Уилл [Керри Хэванс] (fb2) читать онлайн

Керри Хэванс Уилл Серия: Не самый обычный британский роман #2 (про разных героев)

Переводчик: Наталья В.

Редакторы: атьяна П. и Екатерина И.

Вычитка и оформление: Лина Е.

Обложка: Таня П.

Пролог

Суббота, 30 мая

Уилл

— Уильям, прежде чем ты уйдешь, — мама лезет в свой карман и достает визитную карточку, — Джордж хочет, чтобы ты ему позвонил.

— Джордж? — мое сердце почти останавливается.

— Джордж Голдсмит, — добавляет она осторожно.

Конечно, я знаю какой именно Джордж. Если называют это имя, то все понимают, о ком идет речь. Но суть моего вопроса была не в этом.

— Почему? — вот что я хотел спросить… почему, почему, почему?

Я ощущаю чувство тяжести из-за карточки, которую она протягивает мне. От нее веет роскошью, но дело не в этом. Я научился жить без этого чувства. Чувства тяжести от ее потери.

Когда я беру в руку маленькую рельефную визитку, я снова ощущаю на себе этот груз: каждый неверный выбор, каждое трусливое решение, всю вину и тоску. И вишенка на торте — я все еще думаю, что так будет лучше для нее.

Я тру руками лицо.

Мама характерно пожимает плечами. Она создала кондитерскую «Мэри», которая вот уже на протяжении тридцати лет является центром деревни. Пожимание плечами символизирует ее любимое выражение: «Это не мое дело, дорогуша», и я слышу, как эта фраза звучит в моей голове.

— Позвони ему да узнай, — говорит она вместо этого.

Блядь.

Я не глядя кладу ненавистную визитку в карман и киваю, опуская плечи.

Хрень, хрень, ебаная хрень.

— Джордж Голдсмит, — отвечает он строго.

— Джордж, это Уилл — Уильям, — Черт! Скажи ему, какой ты идиот, Миддлтон. Я добавляю. — Уилл Миддлтон. — Бога ради, я больше часа вышагивал по кухне, пытаясь понять почему, черт возьми, он хочет поговорить со мной и, проигрывая в голове каждый из возможных сценариев, запорол все с самого начала.

— Уилл, спасибо, что позвонил. Как дела?

— Спасибо, хорошо. Как Вы?

Черт возьми. Я не хочу знать, как он.

Он может быть хоть на Луне. Возможно, он планирует свадьбу для своей прекрасной дочери. Черт, или он сделал это два года назад, и теперь уже радуется своему первому внуку. Всего этого. Я. Не. Хочу. Знать.

Именно поэтому я не собирался спрашивать его, как он. Это слишком опасно. «Как бизнес?» Это был безопасный вопрос. Я планировал это! Не то, чтобы я много знал о нем и о его бизнесе, но это было безопаснее, чем «Как вы»? Я все испортил.

— У меня все в порядке, спасибо. Послушай, твоя мать говорит, что у тебя свой бизнес.

Я вздохнул с облегчением.

Бизнес. Он хочет поговорить о бизнесе.

Спасибо, блядь.

Предшествующий час подготовки к этому разговору не спас меня от того, что сердце уже пропустило пару ударов:

— Да, мы с моим кузеном Спенсером думали об этом.

— Хорошо. Ты знаешь, единственный способ заработать — это работать на себя. Ты зря растрачиваешь силы, работая на кого-то другого.

— Мы тоже так подумали.

— Это правильное решение.

— Спасибо. — Я размышляю. Это было его целью? Дать мне совет по бизнесу?

— Послушай, я ищу подрядчиков для строительства довольно крупной пристройки. Я буду в отъезде, но вернусь ко вторнику. Не мог бы ты и твой бизнес-партнер встретиться со мной и все обсудить?

— Я, эм… мы еще не начали работать, Джордж, мы даже не уволились с прежней работы.

— Временной работы, как я понял, и твой кузен — фрилансер, поэтому он может уйти, когда пожелает. Я бы сказал, сейчас идеальное время, чтобы взять свой первый проект, не так ли?

— Вообще-то, я управлял проектами фирмы. — Не знаю, зачем я говорю ему, что я больше, чем просто рабочий. Но это кажется важным. Я хочу, чтобы он знал, что хоть я никогда и не был достаточно хорош для его дочери, я лучше, чем он предполагает.

— Да, но это все еще работа по контракту, ведь так? Ты всегда сможешь уйти.

— Полагаю, что так, — ага, ему плевать на мои притязания на его дочь… которая, вероятно, сейчас замужем и счастлива. Это бизнес.

— Хорошо, — говорит он, как будто дело сделано.

Боже, постойте.

— Но, Джордж, откуда вы знаете, что мы хорошо выполним работу? У нас нет рекомендаций. Вы не знаете, что мы можем сделать.

— Вы вдвоем перестроили гараж твоих родителей в прошлом году, верно? Вы отлично поработали. Я в тебя верю.

— Это был всего лишь гараж, Джордж, а не особняк.

— Твой кузен — архитектор, я прав? — я закатываю глаза. Очевидно, что информацию он получил от мамы, когда она рассказывала о ее очень успешном племяннике.

— Он инженер-строитель.

— Итак, между нами, вы много знаете о строительстве?

— Ну да.

— И у вас есть все необходимые контакты, вы можете собрать команду?

— Да, конечно.

— Уилл, я бы хотел как можно больше поддерживать местный бизнес. У вас не будет лучшей возможности начать, чем эта. Это огромная работа. Сделайте ее хорошо, и я дам вам отличную рекомендацию. Я — солидный клиент, я знаю все о подводных камнях малого бизнеса. Я оплачу все материалы, так что вам не придется выбивать из меня деньги. Это почти как бизнес-кредит. Я тебе доверяю. И хочу, чтобы вы пришли и увидели дом, твой брат мог бы предложить план перестройки. Когда он будет одобрен местным советом, можно будет начать работать над своим будущим.

— Я… гм… должен поговорить со Спенсером.

— Увидимся во вторник, скажем, в семь?

Я даже не знаю, смогу ли я?

— Ок, увидимся.

— Отлично, — он вешает трубку, оставляя меня в недоумении.

Разговор вышел неожиданным. Черт его знает, что с этим делать! Это потрясающая возможность, Спенсер просто обделается. Но я не знаю, смогу ли я. Я имею в виду, я довольно часто вижу Джорджа, мы здороваемся, но работать над его домом? Разве это не будет неудобно? Что, если Мэгс приедет? Я даже не знаю, где она сейчас живет. Я и не пытался узнать. Мы ни разу не виделись, и, вероятно, это из-за меня. Я знаю, что это эгоистично и это просто отличная возможность для нас со Спенсером, но я не представляю себя в этой ситуации.

Что я собираюсь делать?

Я слышу, как Спенсер открывает дверь, и решаю, что мне нужно подумать об этом, прежде чем я скажу ему, потому что как только я это сделаю, сделка, считай, будет заключена. Он молча входит, останавливается перед журнальным столиком, отпускает все, что находится у него в руках, и падает в кресло напротив меня. Его файлы и планы соскальзывают и валятся со стола, образовывая кучу на полу. Он не обращает на них внимания. Он смотрит в потолок.

— Я должен найти новую работу, — говорит он через некоторое время.

— Плохой день?

— Худшая поездка.

— Пива хочешь?

— Да, если бы ты мог вложить пиво в эту руку, — он устало поднимает левую руку на дюйм от подлокотника кресла. — А еще кусок пиццы в эту руку, — он поднимает другую руку. — Я бы сделал все остальное.

— Иди в душ, я закажу пиццу.

— Но это так далеко! — канючит он как ребенок.

— Чувак, я тебя не понесу.

— Просто возьми подушку и задуши меня. Не думаю, что смогу это вынести.

Я смотрю на него еще раз и понимаю, что это значит для него. Хрен с ним, я не могу быть эгоистом. Я знаю, что мне нужно делать.

— Я способен на большее, чем диванная подушка.

Он вскидывает голову.

— У тебя есть пистолет?

Я закатываю глаза и швыряю подушку ему в голову.

— У меня есть для нас работа.

1

Суббота, 22 августа

Уилл

Наконец-то.

Я пихаю Мэгс локтем, когда она кладет тарелку обратно в шкаф. Она оборачивается вовремя, чтобы увидеть, как Спенсер и Джаз поднимаются по лестнице.

Наша четверка была вместе весь день. Спенсер слишком боялся все испортить в присутствии Мэгс, так что у них с Джаз не было и минутки побыть вдвоем. Я был удивлен, когда спустя месяц перерыва и только помирившись, Спенсер предложил нам поужинать сегодня вечером после закрытия кофейни Джаз, вместо того, чтобы забрать свою девушку и развлекаться с ней самым нечестивым образом. Я думаю, он нервничал, и ужин длился для него бесконечно долго. Это даже мило. Я не жалуюсь, я тоже стремился уединиться с Мэгс хотя бы ненадолго. В последнее время мы проводили вместе много времени, готовясь к открытию кофейни, и теперь, когда все кончено, мне будет грустно.

Удивить Джаз была идея Мэгс. Джаз была слишком напугана, чтобы сделать первый шаг и открыть свой бизнес, но Мэгс была абсолютно уверена в своей подруге. И Спенсер наконец проявил себя. Он, возможно, сильно напортачил с Джаз, но я горжусь тем, как он исправляется.

В течение последнего месяца он работал день и ночь, втайне ремонтируя старую пекарню мамы. Нам удалось убедить Джаз, что она продана и ремонт делают новые владельцы. Все это время мы за кадром бешено трудились, чтобы начать работу ее Шоколадной империи.

Спенсер проделал всю работу самостоятельно, зная, что она, возможно, никогда не примет его обратно. Он просто хотел так или иначе все исправить. И это показывает, что она ему небезразлична. Я уверен, что она чувствует то же самое, несмотря на их разногласия. Надеюсь, для них это начало чего-то хорошего.

По крайней мере, у меня есть еще несколько недель, пока не закончена работа над домом. После этого кто знает, что будет.

Мэгс не сказала, что планирует делать дальше. Я думаю, разумно предположить, что теперь, когда у Джаз есть свой бизнес в деревне, она будет рядом. Но она не сказала, что собирается переехать сюда, а я слишком труслив, чтобы спросить.

— Ты думаешь, они во всем разберутся? — Мэгс усмехается, наблюдая, как они поднимаются наверх.

— Я думаю, это выглядит обнадеживающе, — отвечаю я. — Но я уверен, что им сейчас не до разговоров.

Мэгс смотрит на меня уничтожающе:

— Они когда-нибудь разговаривают?

— Они разберутся.

Она улыбается. Она такая красивая. Улыбаясь в ответ, я завидую Спенсеру. Удачливый ублюдок! Он может быть полностью лишен хороших манер, но, по крайней мере, он может выразить свои чувства. В такие моменты я хочу сказать ей, насколько она прекрасна, но это было бы несправедливо. Думаю, мне повезло, что она меня не ненавидит. Мы близки. Это гораздо лучше, чем у большинства бывших, и мне это нравится, но это дьявольски тяжело, ведь мне нужно нечто большее.

— С ними будет шумно, да? — вздыхает она.

— Да-а, — я смеюсь, делая паузу, прежде чем предложить ей сбежать. Я не могу, это будет ад. Но потом я смотрю на нее: вот и все, что было нужно, чтобы отбросить всякую осторожность. — Слушай, оставайся у меня.

— Ловлю на слове, — она отвечает без колебаний или намеков.

Я поворачиваюсь, чтобы поставить тарелки в шкаф и закрываю глаза. Хорошо, что она чувствует себя комфортно, соглашаясь переночевать у меня. Трагично, что я не слышу хотя бы намека на предложение большего в ее ответе. Я понимаю, что должен винить только себя. Закончив уборку, мы остались без вовремя исчезнувших озабоченных голубков. Я выключаю свет на кухне и следую за ней в коридор.

— Я просто хотела пойти и захватить пару… — она останавливается на нижней ступеньке после однозначного стона Джаз. — …мда, знаешь, что? Ты можешь одолжить мне футболку, — заключает она, хватая свою сумку и куртку, и идет к двери. — Ты идешь?

Я снова бросаю взгляд на лестницу.

Счастливый, счастливый ублюдок.

— Уилл? — подгоняет Мэгс.

Джаз выкрикивает имя Спенсера, и я отхожу от лестницы.

— Сразу за тобой, — говорю я ей, хватая свои ключи.

Щелкнув ремнем безопасности, Мэгс смотрит на меня. Ее глаза блестят в темноте.

— Ты уверен, что все в порядке?

— Конечно, полный порядок, — лепечу я, надеясь, что она не может почувствовать мою неловкость. — Не могу же я оставить тебя слушать их всю ночь. — От звука своего голоса мои нервы на пределе, и я смеюсь, чтобы скрыть это. Все становится только хуже. Если бы она не смотрела на меня, я бы, вероятно, ударился головой о руль. Держи его, долбаный ты придурок!

Она кладет руку мне на колено и слегка сжимает:

— Спасибо.

Я удивленно вздрагиваю и сам хочу себе врезать, когда она отдергивает руку.

Мы едем домой молча. Еще одной причиной моей неловкости является знание, что при обсуждении ее ночевки у меня, я пообещал найти ей футболку для сна. Однажды она оставалась у меня. Все было прилично. Мы случайно заснули, проснулись в 3 часа ночи. Услышали Спенсера и Джаз, и оба слишком устали, чтобы что-то делать, поэтому завалились на мою кровать. Я одолжил ей майку, но теперь не смогу снова дать ей ее. Иначе она узнает, что с тех пор я не стирал ее. Она пахнет ею, и я хотел сохранить это.

И теперь она снова окажется в моей постели… Я не смогу спать рядом с ней. Мне надо лечь на диване. В прошлый раз я просто смотрел, как она спит, и изо всех сил пытался не трогать ее. В конце концов я сдался, тесно прижав ее к себе. У меня было оправдание на тот случай, если бы она поймала меня. Я бы притворился, что спал и не осознавал, что я ее обнимал.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает она, когда я сворачиваю и выруливаю на подъездную дорожку.

Я задумался.

— Да, со мной все хорошо, — отвечаю я. — Я просто думал, какой бы фильм нам посмотреть.

Мэгс зевает:

— Если мы снова не уснем.

— Это был долгий день, да?

— Это того стоило, — усмехается она.

Она права. Джаз любит свою кофейню. У Спенсера получилось не быть мудаком целый день, и это было маленьким чудом. Раньше он пытался разобраться в своей жизни, но я думаю, что расставание с Джаз его изменило. Наверное, она — его единственная.

— Да, это того стоило, — выйдя из машины, я снова оказался вначале разговора, которого боялся. Я вставляю ключ в дверь, пытаясь сделать так, чтобы моя фраза прозвучала небрежно, насколько это возможно:

— Полагаю, ты останешься?

Она морщит нос, но смущенно улыбается:

— Похоже на то.

— Бедняжка, — я стараюсь, чтобы это прозвучало легко. — Вырвали из города и вынуждают снова жить в маленькой деревушке. Ты многим жертвуешь для своей подруги. Уверена, что готова к скучной жизни здесь?

— Здесь всегда был мой дом, и мне наскучила жизнь в городе. Я могу писать где угодно, и, если Джаз необходимо быть здесь, значит, и я буду. Тем более, здесь есть определенные преимущества. — Едва видимая кокетливая улыбка появляется на ее губах, когда она небрежно отмахивается от моего замечания.

Я чувствую, как горят мои щеки. Боже, Уилл, возьми себя в руки! К счастью, я еще не включил свет, хочется надеяться, что я сияю не так, как кажется. Если, конечно, она имела в виду меня, когда говорила об определенных преимуществах. У меня больше нет ни одной гребаной идеи. Смени тему, Уилл, ради всего святого!

— Ах, да, твои книги. Итак, когда я смогу прочитать хоть одну из них?

— Я не знаю, готов ли ты к этому.

— Теперь я еще больше заинтригован.

— Так все и останется. Я не хочу, чтобы устройство моего разума изучали люди, которых я знаю.

— Но ведь Джаз читала их.

— Джаз другая.

— Прекрасно, — я смеюсь. — Тогда я найду твои книги на Амазоне.

— Ты можешь попытаться, но я использую псевдоним.

— Хммм, интересно. Что ты пишешь такого, что тебе нужно прятаться за псевдонимом? Это грязно?

— Ну, очевидно.

— Да ладно, в этом веке это вроде бы называется «порнушка для мамочек»? Сейчас такие книги не считаются чем-то запретным.

— Это совершенно точно не «порнушка для мамочек».

Я щурюсь:

— Хмммм, задача усложняется.

— Продолжай мечтать, Миддлтон. Этого не случится.

— Я доберусь до твоей маленькой грязной тайны, мисс Голдсмит.

Она качает головой, входя в гостиную, и с облегчением падает на диван.

— Держи, найди фильм, я сделаю нам чай, — я бросаю пульт дистанционного управления на диван рядом с ней.

— О-о-о, мы такие рок-н-рольные, — говорит она, когда я выхожу из комнаты.

— Деревенская жизнь Мэгс, я предупреждал тебя. — Я иду на кухню и наполняю чайник водой. Деревенская жизнь, частью которой она будет… Да-а! Я поднимаю кулак вверх. Не совсем понимаю, чему я радуюсь, ведь это принесет мне еще больше проблем, теперь, когда она будет жить здесь. Но давайте смотреть правде в глаза, она мне нравится.

— Не знаю, есть ли смысл заморачиваться с фильмом. Я уже хочу свернуться калачиком, — неожиданно Мэгс зевает у меня за спиной.

— Черт! — Я подпрыгиваю. Роняя горячий чайный пакетик на свой носок. — Дерьмо!

— Ты нервничаешь, с тобой все в порядке?

— Ты прямо как ниндзя — напугала меня.

— Прости, — она смеется. — Мне нужен маленький колокольчик или что-нибудь типа того.

Она снова зевает.

— Почему бы тебе не взять свой чай в постель? — спрашиваю я, отдавая ей кружку ручкой вперед, чтобы она не обожгла руки.

— А где будешь ты? — хмурится она.

Я пожимаю плечами.

— Мне будет вполне комфортно внизу.

— Ночью?

— Ага. Все в порядке, иди в постель.

— Разве тебе в прошлый раз не понравилось быть большой ложкой?

Черт, она знает, что я лапал ее?

— Я просто подумал, что было бы лучше, если … — в панике бормочу я.

— Лучше, если что? — она хмурится.

— Я не знаю, Мэгс. Я просто стараюсь поступить правильно, — вздыхаю я.

— Хорошо, — твердо говорит она, поворачиваясь, чтобы выйти из кухни. — Тогда ты идешь со мной и хватит так глупо себя вести. Мы давно ушли от ночевок на диване, тебе не кажется?

— Согласен, — я хватаю свой чай и следую за ней, чувствуя себя школьником у доски. Щелкаю выключателем, когда прохожу мимо, и иду за ней по лестнице, проклиная себя за эту дурацкую, дурацкую идею.

— Сейчас нет даже 9:30, — Мэгс смеется, глядя на часы.

— Мы отжигали всю прошлую ночь, Мэгс. Я подбросил тебя домой, и когда лег в постель, было два часа ночи, а ведь мы работали весь день. Я считаю, что мы заслуживаем просто лечь спать пораньше.

— Я знаю, но это довольно грустно, не правда ли? Сегодня нам есть что праздновать, а мы окажемся в постели к половине десятого.

— В существенно отличающихся условиях, смею добавить, — я прочищаю горло.

— Ага, — соглашается она. Хотел бы я быть уверенным, что это было сказано с оттенком сожаления. Но я понимаю, что вижу только то, что хочу увидеть.

Я отдаю ей футболку и отправляю ее в ванную, пока ищу, что надеть перед тем, как отправиться в кровать. Возможно, амбарный замок подошел бы как нельзя лучше, размышляю я, пока роюсь в комоде.

— Полностью в твоем распоряжении, — говорит она, возвращаясь в комнату. Я напрягаюсь, пытаясь не показать, что она снова напугала меня. Я так скован, что выгляжу, должно быть, как извращенец. Я быстро направляюсь в ванную, чтобы сбежать от напряженной ситуации, которую создаю.

Я возвращаюсь в спальню и нахожу ее, сидящей в постели, облокотившейся спиной на подушки, накрытой одеялом, прижимающей к себе кружку с чаем и щелкающей каналы на телевизоре. Я осторожно сажусь рядом с ней, чтобы не перевернуть ее кружку, и откидываюсь на подушки так же, как и она.

Я беру горячий чай с тумбочки и согреваю кружкой руки. — Ааах, — я вздыхаю, когда мое тело наконец расслабляется.

— Хорошо, правда?

— Это рай! — Я ухмыляюсь, потягивая чай. — Ой! Верни!

— Что? — спрашивает она, снова переключая каналы в обратном направлении, пока не добирается до «На гребне волны» через двадцать минут. — Мило! — улыбается Мэгс.

— Молодой, тупой и готовый спариваться, — я смеюсь. Она невозмутимо смотрит на меня пару секунд, и я готов придушить себя, так как снова потерял бдительность и позволил себе слишком сильно расслабиться в ее присутствии. Затем она смеется, и я вздыхаю с облегчением.

Мы устраиваемся поудобнее и наслаждаемся фильмом и компанией друг друга. Кровать добавляет необычности ситуации, но мы общаемся довольно легко, с тех пор как она вернулась. Нам удалось неплохо справиться с нашим прошлым, и я понял, как сильно я скучал по ней. Не столько как по своей девушке, сколько по той, с кем знаком большую часть своей жизни. Она была моим лучшим другом.

Когда фильм заканчивается, я понимаю, что она уснула, поэтому выключаю прикроватный светильник, оставляя комнату освещенной только телевизором. Я изучаю ее лицо, и моя рука сама собой тянется, чтобы погладить ее волосы. Я понимаю это как раз вовремя и вместо этого хватаю пульт, который лежит с другой стороны кровати, стараясь не разбудить ее. Но все заканчивается тем, что я дотрагиваюсь до ее груди своим запястьем, когда поднимаю его. Она шевелится, и я паникую: быстро отдергиваю свою руку обратно, бормоча «Вот черт!». Конечно, это было совершенно случайно, но я роняю пульт прямо на нее.

— Ммммф, — бормочет она, просыпаясь.

— Мне очень жаль, Мэгс, я такой растяпа. — Тянусь, чтобы взять пульт у ее груди и слишком поздно понимаю, что почти ничего не вижу. Я нащупываю пульт дистанционного управления, но это не пульт, я чувствую… — Вот хрень! — Я убираю руку.

Она сонно смеется, в то время как я поднимаю руки вверх, показывая, что они там, где она их может видеть. — Мне очень жаль.

— Почему ты извиняешься?

— Потому что это было достаточно неловко, и сейчас я лапал тебя.

— Ты называешь это лапать? — Она снова смеется, на этот раз хриплый провокационный звук заставляет меня посмотреть на нее в мерцающем тусклом свете телевизора. Проклятье, этот смех. Я чувствую это каждый раз, когда слышу этот ее смех, который вызывает… увеличение некоторых частей тела.

Черт, это будет долгая ночь. Я снова завидую Спенсеру. Он сказал бы что-то невероятно грубое, например, «ебать, твой смех делает мой член твердым. Я хочу, чтобы ты мне отсосала». И он либо получит пощечину, либо минет. Но он любит рисковать, когда есть шанс получить то, чего он хочет. Хотел бы я быть таким же. У меня в постели великолепная девушка, та, которая много значит для меня, но вот он я — не нахожу себе места от страха и отвращения к себе, и готов провести ночь в компании с мучительным стояком.

— Я предпочитаю, когда меня лапают немного жестче, Миддлтон. Тебе придется стараться сильнее.

Она флиртует, или я просто обманываюсь? О Боже. «Я… эмм…» Я закрываю рот. Ты звучишь чертовски жалко, Уилл. В последнее время любое упоминание о ней заставляет меня быть хныкающим идиотом. Клянусь, я никогда таким раньше не был. Настоящий мужчина сейчас бы уже прижимал ее к кровати. Но это не мой стиль. Я думаю, что если бы у меня был с ней хоть какой-то шанс, меня нужно было бы немного подтолкнуть, но я просто не уверен, есть ли он у меня.

— …на моем лице?

— А? — я моргаю, ища подсказку, и понимаю, что она говорила что-то, когда я не слушал.

— Я спросила, ты что-то видишь на моем лице?

— Ой, нет… Я просто…

— Что просто?

Она берет мою руку и тянет ее к себе. Я наблюдаю за ней с удивлением, размышляя, что она собирается делать дальше.

— Уилл?

— Ммм?

— Тебя сложно читать, ты знаешь?

— Не может быть, — бормочу я. Я даже не могу посмотреть сейчас на нее, это долбаная катастрофа. Она говорит, что не может прочитать меня, но если бы она только знала, что скрыто под обложкой! Как я уже сказал, я — не Спенсер, и вероятно не смогу решиться еще очень долго.

— Ты никогда… — она останавливается, затем фыркает, покачав головой, и отпускает мою руку.

Вот, хрень… Теперь она злится. Почему она злится?

— Ты никогда, что?

— Я не знаю, — вздыхает она. — Ты никогда не задумывался о том…

Мое сердце практически остановилось. Я едва ли смею надеяться. Все, что происходит сейчас между нами…

— Знаешь, что, неважно. Это все в прошлом. Мне кажется, лучше так все и оставить, — говорит она, покачав головой.

Блядь.

Она тоже думает о нас?

И теперь она отворачивается от меня, и я теряю свой шанс…

Глубокий вдох, была-не была…

— Быть снова вместе? — Я заканчиваю за нее.

Она поворачивается ко мне, и я в тусклом свете телевизора пытаюсь понять, что означает выражение на ее лице.

— Да-да, на самом деле я все время об этом думаю, — вот и все, сейчас нет смысла опускаться до игр. — Это почти все, о чем я думаю.

В ответ она просто молчит.

Хуйня.

Я закрываю глаза и сжимаю кулаки. Я так глупо все испортил, когда все стало более-менее налаживаться. Вздохнув, поворачиваюсь к ней как раз в тот момент, когда по ТВ показывают что-то яркое, что полностью освещает ее лицо. Она смотрит на меня и выглядит испуганной. Я вижу, что в данный момент она не чувствует то же самое. Вот дерьмо.

— Извини, я не должен был вываливать это на тебя. Это не твоя проблема.

— Что вываливать на меня? — она хмурится.

О, Боже… Это не должно происходить прямо сейчас. Почему мы не можем поговорить об этом при свете дня? Почему сейчас, когда я сказал, что она может остаться у меня? И из всех возможных мест мы находимся в постели? Мне нужно быть от нее подальше, прежде чем я все усложню.

— Ничего, — отвечаю я. Пытаясь вылезти из-под одеяла, я привстаю, но чувствую ее руку на своем запястье, тянущую меня назад.

— Куда ты идешь? — расстроено спрашивает она.

— Оставить тебя в покое.

— Мне не нужен покой! — срывается она.

— Тогда чего ты хочешь, Мэгс? Потому что я, блядь, сбит с толку! — Я не хотел, чтобы это звучало гневно, но я не представляю, что происходит в ее голове.

Она смотрит на меня. Я чувствую себя голым, и она до сих пор не сделала ни одного намека. Я собираюсь вытащить свою руку из ее захвата и уйти, когда она наклоняется и прижимает свои губы к моим.

Все мои решения, все мои колебания летят в трубу. За долю секунды она оказывается подо мной, и я проникаю своим языком меж ее раскрытых губ. Это так не похоже на меня, но я всего лишь человек, и мой самоконтроль не абсолютен. Наконец, осознав, как давно я хотел этого, пробую выкинуть все сомнения из головы. Я знаю, что я не тот, кто ей нужен, и никогда не смогу быть им, но сейчас мне все равно.

Я был одинок без нее. Я так больше не могу. Она нужна мне.

— Слава Богу, — вздыхает она, когда я позволяю ей вдохнуть. — Я думала, что ты не хочешь меня.

— Сейчас ты чувствуешь, как сильно я хочу тебя? — Я усмехаюсь, прижимая явный факт моего возбуждения к ней.

— О, да! — она хихикает и тянет мое лицо обратно.

Я позволяю себе расслабиться, наслаждаясь ощущением ее тела, прижатого к моему, и медленно целуя ее. Я так давно мечтал об этом. Ее руки пробираются под мою футболку, и ее ноготки слегка царапают мою спину, посылая дрожь по позвоночнику.

Я с улыбкой отрываюсь от ее губ, когда она открывает глаза. Свет от телевизора не воздает должное жгучим пятнам золота в ее зеленых глазах, но для меня они навечно запечатлены в памяти, мне не нужно их видеть. Однако есть вещи, на которые я хочу смотреть. Это, возможно, мой единственный шанс, и я не желаю упускать его. Приподнявшись достаточно, чтобы найти нижний край футболки, в которую она одета, я стаскиваю ее, уткнувшись лицом ей в шею. Она пахнет так, как я помню, и я хочу ее съесть.

Твою ж мать! Я не имел ввиду съесть ее, есть ее… но, блядь, я мог бы, если она позволит.

Ее клитор был первым, который я облизал, и думаю, что даже тогда я был очень хорош в этом. Это поклонение в самой чистой форме, и я сомневаюсь, что любой другой когда-нибудь поклонялся ей так, как я… это делал… и теперь я мог бы напомнить ей об этом. Я стараюсь не торопиться, но я хочу сейчас же зарыться лицом между ее ног. Я знаю, что я тороплюсь: пару поцелуев здесь и там, чтобы она расслабилась, но я не хочу двигаться медленнее.

Добравшись до нижнего белья, я уже опьянен ее потрясающим запахом. Я хватаю ее трусики обеими руками и стаскиваю их. У меня замирает сердце, когда я вижу, что она полностью голая и — как будто это недостаточно хорошо сейчас для меня — у нее есть татуировка «Цель», набитая прямо… там, над ней… ну, вы знаете. Она знает, какое опьяняющее действие она оказывает на того, кому посчастливилось прочитать это слово.

Я не могу описать, что это делает со мной. Я уверен, что это имеет какой-то глубокий смысл, но блядь… что я делаю? Ах, да, я собирался поклоняться ей, как богине, сошедшей с небес. Показать ей, что любой другой, кто делал это до меня, просто притворялся, потому что сейчас это от чистого сердца. Только сейчас, и меня это беспокоит. Я имею в виду, посмотрите на нее. Потрясающая, и так бесстыдно уверенная в своей чувственности. Так, будто у нее есть инструкция, вытатуированная прямо на ее безупречной, депилированной и готовой… Боже! Я даже не могу думать об этом.

Это ее киска. КИСКА.

Прямо сейчас я думаю, что это единственная киска, необходимая мне.

Вот что она делает со мной. Я даже не могу думать о ней так же, как я думаю о ком-либо другом. Такое чувство, что она — это священная земля, и я должен действовать с уважением. Но посмотрите на нее. Бесстыдная. И прекрасная!

Я не хочу об этом думать.

Сколько людей, по-вашему, чуть не подавились, увидев это зрелище в первый раз? Это не новая татуировка, кто-нибудь ее видел. Ладно, мне понадобится минутка. Перестань думать о том, со сколькими она занималась сексом!

— Ты просто будешь смотреть? Или у тебя есть план?

Я смотрю на нее. Опираясь на локти, она глядит на меня с озорной улыбкой.

Я ничего не могу сказать. Я понятия не имею, кто она. За последние тридцать секунд изменилось все, что я думал, что знал о ней, и я так возбужден, что это становится болезненным.

Она поднимает брови, жест, который означает «ну?». Черт возьми, мне нужно что-то сделать, прежде чем она снова заговорит и подольет масла в огонь, который уже и так вышел из-под контроля. Глядя ей прямо в глаза, я сокращаю расстояние между нами и всасываю ртом ее клитор.

Она задыхается, а затем стонет, когда я поглаживаю ее языком. Похороню лицо в ее восхитительной… ну же, ты можешь назвать… киске.

Это безумие. Она не какое-то сокровище, которое я осквернил своими мыслями. У нее есть татуировка практически над ней, черт возьми, она не ангел. Она откидывает голову и стонет. Это грязный, бесстыдный звук, который резонирует глубоко внутри меня. Я закрываю глаза. Пошел ты, Уилл, ты можешь это сделать! Это твой конек, твоя территория. Она уже стонет, прислушайся.

Она невероятна! И то, что она остается ужасной загадкой, лишь усиливает возбуждение. Теперь все, что мне нужно, это заставить ее тянуть меня за волосы. Мне кажется, я кончу.

Боже, надеюсь, она не потянет меня за волосы, я не хочу смущаться.

Блядь. Цель.

Вот это ирония!

Вот и все, я не могу продолжать.

Я отрываюсь от нее и снова нависаю над ней. Я чувствую себя спокойнее в таком положении, лучше контролирую себя. Но потом она берет мое лицо в свои ладони и целует меня. Со стоном облизывает мои губы… о, да… нет… не могу думать об этом.

Боже мой. Кто она? Раньше она была такой милой. Она стала другим человеком. И мне это нравится.

Сейчас я осознаю, что она трется о напряженность в моих боксерах, и мне необходимо быть внутри нее. Разорвав объятия, я опускаюсь на колени, и стягиваю с себя футболку. Она тянется ко мне, прежде чем я успеваю отбросить футболку, она берет в руку мой член. Я останавливаюсь на минутку, глядя на нее и оценивая зрелище, которое представляет собой моя прекрасная Мэгс, распростертая подо мной, с моим твердым членом в руке. Я наслаждаюсь этим видом всего секунду, а затем отодвигаюсь, чтобы сорвать с себя боксеры и протягиваю руку, чтобы открыть прикроватную тумбочку, нащупывая презерватив.

— Подожди, у меня…

Нашел. Я вытащил один из них и задвинул ящик.

— Аллергия на латекс, — я заканчиваю за нее. — Я знаю, — я передаю ей презерватив, и она неуверенно забирает его. «Без латекса», говориться на упаковке, но не прочитав ее, она просто смотрит на меня.

— Ты помнишь, — тихо говорит она.

— Конечно, я помню, — как будто я мог забыть. У нее была плохая реакция на латекс, и я больше не собирался рисковать.

Медленная улыбка расплывается на ее губах, и она толкает меня обратно на кровать, переворачиваясь так, чтобы я лег на спину, и она оказалась сверху. Она не пытается делать все медленно. Целуя мой торс, она направляется прямо к тому, чего она хочет, и это, по-видимому, мой член.

Будь я проклят.

Она слегка дразнит, пробуя его на вкус, но, черт возьми, ее рот! Даже такому, как я, сложно не схватить ее за волосы и не заставить брать глубже. Она знает, что я тоже хочу этого, потому что она улыбается мне, когда отрывается от него с хлюпающим звуком и обводит головку моего члена кончиком языка. Она отстраняется, когда я пробую вновь углубиться в ее ротик, качая головой и улыбаясь. Отказ — это очень горячо.

Это то, что мне сейчас нужно. Ей нужен мужчина, настоящий. Богатый и могущественный, равный ей социально, который не захочет уезжать. Но прямо здесь и сейчас я тот, кого она хочет, и сегодня я могу притвориться, потому что в этот момент ничего из этого не имеет значения. Она разрывает обертку презерватива и быстро надевает его. Ползет по мне, пока ее губы не находят мои. Ее язык играет с моим, и одновременно она опускается на меня с приглушенным стоном. Я медленными поступательными движениями вхожу в нее, целуя и обнимая, чтобы держать ее рядом. Она начинает встречать мои толчки на полпути, и это увеличивает напряженность.

Я задыхаюсь.

Она кладет руки мне на грудь и вырывается из моих объятий. Теперь она сидит и контролирует происходящее. Мои руки скользят по ее талии и держат ее бедра. Я как завороженный смотрю, как она начинает раскачиваться. Некоторое время я просто не могу оторвать от нее глаз, но потом, потерявшись в своих эмоциях, закрываю их. Я глубоко внутри нее, и ее движения погружают меня в транс. Когда она наклоняется вперед, хватаясь за спинку кровати, ее сосок касается моих губ.

Я слегка поднимаю голову и беру его в рот, сосу его, что заставляет ее стонать и двигаться быстрее. Я теряюсь в ней снова, припадая к другому соску, который она подставляет, сжимая и перекатывая второй, пока она снова не поворачивается ко мне другой грудью. Все это время она не перестает двигаться на мне.

Я так близко! Я хватаю ее бедра, помогая ей двигаться быстрее. Она хрипло стонет и снова тянется вперед, опираясь одной рукой о кровать, подставляя мне другой сосок.

— Укуси, — шепчет она.

Я делаю, как она просит и слегка прикусываю ее нежную плоть. Кажется, это именно то, что ей нужно. Она напрягается, ее пальцы впиваются в мою грудь, и она взрывается, кусая меня, что позволяет мне сделать то, что мне так необходимо.

Я кончаю внутри нее.

Она продолжает двигаться, задыхаясь от волн удовольствия, которые проходят сквозь ее тело, пока, успокаиваясь и тяжело дыша, не опускается на мою грудь.

И в этот момент все, что есть — это мы, хотя я знаю, что это бессмысленно… Я люблю ее.

2

Воскресенье, 23 августа

Мэгс

Я кладу свою сумку на кухонный табурет, когда в дверях, хихикая, появляется Джаз. Спенсер прижимается к ней сзади, уткнувшись в нее лицом, и позволяя своим рукам блуждать по ее телу. Еще очень рано, и я не ожидала встречи с ними. Думала, смогу пробраться незамеченной.

Джаз останавливается, и Спенсер смотрит на меня поверх ее головы, приподнимая брови.

— Ты рано вернулась, — замечает Джаз.

— Или поздно, — бормочет Спенсер, прижимая губы к ее шее и забывая, что я все еще здесь.

Теперь брови Джаз взлетают:

— Где ты была?

— Я осталась у Уилла. Все лучше, чем всю ночь слушать вас двоих, — стараюсь произнести слово «осталась» настолько небрежно, чтобы все выглядело достаточно невинно.

Спенсер поднимает взгляд, чтобы посмотреть на меня, и я вижу его улыбку, пока он продолжает покусывать Джаз. Он думает, что было нечто большее, но это же Спенсер. Он всегда так думает. Я отвожу взгляд, чувствуя себя усталой.

— Ты в порядке? — спрашивает Джаз, стряхивая с себя Спенсера, и подходит, чтобы положить мне руку на плечо.

— Ага, просто устала, — отвечаю я.

— Слишком мало спала? — Спенсер ухмыляется.

— Я спала прекрасно, спасибо. Если ты забыл, всю эту неделю мы часто трудились допоздна, — даю отпор. Спенсер поднимает руки в знак капитуляции. Нужно быть помягче, иначе выдам себя с головой. — Пойду-ка я в душ, у нас будет тяжелый день, — говорю я Джаз.

— Хорошо, я пока сделаю тебе чай.

Я поднимаюсь наверх в мою ванную. Кидая взгляд в зеркало, я останавливаюсь. Почему я так выгляжу? Прошлая ночь было невероятной. Мы заснули, обнявшись, и проснулись сегодня на рассвете, улыбаясь и нежно целуясь. Но это чувство ушло. Прощальный поцелуй был неловким. Я все передергиваю? Он выглядел нормально, сказал, что увидимся в магазине утром. По крайней мере, он меня не избегает. Мы не особенно много разговаривали, но чем больше проходит времени, тем больше мне кажется, что мне нужно повзрослеть. Я до сих пор не знаю, что значит прошлая ночь. И если она ничего не значит — нет, я не хочу даже думать об этом. Мне нужно вести себя как обычно, а не придавать слишком большое значение случившемуся.

Я отношусь к этому спокойно. Я не тороплю события. Запомнила? Существует действительно веская причина для этого… И я трахалась с ним прошлой ночью.

Возьми себя в руки, черт тебя дери! Не теряй голову.

— Готовы ли вы к новому дню, мисс Шоколатье? — Я усмехаюсь, когда вхожу на кухню, чувствуя себя намного бодрее после горячего душа.

— Да! — прошептала она. — Я так взволнована. Вчера вы меня просто ошеломили, но сегодня мне не терпится снова начать работу. Давай поскорее вернемся! Я приготовлю тебе завтрак. — Затем она хмурится. — Или нет, я ведь не знаю, где что лежит!

Я кладу свою руку на ее:

— Джаз, расслабься. Девочки тоже приходят рано. Я уверена, что они способны сделать пару бутербродов. Просто сосредоточься на том, чтобы привести свои мысли в порядок. Кто-то должен делать конфеты, помнишь? Сегодня это твоя главная задача.

— Хорошо, — вздыхает она. — Может быть, я еще немного потрясена. Еще раз спасибо за то, что ты сделала для меня. — Она сильнее сжимает мою руку.

— Я просто сделала то, на что тебе не хватало смелости. Но вся работа все равно на тебе. Ты сможешь, Джаз. Я верю в тебя.

Она вытаскивает свою руку из-под моей и говорит:

— Хорошо, пойдем, пока я снова не разревелась.

Я смеюсь:

— Конечно, возьму свою сумку. — Тут я замечаю, что мы одни. — А где Спенсер?

— Он пошел домой, снова принять душ.

— Снова принять душ?

Она ухмыляется:

— Да, мы помылись, до того, как ты пришла, но потом снова испачкались.

Я бросаю взгляд на часы на стене:

— Джаз, сейчас без десяти восемь, а тебе снова нужен душ?

Она кусает губу, чтобы подавить улыбку.

— О, Боже! — поднимаю сумку и забрасываю ее на плечо. — Избавь меня от подробностей.

— Кстати о подробностях, есть что сообщить о своей ночевке?

— Нет, — я поворачиваюсь к двери, надеясь, что мы закончили этот разговор.

— Бред! — она догоняет меня. — Ты выглядишь подозрительно.

— Естественно, я выгляжу подозрительно, Джаз, это отцовское проклятье. — Я продолжаю идти, пока не дохожу до входной двери.

— Ну да, — говорит она, едва сдерживая смех. — Я узнаю, — предупреждает она. — Я всегда узнаю.

— Там нечего выяснять, Джаз. Мы пили чай и смотрели «На гребне волны».

— И?

— И все! — огрызаюсь я, распахивая дверь.

— Хорошо! Полегче там, можешь сломать что-нибудь важное.

— Я могу сломать тебя, если не заткнешься! — бормочу я, и мы начинаем хихикать.

Джаз смеется, когда мы идем к машине. — Значит, ты еще не готова говорить об этом. — Я смотрю на нее убийственным взглядом и сажусь на пассажирское сиденье, пока она обходит машину. — Я спрошу тебя позже, — добавляет она, садясь на место водителя.

— Отлично, — бурчу я с раздражением.

Показав Джаз, где можно припарковаться, как разблокировать двери и отключить сигнализацию, мы приступаем к работе. В деревне еще тихо. Мы повесили табличку «Работаем с 9:00», но к 8.30 решили, что нет причин не открывать двери. Солнце сияет, и несколько человек уже какое-то время бродят неподалеку. Я обхожу центральные столики, когда слышу его.

— Эй, — говорит он, его мягкий голос, посылает теплые волны, которые согревают все мое тело. — Мы пришли на помощь, вы должны оставить это нам. — Он забирает у меня мои заказы, подходит ближе и становится совсем рядом, убирая прядь моих волос за ухо, и смотрит на меня с нежной улыбкой. — Привет.

— Привет, — тихо отвечаю я, не сводя с него глаз.

— Извините, дайте пройти, — говорит Спенсер, и врезается в мою спину. Он обходит другой столик, толкая меня в объятия Уилла.

— Осторожно, чувак, — ругается Уилл, ловя меня около своей груди, и просто прижимает меня к себе.

— Извините, я пытался, но вы двое стояли у меня на пути, строя друг другу глазки.

— Ничего подобного, — отвечает Уилл, все еще удерживая меня. — Будь поосторожнее. — Он отпускает меня и смотрит на меня сверху вниз. Легкая улыбка играет в уголках его губ. — Ты в порядке?

Я киваю.

— Вы двое вместе? — Спенсер разрушает этот момент, и я поднимаю глаза, отыскивая его, так как он основательно застрял в нашем личном пространстве.

Это раздражает Уилла.

— Ты мудак, ты знаешь об этом?

— Мне говорили об этом пару раз. — Он ухмыляется. — Сегодня, — весело говорит он, — я проснулся так рано не для того, чтобы весь день смотреть на ваше публичное проявление чувств. У нас до хрена дел.

— Ого, посмотри на себя! — дразню я. — Так мотивирован. Я никогда не видела тебя таким, Спенсер. Ты хочешь делать что-то для других людей. Это мило.

— Пфф! Ты дышала мне в затылок, пока я ремонтировал кафе и кухню. Теперь у меня есть Уилл, ноющий что нужно возвращаться на объект. Я пришел сюда, просто чтобы посмотреть, как Джаз колдует с шоколадом. Чем скорее мы сможем здесь все организовать, тем скорее я смогу вернуться на стройку. Договорились?

Я оглядываюсь на Уилла и улыбаюсь:

— Это греет тебе душу, да?

— Его щедрость не знает границ, — соглашается Уилл.

— Ой, поцелуйте меня в зад, вы оба. Честно говоря, чем скорее мы закончим с этим, тем лучше, для каждого из нас, — возражает Спенсер.

И Уилл, и я прикладываем максимум усилий, но все равно рефлекторно обмениваемся виноватыми взглядами. Спустя доли секунды мы отворачиваемся и пытаемся сделать вид, что не смотрели друг на друга. Мы оба в глубине души знаем, что поздно что-либо скрывать. Спенсер отводит взгляд, пытаясь спрятать улыбку, и наклоняется еще ближе.

— Я это видел, — восторженно шепчет он и возвращается на кухню.

Уилл закатывает глаза.

— Я разберусь с ним, — говорит он, следуя за Спенсером.

Я смотрю на них пару секунд. Разберется с ним? Почему он должен разбираться с ним? Мы храним все в секрете? Я отвожу взгляд, потому что не хочу, чтобыСпенсер разнюхал все до того, как мы сможем поговорить о происходящем. Может быть, Уилл хочет все забыть. Очень быстро меня охватывает страх.

Боже мой, что мы наделали?

Я глубоко вздыхаю и возвращаюсь обратно. Спенсер и Уилл на кухне, Джаз с забавным видом бродит с чистыми подносами. Она открывает рот, чтобы заговорить, но меня перебивает голос за моей спиной:

— Я слышал, это место то, что надо, — говорит глубокий голос. Этот голос я хорошо знаю. — Вы открыты? — я оборачиваюсь с огромной улыбкой.

— Джей-Джей! — я вскрикиваю и подбегаю к нему, запрыгивая в его крепкие объятия так, что он делает два шага назад на улицу, чтобы не упасть. Он обнял меня огромным руками и поднял вверх.

— Как дела, креветка? — спрашивает он, его лицо все еще зарыто в моих волосах. — Думаешь, ты можешь просто вернуться и не сказать мне?

Я виновато смотрю на него, когда он ставит меня обратно.

— Нет, совсем нет, я просто не знала, что вернусь. Я собиралась позвонить тебе, когда все встанет на свои места.

Он хмурит свои темные брови, и скрещивает руки на широкой груди.

— Я слышал, ты здесь уже почти два месяца.

Я съеживаюсь.

— Извини, я была сильно занята.

Он улыбается своей сверкающей улыбкой, которая преображает его серьезное лицо.

— Все в порядке, креветка. Просто хорошо, что ты вернулась.

— Хочешь кофе? Мы можем наверстать упущенное, — спрашиваю я.

— Конечно, — улыбается он.

3

Воскресенье, 23 августа

Уилл

Я за пару секунд узнаю его неприятный, резкий акцент, когда он начинает говорить, и моя спина напрягается. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Мэгс буквально бросается на него, и мои плечи опускаются. — Отлично, — бормочу я.

— Эй, чувак… — предупреждает меня Спенсер.

— Да, я знаю, — вздыхаю я.

— Ты не собираешься что-нибудь сделать? — говорит он, подходя ко мне, чтобы увидеть это представление.

— Нет смысла, — отвечаю я, отводя глаза от этой сцены.

Спенсер на секунду отвлекается от них и оглядывает меня с головы до ног, но тут же возвращает взгляд на Мэгс и Джей-Джея.

— Для тебя, может быть, — признается он. — Но я мог бы вмешаться.

— Мудак, — шепчу я.

Ни один из нас не прекращает наблюдать.

Я с сожалением смотрю, как любовь всей моей жизни повторно знакомится с Прекрасным Принцем.

Спенсер выглядит ошеломленным.

— Во что он одет?

— Бриджи для верховой езды.

— Зачем? — его голос звучал скептически.

— Он ездит на лошади.

— Но почему они настолько обтягивающие? — Спенсер так сокрушается, будто испытывает сочувствие к страданиям его члена.

— Понятия не имею. Может, обычные джинсы пугают лошадей.

— Он похож на персонажа из исторической драмы BBC (прим. пер. Би-Би-Си).

— Я знаю.

— Дебил.

— Ага.

— Так что ты собираешься делать? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

Я наблюдаю за ними, когда они смеются над какой-то шуткой, и вижу, как он смотрит на нее, — его чувства не изменились. Он хочет ее. Он всегда хотел. Я не могу конкурировать с ним. Он всегда подходил ей лучше, чем я.

— Ничего, — вздыхаю я, — я ничего не могу сделать. — Затем я отворачиваюсь. — Пойдем, у нас сегодня до хрена работы, — говорю я ему.

Он смотрит на меня мгновение, затем неразборчиво бормочет: «как скажешь» и следует за мной на кухню.

Я стараюсь казаться занятым и не смотреть в дверной проем кухни. А когда я туда все-таки смотрю, то стараюсь игнорировать тот факт, что его рука несколько раз сжала ее ладонь. Он не сводит с нее глаз. Мне даже не надо сдаваться: я итак не могу с ним конкурировать, я даже никогда не должен был пробовать. С глаз долой — из сердца вон. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мне нужно взять себя в руки, пока он не зашел слишком далеко.

Когда он наконец уходит, Мэгс направляется ко мне. Я напрягаюсь, когда ее рука ложится мне на спину. Я пытаюсь выпрямиться и бьюсь головой о столешницу, с которой сейчас работаю.

— Ауч!

— Вот черт, извини, — говорит она, отдергивая руку.

Я почти сразу начинаю скучать по ее прикосновению. Я почувствовал себя собственником, и мне это понравилось. Наверное, мне просто нравится видеть то, чего нет.

— Это не твоя вина, — я должен быть сильнее. Я должен сказать ей. Но не здесь и не сегодня. Я слишком устал. Внезапно напряжение последних нескольких недель дает о себе знать. Я ремонтировал дом ее отца, помогал здесь, и желал ее так сильно, что это было больно физически, не спал… Теперь я закончил. Мне нужно спать, а не мечтать, потому что мечтать я могу только о ней, а это уже не отдых.

Она на мгновение останавливается позади меня, ничего не говоря, и я притворяюсь, что вкручиваю какие-то шурупы, и что это требует от меня полной концентрации.

— Все в порядке? — спрашивает она.

— Со мной? — я удивляюсь этому вопросу. — Со мной все в порядке.

Она ждет еще немного, затем говорит:

— Хорошо. — И потом уходит.

— Спокойно, чувак. — Спенсер ложится рядом со мной.

— Заткнись, Спенсер.

— И мы закончили! — Входная дверь звенит, когда Джаз переворачивает табличку. Она подходит к кухонной двери, и скользит обнять Спенсера за талию, слегка сжимая его.

— Вы слышали ее, народ, — рявкает он. — Мы здесь закончили, так что можете идти. У меня есть дело, которым следует заняться. — Он перекидывает визжащую Джаз через плечо и смотрит на нас с нетерпением. — Я не шучу. А теперь уходите, если вам не нравится смотреть. — Он сверкает волчьей ухмылкой на девушек за прилавком, которые делают все возможное, чтобы быстро закончить уборку.

Обе девушки, которые работали на маму и остались работать с Джаз, покраснели. Я знаю, что они обе сохнут по Спенсеру. Но хоть он и ведет себя как пещерный человек, я не думаю, что он собирается бросить Джаз на прилавок и трахнуть ее прямо сейчас… Боже, кого я обманываю? Именно это он и собирается сделать!

Я должен вмешаться и остановить его, прежде чем он пересечет черту.

— Ладно, как на счет того, чтобы отправить вас домой, а мы все закроем?

— Превосходно, — подмигивает он, направляясь к двери. Я гримасничаю.

— Подожди, моя сумка! — Джаз кричит, вырываясь из его рук.

— Мы ее принесем, — отвечает Мэгс.

— Прошу за него прощения, леди, — бормочу извинения девушкам. — У него нет ни капли самоконтроля.

— Ой, оставь его в покое, — отвечает Мэгс.

Я смотрю на нее.

— А ты сменила пластинку.

— Он влюблен, это мило.

Я издеваюсь:

— Ага, и к черту приличия, верно? — Я переступаю порог, чтобы погасить свет, и тут чувствую, как она оборачивает руку вокруг меня, когда я щелкаю последним выключателем.

— Нет ничего плохого в небольшой демонстрации непристойного поведения, — мурлычет она.

Охренеть.

Я ощущаю, как мелкая дрожь проходит через все тело, и не могу контролировать то, что она со мной делает. Одна только мысль о сексе с ней, и я уже уступаю.

— Я думаю, — говорит она так тихо, что слышу только я, — почему бы и нет… — она уходит, подавляя зевок.

Я использую эту возможность, пока она у меня есть.

— Пойти домой, принять ванну и лечь спать пораньше? — Я говорю с большим волнением. — Полностью с тобой согласен. — Я усмехаюсь, надеясь смягчить все это. Это жестоко. Я фактически собираюсь сесть и, глядя ей в глаза, сказать, что мы допустили ошибку. Я не хочу, но должен. Я проходил через это раньше, и знаю, что так будет лучше, чем повторять все снова. Это к лучшему.

— Но я…

Я прижимаю палец к ее губам.

— Тсс. Мы оба нуждаемся в отдыхе, мы не спали несколько дней. Иди домой, ляг в постель. Мы увидимся утром.

Она кивает, разочарование написано на ее лице.

— Хорошо.

Она смотрит на меня мгновение, ее плечи опускаются. Мои глаза бродят по ее лицу. Я все бы отдал, чтобы все было по-другому. Я боюсь за нее. Я думал, что все позади, но, похоже, мне придется научиться жить с этим. Лучше так, чем позволить ей вырвать мое, все еще бьющееся, сердце.

— Хорошо, теперь иди домой, а я закрою.

Она вздыхает, но не спорит. Собирая свои сумки, она разворачивается, чтобы уйти, но я просто не могу отпустить ее. Я хватаю ее за руку и притягиваю к себе, сокрушая ее губы своими. Она тает в моих объятиях, и я направляю все свои чувства в связь между нами. Когда я отрываюсь, ее грудь вздымается. Она смущенно смотрит на меня, потому что, хоть я и пытался, в этом поцелуе не было прощания.

4

Понедельник, 24 августа

Уилл

Рано прибыв к дому Мэгс, я начинаю смешивать строительный раствор. Это значит, что даже если она выйдет и попытается заговорить со мной, я не смогу остановиться. Когда приходит Спенсер, я уже работаю как одержимый.

— Конец моей фантазии о романе принцессы и конюха, — говорит он, с тоской глядя на дом.

Это первый день, когда он вернулся к стройке, и, хотя он очень рад тому, как идут дела с Джаз, кажется, его только что осенило, что она уже не та богатая сучка, о которой он фантазировал на работе.

Он смотрит на меня и словно загорается. Указывая сначала на меня, затем на дом, он усмехается.

— Не надо, — предупреждаю я его.

— Что? Хозяйка особняка трахается со строителем. Это идеальный сценарий ролевой игры специально для вас.

— Вот спасибо! Продолжай сыпать мне соль на рану, почему бы и нет? — Он этого не понимает. Я не хочу жить в чьих-то фантазиях. Для меня это жестокая реальность, хотя хотелось бы, чтобы это не было правдой.

— Да ладно тебе, это смешно.

— Для тебя, — ворчу я.

— Ты рано пришел, — говорит он, мудро меняя тему.

— Я не мог спокойно лежать там и слушать тебя еще хоть пару минут. — Ворчу я, бросая мастерком бетон и соскребая излишки в форму, прежде чем слишком сильно ударить сверху кирпичом.

Спенсер поднимает брови, но ничего не говорит, поэтому я продолжаю агрессивно работать.

— Что тебе сделали бедные кирпичи? — я вздрагиваю, услышав голос Мэгс.

— Просто пытаюсь наверстать упущенное, — я кидаю на Спенсера злой взгляд, вздыхаю и поворачиваюсь к ней лицом, потому что она не сделала ничего плохого.

— Привет, — в ее голосе звучит неопределенность.

— Привет, — отвечаю я с напряженной улыбкой.

— У вас есть время выпить чаю?

— Я… — я держу мастерок с сырым бетоном в руках и пожимаю плечами. — Он высохнет, если я остановлюсь.

Она кивает в знак того, что поняла.

— Нет, все в порядке, ты иди, — вмешивается Спенсер и забирает у меня мастерок из рук. — Я этим займусь, — усмехается он. — В любом случае, у меня это получается лучше.

Иногда мне хочется его прибить. Я поворачиваюсь, чтобы отдать ему перчатки и кинуть на него взгляд, выражающий все мое желание покалечить его. Он улыбается в ответ одной из своих саркастических «всегда пожалуйста» улыбок.

Я обращаюсь к Мэгс:

— Похоже, я свободен.

— Пойду поставлю чайник, — отвечает она.

— Молоко и один кусочек сахара! — кричит Спенсер. Засранец.

Я неохотно следую за ней на кухню. Неловкость между нами — это не круто. И это приводит меня в еще большее замешательство. Она собирается заваривать чай в молчании, и я понимаю, что она готовится к разговору со мной. Я это ненавижу, но ведь это моя проблема, так что все справедливо.

— Почему ты передумал? — внезапно спрашивает она, прерывая мои размышления. Она не поворачивается ко мне лицом, она просто смотрит через окно на длинную извилистую дорогу.

Я не знаю, что сказать. Я не ожидал, что она вот так в лоб спросит меня об этом. Я думал, мне придется придумывать объяснения, но она понимает. Чувство вины усугубляется еще и тем, как легко она поняла меня. Я ищу в своей пустой голове хоть что-то, что будет звучать как убедительная причина, но нахожу только собственные комплексы. Пока я пытаюсь собрать свои мысли воедино, она поворачивается и смотрит на меня с обидой в глазах.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но закрываю его.

Она кивает.

— Все нормально. Я поняла. Тебе это не нужно.

— Нет, я… — она смотрит на меня выжидательно, но мне нечего сказать.

Она вздыхает.

— Уилл, тебе придется рассказать мне, в чем дело, я не могу догадаться сама.

Я смотрю на свои ноги. Затем бормочу что-то, что сам едва могу разобрать. Это звучит жалко, я не могу даже подобрать слова так, чтобы они сложились в предложения.

— Что? — резко спрашивает она.

Я поднимаю голову и смотрю ей в глаза. Ее раздражение сейчас так осязаемо. Я должен отпустить то, чего я действительно хочу. Снова. И где справедливость? Но у нас есть то, что есть.

— Я говорил, что я недостаточно хорош для тебя.

Она пристально смотрит на меня, молча.

— Я не подхожу тебе, Мэгс. Не пытайся отрицать.

— Ты серьезно? — она хмурит брови.

Я пожимаю плечами:

— Я не хочу, чтобы это было правдой, но ты знаешь, что это так.

— Разве я когда-нибудь давала тебе повод? Но если это так, прости меня.

— Это не ты, — говорю я ей, подходя к ней и беря ее за руку. Она пытается оттолкнуть меня, но я не позволяю ей. Мне нужно сказать это. Ей нужно понять. — Когда я с тобой, — продолжаю я, — мне так хочется верить, что между нами все реально.

— Потому что так и есть! — восклицает она.

— Мэгс, я не часть твоего мира.

Это было последней каплей для ее самообладания, и она вынимает свою руку из моей.

— Снова деньги? Это все, что тебя волнует?

Я смотрю на нее, пытаясь не бередить старую рану. Это не только деньги, но лучше, чтобы она этого не знала. Ревность — это не то, чем я горжусь, и ничто из того, что она когда-либо делала, не могло ее вызвать. Это был он, Джей-Джей, и тот факт, что я не на том уровне, чтобы конкурировать с ним. Так что я буду придерживаться прежних доводов: деньги по-прежнему являются веским аргументом. Мне жаль, что она не видит этого, так как это вижу я. Она думает, что все это неважно. И это может быть неважно сейчас, но я реалист, и уже скоро деньги станут важны… что бы мы ни пережили вместе. Я не то, что ей нужно.

— Пошел вон.

Она поднимает взгляд и смотрит мне прямо в глаза. Я пытаюсь говорить, но она перебивает меня.

— Убирайся!

Я вздыхаю, прежде чем спокойно уйти.

Спенсер видит, как я возвращаюсь, но продолжает делать кирпичную кладку и позволяет мне молча выпустить пар. Мне нужно отвлечься.

Во время обеда Спенсер насильно пихает бутерброд мне в руку, чтобы оторвать меня от работы, и даже тогда я останавливаюсь, только чтобы жевать и глотать. Мне нужно работать. Мне нужно забыть и двигаться дальше.

Грохот копыт пробуждает меня от грез, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть мой худший кошмар, скачущий через лужайку за домом. Моя кровь вскипает: он едет на лошади и ведет следом другую — лошадь Мэгс. Они отправляются кататься вместе.

Как мило. Долго ждать не пришлось.

Ее лошадь ненавидит меня, я уверен. Мэгс пыталась заставить меня поехать с ней, но мы с лошадьми не совместимы. Очевидно, у нее для этого есть Джей-Джей. Еще один яркий пример того, насколько наши миры разные.

Мэгс выходит на террасу, одетая в костюм для верховой езды. Я слышу, как Спенсер задыхается при виде ее в бриджах. Они не делают ее смешной.

— Черт возьми, — говорит он себе под нос. Я игнорирую его и слежу за ней. Она не смотрит в нашу сторону, а направляется прямо к нему.

— Эй, креветка! — я слышу, как он зовет ее своим нелепым раскатистым голосом, когда доезжает до ворот и спешивается.

Я не слышу ее ответа, потому что она разговаривает как нормальный человек. Я вижу, как он крепко обнимает ее и удерживает в объятиях чересчур долго. Затем я смотрю, как он отступает и смотрит на нее, нахмурившись, затем крепко прижимает ее к груди и смотрит на меня. Он смотрит мне в глаза, когда целует ее в макушку.

Чертовски идеально. Он наслаждается этим. Я вручил ему ее на блюдечке, а он просто самодовольный ублюдок.

— Ты будешь это терпеть? — недоверчиво спрашивает Спенсер.

— А что я могу сделать?

Он обнимает ее и ведет к лошадям, снова глядя в мою сторону с презрением, прежде чем полностью сосредоточиться на ней. Я заставляю себя отвести взгляд.

Спенсер качает головой, но молчит. Так на него не похоже. Я с энтузиазмом возвращаюсь к нападению на кирпичи.

Молчание затягивается, и я почти чувствую, как он репетирует наш разговор в своей голове. В эту минуту я знаю, что он собирается начать, и не хочу начинать длинный спор с ним, когда он не знает всей херни об этой ситуации.

Когда он открывает рот, я поднимаю руку:

— Может не будем, пожалуйста?

— Я так тебе скажу: вытащи свою голову из задницы и скажи ей, что чувак на лошади должен уйти!

Я смеюсь, покачиваю головой и поворачиваюсь, чтобы взять новый мешок с цементом.

— Не будь ребенком. Что тут такого?

Я бросаю мешок и смотрю на дом.

— Чувак, она живет там. — Я указываю рукой на дом. — Прямо сейчас она скачет по всем этим бескрайним полям с Его Королевской Безупречностью. Я наемный рабочий, верно? Так оно и будет. Зачем ей я? Взгляни на меня!

Он окидывает меня взглядом сверху донизу и складывает руки на груди.

— Если ты напрашиваешься на комплименты, приятель, то ты обратился не по адресу. Ты чертовски представителен, лгать не буду. Но она, очевидно, это и так знает.

Я вздыхаю:

— Ага. Но как долго это продлится?

Спенсер хмурится.

— Послушай, в конечном итоге она пришла бы в себя, бросила меня и вышла бы замуж за Четвертого Графа Придурочного. Этот хер никогда не исчезнет.

— Он ее бывший или что-то в этом роде?

— Нет. — я вздыхаю, поддаваясь жалости к себе. — Он — ее будущее. Мы можем просто оставить это?

— Ты знаешь, у тебя очень богатое воображение. Как ты придумал всю эту фигню?

— Это факт. Она больше не моя.

— Ага, хорошо, может быть ты перестанешь уже страдать? Ты бросил ее и отправился хипповать в Австралию вместе со мной.

Я смотрю на него пару секунд. Он ужасно не наблюдателен. Я качаю головой, внезапно чувствуя горечь от того, что сдался, но я предпочитаю не идти этим путем. Он живет в своем собственном мирке, и усилия, которые он должен приложить, чтобы понять эту неоспоримую истину, не стоят потраченного серого вещества.

— Что?

— Ничего, — бормочу я.

— Да ладно, что?

— Пожалуйста, прекрати.

— Тебе, очевидно, есть что возразить? Я слушаю.

Я поднимаю глаза на эгоцентричного придурка, который стоит там, скрестив руки, и ждет со своими аргументами, чтобы отбить все, что бы я ни сказал. Хорошо, посмотрим, какие доводы он приготовил.

— Я не бросал ее, поехав хипповать вместе с тобой, эгоистичный ублюдок. Я ее оставил и не мог просить ее дождаться меня, когда понял, что она заслуживает лучшего, чем я.

Спенсер смотрит на меня, как будто я не вижу плюсов.

— Ага, ты бросил ее, чтобы отправиться в прекрасное путешествие на год и провести самое лучшее время со своим дорогим старым кузеном, — усмехается он и бьет меня по спине.

У меня перед глазами встает красная пелена. Все то, чем я пожертвовал, быстро вскипает во мне, и мой кулак бьет его по лицу, прежде чем я понимаю, что делаю. Я сразу же выставляю кулаки, чтобы попытаться отвести удар, который, как я знаю, последует, но вместо этого он толкает меня в стену. Другие ребята бросаются к нам, чтобы разнять. Я готов к драке, но слышу, как Спенсер говорит:

— Все в порядке, я это заслужил.

Что, черт побери?

Ребята осторожно отступают, а затем расходятся, когда становится очевидно, что Спенсер не собирается бить меня в ответ.

Он касается своей щеки.

В молчании мы оба переводим дыхание.

Я не могу поверить, что это произошло, я проглатываю желание извиниться. Я слишком добрый. Я не жестокий человек, но он действительно заслужил это.

— Ты готов, наконец, снять груз с души?

Я вздыхаю.

— Я не отказался от нее, чтобы поехать и повеселиться в Австралии, — говорю я, чувствуя себя побежденным.

Спенсер ждет, но, когда я не продолжаю, он пинает песок на цементном полу, и пристально смотрит на ботинки. — Я думаю, будет лучше для нас обоих, если ты скажешь, почему ты на самом деле оставил ее.

Я смотрю на него. Серьезно, кто этот парень? И где идиот, которого я терплю только потому, что мы одна кровь? Когда он, наконец, смотрит на меня, я понимаю, что он прав. Это давно стоило сказать.

— Я оставил ее, чтобы спасти тебя от полного разрушения.

Он кивает, снова смотря на свои сапоги. — Ты сказал ей об этом?

— На самом деле, да. Пока ты и Джаз пытались застрелить друг друга, мы действительно много разговаривали.

— И это не изменило ситуацию?

Я пожимаю плечами.

— Я разбил ей сердце, чувак. По-твоему, для нее важно почему?

— Ну да, твой абсолютно бескорыстный поступок точно имеет значение.

Абсолютно бескорыстный? Я думаю. Хм, вот тут-то и включается моя совесть. Черт возьми.

— Ага, хорошо, это было не совсем бескорыстно.

— Да?

Возвращаясь в те времена, часть меня думает, что это было абсолютно эгоистично.

— Нет. — Я потираю лоб ладонью. — У меня были свои причины.

— Не поделишься?

— Уф, с чего бы мне начать? Я был недостаточно хорош для нее.

— Ты это уже говорил. Как ты думаешь, в один прекрасный день ты перестанешь в это верить?

— Я верю сейчас. Я не всегда так думал. Раньше я верил, что это неважно, но всегда существовали мелкие разногласия, то, что мы из разных слоев общества. Вечеринки, встречи, званые обеды. Многие места, куда меня не приглашали. Но угадай, кто всегда был там?

— Наездник?

— Угу. Всякий раз, когда у нее был «семейный праздник», он был там, одетый с иголочки. В те моменты, когда я был приглашен, я чувствовал себя неуместно, но не он. Он был в своей стихии, со всей своей «могу я пригласить вас на танец?» херней. В конце концов, я начал оправдываться, пока, наконец, у нас не вышла большая ссора.

— И что было потом?

— Ну, тогда все быстро пошло наперекосяк.

— Как?

— Это был какой-то бал дебютанток. Важная встреча с ее богатыми друзьями. Она росла с желанием пойти на этот бал, но после моего сопротивления века, она неожиданно перестала беспокоиться. Ее отец и Джей-Джей пытались понять, в чем дело. А я предполагал, что она избегает бала, чтобы не обидеть меня. Я сказал ей, что она должна пойти. Что я должен был сказать? Я бы отвез ее. Я не имел ввиду, что я не стал бы заходить, я просто думал, что она не должна не ходить из-за меня… Я не знаю. Я был глуп. В любом случае, вскоре я узнаю, что она идет с Прекрасным Принцем.

— И ты не пытался ее остановить? Сказать ей, что ты бы отвез ее туда?

— Нет. Вместо этого я тихо пережил внутри себя нервный срыв. Осознав, что я никогда не буду достаточно хорош, и что Джей-Джей все время будет приходить ей на помощь, я не мог конкурировать. У нас был хорошо спланированный разрыв, и я, казалось бы, бескорыстно исчез. — Я опускаюсь на кучу мешков.

Спенсер, как ни удивительно, смеется.

— Вот идиот.

Я киваю.

— Вернувшись из Австралии, я ожидал увидеть их на обложке журнала OK с убогими улыбками, показывающих место, где Титаник задел айсберг.

— А что было в итоге?

Я провожу ладонью по волосам.

— Она уехала.

— В точку. Ты сошел со сцены, и ничего не случилось.

— Ты ничего не знаешь.

— И ты ничего не знаешь.

— Да брось! Их семьи дружат на протяжении многих лет. Джордж думает, что солнце светит из его задницы. Это практически решенный брак.

— Я не слышу свадебных колоколов.

— Дай время.

— Ну да. Но Джордж — умный парень. Как думаешь, он бы бросил вас вместе, если бы думал, что Лох-На-Лошади подходит ей лучше?

— Ага, я знаю, — вздыхаю я. — У меня возникали такие мысли. — Это единственное, что сломало мою решимость, когда я впервые увидел ее снова. Все мои решения были посланы к черту, и я все испортил, переспав с ней. — В любом случае, уже слишком поздно. Я все по-настоящему запорол.

— Ты этого не знаешь.

— О да, я знаю. Она просто вышвырнула меня и тут же уехала в закат со своим героем.

Спенсер смотрит на небо и ухмыляется:

— Солнце все еще в зените, королева драмы. Когда она вернется, поговори с ней. Ты не знаешь, заинтересован ли в ней этот мужик.

— Я здесь уже довольно долго и о нем не было ни слуху, ни духу, хотя он живет вниз по дороге. Сейчас она снова здесь, и он опять все разнюхивает… О чем это говорит тебе? Он хочет ее, и у него есть все, что нужно, чтобы получить ее.

— И что он сделает? И что с того, что он это сделает? Будь тем, кого она хочет, и он должен будет смириться с этим.

Я вздыхаю и встаю.

— Он из ее мира, и подходит ей. Я просто пытаюсь сделать все максимально безболезненно.

— Как?

— Я смирился.

— Ты кретин, ты же знаешь это?

— Рыбак рыбака видит из далека.

— Да-да, я могу авторитетно сказать, что ты кретин. Ей явно неважно, что ты покрыт штукатуркой, водишь дерьмовую машину и немножко слабак.

Я поднимаю брови.

— Просто мое мнение, — говорит он, поднимая руки

— Вот как?

— Тебе надо раскачаться, чтобы двинуть чуваку. Это факт.

Я качаю головой.

— Просто потому, что я не такой тупица, как ты.

— Как бы то ни было, ты идиот. Разберись с этим.

— Угу, ясно.

— Не позволяй ему добраться до тебя, он этого не стоит. Я имею в виду, что он может ей предложить?

Я смеюсь.

— Ты имеешь в виду помимо богатства, статуса, общей страсти к лошадям? И давай не будем забывать, про семейное благословение.

— Это все переоценено. Что он вообще делает, кроме того, что носит обтягивающие брюки и имеет вечно растрепанные волосы?

— Он управляет конюшнями Джорджа.

— Он обычный фермер.

— Существует большая разница между чисткой старых кляч и присмотром за чистокровными лошадьми, Спенсер. Его Королевское Высочество не слишком сильно пачкает руки, поверь мне.

— Мэгс связана со всем этим?

— Да, она любит кататься. — Я поворачиваюсь, чтобы вернуться к работе и в конечном итоге пялюсь на поля, задаваясь вопросом, хорошо ли она проводит время. Если она не видела Джей-Джея с тех пор, как вернулась, она не ездила верхом довольно долго. Наверное, она в восторге.

Внезапно я чувствую необходимость уйти. Я не могу быть здесь, когда она вернется. Я не могу видеть, как она счастлива, когда занимается любимым делом вместе с ним. И я не могу смотреть, как он сделает первый шаг. — Наверное, я пойду домой. Я все исправлю, просто не могу…

— Да-да, хорошо, — отвечает Спенсер позади меня.

— Спасибо.

— Он серьезно королевский наследник? — выпаливает Спенсер, пока я собираю свои вещи.

— 56-й в очереди на трон или что-то вроде того.

— Святые угодники, тебе пиздец.

— Спасибо, дружище.

— Всегда пожалуйста.

Растянувшись на кровати и глядя в потолок, я снова смотрю на часы. Он опаздывает. В этот момент я слышу, как закрывается входная дверь. Я прислушиваюсь еще какое-то время, пока он гремит посудой на кухне. Я хочу пойти туда и расспросить его о том, что я пропустил. Как она выглядела? Он поцеловал ее? Или, что еще хуже, он вошел в дом вместе с ней? Черт, знание подробностей сделает все только хуже. Я не должен мучить себя.

Через несколько минут он поднимается по лестнице и появляется у меня в дверях, жуя яблоко и держа открытую книгу, глубоко поглощенный тем, что читает.

Я приподнимаюсь на локте и наблюдаю за ним. По-видимому, он не подозревает о моем присутствии, хотя стоит в дверях моей комнаты. Он кусает яблоко и смотрит на страницу. Он двигает бровями, а затем, продолжая жевать, переводит взгляд на следующую страницу.

— Что ты читаешь? — спрашиваю я, нарушая тишину.

Он удивленно смотрит, будто не понимает, где он. Он переворачивает книгу и смотрит на обложку. — Последняя книга твоей подруги. — Затем он разворачивается и направляется к своей комнате.

Я нахмурился. Моей… я не… ПОДОЖДИ! Я вскакиваю и бегу за ним, вырывая книгу из его руки, прежде чем он успевает добраться до двери в свою комнату. Он слишком легко отдал мне ее. Просто поманил меня пряником, но мне все равно.

— Откуда это?

Спенсер пожимает плечами. — Джаз хранит ее в комнате.

— Значит, ты украл ее?

— Я ее верну, — говорит он беззаботно.

Я переворачиваю книгу в руке и смотрю на обложку. Имя автора Гиги Кинг. Кинг девичья фамилия ее матери, это понятно. Я чувствую гордость за то, что держу ее книгу в руке и переворачиваю страницы, просматривая текст, написанный ею. Я останавливаюсь на странице, и мои глаза цепляются за слова, которые сразу же учащают мое сердцебиение. Затем я чувствую, как Спенсер нависает надо мной. Я толкаю его в сторону и спешу в свою комнату.

— Твоя подружка довольно похотлива. — Он прямо позади меня.

— Она не моя… — Я вздыхаю. — Просто уходи, Спенсер.

Я иду в свою комнату, и он пытается следовать за мной. — Оставить тебя одного, чтобы ты мог почитать, ты это имеешь в виду? — Он смеется, делая воздушные кавычки пальцами, когда говорит это слово — почитать.

Я прижимаю руку к его лицу и выталкиваю его из своей двери, закрывая за ним дверь.

— Лучше, чтобы ни одна страница не склеилась, когда я вернусь! — кричит он через дверь, и я показываю ему средний палец, хотя он и не может это увидеть.

Глубоко вздохнув, я смотрю на книгу в руке. Это выглядит пошло, как ебаный пиздец. Черно-белое изображение женских ножек с обратной стороны. Она носит чулки, у них сзади гребаные швы. Дерьмо. И каблуки. Но эта поза смущает меня. Уверенная, доминирующая. С одного пальца свешивается пара наручников. Мне вдруг приходит в голову, что эти ноги могут быть ногами Мэгс, и я отбрасываю книгу на кровать.

Я провожу пальцами по волосам. Что я собираюсь делать? Я не могу это прочитать, это итак паршиво. Я с трудом могу думать, когда она рядом, — так я хочу ее. Но я все испортил. Могу ли я позволить, чтобы ее грязные мысли в моей голове пытали меня?

Я смотрю на книгу.

Могу ли я?

5

Понедельник, 24 августа

Мэгс

— Ты пыталась взглянуть на все с его точки зрения?

Я испепеляю Джаз взглядом.

— Серьезно? Ты думаешь, что это я веду себя неразумно?

— Вовсе нет, — она отступает. — Но, возможно, немного сочувствия поможет тебе увидеть общую картину.

— Какую?

— Что он позволяет своей неуверенности встать между вами.

— Мне не нужно сочувствие, чтобы это увидеть. Это полная чушь! Он спал со мной, прекрасно зная, что потом уйдет. Так нельзя! Он играет моими чувствами!

— Мэгс, еще пару месяцев назад, я не знала, что они у тебя есть.

— Вот спасибо!

Она закатывает глаза.

— Ты знаешь, о чем я. Пока мы не приехали сюда, ты предпочитала секс на одну ночь нормальным отношениям. Ты постоянно так делала. А если кто-то вдруг просил твой номер, ты начинала жутко злиться.

— Это разные вещи.

— Ага, совершенно. Это разные вещи, потому что теперь тебе не все равно. Я никогда не видела тебя такой.

— По вполне понятным причинам. Последним человеком, о котором я заботилась, был Уилл, и посмотри, куда меня это привело. Сейчас я веду себя осторожнее.

— Осторожнее? Ты говоришь так, будто используешь средство от нежелательной беременности, ЗППП и ужасных чувств в одном флаконе.

— Именно так.

Джаз пытается не смеяться, но смех сильнее нее.

— Заткнись, это не смешно!

— Прости, — Она пытается выглядеть серьезной. — Он тебе очень нравится, попробуй поговорить с ним. Возможно, вы сможете преодолеть свои комплексы вместе и заняться жарким сексом.

— Сегодня я попыталась! Но, видимо, мои аргументы были неубедительными. Он утверждает, что недостаточно хорош для меня, что бы это ни значило. Это просто отговорка.

— Согласна, он кое-что не договаривает. Но разве ты не хочешь узнать, что именно?

— Я не понимаю, почему я все должна тянуть из него клещами?! Я дала ему прекрасный шанс рассказать мне все, и он им не воспользовался. Теперь все кончено.

— Ох, Мэгс.

— Не надо «Ох, Мэгс». Я не смогу пережить это снова.

Джаз изучает меня. Ясно, что ей есть, что еще сказать, но лучше не сейчас.

— Давай так: я наберу тебе приятную теплую ванну, и ты постараешься расслабиться. Может быть, завтра ты почувствуешь себя готовой к разговору. Она выходит из комнаты и покидает меня, покачивая головой. Она не знает, что потребовалось, чтобы оставить Уилла позади, и будь я проклята, если позволю ему сделать это снова.

Аррррр! Я настолько зла, что готова закричать! Если деньги для него так важны, то мне должно быть насрать на то, что он думает. Но с чего он взял, что недостаточно хорош для меня? Это мне решать, а не кому-то еще. Кровь закипает, и я не могу бороться с желанием вытащить из него правду.

Д: Ты где?

М: Сижу в машине у дома Уилла.

Д: Хаха, ЛОЛ. Твоя ванна готова.

М: Извини, хочу уже разобраться с этим.

Д: Тогда почему ты сидишь снаружи?

М: Не хочу входить.

Д: Тогда возвращайся домой.

М: Нет. Я должна это сделать.

Д: Ок.

Я вылезаю из машины, хлопаю дверью и иду по дорожке. Звоню в дверь и жду целую вечность, прежде чем слышу, что кто-то идет. Загорается свет и открывается дверь.

— Привет, Мэгс, — усмехается Спенсер.

— Он дома? — хмурюсь я.

— Да, у себя в комнате. Знаю, тебе не надо объяснять, где это. — Он хитро подмигивает и отходит в сторону, чтобы позволить мне пройти.

Угу-угу, очень смешно, остряк. Я быстро прохожу мимо него и поднимаюсь по лестнице.

— Мэгс, — он зовет меня торжественным тоном.

Я останавливаюсь на третьей ступени, но не оборачиваюсь: — Что?

— Послушай, — он останавливается. Спенсер Райан собирается быть серьезным? — Я знаю, что он говнюк, но он правда заботится о тебе.

Черт возьми! Я стараюсь продолжать злиться и не давать себе повода отступить.

— У него странный способ это показывать, — отвечаю я, а затем поднимаюсь по лестнице, прежде чем он сможет сказать что-нибудь еще.

Не стуча, я просто вхожу в комнату.

Уилл сидит в кресле у окна и читает. Он поднимает голову.

— Мэгс! — Он поднимается на ноги.

Я прикладываю палец к губам, чтобы заставить его замолчать. Мое терпение на исходе, и мне нужно все выяснить, прежде чем он все испортит.

Затем я замечаю, что он держит в руках.

Черт, нет!

— Где ты это взял?

Он закрывает книгу и виновато смотрит на нее.

— Эм, я…

Я подхожу ближе.

— Я серьезно. Как она оказалась у тебя?

— Спенсер нашел ее в комнате Джаз.

— Отдай ее мне, — рявкаю я, пытаясь забрать у него книгу.

Он держит ее за спиной. Я подхожу к нему, пытаясь отобрать книгу, и наши тела прижимаются друг к другу. Он не двигается, и я вскидываю голову, чтобы посмотреть на него. Когда его глаза перемещаются к моим губам, я знаю, что уже слишком поздно отступать. Его губы уже на моих губах, когда я пытаюсь начать возражать. Книга падает на пол. Его руки скользят по мне, окутывая теплом, и мои губы невольно раскрываются, позволяя его языку найти мой.

Я опускаю руки ему на плечи и ловлю себя на том, что целую его в ответ.

Нет. Я отталкиваю его от себя, раздраженная, что так легко сдалась.

— Подожди!

Мы оба делаем шаг назад, тяжело дыша.

— Мне жаль, я…

— Нет, завязывай с «мне жаль». Меня уже тошнит от этого. — Я смотрю на книгу, лежащую на полу. Я не знаю, сколько он успел прочитать, но это плохо. Очень плохо. Мне нужно сказать то, что я хотела, забрать эту чертову книгу и уйти. Я глубоко вздыхаю и смотрю ему в глаза. — Ты не можешь знать, кто для меня достаточно хорош, а кто нет. Это решаю я. Если ты чувствуешь, что недостаточно хорош для меня, это твоя проблема, не моя. Ты не можешь переспать со мной, затем сказать, что ничего не получится, а потом целовать меня, когда я приезжаю поговорить с тобой. Блядь, Уилл, что с тобой происходит?

Он опускает глаза, но не реагирует.

— Это несправедливо, понимаешь?

Он кивает, но не поднимает взгляд.

— Думаешь, если ты скажешь, что ты недостаточно хорош для меня, я соглашусь с тобой и заставлю тебя уйти? Этого ты хочешь? Думаешь, если сделаешь мне больно, я сделаю всю грязную работу за тебя, потому что ты трус, и у тебя нет яиц сказать, что ты не хочешь меня?

Он резко поднимает голову.

— Что? Нет!

— Ну что тогда, Уилл? Потому что сейчас все выглядит именно так!

— Ты написала книгу о нас, — мягко говорит он.

Я закрываю глаза и вздрагиваю.

— Не меняй тему.

— Я не менял.

— Ты не должен был это читать. — Я качаю головой, желая отступить, когда он делает шаг ко мне.

— Это мы. — Он опускает голову, пытаясь установить зрительный контакт.

Я вздыхаю и встречаю его взгляд.

— Это просто история.

— Это наша история.

— Это не наша история, она… — Я краснею. Меня бесит, что я не могу скрыть, как жар покрывает мои щеки. Я смотрю в сторону, не в силах заставить себя сказать, что она доминант и что он живет, пытаясь угодить ей. Что он подумает обо мне? Я могу отрицать, что мне это нравится, но очевидно, что саб в книге был списан с него, вплоть до того, что он оставил ее, чтобы поехать в Австралию. Все остальное — чистый вымысел. Когда я это писала, мы не виделись много лет. Книга никак не могла попасть в его руки. Я бы в жизни не стала писать об этом, если бы подумала хоть на секунду…

Черт меня дери!

Мой бывший читал о фантазиях, которые я все еще питаю к нему. Они преувеличены, но все же. Это казалось хорошей идеей для второй истории любви, которую искал мой издатель. Уилл был идеальной основой для покорного мужчины. Не то, чтобы я его так воспринимала, это просто… о боже!

Я взяла невинную историю и сделала ее просто… пошлой.

И он прочитал ее!

Застрелите меня. Сейчас же.

— Я знаю, кто она, — говорит он. — Я хочу знать, откуда все это? — Его тон настолько нежен, что я вынуждена снова взглянуть на него.

Я пожимаю плечами:

— Это вымысел.

— Неужели? — Он подходит ближе, выжигая весь воздух вокруг, и я, задыхаясь, делаю короткие вдохи, пытаясь выжить.

Невыносимо быть так близко, зная, что все закончится. Мне легче солгать, чем сознаться.

— Да, — шепчу я.

Я чувствую, как близко его лицо, и думаю о его губах напротив моих, и как невозможно найти силы, чтобы оттолкнуть его. Затем внезапно воздух становится ясным и холодным, и все его тепло покидает мое пространство. Я открываю глаза, ожидая увидеть, как он уходит, но его там нет.

Я задыхаюсь, отступая, когда вижу его на коленях.

— Стоп! Что, черт возьми, ты делаешь?

Он не отвечает. Никакой реакции, его взгляд остается неподвижным и прикованным к полу.

— Уилл?

Все еще ничего.

— О Боже, встань, Уилл. — Он что, думает, что я — это она? Что я буду доминировать над ним? Я не доминант. Конечно, я описывала игры, и да, я фантазировала об этом. Наверное, я естественным образом беру инициативу в постели, но я правда никогда не делала ничего такого… Я имею в виду, что мужчины просто не падают на колени… не в реальном мире.

Вдруг меня осеняет, что я упускаю главное.

Он стоит на коленях.

Для меня.

Мое сердце колотится, а ладони начинают потеть. Может быть, это и его фантазия тоже? Мои пальцы сжимаются в кулак, когда я представляю, как осторожно касаюсь его волос, собираю их в своей руке и, резко дернув, заставляю его посмотреть на меня.

Но я не могу. Это реальность, напоминаю я себе.

Но он все еще ждет.

Кажется, проходит вечность, а он остается непоколебимым.

Я протягиваю руку, сомневаясь, действительно ли я смогу, но отдергиваю ее обратно.

— Хватит, Уилл, это глупо.

Ничего.

— Уилл, — умоляю я.

Наконец, инстинктивно двигаюсь вперед, он слегка вздрагивает, когда я устанавливаю контакт, и это приводит меня в трепет. Что-то во мне берет верх, и я беру в кулак его волосы.

— Черт возьми, Уилл, посмотри на меня.

Неожиданно он поднимает глаза на меня, стеклянные от страстного желания. Мне определенно не нужно было дергать его за волосы, это нужно было ему. Это был мой приказ. Я сказала, посмотреть на меня, и он тут же посмотрел. Стало жарко как в аду, но он живет в фантазии, которой не существует, и это заставляет меня разозлиться на него.

— Это. Просто. История. — Мой кулак сжимается в разочаровании, и он вздыхает от чистого удовольствия.

— Я хочу знать, чем все закончится, — шепчет он.

Я застываю, глядя ему в глаза. Какая из историй? Вымышленная или реальная? Я чувствую власть, я долго фантазировала об этом. Но как насчет всех его дурацких вопросов о моих деньгах и образе жизни? Как насчет того, что он меня бросил? Я не могу пройти через это снова, это слишком. Я смотрю на книгу, лежащую на полу рядом с ним, и принимаю решение.

Оставлю ему его дурацкую фантазию.

— Тогда тебе придется продолжить читать, — отвечаю я, отпуская его волосы. Я слышу, как он поднимается на ноги, пока я иду к выходу. Он кладет руку прямо на дверь, чтобы я не открыла ее. Я не могу заставить себя посмотреть на него, потому что знаю, что это ослабит мою решимость.

— Выпусти меня, — спокойно требую я.

— Я не могу, — вздыхает он, как будто это открытие стало для него сюрпризом. — Пожалуйста, Мэгс.

— Пожалуйста, что? — Я резко оборачиваюсь. Он убирает руку от двери, и я открываю ее, чтобы уйти. — Пожалуйста, дать тебе еще один шанс переспать со мной, чтобы завтра ты вспомнил, что я не то, чего ты хочешь? — Я огрызаюсь. — Или, пожалуйста, верни все назад, чтобы ты снова смог заставить меня чувствовать себя дерьмом, пока ты не решишь, что все закончилось, и не свалишь в кругосветное путешествие?

Это бессмысленный разговор. Ничто не изменит того факта, что он не может смириться с моим образом жизни. Я не собираюсь снова ввязываться в это. Я ничего не понимаю. Никогда не понимала.

— Нет, — хмурится Уилл. — Ничего подобного. Ты — все, чего я хочу, Мэгс. Всегда была.

— В самом деле? Тогда тебе нужно работать над самовыражением, потому что выезд из страны на неопределенный срок говорит об обратном.

Он опускает глаза.

— И эта фигня о том, что ты недостаточно хорош для меня. Когда ты перестанешь оправдываться? Я не могу изменить того, кто я или откуда. Я никогда не тыкала тебе этим в лицо. Значит, дело в том, что я недостаточно хороша для тебя.

— Нет! — Он рычит, вставая между мной и открытой дверью. — Ты, ты… ты все. Я просто не могу дать тебе жизнь, к которой ты привыкла. В отличие от… — обрывает он сам себя.

— В отличие от кого…? — Нетерпеливо подталкиваю я, складывая руки.

На другой стороне коридора Спенсер громко прокашливается сквозь открытую дверь:

— Наездника.

— Что? — Я хмурюсь, смотря Уиллу через плечо. Отлично, я и не подозревала, что у нас есть аудитория.

— Иди на хуй, Спенсер. — рычит Уилл, не оборачиваясь.

— Что он имеет ввиду?

Уилл вздыхает, но ничего не говорит.

— Ладно, если рассказать мне правду — это слишком много для тебя, я просто уйду.

— Нет подожди! Пожалуйста, не уходи.

— Тогда скажи мне, что он имеет в виду.

Уилл оглядывается на открытую дверь и Спенсера.

— Может быть, ты вернешься к себе, чтобы мы могли поговорить наедине?

Я качаю головой.

— Нет. Если ты хочешь мне что-то сказать, выкладывай, чтобы я могла уйти.

— Ох, Божечки, эта «мыльная опера» никогда не закончится, — восклицает Спенсер, преследующий нас. — Он имеет в виду твоего конного друга с растрепанными волосами. Этот идиот считает, что он недостаточно хорош для тебя, потому что в конечном итоге ты окажешься в замке с Понибоем. Вот, я сказал это, теперь мы можем с этим закончить?

— Спенсер, блядь, что я тебе сделал, чтобы заслужить эту херню? Я всегда помогал тебе! — Уилл выглядит искренне обиженным, пока я молча наблюдаю за происходящим.

— Вот именно, — отвечает Спенсер, довольный собой. — Ты велел мне вытащить голову из задницы, поэтому я возвращаю должок. Не стоит благодарности. Итак, теперь, когда я спас нас всех, и мы пропустим месяц мучительных игр в угадайку, я собираюсь увидеться со своей девушкой.

Уилл открывает рот, затем снова закрывает его.

— Будь я проклят! — пробормотал Спенсер, поднимаясь по лестнице и схватив ключи от машины. — Вся эта драма, это все даже не имеет никакого отношения ко мне! Я тот, кому придется все разгребать?! Кто бы мог подумать, что они, блядь, доживут до этого дня? — Он закрывает переднюю дверь, оставив нас обоих в подавленном молчании.

— Он говорил серьезно?

Уилл делает долгий вдох, что только подтверждает то, что Спенсер сказал правду.

— Джей-Джей? Что… Я не могу даже… — Я не видела этого парня, даже не знаю сколько, потом один кофе и прогулка, и это должно заставить меня хотеть выйти за него замуж?

— Все гораздо глубже. Я вижу, как сильно он хочет тебя, Мэгс, и я не могу конкурировать с ним.

— Глубже? Что ты имеешь в виду?

Он пристально смотрит на меня.

— Серьезно? — тихо спрашивает он.

— Это стало бы приятной переменой, — бросаю вызов я.

***

— С кем ты говорил? — спрашивает мама, удивляя меня. Я не слышал, как она вошла через черный ход.

— С тетей Лиз.

— О, она хочет, чтобы я перезвонила ей?

— Хм? — Она выглядит заинтригованной.

— Да, она беспокоится о Спенсере. Хочет, чтобы я приехал к ним на выходные.

— И правильно, вы давно не виделись.

— Сомневаюсь, что он вообще захочет меня видеть. Мы почти не общаемся из-за его девушки, которую он боготворил. Вряд ли он хочет, чтобы я злорадствовал по поводу того, какой стервой она оказалась.

— Тебе и не нужно злорадствовать, дорогой.

— Я и не говорю, что буду, но все равно, вряд ли он будет рад меня видеть.

— Тетя Лиз считает, что он будет рад тебе. Может тебе стоит пойти?

— Тетя Лиз ничего не знает. Она хочет, чтобы я поехал с ним в Австралию.

— Я думала, он все отменил.

— Он отменил. Но тетя уверена, что ему нужна эта поездка. И хочет, чтобы я поехал с ним.

— И надолго?

— Думаю, где-то на год, не знаю.

— Ох.

Я вижу беспокойство на ее лице.

— Не волнуйся, мам. Я не поеду. У меня тут много дел, и я не могу просто уехать. — Я вижу, как она хмурится и неохотно вздыхает. — Я поеду к ним в выходные и вытащу его из комнаты. Ему просто нужно взбодриться, вот и все. Для этого не нужно ехать на другой конец света.

Она сжимает мое плечо и обеспокоенно улыбается.

— Может, это путешествие пошло бы на пользу и тебе? — говорит она серьезно.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что… — колеблется она.

— Что? — требую я.

— Ты не думаешь, что тебе стоит побыть вдалеке отсюда?

— Ты хочешь избавиться от меня? — Я шучу, пытаясь отвлечь ее от истинной причины. В последнее время было много напрягов, и моя неуверенность в себе начала поглощать меня с новой силой, как и мой страх, что Мэгс, в конечном итоге захочет быть с кем-то, кто соответствует ее образу жизни. С кем-то вроде выскочки, мини-аристократа, который прилип к ней как банный лист и только и ждет, чтобы увести ее.

— Конечно, нет. Мне совсем не нравится, что ты уедешь так далеко. Но ты молод, и мне бы не хотелось, чтобы ты упускал отличную возможность из-за девушки. Не стоит застревать в своих первых отношениях, когда у тебя впереди вся жизнь. — Она улыбается, пытаясь смягчить удар. Она тоже думает, что наши отношения с Мэгс долго не протянут, так что, возможно, я должен воспользоваться этой возможностью.

Я хочу, чтобы она ошибалась. Мои отношения с Мэгс прочны.

Я почти верю в это.

В глубине души я знаю, что она, в конце концов, выйдет замуж за деньги, а у меня их нет. Не то чтобы она одержима материальными вещами, это просто образ жизни. Этот парень, он человек ее круга. Их отцы вместе играют в гольф, они вместе проводят семейные торжества на частных островах. У них общие интересы и увлечения. Я просто не являюсь частью их мира. С некоторыми вещами сложно бороться.

И вот, это случилось. Все выползло наружу. Я не сказал, что я ревную ее к аристократу, но я позволил своей растущей неуверенности стать сильнее меня. Я заставил ее почувствовать, что она была не права, желая быть частью своего круга. И теперь она ведет себя так, будто ей не интересен бал дебютанток. Она упорно трудилась весь последний год, занимаясь благотворительностью и изучая правила этикета для этого бала. Этим занималась ее мама, поэтому она действительно хотела знать все от и до. Это было бы тем, к чему они готовились бы вместе. Но теперь она говорит, что это глупая традиция снобов, которая ей не интересна. Все потому, что она хочет доказать мне, что мы с ней не такие уж и разные.

Я понял, что это полная задница, и сказал, что ей нужно пойти. Я пытался убедить ее, что она должна сделать это ради своей мамы, но мне кажется, она меня не слышит. Поэтому я пойду и попытаюсь убедить ее пойти туда вместе.

— Не волнуйся, мам, я в порядке, и я никуда не поеду. — Я обнимаю ее и ухожу.

— Просто подумай, — кричит она мне вслед.

— Я подумаю, — отвечаю я, уже выходя из дома. Я должен добраться до Мэгс и пригласить ее на бал.

— Мне нужно кое-что тебе сказать, — говорит Мэгс, приветствуя меня у входной двери.

— Сначала я, — возражаю, желая увидеть, как загорятся ее глаза.

— Нет, это важно, — настаивает она. — Ты был прав, бал дебютанток — это то, чем гордилась бы мама, она хотела бы, чтобы я была там, и я буду. Но не беспокойся, — говорит она, я открываю рот, чтобы прервать ее. — Джей-Джей любезно согласился сопроводить меня, поэтому тебе не нужно проходить через весь этот кошмар.

Я замираю до того, как на моем лице хоть что-то отразится.

Не будь мудаком, Уилл. Просто не будь мудаком.

Конечно, он чертовски любезно согласился. Держу пари, что он не мог дождаться, когда я облажаюсь, чтобы он мог оказаться рядом в нужный момент.

Но я не буду мудаком. Она выглядит такой счастливой.

— Это здорово, — удается выдавить мне.

Нет, это не здорово.

Я не имел в виду, что ты должна идти с кем угодно. С ним.

Я имел в виду, что ты должна пойти со мной.

Взрыв смеха слышится из офиса отца Мэгс. Я смотрю вверх и вижу, как он, с улыбкой во весь рот, обнял Джей-Джея. Своей свободной рукой он трясет его и чуть-чуть оглядываясь, сияет как начищенный пятак.

— Вы не пожалеете об этом, Джордж, — говорит ему Джей-Джей.

— Я знаю, что ты не мой сын. Но все же, добро пожаловать в семью.

И вот оно.

Мое сердце падает вниз так тяжело, что я даже не могу ясно мыслить.

Джей-Джей встает рядом с Мэгс.

— Что это значит? — спрашивает она с такой же глупой улыбкой, как у него.

— Твой отец предложил мне работу! Я буду учиться управлять его конюшнями, пока заканчиваю обучение.

Конечно, «добро пожаловать в семью» означало его приглашение в штат компании. Так глупо. Но затем, когда Мэгс визжит и обнимает его, поздравляя, это чувство снова переполняет меня. Он никуда не денется. Он всегда будет подходить ей больше, чем я. Это чувство душит меня.

Я осознаю, что со мной разговаривают, слишком поздно, для того чтобы понять, что мне сказали.

— Хм?

— Разве это не здорово? — повторяет Мэгс.

— Ох, ага, здорово.

— И не беспокойся, приятель, — улыбается он. — Я позабочусь о ней на балу. — И затем он хлопает меня по руке, будто мы с ним друзья.

Вот дерьмо! Я чувствую, что задыхаюсь, но никто этого не замечает.

— Мне нужно идти, — шепчу я.

— Ладно, — отвечает Мэгс в замешательстве. — Увидимся позже?

Быстро сообразив, я смотрю ей прямо в глаза.

— Это то, что я хотел тебе сказать. Мой двоюродный брат, он… переживает не лучшие времена. Тетя беспокоится, что он может выкинуть какую-нибудь глупость. Я иду к нему. Я ему нужен.

— О, хорошо. Когда ты вернешься?

— Я не знаю. Я сообщу. — Затем я поворачиваюсь и ухожу, стараясь, чтобы это не выглядело как бегство.

***

Когда он заканчивает свое путешествие по закоулкам памяти, я смотрю на него с недоверием. Если оставить в стороне нелепую идею о том, что Джей-Джей хочет меня, я чувствую, как ярость закипает во мне. Какая разница кто там еще меня хочет? Если он хочет меня, то должен бороться.

— Ты хочешь сказать, я не стою борьбы? Даже если ты думаешь, что не сможешь победить, то не стоит хотя бы попытаться?

— Я этого не говорил.

— Что ж, поступки действительно говорят громче слов, Уилл.

— Я просто защищался.

— От чего?

— От разбитого сердца.

Я повержено качаю головой.

— Я никогда не думала о Джей-Джее в этом смысле, и он тоже никак не заинтересован во мне. Вполне очевидно, что ты просто не хочешь быть со мной, перестань оправдываться. Я пойду. — Я пытаюсь уйти и обнаруживаю, что он придвинулся ближе, блокируя мне путь.

— Я не оправдывался. Я… — Он делает паузу, глотая. — Я был дураком, — шепчет он.

— И ты мне это говоришь. — Я раздражена, остаюсь жесткой, пока он пытается сжать меня в объятиях.

— Пожалуйста, Мэгс, не уходи.

— Дай мне хоть одну причину остаться.

— Я мог бы дать тебе тысячу.

— И, тем не менее, как только ты увидишь Джей-Джея, ты начнешь сходить с ума?

Он вздыхает.

— Я ничего не могу поделать. Когда вижу его рядом с тобой, всегда думаю, что стоит ему попытаться, и он сможет получить тебя и, честно говоря, Мэгс, я бы никогда не оправился от этого.

— И вместо того, чтобы хоть немного поверить в меня, ты заставляешь меня думать, что я сделала что-то, чтобы ты почувствовал себя недостойным.

— Что-то в этом роде.

— Это хреново, Уилл. Все это время я чувствовала себя виноватой.

— Прости, Мэгс. Я никогда не хотел обидеть тебя. Пожалуйста, дай мне еще один шанс.

— И что ты будешь с ним делать?

Он берет меня за руку и смотрит мне в глаза. Огонь, который я вижу в нем, оживляет меня.

— Никогда не отпущу тебя, — говорит скрипучим голосом он.

Я задерживаю дыхание, потому что как ни странно, это то, что я хочу услышать. И хотя он виноват в том, что я отгородилась стеной от всех, он — единственная причина, по которой я захочу ее снести.

— Почему я должна тебе верить? Сегодня утром я была слишком хороша для тебя, теперь это, — говорю я горько. — Что изменилось?

Он краснеет и отводит взгляд. Ему стыдно? Потому что я упомянула его ужасное поведение? Не знаю. Как часто мне придется разгадывать все тайны его поведения, маскирующие его страх неопределенности?

— Понятно, — говорю я, когда он не отвечает. Я пытаюсь отстраниться, но он стоит, не двигаясь.

— Я был глуп, — твердо говорит он. — Я отталкивал самое драгоценное, что когда-либо у меня было, потому что был трусом. Но я буду сражаться за нас, Мэгс. Я буду сражаться за тебя. — Он кажется искренним. Как бы мне хотелось, чтобы рядом со мной была Джаз, чтобы мы могли проанализировать его поведение вместе.

— Я не знаю, Уилл. Я не знаю, могу ли тебе доверять. Я боюсь, что снова буду страдать из-за тебя, не верящего в нас.

— Я знаю, что я этого не заслуживаю, но я прошу рискнуть. Испытай меня.

— А если ты не справишься?

— Накажи меня, — тихо произносит он, опустив глаза.

Я задыхаюсь. Мое тело и ум реагируют одновременно, но в противоположных направлениях.

— Уилл, ради всего святого, ты не можешь сводить все к сексу! Это серьезно! — огрызаюсь я.

— Я знаю, и я совершенно серьезен. Испытай меня, — он бросает взгляд на книгу на полу. — Если у меня не получится поверить в нас, накажи меня, как считаешь нужным. Поправь меня. Напомни мне, что я твой. — Он поднимает взгляд и смотрит мне прямо в глаза.

Не могу поверить, что он цитирует мне мою же книгу. Судя по его взгляду, он тоже это понимает.

6

Понедельник, 24 августа

Уилл

— Знаю, наши отношения далеки от идеала, но я горы сверну ради нас с тобой, — я тяжело дышу. — Как я мог не видеть этого раньше? Это же очевидно. — Я протягиваю к ней руку, и она не отталкивает ее. — Я всегда знал, что ты — мой идеал, но я никогда не думал, что могу быть идеалом для тебя. До сих пор. Теперь я вижу, что все эти годы мы находили друг в друге то, что было необходимо нам обоим. Поэтому я не смог забыть тебя. Вот что изменилось. Вот почему я знаю, что должен бороться за нас. Не из-за умопомрачительного секса, а потому, что знаю, что нужен тебе несмотря ни на что.

Она выглядит так, будто не слышит ни слова из того, что я говорю.

— Мне нужно все это переварить, Уилл. Мне пора, — бормочет она.

— Мэгс, пожалуйста.

— Я… — продолжает она.

Что?

Позвонит мне?

Увидится со мной завтра?

Увидится со мной позднее?

Она, очевидно, не может найти подходящие слова. Я не хочу, чтобы она давала обещания, которые не сможет сдержать. Не хочу слышать, как она прощается. На этот раз ей не придется отталкивать меня — я стою в стороне, я повержен. Если она не хочет здесь находиться, я не могу заставить ее остаться.

Я слышу, как входная дверь закрывается, и издаю протяжный стон, закрывая лицо.

Блядь!

Это не может закончиться так. Я нуждаюсь в ней, и, хотя мне потребовалось много времени, чтобы понять это, я тоже ей нужен. И да, хорошо, может быть Джей-Джей и хочет ее. Возможно, он даже думает, что сможет ее получить. Но… Меня осеняет словно молнией… Для нее нет никого лучше, чем я.

Я хватаю свой телефон с тумбочки и открываю свою переписку с ней, но она уже что-то набирает. Мое сердце бьется сильнее. Что она собирается сказать? Я сижу на кровати в ожидании.

Знать, что она находится снаружи, но ей нужно было уйти от меня — это ужасное чувство, возможно она собирается сказать мне, что она больше не хочет меня видеть. Я хочу надеяться на то, что у нас все еще есть шанс.

М: Наказать тебя?

Я смотрю на свой телефон. Мне казалось, там будет что-то, вроде: «Все кончено». Это не то, чего я ожидал. Очевидно, я слишком долго размышляю, потому что она снова набирает текст.

М: Тебе нравится подчиняться?

Я делаю глубокий волнительный вдох. Это то, в чем я никому никогда не признавался. Спенсер дразнил меня несколько недель после того, как увидел на моем ноутбуке то, что я смотрел. Но больше никто не знает. Даже девушки, с которыми я был.

У: Ага

М: И давно?

У: Мэгс, это безумие, зайди внутрь, нам нужно поговорить.

М: Я не могу думать внутри. Так как давно?

Я вздыхаю. Это тяжело, но я это заслужил.

У: Я не знаю. Думаю, что всегда.

М: Раньше не был

У: Правда?

М: Кому ты рассказываешь

У: Я думаю, что так было всегда. Я не знал, что с этим делать, и боялся быть честным с самим собой. Но когда я был с тобой, все встало на свои места

М: Кто открыл тебе глаза?

У: Никто

М: Так откуда же ты знаешь?

У: Я просто знаю, что это мне нравится

М: Но ты никогда не подчинялся?

У: Никогда

М: Хорошо

Я улыбаюсь. Надежда заполняет каждый уголок моей души. Мне нравится, какой собственницей она была. Это не было ревностью. Это было теплое чувство собственности, которое впервые дает мне по-настоящему попробовать ту вещь, о которой я всегда мечтал. Принадлежать.

У: Ты когда-нибудь доминировала? По-настоящему?

М: Ничего, кроме раздачи указаний.

Я сглатываю. Это мука, думать о ней с кем-то еще в постели. Я не ждал, что она будет хранить целибат последние пять лет. Я понимаю это. Если бы у нее был саб до этого, это убило бы меня.

У: Но ты думала об этом, правда? Я почувствовал это, когда читал твою книгу. Не говори мне, что это не искушает тебя. Ты спросила меня, что изменилось. Вот это. Я всегда знал, что ты идеальна для меня, но я никогда не думал, что достаточно хорош для тебя, до этого момента. Теперь я вижу, что мы подходим дуг другу. Что я нужен тебе так же сильно, как ты нужна мне. Теперь ты можешь поверить мне, я доведу дело до конца. Я собираюсь бороться за тебя. Клянусь.

Сейчас пауза затянулась.

У: Мэгс?

М: Я пойду, мне нужно подумать.

Блядь!

Я откидываюсь на кровать и закрываю глаза ладонями. Все так запуталось!

7

Вторник, 25 августа

Мэгс

— Все в порядке, Мэгс?

Я подпрыгиваю от неожиданности и вижу Джаз, стоящую в дверях.

— Ты рано.

— Радости ресторанного бизнеса. Рано начинаем, рано заканчиваем. Я все привыкаю к мысли, что мне больше не надо бояться опоздать на работу. Ты выглядишь грустной, что-то случилось?

— Я в порядке.

Она хмурится, приближаясь ко мне.

— Вряд ли. Уилл по-прежнему ведет себя как мудак?

Я просто вздыхаю. Честно говоря, я не знаю, это Уилл ведет себя как мудак или я.

— Прости, я облажалась, — Она садится рядом со мной и берет меня за руку. — Ты нуждаешься во мне, а меня нет рядом.

— Нет-нет, ты не облажалась, я в порядке, честно. Я ездила к нему вчера и получила то, что хотела. Это был хороший день.

— Вовсе нет. Между работой и свиданиями со Спенсером, я не замечала ничего вокруг. — Она выглядит расстроенной. — Я даже не спала прошлой ночью, чтобы посмотреть, как ты после своего визита к Уиллу. Все, что я знаю, — ты спала, когда я уходила утром. Я ужасный друг. Вы все еще не разговариваете?

— Джаз, ты занята, и ведь это я заставила тебя этим заниматься. Я в порядке. И дело точно не в том, что мы не разговариваем. Просто я сказала ему, что мне нужно подумать.

— О чем?

— Честно, все отлично. Тут не о чем говорить.

Джаз встает.

— Итак, это явно чрезвычайная ситуация. Чай или маргарита?

Я хихикаю.

— Не искушай меня. Я весь день смотрю на эту текилу, но у меня много работы.

— Хорошо, тогда я пойду за чайником. Ты будешь? — Она резко поворачивается и направляется к кухне, останавливаясь на полпути и поворачиваясь ко мне. — Ну, идем же! — говорит она с нетерпением и ждет, пока я со стоном встаю, следую за ней и сажусь на табурет.

— Итак? — требует она.

Боже, может быть мне все-таки следовало выбрать текилу?!

— Итак, я была раздражена…

— Раздражена? Ты это так теперь называешь?

— Ага, ладно. — Я краснею. — Я была очень зла, но думаю, что имела полное на это право. От него веет то жаром, то холодом.

— Поэтому ты пошла туда раздраженная и устроила разнос его заднице?

— Таков был план. Только… я была в растерянности, когда увидела его.

Джаз корчит рожицу.

— Э-э-э, он что, дрочил?

— Нет. Он свернулся калачиком в кресле, глубоко погруженный в книгу. Кстати, знаешь ли ты, что твой парень стащил твою копию «Слепой Веры» и отдал ее Уиллу?

— Что? — вздыхает она, зажимая ладонью рот. — Я его прикончу, — решительно говорит Джаз.

Я киваю.

— Да-да.

— О, Боже мой, Мэгс, мне очень жаль, он умрет, я обещаю. — Она качает головой.

— Станет только хуже.

— Как?

— Именно эта книга из всех… — Я сглатываю. Я никогда не говорила ей об этом, как будто я никогда не говорила ей об Уилле. Она стала моей новой жизнью вдали от этой боли, поэтому я не портила ее, я просто пошла дальше.

— Почему имеет значение, какая именно книга?

— Потому что «Слепая Вера» об Уилле.

Она таращит на меня глаза.

— Неееет!

— Да.

— Нет!

— Это не перестанет быть правдой, если ты продолжишь говорить «нет».

— Ох, черт возьми! Так ты…? Я имею ввиду, все это было у вас с Уиллом, ну ты понимаешь… это все?

Я хихикаю.

— Боже, нет, Уилл был мистером Милый-и-Невинный. — «Был», думаю я про себя. Неужели он правда настолько изменился?

— Ну и как тогда «Слепая Вера» может быть о нем?

— Эта история немного основана на нашей, до того, как мы расстались. Я придумала остальное, все второстепенные аспекты — все это вымысел.

Она поднимает брови и присвистывает:

— Это выдуманная история, которую ты написала о реальном человеке.

— Я знаю. Я никогда не думала, что он это увидит. Мы потеряли связь, я переехала. Именно по этой чертовой причине я использую псевдоним.

Она заметно съеживается, когда снова осознает свою вину.

— Еще раз прости! Он много прочитал?

— Мне показалось, что чуть больше половины.

— Вот черт!

Я закрываю лицо руками, потому что, если я буду слишком много думать о том, что он успел прочитать, я сгорю от стыда. Я не знаю, смогу ли я встретиться с ним снова, даже если книга ему понравится.

— Может быть, он не читал ее по-настоящему, может он искал только горячие сцены?

— Неа, он читал все.

— О нет! Как он это воспринял?

— Оооох, — все, что я могу сказать, когда вспоминаю, как он держит роман. Я прячу лицо в ладони. Я все еще не могу поверить, что он сделал это.

Она рывком открывает холодильник и вытаскивает молоко, сердито хлопнув упаковкой по столу.

— Честно, Мэгс, мне так жаль. Он будет строго наказан.

— В этом нет необходимости. Возможно, это сработало мне на пользу, тебе не обязательно говорить все Спенсеру. Его эго и так чересчур раздуто.

— Правда? — она выглядит удивленной.

— Не знаю, может быть, — меня передергивает.

— Что это значит?

— Ну, это возможно. Еще слишком рано говорить об этом.

— Ты говоришь загадками, — отвечает она, наливая молоко в две дымящиеся чашки.

— Уилл сразу понял, что эта книга о нас. Я, конечно, отрицала это, но он прочитал достаточно. И теперь он думает, что все эти годы я фантазировала о том, чтобы доминировать над ним.

— А ты этого хочешь?

— Нет!

— Да ну? — она выглядит совершенно не убежденной.

— Возможно, я немного включила фантазию, но это всего лишь история! Я не мечтала о том, что могло бы быть с нами. Я двигалась дальше. Ясно, что он этого не видит, но это правда.

— Мэгс, с тех пор у тебя не было ничего более существенного, чем секс на одну ночь. Я бы назвала это полным провалом.

— Думаешь, что можешь объективно судить?

Игнорируя мое смущение, она вручает мне мой чай и садится рядом со мной.

— Так что он сказал?

— Ничего, — я делаю глоток. — Он упал на колени.

Джаз давится своим чаем.

— Он что? — хрипит она.

Я стучу ладонью по ее спине.

— Он упал на колени.

— Что, как в книге?

— Ага, встал на колени, опустил глаза в пол и не смотрел на меня, что бы я ни говорила.

— Черт возьми, и что ты сделала? Я бы умерла!

— Я… Боже, подожди, итак слишком много информации.

— Ты что? Давай, Мэгс, ты не можешь остановиться сейчас! Я рассказываю тебе обо всем.

Я закрываю глаза.

— Хорошо, но ты не расскажешь Спенсеру! Он замучает Уилла.

— Я не хотела, ты же знаешь.

Я киваю.

— Итак?

— Итак, я… — я съеживаюсь, но беру себя в руки. — Я потянула его за волосы и приказала ему взглянуть на меня.

— Боже мой, — визжит Джаз. — Он это сделал? — Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и вся переполненная возбуждением.

Я киваю, и застенчивая улыбка, расплывается на моих губах.

— Вот дерьмо. Дальше что? Ты заставила его лизать свои туфли?

— Нет!

— Что было дальше? Держу пари, что-то хорошее.

Я качаю головой.

— Все было гораздо сложнее, Джаз. Он ведь отверг меня! Я разозлилась, он был совершенно разбит. Я ушла. Мне нужно время подумать.

— Боже, Мэгс, ты просто оставила его стоять на коленях?

— Нет, мы немного поговорили.

— Черт!

— Что?

— Если бы ты оставила его стоять на коленях, это было бы горячо.

— О, Господи! Ты этим наслаждаешься!

— Немного. — Она смеется. — Что дальше?

— Это все. Я ушла. Больше ничего.

— Значит, ты ушла вчера вечером и сегодня с ним не говорила?

— Я сказала, что мне нужно подумать. Он не пытался поговорить со мной. Либо он уважает это, либо мы на этом закончим.

— Я очень сомневаюсь, что он закончил с тобой Мэгс. Судя по тому, что я слышала, он, черт возьми, в восторге от этой идеи. Вероятно, он боится ошибиться. Бедный мальчик.

— Бедный мальчик? Почему ты сочувствуешь ему? Это я здесь страдаю.

— И что собираешься делать?

Я ставлю свою чашку на кухонный стол и пристально смотрю на нее.

— Я правда не знаю.

— Тогда что у тебя с лицом?

— А что с лицом?

— У тебя было такое печальное лицо, когда я вернулась домой.

— Оно не печальное, просто… — Я замолкаю. Я почти не чувствую желания рассказывать это.

— Давай, ты же знаешь, что можешь рассказать мне все.

Я вздыхаю.

— Дело в том, что до этого он отдалился, отверг меня. Он сделал мне больно, Джаз. А теперь, он хочет начать все сначала.

— Это же хорошо, правда?

— Надеюсь.

— Но?

— Но что, если он просто под впечатлением от того, что я пишу женские эротические романы?

— Мэгс, а кто не был бы взволнован тем, что ты пишешь женскую эротику?

Я тупо смотрю на нее.

— Я серьезно. Я не смогу справится с этим, если он снова передумает.

— Дай ему шанс. Он кажется хорошим парнем, и из того, что мне рассказал Спенсер, тебе не о чем беспокоиться.

Я прищуриваюсь.

— Хм, а что тебе сказал Спенсер?

— Только то, что он действительно любит тебя и что иногда он, я цитирую, «чокнутый придурок», — смеется она

— Это все?

— Мэгс, мы пока еще не достигли в наших отношениях этой стадии длинных уютных ночных разговоров у камина. У нас еще даже не было настоящего свидания.

Я не могу не усмехнуться, это правда. Для всего, через что они прошли, они по-настоящему были вместе всего несколько дней.

Джаз кладет свою руку на мою и утешительно пожимает ее.

— Подумай, если тебе это нужно, но не думай слишком долго. Мне кажется, что это и ежу понятно. Он просто там, — она кивает на дверь, за которой мы слышим звуки их работы. — Кажется, он тебе очень нравится, и, черт возьми, у вас двоих действительно горячий секс.

Я убираю руку.

— Здесь только об этом и думают?

— Ты же знаешь, что так и будет, так что не надо говорить, что это неправда.

— Ну, это не самое главное. Я забочусь о себе. Я не смогу пережить это снова.

— Может быть, ты делаешь акцент не в том месте? Кто сказал, что это должно быть настолько серьезно, ммм? Может быть, стоит свести все к сексу. Ты молода, ты знаешь, как хорошо провести время, зачем все так усложнять? Ты сильно влюбилась в него, когда была практически ребенком. Теперь вы разные люди, вы выросли. Наслаждайтесь друг другом. Жизнь и заключается именно в этом.

Я рассеянно киваю. Не знаю, смогу ли я посмотреть на все под таким углом.

Мне нужно больше времени, чтобы все обдумать.

8

Пятница, 28 августа

Уилл

— Спенсер, ты можешь пойти и сказать Мэгс, что нам нужно отключить электричество на полчаса?

— Уверен, что не хочешь найти свои яйца и сам это сделать?

Я делаю глубокий вдох. Сейчас жизнь и так полна дерьма и без выяснения отношений с ним.

— Я сейчас занят работой. — Я машу рукой в сторону электрика, которому ничем особо не могу помочь — просто стараюсь выглядеть занятым. Я надеюсь, что он купится на это и замолчит.

— Хорошо, — кивает он. — Прошло уже около недели, ты в курсе?

Я возвращаюсь к электрику, который ждет, когда ему позволят начать работать.

— Мне прекрасно известно, сколько времени прошло. Не мог бы ты пойти и сказать ей? — Я слышу, как он уходит, и позволяю себе немного расслабиться. Еще одна битва выиграна. Едва ли это можно назвать победой, не так ли? Больше похоже на еще один побег.

Как будто я не знаю, что она не разговаривает со мной целых семь дней. Я, черт побери, умираю здесь! Всю прошлую неделю я проверял свой телефон, смотрел на дом и читал. Я прочитал все ее книги. Та, что о нас, — моя любимая. Ладно, не о нас, но она до определенного момента основана на нашей истории. Господи, если бы только это было с нами, моя мечта бы ожила! Мечтать — это все что мне остается. Иначе она бы уже заговорила со мной.

Часть меня дает ей время, которое она просила, другая часть чертовки боится поговорить с ней, потому что она может сказать, что мы допустили ошибку, прошлое в прошлом, а то, что написано в ее книге, — просто вымысел, а не ее фантазия.

Я на неделю погрузился в ее вымышленный мир и отдал бы все, чтобы сделать его реальным.

Абсолютно все.

— Она говорит, что все в порядке, отключай. — Кричит Спенсер в дверях кухни. Я поворачиваюсь и вижу, что он идет внутрь дома и закрывает за собой дверь. Что за…?

Проходит вечность, прежде чем он наконец появляется. Вечность я должен был притворяться, что помогаю электрику, и выглядеть так, будто я занят чем-то кроме того, что пялюсь на кухонную дверь. Когда он, наконец, выходит, то выглядит так, будто задумал недоброе.

— Что ты делал?

— Ничего, — хмурится он. — Почему ты всегда автоматически предполагаешь, что я что-то натворил?

— Потому что так ты обычно и делаешь.

— Ты параноик.

Я смотрю на него несколько секунд. Он необычно спокоен. Если бы Спенсер сделал какую-то глупость, он бы стал сильнее провоцировать меня. Может, я и правда параноик?

Но прошла уже неделя! Неделя!

Я просто здесь, она просто там, какого хера? Возможно, я дал ей слишком много времени. Но как я должен был понять, сколько ей нужно? Она выразилась туманно. Она сказала, что ей нужно подумать. Как долго, блядь, это будет длиться?

Быть в состоянии неопределенности паршиво.

Любой другой парень уже позвонил бы ей или приехал к ней несколько дней назад. А еще, большинство парней послали бы на хуй все это и двинулись дальше… Это и есть проблема. Я не большинство парней. Я не тот, кто ей нужен. Однажды я решил, что смогу быть им. Там, в моей комнате, на коленях у ее ног и моими волосами в ее кулаке. Я на мгновение позволил фантазии затмить реальность и поверил, что, возможно, все это обо мне.

Но она никогда не позвонит.

— Чувак, по-моему, это твой.

— Ммм? — я поднимаю взгляд, очнувшись от своих мыслей.

— Телефон. — Спенсер закатывает глаза.

Я хмурюсь и осматриваюсь. Конечно, я слышу звонок, но не вижу телефона. Я начинаю искать вокруг. Блядь, где он?

Спенсер качает головой.

— А еще говорят, что из нас двоих ты умнее. — Он обходит меня и вытаскивает мой, по-прежнему звонящий телефон, из заднего кармана моих брюк. — Ладно, посмотри сюда, — улыбается он, глядя на экран. — Можешь потом поблагодарить меня. Он пихает мне телефон, я беру его и пытаюсь повернуть правильно. Мельком вижу имя Мэгс на экране, поэтому чуть не роняю его.

— Сукин сын, — рычу я, возясь с ним, и наконец подношу его к уху.

— Я не вовремя? — говорит Мэгс.

— Ох! Нет! Не ты, извини… Я… — Я беру себя в руки и глубоко вдыхаю. — Привет.

— Привет.

— Как дела? — спрашиваю я, с чувством того, что задал самый бессмысленный вопрос из всех.

— Довольно хорошо. Как ты?

— Я хорошо.

Ложь.

Паника, глупость, ложь.

Я открываю рот, чтобы исправиться…

— Хочешь поужинать со мной? — спрашивает она, останавливая меня.

— Да. — Без колебаний.

— Ты свободен вечером?

— Да, я да.

— Хорошо. Давай встретимся в пабе в восемь.

Я открываю и закрываю рот еще пару раз.

— Да, хорошо.

— Ладно, тогда до встречи, — тихо говорит она.

— До встречи.

Я опускаю руку и смотрю на свой телефон. Что сейчас произошло?

— Все в порядке? — спрашивает Спенсер.

Я долго смотрю на него.

— Что ты ей сказал?

— Ничего.

— Не пизди, Спенсер.

— Она спросила, что мы сделали, вот и все.

— И? — требую я, после того как даю ему достаточно времени чтобы рассказать мне обо всем.

— Просто сказал ей, что мы немного запаздываем, но делаем все возможное, чтобы завершить работу как можно быстрее. Я даже не упоминал твоего имени.

— Это все? Ты не рассказал ей, что я превратился в жалкую размазню?

— Чувак, у нее есть окна, — Смеется он.

Я щурюсь.

— Иногда я тебя ненавижу.

— Ага, я знаю. Но все остальное время ты думаешь, что я крут.

Я смеюсь над ним.

— Ты слишком неблагодарный ублюдок для «да, Спенсер, ты потрясающий, спасибо»?

— Неважно, — Я возвращаюсь к тому, что делал. — Мне нужно работать. Очевидно, что мы отстаем.

***

Я снова играю с меню, выравнивая его, так, чтобы его угол совпадал с краем стола. Капля конденсата скатывается по моему стакану и напоминает, как долго я здесь просидел. Она не опаздывает. Я тупо рано пришел.

Я заказал ей вино. На бокале тоже появился конденсат, и я сопротивляюсь сильному желанию протереть его салфеткой. Я буду выглядеть странно, если она придет и увидит меня, полирующего ее бокал с вином. Я смотрю на часы и проверяю угол меню еще раз. Не знаю, хочет ли она здесь поужинать, или просто встретиться. Я заказал ей выпить. Если вы встречаетесь в пабе можно с уверенностью предположить, что вы хотите выпить, не так ли?

Я взял меню на всякий случай.

Она сказала ужин.

Думаю, это хорошо.

«Отвали и сдохни» можно было написать в сообщении. «Спасибо, но нет» можно сказать и по телефону. А если бы она хотела встретиться, чтобы сказать: «Дело не в тебе, а во мне», она не предложила бы ужин.

Правильно?

Я, блядь, сдохну тут.

Я занял столик в углу, чтобы мы могли поговорить, но что, если она меня не увидит? Я сдвигаюсь со своего места так, чтобы быть заметнее при входе, и снова поправляю меню.

— Привет!

Я подпрыгиваю, услышав ее голос.

— Привет, — улыбаюсь я, паникуя при мысли о том, следует ли мне поцеловать ее. Что говорит этикет о приветствии кого-то, с кем ты спал, но теперь даже не можешь посмотреть ей в глаза? Я не уверен. Когда ты надеешься, безнадежно надеешься, что она позволит тебе встать на колени у ее ног, все общепринятые обычаи летят к чертям.

Но когда я смотрю на нее, ее улыбка заставляет верить, что все хорошо.

Она выглядит по-другому.

Могущественно.

Наверное, я просто вижу то, что хочу видеть, но она, блядь, потрясающе выглядит в черном. Никакой банальности, чистая власть.

Социальные обычаи — не то, о чем мне в конце концов нужно беспокоиться. Пока я стою и ловлю мух, она подходит ближе и легко целует меня в уголок рта. Это не поцелуй в щечку и не поцелуй в губы, это что-то между формальностью и привязанностью. Этот поцелуй говорит мне, что она не отдаляется от меня. Есть надежда.

И потом, когда она наклоняется ко мне еще ближе, она шепчет: «Сидеть».

9

Пятница, 28 августа

Мэгс

Я чувствую, как его тело напрягается, когда я целую его. Все напряжение, с которым я пришла сюда, кажется ничтожным по сравнению с тем, что испытывает он. Но я инстинктивно знаю, как успокоить его. Не спрашивайте меня как, это новая территория для нас обоих, но я чувствую, что ему нужно.

— Сидеть, — жестко шепчу я. Очевидно, что это был приказ, как бы нежно я не произнесла его.

Я слышу, как стучит мое сердце в окутавшей нас после моего приказа тишине. Боже, надеюсь, я все делаю правильно. Я думала, что мы просто поговорим, а не… ну, знаешь, начнем.

Затем напряжение медленно покидает его тело, и он остается сидеть на своем месте. Это словно волшебное слово. Как будто я ввела верный пароль и дверь открылась. Я мягко кладу руку ему на плечо, но затем убираю ее, не зная, как вести себя. Может быть, мне стоит похвалить его, но еще слишком рано говорить об этом. Всему свое время.

Я сажусь напротив него, и он наблюдает, как я снимаю куртку. Когда я встречаю его взгляд, он, кажется, говорит «спасибо», и я слегка киваю ему в ответ.

— Я заказал тебе вино, ты не против? — говорит он, кивая на бокал. Напряжение снова вибрирует в нем.

— Прекрасно, спасибо, — отвечаю я. Сдерживаю улыбку, потому что мое одобрение слишком расслабит его.

— Как поживаешь? — спрашивает он.

— Хорошо. Как ты?

— Я скучал по тебе, — тихо говорит он.

Я слегка улыбаюсь:

— Мне нужно было подумать кое над чем.

— Знаю. Я начал думать, что ты не сможешь принять решение.

— А кто сказал, что я его уже приняла?

— Ты позвонила мне. Ты здесь. На сегодня этого достаточно.

— На сегодня? — Взволнованная надеждой в его голосе, я подаюсь вперед и склоняю голову, удерживая его взгляд, когда он пытается отвести глаза. — Звучит так, будто ты планируешь получить больше.

На его щеках разливается краска, я вздергиваю брови. Я не знаю, откуда взялся мой вызов. Этого не было в моих планах. Я хотела побыть здесь с ним, узнать больше друг о друге. Кажется, мои планы пошли в задницу.

— Я просто… — его голос обрывается. Прочистив горло, он продолжает. — Мне бы очень хотелось большего, Мэгс. Но пока я хочу все, что ты можешь дать.

— А ты смелый, — задумчиво улыбаюсь я. — Ты не знаешь, на что я способна. — Мне не по себе, он такой милый и внимательный. Я действительно вижу, что он пытается, и теперь я та, кто сводит все к сексу. Но Джаз была права. Когда все стало так серьезно? Я пришла сюда с этим грузом ответственности, но, увидев его впервые за неделю, во мне как будто что-то щелкнуло.

— Я хотел бы узнать. — Его голос пронизан желанием.

— Вот так просто? Без обсуждений? — Откинувшись назад в своем кресле и поднеся бокал к губам, я наблюдаю за ним. Трудно понять, насколько он серьезен. Я понятия не имею, как далеко я могла бы зайти. Черт, я понятия не имею, хватит ли у меня вообще смелости на это.

Он кивает головой и отпивает пива.

— Я видел достаточно, чтобы знать.

— Знать что?

— Что я доверяю тебе.

Я хмурюсь.

— Ты увидел лишь малую часть, только и всего.

— Нет, я видел все.

Я замолкаю, делаю еще один глоток и несколько секунд держу во рту вино, прежде чем проглотить.

Уилл улыбается. Он сидит, наклонившись вперед, и кажется более уверенным в себе.

— Я прочитал все книги мисс «Гиги Кинг». До последнего слова. Я признаю, «Слепая Вера» — моя любимая, но ты талантливый писатель с весьма живым воображением.

— Ты прочитал их все?

— Ага.

— Вот дерьмо!

— Почему это?

— Потому что никто не должен был видеть этого.

— Ну, судя по твоему рейтингу, люди видели это. Много людей.

— Да, но это не настоящие люди.

— Ты имеешь в виду, не те, кто знает, кто ты и что пишешь?

— Ну нет, они знают, просто…

— Просто не те, о ком ты пишешь.

— Ладно, да. — Черт возьми, я пришла сюда такой сильной, а чувствую себя так, словно меня застали врасплох.

Уилл пожимает плечами.

— Ну что ж, теперь я знаю. Твой секрет о том, что ты пишешь, все еще в безопасности. В чем проблема?

Я сглатываю. Во рту внезапно стало сухо.

— Ты — единственный реальный человек, о котором я писала, Уилл.

Его застенчивая улыбка согревает мое сердце, но я не позволяю себе даже намека на триумф.

— Что ж, для меня это честь.

Я смеюсь.

— Да-да, до сих пор в голове не укладывается. Я думала, ты будешь в ужасе. По поводу некоторых вещей… — Я даже не могу говорить об этом. Это унизительно.

— Ну… сюрприз! Мне это нравится.

— Действительно удивительно. Откуда все это взялось, Уилл? Кто ты теперь?

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос.

Туше.

— Разве это имеет значение? — продолжает он. — Мне нравится, кто ты. Я хочу узнать тебя лучше.

Я улыбаюсь.

— Кое-что, о чем ты писала…

— О, Боже. — Закрываю лицо руками и съеживаюсь.

Я чувствую пальцы Уилла на своих и как он мягко отводит мои ладони от лица. Я не решаюсь посмотреть на него до тех пор, пока он не сжимает мою ладонь, и я понимаю, что он все еще держит ее, поглаживая большим пальцем. Я открываю глаза и смотрю на его большой палец, который мягко двигается по моей коже.

— Кое-что, о чем ты писала, — повторяет он. — Мои самые смелые фантазии.

Я смотрю на него и пытаюсь понять выражение его лица.

— Мои мечты сбываются. — Он качает головой, как будто потерялся в разговоре с самим собой. Затем он снова смотрит на меня. — Я никогда не думал, что смогу поделиться этим с кем-нибудь. Признаться, всю жизнь я притворялся, что я «нормальный», чтобы вписаться. Но это не я. То, что ты написала, больше похоже на меня, чем я когда-либо позволял себе почувствовать. — Он делает паузу, сглатывает, не нарушая зрительного контакта. — Я хочу узнать, кто я, и кем я могу быть с тобой.

Я пришла сюда, чтобы поговорить о нашем расставании и узнать, действительно ли он думает, что мы можем попробовать еще раз. Теперь все это кажется незначительным. Я хочу узнать, кто я такая, и я хочу узнать Уилла. Я делаю большой глоток вина. Ему нужно, чтобы я руководила им, а я нервничаю так же, как и он.

— Может, закажем что-нибудь? — Немного эгоистично уйти от разговора, зависшего вот так, но ему не помешает, если я подразню его немного.

— Конечно, — хмурится он. Я вижу замешательство, написанное на его лице. Это заставляет меня улыбнуться. Когда он поднимает глаза и передает мне меню, моя улыбка лишь усугубляет его смятение.

Я быстро заглядываю в меню. Я не голодна, но я не буду выбирать салат из-за отсутствия аппетита. Ему нужно увидеть уверенность и силу. Я захлопываю меню. — Стейк выглядит неплохо.

Он подпрыгивает от хлопка. Отлично.

— Стейк здесь хорош. Наверное, закажу то же самое. Позволь мне сделать заказ. — Он встает и идет к барной стойке, и я позволяю ему. Доминант внутри меня знает, что такого рода вещи не сработают в реальных отношениях Д\С, но я не обращаю на это внимания. Что она знает? Она — результат исследований. Ей никогда не приходилось сталкиваться с этим в реальной жизни.

Он возвращается со свежими напитками и садится на место. У меня былонесколько минут на подготовку, но это не облегчает предстоящий разговор. Тем не менее, мне требуется много выпить и сосредоточиться.

— Так скажи мне, какие из твоих самых смелых фантазий я описала?

Он смущен. Я поставила его на место. Хорошо. Я ищу его настоящего, и я не смогу найти его, если он не откроется мне.

— Все, — пробормотал он.

Я поднимаю брови в недвусмысленном жесте, говорящем: «Ты способен на большее», и он вздыхает.

— Хорошо. Мне нравится, что ты сделала меня… его слепым.

Я не могу не рассмеяться после его исправления. Я прекрасно знаю, что он видит себя в персонаже книги, даже несмотря на то, что, начиная с той главы, где они/мы расстались, и он отправился в путешествие, он полностью вымышленный. Я не могу понять, насколько сильно я приблизилась к истине. Как будто герой книги — это сбывающееся пророчество. — Подожди, ты мечтаешь стать слепым?

— Нет, конечно нет. Но то, что он не может видеть, добавляло пикантности. Отличный ход.

— Мне нужно было вернуть… его домой по какой-нибудь причине. Авария была хорошим предлогом сократить поездку и вернуть его уязвимым. Создать ситуацию, когда он должен был поверить ей, потому что у него не было другого выбора. И все, чему он сопротивлялся, оказалось проще, как только он отдался ей.

— Да, мне понравилось. Учитывая обстоятельства, он бы ничего не сделал, потому что слишком беспокоился, что скажут о нем. Но внезапно, она становится центром его вселенной, и он должен научиться доверять ей, чтобы быть уверенным, что все будет в порядке.

Я киваю.

— Забавно, как мнение других людей о нас заставляет отказаться в жизни от многого.

— Да, — грустно говорит он.

И вот оно. Он будит что-то внутри меня. Решительность.

Разговор переходит на более легкие темы. Аппетит возвращается ко мне, когда приносят еду. Кажется, что почти невозможно представить себе время, когда я не видела саба в Уилле. Чем дольше мы говорим, тем яснее это проявляется во всем его характере. Я вижу, что ему нужно. Я пока не знаю, как и не могу быть полностью уверена. Я никогда раньше этого не видела, но теперь это очевидно. А еще совершенно невозможно предсказать, что это сделает со мной. Я хочу, нет, необходимо воспитать это в нем. Я чувствую желание защитить его. Он нуждается в доминанте, и я думаю, что приму этот вызов.

Когда мы выходим из паба, его рука скользит в мою.

— Спасибо, — нежно говорит он.

— За что?

— За то, что позвонила мне. За то, что поужинала со мной. — Он переплетает наши пальцы. — За то, что не думаешь, что я извращенец.

Внезапно во мне вспыхивает гнев.

— Ты не извращенец. — Боже, я хочу защитить его от этого.

— Некоторые могли бы так подумать.

— Некоторые? Тебе не все равно, что подумают «некоторые»? Кто они? Почему они имеют значение?

— Я не знаю, это просто…

Без предупреждения я тяну его к старинному зданию паба и толкаю к стене. Он шумно выдыхает, когда удар выбивает из него воздух. Его смятение дает мне время встать напротив него, прижимая его к старинной каменной кладке.

— Мэгс, что ты делаешь? Кто-нибудь может увидеть!

— И все, что они увидят, — девушку, целующую парня, который ей нравится. — Я прижимаю губы к его губам и, прежде чем он сможет ответить, беру инициативу грубым поцелуем. Мой язык скользит меж его раскрытых губ, и он хнычет от желания.

Моя рука спускается вниз, чтобы ощутить его твердый член, который становится жестче с каждой секундой. Я несколько раз поглаживаю его, но он пытается уклониться.

— Тебе не нравится, когда тебя трогают?

— Нет, мне нравится, но…

Я даю волю своей руке, а другой зарываюсь пальцами в его волосы.

— Чего ты боишься? Что они увидят тебя под каблуком у женщины? Берущую то, что она хочет? Или тебя, которому это нравится?

Он не отвечает. Единственный звук, который от него исходит, — это рваные вдохи, когда я поглаживаю его напряженный член через джинсы. Он бросает взгляд то направо, то налево, пытаясь увидеть людей, которые, вероятно, никогда не появятся. Ему нужно избавиться от этих страхов. Передать их мне. И он подсказал мне прекрасную идею.

— Я думаю, тебе нужен урок доверия, Уилл. — Я оглядываюсь, прежде чем толкнуть его дальше вдоль стены туда, где тень глубже, за куст. Мы не полностью скрыты, но в этом-то и смысл.

— Что ты… — начинает он возражать, пока я не сжимаю его член сильнее, и он задыхается на середине слова.

— Тсс. Доверие, Уилл, — шепчу я. — Доверие.

Я стягиваю с шеи черный шелковый шарф с черепами и подношу к его лицу. Он вздрагивает, но не возражает. Я молча завязываю ему глаза.

По-видимому, все разрешилось. Он все еще кажется зажатым и дрожит, но я чувствую, что это скорее от волнения, чем от страха. — Лучше?

Он кивнул.

— Лучше, потому что ты знаешь, что я позабочусь о тебе?

— Да, — шепчет он. — Я доверяю тебе.

— Хороший мальчик. — Я жалею об этих словах, как только они слетают с моих губ. Это кажется правильным, но слегка покровительственно звать его так. То, как он стонет, подсказывает мне, что он не видит в этом ничего плохого. Я мысленно улыбаюсь, гордясь собой. Посмотрите на меня!

Я еще раз оглядываюсь. Здесь никто нас не заметит. При условии, что он будет вести себя тихо, все будет хорошо. Повернувшись к нему, я наблюдаю за ним: рот приоткрыт, дыхание тяжелое из-за явного возбуждения. Я снова беру его рот в глубоком поцелуе. Я ничего не могу с собой поделать. Он так прекрасен в тусклом свете.

— Тихо и спокойно, — говорю я ему, и он кивает, задерживая дыхание, услышав эту команду.

Я медленно расстегиваю джинсы, глядя в его лицо, не желая пропустить момент его капитуляции. Он задыхается, когда я прикасаюсь к нему там, где он практически вырывается из своих боксеров, но я не задерживаюсь там надолго. Когда я проскальзываю рукой за пояс, он задерживает дыхание, и я ликующе наблюдаю, как он ждет моего прикосновения. Проходит несколько секунд, и он все еще не дышит. Я чувствую, как растет энергетическое напряжение, зная, что каждая клетка в его теле ждет моего прикосновения.

Ждет меня.

Все его внимание сосредоточено на мне.

Когда я, наконец, прикасаюсь к нему, он быстро выдыхает.

Знать, что я единственное, что сейчас существует для него, даже в это короткое мгновение, — самое невероятное, что я когда-либо чувствовала. Я контролирую все: его удовольствие, его безопасность, благополучие, даже его самооценку. Настоящее упоение властью, и это многое значит. Я держу все это в своей ладони и молча даю себе обещание, что никогда больше не буду воспринимать такие моменты как само собой разумеющиеся.

Я стягиваю его боксеры достаточно низко, чтобы обнажить его член. Я не собираюсь тратить этот первый для нас обоих раз на возню с нижним бельем. Пусть ощутит прохладный воздух вокруг. Ему нужно доверять мне.

Он дрожит, чувствуя ветерок. Я молча смотрю на него. Я могу прочитать все это в выражении его лица: паника, затем принятие и, наконец, доверие. Я поглаживаю его, и он вздыхает. Какой хороший мальчик, думаю про себя, но не говорю этого. Нет причин баловать его.

Моя рука движется быстрее вдоль его твердой длины, с его губ срываются стоны.

— Тише, — шепчу я, и он сжимает губы, только для того, чтобы они снова распахнулись в тихом блаженстве.

Это чистое удовольствие смотреть на него, когда он теряется в своих ощущениях, поднимаясь все выше и выше.

Нежные звуки, которые он издает, впервые привлекли мое внимание к моему собственному желанию. Я была так поглощена его потребностями. Его вздохи заставляют мою киску сжиматься, и я думаю, что я сильнее вовлечена в происходящее, чем когда-либо в своей жизни. Я должна решить, разрешить ли ему кончить. Сегодня вечером я собиралась отправиться домой. Я хотела быть разумной и сильной. Сегодня вечером все получилось не так, как я планировала.

Даже когда я вышла из дома, я не была уверена, что мы обязательно решим все проблемы в наших отношениях. Я надеялась, что мы сможем, но это казалось не вполне вероятным. Я много раз прокручивала в голове все, что он говорил, и взвешивала его слова. Это выглядело хорошо и звучало потрясающе. Мы могли бы снова быть вместе, и он не смог бы снова сделать мне больно. И я могла бы жить в своей фантазии с довольным сабом. Но ноющее сомнение все еще не покидало меня.

И теперь я смотрю на него.

Во всей его восхитительной покорности.

Я впервые по-настоящему увидела подчинение, и это все изменило.

Но часть меня все еще думает, что лучше не спешить… Говорит женщина на автостоянке паба, держа мужчину с завязанными глазами за член.

— Мэгс, — настойчиво шепчет он, его рот приоткрыт, он издает страстные звуки от удовольствия. — Пожалуйста, мне нужно… я… могу я кончить?

Моя грудь сжимается. Мне нравится, что он просит так много, и я почти все испортила, поблагодарив его. Он собирается стать хорошим маленьким сабом. Я просто надеюсь, что смогу оправдать оказанное мне доверие.

В эту самую секунду я решаюсь. Я заставлю его выбрать.

— Я не останавливаю тебя, но…

— Но? — задыхается он. — Я… пожалуйста, Мэгс.

— У тебя есть выбор.

Он склоняет голову так, как если бы я смогла увидеть его глаза.

Разочарование. Я знаю, оно там, за шелковым занавесом.

— Какой у меня выбор, Мэгс. Пожалуйста, — просит он, торопя меня, пока не стало слишком поздно.

— Ты можешь кончить прямо сейчас, и все будет хорошо…

Он стонет, отчаянно и бессмысленно.

— Или?

— Или ты можешь остановиться, пока я не решу вернуть тебя в твои джинсы, все еще твердым, и ждать свое вознаграждение. — Я увеличиваю темп. — Тебе выбирать.

Он делает резкий вдох, прерывая ритмичные движения в своих штанах.

— Так как? Что ты выбираешь?

— Я… О, Боже…

— Я не могу тебе помочь, Уилл. Ты собираешься выбирать?

Он кивает, страдание написано на его лице.

— Ты готов кончить?

— Я уже давно готов.

— Это тихая деревня, может быть, никто не увидит, если ты кончишь со мной. Или, может быть, твою выпуклость увидит викарий по дороге домой, кто знает?

Уилл жалобно хныкает. Он так напряжен, я чувствую его твердость в своей руке.

— Ты собираешься кончить?

Он выдыхает, перестав задерживать дыхание.

— Блядь! — рычит он. — Нет.

Внезапно я отпускаю его, и он оседает, стремясь отдышаться. Его твердый член прямо напротив его бедер подрагивает от ускользнувшего оргазма. Его отчаяние все еще слышно в каждом вздохе, который он делает, и я с гордостью смотрю на него. Это чертовски тяжело для любого мужчины, бороться с возбуждением, но я предоставила ему выбор. Сцены, которые я описала, внезапно наполнили мои мысли, и я улыбаюсь, думая о возможностях, которые внезапно становятся все менее похожими на фантастику.

Уилл реален.

Я подхожу и развязываю узел шарфа, и он моргает в темноте, когда ткань соскальзывает с его глаз. Все еще запыхавшийся он выпрямляется, и уголок его рта ползет вверх в полуулыбке.

Я глажу его по щеке. Я хочу сказать ему, насколько я горжусь им, но не знаю, как не показаться смешной. И вместо этого, я подтягиваю его боксеры на место, стараясь не обращать внимания на его каменно-жесткий стояк. Он вздрагивает. Наверное, это и есть ад. Он стонет, когда поднимает свои джинсы и приспосабливается, прежде чем застегнуть молнию.

— Хороший мальчик, — шепчу я, пробегая пальцами вдоль его выпуклости под джинсами.

После этого он срывается и бросается ко мне. Захватывает мое лицо ладонями и накрывает мои губы своими. Он жадно поглощает меня, показывая все свое желание. Я позволяю ему на пару минут контролировать ситуацию, потому что сегодня вечером он прекрасно со всем справился.

— Спасибо, — шепчет он, когда мы разъединяемся. И он действительно благодарен. Он благодарен за то, что я подвела его к краю и не отпустила. Он благодарен, что я забрала власть и дала ему то, что ему действительно необходимо.

Он совершенство, и мне не верится, что я смогу помочь ему обрести себя.

— Позволь мне проводить тебя домой. — Он улыбается и предлагает мне свою руку.

Я улыбаюсь в ответ, вкладываю свою руку в его, и мы отправляемся обратно в деревню к моему дому. Я уже знаю, что не буду приглашать его к себе. Думаю, нам нужно сбавить темп. Знать, что он примет это благосклонно, лучшее чувство.

Я не буду запрещать ему трогать себя, когда он вернется домой. Поработаю над этим в другой раз. Кроме того, это довольно горячо, думать о том, что он прикасается к себе, пока я делаю то же самое.

10

Суббота, 29 августа

Уилл

Я просыпаюсь от вибрации. С еще закрытыми глазами я тянусь за телефоном, который обычно держу на тумбочке у кровати. Я открываю глаза, когда понимаю, что он где-то в постели рядом со мной, что необычно, ведь я всегда заряжаю его по ночам и оставляю на тумбочке. Я улыбаюсь, когда вспоминаю, почему он оказался в моей кровати.

Прежде чем я уснул, она написала мне, спросив, можем ли мы увидеться сегодня. Естественно, я согласился. Это длинный уик-энд, и я не хочу тратить свое время на кого-то другого. Затем, условившись поговорить утром, пришло последнее сообщение. Она написала «Спокойной ночи» и приложила свое фото в постели. Просто ее лицо, улыбающееся мне, с волосами, рассыпанными по подушке, но я долго смотрел на нее, пока мои глаза не закрылись.

Нахожу свой телефон под одеялом и, прищурившись, подношу его к своему лицу. Я вижу имя Мэгс, и в моем животе затягивается узел. Разблокировав экран, я улыбаюсь, когда открывается последнее, что вчера пришло от нее. Ее сонное лицо.

М: Доброе утро.

У: Доброе утро, как ты?

М: Отлично. Уже пару часов пишу на террасе. Как ты?

Я смотрю на часы, думая, что, должно быть, время уже к полудню, ведь я долго спал, но всего восемь тридцать.

У: Ты рано встала, я только открыл глаза.

М: Прости, я тебя разбудила? Пришло вдохновение, и я не могла спать.

У: Не могу придумать лучшую причину, чтобы проснуться, чем разговор с тобой. Расскажи мне о своем вдохновении.

Мой член приходит в возбуждение при мысли о словах, которые могли возникнуть в ее голове за последние пару часов. Я хочу их прочитать.

М: Ничего особенного, просто хотела начать писать пораньше, чтобы освободить день.

У: Ты пишешь каждый день?

М: Стараюсь, но не всегда получается.

У: Видимо, нужен подходящий настрой. Я не знаю, как это работает.

М: Да, сегодня утром у меня подходящий настрой.

Теперь я совершенно точно хочу узнать, о чем она пишет.

У: Я смогу это прочитать?

М: Проклятье, нет! Она еще не готова к тому, чтобы кто-нибудь читал ее.

Я немного обижаюсь.

М: Не обижайся.

Я знаю, что это просто догадка.

У: Как, черт возьми? Ты шпионишь за мной?

М: Ты забыл, как долго я тебя знаю. Ты надулся.

У: Нет.

М: Да.

Все еще посмеиваясь, я сажусь.

У: Так чем ты хочешь заняться сегодня?

М: Спенсер хочет встретиться сегодня вечером в пабе, когда Джаз закончит работу.

У: Когда ты успела поговорить со Спенсером?

М: Он здесь. В спортзале.

У: Оу.

Я не завидую Спенсеру, мне просто хотелось, чтобы я тоже встал пораньше.

М: Я сказала, чтобы он думал о тебе, избивая грушу в зале, поплавал и попарился. Потом он собирается помочь Джаз в магазине.

У: Ты портишь его.

М: Или… Я — гений и отвлекаю его внимание.

У: Зачем?

М: Затем, что так ты остаешься дома один.

Я хмурюсь, глядя на телефон. Мне жаль, что я не проснулся раньше. Иначе я смог бы понять, что меня ждет.

М: Я подумала, может быть, я приеду и привезу завтрак.

Ох!

М: Если ты хочешь.

У: Мне бы это очень понравилось. Но тебе не нужно привозить завтрак, я могу сам что-нибудь приготовить. Или мы могли бы сходить куда-нибудь.

М: Я не думаю, что всем нужно видеть, как я буду есть это.

У: Ох.

Это лучшее что ты можешь, Уилл? В самом деле? Ох?

М: Это значит да?

У: Да!

Это, черт возьми, да.

У: Пожалуйста.

Добавляю я торопливо.

М: Хорошо, буду через 30 минут.

Я смотрю на время. Дерьмо.

Больше не чувствуя сонливости, я скидываю одеяло и бегу в ванную. Включаю душ и чищу зубы, пока жду, чтобы вода достаточно нагрелась, чтобы помыться. Быстро помыться — это все, что я позволяю себе, полностью игнорируя полутвердое состояние, в которое меня привели ее сообщения. Двухдневную щетину оставляю. Она мне даже нравится.

Возвращаюсь в спальню, надеваю боксеры и вытираю излишки воды с волос полотенцем. Я поворачиваюсь лицом к своему отражению в зеркале, пробежавшись рукой по животу. Пресс выделяется, но он не шикарно-твердый с проступающими кубиками. Он скорее скрытый. Как и мышцы в виде буквы V, которая скрывается прямо под моим нижним бельем. Я занимаюсь физической работой, и я хорошо питаюсь, я просто худой. Я сжимаю руки в кулаки и пробую согнуть в локте, чтобы проверить мышцы на руках, затем опускаю их со вздохом и отворачиваюсь. Мне нужно одеться.

Надеваю джинсы, но, застегивая их, понимаю, что они тесноваты. Она не говорила, что мы куда-то пойдем.

Я снимаю их и складываю в комод, вытягиваю футболку из того же комода и кладу ее на кровать. Не могу же я открыть дверь в одних боксерах со стояком, это не очень классно. Это больше в стиле Спенсера. Я выбираю пару свободных спортивных штанов. Застелив кровать и бросив мокрое полотенце в корзину для белья, я снова осматриваюсь вокруг, чтобы проверить, все ли в порядке, прежде чем взять майку и направиться вниз. Мне нужно проверить кухню. Никогда не знаешь, в каком виде Спенсер ее оставил.

Но кухня безупречна.

Я осматриваюсь. Ладно, это впервые. Я ставлю чайник и достаю две чашки, снова глядя на время. Она будет здесь в любую минуту. И, конечно, как только, я завариваю чай, она звонит в дверь. Я иду к двери, когда вспоминаю о футболке и возвращаюсь за ней. Я все еще держу ее в руках, когда открываю дверь и вижу, как взгляд Мэгс падает на мой живот. Как только футболка скрывает мой торс, ее глаза поднимаются к моим.

Легкая улыбка освещает ее красивое лицо.

— Доброе утро.

— Доброе утро, — отвечаю я, глядя на нее с улыбкой.

— Могу я войти?

Я понимаю, что блокирую дверь, подпирая ее.

— Конечно, извини. — Я отхожу в сторону, и она наклоняется за корзиной для пикника. — Позволь мне помочь тебе, похоже, она тяжелая.

— Спасибо, — говорит она, передавая ее мне.

— Что это?

— Завтрак.

Она входит внутрь, и я закрываю дверь свободной рукой.

— Тебе не нужно было этого делать.

— И тебе не нужно было этого делать, — говорит она, подняв бровь и приподнимая низ моей футболки пальцем. — Нужно было уточнить, что завтрак в постели. — Она подходит ближе, и я перехватываю ручку корзины и очень громко сглатываю. Она забирает корзину из моей руки. — Снимай.

Я колеблюсь всего мгновение. Выражение ее лица говорит мне, чтобы я не задавал ей вопросов, поэтому я стягиваю с себя футболку и бросаю на пол.

Дерьмо, нужно было сложить ее.

Я нуждаюсь в поддержке.

— Так-то лучше, — говорит она, оставляя корзину в гостиной на столе и сокращая расстояние между нами, пока не останавливается всего в дюйме от меня. Она проводит своей рукой по моей груди, следуя по тому же пути, что и мой критический взгляд в зеркале всего несколько минут назад. Я задерживаю дыхание, когда она касается линии волос, которая спускается под резинку моих боксеров и проводит по ней пальцем. Она развлекается таким образом пару секунд, играя с эластичной резинкой, но затем она поднимает голову, и я могу вдохнуть.

Она так близко — это так удивительно. Обычно я не подпускаю людей в свое личное пространство, но, похоже, что оно принадлежит ей. Возможно, поэтому я так сильно защищал его от всех остальных. Оно ее.

Вспоминая прошлый вечер, я ожидал, что почувствую себя оскорбленным, но нет. Я не просил того, что случилось вчера, и я бы сделал все по-другому. Но она делала это ради моей пользы. И теперь я признателен треникам. Хоть они едва ли скрывают мое затруднительное положение, боксеры были бы крайне неуместны.

— Давай есть, — говорит она многообещающе. Может это только моя фантазия, но мне кажется, что она имела в виду съесть меня.

— Конечно, — отвечаю я, прочистив горло. Я делаю шаг к кухне, и она кладет свою

руку на мою.

— Куда ты идешь?

— На кухню.

Она медленно качает головой и начинает подниматься по лестнице. — Я же сказала тебе, я имела в виду завтрак в постели.

Я жду секунду, прежде чем ответить. Наверное, я не должен сомневаться. Мы не установили никаких правил…

— Но я приготовил нам чай.

На ее лице вспыхивает ухмылка.

— Хорошо, — смеется она. — Возьми его с собой.

Она не идет за мной на кухню, и когда я возвращаюсь в холл с двумя чашками, ее уже там нет. Моя футболка все еще лежит на полу там, куда я бросил ее. Я съеживаюсь, но заставляю себя идти дальше. Что она подумает, если я начну складывать футболку, вместо того, чтобы быть там с ней? Поэтому я делаю глубокий вдох и стараюсь не пролить чай, неся его дрожащими руками, поднимаясь по лестнице.

Когда я вхожу в свою комнату, она разглядывает мой стол. Она проводит пальцами по краю макбука, и я смотрю на нее, пока чашки не начинают обжигать костяшки пальцев. Я пересекаю комнату и ставлю одну кружку на подставку, которая лежит на тумбочке, затем открываю ящик внизу и вытаскиваю еще одну для второй кружки.

Когда я поднимаю взгляд, я вижу, что она наблюдает за мной.

— Любишь аккуратность?

Внезапно я чувствую себя подсудимым.

— Нужна всего минута, чтобы поставить все на места, это проще сделать сразу, — отвечаю я, стараясь не оправдываться.

Мэгс кивает с пониманием, а затем удерживая зрительный контакт, толкает угол моего макбука, так что теперь он лежит непривычно. Я сглатываю. Затем она подходит ко мне.

На ее лице можно прочитать вызов.

Я смущаюсь.

Но она переключает внимание на корзину, стоящую возле нас. Она прыгает на середину кровати и бросает пару подушек напротив изголовья. Потом хлопает по постели рядом с собой, показывая, чтобы я сел.

Я осторожно занимаю то место, на которое она указала, незаметно передвинув одну из разбросанных подушек ближе к центру, как мне привычнее. Когда я смотрю на нее, я понимаю по ее довольной улыбке, что она заметила. Теперь она знает за какие рычаги дергать. Мне кажется, что я передал ей всю власть, что теперь она знает все кнопки, на которые ей нужно нажать, и что я не был к этому готов. Я даже и не думал обороняться.

Чушь.

Раньше я не был таким с ней. Она, наверное, никогда подобного не замечала. Но есть кое-что, что ты действительно хочешь спрятать от всех, и это заставляет тебя держать все под контролем.

Но она готова иметь с этим дело… хорошо. Ничего страшного. Я бы прошел по горячим углям, чтобы быть с ней. Эти проблемы будут моими углями.

Она игнорирует мой дискомфорт и невинно приступает к распаковке завтрака.

На моих белых простынях.

Пластиковые контейнеры, не могу разобрать с чем.

Клубника.

Малина.

Мое дыхание перехватывает.

Она ловит мой взгляд, но затем отводит глаза.

Это хорошо. Это прекрасно.

— Я подумала, что могу приготовить тебе то, что ты любишь. — Она открывает контейнер, и до меня доносится чудесный запах корицы, запах, который я буду помнить всегда, и рассыпает сахар на мое одеяло.

Я напрягаюсь, но ничего не могу с этим поделать. Это мой худший кошмар. Конечно, зачем останавливаться на достигнутом? Засыпьте сахаром мои простыни, почему бы и нет.

— Ой, — она сметает сахар с кровати. По крайней мере, она так думает. Она просто раскидывает его повсюду.

Но все хорошо. Я бы прошел по горячим углям…

— Ты в порядке, Уилл?

— Хм?

Я смотрю вверх.

— Твои руки сжаты в кулаки. Я заставляю тебя нервничать.

Я не отвечаю. В любом случае, это был почти риторический вопрос.

— Я сделала тебе французские тосты с корицей. — Улыбается она.

Она сделала это, потому что я сказал, что люблю их. И я ем их. На тарелке. На кухне.

Она наклоняется и показывает мне контейнер.

Выглядит прекрасно, и это только напрягает меня. Можно подумать, что сахар на одеяле выведет меня из себя и возбуждение как рукой снимет, но это не так.

Я тверд, как скала. Вот как она контролирует меня. Так необычно, тонко, но так эффективно. Она знает, что издевается надо мной. Не думаю, что она знала, что делает, но то, как она обернула все себе на пользу, возбуждает.

Наверное, мне нужно показаться психиатру.

Она поднимает кусочек сахара, которым посыпан французский тост, и протягивает его мне, но передумывает и бросает его обратно.

— О! Я совсем забыла! — Она бросает контейнер с тостами в мою сторону, и я ловлю его, чтобы он не упал. — Я принесла кленовый сироп.

Я издаю стон, и она хихикает.

— Сегодня я планировала налить его в твой пупок и окунуть французский тост туда. Но подобное доведет тебя до инфаркта, поэтому, думаю, просто окунем его сюда.

К моему облегчению, она вытаскивает не бутылку с сиропом, а небольшую баночку с винтовой крышкой, в которую он налит. Я смеюсь, когда напряжение немного спадает.

Мэгс мгновенно становится серьезной.

— Это сильно тебя нервирует?

Я качаю головой.

— Нет, я в порядке. — Я держу контейнер одной рукой, пытаясь второй рукой облегчить напряжение в боксерах, не подумав, что это привлечет ее внимание.

Она приподнимает бровь.

— Ты уже?

Я съеживаюсь.

— Извини, я…

— Не извиняйся. Мне нравится.

Я смущаюсь.

— Значит, ты возбуждаешься просто от того, что я рядом? — Она хлопает глазами и киношно накручивает свои волосы на палец, язвя. — Или от того, как я издеваюсь над тобой?

— И то, и другое.

Ее кивок говорит мне, что она удивлена и удовлетворена тем, какое влияние оказывает на меня.

Она вручает мне банку с сиропом и быстро стаскивает мои треники и боксеры, полностью обнажая меня безо всяких прелюдий. Мои руки заняты, и она действует так быстро, что я и не пытаюсь возражать. Она стягивает штаны с моих ног и с ухмылкой бросает через плечо.

Сделав паузу, она наблюдает за мной. Я чувствую, что должен смутиться под ее взглядом, но он производит обратный эффект. Она запускает руку в корзину и достает свой шарф.

— Если хочешь, могу завязать тебе глаза, как прошлой ночью.

Я качаю головой, прежде чем озвучиваю свой ответ.

— Я хочу видеть. — Может быть, неспособность видеть снимет некоторое беспокойство, но я знаю, именно оно делает меня таким твердым. Я хочу видеть, как она контролирует меня.

— Хорошо. — Она пожимает плечами и вытаскивает из корзины второй шарф. — Сегодня ты сможешь видеть, но взамен, я хочу твои руки.

У меня нет слов. Я хочу сказать ей, что она может получить любую часть меня, когда захочет, но я не могу. Я просто молча смотрю, как она ползет по мне. Ее свободный свитер с глубоким декольте позволяет мне видеть то, что под ним. Она забирает контейнер из моих рук и кладет его на кровать рядом со мной, и, удивительно, но мне плевать на это.

Она усаживается на меня верхом, полностью игнорируя мой твердый член. Я шиплю, когда шов ее джинсов небрежно трется по головке. Она сосредоточена на том, чтобы поднять и зафиксировать мое запястье. Одним из шарфов она привязывает его к изголовью кровати. Затем перемещается на другую сторону и делает то же самое со второй рукой, а я наблюдаю, чувствуя каждое ее движение.

Она откидывается назад и восхищается своей работой.

— Теперь ты расслабишься и насладишься завтраком, который я тебе приготовила?

— Я попробую.

Она прищуривается.

— Думаю, ты хотел сказать: «Да, Мэгс».

— Да, Мэгс.

— Хороший мальчик.

Трахни. Меня.

Эти два слова — все, что мне нужно. Я сдвигаюсь под ней, пытаясь облегчить свои страдания. Если бы не ее одежда, я мог бы проскользнуть внутрь. Но вид ее, полностью одетой, надо мной почему-то возбуждает меня еще сильнее.

— Спокойно, малыш. — Она смеется, прижимая руки к моей груди.

Она снова берет контейнер и, упираясь в мою грудь, покачивается надо мной. Ее лицо ничего не выражает. Она знает, что делает, она просто пытается казаться невинной. Открывая банку сиропа, она льет его в контейнер с французскими тостами. Затем она берет один из хрустящих кусочков и окунает его, тщательно убирая излишки сиропа, прежде чем поднести его к моему рту.

Я охотно принимаю его и закрываю глаза, поскольку вкус возвращает меня в прошлое.

О, Боже мой, как вкусно!

Она отправляет следующий кусок в свой рот и демонстративно слизывает сахар с указательного и большого пальца. Я ерзаю. Она замечает.

Затем она окунает в сироп новый кусок и беззаботно пытается поймать каплю сиропа, но, когда та приземляется на мою грудь, она не может скрыть своего ликования.

— Ой, — усмехается она, когда капает снова. Она кладет кусочек в рот, а затем медленно наклоняется и слизывает сначала одну капельку, а затем другую. Она задерживается там, кружа вокруг моего соска своим липким языком, а затем слегка кусая его. Я наблюдаю, желая, чтобы она укусила сильнее. Но она слишком быстро отодвигается и окунает в сироп следующий кусок, хотя я все еще не пришел в себя. На этот раз она наклоняется вместе с ним, поддразнивая меня, позволяет мне открыть рот, а затем съедает его сама. Сироп стекает с моих губ и медленно катится по моему подбородку. Это убивает меня. Она задумчиво наблюдает за каплей, пока жует тост, затем наклоняется вперед, ловя ее своим языком и возвращая обратно к моей губе, и захватывает мой рот в глубоком поцелуе.

Я закрываю глаза и теряюсь в ней.

Я не в курсе, куда она дела контейнер с едой, я просто знаю, что обе ее руки на мне.

Я хнычу, когда одна ее рука скользит по моему члену, а другая тянет за связанные запястья, но я не собираюсь жаловаться, просто напоминаю себе, что это реальность.

— Так хорошо?

— Да, — задыхаюсь я.

— Так же хорошо, как и прошлой ночью? — Ее ладонь двигается вдоль моего члена.

— Боже, да.

— Тебе понравилось, не так ли? Быть наедине и с полным отсутствием контроля.

Я выдыхаю и стараюсь сосредоточиться на ее словах, но все, что я могу делать, это чувствовать.

— Ответь мне.

— Да, мне понравилось.

— Я знаю, что тебе понравилось. Мне тоже понравилось. Ты, должно быть, отчаянно хотел облегчения. — Она меняет хватку и двигается быстрее. Да, хотел. Я так сильно хотел уложить ее в постель, но она положила руку мне на грудь, прощаясь у двери, и снова слегка поцеловала меня в уголок рта, а затем прошептала: «Спокойной ночи». Целомудренно, но многообещающе. Это было не отказом, не после всего случившегося. Что-то вроде комплимента. Ее способом сказать, я знаю, что ты сможешь это принять.

— Так ты позаботился о себе, когда вернулся домой? Думая о моей руке на тебе, там, где любой мог застукать нас.

— Нет, — говорю я, толкаясь в ее руку.

— Тогда скажи мне как, я хочу услышать все.

— Я ничего не делал.

Ее рука останавливается.

— Правда?

— Не останавливайся, — умоляю я.

— Ты ничего не делал вчера вечером после того, как расстался со мной?

Я двигаюсь в ее руке, пытаясь сохранить это ощущение.

— Нет, ничего.

— Почему?

Я тоже останавливаюсь. Мне было так чертовски тяжело, но я чувствовал себя на вершине мира. Как будто я в самом разгаре чего-то идеального и «продолжение следует». Это было бы опустошением просто уйти удовлетворенным. И я даже не думал трогать себя. Оно было ее, это возбуждение. Она сделала это со мной. Она владела им. И ей не нужно было говорить мне, я и так знал.

На самом деле сейчас не время для этого разговора, но она ждет моего ответа, так что, возможно, мне стоит ответить.

— Потому что ты не сказала, что я могу, — тихо отвечаю я. Затем я чувствую смущение, и начинаю оправдываться. Пытаюсь сесть, но я привязан. — Я знаю, что это не нормально. Просто… — Я останавливаюсь. Она не поймет. Зачем ей?

— Ты хочешь, чтобы кто-то говорил тебе, что ты можешь делать, а что нет?

Я медленно киваю.

Она двусмысленно улыбается

— Мне действительно нравится это, — говорит она с садистским намеком в голосе.

Я с недоверием смотрю на нее. Я знаю, что есть люди, которые живут этой жизнью, но я ни на секунду не задумывался, что кто-то вроде нее примет меня таким, какой я есть. Это слишком, слишком опасно. Я чувствую, что могу открыться ей, и все будет хорошо.

Спокойно, Уилл. Ты не хочешь ее оттолкнуть.

— Значит, ты не кончал, с тех пор как я касалась тебя прошлой ночью?

Я качаю головой, все еще желая, чтобы она продолжила двигаться.

— Что, если я снова откажу тебе?

Я издаю стон и двигаюсь под ней, вероятно, давая ей тот ответ, которого она хотела.

— Переживу, — отвечаю я, пытаясь удержать голос ровным, насколько могу.

— Ух ты, — восторженно выдыхает она.

Ее рука снова начинает медленно двигаться, и я закусываю губу, хныкая как от полноты ощущений, так и для ее удовольствия. Мой разум блуждает, и если она удивлена, что я не кончил сам, значит ли, что она делала это? Ее образы заполняют мою голову. Ее пальцы облегчают это давление от непроходящего возбуждения. Я хочу, чтобы она рассказала мне об этом. Только я решился задать ей этот вопрос, как она перебивает меня своим.

— Ты, должно быть, сейчас в отчаянии?

Я останавливаюсь, не зная, как ответить. Да, конечно. Как всегда, когда я рядом с ней. Иногда это невыносимо. Раньше, когда не было никакой надежды, это было всеобъемлющим и болезненным, без каких-либо шансов, пока я снова не сбежал. Теперь… Теперь это отчаяние другое. Она может не позволить мне кончить, но это не значит, что я не получу то, что мне нужно. Отказывая мне, она удовлетворяет потребность. Если она позволяет мне кончить, она удовлетворяет потребность.

Если она откажет мне, я одновременно буду жить и умру.

Это охуенно сложно, и мой член находится в ее руке, и мои руки привязаны к кровати, и я не могу думать об этом прямо сейчас, поэтому я просто киваю.

Я в отчаянии.

Для чего я не знаю.

Но я доверяю ей, чтобы принять все это от нее.

11

Суббота, 29 августа

Мэгс

Завтрак забыт, я медленно скольжу рукой вдоль его длины, сжимая ее, и наблюдаю за тем, как он смотрит на это. Он в отчаянии, но я не уверена, что ему нужна моя помощь. Каждый мужчина, с которым я когда-либо была, хотел только одного в сексе. Кончить. Вот и все. Секс без этого — что-то незавершенное. Таковы правила, я их понимаю. Я всегда жила с ними. Это основа.

Но все это ново для меня. Я изучала доминирование в теории, но на самом деле я не знаю, что мне делать. Он говорит, что я снова могу оставить его в подвешенном состоянии, и с ним все будет в порядке. Что я должна с этим делать? Секс внезапно превратился в интеллектуальную игру. Он не начинается и не заканчивается одной встречей, чтобы затем ждать следующего раза. Теперь мы постоянно работаем над этим. Моменты, за которые я чувствую себя ответственной. Не уверена, что я была готова к этому, но все равно, теперь я главная.

Он так хорошо держался прошлой ночью, поэтому я должна его поощрить. Все просто, ведь так?

Нет, не так.

Видишь, я не знаю, какая ему сейчас нужна награда. Доставить ему удовольствие? Или дать ему еще один шанс произвести на меня впечатление? Как я должна понять, не спросив его и не разрушив момент? Моя голова идет кругом, мыслями я возвращаюсь к нему. Он тонет в наслаждении, моя рука лениво гладит его, пока одна моя мысль сменяет другую. Он понятия не имеет, что происходит в моей голове. Он просто подчинился.

Мне.

— Боже, ты прекрасен, — шепчу я.

Эти слова сами срываются с языка. Я не собиралась их произносить, но его нуждающийся стон подсказывает мне, что мне нужно делать. Тогда я понимаю. Это действительно радует меня больше, чем кульминация. Он угодил мне — это и есть поощрение. Не только в романах, где легко написать что-то подобное и пресечь недоверие. Но здесь, где все реально, этот живой, дышащий, охрененно восхитительный мужчина хочет порадовать меня больше, чем собственного освобождения.

И теперь я должна подавить стон. Я хочу его так сильно.

Я позволяю ему выскользнуть из моей руки. Мне нравится, что его член стоит сам по себе. Он твердый, как камень, и весь только для меня. Я встаю с кровати и снимаю топ и бюстгальтер. Он пристально наблюдает за мной, и я чувствую себя отлично из-за того, что смогла привлечь его внимание. Я стараюсь притворяться безразличной ради доминирующей атмосферы, но не чувствую, что это правильно. Я действительно не думаю, что это мое. Мне нравятся всякие штучки из БДСМ, но сейчас я нахожусь не в своих книгах и от того, что этот удивительный мужчина привязан к кровати из-за желания угодить мне, я не стану унижать его еще сильнее. Я бы предпочла, чтобы он увидел, как искренне я упиваюсь его взглядом, чем надеялся, что я отнесусь к нему с пренебрежением.

Я перевожу взгляд на него и жадно рассматриваю. Я хочу, чтобы он почувствовал, как сильно я хочу его. Он ерзает под моим взглядом. Я вижу, что он чувствует мой голод, он нервничает. Хорошо. Я хочу, чтобы он чувствовал себя желанным, а не удобным.

Медленно, я стягиваю свои джинсы вниз по ногам и отталкиваю их в сторону. Двигаясь к кровати, мои глаза продолжают исследовать каждый его дюйм, его идеальное тело привязано для моего удовольствия. Я проскальзываю пальцами под тонкое кружево трусиков, которые я надела специально, чтобы привлечь его внимание, а затем избавляюсь и от них. Я опираюсь коленом на матрас рядом с ним и перебрасываю другую ногу через него, мое колено приземляется посреди остатков завтрака. Никакого ущерба для простыней, но я вижу, что он напрягся.

— Ты не хочешь убрать эту дрянь? — нервно спрашивает он.

Я смеюсь. Я знаю, что он не обеспокоен по-настоящему, есть что-то на моем пути или нет. Но я намеренно давлю на него.

— Нет, все в порядке, мне ничего не мешает.

— Ты уверена? — он почти умоляет.

— Может, нужно было завязать тебе глаза, тогда бы ты не пытался всем управлять?

Он смотрит на меня и видит, что это меня забавляет.

— Прости. — Он улыбается.

— Хорошо, теперь расслабься.

Он кивает.

Я еще не устроилась на нем и все еще стою на коленях. Я держу его в руке и крепко сжимаю, слегка поглаживая. Я такая мокрая только от одного его вида и хочу, чтобы он узнал об этом. Это может быть его наградой за последнюю ночь. Он порадовал меня, и я хочу, чтобы он почувствовал мою благодарность.

Начинаю направлять его головку, и он напрягается.

Он прочищает горло.

— Презервативы в комоде.

Я поднимаю брови.

Он сглатывает.

— Кто сказал, что ты окажешься внутри?

Он останавливается.

— Извини, я…

— Мне что, заткнуть тебе рот?

Я чувствую, как он твердеет прямо в моей руке. Этого достаточно, чтобы я поняла, что идея пришлась по вкусу, и он опять стонет. Я не могу скрыть улыбку.

— Я хочу узнать обо всех твоих фантазиях, Уилл, — говорю я ему, даже не задумавшись. — Я хочу знать все.

— Ты уверена? — задыхаясь, спрашивает он.

— Да. Я хочу знать, чтобы мы могли воплотить их в жизнь вместе.

Он тянет запястья на себя.

— Пока все, что мы делали, было хорошо.

Я с вызовом наклоняю свою голову.

— Просто хорошо?

Его щеки краснеют.

— Прекрасно.

— Очевидно, нет, — я качаю головой, наклоняюсь над кроватью и дотягиваюсь до нижнего белья.

— Нет, нет, я не имел в виду… — Он замолкает, когда я заталкиваю свои свернутые в клубок трусики ему в рот. Он просто смотрит на меня, его грудь поднимается и быстро опадает. Его член пульсирует в моей руке.

Я улыбаюсь.

— Лучше?

Он медленно кивает, его взгляд прикован ко мне. Его дыхание — единственный звук в этом доме. Не могу поверить, что мы зашли так далеко. Вчера я размышляла, сможем ли мы когда-нибудь снова стать не просто друзьями, а теперь мы раздвигаем все возможные границы.

Теперь, когда его навязчивые разговоры, наконец, прерваны, я опускаюсь на него, ненадолго направляя его в мои складочки. Но достаточно долго для того, чтобы его глаза широко распахнулись, а его тело напряглось, когда его чувствительная головка прошла между моих губ и стала скользкой от моего возбуждения. Но я не позволяю ему попасть внутрь. Его головка проскальзывает между моими губами, а затем я убираю руку и скольжу киской вдоль его члена. Он вздыхает, и начинает расслабляться.

Вес моего тела прижимает его член к животу, и я покачиваю бедрами, скользя вверх и вниз по его длине, потирая клитор его твердостью. Он только мой, для моего удовольствия, мечтающий отдать себя мне. Я стону, когда начинаю понимать, что я не могу проиграть. Я получу свое удовольствие, а он получит свое.

Я кладу руки ему на грудь и начинаю принимать его.

Я хочу сказать ему что-нибудь непристойное, но звуки скольжения киски по его члену как будто гипнотизируют меня, поэтому я теряюсь в них и ощущаю только его твердость подо мной.

Мои ногти впиваются в мышцы на его груди, пока он извивается, а его бедра приподнимаются вверх, неуловимо, но с постоянным ритмом. Я чувствую дрожь от его подавленного желания противостоять мне. Я удерживаю его там, сражающегося с самим собой, пока использую его идеальное тело, чтобы кончить. Это то, чего он хочет, и я дам ему это.

Его приглушенные стоны становятся хриплыми и быстрыми между затрудненными вдохами, он близок, но я знаю, что он будет пытаться сдерживаться. Мои собственные стоны свободны и чисты, я приближаюсь. Я сильнее впиваюсь пальцами в его грудь, пока двигаюсь на нем, и приближаюсь к краю, чувствуя, что он становится тверже, а затем ощущаю однозначный пульс его освобождения между нами. Он с хрипом стонет в мое нижнее белье, и я продолжаю раскачиваться, двигаясь уже ради собственного удовольствия и игнорируя его.

Сквозь свое прерывистое дыхание я слышу его хрипы, переходящие в полные мольбы стоны, ведь я не перестаю раскачиваться, сквозь меня все еще проходят волны удовольствия, и я планирую прокатиться на каждой из них. Но это слишком для него, слишком чувственно.

Жаль. У него не было разрешения. Хорошо, что он с кляпом во рту и не может возражать. Напряжение в его теле обеспечивает идеальное давление на меня, и я содрогаюсь, когдапоследние волны проходят через меня.

— Да! — я издаю долгий стон.

Он хнычет и извивается, натянув шарфы на запястьях. Когда я медленно останавливаюсь, он все еще стонет сквозь рваные вдохи.

Я задерживаю дыхание, и, наконец, смотрю ему в глаза. Я вижу там страх, потом надежду, и по мере того как он исследует мое лицо, наконец, нечто похожее на обожание, тогда я, в конце концов, улыбаюсь.

Я сажусь и черчу линии пальцами вдоль его пресса. Его живот подрагивает от моих прикосновений, и я, шутливо ругаясь, качаю головой.

— Я дала тебе разрешение на это?

Он качает головой.

— Плохой мальчик. Хм, теперь мне придется придумать соответствующее наказание. — Я улыбаюсь.

Он закрывает глаза и сглатывает.

Итак, вот и еще одно вознаграждение: шанс снова произвести на меня впечатление.

Одно наказание причитается за оргазм без разрешения.

Но все же… Я хочу его и отблагодарить. Я ведь ничего не запрещала, и он доставил мне удовольствие. Разве он мог не порадовать меня? Связанный, с кляпом во рту и кончающий. Я тоже получила свое.

Я наклоняюсь к его уху.

— Я прощу тебя сегодня, потому что ты был хорошей маленькой игрушкой, хоть ты и не смог контролировать себя.

Он стонет.

Мне нравится, как легко он становится воском в моих руках, безусловно, к этому можно привыкнуть. Я поднимаюсь и развязываю его руки, поглаживая следы на запястьях, пока он не вытаскивает их и бесцеремонно не обнимает меня, притягивая к себе. Прижавшись к нему, я дотягиваюсь и разматываю шарф, чтобы освободить вторую руку.

Одним быстрым движением, он вытаскивает мои трусики изо рта и соединяет наши губы, запутавшись пальцами в моих волосах, крепко прижимая меня к себе.

Я совсем не против, мне приятно знать, что то, что мы только что сделали, было ему необходимо.

Его язык не может сказать мне «спасибо» словами.

Когда он освобождает меня, мы оба тяжело дышим.

Его улыбка говорит «спасибо».

Моя говорит «в любое время».

Слова не нужны.

Я слезаю с него, мы оба липкие и потные. Я смотрю на рассыпанный завтрак. На самом деле мы ничего не испачкали, может быть, несколько крошек и немного сахара.

— Пойдем, — говорю я ему. — Давай примем душ, затем уберем этот бардак и сменим простыни.

Он стонет от желания.

— Ты пытаешься снова меня соблазнить?

Я смеюсь.

— Спокойно, малыш.

***

— Ну и как у вас двоих дела? — спрашивает Джаз.

Уилл застенчиво улыбается мне.

— Я принесла Уиллу завтрак в постель. — Отвечаю я, наблюдая за реакцией на его лице.

— Ахх. Это так мило.

Он не был готов к тому, чтобы рассказывать о нас людям, это видно по тому, что он сел на противоположной стороне стола. Но он доволен. Я вижу это по его глазам. Я улыбаюсь в ответ с многозначительным взглядом. Он краснеет, и я хочу перелезть через стол и показать ему, как это чертовски очаровательно.

Спенсер смеется в свою кружку с пивом.

— Да, и тогда ты, вероятно, получила пятичасовую лекцию о еде в постели от Принцессы, которая может обнаружить песчинку в гребаной миле постельного белья. — Он удивленно качает головой. — Поверьте тому, кто делил с ним комнату в течение года в непосредственной близости от пляжа. Уилл не питается пищей, простейшими организмами, животными, минералами или овощами, или какой-либо другой структурой в спальне.

Проблеск обиды вспыхивает в глазах Уилла, в этом взгляде читается поражение. Я заметила, он часто появляется, если Спенсер рядом. Он пытается не показывать этого, но я знаю его лучше, чем он думает. И на этот раз, когда он встречается со мной взглядом через стол, он знает, что я это вижу. Мне больно видеть, как Спенсер делает это с ним. Он всегда смеется над загонами Уилла.

— Так он отправил тебя на кухню и сказал, чтобы ты больше никогда не пачкала его пуховое одеяло крошками своих тостов? — Спенсер продолжает, чрезвычайно радуясь своим шуткам в своем фирменном стиле.

Я беру Уилла за руку, открыто, через весь стол и поддерживающе ему улыбаясь. Я хотела бы знать, почему он позволяет Спенсеру так над ним издеваться, но не стану его спрашивать.

Нет.

Вместо этого, к его изумлению, я ставлю Спенсера на место.

— Вообще-то, — я поворачиваюсь к нему с невозмутимым выражением лица. — Он вел себя как хороший мальчик. Было очень вкусно. Стыдно, что все это пропало, когда про еду пришлось забыть.

На этот раз Спенсеру нечего сказать. Он просто недоверчиво смотрит, пока ухмылка не сходит с его лица. Я не сомневаюсь, что он немного шокирован тем, что здесь кто-то еще говорит о сексе так же открыто, как он.

Уилл выглядит немного смущенным тем, что я только что сказала, но вряд ли кто-то воспринял мои слова всерьез. Спенсер не уверен, шучу я или нет, но у него нет никакой возможности проверить. Он знает достаточно о том, что я пишу, чтобы бояться ответа. Я не собираюсь делиться никакими подробностями. Они никого не касаются, кроме нас, но, сбить со Спенсера спесь, кажется, важнее, чем скромность.

Отвернувшись от Спенсера, смотрящего в сторону, я подмигиваю Уиллу, и он благодарно улыбается.

Я могла бы всерьез привыкнуть к этому.

— Ну, должно быть, ты в самом деле особенная. Должно быть, он влюбился гораздо сильнее, чем я думал. Я видел, как раньше у него срывало крышу из-за невинного полуночного перекуса.

Уилл закатывает глаза и, наконец, отвечает.

— Это не было невинным ночным перекусом. Это была кровать, полная попкорна… И… — он останавливается.

Это хорошо. Он не должен продолжать защищаться от Спенсера. Может, теперь он увидит, что я поддерживаю его, станет меньше реагировать на его провокации.

— Что ты сделала? — Спенсер продолжает обращаться ко мне, не обращая внимания на выпад Уилла. — Привязала его к кровати?

Уилл почти задохнулся, но я решила не отвечать ему, хотя я была бы счастлива ответить. Но он не достоин ответа.

— А вот и мои девочки! — говорит глубокий голос позади меня.

— Джордж! — Джаз усмехаясь, вскакивает.

— Папа, — я поворачиваюсь, вставая. — Когда ты вернулся? Я ждала тебя завтра вечером. — Он подходит и целует меня в макушку, а я обнимаю его.

— Привет, дорогая. Подвернулся более ранний рейс. Подумал, что приеду и посмотрю, как продвигается ремонт до возвращения в Нью-Йорк, — отвечает он, наклоняясь, чтобы также поцеловать Джаз в макушку. — Как поживает мой любимый шоколатье?

Джаз смеется.

— Не могла дождаться, чтобы показать Вам, Джордж.

— Я очень горжусь вами обеими.

Джордж поворачивается к Спенсеру и Уиллу.

— И мальчики, как обстоят дела? — Он протягивает им руку, и каждый из них пожимает ее.

— Хорошо, хорошо, — отвечают они в унисон.

— Окна на месте, водопровод готов. Так что мы скоро закончим. — Говорит Спенсер. Приятно видеть его без брони. Папа просто лапочка, но может быть очень пугающим. Даже воздух рядом с ним насыщен угрозой. Мне нравится наблюдать, как Спенсер сжимается в его присутствии.

— Дизайнер приходил вчера, мы назвали ей срок, когда она и ее команда могут приступить. — Уилл отвечает ему увереннее. Он хорошо знает моего отца, и папе он очень нравится.

— Отлично.

— Присаживайтесь, Джордж, налью вам выпить, — предлагает Уилл.

— Нет-нет, вы отдыхайте. Я только что сошел с самолета, и мне нужно, поскорее выбраться из этого костюма. Я просто проходил через деревню и увидел вас, поэтому решил заглянуть и пригласить всех собраться в моем доме в понедельник. Нам есть что отпраздновать. — Он сжимает плечо Джаз. — И поскольку в банке выходной, разве есть способ провести его лучше, чем с послеобеденным чаем на газоне?

— Вам не нужно делать этого, Джордж, честно. — Джаз краснеет.

— Глупости, все уже готово, — твердо говорит папа. — С продовольственными магазинами заключены контракты, все организовано. Я хотел бы купить кое-что из ваших конфет, если позволишь. Это отличный шанс показать себя потенциальным клиентам.

— Хорошо, я захвачу коробку.

Джордж смеется.

— Пришли мне пару десятков моих любимых и отправь мне счет.

— Несколько десятков? Папа, что ты собираешься делать?

— Ничего, — усмехается он. — Небольшая вечеринка, только и всего. Я горжусь своими девочками.

— Ну, да. — Я хмурюсь от мысли обо всех клубных дружках в стране, которых, я уверена, он пригласил.

— Ладно, увидимся позже, — говорит он, снова целуя мою голову, чтобы я не возражала. — И я надеюсь увидеть вас всех на вечеринке… Всех вместе. — Он ухмыляется.

— Пока, папа, — вздыхаю я.

12

Понедельник, 31 августа

Мэгс

— Ты готова?

Я вздрагиваю и попадаю щеточкой туши для ресниц в глаз.

— Блядь! — Я зажмуриваюсь.

— Черт, ты в порядке?

— Ага, — я осторожно открываю глаза, глядя на себя в зеркало на туалетном столике, проверяя ущерб. Один красный, слезящийся глаз и черные отпечатки ресниц вокруг. Блестяще.

Джаз направляется ко мне и убирает мою руку от салфеток для снятия макияжа. Она достает одну и становится над мной, тщательно убирая пятна с моих век. Затем, не сказав ни слова, берет одну из кистей и опускает ее в тени для век, стоящие на столе. Она работает молча, исправляя оба глаза.

— Вот, — она отступает довольная.

Я поворачиваюсь к зеркалу и слегка натянуто улыбаюсь ей в отражении.

— Благодарю.

— Нет проблем. Почему ты так напряжена?

Я глубоко вздыхаю, задерживая дыхание, потому что, когда я выдохну, мне придется рассказать о своих страхах. В итоге, я сдаюсь.

— Потому что все это отталкивало его раньше, и это случится вновь.

— Ой, успокойся, ты не можешь быть в этом уверена. Он большой мальчик, он может справиться с маленькой вечеринкой.

Я киваю на окно, и она смотрит в сад, где десятки столов с белыми скатертями выставлены рядами под тенью древних дубов или поставлены на солнце. Гости еще не начали прибывать, а все это уже выглядит ужасающе.

— Хорошо, не маленькая вечеринка, чертовски большая вечеринка. Но все равно, это ведь случается не каждые выходные. Не думаю, что он будет паниковать. Просто успокойся, договорились?

— Дело в том, что у нас только начало что-то получаться. Сейчас не время напоминать, почему он бросил меня в прошлый раз.

— Все будет хорошо. Я буду здесь, Спенсер тоже, Уилл не будет чувствовать себя не в своей тарелке. Просто расслабься.

Я вздыхаю. Легко ей сказать.

— Давай просто пойдем и покончим с этим.

13

Понедельник, 31 августа

Уилл

— Понятия не имел, что у тебя есть рубашка-поло, — смеюсь я, когда Спенсер спускается по лестнице.

— Я стильный.

— Конечно, стильный.

— Там будет пиво? — Спенсер корчит рожу.

— Надо думать. Джордж устраивает отличные вечеринки.

— Ага. Похоже это будет полный отстой, честно говоря. Зачем нам надо туда идти?

— Эммм, потому что Джордж дал нам огромный шанс, и он пригласил нас. А еще потому, что вечеринка в честь твоей подруги, осел.

Спенсер выглядит таинственно.

— Она не просто моя подруга.

— Нет, но…

— Всегда пожалуйста, кстати.

Я закатываю глаза.

— Я и Мэгс… — я не знаю, кто мы.

— Черт возьми, все благодаря мне, и ты об этом знаешь.

— О, Боже мой! — бормочу я себе под нос.

Спенсер показывает на свое ухо.

— Извини, я тебя совсем не слышу.

— Спасибо тебе, Спенсер. — Говорю я лицемерно.

— Если бы не ты… — подсказывает Спенсер.

— Если бы не ты, — вздыхаю я. — Я не знаю, где я был бы.

— Наверху, плача и мастурбируя, наверное. Но определенно, не получая сексуальное образование всей своей жизни от жесткой доминантки. Чертовски в этом уверен. — Его глаза широко раскрыты, и он искренне полагает, что небольшой отрывок из книги Мэгс, который он прочитал, был автобиографичен.

— Спенсер…

— Ла-ла-ла! — Он поднимает руки, закрываясь от меня. — Я не хочу ничего слышать. Не взрывай мне мозг, просто искренне поблагодари меня и держи язык за зубами.

— Спасибо.

— Так лучше. Пришло время получить всеобщее признание от окружающих. Я охуенно хорош, и все должны знать об этом.

Качая головой, я беру ключи.

— Нам пора.

— Грррр, как угодно, давай покончим с этим кошмаром.

***

— Не стесняйся, Принцесса, — говорит Спенсер, беззастенчиво трахая глазами Джаз, когда она подходит с тарелкой своих конфет.

— Это не для тебя. Они для всех этих безумно богатых людей, которых позвал Джордж. Ты можешь получить их в любой другой день, когда захочешь.

Спенсер оборачивает руку вокруг ее бедер и приподнимает их неприлично высоко.

— Это не единственное, что я могу получить, когда захочу. Я прав, Принцесса?

— Спенсер! — Джаз отходит подальше. — Веди себя прилично! — Она занимает кресло, счастливая, потому что оказалась подальше от толпы. И когда я говорю толпа, я имею в виду сотня, может быть две? Боюсь спрашивать. Интересно, как Джордж смог организовать все это, имея всего два дня на подготовку? Полагаю, он просто из тех парней, которые создают толпу. Тот, ради кого вы меняете свои планы. Однозначно.

— С кем мне придется переспать, чтобы получить еще несколько этих маленьких бутербродов? — Он оглядывается в поисках официантки, переглянувшись с проходящим мимо официантом.

— Должно быть со мной, сэр, — предполагает он, сдерживая улыбку. — Еще бутербродов? Что-нибудь еще?

— Э, нет спасибо, только бутерброды, — бормочет Спенсер.

— Предоставьте это мне. — Официант уходит, усмехаясь. Он, вероятно, сейчас плюнет в них. Поздравляю, Спенсер.

— Ты в порядке? — спрашивает Мэгс, беря мою руку под столом.

Я киваю и улыбаюсь.

— А ты?

Между нами присутствует некоторое напряжение. Это не ее вина. Эта ситуация очень сильно напоминает мою проблему «Я недостаточно хорошо для нее». Она напряжена, потому что думает, что я схожу с ума. Я напряжен, потому что она думает, что я схожу с ума. Определенно на каком-то из этих уровней я схожу с ума.

Я знаю, что мне не о чем беспокоиться. Фактически, сидя здесь сегодня, я осознал, что маленькая Мэгс имеет много общего с большинством из этих людей. До тех пор, пока старый друг, очень старый друг не прибудет и не увлечется тем, что они когда-то делали вместе, и я снова не почувствую, что этот клин между нами никогда не исчезнет.

Так что да, есть напряжение.

Я стараюсь выбросить это из головы. Для нее. Но, может быть, мы оба слишком стараемся. Нам просто нужно расслабиться и перестать хоть на секунду угадывать настроение другого.

— Ты не в порядке, я же вижу, — шепчет она мне на ухо.

Я поворачиваюсь и смотрю ей в глаза, все еще держа ее за руку.

— Я действительно в порядке, перестань беспокоиться обо мне. Наслаждайся вечеринкой.

Она смотрит на меня скептически.

— Ты ищешь его. Его здесь нет.

Я смеюсь.

— Поверь в меня хотя быть чуть-чуть, пожалуйста. — Говорю я ей с иронией.

Она хмурится, не покупаясь. Но я спасен новой встречей, или, скорее, старым другом.

— Мэгс, дорогая! Как ты?

Мэгс встает, чтобы поприветствовать друга, и теряется в разговоре.

— Мэгс, дорогая, — Джаз говорит с придыханием, издеваясь, и мы со Спенсером оба сгибаемся от смеха.

— Завидуешь, Принцесса? — Спенсер касается рукой ее лица, и она бьет его по руке с обидой.

— Нет, — отрезает она. — Эти люди не знают ее. Это все шоу, и она ненавидит это.

Хотел бы я иметь уверенность Джаз. Мне кажется, что любит она это или ненавидит, это ее жизнь. И я не знаю, есть ли для нас место в долгосрочной перспективе.

Я обещал ей доверять. Я обещал ей доверять. Я обещал ей доверять.

Я глубоко вздыхаю.

Эти люди могут думать, что она одна из них, но я знаю, что Джаз права. Никто из них не знает ее.

Раскатистый смех накрывает собой весь сад, и мы втроем поворачиваемся в ту сторону, чтобы увидеть Джей-Джея с друзьями.

Я издаю стон.

Прекрасно.

Конечно, я знал, что он будет здесь. Я просто наслаждался временем, пока его не было.

Теперь, когда он привлек мое внимание, я удивлен, что до сих пор не замечал, как его отвратительный голос господствует вокруг. Он со своей маленькой группой чем-то увлечен, и они снова смеются. Когда их смех замирает, он смотрит в нашу сторону и находит глазами Мэгс. Он с улыбкой наблюдает за ней, затем он переводит взгляд на меня. Улыбка пропадает с его лица, и он пристально смотрит, прежде чем отвести взгляд.

— Ну наконец-то. — Спенсер встает, я полагаю, для того чтобы пойти и разукрасить лицо Джей-Джея.

Джаз хватает его запястье и останавливает на полпути с кресла.

— Уймись, блядь. — Бросаю я.

— Его нужно проучить, — хмурится Спенсер.

— Нет, не нужно. То, что он хочет, теперь у меня. Пусть смотрит.

— О-о-о, послушай себя! — Спенсер смеется, злость покидает его. — Мистер Уверенность. — Он кладет руку на мое плечо с фальшивой искренностью. — Опять же, не благодари.

Я провожу рукой по плечу и говорю с издевкой.

— Как угодно.

— Все в порядке. — Он смеется. — Видеть, что ты счастлив, лучшая благодарность.

Я игнорирую его и потягиваю свое пиво.

Я не могу больше смотреть на стол Джей-Джея и видеть, как он пьет шампанское. Я смотрю на бутылку пива в своей руке. Этим все сказано.

Но… Я обещал ей, что буду доверять.

— Кто приводит собак на такие мероприятия? — Джаз задает вопрос, не обращаясь ни к кому в частности.

— А? — Я поднимаю взгляд, благодарный за то, что меня вырвали из моих мыслей.

Конечно, кто-то за столом Джей-Джея притащил двух маленьких собак, и они играют между столами. Один из них — еще щенок, он действительно милый. Взволнованно крутится вокруг большей собаки, а она просто стоит со скучающим выражением лица. Затем она опускается на землю и начинает… вылизываться. Она действительно делает это при всех. У нее нет стыда? Внезапно она останавливается и вскакивает, пробираясь к столу Джей-Джея, очевидно, они принадлежат одному из его друзей. Она оказывается около ног Джей-Джея, и когда он смотрит вниз, чтобы погладить ее, она прыгает прямо ему на колени и начинает лизать его лицо. Вместо того, чтобы отстраниться с отвращением, Джей-Джей приветствует это, позволяя ей облизывать свой рот.

У меня не получается заглушить свой смех и в конечном итоге я давлюсь своим пивом.

— Что, черт возьми, с тобой происходит? — Спрашивает Спенсер, пока неохотно бьет по моей спине, для того чтобы ему не пришлось объяснять моей маме, почему он просто позволил своему кузену захлебнуться.

Когда я вдыхаю побольше воздуха, я снова оглядываюсь на Джей-Джея и вижу, что он в блаженном неведении и с удовольствием принимает «поцелуи щенка», как он его называет. Это, блядь, слишком смешно.

Позор! Такого не случается с хорошими парнями.

— Что смешного? — Спенсер толкает меня локтем. Видимо, я был единственным, кто обратил внимание на спектакль с собакой.

Я прикрываю рот рукой, так я могу говорить незаметно.

— Эта собака, которая сейчас целует конюха, до этого достаточно долгое время вылизывала… как можно назвать собачье влагалище?

— Собачья промежность, — говорит он небрежно, потому что, очевидно, у него подобные фразы под рукой для любого случая.

Я снова задыхаюсь, и он забирает бутылку из моей руки.

— Хорошо, давай остановимся. Не нужно тратить отменное пиво, потому что я гениальный комик.

— Я не знаю, как ты придумываешь это дерьмо. — Я кашляю.

— Я знаю, это дар.

— Ты в порядке? — Спрашивает Мэгс, садясь рядом со мной, ее друг наконец ушел.

— Да, все прекрасно. Пиво попало не в то горло, только и всего.

— Принести тебе другое пиво? — спрашивает Джаз Спенсера. — Я иду за шампанским, — говорит она, размахивая пустым бокалом шампанского и вставая, чтобы пойти поискать напитки.

— Я могу сходить, — предлагаю я, хотя вокруг есть дюжина официантов.

— Нет, все нормально, мне нужно сходить в комнату для девочек, — настаивает она, и Мэгс следует за ней. Я чувствую себя виноватым, но я рад, когда она уходит, напряженность покидает меня.

Я наблюдаю, как она уходит. Кому может надоесть наблюдать за ней? И я обращаю внимание на Джей-Джея как раз в тот момент, когда он идет в дом вслед за девочками.

Блестяще.

Только я отвлекся на две секунды, как он сразу бежит за ней.

— Ну, если ты собираешься пойти и приложить его, может быть, я готов помочь, — говорит он, видя то же самое, что и я. И всего лишь секундой позже делает шаг вперед.

— Нет, Спенсер, помощь не нужна. И это не имеет ничего общего с тем, что я слабак, прежде чем ты это произнесешь. Это потому, что я доверяю Мэгс, и я хочу доказать ей это, так что сядь, заткнись и пей свое чертово пиво.

Он поднимает брови, глядя на меня, но садится и берет пиво, и мы пьем в тишине.

— Нравится вечеринка, джентльмены? — Джордж садится в кресло Мэгс, разряжая напряженную атмосферу.

— Очень! Спасибо, что пригласили нас, — отвечает Спенсер, ведя себя необычайно приятно и поддерживая беседу как взрослый.

— Я рад, что вы выбрались, — говорит Джордж, откидываясь назад и потягивая шампанское. — Вы проделали отличную работу, я очень доволен. Я был прав, веря в вас.

— Мы отстали на неделю, но мы постараемся уложиться в срок, извините. — Заверяю я. После творческого отпуска Спенсера мы отстаем чертовски сильно, но мы действительно стараемся. Думаю, мы наверстаем упущенное, если решительно возьмемся за дело в ближайшие несколько недель.

— Ерунда, вы проделали большую работу. К тому же вы хорошо постарались в магазине, и я в восторге от того, что Джаз наконец использует свой талант.

Я рад, что для него это важно, так же, как и для нас. Ведь мы рисковали. Как бы он ни любил Джаз, личные дела не должны мешать работе, и исчезновение Спенсера могло дорого нам обойтись. Теперь все в порядке. Мне просто нужно закончить эту работу в срок, который я установил для себя. Я хотел бы заслужить уважение Джорджа, вот и все. Здесь на карту поставлено больше, чем просто наши деловые отношения.

— И я надеюсь, ты присматривал за моими девочками, — добавляет он, словно прочитав мои мысли.

Спенсер кивает с заговорщической ухмылкой. Идиот. Разве он не понимает, что Джордж думает о Джаз как о дочери?

— Конечно, — прерываю я.

— Хорошо, — смеется он. — О, а вот и они, — его громкость предназначена для них, чтобы они могли услышать его при приближении. — Мои ангелочки.

Спенсер смеется.

— Ангелочки. Это забавно.

Джордж тактично игнорирует это замечание, и я заставляю его заткнуться на хуй «пока я не убил тебя» видом.

Долбаная жизнь. Я пытаюсь произвести хорошее впечатление, а он облажался, прежде чем я успел приступить. В какой-то момент мне, возможно, придется прийти к Джорджу как будущему жениху его дочери. Я не знаю, что он подумает. Честно говоря, он, наверное, должен будет ударить меня за то, что я только подумал о том, что могу быть ее женихом, и велеть мне проваливать и уступить место настоящему мужчине. Сегодня не тот день, чтобы выяснять это. Я не знаю, что сказала ему Мэгс, но, поскольку мы не обсуждали, как будем классифицировать происходящее между нами, я полагаю, что она не рассказала ему многого. Мне и так сложно. Я мог обойтись без всей этой тупости и вести себя как… ну… как обычно.

Мэгс улыбается, когда подходит к столу и скользит рукой по моему плечу. Мою кожу покалывает. Джордж, очевидно, знает. Она же не будет трогать меня так, если он не в курсе. Я не могу перестать улыбаться. Где, черт возьми, Конюх? Мне нужно, чтобы он тоже это увидел.

— Присаживайся, дорогая, — говорит Джордж, освобождая место Мэгс. — Пойду налью себе еще шампанского.

— Тебе не обязательно, папа. Я схожу.

— Пожалуйста, позвольте мне, — Конюх появляется из ниоткуда, подзывает официанта и заказывает еще один бокал шампанского для Джорджа, делая это со всем своим самообладанием и откровенностью тупицы.

Вот ведь мудак.

Джордж улыбается и обнимает за плечи Джей-Джея.

— Я всегда могу положится на тебя, сынок.

Сынок.

Это вонзает нож в мое сердце. И то, как он притягивает его поближе к себе и продолжает улыбаться, его одобрение — это неожиданный поворот, который убивает меня.

Сынок.

Джордж видит это. Он видит будущее с Джей-Джеем, как с частью семьи. Я не думаю, что у него есть что-то против меня. Просто я не его «сынок».

— Расскажи мне, что мы собираемся делать в Аскоте на следующей неделе, — спрашивает его Джордж.

Я настраиваюсь на разговор и смотрю на свое пиво. Я не могу сейчас дуться. Она заслуживает большего. Я обещал. Имей хоть немного веры. Это все, чего она хочет. Я должен показать ей.

Пока я веду внутренний диалог, я чувствую, как ее рука соскальзывает с моего плеча, и она садится. Она пододвигает свой стул ближе и кладет руку на мое бедро под свежей белой скатертью.

— Ты в порядке? — шепчет она.

Я смотрю на нее и успокаивающе улыбаюсь.

— Все прекрасно.

Я могу прочитать беспокойство в выражении ее лица: она знает, что я не очень хорошо отреагировал на комментарий о сыне. Странно. Я ожидал, что она постарается пресечь это, но она, похоже, все поняла. Ее рука сжимает верхнюю часть моего бедра, и я вижу блеск в ее глазах.

— Уверен? — соблазнительно спрашивает она, почти пробудив во мне то, что может стать проблемой, которой она может воспользоваться в своих интересах. Ее рука сдвинулась на дюйм, слегка потерев мой член, который всего лишь занимался своими делами, а теперь хочет участвовать в дискуссии.

— Я уверен. — Я останавливаю ее руку своей. Слишком много людей вокруг. Ее отец стоит на расстоянии вытянутой ноги.

— У меня есть наказание про запас, и похоже, тебе нужно об этом напомнить, — говорит она, игнорируя мою попытку остановить ее пальцы от поглаживания моего твердого члена.

— Не здесь, пожалуйста. — Я настойчивее останавливаю ее.

Она перестает улыбаться и осуждающе говорит:

— Это работает не так, и ты об этом знаешь.

— Я знаю. Но ты не можешь продолжать, когда твой отец стоит прямо здесь. Думаю, теперь у тебя есть два наказания в запасе.

— Я умею считать, — говорит она, маскируя свое удовлетворение суровым взглядом.

Я стараюсь не улыбаться. Мы смотрим друг на друга минуту, ее глаза все еще бросают мне вызов, хотя ее рука остановилась. Это обидно. И хоть сейчас ничего не произошло, это было напоминанием. Достаточным, чтобы я мог сосредоточиться. Что с того, что он называет сыном Наездника? Это меня она хочет наказать… в хорошем смысле.

— Ну, я должен пойти пообщаться с гостями. — Голос Джорджа снова проникает в мои мысли. — У меня есть шоколад, который нужно рекламировать, и строители, которых нужно рекомендовать. Я оставлю вас, чтобы вы познакомились поближе, — сказал он с усмешкой, в последний раз похлопал Джей-Джея по плечу и растворился в толпе. Оставив Джей-Джея просто стоять здесь, пялясь на нас.

Неловкая ситуация.

— Джей-Джей, ты не был должным образом представлен, — неохотно говорит Мэгс. — Это Джаз, моя лучшая подруга. — Джаз застывает ненадолго для получения двойного воздушного поцелуя, как будто это своего рода благословение, которое он дарует простолюдинам. К счастью, это всего лишь воздушные поцелуи, иначе я бы вмешался, чтобы остановить его, ведь до этого он принимал поцелуи от собаки, вылизывающей промежность.

— Это ее парень, Спенсер, — продолжает Мэгс.

Спенсер скептически кивает ему, но не протягивает руку для рукопожатия. Боже, он задница. Люблю его.

— Приятно познакомиться с вами обоими, — отвечает Джей-Джей.

— И ты помнишь Уилла, — нерешительно добавляет Мэгс.

— Конечно, как ты, Уилл? — Он протягивает руку, и затем мне нужно решиться перестать быть засранцем, встать и пожать ее.

Слабак, ругаю я себя. Разве жизнь не будет крутой, если я не подам руку засранцу, а просто кивну, как Спенсер, и не буду испытывать чувство вины?

В рукопожатии Джей-Джея есть что-то угрожающее. Он не слишком сильно сжимает, но долго держит мою руку, и зрительный контакт довольно странный. Это вызов? Это не очень страшно, но я определенно чувствую, что в его взгляде содержится сообщение. Я в замешательстве. Я знаю, что он хочет Мэгс, но понимает ли он, что я сейчас на его пути? Он не кажется обеспокоенным, если это так.

— Мне не хватало тебя на конюшне в эти выходные, Креветка, — говорит он, не обращая на меня внимания.

— Прости, я была занята.

Скажи ему, что ты привязала меня к кровати! Скажи ему, что ты была занята со своей секс-игрушкой! Скажи ему! Умоляю я у себя в голове. Хотел бы я увидеть его лицо в этот момент. Но, конечно, она не говорит ему, потому что это было бы грубо, а она какая угодно, но только не грубая.

— О, хорошо, может быть завтра? Мы могли бы прогуляться на лошадях.

— Возможно. Я дам тебе знать. — Я сижу, сосредоточившись на своем пиве, пока он говорит Мэгс, что ей нужно ездить с ним каждый день, потому что она вся заржавела. Прокатится на ней — это то, чего он действительно хочет. Она теперь недоступна. Возможно, поэтому она избегала кататься на этих выходных, потому что она не хочет рассказывать ему о нас. Что он проиграл. Может быть, она не готова отпустить этот вариант? Или, может быть, я просто делаю то, чего я поклялся больше никогда не делать, и теряю веру в нас.

Блестяще. Как и раньше полный провал.

— В любом случае, оставляю тебя с твоими друзьями, — говорит он, подчеркнув, что мы не являемся частью этой компании, и в ее отсутствие, мы не более чем ее друзья, для этого он максимально использует этот термин. Я прожигаю глазами дыру в его спине, когда он уходит. В голове, крича, я не ее друг, я ее секс-игрушка!

Мэгс опускается в кресло, и на мгновение наступает неуклюжая тишина, пока Джаз не подпрыгивает и не заполняет ее, поддразнивая Мэгс ее старыми друзьями.

— Ты серьезно дружишь с этими людьми? — издевается она.

Мэгс хихикает и гладит по голове Джаз.

— Оуу, малышка чувствует угрозу?

— Пфф! Еще чего, — возражает Джаз. — Эти сучки не знают тебя, как знаю я.

Мэгс смеется. Она прекрасная и живая. Это первый раз, когда я вижу ее расслабленной с тех пор, как я приехал сюда.

— Что это была за хрень? — Спенсер шипит возле мня, когда девочки отвлекаются.

— Ты о чем?

— О том, как этот лохматый идиот пожал твою руку.

— Странно, да? — Я рад, что я был не единственным, кто это заметил.

— Почему он так таращился на тебя? Что в мире богатых это означает? Дуэль на рассвете и прочее дерьмо?

— Я не знаю. — Пробормотал я. — Ненавижу его.

— Он мудак. Я бы врезал по его фарфоровой челюсти, если бы он так посмотрел на меня.

— Ага. Ну, я подумал о Мэгс. Он ей нравится.

— О вкусах не спорят.

***

Этот день, похоже, никогда не закончится. Нам придется встать из-за нашего стола. Не для общения, просто для предотвращения тромбоза глубоких вен. Невозможно просто блуждать без общения с окружающими, особенно с Мэгс на буксире. Все здесь хотят знать, когда «сцена» может ожидать ее обратно. Я вижу, как она устала от этого. Она берет меня за руку, сжимая ее, и я поглаживаю ее ладонь большим пальцем. Я думал, что мы можем закончить эту вечеринку, но теперь, когда она держит меня за руку, я вроде как хочу остаться и показать это всем.

Вы видите, во что меня превращает Джей-Джей?

— О, Уилл, — окликает меня Джордж, когда мы приближаемся к группе, с которой он сейчас общается.

Мы вынуждены подойти, и он представляет нам свою подругу Лину, которой понравилась работа, которую мы проделали с домом. Джордж быстро исчезает, чтобы дать нам возможность поговорить. Когда он уходит, к группе присоединяются еще несколько человек, и я почти издаю стон, когда замечаю, что один из них — Джей-Джей, присаживается, прижимаясь к Мэгс с другой стороны.

Разумеется, тема бизнеса затрагивается лишь слегка, это же вечеринка. Джей-Джей внимательно наблюдает. Я чувствую себя выставленным на показ и не могу быть настолько расслабленным, как должен, если хочу выглядеть уверенным в своих возможностях. Однако Лина все равно берет нашу визитку, явно заинтересованная. На самом деле, ее внимание остановилось больше на Спенсере. Любопытно наблюдать как он выйдет из этой щекотливой ситуации, происходящей на глазах девушки его мечты. Это невероятная степень зрелости, которую я замечаю все чаще, со времен того громкого скандала. Возможно, он вырос. Джаз, к ее чести, кажется развлекает все происходящее.

Несмотря, на достойную восхищения попытку Спенсера вести себя как профессионал, она продолжает флиртовать, не обращая внимание на Джаз рядом с ним.

— Боже, у тебя так много татуировок, — краснеет она, практически падая в обморок.

Спенсер смотрит на свои руки, обе покрытые татуировками.

— Думаю, так и есть.

— Мне они нравятся, — говорит она.

— Мне тоже, — усмехается он.

Внезапно я хочу уйти отсюда. Я сжимаю руку Мэгс, бессознательно выражая свою неловкость, и она сжимает мою в ответ, отвечая на мою неловкость своей собственной. Я не могу смотреть на нее, потому что должен делать вид, что увлечен этой болтовней. Но я готов умолять взглядом, чтобы меня увели от этого. Это буквально мой худший кошмар.

— Уилл, а у тебя есть татуировки? — Лина поворачивается ко мне.

— Нет, боюсь, что нет. — Я стараюсь быть дружелюбным, но я готов закончить весь этот день. Я просто хочу уйти отсюда и пойти куда-нибудь, где тихо. С Мэгс.

— Как насчет тебя, Лина? А у тебя есть? — забавляясь спрашивает Спенсер.

Ебать-колотить. Я хочу оттаскать его за ухо. Что это за вопросы?

Джей-Джей задыхается от смеха.

— Нет. Но я бы хотела такие, — отвечает она.

— Серьезно? — выплевывает Джей-Джей. — Ты?

— Да, абсолютно, — отвечает она, улыбаясь шокированному выражению лица Джей-Джея. — Но я не думаю, что мне понравится боль.

— О, к ней быстро привыкаешь, — говорит Спенсер с садистской усмешкой.

Джей-Джей вставляет замечание:

— Тебе просто нужно сосредоточиться на чем-то другом, правильно Мэгс? — Говорит он умышленно и подмигивает ей.

Я не слышу ничего из того, что говорят дальше. Я наблюдаю за всем происходящим как в замедленной съемке с выключенным звуком.

Он видел ее татуировку.

Она лгала мне.

Я отпустил ее руку, поставил пиво на ближайший стол и ушел.

Я выбираю дорожку, чтобы покинуть вечеринку по внешнему краю и обхожу бассейн вокруг, пытаясь как можно быстрее убежать от людей. Я направляюсь вниз к гаражам, где мы храним наши инструменты, прежде чем Мэгс догоняет меня.

— Уилл, куда ты идешь? — требует она ответа. Ее голос взрывает мой кокон безмолвного хаоса.

— Уилл!

Я останавливаюсь, готовый выслушать ее доводы, но не поворачиваюсь.

— И что сейчас такое было?

— Ты солгала мне?

— Что?

Я оборачиваюсь, чтобы ответить ей.

— Ты сказала, что никогда не спала с ним. Ты солгала.

Она хмурится, показывая свой гнев.

— Нет, я не лгала. Я никогда не спала с Джей-Джеем. Это абсолютная правда.

— Тогда как ты объяснишь, что он видел твою татуировку?

Она начинает понимать, и раздражение сменяется на веселье, хотя я и не понимаю, что забавного она в этом нашла.

— Он не видел ее. Он знает о ней. Именно он вдохновил меня на это, но он никогда не видел ее.

— О, конечно.

— Ты серьезно? — с вызовом спрашивает она. — Ты понимаешь… — она останавливается.

— Что?

— Это не имеет значения. Джей-Джей никогда не видел мою татуировку. Он побудил меня сделать ее, потому что думал, что это будет полезно для меня.

— Полезно для тебя?

— Да. Последние несколько лет у меня были тяжелые времена. Времена, которые я могла бы пережить с поддержкой мамы, — многозначительно говорит она. Я чувствую угрызения совести, зная, что я в ответе за часть из этих трудных лет. — Когда мне было плохо, или я была напугана, или грустила, она говорила, чтобы я сосредоточилась. Сосредоточилась на позитиве, сосредоточилась на себе, сосредоточилась на том, что важно. Джей-Джей думал, что иметь это напоминание в качестве татуировки поможет мне сохранить память о ней.

Ох.

Мой ум наводнен всеми моими неверными предположениями, но это все еще не кажется правильным.

— Но она на твоей… — Я оглядываюсь, прежде чем прошептать, — киске.

— Она вряд ли на моей киске, она на линии бикини.

— Пфф. Только если это то крошечное бикини, которое ты носишь.

Она расстроено вздыхает.

— Я выбрала место, где она всегда будет скрыта, понимаешь? Моя бабушка была бы разочарована, если бы знала, что у меня есть нечто подобное. Она стара. Я не хочу, чтобы она умерла от разочарования во мне, так как я не понимаю, что «нарушаю свою естественную красоту». Это важно для нее, но это также было важно и для меня. Я нашла компромисс. — Она наклоняет голову. — Конечно, ты думаешь, что татуировка делает меня шлюхой.

— Нет, я…

— Оставь это, Уилл. — Она качает головой, собираясь уйти. Она смотрит на меня, ее грудь поднимается и быстро опадает.

Я идиот.

Я дотягиваюсь до ее руки.

— Прости, я запаниковал. — Она убирает свою руку до того, как я успел до нее дотронуться. — Я поспешил с выводами. Я ошибся.

— Знаешь ли ты, насколько это больно?

Я склоняю голову и закрываю глаза.

— Мне очень жаль.

— Ты сказал, что будешь сражаться за меня и посмотри на себя. Убегаешь при первом сомнении. Ты никогда не изменишься.

Я хочу попросить прощения, но я этого не заслуживаю. Все кончено, она мне не доверится никогда.

— Иди домой, Уилл.

Я поднимаю на нее глаза и вижу печальное лицо.

— Мэгс, я…

Она качает головой с сожалением.

— Просто иди домой. — Затем она разворачивается и медленно идет обратно, чтобы вернуться на вечеринку.

14

Вторник, 1 сентября

Уилл

Телефон вибрирует где-то рядом со мной, там. Видимо, я держал его в руке, когда заснул. Я не отходил от него, на случай если она пошлет мне сообщение, но телефон молчал.

Скорее всего, Спенсер скажет мне, чтобы я сегодня не выходил на работу, ведь мне будут не рады. Он не пришел домой вчера вечером: никаких сообщений, ничего. Думаю, они все вчера собрались, чтобы обсудить, какой я неудачник.

Что мне делать?

Я нащупываю телефон между подушками, и моя рука натыкается на ее книгу, которую я перечитывал, пока не заснул. Не знаю, зачем я мучаю себя. У нас не получится счастливого конца. Теперь я это понимаю.

Достаю телефон и будто получаю обухом по голове, когда вижу сообщение.

М.: Меня сегодня не будет. Если я буду нужна на стройке, придется подождать до завтра. М.

Сухое сообщение. Наверное, я этого заслуживаю, но это больно. Я потерял любовь всей своей жизни, самую ценную вещь, которую я когда-либо имел, и теперь предполагается, что я вернусь к работе так, будто я не умираю изнутри? Я вздыхаю. Да, видимо, это именно это и предполагается. И поскольку я должен немного поработать над ее домом, мне придется взять себя в руки.

У.: Да, конечно. Пока все идет гладко. У.

Я не пишу ей: «Ты мне не нужна». Я просто не могу этого сделать. Я бросаю телефон и неохотно вытаскиваю себя из кровати. С ее стороны это акт милосердия, не появляться весь день. Не думаю, что выдержал бы ее присутствие.

Я слышу, что Спенсер вернулся домой. Выхожу из ванной и закрываю дверь, чтобы не пришлось иметь с ним дело. Вне всяких сомнений он уже в курсе, что Мэгс никогда не простит меня. Я одеваюсь, заправляю постель, попутно читая еще одно сообщение от Мэгс.

М.: Хорошо. Постарайся привести мысли в порядок, увидимся позже. М.

Что за…?

Она действительно собирается говорить со мной после вчерашнего? Интересно, почему она так беспокоится? Я не верил в нас. Я не заслуживаю этого. Хотя хотел бы.

Когда я вспоминаю события вчерашнего дня, я понимаю, что мне нужно проработать несколько важных вопросов. Может быть, это и значит привести мысли в порядок? Может, она хочет, чтобы я решил свои проблемы, прежде чем мы сможем поговорить? У меня проблемы с ним, а не с ней. Мне нужно, чтобы он исчез. Но он определенно не станет. Как мне разбираться с этой проблемой?

Сказать ему отвалить?

Мне нужно сказать ему отвалить.

Внезапно мной овладевает решимость, которой я никогда раньше не чувствовал.

— Спенсер, я опоздаю на работу. — Кричу я, выбегая из своей комнаты и спускаясь по лестнице.

— Эй! — Зовет он с лестницы. — У нас есть график, которого мы должны придерживаться! Ты не можешь просто так смыться!

Я оборачиваюсь и наклоняюсь так, чтобы видеть его сквозь перила.

— Ага, график которого я один придерживался весь прошлый месяц, так что теперь твоя очередь. Увидимся позже.

***

— Привет? — кричу я.

Рядом со мной лошадь переступает копытами и фыркает, и я с подозрением слежу за ней. Мне не понятно то, как люди доверяют этим животным. Они настолько чужды мне, что я совсем не могу общаться с ними. Плюс, они воняют.

Я слышу, как кто-то метет пол в конце длинной линии дверей в конюшне для чистокровных призовых лошадей Джорджа. Когда я приближаюсь к последнему стойлу, передо мной вываливается ворох мокрой соломы. Я останавливаюсь и жду, чтобы пройти.

К моему удивлению, Джей-Джей появляется в дверном проеме с метлой в руке. Никогда бы не подумал, что он не боится испачкать руки. Его прямо не узнать, хотя он все еще безупречен.

— Уилл?

Застигнутая врасплох, моя решительность, видимо, дала деру.

— Я ошибся…

— Если ты ищешь Мэгс, то ее здесь нет.

— Нет, я, эммм, хотел увидеть тебя.

— О? — Его взгляд прожигает меня насквозь, и я хочу убежать.

Я прочищаю горло.

— Да, я хотел поговорить, но вижу, что ты занят, поэтому, может быть, я… — Я начинаю отступать.

Трус.

— Подожди, — его команда отдается эхом, и вопреки себе я останавливаюсь. — Я закончу позже. Что случилось? — Он прислоняет метлу к двери конюшни и упирает руки в бока.

Блядь. Чтобы это сработало, мне придется начать командовать. Я должен сказать: «Послушай, перестань глазеть на мою женщину». Ха! Черт возьми, кого я обманываю? Я никогда не был и никогда не стану таким парнем.

Но когда я смотрю на него, я понимаю, что я не могу повести себя иначе. Мэгс принадлежит мне, и он должен услышать это от меня.

— Мне нужно получить несколько прямых ответов от тебя, Джей-Джей. Я знаю, что ты хочешь Мэгс, но… — Я останавливаюсь не в силах договорить остальную часть фразы под его пронзительным взглядом. Я глубоко вздыхаю. — Мы с ней, мы… — Мой рот снова закрывается, это звучит жалко. Мы что? Знакомые? Кто мы вообще? Для меня мы гораздо больше.

Дерьмо! Она сказала мне, чтобы я разобрался со своими мыслями, и яздесь, чтобы сделать это. Как только я скажу ему отступить, я действительно смогу отпустить это. Я уже знаю, что он не угрожает мне по-настоящему. Он не может предложить ей то, что могу я. Это видно в каждом его движении, в каждом слове. Он лидер, мужская версия ее. Он никогда не подчинился бы ей. Но если я так думаю, что я делаю здесь? Если я знаю это, я могу быть спокоен. Мне нужно сделать это. Мне нужно сказать ему.

— Я…

Он подходит ко мне. Я сглатываю. Он не может быть угрозой моим отношениям с Мэгс, но он хищник. У него есть своеобразная крутость, которая сбивает меня с толку.

— Ты? — Говорит он с озорной улыбкой. Это не простая задача.

— Я люблю ее. — Выпаливаю я.

Его лицо становится серьезнее.

— Действительно, любишь, — признает он.

— Это так, и я здесь, чтобы сказать тебе, что ты можешь попытаться, но ты не получишь ее, потому что она моя.

— Согласен.

— Подожди, что?

— Я согласен, она принадлежит тебе. — Он подходит еще ближе.

— Ну что ж… Хорошо. — Пробормотал я, застигнутый врасплох его сотрудничеством. Я немного выпрямляюсь, чтобы казалось, что я контролирую ситуацию.

— Я не встану на твоем пути.

— Ладно, хорошо. — Теперь я чувствую себя глупо. Возможно, это только в моей голове, и я сделал из этого проблему.

— Я бы не стал, — говорит он с сожалением. — Я знаю, как больно хотеть того, кто не может быть твоим.

— Да, я тоже хорошо это знаю, — соглашаюсь я.

— Ты знаешь?

— Ну да. — Я морщусь. — Конечно, я знаю.

Он качает головой.

— Видишь ли, я не думаю, что ты много об этом знаешь. Ты мог бы быть с ней все это время. Это был твой выбор, ты решил уйти. И теперь, заслуживаешь ты этого или нет, она дает тебе второй шанс, потому что она тоже тебя любит. Ты это знаешь, не так ли? Она любит тебя.

Я вздыхаю.

— Я могу только надеяться.

— Ну, у некоторых из нас нет надежды, и это больно. Поэтому считай себя счастливчиком.

Я внезапно чувствую вину.

— Прости. Я… — Я не знаю, что сказать.

— Это не твоя вина. Некоторым вещам просто не суждено сбыться, независимо от того, насколько ты этого хочешь.

Некоторое время он пристально смотрит на меня, и чувство вины все сильнее давит на меня. Потом внезапно он подходит ближе. Его губы опускается на мои, и прежде чем я понимаю, что происходит, его сильные руки обхватывают мое лицо.

Лишь когда я слышу, как кто-то откашливается позади меня, я осознаю, что не сопротивлялся ему. Он резко отрывается и оставляет меня ошарашенным.

Я поднимаю глаза. Мэгс стоит, скрестив руки, выглядя не впечатленной. Джей-Джей отступает на несколько шагов, прикоснувшись к губам.

Я открываю рот, чтобы заговорить, но слова ускользают от меня.

— Я хотел лишь попробовать на вкус, Мэгс. Я не удержался. — Говорит он небрежно. — Прости.

Она подходит к нам и смотрит ему в лицо.

— Надеюсь, ты насладился сполна, потому что это было в последний раз. — Она схватила меня за волосы. — Потому что он, — она дергает, и я шиплю от острой боли. — Мой. — Она заставляет меня встать на колени одним движением запястья.

Я потерял дар речи и моментально возбудился.

Джей-Джей усмехается от уха до уха.

— Вот это моя девочка.

Я вижу, как Мэгс борется с улыбкой, но ей удается сохранить выражение лица суровым.

Какого черта? У меня так много вопросов, но они все испаряются, когда она поворачивается ко мне, эффектно отпуская его. Джей-Джей наблюдает за нами несколько секунд, а затем уходит, не оглядываясь.

Мэгс ласкает мой подбородок, приковывая меня взглядом, когда я смотрю на нее. Я должен заставить себя дышать. Это по-настоящему? Я ничего не понимаю.

— Мне казалось, я велела тебе привести мысли в порядок.

— Я приводил.

Она поднимает бровь.

— В самом деле? И поцелуй тебе в этом помог?

— Он поцеловал меня.

Она наблюдает за мной несколько секунд. Я не знаю, сколько она слышала. Мне не на что надеяться. Я не готов к тому, чтобы она услышала, как я говорю, что люблю ее. Слишком рано. Она подумает, что я сумасшедший.

— Ты сказал все, что считал нужным?

Я сглатываю.

— Да.

— И ты закончил с этой ерундой?

— Думаю да.

Она снова хватает меня за волосы и накручивает их на руку.

Я задыхаюсь. Мне срочно нужно поправить джинсы, чтобы ослабить давление.

— Ты так думаешь?

— Я уверен, — я вздрагиваю.

Она отпускает.

— Хорошо, теперь встань и поцелуй меня.

Я вскакиваю на ноги так быстро, как только могу, и она прыгает на меня, хватая мое лицо и прижимая свои губы к моим, обнимая ногами талию. Я, шатаясь, делаю несколько шагов, пока не прижимаю ее к стене, а затем по-настоящему целую ее.

— О, боже, — я выдыхаю ей в кожу.

— Тяну слишком сильно? — Она делает вдох, снова целует меня, и прежде чем я смогу ответить, ее руки хватают меня за волосы в качестве напоминания.

— Нет, — простонал я. — Это было идеально.

— Так вот что тебе нравится?

— Мне было приятно.

— Что еще тебе нравится?

— Я не знаю. Мы это выясним вместе.

— Мы правда делаем это?

Я оклоняюсь и смотрю на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Нас. Готов ли ты дать нам шанс? — Она целует мою шею, а затем прижимается к нежной коже.

Блядь.

— Да. Я готов. Ты хочешь меня?

Она стонет, когда я подталкиваю себя к ней.

— Да, — шепчет она. — Ты нужен мне.

— Хорошо, потому что ты застряла со мной надолго.

— Нет, я имею в виду, ты нужен мне сейчас.

— Сейчас?

— Ага, — она тянется и закрывает дверь стойла на засов. — Здесь.

— Серьезно?

— Да, сейчас.

Я останавливаюсь, чтобы посмотреть ей в глаза. Она серьезно.

— Мы не можем.

— Кто сказал?

— Мы не можем!

— Шшшш. Дай мне свой кошелек.

— Что? Зачем?

— Тсс, ты не сможешь стать хорошим сабмиссивом, если будешь устраивать допрос всякий раз, когда я отдаю приказ.

Я закатываю глаза, и она качает головой.

— Для чего тебе нужен мой кошелек?

— Потому что, если у тебя есть в нем презерватив, ты меня трахнешь. — Ее руки начали поиски в моем заднем кармане, но, к счастью, она не смогла дотянуться.

Черт возьми.

— У меня нет с собой кошелька. — Я не знаю, испытываю я облегчение или опустошение. Я так сильно хочу ее.

— Я-то думала, что ты всегда готов.

— У меня где-то был один, но я убегал из дома в спешке и оставил свой кошелек там.

Она вздыхает.

— Хорошо, тогда придется обойтись твоим ртом. Иди сюда.

— Мэгс! Здесь люди.

— И что? Пусть смотрят.

Я издаю стон. Это чертовски идеально и без слов. Я вхожу, ногой закрывая дверь в конюшню за нами. У окна на ящике лежит большое одеяло и, к счастью, нет лошади. Я усаживаю ее на одеяло и стараюсь зафиксировать жестче. Но она вмешивается и расстегивает бриджи, приподнимается, чтобы я мог стащить их по бедрам. Я стягиваю их до колен и приподнимаю ее ноги, нырнув к ней. Моя голова находится между ее бедер, ее запах опьяняет. Я облизываю ее сквозь кружевные трусики со стоном.

— Ну, давай же, — требует она.

Я дрожу и оттягиваю в сторону ее трусики, немедленно щелкая языком по ее клитору, она откидывает голову и издает низкий звук.

— О боже, — вздыхает она.

Я скольжу в нее двумя пальцами, что заставляет ее вздрогнуть и вцепиться в мои волосы, пока я трахаю ее своим языком. Жестко и быстро, нет времени для разговоров в постели.

— Черт, да! — кричит она.

Я фыркаю и сжимаю сильнее ее мягкие бедра, прижимая ее ближе.

Слышен стук копыт по цементному полу конюшни, напоминающий мне, что вокруг есть люди. Любой, кто захочет осмотреться внутри, увидит, как я наслаждаюсь ею и как это горячо. Блядь, я не могу просто думать о том, как мы выглядим сейчас. Она дергает меня за волосы, заставляя продолжать. Я такой твердый, что даже больно, и я никак не могу помочь себе, поскольку одной рукой крепко держу ее, а другой дразню ее скользкую дырочку.

— Вот так, — выдыхает она. — Хороший мальчик.

Я издаю стон, когда слышу это обращение, мой член дергается. Это заставляет меня работать усерднее, чтобы угодить ей, и через несколько секунд она кончает на мой язык. Ее вздохи и стоны наполняют воздух. Кто-нибудь мог нас услышать.

Прямо за дверью лошадь недовольно фыркает. Мэгс перекидывает ногу через мою голову, освобождая меня, и спрыгивает с ящика, натягивая свои бриджи. Мне нужна помощь. Мне нужно ее прикосновение. Я слишком заведен.

Я собираюсь попросить ее об этом, но она выглядывает из конюшни и смеется, когда находит свою лошадь, привязанной к металлическому кругу на стене.

О, мой бог, это так неловко! Кто-то, возможно, даже Джей-Джей, действительно подходил к двери, пока мы…

Дерьмо.

Затем я вспоминаю. Я был так сильно занят с Мэгс, что не полностью переварил то, что произошло с нами. Внезапно это поражает меня. Джей-Джей поцеловал меня.

Я смотрю вверх, чтобы увидеть Мэгс, ведущую свою лошадь. Я возвращаюсь в уголок и смотрю на это.

— Хороший мальчик, — успокаивает она.

Резкая боль ревности охватывает меня. Именно так она только что называла меня и мне это понравилось.

Отлично, теперь я ревную к лошади.

Сосредоточься.

— Мэгс?

— Мммм? — отвечает она, отвлекаясь от чудовища.

— Что это было с Джей-Джеем?

Она поворачивается и прикусывает губу.

— Я пыталась сказать тебе, что он не интересуется мной.

— Но…

— Он никогда не был увлечен мной, Уилл. Ему нравятся мужчины. Точнее, ему нравишься ты.

Я открываю рот, чтобы ответить, но закрываю его снова, потому что знаю, что просто издам какой-нибудь бессмысленный звук.

— Но он не может тебя получить.

— Нет, он не может. И ты знала об этом?

Она кивает, улыбаясь.

— Какого черта? Я не видел его много лет. — Я качаю головой. — И давай смотреть правде в глаза, я никогда не был с ним очень близок.

— Может быть, ему нравится, когда общение начинается издалека. — Она смеется. Затем она видит, что мне не смешно. — Ты ему нравился на расстоянии, но он знал, что чувства односторонние, к тому же ты был занят. Вот и все.

— Вот и все? Я презирал этого парня сколько? Почти десять лет? И все потому, что я думал, что он ухлестывает за тобой.

— Ты должен был быть честным со мной, — она хихикает.

— Нет, подожди, ты должна была рассказать мне! Особенно в последний раз, когда я бросался обвинениями.

— После его не было на заднем дворе. Он доверил мне свою тайну, я была единственной, кому он мог доверять, хоть он был влюблен в моего парня. Я не могла предать его доверие. А совсем недавно, ты вел себя так, что не заслуживал услышать правду.

Я поднимаю руки вверх.

— Так что теперь?

— Ну, теперь, я поговорю с ним о поцелуях с тем, кто принадлежит мне.

— Вот дерьмо. — Я закрываю лицо руками.

— Что?

— Ты специально дернула меня за волосы перед ним, ведь так?

— Вау, ты действительно отсутствовал сейчас. Да. И что?

— И что? Что он будет думать о нас?

— Ему понравилось это, я уверена. — Смеется она.

Затем я вспоминаю детали.

— Подожди, что он сказал? Это моя девочка? — Я качаю головой. — Серьезно Мэгс, что здесь происходит?

— Расслабься. Джей-Джей читал мои книги. Он любит все эти штуки. Он был рад видеть меня наконец-то вышедшей из себя, я думаю.

В раздражении я сжимаю кулаки.

— О, ну и что теперь?

— Я, черт возьми, последний все узнаю и так или иначе, я думал, что вы не виделись несколько лет.

Она хмурится.

— Я этого не говорила. Я не виделась с ним вечность, но мы поддерживали связь, он заботился о моей лошади. Он хороший друг, Уилл, и он не угрожает тебе, так что просто забей.

Лошадь дергается около нее и начинает бродить по всей территории в ограниченном пространстве.

— Шшш, полегче. — Мэгс гладит длинную шею животного и смотрит ему в глаза, и он успокаивается. — Хороший мальчик, — бормочет она.

Клянусь, лошадь действительно смотрит на меня через плечо, типа, ха! Так обращаются ко мне. Я кошусь на него, и Мэгс ловит меня на этом.

— Что не так?

— Так ты называла меня, и мне это понравилось. Теперь я слышу, как ты говоришь это ему, и это больше не чувствуется особенным. — Я надуваю губы, борясь с улыбкой.

Лицо Мэгс загорается, и ее поведение меняется. Она двигается ко мне и сразу берет быка за рога, ее рука ложится на все еще полутвердую выпуклость в моих джинсах и гладит ее. — Он хороший мальчик, он делает, как ему говорят. Если ты будешь хорошим мальчиком, я могу снова тебя так называть.

Я прерывисто выдыхаю и стараюсь заставить ее руку двигаться активнее, но она убирает ее.

Мэгс отворачивается, и сама регулирует кожаные ремни в пряжках, резко потянув за стремена. Когда она заканчивает, я подавляю стон. Наблюдение за тем, как она так эффектно работает с ремнями, и запах ее удовольствия, который по-прежнему окружает, заставляют меня снова затвердеть до боли, неожиданно для меня самого. Она переходит к другому боку лошади, и я слышу скрип кожи и звон пряжек. Когда она снова дергает, чтобы проверить свою работу, лошадь перебирает копытами, и я фантазирую, как она натягивает ремни на мне. Твою ж мать, это место не для меня.

Я прижимаю ладонь к своей эрекции и вдыхаю. Затем я поднимаю глаза и вижу Мэгс, наблюдающую за мной.

Она выгибает бровь.

— Ты в порядке? — спрашивает она, затем берет короткий хлыст со стойки на стене и подходит ко мне.

Я глотаю.

— Если бы я знал, что это место настолько эротично, я бы приезжал сюда чаще.

Мэгс пробегает кончиком хлыста по внутренней стороне моей ноги, останавливаясь, когда он доходит до моих яиц. Я делаю глубокий вдох, но воздуха не хватает.

— Интересно.

— Это?

— Да, я горю желанием узнать, что еще тебе может понравиться.

Я поправляю свой стояк, потому что моему члену причиняет боль молния моих джинсов, и кончик кнута слегка касается его.

Сосредоточься, Уилл.

— Мы можем узнать это вместе, — отвечаю я.

— Я не могу дождаться. — Она сжимает кнут, и я наполовину боюсь, наполовину молюсь, чтобы он приземлился где-то на моем теле, но этого не происходит. Она берет его под мышку и почти невинно улыбается. Я вздрагиваю, и она видит это, для ее удовлетворения — этого достаточно.

— Принято к сведению, — шепчет она.

Я просто пристально смотрю.

— Теперь тебе пора собираться на работу, верно? И кое над чем подумать.

— Я думал, что уже все обдумал?

— Да, но я бы сказала, что это утро дало тебе еще больше пищи для размышлений, не так ли? — Она снова сжимает выпуклость в моих штанах и наклоняется. — Тебе нужно хорошо обдумать сегодняшний день, договорились?

Я киваю.

— Договорились. Я увижу тебя позже?

Она усмехается.

— Если будешь хорошим мальчиком. — Затем она быстро целует меня, отворачивается, берёт лошадь за повод и выводит ее из конюшни.

Черт возьми, мне конец.

***

Дорога до работы оказалась плохо запоминающейся и короткой. Даже когда я включаю поворотник и поворачиваю, я не совсем понимаю, как я управляю машиной, когда моя голова забита совершенно другим. Я все еще твердый, мне требуется разрядка, но я еду на стройку. Все окна в машине открыты и ветер задувает внутрь, но ничего не помогает мне остыть. Она действительно схватила меня за волосы и заставила встать на колени перед Джей-Джеем. Дерьмо. Я должен извиниться перед ним за это… и все прочее. Твою мать, ну и бардак.

Мои воспоминания возвращаются к ней с теми ремнями. Это нормально, возбуждаться, наблюдая, как она затягивает седло на лошади? И нет, меня не интересует чертова лошадь, только скрип кожи и пряжек, и то, каким твердым меня это делает. Я не думал, что это так повлияет на меня. Наверное, мне нужно узнать больше о том, что действительно меня возбуждает. И кнут, я действительно хотел, чтобы она ударила меня им? Я не знаю, что я думаю о боли. Я считал, что мои фантазии скорее о передаче контроля. Принадлежать кому-то.

Я вижу, что уже припарковался у дома Джорджа. Иисус, я не должен водить, когда так рассеян. Я морщусь, когда выхожу из машины. Дерьмо, приступать к работе с сильным стояком не круто. Я делаю несколько глубоких вдохов, желая, чтобы он упал. Но я мечтаю о том, что никак не может произойти. Я застрял с ним на весь день. Поправив джинсы, стараюсь выглядеть как обычно.

— Все улажено? — Спрашивает Спенсер, приближаясь ко мне со спины.

— Ага, — отвечаю я с усмешкой, которую не смог сдержать.

Спенсер замечает улыбку и щурится.

— Она тебе дала?

— Нет. — Я случайно снова задеваю себя рукой и морщусь.

У Спенсера появляется брезгливое выражение на лице, когда его взгляд опускается ниже и он видит мою эээ… ситуацию.

— Отвратительно. — Заявляет он запросто, а затем уходит.

15

Вторник, 1 сентября

Мэгс

М: Надеюсь, тебе было хорошо.

Весь день я думаю о том, с какой готовностью он отвечал мне. Мои фантазии оживают и оживают вместе с Уиллом. Не могу в это поверить. Я волнуюсь, что немного увлеклась, но ему понравилось. Я была удивлена. Это похоже на открытие шлюза, и я боюсь, что зайду слишком далеко. Мой телефон вибрирует.

У: И что значит хорошо?

Ооо, мне нравится эта дерзость.

М: Что ж, хороший мальчик не трогал бы себя, как бы возбужден он ни был.

Дерьмо, я правда хочу отправить это? Бедный Уилл был тверд, как камень, когда уезжал. Наверное, вернулся домой и позаботился о себе. Ну и что такого? Если он это сделал, я не хочу, чтобы он разочаровался в себе. Но потом я вспоминаю о том, как он надеялся на то, что я ударю его кнутом. Думаю, он искренне надеялся, что я использую кнут, а я беспокоюсь о том, чтобы отправить ему безобидное сообщение. Я нажимаю «Отправить», перечитывая сообщение, пока оно уходит. К черту, зачем останавливаться на этом?!

М: Потому что он знает, что принадлежит мне, и ему требуется разрешение.

Мне стыдно. Смотри, путь свободен! Что я делаю? Что он подумает? Мы еще ничего подобного не обсуждали. Мы просто немного попробовали. Я не знаю, как далеко он хочет зайти. Черт, я даже не знаю, как далеко зайти хочу я. Нам нужно поговорить об этом. Приходит ответ.

У: Тогда мне было хорошо.

Я сжимаю свой телефон. Да! Голова кружится от облегчения и осознания своей власти. Разум плывет от фантазий, которые наполняют мои мечты и страницы моих книг. Но подожди, он прочитал их все…, и он ждет их воплощения. Я паникую. Может быть, мне нужно просто сказать ему, что это не совсем я, а просто несколько красивых слов и умение их правильно расставить? Однако, это мысль злит меня. Я создала тех женщин. Они впадают в крайности, но в каждой из них живет часть меня, которая никогда не проявлялась в реальной жизни.

Может, я просто попробую быть собой и посмотрю будет ли этого достаточно?! Никаких правил. Мы можем найти наши собственные границы и играть в нашу собственную игру. Чего я боюсь? Отказа? Я не думала, что смогу когда-нибудь использовать эту часть себя для чего-то, кроме написания романов, что буду с кем-то, кому смогу открыться. Но с Уиллом все по-другому, всегда было.

Я глубоко вздыхаю, преодолевая свой страх.

М: Хм… Тогда, возможно, ты заслужил награду.

У: Мне нравится, как это звучит.

М: Ты, должно быть, так страдал сегодня, ты был таким твердым.

У: Это была пытка. И я до сих пор твердый.

Я прикусываю губу. Просто мысль о том, что он до сих пор возбужден, заставляет меня стать мокрой. Я хочу это увидеть.

М: Покажи мне.

Дав ему пару минут переварить это, я подхожу к окну, надеясь увидеть его. Я разочарована тем, что его нет в зоне видимости.

У: Я весь грязный, и я закончу уже через час, так что смогу принять душ и прийти к тебе. Думал, пригласить тебя на ужин.

М: Ты нравишься мне грязным. Покажи мне.

У: Серьезно?

М: Абсолютно.

У: Хорошо, дай мне минутку.

М: Уилл.

У: Да?

М: Покажи мне сейчас же!

У: Ладно, ладно. Я готов.

Я улыбаюсь. Я практически слышу, как он сейчас раздражен.

М: Нет.

У: Нет? Ты же только что сказала, что серьезна.

М: Я серьезна. Но ты не обязан делать это здесь. Сделай селфи.

Слишком длинная пауза.

У: Селфи? Ты хочешь, чтобы я сделал фото своего члена?

М: Мда.

У: Думаю, ты путаешь меня со Спенсером.

М: Нет, но я перепутала тебя с хорошим мальчиком, который хочет получить свою награду. Моя ошибка.

У: Нет-нет, подожди.

Я терпеливо жду, но не отвечаю. Держа его в состоянии страха, я получу то, что хочу… Наверное.

Не так уж мне и нужна фотка его члена. Я хочу, чтобы он сделал так, как ему велели. Перчатка брошена. Теперь все зависит от него.

После следующего сообщения, пришедшего на мой телефон, у меня подкашиваются ноги. Не потому что это его член, хотя это и красивый член, стоящий, твердый и готовый. И не потому что, когда я думаю, о том, как буду скользить по нему сегодня вечером, мои внутренности сжимаются. Мои коленки дрожат, потому что он сделал это. Сделал не просто фото, а фото там, где он стоял, в расширении дома, которое они строят, где его могли увидеть. Он не нырнул в ванную или спрятался где-нибудь, он рискнул сделать это на оживленном участке, полном его товарищей, и рядом с его двоюродным братом.

Для меня.

Он сделал это, чтобы угодить мне.

М: Ты такой твердый весь день?

У: Не совсем, но почти.

Я усмехаюсь. Мне нравится думать, что он оставался возбужденным и не кончившим для меня.

М: Значит ты немного подрочил, перед тем как отправить мне фото, так?

У: Только мысль о том, что ты попросила меня сделать. Прикосновений не потребовалось.

Твою ж мать! Мне нужно присесть. Я внезапно чувствую, как жар возбуждения затапливает меня.

М: Мне понравилось.

У: Хорошо. Значит, теперь я могу подрочить?

М: Нет.

Я жду, он ничего не отвечает. Он очень хорошо владеет собой, и это потрясающе.

М: Я бы хотела приготовить что-нибудь для тебя, дом в моем распоряжении на всю ночь. Приедешь?

У: Попробуй меня остановить!

У: То есть нет, не пытайся меня останавливать, потому что я должен буду сделать так, как ты скажешь, а я хочу увидеть тебя.

М: Кому-то требуется срочная помощь?

У: Я не из-за этого хочу тебя увидеть. Я живу с практически постоянным стояком, с тех пор как ты вернулась. Я просто хочу быть с тобой.

Я стараюсь не улыбаться слишком сильно, но губы сами собой расплываются в улыбке.

М: Тогда поторопись.

У: Мне нужно принять душ и переодеться. Дай мне час.

М: Хорошо.

М: Эм, и, Уилл.

У: Да?

Давай, Мэгс, ты сможешь это сделать.

М: Поосторожнее в душе, хорошо? Этот член стоит для меня, поэтому я должна играть с ним, а не ты.

Я сильно зажмуриваюсь. Не могу поверить, что написала это.

У: Он твой и только твой, моя богиня.

О, боже мой. Я издаю стон и заставляю себя пойти в душ. Мне нужно собираться.

Через час он стучит в переднюю дверь, и я выбегаю, чтобы открыть ее. Я так рада его видеть и нервничаю, что будет притворством быть кем-то еще кроме влюбленной девушки. Я открываю дверь, и его запах окутывает меня, заставляя мои колени дрожать. Он усмехается и делает шаг внутрь. Он совершенно отличается от себя прежнего: он уверен в себе, чувствует себя на высоте. На мгновение кажется, что мы вернулись к традиционным ролям парня и девушки. Парень притягивает девушку в свои крепкие объятия, и девушка тает, когда он ее целует.

Мне по-настоящему нравится это.

Все чертовски запутано, учитывая, что я весь день пытаюсь настроиться на доминирование. От старой привычки трудно избавиться, и его объятия ощущаются так хорошо.

— Привет, — шепчет он.

— Привет, — усмехаюсь я.

Черт возьми, мы как пара подростков. Возьми себя в руки, Мэгс.

— Пойдем, мне нужно кое-что перемешать, а ты можешь пока открыть вино.

Он следует за мной на кухню и запрыгивает на мраморную поверхность стола рядом с тем местом, где я готовлю. Добравшись до разделочной доски и схватив кусочек огурца, он усмехается, когда надкусывает его. — Что у нас тут? Пахнет потрясающе.

— Просто паста, это все что я смогла придумать. У нее нет никакого названия. — Меня захватывает врасплох его уверенность.

— Божественная паста, — говорит он решительно и, усмехаясь, притягивает меня между своих ног.

Я позволяю ему обнимать меня, пораженная тем, насколько уязвимой я себя чувствую.

— Что случилось? — тихо говорит он, откидываясь назад.

— Неужели все так очевидно? — я удивлена, что он может так легко прочитать меня.

Он усмехается и снова целует меня. — Ты напряжена.

Я слегка улыбаюсь.

— Я просто думала.

Он прижимает тыльную сторону ладони к моему лбу, изображая беспокойство и притворяясь, что у меня жар. В ответ я, хихикая, хлопаю его по руке.

— Очень умно, шутник. — Я отстраняюсь от его объятий и снова помешиваю еду.

— О чем думаешь?

Я хмурюсь, не желая портить настроение.

Теперь и он хмурится, беспокойство отчетливо читается на его лице.

— Что?

— Ничего, просто… — Я смотрю в его сияющие голубые глаза и пожимаю плечами. — Это сбивает с толку, правда?

— Что именно? — Он подтягивает меня к себе, удерживая перед собой так, чтобы внимательно выслушать то, что я собираюсь сказать.

— Ну, сегодня я схватила тебя за волосы, поставив на колени перед Джей-Джеем. — Я осторожно провожу пальцами по его волосам, краснея от того, как это звучит. — Теперь я чувствую себя нервным подростком, а ты так уверен в себе. — Я задерживаю дыхание.

— Почему бы мне не быть уверенным? У меня есть ты.

— Так просто?

— Так просто. — Он кивает. — Тебе так не кажется?

— Да, но разве все может быть так легко?

— Ты меня сейчас сбиваешь с толку. Я упускаю что-то, о чем должен беспокоиться?

— Не думаю. Просто мне так долго казалось все это невозможным. Наверное, сейчас я просто в шоке, что мы просто вместе без всяких обсуждений и договоренностей.

Он спрыгивает со стойки.

— Ты права. — Уилл подходит к столу и вытягивает из вазы со свежими цветами, которые еженедельно заказывает мой отец, ярко-розовую розу. Он уверенно возвращается ко мне и опускается на одно колено. У меня внутри все сжимается. Хоть я и понимаю, что это не настоящее предложение, но все равно в глубине души невольно паникую. На одном колене, с рукой, аккуратно убранной за спину, а другой протягивая мне цветок, он не хотел выглядеть подчиняющимся ни на грамм. Просто потрясающе.

— Мэгс?

— Да, — отвечаю я, пытаясь говорить спокойно.

— Ты будешь моей девушкой? — он лучезарно улыбается, зная, как глупо это выглядит, но все равно устраивает этот спектакль для меня.

— Да. — Я принимаю розу и смеюсь, когда он встает на ноги и целует мою руку.

— Теперь, — восклицает он торжественно. — Все официально. — Затем он снова запрыгивает на стойку и крадет еще один кусочек огурца.

Я щурюсь, оценивая его.

— Что?

— Вот это все. — Я указываю розой в его направлении.

— Что именно? — Он смотрит вниз, а затем снова на меня.

— Вся эта уверенность. Я не понимаю, откуда она взялась. Ты никогда не был таким.

Он широко раскрывает глаза.

— Это плохо? — спрашивает он извиняющимся тоном с явной неуверенностью.

— Нет! — утверждаю я, ступая между его ног, положив руки на его бедра. — Мне это нравится, просто меня это застало врасплох.

Он смотрит с облегчением, берет меня за руку, держа ее на уровне моей груди между нами.

— В повседневной жизни, когда я здесь, уверенность вполне уместна.

Я киваю, как будто поняла, к чему он клонит.

— Рядом с тобой я здесь, внизу. — Он опускает мою руку так низко, как только может дотянуться.

— О, спасибо. — Я отдергиваю свою руку.

— Послушай меня, — успокаивает он, снова беря меня за руку. — Рядом с тобой я нижний, потому что не думал, что ты хочешь меня так, как хочу тебя я. И потому, что я был тем, кто облажался, и не знал, как это исправить. Я думал, что бы ни случилось, я все равно проиграю. Добавь к этому то, что ты так чертовски непостоянна. Я запутался, удивительно, что вообще выходил из дома.

— Ладно. А что насчет той ночи? Разве она не показала, что я хочу тебя?

— О, та ночь была изумительной, и переместила меня сюда, — он поднимает мою руку до уровня бедра.

— Все еще не здесь? — Я поднимаю ее до уровня, который он назвал «в повседневной жизни», что я воспринимаю как «рядом со всеми, кроме меня».

— Нет, — он качает головой. — Окрыленный, но полный сомнений. — Он опускает мою руку вниз. — Боится снова остаться с разбитым сердцем. — Моя рука опускается еще на два уровня. — И уверен, что ты никогда не захочешь такого парня, который…

— Парня, который…?

— Такого парня как я, — тихо заканчивает он.

— Такого, который подчиняется?

— Ну да, только я прежде не представлял себя подчиняющимся.

— Всего лишь фантазировал.

Он вздыхает с сожалением.

— На самом деле, все это заставляло меня чувствовать себя менее мужественным.

Я смотрю, как он вновь переживает это чувство, и хочу изменить все к лучшему для него, но он отгораживается от него и подталкивает мою руку пройти оставшийся путь до его бедра.

— Так что теперь я здесь.

— Что потом?

— Потом я увидел тебя с Джей-Джеем, — говорит он с полу-улыбкой.

— О, — я говорю так серьезно, как могу, сильно забавляясь его ошибкой. — Итак, ты снова здесь? — Я опускаю руку как можно ниже, не наклоняясь.

Он качает головой.

— Нет, ниже.

— Правда? — спрашиваю я удивленно.

Он серьезно кивает.

— Ниже пола.

Я стараюсь не смеяться.

— Как же ты выбрался из-под пола?

— На самом деле этому способствовал ряд фактов, — заявляет он так, будто рассказывает о глобальном потеплении или о чем-то в этом роде. — Во-первых, я вытащил голову из задницы.

Я смеюсь.

— Я вижу.

— На самом деле, сначала я ударил Спенсера, а потом вытащил голову из задницы.

— Ты ударил Спенсера? — Я смотрю с недоверием.

— Да, но он это заслужил. Теперь сосредоточься.

— В самом деле? Ты говоришь мне что-то подобное и ожидаешь, что я сосредоточусь на остальной части истории? — Отлично. Расскажешь мне позже.

Он продолжает, игнорируя меня.

— Затем я понял, что на самом деле, возможно, ты та, кто не будет считать меня менее мужественным.

— Ты хочешь сказать, что прочитал мою книгу? — исправляю я.

Он снова поднимает мою руку, кладя ее обратно на свое бедро.

— Тогда у меня закралась надежда, что ты можешь дать мне еще один шанс. — Он широко улыбается и поднимает руки до уровня «повседневной жизни».

— Но это не объясняет этот уровень уверенности.

— Ах это? Ага, это произошло, когда я сказал Джей-Джею отвалить. — Моя рука поднимается на высоту моей головы. — Я обнаружил, что Джей-Джей никогда не был угрозой. — Моя рука поднимается над моей головой.

Он смотрит из-под моей руки на меня. Я не могу не улыбаться.

— И тогда ты заставила меня ласкать тебя прямо там, где кто-нибудь мог увидеть! — Он тянет вверх мою руку, пока я не поднимаюсь на цыпочки. — Теперь ты видишь? — Он отпускает мою руку и притягивает меня к себе.

— Это не делает тебя менее мужественным, — пытаюсь успокоить его я.

— Мы попробовали, и думаю, что теперь я это понимаю.

— Попробовать — это все, что было нужно?

— Каждая мелочь, казалось, должна была опускать меня еще ниже. Ты схватила меня за волосы, и я почувствовал, что принадлежу тебе. Ты приказала взять тебя в конюшне и доставить тебе удовольствие, и я почувствовал себя особенным, потому что нужен тебе, потому что только я мог сделать это для тебя. Тогда ты назвала меня хорошим мальчиком, и я почувствовал одобрение. Это не было унизительно. Это было честью для меня.

— Так что теперь ты на взводе.

— Ага и это непривычно для тебя. — Он вздыхает.

Я должна признаться в своих страхах. Он обо всем рассказал. Будет справедливо, если я тоже сделаю это.

— Я боюсь, что это просто извращенный секс.

— Вовсе нет. Это просто вишенка на торте. Я смогу прожить без вишни, если придется. Я просто хочу тебя.

Я чувствую, что паника отступила.

— Дело не только во всем этом. Дело в нас. — Он целует меня, не торопясь, позволяя своему языку изучать мой.

Я не знаю, как я отношусь к этому новому Уиллу. Я едва смогла уложить в своей голове его желание подчиняться, а в следующий момент он снова выбивает меня из колеи.

— Просто наслаждайся, — шепчет он, похоже прочитав мои мысли.

Я киваю. Именно этим я и собираюсь заняться.

— Позволь, я отнесу, — Уилл вскакивает, пытаясь помочь мне отнести посуду.

— Сядь! — говорю я резко, пытаясь остановить его. Это не должно было звучать как приказ. Это даже не пришло мне в голову. Я пыталась быть гостеприимной хозяйкой. Я просто хочу, чтобы он сидел и отдыхал, но он наверняка подумал, что это приказ. Я исподтишка смотрю на него, делая вид, что не заметила такой реакции. Он беспокойно елозит руками по коленям, не встречаясь со мной взглядом, хотя, очевидно, он не знает куда их девать. Кажется, безо всякого предупреждения я оставляю его сидеть, а сама выхожу на террасу с тарелками в руках.

Мне интересно, какого это для него. Ждет ли он чего-то? Думает ли, что я не заметила, что он подчинился? Я бы этого не вынесла. Видимо, в этом разница между нами. Я смотрю в гостиную, и он не двигается. Это действительно замечательно. Он идеален. Я никогда не думала, что у меня с кем-то будет что-то подобное. Это чистой воды фантазия. Он — единственный, с кем я позволила себе наслаждаться этим, позволила себе пойти в этот мир без каких-либо гарантий. Только он был со мной в самых смелых мечтах.

И вот он сидит в прекрасном ожидании для меня. Его руки теперь спокойно покоятся на бедрах, его взгляд устремлен в пол. Блядь, это горячо!

Представляя, что я еще могу заставить его сделать, я получаю такие острые ощущения! Я не хочу его подводить. Я не знаю, чего он хочет. Я глубоко вздыхаю, говоря себе не начинать волноваться. Всему свое время. Продолжим знакомство с кое-чем, с чем мы недавно познакомились. Я вытаскиваю свой белый шелковый шарф с вешалки за задней дверью и зажимаю его между пальцами, когда вхожу.

Он не поднимает глаз, когда я приближаюсь. Я чувствую себя виноватой за то, что отдала ему приказ, но он отреагировал так, будто это то, чего он хочет. Я встаю у него за спиной и наклоняюсь, чтобы прошептать ему на ухо.

— Чтобы ты предпочел оставить этой ночью, глаза или руки? — Я держу шарф перед ним для уточнения.

На секунду я думаю, что он не собирается отвечать. Может быть, нам нужно установить правила? Это наполняет меня страхом, потому что я не знаю, как это сделать. Мне было бы проще продолжать в том же стиле. Но, к счастью, прежде чем я скажу какую-нибудь банальность, типа «ты можешь говорить», он отвечает.

— Можешь забрать и то, и другое. — Его голос охрип, на него это повлияло сильнее, чем я ожидала.

— Если я заберу и то, и другое, это будет слишком легко для тебя. Если ты оставишь глаза, тебе не придется следить за руками, но ты будешь смотреть, как я мучаю тебя. Если ты оставишь свободными руки, то не сможешь видеть, как твой член скользит между моими губами, но тебе придется сражаться с самим собой, чтобы не заставить меня взять тебя глубже. Тебе решать. Что представляет собой меньшую пытку? Что ты сможешь выдержать? Тебе нужно немного подумать над этим.

— Тогда руки, — отвечает он.

Я улыбаюсь, закрывая шелком его глаза и завязывая шарф у него на затылке.

Его дыхание затруднено. Я это вижу, и это возбуждает меня. Я беру его за руку, призывая встать, и он переплетает свои пальцы с моими, держась так крепко, будто боится, что я ускользну.

Я осторожно отнимаю свою руку и шепчу:

— Все в порядке. — И хватаю край его футболки.

— Стой, что ты делаешь? — спрашивает он, пытаясь прижать локти к бокам, когда я начинаю снимать ее. — Здесь?

— Никто не увидит. Папа утром уехал в Нью-Йорк, Джаз остается у вас, и никаких соседей на много акров вокруг, и даже если они приходят, то с другой стороны. Здесь абсолютно безопасно, обещаю.

Он успокаивается, но не расслабляется.

— Ты доверяешь мне?

— Да, — отвечает он, и тогда он расслабляет руки и позволяет стянуть футболку через голову. Я бросаю ее на стол и принимаюсь за пуговицу на джинсах. Он тяжело дышит, но не сопротивляется мне. Я встаю на колени, стаскивая их на деревянный пол и помогаю ему выйти из джинсов и ботинок. Он тверд под своими боксерами, и я облизываю губы. Поднимаясь, я медленно снимаю их, открывая его постепенно, пока он не освобождается полностью.

Он издает короткий стон.

Я пялюсь на него, он стоит обнаженный и всецело доверяющий мне. Его твердый и длинный член гордо стоит рядом с ним, он не знает, что делать с руками, но контролирует их. Я хочу попробовать его, но еще не готова его побаловать.

— Это был долгий день.

— Долгий и жесткий, — продолжает он. Я вижу едва заметный намек на улыбку в уголках его губ и должна восхищаться им за то, что он смог сейчас пошутить.

— Такой жесткий, — шепчу я и практически трусь щекой о его чувствительную кожу, когда поднимаюсь на ноги. Он задерживает дыхание. Я чувствую, как он хочет, чтобы я коснулась его. Но он не просит. Я отодвигаю стул, чтобы он не споткнулся, и веду его через террасу к дивану. Огонь в камине уже зажжен. Хоть вечер и не обещает быть холодным, тепло от камина приятно ощущается на его обнаженной коже. И треск, заполняя тишину, производит большее впечатление. Я усаживаюсь на мягкие подушки и помогаю ему сесть рядом со мной, положив руки ему на бедра.

Он выдыхает, он так долго ждал этого. Я поражена его сдержанностью.

Медленно я поднимаю руку. Все его тело дрожит, когда я прикасаюсь к нему.

— Блядь, — он задыхается, подавленный и стремящийся держать себя в руках.

Я позволяю своей руке свободно двигаться вдоль его длины и едва сжимать, пока скольжу по его члену.

— О, Боже, — стонет он.

— Ты ждал этого весь день.

Он кивает, сжимая губы. Он так возбужден. Наверное, это почти больно.

Я увеличиваю давление, двигая рукой вверх и вниз, и он хнычет.

Еще несколько движений, и он резко втягивает воздух.

— Мэгс, — предупреждает он. Его руки вздрагивают, но он держит их по бокам, сжимая диванные подушки. — Мэгс, — вздыхает он более настойчиво. — Я близко.

Хороший мальчик, эти слова практически срываются с моих губ, но я пока не произношу их, я не могу попасть в ловушку, назвав его так. Я еще не знаю, является ли это правильным. Я отпускаю его прямо на краю, и он явно выдыхает.

У него перехватывает дыхание, его совершенное тело напряжено в ожидании.

Когда его дыхание успокаивается, я облизываю губы и позволяю им скользить вокруг его головки. Он напряжен настолько, что не может издать ни звука, его пальцы впиваются в подушки по бокам. Я играю языком с его кончиком, изучая каждый его изгиб. Кое-что, чего я раньше никогда не делала. После нескольких минут поддразнивания, он дергается, но пока не просит. Я раскрываю губы и медленно скольжу по его длине. Я не тороплюсь, чтобы он почувствовал, как каждый дюйм его плоти скользит глубже и глубже. Я хочу, чтобы он ощутил это.

Он матерится, когда встречается с сопротивлением и я удерживаю его на месте. Мало мужчин смогли бы бороться с желанием схватить меня за волосы и преодолеть преграду, но Уилл ждет. Его руки прижимаются к бедрам, где он удерживает их своим телом, чтобы не поддаться соблазну, а затем он полностью возвращает себе контроль над ситуацией. Я проталкиваю его вперед, практически вызывая у себя рвотный рефлекс и быстро отступаю.

Уилл вскрикивает, но я не останавливаюсь на этом. Я сразу же беру его в рот и сосу его, пока у него не перехватывает дыхание, и он не начинает давится словами, пытаясь предупредить меня. Я толкаю его дальше, пока не понимаю, что уже почти слишком поздно, но отталкиваю его и возвращаюсь к игре языком вокруг головки.

Я продолжаю так бессчетное количество раз, подводя его к краю, пока на его кубиках пресса не появляются бусинки пота, а его грудь не начинает быстро подниматься и опадать.

— Пожалуйста, — умоляет он, когда я выпускаю его снова.

— Пожалуйста, что?

— Пожалуйста, не останавливайся, — вздыхает он, снова спустившись с гребня волны. Его голова откидывается назад, и он толкает бедра вперед, стремясь получить больше трения. — Позволь мне кончить, — шепчет он.

— Может быть, — отвечаю я, снова взяв его в руку.

Сдавленный стон. Он закрывает рукой лицо, дергаясь и корчась сильнее с каждым движением руки. Я знаю, что он не может держаться вечно, и я могу помочь ему освободиться сейчас же, но я эгоистка, и я так хочу его. Я не хочу растрачивать попусту эту великолепную твердость. Я думаю обо всех прерванных оргазмах, которые я наблюдала в интернете в ходе книжных исследований. Может быть, мы сможем сыграть в это в будущем, но сегодня я хочу взаимного удовлетворения. Попытка залезть в голову садистской суки — это весело, но теперь я понимаю, что так доминировать я не буду. Я никогда не стану унижать и оскорблять. Оставлю это для тех, кто любит хардкор.

— Пожалуйста, — умоляет он. — Мне нужно… — он глотает слова и задыхается. — Мне нужно…

— Тебе нужно кончить, я знаю. — Я отстраняю его руку. Я должна позволить ему кончить.

— Нет, мне нужна ты, — он вслепую тянется вперед и дотрагивается до меня. Дотронувшись до моей щеки, он хватает меня и тащит меня вверх по своему твердому телу, отчаянно целуя меня. Я просовываю большой палец под его повязку и снимаю ее, отбрасывая. Он моргает, ослепленный ярким светом огня, и сосредотачивает взгляд на мне, улыбаясь. — Мне нужна ты.

Я едва замечаю, как он перемещается, пока он не оказывается прямо передо мной. Когда я поднимаю взгляд, он стоит с протянутой рукой и умоляющим членом. Я беру его за руку и позволяю ему быстро вести меня по дому. Смена ролей между нами — это что-то невероятное. Мне нравятся эти моменты, когда он забирает контроль, и я позволяю ему посмотреть, куда это приведет. Он такой большой и твердый после дня психологического и физического поддразнивания, что на его эрекцию не производит никакого влияния то, что он поднимается по лестнице. Он простоподскакивает, торчит, указывая путь. Я потрясена.

Он толкает дверь моей спальни и тащит меня в кровать, останавливаясь, чтобы стянуть мое короткое черное платье через голову.

— О, дьявол, — он останавливается, когда видит мое фиолетовое шелковое белье.

Я кокетливо улыбаюсь, и это, похоже, выводит его из его транса. Он бросает мое платье через плечо и притягивает меня к себе, стонет мне в губы, когда его чувствительный член оказывается зажатым между нами. Он игнорирует это, расстегивая мой лифчик, пока целует меня.

— Презервативы? — быстро спрашивает он.

Я киваю, поворачиваясь, чтобы вытащить их из моего ящика. Когда я возвращаюсь назад, он хватает меня и кладет на кровать, ползет по мне сверху. Я хочу отказать ему и заставить его лежать, пока буду объезжать его, но сегодня я уже достаточно помучила его…, наверное. Я протягиваю руку и крепко хватаю его ствол, он толкается бедрами вперед, пытаясь использовать мою руку сильнее, чем я собиралась ею воспользоваться. Я наблюдаю за тем, как он пытается достичь освобождения, но знаю, что он на самом деле не пойдет до конца. Не тогда, когда он так близок к тому, чтобы меня трахнуть.

Он тяжело дышит и двигается резче и жестче, пока внезапно не тормозит.

— Стой, стой, стой, — настаивает он.

Я немедленно отпускаю его и дотягиваюсь до презерватива, разрывая его упаковку и размещая его на кончике.

— Нет, нет, — шипит он, — слишком близко.

— С тобой все будет в порядке, поверь мне. Ты не кончишь.

Он делает короткие резкие вдохи, пытаясь сохранить контроль, и я осторожно начинаю раскатывать презерватив.

— Пожалуйста, — умоляет он, — я не могу удержаться.

— Ты сможешь. — Мне не нужно говорить: «Тебе не разрешено кончать», он так рад угодить, и я не могу представить, что он сделает это без разрешения. Внезапно, меня осеняет. Я дам ему разрешение! Это один из тех моментов, о которых я мечтала. Я меняю свое мнение об этой фразе. — Ты не кончишь, пока я тебе не разрешу.

Я заканчиваю раскатывать презерватив и располагаю его член напротив входа.

Он глубоко вздыхает и медленно продвигается вперед, его глаза закрываются, когда он погружается. Он такой красивый, такой первобытный и отчаявшийся, но сдерживающийся ради меня. Я прошу его и опускаю руку вниз, дотрагиваясь до себя. Мои пальцы привлекают его внимание, и он смотрит на меня сверху вниз и отводит мои пальцы, заменяя их своими. Я позволяю ему взять верх.

Наблюдая за ним, когда он едва двигается внутри меня, но каким-то образом этого хватает. Когда он попадает в то самое место, этого практически достаточно для меня. Но его пальцы. Боже, его пальцы! Я быстро теряю хватку и закрываю глаза, позволяя себе наслаждаться свободой. Я задыхаюсь и пытаюсь найти что-то, за что можно удержаться, хватаюсь за подушки и простыни. Ничто не кажется достаточным, пока мои руки не находят его. Он — все, что мне нужно, и я погружаю ногти в его бедра, требуя от него, чтобы он подталкивал меня ближе.

Его дыхание возвращает меня из моих мыслей, и я сосредотачиваюсь на нем, стоящим на коленях надо мной, едва сдерживаясь.

— Можешь кончить, — шепчу я.

Его глаза расширяются, он решительно сжимает челюсть. Вместо того, чтобы начать вколачиваться в меня, как я того ожидаю, он удваивает свои усилия по отношению ко мне и через мгновение я кончаю. Как только накатывает первая волна, он следует за мной, и мы вместе падаем и раскачиваемся на каждой волне наполненный удовольствием.

Его стоны — моя награда. Его лицо зарыто в моей шее, я обнимаю его и прижимаюсь к нему, пока все напряжение не выльется из его тела. Похоже, оно копилось у него не только последние пару дней.

После того, как мы полежали несколько секунд, сплетенные друг с другом, он поднимает голову и целует меня. Он не должен говорить ни слова, его улыбка говорит все за него.

— Мне нужно пойти запереть дверь, — шепчу я, раздраженная тем, что реальная жизнь может вползти в наш мыльный пузырь. Я просто хочу прижиматься к нему всю ночь, но нужно закрыть дом.

— Нет, позволь мне, расслабься, — и он быстро встает и выходит из комнаты, поэтому у меня не остается возможности возразить.

Через несколько минут он подает мне стакан воды и вползает ко мне на кровать.

— Спасибо.

Он прижимается ко мне сзади, обнимает меня и утыкается носом в мою шею.

— Мне понравилось, когда ты сказала, что я могу кончить, — говорит он в тишину.

Я усмехаюсь. Мне тоже понравилось.

Я поворачиваюсь в его руках и трусь своим носом об его.

— Мне понравилось, что, когда я сказала, ты это сделал.

— Я должен был взять тебя с собой. Дамы вперед.

— Мне понравилось.

— Просто хотел сделать тебя счастливой, — улыбается он.

Я смотрю на него несколько секунд.

— Уже сделал.

16

Среда, 2 сентября

Уилл

Я просыпаюсь в испуге, но обнаруживаю Мэгс, оплетающую меня как лиана, и заставляю панику отступить.

Вдруг снова в моей голове начинает расти отчаяние, но она протягивает руку, и оно уходит.

Вчера моя жизнь изменилась. Это было так просто! Ничего сверхъестественного, но это было прекрасно. Кто-то меня понимает. ОНА меня понимает. Я могу, наконец, открыться и исследовать свое настоящее «я» с тем, кому доверяю. Вот почему вчера я чувствовал себя королем мира. Поэтому сегодня я готов свернуть горы.

Я лениво провожу пальцами по ее спине, и она просыпается.

— Мммм, — мурлычет она, ее голос глухой ото сна. Ее глаза все еще закрыты, но она скользит рукой по моему телу к лицу, ощупывая его.

— Что ты делаешь? — бормочу я сквозь улыбку.

— Просто проверяю.

— Проверяешь?

Она поднимает голову и упирается подбородком мне в грудь, улыбаясь.

— Все по-настоящему.

— Надеюсь.

— Ты надеешься? — улыбается она, медленно поднимаясь, опираясь на руки и колени. — Это совсем не похоже на то доверие, которое ты показал прошлой ночью.

— Тебе ведь это нравится, да?

— Мне это очень нравится. — Она вжимается своей мягкостью в меня.

— Вчера я испытал невероятное наслаждение.

— Хммм, выяснить бы почему, но для этого нам нужно повторить.

— Все из-за тебя.

— Ты был очень хорошим… — она делает паузу, целуя кончик моего носа, — мальчиком.

По моим венам растекается блаженство и стремится выплеснуться наружу, расплываясь сонной улыбкой на моем лице.

— Ты даже не представляешь, что эти слова делают со мной.

Она трется бедрами, показывая мне, что не все части моего тела хотят спать.

— О, я думаю, что у меня есть идея. — Она снова трется об меня, делая меня еще тверже. — Итак, — говорит она, прижимая одну из моих рук к кровати. — Мне придется подумать о множестве других способов, которыми ты сможешь удовлетворить меня, так, чтобы ты снова смог ощутить то невероятное наслаждение. — Она берет другую мою руку и прижимает ее рядом с первой. Она смотрит мне в глаза, медленно поглаживает мой член. У меня перехватывает дыхание, когда она останавливается, прижимая головку к киске. Всего одно движение бедрами, и я могу погрузиться в нее.

Вдруг мы оба вздрагиваем от шума и грохота. Мэгс морщится и смотрит через плечо на закрытую дверь спальни.

Что за…?

Кто-то сверлит соседнюю стену.

— Дерьмо. — Мэгс садится на пятки.

— Который час? — Я сажусь на кровати в поисках часов.

Мэгс смотрит на часы.

— Девять пятнадцать!

— Черт! — Я снимаю ее с себя, пытаясь выбросить из головы мысли о том, что я практически был в ней. Я должен был приступить к работе больше часа назад. Мне и без опозданий хватает дерьма!

— Черт, — вздыхает Мэгс, когда я выпрыгиваю из постели. — Я раздела тебя снаружи.

— Все в порядке, я взял свои вещи, когда закрывал дверь. Они на стуле.

— О, слава Богу.

Я стараюсь натягивать одежду как можно быстрее. Сверление прекращается и начинается стук. Кажется, кто-то пытается выразить свою точку зрения.

— Блядь, блядь, блядь, — бормочу я, пытаясь натянуть носок. Спенсер будет еще более невыносимым, чем обычно. Не могу поверить, что мы проспали! Не могу поверить, что, проснувшись, совершенно забыл о работе.

Обычно я просыпаюсь и составляю в голове подробный план на день еще до рассвета. Большую часть взрослой жизни будильник не был мне нужен. В последнее время стало еще хуже из-за постоянного присутствия Мэгс. Поэтому мне даже и не пришло в голову, что я мог проспать работу. Как я мог быть так спокоен? Я?

— Мне нужно идти, — рассеянно говорю я, хватая ботинки. — Извини. — Я поднимаю взгляд, а она сидит там, куда я ее посадил. Голая.

Я сглатываю.

У нее всегда была способность выбивать почву из-под ног. Но теперь, когда она смотрит на меня своим всезнающим взглядом, я практически чувствую, как ее руки сжимают мое горло. Мне нравится, что она принимает решение, когда мне делать очередной глоток воздуха.

Я не знаю, что произойдет дальше, но по какой-то необъяснимой причине я совершенно со всем согласен.

Что, черт возьми, со мной происходит?

— Что случилось? — смеется она. — Выглядишь так, будто борешься сам с собой.

— Я просто пытаюсь понять, что ты со мной сделала. Я абсолютно…

— Что? — она хмурится.

— Спокоен.

— Ох. — Ее тело заметно расслабляется. — Я думала, ты собираешься сказать что-то плохое.

— Вместо того, чтобы валяться с тобой в кровати, мне придется дуть на работу, — это не совсем хорошо.

— Все не так плохо. По крайней мере, у тебя не будет проблем с боссом.

— Нет, все плохо. Какой пример я покажу парням? Блядь, — Я чертыхаюсь, пытаясь в третий раз попасть ногой в ботинок. — И самое ужасное, я должен выйти отсюда и столкнуться со Спенсером.

— Аргх. — Она скорчила рожицу. — Ага, паршиво.

Я отрываюсь от ботинка и вижу ее, стоящей прямо передо мной. Я даже не понял, когда она встала. Ее запах становится для меня наркотиком. Она так близко, что я могу достать языком до… Черт возьми, нет, я не могу! Я сижу в кресле, пытаясь держать свой рот подальше от искушения. Она не двигается. Я смотрю на дверь. Мне нужно идти, но я не могу встать, не приблизившись к ней еще сильнее. И она это знает. Она знает об этом, это понятно по еле заметной улыбке, появившейся на ее лице.

— Разве ты не опоздаешь еще сильнее, если не поторопишься? — спрашивает она невинно.

Я смотрю на нее, мое сердце колотится.

Она наклоняется вперед, схватив меня за запястья руками, соединяя их вместе и крепко сжимая.

— Я всегда могу позвонить Спенсеру и сказать, что ты был связан… обещанием сделать что-нибудь для меня, — говорит она соблазнительно. Ее улыбка становится шире, когда она притягивает мои руки к себе.

Я инстинктивно сжимаю их в кулаки, чтобы не касаться ее пальцами. Но когда я поднимаю взгляд, она качает головой. Стремясь угодить, я слишком нетерпеливо разжимаю их, и она одобрительно кивает. Замирая, я смотрю, как она водит ими между ног, скользя вверх и вниз, покрывая их своим возбуждением. Какая-то часть меня хочет начать контролировать происходящее, потому что мои пальцы начинают двигаться сами по себе, пока я беспомощно наблюдаю. Мой большой палец кружит вокруг ее клитора, а два пальца погружаются в нее.

Мой бог, она влажная.

Она издает нежный вздох удовольствия, и я чувствую гордость. Мне нравится, что она реагирует так открыто. Это то, что я хочу слышать, потому что именно я доставил ей это удовольствие. Теперь, когда я знаю, как она звучит, я буду хоть по горячим углям ходить, лишь бы услышать это снова.

Она останавливает мою руку и медленно ее убирает. Я поднимаю глаза, волнуясь, что разочаровал ее, но она не выглядит разочарованной. Она выглядит так, словно хочет большего.

— Иди работать.

— Но… — Начинаю возражать я.

Она прижимает палец к моим губам.

— Я просто хотела убедиться, что ты будешь думать обо мне весь день, — говорит она, поднося пальцы к моему лицу, чтобы я мог почувствовать ее запах на них. — И теперь ты будешь, — усмехается она.

Я закрываю глаза и издаю стон.

Мне тяжело дышать. Я не знаю, виновато ли в этом то, что я быстро одевался, или это ее опьяняющий запах, или то, насколько она откровенно сексуальна. Может быть, все сразу.

Я улавливаю ее запах и с трудом преодолеваю желание. Сейчас мои пальцы пахнут ею, потому что они были внутри нее. И это так… властно. Я думаю, что-то похожее происходит в моей голове. Если я когда-нибудь скажу что-то подобное в неподходящей компании, то буду сильно смущен. Она выглядит так естественно. Я всегда хотел быть таким же, но у меня не получается. Полагаю, как и у Спенсера. Но я не такой.

Теперь я начинаю понимать, что мне вообще не нужно быть таким. Мне нужно, чтобы кто-то был таким со мной, дал мне безопасное место, где я могу быть собой.

— Теперь иди.

Вынырнув из своих мыслей, я смотрю вверх и моргаю. Она отступает, освободив мне место, чтобы я мог встать и уйти, но это последнее, что я хочу делать. Она стоит голая! Как можно ожидать, что я пойду работать?

— Уилл?

— А? — Я понимаю, что я просто сидел, пялясь на нее. — О, да, — я трясу головой, чтобы привести мысли в порядок. — Я ухожу. — Я заставляю себя встать с кресла и направляюсь к ней, чтобы поцеловать ее, прежде чем уйти. Но внезапно колеблюсь, не уверенный, требуется ли мне разрешение на что-то подобное, или я могу просто сделать это, когда захочу. Раньше я заставлял себя «быть бойфрендом». Не так чтобы у меня было много девушек. Просто девушки ожидают определенных вещей, которые никогда не приходили мне в голову. Немного странно не притворяться, и теперь я не уверен, что делать.

Просто сделай это Уилл, ты смешон!

Заставив себя двигаться вперед так, будто я знаю, что делаю, я обнимаю и смотрю на нее мгновение, улыбаясь от того, что она моя… что я ее… от того, что мы вместе, и это потрясающе. Над всем остальным мы будем работать.

— Ты собираешься меня поцеловать? — шепчет она.

— Я работаю над этим. — Я смеюсь. Она хихикает, и когда ее глаза встречаются с моими, я пользуюсь моментом и захватываю ее губы медленным поцелуем, который прерывает ее смех.

— Ладно, мне действительно нужно идти, — бормочу я ей в губы.

— Я знаю. — Она выскальзывает из моих рук, ведь я, похоже, не могу отпустить ее добровольно.

— Увидимся позже? — Это похоже скорее на просьбу, чем на предложение.

— Конечно, — отвечает она.

— Хорошо. — Я заставляю себя направиться к двери, ненадолго обернувшись, прежде чем открыть ее. — Пока.

Когда я закрываю за собой дверь, то чувствую себя беззащитным так, будто меня вытолкали из моего пузыря. Но сверление слышится снова, напоминая мне, почему я должен был уйти, и я сбегаю вниз ко входной двери. Здесь все плохо, но отсюда не видно кухонную дверь с видом на участок, где они могут издеваться надо мной. Я заставил себя пройти через входную дверь и направился к моему фургону, чтобы переодеться в рабочие ботинки.

Я обхожу сторону дома, боясь встретиться с любым, кого увижу первым, но никого нет. Я слышу, как идет работа внутри дома, поэтому иду в гараж, где хранятся наши инструменты. Однако, глядя на машины и материалы, я изо всех сил пытаюсь вспомнить, что я конкретно должен был делать на стройке в течение последнего часа.

Мой телефон вибрирует в кармане, и, пока моя совесть говорит: «Продолжай работать, лентяй», я беру его, откладывая неизбежное.

М: Думаешь обо мне?

Я улыбаюсь. Этот знакомый выброс адреналина омывает меня каждый раз, когда я вспоминаю о ней. Это что-то среднее между страхом и восторгом, и я надеюсь, что эта химия никогда не исчезнет.

У: Я всегда думаю о тебе.

М: Это делает меня счастливой.

— Ого, смотрите кто пожаловал!

Сердце опускается в пятки, и я поворачиваюсь лицом к злорадствующему Спенсеру, плавно опуская телефон в задний карман, так незаметно насколько получается.

— Где ты шлялся все это время?

— Я сожалею, я… заблудился. — Блядь, я закрываю рот, прежде чем начинаю ощущать себя таким же жалким, как и то, что я говорю.

Он шевелит бровями, так как это делают дети, но он делает это по любому поводу.

— О да, я уверен, что так и было.

— Я просто проспал, вот и все.

— Мхм. Долгая ночь?

— Отстань, пожалуйста. Мне нужно работать.

Он смешно хмурит брови на своей самодовольной роже.

— В таком виде?

Я смотрю на себя. Я надел рабочие ботинки, что спасет хорошие туфли, но на мне мои любимые джинсы и дорогая футболка. Это катастрофа, и он знает, насколько сильно я расстроюсь, если испорчу их. Но мне придется смириться с этим, у меня нет времени, чтобы вернуться домой и переодеться. Поэтому я делаю вид, что все в порядке и пожимаю плечами.

— Почему бы и нет?

У него почти получилось подавить ухмылку, что потребовало от него огромных усилий. Я впечатлен.

— Тогда хорошо. Помоги мне с этими мешками.

Я смотрю на пыльные мешки. Ублюдок. Этот день отстой.

Когда я нахожу время, чтобы взглянуть на сообщения, приход которых я почувствовал, когда пытался заставить работать свою задницу осторожно, не испортив одежду, мой желудок опускается.

М: У меня есть вопрос…

М: Почему ты колебался, перед тем как поцеловать меня?

М: Мы слишком торопимся?

Блядь. Почему она это сказала? Конечно, мы не слишком торопимся! Если вы спросите меня, мы никогда не сможем двигаться достаточно быстро. Я хочу кричать, рассказать всему миру, что я влюблен в самую невероятную и идеальную девушку в мире! Кроме того, она девушка, которую я любил с тех пор, как впервые понял, что на самом деле означает это слово.

У: Нет, совсем нет, по-моему, мы не можем двигаться достаточно быстро.

И затем я смотрю на набранное сообщение и начинаю тереть свое лицо. Может быть, я не должен говорить это.

Вдруг, у меня получается преодолеть сомнения.

Рассказ о том, что я чувствую, может сжечь меня, а я не могу обжечься еще раз. Однажды я рассказал ей, что чувствую, и потом все кончилось. Я знаю, что был ряд причин для расставания, но на самом деле меня никогда не поражало чувство, что я ее напугал, и все остальное стало результатом этого. Вот я и сказал это. Я ревновал, я чувствовал себя брошенным, но я уже обнажал душу, и мне показалось, что она чувствует тоже самое.

Я удаляю сообщение. Разбитое сердце — не единственная причина, по которой я колебался. Тем не менее, я обращаю внимание на первый вопрос, опуская все остальное.

У: Я не был уверен, могу ли.

М: Почему?

Чувствую, как лицо краснеет просто от этого разговора.

М: Уилл, у тебя возникли сомнения насчет нас? Пожалуйста, будь честным со мной, если да.

У: Нет, Боже, нет! Я просто не знал, можно ли проявить инициативу, вот и все.

Достаточно много времени проходит, прежде чем она набирает текст.

М: Я смущена.

Проклятье, слишком неловко выражать это словами.

М: Потому что ты не хотел взять контроль надо мной?

О, Иисус, мне нужно выложить все, прежде чем она начнет сомневаться.

У: Потому что у меня не было разрешения.

Я знаю, что я красный как рак от смущения. Спасибо, блядь, что она не видит меня. Может быть это лучший способ поговорить об этом.

М: Ох!

У: Не то, чтобы мне было нужно разрешение. Я просто не был уверен. Играли мы или нет, понимаешь?

Агрх, Боже. Это трудно. Именно поэтому я пытался сохранить это в тайне.

М: Ты всегда можешь поцеловать меня, Уилл.

У: Ок.

Дерьмо, это прозвучало пренебрежительно.

У: Спасибо.

Как же жалко это звучит.

М: Если я не заткну тебе рот.

Мне нужно сесть. Тяжело упершись на единственный твердый предмет возле себя, на стену, я с усилием сглатываю. Во рту сухо, и член прикладывает все усилия для того, чтобы след джинсов навсегда отпечатался на нем. Я просто смотрю на ее сообщение, и не знаю, как ответить, не выглядя при этом, как подросток.

М: То есть, мне показалось, что тебе понравилось, когда я накормила тебя своими трусиками, но ты должен сказать, если это не твое.

Я чуть не роняю телефон, пока набираю сообщение.

У: Нет, нет, нет, мне понравилось. Понравилось!

Я смотрю на экран в трясущихся руках и задыхаюсь. Угу, ты справился. Ничего кроме «отчаянного подростка» в такой реакции нет. Идиот.

М: Лол! ОК. Мы действительно должны поговорить об этом, ладно? Узнать ограничения.

Мои внутренности скручиваются, и ее слова об ограничениях будто переключают передачи. Блядь. На самом деле, так обычно говорить о таких вещах потрясающе. Внезапно почувствовав смелость, я отвечаю.

У: Я не могу придумать ни одного.

М: У всех есть ограничения, Уилл.

У: Думаю, тебе придется проверить все, чтобы узнать.

Не могу поверить, что пишу всю эту чушь! Я держал это в секрете так долго, что меня охватывает паника каждый раз, когда я вижу слова на экране, будто я случайно рассказал свой секрет всему миру.

М: Мне нужна подсказка.

Так трогательно видеть ее такой робкой. Но я знаю, что она сможет разобраться с этим.

У: Мне понравилось все, что я читал до сих пор.

М: Боже, я забыла, что ты читал мои книги.

У: Почему для тебя это проблема?

М: Это немного смущает.

У: Ты не должна смущаться, ты потрясающий писатель.

М: Ты предвзят.

У: Эй, одна из них обо мне, мне позволено быть предвзятым! Это тоже будет цикл романов?

Это была долгая пауза и я уже начал думать, что оттолкнул свою удачу.

М: Я думала написать отдельный роман, но может быть у этой истории будет продолжение.

Боже, я надеюсь на это.

— Это Мэгс? — Кричит Спенсер через всю комнату, в которой я нахожусь.

— Блядь. — Я едва не выпрыгиваю из штанов. Пытаюсь убрать телефон и выглядеть занятым, но безрезультатно.

— Скажи ей, что она забыла свои трусики на террасе вчера вечером, пока трахала тебе мозги.

Он уходит, прежде чем я понимаю, о чем он говорил.

Что…?

Вот дерьмо! Я выскакиваю в открытую дверь и иду к месту на террасе, где мы оставили одежду, пытаясь вспомнить, оставляла ли Мэгс что-нибудь здесь. Я знаю, что она раздевала меня, но я нашел все, что она сняла. Я надел все. Разделась ли она? Нет, я не снимал с нее одежду. Он блефует.

Я обхожу здание, пытаясь найти Спенсера, уперев руки в бока, в поисках разбросанных вещей на террасе.

Дерьмо, мать вашу, дрянь!

Несколько парней расходятся, посмеиваясь, когда я подхожу ближе. Спенсер не двигается. Я вижу, на что он смотрит. О, черт! Это шарф, которым она завязывала мне глаза! Она не развязала его. Она просто сняла его и бросила здесь. Совершенно ясно, как он использовался. Это круг размером с голову. Завязанный узлом. Убейте меня.

— Это прекрасная, прекрасная вещь.

— Что? — Я хмурюсь, глядя на него и попутно удивляясь, что же в этом прекрасного.

— Ты вышел из-под контроля, — говорит он, не отрывая глаз от куска ткани, который завладел его вниманием.

— Я что? — Огрызаюсь я, что играет ему на руку.

— Ты становишься нетипично небрежным, Уильям. Ты сам на себя не похож. Ты уходишь рано, приходишь поздно, занимаешься грязной работой в своей любимой одежде, что, кстати, вероятно, должно убивать тебя, а теперь это. — Его рука возвращает мое внимание к оскорбительному предмету. — Это просто красиво, вот и все. Спасибо.

Я наклоняюсь и хватаю шарф, для того чтобы Мэгс не пришлось краснеть. Для меня уже слишком поздно.

Разглядывая его, я нахожу способ противостоять ему. Я знаю, для чего мы его использовали, но он-то этого не знает. Мэгс могла стянуть им волосы, это все, что он знает. Поэтому я прихожу в себя и смеюсь, немного нервознее, чем хотелось бы.

— Это же шарф, ты кретин.

Он долго смотрит на него, и медленная улыбка говорит мне, что попытка не удалась.

— Действительно, — он кивает. — Действительно. Но… — Он кладет одну из своих лап мне на плечо и сжимает с усилием где-то между неуместной привязанностью и вулканической хваткой смерти и смеется. — То, как быстро ты сюда прибежал, говорит о том, что это наверняка было что-то неприличное, так что, это того стоило.

— Ты просто мудак.

— Согласен, — он поворачивается ко мне и усмехается. — Только на этот раз не мой член развлекает местное население. Просто позволь мне насладится этим. — Произнеся это, он трескает меня по спине, выбивая из меня весь дух, вытаскивает шарф из моих рук, и уходит. — Пошли обедать? — кричит он через плечо.

Я издаю стон, но следую за ним. Пообедать было бы неплохо. Я и чашки чая не выпил с самого утра, а мне еще нужно заехать домой и переодеться.

Спенсер останавливается возле кухонной двери и открывает ее, наклоняясь.

— Мээээгссс! — ревет он.

— Да-а? — я слышу ее ответ из дома.

— Мы собираемся увидеться с Джаз и пообедать, ты поедешь с нами?

Мои глаза увеличиваются от удивления, и я с подозрением слежу за ним. Кто этот парень? Может, я вбил в него вежливость, когда ударил его? Я не жалуюсь, я смогу провести время с Мэгс.

— Уже иду! — кричит она, и он покорно ждет, приоткрыв дверь.

— Привет, — она улыбается, появившись в дверях.

— Привет, — отвечаю я с натянутой улыбкой. Не то чтобы, что-то не так, просто я не хочу светиться как идиот, перед Спенсером. Но, конечно же, в ее взгляде в одно мгновение появляются сомнения. С чего ей сомневаться? Я проделал фантастическую работу, подавая смешанные сигналы, правда? Спенсер прав, я теряю голову.

— Ты оставила там, где издевалась над моим братом прошлой ночью, — небрежно произносит Спенсер, вручая ей шарф.

Я съеживаюсь. Почему он должен быть… моим родственником?

Мэгс, по-видимому, по-другому воспринимает эту проблему.

— О, спасибо, я искала его. Обидно было бы его потерять, это часть набора. Белый кляп и наручники, как ты понимаешь, будут плохо сочетаться с черной повязкой для глаз, — говорит она невозмутимо.

Моя челюсть падает… Я не могу поверить.

Когда я рискую взглянуть на Спенсера, то нахожу его в том же состоянии. Чтоб я сдох! Она заткнула мистера Есть-Ответ-На-Все! Может ли она быть еще невероятнее?

— Так мы идем? — Она нарушает тишину, развязывая узел и искусно оборачивая шарф вокруг шеи. Как будто ничего не произошло! Она еще сильнее утверждает себя как силу, с которой нужно считаться.

17

Среда, 2 сентября

Мэгс

— Эй, что ты делаешь? Я ее застолбил, — кричит Спенсер, догоняя нас и попутно убирая свои инструменты.

— Хорошая попытка, — кричу я в ответ и усаживаюсь на переднее сиденье.

— Возьми фургон. Я заеду домой, переодеться после обеда. — Говорит ему Уилл.

Спенсер разворачивается к фургону и что-то ворчит себе под нос. Я смеюсь.

— Ты невероятна, — шепчет Уилл, садясь за руль и наклоняясь к моей голове.

— Иногда у меня получается. — Отвечаю я. Честно говоря, мне просто нравится приводить в замешательство слишком самоуверенных людей.

— Ну, это было потрясающе. — Он отвлекается и ищет ключ зажигания. Машина заводится, и мы съезжаем по подъездной дорожке. Тогда он поворачивается ко мне. — На тебе весь обед будет этот шарф?

— Ага, почему нет?

Он стонет и сжимает руль.

— Нет ни одной причины.

— Тебя это беспокоит?

— Нет, меня это не беспокоит, просто я все время буду думать о прошлой ночи, вот и все.

— А до этого не думал?

Он смеется.

— Ага, признаюсь, виновен.

— Хорошо, значит это просто даст тебе возможность сосредоточиться.

— Блестяще.

— Ты можешь просто смотреть на него и думать о том, сколько раз я подвела тебя к краю и не позволила кончить.

— Я уже практически на краю.

Я не могу не посмотреть на его промежность и с удовлетворением не улыбнуться, когда вижу, что он не преувеличивал. Я поднимаю руку и медленно тянусь к нему. Он с опаской наблюдает за мной, одним глазом следя за дорогой. Небольшой стон, который он издает, когда мой палец отслеживает заметную выпуклость у него в джинсах, которую он сжимает сейчас ногами, вгоняет меня в дрожь от его подчинения мне.

— Мэгс, пожалуйста, — шепчет он.

Я убираю руку, и он делает неровные вдохи, успокаиваясь.

Я даю ему передохнуть, пока он паркуется у Мэри. Качаю головой, я должна перестать думать так, сейчас это место Джаз. Спенсер паркуется рядом с нами и первым выпрыгивает на улицу. Мы оба вылезаем из машины, и я вижу, как забавно Уилл пытается поправить и сделать очевидное менее заметным, но его джинсы не могут ничего скрыть.

Мы входим через заднюю дверь и встречаем Спенсера, который пытается сделать Джаз своим обедом.

— Какой приятный сюрприз, — выдыхает она, пока он покусывает и целует ее шею.

— Мы зашли пообедать, — говорит он ей между поцелуями.

— Что ты будешь?

— Зависит от того, что ты можешь предложить. — Рычит он, поднимая ее и оборачивая ее ноги вокруг своей талии.

Она визжит и извивается.

— Не меня! Это против правил техники безопасности!

Он обижается и ставит ее на место, все еще выглядя так, как будто собирается ее съесть.

— О, ну, в таком случае, мне как обычно и 30 минут твоего времени, чтобы поесть со мной.

— Тебе как обычно? Откуда я должна знать, как это?

— Позволь своим миньонам разобраться с этим и посиди со мной. — Он хватает ее за руку и ведет в переднюю часть кофейни.

Уилл берет меня за руку и улыбается, когда я смотрю на него. Я вижу, как он завидует уверенности Спенсера, хотя, по правде, не должен. Спенсер не уверен в себе, а высокомерен. Между ними есть тонкая грань. Уверенность — это сила, высокомерие — это слабость, и Уилл силен, он просто должен это понять.

Мы следуем за Спенсером между столами и усаживаемся за стол, пока он выбирает, чем нам пообедать. Когда все улажено, я кладу руку на бедро Уилла и успокаивающе сжимаю его. Пока другой рукой кручу конец шарфа, чтобы подразнить его.

Он боковым зрением замечает это и сглатывает.

Мне нравится играть с ним.

— Почему ты надела шарф, Мэгс? — Невинно спрашивает Джаз, не зная, насколько прекрасно выбрано время для этого вопроса. — На улице ведь жара.

Спенсер давится от смеха, а Уилл закрывает лицо руками. Я не смогла не рассмеяться.

— Что я пропустила? — Джаз смотрит на нас всех с подозрением.

— Ничего. — Я расскажу ей обо всем позже.

Спенсер, однако, не дает закрыть эту тему.

— Эти двое вчера ночью трахались на садовой террасе.

— О? — Джаз ухмыляется.

— Ага, и они оставили там свой извращенский реквизит.

— О, Боже, — Уилл стонет, обхватывая голову руками в попытке исчезнуть.

Я обращаюсь к Джаз, которая по понятным причинам заинтригована.

— Мы ужинали на террасе. — Говорю я ей, смотря на Спенсера. — И я забыла свой шарф на диване, что Спенсер, по-видимому, принял за признак того, что имели место определенные шуры-муры на свежем воздухе.

Джаз закатывает глаза и тычет локтем Спенсеру под ребра.

— Оставь их в покое, пожалуйста.

— Тебя там не было, когда я его нашел. Это было чертовски смешно. Старый Капитан Очевидность сдался с поличным. По панике на его лице было заметно, что бы там ни лежало, с этим делали нечто очень пошлое.

Джаз выжидающе смотрит на меня, и я слегка пожимаю плечами, что заставляет Джаз отвести взгляд, прежде чем рассмеяться.

— Видишь! Они там трахались! Я не могу уговорить тебя попробовать секс-апельсин, а он может трахнуть ее прямо на улице!

Уилл откидывает голову и ошеломленно смотрит на Спенсера.

— Оууу, у бедняжки Спенсера все еще нет подвижек с секс-апельсином. — Я смеюсь, заставляя Уилла повернуться ко мне, прежде чем снова посмотреть на Спенсера.

— Как ты… — он понижает голос и снова оглядывается, чтобы быть уверенным, что его никто не слышит кроме нас. — Как ты собираешься расположить апельсин в норе? — Его глаза широко раскрыты. — На самом деле… — он выставляет руку вперед. — Нет, я не хочу этого знать.

— Я не собираюсь нигде его располагать, ты, извращенец.

Я напрягаюсь. Мне не нравится, когда Спенсер называет его так. В основном, потому что уверена, что он этому поверит.

— Джаз собирается использовать его, чтобы получить свою ежедневную порцию витамина С в своем белковом коктейле. Я прав? — он с энтузиазмом обращается к Джаз за подтверждением.

— В твоих мечтах.

Спенсер фыркает.

— Пойдем, я сделаю ту штуку, которая тебе так нравится перед зеркалом…

— Спенсер, — Уилл шипит, оглядываясь. — Не мог бы ты говорить потише, черт возьми?

— Зачем Уилл? — громко шепчет он. — Ты смущен?

— Да!

— Ну именно твои подвиги привели нас к этому разговору, а не мои. Может быть тебе следует подумать в следующий раз, когда ты будешь делать… то, что ты делал.

Уилл рычит от разочарования, но замолкает пока все не стало еще хуже.

Спенсер ухмыляется и снова обращается к Джаз:

— Поэтому я подумал, что мы должны уехать на выходные. Меня тошнит от этого места, оно клешнями затягивает тебя.

Джаз смеется.

— Уже? Прошло меньше двух недель, Спенсер.

— Да, две недели без выходных. Ты уходишь на рассвете и засыпаешь в девять часов вечера.

— Оууу, ты чувствуешь себя брошенным?

— Да!

Реакция Джаз изменяется с веселья на понимание.

— Я знаю, что много работаю, но это своего рода отдых для меня, понимаешь?

— Нет, не понимаю. Ты не можешь работать двадцать четыре часа в сутки, Джаз. Тебе нужно свободное время. Просто скажи всем, что уезжаешь на выходные.

— Я не могу просто уехать.

— Это же твой бизнес. Если ты не найдешь баланс между работой и личной жизнью сейчас, у тебя ее никогда не будет. Скажи ей, Мэгс.

Джаз смотрит на меня с самодовольной «это будет здорово» улыбкой. Рассчитывая на меня, ее лучшего друга и человека, который подтолкнул ее сделать серьезный шаг и начать заниматься своим бизнесом, когда она слишком боялась, чтобы попробовать. Но я сделала это потому, что считала, что это ее будущее, а не вся жизнь.

— Прости, Джаз, я думаю, он прав.

Джаз закатывает глаза.

— Фу, и ты тоже.

— Спасибо, — рявкает Спенсер во всеуслышание, хлопая по столешнице.

— Тебе необходимо определиться с графиком работы. Ты не можешь работать круглосуточно, ты загонишь себя в могилу!

— Но я все еще учусь всему этому, и не будет ли это выглядеть дурно для сотрудников, если меня не будет здесь каждый день?

— Если ты будешь здесь каждый день, для чего тебе нужен штат сотрудников? Ты достаточно платишь людям, чтобы иногда иметь возможность отдыхать от работы также, как и все остальные, — подчеркиваю я.

— Да, думаю ты права, — вздыхает она. — Просто я все еще привыкаю и строю планы. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них подумал, что я не преданна своему делу. Дайте мне еще пару недель, и я составлю график, в котором у меня будет пара выходных.

— Ты хочешь, чтобы я подождал еще месяц, Принцесса? — Спенсер подходит и сажает Джаз к себе на колени. — Не думаю, что выдержу.

— Спенсер, — визжит Джаз, успокаиваясь, когда вспоминает об окружающих. — У меня клиенты, — ругается она.

— Так и что? Они видят тебя постоянно. Пришло время им делиться. — Спенсер вжимает свое лицо в шею Джаз, и больше не обращая ни на кого внимания, начинает целовать ее в шею.

— Хорошо, хорошо, я возьму субботу, договорились? — Хихикает Джаз.

— Для начала неплохо, — бубнит он ей в шею.

Джаз откровенно стонет, а затем я слышу бормотание Уилла и как он со скрежетом отодвигает свой стул, поднимаясь на ноги.

— Можешь забрать мой обед и отнести на работу? Мне нужно переодеться, — говорит он всем и никому в частности. Затем идет к кухне, не оглядываясь, и уходит через заднюю дверь.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Спенсера и Джаз, мой рот открывается.

— Что это было? — Спрашивает Джаз, отталкивая Спенсера и поправляя одежду, но не слезая с его колен.

— Понятия не имею, — отвечаю я. — Я что-то сказала? — Я вспоминаю последние несколько минут, думая, что, должно быть, сказала что-то бесчувственное, но ничего не смогла вспомнить.

— Это не имеет отношения к тебе, — вмешивается Спенсер. — Он превращается в маленького ребенка, когда видит чересчур много ППС.

Я смотрю на него с недоумением.

— Публичные проявления страсти, — уточняет он, усмехаясь, а затем погружает зубы в плечо Джаз.

Джаз вскрикивает и встает, игриво пихнув его.

— Это потому что он ревнив.

Я сомневаюсь в этом, но может быть в какой-то мере ему интересно, почему я тоже не демонстрирую отношения с ним. Нужно перестать гадать и пойти узнать у него. — Не мог бы ты, пожалуйста, захватить и мой обед тоже, Спенсер? — Я встаю.

— Просто оставь его, пусть подуется, — настаивает Спенсер.

— Нет, мне нужно поговорить с ним. — Я беру сумку и поворачиваюсь к Джаз. — Прости, увидимся позже.

— Не волнуйся, иди и разберись во всем, — отвечает она.

Конечно, он уже ушел, но я удивляюсь, когда вижу, что его машина все еще там. Я пялюсь на нее пару минут, спрашивая себя, почему он пошел домой пешком, когда ему нужно было просто сесть в машину. Но когда я уже собираюсь вернуться на кухню, вижу его сидящим на перевернутом ящике, между задней частью магазина и пристройкой, опустившим голову на руки. Я понятия не имею, что случилось, но он не может убегать от меня и оставлять меня в недоумении.

Я останавливаюсь прямо перед ним, ожидая, когда он поднимет глаза.

— Я сожалею, — бормочет он, не отводя глаз от пола.

— Ты хочешь объяснить мне, что это значит?

— Не уверен.

— Так это не работает. Ты не можешь убегать, хлопнув дверью, без каких-либо причин. Ты заставил меня думать, что я что-то сделала не так.

Он поднимет глаза.

— Нет, ты ничего не сделала.

— Ага, хорошо, это мы выяснили. Но ты закатываешь истерику и вылетаешь оттуда как ошпаренный. Мне интересно почему.

— Это все из-за меня, прости. — Он качает головой, снова уткнувшись взглядом в землю.

Я мельком смотрю на свои ноги и проклинаю свой расслаблено-летний вид. Возможно, я должна была принять за правило «никогда не выходить из дома без каблуков» и тогда меня никогда не поймали бы в шлепанцах тогда, когда это действительно важно. О, ну хорошо, шлепанцы вполне сгодятся. Я поднимаю свою ногу и надавливаю пальцами в грудь, заставляя его сидеть прямо и смотреть на меня. — Этого недостаточно, Уилл. Мне нужно знать, что случилось.

— Это просто он, — вздыхает он.

— Спенсер?

Он кивает.

— Он, блядь, может делать все, что угодно, и никто не скажет и слова, но как только я впервые в жизни по-настоящему начинаю получать удовольствие, он не только цепляется ко мне, он должен сделать из этого настоящее шоу!

— Ой, брось, все не так плохо.

— Легко говорить, когда ты не имеешь с ним дело всю твою жизнь.

— Ты немного преувеличиваешь.

— Правда? Спенсер может быть самым большим мудаком, и все любят его за это. Даже моя семья. Когда мы все собираемся вместе, Спенсер — золотой мальчик, и это просто становится таким… — Он пытается подобрать правильные слова, затем качает головой. — А знаешь, пофигу.

— О, нет, ты расскажешь мне.

Он смотрит мне прямо в глаза.

— Что? — Требую я, не давая ему соскользнуть.

— Они вроде как достают меня, — тихо говорит он, выдыхая.

— Что ты имеешь в виду? У тебя замечательные родители. — Хмурюсь я.

— Я знаю. С семьей иногда такое случается… О, это звучит жалко, когда говоришь это вслух. — Говорит он с раздражением.

— Можешь рассказать мне, — настаиваю я.

— Они смотрят на Спенсера сквозь розовые очки. Они видят в нем удивительного трудоголика. Ты знаешь? Они говорят всем, что он архитектор, потому что думают, что это звучит с большей значимостью и не чувствуют, что есть разница. Его мама игнорирует то, что сейчас он делает работу, которую не проектировал. Она просто рассказывает всем, что у него есть своя компания, хотя мы равные партнеры, и вся эта хрень была МОИМ планом. И теперь они все в восторге от того, что у него есть девушка, потому что он может успокоиться. Как будто все, в чем он нуждается, это только хорошая девочка. Не то, что ему нужно уже, твою мать, повзрослеть и перестать валять дурака! Ему просто нужно было найти хорошую девушку, и все волшебным образом стало хорошо. Они не понимают, что люди пожертвовали охренительно многим, чтобы в итоге увидеть, как он получил это место. Что бы я ни делал, как хорошо бы я это ни делал, никто этого не замечает. И если я пытаюсь им сказать, они переворачивают все с ног на голову, будто я ревную или пытаюсь привлечь внимание. Все становится похожим на чудовищный спектакль. И я знаю, что кажусь глупым испорченным ребенком. Но это происходит с самого детства, и это до сих пор расстраивает меня.

Я пристально смотрю на него несколько минут. Я никогда не видела его таким.

— Видишь? Это не очень привлекательно, правда?

— Не совсем. — Смеюсь я.

Он удивленно смотрит на меня, но затем покорно кивает.

Я хочу встряхнуть его, но вижу, что он чувствует себя подавленным, и знаю, что это сейчас не поможет. Вместо этого мне нужно добраться до корня этих проблем.

— Так что конкретно сегодня произошло?

— Все из-за того, что вчера мы провели отличный вечер.

— Да, так и было. — Улыбаюсь я.

— Это было потрясающе. — Улыбается он в ответ, но улыбка быстро исчезает. — И я не могу просто отлично провести время, без его подколов и издевок надо мной. Но он может пытаться раздеть свою подругу на публике, и никто не говорит ни слова.

— Почему бы тебе не ответить ему? Дай попробовать вкус его же лекарства.

— Потому что со Спенсером так не сработает. Он всегда на высоте, а я всегда козел отпущения. Даже когда я думаю, что получил преимущество, ему все равно удается обойти меня.

— Может быть проблема в тебе, — осмеливаюсь предположить я.

— Спасибо, — говорит он, уронив голову и опираясь локтями на колени.

Я не думаю, я просто действую. Снова нажимаю пальцами ему на грудь, на этот раз сильнее. Заставляя его откинуться назад и прислониться спиной к стене. Его взгляд наконец поднимется.

— Не делай так. Речь о тебе, а не о ком-то еще.

— Ты не знаешь, каково это, — начинает он, и я прерываю его.

— Ты думаешь, я никогда не была в подобной ситуации? Я родилась в большой семье с большим количеством денег и бесконечными возможностями. Все мои двоюродные братья в семейном бизнесе зарабатывают себе места в качестве ипартнеров, и директоров, и руководителей, все они получили степени и дипломы, а я пишу непристойности. Я избегаю семейных вечеринок, потому что я чертов клоун. Все, что я когда-либо получала — это «расскажи нам о своих книгах», с нездоровым любопытством, ревностью и пренебрежением. Я бормочу извинения после второсортного матча по поло или благотворительных акций, потому что не хочу их жизни, и я согласна с тем, что я настоящее разочарование. Просто, когда мы собираемся вместе, я не даю им никаких шансов заставить меня чувствовать себя плохо. Я сделала свой выбор, они сделали свой. Я не сужу их, и не позволяю им судить меня.

— Дело не в том, что они осуждают меня, дело в том, что они меня просто не замечают.

— Ну, может быть, тебе нужно выйти из тени и показать, на что ты способен.

— Они не заметят, поверь мне. — Он опускает плечи.

Я пихаю его снова, заставляя его откинуться назад.

— Ты прав, действительно не привлекательно видеть, что тебе это нравится.

— Говорил тебе. Почему ты думаешь я вышел?

— Так что ты собираешься делать?

— Я не знаю, что я могу сделать.

Я отпускаю его и опускаю ногу на пол, он выглядит разочарованным. Он не единственный.

— Что случилось с твоей уверенностью, от которой ты подпрыгивал? Это было только вчера, Уилл. Как ты мог так быстро растерять ее?

Он пожимает плечами.

— Возможно, ее никогда и не было.

— Хуйня. — Я вижу, что он опустошен, но это не оправдывает такой уровень жалости к себе и я не могу позволить ему погрязнуть в этом. — Тебе просто нужно игнорировать его и сосредоточиться на себе. Стать похожим на него, если это то, что требуется.

— Мэгс, я могу попытаться и притвориться, но я никогда не смогу быть кем-то вроде него. Черт возьми, он думает, что он Божий дар для женщин. Он такой уже настолько давно, что думает, будто «быть мудаком» — это привлекательная черта характера. И я не могу даже обвинить его. Он просто монстр, которого они создали. Они бесстыдны. Ты их видела? Он делает селфи и получает сотни комментариев, он показывал мне. «О, Спенсер, ты такой горячий», «О, Спенсер, ты делаешь меня мокрой», «О, Спенсер, я все время думаю о тебе».

Одна моя бровь ползет вверх.

— Хорошо, последний я придумал сам, но первые два были реальными. В смысле, что не так с этими людьми? Он даже не скрывает, что сейчас находится в отношениях. И это останавливает их? Нет. Некоторые даже разговаривают с ним о Джаз, чтобы подобраться к нему поближе. Кажется, все, что тебе нужно, — это иметь член, быть мудаком и постить достаточно фоток себя любимого, и они ни хрена не смогут себя контролировать.

Он качает головой и встает, отряхивая джинсы.

— Честно говоря, мне кажется, что если он начнет душить котят, его маленькая секта скажет примерно так: «Ну, вы знаете, котята — это настоящая проблема в наши дни, не так ли? Он просто молодец, что принял меры.» Это всего лишь шутка. Его высокомерие вышло из-под контроля.

— В Твиттере он настоящий мудак, тут ничего не скажешь.

— Нет, реальный Спенсер — это настоящий мудак. Из того, что я видел в Твиттере, Спенсер переплюнул это понятие.

— Ага, — я хихикаю. — Но это всего лишь игра. Ты тоже мог бы так сделать, стать мудаком в Твиттере и позволить толпе массировать твое эго. Я была бы не против. Думаю, это будет забавно.

— Ты думаешь, у меня есть фото без рубашки? — Он неохотно смеется. — У меня их нет.

Подталкиваю его к стене, мои губы приближаются к его. — Ты выглядишь потрясающе без рубашки, — я говорю ему, пока ощупываю подол его рубашки.

— Не здесь, Мэгс, — шепчет он, застигнутый врасплох.

— Почему нет? Думаю, это даст тебе ту уверенность, о которой мы говорили. Это то, что тебе нужно, правда? Уверенность. И если следование приказам напомнит тебе, что ты можешь дать мне то, что больше никто не может, и покажет тебе твою ценность, тогда я рада помочь. А теперь сними ее.

— Мэгс, — стонет он.

— Снимай, Уилл.

— Прекрасно. — Он дергает ее через голову и заправляет за пояс своих джинсов, чтобы не уронить на грязный пол. Оглянувшись, он делает шаг назад в промежуток между домами просто на всякий случай.

Я улыбаюсь и достаю телефон из сумки.

— Что ты делаешь? — спрашивает он, пытаясь остановить меня, поднимая руки вверх.

— Делаю снимок для твоего поста в Твиттере.

— Прекрати, Мэгс, — говорит он, отходя подальше. — Меня даже нет в Твиттере.

Я опускаю свой телефон, не нажав кнопку для фото.

— Что? — спрашиваю я ошеломленно, так, словно это самое шокирующее, что он мог когда-либо сказать. — Тебя нет в Твиттере?

— Нет. — Он пожимает плечами.

— Правда? — Я даже не могу поверить…

— Что в этом такого?

— Ничего, я просто с трудом это осознаю.

— Это просто Твиттер, там нет ничего особенного.

— Не критикуй! Все, что происходит между Джаз и Спенсером, случилось из-за Твиттера. Мне никогда не приходило в голову, что ты не входишь в это сообщество.

— Я не вижу смысла. Для чего мне его использовать?

Медленная улыбка расползается на моем лице.

— Я могу кое-что придумать. — Я прижимаюсь к нему, и он задыхается, мое бедро слегка трется о переднюю часть его напряженных джинсов. — Тебе нужно взять пример со своего двоюродного брата. Твиттер может быть очень забавным.

Он сглатывает, когда я намеренно трусь о него своим бедром снова.

— Мы можем не говорить сейчас о Спенсере? Меня от него тошнит.

— Тебе может быть полезно вести свою страничку. Ему же это нравится. — Подталкиваю я.

— Я не Спенсер, — огрызается он. Ярость окончательно вырывается из него как горящая лава.

— Тут ты прав, — соглашаюсь я, приятно наконец-то видеть хоть какую-то реакцию. — Наконец-то, блядь!

— Так почему ты подталкиваешь меня?

— Потому что ты бесконечно нудишь: «Спенсер то, Спенсер это». Ты не думаешь, что в жизни есть вещи поважнее, кроме как сравнивать себя со Спенсером Райаном?

Он изучает мое лицо, окончательно поняв мой вопрос.

— Должно быть.

— Но нет?

— Еще недавно так не ощущалось, нет. — Он хмурится, осознав тяжесть этих слов.

— А теперь? — Спрашиваю я кокетливо, пытаясь разрядить обстановку и привлечь его внимание ко всем хорошему, что произойдет прямо сейчас, если он перестанет жалеть себя.

Он пытается сдержать свою застенчивую улыбку, но не может скрыть ее.

— Ага, — говорит он, скользя своими руками по моим бедрам и крепко прижимая меня к себе.

— Хорошо. — Я позволяю ему обнимать меня. — Потому что я не хочу встречаться с двоюродным братом @TheSpencerRyan’s. Я хочу тебя.

Он сжимает меня немного сильнее, как бы благодаря.

— Кто ты? — Внезапно спрашиваю я, отрывая его руки от себя, так чтобы он не мог прижать меня снова.

— Я просто Уилл, — отвечает он, пожав плечами. Он пытается схватить меня.

— Черт тебя дери! — Я снова скидываю его руки. — Ты не ПРОСТО. Почему ты это делаешь? Не смей оправдываться. Ты Уилл. Лучше, чем Спенсер. Лучше по всем параметрам. Ты мой Уилл. Ты это понял? Мой.

Легкий наклон головы и неловкая улыбка, подсказывает мне, насколько он закрыт для этой идеи. Как он запрограммировал себя верить, что он всегда будет на втором месте.

Легкий румянец на его щеках говорит, что мои слова попали в цель. Теперь мне просто нужно заставить его поверить.

— Итак, я снова спрошу, кто ты?

— Я, Уилл, — говорит он, поднимая плечи.

— Чей Уилл? — Подсказываю я.

— Твой Уилл. — Он улыбается.

— Мой, — шепчу я, стягивая шарф со своей шеи и накидывая его на него. Я позволяю ему снова обнять меня, его взгляд прикован к моим губам. Я заставляю его подождать, почувствовать напряжение между нами, прежде чем тяну за шарф, привлекая его для горячего поцелуя. Я чувствую, как он расслабляется и отпускаю шарф, который я использовала, чтобы держать его рядом с собой. Наклоняясь, чтобы углубить поцелуй, я подталкиваю его к стене, и моя рука инстинктивно поднимается и хватает его за горло. Его стон заглушил мой, так как это невозможно контролировать, барьер преодолен.

Его руки падают с моих бедер, и он уступает своему желанию.

Подчиниться.

И это наталкивает меня на мысль.

Я немного жестче хватаю его за горло, подтверждая свои права, прежде чем ослабить хватку и скользнуть рукой на его грудь. Я отступаю и изучаю его, желая увидеть его глаза стеклянными от удовольствия. Это моя награда за то, что дала ему то, что ему было нужно. Я не разочарована.

— Подожди, — говорю я ему, отступая на несколько шагов со своей сумкой и копаясь в ней.

— Что ты делаешь? — Его голос хриплый и полный нужды.

— Увидишь, — отвечаю я, наконец, найдя то, что мне было нужно, и возвращаясь к нему.

Он смотрит на мою руку и хмурится.

— Что ты собираешься с этим делать? — спрашивает он, кивая на губную помаду.

Я снимаю колпачок с помады и улыбаюсь, подталкивая его назад к шершавой стене. Когда он пристально наблюдает за мной, я выбираю место, где я хочу поставить свой знак. Слева на его груди, прямо на сердце.

— Я обозначаю свою территорию. Разве это не то, чего ты хочешь? Чувствовать себя, принадлежащим мне?

Он кивает, не отрывая глаз от помады в моей руке.

«Её#» вывожу я на его груди мягким малиновым воском.

— Ну, вот. — Я закрываю помаду колпачком и делаю несколько шагов назад, чтобы выбрать лучший ракурс для кадра. — Посмотри на меня, — говорю я ему, настраивая фокус.

— Для чего это?

— Аватар для твоего профиля в Твиттере. — Отвечаю я, отвлекаясь на фильтры и пытаясь добиться совершенства в этом кадре.

— Мэгс, я говорил тебе, — говорит он с раздражением. — Это не имеет смысла. Я не знаю, что мне делать, что говорить, черт, я даже не могу придумать имя, поэтому решил, что это не для меня. Я не настолько заинтересован.

— Я сказала, посмотри на меня, — требую я с легким металлом в голосе. Неохотно он поступает так, как ему говорят, и смотрит в объектив. Его волосы идеально взъерошены, и в его взгляде есть намек на вызов. Он не делает это специально. Он делает так, потому что это то, чего я хочу. Я вижу, это наслаждение для него, и я вижу его там, на своем экране. Я делаю снимок и улыбаюсь результату.

Уилл даже не просит посмотреть, он просто качает головой и идет ко мне.

— Спасибо тебе, — говорит он, обхватывая мое лицо руками.

— За что?

— За то, что знаешь, что мне нужно, даже если я этого не понимаю.

— Для этого я здесь, — отвечаю я, позволяя ему поцеловать меня. Тот факт, что я полностью угадала, не имеет значения, если он думает, что я права. Это, конечно, заставляет меня чувствовать себя счастливее, знать, что он согласен. Это дает мне уверенность двигаться дальше.

— Но не привыкай к этому, — предупреждаю я его, ткнув пальцем в грудь. — Мне нужен мужчина, который знает, чего он стоит.

— Хорошо, — соглашается он.

Я решаю, что пришло время начать настаивать на большем. Я знаю, это в нем, это возможно даже поможет ему.

— Хорошо, кто?

Медленная улыбка расползается по его лицу, когда он понимает к чему я клоню.

— Хорошо, Богиня.

Я не могу контролировать свою довольную ухмылку, когда вытаскиваю его рубашку из-за пояса и помогаю ему одеться, осторожно натягивая ее на его грудь. Я слегка касаюсь его.

— Не смывай ее. Хочу, чтобы моя метка была на тебе весь день.

— Хорошо, — шепчет он.

— Хороший мальчик. Теперь иди и переоденься. Увидимся позже.

Он выглядит разочарованным. Он, очевидно, надеялся, что я вернусь с ним и помогу унять тот зуд, который у него был с тех пор, как ему пришлось все закончить этим утром, но думаю, что ему будет полезно немного подумать о том, что я сказала. Он наклоняется и легко целует меня в губы, и я шлепаю его по заднице, чтобы отправить в путь.

Беру сумку и возвращаюсь внутрь, не оглядываясь назад, и мой телефон гудит в моей руке от пришедшего сообщения.

У: Мэгс?

М: Да, Уилл?

У: У меня есть важный вопрос, и мне нужно чтобы ты ответила так, как ты думаешь.

М: Ладно…?

У: Куда он хочет засунуть апельсин?

Мой смех вырывается на кухне, пугая одну из девушек, которая спокойно работает. Когда я успокаиваюсь достаточно, чтобы ответить, я вижу, что он печатает снова.

У: Серьезно, если ты думаешь, что я не хочу знать, просто скажи. Несколько лет я имел дело со «слишком много информации», я не могу вспомнить. Я просто озадачен. Это кажется слишком странным, даже для него.

Он смешной. Я могу успокоить его, но играть с ним гораздо веселее.

М: Если тебе повезет, я покажу тебе позже.

У: Это отвратительно.

М: * Хихикает. *

Я кладу свой телефон в сумку, и слышу, как он заводит машину.

— Что смешного? — Спрашивает Джаз, идя с двумя пустыми тарелками.

— Ничего. — Хихикаю я. — Просто переписывалась с Уиллом. Спенсер вернулся на работу?

— Ага, он взял твой обед с собой. Я думала, ты вернешься к Уиллу, чтобы наказать его.

— Нет, мы разговаривали снаружи. Он просто вышел.

— Все в порядке?

— Ага, — я сдерживаю разочарование.

Джаз хмурится, разрываясь между желанием помочь своему лучшему другу и необходимостью вернуться к работе.

— Почему бы тебе не помочь мне сделать партию Темного и Ненасытного? Мы можем поговорить об этом.

— Джаз, не волнуйся, ты занята, мне не нужно…

— Мне нужно. — Перебивает она. — Мне нужно знать, что с тобой происходит. Мне нужно дать тебе совет. Мне нравится это место, и я так счастлива, что ты подтолкнула меня к этому. Но я не хочу, чтобы ты училась справляться со своими проблемами без моей помощи. Я хочу, чтобы ты тоже нуждалась во мне. Я хочу быть твоей опорой, которая поддерживает тебя.

Я хохочу.

— Ладно, ладно, можешь перестать драматизировать. Я приду и помогу тебе, поделюсь своими проблемами. Просто пообещай мне чай и шоколад.

— Могу. — Улыбается она.

Я следую за ней в специально построенную для шоколада кухню, над которой Спенсер неустанно трудился, чтобы вернуть Джаз. Поскольку мы демонстрируем клиентам как работаем, я воздерживаюсь от прыжков на стойку, чтобы наблюдать за ее работой, что, возможно, раньше было моей привычкой. Вместо этого я снимаю фартук с крючка и надеваю его, прежде чем вымыть руки.

— Так что давай, расскажи мне о своих несчастьях, — Джаз ставит чайник, который она держит здесь исключительно для себя.

— Это не совсем беда.

— Так ничего и не вышло?

Я смотрю на нее, удивленная тем, что она сказала это.

— Да-а, почему? Все так выглядит?

Она наклоняет голову, изучая меня.

— Я не знаю. Я понимаю, я сбита с толку, но ты выглядела усталой, как будто у тебя тяжелый груз на плечах.

— Я просто осваиваюсь на совершенно новой территории, вот и все.

— О, да брось, ты можешь сделать это даже с закрытыми глазами. Ты все об этом знаешь, ты исследовала каждый его дюйм.

— Да-да, но это не готовит тебя к вступлению в первый раз во что-то подобное с кем то, кого ты…

— Кого ты что? — спрашивает она, наклоняясь, чтобы достать оборудование из шкафа. Когда я не отвечаю, она быстро поднимается, уронив тарелку на стол, с широко раскрытыми глазами. — Мэгс Голдсмит, ты влюблена?

— Шшш! — Я оглядываюсь вокруг, чтобы увидеть, кто из нашего поселка подслушивает, чтобы распускать сплетни, но, к моему облегчению, только немного глуховатая старушка, которая помогает в церкви с цветами, оказывается рядом со стойкой. И она кажется совершенно незаинтересованной.

— Так, да? — Требовательно спрашивает Джаз. Когда я не отвечаю, она продолжает. — О, Боже мой, ты влюблена!

Я не знаю, готова ли я признаться в этом. Я давно такого не чувствовала. В последний раз, когда я почувствовала нечто подобное, я была уверена в этом, а мое сердце было разбито, поэтому я не тороплюсь предполагать это снова.

— Я не знаю, что чувствую. Пока еще рано говорить об этом.

— Чушь. Дерьмо. Ты влюбленная кошечка. Признай это.

Боже, я ненавижу, когда она оказывается права.

— Что случилось с «Кто сказал, что все должно быть настолько серьезно?» Помнишь подобное? Ты сказала: «Может быть, это просто секс. Наслаждайтесь друг другом. У вас впереди целая жизнь.» Тебе напомнить?

— Это должно было заставить тебя сделать решительный шаг. Сейчас сезон открыт. Я называю это Л-Ю-Б-О-В-Н-А-Я влюююблеееннность. Единственное, что будет написано — это приглашения на твою свадьбу. — Она держит кухонное полотенце над головой как вуаль и хлопает ресницами.

— Просто заткнись! — Я нехотя смеюсь, выхватываю из ее рук полотенце и скручиваю его в шар.

— Заставь меня, — насмехается она. — Мэгс и Уильям — жених и невеста, тили-тили-тесто!

Я опускаю руки и наклоняюсь над прилавком.

— Ты как ребенок, и ты, похоже, чересчур вошла во вкус.

— О, и ты не получала удовольствия из-за моих страданий из-за Спенсера.

— Было несколько радостных мгновений, — признаю я.

— Что посеешь, то и пожнешь.

— Что это вообще значит?

— Я не знаю, так говорит мой отец, он довольно стар. Раньше веселилась ты, теперь повеселюсь я!

Я закатываю глаза.

— Ты получаешь удовольствие, ведь так?

— Да-а, — вдыхаю я, чувствуя, как тяжесть снова наваливается на мои плечи.

— Мэгс?

Я поднимаю взгляд и вижу, как веселье сменяется обеспокоенностью в ее взгляде.

— Нет, все нормально. Он просто пытается во многом разобраться, вот и все.

— О?

— Думаю, он чувствует, будто живет в тени Спенсера, и не понимает, что не все в жизни сводится к сравнению с ним.

— Ах.

— Ага.

— Он не должен сравнивать себя со Спенсером. Он воплощение всего, чем Спенсер быть не сможет.

— Я знаю. И ты, и я видим, как он хорош в некоторых сферах, а он видит во всем только провал.

— Боже. Я не знаю, нужно ли это менять. Двух Спенсеров этот мир не выдержит.

— И это ты мне говоришь. — Смеюсь я. — В любом случае, я над этим работаю.

Она ловит мой взгляд, и я невольно заговорщически улыбаюсь ей.

— Похоже, мне потребуется больше деталей.

— Тебе не нужны все детали.

— Давай, расскажи мне что-нибудь.

Я качаю головой, но решаю бросить ей косточку.

Через час или около того, когда я подхожу к дому, я вижу работающего Уилла. Он не видит меня, поэтому я наблюдаю за ним, когда подхожу поближе. Переодевшись в свою рабочую одежду, он выглядит намного более непринужденно, и знание, что на нем стоит моя метка, заставляет меня улыбнуться. Кстати говоря. Мне нужно настроить его учетную запись в Твиттере. Я не собираюсь заставлять его сидеть там, я не настолько властна. Мне пришло в голову, что если бы у него была учетная запись, я могла бы кидать ему то, что запостила на Тамблере. Неожиданное порно на телефоне во время работы всегда весело.

Посмеиваясь, я открываю входную дверь и направляюсь на кухню. Мой обед стоит на столе, поэтому я хватаю его и направляюсь к террасе, чтобы посидеть на солнышке.

М: Загрузи себе Твиттер.

У: Хорошо, когда вернусь домой.

М: Нет, сейчас.

У: Иисусе.

М: Ты предпочитаешь, чтобы я потребовала кое-что еще, пока ты на работе?

У: Нет! Дай мне минуту.

М: *Ждет*

У: Ладно, я установил, что теперь?

М: Войди как @ HerWill1. Пароль — это мои инициалы и моя дата рождения… небольшое усложнение для тебя.

У: Пфф! Это не усложнение!

Я жду, пока он введет информацию и увидит свою страницу в первый раз. Аватар — тот снимок, который я сделала, и биография гласит:

Уилл Миддлтон

@ HerWill1

«Между уверенностью и высокомерием существует тонкая грань. Это называется смирением. Уверенность улыбается, высокомерие ухмыляется.» — Анонимно #Её

Я подписалась на него и подписала его на себя, установив уведомление для своих твитов. С остальным он разберется сам.

М: Ты, конечно можешь поменять пароль самостоятельно, я просто хотела помочь тебе настроить его.

У: У меня нет от тебя секретов.

Я не могу не улыбаться.

У: Так, что я должен делать теперь?

М: Я покажу тебе позже

У: Это вторая вещь, которую как ты сказала, покажешь мне позже.

М: Похоже я буду очень занята.

18

Четверг, 3 сентября

Уилл

— Доброе утро, — говорит Мэгс Спенсеру и Джаз, когда они появляются на кухне.

Когда мы все обмениваемся приветствиями, мой взгляд падает на разделочную доску у раковины. На ней все еще лежат верхушки апельсина и выжатый центр, оставшиеся там с тех пор, как Мэгс вчера решила показать мне, что за чудо этот секс-апельсин.

Я хочу выбросить его, пока они не заметили, но Мэгс кладет свою руку на мою, чтобы остановить меня. Когда я смотрю на нее, она слегка качает головой и садистски улыбается. Нехотя я оставляю его и остаюсь сидеть за столом.

Джаз садится рядом со мной, а Спенсер подходит к чайнику.

— Хорошо спал? — Спрашивает меня Джаз.

— Очень, а ты?

— Я делаю тосты, кто-нибудь хочет? — Предлагает Мэгс, открывая упаковку с хлебом.

— Конечно, — отвечает Спенсер, с присущими ему хорошими манерами.

Джаз качает головой, видя то же, что и я.

— Было бы замечательно, спасибо, — отвечает она, подчеркнуто вежливо.

— Что…? — Спенсер оборачивается с остатками апельсина в руках и обвиняющим взглядом. Я не могу сказать, направлен ли он на меня и Мэгс, или на Джаз, потому что она до сих пор не решилась на это. Но Мэгс была права, стоило оставить его здесь.

Я смотрю на нее, чтобы дать знать, насколько сильно я ее обожаю, и она подмигивает мне, прежде чем переключить свое внимание на него.

— Упс! — Восклицает она. — Я не хотела оставить это здесь. — Она тянется к нему и забирает доску, с ложной поспешностью просачиваясь мимо него, выбрасывает все доказательства в мусорный бак. Затем, проигнорировав его безмолвный взгляд, моет доску и нож.

Джаз фыркает рядом со мной, пытаясь заглушить свой смех.

— Это уже ни в какие ворота не лезет! — Обижается Спенсер. — Почему ему можно?

— Ты не можешь застолбить все веселье, Спенсер. — Ухмыляется Мэгс, возвращаясь, чтобы загрузить в тостер хлеб.

— Нет могу. Я самый веселый, мне должно доставаться больше веселья.

— Никто не хочет играть на твоей трубе, да? — Дразнит Мэгс, взъерошив его волосы.

Я обожаю ее.

— Джаз отвечает за игру на моей трубе. Я просто констатирую факт.

Джаз морщит носик.

— Грубо.

— О, ты любишь играть на моей трубе.

— Пожалуйста, можем мы прекратить говорить о том, чтобы дуть в член Спенсера? — Я в отчаянии провожу пальцами по волосам.

Спенсер приходит к столу с двумя чашками чая.

— Еще раз, приятель, мы говорим о моем члене, потому что ты оставил свой реквизит для секса валяться везде, где его можно было найти. Если ты не переносишь разговоры на пикантные темы, убирай эту чертову кухню.

— Это я оставила улики, у него было… недомогание. — Мэгс приносит тарелку полную тостов и садится рядом.

— Аргх! Слишком много информации! — Спенсер встряхивает головой, пытаясь избавиться от образов в ней, и открывает масло.

— Лицемер, — бормочу я.

— Что это было? — С вызовом спрашивает Спенсер.

— Ничего.

Мэгс толкает меня и улыбается, вытаскивая меня из темноты. Я улыбаюсь в ответ.

Она удивительная во всех отношениях, но то, как она справляется со Спенсером — просто потрясающе. Она наклоняется и открывает сливочное масло, втыкая свой нож в самый центр и намазывая тост, совершенно не обращая внимания на то, что сделалось с маслом после ее действий, и что это заставляет меня съежиться. Я тянусь и соскребаю своим ножом тонкий равномерный слой с поверхности масла. Трудно игнорировать эту дыру. Она исчезнет через день или около того. Да неважно! Я делаю глубокий вдох, чтобы избавиться от этого чувства.

Мэгс снова погружает нож в масло, как только я заканчиваю, и выковыривает оттуда другой кусок, размазывая его по тосту. Я сжимаю губы, но не могу перестать смотреть на это. Вскоре становится ясно, что она взяла слишком много и я с ужасом вижу, как она соскребает то, что осталось на ноже, крошки и все остальное, о край горшка.

Черт возьми.

На середине этого действия, она поднимает взгляд, понимая, что внезапно стало тихо. Все смотрят на нее. Я стараюсь не паниковать. Спенсер, в полной мере осознает надвигающуюся бурю, и я уверен, болезненно забавляется моим молчанием. А Джаз просто заинтригована уровнем напряжения, внезапно возникшим в комнате.

— Что? — спрашивает она, смотря на каждого из нас по очереди.

— Ничего, — я заставляю себя улыбнуться.

— Твою ж мать, — глотает Спенсер.

— Что? — Требует Мэгс.

— Я видел людей, убитых за меньшее.

— Меньшее, чем что? — Сбита с толку Мэгс.

Я хотел бы быть таким же беззаботным, как и она.

— Это, — Спенсер указывает своим ножом на сливочное масло.

Я смотрю, как все становится для нее яснее. Теперь она понимает. У меня проблемы, которые выходят за пределы еды в постели.

— Это? — Она делает дополнительный акцент на край горшка.

— Ага, это, — радостно отвечает Спенсер.

Мэгс ждет, пока я посмотрю ей в глаза, затем использует нож, чтобы создать еще одну неровность на поверхности сливочного масла, с вызовом нахмурив брови.

Я напрягаюсь, но не закрываю глаза. Это просто масло. Это не имеет значения.

— О, дерьмо, — вздыхает Спенсер. Я слышу, что он восхищается Мэгс, по его голосу.

Я не опускаю взгляда. Это безмолвная команда. Я связан, как если бы она меня связала. Она снова давит на мои кнопки и это заводит меня.

Блядь. Теперь все смотрят на меня, а я стал твердым.

Мэгс зарывает нож в центр масла и оставляет его там, вставая.

— Кто-нибудь еще хочет масло? — невинно спрашивает она, не нарушая при этом зрительного контакта и улыбаясь мне снова одной из своих садистских улыбок. Она так же завелась, как и я. Я нахожу это шокирующим, так как совсем недавно осознал это.

Это так восхитительно.

Она подталкивает масло к Джаз и продолжает смотреть, поднимая тост и кусая. Затем как будто бы ничего не произошло, она отворачивается.

— Так ты берешь выходной в этот уикенд? — спрашивает она Джаз, пока я сижу и тихонько умираю.

— Вообще-то, я хочу взять оба дня.

— Правда? — Спенсер оживляется.

Джаз кивает, откусывая уголок своего тоста.

— Да, девочки справятся. Мне просто нужно показать им еще парочку секретов в работе с шоколадом. Так что доедай, я хочу приехать пораньше.

Спенсер запихивает свой тост в рот и встает, стремясь сделать то, о чем она просит, если это даст ему все выходные.

— Пойдем, ты можешь взять еду с собой.

— Хорошо, хорошо, я иду.

— Кстати, Спенсер, — Мэгс достает и бросает апельсин из чашки, когда он собирается уходить. Он ловит его, не задумываясь. — На случай, если ты вдруг проголодаешься.

— Сука.

Джаз смеется долго и громко.

— Я люблю тебя, — обращается она к Мэгс из коридора.

— Ну, я вас всех ненавижу, — злится Спенсер. — Мы используем это позже, — говорит он после Джаз.

Передняя дверь хлопает, и Мэгс встает рядом со мной.

Она поднимает ногу, кладя ее на мою и медленно забирается ко мне на колени.

— Ммммм. — Мурлычет она, облизывая губы. Воспоминания о прошлой ночи, о ее губах на мне, когда она работала надо мной с тем апельсином, взрывают мне голову.

— Ты можешь крошить масло, но ты невероятна. Я говорил тебе это?

— Не думаю, что ты это имеешь ввиду. — Она снова гладит меня.

— Именно это, — Я запускаю пальцы в ее волосы и приближаю ее губы к своим, не торопясь, чтобы выразить свою признательность.

Она продолжает, ее губы скользят по моим.

— Скажи мне еще раз, — шепчет она.

Я снова целую ее, на этот раз более настойчиво. Мой член прижимается к ней сильнее с каждым движением. Я проклинаю одежду, которая останавливает меня от вхождения внутрь.

Она отодвигается тяжело дыша, распаляя меня еще сильнее, только для того чтобы увидеть мою реакцию. Я откидываю голову и издаю стон. Клянусь, я мог бы кончить только от этого. Я толкаюсь снова, моля об облегчении. Я знаю, что ничего не будет, и это делает ситуацию совершеннее.

— Пойдем, нам тоже пора идти, — говорит она, начиная слезать с меня.

Я хватаю ее за задницу и не даю слезть.

— Нет, нам не нужно.

— Да, нам нужно. У тебя есть работа, а я собираюсь покататься верхом.

— О? — Я пытаюсь не обижаться, но, понимаю, что неудачно.

— Что случилось?

— Ничего. — Я снова веду себя как ребенок. Я это полностью понимаю.

— Уилл, я думала, что мы разобрались во всем этом недоразумении с Джей-Джееем. Он не заинтересован во мне.

— Знаю. Поверь мне, я знаю. — Я нервно смеюсь, когда вспоминаю о том, как он целовал меня. Теперь то, как он смотрел на меня, имеет совершенно другой смысл. Я никогда бы сам не догадался. Это останется одной из величайших тайн в моей жизни.

— Так что же тогда?

Я снова надуваюсь, но на этот раз просто чтобы подыграть.

— Все дело в твоем животном.

Она смеется хрипловатым, завораживающим смехом, и я подавляю стон. Это верный признак, что я только что сделал для себя хуже. Или лучше, в зависимости от того, как вы на это смотрите.

— Опять завидуешь моей лошади? — Кокетливо спрашивает она.

— Да! — Я сжимаю губы, пытаясь остановить ерунду, льющуюся из моего рта, за которую могу получить наказание, но это бесполезно. — Он получает все самое интересное. Он может быть между твоими бедрами, когда я не могу. Он получает твое тело, обернутое вокруг него, чувствует, как ты раскачиваешься на нем, твое горячее… — Я закрываю глаза. Легче, Уилл, ты говоришь о лошади, не заходи слишком далеко.

— Мое горячее? — Она наклоняется, чтобы я мог почувствовать ее теплое дыхание на своей шее.

— Это не имеет значения, — бормочу я, отказываясь открывать глаза.

— Хммм.

— И ты называешь его хорошим мальчиком. — Произношу я чуть громче шепота.

— Он хороший мальчик. — Она смеется. — Всегда.

Я морщу нос. Ублюдок.

— Хотя иногда его нужно одергивать, как всех хороших мальчиков. И тогда он чувствует на себе удар моего хлыста.

Я вздрагиваю. Я знаю даже с закрытыми глазами, что она улыбается от удовольствия. Она знает, как это действует на меня.

— Ничего серьезного. Просто чтобы напомнить ему, кто хозяин.

Я киваю, зная, что сейчас не могу доверять своему голосу.

— Пожалуй, тебе тоже необходимо наказание.

Я с усилием глотаю.

Ее дыхание около моего уха, и она слегка прикусывает мою чувствительную кожу зубами.

Я подпрыгиваю от неожиданности.

— О, тебе ведь хочется этого, да?

Я снова киваю, не способный на другие движения.

Она сжимает мой сосок, и я задыхаюсь, усилием воли открывая глаза, поскольку с закрытыми это возбуждает меня сильнее.

— Я не слышу тебя, — она крутит чувствительную кожу пальцами.

— Да, — шепчу я.

— Да, что?

— Да, мне понравилось бы это.

Она хихикает, практически возвращаясь к обычной роли.

— Это не совсем то, чего я хотела, но я уверена, что ты вспомнишь хорошие манеры после небольшой помощи. — Она берет меня за подбородок свободной рукой, все еще сжимая мой сосок другой. Она мгновение изучает мое лицо вблизи, а затем отпускает меня. — Теперь, — снова говорит она, когда встает, оставляя меня дрожать. — Я собираюсь взять своего хорошего мальчика на прогулку, и, если ты будешь вести себя хорошо, станешь следующим.

Она посылает мне воздушный поцелуй, а затем исчезает.

19

Четверг, 3 сентября

Мэгс

В дверь звонят, и я улыбаюсь, проходя через кухню. Он такой пунктуальный. Я быстро отчеканиваю каблуками несколько шагов до входной двери и останавливаюсь, чтобы дать себе минутку, прежде чем открыть. Глубоко вздохнув и приняв правильный настрой, я открываю дверь.

Он улыбается, румянец окрашивает его щеки.

— Привет.

Отлично.

Я весь день постила порно в Твиттере, так что он должен быть перевозбужден. Я рада увидеть, что это произвело ожидаемый эффект.

— Привет. — Улыбаюсь ему в ответ, но с намеком на то, что произойдет дальше. — Входи. — Я раскрываю кнут в руке и указываю им направление. Он застывает, рассматривая его.

Прекрасно.

Он входит внутрь и ждет, когда я закрою дверь.

Я обнимаю его, глядя на него снизу-вверх. Я хочу, чтобы он почувствовал себя как под микроскопом, уязвимым. Я хочу, чтобы он нуждался в том, чтобы я восстановила его.

Останавливаюсь перед ним, он следит за кончиком моего кнута, когда он касается его голени. Он напрягается, когда кнут исследует внутренний контур его ноги, пока не встречается с вершиной его бедра, и он втягивает воздух, когда я использую кнут, чтобы поласкать выпуклость там. Мне нравится, как быстро он становится твердым для меня, это сделает комплимент любой девушке. Однако, я прикусываю язык. Если он хочет узнать, как доставить мне удовольствие, и я знаю, что он хочет, ему придется заслужить это. Вместо этого я решаю сделать так, чтобы он начал задаваться этим вопросом.

— Уже тверд? — В моем голосе нет и грамма намека на какое-либо чувство.

Он не отвечает. Я уверена, он не знает, что ответить. Он не знает, хочу я, чтобы он был твердым, или нет.

Когда я поднимаю кнут, его веки трепещут. Однако, я только слегка нажимаю мягкой кожей на его подбородок, заставляя его поднять взгляд. Я могла бы потеряться в этом море неопределенности…, но только пока сама создаю волны.

— Ответь мне, мальчик.

Какая-то часть меня не может поверить, что я произнесла это, но я горда собой. Теперь я понимаю, что значит для него называть меня Богиней. Мы вместе обнаружили совершенно новую зону комфорта, и это оставляет весь остальной мир за пределами нашей связи.

Я хочу, чтобы он повторял это снова, и снова, и снова.

Он сглатывает, и я вижу, как его кадык перекатывается по горлу.

— Я ничего не могу поделать с этим. Как только вижу тебя, у меня встает, — наконец отвечает он. — Могу только надеяться, что это тебе нравится, моя Богиня. — Его тело дрожит от подавляемого желания, когда он говорит это.

Я так горжусь им, что не могу сдержать улыбку. Черт, нет. Терпи.

Он замечает, но контролирует себя гораздо лучше меня. Когда маски ненадолго соскальзывают, он поднимает брови, требуя одобрения, и в момент слабости я киваю, позволяя ему понять, что он отлично справляется.

Затем я натягиваю свою маску обратно.

— Теперь следуй за мной, — требую я, разворачиваясь на каблуках и направляясь к лестнице. Я чувствую, как он нервничает у меня за спиной, когда прохожу по коридору в свою комнату и приглашаю его внутрь, закрыв за ним дверь. Несмотря на то, что Джаз обещала не приходить сегодня домой, оставь я дверь открытой, он бы беспокоился еще и об этом. Я просто хочу, чтобы это были только мы. Наедине.

— Раздевайся, — командую я, не глядя на него, и направляюсь к своему туалетному столику. Краем глаза я вижу его отражение в зеркале. Он колеблется, уставившись на мою спину, и вероятно, задаваясь вопросом, игра ли это, или я холодна с ним по какой-то причине. — Давай, малыш, ты можешь, доверься и разденься для меня.

Малыш… Это интересно. Мальчик, малыш, и все за один вечер. Интересно, смогу ли я заставить это работать.

Он стягивает с себя рубашку и принимается за туфли. Все мысли вылетают из моей головы, и я сосредотачиваюсь на предметах, которые собиралась использовать сегодня вечером. На сегодня их будет достаточно, но если мы всерьез собираемся заниматься этим, то нужно будет сходить за покупками. Позже составим список.

Когда я поднимаю взгляд, он стоит обнаженный там, где я его оставила, и ждет. Я медленно поворачиваюсь, подавляя в себе стон от созерцания его великолепного стройного тела и неподдельной нужды в его взгляде.

Я медленно приближаюсь к нему, сжимая кнут в руках. Его грудь поднимается и опадает, когда он видит это.

Мы должны установить кое-какие правила, но я не могу ждать, наблюдая, как он трепещет. Я поглаживаю кончиком кнута его грудь, оценивая каждый легкий отклик его тела, и продолжаю, спускаясь к мышцам пресса, ниже и еще ниже, пока не добираюсь до его твердого члена, гордо стоящего между его бедер.

Он смотрит вниз, на него, все его тело отзывается, когда я обвожу головку, почти протестуя, но он выдерживает это. Я отступаю в сторону, чтобы получить лучший обзор и продолжить свое путешествие вниз, пока мой кнут не оказывается под его яичками, лаская их так же, как я ласкала его через джинсы, когда он только приехал.

Боже, я хочу шлепнуть его! Я не знаю, откуда взялось это желание, но оно чертовски сильное.

— Придумай стоп-слово.

Он подпрыгивает, будто забыл, что здесь есть кто-то, кроме него. Мне нравится, что со мной он будто отключается от реальности.

— Оно мне не нужно, — запинается он.

Ладно, возможно, мы поторопились. Нам нужно в этом разобраться. Снизив уровень жесткости, я бросаю кнут и приближаюсь к нему, прижимаю его лицо к своему и удерживаю его так. Он заметно расслабляется. Сомнение, пробежавшее по его лицу, уходит, и он немного расслабляется.

— У тебя должно быть стоп-слово. Могут быть вещи, которые ты не захочешь, чтобы я делала. — Я немного отстраняюсь от него, чтобы видеть его реакцию.

В уголках его губ появляется улыбка, словно он воображает все те вещи, которые он не сможет попросить прекратить делать с ним.

— Я не могу придумать, чего бы я не хотел, чтобы ты со мной делала.

Я закатываю глаза.

— Это то, о чем все говорят, пока не столкнутся с жестокостью.

Он нервно смеется.

— А это даже заводит, так что не знаю, воспринимать это всерьез или нет.

— И это доказывает, что я права.

— Ты можешь делать со мной все, что тебе нравится. Я хочу того же.

— Но, Уилл, ты не знаешь, когда настанет такой момент. Это может быть даже нечто, что ты воспринимал как вполне комфортную ситуацию, и вдруг ты захочешь, чтобы все прекратилось.

— Тогда почему я не могу сказать «остановись»? Я знаю, что ты услышишь меня.

Я вздыхаю. Мы, в конце концов, разберемся с этим, но, видимо, не сегодня. Я решаю двигаться дальше.

— Иногда игнорирование того, что ты просишь остановиться, может быть частью удовольствия. Возможно, мне захочется услышать, что ты умоляешь меня остановиться, зная, что у меня есть полное право игнорировать это и продолжать. Стоп-слово позволит нам расслабиться. Но сегодня вечером я не планирую играть в такие игры, поэтому «остановись» будет прекрасно.

Я отворачиваюсь от него, подбираю с пола кнут и снова возвращаюсь в амплуа властной стервы, прежде чем повернуться к нему.

Он ищет подсказки на моем лице, но я не даю ему зацепок и достаточной уверенности, поэтому напряженность возвращается. Я смотрю на него, шагая вперед-назад, осматривая его тело, возвращая его обратно в уязвимое состояние. Поднимая свой кнут, я не трачу время и направляюсь прямо к своей цели, и возвращаю его к тому, где я остановилась. К взвешиванию его яичек так, будто он просто вещь.

Я слегка постукиваю по ним, наслаждаясь дрожью, которую он не в силах контролировать.

Поглаживая их снова, я наклоняюсь.

— Стоп — это твое стоп-слово на сегодня. Ты понял?

— Да, — шепчет он.

Я отодвигаюсь на пару сантиметров и бью немного сильнее.

— Да, кто? — Задаю вопрос я.

— Да, Богиня! — Рявкает он, стараясь не задохнуться.

Я могла бы ударить сильнее, но я учусь и хочу увидеть диапазон реакций, которые я смогу вытащить из него.

— Уже лучше, мальчик. Тебе нужно будет помнить о манерах, если хочешь получить награду.

— Да, Богиня.

— Сядь сюда, — я постукиваю по стулу, который я поставила в центре комнаты, перед тем, как он приехал.

Он подчиняется и садится.

— Руки за спину.

Он любезно убирает руки за стул и сжимает их, принимая удобное положение.

Я возвращаюсь к туалетному столику и собираю шарфы, которыми мне придется обходиться сегодня.

— Жаль, что у меня здесь нет моей шкатулки. — Тихо бормочу я, разделяя его руки и привязывая правое запястье к правой стороне стула так сильно, как могу, моим старым шелковым шарфом. Повезло, что у меня их несколько.

— Твоя шкатулка? — спрашивает он, думая, что я разговариваю с ним.

— У меня дома есть шкатулка с игрушками, — сообщаю ему я.

— Типа с фаллоимитаторами и прочим?

— Помимо всего остального. Я могла бы связать тебя гораздо лучше, если бы она была здесь.

Он замолкает, когда я передвигаюсь, чтобы привязать его лодыжки к ножкам стула. Я начинаю понимать, что, возможно, это звучало так, будто у меня были другие мужчины, привязанные к стульям. Я уже сказала ему, что их не было, и мне не хочется объяснять это снова.

Останавливаюсь, ошеломленная тем, как он выглядит полностью в моей власти. Его член такой твердый, что стоит практически вертикально. Я хочу влезть на него сейчас же. Но пока слишком рано.

Поигрывая своим кнутом, прокручиваю свой план в голове. Сегодня я удостоверилась, что разогрела его для подобного опыта. Я постила изображения, о которых хотела, чтобы он думал. Взяв кнут, я щекочу его руку и дохожу до его плеча, а затем вниз по его груди. Он следит за кнутом взглядом. Поэтому я использую его, чтобы поднять подбородок.

— Смотри на меня.

Когда я отнимаю кнут от подбородка, его голова остается в том же положении, поэтому я небрежно целую его.

Я не устанавливала с ним зрительный контакт. Это дало мне больше власти, чем я ожидала, и случайный взгляд может быть его наградой. Мне это нравится. Очень.

Пробежавшись кожаным кончиком по линиям его грудных мышц, я поднимаю его и задумываюсь. Настал момент истины. Мне ударить его?

Я хочу этого.

Мне это нужно.

Прежде чем начать анализировать это дальше, бью его кнутом по груди, выше соска. Не очень сильно, но получается восхитительный звук щелчка, и он подпрыгивает. Его вдохи становятся быстрыми и резкими. Я использую кожу, которая только что ужалила, чтобы теперь успокоить. Затем, прежде чем он успокоится, я бью противоположную сторону с аналогичной силой.

Когда он дышит через боль, я слегка дотрагиваюсь до его соска, и он замирает.

— Тебе понравилась фотография саба с зажимами на сосках?

Он вдыхает и кивает. Не колеблясь, я бью кнутом прямо по его соску. Он ворчит сквозь стиснутые зубы и тяжело дышит.

— Я спрошу еще раз. Тебе понравилась фотография саба с зажимами на сосках? — Я перемещаю кнут к противоположному соску, чтобы сделать угрозу яснее.

— Да, Богиня, — незамедлительно отвечает он.

— У тебя когда-нибудь были зажимы на сосках,мальчик?

— Нет, Богиня.

Я использую кончик кожи, чтобы погладить крошечный бутон и наблюдать, как он дрожит.

— У тебя чувствительные соски?

— Да, Богиня, — вздыхает он.

— Ты думаешь, они выдержат небольшую боль?

— Думаю, да, Богиня.

— Ты так думаешь? — спрашиваю я с вызовом, ударяя кнутом по другому соску. За громким шлепком следует его вскрик, и этот звук посылает дрожь вдоль моего позвоночника.

— Да, Богиня, они смогут выдержать немного боли, — кричит он.

— Отлично. — Я кладу кнут подмышку и иду к туалетному столику, беру небольшой бумажный блокнот и ручку и возвращаюсь к нему. Он наблюдает за мной, тяжело дыша. — Давай составим список покупок. Зажимы для сосков, — проговариваю я вслух то, что пишу. Затем я кладу блокнот и ручку на его дрожащее бедро. Ручка немедленно скатывается. — Ой, — усмехаюсь я, наклоняясь, чтобы поднять ее. — Вот, держи мою ручку, мальчик. — Я подношу ее к его губам, и он послушно зажимает ее между зубов.

Блядь, он совершенство. Мне нужно было бы сменить белье, если бы оно на мне было.

— Итак… — Я возвращаюсь к его соскам с кнутом, что вызывает в нем новую волну дрожи. — В списке есть некоторые игрушки для сосков. Это возбуждает тебя?

— Да, Богиня, — отвечает он сквозь зубы, в которых зажата моя ручка.

Я улыбаюсь и вознаграждаю его кнутом. Легким ударом по диагонали по одному соску, легким ударом по диагонали по другому.

Он откровенно стонет.

Двигаюсь ниже и продолжаю легкие удары, слегка шлепая по мышцам его пресса, успокаивая кончиком кожу после каждого удара, прежде чем перейти к следующему. Сначала слева, затем справа, ниже и ниже. Мои удары набирают силу с каждой парой.

Он шипит сквозь стиснутые зубы, задыхаясь, — это музыка для моих ушей.

— Тебе понравилась фотография высеченного мужчины?

— Да, Богиня.

— Хотел бы ты почувствовать удар флоггера на своей коже?

— Да, Богиня.

Я поднимаю кнут и наношу удар по мышцам его пресса.

— Я думаю, ты забываешь говорить, пожалуйста.

— Пожалуйста! — Кричит он. — Да, ПОЖАЛУЙСТА, Богиня!

— Прекрасно. — Я улыбаюсь и поднимаю блокнот, забирая ручку из его зубов. Проговариваю то, что записываю. — Пункт второй. Флоггер… и другие миленькие штучки, чтобы кожа покраснела. — Щелчком ручки я показываю, что закончила с этим и больше не обращаю на него внимания, просто возвращаю ручку в его рот, а блокнот на ногу.

— Мы уже выяснили, что ты любишь шарфы, не так ли, мой мальчик? — Спрашиваю я, кружа вокруг него и слегка похлопывая его по плечам.

— Да, Богиня, — шепчет он.

Повторяю то же самое с другой стороны и улыбаюсь тому, как он напрягается перед каждым ударом.

Наклоняясь к его уху, я продолжаю:

— Ты любишь, когда твои глаза завязаны, не так ли, мой мальчик? Тебе нравится не знать, что случится дальше.

— Да, Богиня.

— И тебе нравится быть связанным, верно?

— Да, Богиня.

— Тебе нравится, когда у тебя нет возможности все контролировать, правда?

— Да, Богиня.

Я хватаю его за волосы, дергаю его голову назад.

— Ты любишь это, мальчик, — рычу я ему в ухо. — Скажи мне.

— Я люблю это.

Я отпускаю его волосы и забираю ручку из его зубов, осматривая его. Затем я произношу то, что записываю, для его удовольствия:

— Повязка на глаза… наручники… может быть хороший кляп? Я видела, как ты возбудился от моих трусиков, засунутых в твой рот. — Я смотрю в блокнот и улыбаюсь.

— Да, пожалуйста, — стонет он.

— И ты оставляешь следы зубов на моей ручке. — Смеюсь я. — Что-нибудь еще?

— Веревка, — осторожно отвечает он. — Я бы хотел попробовать веревку.

Я смотрю на него, и в его глазах надежда.

— Ты плохой мальчик, не так ли?

Он усмехается и смотрит на меня, с сожалением качая головой.

— Хотел бы, Богиня.

Я анализирую его. Конечно, он полностью изменился, но это скорее его проблема. Я не собираюсь нянчиться с ним. Он должен сам это понять. Я бросаю блокнот и ручку, беру кнут, дождь ударов обрушивается на его грудь, живот и, наконец, его бедра. Удары сильнее, чем прежде. Звуки, которые он издает, выбивают меня из сил все сильнее и сильнее. Я могу сделать это. Я могу показать ему. Продвигаюсь вверх по его бедрам, его член подпрыгивает с каждым ударом, и я останавливаюсь, когда больше не могу наносить удары по его ногам.

Он знает, что мне некуда дальше двигаться, и внимательно следит за кнутом, задыхаясь.

Я осторожно провожу им по нижней части его члена.

— Плохих мальчиков пруд пруди. — Я делаю другой долгий замах над его длиной и наблюдаю, как он подпрыгивает, пытаясь подготовится к ощущениям. — Нужно быть настоящим мужчиной, чтобы быть хорошим мальчиком. — Поднимая кнут, я держу его над его членом и жду. Я жду, когда он посмотрит на меня. Я жду, чтобы он поверил. Я буду ждать столько, сколько потребуется.

Наконец, этот момент наступает.

Его взгляд встречается со моим, и я улыбаюсь.

— Ты хороший мальчик, Уилл?

— Да, Богиня, — отвечает он, зная, что это принесет. И я бью своим кнутом по его головке.

Он рычит, но это больше похоже на ликование, чем на страдание.

Я глубоко вздыхаю. Я сбилась с пути, но оказалась в хорошем месте.

Я бросаю кнут и подвигаюсь ближе, его взгляд возвращается ко мне, когда боль очищает его разум. Пока он моргает, я снимаю свой топ и бросаю его в сторону. Повернувшись спиной к нему, я завожу руки за спину и нахожу молнию своей узкой юбки и медленно спускаю ее. Его дыхание замирает, когда я опускаю ее до самого пола, показывая, что под ней ничего нет. Я позволяю его члену задеть мою голую задницу, когда поднимаюсь, и восхищаюсь стонами, которые он издает.

Возвращаюсь к нему, обнаженная до лифчика, и поднимаю пальцем его подбородок.

— Теперь, когда мы выяснили, что ты хороший мальчик, — говорю я ему, поднимая сначала одну ногу, чтобы оседлать его, а затем другую. — Кажется, я сказала, что дальше я буду объезжать тебя.

— Да, Богиня, ты так говорила.

Опустившись, я скольжу губами по нему.

— Я на таблетках, — говорю я ему. — Я бы хотела прокатиться без седла. Есть причины этого не делать?

Он качает головой.

— Нет, — отвечает он. Затем он обхватывает своими губами мои и, используя первый контакт, который я позволила, полностью плавит меня своим сжигающим поцелуем.

Я больше не могу ждать.

— Хорошо, — отвечаю я и опускаюсь на него, полностью насаживаясь одним движением.

Он вскрикивает.

Я откидываю голову назад.

— О, Боже.

Уилл стремится использовать мою обнаженную шею в своих интересах. Он прикусывает мое горло и толкается своими бедрами вверх, осознавая, что это напрасные усилия.

Сжав спинку стула над его плечами, я двигаю бедрами в своем темпе и со стоном произношу:

— Ты не можешь контролировать это, мальчик. Это мое. — Я одержимо трахаю его. — Я владею тобой.

— Блядь, — рычит он, сдаваясь. Его голова откидывается назад.

Я хватаю его за горло, сдавливая достаточно сильно, чтобы он мог почувствовать контроль.

— Возможно, когда ты покажешь мне, что ты заслуживаешь его носить, — я задыхаюсь. — Однажды, ты сможешь получить ошейник, как напоминание: чей ты хороший мальчик. — Он поднимает голову, остановив на мне пустой взгляд, и я ловлю удивление в его затуманенных глазах.

— Это напомнит тебе, что ты принадлежишь мне. — Я двигаюсь, толкаясь, чтобы достигнуть высшей точки. — Я владею тобой, я контролирую твое удовольствие, я говорю, можно ли тебе кончить или… — Я позволяю ему увидеть садистское удовольствие в моей медленной улыбке, прежде чем я скажу «нет».

Его голова откидывается снова с покорным стоном.

Я даю ему пощечину и тяну его голову назад.

— Не разочаровывай меня. Умоляй меня.

— Пожалуйста, Богиня, — хнычет он.

— Пожалуйста, что? Тебе нужно кончить?

— Да, Богиня, пожалуйста, мне нужно кончить.

— Ты не можешь кончить раньше меня. Ты слышишь меня? — Приказываю я, мой голос наполнен похотью, пока я получаю свое удовольствие.

— Что это был за шум? — Шипит Уилл, полностью потеряв концентрацию.

— Сосредоточься, мальчик. Если ты хочешь кончить, ты…

— Мэгс, я серьезно, что это был за шум?

Мне нужно мгновение, чтобы понять, что он прекратил играть свою роль, или как там можно назвать ту штуку, которую мы делали. Я перестаю двигаться на нем и прислушиваюсь.

— Я ничего не слышу.

— Я слышал, как закрылась входная дверь. Как думаешь, Джаз могла вернуться домой?

— Нет, она обещала, что не придет.

— Там! Тсс.

Я напрягаюсь, чтобы услышать.

— Что? — шепчу я.

— Мужской голос.

— Думаю, тебе кажется. — Я снова начинаю раскачиваться на его члене, игнорируя его паранойю, когда тоже слышу это.

— Видишь? — Шипит он. — Твой отец вернулся домой пораньше.

— Нет, определенно нет, он в Нью-Йорке… или уже в Дубае? Какой сегодня день? — Хмурюсь я.

— Развяжи меня.

— Нет, подожди здесь.

Я встаю с него и направляюсь к двери, хватая свой шелковый халат с крючка и проскальзывая в него.

— Мэгс. — Шумно шепчет он.

Игнорируя его, я открываю дверь в спальню.

— Папа! — Видеть его, пересекающего площадку и разговаривающего по телефону, пугает меня. Он останавливается и говорит тому, с кем он разговаривал, что ему нужно идти. — А почему ты дома? — Я захлопываю дверь в спальню и направляюсь к нему, чтобы он не увидел Уилла. Я не знаю, что он слышал.

— Дубай отменился, привет, душистый горошек. — Он привлекает меня в свои объятия и целует в лоб.

Я чувствую себя грязной, зная, чем только что занималась.

— Привет.

— Выпьешь со мной чая, прежде чем я отправлюсь на боковую?

Дерьмо.

— На самом деле, пап, я просто… — Я возвращаюсь к своей спальне.

— Ох, — он поднимает руки. — Больше ни слова. Если ты работала, не позволяй мне беспокоить тебя. Я без сил. Просто приму душ и пойду спать.

— Хорошо, — нервно улыбаюсь я.

— Давай позавтракаем вместе. Это была Анна, ей удалось назначить совещание во Франкфурте, так что завтра снова уеду.

— Конечно, — отвечаю я, испытывая чувство жалости к многострадальной ассистентке моего отца, перекраивающей график поездок днем и ночью. Я, улыбаясь, жду, когда он уйдет, чтобы я могла открыть дверь.

— Спокойной ночи. — Он машет, оглядываясь, и исчезает, направляясь дальше по длинному коридору к своим апартаментам.

— Спокойной ночи, — говорю я в ответ.

Когда я убеждаюсь, что он ушел, скольжу обратно в свою комнату и запираю дверь на всякий случай.

— Гребаный ад. Развяжи меня, — требует Уилл. — Он нас слышал?

— Я так не думаю. — Я подхожу к нему. — Прости. Он не должен был так рано вернуться.

— Ты тут не причем, просто развяжи меня. — Он тянет свои путы. — Не думаю, что смог бы это сделать, не унизившись.

— Ты не будешь унижен, он ничего не видел.

— Торчать привязанным к мебели с твоим отцом за дверью очень унизительный опыт, Мэгс.

— Хорошо, это было всего лишь раз. В следующий раз буду запирать дверь.

— Может быть нам не стоит в следующий раз делать такие глупости.

— Что?

— Ну, что если я на самом деле не создан для всего этого?

— Малыш, ты совершенство. Доверься мне. — Я снова быстро седлаю его. Взяв его в руки между нами.

— Мэгс, пожалуйста, мы должны остановиться. Развяжи меня.

— Разве я разрешала тебе говорить?

— Нет, но…

Я зажимаю рукой его рот.

— Шшш.

Он кивает, его член твердеет в моей руке, когда он следует моей команде и замолкает.

— Так лучше. — Я поглаживаю его член. — Теперь мы закончим то, что начали, и ты будешь молчать, если не хочешь воспользоваться стоп-словом. Ясно?

Уилл кивает.

Я поднимаюсь и направляю его головку к своему входу.

— Ты хочешь использовать свое стоп-слово?

Он качает головой. В мгновение ока я возвращаюсь туда, где мы остановились, только на этот раз нет криков удовольствия, только наше отрывистое дыхание.

Я приближаю его лицо к своему и прижимаюсь своим лбом к его. Это помогает соединиться с ним. Глядя ему в глаза, я двигаюсь все быстрее. Я чувствую, как он напрягается, и я приближаюсь. Я не знаю, смогу ли я сделать это в тишине с его членом, попадающим в правильную точку.

Я держу его лицо, глядя ему в глаза. Я хочу кричать, но вместо этого я глубоко его целую, заглушая крик.

Когда я не могу больше держаться, мне удается прошептать «Сейчас». И возобновить наш поцелуй, когда я кончаю вокруг его твердости. Его язык поглаживает мой, когда он кончает, проникая глубоко в меня.

20

Пятница, 4 сентября

Уилл

Мне приходит сообщение на смартфон — картинка, и я пялюсь на нее несколько секунд, не до конца понимая, что я должен увидеть. «Спасибо за ваш заказ» говорится в нем. Я хмурюсь. Затем я прокручиваю вниз и пробегаю взглядом тот заказ, за который меня благодарят.

Твою мать! Она заказала все те вещи из списка.

Мой член дергается при воспоминании о списке.

У: О, Боже мой. Ты великолепна.

М: Ну, мы же не можем использовать шарфы вечно, правда?

У: Не знаю, до сих пор они были довольно хороши.

М: О, так мне отменить заказ?

У: Ни в коем случае!

М: Я так и думала.

У: Так, когда он придет?

М: LOL. В понедельник. Пока нам придется обходиться без него.

Теперь я буду чувствовать себя ребенком в ожидании Рождества… всего лишь три дня. Кроме того, она сказала, что у нее есть какая-то шкатулка в ее квартире. Может быть…

У: Пока… та шкатулка … в ней есть что-нибудь из того, что я хотел?

М: Шкатулка?

М: О, моя шкатулка со штучками из дома! Да, думаю, тебе понравилось бы кое-что из нее.

Это еще одна вещь, о которой мы должны поговорить. Она по-прежнему называет ту квартиру домом. Интересно, когда они станут называть домом это место? В смысле, Джаз теперь вряд ли захочет быть где-либо еще. Если Спенсер все не испортит. И почему я чувствую, что мое счастье снова зависит от Спенсера?

У: Может нам стоит завтра забрать ее?

М: Хорошая идея. Мы могли бы провести некоторое время наедине. На этот раз без помех.

У: Мне нравится, как это звучит.

М: Освободи свое расписание, мальчик. Ты будешь связан весь день.

Боже, я люблю ее.

21

Пятница, 4 сентября

Уилл

М: У меня хорошие новости и плохие.

У: Продолжай…

М: Я сказала Джаз, что мы едем домой, чтобы позавтракать, и она подумала, что это отличная идея. Она хочет поехать с нами.

У: Что? Нет!

М: Я не могу остановить их, у нас свободная страна.

У: Их?

М: Да, это хорошая новость. Спенсер тоже собирается, поэтому они возьмут свой автомобиль и практически оставят нас наедине.

У: Думаю, нам нужно поработать над твоим пониманием хороших новостей. Спенсер — это всегда плохая новость. Особенно, когда мне обещано нечто невероятно горячее, а теперь он хочет присоединиться к нам.

М: Нет, это хорошо. Он придет помочь ей, и она справится быстрее, — так мы сможем избавиться от них. Мы можем сказать, что у нас есть планы на обед или что-то еще, и тогда они уедут и оставят нас наедине.

М: Все будет в порядке, верь мне.

Ей еще так много предстоит узнать, но я хочу, чтобы она знала, что я ей доверяю. Поэтому вместо того, чтобы спорить с неизбежным, я просто отвечаю «хорошо».

22

Суббота, 5 сентября

Уилл

— Клянусь, я его убью!

— Тсс, нет, не убьешь, — успокаивает Мэгс. — В этом есть свои плюсы.

— Плюсы? Какие нахрен плюсы? — вспыхиваю я, ставя на землю чемодан, который я только что вытащил из машины.

— Ну, есть причина, по которой ты возбужден весь день, — Мэгс соблазнительно приближается ко мне.

— Как это может быть плюсом?

— Станет лучше, когда я сниму с тебя одежду.

— Хотя существует проблема, — шепчу я, видя, как Спенсер и Джаз идут по коридору. — Они до сих пор здесь! Весь день они таскаются за нами! Ты планировала обед, чтобы избавиться от них, а они сами себя на него пригласили.

— Ну и лицо сейчас у тебя, — Мэгс прикрывает рот, чтобы спрятать улыбку.

— Это не смешно.

— Извини, — Мэгс разглаживает лицо, — Я готова загладить свою вину.

Я качаю головой.

— Все хорошо. Может, вселенная пытается мне что-то сказать?

— Например? Что ты большой ребенок? — Влезает Спенсер со своими остротами.

— Отъебись, Спенсер.

— Конечно, сразу после того, как сложу все это дерьмо, которое вытащил для тебя из машины. Кстати, всегда пожалуйста. — Он опускает стопку ящиков, которые нес.

Я огрызаюсь на него, но он игнорирует меня и поворачивается к Мэгс, снимая воображаемую шляпу.

— Это все, мэм?

Мэгс хихикает.

— Это все, — поддерживает она. — Вы свободны.

— Спасибо, мэм. Моя подруга и я будем в джакузи в ближайшие несколько часов. Не беспокойтесь. — Он выбегает из комнаты, кланяясь, как придурок. Мэгс смеется.

— Просто не забудьте потом спустить воду. — Ее лицо вытягивается при мысли от возможности использования той же ванны, после того как они… фу, что бы они там ни делали!

Мы слышим визг Джаз, после того как Спенсер выгоняет ее из комнаты и сбегает вниз по лестнице. И снова я чувствую зависть. Он хочет трахнуть Джаз в джакузи, поэтому он просто показывает это. Кстати, я собираюсь засунуть свой член в Джаз. Я бы на вашем месте держался подальше от джакузи.

Бум.

Вот так просто.

Сегодня я прикусил язык и позволил им присоединиться к нам, вместо того, чтобы признаться, что я думаю об этом на самом деле. В этой картине что-то не так.

— Твой нахальный кузен нес для меня мою коробку с игрушками и даже понятия не имел, что он нес, — смеется Мэгс.

— Эм?

— Не бери в голову, — она берет несколько вещей из голубой коробки, а затем смотрит на меня с улыбкой. Она начинает приближаться ко мне. — Итак, я спрошу снова. Ты выбрал стоп-слово? — спрашивает она, останавливаясь передо мной.

Я закатываю глаза и зарабатываю легкую пощечину, которая посылает крошечные искры удовольствия по всему телу.

— Стой, — мурлычет она, прижимая один палец к моей груди, и я делаю так, как мне сказали: жду у двери.

Мэгс приподнимает крышку коробки так, чтобы закрыть мне обзор на ее содержимое. Она показывает целое шоу, выбирая что-то и закрывает ее, приближаясь ко мне со спрятанной за спиной рукой. Она останавливается передо мной и выжидательно поднимает бровь.

— Оно мне не нужно, — повторяю я в который раз.

Она вытаскивает веревку из-за спины, и мой член дергается.

— Нет стоп-слова, нет игры, — твердо говорит она. — Было бы досадно думать, что мы приехали сюда и привезли мою коробку с игрушками зря.

Я вытягиваюсь, тяжело дыша.

— Что еще там есть?

— Не хочу мучить тебя знанием, если ты не собираешься их использовать.

— Прекрасно, у нас будет стоп-слово, — раздражаюсь я.

— Хороший мальчик, — улыбается она. — Какое?

Я морщу нос.

— Блядь, я не знаю! Я не смог даже придумать название аккаунта в Твитере. Придумай ты.

— Нет, это должно быть что-то твое собственное. Это же не я буду говорить его.

— Я тоже не буду этого говорить.

Мэгс смеется.

— Прекрасно, придумай слово и начнем игру.

— Игру? — оживился я.

— Стоп-слово.

— Аргх, я не знаю.

— Просто выбери слово, которое никогда и не при каких обстоятельствах не скажешь во время секса.

— Спенсер, — выпалил я. И захотел вернуть его, как только произнес, но она уже смеется. — Позволь мне придумать что-нибудь другое.

— Ой, нет, Спенсер — это превосходно.

Блядь.

— Я никогда его не скажу. — Вызывающе говорю я ей.

— Спорим?

— Я не буду. Это факт. Ты можешь делать все, что хочешь.

— Ох, есть много способов, которыми я смогу заставить тебя кричать его имя. Не все вертится вокруг того, что ты хочешь или не хочешь, чтобы я делала.

Я хмурюсь, ведь я понятия не имею, что она имеет в виду. Но я непоколебим. Это слово никогда не будет произнесено моими губами, пока мы…

— Снимай одежду, — требует она.

Осознавая, что она не закрыла дверь, но Спенсер и Джаз давно ушли, я угождаю ей, думая, что у нас есть время.

Мэгс кружит вокруг меня, разглядывая сверху донизу. Я чувствую неловкость, когда она находится у меня за спиной, но ее собственнический взгляд, когда она возвращается в поле моего зрения, заставляет меня чувствовать себя принадлежащим ей. Чувствовать себя принадлежащим ей просто от одного ее взгляда больше, чем я когда-либо фантазировал.

Она распутывает веревку, и моя грудь сжимается. Я и раньше бывал связан, это не важно. Но то было шарфами. Это веревка. Это на самом деле. Я наблюдаю, как она обращается с веревкой, и стараюсь игнорировать ее осведомленность в этом.

Как только она заканчивает с веревкой, она подходит ко мне, и я замираю. С кем она этому научилась? Это не имеет значения. Это не имеет значения. Это значит, что она удивительная, ошеломляющая, восхитительная, и сегодня я не должен задавать вопросы. Рациональное мышление отправилось на юг, как, впрочем, и бо́льшая часть моего кровотока.

— Когда ты этому научилась? — стараюсь выглядеть беззаботным, но моя речь больше похожа на лепет ребенка.

И когда? Когда? Как будто это важно. Стоило спросить по-другому, Уилл. По крайней мере, это лучше, чем «расскажи мне с кем еще ты делала это, мне нужны имена, места и отметки по десятибалльной шкале». Я с трудом дышу к тому времени, когда могу взять себя в руки.

— Я ходила на курсы, — говорит она. — Мне нужно было исследование для книги. Попросила Джаз пойти со мной в качестве моего тренировочного манекена, так она все время скулила, что я слишком жестокая, и жаловалась на щипки. Скажи мне, если я причиню тебе боль.

— Ты не станешь, — мне удается не показать своего облегчения, отбрасывая саму идею о ее жестокости. Просто мысль…

— Давай начнем и посмотрим. Джаз, по-видимому, считала, что я наслаждаюсь ее дискомфортом.

— Ты наслаждалась?

Она смотрит на меня сквозь свои темные ресницы, и один уголок ее губ поднимается в лукавой улыбке.

— Немного.

Я скольжу рукой по своей напряженной длине, прилагая бесполезные усилия, чтобы сдержать стон.

— Думаю, тебе понравится больше, чем ей.

— Я сомневаюсь, что она была готова ездить туда, только чтобы видеть тебя с веревкой в руках, так что, думаю, начало хорошее.

Она соединяет мои запястья и обматывает их веревкой. Я не эксперт, но смотрел в Ютюбе пару мастер-классов. У нее хорошо получается. Она уверенно управляется с веревкой, и я уже почти дрожу, когда она берет два конца веревки, выравнивает и связывает их на конце узлом. Я смотрю на свои запястья, связанные веревкой, свисающей с них, с тяжелым узлом на конце, и задаюсь вопросом, что она собирается делать. Когда я смотрю, она чего-то ждет. Может быть, что-то должен сделать я?

— Готов?

Я медленно киваю.

Она берется за узел и поднимает его над моей головой, положив руку в центр моей груди, ведет меня к двери, поднимаясь на пару ступеней. Перекинув веревку за верхнюю часть двери, она захлопывает ее, оставив толстый узел на другой стороне. Я проверяю ограничения и чувствую возбуждение.

Мэгс улыбается и поворачивается к своей коробке, выбирая пару вещей, и возвращается ко мне. Медленно она встает на колени, мой член подскакивает в ожидании, но она хихикает и наклоняется к ногам. Она связывает мои лодыжки. Я пытаюсь приспособиться, чтобы сохранить равновесие, но понимаю, что в этом нет необходимости: мне придает устойчивости веревка на двери. Я не могу двигаться, я в безопасности, и я уже уплываю.

И тогда она щелкает языком по моей головке.

Мои глаза открылись. Я не понимал, что они были закрыты.

Она берет меня глубоко внутрь своего рта, вбирая до горла одним быстрым движением. Шокирующий момент! Как только я встречаюсь с ней взглядом, задыхаюсь от собственного крика. Врезаюсь головой в дверь и мои глаза закрываются, но она не долго балует меня и отступает.

— Смотри, — говорит она.

Я снова смотрю вниз на нее и вижу, как ее пальцы сомкнулись вокруг меня, легко скользя вдоль моего члена.

— Ты снова хочешь оставить меня на краю? — мой голос сиплый, я удивляюсь, что вообще могу говорить, когда ее язык закручивается вокруг головки, а ее пальцы продолжают скользить вверх и вниз. Удивительно, что у меня хватило наглости спросить.

Она качает головой и улыбается.

— Не сегодня, — говорит она, снова облизывая меня, — мы собираемся проверить твое стоп-слово.

— Я говорил тебе, что ты не можешь сделать ничего, чего бы я не хотел, — она меня уже убивает, и я говорю, как пьяный.

— Неужели ничего? — поддразнивает она.

— Ну, кроме грубых штук. Но не думаю, что мне нужно беспокоиться об этом, правда?

Она качает головой. Я не тупой. Я знаю ее достаточно хорошо. Этого недостаточно. Не думаю, что могу угадать ее предпочтения, и все равно все эти вещи я бы с радостью изучил.

— Если только ты не собираешься бросить меня, с этим я не согласен.

Она хихикает, и ее горячее дыхание на моей коже заставляет все мое тело подергиваться.

— Так, значит, ты готов почувствовать немного боли? — она хватает мои яйца, потянув, заставляет меня непроизвольно дернуться. Это было не столько больно, сколько легкое болезненное ощущение в животе, но я могу принять это и многое другое.

— Да, — отвечаю я, вновь обретая свой голос, но полностью забывшись.

Ее рука бьет по моему члену, и я задыхаюсь от боли.

Она ждет.

Как только я могу перевести дыхание, я выпаливаю:

— Да, Богиня.

— Хммм, — неодобрительно бормочет она. — Ну, хорошо. В стоп-слове нет ничего плохого. Это не значит, что мы должны остановиться, если ты этого не хочешь. — Она снова берет мой член в руку. — Это просто означает, что этого слишком много. А ты рассматриваешь его как провал.

— Хорошо, я понял, — я стону, когда ее рука падает и я остаюсь ни с чем. — Не останавливайся.

— Я уже видела, что ты очень хорошо реагируешь на отказ в краткосрочной перспективе, — легчайшее касание кончика, и я напрягаюсь сильнее. — Что насчет длинной игры, мальчик?

— Что ты имеешь в виду? — Она замахивается, и я исправляюсь. — Богиня!

— Что если я скажу, что сегодня ты не можешь кончить?

— Если это то, чего ты хочешь, Богиня. Я хочу доставить тебе удовольствие, — я стараюсь не показать, что разочарован.

— Что если я запрещу тебе кончать сегодня, а если ты это сделаешь, ты не сможешь кончить всю неделю?

Я вздыхаю. Я не смогу терпеть неделю. Это явно не то, чего я хочу, но я могу. Если она скажет не кончать, то я не буду.

— Хмм, нет, это слишком легко. Ты мог бы пережить неделю.

— Я много лет был без тебя, выживание — моя специальность, Богиня.

Теплая улыбка появляется на ее игривом лице, и я улыбаюсь в ответ. Мне нравится ее удивление, когда я открываю свои чувства. Кажется, будто она не ожидала этого.

Черты ее лица быстро принимают доминирующее выражение.

— Конечно, ты смог бы пережить неделю. Тебе нужен стимул посильнее. Усложним задание, месяц. Если сегодня ты кончишь без разрешения, ты не сможешь кончить целый месяц.

— Как я уже говорил, я держался и дольше.

Она вонзает ногти в мою грудь, и я шиплю.

— Да, но при этом тебе никто не усложнял задачу, — она наклоняется ближе, и кожу на моей шее покалывает в предвкушении. — Такой твердый, — мурлычет она, когда ее пальцы встречаются с моим умоляющим членом.

Я хныкаю. Она права, я этого не сделаю, и это будет пыткой. Восхитительный ад на земле с Мэгс в роли дьявола. Я мог придумать способы похуже провести вечность, но предпочту не рисковать.

— Это не проблема, Богиня, — мне удается попытка звучать уверенно. — Я не кончу, пока ты не разрешишь мне.

Она гладит мое лицо рукой, двигаясь вниз.

— Хороший мальчик, — шепчет она.

Мои глаза закатываются, пока я издаю стон. Она делает это невозможным.

Опустившись на колени, она медленно берет мой член в руки, облизывая головку, пока работает над моей длиной. Я глотаю свой стон, еще слишком рано показывать, что у меня может не быть той силы воли, о которой я мечтаю. Мысленно я не сомневаюсь. Я могу сделать это. Но из-за того как ее рот и руки медленно пытают меня, я не уверен, что мое тело подчинится.

Я пытаюсь перестать думать и просто повиснуть на веревке. Это не помогает. Чувство свободы от того, что я правильно связан, я хочу его исследовать, но мне кажется, что чем чаще я буду думать об этом, как о чем-то большем, тем быстрее я почувствую свое падение.

Боже, я хочу, чтобы мой мозг просто отключился.

Ее свободная рука возвращается к моим яйцам, и я готовлюсь к боли, но она нежно ласкает их.

— Интересно, сколько ты сможешь выдержать?

Я делаю долгий вдох, не доверяя своему голосу ответ, пока она сжимает своей рукой мой член.

— Что-то подсказывает мне, что ты можешь долго бороться с этим, — говорит она, подталкивая свою руку прямо к основанию, так что моя ноющая головка остается открытой для теплого дыхания, исходящего из ее раскрытых губ, всего в дюйме от нее. — Я думаю, придется поднять ставку, чтобы заставить тебя умолять меня остановиться, — я наблюдаю, как головка скользит меж ее мягких губ. Она продолжает поглаживать ее рукой вверх и вниз, и я чувствую, что мое решение имеет успех, когда она начинает сосать.

Я стону, не переставая думать, что это может ее ободрить. Я слишком поздно осознаю свою ошибку. Ее улыбка очевидна, пока ее губы обернуты вокруг моего члена. Я успокаиваю свое дыхание, сосредотачиваясь на себе. Мне нужно справиться с этим, или я проиграю. Она должно быть почувствовала изменения моего тела, когда я начал лучше контролировать себя, потому что она вытаскивает член изо рта и смотрит на него впечатленная. Этот момент невысказанной похвалы — это все. Я улетаю. Это все, что я мог бы себе представить, и я знаю, что мы только начали.

— Я думаю, мне нужно проявить творческий подход, чтобы подтолкнуть тебя к пределу, да?

Я слегка пожимаю плечами, это нелегко со скрещенными над головой руками. Но это бесполезно и подкинет ей только больше идей.

Ее глаза вспыхивают от радости. Она отвечает на мое непокорное пожатие плечами, и я сразу сожалею об этом. Ее рука сжимает мой член, пока я не начинаю дышать с трудом.

— Мне нужно отвезти тебя куда-нибудь, где ты никогда не был раньше, если я хочу сломать тебя.

Я смотрю, боясь подлить масло в огонь.

— Согласен? — требует она.

— Да, Богиня, — шепчу я. Это согласие, это капитуляция, это мольба.

Ее молчание привлекает мое внимание к месту, где я потерялся. Место, где моя надежда ушла далеко за рамки идеи той жизни, о которой я всегда мечтал, к тому, что стоит позволить исследовать моему воображению. Я вижу по ее лицу, что она переживает то же самое. Она воображает, что мы могли бы открыть вместе.

Ее пальцы, все еще ласкающие мою мошонку, сгибаются. Мои лодыжки связаны вместе, но я все равно невольно сжимаюсь, когда что-то скользит в плотное пространство между моих бедер.

— Шшш, — успокаивает она, поглаживая чувствительную кожу. Боже, это неслыханно. Когда я расслабляюсь от ощущений ее игры и поглаживания моего члена одновременно, она говорит:

— Кто-нибудь когда-либо ласкал его отсюда… — Ее палец практически касается меня там, у самого ануса. Она ведет его обратно через ноги на мои яйца. — …досюда? — Ее брови вопросительно поднимаются.

Я практически незаметно встряхиваю головой.

— Когда-нибудь думал об этом?

— Я… — мой голос подводит меня, и я прочищаю горло.

Она кладет два пальца в рот, облизывая их. Затем она снова скользит пальцами между бедрами, слегка скручивая их, давая мне понять, как будет выглядеть язык. Я хныкаю. Я думал, что она дошла до него, но я ошибся. Она сильнее поглаживает мой член и снова обратно ведет свои пальцы, кружа вокруг моей лунки. Ее язык кружит вокруг головки моего члена, и в тот же миг, я клянусь, мое сердце почти остановилось.

— Когда-нибудь трогали здесь?

Я качаю головой и глотаю.

— Когда-нибудь хотел?

Я энергично киваю. Может быть, слишком восторженно, но раньше никто никогда не спрашивал меня, и ее пальцы уже там, и они ощущаются божественно, поэтому я не могу притворяться и отрицать.

— Когда-нибудь думал об этом? — Она надавливает пальцем на плотное кольцо, которое все же не позволяет ей войти. Я наполовину чувствую облегчение.

— Да, — вздыхаю я.

— О, правда? — спрашивает она, в ее тоне слышится скорее удивление, чем флирт.

Я киваю, осознавая, как сильно открываюсь ей, но чувствую лишь давление ее пальцев.

— Боже, ты прекрасен, — она усмехается, и я задерживаю дыхание, ожидая следующего ее движения. Она снова кружит, поглаживая мой член. — Нужно будет изучить это, — она скользит своим пальцем дальше, прочерчивая обратный путь. — Не сегодня. Мы начнем с моего языка, а затем поработаем над этим.

Мои глаза закрываются и от стона появляются мурашки на коже.

Чувство того, как она прижимается ко мне, вырывает меня из моих мыслей, я открываю глаза, и она смотрит на них, улыбаясь.

— Ты полон сюрпризов.

Я застенчиво улыбаюсь, чувствуя себя полностью обнаженным.

Мэгс поворачивается ко мне спиной и скользит задницей по моему твердому члену, откидывает на меня голову, мучая меня легкими прикосновениями. Я напрягаюсь в своих путах, пытаясь потереться об нее, получить любое трение, которое смогу. Мой член трахает ее между половинками ее задницы через ткань ее сводящей с ума маленькой юбки. Наконец-то я могу потереться о нее, когда она стонет и отталкивается, но прежде чем я смог достичь чего-либо, она уходит.

— Полегче, тигр, помни, что ты не можешь кончить сегодня. Если ты не хочешь месяца пыток.

Низкое рычание исходит от меня, это так не похоже на меня, что она поворачивается, чтобы посмотреть. Я никогда раньше этого не чувствовал. Мне нужно кончить, но я не могу. Мне нужно, чтобы она держала меня в таком состоянии, даже если я могу умереть. Мне просто нужно, чтобы это не заканчивалось.

Мэгс видит во мне потребность и охотится за ней, как будто это ее добыча.

Она достает бутылку с маслом, и я смотрю, как она льет его на мою напряженную длину.

— Понравилось?

Мой член подрагивает, и ее рука разглаживает прохладную смазку по всей моей длине.

— Да, — шиплю я, пытаясь держать себя в руках.

Она снова поворачивается ко мне спиной, поднимая юбку, впервые показав мне, что все это время под ней ничего не было. Я хочу отчитать ее за это. Что если бы порыв ветра поднял ее? Эту крошечную легкую штуку. Спенсер был рядом. Я даже не хочу думать, что он мельком мог увидеть. Он был бы невыносим. Но черт возьми, она такая красивая.

Она направляет на меня свою мягкую задницу, позволяя мне вдалбливать мой смазанный член между ее половинками. На мгновение она позволяет мне заполнить ее и скользить по ней, но затем она откидывается назад, контролируя движения, подталкивая мою спину к двери.

— Прежде когда-нибудь трахал девушку в задницу?

Я качаю головой. У меня нет слов.

Мэгс снова покачивается около меня.

— Когда-нибудь хотел?

Мой стон отвечает за меня. Если она продолжит говорить такое, я кончу. Она не может дразнить меня так. Мне нужно что-нибудь.

— Пожалуйста…

— Ты хочешь попробовать?

О нет, это не то, что я имел в виду. Я бы никогда не осмелился… Это очень серьезно… не у всех… Я просто имел в виду…

Конечно, я не могу вымолвить ни слова, когда она тянется за спину и направляет мой член… о Боже, она серьезно. Я тяну за веревку. Я не могу двигаться, даже ногой пошевелить не могу, я ничего не могу сделать. Я не смогу сдержаться, если она это сделает.

— Разве мы не должны поговорить об этом? — заикаюсь я.

— Поговорить о чем? Ты же прежде думал о том, что будешь чувствовать, когда твой член войдет в тесную задницу девушки, правда? Хотел попробовать? И теперь ты можешь, со мной.

Она подчеркивает «со мной», как будто это должно помочь. Сам по себе факт, что это происходит с ней прямо сейчас, мне совсем не помогает. Это Мэгс. Девушка, к которой я стремился, страстно желал и, прежде всего, лелеял столько, сколько я себя помню. И это… это кажется таким… неуважением. Так грязно. Я хочу убедиться, что с ней все в порядке. Держать ее, говорить с ней.

— Ты пытаешься сказать, что не хочешь? — спрашивает она невинно, потирая моей головкой вверх и вниз меж ягодиц, поэтому я не могу мыслить ясно.

— Нет, я… — я пытаюсь отодвинуться, но это бесполезно. Я привязан к двери, и я не мог бы двигаться, даже если бы попытался.

— Хорошо, — победоносно говорит она, выравнивая меня так, что мне некуда деваться.

— Нет, нет, нет! — Я не знаю, откуда это взялось, оно просто вырвалось. Я слишком близок к разрядке при первом же касании, как сексуально озабоченный подросток. Она знает, что я не смогу удержаться после этого?

— У тебя есть стоп-слово не просто так, Уилл. Тебе нужно, чтобы я остановилась?

— Мне нужно… — я запинаюсь.

— Хочешь узнать, как это будет?

Я киваю. Вне всяких сомнений.

— Думаешь, сможешь справиться с этим?

Боже, нет, я не думаю, что смогу. Я не отвечаю. Я никогда не хотел чего-то сильнее и, в то же время, чтобы этого никогда не происходило. Мне кажется, я должен привыкать к этому чувству.

Она слегка наклоняется и проверяет сопротивление, но его достаточно для того, чтобы я не мог войти. Я замерз. Каждая клеточка в моем теле хочет, чтобы я продвигался вперед, но мне не разрешено кончать, или это закончится для меня плохо.

— Видишь, стоп-слово тебе нужно не только, когда ты против чего-то, что я делаю с тобой. Иногда оно нужно для того, чтобы сказать, что ты больше не можешь выдержать.

Я напрягаюсь. Она пыталась подтолкнуть меня к этому.

— Я могу выдержать все, что ты мне дашь, — бормочу я, сомневаясь в собственных словах.

— Это так? Ты можешь выдержать это? — вздыхает она, откидываясь назад так, чтобы мой член скользнул в узкий вход. — Или все-таки выполнишь простые инструкции?

Я почти отключаюсь от удовольствия.

Она убийственно тугая. Хуже, чем я себе представлял. Будто весь я внутри нее, я чувствую это каждой своей клеткой. Мне ни за что не выжить. Я должен был быть осторожен с моими желаниями, но такого я не ожидал. Я никогда не хотел тех вещей, которые хотят нормальные люди.

Но я здесь с членом в ее заднице, привязанный к ее двери, лишенный контроля. Я сойду с ума.

Она слегка отталкивается, и я сражаюсь с собой, чтобы не двинуться вперед, преследуя ее, но, к счастью, это длиться недолго. Она прижимается снова, заставляя меня понять, что было бы лучше, если бы она отстранилась. Молчаливая борьба продолжается, когда она крутит бедрами, отстраняется и прижимается, а мой член скользит внутри нее. Нет. Я не могу думать об этом. Мне придется сдерживаться весь следующий месяц, если не смогу выдержать это.

— Мэгс, притормози, — задыхаюсь я.

Она не слушает меня. Мне нужно выйти. Я дергаю за веревку, но это бесполезно.

— Как это ощущается? — стонет она.

Слышать ее удовольствие волшебно.

— Мэгс, я не могу… пожалуйста…

— Ты не можешь что? — мурлычет она, двигая бедрами так, что почти прикончила меня. — Ты не можешь поверить, как это хорошо?

Я могу только хныкать в ответ.

— Это чувствуется великолепно…

На секунду я почти забылся. Но затем я думаю о том, каким долгим будет этот месяц. Вот и все, я не могу. Я должен остановить ее.

— Остановись, Мэгс, пожалуйста.

— Ты хочешь, чтобы я остановилась? — она звучит почти разочаровано, но я слышу поддразнивание в ее голосе, и знаю, что она играет со мной, и ей нравится эта игра.

— Да… пожалуйста, — я чувствую, что практически кончаю.

— Я остановлюсь сразу, как ты захочешь, — она впечатывается в меня со шлепком. — Все что тебе нужно сделать — это сказать.

Блядь.

Я не могу.

Нет.

Она неумолима.

Все внутри меня напрягается, и я не могу больше сдерживать себя.

— Спенсер, — шепчу я.

Мэгс останавливается.

— Спенсер, — повторяю я, пытаясь использовать мысль о произнесении его имени для приостановления моего надвигающегося освобождения.

Она начинает немедленно отодвигаться, но нет возможности выйти из нее, не стимулируя меня еще сильнее. Я кончу, если она сейчас же не вытащит меня.

— Спенсер, — это все, что я могу придумать, чтобы показать срочность. — Спенсер, Спенсер… ПОЖАЛУЙСТА! СПЕНСЕР!

Мэгс вытаскивает последний дюйм и поворачивается ко мне лицом. Я остаюсь дрожать, на грани оргазма, и с облегчением провисаю на веревке.

— Уилл?

Мой взгляд в ужасе поспешно фокусируется на Мэгс.

— Уилл? Ты в порядке? — Спенсер обеспокоенно кричит с другой стороны двери. Он крутит ручку, и я чувствую его попытку открыть дверь.

— Нет, нет, нет! — я кричу, пытаясь остановить его. Но он сильнее толкает дверь.

— Хренова дверь застряла, — отвечает он. — Подожди.

— Спенсер, нет! — я дергаю за веревки, так словно от этого зависит моя жизнь.

Мои возражения не были приняты во внимание, и я слышу громкий удар, когда меня отбрасывает от двери, и я с глухим стуком падаю лицом в пол.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — требует он.

Я хочу провалиться сквозь землю. Этого не должно было случиться.

23

Суббота, 5 сентября

Мэгс

Я в ужасе наблюдаю, как Уилл падает на пол, даже не в состоянии защитить себя из-за того, как я связала его. К счастью для меня, моя юбка снова сползла на положенное ей место, но Уилл голый и лежит лицом вниз на моем ковре.

Спенсер рассматривает открывшуюся перед ним сцену, все еще с волнением на лице, потому что думал, что нам требуется помощь в какой-то чрезвычайной ситуации. Он хорошенько рассматривает Уилла, а затем отворачивается. Словно он не должен был это видеть. Отворачивается лицом к стене и смотрит туда. Я сжимаю губы. Сейчас не лучшее время хихикать.

Джаз выглядывает из-за Спенсера и закрывает рот обеими руками. По ее глазам я вижу, что она пытается пощадить Уилла и не засмеяться.

— Я могу объяснить, — говорит Уилл, его голос звучит болезненно.

Спенсер качает головой, смотря в стену.

— Нет, приятель, не можешь. И, пожалуйста, никогда не пытайся.

Джаз и я взрываемся одновременно. У нас больше опыта в таких ситуациях.

— Я думала, вы в джакузи, — хихикаю я.

— Мы вернулись за вином, — отвечает Спенсер с негодованием. Понятно, что после такого «холодного душа», он уже не особенно готов к тем удовольствиям, на которые надеялся.

— Ох.

— Ну, если я тебе не нужен, и я надеюсь, мне не нужно трахнуть тебя, я пойду, — Спенсер поворачивается к Джаз. — Пойдем, вернемся ко мне. Там менее странно.

Джаз прикладывает огромные усилия, чтобы сдержаться, и подмигивает мне, когда закрывает за собой дверь.

— Когда закончишь смеяться, как думаешь, сможешь развязать меня? — спрашивает Уилл, его лицо все еще прижато к полу.

Я встаю на колени рядом с ним, пытаясь сделать все, что в моих силах, и помогаю ему перевернуться.

— Ты в порядке?

— Ох, ага, блестяще, — говорит он с тенью юмора. Мне удается остановить смех, рвущийся из моей груди, но мне не удается скрыть борьбу со смехом. Он закрывает глаза и кивает, смирившись.

— Вот и все, старый счастливый смех. Ты знаешь, такие люди, как я, не должны изучать свои фантазии. Я сопротивлялся этому всю свою жизнь, а теперь, когда я действительно думаю «ага, это может быть круто» и пробую… Я оказываюсь вдавленным лицом в пол, с задницей на всеобщем обозрении, со всем своим грязным бельем напоказ.

Я прикрываю рот кулаком.

— В смысле, мне же это не показалось, правда? — он открывает глаза и смотрит на меня. — Спенсер пришел сюда и увидел меня таким, — он поднимает свои связанные руки.

Я киваю. Мне, вероятно, не нужно говорить ему, что и Джаз тоже.

— Просто не повезло, вот и все. Мы не могли знать, что они вернутся.

— А твой отец прошлой ночью? Просто невезение, или вселенная посылает мне сигнал громко и ясно?

— Дай-ка я развяжу тебя, — я беру большой узел, который я завязала на концах веревки. К сожалению, он так крепко затянулся от усилий Уилла выпутаться, что я никак не могу ослабить его. — Дерьмо, — бормочу я себе под нос. Я пробую ослабить веревку на запястьях и так вытащить руки. Но узел слишком велик, чтобы пройти через петлю, которую я сделала.

Типичная ошибка новичка.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты сможешь ее развязать, — говорит он с надеждой.

— Я пытаюсь, — я продолжаю развязывать узел. — Я такая идиотка. Мне очень жаль. Я не думала, что она затянется так сильно. Тот парень рассказывал нам все о быстром освобождении, а я ничего не слушала.

— Я боролся за свою жизнь, — Уилл наконец-то смеется. — Я предполагаю, что моя жизнь закончена, поэтому не имеет значения, останусь ли я в таком положении. Я никогда не смогу снова взглянуть ему в глаза, так что ты можешь держать меня здесь.

Я хихикаю и наклоняюсь вперед, чтобы оставить легкий поцелуй на его губах.

— Но не жди, что я буду твоим секс-рабом, — он смотрит на свой член, который съежился так же, как и его эго. — Нет шансов, что у меня когда-нибудь снова встанет.

Я усмехаюсь.

— Если это все-таки случится, я позволю тебе трахнуть меня.

Он улыбается, потом вздыхает.

— Спасибо, но не думаю, что моя гордость сможет выдержать сегодня еще одно подчинение.

О, мой Бог.

Я. Чувствую. Ужас.

Тогда у меня появляется идея.

— Оставайся здесь, — я вскакиваю и направляюсь к двери.

— Куда ты идешь? — он зовет меня, но я игнорирую его и сбегаю вниз по лестнице. Я вернусь гораздо быстрее, если не стану отвечать.

Джаз и Спенсер, по-видимому, решили спешно удалиться, поэтому я направляюсь прямо на кухню. Я знаю, что у нас там были огромные ножницы. Они для раскройки тканей: действительно острые и тяжелые. Уверена, папа должен был сохранить их. Я нахожу их во втором ящике. Это должно сработать. Я возвращаюсь к лестнице, а затем останавливаюсь. На всякий случай, если я не смогу разрезать веревку ими, я хватаю один из японских ножей из подставки.

Когда возвращаюсь в свою комнату, Уилл сидит, стягивая веревку с лодыжек связанными руками. Похоже, их было не так уж и сложно развязать. Он поднимает взгляд и широко раскрывает глаза, когда взгляд падает на оружие, которое я принесла.

— Эй, стоп, давай не будем сходить с ума. Я не могу защитить себя.

Я встаю на колени рядом с ним и кладу нож на пол. Я держу ножницы.

— Я принесла их, чтобы разрезать веревку. Это будет быстрее, чем пытаться ее развязать.

— А для чего нож?

— Он понадобиться, если я не справлюсь ножницами.

— Если ты не сможешь сделать это с помощью ножниц, как ты это сделаешь с помощью ножа?

Я киваю на нож, когда скольжу лезвиями ножниц под веревки на его запястьях.

— Они для ткани. Эта вещь — особая японская сталь. Он может резать кости.

Он смотрит на меня со страхом в глазах.

— Тогда, пожалуйста, постарайся справиться ножницами!

Я улыбаюсь и концентрируюсь: разрезать веревку легче, чем я ожидала.

— О, спасибо. Блядь, — говорит он, растирая запястья.

— Мне очень жаль, это всецело моя глупая ошибка. Я не подумала.

— Нет, это не твоя вина. Я должен был подумать лучше. Это просто фантазия, и лучше ей фантазией и остаться.

— Черта с два, — хмурюсь я. Он серьезен, и это меня напрягает.

— Нет, хватит, Мэгс, я должен просто пройти через это.

— Как насчет меня? Должна ли и я это преодолевать?

Он пожимает плечами.

— Я знаю, что тебе нужно.

— И что же?

— Тебе нужно взять все в свои руки.

Он смеется, но как-то безрадостно.

— Я не особенно хорош в этом.

— Нет, может быть и нет, — я встаю и протягиваю ему руку. — Но ты хорошо выполняешь приказы, верно?

— Наверное, — Он смотрит на меня и берет меня за руку.

Я жду, когда он встанет и посмотрит мне в глаза, прежде чем сказать это:

— Трахни меня.

Он смотрит на меня неуверенно.

— Я серьезно. Трахни меня.

— Я не знаю, Мэгс, я…

Я прерываю его, прежде чем он начнет подбирать оправдания.

— Тебе ведь понравилось трахать меня в задницу?

Он краснеет, это прелестно.

— Было хорошо, правда?

— Потрясающе.

— Разве ты не хочешь закончить то, что мы начали?

— Да, но…

Я поднимаю руку.

— Я меняю правила. Ты кончишь сегодня… при условии, что ты станешь главным, прижмешь меня и трахнешь. — Я позволяю ему обдумать это несколько секунд. Он выглядит так, словно рассматривает эту возможность. Мне просто нужно его подтолкнуть. — И, если ты этого не сделаешь, ты не сможешь кончать месяц.

Что-то щелкает в нем. Он стягивает мой топ и снимает его через голову. Моя голова откидывается назад, когда он прикусывает мою шею и скользит рукой под юбку.

Он откидывается назад, чтобы смотреть на меня. Когда его пальцы скользят внутри меня, в его глазах зажигается огонь.

— Ты действительно плохая. Куда делись твои трусики?

— Кто сказал, что я надела их утром?

Он неодобрительно хмурится.

— С этой юбкой ты всегда будешь надевать белье, хорошо?

Я поднимаю брови.

— Если ты рядом со Спенсером, независимо от того, что ты носишь, на тебе всегда должно быть белье.

— Я не знала, что мы будем рядом со Спенсером так долго и, кроме того, он смотрит только на Джаз. Он не пялится на меня, — хихикаю я.

— Спенсер по уши влюблен в Джаз, и неважно, что он говорит. А еще он большой мудак и целый месяц будет всем рассказывать, если из-за порыва ветра ты сверкнешь перед ним задницей… или еще хуже.

Я обнимаю его, хватая за голый зад, и тяну его к себе. Он прислоняет свой лоб к моему плечу и стонет.

— Не думаю, что ты в том положении, чтобы запрещать мне сверкать задницей перед Спенсером, не так ли?

Рычание вырывается из его груди, и он быстро поднимает меня, делая несколько шагов к кровати, кидая меня на нее и наклоняя над матрацем.

— Нравится?

— Да, — это чертовски горячо. Его рука остается между моим плечом и лопаткой, удерживая меня так, что я чувствую, как задирается моя юбка. Он снова рычит, проводя рукой по изгибам моей попки.

— Почему ты не надела нижнее белье?

Пытаясь слегка отодвинуться, я думаю, как уйти от ответа на вопрос, но, понимаю, что ему очень сильно понравится мой ответ.

— Думала, вдруг удастся запрыгнуть на тебя в каком-нибудь рискованном месте. Хотела быть готовой.

Его рука шлепает и сжимает мою попку, я чувствую его голод.

— Черт возьми, я собирался отшлепать тебя и отругать, но как я могу спорить с таким оправданием?

— Не можешь, — усмехаюсь я в матрац, — но ты все равно можешь отшлепать меня.

— Где?

— Где захочешь.

— Нееет. Где ты собиралась запрыгнуть на меня?

— О! Я не знаю, запрыгнула бы, как только появилась возможность. В туалете, в кустах, черт возьми, возможно, я бы просто села к тебе на колени за ланчем и позволила тебе войти.

Он издаёт тот самый звук. Я знаю выражение его лица при этом звуке. По нему можно сказать: «Черт побери, ты сведешь меня в могилу», и я люблю делать с ним это.

— Почему ты этого не сделала?

— Джаз и Спенсер были рядом. Может быть, мне все равно нужно было сделать это?

— Думаю, между мной и Спенсером все и так достаточно напряженно, он не должен видеть еще и как я кончаю.

— Думаешь, я собиралась позволить тебе кончить? — смеюсь я.

Его ладонь опускается с резким звуком, и я нежусь от удовольствия. На самом деле мне нравится подчиняться, но также сильно мне нравится подчинять. Ничего не поделаешь. С Уиллом, однако, я не думаю, что это будет проблемой.

— Черт возьми, ты убиваешь меня, — он успокаивает место, которое он только что ударил, поглаживая. — В следующий раз, — его пальцы находят мою киску и мягко дразнят голую кожу, — найди способ, — его требование звучит скорее, как просьба.

Мне нравится.

— Уилл?

— Да?

— Трахни меня.

Он скользит пальцем внутрь меня.

— Не сюда.

Я слышу его дыхание. Он медленно вытаскивает свой палец и опускается на колени, останавливаясь. Я жду.

— Ты уверена? — нервно спрашивает он.

Хихиканье отступает, и мне кажется, что может быть, я тоже нервничаю. Ему нужно, чтобы я была сильной, поэтому я буду держать себя в руках.

— Я абсолютно уверена. Это ты, похоже, не уверен.

— Нет… я… — он откашливается. Мне нравится, что он должен собраться, чтобы что-то сказать, это заставляет меня чувствовать себя сильной. — Я, я хочу, это просто… — он бормочет себе под нос проклятия.

— Ты не обязан, — я начинаю вставать, — я не должна была…

— Нет. — он решительно толкает меня обратно, — я хочу.

Он говорит решительно и так, словно все держит под контролем, так, как я и хотела, чтобы он себя чувствовал. Это то, что ему нужно сейчас, и я поздравляю себя с этим.

— Я просто хочу убедиться, что ты готова к этому, потому что это очень важно. Я не мог и мечтать о подобном предложении.

— Но ты хочешь это сделать?

— О, дааа.

— Ты просто слишком внимательный, да?

— Я должен.

— Интересно. Нам нужно поработать над реализацией твоих тайных желаний.

— По одному за раз. Давай сосредоточимся на первом.

Я кручу бедрами, толкая задницу назад.

— Я жду.

— Тихо, я думаю.

— О чем?

Пауза затягивается, и, хотя я жду с голой задницей, торчащей вверх, вместо того, чтобы подтолкнуть его, я жду пока он решится на это сам.

— Как это чувствуется, когда там лижут?

Я улыбаюсь.

— Мне не терпится показать тебе. Это потрясающе.

Ожидая его ответа, я потрясена, когда его язык знакомиться с моей тесной дырочкой.

— О, Боже, — я задыхаюсь и сжимаю простыни в кулак, когда удовольствие растекается во мне. Он не сдерживается, возможно сказываются годы мечтаний, поэтому я поощряю его исследования. Мой Бог, у него талантливый язык. Я думала об этом раньше, но это совершенно новый уровень изумительности. Мои ноги начинают дрожать, и я знаю, что долго не выдержу. Я кончу.

Мои стоны заглушаются подушкой, и я подхожу к краю, когда кончик его языка прижимается к моему входу и немного толкается вперед.

— Такой хороший мальчик, — задыхаюсь я.

Кончики его пальцев погружаются в мою плоть и его стон звучит музыкой для моих ушей.

Оказавшись между сабмиссивом, которым он хочет быть, и «мужчиной», которым, как он считает, должен быть, возможно лучшее место, где он должен находится. Он сделал бы все, чтобы угодить мне, но он борется со своим представлением о мужественности. Это ведь не проклятый конкурс! Меня переполняет необходимость быть тем, кто покажет ему, что он совершенен.

Я уже готова умолять. Мне нужно, чтобы он вошел в меня. Когда я уже думаю, что не могу больше ждать, он встает. Его пальцы кружат минуту, и я подаюсь назад от необходимости. Тогда, в конце концов, я чувствую его там. Он колеблется, и я вынуждена заставить себя устоять перед установлением контроля. И затем он двигается.

Медленно он продвигается вперед. Постепенно увеличивая интенсивность, проталкиваясь до конца. Мне нужно, чтобы он вошел в меня полностью. Быть растянутой, но не наполненной — это пытка, это больше, чем я могу принять, и я делаю резкий вдох.

Уилл замирает.

— Я сделал тебе больно?

— Нет, больше, мне нужно больше.

— Ты уверена? Я не хочу причинять тебе боль.

— Трахни меня, — требую я. Только это звучит скорее, как мольба, когда я произношу это вслух.

Как хороший мальчик, он подчиняется.

— О, Боже, — я стону, когда он, наконец, погружается внутрь меня полностью. Не могу не издавать звуков от удовольствия, распространяющегося во мне, когда он начинает двигаться, я раскачиваюсь напротив него, пытаясь получить то, что мне нужно.

— Черт возьми, ты такая тугая, — шепчет он, хватая меня за бедра, пытаясь замедлить меня.

Я толкаюсь назад сильнее, мне нужно жестче.

Уилл толкает меня обратно, пока прижимает меня к кровати твердой рукой.

— Я думал, ты сказала, что я главный? — говорит он, наклоняясь надо мной. По его голосу я слышу, каких усилий требует говорить это сквозь ощущения.

— Я знаю, но мне нужно… — я втягиваю воздух, когда он входит в меня болезненно медленно.

— Скажи мне, что тебе нужно.

— Мне нужно сильнее, медленно — это слишком интенсивно, — затаив дыхание, пока он не двигается, я жду, когда он даст мне то, что я прошу. Но он этого не делает. Вместо этого он медленно продвигается вперед. Болезненно медленно. Я кричу.

— Слишком много?

— Нет, — хныкаю я. — Да.

— Хочешь, чтобы я остановился?

Я качаю головой.

— Тогда наслаждайся.

Из меня вырывается стон. Я так люблю его. То, как он может контролировать, но в то же время восхищаюсь тем, как он может следовать приказам.

Он трахает меня в своем темпе. Сначала это кажется слишком медленным, но я беспомощно позволяю ему иметь меня. Звуки, которые он издает, стоят того.

— Ты такая потрясающая, — стонет он, — не могу поверить, что ты моя.

— Ты мой, — поправляю я.

— Прямо сейчас ты принадлежишь мне.

— Да.

— Кончи для меня, Мэгс.

И я бессильно кончаю. Я принадлежу ему.

24

Воскресенье, 6 сентября

Мэгс

— Я не могу этого сделать, — он поворачивает, не доходя до угла, и отказывается заходить в паб.

Я сжимаю его руку.

— Ты сможешь. Ты должен с ним когда-нибудь встретиться. Ты и так уже провел день, прячась в моей постели. Ты не можешь прятаться вечно.

— Нет, могу. И признайся, это был отличный способ провести воскресенье. Только ты и я, будто остальной мир не существует… Вернемся обратно, — он разворачивается и пытается уйти в противоположном направлении.

Я поворачиваю его обратно.

— О, нет, не выйдет! Ты поднимешь голову, и мы войдем туда. А теперь пошли.

— Ты не можешь меня заставить.

— Я могу, если захочу. Хочешь, чтобы я тебя заставила?

— Эм, нет.

— Ну же, большой мальчик, — я тяну его вперед несколько шагов, сжалившись над ним. Это было довольно унизительное происшествие, так что я не хочу сделать хуже. Он не может прятаться вечно. Может быть, стоит дать ему стимул. — Если ты подберешь сопли и войдешь туда, я сделаю все, чтобы ты не пожалел об этом.

— Да? — он сразу же смягчается и подкрадывается ко мне, его нежный взгляд сосредоточен на мне, и это практически заставляет меня покраснеть. Его безраздельное внимание всегда заставляет меня чувствовать себя особенной. Интересный обмен властью.

— Да, — мягко отвечаю я, вдыхая его запах, когда он входит в мое личное пространство.

— Что ты предлагаешь? — уголок его рта подозрительно поднимается. Он знает, что испытывает свою удачу.

Я похотливо усмехаюсь в ответ:

— Мы могли бы попытаться воплотить ту твою небольшую фантазию, которую мы вчера обнаружили.

Некоторое время он выглядит озадаченным, а затем его брови поднимаются.

— Ты сделаешь это?

Я пожимаю плечами:

— Это фантазия и для меня тоже.

Он засовывает свои большие пальцы в петли пояса моих джинсов и тянет мои бедра так, что мы сталкиваемся. Затем он ласково прижимает свои губы к моим в быстром поцелуе, прежде чем наградить меня подлым взглядом и широко улыбнуться.

— Ты не оставила мне выбора.

Он крепко обнимает меня и направляется вместе со мной ко входу, вниз по тропинке, в паб.

— Боже мой, что за спешка? — хмурюсь я, стараясь не отставать.

— Ты сделала мне предложение, от которого я не могу отказаться.

— Ты такой смешной, — смеюсь я.

Спенсера и Джаз нет внутри, поэтому мы проходим через бар и направляемся в сад позади него, и находим их сидящими за столиком в тени.

— Вот мы и на месте, — бормочет Уилл, расправляя плечи и напрягаясь сильнее, чем я когда-либо видела. Это о многом говорит.

— О, а вот и вы! — кричит Джаз, когда мы подходим к ним.

— Извините, мы опоздали, — я не даю никаких объяснений, потому что их нет, кроме того, что Уилл не хотел встречаться со Спенсером.

Спенсер бормочет приветствие и смотрит в свою кружку.

Уилл глубоко вздыхает и садится напротив него, и затем, к моему удивлению, обращается прямо к нему:

— Спенсер, думаю, я должен извиниться за то, что произошло прошлой ночью. Я…

Спенсер смотрит на него.

— Нет, приятель, все что тебе нужно сделать, это притвориться, что вчера вечером ничего не случилось. Выжечь это из своего мозга. Знает Бог, я пытаюсь.

— Да, хорошо, — Уилл смотрит на свои пальцы, переплетенные с моими на его коленях.

— И купи мне, блядь, выпить, пожалуйста! По-моему, ты должен мне гораздо больше, я пытался спасти твою задницу! — смех Спенсера привлекает внимание Уилла.

Он поднимает взгляд, и некоторая напряженность спадает, когда он видит веселье Спенсера.

Спенсер трясет головой, опять затрагивая эту тему, хотя сам запретил Уиллу это делать.

— Черт возьми, приятель, чтобы ты ни сделал для меня в прошлом, думаю, теперь мы в расчете.

— Ну, ладно… — пытается договориться Уилл.

— А! — вмешивается Спенсер, — я сказал, не говори об этом.

— Но ты…

— Ахлалалала! — он закрывает уши руками, чтобы не слышать.

Уилл вздыхает. Возмущенно, но, вероятно, с облегчением от того, что Спенсер решил не замечать слона в комнате и не заставляет переживать это снова.

Я не буду притворяться, что он без труда пережил прошлую ночь, и Спенсер позаботится о том, чтобы он не забыл, я в этом уверена. Но я чувствую себя намного менее ужасно, когда мы разобрались с этим.

— Кто хочет выпить? — спрашиваю я, чувствуя небольшое облегчение.

— Я, — резко отвечает Спенсер.

— Я, — повторяет Уилл. — Схожу за напитками, — говорит он, отмахиваясь от моего предложения сходить с ним, благодарный за возможность сбежать.

25

Понедельник, 7 сентября

Уилл

— Доставка! — кричит Спенсер нашей громко и напряженно работающей команде.

Сегодня утром Мэгс выехала на конную прогулку.

— Я заберу это! — выкрикиваю я. Осознав, что может быть в этой коробке. Бросаю все и протискиваясь мимо Спенсера, убедившись, что доберусь до нее первым.

Он подозрительно смотрит на меня, и я стараюсь вести себя спокойно, пока быстро иду к гаражу, где мы храним наши инструменты, чтобы оставить ее там в безопасности. Хотел бы я запереть ее в своей машине, но это привлечет к ней слишком много внимания. Надеюсь, Мэгс скоро вернется домой, и сможет забрать ее и избавить меня от дополнительного унижения.

Я стараюсь настроиться на работу, но мысли о тех вещах в том ящике переполняют мою голову различными картинками, не давая сосредоточиться. Я не знаю, как мне пережить этот день.

У: Для тебя пришла посылка, я за нее расписался.

М: Оооо! Наши игрушки.

У: Я положил ее в гараж с инструментами для сохранности.

М: Хорошо.

Пока печатаю, замечаю, как Спенсер пересекает подъездную дорогу к гаражу и исчезает внутри. В этом нет ничего необычного, но то, как он оглядывается через плечо на меня, прежде чем зайти, меня беспокоит. Я паникую.

У: На ней нет маркировки, правда? Спенсер сейчас внутри рядом с ней.

М: ЛОЛ.

У: Мэгс, я серьезно. Я не рассматривал ее, я просто спрятал ее подальше.

М: Успокойся. Все нормально.

У: Ты уверена?

М: Да, я уверена, коробка не маркирована.

У: Слава, блядь, Богу.

М: Открой ее.

У: Я не могу.

М: Ага, ты можешь.

У: Нет.

М: Нет?

У: Все верно. Она останется запечатанной. Если я открою ее, меня поймают за этим, в этом нет сомнений, посмотри наш послужной список. Эти ребята распнут меня. Я не могу этого сделать.

М: Уилл?

У: Да, Богиня, я знаю, что буду наказан за непослушание, но я не буду этого делать.

М: Я просто шучу.

У: О.

М: Но наказание за непослушание будет.

У: Я догадался.

М: Ты любишь это.

Нет, я люблю тебя, думаю я про себя. Но, конечно же, мне слабо сказать это. Прямо сейчас мне нужно отвлечь Спенсера.

— Нам нужно найти что-нибудь, когда мы здесь закончим, — я размышляю вслух, когда вхожу в гараж, с облегчением обнаружив, что Спенсер находится далеко от коробки. — Мы пробудем здесь еще пару недель, нам действительно нужно найти другой объект. Мы не можем позволить себе сидеть без дела, когда закончим работу здесь.

Спенсер поднимает взгляд и кивает.

— На самом деле, я тоже думал об этом. Что, если мы купим дом твоей мамы?

Я хмурюсь. Я начал наш разговор, чтобы отвлечь его, и он предлагает мне купить новый дом.

— Ты хочешь переехать?

Спенсер закатывает глаза:

— Не для нас, гений. Как капиталовложение.

Я обдумываю это несколько минут.

— Он был выставлен на продажу месяц назад, и никто не заинтересовался им. Ты не думаешь, что это немного рискованно?

— Нет, на самом деле нет. Я много думал об этом, пока прятался там. Это довольно большой коттедж с четырьмя спальнями в очень хорошем месте. Не обижайся, я просто не думаю, что встреча с твоей мамой и пыльным декором действительно то, что ищут богатые жители пригорода. Плюс, агент использует Эвана, как фотографа, — Спенсер закатывает глаза и засовывает пальцы в горло. — Этот придурок не смог бы заставить выглядеть сексуально даже Кардашьян. Как он собирается заставить хорошо выглядеть дом?

Я не могу не рассмеяться. Спенсеру никогда не нравился бедный Эван.

— Как? Ты собираешься переделать дом, продать, и получить прибыль?

Спенсер пожимает плечами.

— Да, это то, что делают другие. Можно заработать, особенно в пригороде.

— А мы вообще можем себе это позволить?

— Думаю, что сможем. Мы получим деньги за этот дом, у нас есть сбережения, а мой старый университетский приятель — ипотечный брокер. Думаю, мы могли бы себе это позволить.

— Но это займет много времени. Нам нужна новая работа через пару недель. Разве мы не могли бы просто позвонить кому-нибудь, кто нами заинтересовался на вечеринке Джорджа?

— Получить ипотечный кредит не займет много времени. Мы могли бы просто попросить их снять его с продажи и совершить частную продажу, как только у нас будут деньги. Держу пари, это все равно будет быстрее, чем ждать покупателя. И твои мама с папой позволили бы нам сразу же начать работать, ты это знаешь. Подумай об этом, это все, о чем я прошу. Думаю, что это действительно хорошая идея. Они оценили его как «требующий ремонта», мы могли бы получить небольшую прибыль. И никаких комиссионных агенту, мы все от этого в выигрыше.

Я киваю, а мой мозг переполняют мысли.

26

Понедельник, 7 сентября

Мэгс

Уилл кажется расслабленным, когда я возвращаюсь домой и быстро забираю посылку.

— Хочешь пойти и посмотреть вместе со мной? — предлагаю я.

Он выглядит огорченным.

— Очень хочу, но я должен сегодня закончить здесь. Штукатуру нужно будет попасть внутрь помещения, в котором я буду работать завтра. Думаю, сегодня я задержусь допоздна.

— Ты помнишь, что сегодня вечером я делаю подкаст?

— Я помню. Я закончу не позже шести, так что ты не услышишь никакого стука или грохота.

— Спасибо, — я наклоняюсь и целую его в щечку. Он весь пыльный, поэтому он не может схватить меня для продолжения. — Увидимся позже, — Я отхожу от него, улыбаясь его разочарованному и обиженному лицу.

— Хорошо.

Идя к дому, я вижу наблюдающего Спенсера внутри новой пристройки. Почему всякий раз, когда я оборачиваюсь, у нас обнаруживается аудитория? Неудивительно, что Уиллу так тяжело выбираться из своей раковины. Тогда у меня появляется идея. Я вынимаю телефон, когда вхожу в дом, и оставляю большую коробку на кухне, чтобы сосредоточиться на звонке.

Через несколько минут я выхожу на улицу с широкой улыбкой на лице, чтобы найти Спенсера.

— Проверяешь нас? — поддразнивает он.

— Не хочу, чтобы ты расслаблялся, — отвечаю я, демонстративно оглядываясь по сторонам, как будто подозреваю что они отдыхают.

— Думаю, все по-честному, миледи.

Я прищуриваюсь. Он знает, что я ненавижу его шутки о том, что я хозяйка поместья.

— Вообще-то, я хотела поговорить с тобой, — говорю ему я.

— Выкладывай.

Я протягиваю несколько сложенных бумажек.

Он осторожно берет их и смущенно смотрит на них.

— Я не знаю, что ты слышала обо мне, но я не танцую… больше, — ухмыляется он.

— Я заказала для тебя столик на завтрашний вечер в Скарлетт Гриль. Я хочу, чтобы ты взял Джаз и устроил для нее милое свидание, — Спенсер хмурится, он берет меня за руку и засовывает деньги обратно мне в руку, выглядя озадаченным.

— Во-первых, мне не нужны твои деньги, а во-вторых, желаю удачи заказать там столик. Партнеры в моей прежней компании использовали для развлечений крупных клиентов этот бар, и столики в нем забронированы на несколько месяцев вперед.

— Я знаю, но ты будешь сидеть за столиком, за которым обычно сидит мой отец.

Спенсер насмехается.

— Даже деньги решают не все.

— Ты удивишься, — смеюсь я, — Он — главный инвестор. Скарлетт имя моей матери.

У Спенсера отвисает челюсть, пока он обрабатывает эту информацию. Когда он, наконец, верит мне, он меняет свою песню:

— Я слышал, что стейки в этом месте потрясающие.

— Завтра узнаешь, не так ли?

— Спасибо, — нерешительно говорит он, задаваясь вопросом, где подвох.

— Тебе они точно не нужны? — Я протягиваю деньги. — Я не пытаюсь тебя оскорбить, но эти стейки не дешевы, и я вроде как пригласила тебя.

— Нет, честно, все в порядке, но спасибо, что забронировала столик. В чем подвох?

— Подвох в том, что мне нужно, чтобы ты держался подальше отсюда. Не приходите сюда. Возьми Джаз, хорошо проведите время, а затем отведи ее к себе домой.

— Ни в коем случае, — говорит он, удивляя меня.

— Отлично, тогда возвращайся сюда, если хочешь повторить субботнюю ночь. Решение за тобой, — я пожимаю плечами, зная, что этой угрозы будет достаточно.

— Ты получишь время для уединения, — говорит он, — но мы получим джакузи.

— Ты и этот проклятый джакузи, — качаю я головой.

Спенсер не выглядит расстроенным.

— Я когда-то неплохо развлекся в джакузи. Соглашайся.

— Да какая разница! Приводи ее сюда, а мы будем у вас. Но возвращаешься домой на свой страх и риск. Я тебя предупредила.

Он морщит нос при мысли об этом.

— Так мы договорились? — я протягиваю руку.

— Мы договорились, — он пожимает ее.

27

Вторник, 8 сентября

Уилл

Как только мы возвращаемся домой, она бежит за мной вверх по лестнице, заставляя меня выпустить из рук большую коробку, которую я несу. Она бросает свою сумку на лестницу рядом с ней, а я пытаюсь добраться до ванной, прежде чем она поймает меня. Запыхавшись, я заставляю ее перестать смеяться, стягивая с нее платье через голову.

— Что ты делаешь? — хихикает она.

— Я только что закончил работать, и я отвратительно грязный, — говорю я ей. — Мне нужно в душ, и ты идешь вместе со мной.

Она смеется, снимая обувь и выбираясь из нижнего белья, пока я настраиваю воду. Когда я возвращаюсь, она уже совершенно голая, и я жадно впитываю ее образ. Боже, как я хочу прикоснуться к ней! — Уверена, что они не вернутся?

— Уверена. Вся эта ночь наша.

— Ты чертовски прекрасна. — Я быстро раздеваюсь и засовываю ее под душ.

Пятнадцать минут спустя, мы наконец-то заканчиваем целоваться и трогать друг друга и, спешно оборачивая друг друга в полотенца, направляемся в спальню. Я бросаю ее сумку, которую поднял с лестницы, на стол рядом с коробкой, и возвращаюсь, чтобы запереть за нами дверь, потому что, да… моя психика навеки травмирована.

— Паранойя, малыш?

— Как всегда.

— Хочешь, я помогу тебе расслабиться?

— Мммм, что ты задумала? — я приближаюсь к ней, сосредоточившись на ее сладких губках и вытягиваясь, чтобы поцеловать ее.

— Помоги мне открыть коробку, и я покажу тебе. — Она отворачивается от меня, прежде чем я смогу приблизиться к ее губам, берет коробку и садится на кровать.

Я сижу с ней на кровати и наблюдаю, как она медленно стягивает упаковку с коробки. Она делает это нарочно, продлевая мои мучения.

Она срывает небольшой кусок бумаги с коробки, сминает его и бросает на пол рядом со мной.

Я игнорирую это, немного гордясь собой, и смотрю на ее содержимое. Почему-то мне казалось, что все это будет вульгарным, но Мэгс делает покупки в лучших местах. Единственная игрушка, с которой у меня был опыт — вибратор моей прежней подружки, который пришел в пластиковой упаковке с фотографией грудастой порнозвезды на ней. Эти штуки упакованы лучше.

— Ну? — тихо говорит она, заставляя меня понять, что я до сих пор пялюсь в коробку.

— Это не то, чего я ожидал, — говорю я ей искренне. — Это больше похоже на коробку, полную продукции Apple.

Она усмехается и гладит меня по лицу.

— Только лучшее для моего хорошего мальчика.

Моя грудь сжимается. Если она видит, что я таю, то не обращает на это внимание.

— Тогда давай посмотрим, — говорит она, возвращаясь к командному тону.

Я беру самую большую коробку и снимаю с нее упаковку. Поднимая крышку, я задыхаюсь от вида набора манжет. Их четыре, по две для моих запястий и лодыжек. Золотые пряжки и кольца резко контрастируют с коричневой кожей. Также в коробке есть всякие ремни и двухсторонние триггерные крюки. Я беру один из них, мгновенно чувствуя возбуждение от запаха кожи и звона металла. Внезапно я вспоминаю, что за мной следят, и виновато отвожу взгляд.

— Прости, — говорю я, осознавая, что забылся. — Хочешь посмотреть?

Она улыбается.

— Мне было достаточно выражения твоего лица. Тебе нравится?

— Очень, — показываю я ей. — Спасибо тебе. — Я чувствую себя неловко, благодаря ее за подобное. Это заставляет меня говорить сдержанно. Она купила их для нас, а не для меня, но она выбрала очень красивые, и я хотел, чтобы она знала, что я это ценю.

— Подумала, что они пригодятся. Буду рада увидеть их на тебе.

О Боже, я тоже. Я возвращаю манжету в коробку, замечая четыре маленьких замочка и набор крошечных ключей. Теперь она не сможет связать меня за какие-нибудь пять минут, и мысль о часах игр с этими вещами заставляет меня рассеянно прижать руку к своей промежности, чтобы снять напряжение. Я закрываю крышку и отставляю коробку в сторону, прежде чем замечтаться еще сильнее. По одному за раз я распаковываю флоггер, пару зажимов для сосков и кляп с блестящим красным шаром. Держа его в руке, я невольно открываю рот, представляя, каково это, держать его во рту.

— Верните его в коробку, мистер. Я хочу быть первой, кто заткнет твой рот, — игриво предупреждает она.

Я смотрю на нее. Она улыбается.

— Ты будешь выглядеть так прекрасно, — мурлычет она, и я вижу, что это действует на нее так же сильно, как и на меня.

Она встает и забирает у меня коробку, опуская ее на пол возле кровати. Мэгс снимает с себя полотенце, и начинает промакивать им волосы, чтобы высушить. Я наслаждаюсь ее видом. Ее татуировка все еще заставляет меня задерживать дыхание.

Она бросает свое полотенце в глубь моего рабочего кресла и поворачивается ко мне лицом, подзывая. Пальцем она тянет за полотенце, обернутое вокруг моей талии, и позволяет ему упасть на пол.

— Спенсер все еще твое стоп-слово, — сообщает она мне, не пытаясь скрыть свое веселье.

Я закатываю глаза, но все равно киваю. Не то чтобы я мог забыть об этом.

— На кровать, — дает распоряжение она.

Послушно лезу на кровать и ложусь по центру в ожидании.

Мэгс берет наручные манжеты и несколько ремней из коробки и поднимается на кровать. Я смотрю, как она оборачивает их вокруг моих запястий, готовый уплыть прежде, чем она прикрепит их ремнями к моей кровати.

— Хочу кровать с балдахином, — совершенно неожиданно говорит она, пытаясь найти лучший способ, чтобы привязать меня.

— Могу сделать ее для тебя, — говорю я, чтобы она могла вырвать меня из моих мыслей о всяких извращениях в этой кровати, которые я сейчас представляю.

— Ты умеешь?

— Ну, эту же кровать я сделал.

На секунду она садится обратно и смотрит на изголовье, потом на меня.

— Ты сделал?

— Да.

— Вау, это прекрасно, — она наклоняется и целует меня. — Ты так талантлив.

Я улыбаюсь. — Если хочешь, я мог бы сделать ее со специальными секретными местами, чтобы ты могла связывать меня.

— О, мой Бог, я хочу! — взволнованно хлопает в ладоши она.

— Я сделаю тебе кровать, Богиня, — обещаю я.

Она гладит меня по лицу.

— Ты хороший мальчик, — мурлычет она, возвращаясь к моему второму запястью.

Как только мои руки надежно зафиксированы на столбиках кровати, она достает манжеты и повторяет те же действия с ногами, оставляя меня с растянутыми в разные стороны ногами и руками. Единственная часть меня, которая остается несвязанной, это мой нетерпеливый член, который стоит по стойке смирно.

Затем она достает новую повязку и кладет ее на тумбочку рядом с кроватью. Она вынимает зажимы для сосков из коробки и кладет их рядом с повязкой для глаз. Она с улыбкой смотрит на кляп, прежде чем положить его на тумбочку. Затем, берет свою сумку и вытаскивает из нее нечто огромное — что это я не совсем понимаю — и кладет его на кровать между моих ног.

— Что это? — спрашиваю я.

— Увидишь, — улыбается она, и я дрожу от предвкушения.

— Ты собираешься меня трахнуть? — спрашиваю я.

Она откидывает голову и смеется:

— Ты еще не готов, малыш.

А потом она продолжает свою подготовку. И я до сих пор остаюсь в неведении, что, видимо, и было ее желанием.

Наконец, она бросает флакон с лубрикантом на одеяло рядом со мной и заползает ко мне на кровать.

Это самое уязвимое положение, в котором я когда-либо был, и я никогда не был так открыт для нее. Готовый ко всему. И мое сердце колотится, как бешеное.

Она тянется к повязке для глаз и скользит ею под моей головой, и немедленно мой пульс начинает грохотать у меня в ушах. То, что у меня нет возможности видеть, заводит меня еще сильнее из-за всех этих штучек, лежащих сейчас на тумбочке. Правильные манжеты удерживают меня, прижимая к кровати, скрипя при малейшем движении. Кожаная повязка для глаз с меховой подкладкой ощущается прекрасно и абсолютно непроницаема, в отличие от шарфов, которые мы использовали до этого. Остальные игрушки остались лежать на тумбочке как угроза. Или обещание? И давайте не будем забывать о смазке и о каком-то загадочном объекте. Я сейчас действительно на грани. Поэтому, когда она касается моего бедра, я так сильно вздрагиваю, что издаю болезненный стон.

— Черт, ты в порядке? — спрашивает она.

— Да, все хорошо, — вздыхаю я, пытаясь отдышаться.

— Хочешь, чтобы я тебя развязала?

— Нет! — я снова вздрагиваю.

Она снимает повязку и зависает надо мной, рассматривая мое лицо.

— В самом деле? Потому что кажется, что у тебя паническая атака. Вдыхай через нос и выдыхай через рот. — Она показывает, как, и я слышу ее равномерное дыхание, пытаясь воспроизвести его.

— Я бы не назвал это паникой, — говорю я ей, выдыхая каждое слово, чувствуя как беру ситуацию под контроль. — Это намного приятнее. Это почти оргазм. Это практически панический оргазм. — Я смеюсь над тем, как смешно это звучит.

— Паниоргазм, — смеясь, восклицает она, и этот звук помогает мне вздохнуть с облегчением.

— Да!

— Хочешь, чтобы я остановилась? — Спрашивает она, становясь серьезной на мгновение.

— Ты еще даже не начала, — возражаю я.

— Знаю, но посмотри на себя!

— Все будет хорошо, продолжай.

— Ладно, но ты остановишь меня, если будет нужно.

— Хорошо.

Она подходит, чтобы снова надеть мне повязку на глаза.

— Мэгс, — останавливаю ее я.

— Да, — она снова выглядит обеспокоенной.

Я глубоко вздыхаю:

— Я люблю тебя.

Она смотрит на меня, и я не могу понять, о чем она думает.

Беспокойство, не связанное с нашими играми, поражает меня. Зачем я это сказал? Паникуя, я стараюсь все уладить.

— Мне жаль. Наверное, я не должен был говорить это в первый раз, когда я в таком состоянии, — я тяну за манжеты на запястьях. — Это не подходящее время, но мне нужно, чтобы ты знала об этом. Я чувствую это с тех пор, как ты вернулась, все сильнее и сильнее с каждым днем. Я просто смотрел на тебя, и не знал, как это сказать. Я знаю, что чувствую это, чувствую очень глубоко. Ты можешь заставить меня замолчать, это полностью в твоей власти. Наверное, еще слишком рано, и тебе не обязательно чувствовать то же самое, но я всегда любил тебя, и я просто хотел, чтобы ты знала.

Она молча садится верхом на мою грудь и кладет палец под мой подбородок, не позволяя мне смотреть никуда, кроме ее глаз. Темные волосы падают ей на лицо, и мне жаль, что я не могу дотянуться, чтобы заправить непослушную прядь ей за ухо. Она, похоже, не замечает этого, поскольку продолжает просто смотреть. Секунды идут, и страх растет. Затем она вздыхает, чтобы начать говорить.

— Ты единственный человек, которого я когда-либо любила. Меня почти убило то, что ты ушел, и я пообещала себе, что не позволю себе почувствовать это снова. А потом, как только я увидела тебя в том пабе, я поняла, что весь тщательно спланированный план по защите моих чувств катиться к чертям. Потому что я все еще люблю тебя. — Она останавливается и смотрит на меня.

Я с усилием сглатываю.

— И боюсь, что всегда буду.

— Не нужно бояться, — отвечаю я ей. Так хочу обнять ее, но понимаю, что разговор со мной, обнаженным телом и душой, — это то, что ей нужно, чтобы справиться с этим моментом. У нее есть свои причуды, у меня свои. Контролировать — это то, в чем нуждается она. Может быть, это я сделал с ней. Может быть, ей необходимо контролировать то, что происходит с ее сердцем, контролируя человека, которому оно принадлежит. Я не знаю, но я с радостью позволю ей все это, если она в этом нуждается.

— Нет, это всего лишь означает, что ты застрял здесь со мной, — улыбается она, наклоняясь, и ее лицо оказывается в дюйме от моего.

— Я справлюсь.

— Надеюсь, что сможешь, потому что я собираюсь проверить тебя.

Я медленно киваю. Не уверен, что она имеет в виду, физическую проверку или эмоциональную, но я готов к любому из этих вариантов.

Она двигается вниз по моему телу, кусая мой сосок без предупреждения.

— Блядь! — хрюкаю я, понимая, что сегодня испытание будет телесным. Облизывая, она успокаивает место укуса, а затем движется дальше, ниже, туда, где я могу почувствовать ее теплое дыхание на своем члене. Я думаю, что она собирается лизнуть его, когда она садится рядом.

Дерьмо.

— Ты готов?

— Я готов. — уверяю я, затаив дыхание, опять начиная чувствовать то же ощущение.

Она смотрит на меня, изучая.

— Я не буду ее использовать, — говорит она, бросая на тумбочку повязку, которую она все еще держит в руке.

— Нет, пожалуйста, — выпаливаю я. — Я хочу. Хочу все это.

— Если ты уверен. — Она наклоняется надо мной и тянется к тумбочке, но вместо повязки берет кляп.

Сердце мое пускается вскачь, и дыхание становится еще более прерывистым.

— С этим ты не сможешь использовать стоп-слово. — Я чувствую, что она начинает сомневаться в себе.

— Я знаю, — шепчу я. Это дурно, но именно поэтому мне так нравится идея. — Я смогу сообщить, если захочу, чтобы ты остановилась, буду сильно качать головой. Все будет хорошо. Я доверяю тебе.

Она кивает. Глядя на кляп, она все еще решается, сделать ли это. Затем я вижу момент «хуй с ним», и она прижимает его к моему рту.

Я облизываю губы и широко открываю рот. Блядь, это оно.

Я стараюсь приспособиться к нему, пока поднимаю голову так сильно, как могу, чтобы позволить ей застегнуть его сзади. Это неудобно, но комфорт и не является целью.

— Ну, вот, — говорит она, и я откидываю голову назад.

Сейчас я лучше контролирую свое дыхание и так же быстро привыкаю к вторжению.

Затем она берет зажимы и держит их в ожидании кивка, прежде чем приступить к работе. Она сдавливает мой сосок, и я жду мучительной боли, но она так и не появляется. Он сжат, и я чувствую давление, но это не то, чего я ожидал, глядя на эту штуковину. Я смотрю, как она делает тоже самое со вторым соском, а затем смотрит на работу своих рук.

— В первый раз не будем оставлять их надолго, — говорит она мне. — Снимать их — самая веселая часть.

Я видел достаточно порно, чтобы знать это, и я уже жду не дождусь.

Она играет ногтем с крошечным бутоном моего соска, который выступает за зажим, и я чувствую это прямо на моем члене. Блядь! Похоже, что зажимы перепрограммировали мои нервы. Я стону в кляп, и этот звук увеличивает интенсивность происходящего. Это по-настоящему, напоминаю я себе, наблюдая, как она подходит к столу. Нетбольше желания или нужды скрывать то, что заводит меня. Это происходит прямо сейчас.

Она скользит повязкой мне на глаза и круг завершен.

Я чувствую, как она слезает с кровати. Пытаясь расслабиться и подчиниться всему, что будет, я проверяю прочность уз и кляпа между зубами и чувствую себя невероятно от осознания своей беспомощности. Я снова начинаю уплывать. Я не так напряжен, как прежде, но я все равно подпрыгиваю, когда ощущаю странные касания кисти по моему животу. Мне требуется вторая попытка, чтобы понять, что это мягкие кожаные хвосты флоггера, — я и забыл, что он был в коробке. Он снова исчезает, только чтобы вернуться, слегка щекоча мои чувствительные соски. Я пытаюсь оценить свою реакцию, потому что знаю, что это только начало.

Отслеживать ее перемещение по комнате в те моменты, когда нет прикосновений, непросто. Когда ее голос раздается у подножья кровати, я вздрагиваю.

— Ты выглядишь невероятно, — говорит она, поглаживая флоггером мою правую ногу. — Такой идеальный. — Она гладит им левую ногу.

Затем без предупреждения он опускается на мое бедро.

Мой приглушенный вскрик — самый простой в мире звук, который я когда-либо слышал. Это не больно, просто жалит и шокирует, но освобождение, которое позволило мне отбросить стеснение, невероятно.

Она дает мне успокоиться, прежде чем нанести второй удар по другому бедру. Накопленная напряженность наконец-то вырывается из меня с этим резким ударом. На этот раз она продолжает наносить удары по моему телу вверх и вниз, пока не начинает тяжело дышать. Затем она внезапно останавливается, позволяя мне задыхаться и дрожать.

— Дыши, малыш. — инструктирует она, приближаясь к моему лицу, я понимаю для чего и вздрагиваю.

Мое тело трепещет, охваченное напряжением, я могу почувствовать сияние пота, который выступил на нем.

Блядь, я чувствую себя таким живым.

Затем кровать проседает, и Мэгс устраивается на мне верхом. Она гладит меня по лицу. — Шшш. Дыши глубже. Вдох-выдох.

Я стараюсь.

— Лучше? — спрашивает она, когда я успокаиваюсь.

Я киваю. Затем я чувствую, что зажим на моем соске двигается, когда она касается его, посылая удовольствие прямо через меня, и я стону.

— Глубокий вдох, — предупреждает она, и я вдыхаю и задерживаю дыхание.

Жгучая боль, когда она снимает зажим, — это то, к чему я не готов вообще. Я реву, потянув за манжеты, удерживающие меня на месте.

— Хороший мальчик, — мурлычет она. Ее мягкий теплый язык пытается успокоить боль, но он настолько шершавый, что это заставляет меня непроизвольно плакать. Это бессмысленно! Как можно почти кончать, когда тебя кусают, и почти умирать от агонии, когда это делать перестают? Я чувствую, как другой зажим поднимается, и замираю, затаив дыхание. Но потом ничего не происходит, поэтому я расслабляюсь. Именно тогда она это делает. На этот раз быстрее, более жестоко, но в одно мгновение. Мой крик отдается эхом в пустом доме.

Она принимается работать над ним своим язычком, успокаивая, пока я не чувствую себя лучше. И да, я стону. Мне нравится, насколько чувствительными сейчас стали соски.

Я чувствую, как она поднимается и опускается на колени надо мной.

— Ты отлично справляешься. Готов к большему?

Я медленно киваю, не зная, что еще она задумала, и готов ли я к этому. Я в шоке, когда чувствую, что она берет мой член и начинает опускаться на меня. Я думал, будет больше боли.

Она стонет.

Я чувствую, насколько она влажная. Каждый раз для меня это сюрприз, та вещь, с которой я боролся так долго, может на самом деле доставить удовольствие кому-то еще, а не только мне.

Она останавливается с моим членом внутри нее.

— Так хорошо?

Я киваю, пытаясь двигаться в ней. Она поднимается, что делает невозможным для меня продолжить какое-либо движение.

— Только кончик, — шепчет она. — Это все, что мне нужно. — Ее бедра начинают двигаться, и она охает.

Она использует меня, чтобы получить удовольствие. Это пытка, мне нужно больше. Мне нужно погрузиться в нее полностью. Я напрасно пробую вытянуться, но она этого не допускает.

— Просто кончик, — повторяет, задыхаясь, она.

Я хныкаю.

Внезапно слышится щелчок, и низкий звук гудения наполняет комнату. У меня нет времени, чтобы разобраться, откуда он исходит, прежде чем сильные вибрации наполняют мои чувства.

Я безудержно стону, и Мэгс тоже. Должно быть, это то, что она достала из своей сумки. Вибратор. Она прижимает его к клитору, пока вводит только кончик моего члена, поэтому часть его дотрагивается до моего ствола, и я чувствую вибрации внутри нее. Блядь, это потрясающе. Я не могу перестать врезаться в нее, пытаясь попасть глубже.

— Этого достаточно, чтобы заставить тебя кончить? — поддразнивает она.

Скуля, я качаю головой и вхожу снова, но она останавливает меня, прежде чем я вхожу.

Вибрация увеличивается.

— А сейчас? Ты мог бы кончить от этого?

Я обнаруживаю, что от этого трудно дышать, мне нужно больше.

— Если можешь, малыш, то кончай, — поддразнивает она. Она знает, что я не смогу. Это несправедливо. — Бедняжка, — продолжает она, усугубляя муки. — Этого достаточно, чтобы заставить меня кончить. — Она издает длинный стон. — Это все, что мне нужно: ты, врезающийся в местечко, вроде этого, и лучший друг девушки, вибрирующий на моем клиторе. Блядь, это прекрасно.

Она делает вибрацию сильнее, и я кусаю кляп, рыча. Это так хорошо, возможно я могу кончить. Если бы у меня было достаточно…

— Я так близко, детка. Я вот-вот кончу. — Она кричит, разбивая мои надежды, и я чувствую, как она кончает и стонет от удовольствия.

Вибрации покидают меня, и жужжание останавливается. Я стону от разочарования. Может быть, если бы у меня было достаточно времени, это заставило бы меня кончить.

Мэгс спускается вниз по моему телу, не беспокоясь о том, чего лишает меня. Она отходит, пока не встает на колени между моих ног, и ее рука один раз гладит мой член, а затем она исчезает. Я поднимаю бедра, желая большего.

— Очень жаль, что ты не кончил, — говорит она с ложной искренностью. — Возможно, я могла бы попробовать кое-что еще.

У меня все еще перехватывает дыхание, и я чувствую, что схожу с ума от желания. Все, что я могу делать, это стонать.

Щелчок колпачка от смазки привлекает мое внимание. Ее холодные пальцы пробегают по шву моей задницы, и я не могу не попытаться развести ноги, чтобы открыться для нее. Конечно, я привязан, но мои ноги достаточно разведены, чтобы она легко могла скользнуть между ягодицами. Я задерживаю дыхание.

Ее другая рука начинает гладить мой член, когда она кружит вокруг моей дырочки, и я вздыхаю, пытаясь расслабиться.

Я чувствую давление, и ее палец проталкивается внутрь.

Я прикусываю мяч между зубами, хрюкаю, но, когда она выходит, я стону.

— Расслабься, — мягко говорит она. Затем она отпускает мой член и тянется вверх, чтобы вытащить кляп из моего рта, и позволяет ему упасть мне на шею.

Я задыхаюсь, и она возвращается к поглаживанию моего члена, начиная работать пальцем внутри меня.

— О, мой Бог, — стону я.

— Так хорошо?

— Это так… — Без предупреждения она поворачивает свой палец и толкает глубже внутрь, из-за чего голова начинает кружится. — Черт!

— Я так понимаю, это чертовски хорошо.

Она снова прикасается к тому же самому месту, на этот раз осознанно, и я давлюсь словами.

Ее рука скользит вверх и вниз по моему стволу и у меня пересыхает во рту.

— Это твоя простата, малыш. Как ощущения, когда ее гладят?

— Это удивительно, — шепчу я.

— Я тебя не слышу.

— Удивительно! — Я плачу, когда она нажимает на нее. — Я… я… — Черт, я так близко!

— Ты что, малыш?

— Я кончаю. — кричу я, пытаясь предупредить ее.

— Ты так думаешь, да?

— Да, да!

Ее рука, держащая мой член, разжимается, и я остаюсь колеблющийся в ее открытой ладони.

— Блядь! — Я почти плачу от разочарования.

Она обхватывает основание моего члена и сильнее двигает пальцем внутри меня.

— Думаешь, ты можешь кончить без моего поглаживания, малыш?

— Пожалуйста, — прошу я. — Пожалуйста, Богиня.

— Чего ты хочешь, малыш?

— Я хочу кончить, Богиня, пожалуйста.

— Ну, хорошо, — неохотно говорит она. — Надеюсь, ты готов.

Ее рука снова обхватывает меня, и я потрясен. Я никогда раньше не боялся оргазма, но, я чувствую, как он растет во мне, я знаю, что это может сломать меня. Задыхаясь, я сдаюсь и слышу скрип кожи, когда я дергаю за путы, которые меня удерживают.

— Блядь! — рычу я.

28

Вторник, 8 сентября

Мэгс

— Так тихо, да? — Я поднимаю его руку, переплетая его пальцы с моими.

— Да, прекрасно, — говорит он, поглаживая наши пальцы. — Хотелось бы, чтобы так было все время.

— Для тихой жизни у нас обоих есть безнравственные лучшие друзья. — Я смеюсь. — Ты же знаешь.

— Знаю.

— Может просто бросим их и уедем на необитаемый остров?

Он смеется.

— Я был бы не против.

Хихикнув вместе с ним, я вздыхаю.

— Нам нужно хоть немного личного пространства. — Как только эти слова срываются с моих губ, он, кажется, напрягается. В тишине я слышу, как быстро в его груди бьется сердце. Наверное, зря я это сказала. Прозвучало так, будто нам нужно наше собственное место. Конечно, я не это имела в виду. Я не хочу давить, ведь мы вместе только какую-то пару недель. Я думаю, что признание в наших чувствах было настолько эмоциональным, что этого хватит на некоторое время.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, поднимая голову.

Он обхватывает меня руками и быстро переворачивает на спину, прижимая мои руки к подушке и зависая надо мной с похотливым взглядом.

— Я чувствую себя потрясающе, — говорит он с медленной улыбкой. — Ты потрясающая. То, что только что произошло, было потрясающе. Жизнь… — Он не сдерживает ухмылки, — потрясающая! — Он опускает голову и выглядит готовым поглотить меня, и я жду, готовая быть съеденной. — Я люблю тебя, — шепчет он. — Так приятно говорить это. — Затем он перемещается, и у меня перехватывает дыхание.

— Личное пространство — это именно то, что нам нужно, — говорит он, поднимаясь и перекатываясь с меня. Он падает обратно на подушки, и я сажусь рядом с ним.

— Я просто подумала, что надо организовать нашу личную жизнь не в окружении друзей.

— Согласен. Сейчас мы можем побыть наедине, только если они тоже уединяются. А мне нравится уединяться с тобой.

Я смотрю на него, улыбающегося, с задумчивым взглядом. Возможно, он думает о тех вещах, что мы пробовали до этого, или, может быть, о чем-то, что мы могли бы попробовать в ближайшее время. И то беспокойство, которое я начала чувствовать в последнее время, змеями расползается в моей душе.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Почему ты думаешь, что что-то случилось?

— Ты стала дышать по-другому. Как будто хотела что-то сказать, но передумала.

— Ты не думаешь… — я морщу нос, сомневаясь, должна ли я это озвучивать.

— Что? — подсказывает он.

— Ты не думаешь, что мы слишком торопимся?

Он быстро садится, на его лице появляется беспокойство.

— Я не имею в виду то, что между нами, — быстро успокаиваю я его. — Я имею в виду всю эту фигню с игрой.

— Почему ты думаешь, что мы торопимся с нашими играми?

— Потому что прошло еще очень мало времени, и мы пробуем все эти штуки. Я не хочу увлекаться и спешить с чем-то, к чему ты не готов.

— Мэгс, послушай меня. Я полностью готов. Я полностью готов для тебя, и я готов к твоим играм, — развратно говорит он.

— Я серьезно, Уилл. Я знаю, что нам очень весело, но я не хочу делать то, о чем ты мог бы пожалеть.

— Хорошо, теперь серьезно. — Он делает серьезное лицо, чтобы показать, что теперь он не шутит. — Я обещаю тебе, что остановлю тебя, если почувствую, что это то, о чем я могу пожалеть, — Затем он убеждается в том, что между нами есть зрительный контакт, доказывая, что он говорит правду. — У нас есть это унылое стоп-слово, и я использовал его, помнишь? Мы все знаем, чем это обернулось. Но, по крайней мере, ты убедилась, что я буду использовать его, если понадобится.

Я улыбаюсь.

— Ну ладно, тогда скажи мне, что ты еще хочешь попробовать.

— Сейчас? — он выглядит встревоженным.

— Нет, не сейчас, глупыш.

— Боже, я думал, ты пытаешься меня убить.

Я смеюсь и снова ложусь.

— Я согласен на все, удиви меня, — он ложится на спину, поворачиваясь ко мне лицом.

— О какой же самой горячей вещи ты сейчас думаешь?

— Ты знаешь о чем, я говорил тебе.

— Я хочу услышать это сейчас, когда ты не просишь разрешения кончить.

— Я хочу, чтобы ты меня трахнула, — уверенно говорит он. Я не вижу ни капли сомнения. — Я думал, ты сделаешь это сегодня вечером.

— Почему?

— Потому что ты заказала ту игрушку.

— О! — смеюсь я, — Это объясняет, почему ты был таким застенчивым.

— Я просто хотел знать, что это за штука.

— Это вибратор. Моя любимая игрушка. — Я тянусь через край кровати и вытягиваю его из кучи отброшенных удерживающих средств, чтобы показать ему.

— Черт возьми! — восклицает он, — Он огромен!

Я передаю его ему, и он взвешивает его, оборачивая свои пальцы вокруг золотой ручки, пока исследует черное силиконовое тело. Он нажимает кнопку на ручке, и он оживает.

— Ого! — Его вторая рука обнимает меня, чтобы он мог коснуться выпуклой головки. Он ставит скорость на максимум и проверяет, как это чувствуется пальцами. — Мы могли бы повеселиться с этим.

— По-моему, мы только что это сделали.

— Мы сделали, — улыбается он, выключая его и бросая рядом с собой, чтобы он мог сосредоточиться на мне. — И мне это понравилось.

— Паниоргазм? — смеюсь я.

— Это было! Блядь.

— Ну, извини, что разочаровала тебя, у меня страпона не завалялось.

— Я понимаю, теперь все ясно. Я рад, что у тебя его нет. Я рад, что ты не делала этого ни с кем другим.

— Именно. — Я глажу его грудь, и мы замолкаем, просто наслаждаясь тем, что нам так хорошо вместе. — Похоже, мне нужно купить игрушек побольше.

— Нам нужно составить другой список? — с намеком спрашивает он.

— О, детка, — я слегка поглаживаю пальцами его волосы и смотрю ему в глаза. Затем решительно дергаю их. — Ты все еще не заслужил мой кнут. Ты злоупотребляешь тем, что я даю тебе бесплатно. Ты ведь знаешь это, правда? — Мой тон настолько дразнящий, что я почти хихикаю.

Его глаза закрываются.

— Да, Богиня, — шипит он.

— Хорошо. Есть что-нибудь еще, что мне следует купить?

— Я правда не знаю. — Он на мгновение задумывается.

— Почему бы нам не взять ноутбук и не посмотреть вместе? — предлагаю я.

Он встает с постели так быстро, что подсказывает мне, что ему нравится эта идея.

29

Пятница, 18 сентября

Мэгс

Уилл вытекает из паба с ведерком со льдом в руках и несколькими бокалами, и, к моему удивлению, с Джей-Джеем на буксире.

— Черт побери, Мэгс, — с осторожностью говорит Спенсер. — Похоже, твой конкурент вернулся.

Я стреляю в него взглядом, обнаруживая что он ухмыляется.

— Ты не должен был об этом знать. — Я смотрю на Джаз, которая поднимает руки вверх и пожимает плечами без намека на сожаление. Нет, она права, для меня было бы слишком не рассказать об этом хоть кому-то. Черт, и я сказала ей. Итак, теперь все знают, что Джей-Джей поцеловал Уилла. Бедный Уилл.

— Посмотри, кого я нашел, — весело говорит Уилл, совершенно не обращая внимания на взаимный обмен оскорблениями перед его приходом.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, вставая, чтобы поприветствовать Джей-Джея.

— Привет, креветка. Я просто… — Он целует меня в одну щеку. — был на свидании в аду, — Он целует другую щеку. — и этот красавец пришел ко мне на помощь. — Джей-Джей подмигивает Уиллу, который закатывает глаза. — Он был скучным, как дерьмо. Не знаю, как благодарить тебя.

— Я ничего не сделал, — настаивает Уилл.

— Ты пришел как раз вовремя.

Уилл достает бутылку шампанского и начинает ее открывать.

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам? Уилл сказал, что вы что-то празднуете.

— Можешь отпраздновать вместе с нами, — говорит Уилл, вручая ему первый бокал и передавая нам остальные.

— Спасибо. Так что мы празднуем?

— За завершение нашей первой стройки. — Уилл поднимает свой бокал, и мы все повторяем за ним тост и поднимаем свои бокалы.

— И за чертовски хороший результат, — добавляет Спенсер.

— Отличный результат, — говорю я ему. — Настолько, что, когда через пару недель закончится отделка, дом будет представлен в национальном журнале.

— О, вау, — говорит Джаз.

— «Ядовитая Вероника»? — спрашивает Джей-Джей.

— Да, — я морщу нос.

Нос Джей-Джея тоже морщится.

— Так себе удовольствие.

— Я знаю, но нужно. Она весь год пыталась уговорить папу хотя бы на небольшое интервью, но ему удавалось усмирить ее, говоря, что у нее и так слишком много работы. Но, вы же знаете, что ей будет скучно и она начнет придумывать небылицы, если он не согласится. Поэтому он бросил ей ремонт дома как кость.

Джей-Джей кивает.

— Умно.

— Кто такая Ядовитая Вероника? — спрашивает Уилл смущенно.

— Вероника Стэплтон. Она светский журналист, если проще — бездарный кровосос.

— Звучит здорово, — смеется Спенсер, выпив. Затем прищуривается и презрительно глядит на свое шампанское, перед тем как поставить его перед Джаз и поднять пиво.

— Эй, а что случилось с твоим свиданием? — спрашиваю я Джей-Джея, меняя тему.

— Я сказал ему, что Уилл — парень моей младшей сестры, и что я скрываюсь от семьи, и вытолкнул его за дверь.

— Бедный парень.

Джей-Джей пожимает плечами.

— Он должен научиться искусству ведения диалога. Я знал, что онлайн-знакомства — это ошибка.

— О, не рассказывай мне, что все началось с онлайн-знакомства, — прерывает Джаз.

— Правда? — смеется Джей-Джей.

— Что ты знаешь об онлайн-знакомствах, принцесса? — хмурится Спенсер.

— Предостаточно.

Спенсер щурится, но не продолжает расспросов, переводя свое внимание на Джей-Джея.

— Так проблема с Грайндр (прим. пер.: Grindr — приложение, обеспечивающее доступ к геосоциальной сети для геев и бисексуальных мужчин)?

— Не знал, что ты есть на Грайндр, — дразнится Джей-Джей.

— Нет, Спенсер скорее шлюха из Твиттера, — смеется Джаз, взъерошив ему волосы.

Спенсер хлопает ее по руке и поправляет волосы.

— Я знаю, что происходит в мире, спасибо тебе большое. А ты, — указывает он на Джаз, — теперь не так уж и похожа на того ангела из Твиттера, правда?

Это заставляет Джаз заткнуться.

— Все это звучит очень интересно, — Джей-Джей наклоняется вперед, поставив локоть на стол и положив подбородок на руку.

— Спенсер и Джаз познакомились в Твиттере. Это уже история, — сообщаю я ему.

— Ах, любовь в социальных сетях, — вздыхает Джей-Джей.

— Вряд ли, — издевается Уилл. — Они были готовы убить друг друга.

Джей-Джей выглядит заинтригованным.

— Всего лишь небольшое причинение ущерба, — сально улыбается Спенсер, притягивая Джаз к себе на колени и пожирая ее глазами, — не было никакой смертельной опасности.

— Ты так думал, — отвечает Джаз, пытаясь выбраться из его объятий.

— Ого, а я думал, что это моя личная жизнь интересна, — размышляет Джей-Джей, бросая многозначительный взгляд в сторону Уилла.

— Эй, ты можешь не трогать меня? — вроде как срывается Джаз на Спенсера, перетаскивающего ее обратно к себе в кресло.

— Прости, Принцесса, я просто постоянно на взводе от мыслей о тебе, ловящей тунца на моем бильярдном столе.

— Это еще одна штучка для натуралов, о которой я не в курсе? — громко шепчет мне Джей-Джей.

Я просто смеюсь. Джаз почему-то выглядит раздраженной, но пытается не обращать внимания.

Спенсера это не устраивает.

— Ты так горяча, когда в бешенстве.

— И ты все сделал правильно, чтобы снова увидеть, каково это, — бросает Джаз.

— Обещания, обещания, Принцесса.

Джаз обижается и встает.

— В любом случае, я собираюсь пойти выпить.

— Уилл только что принес бутылку шампанского, — он двигает ее бокал ближе к ней.

— Хочу немного воды, мне не слишком хорошо.

Это объясняет ее плохое настроение. Она становится невозможно раздражительной, если ей нездоровится.

— Я с тобой, — говорю я, когда она уходит. Мне лучше пойти с ней, чтобы убедиться, что все в порядке.

30

Пятница, 18 сентября

Уилл

Спенсер наблюдает, как Мэгс и Джаз проходят через паб, и я вижу, как в его голове крутятся шестеренки грязных мыслей. Он совсем не беспокоится о своей подруге, которая только что сказала, что чувствует себя нехорошо. Он практически пускает слюни.

— Серьезно, Спенсер, разберись с этим.

Он отхлебывает пиво из кружки и вытирает рот ладонью.

— Что я сделал?

— У тебя аж язык изо рта вываливается!

— Я просто любуюсь видом.

— Ну, любуйся как-нибудь незаметнее, это неуважительно.

— Извините, Ваше Святейшество! Не знал, что существует закон, запрещающий разглядывать свою собственную девушку.

— Угу.

— И ее горячую подругу, — пробормотал он себе под нос.

Я закатываю глаза.

— Она сказала, что ей нехорошо, разве ты не беспокоишься? И, кстати, они обе — весьма умные женщины, одна из которых каждый вечер ложится в твою постель, чтобы предаваться с тобой греху, и я бы хотел, чтобы от другой ты держался подальше со своими развратными мыслями. Большое спасибо.

— Да неужели? И какими конкретно развратными мыслями?

Я закатываю глаза, позволяя ему разыгрывать невинность.

— Даже не начинай. Я знаю, какие отвратительные идеи ты держишь в своей голове.

— Это какие же?

Я качаю головой.

— Ты знаешь, о чем я, не обязательно опускать меня до своего уровня, чтобы доказать это. Просто прекрати уже. Они обе заслуживают лучшего.

Он скрещивает руки на груди.

— Нет, давай, это должно быть интересно. Давай послушаем.

— Мне бы тоже очень хотелось это услышать, — смеется Джей-Джей.

Что, черт возьми, здесь происходит? Мне не нужен Джей-Джей в команде Спенсера!

— Ох, ну я не знаю, — отмахиваюсь я от них. — В моей же голове нет всей той чепухи, которая у тебя постоянно лезет наружу.

— Да ты так взбеленился из-за этого! Я хочу услышать, из-за чего.

Закатив глаза, я задумываюсь на минуту.

— Ну, ладно. Это будет что-то омерзительно грубое, типа… — Я выпячиваю грудь и делаю все возможное, чтобы вести себя как мудак. — Когда я закончу с ней, капли на ее лице будут похожи на брызги краски.

— Вау!

Я поднимаю взгляд, и вижу ошеломленную Джаз и вздернувшую брови Мэгс.

Я поднимаю руки.

— О, нет, нет. Я просто изображал Спенсера.

Обе девушки поворачиваются к нему.

— Не смотрите, блядь, на меня! Я никогда такого не говорил. — Он смотрит на меня с восхищением. — Я чертовски хотел бы сказать нечто подобное, это было блестяще, но это все твоя заслуга, дружище. — Он хлопает ладонью по столу. — Для тебя все еще есть надежда.

Девушки снова поворачиваются ко мне, но мне нечего сказать. Удивление на их лицах слегка смягчает ситуацию. Я намеревался вести себя по-рыцарски, а в итоге выгляжу хуже Спенсера.

— Я ничего не понял, — Джей-Джей хмурится, выглядя смущенным.

— О, Боже. — Спенсер морщится, как будто он должен нести это бремя мужественности в одиночку. — Позволь мне объяснить. — Он обнимает Джей-Джея за плечи. — Он имел в виду…

Именно в этот момент до Спенсера доходит, что он обнимает руками настоящего гея и вот-вот подробно расскажет ему об эякуляции. Доли секунды я вижу борьбу на его лице и жду, что он оттолкнет Джей-Джея как горячую картофелину, но, к моему удивлению, он почти неразличимо пожимает плечами и продолжает.

— Он имеет в виду, что, когда закончит с ними, их лица будут забрызганы спермой так же, как в мастерских краской забрызгано все вокруг. Теперь понял?

— О! — восклицает Джей-Джей, — Фу.

— Ага, грубо, — соглашается Джаз, присаживаясь рядом.

— Для справки, я не имел в виду, что я хотел бы, я имел в виду… Знаете, что? Забудьте. Давайте просто притворимся, что этого разговора не было.

— Разве у вас такого нет? — спрашивает Спенсер Джей-Джея.

— Чего у меня нет?

— Не у тебя, в смысле, мужчины не делают это друг с другом?

— О, ради всего святого! — я опускаю лицо на руки и издаю стон.

— Что? — Спенсер не видит в этом проблемы.

— У вас такого нет? — повторяет Джей-Джей, испытывая это определение, забавляясь. — Ты спрашиваешь так, будто это бренд майонеза, которого нет в моей стране.

Спенсер разражается смехом, а я умоляюще смотрю на него, призывая не говорить ничего в стиле Спенсера.

— Майонез! — Он рявкает, не обращая внимания. — Хорошая аналогия, мне нравится твой стиль. — Затем он поднимает руку, предлагая дать пять Джей-Джею и, к моему ужасу, Джей-Джей, удивленно, принимает предложение.

— Итак, позвольте мне уточнить прямо сейчас… подождите, нет, это неправильно. — Смеется Джей-Джей. — Ты хочешь знать, кончают ли геи на лица друг друга?

— Ну… я бы не сказал, что очень хочу знать. Но да, мне интересно. Вы это делаете? Я понятия не имею.

Я начинаю биться головой об стол.

— Господи, Спенсер, — Джаз качает головой. — Прошу за него прощения, — говорит она Джей-Джею.

— Нет, все в порядке, — говорит он. — Это довольно забавно. У нас «есть это», — сообщает он Спенсеру. — Я имею в виду, что никто никогда не целится в голову, но это случается. У нас тоже есть «холст» для членов.

— Мы до сих пор об этом говорим? — Я стону, прикрываясь руками. Взглянув вверх, я смотрю на Джей-Джея с разочарованием. — Я думал, что смогу положиться на тебя, что по крайней мере, ты не на его стороне.

— Он довольно забавный, как только перестаешь обращать внимание на всего… — он делает взмах рукой, обводя ею Спенсера. — Всего Спенсера.

— Спасибо, наверное, — Спенсер выглядит озадаченным.

— Видишь, Спенсер? — я чувствую себя реабилитированным. — Он даже не знает тебя, и уже видит, какой ты болван.

Спенсер показывает мне средний палец и вызывающе поворачивается к Джей-Джею.

— Итак, когда вы в постели… — продолжает он.

Я давлюсь своим пивом, теряя шанс остановить его.

— Кто верхний? — заканчивает он.

— О, вау, — Джей-Джей, закатывает глаза.

— Спенсер! — отдергивает Джаз.

— Что? Это же так называется, правильно?

— Именно так, — отвечает Джей-Джей развлекаясь. Я вижу, что он дает Спенсеру достаточно веревки, чтобы повеситься.

— Видите, — Спенсер кивает Джаз, гордясь собой за то, что знает это понятие.

Я бы тоже гордился им, если бы не знал его бесконечного потенциала говорить глупости.

— Итак, кто же тогда «мужчина»?

И вот оно.

Джей-Джей, к его чести, остается развлекающимся.

— Почему люди думают, что нормально спрашивать об этом геев? Вы бы не стали спрашивать гетеросексуального человека, что он делает в постели.

— Эмм, потому что совершенно очевидно, кто верхний в гетеросексуальной паре.

— Это очевидно? — Мэгс и Джей-Джей спрашивают одновременно.

Мой желудок переворачивается, боясь привлечь внимание, пока Спенсер поддевает меня. И я стараюсь не думать о ремне, наших заказах, которые мы все еще не использовали, на случай, если они могут читать мои мысли.

Спенсер продолжает смотреть на Мэгс, бросая ей взглядом вызов.

— Какое бы странное дерьмо вы двое не использовали, его член входит в твою киску. Итак, он верхний. Точка.

— О, Боже мой! — Джаз роняет голову на руки.

— О, Спенсер, — Мэгс наклоняется, чтобы взять в ладони его лицо и слегка похлопать по нему. — Тебе есть чему поучиться, — затем она бьет его ощутимо сильнее.

— Ай.

Человек, который не должен что-то делать для меня.

— Ты заслужил это, — ворчит Джаз.

— Почему это?

— Потому что ты идиот.

Мэгс наклоняется ко мне.

— Забери меня домой, — шепчу я, внезапно почувствовав необходимость уйти отсюда.

Она шевельнула бровями.

— Собираешься усеять брызгами мое лицо? — шепчет она мне.

Я начинаю морщиться, а затем понимаю, что она может говорить серьезно.

— Я, э… Если только ты хочешь этого.

Мэгс смеется.

— Если ты будешь хорошим мальчиком, я позволю тебе, — мурлычет она. — Или, думаю, мы сможем доказать, что Спенсер ошибается в том, кто верхний.

Я стараюсь скрыть свою реакцию, а не схватить и утащить ее домой, но Джаз набрасывается на Спенсера, убивая все настроение нашего момента.

— Что в тебя вселилось? — спрашивает он ее, не стесняясь окружающих.

— Ничего, — отвечает она, отступая. — Я просто чувствую себя неважно, а ты и правда действуешь мне на нервы.

— Что не так? — спрашивает Спенсер со вздохом.

— Я не знаю. Я внезапно почувствовала тошноту и могла бы обойтись без твоего мудачества.

— Пфф, — он усмехается лишь только от мысли, — надеюсь, ты не беременна.

Это типичная для Спенсера дерзость, но хмурый взгляд, которым Джаз награждает его, подсказывает мне, что он будет сожалеть, что живет. Мне почти жалко его.

— И что, черт возьми, это должно значить? — огрызается она.

Спенсеру не удается даже подумать над ответом, прежде чем она срывается.

— Хотя знаешь, оставь это при себе. Если это твоя позиция, я не хочу этого слышать.

— Но…

Джаз резко встает, эффектно обрывая его и начиная уходить.

— Ты ведь не беременна? — выпаливает Спенсер, звуча нехарактерно отчаянным.

Джаз оборачивается и смотрит на него, эмоции вот-вот вырвутся на свободу.

— Это имеет значение? В любом случае, не похоже, что тебе это интересно.

После этого она уходит.

Десять секунд ошеломленной тишины.

— Лучше пойду-ка я за ней, — говорит Мэгс, доставая сумку.

— Я с тобой, — не колеблясь, я встаю вместе с ней.

— Сиди, — тихо командует она.

Я мгновенно сажусь, глядя на нее с недоверием. Неужели она просто доминирует надо мной перед всеми? Мои щеки вспыхивают, и мой член тяжелеет.

Блядь.

Наверно, она не это имела в виду, но тогда что?

Я киваю, потеряв дар речи, и остаюсь на своем месте. Когда я бросаю взгляд на Джей-Джея, он выглядит удивленным.

— Впечатляюще, — он одобрительно кивает. — Я всегда знал, что в ней это есть.

— Что, черт возьми, это было? — рассеянно спрашивает Спенсер, пока я наблюдаю, как Мэгс исчезает из паба.

— Ты просто идиот, — я качаю головой, пытаясь подавить свою потребность. — Шокирующая новость.

Джей-Джей делает глоток своего напитка, будто чувствует себя незваным гостем. А я чувствую себя неловко перед ним. Не самое лучшее знакомство с нашей группой.

— Извини, обычно все совсем не так, — говорю я.

— Все нормально. Ты спас меня, вытащив с того свидания. Здесь гораздо интереснее, поверь мне.

— Она… — Спенсер погружается в свои мысли и смотрит в ту сторону, куда ушли девушки. — Она не может быть б… — Он запинается, выговаривая это слово. — Беременной. Правда?

— Похоже, ты задел ее за живое, — корчит рожицу Джей-Джей.

— Позволь Мэгс успокоить ее. И, блядь, разберись со своими тараканами, прежде чем в следующий раз откроешь рот.

Это то самое мгновение, когда он закрывается и не может больше ничего воспринимать.

— Я пойду домой, — бормочет он и медленно встает, таща себя, будто несет весь мир на своих плечах.

Джей-Джей присвистывает, качая головой:

— А я думал, что мое свидание ужасно.

***

Осматривая повреждения, пока иду по коридору на кухню, решаю узнать, как Мэгс, прежде чем приступить к уборке. Достаю телефон и начинаю набирать сообщение.

У: Как у вас дела?

М: Ну, давай посмотрим… Джаз тошнило. Затем она плакала. Затем она, рыдая, начала собираться, и теперь ее снова тошнит.

У: Собираться?

М: Да, она убедила себя, что ей нужно вернуться в Лондон, чтобы подумать.

У: Дерьмо.

М: Ага.

М: Она непреклонна. Не думаю, что смогу остановить ее, она правда очень расстроена. Думаю, я поеду с ней, хотя бы на одну ночь. Я беспокоюсь о ней, и не хочу, чтобы она была одна.

У: Конечно, поезжайте вместе.

М: Как Спенсер?

У: Нам нужна новая дверь в гостиной.

М: Оу, хреново.

У: И, судя по стеклу повсюду и пиву, все еще стекающему по стене на кухне, я бы сказал, что он выпил, а потом решил, что он не в настроении.

М: Черт, Уилл, пожалуйста, не мешай ему. Я не хочу, чтобы ты стал следующим, кого он ударит.

У: Все в порядке, Мэгс, я могу позаботиться о себе.

М: Где он сейчас?

У: Заперся в своей комнате. Когда я вернулся домой, он уже был там. Ты не думаешь, что она..?

М: Беременна? Нет. Она на таблетках. Она просто в шоке от его реакции.

У: На 100 % нет?

М: Нет, я думаю, нет. Она очень эмоциональна, и ее тошнит. Когда вернемся домой, я сбегаю и куплю тест, чтобы быть уверенной.

У: Наверное, это хорошая идея. Это поможет разобраться со всем этим беспорядком, убедившись, что это не так.

М: Уилл, а если так? Даже если это не так, он не может забрать свои слова обратно.

У: Я знаю. Он мудак.

М: Да, он такой. Слушай, мне нужно идти. Я дам тебе знать, когда мы приедем домой.

У: Хорошо, удачи на дороге.

31

Суббота, 19 сентября

Мэгс

— Мне действительно плохо. Я не могу прийти, пока я в таком состоянии. — Джаз разговаривает с кем-то, отвечая на звонок слабым голосом. — Да, я знаю… с вами все будет в порядке? По крайней мере пару дней я не смогу находиться рядом с местом, где готовят еду… Я дам вам знать… Хорошо, позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится… Спасибо, пока. — Джаз вешает трубку и падает на подушку.

— Все в порядке?

— Да, с ними все будет хорошо в эти несколько дней.

— Хорошо, теперь нам просто нужно разобраться, что делать с тобой.

Джаз стонет и накрывается одеялом.

Она не в состоянии говорить прямо сейчас, поэтому я выхожу из комнаты. Я позволила ей позвонить, потому что она попросила телефон и едва не заплакала, когда я попыталась отказать ей. По-видимому, она начальник, и должна показать пример, поэтому ей требовалось извиниться самой. Я никогда не видела ее настолько эмоциональной. Она изменила свое отношение к Спенсеру, что говорит о многом.

Как только я закрываю дверь, я слышу, грохот ее шагов по полу, быстро направляющихся ванную, но я оставляю ее. Я ничего не смогу сделать, кроме как смотреть, а кому это нужно? Кроме того, я здесь для нее, но я не собираюсь заболеть.

Я щелкаю выключателем на чайнике и ставлю одну кружку на стол. Она едва ли способна удержать в желудке воду, поэтому чай она пить не будет. Вынимаю свой телефон, пока жду чайник, и размышляю над тем, что я скажу Уиллу. Джаз не беременна, у нее жар и желудочный грипп. Ей должно было серьезно не повезти оказаться беременной, помимо этой фигни. Она не хочет, чтобы я говорила Уиллу, потому что она думает, что он расскажет Спенсеру. Она хочет оставить его в неведении в наказание.

Я не уверена, что это справедливо.

В основном потому, что я знаю, что Уилл спросит меня, и я не собираюсь лгать ему.

Поэтому я здесь, не разговариваю с ним. Только так я смогу избежать разговора.

Это чушь собачья.

Мы взрослые люди. Я могу успокоить своего бойфренда и попросить, чтобы он никому не говорил.

Блядь, я могла бы приказать никому ничего не говорить, и это было бы жестко. Но я не собираюсь этого делать. Мне не нужно. Мы доверяем друг другу. Правильно?

Я вздрагиваю, когда мне приходит в голову, что я только что назвала его своим парнем. Я знаю, что это факт, у меня просто не было настоящей возможности проверить это. Это кажется каким-то ребячеством, как будто недостаточно того, что он есть. Но, думаю, что слишком рано думать об альтернативных названиях. На данный момент бойфренд, и сентиментальному подростку во мне это нравится. Я не знаю, почему до меня до сих пор не дошло, что я могу так его называть. Наверное, я была поглощена остальными именами, которые ему давала. Мне нравятся другие названия тоже, не поймите неправильно, но они только для нас. Парень, это для всех остальных. И да, он мой, поэтому я напишу ему прямо сейчас. Если Джаз хочет наказать Спенсера, она может это делать, а я хочу сказать доброе утро своему парню.

М: Доброе утро!

У: Доброе утро, как она?

М: Она в порядке. Отдыхает.

У: Ты заставила ее сделать тест?

М: Нет, этого не нужно. Она действительно просто больна, у нее жар. Я просто не видела, чтобы она плакала так часто. Не говори ничего Спенсеру, они должны поговорить об этом сами. Что он говорит?

У: Ничего. Он не выходил из своей комнаты с тех пор, как вернулся из паба.

М: О, дерьмо, он все еще там? Он не убежал снова?

У: Я тоже об этом думал, но машина здесь, и я слышал, как он двигался по комнате.

М: Слава яйцам.

У: Ага.

М: Ты в порядке?

У: Да, я в порядке, просто устал.

М: Ты не спал?

У: Нет, я дерьмово спал.

М: Почему?

Перед тем как он начинает печатать, повисает долгая пауза.

У: Вчерашний день долго не отпускал меня.

М: Не волнуйся, Джаз не беременна. Ее рвало всю ночь и знобило, это желудочный грипп.

У: Не в этой части. С этим они могут разобраться сами.

М: Что тогда?

Проходит пара минут, а он даже не начинает печатать. Я перебираю различные варианты в своей голове, пытаясь понять, что это может быть. Я его чем-то расстроила?

М: Уилл?

У: Это эгоистично. Тебе нужно быть там, с Джаз.

М: Ты расстроился из-за того, что я поехала сюда?

У: Нет, вовсе нет!

М: Ну, тогда что?

У: Просто ты сказала «домой». Ты сказала, я поеду домой с Джаз.

М: О.

Он снова замолкает, и я не знаю, что сказать. Трудно успокоить его, я все еще не разговорила с Джаз об этом. Так много всего произошло, я просто ждала, пока все уладится, прежде чем мы обсудим поиск жилья. Я не знаю, что она хочет делать. Когда я смотрю вниз, он, наконец, начинает печатать.

У: Я веду себя глупо, это правильно, что ты поехала с Джаз, когда она почувствовала, что ей нужно уехать. Это просто заставляет меня считать, что ты здесь временно.

М: Я не считаю это временным.

У: Хорошо, если это постоянно, у тебя больше нет необходимости держать это место, так?

Я усмехаюсь. Медленно осознавая то, что он показывает мне, чего он по-настоящему хочет. Он хочет знать, что я здесь останусь, конечно. Но он мог просто спросить. Я думаю, что он сказал мне это с обидой, так как я знаю, как справиться с подобным. Он мог бы поступить по-другому, но он обижается, и обида является чем-то, что требует принятия соответствующих мер.

Он подталкивает меня, чтобы получить то, чего он хочет.

Когда он чувствует себя неуверенно, он хочет, чтобы я властвовала, а не утешала.

Боже, это ответственность.

Мое молчание явно усиливает его неуверенность, потому что он снова набирает текст.

У: Извини, я не хочу подталкивать тебя. Я знаю, что ты делаешь то, что считаешь правильным. Я слишком много думаю.

М: Мне нравится знать, о чем ты думаешь.

У: Я думаю о тебе. Я никак не могу выбросить тебя из головы.

Я хватаю край столешницы для поддержки. Вау. Сейчас, когда мне нужно призвать Богиню, я сжимаюсь внутри. Это не слишком доминирующе, я знаю, но его слова делают это с моим внутренним романтиком, потому что он действительно так думает. К счастью, он не может видеть меня, поэтому я должна сыграть свою роль, и я действительно думаю, что это то, что ему сейчас нужно.

Блядь, трудно взять это очарование и ничего не дать взамен.

Давай, Мэгс, он думает о тебе, он не может выбросить тебя из головы, это требует вознаграждения, а не любовь-морковь. Сделай это.

М: Хорошо. Теперь, я скоро буду ДОМА, но сегодня я собираюсь остаться здесь с Джаз. С тобой все будет в порядке без меня?

У: Нет. Я скучаю без тебя.

М: *хватаю в кулак твои волосы* Ты не будешь больше обижаться, мальчик?

У: О, Боже.

М: Думаю, на самом деле ты хотел сказать Богиня.

Часы говорят мне, что уже 4 часа дня, и я тяжело вздыхаю. Я не понимала, насколько привыкла, что могу работать на своем месте на террасе, но сейчас эти четыре стены окружают меня. Зная, что я уже почти истекаю кровью от написания всех этих слов, я собираюсь, закрываю свой ноутбук и встаю, чтобы сделать еще чая. Я была, по крайней мере, достаточно дисциплинированной, чтобы оставить свой телефон на столе, поэтому сегодня мои слова не так уж и плохи.

Сделав чай, я проверяю свой телефон. Пришло сообщение от Уилла.

У: Я весь день думал об этом бардаке, и я очень разочарован в Спенсере. То, как он отреагировал, было ужасно, и я не обвиняю Джаз за то, что она ненавидит его. Я просто хотел, чтобы ты знала, что если бы это случилось с нами, тебе не пришлось бы задаваться вопросом, буду ли я с тобой. Я люблю тебя. Я бы никогда не позволил тебе пройти через нечто подобное в одиночку.

Я чуть не роняю свой чай. Я ставлю его на стойку со стуком, проливая немного. Дерьмо. Бросив телефон, я убираю беспорядок, хотя это действительно неважно, просто мне нужно занять руки чем-то привычным. Это кажется проще, чем переварить то, что он только что сказал. Одну минуту назад он нуждался, чтобы я помогла ему почувствовать себя лучше, а затем он выбивает у меня почву из-под ног этим. Черт побери.

Мне нужно сесть.

Я сажусь на пол и откидываю голову назад, громко стукнувшись головой об дверцу шкафа.

— Ой.

— Ты в порядке? — каркает Джаз, пересекая кухню, выглядя потрясенной и запутавшейся в одеяле.

— Ага, все хорошо.

Она с недоумением смотрит вниз, пытаясь понять, почему я сижу на полу, но для нее это чересчур, думать об этом, поэтому она опускается напротив меня, завернувшись в свое одеяло.

— Почему мы на полу? — спрашивает она, закрывая глаза.

— Мне просто нужно было присесть на минутку.

— Уверена, что стобой все в порядке? — спрашивает она, ее голос хриплый ото сна.

Я снова смотрю на свой телефон и выдыхаю.

— Да, я в порядке, как ты себя чувствуешь?

Джаз поднимает голову и открывает одно веко, подозрительно глядя на меня.

— По голосу не скажешь, что-то случилось?

Я позволяю себе намек на улыбку.

— Ничего плохого.

— О?

Я поднимаюсь и проверяю рукой ее температуру.

— Ты выглядишь немного лучше. Хочешь чего-нибудь съесть?

Она качает головой.

— Только чай.

— Иди и ляг на диван. Мне нужно быстро отправить сообщение, и я принесу тебе чай.

— Хорошо, — отвечает она, без энтузиазма пытаясь подняться.

Я должна помочь ей встать, прежде чем отправить ее в гостиную, а затем снова вернуться к телефону.

М: Я тоже тебя люблю. Очень сильно. Извини, что я не ответила, я отложила свой телефон, пока писала.

У: Все в порядке, я догадался об этом. Я просто хотел сказать тебе это, вот и все.

М: Это было очень милое сообщение. Спасибо.

У: Ты вернешься сегодня вечером?

М: Нет, она проболела весь день и не готова к этому, поэтому мы останемся здесь, извини. Она только что проснулась. Мне нужно убедиться, что с ней все в порядке.

У: Хорошо. Скажи ей, я надеюсь, что она чувствует себя лучше.

М: Напишешь мне, когда закончишь работать?

У: Хорошо.

Я уверена, что он разочарован тем, что мы не вернемся домой сегодня, но я могу заниматься только одним делом за раз.

Я опрокидываю остатки своего чая в раковину и делаю два свежих, неся их в гостиную. Джаз наполовину сидит, наполовину лежит, свернувшись в шар, на одном конце дивана, поэтому я ставлю ее чай на столик у ее головы, садясь на другом конце дивана.

— Спасибо, — тихо говорит она, не открывая глаз.

— Как ты себя чувствуешь?

Она поднимает голову и медленно заставляет себя сесть, чтобы суметь поднять чай.

— Как дерьмо. — Она отпивает его и глотает, останавливаясь, чтобы понять, меняется ли то ее самочувствие. Когда это кажется неэффективным, она смотрит на меня. — Однако, меня не тошнило уже несколько часов, так что, это результат.

— Ты хочешь поговорить о…

— Не произноси его имя, — Джаз останавливает меня на половине фразы. — Он это сделал.

— Вот так?

Джаз спокойно отпивает еще чая.

— Он показал мне, какой он на самом деле. Я не хочу его видеть.

— Но ты не беременна, Джаз.

— А что, если бы была? Всякое случается, Мэгс, и он просто показал мне, что я бы осталась одна, если бы это случилось.

— Может быть и нет. Это был легкомысленный комментарий. Ты не знаешь, что бы он сделал, если бы это было правдой.

— Он знает, что это неправда?

— Нет.

— Ну что ж, я нигде его не вижу, — говорит она, обводя рукой комнату. — А ты?

— Нет, — у меня нет выбора, кроме как согласиться с ней на этот счет. Если он думает, что она беременна, его рядом с ней нет.

— Он спрашивал обо мне?

— Нет, насколько я знаю, — признаю я.

— Что ж, вот мы во всем и разобрались, правда?

— Я очень в этом сомневаюсь. — С ними никогда не будет так просто.

Тишина окружает нас. Что, если она права? Что будет со мной и Уиллом, если Джаз и Спенсер вернутся к тому, что будут не в состоянии жить по одному почтовому индексу?

— Не волнуйся, — говорит она, как будто прочитав мои мысли. — Я не бросаю все. У меня есть все, что я хочу, там. Мой магазин, ты, Уилл. Я не собираюсь бросить это, потому что маска Спенсера соскользнула, и я увидела его настоящего. Он должен просто избегать меня, потому что я никуда не уеду. — Она спокойно пьет свой чай. — Вкусно.

Я киваю и обнимаю теплую кружку. Кажется, мне нужно успокоиться.

— Не хочешь объяснить почему ты была на кухонном полу, когда я проснулась?

Жуя внутреннюю часть губы, я пытаюсь решить, могу ли я рассказать ей, что меня просто поразил мой парень, сказав мне, что он никогда не сделает со мной то, что ее парень делает с ней.

— Выкладывай, — говорит она, заметив мою нерешительность.

— Это не имеет значения, я просто получила милое сообщение от Уилла и это…

— Заставило тебя растечься лужицой на кухонном полу?

Я хихикаю.

— Ага, это.

— Оууу, рассказывай.

— Нет.

— О, мой Бог, почему нет?

— Я…

— Мэгс, мы делимся всем друг с другом, секреты неприемлемы, — требует она.

— Но, ты…

— Никаких но. Не нужно пытаться защищать мои чувства. Ты знаешь, что это меня злит сильнее, чем то, от чего ты пытаешься меня защитить.

— Хоть твой парень и кретин, тебе не обязательно наблюдать за тем, насколько все мило у меня.

— Мне нужно это увидеть, особенно потому что он кретин. Мне нужно что-то, чтобы подбодрить меня. Теперь выкладывай.

— Боже мой, ты такая требовательная, когда болеешь. Вот. — Я протягиваю ей свой телефон, с открытым сообщением от Уилла. — Не говори, что я тебя не предупреждала.

Она берет мой телефон и читает весь диалог. Ее глаза увеличиваются.

— Видишь, я тебя предупреждала.

— Нет, дело не в этом. Как давно ты поняла, что любишь его?

Я обдумываю это.

— Пару недель назад.

— Пару гребаных недель? И ты не подумала мне рассказать?

— Я собиралась. Я просто привыкала к этой мысли.

— Мэгс, было очевидно, что вы без ума друг от друга. Мы привыкли к этому, какого черта ты не можешь?

— Потому что… это немного быстро, правда?

— Не для вас двоих, нет.

— Правда?

Джаз пьет свой чай, обдумывая.

— Могу я поделиться своими наблюдениями? — осторожно спрашивает она.

— Конечно, — пожимаю плечами я. Как я могу ее остановить.

— Оказалось, что я многого не знаю о тебе, когда думала, что знаю все.

Хорошо, это, вероятно, правда.

— Все приобрело гораздо больше смысла, когда я узнала об Уилле.

— Итак?

— Итак, прекрати выпендриваться и смирись с этим. Боже!

— Я делаю это.

— Нет, ты скрываешь это от меня, а это значит, что ты скрываешь это и от него.

— Это всего лишь слова.

— Это всего лишь слова. — передразнивает она. — Это те самые слова. Бедный Уилл. — бормочет она, покачав головой.

— Почему Уилл бедный? — обижаюсь я.

— Ты знаешь почему. Ты самый любящий и щедрый человек, которого я знаю, Мэгс, но ты никого не пускаешь в свое сердце все эти годы, что я тебя знаю. Я знаю, что Уилл тот, кто заставил тебя так страстно охранять его, но неужели ты собираешься охранять его сейчас?

— Я не охраняю его. Я действительно открыла его.

— И это тебя пугает?

— Полностью. Но я позволю этому случиться.

— Хорошо.

— Теперь, что насчет тебя?

— А что со мной? — хмуриться она.

— Тебе есть что сказать одному членоголовому, чье имя мне не позволено называть?

— Мне нечего ему сказать.

— Это нормально позволить ему думать, что ты возможно беременна?

— Это нормально для меня. Он заслуживает того, чтобы немного попариться.

— Я не знаю, — признаюсь я. — Конечно, он заслуживает переживать из-за твоего гнева и возможности потерять тебя. Я не уверена, справедливо ли использовать против него незапланированное отцовство.

— Если он захочет спросить, я честно отвечу ему. Если же он такой эгоист, каким кажется сейчас, и не попытается узнать, я не стану его искать.

— Джаз?

— Да? — отзывается она.

— Почему ты так злишься?

— Потому что, — фыркает она. — Ты слышала, что он сказал.

— Я слышала. Могу теперь я поделиться наблюдениями?

— Пожалуйста.

— Может быть, тебе так же нужно сказать те самые слова.

— Что? Нет! Я не собираюсь делать никаких заявлений. Особенно сейчас.

— Я все понимаю. Вот что я скажу. Если нет никакой любви, на его глупый комментарий прошлой ночью можно было бы отреагировать по-другому. Твоя реакция говорит о том, что ты его любишь.

Джаз усмехается.

— Ты была потрясена, потому что, хотя ты пока не готова признать это, он просто разрушил твою мечту.

— Я не мечтала о том, чтобы залететь от этого ублюдка.

— Лжешь. Возможно, ты не обдумывала это намеренно, но где-то в твоей голове была надежда на будущее, даже если ты и не осознавала этого. — Я киваю, подчеркивая свои слова как факт. — Ты говоришь, что чувствуешь приступ тошноты, и это тебя пугает. Теперь тебе кажется, что он не поддержит тебя, если ты в этом нуждаешься.

Она выглядит скучающей.

— К чему ты ведешь?

— Ты любишь его. И, может быть, тебе стоит сказать ему, чтобы он знал, чего ты от него ждешь.

— Я не жду от него ничего. Мы были вместе всего месяц, Мэгс. Только месяц.

— И что? Уилл просто сказал мне это, а мы вместе в два раза меньше.

— О, пожалуйста, у тебя и Уилла позади годы, у вас ускоренная программа.

Я поднимаю брови.

— Ты и Спенсер ходите вокруг да около уже сколько? Возможно, около трех месяцев. То, что вы прекратили играть в игры только несколько недель назад, не тоже самое, как будто вы только что встретились, эти чувства росли какое-то время.

Джаз собирает воображаемые пылинки с одеяла и сбрасывает их.

— Он отлично справляется со штукой вроде парень/девушка. Он твой, ты его, он занимается сексом с тобой, когда хочет, и даже не смотрит на других девушек. Но это непостоянное состояние, оно не может продолжаться так бесконечно. Ему нужно знать, что ты чувствуешь, по крайней мере тогда он будет знать, какое развитие отношений от него ожидают. Я не думаю, что он был бы настолько небрежен со своими словами, если бы знал.

— Я не думаю, что это должно иметь значение. Мне не нужно было объяснять ему, что я жду, что он поддержит меня, когда мне это понадобится. Если он хоть немного беспокоился, он должен был сделать это в любом случае.

Я поднимаю руки вверх.

— Ты права. Он должен был.

— Спасибо.

— Но люди говорят и делают в пылу момента вещи, которые не должны. Ты лучше всех знаешь об этом. Пожалуйста, не списывай его, пока не увидишь, что он будет делать дальше.

Джаз тяжело вздыхает.

32

Суббота, 19 сентября

Уилл

— У нас проблема, — быстро выпаливаю я в свой телефон.

— Что случилось? — обеспокоенно отвечает Мэгс.

— Спенсер только что ушел, чтобы поговорить с Джаз. Это первое, что он сказал за весь день. Я думал, он вот-вот взорвется, но он, вроде как, совершенно спокоен. Он не спрашивал, дома ли она, просто предположил. Я не знаю, что делать. Не знаю, как он отреагирует, когда узнает, что ее нет дома, но он задаст мне кучу неудобных вопросов.

— Да, дерьмово.

— Что мне сказать ему, когда он вернется?

— Скажи, что нас там нет, и пусть он позвонит Джаз.

— Думаешь, она ответит?

— Понятия не имею, но это не наша проблема.

— Ага, но это станет моей проблемой, потому что он узнает, что я говорил с тобой.

— Просто вели ему позвонить Джаз и позволь им самим во всем разобраться. Она сказала, что будет честна, если он потрудится выяснить, как она.

Я слышу, как машина Спенсера возвращается на подъездную дорожку.

— Хорошо, мне пора, — говорю я ей, спешно завершая вызов.

— Где они? — требует он.

Это будет тяжело. Я выпрямляюсь, стараясь не выглядеть так, словно знаю очень много.

— Джаз была очень расстроена, чувак. Она уехала вчера вечером, и Мэгс поехала с ней, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Ты должен ей позвонить.

— Что? Почему ты мне не сказал?

— Ты не говорил ни хрена с тех пор как вернулся из паба. Я просто давал тебе время остыть.

— А я давал время остыть ей.

— Как думаешь, это была хорошая идея? — спрашиваю я, искренне заинтересованный. Для меня странно не быть рядом с той, кто, пусть даже с самой крохотной вероятностью, может носить моего ребенка. Но это же я.

Он на мгновение потерянно смотрит на меня, затем чешет голову.

— Где они? В квартире? Или у ее родителей? — спрашивает он, хладнокровно игнорируя мой вопрос. — Если ты скажешь мне где они, это сэкономит мне массу времени.

— Просто позвони ей, чувак. — Больше я ничего не могу сказать. Я отворачиваюсь и поднимаюсь наверх, потому что это не моя проблема. Он выдвигает стул и усаживается за кухонный стол. Я очень сочувствую ему, но я ожидал большего сопротивления. Может, он все-таки позвонит ей.

Господи, с ними двумя всегда полнейшая неразбериха!

У: Я вернулся.

М: Как прошло?

У: Я сказал ему позвонить ей, и, думаю, он сможет.

М: И все?

У: Да, он может позвонить ей сейчас, она с тобой?

М: Нет, она в своей комнате. Мы должны позволить им самим во всем разобраться.

У: Надеюсь, они быстро справятся. Я хочу, чтобы ты скорее вернулась домой.

Я открываю свои контакты и выбираю Мэгс, глядя на ее фотографию, которую я выбрал для ее аватара, затем глубоко вздыхаю и нажимаю на видеозвонок.

— Привет? — ее голос звучит раньше, чем ее лицо появляется на экране.

Я жду, пока не увижу ее, прежде чем сказать:

— Привет.

Она застенчиво улыбается, так она делает только тогда, когда я беру на себя ответственность за ситуацию, что бывает не очень часто. Я чертовски люблю это, потому что это отвлекает меня от размышлений, действую ли я правильно. Она не ожидала, что я позвоню, особенно не видеозвонок, поэтому я вижу, что ее защита снижается, что является приятной переменой.

— Я просто хотел увидеть твое лицо.

— Я скучаю по тебе, — говорит она. — Я знаю, что это только один день, но я скучаю по тебе.

Я с облегчением улыбаюсь.

— О, хорошо, значит не один я скучаю.

Она качает головой.

— Я не могу дождаться, когда вернусь домой. — Она подчеркивает слово дом, как и в прошлый раз, и мой желудок сжимается.

Извинись, ты придурочный.

— Я сожалею, ты не заслужила всю эту чушь о доме этим утром.

Она приближает телефон, так что только ее лицо находится в раме, и она смотрит прямо в камеру и в мои глаза, ограничивая мой обзор.

— Пожалуйста, не извиняйся, Уилл. Не за что. Ты был прав, это уже не мой дом. — Затем ее лицо смягчается улыбкой снова. — Я просто хотела тебя увидеть.

— Я тоже хочу тебя увидеть, ты не можешь просто вернуться?

— Я думала об этом, — она выглядит виноватой, оглядываясь через плечо на дверь своей спальни, и я вижу, что она закрыта. — Однако я действительно должна быть здесь с Джаз, кроме того, я стараюсь быть взрослой. Я должна продержаться пару дней, не увидев тебя.

— Нет, ты не должна, — ухмыляюсь я. — Взрослость переоценивают.

Она качает головой, неодобрительно улыбаясь.

— Ты снова обижаешься, мальчик?

Услышав ее, говорящую это так естественно, и не использующую голос, которым она говорит в игре, заставляет меня непроизвольно стонать.

Она снижает голос.

— Так легко добраться до тебя.

Я нервно смеюсь и стараюсь незаметно поправить напряжение в джинсах.

— Тебе лучше снять их, если в них не удобно, — небрежно говорит она.

Я смотрю на свой телефон, задумавшись говорит ли она серьезно, зная в глубине души, что конечно же да. Я сопротивляюсь своей естественной реакции задать вопрос и принимаю решение хоть раз сыграть в эту опасную игру. Не говоря ни слова, я встаю и закрываю дверь, поворачиваясь к ней лицом. Ее молчание говорит о том, что она также удивлена, как и я тому, что я собираюсь сделать это, но именно это и делает все более захватывающим.

Медленно я снимаю футболку, а затем расстегиваю джинсы, сбрасывая их на пол.

— Ты твердый? — Спрашивает она.

— Да, — отвечаю я, поглаживая себя поверх своих боксеров.

— Покажи мне.

Мне нравится, как ее простая команда влияет на меня, даже по телефону. И еще больше я люблю то, что после исполнения их я чувствую себя свободным. Я скольжу рукой за пояс своих боксеров и спускаю их вдоль своей эрекции и вниз по ногам.

— Мммм, — мурлыкает она. — Потрогай себя.

Я оборачиваю свою руку вокруг своего ствола, когда иду к ней, заползая на кровать и опускаюсь на колени перед ней.

— Отодвинься немного назад, я хочу тебя видеть.

Я делаю как она сказала и сажусь на пятки, опускаясь в позицию.

— Так лучше, теперь погладь его для меня.

Я хочу попросить ее снять одежду тоже. Я хочу услышать, насколько она влажная, как она скользит пальцами внутрь и наружу. Но осознавать, что ее внимание полностью сосредоточено на мне во время моих действий и на выполнении их для нее, это даже лучше, чем делать это вместе. Я не хочу ничего говорить и просто наслаждаюсь этим чувством. Мой мозг отключается, и мои глаза закрываются.

Когда она начинает говорить, я пугаюсь.

— Представь себе мои руки на своем теле, когда ты касаешься себя.

Мое дыхание перехватывает, и я киваю.

— Где ты их чувствуешь? — Спрашивает она.

Я говорю первое, что приходит в голову:

— На своей шее.

Она издает звук одобрения.

— Мне нравится это, — шепчет она. — Где находится моя вторая рука, пока я сжимаю твое горло?

Ее голос показывает, чего она хочет, но я не могу смотреть на нее. Я не могу открыть глаза. Вместо этого я позволяю своей руке неконтролируемо двигаться, и мои мысли вырываются наружу, словно я один. Так, я нахожу ответ.

— На моих яйцах, — говорю я хриплым шепотом.

— Хммм и что мне с ними сделать? — соблазнительно спрашивает она.

Я не знаю, как ответить, я чувствую, что ее рука действительно обернута вокруг моего горла, сжимая его, и интенсивное удовольствие от сжимания моего члена рукой сильно отвлекает. Она отвечает за меня прежде, чем мне придется серьезно задуматься.

— Я поглаживаю их? Хм? Нежно лаская их, чтобы усилить твое удовольствие.

— Так хорошо, — я вздыхаю, чувствуя ее, как будто она действительно здесь.

— Или ты хочешь, чтобы их немного потянули. Просто достаточно, чтобы ты вздрогнул?

Я слегка вздрагиваю и слышу ее маленький садистский смешок.

— Тебе бы тоже этого хотелось, правда?

Я энергично киваю.

— Я не знаю, что со мной не так, — шепчу я. — Неправильные вещи меня заводят.

— С тобой все так, — успокаивает она меня. — Тебе нравится, когда над тобой доминируют. Тебе нравится, когда я сверху.

Я снова киваю, быстрее работая рукой.

— И кто бы что не делал, и что бы не говорил, поверь мне, что я принадлежу тебе.

— О боже, — я стону слишком громко.

— Ты мой, — собственнически рычит она.

— Я твой, — шепчу я.

— Хмм, куда мне продолжить двигаться после того, как я закончила с твоими яйцами? — Намеренно размышляет она, очевидно, она уже знает свой следующий шаг. — Хочешь почувствовать, как я буду гладить немного глубже?

— О, Боже, да, — вздрагиваю я.

— На этот раз два пальца?

— Я хочу их… внутри меня, — я заикаюсь, задыхаясь, пока я подвожу себя к краю. Я не считаю постыдным признаться в этом. Только необходимым.

— Да? Расскажи мне об этом, — требует она.

— Я хочу… Я хочу… — Я едва могу вымолвить хоть слово, я чувствую, что готов кончить и мне тяжело бороться с этим.

— Скажи мне, — настаивает она, помогая мне вернуться к ней оттуда, где я потерялся где-то рядом с краем.

— Я хочу твой палец внутри себя, — выдавливаю я. Каким-то образом с этой мыслью становится проще справиться, как только она высказана.

— О, блядь, — вздыхает она. — Это звучит очень грязно.

Я держу глаза крепко закрытыми, потому что, если я взгляну на нее, я сойду с ума.

Теперь, когда я вновь обрел голос, я обнаружил, что хочу сказать больше. И Случайные мысли в моей голове теперь выстроились в очередь, чтобы быть высказанными в первый раз. Я начинаю работать рукой медленнее, чтобы суметь сосредоточиться, и как только я чувствую, что контролирую себя, я открываю глаза, чтобы увидеть ее реакцию, когда я скажу ей то, что хочу.

Я глотаю.

— Я хочу, чтобы ты меня трахнула.

— Своими пальцами? — Удивленно спрашивает она, интересуясь понимает ли она меня правильно.

Я качаю головой.

— Ты знаешь чем. — Ссылаясь на совершенно новый страпон, который она купила, и который до сих пор остается в коробке.

Она издает хриплый звук, и наклоняется над камерой.

— Ты уверен, что справишься с этим? Большинство мужчин не смогли бы.

Я позволяю своей руке двигаться быстрее.

— Да, — я задыхаюсь. — Я могу справиться с тем, что ты меня трахнешь. Я хочу тебя.

— Посмотрим, — поддразнивает она.

— О, блядь, — стону я. Я так близко, я откидываюсь назад, положив свою свободную руку на кровать позади меня, и направляя свой член в руку, пока она скручивается вокруг моей головки и снова возвращается к основанию. Мэгс наблюдает за мной минуту, пока я не готов взорваться. Я не спрашиваю. Я знаю, она скажет мне когда.

— Почувствуй мои руки на себе, — мягко говорит она. — На своем горле, — она делает паузу. — Чувствуешь это?

И я, закрывав глаза, чувствую, как она держит меня за горло. Я киваю один раз подтверждая.

— Хороший мальчик, — шепчет она. — Теперь кончай.

Задрожав, я кончил. Продолжая ласкать себя во время освобождения. Борясь с желанием обрушиться на кровать, но я хочу остаться там, где она сможет меня видеть.

— Я могу наблюдать, как ты кончаешь весь день, — говорит она. — Возможно, однажды мы увидим, как много раз я смогу заставить тебя сделать это.

Я могу только стонать между вдохами, это все, на что я сейчас способен. Я стараюсь сидеть, но мне нужно упереться на руку для поддержки, потому что мои дрожащие ноги не удерживают меня, продолжая медленно поглаживать свой член.

— Это было здорово, — ободряюще говорит она.

Да, это так. Очень хорошо.

— Я не знаю, что со мной происходит, — я задыхаюсь. — Дерьмо, заставлявшее меня раньше ломать пальцы от смущения, например, секс по телефону, секс по видеосвязи, теперь выглядит совершенно нормально. И со Спенсером внизу. Иисус. — Я качаю головой. — Нам нужно побыть наедине.

— Да, это было бы неплохо, — соглашается она.

Я стараюсь сосредоточиться на ней сейчас, когда я могу дышать.

— Я буду работать над этим, обещаю.

33

Воскресенье, 20 сентября

Уилл

Сидя за столом в саду и корпя над Спенсеровской разработкой плана дома, я вздрагиваю от звука ее голоса.

— Тук-тук, — говорит она с намеком на шутку, стоя позади меня.

— Кто там? — смеюсь я.

— Я скучала по тебе.

— Я тоже по тебе скучал. — улыбаюсь я, вскакивая.

Она шагает вперед, обнимая меня за шею и смеясь.

— Нет, глупый, должно быть: «Я скучал по тебе, как…».

— Какая разница, просто поцелуй меня.

Ее губы встречаются с моими, и я расслабляюсь в безопасности ее рук.

Спенсер быстро встает, и я слышу, как он снимает ключи с крючка на кухонной двери и выходит через боковой проход тем же путем, которым вошла Мэгс.

Я медленно поднимаю ее, так что ее ноги оборачиваются вокруг моей талии.

— Я так сильно скучал по тебе, — шепчу я ей в губы.

— Покажи, как сильно, — шепчет она в ответ.

Я отталкиваю кресло со своего пути, несу ее в дом и опускаю на кухонный стол.

34

Понедельник, 21 сентября

Мэгс

— Вчера вечером он не вернулся домой. Так что, либо они помирились, либо она убила его, — говорит Уилл, поглаживая мою спину.

— Она его не убивала, — уверяю его я. — Поверь мне, если бы она это сделала, она бы позвонила мне, чтобы помочь ей избавиться от тела.

— Верно подмечено. — Его грудь сотрясается от смеха под моей головой. — Надеюсь, что нет. Если и есть человек, способный вдохновить на убийство, то этот человек он, и я не хочу, чтобы ты в этом участвовала.

— Не волнуйся, нас не поймают. Мы скормим его свиньям, они все едят. Доказательств не будет.

— Ладно… — осторожно говорит он. — Это… обнадеживает.

— Не просто смазливая мордашка, — смеюсь я. — Тебе не пора вставать?

— Пора, я просто не хочу.

— Мне нужно домой, проверить как там Джаз.

— Оставь их, пусть сами разбираются, — рычит он, обхватывая меня руками и ногами в знак протеста. — Спенсер все еще там. Ты будешь мешать.

Как только слова вылетают из его рта, мы слышим, как Спенсер вваливается в дверь.

У меня вырывается смех от ироничности происходящего.

— Прекрасно, иди, — надувается он, разомкнув свои руки.

Я поворачиваюсь к нему, тыкая кончик его носа.

— Вот, хороший мальчик.

***

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я Джаз, находя ее сидящей на кухне, когда возвращаюсь домой.

— Намного лучше, — говорит Джаз, и я слышу это по ее голосу.

— Хорошо, я рада. Теперь, надейся на то, что не заразила меня. — Я щурюсь на нее.

— Спенсер сказал то же самое. Сволочи. Вы просто переполнены сочувствием.

— О, ну прости, малышка. — Я взъерошиваю ее волосы. — Итак, вы помирились или расстались?

Она вздыхает и улыбается.

Я хихикаю, качая головой.

— Вы двое просто ужасны, клянусь. И что он сказал в свое оправдание?

— Давай просто скажем, что этого было достаточно, — говорит она уклончиво.

— Ты же не будешь прятаться от этого? — обвиняю я ее, используя ее вчерашние слова против нее.

— Нет, — стонет она. — Я ни от чего не прячусь, просто все еще перевариваю то, что он сказал, и мне хочется побыть с этой информацией наедине. Понимаешь, о чем я?

— Как ни странно, я точно знаю, что ты имеешь в виду. — Я награждаю ее прямым взглядом, и она вздрагивает.

— Туше, я идиотка.

— Бинго, — я щелкаю пальцами и смеюсь.

— Ты тоже идиотка, — смеется она.

— Так он действительно сказал достаточно? Я не хочу, чтобы ты уклонялась, потому что в глубине души понимаешь, что он не сказал того, что должен был сказать.

— Он сказал достаточно, — она влюбленно улыбается. — Он сказал даже больше, чем нужно.

Мои брови поднимаются.

— Какие-то заявления?

Она качает головой.

— Не те самые слова, нет, но он по-своему дал мне понять, что я для него самое важное в мире.

— Хорошо. — Я киваю. — Если ты довольна, то и я тоже. Но этого не повторится, — предупреждаю я ее.

— Он отвратителен сам себе, Мэгс. Он сказал, что это была какая-то рефлекторная реакция, которую он выдал пять лет назад в кругу своих товарищей, когда беременность пугала их всех до усрачки, а его школьный друг обрюхатил девушку близнецами. Сейчас он так не чувствует, он просто не подумал. Этого не повторится.

— Это хорошо, — я подхожу к ней и обнимаю ее. Я рада, что они во всем разобрались. Чертовски рада, если говорить откровенно. Она обнимает меня за талию, и я чувствую ее облегчение. — Почему ему потребовалось столько времени?

— Он сказал, что осознал, что облажался сразу же, и был момент, когда он был так зол на себя, что сломал кое-что, — говорит она, разрывая объятия. — Он понял, что мне действительно нужна его поддержка, и я нахожусь там, потенциально беременная, обиженная и одинокая, и он был настолько разочарован в себе, что не мог встретиться со мной.

— Тогда почему он не позвонил тебе, когда Уилл сказал ему?

— Он сказал, что ему нужно было время, чтобы подумать, действительно ли он может быть тем человеком, который мне нужен, если он на самом деле мне нужен.

— И?

— И он готов.

— К чему?

Джаз выдыхает.

— Судя по тому, что он сказал прошлой ночью, готов ко всему.

— Смотрите-ка, похоже, кто-то собирается засунуть булочку в эту духовку.

— Есть вероятность, что он думает, что она уже на столе. Но поверь мне, эта печь нуждается в предварительном нагреве.

Я закатываю глаза.

— Мужчины!

— Я все правильно поняла?

— Однако же ты тоже не против, взгляни на себя! — Я смеюсь, и она меня толкает.

— Идиотка!

— Рыбак рыбака видит из далека.

35

Пятница, 25 сентября

Уилл

— Ладно, увидимся. Спасибо. Пока, — Мэгс вешает трубку и глубоко вздыхает.

— Все в порядке?

Она слегка подпрыгивает и прикладывает руку к груди.

— Ой, ты напугал меня.

— Извини, когда я вошел, ты разговаривала по телефону. Я не хотел тебя прерывать.

Она улыбается, протягивая ко мне руки. Кроме всего прочего, когда я шагаю в ее объятия, я не чувствую никакой теплоты. Ее тело так же напряжено, как и ее голос во время разговора, и у меня появляется плохое предчувствие. По правде говоря, я чувствовал это всю неделю. Все эти мелочи.

Например, в понедельник, когда мне пришлось ехать к родителям с документами для дома, которые они должны были подписать. Я хотел увидеться с ней, когда вернусь домой, но она заранее сказала мне, что я устану, и она увидится со мной во вторник. Я чувствовал в тот момент, что могу сам решить, слишком ли устал или нет, но отпустил это, потому что, возможно, у нее была работа, которую нужно сделать, и что она слишком вежлива, чтобы сказать об этом.

Во вторник у нее болела голова, и она не хотела, чтобы я присматривал за ней, она просто хотела спать.

В среду я был занят. Она, кажется, не возражала.

В четверг мне удалось провести с ней немного времени, но она выглядела тихой.

И вот мы здесь в пятницу, и я не знаю, накрутил ли я сам себя, но я определенно чувствую, что что-то не так.

— Ты выглядишь напряженной, — я расслабляюсь в ее руках, в надежде, что она сделает то же самое, но безрезультатно.

— Я в порядке, — говорит она сдержанно, отстраняясь и занявшись наполнением чайника.

— Мэгс.

Она поворачивается, выглядя озабоченной.

Я хмурюсь.

— Что не так?

Она дарит мне тугую улыбку.

— Это были люди из журнала, просто организационные моменты.

— Вот почему ты так напряжена?

Она вздыхает.

— Наверное.

Я обнимаю ее за талию.

— Могу я помочь?

— Все в порядке, — быстро говорит она. — Мне просто нужно пережить это и забыть.

— Скоро?

— Через неделю.

— Я могу побыть здесь, если хочешь. Прослежу, чтобы они не чересчур напрягали тебя.

— Нет! — почти настойчиво выпаливает она. — Ну, ты же занят, и тебе не нужно держать меня за руку. Я могу справиться с Вероникой.

— Ладно, — я притягиваю ее к себе и решаю не касаться этой темы, стараясь не слишком беспокоиться о том, что для нее это может быть непростая неделя.

36

Пятница, 2 октября

Уилл

Мне кажется, я едва видел Мэгс, с тех пор как мы закончили работу в ее доме. Сначала мы наблюдали за драмой между Спенсером и Джаз. Затем, из-за бесконечных передвижений туда-сюда с документами, которые нужно подписать, и необходимости работать над планом нового дома со Спенсером, у нас почти не было свободных вечеров. У нас было несколько жарких споров о спецификациях, на которых я настаиваю. Спенсер думает, что я целюсь слишком высоко, но я не двигаюсь с места. Я хочу, чтобы этот дом был лучшим.

Мэгс больше пишет, и это здорово, ведь я отвлек ее от этого на слишком долгое время. Но мы долго не виделись, и это отстойно.

Я решил, что сегодня воспользуюсь незапланированным выходным, чтобы пойти и удивить ее. К ней придут люди из журнала, и я знаю, что она не нуждается во мне, но я хочу поддержать ее морально.

Я вхожу через кухню, как всегда, и прохожу через коридор. Молодая девушка и мужчина пробегаются по списку и делают заметки.

— Мы сделали бассейн и новое крыло. Они заканчивают с комнатами внизу. Нам нужна кухня сразу, как только прибудет еда, и спальни наверху, — говорит девушка мужчине. Она поднимает взгляд от своего блокнота и смотрит на меня с подозрением.

— Мэгс где-то здесь? — спрашиваю я, чтобы как-то оправдать свое присутствие.

— Она в кабинете.

— Ладно, спасибо. — Я продолжаю идти в офис Джорджа, когда Джей-Джей выходит, посмеиваясь, а за ним следуют Джордж, Мэгс и очень утонченно одетая женщина. За ними я вижу фотографа и его помощника, собирающего оборудование.

— …благодаря этому прекрасному молодому человеку, — рассказывает Джордж женщине, похлопывая Джей-Джея по спине.

Это суровое воспоминание о том времени, когда мой мир изменился в одно мгновение. Теперь все иначе, напоминаю я себе. Мэгс любит меня.

Группа замечает меня, стоящего там, как одинокого придурка на свадьбе.

— И кто этот прекрасный молодой человек? — спрашивает кокетливо женщина вдвое старше меня, предлагая мне руку.

— Привет, я Уилл, — я встряхиваю ее руку. — Я…

— Уилл — строитель, который проделал эту замечательную работу по расширению, — вставляет Мэгс.

Взъерошенная женщина бормочет поздравления, но явно теряет интерес, как только узнает, что я никто, и обращается к Джорджу:

— Хорошо, спасибо, что выделил мне время в своем напряженном графике, Джордж, это удовольствие, как всегда. Я не буду задерживать твой вылет, мы продолжим снимать остальную часть дома.

— С удовольствием, Вероника, спасибо. — Он целует воздух возле ее щек, и она возвращается к своим помощникам в кабинете.

Я теряю дар речи, мое сердце падает в пятки.

Строитель? Уилл — строитель…

Я понимаю. Джей-Джей — «прекрасный молодой человек», а я — «строитель».

— Что ты здесь делаешь? — шипит Мэгс, беря меня за локоть и ведя меня обратно в прихожую и, более конкретно, к парадной двери. Я вижу Джей-Джея и Джорджа, обменивающихся неловкими взглядами, пока меня утаскивают, что лишь усиливает мое унижение.

— Я пришел оказать тебе некоторую поддержку, но… — Но ты явно не хочешь, чтобы я был здесь… Но ты стыдишься меня… Но я знал, что никогда не буду достаточно хорош для тебя, как рассчитывал… Но, конечно, я не скажу тебе об этом. — Но ты занята, поэтому я пойду.

Хуже всего, она не пытается остановить меня. Вместо этого она просто говорит: «Хорошо. Увидимся вечером», когда я делаю шаг к входной двери.

— Уилл, постой, — кричит Джей-Джей, когда я сбегаю по ступенькам. Болезненные воспоминания о том, как однажды мое сердце разбилось в этой прихожей, и мне снова нужно точно также поспешно сбежать, наполняют мою голову. В глубине души я знал, что этот день наступит, и все же, я все еще не был к этому готов.

— Все в порядке, Джей-Джей, не волнуйся, я все услышал. — Я отделываюсь от него, не останавливаясь и не оборачиваясь. Мне нужно уйти отсюда.

— Уилл, подождешь меня? — Я слышу его шаги позади меня, он кладет руку мне на плечо. Мне хочется стряхнуть ее и ударить его со всем разочарованием, которое я чувствую.

— Пожалуйста, просто забудь, я в порядке.

Он уводит меня от моей машины в сторону гаражей. Я мельком смотрю на дорогу, где я как бы со стороны вижу свой побег из этого ада. У меня нет сил, чтобы останавливать его, и вскоре я заставил себя сесть на скамейку за гаражами, где садовник иногда ест свой обед. По крайней мере, мы вне поля зрения дома, поэтому я чувствую, что могу немного отдышаться.

— Это не то, что ты думаешь, — говорит он, расхаживая передо мной.

— Она сказала дамочке-репортеру, что я строитель, и постаралась быстро отделаться от меня.

— Она сделала это, чтобы защитить тебя. — Джей-Джей садится рядом со мной.

Я задыхаюсь от горького смеха.

— Буду честен, я никогда не чувствовал себя более беззащитным. — Я смотрю на гектары земли передо мной. — Это смешно. Никогда не знаешь, когда это закончится, правда? Я действительно думал, что все в порядке. Как я был глуп.

— Не спеши с выводами.

— Я не спешу, Джей-Джей, она отстранилась от меня за последнюю пару недель. Я думал, что виновата работа и все эти проблемы с интервью. Полагаю, дело было не только в этом.

— Ты должен понять, это не то, что ей нравится делать. Она ненавидит эту часть своей жизни.

— Я не понимаю. Почему тогда они делают это интервью с журналом, если Джордж знает, что Мэгс это так ненавидит.

— Это то, что она должна делать.

— Вот так? Правда?

— Это необходимо делать время от времени.

— Но почему?

— Потому что, если ты им ничего не дашь, они будут рыться в твоем грязном белье. И если не найдут к чему придраться, то придумают что-нибудь сами.

— Умасливаете их, ты это имеешь в виду?

— В точку.

— Но это не желтая пресса, Джей-Джей. Это солидный журнал.

— Это не значит, что они не будут копаться в сплетнях.

— Что ж, почему она не может быть честной и сказать, что мы вместе?

— Потому что Вероника — гадюка. Она бы вцепилась в тебя, чтобы найти материал.

— Мне нечего скрывать.

— Нечего, но ты действительно готов к вторжению в свою личную жизнь? Если ты кристально чист, то самое меньшее, что ты можешь ожидать, это заголовки типа «Наследница миллионов унижается до рабочего». — Он машет рукой в воздухе, указывая размер заголовка. — Представь, ты в почтовом отделении заглядываешь в журнал и видишь: «Марго Голдсмит, единственная наследница состояния Голдсмитов, встречается со строителем».

Это режет как нож, когда он произносит это вслух.

— Это всего лишь слова, Уилл, не думаю, что они имеют значение. Вы любите друг друга, вот что важно. Твое лицо прямо сейчас говорит мне, что ты не справишься с этим. Представь, что тебе придется позвонить маме и убедить ее не слушать, что они говорят о тебе. Тебе нужно будет рассказать всей твоей семье о коварных журналистах, звонящих им, чтобы получить хоть немного пищи для сплетен. Это не так весело, поверь мне. Почему, ты думаешь, я все еще сижу здесь?

Я сижу молча. Все мои старые, казалось бы, иррациональные страхи проявились в одном ужасающем разговоре.

— То есть все безнадежно? Это то, что ты хочешь мне сказать?

— Нет. Она защищает тебя, вот и все.

— Как мы будем двигаться вперед? Ей всегда придется скрывать меня, это может не сработать, правда?

— Ей нужно защитить тебя только на этот раз. Как только они напечатают этот маленький проблеск на жизнь Голдсмитов, они оставят их в покое на год или два. К тому времени ты будешь в другом месте. Вы окажетесь так далеко, что вам будет все равно, и старая ядовитая Вероника не сможет бросить тень на давно сложившиеся отношения. Кто знает, в следующий раз, когда вам придется иметь с ней дело, вы, возможно, захотите поделиться некоторыми счастливыми новостями. — Джей-Джей подмигивает.

— Я восхищаюсь твоим оптимизмом, Джей-Джей, но нам предстоит долгий путь, прежде чем это произойдет. И я не знаю, как Джордж относится к тому, что мы с Мэгс вместе. Мы почти не виделись, с тех пор, как все стало официальным, и он не выразил никакого отношения к нам. Он ладит со мной и доволен работой, которую мы сделали, но что касается его дочери… Если честно, я даже не знаю, что сказала ему Мэгс, я слишком боюсь спросить. Может быть, он думает, что мы просто друзья. Может быть, я просто обманываю себя.

Джей-Джей громко смеется.

— Что тебе нужно знать о Мэгс, так это то, насколько она близка с отцом. Если что-то происходит в ее жизни, он знает об этом.

— Совсем не значит, что он рад этому. Это не меня он называет сыном, — подчеркиваю я.

Джей-Джей склоняет голову.

— У мужчины может быть много сыновей, Уилл.

Я стараюсь, чтобы в моем голосе не звучала горечь, когда смеюсь над его намеком.

— Пожалуйста. Ты сын, которого у него никогда не было, я просто один из тех, с кем он связался.

Джей-Джей поднимает брови.

— Джордж Голдсмит никогда не связывается ни с кем просто так.

— Когда его дочь случайно встретилась с бывшим, он был бы рад видеть тебя на его месте.

Качая головой, он кладет руку мне на плечо.

— Ты действительно думаешь, что это была случайная встреча?

Мои брови ползут вверх, и я пристально смотрю на него.

Он ничего не говорит.

— Хочешь сказать, это не так?

— Позволь спросить у тебя кое-что. Кто нашел тебя, чтобы дать эту работу?

— Джордж.

— Кто попросил Мэгс контролировать работу и жить в доме, пока он путешествует?

— Джордж.

— Ну что ж, — он кивает. — Думаю, мы бы недооценили его стратегический ум, если бы не предположили, что ваша случайная встреча произошла по инициативе ее отца, который видел, что его дочь что-то упускает в своей жизни, и точно узнал, что и кого.

— Меня? — спрашиваю я, положив руку на грудь. Я не могу поверить в то, что он говорит.

— Да, тебя, — он улыбается.

— Не может быть.

— Это правда.

— Это ты так думаешь, — смеюсь я.

— Так Джордж сказал мне.

— О, мой Бог.

— Нет, не Бог, а Джордж, хотя у них есть некоторые схожие черты характера, — он смеется.

Я смотрю вдаль.

— Если ты ищешь одобрения, Уилл, оно у тебя есть.

У меня нет слов.

Джей-Джей смотрит на часы.

— Мне лучше вернуться. Как только они закончат, я должен отвезти их в конюшни, чтобы отснять все там. Просто подумай о том, что я сказал. — Он похлопывает меня по колену. Затем он встает и, не говоря ни слова, возвращается в дом.

37

Пятница, 2 октября

Мэгс

Я повела себя неправильно. Сердце ноет, хочется плакать, но я знаю, что это не поможет ему или нам. Я должна сказать ему, как я сожалею. Сначала я должна найти его. Я хватаю ключи и выхожу за дверь, и останавливаюсь, когда вижу, что его машина припаркована перед гаражами.

Он вернулся?

Я подхожу к машине, ожидая, что он сидит за рулем, но машина пуста. Может быть, он пошел домой, чтобы подумать. Кто может его обвинить? Ему было о чем подумать. Джей-Джей сказал мне, что говорил с ним, но не обещал, что все будет в порядке. Я так волновалась, и потребовалась целая вечность, чтобы избавиться от Вероники и ее команды. Сейчас они заканчивают в конюшнях.

Я хочу пойти к нему домой, но его машина здесь, и вряд ли я найду его дома. Последнее, чего я хочу прямо сейчас, — обсуждать это по телефону, но я должна его найти. Я звоню ему. Мое сердце опускается, когда сначала идут гудки, а затем звонок переходит на голосовую почту.

Что теперь?

Я решаю вернуться в дом. Возможно, мне придется привлечь Джаз и Спенсера. Я просто не готова признаться им в том, что я сделала.

Я снова открываю свой список контактов и пролистываю его, остановившись на Джаз. Может, попробовать сначала ему написать?! Даже если он не хочет говорить, он должен знать, как мне жаль.

М: Уилл, мне очень жаль. Я все объясню, если позволишь. Просто знай, как сильно я тебя люблю, и что я сделала это ради нас.

Я кладу свой телефон на кофейный столик и бросаюсь на эти дурацкие подушки, которые «именно так» раскладывал папин дизайнер для съемки. Ебаные съемки! Я сажусь и швыряю подушку через всю комнату. Следующую подушку спасает сообщение от Уилла.

У: Я знаю, для чего ты это сделала. Джей-Джей объяснил мне.

М: Я должна была сказать тебе это сама.

У: Что сделано, то сделано.

Моя грудь сжимается. Нет, это невозможно. Я должна увидеть его, доказать ему, что я пыталась его защитить.

М: Где ты?

У: Внизу, у бассейна.

Я вскакиваю, но останавливаюсь. Лицом к лицу мы никогда не говорим, что у нас на уме. Если я пойду туда, мы можем потерять этот шанс.

М: Что там делаешь?

У: Мне нужно было выпустить пар, но я не хотел уходить чересчур далеко. Надеюсь, ты не против.

М: Конечно, я не против.

У: Уход заставил почувствовать это слишком похожим на конец.

Мои глаза наполняются слезами, руки дрожат.

У: Ты отстранилась.

М: Я испугалась.

У: Испугалась чего?

М: Испугалась потерять тебя, если эта сторона моей жизни приблизится к нам.

У: Я чувствовал, что ты отталкиваешь меня, я пытался игнорировать это чувство обреченности, но оно не исчезало.

М: Я не хотела. Мне очень жаль.

Я точно знаю, о чем он говорит. У нас есть новая игрушка, и она все еще в коробке. Он продолжал намекать на ее использование, но я все время откладывала. Казалось, будто это больше, чем то, к чему мы готовы. Меня тогда беспокоило, как пережить сегодняшний день.

М: Уилл, ты вернешься?

У: Можешь дать мне еще немного времени? Я должен побегать, выпустить пар наружу. Я вернусь, я обещаю.

М: Хорошо.

Я хочу увидеть его, но, если ему нужно сперва выплеснуть свое разочарование, я понимаю. Я решила пойти и переодеться, прежде чем он придет. Ненавижу то, как претенциозно я сегодня выгляжу. Мне не нужно, чтобы он видел меня такой, как сейчас, и снова пережил плохие воспоминания. Я хочу, чтобы он увидел настоящую меня. Его Мэгс.

В спальне, сняв одежду, в которой я была, чтобы стать сегодня «девушкой из высшего общества», я чувствую себя великолепно. Я выбираю нижнее белье и надеваю его. Простые черные мальчишеские шортики с кружевом по краю и соответствующий бюстгальтер. Я не собираюсь одеваться, чтобы соблазнить его. Я правда ничего не жду от него сегодня вечером. Буду просто находиться рядом больше, чем осмелюсь просить, и, надеюсь, я верну постепенно и все остальное.

Когда я смотрю вверх, на освещенный закатом сад, я вижу его на беговой дорожке у бассейна сквозь окно в доме. Он бежит, полностью отдавшись этому.

Я никогда не видела его бегающим прежде. Он снял футболку, и его гибкое тело движется так сексуально. Я хочу увидеть его ближе. Я знаю, если я спущусь вниз, то вряд ли смогу устоять. Все тело ноет, когда я просто смотрю на него отсюда.

Я хочу увидеть его, избавляющимся от стресса, помочь ему расслабиться и успокоить его боль, и я хочу быть единственной, кто дает ему то, что ему нужно, а не эта беговая дорожка. Внезапно я отказываюсь от своих планов вернуть все назад постепенно. Если он отвергнет меня, мне будет грустно, но я пойму. Хотя я не думаю, что он это сделает. Потому что он нуждается в этом так же сильно, как и я. Нам обоим это необходимо.

В конце концов, я не тружусь искать одежду. Вместо этого я проскальзываю в свой черный шелковый халат.

Я спокойно вхожу в дверь домика у бассейна. Я слышу работающую беговую дорожку и стук его ног. Я медленно приближаюсь. То, как его тело выглядело из моей спальни ничто по сравнению с тем, когда оно так близко. Он потрясающий. Все мышцы на его спине сияют от пота. Прекрасно.

Я оставила все вещи в раздевалке. Я не знаю, захочет ли он играть. Не хотелось бы, чтобы он думал, что он обязан.

Прислонившись к одной из опор, я складываю руки, просто смотрю и жду. Он слишком красив, чтобы останавливать его.

В конце концов, он замедляет скорость до бега трусцой, а затем до шага. Наконец, он останавливается и, затаив дыхание, хватает полотенце, чтобы вытереть лицо и промокшие волосы. Когда он смотрит в зеркальную стену перед собой, он в первый раз замечает меня. Его грудь все еще поднимается и быстро падает из-за напряжения. Он молча смотрит на мое отражение.

Я отталкиваюсь от колонны и иду к нему, вынимая полотенце из его руки и бросаю его на скамейку со штангой позади него.

— Ты сделал все, что нужно?

Уилл качает головой.

— Я мог бы бежать вечность, и это не помогло бы. Ты нужна мне.

Я улыбаюсь. И улыбка достигает его лица.

Он отступает.

— Я весь потный.

— Мне все равно. — Я приближаюсь к нему, но последний шаг оставляю за ним. Я отчаянно хочу знать, что все будет хорошо, но я причинила ему боль. Это должно исходить от него.

Его губы встречаются с моими мягко, нерешительно. Затем его рука проскальзывает под мой халат, и он прерывает поцелуй, когда чувствует только кожу.

Он тянет за пояс и позволяет халату распахнуться, глядя на меня с жадностью.

Я пожимаю плечами.

— Я переодевалась, когда увидела бегающего тебя из своего окна, и почувствовала, что должна спуститься.

— Тебе нравятся потные мужчины? — его кокетливый тон дает мне надежду.

— Да, если это я заставляю их потеть.

— Это предложение?

Я не уверена. Чувство вины все еще целиком заполняет мое сознание, и я чувствую, что будет неловко после сегодняшних событий просто вернуться к игре, как будто ничего не случилось. «Это тебе решать», — нерешительно говорю я ему.

Он смотрит на меня откровенным взглядом.

— Это, как бы, не так работает.

Я делаю глубокий вдох.

— Уилл, я обидела тебя сегодня, я не думаю, что я — то, что тебе нужно, пока я не смогу это исправить.

— Ты не хотела причинять мне боль, в этом разница, — говорит он, пытаясь успокоить меня своим взглядом.

— Нет, но это было самое ужасное, что я могла сделать, учитывая нашу историю.

— Мэгс, Джей-Джей объяснил мне все. Я понимаю, почему ты это сделала, — ты защищала меня.

— Нам нужно поговорить об этом, тебе нужно понять, почему я отстранилась. Я отталкивала тебя, я признаю это. Вероника не должна была узнать о тебе; она бы разорвала тебя на части для статьи. Будь я проклята, если она получит эту власть! Чувство вины, подсказывающее мне, что я одна могу защитить тебя, было невыносимым, поэтому, я думаю, я отстранилась. Зная, что я собираюсь сделать, я не могла делать вид, что все в порядке. Ты хотел нечто, что я не могла дать. Ни за что не стала бы делать с тобой нечто настолько значимое, а потом притворяться, что тебя нет. Я просто не могла этого сделать.

Он гладит меня по лицу.

— Я понимаю. Ты чувствовала, что у тебя нет выбора.

— Однако, у меня был выбор. Я могла бы поговорить с тобой.

— Пожалуй, — кивает он. — Или, пожалуй, я не был на твоем месте, чтобы понять.

— А теперь ты?

— Я понял.

— Ты уверен?

— Я уверен, — он мягко целует меня. — Теперь это было предложение? — говорит он, пытаясь сохранить атмосферу, избежав полного провала.

— Это обещание. — усмехаюсь я.

Он тянет меня обратно, глубоко целуя, и я позволяю халату соскользнуть с плеч.

— Ты готов поиграть, мальчик? — спрашиваю я, когда он отпускает меня. Я хочу смотреть ему в глаза и видеть гарантию того, что он действительно понимает: я не смогу смириться с мыслью о том, что причиню ему еще больше боли. Но это то, что ему нужно, это то, что мне тоже нужно. Это часть нашего исцеления.

— Да, Богиня, — с жадностью шепчет он, подтверждая мою правоту.

Моя уверенность возвращается ко мне.

— На колени, — приказываю я.

Он смотрит на меня так, словно это самая приятная вещь, которую я когда-либо ему говорила, и опускается на пол. Я глажу его волосы. Кажется, что прошло уже сто лет с тех пор, как он упал на колени после того, как узнал о том, что я пишу. С тех пор мы так много пережили.

Я отворачиваюсь и нажимаю на переключатель, который закрывает жалюзи. Иду туда, где я оставила свою коллекцию игрушек, и выбираю то, что мне понадобится, чтобы связать его.

Его лицо светится, когда он видит, что у меня в руках.

— Я подготовилась, — ухмыляюсь я.

Он охотно поднимает запястья в ответ. Я вижу, что я не подталкиваю его, это то, чего он действительно хочет. Будет ли он так думать через минуту — это другое дело.

Как только я надеваю на него манжеты, я приказываю ему встать и снять остальную одежду, положив к полотенцу на скамейке со штангой.

— Ляг здесь. — Он послушно ложиться на узкую скамейку и наблюдает за мной. Я надеваю манжеты на его лодыжки, а затем беру веревку, ввожу ее через петлю на манжете на запястье, а затем привязываю ее к раме со штангой у него за головой. Я делаю то же самое с другой стороны. Затем я продеваю веревку в петлю на манжете на его лодыжке, и его все еще затрудненное дыхание прерывается, когда я немного поднимаю его ногу, чтобы завязать веревку чуть выше того места, где я привязала его запястье. Как только он привязан, его ноги подняты и расставлены для меня, а руки избавлены от искушения.

— Так прекрасен, — бормочу я, проводя пальцем по его ноге. До сих пор я не обращала внимания на его член, но это не имеет значения, он так же тверд, как и прежде.

Он ерзает, привыкая к своему положению.

— Смотри. — Я киваю в сторону зеркала, показывая ему, как он выглядит.

Он стонет, когда поворачивается и видит себя.

Пока он изучает мою работу, я поворачиваюсь и беру последние две вещи. Я согласна, это очень просто, никаких дополнительных реквизитов, просто наручники и это. Я беру страпон и крепко затягиваю его на своих бедрах.

— Дай мне посмотреть. — Хриплый голос Уилла раздается позади меня.

Я поворачиваюсь, и он задыхается. Я поглаживаю свой член, не задумываясь, это так естественно. Как будто это часть меня. Вес чувствуется правильно, и у меня есть сильное желание держать его, гладить его.

— Такая красивая, — шепчет он.

Я беру смазку, иду к нему, наблюдая за ним, смотрящим на меня.

— Уверен? — спрашиваю я, прежде чем он потеряет рациональное мышление.

— Пожалуйста, — выдыхает он.

Вот и все. Больше никаких сомнений. Я открываю смазку и размазываю ее вдоль члена… моего члена.

— Погладь его снова, — умоляет он.

Я улыбаюсь и размазываю смазку вверх и вниз, распределяя ее равномерно.

— Блядь, — ругается он между вдохами.

Он заставляет чувствовать все это по-настоящему, как будто он реагирует на меня, когда я касаюсь его. Вуайеристское удовольствие, которое он получает. Я всегда думала, что буду чувствовать себя так, словно я просто надела фаллоимитатор, но это нечто большее.

Я сажусь верхом на скамейку и устраиваюсь между его вытянутыми ногами. Не обращая внимания на его член, я выдавливаю смазку на пальцы, используя ее, хорошо промазав его открытую дырочку.

Он всхлипывает, затем делает резкий вдох, когда я вставляю палец внутрь. Он закрывает глаза, пытаясь приспособиться к дискомфорту, затем я поглаживаю его член.

Стон, который он издает, определено звучит эротично.

На мгновение он теряется в этом моменте, и я позволяю ему наслаждаться этим, не сдерживаясь. Затем, когда он чувствителен и расслаблен, я добавляю второй палец.

— Блядь! — вскрикивает он, напрягаясь вокруг меня.

— Слишком много? — спрашиваю я, гладя его и пытаясь снять напряжение.

Он качает головой, не открывая глаз.

— Расслабься.

Он глубоко вдыхает и выдыхает, немного расслабляясь.

— Хороший мальчик, — успокаиваю я.

Я зачарованно смотрю.

— Посмотри на это, — шепчу я про себя, наблюдая, как его задница открылась и крепко сжала меня. Я планировала заставить его взять три пальца, но, когда я вставила в него два и вышла из него, я поняла, что три будут почти такими же, как мой член, а я хочу, чтобы мой член растянул его. Я хочу, чтобы он никогда не забыл, как это, быть оттраханным в первый раз. Я действительно хочу, чтобы он это почувствовал.

— Блядь, — его спина напрягается, когда я работаю над его сладким местом.

— Посмотри на меня.

Он открывает глаза.

— Ты готов к моему члену?

— Да, — отвечает он.

Я надавливаю на его простату, и он приподнимается со скамейки, его крик эхом отражается от стен дома рядом с бассейном. Затем медленно я вынимаю пальцы.

Я поднимаю голову, и он задерживает дыхание.

— Ты должен дышать, — говорю я ему.

Я продвигаюсь вперед, позволяя головке скользнуть в него. Я наблюдаю за ним, возбужденным и страдающим.

— Дыши, Уилл. — Я вдавливаю еще один дюйм.

— О, черт возьми, — ворчит он.

Слишком хорошо зная это чувство, я стараюсь позволить ему привыкнуть, прежде чем дать ему больше. Но еще я знаю, что все чувствуется намного лучше, когда есть какой-нибудь другой источник удовольствия, и я вижу, как он тянет за веревки, инстинктивно желая прикоснуться к своему члену, чтобы облегчить давление.

Он стонет от разочарования, я использую шанс медленно скользнуть вперед.

Он задыхается от крика, и его глаза снова закрываются. Я не могу остановиться теперь, когда я начала. Я двигаюсь обратно до тех пор, пока только головка не остается внутри, а затем наблюдаю, как он погружается обратно. Он лежит там, распластанный и ничего не может контролировать. Он принадлежит мне.

— Открой глаза.

Он повинуется, но его глаза говорят мне, что его разум находится в другом месте. Он натягивает руками веревки, и его тело напрягается и прогибается, когда я снова скольжу в него.

— Уилл, вернись ко мне.

— Я здесь, — шепчет он с болезненным вздохом.

— Нет, — я отстраняюсь от него, чтобы привлечь его внимание. — Ты не здесь.

Он показывает свое разочарование всхлипом.

— Твой взгляд помутнен, когда ты отвлекаешься, — я продолжаю осторожно вводить. — Сосредоточься на мне. Только на мне.

— Я здесь. Я весь твой, — бормочет он.

— Я знаю, что ты мой. Я пытаюсь заставить тебя поверить в это.

Он стонет от моих слов, но затем закрывает глаза и теряется в мире своих фантазий, после чего он перестает слышать мой голос.

Он снова бессознательно выкручивает свои запястья.

— Ты снова делаешь это. Ты теряешься в «что, если». Вот что такое фантазии. Что если. Представь, что ты сделал бы со своими руками, если бы я освободила их. Как ты мог бы бродить по моему телу или дополнить свое удовольствие. Что бы ты делал, Уилл? Ты бы погладил свой член? — Я беру его член в руку и поглаживаю его вовремя своих вялых толчков. — Ты представлял, как это будет чувствоваться? Мечтал об этом?

— Блядь, — он умудряется произнести слово почти задыхаясь. Он теряет себя от двойного удовольствия от меня, трахающей его и поглаживающей его одновременно.

— Тебе не обязательно догадываться, Уилл. Я тебя понимаю. Это мой член внутри тебя, ты это чувствуешь? Растягивает тебя, утверждает, что ты мой. Ты такой тугой. Так потрясающе принимающий его.

Он отчаянно пытается держать глаза открытыми и смотреть на меня.

Я продолжаю поглаживать и толкаться.

— Ты должен мне доверять. Моя работа — знать, что тебе нужно. Перестань хотеть и почувствуй. Я не хочу, чтобы ты упустил что-то из-за того, что потерялся в своих мыслях. Почувствуй все. Ты мой. Сосредоточься только на мне. На том, как я контролирую твое тело. — Я наклоняюсь вперед и обхватываю своей свободной рукой его горло, прижимая большой палец и остальные пальцы к плоти по разные стороны от его трахеи, сильнее, чем я делала раньше. Я чувствую, что он сглатывает, но не паникует. Я улыбаюсь, гордясь им, и я знаю, что он это видит.

Когда он поднимается все выше и выше, он закрывает глаза, и я теряю его снова, но я знаю, что на этот раз он полностью сосредоточен на том, что я ему даю. Я чувствую, что он становится тверже в моей руке, и я знаю, что он близок. Я изменяю наклон своих бедер так, чтобы страпон щекотал то место в обоих направлениях, и он не может делать ничего, кроме как извлечь следующий неглубокий вздох. Его глаза мерцают, застеклены и смотрят вдаль. Он стонет, и это очевидная просьба.

Я улыбаюсь.

— Почувствуй меня, это все, что есть, остальное больше не имеет значения.

Он напряжен подо мной.

— Ты мой, Уилл. Я владею тобой. Теперь кончи.

Когда я с хлопком вхожу, он кричит и жестко кончает, разбрызгиваясь по груди, шее и даже по лицу.

Я медленно вытаскиваю страпон и наклоняюсь над ним, все еще поглаживая его, удерживая его в этом затерянном месте. Он потерян во мне. Я сделала это. Я дала ему то, что ему было нужно. Он действительно мой. Я облизываю его щеку, очищая удовольствие, которое я из него вытрахала. Я облизываю его челюсть и опускаюсь вниз до его шеи. Поднявшись, я кусаю мочку его уха и шепчу:

— Мой.

Он вздыхает.

Я отступаю и изучаю его. Он удивленно смотрит на меня. Я улыбаюсь, но он все еще не может найти слов для того, чтобы ответить. Я опускаю свое лицо к его и облизываю его снова до тех пор, пока не встречаю его губы и не погружаюсь в глубокий и нежный поцелуй.

38

Суббота, 3 октября

Уилл

— Доброе утро, — Мэгс улыбается, ее лицо всего в нескольких дюймах от моего. Я осознаю, что я обернут в нее, когда мое тело начинает просыпаться и разворачиваться, и это идеальный способ начать день.

— Доброе, — сонно отвечаю я, вспоминая вчерашний вечер и потягиваясь.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она.

— Фантастически.

Раздается громкий удар, и я поднимаю голову с подушки.

— Что это было?

Мэгс смотрит на часы, не обращая внимания.

— Это стелс-подобное прибытие изящной Жасмин Паркер домой из вашего дома, где она провела слишком много ночных часов, катаясь верхом на твоем двоюродном брате, и теперь опаздывает на работу, нуждаясь в душе и, возможно, в Ред Буле.

— А, это обычное явление теперь?

— Можно и так сказать.

— Разве ты не рада, что мы не похожи на них? — шучу я. После вчерашней драмы приятно увидеть и забавную сторону.

Она смеется и прижимается ко мне.

— Мы никогда не будем такими, как они.

— Спасибо, блядь.

Мы замолкаем, и я думаю о вчерашнем дне и о том, что могло случиться.

— Мы в порядке? — спрашивает она.

— Конечно, да. — Я притягиваю ее еще ближе и крепко прижимаю ее к себе. — Тебе не обязательно спрашивать.

— Ну, после вчерашнего…

— Вчера вычеркнуто из архива.

— Со всем уважением, я не согласна, — беззаботно говорит она.

— О, да, не согласна? — я щекочу ее, и она визжит.

— Да! — вскрикивает она, отворачиваясь от меня и отводя руки от своего тела. — Я действительно так думаю. — Ей удается выбраться из-под меня и пригвоздить меня к кровати, прижимая мои руки к подушкам. Она наклоняется надо мной и прижимает свою грудь к моей, переплетя свои ноги с моими, поэтому я застрял, если только я действительно не хочу веселой борьбы.

— Почему? — бросаю вызов я. — Ты сказала, что я был слишком слаб, чтобы услышать, и я, как и следовало ожидать, отреагировал, как испуганный ребенок. — Я поднимаю брови, позволяя ей найти объяснение получше.

— Или, — возражает она. — Ты мог бы сказать, что нам это было нужно. Ты мог бы поспорить, что тебе нужно было увидеть, что не все в моей жизни ты можешь принять. Среди всего остального я выбираю тебя. Что я оказываюсь в очень отстойных ситуациях, чтобы защитить тебя. И что это было нечто невероятное со страпоном, и ты принял это как чемпион.

— Скажи это снова, — прошу я серьезно.

— Ты принял это как чемпион?

— Нет, не это, про то, что ты среди всего выбираешь меня.

— Это так.

— Повтори.

Она смотрит на меня сверху вниз, ее растрепанные с утра волосы падают ей на лицо, и она мягко улыбается.

— Среди всех я выбираю тебя. — Она наклоняет голову и слегка целует кончик моего носа. — И ты примешь это как чемпион.

— Спасибо, — я смеюсь над ее отказом быть сегодня серьезной.

Она сияет улыбкой от уха до уха.

— Давай попробуем не иметь больше таких дней, как вчера, хотя это и закончилось весело, — предлагает она.

— Ладно, — соглашаюсь я.

Она освобождает одну из моих рук и сжимает мой сосок, сильно.

— Ауч.

— Я думаю, ты имел в виду: «да, Богиня».

Я потираю свой сосок свободной рукой.

— Да, Богиня, — ворчу я.

— Так лучше, мальчик.

— И давай не будем делать те же самые ошибки, которые недавно совершили наши друзья.

Я смотрю на нее взглядом, который говорит: «О, пожалуйста», но она смотрит в ответ тем, который говорит: «Просто согласись», и снова сжимает мой сосок.

— Кровавый ад, да, Богиня. Согласен.

— Хороший мальчик, — усмехается она. Затем она изучает мое лицо, и, в конце концов, ее лицо становится серьезным. — Мне так повезло, что у нас появился второй шанс, я не знаю, какой была бы моя жизнь, если бы ты не вернулся в нее. Ты уже изменил все до такой степени, что я почти не узнаю себя. Я не хочу это потерять. — Затем она смотрит на меня с обеспокоенным выражением, словно она взвешивает нечто огромное. Я собираюсь спросить ее, что не так, но потом она улыбается и груз спадает.

— Женись на мне, — внезапно говорит она. Это скорее приказ, чем вопрос.

У меня перехватывает дыхание, и я закрываю глаза.

39

Суббота, 3 октября

Мэгс

Мое сердце грохочет. Я не знаю, откуда это взялось, но оно действительно грохочет.

Когда он открывает глаза и снова смотрит на меня, это болезненно печально.

— Спенсер, — шепчет он.

Комната начинает вращаться, когда он снимает меня с себя и садится. Он встает, не говоря ни слова, и начинает натягивает одежду.

Он просто произнес стоп-слово?

О мой Бог, он просто ответил стоп-словом на мое предложение о браке!

Я молча наблюдаю за ним. Он поворачивается ко мне и открывает рот, чтобы начать говорить. А потом он просто качает головой и уходит.

Нет!

Остолбенев, я сижу в тишине и пытаюсь понять, что только что произошло. Потом я слышу, как захлопывается входная дверь, и мой мир рушится вокруг меня.

Он ушел.

Начинают течь слезы.

— Мэгс, ты можешь сделать мне з… — Джаз останавливается в дверях. — Что не так?

Я плачу от тяжести слов, потому что я даже не могу думать, что это может значить.

Джаз залезает на кровать ко мне и без колебаний обнимает меня. Она долго меня так держит. Пока мое тело дрожит от рыданий, она осторожно убирает волосы с моего лица.

— Что случилось? — тихо спрашивает она.

— Я думаю, все кончено, — вздыхаю я.

— Что? Почему?

Слезы снова начинают течь.

— Я такая дура, — рыдаю я.

— Нет, нет. Уилл любит тебя, я уверена, что все, что случилось, было просто недоразумением.

— Я попросила его жениться на мне.

— Что? — вскрикивает она в недоумении.

— Я не планировала это, это просто чувствовалось правильно, поэтому я сделала это.

— Что он сказал? — устало спрашивает она. Я могу сказать по ее тону, что ей интересно, какого черта я думала.

Я вздыхаю и сажусь. Она тоже садиться и медленно начинает убирать пряди волос, которые налипли мне на лицо, чтобы что-то делать, пока я собираюсь с мыслями.

— У нас было стоп-слово, — рассказываю я ей.

— Стоп-слово, — хмурится она.

— Да, чтобы остановить… что-нибудь, если он почувствует, что это слишком много, или больно, или что-то еще.

— Я знаю, что такое стоп-слово, я читала твои непристойности. Что, это как-то связано с ним? — Она пробует вытереть мне слезы рукавом, но скоро понимает, рукавом здесь не обойтись и тянется за коробкой с салфетками.

Я беру несколько салфеток, но просто держу их на коленях.

— Он использовал его.

— Он использовал его, когда ты попросила его жениться на тебе? — Она берет одну салфетку себе и вытирает несколько слез.

Я киваю и протягиваю ей несколько свежих.

— О, мой Бог, почему?

Я пожимаю плечами.

— Потому что это было слишком рано. Потому что это не то, что он хочет. — Я снова всхлипываю. — Потому что я идиотка.

— Ты не идиотка. — успокаивает она. — Я не знаю, что произошло, но я вижу, как сильно он тебя любит. Не думай, что все кончено.

— А что еще это может значить?

— Тебе нужно поговорить с ним и узнать.

— Но он оставил меня. Он снова ушел. Я не знаю, что делать. — Мои слезы снова текут по щекам, и мой голос звучит выше и громче с каждым болезненным предложением.

— Дай ему некоторое время, чтобы остыть, а затем поговори с ним. Может быть, это слишком рано, но это не значит, что все должно закончиться.

— Все кончено, Джаз, я наверно, выглядела полной дурой, назад пути нет. — Я вдыхаю и, наконец, использую салфетки в руке, чтобы остановить поток слез. — Вот почему я больше ничего не чувствую, Джаз. Именно поэтому. Я уже, блядь, закончила с этим.

— Я знаю. — Она берет меня за щеку. — Легко так жить, когда все, что ты делаешь, поверхностно и бессмысленно. Но Уилл другой.

— Был, — поправляю я. — Был другим.

Возле моей открытой двери раздается стук, и мы обе поднимаем глаза, чтобы увидеть очень сконфуженного Уилла, стоящего в дверях.

Он мягко обращается к Джаз.

— Можешь дать нам минутку?

Джаз кивает и встает с кровати, оставляя меня очень обнаженной и мокрой. Я кладу одеяло на колени для успокоения и защиты. Джаз идет к Уиллу и кладет руку ему на плечо, когда она проходит мимо него, он кивает.

Он входит в комнату и закрывает дверь, приближаясь к кровати с осторожностью, но решительно. Он садится на край, его тело повернуто к моему.

Во мне поднимается паника. Я чувствую себя такой глупой за то, что сделала.

— Уилл, прежде чем ты скажешь что-нибудь, прости меня.

— Мэгс, я…

— Нет, ты прав, я не должна была этого говорить, еще слишком рано.

— Просто…

— Я чувствую себя идиоткой, я…

— ДАЙ МНЕ СКАЗАТЬ! — на два тона громче говорит он.

Я закрываю рот.

— Спасибо, — говорит он более спокойно, глубоко вздохнув. Затем он кладет маленькую коробочку на одеяло между нами.

Мой инстинкт подсказывает мне отойти подальше. Это все неправильно, это не должно быть так.

— Уилл, ты не должен…

Он поднимает палец, чтобы остановить меня, но я не могу позволить ему сделать это только потому, что он чувствует себя обязанным.

— Ты не хочешь, я понимаю. Не делай этого просто п…

Он прижимает палец к моим губам.

— Нужен ли мне кляп?

Я качаю головой.

Он вздыхает.

— Тебе действительно нравится все контролировать?

Я киваю, все еще молча из-за его пальца.

— Если я уберу его, ты позволишь мне сказать?

Я снова киваю, и он убирает палец.

Я немного поднимаю руку

— Могу я просто сказать одну вещь?

— Могу я остановить тебя?

— Не делай этого, — я указываю на коробку. — Не так. Если это то, что ты захочешь в один прекрасный день, сделай это не потому, что я заставила тебя. Я хочу, чтобы это что-то значило.

— Так бы и было, если бы ты позволила сделать мне все как я планировал.

— А? — хмурюсь я. Планировал?

— Я все это планировал, но ты начала и…

— Я… — он рычит, когда я его прерываю и хватает меня за ногу, дернув меня так быстро, что я не понимаю, что происходит, пока не оказываюсь под ним, прижатая к подушкам запястьями, точно, как он некоторое время назад.

— Заткнись хотя бы раз, пожалуйста. Я люблю тебя. Разве ты еще не поняла? Ты мне нужна. Я знаю тебя, и я тебе доверяю. Я знаю, что ты хочешь меня. Я знаю, что ты думаешь, я все еще не верю в это, но я верю. Мы вместе навсегда. Я надеялся показать тебе это сам. Я хотел, чтобы ты знала, насколько я искренен. Но взяла и опередила меня.

Я в шоке смотрю на него. И снова на моих глазах появляются слезы.

— Ты сказал стоп-слово, — шепчу я.

— Потому что это не часть нашей игры, Мэгс. Мне нужно, чтобы ты поверила, что я знаю, что ты моя. Мне нужно, чтобы ты знала, что ничто другое не заставит меня сомневаться в тебе. Ни репортер, ни стильный миллиардер, ни даже заурядный Джо не украдут тебя у меня, потому что ты принадлежишь мне. Мы принадлежим друг другу, я твой, а ты моя. И я не могу заставить тебя поверить, что я вижу это, если я сделаю это в игре.

Я с усилием глотаю. Я никогда его не видела таким, как сейчас.

Он отстраняется от меня и помогает мне сесть, затем ищет на кровати коробочку. Как только я снова вижу ее, мое сердце несется вскачь.

— Итак, она находилась у меня уже пару недель. Я собирался доделать пару вещей, все урегулировать, прежде чем отдать тебе это, но раз ты так любишь командовать, ты получишь ее сейчас.

— Уилл, я…

Он заставляет меня заткнуться своим взглядом.

— Ты хочешь этого или нет? — строго спрашивает он.

Я киваю, неспособная бороться с улыбкой.

— У меня есть кольцо, у меня есть дом, я…

— Дом? — задыхаюсь я.

Уилл закатывает глаза.

— Да, если ты позволишь мне закончить. Я стремился так улучшить этот дом, потому что, когда он будет закончен, я хочу, чтобы он был нашим. Я еще не сказал Спенсеру. Я хотел, чтобы мы его выкупили, чтобы освободить наш капитал для нового проекта. Если ты согласишься, так и будет.

— Я…

— Позволь. Мне. Закончить, — успокаиваясь, он делает долгий вдох.

— Прости.

— Поэтому я хотел уладить все заранее, но это может подождать. И еще одна вещь, которую я действительно хотел сделать в первую очередь.

— Что же?

— Я хотел спросить разрешение у твоего отца.

Я закрываю рот руками, и чувствую, что слезы снова собираются в моих глазах. Я качаю головой. Что я сделала? У него был этот потрясающий план, и я разрушила его.

— Мне очень жаль. — Я беру его за руку. — Сделай это. Подожди сколько нужно, и я больше не скажу ни слова. — Я закрыла рот, заперла его и выбросила воображаемый ключ через плечо.

— Сейчас уже слишком поздно.

— Пожалуйста, Уилл, папе это понравилось бы. Спроси его.

— Я спросил.

— Что? — хмурюсь я. — Но я думала, ты сказал…

— Я позвонил ему, когда побежал домой, чтобы забрать кольцо. Разбудил его в три утра в Чикаго. Отличное начало: «могу я попросить руки вашей дочери». — Он хихикает.

— Что он сказал? — с трудом дышу я.

Уилл берет другую мою руку и смотрит мне в глаза.

— Он сказал, что ничто не сделает его счастливее.

Слезы текут по моим щекам, и я ничего не могу сделать, потому что не хочу отпускать его. Все, что я могу делать — это улыбаться и плакать.

Он отпускает мои руки и поднимает коробку.

— Мэгс. Моя Богиня. — Он сглатывает. — Ты окажешь мне честь стать моей женой?

— Да! — Выкрикиваю я, прежде чем он успевает открыть коробку и хватаю его лицо, чтобы поцеловать.

Он тонет в поцелуе и тянет меня к себе, поэтому я залезаю к нему на колени. Затем он отнимает свои губы. Неохотно я отпускаю его.

Он подносит коробку на незначительное расстояние и медленно открывает ее. Я задыхаюсь. Это может быть кольцо из фольги от бесплатной шоколадки из бара, меня это не волнует. Но оно красивое, винтажное, судя по возрасту коробки, и нежное. Как раз такое, какое я бы выбрала для себя.

— Боже мой, оно прекрасно!

— Оно бабушкино. Дедушка купил его на каком-то блошином рынке где-то в Европе во время войны, но она убедила себя, что оно принадлежало русской принцессе, но в этом нет ни доли правды. Я хочу, чтобы ты встретилась с ней, просто кивай, если она будет рассказывать об этом.

Я смеюсь, слезы все еще катятся по моим щекам.

— Хорошо.

Он вынимает его из коробки.

— Он подарил его прямо на причале в день возвращения, и оно идеально подошло. Они были женаты шестьдесят один год, пока он не умер. Ба говорит, если оно подойдет, то у нас будет такой же долгий и счастливый брак, как и у нее. — Он берет мою руку и собирается надеть кольцо на мой палец. Затем он смотрит на меня. — Я сказал, если оно не подойдет, то я всем скажу, что она все это выдумала, а мы просто изменим размер.

— Ладно, — хихикаю я. Затем я задерживаю дыхание, когда он скользит им по пальцу, потому что я действительно хочу, чтобы оно подошло.

— Святое дерьмо, оно подходит. — Он смеется. — Это определенно знак.

Я целую его и обнимаю за шею.

— Определенно.

— Это означает по меньшей мере шестьдесят лет супружеского счастья, ты справишься?

— Я справлюсь, а ты?

— Да, думаю да.

Я отворачиваюсь и изучаю кольцо на пальце.

— Оно действительно красивое. Как получилось, что она отдала его тебе?

— Потому что у нее было две дочери, у каждой из которых только по одному ребенку. Оно итак досталось бы мне или Спенсеру, и хорошо…

— Да. — Я смеюсь. — Я вижу.

Я снова смотрю на него.

— Хотелось бы и мне дать тебе что-нибудь.

— Все в порядке, ты не обязана.

— Ты шутишь? Я хочу, чтобы все знали, что ты мой. — И тут меня осеняет. — Ой! У меня кое-что есть. — Я вскакиваю и пересекаю комнату. — Хотя ты, возможно, не захочешь носить его во время работы. — Я смеюсь.

— Я буду носить его везде, где ты скажешь.

— Я бы не была так в этом уверена, — говорю я ему, заходя в гардероб и углубляясь в коробку, которую он еще не видел.

— Почему нет? Что за чертовщина?

— На колени, мальчик, — приказываю я, обходя его с ошейником в руках.

Его глаза широко открываются, и на его лице расползается медленная улыбка. Он встает с кровати и пересекает комнату, направляясь ко мне, и останавливается на полпути. А затем он медленно опускается на колени.

— Да, Богиня.

Эпилог

Суббота, 3 октября

Уилл

— Помочь тебе? — спрашивает Мэгс, обнимая меня за талию и замедляя движения.

— Нет, у меня все под контролем. Спенсер будет здесь через час, Джаз скоро вернется с работы.

— Он не догадался?

— Нет, я просто сказал ему, что у нас здесь много еды, которую нужно съесть, поэтому я еду на барбекю.

Мэгс смотрит на всю ту еду, что я приготовил.

— Для четырех человек здесь много еды, ты немного сошел с ума.

Я поворачиваюсь, держа нож в руке.

— Послушай, ты обещала предоставить это мне или нет?

Она сдается, поднимая руки вверх, и шагая назад, ухмыляется.

— Я просто говорю, что еды слишком много. Вот и все. Ничего больше.

— Хорошо. А теперь оставь меня наедине с креветками и иди собирайся.

— Ты маринуешь креветки? Уилл, это Спенсер и Джаз. Котлета, кетчуп, булочка и все готово.

Я прищуриваюсь.

— Я сегодня обручился, — говорю я ей. — У меня был целый план, и все было перевернуто с ног на голову моей властной невестой.

Она прикусывает губу.

— Поэтому, если я хочу отпраздновать это с большим количеством еды и маринованными креветками, я сделаю это. И моя властная невеста должна помнить, что сегодня она достигла своей квоты командования.

— Ты давишь педаль в пол?

— Да, я. С этим есть проблемы?

— Нет, — усмехается она.

— Хорошо. Теперь иди в свою комнату. — Я возвращаю ей улыбку. Я не перестаю улыбаться весь день.

Мэгс борется со смехом и умудряется выглядеть скромницей.

— О, Боже мой. Должна ли я звать тебя папочкой?

Боже, я люблю ее. Я качаю головой, смеясь.

— Пожалуйста, не надо. Мы этого не перенесем.

Она позволяет себе рассмеяться чертовски грязно, а затем разворачивается на каблуках и оставляет меня с желанием догнать ее. Я закрываю глаза. Нет. Я был поглощен ею в первой половине дня. Если я хочу, чтобы сегодня вечером все было идеально, мне нужно продолжать.

***

— Ничего себе, это выглядит потрясающе, — говорит Джаз, убрав руку Спенсера от своей задницы, когда они выходят на террасу. Я слышал, как они прибыли примерно полчаса назад, но, по-видимому, Джаз нуждается в сопровождении в душ.

— Конечно же, принцесса. Мы построили его, — говорит Спенсер, направляясь в сторону кухни, которую он планировал с Джорджем, чтобы превратить ее в более интересное пространство.

Это выглядит потрясающе. Особенно после того, что стилисты интерьеров сделали для съемок. По вечерам свет от ямы в виде костра на полу и совершенное освещение, льющееся из каждого точно запланированного углубления. Все работает отлично. Я горжусь им. Нами.

Я вручаю Спенсеру пиво и предлагаю Джаз шампанское.

— Боже, шампанское? Что случилось? — говорит она с неубедительной невинностью. Мэгс сказала ей в первую очередь. Мы не могли позволить ей весь день беспокоиться об этом, когда она ушла от нас сегодня утром. Я хотел все объяснить и извиниться. Но она пообещала, что позволит мне самому рассказать Спенсеру.

Мэгс делает шаг ко мне, и я обнимаю ее. Несмотря на то, что Джаз уже знает, я должен сделать глубокий вдох. Я волнуюсь, он подумает, что это сумасшествие.

— У нас есть для вас новости.

Джаз усмехается от уха до уха, и Спенсер опускает свою бутылку с пивом, хотя он собирался сделать глоток.

— Мы собираемся пожениться. — говорю я ему.

— Ты серьезно?

— Конечно, они серьезны, идиот. — Джаз закатывает глаза, раскрывая руки для объятий, чтобы отпраздновать со своей лучшей подругой. Они обнимаются, сжимая друг друга и отходят, а затем смотрят на кольцо. Спенсер и я смотрим на них секунду, прежде чем подойти друг к другу.

Я готовлюсь к речи. Той, где он говорит мне, что я придурок, мы были вместе всего несколько недель, а брак — для неудачников.

— Черт возьми! Поздравляю, чувак. — Он шокирует меня, протягивая руку для пожатия, а затем оглушает меня, потянув меня для того чтобы внезапно обнять.

— Спасибо, — ухитряюсь сказать я. Какого черта?

Он не отпускает сразу. Он держит меня. Затем он отходит и качает головой.

Вот и оно.

— Не могу поверить, что ты не рассказал мне, что думал спросить ее об этом.

— Я знал, что ты скажешь.

Спенсер с сожалением кивает.

— Представляю, что ты думал. Но я рад за тебя, дружище. — Он, наконец, подносит пиво к губам. — Немного ревную, на самом деле.

Я пристально смотрю на него.

— Ревнуешь? — спрашиваю я, понижая голос. — Ты не думаешь… — Я смотрю на девушек, а затем снова на него.

Он качает головой.

— Думаю, это будет давлением на нее сейчас, не так ли?

— Но ты думаешь об этом.

Он пожимает плечами.

— Недавно я много думал. Оказывается, я не настолько мертв для этой идеи, как я думал. — Он наблюдает, как Джаз взволнованно разговаривает с Мэгс, пока он открывает свое сердце. Затем он стряхивает меланхолию. — Я просто позволю вам показать пример и посмотрю, что произойдет.

— Дерьмо. — Я теряю дар речи. Он стал тише после большой ссоры с Джаз, но я не имел понятия, что было причиной.

Он обнимает Мэгс, когда они вспоминают, что мы все еще здесь, и она протягивает руку, чтобы он увидел кольцо.

— Это бабушкино?

Я чувствую огромную боль вины, поскольку не думал, что он захочет использовать его после того, как поклялся не вступать в серьезные отношения.

— Да, — вздрагиваю я. Мне следовало поговорить с ним. Вероятно, в конце концов, я не ожидал, что сделаю это сегодня.

— Оно прекрасно, — любезно улыбается он. Он кладет руку мне на плечо. — Я горжусь тобой. Ты установил довольно высокий уровень. Надеюсь, однажды я буду в состоянии последовать твоему примеру.

— Еще нет, очевидно, — предупреждает Джаз, скользнув под его другую руку.

Спенсер отпускает меня и обнимает ее обеими руками.

— Еще нет, принцесса, — соглашается он, целуя ее голову. — Однажды.

Я немного в шоке, чтобы видеть его таким, и очень удивлен услышать, как он говорит, что он гордится мной и надеется последовать моему примеру. Мэгс бросает на меня взгляд и улыбается. «Видишь» как бы говорит она.

— Итак, когда вы думаете сделать это? — спрашивает Джаз.

Мы с Мэгс смотрим друг на друга. Она кивает, ободряя.

— Отличный вопрос! — Голос Джорджа доносится до нас.

Мы поворачиваемся, чтобы увидеть, как он заходит в дом с Джей-Джеем позади него.

— Папа? Что ты делаешь дома?

Я не сказал ей, что он прилетит домой. Я думал, это будет приятный сюрприз. Еще я пригласил Джей-Джея.

— Мой единственный ребенок обручился, ты думаешь, я собираюсь остаться в Чикаго на бизнес-ланч? Конечно, нет! Сегодня утром я взял билет на первый рейс домой.

Она бросается к нему, и он поднимает ее и сжимает в объятиях.

— Поздравляю, Уилл, — говорит Джей-Джей, подходя, чтобы встать рядом со мной и наблюдать за Джорджем и Мэгс.

— Спасибо. — Я пожимаю ему руку. — Я рад, что ты смог это сделать.

— Спасибо за приглашение. Я ни за что не пропустил бы это.

Джордж подходит вместе с Мэгс, которая выглядит очень счастливой. Он протягивает мне руку, чтобы пожать, и я смотрю на нее, размышляя, как мне так повезло, что он доверяет мне сделать Мэгс такой счастливой, как он считает, что она того заслуживает. Я уверен, что оправдаю его доверие, потому что знаю, что способен сделать эту работу. Я единственный человек в мире, способный справиться с этой работой. Потому что я единственный человек в мире, который любит Мэгс так же, как Джордж.

Он тянет меня к груди и коротко обнимает. Позволяя мне отойти, но все еще держа за руку. Свободной рукой он берет меня за плечо, и улыбается.

— Добро пожаловать в семью, сынок.

Я улыбаюсь.

— Спасибо, Джордж.

— О, пожалуйста, зови меня папой.

Прежде чем потеряться полностью, я спасен Джей-Джеем.

— Нам нужно шампанское! — кричит он.

— Я как раз собирался его открыть, — говорю я ему, указывая на бутылки, которые стоят во льду.

— Позвольте мне, — говорит он так, как он это делает, когда он в своей стихии, вписывающийся и впечатляющий всех.

После вечеринки в саду и того, как я чувствовал себя в этот день, я сразу же хочу ответить: «Нет, позвольте мне». Но когда я думаю о том, почему я чувствую такую потребность доказать свою ценность, все это кажется таким бессмысленным. Поэтому я разрешаю ему. Это делает его счастливым, что с ним не так?

Мэгс кладет свою руку в мою и слегка пожимает. Я пожимаю в ответ, не глядя на нее. Я знаю, что она с гордостью улыбается. Я знаю, что мне не нужно все это объяснять, потому что она знает меня. И в первый раз за все время я чувствую, что я действительно вписываюсь.

Я думаю, может быть, так всегда и было. Мне просто нужно было это увидеть.

— Так когда же будет большой день? — спрашивает Джордж.

Мэгс смотрит на меня и кивает.

— Мы надеемся, скоро, — отвечаю я ему.

Он выглядит приятно удивленным.

— Мы думали о Дне Святого Валентина, — признаюсь я.

Джордж нежно улыбается. Он и мама Мэгс поженились в День Святого Валентина.

— Звучит идеально, — говорит он, немного эмоций проявляются за его волевой внешностью.

— Это же всего через четыре месяца! — Джаз задыхается. Я подозреваю, что не потому, что она думает, что мы слишком спешим с этим, скорее, потому что не так много времени остается, чтобы спланировать то, что она задумала.

— Я знаю. Все в порядке, мы сможем спланировать все за четыре месяца, — уверяет ее Мэгс.

— Но День Святого Валентина? Все будет забронировано на два года вперед.

— Не там, где мы хотим.

Джаз расслабляется, когда начинает понимать.

— Здесь?

— Если ты не против, папа, — Мэгс поворачивается к нему.

— О, дорогая, конечно нет.

— Мне не нужны сотни людей. Мы просто хотиммаленькую и красивую свадьбу.

— Так и будет, — обещает он.

— Где вы будете жить? — внезапно спрашивает Спенсер. Реальность затапливает этот момент, это означает конец нашей договоренности о дележе.

— Я хотел поговорить с тобой об этом. Я надеюсь, что Мэгс и я сможем купить новый дом, когда все будет сделано. Я разработал различные варианты того, как это может сработать. Я покажу тебе цифры, и мы сможем поговорить об этом.

— Хорошо, — кивает он. Я могу сказать, что он хочет поговорить об этом сейчас, но сегодня вечером это невозможно.

— Подождите, а где я буду жить? — говорит Джаз.

Мэгс смеется.

— Я уверена, что ты что-нибудь придумаешь, — говорит она, насмешливо смотря на Спенсера.

Лицо Спенсера загорается.

— Ты можешь пожить со мной некоторое время, — говорит он Джаз так, будто он делает ей гигантское одолжение, хотя на самом деле можно сказать, что он на седьмом небе от счастья.

— Ну, я полагаю, я могла бы, на какое-то время. — Она с трудом скрывает улыбку. — Я заплачу по-своему, конечно.

— Мы разделим все в отношении 60/40, Принцесса, 60 % для тебя, 40 % для меня. Ладно? — шутит он.

— Эй! Почему я должна платить больше?

Он обнимает ее.

— Потому что, моя Туфелька, твои туфли будут нуждаться в собственной комнате.

— Я могу избавиться от них, если это то, чего ты хочешь, — поддразнивает она.

— Тише-тише, давай не будем принимать поспешных решений.

— Ну, должна же я что-нибудь сделать, чтобы снизить арендную плату.

Спенсер бросает на нее похотливый взгляд.

— Я уверен, что мы можем составить план платежей, Принцесса.

— Фу, — она ударяет его в живот под всеобщий смех.

Джей-Джей начинает разливать шампанское, и я ловлю взгляд Джорджа.

Я чувствую, что мне нужно многое сказать.

— Я знаю, что все произошло слишком быстро, — тихо говорю я ему, надеясь, что смогу успокоить его.

— Быстро? — смеется он. — Ты знал, что я предложил Скарлетт выйти за меня через две недели, а поженились мы через четыре?

— Нет, не знал.

— Ее отец был в ярости. Но мы справились. В конце концов, ты должен установить свой собственный темп, и, если ты будешь гнуть свою линию и заставишь это работать, люди будут уважать тебя.

— Мы справимся, я обещаю вам. Я знаю, что, возможно, я не тот, кого вы бы хотели для своей дочери. Но я клянусь, я никогда не причиню ей вреда.

— Я знаю, что не причинишь, сынок. Я думаю, что у тебя неверное представление о том, чего я хочу для Мэгс. Я хочу, чтобы она была счастлива. Вот и все. Я должен был наблюдать, как любовь всей моей жизни исчезает, и ни один пенни, который у меня был в банке, или диплом на моей стене не мог сделать ничего, что могло бы изменить это. Просто люби ее и всегда будь рядом, вот и все, что я прошу.

— Я буду.

— Хорошо, потому что вы двое должны быть вместе. Я всегда надеялся, что вы сможете разжечь то, что потеряли. Признаюсь, именно поэтому я подпрыгнул от радости при возможности заставить вас работать здесь все лето. Казалось, это идеальный способ собрать вас вместе, когда вы так долго избегали друг друга. Отец все знал.

— Спасибо. — Здесь не нужно других слов.

— Ерунда. Ты проделал всю тяжелую работу, я просто расставил все по местам. И посмотри, что я получил в итоге, — он машет рукой в сторону пристройки к дому.

Он снова сжимает плечо, и я смотрю вверх и ловлю взгляд Джей-Джея. Он смотрит на меня, «что я тебе говорил» взглядом и поднимает свой бокал. Я поднимаю свой в ответ.

Мэгс обнимает меня.

— Ты в порядке? — шепчет она.

— Как никогда лучше, — шепчу я в ответ.

— Я хочу поднять тост, — говорит Джордж. — За мою прекрасную дочь и ее будущего мужа.

Наши друзья поднимают бокалы.

— И за прекрасный дом без Вероники Стэплтон в нашей жизни, — добавляет он.

— О, Боже, — напрягается Мэгс.

— Что-то не так?

— Тебе придется увидеть эту ужасную статью, в которой я говорю им, что я одинока. Мне очень жаль.

— Все в порядке. Мне все равно.

— Все не в порядке. Я не хочу, чтобы у них был такой контроль над моей жизнью.

— Дорогая, ты же знаешь, что они просто будут искать более подробную информацию. Дай себе некоторое время наслаждаться этим.

— Но они будут копать в любом случае. Разве не было бы лучше, если бы это исходило от меня?

— Нас, — я исправлю ее.

— Может быть, но это будет то, чем они сильно заинтересуются, готовы ли вы к этому? — предупреждает Джордж.

— Нет, — признаюсь я. — Но я готов столкнуться с этим. — Я обнимаю Мэгс, и она смотрит на меня. — Скажи ей правду. Все будет хорошо.

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

Джордж кивает и, к моему удивлению, вытаскивает свой телефон из кармана. Мы все наблюдаем, пока он набирает номер и ждет.

— Вероника? Джордж Голдсмит. У меня есть объявление для вас, чтобы добавить к статье… да. Но мы делаем это на наших условиях… Можете ли вы вернуться в понедельник? Отлично. Он вешает трубку. — Готово. Давайте праздновать.

— Спасибо, черт возьми, — говорит Спенсер. — Я голоден.

Оглавление

Керри Хэванс Уилл Серия: Не самый обычный британский роман #2 (про разных героев)

  Пролог

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

  39

  Эпилог