальным подарком — у неё диагностируют ВИЧ.

Вынырнув из воспоминаний и снова наполнив бокал, Карен опять взялась за ноутбук. Сделав необходимые манипуляции, глядя на фотографию на стене, женщина прошептала:

— Я держу свои слова, Джесси!

* * *

Houston. Texas Pharmacy Group. Через шесть часов после встречи.

В кабинете генерального директора на четырнадцатом этаже офисного здания Техасского фармакологического концерна царил полумрак. Окна прикрывали вертикальные ламели жалюзи, сквозь которые едва проникали лучи заходящего солнца. Верхнее освещение было выключено. Лишь настольная лампа с жёлтым абажуром освещала поверхность рабочего Т-образного стола владелицы кабинета.

Слабый свет, льющийся с поверхности двадцатипятидюймового монитора, подсвечивал усталое лицо Джессики Инсейн. Серые глаза внимательно вчитывались в строчки почтового сообщения, отображаемого сейчас на экране. Адресата нет в списке известных абонентов — письмо пришло с временного почтового ящика такого же сервиса анонимных сообщений, каким неоднократно пользовалась и сама Джессика. Но, тем не менее, оно не попало в спам8, а подверглось пристальному изучению.

----------------------------------------------------

От: KB@minuteinbox.com

Кому: JI@ minuteinbox.com

Тема: Продукт.

Текст сообщения:

Смотри вложение. Через две недели ожидаю предпоследний платёж.

Прикреплённые файлы:

SMI_Sample.docx

----------------------------------------------------

Быстрое движение рукой, нервный щелчок мышью, и долгий выдох сквозь плотно сжатые губы продемонстрировали то напряжение, в котором находилась все эти минуты сидевшая за монитором женщина:

— Пришло. Не обманула.

И опять глаза торопливо бегают по строкам открытого файла, выхватывая саму суть изучаемого документа. Лихорадочно листается многостраничный словарь медицинских терминов. Пропускаются абзацы, иногда даже целые страницы просматриваемого на экране текста. Более подробное изучение начнётся завтра, на свежую голову. А пока только самое главное, самое интересное, то, чего она ждала более пяти лет и за что заплатила и ещё заплатит немалые деньги.

…

Инфекционный агент9: Suppression Male Immunity (SMI).

Геном инфекционного агента: создан генетическим конструированием на базе SRY-гена Y-хромосомы человека; Influenza A H1N110; Human immunodeficiency HIV11 (подробное описание приведено в приложении А).

…

Вирулентность12 инфекционного агента: высокая, значительно увеличивается при наличии в организме антител к SARS-CoV-213.

…

Патогенность14 инфекционного агента: у половозрелых мужских особей — положительная с подавлением иммунного ответа организма (группа риска IV); у половозрелых женских особей — отрицательная (группа риска I); у неполовозрелых особей обоих полов — отрицательная (группа риска I).

…

Специфичность15 инфекционного агента: атипичная.

…

Восприимчивость инфекционного агента биохимическая16: не восприимчив.

Восприимчивость инфекционного агента физическая17: повышение температуры вызывает ускоренный рост и размножение; понижение температуры приводит к некритическому снижению темпов роста.

…

Инкубационный период18: от десяти до двадцати восьми дней.

…

Латентный период19: не более трёх дней.

…

Механизмы передачи инфекционного агента:

а) аэрогенный20 (воздушно-капельный и воздушно-пылевой);

б) контактный21 (прямой и непрямой);

в) вертикальный22;

г) гемоконтактный23 (естественный и искусственный).

Трансмиссивным24 способом не передаётся.

…

Вакцина25: не разработана.

Технология синтеза вакцины: не разработана.

…

Ингибитор26: разработан, апробирован (см. файл SMI_inhibitor.docx); побочные эффекты — не обнаружены; периодичность применения — постоянно, регулярно.

Технология синтеза ингибитора: разработана, апробирована (см. файл SMI_inhibitor_synthesis.docx).

…

Описательная характеристика.

Передача инфекционного агента SMI может быть осуществлена вместе с выдыхаемым воздухом, при кашле или чихании, через слизистые оболочки, при половом акте через кровь, слюну сперму, при переливании крови или кровососущими насекомыми.

Инфекционный агент внедряется в ДНК клеток заражённого организма и практически полностью угнетает иммунную систему половозрелых мужских особей. При этом неполовозрелые особи и половозрелые женские особи становятся организмом-хозяином вируса-комменсала27.

Данная способность реализуется модификацией генома Human immunodeficiency HIV в вирус-сателлит28, активация патогенности которого происходит при повышении уровня тестостерона29 в крови организма-носителя, средний уровень которого у половозрелых мужских особей — составляет от 11 до 33 нмоль30/л; а у неполовозрелых особей обоих полов и половозрелых женских особей от 0,24 до 3,8 нмоль/л.

На процесс фармакологического, химиотерапевтического, фитотерапевтического и других воздействий на вторичные патогенные факторы, вызванные угнетением иммунной системы заражённого, при применении ингибитора влияния не оказывает.

Действие инфекционного агента на иммунную систему заражённого организма подавляется ингибитором.

При постоянном регулярном применении, после первой дозы, величина которой зависит от времени, прошедшего с момента заражения, патогенное воздействие инфекционного агента блокируется полностью.

Любые методы и способы лечения без применения ингибитора приводят к временному краткосрочному улучшению состояния организма с последующим увеличивающимся реабилитационным периодом.

…

Математическая модель воздействия на геном крыс: разработана (подробное описание приведено в приложении В1).

Экспериментальное исследование воздействия на геном крыс: проведено (результаты приведены в приложении В2).

Совпадение результатов математического моделирования и экспериментальных исследований: 97,8 %.

…

Математическая модель воздействия на геном обезьян: разработана (подробное описание приведено в приложении С1).

Экспериментальное исследование воздействия на геном обезьян: проведено (результаты приведены в приложении С2).

Совпадение результатов математического моделирования и экспериментальных исследований: 95,3 %.

…

Математическая модель воздействия на геном человека: разработана (подробное описание приведено в приложении D).

Экспериментальное исследование воздействия на геном человека: не проведено (нет подопытных образцов).

Совпадение результатовматематического моделирования и экспериментальных исследований: неизвестно.

…

— Да это то, что нужно! — прозвучал в тишине кабинета усталый, но всё же радостный женский голос. — Но как же досадно, что нет полного комплекса испытаний. Придётся работать с тем, что есть.

Сбросив полученный файл на флэшку-брелок с криптозамком, и выключив компьютер, Джессика связалась с главой службы безопасности.

— Машина ждёт? Я выхожу. — проговорила она, закрывая толстую стеклянную матированную дверь своего кабинета.

— Да, мэм. Водитель на месте. — как всегда была краткой её подчинённая.

— Как объект?

— Сейчас у себя дома. Никуда не выходила.

— Спасибо! Продолжайте наблюдение.

— Есть, мэм! Приятного отдыха.

* * *

Houston. February 2. Из доклада группы наблюдения.

«07:25 a.m. — Объект вовремя не отправился на работу.

08:00 a.m. — В дом к объекту зашёл неизвестный мужчина.

08:17 a.m. — Объект выставил дом на продажу».

* * *

Houston. Texas Medical Center, Institute of Genomics, Genetic research laboratory. February 2. 9:32 a.m.

Уже десять минут Карен Баффин неподвижно стояла возле вертикального ящика медицинского холодильника глубокой заморозки, застывшим взглядом глядя на его непрозрачную белую дверцу.

Сегодня, как и много раз до этого, но с опозданием на один час, она вошла в свою секцию лаборатории, привычно пройдя несколько кордонов безопасности, о которых она сейчас напряжённо размышляла.

Сразу за неширокой герметичной дверью на входе в лабораторный комплекс находилась так называемая «чистая зона». Начиналась она контрольно-пропускным пунктом с вооружённой охраной, проход через который без специального пропуска или сопровождающего лица был запрещён. Эта часть системы безопасности никак не могла ей помешать.

За стеной пропускного пункта располагалась комната наблюдения. Здесь постоянно находились операторы дежурной смены, отслеживающие на мониторах картинки с внешних и внутренних камер наблюдения. Вместе с ними ютилась группа оперативного реагирования. Люди, находившиеся в этой комнате должны максимально быстро выявить и нейтрализовать непрошеного гостя, вдруг такой появится в стенах здания, или помочь сотруднику лаборатории, если ему понадобится помощь. Операторы могли что-то заметить. Но, учитывая большое количество камер наблюдения, как наружных, так и внутренних, и наоборот малое число самих наблюдателей, вероятностью её раскрытия ими можно было смело пренебречь. Тем более, что расположение камер в своей лаборатории она прекрасно знает и вполне может скрыть от них то, что ей предстоит сделать.

Следующую дверь с красной надписью: «Опасная зона» и ядовито-оранжевым значком биологической угрозы, можно открыть только с помощью электронной карты. И зайти получится лишь в небольшой тамбур, за которым находятся раздевалки для персонала лабораторий и душевые комнаты. Душ здесь тоже не простой, а двухступенчатый: сначала химический — для дезинфекции, а затем — обычный. Но всё это только наружное воздействие, а продукт будет у неё внутри, и никак пострадать не сможет.

Ну и наконец, за стенами боксов из стекла и металла можно разглядеть помещения с лабораторным оборудованием, коробами со встроенными перчатками и манипуляторами, микроскопами с выводом картинки на мониторы компьютеров, рядами пробирок и колб, стерилизационными контейнерами с инструментами.

Кроме Карен, одетой в белый лабораторный халат, никого из других сотрудников в этой части лабораторного комплекса не было. Да и не могло быть, так как доступа сюда они не имели. Это была только её, почти личная, лаборатория, в которой она и проводила свои исследования.

За белой дверцей холодильника, перед которым сейчас стояла Карен, при температуре минус 70 градусов Цельсия в отдельном, никак не маркированном боксе, стояли две обычные запаянные медицинские пробирки, помеченные разными цветами — результат её пятилетних, щедро оплачиваемых Джессикой Инсейн трудов.

Что и как с ними делать женщина знала. И даже дала обещание. Но как же трудно было решиться на его воплощение. Сомнения, отринутые ранее, нахлынули с новой силой, делая её нерешительной, заставляя неподвижно стоять на месте. Глаза Карен неотрывно смотрели на ручку холодильника, а руки в медицинских перчатках поглаживали через ткань халата небольшие прямоугольные кусочки пластика со стилизованными изображениями американского флага, одному из которых (кусочку, а не флагу) она вчера в очередной раз радовалась.

Думала она о своей прожитой жизни, о силах и нервах, затраченных на проведение исследований, о незаконченном цикле испытаний образца, что не прошёл апробацию на людях, о цифре общего баланса её банковских счетов и её скором увеличении.

Здесь её мысли перескочили на вчерашнюю встречу с Джессикой. Вспомнив выражение глаз, с которыми Джессика передавала ей очередную банковскую карту, и весь их разговор, Карен вдруг отчётливо поняла: «Обратного пути у неё уже нет! Теперь только вперёд, до самого конца».

За время, проведенное в ожидании, за деньги, которые Джессика потратила на исследования Карен, и которые планирует получить, используя результаты её работы, она не пожалеет никого, кто не сможет оправдать уже оплаченных надежд или встанет на пути их осуществления. Пять лет ожиданий, несколько миллионов на грант университету, компании и непосредственно ей на проведение экспериментов, миллионы на личных картах. Там, где замешаны такие суммы, никакая дружба не котируется. Да и была ли она — эта дружба?

Сначала, на волне внезапного потрясения от диагнозов врачей, скорее всего они дружили. Но потом, по мере возникновения и реализации совместного плана, деловые отношения всё больше и больше вытесняли чувства личной симпатии и привязанности, перерождаясь в отношения начальника и подчинённой. И хотя Джессика этого никогда не демонстрировала, но что-то такое на подсознательном уровне ощущалось, и прорвалось наружу во время их последней встречи.

Началось всё с того памятного вечера в ресторане после получения результатов медицинских анализов с брошенной Карен в сердцах фразы, что гадов мужиков надо за такое наказывать, которую пьяная Джессика сумела каким-то образом запомнить.

Через полгода, на одной из встреч, уже зная о специальности и месте работы Карен, Джессика напомнила ей об этом высказывании и предложила план мести с помощью вируса, который действовал бы только на мужчин. Ошарашенная Карен сопротивлялась недолго. В итоге договорились, что в разработке вируса она участвует своими мозгами, опытом и трудом, а Джессика — финансовыми вливаниями.

О желании Джессики немало заработать на постоянной продаже лекарства от этого вируса Карен догадалась почти сразу, но в разговорах с Джессикой об этом никогда благоразумно не упоминала.

Встряхнувшись от промелькнувших мыслей, Карен открыла холодильник и достала бокс с пробирками. Быстро, чтобы не обжечься ледяными стенками, переставила его на рабочий стол. Достав пробирку с красной меткой, закрыла контейнер с оставшейся ёмкостью и вернула его назад в холодильник. Теперь необходимо подождать несколько часов, чтобы лежащая на столе колбочка прогрелась до комнатной температуры. А пока нужно завершить все свои дела в лаборатории.

Оглядывая всё вокруг, Карен составляла план дел на оставшуюся неделю: «Так! Продукт Джессики греется. Не забыть после уничтожить пробирку! Исходные прототипы вирусов, как и все другие использованные расходные материалы, уничтожить сегодня же. Всю лабораторную посуду стерилизовать. Ингибитор в холодильнике — это на последний день. Больше ничего постороннего там нет.

Все материалы по разработкам перенести в облачное хранилище, рабочий компьютер почистить — это тоже на сегодня, крайний срок — завтра. С бумажными записями хорошо поработает шредер31, а ещё лучше их сжечь, как сожжены уже тушки подопытных лабораторных животных.

Исследования по теме шефа необходимо закончить за три-четыре дня — там почти всё уже сделано. Ну, разве отчёт ещё окончательный сотворить. А сейчас напишем заявление об увольнении (надеюсь, этот козёл препятствовать не станет). Ну что ж — времени вполне хватает. За работу!»

Заявление было написано за минуту и отложено в ящик стола до конца недели. В печь отправилось всё по составленному списку, что хоть как-то могло скомпрометировать Карен. Вся информация из рабочего компьютера переслана в один из облачных сервисов. Отредактирована часть отчёта по работам, выполняемым на полученный грант. Все посторонние записи уничтожены.

В такой не совсем привычной суете прошёл почти весь рабочий день. Приятная усталость от хорошо выполненной работы распространилась по всему телу женщины. Присев в кресло возле письменного стола, и, сняв лёгкий респиратор, который Карен уже практически не замечала, она взяла в руки нагревшуюся пробирку с прозрачной жидкостью. «Интересно, какой ты на вкус? — пришла в голову неожиданная мысль. — Сейчас я это узнаю». Резким движением, отломав запаянный кончик стекла, Карен, выйдя из зоны наблюдения камер, опрокинула содержимое ёмкости себе в рот. «Да, дерьмо ещё то!» — скривившись, подумала женщина. И, зачем-то понюхав пустую пробирку, отправила её в печь.

* * *

USA, Houston. Rice University. За три дня до описанных выше событий. 1:25 a.m

В эту ночь в одной из технических лабораторий, ведущей исследования в области космических наук, частного исследовательского университета Райса, расположенного вблизи Техасского медицинского центра, приступили к завершающим исследованиям нового разработанного ими же композитного материала, предназначенного для покрытия корпусов космических кораблей.

Этот материал, разработанный по заданию NASA32, должен был защитить астронавтов от космического радиационного излучения во время их будущего многодневного полёта к соседнему Марсу.

Сроки разработки и испытаний, оговоренные контрактом, подходили к концу, поэтому работа над завершением исследований проходила и днём, и ночью.

Небольшой прямоугольный кусок разработанного образца покрытия уже находился в струбцине напротив излучателя лабораторной радиационной пушки, имитирующей поток космического излучения, и дожидался начала испытаний. В принципе в этом не было ничего опасного, так как сам поток радиации не обладал механическим воздействием, а только энергетическим. И по расчётам толщины разработанной защиты должно было хватить с запасом. Плюс стенки экспериментальной камеры тоже сделаны не из картона.

Но за секунду до нажатия на кнопку запуска излучателя происходит событие, которое повлекло за собой необратимые последствия.

Из-за хакерской атаки происходит кратковременный сбой в работе автоматической системы управления одной из электростанций, питающих часть Хьюстона, в которой находился университет Райса. В результате на излучатель подаётся напряжение намного большее, чем было запланировано при проведении испытаний. Предохранительные устройства срабатывают, но излучатель всё же успевает выдать узконаправленный импульс радиационного излучения, намного превышающий по мощности запланированный экспериментом.

Лабораторный образец покрытия корпуса будущего космического корабля не был рассчитан на такое излучение, как и защитные стенки камеры экспериментальной установки. По случайности под прорвавшийся сквозь все слои защиты мощный пучок жёсткого радиационного излучения никто из людей ни в университете, ни в многомиллионном городе не попал.

Испытания повторили после восстановления нормального питания экспериментальной установки. И даже получили прекрасные результаты.

Под вырвавшийся поток радиационного излучения никто не попал за исключением одной маленькой пробирки помеченной красной меткой, которая находилась в закрытом холодильнике на пятом этаже генетической исследовательской лаборатории Института генетики Техасского медицинского центра. Луч радиации лишь краем зацепил эту пробирку, но этого хватило для начала неконтролируемой мутации её содержимого.

Но об этом никто никогда так и не узнал.

* * *

Houston, 2252, MacArthur St. February 7. 6:23 p.m.

Заезжая вечером в гараж, Карен никуда не торопилась. Именно сегодня спешка могла только помешать. Спокойно закрыв ворота гаража и войдя в дом, женщина бросила ключи на журнальный столик, и устало опустилась на кожаную подушку дивана. Несмотря на позднее время и на довольно лёгкий обед, кушать совершенно не хотелось. Опрокинувшись на спину, забросив ноги на высокую спинку и прикрыв глаза, она просто лежала, отдыхая и не думая ни о чём.

Через полчаса безделья и небольшой полудрёмы зазвонил будильник телефона, выставленный заранее на это время. Небольшой отдых позволил восстановить силы, придав так необходимый заряд бодрости. Появилось даже лёгкое чувство голода, которое пришлось удовлетворить печеньем, посыпанным шоколадной крошкой, и стаканом холодного молока.

Ужиная, с тарелкой в руках, Карен бродила по дому, оглядывая родные комнаты. Здесь прошло её детство, юность, здесь она выросла и прожила всю свою жизнь. И вот теперь всё это уже не её. Через два дня она уедет отсюда и больше никогда не вернётся. Дом продан, деньги за него уже получены. Новые владельцы любезно предоставили два дня на переезд. Памятные и личные вещи уже собраны и отправлены на хранение в банковский сейф. Немного их оказалось — в основном документы, фотографии и немногие сохранившиеся от мамы безделушки.

Лёгкая грусть от расставания с семейным очагом совмещалась с чувством неимоверного облегчения и скорой свободы. Облегчение от ненавистного шефа, который после скандала (как же без него) подписал-таки её увольнительную, от необходимости ежедневно ходить пусть и на любимую, но уже изрядно надоевшую работу, от постоянного напряжения последних лет. И ожидающая её свобода, которую дали ей деньги, накопленные за время работы, вырученные от продажи дома, полученные и ещё ожидаемые от Джессики.

И чтобы обрести эту свободу нужно сделать всего один последний шаг. И начнётся этот шаг прямо сейчас.

Спустившись в подвал, Карен нащупала рукой выключатель на стене. Яркий электрический свет ослепил её на несколько секунд. Адаптировавшись к изменившемуся освещению, женщина оглядела остатки своей небольшой тайной лаборатории. Из всего, что здесь находилось раньше, остался обычный бытовой холодильник, пара столов с термостатом и устройством для заправки диспенсеров33, и кое-какая посуда.

Лабораторная центрифуга, микроскоп, автоклав, сепаратор и другие приборы, старательно разбитые молотком до состояния полного хлама, вывезены как мусор на свалку. Оставшееся отправится туда же завтра утром, ну, кроме холодильника — очень уж он тяжёлый, самой ей не справиться. Да и не привлечёт он особого внимания, мало ли какие бзики в головах у людей? Холодильник в подвале не самый странный их них.

Надев лабораторный халат, натянув медицинские перчатки, уже открывая крышку термостата, Карен поймала себя на мысли, что по въевшейся привычке продолжает соблюдать меры техники безопасности, которые начали вдалбливать им ещё на студенческой скамье. Усмехнувшись, так как в этих мерах сейчас нет никакой необходимости, женщина достала стеклянную колбу с прозрачной жидкостью. В этой колбе в физиологическом растворе находилась клеточная культура вируса, выделенная за эти дни из крови самой Карен.

Аккуратно перелив содержимое стеклянной ёмкости в резервуар заправочного устройства, Карен достала из бумажной коробки пустые флакончики из непрозрачного белого пластика. Через несколько минут работы все флаконы-диспенсеры были заправлены. Этикетки распространённого лекарства от астмы, вытащенные из той же коробки, аккуратно заняли свои места на боковых поверхностях пузырьков.

Уложив заправленные ёмкости обратно в бумажную тару, и выключив свет, Карен поднялась в спальную комнату, где один из принесённых флакончиков-дозаторов отправился во вместительную женскую сумку. Коробка с другими бутылочками была уложена в лежащий на кровати открытый чемодан с личными вещами и сложенной одеждой.

За окном давно уже стих шум большого города и горели фонари уличного освещения. «Ну, вот и всё!» — подумала Карен засыпая.

* * *

Houston. February 8. Из доклада группы наблюдения.

«Последние четыре дня объект, несмотря на то, что поломки личного автомобиля зафиксировано не было, на работу и с работы добирался на метро или автобусе.

Все перемещения по городу осуществлялись только общественным транспортом.

Во время наблюдения зафиксированы посещения аэропорта, театров и музеев, зоопарка, исторического космического центра, родео.

В 10:25 a.m. объект на своём автомобиле направился к выезду из города».

* * *

February 9-16. Из доклада группы наблюдения.

«Объект на своём автомобиле объездил города юга и востока США и Канады: Атланта, Вашингтон, Филадельфия, Нью-Йорк, Монреаль, Оттава, Торонто.

После Торонто осуществлён перелёт чартерным рейсом до Лас-Вегаса и переезд далее до Лос-Анджелеса.

Все перемещения внутри указанных городов осуществлялись только общественным транспортом.

Во время наблюдения зафиксированы посещения автогонок, статуи свободы, Чайна-тауна, Музейной мили, Голливуда, аллеи славы, музеев, других туристических объектов, вокзалов, аэропортов».

* * *

California, Los Angeles. Hilton Los Angeles Airport Hotel. February 17. 06:30 a.m.

Несмотря на столь ранний подъём, Карен наконец-то полноценно выспалась впервые за последнюю неделю. Многолетняя привычка ежедневно рано вставать на работу ещё не растворилась в её новом расписании. Потянувшись до хруста суставов, наслаждаясь теплом, которое сохранило лёгкое одеяло, Карен окинула взглядом номер отеля. Комната, выдержанная в бежево-коричневых тонах, большое окно с видом на аэропорт, широкая кровать, застеленная белоснежным бельём, огромный чёрный экран телевизора.

На расположенном рядом небольшом рабочем столике со стеклянной столешницей лежал раскрытый ноутбук. Вечером, после поселения в номер, она его включила, но так и не воспользовалась — очень уж её привлёк бассейн с подогреваемой водой, расположенный во внутреннем дворе. Понежившись в нём почти час, ещё час она провела за поздним ужином в небольшом ресторане на первом этаже отеля.

Но, как ни приятно полежать в тёплой постели, уже пора вставать. Вскочив с кровати, женщина, закутавшись в халат, направилась в ванную комнату. Проходя мимо телевизора, Карен мимоходом коснулась кнопки включения, как обычно попав на надоевшую до оскомины рекламу какого-то залежалого и никому не нужного товара.

Стоя в ванной, умывшись и очищая зубы, она разглядывала себя в зеркале, когда её внимание привлёк начавшийся информационный выпуск.

Усевшись на кровать перед телевизором, не вынимая щётки изо рта, Карен внимательно слушала, как молодая девушка, ведущая новостей, рассказывала, что уже несколько дней в южных и восточных штатах страны наблюдаются участившиеся случаи заболеваний среди взрослого населения. Заболевшие люди, большинство из которых были мужчинами, обращались с лёгкими простудными заболеваниями, но были случаи обнаружения и кишечных инфекций. Ситуация находится под контролем властей штатов.

«Началось!» — промелькнула в голове мысль. Её взгляд перешёл на авиабилет, лежащий рядом с ноутбуком: «Сегодня выходим на международную арену».

Пересев в кожаное кресло перед ноутбуком, Карен застучала пальцами по клавиатуре, заходя в свой электронный кабинет на сайте Bank of America. Сообщение о поступившем переводе на очередные четыре миллиона отобразилось на экране. Подсчитав общий баланс, женщина вновь порадовалась приятной восьмизначной цифре.

Немного полюбовавшись воображаемыми цифрами, Карен представила такую же картинку после поступления последнего платежа. «Да, так будет намного лучше. Как говорится, ничего личного — только бизнес!» — улыбнулась она. «Хотя личное всё же есть» — тут же поморщилась Карен. — «Ладно, пора выполнять свою часть договора».

* * *

Texas, Houston. Texas Pharmacy Group. February 17. 08:55 a.m.

На сей раз в кабинете на четырнадцатом этаже здания Техасского фармакологического концерна находилось два человека. И хоть окна по-прежнему прикрыты жалюзи, утреннего света, проникающего через них, вполне хватало для комфортной работы хозяйки помещения.

Сидевшая за широким столом Джессика Инсейн делала пометки золотым «Паркером» в своём рабочем ежедневнике. Перед ней стояла секретарь со списком посетителей и дел на сегодняшний день.

— Перенеси две последние встречи, Эшли, на завтра на вторую половину дня. Что там ещё на сегодня?

— Хорошо, мэм. Сегодня в час пополудни у вас встреча с руководителем благотворительного фонда, а вечером ужин с представителем партии зелёных. Столик в вашем любимом ресторане уже заказан.

— Опять эти попрошайки. Можно их тоже перенести?

— Не думаю, мэм. Благотворительность даст нам рекламу. Плюс налоговые вычеты. Ну, а зелёные — это зелёные. Их нужно время от времени подкармливать, а то обидятся ещё. Недаром же они такого цвета.

— Шутница! Да знаю я всё, знаю. Но как же они надоели. Ладно, подтверждай эти встречи. В конце концов, не так уж и дорого они нам обходятся. И ты права — лучше их держать на привязи. Что ещё?

— Ещё на сегодня …

Сигнал пришедшего почтового сообщения прервал речь девушки. Однако Джессика велела продолжить доклад. И только закончив планирование дел на сегодня она жестом отпустила своего секретаря.

Дождавшись её ухода, женщина развернула на экране компьютера окно почтового клиента. Новое сообщение, отобразившееся на нём, пришло с того же временного почтового ящика, что и первое.

----------------------------------------------------

От: KB@minuteinbox.com

Кому: JI@ minuteinbox.com

Тема: Ингибитор.

Текст сообщения:

Смотри вложение. Через две недели ожидаю последнюю часть.

Прикреплённые файлы:

SMI_inhibitor.docx

----------------------------------------------------

— Ты пунктуальна, Карен! Впрочем, за такие деньги …

Снова движение рукой, щелчок мышью, и на экране монитора развернулась вторая часть её капиталовложений.

Описание ингибитора и результатов его воздействия на инфекционный агент заняло двадцать четыре страницы печатного текста.

— Жаль, что я мало что здесь понимаю. — разочарованно пробормотала женщина.

Быстро пролистав весь документ, Джессика всё своё внимание сосредоточила на последнем разделе с результатами проверочных испытаний воздействия ингибитора на заражённых животных.

Из прочитанного выходило, что побочных эффектов при применении ингибитора ни на крысах, ни на обезьянах выявлено не было. Интенсивность воздействия ингибитора зависела от состояния подопытного организма, возраста, режима питания, сексуальной активности и некоторых других факторов.

При регулярном еженедельном применении, после первой дозы, величина которой зависит от времени, прошедшего с момента заражения, патогенное воздействие инфекционного агента блокируется полностью.

И, как насмешка, последней строкой шла знакомая запись: «Технология синтеза ингибитора: разработана, апробирована (см. файл SMI_inhibitor_synthesis.docx)».

— Опять расходы, — вздохнула женщина. — А что, если …

Обдумав пришедшую в голову мысль, Джессика нажала кнопу селектора:

— Эшли, вызови ко мне Грейс Комплаенс.

— Хорошо, мэм.

В ожидании вызванного человека Джессика убрала из просмотренного только что файла все упоминания об инфекционном агенте, назначении ингибитора и результатах его испытаний. И, конечно же, последним было удалено упоминание о разработке и апробации технологии синтеза препарата.

К моменту окончания копирования урезанного документа на дежурную флэшку, в дверь кабинета постучала секретарь, впуская вызванного недавно шефа научно-исследовательской лаборатории.

— Здравствуйте, мэм. Вызывали?

— Здравствуй. Проходи, садись.

Дождавшись, пока вошедшая темнокожая женщина устроится за столом напротив неё, Джессика продолжила:

— Для тебя есть работа, Грейс. Очень срочная и очень важная работа. О секретности я даже не говорю. Выполнишь её, и я удвою твоё годовое жалование. Что скажешь? Или мне поискать другого шефа лаборатории?

— Заманчиво. Но, что за работа, Джесс? Прежде, чем ответить, мне надо знать, на что я подписываюсь. Вдруг, ты захочешь, чтобы я ограбила Форт-Нокс34?

— Не всё так трагично, — усмехнулась Джессика, — работа именно по твоему профилю. Нужно за две недели синтезировать одно вещество, разработать и обкатать технологию его производства на нашем оборудовании. Имеется полное описание этого вещества, и это не наркотики.

— В чём подвох, Джесс? Если всё так, как ты описала, то это наша штатная работа. А тут вдруг такие страсти.

— Никакого подвоха. Дело — в срочности. Через две недели мне это будет уже не нужно. Так что лови момент, Грейс.

— Уговорила, Джессика.

— Все данные на этой флэшке. Работать только с ней. Копирование информации запрещаю! Повторяю, Грейс, степень секретности — наивысшая. Срок — две недели. Получится раньше — получишь ещё один подарок. Какой — пока не скажу. Но тебе он понравится.

— Я поняла, Джесси. До свидания!

Подождав, пока слегка удивлённая женщина выйдет, Джессика опустилась в кресло.

— Давай, Грейс, покажи себя, — проговорила женщина в сторону закрывшейся двери.

Немного помолчав, она добавила:

— Ну а если не получится, ничего страшного — все расходы окупятся немного позже, только и всего. А ждать я умею.

* * *

February 17 — March 3. Из докладов группы наблюдения.

«Объект совершил перелёт из Лос-Анжелеса в Буэнос-Айрес, … Кейптаун, … Каир, … Мадрид, … Лондон, … Берлин, … Анкару, … Мумбаи, … Шанхай, … Токио.

… перемещения осуществлялись общественным транспортом.

… зафиксированы посещения местных туристических объектов, вокзалов, аэропортов.»

* * *

Texas, Houston. Texas Pharmacy Group. March 3. 05:30 p.m.

Джессика Инсейн в который раз перечитывала сообщения наблюдателей, отправленных за Карен Баффин. Женщина, исполняя данное ею слово, и следующая за нею по пятам группа филёров немало поколесили по миру за деньги Джессики. Побывали на всех континентах, познакомились с местными достопримечательностями. Разве что Австралию и Антарктиду не посетили. Расходы на эту групповую туристическую поездку давно уже перевалили за отметку в два миллиона долларов и продолжали расти.

И следом за ними с отставанием в несколько дней репортёры приносили новости о распространяющейся по тому же миру волне непонятной эпидемии, укладывающей на больничные койки сильную половину человечества. Женщины и дети не заболевали. Может, и были какие-то редкие случаи их заболевания, но на сезонных статистических показателях по странам и континентам они никак не отразились.

Первые случаи подобных заболеваний выявлены в США. Затем эпидемия перекинулась на Канаду и Мексику. Прокатилась по Южной Америке, Африке и Европе. Единичные пока случаи зарегистрированы в Азии.

Симптомы большинства заболевших мужчин указывали на новую разновидность вируса гриппа, вполне поддающуюся классическому лечению. Но были проявления и других инфекций, также успешно излечиваемых известными методами врачевания.

Смертельных случаев не было. Но и полного выздоровления тоже не наступало. Некоторые выздоровевшие через определённое время снова обращались за медицинской помощью, попадая в инфекционные отделения местных медицинских центров. У одной части повторно обратившихся пациентов снова диагностировали грипп. У другой — выявляли другие вирусные заболевания.

Вчера по всем теле- и радиоканалам прозвучало новое информационное сообщение, транслируемое с утра до вечера с пометкой «Сенсация!». Канадскими учёными и медиками был выявлен неизвестный ранее науке вирус, являющийся возбудителем эпидемии у мужчин. Начаты исследования этого вируса, способов его распространения, возможностей проникновения в организм человека и путей его заражения. Учёные обещают в скором будущем разработать вакцину, которая поможет уничтожить этот вирус.

А сегодня Джессика решала дилемму: выполнить данное ею обещание и, перечислив Карен Баффин причитающуюся ей последнюю долю, получить последнюю же часть своего немалого капиталовложения, или понадеяться на обещания Грейс Комплаенс, которая уверяет, что находится уже на финишной прямой? Промучившись над проблемой выбора целый час, и, так и не приняв никакого решения, она вызвала своего секретаря:

— Эшли, соедини меня с Грейс Комплаенс.

— Соединяю, мэм.

Дождавшись соединения Джессика нетерпеливо проговорила:

— Здравствуй, Грейс! Как моё поручение?

— Ещё день или два, и, я надеюсь, всё будет окей, Джесс. Возникли небольшие проблемы, но они вполне решаемы. Хотя мне было бы значительно проще, если бы я знала, что это за вещество и для чего оно предназначено.

— Одной надежды мне мало, Грейс. Ускорь свою работу. И не задавай лишних вопросов. Это всё. Не подведите меня, доктор Комплаенс!

* * *

March 3–4. Из ночных новостей.

«Сегодня ночью в результате совершённого террористического нападения потерпел крушение самолёт Boeing-747 авиакомпании «USA Airlines», следовавший из австралийского Сиднея в Лос-Анджелес.

По предварительным данным в багажном отсеке самолёта произошёл взрыв.

На борту исчезнувшего с радаров над Тихим океаном самолёта находилось около трёхсот пятидесяти пассажиров и членов экипажа, большинство из которых были американскими гражданами.

Пресс-служба авиакомпании подтвердила факт исчезновения самолёта.

Ответственность за теракт взяла на себя радикальная организация «За всемирный ислам», которая годом назад поклялась отомстить известному американскому журналисту …, опубликовавшему ряд статей, осмеивающих священные для мусульман традиции.

Установить связь с пропавшим журналистом не удаётся. Редакция журнала, где он работал, подтвердила факт его командировки в Австралию.

По словам представителя пресс-службы «USA Airlines» данный журналист приобрёл билет на рейс пропавшего самолёта.

Поиск пропавшего самолёта или его обломков затруднён разбушевавшимся в том районе Тихого океана штормом».

* * *

Texas, Houston. Texas Pharmacy Group. March 4. 09:30 a.m.

Утром, под впечатлением от беспокойной ночи, во время которой постоянно снились стёршиеся уже из памяти кошмары, Джессика решила не рисковать и отправила Карен оставшуюся часть платежа. В конце концов это не последние её деньги.

«Странно, почему нет ежедневного доклада от группы, следящей за Карен Баффин?» — подумала она, проверив утреннюю корреспонденцию и связываясь с главой своей службы безопасности:

— Спотер, где сегодняшний отчёт от группы наблюдения за объектом?

— Пока не получали, мэм.

— Свяжись с ними, узнай, в чём дело.

— Окей, мэм!

После нескольких минут ожидания раздался обратный звонок:

— Мэм, ни с кем из группы наблюдения установить связь не удалось. По последнему полученному от них сообщению, они вслед за объектом взяли билеты на ночной рейс Сидней — Лос-Анджелес.

— Продолжай попытки связаться с ними. — всплывшие в памяти Джессики ночные сновидения зародили волну тревоги в её душе. — Докладывай немедленно.

— Принято, мэм.

Через некоторое время главная безопасница снова связалась с Джессикой:

— Посмотрите ролик ночных новостей. Ссылку на него я вам только что сбросила.

* * *

March 10. Из новостных каналов.

«Количество заразившихся мужчин всё время увеличивается. Нет практически ни одной страны, которую не затронула бы пандемия».

«Из-за неожиданности появления и скорости распространения, сложности обнаружения и невозможности лечения, распространившийся вирус, в отличие от всех предыдущих, многие печатные издания вместо буквенно-цифрового обозначения стали именовать просто Вирусом с заглавной буквы».

* * *

Texas, Houston. Texas Pharmacy Group. March 20.

— Мэм, мы не можем выпустить на рынок препарат, не прошедший полный цикл лабораторных испытаний хотя бы на животных.

— Это не тебе решать, Грейс. У тебя есть ещё три дня, чтобы закончить свои испытания.

— Но этого всё равно мало! Даже с этими тремя днями в сумме будет всего пятнадцать дней исследований.

— Ты сама затянула начало их проведения. Кто мне обещал синтезировать вещество за две недели?

— Не всё оказалось таким, каким представлялось в начале. И вообще, откуда вы взяли формулу и описание этого препарата?

— Это по-прежнему не твоё дело, Грейс. Получая от меня деньги тебя это не интересовало. Почему сейчас возник этот вопрос?

— Очень уж своевременно у вас появились эти материалы, первоисточник которых неизвестен. И это наводит на нехорошие мысли.

— Лучше бы твои мысли были направлены на доводку препарата. До сих пор ведь стопроцентного результата у тебя нет!

— Тут мне нечего вам возразить. Но и более чем девяноста процентов совпадения я считаю хорошим показателем для поставленных вами сроков и условий. Чего-то мы не понимаем или упускаем в представленном вами описании. Может всё-таки можно проконсультироваться с автором этой разработки?

— Если бы я могла, Грейс, я бы давно уже это сделала.

— Возвращаясь к испытаниям, мэм. Нужно больше времени.

— Нет его у нас, Грейс.

— Вы что-то знаете?

— Не важно.

— Всё это очень подозрительно, мэм. Учтите, что молчать, в случае чего, я не буду!

* * *

March 23. Из новостных каналов США.

«Всемирно известный фармацевтический концерн Texas Pharmacy Group, производящий собственную вакцину от корона-вируса, поразившего несколько лет назад весь земной шар, заявил об успешной разработке, испытаниях и начале производства своего нового препарата подавляющего развитие Вируса в организме заражённого человека.

Цена препарата составляет довольно внушительную сумму даже для среднего класса американцев. А принимать его необходимо постоянно и регулярно на протяжении довольно длительного периода времени. По меньшей мере, это нужно будет делать до появления вакцины от Вируса, которую власти страны до сих пор нам только обещают.

В то же время руководство компании выступило с заявлением, что никого не заставляет покупать и принимать производимый ими препарат. Для малоимущих граждан США и других стран концерн готов открыть кредитную линию под невысокий процент и соответствующее залоговое обеспечение».

* * *

April 3. Из новостных каналов.

«Первые умершие от Вируса зафиксированы в США. Число заболевших мужчин не уменьшается, а стремительно растёт».

«Независимые учёные поставили под сомнение эффективность и работоспособность препарата, разработанного Texas Pharmacy Group».

«Тысячи возмущённых людей вышли на улицы городов для выражения протеста против обмана и бездействия властей страны».

«Руководство Texas Pharmacy Group отказывается от каких-либо комментариев по поводу производимого ими препарата».

«Власти США рассматривают возможность предъявления обвинения правлению Texas Pharmacy Group в недобросовестной рекламе своей продукции и обмане потребителей».

* * *

Texas, Houston. Texas Pharmacy Group. April 21.

— Что ты хотела, Эшли?

— Грейс Комплаенс только что подала заявление на увольнение.

* * *

April 23. Из немногих ещё работающих мировых новостных каналов.

«По последним данным количество умерших мужчин во всём мире перевалило за третью сотню миллионов. И эта цифра с каждым часом неуклонно увеличивается».

«Проведённое сторонними научными организациями исследование препарата, продаваемого Texas Pharmacy Group, показало его низкую эффективность и практически полную бесполезность».

«По неподтверждённым пока данным правление Texas Pharmacy Group изначально знало о низком качестве выпускаемого ими на рынок препарата».

* * *

Texas, Houston. Texas Pharmacy Group. April 25. 11:15 a.m.

За окнами углового кабинета на верхнем этаже Техасского фармакологического концерна наступал полдень. Ясное синее небо, жаркое южное солнце, безмятежная городская панорама высотных и не очень зданий говорили о том, что там, за окном, всё по-прежнему, всё так, как было всего несколько месяцев назад.

Казалось посмотри вниз, и ты увидишь, а, если постараться, то и услышишь, как по загруженным авеню в потоке городского транспорта лавируют жёлтые такси, спешат по своим делам целеустремлённые горожане и веселятся приезжие туристы, в уличных кафе и дорогих ресторанах играет негромкая приятная музыка, которой вторят уличные музыканты.

Однако на самом деле всего этого уже не было. И сидящая в кресле женщина об этом прекрасно знала. Её окружала атмосфера полнейшей тишины. Секретарь отпущена домой. Компьютер и селектор, как и огромный настенный телевизор, были отключены. С самого утра хозяйка кабинета, заперев его на ключ, никого не принимала. И только изредка тишина прерывалась стеклянным стуком, сопровождающим наливаемый в стакан виски.

Когда зазвонил лежащий в кармане жакета телефон Джессика непроизвольно вздрогнула. «Надо же, мобильный телефон забыла отключить!» — промелькнула недовольная мысль.

— Мэм, к вам полиция! — услышала Джессика в телефоне взволнованный голос главы службы безопасности концерна.

«Сдала всё-таки сучка чёрножопая. Ну и хрен с ней!» — было последней мыслью Джессики Инсейн, перед тем, как она спустила курок пистолета.

* * *

Глава 2

Неизвестно где и когда.

Три наблюдателя рассматривали висящую перед ними в чёрной бесконечной пустоте бело-зелёно-голубую планету с большим спутником на её орбите — третью из девяти планет в этой звёздной системе с жёлтым карликом (так классифицировали свою звезду сами аборигены) по центру, который они же называли Солнцем.

Планета медленно и величаво вращалась вокруг своей оси, словно знала, что её кто-то внимательно разглядывает. Вернее, разглядывает — это не то слово, каким можно описать этот процесс. Наблюдатели не смотрели глазами, хотя они у них и были, не слушали ушами, не обоняли. Кроме всего этого они ещё знали, чувствовали, осязали, ощущали и изучали всё происходящее на ней, многими другими способами, которым даже названия нет в многочисленных земных языках.

— Красивая она у нас получилась. — прервал молчание средний из наблюдателей. На что старший только кивнул головой.

— И со спутником угадали. — продолжил первый. — Он отлично защищает планету от непрошенных гостей из космоса.

— Да, тогда, как вы помните, нам всё время казалось, что ей чего-то не хватает. — прервал старший своё молчание. — И однажды, после долгих поисков и размышлений, пришло это, как теперь кажется, такое простое решение.

— Всё гениальное — просто. Они так говорят. — молчавший до это третий — самый младший — указал на объект их разговора.

В принципе, это даже не было разговором. Все трое знали мысли друг друга, были друг другом, поддерживали друг друга всегда, везде и во всём. Они были одним целым.

— А вообще они молодцы! Вот, даже сюда снова сумели забраться. — указал средний на космическую станцию, висевшую на околоземной орбите.

— Да, Вавилон их ничему не научил. — покачал головой старший. — Впрочем, как и всегда. Мне иногда кажется, что мы ничему не смогли их научить.

— Ты слишком строг к ним. — возразил младший. — Они совсем не те, что были изначально.

— А ведь тогда они были едины, по меньшей мере в языке. — поддержал средний. — И снова пошли тем же путём.

— Да, после вмешательства своевольных вестников нам так и не удалось свернуть их с пути сугубо технического развития. А ведь мы знаем, что это тупик. Пусть очень отдалённый, но всё же тупик. — сказал младший.

Впрочем, этого можно было и не говорить, так как всё это они и так знали, и понимали.

— А что они творят с дарованным домом? — с горечью продолжил разговор младший. — Им досталась такая красавица — лучшая из всего, что было создано. Она почти такая же живая, как и они сами!

— Им дан разум! — удручённо подхватил средний. — Они могли использовать его во благо себе и всех окружающих их неразумных творений!

— Им созданы все условия — плодитесь и размножайтесь! Но они, вопреки здравому смыслу, уничтожают и себя, и свой дом. — грозно проговорил старший. — Иногда мне кажется, что их основная цель — уничтожить всё вокруг себя.

По всей Вселенной прокатилась волна гнева, отразившаяся гигантскими вспышками на Солнце, возмущениями электрических, магнитных, гравитационных, глюонных и ещё сотни других полей.

— А ведь они, по сути, ещё совсем дети. — прозвучало от младшего. — И, несмотря ни на что, я всё равно их люблю!

— А мне их просто жалко. — проговорил средний. — И я их тоже люблю!

— Мы все их любим! — подтвердил старший. — Но у них уже был шанс. И не один!

В разговоре снова наступила короткая для говоривших пауза. Но пока она длилась, планета вместе с орбитальной станцией успела совершить несколько оборотов вокруг своей оси и немало пролететь по орбите вокруг Солнца. На верхнем её полушарии наступила зима.

Средний и младший всё это время неотрывно смотрели на старшего. А старший задумчиво смотрел на проплывающую перед ними планету, делая вид, что не замечает безмолвной просьбы среднего и младшего.

— Хорошо, пусть попробуют ещё раз. — сдался он наконец под их взглядами.

— Но как? — обрадовано вопросил младший, весело переглянувшись со средним.

— А это уже ваши проблемы. — так же весело улыбнулся старший. — Вы за них просили — вам и карты в руки. Это тоже они так говорят. А я вас поддержу.

Средний и младший снова переглянулись, мысленно решая поставленную перед ними старшим задачу.

— Ты уверен? — спросил после безмолвного обсуждения младший.

— Я не вижу другого способа вернуть их на путь истинный. — ответил средний.

— Дабудет так! — как и обещал, заключил старший.

* * *

France, Lyon, 80 Rue de la Part-Dieu. 12 января 2043 года, 6:30.

Резкий громкий звук дверного звонка прервал недолгий сон Доры Майт. Последние годы женщине стало трудно засыпать — сказывался немалый уже возраст. Мучавшая бессонница редко когда позволяла заснуть до полуночи. Обычно, во сколько бы ни пришлось лечь в кровать, сна приходилось ждать по несколько часов. И женщина подолгу лежала под одеялом, перебирая в памяти дела и события давно минувших дней.

Странно, но лучше всего вспоминалось детство. Такое далёкое и такое солнечное и счастливое, прошедшее в небольшом городке на юго-западе Франции. Старинная Гасконь, прославленная захватывающими приключениями своего сына и трёх его друзей-мушкетёров, описанными Александром Дюма, известна не только этим. Плодородная земля Арманьяк, лежащая между реками Адур и Гаронна, согретая ласковыми солнечными лучами и обильно политая водой, щедро делилась с трудолюбивыми сынами и дочерями хлебным зерном и виноградной ягодой. По легенде именно мушкетёры привезли в Париж свой любимый одноимённый напиток.

Весёлые школьные годы, ещё более весёлые студенческие, друзья, увлечение наукой, семья, переезд в Лион, любимая работа. Всё это вспоминалось так же легко и настолько ярко, будто произошло совсем недавно, а не много лет назад.

Мрачный год всемирной эпидемии, крах привычной жизни, тёмное и беспросветное одинокое выживание в последующие десятилетия, когда наука стала никому не нужна, и, чтобы банально чего-нибудь покушать хотя бы раз в день, приходилось хвататься за любую, даже самую низкооплачиваемую, работу, банды на улицах, страх за свою жизнь. Вот этого вспоминать совсем не хотелось.

Но куда денешься от действительности, которая находится за тонкой кирпичной стеной и ещё более тонким стеклом окна? И пусть сейчас нет уже того дикого разгула беззакония и бандитизма, есть более-менее стабильный, хоть и небольшой, но заработок муниципальной служащей, которого едва хватает на скромную жизнь и оплату своей чудом сохранившейся квартиры, но горькие одиночество и безысходность никуда не делись и безжалостно терзали душу пожилой женщины.

Откинув одеяло, Дора села на кровати, всё ещё находясь во власти прерванного сновидения. С недавних пор в своих редких ночных миражах ей стала сниться семья. Точнее то последнее лето, которое они все вместе провели на берегу Средиземного моря. Накопив вместе с мужем отпускные дни за несколько лет постоянной беспрерывной работы, собрав круглую сумму на банковских счетах и захватив с собой подрастающего наследника, они на всё лето сняли небольшой домик в курортном городке Бова Марина на побережье Ионического моря в южной части Италии.

Подробности этого отдыха уже стёрлись из памяти безжалостным временем. Остались только немногочисленные, уже сильно побледневшие, но всё так же бережно хранимые фотографии в лежащем в старом шкафу альбоме, привезённые сувениры и магнитики, до сих пор висевшие на не менее старом холодильнике. И ещё ощущение безграничного счастья, которое временами возвращалось в ночных сновидениях.

Потом снова была работа, эксперименты, статьи в научных журналах, борьба за спонсоров и гранты на исследования, приятные семейные заботы и ссоры с мужем и сыном по кажущимся сейчас таким незначительным поводам. В общем, всё то, из чего складывалась самая обычная семейная жизнь. Что, как тогда представлялось, будет всегда, являлось само собой разумеющимся, обыденным, рутинным. И что не было по достоинству оценено в своё время, пока не оказалось потеряно раз и навсегда.

Поднимаясь, разочарованно вздохнув, не открывая глаз, Дора ногами нащупала мягкие разношенные меховые тапочки в виде забавных серых мышек с круглыми торчащими ушками. «Такой сон испортили!» — молнией пронеслась в не полностью проснувшемся ещё мозге недовольная мысль.

Часы на полке, имитирующей старинный камин, показывали половину седьмого утра. Мазнув глазами по фотографиям мужа и сына, стоящим слева и справа от часов, женщина раскрыла тяжёлые шторы, прикрывающие окно комнаты. Ласковый свет раннего утреннего солнца осветил уютную обстановку небольшой типично женской спальни, выполненной в нежных розовых тонах.

— Кого ещё принесло в такую рань? — хриплым спросонья голосом пробормотала Дора, потирая ладонями заспанное лицо. — На работу только через полтора часа. Могла поспать ещё целый час.

Накинув на плечи белый, шёлковый, бережно хранимый с былых времён пеньюар, поднятый с прикроватного пуфика, кое-как пригладив растрёпанные после подушки волосы, с хмурым видом она медленно поплелась к двери.

Новая звонкая трель дверного звонка заставила её испуганно вздрогнуть и, недовольно поморщившись, ускорить шаг.

— Да иду я уже, иду! Кто там такой нетерпеливый? — раздражённо проворчала женщина, открывая входную дверь.

На пороге её старой, почти такой же, как и она сама, квартиры, на пятом этаже обветшалого жилого дома в центре Лиона, одним из достоинств которого была минутная доступность до городского муниципалитета, стояла немолодая, стильно одетая дама. Высокая, по сравнению с хозяйкой квартиры, гостья разглядывала миниатюрную на её фоне Дору прищуренными серыми глазами сквозь круглые стёкла очков с небольшими диоптриями.

Окинув застывшую в изумлении Дору пристальным взглядом с головы до ног и обратно, стоящая на пороге женщина иронично проговорила:

— Видок у тебя ещё тот! Это твой новый образ? Может, впустишь уже? Или так и будешь стоять недовольным столбом?

Посторонившись, ошарашенная нежданной визитёршей и её «приветственными» словами Дора впустила наглую посетительницу, обдавшую её знакомым, но, казалось, давно забытым, ароматом Givenchy.

Закрыв за ней дверь и закончив возиться с барахлившим замком, обернувшаяся хозяйка увидела, что бесцеремонная мадам уже стоит посреди небольшой гостиной и с нескрываемым интересом рассматривает небогатую обстановку комнаты. Пришлось её догонять. Не кричать же от входной двери?

— Да-да, проходи! Можешь даже не разуваться. Как дома, я вижу, ты себя уже чувствуешь! — справившись с удивлением, саркастично проговорила Дора в спину вошедшей беспардонной женщины.

— Ты что — не рада меня видеть? — обернувшись, улыбнулась гостья. — Кстати, симпатичные тапочки. Сама выбирала?

— Ещё лет сто не видела бы! — проигнорировала часть реплики о своих растоптанных тапочках Дора.

— Чего ты такая недовольная? — улыбка незваной визитёрши и не думала меркнуть. — У тебя такая гостья, а ты ворчишь. Мужика давно не было?

— Ой-ой-ой, смешно-смешно, юмористка! Можно подумать ты с него только что слезла! — не осталась в долгу хозяйка квартиры.

— Ну, здравствуй, старая перечница! — широко раскинув руки, шагнула гостья навстречу Доре. — У тебя я смотрю всё по-старому?

— Здравствуй, старая калоша! — ответила Дора, обнимая свою старую во всех смыслах подругу. — Да, всё так, как и было много лет назад.

Крепко обнявшись, две женщины, молча, простояли посреди скромной городской квартиры несколько долгих минут.

Берта35 Савент и Дора36 Майт познакомились, одновременно поступая и будучи потом студентками одной группы физического факультета Венского государственного университета. Одинаковые взгляды на жизнь, образование и науку, а главное общие интересы в области ядерной физики, что не совсем характерно для молодых девушек, сблизили их, а потом переросли в крепкую, хоть и женскую дружбу.

Почти одновременно молодые женщины получают докторские степени в заинтересовавших их направлениях физики, помогают друг другу в проводимых исследованиях, пишут совместные статьи.

Затем обеим женщинам было предложено принять участие в перспективных научных проектах ЦЕРНа37 в области ядерной электроники. Интересная совместная работа настолько увлекла молодых учёных, ещё больше сблизив подруг, что они даже жили некоторое время вдвоём в одном из домиков городка, специально построенного на территории научного центра для проживания сотрудников, живущих далеко от него.

После завершения этой работы Дора выходит замуж, рожает сына, и на некоторое время выпадает из орбиты научного мира. А Берте так и не посчастливилось найти свою единственную вторую половинку.

Выйдя из декретного отпуска и последующего отпуска по уходу за ребёнком, Дора продолжила научную работу в области создания и сопровождения промышленных стандартов в сфере управления оборудованием и работой ядерных реакторов. А Берта после их расставания перешла на исследовательскую деятельность в лабораторию физики высоких энергий того же ЦЕРНа, в экспериментах которой задействовался сначала большой электрон-позитронный, а потом и большой адронный коллайдеры.

После 2022 года, когда ЦЕРН перестал функционировать, и учёные физики-ядерщики разбежались кто куда, подруги потеряли друг друга на два десятилетия.

Наконец, разомкнув объятья, но, не отпуская рук, Дора проговорила:

— Давно не виделись. Выглядишь отлично, Берта! Подожди, сейчас я тоже переоденусь и вернусь! Ты подняла меня прямо с постели.

— Я это уже поняла. Извини, Дора. Раньше, насколько я помню, ты уже не спала в такое время.

— Эх, раньше! — услышала Берта уже из спальной комнаты. — Раньше и деревья были выше, и трава зеленее, и мы моложе. А какие были мужчины! С ними можно было вообще спать не ложиться. А сейчас … Сейчас я тоже могу долго не спать, но уже совсем не по такому приятному поводу.

Войдя в спальную вслед за Дорой Берта увидела подругу, завязывающую пояс серого, в цвет тапочек, и, наверное, такого же удобного домашнего платья. Указав на фотографии, стоящие на каминной полке, Берта спросила:

— До сих пор не можешь их забыть?

— Не получается, подруга. Я так же их люблю, как и раньше, а может даже сильнее! — ответила Дора, опускаясь на не застеленную кровать и печально глядя на любимые лица. — Сегодня, перед твоим приходом видела их во сне.

— Прости, что невольно помешала вашей встрече. — проговорила Берта, усаживаясь рядом и обнимая загрустившую подругу. — Хорошая у тебя была семья.

— Да ладно, — махнула рукой Дора, — не извиняйся. Ты не виновата в том, что тогда происходило со всем миром.

— Знаешь, а мне очень нравился твой муж. — призналась неожиданно Берта. — Может потому я замуж и не вышла, что не смогла найти второго такого же мужчину.

— И ты молчала? — поражённо всплеснула руками Дора, уставившись в глаза своей единственной и настоящей, как только что выяснилось, подруги. — Ты поэтому перестала приходить к нам в гости? А я всё гадала, какая кошка между нами пробежала? Даже мужа донимала своими расспросами — думала, может это он чем-то тебя обидел?

— А что бы ты сделала? — ехидно поинтересовалась Берта. — Поделилась бы?

И отвернувшись, продолжила:

— Я ещё могла бы побороться с тобой за него. Признаюсь, тоже — были такие мысли. Но, видя твоё счастье и ту нежность, с которой ты на него смотришь, так и не решилась на это. А после рождения вашего ребёнка даже думать себе запретила в этом направлении. Так что, прости меня, если сможешь, подруга!

— Мне не за что тебя прощать, Берта. Ты моя единственная подруга, последний оставшийся дорогой мне человек. — Дора повернула к себе голову Берты. — И ты не сделала мне ничего плохого. А сердцу, как ты сама знаешь, не прикажешь. Да и столько лет уже прошло, даже считать страшно.

— Какие молодые мы тогда были! — Берта снова обняла Дору. — Какие счастливые!

— А давай вместе вспомним нашу молодость, знакомых нам мужчин. Только, чур, не на сухую. У меня с тех времён ещё бутылка арманьяка коллекционного припасена. Как раз для такого случая. Вот мы её сейчас и откроем. Подожди, она в баре стоит. — подхватившаяся Дора пулей выскочила из спальни.

— Я как раз по этому поводу к тебе и приехала, Дора, — проговорила гостья в раскрытую дверь вослед убежавшей хозяйке.

— Не с кем вспомнить молодость? — судя по интонации, Дора улыбалась, открывая дверцу упомянутого бара. — Или выпить?

— В принципе, ты права в обоих случаях. Но я по поводу мужчин.

— И что с ними?

— Есть шанс, Дора.

В соседней комнате что-то упало.

— Это не ты там случайно в обморок шлёпнулась? — снова ехидно поинтересовалась Берта.

Дора заскочила в спальню, едва не перепугав по-прежнему сидящую на кровати подругу. Её ноги, обутые в так и несменённые «мышиные» тапочки, сами тапочки и подол платья были обильно орошены какой-то жидкостью. От возбуждённой Доры неслабо попахивало, судя по всему, уже утраченным коллекционным напитком.

— Какой шанс? — пристально глядя в глаза, спросила она Берту.

— Ты что, всё сама выпила? — не удержалась от подковырки Берта. — Я считаю, что реальный. И использовать его нужно именно сейчас. Дальше будет ещё хуже. Остались только мы с тобой. Ну, по крайней мере, о других я давно уже ничего не слышала.

— Подробности! — буквально прорычала Дора, вытаскивая подругу за руку из комнаты. — Проходи на кухню. Ты всё также любишь зелёный чай? Как видишь, с арманьяком сегодня не повезло.

— Не забыла. Сколько лет прошло?

— Больше двадцати, Берта. Ты рассказывай! А я пока приготовлю нам завтрак. Проголодалась, наверное, с дороги? Садись за стол.

Суетясь с чайником, готовя лёгкий завтрак на двоих, Дора слушала рассказ Берты:

— Ты ведь помнишь последнюю серию экспериментов на ускорителе? Когда при неупругом столкновении ядер свинца на ультрарелятивистских скоростях образовывались комки горячей кварк-глюонной плазмы?

— Было что-то такое, — ответила Дора, торопливо намазывая маслом кусочки поджаренного белого хлеба.

— Это то, что сообщили всему научному миру, — снова не глядя на подругу, сказала Берта. — А вот то, что после выгорания этих комков оставались чёрные мини-дыры, для получения которых и проводились эти эксперименты, мало кто знал. Извини, я не могла тебе тогда этого рассказать. Всё было настолько засекреченным, что даже не все участники того эксперимента об этом знали.

— Я понимаю, Берта. Всё-таки не пирожки пекли на нашей установке. Ты не рефлексируй. Да и воды с тех пор утекло немало. — не оборачиваясь, махнула ножом Дора. — Ты продолжай, не останавливайся!

— Мы тогда проверяли теорию о модели вселенной с большим количеством пространственных измерений. — облегчённо вздохнув, продолжила рассказ Берта. — Предполагалось, что мы сможем осуществить поиск параллельных миров. Для этих целей и было необходимо создание в коллайдере чёрных мини-дыр. С их помощью осуществлялся пробой пространственно-временного континуума. А плазма, как активное вещество, обеспечивала энергией весь процесс.

— Ну, и что дальше? — расставляя чашки из тонкого итальянского фарфора немного дрожащими руками, спросила Дора.

Чайный сервиз использовался только по особым случаям, которых уже давно не было в её жизни. Этот столовый набор они с мужем привезли из той самой счастливой поездки на побережье Италии. Зайдя однажды в магазин сувениров, и увидев его, она просто не смогла удержаться от покупки. А муж с сыном только улыбались, переглядываясь друг с другом.

— Мы сделали это! У нас всё получилось! — не замечая нервного состояния подруги, воскликнула Берта.

— И? — на большее у отвернувшейся Доры не хватило сил — от вновь нахлынувших воспоминаний спазмом перехватили горло.

На кухонном столе появилась тарелка со свежими тостами, в заварочном чайничке благоухал свежезаваренный чай.

— В последнем эксперименте мы осуществили поиск и доставку по заранее заданным параметрам! — сверкнула глазами раскрасневшаяся Берта.

— И что же вы искали и доставили? — с трудом справившись с чувствами, спросила Дора. — Бери тост. Чай — без сахара, как ты любишь.

— Крысу, Дора. Простую белую крысу. — Ответила Берта, запивая горячим чаем кусочек откушенного бутерброда.

Прожевав и проглотив первую порцию угощения, и, махнув рукой с зажатым в пальцах ополовиненным тостом, Берта договорила:

— А дальше, ты сама помнишь, всем стало не до экспериментов. Да и теория была сыровата — после переноса крыса прожила всего один час.

— Не тяни кота, а вернее ту самую крысу за хвост, Берта! Говори всё до конца! — сев за стол напротив подруги, Дора нервно помешивала сахар в своей чашке.

— ЦЕРН, как ты знаешь, тогда законсервировали. — не заставила себя долго упрашивать Берта. — Всё это время он был под охраной. Вся аппаратура на месте — я уже проверила, ну, может, починить или заменить что-то придётся. Главное, что системы локации, пробоя и транспортировки дали положительный отклик при тестовой проверке работоспособности.

И, уставившись подруге прямо в глаза, Берта закончила:

— Мне нужна ты, Дора!

— Ты хочешь осуществить перенос мужчин из параллельного мира? — не отводя взгляда, недоверчиво спросила Дора. — Они же сразу заразятся!

И после небольшой паузы, отпив чай, засыпала вопросами:

— А вдруг в том мире просто нет людей? Или они будут несовместимы с нами? Или не захотят с нами сотрудничать? Тут куча вопросов! И почему я, Берта? Я хоть и физик-ядерщик в прошлом, но в теории сильных взаимодействий разбираюсь слабо. Моё дело — реактор.

— Именно поэтому, Дора! — твёрдо произнесла Берта. — Теорию я доработала. Осталось дело за практическим воплощением. А для него мне нужна не просто надёжная, а сверхнадёжная работа реактора. Расход энергии будет просто колоссальный. И именно ты поможешь мне его обеспечить. Да и нет больше никого кроме нас с тобой.

— А по поводу мужчин, — продолжила она, доедая уже второй тост, — есть несколько моментов, о которых я ещё не рассказала. Та крыса ничем не отличалась от обычных наших лабораторных грызунов. И это первое.

— Доработав теорию, — в руке Берты появился ещё один тост, — я поняла, что ни в какие параллельные вселенные мы не проникали.

— А как же крыса? — перебила Дора.

— Она из нашего мира, — ответила подруга, — только из прошлого, где люди и, соответственно, мужчины точно есть. Это второе. Так что вопрос нашей с ними совместимости снимается. И это третье.

— А где же тогда и как вы осуществляли поиск? — удивлённо воскликнула Дора. — Вы что, создали у нас под боком машину времени?

— По моим, как ты сама понимаешь пока неподтверждённым, предположениям поиск осуществлялся в ноосфере Земли, в которой хранится информация обо всём, что, где, когда и как происходило на нашей планете. Другого объяснения у меня нет, — развела руками Берта. — А машина времени …

Пальцы Берты отбили дробь по поверхности стола:

— Не знаю, Дора, не знаю! Эксперимент, хоть и положительный, был всего один. А этого мало для подтверждения работоспособности теории. Нет никакой гарантии, что крыса, которую мы тогда достали, не из соседней лаборатории.

— Хорошо. Но остаётся ещё Вирус! — резко опустила свою чашку на стол Дора.

— Есть ещё одна проблема кроме Вируса, — поморщилась Берта. — По моим расчётам мы не можем при хронопробое уйти глубже, чем на сто лет назад. Есть энергетический предел и зависимость там гиперболическая. На большее энергии нет и, в ближайшее время, точно не будет на всём земном шаре.

— А по поводу заражения… — допивая свой чай, продолжила Берта. — У меня есть ещё одна — и тоже теоретическая — работа, где описаны особенности генома мужчины, потенциально иммунного к поражающим факторам Вируса. То есть он заразится, как и все, но болеть после этого не будет. Я не генетик, Дора, так что тонкостей тебе не расскажу. Но именно с этой работы всё и закрутилось.

— Кто автор? Это женщина? Я её знаю? Мы можем с ней проконсультироваться? — вскинулась Дора, вопросительно глядя на собеседницу.

— К сожалению, её уже три года как нет. Мне досталась только рукопись, — покачав головой, произнесла Берта. — И знаешь …

— Ну же, чего ты замолчала? — потеребила Дора свою подругу.

— Я боюсь показаться сумасшедшей, Дора. — такой смущённой свою подругу Дора видела крайне редко.

— После всего, что ты мне тут уже выложила? — рассмеялась она. — Давай, не стесняйся, меня уже ничем не удивишь.

— Я не могу объяснить, как эта рукопись попала ко мне. — ненамного прояснила ситуацию Берта.

— Что значит, не могу объяснить? — по-прежнему ничего не понимая, удивилась Дора.

— Вернее объяснить могу, но … — Берта снова замялась.

— Ну, так объясняй уже, yokarniy babay! — не выдержала Дора, вспомнив почему-то страшное ругательство, которому её научил в давние времена русский коллега.

— В общем, в тот день я вышла из банка, получив неплохую сумму за продажу своих драгоценностей. — решилась-таки Берта, услышав непонятный речевой оборот подруги. — Ну, ты помнишь то моё колье из изумрудов с бриллиантами?

— Как, ты его продала? — изумилась Дора. — Оно же фамильное, ты сама мне говорила?

— Голод не тётка, Дора. Говорят, у русских есть такая поговорка. — нахмурилась Берта от неприятных воспоминаний. — Ну да ладно, дело не в нём. Вернее, не только в нём.

— Так вот, — продолжила она, допивая чай и из нетронутой чашки Доры, — деньги я положила в свою сумочку и крепко держала её, прижав к груди. Но, по пути домой, на ровном месте, я клянусь, Дора, на ровном месте — я потом специально вернулась и всё осмотрела, я спотыкаюсь, и её у меня выхватывают какие-то конченные, извини за выражение, сучки, проезжающие в этот момент мимо на мотоцикле. И, как назло, вокруг — ни души.

Дора, изумлённо закрыв рот руками, внимательно, не отводя глаз, слушала рассказчицу. А та, проверив обе чашки и убедившись, что они пустые, разочарованно махнула рукой и продолжила дальше своё драматическое повествование:

— Я, конечно же, побежала за ними. Но скорость моего отчаянного бега даже без любимой сумочки оказалась значительно ниже скорости мотоцикла, пусть и с двумя удирающими толстыми коровами на нём.

Берта, в сердцах, стукнула кулаком по столу, отчего всё, что на нём находилось, подпрыгнуло и зазвенело:

— Извини — опять сорвалась!

— Ты же говорила, что там были сучки. — ехидно заметила Дора.

— Ну и … — непонимающе осеклась Берта.

— А тут появились коровы!

— Хоть сучки, хоть тёлки, всё равно они свиньи! И вообще, ты слушаешь меня или нет? — негодующе воскликнула рассказчица.

— Да-да-да, продолжай. — еле сдерживая смех, пофыркала Дора. — Конечно же, я внимательно тебя слушаю.

— Так вот! — Берта сделала вид, что не замечает весёлой иронии подруги. — Возвращаюсь я назад, чтобы как следует наподдать тому бессовестному предмету, об который я так неожиданно для самой себя споткнулась, и вижу — на земле лежит моя драгоценная, в прямом смысле этого слова, сумочка. Я со всех оставшихся ног бросаюсь к ней, падаю на колени, коленки, кстати, потом долго болели, и колготки дорогие порвала.

— Берта, ты опять? — возмутилась Дора отступлением от основного сюжета. — Причём тут колготки, какие бы дорогие они не были?

— Женщина в любой ситуации должна выглядеть красиво, стильно и элегантно! — подняла подруга указательный палец. — Так ещё незабвенная Коко Шанель говорила. Ты хоть помнишь, кто это такая?

— Конечно, помню, не настолько я ещё старая и выжившая из ума карга. — теперь Дора попыталась изобразить обиду.

— Да я не о возрасте — нашем, между прочим, говорю, а о цветущей молодости. — не дала ей Берта этого сделать. — Ты же тогда ни о чём, кроме науки и слышать не хотела. Какая мода, какой стиль? Как ты только мужика своего подцепила?

— Места надо знать! — буркнула Дора, с улыбкой вспоминая их первую встречу.

В тот день она приехала в Париж на консультацию по приглашению знакомого ещё по университету профессора. Как это у неё бывало, Дора стремительно шагала на назначенную ей встречу, обдумывая интересную, но не поддающуюся пока решению задачу, ничего и никого не замечая вокруг.

И только ойкнула, когда нечаянно сбила с ног стоявшего у неё на пути парня с наушниками в ушах. Парень полетел в одну сторону, наушники — в другую, а плеер, в котором он менял севшие батарейки, вместе с ними усвистал в третью.

Когда её будущий муж сумел подняться на ноги, он, не обращая внимания на разлетевшиеся вещи, с обворожительной улыбкой, от которой сердце Доры почему-то громко и часто застучало, выгоняя прочь умные научные мысли, произнёс:

— Извините, мадемуазель, я настолько быстро и невнимательно стоял, что не заметил вашу неземную красоту!

Естественно, ни на какую консультацию Дора в тот день так и не попала.

А Берта, не замечая вновь изменившееся состояние собеседницы, тем временем невозмутимо продолжала:

— Поднимаю я сумочку трясущимися руками, открываю с десятой попытки, а там — одна единственная папка с какими-то бумагами и никаких моих денег нет и в помине. Вот так эта работа ко мне и попала. Я уже потом разглядела, что сумка была не моя, просто очень на неё похожа.

— Так может это чушь какая-то, а не научная работа? — вскинулась Дора.

— Обижаешь, подруга, — вздохнула Берта, — автора той работы я знаю, вернее, знала, лично, мы с ней даже переписывались какое-то время, и те письма у меня сохранились. Я сравнила почерки — полное совпадение. Потом я показала её записи трём независимым генетикам. Они все единодушно утверждают, что будь эти материалы опубликованы сама знаешь сколько лет назад, их автору грозила бы нобелевская премия за достижения в медицине и физиологии, за содействие установлению мира во всём мире, да даже за математику38.

Помолчав немного, Берта закончила свой рассказ:

— Та талантливейшая, уж поверь мне, женщина — автор попавшей ко мне таким довольно оригинальным и очень дорогим способом работы, как я позже выяснила, умерла в тот самый день и примерно в то же время, когда её бумаги попали ко мне. Причём совсем в другой стране. Такая вот мистика, Дора!

За столом возникла долгая пауза. Дора, прикрыв глаза рукой, что-то напряжённо обдумывала, а Берта, глядя на неё, просто ожидала решения своей давней подруги.

— Слишком много здесь неопределённости, Берта, — встрепенулась, наконец, Дора. — Если работоспособно оборудование, которое простояло без дела уже туеву хучу лет, если хватит энергии и ресурса старенького реактора, если верна твоя теория, если найденная работа не бред, если обнаружим подходящий геном. Если, если, если. Одни если!

— Ты не хочешь рискнуть, подруга? — хорошо зная характер сидящей напротив женщины, разыграла удивление Берта. — Что нам терять, Дора? Сколько нам осталось? Мы не Русь — ты сама видишь, что мы постепенно вымираем. Да и там дела не очень. А здесь какой-никакой, пусть даже призрачный, но шанс!

— Да я давно уже согласна! Не нужно меня уговаривать. — махнула рукой Дора. — Ты же знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. И ты права — даже такой шанс упускать нельзя. Давай теперь всё поподробнее …

* * *

Switzerland, Geneva. CERN. 25 апреля. 14:21.

В главном зале центра управления ускорительным комплексом большого адронного коллайдера стояла напряжённая тишина. Большое круглое помещение, расположенное на втором этаже главного лабораторного корпуса, ярко освещалось уцелевшими потолочными светодиодными светильниками.

По периметру зала мерцали цветные информационные экраны, под которыми располагались пульты управления многочисленными лабораторными установками. Окон в стенах не было, и солнечный свет не мог попасть внутрь этого зала, случайно ослепив какого-нибудь оператора.

В центре всего этого великолепия располагался командный пункт руководителя испытаний, на который стекалась вся основная информация о ходе их проведения.

Сам коллайдер, оборудованный разнообразными высокотехнологичными агрегатами и системами, находился под землёй на глубине около ста метров. Всё его, недостающее ранее или вышедшее из строя, а теперь разрозненное, разномарочное и разнокалиберное оборудование: анализаторы, накопители, аналого-цифровые и цифро-аналоговые преобразователи, измерительные, вычислительные и обрабатывающие комплексы, локаторы, пробойники, ретрансляторы и прочая аппаратура, три с лишним месяца собиралось буквально по крупицам со всех стран Европы.

Многое было утрачено за прошедшие годы: что-то сломалось (больше из-за старости, чем варварского обращения) и не кому было его починить, что-то продано, что-то безвозвратно разобрано на запасные части, большинство же просто уничтожено.

А нового производства налажено практически не было. Хорошо, что простые персональные электронно-вычислительные машины выпускать не перестали. Часть необходимых вычислительных мощностей, хоть и с трудом, но смогли заменить ними.

Ещё меньше осталось специалистов, которые могли понимать протекающие под многими метрами земли и бетона процессы и работать с такой сложной техникой. Как-то не популярны ранее у женщин были такие специальности.

А на сегодня и вовсе осталось всего два человека. Один из них находился сейчас в главном зале управления ускорителем. Другой — в комнате оперативного контроля работы ядерного реактора, питающего всё это разномастное великолепие.

Специалистов попроще, которые должны будут выполнять распоряжения руководителей, и быть их глазами, руками, ногами и прочими частями тела, и тех едва смогли набрать. Наиболее опытные из них должны будут сегодня обслуживать одновременно несколько рабочих мест, на которые так и не смогли найти людей. Может и нет больше таких специалистов, а может помешал режим строгой секретности.

Ведь о настоящей цели своей будущей работы люди узнали, только собравшись вместе на территории центра за три дня до даты проведения эксперимента.

Многие, да что там многие, почти все, как и Дора в своё время, не сразу поверили даже в принципиальную возможность осуществления подобного фантастического проекта. Пришлось проводить подробные объяснения, рассказывать о прошлых секретных экспериментах, просить, грозить и убеждать.

Хорошо, что таких людей, которые должны были участвовать в эксперименте с чётким осознанием возможных перспектив, нужно было относительно немного. Остальным просто заплатили за их работу.

Впрочем, и одни, и другие заметили, что разобщённая последние десятилетия Европа, впервые за эти годы проводит совместное, да ещё и научное, исследование, оценили финансовые вливания в предлагаемый проект и принятые руководством меры обеспечения секретности и безопасности.

А меры эти были довольно жёсткими. Каждая из приглашённых и согласившихся сюда приехать учёных, техников и инженеров дала обязательную подписку о неразглашении цели, задач и результатов их будущей деятельности, без которой их просто не пропустили бы дальше контрольно-пропускного пункта при въезде на территорию ЦЕРНа.

На том же пропускном пункте у всех участниц эксперимента изъяли личные телефоны и другие средства связи и коммуникации с внешним миром.

Вместо гражданских паспортов были выданы карточки-идентификаторы с фотографиями их владелиц, являющиеся одновременно пропусками в строго определённые сектора и помещения комплекса.

На всей территории центра был закрыт доступ в интернет, введён комендантский час. Женщинам ограничили общение друг с другом, запретили выход за периметр огороженной территории исследовательского комплекса, который круглосуточно патрулировался вооружёнными армейскими нарядами, усиленными полицейскими кинологами со служебными сторожевыми собаками.

Не менее серьёзные меры безопасности были предприняты и для защиты от возможного нападения на комплекс извне.

Такие невесёлые мысли бродили в голове Берты Савент — одной из двух руководительниц сегодняшнего судьбоносного эксперимента. Стоя в центре зала управления ускорителем, пожилая женщина оглядывала одетых в белые лабораторные халаты учёных, техников и инженеров, замерших в ожидании на своих постах и смотревших, в свою очередь, на неё. Большинство из тех, кто находится сейчас в немногих расконсервированных помещениях ЦЕРНа, были так же немолоды, как и она сама.

— Леди, мы все знаем, зачем здесь находимся. — прервала она затянувшуюся паузу. — От результата сегодняшнего мероприятия зависит очень многое. Ошибки допустить нельзя. Второй попытки у нас может и не быть. Все помнят свои обязанности?

Молчаливые кивки головами и сжатые от напряжения губы — это всё, что она увидела в ответ на свою речь.

— Тогда с Богом!

Получив благословение, подчинённые, многие из которых перекрестились и поцеловали свои нательные крестики, повернулись к своим мониторам и пультам, приготовившись выполнять команды своей руководительницы.

— Выполнить полную проверку всех систем! — подала женщина первую команду, перекрестившись вслед за подчинёнными.

Выслушав через некоторое время доклады об исправности и работоспособности всего оборудования, Берта связалась с Дорой Майт — своей ровесницей-подругой и второй руководительницей сегодняшнего эксперимента, обеспечивающей необходимой электроэнергией все задействованные сейчас сооружения ЦЕРНа:

— Мы готовы, Дора!

— Принято. Приступай, Берта! Энергией я вас обеспечу. Удачи всем нам!

Дора первой начала выполнять свою часть работы. Уже несколько дней техники, под руководством женщины, загружали закупленное у Руси за сумасшедшие деньги, причём в золоте, свежее ядерное топливо в активную зону реактора, запускали его, тестировали и постепенно выводили на полную мощность.

И сегодня во второй половине дня эстафету приняла Берта. Ещё раз оглядев зал, она негромко начала отдавать распоряжения своим подчинённым, выслушивая их ответы:

— Подать питание на ускоритель!

— Принято. Питание десять процентов, двадцать, — пошёл отсчёт отдаваемой мощности реактора, — тридцать, …, сто процентов. Выполнено! Неучтённых потерь нет. Колебаний мощности нет. Активное вещество — в рабочей зоне ускорителя. Расход стандартный. Утечек нет. Фон стабильный.

В зале воцарилась обычная рабочая атмосфера научно-исследовательского центра с тихими переговорами коллег-соседей, щелчками переключателей, сигналами работающих приборов и гулом расходуемой энергии и работающих вентиляторов систем охлаждения.

Первый доклад об исправной работе собранного на скорую руку оборудования вселил робкую надежду, что всё сегодня закончится благополучно. И дальнейшие команды Берта отдавала более звонким и уверенным голосом, как делала это много лет тому назад.

— Данные в систему поиска загружены?

— Данные введены.

— Установить допустимую погрешность обнаруженных в процессе поиска вариантов в пределах десяти процентов.

— Выполнено.

— Подать питание на систему хронолокации!

— Питание подано! Расход активного вещества и электроэнергии в норме. Незапланированных утечек нет. Фон стабильный. — пришёл ответ от инженера-поисковика. — Какую установить глубину поиска?

— Начнём с ноля, постепенно увеличивая до энергетического максимума. Отчёт с шагом пять лет. Доклад по каждому найденному объекту.

— Принято.

В зале опять прекратились все разговоры. Слышался только шум вращающихся лопастей вентиляторов и голос оператора системы хронолокации:

— Минус пять, минус десять, минус пятнадцать, …

Медленно тянулись минуты нервного ожидания. Прошло уже три томительных, безрезультатных часа. С каждой новой истёкшей минутой всё больше росло напряжение людей. Кто-то сидел с закрытыми глазами, кто-то тихо молился, кто-то просто молчал, не сводя глаз с ведущего отсчёт оператора.

И вот звонкий женский голос прокричал на весь зал:

— Есть первая метка! На локаторе минус пятьдесят семь.

Громкие, ликующие крики вырвались из глоток всех присутствующих в зале дам. Женщины вскочили со своих мест, захлопали в ладоши, начали обнимать друг друга, многие заплакали от радости.

Усталая улыбка осветила лицо Берты, немного ослабив сжатую пружину нервов. Дав подчинённым ровно одну минуту на проявление чувств, она осадила своих коллег:

— Тихо! Всем вернуться на свои места! Продолжаем поиск.

Ещё через три часа поиска прозвучал ещё один радостный крик:

— Есть вторая метка! На локаторе минус…

И, почти сразу, новый, обескураженный, но, тем не менее, такой же радостный возглас:

— Есть третья метка! Обе метки — минус девяносто девять. Это предел, Берта.

— Я знаю. Жаль, что определилось всего три отметки. Систему хронолокации не глушить! Состояние меток отслеживать постоянно. — Ответила Берта, испытывая одновременно чувство радости от работоспособности своей теперь уже подтверждённой теории и огорчения от столь малых результатов поиска.

Словно почувствовав его окончание, а может и, определив по показателям работы реактора, на связь с Бертой вышла Дора:

— Нашли? Сколько? Где?

Нажав на тангенту переговорного устройства, Берта быстро проговорила:

— Три! Пока отработал только хронолокатор. Не спеши, Дора. Отбой!

И новая команда тому же оператору:

— Запускай систему геолокации!

Оттолкнувшись ногами, инженер-хронооператор на передвижном кресле переехала к пульту станции определения географических координат целей, а на её место переместилась соседняя менее опытная коллега:

— Питание подано! Расход активного вещества и электроэнергии стандартный. Утечек нет. Фон стабильный. Выполняется поиск координат первой метки …, второй …, третьей.

Этот поиск прошёл намного быстрее предыдущего и вот уже звучит новый доклад:

— Определение географических координат произведено. Данные переданы на главный монитор.

— Системы хроно- и геолокации не глушить! Операторам внимательно отслеживать состояние меток.

Отдав необходимое распоряжение, Берта, как и все, устремила глаза на самый большой экран, на котором отобразилась полученная информация:

------------------------------------------------------------

Метка 1

Совпадение параметров поиска — 97,53 %.

Дальность — 57,000026 (переменная, корректируется).

Координаты — 51°24′01,08′′N; 30°03′03,05′′ E (переменные, корректируются).

Высота над уровнем моря — 10,9 м (переменная, корректируется).

Скорость перемещения — 0,5 м/с (переменная, корректируется).

Метка 2

Совпадение параметров поиска — 99,77 %.

Дальность — 99,999988 (переменная, корректируется).

Координаты — 48°28′02,07′′N; 35°01′07,04′′ E (переменные, корректируются).

Высота над уровнем моря — 122,0 м (переменная, корректируется).

Скорость перемещения — 8,3 м/с (переменная, корректируется).

Метка 3

Совпадение параметров поиска — 99,73 %.

Дальность — 99, 999988 (переменная, корректируется).

Координаты — 48°28′02,07′′N; 35°01′07,04′′ E (переменные, корректируются).

Высота над уровнем моря — 122,0 м (переменная, корректируется).

Скорость перемещения — 8,3 м/с (переменная, корректируется).

------------------------------------------------------------

Прочитав отображённые на экране данные обнаруженных объектов, Берта обратилась к инженеру-поисковику:

— Почему вторая и третья метки имеют практически идентичные параметры?

— Скорее всего, они находятся рядом друг с другом и при этом быстро движутся. А судя по проценту совпадения данных генома это или братья, или отец и сын. — ответила та, после небольшого обдумывания вопроса. — Хотя скорее первое.

— Это удача! Неужели нам повезло? — воскликнула Берта. — Работаем по меткам два и три. Запитать накопители пробойника и ретранслятора!

— Питание десять процентов, двадцать, …, сто процентов. Системы запитаны! Расход активного вещества и электроэнергии приемлемый. Утечки в пределах нормы. Фон стабильный. — прозвучали друг за другом доклады операторов систем хронопробоя и перемещения.

— Передать данные меток два и три на пробойник и ретранслятор.

— Данные объектов переданы. — послышался голос инженера вычислительного комплекса, выполнившего поиск и обнаружение заданных целей. — Осуществляется постоянный мониторинг их положения.

— Получение данных подтверждаю. — в унисон прозвучали голоса других операторов.

Берта набрала воздух в грудь и громко произнесла:

— Пробойник и ретранслятор …

— Стойте! — раздался внезапно окрик оператора хронолокатора. — Изменились характеристики меток два и три.

— Как изменились? Почему? — опешила Берта, рассматривая непонятные характеристики указанных целей.

— Локатор в порядке? — спросила она у оператора поискового устройства.

— В порядке. Первая метка по-прежнему отображается без изменений, — недоумённо развела руками та. Вернувшаяся к пульту более опытная коллега после дополнительного осмотра, кивком подтвердила сказанное.

Берта задумалась, глядя на экран и потирая лоб.

— Метки два и три вышли за энергетический барьер и исчезли с экрана! — снова прозвучал голос оператора хронолокатора.

— Накопители пробойника и ретранслятора разрядить. Повторить хронопоиск, начиная с глубины 56 лет и заканчивая 101 годом. — отдала Берта новое распоряжение. — Параметры поиска прежние.

— Но это же за пределами нашего энергетического барьера! — удивлённо обернулась оператор хронолокатора.

— Этот барьер препятствует физическому взаимодействию с объектами. Но не информационному. — пояснила Берта.

В этот момент на связь по рации снова вышла Дора:

— Что случилось Берта? У тебя снизилось потребление энергии. Почему возникла задержка в проведении эксперимента?

— У нас проблемы, Дора. — ответила в микрофон Берта. — Мы почему-то потеряли два объекта из трёх найденных.

— Что ты собираешься делать?

— Сейчас начнём новый поиск.

— Удачи тебе и всем нам, подруга! — пожелала Дора, выключая рацию.

— Спасибо! — ответила Берта замолчавшему переговорному устройству. — Она нам сегодня точно не помешает.

— Начинай поиск. — вновь обратилась Берта к инженеру-поисковику. — Потом проведите аналогичный мониторинг географических координат.

После прошедшего часа ожидания на центральном экране отобразились новые данные:

------------------------------------------------------------

Метка 1

Совпадение параметров поиска — 97,53 %.

Дальность — 57,000026 (переменная, корректируется).

Координаты — 51°24′01,07′′N; 30°03′03,04′′ E (постоянные).

Высота над уровнем моря — 10,4 м (постоянная).

Скорость перемещения — 0,0 м/с(постоянная).

Метка 2

Совпадение параметров поиска — 99,77/0 %.

Дальность — 100,000001 (переменная, корректируется).

Координаты — 48°28′02,05′′N; 35°01′07,03′′ E (постоянные).

Высота над уровнем моря — 122,2 м (постоянная).

Скорость перемещения — 0,0 м/с (постоянная).

Внимание превышение энергетического предела!

Метка 3

Совпадение параметров поиска — 99,73/0 %.

Дальность — 100,000001 (переменная, корректируется).

Координаты — 48°28′02,06′′N; 35°01′07,03′′ E (постоянные).

Высота над уровнем моря — 122,2 м (постоянная).

Скорость перемещения — 0,0 м/с (постоянная).

Внимание превышение энергетического предела!

------------------------------------------------------------

— …! …! …! — внезапно раздалось из уст Берты. Цензурными в этих эмоциональных выражениях были только восклицательные знаки. Успокоившись, она пояснила:

— Скорее всего, жизнедеятельность меток два и три была прервана. То есть другими словами их там убили. Ну, или они сами одновременно умерли, что менее вероятно. Вот так, дамы! Не повезло нам — не хватило всего несколько минут.

— Так может захватить их до момента смерти и всё. Они ещё и благодарны нам будут! — прозвучало откуда-то из-за спины Берты.

— Не выйдет, — расстроено вздохнув, покачала головой женщина. — Мы синхронно движемся в потоке времени со всеми метками. Посмотрите на хронозначение первой метки — она нам доступна. А утраченные метки, как вы видите, уже вышли за наш энергетический предел. Повторно нам их не достать.

— Ладно, всем вытереть сопли! Ещё не всё потеряно. Будем работать с тем, что осталось, — махнув сжатым кулаком, решительно продолжила Берта, на корню пресекая зарождающееся уныние.

— По данным мониторинга метка один, в отличие от прошлого поиска, тоже неподвижна. — снова подала голос инженер-поисковик.

Скопившееся за целый день внутреннее нервное напряжение прорвалось целым потоком весёлых женских шуток:

— Может, он там спит?

— И, может, не один!

— А он вообще может …?

— Спроси у нашей начальницы!

— А он молоденький?

— Ты-то куда лезешь, старушка?

— Сама такая!

— А он красивый?

— Ты что по экрану не видишь?

— Приятных ему снов!

— Вот будет сюрприз, когда проснётся!

После подаренной надежды, после сегодняшних успехов и неудач, Берта даже не пыталась обуздать проявления прокатившегося по залу нервного срыва её совсем немолодых подчинённых. Её губы тоже самопроизвольно расплылись в улыбке, слушая неожиданно возникшую женскую перебранку. Лишь дождавшись естественной разрядки, она снова изобразила строгого руководителя:

— Прекратить балаган! Мы не на базаре! Серьёзнее надо быть, дамы! Проверьте координаты местоположения первой метки. Что там такое?

— По определённым координатам находится какая-то Pripyat.

«Где-то я уже слышала это название. Или читала. — подумала Берта. — Но где — сейчас уже не вспомню».

— Кто-то знает, что это за Pripyat? — спросила она, оглядывая расположенных вокруг неё коллег и получая в ответ недоумённые взгляды. — Понятно!

«Откуда я знаю это слово? Нет! Никак не могу вспомнить. Наверное, давно это было. Да и времени сейчас нет. Двух объектов уже просрали. Пора давать команду».

И, скрестив пальцы спрятанных за спиной рук, Берта отдала последние распоряжения:

— Заменить данные в пробойнике и ретрансляторе.

— Данные заменены.

— Пробойник и ретранслятор запитать!

— Пробойник и ретранслятор запитаны!

— Включить камеру приёма!

— Камера приёма включена!

— Старт! — подала команду Берта, мельком бросив взгляд на часы, которые показывали 0 часов 35 минут нового дня.

— Пробой произведён! Ретранслятор захватил цель! Перемещение начато! — посыпались на неё доклады. — Прогресс переноса: десять процентов, двадцать, тридцать, …

Процесс длился уже сорок восемь минут, когда внезапно пропало освещение, тревожно замигали красные огни и заревела сирена аварийной сигнализации. Спокойный женский голос начал проговаривать записанный по кругу текст: «Внимание! Аварийная ситуация! Всему персоналу срочно покинуть помещение! План эвакуации находится возле выходной двери».

Часть экранов погасла, некоторые пульты заискрили и перестали реагировать на нажатия кнопок, в помещении завоняло горелым пластиком. Женщины с криками в панике бросились к выходу, возле которого тут же образовалась пробка из людских тел.

Сдержав приступ паники, не обращая внимания на суету вокруг, Берта вызвала Дору:

— Что случилось, Дора? Что у вас происходит? — прокричала она.

— Это мне у тебя надо спросить — что вы там натворили? — ровный голос Доры резко контрастировал с окружающей обстановкой. — Реактор внезапно словно взбесился и пошёл вразнос. Такое впечатление, что он попал в резонанс с каким-то внешним источником энергии. Все системы безопасности выгорели за пять секунд. Хлынувший поток энергии разрушил защитное поле рабочей зоны ускорителя. Пошла реакция активного вещества. Фон уже превысил норму в тысячу раз и продолжает быстро расти.

— И ты спокойно об этом говоришь? — выслушав подругу, удивлённо спросила Берта.

— Поздно переживать. Это конец, Берта. У нас осталось не больше минуты. Так что прощай, подруга! Приятно было снова с тобой поработать. Жаль, что у нас ничего не получилось!

— Прощай, Дора! — прошептала Берта, уронив гарнитуру связи.

«Где же я слышала то название?» — Это последнее, что успела подумать Берта перед тем, как поток хлынувшей энергии испарил её тело.

* * *

Глава 3

СССР. ЧАЭС. 25–26 апреля 1986 года.

Промышленность и экономика Советского Союза после великой отечественной войны восстанавливалась и развивалась довольно быстрыми темпами. И для удовлетворения их растущих потребностей требовалось соответствующее обеспечение электрической энергией. То есть необходимы были источники этой энергии. По всей стране строились тепловые и гидроэлектростанции, а в 1954 году в Обнинске Калужской области была введена в строй первая в СССР и во всём мире атомная электростанция (АЭС). Таким образом, СССР стал мировым лидером мирного использования атомной энергии.

Государственное специализированное предприятие «Чернобыльская атомная электростанция имени Владимира Ильича Ленина» построенная на берегу реки Припять — притоке Днепра, в трёх километрах от одноимённого города на севере Украинской Советской Социалистической Республики, уже девять лет было включено в единую энергетическую систему страны, занимавшей шестую часть суши всего земного шара.

Изначально при выборе генерирующей электроэнергию установки для только ещё проектируемой Чернобыльской АЭС рассматривались три типа реактора: водо-водяной (ВВЭР), графито-газовый (РК) и графито-водный (РМБК).

И первый проект строительства Чернобыльской АЭС предусматривал её оснащение графито-газовым реактором РК-1000. Однако позже проект был изменён в пользу использования реактора РМБК-1000 (реактор большой мощности канальный мощностью тысяча мегаватт, работающий на низкообогащённом диоксиде урана-235).

Решение по смене типа реактора на РМБК было принято из-за лучшей экономичности данного реактора и отсутствия производственной базы для скорейшего серийного изготовления реакторов других типов, что не давало возможности быстрого наращивания энергетических мощностей страны.

И Чернобыльская АЭС стала третьей в стране, после Ленинградской и Курской, станцией с реакторами подобного типа.

Всего на ЧАЭС насчитывалось шесть энергоблоков.

Первый из них сдан в эксплуатацию в 1977 году. Общая номинальная (тепловая) мощность его составляла три тысячи двести мегаватт, из которых электрической (полезной) была та самая тысяча.

Остальное нагревало построенный в долине реки Припять к юго-востоку от АЭС для обеспечения охлаждения конденсаторов турбин и других теплообменников станции искусственный наливной пруд-охладитель. При его строительстве были затоплены село Нагорцы и хутор Подлесный.

Ещё три аналогичные энергетические блоки, введённые в эксплуатацию с 1979 по 1984 год, также выдавали по тысяче мегаватт полезной мощности каждый, обеспечивая до десяти процентов электроэнергии, потребляемой Украинской ССР.

Пуск пятого энергоблока был запланирован на конец года. Шестой, находясь в относительно высокой степени готовности, строился быстрыми темпами.

Ядерное топливо, используемое в реакторах, изготавливается в виде спрессованных таблеток диоксида урана, помещённых в трубки из циркониевого сплава. До использования в реакторе это топливо мало радиоактивно.

А вот при работе в реакторе загруженное топливо под действием цепных реакций сильно нагревается и становится настолько радиоактивным, что активирует воду, циркулирующую в замкнутом контуре системы его охлаждения.

В этот день Чернобыльская АЭС работала по утверждённому диспетчерскому графику, по которому сегодня была запланирована остановка четвёртого энергетического блока на сорок дней для проведения планово-профилактического ремонта.

Одновременно с отключением энергоблока планировалось провести четыре эксперимента, одним из которых была проверка дополнительной системы обеспечения безопасности реактора на выбеге турбогенератора номер восемь.

У вращающихся роторов турбогенераторов большая инерция. И при аварийном отключении реактора от сети они не сразу останавливаются, а, постепенно замедляясь, вращаются ещё какое-то время и вырабатывают электроэнергию. Это и называется выбегом турбогенератора. Проверяемая система безопасности предполагала использование этой остаточной вырабатываемой энергии для питания циркуляционных насосов системы аварийного охлаждения реактора станции.

И хотя для обеспечения аварийной работы этих насосов на станции имелись целые аккумуляторные комнаты, положительный результат планируемого эксперимента ещё больше повысил бы надёжность системы охлаждения реактора, а значит и безопасность энергоблока в случае возникновения какой-то нештатной ситуации.

Это было уже четвёртое испытание данной системы. Предыдущие три, проведённые в 1982, 1984 и 1985 годах, были признаны неудачными.

В 1 час 6 минут 25 апреля 1986 года реактор начали глушить и готовить к проведению испытаний.

К 3 часам 47 минутам его тепловая мощность снизилась до половины номинальной.

В 8 часов в зале управления энергоблоком проводится смена операторов.

В 13 часов остановили один из двух турбогенераторов (номер семь) реактора, который продолжал работать с турбогенератором номер восемь.

К 14 часам отключили систему аварийного охлаждения реактора.

В 16 часов появляется новая смена операторов, продолжившая остановку четвёртого энергоблока.

Но из-за неожиданно возникших проблем на одной из тепловых электростанций страны произошло уменьшение общего объёма производимой в государстве электроэнергии. А заглушаемый энергоблок ещё вырабатывал некоторое её количество. И, для обеспечения вечернего пика нагрузок в системе электроснабжения Советского Союза, по указанию диспетчера «Киевэнерго», полную остановку блока, а соответственно и начало испытаний перенесли на ночную смену.

Испытания на энергоблоке возобновились в 23 часа 10 минут после отмены запрета диспетчера «Киевэнерго». На этот момент тепловая мощность реактора составляла семьсот двадцать мегаватт.

26 апреля в 0 часов 0 минут состоялась очередная пересмена операторов.

В 0 часов 35 минут неожиданно тепловая мощность заглушаемого реактора падает до тридцати мегаватт.

К 1 часу 3 минутам усилиями дежурной смены провал мощности частично устраняется, и она повышается до двухсот из необходимых семисот мегаватт. Поднять её выше не удаётся.

Система автоматической аварийной защиты АЗ-5, обеспечивающая остановку реактора, была заблокирована и не работала.

В 1 час 23 минуты 4 секунды, после нажатия специально добавленной на пульт для предстоящих испытаний кнопки с надписью: «Максимальная проектная авария», циркуляционные насосы начали работать от остаточного вращения ротора восьмого турбогенератора.

После этого по непонятным причинам ядерное топливо начинает быстро «разогреваться» и стремительно «разгонять» реактор, тепловая мощность которого за несколько секунд увеличивается более чем в тринадцать раз.

В 1 час 23 минуты 40 секунд оперативный персонал станции попытался вручную ввести в действие аварийную защиту АЗ-5, поглощающие стержни которой начали движение в активную зону. Однако из-за нештатного режима работы реактор не был заглушен, а наоборот, начал «разгоняться» ещё больше.

В 1 час 23 минуты 46 секунд расплавившееся топливо разрывает каналы активной зоны. Из-за резко возросшего давления верхнюю, трёхметровой толщины, защитную плиту реактора вышибает сквозь бетонный пол в реакторный зал.

В 1 час 23 минуты 50 секунд взрывается выделившийся при разогреве ядерного топлива водород.

От произошедших взрывов реактор, вместе со зданием четвёртого энергоблока был разрушен.

* * *

Припять. 26 апреля, 01:23.

Наконец-то настал этот день! Хотелось бы назвать его ясным и солнечным. Но именно сейчас это сделать не получится.

Во-первых — уже ночь. И потому никакого Солнца на небе нет. А есть Луна. Вернее, была. Вы спросите, куда она делась? Да кто её знает? Ещё десять минут назад была, а теперь исчезла.

Да нет — никто её не украл. Кто может украсть Луну? Разве что какие-то зелёные человечки. Но я в них не особо верю. Просто небо сейчас стремительно затягивается тяжёлыми серыми тучами, за которыми спутник нашей Земли и спрятался. Изредка его свет ещё находят себе дорогу сквозь разрывы клубящихся облаков.

Но, несмотря на портящееся небо, настроение у меня отличное. И никакая надвигающаяся непогода не сможет его испортить. А всё почему? А всё потому, что сегодня … А, нет, судя по моему хронометру, уже вчера у меня был день рождения!

Да-да, именно вчера мне, Вячеславу Александровичу Елизарову, исполнилось семнадцать лет. Как рассказывала моя мама, родила она меня в роддоме не нашего славного городка, а немного другого украинского поселения, называемого Кременчугом, где-то между половиной двенадцатого и двенадцатью часами весенней ночью ровно семнадцать лет назад. Знатно она тогда перепугала дежурных медиков. И поспать им спокойно не дала.

Точного времени моего рождения она сказать не может. И я из-за возмущения от незаслуженного шлепка по своей голой попке показания часовых и минутных стрелок не запомнил. А мама моя была не в том состоянии, чтобы запечатлеть для потомков момент наступления сего замечательного события. Но в одиннадцать часов тридцать минут ночи она ещё была в палате, и в двенадцать — снова была там же.

Так что моё появление на этот свет произошло по её воспоминаниям где-то ближе к двенадцати часам ночи. Хотя насколько можно доверять ощущениям времени рожающей женщины — тот ещё вопрос. Но я не расстраиваюсь. Пусть будет одиннадцать часов сорок пять минут. Как говорится — золотая серединка.

Люблю я свой новый город! А почему — и сам не знаю. Может потому, что старый плохо помню, а может потому, что он такой же молодой, как и я. Я даже чуточку старше, так как родился на год раньше. Это нам в школе рассказывали (о городе, конечно же, а не о моём рождении). А стоит город на месте бывшего села Семиходы.

Сюда мы переехали всей семьёй шесть лет назад. Маленький город тогда был. Да и сейчас не очень большой. Живёт тут вместе с нами чуть менее пятидесяти тысяч человек. Если сравнивать с Кременчугом, то это примерно в четыре раза меньше. Но город-то, повторюсь, очень молодой, можно сказать даже юный — средний возраст его жителей всего двадцать шесть лет. Зато к столице Украины — городу-герою Киеву — почти в два раза ближе.

По приезду папа мой устроился на завод, мама — на хлебозавод, а я — в местную школу.

А через месяц у меня будет ещё один праздник.

Как же долго я его жду! Десять, целых десять лет я мечтаю об этом событии! Как сейчас помню мысль, которая промелькнула в моей голове, когда я, вместе с Леной Леонтьевой (тогда я ещё конечно не знал, что её так зовут), держась за руки, входил в двери городской средней школы номер восемь (это ещё в Кременчуге было) вслед за нашим классным руководителем Полиной Павловной. А мысль была такая: «Десять лет! Я здесь на целых десять лет!» Наверное, я уже тогда был умным мальчиком, раз такие мысли проскакивали в голове семилетнего ребёнка.

И вот наконец-то эти долгие десять лет почти прошли. Осталось потерпеть всего несколько дней. Я уже и красную ленту с золотой надписью: «Выпускник. 10-Б класс!» купил. Представляю себе эту картину: лента на моём плече, в руке букет роз для моей теперешней классной руководительницы Нины Ивановны (думаю, она ждёт нашего выпуска не меньше нас — очень уж неспокойный класс ей достался), прощальная линейка и последний урок в нашей школе.

Весна нынче тёплая выдалась. Надеюсь, что розы к последней школьной линейке успеют появиться в продаже. Иначе придётся лезть на одну из многочисленных городских клумб. Говорят, в нашем городе высажено тридцать тысяч кустов этих цветов. Сам я, конечно, не считал, но к началу лета от цветочных ароматов кружится голова.

Остался всего какой-то месяц и, как говорил классик: «Свобода нас встретит радостно у входа!» Свобода от школьных уроков, выполнения домашних заданий, дежурств в классе, от сменной обуви, которую необходимо было приносить с собой по утрам и переобуваться перед уроками. Свобода от физкультуры и утренних школьных зарядок, от уроков труда с вечно тупыми напильниками и рубанками, от начальной военной подготовки с противогазами и разборкой-сборкой автомата Калашникова.

Ох! Начальная военная подготовка (сокращённо — НВП) — самый нелюбимый мой предмет. За последние годы в школе я невольно выучил все команды военрука нашей школы — майора в отставке — и последовательность действий школьника при сём интересном сначала, а в последствие изрядно надоевшем, упражнении.

Автомат лежит на столе дульной частью вперёд. Магазин у него пристегнут. Сдающий норматив школьник стоит возле стола с оружием, опустив руки. Военрук подаёт команду: «К неполной разборке оружия приступить!»

И сердце начинает биться быстрее. Левой рукой хватаешь автомат за цевьё, правой отделяешь магазин и проверяешь, нет ли патрона в патроннике. Затем вынимаешь пенал принадлежностей из гнезда приклада. Последовательно отделяешь шомпол, крышку ствольной коробки, возвратный механизм, затворную раму с затвором, затвор от затворной рамы и газовую трубку со ствольной накладкой. И кричишь звонким от напряжения голосом: «Готово!»

Оружие разобрано. Части автомата разложены на столе в порядке разборки. И сердце немного успокаивается. На всё упражнение отводится от пятнадцати (оценка «отлично») до девятнадцати (оценка «удовлетворительно») секунд.

Затем следует команда военрука: «К сборке оружия приступить!» И повторяешь все действия в обратном порядке. Сердце опять стучит где-то в ушах. Руки действуют почти на автомате (хе-хе-хе!!! — руки действуют автоматом на автомате). В конце опять кричишь: «Готово!» Тут уже времени отводится побольше: от двадцати пяти до тридцати двух секунд.

Выполнил оба упражнения и стоишь, ждёшь приговора от военрука.

К окончанию десятого класса, благодаря стараниям бывшего майора, все ребята нашего класса (даже девчонки) норматив на разборку автомата выполняли. Кто-то на тройку (в основном девочки, ну и парочка особо «одарённых» ребят была), кто-то на четвёрку, ну а я в пятнадцать секунд укладываться научился.

Со сборкой иногда возникали проблемы. Не всегда наши девочки и мальчики успевали вовремя собрать автомат. А бывало, что и не собирали. Руки-то трясутся, и детали автомата не хотят становиться на своё место или вообще улетают куда-то.

Ну да ладно, что-то я отвлёкся на не такие уж и далёкие воспоминания. Чего только не было за эти десять лет — и разбитые стёкла, и порванные учебники, и драки на переменах и после школы, и прогулы уроков, не говоря уже об опозданиях. Даже вспомнить иногда приятно! Короче говоря, обычный класс обычной школы обычного городка нашей страны.

Как я уже говорил, весна в этом году выдалась очень тёплой. Воздух, судя по термометру, прогрелся до двадцати двух градусов товарища (ну или если кому-то нравится, то господина) Цельсия. Поэтому одет я в белую рубашку с коротким рукавом, лёгкие темно-синие брюки и чёрные туфли.

Возвращаюсь домой по улице Ленина после танцулек на дискотеке «Эдисон-2», что проходит у нас по пятницам и субботам на «Седьмом небе»39. «Седьмое небо» — это такая танцевальная площадка на крыше нашего городского дворца культуры «Энергетик», где молодёжь проводит своё свободное вечерне-ночное время. Проводит весело, с огоньком. Бывает, что кого-то этот огонёк и припекает. Сегодня, правда, обошлось. Не было ватаги с Молодёжного — самого задиристого района нашего города.

Если быть точным, то возвращаюсь я не сразу после дискотеки, а после проводов Аньки Бахметьевой — одноклассницы моей. Именно она затащила меня на это мероприятие. Сам по себе я бы туда не пошёл. Не люблю бессмысленное дёргание ногами и руками в ритме диско.

Но попробуй тут не пойти! Вылавливали меня перед уроками по всем правилам загонной охоты. Затем зажали в угол выдающимися вперёд способностями, и в ультимативной форме, строго глядя в глаза, помахивая перед лицом нежно сжатым кулачком, ласковым голоском говорят: «Елизаров, только попробуй не прийти! Закопаю на школьном стадионе и скажу, что это грядка для морковки!» И, уже разворачиваясь, мимоходом так добавила: «Да, и с днём варенья тебя!» Превращаться в корнеплод семейства зонтичных мне что-то не захотелось, поэтому пришлось идти.

Стойко перенеся все тяготы добровольно-принудительного мероприятия, сдав довольную подругу её родителям с рук на руки, иду теперь по главной городской улице. Интересно, как долго Анька будет довольна? Судя по взгляду её папани — не очень. Время то уже за полночь!

Хорошо, что мои родители сегодня ушли на работу. И хоть сегодня пятница, вернее уже суббота — у них обоих ночные смены: у отца — на «Юпитере», у мамы, как я говорил, — на хлебозаводе.

Что выпускает наш «Юпитер», я точно не знаю — вроде бы что-то из запчастей к магнитофонам. Батя об этом сильно не распространяется. Но ходят слухи, что там производят что-то суперсекретное для нашей армии.

Ну, а без свежего хлебушка, булочек, калачей и рогаликов не начинается работа ни одного продуктового магазина. Утром зайдёшь в хлебный отдел — глаза разбегаются. А запах свежей выпечки сводит с ума, особенно если вовремя не позавтракал. А пирожки! Какие у нас пекут пирожки! И стоит всё буквально копейки. Очень мне нравится завтракать бубликом с маком, запивая его молоком. А коржик с повидлом или пирожное-резинка, что продаются в школьной столовой, это вообще взрыв вкуса.

Вот даже живот забурчал. Это он согласие своё так выражает. Потерпи, родной, осталось пройти ещё пару остановок, и мы дома. А уж там…

Иду, слушаю мудрые мысли своего брюха, вдыхаю ароматы рано распустившейся сирени. Жаль сейчас не видно зелени молодой травы и весенней листвы на деревьях. Очень она мне нравится — яркая такая, сочная, особенно после серого зимнего неба и чёрно-белых улиц.

Вообще-то зима мне тоже нравится. Такая зима, когда много снега, яркое синее небо без облаков и приветливое солнышко. Но чаще всего зимнее небо у нас затянуто хмурыми тучами, а выпавший снег со временем превращается в грязно-белые завалы по обочинам дорог.

Хоть и поздно уже, но особой темноты на улицах нет: и фонарей ночных у нас хватает, и электричества — ну просто завались. Недаром же электростанция рядом находится. Атомная! Полгорода на ней работает. Ну не половина, конечно, но немало народу ездит туда по утрам. А станция, говорят, одна из самых мощных в стране, да и в Европе тоже. А будет ещё мощнее — строительство ещё не закончено.

Да и весь наш город изначально создавался в основном для проживания сотрудников станции. Это потом построили другие предприятия, школы и библиотеки, кинотеатр и дворец культуры, стадионы и бассейны, поликлиники, разбили парк. У нас даже речной порт есть, и мы катались по Днепру и Припяти на «Метеорах» и «Ракетах»40.

А ещё наш город стал девятым в Советском Союзе атомоградом!

Вот так, наслаждаясь видами городских ландшафтов, вспоминая соблазнительные картинки извивающихся в ритме музыки стройных девичьих фигурок, я добрался до нашей школы. Вот она — моя родимая. Трёхэтажное кирпичное здание в виде лежащей буквы Н, со спортивным стадионом и школьным двором, на котором проходят все торжественные мероприятия. Увидев школьный стадион, прямо передёрнулся весь. Надо же так запугать морковкой. Да я её и есть, теперь, не буду.

Эх, Анька! Та самая Анька Бахметьева — моя головная боль всех последних школьных лет. Как зашёл с ней рядом в мою новую школу в первый раз в пятом классе, так и просидел вместе до конца десятого.

Такая романтичная история! Судьба свела вместе два одиноких сердца. И шли они по жизненному пути рядом целых шесть лет. Идеальный сюжет для женского романа, где герои влюбляются друг в друга с первого взгляда и живут долго и счастливо.

Мне не повезло так, как герою этого романа. Может Аня и влюбилась в меня с того самого первого взгляда, но мне от этого легче не стало. Скорее даже наоборот.

Нет, в общем, человек она неплохой. И, как представитель женского пола, довольно привлекательный. Но не в моём вкусе. Мне больше нравятся блондинки невысокого роста со стройной фигурой, длинными волосами, светлыми глазами, минимумом косметики на лице и всеми положенными выпуклостями и впадинами. Аня же — жгучая, прямо обжигающая рыжая красавица с какими-то яркими карими глазами на безвеснушчатом, что необычно для рыжеволосых, лице и очень высоким ростом. Хотя всё прочее, что мне нравится, у неё присутствует.

И все время она была выше меня. Догнать её я так и не смог. Всё что у меня получилось к концу десятого класса, так это сделать отставание не таким очевидным. Ну, подумаешь, каких-то три несчастных сантиметра. Их почти и не заметно. Но, если честно, то это если она без каблуков. А на каблуках — это капут. Да и другие девочки нашего класса мало уступали ростом Ане. А было этих девчонок целых двадцать две против семи мальчиков.

Какой-то класс получился своеобразный. Нет, в пятом классе всё было хорошо. Девочек и мальчиков было примерно поровну. Но потом — кто-то вместе с родителями переехал в другой город, кого-то перевели в соседний класс, часть одноклассников в шестом классе перешли в открывшуюся в соседнем микрорайоне новую школу. И к восьмому классу девочек уже было больше мальчиков, но не так критично.

Затем после восьмого класса несколько парней поступили в училище, а в девятом к нам перевели ещё несколько девчонок из параллельного класса. Вот так и появилось подавляющее женское большинство в 10-Б. Причём почти все девчата оказались довольно высокого роста и спортивной комплекции. Даже наша школьная волейбольная команда на семьдесят процентов состояла из девушек нашего класса. Может класс собирали именно по принципу роста девочек, а мальчиков оставили довеском, так сказать для разнообразия? Тайна сия велика есть!

И вот последние два года официальным государственным строем в 10-Б классе нашей средней школы был полный матриархат. Ну, а матриархом класса была Аня Бахметьева. Причём и официально — как староста класса, и неофициально — как вожак всей девчоночьей стаи.

А стая образовалась на удивление дружная. Обычных девчачьих склок и ссор почти не было. Но зато на мужской части класса они отыгрывались вовсю. А мне, так как я сидел с Аней за одной партой и был, так сказать, в шаговой доступности доставалось больше других парней.

Зачем давать какое-то классное поручение кому-то, кто обретается через несколько парт, когда вот она жертва — рядом сидит и никуда деться не может. Принести мел — «Славка — вперёд!». Оформить стенгазету — корреспондент рядышком. Принести учебники из библиотеки — «Слава, организуй мальчиков и проследи, чтобы по дороге книжки не потеряли». «А почему сегодня Волошин не выполнил домашнее задание по математике? — А я здесь причём? Не сделал-то его Женька Волошин, а не я. — Ну так помоги человеку. Ты же лучше всех в классе знаешь математику!» «Славочка, помоги, пожалуйста, после уроков нашим девочкам разобраться с черчением. Как не можешь? Ну, вот объяснишь всё и пойдёшь на свою тренировку!». И вот так все шесть лет подряд.

Хорошо, что не просила помогать по таким предметам, как история, литература, география, биология и тому подобным. Терпеть не могу гуманитарные дисциплины. Лучше десять раз выучить математику, физику или информатику, чем один раз какую-то социологию. Наверное, Аня это видела и не приставала с такими просьбами.

Но иногда так и хотелось стукнуть её чем-нибудь особенно тяжёлым. Но воспитание, привитое дома родителями, в садике воспитателями и в двух школах учителями, удержало меня от такого радикально-смелого и заранее летального для меня шага.

А вы помните себя в детстве? Сколько раз вы слышали: «Девочек обижать нельзя! Ты же мальчик!» И всем пофигу, что девочка на голову тебя выше, вдвое шире и это она растоптала построенный тобой песочный замок. Как будто мальчиков обижать можно. Причём фразу о девочках я ни разу не слышал от какого-нибудь мужика, да от того же отца этой девочки. Но зато её постоянно говорят воспитатели детских садов и учителя в школах. А они кто? Правильно — женщины. И, кажется мне, что постоянное вдалбливание этих слов в подрастающих мальчиков, является проявлением женского собственнического инстинкта морального доминирования над более сильными физически мужчинами. Во завернул как!

Но вернёмся к школьным предметам. Математика, а далее алгебра и геометрия давались мне намного легче других предметов. Физика и химия немного труднее, но тоже ничего особо сложного. Зачастую домашнее задание по этим предметам я успевал делать на переменках.

Но самым моим любимым предметом было черчение. Построение геометрических фигур, их проекций, объёмных видов давалось мне очень легко. Интересно, что рисовать я не люблю, а точнее не умею. Изобразить какие-то пейзажи, натюрморты или портреты у меня не получается. А начертить что-нибудь техническое или срисовывать какой-либо несложный рисунок выходит очень хорошо.

Опять увлёкся школьными воспоминаниями. К чему бы это? Не заболел ли часом? Никогда не болел раньше. Простого насморка и того не было. Даже обидно — все болеют и прогуливают школу, а мне не везёт. Приходилось выкручиваться. Есть надёжные способы!

Кстати о часах. Что там показывают мои «Командирские»? Вообще-то это уже вторые мои часы. Их подарили родители на моё совершеннолетие. Первую «Славу» подарила мне бабушка Валя тоже на мой день рождения в пятом классе. Но их благополучно, как говорят у нас, «поцупылы» из раздевалки, пока я был на уроке физкультуры. Наученный горьким опытом, новые свои часы я берегу. Хорошие часы, дорогие, и главное с дарственной надписью на задней крышке: «Сынуле от нас!». И дата.

Так что там на часах? Ага, час двадцать две. И я почти уже пришёл. Сейчас дойти до перекрёстка, повернуть налево, пройти ещё сто метров, и я уже дома. Живу я на Молодёжном в девятиэтажке на третьем этаже вместе с родителями.

Хороший район у нас, компактный. Всё рядом: детские сады, школа, училище, спорткомплекс, магазины. Даже стоматологическая поликлиника пристроена к нашему дому. Кинотеатр свой есть — «Аврора»41 называется. Не знаю уж, почему его так назвали. Скорее всего, в честь крейсера «Аврора». А может и в честь богини утренней зари. Но всё равно красивое название — мне нравится.

Квартиру эту батя мой получил от завода, проработав на нём три года. До этого мы на съёмной квартире жили. Даже не квартире, а в комнате, так как жили вместе с хозяевами. Помню с утра пошёл в школу из одной квартиры, а после школы родители привели меня уже в новый дом. Даже краска на полу в новом жилище высохнуть до конца ещё не успела и прилипала к ногам.

Ну вот — дошёл наконец-то! Устал шевелить своими двумя. А что вы хотели? Три часа на дискотеке, затем пешком через полгорода в одну сторону, провожая Аньку, а потом в другую — транспорт ведь уже не ходит. Вот и отваливаются мои ходули.

Хорошо, что лавочка возле подъезда есть. И даже целая, не разломанная. Посижу минут пять, отдохну, пока дождя нет, а то над станцией уже вовсю сверкает. Ну а потом, после небольшого перекуса продовольственными запасами холодильника, и баиньки можно. Здорово, что в нашей школе не шестидневка — утром посплю подольше.

Присел на скамейку, облокотившись на спинку. Тело расслабилась. Глаза закрылись сами собой. Голова склонилась на грудь. Сижу, никого не трогаю. И вдруг …

Вспышка яркого белого света над головой! Грохот!! Разряд!!!

* * *

Глава 4

Русь, Пенза. Пензенская областная клиническая больница, операционная отделения реанимации и интенсивной терапии. 25 апреля 2086 года, 8:14.

— Разряд сто пятьдесят! Убрать руки!

Резкая боль в районе груди. Тело выгибается дугой и снова падает куда-то вниз.

Помню как-то в детстве, лет семь мне было, наверное, нашёл я в шкафу у деда вольтметр с подключённым к нему проводом и электрической вилкой. Ух, ты! Самый настоящий, а не игрушечный прибор. Родители были на кухне вместе с дедушкой и бабушкой — что-то они там готовили или просто разговаривали. Ну, а я, недолго думая, а скорее всего совсем не думая, воткнул прибор в розетку. Стрелка дёрнулась. И всё бы ничего, но клеммы прибора, за которые я ухватился, были оголены.

Ух, как меня тогда шандарахнуло током! Хорошо, что прибор был для меня тогдашнего тяжеловат, и он попросту вывалился из моих рук. А может, двести двадцать вольт для меня маловато было. Но ощущения были, прямо скажем, непередаваемые, но зато хорошо запоминаемые. Как я тогда перепугался! Вилку из розетки доставал трясущимися руками, ими же прятал прибор обратно в шкаф — лишь бы родители об этом не узнали. Они об этом, кстати, до сих пор не знают — значит хорошо тогда зашифровался.

Второй раз меня током стукнуло, когда мы в подвале нашего дома вместе с друзьями делали свет в нашей комнате. Полез я тогда в распределительный щиток подключать проводку и случайно прикоснулся рукой к оголённому контакту. И хоть было мне уже шестнадцать лет, но ощущения, как и в детстве, мало понравились.

Потом уже с электрическим током, когда это было нужно, я работал исключительно внимательно и под напряжение больше не попадал. Можно сказать, мы с ним даже подружились.

А сейчас меня что, этим током пытают?

— Раз, два, три, четыре, …, тридцать.42

Кто там меня за грудь лапает? Я ведь не девушка, чтобы меня лапали. Дайте поспать, кому говорю! Так хорошо было — тихо, темно, спокойно, ничем не воняло. И вот на тебе — на грудь давят, током бьют, в ухо кричат, причём почему-то только в правое. Чем оно вам не понравилось, что в него так орёте? А в левом что-то гудит, пищит, шипит. Не, шипит это где-то над головой. Пшик-пшик-пшик.

— Две минуты. Сердце не бьётся. Дыхания нет.

— Разряд двести! Убрать руки!

Да я бы и рад был руки убрать, да что-то не чувствую их. Только свет слепит глаза, да в нос шибает чем-то медицинским. У, фашисты! Всё равно не выдам вам главную военную тайну! А какая она, кстати, эта тайна? Не знаю, но всё равно не выдам! И глаза не открою, пока свет не выключите. Это какая там лампа должна быть, что даже через опущенные веки так слепит? Уже и глаза болеть начинают.

— Адреналин и физраствор в вену!

О! А вот и рука нарисовалась. Кажись правая. Точно правая, и её чем-то колют. Садисты! Всё равно ничего не скажу!

— Раз, два, три, четыре, …

Опять лапают. Ну и пусть! Мне не жалко — я же не девушка (кажется, я повторяюсь)! Или девушка? А кто такая девушка? И если я не девушка, то кто тогда? Коль думаю о себе в мужском роде, то значит я — мужчина? А кто такой мужчина? Не помню.

А считать я и сам умею не хуже. И даже больше, чем до тридцати. Что-то фашисты (кстати, кто это такие?) какие-то неграмотные попались. Их бы к нам в школу к нашей математичке — Нине Николаевне! Она б их быстро и алгебре, и геометрии с тригонометрией научила. А, кстати, как меня зовут? Есть ли у меня имя? Раз есть имя у математички, и я его помню, значит и у меня оно должно быть! Ну и где оно? Ау-у! Имя, ты где? Не откликается почему-то — прячется, наверное. Ну, ничего, никуда оно из головы не улетит. Поймаем! Главное рот не открывать.

— Четыре минуты. Сердце не бьётся. Дыхания нет.

— Разряд триста шестьдесят! Убрать руки!

Да что же больно-то так? Изверги! Комсомольцы (я — комсомолец?) не сдаются! О, замолчали. Молчат! Что-то скучно и даже неспокойно как-то стало от этого молчания.

— Есть! Завёлся, слава Богу! Ритм синусовый, дыхание слабое, но стабильное.

Точно, меня же Слава зовут. Нашлось, родимое! Как я и говорил, никуда оно из закрытой (а рот я точно не открывал) головы не делось. А это мужское имя или женское? И мне же сегодня исполнилось семнадцать лет. Подождите, у меня день рождения? И я его так отмечаю?

— Продолжайте дальше по протоколу без меня.

И без меня тоже. Устал я от такого беспокойного и напряжённого (ха, каламбурчик получился!) празднования. Надо поспать. Темнота, тишина, покой…

* * *

Москва. Министерство внутренних дел Руси. Служебная записка. 29 апреля.

«Главе Департамента алиментации43 мужчин МВДР полковнику…

начальницы управления А майора…

На выполнение распоряжения № ДАМ-А-05-11-11 от 2 февраля 2040 г.

В результате выборочного сетевого мониторинга служебной деятельности территориальных отделов МВДР специалистками моего управления 28 апреля 2086 г. был обнаружен доклад экипажа номер 43 дорожно-патрульной полиции Пензенского ОВД.

Из доклада следует, что 25 апреля 2086 г. в 7 часов 10 минут во время патрулирования южной окраины указанного города упомянутым экипажем на территории заброшенного предприятия обнаружен раздетый мальчик с многочисленными следами термических воздействий на коже головы, шеи и рук.

Привести в чувство находящегося без сознания ребёнка на месте не удалось. Свидетелей на месте происшествия не оказалось. Пострадавший доставлен в Пензенскую областную клиническую больницу.

Идентификацию потерпевшего из-за отсутствия удостоверения личности и персонального идентификатора-коммуникатора произвести на месте не удалось. Мальчику на вид около двенадцати-тринадцати лет».

Резолюция:

«Обеспечить постоянный мониторинг деятельности Пензенского ОВД по данному происшествию. Докладывать ежедневно или в случае появления новых сведений».

* * *

Пензенская областная клиническая больница, палата отделения реанимации и интенсивной терапии. 4 мая, 16:25.

В палате реанимационного отделения из шести наличествовавших коек занята была всего одна, расположенная у дальней от наружного окна стены, напротив двери, отделяющей палату от сестринского поста. Пациент лежал на жёсткой трёхсекционной кровати, укрытый до подбородка белоснежной простынёй.

На прикроватной тумбочке у изголовья кровати расположился дефибриллятор. Рядом с ним попискивали и помигивали огоньками и цветными экранами электрокардиоскоп и кардиомонитор, провода от которых тянулись к лежащему без сознания человеку.

С противоположной стороны находились аппарат искусственной вентиляции лёгких и наркозная аппаратура. Аппараты были отключены, так как человек, лежащий на кровати, дышал самостоятельно и в наркозе не нуждался.

Соседние кровати не были отгорожены передвижными шторами, потому что пациент в палате был один и ни зрительная, ни акустическая изоляции от других больных ни ему, ни отсутствующим соседям были не нужны.

За компьютеризированным рабочим столом сестринского поста, находящегося в соседнем помещении за большим стеклянным окном, подперев голову рукой, сидела молоденькая медицинская сестра, одетая в спецодежду бирюзового цвета. Её глаза внимательно отслеживали показания, передаваемые работающей реанимационной аппаратурой. Показания этих приборов девушка периодически записывала аккуратным, почти каллиграфическим почерком, отличным от почерков большинства врачей, в журнал состояния своего единственного на сегодняшний день пациента.

Повернув голову в сторону открывшейся двери, медсестра увидела входящую женщину в белом медицинском халате — свою начальницу, которой являлась заведующая отделением реанимации и интенсивной терапии.

— Здравствуйте, Мария Степановна! Вы ещё не ушли домой? С утра ведь на ногах. — протараторила медсестра, вскакивая на ноги. — А у нас всё в порядке! Вы не волнуйтесь.

— Здравствуй, Людочка! Ты уже заступила на пост. Умница! — проговорила вошедшая, подходя к столу и просматривая записи лежащего на столе журнала. — Как состояние больного? Не шалит наш молодец?

— Да нет, смирный он — лежит и сопит в две дырочки. За все дни, как мне сказали, даже не шевельнулся ни разу. А других пациентов, как вы знаете, у нас сейчас нет. — ответила Люда. — Непривычно, даже как-то.

— То, что нет других пациентов — это хорошо! — листая журнал, сказала заведующая. — Нам и этого хватило с головой — только с третьей попытки откачали.

Войдя в палату и подойдя к кровати с пациентом, женщина, закрыв глаза, провела руками над телом лежащего больного сверху-вниз и потом снизу-вверх. Тяжело вздохнув, просмотрела показания приборов и поправила простыню, укрывающую лежащего человека.

— Вроде бы всё хорошо. И по приборам, и по ощущениям. Но он почему-то до сих пор не пришёл в сознание. — вздохнув ещё раз, произнесла врач. — Так что побуду я сегодня в отделении. А домой я всегда успею.

— А кто он такой? Откуда? И что с ним случилось? — полюбопытствовала подошедшая к кровати медсестра.

— А ты ещё не в курсе? — удивилась Мария Степановна. — Ах, да, ты же только из отпуска вышла.

— Не знаю, Люда. — продолжила заведующая, задумчиво разглядывая лежащего перед ними пациента. — Его полицейский экипаж привёз тогда рано утром без сознания. Я в тот день какраз подходила к приёмному отделению. Ни коммуникатора, ни удостоверения личности при нём не было. Да он вообще голый был. Весь грязный, как будто специально в луже искупался.

— Говорят в ту ночь сильный дождь шёл. И гроза была такая, какой раньше никто и не видел. Даже стёкла из окон выскакивали. Может в него молния ударила? — указывая на лежащего на кровати человека, предположила девушка.

— Скорее всего, Людочка, скорее всего. Характерные следы есть по всему телу. Но они какие-то не такие. — задумчиво проговорила женщина. — Да что тут гадать — вот очнётся, у него и спросим.

— А что не так со следами? — спросила медсестра.

— Понимаешь, после воздействия молнии на теле могут появляться вот такие узорчатые рисунки, которые называют фигурами Лихтенберга. — приподняв простынь показала более опытная коллега. — То есть из места удара молнии как бы растёт ветвистое дерево, показывая, как прошёл по телу электрический разряд. Оно может быть маленьким или большим — на всё тело. Но почти всегда это дерево со стволом и ветвями или что-то похожее на папоротник. А тут ты сама видишь, создаётся впечатление, что он купался в шаровой молнии. Такую картину поражения электричеством я вижу в первый раз.

Помолчав, оглядывая тело пациента и снова укрывая его, женщина продолжила:

— Мы даже не сразу поняли, что у него нет волос. Представляешь — вообще ни одного волоска на всём теле. Ну, лысой головой у мальчика сложно кого-то удивить. Такое теперь часто встречается даже у девочек. Может человеку просто жарко с густой и длинной шевелюрой, может насекомых где-то подхватил, или проспорил, в конце-то концов. Да миллион причин может быть. А тут отмыли его в душе и просто обалдели — ни бровей, ни ресниц. Даже в носу и там волос нет. И кожа абсолютно гладкая, ну если ожоги конечно не считать. Да и тех не очень много — в основном на руках, голове и шее. И картинки вот эти. Пока разглядывали, ему вздумалось уйти от нас «за горизонт». Но у меня просто так ещё никому не удавалось это сделать. Так что, хочет или нет, но побегает пока на этом свете.

— Бедненький. Так его жалко. А шрамы у него останутся?

— Нет, не должны. Ожоги, судя по всему, в основном поверхностные, так что выведем их постепенно. Будет как новенький. А картинки эти электрические обычно сами проходят через какое-то время.

Женщины замолкли, задумчиво глядя на лежащего без сознания человека.

— Ладно! — встрепенулась старшая коллега. — Я — у себя в кабинете, займусь пока бумажной волокитой. Лягу спать там же. Но если вдруг что — зови сразу же. Если очнётся — зови тем более. Передай так же по смене, если ничего не случится или он не очнётся до конца твоей вахты. Всё, удачного дежурства! Я пошла.

— Хорошо! Спасибо! Спокойно вам выспаться.

* * *

22:35.

Ух, как хорошо я выспался! Как сто лет проспал. А что меня разбудило? Точно — дверь хлопнула. Наверное, мама пришла меня будить. Сейчас скажет: «Солнышко, вставай. Пора в школу собираться». Ну! Ну! Ну… Тишина.

Пищит только что-то над ухом. Может это будильник новый мама поставила? Такие — электронные — на днях завезли в наш универсам. И когда родители успели его купить? Да и старый работал исправно. Тикал, правда, громко, но я привык и не обращал уже на это внимания. А! Сегодня же суббота, и в школу идти не надо. Так почему меня тогда разбудили?

Ну ладно, всё равно спать уже не хочется. Пора открывать глаза. А почему так темно? Рано ещё? Никого не видно, только огоньки какие-то светятся. В глазах двоится чего-то. Огоньки эти бегают туда-сюда.

И голова начинает раскалываться и кружиться, как с похмелья. Правда, какое самочувствие при похмелье я не знаю, так как не напивался ещё до такого состояния. Просто, судя по ощущениям, очень похоже, да и выражение такое есть. Может на дискотеке набрался?

Да нет, пить, а точнее выпивать, я не люблю. Мне больше сладкое и безалкогольное нравится — ситро, например, или соки. И не было вчера ничего такого — дежурившие дружинники пристально следили за всей танцующей компанией. А пить как хочется! Губы все пересохли и язык, словно распух, и еле шевелится. Сейчас бы бутылочку тархунчика зелёненького и холодненького такого!

Родители мне, когда я подрос, всегда говорили: «Захочешь напиться, напейся дома. Но чтоб под забором не валялся». Судя по всему, валяюсь я не под забором, а на кровати. Но кровать явно не моя — жёсткая слишком. Моя явно помягче будет. И укрыт я только простынёй, а не своим одеялом.

И пахнет лекарствами. Я что — в больнице? Почему? Ничего не понимаю! А что это на руке? Ой, упало. Да что ж так громко заорало? И прямо в правое ухо. Что-то это мне напоминает. Кто-то уже кричал и именно в правое ухо. Или это во сне было? Голова и так болела нещадно, а тут прямо гвоздь в ухо засунули.

Шум какой-то — вроде выбежал кто-то и зовёт Марию Степановну. Кто это? Так мою бабушку звали. Вот — теперь вдвоём бегут. И кажется именно сюда. Точно. Дверь резко распахнулась, ударившись об стену, и в комнату ворвались две женщины.

Первой вбежала женщина постарше, высокого роста, в белом халате и с пучком тёмных, почти чёрных, волос на голове. Точно, судя по халату и его цвету, я лежу в больнице.

За спиной первой вбежавшей врачихи виднелась молодая девушка немного пониже, в каком-то непонятном зелёном брючном костюме, с медно-рыжими прямыми волосами до плеч. Кажется, такая причёска называется каре. А девушка очень привлекательная! Это всё, что я успел заметить и сообразить.

А потом эта, привлёкшая моё внимание, девчонка ударила рукой по стене, и комнату залило ярким ослепительным светом, бьющим с расположенного надо мной потолка.

Бедная моя голова. Она и до этого почти развалилась на кусочки от боли. А тут добавили прожекторами по глазам. Такое впечатление, что их просто выжгло. Я только прохрипел: «Блин!» (ну почти). И вырубился. Опять тишина, темнота и покой.

* * *

— Ой, что это с ним? — испуганно пропищала Люда, прижав руки к груди и замерев возле выключателей верхнего освещения реанимационной палаты.

— Похоже на болевой сенсорный шок от резкого увеличения светового потока. — проговорила Мария Степановна, подбегая к кровати с единственным пациентом своего отделения. — Аппаратура показывает остановку сердца. А нет, это провода оборваны.

— Я же только один светильник включила. — почти расплакалась медсестра.

— Некогда слёзки пускать. Потом займёшься этим. — жёстко оборвала женщина начинающуюся истерику молодой коллеги. — Включай теперь все остальные. Нет, подожди, я сейчас полотенце, сложенное, ему на глаза положу. Вот, теперь давай!

Палату залило светом ещё пяти потолочных светильников.

— Чёрт! Стетоскоп забыла. — пробормотала Мария Степановна, наклоняясь ухом к лицу лежащего человека и пытаясь нащупать пальцами пульс на его шее. — Зараза, он действительно не дышит. И пульс я не могу нащупать.

— Бегом ко мне! — прокричала женщина медсестре, по-прежнему стоящей возле двери. — Надевай ему лицевую маску и подсоединяй мешок Амбу44. Будешь делать искусственное дыхание. А я займусь компрессией грудной клетки.

Через две минуты реанимационных мероприятий и прослушивания груди Мария Степановна опустилась на соседнюю кровать, устало вытирая рукой вспотевший лоб:

— Всё, Люда, прекращай вентиляцию.

И, взглянув на побледневшую девушку, готовую упасть в обморок, добавила:

— Да нет — всё в порядке. Он уже сам дышит. И сердце бьётся.

Обнимая кинувшуюся к ней на грудь рыдающую медсестру и, гладя её по голове, как маленькую девочку женщина повторяла:

— Ну, всё, всё — заработал он, заработал. Успокойся. Хватит плакать. От меня ещё никто так просто не ушёл.

— Спасибо вам, Мария Степановна! Спасибо! Спасибо! Спасибо! — всё никак не могла успокоиться Люда.

— Ну, хватит уже! — встряхнув девушку за плечи, строго произнесла заведующая. — Давай, подключай нашего пациента к аппаратуре заново. Посмотрим, что у него там и как. И давай-ка я тебе помогу.

Женщины быстро, в четыре руки, справились с подсоединением медицинской техники. Проверив её показания, Мария Степановна снова дважды провела руками вдоль тела пациента, удовлетворительно кивнув головой.

Закрыв жалюзи на окнах палаты и выключив всё освещение, оставив небольшой ночничок на сестринском посту, женщина подошла к выходной двери, давая указания успокоившейся медсестре, снова занявшей кресло за рабочим столом:

— Пока посиди при таком освещении. Ему, по-видимому, ярче сейчас нельзя. Полотенце с глаз не снимай. Сейчас пришлю ещё дежурную санитарку с одеялом. Пусть повесит его как-то на окно поверх жалюзи. Это уменьшит освещённость днём. Верхнее освещение не включать — это ты уже сама поняла. Да, и не забудь всё это передать по смене.

— А можно я, как и вы, останусь сегодня до утра? — попросила Люда.

— Хорошо, разрешаю. Втроём с напарницей вам будет веселее разговоры разговаривать, чем вдвоём со спящим пациентом. — открывая дверь улыбнулась Мария Степановна. — Я по-прежнему у себя. Зовите, если что опять произойдёт. Да, слушай, а у тебя очков нет солнцезащитных, чтоб прилегали плотно к лицу?

— Нет, Мария Степановна. У меня обычные. А такие, как вы говорите, у лыжниц есть, наверное, или у сварщиц. Это для него?

— А это идея! Спасибо! Да для него. — ответила женщина, закрывая дверь.

* * *

5 мая, 06:55.

Очнулся я как-то резко. Только что меня не было, а тут бац — и я уже есть. Словно кто-то взял и перемкнул контакты рубильника моего сознания.

В глазах темно, сколько не моргай. Но темнота не ночная, а какая-то непонятная. Может у меня с глазами что-то? Поднял руку потереть левый глаз, а дотронуться не могу. На нём стеклянная нашлёпка лежит. И на правом глазу такая штука. На очки не похоже — крепко держатся. И голова стянута — на затылке ощущается что-то, прижимающее стекляшки к моим глазам. Может я в противогазе? Да нет — дышится легко и рот ничем не закрыт.

— Не трогай руками очки! — такое ощущение, что невидимая девушка прокричала мне это прямо в уши. Моё лицо, чувствую, прямо перекосило от повышенного уровня громкости. Интересно, а чем ещё можно потрогать очки, если не руками?

— Ленка, зови скорее Марию Степановну! Он опять очнулся! — снова тот же голос, но уже явно не мне — я вроде как не Ленка, а совсем даже Славка. А голос был бы очень даже приятным, если бы не таким громким. Но руку я послушно опустил на кровать.

То ли от громкого крика, то ли ещё от чего-то, в голове калейдоскопом замелькали нечёткие, ускользающие воспоминания или сновидения о неясности своей половой принадлежности, фашистах, пытках. А потом мозги как-то встали на положенное им место, и я вспомнил, всё что было до этого момента и что зовут меня Елизаров Вячеслав Александрович.

Итак, что можно извлечь полезного из осознанного только что и той информации, что я получил при прошлом моём всплытии из состояния не стояния, а без сознания лежания?

Судя по имени, я — мужского пола. И это безмерно радует! Почему-то женщиной быть сильно не хочется, хоть они и намного красивее мужчин.

Далее. Я таки точно нахожусь в больнице. Как и в прошлый раз, пальцы ощущают тонкую накрахмаленность простыни, которой я укрыт до подбородка. Нос морщится от специфического запаха лекарств и дезинфицирующих средств, которыми пахнут только учреждения медицинского профиля.

И лежать жестковато — это мне спина говорит.

Во рту что-то совсем уж невкусное было, типа консервированной морской капусты. Кто не знает, что это такое, даже пробовать не советую — тот ещё продукт богатый йодом. Насколько полезный, настолько и мерзкий на вкус. Надеюсь, ничем подобным меня тут не кормили и не поили.

Ну вот, вспомнил — и пить захотелось. Дайте мне стаканчика три лимонада, причём срочно-срочно! Вы думаете, я это сказал? Нет. У меня получилось что-то типа: «Пшищь!» И всё. Вот какой я сейчас оратор.

Со зрением пока непонятно: на глазах — очки. И очки, судя по всему, чёрные. Ой, мамочки и папочки, я что — ослеп? Так, без паники! Пока слишком мало достоверной информации я получил. Поэтому делать преждевременные выводы не будем.

Итак, что мы имеем на текущий момент? Четыре чувства у меня точно присутствуют и что-то в мозг передают. Это уже хорошо. Но как-то они очень громко, если так можно выразиться, это делают. Хотя уже заметно тише, чем в прошлое моё очухивание. И голова не болит — это тоже плюс. Кружится только немного, но, надеюсь, это скоро пройдёт.

Остальные пять чувств молчат. Стоп, какие остальные, если их всего пять? А, вспомнил — это статья была в журнале «Наука и жизнь», который батя мой выписывал в прошлом году. Там говорилось, что на самом деле у человека не пять чувств, а девять (некоторые учёные даже тридцать три насчитали, но что-то это уж слишком). Кроме зрения, слуха, обоняния, осязания и вкуса, есть ещё четыре. Но названия у них какие-то мудрёные были — сейчас, наверное, и не вспомню. А нет, вот они: термоцепция — чувство кожей тепла; эквибриоцепция — чувство равновесия, ноцицепция — чувство боли; проприоцепция — чувство тела. Странно, я думал, что не вспомню такую абракадабру, а тут нате вам — получите и распишитесь! Но это же лучше, чем склероз? Мне кажется да! Однозначно!

— Что ты сказал? — отвлекла меня от самоанализа та самая громкоговорящая особа, которая уже стояла рядом с моей кроватью.

— Пить! — О, прогресс — не сказал, но прошептал уже вполне членораздельно.

— Потерпи немного. Тебе пока нельзя пить — можешь вырвать. Сейчас придёт Мария Степановна, осмотрит тебя и, может быть, разрешит.

— И очки не трогай! — продолжил тот же женский голос. — Мария Степановна всю ночь искала такие, обзвонив полгорода.

— Что со мной? — снова прошептал я, еле шевеля шершавым от обезвоживания языком.

— Мы не знаем. Сами хотели у тебя спросить. — как-то радостно прозвучало откуда-то сверху — видеть я по-прежнему ничего не видел.

Чего это она радуется? Подозрительно!

— Да что ж ты кричишь то так? Я вроде не глухой! — с каждым словом говорить, вернее шептать, было всё легче и легче.

Скажете, чего это я тыкаю незнакомому человеку, тем более девушке? Ну, так она сама предложила такой стиль общения, обратившись ко мне на «ты». Да и, судя по голосу, она ненамного старше меня. Думаю, ей лет двадцать — двадцать два, не больше.

— Да я не кричу. — обескуражено и намного тише проговорила девушка.

В этот момент открылась дверь, и в палату торопливо вошли два человека. Их быстрые шаги я услышал задолго до того, как они подошли к входной двери. А так, как шаги были довольно лёгкими, то, скорее всего, это две женщины: та самая Мария Степановна — женщина постарше, и молодая девушка, скорее всего медсестра Ленка, которая за ней бегала.

Ну, что девушка, да ещё и молодая — это понятно. Слишком быстро она исчезла из комнаты, когда её послали за Марией Степановной. И обута она, судя по звуку шагов, во что-то типа лёгких туфель на мягкой подошве или кроссовок. Да и будь Ленка постарше, то не побежала бы по распоряжению более молодой коллеги. А та, что осталась в палате и говорила до этого со мной, судя по голосу, была довольно юной особой.

Шаги же Марии Степановны хоть и были звонкими, но звучали несколько тяжелее, чем у её молодой коллеги. Скорее всего, она носит туфли на небольших каблуках с металлическими набойками. Ну, а раз за ней послали, как только я очнулся, то она старше присутствовавших при этом замечательном (по крайней мере, для меня) событии медсестёр. И не только по возрасту, но и по занимаемой должности. Может она мой лечащий врач или даже заведующая тем отделением, в котором находится моя драгоценная (для меня любимого уж точно) тушка.

— Здравствуйте, молодой человек! Меня зовут Мария Степановна! Я ваш врач и одновременно заведующая этим прекрасным отделением, в котором вы сейчас находитесь. Рядом с вами медсёстры нашего отделения: Людмила Алексеевна — она была с вами и Елена Григорьевна, которая меня привела. Ещё с одной нашей медсестрой вы познакомитесь несколько позже — сейчас не её смена. Как вас зовут? Как ваше самочувствие?

Да я настоящий Шерлок Холмс, раз так точно определил личности присутствующих людей. И я теперь знаю, как зовут обеих медсестёр. Но зачем они все так кричат? Или это со мной что-то не так? Сейчас попробуем это выяснить:

— Не кричите, пожалуйста! — просипел я, словно после простуды. — У меня уши скоро отвалятся. И можно мне попить?

— Он и мне говорил, что я кричу, — нажаловалась стоящая рядом со мной девушка, — а я совсем на него не кричала, а спокойно говорила.

— Тише, Людочка, не переживай, я тебе верю! — тихонько, наверное, проговорила Мария Степановна. Для меня же это прозвучало так, как будто мы с ней стоим лицом к лицу. — Так, так, так! А ну-ка!

Отойдя на какое-то расстояние от моей кровати, женщина прошептала:

— Первый, первый, я второй, как меня слышно? Приём!

Поддавшись её шутке, я просипел в ответ:

— Второй, второй, я первый, слышу вас хорошо! Приём!

Вновь подойдя ко мне, она спросила у девушек:

— Вы слышали, что я говорила?

Судя по молчанию, девчонки или утвердительно кивнули головами, или отрицательно ими же помахали. И что-то (наверное, десятое чувство) мне подсказывает, что положительного ответа у них не было. Тут-то мне стало немного не по себе.

— А он что сказал? — последовал второй вопрос Марии Степановны.

— Что-то про первое, второе и приём. — судя по голосу, ответила медсестра Лена. Вот ещё — не буду я называть девчат почти моего возраста по имени-отчеству.

Возле моей головы что-то прошуршало и стихло, а затем последовал третий вопрос Марии Степановны:

— А что вы, молодой человек, чувствуете сейчас?

По моей руке провели кусочком немного шершавой ткани, о чём я и сообщил любознательной заведующей отделением, уже понимая, что со мной не всё в порядке.

— Это было пёрышко из вашей подушки. — подтвердила мои опасения Мария Степановна. — Ну что ж, тут всё ясно. Будем лечить! Да, кстати, наши имена вы уже знаете. А вас как зовут? И желательно полностью.

— Меня не зовут! Я сам прихожу! — пошевелил я пересохшими губами. Хоть и не видел Марию Степановну, но симпатию она к себе вызвала очень большую. — Елизаров Вячеслав Александрович мы!

И именно это, непонятно откуда взявшееся чувство симпатии, меня вдруг сильно встревожило. Такой уж у меня характер — интроверт называется. Я — молчун, с большим трудом устанавливаю контакты и схожусь с другими людьми, а тут разболтался, как находка для шпиона. Может я у американцев? И родителей моих нет поблизости. Уж мама моя точно дежурила бы у моей кровати.

— Ко мне никто не приходил? Что со мной случилось? А когда меня поить и кормить будут?

— Шутник — это хорошо, скорее поправитесь, Вячеслав Александрович! — я как-то почувствовал, что Мария Степановна улыбается. — А вы сами не помните, что, где и когда с вами произошло?

Ух, ты, прям как в Ворошиловской «Что? Где? Когда?» вышло. Я тоже люблю эту передачу. Мы с родителями её всегда смотрим. А комедии она любит?

— Шёл. Поскользнулся. Упал. Закрытый перелом. Потерял сознание. Очнулся — гипс.

— Какой перелом? Какой гипс? Где? — почти в унисон встревожено прокричали три женских голоса, а шесть рук начали меня всего ощупывать.

Чего-то я не понял — они что, не видели фильм Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука»? Ну пусть одна не смотрела эту замечательную кинокомедию, ну пусть две. Но не все три сразу! В какое захолустье я попал? Может у них и телевидения нет? Или я действительно за границей Советского Союза?

Мои смутные подозрения всё больше усиливались. Блин! У врачихи халат белый был, а на медсестре непонятно что надето — костюм какой-то зелёный. Я такой на видике45 видел — прорезалось у меня новое воспоминание. Наши-то и врачи, и медсёстры только в белых халатах ходят!

— Никакого перелома и гипса нет и не было. Это шутка. — от растерянности у меня даже голос какой-то писклявый прорезался. — Последнее, что я помню, как задремал на лавочке. Потом вспышка, грохот, удар и всё. И обращайтесь ко мне на ты, пожалуйста, а то неловко себя чувствую — как дед столетний.

— Ну, до ста лет тебе ещё далеко. А вот мы с такими шуточками и до пенсии не доживём, шутничёк малолетний. — немного сердито произнесла врач, но предложение об обращении на ты приняла. — Что с тобой произошло, мы не знаем, иначе не спрашивали бы. Тебя без сознания привез наряд дорожно-патрульной полиции. Ничего не вспомнил?

Какой-какой наряд? Что за полиция? Точно империалисты проклятые — выкрали и что-то от меня хотят. Ё-моё — у нас же станция атомная под боком и завод секретный, на котором батя мой работает. Вот она причина! Эх, говорила мне мама — не гуляй сыночка допоздна, а я не слушался. И что же теперь делать?

Первое, и самое главное, поменьше о себе рассказывать и рассказывать вообще. Точно! Эх, жаль имя своё назвал! Сказал бы, что не помню и всё. Но слово — не воробей, вылетит — не поймаешь! Теперь про родителей надо молчать. А второе?

И действительно, что тут у них, у буржуев, на первое, второе, а заодно и на третье? А то желудок мой меня уже за горло берёт. Говорит, что жрать хочет, но сначала попить.

— Нет ничего. Что со мной сейчас? И, самое главное, про еду вы так и не сказали!

— Ох, намучаемся мы с ним! — понятно, что сказано это было не мне. — Лена, налей ему грамм пятьдесят — посмотрим, как прореагирует желудок.

— Вообще-то я не пью, но ради вас …

Мне показалось, или это был тихий стон и шлепок ладонью по лбу с одной стороны кровати, и двухголосое сдавленное хихиканье с другой?

Пока я размышлял об этом, всё уже было сделано, и моих губ коснулось что-то стеклянное, а в рот полилась живительная влага. Эх, вкуснотища! Неужели это простая вода? Жаль, что так мало. Я невольно потянулся губами за ускользающей от меня пустой ёмкостью, пытаясь получить из неё ещё хоть одну каплю жидкости.

Заметив это, Мария Степановна положила руку мне на лоб:

— Не торопись. Ещё успеешь и напиться, и наесться. А сейчас тебе больше нельзя — организм может не принять большого количества воды или пищи. А кто к тебе должен был прийти?

С глубоким вздохом сожаления и под действием тёплой руки Марии Степановны я, не теряя бдительности, опустил голову на подушку:

— Не знаю. Но кто-то же всегда приходит проведывать больного человека в лечебнице, даже если он не помнит, как и почему туда попал.

Уложив меня на подушку, женщина проговорила:

— Нет, Слава, к сожалению, пока никто к тебе не приходил.

А затем начала рассказывать, что со мной происходит:

— У тебя, Слава, после травмы, судя по всему, повысилась чувствительность организма. Все твои чувства резко обострились. Ты остро реагируешь даже на слабый свет — поэтому тебе и надели тёмные очки, чтобы защитить глаза. Не вздумай их снимать, а то был уже прецедент. Слух и обоняние у тебя сейчас, наверное, ненамного отличаются от собачьих. То-то ты морщишь нос постоянно — запахи у нас далеко не самые приятные. Ну а про пёрышко я тебе уже говорила. Такого ведь раньше у тебя или у твоей мамы не было?

— Не помню. Но вроде бы не было. — вот ведь хитрая какая, я чуть было не проболтался про свою маму.

Вот и к ней уже подбираются. Что же мне делать? А вдруг на мне испытания какие проводят? Используют, так сказать, как подопытную крысу — вспомнились мутноватые ощущения, что меня вроде как били током. Может и чувствительность от этого повысилась? Отработают на мне разные эксперименты, а потом будут из своих солдат терминаторов Т-80046 делать, чтобы нас захватить или уничтожить.

— А это лечится?

— Всё лечится, Слава, ну почти. — прошлась по голове женская рука. — А твоё состояние, я думаю временное, вызвано, скорее всего, сенсорным шоком после удара молнии во время грозы. Тебя и лечить-то особо не надо. Со временем всё само пройдёт. А где ты живёшь? Кто твоя мама?

Вот зубы заговаривает — сенсорный шок, удар молнии. Сами вы удар молнии, причём неоднократный. Надо поменьше уши развешивать, языком трепать, и при первой же возможности линять отсюда:

— Не помню я, Мария Степановна. — прошептал я подавленно. Так, добавим побольше драматизма и паники! — Кроме лавочки я вообще ничего не помню!

— Ну не расстраивайся. Тебе нельзя нервничать. — рука Марии Степановны снова прошлась по моей голове. — Так бывает. Со временем твоё состояние нормализуется, и ты всё вспомнишь. А пока лежи — отдыхай, восстанавливай силы. А ещё лучше — поспи.

Мария Степановна проверила показания приборов и отошла от кровати:

— Лена, чайную ложечку сиропа валерианы нашему пациенту — пусть немного успокоится и поспит. Я по-прежнему у себя в кабинете.

— А ты, Люда, иди уже домой отдыхать. Две смены подряд на ногах провела, а тебе скоро опять заступать на дежурство. — добавила заведующая, выходя из палаты.

Меня действительно потянуло в сон после ложки ароматного сладковатого сиропа. Уже засыпая, я услышал, тихий диалог подруг:

— Пока, Ленчик, я пошла.

— Давай, Людка, пока-пока!

* * *

16:15.

— Пока, Ленчик.

— Давай, Людка, пока-пока!

Что такое? Эти фразы и этими же голосами я уже слышал. Дежавю47? Или мне снится прощание медсестёр? Я даже головой помахал. О, лепота! Не кружится совсем — значит иду на поправку.

— Проснулся наш герой! Ну, ты и горазд спать! — узнал я голос медсестры Люды. Теперь понятно, если Люда осталась, то ушла Лена. А я проспал всю её смену. — Шкодничать не будешь, пока я зову Марию Степановну?

Я снова покачал головой из стороны в сторону.

— Я быстро! — донеслось уже из коридора.

Пока Людмила бегает за Марией Степановной, я решил прислушаться к себе. Никаких негативных изменений я не ощутил. Ничего у меня не болело, голова не кружилась, самочувствие отличное, настроение бодрое. Слабость только по всему телу и ощущается оно как-то не так, как обычно. А в чём эта необычность выражается — непонятно. И пить хочется. Что я там выпил в прошлый раз — пятьдесят грамм воды и всё. А к чему отнести пять граммов сиропа — к питью или еде? В принципе неважно — кушать тоже хочется.

Впрочем, нет — изменения были. Разговор медсестёр и дальнейший монолог Людмилы уже не так сильно били по ушам. Может из-за того, что они находились не рядом со мной, а может чувствительность моя повышенная приходит в норму. Нос неприятные запахи почти не чувствует — адаптировался самым первым. Да и спина не так страдает от лежания на твёрдой кровати. Значит, права была Мария Степановна — нужно просто подождать и всё само собой образуется.

А вот и она вместе с Людочкой вошла в палату.

— Здравствуйте, Мария Степановна! Богатой будете! — первым произнёс я.

— Здравствуй, Слава! — удивлённо поздоровалась женщина, подходя ко мне. — Как ты узнал, что это я — не спрашиваю. Скорее всего, Людмила сказала, что идёт за мной. А почему буду богатой? Может я уже миллионерша?

— Думал о вас только что. Вот почему! А миллионерши в больницах даже завотделениями не работают.

— Хм — логично! И что же ты обо мне надумал?

— Правы вы были. Чувствительность моя, похоже, уменьшается. Звуки уже не такие громкие, запахи не такие противные, спина меньше чешется. А вот кушать сильнее хочется. И пить тоже.

— Настоящий мужчина! — засмеялась Мария Степановна. — Не успел проснуться, а кушать ему уже подавай. Кроме голода и жажды больше ничего не тревожит?

— Нет, больше ничего. С голосом только что-то не то. Я и не говорю толком, а то ли шепчу, то ли хриплю — сами слышите. А ко мне никто так и не пришёл?

— Слышу, слышу! — вот это у неё получилось. Прямо как в «Ну, погоди!». Даже интонации те же. — Открой рот и скажи: «А-а-а-а!» Я посмотрю.

— А-а-а-а! — просипел я.

— Так. Ну, кроме небольшого обезвоживания я ничего не вижу. Восстановишь водный баланс — и всё пройдёт. — услышал я диагноз врача после осмотра. — А чувствительность сейчас проверим. Ты, Вячеслав, крепко зажмурь глаза. Сделал?

Я кивнул головой.

— А ты, Люда, включи вон тот светильник! — указала рукой врач. — И будь готова его сразу выключить.

Послышались удаляющиеся шаги медсестры и щелчок выключателя.

— Ну как — ничего не беспокоит?

Поняв, что Мария Степановна спрашивает меня, я покачал головой.

— Хорошо! А теперь, Слава, медленно открывай глаза и говори мне, что ты видишь.

Потихоньку, как и просили, разлепив веки, я уставился в ту же темноту, что была и раньше. Опять пришли мысли о слепоте, и сердце тревожно задёргалось в груди:

— Ничего не вижу.

То ли услышав отчаяние в моём ответе, то ли, углядев что-то на моём лице или в показаниях стоящих рядом приборов, Мария Степановна поспешила меня успокоить:

— Спокойнее, спокойнее, Славик! Всё будет хорошо! Сейчас я уберу свои руки от твоих глаз. Что ты видишь теперь?

В темноте перед глазами что-то сдвинулось, и она стала не такой кромешной. Но всё равно я ничего не видел. И только я собрался об этом сообщить, и даже голову повернул к Марии Степановне для этого, как на самом краю зрения показались четыре небольшие белые полоски.

Я уставился на них, не веря своим глазам. Неужели я что-то вижу? Или это галлюцинации встревоженного возможной слепотой сознания? Меня аж затрясло всего. Руки заскребли по кровати, сжимая ладонями простынь. Сердце застучало где-то в горле. Что-то тревожно запищало у меня над головой.

Так же тревожно прозвучал и крик Марии Степановны:

— Люда, выключай!

— Не надо. Я вижу! — от моего шипения даже мне стало не по себе.

— Подожди, Люда! — судя по голосу, Мария Степановна склонилась над моим лицом. — Что и где ты видишь, Слава?

— Там, за вами, четыре белые полоски.

— Отлично! Молодец! Это самый дальний светильник на потолке палаты. Как твои глаза — не болят? А голова? Нигде не болит? Ничего не беспокоит?

Я только успевал крутить головой, отвечая на её вопросы, не сводя при этом глаз с белых линий на потолке. И тут вдруг что-то упало мне на лоб. Я даже не понял сразу что. Это было что-то мягкое, лёгкое и мокрое. И только услышав шмыганье над головой, я понял, что Мария Степановна плачет. Она что — волнуется за меня? Почему? Может она сама по себе совсем неплохой человек?

— Почему вы плачете, Мария Степановна? — спросил я. — Не плачьте, вам по должности не положено. Это вы должны меня утешать, а не я вас.

Теперь шмыганье послышалось с другого конца палаты. Наверное, Людочка тоже мне сочувствует. Впрочем, женщины могут плакать и просто так — за компанию.

— Ну, вот, теперь и Людмила заревела вслед за вами. Не поддерживаете вы, Мария Степановна, рабочую атмосферу в трудовом коллективе. А как же ваши красивые глазки? Сейчас тушь потечёт, носик покраснеет и всё — приплыли. Снова надо пудриться, краситься и что там ещё вы делаете?

— Он ещё о нашей красоте беспокоится! — возмущённо воскликнула Мария Степановна, всплеснув руками, но всё-таки прекратив плакать.

— Между прочим, я где-то читала, что слёзы — это самый весомый аргумент женской логики! Вот! — добавила непонятно к чему Людочка.

— Красиво сказано, а главное — точно! — согласился я. — Ну я тогда плакать точно не буду, а то делать это лёжа на спине нельзя — слёзы затекают в уши и становится щекотно.

— Ох, шутник! — погладила меня по голове Мария Степановна. — Мы уже успокоились. Правда, Люда?

Так как, кроме судорожного вздоха я больше ничего не услышал, то Люда, скорее всего, согласно кивнула головой.

— Продолжим дальше? — вновь повернувшись ко мне, спросила Мария Степановна.

Теперь уже я вздохнул и кивнул головой. Обед, судя по всему, откладывался на неопределённое время. Хорошо, хоть воды дали попить перед началом творящегося светопреставления.

— Люда, не расслабляемся! Включай соседний светильник!

Вот так, включая по одному светильнику, мы добрались до конца ряда выключателей. Я насчитал двадцать четыре белые полоски, группами по четыре равномерно расположенные по всему потолку. Смотреть на них долго не получилось — заслезились глаза, и заболела голова. Поэтому большую часть светильников пришлось выключить, оставив другую, как пояснила Мария Степановна, для адаптации глаз.

Кроме полосок света на потолке в конце эксперимента я смог увидеть мутные из-за слёз силуэты двух хлопочущих возле меня женщин и нечёткие контуры обстановки палаты, в которой я находился.

— Эх, — горько вздохнул я после выполнения всех процедур, — а какое у нас на сегодня расписание?

— Какое расписание? — недоумённо произнесла Людочка. А Мария Степановна безмолвно замерла возле моей кровати.

— Ну как какое? — с напускным, насколько мне позволило горло, негодованием, воскликнул я. — Которое на войне!

— На какой войне? — ещё недоумённее воскликнула Людмила. Мария Степановна молча, словно что-то подозревая, продолжила стоять рядом со мной.

— Ну как же? Война войной, а обед по расписанию!

— Ах, вот на что ты намекаешь! — рассмеялась заведующая. — Теперь всё понятно. Будет тебе расписание. Но пока только жидкое — в виде бульончика. А завтра, если будешь хорошо себя вести, то получишь манную кашку. Вот так!

Мне почудилось из-за нечёткого зрения и тёмных очков или она показала мне язык? Да нет, точно померещилось. Такого просто не может быть, чтобы взрослая женщина, целая заведующая отделением, так себя вела.

— Это что — месть? — я попытался сделать лицо как можно серьёзнее, но губы предательски задрожали, расплываясь в улыбке.

— А ты как думал, озорник? Шутить только тебе можно? — явно улыбаясь, произнесла Мария Степановна. И продолжила низким, злодейским голосом: — Я мстю. И мстя моя страшна! Уа-ха-ха-ха!

Рядом залилась смехом медсестра. Подождав, пока она отсмеётся, её начальница продолжила:

— Ну, а если серьёзно, то я уже говорила тебе, что …

— Да помню я, помню, Мария Степановна! — не совсем вежливо перебил я женщину. — Цитирую: «Организм может не принять большого количества воды или пищи». Но этот, то есть мой, организм прямо-таки просит чего-нибудь съестного и, желательно, как можно больше и быстрее!

— Потерпит твой организм. — невозмутимо парировала Мария Степановна. — Нечего его сейчас баловать. Ему лечиться надо и выполнять назначения врача. Так что сегодня только бульончик. И точка!

А куда я денусь с подводной лодки? Пришлось довольствоваться бульоном, который принесла Людмила свет-Алексеевна, когда Мария свет-Степановна уже ушла. Хоть и вкусный он был, но всё-таки вода — она и в Африке вода. А хочется картошечки жаренной с колбаской и вбитыми яйцами, как готовит моя мама. А ещё лучше плов со свининкой, который умеет готовить только мой папа.

Да знаю я, что настоящий плов, как и шашлык, готовят из баранины. Но откуда её взять у нас на Украине? А как по мне, то и свинина совсем неплохо заменяет баранину.

Вот так под кулинарные мечтания и недовольное бурчание своего желудка я снова незаметно для самого себя уснул.

* * *

6 мая, 7:20.

— Ну, как тут у нас дела?

— Всё хорошо, Мария Степановна.

«А этот голос я ещё не слышал!» — подумал я, выплывая из объятий сна. А что снилось — как всегда не могу вспомнить. Выветрилось из головы, как только осознал себя. Осталось только ощущение чего-то тёплого, ласкового, приятного.

— Свет не выключали?

— Нет, как мне Люда передала, так и горел всю ночь.

Какие они тут неэкономные. Жгут электроэнергию сутками напролёт. Но, если это для меня любимого, то пускай, я совсем не против. Да и что там те четыре копейки за один киловатт-час. Хотя это у нас в Советском Союзе так. А если я за бугром, то даже не представляю, какие у них тут цены на электричество. И в чём их считать: в центах, пфеннигах, лирах или тугриках каких?

— Не просыпался ночью? — что-то листая, спросила Мария Степановна.

— Нет. Спит, как медведь в берлоге. Только лапу не сосёт.

— Ну, проспит завтрак, так придётся обходиться одной лапой.

— Не дождётесь! — по тону Марии Степановны я понял, что она заметила, что я уже не сплю и прислушиваюсь к их разговору. — Где обещанная мне манная каша?

— Молодец! Мужик! Сразу с еды начал. — рука подошедшей врачихи коснулась моего лба. — Значит точно, идёшь на поправку. А кашку ещё надо заработать!

«У-у-у, эксплуататоры трудового народа! Работать за еду заставляют». — гневно подумал я. Но спросил, как можно жалостливее:

— А без трудовых подвигов покушать нельзя?

«Бр-бр-бр-бр!» — поддержал меня мой желудок.

— Нельзя! — услышав эти звуки, засмеялись обе женщины, стоящие около моей кровати. — Ещё не успели ничего приготовить. Завтрак у нас с восьми часов, а сейчас только начало восьмого. Так что сначала работа, а потом пища.

— Будет день — будет и пища! — грустно вздохнув, пробормотал я.

— Да покормим, покормим тебя. Подожди, полчаса всего осталось. — продолжая улыбаться, сказала медсестра.

— Знакомься, Вячеслав! Это Елизавета и, представь себе, Вячеславовна — третья медсестра нашего отделения, с которой ты пока не был знаком. — торжественно произнесла Мария Степановна.

— Приятно познакомиться, леди! Но на полный желудок это было бы ещё приятнее. — когда же голос ко мне вернётся? Даже вчерашний бульон не сильно помог.

— Видишь, Лиза, какой юморист у нас лежит! Дай ему воды попить. Пусть хоть чем-то заполнит свой желудок. И начнём работу.

— А может не надо? — попросил я.

— Надо, Слава, надо! — услышал я твёрдый ответ.

Да что же такое, одни цитаты из кинофильмов слышатся. Теперь почти как в «Приключениях Шурика»: «Надо, Федя, надо!» Надеюсь, хоть лозиной меня по мягкому месту бить не будут. А то я, хоть и не замотан в рулон обоев, как тот Федя, но сопротивляться, как и он, сейчас не смогу — слабость из тела никуда не исчезла. Да и с самим телом что-то непонятное творится — такое чувство, что оно не моё.

Подождав, пока я напьюсь, Мария Степановна спросила:

— Как глаза, Слава?

— Всё хоккей, Мария Степановка! — бодро отрапортовал я.

— Ну и отлично! Тогда продолжим вчерашние занятия. — Рука женщины снова легла на мой лоб. — Лиза, включай не горящие светильники по одному. Но не спеши и будь готова их сразу выключить.

— Поняла, Мария Степановна! Включаю первый!

После щелчка выключателя на потолке добавились очередные четыре полоски света. Я, молча, кивнул головой. Так же, молча, кивнула и стоящая рядом Мария Степановна, но не мне, а Лизе. Снова щелчок и новые полоски на потолке. Наконец после очередного щелчка весь потолок запестрил белыми линиями.

— Ну что, Слава, глаза не болят, не слезятся? А голова?

— Нет, Мария Степановна. Ничего не болит и не слезится. Я чувствую себя намного лучше, чем вчера.

— Это хорошо. А теперь, Лиза, сними одеяло с окна.

Простучали каблучки, и стало немного светлее.

— Всё хорошо! — я не стал дожидаться очередного вопроса о своём самочувствии.

— Ну, тогда последнее на сегодня и можно готовиться к завтраку. Лиза открой жалюзи!

Что-то прошуршало и стало ещё светлее, чем было до этого. Я поводил головой сверху вниз и слева направо, разглядывая открывшуюся мне картину. Хоть очки и приглушали световой поток, но многое, всё-таки, рассмотреть мне удалось.

В первую очередь обратил внимание на окно, на котором не было привычных для меня штор. Их заменяли колышущиеся вертикальные полоски то ли ткани, то ли пластика, сверху и снизу соединённые белыми тонкими верёвочками. Это, наверное, те жалюзи, которые должна была открыть Елизавета, догадался я. В наших больницах таких точно нет. Да и не только в больницах. Я вообще видел такие в первый раз.

Потом внимание переключилось на медсестру, стоящую сбоку от окна и внимательно на меня смотрящую. На вид, как я и представлял её напарниц, около двадцати лет, довольно симпатичная высокая девушка с длинными каштановыми волосами, собранными на затылке в конский хвост. Приятная фигурка облачена в такой же зелёный костюм, какой я впервые увидел на Людмиле. Небольшая грудь, на которой висит маленький белый прямоугольник с какой-то надписью, неразборчивой из-за большого расстояния. Длинные, стройные ноги обтянуты тканью форменных брюк. А, пожалуй, такая форма мне нравится больше, чем обычные наши медицинские халаты.

Я уже собирался отвернуть голову (всё-таки довольно долго я рассматривал Елизавету, что не совсем прилично для парня, а смущать девушку я не хотел), как вдруг понял, что что-то во мне не так, как было раньше. Что же меня напрягло? … Ощущения! Вот, что было не так! Я смотрел на очаровательную девушку, как на красивую картинку. Любовалась ею только моя голова, а всё остальное оставалось равнодушным. Не было того необъяснимого взрыва ощущений внутри тела, того эмоционального порыва, что заставляет парней неосознанно поворачивать головы вслед проходящим мимо них привлекательным девушкам.

«Наверное, я нахожусь под действием лекарственных препаратов. Или не полностью пришёл в себя, недаром же слабость ещё не прошла. А может это тот сенсорный шок, о котором говорила Мария Степановна.» — успокаивая себя такими рассуждениями, я посмотрел на вторую женщину, стоящую рядом со мной.

Увидеть я смог только верхнюю половину Марии Степановны — очень красивой женщины лет тридцати пяти на вид. Как и в прошлый раз на ней был белый халат. На груди, рядом с таким же белым прямоугольником, как у медсестры, висели трубки стетоскопа. Что написано на прямоугольнике у врача я тоже не смог прочитать, так как здесь мне мешал неудачный угол зрения. Руку с моего лба она убрала и держалась сейчас за ограждение кровати. Другая рука находилась в кармане халата. Рост из моего положения определить довольно сложно, но я вспомнил, что в прошлый раз она показалась мне выше медсестры Людмилы. Большие карие глаза на овальном лице, обрамлённом тёмными волосами, собранными в пучок, внимательно сканировали выражение моего лица.

— Мадам, вы настолько прекрасны, что у меня не хватает слов, чтобы восхититься вашей красотой! — А что, мне не тяжело, а женщине будет приятно. Тем более, что я не соврал, а сказал чистую правду. В таких делах врать у меня никогда не получалось. Не знаю, как, но девушки интуитивно определяли, когда я говорил не то, что думаю. А может, я просто не умею врать?

— Ох, Лиза, ты погляди, какой тут у нас ловелас малолетний оказался! — изумлённо проговорила целительница, но по улыбке было видно, что комплимент ей понравился. — Видишь, какстарается завтрак заработать!

— Вот так с вами мужчинами и надо! — всё так же улыбаясь, продолжила Мария Степановна. — Ну, хорошо, за такой комплимент сама принесу тебе тарелку каши. И, между прочим, не мадам, а мадемуазель!

— Спасибо, мадемуазель Мария! Надеюсь, ложку к тарелке вы не забудете?

— Не переживай, голодный ты наш, не забуду. Как глаза — не беспокоят?

— Нет, кроме пустого желудка меня ничего не беспокоит.

— Ну, тогда я пошла на кухню, как и обещала. — Мария Степановна развернулась и направилась на выход из палаты.

Остановившись возле двери, она выключила все светильники:

— Хватит и дневного света. Присматривай за ним, Лиза. И сними до моего прихода контрольную кардиограмму.

— Хорошо, Мария Степановна, — кивнула головой медсестра, — и присмотрю, и сниму.

Взглянув на меня и снова улыбнувшись, заведующая вышла из палаты.

Оставшись за главную, медсестра Лиза, откинув с меня простыню, проворно смазала какой-то прозрачной жидкостью мои руки, ноги и грудь. Затем она прилепила на них с десяток присосок с проводами, идущими к прибору, стоящему на тумбочке рядом с кроватью. После нажатия нескольких кнопок из него полезла широкая бумажная полоса с тонкими ломаными линиями моей кардиограммы.

Пока девушка проводила манипуляции, я успел рассмотреть тот загадочный прямоугольник на её груди. Это оказалась информационная табличка, поясняющая, чья грудь под ней находится. Текст на ней гласил: «Пензенская областная клиническая больница. Отделение реанимации и интенсивной терапии. Кондрашова Елизавета Вячеславовна. Медицинская сестра-анестезистка».

Я нахожусь в Пензе? Как я оказался более чем за тысячу километров от дома один, да ещё и в больнице? В этом городе я бывал в детстве вместе с моим отцом. Он сам родом из села Чардым Лопатинского района Пензенской области. А в Пензе живёт папина сестра — тётя Света, и его армейский друг Николай. Мы когда-то заезжали к ним в гости по пути к папиной маме и моей бабушке Вале.

Интересно, а что написано на табличке Марии Степановны? Скорее всего, то же, кроме фамилии, имени, отчества и занимаемой должности. А что — очень удобное и полезное изобретение эти таблички, особенно для таких, как я. У нас как — приходишь в учреждение и не знаешь, как обратится к человеку, тот ли это человек, который тебе нужен, правильно ли ты услышал его фамилию, имя и отчество, так ли их запомнил? А тут просто опустил глаза на грудь и всё, что нужно прочитал. И грудью, если она женская, лишний раз полюбовался! Впрочем, в этом деле лишних разов не бывает.

— А кто такая анестезистка? — поинтересовался я у Кондрашовой Елизаветы Вячеславовны после изучения её таблички.

— Ты смог прочитать в этих очках? — удивилась девушка. — Анестезистка — это участвующая в проведении анестезии. Что такое анестезия знаешь?

— И как там мой мотор? — спросил я, после того, как медсестра рассмотрела мою кардиограмму, кивнув в ответ на её вопрос.

— На мой взгляд довольно неплохо для твоего случая. — ответила отошедшая девушка, усаживаясь на кресло сестринского поста, оставив открытой дверь палаты. Сложив ленту в несколько раз и положив её на свой стол, она начала что-то писать в большом журнале. — Но лучше уточнить у Марии Степановны. У неё опыта в сто раз больше, чем у меня.

— А какой у меня случай? — надо получить как можно больше сведений из разных источников. А Лиза и есть новый для меня источник информации.

— Тяжёлый! А ты что, совсем ничего не помнишь? — Спросила Лиза, прекратив писать и поворачиваясь ко мне вместе с высоким кожаным на вид креслом. Классное кресло — я такое только в кино и видел.

Увидев покачивание моей головы, она продолжила:

— Точно мы и сами ничего не знаем. Предполагаем, что в тебя ударила молния во время недавней ночной грозы. Ух, какая была тогда гроза! А Мария Степановна тебя дважды возвращала с того света. Причём первый раз даже у неё это получилось только с третей попытки. А потом ты больше недели находился в коме.

— Ох…фигеть! — вырвалось у меня.

— Полностью с тобой согласна! — немного покраснев, кивнула девушка. — Но сейчас у тебя всё стабилизировалось, и показатели функционирования организма приходят в норму.

— Ну, это радует.

«А ведь я действительно не помню и не понимаю, что со мной случилось тогда ночью возле моего дома! — почему-то эта мысль пришла ко мне только сейчас. — Что же тогда произошло?»

Закрыв глаза, я попытался порыться в своей памяти. Помню, как задремал на скамейке возле подъезда после возвращения с дискотеки. Затем была яркая белая вспышка, похожая на свет от дуги электросварки, что ослепила меня даже сквозь закрытые веки. Затем удар по голове. И всё — очнулся я уже здесь. В голове всплыли воспоминания о нахмурившемся небе над городом и сверкании молний над электростанцией. Может в меня действительно ударила молния, когда я задремал? Но всё равно непонятно, как я переместился на тысячу с лишним километров от дома?

Мои размышления прервал звук открываемой двери. Посмотрев в ту сторону, я увидел входящую Марию Степановну, которая в одной руке держала тарелку с ложкой, а в другой — стакан с чем-то белым, похожим на молоко:

— А вот и я! Как и обещала, несу нашему пациенту честно заработанную манную кашку и стаканчик молочка.

Запах свежей, только что сваренной на молоке, манной каши я унюхал ещё до того, как Мария Степановна закончила говорить свою фразу. Не понимаю, почему манная каша мало кому нравится? Очень вкусное блюдо! И ел я её всегда с большим удовольствием: и когда мама готовила, и когда её давали в нашей школьной столовой, да и в детском саду тоже.

Впрочем, вкус у меня, наверное, такой — специфический, как говорил Аркадий Райкин. Многие мои друзья и одноклассники терпеть не могут манную кашу, кипячёное молоко (особенно с пенкой), кабачковую икру, да и вообще общепитовские блюда. А мне всё нравится. Ну, почти. Я не «перевариваю» блюда из кабака. Нет, это не тот кабак, в котором водку пьянствуют. Это тыква так называется на Украине. Вот не нравится мне её вкус и всё тут. Какая-то индивидуальная непереносимость этого овоща у меня. А вот мама моя его очень уважает.

Ну, как говорится, на вкус и цвет — товарища нет, что тут же подтвердил мой желудок, издавая совсем уж неприличные звуки.

Улыбающаяся Мария Степановна, тем временем, успела просмотреть мою кардиограмму и расположиться на стульчике рядом с моей кроватью. Придерживая одной рукой тарелку, стоящую у неё на коленях, другой она протягивала ложку ароматной, парящей лёгким дымком, манной каши:

— Давай, голодающий ты наш, заслужил! Не горячая? А то могу подуть.

Взрыв вкусовых ощущений во рту не позволил мне ничего ответить. Я хоть и люблю манную кашу, но не может простая манка быть такой вкусной. Я только и смог, что помотать головой в ответ на её вопрос, проглатывая это изысканное угощение.

Наслаждение вкусом манной каши не помешало обратить внимание на табличку на груди моей кормилицы. Как и предполагал, отличия были. То, что женщина занимала должность заведующей отделением, я уже знал. Кроме этого, она была врач анестезиолог-реаниматолог высшей категории. А фамилия Марии Степановны оказалась Кочур.

— Вот молодец! Вкусно? Держи ещё ложечку.

Я молча открыл рот, принимая вторую ложку манного лакомства, за которым последовала третья. А потом тарелку, далеко ещё не пустую, от меня убрали.

Я растерянно и безмолвно следил за тем, как от меня уплывает самое вкусное, что я ел в своей жизни. Зато мой желудок молчать не стал. В его гневном бурчании, при желании, можно было услышать возмущённые требования мирового пролетариата вернуть вкуснятину на место и продолжить процесс насыщения голодного хозяина.

Но, по-видимому, у Марии Степановны такого желания не возникло, и она осталась глуха к негодующим воплям моего организма. А вместо каши к моим губам она поднесла стакан с молоком и позволила сделать три таких же маленьких глотка, пояснив своё непонятное поведение:

— Подождём минут десять-двадцать. Посмотрим на реакцию организма. Если всё будет хорошо, тогда закончим начатый завтрак. А пока поболтаем. Ты не против?

— Как будто, если я скажу, что против, то что-то изменится! — недовольно проворчал я. — Что там с моей кардиограммой? И, если можно, поподробнее, пожалуйста!

— На удивление неплохо. — улыбнулась врач, доставая бумажную ленту из кармана своего халата и отходя к окну. — Если тебе это что-то скажет, то я вижу незначительный подъем сегмента ST и увеличение продолжительности интервала QT. Ни кардиомиопатии, ни фибрилляции предсердий, ни увеличения концентрации сердечных маркеров я не наблюдаю. Сосудистых повреждений, думаю, тоже нет.

— То есть жить я буду? — буркнул я, мало что поняв из услышанного.

— А куда ты денешься? — засмеялась Мария Степановна, складывая бумажную полосу, разрисованную каляками-маляками.

Чего это она всё время смеётся? Я, вроде, ни разу не клоун и смешного говорю мало.

Успокоившись, женщина продолжила допрос:

— А ты что-нибудь ещё вспомнил о себе, кроме имени?

— Нет, ничего. — продолжил я имитировать потерю памяти. — Это что-то с головой не в порядке, Мария Степановна?

— Надо будет сделать томографию головного мозга. Может там что-то видно будет. А я предполагаю у тебя диссоциативную ретроградную амнезию. — поглаживая подбородок и глядя в окно, произнесла врач. «Надеюсь, что она временная, а не постоянная или, тем более, прогрессирующая» — задумчиво пробормотала под нос Мария Степановна, думая, что я её не слышу.

— Так вот! — развернулась она, направляясь ко мне. — Имя своё ты назвал. Но не помнишь, что было во время и до случившейся с тобой травмы, забыл события своей личной жизни. А память на универсальные знания у тебя сохранилась. Ты ведь знаешь, что такое, например, велосипед?

— Ну, машина такая — двух или трёхколёсная. А есть ещё веломобили на четырёх колёсах. А в цирке и на одном колесе катаются. — отчитался я.

— Вот видишь, что-то общее ты помнишь. А велосипед у тебя есть? Кататься на нём ты умеешь? — уставившись мне в глаза, спросила женщина.

— Не помню. — заметив этот взгляд, я вовремя успел прикусить язык.

Что-то он быстрее мозгов реагирует — чуть не ляпнул, что мы с пацанами летом почти каждый день на великах гоняли. С этой врачихой ухо надо держать востро. Расслабляться нельзя ни на минуту.

— Понимаешь, — продолжила врач, отведя свой взгляд, — у тебя из памяти исчезли разные личные жизненные факты. Это и называется диссоциативной ретроградной амнезией. А полученные когда-то навыки обычно сохраняются. Так что, если ты умел раньше кататься на велосипеде, то умеешь и сейчас. Просто не помнишь об этом.

— А как лечат эту вашу ретроамнезию? — не хочется, чтобы меня пичкали какими-то лекарствами: печень и почки — мои собственные, а не казённые.

— Не ретро, а ретроградную. И не нашу, а вашу. — снова улыбнулась Мария Степановна. — Нет каких-то специальных лекарств для терапии ретроградной амнезии. Восстановить воспоминания могли бы помочь родственники, друзья или знакомые, фотографии или документы, но их нет. Остаётся уповать на помощь психолога.

— Эй, я не псих какой-то! — возмущённо пропищал я. С одной стороны, хорошо, что «травить» медпрепаратами меня не будут, а с другой — психиатрия нарисовалась. — Не хочу, чтобы меня упрятали в психушку.

— Не бойся! — ещё шире заулыбалась Мария Степановна. — Никто тебя, как ты выразился, в психушку, прятать не собирается. Отклонения в психическом здоровье человека, коих я у тебя не наблюдаю, лечит психиатр, а не психолог. Чувствуешь разницу?

— Всё равно не хочу! — облегчённо пробурчал я, отворачивая голову. — Что один, что другой — оба психи!

— Ну, по поводу психов, может ты и прав. — уже вовсю хихикая произнесла женщина. — Я и сама их немного побаиваюсь. Но ещё раз говорю — не переживай. Насильно никто тебя заставлять беседовать с психологом не будет.

— Большое вам спасибо!

— Большое вам пожалуйста! — отзеркалила Мария Степановна. — Как живот твой — содержимое не просится наружу?

— Нет, зовёт друзей к себе в гости.

— Ну, тогда Лиза тебя докормит и присмотрит потом. А у меня есть и другие дела. Приятного аппетита!

— Спасибо, Мария Степановна! А обед у вас во сколько? — спросил я у спины уходящей заведующей.

— Лиза тебе всё расскажет. — помахала она рукой и добавила, покидая палату. — Будешь себя хорошо вести — после завтрака переедешь в обычную палату.

Конечно, каша уже остыла. Но от этого она не стала менее вкусной и была съедена за две минуты. Завершив завтрак остатками молока, успокоенный приятной тяжестью в желудке, неожиданно для самого себя я снова ощутил подступающую сонливость. И, уже почти погрузившись в объятия Морфея, я почувствовал, что меня подняли, куда-то переложили и покатили по длинному-длинному коридору, озаряемому периодическими вспышками света.

* * *

Глава 5

Пензенская областная клиническая больница, палата терапевтического отделения. 6 мая. 13:03.

— Соня, просыпайся! — кто-то настойчиво теребил меня за плечо.

Какая ещё Соня? Не трогайте, меня — я спать хочу. И я не Соня, я — Слава. Если нужна Соня, то её и будите.

— Ну же, Слава, просыпайся! А то обед проспишь! — это же голос Марии Степановны!

— Такого не может быть, мадемуазель Мария! — улыбнувшись знакомому голосу, я сразу открыл глаза и посмотрел на стоящую рядом женщину.

Да она не одна! Рядом была ещё одна врачиха, которой получается я тоже, как дурень, улыбался во все свои тридцать два зуба. Или сколько там их должно быть?

Незнакомая докторша держала руки в карманах такого же белого халата, как и у Марии Степановны. Глаза сразу опустились на табличку на её груди, которая сообщила, что её обладательницу зовут Кондрашова Валентина Николаевна, она врач-терапевт высшей категории и заведующая терапевтическим отделением той же Пензенской областной клинической больницы.

Ростом, возрастом и красотой Валентина Николаевна не уступала коллеге из реанимационного отделения. И внешне они были настолько похожи, что мне показалось вначале, что это две сёстры. Даже причёски были однотипные. Различались женщины цветом глаз и волос: как я уже говорил, у Марии Степановны были карие глаза и очень тёмные волосы, а Валентина Николаевна обладала серыми глазами и светлыми волосами. Однако то, что я прочитал на табличке Валентины Николаевны, говорило об обратном. Но, как же они были похожи!

— Ещё чуть-чуть — и это случится! — вернула мне улыбку заведующая терапевтическим отделением.

— Вот-вот! — заведующая реанимацией тоже сверкнула белоснежными зубками. — Это твой новый лечащий врач — Валентина Николаевна. Она заведует терапевтическим отделением, куда тебя перевезли, пока ты спал. И тебе теперь нужно будет слушаться её. А она, хоть и моя сестра, как ты, судя по взгляду, заметил, но намного строже меня! Если пропустишь обед — будешь голодать до самого вечера.

Я впал в небольшой ступор и ничего не смог ответить. Чего-то в этой жизни я, наверное, не понимаю! Да, они похожи, и даже очень. Но!!!

Во-первых — у них цвет волос и глаз разный. Хотя у женщин на эти показатели лучше не ориентироваться. Сегодня они могут быть брюнетками, завтра шатенками или рыжими, а послезавтра и вовсе блондинками. Наши девчонки ещё в восьмом классе научились пользоваться хной и перекисью водорода. А интересно, как покраситься в чёрный цвет? Хм, не знаю, может тушью? Не важно, да и не нужно мне это — я краситься не собираюсь. А про линзы, меняющие цвет глаз, я читал в той же серии журналов «Наука и жизнь». Так что эти две позиции объяснимы.

Но что делать с во-вторых? Как могут две женщины с разными фамилиями и, главное, отчествами быть сёстрами? Ну, фамилии ладно, у женщин такое может быть. Одна — Валентина Николаевна, судя по фамилии, — замужем или была там, а другая — Мария Степановна, как она сама мне сказала, — нет. Но отчества-то у них тоже не совпадают! А значит и отцы разные! Может они сводные сёстры?

— Ау! Чего молчишь! — помахала рукой перед моим лицом Мария Степановна. — Неужели кушать не хочешь? На тебя, Слава, это не похоже!

— Дар речи потерял от любования двойной порцией женской красоты! — наконец-то растормозился я. — Но то — пища духовная и ею сыт не будешь. Так что от пищи телесной я никогда не откажусь — не дождётесь!

— Вот, Валя, полюбуйся! — указала на меня улыбающаяся Мария Степановна. — Как я тебе и говорила — вечно голодный ловелас и юморист! Наплачешься ты ещё с ним!

— Да ладно! Волков бояться — в лес не ходить! — отмахнулась Валентина Николаевна и настолько строго продолжила, что мне сразу вспомнились просмотренные недавно «Семнадцать мгновений весны». — Ты же не будешь нарушать дисциплину в отделении? Да, Слава?

— Jawohl mein Führer! — вытянулся я по швам, лёжа на кровати. — Точнее, никак нет, mon général!

— Sprechen sie deutsch? — несмотря на смех, тут же среагировала Мария Степановна.

«Да что ж такое, уже и пошутить нельзя! Правду говорят: язык мой — враг мой!» — сделав непонимающее лицо, я молча, как партизан, переводил взгляд с одной женщины на другую. Хотя сильно хотелось ляпнуть: «Русские не сдаются!». Женщины так же молча и ожидающе смотрели на меня.

— Понятно! — после недолгой паузы произнесла заведующая реанимацией. — А что такое mein Führer?

— Не помню, Мария Степановна. Само вырвалось как-то.

— Попробуй ты, Валя!

— Parlez-vous français? — подключилась заведующая терапией.

…

— Do you speak English? — вторая попытка Валентины Николаевны попала в цель.

— Yes, I do. I speak English, but very bad. — Ух ты, что-то в мою голову Юрий Николаевич — наш школьный «англичанин» — сумел вложить, как я не сопротивлялся. Да и какой-то язык иностранный учить я должен был. Молчание, несмотря на мнимую потерю памяти, выглядело бы подозрительно.

— It is very good! — потёрла руки Валентина Николаевна. — Что я сказала?

— Что у вас всё хорошо! — схалтурил я немного.

Валентина Николаевна ещё что-то хотела сказать или спросить, но в этот момент открылась дверь и в палату въехала тележка с моим обедом. Нет, это был не роботизированный передвижной колёсный экипаж. За тележкой, заставленной кастрюлями, тарелками и стаканами, в помещение вплыла пухленькая шустрая старушка, которая эту тележку и толкала.

— Кушать подано, господа хорошие! — почти пропела она. — А ну, посторонись!

И покатила передвижной пункт раздачи питания прямо на опешивших врачей.

— Марь Ванна! Вы как всегда в своём репертуаре! — воскликнули одновременно обе заведующие, разбегаясь по сторонам от идущего на таран и парящего чем-то вкусным четырёхколёсного бронекастрюленосца. — Вот как влепим вам строгий выговор за неуважение руководства целых двух отделений больницы — будете тогда знать!

— Сейчас я тут главная! — ничуть не испугалась решительный капитан столового плавания. — Попрошу освободить помещение! У нас время принятия пищи.

— Ладно, Вячеслав, приятного тебе аппетита. Мы подойдём после обеда. — потерпев сокрушительное поражение в неравном бою, ретировались за дверь заведующие отделениями.

— Давай, внучок, я тебя покормлю. — проговорила «Марь Ванна», накладывая мне тарелку всё той же манной каши.

— А можно я сам? — как-то неудобно стало перед такой заботливой старушкой.

— Что ты, милок, что ты! — замахала она руками. — Мне не в тягость. Вас мужиков жалеть надо, а то слабенькие вы. А ты тем более. Лежать тебе надо — сил набираться. Вот кашка и поможет. Да и заведующие твои не велели.

Под бойкие увещевания весёлой и неугомонной пожилой санитарки я съел тарелку манной каши и запил её молоком.

— Завтра, если разрешит Валентина Николаевна, попробуешь кушать самостоятельно. — обнадёжила меня на прощание «Марь Ванна». — Ты её обязательно слушайся. Строгая она у нас, но справедливая. И врач хороший. Поправляйся, милок, а я дальше поеду, других болезных покормлю.

Через минуту после ухода санитарки пожаловали обе заведующие, словно специально дожидались этого события, стоя за дверью.

— Ну что, проглот, наелся? — первой заговорила Валентина Николаевна. — Ничего, что я на «ты» — разрешаешь?

— Пока да, Валентина Николаевна.

Увидев непонимание в глазах женщин, я поправился:

— Это в смысле наелся пока. Но, не переживайте, это ненадолго. И, конечно, обращайтесь, как вам будет удобно.

— Тогда, если не возражаешь, продолжим работу с твоими глазами? — предложила Мария Степановна.

— Давайте, продолжим. Что будем делать?

— Сейчас, Слава, крепко закрой глаза и, пока я не разрешу, не открывай их. А я сниму очки. Закрыл?

— Закрыл. — подтвердил я, сжав веки изо всех сил.

Руки Марии Степановны передвинули привычные уже окуляры очков мне на лоб.

— Теперь не спеша, постепенно, но, не открывая глаз, расслабь веки. Если будет больно или неприятно, сразу говори мне.

С некоторой опаской я выполнил, то, что говорила врач. Однако никаких неприятных ощущений это мне не принесло.

Видимо, поняв по моему молчанию, что со мной всё хорошо, женщина дала следующее указание:

— Теперь так же медленно попробуй открыть один глаз. Давай начнём с левого! И не забывай: чуть что — сразу закрываешь его и говоришь мне. Поехали!

Медленно, буквально по миллиметру, я распахивал своё левое «окно» в этот мир. И так же медленно свет этого мира вливался в него, пока не достиг своего максимума.

— А я вас вижу! — радостно выпалил я женщинам, сидящим на стульчиках рядом с моей головой. — И глаз совсем не болит. Только слезится немного.

— То, что слезится — это нормально. Так и должно быть. — успокоила меня Валентина Николаевна. — Теперь точно так же давай с правым глазом.

С правым «окном» тоже всё прошло без негативных ощущений.

— А без очков вы намного красивее! — сообщил я целительницам, внимательно вглядывающимся в мои открытые глаза, после того, как проморгался от выступивших слёз. — В смысле без чёрных очков. Вернее, когда я без очков.

С каждой моей попыткой губы женщин всё шире разъезжались в улыбках, а мои щёки всё больше заливались краской смущения. Ну не умею я говорить комплименты красивым женщинам.

— Эх, будущая гроза всех женщин, — Мария Степановна вытерла слёзы, всё ещё катящиеся из моих глаз, — спасибо за комплимент. Мы поняли тебя с первого раза.

— Всегда пожалуйста!

— Ну, если есть такой настрой, то значит действительно всё в порядке. — произнесла, поднимаясь, Мария Степановна, окончательно снимая очки с моей головы и кладя их на прикроватную тумбочку. — И хоть ты ни на что не жалуешься, но вот тебе ещё одни окуляры.

Женщина достала из кармана халата зеркальные очки в тонкой металлической оправе и положила рядом с первыми.

— Наденешь их, если глаза устанут. Но и эти — её палец коснулся чёрных стёкол, ранее снятых с меня, — я пока забирать не буду.

— Я понял. Спасибо за заботу, Мария Степановна! И вам тоже, Валентина Николаевна!

— Пожалуйста, Слава! Ты сейчас отдыхай, а нам нужно по своим отделениям пройтись. — поправив простыню, обе заведующие направились к выходу.

Обернувшись в дверях, Валентина Николаевна добавила:

— На стене рядом с тобой есть кнопка экстренного вызова медперсонала. Если вдруг почувствуешь себя плохо — жми, не стесняйся.

После ухода обеих целительниц, я принялся рассматривать своё новое место обитания. Палата представляла собой небольшую прямоугольную светлую комнату с большим окном за моей спиной. Окно оборудовано уже знакомыми мне жалюзи, открытыми сейчас. Через их вертикальные полоски видны были голые верхушки деревьев разбитого под окнами парка. Судя по открывшейся перспективе, палата находилась не выше третьего этажа больницы.

Высокие стены выложены до потолка светло-голубой кафельной плиткой, украшенной витиеватым цветочным орнаментом. На стене рядом с кроватью действительно обнаружилась упомянутая Валентиной Николаевной большая белая кнопка, на которой красной краской нанесён симпатичный стилизованный рисунок медсестры. Такая же кнопка была и на противоположной стене у второй, пустующей сейчас, кровати палаты.

На полу был выложен непонятный геометрический узор из светлых и тёмных кафельных плиток. Скользкий он, наверное, и холодный. Как по такому ходить без тапочек? Или те шлёпанцы, что стоят возле моей кровати, это для меня?

Потолок этой палаты ничем не отличался от такого же, какой я видел в отделении реанимации. Белые ноздреватые квадратики, разделённые серыми полосками, чередуются с такими же квадратными зеркальными светильниками, что сейчас выключены. Так и хочется на этом потолке сыграть в крестики-нолики.

В дальнем от меня конце палаты находились две двери, расположенные рядом друг с другом. Левая, как я уже видел, выходила в общий коридор отделения. На правой висела квадратная табличка с латинскими буквами «WC». Чтобы понять, что это туалет, у меня ушло несколько минут её созерцания. Я просто не ожидал, что в двухместной больничной палате может находиться почти персональный сортир. Ну нет такого в наших больницах. Хочешь облегчиться — иди в общий туалет на этаже. Не можешь — тоже иди, но только в «утку», которую потом вынесет санитарка в тот же общий туалет. Кстати, если правильно говорить, то не «утка», а мочеприёмник, который так назвали из-за схожести его формы с туловищем и шеей упомянутой птицы.

После размышлений об этимологии птичьего названия персонального медицинского сортира в мою голову пришла другая мудрая мысль: «А ведь я с тех пор, как пришёл в себя, ни разу не посетил уборную и тем более не пользовался той самой уткой!» И, словно специально дождавшись этого момента, мне не по-детски захотелось по-маленькому.

Что делать? Вызвать санитарку с «уткой»? Мои глаза уставились на близкую кнопку. А она, похоже, ещё и подсвечивается в темноте. Блин, ну что за мысли не по теме? Нет, не буду я этого делать. Стыдно как-то, что за таким лбом, как я, в таком вопросе будет ухаживать женщина. А если санитаркой окажется молодая девчонка, то я вообще сгорю от стыда прямо на этом месте. И проблема решится сама собой из-за самовозгорания особо стеснительного пациента. Оно мне надо? Ясен пень, что не надо! Блин, а в реанимации-то за мной ухаживали три молоденькие медсестрички! Хорошо, что я этого не видел. А раз не видел, то будем считать, что ничего такого не было. Ладно, берём ноги в руки, и тихонечко ковыляем к рассмотренной давеча табличке.

Не отрывая глаз от такого необходимого мне сейчас ориентира, я откинул простыню и сел на кровати. Голова не кружилась, что было отлично! Но слабость ещё не прошла.

Не глядя нащупав ногами прикроватные шлёпки, я со скрипом поднялся и поплёлся к нужной мне двери. Скрипел, к слову, не только я, но и моя кровать. Мужественно преодолев немалую сейчас для меня дистанцию, я открыл заветную дверь, и, не ожидая подвоха, шлёпнул рукой по находящемуся рядом на стене выключателю.

Напрасно я это сделал, глядя во все глаза в открывшуюся темноту. Нет, сознания я не потерял, но по глазам прилетело не слабо. Протестуя против такого варварского к себе отношения, они моментально наполнились слезами. Картинка сразу потеряла чёткость изображения, и я тут же споткнулся о невидимый теперь порог. От падения меня спасло то, что я не отпустил ручку двери, за которую и ухватился двумя руками. Как я не опозорился прямо на пороге от такой неожиданности, сам понять не могу.

И как теперь двигаться дальше, если льющаяся из глаз вода не даёт ничего увидеть? А снизу подпирает всё сильнее и сильнее! Так! Что я успел рассмотреть до момента совершения своего не совсем умного или совсем неумного поступка? Ближе всего и справа от меня была белая раковина. Значит, умывальник я определил. Дальше за ним было что-то высокое, полукруглое и полупрозрачное. Что это такое — я не понял, но явно не унитаз. А вот слева от этой штуки находилась цель моего «героического» похода. Но почему в двойном экземпляре? Это что, для того, чтобы пациенты, если им одновременно приспичит по нужде, сидя на них, обсуждали назначенные своими лечащими врачами процедуры?

Беспрерывно моргая слезящимися глазами, щупая руками путепроводную стену, а ногами — предательский пол, я таки смог без приключений добраться до своего белого друга. Как же я обрадовался этой встрече! Не мешкая ни секунды, я попытался спустить штаны. Но что за блин — на положенном месте их не оказалось! А сил терпеть уже почти нет. Сейчас точно случится конфуз. И самое обидное, что произойдёт это рядом с двумя унитазами!

Лихорадочно шаря руками по своему телу, я понял, что одет во что-то на подобие женской ночной рубашки, или, по-простому — ночнушки. Подобная была у моей мамы. Задрав её до пояса, я с облегчением рухнул на ближайшее сиденье, благо оно уже было поднято, а трусов на мне тоже не оказалось.

Как мало человеку нужно для счастья! И как быстро мы о нём забываем! Сделав все нужные дела, я тут же забыл о них, сосредоточив своё внимание на стоящем рядом стеклянном цилиндре. Глаза к тому времени почти перестали источать влагу и позволили его внимательно изучить. Цилиндр оказался не стеклянным, как показалось вначале, а пластиковым со сдвижной полукруглой дверцей, за которой скрывалась миниатюрная душевая комната. Принимать душ в ней можно было только стоя — слишком уж она была маленькая. Но для меня её наличие здесь оказалось настоящим шоком! Туалетная комната в палате, казавшаяся мне верхом роскоши, оказалась не просто уборной, а настоящим санузлом.

Но ещё больший шок меня ожидал, когда я подошёл к раковине, чтобы помыть руки.

И я говорю не о водяном смесителе непонятной конструкции — с рычагом вместо вентилей холодной и горячей воды. С ним я разобрался относительно быстро: крутишь влево — вода теплеет, вправо — холоднеет, как и показано на красно-синем кружочке под рычагом. А что, довольно удобно — можно регулировать температуру струи воды одной рукой. Правда я долго не мог понять, почему вода не течёт. Пока не провёл ладонью под носиком смесителя. Наверное, где-то, я так и не понял где, вмонтирован фотоэлемент, который подаёт команду на подачу воды, когда руки человека находятся под краном, и на прекращение, когда руки убираются. Отличная идея, помогающая экономить питьевую воду!

Я говорю и не о тюбике зубной пасты с названием «Новый жемчуг» вместе с упакованной щёткой, стоящих в прозрачном фигурном стаканчике с толстыми стенками, внутри которых плавали морские ракушки и водоросли. И не о бруске мыла «Земляничное», лежащем в красочной обёртке в такой же «морской» мыльнице.

В наших больницах всё это нужно было приносить самим из дому, да ещё следить, чтобы кто-то не воспользовался твоими вещами или не «приделал им ноги». Для чего и держали свои гигиенические принадлежности в тумбочках.

Я говорю о зеркале. Точнее о том, что я в нём увидел. А увидел я знакомое почему-то изображение лысого пацана лет двенадцати-тринадцати со свежими шрамами на лице, который, моргая красными глазами, уставился оттуда прямо на меня. А потом ещё и рукой мне помахал. «Где я его видел?» — моя рука задумчиво потёрла лоб. А парнишка в зеркале повторил мои движения. И тут до меня дошло: «Да там же, в зеркале, я его и видел, но только несколько лет назад и не таким гладким, как бильярдный шар!»

Ох…ренеть! Это что — я? А где мои семнадцать лет? Только не говорите, что «на Большом каретном»48! Я теперь что, как герой американца Френсиса Скотта Фицджеральда? Помню, какое сильное впечатление произвёл на меня его рассказ «Загадочная история Бенджамина Баттона», прочитанная в одном из альманахов мировой фантастики. Нет, не похоже. Там герой родился старичком, потом молодел всю жизнь, пока не помер младенцем. Я же родился, как и все маленьким карапузом, потом рос нормально до семнадцати лет.

А сейчас со мной что? Может, я сплю и вижу такой сон? Говорят, чтобы это проверить, нужно себя ущипнуть. Ай! Больно! В следующий раз надо будет щипать другое место, или хотя бы не так сильно. Но, раз больно, значит, не сплю.

Может галлюцинации? А их как проверяют? Хм, не знаю! Попробую умыться холодной водой. Не помогло. А горячей? Тоже. А с мылом? Без изменений. А мыло вкусно так пахнет земляникой.

А это что за бутылочка? «Берёзовое. Жидкое мыло. Сто двадцать миллилитров в подарок». Берёзовый сок я знаю — продавался такой и на разлив, и в трёхлитровых банках в нашем гастрономе. А ещё томатный сок по десять копеек за стакан, яблочный за тринадцать и виноградный за восемнадцать. Все они мне очень нравились. А тут свежевыжатое берёзовое мыло стоит — чудеса! Да ещё с подарком. И зачем два мыла сразу?

И рулон туалетной бумаги висит — белой, мягкой и широкой. А зачем такая ширина? Чтобы руки в процессе с гарантией не запачкать? Или складывать надо в несколько слоёв? И почему так далеко от унитаза? Обернувшись, чтобы оценить расстояние до фаянсового агрегата, я увидел рядом с ним второй рулон такой же белой бумаги, который был значительно уже первого. Так это полотенце такое получается? Действительно, обернувшись вокруг, обычных, матерчатых полотенец я не увидел. Всё чудесатее и чудесатее становится, подумал я словами девочки из «Приключений Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэрролла.

Но что-то я опять отвлёкся на сторонние наблюдения. А вопрос о произошедшем со мной так и остался без ответа. Может, это не я отображаюсь в зеркале? Лысым я был только тогда, когда меня в роддоме достали из мамы. Да и тогда, по словам родителей, начальная причёска у меня уже была. Или это не зеркало вообще? Может это телевизор такой? Да нет, тот лысый чудак с точностью повторяет все мои движения и головой, и руками, и корчит лицом такие же неприятные рожи.

Сбросив на пол ночнушку (или как она правильно называется), я оглядел себя и в зеркале, и без зеркала. Ну, что я могу сказать? Тоненькие ножки и ручки, небольшие пальцы с отросшими уже ногтями, впалый живот. А самое главное — маленький безволосый воробушек, болтающийся внизу. А-а-а! Захотелось схватить себя руками за волосы и потаскать за них, но и тут облом. Где мои пышные русые кудри, за которые так любил меня дёргать папа, приговаривая, что так только крепче будут? Я-то думал, почему так непонятно реагирую на красивых, привлекательных девушек? А оказывается нечем мне сейчас реагировать — маленькое оно, не выросло ещё.

В таких расстроенных чувствах я поплёлся из ванной комнаты. Переступая через её злополучный порог, я вспомнил, что не совсем одет, а вернее совсем не одет. Пришлось возвращаться и надевать больничную рубашку.

Забравшись с ногами на кровать, я бездумно уставился в окно своей палаты. В таком состоянии меня и застала вошедшая заведующая терапевтическим отделением.

— О чём задумался, Слава? — спросила она, подойдя ко мне.

— О жизни, Валентина Николаевна. — повернул я голову в её сторону.

— И какая она?

— Непредсказуемая. — с грустью ответил я. — Живёшь, живёшь, строишь планы. А потом, бац-бац!

— И что?

— И мимо!

— Что-то случилось, пока меня не было? — встревожилась женщина. — Кто-то заходил в палату? Может ты что-то вспомнил?

— Нет, Валентина Николаевна, никого не было, и ничего я не вспомнил. — покачал я головой. — Просто мысли вслух. А где моя одежда?

Сейчас тем более нельзя ничего о себе рассказывать, а то вместо психолога ко мне обязательно приведут психиатра. Теперь понятно откуда взялись все неизвестные мне штучки — «Машину времени» Герберта Уэллса я читал, и «Гостью из будущего» смотрел в прошлом году. Но это всё фантастика, которую я очень люблю. И в наше время в Советском Союзе машину времени ещё не изобрели. Хорошо, если здесь путешествия во времени — обычное явление. А если нет?

— Так не было её. — развела руками женщина. — Тебя абсолютно голым к нам привезли.

— Понятно. — смутился я и покраснел сначала, представив себе эту ситуацию. А потом вспомнил, как я сейчас выгляжу, и немного успокоился.

— А мне теперь постоянно придётся в этом ходить? — оттянул я верхний край больничной рубашки на груди. — Нет ли у вас пижамы с обычными штанами? И чего-нибудь под них не мешало бы.

— Ах, вот, что тебя тревожит! — засмеялась Валентина Николаевна, снова вгоняя меня в краску. — Для такого юного мужчины мы обязательно что-нибудь подберём. Но чуть позже. А сейчас нам нужно сделать одно исследование, которое называется томография. Знаешь, что это такое?

— Даже не представляю, с чем его едят! — покосился я на врача.

— Не волнуйся — никто никого и ничего есть не будет. — улыбаясь, успокоила меня терапевт, начав вышагивать по палате как учитель перед учеником. — Компьютерная, а если точнее, то магнитно-резонансная томография используется для получения послойного изображения внутреннего строения органов человека. Это типа рентгеновского снимка, но только лучше. И совсем не больно.

Можно подумать, двенадцати- или тринадцатилетний ребёнок, коим я сейчас являюсь, обязательно должен знать, что такое рентгеновский снимок. Но увлёкшаяся «учительница» эту оплошность не заметила, продолжив свой «урок»:

— Проводится это исследование на большом аппарате, похожем на бублик, который, как ты, наверное, догадываешься, называется томограф. С его помощью мы хотим посмотреть, нет ли у тебя внутренних повреждений головного мозга. А вообще с помощью томографа можно сканировать любые органы человека. Изобретатели, предложившие этот метод исследования, в своё время были удостоены Нобелевской премии!

— Кстати, о времени, — встрепенулся я, — а какое сегодня число?

— С утра было шестое. — удивлённое с начала ответа выражение лица остановившейся Валентины Николаевны сменилось сочувствующим к его окончанию.

— Мая. — ещё дополнила она.

— А год?

— Две тысячи восемьдесят шестой.

И после паузы зачем-то уточнила:

— От рождества Христова.

Точно, я, как Алиса Селезнёва49, непостижимым образом переместился на сто лет. Только она — назад, к нам, а я — вперёд, к ним. Интересно, а тут есть настоящая Алиса? И почему мне на вид сейчас около двенадцати-тринадцати лет? Выходит, что во время переноса на сто лет из прошлого в будущее моё перенесённое сюда тело уменьшилось в возрасте на четыре-пять лет. А вот сознание осталось прежним. То есть такая плата за хронотуризм получается — каждые двадцать-двадцать пять лет временного путешествия за год жизни? А что было бы, если бы меня перенесло ещё дальше в будущее — вообще превратился бы в младенца с юношеским сознанием? А если бы перенос был в прошлое, тогда я постарел бы?

И что мне теперь делать? Я здесь никого и ничего не знаю. Я здесь совсем один в теле малолетнего пацана. А мои родители? Мои папа и мама? Только сейчас до меня дошло, что я уже никогда не смогу увидеть самых любимых, дорогих и близких мне людей. Никогда не смогу обнять маму, получить подзатыльник от папы. Не смогу просто поговорить с ними, обсудить события прошедшего дня. И слёзы как-то сами потекли из моих глаз.

А кто это меня обнимает и гладит по голове? Полностью уйдя в себя, погрузившись в свои переживания, я не заметил, как в палате появилась Мария Степановна, к животу которой сейчас было прижата моя голова. Вот это я выпал из реальности!

— Не унывай, Слава, ты обязательно всё вспомнишь! — голос мадемуазель Марии доносился сверху до моего левого уха, и из её живота — до правого. «Какое своеобразное стерео получилось!» — подумал я, выворачиваясь из неожиданных объятий и вытирая лишнюю влагу с лица.

— Я не унываю, а разведываю обстановку. — честно поведал я о своих действиях обеим присутствующим женщинам.

— Ну и правильно делаешь! — не поверила мне Мария Степановна. И, судя по согласному кивку, Валентина Николаевна тоже. Ну и пусть — не люблю врать, тем более таким заботливым дамам.

— Давай, Слава, перемещайся на каталку, — скомандовала Валентина Николаевна, — поедем томографироваться.

Оказывается, я не заметил не только Марию Степановну, а ещё и каталку, которую она прикатила в палату. Возражать и предлагать пройтись своими ногами, вспомнив недавний свой поход до санузла, я не стал, и послушно залез на предложенное средство передвижения.

Взявшись за боковые ручки каталки, заведующие вывезли меня из комнаты и покатили по больничному коридору, вышагивая по обеим сторонам от меня. Гулко загудели колеса больничного транспортёра, удаляясь от двери моей палаты с золотыми цифрами три и один. На потолке знакомо замелькали пятна полосатых осветительных приборов. А я завертел головой на триста шестьдесят градусов, продолжая делать то, о чём недавно сообщил врачихам в палате. Благо глаза меня уже не подводили.

С правой стороны по ходу нашего движения, кроме ещё нескольких палат, я успел увидеть манипуляционную, туалет для персонала и несколько дверей с надписью: «Служебное», ординаторскую, комнаты заведующей отделением, старшей сестры и сестры-хозяйки, и холл для дневного пребывания больных, в котором находилось несколько пациенток в одинаковых по крою, но разных по расцветке больничных одеждах.

В холле, находящемся в центре отделения, располагался пост дежурной медсестры, которая проводила нас внимательным взглядом. Мысленно представив себе планировку отделения, я понял, что пост устроен в таком месте, откуда дежурящая на нём медицинская сестричка могла просматривать весь коридор и входы-выходы во все палаты и помещения, не сходя при этом со своего рабочего места.

Слева по ходу движения проплывали закрытые и открытые двери других палат, разделённые в середине отделения напротив холла полупрозрачной стеклянной стеной столовой.

В конце коридора рядом с выходом на лестничную площадку находился лифт, в широкие двери которого мы и въехали.

— А почему я кушаю в палате, а не в столовой? — спросил я сопровождающих меня врачих.

— Перевод пациентов на питание в столовую осуществляется, как только позволяет состояние их здоровья, и воспринимается больными как переломный этап на пути к выздоровлению. То есть это событие оказывает сильное положительное эмоциональное воздействие на них. — просветила меня Валентина Николаевна, нажимая кнопку с цифрой один. — А ты, по нашему мнению, не болен, а просто немного ослаб. И, если сегодняшняя томограмма это подтвердит, то положительное эмоциональное воздействие на состояние твоего организма случится уже завтра.

Вместе с последнимсловом ответа прозвучал музыкальный перезвон, и двери остановившегося лифта открылись. Мимо нас, подождав, пока мы покинем лифт, проскользнули две женщины, одетые в какие-то дутые куртки с цветными пакетами в руках. Мой чувствительный нос уловил ароматы мандаринов, апельсинов и какой-то выпечки, доносящиеся из этих пакетов.

Повернув налево, и, преодолев ещё метров двадцать, мы достигли цели нашей поездки. На стене слева от большой двери, рядом с которой мы остановились, висела позолоченная табличка с чёрной надписью: «Кабинет компьютерной томографии». А под ней другая: «Без приглашения не входить!» Ещё ниже находилась непонятная картинка в виде дорожного знака «Движение автомобилей запрещено», только вместо легкового автомобиля так же схематично был изображён калькулятор с небольшим выступом сверху. Что запрещала эта табличка, я не понял, а спросить побоялся, чтобы не выдать незнания местных реалий. Ну не будут же внутри заставлять считать в уме?

Постучавшись и услышав приглашение, целительницы вкатили меня в большое светлое помещение, состоящее из двух комнат. В первой, рядом с окном с вездесущими жалюзи, стоял рабочий стол с двумя лежащими на нём большими клавиатурами, пультом дистанционного управления и ещё какими-то электрическими приборами непонятного назначения. Торцы клавиатур озарялись цветными вспышками. А напротив них прямо в воздухе висели полупрозрачные цветные изображения. Так как это кабинет компьютерной томографии, то, скорее всего, это были голографические мониторы.

В стене за столом с приборами было проделано ещё одно застеклённое окно, выходящее в следующую комнату. В нем виднелся огромный белый агрегат действительно похожий на «бублик», о котором мне «читала лекцию» Валентина Николаевна. К нему меня и подвезли врачихи, попросив перелечь с каталки на его лежанку.

После чего Валентина Николаевна сразу вышла из комнаты, откатив каталку к стене. Мария Степановна, наказав ничего не бояться, внимательно слушать и выполнять команды оператора, надела мне наушники и также последовала за сестрой. После чего обе женщины появились в окне, соединяющем обе комнаты, и из-за спины непредставленной женщины-оператора помахали мне руками.

Я хотел им ответить, но зазвучавший в комнате женский голос приказал не шевелиться и лежать неподвижно двадцать минут. После этого лежанка въехала в «бублик», который начал настолько сильно шуметь, что было слышно даже через плотно прижатые к ушам чашечки наушников.

Но не шум был основной проблемой при томографии — мои уши вполне с ним справлялись, не доставляя никаких особых неудобств. И больно не было, как и обещала Валентина Николаевна. Сложно оказалось сохранять полную неподвижность в течение всего времени исследования. Сначала у меня зачесалась спина, потом нога, затем захотелось чихнуть, в конце затекла шея. В общем, вылезла куча разных хотелок, на которые обычно не обращаешь никакого внимания. Но мне всё же не двенадцать лет! И я стойко перенёс все тяготы проводимой процедуры. Хотя забыл — сейчас как раз двенадцать и есть. Да, тяжела жизнь разведчика-нелегала. Вот так забудешь что-нибудь, ляпнешь что-то не то, и привет застенки гестапо или что тут у них вместо него. Про мягкие стены палаты для ненормальных думать совсем не хотелось.

Назад возвращались тем же путём. И вот, что странное я заметил — за всё время моего нахождения в этом времени и в этой больнице я не видел и не слышал ни одного, кроме меня, представителя мужского пола. Ни в реанимации, ни в терапии, ни в парке за окном палаты, ни на первом этаже больницы. Среди медицинских работников, больных и тех, кто их навещает, были только женщины, девушки и две маленькие девочки, которые со своими мамами или сёстрами поднимались вместе с нами лифтом после моего обследования. Ах, да, была ещё одна бабушка — санитарка «Марь Ванна», которая кормила меня обедом. Может это чисто женская больница? Но посетители — мужья, отцы, деды, братья или сыновья — всё равно должны были быть! А тут никого. Вымерли они что ли? И не спросишь ведь никого об этом.

Когда обе заведующие со мной, лежащим на каталке, возвращались в палату, неожиданно рядом заиграла незнакомая мелодия. Валентина Николаевна, шедшая справа от меня, полезла рукой в карман халата и достала тонкий прозрачный прямоугольник, на лицевой стороне которого я успел заметить цветное фотографическое изображение Лизы — знакомой медсестры из реанимации. Проведя пальцем по фотографии, Валентина Николаевна поднесла прямоугольник к уху и заговорила с ним:

— Да, доченька, я тебя слушаю!

…

— Да, как раз возвращаемся в палату.

…

— Нет, томограмма ещё не расшифрована.

…

— Хорошо! Обязательно передам! Пока!

Снова ткнув пальцем в телефон (я уже сообразил, что этот аппарат был именно им), женщина спрятала его обратно в карман и, посмотрев на меня, сказала:

— Лиза, Люда и Лена передают тебе привет и пожелания скорейшего выздоровления!

Я, уставившись на карман с телефоном, только и пробормотал:

— Спасибо!

Да уж, Шерлок Холмс доморощенный, — не смог сопоставить фамилии Валентины Николаевны и медсестры Лизы, которая ухаживала за мной в реанимации. Только после увиденного и услышанного я понял, что Кондрашова Елизавета Вячеславовна приходится дочерью Кондрашовой Валентине Николаевне и работает в отделении у своей тётки Кочур Марии Степановны. Семейный подряд и трудовая врачебная династия получаются!

Что касается моей ситуации, то в голову неожиданно пришёл ещё один возможный вариант произошедшего со мной. А что, если я переместился не во времени, или не только во времени, а попал в какой-то параллельный мир, очень похожий на наш? Но опять-таки, как я об этом могу узнать без расспросов, которые делать нельзя? Да и не всё ли равно? Принципиальной разницы для меня — мир или время — я не вижу.

И по поводу мужчин непонятно — отчества есть, а самих отцов не видно.

В палату я вошёл сам, спрыгнув с каталки перед самой дверью. Мои сопровождающие вошли вслед за мной, оставив тележку в коридоре. Проходя мимо туалета, я вспомнил увиденное в зеркале:

— А шрамы у меня так и останутся?

— Нет, Слава. — ответила Валентина Николаевна, переглянувшись с сестрой, которая утвердительно кивнула головой. — Глубоких повреждений кожи там нет, так что уберём мы эти отметины. И будешь ты, как новенький.

— Это всё от удара молнией?

— Мы не знаем, а ты не помнишь. — развела руками она. — Но предполагаем, что это так.

— А знаешь, что? — подключилась Мария Степановна. — А давай начнём прямо сейчас?

— Сейчас? — удивился я. — Давайте! А что нужно делать?

— Ложись на кровать и закрой глаза. — велела Валентина Николаевна.

Дождавшись, пока я это сделаю, она продолжила:

— Мария Степановна займётся лицом и шеей, а я твоими руками. Постарайся при этом не шевелить ими.

Закрыв глаза, я почувствовал, как руки одной женщины коснулись моего лба, а другой — подняли мою правую ладонь. Смазав кожу чем-то прохладным с приятным цветочным ароматом, женские пальцы начали легонько поглаживать места поражения током, будто втирая их в кожу. Неприятных, тем более болезненных, ощущений не было. Наоборот, моя кожа ощутила приятное тепло, перетекающее ко мне с женских рук. И стало настолько щекотно, что я заёрзал ногами по кровати.

— Терпи, Вячеслав, это не должно быть больно. — с напряжением в голосе проговорила Мария Степановна.

С каждым новым поглаживанием сила нажатия на кожу, как и количество передаваемого тепла, всё больше увеличивались. Но до новых ожогов дело не дошло. После определённого момента сила воздействия рук постепенно пошла на убыль. И закончилось всё опять лёгким поглаживанием. Весь процесс по ощущениям напоминал лепку пластилина на уроках труда в начальной школе.

— Всё, можешь открыть глаза. — как-то сдавленно произнесла Валентина Николаевна, отпуская мою руку.

«Массаж, конечно, это хорошо. Но разве можно им вылечить ожоги?» — непонимающе уставился я на сидящую на кровати женщину.

Видимо прочитав этот вопрос на моём лице, целительница указала глазами на результат своих трудов.

Посмотрев на руку, я ошеломлённо замер — на месте одного из шрамов, правда самого маленького, осталось небольшое красное пятно на абсолютно гладкой коже.

Этого не может быть! Подняв руку ко лбу, я попытался нащупать другой ожог, который обрабатывала Мария Степановна. И не смог его найти.

Устало улыбающаяся за моей головой Мария Степановна указала рукой на дверь туалета. Вскочив, я со всех ног бросился в указанном направлении, снова едва не споткнувшись о коварный порог.

«Это мистика! Такого просто не может быть!» — ошарашено думал я, глядя на аналогичное красное пятно на лбу. Потёр глаза руками — ничего не изменилось: пятно не исчезло, шрам не вернулся. Не веря тому, что вижу, дотронулся до ровной упругой поверхности новой кожи. Ощутив слабое жжение, как после первого солнечного загара, я поспешно отдёрнул руку.

— Этого не может быть! — прошептал я, выходя из ванной комнаты. — А зачем нужно было закрывать глаза?

— А, чтобы сюрприз получился! — хором произнесли довольные произведённым эффектом улыбающиеся целительницы, ожидавшие меня у двери.

— Да уж, сюрприз действительно получился. Спасибо вам! — глаза неожиданно наполнились влагой. Что-то слишком часто я плачу в последнее время. В порыве благодарности, и чтобы скрыть слёзы я обнял обеих женщин. — И остальное так же убрать можно?

— Мы же обещали тебе, Слава. Или ты нам не поверил? — ответила Мария Степановна, поглаживая меня по голове.

— Конечно не всё сразу, так как это очень тяжело даже для нас. — добавила не отстающая от неё Валентина Николаевна. — Но за неделю-другую мы справимся с этой проблемой.

— Спасибо вам большое! — ещё раз повторил я.

— Пожалуйста, Слава! — ответила Валентина Николаевна. — А теперь — иди, отдыхай!

— И мы тоже немного отдохнём. — проговорила Мария Степановна, открывая дверь палаты и увлекая сестру за собой.

Отдохнуть, спокойно повалявшись на кровати, получилось не более часа. Затем снова открылась дверь, впуская в палату обеих заведующих.

— Тут к тебе представители полиции пришли. Хотят задать несколько вопросов. — обратилась ко мне Мария Степановна, а Валентина Николаевна подтвердила кивком головы. — Они и раньше приходили. Но ты тогда был без сознания, а потом спал, и мы их не пустили. Ты как отдохнул? К разговору с ними готов?

Конечно, я к нему не готов, но не скажешь же об этом. Поэтому в свою очередь кивком подтверждаю, что как пионер — всегда готов.

Открыв дверь палаты, Мария Степановна впустила ещё двух женщин, которые точно не были представителями нашей доблестной милиции.

Форма вошедших полицейских очень походила на строгую чёрную форму штандартенфюрера СС Макса Отто фон Штирлица из упомянутых ранее «Семнадцати мгновений весны», разве что цветом была тёмно-синей. Приталенные кители, на левом нарукавном шевроне которых был изображён двуглавый орёл, украшали серебряные на вид пуговицы. Такими же были звёздочки и лычки на наплечных погонах. Кокетливая шляпка-фуражка и пилотка покоились на миленьких капитанской и сержантской головках. На обоих головных уборах прикреплены кокарды с бело-сине-красными овалами в стиле флага царской России. Стройные ноги капитана, обтянутые телесного цвета чулками или колготами, до колен скрывала узкая форменная юбка. Ноги сержанта рассмотреть не удалось — помешали её брюки.

Кивнув врачам, старшая по званию подошла ко мне, а младшая уселась на пустующую соседнюю кровать, положив на колени прозрачный, стеклянный на вид, прямоугольник, размером примерно с книгу, и, достав откуда-то, откуда я не понял, ручку, приготовившись видимо писать протокол допроса. Правда на чём она собралась писать, я так и не сообразил — никакой бумаги в её руках видно не было. Но длине ногтей (сантиметра два, а то и два с половиной) на тонких пальцах я изумился.

Оценив готовность сержанта, капитан повернулась ко мне и вскинула руку к козырьку форменной шляпки:

— Здравия желаю, молодой человек! Разрешите представиться: следователь Пензенского отдела внутренних дел капитан Симонова Татьяна Викторовна. Мне поручено вести дело о происшествии с вами.

Так, как представлять сержанта, по-видимому, было необязательно, то женщина продолжила, поведя рукой:

— Так как здесь и сейчас отсутствуют ваши родные, и мы, соответственно, не знаем, кто они, то ваши интересы временно согласилась представлять присутствующая в палате Кочур Мария Степановна. Вы согласны с такой кандидатурой попечителя?

Я посмотрел на Марию Степановну, которая кивнула мне головой. Переведя взгляд на следователя, я тоже кивнул.

— Подтвердите вслух, пожалуйста. — настояла следователь.

— Согласен. — прохрипел я.

— Назовите, пожалуйста, свои фамилию, имя и отчество.

Вот вежливая какая — аж противно! И настырная такая же.

— Елизаров Вячеслав Александрович. — ответил я, глядя как девушка-сержант, судя по всему, записывает эти сведения тыкая тем, что я поначалу принял за ручку, в кусок тонкого стекла, уложенный на свои колени.

— Назовите, пожалуйста, дату и место своего рождения. — отвлекла меня капитан от наблюдения за непонятными действиями своей коллеги.

— Не помню, Татьяна Викторовна! — «А вот тебе, что ты на это скажешь?» — мысленно почему-то обрадовался я.

Я посмотрел на замершего следователя, а потом на сержанта, которая, непонимающе уставившись на капитана, проговорила:

— И что мне писать?

— Подожди! — отмахнулась от неё Татьяна Викторовна.

— Я ведь говорила вам, что у него амнезия. Кроме своего имени Слава ничего из личной жизни не помнит. — вмешалась Мария Степановна.

Не обратив никакого внимания на реплику врача, следователь засыпала меня ворохом вопросов:

— Где вы живёте? Кто ваши родные? Вы учитесь? Где? Что с вами случилось? Где это произошло? Вы хоть что-то можете нам сообщить?

— Извините, но я и правда ничего не помню. — пожав плечами, сообщил я растерянным женщинам при исполнении, глядя на них максимально честными глазами. — Если вы мне всё это расскажете, буду вам очень признателен.

— Не знаю, что и сказать! — пробормотала, разведя руками, Татьяна Викторовна. — У меня такое в первый раз.

— В жизни всё когда-то случается в первый раз. — изрекла стоявшая до этого молча Валентина Николаевна.

— Мне нужно официальное медицинское заключение о потере мальчиком памяти. — после недолгого раздумывания обратилась капитан к Марии Степановне. — Вы готовы его дать?

— Конечно! — подтвердила врач.

— Хорошо! — махнула рукой Татьяна Викторовна, обернувшись к сержанту. — Тогда напиши так: на последующие вопросы об идентификации личности, адресе проживания, месте, времени и обстоятельствах происшествия, потерпевший — Елизаров Вячеслав Александрович — ответить не смог, ссылаясь на потерю памяти, которая подтверждается врачом Пензенской областной клинической больницы Кочур Марией Степановной, являющейся одновременно временным попечителем потерпевшего. Медицинское заключение о потере памяти потерпевшим серия … номер … подпись … прилагается.

— Если Мария Степановна не против такой формулировки, — вопросительно обратилась следователь к моей попечительнице, отрицательно качающей головой, — то подойдите, пожалуйста, и в конце протокола после фразы: «Со слов моего временного подопечного — Елизарова Вячеслава Александровича — записано верно», проверьте дату и подтвердите свою личность.

Что Мария Степановна и сделала, приложив к куску стекла, который ей протянула сержант, большой палец правой руки, в которой был зажат ещё и её телефон.

Вот это номер! Если я правильно всё понял, то приложив палец к этому непонятному стеклянному устройству, Мария Степановна идентифицировала свою личность с помощью дактилоскопии.

И сразу в голове всплыла неожиданная информация: «Метод дактилоскопии базируется на исследованиях англичанина Уильяма Гершеля, который служил полицейским чиновником в Индии в конце девятнадцатого века. Он предположил, что папиллярный рисунок ладоней человека носит сугубо индивидуальный характер и не повторяется у разных людей. И в 1902 году в Великобритании произошло первое опознания преступника с помощью дактилоскопии. Однако, несмотря на широкое практическое применение, стопроцентного доказательства достоверности этого метода не существует».

Ничего себе у меня память! Я и не помню, где и когда об этом прочитал. А тут с такой лёгкостью всплыло в голове. А нет, вспомнил и это — в Большой Советской Энциклопедии в нашей городской библиотеке после просмотра первого фильма «Приключения Шерлока Холмса и Доктора Ватсона», основанного на произведениях Конан Дойля. Что-то мне не по себе становиться от таких подробных моих воспоминаний.

Я думал, что на этом всё и закончится. Однако капитан, после подписи, сделанной Марией Степановной, уходить не стала, а взглянув на неё, произнесла:

— А теперь мы попытаемся произвести идентификацию личности потерпевшего через наши базы данных. Поэтому, с вашего позволения …

Мария Степановна снова кивнула головой. А девушка-сержант, поднявшись с кровати, протянула мне своё стеклянное устройство. Посмотрев на него, я ничего не увидел, кроме тонкой чёрной рамки, растянутой практически на всю поверхность протянутого устройства и двух надписей над нею: «Сканировать» и «Отмена», в зелёном и красном прямоугольниках.

Не понимая, что от меня хотят, я посмотрел на стоящих вокруг меня женщин.

— Положи правую руку на середину поверхности сканера. — подсказала сержант, увидев мою заминку.

Подождав, пока я выполню её просьбу, девушка коснулась надписи: «Сканировать». Сверху вниз под моей рукой пробежала тонкая белая линия, а к существующим надписям добавилась ещё одна: «Сохранить». Проверив качество отпечатка ладони, сержант её и коснулась. Затем та же процедура повторилась с моей левой рукой.

— Теперь сканирование сетчатки глаз. — попыталась поднести прибор к моему лицу сержант полиции.

— Запрещаю! — громко воскликнула Мария Степановна, выхватывая сканер из рук девушки-сержанта.

— Извините, дамы! — немного смущённо произнесла моя опекунша, возвращая выхваченный прибор опешившим полицейским, — У моего подопечного повышенная чувствительность глаз к свету. Он может потерять сознание от болевого шока при этой процедуре. Поэтому я не могу разрешить её проведение. Может быть позже что-то и получится.

— Хорошо. Я поняла вас. — кивнула головой капитан, забирая прибор и тыкая по его экрану. — Попробуем обойтись без скана сетчатки.

— Голосовая идентификация сейчас тоже невозможна. Вы же слышали его голос! — подала реплику сержант. На что капитан согласно кивнула головой.

Глядя снизу на капитана и проводимые ею манипуляции, я видел только сосредоточенное женское лицо сквозь прозрачный стеклянный прямоугольник и подушечку указательного пальца, которым женщина касалась прибора в разных местах. Ручка или то, что её заменяло, так и осталась в руках сержанта полиции.

Наконец, оторвавшись от разглядывания того, что мне не было видно на экране, капитан со вздохом сообщила, что результат поиска отрицательный и идентификация потерпевшего, то есть меня, не произведена. Затем повторилась процедура с подписью ещё одного протокола моей опекуншей.

Но и это было ещё не всё. Меня, опять с разрешения Марии Степановны, сфотографировали той же стеклянной штуковиной в фас и профиль, а потом и в полный рост. Мария Степановна проследила, чтобы вспышка при этом не использовалась.

Представляю, как я выгляжу на этих фото (дать полюбоваться мне собственными изображениями дамы не сочли нужным): мелкий, худой, лысый, в больничной рубашке и в шлёпанцах. Хотя мне в принципе всё равно. Я ведь не девчонка — внешний вид меня меньше волнует. Главное — красота внутренняя! Ну, по крайней мере, нас так учили. А внутри я красавец! Правда, видно это только на рентгеновских снимках, которые тем же девчонкам не покажешь.

А мои наружные фотографии, цитата: «в порядке осуществления розыскных мероприятий», покажут по государственным Ру-нет-каналам. Знать бы ещё, что это за каналы такие. Скорее всего, типа телевидения нашего. Прикольно, если их покажут в рубрике «Их разыскивает милиция!» вместе с фотографиями матёрых уголовников. Вернее, полиция — надо привыкать к новому миру.

После сеанса фотографирования полицейские наконец-то решили покинуть нашу тесную компанию, а я вздохнул с немалым душевным, да и физическим облегчением. Что-то вымотало меня это мероприятие.

— Спасибо за содействие! Всего хорошего! — попрощалась следователь со всеми, вместе с молчаливой напарницей направляясь к двери. — Если ваш подопечный что-то вспомнит, обязательно нам сообщите.

— Непременно! — пообещала Мария Степановна, провожая вместе с Валентиной Николаевной посетителей, и, продолжая с ними беседовать.

И уже из коридора, пока была открыта дверь палаты, я смог расслышать продолжение их разговора:

— Ещё один, как у вас говорят, висяк? — сочувственно спросила врач.

— Скорее всего. — вздохнула капитан. — Никто ничего не знает, никто ничего не видел, никто ничего не слышал. В общем, всё, как обычно.

После чего оставшаяся в палате Валентина Николаевна закрыла за полицейскими дверь и, вернулась ко мне:

— Ты как себя чувствуешь, Слава, не сильно тебя утомили госпожи полицейские?

— Нет, всё нормально, Валентина Николаевна. — шевельнул я рукой.

— Ты вообще молодец — очень хорошо держишься! Я даже не представляю, как бы вела себя в твоей ситуации!

Смутившись, я не нашёл, что ответить, поэтому просто промолчал, пожав плечами.

А женщина продолжила:

— А ты понял, что пока не найдутся твои родные, Мария Степановна взяла на себя ответственность представлять твои интересы перед государством и обществом, и вообще отвечать перед законом за все твои действия?

— Понял — не маленький. — серьёзно кивнул я.

— Ну, по поводу маленького, это можно поспорить. — ухмыльнулась женщина. И добавила, глядя мне в глаза уже без малейшего намёка на улыбку: — И я тебя очень прошу — не подведи мою сестру необдуманными поступками.

— Я действительно всё понял, Валентина Николаевна. — ответил я таким же твёрдым взглядом. — И я обещаю вам, что не подведу ни вас, ни Марию Степановну. По крайней мере перед поступком обещаю его хорошо обдумать.

— Я почему-то хочу тебе верить, Слава. — произнесла Валентина Николаевна, вздохнув и покачав головой, и посмотрела на часы на своём карманном телефоне. — Ого! Уже время ужина и его скоро должны привезти. Обязательно всё съешь!

— Это я тоже обещаю, Валентина Николаевна. А завтра я смогу самостоятельно пойти в столовую?

— Вот завтра посмотрим на твоё состояние и всё решим.

Довольная женщина вышла из палаты, в которую через некоторое время зашла знакомая Марь Ванна со своей приятно пахнущей тележкой. На этот раз она привезла лёгкий куриный супчик с кусочком хлеба и стаканом сладкого чая, которые мне позволено было съесть самостоятельно. Что я и сделал с большим удовольствием под довольное бурчание моего ненасытного живота.

Наевшись и поблагодарив приятную старушку, я сыто откинулся на подушку, почти сразу начав засыпать. И, уже созерцая картинки первых сновидений, я услышал, как в палату кто-то зашёл, но просыпаться мне не захотелось.

* * *

А Мария Степановна, провожая гостей по коридору, проводила уже свой допрос, замаскированный под простое женское любопытство:

— Скажите, если это не секретная информация, неужели за всё прошедшее время никто так и не подал заявление о пропаже мальчика?

— Никто, Мария Степановна. — по-прежнему отвечала только капитан, шагавшая рядом с врачом. Сержант же скромно, молча шествовала за ними. — Мы подавали запросы и в районные отделения нашей области, и в соседние регионы, и в центральный аппарат. За тот период вообще не было заявлений о пропавших детях. Позже появилось запросы по двум исчезнувшим девочкам, но их уже нашли — там две маленькие сестрички решили самостоятельно прокатиться к морю. А по мальчику — до сих пор тишина.

— Я знаю, что его привёз патруль дорожной полиции рано утром. Это было как раз при мне. — продолжила целительница. — А где и как его нашли?

— Патрульный экипаж тогда уже собирался возвращаться на базу. Их смена как раз подходила к концу. — немного подумав, решила всё-таки ответить полицейская. — Их зоной ответственности были южные окраины Пензы. Вот при выезде из района Засечного они и увидели пожар.

— Пожар? — недоумённо воскликнула Мария Степановна, оглянувшись почему-то на сержанта-полицейскую. — Тогда же такой ливень был всю ночь. Как там вообще что-то могло гореть?

— Там по улице Тарнавского то ли кемпинг раньше был, то ли фирма, производящая товары для туристов. — первой на этот раз, с молчаливого разрешения начальницы, начала рассказывать сержант, поравнявшись с шедшими до этого перед ней женщинами. — В общем, сейчас там заброшенное место, даже асфальт не сохранился. Но кое-какие полуразрушенные постройки, огороженные таким же кирпичным забором, ещё остались. Вот в них что-то и горело. Причём настолько сильно, что экипаж заметил отсветы огня за несколько километров от него. Впрочем, когда наряд туда добрался, огня уже не было.

— Как написала в рапорте старшая наряда, там и гореть-то было нечему — одни бетонные и кирпичные развалины вокруг растрескавшихся остатков асфальтированной площадки, огороженные остатками такого же забора. — продолжила историю капитан. — И никаких видимых следов пожара они не обнаружили. Только посреди двора в луже грязи под струями дождя лежит голое детское тело. Они сначала решили, что он не живой — очень уж неподвижно лежал, не подавая никаких признаков жизни, да ещё и лицом вниз. Но командир наряда сумела нащупать еле слышимый пульс. Вот тогда они его в охапку — и к вам. Ваша больница была ближе всего.

— Скажите, а что будет, если родные мальчика не отыщутся? — с непонятной интонацией задала новый вопрос врач.

— Ну, этими вопросами занимаемся не мы, а органы государственной опеки. — задумалась полицейская. — Но, скорее всего, попадёт в какой-нибудь детский дом, если его никто не усыновит до этого.

— Спасибо вам за рассказ, Татьяна Викторовна. — выйдя на крыльцо старинного здания больницы с барельефом над ним «1846», задумчиво поблагодарила Мария Степановна, пожимая руку сначала капитану, а потом и сержанту. — Если вам не в тягость, сообщайте мне, пожалуйста, любые новости, касающиеся моего подопечного, если таковые будут появляться в распоряжении вашего отдела.

— Непременно, Мария Степановна. — пообещала полицейская, удерживая руку женщины и пристально глядя ей в глаза. — А скажите, почему вы решили взять на себя опеку над этим мальчиком?

— Он напомнил мне одного человека, которого давно уже нет в живых. — ответила врач, не отводя глаза.

— Если не секрет, кого?

— Сына.

— Простите. — отпустила руку капитан. — До свидания. Если будут какие-то новости, я вас обязательно извещу.

— До свидания. — прислонившись к двери, женщина смотрела задумчивым взглядом в спины удаляющихся полицейских.

Проводив ушедших гостей и постояв ещё несколько минут, разглядывая пустой двор, целительница вернулась в здание, направившись в своё отделение. Всё это время она о чём-то напряжённо размышляла, почти не глядя по сторонам, привычно перемещаясь по давно знакомым коридорам. Войдя в свой кабинет, Мария Степановна увидела свою сестру, сидящую на диванчике, на котором его хозяйке частенько приходилось ночевать.

— А ты чего тут — меня ждёшь? — спросила она так же задумчиво, усаживаясь за свой стол, не замечая пристального взгляда Валентины. — Как Слава себя чувствует?

— Представляешь, — проговорила она дальше, глядя на свои сцепленные пальцы и даже не попытавшись услышать ответы на заданные вопросы, — если не найдутся его родные, его отдадут в детский приют.

— Маша! Маша! Мария, очнись! — встряхнула сестру подошедшая к ней Валентина. — Ну как — пришла в себя?

Дождавшись осознанного кивка, она продолжила, усевшись на стул напротив Марии:

— Что с тобой происходит? Последнюю неделю та сама не своя. Зачем ты взяла опеку над этим ребёнком? Хорошо, что только временную!

И осеклась, увидев глаза сестры:

— Или не временную?

— Хоть это и совсем неправильно, Валя, но я хочу, чтобы его родственников так и не нашли. — словно удивляясь самой себе, неожиданно проговорила сестра.

— Ты в своём уме, Мария?

— Я хочу его усыновить! — прошептала женщина, закрыв лицо руками.

В кабинете повисла оглушительная тишина, разбавляемая мерным стуком старинных часов, висящих над входной дверью.

— Ты, главное, не волнуйся. — Валентина, обойдя стол, успокаивающе погладила голову своей сестры. — Всё будет хорошо. Вот увидишь.

— Я не сошла с ума, Валя, если ты на это намекаешь. — обняв сестру двумя руками проговорила Мария.

— Я понимаю, ты устала. — Валентина продолжила гладить сестру. — Может тебе отпуск взять на несколько недель. У тебя как раз должен накопиться на пару — другую месяцев. Сколько лет ты его не брала?

— Не знаю, не считала. А идея хорошая. Вот оформлю все документы на Славу, и вместе поедем на море. Ему будет полезен морской воздух.

Не ожидая услышать такой ответ на своё предложение, Валентина, покачав головой, спросила:

— Но почему он? Почему именно этот мальчик?

— Ты же помнишь моего Славку? — сестра сквозь слёзы посмотрела не неё снизу-вверх. — Последний год он был таким же лысым, худым и беспомощным, а я ничем не смогла ему помочь. Только оттянула и облегчила его уход.

Совладав с нахлынувшими воспоминаниями, Мария продолжила:

— А увидев этого мальчишку, когда его грязного, и такого же худого и лысого доставали из полицейского экипажа, когда его несли на руках в моё отделение, я почувствовала, что судьба даёт мне ещё один шанс. Именно мне! Понимаешь, Валя? А в операционной, когда у меня, несмотря на все мои умения и старания, дважды не получилось его завести, я мысленно взмолилась всем высшим силам, чтобы они помогли мне. Я тогда поклялась, сама не знаю кому — себе, Богу, всему миру, что если вытащу этого ребёнка, то никогда его не брошу, и буду помогать, всем, чем только смогу.

— И знаешь, — после паузы продолжила Мария, — мне кажется, что меня услышали и клятву мою приняли. Я об этом никому не говорила. Но и третья моя попытка была неудачная. А может мне так показалось. Не знаю. Но я секунд десять после неё не могла услышать его сердцебиение. А потом был первый удар. Через время второй, затем третий… Я чуть в обморок не упала прямо в операционной. Меня потом медсёстры под руки выводили оттуда. Вот так, Валя!

Выслушав этот монолог. Валентина только молча вздохнула, ещё крепче прижимая к себе сестру.

— Пусть будет так, как ты хочешь, Маша. — разрывая объятия после долгого молчания, произнесла Валентина, направляясь к двери. — Нужна будет помощь — обращайся. Всегда помогу. Ведь дороже тебя и Лизки у меня никого нет. Да и Слава мне тоже понравился. Пусть будет ещё один близкий мне человек. Если у тебя всё получится, тогда опять буду тётей Валей.

— Спасибо, Валюша. Я знала, что ты меня поймёшь и поддержишь. — поблагодарила Мария, идя вслед за сестрой. — Ты к себе в отделение? Пойдём, я тебя провожу. А заодно и проведаю нашего юного пациента. Как раз он должен уже поужинать.

В палату Мария заходила одна, так как Валентина ушла собираться домой. Слава уже спал, скорчив смешную мордочку и положив сложенные ладони под правую щеку. Смятая простыня, служившая из-за совсем не весенней дневной жары одеялом, лежала на полу. Подняв её и заботливо укрыв мальчика, женщина, погладила его по голове и тихонько, на цыпочках вышла из палаты.

* * *

Глава 6

Пензенская областная клиническая больница, палата терапевтического отделения. 7 мая. 07:10.

Спал я долго. Что снилось в первую половину ночи, я, как всегда, не запомнил. Осталось только ощущение чего-то приятного, связанного с родным домом, родителями, друзьями и одноклассниками.

А во второй половине ко мне пришёл ужас. Мечась в плену ночного кошмара, я стал участником странных и страшных событий, переживаемых мной раз за разом. Но проснуться, чтобы прервать круговорот этих видений, никак не получалось.

Непонятно как моё тело очутилось в невесомости во тьме и безмолвии пустого пространства, то ли удаляясь от земли, то ли наоборот, проваливаясь сквозь неё. Переливающийся всеми цветами радуги, словно мыльный пузырь, и такой же податливый кокон, в котором я оказался, словно бабочка в янтаре, летел куда-то с огромной скоростью. Не знаю, сколько длился этот полёт. Может часы, а может секунды. А потом что-то произошло.

Глаза сразу ослепли от возникших вдруг ярких вспышек электрических разрядов, опутавших мою прозрачную защитную оболочку. В уши, пока они поначалу ещё что-то слышали, ворвались панические женские крики. Непонятно почему, но кричали на французском языке. А так как в школе я изучал английский, то понять ничего не удалось. А потом я оглох от достигших меня громовых раскатов.

Оказавшись в полной темноте и тишине, я не видел и не слышал, как в какой-то миг защитный пузырь лопнул. Но зато хорошо прочувствовал этот момент на себе.

Первыми сгорели волосы на голове и руках. За ними воспламенилась одежда. После моё, уже голое, тело било током, хлестало струями невидимой воды, жгло огнём и замораживало холодом.

И оно непостижимым образом уменьшалось, словно я рос, но наоборот! Невидимая сила сжимала тисками голову, давила на рёбра, не давая возможности нормально дышать, укорачивала руки и ноги, сминая их, будто они были вылеплены из пластилина. Пытка, длившаяся, наверное, несколько мгновений, для меня растянулась в часы мучений. От постоянного крика я сорвал голос и мог уже только хрипеть.

Под конец, ничего не видя и не слыша, я, кувыркаясь, упал с неизвестной высоты то ли в воду, то ли в грязь, едва не захлебнувшись в ней. И с неимоверным облегчением потерял сознание.

Не знаю, сколько раз повторился этот сценарий. Но во время очередного витка, в нём произошли изменения. Неведомая стихия трясла меня за плечи, хлестала по щекам, кричала: «Слава, проснись! Слышишь? Это всего лишь сон. Очнись!» Странно, почему у стихии голос Валентины Николаевны? Я сплю, а вокруг просто кошмарный сон? Значит, нужно во чтобы то ни стало проснуться.

С неимоверным трудом разлепив слезящиеся глаза, я увидел склонившуюся надо мной встревоженную заведующую. Сухие губы и распухший шершавый язык прошептали:

— Доброе утро, Валентина Николаевна!

— Да какое же оно доброе? — воскликнула врач, пробуя рукой мой лоб. — Ты весь горишь! Температура, наверное, под сорок градусов, не меньше. Я сейчас за градусником сбегаю, ты только не засыпай.

Глаз, а вернее рука, у Валентины Николаевны оказалась, как алмаз. Принесённый термометр, если это был он, а не короткоствольный пистолет, нацеленный на мою голову, что-то возмущённо пропищал, подтвердив чувствительность верхних конечностей целительницы. Выяснив, что у меня ничего кроме головы не болит, а беспокоят только сильные слабость и жажда, заведующая, прослушав мои сердце и лёгкие, просмотрев глаза, язык и горло, прощупав и простучав всё, что только можно и нельзя, снова убежала.

Вернулась она в компании с неизвестной молоденькой медсестрой, которая выкачала из моей вены, как мне тогда показалось, не менее литра крови, и помогла сходить по-маленькому в какую-то баночку, так как сам я подняться почему-то не смог. Хорошо, что по большому ходить не заставляли. И так стыдно было перед двумя женщинами, даже несмотря на то, что я теперь малолетка.

Пришедшая на завтрак Марь Ванна попыталась накормить меня манной кашей, но в рот ничего не лезло, и я отвернул голову, сжав плотно губы. Аппетита не было совсем. Но такая добрая на вид старушка не отступила, а перешла к жестоким кулинарным пыткам. Зажав левой рукой мой нос, чему я не смог воспротивиться из-за накатившей слабости, правой впихнула ложку с кашей в мой открывшийся от изумления рот. Пришлось подчиниться и съесть всю тарелку, а потом ещё выпить стакан чая.

После завтрака ещё одна незнакомая медсестра принесла несколько таблеток, заставив их запить водой, и сделала укол в левую половину мой пятой опорной точки. После всех проведённых процедур я благополучно заснул и проспал уже без всяких сновидений до обеда.

Обед и ужин прошли по аналогичной схеме: осмотр, приём пищи, таблетки и уколы. Наученный неприятным опытом Марь Ванне я больше не сопротивлялся.

А потом так же пролетела вся следующая неделя. Меня периодически осматривала и прослушивала Валентина Николаевна, кормила Марь Ванна, медсёстры угощали таблетками и уколами, от которых лежать на спине становилось всё более некомфортно. Каждый день ставили капельницы. Для чего на локоть нацепили какое-то устройство, плотно присосавшееся к сгибу руки. С ним я и пролежал всё это время.

Однажды пришли все три медсёстры из реанимации. Наверное, у них никого из пациентов на тот момент не было.

А Мария Степановна будто прописалась в моей палате. По крайней мере, в редкие моменты моего бодрствования она почти всегда была рядом со мной в палате. В общем, весело проходило время.

* * *

Еженедельный отчёт. 15 мая.

«Министру внутренних дел Руси генералу Шевцовой Н.Р.

главы Департамента алиментации мужчин МВДР полковника …

На выполнение приказа №ДАМ-34-01-14 от 31 января 2040 г.

При контроле служебной деятельности Пензенского отдела внутренних дел специалистками управления А моего департамента было обнаружено следующее.

25 апреля 2086 г. офицерами дорожно-патрульной полиции Пензенского ОВД обнаружен находящийся без сознания мальчик примерно двенадцати-тринадцати лет со следами ожогов на теле.

Потерпевший доставлен в Пензенскую областную клиническую больницу, где врачами была зафиксирована остановка сердца.

После реанимационных мероприятий, осуществлённых врачом анестезиологом-реаниматологом высшей категории Кочур Марией Степановной (государственный реестр «Супер», список «Мед+»), мальчик десять дней провёл в коме.

После выхода из комы проявил повышенную сенситивность организма.

Мальчик, назвавшийся Елизаровым Вячеславом Александровичем, вследствие подтверждённой диссоциативной ретроградной амнезии других сведений о себе не предоставил.

После перевода в терапевтическое отделение перенёс неизвестное, предположительно инфекционное, заболевание. Результаты клинических исследований биоматериала мальчика:

1. Возбудитель болезни не обнаружен.

2. Эпигенетический50 возраст ребёнка — тринадцать лет.

3. Показатели биологических проб — выше верхних пределов возрастной нормы.

В настоящий момент мальчик проходит курс восстановительной терапии.

Следствие по делу несовершеннолетнего Елизарова В.А. проводилось с 25 апреля по 14 мая 2086 г. оперативной следственной группой полиции под управлением капитана Пензенского ОВД Симоновой Т.В. в строгом соответствии с правилами осуществления розыскных мероприятий сотрудниками органов внутренних дел.

Результаты проведённых следственных действий:

1. Свидетели происшествия не установлены.

2. Удостоверение личности мальчика не обнаружено.

3. Амнезия пострадавшего подтверждена медицинским заключением.

4. Дактилоскопия ребёнка по отпечаткам ладоней результатов не принесла.

5. Биометрическая аутентификации ребёнка по голосу не проводилась из-за нарушения голосовых функций ребёнка.

6. Идентификация по сетчатке глаз не проводилась из-за медицинских противопоказаний и запрета временного опекуна ребёнка Кочур М.С.

7. Запрос на розыск пропавшего мальчика, похожего по описанию с Елизаровым В.А., в органы внутренних дел страны до настоящего времени не поступал.

8. Семья, родные, близкие, друзья или знакомые мальчика, место его проживания и другие данные, несмотря на все приложенные усилия (опрос жителей близлежащих районов, вывешивание в городе объявлений о нахождении ребёнка, запросы в ОВД и органы опеки, показ фотографии мальчика по Ру-нет-каналам и другие розыскные мероприятия), не определены.

9. Обстоятельства случившегося не выяснены.

10. Виновные в происшествии не найдены.

Капитану Симоновой Т.В. объявлен выговор».

Резолюция:

«1. Выговор с капитана Симоновой Т.В. снять.

2. Дело передать Департаменту государственной безопасности МВДР.

3. Материалам присвоить гриф «Совершенно секретно».

4. ДГБ МВДР продолжить следственные действия.

5. Со всех ранее участвовавших в расследовании взять подписку о неразглашении материалов следствия.

6. Результаты докладывать еженедельно или в случае поступления новых данных».

* * *

Пензенская областная клиническая больница, палата терапевтического отделения. 16 мая, 07:30.

Несмотря на то, что проснулся я рано, самочувствие было просто отличным. Температура уже два дня как спала. Вчера, правда, с постели почти не вставал, а только спал — ослаб сильно, но сегодня сил явно прибавилось. И чужеродность организма ощущаться перестала — привык он уже ко мне, наверное. Ну или я к нему.

В палате кроме меня никого не было. Спать больше не хотелось. Хотелось в туалет, что я и проделал. Заодно выполнил все положенные утренние процедуры, после которых организму стало ещё лучше и ему захотелось кушать. Нет, не так. Ему захотелось жрать!!! Это было настолько сильное чувство, что я неосознанно вышел в коридор и пошёл, держась руками за стену, на запах готовящейся еды, доносящийся из столовой.

Дойти до неё мне не дала всполошившаяся дежурная медсестра, сидевшая до этого на посту в центре коридора. Она мягко, но непреклонно развернула меня, довела до палаты и уложила в кровать, приказав с неё не вставать.

А вскоре появилась Валентина Николаевна, а чуть позже и Марь Ванна. В конце сегодняшнего утреннего осмотра, проводимого заведующей, мои глаза не отрывались от тележки,истекающей ароматом манной каши, а желудок громко требовал прекращения издевательств над ним и обеспечения доступа к тому, что видели глаза и обонял нос.

Что было ему и позволено после окончания недолгого осмотра. Не дожидаясь неторопливой Марь Ванны, я выхватил вожделенную кашу из её рук и уничтожил её буквально за несколько секунд. Даже вылизал тарелку до блеска, чтобы не оставить ни одного грамма манки. Затем последовал черёд стакана чая, после которого ко мне вернулась некоторая ясность мыслительного процесса.

Сыто откинувшись на подушку, я поблагодарил пожилую санитарку, которая с большим изумлением наблюдала, как я расправлялся со своим завтраком. Покачивая головой, Марь Ванна покатила облегчённую тележку из палаты.

— С выздоровлением! — только сейчас я заметил, что Валентина Николаевна никуда после осмотра не ушла, а сидела на соседней кровати и также ошеломлённо наблюдала за моим завтраком.

Краска стыда залила мои щёки, и я только и смог смущённо пробормотать:

— Спасибо!

— Ну, ты и силён уплетать! Никогда такого не видела. — также покачала головой целительница. — Зато сразу видно, что организм пошёл на поправку.

— А что со мною было? — спросил я Валентину Николаевну. — И какое сегодня число?

— Судя по симптомам, ты подцепил какую-то вирусную инфекцию. И твой организм с нею боролся. А то, что я только что увидела, говорит о том, что он одержал уверенную победу. — опять вогнала меня в краску врач. — Мы, правда, так и не определили, что это была за инфекция. Даже ПЦР-анализ51 не помог. Все компоненты крови, мочи и прочих выделений стандартные для твоего возраста и находятся в границах референтных интервалов52 или даже лучше. Кстати по анализу крови мы определили, что тебе примерно тринадцать лет. Ну, плюс-минус один месяц. А число сегодня шестнадцатое.

Вот так! В реанимации я пропустил Первомай, а теперь и День Победы проболел. В школе, помню, хотелось иногда прогулять уроки, а заболеть так и не получилось ни разу за все десять лет. А тут два раза подряд. И надо же, оба пришлись на майские праздники. А есть ли они тут? Но всё равно — с почином меня!

— Ты не смущайся. — продолжила Валентина Николаевна. — Проснувшийся аппетит — это очень хороший показатель. Организм требует питательные вещества, чтобы восстановить потраченные на борьбу с болезнью силы. А также нужно больше пить воды, чтобы скорее вывести из него все вредные вещества.

Поднявшись с кровати, заведующая подошла к прикроватной тумбочке, в которую я так и не успел заглянуть:

— В твоей тумбочке есть печенье, фрукты и несколько бутылок воды. Не стесняйся, кушай всё, что там есть. Это специально для тебя принесли коллеги из терапии, реанимации, и других отделений нашей больницы. Ты у нас — местная знаменитость. Все — и медики, и пациенты, передают тебе пожелания скорейшего выздоровления и восстановления памяти. А может ты что-то уже вспомнил?

— Спасибо! — снова повторил я, отрицательно качая головой.

— На стуле пижама и нижнее бельё, которые ты просил вместо больничной рубашки. — продолжила инструктаж Валентина Николаевна. — Переоденешься, оставь рубашку санитарке, которая придёт менять твою постель через час. Из палаты пока никуда не выходи — ты сильно ослаб. Вопросы есть?

— Есть! — отрапортовал я. — Что показала томограмма? И где Мария Степановна?

— Ничего. В смысле всё у тебя хорошо. Никаких патологий мозга не выявлено. В этом плане ты полностью здоров. А у Марии Степановны появился новый пациент, вернее пациентка. Она сейчас ею занимается. Ну, на этом всё, мне тоже пора на обход. — торопливо произнесла Валентина Николаевна, выходя из палаты.

С облегчением вздохнув от приятной новости, что с головой у меня всё в порядке, я поднялся с кровати и взял в руки прозрачные запаянные пакеты с моей новой одеждой. В одном из пакетов лежали трусы и майка, в другом — пижама салатового цвета. Да уж, хоть цвет явно не мужской, но, как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят. Всё лучше, чем расхаживать в одной больничной рубашке — непривычно и поддувает снизу.

Выполнив все положенные ванные процедуры и переодевшись в новую одежду, я принялся знакомиться с содержимым своей тумбочки. Там были апельсины, мандарины, яблоки, несколько красочных упаковок печенья и шоколада. Отдельно стояли три высокие бутылки с водой ёмкостью не менее литра каждая.

Достав пачку печенья «Юбилейное с молочной глазурью», я потянулся к одной из бутылок, показавшейся мне сначала стеклянной. Свою ошибку я понял, когда взял её в руки. Бутылка прогибалась под моими пальцами! Вытащив её на свет, я понял, что изготовлена она из голубого прозрачного пластика. Закручивающаяся синяя крышка, как на некоторых наших водочных бутылках, облегчала её открытие, не требуя применения специальной открывалки.

А стакана, чашки или кружки в тумбочке не оказалось. Пришлось запивать очень вкусное печенье газировкой прямо из бутылки, придерживая её двумя руками. После печенья пришёл черёд мандаринов и апельсинов. Такого их количества я не видел у нас даже на Новый год. Но съесть получилось только одну мандаринку — в желудке больше не оказалось свободного места.

Так как из палаты выходить мне запретили, то до обеда я смотрел «телепередачи», которые показывали в моём окне, валялся в кровати, опять смотрел тот же канал — надоело, переключил приёмник на потолок — надоело ещё быстрее. Попробовал заснуть — не получилось. Мозг выспался на неделю вперёд, а тело требовало активности.

Встал с кровати, понаматывал круги, вышагивая по палате, решил поотжиматься — сдался после пятого разгибания рук, едва не расквасив себе нос. С прессом вышло получше — дошёл до десятки. После чего резво побежал к белому другу.

Сидя на унитазе, долго удивлялся такой неожиданной реакции организма на физические упражнения. Мысленно поблагодарил строителей за наличие столь полезного приспособления прямо в палате. Не знаю, успел ли бы я добежать до него, если бы туалет находился как в наших больницах в дальнем конце общего коридора.

Закончив удивляться, обратил наконец-то внимание на находящегося слева собрата моего унитаза. Я такого ещё не видел. Может он недоделанный? Нет сиденья, крышки. Сливного бачка и того нет. Вместо него приделан кран такой же конструкции, как и на умывальнике. Только сколько я не водил рукой, вода так и не потекла. А кран оказался механическим! Кроме проворачивания рычажка влево-вправо, его ещё нужно было поднимать для подачи воды и опускать для прекращения. В общем, странная конструкция непонятно для чего предназначенная. Не жопу же тут мыть?

Осмотрев более внимательно всю комнату санузла, больше ничего необычного для себя не обнаружил. «Ну и ладно! — совсем не расстроился я, моя руки и любуясь собой в зеркале. — И так развлёк себя на полчаса — не меньше. Пора и честь знать. А то зайдёт кто-нибудь в палату, а Вячеслава нет. А где же он? А вот — разглядывает и ощупывает унитазы в туалете».

Увиденное в зеркале мне определённо понравилось, так как шрамов на лице я больше не наблюдал. На руках — та же картина. Смутно вспомнились моменты моего недолгого бодрствования, когда Мария Степановна и Валентина Николаевна гладили меня по рукам, шее и голове. Нужно не забыть и обязательно сказать спасибо этим женщинам. Тем более, что ничем другим отблагодарить их сейчас я не могу.

Вышел я вовремя, едва не столкнувшись в дверях с теми, о ком я сейчас подумал. И, не откладывая в долгий ящик:

— Спасибо, Мария Степановна и Валентина Николаевна!

— За что, Слава? — хором спросили они и, переглянувшись, засмеялись.

— За это, — я провёл руками по голове и шее, — за новую одежду, за заботу обо мне и вообще за то, что спасли и лечили меня.

— Это наша работа, Слава. — опять произнесли хором женщины, снова засмеявшись.

— Ты, я вижу, в полном порядке? — спросила Мария Степановна, провожая меня до кровати.

— Да, всё хорошо. — ответил я, усаживаясь на постель. — А что у вас? Валентина Николаевна говорила, что у вас новый пациент.

— И даже не один, вернее не одна. — остановившись у окна, сообщила реаниматолог. — В одном из цехов «Дизельмаша» произошла авария. Пострадали три женщины. Но сейчас с ними всё хорошо, и они лежат в той же палате, где был ты.

— Это из хороших новостей, хотя тебя они напрямую и не касаются. — подключилась к разговору Валентина Николаевна, сидевшая на соседней кровати. — А для тебя Слава, у нас неутешительные новости.

Женщина поднялась, подойдя к сестре, всё так же стоящей возле окна:

— На днях звонили из полиции. Дело о происшествии с тобой закрыто, как они сказали, из-за отсутствия состава преступления. Виновных следователь не нашла. Свидетелей нет. Ты ничего не помнишь. Ведь так?

Я кивнул головой.

— Но не это главное. — продолжила Валентина Николаевна, положив руку на плечо Марии Степановны, которая резко отвернулась к окну. — Они не смогли найти ни твоих родных, ни друзей, ни знакомых, вообще никого, кто бы о тебе знал. Не помогла даже ежедневная трансляция по Ру-нету. Никто так и не откликнулся. Хотя мне непонятно, как такое вообще может быть?

Ну, ещё бы. Зато мне очень даже понятно. И я был бы сильно удивлён, если бы меня кто-то узнал.

— В связи с этим у нас, а точнее у Марии Степановны, к тебе есть очень серьёзный разговор. — Валентина Николаевна замолчала, глядя на свою сестру.

— Ну, ладно. — сказала она, видя, что та никак не принимает участие в разговоре. — Так как за это время твоя семья не нашлась, и неизвестно найдётся ли вообще, то Мария Степановна предлагает тебе …

— Я вас слушаю, Валентина Николаевна. — подтолкнул я заметно волнующуюся женщину. — Что хочет предложить мне Мария Степановна?

— В общем, ты ей понравился, и она хочет тебя усыновить. Что ты скажешь на это? — выпалила Валентина Николаевна, вопросительно уставившись на меня.

Мария Степановна же с такой силой сжала подоконник, что он начал потрескивать от созданного её пальцами напряжения.

— Ты можешь подумать столько, сколько нужно. Никто тебя не торопит. И без твоего согласия ничего не будет. — быстро проговорила она, повернувшись ко мне.

Да уж. Как говорится, шок — это по-нашему. Не ожидал я такого предложения. Да я вообще не думал ещё, что буду делать после выздоровления и выписки из больницы, как и на что буду жить. Хорошо, хоть медицина у нас бесплатная. Стоп, это у нас там она бесплатная. А у них тут — это ещё вопрос! Я, задумчиво прищурив глаза, посмотрел на врачих, всё также стоящих около окна и держащих друг друга за руки.

Что это? У меня галлюцинации? Что за нимбы вокруг их голов. Или это солнечный свет играет со мной шутки. Да нет же. Опустив взгляд, я увидел, золотое мерцание вокруг всей женской композиции. А наибольшее свечение исходило от сцепленных рук целительниц, на которые свет никак не мог падать, так как они скрыты от него женскими фигурами.

Помотал головой — не помогло, свечение никуда не делось. Крепко зажмурил глаза, да ещё и потёр их руками.

— Что с тобой? Болят глаза?

Когда я их открыл, обе целительницы сидели возле меня, встревожено вглядываясь в моё лицо. Внимательно осмотрев их головы и руки, я, не углядев никаких следов неположенного свечения, облегчённо вздохнул:

— Нет. Просто, что-то попало в глаз. Может ресничка?

Хорошо, что они начали уже отрастать. Да и на голове появился колючий ёжик. Так что я уже не совсем лысый.

Но что же мне ответить на сделанное предложение? Хотя о чём тут можно рассуждать? Было бы мне семнадцать лет, тогда можно было бы поискать какие-то варианты. А когда тебе всего тринадцать, то или в детский дом (есть, наверное, тут такие заведения), или в беспризорную шпану. Иначе не выживешь. И что-то не по душе мне оба эти варианта. Да и Мария Степановна тоже мне понравилась.

Видя, что я больше ничего не говорю, женщины поднялись, собираясь оставить меня одного.

— Подождите, Мария Степановна. Я уже подумал. — остановил я их. — И я согласен.

Первой бросилась меня обнимать и целовать Мария Степановна. Но и Валентина Николаевна ненамного задержалась. Обе женщины плакали и смеялись одновременно, тиская меня с двух сторон. Даже мне всплакнуть захотелось.

От такого конфуза (ведь мужчины не плачут — мужчины огорчаются, а огорчаться повода не было) меня спасли всё та же Марь Ванна и её ароматная тележка.

— А можно мне кушать в столовой? — спросил я радостных женщин. Как говорится, куй железо, не отходя от кассы.

— Скоро, Слава, скоро будешь кушать там. Потерпи ещё немного. — пообещала Валентина Николаевна.

— Видела бы ты, Маша, как он утром расправился с манной кашей! Это было нечто! — обратилась она затем к сестре, вогнав меня в небольшое смущение. — Ну ладно, племянничек, приятного тебе аппетита! А мы пойдём и не будем тебе мешать.

Женщины вышли, помахав мне руками. Точно, получается Мария Степановна, теперь, станет моей приёмной матерью, а Валентина Николаевна — тётей.

— Спасибо! — едва успел я сказать им в ответ.

Блюда обеденного меню, а именно овощной суп, картофельное пюре с котлетой и салатом, и сладкий чай, как и ожидалось, оказались не менее вкусным, чем утренние, и были проглочены в одно мгновение.

И чем теперь заняться? Спать по-прежнему не хотелось, телевизора или радио в палате, как и до обеда, не нашлось, почитать тоже было нечего, кроме листочка с распорядком дня в отделении, висящего в фигурной рамке на двери палаты. Пришлось его внимательно изучить:

------------------------------------------------------------

Распорядок дня стационара терапевтического отделения:

07.00–08.00 — Подъем, измерение температуры.

08.00–08.45 — Завтрак.

08.45–11.00 — Выполнение назначений. Обход лечащего врача.

13.15–14.00 — Обед.

14.00–16.00 — Тихий час.

16.00–17.00 — Измерение температуры, выполнение назначений.

18.00–18.30 — Ужин.

19.30–20.30 — Выполнение назначений. Обход дежурного врача.

22.00–07.00 — Сон.

------------------------------------------------------------

Часов ни у меня, ни в палате не было. И как мне теперь ориентироваться? Главное не проспать завтрак. А обед и ужин я уж точно не пропущу.

Знатно повеселил тихий час длиною в сто двадцать минут. И тут же стало грустно, от того, что такое развлечение, как гуляние по коридору мне сейчас не светит. Дежурная медсестра обязательно загонит в палату. Эх, пойду опять смотреть окно в мир и пугать подступающую скуку заеданием фруктами из тумбочки.

Когда гора шкурок от мандаринов и апельсинов с бананами уже не помещалась на подоконнике, я понял, что скука не только не испугалась, но, кажется, даже обрадовалась неожиданному угощению. Я уже знал численность и расположение различных пород деревьев, растущих под моим окном, количество кустов шиповника и сколько на них распустилось цветов. Трижды пересчитал прутья в секциях видимого мне больничного забора. Получил, правда, каждый раз новое число. А воробьёв и голубей, прилетающих на подоконник полакомиться кусочками моего печенья, я узнавал в лицо, ну или в морду — не знаю, как правильно у птиц.

Конец моим страданиям положил приход Марии Степановны, сообщившей, что тихий час уже закончился. На вопрос, чем я занимался вместо положенного сна, я честно изложил свои натуралистические наблюдения и причину их проведения.

— Ну что ж, юный натуралист, — улыбнулась моя будущая приёмная мама, — пойдём, развеем немного твою тоску-печаль. Проведу тебе экскурсию по терапевтическому отделению. В реанимационное — извини, пустить не могу.

Выйдя из палаты, мы медленно прошли через всё отделение, теперь уже, в отличие от прошлого раза, без каталки. По пути Мария Степановна, держа меня за руку, рассказывала и показывала, где что находится. Так как расположение самого главного помещения, столовой я имею ввиду, если кто не понял, я знал, то не очень прислушивался к словам моего экскурсовода. Обратил внимание только на пояснение, что столовая расположена рядом с буфетной, в которой подогревают и распределяют на порции пищу, поступающую из кухни, а также моют грязную посуду.

Идя по коридору рядом с Марией Степановной, я больше сосредоточился на своих странных, двойственных ощущениях. С одной стороны, мне внутреннему, если можно так выразиться, — семнадцать лет, и меня давно уже никто не держал за руку во время прогулок. Не будем считать девушек — это не то. Да и цеплялись они, в основном, за мой локоть. А таких отношений, чтобы идти с девчонкой, держа её ладонь в своей, что, как мне кажется намного интимнее, у меня не было. Поэтому как-то неудобно было идти за руку с взрослым человеком.

А с другой — мне наружному сейчас всего тринадцать лет. И такие прогулки вполне нормальны, как мне кажется, для этого возраста. Более того, я отчётливо вспомнил, как меня во время прогулок так же за руки держали папа и мама. Папа ещё любил прятать мою ладонь в свой карман, особенно если на улице было холодно. И нахлынувшее на меня яркое воспоминание тепла отцовской руки, осторожно сжимающей мои пальцы, наложилось на мои теперешние ощущения. Так что я, уже собравшийся было выдернуть руку из ладони Марии Степановны, так и не решился этого сделать.

* * *

Служебная записка. 17 мая.

«Министру внутренних дел Руси генералу Шевцовой Н.Р.

главы Департамента государственной безопасности МВДР полковника …

На выполнение приказа №ДГБ-23-01-77 от 15 мая 2086 г.

16 мая 2086 г. в органы опеки и попечительства Пензенской областной государственной администрации подан запрос от Кочур М.С. (государственный реестр «Супер», список «Мед+») на усыновление несовершеннолетнего Елизарова В.А.»

Резолюция:

«1. Усыновлению не препятствовать.

2. Наблюдение за объектом не прекращать».

* * *

Пензенская областная клиническая больница, палата терапевтического отделения. 18 мая, 09:15.

Мария Степановна появилась почти сразу после завтрака, когда я уже выполнил норму по физической зарядке и готовился к новому однообразно тягучему дню.

— Сегодня тебе скучать не придётся, Слава. — обрадовала она меня прямо с порога.

— А чем я буду заниматься?

— Пошли — увидишь! — вновь взяв за руку, Мария Степановна вывела меня из палаты.

Спустившись знакомым лифтом на первый этаж, мы пошли тем же путём, каким шли (а я — ехал) на томографию. Сегодня я заметил, что мы посетили лабораторно-диагностическое отделение больницы. Пройдя мимо двери, за которой находился «бублик» томографа, мы направились в самый конец отделения.

— Начнём отсюда. — произнесла Мария Степановна, открывая дверь с двумя единицами и подталкивая меня в спину. — А потом продолжим дальше.

С интересом заходя в новое помещение, я ожидал увидеть что-то необычное, чего я никогда ещё не видел. Однако обстановка кабинета меня немного разочаровала. Из необычного был только компьютер-клавиатура на столе, но я такой уже видел в кабинете томографии. Впрочем, вся аппаратура здесь, как я заметил, в той или иной степени была компьютеризирована. А к разноцветным брючным медицинским костюмам персонала больницы я уже привык.

Одетая в такой костюм, на сей раз бордовый, хозяйка помещения, сидела спиной к нам за работающим компьютерным терминалом. Услышав нас, она ненадолго обернулась, поздоровавшись со мной, и, кивнув Марии Степановне, попросила немного подождать. Нажав несколько кнопок и поводив по столу ладонью, под которой явно что-то находилось, девушка сменила видимое нам изображение.

На новой картинке отобразилась, насколько я понял, медицинская карточка пациента, на которой я с удивлением увидел фотографию себя нынешнего. Ну, или прошлого — даже не знаю, как будет правильнее в моей теперешней ситуации. Фамилия, имя и отчество, как и некоторые другие поля, уже были заполнены.

Снова повернувшись к нам, она спросила, какую дату рождения проставить в карточке.

Посмотрев на меня, Мария Степановна предложила:

— Тебя, Слава, к нам привезли двадцать пятого апреля. Ты не против, если эту дату и запишем? А когда вспомнишь настоящую, то потом поменяем.

— А мне почему-то нравится именно это число. — проговорил я в свою очередь. Им всё равно, а мне не нужно будет привыкать к новой дате. Год, правда, будет семьдесят третий. Остаётся не ляпнуть, что тысяча девятьсот.

— Пусть будет двадцать пятое апреля две тысячи семьдесят третьего года. — согласились женщины, внося эти данные в мою карточку.

Задержка произошла с местом проживания и номером школы. Но Мария Степановна, после недолгих размышлений, назвала какой-то неизвестный мне Пензенский адрес, а школу велела пока пропустить.

Закончив с бюрократией, так и не представленная мне медичка, велела зайти в кабинку с серым прямоугольным, не больше сантиметра в высоту, полом, и белыми непрозрачными стенками. Затем последовала команда выпрямиться и замереть. После того, как я это сделал, кабинка пискнула и мне разрешили из неё выйти. Взглянув на голографический монитор (буду называть его так), я заметил появление в моей карточке значений веса, роста, длин рук, ног, туловища, ширины плеч и таза. Одновременно высчитывались какие-то индексы, названия которых мне ничего не говорили.

Затем мне измерили окружность головы и грудной клетки, ёмкость лёгких, силу кистей рук, проверили осанку. Знакомыми приборами измерили давление и сняли кардиограмму. Что меряли незнакомыми приборами, я естественно не понял. Некоторые измерения повторяли после приседаний или пробежки на месте. Но все измеренные показатели сразу отображались на мониторе, на котором после этого вычислялись новые индексы, строились какие-то диаграммы и графики.

Вся эта суета сильно напомнила мне медицинскую комиссию, которую я проходил в нашем военкомате. Но не призывают же здесь в армию тринадцатилетних детей?

На все процедуры, в конце которых у меня опять взяли пробы крови, мочи и зачем-то слюны, ушло немало времени. Я даже подустал немного и проголодался к моменту их окончания. Выползая из пыточного кабинета, по какому-то недоразумению названного медицинским, я думал, что мои мучения закончились. Не тут-то было!

Вышедшая передо мной Мария Степановна уже гостеприимно распахивала дверь с номером двенадцать. Быстро окинув взглядом количество дверей в отделении, я понял, что до ужина не доживу.

— Ну как, не скучно? — улыбаясь, спросила коварная женщина.

Помотав головой и тяжело вздохнув, я вошёл в открытую передо мной дверь. В небольшой комнате никого не было. Напротив друг друга стояли два стола с неработающими компьютерами на них. Вслед за мной в кабинет вошла Мария Степановна, оставив дверь открытой. Через несколько секунд в эту же дверь зашла давешняя моя мучительница.

Усадив меня за один из столов, она заняла место за другим, одним движением руки включив оба компьютера. Что отображалось на голографическом экране второго компьютера я почему-то не видел, хотя сидел не далее метра от него. Видел только, как женщина нажимает кнопки на клавиатуре и водит по столу правой рукой, улёгшейся сверху на непонятную овальную коробочку. Такая же коробочка лежала справа от моей клавиатуры.

Наконец, после окончания женщиной непонятных манипуляций, перед моими глазами в воздухе засветилась приветственная надпись: «Здравствуй, Слава!». А поднявшаяся и подошедшая к Марии Степановне медичка обратилась ко мне:

— Твоя задача, Слава, внимательно читать вопросы тестов и отвечать на них. Правильный по твоему мнению ответ выбираешь мышкой из нескольких предложенных на выбор вариантов. Если ответа не знаешь или сомневаешься в нём, нажимай «Пропустить». Потом можно будет вернуться и ответить повторно. А мы с Марией Степановной подождём в коридоре. Тебе всё понятно?

Дождавшись моего кивка, женщины вышли, плотно прикрыв за собой дверь. Паника охватила меня сразу же, как только щёлкнул закрывшийся замок. Какие вопросы? Какая мышка? Где они? Как вообще мышкой можно что-то выбирать? Осмотрев стол, кроме клавиатуры и непонятной серой коробочки никаких мышей не увидел. Может слово «мышка» применено не в прямом значении? Так, надо успокоиться и порассуждать логически! Что может быть полезного в мыши? Мышка — это что-то маленькое, серенькое и шустренькое. Надеюсь, что вредненькое, да ещё и грызун, здесь не используется! А то грызть тут точно нечего, а вредное — оно и само иногда получается.

Ладно, что тут есть маленького, серого и шустрого? А ничего, кроме двух непонятных коробочек, одна из которых лежит передо мной. Может это и есть та самая мышка? Как там делала медичка? Я положил правую ладонь на непонятное устройство, оказавшееся настолько лёгким, что сразу же сдвинулось под весом моей руки. Точно — маленькое, серое и шустрое.

Не успел я задать себе вопрос «И что дальше?», как приветствие, висевшее перед моими глазами, сменилось новой картинкой. В воздухе появилось задание первого теста: «Слава, выбери, пожалуйста, одно из слов в скобках, которое правильно закончит предложение». Ниже висело само предложение: «У сапога есть… (шнурок, пряжка, подошва, ремешки, пуговица)»53.

А в моей голове неожиданно возник свой вопрос: «А почему никто не спросил, умею ли я читать?» И сразу вспомнилось, как интересовался у медсестры Лизы из реанимации о значении слова «анестезистка». Вот же — доложила, значит, зараза!

Вернёмся тогда к тесту. Похоже он на логическое мышление. Ну, а я как раз этим тут и занимаюсь. Что ж, из предложенных вариантов у сапога может быть всё, разве что кроме пуговицы. Да и то, помнится, видел я детские сапожки с декоративными пуговицами. Но из всего перечисленного на любых сапогах есть только подошва. Её и выберем.

Рядом с вариантами ответов висела симпатичная золотая стрелочка. Подвигав правой рукой, я понял, что движения мышки связаны с положением этой стрелки, а при попадании её на какой-либо вариант ответа, тот подсвечивается таким же золотым сиянием.

Поняв принцип действия мыши, я попытался выбрать правильный вариант ответа. Однако золотая стрелка никак не хотела слушаться моей руки, то перелетая через нужный мне ответ, то недолетая до него. Да, все-таки без вредности тут не обошлось! Справившись, наконец, с непослушной мышью, я навёл стрелку на нужное слово, заставив его засветиться.

И? Дальше ничего не происходило. Что я делаю не так? Или, может, чего-то не делаю? Осмотрев висящее в воздухе задание, никаких подсказок я не нашёл. Тогда решил внимательнее приглядеться к мышке. И не зря! С одной её стороны обнаружились две кнопки и колёсико, которое можно было вращать. Пока пробовал это сделать, стрелка уехала с правильного ответа. С трудом вернув её обратно, попробовал нажать правую кнопку мыши. Добился только того, что строптивая стрелка опять сместилась с нужной мне позиции. Выражая своё негативное отношение к ней сквозь сжатые зубы, опять навёл указатель на правильный ответ и нажал левую кнопку. Предложение с вариантами ответов пропало, сменившись надписью: «Поздравляем, правильно!». УРА!!!

Мою победу ещё украсил маленький салют, после которого появилось новое предложение: «Самая большая птица… (ворона, страус, сокол, воробей, орёл, сова)». Хм! А если бы я страуса никогда не видел? Выбираю его — и получаю новое поздравление.

С лёгкостью я добрался до десятого предложения: «У дерева всегда есть… (листья, цветы, плоды, корень, тень)». И что мне отвечать? Ну, листья, цветы и плоды — это сезонные явления. Тени нет ночью. А если дерево спилить, то оно от этого не перестанет им быть, хотя и будет без корней. Ладно, вариант «корень» подходит больше всего. Я угадал!

Перед вторым тестом салют был побольше: «В строке написано пять слов, четыре из которых можно объединить в одну группу и дать ей название. Слава, найди, пожалуйста, лишнее слово». Ишь, вежливые какие! А вот и слова: «Курица, петух, лебедь, гусь, индюк». Ну, здесь правильным ответом будет «лебедь», так как остальные птицы — домашние.

И снова я без проблем дошёл до десятого комплекта слов: «Кукла, медвежонок, песок, мяч, лопата». И что мне выбрать? «Кукла, песок, мяч, лопата (вернее лопатка)» ассоциируются со словом «игра». Это если медвежонок — настоящий и живой. А если медвежонок — игрушка, то из той же ассоциации выпадает слово «лопата». Пока я раздумывал над ответом, справа проявилась красная надпись: «Пропустить». Наверное, нельзя давать такие тесты более взрослым людям. Я выбрал «лопата» и не угадал! Правильным ответом оказался «песок». Хотя, может это и логично, если всё, кроме песка — предметы. Но всё равно. По моему мнению, здесь не должно быть так много вариантов ответов.

Третий тест прошёл без заминки. А с четвёртым опять возникли сложности: «Эти пары слов можно назвать одним словом, например, брюки, пиджак — одежда. Слава, пожалуйста, придумай название к каждой паре». Ответ нужно было ввести с клавиатуры. К парам «метла, лопата», «окунь, карась» и другим таким же название подобралось легко. Но как подобрать название к паре «лето, зима»? Как нормальный человек (по крайней мере, я себя к таковым отношу) я ответил «сезон». Хотя можно было ответить и «полугодие». А правильно было ответить «времена года»! Но, б…лин, вы же сами написали в задании — одним словом!

Вот так мы — дети — мучаемся от недостаточного уровня умственного развития некоторых взрослых! Что я и высказал вернувшимся в кабинет к окончанию тестирования женщинам. И Мария Степановна, и по-прежнему незнакомая медичка возмутились было, типа яйца курицу учат! Но после того, как прочитали вопросы, сопровождённые моими комментариями, признали мою правоту.

А результаты теста всё равно менять не стали. Из вредности, наверное. Да мне, в принципе, всё равно. И мы вместе с Марией Степановной, покинули комнату тестирования, оставив там её коллегу.

Следующим номером нашего похода оказалась обычная флюорография, результаты которой тоже моментально были выведены на компьютер. Я пока одевался успел даже налюбоваться «зеброй» своих рёбрышек.

На этом мои мучения закончились, и Мария Степановна повела меня на наш этаж. Поднимаясь на лифте, я пристал к сопровождающей меня женщине:

— Мария Степановна, а что мы сегодня делали в первой комнате?

— Мы, Слава, проводили общую диагностику состояния твоего организма.

— А зачем?

— Ну, чтобы знать это состояние. Вдруг в организме где-то незаметно образовался недуг. А так мы его быстро найдём и вылечим. Да и карточку твою заполнить нужно было.

— Мария Степановна, а что за тесты я проходил?

— Этот тест предназначен для определения умственного развития. — ответила женщина, покосившись на меня. И не увидела никаких негативных реакций.

А что такое референтные интервалы? — поспешил я уйти со скользкой темы.

— Это тебе Валентина Николаевна рассказывала? — ответила она вопросом на вопрос. И после моего согласия пояснила: — Это границы значений показателей результатов анализов здоровых людей.

Вспомнив, что у меня компоненты всех исследованных жидкостей находятся в границах этих самых референтных интервалов и даже лучше, я немного успокоился. А то столько дней ломал себе голову, пытаясь понять, что это такое и чем оно мне грозит.

В конце нашей экскурсии мы, наконец-то, зашли в столовую терапевтического отделения, где Мария Степановна показала стол и место за ним, которые с сегодняшнего дня будут закреплены за мной.

Маленький столик уже сервированный на двух человек, за которым я и устроился, располагался в самом дальнем углу столовой рядом с широким окном, выходящим на ту же сторону, что и окно моей палаты. Мария Степановна, расположившаяся напротив меня, пожелав мне приятного аппетита, сразу приступила к обеду. Другие столы также уже были накрыты, и к ним спешили первые выздоравливающие, бросающие на нас любопытные взгляды. В открытую дверь заглянула Валентина Николаевна, помахав нам рукой. Но подходить не стала, убежав куда-то по своим медицинским делам.

И вновь, как и утром, так и сейчас в столовой я не увидел ни одного существа мужского пола. Может та муха, которая постоянно мешала мне при тестировании, летая вокруг головы, была мужчиной? Хотя вряд ли — так доставать может только женщина.

Не успела Мария Степановна, доведшая меня после вкусного обеда до палаты, уйти, пожелав приятного отдыха, как мне действительно захотелось отойти ко сну. Что я с радостью и проделал, настолько вымотала меня первая половина этого дня.

* * *

Москва. Резиденция государыни Руси. 20 мая. 19:00.

— Вызывали государыня Антонина? — после приветствия спросила вошедшая в приёмный зал министр внутренних дел у расположившейся за круглым столом немолодой женщины, уже много лет занимающей наивысший государственный пост Руси.

— Проходи, садись. — указала сидящая за столом женщина на стоящее напротив кресло. — Сколько мы с тобой дружим? С первого курса академии ещё? Даже вспоминать страшно, сколько это лет! Так почему всё так официально, Надежда?

— Подчинённая приходит по служебному вопросу на официальную аудиенцию к высшему должностному лицу государства. — проговорила та, заняв предложенное ей место. — Как можно поступить иначе?

— Я ведь давно просила обращаться ко мне на «ты», когда рядом нет посторонних. А, ладно! Этот разговор повторяется каждый раз, когда мы встречаемся. — безнадёжно махнула рукой хозяйка кабинета. — Но ты всё такая же упрямая, как и во времена нашей молодости. Не хочешь помочь своей государыне немного расслабиться в неформальной обстановке.

— Так не видно её! — горько вздохнула Надежда, опуская голову.

— Кого! — не поняла Антонина.

— Неформальную обстановку. — ещё горестнее прозвучало в ответ.

— Ах ты, плутовка, — рассмеялась государыня, поднимаясь из-за стола и направляясь к одному из стоящих за спиной шкафов. — подловила-таки!

— Да, нечасто это мне удаётся. — согласно кивнула уже улыбающаяся Надежда, следя за появлением на столе хрустального штофа со сладкой настойкой клюквы на коньяке, пары маленьких рюмочек и вазочки с пирожными. Об этой маленькой слабости своей подруги она знала, и, при случае, пользовалась ею, ещё со времени совместного проживания в казарме Национальной академии государственного управления.

Первые рюмки ароматной наливки и кусочки нежнейшего пирожного были продегустированы в полнейшей тишине. Разлив по второму разу рубиновую жидкость, государыня, разувшись и забравшись с ногами на своё кресло и потягивая любимый напиток, перешла к теме сегодняшней встречи:

— Почему тебя заинтересовало это дело? Что в нём необычного?

— Я так и предполагала, что ты вызвала меня по поводу той моей записки. — поняв, что приятная часть аудиенции закончена, Надежда быстро допила налитый напиток, отставила в сторону пустую рюмку и принялась сухо излагать материалы необычного дела, привлёкшего внимание сотрудников министерства внутренних дел, а впоследствии и её лично.

— В безлюдном, заброшенном месте, рано утром, во время сильнейшей грозы и проливного дождя, на месте внезапно появившегося, а потом также неожиданно исчезнувшего, пожара находят голого мальчика с сильными ожогами. Ребёнок без сознания. Свидетелей нет. О мальчике никто ничего не знает. Он нигде не зарегистрирован. Сведения о нём не могут найти не только полиция с их поисковыми системами, но и лучшие сыщицы Департамента государственной безопасности. А ты знаешь — искать у нас умеют! Да тут скорее обычного практически ничего нет!

Государыня с интересом проследила, как сосредоточенная подруга прервалась и снова наполнила отставленную ранее рюмку.

— Мы тоже проверили все базы данных. — продолжила перечислять министр. — Дактилоскопия полиции и наша — ноль. Голосовая идентификация, проведенная моими спецами — тоже. Его даже тайно сфотографировали, надеясь провести аутентификацию по радужной оболочке глаз. Результат — отрицательный. Мы даже генетическую дактилоскопию54 сделали — результат прежний.

— Так он же не преступник, чтобы быть в ваших или полицейских базах данных. — вполне резонно заметила Антонина.

— Мы искали везде: в роддомах, лечебных учреждениях, дошкольных, школьных, ювенальных, миграционной службе. Перешерстили клиентские базы банковских организаций, развлекательных центров, транспортных компаний, детских спортивных и творческих секций. Искали следы в сети. Ты же знаешь, что современные дети, да и многие взрослые, половину жизни проводят там: игры, работа, общение, обучение. Всё без толку. Но такого просто не может быть, чтобы человек прожил тринадцать лет, а следов его жизнедеятельности не было! Но не это главное. — пользуясь возможностью, министр опустошила ещё одну рюмку.

— А что? — проявила нетерпение государыня.

— Главное — результаты его обследования. Мы влезли в систему электронного документооборота больницы и посмотрели его карточку. Практически по всем показателям физического развития он укладывается в нормы для мальчишек своего возраста. По мышечной массе отстаёт немного. Но это как раз для него сейчас нормально — всё-таки более двух недель мальчик пролежал почти без движения.

— А тут-то что необычного? — удивилась Антонина.

— А то, что нормы эти — не теперешние, а столетней давности. — огорошила Надежда подругу. — Современные нормативы он превышает, в среднем, процентов на двадцать пять — тридцать. И это в его текущем, не совсем здоровом, состоянии!

— Но и это ещё не всё! — продолжила докладчица. — Все показатели биологической пробы его крови также находятся в пределах возрастной нормы. Все! У многих мальчишек сейчас такое встречается?

Та, которой задавался вопрос, на него не ответила, а, прикрыв глаза рукой, спросила:

— Это всё?

— Нет не всё! — ответила министр, вспоминая материалы дела. — Есть ещё кое-что.

— Продолжай!

— Это тоже по его крови.

— И что там опять не так, как надо?

— У мальчика «золотая» кровь!

— В смысле — золотая?

— Так называют кровь, у которой нет резус-фактора.

— То есть? — удивилась государыня, снова взглянув на подругу. — Как такое может быть?

— Оказывается, может! Я сама о таком не знала. — продолжила Надежда. — В кровяных клетках мальчика нет обычных антигенов Rh, определяющих группу крови и положительность или отрицательность резус-фактора.

— Это хорошо или плохо?

— Смотря для кого. Его кровь подходит для переливания любому человеку. И это хорошо. А вот ему можно вливать только такую же кровь. И это — плохо.

— Насколько? — уточнила государыня.

— Суди сама — по данным научного отдела раньше, ещё до Вируса, во всём мире было около четырёх десятков или чуть больше человек с подобной группой крови. Сколько сейчас — неизвестно даже у нас в стране.

— Это действительно очень плохо! — согласилась Антонина, кивая головой.

— Ну и последнее. При тесте на интеллект тринадцатилетний мальчик находит неточности в вопросах, на которые до этого никто не обращал внимания. Напомню, ни в одной школе он не зарегистрирован. — закончила министр.

— И что же ты хочешь? — поинтересовалась государыня после осмысления услышанной информации.

— Я хочу установить за ним негласное наблюдение.

— И кто тебе мешает? — если бы Надежда не знала подругу так давно, то она бы поверила в показанное удивление собеседницы.

— Не кто, а что — указы мешают. — вздохнула министр, раздумывая над причиной продемонстрированной игры. — Во-первых, он — несовершеннолетний мужского пола. А указ твоей матушки, тобой, кстати, не отменённый, запрещает любые следственные действия в отношении таких лиц, кроме подозреваемых в совершении преступлений. А за Вячеславом, пока, по крайней мере, ничего такого замечено не было.

— То есть ты за ним уже следишь? Зачем тебе тогда моё разрешение? — недовольно нахмурилась государыня.

— Наблюдение ведётся за больницей, в которую помещён пострадавший. — вскинулась глава МВД. — За самим мальчиком никто не следит.

— Ладно, не оправдывайся — шучу я. Один-один! — ехидно улыбнулась подруга. — А во-вторых?

— Твои шуточки не всегда и не всем понятны. — вздохнула министр. — Во-вторых, опекун мальчика проходит по медицинскому списку госреестра «Супер» — а это такой же указ, только уже твой, в отношении магов третьего ранга и выше, находящихся на государственной службе. Поэтому мне и необходимо твоё личное разрешение.

— А хочешь, я приведу ещё один аргумент в твою пользу? — неожиданно предложила государыня.

— Конечно хочу. — заинтересовалась Надежда неожиданным поворотом разговора.

— Ты Библию читала? — спросила вдруг Антонина.

— Давно когда-то, ещё в молодости. — удивилась странному вопросу министр.

— А мне вот на днях пришлось перечитать. Не всю — только ветхий завет. — государыня открыла ящик стола и достала зелёную кожаную папку, одиноко лежавшую там. Надежда знала, что это любимый цвет её подруги, и что именно этим цветом она помечает что-то особенно важное для неё.

— Давай посмотрим, что написано в твоей записке. — предложила государыня, открывая папку и извлекая знакомый документ, под которым министр увидела ещё несколько бумаг, среди которых затесался один уже пожелтевший листок исписанной рукописным текстом тетрадной бумаги в клеточку, изначально скомканный, а потом заботливо разглаженный и даже заламинированный.

Прочитать даже часть текста не удалось, так как, бросив на подругу нечитаемый взгляд, Антонина быстро закрыла папку, и раздосадованной Надежде с трудом удалось удержать на лице невозмутимое выражение.

Быстро найдя требуемое место в записке, государыня прочитала, выделяя голосом нужные места: — Доклад о происшествии с мальчиком обнаружен специалистками управления А Департамента Алиментации Мужчин. Какая получается аббревиатура?

— АДАМ. — ответила через секунду размышлений женщина.

— А нашего необычного найдёныша зовут — также акцентируя внимание, произнесла государыня, взглянув подруге в глаза, — Елизаров Вячеслав Александрович. Ничего не замечаешь?

— ЕВА! — выдохнула Надежда. — Ты хочешь сказать … Но это же полная …

— Продолжай, смелее! Кто, как не подруга, выскажет всё что считает нужным, не взирая на должности и ранги. — подбодрила Антонина, поднимаясь на ноги.

— Сиди, не вставай. — разрешила она попытавшейся подняться вслед за ней главе МВД. — Ты хотела сказать полная чушь?

— Именно это я и хотела сказать. — ничуть не смутиласьсобеседница. — Да, мальчик необычный. Иначе я не написала бы эту записку. И совпадения, замеченные тобой, занимательны, но не более того. События, описанные в Библии, если это описание не аллегория, произошли многие тысячи лет назад. Причём здесь наше время?

Выслушав озвученное мнение, государыня какое-то время безмолвно прохаживалась по кабинету, сцепив руки за спиной. А Надежда в это же время думала о простом листке в клеточку, который, тем не менее, смог оказаться в совсем непростой папке её подруги.

Наконец, остановившись напротив, государыня произнесла:

— Перед нашей встречей я провела свою проверку изложенных в твоей записке сведений. И одна из моих аналитиков — очень талантливая девочка — обратила внимание на эти, как ты говоришь, занимательные совпадения. Хочешь узнать, что ещё она накопала?

— Ты меня заинтриговала! — поёрзала в кресле Надежда под пристальным взглядом своей начальницы.

— Ты помнишь, когда нашли мальчика?

— 25 апреля вроде бы. — наморщив лоб, вспомнила женщина. — А что?

— Действительно, 25 апреля. Память, как всегда, не подвела тебя, Надя. А когда был создан Департамент алиментации мужчин? — не обратив внимания на заданный вопрос, продолжила допытываться государыня.

— Ну, подруга, этого я тебе точно не скажу. — развела руками немного смущённая министр.

— Я тебе скажу — 27 января. — сообщила снова начавшая расхаживать по комнате государыня. — Год тут не важен.

— И что?

— Именины библейских Адама и Евы — 27 января и 25 апреля, соответственно. Правда, по католическим канонам. — просветила собеседницу государыня.

— Очередное совпадение. — иронично хмыкнула Надежда, наблюдая за вышагивающей перед ней подругой.

— А ты не интересовалась, кто его нашёл? — проигнорировав иронию, снова спросила хозяйка кабинета.

— Экипаж местной патрульной полиции. — пожала плечами министр.

— Понятно! — кивнула головой Антонина. — А вот мои люди это выяснили. Этих женщин звали Голубева Вия Богдановна и Жибелева Таквина Муратовна. Интересные у них имена, не правда ли?

— Спорить не буду, имена — необычные. — согласилась подруга. — Только что это даёт?

— Вия — старинное латышское имя, означающее «ветерок». Таквина — не менее старинное татарское имя, в дословном переводе — «создание, творение». — не отвечая, продолжила государыня. — Одна — православная, другая — мусульманка. Представительницы двух основных религий не только страны, но и всего мира вместе спасают жизнь человека. Это, как мне кажется, очень символично!

— Это всё, конечно, очень познавательно. — ничего не понимая, произнесла Надежда. — Но, причём тут Библия?

— Авель и Каин — первые дети Адама и Евы. Авель в переводе с древнееврейского — «лёгкое дуновение». Каин с него же — «создавать». Сравни с именами полицейских. Снова скажешь совпадение?

Озадаченная подруга ничего на этот раз не ответила.

— А отчества эти женщины выбрали себе тоже непростые. — продолжила между тем государыня. — Ну, Богдан — расшифровывать не надо, тут и так всё ясно. А вот, переведя с арабского имя Мурат, мы получим «цель» или «замысел».

Ошарашенная Надежда и теперь ничего не смогла сказать.

— А опиши-ка мне эмблему Департамента алиментации мужчин. — снова попросила государыня. — Её-то ты помнишь?

— В белом круге, на фоне синего контура нашей страны находится красный мужской силуэт. — недолго вспоминала глава МВД эмблему одного из своих департаментов.

— Верно. Так вот, Адам в переводе с того же древнееврейского означает «созданный из красной глины». Ну, и, чтобы закончить уже с именами, Ева — «дающая жизнь». Не кажется ли тебе, что слишком много тут совпадений? — спросила Антонина, и, не дожидаясь ответа от вновь задумавшейся подруги, заключила. — Как по мне, тут не совпадения, а прямые указания. Понять бы только на что. Но в любом случае это как-то связано с Вячеславом. Поэтому твоё прошение я удовлетворяю. А в дополнение вот тебе ещё мой приказ.

— Да сиди ты! — махнула рукой государыня вскочившей главе МВД. — Режим секретности не снимай и обязательно подчисть его карточку в больнице. Чем меньше информации о Вячеславе просочится наружу, тем будет лучше.

— Далее, — продолжила глава государства, — в сентябре мальчику идти в школу — кровь из носу, но в ней должен быть человек из Департамента безопасности!

— Где же я найду безопасницу с высшим педагогическим образованием, да ещё со специализацией средней школы? — недоумённо воскликнула министр.

— Не найдёшь — рожай! — категорично заявила государыня.

— Я б родила, но, ты же знаешь, сколько мне лет и какие там очереди. — попыталась пошутить Надежда.

— Значит, найди ту, кто это сделает без очереди! — не приняла шутки Антонина. — Пусть не девять, но почти три месяца у тебя для этого есть. А о моём возрасте напоминать не надо!

— Но я не о тебе, а о …

— Ничего не знаю! — резко оборвала государыня. — Делай, что хочешь, но твои люди постоянно должны быть около мальчика. За его жизнь и здоровье отвечаешь лично! Если хочешь, в помощь тебе откомандирую специалисток из моей охраны.

— Нет, не нужно! — нахмурилась глава МВД. — Мои девочки не хуже твоих.

— Как знаешь. — не стала настаивать хозяйка кабинета. — Это всё. Выполняй!

— Есть! — вскочив и развернувшись по-уставному через левое плечо, посетительница направилась к выходу.

— Да и ещё … — окликнула государыня, когда министр уже взялась за ручку двери.

Оглянувшись, Надежда увидела, что Антонина держит в одной руке тот самый смятый и разглаженный тетрадный лист бумаги и напряжённо о чём-то размышляет, глядя на него, другой рукой теребя серёжку в правом ухе. Надежда замерла у двери, стараясь ничем не помешать своей подруге. Этот рефлекторный жест она тоже знала — он появлялся у Антонины, когда та думала действительно о чём-то важном.

Наконец, приняв какое-то решение, государыня подняла глаза на застывшую у двери министра и тихо, словно, не веря самой себе, произнесла:

— Обязательно раздобудь образец его почерка.

Получив новую информацию к размышлению, Надежда, кивнув, покинула приёмную.

* * *

Глава 7

Пензенская областная клиническая больница, палата терапевтического отделения. 21 мая, 09:30.

Сегодня я ждал Марию Степановну с большим нетерпением. Вчера вечером она принесла очередную продовольственную помощь голодающим тридцать первой палаты, представленным моим единственным лицом, от братского, а, точнее, сестринского народа местной медицинской общественности. Снова были фрукты, печенье, шоколад, конфеты и вода. Я уже не отказываюсь от этих передач, так как знаю, что это бесполезно. Всё равно никто меня слушать не будет, и весь продуктовый набор окажется в моей тумбочке. В этом Мария Степановна похожа на мою маму. Её так же, если она что-то решила, переубедить практически невозможно. Поэтому просто благодарю и саму Марию Степановну, так как подозреваю, что большая часть этих передач куплена именно нею, и других сердобольных женщин за заботу обо мне любимом.

Кстати, об аппетите. Сколько себя помню, никогда раньше столько не ел. Даже занятия бегом не вызывали такого голода. А здесь ем, как не в себя. Только пройдёт завтрак, обед или ужин, как через час-полтора желудок снова подаёт сигнал наверх, типа: «Командир, а не заглянуть ли нам в одну тумбочку?» Только она, родимая, и спасает. И утренние отжимания с приседаниями, качанием пресса и другими упражнениями тут не при чём. На них тратится, конечно, какая-то часть поглощённых калорий. Но сколько там тех занятий? Вот чуть восстановлю физическую форму, добавлю ещё вечернюю тренировку. Жаль, что не получается бегать — не в шлёпанцах же это делать?

И, несмотря на возросший аппетит, продукты остаются. Сколько не угощал в столовой, своих соседок или медсестёр и санитарок, никто не захотел разделить со мной угощение. И не потому, что брезговали. Оказалось, что в больнице я был самым маленьким по возрасту пациентом, да ещё и мальчиком (об этом чуть позже). Поэтому никто не хотел меня объедать. А если и соглашались, то в ответ одаривали в несколько раз больше, чем брали. Поэтому стараюсь, чтобы ничего скоропортящегося в тумбочке не залёживалось.

Вчера же моя будущая приёмная мама пообещала ещё один сюрприз, но уже лично от неё. И вот — дождался. Вошедшая женщина вручила мне кусок стекла. Я оглядел тонкий прямоугольник со скруглёнными углами, аналогичный виденному у полицейских, и такого же размера. На одной стороне в левом нижнем углу видна надпись: «ЁТА». Хм! Может тут букву «П» после «Ё» пропустили? Я вертел в руках непонятную штуковину, не зная, что с ней делать. «А тяжёлая, однако!» — взвесив её в руке, посмотрел я на женщину.

Видимо не такой реакции ожидала Мария Степановна, поскольку растерянно смотрела на мои манипуляции с её сюрпризом.

— Извини, Слава, я думала тебе знаком ЁТА-комп. — произнесла она, заметив мой взгляд. — Тебе было скучно, вот я и решила его принести. Это мо…й, старый в общем. Лежал дома. Я им и не пользовалась совсем.

— А что это? — спросил я, не поняв заминку в речи целительницы.

— Ну, пока это просто персональный мобильный компьютер. Или комп по-простому. Молодёжь его ещё писюком обзывает, но мне такое название не нравится.

— Это сокращение от английских слов Personal Computer, то есть PC. — пояснила Мария Степановна, посмотрев на выражение моего лица. — Производится в Казани, кажется. Вот так он включается.

Мария Степановна коснулась надписи: «ЁТА», на что прибор никак не прореагировал.

— Ой, наверное, он разрядился. Подожди, сейчас я включу его в режиме зарядки! — женщина снова коснулась надписи и долго её не отпускала.

На лицевой стороне «писюка» (я едва не рассмеялся, вспомнив молодежное именование данного аппарата, которое я явно использовать не буду) на этот раз появилась светящаяся строка: «Здравствуй, Слава!».

Увидев эту строку, женщина вздрогнула, едва не выронив компьютер из рук:

— Он не последней модели, конечно, и не новый, но …

— Спасибо вам Мария Степановна! — не дал я договорить, заметив волнение целительницы. — Вы столько для меня делаете, что я и не знаю, как мне вас отблагодарить.

— Это я тебе благодарна, Слава, за то, что согласился быть моим сыном. Можно я тебя обниму? — спросила Мария Степановна и, не дожидаясь разрешения, обхватила руками мою голову, бросив прибор на кровать.

Я вновь оказался прижатым ухом к животу целительницы, которая совсем не спешила меня отпускать. Свободным глазом я наблюдал, как на верхней стороне лежащего на подушке компьютера появился заполняющийся индикатор заряда в виде стилизованной батарейки, сменившийся потом цветным рисунком из какого-то незнакомого мультфильма про роботов с наложенными сверху маленькими картинками.

— Мария Степановна, расскажите, пожалуйста, как пользоваться компьютером. — попросил я, прерывая затянувшиеся объятия и стараясь не сильно удивляться беспроводной зарядке невидимого аккумулятора данного аппарата. А ещё я сообразил, что не видел в палате ни одной электрической розетки.

Разорвав объятия, женщина уселась рядом со мной, снова взяв в руки компьютер.

— Вот смотри, Слава, это называется «рабочий стол». — начала рассказывать и показывать Мария Степановна. — На нём расположены иконки приложений, то есть разных программ, которые можно включать на этом компьютере. Как видишь, все они подписаны, так что не перепутаешь. Чтобы запустить какую-то из них, нужно коснуться пальцем соответствующего ярлычка. Вот этот, например, позволяет выйти в интернет-кластер Руси, то есть в Ру-нет. А этот — во всемирный интернет. Там можно найти нужную информацию, почитать книги, посмотреть фильмы или мультики, поиграть в игры.

— А вообще на этом компе есть справочно-обучающая программа, которая поможет тебе его освоить. Вот она — палец женщины указал на расположенную в углу картинку — запускай её и учись. Там нет ничего сложного, она как раз предназначена для детей почти твоего возраста. А мне нужно бежать в своё отделение.

— А мышка тут не нужна?

— Нет, — улыбнулась Мария Степановна уже от двери, — мышка используется только в настольных компьютерах. А здесь хватает пальцев рук.

Найдя ярлык обучающей программы, которая действительно оказалась ориентирована на подростков школьного возраста, я запустил её и не отрывался от процесса обучения до самого обеда, который прошёл намного быстрее, чем обычно. Во-первых, я спешил применить полученные только что знания на практике, а во-вторых — порция моя сегодня вышла несколько урезанной.

— А что это за трава зелёная? — спросил я у приёмщицы в буфетной, когда принёс грязную посуду.

— Это кинза — приправа такая. Не понравилась? — ответила женщина, забирая почти нетронутую тарелку супа из моих рук.

— Нет, что-то совсем не понравилась. — покачал я головой и получил взамен супа вторую булочку.

«Вот с кинзы и начнём!» — подумал я, будучи уже в палате, запуская интернет-поисковик и дожёвывая нежданный подарок. — «Что это за трава такая?» Оказалось, что кинза — это листья обычного кориандра, которые так же, как семена, применяются в кулинарии как пряность. А я и не знал этого, поскольку в моей семье кинзу не использовали.

Хорошая штука этот интернет. Похоже, в нём можно найти любую нужную информацию. А это что такое? Я посмотрел на строку, в которой красовалась надпись «Кин-дза-дза!» Это не совсем то, что я искал. Нажав на неё, я выпал из жизни на два часа, переживая вместе с «дядей Вовой» и «скрипачом-Гедеваном» две серии их приключений. Да! Моя ситуация похожа на их эпопею, только ещё «Кю!» — они вернулись домой, а мне это не светит. В общем полный «Кю!»

Далее меня посетила более мудрая мысль: «Имея в руках компьютер с интернетом, в котором столько доступной информации, можно же проверить, куда я попал: в параллельный мир или в будущее?»

Начать решил с географических карт и … в дверь палаты кто-то постучался.

— Входите, не занято! — крикнул я стучавшему человеку, откладывая комп на тумбочку. «А голос мой восстановился!» — отметил я про себя.

В приоткрывшуюся дверь протиснулась одна довольно симпатичная женская головка с блондинистыми кудряшками на верхней её части. Глаза этой головы, быстро пробежавшись по помещению, сосредоточились в конце забега на моей персоне. Из неё (я о голове) весело прозвучало:

— Мне посчастливилось лицезреть Елизарова Вячеслава Александровича?

— Несомненно. — утвердительно провозгласил я, поддерживая предложенный шутливый стиль общения. — А вы, сударыня, собственно, по какому вопросу?

— По государственному, милейший. — с улыбкой ответила мне говорящая голова.

— Тогда полностью входите и присаживайтесь где-нибудь. — разрешил я, указывая на пустующую кровать. — Вот, хотя бы напротив, место как раз пустует.

— Покорнейше благодарю, сударь!

Вслед за головой и шеей в палату проникла обтянутая белым халатом внушительная женская грудь, а за ней и остальное, тоже женское, тело.

— Разрешите представиться, — продолжила посетительница после того как устроилась на предложенном ей месте, — Светлана Андреевна Говорова — специалист отдела опеки и попечительства Пензенской областной государственной администрации.

— Очень приятно, голубушка! — вежливо ответил я, догадываясь о цели визита дамы. — С чем пожаловали? Сразу предупреждаю — денег нет. Бюджет на этот месяц уже исчерпан.

— Что вы, что вы, милостивый государь, — замахала руками Светлана Андреевна — деньги меня не интересуют.

— Что, совсем? — удивился я. — Тогда может, пожертвуете в качестве, так сказать, благотворительной помощи …

— Ну, конечно же, не на настолько! — перебила меня женщина на полуслове. — Как вы, право, могли такое обо мне подумать?

— Покорнейше прошу меня извинить. — приложил я руку к сердцу. — Тогда может я чем-то смогу вам помочь?

— Именно за этим я к вам и пришла, любезный.

— Внимательнейшим образом вас слушаю.

Перейдя с шутливого русского языка на казённый, Светлана Андреевна достала из положенной ею же на соседнюю тумбочку сумочки такой же, как у полиции (или очень похожий), стеклянный компьютер и, потыкав в него пальцем, попросила:

— Пожалуйста, назовите полностью свои фамилию, имя и отчество.

После того, как я представился, она продолжила:

— Подтверждаете ли вы факты отсутствия у вас удостоверения личности и потери памяти о себе, своей семье, родственниках, знакомых и личной жизни?

Естественно я всё это подтвердил.

— Двадцатого мая сего года в органы опеки и попечительства Пензенской областной государственной администрации — прочитала чиновница текст на своём компе — поступило заявление от гражданки Кочур Марии Степановны, являющейся временным попечителем несовершеннолетнего Елизарова Вячеслава Александровича, об усыновлении указанного лица.

Подняв глаза, женщина снова спросила у меня:

— Согласны ли вы, Елизаров Вячеслав Александрович, на передачу от государства всех прав и ответственности по вашему содержанию, обеспечению и сохранению здоровья и имущества, воспитанию и образованию, защите ваших прав и интересов упомянутой ранее Кочур Марии Степановне?

— Да, согласен. — я сообразил, что кивок головой, как и при разговоре с полицейскими, сейчас тоже не пройдёт, и ответил вслух. Скорее всего, и тогда, и сейчас, проводилась запись разговора на компьютеры посетителей. Судя по всему, сделал я всё правильно, так как сегодняшняя гостья поднялась с кровати и произнесла:

— Благодарю вас, Вячеслав Александрович! Приложите сюда, пожалуйста, ваш палец. На этом у меня всё.

— Светлана Андреевна, а почему при нашем разговоре не было Марии Степановны? — спросил я у собравшейся уходить женщины после процедуры подтверждения своего согласия на усыновление.

— Это сделано для того, чтобы она никак не могла повлиять на принятие тобой, Слава, решения по твоему усыновлению. Кстати, она всё это время находилась за дверью палаты. Ещё вопросы есть?

— Спасибо, нет.

— Ну, тогда скорейшего вам выздоровления, милейший Вячеслав Александрович!

Моё повторное спасибо услышала захлопнувшаяся за женщиной дверь.

После ухода посетительницы в палату забежала Мария Степановна, наспех расцеловала меня и снова куда-то убежала, не сказав мне ни слова.

А я вернулся к своему компу и идее с географическими картами. Ну что я могу сказать? Никакой разницы по своим скромным школьным познаниям я не заметил. Так же, как и у нас планета называется Земля. Так же, как и у нас, она почти круглая. Так же, как и на моей Земле, есть шесть материков: обе Америки, Африка, Евразия, Австралия и снежная Антарктида с похожими очертаниями береговых линий. Те же океаны, моря и реки. В общем, ничего нового.

Продолжил с картами политическими. А вот здесь различия уже были, и существенные. На материках расположены те же страны, что и у нас. Есть Канада и США с Мексикой в Северной Америке. В Южной — Бразилия, Аргентина и прочие Боливии. В Африке всё так же находятся Египет, Алжир, Ливия, Эфиопия, ЮАР, ну и куча других более мелких государств. Мало кто из школьников, и я — не исключение, помнит все эти страны. В Австралии, как ни странно, находится тоже Австралия. Правда здесь она уже видимо не подчиняется королеве Британии, так как является республикой. Так и написано на карте — Республика Австралия. Так же, как и у нас, на островах Тихого океана ютится Япония. Ну, а Антарктида, как была безлюдным, никому не принадлежащим континентом, так нею и осталась.

Больше всего отличий заметно в Евразии. Русь (это официальное название страны) здесь также самое большое государство в мире, как и СССР у нас, только территория страны заметно меньше, и контуры её западных и южных границ отличаются. Причём страна не делилась на республики — их не было совсем. Увеличив карту Евразии, я начал её подробно изучать. Первым бросившимся в глаза было то, что некоторые западные области Украинской ССР оказались в Венгрии и Польше. В Польше была также вся советская Прибалтика. Молдавской ССР тоже не нашёл — практически вся республика, кроме Приднестровья Руси, принадлежала Румынии. От Казахской ССР остался небольшой огрызок: её северные и западные территории отошли Руси, а восточные — Китаю, как и вся Киргизская ССР. Закавказье разделено между Турцией и Ираном, поглотившими также азиатские республики СССР.

Закончив просмотр, я отложил в сторону уже зарядившийся компьютер и решил обдумать полученную информацию. Да и до ужина осталось всего полчаса. Выйдя в коридор, я начал прогуливаться по нему, усиленно шевеля мозгами. «Что мне дало изучение карт? Мало что! Совпадение большинства географических и политических названий и расположений может означать, что я нахожусь в будущем, а может говорить и о параллельном мире». Проходя мимо поста дежурной медсестры, я получил градусник, который автоматически засунул в подмышку. «А может до какого-то времени мы были одним миром, а потом произошла развилка. Сейчас мне это не ясно. Придётся изучать историю — может она мне поможет?»

Очередное моё задумчивое дефиле было прервано настойчивым требованием дежурной сестрички вернуть ей узурпированный термометр. Бросив мимолётный взгляд на ртутный столбик, показывающий привычные для меня тридцать шесть и шесть, я протянул термометр девушке и застыл на месте, глядя на неё во все глаза. Точнее не на неё, а на то, что вокруг неё творилось. А девушка, не замечая моего не совсем адекватного поведения, спокойно вносила показания только что переданного и других градусников в журнал измерения температуры пациентов терапевтического отделения. «Может, не нужно было отказываться от беседы с психологом?» — подумал я, услышав звук открываемой столовой.

Сегодня я был первым их клиентом. И, наверное, самым задумчивым. Лениво ковыряя картошку-пюре с рыбой под маринадом, больше глядя в окно, чем в тарелку, я размышлял об уязвимости человеческой психики. А подумать было над чем — я снова узрел виденное в моей палате у сестёр-заведующих золотое свечение, на этот раз вокруг сидящей на посту медсестры. Мало того, в этом сиянии парили ещё какие-то неясные цветные переливы. Кажется, моя шиза никуда не делась, а спокойно себе прогрессирует. Изредка я отрывался от пейзажа за окном и оглядывал остальных ужинающих. Но, слава Богу, никто из них не светился в неположенных местах, что меня немного успокаивало.

Самым последним клиентом столовой сегодня тоже был я. Признаюсь, просто страшился выходить. И ужин, всё-таки, доесть надо было — готовят здесь просто великолепно. Переступая через порог столовки, я с опаской посмотрел на сестринский пост, но там сидела уже другая девушка, вокруг которой ничего не светилось.

В палату я не пошёл — решил спуститься и погулять немного на улице, подышать, так сказать, свежими выхлопными газами. Может мне именно их не хватает? Благо и дорога, как я видел из окна палаты, проходила прямо за забором. Одного я не учёл, что нахожусь не в тёплой Украине, а чуток севернее. И на дворе тут к вечеру даже в конце мая может быть достаточно прохладно для моей тоненькой пижамы и тапочек на босу ногу.

После возвращения в палату, заниматься историей или чем-то другим уже не хотелось. Поэтому, повозившись ещё немного с ЁТА-комом, я довольно рано отправился на боковую.

* * *

Приказ по Департаменту государственной безопасности МВДР.

«Секретно.

Приказываю

Создать особую отдельную сводную оперативную группу из наиболее опытных и квалифицированных сотрудниц служб наблюдения, контроля и охраны ДГБ МВДР в количестве не менее …

Обеспечить вхождение в состав группы как минимум одной специалистки с высшим педагогическим образованием из числа оперативных сотрудниц МВДР.

Подчинение: напрямую министру внутренних дел.

Задачи: 1) скрытое и зашифрованное негласное наблюдение, сопровождение и охрана физического лица (приложение А), представляющего высший государственный интерес. Указанному лицу присвоить оперативный псевдоним «Счастливчик»; 2) скрытое и зашифрованное негласное наблюдение за находящимся в непосредственном контакте со Счастливчиком физическим лицом (приложение Б).

Режим деятельности: совершенно секретно.

Место деятельности: территория Руси (приложение В).

Срок деятельности: до особого распоряжения.

Материальное и финансовое обеспечение: по регламенту охраны высших должностных лиц государства.

Периодичность докладов: еженедельно или чаще (по усмотрению командира группы).

21 мая 2086 г. Министр внутренних дел Руси генерал Шевцова Н.Р.»

* * *

22 мая, 01:45.

Проснуться ночью меня заставила неудержимая жажда свободы выпитого в столовой компота, который подстрекала вечерняя минеральная вода. На удивление, в палате было достаточно светло, чтобы не включать освещение. «Наверное, свет от уличных фонарей попадает в окно. А вообще это впервые в моей новейшей истории, когда я проснулся ночью!» — подумал я, следуя зову своих внутренних органов. После удовлетворения всех их потребностей, ещё раз полюбовавшись в зеркале гладкостью кожи лица, я вернулся на кровать. И проворочался не ней не менее получаса, пока не понял, что сон куда-то ушёл, даже не помахав мне на прощание рукой.

И где теперь его искать? Может на улице? Выглянув в окно, я сразу же кое-что нашёл. Но это был не мой убежавший сон. Это была моя дневная шиза — за окном палаты висело знакомое мне, неяркое, золотое марево. При этом никаких фонарей, о которых я подумал вначале, видно не было. Вернее, они были вдоль дороги, которая, как я уже говорил, проходила за забором больницы. Но светили они от меня и только на дорогу. Да и расстояние до них было довольно приличным. Так что они никак не могли создавать наблюдаемый мной эффект. Снова в голову полезли мысли о своей психической ненормальности. «Интересно, а это лечится?» — задав себе этот вопрос, я сразу же сообразил, что могу получить на него немедленный и достаточно полный ответ.

Потянувшись за ЁТА-комом, я снова остолбенел — мои руки тоже светились в темноте еле заметным золотым сиянием. Тяжело вздохнув, смирившись уже со своей участью, я уселся на кровати и принялся изучать свою галлюцинацию. Мне даже стало интересно: наиболее плотное и яркое свечение наблюдалось у самой кожи, а по мере удаления от рук его интенсивность уменьшалась, и примерно через полсантиметра — сантиметр, что было как минимум на порядок меньше, чем аналогичное явление, виденное у женщин, сходила на нет. Сняв с себя пижаму и трусы, я убедился, что галлюцинация довольно устойчивая, так как наблюдал я её по всей поверхности тела. Напрягая зрение, я попытался разглядеть какие-нибудь цветные искорки, видимые мною ранее у других людей, но ничего похожего заметить не удалось.

«Но ведь не далее, как полчаса назад, я смотрел на себя в зеркало и ничего такого не видел!» — пришло в мою голову. Так же голышом я поспешил в ванную, где получил подтверждение своей психической неполноценности: ни в зеркале вокруг моего отражения, ни без него при визуальном осмотре рук, ног и головы ничего нигде не светилось и не летало. А может всё, что я вижу и переживаю в последние дни, это одна большая галлюцинация? А я, на самом деле, лежу в психушке? Мне только и оставалось, что погладить себя по голове и успокоительно прошептать: «И меня вылечат!»

Вернувшись в палату и одевшись, я улёгся на кровать, и взял в свои светящиеся руки ЁТА-ком. «А разве в видениях бывает то, чего в жизни никогда раньше не видел? — подумал я, глядя на загружающийся компьютер и вспоминая другую невиданную доселе технику. — И разве могут они быть такими детальными и реалистичными?» И тут же сам себе ответил: «Это могут знать только сами психи и те, кто их лечит!»

Дождавшись загрузки компьютера, я ввёл в строке поисковика: «Как лечат галлюцинации?» Интересно, насколько можно доверять прочитанным в видениях научным статьям? Прочитав наиболее популярные из них, я узнал, что: галлюцинации могут затронуть любые из пяти основных чувств; человеку, их переживающему, они кажутся абсолютно реальными и могут доставлять как неприятные, так и приятные ощущения, и быть даже интересными; причинами галлюцинаций могут быть высокая температура, недосыпание, стресс, болезни, приём наркотиков или алкоголя; и что если я не в состоянии отличить реальность от галлюцинации, то должен немедленно обратиться за медицинской помощью.

«А если я в своих видениях уже нахожусь в больнице, то к кому мне тогда обращаться?» — посетила меня обескураживающая мысль, после которой я выключил комп и попытался заснуть, ликвидировав одну из возможных причин своих глюков.

Как ни странно, но это у меня получилось, и разбудила меня уже перед самым завтраком Валентина Николаевна, вошедшая в мою палату.

— Вот, Мария Степановна передала наушники к твоему компу. Теперь сможешь слушать музыку, не тревожа других выздоравливающих. — в ладони протянутой руки ко мне лежали две чёрные загогулины.

Пока я разглядывал обнажённые части тела вошедшей женщины (я говорю о голове, шее и руках, если кто не понял), раздумывал о бренности бытия, так как свечение вокруг целительницы, виденное мною два дня назад, никуда не делось, а наоборот дополнилось сине-зелёными искорками, она, спохватившись, добавила:

— Извини, Слава, я забыла о твоей амнезии. Их нужно просто вставить в уши, а компьютер сам с ними свяжется.

— Спасибо и вам, Валентина Николаевна! И Марии Степановне передайте мою благодарность. — вежливо поблагодарил я, принимая очередное беспроводное чудо и раздумывая, не попросить ли действительно психологическую помощь.

— Пожалуйста, племянник! — заулыбалась женщина. — Вставай уже, соня, а то завтрак пропустишь. Люди уже половину успели съесть.

Упоминание о завтраке заставило меня отложить в сторону самокопание, вскочить с кровати и метнуться в ванную комнату. Даже если мне всё мерещится, то это не повод пропускать утренний приём пищи. Уже оттуда я прокричал:

— А почему меня не разбудили мерять температуру?

— А ты уже поправился. — услышал я из-за закрытой двери. — Тебе и таблетки не дают — ты разве не заметил? Так что скоро на выписку.

Да, что-то я не обратил на это внимания — действительно уже дня два их не принимаю. «Может не стоило прекращать?» — подумал я, разглядывая свои «золотые» руки, двигающие во рту зубную щётку. Что интересно, в зеркале они по-прежнему выглядели обычными человеческими, точнее мальчишескими, руками без всяких неположенных спецэффектов.

Возле столовой на сестринском посту снова сидела вчерашняя «цветная» медсестра и смотрела что-то на своей стекляшке. Она и раньше, в отличие от других медсестёр, часто сидела, опустив голову. Я тогда не приглядывался, видел, что читает, но думал — книгу.

Отбросив в сторону присущую мне стеснительность, как-никак на кону своё здоровье, я подошёл поближе, разглядывая сине-зелёные, как у Валентины Николаевны, искорки на золотистом фоне. Заметив мой интерес, медсестра подняла голову и озабоченно спросила:

— Ты что-то хотел, Славик? У тебя всё хорошо?

— Спасибо, все нормально. — ответил я, соображая, что мне говорить дальше. — А вы, наверное, подменились?

— Почему ты так решил? — переспросила она в ответ.

— Вчера вечером одна красавица интересовалась температурой моего сердца. А сегодня утром не обращает никакого внимания. — выкрутился я.

— Ох, маленький дон Жуан, — всплеснула руками зардевшаяся девушка, — угадал — подруга попросила выйти с утра вместо неё.

Слегка поклонившись, с важным видом, словно упомянутый идальго, я прошествовал в столовую. И правда, большинство пациентов уже успело позавтракать, но несколько столов всё ещё были заняты выздоравливающими. И вот вокруг этих пациенток я ничего необычного не видел. Снова посмотрел на медсестру на посту — светится, а другие, в том числе и повара на раздаче — нет. Какие-то странные у меня галлюцинации — выборочного действия. Можно было бы подумать, что больные не светятся. Но как быть с поварами — они ведь здоровы? По коридору прошла ещё одна медсестра, разговаривающая о чём-то с санитаркой, прогуливались другие пациентки — все они ничем необычным не выделялись. Может, я всё-таки здоров, а те, кто светится, чем-то отличаются от остальных людей, и я это вижу? Может это у них аура такая особая? Может кто-то ещё, кроме меня её видит? Как бы это выяснить, не выдавая себя?

Позавтракав, выходя из столовой, я снова встретился с «цветной» Валентиной Николаевной и, идя с нею по пути, решил говорить правду, только правду и ничего, кроме правды:

— Валентина Николаевна, а мне кажется, или медсестра на посту не такая как другие женщины?

— Почему ты так решил? — удивлённо воззрилась на меня спутница.

— А она, в отличие от других медсестёр, постоянно что-то читает. — заложил я не сделавшую мне ничего плохого девушку. Да простит она мне этот поступок!

— Да, ты прав, Слава, она заканчивает четвёртый курс нашего мединститута и параллельно подрабатывает у нас, набираясь практического опыта. А сейчас готовится к сессии. Но её способности должны позволять совмещать эти процессы. Или я чего-то не знаю?

— Да нет, всё в порядке. Просто девушка красивая. А что у неё за способности? — полюбопытствовал я.

— Невесту подыскиваешь? — засмеялась Валентина Николаевна. — Ну-ну, не смущайся, племянничек — я шучу. А вообще молодец — сколько тут осталось до твоего совершеннолетия? Может и дождётся тебя эта красавица. Да не красней ты так, я по-родственному с тобой. А способности у неё к магии воды и земли, как и у всех лекарей. Надеюсь, что после окончания меда она вернётся к нам уже полноценным целителем.

Говорить правду оказалось не очень сложно. Но хорошо, что разговор закончился у моей палаты, в которую я улизнул сразу после его окончания. И что тётушка заставила меня своими матримониальными шуточками опустить в смущении голову. А то выражение полнейшего ох…балдения на моём лице выдало бы меня с потрохами. Мало мне было галлюцинаций, теперь ещё и магия?

Ну что же, если допустить, что со мною всё в порядке, а другого допускать почему-то сильно не хочется, то, если мне виден какой-то ореол вокруг некоторых людей, то это признак того, что эти люди — маги, а если нет — не маги? По-моему, логично! А что я тогда видел ночью на улице? А моё свечение? Я что, тоже маг? Прислушался внимательнее к своему внутреннему миру — ничего нового или необычного, кроме приятной сытости, не ощутил. Вытянув перед собой руки, я, напрягшись, строго произнёс:

— Абра швабра кадабра!

Как и ожидалось, ничего волшебного не произошло. Хотя нет, сидевшая всё это время на окне ворона, издевательски почему-то хрюкнув, вспорхнула с подоконника и, продолжая каркать, словно насмехаясь над моими потугами, унеслась прочь.

Показав вслед улетевшей птице неприличный жест, я внимательно начал разглядывать свои руки. Сияние вокруг них оставалось такое же золотое, похожее на виденное мною ночью на улице, без малейшего вкрапления других цветов, но сейчас менее заметное. С утра, кстати, в окне я его уже не видел. Скорее всего, уровень освещённости влияет на возможность видения данного явления. Но почему у меня только золотой цвет и нет никаких других оттенков? А может я неправильный маг или совсем не маг? А может никакой магии и нет, а Валентина Николаевна просто пошутила надо мной? Как это можно проверить? Взгляд сам собой упал на комп, лежащий на тумбочке. Вот же она моя мобильная справочная система! Введя запрос «магия», я выпал из реальности до самого обеда, читая открываемые статьи.

Действительно, Валентина Николаевна не пошутила надо мной — в этом мире она, то есть магия, есть! Первое, что я сделал, — прочитал её определение в знакомой уже интернет-энциклопедии, которая здесь почему-то называется «Ру-Вика». Так вот: «Магия — это структурированная эмоционально-волевая система мышления, при которой маг, оперируя энергией эфира, влияет на различные события или воздействует на состояние материи».

Что за энергия эфира? Откуда она взялась? Может это её я видел ночью на улице, а сейчас не вижу из-за солнечного света? Может именно эта энергия насыщает тела магов, вызывая то самое свечение? А что, снова логично!

Я снова окунулся в изучение нового, только что открытого для меня явления. Итак, магия — это система мышления мага. Оказывается, всё зависит от содержимого черепушки мага и его характера. И как бы ты ни пыжился, как бы ни изворачивался, насколько бы тебе не хотелось быть, например, светлым или тёмным магом, магом порядка или хаоса, магом крови или разума, за тебя всё решает твой темперамент и только он.

А темперамент — это индивидуальное свойство психики каждого человека, зависящее от его врождённых психофизиологических качеств. И осознанно повлиять на свой темперамент человек практически никак не может. При этом черты характера основных, известных почти всем, типов темперамента удивительно точно совпали с направлениями эфирных способностей, которые могут развиться у потенциальных адептов магических искусств.

Флегматик — магия земли — внешне скуп на проявление чувств и эмоций. Такой человек неспешен, невозмутим, как каменный утёс, редко теряет самообладание, упорен и настойчив в труде, остаётся спокойным и уравновешенным в большинстве складывающихся ситуаций.

Меланхолик — магия воды — впечатлительный, ранимый, как весенний ручеёк, и мало реагирующий на внешние факторы, как полноводная река. Меланхолики самые чувствительные люди, которые медленно возбуждаются и также медленно потом успокаиваются. Они сильны в тонких деликатных делах, и не терпят грубых.

Сангвиник — магия воздуха — живой, подвижный, словно лёгкий ветерок, человек. Он, как порыв ураганного ветра, быстро возбуждается и быстро успокаивается, безболезненно приспосабливается к изменяющимся условиям, легко переключает своё внимание с одного объекта на другой.

Холерик — магия огня — быстрый, эмоциональный, вспыльчивый, как само пламя. Такой человек имеет неуравновешенный характер, с изменчивым настроением и эмоциональными вспышками, которые часто приводят к проявлению агрессии. Воспламеняясь, как спичка, холерик стремительно растрачивает свои силы, словно выгорая, и быстро истощается.

Поэтому и существует всего четыре основных направления в подготовке магов, или как их официально именуют, операторов эфира: земля, огонь, вода и воздух.

Маг — это народное, если так можно выразиться, именование. А изначально, как только маги стали появляться, их называли суперами. Да и самой магии всего около сорока лет.

А светлый ты маг или тёмный, олицетворяешь порядок или хаос — это определяют результаты применения магических способностей. Причём деление это довольно условное на уровне морально-этических ценностей каждого отдельного социума.

Почти везде, если маг использует свой дар для убийств, грабежей, насилия над своими сородичами, соотечественниками или единоверцами, то его называют тёмным. А тех, которые ему противостоят, которые работают на благо общества, защищая и преумножая его благосостояние, относят к светлым. Причём магами порядка нарекли тех одарённых, которые служат в структурах, этот порядок охраняющих, то есть менты или, как здесь, копы.

Но тот же светлый маг одной страны, пришедший с войной на землю другой, будет сеять там хаос и разрушения. И аборигены никогда не назовут его светлым.

Какие ещё виды магии вспоминаются из прочитанных ранее сказок, фантастических повестей и романов? Демонология, магия времени или пространства, шаманизм или друидизм, клерикализм, магия рун и артефакторика, магия крови и разума, магия жизни и смерти. Сейчас разберёмся со всеми ними.

Потусторонних демонов ни здесь, ни в моём времени или мире, ну кроме как у Ивана Васильевича55, которого они замуровали, нет. Соответственно и магии, которая их призывает и помогает ими управлять, тоже нет. Из-за чего я ну совершенно не расстроился.

Время — одно из основных понятий философии и физики, мера длительности существования всего и вся, одна из координат четырёхмерного пространственно-временного континуума. Короче, что такое время не знает и не понимает никто. А как использовать то, что не знаешь и не понимаешь? Так и используют только в часах.

И немаленькие пространства тутошней Руси, как и других стран, преодолеваются по-прежнему старыми дедовскими способами: ножками (своими, лошадиными, верблюжьими ну или ослиными, на худой конец) или на колёсах (автомобильных или железнодорожных, если кто не понял).

Шаманы, если они настоящие и были, то все вымерли, друиды не появились, клирики обладают магическими способностями, но такими же стандартными, что и другие маги.

Что сказать о магии разума? Голова человека — это предмет тёмный, хотя у блондинок и светлый. И изучению поддаётся слабо. И потому пускать в себя какую-то магическую бяку не желает от слова совсем. Вот здесь я только за! Будь это не так, то не знаю, как бы я выкручивался на моём месте.

А вот всякие гадалки, прорицательницы и потомственные колдуньи как были в моё время (или в моём мире), так никуда и не делись. Ну что сказать — устроены так люди, желают знать, что будет, или пакость какую подстроить ближнему своему, или от мнимой наведенной пакости избавиться. А уж увести мужика от подруги, так это почти что и не проступок, а социальная необходимость. Одним словом — женщины, что с них возьмёшь, кроме красоты?

Руны, именно как знаки письменности (праскандинавские, общегерманские, англосаксонские, кёк-тюркские или славянские), а не в виде композиций из пересекающихся геометрических фигур, и в моём мире мало кто знал, а здесь и подавно если известны, то считанным единицам. И к магии эти символы никакого отношения не имеют. Да и я, кроме названий из почти забытой статьи, больше ничего о них не знаю.

Вообще названия стихийных магических школ не совсем точно отображают их суть. Скорее это дань памяти магам и волшебникам из сказок, услышанных или прочитанных в детстве, или RPG56-игр (не знаю, что это за игры такие — разберусь позже).

Так вот. Маг земли на самом деле может взаимодействовать не только с самой землёй, но и с любыми твёрдыми веществами или их смесями, находящимися в сыпучем или твёрдом состоянии:землёй, песком, каменной крошкой, металлическим порошком, гранулами пластика и даже деревом в виде стружки или опилок. При этом, чем больше размер крупинок того материала, с которым работает маг, тем сложнее с ним работать. А расход сил зависит в основном от массы используемого вещества. Нет, конечно, если сильно прижмёт и при этом хватит сил, то можно и бетонной плитой помахать. Но это ранг мага не меньше пятого.

Маг воды, по аналогии с магом земли, может оперировать не только самой водой, но и любыми другими жидкостями или их сочетаниями: кислотами и щелочами, нефтью и продуктами её перегонки, ртутью и расплавами твёрдых веществ, жидкими газами, компотом, молоком, да даже пивом с водкой. Короче, всем тем, что можно перелить из одной ёмкости в другую, а не только из пустого в порожнее. На сложность работы мага воды влияет текучесть компонентов используемых растворов, а на расход сил — не только их масса, но и плотность.

Маг воздуха работает с любыми газами, парами, туманом, дымом. Сложность его работы зависит от летучести компонентов используемых газовых смесей, а их плотность определяет расход сил мага.

Маг огня может воздействовать на любые материалы, повышая или наоборот понижая их температуру. Просто так, из ниоткуда, огонь возникнуть не может. Для его получения нужно что-то поджечь или нагреть, чем маг огня и занимается. Пожарных инспекторов на него нет! Но сложность в том, что не всё в мире может гореть. Как воду, например, не нагревай, а гореть она не будет. Закипит только и испарится. И чем больше теплоёмкость поджигаемого вещества, тем больше сил нужно магу.

Кроме всего перечисленного на сложность работы любого мага сильно влияет неоднородность материалов, с которыми он взаимодействует. А расход его сил также зависит от уровня применяемого конструкта (это заклинание так называется), качества ожидаемого результата, дальности воздействия, внешних факторов, типа погодных условий, противодействующих сил, наличия готового к применению материала и так далее и тому подобное.

Такое вот образовалось сочетание привычной физики и новой для меня эфирной магии стихий. Как примерно говорил Михайло Васильевич Ломоносов, ничто не берётся ниоткуда и никуда не пропадает.

И раз упомянул уже, то расскажу сразу о градации магов по рангам, то есть уровням силы. На сегодняшний день их всего пять. Деление на ранги довольно приблизительное. И чтобы получить более высокий ранг магу необходимо сдавать специальные профильные его стихии экзамены. Первый уровень — самый слабый — таких магов абсолютное большинство. Далее с каждым уровнем идёт возрастание силы с коэффициентом примерно десять. То есть маг второго ранга условно в десять раз сильнее мага первого уровня, а маг третьего — в десять раз сильнее мага второго уровня и, соответственно в сто раз сильнее мага-единички. Ну и так далее. На сегодняшний день о магах шестого уровня ничего не известно, и пятёрка — это существующий максимум, которым обладают единицы одарённых.

Ну и процентное соотношение магов разных рангов тоже примерно подчиняется десятке. Только если первым рангом обладает большинство женщин, то с увеличением ранга идёт уже не умножение, а деление.

Ничего странного не заметили? Тогда повторю — первым рангом обладает большинство ЖЕНЩИН!!! А мужчины, оказывается, магами быть не могут! Почему — никто точно не знает. Не могут и всё! Как и большинство женщин. И если магических способностей лишены все сто процентов мужчин, то женщин таких примерно три четверти.

Тогда получается я, несмотря на своё золотое сияние, тоже не маг? Ну почему я до сих пор не видел других мужчин? Может они светятся так же, как и я? Тогда можно было бы сделать какие-то выводы. А может маги — это только те, у которых есть разноцветные искорки в ауре?

Вернёмся к магам-женщинам. Если женщин-магов относительно много, то я должен видеть ауры у них у всех. А у большей части женщин я её не вижу. Хотя тут может быть простое объяснение — или они не маги, или их магический уровень низок. Или зрение у меня ещё недостаточно развилось для этого? Одни вопросы!

Ладно, что я забыл рассказать? Ах да, артефакторика, магия крови, жизни или смерти.

Артефактов здесь нет. Были попытки создать зелья и камни с запасом энергии, который мог бы использовать маг при магическом истощении. Но все они потерпели неудачу. Напрямую с энергией эфира никто работать не умеет. Её ограниченный запас, зависящий от силы мага, накопленный в его теле, преобразуется самим телом в стихийную магическую энергию. Поэтому жидкости просто ураганно испарялись, а кристаллы взрывались. Получились такие капризные магические гранаты, момент разрушения которых зависел от многих факторов, которые без пол-литра учесть практически невозможно. А как женщины пьют? Почти никак!

Некромантов тут тоже нет. Ну не хочет неодушевлённое тело не то что как-то двигаться, а даже шевелиться не желает. И энергия эфира на него никак не действует, поскольку рассеивается на неживых предметах.

Магия крови. А чем она может отличаться от магии воды? Как известно тело человека на восемьдесят процентов состоит именно из этой жидкости, а кровь — более чем на девяносто процентов. Можно даже залить в вены так называемый физраствор (физиологический раствор) — нольдевятипроцентный раствор натрия хлорида (обычная кухонная поваренная соль, если кто не знает) в дистиллированной воде. И ничего — живёт организм и даже выздоравливает, если приболел нечаянно. Так что проще заморозить всю воду в человеке или вскипятить её, чем воздействовать как-то по-другому.

Ну, это моё личное мнение, как «крупного специалиста» по магии. Никаких упоминаний о магах крови в интернете я не встречал. Но это не означает, что их нет. Как говорится, если у вас паранойя, то это не значит, что за вами не следят. Если такие маги и есть, то это один из самых секретных секретов любого государства, который охраняется не меньше сокровищ алмазного фонда. Короче неясно тут всё.

А вот с магами жизни всё более-менее понятно. Так здесь называют целителей, то есть операторов эфира, работающих на стыке магий воды и земли или воды и воздуха. И здесь нет никаких противоречий с разделением магии на четыре стихии.

Люди ведь не роботы с прописанными заранее жёсткими программами управления. Не все типы людских темпераментов укладываются в описанную ранее четвёрку. Есть и промежуточные варианты, состоящие из комбинаций четырёх основных типов характеров. Но при любом сочетании темпераментов всегда преобладает одна из основных эфирных стихий, а вторая и другие, если такой характер у человека, идут дополнениями к первой. Причём дополнение это, обычно, несколько или значительно слабее основного дара.

Такие маги с комбинированным стихийным направлением по общей силе дара могут быть равны одностихийным, но по основному своему профилю при прочих равных условиях оказываются слабее магов чистых стихий.

Для магов целителей это как раз на руку. Основное направление у них, то есть вода, отвечает как раз за воду людского тела. А дополнительные стихии — земля или воздух — за оставшиеся двадцать процентов человека. А меньшие силы обоих стихий позволяют проводить более тонкие манипуляции с органами и системами хрупкого человеческого организма.

Встречаются и другие сочетания стихий. Например, совместное действие огня и земли образует мага лавы, огня и воды — мага льда, огня и воздуха — мага плазмы, взаимодействие земли и воды даст мага сели, земли и воздуха — мага песка, а воды и воздуха — мага дождя.

Закончив изучать основы классификации магов современного теперь мне мира, я вспомнил, что утром пропустил, а точнее проспал зарядку, и решил, что нужно исправить это упущение и в дальнейшем такого не допускать.

Начать решил с пробежки пусть и в неприспособленных для этого больничных тапочках. Выйдя на улицу, ощутил лёгкую прохладу майского утра, пробравшуюся под мою пижаму. Оглядевшись вокруг, заметил виденную из окна палаты паутину дорожек, выложенных маленькими плитками, похожими на цветные кирпичи. Одна из «паутинок» тянулась вдоль забора больницы, но по ней мне бегать, как мне кажется, ещё рано. А вот по той, что идёт вокруг моего больничного корпуса — в самый раз.

Хватило меня всего на два круга. Вроде бы и корпус наш не очень большой, но сердце уже готово выпрыгнуть из груди. И мокрый весь, будто вагон картошки разгрузил. Да и ощущения почти такие же. Пока возвращался лифтом на свой этаж, успел немного отдохнуть. А в палате принялся отжиматься, качать пресс и приседать. Результат оказался таким же, как и в предыдущий раз. Ну, ничего, главное не прекращать занятия, и физическая форма постепенно восстановится.

После принятого душа я вновь взялся за комп и задумался чего бы поискать сейчас? Решил больше узнать о магии, а конкретнее, почему магом могут быть только женщины и вообще, откуда эта магия взялась?

Как я уже говорил, магии, как явлению, в этом мире около сорока лет. Точных причин её возникновения никто не знает. Появление магии связывают с таинственным экспериментом, проведённым европейскими учёными примерно столько же лет назад на каком-то большом адронном коллайдере. Чтобы понять, что это такое, пришлось смотреть дополнительные статьи в Ру-Вике.

Оказывается, это действительно большой, так как длина его кольца более двадцати шести километров, ускоритель адронов, то есть протонов и ядер атомов, которые в этом кольце разгоняли и сталкивали друг с другом. Поэтому этот гигантский агрегат и назвали коллайдером — от английского слова collider — сталкиватель.

Чего с чем и для чего столкнули там сорок лет назад сегодня не знает никто. Может какая-то информация есть в архивах разведок, но, понятное дело, они ею делиться ни с кем не торопятся. А что там произошло точно выяснить не получается до сих пор, так как на месте этого коллайдера сейчас с очень большого расстояния наблюдается такая же большая и круглая воронка спечённой земли, в которой и вокруг которой до сих пор мало что растёт. Даже животные и птицы стараются держаться от этого места как можно дальше.

Приблизиться к центру неизвестного катаклизма людям тоже не удаётся. Начинает резко возрастать уровень радиационного и электромагнитного излучения, у людей начинаются приступы необъяснимой паники, появляются галлюцинации, ухудшаются показатели жизнедеятельности организма вплоть до потери сознания. Нескольких особо упорных исследователей едва смогли откачать после того, как они, преодолевая своё ухудшающееся самочувствие, попробовали продвинуться дальше некоторой невидимой границы. Хорошо, что они были привязаны тросами и рядом дежурили несколько бригад медиков, оснащённых по последнему слову медицинской науки. При этом, несмотря на проявленный героизм, ничего полезного сообщить спасённые не смогли, так как полностью потеряли воспоминания за несколько последних дней.

Даже защищённые приборы и техника (особенно электронная) выходят из строя при пересечении определённой границы, ненамного дальше расположенной, чем для человека. Так было потеряно несколько наземных роботов и беспилотных (оказывается, тут есть и такие) летательных аппаратов. Те, которые получилось достать из невидимой зоны поражения, также практически ничем не помогли своим создателям, так как выгоревшая начисто электроника не смогла ни сохранить, ни передать ни байта полезной информации.

Вот и осталась только одна возможность изучения — с большого расстояния при помощи оптических и других приборов наблюдения и регистрации. При этом за прошедшие сорок с лишним лет величина этого расстояния практически не изменилась.

А через год после происшествия в той же Европе, а в последствие и дальше по всему миру, были зафиксированы первые, подтверждённые официальной наукой, случаи паранормальных явлений, причинами и источниками которых служили именно и исключительно женщины. Ни одного случая проявления магических способностей у мужчин выявлено до теперешнего времени не было.

Так как документальных свидетельств до сегодняшнего дня не обнаружено, то учёные только и могут строить предположения и ничем не подтверждаемые теории случившегося во время проведения того неудачного эксперимента.

Часть «умниц» предполагает, что ускоритель пробил самоподдерживающийся канал в одно из недоступных нам измерений нашей многомерной, на самом деле, вселенной, по которому на Землю хлынул поток неизвестной ранее энергии, которую назвали энергией эфира. И именно эта энергия уничтожила весь огромный европейский исследовательский комплекс и породила магию на планете.

Другие часть говорит то же самое, но в отношении какой-то иной вселенной, параллельной нашей, или даже о проникновении в антимир.

Третьи рассуждают об эксперименте по овладению энергией, родственной первоначальной энергии Большого взрыва, выделившейся при сотворении вселенной.

И это только самые распространённые и более-менее, на мой взгляд, вменяемые теории. В этом деле даже вирус какой-то обвиняют. А всего известно больше двух десятков гипотез той или иной степени сумасшествия о возникновении магии на планете.

Сам механизм образования, накопления и сотворения магического воздействия описан совсем недавно — около десяти лет назад. Одна из учёных-магов итальянка по фамилии Гаргуди, посвятивших свою научную деятельность изучению феномена магии, в последней своей работе описала этот процесс, так как смогла после многолетних экспериментов, в том числе и на самой себе, увидеть его своими собственными глазами.

По её словам, никем более не подтверждённым, но и не опровергнутым, энергия эфира разлита прямо вокруг нас в воздухе, в воде, приникает в той или иной степени в любые материалы, вещества, предметы и организмы.

По другому её утверждению взаимодействовать с этой энергией может именно и только женщина благодаря тем внутренним органам женского тела, которыми её изначально одарила природа, и которых, так же изначально, нет у мужчин. Речь идёт о матке и развитых молочных железах.

Матка — орган репродуктивной системы женщины, в котором происходит оплодотворение яйцеклетки, зарождение и развитие плода. И именно она служит своеобразным насосом, закачивающим энергию эфира из окружающей среды в тело женщины и передающим её вверх к голове для последующего преобразования.

На своём пути вверх закачанная энергия проходит два резонатора-усилителя, которыми являются груди женщины. Женская грудь начинает развиваться в период полового созревания, то есть примерно в десять-одиннадцать лет. Именно поэтому первые магические способности у девочек начинают проявляться именно в этом возрасте. И чем больше впоследствии вырастает грудь женщины, то есть чем мощнее становятся усилители, тем сильнее становятся её магические способности.

После преобразования в голове мага энергия распределяется и накапливается в ауре женщины. Чем больше и, что немаловажно, плотнее аура, тем большим запасом энергии она обладает, и наоборот. И чем плотнее аура мага, тем легче удавалось Гаргуди её разглядеть.

Ознакомившись до конца с материалами данной работы, записанной Гаргуди в виде видеообращения и переведённой субтитрами на многие языки, я выяснил, что разные маги, по утверждениям автора, обладают аурами разных цветовых оттенков. При этом основной цвет всех аур, видимых нею, женщина-учёный определяла, как янтарный или солнечный. Он выступал своеобразным фоном, на котором проступали переливы других видимых ею цветов.

Отличие цветовой гаммы энергетических оболочек магов женщина связывала с типом стихийной магии, которым обладали рассматриваемые ею люди: маги огня имели в своей ауре оттенки красного цвета — цвета пламени; воды — синего, словно морская волна; маг земли — почему-то зелёного. А вот ауры магов воздуха дополнительной цветовой раскраски не имели. Наоборот, видимый Гаргуди янтарный цвет местами терял свою яркость и насыщенность, вплоть до лёгкой золотистости. И она предположила, что именно так проявляет себя прозрачная стихия чистого воздуха.

У магов нескольких стихий цвета ауры смешивались, образуя палитру других видимых женщиной цветов. Например, у магов огня и земли аура приобретала коричневые оттенки, огня и воздуха — оранжевые, воздуха и воды — голубые. А вот самая редкая почему-то смесь синего и зелёного цветов приводила к появлению в ауре бирюзы. Обнаружение такого цвета в эфирной оболочке мага говорило о том, что перед вами стоит не просто маг-смеска, а самый настоящий целитель.

При этом редкость целительского дара компенсировалась тем, что, в отличии от магов других смешанных стихий, целители могли одинаково успешно, хоть и значительно медленнее других, развивать обе ветви доставшегося им дара — и воды, и земли, не теряя при этом в общей силе. Маги других комбинаций эфирного дара этим похвастаться не могли. Развивая одновременно два доставшихся направления магии они заметно, зачастую в разы, отставали в общем силовом развитии от магов чистых стихий. Поэтому таким «метисам» приходилось выбирать — или посредственная универсальность в двух стихиях, или высокая общая сила в одном выбранном направлении и почти никакие способности в другом. Большинство магов выбирали силу в ущерб универсальности. При этом выбранное направление магии развивалось и усиливалось, а оставленное — деградировало. А со временем, в соответствии с протекающими в эфирных телах магов изменениями, менялась и цветовая раскраска их аур.

И соответственно, по утверждениям итальянки, аур у слабых женщин-магов, детей и подростков до определённого возраста, а также у мужчин она никогда не видела.

Просмотрев полностью найденное в интернете видео и проведя напрашивающиеся параллели с моим видением окружающего мира, я практически успокоил себя в отношении своего психического состояния. Хотя некоторые вопросы у меня ещё остались. Озвучу некоторые из них. Если ауры смогла рассмотреть женщина-маг, то почему их вижу я? Если ауры есть только у женщин-магов, то почему я вижу её у себя? Почему у меня она просто золотистая, или, как назвала автор — янтарная или солнечная, без каких-либо дополнительных цветовых оттенков или побледнений? И самый главный — я маг или нет?

Даже мысль мелькнула неожиданная — а не появились ли у меня матка и груди? Руки как-то самопроизвольно проверили наличие женских вторичных половых признаков. После подтверждения их отсутствия я даже вздохнул с немалым облегчением. Поразмыслил ещё немного на тему возможности определения наличия женских внутренних первичных половых признаков. Внимательно прислушался к своему богатому внутреннему миру. Понял, что ничего нового и непривычного он мне не сообщает. Решил пока на этом остановиться.

Что ещё я понял после просмотра видео, а особенно комментариев других читателей под ним, так это то, что кроме меня и автора ауры никто больше не видел и не видит. И задавать вопросы по этому поводу другим людям бесполезно. А скорее всего ещё и опасно, так как можно привлечь к себе совсем не нужное внимание и научного мира, и магического, и медицинского, и различных спецслужб. А мне что-то не хочется оказаться запертым в какой-нибудь жутко секретной лаборатории и служить там пусть и важной, но подопытной мышкой.

Порывшись ещё немного в интернете, выяснил также, что сила мага определяется не только запасом накопленной магической энергии, но и возможностью мгновенного его высвобождения. Проводятся даже специальные аттестационные испытания для магов разных стихий на присвоение определённого ранга. И чем выше ранг мага (о градации магов по рангам я уже рассказывал, так что повторяться не буду), тем большим уважением и привилегиями он может пользоваться, тем выше его статус в обществе.

А вообще социальный статус любого человека, а не только мага, на Руси, оказывается, на многое влияет в его жизни. Чем выше этот статус, тем более высокий пост может занять человек, например, в органах управления государством, тем выше его заработная плата, дольше отпуск, больше пенсия.

Статус этот зависел от количества накопленных так называемых баллов социальной ответственности, сокращённо БСО, которые автоматически заносятся в личное дело и на удостоверение личности гражданина, получаемое им сразу при своём рождении. Это удостоверение представляет собой тонкий пластиковый на вид и ощупь прямоугольник размером примерно со спичечный коробок, на который с помощью электронных технологий заносится вся значимая информация о его владельце и, конечно же, его изображение.

БСО начисляются государством буквально за всё, чего человек смог достичь в своей жизни. Один балл начисляется сразу же по факту рождения человека ему самому и несколько баллов его маме. Папа нового члена общества, если он есть, получает один балл при рождении девочки и несколько баллов в случае появления на свет мальчика.

Второй балл достаётся маленькому гражданину после успешного его выпуска из детского сада. От одного до трёх баллов (в зависимости от итоговых результатов) начисляется за окончание каждого вида школы (начальной, средней и старшей), средних профессиональных и высших учебных заведений. Причём за оставление ученика или студента из-за негативных результатов обучения на второй год или вообще отчисление (а такое здесь возможно даже в школе) баллы снимались. Учёба в аспирантуре или докторантуре с получением соответствующей научной степени также вознаграждались соответствующими баллами.

Несколько баллов государство начисляло за службу в своих вооружённых силах. Их количество зависело от рода вооружённых сил, места прохождения службы, участия в вооружённых конфликтах, срока службы и некоторых других показателей. Причём к работе в органах государственного управления допускались только те кандидаты, кто прошёл эту службу на протяжении как минимум трёх лет.

По одному баллу государство начисляло за каждый полный отработанный год на каком-либо предприятии или организации.

Некоторые дополнительные баллы можно было заработать, получив ещё одно или несколько профессиональных, или высших образований, оформив патент на изобретение, заняв какое-то призовое место на творческом конкурсе или спортивных соревнованиях, или совершив другое общественно значимое и полезное деяние (перечень там довольно длинный).

Таким способом государство стимулировало своих граждан заниматься самосовершенствованием, профессиональным и личностным развитием.

Кстати, за каждый случай утери, порчи или уничтожения удостоверения личности государство забирало баллы социальной ответственности, понижая статус владельца удостоверения. Так что люди здесь бережно относятся к единственному своему документу.

Также баллы снимались при совершении гражданином различных противоправных или общественно порицаемых деяний. Вот такая система!

После обеда продолжил терзать компьютер в поисках нужной мне информации. На этот раз сосредоточился на государственном устройстве страны. А здесь оказывается монархия! Социализм давно и прочно забыт.

Моя страна — Союз Советских Социалистических Республик — распалась на исходе двадцатого века на пятнадцать отдельных государств. Между некоторыми из них даже войны были. Между братскими советскими республиками! И практически все они, как и страны тогдашнего социалистического лагеря, предали Россию и её народ, обвинив во всём, что только можно было и даже нельзя.

Националистическая мразь, особенно в бывших южных республиках, при попустительстве и безмолвии или даже с одобрения появившихся местных «мини-царьков», объявляла русских врагами, убивала и изгоняла их из своих стран, даже если они там родились и жили всю свою жизнь. Бывшие братья, с потрохами продавшись западным странам и особенно США, запрещают русский язык, кое-где и алфавит свой меняют на латиницу, ликвидируют русские школы, прекращают трансляцию теле и радиопрограмм на русском языке. Даже братья-славяне — Украина и Белоруссия — ненамного отстали от них.

Пришедшие к власти предатели, оболванив население ложными обещаниями и посулами, отдают за бесценок народное достояние в частные руки, наживаясь на этом и возрождая капиталистический строй. Происходит массовое обнищание простых людей, рабочий труд обесценивается, появляется безработица, растёт уровень преступности.

В бывших советских республиках из-за продажности и собственного неумения управлять страной, под негативным воздействием западных стран разваливается и уничтожается промышленность, наука, образование, культура, армия. Люди массово начинают уезжать за рубеж в поисках лучшей жизни.

Ситуация в России того времени ненамного лучше, чем в соседних странах. Но наличие огромных запасов полезных ископаемых, мощной советской ещё промышленности и науки, своевременная смена руководства страны, позволяют ей преодолеть возникшие проблемы намного лучше и быстрее, чем соседям. И к концу первой четверти двадцать первого века Российская Федерация, как преемница бывшего Советского Союза, во многом восстановила свои позиции на мировой арене.

Сейчас страной правит государыня Руси Антонина Ярая — дочь предыдущей государыни Оксаны и правнучка первой государыни Ольги. Посмотрел я её фотографии — красивая, рыжеволосая, высокая, статная, хоть и неюная уже женщина — маг огня пятого ранга.

Её прабабушка — Ольга Ярая — пришла к власти в Российской Федерации в середине двадцатых годов двадцать первого века на волне мирового кризиса, вызванного Вирусом. Упоминание о каком-то вирусе, да ещё и с большой буквы, я уже встречал ранее. Пришлось искать дополнительную информацию.

То, что я нашёл и прочитал, потрясло меня не меньше, чем развал моей страны.

В начале двадцатых годов двадцать первого века весь мир сотрясают пандемии, вызванные вирусами, источник и происхождение которых не ясен до сих пор.

Сначала в Китае возникает какой-то корона-вирус, который за полгода поражает весь земной шар. Многие страны вводят карантин и закрывают свои границы. Людям запрещают выходить на улицу, закрывают учебные заведения, детские сады, приостанавливают свою работу многие предприятия и организации. Из-за этого рушится экономика, растут цены, люди теряют работу. Титаническими усилиями медиков всех стран распространение этого вируса удаётся остановить.

Не проходит и года, как появляется новый вирус. И именно его потом будут именовать с большой буквы. Началось всё с США, Мексики и Канады. Затем в считанные недели вирус, распространяясь воздушно-капельным путём, при половых контактах или при переливании крови, переносясь животными и птицами, передаваясь через предметы или простое рукопожатие, постепенно заражает всех людей на Земле. Новый вирус похож на грипп, но вакцины и лекарства от гриппа на него не действуют. В воздухе при длительном действии солнечного света он впадает в спячку, со временем распадаясь на составляющие. А при попадании в организм человека вирус вновь пробуждается.

Заражаются все люди. Но действует новый вирус избирательно. Женщины и дети от него практически не страдают, хотя и являются его переносчиками. Заболевают мужчины и мальчики, достигшие возраста полового созревания. В их организмах вирус, стремительно развиваясь, приводит к значительному снижению или полному уничтожению иммунитета. И начинается стремительное вымирание мужского населения всех стран не от самого вируса, а от того, что мужской организм перестаёт бороться даже с самыми простыми и безобидными ранее возбудителями других болезней.

На этот раз медицина и наука оказались бессильны. Не помогли ни карантинные меры, ни разрабатываемые в огромной спешке вакцины, ни существующие на то время лекарства.

России повезло, если можно так сказать, что основной период заражения пришёлся на зиму, которая выдалась тогда очень суровой. Как оказалось, пониженные температуры замедляют скорость распространения нового заболевания, и, когда во многих других странах уже вымерла значительная часть мужского населения, в Российской Федерации только начали появляться первые случаи заражения. Сдержать распространения заразы не получилось и здесь, но страна получила фору во времени и смогла хоть как-то подготовиться к наихудшему варианту развития событий, примеры которых происходили в других странах мира.

В числе первых заболевших оказались и лидеры страны. Понимая, что надежды на выздоровление практически нет, они передают власть в руки тогдашнего председателя Государственной думы Российской Федерации Яровой Ольги Григорьевны.

Ослабление, а местами и разрушение государственной власти в других странах приводит к прекращению функционирования международных и государственных финансовых платёжных систем и быстрому обесценивание национальных денежных единиц. Отсутствие на улицах полиции и наглость осмелевших от безнаказанности и фатализма бандитов, неработающий общественный транспорт и паника на улицах городов, перебои с поставками стремительно растущих в цене продуктов питания, лекарственных средств и топлива, привели к массовым грабежам и погромам, в том числе и медицинских учреждений.

В России в это время берут под усиленную охрану золотой запас страны, алмазный фонд, склады стратегического резервного фонда, продовольственные и топливные запасы, энергогенерирующие предприятия, культурные ценности и, что показало дальновидность нового руководства, медицинские учреждения, в которых имелись хранилища спермы.

Немногие больницы в поражённых вирусом странах продолжали свою работу в то смутное время. И далеко не во всех из них были центры репродуктивной медицины. Они изначально были только в высокоразвитых странах мира. А после наступления эпидемии и всеобщего беспорядка, когда пропали тепловая и электрическая энергия, во многих таких центрах нарушились условия хранения генетического материала. О многих таких центрах просто забыли. Для работы других не хватало медицинского персонала, который был мобилизован для оказания помощи всё увеличивающемуся количеству поступающих пациентов. Третьи подверглась варварскому разрушению и разграблению мародёрами, большая часть которых состояла из смуглых или темнокожих беженцев, принятых коренным населением стран. Особенно пострадали от этого государства западной Европы, где этих беженцев-эмигрантов было больше всего. Ослабленные в результате эпидемии «развитые» демократии этих стран оказались не в состоянии быстро и жёстко навести порядки на улицах своих городов, что впоследствии сказалось на численности населения теперь уже снова разъединённой Европы.

В России тем временем вводятся чрезвычайное, а затем и военное положения. Проводится полная мобилизация всего женского населения, достигшего шестнадцатилетнего возраста, кроме беременных женщин на поздних сроках беременности (на ранних сроках женщины работают на лёгких работах) в армию, в полицию, на производства, в сельское хозяйство. Временно прекращается действие пенсионной системы — всех уже бывших пенсионерок определяют на лёгкие, посильные им виды работ с начислением заработной платы (после преодоления кризиса пенсии по возрасту и выслуге лет вернули). Закрываются все ненужные для выживания страны фирмы и организации, проводится полная национализация всех продовольственных, сельскохозяйственных и промышленных предприятий (впоследствии почти полностью отменённая). Все производства, выпускающие однотипную продукцию, которые можно остановить без особого ущерба для страны, останавливаются и консервируются. Расстрелы на месте мародёров и бандитов не позволили произойти в России тому же, что случилось в Европе.

Мужчины за оставшееся им время передают, насколько это получается, свои знания и умения мобилизованным женщинам. Пишутся (иногда и от руки) руководства к действиям в различных ситуациях по своим специальностям.

В стране, как и во всём мире, уменьшается внутреннее и совсем разрывается международное воздушное, морское и железнодорожное сообщение из-за возникшей нехватки пилотов, моряков, машинистов, которые были в основном мужчины. Поставки энергоносителей (газа, нефти, угля, электроэнергии), продовольственных товаров и зерна зарубежным странам останавливаются. В ответ на все возмущённые высказывания и протесты иностранные послы были культурно посланы руководством державы в пешее эротическое путешествие.

Во всём мире происходит череда вооружённых конфликтов.

Непонятно почему с территории США происходит пуск нескольких ракет с ядерными боеголовками по территории России и Китая. После почти полного успешного отражения атаки ответный ракетный удар первой наносит Россия, к которой чуть позже подключается и Китай. В результате полностью уничтожается западное побережье США, начинается извержение вулкана Йеллоустон с выбросом огромного количества пепла и вредных веществ в атмосферу. Над Северной Америкой появляется огромная (к настоящему времени уже почти исчезнувшая) озонная дыра. Природа континента сильно загрязняется от уничтоженных и просто остановленных нефтеперерабатывающих, химических и фармакологических производств, ядерных электростанций. Выжившее население США бежит в Канаду и Мексику.

Видя уничтожение США — основного союзника Израиля, Саудовская Аравия вторгается на его территорию, получая в ответ получает ядерную бомбардировку, которая заставляет арабов прекратить агрессию и откатиться на свою территорию.

Япония пытается оккупировать российские Курильские острова и Сахалин. При отражении нападения гибнет практически весь Тихоокеанский флот, но территорию страны удаётся отстоять.

После этого на Дальний восток Российской Федерации вторгаются войска Китайской Народной Республики. По личному распоряжению Ольги Яровой наносятся массированные удары тактическими ядерными боеприпасами вдоль всей границы с КНР. Намёк китайским руководством был понят правильно, и до полноценной ядерной войны дело не дошло. Остатки вторгнувшихся войск быстро убрали, китайская сторона принесла глубочайшие извинения, сославшись на самодеятельность некоторых чинов армейского руководства (кого-то там даже расстреляли). Но восточная российско-китайская граница до сих пор является необитаемым из-за радиации местом.

Позже свои территориальные амбиции Китай реализовал с Казахстаном. О судьбе других советских республик я уже рассказывал.

После добровольного присоединения к России Белоруссии и большей части Украины Ольга Яровая учреждает и после всеобщего референдума занимает пост государыни Руси, возрождая в стране монархию. От упоминания Великой, Белой и Малой (или по некоторым предложениям Киевской) Руси, после консультаций с правительствами трёх бывших независимых стран, решили воздержаться, сойдясь на нейтральном, всех устроившем названии нового государства, утверждённом после всеобщего голосования. В народе Ольгу Яровую переименовывают на Ярую, и она официально принимает это прозвище, как свою фамилию.

Для стабилизации денежной системы в стране вводятся в оборот монеты из драгоценных металлов и сплавов (золотая, серебряная и бронзовая). После восстановления экономики денежные расчёты полностью переводятся в электронную форму в национальной банковской системе. Расчёты с другими странами производятся только золотом и другими драгоценными металлами и материалами.

Но самой дорогой расчётной межгосударственной единицей становится сосуд Дьюара57. В нём в жидком азоте при температуре минус двести градусов Цельсия хранится пробирка со смесью глицерина, как криопротектора, и чистого незаражённого мужского семени.

Ещё раз России повезло с мужчинами. Спустя несколько недель после начала пандемии на базу в Вилюйске из дальнего похода возвращается атомная подводная лодка, находившаяся до этого в длительном погружении. Экипажу, опасаясь заражения, не только запрещают сходить на берег, но и заставляют лечь на дно недалеко от места постоянного базирования. За это время в том же Вилюйске перестраивается и модернизируется один из подземных бункеров-бомбоубежищ. Его полностью изолируют от окружающей среды, дезинфицируют, оборудуют многоуровневыми системами фильтрации, дезинфекции и обеззараживания. Экипаж всё это время кормят только консервами, изготовленными задолго до предполагаемой даты начала эпидемии, передавая их через люки торпедных аппаратов.

После всплытия моряков, облачённых в костюмы высшей биологической защиты, переводят в обустроенный бункер. Покидать его мужчинам запрещается. Вводится обязательная еженедельная сдача спермы, которая под усиленной охраной помещается в криохранилища, расположение которых становится одним из самых охраняемых государственных секретов новой Руси.

Под впечатлением и мыслями от прочитанного прошёл ужин, который я вообще не запомнил, и вечерняя физическая зарядка. После неё, пока ещё было время до отбоя, я посмотрел биографию первой государыни Руси. С разных фотографий, от совсем молодой девчонки до пожилой женщины, на меня смотрела очень красивая рыжеволосая женщина. Причём веснушек и конопушек, что свойственно многим рыжим, у неё не было. Да и не рыжая она была. А какая-то красно-огненная.

Родилась она в 1962 году в Ленинграде. Там же с отличием отучилась на юридическом факультете Ленинградского государственного университета. Четыре года аспирантуры на должности ассистента в родном ВУЗе закончились защитой диссертации на соискание учёной степени кандидата юридических наук. Затем несколько лет работы в мэрии Санкт-Петербурга (оказывается, так переименовали Ленинград, а область при этом оставили Ленинградской, где логика — непонятно), совмещённой с преподавательской деятельностью. За это время становится кандидатом экономических наук. С 2001 года работает в правительстве Российской федерации. С 2011 года — депутат Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, а с 2021-го её председатель. Умерла в 2049 году в возрасте восьмидесяти семи лет.

Вообще все русские государыни были и есть яркими и запоминающимися дамами. Все они, и те, что ушли уже в мир иной, и те, что до ныне здравствуют, были высокими, красивыми женщинами с приятными мужскому взгляду формами. Они вообще все очень похожи. Может бросающееся в глаза «пламя» пышных рыжих волос создавало такое впечатление? Или смотрящие, казалось, прямо в душу большущие зелёные глаза? «А не родовая ли магия огня оказала такое влияние на внешность женщин?» — подумал я, разглядывая их фотографии. Хотя позже, когда искал в интернете ответ на этот вопрос, никаких упоминаний о влиянии типа магии на внешность её носителя я не нашёл.

Особенно меня заинтересовала Александра Ярая. Если на остальных государынь я потратил несколько минут, бегло просмотрев их фото, то изображения второй государыни Руси меня чем-то зацепили. Причём так, что ей я посвятил почти весь остаток сегодняшнего вечера. И, хоть я понимал, что не встречал, да и не мог никогда в своей жизни встретить эту женщину, но какое-то мимолётное чувство узнавания мелькало на краю сознания. Но, как я ни старался, разобраться с этим ощущением у меня не получилось.

А вообще, хорошая и удобная штука этот интернет. И главное — полезная! Наверное, всё можно в нём найти! Если тебе что-то нужно, то вводишь необходимый вопрос и почти мгновенно получаешь на него ответ. Не нужно (особенно в ненастную или очень жаркую погоду) топать в городскую или школьную библиотеку, перерывать там десятки книг, журналов или газет, мучая и себя, и пытающуюся тебе помочь библиотекаршу, выписывать найденное в тетрадку, перерисовывать картинки на черновик, а потом переносить всё дома на чистовик.

Да и мобильные компьютеры эти — тоже классная вещь: и книга, и радио, и магнитофон, и телевизор, и что-то ещё, наверное, чего я пока не знаю, объединено в одном небольшом и относительно лёгком устройстве. Не сравнить с нашими компьютерами, теле-, видео- и аудиотехникой, особенно советской. В этом направлении Советский Союз явно отставал от буржуев (интересно, а как обстоят дела сейчас?). Комп запросто можно положить в сумку или портфель и свободно переносить и пользоваться даже на улице, не думая о подключении проводов питания к электрической розетке или запасных батарейках.

Напоследок попробовал найти в интернете информацию о своих родителях, а потом и о себе, вводя фамилию, имена и отчества. Но потерпел полнейшее фиаско — или интернет знает не всё, или, что, скорее всего, мы не настолько важные особы, чтобы о нас там писали.

Перед тем, как заснуть с компом в руках, я сообразил, что Марию Степановну я сегодня не видел, и никто меня целый день не беспокоил.

* * *

Глава 8

Пензенская областная клиническая больница, палата терапевтического отделения. 23 мая, 08:30.

Несмотря на большое желание как можно скорее продолжить изучение новейшей истории, зарядка, пробежка и утренние гигиенические процедуры прошли в полном объёме, как я сам себе и обещал.

Вообще, я не люблю чего-то кому-то обещать, и стараюсь делать это как можно реже. Но если пообещал, то слово своё, обычно, держу. Родители меня так учили. Конечно, ситуации в жизни бывают разные, и не всегда удаётся своё слово сдержать. Но я очень стараюсь, чтобы мои слова не расходились с моими же делами.

И во время пробежки, и во время завтрака я приглядывался к пациенткам и медперсоналу, пытаясь получше разглядеть их ауры. И, как мне показалось, они стали больше и ярче. А ещё еле видимые ауры появились у некоторых других людей, у которых я их раньше не видел. Похоже, моя новоявленная способность продолжает развиваться.

Перездоровавшись с доброй половиной отделения, получив новую порцию вкусняшек, не забыв, конечно же, за них поблагодарить, я вернулся в свою палату к интернету. Кстати, комп утром я обнаружил на тумбочке, хотя, насколько я помню, когда засыпал, то он находился у меня руках.

Сегодня меня интересовала судьба мужской половины человечества. Судя по тому, что я, хоть и не видел пока представителей своего пола, но они всё-таки существуют. Ведь представительницы прекрасного пола, узрев меня, не удивлялись и не кидались кланяться, как невиданному доселе существу, хотя и относились ко мне очень доброжелательно. Да и население не выродилось в ноль. И так как детей я уже видел, то значит, откуда-то они берутся. Вернее,откуда — понятно. Но и попадают туда они как-то же.

Вот что удалось узнать после подробного изучения этого вопроса. Вирус во время пандемии выкосил всё половозрелое мужское население Земли. Выжили только некоторые взрослые, которых вирус почему-то пощадил, и мальчики возрастом до тринадцати-четырнадцати лет. Однако, с превышением этого возраста начинали умирать и они.

Как выяснили учёные, на активность Вируса (а вакцина или лекарство от него не созданы по сей день) в теле человека влияет количество тестостерона в его организме. В женском организме уровень тестостерона в несколько раз меньше, чем в мужском. Поэтому Вирус, не имея достаточной питательной среды для своего распространения, не развивается и не поражает иммунитет женщин.

Совсем другая картина у мужчин. Питания для Вируса в мужском организме — ну просто завались. Вот он и размножается там, как саранча, попутно уничтожая иммунитет носителя. А у мальчиков с началом переходного периода (а это как раз 13–14 лет) выработка тестостерона резко возрастает. Мальчик стремится превратиться в мужчину, а Вирус сбивает его прямо на взлётной полосе.

Спасение для человечества пришло от самой Природы. Оказалось, что некоторые из тех мальчиков, которые были зачаты незадолго до эпидемии Вируса или уже во время неё, обладают врождённым иммунитетом к нему. Плюс, как я уже рассказывал, в России и некоторых других странах, сохранились запасы мужского семенного материала.

Но и здесь не обошлось без огромной ложки дёгтя. Вирус, всё-таки, повлиял на новое поколение мужчин.

Во-первых, рождаться мальчиков стало значительно меньше, чем раньше.

А во-вторых, выяснилось, что у многих повзрослевших юношей в организме недостаточно тестостерона для его полноценного развития. Этот недостаток (а может, повлияло что-то ещё) привёл к уменьшению роста и мышечной массы парней, ухудшению умственных и физических способностей, снижению полового влечения (уменьшения содержания тестостерона в крови на 10–15 процентов достаточно, чтобы мужчина терял сексуальное влечение к женщине), сокращению продолжительности жизни.

Но и здесь Природа, а может высшие силы, не оставили измученных мужчин без сладкой пилюли. Они почти перестали болеть! Именно поэтому в больнице я не видел ни одного пациента мужского пола. А мужчины-посетители, если они были, скорее всего, приходили тогда, когда я не мог их видеть, находясь в своей палате или в других кабинетах на медицинских процедурах.

На всей планете устанавливается матриархат, разрешается многожёнство. Во многих странах снижается минимальный возраст мужского совершеннолетия, который на Руси на данный момент составляет четырнадцать лет. Была предпринята попытка ввода обязательной периодической сдачи спермы, но сразу же возникли юридические коллизии и судебные тяжбы из-за прав на имущество, наследование, содержание и детей, и родителей. Разразились скандалы из-за разной расовой принадлежности матерей и новорождённых детей. Вдобавок принудительному забору геноматериала воспротивились и сами мужчины, и их жёны. В итоге эта практика была отменена, и сейчас такое возможно только на добровольной основе.

Государства, с одной стороны, всеми доступными способами стараются уберечь своих мальчиков и мужчин, облегчить и сохранить им жизнь. С другой стороны, они же, но уже другими способами, пытаются выкрасть, а если не получается, то иногда даже уничтожить здоровых мужчин других стран.

Развиваются и совершенствуются методы искусственного оплодотворения. На Руси дети, рождённые после такого способа зачатия ребёнка, имеют право самостоятельно выбрать себе отчество. Совершаются атаки иностранных террористических и диверсионных групп на сохранившиеся криохранилища спермы.

На Руси для защиты и поддержки поредевшего мужского населения в структуре министерства внутренних дел создаётся специальный Департамент алиментации мужчин. Меняются государственные законодательные и нормативные базы, ужесточается наказание за преступления, совершённые против мужчин. Все мальчики с момента рождения берутся под пристальный контроль государства.

За прошедшие десятилетия ситуация немного стабилизировалась, особенно на Руси. Но мужчин сейчас, даже здесь, намного меньше, чем женщин. И их, если можно так сказать, «технические характеристики», оставляют желать лучшего.

Не прошло всё бесследно и для женщин. И я не об одарении их магией. По непонятной причине женщинам стало очень трудно забеременеть естественным, так сказать, способом. И дело не в современных мужчинах. У них в этом плане всё более-менее, но в порядке. Ну, почти. Нужно только прийти в соответствующее состояние. С этим — проблемы, да. Но если меньший брат переходит-таки в боевую готовность, то все свои обязанности он выполняет в полной мере и качественно.

А вот женский организм начинает сачковать. То ему семена не той породы, то климат неподходящий, то удобрения вовремя не привезли. При этом от одного и того же мужчины одна женщина может забеременеть, а десять других — нет. Или у одной и той же пары ребёнок может появиться через десять лет постоянных попыток завести продолжателя рода. И никто из врачей конкретную причину или причины такой рулетки установить пока не смог. Просто зачатие или происходит при удачном сочетании звёзд на небе, или, что значительно чаще, не происходит. И всё!

Проблему попробовали решить с помощью искусственного оплодотворения. Но помещённая в родную утробу здоровая оплодотворённая яйцеклетка приживается в ней с такой же частотой, как и её натуральная, если так можно выразиться, сестра. Плюс, а вернее, минус, — немаленькая очередь и такая же, доступная немногим, цена вопроса без малейших гарантий от пожимающего плечами производителя.

Прочитанное дало ответ на некоторые старые вопросы, но и породило новые, которые совсем не способствовали моему аппетиту на обеде. Заразился ли я этим Вирусом? Что за инфекцию я перенёс недавно? Что с моим иммунитетом? Если мне сейчас тринадцать, то сколько мне осталось жить? Вот самые главные вопросы, размышления над которыми, а главное невозможность получить на них ответ, ухудшали моё настроение.

Вернувшись в палату, снова взял комп в руки. Для поднятия настроения решил посмотреть на свой родной город. Заходившая утром, перед завтраком, Валентина Николаевна показала, как с помощью компьютера и интернета можно виртуально (слово-то какое придумали) путешествовать по улицам разных городов. Вот и захотелось посмотреть на свою современную малую Родину.

Да что же за день такой сегодня! Одни плохие новости с утра! Поднял себе настроение, называется! Нет сейчас моего города! Одни каменные развалины, заросшие диким лесом, остались на его месте.

Виноваты в этом авария и пожар на нашей электростанции, во время которых произошло разрушение одного из её энергоблоков и выброс радиации на многие километры вокруг. Даже Европе, как написано, досталось.

Много людей погибло при ликвидации пожара и его последствий. Все городские предприятия закрыли. Население города и близлежащих сёл эвакуировали и расселили по другим городам Советского Союза.

Разрушенную станцию укрыли бетонным саркофагом. А мой город забросили. Никто не занимался и не занимается его восстановлением даже сейчас, когда уровень радиации давно уже пришёл в норму.

Переходя по разным ссылкам, посвящённым интересующей меня теме, выяснилось, что случившаяся трагедия послужила поводом для написания множества книг фантастического жанра о Зоне и выбросах, радиации и аномалиях, артефактах и сталкерах, их добывающих. Даже игра компьютерная была, которая так и называлась — S.T.A.L.K.E.R. Интересно, а похоже ли всё это на сталкера из «Пикник на обочине» братьев Стругацких? Может их повесть оказалась пророческой? Надо будет почитать новую для меня литературу на досуге.

А ведь авария на ЧАЭС случилась примерно в то же время, когда меня ударило молнией и перенесло в это время!

А мама и папа? Как они там? Что с ними было? Вовремя ли эвакуировали их? Не пострадали ли они из-за аварии и особенно моего исчезновения? Вот возвращаются они утром домой, а сына нет. Что делать, где искать? Они всегда волновались и, наверное, как и большинство любящих родителей, ругали меня, когда я задерживался с ребятами на улице, допоздна гуляя во дворе и окрестностях. А тут ещё авария, эвакуация. Даже не представляю, что им пришлось пережить!

Простите меня, папа и мама, пожалуйста! Хоть и нет во всём случившемся моей прямой вины, но чувствую я себя паршиво. И дёрнуло же меня отдохнуть на той лавочке! Не мог до своей кровати дотерпеть. Эх, знал бы всё наперёд, выкорчевал бы к едрене фене ту скамейку, не взирая на облюбовавших её пенсионерок!

А Анька Бахметьева, а мои друзья и одноклассники? Что с ними случилось? Выжили ли они? Как сложилась их жизнь после аварии и переселения? Не перестали ли дружить, разъехавшись по просторам Советского Союза?

Сколько я не терзал всезнающий интернет, но ответить на мои вопросы он не смог. Скорее всего разбросала судьба всех моих друзей по разным городам, а может даже республикам моей необъятной Родины.

Сдавшись после долгих бесплодных попыток узнать что-то о своих родных и близких, я долго рассматривал фотографии случившейся сто лет назад трагедии, смотрел современные виды и карты, читал различные материалы, воспоминания очевидцев. И моё настроение от прочитанных строк опускалось всё ниже и ниже. Даже вечерняя пробежка и физические упражнения не смогли его исправить.

Прав был древний царь Соломон: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». «Вот уже и цитаты из Библии приходят в голову» — подумал я, разглядывая перед сном сквозь золотистое сияние эфира вечерний потолок, по которому изредка проносились отсветы фар проезжающих за окном машин.

Мария Степановна и сегодня ко мне не зашла. Может я её чем-то обидел? На душе стало совсем грустно.

* * *

Служебная записка. 23 мая.

«Министру внутренних дел Руси генералу Шевцовой Н.Р.

главы Департамента государственной безопасности МВДР полковника …

На выполнение приказа №ДГБ-23-01-77 от 15 мая 2086 г.

22 мая 2086 г. органом опеки и попечительства Пензенской областной государственной администрации выдано согласование на усыновление несовершеннолетнего Елизарова В.А. его опекуном Кочур М.С. (государственный реестр «Супер», список «Мед+»).

В этот же день от главы Пензенской городской государственной администрации получено разрешение, а городским отделом записи актов гражданского состояния оформлено и выдано свидетельство об усыновления Елизарова В.А. его опекуном Кочур М.С.

23 мая 2086 г. в Пензенский ОВД подан запрос от указанной выше Кочур М.С. на выдачу удостоверения личности упомянутому ранее Елизарову В.А.

В этот же день в Пензенский городской отдел министерства образования и науки Руси подано прошение от Кочур М.С. на внеплановую аттестацию Елизарова В.А. с целью определения объёма освоенной школьной программы.»

Резолюция:

«1. Выдачу удостоверения Елизарову В.А. взять под личный контроль.

2. Наблюдение за Елизаровым В.А. передать созданной особой отдельной сводной оперативной группе ДГБ МВДР.

3. Ознакомить руководителя особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР со всеми собранными материалами по Елизарову В.А.»

* * *

Пензенская областная клиническая больница, палата терапевтического отделения. 24 мая, 08:05.

Всё-таки хороший сон, мышечные нагрузки и водные процедуры, кроме физического состояния тела, улучшают и его эмоциональный настрой. От вчерашней хандры к завтраку не осталось и следа.

А приём пищи поднял моё настроение на небывалую высоту. Шутка! Хотя, как говорится, в каждой шутке есть только доля шутки. Как вы уже поняли, покушать я люблю. А у меня теперь ещё и юный развивающийся организм, стремительно идущий на поправку, и требующий для этого много строительного материала. И кое о чём я забыл рассказать, что является непростительной оплошностью с моей стороны.

Два дня назад мой ежедневный распорядок питания, состоящий из завтрака, обеда и ужина, существенно дополнился. Оказывается, этого почему-то не было в распорядке дня, висевшем в моей палате, здесь есть ещё второй завтрак и полдник. Через два часа после первого завтрака по палатам развозят соки в маленьких бумажных пакетиках, а через два часа после обеда угощают каким-то фруктом: грушей или яблоком, персиком или бананом, мандарином или апельсином.

Как выяснилось после расспросов медсестры, ограничение на питание было введено сразу после моего перевода из реанимации. Планировалось, при положительной реакции моего желудка на приём пищи, его отменить. Но, когда я заболел, то об этом запрете просто забыли. А два дня назад это упущение исправили.

Так вот, сегодня, поедая на первом завтраке овсяную кашу на молоке и омлет, запивая хлеб с маслом стаканом сладкого чая, я снова тестировал своё ауровидение. И снова за ночь оно заметно улучшилось.

Объём видимой мне ауры у магов (или, если маг — женщина, то правильнее будет именовать её магесса или магиня?) значительно вырос. Теперь это не пара сантиметров, как было сначала. Золотое сияние я различаю на расстоянии более десяти сантиметров от тела. И цветные переливы в нём видимы намного ярче и отчётливее. И одежда теперь не препятствует моему видению.

Аура немагов или очень слабых магов видна уже практически у всех. Вот у них она маленькая, такая, как я видел первоначально у себя. И в ней нет других цветов, кроме золотого. А может, я их пока не могу различить. Ведь у Марии Степановны и Валентины Николаевны я тоже не сразу их увидел.

Ещё, если правильно всё понял, я теперь могу различать эмоции, испытываемые человеком. Через стеклянную дверь столовой я видел, как Валентина Николаевна, размахивая руками, распекает за что-то стоящую перед ней с опущенной головой медсестру. Именно ту, которая всё время читала на сестринском посту. Обе женщины, как я уже знал — маги. Ауры их хорошо различались. И вот в них я заметил некоторые изменения.

Аура Валентины Николаевны ритмично пульсировала в такт взмахам рук целительницы. Наружный слой энергетической оболочки женщины окрасился в интенсивный бордовый цвет и выстреливал протуберанцами такого же цвета в направлении провинившейся девушки. Похоже, вот так я вижу выражение гнева или злости, а также то, на кого эти эмоции направлены.

Аура медсестры наоборот сжалась, в её верхнем слое появились яркие красные пятна, словно перекочевавшие туда с девичьих щёк. А вот это, похоже, проявляется чувство вины и стыда за совершённый проступок.

«С одной стороны, то, что я различаю ауры — это хорошо!» — пришла ко мне неожиданная мысль. — «А с другой — как-то не привык я видеть разноцветные шарики вокруг людей. Это пока я ещё не наигрался с новыми возможностями своего зрения и мне интересна открывающаяся картина нового для меня мира. Но со временем она может надоесть и начать меня раздражать». Забегая наперёд, скажу, что именно так и произошло, и мне пришлось упорно учиться отключать по своему желанию и включать обратно новую способность моего зрения мысленным волевым усилием.

Вернувшись в палату и вспомнив свой же вопрос, я выяснил, и в этом мне помог почти всё знающий интернет, что слово «маг» только мужского рода, и женщин-магов следует называть тоже так.

Вскоре пришла Валентина Николаевна. Велела лечь на кровать и сказала, что сейчас меня осмотрит и послушает. После привычного уже осмотра глаз и горла, прощупывания живота и лимфоузлов, прослушивания стетоскопом лёгких и сердца, она стала водить руками над моим телом. Начала с головы и закончила ногами. А потом вернулась опять к голове.

А я в это время наблюдал за её аурой, которая уже пришла в своё обыденное состояние. Когда был обычный медицинский осмотр, который ничем не отличается от знакомого мне по советским поликлиникам, аура заведующей равномерно была распределена по её телу. Всё тот же десяток сантиметров золотого кокона с равномерно переливающимися синими и зелёными оттенками, своей формой повторяющего фигуру женщины. Значит Валентина Николаевна — маг воды и земли, сообразил я, вспомнив цветовое описание Гаргуди. Впрочем, стукнул я мысленно себя по лбу, она же — лекарь, какие ещё цвета у неё должны быть?

Но вот когда пошли «шаманские» движения руками, картина вдруг изменилась. Аура у целительницы резко уменьшилась, как бы сжимаясь вокруг тела. А к её голове устремились бирюзовые потоки, образовав вокруг неё цветной шлем. Сама аура при этом несколько поблёкла, потеряв часть красящего её цветного пигмента.

Одновременно с этим врач сделала глубокий вдох, при котором я увидел ещё кое-что интересное. Часть окружающей нас золотистой энергии, попавшая в лёгкие женщины вместе с вдыхаемым воздухом, совместно с другим потоком, идущим от её живота, устремились к голове целительницы, рассеиваясь потом сквозь образовавшийся энергетический головной убор по уменьшившейся ауре, восстанавливая её первоначальный размер и вновь насыщая её потерянным цветом. А я сделал пометку в памяти — попробовать сделать такой же вдох и посмотреть, что из этого получится у меня.

Затем на видимом мне головном энергетическом шлеме прорисовалось что-то в виде яркой золотой решётки с шестиугольными сотами, из которой вниз по шее и далее по рукам женщины потекли сине-зелёные ручейки, прорисовывая то ли кровеносную систему, то ли нервную. Я ни разу не медик, и строение этих систем практически не знаю. Так что на сто процентов не скажу. Но мне почему-то показалось, что эфирная энергия вверх текла именно по кровеносной системе, а вниз — по нервной системе Валентины Николаевны. Вообще-то не очень приятная глазу картина.

Вылетев из ладоней женщины, «водно-земная» или «земноводная» эфирная энергия вошла в меня, кое-где пронзив тело насквозь, частично рассеявшись, но в основном отразилась и вернулась в руки целительницы. И Валентина Николаевна, видимо, уловила своими руками отражения посылаемого ею эфирного сигнала, так как после его возвращения некоторые золотые соты в голове женщины начали пульсировать вспышками такого же света, но различной интенсивности. Такой видимо своеобразный магический радар получился.

— Ну что ж, Слава, ничего нехорошего я не вижу. — порадовала меня Валентина Николаевна, закончив все процедуры. — Ты полностью здоров. Так что скоро можешь готовиться к выписке из нашего невесёлого заведения.

— Спасибо за хорошие новости, Валентина Николаевна. — поблагодарил я, наблюдая как аура врачихи медленно возвращается к исходному своему состоянию. — А к выписке я готов. Вещей-то у меня нет. Так что можно выписывать хоть сейчас.

— Сейчас тебя никто выписывать не будет. — ещё раз обрадовала меня заведующая. — Во-первых, нужно оформить все положенные в этом случае документы. Во-вторых, сегодня нам привезут новое оборудование, которое нужно принять, проверить, оформить, установить, опробовать. Ну и ещё кое-что по мелочи сделать надо. Вот не поверишь, никогда не думала, что переоснащение новой техникой может так напрягать. Старую ещё не успели освоить, а её уже заменяют новыми моделями.

— Так что на сегодня нам дел и без тебя хватит. — подытожила врач. — А завтра — суббота. Начинаются выходные дни. Так что три дня ты у нас ещё полежишь. Или тебе настолько скучно стало, что ты ждёшь не дождёшься от нас сбежать?

После моего смущённого пожатия плечами Валентина Николаевна посоветовала:

— А ты музыку послушай или книги почитай.

И показала парочку музыкальных и книжных сайтов в интернете.

— Но только не забывай про наушники! — шутливо погрозила она пальцем, выходя за дверь палаты. — Не стоит мешать громкими звуками другим выздоравливающим.

— Валентина Николаевна! — неожиданно даже для самого себя окликнул я почти уже вышедшую за дверь заведующую. — А какой у вас ранг?

— Если это не секрет, конечно. — добавил я, немного смутившись от своего порыва.

— Нет, Слава, это не секрет. — улыбнулась тётя Валя. — У меня четвёртый ранг оперирования энергией эфира.

— Магия воды? Правильно? — продолжил я, пользуясь благоприятным моментом.

— Правильно, правильно, догадливый ты наш! — покивала головой женщина.

— А у Марии Степановны?

— Ты о ранге или о типе энергии спрашиваешь, любопытный мой племянничек? — уточнила мой вопрос всё так же улыбающаяся Валентина Николаевна.

— И о том, и о другом. — кую я железо, не отходя от кассы.

— Ну, мы же сёстры. Поэтому у нас с ней всё почти одинаково. Хотя и не у всех сестёр такое бывает, но чаще всего это именно так. — просветила меня будущая тётка. — Ещё вопросы будут у любознательного выздоравливающего, а точнее уже выздоровевшего?

— Нет, большое вам спасибо! — вежливо поблагодарил я будущую родственницу.

— Большое тебе пожалуйста, Слава! — не осталась в долгу заведующая, закрывая за собой дверь палаты.

Доставая забытые и лежащие в верхнем ящике моей тумбочки наушники, я вспомнил, что так и не спросил Валентину Николаевну, почему Мария Степановна ко мне не заходит. Но, как говорится, было уже поздно.

Ну что ж, тогда посмотрим, что может мне предложить интернет из музыкальной сферы. Иностранные песни, в большинстве своём, я не люблю и редко, когда слушаю. Так что в этот раздел показанного музыкально-развлекательного сайта я не заходил, сосредоточившись на русских композициях.

Да уж! Местное вокально-инструментальное искусство явно не для меня. И группы все женские, и песни такие же. Есть, конечно же, здесь певицы с красивыми голосами, и просто красивые. Но репертуар — это что-то непередаваемое! Всё оставшееся до обеда время я безрезультатно потратил на прослушивание и поиск хоть чего-то, что можно было бы слушать без особого внутреннего содрогания. Но, наверное, мой вкус безнадёжно устарел для современного песенного жанра.

После обеда я вновь встретил в коридоре отделения Валентину Николаевну и выяснил-таки у неё, что Мария Степановна взяла отгулы на три дня для решения каких-то бюрократических вопросов. Поэтому она ко мне и не заходила, но скоро обязательно придёт, ко мне зайдёт, и что она здорова, и у неё всё в полном порядке.

Успокоенный по этому поводу я, вернувшись в палату, решил погрузиться в глубины истории популярного вокала. Меня не покидала надежда найти что-нибудь не терзающее мой чуткий слух и не нарушающее тонкую душевную организацию. Однако, дойдя до 2050 года, мои стальные нервы не выдержали надругательств, и я решил сделать перерыв в добровольном самоистязании. Да и полдник как раз принесли.

После него я решил сменить направление поиска и пойти от противоположного. То есть от своего родного 1986 года. Благо сайт, показанный Валентиной Николаевной, позволял это сделать, так как на нём были собрано просто огромное количество песен чуть ли не с первых попыток аудиозаписи 19 века.

Вот здесь моя душа развернулась. Сначала я нашёл свои любимые песни группы «Земляне»: «Трава у дома», «Каскадёры», «Путь домой». Полчаса учился их скачивать и сохранять на своём компьютере. После скачал песни группы «Секрет»: «Алиса», «Именины у Кристины», «Сара Бара-Бу». Потом добрался до «Форума»: «Островок», «Белая ночь», «Улетели листья». И моя развернувшаяся, израненная местными музыкальными пытками душа, восстанавливалась, слушая эти и другие песни до самого ужина и даже на нём.

После ужина дело дошло до творчества Высоцкого. Вот только малая часть тех песен, которые появились на моём компе: «Парус», «Вершина», «Кони привередливые», «Охота на волков», «Я не люблю». И, конечно же, его баллады: о борьбе, вольных стрелках, времени и любви. Именно эти песни звучали в моих ушах во время пробежки и как колыбельные.

* * *

Служебная записка. 24 мая.

«Министру внутренних дел Руси генералу Шевцовой Н.Р.

главы Департамента государственной безопасности МВДР полковника …

На выполнение распоряжения №ДГБ-53-11-34 от 23 мая 2086 г.

23 мая 2086 г. наблюдение за Елизаровым В.А. передано особой отдельной сводной оперативной группе ДГБ МВДР под командованием капитана Ильиной С.К.

На выполнение приказа №ДГБ-23-01-77 от 15 мая 2086 г.

24 мая 2086 г. Пензенский ОВД выдал Кочур М.С. (государственный реестр «Супер», список «Мед+»), как приёмной матери, удостоверение личности усыновлённого ею несовершеннолетнего Елизарова В.А.»

* * *

Рапорт. 24 мая.

«Министру внутренних дел Руси генералу Шевцовой Н.Р.

командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

Средствами технического контроля при проверке сетевого трафика Пензенской областной клинической больницы обнаружены и зафиксированы сетевые запросы, осуществлённые в период с 21 по 23 мая 2086 г. с неидентифицированного IP-адреса, предположительно принадлежащего мобильному компьютеру Счастливчика (перечни посещённых сайтов и просмотренных тем приведены в приложении).

Мобильный компьютер производства «ЁТА» серии «Универсал» подарен Счастливчику его приёмной матерью Кочур М.С.»

* * *

Москва. Штаб-квартира Министерства образования и науки Руси. Кабинет министра. 24 мая, 14:10.

Глава министерства, склонившаяся над своим рабочим столом, с довольной улыбкой перелистывала цветные страницы изданного к 275-летию министерства толстенного альманаха истории возглавляемой нею организации.

Бумажные книги, журналы и газеты давно уже ушли в прошлое, и почти все печатные издания много лет назад перешли в цифровой формат. Большинство граждан за всю свою сознательную жизнь не держали в руках ни одного печатного листа бумаги. Но любители и ценители (а она как раз и была одной из таких) пахнущих свежей типографской краской или многолетней пылью бумажных изданий, тем не менее, ещё находились. Да и не всё, и не всегда можно было доверить электронным, тем более сетевым, ресурсам. Почти все важные государственные документы до сих пор доверяли только белым целлюлозным листам, выставляя в сеть сканированные копии их несекретных и общедоступных собратьев.

Давно перевёрнута титульная часть многостраничного красочного издания, на которой сверху витиеватым типографским шрифтом напечатаны её фамилия, имя и отчество. Сейчас чиновница перечитывала свои же строки об объединении после значительного сокращения населения страны, вызванного эпидемией Вируса, Министерства просвещения Российской Федерации и Министерства науки и высшего образования Российской Федерации в единое Министерство образования и науки Российской Федерации, а позже Руси.

Внезапно её чтение было прервано звуком открываемой двери кабинета. «Я же распорядилась никого не пускать!» — раздражённо подумала министр, отвлекаясь от интересного занятия и поднимая глаза на входящую посетительницу, за плечами которой виднелась смущённое лицо её секретаря.

После опознания вошедшей, чувство раздражения хозяйки кабинета сменилось сначала удивлением, а потом и лёгким опасением.

— Здравствуй, Надежда! — произнесла министр, выйдя из-за стола навстречу своей гостье и пожимая той руку, отвечая на прозвучавшее приветствие. — Совсем не ожидала увидеть тебя в своих пенатах. Каким ветром тебя к нам занесло?

— Как говорится, попутным. Ты как будто не рада меня видеть? — иронично ответствовала министр МВД, устраиваясь на стуле для посетителей.

Министр образования, отпустив взмахом руки своего секретаря, не стала возвращаться в своё кресло, а расположилась на таком же стуле напротив посетительницы:

— Век бы тебя ещё не видать! — вошедшая не была её подругой, но довольно хорошие личные отношения и отсутствие конфликтов интересов возглавляемых женщинами ведомств позволяли некоторую вольность при неформальном общении. А поскольку посетительница пришла одна, без предварительного уведомления, всем своим поведением показывая, что общение будет именно таким, то и стесняться сразу успокоившаяся женщина не собиралась:

— С твоей должностью ты не такая гостья, которую мечтаешь видеть как можно чаще. Скорее всё как раз наоборот. Я уже мысленно начала перебирать все свои прегрешения, определяя которое из них могло дать повод для твоего сегодняшнего визита.

— А что, такой повод есть? — заинтересованно подалась вперёд Шевцова.

— Кому, как не тебе знать, что был бы человек, а повод всегда найдётся! — укоризненно произнесла министр образования.

— А может мне просто поболтать захотелось с хорошим человеком? — предположила Надежда, откидываясь на спинку стула.

— Да-да, конечно, поболтать! — покивала головой собеседница. — В будний день в рабочее время ты можешь поболтать только с государыней. Болтливости с другими чиновницами за тобой до сего дня замечено не было.

— Да уж, не только у меня работает служба разведки. — сокрушённо вздохнула министр МВД. — Оказывается в министерстве образования тоже имеется такой департамент!

— Да ладно, вся страна знает о вашей дружбе. — махнув рукой, хозяйка кабинета резко сменила тему разговора. — Так что, будем продолжать подкалывать друг друга или всё-таки перейдём к цели твоего визита?

— Да. Давай перейдём. Кстати, поздравляю с выходом альманаха! — Надежда указала подбородком на раскрытую книгу.

— Спасибо! — вежливо поблагодарила министр. — Не тяни резину!

— Не люблю просить, просто сейчас ситуация такая, что деваться мне некуда. — министр МВД раздражённо потёрла рукой переносицу. — Но сначала подпиши вот эту бумажку.

Хозяйка с огромным удивлением рассматривала врученный её листок бумаги, на котором была отпечатана подписка о неразглашении предоставляемых ей сведений.

Проследив за процессом подписи и убрав возвращённый документ в свою папку министр МВД продолжила:

— Насколько я знаю, все государственные аттестации программ начального, среднего и высшего образования, как и все промежуточные проверки, выполняются при помощи вашего программного обеспечения на базе вашего же центрального вычислительного комплекса?

— Это общеизвестный факт. — подтвердила внимательно слушающая коллегу министр образования.

— Двадцать третьего мая в Пензенский городской отдел твоего министерства подано прошение от некоей Кочур Марии Степановны на внеплановую аттестацию несовершеннолетнего Елизарова Вячеслава Александровича для определения объёма освоенной им школьной программы и установления класса, в который оного можно зачислить. — продолжила рассказ Надежда. — Этот мальчик проходит также по моему ведомству. Не спрашивай почему — не имею права рассказывать. Так вот мне нужно негласно изменить алгоритм этой проверки, а потом получить полные результаты тестирования в обход официальных каналов передачи информации.

— На счёт алгоритма подробнее, пожалуйста.

— Как мне доложили, такая проверка проводится путём опроса испытуемого по всем школьным предметам, изучаемым в одном учебном году, постепенно переходя от первого класса до выпускного. Мне же нужно, чтобы опрос производился не по классам, а по предметам. То есть, сначала весь школьный курс — с первого класса до выпускного, например, физики, потом весь курс химии, потом математики и так далее.

Озвученная просьба заставила задуматься ту, которой она адресовалась:

— Изменение алгоритма опроса под твои пожелания отсрочит проведение аттестации мальчика на несколько дней. С самим переносом срока проверки никаких проблем не вижу. По закону у нас есть дельта в пять рабочих дней для организации этой процедуры. И я сегодня же озадачу своих девочек этим вопросом. Думаю, они уложатся в этот срок. О цели такого изменения можно не спрашивать?

В ответ на заданный вопрос Надежда Шевцова молча покачала головой, доставая из своей папки ещё стопку бланков подписок:

— А это для твоих девочек — пусть тоже подпишут. Потом передашь посыльной. А вообще, чем меньше в это дело вовлечено народу, тем лучше.

— Ты права! — министр взяла только один из протянутых бланков. — В таком случае я поручу это своей дочери — она как раз работает в нашем вычислительном центре и участвовала в модернизации того самого программного обеспечения.

— Планирует пойти по твоим стопам? — поинтересовалась Надежда.

— Да нет, её больше компьютеры и программирование интересуют. У меня она набирается практического опыта, а потом хочет сменить место работы. — раскрыла намерения своей наследницы явно гордящаяся ею мама. — А вот передача персональных данных третьему лицу — это, как не крути, хоть и небольшое, но всё-таки нарушение, которое, надеюсь, ты нам простишь и компенсируешь. Тем более, что сама его инициируешь.

Зафиксировав согласный кивок сидящей напротив женщины, министр образования задумчиво произнесла:

— Тогда с тебя … сто грамм и шоколадка!

— Это без вопросов, как только получу результаты тестирования. — засмеялась удовлетворённая результатом проведенных переговоров Надежда Шевцова.

— Каждой! — добавила министр образования.

— Вы меня разорите! — подняла руки в дополнение к улыбке министр МВД.

* * *

Пензенская областная клиническая больница, палата терапевтического отделения. 27 мая, 09:10.

Два выходных дня, последние проведённые в больнице, пролетели совсем незаметно. Хотя казалось вначале, что будет наоборот. У меня всегда так, что когда ждёшь чего-нибудь, то время тянется очень медленно. Но, благодаря компу и показанным сайтам, на этот раз этого не случилось.

Как и хотел, я после зарядки и утренних процедур принялся искать музыку и песни, идя вперёд от года моего исчезновения в прошлом. И почти сразу, когда я принялся за конец восьмидесятых годов моя душа снова начала петь. Я нарвался на творчество Кино, ДДТ, Аквариума, Пикника, Любэ и других песенных исполнителей. Направление музыки, которое они представляли, называлось рок. Тут сейчас ничего, даже примерно похожего, никто не сочиняет. У Любэ, кроме рока, были ещё военные и народные песни. Но и они мне понравились не меньше. В итоге всё, что я нашёл, оказалось на моём компьютере.

Обрадовавшись такой удаче, я перешёл на девяностые годы, а затем и на двухтысячные. И на них моя удача закончилась. Лишь считанные песни из десятых годов двадцать первого века пополнили мою фонотеку. О двадцатых я и не говорю. Во-первых, то что успело появиться в их начале, было совсем не моё. А во-вторых, после прихода Вируса, миру на какое-то время стало не до песен.

Расстроившись ограниченностью и ретроградством своего внутреннего я, решил последовать второму совету Валентины Николаевны. Читать я тоже люблю не меньше, чем слушать музыку.

И вот тут я залип на все оставшиеся выходные. Такого количества книг разных жанров и авторов (и наших, и иностранных) мне не прочитать за всю свою оставшуюся (надеюсь долгую и очень счастливую) жизнь. Даже если сосредоточусь только на фантастике и фэнтези, как самых любимых своих жанрах литературы. А ведь есть ещё исторические книги, детективы, приключения, триллеры, боевики. А уж эротическим произведениям (я и не подозревал, что такие есть) непременно нужно уделить долю своего драгоценного внимания. И когда я всё это осилю?

И снова граница двадцатых годов двадцать первого века не дала разгуляться моему аппетиту. Но и того, что я нашёл, мне хватит на многие десятилетия вперёд. Всё скачивать я не стал — ограничился несколькими книгами Ковальчука и Федорочева про таких же попаданцев, как и я, в качестве образца для изучения моего попаданческого положения. Да и невозможно скачать всё — книг в сетевой библиотеке было нереально много. А круглосуточный доступ к ним и бесплатность скачивания и чтения делали это ненужным.

Странно, но когда я говорил, что найденных книг мне хватит на десятки лет, то, похоже, сильно ошибался. Обе серии, и валькирий, и видящего, я осилил к глубокому вечеру воскресенья. Причём всё прочитанное прекрасно отложилось в памяти.

Ну, что можно сказать по этому поводу? Истории, описанные в прочитанных книгах, конечно, очень похожи на мою ситуацию. Есть и магия, и матриархат в одной из серий, и попаданец, естественно, который становится самым крутым перцем среди других овощей. Придётся и мне не посрамить гордое имя советского комсомольца. Подрасти только надо немножечко. А потом и супермагом стану, и гарем себе заведу, и нос утру местным спецслужбам. Куда им всем до меня необыкновенного?

Но если смотреть на мир более реально, то сложности могут возникнуть не только с последним пунктом плана.

Пункт один — подрасти — выполняется автоматически без моего осмысленного в нём участия. Хочешь, не хочешь, а тело растёт и меня об этом не спрашивает. Тут могут, конечно, возникнуть всякие непредвиденные ситуации, типа глобального потепления или похолодания, всемирной эпидемии или кризиса, ну или кирпича на голову без защитной каски. Но повлиять на них как-то я не могу. Поэтому и переживать не буду. Хотя о какой-нибудь «каске» позаботиться надо.

Пункт два — стать супермагом. Да я уже сейчас практически такой и есть. Ауры и эмоции различаю, всё остальное слышу, вижу, обоняю и ощущаю, как собака. А теперь читаю и запоминаю, как … Как не знаю кто! Но, конечно же, пока что это только шутка. Сильно надеюсь, что только пока.

Гарем — третий пункт — судя по всему, меня никак не минует. Да я, в принципе, и не против. Проблемы только в том, дадут ли мне выбирать жён, или назначат любимым мужем, в выносливости некоей немаловажной для меня части моего организма, в отношениях с будущими тёщами, в установлении главенства в семье, да в её материальном обеспечении. Хоть последним в этом мире занимаются жёны, но как-то не привык я к такому альфонсизму и сибаритству. А, значит, придётся напрягаться. Вот только помните, что я говорил о своём «вредном» характере замкнутого в себе молчуна? Ну не умею я легко и просто знакомиться и сходиться с посторонними людьми. А значит, гарем тоже оказывается под вопросом.

Остаётся последняя, четвёртая позиция, с которой я не знаю, что и делать. Как бы эта позиция сама не поставила меня в соответствующую позу. Что бы там не писали авторы в своих произведениях, но в спецслужбы никогда дураков, а здесь получается дур, не набирали. И не мне семнадцатилетнему их водить за нос. Остаётся только надеяться на удачу, и быть как можно незаметнее.

Одну из проблем, связанную с органами правопорядка, похоже, удалось решить без особого моего участия, чему я немало обрадовался. Сегодня, почти сразу после завтрака, пришла Мария Степановна, принесла небольшой пакет и сообщила новость о свершённом нею моём усыновлении. И вручила новенькое, сверкающее цветными переливами голограмм и моей физиономии, удостоверение личности, номер… (куча букв и цифр), выписанное на имя Елизарова Вячеслава Александровича, гражданина Руси, имеющему генно-идентификационный и ещё непонятно какой код… (ещё большая куча чёрных палочек разной ширины, разделённых белыми промежутками).

Вручая его мне и рассказывая о своих похождениях, она сильно волновалась, что было заметно даже невооружённым взглядом. А уж моё-то зрение милитаризировано дальше некуда. И я видел, как аура женщины ходит волнами во время её повествования.

Оказывается, последние дни, когда её не было на работе, она бегала по всем инстанциям, оформляя необходимые разрешения для моего усыновления, регистрации и выдачи удостоверения личности, прописки меня по месту будущего проживания. Даже со школой для меня, как она говорит недалеко от дома, договорилась. Так что легализоваться в этом мире Мария Степановна мне помогла. За что ей огромное спасибо, которое я и озвучил.

— Не за что, Слава. Мы же теперь семья! — ответила Мария Степановна. — Это удостоверение, кстати, международного образца и по нему можно ездить за границу без заграничного паспорта, который недавно отменили.

И кивнув на прямоугольник удостоверения, смущённо добавила:

— Только БСО там всего один.

Поняв по моему виду, что я ничего не понял, она пояснила:

— Балл социальной ответственности.

— И за что же мне его дали? — поинтересовался я, вспомнив прочитанное недавно в интернете об этих баллах.

— За рождение. — пояснила моя приёмная мама.

Ну да, всё логично. Подтверждения моего нахождения и обучения в детском саду нет, в кружках и секциях — нет, в начальной школе, она тут тоже, кстати, три года, как и у нас, — нет. Ничего нет. А я — есть! А раз есть, значит где-то, когда-то, у кого-то родился. Вот и дали один балл, наличие которого подтверждается самим существованием моей бесценной тушки. А вот остальное, как говорят у нас на Украине, — зась! Кому непонятно, перевожу — индейская народная изба! Интересно, а Марии Степановне начислили балл за моё усыновление? Но, как бы это меня не интересовало, спрашивать о таком я не стал.

— Ничего страшного, Мария Степановна! — успокаиваю я женщину. — Какие мои годы! Ещё заработаю.

— У некоторых до десятка уже набирается к твоему возрасту, — не успокаивается, как я вижу по ауре, моя благодетельница, — а у тебя всего один.

— Да и х… пёс с ними! — машу я рукой, вовремя прикусив язык. — Главное, что все живы и здоровы. Остальное — заработаем, добудем, украдём.

— Шутка! — добавил я, увидев вскинувшуюся женщину.

— Не шути так, Слава! С этим шутки плохи! — строго произнесла она.

— Согласен, сглупил, дурак. Извините меня, Мария Степановна! — повинился я. — К пенсии исправлюсь!

— Ох! — покачала головой приёмная мама.

А я верчу в руках своё удостоверение и не знаю, куда его деть. Карманов у меня нет, кошелька нет, цепочки или шнурка, чтобы повесить карточку на шею, тоже нет. Да и отверстий в непонятном прямоугольнике для этого не наблюдается.

Глядя мои неуверенные движения, Мария Степановна зачем-то попросила подаренный ею комп, на котором ещё была открыта последняя страница прочитанной мною книги. Я даже запереживал немного, что она заберёт волшебный аппарат, без которого я не мыслил уже своей будущей жизни.

Но вместо этого женщина, не обратив на текст никакого внимания, закрыла всё, что было на экране компьютера. После этого, залезла в главное меню прибора и, показывая мне свои действия, включила неизвестный мне режим отмены трансформации. После чегокомпьютер начал съёживаться, пока в итоге не получился всё такой же прозрачный скруглённый прямоугольник, но уже значительно меньших размеров, какой я видел уже, как телефон Валентины Николаевны. Причём толщина его ни капельки при этом не увеличилась.

Но на этом Мария Степановна не успокоилась. Теперь она попросила у меня только что выданное удостоверение личности. Получив его, она начала рассказывать и одновременно наглядно показывать то, о чём рассказывала, превратившись в строгую учительницу младших классов средней школы:

— Смотри, Слава. Это сделать можешь только ты. Ни у кого другого этого, даже с твоим удостоверением личности в руках, не получится.

Уменьшенный комп лёг на её руку:

— Кладёшь компьютер в левую руку лицевой стороной вверх. Ориентируешь его вдоль ладони так, чтобы она полностью спряталась под ним. Видишь, моя ладошка полностью скрыта прибором?

После того, как я, заглянув сверху, увидел женскую ладонь, она продолжила:

— Затем кладёшь сверху своё удостоверение так, чтобы фотография смотрела вверх, и плотно прижимаешь его правой ладонью сверху. Получаются такие ладушки.

Убедившись, что я внимательно смотрю за её ладушками, Мария Степановна закончила свой урок:

— Ладони нужно подержать сжатыми не менее пятнадцати секунд.

— А что будет потом? — спросил я, когда назначенные секунды прошли, и ничего с нами не случилось.

— Узнаешь. Давай пробуй. Как видишь, в моих руках ничего не произошло. — ответила Мария Степановна, возвращая мне компьютер и удостоверение.

Приняв назад протягиваемые предметы, я повторил все манипуляции моей учительницы. С первого раза у меня ничего не получилось. Проверив мои ладони, Мария Степановна исправила их положение, сказав, что нужно держать пальцы строго друг напротив друга.

Когда истекли вторые пятнадцать секунд, я почувствовал лёгкое тепло под правой ладошкой и какое-то шевеление. Отдернув руку от неожиданности, я увидел, как моё удостоверение личности медленно погружается в глубину стеклянного теперь уже, наверное, телефона, становясь таким же прозрачным, как и он. А возле надписи: «ЁТА» появляется уменьшенное изображение моей теперешней мордахи.

Проследив вместе со мной за произошедшими с телефоном и документом метаморфозами, а также налюбовавшись моим ошарашенным лицом, Мария Степановна решила провести урок номер два:

— Вставив удостоверение личности внутрь аппарата, вместо компьютера ты получил персональный идентификатор-коммуникатор. Его ещё называют ПИКом. Или просто ком. Это сокращение и от слова коммуникатор, и от слова компьютер. Им он тоже не перестал быть. Первые такие универсальные гаджеты появились на смену смартфонам, ноутбукам, планшетам относительно недавно — примерно лет пятьдесят назад. Они постепенно совершенствовались и сейчас без них уже очень трудно представить современную жизнь.

Кто гад и почему, я не понял, поэтому обижаться, на всякий случай, не стал. Не обозвали же меня так? Потом посмотрю в интернете — может значение этого выражения поменялось за сто лет и меня вовсе не ругают, а совсем даже хвалят? Заодно уточню, что такое смартфон и ноутбук. Что такое планшет я в принципе представлял, так как видел его у нашего соседа — капитана, служившего в расположенной недалеко от города воинской части, да и у участкового нашего был такой же. Но что-то мне подсказывает, что мои представления несколько отличаются от представлений Марии Степановны.

— Ещё до Вируса мобильные телефоны начали совмещать в себе различные функции компьютерной и офисной техники. После него, с развитием электронных способов получения, хранения, передачи, обработки и защиты информации, с появлением новых материалов и технологий, таких как в этом ПИКоме, произошло глобальное оцифровывание всего бумажного документооборота и перевод делопроизводства в виртуальное пространство. Сейчас ПИКом заменяет многие приборы, аксессуары и документы, которые были раньше. Это и телефон, и компьютер, и кошелёк, и паспорт, и диплом, и много чего ещё. А то, что на нём можно смотреть фильмы, слушать песни, читать книги, серфить (ещё одно непонятное слово) по интернету ты уже знаешь.

Про кошелёк я тоже не понял, но спрашивать побоялся — может это известно всем детям с ясельной группы, а тут я такой непонятливый. Поэтому из всего, что меня интересовало, я спросил только об одном:

— А как его растянуть обратно?

— Это также просто, как и сжимать. — засмеялась Мария Степановна. — Входишь в то же меню, выбираешь трансформацию и растягиваешь, как тебе нужно. Только делаешь это уже руками.

— А я его не порву?

— Нет, не бойся. Ты просто не сможешь растянуть или наоборот сжать ПИКом больше, чем позволит его материал. И есть пределы трансформации. Минимальные размеры, а если точнее, то площадь, ты сейчас видишь. А максимальные зависят от пропорций. Можно вытянуть прибор в ширину, но высота его будет маленькая. И наоборот. Есть ещё одно ограничение — звонить с него можно только в режиме отмены трансформации. Можно еще в режиме браслета, но это не совсем удобно. Подробнее обо всех возможностях ПИКома можно посмотреть в сети. Кстати, давай обменяемся контактными данными.

— А где их взять? — о режиме браслета и других возможностях кома (не нравится мне слово «ПИКом», да и от «комп» отличается всего одно буквой) я обязательно посмотрю потом в интернете.

— Твои контактные данные зашифрованы в виде цифрового кода на твоём же удостоверении личности. Он персональный. Ни у кого другого такого номера нет. И по нему можно связаться с тобой в любой точке земного шара, где есть мобильная связь. Также этот код можно использовать как цифровую подпись вместо реальной.

— А как его достать?

— Зачем?

— Ну, чтобы посмотреть мой номер.

— Ничего доставать не надо. Всё делается через ПИКом. Вот смотри!

И Мария Степановна показала мне все необходимые действия на экране компа, вернее уже кома:

— Достать удостоверение, если оно вдруг понадобится, что случается довольно редко, тоже можешь только ты. Ну и представители властей тоже.

— А могут им воспользоваться различные преступные элементы?

— Нет, не могут. Это удостоверение должно непосредственно или через ПИКом контактировать с твоей рукой. Без этого оно работать не будет. При этом считывается несколько десятков параметров твоего тела: отпечатки пальцев, характеристики пульса, дыхания, и давления, гальваническая реакция кожи, состояние нервной системы. И ещё кучу всего, чего мало кто знает. И если что-то ПИКому не понравится, то ничего сделать не получится. Так что тут можешь быть спокоен.

— А почему вы не использовали ком, когда подписывали полицейский протокол? — вспомнил я дактилоскопию моей тогда ещё попечительницы при засвидетельствовании ею протокола моего допроса.

— Это чисто полицейские заморочки. Хоть с момента появления и до сих пор ни одного случая подделки персонального удостоверения личности гражданина Руси зафиксировано не было, они предпочитают работать по старинке, дополнительно используя отпечатки пальцев. Да и ты просто, наверное, не заметил, как я своим ПИКомом прикоснулась к экрану полицейского планшета. Так что данные с моего удостоверения тоже были считаны полицейским компьютером. А госпожи полицейские прекрасно это видели и поэтому ничего не говорили.

Ответив на все вопросы, Мария Степановна показала, как обмениваться номерами, а ещё звонить, посылать сообщения и даже фотографировать и снимать видео.

После этого из принесённого пакета, сиротливо лежащего до этого момента на соседней кровати, было извлечено нечто и развёрнуто в ярко жёлтые штаны и футболку в сине-белую вертикальную полосу:

— Это тебе одежда на первое время. Да и не поедешь же ты после выписки домой в больничной пижаме. Вот ещё туфли есть.

И следом за цветастым кошмаром появились белые мокасины. Я всё ждал, когда за ними появятся носки, но этого события так и не произошло.

— Я выйду, а ты переоденься. Посмотрим, не мало ли тебе? Хотя с размерами я, обычно, не ошибаюсь.

С размером обуви, Мария Степановна точно не ошиблась. Туфли даже без носков комфортно для меня расположились на ногах. Про отсутствующие носки я не спросил, но в пустом пакете, с понятным результатом, порылся. Тем не менее, не смотря на отсутствие искомого, обувь не ощущалась чужеродным предметом. Более того, она практически никак не ощущалась. Туфли оказались очень лёгкими, удобными и тёплыми.

А вот остальное … Цыплячьи штаны плотно облепили мои бёдра, едва прикрыв расклешённым низом середину голени, сверху сильно не дотягивая до пояса. И как я не старался, выше подтянуть их у меня не получилось.

То, что я поначалу принял за футболку сборной Аргентины, ею не было, хотя и имело короткие рукава. Эта вещь, не знаю, как её правильно назвать, была шире меня раза в два и едва не доходила до колен.

Подойдя к зеркалу в туалете, я с изумлением рассматривал отразившееся попугайное чудо, которому только перьев для полного счастья и не хватало. И почему мне так не нравилась моя больничная пижама цвета спелого салатного листа? Правду говорят, что всё познаётся в сравнении. И я совсем уже не против выписаться именно в ней.

За этим занятием меня и застала вернувшаяся Мария Степановна.

Вернув меня в палату и подведя к окну, покрутив десять раз перед собой, удовлетворительно поцокав языком и покивав головой, упомянув что-то о непостоянстве современной мужской моды, она выдала:

— Красавчик! Все девчонки будут твои!

Я сел там, где и стоял. По-моему, даже на пол:

— Я в этом никуда не пойду!

Такого Мария Степановна явно не ожидала:

— Но это же стильно и красиво! Современная молодёжная мода …

Пришлось её прервать и повторить более выразительно и понятно:

— Я! В этом! Никуда! Не пойду!

Теперь села уже Мария Степановна. Правда, не рядом со мной, а на кровать:

— Но почему?

— Не нравится. — стоял я на своём.

— Чем не нравится?

— И цветом, и фасоном.

Не стесняясь, я снял с себя всю принесённую одежду кроме понравившихся туфлей, облачившись обратно в не такую уж и плохую, как оказалось, пижаму. Женщина растерянно замерла, переводила взгляд с вещей на меня, не зная, что сказать.

— Я вас сильно расстроил, Мария Степановна? — я неловко себя чувствовал, словно походя наплевал в душу заботящегося обо мне человека. По большому счёту так оно и было, но носить предложенные одеяния было выше моих сил. Особенно жёлтенькие штанишки в обтяжку. И ещё я очень не люблю, когда за меня что-то решают.

— Да нет. Просто неожиданно всё вышло. — ожила Мария Степановна, аккуратно складывая штаны и футболку обратно в пакет.

— А туфли мне нравятся. — подлизался я немножко, говоря тем не менее чистую правду. — А носки под туфлями носить теперь не модно?

— Ну, молодёжь сейчас всё больше без них ходит. — не совсем уверенно ответила Мария Степановна.

— А что с вещами теперь делать? Деньги же пропадут.

— Не переживай, хозяйственный ты мой, не пропадут. Этикетки все на месте. Так что всё, что тебе не понравилось, можно вернуть в магазин и получить деньги обратно.

— А в чём я выписываться буду?

— Вот сейчас и посмотрим. — воодушевилась моя приёмная мама. — А ну-ка, разворачивай свой ПИКом на максимум!

Вспомнив, чему меня учила недавно Мария Степановна, я, высунув кончик языка и зажав его зубами, старательно выполнил её просьбу. Привычка высовывать язык досталась мне от отца. Он тоже так делает, когда чем-то увлечённо занимается. А я, глядя на него, перенял эту его черту. Теперь и у меня такая же бессознательная привычка есть.

Дождавшись растяжения кома до приемлемых размеров, дело в свои руки взяла Мария Степановна. Быстро найдя интернет-магазин верхней одежды, который, по её словам, также и реально присутствовал в Пензе, она рассказала о принципе поиска одежды с фильтрами по цвету и фасону, показала пример, и вернула мне ком со словами:

— На — выбирай сам! А я схожу в столовую, перекушу чего-нибудь, а то с утра ни крошки во рту не было.

Мне стало ещё стыднее за свой неблагодарный поступок. Но у меня появилась цель, и её надо было достичь.

Целый час я потратил, пока освоился с поиском и нашёл более-менее привычные для меня брюки и рубашку, удовлетворяющие по фасону и цвету моим доисторическим предпочтениям и оставленным туфлям. Мария Степановна уже дважды заглядывала в палату, интересуясь моими успехами. Но обрадовать её я смог только на третий раз.

Посмотрев то, что я выбрал, она пробормотала:

— Ну, раз это тебе нравится …

— Именно это! — поспешил я уверить сомневающуюся женщину.

— Ладно, привезу тебе новую одежду завтра. — сдалась приёмная мама, копируя на свой ком результаты моего выбора. Результаты своего, кроме туфель, она забрала ещё час назад.

После она что-то сделала со своим ПИКкомом такое, что его поверхность стала зеркальной. Быстро осмотрев себя и поправив кое где причёску, Мария Степановна проговорила:

— Попозже я кину тебе немного денег на карманные расходы. Можешь тратить, не спрашивая меня. Если нужно будет, я добавлю ещё. До завтра, Слава!

— До свидания, Мария Степановна! — попрощался я, раздумывая зачем деньги кидать, если можно просто передать из рук в руки.

* * *

28 мая, 07:45.

Два выходных дня и весь понедельник я, как и планировал, тренировался делать энергетический вдох, который подсмотрел у Валентины Николаевны.

Первые мои попытки, как, впрочем, и ожидалось, ни к чему полезному не привели. Редко когда, по крайней мере у меня так постоянно происходило, что новое дело получается с первой попытки. Обычно нужно накопление определённого опыта, который является «сыном ошибок трудных»58.

Сколько я не вдыхал в себя чистый утренний, дневной и вечерний воздух, кроме насыщения крови кислородом и всего тела окружающими меня медицинскими ароматами, ничего нового и необычного для себя не увидел и не ощутил. Только голова начинала слегка кружиться от избытка двойных атомов с восьмым порядковым номером таблицы Дмитрия Ивановича Менделеева (это кислород, если кто не понял).

Получилось у меня только к вечеру воскресенья, когда я, перебирая разные способы дыхания, во время одной из попыток сделал вдох через нос, а не через рот, и не грудью, а животом. При этом было необходимо следить, чтобы грудная клетка не расширялась, а работала только диафрагма.

Диафрагма — это мышечная перегородка, отделяющая грудную полость от брюшной. Сжимаясь при вдохе, диафрагма опускается, выпирая живот вперёд. Всё тело при этом, особенно если оно сидит в позе лотоса, становится похожим на смешного китайского болванчика. А при выдохе все происходит наоборот.

Вот, сидя неподвижно в такой позе и дыша описанным способом, я и заметил, что моя аура начала пульсировать в такт моему же дыханию, постепенной увеличиваясь в размерах и плотности. Уплотнение ауры выразилось в хорошо различимом интенсивном её окрашивании на видимых мне голых участках рук, ног и живота. При этом сам цвет моей энергетической оболочки становился действительно ближе к янтарному, а не золотому. Хорошо, что все упражнения по прокачке эфирной энергии, и это, и предыдущие, я делал, сняв больничную пижаму, закрыв жалюзи на окнах и не включая верхнее освещение палаты, что позволяло лучше видеть все эволюции этой самой «кефирной» энергии.

Увеличение видимой ауры состоялось в пределах нескольких миллиметров и почти сразу, как и её уплотнение, пропало после прекращения дыхательных упражнений. Я бы и не заметил этого увеличения, если бы не почти полная неподвижность моих рук и ног на фоне кроватной простыни в мелкую синюю клетку. Вот на фоне этих клеток я краем глаза и отслеживал колебания габаритов своей эфирной оболочки.

Сегодня, проснувшись значительно раньше обычного, я сначала проверил, не был ли галлюцинацией уставшего мозга (надеюсь он у меня есть) наметившийся вчера прогресс в тренировках эфирного дыхания, и не приснился ли мне он сегодня ночью.

А потом около часа тренировал свой магический животный (от слова живот, а не животное, хоть это и однокоренные слова) насос, анализируя его работу и сидя, и в движении. Как и предполагалось, при ходьбе или шевелении руками, ногами или головой, всё получалось значительно хуже, чем при сосредоточенном сидении на кровати, так как приходилось распределять своё внимание между процессами энергетической накачки и руко-ного-дрыгания и голововерчения.

Но, как говорил один из мультипликационных героев: «Главное — тренироваться!» И отныне в ежедневные утренние и вечерние физические зарядки я включил ещё и прокачку ауры через «кефирное», как я его шутя обозвал, дыхание.

Ещё можно тренировать свой магический насос сидя или лёжа во время других своих занятий в течение дня. Главное, чтобы концентрация внимания на дыхании не срывалась. Со временем посмотрим, будет ли польза от этого упражнения. Я очень надеюсь, что характеристики моей ауры вырастут, что позволит как-то использовать или накопленную в ней, или заимствованную внешнюю магическую энергию в своих корыстных целях. На быстрый прогресс в этом вопросе я, честно говоря, не рассчитывал, хотя и надеялся. Но динамику процесса решил постоянно отслеживать.

Закончив тренировку и освежившись, я, сломя голову, ринулся из палаты на завтрак, так как мой аппетит после выполненных упражнений довольно сильно разыгрался. И надо же такому случиться, прямо в стремительно распахнувшейся двери столкнулся со спешащей мне навстречу Марией Степановной. Я даже носом уткнулся в её немаленького размера грудь, ойкнув от такой приятной неожиданности.

Отлетев назад верхней своей частью от двух мягких и упругих, далеко выдающихся вперёд элементов целительницы, нижними своими частями я зацепился за порог палаты и начал заваливаться на спину.

В мом теле из-за столь приятного с одной стороны происшествия сначала произошло выделение дофамина (по-моему, так называется этот гормон удовольствия), что привело к некоторому затуманиванию сознания и появлению в нём не совсем приличных картинок. Затем до заторможенного мозга дошло, что с организмом хозяина сейчас может произойти что-то не столь хорошее, как ему чудится. И этот орган управления отдал надпочечникам команду быстренько выработать ударную дозу адреналина.

Резкое увеличение концентрации этого вещества в крови привело к стремительному прояснению моей головы, в которой сразу появилась мысль, что во избежание падения необходимо срочно схватиться своими средними частями за то, что сейчас им доступно. А доступным оказалось только то, во что я уткнулся, так как больше ни до чего другого дотянуться я уже не успевал. Но моя природная скромность не позволила так поступить с мало ещё знакомой мне женщиной, которая к тому же теперь является моей приёмной мамой. Поэтому, мысленно тяжело вздохнув, я приготовился встречать своим мягким затылком твёрдый кафельный пол своей же палаты.

Сбившая меня с ног женщина, тоже ойкнула, и, быстро нагнувшись, успела подхватить правой рукой мою лёгкую, судя по всему, для неё тушку за куртку больничной пижамы почти у самого пола, не дав случиться урону моему здоровью. А затем без особых видимых усилий подняла меня той же рукой и поставила на ноги.

За всем этим процессом и скоростью его сотворения я мог только ошеломлённо наблюдать. Одно дело прочитать в интернете о том, что местные представительницы слабого пола значительно сильнее и быстрее, чем женщины моего времени. Мозг получил эту информацию, но она прошла как бы мимо моего осознания. А здесь пришлось прочувствовать всё это прямо на себе. Теперь даже не знаю, какой пол тут слабый. Подозреваю, что совсем не тот, который мне представлялся до своего попадания сюда.

Водрузив меня на ноги и проконтролировав самостоятельность и безопасность моего на них нахождения, Мария Степановна, смущённо улыбнувшись, проговорила:

— Извини, Слава, я так спешила сообщить тебе, что сегодня ты выписываешься, и вечером, после окончания моего рабочего дня, мы можем ехать домой, что нечаянно чуть не сбила тебя с ног.

«Вообще-то сбила» — мелькнула мысль в моём не совсем пришедшем в себя сознании, так как я всё никак не мог до конца поверить, что такая довольно стройная и хрупкая на вид женщина может легко и просто оперировать такими тяжестями, причём одной рукой. Ведь рост у меня сейчас не ниже ста шестидесяти сантиметров и, соответственно, вес не меньше пятидесяти килограмм. Откормили меня в больнице довольно неплохо — я уже мало напоминаю того дистрофика, которым попал в это время.

— А как вы сумели так быстро … и легко … — запинаясь, пробормотал я, взмахами рук пытаясь изобразить сцену моего спасения.

— Так я ведь не зря недавно подтвердила достижение четвёртого ранга оперирования энергией эфира. А чем выше магические способности оператора, тем выше и физические параметры его тела. Так что здесь нет ничего удивительного. — пояснила целительница, обеспокоенно глядя на меня.

— А-а-а! — протянул я, приходя в себя и понимая, что чуть не провалился на незнании местных реалий. — Тогда понятно.

Дальше пришлось врать, выкручиваясь из ситуации и надеясь, что недавний разговор на эту тему с Валентиной Николаевной не выплывет наружу:

— Я этого не знал. Поздравляю вас с этим достижением!

— Спасибо, Слава! — успокаиваясь поблагодарила Мария Степановна. — Ты в столовую? Пойдём я тебя провожу. Только одежду, что ты вчера выбрал, положу тебе на кровать.

Только сейчас я обратил внимание, что в левой руке моей приёмной мамы зажат белый пакет с какими-то тряпками внутри.

Положив принесённые вещи на мою кровать, Мария Степановна проводила меня до столовой и, пожелав приятного аппетита и ещё раз напомнив, чтоб к семнадцати часам я был готов, оставила меня в окружении произведений кулинарного искусства местного больничного общепита.

Не успел я заесть пережитый стресс овсянкой на молоке и творожной запеканкой, как меня разыскала Валентина Николаевна и потащила оформлять всякие положенные при выписке документы.

Для меня уже не было шоком, что посуду в столовой после себя не нужно относить на мойку. Грязные тарелки и стаканы оставлялись на столе и их убирал персонал столовой. Поначалу это было непривычно, но к сегодняшнему дню я уже воспринимал это как должное. Поэтому я просто встал из-за стола, в очередной раз сказал спасибо поварам на раздаче, которые также перестали удивляться тому, что их благодарят за выполнение своих профессиональных обязанностей, чего раньше никто не делал, и поплёлся, ведомый за руку заведующей терапевтического отделения, к чему я тоже уже привык.

Процедура выписки надолго не затянулась и свелась к тому, что я прикладывал свой ком туда, куда мне указывали Валентина Николаевна и ещё одна присутствовавшая при этом женщина, скорее всего хозяйка данного помещения, находящегося на втором этаже больницы, одетая в такой же белый халат, что был на заведующей. К сожалению табличку на её груди я прочитать не смог, так как расстёгнутая пола халата не позволила этого сделать, закрыв белый прямоугольник от моего взора. А за комом пришлось возвращаться в свою палату на верхний этаж, так как на его отсутствие никто из медиков поначалу не обратил внимания, а я ещё не привык к постоянному его ношению.

За это Валентина Николаевна после подписания всех необходимых документов провела со мной отдельную воспитательную беседу в своём кабинете, длившуюся раза в три дольше, чем мы потратили перед этим на втором этаже. Может ей делать нечего было в тот момент, что в принципе странно для такой должности, но на все мои возражения и оправдания она ответствовала, что кто, как не тётка должен помогать моей новой маме в вопросах правильного воспитания и развития социальной и гражданской ответственности молодого подрастающего поколения их, а теперь и моего рода. Пришлось смириться и выслушать как примерному мальчику всю лекцию до конца, а потом ещё и поблагодарить за проявленное к своей персоне столь высокое внимание. Хорошо, что тётка не заметила скрытую иронию в моих словах, после которых польщённая женщина, наконец-то позволила вернуться в свою палату.

Но дойти до неё я так и не сумел. В коридоре отделения перед дверью моей палаты нетерпеливо прохаживалась вперёд-назад Мария Степановна. Издалека увидев, что я выхожу из кабинета её сестры, она быстрым шагом направилась ко мне и, как и тётка перед ней (семейное это у них что ли?) схватила меня за руку и, буркнув, что нам нужно поторопиться, быстро повела на первый этаж в знакомое уже диагностическое отделение больницы.

По пути туда мама Мария выспросила у меня, где я был и что делал, а потом пояснила, что ещё на прошлой неделе она договорилась с секретарём приёмной комиссии городского отдела образования, что мне позволят пройти внеплановую независимую аттестацию на усвоение программы среднего образования в стенах нашей больницы. И вот сегодня этот специалист приехал и уже более получаса ожидает меня в комнате тестирования.

Войдя в уже знакомую комнату с двумя настольными компьютерами, я увидел ожидавшего нас специалиста. На одном из стульев около компьютерного стола полуобернувшись к нам сидела невысокая средних лет женщина с прямой, как струна спиной, одетая в чёрные брюки и серый в белую клетку пиджак, сейчас полностью распахнутый. Наряд дополняла белая блузка с двумя расстёгнутыми сейчас верхними пуговицами. Тонкие пальцы правой руки с изящным маникюром тихонько барабанили по крышке стола, выдавая тем самым раздражённое состояние их владелицы. Ещё бы, заставь меня вот так полчаса ждать, я бы уже нервно расхаживал по всей комнате, мысленно костеря всех налево и направо. А тут только лёгкий перестук неизвестной мне мелодии.

«Да откуда столько красивых женщин?» — подумал я непроизвольно, глядя на встающую и направляющуюся к нам женщину. И до меня вдруг дошло, что я не видел здесь откровенно некрасивых женщин вообще. Даже пожилая санитарка Марь Ванна была по-своему, конечно, с учётом её возраста, но красивой и милой старушкой. Подумать об этом феномене я решил в другое более удобное время, так как подошедшая мадам протягивала уже мне свою ладонь явно для рукопожатия:

— Добрый день, Слава! Меня зовут Вероника Сергеевна.

Так как моё имя она знала, то я представляться не стал, а вытянувшись и просто кивнув головой, попробовал щёлкнуть каблуками своих больничных шлёпанцев, забыв, что новые туфли сегодня я не надевал. Да смешно получилось! Затем, легонько повернув кисть протянутой руки, я склонился над ней, коснувшись её губами, и, вновь выпрямился, глядя в лицо стоящей передо мной женщины.

— Мария Степановна рассказала мне о твоей ситуации вообще и о потере памяти в частности. — удивлённо распахнув серые глаза, продолжила общение Вероника Сергеевна. А Мария Степановна с улыбкой наблюдала за реакцией чиновницы от местного образования. — Несмотря на это тебе нужно будет осенью идти учиться. Но просто так принять тебя в школу мы не можем, так как ничего о тебе не знаем. А от того, какие у тебя есть знания, зависит класс, который подойдёт для твоего зачисления. Это тебе понятно?

И вновь я только кивнул головой, отпуская руку женщины.

— Вот Мария Степановна и просила нас провести твоё тестирование. — продолжила рассказывать Вероника Сергеевна. — К сожалению, его удалось организовать только сейчас, так как эта процедура, помимо всего прочего, завязана ещё на центральный компьютер Министерства образования. И нам специально для тебя выделили окно в его работе. Опять-таки, к сожалению, это окно некоторое время уже открыто, а тестирование до сих пор не начато. Так что давай скорее приступим к его началу!

Повернувшись к столу, чиновница ГорОНО, как её назвали бы в моё время, указала рукой на находящийся на нём компьютер:

— Ты умеешь работать с настольным компьютером?

В ответ был продемонстрирован третий мой кивок.

— Тогда приложи свой ПИКом к его левой боковой панели и начинай отвечать на появляющиеся вопросы. И помни время тестирования ограничено. Оно закончится ровно в три часа дня. Тебе всё понятно?

Я почему-то побоялся, что она подумает, будто я немой и на сей раз ответил вслух, что всё мне ясно и понятно, бросив при этом взгляд на свой ком, который показывал сейчас одиннадцать часов сорок пять минут.

Усевшись опять на тот же стул, что и в прошлый раз, я теперь уже уверенно разместил ладонь правой руки на лежавшей на столе мышке, а запястье левой руки с надетым в режиме браслета комом, как и было велено, приложил к левой же стороне настольной ЭВМ59.

Через пару секунд компьютер очнулся и в воздухе перед моими глазами появился текст почти полностью повторяющий виденный мною ранее. Быстро пробежав его глазами и не найдя принципиальных отличий от прошлого раза, я решительно подвёл мышку к надписи: «Начать тестирование» и нажал на неё.

Увидев, что я начал работать с тестовой программой, обе женщины, тихо переговариваясь, отошли в дальний край комнаты, устроившись на стоящих около стены креслах. О чём они говорили я не прислушивался, но видел, что Вероника Сергеевна довольно часто посматривает в мою сторону, видимо проверяя, не списываю ли я ответы на возникающие передо мной вопросы.

А эти вопросы меня поначалу немало озадачили. Судите сами. В качестве первого вопроса передо мной появились семь разноцветных кружков, медленно двигающихся по кругу. Текст, возникший под ними, предлагал посчитать их количество, начиная с синего. Ещё ниже предлагались варианты ответа от одного до семи.

Не поняв, в чём сакральный смысл данного вопроса, я выбрал правильный, по моему мнению, ответ, после которого появился новый вопрос.

Ну как новый? В воздухе остались те же вращающиеся разноцветные кружки. Текст под ними снова предлагал посчитать их количество, но начиная уже с жёлтого. Ещё ниже находились аналогичные предыдущим варианты ответа.

Пока я в ступоре рассматривал вращающуюся радугу и вчитывался в текст, пытаясь понять, в чём тут соль, справа проявилась красная надпись: «Пропустить», которая подстегнула меня к выбору варианта ответа.

В следующих вопросах мне предлагали сравнить между собой разные по величине и цвету мячи, найти треугольник среди других фигур, определить, где больше карандашей, а где их меньше, и другие подобные вопросы.

Я уже не знал в чём мне сомневаться: в действительности окружающей меня реальности, адекватности авторов теста или умственных способностях мужской части здешнего населения, пока на задании найти знаки плюс, минус и равно среди множества других, до меня вдруг дошло, что это тестирование на знание математики по школьной программе первого класса. Ну не ожидал я такого подвоха от местного искусственного интеллекта!

После уяснения этого момента дело пошло намного быстрее и веселее, так что я даже увлёкся процессом тестирования и старался отвечать, как можно быстрее. Пока через какое-то время не осознал факт значительного усложнения вопросов и того, что так можно добраться и до выпускного класса. А это мне сейчас совсем не нужно! Поэтому, после материала примерно шестого класса, ну, насколько я его помню, дальше я нажимал только «Пропустить». Надеюсь, я не сильно спалился при прохождении этого теста.

После десятка подряд нажатий на пропуск вопросов появилась надпись с предложением сменить тестируемую учебную дисциплину. На что я сразу же согласился.

За математикой последовали вопросы по информатике, на большинство из которых я не смог ответить и тыкал просто наугад, русскому, а после соответствующего выбора, английскому языку, природоведению, истории, литературе, географии и другим школьным предметам, причём названия этих предметов ни разу не отобразились.

Через какое-то время я, скосив глаза на обёрнутый вокруг левой руки ком, молча про себя отметил, что время начала обеда наступило уже десять минут назад. Что, словно дождавшись этого момента, громко подтвердил мой желудок. Может заметив мой взгляд, или, что более вероятно, услышав характерные звуки, Мария Степановна, извинившись перед своей собеседницей, поднялась и, велев мне не прерываться, вышла из комнаты.

Впрочем, отсутствовала она недолго и вскоре вернулась, неся перед собой полностью заставленный поднос с парящими столовскими блюдами, благоухающими приятными ароматами моего сегодняшнего обеда:

— Как и в тот день, когда ты полностью пришёл в себя. — грустно улыбнувшись, произнесла она, расставляя всё на столе.

И, заметив, что я что-то хочу сказать, жестом руки не дала мне этого сделать, пояснив:

— Не отвлекайся. Отведённое нам время сеанса скоро закончится. Нужно поторапливаться. Поэтому придётся тебе, Слава, сейчас совмещать приятное для тебя с полезным.

Я кивком головы подтвердил, что понял её, и начал процесс совмещения, потратив на него следующие двадцать минут тестирования. После их окончания Мария Степановна собрала пустую посуду на поднос и, забрав всё, снова вышла из помещения.

Вернулась она за пять минут до окончания процесса тестирования, когда я уже просто нажимал в ответ на все вопросы на надпись: «Пропустить».

Как и было обещано ровно в пятнадцать ноль-ноль моё истязание автоматически прекратилось, что проконтролировала дотошная чиновница, и мне наконец-то разрешили выбраться из-за стола. Пока я разминал затёкшие от долгого сидения поясницу и ноги, Вероника Сергеевна попрощалась с нами и покинула место моей экзекуции.

— И в какой же класс меня теперь определят? — спросил я Марию Степановну, когда мы, как и в прошлый раз, поднимались вместе на лифте в отделение терапии.

— Пока не знаю. Вот обработают результаты тестирования, сообщат мне, тогда я тебе и скажу. А в какой школе ты учился? — вопросительно глянула на меня целительница.

— Не помню, Мария Степановна. — вздохнул я. Снова меня едва не подловили на элементарном вопросе.

— Ну, не расстраивайся. — погладили меня по голове. — Теперь всё у тебя будет хорошо. Я об этом обязательно позабочусь.

— Спасибо вам, Мария Степановна, за вашу заботу! — искренне поблагодарил я.

— Беги в палату и собирайся. — быстро поцеловав меня в макушку и вытолкав за порог лифта, Мария Степановна почему-то отвернулась, нажимая кнопку своего этажа. — Я за тобой зайду в пять часов.

Окончание фразы я едва расслышал из-за закрывающихся створок лифтовых дверей. Но не это меня озадачило, и совсем не то, что от меня так бесцеремонно избавились.

Меня поразили изменения ауры женщины — буквально в считанные мгновения она поблёкла и словно пропиталась изнутри серым туманом, который обесцветил все эфирные краски. Но ведь минуту назад всё было в порядке. Неужели я чем-то обидел свою новую маму? Но чем? Я всего лишь поблагодарил её, притом вполне искренне, за заботу. Я хоть и маленький телом теперь, но всё же понимаю, что без этой замечательной женщины, которая почему-то мне благоволит, на меня свалилось бы намного больше проблем в этом незнакомом и не факт, что дружественном мне, мире. Или это не обида так проявилась, а какое-то другое, негативное и очень сильное чувство? Ничего не понимаю!

В таких раздумьях я неспешно добрёл до палаты. И хоть до семнадцати часов у меня оставалось ещё достаточно времени, чтобы осуществить всё запланированное до момента расставания с больницей, но поторопиться всё-таки стоило. Поэтому, отбросив все посторонние мысли (подумаю их потом), я приступил к сборам.

Сначала я примерил одежду, принесённую утром приёмной мамой, так и оставшуюся лежать в пакете на моей кровати. Покрутившись перед зеркалом, я признал её вполне подходящей и по фасону, и по размерам, с которыми Мария Степановна снова угадала.

Возвращаясь в палату после тестирования, я прикидывал, где можно найти утюг и место для глажки помятых вещей, принесённых в совсем маленьком пакете. Но, как оказалось, и рубашка, и брюки были идеально ровными без малейших неположенных складок ткани. Позже я выяснил, что почти вся современная одежда шьётся из ткани с добавлением каких-то синтетических волокон, которые имеют эффект запоминания формы, и одежда после смятия через определённое время сама возвращается в исходное состояние. Поэтому глажка таким вещам не нужна.

Затем, сидя на кровати, позанимался эфирным дыханием, после которого подкрепился принесённым Марь Ванной полдником. Поблагодарив старушку за заботу о себе родном, попытался отдать ей немалые продовольственные запасы своей тумбочки, которые, несмотря на всё своё упорство и старания, так и не смог полностью уничтожить. На что получил безапелляционный отказ. Аналогичные ответы я получил ото всех — и медработников отделения и его пациенток, к которым я обратился с подобным предложением.

После выслушал много поздравлений с выздоровлением и выпиской, добрых пожеланий никогда не болеть, расти большим, сильным и умным, слушаться свою новую маму (и откуда только узнали?) и никогда сюда больше не возвращаться по таким нехорошим поводам.

Отдельно зашёл сказать спасибо поварам за вкусное питание. За что неожиданно получил, не сумев отказаться, ещё несколько свежих фруктовин.

И вот, наконец, переодевшись к пяти часам в новую одежду и проверив наличие кома на левой руке, аккуратно сложив на кровати больничную пижаму, посматривая на только увеличившуюся продовольственную горку на тумбочке, я был полностью готов оставить в прошлом поднадоевшие уже стены лечебного учреждения и окунуться в новую, неизвестную пока мне, но такую притягательную действительность конца двадцать первого века.

* * *

Глава 9

Пенза, Первомайский район, ул. Калинина, 100. 28 мая. 17:30.

Я люблю ходить в гости к другим людям. В основном из-за того, что можно посмотреть, как они живут, чем занимаются в свободное от работы или учёбы время, узнать по обстановке квартиры или дома черты характера их обитателей. Особенно если хозяева не готовились заранее к твоему приходу.

Каждый раз, входя в новый дом, ожидаешь какого-то небольшого открытия или чуда, будто попадаешь туристом в соседнюю страну, где живёт другой народ, с неизвестными обычаями, традициями, незнакомым языком, с которыми ты вот-вот познакомишься.

А если ты гость желанный, или хозяева просто порядочные люди, уважающие русские традиции, то тебя обязательно накормят. И тогда ты знакомишься с кухней народов, населяющих данную страну. Кухней не в смысле помещения, где готовят пищу, а в смысле кулинарного искусства, которым успевают порадовать радушные хозяева. У нас дома книга была «Национальные кухни наших народов», в которой были собраны рецепты национальных блюд народов республик СССР. Очень эта книга мне нравилась — читаешь её и представляешь себя то в Грузии на празднике Тбилисоба, посвящённому сбору урожая и городу Тбилиси, то в Молдавии на празднике встречи весны Мэрцишор, то ещё где-нибудь.

К моему новому дому мы с приёмной мамой Машей подъехали на жёлтом такси — широком универсале обтекаемой каплевидной формы с шильдиком на кузове «Лада-Такси-Электро-Бот».

Такси мы совсем не ждали. Машина практически бесшумно подрулила к кованым металлическим воротам такого же забора, ограждающего территорию больницы, подняв небольшое облачко пыли, практически одновременно с нами. Единственная правая, но очень широкая дверь автомобиля плавно поднялась и улеглась на крышу кузова, открывая доступ в пассажирский салон.

Но смотрел я не на неё. Подобную конструкцию двери и способ её открытия я уже видел, когда по телевизору показывали выставку самодельных автомобилей. Да и в журнале «За рулём» описывались экспериментальные модели легковых автомобилей, в основном, иностранного производства, с таким способом доступа в салон. «Применение такой конструкции дверей автомобиля вместо распашных, экономит место на узких парковках, стоянках и в гаражах, упрощает, облегчает и ускоряет посадку-высадку пассажиров и водителя, а также погрузку-разгрузку грузов» — опять всплыла в голове цитата из давно прочитанной, и, казалось бы, забытой журнальной статьи.

Я застыл перед поднявшейся дверью, обшаривая глазами салон автомобиля, и не мог им поверить. В подъехавшем пепелаце60 не было самого главного, что должно, по моему мнению, быть в автомобиле — водителя. А кто же тогда поприветствовал нас после открытия двери звучным мужским баритоном? И кто этим аппаратом управляет?

Сообразив, что торможу процесс отъезда, и неизвестно, что обо мне может подумать терпеливо стоящая позади женщина, я с независимым видом уселся на заднее сидение автомобиля. Мария Степановна, пропустившая меня вперёд, молча устроилась рядом. Раз она никак не реагирует на пустой салон машины, значит так и надо.

Пока я размышлял над загадкой отсутствия водителя, дверь машины медленно опустилась, отрезая нас от городского шума, и такси плавно тронулось с места. Интересно, что пока мы не пристегнулись ремнями безопасности, что сделала и за меня, и за себя Мария Степановна, такси так и стояло на месте. Только огоньки какие-то мигали на передней панели приборов. Хотя и приборов — привычных мне спидометра, тахометра, указателей уровня топлива и температуры охлаждающей жидкости — на ней не наблюдалось.

В целом, машина и поездка на ней мне понравилась, хотя ничего от наших «Жигулей», кроме ладьи на маленьком капоте, я не увидел. Ехал я на широком мягком анатомическом диване с подголовниками, оббитом искусственной (ну не натуральной же!) кожей. Непривычным было наличие упомянутых ремней безопасности на нём. У моей семьи личного автомобиля не было, но на тех машинах, на которых мне довелось покататься, ремни были только на передних сидениях. Здесь ремни безопасности спереди тоже были. Только сидений было не два, как я привык — водителя и пассажира, а одно — такой же широкий и мягкий диван, как и тот, на котором мы расположились с моей новой мамой.

Вертя головой во время поездки на сто восемьдесят градусов, я рассматривал проносящиеся в окнах машины городские пейзажи. Кстати, увидев подъехавшее транспортное средство, мне показалось, что оно совсем без стёкол, как фургон какой-то. Весь кузов автомобиля был выкрашен в однородный жёлтый цвет, который разбавляли традиционные чёрные таксистские «шашечки» и номера телефонов для его вызова. Ну и название таксопарка, наверное, если яправильно понял слово «Пензтакси». Ещё подумал, что ехать без кругового обзора будет совсем неинтересно.

Так вот, изнутри оказалось, что стёкла в салоне всё-таки есть, и очень даже большие, и прозрачные. И через них всё прекрасно видно. Так я выяснил по табличке на заборе, что больница, в которой я лежал, располагалась на улице русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова. В голове сразу всплыли школьные уроки литературы: «Скажи-ка дядя, ведь недаром, Москва …» Напротив, вдоль той же улицы, за такой же кованой оградой, раскинулся огромный парк, который я видел ранее из окна своей палаты. За ним неожиданно промелькнул одноэтажный деревянный дом. Со стороны больницы мы проехали тоже одноэтажное здание макаронной фабрики. Невольно мелькнула мысль: «А мы вообще в городе?»

После перекрёстка пошла уже городская застройка с современными многоэтажными, а потом снова старинными двухэтажными домами. После второго или третьего пересечения дорог мы свернули направо на улицу всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина. Тут вспомнились уроки истории, на которых учительница нам рассказывала, что даже будучи избранным Председателем Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович часто помогал гражданам страны, писавшим ему письма с просьбами о помощи в суровое для страны военное и послевоенное время.

На улице Калинина снова пошли многоэтажные городские дома, хотя кое-где встречались строения и в два этажа, и в один. Проехали небольшую церквушку, с виду действующую. Интересно, кто там сейчас правит службы — священник или священница? Затем, после череды жилых домов и торговых центров, прибыли к месту назначения.

Несмотря на столь раннее время людей на улицах было очень мало. Наверное, потому, что день был будний, и большая часть народа находилась на работе или учёбе, если учебный год ещё не закончился. Лишь изредка попадались спешащие куда-то по своим делам женщины.

Зато наконец-то увидел местного юношу, вышагивающего в сопровождении держащей его за руку высокой статной дамы. Я сначала издалека и не понял, что это представитель моего пола. Думал мама идёт со взрослой дочкой. Но, подъехав поближе и приглядевшись, увидел наличие пробивающейся поросли на лице паренька в районе усов и бороды.

Мелким каким-то показался мне этот пацан, хоть и был ростом ненамного ниже идущей рядом женщины. Худое бледное лицо обрамляли спадающие волосы, отросшие почти до самых плеч. Тонкие, плотно обтянутые тканью брюк, ноги несли такое же худое тело с руками, которые трудно было рассмотреть из-за ширины рукавов его верхней рубахи. Во что был обут парень я не рассмотрел, так как меня наповал сразила расцветка всего этого великолепия. Некоторые попугаи выглядят намного бледнее увиденного мною недоразумения. Зря я не поверил Марии Степановне, уверявшей что то, что она принесла на примерку в первый раз было писком современной мужской моды.

А волосы! Даже мне, очень далёкому от мира парикмахерского искусства, было понятно, что столь яркого красного, переходящего в рыжий и обратно, природного красящего пигмента феомеланина61 (ух ты, я и это знаю!) человеческие волосы не имеют. Неужели здесь все мужчины такие? От этой мысли я даже передёрнулся весь!

Вскоре после случившейся встречи мы добрались до цели нашей поездки. Подъехав к пятиэтажному дому, перед открытием двери автомобиль-мужчина озвучил цену поездки, запросив за неё семьдесят рублей. Я остолбенел от названной суммы. Семьдесят рублей — это минимальная зарплата в Советском Союзе, на которую вполне можно было прожить, не шикуя ясное дело, но целый месяц! А здесь столько стоит одна поездка длительностью не более получаса. Какие же здесь цены и зарплаты?

Глядя за тем, как Мария Степановна полезла в сумочку, я предполагал, что она вытащит из неё кошелёк, достанет из него деньги, и заинтересованно наблюдал, как же она будет расплачиваться с автомобилем-роботом.

Я уже давно понял, и об этом красноречиво свидетельствовало отсутствие водителя на его законном месте, что окончание «Бот» в названии автомобиля — это сокращение от слова «робот», которое, если кто не знает, было придумано чешским писателем Карелом Чапеком и его братом Йозефом ещё в 1920 году. Кстати, и не автомобиль это, а электромобиль, о чём говорит предпоследнее слово в его названии и, что также подтверждает звук работы сего аппарата и характер его движения без рывков при переключении передач.

А вот как с этим роботом расплачиваться? Может как в наших автоматах по продаже воды? Бросаешь одну копейку и в стакан наливается газированная вода. Бросаешь монетку в три копейки, получаешь ту же воду, но со сладким сиропом. Как по мне, то сиропа наливали маловато и напиток получался не таким сладким, как я люблю! Поэтому можно было схитрить, если было две монеты по три копейки и их не жалко было потратить. Так как сначала в стакан наливался сироп, который потом разбавлялся водой, то фазу налива воды можно было пропустить, убрав стакан до её начала и получив примерно четверть стакана сладкой жидкости. В принципе её тоже можно было пить, но она была слишком уж сладкой и тягучей. А вот дальше можно было вернуть чуть наполненный стакан и ещё за три копейки получить вторую порцию сиропа, разбавленную водой. Получалось как раз то, что мне нравилось. А иногда, при большой удаче, нажав на кнопку получения сдачи, можно было вернуть потраченные деньги.

Так вот, ожидая появления в руках Марии Степановны кошелька, я искал глазами монето- или купюроприёмник, а дождался её ком, который женщина приложила к окошку на передней панели такси с зелёным светящимся изображением кисти руки, держащей скруглённый прямоугольник. Через секунду дверь такси открылась и мужской голос сообщил: «Оплата произведена. Спасибо, что воспользовались услугами «Пензтакси. Хорошего вам дня!» Так вот что имела ввиду Мария Степановна, когда рассказывала мне о кошельке в коме!

Пока женщина расплачивалась и покидала такси, я сумел справиться со своим обалдением, и она ничего не заметила. Но надо как-то контролировать проявление своих чувств, особенно если они явно отражаются на лице. Хоть мне сейчас на вид тринадцать лет, и навряд ли кому-то придёт в голову искать попаданца или шпиона, да ещё и в таком юном теле, но лучше не давать повода думать, что что-то со мной не так.

Квартира Марии Степановны находилась в кирпичной пятиэтажке по улице того же Калинина. Это было самое высокое здание в этом районе. Остальные дома были ниже на один-два этажа. Подъехали мы к тыльной стороны дома, на первом этаже которого располагались почтово-банковское отделение, парикмахерская и ещё что-то, что я не успел рассмотреть. Обойдя дом, мы пешком поднялись на самый верх и оказались перед тремя дверьми с номерами сорок пять, сорок семь и сорок восемь. Лестница на этом не заканчивалась, уходя к чердаку дома. А куда делась квартира сорок шесть? И на остальных этажах было по четыре двери.

— Вот мы и приехали. Проходи, Слава, не стесняйся. Это теперь и твой дом. — произнесла Мария Степановна, открывая тяжёлую стальную дверь с двумя замками, замаскированную снаружи под деревянную.

В своё новое жилище я входил с трепетным чувством ожидания новых впечатлений. Узкая из-за шкафа-купе прихожая, в которой мы разулись, загибалась буквой Г, скрывая от меня большую часть помещения, поэтому от входа я увидел только двери двух комнат, не решаясь пройти дальше.

— Проходи, проходи. Осваивайся. — легонько подтолкнула меня в спину Мария Степановна. — Но сначала мыть руки. Ванная там, за углом. Полотенце я сейчас принесу.

За углом прихожей я действительно обнаружил двери ванной комнаты, туалета, а ещё вход на огромную кухню, за которой виднелись ещё две комнаты.

— Большая у вас квартира. — сообщил я Марии Степановне, вытирая вымытые руки принесённым полотенцем.

— У нас, Слава. Теперь — у нас. Эта квартира от наших с сестрой родителей осталась. Они хорошо зарабатывали в своё время. Получилось выкупить соседскую квартиру и объединить две в одну.

— Теперь понятно, почему на площадке нет сорок шестой квартиры.

— А ты наблюдательный. — похвалила меня Мария Степановна. — Ну походи по дому, посмотри, что тут и где, а я пока приготовлю нам что-нибудь перекусить из твоих продовольственных запасов. Проголодался, небось, как всегда?

— Ага! — ответил я, отдавая женщине пакет с остатками провизии, прихваченной мной из больницы, и направляясь на обход своей новой территории.

Как позже рассказывала Мария Степановна, эта четырёхкомнатная квартира изначально была двух и однокомнатными соседними квартирами. Расположение на верхнем этаже позволило провести их объединение и перепланировку. В результате из двух маленьких соседствующих кухонь сделали одну большую, разнесли совмещённые ранее ванную и туалет, а из соседских прихожей и кладовки сделали четвёртую комнату, заложив вторую входную дверь кирпичом. Полы застелили ламинатом под тёмные породы дерева, окна заменили на металлопластиковые с вездесущими жалюзи, оборудовали натяжные потолки.

Одна из комнат, оклеенная розовыми обоями, судя по наличию в ней кровати, использовалась хозяйкой квартиры как спальня. В ней же стоял закрытый шкаф, а рядом с кроватью расположился столик с трюмо и разной женской мелочёвкой.

В другой я обнаружил рабочий стол с расположенным на нём компьютером. Рядом на подставке стояла прямоугольная пустая почему-то рамка, лежали открытые книги явно медицинской тематики. Другие книги виднелись в застеклённом шкафу, стоящем около одной из стен. «Значит это рабочий кабинет!» — озарила меня гениальная догадка.

Довольный своей прозорливостью я направился на исследование других помещений квартиры. Что для меня оказалось непривычным, так это отсутствие телевизора и радиоточки. А также штор на окнах и ковров на стенах и полу. Впрочем, так может и лучше, так как не нужно их постоянно пылесосить и выбивать от собирающейся в ворсе пыли.

Только я об этом подумал, как на меня чуть не наехала выкатившаяся из кухни белая круглая шайба сантиметров двадцати пяти в диаметре и примерно пяти сантиметров высотой. Что-то недовольно проворчав, эта штуковина лихо объехала мои ноги и шустро юркнула за угол прихожей. Метнувшись за ней, я обнаружил, что эта шайтан-машина, покрутившись возле входной двери и подметя занесённую с улицы грязь, скрылась в нише, открывшейся вдруг под шкафом-купе. Так я познакомился ещё с одним представителем семейства роботов. На этот раз пылесосом.

После осмотра ванной комнаты дальнейший мой путь проходил через кухню, на пороге которой меня и перехватила Мария Степановна, сделав предложение, отказаться от которого я не смог. Усевшись за стол, я начал разглядывать то помещение, в котором оказался.

Кухня с помощью оригинального цветового оформления стен и такого же освещения визуально делилась на две части.

Стены столовой зоны, в которой я сейчас сидел за грубым с виду обеденным столом, были отделаны под коричнево-красный потрескавшийся от времени кирпич, скреплённый почти белыми пластами цемента. Я как будто оказался в старинном подвальчике-кафе, с мягким светом настенных свечей (электрических, конечно же, но очень похожих на настоящие восковые), напомнившем мне знаменитый у нас телевизионный юмористический «Кабачок 13 стульев». Вся обстановка этой части кухни была стилизована под старую корчму.

Ярко освещённая рабочая зона кухни была обклеена светлой, почти белой, кафельной плиткой, с изящным едва различимым цветочным узором и оснащена современным кухонным оборудованием: плитой для готовки пищи, высоким холодильником, широким рабочим столом (это то, что я смог идентифицировать), и ещё какими-то непонятными приборами, стоящими на тумбах.

А потом моё внимание сосредоточилось на круглом деревянном блюде, которое поставила передо мной Мария Степановна рядом с корзинкой привезённых из больницы фруктов.

— Извини, Слава, кроме пиццы ничего другого для быстрого приготовления в холодильнике не оказалось. — виновато проговорила женщина, опускаясь на стул напротив меня и беря в руки непонятное металлическое колёсико с ручкой. — Мне одной много не надо было. На завтрак — кофе с круассаном. Обедала я в больничной столовой, а ужин, как говорится, лучше отдать врагу.

Да уж, знать бы ещё, что такое пицца и круассан. Ну, пицца, это, скорее всего, та круглая и так аппетитно пахнущая штука, что лежит сейчас на деревянном подносе в центре стола, от запаха которой живот выводит совсем неприличные рулады. На круглой тонкой запечённой лепёшке из теста, политой, судя по всему, томатным соусом, лежали ломтики порезанных колбасы и грибов вперемешку с какими-то чёрными колечками, покрытые сверху расплавленным сыром и приправленные порезанной зеленью. И всё это парящее и благоухающее великолепие Мария Степановна разрезала тем самым колёсиком, оказавшимся таким хитрым ножом, на несколько частей.

— Не извиняйтесь, Мария Степановна, вы и так для меня много сделали и делаете. Я и не знаю, как смогу вас отблагодарить.

— Не нужно никакой благодарности, Слава! — вскинулась Мария Степановна, прекратив разрезать пиццу. — Чтобы я больше такого от тебя не слышала! Это мне надо благодарить Бога за то, что послал тебя мне. Ты мне как сын, которого я … снова обрела. Извини!

Женщина замолчала, закрыв руками лицо и отвернувшись.

— Не плачьте, Мария Степановна, пожалуйста! — я, поднявшись и обойдя стол, обнял женщину за вздрагивающие плечи и снова повторил. — Простите меня и, пожалуйста, не плачьте!

— Мне не за что тебя прощать, Слава. — Мария Степановна развернулась и в свою очередь обняла меня, крепко-крепко прижав к себе. — Это ты меня прости. Испортила наш первый семейный ужин своими слезами.

— У меня уже был сын. Такой же шустрый мальчуган, как и ты. — Отстранившись, Мария Степановна погладила меня по голове. — И я тоже назвала его Славой. Ты очень на него похож. Если не против, то будешь жить в его комнате?

Я согласно кивнул головой.

— Вот и хорошо, — вздохнув и вытирая глаза, проговорила Мария Степановна, снова берясь за круглый нож, — давай есть пиццу, а то остынет и будет не такая вкусная.

— Давайте! — ответил я, усаживаясь на своё место. — А как её есть? Она же горячая вся! И руки можно вымазать.

— А вот смотри. — показала Мария Степановна. — Берёшь кусочек пиццы за края и складываешь начинкой внутрь. Теперь его можно есть, не боясь испачкать пальцы. А что горячо, то, как говорила моя бабушка — под носом ветер есть!

Повторив действия моей учительницы, я откусил кусочек пиццы. Ещё не успев его как следует прожевать и проглотить, я понял, что у меня появилось ещё одно любимое блюдо.

— А как вы смогли так быстро приготовить эту пиццу? — спросил я, наслаждаясь новыми для себя вкусовыми ощущениями. — Ведь мы в квартире не дольше двадцати минут находимся, а вы на кухне и того меньше.

— Она замороженная продаётся. — ответила почти уже успокоившаяся женщина, занятая тем же процессом, что и я. — Достаточно достать из морозилки и поместить на несколько минут в микроволновку.

Я кивнул, сделав вид, что в курсе, что такое микроволновка. А вот что я действительно понял, так это то, что вот эти чёрные кружочки, мне категорически не нравятся. Но не выплёвывать же их на стол! Так и хозяйку можно обидеть. Пришлось мужественно проглотить.

И тут …

— Маслины не всем нравятся, Слава. Я не обижусь, если ты их есть не будешь. — прозвучало со стороны Марии Степановны. — Тем более, что я не готовила эту пиццу, а только разогрела её. Сейчас принесу тарелку и вилку, и мы вместе выковыряем эти маслины из пиццы.

Да что же такое! Меня читают, как открытую книгу. Я только благодарно улыбнулся.

Вместе с обещанным Мария Степановна принесла и коробку с апельсиновым соком. Стаканы уже стояли на столе. После выковыривания кусочков маслин мы быстро прикончили остатки пиццы, и запили их принесённым соком. После чего я помог Марии Степановне убрать всё со стола.

Получив за оказанную помощь заслуженную похвалу и прихватив со стола большое красное яблоко, я продолжил прерванную экскурсию по новому жилищу.

В туалет пока не хотелось, так что особо его я не рассматривал. Так заглянул только, чтобы обозначить на карте местоположение этого стратегически важного объекта.

Из оставшихся двух комнат я сразу попал в гостиную, а после неё в свою новую комнату. По размеру она была ненамного меньше спальни Марии Степановны, и всё что нужно для комфортного проживания в ней наличествовало. Вдоль одной из стен стояла кровать, около окна — письменный стол и два стула, на другой стене висела полочка, сейчас полностью пустая, под ней расположился комод, а рядом — закрытый платяной шкаф.

— Теперь это твоя комната. — сказала тихонько подошедшая и остановившаяся в дверях Мария Степановна. — Если захочешь что-то поменять — скажи мне, и я всё сделаю.

— Да нет! Меня всё устраивает. — ответил я, оборачиваясь.

— Ну тогда обустраивайся, а мне нужно сделать пару звонков, и кое-что по работе доделать. — развернувшись, Мария Степановна оставила меня одного.

Первым делом я проверил мягкость кровати и лежащей на ней подушки. Ну что сказать — вполне себе ничего так, может даже чуть помягче, чем на бабушкиной перине. А ведь село, где жила папина мама, находится как раз в Пензенской области! Вдруг получится как-то съездить туда и посмотреть? Может и родственники какие отыщутся? И в самой Пензе родня моя жила: тётя — папина сестра, её сыновья. Да только как мне к ним ко всем, а вернее к их потомкам, если таковые и найдутся, заявиться? Здравствуйте, я ваш родич из глубокой древности? Хорошо, если только пальцем у виска покрутят. А могут и скорую психиатрическую помощь или полицию вызвать.

Вторым делом выглянул в окно, оценивая вид из него. Вид оказался на ту же улицу, по которой мы подъехали на такси, так что ничего нового для себя, кроме ракурса, я не обнаружил. Правды, чтобы это узнать, пришлось слегка поломать голову, так как на моём теперь окне висели не привычные уже жалюзи с вертикальными или горизонтальными ламелями, а другой вид штор. И чтобы их поднять нужно было потянуть за висящую цепочку-верёвочку с маленькими пластиковыми шариками. Получилось, как в сказке — дёрни за верёвочку, дверь (в моём случае — штора) и откроется!

Наигравшись, как позже выяснилось, ролетом, я принялся за письменный стол с одинокой настольной лампой без шнура электропитания. Видимо, снабжение её энергией, как и зарядка кома, осуществлялось по воздуху, так как после касания сенсорной кнопки на подставке лампы поверхность стола осветилась ровным белым, а не привычным мне жёлтым, светом. Приглядевшись, вместо знакомой мне стеклянной лампы накаливания, я увидел белую непрозрачную лампочку, которая, как я проверил своей рукой, почти не грела окружающий её воздух.

В ящиках стола нашлась обычная пацанская мелочёвка: знакомый кубик Рубика; маленький складной перочинный ножик; три одинакового размера шарика из дерева, пластика и металла; какие-то значки; навороченные — скорее всего, электрические — пистолет, машинки, роботы; другие неопознанные штуковины. Странно, что не было тетрадей и альбомов (я вообще не нашёл ни одного клочка бумаги), пенала, ручек и карандашей. Вообще никаких школьных принадлежностей не было.

Ну хоть конструкция шкафа, состоящего из двух отделений, ничем меня не удивила. Правая его часть, предназначенная для одежды, похвасталась голыми плечиками для неё. А на полках левой половины лежала аккуратно сложенная смена постельного белья. Рассматривать всё это пришлось, поднеся к полкам настольную лампу, так как за окном уже начало темнеть, да ещё и открытые дверцы шкафа, стоящего в глубине комнаты, заслоняли свет заходящего Солнца. А электрических выключателей верхнего освещения на стенах своей комнаты я не нашёл. И как его включить, так и не понял. Да и в других комнатах подобных выключателей я не видел.

Едва я закрыл шкаф, как маленькие лампочки, равномерно распределённые по всему потолку, сами по себе начали плавно разгораться, постепенно освещая окружающую обстановку. «Может так специально задумано, что для того, чтобы включить в комнате свет, нужно открыть и закрыть шкаф?» Понимая всю абсурдность пришедшей в голову мысли и стараясь не думать о возможной неадекватности потомков, я, тем не менее, проделал процедуру открытия и закрытия ещё раз. Понятно с каким результатом — свет не выключился. Облегчённо вздохнув, я подумал: «Как хорошо, что кроме меня никто этого позора не видел!»

Впоследствии, проведя собственное исследование, я разобрался, что, если за окном и, соответственно, в квартире, уже достаточно стемнело, то при входе в какую-то комнату свет автоматически, плавно, чтобы не ослепить глаза, включался, а при выходе из неё так же выключался. А подсмотрев за Марией Степановной, узнал, что то же самое можно сделать и голосовой командой «Свет». Весьма удобно и экономично!

Судя по обнаруженному в столе, нормальный парень обитал здесь до меня с вполне пацанскими увлечениями. Совсем не такое модное недоразумение, какое повстречалось мне по пути сюда. Или одно другому не мешает? Особенно занимательным оказался найденный в нижнем ящике стола кубик из блестящих магнитных шариков миллиметров пяти в диаметре. Сминая или растягивая его руками, можно было создавать различные фигуры и разнообразные формы. Чему я и посвятил часть сегодняшнего вечера.

На вечернюю пробежку я решил не идти, так как за окном уже начало темнеть, а район местный мне был совсем не знаком. Ограничился физическими и дыхательными упражнениями в своей комнате.

А чуть позже познакомился с одним из неизвестных мне кухонных агрегатов — посудомоечной машиной. Мария Степановна загрузила в неё всю использованную посуду и включила диковинный для меня аппарат.

Вдоволь послушав и насмотревшись на гудящую и булькающую штуковину, я вернулся в свою комнату, решив перед отбоем узнать побольше о том, что находилось на моей руке.

Ком — результат многолетних научных изысканий какой-то Роснано. Не знаю, что это такое и с чем его едят, но именно эту организацию, сейчас уже не существующую, нужно благодарить за создание прототипа материала для будущего ПИКома. Первые образцы этого, не знаю, можно ли его так называть, стекла были получены незадолго до распространения Вируса по всему миру.

Почему я так заковыристо выразился? До потому, что это, как выяснилось, совсем даже не стекло, а наполовину, если не больше, живая ткань! И «стекло» это не изготавливают из расплавленного кварцевого песка, как делалось в моё время, а искусственно выращивают из генномодифицированных клеток прозрачного панциря жука-черепахи, который на латыни называется Aspidomorpha sanctaecrucis. Живёт этот жучок и прекрасно себя чувствует в Индонезии на островах Ява, Суматра и Борнео, но встречается также в Индии, Китае и некоторых других странах и питается всякими вкусными тамошними листиками и травками.

У нас это «стёклышко» быстро растёт в огромных баках с питательным органическим раствором, постоянно насыщаемом маленькими-маленькими, без микроскопа и не увидишь, искусственными роботами-нанитами или по-другому наноботами. Баки всё время находятся в электромагнитном поле, снабжающем энергией уже самих нанитов. Размеры нанитов позволяют им проникать между живыми клетками, не повреждая их, создавать связи друг с другом, формируя своеобразную управляющую сеть. На это их толкает первичная программа, вложенная в этих роботов ещё при их производстве.

После выращивания насыщенной наноботами основы происходит её формование и вторичное программирование внедрённых нанитов. Без него получается супердорогое прозрачное и бесцветное желе. А после повторного программирования и активации нанитов — ПИКом.

Конечно я упрощённо всё рассказываю, так как сам не много понял из прочитанного в интернете. Но суть процесса примерно постарался передать.

И, несмотря на все достоинства, недостаток у ПИКома тоже есть — если для питания нанитов хватает потребляемой прибором электрической энергии, то живую его часть надо изредка подкармливать, погружая в такой же органический питательным раствор, в котором она росла, пополняющий заодно и колонию нанитов.

Технологии выращивания основы и её программирование доводились до ума выжившими женщинами-учёными уже после всемирной пандемии Вируса и завершилось всё при Александре Ярой — дочке Ольги Ярой и бабке нынешней государыни.

Появление нового материала с такими необычными возможностями произвело фурор во всём мире. Различные «международные партнёры» стали требовать от страны и лично от государыни продать, а то и безвозмездно поделиться разработанной технологией (особенно настаивала на этом Англия).

На что Русь ответила твёрдым отказом и встречным предложением покупать у неё готовую продукцию, адаптированную под любые требования заказчика. Многие страны согласились и заключили двусторонние международные договоры на поставку ПИКомов или их исходного материала. Как оказалось, материал основы можно использовать и без повторного программирования, как беспроводной дистанционный приёмник-передатчик электрической энергии малой мощности.

Не удовлетворились полученным ответом и предложением всегда враждебная нам и блюдущая только свои мировые интересы Англия и дружественная в моё время, а сейчас почему-то ненавидящая Русь, Польша.

Производство основы для ПИКомов в то время находилось в окрестностях Санкт-Петербурга, в который однажды утром с трёхдневной экскурсионной программой прибыла большая группа ярко одетых туристок с польскими паспортами. За два дня громко говорящие почему-то на английском языке любопытные женщины в сопровождении экскурсовода успели посетить многие достопримечательности культурной столицы Руси.

Но видимо до конца своё любопытство они не удовлетворили, поскольку в последнюю перед отбытием ночь очень тихо и совершенно инкогнито отправились на осмотр ещё одной достопримечательности, на сей раз совсем не культурной, а промышленной, коей совершенно случайно оказалась фабрика по производству основы для ПИКомов. А чтобы ночная экскурсия не казалась такой страшной (ведь направлялись они на неё без всезнающего экскурсовода), прихватили с собой по сумке разного оружия, найденного так же случайно в загородном тайнике, оборудованном, как позже выяснилось, польскими сообщницами.

Не ожидавшая или просто проспавшая коварное ночное нападение охрана предприятия не смогла противостоять специально подготовленной и натасканной на это дело диверсионно-разведывательной группе, успешно выполнившей поставленную перед ней английскими партией и правительством задачу. Тихо и почти полностью уничтожив охрану (уцелели две охранницы, патрулировавшие дальнюю часть предприятия и просто не знавшие о творившемся безобразии) и попавшийся на пути немногочисленный дежурный персонал фабрики, диверсантки выкрали всю технологическую документацию и образцы, и, прихватив с собой одну из учёных, оставшуюся зачем-то в ту ночь на производстве, быстренько направились на эвакуацию.

Именно в этот момент расслабившихся англичанок атаковали вернувшиеся к основному входу на предприятие и заметившие неладное оставшиеся сотрудницы охраны. Вызвав на помощь полицию, они открыли огонь из табельного оружия, сходу уничтожив двух и ранив одну из террористок.

Но, несмотря на внезапность пропущенной атаки, никакой паники среди иностранных военных профессионалок не случилось и, быстро сориентировавшись, ответным огнём русское сопротивление было подавлено. Получив множественные ранения наши дамы сумели забаррикадироваться в здании охраны, но вести беспокоящий огонь не прекратили. А вскоре послышались сирены спешащих на помощь экипажей полиции.

В итоге, бросив своих убитых, диверсантки спешно погрузились в припаркованный недалеко бронированный автомобиль, и рванули по дороге в сторону пограничного русско-польского таможенного перехода. Во время их преследования и прорыва через границу были расстреляны несколько полицейских машин и убиты пограничницы таможенной службы, безуспешно попытавшиеся остановить рвущуюся из страны машину. Дальнейшему преследованию помешали польские пограничницы, беспрепятственно пропустившие авто с удирающими диверсантками и преградившие дорогу русским полицейским.

Русское правительство среагировало быстро, но, как говорится, поздно. После проведенного по горячим следам расследования, были выдвинуты дипломатические претензии английской и польской сторонам.

Представительницы английского посольства попробовали что-то высокомерно возражать о непричастности своей страны к произошедшему в Петербурге, но предъявленные, опознанные к тому времени, тела убитых диверсанток вместе с другими обнаруженными вещественными доказательствами заткнули им рты. Молчанием они и ограничились в дальнейшем, даже не придумав какое-нибудь внятное оправдание.

Польский МИД принёс свои извинения, оправдавшись невозможностью допущения официальных представительниц государственных военизированных подразделений иностранных держав на свою территорию без предварительного согласования и выдачи разрешительных документов. Кроме того, на следующий день русской стороне было выдано тело похищенной учёной с пояснениями, что оно было найдено в брошенном нарушительницами границы автомобиле на одной из малоиспользуемых дорог. Самих нарушительниц польская полиция задержать так и не сумела.

Не дождавшись никаких объяснений от Англии, государыня Руси Александра Ярая разрывает дипломатические отношения с этой страной и высылает всех английских дипломатов, закрывая их посольство и все другие официальные государственные представительства Англии на Руси.

До войны дело, однако, не дошло. А через пару месяцев всё заглохло. Произошедшую трагедию сменили другие события в русских и мировых новостных изданиях. И, казалось бы, о случившемся все забыли. Но это было не так. Не забыла Ярая!

Спустя почти два года в английской прессе стали появляться сообщения о преждевременной кончине фельдмаршала Special Air Service62, одной из полковников той же службы, бывшего посла Англии на Руси и нескольких ведущих учёных, работавших в области создания новых перспективных материалов. А спустя ещё месяц по неизвестным причинам взлетел на воздух научно-исследовательский центр этих самых перспективных материалов. Наверное, что-то слишком перспективное и взрывоопасное им попалось на изучение — вот случайно и доисследовались. А Польша вместе с Англией получили вечный запрет на поставку ПИКомов.

Сейчас, из-за произошедшей в прошлом утечки, технология производства основы для ПИКомов уже не является государственным секретом и её свободно можно купить и у нас в стране, и за рубежом. Да и цена на неё сейчас совсем не такая, как была раньше. Весь вопрос в том, что производство основы без программирования наноботов почти ничего не даёт. А секрет программирования русское государство сохранило. Так что производство ПИКомов налажено только на Руси. И страна, пользуясь положением монополиста на этом рынке, экспортирует и их, и основу по всему миру.

Ещё одним из интересных последствий нападения, а скорее всего просто так совпало, потому что предварительная работа должна была быть проделана просто колоссальная, стала первая публикация ежегодно обновляемого «Реестра межгосударственных отношений иностранных государств с Русью». В этом электронном издании, имеющем свободный доступ в сети, государство стало публиковать интерактивные индексы дружественности или враждебности всех стран по отношению к Руси.

Для выпуска этого реестра были исследованы и проанализированы все подтверждённые официальные и неофициальные исторические события, документы, так или иначе связанные с влиянием иностранных государств на Русь, начиная чуть ли не с времён Ивана Грозного и заканчивая современным состоянием дел. Каждое значимое событие получило свою положительную или отрицательную оценку в баллах, общая относительная сумма которых и стала рейтингом того или иного государства в этом реестре. Выбрав рейтинг нужной страны, можно было подробно по годам просмотреть как он формировался, прочитать о рассмотренных событиях и почему они оценены так, а не иначе.

Причём изданный реестр не был какой-то простой справочной публикацией. Это был официальный документ Русского государства, подписанный государыней, который кроме предоставления исторических сведений, определял величину таможенных пошлин на некоторые товары, которые взымались с учётом приведенных в нём коэффициентов при межгосударственных торговых отношениях: для дружественных стран таможенные пошлины снижались, для враждебных — увеличивались. И ни одна русская организация, занимающаяся торговлей с иностранцами этими товарами, не могла игнорировать рассчитанные индексы.

Вот такой триллер довелось прочитать мне, прежде чем постучавшаяся перед сном Мария Степановна пожелала мне спокойной ночи, добавив:

— Завтра я с утра и до обеда буду в больнице. Если проснёшься после моего ухода — сделаешь себе чай. Умеешь?

И после моего кивка, положила комплект ключей от квартиры на стол:

— Если захочешь, можешь погулять на улице. Только далеко от дома не уходи. А когда я приду с работы, пройдёмся вместе по магазинам — купим продукты, да и вещей у тебя почти никаких нет. Надо исправлять эту ситуацию. Как ты на это смотришь?

— Положительно, Мария Степановна. — вслух уже согласился я.

— Знаешь, Слава, — проговорила она вдруг, взяв меня за руки и присев на корточки рядом со мной так, что её глаза оказались напротив моих. — Я не настаиваю, но мне очень хочется, чтобы мы обращались друг к другу на ты, а не по имени-отчеству.

— Я постараюсь, — пробормотал я, отводя взгляд от умоляющих глаз женщины.

* * *

Пермский край, Краснокамск, перекрёсток улиц Калинина и Школьной. 7 июля. 18:10.

На зелёной деревянной лавочке возле тройных автомобильных ворот местной пожарной части я сижу уже несколько часов. Сюда я пришёл почти сразу после привычной утренней зарядки с пробежкой и обязательных водных процедур для закалки организма. В руках открытая бутылка массандровского «Муската Белого Красного Камня», для маскировки завёрнутая в бумажный рулон. В качестве закуски рядом лежит полукилограммовый кусок полюбившегося мне острого сыра «Русская Гауда». И хоть я вообще не пью, что кажется уже говорил, но и то, и другое постепенно уменьшается в объёме и весе.

Сегодня воскресенье — второй нерабочий день в трудовой неделе Руси. Поэтому и народа вокруг почти никакого нет. Я специально искал и нашёл такое место, чтобы побыть сегодня в одиночестве. Почти с самого утра, позавтракав, я ушёл из дому, заранее предупредив, что пообедаю где-нибудь в городе и вернусь только к самому ужину. Так что волноваться за меня мама Маша не должна, хотя и будет — я её уже довольно неплохо изучил. В этом она очень похожа на мою родную маму. И как бы я ни хотел не волновать принявшую меня в семью и заботящуюся обо мне женщину, но именно сегодня поступить по-другому я не мог, как и что-то ей объяснить.

В этот небольшой городок мы с мамой Машей приехали три дня назад по приглашению её двоюродной сестры, которая настойчиво бомбардировала маму Машу просьбами познакомить с неожиданно появившейся в моём лице роднёй. Особо мама Маша и не сопротивлялась. Просто оформить внеплановый отпуск в больнице оказалось довольно проблематично, и вся эта волокита затянулась почти на месяц. Тем более, что отпуск мама Маша не брала несколько последних лет. Я не спрашивал, пытаясь не бередить едва затянувшуюся душевную рану женщины, но, как я понял, таким погружением в работу она пыталась заглушить боль от утраты своего родного сына. А сейчас, несмотря на сопротивление главврача, потребовала разом предоставить ей всё упущенное. И хоть отпуска здесь просто смехотворные по сравнению с теми, которые давали моим родителям в Советском Союзе, но суммарно с неиспользованными отгулами набежало более двух месяцев. Вот, испросив моего согласия, мама Маша и привезла меня на смотрины новой родни, коей кроме самой тётки оказались ещё и две её дочери на два и три года старше меня теперешнего.

За проведенные у тётки дни я, сбегая от назойливого внимания, проявляемого ко мне троюродными сёстрами, неплохо изучил эту южную, треугольную судя по карте на коме, окраину Краснокамска, представляющую собой маленький спальный район, застроенный пятиэтажными кирпичными многоквартирными домами.

Восточный катет этого треугольника ограничивала какая-то нереально огромная бумажная фабрика63. Я хотел было оббежать её вокруг во время своей традиционной утренней пробежки, благо хорошая погода и отличная дорога под ногами способствовала этому занятию. Но через полчаса марафона, наблюдая всё так же уходящий вдаль серый фабричный забор, резко передумал и повернул обратно. Нет, можно было бы осуществить задуманное, но лень стало тратить столько времени и сил на исполнение бессмысленного в принципе желания. И странно, что бумага сейчас практически нигде в повседневной жизни не используется, а фабрика по её производству живёт и, судя по доносящемуся из-за забора промышленному шуму, вполне себе процветает.

Южным катетом микрорайона выступала река Кама, имя которой и послужило частью названия этого населённого пункта. Я уже успел оценить и чистый песок городского пляжа, и утреннюю прохладу быстрой речной воды, спасающую местных жителей от жары вошедшего в разгар лета. Правда долго насладиться пляжным ничегонеделанием у меня не получалось — не привык я ещё находиться почти в гордом одиночестве в центре буквально кожей осязаемого женского внимания.

Причём то, что это не образная фигура речи я убедился, переключившись как-то раз на магическое зрение. Некоторые женщины, подставлявшие свои прелести ласковому летнему солнышку, были магами. И непривычное разноцветие их аур неслабо ударило по моим мозгам. Не готовый к испытанному цветовому шоку я быстро отключил свою способность. Но заметить за прошедшие секунды кое-что успел — цветные эфирные искорки молодых девчонок, как и некоторых женщин постарше, вдруг устремлялись к середине их тела, образуя вокруг бёдер, живота и таза насыщенный цветной бублик, активно бурлящий эфирными чернилами, проникающими в их тела и вылетающими обратно. И, насколько я понял, происходило всё это неосознанно и женщинами никак не управлялось. Так что, хоть никто из дам ко мне не приставал и даже не заговаривал, пытаясь со мной познакомиться, что несколько странно, но интерес ко мне явно ощущался.

Впрочем, и польза от посещения пляжа тоже была. Именно на нём, украдкой разглядывая красивые женские тела, зачастую почти ничем не прикрытые и совсем этого не стеснявшиеся, я вновь стал чувствовать себя хоть и юным, но мужчиной, которого эти тела стали привлекать не только с эстетической точки зрения. Поэтому проснувшиеся вполне естественные реакции уже моего тела и совсем непривычная и потому некомфортная эмоциональная обстановка вокруг быстро прогоняли меня с пляжа. А сопоставление вновь обретённых мужских чувств с подсмотренной цветовой миграцией женских аур, привело к тому, что сегодня я уходил с пляжа с усиленным кровоснабжением кожных покровов своей верхней части тела.

А вот гипотенузой описываемого мною жилого треугольного массива была улица упоминаемого уже дедушки Калинина, в одном из домов которой мы сейчас и гостили. Вот такое случилось совпадение с адресом моей теперешней прописки, по которому я был зарегистрирован уже больше месяца назад!

* * *

В то первое майское утро в кровати своей новой квартиры я проснулся, снова увидев мир, разукрашенный красками обычного человеческого зрения, не искажаемого магической золотистой пеленой. И сначала даже не понял, в чём дело. Оказывается, я настолько привык уже к видению эфирного сияния, что возвращение обычного цветоощущения принесло с собой чувство какой-то неясной утраты, чего-то неуловимо неправильного вокруг. И только после нескольких секунд недоумения мой наконец-то полностью проснувшийся мозг осознал, что тренировки по отключению магического видения и, главное, по удержанию его таким во время сна, принесли-таки свой долгожданный результат.

Возникшие вслед за этим панические мысли о потере своей уникальной способности были с позором изгнаны из головы после первой же попытки снова взглянуть на мир сквозь янтарный магический фильтр. Небольшое волевое усилие — и я снова ощутил себя магом. Повторное напряжение — и я опять обычный человек.

Наигравшись и переждав небольшое головокружение вкупе с головной болью, возникшие после многочисленных переключений режимов зрения, я наконец-то обратил внимание на полнейшую тишину вокруг. Взглянув на ком, лежащий на столе, я понял в чём дело — зелёные цифры на нём показывали десять часов дня. Хорошо я поспал! Наверное, так сказались все эмоциональные переживания последних дней.

Марии Степановны дома уже не было. Это я выяснил, вспомнив её вчерашние слова и позаглядывав в распахнутые двери всех комнат. На всякий случай решил ещё позвать маму Машу (именно так я решил называть свою приёмную маму), стоя на пороге её комнаты.

Не получив никакого ответа, я подошёл к столу мамы Маши, рассматривая заинтересовавшую меня ещё вечером непонятную рамку. Назначение этого пустого прямоугольника я понял, обойдя вокруг стола и усевшись в стоящее перед ним кресло. Только с этого ракурса я увидел то, чего не было видно с других углов зрения.

Цветная картинка, открывшаяся мне, была разделена на две части.

С левой её половины мне задорно улыбался светловолосый зеленоглазый мальчик лет примерно десяти, держащий в руках сердечко, аккуратно вылепленное из таких же металлических шариков, которые я обнаружил в ящике своего письменного стола. Пацан, искренне радуясь, протягивал двумя руками свою поделку фотографу.

С правой части на меня серьёзно смотрели серые глаза его близкого родственника, разглядывая лысую голову которого, я со всё возрастающим удивлением узнавал своё собственное лицо с ещё не сведёнными шрамами, такие же руки, ровно лежащие на обтянутых бесформенной рубахой коленях, знакомые стены больничной палаты за спиной.

Не знаю, сколько я просидел,разглядывая и сравнивая обе фотографии (или как они тут называются — голографии?) Не помню и мысли, проносившиеся тогда в моей голове. Но одной загадкой для меня стало меньше — теперь я понимал причину, сподвигшую Марию Степановну на такой непростой шаг, как усыновление чужого ребёнка.

Поднявшись из-за стола и постаравшись привести всё в такое же положение, какое было до моего прихода, я направился на кухню. И, словно почувствовав мои намерения, молчавший до этого желудок громко напомнил о своём присутствии в моём организме. Успокаивающе поглаживая его рукой и удивляясь своей прожорливости, коей до семнадцати лет я за собой ни разу не замечал, я достиг точки назначения. «Ну, и где тут чайник? А заодно где тут плита?» — подумал я, вспомнив слова Марии Степановны о чае и озираясь вокруг.

То, что я вчера принял за газовую плиту таковой совсем не являлось. Вместо конфорок на чёрной поверхности этого агрегата были нарисованы белые кольца разных диаметров, их изображающие. Так, кажется это всё-таки плита, но только электрическая. Раньше я таких не видел, но слышать о них доводилось. Знакомые говорили, что подобные ставили в домах, имевших более девяти этажей. Но таких домов в нашем районе не было.

Рассмотрев всю поверхность электроплиты, я довольно быстро разобрался в несложных органах её управления, тем более что они имитировали знакомые мне ручки изменения мощности газовых горелок. И вот уже один из очерченных белым кругов меняет свой цвет с чёрного на рубиновый, а потом и на ярко красный. А ладонь, протянутая над ним, ощущает идущий снизу жар. Так, с источником тепловой энергии разобрались. Выключим его пока.

А где чайник? Повторный внешний осмотр кухонного помещения ничего нового не принёс — чайника я не наблюдал. Зато нашёл кран с водой.

Пришлось провести осмотр внутренних полостей кухонной мебели и обнаруженного по ходу проводимого обыска замаскированного холодильника. Но кроме посуды, столовых принадлежностей и непонятных приспособлений, небольшого запаса круп и макаронных изделий я ничего не нашёл. Не оказалось чайника и в холодильнике. Зато в нём обнаружились нарезанный ломтиками хлеб, упакованный в прозрачный пакет, обёрнутый такой же прозрачной плёнкой кусок сыра и начатая упаковка сливочного масла, из которых я соорудил себе несколько бутербродов. Заодно нашёл в одном из шкафчиков коробку с чаем, расфасованным по маленьким бумажным пакетикам с прикреплёнными к ним ниточками и бумажными же бирками. Если бы не бросающиеся в глаза надписи на коробке и этих бирках, то ни за что бы не догадался, что обнаруженное является чаем. Не было в моё время расфасованного по пакетикам чая, а только рассыпной.

Пережёвывая один из приготовленных бутеров, в третий раз осматривая всю кухню я постарался рассуждать логически, как в случае с компьютерной мышкой. Мысль о том, что мама Маша подобным образом надо мной пошутила, я отбросил сразу.

Итак, для чего нужен чайник? Для того, чтобы в нём вскипятить воду для чая. Логично? По-моему, да! Едем дальше. Что нужно сделать, чтобы эту воду закипятить? Конечно же её нужно нагреть! Тоже не вижу пробелов в своей логике, тем более, что источники воды и тепла уже обнаружены. Вот-вот, что-то уже проклёвывается! А как вода оказывается в чайнике? Её туда наливают! Уже горячо! А может чайником оказаться что-то, внешне мне незнакомое, но содержащее внутри воду?

После последнего, заданного самому себе вопроса, я стал пристальнее осматривать все стоящие на кухне приборы. И, заглянув под поднятую крышку белого пластмассового цилиндра с ручкой, больше похожего на кувшин, я увидел металлический тэн, залитый небольшим количеством воды на дне. Чайник, как и плита, оказался электрическим, и совсем не металлическим, как я искал и как было в моё время. А как я перепугался, когда поднял этот чайник, чтобы долить в него воды! Сам чайник поднялся, а его днище осталось лежать на столе. Но в конце концов я во всём разобрался и гордый своими достижениями закончил поздний завтрак с приключениями. Правда чай заварил в чашке, высыпав в неё чай из бумажного пакетика и безрезультатно ища ситечко для фильтрования заварки. Это уже потом я выяснил, что чай нужно заваривать, не разрывая пакетик, а прямо в нём самом.

* * *

Сейчас, сидя на одинокой лавочке и вспоминая те события, мысленно смеюсь над тогдашним собой. Я сегодняшний уже хорошо умею пользоваться всей кухонной и прочей современной техникой. А тогда … Хорошо, что тогда никто меня не видел и не знает о моих наивных рассуждениях. Хотя в принципе мне насрать! Есть всего несколько человек, чьё мнение обо мне хоть как-то важно для меня самого. И большая часть этих людей навсегда осталась в далёком прошлом. А здесь меня волнует только то, что думает обо мне мама Маша и немного её родная сестра — тётя Валя. Даже на мнение двоюродной сестры Елизаветы мне начхать. Хотя она в общем-то хороший человек.

Снова отхлебнув немного вина и закусив приличным куском сыра (несмотря на минорное настроение, нажираться в хлам не входило в мои сегодняшние планы), я молча наблюдал за приближающейся ко мне женщиной в повседневной форме работницы пожарной охраны. Видимо дежурная пожарной части, во дворе которой я устроился, решила-таки выяснить, что за непонятный субъект появился и не уходит из зоны её ответственности. Или боевой экипаж недавно вернувшегося с вызова автомобиля меня заметил.

Мне было всё равно. Никакие законы, кроме употребления алкоголя, я не попирал. Вёл себя тихо и спокойно, не буянил и не дебоширил. Двор пожарной части, а вернее не двор, а просто облагороженный подъезд к ней, не был запретной территорией, и пропускной режим я тоже не нарушал. Так что никаких лишних телодвижений я не делал. Только затолкал поглубже в бумажный свёрток горлышко почти наполовину опустошённой бутылки и смахнул с колен просыпавшиеся сырные крошки. Да ещё вытащил из ушей привычные уже наушники с полюбившимся Цоем и, выключив на коме музыкальный проигрыватель, спрятал всё в поясную сумку. Эта сумка ещё так интересно называется — бельтбэг64. Так было написано на её ценнике. Но мне в ней понравилось то, что руки остаются свободными и карманы не оттопыриваются от своего содержимого.

— Здрав будь юный отрок! — проговорила подошедшая пожарная, с интересом рассматривая бумажную композицию в моей руке. — Разрешишь присоединиться к тебе на нелёгком поприще приручения зелёного змия?

Всё-таки не удалось мне скрыть своё занятие от слишком внимательных глаз.

— Присаживайтесь, уважаемая госпожа капитан. — вежливо ответил я, бросив взгляд на её погоны и пересаживаясь с центра лавочки поближе к её краю. Всё-таки кое-какие правила культурного поведения в общественных местах папа с мамой мне привили. — А соответствующий инструмент у вас имеется?

— А как же! — Из бокового кармана форменного кителя появился раскладной двухсотграммовый стаканчик. — Вот совершенно случайно оказался в кармане.

«Ага, как же, так я и поверил!» — покивал я, наливая в протянутую ёмкость немного вина.

— Тебе жалко, что ли? — обиженно протянула женщина, оценив объём налитого.

— А вы разве не на дежурстве? — удивился я.

— Уже нет. Моя смена закончилась. И я вольная птица на ближайшие сорок восемь часов. Так что давай, не жлобься! — снова приблизился ко мне стакан. И действительно в это время несколько других женщин вышли из дверей части и, поглядывая с любопытством на нашу парочку разошлись по разным сторонам. Проигнорировав мой кивок на них, моя напарница спокойно сидела с протянутым стаканом.

— И сколько наливать? — уточнил я, пожав плечами и выполняя поступившее распоряжение.

— Краёв не видишь, что ли?

Проследив за наполнением стакана, женщина поднесла его к носу, оценивая аромат содержимого, а затем спросила:

— По какому поводу пьём?

— Сегодня день рождения моей мамы. — мой голос, неожиданно для меня самого, едва не сорвался на хрип.

Внимательно посмотрев мне в глаза, капитан кивнула чему-то своему:

— Пусть у неё, где бы она ни была, всё будет хорошо!

И медленно, явно смакуя, опустошила свой стакан.

Я же снова ограничился маленьким глотком, протянув негаданной собутыльнице отрезанный своим перочинным ножиком кусок сыра.

Поблагодарив за угощение, женщина, упрятав сложенный стакан в карман, поднялась и, пожелав мне всего хорошего направилась прочь от меня и своей пожарной части.

— И всё? — невольно вырвалось у меня. Совсем не такого я ожидал от взрослой женщины, обнаружившей выпивающего втихомолку малолетку.

— А что ты хотел? Нотаций и нравоучений? — обернулась ко мне остановившаяся пожарная. — Так я не твоя родственница. Я наблюдала за тобой с самого твоего появления на этой скамейке. Пусть и не сразу, но я сообразила, чем ты тут занимаешься. Но также я заметила, что одет ты хоть и странно для твоего возраста, но опрятно и чисто, вполне ухожен, явно занимаешься спортом. При твоём совсем не хилом телосложении, пьёшь ты маленькими глоточками, а закуску наоборот не жалеешь. Так что сильно я не беспокоилась, периодически контролируя твоё поведение. Но и тут ты меня не разочаровал. А только что я выяснила, что вино у тебя явно дорогое и качественное. За весь день ты не опьянел, так как речь твоя ясная и связная, движения чёткие и выверенные. А чтобы к моменту окончательного опустошения бутылки ты таким же и остался количество вина я тебе изрядно уменьшила. Так что будь здоров, отрок!

И я вновь остался в одиночестве, ошеломлённо наблюдая, за красивой и умной женщиной, удаляющейся от меня лёгкой и уверенной походкой профессиональной манекенщицы. А машинально переключившись на режим магического зрения, я оценил и размеры её ауры — небесно-золотой ауры мага воды без какой-либо посторонней примеси.

Моя способность видеть эфирную энергию и ауры людей за прошедший месяц сильно прогрессировала. Я уже могу видеть ауры даже очень слабых магов. Эта аура иногда настолько мала, что её полностью скрывает носимая женщинами одежда. И еле заметное сияние можно увидеть только на открытых участках тела. Аура же сильных магов теперь похожа на огромные яркие разноцветные ёлочные игрушки, внутрь которых поместили движущиеся людские фигурки. Но таких людей я встретил не очень много. И к ним несомненно относятся мама Маша и тётя Валя. Но вот смотреть долго эфирным зрением не получается — начинает сильно болеть голова, не привыкшая видимо к такому режиму работы.

Всё прошедшее время постоянными тренировками я старательно развивал свои куцые магические способности. Теперь включение и отключения магического зрения не требует от меня каких-либо волевых усилий, а происходит мгновенно, словно по щелчку пальцев. Также я полностью перешёл на технику дыхания животом постоянно прокачивая через себя всё увеличивающийся объём маны. Попутные занятия уже не срывают такого дыхания, закрепившегося на подсознательном уровне. «Интересно, а как я дышу, когда сплю?» — всплыла вдруг неожиданная мысль.

Затраченные мною усилия не остались без вознаграждения. Наблюдаемая вокруг моих рук, ног и туловища аура тоже немножко подросла. И хотя цвет её не поменялся, но плотность значительно увеличилась. А в районе желудка даже маленькое солнышко появилось, пульсирующее в такт моему дыханию. Это солнышко постепенно выросло с едва заметной горошинки до немаленького такого райского яблочка. И продолжало расти дальше. Что это такое я, конечно же, не представлял, хотя кое какие догадки у меня появились. Но никаких неприятных ощущений оно мне не доставляло. Руками никак не прощупывалось. Так что и переживать по этому поводу я не стал.

Что творилось вокруг моей головы выяснить так и не получилось, так как глаза мои не желали покидать свои уютные гнёздышки, а все обнаруженные зеркала ни за что не хотели отражать то, что я надеялся в них увидеть.

И физическую форму свою, что оценила даже капитан, я успешно восстановил. Даже, как мне кажется, чуть крепче стал, чем был в свои старые тринадцать лет. Бег я всё время любил. Потому и пошёл в секцию лёгкой атлетики нашей школы. И тренер хороший попался, который заодно был и моим учителем физкультуры. Многих из его советов я придерживаюсь и в этом времени. Так что мышечная масса растёт, как на дрожжах. Но не так, как у тяжелоатлетов. Я скорее жилистым становлюсь, чем накачанным. Предполагаю, именно поэтому мне всё время хочется кушать. А скорее всего и рост энергетической системы влияет на мой удовлетворяемый лишь на небольшое время аппетит.

Хорошо, что одежду мы с мамой Машей приобрели на размер больше, чем мне подходило. Сейчас она как раз мне в пору и не нужно искать ей замену. Впрочем, во многом это совсем не наша с ней заслуга.

* * *

Мария Степановна в тот майский день, как и обещала, вернулась с работы в обеденное время, то есть почти сразу после моего приключенческого завтрака. Хорошо, что я вовремя увидел её из окна своей комнаты и, прикинув по времени её появления, что она не успела пообедать в столовой больницы, приготовил на быструю руку яичницу-глазунью. Благо, где находятся продукты и вся необходимая посуда, я уже знал. Так что к моменту появления приёмной мамы на пороге квартиры она уже могла обонять аппетитные ароматы, разлетевшиеся из кухни по всем комнатам.

Жаль, что кроме пары яиц, хлеба и масла других продуктов в холодильнике не было, так как сыр я благополучно уничтожил до этого. Да и ничего другого приготовить я бы не успел. А так, включил плиту на максимум, поставил сверху сковородку, а в неё бросил отрезанный кусочек сливочного масла. Пока вся конструкция нагревается и плавится (масло плавится, а не сковородка с плитой), достал из холодильника яйца и хлеб, мелко нарезал найденные там же перья зелёного лука. Затем осторожно разбил в растопленное и нагретое масло куриные яйца, посолил, поперчил немножко для вкуса и запаха. Через тридцать секунд убавил нагрев и жарил ещё около минуты, не забывая периодически наклоняя сковородку, поливать готовящуюся глазунью горячим жирком.

Когда в замочной скважине заскрежетали ключи, мне только и оставалось, что переложить на тарелку приготовленное холостяцкое блюдо, посыпать его сверху нарезанным луком и прикрыть кусочками белого хлеба. И чай заварился к этому времени. Только сахар я не клал в чашку, а поставил отдельно — как любит Мария Степановна я не знал, а ориентироваться на свой вкус побоялся, так как я тот ещё сладкоежка.

Судя по скорости уничтожения нехитрого обеда, со степенью оголодания Марии Степановны я угадал. Стряхнув с ног модельные туфельки, она, ведомая распространившимися ароматами, даже не переодеваясь устремилась на кухню. где я как раз раскладывал на обеденном столе столовые приборы. На ходу бросив «Привет!» и пройдясь мимоходом рукой по моей отрастающей причёске, женщина, постелив на колени приготовленную салфетку, с кошачьим урчанием накинулась на стоящее перед ней блюдо.

Я же, устроившись напротив неё, с улыбкой наблюдал за процессом уничтожения моего кулинарного «шедевра».

— Спасибо, Слава! — справившись с поставленной на столе задачей, проговорила откинувшаяся на спинку стула насытившаяся женщина. — Вкусная яичница у тебя получилась. Извини, что ни кусочка тебе не оставила — очень уж я проголодалась.

— Пожалуйста, мам Маш! — ответил я, как и обещал сам себе, перекладывая опустевшую посуду со стола в моечную машину. — Я поздно сегодня проснулся, только-только позавтракал и совсем не голоден.

Услышав мои слова, женщина сначала растерянно замерла, а потом расцвела улыбкой и, притянув меня к себе, расцеловала всё моё лицо. На слёзы, покатившиеся из её глаз я тактично старался не обращать внимания.

— Откуда ты узнал, как меня называл мой сын? — спросила она, крепко прижимая к себе моё тельце. — Тебе Валентина рассказала или Лизка?

Вот это совпадение! Я-то просто не смог заставить себя назвать по-другому эту добрую женщину, искренне заботящуюся обо мне. Но как бы то ни было, просто мама у меня только одна! Как и папа! И пересилить себя я не смог, да и несильно хотел, если честно. Но у меня на это есть веские причины! А Славка-первый чего так делал? Впрочем, чужая душа — потёмки, да и не моё это дело, так что и не мне его осуждать. Но что мне отвечать?

— Никто мне не рассказывал, Мария Степановна. Я сам так решил!

По моему мнению, если не знаешь, что говорить, говори правду — потом меньше врать и изворачиваться придётся.

— Спасибо, Слава! — снова поблагодарила мама Маша, подталкивая меня к выходу из кухни. — Беги одевайся. А здесь я сама закончу.

Быстро наведя порядок на столе, Мария Степановна отправилась наводить нарушенный порядок на лице. А я, давая ей на это время, не спеша переодевался в своей комнате. Хотя что там было переодевать? Весь мой гардероб состоял из одной рубашки и одних брюк. И если рубашек было маловато, то одними брюками вполне можно было какое-то время обойтись. А вот спортивного костюма для занятий физкультурой явно не хватало.

Что вам сказать о местных магазинах? С одной стороны — как в сказке побывал. У нас хоть и хватало всего и всем, но такого изобилия, разнообразия и красочности всё-таки не было. Друзья, чьим «предкам» довелось побывать за «бугром», пересказывали родительские байки и хвастались полученными в подарок вещами с яркими иностранными надписями и лейблами. Так вот что-то подобное было и здесь. Попав в громаднейшее двухэтажное здание супермаркета (здесь так называется то, что в Союзе носило название универсама) «Караван», мои глаза просто разбежались и долго не могли собраться вместе.

На втором этаже, с коего мы начали свой променад и на который поднялись по одному из трёх движущихся как в метро эскалаторов, находились секции, торговавшие одеждой, что и было основной нашей целью, посудой, инструментами и материалами, лекарствами и прочими промышленными, хозяйственными и ещё неизвестно какими товарами. Весь этаж обходить мы не стали, так как нужный отдел находился рядом с доставившим нас наверх пассажирским подъёмником.

И здесь выплыла другая сторона, неприятная лично для меня. При всём разнообразии здешнего ассортимента мы, а вернее я, смог выбрать только нижнее бельё и с большим трудом найденный и устроивший меня спортивный костюм. Вся остальная одежда мне решительно не нравилась или расцветкой, или фасоном, или и тем, и другим вместе взятым. В общем повторилась та же ситуация, что была накануне моей выписки из больницы — мне снова стало жутко неудобно перед заботящейся обо мне женщиной. Но и носить то, что продавалось в этом магазине было просто выше моих сил.

Самостоятельно упаковав выбранные мною вещи в висевшие здесь же пакеты, мы спустились на первый этаж. Оставив пакеты в ячейках камеры хранения (я ещё удивлялся, зачем она здесь нужна — мы ведь не на вокзале), мы направились за продуктами. Причём под продовольственные товары была отведена только половина первого этажа. В другой половине, насколько я успел заметить, продавалась бытовая и электронная техника, электроинструменты, мебель, даже автомобиль здесь стоял и его можно было тут же купить.

На продуктах Мария Степановна тоже экономить не стала, нагрузив по полной два пакета в половину меня ростом. Интересно, как мы будем всё купленное тащить домой? Супермаркет хоть и находится недалеко, но и покупок мы совершили немало. Причём продавцов в магазине не было и в помине. И только на выходе, проходя сквозь невысокую арку под внимательными взглядами представительниц, как следовало из нашивок на их форменных куртках, службы безопасности сети Пензенских магазинов «Караван», Мария Степановна провела своим комом по боковой её стойке.

А домой мы вернулись на такси. Где и когда его вызвала мама Маша я не заметил. Но при выходе оно уже гостеприимно распахивало перед нами свою дверь. Впрочем, попыхтеть нам тоже пришлось — лифта в нашем доме не было и всю тяжесть покупок ощутили на себе наши ноги, руки и спины.

Загрузив принесёнными продуктами опустошённый моими стараниями холодильник, и заполнив купленной одеждой пустующие полочки моего шкафа, Мария Степановна повела меня на экскурсию по микрорайону. Район оказался тихим, спокойным, ничем не примечательным, застроенным четырёх- и пятиэтажками с маленькими магазинчиками на первых этажах домов центральных улиц. Были среди них и продуктовые лавочки, и обувные мастерские, и ателье по пошиву одежды, и парикмахерские, и какие-то СПА-салоны. И, что совсем удивило, — магазины по продаже питьевой воды. Про фильтрующие элементы в квартирном водопроводе я узнал значительно позднее.

В одно из встреченных пошивочных ателье мы и заглянули. Здесь его хозяйка, явно знакомая с мамой Машей, проворно сняла с меня мерки, попутно выясняя мои предпочтения. Затем, задумчиво оглядев меня с ног до головы, и уточнив, насколько быстро я росту, зарылась в свой ПИКом, перебирая в нем различные изображения. Не найдя ничего подходящего, портниха вывела на экран мужской манекен и быстрыми движениями пальцев нарисовала на нём несколько вариантов именно того, что я хотел. Выяснив у Марии Степановны (так как от меня в этом вопросе не было никакого толка) материал будущих изделий, она оставила нас рядом со столиком с чаем и печеньем и ушла вглубь мастерской.

Вернулась она минут через пятнадцать с уже пошитой и даже упакованной одеждой. Расплатившись и выйдя на улицу, мама Маша в ответ на мой вполне резонный вопрос о примерке пояснила, что именно этой портнихе, которую знает уже много лет и которая ни разу ещё не подводила, в её профессиональных вопросах она доверяет на все сто процентов.

Вернувшись домой под витавшие в воздухе приятные ароматы свежеиспеченного хлеба и кондитерских эссенций, распространявшиеся от расположенных недалёко соответствующих предприятий, я тоже смог убедиться в высоком профессионализме швеи. В прочем, как подсказал мне всезнающий интернет, не швеёй была та женщина, а дизайнером одежды, чьей задачей было создание компьютерного макета будущего одеяния. А все раскройные, швейные и даже упаковочные функции выполняла автоматическая швейная машина. Потому так быстро нас и обслужили.

Экскурсия неожиданно для меня получила продолжение через два дня в школе, в которой мне предстояло учиться во второй раз за свою жизнь. «Средняя общеобразовательная школа номер двадцать пять города Пензы имени В.П. Квышко» — вот что я успел прочитать на табличке, когда мы вместе с Марией Степановной входили в двери главного входа четырёхэтажного школьного здания. Как оказалось, это была единственная на весь район школа. И мама Маша, подняв за последние дни все свои связи, устроила меня сюда на учёбу в седьмой класс с первого сентября. Две другие школы, существовавшие на районе ранее, были закрыты много лет назад из-за резкого уменьшения количества детей после опустошительного воздействия Вируса на население страны.

Основным преимуществом школы была её пятиминутная доступность и большой спортивный стадион. Так что место для занятий бегом и другими физическими упражнениями я нашёл, не потратив на это никаких своих усилий. На нём как раз какой-то класс сдавал нормативы по прыжкам в длину с разбега. Сразу же бросилось в глаза ничтожное количество мальчиков и их совсем не богатырские кондиции на фоне соседствующих девчонок. Да уж! Одно дело читать об этом, и совсем другое увидеть воочию. Впрочем, и я сейчас ненамного отличаюсь от своих сверстников. Хотя уже и не такой хлюпик, каким увидел себя в зеркале месяц назад. Кое какие мышцы на моём теле стали уже прорисовываться.

Другим достоинством школы оказался музей, занимающий половину первого этажа школьного корпуса. О сегодняшней экскурсии Мария Степановна тоже договорилась заранее, и её проводила сама директор школы. Как позже рассказывала мама Маша, она когда-то здорово помогла с лечением дочки директрисы, которая этого не забыла и с радостью согласилась принять меня в своё учебное заведение. Даже разрешила начать мой учебный год не с первого сентября, а на неделю позже, так из-за большого отпуска моей приёмной мамы мы не успевали возвратиться ко дню знаний с южного побережья Крымского полуострова.

И это ещё один сюрприз — приятный, в отличие от необходимости учиться ещё раз, преподнесённый мне мамой Машей. Всю неизбежность повторного полирования школьными штанами школьной же скамьи я и до этого отлично понимал, так что особой новостью это для меня не стало. Просто не ожидал нового знакомства так скоро.

Начало экскурсии по школьному музею прошло вполне предсказуемо, и ожидаемо скучно. Как и на многих подобных мероприятиях мне поведали, что школа вообще и музей в частности, кроме усвоения общеобразовательных программ, способствуют воспитанию у детей гражданственности, любви к Родине, бережному отношению к природе, формированию здорового образа жизни. По привычке эту вводную часть экскурсионной программы я полностью пропустил мимо ушей.

А вот сами музейные экспозиции меня заинтересовали. Одна из них под названием «От ВЧК до ДГБ» коротко рассказывала об истории служб государственной безопасности Руси и о выпускнике школы, чьим именем она названа, имевшем непосредственное отношение к такой службе. Другая была посвящена Пензенскому краю, его истории, культуре, и была представлена национальными костюмами и предметами домашней утвари местных жителей. Последняя, самая большая часть музея повествовала об истории школы, её достижениях и других знаменитых школьных выпускниках.

Выполнив взятые на себя обязанности экскурсовода, директор увела Марию Степановну, сославшись на необходимость уточнения каких-то моих данных. А меня, проявившего искреннюю заинтересованность экспонатами музея, оставили одного, попросив ничего руками не трогать. Что странно, так как по словам самой же директрисы музейные экспонаты постоянно используются в учебном процессе.

Согласно кивнув головой, я ещё раз прошёлся вдоль музейных стеллажей, рассматривая развешанные фотографии, читая их описания. И вдруг под россыпью старых и не очень школьных тетрадок я увидел зелёную обложку с маленьким мальчиком, пытающимся поднять тяжёлую металлическую гирю, своей ручкой достающую ему до колен. И словно наяву я увидел моего отца, протягивающего мне точно такие же зелёные тетрадки перед первой моей школьной линейкой. Не знаю, где папа их взял, но такие тетрадки были только у меня. И я ими страшно гордился. А последнюю чистую я берёг до самого конца школы. Она так и лежала в глубине письменного стола, как талисман, приносящий мне удачу в процессе учёбы, на контрольных и экзаменах.

Мои руки сами, не взирая на запрет, потянулись к увиденному кусочку моего прошлого. А перед глазами проносились воспоминания, как папа учит меня кататься на детском двухколёсном велосипеде, отсоединив его боковые поддерживающие колёсики, как он, хромая на подвёрнутую ногу, несёт меня на руках после моего падения с высокой школьной лестницы, как учит плавать в нашей речке, играть в шахматы и шашки, и как щедро угощает ремнём за выпавшие из кармана сигареты.

Раскрыв тетрадку, я разочарованно увидел, что её клетчатые листы, несмотря на неподписанную обложку, обильно украшены синими каракулями корявого детского почерка. И только последний листок остался нетронутым математическими задачками с красными оценками под ними.

Закончив изучать таблицу умножения на обороте обложки, мои глаза преподнесли мне ещё один сюрприз. Они увидели, а живущие сами по себе руки сграбастали ещё одно напоминание о моих школьных годах. И этим напоминанием оказались чешские простые карандаши в оранжевой деревянной рубашке с золотой надписью «Koh-i-noor». Тоже немалая ценность для советского школьника. Помню, как пахли эти карандаши деревом и свежим лаком! Конечно же тот карандаш, который я держал на ладони таким запахом порадовать уже не мог. Ещё бы ему сто лет почти! Какой тут запах? Но я не удержался и всё-таки понюхал.

И в этот момент послышался звук открываемой двери и приближающиеся голоса директрисы и Марии Степановны. Моментально вспомнился проигнорированный запрет на прикасание руками к музейным экспонатам, находящимся сейчас у меня в руках. И, казалось бы, ну что в этом такого? Ну взял, ну посмотрел! Сейчас положу всё назад в целости и сохранности. Но, видимо, моё подростковое тело было не согласно с доводами более взрослого сознания.

Поднявшаяся неожиданно во мне паника привела к тому, что выскользнувший из пальцев карандаш упал на пол и укатился куда-то навстречу приближающимся женщинам. Бросившись его искать, я совсем забыл про зажатую в руке тетрадку. А когда нашёл было уже поздно — я просто не успевал вернуть всё на свои места. И, чтобы грозная директор не заметила моего нечаянного проступка, быстро упрятал и тетрадь, и карандаш за пояс брюк, прикрыв сверху своей рубашкой. Так я и вынес раритетные вещи из школьного музея. Впрочем, их там было много, так что мой поступок, за который мне до сих пор нестерпимо стыдно, так и остался никем не замеченным.

Что делать с тетрадкой и карандашом, куда их девать я не знал. Вернуть в музей? Так в него до нового учебного года мне не попасть. Выбросить — не поднимается рука. Использовать по назначению — чистый листок всего один. И вообще я не видел, чтобы кто-нибудь здесь использовал бумагу для записей. Все пользуются комами. Оставить дома? А вдруг обнаружит мама Маша? Возникнут всякие неприятные вопросы. Вот и таскался с ними каждый день. Даже бельтбэг пришлось купить хотя и не только для них. Но не держать же неприкаянные улики постоянно за пазухой?

* * *

А сегодня старая тетрадка нашла применение. И хотя обмотанную ею бутылку не удалось укрыть от посторонних глаз, но таскать с собой чужую, бесполезную вещь мне надоело.

Поболтав рукой и на слух оценив остаток муската, я повторил тост, сказанный капитаном и приложился к горлышку пока последняя капля вина не покинула бутылку. Слухомер у меня оказался не откалиброван, потому что выпить пришлось немного больше, чем мне показалось на слух. Пустая бутылка вместе с неудавшейся маскировкой отправилась в урну, а остатки сыра — в мой желудок.

И всё-таки капитан оказалась не права. Или может организм у меня такой. Но последняя порция алкоголя была явно лишней. Что происходило дальше я вспоминаю, как отдельные сцены из воспроизводимого на стене диафильма.

Вот кадр, на котором я, по-прежнему сидя на скамейке, плачу, вспоминая родную маму, размазывая ладонями струящуюся по щекам влагу.

На следующем слайде зажатый пальцами карандаш выводит какие-то строки на вырванном зачем-то чистом тетрадном листке.

Вот сломанный карандаш отправляется вслед за распотрошённой тетрадкой, а я силюсь и не могу прочитать, что же я такое написал.

А через время я уже бреду в вечерних сумерках аккуратно расправляя исписанные крылья бумажного самолётика, и какая-то серая беспросветная муть, поднявшись из самых глубин моего я, окончательно затуманивает моё сознание.

Прояснение наступило как-то сразу после яркой вспышки, больно резанувшей по глазам. И, что совсем стало неожиданностью, за миг до неё мне привиделась Анька Бахметьева, которая, словно любящая жена, широко уперев ноги ласково глядит на своего «не вяжущего лыка» благоверного, многообещающе поглаживая крепко сжатую нежными музыкальными пальчиками деревянную скалку. Или в её руках была гигантская морковка? Тут я немного путаюсь.

Может именно это привидение и привело к моему мгновенному отрезвлению. А может этому способствовал богатый внутренний мир, стремительно покидающий меня и орошающий ближайшие кусты. А может и две фигуры в знакомой уже полицейской форме, стоящие по бокам и помогающие своими фонарями освещать проблесковым огням стоящей рядом служебной машины моё мелиоративное занятие.

Терпеливо дождавшись завершения очередного, последнего, судя по всему, цикла внесения органических удобрений в окружающую среду, стоящая поближе ко мне женщина при исполнении, разгоняя ладошкой воздух возле своего носа, перевела свет своего ручного прожектора на моё лицо и участливо вопросила:

— И не стыдно вам, молодой человек? Такой юный, а общественный порядок уже нарушаете! Куда только смотрит ваша мама? Предъявите-ка, пожалуйста, удостоверение личности.

Ничего не видя из-за слепящего света и сгорая от стыда, я, дрожащими почему-то руками, нащупал свой ком и протянул его представительнице правопорядка.

— Так-так-так! Вячеслав Александрович, значит! — услышал я из-за белого марева перед глазами. — Тринадцать лет — несовершеннолетний, а уже явное асоциальное поведение. Что мне с вами делать, уважаемый? Забрать вас в участок или выписать вашей маме штраф за плохое воспитание сына?

Вот уж чего мне точно не хотелось, так это отблагодарить маму Машу такими достижениями её новоявленного сыночка. Поэтому я отчаянно завертел головой.

— Не хотите? Хм-м. Приводов у вас до сегодняшнего дня не было. Так что с вами случилось? С чего вдруг такая тяга к употреблению алкоголя?

Я молча опустил голову. Раскрывать свою душу перед незнакомыми людьми я не собирался. Но и что ответить затуманенные винными парами мозги не могли сообразить.

— Хорошо, на первый раз мы ограничимся устным предупреждением. Извольте только объяснительную написать.

Мне протянули полицейский ком с лежащей на нём палочкой.

— На чьё имя писать объяснительную? — поинтересовался я у светового облака, по-прежнему висящего перед глазами, сжав ослабевшими пальцами подобие шариковой ручки. Неужели у алкоголиков такое снижение хватательного рефлекса?

— Пишите на начальника отдела. — посоветовало мне говорящее облако другим женским голосом.

— А что писать?

— Что сами посчитаете нужным. — ответил тот же голос.

— Ну, ладно. — смиренно пожал я плечами. Какой-то писательский вечер выдался у меня сегодня. Кстати, своего самолётика, поглазев по сторонам, я нигде не обнаружил.

Закончив непослушной рукой затребованное признательно-покаятельное писание, я вернул стражам порядка их имущество, обменяв его на своё. После чего они, даже не посмотрев, что я там накарябал, посоветовали привести мой внешний вид в порядок, пожелали мне здоровья и отчалили, весело мигая красно-синими огоньками на крыше своего автомобиля.

— Ну, и слава Богу! — облегчённо выдохнул я, убедившись сквозь мельтешащие перед глазами «зайчики» от мощного полицейского фонаря, что отъехавший патруль не собирается возвращаться обратно. А потом ещё раз попристальнее огляделся вокруг, определяя заодно свою местоположение.

За спиной у меня оказался угол знакомого бесконечного забора бумажной фабрики, за которым в сгустившихся сумерках едва различалась крыша высокого фабричного ангара и слышались звуки работающей тяжёлой техники. Далеко справа светились огни покинутой мною пожарной части. Прямо передо мной сияла окнами жилая пятиэтажка. А слева сквозь небольшие заросли поблёскивала спокойной речной гладью Кама. Именно к ней я спешно направил едва удерживающие меня в вертикальном положении ноги отмывать находящиеся на них испачканные кроссовки.

Просушивал я слегка промокшую обувь, сидя на набережной, уложив босые ступни на скамейку возле скульптурной композиции одномачтового парусника, взлетающего на гребень синей речной волны. Но занимался я не только любованием местным архитектурным творчеством и прохаживающимся в вечернем променаде женщинами.

Ещё я пытался разобраться с неожиданным упадком сил. Идти от пункта счастливого расставания с полицейскими до моего теперешнего местоположения было всего-то метров четыреста, не более. Но, судя по объективному хронометражу, тащился я сюда, едва передвигая непослушные ноги и стараясь никуда по пути не свалиться, около получаса. И общее моё субъективное состояние было такое, словно я, пробежав марафон, ещё и нормы ГТО65 на золотой значок сдал. Ведь рука моя, писавшая объяснительную, дрожала не от страха перед доблестными сотрудниками внутренних органов, а именно от этого странного бессилия.

Другое, что я хотел понять, откуда у меня внутри появилось чувство какого-то … Нет, не голода, хотя мой желудок и был сейчас пустым. Точно — опустошение! Вот правильное слово, характеризующее моё непонятное состояние. Как будто внезапно что-то привычное и обыденное, на что раньше не обращал особого внимания, вдруг в какой-то миг исчезло, ничего не оставив после себя. Чем-то это ощущение действительно походило на голод, но только не физический, а … энергетический? И когда я, осенённый неожиданной догадкой, посмотрел на свой живот не простым, а вооружённым магией взглядом, то сразу убедился в её справедливости. Моё солнышко исчезло!

Вернее, не исчезло, а превратилось в едва заметную яркую точку, висящую посередине живота примерно в районе моего ненасытного желудка. Выходит, та яркая вспышка, ударившая меня по глазам, и которую я принял за включившуюся полицейскую мигалку, была никем не видима, кроме меня самого. А ослепил мои глаза, несмотря на выключенное магическое зрение, сильнейший выброс эфирной энергии из моего внутреннего источника маны. И получается, что этой, постепенно накопленной энергии, к которой я незаметно для самого себя привык, мне сейчас не хватает, и меня терзает ещё и эфирное истощение. А случившийся резкий выброс эфира повлёк за собой также и падение моих физических кондиций.

Да это же не просто хорошо, это очень даже отлично! Ведь произошедшее означает, что я могу не только копить ману, но и каким-то образом выбрасывать её из себя. То есть в моих силах влиять на окружающий меня энергетический мир! Может и с аурами магов можно как-то взаимодействовать? Надо обязательно пробовать и тренироваться! Как говорил Карл Маркс: «Практика — критерий истины!» Впрочем, мне ничего другого не остаётся.

* * *

Рапорт. 8 июля.

«Министру внутренних дел Руси генералу Шевцовой Н.Р.

командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

За прошедший период специалистками технического контроля зафиксировано изменение тематики сетевого трафика Счастливчика (перечни посещённых сайтов и просмотренных тем приведены в приложении А).

Подтверждено повышенное увлечение Счастливчика физической культурой вообще и бегом в частности. Занятия им проводятся дважды в день на спортивном комплексе Пензенской средней школы номер двадцать пять. Во время этих занятий прикомандированная Вами специалистка провела исследование психологического портрета Счастливчика (описание психопрофиля Счастливчика приведено в приложении Б).

С 1 сентября Счастливчик усилиями Кочур М.С. оформлен на обучение в седьмой класс указанной выше школы.

1 июля Кочур М.С. оформила внеплановый отпуск суммарной продолжительностью шестьдесят восемь дней.

3 июля Кочур М.С. приобрела на своё имя и на имя Счастливчика железнодорожные билеты на 13 июля в купе класса СВ+ вагона поезда №…, следующего по маршруту Пенза-Севастополь.

4 июля Счастливчик и Кочур М.С. приехали в гости к её двоюродной сестре, проживающей в городе Краснокамске по адресу улица Калинина, дом № … по её личному приглашению.

Вечером 7 июля наружным наблюдением был зафиксирован непродолжительный контакт Счастливчика с неизвестным лицом в форме капитана пожарной охраны. Первичная проверка контактёра подтвердила её принадлежность к пожарной части города Краснокамска. Дополнительная проверка контактёра ничего подозрительного не выявила (подробная информация приведена в приложении В).

В тот же день специалистки группы наружного наблюдения зафиксировали сильное алкогольное опьянение Счастливчика. На выполнение Вашего распоряжения от 21 мая сего года две сотрудницы, переодетые полицейскими, проконтролировали при личной встрече состояние Счастливчика и взяли с него объяснительную записку по факту нарушения общественного порядка в городе (приведена в приложении Г). Личности специалисток перед Счастливчиком рассекречены не были.

Для успешного выполнения поставленной перед группой задачи в условиях будущего посещения Счастливчиком Крымского полуострова считаю необходимым усиление группы специалистками с дайверской и горно-егерской подготовками».

* * *

Глава 10

Москва. Резиденция государыни Руси. 11 июля. 19:00.

— Вызывали, государыня Антонина? — опять прозвучал тот же вопрос в аналогичной обстановке.

— Проходи, садись. — хозяйка кабинета покачала головой. — Какая же ты всё-таки упрямая, Надежда!

— Какая есть. — согласно проговорила Надежда Шевцова, усаживаясь в придвинутое к столу подруги кресло и рассматривая расположенный на нём натюрморт. — На моём посту другой быть нельзя!

По центру свободной от бумаг столешницы стоял хорошо знакомый штоф с рубиновой жидкостью внутри, те же рюмки и вазочка с пирожными. «Своеобразное дежавю получилось!» — скользнула мимолётная мысль. — «Даже костюм на Антонине тот же. Только на этот раз подготовилась заранее, подчёркивая неформальность обстановки».

Не дожидаясь, пока приглашённая усядется поудобнее, хозяйка кабинета уже разлила настойку по рюмкам и теперь раскладывала пирожные по миниатюрным тарелочкам. И снова, как и в прошлый раз, первая проба напитка и сладостей прошла в полнейшей тишине.

«Везёт же некоторым!» — в который раз размышляла Надежда. — «Сколько её знаю, постоянно ест свои любимые эклеры. И не поправляется! Куда у неё все эти калории деваются? А мне снова придётся минимум пол дня голодать или хорошенько попотеть несколько часов на тренажёрах».

Как и в прошлый, и в большинство предыдущих визитов, деловой разговор начался со второй порции угощения, когда государыня опять, поджав ноги забралась на своё кресло:

— Какие новости по Счастливчику? И почему, кстати, Счастливчик?

— Ну, а как его ещё назвать? — министр МВД предпочла ответить сначала на второй вопрос государыни. — Посуди сама.

С видимым сожалением отставив в сторону едва пригубленную рюмку, Надежда начала перечислять, вспоминая все подробности так заинтересовавшего государыню дела, загибая пальцы на своих руках:

— Первое — выжил в пожаре, получив незначительные ожоги. Оставим пока в стороне сам факт непонятного возгорания.

Взглянув на начальницу, Надежда увидела, что та согласно кивнула головой.

— Второе —продолжила она дальше — не утонул в воде. То есть не захлебнулся в той луже, в которой его нашли. Напомню в ней он лежал неизвестно сколько времени лицом вниз. А лужа по воспоминаниям полицейских была глубокая — только затылок и торчал над водой.

Снова подняв глаза, Надежда увидела повторный согласный кивок.

— Третье — вовремя подоспевший экипаж полиции, который его обнаружил и доставил в находящуюся рядом больницу.

— Прошёл огонь и воду. — хмыкнула Антонина. — А в больницу его привезли под аккомпанемент «медных труб» полицейской сирены.

Дальше докладчица перечисляла уже не глядя на собеседницу, стараясь не выдать удивление причудливому ходу мыслей собеседницы:

— Удачно проведенные реанимационные мероприятия вовремя оказавшимся на месте реаниматологом наивысшей квалификации. Успешно перенесённое тяжелейшее, судя по его протеканию, заболевание, причина которого до сих пор не установлена. Наличие сразу двух суперов четвёртого ранга с медицинской специализацией в одной больнице, которые бесплатно сводят ожоговые рубцы с тела и занимаются лечением пациента. Для справки — в некоторых областях страны таких специалисток просто нет. Дальше — один из этих суперов становится опекуном, а потом и приёмной матерью пацана, а второй — тёткой. Причём, что одна, что вторая, как сама понимаешь, довольно обеспеченные, благодаря своим уникальным способностям, люди. После выписки парень уже обеспечен документами, жильём и всем необходимым. По-моему, поводов для такого псевдонима предостаточно!

— Но он потерял память! — напомнила государыня, глядя на все загнутые пальцы на руках министра и подняв вверх свой указательный.

— Как по мне, то это небольшая плата за всё перечисленное. — возразила Надежда, разжимая ладони. — А если забыть об амнезии, то со здоровьем у него после пережитого всё не просто хорошо, в отличие от многих юношей, а очень даже отлично! Как с физическим, так и с психическим.

Заметив, что собеседница хочет что-то сказать, женщина поспешила закончить свою аргументацию:

— Кроме того, в результате заинтересованности самой государыни и самого — Шевцова, передразнивая подругу, задрала к потолку свой палец — министра внутренних дел, его круглосуточно охраняет немаленькая группа профессионалок моего ведомства. Вот так!

— Насчёт его физического состояния я помню — ты докладывала об этом в прошлый раз. А вот про психическое слышу впервые! — заинтересованно произнесла Антонина, дослушав до конца своего министра.

— По словам моих медицинских консультантов после диагностирования случая амнезии обычно проводится проверка психологом состояния психики пациента. Мало ли как произошедшее могло повлиять на пострадавшего. Этого в случае Счастливчика сделано не было. Хотя, как мне доложили, разговор о необходимости беседы психолога с ним проходил. Но парень почему-то испугался этой, в общем-то безобидной и, понятное дело, совсем безболезненной, процедуры.

— Тут я его прекрасно понимаю. Кому понравится, когда посторонний человек начнёт копаться в твоей голове?

— Я, как и ты, всё это тоже прекрасно осознаю. Но сколько лет нам с тобой, а сколько мальчишке? Откуда в его возрасте он может знать такие вещи, да ещё после потери памяти? А может нет никакой амнезии?

— Что ты хочешь этим сказать? Ведь есть медицинское заключение по этому поводу. И у тебя появилась новая привычка при каждой нашей встрече напоминать о моём возрасте? — упрекнула Антонина.

— Насколько можно доверять заключению, сделанному будущей на то время приёмной матерью? — ответила вопросом на вопрос Надежда, отложив ответ на первый и проигнорировав последний риторический вопрос государыни.

— А откуда вообще возникло такое странное желание усыновления у женщины, никогда раньше не видевшей будущего приёмного ребёнка?

— Здесь как раз всё понятно и не вызывает особых вопросов. — отмахнулась Надежда. — У неё недавно, практически на руках, умер свой родной сын, которого тоже звали Вячеславом. И которому она при всём своём опыте и возможностях почти ничем не смогла помочь. Обезболивала только насколько могла и поддерживала в последние его дни. А мальчишки внешне чем-то похожи друг на друга. Так что срабатывание материнского инстинкта у женщины в её ситуации многое объясняет.

— То есть ты хочешь сказать, что в этом деле Мария — лицо небеспристрастное, имеющее личную заинтересованность?

— Именно!

– Бог с ней, с Марией! С ней всё более или менее понятно. Вернёмся к Вячеславу.

— А вот с ним не понятно всё! Мы до сих пор достоверно не знаем, кто он, чей, откуда, как попал на место происшествия, что с ним там случилось, что это за пожар такой был без следов возгорания вокруг. Даже имя своё он сам назвал. При этом непонятное опасение беседы с психологом.

— Но ты же, если я правильно тебя поняла, как-то его протестировала?

— Поверхностно. Для этого пришлось привлекать дополнительных специалисток. Одна из них, представившись сотрудницей приёмной комиссии городского отдела образования оценила его поведение ещё когда он был в больнице.

— Это когда ты влезла в алгоритмы искусственного интеллекта министерства образования? Зачем тебе это было нужно, да ещё и тайно?

— Не вели казнить, всемилостивая государыня, вели слово молвить! — бухнулась на колени перед Антониной Шевцова.

— Что это с тобой? — отшатнулась от министра «милостивая государыня».

— Доложили уже? — горько усмехнулась поднимающаяся Надежда. — И кто интересно? Впрочем, можешь не говорить. Об этом знали всего два человека. А со мной ничего — это из комедии одной. Вчера только просмотрела.

— Странно, не видела такой. А тебя никто специально не закладывал. — поспешила Антонина успокоить подругу, удивляясь её странному поведению. — Совпало просто так, что в это же время министерство проводило плановую проверку готовности программного комплекса к проведению выпускных экзаменов. Конец же учебного года на носу! Вот и обратили внимание на некоторые расхождения в его работе. Ну и доложили по инстанции. А дальше оперативно сработали уже мои девочки.

— Да, твоя служба безопасности не зря ест свой хлеб с маслом.

— Так зачем ты это сделала?

— Это психолог моя посоветовала. Она же и наблюдала за ним во время тестирования. Такой алгоритм позволил, кроме непосредственного определения по уровню знаний необходимой парню школьной параллели, оценить ещё некоторые его психологические показатели: психическую устойчивость, усидчивость, выносливость, эмоциональность. И они настолько озадачили моего консультанта, что она захотела диссертацию написать по исследованию обнаруженного феномена. Так в своём многостраничном заключении и накатала! Если сказать вкратце, то мальчуган проявил сильно нетипичные для его возраста реакции — и на само тестирование, и в личном общении с ней.

— Вот как! Интересно! Но не много ли людей ты привлекаешь к этому делу? Группа наблюдения, один психолог, другой. Надеюсь о секретности всего этого тебе напоминать не надо?

— Не беспокойся об этом, Антонина. Все привлечённые — надёжные, годами проверенные люди с такими допусками и под таким ворохом подписок о неразглашении, что и у меня, наверное, нет. А что до их количества … А как прикажешь негласно следить за пацаном, охранять его и исследовать, не светя перед ним одними и теми же людьми? — вскинулась вдруг министр МВД. — Самой техникой тут не обойдёшься.

— Ладно, ладно, тебе виднее, Надежда. Не кипятись! Что-то нервная какая-то ты стала. — примирительно подняла руки Антонина. — Налей себе ещё рюмочку, закуси пироженкой и расскажи, что сказала твой второй психолог?

— Откуда тут взяться спокойствию с таким подопечным? — пробурчала Надежда, выполняя пожелание своей начальницы и подруги.

Антонина не торопила подчинённую, терпеливо дожидаясь полного выполнения отданного распоряжения.

Успокоив нервы сладким и крепким, Надежда продолжила:

— Другой психолог познакомилась с ним во время занятий на школьном стадионе и составила своё заключение на основании их разговоров. Они бегали какое-то время вместе по утрам и вечерам. Пришлось бедняжке вспомнить курсантские годы и нормативы по физической подготовке. Похудела даже немного. По её характеристике мальчик вежлив, психологически устойчив, эмоционально уравновешен, замкнут, тяжело идёт на контакт с незнакомыми людьми, характер волевой, настойчивый, мышления ясное, логичное.

Взяв ещё одно пирожное Шевцова продолжила:

— Моя специалистка вдобавок ещё и лингвист по второму образованию. Вот ещё несколько цитат из её заключения: высказывания, манера общения соответствуют старшей юношеской возрастной категории; речь более развита и соответствует возрасту, старшему на несколько лет; не применяет характерные молодёжные жаргонизмы; в высказываниях часто использует устаревшие слова и выражения.

Глядя на быстрое уничтожение своей подругой своего любимого десерта, Антонина тоже решила от неё не отставать:

— А что со знаниями? В какой класс мальчика определили?

— И со знаниями результат не менее странный. — нацелилась на последнее оставшееся на блюде пирожное Надежда. — Проверка показала отличное усвоение программы начального школьного образования. А вот со средней школой картина несколько интереснее — глубокие знания по одним предметам и почти полное отсутствие по другим. Благодаря изменённому алгоритму мы выяснили, что русский и английский языки, математику, физику и химию он знает на уровне как минимум седьмого, а то и восьмого класса. А по информатике и обществознанию он практически нулёвка. Есть определённые, но не такие критичные пробелы в истории и литературе. Так что по суммарным показателям скорее всего ему светит седьмой класс. Но это решает уже министерство образования.

— Какой интересный у нас мальчуган оказывается!

— И не говори! — согласилась Надежда. — Но это ещё не всё!

— Что, есть ещё что-то? — удивилась Антонина.

— А ты думаешь, почему я такая нервная?

— Ну рассказывай! — проследив за очередным исчезновением содержимого графина в желудке посетительницы, повелела государыня.

— Я сначала даже подумала, что он какой-то шпион. — собравшись с духом после паузы выдала Надежда Шевцова. — И не смотри на меня так! Не сошла ещё с ума твой министр внутренних дел. Да и не у одной меня возникли такие мысли. Ты сейчас знаешь о несоответствии его характеристик возрастному цензу, но не знаешь, чем он усиленно интересовался после получения ПИКома.

— Ну так просвети меня.

— Он не один день в интернете потратил на изучение Припяти и её окрестностей — смотрел фотографии и видео, изучал карты, читал различные материалы.

— Припять — это где авария была на атомной станции лет сто назад? — потерев лоб припомнила государыня.

— Именно! На днях как раз ровно сто лет и исполнилось.

— Но что его могло там заинтересовать? Там же дикий лес сейчас. Всё давно уже разрушилось от старости и забвения!

— Не знаю! Но что-то там пацана определённо интересовало. Вот с учётом его непонятного появления, того, что никто у нас его не знает, я и стала думать о нём, как об иностранном разведчике. Да, версия притянута за уши! Да лет ему всего ничего! Да, не бывает таких шпионов! Но я по должности обязана предполагать наихудшее.

— И что же произошло, что ты, судя по всему, перестала так думать?

— Я собиралась уже направить в район Припяти поисковую группу, чтобы мои девчонки осмотрелись на месте. Аналитический отдел просеивал интернет и перелопачивал архивы в поисках материалов, могущих нас заинтересовать. А интерес Вячеслава к этому региону внезапно пропал. Потом лингвистическая экспертиза его записанных разговоров подтвердила, что русский язык для него родной. Причём говорит он с небольшим едва уловимым украинским акцентом, даже не акцентом, а говором. И слова такие же иногда проскакивают. То есть не может он быть иностранцем. Да и не может разведчик так привлекать к себе внимание — даже ребёнок сейчас знает, что сетевые запросы легко отслеживаются.

— Так это же хорошо!

— А он начал смотреть фильмы, читать книги, играть в компьютерные игры.

— И что в этом плохого? Все подростки этим увлекаются. Да и взрослые от них ненамного в этом деле отстают.

— А не хочешь поинтересоваться, какие книги он читает, в какие игры играет, какие фильмы смотрит?

— Хочу! Интересуюсь!

— Читает он книги серии S.T.A.L.K.E.R. — начала перечислять Надежда. — Играет …

— Это по Стругацким что ли? — перебила её Антонина. — «Пикник на обочине»? Сильное произведение!

— Это по Чернобыльской зоне отчуждения. — возразила Надежда, удивляясь новой открывшейся только что грани своей давней подруги. — И игры такие же — «S.T.A.L.K.E.R. Тени Чернобыля», «S.T.A.L.K.E.R. Чистое небо», «S.T.A.L.K.E.R. Зов Припяти». А фильм да — по Стругацким режиссёра Тарковского, что характерно тоже «Сталкер».

— Странно, но я не слышала о таких книгах и играх. — теперь пришёл черёд удивляться Антонине.

— Ещё бы! Им ненамного меньше лет, чем самой аварии на ЧАЭС. И если играть в компьютерные игры и читать старые книги времени у меня нет, то фильмы, которые скачивал Счастливчик, я просмотрела многие. И очень меня некоторые из них заинтересовали. Комедия, кстати, о которой я упоминала ранее, тоже из их числа. А хочешь обрисую ещё одну сцену, которая повторяется в некоторых просмотренных им фильмах?

— О кино с тобой мы здесь ещё не говорили. Ну давай, удиви меня! — заулыбалась Антонина, подперев подбородок рукой.

— Если бы не запрет на использование ПИКома в твоих апартаментах, я бы просто показала тебе всё. А так придётся работать языком. Мне иногда кажется, что ты перебарщиваешь с информационной безопасностью. Ведь у тебя постоянно работают блокираторы и подавители видео и аудиозаписи. Чего ты боишься?

Антонина, не переставая улыбаться, молча развела руками.

— Ладно. Потом, если захочешь сама посмотришь. Так вот. В промышленной зоне или на каких-то задворках ночного города вдруг возникает облако ветвящихся молний. Постепенно электрические разряды усиливаются, пока в их центре не возникает ослепительно яркая энергетическая сфера, после исчезновения которой на её месте появляется абсолютно голый мужчина. Как выясняется по ходу сюжета это оказывается посланник из одного времени в другое. С учётом всего сказанного сегодня не кажется тебе эта сцена поразительно похожей на один очень непонятный пожар с участием такого же непонятного пострадавшего?

Вдруг посерьёзневшая государыня стремительно поднялась из уютного кресла и, не обуваясь, принялась мерять босыми ногами пол своего кабинета. После нескольких минут напряжённого размышления она остановилась напротив наблюдавшей за ней с неподдельным интересом подруги:

— Есть ещё доводы в пользу этой версии?

Поразмыслив несколько секунд, Надежда задала встречный вопрос:

— Вот ты скажи мне, что такое терминатор?

— К чему этот вопрос? — Антонина явно не это ожидала услышать.

— А ты ответь, если знаешь.

— Ну, насколько я помню ещё из школьного курса астрономии, терминатор — это линия, разделяющая освещённую часть небесного тела от неосвещённой его части.

— Всё?

— Всё!

— Вообще-то есть ещё четыре значения этого слова. И не подумай случайно, что это я такая умная, а не интернет. — попыталась пошутить Надежда.

Но увидев, что стоящая напротив подруга начинает терять терпение, поспешила завершить своё выступление:

— Теперь ты не кипятись! У меня к тебе последний вопрос, как говорится, на засыпку. Ты знаешь название того фильма, о котором я тебе рассказывала? Точнее, даже нескольких фильмов со связанной сюжетной линией?

Увидев нетерпеливый отрицательный жест подруги, она продолжила:

— И я не знала до недавнего времени. И никто, кого я спрашивала, не знал. Как и книг, и игр серии S.T.A.L.K.E.R. восьмидесятилетней давности. А вот Вячеслав своей недрогнувшей рукой набрал в поисковике слово «Терминатор», причём, в отличии от других запросов, сразу с большой буквы. После чего несколько часов подряд наслаждался просмотром серии из шести фильмов с таким названием. И что-то мне подсказывает, что интересовался он совсем не линией светораздела поверхности планеты, участком ДНК, устройством поглощения импульсов или снятой с производства пятьдесят лет назад боевой машиной поддержки танков. Может то, что больше этого слова он ни разу не запрашивал?

— Это вся информация, заслуживающая моего внимания?

— Ну, кроме просмотра других древних фильмов, чтения таких же старых книг и скачивания безнадёжно забытых песен, ещё не меньше времени он потратил на изучение магии. Заметь, на современное искусство он почти никакого внимания не обратил — прослушал несколько песен, посмотрел, и то не полностью, несколько фильмов. И на этом закончил.

— Вот рассказала тебе всё, — добавила через секунду Надежда — и сама удивляюсь бредовости всего этого.

— Ну не бредовее, как ты выразилась, того, что услышала от меня в прошлый раз. — возразила неожиданно государыня.

Замолчавшая после произнесённого, Антонина задумчиво рассматривала неподвижно сидящую перед ней подругу, перекатываясь с носков на пятки по-прежнему босых ног. Затем, также молча кивнув головой, словно приняв какое-то решение, развернулась и, снова усевшись за стол, выдвинув верхний его ящик и что-то оттуда извлекла.

— Чтобы продолжить наш разговор, тебе придётся подписать вот эту бумагу. — протянула Антонина свёрнутый трубочкой лист жёлто-коричневой бумаги, всем видом показывающий свою древность.

Взяв в руки и развернув протянутый свиток, Надежда поняла, что внешний вид сего документа очень обманчив, и держит она в руках продукт вполне современной типографской печати, только выполненный под седую старину. На развёрнутом альбомном листе с просвечивающимися сквозь него едва различимыми водяными знаками без каких-то особых украшений, если за таковые не считать витиеватый тёмно-красный почти до черноты шрифт, шёл довольно короткий тест, смысл которого дошёл до Надежды далеко не с первого прочтения.

— Я, Надежда Шевцова, входя в Ярый род, приношу клятву верности … — ошарашенно прочитала уже вслух Надежда, переводя глаза с листа на Антонину. — Что это такое?

— Ты ведь умная женщина, Надежда, и всё уже поняла! Что тебя смущает? Насколько я знаю, ты до сих пор одна. Мужа себе так и не нашла. Детей нет. Родных нет. Близких отношений ни с кем не имеешь. В политику особо не играешься. Так в чём проблема?

— А как же присяга?

— Никто не заставляет тебя нарушать государственную клятву, принятую, напомню, если ты забыла, нами обеими. Ничего подобного в прочитанном тобой тексте нет. Более того, если кто-то когда-то будет тебя к такому принуждать, можешь смело отдавать этого человека под суд. Даже, если это буду я!

— И многие уже подписали такую бумагу? — Надежда потрясла зажатым в руке листком.

— Из не имеющих такого права по рождению ты можешь стать первой. Только в этом случае я хочу, чтобы ты понимала, что обратного пути у тебя не будет. И, как подруга, я тебя об этом сейчас предупреждаю.

— Поэтому ты выбрала цвет крови для текста клятвы? Ты создаёшь в стране клановую систему?

— Пока только родовую. — кивнула Антонина в ответ на первый вопрос. — Формирование законодательной нормативно-правовой базы такой системы мною давно запущено и уже близится к финалу. Предполагаю, что впоследствии её придётся расширять и до клановой. Но, надеюсь, что это будет уже не при мне.

— Почему? В смысле зачем ты создаёшь такую систему именно сейчас?

— Этот процесс начался самостоятельно и уже идёт без участия в нём государства. Посмотри на многих сильных суперов. Там уже целые магические династии образовались. Появились случаи обратной смены с фамилии мужа на унаследованную при рождении. А мужья переходят на фамилии жён. Члены рода кооперируются, объединяются, даже селятся вместе, по меньшей мере недалеко друг от друга. Они подминают под себя все заинтересовавшие их региональные частные предприятия и фирмы, тем самым создавая локальные очаги силы, для защиты которых создают свои же вооружённые охранные структуры. И всё это на фоне усиливающихся личных способностей суперов особенно средних и высоких рангов. К чему со временем это может привести тебе объяснить?

— К новому феодальному строю и распаду страны на отдельные конфликтующие друг с другом феоды. — отрицательно покачала головой Надежда. — Причём всё происходящее пока, по крайней мере, не выходит за рамки правового поля, поэтому ты не в силах никак на это повлиять. А если не можешь победить, то …

— Возглавь! — закончила фразу Антонина.

— До меня тоже доходили слухи о странных телодвижениях некоторых одарённых особ. Только что мне было тебе докладывать? Что Иванова сменила фамилию на Петрову, купила дом и поселилась рядом с матерью? Что таких случаев всё больше и больше? Ты сама сказала, что тут всё в рамках закона.

Шевцова замолчала, заново перечитав текст клятвы:

— Что ты планируешь предпринять?

— Во-первых, и это самое главное, усиление государственной армии и полиции как противовеса зарождающимся родовым формированиям. Во-вторых, запрет на вхождение в какой-либо род до наступления пенсионного возраста любых по силе целительниц и выход таких из рода на такой же период времени, если таковые в нём появятся. В-третьих, обязательное обучение детей всех родовитых и не только одарённых с обязательным выявлением предрасположенности к направлению эфира в новых специально созданных для этого государственных учебных заведениях с начального до старшего уровня. В-четвёртых, создание своего, самого сильного рода.

— Армия и полиция понятно. И уже родовитые на это повлиять никак не смогут. — принялась анализировать услышанное министр внутренних дел. — Качественная медицина — тут я тоже согласна — должна остаться в руках государства и быть доступной не только для отдельных одарённых, но и для всего остального населения. Плюс — это ещё один рычаг воздействия на суперов, которым тоже нужно иногда лечиться. А в конечном итоге рода получат-таки своих целителей, причём с огромным практическим опытом. Так что упираться в этом вопросе они особо не станут. А школьники? Это типа государственных заложников, самим своим присутствием гарантирующих лояльность их родителей? И возможность влияния на молодые неокрепшие мозги подрастающих родовитых наследников?

— Неофициально, конечно, но ты права. И первая такая школа под моим патронатом в качестве эксперимента откроется к первому сентябрю в Москве. А после школы — обязательная для всех одарённых срочная служба в государственной армии. И всё это ещё и для того, чтобы члены, и особенно будущие главы семей, родов, а потом и кланов, с малого возраста училась взаимодействовать друг с другом, выстраивать социальные отношения не только с позиции богатства, вооружённой или личной силы, но и дружбы, привязанности, совместно пережитых приключений и преодолённых трудностей. Чтобы общий, накопленный за проведенные вместе годы, опыт в будущем не позволил им перестать быть единым народом и одной страной.

— А если откажутся?

— Закон один для всех! Несогласных просто не станет. Иначе случится то, что ты и мои аналитики напредсказывали. А я этого допустить никак не могу. И, кстати, распоряжение об отмене устаревшего указа о запрете наблюдения за магами мной уже подписано.

После этих фраз в кабинете повисла гнетущая тишина. Обе присутствующие в нём женщины обдумывали прозвучавшие слова, мысленно анализируя сложившуюся в стране обстановку и моделируя возможные сценарии развития событий в ближайшем и отдалённом будущем. И почему-то хороших или просто приемлемых вариантов без применения жёстких или, в случае необходимости, даже жестоких мер, в их головы не приходило.

— А фамилию на Ярую менять придётся? — Надежда, первой прервав молчание, вопросительно посмотрела на задумавшуюся Антонину, всё ещё нерешительно теребя поданную ею же чернильную (и где только достала?) ручку над лежащим перед ней листом бумаги. «А ведь создание и усиление своего собственного рода она поставила на последнее место!» — промелькнуло в её голове.

— Здесь выбор за тобой. — пожала плечами очнувшаяся Антонина. — Хочешь можешь сменить, не хочешь — возьми двойную. Ярая-Шевцова тоже неплохо звучит!

— Пожалуй двойная мне больше нравится! — определилась Надежда, выводя свои инициалы под текстом клятвы.

— Ну что же, ты, как и я, свой выбор сделала. Надеюсь он будет правильным для нас обеих. — произнесла государыня, вставая и принимая левой рукой подписанный документ, протягивая правую навстречу Надежде.

Вслед за Антониной поднялась и Шевцова, пожимая руку подруги.

А государыня, скрепляя рукопожатие, торжественно произнесла:

— Я, Антонина Ярая, глава рода Ярый, принимаю в род Надежду Шевцову, отныне Ярую-Шевцову, принесшую роду клятву служения и верности. В ответ род Ярый обязуется всеми своими силами помогать и оберегать доверившуюся ему Надежду пока она выполняет взятые на себя перед ним обязательства. Отныне и навеки да будет так!

Не успели утихнуть прозвучавшие в тиши кабинета слова, как над отложенным на стол листом подписанной и скреплённой клятвы на несколько мгновений вспыхнул огонь призрачного костра, раздуваемого невидимым ветром. После чего остолбеневшие женщины ошеломлённо наблюдали, как чёрные чернила подписи нового члена правящего рода удивительным образом превращаются в белые воздушные вихри, оплетаемые красными лепестками пламени.

Разжав руки, женщины, словно лишившись всех сил, упали в свои кресла.

— Что это было? — хрипло прозвучало одновременно с двух сторон стола.

Сообразив, что её гостья находится в таком же недоумении, как и она сама, Антонина наполнила стоящие пустыми рюмки, протянув одну из них подруге, наблюдая, как Надежда с опаской трогает лежащий между ними лист.

— Холодный. В смысле не горячий. Короче, обычный бумажный листок. — сообщила после проведенных манипуляций теперь уже Ярая-Шевцова, принимая протянутую рюмку.

— Как мы с тобой только что видели — не совсем. — возразила Антонина, вслед за подругой одним движением отправляя в рот содержимое своей.

— А у тебя тоже ощущения, как после хорошей пьянки? — после небольшой паузы вопросила государыня, подозрительно глядя на зажатую в ладони опустошённую ёмкость.

— Даже язык стал немного заплетаться. — удивленно посмотрела на подругу Надежда. — Но мы ведь не первый раз «уговариваем» твою настойку. Да и объём её для нас давно привычен. Наверное, ключница водку делала.

— Это цитата из той же просмотренной мной после Счастливчика комедии. — министр поспешила развеять недоумение и сомнение, проявившиеся в начавшем терять осмысленность взгляде государыни. — Несмотря на шум в голове, соображаю я вполне трезво.

— В отличии от некоторых. — с возрастающей тревогой добавила она, глядя на стремительно хмелеющую и растекающуюся по креслу Антонину.

— Э, подруга, так не пойдёт! — Надежда поднялась из-за стола, пошатнувшись при этом и едва не опрокинув покинутое сиденье. Опираясь на стол, она подошла к пьяно улыбающейся Антонине и, нажав кнопку вызова секретаря, направила на подругу поток холодного воздуха из своих рук. Не бить же хоть и подругу, но всё же государыню и свою непосредственную начальницу, а теперь и главу рода, по щекам?

— Вызывали государыня? — через секунду возникла в дверях улыбающаяся секретарь. Но, увидев неоднозначную картину происходящего в кабинете, округлила глаза и, хлопнув себя одной рукой по поясу, другой полезла за отворот служебного пиджака.

Шевцова, заметив это движение и представив картину происходящего с точки зрения появившегося секретаря и одновременно телохранительницы, начала разворачиваться в её сторону, заслоняя собой подругу и готовя что-то из своего богатого арсенала мага воздуха.

И только вовремя отданная команда «Отбой!» начавшей трезветь хозяйки кабинета предотвратила возможное негативное развитие событий.

— Срочно сделать анализ на наличие психотропных, галлюциногенных и отравляющих веществ. — указала Надежда успокоившемуся секретарю на стеклянную ёмкость с остатками бордовой жидкости на донышке и кусочек последнего недоеденного ею пирожного. — Результат доложить немедленно! Бегом!

Однако та и не подумала выполнять распоряжение министра, вопросительно взглянув на государыню. И только после подтверждающего кивка своей начальницы быстро собрала всё указанное и, ответив «Есть!», предписанным министром способом покинула помещение.

— А кто такая ключница? — поинтересовалась приходящая в себя после воздушного душа государыня. — Благодарю, Надя!

— До Бог её знает! Говорю же — цитата! — Надежда всё ещё подозрительно рассматривала глаза Антонины. — Ты точно в порядке?

— Да-да! Всё уже хорошо. Я вполне пришла в себя. Не беспокойся. — зачастила явно смущённая Антонина, прогоняя Надежду на её место.

В этот момент входная дверь повторно распахнулась и в кабинет попыталась ворваться группа людей с разным опасным снаряжением в руках.

Первыми ввалились две женщины, вооружённые готовым к бою автоматическим оружием. Быстро разойдясь в стороны от входа и присев на правые колени, они взяли на прицел только что вернувшуюся в своё кресло Надежду. А та, реагируя на вновь возникшую опасность, прямо с своего кресла выпрыгнула, снова прикрывая собой не до конца пришедшую в себя подругу.

— Стоять! — оглушил Надежду прозвучавший возле самого её уха вопль Антонины. — Всем замереть на месте!

И несколько тише:

— А ты, Надька, слезай с меня. Нашла время для обнимашек! Это моя охрана.

И совсем шёпотом в то самое пострадавшее ухо:

— Спасибо, подруга!

Теперь пришёл черёд Надежды смущаться и от неловкости за произошедшее, и от искренней благодарности Антонины. Поднявшись, отряхнув и поправив свою одежду, она осмотрела опрокинутое таки ею кресло, полнейший разгром на столе и застывших телохранительниц возле дверей, за которыми маячили другие желающие попасть на такой весёлый приём к государыне. Две из них всё ещё сжимали по пистолету в правых своих руках и по чемоданчику с красными крестами в левых, а третья уже прятала своё оружие в кобуру под левой подмышкой. Именно она из этой не столь решительной, как первая двойка, троицы первой пересекла порог и жестом приказала автоматчицам встать на пост снаружи кабинета. Им на смену другим жестом она пригласила оставшихся медиков, которые, не обращая внимание на возражения Антонины, быстро и профессионально её осмотрели. Надежда, взбодрённая бурлящим в крови адреналином, от предложенного медосмотра отказалась.

— Что вы тут устроили? — строго спросила государыня после того, как во вновь закрытом кабинете вместе с Надеждой осталась только командир молчаливой пятёрки.

— Ваш секретарь нажала тревожную кнопку. — разомкнула наконец-то губы главная телохранительница государыни. — А когда мы прибыли ткнула рукой в сторону вашего кабинета, прокричав что-то про отравление, и умчалась с пустой бутылкой и огрызком эклера в руках.

— Благодарю вас и ваших коллег за проявленную оперативность и высокий профессионализм! — поднявшаяся государыня крепко пожала руку вытянувшейся словно по команде «Смирно!» охраннице. — Вы свободны. И ещё раз спасибо!

Улыбнувшаяся женщина кивнула и, по-военному развернувшись через левое плечо, быстро покинула кабинет государыни.

— Да, интересный сегодня выдался вечерок! — покачала головой Надежда, глядя на закрывшуюся за телохранительницей дверь. — И выпить успела, и закусить, и опьянеть, и протрезветь! И в род вступить. И всё это за какие-то полчаса.

— Зато весело было!

Надежда перевела подозрительный взгляд на улыбающуюся начальницу.

— Да шучу я, шучу! — замахала руками Антонина. — После такого стресса никакого алкоголя в крови не останется.

— А если это не алкоголь? — снова усаживаясь в поднятое кресло проговорила Надежда.

— Подождём результатов экспертизы. — ответила посерьёзневшая государыня.

— Подождём. — согласилась Ярая-Щевцова и напомнила подруге. — Ты мне перед всем этим «концертом» что-то хотела сказать.

— Хотела. — кивнула Антонина. — Ты получила образец почерка Счастливчика?

— Да. Вот он. — Надежда протянула государыне распечатанный лист бумаги с рукописным текстом на нём, коротко рассказав, как он был получен.

— Что это за бред? — удивлённо произнесла Антонина, выслушав рассказ подруги и ознакомившись с написанным. — Ты сама это читала?

— Нет, мне принесли эту распечатку поздно вечером. Разбирать, что накарябано таким ужасным почерком у меня не было ни сил, ни желания. Тем более, что это нужно было тебе, а не мне. Так что я положила листок в папку, готовясь к тебе на приём. Там он и пролежал.

— Ну тогда ознакомься. Сегодня-то у тебя силы есть?

С опаской взяв в руки протянутую Антониной бумагу, Надежда стала читать, с трудом продираясь сквозь отвратительный почерк автора написанного.

------------------------------------------------------------

Начальнику шестого отдела

Главного управления

имперской безопасности

бригаденфюреру СС Алексу

штандартенфюрера СС Юстаса

Объяснительная

Свой неблаговидный поступок по загрязнению мирно окружающей меня растительной среды, чисто случайно зафиксированный доблестными сотрудницами всегда компетентных органов, я могу объяснить только кратковременным помрачением сознания от контузии дарами бога растительности и виноградарства Бахуса.

Факт моего позорного окружения и сдачи без боя в плен оперативно-тактической группе стражей имперского закона безмерно терзает мою совесть и причиняет невыносимые душевные страдания.

Перед лицом превосходящих меня качественно и количественно сил охраны уличного порядка, применивших при моём допросе запрещённые Гаагской конвенцией методы и средства психологического воздействия на военнопленных, я, подчиняясь грубой и непреодолимой силе, торжественно клянусь не бриться, не пить, не курить и остаться дикарём!66

07.07.2086 Юстас

------------------------------------------------------------

— Кто такой Юстас? — спросила обескураженная Надежда, закончив чтение.

— Ты меня спрашиваешь? — удивилась ещё больше Антонина. — То есть, кто такой Алекс, а также что это за фюреры СС ты знаешь?

— Откуда? — открестилась от подобного предположения Надежда, снова передавая исписанный листок государыне.

— Писал-то хоть Счастливчик? — потрясла та зажатой в руке бумагой.

— Не думаю, что оперативницы такого уровня пытались бы меня обмануть. — подвигала плечами Надежда. — Зачем им огромные проблемы на ровном месте?

— И что теперь с этим делать? — устало поинтересовалась Антонина.

— Как говорят на Украине: «Маемо тэ, що маемо!» Я даже не знаю, зачем тебе это было нужно. — снова пожала плечами Надежда. — Не подходить же к пацану и не просить его написать сочинение на заданную тему. И ты постоянно торопила. Так что радуйся тому, что есть. Да и какая разница, что там написано? Ты хотела почерк — вот он.

— Ну, с этой точки зрения ты права. — поразмыслив несколько секунд, согласилась Антонина. — Моё задание выполнено в полном объёме и никаких претензий у меня нет. Чем сейчас занимается Счастливчик?

— По оперативным данным готовится вместе с приёмной матерью к поездке на море.

— Их сопровождают?

— Постоянно.

— Действительно счастливчик! Завидую иногда людям, у которых есть возможность поехать в отпуск и не думать хоть какое-то время о работе. Ну, приятного им отдыха. А на твой вопрос, Надя, я отвечу чуть позже.

* * *

Глава 11

Русь, Севастополь. 15 июля 2086 года.

В город-герой Севастополь мы прибыли в начале второй половины дня понедельника. Выгрузились из вагона скоростного поезда на перрон местного вокзала с парой чемоданов и двумя немаленькими ручными баулами. Это помимо обычной женской сумочки, перекинутой через плечо мамы Маши. Ещё парочка таких же, но других фасонов и расцветок, подобранных под вечерние наряды, дожидались своего времени уложенные в её чемодане вместе с теми же нарядами и прочей атрибутикой отпускников-курортников.

И хоть мой передвижной гардероб был раза в два меньше стоящего рядом женского собрата, но я возблагодарил изобретателя, придумавшего приделать к ручному чемодану маленькие колёсики и выдвижную ручку для его буксировки. Простая, казалось бы, идея, сильно облегчающая жизнь туриста-путешественника, но в моё время до неё почему-то не додумались. И приходилось таскать тяжеленные чемоданища в своих руках. Или нанимать грузчиков, если было за что это сделать и, главное, не жалко своих кровно заработанных.

Немногочисленных, жаждущих отдыха и моря пассажиров перрон встретил тридцатиградусной жарой, о чём любезно сообщило информационное табло над входом в здание вокзала, и почти полным отсутствием ветра. Даже полупрозрачная крыша над пассажирской платформой не сильно уменьшила ощущения от теплового удара, обрушившегося на нас после выхода из кондиционированного купе вагона.

К повсеместным кондиционерам я уже привык. Так что наличие такового в поезде воспринялось не слишком остро. Может и в наших поездах было что-то подобное, но обычно оно не работало, а заменяло его открытое окно. Да и ездил я железной дорогой всего пару раз за всю свою прошлую жизнь.

Но вот что огромное купе может быть двух, а не четырёхместным, с почти домашней обстановкой, оборудованным душевой кабиной и туалетом, спрятанными за неприметной дверцей, — к такому жизнь меня не готовила. А когда молоденькая проводница в фирменном кителе и кокетливой пилотке с логотипами РЖД, постучавшаяся в двери купе, с милой улыбкой окинув нас быстрым любопытным взглядом, вкатила передвижной столик с нашим обедом, я вообще впал в созерцательное состояние. Это сколько же мама Маша зарабатывает денег? Не думаю, что то, что я наблюдал вокруг, является доступным для всего населения теперешней Руси. Или она ради меня так старается?

— Я могу позволить себе такие траты. — с не менее приятной улыбкой произнесла мама Маша, глядя на меня после того, как девушка-проводница оставила нас одних. — Я хорошо зарабатываю в больнице, плюс есть кое-какая неофициальная частная врачебная практика. Да и некуда, и не на кого мне было тратить заработанное. И не особо хотелось, если честно. Так, работала по привычке, чтобы поменьше быть одной. А самой мне много не надо.

Опять я не уследил за собой и меня вновь «прочитали». Впрочем, на Штирлица я и не учился. А услышанное только что подтвердило мои предыдущие размышления. Я только и пробормотал маме Маше очередное «Спасибо!», опустив голову и благодаря мысленно все высшие силы, что послали мне такую приёмную маму. Я хоть и комсомолец, но крещённый в младенчестве, и начинать свою новую жизнь с самого низа совсем не социалистического, а очень даже капиталистического общества как-то не хочется.

Обеда, цена которого, как и завтрака и ужина, входила в стоимость билетов, мне надолго не хватило. Пришлось заказывать ещё и полдник. Как оказалось, в купе находился и компьютер, подсоединённый к поездной сети и имеющий также выход в Ру-нет. Вот через него мы и связывались с вагоном-рестораном, из которого мне и доставили горячие пирожки с разной начинкой.

Вообще я сейчас много и часто ем. И всё равно периодически ощущаю чувство голода, чего раньше за собой не замечал. Наоборот родители не могли заставить меня уйти с улицы, чтобы покушать. Но мой возросший аппетит никак не отражается на фигуре. Как был худым пареньком, так им и остался. Окреп только после выхода из больницы, что произошло также благодаря моим занятиям бегом. И «солнышко» моё животное начало восстанавливаться. Может это оно так влияет? За прошедшие после моего Краснокамского попоища дни оно выросло уже до пятикопеечной монетки и уверенно продолжает этот процесс. А может дыхательная гимнастика, о которой я не забываю, способствует его росту. Или и то, и другое вместе. Но растёт моё тайное сокровище намного быстрее, чем это происходило первоначально.

И все прошедшие дни я пытался хоть как-то взаимодействовать со своей аурой. И ничего у меня не получилось. Или делаю что-то неправильно, или это мне недоступно. Но не привиделось же мне тогда всё в пьяном бреду? Да и «солнышко» куда-то из живота пропало, а теперь появляется вновь. А сие есть факт непреложный. Значит, что-то я делаю не так. Сложно разбираться в чём-то, о чём только догадываешься, не имея никаких учебников, а действуя методом проб и ошибок. А то, что нигде и ни у кого подобного не происходило, я знаю почти достоверно, так как прошерстил весь доступный мне интернет вдоль и поперёк. И ничего интересующего меня не нашёл. Либо эта информация засекречена, что нисколько не облегчает поставленную мне самим собой задачу.

И маму Машу осторожно порасспрашивал по поводу магии вообще и чего-то подобного конкретно моему случаю в частности. Немало я узнал от неё о магии и магах нового и интересного, но опять-таки на данный момент это было не то, что мне нужно. Никто из женщин-магов, не говоря уже о детях и мужчинах, эфирную энергию или ауры людей не видит, не ощущает и непосредственно с ними взаимодействовать не может. А когда я упомянул о Гаргуди и её цветовом маговидении, то мама Маша «просветила» меня по её поводу.

Оказалось, что все, кто более-менее связан с магией и её изучением, знают об этой женщине-учёном и знакомы с её работами. И то знаменитое видео мама Маша тоже видела. Но оказалось, что опубликовано оно было уже после того, как у итальянки диагностировали раздвоение личности или, если по-научному, как выразилась мама Маша, диссоциативное расстройство идентичности. После серьезной травмы головы, которую она получила в результате автомобильной аварии, женщина большую часть времени воспринимала себя как непосредственно саму себя. Но были периоды, когда она идентифицировала себя как мужчину. И скрыть эти перевоплощения от своего окружения бедняге не удалось. Так что никто этой записи не поверил. Да и подтвердить свои наблюдения у самой Гаргуди невышло, так как даже вспомнить о них она не смогла. Так и закончила женщина свои дни в заведении для душевнобольных.

С такими подробностями биографии итальянки, на постулатах которой я строил свои предположения, я знаком не был. Но всезнающий интернет подтвердил всё, что рассказала мама Маша. После чего мне вспомнились свои же мысли по поводу собственного душевного состояния. Неприятные ощущения испытал я в тот момент. Единственное, что меня обнадёживало, так это то, что второй личностью Гаргуди был мужчина. И, как мне кажется, именно он записал то видео, которое я просмотрел. И именно его наблюдения впоследствии не смогла подтвердить возвратившая контроль за своим телом женщина.

Ладно, считать себя сумасшедшим, несмотря на все свои невесёлые мысли, я не хочу. Страшно это очень! Окружающие меня таким тоже, судя по всему, не считают. Или сильно притворяются, а я этого не замечаю. Так что будем считать, что всё хорошо, вокруг реальность будущего, все вокруг нормальные и я в том числе. Так жить намного легче, веселее и спокойнее!

Такси мы поймали очень быстро. Нет, я неправильно выразился. Всё никак не могу отвыкнуть от привычек прошлой жизни, где такси действительно нужно было ловить. Здесь всё намного проще. Мама Маша не успела даже ком упрятать в сумочку, как к нам подкатил робот-автомобиль, услужливо распахивая свои двери. Оказывается, это такси уже было заказано тем пансионатом, в который мы приехали, и ожидало нас прямо на стоянке возле железнодорожного вокзала. Так что через час, проехав через половину Севастополя, мы уже выгружались возле здания небольшого частного пансионата, расположенного почти на самом берегу Чёрного моря. Его синюю гладь было видно в разрывах двухэтажных домов и сквозь заросли невысоких деревьев.

Комфортабельности нашего, как я уже говорил, двухэтажного коттеджа я старался не удивляться. Хотя в голове нет-нет и проносились воспоминания о покрашенных зелёной краской стенах номера харьковской гостиницы, в которой мне как-то довелось ночевать, скрипучих кроватях в нём и деревянных расшатанных стульях.

Заселяла нас приятная женщина средних лет, оказавшаяся хозяйкой всего окружающего великолепия, после минутной сверки наших личностей через комы и загрузки на них же распорядка дня и карты всего пансионата с ближайшими его окрестностями. Она быстро проводила нас ко входу в наше временное пристанище и, переслав напоследок временные электронные ключи от входных дверей, убежала принимать новых постояльцев, приехавших сразу после нас. Как успела рассказать женщина, провожая нас до дверей нашего домика, мы оказались счастливыми клиентами для её базы отдыха, так как буквально через день после нашего заказа забронировали почти все остальные пустовавшие до этого номера её мини-пансионата. Она даже поругаться успела по этому поводу с недовольными её успехом соседками.

Мама Маша порадовалась за приютившую нас хозяйку, а я немного расстроился — не люблю, когда вокруг снуёт много народа. Но это я, кажется, уже повторяюсь. Хотя расстраивался я, как оказалось, зря. Единственные с кем мы с мамой Машей познакомились в тот же день, были две молодые женщины из соседнего коттеджа, заглянувшие к нам через десять минут именно с этой целью. Я с ними даже бегал потом утрам и вечерам по дорожкам, вымощенным разноцветными плитками вдоль высокого скалистого морского берега. Остальных отдыхающих нашего пансионата я только слышал или видел издалека возле их домиков.

Оставленная после многочисленных извинений хозяйки моя приёмная мама принялась инспектировать наше новое место жительства и раскладывать привезённые вещи по мебельным полочкам. Меня же, видя моё нетерпение и зная, что плавать я умею, она, тоже чуть помучив необходимостью распаковки моего чемодана и раскладывания привезённых вещей по шкафам, отпустила к морю, выдав полотенце и сменную одежду с наказом никуда с пляжа не уходить, далеко не заплывать и вести себя прилично и, главное, осторожно.

Клятвенно пообещав всё выполнить, я стремглав помчался к берегу, который находился метрах в тридцати от нашего дома. Но сразу к морю я спускаться не стал. А несколько минут рассматривал с высокого обрыва открывшийся мне пейзаж. Ведь я впервые был на настоящем море! И его безбрежная синева действительно завораживала!

Налюбовавшись открывшимся простором, я перевёл взгляд поближе и обнаружил удобный спуск на расположенный внизу галечный пляж с загорающими на нём людьми. Куда я и поспешил.

Устроившись подальше от немногочисленных отдыхающих и переодевшись в кабинке, я с разбегу окунулся в ласковые и тёплые воды Чёрного моря. Ух, красота! И вылезать из воды не хотелось. Так и плавал не менее получаса, наверное. И только почувствовав приближающуюся усталость, вылез на берег отдохнуть.

Удобно устроившись на стоящем на берегу лежаке, я с удовольствием принялся наблюдать за группой веселящихся недалеко от меня девушек. По загару их стройных тел было понятно, что отдыхают они явно не первый день. Девчонки сначала играли в волейбол. Я даже укатившийся ко мне мяч подал им разочек.

А теперь вот бегают друг за дружкой, кидаясь тем же мячом, то ли играя в квача, то ли в какую-то похожую на него игру. Вот одна из них — брюнетка в жёлтом купальнике — ловко увернулась от брошенного в неё ручного снаряда, но не удержала равновесие и плюхнулась кругленькой попкой прямо в набежавшую и сбившую её с ног волну, которая вдобавок ещё и перевернула девушку несколько раз.

Увидев это, её промахнувшаяся подруга — ещё одна брюнетка, но в белом купальном костюме, азартно что-то прокричав, со всех ног бросилась за колышущимся на отхлынувшей от берега воде мячом. Брюнетка в жёлтом, поняв, что подняться она не успевает, взмахнула, как мне показалось, раздосадовано рукой. Я уже и посочувствовать ей успел: как же, девушка, явно обладающая хорошей реакцией, ловкостью и координацией движений, попала в засаду от неожиданно накатившей волны. Но не тут-то было!

Бросившаяся в воду блондинка (это я о цвете её купальника) вдруг высоко подбросила ноги и со всего размаху шлёпнулась уже своей не менее привлекательной попкой во вновь набежавшую морскую волну. А первая девушка, воспользовавшись случившимся, быстро выбралась на берег и весело хохотала, тыкая в упавшую пальцем. От неё не отставали и две другие остававшиеся на берегу подруги.

А я подбирал свою упавшую на грудь челюсть. Рухнувшая в воду брюнетка в белом — поскользнулась! И не на скользком отполированном морской водой камне, не на теле какой-нибудь валяющейся на дне медузы, а на куске льда, который медленно таял прямо перед моими глазами.

— Ах, так! — вывел меня из ступора возмущённый вопль поднявшейся, наконец, из воды хозяйки белого купальника. — Тогда получи!

Девушка протянула правую руку в сторону уплывающего от неё мяча, а затем резко выбросила её в направлении ухохатывающегося на берегу жёлтенького бикини.

А я вновь утратил контроль над нижней частью своей головы. Лежащий спокойно на волне мяч взмыл в воздух и, мгновенно пролетев над водой, резко стукнул не успевшую увернуться на этот раз девушку в жёлтом прямо в лоб. Не ожидавшая такого подвоха, смеющаяся девчонка взвизгнула и, вновь шлёпнувшись на попку, совершила непроизвольный кувырок назад.

Две не участвовавшие в происходящем представлении подруги уже не стояли, а, лежали на земле и, держась за свои животы, судорожно подёргивали ногами, уже не смеясь, а только смешно похрюкивая. На большее у них уже не оставалось сил.

Поднявшаяся на ноги кувыркнувшаяся девушка, уперев руки в пояс, сначала возмущённо посмотрела на до сих пор стоящую в воде виновницу её невольных гимнастических упражнений, затем вместе с нею перевела глаза на валяющихся на гальке подруг. Через мгновение уже все четыре девушки весело смеялись, тыкая друг в друга пальцами. А ещё через минуту они собрались и, весело переговариваясь, ушли с пляжа.

А я остался лежать и анализировать увиденное. Во-первых, я впервые наблюдал столь явное проявление магических способностей, если не считать, конечно, врачебные техники мамы Маши и её сестры. Но тогда, когда сводили мои шрамы, я почти всё время был без сознания и практически ничего не видел. Кроме конечного результата. И диагностику мамы Маши разглядывал магическим зрением, ведь обычным тоже ничего заметно не было. Эх, сегодня не догадался на него переключиться. Но кто ж знал, что так будет? Даже ауры ушедших девушек не посмотрел. Растяпа!

Но, судя по мной увиденному, одна из двух брюнеток — та, что радовала мои глаза своими формами, слегка задрапированными жёлтыми кусочками ткани, является магом огня, так как смогла одним движением руки охладить солёную воду под ногами другой брюнетки до минусовой температуры. Как говорится, лёгким движением руки брюки, а в моём случае — волны, превращаются в элегантные шорты, то есть в каток.

Сильна девица! И хоть было там сантиметров пятнадцать всего ледяной дорожки, но, ведь и охладить нужно было с плюс двадцати-двадцати пяти, опробованных уже мной сегодня градусов, до минус … А при какой температуре замерзает солёная морская вода? Насколько я помню, эта температура зависит от её солёности, и колеблется от ноля до примерно минус двух градусов товарища Цельсия. Но природный процесс охлаждения сильно растянут во времени. А наблюдаемое несколько минут назад явление произошло за долю секунды, прошедшую от взмаха руки одной подруги до шага ногой другой. Да и воздух над морем, прогретый Солнцем до немаленьких температур, тоже должен препятствовать быстрому охлаждению воды.

Интересно, а куда делось отведённое от воды тепло? Хотя, если меня не подводит собственная память, то было какое-то колебание воздуха, как над перегретым асфальтом, перед неожиданным кульбитом брюнеточки в белом. Просто в тот момент я не понял, что это такое. Ну и, возможно, часть тепла ушла в окружающую возникший лёд воду. Интересно!

Теперь вторая девушка. Судя по воздействию на относительно твёрдый предмет, под которым я имею ввиду надутый мяч, она — маг земли. Но было что-то неправильное в наблюдаемом мною магическом деянии, помимо непривычного мне бесконтактного взаимодействия с упругой кожаной сферой. Что-то, что мимоходом зацепило моё подсознание. Так что же я видел? Давай, голова, трудись, вспоминай, что ты там увидела. Кепку тебе куплю, а то припекает уже в неприкрытую макушку.

А почему бы мне всему не охладиться, а не только работающей во всю голове? Сказано — сделано! Очередные полчаса физических нагрузок на руки и ноги в сопротивляющейся вторжению водной среде никак не помогли мне вспомнить то, что я хотел. Пришлось выходить на берег, раздражённо пиная ногами обгоняющие меня волны.

Точно! Я даже поднятую ногу забыл опустить, глядя на поднятые очередным пинком бурунчики, медленно растворяющиеся в морском прибое. Это я сделал зря! Учила меня мама не делать два дела одновременно. Так как силы инерции и притяжения никто не отменял даже для магов, то они и потянули меня вперёд. А моя задумчивость и посетившее голову озарение не дали возможности вовремя подставить поднятую ногу под увлекаемое по ходу движения тело. В результате вместо неё с морской галькой встретился мой лоб. На раздавшийся неподалёку смех я не обратил никакого внимания, так и лежа в морском прибое. Только перевернулся с живота на спину.

След на воде — вот что не давало мне покоя! Мяч уже был в воздухе и вовсю разгонялся для встречи с другим кожаным объектом, а под ним ещё какое-то время, как тень от солнца, тянулся шрам рассекаемой чем-то воды. Получается след на воде оставляло то, что этот мяч толкало. А поскольку я ничего постороннего за летящим мячом не наблюдал, то логично предположить, что это был след от сжатого девушкой воздуха, управляя которым, она толкала мяч, совершая акт своего справедливого возмездия. То есть брюнетка в белом не маг земли, как я предположил первоначально, а маг воздуха.

А я неожиданно задумался ещё о том, что изученные в школе традиционные законы физики никуда не могли деться. И появившаяся магия как-то вплелась во взаимодействия этих законов, дополняя, уточняя или расширяя их. Может это как с электрической энергией? Жили же как-то люди до появления первой лампочки? И не подозревали о существовании какой-то там электротехники.

Но как люди могут манипулировать объектами, намного превосходящими их по массе, обладающими большой скоростью или энергонасыщенностью? Нет, понятно, конечно же, что магия на данный момент штука мало изученная и именно она во всём виновата. Но законы сохранения энергии, Ньютона и многие другие тоже должны продолжать действовать. А я своими глазами и читал, и видел видеозаписи, на которых хрупкие с виду женщины магическими техниками меняют траекторию движения несущегося на них автомобиля, создают мощнейшую песчаную бурю, плавят металл или вздымают гигантские волны. Конечно, это были маги наивысшей категории, но всё равно возникает вопрос, на который никто пока не может дать внятного ответа — как в нашем материальном мире такое может происходить? Впрочем, на вопрос, что такое электричество, тоже до сих пор нет чёткого ответа.

Интересно, а какого магического ранга виденные мною девушки? Судя по их молодости, высоким он быть не должен. Хотя я и раньше, и, тем более, сейчас, не могу похвастаться способностью на глаз определять возраст женщин. А при современном уровне развития медицины, учитывая ещё, что сами маги или используемая ими эфирная энергия могут как-то влиять на женские тела, замедляя процессы старения и продлевая жизнь, то этим дамам может быть намного больше лет, чем я себе представлял. Достаточно вспомнить маму Машу! Эх, ну почему я не догадался посмотреть на девушек эфирным зрением! Хоть не отключай его теперь.

Но и постоянно с ним ходить не получается. Как я уже говорил, мой мозг отказывается воспринимать настолько пёструю и неправильную для него картинку, что начинает протестовать против такого насилия над собой, намекая непонятливому хозяину головными болями и, почему-то, тошнотой. А может что-то другое на него негативно влияет. Может просто не предназначен он для такого режима восприятия окружающей действительности. Но чем дольше я держу режим магического взгляда, тем сильнее и продолжительнее приступы боли и хуже общее самочувствие всего организма.

Максимум, что я выдержал во время своих экспериментов — это чуть менее часа, после чего ещё три отлёживался на кровати, обхватив голову обеими руками, не в силах даже подняться на ноги. Хорошо, что экспериментировал дома, разглядывая прохожих на улице из распахнутого окна своей комнаты, когда мама Маша была на работе. И тазик не забыл поставить рядом с кроватью. Потом ещё два дня маялся затуманенной головой, терзаемой периодическими приступами мигрени. Даже мама Маша заметила моё болезненное состояние. И врать ей не пришлось — так и сказал, что болит голова, умолчав, естественно, о причине. Что примечательно, никакие старания приёмной мамы по облегчению моего состояния не помогли. О чём я естественно умолчал, изобразив бодрый вид. Но больше так не экспериментирую, ограничиваясь несколькими минутами своего магозрения.

Но хватит о грустном. Ведь есть ещё и во-вторых, которое меня обрадовало сильнее всего! А ведь я только сегодня это осознал, наблюдая за девичьими шалостями. Меня снова тянет к девушкам! Как-то незаметно для меня произошло исчезновение интереса к противоположному полу. И если хорошенько покопаться в памяти, то произошло это после той самой пьянки в Краснокамске.

И что же произошло со мной в том замечательном городке? Это алкоголь так повлиял на моё либидо? Или причиной является опустошение моего магического «солнышка»? Гадай вот теперь — как в этом разобраться? Провести повторный эксперимент по накачиванию себя спиртосодержащими жидкостями? А вдруг влечение к прекрасному полу уснёт от алкогольной абстиненции и не проснётся вновь? Или выплеснуть всю накопленную эфирную энергию в окружающую среду? Знать бы ещё, как сделать сознательно то, что по пьяни получилось само собой!

Одно ясно совершенно точно: алкоголь — это яд! И отныне трезвость — непременная норма моей новой жизни!

Но если подойти серьёзно к данному вопросу, то, скорее всего, причиной утраты полового влечения являются мелкие симбионты Вируса, которыми я заразился, будучи ещё в больнице. Ведь эта зараза с момента своего появления никуда так и не делась, и преспокойно витает невидимой в воздухе и плодится в организмах людей. А чем я не людь? Особенный, конечно, самый красивый и неповторимый, но всё-таки человек. И моё тело ничем не отличается от других мужских организмов. А значит, и заразиться оно должно было, когда попало в зону процветания вечно голодного Вируса. Но, как говорится, что-то пошло не так, и получилось то, что в конечном итоге получилось.

Если я правильно помню прочитанное в интернете, то этот вирус развивается в условиях повышенного содержания тестостерона. И, если предположить, что именно он вкупе с новым видом энергии, разлитой в окружающей среде, является виновником появления моих куцых магических способностей, то после практически полного исчезновения источника эфирной энергии в моём животе эти маленькие организмы принялись выжирать мой тестостерон из всего моего организма, заново восстанавливая источник моей будущей магической силы. А тестостерон — это что? Правильно! Это влечение к женскому полу. И чем его меньше, тем меньше и влечение. И наоборот. А сейчас получается или источник восстановился, или просто скорость его роста нормализовалась. И уровень тестостерона в крови пришёл в норму. А значит и тяга к прекрасному полу вернулась.

Вот же зараза такая! Только я обрадовался тому, что я маг, как и тут не обошлось без негатива. Получается, что чем больше я буду магичить, расходуя силы своего источника, тем меньше мне будет хотеться женщин? Вот это дилемма!

Ладно, пора возвращаться, а то чувствую, что уже обгорел на солнце с непривычки. Да и мой опустевший желудок намекает, что пора уже подкрепиться.

* * *

Рапорт. 16 июля.

«Министру внутренних дел Руси генералу Шевцовой Н.Р.

командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

15 июля Счастливчик в сопровождении Кочур М.С. прибыл в Севастополь и поселился в мини-пансионате…

Остальные коттеджи пансионата в тот же день были заняты прибывшими следом членами подчинённой мне особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР.

В этот же день в непосредственное окружение Счастливчика были внедрены присланные Вами по моему запросу специалистки. Внедрение произошло штатно и подозрений у поднадзорных не вызвало».

* * *

17 июля.

Всё так и произошло — я сгорел. Даже температура к вечеру поднялась. И теперь приходится постоянно морщиться от непередаваемых ощущений по всему телу. Кожа уже шелушится и начинает кое-где облазить. Первыми решили сменить облицовку плечи и спина. Чуть позже к ним присоединились руки и даже ноги. Поэтому в следующие два дня мама Маша меня на пляж не отпустила. А программу водных видов спорта заменили на туристическую.

Впрочем, я не жалею, так как в Крыму ни разу не был и сейчас хотелось посмотреть все его достопримечательности сразу. А Севастополь из предложенных мамой Машей вариантов я выбрал потому, что много читал в своё время об обороне этого города и в Крымскую войну, и в Великую Отечественную. Вот и захотелось посмотреть на места былых баталий и представить себя их участником. Ещё на знаменитом «Ласточкином гнезде» хотелось побывать. О нём мне моя мама рассказывала, бывавшая там со школьной экскурсией.

Вот с него мы вчера и начали. Впечатлений получил целую кучу. И экскурсовод хороший попался. Вернее, попалась. Было видно, что женщина, водившая нас по маленькому замку на отвесной Аврориной скале, не только старательно отрабатывает полученные от нас деньги, но ещё и любит, и отлично знает своё дело.

А сегодня после завтрака мы поехали на экскурсию по секретной ранее подземной базе советских подводных лодок в Балаклаве. «Объект 825 ГТС», полностью спрятанный в горе Таврос, впечатлил меня не меньше «Ласточкиного гнезда». Впрочем, сравнивать их некорректно. Одно — перестроенная и реконструированная дача русского генерала, и совсем другое — стратегический военный объект с защитой от атомной бомбардировки, с подземным водным каналом, который проходит через всю гору, доком и заводом по ремонту подводных лодок. Даже масштабы последнего сооружения поражают воображение. А ведь построено оно целиком в толще горы!

Уже не меньше часа мы с мамой Машей и двумя нашими соседками по пансионату осматриваем экспозиции подземного музея. Они и вчера напросились с нами на поездку в «Ласточкино гнездо», и сегодня от нас не отстают. Мама Маша против увеличения нашей компании не возражала, а мне они особо и не мешают, больше втроём щебечут о чём-то своём, девичьем. Так что я их практически и не замечаю.

Начали мы с первого после входа в комплекс зала, в котором рассказывалось о строителях, восемь лет в условиях строжайшей секретности возводивших этот подгорный город. В этом же зале располагались и экспозиции, посвящённые Севастополю в периоды Крымской и Великой Отечественной войн. А какой толщины там двери! Сразу видно, что таким не страшен никакой ядерный взрыв. И они в подземном комплексе не одни.

Облазил я все мины и торпеды, выставленные в музее на всеобщее обозрение. Мама Маша с девушками только посмеивались надо мной. Ну и пусть, я — мальчик и мне это всё интересно. А атмосфера бетонных полукруглых тоннелей, освещённых такими родными лампочками накаливания, только помогает представлять себя советским военным моряком или, поймал я себя на мысли — гномом. Как раз вчера перед сном читал одну книжку в жанре ЛИТ-РПГ о них.

Удивила миниатюрная подводная лодка «Тритон», рассчитанная на одного-двух пловцов. Я и не знал, что в Советском Союзе такие были.

Долго всматривался в глубину канала для подводных лодок, в котором сейчас привольно чувствуют себя шустрые рыбёшки. Жаль, что всё это заброшено. Ведь столько труда и денег вложено было в строительство. А сейчас это всего лишь музей, который мало кто, судя по количеству экскурсантов вокруг, посещает. Наша четвёрка чуть ли не единственные клиенты сегодня. Оно и понятно, женщин военное дело мало когда по собственной инициативе привлекало. Тем более из прошлого века. Это для меня всё окружающее — как события и история моего вчерашнего дня.

Да и населения в стране изрядно поубавилось с моего времени. Так что и отдыхающих на морских пляжах не очень много. Все люди работают, незанятых практически нет. В основном, это школьницы и редкие школьники, студентки, спортсменки и комсомолки (горькая шутка). А более взрослое население или проходит службу в вооружённых силах Руси, или занято на производстве, в сфере обслуживания, или в частном, как здесь говорят, бизнесе. В современной Руси и срок службы в армии не два года, как было у наших парней, а целых пять лет. И обязательная отработка тех же пяти лет по государственному распределению после окончания профессиональных или высших учебных заведений. Так что и к выбору будущей профессии современный народ относится очень серьёзно — мало кому хочется терять по пять лет на нелюбимую работу, даже несмотря на увеличившуюся продолжительность жизни. Это я о женской жизни. А аналогичных данных о современных мужчинах я нигде не нашёл. Скорее всего эти сведения государством засекречены.

Но вернёмся к экспозиции музея. Мы уже прошли весь подгорный канал и через хранилище торпед входим в арсенал подводной базы, границу которого стерегут такие же толстенные гермодвери, какие стоят по всему комплексу.

Так, и куда мне пойти сейчас? Я, как былинный богатырь, оказался на распутье трёх дорог: налево пойдёшь — в хранилище ядерных зарядов попадёшь, направо свернёшь — экспозицию «Подводные силы Черноморского флота» посмотришь, ну а прямо — самое неинтересное — выход из подземного музея. Так что передо мной стоит задача полегче — всего два варианта из трёх возможных: налево или направо. Прямой путь оставим напоследок. Но хоть я почти мужик, и многие из моей братии не прочь свернуть налево, но что-то страшновато идти по проторенной дорожке. А вдруг там ещё осталась радиация? Так что пока наберёмся мужества у черноморских подводников. Тем более, что, рассматривая находящуюся в коридоре или, как здесь везде написано, паттерне, крылатую ракету Х-22 «Буря», я уже свернул именно в эту сторону.

Полукруглый ангар этой выставки сам по себе навевал мысли о подводной лодке. А манекены моряков-подводников, водолазные костюмы и выставленные приборы и механизмы только усиливали это впечатление. Я медленно переходил от одного макета подводной лодки к другому, от одного стеклянного стеллажа с экспонатами подводного военного труда к следующему за ним, пока, не добравшись почти до конца зала, не увидел за разрезом борта настоящей подлодки одиноко стоящую девчонку, одетую во что-то наподобие матроски. Не обращая ни на кого внимания, девушка увлечённо разглядывала форму моряка военно-морского флота Союза Советских Социалистических Республик.

Я обернулся вокруг, но никого кроме моих сопровождающих, задержавшихся в самом начале экспозиции и что-то горячо обсуждающих, я не увидел. Она что, одна тут?

А девчонка ничего так, с приятной миниатюрной фигуркой, как раз в моём вкусе, в которой всё, тем не менее, было на своих положенных местах и радовало мои бесстыжие глаза. Примерно моего роста, может даже чуть повыше из-за каблуков на обуви. Может судьба моя такая? На мгновение даже снова вспомнилась Анька Бахметьева.

Красные туфельки украшали стройные спортивные девичьи ножки, скрывающиеся под короткой и тоже красной юбкой. И то, что эта юбка прикрывала, мне тоже очень понравилось. Белую, с короткими рукавчиками блузку, укрывал сверху широкий и тоже красный матросский воротник с белыми полосками по краям, свободно лежащий на хрупких и нежных плечах. И пусть моряки обижаются, что я гюйс обозвал воротником, но мне в этот момент было не до правильной морской терминологии. Тонкие изящные руки девушки перебирали длинные чёрные волосы, перекинутые на грудь через правое плечо незнакомой неправильной морячки, увлёкшейся правильной морской формой.

А почему бы тот факт, что она незнакома, не исправить? Что мне мешает? Но перед тем, как первому сделать столь несвойственный мне шаг, я, удивляясь собственной смелости, быстро просканировал незнакомку на наличие у неё магических способностей.

А то, кто их тутошних магов разберёт! Вдруг знакомиться на подземных выставках им магическая честь не позволяет? Или парни себя сейчас так не ведут, а положено им быть тихими, скромными и стеснительными. А тут я такой красивый и наглый! Или вдруг мысли у одинокой беззащитной девушки какие неправильные возникнут по поводу моих самых честных намерений? И оскорблённая до глубины души повелительница всея магии зафигачит в меня чем-то убойным, что и следа не останется. А я не хочу, чтобы мама Маша снова горевала.

И вздохнул с облегчением после выполненного, констатировав почти полное отсутствие способностей к магии. Так что-то слегка зеленоватое изредка мелькало в ауре пока ещё незнакомки.

Ободрённый результатом проведенных наблюдений, я сделал несколько шагов к объекту своего интереса. Видимо их и услышав, девушка, испуганно вздрогнув, резко обернулась ко мне и тут же склонилась в поклоне, сложив руки перед собой.

А я обругал себя мысленно за тупость. Надо было хотя бы покашлять, что ли, при приближении. Ну нет у меня опыта в таких делах! Только это меня и извиняет. А девчонка, как я успел сообразить, то ли китаянка, то ли японка или кореянка. Не будет же наша якутка или эскимоска кланяться при встрече.

Да и короткое приветствие, прозвучавшее именно на японском, подтвердило мои нехитрые предположения:

— Конитива!67

Пришлось срочно сдувать пыль с моих скудных познаний этого языка и, склонившись в ответ, произнести:

— Конитива! — это вроде означает у них «добрый день». Дальше нужно извиниться и попросить прощения за то, что нечаянно её напугал. — О-матасэ симасита. Тадаима!68

Видимо произнёс я что-то не то, поскольку девчонка, выпрямившись, со всех сил пыталась не рассмеяться, прикрывая ладошками свой рот.

— Домо аригато годзаимас!69 — добавил я ещё зачем-то, глядя в её смеющиеся карие глаза, слегка прикрытые короткой чёлкой, и чувствуя, как пол подо мной начинает уходить из-под ног. А потом и свет в моих глазах померк …

* * *

«Чем это меня приложило? Неужели любовью с первого взгляда? — такие мысли первыми посетили мою голову, медленно вплывающую в осознанное состояние. Тем не менее, до этой головы дошло, что она вместе с остальным телом находится почему-то в горизонтальном положении. — Вот опозорился-то перед девчонкой! Пришёл, увидел и, как говорится, тут же наследил! Хоть под землю проваливайся от стыда».

«А ведь я там и находился!» — подумал я через некоторое время ещё одну мысль, с трудом открывая глаза, залитые чем-то липким и остро пахнущим. Сознание моё всё так же плавно покачивалось на волнах моей мудрости.

«А о таком я вроде бы ещё даже и не мечтал!» — сильно удивился я, обнаружив на чём, а вернее на ком лежу. Что-то мой мозг сейчас генерирует одну «гениальную» мысль вслед за другой без особого напряжения.

Вот так неспешно шевеля своими не до конца пришедшими в себя извилинами, я разглядывал находящееся прямо передо мной красивое лицо юной японки. И что-то в нём было неправильное, как и в её костюме. Да оно же всё красное! Как и её матросская форма.

А почему у неё закрыты глаза? Неужели я такой страшный? И почему я лежу на ней сверху? Мой мозг, продолжая меня восхищать, тут же выдал предложение поменяться с девушкой местами и оценить разницу в приятности ощущений. Но я от него мысленно отмахнулся, попытавшись приподняться на дрожащих от напряжения руках. Не тут-то было! Наши с девушкой волосы переплелись и оказались склеены какой-то бурой жидкостью с тем же острым запахом. Да это же кровь!

С трудом разорвав нашу случайно возникшую связь, я смог скатиться с неподвижного женского тела и кое-как осмотреться вокруг. Мы с до сих пор не знакомой девушкой лежали на каменных плитах пола того же выставочного зала подземного комплекса советских моряков-подводников, где и встретились пред моей неуклюжей попыткой познакомиться. Под руками и ногами хрустели осколки стекла, осыпавшегося с упавших и разбитых музейных витрин. Одна из них, покорёженная, но чудом сохранившая вертикальное положение, удерживала на себе край вентиляционной трубы, располагающейся ранее под потолком зала. Другой конец упавшей трубы упирался в пульт управления подводной лодкой, находящийся прямо в наших ногах. Повернув голову в другую сторону, я с опасением посмотрел на вторую трубу, по-прежнему сохраняющую своё местоположение под потолком. Падать она, похоже, не собиралась. Да и далековато от нас она находится. Так что о ней можно сейчас не беспокоиться.

Обзор вперёд перекрывал всё тот же пульт у вырезанного куска борта подводной лодки. Поэтому пришлось наклоняться, чтобы увидеть, что зал за ними доверху перегорожен обрушившимся с оказавшегося ненадёжным или просто уставшего от многолетней безупречной службы потолка тяжёлым мостовым краном, присыпанным свалившимися на него сверху обломками бетона и каменными глыбами.

Большая часть лампочек была разбита, но и оставшегося освещения хватило, чтобы оценить сквозь почти улёгшуюся каменную пыль картину произошедшего. А произошло, скорее всего, землетрясение. И именно его почувствовали мои ноги, когда мои заколдованные красотой незнакомки очи любовались смеющимися карими глазами иностранной матроски.

А потом старые, уставшие крепления вентиляции не выдержали выпавшего на их долю приключения в виде землетрясения и падающего вместе с краном потолка, и рухнувшая сверху труба прибавила приключений нам. Ведь мы с японочкой стояли как раз под той самой гадской железякой, что и сейчас нависает прямо над нами. Хорошо, что приложила она нас слегка, словно пожалев едва зарождающееся, во мне, по меньшей мере, чувство прекрасного. Хотя, судя по теперешнему положению трубы, пожалела нас как раз та витрина, в которой была выставлена понравившаяся девушке морская форма.

Кстати, по поводу «пожалела». А так ли это? Я-то жив, вроде бы пришёл в сознание и относительно неплохо себя чувствую. Хотя это может быть последствием шокового состояния. Пришлось быстро ощупать себя с ног до головы, констатировав немаленькую болезненную шишку на голове, рассечения кожного покрова на лбу и большую рану на правой щеке, откуда до сих пор сочится кровь. Есть ещё мелкие порезы на ладонях и выше на руках, но их я сейчас почти не чувствую. Вот и всё!

О маме Маше и наших соседках я старался не думать. Всё равно сейчас ничего с той стороны не видно и не слышно. А ком под землёй ничего не ловит — это я проверил сразу, как мы только отошли от входа в подземный комплекс. Так что только и остаётся надеяться на лучшее.

А что с моей несостоявшейся подругой? Голова и лицо девушки залиты кровью и сейчас по цвету мало отличаются от её красного гюйса и такой же задранной юбки, из-под которой видны красные же трусики. Фанатка она красного цвета что ли?

Непорядок с юбкой надо поправить. Так, сделано. Что дальше? Красивые ножки ровненько лежат на бетонном полу и, похоже, переломов там никаких нет. Только царапины и небольшие порезы от битого стекла, которые уже не кровоточат. Проверять их на ощупь я постеснялся — всё равно ничего не пойму, а самому перед собой потом будет стыдно.

Руки девушки в таком же состоянии, как и ноги, даже лучше, поскольку я, падая сверху, прикрыл их своим телом, как и всю переднюю часть девушки. А вот что с моей спиной сейчас я посмотреть не могу, хотя чувствую, что что-то там не в порядке.

Ладно, вернёмся к любованию, а точнее осмотру пациентки без сознания. Почему-то же она не приходит в себя? Может девичий организм послабее моего, закалённого путешествием сквозь время, оказался, а может досталось ей от трубы сильнее. Всё-таки девица хоть и чуточку, но выше меня ростом оказалась.

Так, что у нас с головой? У нас, я надеюсь, всё в порядке, а вот у девушки — не понятно. Она вся в крови, причём неизвестно чьей — моей или её? Ведь я лежал прямо на ней, словно целуя в губы спящую красавицу, и моя кровь явно стекала на лицо девушки, разукрашивая его в её любимый красный цвет и явно попадая ей в открытый рот. Она хоть не захлебнулась? Да нет, дышит. Грудь — красивая, кстати, и, как оказалось, без бюстгальтера, — равномерно вздымается. А, приложив к ней ухо, я услышал, что и сердце стучит вполне уверенно.

И только сейчас до меня дошло, что нужно было проверить сердцебиение и дыхание девушки в первую очередь. Чувствую, даже покраснел от осознания своего кретинизма. Другое, что дошло до меня спустя секунду, так это весёлое потрескивание спасшего нас музейного стеллажа, который вовсю сигналил мне, что он хоть и металлический, но всё же не железный. И что труба, которую он старается на себе удержать, начинает его одолевать.

Попытка резво вскочить на ноги привела к сильной вспышке головной боли, заставившей меня обхватить свою голову руками и сдавленно замычать сквозь стиснутые зубы и зашумевший в ушах морской прибой. А всего меня закружившаяся голова повела в сторону злосчастной трубы и дала возможность повторно со всего размаху проверить её на прочность. Труба выдержала, что неудивительно! А вот морской прибой в моей многострадальной голове превратился в перезвон московских курантов. Но была и положительная сторона проделанного эксперимента — как ни странно, но острая головная боль ушла так же быстро, как и появилась, сменившись тупой, но дающей возможность сделать хоть что-то полезное в нашей непростой ситуации.

Пошатываясь, я снова осторожно огляделся вокруг и вспомнил, что собирался сделать. Нужно было вытащить лежащую на полу девчонку из зоны возможного поражения уже ненавидимой мною трубы. Но как это сделать, не причинив девушке большего вреда, чем уже есть? Вдруг у неё есть-таки скрытые переломы, которые я не заметил? Перенести на руках? Так я сам еле держусь на ногах. Перетащить по полу? Но битого стекла вокруг ну просто завались. Можно порезать все, что не было до этого порезано. Да и неизвестно, когда она очнётся и вообще, когда нас вытащат отсюда. Не лежать же ей всё это время на холодном бетоне. Так и простудиться можно.

И где моя бутылка с водой? Ещё в первый день я понял, что без воды в Крыму из дому лучше не выходить. Жара стоит неимоверная, и пить хочется постоянно. А вот воду найти удаётся не всегда. Поэтому и ношу с собой небольшую бутылочку минералки. И мама Маша так поступает, и наши соседки тоже. У них они лежат в сумочках. А где моя, которую я держал в руке? И пить нам пригодится, и голову девахе хоть немного отмыть от крови. Иначе ничего там не разобрать.

Мысли о воде и крови вызвали появление лёгкого подташнивания, что вместе с головокружением, головной болью, шумом в ушах и странным упадком сил привели к самодиагностированию сотрясения мозга. Что не очень хорошо. С другой стороны, радует то, что у меня всё-таки есть чему сотрясаться.

Вода нашлась прямо под ногами. Непонятно, почему я её сразу не заметил? Отшвырнув бутылку ногой подальше от нависающей трубы, я принялся искать что-то, на чём можно передвинуть бессознательное женское тело. Висящий под потолком красный флаг с белой звездой я не достану. Вывалившаяся из уже не потрескивающего, а вовсю скрипящего, стеллажа форменная матросская рубаха коротковата, но пойдёт в качестве матраса или подушки девушке под голову. А вот висящий на стене холст с исторической справкой по дизельной подводной лодке шестьсот тринадцатого проекта как раз то, что нужно. Пошатываясь, я доковылял до стены с искомым и, с трудом переступив через упавший макет той самой шестьсот тринадцатой лодки, сорвал со стены её описание и на всех парах «помчался» назад. Не знаю, как это выглядело со стороны, но представлялось мне именно так.

Упав на колени перед «спящей» японской красавицей, я, аккуратно поддерживая окровавленную голову и надеясь, что у девушки нет перелома шейных позвонков, принялся осторожно кантовать её безвольное тело на расстеленную на полу поверх разбитых стёкол толстую ткань. Подметать многочисленные стеклянные осколки было нечем, да и времени, боюсь, на это уже нет — проседание трубы и крен стеллажа заметны уже даже моим разоруженным сейчас взглядом. Заодно проверил целостность понравившейся мне тыльной части приглянувшейся девушки. С нею, с целостностью, то есть, оказалось всё в порядке.

Осталось только оттянуть подальше импровизированные волокуши. И только я это проделал, как гадская труба рухнула на пол, ударив по моим ушам звуковой волной, а по склонившимся над девушкой спине и голове новой порцией разлетевшегося стекла. Я только и успел едва прикрыться поднятыми руками. Так что им досталось тоже.

Что привело японку в сознание, я не знаю. Может мои пассажироперемещательные потуги, может звук упавшей трубы или просто так совпало. Но из-за своих поднятых рук я поздно заметил несущуюся в мой лоб мою же бутылку с водой, направляемую уверенной рукой японской самурайки. Нет, я её не виню. Не знаю, как сам поступил бы на месте девушки, очнувшейся лежа на полу, после встречи в подземелье с незнакомым парнем, склонившимся над ней с окровавленной физиономией и не до конца понятными намерениями. Может тоже на всякий случай приложил бы такого наглеца по голове чем-нибудь тяжёлым, что первым случайно попадётся под руку, а потом уже выяснял наши отношения. Японочке попалась отброшенная мной едва початая бутылка с водой.

А моя голова не выдержала третьего на сегодня краш-теста, и благополучно ушла на перезагрузку, даже не помахав на прощание платочком. Хорошо, что бутылку я купил пластиковую, а не стеклянную, и часть воды успел сегодня выпить. Но всё равно «обидно, клянусь, обидно, ну!»

* * *

Рапорт. 17 июля.

«Министру внутренних дел Руси генералу Шевцовой Н.Р.

Командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

Сегодня во время запланированной заранее экскурсии по Балаклавскому подземному музейному комплексу ВМФР (Объект 825 ГТС), осуществляемой Счастливчиком, Кочур М.С. и двумя присоединившихся к ним прикомандированными Вами к моей группе специалистками произошло землетрясение магнитудой 4–5 баллов.

В результате подземных толчков произошло частичное обрушение потолка одного из выставочных залов подземного экскурсионного комплекса, и Счастливчик оказался отрезан обвалом от сопровождавших его лиц, не получивших никаких травм.

Сопровождавшие Счастливчика специалистки моей группы незамедлительно приняли все возможные меры для обеспечения скорейшего доступа в заваленную часть зала и оказания ему первой медицинской помощи (подробное описания произошедшего и действий моих сотрудниц приведено в приложении А).

Через час с помощью вызванных спасателей (список участвовавших в спасательной операции приведен в приложении Б) из Севастопольского отделения МЧСР доступ к Счастливчику, находящемуся в бессознательном состоянии, был обеспечен.

Без промедления и со всеми мерами предосторожности Счастливчик в сопровождении Кочур М.С. был эвакуирован бригадой скорой медицинской помощи №… и помещён в Севастопольскую городскую больницу имени Н.И. Пирогова, в которой ему был поставлен диагноз «глубокие рассечения кожных покровов головы, спины и рук, а также сотрясение головного мозга средней тяжести».

Счастливчик госпитализирован в нейрохирургическое отделение указанной больницы до излечения от полученных травм.

Вместе со Счастливчиком была обнаружена и эвакуирована в ту же больницу пострадавшая от обрушения несовершеннолетняя гражданка Японии (персональные данные девушки и перечень полученных ею повреждений приведены в приложении В).

Прибывшие по вызову администрации больницы представительницы делегации Японии, находящиеся в это время в Севастополе, от госпитализации ввиду незначительности полученных девушкой повреждений отказались и увезли пострадавшую, которойбыла оказана первая медицинская помощь, на своём автомобиле».

* * *

Глава 12

29 июля.

Меня второй раз в моей новейшей истории выписывают из больницы. Сегодня мои многодневные (м)учения в местном святилище Асклепия70 наконец-то закончились, и я уже слышу голоса мамы Маши и наших неразлучных соседок, доносящиеся из-за закрытой двери палаты, и улыбка мимо воли растягивает мои губы. А сам я, забравшись с ногами на кровать, облачённый пока ещё в надоевшую больничную рубаху, вслушиваясь в приближающийся перестук женских каблучков, жду появления мамы Маши с моей одеждой, и вспоминаю с пользой проведенное в местной лечебнице время.

В отличие от Пензы вредная севастопольская кастелянша снабжать меня мальчиковой пижамой даже не собиралась. Сказала, что «Неположено! И всё равно другого у неё ничего нет!» Хорошо, хоть против трусов местные эскулапы возражать не стали. Пришлось почти две недели светить голыми ногами. А ведь я даже шорты носить не люблю.

Очнулся я в больничной палате нейрохирургического отделения Севастопольской городской больницы имени Н.И. Пирогова ранним утром следующего после землетрясения дня. Разбудили меня озорные солнечные лучики, нашедшие себе дорогу к моим закрытым векам через неплотные ламели оконных жалюзи.

Открыв глаза и прекрасно себя ощущая, осматривая окружающую обстановку, я долго лежал в кровати, пытаясь сообразить, не приснились ли мне или не привиделись ли в горячечном бреду все мои приключения, тренировки, зарождающиеся будущие великие магические способности и, конечно же, оставшаяся неизвестной японская красавица, обожающая все оттенки красного и насилие над беззащитным мужским полом. Очень уж палаты — пензенская и севастопольская — оказались похожими. А постельное бельё могли и сменить, пока я валялся без сознания. Может я только очнулся от перенесённой вирусной инфекции? Даже чувство сожаления о нереальности мелькающих в памяти картин кольнуло на миг моё сознание.

И лишь внимательнее приглядевшись, я заметил небольшие отличия в цветовой гамме и рисунке облицовывающей стены палаты кафельной плитки. Обустраивают их по единому для всей страны стандарту что ли? Ведь и окно, и двери, и потолок, и пол, и расположение двух коек, одна из которых тоже пустая, ничем не отличаются от виденных мною совсем в другом месте. Вот такая ирония судьбы получилась! Только лёгкого пара не хватает. Хотя я и так лежал весь мокрый от пота. Даже подушка вся пропотела.

А потом прибежала целая и невредимая мама Маша, которой я очень обрадовался, наговорила кучу ласковых слов, обцеловала всё моё лицо, нежно и аккуратно пообнимала мою настрадавшуюся голову, добавив влаги ей и находящейся ниже подушке. С трудом успокоившись и вытерев полотенцем на себе и на мне следы неожиданных, но очень приятных процедур, она, ворочая меня с одного бока на другой, быстро поменяла мою ещё более намокшую подушку и влажную после ночи простынь на такие же, но сухие, без малейшего стеснения позаимствованные с соседней пустующей кровати. Заодно и переодела меня в новую, извлечённую из разорванного ею полиэтиленового пакета, сухую рубаху.

Я рыпнулся было вначале подняться, чтобы помочь ей или хотя бы не мешать в процессе уменьшения абсолютной и относительной влажности окружающей меня текстильной продукции, но она строго настрого запретила изменять моё горизонтальное положение, прижав мои плечи к кровати своими сильными руками.

Как последовало из её дальнейших пояснений, сопровождающих процесс переодевания, соблюдать строгий постельный режим мне нужно будет не меньше недели. Если, конечно же, я хочу вернуть свои трижды стукнутые мозги в их нормальное состояние. А если нет, то она с радостью поможет мне это сделать. Тем более, что свободное койко-место в палате наличествует, а с местной заведующей она, как оказалось, училась когда-то на одном курсе медицинского университета, и та, по старой памяти, легко разрешит ей побыть несколько дней бесплатной сиделкой для одного не шибко умного малолетнего пациента.

Подвергнувшись такому бескомпромиссному, не оставляющему свободного места для манёвра, шантажу, пришлось клятвенно пообещать не шалить, строго соблюдать положенный постельный режим, полностью следовать предписаниям лечащего врача, и, если что, сразу же звонить на матушкин ком. А уж она сразу же примчится и наведёт тут шороху. А мне, оценившему потемневшие мамины глаза и крепко сжатые губы, что-то жалко стало тех неразумных, которые вдруг рискнут обидеть её вновь обретённого ребёнка. Так что, на всякий случай, я лучше потерплю, чем пожалуюсь маме Маше на кого-то. А то не дай Бог!

Выслушав мои обещания и посмотрев в мои честные-пречестные глаза, мама Маша, глубоко вздохнув, достала из кармана своих летних брюк и положила на тумбочку мой, уцелевший несмотря ни на что, ком, на котором даже царапин никаких не оказалось. А затем принялась выкладывать из принесённой сумки естественные растительные витамины, купленные нею и переданные живыми и здоровыми нашими соседками и даже хозяйкой приютившего нас пансионата. Она же и рассказала всё, что я пропустил, находясь в бессознательном состоянии.

У меня, как я и предположил после «знакомства» с упавшей трубой, севастопольские эскулапы диагностировали сотрясение мозга. Даже на компьютерную томографию успели свозить, где ушиба внутричерепного серого, как говорят, вещества, несмотря на все мои и не только подземные «старания», не обнаружили. Вытащили нас с заплаканной девчонкой, поглаживающей мою бессознательную, трижды ушибленную, и нею в том числе, голову, уложенную на нежных девичьих коленках, ближе к вечеру, проделав небольшой лаз через заваленную часть подземного ангара. И немалую часть спасательного тоннеля проложили наши соседки, оказавшиеся магами: одна — земли, а вторая — воздуха.

К счастью такие «романтические» приключения в тот день «повезло» пережить только нам с японкой, так как больше никто из немногочисленных экскурсантов, посетивших в тот день «Объект 825 ГТС», не пострадал, поскольку других обрушений от землетрясения в многочисленных помещениях подгорного комплекса не случилось. Тем не менее, скорее всего, бывшую подземную базу военно-морского флота СССР закроют для посещения экскурсантов.

У девушки тоже мозги сотряслись, но намного слабее моих. И её состояние позволило прибывшим за ней соотечественницам в тот же вечер увезти мою прекрасную обидчицу в неизвестном маме Маше направлении. Имя её она тоже не знает, да и не интересно оно ей. «Чай, не невестка!» — фыркнула приёмная мама в ответ на первый мой вопрос, заданный после окончания её повествования. А на другой, про то, откуда она знает про три моих ушиба и поглаживания на нежных девичьих коленках, она, кивнув на мой ком, ответила, что я и сам могу на это полюбоваться.

Оказывается, все залы и переходы подземного военного музея оборудованы камерами видеонаблюдения, которых я, гуляя по ним, ни разу не заметил. Впрочем, я и не мог этого сделать, так как даже не знаю, как они выглядят. Так вот, одна из таких камер, расположенная в отрезанной обвалом части зала «Подводных сил Черноморского флота», уцелела и продолжала работать, передавая видеосигнал на пульт охраны подземного комплекса. По этой и другим работающим камерам вызванные работницами музея спасатели и узнали, что, во-первых — нас там двое, во-вторых — мы живы, и, в-третьих — до нас уже пытаются добраться непрофессиональные спасательницы. И поспешили скорее на помощь к маме и двум нашим соседкам, откапывающим руками и магией, как думали женщины, только меня одного. Позже этой записью соседки с мамой и поделились. Ну, а она уже перезалила её на мой ком.

А интересно наблюдать за собой со стороны. Даже не предполагал, что я так глупо выгляжу при знакомстве с симпатичными представительницами противоположного пола. Надо будет выяснить потом, чего такого смешного я ляпнул, что вначале девчонка, а потом даже земля затряслись от хохота.

А вот этих своих выражений, ярко и красочно описывающих моё отношение к происходящему после возвращения сознания, я что-то не припоминаю. Наверное, сотрясение на меня так сильно повлияло. Хорошо, что запись эту я начал смотреть уже после завтрака и ухода мамы Маши, замучившей меня расспросами о моём здоровье. И прозвучавшие в тиши палаты вербальные экспрессивные конструкции в моём исполнении она не слышала. Впрочем, я чуть не стукнул по голове рукой, но, вовремя вспомнив о её состоянии, сумел от этого удержаться — она ещё до меня видела и слышала эту запись. Всё-таки мозги мои после тряски точно в норму прийти ещё не успели.

Посетившая меня во время утреннего обхода врачиха не на много меньше мамы Маши интересовалась моим самочувствием. Полюбовавшись моими зрачками и посветив в них фонариком, поколов иголкой и постучав молоточком по рукам и ногам, она заставила проделать несколько непонятных упражнений, задала кучу вопросов, начиная от даты и дня недели и заканчивая математическими задачками и событиями в стране, на часть из которых я честно не смог ответить. Ну не знаю я современные пословицы и поговорки, и совсем не слежу за новостями ни взрослой, ни молодёжной жизни. Они мне просто не интересны.

Что-то про меня решив, докторша, как мама Маша и говорила, предписала мне полный покой, ограничила меня в передвижениях даже по палате, выписала какие-то таблетки на случай головной боли или бессонницы и, пожелав скорейшего выздоровления, оставила меня в том самом покое. Чему я только обрадовался.

И все эти одиннадцать дней я, по мере своих скромных сил и ангельского терпения, как мог старался выполнять своё обещание, данное маме Маше. Я почти не вставал с кровати. Ну первые два дня — точно. Те же два дня перемещался по палате, в столовую и в обратном направлении медленно и плавно, аки белый лебедь, благо и рубаха моя больничная своим цветом и фасоном способствовала такому моему воображению. Я честно старался поменьше вертеть головой, забросил все физические упражнения. Зато дорвался до чтения и музыки, хоть местная целительница этого не рекомендовала. Но ведь и не запрещала! Эти занятия были поначалу единственными моими развлечениями, спасавшими от скуки и круглосуточного ничегонеделания. Да ещё дыхательная гимнастка, о которой я ни на миг не забывал.

Периодически моё безделье разбавляли визиты мамы Маши и двух наших пансионатных соседок. Мама Маша, помня о моём недетском аппетите, приходила каждый день, принося с собой в дополнение к столовскому продуктовому пайку разные вкусности, бывало, что и не по одному разу. А соседки, проведав меня первый раз вместе с мамой, потом чередовались, завалив мою тумбочку витаминами в виде персиков, дынь, винограда и других полезных, сочных и вкусных ягод и фруктов.

Я, как примерный мальчик, под заботливым и удовлетворённым взглядом мамы Маши каждый раз говорил женщинам спасибо за проявляемую обо мне заботу, не забыв первым делом поблагодарить всех за приложенные для моего спасения усилия. Заодно разобрался, наконец-то, с их именами. Ту, что посветлее, звали Анастасия, а ту, что потемнее — Наталья. А то даже неудобно было — они ещё в первый день по приезду в пансионат представились, но я, в предвкушении встречи с морской волной имена эти услышал и запомнил, а вот какое имя какой даме принадлежит, словно той же морской водой из головы вымыло. И переспрашивать потом было неудобно.

Отчества свои молодые барышни не раскрыли, шутливо сославшись на военную тайну, сразу попросив именовать их просто Настей и Натой. И Настя, и Ната — обе москвички, обе, как потом выяснилось по их рассказам, действительно офицеры, дружат ещё со срочной службы где-то в Забайкалье. После увольнения в запас вместе решили поступать в военную академию, успешно там отучились и служат сейчас в одной части в родном Подмосковье, правда, в разных подразделениях. Каких — я не спрашивал, а сами они не уточнили. Но все отпуска неразлучные подруги стараются также проводить вдвоём.

А на исходе третьего дня моего успешного выздоровления я совершил убийство. Бедное живое существо, повинное только в том, что хотело вкусно покушать для продолжения своего рода, пало от руки не пожелавшего стать ужином раздражённого до крайней степени несознательного гомо сапиенса.

Этот комар терроризировал меня обе прошедшие ночи, не давая спокойно уснуть своим противным жужжанием около моего уха. Хотя, как я слышал, летучими вампирами являются только комарихи, а их мужья всю жизнь питаются соками растений. Да, тяжело нам мужчинам приходится в жизни. Но зато и выживает летающих мужиков, как мне представляется, значительно больше их подруг. Хотя, если вспомнить ещё всяких ящериц и лягушек, то вопрос представляется не таким простым.

Ну а я чего только не делал, чтобы избавиться от надоедливой твари. И словами вежливо взывал к совести неразумного создания, и руками хлопал вокруг выделывающего фигуры высшего пилотажа насекомого, и полотенцем в него швырялся, изображая крупнокалиберную систему противокомариной обороны. Ничего не помогало. Налетается, мелочь крылатая, беря меня измором, усядется на высокий потолок, чтобы самой передохнуть, и смотрит на меня оттуда, наверняка ещё посмеивается над неуклюжими стараниями своего будущего ужина. Мол, давай-давай, разгоняй физическими упражнениями кровушку по всему организму, чтоб не застаивалась и биологически активными добавками всякими насыщалась! Так только вкуснее и ароматнее получится!

И до потолка достать у меня не получалось — очень уж высокий он тут. Кто так строит? Даже с кровати до него не удаётся дотянуться. На шаткую тумбочку становиться, памятуя о своей ненадёжной сейчас голове, я благоразумно поостерёгся. А куцее зенитное полотенце, даже многократно сложенное для увеличения убойности, пока долетит, так или развернётся, теряя свою поражающую способность, или вообще не долетит по той же причине. Не швыряться же мне персиками, абрикосами или сливами. Потолок жалко — люди старались, делали. И это уже стратегическая оборонная инициатива71 получится.

Разозлившись до невозможности из-за исчерпания всех доступных мне реальных вариантов поражения недосягаемой цели, я перешёл к нереальным — навёл указательный палец на сидящее над головой насекомое, и, хорошенько прицелившись сымитированным пистолетом, издал громкое гневное «Пух!»

Что я имею вам сказать? Никогда, слышите, никогда, даже из пальца, не стреляйте в потолок, не закрыв предварительно рот! Иначе придется, как мне, лихорадочно отплёвываться от свалившейся туда совсем не ожидавшей такой развязки событий мерзопакостной бездыханной вампирши. Притом никакой гарантии, что отплеваться удастся, вам никто не даст.

Справившись с последствиями неприятного с одной стороны и радостного с другой происшествия выполнением дополнительного троекратного полоскания неожиданного комариного аэродрома, я наконец-то обратил внимание на свои трясущиеся пальцы и копирующие их движения коленки.

Первой мыслью было, что этот тремор вызван реакцией моей неокрепшей психики на неприятные вкусовые ощущения от объекта моей охоты, усугублённой сотрясением моих малоразвитых мозгов. Но внимательнее прислушавшись к своему богатому внутреннему миру, а потом и посмотрев на него сверху вниз, так сказать, вооружённым взглядом, я поймал вторую мысль: «Опять я проглядел всё самое интересное!»

А после сопоставления своих ощущений с Краснокамскими, до меня дошло, что я теперь — безжалостная, самоходная, как минимум противокомариная, маго-артиллерийская установка. Жаль только, что, судя по оставшемуся боекомплекту, его едва хватает на два-три полноценных выстрела. Но я не сильно расстроился по этому поводу. И, удовлетворив потребности внутренних перерабатывающих производств изъятым из закромов тумбочки сырьём, с предвкушением принялся осматривать палату в поисках новых летающих врагов. Но в этом деле меня ждало полное и безоговорочное поражение — или вредная комариха была одна и не терпела других конкуренток в своих охотничьих угодьях, или её подруги, узрев бесславную кончину однополчанки, в страхе покинули поле боя. Пришлось мне отправиться до утра на перегруппирование истощённых прошедшим сражением сил.

На следующий день после незамеченного моим желудком завтрака, дополненного фруктами из показавшей дно тумбочки, я более трезво взглянул на события вчерашнего дня. И понял, что без экспериментов на самом себе мне снова никуда не деться.

Во-первых, нужно научиться дозировать силу своего невидимого никому, кроме меня, магического выстрела, а то тратить треть запаса накопленной энергии на оный не совсем хорошо. Точнее совсем не хорошо. А такой инструмент самозащиты вполне может пригодиться, ведь здешняя, женская в основном, преступность, судя по нарытой в сети статистике, ненамного меньше былой обоеполой. А убить или серьёзно навредить человеку даже в случае самообороны я не хочу.

Во-вторых, объём своего источника манны, как количество носимого боекомплекта, нужно срочно увеличивать.

В-третьих, необходимо выяснить, можно ли проводить другие действия с эфиром, например, просто выдвигать его из руки как нож или шпагу, или создавать эфирный щит? Может при этом и энергии тратиться будет меньше?

Нельзя отмахнуться также и от множества вопросов, на которые никто, кроме меня самого, не даст ответов. И интернет здесь не поможет! Как я вчера всё проделал? Смогу ли я повторить это сегодня? С чего это у меня вдруг вышло то, что до сотрясения мозгов не получалось? Это оно так повлияло? И вообще, было ли вчера то, о чём я сейчас ломаю голову, или это просто мои буйные фантазии? Ведь ничего кроме падения насекомого я не видел. Может оно просто заснуло, потому и свалилось в мою голову?

Озадачившись обрисованным фронтом работ, я, почесав затылок, решил начать с начала. То есть с подтверждения выдвинутой прошлым вечером гипотезы о моей обретённой способности дистанционно воздействовать на биологические объекты.

Внимательно оглядевшись вокруг, таковых, кроме себя самого, я снова не обнаружил. А поскольку приносить себя в жертву науке я категорически не собирался, то пришлось перенести место испытаний во внешний мир. Благо за ночь мои физические кондиции восстановились. Да и запасы эфира пополнились.

Больничный дворик обрадовал меня ласковыми солнечными лучами, приятным свежим воздухом и наличием искомого, в виде нескольких мух, беспрестанно взлетающих и садящихся на что-то, скрытое высокой зелёной травой газона. Результат поиска других подопытных объектов по остальным направлениям оказался отрицательным — ни в воздухе больше ничего не летало, ни по земле никто не ползал.

Вздыхая и подбадривая себя мыслью, что пусть это будет моей жертвой науке, я, подталкиваемый исследовательским зудом, подошёл поближе к замеченному месту, где и обнаружил, то, что и предполагалось там найти. Судя по размерам находки, какая-то собака размером с телёнка облегчила здесь свою ношу, причем, сделала это буквально за несколько минут перед моим приходом.

Постояв над «лабораторным столом» и понаблюдав за суетой «научного персонала», я перешёл на режим магического зрения, выставил палец, и, представив вдруг себя со стороны, решил повременить с началом испытаний из-за невозможности точного прицеливания.

Успокоившись через какое-то время и вытерев выступившие от смеха слёзы, я огляделся вокруг, проверяя отсутствие посторонних наблюдателей, и строго ограничив своё отвлекающее сейчас воображение, произвёл «выстрел» из указательного пальца. Озвучивать его, как было намедни в палате, я не стал, предполагая, что отсутствие упругих механических колебаний воздушной среды между пальцем и мишенью на результате проводимого эксперимента сказаться не должно.

Я оказался прав. И сегодня, и вчера. Проследив на этот раз за всем процессом, я увидел, как после мысленной команды «Пли!» энергетические потоки вокруг моей протянутой руки устремились к кончику направленного на цель пальца, формируя на нём сверкающий золотом шарик, точно такой же, как и мой магический источник, только в несколько раз меньший — не больше горошинки. Затем сформировавшаяся «пуля» оторвалась от руки и, быстро набрав скорость, врезалась рядом с предполагаемой мишенью.

Да, я позорно промазал с расстояния чуть более метра! Оправдать свой промах я могу и юркостью непоседливой мухи, и моим старанием уследить за всеми протекающими внутри меня и с наружи процессами, и прорывающимся сквозь стиснутые зубы старательно сдерживаемым смехом. Но результат эксперимента от этого хуже не стал. Меньшая часть энергетического заряда скрылась где-то в недрах клумбы, насквозь пронзив собачьи какашки. А значительно большая, расплескавшись в месте попадания по их поверхности, накрыла распространившейся круговой волной двух других насекомых. И мухи, попавшие в зону её воздействия, вдруг неподвижно замерли, а потом одновременно упали на землю.

Обрадованный практическому подтверждению вчерашних теоретических выкладок, я, широко улыбаясь, прислушивался к ощущениям в своём теле, и наблюдал, как часть энергии из источника рассеивается по побледневшей ауре, восстанавливая её янтарную насыщенность.

При этом я не забывал контролировать поведение свалившихся мух. Вдруг они только притворяются, наблюдая за мной и ожидая, когда я отвлекусь. Или просто перебрали со своим деликатесом, а через минуту переварят его, встрепенутся и улетят?

И лишь по прошествии получаса натуралистических наблюдений неизменной картины двойного зверского убийства, застигнутый на месте преступления множеством любопытных взглядов, я ретировался обратно в палату уничтожать остатки своих продуктовых запасов. А заодно планировать проведение дальнейших экспериментов на животных. Как мне не жаль их, как бы это не противоречило моей натуре, но не на людях же тренироваться?

* * *

30 июля — 24 августа.

К запланированным исследованиям я приступил уже после выписки, когда после множества «холостых» пуляний научился сначала визуально, а потом интуитивно контролировать количество вкладываемой в вылетающий из пальца заряд энергии. Поэтому, как говорилось в некоторых просмотренных в интернете фильмах, во время моих испытаний ни одно животное не пострадало. По крайней мере, все кошки и собаки сразу или спустя какое-то время шустро удирали от меня со всех своих четырёх лап.

Зато я выяснил, что на характер поражения кроме мощности заряда, которую я никогда не доводил до опасной для жизни животных величины, немалое значение имеет то, куда он прилетает. Попадание по лапам приводило лишь к кратковременному параличу «подстреленной» конечности или всего лишь непродолжительному хроманию. А вот даже самый слабый заряд, прилетевший в голову, мгновенно вышибал сознание из животного, которому после прихода в себя ещё некоторое время необходимо было на восстановление нарушенной координации движений.

А перед самой выпиской мне в голову залетела ещё одна здравая мысль, породившая такую же рационализаторскую идею. Я научился, используя магию, деструктивно воздействовать на своё окружение, а что делать, если обиженное мною или не мною окружение захочет также подействовать на меня? Что мне делать в этом случае, при условии, что, как я уже упоминал, вредить или убивать никого я не хочу? Но и беззащитным оставаться тоже нет никакого желания. И снова, не имея в запасе подтвержденных наблюдений за магическими деяниями (как-то не часто они встречались на моём пути, а если встречались, то в тот момент я оказался к ним совершенно не готов), пришлось заняться сперва теоретической разработкой способов противодействия им.

Итак, в основе любого магического проявления лежит поглощение и преобразование магом разлитой вокруг эфирной энергии и воздействие нею на молекулы или частицы родственной магу стихии, превращая её то ли в воздушный кулак, то ли в водную плеть или в пылевой смерч, или во что-то другое, ещё более вредное. Хорошо, что законы обычной физики действуют и на магию, поэтому, чем сильнее требуется магическое воздействие и чем дальше находится объект его приложения, тем больше энергии необходимо вложить в заклинание или, как его ещё называют, конструкт, плетение или чары. И совсем немногие маги могут действовать своими чарами на дальности более ста метров.

Хотя все маги здесь — женщины, а дальность на силу естественных женских чар почти не влияет. От такого спасает только близорукость жертвы, что точно не про меня сегодняшнего.

И всё же, можно ли как-то обезопасить мой молодой растущий организм от контактов с неприятными женскими способностями?

Первый способ пришёл на ум сразу же после формулировки проблемы — нужно всеми силами стараться избегать близких контактов подобного рода с противоположным полом. Но здесь, как говорится, «кабы знал, где упасть, так соломки б подстелил».

Второй способ может прийти на выручку в случае, если первый почему-то не сработает. И это — быстрое перебирание ногами в сторону противоположную исходящей угрозе, совершая при ретираде непредсказуемые для противника манёвры уклонения. Благо спринтерские и стайерские навыки я до своего сотрясения почти восстановил. И ничего стыдного здесь, учитывая местные гендерные реалии, я не нахожу. Ну, разве что немножко, где-то на самом донышке своей ранимой души.

А что делать при осечке этих двух способов? Что-что, головой думать — вот что! Как или на что я могу повлиять в случае, если противостояния магу избежать не удастся? С учётом моих способностей мне видится только одна возможность — воздействие на первоисточник магии — эфирную энергию. Нужно или создавать свой щит из эфирной энергии, или вытягивать её из тела мага, лишая его сил и не давая возможности сотворить заклинание, или рассеивать энергию, поддерживающую или двигающую уже сотворённый магический конструкт.

Можно, конечно, ещё отстаивать свою точку зрения в споре путём внесения ручного труда в особо твёрдые лбы оппонентов или, как в моей ситуации, оппоненток. Но это как-то не эстетично, да и воспитание моё, привитое министерством просвещения СССР вкупе с педагогическими стараниями моих родителей, противится такому способу устранения конфликтных ситуаций.

Первый рассмотренный вариант магического поединка — это пассивная защита, которая всё равно потребует или отступления, или применения дистанционных атакующих умений, или приближения к неравнодушному ко мне оппоненту для усмирения его другим способом.

Второй, как мне кажется, потребует тактильного контакта с магом, и может быть реализован только на сверхблизкой дистанции. Считай, танцевать придётся вокруг стремящейся оторвать тебе руки и ноги разозлённой чем-то «партнёрши».

Третий — дистанционный. Но это как уворачиваться от летящей в тебя пули или снаряда. Тут или развитая интуиция нужна, или высокая скорость реагирования на быстро приближающуюся угрозу. И опять-таки он не решает проблему с самим магом. То есть, для его нейтрализации нужно будет применять что-то ещё, а не ждать, пока он выдохнется сам по себе. Так можно и не дождаться. Или дождаться, но не того, чего ожидаешь.

Обдумав всё пришедшее в голову, я понял, что все варианты имеют свои недостатки. И главным из них является то, что я не умею, надеюсь пока, взаимодействовать с эфиром на должном уровне и на значительном расстоянии от своего тела. Тем не менее, все три варианта нужно учиться претворять в жизнь. Но как? Не подходить же к магам и просить «пострелять» в меня чем-то не сильно страшным и убойным? А потом объяснять, что это я у них на глазах вытворял? Опять одни вопросы, ответы на которые я без собственных практических исследований не получу.

После выписки и возвращения в пансионат я почти всё свободное от физкультуры и экскурсий время проводил на знакомом пляже, надеясь встретить там ту самую весёлую четвёрку магически одарённых девиц и втихаря понаблюдать за ними. Но не повезло. Наверное, отпуск у них закончился, пока я лежал в больнице, или наша встреча была просто случайностью, и они отдыхали где-то в другом месте.

Занятия спортом вообще и бегом в частности я, несмотря на возражения мамы Маши, продолжил, как уже рассказывал, под присмотром наших очаровательных соседок, которые после больницы практически не оставляли нас одних. На чём маме Маше, единогласно поддержанной Настей и Наташей, удалось настоять (а я особо и не возражал), так это на том, чтобы постепенно увеличивать нагрузку на свой настрадавшийся и немного ослабевший после больничного режима организм. Вот и бегали мы по утрам и вечерам, постепенно увеличивая скорость и дистанцию, таким своеобразным треугольником: я, как штурман, указывая дорогу, впереди, а девушки — за мной, будто охрана какого-то крутого миллионера-бизнесмена.

Кстати, хоть по местным законам и обычаям мне рано ещё думать о работе, но и сидеть на шее мамы Маши становится всё более и более неудобно. Понимание того, что по возрасту я сейчас несовершеннолетний подросток, находящийся на полном обеспечении принявшей и искренне заботящейся обо мне женщины, и деваться мне вроде бы от этого некуда, входит в конфликт с моим внутренним более взрослым сознанием, которому такая ситуация очень не нравится. Поэтому поиск возможных способов самостоятельного зарабатывания средств к существованию необходимо поставить на одно из приоритетных мест в планировании своего дальнейшего обустройства в этой жизни.

Соседки Настя и Ната, к постоянному присутствию которых я уже привык, через несколько дней после возобновления моей спортивной программы, видя мои потуги в упражнениях с подручным инвентарём в виде камней и близлежащих скамеек, показали большой спортзал, который обозвали фитнес-клубом, с очень хорошими спортивными тренажёрами. В этом зале мы проводили всё время, свободное от пляжа, моря, экскурсий и иных интересных для отдыхающих дел. Через раз к нашим занятиям присоединялась мама Маша, которая снова оплатила всё это моё недешёвое удовольствие, не подозревая, о душевных переживаниях приёмного сына. А я снова, в который уже раз, пообещал самому себе вернуть принявшей и заботящейся обо мне женщине все потраченные на меня силы, время и средства.

Неожиданная заминка возникла, когда мы в первый раз подошли к дверям этого клуба. Моё патриархальное воспитание вылезло вперёд мозгов, и я, парой прыжков перепрыгнув последние ступеньки крыльца, обогнал подымающихся передо мной подруг и с идиотской улыбкой распахнул перед ними двери спортивного заведения.

То, что сделал что-то не то, я понял по синхронно распахнувшимся от удивления глазам Насти и Наты и по тому, как они ошеломлённо замерли перед освободившимся от помехи входом. «Да уж, ещё никогда Штирлиц не был так близок к провалу!» — промелькнуло в моей голове, когда я сообразил, что демонстрирую сейчас, как раньше говорили, «старорежимные привычки».

Но отступать было уже поздно. Пришлось продолжить представление, склонившись с видом чопорного английского дворецкого в неглубоком поклоне с указующей на вход согнутой рукой и фразой: «Прошу вас, сударыни! Входите».

Вышедшие из ступора «сударыни» с какими-то растерянными улыбками вежливо поблагодарили столь галантного джентльмена, попытавшись изобразить что-то вроде книксена, который забавно смотрелся в исполнении одетых в спортивные костюмы девушек, и друг за дружкой прошествовали в кондиционированную прохладу холла.

Облачённый в не менее спортивный костюм «сэр», ругая себя за отсутствие того, что недавно ещё сотрясалось, последовал за ошарашенными дамами.

Потом девчонки уже привыкли и не реагировали так остро на мои галантные привычки. Скрывать их было поздно, поэтому и заморачиваться по этому поводу я не стал.

А спортзал оказался хорош. И занятия в нём проходили совсем не скучно. Особенно если учитывать, что кроме спортивного инвентаря я оказался в полном окружении обтянутых тонкими лосинами и короткими маечками стройных женских фигурок. Поначалу даже стеснялся немного, особенно в первые свои посещения, терялся и даже краснел под ироничными девичьими взглядами, которые постоянно ловил на себе.

До сих пор я ещё не привык к постоянному женскому вниманию к собственной персоне. Ведь в моё время было принято, что мужчина первым должен проявлять интерес к понравившейся девушке. И хоть умом я понимаю, что сейчас ситуация кардинально иная, но мой патриархальный мозг перестраиваться пока не торопился. Поэтому и чувствовал себя первое время, как говорят, не в своей тарелке. Но и отступать перед лицом пусть многочисленного и превосходящего, но всё же женского окружения, я не собирался. И в свою очередь тайком (по крайней мере, мне так мне казалось) разглядывал периодически открывающиеся передо мной очень привлекательные виды.

Курьёзная ситуация возникла с раздевалкой и туалетом. Оказалось, что мужской раздевалки в фитнес-клубе просто нет. Вернее, изначально предусмотрена она была, но в виду полного отсутствия соответствующих клиентов простаивающее впустую помещение переориентировали на женский контингент. Поэтому после переговоров, проведенных мамой Машей с администрацией клуба, я, в виде исключения с кучей извинений, получил разрешение переодеваться в комнате для хранения мелкого хозяйственного инвентаря, в которую временно поставили пару стульев, чтобы мне было где примостить свою пятую опорную точку, поставить сумку и повесить сменную одежду. Душ также был только женский, куда меня, естественно, тоже не пустили. Пришлось переносить «банные» процедуры к синему Чёрному морю. А туалет, вернее один из них, судя по табличке на двери, оказался совмещённым, поэтому, чтобы попасть внутрь приходилось стучать и спрашивать, кто на данный момент в этом теремочке живёт.

Впечатлённый открывшимися обстоятельствами и основательно порывшись во всемирной информационной паутине, я всё-таки откопал неофициальную информацию, что в среднем в мире на данный момент соотношение полов находится примерно на уровне один к десяти или двадцати. Где-то лучше, где-то хуже, но в среднем примерно так. Ситуация с дефицитом мужского пола и значительным преобладанием женского, и, соответственно, с изменением распределения привычных мне отношений между мужчиной и женщиной, подтолкнула меня к ещё одной мысли, которая должна была посетить мою голову, полностью увлечённую магией, намного раньше: «Учитывая такую конкуренцию среди женщин за мужское внимание, почему ко мне никто нигде не пристаёт?»

Я представил себе ситуацию наоборот, когда женщин в десять раз меньше, чем мужчин. Будь я тогда женат, то точно не выпускал бы свою жену в одиночку на улицу, как в принципе и здесь редко когда встретишь беспризорного мужчину. Как я не раз наблюдал, перемещаются они по открытым пространствам под конвоем как минимум одной, а чаще нескольких дам сразу. А если бы женат не был, то одинокую симпатичную девчонку точно не оставил бы без внимания хотя бы с прицелом на перспективу. Да потенциальные женихи шагу не дали бы ступить ей по городской улице и митинги организовывали бы под её окнами.

А я часами свободно гулял по улицам трёх городов, загорал на их пляжах, и ко мне ни одна женская особь (за исключением памятного случая в Краснокамске) первой не подошла с целью познакомиться и завязать какие-то отношения. Только оценивающие взгляды со стороны ловил на себе и всё. Даже от таких же девчонок-подростков, как и я. Кто-кто, а они-то должны всё понимать и планировать своё семейное будущее даже с учётом разрешённого везде многожёнства. Ведь и половое созревание у девочек наступает раньше, чем у парней.

Может это во мне что-то не так? Я, конечно, совсем не Аллен Делон. Так, среднестатистическим парнем был в нашем 10-Б классе, как и во всей школе. Но и не Квазимодо. Что-то же Анька Бахметьева во мне нашла? Или просто привыкла ко мне за просиженные за одной партой школьные годы? Может просто рано ещё думать о взрослых отношениях в моём теперешнем возрасте?

От таких размышлений моя самооценка сразу захотела уйти в крутое пике. И что делать, чтобы она не разбилась вдребезги, я не знал.

Моё подавленное состояние, усугублённое пораженческими умозаключениями, Мария Степановна просекла в тот же день, а точнее вечер, когда я приплёлся на ужин и лениво ковырялся вилкой в тарелке с запеченными овощами. И скрыть его, в отличие от предыдущих случаев, мне не удалось. Подобные или вовсе беспричинные перепады настроения я стал замечать за собой после травмы головы и списывал их именно на сотрясение. Благо, чем больше проходит времени со дня неудачной экскурсии, тем реже они случаются и быстрее проходят. Но вот в этот раз конспирация у меня не получилась.

Через несколько минут настойчивых встревоженных расспросов мама Маша смогла пробить броню моей апатии и уныния и докопаться до истоков моего состояния. А выяснив причину столь несвойственного мне аппетита, она облегчённо рассмеялась, обняв меня, а потом расцеловав моё лицо. Затем, усадив рядом с собой и поглаживая мои растрепанные, отросшие за прошедшее время волосы, она, ласково улыбаясь и поглядывая на мою насупленную физиономию, задала совсем неожиданный вопрос:

— Скажи-ка мне Слава, а не замечал ли ты, как девушки или женщины, посмотрев на тебя, начинали вдруг что-то делать со своими ПИКомами?

Поворошив память, я действительно припомнил такие случаи, не единожды виденные мною, на которые я не обратил особого внимания — мало ли чего понадобилось обладательницам этих замечательных аппаратов после моего лицезрения. О чём и сообщил обнимающей меня женщине.

— Так вот, Слава, — продолжила мама Маша после очередного ласкового поцелуя, на этот раз в мою вихрастую макушку, — делали они это не просто так. На всех комах, и у тебя, кстати, тоже, установлена специальная программа, которая позволяет по запросу с этих аппаратов просканировать в определённом радиусе окружающее пространство и определить находящихся рядом людей, на комах которых установлена такая же программа. Сама программа — финансовая, принадлежит государственному банку Руси и позволяет переводить деньги с одного кома на другой парой движений руки, что очень легко и удобно. С её помощью также производится оплата всех товаров и услуг в нашей стране. Это — её основное назначение, и ты этим уже пользовался.

— Но речь сейчас не об этом. — продолжила приёмная мама, после пары глотков яблочного сока, от которого я, покачав головой, отказался. — В этой программе есть одна возможность, которой виденные тобой женщины пользовались. Всех обнаруженных рядом пользователей она отображает на экране в виде списка. Если рядом окажутся люди из адресной книги кома, то отобразятся их фамилии и имена. Все остальные появятся с наименованиями типа «Неизвестный абонент 1, 2, 3, …» и так далее.

— Я понял, что появлюсь у них, как неизвестный абонент. — буркнул я пока мама делала ещё один фруктовый глоток. — И что?

— А то, что знакомые абоненты окрашиваются синим цветом, незнакомые — чёрным, несовершеннолетние женского пола, даже если они в списке контактов — розовым, а мужского — голубым. — пояснила мама Маша и показала мне всё, что рассказывала на экране своего прибора, на котором мои позывные действительно прописались тёмно-голубым шрифтом.

— Это, конечно, интересно, но всё равно я ничего не понял, кроме цветовой дифференциации… — «штанов» хотел закончить я, но вовремя прикусил язык, сообразив, что мама Маша могла и не знать цитату из такого древнего для неё фильма. Поэтому в конце фразы просто пожал плечами.

— Ох, ты и этого не помнишь? — встрепенулась Мария Степановна, а после сама нашла приемлемое для меня объяснение. — Хотя да, в школе, кажется, подробно это проходят на основах правоведения в старших классах, и ты их ещё не изучал. Но всё равно что-то вам должны были рассказывать в школе на основах безопасности жизнедеятельности или на том же обществознании.

Мне ничего не оставалось, кроме как снова молча пошевелить плечами.

— Ладно, лови ссылку с подробным ответом на твой вопрос. Сама когда-то изучала по этому источнику суть проблемы. — мама Маша с едва заметной задумчивой улыбкой поискала обещанное в своём ПИКоме и быстрым движением кисти руки переправила найденное на мой аппарат, тут же просигналивший о полученном сообщении. — Если что-то будет непонятно — потом спросишь, постараюсь объяснить. А я пока приберу со стола и схожу к нашим соседкам — посплетничаем втроём или посмотрим что-нибудь новенькое по Ру-нету.

Мария Степановна принялась аккуратно собирать посуду, в то время как я, удобно устроившись в кресле и растянув свой ком до привычного мне книжного размера, попытался вчитаться в появившийся на экране текст.

— Да, Вячеслав, а что ты знаешь о взрослых отношениях между мужчиной и женщиной? — остановившаяся в дверях с посудой в руках, мама Маша с той же загадочной улыбкой смотрела мне в глаза.

Получив в лоб ещё один неожиданный и такой провокационный вопрос, я второй раз за день покраснел теперь уже от необходимости говорить об интимных отношениях между мужчиной и женщиной с самой женщиной. Но всё же нашёл в себе силы ответить, не опуская от смущения глаз:

— Если этот вопрос из серии как паростки огородной белокочанной капусты тёмными жаркими ночами превращаются в обычных человеческих детёнышей, то я в нём практически профессионал.

— Вот какой молодец! — уважительно покивала головой мама Маша. — Главное, не забывай соблюдать профессиональную технику безопасности и использовать профессиональные средства индивидуальной защиты, если не хочешь получить профессиональные заболевания.

После таких пожеланий крепкого здоровья, мои щёки покрылись румянцем в третий за сегодня раз. А мама Маша, задорно рассмеявшись, вышла не став смущать меня ещё больше.

Оставшись в одиночестве, я с удивлением понял, что от недавней хандры не осталось и следа. А состоявшийся разговор и незаметная смена настроения навели меня на ассоциацию с беременной женщиной, у которой эмоциональное состояние также непредсказуемо может изменяться в течение относительно небольшого промежутка времени. Видел я такое, когда был в гостях у одноклассника, мама которого была в то время в положении. Как я ему и его отцу тогда посочувствовал! И до благополучного разрешения той беременности в гости к ним заходить отказывался.

Поразившись причудливым ассоциативным мыслительнымпроцессам своего ушибленного мозга, я вернулся к прерванному мамой Машей чтению. И по мере изучения полученного материала, стала выясняться причина столь непонятного прохладного отношения прекрасной, теперь уже не половины, а большей части человечества к моей скромной персоне.

То, что я себе нафантазировал касательно отношения большинства женщин к меньшинству мужчин, действительно имело место быть в конце двадцатых — начале тридцатых годов, то есть через несколько лет после окончания череды всемирных потрясений. Обстановка в стране и в мире более-менее стабилизировалась, люди постепенно начали возвращаться к мирному укладу и привыкать к реалиям новой жизни с изменившимися определениями сильного и слабого полов, дефицитом потенциальных спутников жизни и низкими шансами зачать и родить ребёнка. И женщины, осознавшие встающую перед ними нерадостную перспективу встретить старость в полном одиночестве, начали настоящую охоту если не за спутником жизни, то хоть за донорами спермы.

Выживших парней и редких мужчин буквально похищали среди белого дня с улиц городов и посёлков, увозя в неизвестном направлении. Причём участие в этом принимали не только свои организовавшиеся женские криминальные структуры и не до конца ликвидированные иностранные диверсантки, но и отдельные гражданки, желающие своего кусочка личного счастья.

Похищенных мужчин местные преступницы держали взаперти, используя и для собственных потреб и для наживы, не редко перепродавая людей или просто сперму богатым и особо не отягощённым вопросами морали клиенткам или таким же иностранным агентам. Несчастных мужчин постоянно насиловали для извлечения семенной жидкости, зачастую с использованием различных химических препаратов, вызывающих сексуальное возбуждение или просто эрекцию. Многие из них, особенно несовершеннолетние, не выдерживали такого отношения и сходили с ума. Их истощённые тела с многочисленными следами насилия полиция находила потом на свалках или заброшенных окраинах городов. Свободно передвигающиеся по улицам мужчины, прогуливающиеся юноши и играющие во дворах мальчики моментально с них исчезли.

Положение в стране исправила своевременная жёсткая, можно сказать даже жестокая реакция государства, выразившаяся в безжалостном терроре и уничтожении замаранных в таких преступлениях лиц.

По личному указу Александры Ярой, сменившей на посту государыни Руси свою мать Ольгу Ярую, в министерстве внутренних дел Руси спешно организуется Департамент алиментации мужчин, в структуре которого создаются особые следственные оперативные группы, объединённые впоследствии в так называемое управление А. Созданные группы наделяются правами привлечения к своей деятельности любых силовых структур и неограниченными полномочиями в расследовании, внесудебном вынесении приговора и его же немедленного исполнения в отношении лиц женского пола, подозреваемых в противоправных действиях против лиц мужского пола, а также граждан, проявивших преступное бездействие или сокрытие фактов подобных преступлений. А приговор таких групп обычно был один — расстрел. Усилиями этих групп при поддержке полиции и армии кризисная ситуация в обществе была купирована, но её последствия до сих пор можно наблюдать вокруг.

Другой проблемой стало принудительное или вполне добровольное начало сексуальной жизни малолетних мальчиков со взрослыми женщинами, девушками или своими более развитыми в физическом отношении сверстницами. Ранняя половая жизнь не совсем созревшего из-за влияния Вируса юношеского организма стала приводить к проблемам со здоровьем, с неокрепшей подростковой психикой и, как следствие, последующей импотенцией, влекущей за собой частые случаи самоубийств.

И снова государством были экстренно были приняты законы, запрещающие под страхом смертной казни представительницам женского пола с началом полового созревания, а оно, напомню, может начаться даже с восьми лет, проявлять любые инициативы, которые могут быть расценены, как сексуальные, в отношении несовершеннолетних мальчиков. А мужское совершеннолетие, как я уже рассказывал, наступает по местным законам в четырнадцать лет. И контролировать исполнение этих законов помогают ПИКомы, автоматически посылающие сигнал в государственные контролирующие органы в случае регистрации ими подобных ситуаций.

Эти законы, кстати, с минимальными корректировками, действуют в стране по сей день. И одна из поправок, законодательно принятая относительно недавно — лет десять назад, допускает, с целой кучей оговорок, сексуальные отношения женского пола с отроками, достигшими тринадцати лет, но только, если инициатором таких отношений выступил сам юноша. Видимо конкретно так прижала демография руководство державы, что оно пошло на послабление в этом вопросе. Но зато душа моя, получив подробнейшее разъяснение по угнетавшему её вопросу, облегчённо выдохнула и успокоилась.

Уменьшив ком и вернув его на руку, я потопал на кухню к холодильнику за чем-то вкусненьким, что мама Маша обязательно в нём для меня держала, и что замечательно дополнило бы прошедший мимо сознания ужин.

О — рыбка! То, что надо, чтобы посидеть спокойно на веранде со связкой сушеных бычков, подышать прибрежным, остывающим после дневного зноя морским воздухом, наполненным ароматом диметилсульфида, старательно выделяемого морскими водорослями, и поразмыслить в назойливой комариной компании над своим ближайшим будущим!

С комарами неплохо справлялась какая-то вонючая спиралька, коптившая потихоньку на одном из плетёных кресел и начисто разогнавшая надоедливых насекомых вместе с запахом морского бриза. Видимо мама Маша, уходя в соседний коттедж и зная мою вечернюю привычку, заблаговременно позаботилась о комфортной для меня обстановке.

«Стрелять» по носящимся невдалеке комарам, как в больнице, я и не думал, так как просто не смогу найти необходимого количества «боеприпасов» для полного их уничтожения. Тем более, что на смену павшим в неравном бою тут же прилетит свежее мобилизованное пополнение. И хоть на десяток-другой дозированных выстрелов меня уже хватало, но не было соответствующего охотничьего настроения для подобного развлечения.

На столе обнаружилась забытая мамой Машей соломенная шляпка, украшенная изящным букетиком из миниатюрных розочек, приобретённая нею в одном из местных магазинчиков, или, как здесь говорят, — бутиков. Она и мне порывалась купить такую же (в смысле — соломенную, а не с букетиком), но я убедил её, что привезённой из Пензы бейсболки мне вполне хватит на всё время нашего отдыха.

Куда деть поднятую шляпку я не знал, так как возвращаться в дом было лень, а второе на веранде кресло было занято воняющим химическим боеприпасом, запрещённым в моё время международными договорами для применения против людей. Покрутив в одной руке нитку с бычками, в другой — шляпку, я, усевшись в свободное кресло, водрузил соломенный головной убор на свою макушку. Не на пол же его класть — мама Маша придёт, увидит и обидится. Очень уж эта шляпка ей понравилась! Интересно, что она сейчас делает?

От последовавшего за этим простым вопросом, я моментально сорвал с головы шляпку, уронив перед этим от неожиданности и удивления непочатую связку бычков, и внимательно осмотрел её со всех сторон. Да нет, ничего необычного — простая солома, покрашенная и аккуратно уложенная машинным плетением в ровные ряды, формирующие непроницаемую для солнечных лучей защитную оболочку вокруг головы. Ну букетик ещё сбоку пришит миленький. Всё!

Но как тогда я узнал, что мама Маша сейчас рассказывает нашим соседкам о впервые столь явно проявленном её сыном интересе к девушкам, его (моих, то есть) пубертатных переживаниях, и советуется с ними по поводу моего дальнейшего сексуального воспитания?

Нет, на то, что она, как говорится, «вынесла сор из избы», я ничуть не обиделся. Всё-таки кое-какие мозги в ушибленной голове сохранились. Общество вокруг — напрочь женское. Мама Маша живёт одна, из семьи только сестра и племянница, которые тоже женского пола. Родной сын у неё хоть и был, что сейчас большая редкость, но до полового созревания он не добрался, так что никакого опыта в воспитании «проявляющегося» мужчины у неё нет. И вполне нормально в такой ситуации советоваться с другими людьми, которые, за неимением альтернативы, тоже женщины.

И пусть мне будет сегодня или завтра неловко перед мамой Машей и девушками, которые даже не подозревают, что я за ними подсмотрел и подслушал, но вопрос сейчас в другом — как я это всё сделал? Я что, стал прорицателем? Но цыган у меня в роду никогда бы не было. По крайней мере, я о таких своих предках не знаю. Мама моя родная была потомственной украинкой с небольшой примесью польской крови, папа — исконно русский. Откуда же провидческие способности нарисовались?

Кроме того, старательно припомнив все свои ощущения после заданного мысленно вопроса, я понял, что не только узнал, чем мама Маша занимается, но и чётко определил её эмоциональное состояние, а также где и на каком расстоянии от меня она находится.

И почему у меня снова засосало желудок после недавно закончившегося ужина? Ответ на этот вопрос я получил, опустив на живот переведённые в режим эфирного сканирования глаза. Как и следовало ожидать, мой энергетический источник заметно опустел, вызвав привычное уже чувство голода.

И что из этого следует? А следует то, что я только что сработал настоящим магическим локатором! А что, по-моему — логично. Был задан чёткий конкретный мысленный вопрос, на который получен вполне определённый ясный ответ, при этом весь процесс обеспечился необходимым для его выполнения количеством энергии! Но, как всегда, теоретические выкладки — ничто без их подтверждения практическими результатами. Поэтому, снова проверив количество доступной мне маны, я принялся экспериментировать, что называется, не отходя от кассы.

И вот, что я «накопал». Искать я могу только людей — ни животные, ни неодушевлённые предметы на мои поисковые запросы ни разу не откликнулись. Чтобы моя магическая поисковая система сработала, мне обязательно нужно прикасаться к вещи, принадлежащей тому человеку, которого я хочу найти. Для этого необязательно прикладывать эту вещь к голове, достаточно держать её в руке или просто прикасаться к ней. И чем дальше находится разыскиваемый субъект, и чем дольше он не контактировал со своей вещью, тем больше тратится энергии на поиск, и тем хуже получаются его результаты.

Снова потратив почти всю накопленную энергию, шатаясь от навалившейся усталости, я вернулся к ожидающему меня холодильнику и, обчистив его практически до самого донышка, завалился спать, так и не дождавшись возвращения мамы Маши.

* * *

Рапорт. 25 августа.

«Министру внутренних дел Руси генералу Шевцовой Н.Р.

командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

После выписки из больницы специалистками наружного наблюдения зафиксировано не наблюдавшееся ранее аномальное поведение бродячих животных. При приближении Счастливчика местные собаки и кошки как можно быстрее стремятся убраться подальше с пути его следования.

Внедрённые в окружение Счастливчика специалистки отмечают его патриархальную манеру поведения, и отсутствие положенных по его возрасту знаний межполовых отношений».

* * *

25 августа — 4 сентября.

На следующий день зарядку я бессовестно проспал. Мама Маша рассказала, что Настя и Наташа заходили и интересовались причиной моего отсутствия на сем ежедневном мероприятии. Они, выяснив, что хотели, собирались даже меня разбудить. Но маме Маше жалко меня стало, и она не позволила девчонкам этого сделать. Так что бегать им пришлось дуэтом. А я отсыпался почти до самого обеда, пока мой нос не учуял ароматы принесённого на обед плова. Поднял меня на ноги мой желудок, уловивший тонкий намёк от носа на возможность остаться не только без завтрака. Быстренько выполнив все положенные после сна процедуры, я выяснил у мамы Маши все пропущенные новости.

А после, успокаивая себя тем, что сегодня всё-таки воскресенье и отдых мне совсем не помешает, вспоминая успехи вчерашнего дня, устроил настоящий праздник живота. Мама Маша, подсыпая в мою тарелку новые порции любимого мною деликатеса, радостно улыбалась, словно сама его приготовила. В итоге две трети плова бессовестно было съедено мною в одиночку. За что мне же потом стало стыдно. Заметив моё смущение и верно угадав его причину, мама Маша уже вслух рассмеялась, порадовавшись за мой отличный аппетит и похвалив за заботу о её фигуре. А, когда до меня дошёл весь смысл её, как тут говорят, троллинга, краснеть пришлось ещё больше. Что в свою очередь вызвало новый прилив веселья моей приёмной мамы.

Вспомнив до кучи ещё тему, затронутую на вчерашних вечерних женских посиделках в соседнем доме, я не выдержал такого давления на психику и позорно покинул поле обеденного боя, прокричав маме, что буду на пляже.

Но моему желанию успокоиться, охладившись в набегающей на берег морской волне, сбыться было не суждено. Неосторожно выбежав на пляж, я обнаружил, что вместо меня в этой самой волне нежится одна из причин моего вчерашнего научного подвига, которую при рождении нарекли Натальей. А вторая причина, поименованная родителями Анастасией, спускается к пляжу за моей спиной, отрезая все пути для отступления и не давая смущённому подростку ретироваться незамеченным.

— Привет, Славка! — на весь пляж прокричала Настя, приветливо машущая рукой, лишая меня последних шансов на желанное сейчас одиночество.

Естественно, что на её крик повернули головы все, кто находился на пляже, в том числе и Наташа, обернувшаяся на нас и уже поднимающаяся из пены морского прибоя.

«А девчонки ничего так — фигуристые!» — даже закономерное снижение либидо после опустошения моего эфирного источника не помешало мне мысленно оценить привлекательность женских тел, слегка прикрытых для приличия цветными матерчатыми треугольниками. Интересно, сколько им лет? На вид — молодые девчонки лет двадцати-двадцати пяти. То, что внешний вид женщин сейчас мало о чём говорит, я в очередной раз убедился на их примере, когда сопоставил то, что видели мои глаза, с тем, что подруги сами о себе рассказывали. Тем более, что обе девушки — магички. Или правильнее всё-таки, как я ранее читал, маги? Да вообще-то мне без разницы. Буду называть, как захочу. Главное, что я тоже маг!

Вспомнив об этом, я проверил наполненность своего эфирного ядра, с удовлетворением отметив, что и в этом плане мой прогресс налицо — прошло всего полдня, а я уже далеко не так пуст, как был после первого своего магического проявления. Поэтому, сообразил я, и женская привлекательность ко мне так быстро вернулась.

«А какая из соседок мне больше нравится?» — появилась в голове новая неожиданная мысль, заставившая её поворачиваться слева направо, пристально сравнивая и оценивая подходящих ко мне походками профессиональных манекенщиц девушек. Несмотря на то, что я уже не раз видел их и в открытых платьях на совместных экскурсиях, и в обтягивающих спортивных костюмах на занятиях в фитнес-клубе, как на привлекательных молодых женщин взглянул на них только сейчас. Обе девушки высокие, но совсем ненамного выше меня. Так что в скором будущем я их догоню, а может и перегоню по этому показателю. Обе — красивые, стройные с обалденными фигурами, длинными ногами и такими формами, что заставили моё сердце учащённо забиться, повышая давление, где только можно, и особенно где, учитывая наличие на мне только плавок, сейчас совсем нельзя.

Так что до конца определиться, кто мне нравится больше — блондинка Настя или шатенка Наташа, помешал мой своевольно проснувшийся «брат», прикрывать которого, спасая положение и свою честь, пришлось уложенными впереди руками, судорожно сжимающими так неосторожно снятую по пути к пляжу одежду.

— Привет, Славик! — повторила приветственную фразу своей подруги подошедшая первой и улыбающаяся чему-то Наталья, беря меня цепкими пальцами под правый локоть. — Тоже решил освежиться в полуденную жару?

— А чего пропустил утреннюю пробежку? — поинтересовалась немного припозднившаяся, но не менее весёлая Анастасия, которой досталась моя левая рука. — Пошли, Натка вон место заняла, должно на всех хватить.

Заговорщицки перемигнувшись, веселящиеся девчонки потянули меня за сцепленные руки, почти неся над галькой севастопольского пляжа. Буксируемый улыбающимися с двух сторон во все свои шестьдесят четыре зуба девчатами, я осмотрел действительно непривычно многолюдный сегодня пляж, стараясь не выронить по ходу буксировки свои шмотки.

— Не возражаешь, если мы за тобой немного поухаживаем?

— Чего ты в свою одежду так вцепился?

— Не бойся, мы её забирать не будем.

— Давай мы её аккуратно сложим, чтобы не помялась.

Судя по характеру посыпавшихся вопросов и хитрым взглядам, сопровождаемым довольными женскими улыбками, у меня сегодня не совсем удачный день. Наверное, это наказание такое от Вселенной за пропущенную утром тренировку. Устроив мою красную, наверное, с головы до ног, но всё-таки успевшую успокоиться тушку на средний топчан, неразлучные подруги, отобрав и аккуратно сложив мою одежду, устроились на своих лежаках, так же, как и отконвоировали сюда — слева и справа от меня.

— Хочешь сок или минералку? — спросила улёгшаяся слева Настя, роясь в принесённой с собой сумке.

— Нет, спасибо! — пробормотал я, постепенно приходя в себя.

— Намазать тебя солнцезащитным кремом? — теперь уже Наташа обратилась ко мне с правого топчана, протягивая открытый тюбик крема.

Пришлось поработать попугаем, повторяя один и тот же ответ, и обуздывая свою разгулявшуюся фантазию. Да и крем мне больше не был нужен — всё, что должно было облезть, уже давно облезло, и новая кожа радовала меня своим бронзовым загаром.

— Девчонки, а когда вы уезжаете? — спросил я, вспомнив о своём желании как-то отблагодарить девушек, принявших участие в моём спасении и проведывавших меня в больнице. Заодно отогнал от себя назойливые видения поглаживающих моё тело женских рук.

— Да в принципе у нас есть ещё несколько дней отпуска. — ответила Анастасия, снова переглянувшаяся с Наташей.

— А вы с Марией Степановной когда заканчиваете отдыхать? Ведь учебный год скоро уже начинается, и тебе пора в школу. — поддержала разговор Наташа.

— Билеты у нас на вечер четвёртого сентября забронированы. — мне надоело вертеть головой со стороны в сторону, поэтому я уселся на колени лицом к расположившимся слева и справа подругам.

Ну почему я не взял солнцезащитные очки? Мои глаза, словно зажили самостоятельной жизнью, перебегая с одного приятного им зрелища на лежащее рядом не менее приятное другое. А вот девушки такой ошибки не совершили, и мне теперь совершенно непонятно куда они смотрят и замечают ли мои нескромные разглядывания. «А ведь за всё проведенное здесь время это первый раз, когда я вижу девушек на пляже!» — с удивлением сообразил я.

— На ночной скорый? — уточнила Настя.

— Точно! — лежал бы я по-прежнему между ними, так моя голова уже закружилась бы с непривычки.

— Вот это совпадение! — воскликнула Ната. — И мы едем этим же поездом.

— Может, встретимся в вагоне-ресторане? — выдвинула предложение Настя. — Отметим все вместе окончание наших крымских каникул.

— А что — это идея! — поддержала подругу Ната. — Но её обязательно надо согласовать с Марией Степановной.

— Жаль, что на следующий день пересаживаться на разные поезда придётся. — расстроенно вытянула губки Настя. — Нам с Наткой на московский, а вам с Марией Степановной на пензенский.

— Я думаю, мы успеем встретиться до пересадки. — уверенно произнесла Наташа, похлопав подругу по руке. — Было бы желание.

Нет, моя голова точно отвалилась бы от шеи, останься я на прежнем месте.

— А вы приходите к нам в купе. — пришла в мою голову интересная мысль. А то, что мы с мамой Машей приехали из Пензы, она сама могла рассказать новым подружкам. Ведь каждый день болтают по несколько часов к ряду. Как так можно? И главное, о чём?

— На это тоже нужно спросить разрешение у твоей мамы. — свою очередь в нашем разговоре Настя не пропустила.

— А что ты хотел, когда спрашивал нас об окончании отпуска? — к обращению Наташи я был готов, заранее повернув к ней голову.

— Да вот, до отъезда хотел пригласить вас на шашлык. Мне больше нечем отблагодарить вас за проявленное ко мне участие и заботу при спасении из завала и в больнице.

— Да ты что, Славка, так поступил бы любой человек на нашем месте. — всполошившись и замахав руками, заговорили на этот раз обе девушки сразу. — Не нужно никаких благодарностей. Мы и так безмерно рады, что ты оказался жив и здоров.

— Нет, девчонки, я так не могу. Хоть что-то приятное, но я должен для вас сделать. Иначе просто не смогу спокойно спать по ночам. — пришёл мой черёд протестовать.

— Ну, только если ради твоего ночного спокойствия, то на приятное мы согласны. — как-то странно посмотрев на Наталью, закивала головой Настя. — Знал бы ты, как мы все тогда за тебя переживали!

— Да и не только за тебя. — едва слышно добавила её подруга, зябко передёрнув плечами и переведя вдруг ставший задумчивым взгляд на колышущееся в двух шагах от нас море.

«Всё-таки хороших, добрых, неравнодушных к чужой беде людей намного больше на свете, чем плохих, злых и эгоистичных. — растроганно подумал я, глядя на задумавшихся девушек. — Так переживать за незнакомого парня и такую же, да ещё чужеземную девчонку, попавших в сильные неприятности, могут немногие люди».

— Тогда жду вас завтра к обеду возле нашего коттеджа. Не наедайтесь! — выдав девушкам такой наказ, я, быстро окунувшись в морской прибой, помчался готовиться к предстоящему ответственному мероприятию.

За мясом, овощами и приправами мы отправились вместе с мамой Машей, которая была в курсе моей задумки, и сама вызвалась помогать мне в её реализации. Да и магазины местные она изучила намного лучше меня, больше внимания уделявшего ласковому Чёрному морю и южному солнцу. Так что на всё про всё мы потратили не более трёх часов. И после совместного вечернего забега я под внимательным присмотром мамы Маши и переодевшихся после душа заинтересованно наблюдающих за моими манипуляциями подружек приступил к процессу маринования.

Много мяса по совету мамы Маши мы не брали, так как компания была в основном женской, пристально следящей за своими фигурами. Но полтора его килограмма вежливо улыбающаяся продавщица нам отвесила. Баранину покупать мы не стали, так как не знаком я с этим мясом, но зато нашли очень хороший свежий свиной ошеек, словно специально дожидавшийся нашего прихода. И девушки, опрошенные мной заранее (со вкусами мамы Маши я уже был знаком), против свинины ничуть не возражали.

Хорошо промытый свиной ошеек, успевший уже просохнуть от лишней влаги, ловко был нарезан мною на кусочки размером со спичечный коробок и в таком разобранном виде уложен в глубокую стеклянную миску.

Очищенный ядрёный крымский лук, заставивший меня пролить немало слёз под шутливые комментарии женской аудитории, в отличие от классического рецепта, я не порезал кольцами или полукольцами, а перекрутил на мясорубке. Так он отдаст больше сока и лучше промаринует мясо. Полученную кашицу перелил в миску с нарезанным мясом, добавил туда же молотый чёрный перец и мелко порезанную петрушку. Мама Маша предлагала купить ещё специальную приправу для шашлыка, но я, опять-таки с нею не знакомый, от этого предложения отказался. И соль, обнаруженная в её составе, только укрепила меня в своём решении — солить мясо для шашлыка нужно за несколько минут до его приготовления, чтобы оно не стало слишком сухим.

Из немногих, проверенных лично, рецептов маринада для шашлыка, мой выбор в итоге пал на кефирный, так как вместо привычного мне девятипроцентного уксуса, который я искал первоначально, во всех магазинах продавалась непривычная мне семидесятипроцентная уксусная эссенция. Экспериментировать с разбавлением оной водой до нужной концентрации я не рискнул, так что приобрёл полтора литра кефира. Разнообразие жирности этого кисломолочного продукта — от ноля до почти девяти процентов, выставленного на полках молочного отдела местного супермаркета, меня поначалу немного шокировало. Не привык я ещё к местному изобилию, да и не обращал раньше внимания на такой кефирный показатель. Но, снова посоветовавшись с мамой Машей, решил остановиться на двоечке с половиной, которые и влил сейчас в миску с подготовленными мясом, луком и приправами.

Осталось только всё тщательно перемешать, закрыть крышкой и отправить замаринованное мясо в холодильник до следующего дня, а глотающих слюнки женщин по своим жилищам.

За всей суетой с подготовкой к пикнику я совсем забыл о немаловажном аксессуаре, без наличия которого будущий шашлык оказался бы под угрозой — мангале. Хорошо, что мама Маша оказалась предусмотрительнее меня и арендовала его у хозяйки нашего пансионата, которая также любезно предоставила нам и другие необходимые для приготовления будущего кулинарного шедевра принадлежности.

Утром на крыльце нашего дома меня, как обычно, снова дожидались одетые по-спортивному неразлучные лейтенанты Настя и Ната, обсуждавшие какую-то аварию с множеством пострадавших, случившуюся в городе, и которая стала темой номер одни в местных утренних новостях. Меня такие репортажи никогда не вдохновляли. А мама Маша принципиально в отпуске не интересуется новостями. Поэтому данное событие прошло мимо нас.

Поприветствовав тут же вскочивших с кресел девушек кивком головы и лучезарной улыбкой, я, как обычно, получил в ответ такие же две. И, не теряя времени, прямо с крыльца начал разгонятся, одновременно вставляя в свои уши наушники. Жаль, что эти пробежки вдоль высокого берега моря в сопровождении симпатичного «конвоя» под звуки советского рока, скоро закончатся. Время маминого отпуска, казавшегося таким большим, подходит к концу. Соответственно заканчиваются и мои морские каникулы. Вот уж не думал, что снова нужно будет идти в школу. Неожиданно поймал себя на мысли, что теперь узнаю, каково это быть второгодником. Ирония судьбы — и учился хорошо, и попал на повторное обучение.

Всё время до обеда мы с девчонками провели на пляже. В спортзал сегодня по всеобщему согласию не пошли — решили посвятить остаток летнего отдыха тёплому морю и ласковому солнцу. Плавали вместе, загорали, играли в воде в догонялки и снова загорали, выявили карточного дурачка (именно дурака, а не дуру), погоняли по небу волейбольный мяч и волан. В общем, весело потратили время.

А на обеде нас ждал сюрприз — рядом с крыльцом нашего с Марией Степановной временного пристанища расположился незнакомый железный четырёхколёсный конь с пожилой наездницей, держащейся за его пятое колесо.

Оставив девушек на веранде в так понравившихся им плетёных креслах, которых почему-то не было возле их коттеджа, я, войдя в наш домик, застал маму Машу, быстро собирающуюся к ожидавшему во дворе, как оказалось именно её, автомобилю.

Из поспешных маминых пояснений я понял, что ей только что позвонила бывшая однокурсница из той самой севастопольской больницы, в которой я имел честь недавно исцеляться, и попросила приехать для срочной работы, соответствующей профилю маминого высшего образования. И машину она выслала заранее, ничуть не сомневаясь в положительном ответе на высказанную по ПИКому просьбу.

Так что мама Маша поцеловала меня в лоб, извинилась за неожиданный форс-мажор и, пожелав всем нам приятного аппетита и вкусного шашлыка, умчалась оказывать медицинскую помощь пострадавшим в утренней автомобильной аварии.

Посмотрев вслед увёзшему маму Машу шарабану и почесав свой затылок, я предложил девушкам, переместившимся в дом и более подробного осветить утреннее происшествие с помощью местного информационного выпуска, время начала которого как раз наступало через несколько минут.

Дикторша просмотренных вместо ожидаемого обеда новостей поведала нам с девчатами, что утренняя авария была очень серьёзной. В результате отказа системы управления большой грузовой автомобиль с живым водителем неожиданно выехал навстречу управляемому искусственным интеллектом городскому пассажирскому автобусу, не сумевшему из-за нехватки времени избежать лобового удара. От столкновения с грузовиком автобус перевернулся, что уже привело к многочисленным травмам среди пассажиров. Хорошо, что штатно сработавшие системы безопасности обоих автомобилей не позволили случиться непоправимому. А потом в эту измятую кучу металла, не справившись с управлением, врезались ещё несколько легковых транспортных средств со своими водителями и пассажирами. Так что число пострадавших и степень их тяжести значительно возросли.

Как мама Маша позже рассказывала, большинство потерпевших, часть из которых были без сознания и с большой кровопотерей, привезли в знакомую мне больницу, оказавшуюся ближайшей к месту происшествия. Там и выяснилось, что многие из женщин, спешивших этим утром на работу, таки добрались до неё, но не как врачи, медсёстры и санитарки, а в качестве пациенток, которым самих потребовалась неотложная медицинская помощь.

Оставшийся без смены ночной дежурный коллектив больницы с немногочисленным, прибывшим более традиционным способом, персоналом и подоспевшим пополнением из других больниц, бросил все свои урезанные происшествием силы на помощь раненым. Ситуация осложнилась ещё и тем, что многие медработники разъехались по отпускам и прибыть на помощь никак не могли. Интересно, куда можно уехать в отпуск летом тем, кто уже живёт рядом с морем? На север к снегу?

На удивление, больница продержалась до обеда, не дав никому из пострадавших уйти за грань жизни. Но многие из врачей и медсестёр, особенно одарённые, уже буквально падали от усталости или засыпали, стоя прямо за операционными столами, а очередь ожидающих помощи всё не кончалась. Ситуация грозила стать критической. Тут-то заведующая нейрохирургией и вспомнила о своей подруге по альма-матер, отдыхающей в городе вместе с сыном, и, скрестив наудачу пальцы, позвонила маме Маше с просьбой оказать посильную помощь.

Досмотрев до конца выпуск новостей, мы с соседками единодушно решили перенести запланированное мероприятие с обеда на ужин, рассчитывая, что к тому времени Мария Степановна уже освободится. А пока, учитывая, что обед на сегодня в пансионате мы не заказывали, девчонки предложили компенсировать его походом в городскую кафешку.

Поначалу я с радостью согласился на озвученное предложение, тем более что мой внутренний «хомячок» уже начинал слегка намекать на появляющуюся у него необходимость чего-нибудь погрызть. Однако затерзавшие вдруг меня смутные сомнения в своей способности, как единственному мужчине, оплатить предлагаемый банкет заставили проверить баланс своего электронного кошелька.

Не зря более опытная мама Маша несколько раз предлагала пополнить мне счёт. А я, ещё не до конца освоившийся с электронным оборотом денег, отказывался. Да и неудобно мне — взрослому парню сидеть на шее у женщины. В итоге после всех, прошедших с момента последнего пополнения, трат я увидел виднеющееся сквозь прозрачные финансовые волны бюджетное дно. Пришлось, густо покраснев от шеи до кончиков волос и опустив от смущения глаза, извиняться перед девушками и отказываться от обеда в кафе, вспоминая, что есть в холодильнике кроме маринующегося шашлыка и закупленных к нему свежих овощей и соуса. И в очередной раз делать зарубку в памяти по поводу необходимости поиска вариантов самостоятельного зарабатывания денег.

Отследившие мои манипуляции с комом и реакцию после них, с удивлением и непонятками в глазах переглянувшиеся Настя и Ната, попытались выяснить причину моей резкой перемены решений. Но я, заметив их переглядывание и вспомнив, в каком обществе нахожусь, в который раз мысленно ругая себя нецензурными словами за свои неуместные здесь патриархальные привычки, только отшучивался, отказываясь объяснять своё поведение.

Девчонки попытались было надавить на меня тем, что если я не пойду с ними в кафе, то и они никуда не пойдут и умрут от этого с голоду. И я в том буду виноват. Но на подобные разводы я не поддавался ещё в прошлой жизни. Не поддался и сейчас, предложив им перебиться до ужина вялеными бычками — как раз три штуки по моим воспоминаниям в холодильнике валялось. Пришлось обидевшимся или сделавшим такой вид подружкам ретироваться в свой дом готовиться к голодной смерти. По крайней мере, так звучало по их словам. А мне — уничтожить залежавшихся бычков и, пользуясь временным отсутствием в доме посторонних наблюдателей, заняться тренировками своих магических способностей.

Экспериментировать с недавно обретённым радаром я не рискнул, так как энергии для своей работы он потреблял просто прорву. К сегодняшнему дню, после многодневных экспериментов, я научился тратить ману на магический поиск значительно меньше, чем было в самый первый раз, но всё равно расходовалось её немало. А мне не хотелось сейчас доводить себя до эфирного истощения.

И у меня, как я не старался, не получилось сотворить эфирное холодное оружие в виде клинка или щита. Может вообще такое нельзя сделать, а может, что — скорее всего, я просто не знаю, как их создавать. И того, кто обучил бы меня таким умениям, на горизонте пока не наблюдается.

Что у меня получилось в результате бесплодных стараний, так это перегонять эфир по своему телу и ауре, увеличивая концентрацию и свечение энергии в одном месте и уменьшая их, соответственно, в другом. Зачем мне это может понадобиться, я не знал, ведь за пределы ауры, а это те же неизменные сантиметр — полтора, сосредоточенная в одном месте энергия выходить не хотела. Просто было интересно наблюдать, как собранное и удерживаемое усилием воли вокруг кулака яркое золото эфира постепенно рассеивается в окружающем пространстве и тускнеет. А опустошённая часть ауры напитывается новой энергией, поступающей в неё из моего внутреннего источника.

Поэтому, развалившись на кровати в гордом одиночестве, прокачивал поглощение энергии из окружающего мира, гонял её по всему телу и стрелял ею же в потолок.

Часа через четыре это занятие мне надоело. Соседки не беспокоили. Мама Маша не звонила. Поэтому я, слегка за неё беспокоясь и не решаясь позвонить самому, чтобы ненароком не отвлечь от возможного важного дела, решил лично проведать её в больнице, дорогу к которой я прекрасно помнил. Однако не успел я выйти из дому, как забывшие об обидах подружки нарисовались рядом и, выпытав, куда я иду, подхватили меня под руки, заявив, что нам, оказывается, по пути, что вот такие в жизни бывают совпадения, что у дураков мысли сходятся и на меня они уже не обижаются. И несмотря на то, что дураком до обеда не единожды оставляли меня, на такой, как мне показалось, намёк я совсем не обиделся. Всё-таки, каким бы я ни был интровертом, в компании знакомых девчонок веселее и как-то после прочитанного недавно спокойнее.

Маму Машу мы нашли в ординаторской хирургического отделения, где она, переодетая в медицинскую униформу, спала на кушетке вместе с другими целительницами, заботливо укрытая по пояс белой простынёй. Присев на корточки и легонько поглаживая руки крепко спящей женщины, ставшей мне в этом мире родной, я разглядывал тёмные круги под её закрытыми глазами, осунувшееся, усталое лицо, едва различимое сияние поблёкшей ауры. И поняв, что она выложилась на все сто процентов, спасая благодаря своим способностям жизни людей, мне так захотелось ей помочь, что из меня толчком что-то вышло, перемещаясь через руки к Марии Степановне.

Что из меня могло выйти, кроме энергии, опустошившей мой запас более чем наполовину? И лишь благодаря постоянным тренировкам, несмотря на разлившуюся по телу слабость, в обморок я не упал, хотя очень этого хотелось. Только руками опёрся на кровать, постепенно приходя в себя от резкого ухудшения самочувствия.

Не знаю, из-за чего проснулась Мария Степановна. Может почувствовала толчок моих рук, а может ощутила сквозь сон резкий прилив энергии, но, когда я поднял глаза, она уже не спала с удивлением разглядывая меня и прислушиваясь к своему организму. К счастью она не поняла, что я сделал, так как с наслаждением потягиваясь, проговорила:

— Ох, как хорошо я выспалась! А ты, Слава, что тут делаешь? Сколько сейчас времени?

— Скоро вечер. — ответил я, стараясь не выдать голосом своего состояния. — Ты не звонила, и я решил тебя проведать.

— Ты сам сюда пришёл? — забеспокоилась мама Маша, поднимаясь и оглядываясь вокруг.

— Нет. — поспешил я её успокоить. — Вместе с нашими соседками. Они в коридоре ждут. Заглянули сюда вначале, увидели, что все спят и тихонько вышли, стараясь никого не разбудить. А я остался. Ты скоро вернёшься домой?

— Нет, сынок. — мама Маша погладила меня по голове. — Мне нужно будет остаться здесь до утра. А может и следующий день прихватить придётся. Сложно тут всё, и врачей мало. Ты уж похозяйничай без меня. Ладно? Как шашлык — получился?

— Мы не делали его. Решили дождаться твоего возвращения к ужину.

— Спасибо, мой родной! Но, к сожалению, не получится. Я не могу уйти из больницы. Так что кушайте без меня.

— А мы и покушать тебе принесли. — я поставил на кушетку пакет с готовыми блюдами, приобретёнными по пути сюда в одном из городских магазинов. Хорошо, что я вспомнил, как мама уехала не пообедавшей, и денег на еду для неё мне впритык, но хватило.

— Спасибо вам, но меня здесь покормили. — растроганная Мария Степановна расцеловала меня, но отказываться от продуктов не стала.

А вот на обратный проезд денег на моём счету уже не было. Пришлось просить маму Машу о его пополнении.

Вышедшая в коридор, заметно посвежевшая и в физическом плане, и в энергетическом, Мария Степановна, зацепилась языками с ожидавшими нас соседками, в результате чего мой слух, привыкший за время совместного отдыха к неутомимому женскому щебету, привычно отключился. Однако, вопреки моим ожиданиям долго болтать женщины не стали и через несколько минут расспросов и рассказов, после которых мне досталась новая порция материнской ласки, решили распрощаться.

В пансионат наше трио вернулось, когда солнце едва только начало своим краешком касаться далёкой линии морского горизонта. Все мысли об энергетической подпитке мамы Маше я решил отложить на потом. Сейчас у нас вечеринка, посвящённая двум красивым девушкам, которые, как я думаю, стали нам с мамой Машей хорошими друзьями. И негоже «торговать» на ней задумчивой физиономией.

Голодные девчонки, которые, как и все мы, с утра ничего не ели (употреблённые мною бычки не в счёт), быстро помыли вынутые из холодильника овощи и под моим чутким руководством нарезали тонкими кружочками кабачки и баклажаны, а болгарский перец — соразмерными им кусочками. Затем сложили всё нарезанное в миску к дожидавшимся компании маленьким помидорчикам, добавили немного соли, перца, измельчённых петрушки и чеснока, полили все это растительным маслом и, тщательно перемешав, отставили в сторонку.

Я за это время собрал мангал, пережёг купленные (что показалось мне дичью) в магазине дрова и, нанизав на шампуры хорошенько промариновавшееся мясо, уложил его поверх тлеющих углей. Внимательно контролируя отсутствие открытого огня, я поливал оставшимся маринадом готовящийся шашлык, периодически переворачивая его и следя, чтобы он не пригорел. Примерно через тридцать минут мясо со всех сторон зарумянилось, распространяя вокруг одурманивающий запах витамина В1, и я, надрезав ножом один из самых больших кусочков и убедившись, что мясо внутри светлое и выделяет прозрачный сок, снял готовый шашлык с мангала.

А место снято с шампуров мяса заняли замаринованные овощи, которые подоспели как раз к тому времени, когда остывший шашлык можно было есть, поливая его ткемали и не боясь обжечь себе губы или язык.

К моменту окончания запекания овощей вся мебель с нашей веранды переместилась на наш же газон. Настя, быстро сбегав в свой коттедж, застелила стол принесённой чистой скатертью и расставила всю посуду. А затем и Наташа, что-то невнятно промычав, убежала в их с Настей домик.

Часть приготовленной вкуснятины, поглядев на вьющуюся вокруг облизывающуюся женскую пару и послушав серенады их и своего желудков, я сразу отложил в отдельную посуду и отнёс в холодильник, чтобы угостить потом маму Машу.

Вернувшись, я увидел, что оставшееся было поровну разложено по тарелкам, в дополнение к которым появились принесённая Наташей бутылка вина и три стеклянных бокала, уже наполовину наполненные темно-бордовой в свете заходящего солнца жидкостью с приятным ароматом сухофруктов.

«Дают — бери, бьют — беги! Что ж, — я глубоко вздохнул, покосившись на невозмутимых девушек, беспардонно спаивающих несовершеннолетнего подростка. — Наливают — пей!» Но прекрасно помня своё недавнее алкогольное прошлое и данное после него самому себе обещание, твёрдо решил ограничиться всего лишь одним наполненным уже бокалом вина. Не выливать же его! И это не целая бутылка, почти полностью оприходованная в одно лицо. Уж с единственным неполным бокалом я справиться должен.

Первый тост, произнесённый мною стоя, как основным организатором мероприятия, был полон искренней благодарности всем добрым людям и персонально двум таким же неравнодушным девушкам, сидящим напротив, которых мне посчастливилось встретить на своём коротком жизненном пути.

Прослушав мелодичный стеклянный перезвон я, сделав небольшой глоток сладкого, такого, как мне нравится, вина, отставил бокал и присоединился к дружному рукоплесканию, после которого мы с девушками жадно набросились на долгожданный ужин.

Шашлык удался! Мясо и овощи, приправленные острым грузинским соусом, были мягкими, нежными и сочными, просто тающими на языке. До утоления первого голода за столом только и слышались звуки работающих челюстей, перемежающиеся неконтролируемыми сознанием возгласами удовольствия от испытуемого кулинарного наслаждения.

Второй бокал по предложению Анастасии мы единодушно подняли за наших родителей, пожелавМарии Степановне как можно легче и поскорее справиться с неожиданно возникшими служебными обязанностями.

Третий тост за присутствующих прекрасных дам я, как настоящий мужчина, провозгласил, снова воздев себя на ноги, и, несмотря на полную ясность сознания, покачиваясь, как одинокая берёза на ветру, что было странно, так как я не осилил и половины налитого девчонками в мой бокал вина.

Следующий тост был исконно женским. «Во все года, во все века четвёртый тост за мужика!» — ограничилась Наталья первой его половиной. А я мысленно продолжил знакомую мне вторую часть тоста: «Пусть он и царь, пусть он и бог, но он всегда у наших ног». А потом вспомнился и похабный вариант продолжения, в котором слово «у» заменено на «меж». Меня даже на смех от этого потянуло. Больше я ничего не помню.

Проснулся я ранним утром с отличным самочувствием хорошо выспавшегося, полного сил молодого парня, который всю ночь смотрел эротические сны с участием двух соседских красавиц в главных ролях. И настроение моё было прекрасным до того момента, пока я не нашёл в холодильнике остатки шашлыка, аккуратно упакованные в пищевые контейнеры, и не вспомнил об очередном своём позоре, связанном с употреблением спиртосодержащих напитков.

Выйдя на улицу, я увидел наличие идеального порядка, наведённого девушками после вечеринки, и отсутствие их самих, хотя часы мне говорили, что время зарядки уже на подходе. Может девушки устали после вчерашнего дня и просто ещё не проснулись?

Через час нервного ожидания в кресле и неловкого поглядывания в сторону безмолвного соседского коттеджа у меня напрочь пропало желание бегать. А то, что я ничего не помнил, только усугубляло ситуацию, заставляя придумывать, что я мог наговорить или, не дай Бог, сотворить по отношению к девушкам такого, что они на меня всерьёз обиделись и не пришли, как обычно, на утреннюю пробежку. И чем дольше я сидел на веранде в одиночестве, тем мрачнее становились картины, рисуемые распалившимся от недостатка информации мозгом. И тем сильнее я ругал себя за бесхребетность. Ведь давал слово не пить. И не сдержал.

Процесс самобичевания прекратила голодная мама Маша, вернувшаяся наконец-то домой после непредвиденного дежурства. Обрадованный её приходом, я, пока она мыла руки, быстро разогрел в микроволновке отложенный специально для неё шашлык. А затем радостно наблюдал, как она его кушает, и слушал её рассказы и похвалы своим кулинарным стараниям.

После насыщения мама Маша заметно осоловела, и на её вялые расспросы о проведенном с девушками застолье мне удалось кое-как отбрехаться, не вдаваясь особо в подробности, которых я абсолютно не помнил. А то, о чём помнил или предполагал, вспоминать, а тем более рассказывать совершенно не хотелось.

Уложив почти сразу уснувшую от усталости женщину отдыхать, я с приподнятым настроением решил повторить вчерашнюю эфирную тренировку, которой и прозанимался до самого вечера.

На вечернюю пробежку девушки тоже не пришли. Я даже подумал, что они уехали, но позже увидел свет в их окнах и мелькающие за ними знакомые силуэты. Мама Маша спала. И я решил улечься спать пораньше. Даже на море сегодня не ходил — не было соответствующего настроения.

Утром последнего летнего дня меня разбудили просочившиеся сквозь сон до моего сознания голоса мамы Маши и объявившихся наконец-то наших соседок, непринуждённо болтающих в соседней комнате. Прислушавшись к едва слышному женскому разговору, мне с огромным удивлением и облегчением довелось узнать, что я, оказывается, просто молодец, очень вкусно готовлю, галантный и обходительный кавалер и что вообще мама Маша воспитала очень хорошего сына. Ещё подруги интересовались, когда мы собираемся завершать отдых, ведь завтра — воскресенье и День знаний, а послезавтра мне надо уже приступать к занятиям в школе. Ответ на этот вопрос я знал, и говорил им на днях, что мы задержимся у моря. Забыли, что ли? Так что дальнейший разговор интереса у меня не вызывал и дал возможность немного подумать.

За размышлениями — правду ли я услышал от девушек или нет, я едва не прозевал шаги мамы Маши, которая пришла будить меня на зарядку. Сделав вид, что только что проснулся, я просканировал её эфирным зрением и понял, что, хорошо выспавшись, она полностью энергетически восстановилась и очень довольна характеристикой, данной мне соседскими подружками. Впрочем, для того, чтобы сделать такой вывод, сканировать ауру женщины было необязательно. Как говорится, всё было написано на её лице.

К ожидавшим меня девушкам я выходил с некоторой опаской, пытаясь по внешнему виду определить, чего мне стоит от них ожидать. Невозмутимый внешний вид подруг, украшенный улыбками на их лицах, рассказывать мне ничего не захотел. Да и физиономист (или правильнее физиогномист?) из меня ещё тот. А вот увиденное в магическом плане меня несколько озадачило. Девушки, что называется, были явно не в своей тарелке, слегка чего-то опасаясь и заставляя меня задаться вопросом: «Чем это я их так напугал?» Впрочем, после нескольких взглядов друг на друга и взаимных приветствий ауры девушек успокоились, вернувшись к обычному своему состоянию. И мы втроём отправились на пробежку.

Все оставшиеся дни моих затянувшихся каникул мы, как и раньше, дважды в день бегали по набережной, занимались в фитнес-клубе, купались вместе с мамой Машей в море, загорали на пляже и болтали (в основном женщины) на разные темы. А неудачную вечеринку по молчаливому согласию ни девчонки, ни я не вспоминали.

За эти же дни я разобрался с принципом закачки и откачки маны в ауру или из ауры мага. Нужно было мысленно представить себе это действие в виде мощного потока или тонюсенького ручейка расплавленного янтаря, движущегося по рукам от меня или ко мне. А для привода в движение этого манотока использовался выдох — для передачи манны, или, соответственно, вдох — для её изъятия. Но! Обязательно нужно было касаться тела человека. И так, как с дозированием энергии проблем у меня уже давно не возникало (ещё с тех пор, когда учился стрелять ею), то я отрабатывал интенсивность перекачки маны, которая коррелировалась со скоростью выдыхаемого или вдыхаемого воздуха, и незаметность этого процесса для реципиента или донора. Маму Машу в своих тренировках я не задействовал, а вот на соседках оторвался на всю катушку.

Последняя наша встреча-расставание с ними состоялась не в вагоне-ресторане, как мы предполагали, и не в нашем с Марией Степановной купе, а на перроне железнодорожного вокзала в Ростове-на-Дону, когда девчонки, тепло с нами попрощавшись, пересели на свой московский поезд. А мы поехали навстречу Пензе и моему новому учебному году.

Как говорится: «Здравствуй, школа!»

* * *

Эпилог

Русь, Москва. Дата-центр МВДР. 29 ноября 2086 года. Лог записи, сохранённый автоматической системой контроля и регистрации правонарушений, совершаемых в отношении несовершеннолетних лиц мужского пола.

Место записи: Русь, Севастополь.

Дата записи: 29 августа 2086 года.

Время начала записи: 20 часов 18 минут.

Время окончания записи: 20 часов 21 минута.

Дата передачи записи в службу контроля и регистрации: 29 августа 2086 года.

Время передачи записи в службу контроля и регистрации: 20 часов 22 минуты.

Базовая станция, передавшая запись: 39600-1-05-20-4101-А.

ПИК: ЁТА-Универсал-2080.

IMEI: 097-6950008-190382-49.

Удостоверение личности: RU-56401-112-25042086-YVA-20121972-M.

Принадлежность: Елизаров Вячеслав Александрович.

Статус: несовершеннолетний.

Признаки осуществления правонарушения: косвенные, не подтверждённые результатами мониторинга состояния организма.

Запрос от департамента алиментации мужчин: не осуществлялся.

Расшифровка записи: не проводилась.

Срок хранения записи: истёк.

Состояние записи: уничтожена.

Содержание записи, на которую не среагировал поисковый алгоритм искусственного интеллекта министерства внутренних дел Руси.

«— Подействовало. — на фоне нетрезвого мужского смеха прозвучал спокойный женский голос. — Подхватывай, и потащили в дом.

— Может, всё-таки, не надо? — взволнованно произнёс второй женский голос.

— Ты опять за своё? Мы не раз с тобой всё обсудили и пришли к этому решению.

— Ты знаешь, чего я опасаюсь.

— Не бойся. Вреда никакого не будет. Выспится только хорошо. И нам сплошная польза. — сквозь прерывающиеся от натуги слова едва слышны звуки волочения. — Где ты сейчас такие гены найдёшь? Сама же наблюдала. И не один месяц.

— А вдруг автоматика всё-таки сработает?

— В который раз повторяю — никто о таком эффекте препарата не знает. Я случайно его обнаружила, причем, именно с этим сортом вина — пациент спокойно спит, а его младший друг вовсю бодрствует. И это вполне нормально, когда им снятся эротические сны.

— Всё равно мне не по себе. Получается, мы попользуемся им, как…

— Не переживай, он ничего помнить не будет — проверено. Да и обойдусь я только ручным трудом.

— И всё-таки …

— Теряем время. Скоро эффект и не только он спадёт. Ты как хочешь, но я такой шанс упускать не собираюсь. Неизвестно, сколько нас рядом ещё продержат. Так что хватит разговоров. Оглядись лучше, как договаривались, во дворе».

Конец первой книги.

Елистратов В.А., Кременчуг, 2021 г.

Примечания

1. 12-часовой формат исчисления времени: до полудня (a.m.) и после полудня (p.m.).

2. Кранч — объёмная тканевая резинка для волос.

3. Y-хромосома — хромосома, которая встречается у многих животных, большинства млекопитающих, в том числе человека. Содержит SRY-ген, определяющий мужской пол организма, а также гены, необходимые для нормального формирования сперматозоидов.

4. Гаплогруппа — группа схожих генов, имеющих общего предка, у которого произошла мутация, унаследованная всеми потомками.

5. Так называется кровь с нулевым резус-фактором. Обнаружена примерно у 40–50 человек во всём мире. Имеет обозначение Rhnull.

6. Фокс Малдер и Дана Скалли — персонажи телесериала «Секретные материалы».

7. ДНК (дезоксирибонуклеиновая кислота) — макромолекула, обеспечивающая хранение и передачу из поколения в поколение генетической информации.

8. Спам — рекламные или вредоносные электронные письма.

9. Инфекционный агент — вирус.

10. Influenza A H1N1 — один из видов вируса гриппа.

11. Human immunodeficiency HIV — один из видов вируса иммунодефицита человека.

12. Вирулентность — способностью заражать другие организмы.

13. Корона-вирус, вызывающий инфекцию COVID-19.

14. Патогенность — способностью порождать болезни.

15. Специфичность — способностью вызывать типичные изменения в тканях и органах.

16. Восприимчивость биохимическая — сопротивление вируса известным антибиотикам.

17. Восприимчивость физическая — сопротивление вируса определённой температуре.

18. Инкубационный период — время от начала заражения до проявления первых симптомов болезни.

19. Латентный период — время от начала заражения до момента, когда носитель начинает заражать других.

20. Возбудитель передаётся через воздух.

21. Возбудитель передаётся через слизистые оболочки глаз, рта, половых органов, повреждения кожи.

22. Возбудитель передается от матери к плоду во время беременности.

23. Возбудитель передается при контакте с кровью зараженного человека.

24. Возбудитель передаётся при укусах насекомых.

25. Вакцина — препарат, обеспечивающий иммунитет к инфекционному агенту.

26. Ингибитор — препарат, подавляющий или задерживающий течение физиологических процессов, используется при лечении заболеваний.

27. Комменсализм — симбиоз двух организмов (носителя и вируса), при котором популяция вируса использует своего хозяина-носителя для размножения, а популяция хозяев пользы не получает. Впрочем, вреда хозяину тоже не причиняется.

28. Вирус-сателлит — субвирусный агент, неспособный размножаться самостоятельно.

29. Тестостерон — основной мужской половой гормон.

30. Моль — единица измерения количества вещества. Приставка н (нано) указывает, что исходную величину нужно умножить на 10-9.

31. Шредер — аппарат для уничтожения бумажных документов.

32. NASA (National Aeronautics and Space Administration) — национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства США.

33. Диспенсер — устройство (дозатор, распылитель) для выдачи определённого количества вещества.

34. Форт-Нокс — военная база, на территории которой расположено хранилище золотого запаса США.

35. «Большая Берта»— мортира калибра 420 миллиметров. Применялась немцами во Франции, Бельгии и России во время первой мировой войны.

36. «Дора» — артиллерийское орудие на железнодорожной платформе калибра 807 миллиметров. Применялось нацистами при осаде Севастополя в 1942 г.

37. CERN — Европейская организация по ядерным исследованиям.

38. Первоначально Альфред Нобель в своём завещании внёс математику в список наук, за которые будет присуждаться премия, однако позже, по каким-то причинам, вычеркнул её, заменив премией за содействие установлению мира во всём мире.

39. К описанию Припяти автор добавляет воспоминания из своей молодости, прошедшей в другом городе.

40. «Ракета» и «Метеор» — скоростные речные пассажирские суда на подводных крыльях, разработанные и эксплуатируемые в СССР.

41. Кинотеатр в Припяти назывался «Прометей».

42. Счёт осуществляется вслух при выполнении компрессии грудной клетки, то есть при непрямом массаже сердца.

43. Алиментация — система государственной ежемесячной помощи детям малоимущих родителей и сиротам в Древнем Риме.

44. Мешок Амбу — устройство для выполнения ручной искусственной вентиляции лёгких.

45. Видик — упрощённое от видеомагнитофона.

46. Вымышленный робот в одноимённом фантастическом фильме (США).

47. Дежавю — состояние, когда человеку кажется, что он уже был в каком-то месте или в какой-то ситуации.

48. Цитата из песни Владимира Высоцкого.

49. Алиса Игоревна Селезнёва — главная героиня фантастического детского сериала «Гостья из будущего», снятого в 1984 году в СССР по повести Кира Булычёва «Сто лет тому вперёд».

50. Метод определения возраста по ДНК.

51. Полимеразная цепная реакция — определение вируса путём идентификации его генетического материала.

52. Референтный интервал — диапазон значений показателей лабораторных анализов, полученных при обследовании здоровых людей.

53. Реальная методика определения уровня умственного развития детей младшего школьного возраста.

54. Генетическая дактилоскопия — идентификации организмов по последовательностям нуклеотидов ДНК, уникальным для каждого живого существа.

55. «Иван Васильевич меняет профессию» — комедия, снятая Леонидом Гайдаем.

56. От английских слов role-playing game— жанр ролевых игр.

57. Изначально стеклянная, а позже металлическая колба с двойными стенками, предназначенная для длительного хранения различных веществ в условиях повышенной или пониженной температуры.

58. Цитата из стихотворения А.С. Пушкина.

59. ЭВМ — аббревиатура от слов электронная вычислительная машина.

60. Пепелац — летательный аппарат, показанный в фантастическом фильме «Кин-дза-дза!» Георгия Данелия.

61. Феомеланин — один из пигментов, определяющих цвет волос. Имеет красноватый оттенок.

62. Special Air Service (SAS) — спецподразделение вооружённых сил Великобритании, занимающееся разведкой, контртеррористическими операциями и прямыми вооружёнными столкновениями.

63. Фабрика «Госзнак» — производит банкнотную и специальную бумагу.

64. От английских слов belt — ремень, bag — сумка.

65. ГТО (готов к труду и обороне) — программа физической подготовки населения в СССР.

66. Цитата из советской кинокомедии «Три плюс два».

67. Добрый день!

68. Извините, что заставил вас ждать. Вот я и вернулся!

69. Большое спасибо!

70. Асклепий (Эскулап) — древнегреческий бог медицины.

71. СОИ — программа по созданию космического противоракетного щита США.

Оглавление

Предисловие

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Эпилог

Примечания