Сломленные Фейри [Каролайн Пекхам] (fb2) читать онлайн

Сломленные Фейри

Перевод выполнен: tg. клуб анонимных читателей / https://t.me/anonymousbookclub

***

Добро пожаловать в Академию Аврора, вот карта вашего кампуса.

Пожалуйста, обратите внимание на то, где Лунное Братство и Клан Оскура заняли свои территории, чтобы не пересечь их территорию ненароком. Факультет не будет нести ответственность за нанесенные бандой увечья или расчленение. Удачного семестра!

***

Посвящается

Человеку, который в течение многих лет до Ковида продавал маски для лица, жил на улицах и предупреждал нас о грядущем кошмаре.

Пусть ваши таблички, сделанные из картона, будут помещены в рамки и прославлены.

В будущем мы всегда будем прислушиваться к вашим предупреждениям, независимо от того, если следующая чума потребует круглосуточного ношения блестящих анальных пробок, чтобы уберечься от вируса Coronass в 2021 году.

Давайте больше никогда не будем принимать вас и ваши дикие бредни как должное.

Мы купим ваши анальные пробки, добрый сэр. Только назовите свою цену. 

1. Элис

Мой желудок взвизгнул, и внезапно звезды выплюнули нас обратно, мои ноги захрустели по гравию, когда я оступилась и крепко ухватилась за Леона.

Он тоже потерял равновесие, и я полетела назад, увлекая его за собой, когда мы оба упали на землю. Я ударилась спиной о гравий, и через полсекунды воздух покинул мои легкие, когда прямо на меня упал большой зад перевертыша Немейского Льва.

— Черт, прости маленький монстр, — шипел Леон, перекатываясь влево и перетаскивая меня на себя.

— Кажется, ты сломал мне ребра, — прохрипела я, когда тишина нашего места назначения накрыла меня.

Не было больше звуков охоты ФБР в лесу, ни шума сирен, ни криков битвы.

Мы были одни. И мысль об этом разбила мне сердце.

— Кто там? — раздался глубокий рык, и дрожь пробежала по моему позвоночнику, когда я попыталась встать.

— Это всего лишь я, папа! — быстро отозвался Леон. — Только не надо набрасываться на нас, как горный Лев, с крыльца!

Я вскочила на ноги, и Леон вскочил рядом со мной, а я удивленно смотрела на его огромный дом. Я не задумывалась о том, куда Леон ведет меня, когда бросал звездную пыль, но догадалась, что ему имеет смысл вернуться домой.

— Какого черта ты делаешь, нарушая заклинания обнаружения и защиты от звездной пыли? — потребовал Реджинальд, шагая вперед, свет из дома освещал его силуэт и отбрасывал тени на его черты.

— Извини. Мы были в затруднительном положении, и Данте дал нам немного звездной пыли, чтобы избежать ФБР, — объяснил Леон, взяв меня за руку и потянув вперед. Я тащилась за ним, вдруг отчаянно осознав, в каком состоянии находится моя порванная и грязная одежда. От меня воняло грязью, которая находилась на дне Плачущего Колодца, полного гниющих трупов. Я была вся в царапинах, синяках, порезах и даже в следах укуса одичавшего Вампира.

— Ну, не задерживайтесь там, как пара гиен, у твоей матери на столе ужин, — Реджинальд повернулся и пошел обратно в дом, не дожидаясь нас, а я нерешительно посмотрела на Леона, когда нас окутала темнота.

— Ну же, маленький монстр, — сказал он, не в силах скрыть ухмылку на своем лице. — Пойдем, пусть они узнают, что теперь ты член семьи.

Он начал идти, практически бежать, поскольку его переполняло волнение по поводу того, чтобы поделиться этой новостью со своей семьей, но я просто замерла. Я знала, что встречалась с ними раньше, и все прошло хорошо, но тогда все было по-другому; я только играла роль девушки Леона, а не появлялась с серебряными кольцами в глазах и объявляла себя членом семьи. Что, если я им не нужна? Моя собственная мать не хотела меня, так почему же мать Леона должна была хотеть?

Леон дошел до входной двери, прежде чем оглянулся и понял, что я не иду за ним. Его брови сжались, и он в замешательстве посмотрел на меня, снова сделав шаг ко мне.

— Что случилось? — спросил он, протягивая ко мне руку.

— Мы что, собираемся просто войти туда, выглядя как смерть, покрытые грязью и кровью, оба наполовину избитые до полусмерти, и просто небрежно объявить, что у нас был наш Божественный Момент, и что теперь они застряли со мной на всю жизнь? — спросила я, прикусив нижнюю губу, так как от одной мысли об этом у меня по позвоночнику пробежала дрожь.

— Да, — с энтузиазмом согласился Леон. — Это будет эпично. Пойдем, — он протянул руку более решительно, и я сглотнула комок в горле, заставляя себя сократить расстояние между нами.

Что с того, что я им не нужна? Леону нужна. Он только что объявил об этом самим звездам и связал себя со мной на все времена. И этого было более чем достаточно для меня.

Я взяла его за руку, и он повел меня в большой коридор с ухмылкой на лице, пока я рассматривала его состояние. Он был без рубашки, его золотистая кожа была покрыта грязью, кровавый отпечаток руки Райдера все еще отмечал его плоть. Его прекрасные волосы были грязными и растрепанными, и от него определенно исходила вонь той смертельной ямы на дне колодца.

Я скинула кроссовки, прежде чем мы направились дальше по коридору, стараясь хоть как-то защитить нетронутые кафельные полы от грязи, хотя Леон, похоже, не заботился о том, чтобы пронести ее через весь дом.

Леон с грохотом распахнул двери в столовую и втащил меня внутрь, когда все члены его семьи подняли глаза от своих десертов.

Реджинальд занял свое место во главе стола, а три его жены, Сафира, Мари и Латиша, сидели вокруг него. Брат Леона, Роари, откинулся в кресле, и его брови поднялись, когда он оценил наше состояние.

— Ну разве вы двое не похожи на свиней, которые повалялись в дерьме? — поддразнил он, проведя рукой по своей темной гриве.

Все взгляды упали на нас, и я нервно засмеялась, когда Леон крепче сжал мои пальцы.

Стулья заскрипели по полу, когда все мамы Леона вскочили со своих мест и побежали поприветствовать его, воркуя и суетясь при виде своего не такого уж и маленького детеныша.

— О, посмотри на себя! Ты выглядишь так же, как в тот раз, когда в три года вляпался в шоколад, — мурлыкала Латиша, обнимая Леона, который был весь в грязи.

— Я никогда не видела, чтобы мальчик так пачкался, — с нежностью добавила Мари, как будто он только что выиграл конкурс грязнуль.

— Твоя прекрасная грива вся в грязи, — прокомментировала Сафира, разглядывая ее, как будто у нее был шанс вымыть ее вручную прямо здесь, в столовой.

— Ты был на работе? — спросила Мари.

— Что за работа? — вклинился Роари со своего места в другом конце комнаты.

— Это была не такая работа, — начал Леон, но Сафира внезапно вскрикнула, оттолкнув других Львиц, схватила лицо Леона между ладонями и наклонила его голову к себе, глядя ему в глаза.

— Посмотрите на его глаза! — крикнула она, отпустив Леона и повернувшись лицом ко мне, схватила мое лицо в свою хватку.

— О, хвала звездам! — вскричала Мари, заглядывая в глаза Леона, вбирая серебро, которое теперь окольцовывало их.

— Пусть Луна смилостивится над всеми нами! — вздохнула Латиша, схватившись за сердце.

— Мой прекрасный мальчик! Возможно, это самый счастливый день в моей жизни! — воскликнула Сафира, долго глядя мне в глаза, прежде чем разрыдаться.

— В чем дело? — спросил Реджинальд.

Львицы разбежались, когда его кресло отодвинулось, чтобы он мог пройти вперед. Я нервно закусила губу, когда огромный мужчина приблизился к нам, его сверкающая грива золотых волос идеально свисала по плечам, а его безупречный костюм был настолько далек от нашей испорченной одежды, насколько это вообще возможно. Я чувствовала себя полудохлой мышью, которую притащила кошка, а не призом, который должен быть представлен, но то, как Леон продолжал смотреть на меня, говорило о том, что он вовсе не видит меня такой, даже если я и выглядела как полное дерьмо.

Леон притянул меня ближе, гордо выпрямив позвоночник. — У нас сегодня был наш Божественный Момент, — объявил он.

Губы Реджинальда разошлись, его взгляд метался между моими глазами и глазами Леона в поисках правды, и я неуверенно улыбнулась ему.

— О, мой мальчик! — воскликнул он, улыбка расплылась по его лицу, как солнце, пробившееся сквозь облака. Он издал глубокий мурлыкающий звук и обнял нас обоих, заключив в объятия, достаточно крепкие, чтобы сокрушить кости, не говоря уже о том, чтобы испортить его модный брючный костюм всей нашей грязью.

Я засмеялась, когда Леон тоже начал мурлыкать, и вдруг вся комната наполнилась звуками восторженных восклицаний Львов.

Другой набор рук сомкнулся вокруг нас, и я оказалась в центре Львиного сэндвича, когда Роари присоединился к Львиной куче, его мурлыканье пронеслось по моему позвоночнику, когда он прижался к моим волосам, и, казалось, ему было совершенно наплевать, что они были полны грязи.

— Добро пожаловать в Прайд, маленький вампир, — тепло сказал он, когда Реджинальд тоже прижался ко мне.

Мне должно было быть чертовски неловко, когда меня зажали между людьми, которые были практически незнакомцами, и, черт возьми, прижимали к себе, но это не было похоже на это. Это было похоже на приобщение к чему-то такому, о чем мое сердце уже давно тосковало. Я вдруг почувствовала себя не такой уж потерянной в этом мире. У меня были люди, которые хотели, чтобы я стала частью их семьи. Люди, которые принимали меня без лишних вопросов.

Звук стука тарелок раздался за мгновение до того, как мужчины-Львы отпустили меня, и Реджинальд схватил меня за плечи, подталкивая к столу, где Латиша, Мари и Сафира только что положили свои десерты на тарелку, которую поставили для меня.

Роари тоже подошел к своей тарелке и быстро положил толстый кусок чизкейка поверх остальных, скребя фарфор, чтобы убедиться, что мне досталось все до последней крошки.

Я растерянно посмотрела на Леона, а он сиял так, словно это лучшее, что с ним когда-либо случалось. Я не знала, что происходит, кроме того, что Львы не делятся едой. Однажды я видела, как Данте пытался украсть у Леона картошку фри, но это было все равно, что пытаться выжать слезу из камня. Он никогда не предлагал еду со своей тарелки, как только приступал к ней.

Реджинальд взял свою тарелку последним, соскреб с нее еду и протянул мне свою вилку.

— Я не понимаю, что происходит, — сказала я в замешательстве, мои глаза нашли глаза Леона, когда я искала ответ.

— Они предлагают разделить с тобой свою еду, — объяснил Леон.

— Это значит, что ты часть Прайда, — гордо сказал Реджинальд, глядя на Леона, который продолжал мурлыкать.

Глаза Реджинальда снова переместились на меня, и ласка, которую я нашла в золотых глубинах его взгляда, заставила меня пожевать нижнюю губу. Я неуверенно улыбнулась ему, протянула руку, чтобы взять вилку, а затем повернулась лицом к горе еды, которую они предложили.

Сафира придвинула для меня стул, а Леон придвинулся ко мне вплотную, его руки легли мне на плечи, когда я нанизывала на вилку огромный кусок чизкейка.

Вся семья собралась, чтобы посмотреть на меня, как будто это была самая интересная вещь, которую они когда-либо видели, и когда я запихнула чизкейк в рот, они все начали хлопать и мурлыкать так громко, что казалось, будто сходит мини-лавина.

— Я наберу ванну! — пискнула Сафира.

— Я принесу расчески! — взволнованно добавила Мари.

— Я найду лосьоны! — воскликнула Латиша, и все трое выбежали из комнаты, прежде чем я успела спросить, какого черта все это было нужно.

Реджинальд и Роари опустились в кресла по обе стороны от моего, широко ухмыляясь, они продолжали смотреть, как я ем, словно никогда не видели ничего настолько увлекательного.

Мурлыканье Леона было таким громким, что я чувствовала его отголоски сквозь его руки, которые все еще были прижаты к моим плечам.

Он наклонился вперед и прижался ко мне, пока я пыталась не рассмеяться, запихивая чизкейк в рот. Мой желудок уже готов был лопнуть, а я едва одолела половину тарелки, но я не знала, как это должно было произойти, и не хотела обидеть их, оставив хоть что-то.

Я наколола еще один кусочек на вилку и повернулась, чтобы вопросительно посмотреть на Леона. — Не хочешь помочь мне с этим, Лео? — спросила я, предлагая ему еду и надеясь, что он скажет мне, если я не должна делиться.

Улыбка, которую он мне подарил, отбросила все сомнения, и он рванулся вперед, его рот сомкнулся над вилкой, когда он принял чизкейк, и его мурлыканье стало еще глубже.

Я рассмеялась, взяла в руку еще один кусочек и предложила. Леон застонал, когда я кормила его, закрыв глаза, словно я делала что-то гораздо лучшее, чем запихивание кусочка торта ему в рот.

Роари смеялся рядом с нами, проводя рукой по своей гриве, наблюдая за нами вместе. — Я так рад за тебя, братишка, — сказал он. — Ты один из лучших людей, которых я знаю, и я так рад, что ты нашел такое счастье.

— Мы все гордимся тобой, Леонид, — добавил Реджинальд, хлопая сына по плечу с глубокой нежностью, которая говорила о его любви к сыну. — Она прекрасная девушка и идеальная пара для тебя. Тебе нужно было бросить вызов и выйти из зоны комфорта, чтобы вырасти в Льва, которым, как я всегда знал, ты можешь стать, и теперь я не вижу перед тобой ничего, кроме самого светлого будущего.

— Черт, ребята, вы заставляете меня краснеть, — поддразнила я, и они все дружно рассмеялись, продолжая наблюдать за тем, как я вожусь с едой.

Реджинальд и Роари обхватили руками спинку моего стула, а Леон склонился надо мной так близко, что мне показалось, будто я нахожусь в коробке. Однако в их позах не было ничего угрожающего, скорее они были… нетерпеливы.

Я колебалась, глядя на трех мужчин-Львов, гадая, чего они ждут. Рори взволнованно улыбнулся, когда я посмотрела на него, и его взгляд упал на мою тарелку, которая все еще была уставлена пирожными.

— Вы, ребята, хотите поделить? — нерешительно предложила я.

Трое Львов-самцов нетерпеливо зарычали, набросились на мою тарелку и выхватили пригоршни торта для себя, борясь за мою еду.

Я рассмеялась, когда меня чуть не сбили со стула, и выскочила между ними, когда все они набросились на мою тарелку. Они рычали, скалились, хватали и толкались, и в конце концов Леон и Роари отступили с горстями пирога, а Реджинальд остался вылизывать тарелку.

Я снова засмеялась, когда Леон направился ко мне с размазанным по лицу чизкейком, а Роари ухмылялся, слизывая с пальцев остатки.

— Мы еще сделаем из тебя Львицу, маленький монстр, — поддразнил он.

— Мне нравится быть Вампиром, — ответила я, сверкнув клыками. — Но быть почетным Львом, по-моему, очень даже неплохо.

— Не Львицей? — поддразнил Роари.

— Нет, — ответил за меня Леон. — Она недостаточно покорна для этого.

Остальные засмеялись, а я пожала плечами, потому что это была правда. Возможно, я теперь и связана с Леоном, но я не собиралась начинать служить ему руками и ногами. Я не думала, что он захочет этого.

Леон притянул меня в свои объятия, и мои клыки оскалились, когда я вдохнула аромат его кожи. — Есть шанс, что у тебя есть немного магии в запасе? — спросила я, с надеждой глядя на него, хотя знала, что после схватки с Королем и Найтшейд он, должно быть, тоже на исходе. Но мои клыки болели от потребности, а пустота в груди просилась наружу. Мне отчаянно хотелось ощутить вкус магии на языке, и я боялась, что могу наброситься на кого-нибудь, если не получу немного в ближайшее время.

— Вот, — предложил Роари, протягивая запястье.

— Серьезно? — удивленно спросила я. От Рори исходили сильные Альфа-флюиды, и я вряд ли смогла бы победить его в драке с его уровнем магии и тем фактом, что он был полностью обучен. У меня также не сложилось впечатления, что он был из тех, кто любит, когда его кусают, но он даже не колебался, когда я придвинулась ближе к нему, потребность в моем теле побуждала меня взять то, что он предлагал.

— Теперь ты часть Прайда, — сказал он с улыбкой. — Мы заботимся о своих.

Реджинальд гордо улыбнулся, ставя на стол полностью очищенную тарелку.

— Теперь ты Найт, Элис, — добавил он глубоким голосом, требующим внимания. — Все, что у нас есть — твое. Все, что ты захочешь, в чем нуждаешься или чего желаешь, будет исполнено. Ты поймешь, что принадлежность к Прайду — это нечто поистине чудесное.

Что-то в моей груди оттаяло от его слов, и я искренне улыбнулась, когда Роари придвинулся ближе, все еще предлагая свое запястье.

— Спасибо, — вздохнула я, глядя между этими тремя огромными Львами, готовыми принять меня в свою семью, как будто я всегда должна была стать ее частью. И, возможно, так оно и было. Звезды выбрали меня для Леона, судьба столкнула нас вместе и сочла идеальной парой. И я не могла отрицать тоску, которую испытывала при мысли о принадлежности к такому месту. Возможности быть желанной, нужной, может быть, даже любимой.

Леон слегка подтолкнул меня к Роари, и я оставила попытки сопротивляться, схватив его руку и вонзив клыки в запястье.

Я вздохнула с облегчением, когда кровь и сила омыли мой язык, и я утолила отчаянную боль в моем теле его магией. Он был так же силен, как Леон, но вкус его крови был не таким манящим. Она давала мне все, что нужно, но не раскрывала вкус и жар солнца, как кровь Леона.

Я взяла достаточно, чтобы удовлетворить грызущего зверя, который жил во мне, и вытащила клыки из его плоти, прежде чем залечить укус для него.

— Спасибо, — сказала я, ухмыляясь, чувствуя, как моя магия снова оживает во мне, и использовала ее, чтобы залечить раны, от которых болело мое тело.

— Ванна готова! — позвала Сафира откуда-то из комнаты.

— Звучит как рай, — призналась я со стоном. Моя кожа была покрыта слишком большим количеством немыслимых и сомнительных веществ, и мысль о том, чтобы смыть их с моей плоти, почти заставляла меня мурлыкать вместе со Львами.

Мгновение спустя в комнату ворвалась Мари, ее золотистые глаза остановились на мне, когда она подошла ближе. — Давай, — призвала она, протягивая мне руку.

Леон усмехнулся, когда я бросила на него взгляд, и кивнул в знак поддержки, чтобы я следовала за его мамой из комнаты. Мари повела меня по длинным кафельным коридорам мимо такого количества дверей, что мне стало интересно, для чего, черт возьми, они вообще используют все это пространство. Неужели за каждой дверью были спрятаны бесчисленные украденные сокровища? Каждое из них стоит целое состояние, за которым отчаянно охотится ФБР?

Звук текущей воды донесся до меня за мгновение до того, как меня провели внутрь огромной комнаты, наполненной облаками пара.

В центре комнаты стояла огромная деревянная ванна, которую Сафира наполняла своей магией воды, а Латиша добавляла соли, масла и зелья, которые пахли одновременно сладко и цитрусово.

— Выглядит потрясающе, — с благодарностью признала я, когда Сафира и Латиша закончили приготовление воды и встали, чтобы подойти ко мне.

— Какая красивая девушка, — промурлыкала Латиша, протягивая руку и стягивая мою испорченную рубашку через голову.

— О, эм, я, наверное, могу раздеться сама…

— Такие красивые глаза, — ворковала Мари, наклоняясь и стягивая с моих ног грязные носки.

— Серьезно, я могу справиться…

— Наш маленький Леонид так хорошо справился, — с гордостью добавила Сафира, стягивая с меня штаны.

Мои полупротесты остались без внимания, и через несколько мгновений они втроем сняли с меня всю одежду.

— Это становится странным, — сказала я, сложив руки на голой груди и хмуро посмотрела на них.

— Это просто традиция, милая, — сказала Мари, ее глаза светились теплом. — Так Львицы приветствуют пополнение в Прайде. Мы помогаем ухаживать за тобой до официального притязания.

— Что такое притязание? — спросила я, и все трое рассмеялись, обменявшись взглядами.

— Это просто то, что мы называем, когда Лев и Львица оказываются вместе в первый раз после того, как решили спариться, — любезно объяснила Латиша.

— О. Это очень странно, что вы предлагаете мне сделать это с вашим сыном.

Они все снова рассмеялись, явно не чувствуя ни малейшего смущения.

— Не позволишь ли ты нам принять тебя в семью с нашими традициями? — спросила Сафира, и я уступила, увидев, с каким нетерпением они смотрят на меня.

— Тогда ладно, — согласилась я. — Но я не знаю, что мне делать.

— Не беспокойся, милая. Просто прыгай в ванну, и мы быстро приведем тебя в вид, подходящий для царя зверей, — любезно сказала Мари.

— С этим я справлюсь, — согласилась я.

Ванна была такой большой, что в нее нужно было подниматься по четырем ступенькам, и трудно было забыть, что три Львицы смотрят на мою голую задницу, пока я забираюсь в нее. Но когда горячая вода омыла мою кожу, а зелья, смешанные в ней, успокоили все боли в моем теле, я быстро забыла о своих опасениях.

Сафира принялась мыть мои волосы с помощью своей магии воды и нескольких очень дорогих на вид бутылочек шампуня и кондиционера. Затем Мари и Латиша взяли по одной руке и начали оттирать грязь и кровь с моих ногтей.

Я провела больше часа, пока они втроем скрабировали, увлажняли, красили и приводили в порядок каждый сантиметр моего тела, и к тому времени, когда они закончили, у меня была кожа, мягкая как попка младенца, идеально ухоженные руки и ноги с педикюром, а волосы такие шелковистые, что могли бы соперничать с волосами Леона. Они дали мне белый шелковый халат и мягкие тапочки для ног, и я чувствовала себя так, словно переродилась в этой теплой воде.

Они втроем ворковали по поводу всего, начиная с сочетания цвета морской волны и серебра в моих глазах и заканчивая моими свежеподстриженными и выкрашенными в сиреневый цвет волосами (я расспрашивала их о том, где они взяли эту краску, и они очень уклончиво ответили, как долго они готовились к этому дню).

Мамы Леона вывели меня из ванной и снова повели по коридору, пока мы не попали в комнату в дальнем конце дома на втором этаже. Она была огромной, кровать в центре пространства была достаточно большой, чтобы вместить восемь человек, а сочетание белого и золотого декора кричало о деньгах.

Они вывели меня в центр комнаты, хихикая и мурлыкая, поправляя пряди моих волос и суетясь вокруг меня так, как никогда другой не делал.

Я снисходительно улыбалась, не привыкшая к такому вниманию, но и не ненавидя его.

Пока они суетились, в дверь постучали, и все трое внезапно отпрыгнули от меня, когда в комнату вошли Леон, Реджинальд и Роари.

Леон ухмыльнулся, когда все трое выстроились передо мной, и я замешкалась, так как все они, казалось, ждали, что я сделаю. Леон принял душ и тоже переоделся, его золотистые волосы сияли, как солнечный свет, а серые брюки и белая рубашка выглядели безупречно.

— Мне понадобится помощь, — призналась я, пока все они продолжали выжидательно смотреть на меня, а Латиша поспешила объяснить, что происходит.

— Львы будут использовать свою Харизму, и тебе предстоит выбрать себе пару, — дышала она мне в ухо.

— Выбрать? — спросила я в замешательстве. Это была довольно странно, чтобы просить меня об этом.

— Если твой Лев — твоя истинная пара, то твоя голова никогда не будет повернута в сторону другого. Думай об этом как об испытании, чтобы доказать свою совместимость со своим Львом и закрепить свое место в Прайде.

— Ладно, очень странно просить меня выбирать между Леоном, его братом и его отцом, но, думаю, я справлюсь.

Все Львы рассмеялись, а я сложила руки, ожидая, когда они закидают меня своими дарами.

Губы Роари подергивались от удовольствия за мгновение до того, как он обрушил на меня всю мощь своей Харизмы. Я чувствовала, как она омывает мою кожу, словно прилив. Мой взгляд проследил за ним, и я заметила то, чего не замечала раньше: как его широкие плечи обтягивает рубашка и как его золотые глаза горят темной силой, полной невысказанных обещаний.

Харизма Реджинальда была еще сильнее, когда она поразила меня, заставив обратить внимание на его мощную осанку и на то, как его золотые волосы переливаются бесчисленными бликами.

Мои губы подергивались от удовольствия, когда их дары разбивались о мою волю, словно волны, пытающиеся обрушить скалу из чистого железа. Потому что ни в одном из них не было ничего, что могло бы отвлечь меня от моего Льва.

Мой взгляд остановился на Леоне и с голодом прошелся по нему. Я была уверена, что он даже не использовал свою Харизму, его вера в нашу связь позволила самодовольной ухмылке приподнять уголки его рта.

Я внезапно бросилась к нему, обхватив его шею руками и запустила пальцы в его прекрасную гриву золотистых волос.

— Мой Лев, — прорычала я по-собственнически, глядя в его глаза с серебряной оправой с глубочайшим чувством уверенности.

Какие бы сомнения у меня ни были по поводу того, что произошло с этой связью, я точно знала, что звезды были правы в одном: он был предназначен для меня, а я для него. Я чувствовала это в его крепких руках, обнимающих меня, и в тепле его плоти на моей коже. И я чувствовала это в том, как колотилось мое сердце и как моя душа царапалась о поверхность моей плоти, словно желая соединиться с его душой.

Леон мурлыкал, наклоняясь, чтобы поцеловать мои губы, а Львицы принялись восторженно аплодировать.

Я засмеялась, разрывая поцелуй, и оглянулась на семью Леона, которая выжидающе смотрела на нас. На мгновение я испугалась, что они на самом деле не собираются уходить, и что это притязание было чем-то, что они хотели увидеть. Но прежде чем я успела задать этот неловкий вопрос и заявить о своем абсолютном отказе участвовать в этом, они все сделали шаг к выходу.

Каждый из них сделал паузу, чтобы прижаться к нам, когда они уходили, и я не могла не ухмыльнуться, глядя на выражение абсолютной радости на лице Леона.

Дверь за ними захлопнулась, и я посмотрела на Леона, когда мы, наконец, остались одни, впервые с тех пор, как покинули поляну в Железном Лесу.

— Ты в порядке? — спросил Леон низким голосом, проводя пальцами по моему лицу.

Я открыла рот, чтобы сказать «да», предложить ему самый обычный ответ, самый простой, который позволил бы мне упасть в его объятия и похоронить свою боль под его светом, но это было нечестно. Я должна была ему большего. Он заслуживал иметь каждую частичку меня сейчас, а не только отфильтрованные части.

— Я не знаю, — призналась я. — Это… все слишком. И то, как другие Короли отреагировали на то, что мы связаны… — на мгновение в моих глазах поплыли слезы, и Леон нахмурился.

— Мне жаль, — вздохнул он, протягивая руку, чтобы смахнуть слезу с моей щеки. — Я не хотел заманивать тебя в ловушку или сажать на цепь. Я знаю, что ты бы не сделала этот выбор, если бы звезды не вынудили тебя к нему, и…

Я приподнялась на цыпочки и поцеловала его, чтобы прервать эту мысль. — Никогда не думай, что ты недостаточен для меня, Лео, — прорычала я. — И ни на секунду не думай, что я выбрала тебя только потому, что звезды заставили меня это сделать. Я выбрала тебя гораздо раньше. Ты был моим уже давно. И мне жаль, что я не давала тебе этого понять. Прости, что заставила тебя почувствовать, что я использую тебя только ради радости, которую приносит мне твое общество. Я хочу, чтобы ты знал всю меня. Обладал мной полностью. Все и вся, что ты хочешь знать — твое. И я твоя. Неважно, выбрали звезды это или нет.

Леон застонал, когда снова поцеловал меня, его рот был горячим и нуждающимся в моем, он взял мое лицо в свои руки, и я расплавилась в нем с колотящимся сердцем.

— Прости, что я был таким упрямым, — сказал он, оторвавшись от меня. — Что я не хотел слушать твои причины, по которым ты скрывала от меня что-то. Думаю, я просто всегда чувствовал себя наименее важным человеком в своей семье, и мне вдруг показалось, что я проиграл в соревновании за тебя. Как будто все, чем ты делилась с Райдером и Габриэлем и что скрывала от меня, означало, что ты не испытываешь ко мне таких сильных чувств. Но я был идиотом.

— Ты был, — согласилась я с улыбкой. — И я тоже, потому что не доверяла тебе раньше.

Он снова поцеловал меня, и в моей душе разлилась легкость от того, насколько правильно было чувствовать себя в его объятиях. Он был солнцем, а я луной, но вместо того, чтобы кружить друг вокруг друга, мы наконец-то нашли способ соединиться, и теперь, когда мы это сделали, нас больше никогда не смогут разлучить.

— Ты собираешься рассказать мне, что это за притязание? — спросила я, когда рот Леона переместился на мою шею.

— Это традиция Львов, — объяснил он. — Но ты не Львица, так что ты не обязана делать это, если не хочешь. Нам не нужно спариваться по-Львиному, мы уже сделали это по-своему.

— Может быть, я хочу сделать тебя своим во всех отношениях, — поддразнила я.

При этом признании в груди Леона раздалось урчание. — Ты уверена?

— Расскажи мне, чем вы занимаетесь.

Он широко улыбнулся. — Мы занимаемся борьбой.

— Борьбой? — спросила я со смехом.

— Да. А потом, когда я прижму тебя к себе, ты подчинишься мне душой и телом.

— Я не считала тебя доминантом, Лео, — поддразнила я, перебирая пуговицы на его рубашке.

— Все Львы доминанты, — ответил он с рыком в голосе, от которого у меня по позвоночнику пробежала дрожь.

— Это так? — спросила я с вызовом в своем тоне.

— Да. Но чтобы Лев и Львица спарились, она должна принять его как своего Короля, позволить доказать, что он может одолеть ее, а затем предложить себя в качестве приза за его победу.

— Звучит извращенно.

— Мне не нужно доминировать над тобой, чтобы понять, что ты моя половинка, — сказал Леон, но выражение его глаз говорило, что он все равно хочет этого.

— Ну, кажется, стыдно идти против традиций…

Леон издал низкий рык, глядя на меня. — Ты уверена, что хочешь этого?

— Ты должен одолеть меня, верно?

— Да.

— А что если это я одолею тебя? — я с вызовом подняла брови, отступая назад, а Леон подошел ближе.

— Ты можешь быть сильной, маленький монстр, но ты не Лев.

— Правда? — я оскалила клыки, бросая ему вызов.

Взгляд Леона остановился на мне, и он медленно расстегнул пуговицы своей рубашки. Я отступила назад, наблюдая, как он снимает ее с плеч и позволяет упасть на пол, обнажая изгибы мускулов, которые проступали под идеально загорелой кожей.

— Ты собираешься попытаться убежать? — спросил он.

— Нет, — ответила я, откидывая плечи назад в ожидании его атаки.

— Некоторые Львицы подчиняются без борьбы, — сказал он. — Ты можешь просто сбросить халат и лечь на кровать, если хочешь?

Я рассмеялась, потому что мы оба знали, что этого не произойдет.

Леон зарычал, опустившись в боевую стойку.

— Кажется, мне нравится эта твоя сторона, Лео.

— У нас целое лето вместе, чтобы узнать все стороны друг друга, маленький монстр. Я уверен, что есть несколько твоих сторон, которые я тоже хотел бы открыть для себя.

Я открыла рот, чтобы ответить, но не успела, так как он прыгнул на меня.

Я удивленно вскрикнула и отпрыгнула назад, едва избежав его, когда его пальцы коснулись моего халата.

— Мы не будем играть в кошки-мышки, Элис, — предупредил Леон, снова надвигаясь на меня. — Это должна быть борьба, а не погоня.

Я прикусила губу при звуке моего имени на его устах и снова вывернулась из его рук, прежде чем развернуться и вскочить ему на спину.

Мои клыки коснулись его шеи, но он поймал мою лодыжку и с возбужденным рыком сдернул меня с себя, бросив на огромную кровать.

Я подпрыгнула на пружинистом матрасе, и через мгновение Леон набросился на меня сверху.

— Какого черта эта кровать такая большая? — спросила я со смехом, когда он прижал меня к себе.

— Потому что она сделана для Льва, который должен спать на ней со всеми своими Львицами, — ответил он, раздвигая мои бедра коленом. — Но я думаю, что мне хватит и одной.

Я снова засмеялась, когда он потянулся к завязкам моего халата и распахнул его.

Прохладный воздух поцеловал мою обнаженную плоть, когда халат распахнулся, и Леон застонал от желания.

Я подождала, пока он расстегнет брюки, затем поймала его бицепсы в свой захват и использовала свою силу, чтобы перевернуть его под себя.

Леон засмеялся, когда я прижала его к себе, халат, который был на мне, наполовину соскользнул с моих плеч, открыв мое обнаженное тело.

Он вырвал свои запястья из моего захвата, и мы снова покатились по кровати, борясь и пытаясь одержать верх.

Каждый раз, когда ему удавалось перевернуть меня под себя, он издавал рык удовлетворения, от которого мое сердце колотилось в предвкушении, и я обнаружила, что наполовину хочу сдаться и позволить ему победить. Но хищник во мне не мог так просто подчиниться ему.

Он снова повалил меня на спину, и матрас прогнулся и подпрыгнул под нами, когда я зарычала от разочарования. Он был достаточно силен, чтобы сравниться с моими дарами, и я задыхалась, пытаясь одержать верх.

Я ударила ладонями в его грудь, отбросив назад, а затем перекатилась и отползла от него.

Леон зарычал, схватил мой халат и дернул за него, пытаясь использовать его, чтобы вернуть меня обратно, но я скинула его, прежде чем он успел это сделать. Поднявшись на руки и колени, я бросилась прочь.

Леон зарычал позади меня, и я вскрикнула, когда он снова набросился на меня, своим весом повалив меня на кровать, а его зубы игриво цапнули меня за шею.

— Подчинись, — потребовал он, его руки сомкнулись вокруг моих запястий, и он использовал свой вес, чтобы удержать меня под собой, а его твердый член упирался в мою задницу.

Я задыхалась от игры, а боль между бедер требовала от него большего. Я яростно извивалась, но он не сдвинулся ни на дюйм, его вес обездвиживал меня, пока я лежала на животе под ним.

— Подчинись, маленький монстр, — прорычал он мне на ухо, его щетина царапала чувствительную кожу, когда он двигал бедрами в такт моим желаниям.

Я зарычала на него, но не могла отрицать острую боль, которую я чувствовала, желая отдаться ему, позволить ему взять меня, потребовать меня, привязать меня к себе еще одним способом.

Слова застряли у меня в горле, и я не могла заставить себя согласиться подчиниться, но была одна вещь, которую я могла сказать, чтобы прекратить эти мучения, и которая была достаточно правдивой.

— Ты победил, Лео, — задыхалась я. — Я твоя. Так возьми меня.

Он голодно зарычал, его рука переместилась между нами, когда он расстегнул ширинку, раздвигая мои бедра, и я подалась к нему навстречу.

Он держал свой вес на мне, обездвиживая, когда глубокое урчание раздалось у меня в ухе, и я задохнулась, когда он внезапно толкнулся в меня.

Его толстая длина заполнила меня самым восхитительным образом, когда он вошел до упора, глубоко и сильно, завладев мной так, как умоляло мое тело. Он владел мной в этом движении, мое тело стало его заложником и полнота его члена глубоко внутри меня, заставляла мое тело растягиваться, чтобы вместить каждый дюйм, и я стонала от чистой, животной потребности.

Леон зарычал, двигая бедрами, его хватка переместилась так, что его пальцы впились в мою задницу, а другая рука удерживала его вес достаточно, чтобы не раздавить меня, но и недостаточно, чтобы позволить мне подняться.

Я вскрикнула, когда он отодвинулся и врезался в меня снова и снова, доминируя над моим телом и захватывая мое сердце. Я приподняла задницу, принимая все, что он давал мне, и требуя его в ответ, когда он заставлял мое сердце бешено колотиться, а плоть трепетать.

Он продолжал, трахая меня все сильнее и сильнее, мои крики заглушал матрас подо мной, и я чувствовала, как стенки моей киски сжимаются вокруг него. Я почти ничего не могла делать, кроме как принимать каждый твердый дюйм его тела так же сильно, как он хотел дать его мне, и все мое тело ожило от ощущения того, что он владеет моей плотью.

Леон сбросил барьеры со своей силы, и вдруг солнечный жар обдал меня, когда я приветствовала прикосновение его магии к своему телу, и моя собственная сила слилась с его.

— Черт, — задыхался он от блаженного ощущения слияния наших сил, усиливая экстаз в наших телах до почти невыносимого уровня.

Я закричала, чувствуя, как он заполняет каждую частичку моей плоти, и меня захлестнуло сильнейшее чувство эйфории. Оргазм пронесся по моему телу, и мои конечности потеряли всякую силу, когда я утонула в нем.

Леон зарычал, услышав, как я разрываюсь на части под ним, его темп увеличился, и он продолжал погружаться в меня со страшной скоростью. Моя голова кружилась, руки вцепились в простыни, а тело дрожало, когда он выжимал из моей плоти каждый сантиметр удовольствия, прежде чем использовать меня, чтобы взять свое.

Я извивалась под ним, пытаясь вернуть контроль над собой, пока он доводил мое тело до предела, но он не ослаблял свою хватку. Он полностью подчинил меня себе, и я должна была признать, что быть его собственностью — не самая худшая участь для девушки.

Было что-то греховно волнующее в том, чтобы вот так доминировать, пасть жертвой мощного существа, лежащего на мне, и позволить ему использовать мое тело самым изысканным образом.

Леон погрузился в меня в последний раз, его член разбух внутри меня, и рык, вырвавшийся из его губ, когда он кончил, был полностью животным, так как он держал себя глубоко во мне, наполняя меня доказательством своего желания. Моя плоть гудела от удовольствия, когда он навалился на меня, вдавливая меня в простыни, наши скользкие тела были прижаты друг к другу, и мы вместе преодолевали последние волны нашей кульминации.

Леон удовлетворенно застонал, зарывшись лицом в мои волосы, и медленно скатился с меня, позволяя мне перевернуться на бок, пока я задыхалась, пытаясь отдышаться.

Его взгляд из-под прикрытых век поймал мой, когда он откинулся на подушки, его пальцы прочерчивали ленивые круги вокруг моей груди и сосков.

— Вот так, маленький монстр, — промурлыкал он. — Ты моя во всех возможных смыслах.

Я улыбнулась ему, прислонившись к его груди, прикоснулась пальцами к его челюсти, изучая серебряное кольцо, окружавшее золотые зрачки.

— Хорошо, — ответила я мягким голосом. — Потому что я никогда не отпущу тебя.

***

Я проснулась посреди огромной кровати от тепла солнца, падающего на мою кожу, и мягкого ветерка, ласкающего нежные изгибы моего тела. Руки Леона обвились вокруг меня, а его член уже упирался в мою попку, несмотря на то, что он спал, если судить по его тяжелому дыханию.

Между моими бедрами была нежная боль, мои губы были опухшими, а челюсть побаливала от царапин его щетины на моей нежной коже. Это была самая восхитительная боль, и она рассказывала о целой ночи, наполненной таким количеством секса, что я сбилась со счета, как много раз мы требовали друг друга. Я и раньше думала, что подсела на своего Льва, но что-то в нашей звездной связи делало мой голод по нему неутолимым. Или я серьезно сдерживала себя до сих пор, а учитывая тот факт, что у нас никогда не было такого пространства для себя или столько времени, сколько мы хотели вместе, то, возможно, так оно и было. Связь между нами либо усилила мой аппетит к нему, либо, возможно, мы просто отдались желанию, которое всегда испытывали друг к другу в полной мере.

— Лео? — пробормотала я, извиваясь в его объятиях с некоторым трудом, так как его хватка только усилилась, когда я пошевелилась. — Лео, мы проспали полдня, — сказала я, потянувшись вверх, чтобы прикоснуться к его щеке, и взглянув на часы на тумбочке. Было почти два часа дня, и я чувствовала себя голодной.

Он мурлыкал, улыбка тронула его губы, но не было никаких признаков того, что он действительно проснулся.

Я встряхнула его, снова позвала по имени и толкнула в грудь, но это было все равно, что разбудить чертового мертвеца. Он глубоко дышал и даже не шевелил веками.

С досадой я оглядела огромную комнату и посмотрела на белые занавески, которые все время развевались на ветру перед дверями во внутренний дворик. Я даже не заметила, что вчера вечером их оставили открытыми, но поцелуй теплого воздуха на моей обнаженной плоти был так приятен, что я не стала возражать. Здесь было спокойно, только пение птиц доносилось снаружи, и на мгновение я просто позволила себе насладиться этим. Ни стука соседей, движущихся поблизости, ни городского движения, ни гуляющих студентов, только тишина. Я могла бы привыкнуть к этому.

Я посмотрела на дверь, раздумывая, не пойти ли мне самой поискать еду, но потом вспомнила, что у меня здесь нет никакой одежды. У меня был только маленький шелковый халат и никакого нижнего белья. И после всего шума, который мы подняли прошлой ночью, я не была уверена, что смогу предстать перед его семьей в этом маленьком клочке шелка и не краснеть, как девственница все это чертово время. А девственницей я точно не была.

Мне с некоторым трудом удалось вывернуться из объятий Леона, и я закусила губу, глядя на великолепное создание, раскинувшееся на белых простынях подо мной.

Его золотистая кожа была совершенно безупречной, а от того, как его волосы рассыпались вокруг него по подушкам, запутавшись и демонстрируя то, чем мы занимались всю ночь, у меня участился пульс. Его широкие плечи и рельефные мышцы вызывали во мне желание, несмотря на удовольствие, которое он выжимал из меня всю ночь, и я не могла не проследить идеальные линии его пресса все ниже и ниже, пока не уставилась на его твердый член и не вспомнила все способы, которыми он использовал его, чтобы довести меня до полного краха прошлой ночью.

Он определенно наслаждался доминированием всю ночь, делая ставки снова и снова, пока у меня не перехватило дыхание, чтобы протестовать, и это было более чем немного заманчиво, чтобы вернуть услугу сейчас. В конце концов, не хотелось бы, чтобы он считал, что теперь, когда мы спарены, у него внезапно появилось преимущество.

Я провела кончиками пальцев по твердым выпуклостям его пресса, улыбаясь про себя, когда он сонно застонал, а по его плоти побежали мурашки от моего прикосновения.

— Проснись, проснись, Лео, — позвала я, проводя руками по его бедрам и прикусив губу, когда его член дернулся. По крайней мере, одна его часть оценила мои усилия.

Во второй раз, когда я провела кончиками пальцев по его телу, я позволила своим ногтям немного впиться в его кожу, но этого все равно было недостаточно, чтобы пробудить его от львиной спячки.

Я ухмыльнулась про себя, наклоняясь вниз и обхватывая рукой основание его члена, прежде чем провести языком по всей длине его ствола. В этот раз он застонал немного громче, но все еще не проснулся как следует.

Что ж, взялся за гуж, не говори, что не дюж…

Я очертила языком круг вокруг головки члена, затемвзяла его в рот. Двигаясь вниз по его стволу, я проникала губами до самого основания и тихо стонала, отступая назад.

Бедра Леона выгнулись под мной, когда я повторила движение, мой язык закрутился над головкой, когда вкус его желания заполнил мой рот, и моя кожа нагрелась от ощущения того, что он вот так разваливается на части ради меня.

Я продолжала, проводя губами вверх и вниз по всей его длине, когда он начал бормотать, а его руки медленно переместились в мои волосы. Его пальцы скользили по моей голове и плечам медленными, ободряющими движениями, когда он издал рык, а я продолжила свою сладкую пытку.

Моя голова покачивалась на его коленях, и прикосновение его рук к моим волосам стало немного более твердым за мгновение до того, как я довела его до конца. Он издал глубокий рык и резко выпрямился, его руки сильно надавили на мой затылок, как раз когда его сперма хлынула мне в рот.

— Твою мать, — задыхался Леон, когда я откинула голову назад и посмотрела на него с хищной ухмылкой на губах. — Ты только что разбудила меня утренним минетом, маленький монстр?

— Иначе бы ничего не вышло, — поддразнила я, и его пальцы переместились, чтобы схватить мой подбородок, когда он притянул меня к себе для поцелуя.

— Я не хочу покидать эту кровать никогда, — прорычал он мне в губы, его руки двигались, чтобы приласкать мою грудь и подразнить мои соски, а его глаза в серебряной оправе блестели от обещания взаимности.

Его правая рука скользнула ниже, оказавшись между моих бедер, как раз в тот момент, когда раздался тяжелый стук в дверь.

— Простите, голубки, но у Элис посетитель, — раздался из-за двери голос Роари, и Леон выругался, убирая руку.

— Как вообще кто-то узнал, что я здесь? — спросила я Леона низким тоном, сведя брови вместе. До того момента, как он высыпал мне на голову звездную пыль и увез в дом своей семьи, у меня не было ни малейшего желания оставаться здесь на лето, и все же кто-то догадался об этом. Но это было невозможно, потому что единственные люди, которые вообще знали, что я была с Леоном, были…

Я задохнулась от волнения, когда поняла, кто это должен быть. Кто это мог быть. Один из моих Королей пришел ко мне, чтобы поговорить, выяснить, что, черт возьми, означает для всех нас эта история с Элизианской Парой. Я не знала, как мы с этим разберемся, но самое главное, что они были здесь, так что мы могли хотя бы попытаться.

Я сползла с кровати и стала искать на полу свой халат, пока Леон, хихикая, следовал за мной. В конце концов я его нашла, а Леон достал откуда-то свои модные серые брюки, застегнул ширинку, но не потрудился подобрать к ним туфли или рубашку.

— Я только что осознала, что оставила все свои вещи в академии, — сказала я, выдохнув, когда вспомнила о своей тщательно упакованной сумке, которая лежала у подножия моей койки. Не то чтобы у меня было много вещей, но все, что у меня было, было заработано благодаря моей работе на Киплингов. Не говоря уже о важных вещах — прахе Гарета, его набросках и дневнике. — Сегодня мне нужно забрать свою сумку. Пока они не начали убирать комнаты или что они там делают летом.

— Я попрошу Минди об этом. А пока ты можешь пользоваться вещами из маминого шкафа. Он огромный и общий, все Львицы дома все равно делят в нем все, так что они будут ждать этого и от тебя, — непринужденно сказал Леон, игнорируя мой хмурый протест по поводу использования Минди, когда он направился к двери и открыл ее.

— Неужели нельзя было наложить заглушающий пузырь, а? — поддразнил Роари, вскинув бровь на брата с ухмылкой на лице.

— Ты мог бы наложить его, если не хотел подслушивать, придурок, — пожаловался Леон. — Очевидно, я был слишком увлечен своей девочкой, чтобы помнить.

— Папе пришлось наложить заклинание, которое заблокировало все крыло и запретил слугам приходить сюда, пока вы не выйдете, — Роари рассмеялся и скосил глаза в мою сторону, протягивая сложенную стопку одежды. — Мама сказала, что теперь ты можешь свободно распоряжаться шкафом, но поскольку ты торопишься, она достала для тебя вот это.

Я не знала, о какой из его мам он говорит, но, принимая сложенную ткань, улыбнулась ему. Леон захлопнул дверь, оставшись в коридоре с братом, чтобы я могла переодеться, и с вампирской скоростью я быстро надела длинное платье с цветочным узором и собрала свои сиреневые волосы в беспорядочный пучок на макушке. Я взглянула в зеркало и фыркнула от смеха, глядя на красивую, девичью ткань, в которую я была завернута. Оно было красивым, а материал казался чертовски дорогим, но это действительно была не я. Тем не менее, это было явное улучшение по сравнению с тоненьким халатиком, поэтому я вернулась к двери и открыла ее, улыбаясь, когда увидела Леона и Роари, смеющихся вместе.

Я ненавидела тот факт, что они обычно не очень хорошо ладят друг с другом, и от того, что они улыбаются друг другу сейчас, у меня отлегло от сердца, даже несмотря на то, что это вызвало во мне болезненную тоску по Гарету.

— Так кто же из них? — спросила я, проходя между ними, и Роари бросил на меня растерянный взгляд.

Хотя, подумав об этом, я поняла, что это должен быть Данте. Райдер был не из тех, кто так эмоционально выкладывается, особенно появляясь здесь и представляясь семье Леона. Он бы просто пробрался сюда, чтобы застать меня одну в форме Василиска, если бы хотел меня увидеть. А Габриэль был слишком уязвлен случившимся, чтобы хотеть встретиться с ним так скоро. Данте был тем, кто выслушает меня, тем, кто поставит на кон свои чувства и рискнет собственной душевной болью в поисках правды.

— Ты уже достаточно сталкивалась с полицейскими, чтобы называть их по имени, маленькая вампирша? — Роари захихикал, его взгляд упал на меня в цветочном платье, а глаза искрились весельем.

— Копы? — спросила я в замешательстве, застыв посреди роскошного коридора, мои пальцы ног озябли на плитке. — Что ты имеешь в виду под копами?

— Ты знаешь, как это делается, они не скажут нам, почему они тебя преследуют. Официально они здесь, чтобы «задать вам несколько вопросов об инциденте, в котором вы могли быть замешаны».

Я облизала губы и нервно посмотрела на Леона. У меня не было большого опыта общения с ФБР, и я не собиралась узнавать их еще лучше.

Леон взял мою руку и сжал мои пальцы. — Не волнуйся, маленький монстр, ты в наших руках, — сказал он, его слова были обещанием, которое распространялось на Роари и, возможно, даже на остальных членов его семьи, как будто для меня было совершенно нормально иметь такую большую поддержку.

— Ты имеешь право отказаться отвечать на их вопросы, — сказал Роари, стукнув меня локтем в бок. — Но ты знаешь, как это бывает. Легче потакать им и отмахнуться от них сейчас, чем заставлять их подозревать тебя дольше, чем нужно.

Леон снова мягко потянул меня за собой, и у меня не было выбора, кроме как последовать за ним, поскольку в голове крутились мысли обо всем том поганом, определенно незаконном дерьме, в котором я участвовала за последние шесть месяцев. Не оставила ли я где-нибудь след? Была ли я неаккуратной?

Мы попали в огромный зимний сад, где Реджинальд откинулся в огромном кресле, непринужденно читая газету, как будто у него не было ничего лучшего в мире, чтобы занять свое время, несмотря на двух агентов, сидящих напротив него. Болтовня явно была не в его духе, особенно с представителями правоохранительных органов.

Двое агентов сидели прямо, на их темно-синих мундирах красовались офицерские удостоверения и маленькие символы, обозначающие их ордена. Мантикора и Кентавр, так что, по крайней мере, мне не пришлось беспокоиться о том, что Сирена или Циклоп будут лезть в мою голову по этому поводу.

— А, мисс Каллисто, — сказал первый офицер, поднимаясь на ноги и протягивая мне руку. Он был, вероятно, примерно ровесником Реджинальда, серебристые края его черных волос выделялись. Его карие глаза оценивающе смотрели на меня, и я протянула руку, слегка нахмурившись. — Да, я… — он внезапно прервался, когда его взгляд встретился с моим, и его губы разошлись, когда он заметил серебряные кольца в моих радужках. — Простите, но я не знал, что вы связанны. Этого нет в вашем досье… — его взгляд перешел на Леона, и мой Лев опустил руку на мои плечи, притягивая меня к себе с мурлыканьем.

— Это произошло только что, — объяснила я.

— Они, конечно, зарегистрируют это при первой же возможности, — мягко добавил Реджинальд, складывая газету и кладя на подлокотник своего кресла. — Но прошлой ночью им нужно было скрепить свою связь с Львом. Я уверен, что вы понимаете.

Казалось, второй агент определенно понял, так как он прочистил горло и посмотрел между мной и Леоном. Поскольку мой Лев был все еще полуголым и не пытался залечить следы от ногтей, украшавшие его кожу, или даже укус на шее, не говоря уже о том, что его грива как бы кричала «только что оттрахали», первому агенту не потребовалось много времени, чтобы понять это.

Секс всегда присутствовал в моей жизни, учитывая то, как я выросла, поэтому меня всегда забавляло, когда я видела, как люди испытывают неловкость из-за этого. В конце концов, это было естественно. Особенно с таким неотразимым мужчиной, как Леон.

— О, ну… поздравляю, — сказал первый агент, явно пытаясь стереть эти мысленные образы из своего мозга, пока он продолжал. — Я агент Карвер, это агент Дюбек, мы надеялись, что сможем задать вам несколько вопросов об инциденте, в котором вы могли быть замешаны.

— О? — хмуро спросила я, позволяя второму агенту взять меня за руку и рассматривая его рыжие волосы и голубые глаза в течение мгновения, прежде чем отстраниться.

Напротив мест, где сидели они двое, стоял диван, и Леон потянул меня сесть на него рядом с собой, а Роари устроился на рукоятке, прислонившись ко мне так, что это говорило о том, что мы все вместе. Я догадывалась, что это было связано с Прайдом, но я должна была признать, что это было потрясающее ощущение, когда эти три сильных Льва были у меня за спиной.

— Мы надеялись поговорить с мисс Каллисто наедине, — медленно произнес Карвер, окидывая взглядом мужчин в комнате, и Леон зарычал во все горло, а Реджинальд ответил прежде, чем я успела произнести хоть слово.

— Она не арестована и даже не находится под подозрением, я позволил вам войти в мой дом, чтобы она могла помочь вам с вашими вопросами, но у меня нет намерения оставлять вас с ней наедине, чтобы начать допрос, — лениво ответил Реджинальд, и агенты ФБР кивнули, как будто ожидали этого.

— Вы сказали, что вы бы связанны прошлой ночью? — спросил Карвер, глядя на меня, пока Дюбек доставал Атлас и начинал печатать.

— Это не преступление, — вклинился Роари. — Задавайте вопросы, с которыми пришли. Ее личная жизнь вас не касается.

Леон нежно обнял меня, и я взглянула на него, обнаружив на его губах забавную улыбку. Они явно более чем привыкли к подобным обсуждениям с ФБР, и мое бешено колотящееся сердце начало замедляться от непринужденной манеры Львов реагировать на них. Мне просто нужно было услышать, к чему они клонят, чтобы понять, знают они что-нибудь на самом деле или нет.

— Хорошо. Вчера вечером мы получили панический звонок от студента вашей академии, который утверждал, что кто-то накачал его наркотиками и пытался убить. Он сказал, что вы пытались ему помочь, но потом вас похитила консультант школы, мисс Найтшейд… — он прервался, увидев пустое выражение моего лица.

— Похитили? — медленно спросила я.

— Парень случайно не под кайфом был? — спросил Леон, фыркнув от смеха. — По мне, так это полная чушь.

Агент Дюбек прочистил горло, и я прикусила губу, борясь с чувством вины. Юджин, очевидно, позвонил в ФБР, потому что беспокоился за меня, но после того, что мы сделали с Найтшейд, мы никак не могли подтвердить его историю. Конечно, мы могли бы сослаться на самооборону, но Данте и Райдер ни за что на свете не признались бы, что находились в одном месте и сражались на одной стороне. К тому же у нас не было никаких реальных доказательств. Я не собиралась рисковать ни своей шеей, ни шеей Королей, пытаясь объяснить ту бурю дерьма, которая произошла прошлой ночью.

— Он был очень убедителен в своих показаниях, — ответил Карвер. — И когда мы пошли допрашивать вас, мы обнаружили, что все ваши вещи брошены в академии, мы решили, что это заслуживает визита, чтобы убедиться, что с вами все в порядке.

— Я вернусь за своим дерьмом позже, — сказала я, пожав плечами. — Но после того, как мы сошлись прошлой ночью, это просто вылетело у меня из головы.

— Как вы вообще догадались найти ее здесь? — спросил Леон, его пальцы рисовали узор на моем плече.

— Студент при допросе сказал, что вы двое были вовлечены в это дело, и поскольку у нас не было домашнего адреса мисс Каллисто, мы решили попробовать, — объяснил Дюбек.

— Ну, не стоит беспокоиться, — радостно сказала Мари, вбегая в комнату с подносом, полным пирожных, а за ней по пятам следовала Латиша с кофейником. — Леонид провел всю ночь, претендуя на свою спутницу. Вы можете спросить любого из слуг. Они были здесь всю ночь напролет и наделали много шума.

— Да, у него действительно большая выносливость, — гордо ворковала Латиша, а я чуть не умерла от смущения. Конечно, секс — это естественно и все такое, но слушать, как матери твоего мужчины расхваливают его достижения, было определенно не тем, что я хотела бы слушать.

— Клянусь звездами, мамочки, прекратите эти интимные подробности, — простонал Леон.

— Тебе нечего стыдиться, сынок, — пренебрежительно добавил Реджинальд. — Все знают, что настоящий Лев может удовлетворить свою женщину.

— Всех своих женщин, — добавила Сафира с похотливой улыбкой, направленной в сторону мужа, когда начала расставлять чашки.

— Пожалуйста, остановитесь, меня сейчас стошнит, — простонал Леон.

— В связи с этим, ты уже сделала свои ежемесячные противозачаточные заклинания? — спросила Сафира, глядя на меня с улыбкой, которая говорила, что она не будет возражать, если мы этого не сделали, несмотря на то, что меня все еще допрашивают полицейские.

Реджинальд усмехнулся. — Ну, если нет, тогда я готов поспорить, что после всего этого у нас появится детеныш…

— Это быстро превращается из одного из лучших дней в моей жизни в худший, — сказал Леон, зажав уши руками.

Нос Роари тоже сморщился, и я не знала, смеяться мне или молиться, чтобы диванные подушки проглотили меня целиком.

— Итак, вы хотите сказать, что вчера весь вечер вы были заняты другими делами? — спросил Карвер, изучая свой Атлас вместо меня в ожидании ответа.

— И половину утра тоже, — добавила Латиша, погладив Леона по голове, словно гордясь его усилиями, и Роари застонал, когда Леон прижался головой к моей шее, а я рассмеялась, раскрасневшись.

— Эм, да, я была здесь с Леоном прошлой ночью, — подтвердила я для агентов, когда Мари начала раздавать кофе. Она не предложила кофе агентам ФБР, и они начали выглядеть явно неловкими, пока Львы занимались своими делами, а Сафира устроилась на коленях Реджинальда, чтобы покормить его.

— Тогда ладно. Что ж, придется предположить, что это были не более чем галлюцинации еще одного Блейзера, — вздохнул Каттер, пряча Атлас и поднимаясь на ноги. — Простите, что отняли у вас время.

— Не забудьте зарегистрировать свой статус Пары до конца месяца, — добавил Дюбек, и я непринужденно улыбнулась, пока Латиша передавала мальчикам по обе стороны от меня тарелки с едой.

— Спасибо, что заглянули, — сказала я, отсалютовав им, когда Мари провожала их.

Рори хихикал, когда они уходили, откинувшись назад и заталкивая в рот пирожное. Очевидно, Львицы сами заполняли свои тарелки, но я не собиралась позволять им без боя подталкивать меня к этой подчиненной роли.

Я подождала, пока Роари полностью сосредоточится на еде, и с вампирской скоростью выхватила пирожное из его тарелки, запихнув в рот, как раз когда он зарычал от разочарования.

Он бросился на меня, словно собираясь выхватить пирожное у меня изо рта, и Леон тоже зарычал, бросившись вперед, чтобы перехватить его.

Я засмеялась, оказавшись зажатой между двумя братьями, извиваясь, когда они начали бороться, и прыгая вокруг них, чтобы схватить пирожные с обеих тарелок. К тому времени, когда они остановились и снова оглянулись на меня, я уже сидела, скрестив ноги, на кофейном столике, высасывая последнюю крошку из пальца с торжествующей ухмылкой.

Они оба добродушно ругали меня, а Реджинальд мурлыкал, улыбаясь мне.

— Осторожно, мальчики, — сказал он, откинувшись в кресле. — Я думаю, мы только что впустили в Прайд Льва вместо Львицы, и если мы не будем осторожны, она провозгласит себя королем раньше, чем мы это узнаем. 

2. Райдер

Я скользил по лужам крови, моя чешуя пульсировала от голодной энергии, когда я медленно кружил вокруг кресла в центре бетонного подвала, в котором я находился. С моих клыков капал яд, горечь стекала по языку. В этот момент мои чувства были в состоянии повышенной готовности. Каждый звук, каждый запах, каждый крик. Все это проходило через мое тело, как прилив. Я подпитывался болью, витавшей в воздухе, и в ней я искал покой.

Скарлетт стояла перед трусливым засранцем Оскурой, привязанным к стулу в центре комнаты. Он был предателем своего народа. Народа, который я презирал, но я не презирал никого больше, чем предателей. Теперь он был человеком Феликса, а не Инферно. А это означало, что он мог держать в руках ответ, которого я так отчаянно жаждал.

— Ты пожалеешь, что не ответил мне, — сказала Скарлетт, крутя между пальцами ледяное лезвие.

Глаза мужчины переместились на меня в тени, и он заскулил, когда я обхватил стены, мое тело было шириной с небольшой автомобиль. Скарлетт повернулась к двери как раз в тот момент, когда мой хвост проскользнул мимо нее, и я дал ей место, чтобы уйти.

— Райдер наслаждается едой медленно, — она вышла, закрыв дверь, когда мужчина закричал, а я позволил своему телу увеличиться еще больше, пока не обмотался вокруг его стула.

— П-пожалуйста, я н-не знаю, где М-Мариэлла, — умолял он. — Н-н-е убивай меня.

Я поднял голову, глядя на него сверху вниз, когда мой язык высунулся, и я почувствовал вкус его страха, а затем вонь мочи, когда он обмочился. Я опустился еще ниже, пока мой нос почти не коснулся его лица, и он заплакал, как новорожденный ребенок. Это почти заставило меня почувствовать себя менее мертвым внутри. Но не до конца.

— Феликс знает! — плакал он. — Он навещает ее каждое воскресенье.

Я раскрыл пасть, и яд с моих клыков капнул ему на плечо. Он закричал в агонии, когда яд прожег его одежду и оставил на руке зияющую рану. Я упивался его болью, позволяя ей погрузиться глубоко в мое тело и наполнить меня силой. Мы хорошенько высушили этого ублюдка, прежде чем схватили, его магия давно иссякла. Но даже если бы он попытался бороться сейчас, было бы слишком поздно. Он был в моей власти. Он был моей добычей, всего лишь мышью в змеиных объятиях. И ничто из того, что он сказал, не спасло бы его от этой участи.

— Он иногда б-берет с собой свою Б-Бету, — он запинался на полуслове, страх был начертан на каждой черточке его лица. — Сальваторе Оскура.

Я сделал паузу, запомнив это имя, когда мое тело плотнее обвилось вокруг его кресла, сдавливая его ноги и заставляя его вздрогнуть. Я сжимал все сильнее, пока что-то не лопнуло и он не взвыл, взывая к небесам, чтобы они спасли его.

— Это в-все, что я знаю. Я к-клянусь каждой звездой на н-небе, — умолял он.

Он заглянул в мои глаза, и я захватил его в гипноз: я стоял перед ним, как мужчина, весь в крови, и мой рот был искривлен в усмешке. Я наклонился к его сознанию и прошептал: — Тогда ты больше не стоишь для меня ни единой ауры.

Я освободил его от гипноза, и он закричал от ужаса, когда я набросился на него, вбирая в пасть всю его голову и вонзая клыки в плоть и кости. Он мгновенно затих, а мои резервы перестали увеличиваться, так как у него не осталось сил на боль. Я не съел ни одной его части, оставив изуродованное тело в подвале, чтобы его разрубили на десять частей и оставили где-нибудь, чтобы Феликс нашел. Я не ел жалких человечков, которые обоссались от смерти. И на хрена мне было тратить еще несколько бесполезных часов в форме Ордена, переваривая эту крысу.

Я перешел обратно в форму фейри, голым подошел к двери и распахнул ее. Моя одежда висела на двери, и я натянул джинсы и белую рубашку, окрасив ее в красный цвет от крови, покрывавшей мое тело. Я направился наверх в «Ржавый гвоздь», где больше половины Братства пили и болтали. Некоторые, казалось, удивились, увидев меня, и я догадался, что это потому, что обычно я разрывал своих врагов на куски. Но не сегодня, я был не в настроении. На самом деле, у меня не было настроения ни на что с тех пор, как звезды связали Элис с другим фейри. С гребаным идиотским фейри.

Скарлетт сидела за барной стойкой на табурете, кровь с ее кожи была уже смыта. Она лениво провела большим пальцем по татуировке Скорпиона на щеке. У ее брата-близнеца была такая же. И всякий раз, когда она касалась ее таким образом, я знал, что она скучает по нему, потому что я чувствовал ее потерю по нему. Он погиб несколько лет назад в драке между бандами Братства и Оскура, и потребность в мести теперь жила в ней, как демон. Она выпотрошила женщину, ответственную за его смерть, но она не успокоится, пока каждый Оскура в городе не будет лежать мертвым в количестве десяти ошметков.

Я не сомкнул глаз с тех пор, как покинул Академию Авроры. Прошло два дня, и я наконец отправился на эту работу, чтобы насытить бурлящую во мне ярость. Мои магические резервы были переполнены болью, которую я проглотил сегодня ночью. И большая часть ее была моей. Элис оставила зияющую рану в моей груди, вырезала то немногое, что осталось от моего сердца, и съела его сырым. Пошла она. И к черту этого гребаного Льва.

— Сальваторе Оскура наша следующая цель, — сказал я Скарлетт, подходя к ней. — Он бета Феликса, он иногда навещает Мариэллу вместе с ним.

Она кивнула, обдумывая это. — Я начну строить планы, чтобы выяснить его распорядок дня. Как только он покинет свою стаю, мы его поймаем. Тебе пока лучше отдохнуть.

Я почти было отказался, но мне все равно хотелось побыть одному. Не то чтобы это означало, что сегодня мне удастся поспать. Я хмыкнул, направился мимо бара и наверх, в те немногие комнаты, которые там были. Дошел до конца коридора и протиснулся в ту, что была зарезервирована для меня. Здесь было так же пусто, холодно и неприветливо, как и у меня, так что я чувствовал себя как дома.

Я захлопнул дверь и опустился на двуспальную кровать в центре комнаты, снял туфли и уставился в пустой потолок. Мне хотелось отстраниться от всех эмоций, погрузиться в самое глубокое место внутри себя и процветать там в темноте. Вернуться к двум чувствам, с которыми я умел совладать. Боль и похоть. Именно так я справлялся с жизнью так долго. Со времен Мариэллы. С тех пор, как я обрел форму Ордена и весь мир научился меня бояться.

Я был оружием, обретшим плоть. Лидером, вырезанным пытками и смертью. Я думал, что потеря отца сломила меня, но это сделала Оскура. С помощью магии, предназначенной для того, чтобы бить и калечить. Как гребаный идиот, я думал, что Элис наконец-то вывела меня из тени, думал, что она может быть подношением звезд за все поганое дерьмо моего прошлого. Что-то хорошее для меня, чтобы сохранить. Но я не должен был быть таким чертовски наивным.

Мой Атлас зазвонил, звякнув о бедро, где он лежал в кармане, и я вытащил его на случай, если Скарлетт уже нашла зацепку. Но на экране высветилось не ее имя, а девушки с сиреневыми волосами, которая преследовала меня то в бодрствующем, то в спящем состоянии. Девушка, которая теперь принадлежала кому-то другому, отмеченная звездами с серебряными кольцами вокруг глаз. Когда я смотрел на ее имя, у меня сводило живот, а гнев вспыхивал во мне, как огонь на сковороде.

Звонок оборвался, но тут же зазвучал снова. У меня возникло искушение швырнуть Атлас в стену и посмотреть, как он рассыплется на моих глазах, но что-то заставило меня ответить на ее третью попытку дозвониться до меня.

Я нажал большим пальцем на громкую связь, мои глаза все еще были устремлены на ее имя, моя верхняя губа оттопырилась.

— Райдер? — спросила она с ноткой отчаяния в голосе. Голос был знойно гладким, как масло, и даже сейчас заставил мой член возбужденно дернуться.

— Чего ты хочешь? — прорычал я.

— Я просто хочу поговорить. Мне нужно знать, что с тобой все в порядке.

Я выдохнул с насмешкой. — Я не гребаный ребенок, хнычущий в своей кроватке.

— Я не говорила…

— Тебе и не нужно было, — оборвал я ее. — Потому что я слышу это в твоем голосе, эту гребаную жалость. Что ж, я окажу тебе услугу, детка, и избавлю тебя от страданий. У меня нет сердца, так что если ты думаешь, что затронула его, подумай еще раз.

— Не нужно вести себя так, будто ты какая-то безэмоциональная скала, Райдер. То, что у нас есть…

— У нас не было ничего, кроме одной ночи траха с незваным гостем. Не совсем мое представление о веселье, Элис. Но, похоже, я действительно хотел побывать в твоих трусиках. И теперь, когда я попробовал твою посредственную киску, я более чем удовлетворен, — сейчас я был живым гребаным Пиноккио, только вместо носа, растущего с каждой ложью, которая покидала мой рот, это был мой чертов член.

— Пошел ты, — прошипела она.

— Пошла ты в ответ, — прорычал я.

— Почему ты не хочешь бросить это дерьмо? Я не просила у звезд делать это. Я люблю Леона, но…

— Нет никаких «но». Все решено. Звезды выбрали твою идеальную пару, — выплюнул я нужные слова.

— Ты не понимаешь.

— Вообще-то, понимаю, — ледяным тоном сказал я. — Я понимаю, что ты и Король Лев созданы друг для друга во всех отношениях. Так что иди и наслаждайся своей жизнью без меня, Нала. Я никогда не просил быть ее частью.

Я повесил трубку и выключил телефон для пущей убедительности. Элис может идти трахаться сама с собой. Или с Симбой. Мне было наплевать. Она была просто временным увлечением на некоторое время. Отвлекающим маневром. И я заставил ее выкрикивать мое имя, как и хотел, так что еще мне от нее было нужно?

Я уставился в потолок, смех и болтовня из бара доносились до меня. Я наложил на себя пузырь изоляции, чтобы отгородиться от них, и мир стал таким смертельно тихим, что я слышал только медленный стук своего черного сердца. Обычно убийство повышало мой адреналин и заставляло меня чувствовать что-то, что не было ничем. Но сегодня этот Оскура умер быстрее, чем я обычно позволял себе, и я ушел от него, чувствуя себя таким же мертвым внутри, как и до того, как вошел в подвал.

Хотел я признать это или нет, но потеря Элис повлияла на меня. Она разрывала меня, как нож, проходящий по центру моего существа. Меня резали и потрошили тысячи извилистых лезвий, которые жили под поверхностью моей плоти. Но никто никогда не увидит этого, никто никогда не узнает. В первую очередь она. Я не хотел доставлять ей удовольствие от осознания того, что она могла причинить мне такую боль. Такую боль, которую я презирал, такую, которую я отказывался даже признавать, что могу чувствовать. Эмоциональная, мать ее, боль.

Я достал из кармана лезвие, и не успел опомниться, как большой палец был разрезан, а рана остро запульсировала. Но это не отвлекало от боли в груди. Или от осознания того, что я снова один и всегда буду один. Я буду тихо тосковать по ней в темноте и вечно ненавидеть себя за то, что не был достаточно хорош для того, чтобы звезды сочли меня подходящим для нее. Я бы наказывал ее, себя, весь мир, пока эта боль не уйдет. Но у меня было ощущение, что в ближайшее время она никуда не денется. И это заставило меня понять, что звезды не на моей стороне. Я сделал слишком много плохого в своей жизни. Может быть, Мариэлла была платой за все то дерьмо, которое, как они знали, я в конце концов совершу. Но, видимо, они еще не закончили наказывать меня. 

3. Элис

Я сидела в своем любимом кресле-качалке на балконе возле нашей комнаты с книгой в руках и смотрела на холмы, расстилавшиеся вдали, медленно отталкиваясь от перил. Дверь в нашу спальню была открыта, и длинные белые шторы раздувались при каждом дуновении ветерка, пряча меня здесь, в моем уголке одиночества.

Леон был на работе, а Роари тоже уехал по своим делам. Я осталась наслаждаться солнечным светом, сидя в кресле-качалке в маленьком серебристом бикини, которое было частью нового гардероба, купленного для меня Найтами. Я пыталась протестовать против всех покупок, сделанных от моего имени, но оказалось, что сказать им, что я не хочу, чтобы они тратили свои деньги на меня, действительно оскорбило их, и в конце концов я уступила давлению со стороны. Мое согласие на то, чтобы они купили «несколько вещей», превратилось в новую навязчивую идею мам Леона — купить мне больше одежды, чем я смогу надеть за всю свою жизнь. Райдер бы с удовольствием посмотрел на все это и посмеялся над нелепой тратой денег на бессмысленное барахло. Конечно, если б он увидел меня в некоторых вещах, я бы смогла убедить его не так сильно их ненавидеть…

А может, и нет.

Я пыталась звонить ему снова каждые несколько дней с того единственного раза, когда он ответил мне. Я также писала сообщения. Но ничего не получала в ответ. И я все поняла, я была в паре с другим, звезды выбрали меня и Леона в качестве идеальной пары друг другу, и я приняла эту судьбу всем сердцем. Но это не стерло мои чувства ни к нему, ни к Данте, ни к Габриэлю.

Когда я звонила Габриэлю, он отвечал мне тем же. Он просто отключал телефон каждый раз. Однажды он отключил его после одного звонка. И я знала, что должна была отнестись к этому с большим пониманием, но это было чертовски больно. Это не было похоже на то, что я сделала этот выбор. Не то чтобы я заслуживала вины за боль, которую они испытывали, или даже не то чтобы я была в этом виновата. И мне тоже было больно. Я ненавидела быть вдали от них, и их отказ даже поговорить со мной об этом только усугублял мою боль.

Даже Данте не дал мне многого. Хотя он писал смс. Несколько сообщений, которые говорили мне, что его чувства не изменились, но ему нужно время, чтобы смириться с тем, что произошло. Ему нужно пространство. И я это уважала. Целый гребаный месяц я это уважала.

Я даже не могла сказать, что была здесь несчастна. Семья Леона приняла меня с распростертыми объятиями. Я влилась в рутину и ритуалы их семьи, сблизилась со всеми, наслаждалась, наблюдая, как Роари и Леон ладят друг с другом лучше, чем когда-либо, с моей помощью, подталкивая их. Но когда я оставалась одна, как сейчас, сидя в тишине между суетой и суматохой этого дома, или захватывающей работой, которую они выполняли, или потрясающими ночами, которые я проводила в объятиях Леона, я чувствовала себя… потерянной, больной, сырой и кровоточащей по другим мужчинам, которые так много делали, чтобы укрепить меня и помочь восстановить разбитые осколки моей души, которые остались после смерти моего брата.

Я пожевала губу, отбрасывая книгу в сторону и беря в руки свой Атлас, который лежал на полу.

Данте просил дать ему время, и прошел месяц. Целый месяц я скучала по нему, страдала за него и… хотела его, хотя знала, что не должна. Эта связь должна была избавить меня от этой потребности. Это должно было означать, что Леон был единственным мужчиной, по которому я когда-либо тосковала, и хотя он был более чем способен удовлетворить каждую частичку моей души, я все еще скучала по другим моим Королям. Мне казалось, что я истекаю кровью из-за них, и я не могла не хотеть исправить эту боль.

Я закусила губу, уставившись на список вызовов, в котором преобладали вращающиеся неотвеченные вызовы с их именами. Но только не Данте. Он попросил время, и я дала ему его. Но я не могла прожить и дня без того, чтобы хотя бы не попытаться поговорить с ним снова.

Сделав глубокий вдох, я нажала кнопку вызова на его номере. Мой пульс забился, когда раздался вызов. Этот чертов звук начал вызывать у меня учащенное сердцебиение. Клянусь, каждый раз, когда я пыталась позвонить кому-то из них, гулкий звук звонка заставлял мои внутренности скручиваться, а кровь стынуть в предвкушении боли, которая, как я знала, наступит, когда они откажутся отвечать.

— Что тебе нужно? — ответил не Данте, и мое сердце подпрыгнуло при звуке голоса девушки, пронзившего меня едкими тонами. — Мой кузен пытается забыть тебя, шлюха-Вампирша, так почему бы тебе просто не оставить его в покое?

Облегчение разлилось по мне, когда я поняла, что это не новая подружка или что-то в этом роде, а член семьи, которому небезразличен человек, к которому я пыталась подобраться.

— Я просто хочу поговорить с ним, — сказала я, сглотнув комок в горле. — Кто это?

— Розали Оскура, — прошипела она в ответ. — И тебе стоит запомнить это имя, потому что я та самая stronza, которая собирается выследить тебя и свернуть твою тощую шею за то, что ты заставила моего Альфу страдать так, как он страдает.

— Я не знаю, что, по-твоему, произошло между нами, но…

Розали прервала меня, обрушив на меня поток фаэтанского языка, который она выплеснула на меня с таким ядом и гневом, что на мгновение я могла только слушать, впитывая ее ярость, не зная, что сказать в ответ. Я не хотела причинять Данте боль. Это судьба решила так поступить с нами.

— Почему ты разговариваешь по моему телефону, Роза? — голос Данте рявкнул на заднем плане, и мое сердце сжалось, когда она прорычала что-то в ответ, прежде чем его голос донесся до меня через динамик. — Элис? — спросил он, его голос был напряжен, а звук захлопнувшейся двери перекрыл тираду Розали на заднем плане, так что между нами была только тишина.

— Я знаю, что ты просил дать тебе время, — медленно сказала я, прикусив нижнюю губу, пытаясь понять, к чему я вообще веду. — И я дала тебе месяц…

— Ты думаешь, месяца будет достаточно, чтобы забыть тебя, bella? — спросил он, богатый, глубокий тон его голоса послал дрожь по моему позвоночнику, такую же восхитительную, как вкус самого греха. — Месяц — это ничто, год — еще меньше, целой жизни не хватит, чтобы удалить клеймо, которое ты оставила в моем сердце. Так что нет, этого времени недостаточно, amore mio, но все равно это слишком долго.

— Черт, я скучала по тебе, — вздохнула я, чувство вины зашевелилось в моем нутре при этом признании, потому что с моей стороны было нечестно говорить это. Не ему, не Леону, возможно, даже не себе, но это была правда.

Данте долго молчал. — Как дела? — спросил он медленно. — Нашла свою идеальную пару?

— Это… он… — я хотела солгать, но это было бы нечестно по отношению к каждому из нас. — Он это все, Данте, — признала я. — Я счастлива больше, чем когда-либо думала, что смогу быть снова после всего, что было с Гаретом, но…

— Но? — спросил он, и, клянусь, мне показалось, что он затаил дыхание в ожидании моего ответа.

— Но я все еще скучаю по тебе больше, чем можно выразить словами, — призналась я. — И по остальным тоже. Я знаю, что это нечестно с моей стороны, но иногда мне хочется…

До меня донесся звук закрывающейся двери спальни в комнате за балконом, и мое сердце виновато забилось, когда шаги Леона направились ко мне. Он знал, что я буду здесь, это было мое убежище от мира, и я всегда приветствовала его здесь, но впервые я пожалела, что он не дал мне еще немного времени, чтобы поговорить с Данте, разобраться во всем.

— Маленький монстр? — позвал Леон, прежде чем шагнуть через раздувающиеся занавески, и я подняла на него глаза, Атлас все еще был прижат к моему уху, а на глаза навернулись слезы, так как я не знала, перед кем я должна была чувствовать себя виноватой больше всего.

— Все хорошо, bella, — пробормотал Данте, как будто он мог точно сказать, что я чувствую, лишь по тяжести моего молчания. — Судьба знает, что делает. Даже если это не всегда понятно остальным…

Леон откинул голову назад со стоном, когда я продолжала смотреть на него. — Наконец-то. Я уже всерьез начал думать, что ты никогда не признаешься в этом.

— Признаюсь в чем? — спросила я, а он только хмыкнул и протянул руку за моим Атласом.

Я молча передала его, наблюдая за ним, пока он проверял идентификатор звонка, ухмылка коснулась его губ, прежде чем он прижал его к уху.

— Нам нужно разобраться с этим, брат, — сказал он, его взгляд был прикован ко мне, когда он протянул руку, чтобы заправить прядь сиреневых волос мне за ухо.

Я должна была воспользоваться своими дарами, чтобы послушать ответ Данте, но мое сердце колотилось так чертовски быстро, что я не думала об этом, пока Леон не заговорил снова.

— Звучит идеально. Дай мне час, — он прервал звонок и наклонился, чтобы прижаться целомудренным поцелуем к моим губам. — Пойдем, маленький монстр, у нас сегодня свидание со Штормовым Драконом.

***

Мы подъехали к охраняемым воротам на границе оплота Оскура, где между рядами, обозначавшими границу виноградников, мгновенно появилась стая волков.

Большой серебристый волчонок выскочил на передний план стаи и превратился обратно в девушку, когда она встала перед капотом роскошного кабриолета, который Леон украл для нашей поездки, с голой задницей, и выглядящей злой, как ад.

— Гаххх, — Леон резко закрыл глаза руками, словно вид ее обнаженного тела обжег его, и я обнаружила, что яростный взгляд Розали Оскура устремлен прямо на меня.

Черт, как же она страшна для ребенка.

— Я слежу за тобой, Вампирша, — шипела она, указывая прямо на меня. — Если после этого маленького визита я увижу на лице Данте что-то кроме широкой улыбки, то ты труп. Ты поняла?

— Конечно, — легко ответила я, не желая вызывать у нее никаких проблем. Я узнала ту защитную любовь, которая горела в ее глазах. Когда-то у меня тоже был человек, ради защиты которого я готова была убить, и я могла уважать ее чувства по поводу всей этой хреновой ситуации.

— A morte e ritorno, — предупреждающе прорычала она и снова превратилась в Волка, когда ворота распахнулись, чтобы впустить нас.

— Теперь ты можешь снова открыть глаза, — заверила я Леона, и он заглянул между пальцами, после чего вздохнул с облегчением и направил машину вверх по дороге.

По мере приближения к дому на нас то и дело сыпались магические заклинания обнаружения, и я вздрогнула от знакомого прикосновения магии Данте, которая подтвердила нашу личность и позволила нам пройти. Я не сомневалась, что Феликс или любой из Лунного Братства, попытавшийся проникнуть в это место, столкнется с совершенно иным ответом на мощные заклинания, призванные не пускать врагов Клана Оскура.

Нервная энергия наполнила меня, когда я взглянула на белый особняк, который Данте называл своим домом, и Леон заглушил двигатель. Он, как полный засранец, перепрыгнул через дверь, чтобы выйти, и смех сорвался с моих губ, когда он обогнул машину и открыл для меня дверь.

Он взял мою руку и держал ее, пока мы поднимались по ступенькам к дому, и дверь открылась еще до того, как мы добрались до крыльца, огибающего здание.

В горле у меня образовался комок, когда я посмотрела на Данте, который стоял, занимая весь дверной проем своими широкими плечами, и проводил рукой по своим черным волосам, чтобы убрать их с лица.

На его челюсти росла темная щетина, а черный домашний свитер, который он носил, был так туго натянут на его огромную фигуру, что я могла бы поклясться, что он еще больше вырос за то время, что мы провели в разлуке. День был жарким и знойным, а баскетбольные шорты, которые он надел в соответствии с погодой, позволили мне хорошо рассмотреть его мощные бедра.

Черт возьми, этот мужчина великолепен.

Его темный взгляд прошелся по моему телу в тонком бирюзовом платье для пляжа, которое я надела поверх бикини. Моя кожа была покрыта золотистыми поцелуями солнца, и пока он впивался в каждый сантиметр моей плоти, клянусь, я чувствовала жар его лучей на себе с такой силой, что пот струился по моему позвоночнику.

— Le parole non possono descrivere la tua bellezza, amore mio (п.п. Словами не описать твою красоту, любимая), — сказал он своим глубоким голосом, и дрожь удовольствия пробежала по моей коже, когда он заговорил со мной на своем родном языке.

Взгляд Данте упал на мою руку, которую все еще держал Леон, а затем переместился прямо к моим глазам с серебряными кольцами. Боль плясала в его взгляде кратчайшие мгновения, прежде чем он скрыл ее улыбкой и отступил назад, чтобы впустить нас.

Леон ободряюще сжал мои пальцы и ухмыльнулся, прежде чем поприветствовать Данте, и воздух наполнился звуками их болтовни, когда они оба задавали бессмысленные вопросы о том, как прошло их лето. Данте обменивался историями о войнах своих банд с рассказами Леона о его последних ограблениях, а я просто купалась в звуках их голосов, следуя за ними по огромному дому.

Никого не было видно, и я могла только догадываться, что Данте приказал им держаться подальше, потому что я точно знала, что это место всегда бурлило членами его стаи и семьи.

Мы шли по огромным коридорам, пока не подошли к филигранным воротам, которые открылись от прикосновения руки Данте. — Только Альфа может открыть эти ворота, — объяснил он, проведя нас через них и снова закрыв за нами. — Нас никто не потревожит, пока я не решу пропустить кого-нибудь еще.

Они с Леоном продолжали болтать обо всем и ни о чем, ни разу не затронув тему, которая встала между нами тремя, пока мы следовали за Данте в его личное крыло дома. Он полусерьезно жаловался на то, что с тех пор, как он вернулся, половина членов его семьи по ночам забирается в его спальню и ложится с ним спать. Но поскольку он только что сказал нам, что все, что ему нужно сделать, чтобы не пускать их, это закрыть ворота, я поняла, что он совсем не против этого.

Когда мы добрались до верха лестницы, он провел нас через резные деревянные двери с выгравированным на них именем Оскура и стаей Волков, бегущих при полной луне.

Мы вошли в комнату с огромной кроватью с четырьмя столбиками в центре и темной мебелью, украшающей кремовое пространство. На стенах висели настенные росписи ручной работы, на каждой из которых были изображены разные Волки, а на одной — огромный морской Штормовой Дракон, летящий сквозь облака.

Данте привел нас к небольшой железной лестнице, которая была спрятана в углу и поднималась к люку в крыше. Мы последовали за ним вверх по лестнице, и мои глаза расширились, когда мы оказались на крыше в маленьком скрытом саду с решетками по всему периметру, заросшими цветущими лианами роз, которые эффективно скрывали нас от мира со всех сторон.

Он небрежно подбросил над нами заглушающий пузырек, бормоча о том, что у этого домаесть стены с ушами, а щенки пытаются подглядывать за каждым углом в поисках сплетен.

— Вау, — пробормотала я, оглядывая красивое место, заметив крытый джакузи в одном углу и набор кованой мебели для патио в другом.

Данте провел нас к креслам, которые группировались вокруг небольшого столика, и наклонился, чтобы открыть мини-холодильник, установленный у стены. Он взял нам пару бутылок пива, а Леон держал меня за руку, пока двигался к одному из стульев, ожидая, когда Данте сядет, а затем подтолкнул меня занять место рядом с ним.

Я посмотрела на своего Льва, и он подмигнул мне, когда я обнаружила, что сижу прямо рядом со своим Штормовым Драконом, его темные глаза нашли мои и пригвоздили меня взглядом.

Данте открыл пиво, перелил в золотую чашу, а затем передал нам два других.

— Салют, — сказал Данте, прижав свой бокал к моему, а затем к бокалу Леона, когда мы все сделали паузу, чтобы глотнуть цитрусового пива.

— Это неловко, не так ли? — признала я, прикусив губу, глядя на них обоих, переполненная тем, что хотела сказать, но не знала, с чего начать.

Данте хихикнул, а Леон усмехнулся. — Ну, ты и так усердно трудилась с того дня, как мы тебя встретили, маленький монстр, теперь не стоит останавливаться.

— Разве это не правда, — простонала я, откинув голову на спинку стула и глядя на ярко-голубое небо.

Прежде чем кто-то из них успел ответить, Атлас Данте начал звонить там, где он бросил его на стол, и мы все посмотрели на него так, словно это был Грифон, насравший на наши обеденные тарелки, прежде чем Данте внезапно разразился смехом.

— Мне нужно ответить на этот звонок, — сказал он с ухмылкой. — Но если вы сможете сдержать свой смех, пока я это делаю, тогда не стесняйтесь слушать.

Я нетерпеливо наклонилась вперед, посмотрела на определитель номера и увидела, что там высветилось имя Дракон Bastardo.

Данте возбужденно ухмыльнулся и ответил на звонок, оставив трубку на столе и включив громкую связь, чтобы мы могли услышать тираду криков, которая полилась из уст Лайонела Акрукса, как только звонок соединился.

— Я не знаю, кем ты себя возомнил, маленький выскочка, но уверяю тебя, что ты обрекаешь себя на долбаные страдания, если всерьез пытаешься играть со мной в эту херню! — прорычал Лайонел, и мои брови поднялись, так как Данте даже не потрудился скрыть свой смех, глубокий гул веселья лился с его губ, пока он злил одного из самых могущественных фейри во всем королевстве.

Мое сердце заколотилось, и мне пришлось серьезно задуматься, не сошел ли он с ума. Я понятия не имела, чем он так расстроил Повелителя Огня, но это должно было быть чем-то плохим, и такие вещи могли легко стоить ему жизни.

— Успокойся, amico, — тепло сказал Данте, ухмыляясь, когда его взгляд остался прикованным к Атласу. — Я не собираюсь размещать это видео где-либо. Оно останется между тобой, мной… и Шарлиз, конечно. Но у меня есть переключатель на это и несколько других домашних видео, которые будут опубликованы на Фейтубе, если со мной или с кем-то, кого я люблю, что-то случится в ответ на это.

— Я предупреждаю тебя сейчас, — прорычал Лайонел. — Если хоть один кадр из этого видео попадет в прессу…

— Слезь со своей предвзятой лошади, папочка Дракон, твои бредни меня не волнуют. Я видел тебя с твоим членом глубоко внутри Пегаски, так что я на это не куплюсь, — ответил Данте, ухмыляясь так, словно был чертовски горд собой.

Мой взгляд встретился со взглядом Леона, и я беззвучно проговорила «какого хрена?», когда он обхватил себя руками за талию и наклонился, пытаясь подавить смех.

— Но не беспокойтесь об этом своей чешуйчатой зеленой задницей, ваше высочество, — продолжил Данте, в его голосе сквозило презрение. — Ваш секрет в безопасности со мной. Это просто разменная монета. Не более того. Я знаю, у вас сложилось впечатление, что я собираюсь перевестись в эту вашу шикарную академию…

— Любой фейри в стране продал бы свою душу за место в Академии Зодиака, — крикнул Лайонел. — И все же ты скорее рискнешь гневом самого могущественного человека в королевстве, чтобы остаться в своем дерьмовом уголке Алестрии?

— Именно, я думаю, вам нужно поработать над своим восприятием меня, папочка Ди, — сказал Данте, как полный засранец, и я должна была признать, что было чертовски приятно наблюдать, как он противостоит такому могущественному противнику с ухмылкой на лице и без единой крупицы страха в глазах. — Вы не сможете купить мою преданность причудливым дерьмом. Черт, ты вообще не можешь купить мою преданность. И я знаю, все в этом мире — сделка, и я понимаю, что я — товар, который вы хотите заполучить, но вы должны понять, что я не продаюсь.

Лайонел попытался прервать его, но Данте продолжал, как будто даже не слышал его.

— Но, я понял, у вас большое «Я», и вы не позволите такому сопляку, как я, просто так отказаться от вас. Так как насчет того, чтобы назвать это переговорами. Пункт первый, я не откажусь от моей семьи, моего Клана или моей академии. Но если вы хотите, чтобы я появлялся время от времени и вел себя как хороший, верный маленький Дракон, я уверен, что смогу немного поприкалываться на нескольких шикарных вечеринках, учитывая, что там будет бесплатное шампанское.

— Ты действительно думаешь, что это все, что мне от тебя нужно? — потребовал Лайонел, ярость исчезла из его тона, и он перешел на что-то более смертоносное.

— Нет, папочка Ди, не думаю. Но я думаю, это все, что вам сейчас нужно. Возможно, когда вы немного успокоитесь, подрочите на это видео несколько раз и перестанете пускать дым из своей задницы, мы сможем обсудить будущее нашей договоренности. Но до тех пор я собираюсь вернуться в Академию Авроры, а мир останется в неведении относительно того факта, что вы долбились в Пегаску с рогом.

— Отлично, — огрызнулся Лайонел, и, клянусь, мои брови поднялись вверх, пока не скрылись в волосах. — Продолжай свое некачественное образование, если хочешь, и оставайся среди собак, которых ты называешь своей семьей. Но ни на секунду не допускай мысли, что я не получу от тебя всего остального, что мне нужно. Ты мой, Штормовой Дракон. И я приду за тем, что мы обсудили в свое время.

Связь оборвалась, и я просто уставилась на Атлас, когда Данте полностью развалился на части, а Леон присоединился к нему.

— Ни хрена себе, Данте, это было круто, — задыхался Леон.

— Это было чертовски горячо, — вздохнула я, моя кожа покраснела, когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня с горячим выражением лица.

— Покажи мне видео и скажи, как, блядь, ты его получил, — потребовал Леон, и Данте засмеялся, открывая файл на своем Атласе и проигрывая его для нас.

— Шарлиз — одна из лучших шлюх, работающих в «Черной Дыре», — объяснил Данте. — Она инкуб и может убедительно имитировать любой Орден, если только она была в контакте с кем-то, кто желал их больше всего на свете. Она может соблазнить практически любого, потому что ей достаточно прикоснуться к нему, чтобы понять, каким будет его идеальный сексуальный партнер, и она может превратиться в него. Мне удалось устроить ее в отель, где остановился Лайонел, утром она коснулась его руки в лифте, а вечером она просто пришла в бар и оказалась в поле его зрения, выглядя при этом как его идеальная влажная мечта. Будучи властным bastardo и полным stronzo, я был абсолютно уверен, что он изменит своей жене без особых раздумий, и, конечно же, он это сделал. Шарлиз установила скрытую камеру, и в тот момент, когда он вошел в нее на пять дюймов, она переместила свой передок в блестящую розовую Пегаску.

Я задохнулась, так как именно это произошло на пленке, которую мы смотрели. В одну секунду Лайонел трахал потрясающую брюнетку по-собачьи на своей кровати, а в следующую, когда он закрыл глаза и откинул голову назад, у нее появилась голова и рог Пегаса. Он кончил с громким и горловым стоном, шлепнув ее по заднице, а затем открыл глаза, как раз когда она издала возбужденный хнык.

— О мои звезды, — задохнулась я, когда Лайонел начал кричать и ругаться, а Шарлиз снова сдвинулась, из ее спины вырвались черные крылья, она приняла форму Гарпии и вылетела из открытого окна слишком быстро, чтобы он мог ее поймать.

Леон смеялся так сильно, что не мог дышать, а Данте откинул голову назад с глубоким ревом, от которого у меня задрожала кожа, так как вокруг нас потрескивало электричество.

— Я предлагаю отпраздновать, — воскликнул Леон, вскочив на ноги и одной рукой сорвав с себя рубашку, а другой указав на джакузи. — Никакой чертовски глубокой и значимой херни, просто мы втроем веселимся, потому что наш мальчик останется здесь, в Алестрии, где мы и хотим его видеть.

Данте усмехнулся и тоже встал, но улыбка сползла с его лица, когда его взгляд упал на золотой медальон, висевший на шее Леона.

— Это мое, — сказал Данте, указывая на него с явным требованием.

— Отвали, — сказал Леон, пренебрежительно махнув рукой, когда отвернулся, чтобы снять чехол с джакузи. — Я умер, и ты отдал его мне. Ты не можешь красть у мертвых, придурок. Этот малыш мой.

Данте зарычал, но когда я стянула платье через голову и бросила на стул, на котором сидела, его взгляд упал на мое серебристое бикини, и его внимание ослабло.

Я знала, что не должна была этого делать, но мне очень нравилось, как его глаза скользили по мне, и когда он начал стягивать с себя свитер, мое горло тоже сжалось от желания.

Леон появился рядом со мной, с мрачным смехом подхватил меня на руки и без лишних слов отнес в джакузи.

Он опустился в бурлящую воду, и я усмехнулась, глядя, как он держит меня на коленях, пока мы ждали Данте.

Как только Король Клана Оскура расположился в сидении напротив нас, он откинулся назад и положил руки на кресла по обе стороны от себя, его взгляд из-под прикрытых глаз создавал впечатление, что он готовится к представлению.

Леон медленно поднял руку и провел пальцами по моему лицу, заправляя мои сиреневые волосы за ухо, а затем провел пальцами по шее, заставив меня задохнуться от прикосновения.

— Ты все еще думаешь, что наша девушка — самая красивая девушка в Солярии, Данте? — спросил Леон низким голосом, и я прикусила губу, наблюдая за тем, как глаза Данте блуждают по моему лицу, и он медленно кивнул.

Леон переместил свои руки так, что они обхватили мои бедра, и медленно притянул меня к себе, пока я не почувствовала, насколько твердым был его член под моей задницей, и глубокое урчание из его груди отозвалось в моих костях.

— Я хочу увидеть, как много ты подразумеваешь под этим, — медленно сказал Леон и сдвинулся вперед, держа меня за бедра, пока нес меня через горячую воду, а затем переместил меня на колени Данте.

Мои руки легли на плечи Данте, а Леон удерживал мои бедра и двигал мной по всей длине его бедер Член Данте был твердым и пульсировал подо мной, а его зрачки расширились, когда я посмотрела в его глаза.

Леон внезапно отстранился, отодвинувшись назад, чтобы сесть на сиденье позади нас, но я чувствовала, как его глаза прожигают меня, и внезапно мне стало интересно, было ли это своего рода испытанием или вызовом. Просил ли он меня доказать, что мне не нужен никто, кроме него, или он серьезно спрашивал, нужен ли мне еще Данте?

— Я знаю, как ты всегда тосковала по нему, маленький монстр, — промурлыкал Леон позади меня, когда мы с Данте застыли на месте, мы оба не были уверены в этом, потому что я не должна была этого хотеть. Этого вообще не должно было произойти.

Я изучала это, исследовала, прочитала каждую гребаную книгу, которую смогла найти о Элизианских Парах, и все они говорили одно и то же. Как только вы соединились, вы будете полностью удовлетворены своей парой. Ты никогда не захочешь другого, одна мысль об этом была отвратительна, даже фейри с естественной полиаморной натурой не захотят никого, кроме своей единственной настоящей любви. Во всех случаях, которые когда-либо были зафиксированы, такого никогда не случалось. До сих пор. Потому что я действительно хотела Данте, я жаждала каждой его частички, от его души до его плоти, и я тонула без него и других Королей. Леон делал меня бесконечно счастливой, и я никогда не хотела расставаться с ним, но было во мне что-то, что все еще болело по другим, что все еще нуждалось в них с тем же пылом, который я испытывала с первого момента, и я не могла отрицать этого.

— Покажи ему, — приказал Леон, и я оглянулась на него, нахмурившись, потому что, даже если я страдала из-за этого, не имело смысла, чтобы он тоже этого хотел. — Покажи мне, — призвал он, но я все еще колебалась, потому что боялась. Я не хотела разрушать эту связь между нами, не хотела плевать на дар, который нам преподнесли звезды.

Леон зарычал и придвинулся ближе, сев на сиденье рядом с Данте, пока горячая вода продолжала плескаться вокруг нас.

Он посмотрел на меня с грязной ухмылкой, затем медленно повернулся к Данте. Леон наклонился вперед, медленно прижался губами к губам своего друга, целуя его для моего удовольствия, как они уже делали однажды, заставляя мое сердце забиться быстрее.

Данте не возражал, его руки оставались на месте вдоль спинок сидений по обе стороны от него, пока он медленно отвечал на поцелуй Леона.

Когда рука Леона переместилась на мой затылок, я вздрогнула, отпрянув от вида своих грязных фантазий, когда он с рычанием, не допускающим никаких сомнений, подтолкнул меня к ним.

Они оба слегка повернулись ко мне, когда я подошла достаточно близко, чтобы поцеловать их, и Леон втянул меня в беспорядочный поцелуй втроем, от которого мое сердце заколотилось, а бедра сжались от желания. Наши языки двигались вместе, мы все трое были заперты в этом грязном, голодном, нуждающемся столкновении ртов, которое заставило нас задыхаться и заставило меня покачивать бедрами на члене Данте в отчаянной попытке снять напряжение в моем теле.

Леон крепче сжал мой затылок, поворачивая меня влево, когда он отстранился и оставил мои губы горячими против губ Данте, когда электричество плясало на моем языке, а его рот пожирал мой.

Леон скользнул в сторону через сиденья, но я знала, что он все еще смотрит, как мои руки пробегают по груди Данте и погружаются под пузырьки.

— Еще, — потребовал Леон позади меня, и мое сердце подпрыгнуло от этой игры, когда руки Данте, наконец, опустились со спинок кресел и переместились, чтобы ласкать мое тело.

Я застонала, когда его руки скользнули по моей груди, его большие пальцы провели по ноющим пикам моих сосков, посылая искры электричества, что только заставило меня застонать громче.

Леон прикоснулся губами к моему плечу на короткую секунду, когда его руки опустились на мои бедра, и он молча дернул за веревочки, фиксирующие мои бикини на месте, стаскивая их с меня и заставляя меня удивленно вскрикнуть, когда я повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Смотри на него, маленький монстр, — сказал он низким, властным тоном, от которого у меня подкосились пальцы на ногах.

— Ты уверена, bella? — Данте прошептал мне в губы, и я кивнула, углубляя поцелуй, мое сердце колотилось в отчаянном ритме, требуя от него большего, а боль между бедер только усиливалась.

Мне было все равно, что я не должна была чувствовать себя так, или что мир не хотел этого, потому что каждая частичка моего существа хотела этого мужчину подо мной так же остро, как я нуждалась в том, что был позади. Они оба были моими, я требовала их сама, без всякого участия звезд, и я не собиралась позволять им говорить мне, что это больше не позволено только потому, что мои глаза изменили цвет.

Данте выдержал мой взгляд, приподняв бедра и спустив шорты, освобождая свой член так, что он прижался к моему центру, дразня мой вход, а я еще несколько мгновений держала себя в подвешенном состоянии над ним.

Я медленно опустилась вниз, застонав от чистого блаженства, когда толщина его члена заполнила меня полностью, и что-то в моем сердце, казалось, тоже сдвинулось с места. Я не останавливалась, скользила по его внушительной длине, пока он полностью не погрузился в меня.

С его губ сорвалось слабое ругательство на его родном языке, заставив меня снова застонать.

Я схватилась за его шею, когда его руки сомкнулись вокруг моих бедер, но вместо того, чтобы снова приподняться, я держала его член так глубоко внутри себя, как только он мог войти, мое дыхание перехватило, и мое тело крепко сжало его, когда я начала толкаться бедрами о его бедра. Я медленно раскачивалась вперед-назад, мой клитор терся о его таз, а с моих губ срывалась смесь ругательств и похвал.

Он захватил мой рот в карающем поцелуе, поднял одну руку, чтобы потянуть завязки на моем бикини и сорвать с меня.

Рот Данте переместился с моего на челюсть, темная щетина кусала кожу, а он двигал бедрами в такт моим движениям, трахая меня глубоко и сильно и делая мои стоны громче с каждым движением.

Он опустился ниже, взял мой сосок в рот и стал сосать, крепко сжимая мои бедра и яростно раскачивая меня, его член уперся в то место глубоко внутри меня, что заставило меня забыть свое собственное имя, когда я вскрикнула от удовольствия и моя киска плотно сжалась вокруг него.

Он хрюкнул, борясь с желанием последовать за моим оргазмом, на мгновение задержав меня, чтобы убедиться, что я не доведу до конца и его, прежде чем откинуться назад и снова поймать меня своим темным взглядом.

— Как думаешь, ты сможешь выдержать больше, детка? — промурлыкал он, его акцент заставил меня задыхаться сильнее, когда его взгляд переместился с меня через плечо, и улыбка натянула уголок его рта.

Леон издал дикий рык позади меня, и, оглянувшись, я увидела, что он движется к нам по воде.

Данте откинулся на своем сиденье, чтобы я могла сильнее наклониться вперед, моя задница поднялась выше, когда он стал направлять мои бедра вверх и вниз и трахать меня так глубоко, что я не могла дышать.

Руки Леона переместились на мои ягодицы, его пальцы ласкали ложбинку между ними, а большой палец провел по середине, прежде чем прижаться к моей попке.

— Скажи мне, чего ты хочешь, маленький монстр, — промурлыкал Леон, его рот переместился на мою шею, когда он поцеловал меня, а Данте снова просунул свой язык между моими губами.

— Вас обоих, — задыхалась я, мои губы двигались навстречу губам Данте, когда я снова прижалась попкой к Леону, а его большой палец проник в меня в течение долгого и пьянящего момента.

Я хныкала, умоляя его сделать это, когда движения Данте замедлились до остановки, а его неподвижный член внутри меня стал самой большой дразнилкой, которую я когда-либо знала.

Леон продолжал целовать мою шею, его рука спустилась ниже, и я затаила дыхание, когда он ввел свои пальцы в мою киску прямо рядом с толстым членом Данте. Данте выругался на фаэтанском, когда Леон несколько раз вошел и вышел, а мои ногти вырезали полумесяцы на плечах Данте.

Когда Леон убрал пальцы обратно, я чуть не вздохнула от облегчения, пока он не вогнал их в мою задницу, и у меня вырвался крик от чуждого ощущения, что там что-то есть.

Данте проглотил мои стоны, его язык танцевал против моего, и когда Леон убрал пальцы и начал вводить свой член, у меня закружилась голова от предвкушения.

Я затаила дыхание, когда головка его члена вошла внутрь. Леон держал мою задницу неподвижно, когда я начала извиваться. Сначала это было почти больно, но по мере того, как он проталкивался все глубже и глубже с каждым дюймом, все мое тело начало гудеть от удовольствия. Я чувствовала, как они трутся друг о друга через тонкую перегородку плоти, разделявшую их, и мысль о том, что я могу владеть этими двумя зверями одновременно, была самым пьянящим чувством, которое я когда-либо знала.

Наступило долгое молчание, когда Леон полностью вошел в меня. А потом мы начали двигаться.

Я проклинала невозможно полное ощущение их одновременного обладания, но они быстро нашли между собой ритм, который заставил меня стонать от невообразимого удовольствия, пока они медленно наращивали скорость.

Сначала они были осторожны, но когда я оказалась зажата между ними, их движения стали быстрее, неистовее, они оба вбивались в меня с безжалостной преданностью, от которой я кричала во всю мощь своих легких.

Не успела я опомниться, как оргазм разорвал мой мир на части, но они еще не закончили, наращивая темп и трахая меня сильнее. Рука Леона обхватила плечо Данте, когда он использовал его для равновесия, и я повернула голову, чтобы поцеловать его в плечо, как раз когда он глубоко вошел в меня и застонал в мой рот, его член вздымался, когда он заполнял меня, а мое тело плотно обхватило Данте, когда это движение заставило меня снова погрузиться в темноту, чистое блаженство захлестнуло меня с головой.

Данте врезался своими бедрами в мои еще два раза, прежде чем он глубоко зарычал и тоже кончил, электричество пронеслось по моему телу и телу Леона, заставляя мой оргазм продолжаться и продолжаться, пока ток заставлял мои нервы петь от экстаза. Мы втроем обмякли в куче наполненной наслаждением плоти, прижавшись друг к другу и пытаясь перевести дыхание.

Я все еще не знала, что все это значит, но я знала одно. Мои чувства к другим Королям ничуть не ослабли после того, как я связала себя звездными узами с Леоном. И если я могла иметь это с одним из них, тогда я намеревалась вернуть их всех. Потому что я пришла в Академию Авроры не в поисках кого-то или чего-то, но теперь, когда я обрела их, я ни за что не отпустила бы их без боя. 

4. Данте

Я пригласил Элис и Леона остаться на ночь, но быстро разуверился в этом решении, когда они вместе свернулись калачиком в моей кровати. Леон мурлыкал, уткнувшись в затылок Элис, а она гладила его руку, обвившую ее талию. Взять ее снова было так приятно, что на мгновение я почти забыл о гигантском разрыве, разделявшем нас. И я должен был уважать начертанные границы. Даже если они заставляли меня чувствовать себя как pezzo di merda (п.п. кусок дерьма).

Я сидел в кресле у окна, задрапированный золотыми украшениями, и использовал это как предлог, чтобы не присоединяться к ним, даже когда Леон звал меня к себе. Через некоторое время Элис тихонько засопела, а Леон уснул, поэтому я поднялся на ноги и выскользнул из комнаты. В моей груди все сжалось, когда я направился по коридору в одних трениках и тяжелых золотых украшениях, украшавших мое тело. Я только вышел за ворота, ведущие обратно в главный дом, когда Леон крикнул мне вслед.

— Куда ты идешь, чувак? — спросил он с ноткой обиды в голосе.

Я обернулся к нему, держа руку на воротах, желая быть честным с ним. — Я не чувствую себя комфортно, когда сплю с вами, ребята. Вы же пара, это неправильно. Все это… я не уверен, что это правильно.

— Данте, — вздохнул он, качая головой. — Ты всегда был частью этого. Мы были с ней вместе с самого начала, мы — ее. Ты — ее.

— Нет, Леон, так больше не может быть. У вас вся жизнь вместе…

— Ты всегда будешь в нашей жизни.

— Я знаю, но… — я вздохнул, оглянувшись через плечо. — Пойдем, выпьем со мной, amico mio.

Леон кивнул, прижавшись ко мне, и я провел его через дом в большую кухню. Я взял пару бутылок пива из холодильника и налил свою в чашу. Я провел его через двойные двери на крыльцо, и мы сели бок о бок на качели с подушками. В воздухе над виноградниками впереди танцевали светлячки, и летний ветерок вокруг нас лизал мою плоть.

Я стукнул своей чашей о бутылку Леона, и мы оба выпили.

— Мама всегда говорила: rispetta le stelle, — сказал я. — Уважай звезды. Я смирился с этим, брат. Мне все еще больно, но я рад, что звезды выбрали для нее именно тебя. Ты будешь защищать и любить ее так, как она того заслуживает.

Леон со вздохом прижался своим плечом к моему. — Но мы скучали по тебе, это должно что-то значить.

— Я думаю… это может быть слишком тяжело для меня, чтобы продолжать, — признался я. — В мире может пройти сколько угодно времени, и я не думаю, что перестану любить ее. И… я чувствую себя виноватым за то, что сегодня потребовал ее частицу. Она твоя, Леон.

— Ты не должен чувствовать себя виноватым, — яростно прорычал он. — Я никогда не просил об этом звездном браке. Я всегда хотел, чтобы ты был с нами.

— Я знаю, — я отпил пива. — Но судьба распорядилась иначе.

Между нами опустилась тишина, но не неловкая. Это не разрушит связь, которая была у меня с Леоном, но сделает ее более крепкой. Я бы всю жизнь дружил с Элис и Леоном. В какой момент я смогу двигаться дальше и встретить кого-то еще? Я не мог себе этого представить. И сейчас я не хотел этого. Если Элис не предназначена для меня, то как может быть кто-то другой? Я никогда ни к кому не испытывал такой страсти. Я отдал ей все свое сердце, и оно принадлежало ей и сейчас. Даже если оно было разбито на части.

— Она всегда будет хотеть тебя, она доказала это сегодня, — сказал он.

— Она никогда не будет хотеть меня так, как хочет тебя, — сказал я, моя грудь тяжело вздымалась, когда я произносил эти слова. Я не мог жить, имея какие-то половинчатые отношения с Элис. Я хотел ее, всю ее. До того, как звезды свели ее с Леоном, я чувствовал, что у меня это есть. Она могла желать других, но я никогда не чувствовал, что это уменьшает ее заботу обо мне. Но я полагал, что так или иначе это всегда должно было случиться.

— По крайней мере, это был не Райдер, — сказал я с полусмехом, пытаясь разрядить обстановку.

— Да, эта змея не умеет делиться, — поддразнил Леон, и я кивнул. Хотя Райдер однажды поделился ею со мной, один умопомрачительный, блядь, эпический раз. Когда я вспоминал это, я даже не мог вычеркнуть его из своей головы. И это меня чертовски беспокоило, потому что я не хотел, чтобы этот stronzo находился рядом с ней. Но, признаюсь, было чертовски приятно видеть, как она рушится в его объятиях. Dalle stelle, о чем я думаю?

— Что бы ни ждало нас в будущем, ti voglio bene Леон. Sempre.

— Я тоже всегда буду любить тебя, брат, — со вздохом сказал Леон.

Ночь была густой от тысячи вопросов, но мы больше ни о чем не спрашивали друг друга. Теперь нас вели звезды. И однажды, я надеюсь, они приведут меня в то место, где я действительно смогу смириться с этим. Но пока что мое сердце разрывалось, и я боролся с болью. Но я не мог продолжать быть с ними, это бы еще больше усложнило процесс исцеления от ее потери.

Какое-то движение заставило меня моргнуть, и перед нами появилась Элис в одной из моих рубашек. Она свисала до бедер и обтягивала ее стройное тело, заставляя мой член дергаться от желания сорвать ее.

— Что случилось? — спросила она, обеспокоено глядя между нами.

— Ничего, carina, — промурлыкал я, беря ее руку и целуя тыльную сторону. Я не хотел обсуждать это с ней сейчас. Мама всегда говорила, что проблемы лучше всего обсуждать, когда солнце еще светит, а я уже достаточно нарушил это правило сегодня вечером.

Когда я отпустил ее руку, Леон поймал ее и потянул на сиденье вместе с нами. Она засмеялась, упав нам на ноги, и ее голова легла мне на колени. Она прижалась ко мне, и Леон провел пальцами по ее бронзовым ногам, пока она удовлетворенно вздыхала.

— Я скучала по тебе, — прошептала она, и я потянулся вниз, чтобы провести большим пальцем по ее губам и насладиться этими словами.

— Mi manchi come al sole mancano tutte le stelle e la luna quando affonda oltre l’orizzonte (п.п. Я скучаю по тебе, как солнце скучает по всем звездам и луне, когда она опускается за горизонт), — сказал я, и она посмотрела на меня, не спрашивая, что это значит. Может быть, она поняла по тону моего голоса. Я очень скучал по ней и каждый день, с тех пор как она была связана с Леоном, и я задавался вопросом, как я смогу ее отпустить. 

5. Габриэль

— Тебе действительно нужно выбраться из своей квартиры и снова начать жить своей жизнью, сынок, — раздался в трубке гравийный голос Билла, и я услышал, как он глубоко затягивается сигаретой.

Я хмыкнул в ответ, наблюдая, как солнце сползает за горизонт, словно тая в луже жженого золота. Я сидел на крыше своей квартиры в западной части Алестрии, которая была одним из самых высоких зданий в этом районе. Летний ветерок целовал мою обнаженную грудь, и я не стал использовать магию воды, чтобы охладиться; я впитывал жару и думал, каково это — следовать за солнцем за горизонт, летать, пока не окажусь далеко от этого города, от этой жизни.

— Ты там? — подтолкнул Билл.

— Да, я здесь, — пробормотал я. — Где еще я могу быть?

— Слушай, я знаю, что ты не хочешь этого слышать, Габриэль, но девушка встретила свою пару. Свою Элизианскую Пару. Ее единственную настоящую лю…

— Я знаю, что такое Элизианская Пара, — оборвал я его, с рычанием в горле.

— Да, я знаю… — он тяжело вздохнул, и я ощутил боль в нем, как глубоко он чувствует эту агонию за меня, хотя это не его бремя. Это заставило мое сердце забиться с большей силой, чем за последние несколько дней. По крайней мере, у меня был он. У меня всегда будет Билл. — Просто сходи со мной выпить. Кто знает? Может быть, ты встретишь девушку, которая отвлечет тебя от мыслей об Элис. Мы можем пойти в «Розовую Звезду», я куплю тебе танец на коленях?

Я выпустил ноту того, что почти могло быть смехом. — И чтобы мой член заразился Мантикрабами в процессе?

— Эй, твоему члену нужно какое-то действие, иначе он отвалится. И я хочу, чтобы ты знал, что в этом году «Розовая Звезда» получила рейтинг четыре с пяти звезд в еженедельнике «ЗодиАсс».

— Ты меня не убедишь, Билл, — я поднялся на ноги, чувствуя себя раз в десять тяжелее с тех пор, как начал носить с собой свинцовое сердце. Последние несколько недель были особым адом. Возможно, я сам себе сделал хуже, отказавшись выходить из квартиры, кроме как за продуктами. Я сходил с ума от видений Элис и Леона вместе, отчаянно пытаясь найти способ отгородиться от них. Но, казалось, чем больше я боролся с ними, тем яростнее они нападали на меня. Ее улыбка была запечатлена на внутренней стороне моего черепа, но она была направлена не на меня, а на него. Льва. Того, кого выбрали звезды. Ее идеальная. Блядь. Пара. Они стонали и говорили «я люблю тебя» между вдохами. Иногда я клялся, что слышал собственное имя на ее губах, но потом понимал, что, скорее всего, просто пытался представить, что это так. Это была чертова пытка.

— Я не собираюсь выходить, — я повернулся к люку позади меня, когда Билл застонал.

— На этот раз я не приму отказа, сынок, — прорычал он. — Я знаю, как сильно это разрывает тебя внутри, но она не твоя, ты должен отпустить это. Ты должен начать двигаться дальше. Ты не можешь бороться со звездами.

Я сделал паузу, присев рядом с открытым световым люком, его слова заставили мое горло сжаться, а сердце защемить острой болью, которая проникала все глубже и глубже. Я посмотрел вниз, на свою пустую квартиру, представляя, какая ночь будет ждать меня там, внизу. Еще один невыносимый час за часом в темноте, пытаясь заснуть, пока звезды дарили мне видения того, как они трахаются, целуются, выкрикивают имена друг друга и говорят, что им нужно больше, больше, больше. Больше друг друга или больше чего-то еще, кто знает?

Я резко захлопнул люк, так как моя челюсть крепко сжалась. — Ты прав, — выдавил я из себя.

— Правда? — с надеждой спросил Билл.

— Да. Встретимся в «Серпенсе».

— Во имя солнца, почему там? Ты хочешь подраться сегодня вечером?

— Может быть, мне это нужно.

Прошла минута молчания, пока Билл обдумывал это. — Хорошо. Что угодно, лишь бы ты выбрался из этого гребаного места и сидел рядом со мной с пивом.

— Я уже в пути.

— Ладно, скоро увидимся, сынок.

Я повесил трубку, засунул свой Атлас в карман джинсов и встал, отвернувшись от заката к темным улицам Лунной Территории, простирающимся подо мной. Опасность таилась в тенях, поджидая меня, требуя, чтобы я пролил кровь сегодня ночью. И я не возражал против такой возможности. Все, что угодно, лишь бы не видеть еще одно из этих разрушающих душу видений.

Звезды действительно смеялись надо мной, дав мне, наконец, дар Зрения только для того, чтобы мучить меня бесконечными видениями об Элис и ее истинной паре. Те проблески, которые они давали мне раньше, должно быть, были неправильными, или, может быть, они показывали мне, что у нас обоих есть Элизианская Пара Просто это были не мы вместе. И если это так, то у меня все еще есть Элизианская Пара где-то в мире, которая ждет меня. От этой мысли у меня свело живот. Я не хотел никого другого. Элис была… ну, блядь, Элис была всем. Но, возможно, то, что у нас было, никогда не ощущалось так сильно с ее стороны, а я просто отказывался это видеть. Она держала свой выбор открытым, и звезды в конце концов выбрали мужчину, которого она желала больше всего. Но если она никогда не должна была стать моей… почему отпустить ее было так невозможно?

Я побежал вперед и спрыгнул с конца крыши, свободно падая и впитывая ощущение вспоротого живота, когда я падал на тротуар далеко внизу. Я вздрогнул, когда в голове промелькнуло слишком наглядное видение моего падения на землю, и я расправил крылья, бросая вызов этому будущему, и полетел над улицами, следуя за соединяющейся сетью внизу в направлении «Серпенса».

Я приземлился на задней улице, где грохочущая музыка звала меня изнутри клуба, позволив моим крыльям исчезнуть. Два вышибалы угрожающе смотрели на меня, когда я приблизился, разглядывая мою голую грудь, но в таком месте, как это, рубашка не требовалась. Или мораль, если уж на то пошло.

Один из них провел сканером идентификационных данных по моему лицу, а затем ткнул большим пальцем в сторону двери, и я направился внутрь, где люди кричали и шумели. «Серпенс» был таким баром, который был бы незаконным в любом другом месте, кроме Алестрии. Ходили слухи, что они прятали в стенах тела всех несчастных засранцев, погибших на ринге. Хотя ринг не был обычным боксерским рингом в любом смысле. И когда я зашел в бар, я увидел его. Сцена возвышалась над толпой, светящийся красный свет магического барьера вокруг нее окрашивал все вокруг в кровавые тона.

Там были два огненных Элементаля, идущих голова к голове. По одну сторону от них стояла темнокожая девушка в топе, приподнимавшем ее сиськи, ее тело было покрыто татуировками, хотя они не были похожи на мои. Они были разных цветов, зверинец диких животных, которые выглядели реалистично под блестящим потом на ее теле и светом, пляшущим по ее плоти. Парень, с которым она столкнулась, был в два раза больше ее, без рубашки, с огнем, извивающимся вокруг обеих рук, и он пытался хлестать ее им. Она двигалась быстро, не по-Вампирски быстро, но достаточно быстро, чтобы я узнал в ней свою сородичку. Еще одна Гарпия. По размеру другого парня я бы предположил, что он Минотавр. Я бы сказал, что он Дракон, если бы они не были чертовски редки.

Я двинулся к бару, заказал пиво и рюмку текилы, выпил последнее и приступил к своей бутылке.

Бой закончился жестоко: девушка сразила парня эффектным огнем, в результате чего у него сгорела половина лица, и несколько рабочих бросились его лечить, пока он не истек кровью на сцене.

— Сегодня Нария Мунбем занимает первое место на Огненном табле! Если вы хотите сразиться с ней в следующем огненном раунде, запишитесь в баре! — усиленный мужской голос наполнил зал, хотя я не мог его различить. На другой стороне сцены золотым и серебряным светом светилась таблица лидеров, показывая, что до этого боя уже был воздушный, что означало, что следующим будет земля или вода. А так как у меня было и то, и другое…

— Привет, парень, — Билл хлопнул меня по плечу, и когда я повернулся к нему, он притянул меня в однорукое, неловкое, как дерьмо, объятие. Я похлопал его по спине, прежде чем отпихнуть его и заказать ему пиво. В его глазах было слишком много жалости, чтобы мне это понравилось.

— Я пришел сегодня вечером не для того, чтобы на меня так смотрели, — сказал я сквозь громкую музыку.

— Заметано, — ухмыльнулся он.

— И не упоминай о ней, — прорычал я, мое сердце билось сильнее даже тогда, когда ее имя мелькало у меня в голове. Я чувствовал, как звезды тянутся ко мне, умоляя ускользнуть в ее видение, и я изо всех сил сопротивлялся этому, зажмурив глаза.

Билл ударил меня по лицу, и я вздрогнул от неожиданности, когда он рассмеялся.

— Спасибо, — вздохнул я. Он был единственным, кому я рассказал о нас с Элис, единственным, кто знал, что меня ежедневно мучают видения о ней и Леоне. И что еще хуже, иногда я задерживался в них слишком долго, представляя себя там, на теле Элис, целующим и пожирающим ее с такой же страстью, как Леон. И иногда мне казалось, что звезды тоже этого хотят. Но как только я вырывался из их объятий, я убеждался, что ошибся.

Билл был единственным, кто знал, как сильно я страдаю из-за этого. Мы не столько поговорили по душам, сколько я в нескольких коротких словах рассказал ему, в чем дело, и он предложил мне сигарету. Наверное, это и была любовь на его языке.

— Не за что. Теперь допивай свой напиток и давай возьмем еще, — он достал бумажник, помахал барменше несколькими аурами, и вскоре нам принесли еще два пива.

— У нас есть участник, готовый сразиться с другим водным Элементалем. Кто достаточно храбр, чтобы выйти в красный круг? — снова зазвучал тот же бесплотный голос, и я поставил свое пиво на барную стойку, откинув плечи назад.

— Может, стоит подождать и посмотреть, кто записался на… — начал Билл, но я уже продирался сквозь толпу, скаля зубы на всех, кто не успевал убраться с моего пути.

Я добрался до входа на ринг, где парень с кефалью и накачанными мышцами ждал, пока я войду. Я зарегистрировался, комментатор взмахнул рукой, открывая брешь в силовом поле вокруг ринга, и я последовал за парнем с мулетом вверх по лестнице.

— Поприветствуйте Габриэля Нокса и Ивана Кочегара на ринге! — объявил комментатор, и силовое поле закрылось за нами. — Вы знаете правила. Только водные атаки. Никто не уйдет с ринга, пока одного из вас не придется выносить.

Адреналин гнал алкоголь по моим венам, оживляя мое тело, которого мне так не хватало. Я был зомби с тех пор, как потерял все шансы завоевать сердце Элис. Ничто не избавляло от боли. Но это… это был инстинкт. Первобытная потребность фейри победить. Так просто. И мне было все равно, останусь ли я в конце концов в луже крови на земле, мне просто нужно было отвлечься. Что угодно, что могло бы удержать мои мысли от обращения к ней. Что угодно, что могло бы остановить видения на корню.

— Три, два, один, бой! — весь бар присоединился к скандированию, и Иван бросил два ледяных кинжала в свои ладони. Предсказуемый ход, который я парировал огромной струей воды, обрушившейся на него, ослепляя, пока я создавал ледяную лестницу, закручивающуюся вокруг края ринга. Я помчался по ней с огромной скоростью, поддерживая водяной вихрь вокруг него, пока он пытался сдержать его. Крики толпы превратились в грохот, когда я сосредоточился, магия жадно текла по моим ладоням. В последнее время я использовал ее недостаточно, и этот выход был эйфорическим.

Когда Иван пришел в себя, я бросился с лестницы и рухнул на него сверху, покрыв кожу острыми осколками льда. Он закричал, падая под моим весом, и я покрыл свои кулаки льдом, прежде чем вонзить их в каждую мягкую часть плоти, которую мог найти. Он ругался, нанося удары по моей груди и бокам, но толстая ледяная броня моего тела делала почти невозможным для него нанести сильный удар.

Он зарычал от ярости и направил огромную струю воды мне в грудь, отбросив меня на пол. Он поднялся на ноги в считанные мгновения, и весь ринг заполнился водой, быстро заливая его. Я не успел сделать и вдоха, как оказался под водой, которая продолжала подниматься.

Иван наплыл на меня, обхватив рукой мое горло и пытаясь удержать меня на месте, когда мир стал приглушенным. Мои легкие уже жаждали воздуха, а уши заложило от перемены давления.

Я боролся с ним, отталкиваясь ногами от пола и заставляя его отступать назад. Я пыталась выгнать воду изо рта и носа, но он сцепил мои руки за спиной, удерживая меня на месте.

Мои легкие болели, а пульс стучал в ушах, когда я начал терять время.

Я брыкался и пинался, заставляя нас снова отступить, и его позвоночник столкнулся с силовым полем. Поток пузырьков окружил меня, когда он закричал, его хватка ослабла, и я яростно поплыл прочь от него, освобождаясь, набирая высоту и втягивая воздух, когда прорывался на поверхность. Шум толпы влился в мои уши, но был снова прерван, когда Иван поймал мою ногу и потащил меня вниз.

Я сильно ударил ногой, заставив его отпустить меня, затем начал бросать лед под себя, превращая воду в замерзшую глыбу на дне.

Прошла минута, в течение которой Иван больше не прикасался ко мне, затем раздался возглас «ура», и силовое поле исчезло, позволяя воде выплеснуться в бар под аплодисменты. Я упал на твердый слой льда, из которого торчала голова Ивана, по лицу которого струилась кровь из того места, где моя нога соприкоснулась с его носом. Его глаза были полуоткрыты, и он булькал, доказывая, что жив. Меня объявили победителем, и несколько человек подбежали, чтобы растопить лед и вылечить Ивана, пока он не потерял сознание.

Я вышел с ринга весь мокрый, с победным стуком сердца в груди. Впервые я чувствовал что-то, что не было агонией от потери Элис, но даже когда я добрался до нижней ступеньки лестницы с ринга, эта боль вернулась, чтобы встретить меня. Черт.

— Пожалуйста, поприветствуйте Элементалей земли в следующем раунде!

Кто-то толкнул меня плечом, и я оглянулся: на ринг поднимался Райдер Драконис. Я не должен был удивляться, увидев его здесь. Этот бар был похож на его заведение, а поскольку им управляло Братство, возможно, он даже был владельцем. Он с усмешкой посмотрел на меня через плечо, прежде чем выйти на ринг с парнем вдвое меньше его, который выглядел так, будто сомневался, подписываться ли ему на этот поединок.

Я осушил себя с помощью магии и направился к бару, чтобы заказать еще пива, моя рука столкнулась с чьей-то рукой, когда я подошел. Я не обратил на это внимания, пока пальцы не сомкнулись на моем запястье, и я обернулся, чтобы увидеть Нарию Мунбем, которая смотрела на меня из-под своих длинных ресниц.

— Похоже, в тебе много ярости, темноглазый, — промурлыкала она.

Мой взгляд остановился на ее полных губах, когда она провела языком между ними. Она была горячей, такой девушкой, которую не так давно я бы привел домой и оттрахал до смерти. Но теперь… теперь Элис занимала все мои мысли. Но почему она должна была? Когда она трахалась с кем-то другим, когда вся ее душа принадлежала кому-то другому.

Я заказал пару бутылок пива, предложил ей одну, и она приняла ее с соблазнительной улыбкой.

— Ты будешь говорить со мной или просто смотреть? — спросила она с ухмылкой.

— Я не в настроении для разговоров, — пробормотал я.

— Адля чего у тебя есть настроение? — она мрачно улыбнулась, и я отпил пива, проглотив половину одним махом, не сводя с нее глаз. Гул алкоголя в моих венах пытался заглушить бушующий шторм в моем сердце, и я придвинулся вплотную к Нарии.

— Хочешь пойти в более тихое место? — спросил я, слова звучали на моем языке как-то плоско. Но, возможно, это было то, что мне было нужно. Мне нужно было выкинуть Элис из головы. Мне просто нужно было переключить свое внимание на другую девушку, и, возможно, завтра я проснусь свободным от цепей, которые связывали меня с ней.

Нария взяла меня за руку, и я выпил свой напиток, поставил бутылку на барную стойку, и позволил ей провести меня через дверь. Билл, вероятно, задавался вопросом, куда, черт возьми, я пошел, но это не должно было длиться долго. Просто что-то быстрое и бессмысленное, что-то, что напомнило бы мне, что в мире есть и другие женщины. Что мне не нужно зацикливаться на Элис.

Нария привела меня в мужской туалет, который был последним местом, где мне хотелось трахаться, но к черту. Она прислонилась спиной к стене рядом с раковинами и потянула меня вперед за пояс. Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать меня, но я повернул голову так, что ее губы коснулись уголка моего рта.

— Никаких поцелуев, — пробурчал я, зная, что это чертовски глупо, но я не хотел, чтобы это было лаской. Я просто хотел, чтобы она уняла ту боль, которую оставила Элис.

Она злобно рассмеялась, кивнув в знак согласия, затем опустилась на колени, расстегивая мой ремень. Я оперся одной рукой о стену, мой взгляд упал на зеркало справа от меня, и я столкнулся с клубящейся тьмой в моих глазах, с ревущей болью в них, которая говорила об Элис. Но к черту, я не собирался думать об этом.

Нария провела рукой по моему члену через джинсы, и я понял, что он не твердый, от слова совсем. Отлично, блядь.

Я зарычал, когда она подняла на меня глаза. — Продолжай, — настаивал я, и она прикусила губу, делая то, что я сказал. Как бы мое тело и мое сердце ни хотели этого, я собирался попытаться пройти через это. Потому что, может быть, тогда я не буду чувствовать себя так плохо. Может быть, тогда я смогу забыть Элис, хотя бы на минуту.

Я позволил ей погладить меня еще несколько секунд, прежде чем понял, что ничего не выйдет, да я и не хотел этого.

Мой взгляд снова зацепился за мое отражение, и прежде чем я успел оттолкнуть Нарию, я был втянут в видение, которое прорвалось сквозь мой череп, как взорвавшаяся бомба.

Люди кричали. Мир окрасился кровью, а вокруг меня лежали тела. Я задыхался от металлического запаха в воздухе и взрыва магии где-то рядом. Волки мчались мимо, воя на небо, которое освещала свирепая буря. Лица вокруг меня расплывались, и я не мог уловить ни одного из них. Но вот приблизилась тень, фигура в плаще, и от нее пахнуло смертью.

Король.

Я наполовину осознал, что упал на пол, но не мог избавиться от видения, его удар пронзил мой череп. Это было самое мощное видение, которое я когда-либо испытывал. Тяжесть в моей голове говорила о его важности, об ужасе, который предстояло пережить.

— Нет! — прорычал я, но вода заполнила мой рот, и я попытался выплюнуть ее, но в горло хлынуло еще больше. Я тонул, мои конечности были заблокированы, я не мог пошевелиться.

Кто-то пнул меня, и я перекатился на спину, белый свет ослепил меня, когда видение исчезло. Темная фигура шагнула вперед, затуманивая все вокруг, и я обнаружил, что смотрю на Райдера, его лицо исказилось в подозрении.

— Какого хрена, Большая Птица?

— Чтслучилось? — пролепетал я.

Я лежал в луже воды глубиной в несколько дюймов, вся комната была затоплена, и покалывание магии в кончиках моих пальцев говорило мне, что это сделал я.

— Какая-то девушка выбежала с криками, когда я вошел, — он пожал плечами. — Ты корчился на полу, утопая в собственной магии воды. Теперь ты лежишь на спине с высунутым членом.

Я резко поднялся, чтобы проверить свою промежность, и он фыркнул от смеха, когда я обнаружил, что мои штаны все еще на месте, только ремень и ширинка расстегнуты. Спасибо, блядь. — Придурок. У меня было видение, — пробормотал я, но через полминуты понял, что Райдер спас меня от утопления. Святое дерьмо, с каких это пор он стал спасать кого попало от чего попало?

Он отошел отлить, а я встал, используя свою магию воды, чтобы высушиться и спустить воду с пола в раковину. Это видение потрясло меня до глубины души, но я не знал, что оно означает и с чего начать его распутывать. Но я чертовски не хотел, чтобы это сбылось.

Я взглянул на Райдера, когда он застегивал ширинку, а затем двинулся мыть руки.

— Спасибо за… — я не мог заставить себя закончить это предложение, но Райдер все равно проигнорировал меня.

Он направился мимо меня, чтобы уйти, но я поймал его за руку, и он зашипел на меня, его глаза требовали, чтобы я перестал прикасаться к нему. Я опустил руку, мои губы сжались. — ФБР уже стучались к тебе в дверь?

— Нет, — просто ответил он. — В твою?

Я покачал головой.

— Тогда, похоже, мы в безопасности, — сказал он, собираясь снова уйти, но когда он дошел до двери, слова сорвались с моих уст.

— Ты что-нибудь слышал о ней? — я уставился на его затылок, когда он сделал паузу, положив руку на дверь.

— Да, — пробурчал он. — А ты?

— Она пыталась позвонить несколько раз, но… — я покачал головой, не желая заканчивать это предложение.

Он не смотрел на меня, но и не уходил, оставаясь на месте, пока решал, что сказать. — Что касается меня, я стал для нее гребаный призраком, — он наконец-то повернулся ко мне, его зеленые глаза оглядывали меня с ног до головы. — Как продвигается твой контроль над Зрением? — он так быстро сменил тему, что я был убежден, он не хочет больше говорить о ней.

— Лучше, — лжец. У меня ничего не ладилось с контролем, и, честно говоря, я с нетерпением ждал возвращения в школу на следующей неделе и занятий с профессором Мистисом, чтобы разобраться с этим. Может быть, он сможет помочь с тем видением, которое я только что видел, потому что казалось, что все, что будет дальше, будет плохо.

— Как ты думаешь, ты сможешь найти кое-кого для меня? — спросил он, между его бровями образовалась складка, которая была единственным признаком того, что это было важно для него. — Я бы заплатил тебе. Все, что захочешь. Кровь, золото, ауры, звездная пыль. Просто назови свою цену.

Я удивленно поднял брови, затем покачал головой. Если я что-то и знал о Зрении, так это то, что оно давало мне видения только того, что звезды сочли нужным показать мне, для моего собственного будущего или для близких мне людей. И поскольку в настоящее время это были Билл и Элис, не было никаких шансов, что я смогу сделать это для Райдера Дракониса. — Это так не работает.

— Тогда как это работает? — прорычал он, заняв оборонительную позицию, словно собирался заставить меня дать то, что ему нужно.

— Угрозы мне тоже не помогут, — закатил я глаза. — Если звезды действительно хотят, чтобы я увидел что-то конкретное, я должен знать тебя, чтобы направлять видения. Действительно знать тебя. Или я не смогу предсказывать для тебя.

Он долго размышлял над этим, а затем яростно зарычал, словно я только что сообщил ему, что придется отдать мне обе ноги и одну из почек, чтобы я мог использовать Зрение в его интересах.

— Ради всего святого, — огрызнулся он и выскочил из комнаты, а я не сразу последовал за ним.

Я повернулся к зеркалу, размышляя, может ли это видение вернуться. Не то чтобы я этого хотел. Но если меня ждет что-то плохое, мне нужно было знать. Мне нужно было попытаться остановить это. Но подробностей было недостаточно. Это была просто кровь, смерть и ужас…

***

Я вернулся в Академию Авроры за день до начала занятий с ужасом в кишках. Мне предстояло встретиться с Элис, и я окончательно решил, что хочу сделать это как можно скорее. Если нам суждено быть врозь, то я должен был найти способ принять это. И мне надоело проводить ночь за ночью, тоскуя по ней. Я должен был смириться и разобраться с этим, как фейри, независимо от того, насколько сильно это разбивало мое сердце. Звезды выбрали для нее другого, и их слово было окончательным.

Я приземлился на крышу общежития Вега и спустился по пожарной лестнице в нашу комнату. Я влез в окно и увидел Данте в полотенце у своей койки, его мокрые волосы и загорелая кожа блестели.

Он посмотрел на меня, и между нами воцарилась напряженная тишина. Не успел никто из нас произнести ни слова, как испуганный писк привлек мое внимание к верхней койке Элис, и я увидел маленькую белую крысу, высунувшую голову из-под простыни.

— Какого черта? — вздохнул я, когда он сместился и появился Юджин Диппер с простыней, обернутой вокруг его талии. На его подушке лежала пара жеваных носков, и его глаза метнулись к Данте, прежде чем он быстро заправил их под подушку.

Данте не заметил этого, так как все еще смотрел на меня. — Il ratto (п.п. крысенок) был переведен в нашу комнату. Чтобы освободить место для первокурсников.

— Тогда где будет спать Элис? — я выпалил это, прежде чем сумел остановить себя, и Данте нахмурился так, что это говорило о том, что он страдает также, как и я.

Возможно, я должен был радоваться, что звезды избавили нас всех от необходимости ждать, пока она выберет между нами. Если бы Данте был ее парой, он бы, наверное, вечно насмехался надо мной. Но я не испытывал радости, когда видел его в таком виде. Сердце защемило, и мне захотелось подойти к нему и обнять за плечи. Я быстро отбросил это чувство и прошелся по комнате, схватив рюкзак из шкафа и запихнув кое-какие вещи. Я все равно не планировал оставаться здесь, я просто переночую на крыше в одиночестве.

Лейни, очевидно, еще не приехала, так как ее койка все еще была приготовлена к ее приходу.

— Что ты делаешь, stronzo? — спросил Данте, сбрасывая полотенце и натягивая боксеры.

— Мне нужно немного пространства, — пробормотал я, взваливая на плечи рюкзак и размахиваясь, чтобы ударить его крылом по лицу, но в последнюю секунду я отдернул его, поняв, что по какой-то причине не хочу этого делать. Если я начинаю жалеть Данте настолько, что перестаю его заводить, то дела действительно выглядят плачевно.

Наши глаза встретились, когда он понял, что я сделал, и мы оба нахмурились.

В дверь постучали, и Данте двинулся, чтобы открыть.

— О, привет, — радостно сказала Элис, когда он открыл дверь, и у меня свело живот, когда она вошла в комнату. Данте обнял ее, и она заметила меня через его плечо, ее губы разошлись в идеальной улыбке.

— Габриэль, — вздохнула она, высвобождаясь из объятий Данте и спеша ко мне.

Инстинктивно я шагнул вперед, затем поднял руку и провел ею по волосам, останавливая себя. Серебряные кольца вокруг ее глаз сверкали, как лунный свет, и мое сердце болезненно сжалось.

Я опустил взгляд, повернулся к Юджину и увидел, что он грызет один из носков, которые он прятал. Он пытался скрыть то, что делал, но недостаточно быстро.

— Как прошло твое лето? — спросила Элис, в ее голосе прозвучала нотка беспокойства.

Я прочистил горло и пожал плечами в ответ.

— Все распаковано, маленький монстр. Тебя уже заселили, — ярко сказал Леон, заходя в комнату с золотистыми волосами, убранными в узел, и мускулами, напряженными под футболкой «Аврора Питбол». Ревность заколотилась в моем сердце, когда он игриво ударил Данте по бицепсу, а затем опустил руку на плечи Элис.

— Привет, чувак, — сказал он мне с лучезарной улыбкой. — Вы, ребята, хотите потусоваться? Мы с Элис как раз собирались…

— Нет, — сразу же сказал я, отодвигаясь к окну, когда моя грудь сжалась.

— Это мои гребаные носки? — голос Данте последовал за мной, когда я вылез наружу.

Я расправил крылья и взлетел, поднимаясь на вершину здания и приземлился рядом со своей палаткой.

Элис промелькнула передо мной, и мои легкие перестали работать.

— Элис… — я вздохнул, когда она поймала мою руку, в ее глазах блестели слезы. Моя память не оправдывала ее. Она сияла как самая прекрасная звезда зодиака; если бы я был ее парой, мне бы никогда больше не пришлось смотреть на небо.

— Поговори со мной, — умоляла она. — Я не хочу терять тебя, Габриэль. Я не просила об этом у звезд.

— Это дар, — тяжело произнес я, стараясь не обращать внимания на то, как моя душа жаждет ее. Я хотел притянуть ее в свои объятия и целовать до тех пор, пока не перестану дышать. Но она не была моей. Я никогда больше не смогу претендовать на нее. — Я рад за тебя, — сказал я, что не было полной неправдой. Я мог бы обижаться на звезды за сделанный ими выбор, но найти свою Элизианскую Пару — это самый божественный дар, который только может быть дарован человеку. Теперь у нее была единственная настоящая любовь, кто-то, кто всегда будет заботиться и защищать ее. И это было то, на что я не мог обижаться. Она заслуживала счастья больше, чем кто-либо из моих знакомых.

Слезы покатились из ее глаз, и я протянул руку, не в силах удержаться, чтобы не смахнуть их. — Не плачь.

— Я не хочу потерять тебя, — задыхалась она. — Но я уже вижу, как ты отстраняешься. Ты не отвечаешь на мои звонки, на мои сообщения. Я так по тебе скучала. Хотя бы скажи мне, что мы можем быть друзьями.

Мой нос сморщился при этом слове, и я сделал размеренный шаг от нее, качая головой. — Я не могу. Прости. Я не злюсь ни на тебя, ни на Леона, но я не могу сейчас находиться рядом с тобой.

— Ты мне нужен, — настаивала она. — Не делай этого.

— Все уже сделано, — я пронесся мимо нее в свою палатку и заблокировал вход, когда она попыталась последовать за мной.

— Пожалуйста, — вздохнула она, и мне было больно видеть ее такой.

Я хотел уступить и заставить ее снова улыбнуться. Я так нуждался в этом в этот момент, но для себя я должен был порвать с этим, иначе это убьет меня.

— Мне просто… нужно время, — сказал я, в этих словах звучало смутное обещание, что, возможно, однажды мы сможем стать кем-то. Но в глубине души я знал, что не смогу дружить с Элис Каллисто. Она всегда будет значить для меня слишком много, мое сердце всегда будет биться в яростном и голодном ритме по ней, даже если пройдет целая вечность, прежде чем я увижу ее снова.

Она кивнула, отступая назад, слезы тихо катились по ее щекам.

Я отвернулся, и тут же почувствовал, что она ушла. Мое сердце разорвалось на две части, когда я бросил сумку и уставился на маленькое пространство, которое я назвал своим собственным в кампусе. Место, которое напоминало мне об Элис. О девушке, которой никогда не суждено было стать моей. 

6. Элис

Я лежала в своей новой комнате, которая была старой комнатой Леона, на новой двуспальной кровати, которая была установлена вместо старых коек, и моя голова лежала на мускулистой груди моего Льва.

Я плохо спала, я вообще почти не спала. Я просто лежала здесь, смотрела в потолок и пыталась найти утешение в крепких руках мужчины, который держал меня рядом.

Когда нам сообщили о распределении комнат на этот год, я удивилась, узнав, что меня перевели. Но оказалось, что Грейшайн был проинформирован о нашем статусе Элизианской Пары и предусмотрел для нас особые условия. Самым очевидным из них было это личное пространство для нас двоих наедине. Очевидно, правило «никакого секса в кампусе» вычёркивается, когда звезды ставят тебя в пару с твоей единственной настоящей любовью. Не то чтобы это правило когда-либо соблюдалось.

Оказалось, что мы были первой официально связанной Элизианской Парой, которая когда-либо училась в академии, и это каким-то образом приравнивалось к неожиданным привилегиям. Я не собиралась жаловаться на это, но было немного странно получать особое отношение за то, над чем мы не имели никакого контроля.

Я не могла не думать о других Королях, лежа в темноте и глядя сквозь щель в занавесках на медленно поднимающееся солнце. Мне не хватало их, как не хватает конечности. Я тосковала по ним, словно каждый из них забрал с собой частичку моего сердца, когда покинул меня. Даже после нашего секса втроем в доме Данте, он, казалось, так и не понял, как много он для меня значит. Я все еще видела боль в его глазах, он все еще смотрел на меня, как на чужую, хотя я никогда не соглашалась перестать принадлежать ему. И это было больно. Я знала, что с моей стороны было эгоистично чувствовать себя так, но я чувствовала.

Солнце взошло над горизонтом, и я не могла не думать о Габриэле на крыше, купающемся в его лучах с расправленными черными крыльями и обнаженной грудью. Но он не хотел меня видеть. Он ясно дал это понять. Мои чувства по этому поводу не обсуждались, и, наверное, после восьми недель игнорирования им всех моих звонков и сообщений, я должна была ожидать этого, но все равно это было как кинжал, пронзивший мое сердце.

Я вывернулась из объятий Леона и закружилась по комнате, прихватив свою сумку для умывания, прежде чем отправиться в душ. Я не сбавляла темпа, пока не дошла до душевой для девочек, и когда я остановилась у кабинки, я замерла, столкнувшись лицом к лицу с Синди Пу.

Ее взгляд пробежался по майке Леона, в которой я спала, и маленькая, торжествующая ухмылка заиграла в уголках ее губ, когда ее взгляд встретился с моим.

— Думаю, даже звездам надоело, что ты раздвигаешь ноги для каждого мощного члена, который только можешь найти, — легкомысленно прокомментировала она. — И они решили остановить твое распутство, пока ты не заразила Мантикорами всю эту чертову школу.

Я насмешливо хмыкнула, открывая душевую кабинку и вешая туда свою сумку. — Ну, я бы не надеялась, что Данте вдруг начнет хотеть твою отчаянную задницу, — сказала я небрежно. — Ему нравится девушка, которая заставляет его стонать от удовольствия, а не от необходимости блевать.

Я шагнула в свою кабинку и закрыла дверь, прежде чем она успела ответить, повесив свое полотенце и рубашку Леона, прежде чем шагнуть под горячую воду. Синди Лу явно решила не отвечать мне, и я услышала, как за ней закрылась дверь, когда она уходила. Это не вызвало у меня ощущения, что я выиграла, скорее, она была настолько уверена в своей победе, что не считала, что я стою больше усилий. Леон держал меня под контролем, и в этом уравнении не было никаких переговоров, насколько ей было известно. Я готова была поспорить, что если бы она знала, чем мы втроем занимались в джакузи Данте, она бы снова стала более агрессивной в своей ненависти ко мне, но я была достаточно счастлива, чтобы сохранить этот секрет для себя.

К тому времени, как я вернулась в нашу комнату, группа Минди пришла с завтраком для меня и Леона. Я нахмурилась, так как мне пришлось протискиваться между группой девушек, чтобы попасть в свое личное пространство, а когда я попросила их оставить меня наедине, чтобы одеться, они лишь отвернулись.

Леон ухмылялся мне со своего места в центре нашей кровати, когда я натягивала форму, как будто он думал, что группа обслуживающих девушек — лучшее, что есть в мире, и я изогнула на него бровь. Как бы я ни любила большинство устоев Львов, бывали времена, когда мы просто по-разному относились к вещам. Вампирам нравилось иметь собственное пространство, я же хотела, чтобы мои вещи оставили в покое, и мне нравилось уединение. Толпа девушек, стекающихся вокруг меня во время утренних процедур, не была моим представлением о веселье.

Как только я оделась, они набросились на меня, включили фен, схватили за руки и усадили в кресло, нанесли макияж на лицо. Прежде чем я смогла подобрать слова для протеста, я обнаружила себя полностью накрашенной для этого дня, а они ворковали вокруг меня о том, какая я красивая и как я должна радовать своего Льва. Не говоря уже о том, какой честью для них будет стать следующей Львицей, выбранной для его Прайда.

Когда одна из них попыталась накормить меня с рук, я возмутилась.

— Хватит! — приказала я, встав на ноги и надув свои идеально розовые губы, ища Леона среди толпы. Он все еще сидел в кровати, одна из Минди растирала ему ноги, а другая кормила его кашей с ложечки. — Увидимся позже, Лео, — сказала я, беря со стола свою сумку и перекидывая через руку. — Это дерьмо действительно не для меня.

Его брови нахмурились в знак протеста, а губы разошлись, но мне нужен был воздух, не замутненный духами Минди, и я не могла оставаться, чтобы дослушать его. Я отсалютовала ему и выбежала из комнаты, спустилась по лестнице и пересекла кампус, чтобы попасть в новый блестящий кафейтерий, строительство которого было завершено летом. По правде говоря, он выглядел практически идентично старому зданию, которое я наполовину взорвала, но покраска была свежей, и на стенах было не так много граффити.

Я не удосужилась проверить расписание, но когда я вошла внутрь, стало ясно, что это было время, отведенное Лунным Братством для приема пищи. Мой взгляд остановился на Райдере, который сидел за своим столом в одиночестве, а его подчиненные заполнили остальные столы справа от центра, разделившись на ранги под своим Королем. Словно почувствовав на себе мой пристальный взгляд, он поднял голову, встретился с моим взглядом, и у меня перехватило дыхание: я предвкушала прикосновение его гипноза, ослабляя свои ментальные барьеры, чтобы принять его силу.

Но ничего не произошло. Его взгляд был ровным, жестким, бесстрастным. Он задержал взгляд на мне на три долгих секунды, а затем пренебрежительно опустил глаза к своей еде. Как будто я была никем. Пустым местом.

Люди протиснулись в дверь за моей спиной, и меня протащили в очередь за едой, несмотря на то, что я основательно потеряла аппетит.

Я встала в очередь, не зная, что еще делать, так как мое сердце крутилось и билось в груди, а я все время смотрела на Райдера, безмолвно умоляя его снова посмотреть в мою сторону.

Я взяла яблоко из огромного ассортимента еды, просто чтобы не привлекать внимания, уходя с пустыми руками. Я выбрала свободный столик в центре комнаты, откуда открывался вид на Райдера. Когда я положила яблоко перед собой, у меня заурчало в животе, и я медленно вынула Атлас из кармана пиджака, не глядя ни на что конкретное, пролистывая посты на Фейбуке, стараясь, чтобы мой взгляд не был слишком заметен.

Боль бурлила в моей груди, но это было не только это. Я была зла. Как он посмел просто выкинуть меня из головы, не сказав ни слова? Кем он себя возомнил, чтобы просто отрезать меня, как будто все, чем мы когда-либо делились, ничего для него не значило? Он сделал для меня татуировку на своем гребаном сердце, а я чувствовала себя так, будто в ответ вырезала татуировку прямо на бьющемся органе в моей груди. Самое меньшее, что он мог сделать, это выслушать меня.

Я стиснула зубы и начала подниматься с кресла, намереваясь противостоять ему, но когда я попыталась встать, то обнаружила, что не могу этого сделать: лианы привязали мои ноги к креслу, куда он ловко забросил их, чтобы помешать мне сделать то, что он явно понял, я собиралась сделать.

Я злобно зарычала, и Райдер бросил на меня полувзгляд, прежде чем вернуться к своей еде.

— Почему ты такая грустная, милая? — голос отвлек меня от моих не слишком тонких наблюдений за Лунным Королем, и я подняла глаза, чтобы увидеть парня, опустившего свою задницу на край моего стола, фактически закрывая мне вид на Райдера.

— Кто ты? — спросила я, мой тон был раздраженным из-за лиан.

— Ауч, красотка. Я полагал, что моя репутация опережает меня.

Я нахмурилась, глядя на этого пляжного блондина-дурня, когда он одарил меня улыбкой, созданной для того, чтобы растопить трусики, но мое либидо было достаточно занято четырьмя мужчинами, с которыми я уже была связана, чтобы пасть жертвой любых вспышек огня из-за его красивого лица. Он отказался от пиджака, и рукава его рубашки были закатанные, открывая полные рукава с замысловатыми чернилами, покрывающими сильные предплечья, а его галстук свободно висел на шее так, чтобы привлечь внимание к его широкой груди под ним.

— Посмотри на мои глаза поближе и попытай счастья с более восприимчивой добычей, — презрительно пробормотала я, пытаясь заглянуть за него, чтобы увидеть Райдера.

— Я вижу в этих серебряных кольцах скорее вызов, чем знак «стоп», любимая, — сказал он, его голос понизился до соблазнительного тона, когда он наклонился ближе ко мне и предложил свою руку. — Итан Шэдоубрук, скоро стану вторым Райдера. Так что если ты хочешь откусить от запретного плода, то я с радостью буду более любезен, чем наш Король, судя по всему.

Я рассмеялась, глядя на этого дерзкого первокурсника. Возможно, в моем гороскопе слишком много мужской драмы, чтобы справляться с ней прямо сейчас, но я должна была признать, что он был привлекательным. И я не могла сказать, что терпеть не могу мысль о том, что он сместит Брайса Корвуса с его места.

— Я ничего ни от кого не хочу, — сказала я, отказываясь признать, что между мной и Райдером что-то есть. Даже до того, как произошло все это дерьмо, я никогда не могла открыто говорить о своих чувствах к Райдеру или Данте, опасаясь того, что сделают их банды, если поймут, что я связана с ними обоими.

Итан хихикнул, протянул руку, чтобы взять мое яблоко и откусил от него зверский кусок. — Ну, если ты передумаешь и захочешь отдохнуть от своей единственной настоящей любви и попробовать стать моей единственной на одну ночь…

Сзади раздался резкий свист, и Итан резко обернулся, его позвоночник выпрямился, когда он посмотрел на Райдера. Взмахом подбородка он приказал Итану уйти, и мой новый друг мгновенно встал, глядя на меня со знающим подмигиванием, когда он отступал назад с моим яблоком в качестве своего приза, направляясь к своему месту среди Братства. Райдер встал и вышел из комнаты, даже не взглянув в мою сторону. Но мое сердце все равно колотилось. Потому что этот маленький поступок сам по себе дал мне надежду. Это было чертовски похоже на действия ревнивца, а если он ревновал, значит, ему не все равно.

При мысли об этом на моих губах заиграла улыбка, и я разорвала лианы, привязывающие меня к стулу, отправляясь на первый урок, которым, как оказалось, были Зелья. И если профессор Титан не перераспределил партнеров по лабораторным работам, это означало, что у меня было целых два часа на то, чтобы заставить Райдера хотя бы заговорить со мной.

Я решила дождаться начала урока, прежде чем отправиться на него, желая, чтобы Райдер остался без возможности выбраться из моей компании, если только он не захочет устроить сцену и доказать, что я ему все-таки не безразлична.

Титан разбирал какие-то бумаги на своем столе, когда я пришла, и я с облегчением обнаружила, что партнеры по лаборатории все те же, что и в прошлом году. Но когда мой взгляд упал на стол, который я делила с Райдером, я обнаружила, что там сидит незваная поклонница, ее юбка задралась на бедрах, и ее звонкий смех раздался, когда Брайс что-то ей сказал. Взгляд Райдера был бесстрастен, пока она устраивала для него шоу, но я уже однажды терпела эту игру и не собиралась играть по-хорошему сейчас. Если он хочет покончить со мной и двигаться дальше, то пусть, черт возьми, скажет мне это в лицо. Посмотрит мне в глаза и докажет, что я для него пустое место. Но до этого момента, эта сучка не будет пытаться подкатить к моему мужчине.

Брайс увидел мое приближение, его взгляд потемнел в знак предупреждения, а с губ сорвалось шипение, когда его клыки оскалились, словно думал, что может претендовать на мой Источник. И я действительно могла бы рассмеяться, когда поняла, что он что-то задумал. Потому что Райдер никогда не сопротивлялся мне, и я никогда не отказывалась от своих прав на него, что означало, что он был моим Источником. И я имела полное право использовать его, когда сочту нужным.

Я целенаправленно двинулась вперед, щелкнув пальцами так, что порыв ветра отбросил девушку от стола и повалил ее на Брайса, где они вдвоем упали на пол. Я усмехнулась, когда Брайс выругался, и моя улыбка расширилась, когда удивленный взгляд Райдера встретился с моим за секунду до того, как я выстрелила вперед.

Я бросила сумку и перепрыгнула через стол, приземлившись на колени Райдера и почти сбив его со стула. Я схватила его челюсть левой рукой и откинула его голову в сторону, а затем вонзила свои клыки в его шею, обездвиживая его магию и забирая силу из его конечностей своим ядом, и держа в своей власти.

Все его тело напряглось подо мной, когда жидкая темнота его крови омыла мой язык, и я застонала ему в шею, свободной рукой вцепившись в его рубашку и притягивая ближе.

Райдер выругался, шипение сорвалось с его губ, когда его руки переместились под мой пиджак. Он был в полной заднице и знал это. Я застала его врасплох, но его реакция — это все. Либо он был просто ошеломлен мной, либо он все еще был моим Источником. Если он больше не хотел им быть, тогда он должен был наказать меня за то, что я только что сделала в большой, публичной сцене, которая доказала всем, что он принадлежит мне. Вопрос был в том, сделает ли он это?

Райдер зарычал на меня, пока я долго и глубоко пила из его вен, моя хватка на его подбородке была непреклонной, прижатие моего тела к его требовало, чтобы он признался в своих чувствах ко мне.

Его руки скользнули дальше под мой пиджак, скрытые от глаз остального класса, когда он обхватил меня за талию, прижимая к себе достаточно крепко, чтобы оставить синяки, но все равно притягивая меня к себе. Да, он был зол на меня, я чувствовала это каждым дюймом его плоти, но он также хотел меня.

Слезы обожгли мои глаза, когда смесь облегчения и гнева вспыхнула во мне с такой силой, что я почувствовала, что она может поглотить меня. Почему он должен быть таким чертовски упрямым все это время? Зачем ему нужно было притворяться, что он сделан из такого прочного камня, что ничто не может оставить на нем след?

Мои запасы магии увеличились, и я замедлилась, больше не высасывая кровь из его вен, а просто позволяя ей стекать по моим губам, задерживаясь в его объятиях и продлевая этот момент так долго, как только могла.

Райдер испустил медленный вздох, в котором содержалось на тысячу слов больше, чем я знала, что он когда-либо произнесет. Его хватка на мне усилилась, болезненно, собственнически, обиженно.

Я убрала клыки и медленно провела языком по ране на его шее, чувствуя, как дрожь пробежала по его телу, а его пальцы впились в мою талию. Наклон моей челюсти и рассыпавшиеся волосы скрыли тот факт, что я больше не кусаю его, и в течение кратчайшего промежутка времени он держал меня там, пока я прижималась губами к его шее раз, два… Когда я переместила свой рот на полдюйма выше, он толкнул меня назад, подняв меня за талию и бросив на мой собственный стул достаточно сильно, чтобы послать всплеск боли через мою задницу.

— Я предполагал, что ты снова будешь работать со своей Элизианской Парой, — прорычал Райдер, его тон был холодным, глаза жесткими, когда он смотрел на меня с гневом, пылающим в его взгляде.

— Нет необходимости, — отозвался Леон из-за своего стола, и я повернулась посмотреть на него, обнаружив, что он наблюдает за нами с ухмылкой, играющей на его губах, а Минди достает для него вещи из сумки. — Мы не связаны по рукам и ногам, Райдикинс, я не возражаю, если сейчас твоя очередь, взять ее, — он подмигнул мне, и я покраснела, так как многие в комнате уловили его не слишком деликатный намек.

Я все еще не была уверена, как именно Леон относится ко мне и другим Королям. Он явно был не против того, чтобы я вступала с ними в физические отношения, по крайней мере, когда он был рядом… или я догадывалась, что могу быть уверенной, что он чувствует это по отношению к Данте… но это был довольно неловкий разговор, и я просто еще не нашла способ завести его с ним. Я не хотела, чтобы он хоть на секунду подумал, что он — не все, чего я хочу, но моя тяга к другим парням все равно была неоспорима. Может быть, я просто была эгоисткой. А может, я была сломлена и не могла нормально функционировать даже со звездной связью, указывающей мне, что делать. Все, что я знала наверняка, это то, что до нашего с ним союза я претендовала на всех четверых, и это было так неоспоримо правильно, что мне было почти невозможно признать, что это неправильно сейчас.

Я снова посмотрела на Райдера, но он откинулся на своем месте, и только резкое движение подбородка нарушило его стоическую рутину, когда он пренебрежительно отослал Брайса к собственному столу. Девушка уже поняла намек и отвалила, что было довольно умно с ее стороны, поскольку я была более чем счастлива надрать ей задницу, если бы мне пришлось держать ее подальше от моего мужчины.

Прежде чем я успела придумать, как поступить со своей змеей, нас прервал директор Грейшайн со своими утренними объявлениями, прозвучавшими по громкой связи.

— Бинг-Бонг! Доброе утро вам, мои самые феейричные друзья! Я надеюсь, что все провели великолепное лето, загорая и наслаждаясь чертовски приятным времяпрепровождением. Для тех, кто еще не знает, у нас есть замечательная новость — наши собственные Леон Найт и Элис Каллисто пережили свой Божественный Момент и были официально связаны узами как Элизианская Пара. Пожалуйста, присоединяйтесь ко мне и поприветствуйте их аплодисментами, так как они вступают на путь истинной любви вместе на всю жизнь, отныне и навсегда! — он сделал паузу, чтобы дать возможность предполагаемым аплодисментам, и Юджин вскочил на ноги, хлопая в ладоши, пока несколько других людей дарили нам улыбки. Все Минди посмотрели на Леона, и он фыркнул от смеха, но покачал головой, не давая им подняться, и бросил в мою сторону ухмылку, давая мне понять, что он придерживает их ради моего блага. Быть в центре внимания — не мой конек.

Профессор Титан прочистил горло и тоже немного похлопал, когда Юджин понял, что люди смеются над ним, и медленно опустился на свое место с ярко-красными щеками.

Райдер зарычал во все горло, его правый кулак сжался на столе со словом боль, направленным на меня, в то время как он не сводил глаз с передней части комнаты.

— У нас также есть новое кадровое объявление, — продолжил Грейшайн. — Мисс Найтшейд, к сожалению, ушла, поэтому у нас новый школьный консультант. Надеюсь, вам всем понравится знакомство с мистером Плуто, и вы с радостью примете его в свои ряды. Все ученики, нуждающиеся в сеансах с ним, смогут попасть на прием в течение недели. На этом пока все, чуваки и чувихи. Пересечемся на перемене!

Я застонала, когда колонки отключились, и посмотрела на Райдера, который тоже надулся. Я надеялась, что отсутствие Найтшейд означает конец этих мозго-трахательных сессий, и я готова была поспорить, что он чувствует то же самое, что и я.

— А я-то надеялась избежать всего этого дерьма, — прошептала я.

Райдер проигнорировал меня, и я поджала губы, когда Титан начал излагать детали зелья, над которым мы будем работать сегодня.

— Значит… ты просто притворяешься, что меня не существует? — спросила я, убирая сиреневые волосы с лица, глядя на него.

Райдер ничего не ответил, и я закатила глаза, проталкивая вишневую жвачку между зубами и разжёвывая, прежде чем надуть пузырь и громко лопнуть прямо возле его уха. Он продолжал ничего не отвечать, и я решила, что небольшая провокация не помешает.

— Я просто хочу знать, почему ты проводишь черту в этом, когда ты был готов игнорировать все правила той ночью в моем гостиничном номере, когда мы…

Райдер с яростным шипением развернулся ко мне, его взгляд впился в мой, и гипноз мгновенно овладел мной. Я не делала никаких попыток вырваться из него, позволив ему создать вокруг себя видение, пока не обнаружила, что стою на вершине холма, а он стоит передо мной, и длинная трава колышется вокруг моих ног. Это было настолько непохоже на все другие видения, в которые он когда-либо заманивал меня, что на мгновение все, что я могла сделать, — оглядеть открывающийся вид и насладиться ощущением солнца на своей коже и ветра в волосах.

— Ты знаешь, какую смерть ты можешь себе заработать, если позволишь кому-нибудь узнать, что произошло в том номере? — потребовал Райдер, и я оглянулась на него, желая огрызнуться, зарычать и закричать, но внезапно обнаружила, что мне совсем не хочется делать ничего из этого.

Я вздохнула, посмотрела на себя и обнаружила, что он одел меня просто, без всякого откровенно сексуального дерьма, которое он обычно использовал, просто джинсы и черная майка. Он сам был одет почти так же, и я на мгновение задумалась, не подобрал ли он нам подходящую одежду специально, прежде чем заставить себя произнести слова, которые было больно произносить.

— Я скучаю по тебе, Райдер, — вздохнула я, глядя ему в глаза и показывая, как сильно меня ранит разлука с ним, зная, что он это чувствует и без моих попыток объяснить.

Он нахмурился, отрицание колебалось на его губах, когда его силы показали ему правду моих слов.

— Разве у тебя не должно быть все, чего ты только можешь пожелать? — спросил он с горечью. — Что такого тебе не хватает во мне, что Симба не может тебе предложить? Ему что, трудно попасть в нужную точку?

— Дело не во мне и не в нем, — ответила я, мой взгляд был прикован к его темно-зеленым глазам, я искала там хоть дюйм честности, мне нужно было знать, что он чувствовал в этот момент больше, чем мне нужен был воздух для жизни.

— Ну, между мной и тобой никогда не было ничего общего, — выплюнул он, и я знала, что он почувствовал, когда его слова отозвались болью в моей груди.

Я встала перед ним, шаг за шагом приближаясь к нему, пока не была вынуждена откинуть голову назад, чтобы посмотреть на него.

Его жесткая поза только усилилась, когда он посмотрел на меня, и я придвинулась еще ближе, пока мои губы почти не коснулись его губ.

— Я имела в виду то, что сказала тебе, — вздохнула я, зная, что это правда, независимо от того, насколько пугающей была перспектива признаться в этом. Потому что признание этого факта делало его реальным, а если это было реальным, то он мог пронзить меня глубже любого клинка. До встречи с моими Королями единственным видом настоящей любви, которую я когда-либо знала, была любовь к Гарету, а это было не совсем не похоже на это, но так же готово было причинить боль. Потому что если бы этого было недостаточно, если бы они оставили меня или были потеряны для меня, то я знала, что раны, которые нанесет мне эта любовь, никогда не перестанут кровоточить.

Райдер смотрел в мои глаза, его горло подрагивало, когда он пытался удержать любой намек на эмоции внутри себя, заблокировать и спрятать их подальше, но я не стала давить.

— Я люблю тебя, Райдер, — сказала я, глядя ему прямо в глаза, мои губы прикоснулись к его губам и вызвали низкий стон из его горла, когда он на секунду закрыл глаза и почти прильнул ко мне.

Мое сердце заколотилось, когда его губы оказались так близко к моим, что я почти почувствовала его вкус, но он не стал преодолевать этот разрыв.

— Ты даже не знаешь меня, — сказал он низким голосом. — А если бы знала, то поняла бы, что здесь нет ничего, что можно любить.

Видение разбилось, и у меня перехватило дыхание, когда я обнаружила, что в реальности нахожусь так же близко к нему, как и в видении, наши рты почти соприкасаются, так как мы каким-то образом двигались, несмотря на то, что так не должно было быть.

Райдер отшатнулся от меня, и я посмотрела ему вслед, понимая, что почти все в классе сейчас собирают ингредиенты, необходимые для приготовления сегодняшнего зелья, и я наблюдала, как Райдер протискивается между ними, чтобы собрать и наши.

Казалось, никто не заметил того, что только что произошло. Или, по крайней мере, я думала, что никто не заметил, пока не почувствовала на себе пристальный взгляд, и, повернув голову, увидела Брайса, который смотрел на меня с другой стороны класса. Он оскалил клыки в явной угрозе, а затем повернулся и пошел прочь, а я опустилась на свое место, ожидая, пока успокоится мое колотящееся сердце.

Райдер больше не разговаривал со мной до конца урока, а когда он закончился, он ушел, оставив меня наедине с моими мыслями и душевной болью, задаваясь вопросом, действительно ли есть способ все это исправить, или я просто молюсь на звезды, которым нет дела до моей судьбы. 

7. Гарет

Девять месяцев до метеорного дождя Солярид…

Просто найди улики на змея, говорили они. Просто следуй за ним и посмотри, что ты сможь найти, говорили они. Видео, аудио, фото, документы, все, что угодно, как только возможно. И кому какое дело, убьет меня этот псих или нет, если уловит хоть малейший запах того, что я задумал? Дерьмо.

Пегасы не были созданы для того, чтобы красться. Мы были большими существами с копытами, которые скрежетали по любой чертовой поверхности. И, ладно, сейчас я не был в форме Пегаса, так что технически контакта копыт с плиткой не было, но, клянусь, моя внутренняя форма Ордена пыталась вырваться из моей плоти и произвести как можно больше гребаного шума.

Это было безумие. Прошло несколько недель — больше месяца — этого дерьма. Красться, следить, надеяться, жить на одной молитве, и единственное, за чем я застал Райдера, было мелочью. Избиение других студентов, которые вслепую клялись, что это обычная драка фейри на фейри, даже если я заставал их тонущими в луже собственной крови и истекающими кровью из задницы. Однажды я поймал его на краже ингредиентов для зелий прямо на глазах у профессора Титана, который сказал, что понятия не имеет, о чем я говорю, когда я спросил его об этом. Но это все равно не помогло бы. ФБР нужны были веские доказательства тех преступлений, за которые Райдера можно было посадить навсегда. Сказать им, что он засунул в карманы несколько сосновых скорлупок и корней оллифига, было нельзя.

Не помогла и помощь Данте. Большой человек улыбался и подмигивал, он посылал членов своей стаи прикрывать меня, если я попадал в неприятную ситуацию, когда Райдер мог засечь, что я слежу за ним, но когда дело доходило до дела, он не собирался принимать никакого участия в том, чтобы помочь мне собрать улики против его соперника. Конечно, он был бы очень рад, если бы я отправил Райдера на дно, но в бандах так не поступают. Он не собирался вдруг стать стукачом, как и все его люди. А поскольку Райдер преследовал Оскуров больше всех в кампусе, у меня было очень мало шансов заставить кого-нибудь из них дать показания.

Короче говоря, я был в полной заднице.

Агент Засранец не собирался ждать, пока я найду доказательства. За последние семь недель он еще три раза таскал меня в участок, чтобы профессор Кинг оказала на меня давление, но все без толку. Они ничего не могли сделать, чтобы я лучше осознал свое положение, им не нужно было продолжать усиливать угрозы. Я понял. Они держали меня на мушке. Если Райдер узнает, что это ядостал запись, на которой он трахает профессора Кинг, тогда мне конец, но я просто не мог добиться того, чего они хотели.

Мой ботинок скрипнул по плитке, когда я обогнул угол, и мое сердце подпрыгнуло, когда я поднял голову и увидел, что Райдер все еще идет прочь от меня, ничего не подозревая. Конечно, вокруг меня был глушащий пузырь, так что он никак не мог услышать шум, но это не мешало мне испытывать сердечный приступ каждый раз, когда я поднимал шум.

Он повернул направо, направляясь к заднему выходу, и я невольно нахмурился. Я последовал за ним сюда, последовал за ним внутрь Альтаир Холл и по длинным коридорам, а теперь он просто… направился обратно на улицу. Это было странно. Возможно, достаточно странно, чтобы предположить, что он что-то задумал. А если так, то мне оставалось только идти за ним по пятам, снять все на камеру, и тогда я выйду из этого чертового затруднительного положения. В прошлом месяце мне едва удалось наскрести денег для Старушки Сэл, и я не мог позволить этому отвлекать меня от того, что мне нужно было сделать. Элла была моим приоритетом. С этим змеиным ублюдком из банды нужно было разобраться, и быстро.

Я поспешил за ним, свернув за поворот и выйдя из дверей на открытое пространство за ними, где перекресток тропинок вел в трех разных направлениях через траву.

Мое сердце упало, когда я осмотрелся, обнаружив, что место пустое, нигде не было никаких следов Райдера. Это не имело смысла, я был прямо за ним. Я был…

Я крутанулся на пятках, и у меня пересохло в горле, когда я обнаружил, что он небрежно прислонился к стене позади меня, лезвие танцевало между его пальцами, а его глаза были устремлены на меня.

Дерьмо.

Темно-зеленый взгляд Райдера встретился с моим, и я испуганно заскулил за мгновение до того, как его гипноз захватил меня в свои объятия.

Я оказался в холодном сером подземелье с канализацией в центре комнаты и кровью на полу. Я был в своей огромной, черной форме Пегаса, но цепь на шее удерживала меня неподвижно.

Райдер стоял передо мной, без рубашки, окровавленный и держа в каждой руке по предмету, от которого в моей душе плясал страх. В правой руке он держал ножовку, в левой — мой прекрасный, сверкающий рог.

Я завизжал и заскулил от страха и ужаса, и, едва он моргнул глазами, я снова оказался в форме фейри, все еще прикованный в подземелье по его милости.

Райдер прыгнул на меня, мой собственный рог все еще был в его руке, и он взмахнул им в мою сторону, пронзая мою плоть острым наконечником и заставляя агонию пронзать мою грудь. Я упал на холодный пол, пока он наносил мне удары снова и снова, его глаза были дикими от дикой и голодной ярости, которая, как я знал, закончится только смертью. Моей смертью.

Я бился в конвульсиях на полу перед ним, когда он наконец остановился, оставив мой собственный рог в моем сердце, а он стоял надо мной и смотрел, как я умираю.

— Еще нет, предатель, — шипел он. — Я не позволю тебе так просто сбежать.

Видение растаяло, и я снова оказался под солнечным светом у входа в Альтаир Холл, мой взгляд был прикован к Райдеру, и я затаил дыхание. Я попытался пошевелиться, но все, что он только что показал мне, было настолько чертовски реальным, что меня все еще парализовала боль.

Мои колени подкосились, и я упал на них, откинув голову назад, чтобы посмотреть на человека, которому принадлежала моя смерть, когда он подошел ближе.

— Сегодня я получил интересную наводку, — медленно сказал он, двигаясь ко мне в своей форме академии, медленно ослабляя галстук и снимая с шеи. Не слишком ли модно носить галстук, когда ты убиваешь людей? Он боялся испачкать кровью сливовый цвет? Может, он просто предпочитал для своих убийств более расслабленный стиль одежды? И почему, черт возьми, его варианты по поводу галстука занимали так много моих мыслей именно сейчас, когда я был уверен, что вот-вот умру?

— О чем? — я вздохнул, не опуская подбородка, даже когда стоял на коленях по его милости. Черт, он был здоровенным ублюдком, я готов поспорить, что он мог бы свернуть мне шею голыми руками. Или обернуть этот галстук вокруг моего горла и тянуть до тех пор, пока я не перестану дышать.

— О том, что какой-то трусливый маленький засранец преследует меня и пытается сделать еще больше записей обо мне, — он засунул галстук в карман, и я немного успокоился.

— Больше? — спросил я, мое горло сжалось, а мышцы напряглись. Он знал. Он, блядь, знал. Но я не был настолько глуп, чтобы подтвердить это.

— Скажи мне, ты прятался в шкафу, чтобы подрочить на нее или на меня? Или ты просто надеялся узнать, как трахаются настоящие мужчины, чтобы твоя девочка не бросила тебя и не пошла сосать член Инферно?

— Я… — мои слова оборвались, потому что я не мог лгать. Он явно знал. Было слишком поздно для оправданий, и он не проглотит никакой лжи. — Мне нужна была она, а не ты. Я не знал, что ты появишься и…

В его груди раздался глубокий хрип, и на меня напало другое видение. На этот раз я лежал на столе мясника, а он орудовал тесаком и отрезал от меня кусок за куском. Это длилось всего несколько секунд, но агонии и мысленного образа было достаточно, чтобы у меня снова перехватило дыхание.

— Наверное, я должен благодарить тебя, правда, — размышлял он. — Мне все равно надоело трахать эту сучку. И я не уверен, что она действительно смогла бы выгнать Инферно. Кроме того, это дало здешним девушкам более четкое представление о том, чего я от них жду, если собираюсь их трахнуть, что избавило меня от необходимости объяснять это так часто.

— Тогда никакого вреда, — пробормотал я. — Я имею в виду, ты выглядел совершенно… круто на том видео. Держу пари, что девушки выстраиваются в очередь, чтобы получить от тебя порку и прочее дерьмо, и чтобы ты трахнул их вот так…

Ради любви к Луне, я пытаюсь похвалить его трах? Неужели я умру так? Стоя на коленях у ног Райдера Дракониса, пока я рассказываю ему, как здорово он выглядел, вытрахивая жизнь из нашей старой учительницы? Держу пари, они не высекут это на моем надгробии.

Райдер насмешливо хмыкнул. — Девушек всегда соблазняет неизвестность, — согласился он с ухмылкой, которая не достигла его глаз, а жестокая тьма в его взгляде говорила о том, что он ни на секунду не купится на мое дерьмо.

Может, мне стоит упомянуть о его огромном члене? Это вещь, о которой чувак хочет услышать комплимент от другого чувака? Блядь, блядь, блядь…

— Как ты думаешь, Элла хотела бы попробовать неизвестное? — спросил он, темнота в его взгляде стала еще глубже, когда он поразил меня прямо в сердце. Он вспомнил ее гребаное имя. Или, по крайней мере, ее прозвище. Однажды он прочитал одну открытку и понял, что это идеальный способ нанести мне удар. — Может, вместо того, чтобы убивать тебя, мне стоит снять видео с твоей младшей сестрой? Возможно, я ей понравлюсь, если она меня встретит. Ты удивишься, как много девушек так считают, несмотря на то, что я не очень хороший человек. Сколько ей лет?

Моя челюсть сжалась, когда ярость запылала в моих конечностях, и я уставился на него, явно отказываясь произнести хоть слово. Я мгновенно снова оказался в его гипнозе, моя голова погрузилась в ледяную воду, где я брыкался и боролся за глоток воздуха, пока меня не подняли на ноги, я задыхался. Какая-то часть меня знала, что это было не по-настоящему, но мне казалось, что так оно и есть, и я не мог убедить свое тело не чувствовать все то, чего он хотел от меня, пока мучил меня. Когда я не реагировал, он снова и снова погружал мою голову в воду, ожидая, что я сломаюсь. Но он нашел мою твердую черту, я никогда не выдам ему ничего о моем маленьком ангеле. Я умру, прежде чем позволю ему даже взглянуть на нее.

В конце концов, с горящими легкими и кружащейся головой мне удалось прокричать. — Она просто маленький ребенок! — надеясь, что моя ложь удовлетворит его, я упал на задницу на солнечный свет, когда он снова освободил меня от своей силы.

— К счастью для тебя, меня не интересуют маленькие девственные киски, — с усмешкой сказал Райдер. — Хотя, думаю, это означает, что и затягивать с этим тоже нет смысла. Если я не собираюсь получить Эллу Темпу в своей постели, кричащую мое имя и снимающую видео для всего мира…

Я прыгнул на него с ревом ярости, мое плечо врезалось в его твердый пресс, когда мне удалось вывести его из равновесия, и я отправил его на спину. Мой кулак врезался в его челюсть, и он чертовски рассмеялся, когда хлынула его холодная кровь. Я бил его снова и снова, вытесняя из своей чертовой головы мерзкий образ его рук на моей сестре и клянясь, что никогда не позволю ей показаться ему на глаза.

На пятом ударе Райдер перестал позволять мне наседать на него и вместо этого обрушил свой кулак с размаху на мое лицо. Агония пронеслась по моему черепу, когда меня отбросило от него, и через мгновение после того, как я упал на спину, я обнаружил, что его рука крепко обхватила мое горло, а в его глазах появился маниакальный блеск, когда он перекрыл мне доступ к воздуху и прижал меня к грязи.

Я брыкался и извивался, нанося удары в его бока с достаточной силой, чтобы почувствовать, как хрустят его кости, но он лишь улыбался мне, впитывая боль и используя ее для укрепления своей силы. Моя боль, его боль — для него это было все равно. Ему было все равно, каким способом он ее зарабатывает, главное, чтобы она питала зверя, живущего под его плотью. Я пытался собраться с мыслями, чтобы использовать магию воздуха, чтобы отбиться от него, но голова кружилась от недостатка кислорода, и я продолжал позволять силе ускользать от меня.

Молния ударила в землю рядом с нами, и меня ослепило, когда Райдер был отброшен от меня, электричество искрилось в воздухе, а я пытался сделать вдох за вдохом.

— Все кончено, — прорычал Данте, вставая между мной и Райдером, в то время как Король Лунного Братства поднялся на ноги на дальнем конце поляны.

Голубое небо над головой быстро заполнялось грозовыми тучами, пока Данте готовился выступить в мою защиту, и я не мог перестать дрожать от облегчения, вскочив на ноги позади него.

Райдер ухмылялся так, словно ожидал этого, даже надеялся на это, и холодная волна ужаса пробежала по мне.

— Долго же твой маленький Волк тебя догонял, — шипел Райдер. — Я чуть не убил твоего мальчика, пока ждал.

У меня голова пошла кругом от этих слов. Райдер знал, что Оскура видел нас? И ожидал, что Данте придет и спасет мою задницу? Это означало, что на самом деле он никогда не собирался меня убивать.

— Ты надрал ему задницу, теперь дело сделано, — спокойно сказал Данте.

— Что касается нас, Инферно, то это никогда не будет сделано, пока один из нас не будет лежать мертвым в земле. Но этот кусок дерьма не стоит того, чтобы убирать его, поэтому я оставлю его с тобой, — сузившийся взгляд Райдера упал на меня, и я мгновенно снова стал жертвой его гипноза.

Я снова оказался в комнате пыток, мое тело было окровавлено и наполнено такой мучительной болью, что я едва мог дышать. Райдер наклонился ближе, чтобы поговорить со мной наедине.

— Если я снова поймаю тебя на попытке шпионить за мной, я найду твою младшую сестру и разрежу ее на десять частей. Если ты совершишь ошибку, встав на пути меня или одного из моих людей, когда ты будешь один, без свидетелей, тебе лучше поверить, что ты будешь истекать кровью за это. Я даю тебе предупреждение, и это больше, чем я даю большинству фейри, которые ополчились против меня. Никогда не переходи мне дорогу в темноте, не позволяй своему взгляду устремляться в мою сторону и никогда не забывай, что ты отмечен Братством, Темпа. Еще один неверный шаг, и мы вырежем тебя и оставим гнить без всякой мысли об этом.

Я задохнулся, когда он освободил меня от видения, и чуть не упал снова, так как боль в моей плоти усилилась под воздействием его силы.

Райдер сплюнул на землю у ног Данте, затем повернулся к нему спиной в знак явного оскорбления и зашагал прочь.

— Похоже, ты нажил себе врага, cavallo, — со смехом сказал Данте, хлопнув меня по плечу, как будто узнать, что психопат пометил тебя на смерть всеми членами своей банды, не было большой проблемой, и я мог лишь беззвучно кивнуть.

Я зашагал в ногу с ним, сердце колотилось в такт испуганной мелодии, то и дело оглядываясь через плечо. Оплата Старушке Сэл должна была поступить через несколько дней, но я не мог рисковать, покидая академию, так как Братство охотилось за мной. Мне нужно было всегда держаться поближе к людям, в идеале — к Данте. И если это делало меня слабым, то мне было все равно. Потому что я не хотел оказаться трагической жертвой в войне банд.

В этом месяце мне придется рискнуть и заплатить ей прямым переводом, а не снимать деньги со счета. Просто для безопасности. Я не смогу помочь Элле избавиться от этого долга, будучи в могиле. Но если повезет, то к следующему месяцу Райдер снова забудет обо мне, и я смогу снова рискнуть улизнуть. Но пока что я держался подальше от Лунного Братства и всего, что с ним связано. ФБР только что потеряли свои рычаги влияния на меня, и я вышел из игры. 

8. Габриэль

Я направился по туннелю под озером на Арканные Искусства, стараясь не опоздать, чтобы не смешиваться со всеми перед началом урока. В усилительной камере было леденяще прохладно, а круглая комната была окрашена в танцующий голубой свет, когда солнце проникало сквозь стеклянный купол, открывающий вид на воду.

Плюшевые подушки на полу были заполнены студентами, и я искал свободную, желая стать партнером с кем-то, кого я не знал особенно хорошо. Так что я должен был выбирать из девяноста девяти процентов класса, но единственная свободная подушка была рядом с Леоном, который сидел прямо и сосредоточенно, а не в полудреме. Его глаза встретились с моими, и он заскулил, как возбужденный щенок, когда поманил меня к себе.

— Эй, Гейб! — позвал он. — Я оставил тебе место.

Я нахмурился, оглядывая комнату в поисках буквально любого другого места, и обнаружил, что Элис обернулась и посмотрела на меня с места, где она сидела рядом с Данте через несколько рядов впереди. Что, блядь, происходит?

— Давайте, мистер Нокс, — подбодрил Мистис. — Вы задерживаете класс, — он, наверное, снял бы с меня баллы, если бы я не был его любимым учеником.

Леон снова махнул мне рукой, и я сжал челюсти, понимая, что у меня нет выбора. Я пробрался через класс и опустился рядом с ним, сдвинув подушку на лишний дюйм от него, а сумку с учебниками бросил перед собой.

Мистис провел рукой по своему темному афро, кольца на его пальцах блестели на свету. Он не снял рубашку, но его ноги были босыми, а рубашка, которая была на нем, выглядела так, будто была сделана из льна и была расстегнута на несколько пуговиц, чтобы показать коллекцию амулетов, висящих на его шее. — Сегодня я познакомлю вас с клеромантией. Кто-нибудь знает, что это значит?

Я знал, но не поднял руку. Я никогда не участвовал в занятиях, если мог помочь. Но поскольку Мистис знал меня так хорошо, он обычно не позволял мне отлынивать от занятий, как это делали другие профессора.

Юджин поднял руку. — Гадание о будущем с помощью прозрачных предметов? — предложил он высоким голосом.

— Неверно, — сказал Мистис, а Брайс захихикал позади Юджина, бросив карандаш ему в затылок. Лунный засранец был в паре с Райдером, который сделал себе деревянную подставку под подушку, чтобы подпереть себя, и вытянул ноги, упираясь ступнями в спинку подушки Юджина.

— Мистер Нокс? — спросил Мистис, когда никто не нашелся с ответом.

Я проглотил вздох. — Клеромантия — это форма гадания, когда вы бросаете жребий, чтобы узнать ответы. Например, бросаете кости или монету.

— Именно, — сказал Мистис. — И как бы просто это ни казалось, есть причина, по которой мы не учим этому до третьего курса. Бросить монету или бросить кости может каждый, но только те фейри, которые действительно владеют своей магией, могут быть уверены в своих предсказаниях. Это требует определенной сосредоточенности, которой можно достичь только тогда, когда ваша магия станет едина с вами, — он подошел к столу в дальнем углу и взял мешочек. — Бросание монеты наиболее точно, если использовать монету, сделанную из драгоценного металла. Лучше всего использовать золото или солнечную сталь, но серебро или бронза вполне подойдут. В идеале вы должны иметь монету, которая является для вас чем-то особенным. Каждая монета, которую я сегодня раздам, не будет иметь для вас никакого личного значения, поэтому я предлагаю вам к следующему занятию купить монету, которая будет представлять вас или что-то значимое для вас, чтобы улучшить ваши показания. У кого-нибудь уже есть такая монета?

Леон и Элис подняли руки в тот же момент, и мое сердце сжалось как кулак.

— А, наша Элизианская Пара, — Мистис ярко улыбнулся, а некоторые девочки в классе с тоской посмотрели на Элис. — Что у вас есть, мисс Каллисто?

Шея Элис слегка порозовела, когда она достала из кармана монету и протянула Мистису для изучения.

— Лев, — объявил он, показывая ее классу, и мои легкие сжались вместе с сердцем.

— О-о-о, — ворковала пара девочек, с тоской глядя на Льва рядом со мной, которого я не признавал.

— Леон подарил мне ее, — объяснила Элис. — У него есть такая же, которая олицетворяет меня.

Краем глаза я увидел, как Леон достает ее из своего кармана, но я все еще не смотрел на него. Я знал, что у меня нет веских причин ненавидеть этого парня, но часть меня хотела этого. Я просто понимал, что совершенно неразумно винить его в том, что не зависело от него. Он добивался Элис так же долго, как я, Данте или Райдер. Мне было просто горько оттого, что я не был на его месте.

— Идеально, и это чистое золото? — спросил Мистис.

— Настолько же золотая, как мои яйца, сэр, — ярко ответил Леон, и класс засмеялся.

Мистис проглотил свой собственный смех. — Спасибо за такой красочный образ, мистер Найт, — он вернул монету Элис, а затем начал раздавать всем остальным те, что были у него в мешочке.

Я занялся своим Атласом, делая бессмысленные заметки, вместо того, чтобы попытаться поговорить с Леоном. Я ощущал на себе его взгляд и чувствовал, как он придвигается ближе.

— Хочешь посмотреть на мою монету? — предложил он.

— Нет, — прорычал я, не поднимая глаз.

— О, — вздохнул он. — У тебя есть монета?

— Нет, — снова прорычал я, не зная, что напечатать в документе, который я готовил к уроку.

— Я могу достать тебе одну, — заговорщически прошептал он. — На ней может быть написано «Гейб Великий» под изображением большой гребенчатой поганки.

— Нет, и не называй меня Гейбом, — шипел я, когда появился Мистис и протянул мне золотую монету.

Я натянуто улыбнулся ему, а он посмотрел между мной и Леоном, затем усмехнулся и поспешил дальше. Что было такого чертовски смешного?

Я покрутил холодную металлическую монету между пальцами, положив Атлас вниз, так как отказался от притворства, чтобы уделить ему внимание.

— Так мы предсказываем будущее друг друга, или… — начал Леон, но я прервал его.

— Нет.

— Может быть, на монете должно быть написано «Гейб — Ворчун», — поддразнил Леон, и во мне раздался предупреждающий рык.

— Ваш партнер задаст вам вопросы на которые нужно ответить «да» или «нет», — объявил Мистис, и мой позвоночник затрещал от раздражения. — Затем вы должны записать свой ответ, прежде чем подбросить монету — орел означает «да», а решка — «нет». Вы будете делать это до тех пор, пока монета не даст вам последовательные правильные ответы. Когда это произойдет, это будет означать, что вы находитесь в синхронизации с божественной природой золота. Как только вы этого достигнете, мы перейдем к следующему этапу занятий.

Я устало вздохнул, повернулся на подушке лицом к Леону и обнаружил, что он уже успел развернуться, переставляя все свои вещи так, чтобы быть готовым начать.

— У меня есть вопрос, — ярко сказал Леон.

— Отлично, — бормотнул я, и он усмехнулся, наклонившись ближе, так что его сверкающие светлые волосы упали вперед на плечи. Он щелкнул пальцами, чтобы создать вокруг нас заглушающий пузырь, как будто я действительно собирался раскрыть ему свои секреты. Это было смешно.

— Ты скучал по мне летом?

Я поджал губы, хмуро глядя на него. — Думаю, мы знаем ответ на этот вопрос. Неужели мне действительно нужно бросать эту чертову монету?

— Ты должен быть честным, иначе это испортит все дело, — Леон ухмыльнулся, а я закатил глаза.

Я поднял свой Атлас и написал слово НЕТ большими буквами рядом с цифрой один. Даже когда я писал это слово, я вспоминал несколько случаев, когда звезды дарили мне видения его и Элис вместе. Не трахающихся в кои-то веки, а действительно проводящих время вместе, смеющихся, веселящихся. Иногда я слышал, как они говорят обо мне, или Райдере, или Данте. Но никогда не было ясно, о чем идет речь, просто эти имена звучали в моей голове четче, чем что-либо другое. И что-то во мне жаждало присоединиться к ним, пока я висел в тисках звезд. Но это не означало, что я по нему скучал. По Элис? Всегда. А по нему? Никогда. Я даже не знаю его.

Я подбросил монету, и она выпала орлом.

— Ха! — Леон указал на меня, его золотые глаза озорно блестели. — Ты действительно соскучился по мне.

— Монета не синхронизировалась со мной, — прорычал я, показывая ему свой истинный ответ на Атласе.

— Пфф. Следующий вопрос. Думал ли ты обо мне летом? — он пошевелил бровями, и я бросил на него взгляд.

Я записал ответ «да» на своем Атласе, потому что не мог отрицать этот вопрос. Я подбросил монету, и она снова выпала в виде орла.

Леон захихикал, когда я показал ему свой ответ.

— Я думал о тебе, потому что ты забрал единственную девушку, которую я… — я начал, потом проглотил свои слова, перехватив его взгляд, когда прикусил язык. — Следующий вопрос.

— Габриэль, — мягко сказал он, как будто хотел обсудить это дальше.

— Следующий. Вопрос, — потребовал я.

Он вздохнул. — Хорошо. Не хотел бы ты как-нибудь… потусоваться со мной и Элис?

Я уставился на него, мне все это надоело. — Неужели все твои вопросы должны касаться только тебя и Элис?

Он подбросил монету, и она выпала на орла, изобразив на ней маленького пушистого монстра. — Да, — усмехнулся он, демонстрируя все свои жемчужно-белые зубы. Его чертовы волосы были такими блестящими, его мускулы такими громоздкими, а его гребаное лицо было просто слишком красивым для парня. Пошел он.

— К черту все, — пробормотал я, собираясь встать и посмотреть, смогу ли я убедить кого-нибудь поменяться со мной. Но Леон поймал меня за рукав и притянул обратно.

— Я обещаю, что следующий вопрос не будет касаться ни одного из нас, чувак, — сказал он, и я задумался на мгновение, прежде чем выдернуть свой рукав из его хватки и опуститься обратно.

Я написал свой ответ на его последний вопрос на своем Атласе, который был твердым «нет», и подбросил монету. Решка.

Леон надулся, когда я показал ему свой ответ, который совпал с ответом монеты. — Хорошо. Ты хочешь детей?

— Что это за вопрос? — я замялся.

— Простой, — он усмехнулся. — Ты хочешь или не хочешь детей, Габриэль Нокс?

Я сжал челюсть, пытаясь найти причину этого вопроса, но, черт возьми, я ее не видел. Почему он не мог просто спросить меня, люблю ли я поптарты или нет? И для протокола: нет, не люблю. Несмотря на то, что в кафейтерии были запасы всех вкусов, и их можно было купить в любой секции буфета, днем или ночью.

Я поднял свой Атлас, записал ответ и подбросил монетку. Орел.

Он вскинул брови, когда я показал ему экран.

— Если хочешь стать папой, лучше брось ворчать, — поддразнил он, и мои глаза сузились. — Никому не нужен сердитый папа.

— А ты не думал о том, что у меня есть веские причины быть чертовски злым?

Он задумался на секунду, потом подбросил монету. Решка. — Нет, не задумывался, — согласился он с ней. — Итак, ты злишься на меня?

Я не потрудился записать свой ответ, подбросил монету, и она упала на решку. Нет.

— Оооо, — его выражение лица просветлело, и он посмотрел на меня большими котячими глазами. — Значит, мы можем быть друзьями?

Я подбросил монету. Решка. Нет.

— О, — его лицо опустилось, и его глаза буравили меня гораздо дольше, чем мне было комфортно.

Я прочистил горло, отворачиваясь от него, и мой взгляд упал на Элис. Она смеялась над чем-то, что сказал Данте, игриво шлепнув его по руке, а он смотрел на нее с тоской в глазах, которую я хорошо знал, как и свой собственный пульс. Мое горло сжалось, и я больше не желал здесь оставаться. Я чувствовал себя запертым в этой камере, тяжесть озера, казалось, давила на меня сверху.

— Ты любишь ее? — мягко спросил Леон, и что-то в том, как он это сказал, не вызвало у меня желания вырваться из этого класса и отказаться возвращаться. Я хотел ответить. Может быть, мне нужно было признаться в этом самому себе. Может быть, я просто хотел сказать это один раз, чтобы я мог принять это как правду и начать смиряться с этим.

Я подбросил монету, не сводя с нее глаз. Я даже не потрудился посмотреть, когда она упала. Я знал, какой будет ответ.

Леон внезапно оказался в моем личном пространстве, прижался к моему лицу и заурчал.

— Какого хрена ты делаешь? — я отпихнул его, но он продолжал наступать, пытаясь забраться на меня сверху и столкнуть на пол. — Леон!

— Шшш, — он прижал палец к моим губам, пытаясь усадить меня на себя, и я в тревоге хлопнул руками по его груди.

Прежде чем мне пришлось применить магию, я оттолкнул его, и он упал на подушку, тяжело моргая, словно выходя из какого-то транса.

— Извини, брат, — он покачал головой в замешательстве. — Львиные инстинкты.

— Точно, — отрезал я, отодвигаясь от него на несколько дюймов и хватая свою монету.

Я не мог его осуждать, я знал, что у разных Орденов есть всевозможные желания, которые мне никогда не понять. У меня, как у Гарпии, были свои. Я всегда слишком опекал тех, кто был мне дорог, до такой степени, что это могло свести их с ума. Но поскольку в мире у меня было только два человека, о которых я заботился, и один из них была Элизианской Парой с этим засранцем, только Билл должен был беспокоиться о том, что я буду кружить вокруг его дома, как сторожевой пес, если он когда-нибудь окажется под угрозой. Хотя даже когда я думал об этом, мои инстинкты кричали мне, говоря, что я буду рядом с Элис, несмотря ни на что. Если только мне не удастся вывести ее из своей системы, но как, черт возьми, я должен был это сделать?

Мистис обратил наше внимание на переднюю часть класса, а Леон распустил вокруг нас пузырь глушения, пока наш профессор объяснял следующую часть урока. Мои глаза расфокусировались, пока я слушал, и я почувствовал, как звезды притягиваются к уголкам моего сознания. Я поплыл в их объятия и вдруг очутился перед Королем, лицо которого менялось тысячу раз, становясь всеми, кого я знал, и множеством фейри, которых я не знал. Мое сердце бешено билось в груди, хотя я ощущал, что улыбаюсь ему.

— Добро пожаловать, преданный, — сказал он, его голос в этот момент был гравийным и мужским. Края видения были размыты, но мы находились в том, что казалось подземной пещерой, место, вырезанное магией земли, чтобы создать большое жилое пространство. Вокруг стояли мягкие оттоманки и длинный стол с кипами бумаг на нем.

Король провел рукой по моей щеке, и его прикосновения были теплыми, холодными, мягкими, грубыми. — Поклонись своему господину.

Я согнул колени, выполняя просьбу, и когда я повернулся, чтобы посмотреть через плечо, я обнаружил, что за мной стоят бесконечные члены Черной Карты с надвинутыми капюшонами. Они растянулись вдаль по туннелю, освещенному парящими над ними в воздухе светильниками, освещающими их янтарными тонами.

Мое сердце сжалось, когда мой взгляд остановился на девушке позади меня. Я узнал девушку из Авроры, ее черные волосы были коротко подстрижены, а в носу красовалось металлическое кольцо. Карла Блэкторн. Она улыбнулась мне, как будто хорошо знала меня, и я почувствовал, что улыбаюсь в ответ.

Видение изменилось, и передо мной оказалась книга в черном кожаном переплете, от которой до самого сердца исходило зловещее кольцо темной магии. На обложке были слова «Magicae Mortuorum». Я открыл книгу, не видя ничего за ее пределами, пока мой взгляд блуждал по непонятным мне словам, язык которых не был похож ни на что, что я когда-либо видел раньше. Я почувствовал глубочайшую тягу в своем нутре, которая говорила мне, что я должен найти эту книгу, должен расшифровать слова, смотрящие на меня с заколдованных страниц. Если я этого не сделаю, все будет потеряно.

Меня выдернули из видения, и Леон помахал рукой у меня перед глазами.

— Ух ты, ты совсем отключился. Ты что-то видел? — спросил он, и я нахмурился, пытаясь осмыслить то, что показали мне звезды. — Ты можешь доверять мне, — серьезно прошептал он.

Я покачал головой, поджав губы. Я не собирался делиться с ним своими видениями. Но, обдумав увиденное, я осознал, насколько это было важным. После всего, с чем мы столкнулись в конце прошлого семестра, сражаясь с Королем, используя против него Плащаницу и выясняя, насколько он действительно силен, я знал, что Леон имеет право знать об этом. Но опять же… я видел себя одним из Черной Карты, преклоняющимся перед Королем. Я не мог сказать ему об этом.

Мое сердце колотилось, пока продолжался урок, и я едва мог сосредоточиться, делая полусерьезные попытки попросить монету о реальном совете. Леон продолжал хмуриться на меня, словно хотел подтолкнуть меня к получению дополнительной информации, но, к счастью, он держал рот на замке. Когда урок закончился, я задержался, мне нужно было поговорить с Мистисом.

Профессор улыбнулся мне, когда последние ученики направились к выходу, и наложил заглушающий пузырь, чтобы дать нам возможность побыть наедине.

— Как дела, Габриэль? — спросил он, нахмурившись, что говорило о том, что он догадывается о том, что со мной что-то происходит. А поскольку он был хорошо знаком с Арканными Искусствами, то, вероятно и знал. Именно поэтому я никогда не лгал ему.

— Ужасно, — признал я. — Но у меня есть и хорошие новости. Я наконец-то получил доступ к своим дарам Зрения. Блокировка на мои дары снята, — летом я подумывал написать ему по электронной почте, но это привело бы к тому, что мне пришлось бы встречаться с ним для получения каких-то указаний, а я этого тогда не хотел. После восьми недель перерыва я наконец-то был готов разобраться с этим и работать с Мистисом, чтобы получить больше контроля над этой силой.

— Это замечательно, — сказал он, но без удивления, как будто он уже знал об этом.

— Я изо всех сил пытаюсь их контролировать. Я не могу прогнать некоторые видения, в то время как другие я едва могу удержать хотя бы на секунду. Я не знаю, как этим управлять. Иногда, если я сосредоточусь, я могу получить небольшое представление о тех, кого я знаю достаточно хорошо, но в остальном… — я покачал головой. После ночи в «Серпенсе» я провел последнюю неделю лета с Биллом, и он позволил мне практиковаться на нем, но каждое видение, которое приходило ко мне, ускользало, как вода сквозь пальцы. Разве что звезды хотели показать мне трахающихся Элис и Леона, видимо, или как мир катится к чертям, когда дело касается Короля. Но я не мог понять, что мне показывают, как ни старался.

Мистис кивнул, протянув руку, чтобы положить большие пальцы на мои виски. Будучи Циклопом, он мог заглядывать в мысли других людей, но ему никогда не требовалось проникать в мою голову со своими дарами, он использовал искусство гадания, чтобы найти то, что ему нужно. И я был рад этому, потому что это было гораздо менее дискомфортно, чем вторжение Циклопа.

— Твоя аура очень тяжелая, — сказал он, и на его лбе образовалась складка. — Ты не сможешь ничего контролировать, если не сможешь контролировать свои эмоции, Габриэль, — он опустил руки. — Но я понимаю, как это трудно, особенно после того, что произошло между мистером Найтом и мисс Каллисто.

Мое горло сжалось, и я кивнул.

— Она тебе очень дорога, — сказал он так, словно это было фактом, а не вопросом. — Воздух наполнен этим, когда вы находитесь в одной комнате.

Я прочистил горло, отводя от него взгляд. Я не хотел говорить об Элис, я хотел сосредоточиться на Зрении.

— Если ты не сможешь освободить часть этой неприятной энергии, тебе будет очень трудно сосредоточиться на чем-то еще, кроме видений о ней.

— Я видел некоторые другие видения, но я… я не понимаю, что я вижу. Это не имеет смысла. Я видел…

Он внезапно задохнулся и покачал головой. — Не рассказывай мне подробности того, что ты видел.

— Почему нет? — я нахмурился.

— Потому что, мистер Нокс, судьба — очень темпераментное существо. Все, что вы видите, — возможность, не более того. Ничего не определено в камне. Никогда. Провидец чувствует, что может произойти, благодаря путям, которые возможны в тот самый момент, когда ему даровано видение. Вот и все. Если ты поделишься интимными деталями этой возможности с другим фейри, это может изменить все.

— Но что, если кто-то в опасности и его нужно предупредить? — спросил я, от этой мысли мое нутро наполнилось ужасом.

— Если вы скажете им об этом прямо, судьба перепишется сама собой. Их действия изменятся, что может спасти их от опасности, а может и не спасти. Но то, что я знаю о звездах, говорит о том, что если опасность приближается, ее нельзя остановить, ее можно только изменить. Вам решать, будет ли ваша роль как Провидца чисто наблюдательной или вы захотите изменить судьбу. Но если вы выберете последнее, вы должны делать это тонкими способами, которые работают со звездами. Подталкивания здесь и там. Предложите фрагменты своих видений, которые могут помочь субъекту, но что-либо большее может привести к катастрофе. Будучи в гармонии со звездами, вы можете научиться действовать, когда каждое видение приходит к вам.

— Что вы имеете в виду? — я чувствовал себя немного ошеломленным, когда он подвел меня к паре подушек, и мы сели друг напротив друга.

— Это значит, что ты должен будешь изучить все виды магических искусств в меру своих способностей. Астрология тоже играет ключевую роль. Ты должен изучить движение планет и звезд. И ты должен понять, как эти звезды влияют на тех, кого ты любишь. Их звездные карты подскажут тебе, как действовать, в зависимости от того, как планеты влияют на них, какие небесные существа в их пользу, а какие против них в это время.

— Хорошо… — медленно сказал я. — Так что же мне делать, если я вижу, что приближается что-то плохое?

— Звезды подскажут тебе, что делать, они никогда не будут твоими врагами, — серьезно сказал он, и я прищелкнул языком. — Габриэль, это важно. Все, что с тобой произошло, хорошее или плохое, не относится ни к тому, ни к другому. Ты решаешь о намерениях звезд, основываясь на жизни, которую ты прожил до сих пор, но ты не учитываешь жизнь, которую ты еще не прожил.

— Жизнь, которую я еще не прожил? — я изо всех сил старался понять, но это было трудно.

— Будущее хранит в себе каждый потенциал, каждый результат, каждый момент, который ты можешь испытать, — вздохнул Мистис, и волосы зашевелились на моей шее. — Звезды всегда направляют тебя к твоей высшей цели, к твоему высшему «Я». Ты должен верить в них, независимо от того, сколько боли они могли причинить тебе до сих пор. Все в жизни зависит от баланса. Без боли мы не можем познать удовольствие, без печали мы не можем оценить радость. Именно эти равновесия заставляют Вселенную вечно двигаться вперед. Без них жизнь была бы статичной.

— Так как же мне узнать, какой правильный выбор я должен сделать?

Мистис протянул руку и прижал свою ладонь к моему сердцу. — Твое внутреннее руководство. Твои инстинкты, Габриэль. Если ты видел, что что-то плохое идет сюда, то изучи, что именно показали тебе звезды, это даст тебе ответы, которые ты ищешь. Ответы, которые подскажут тебе, какие шаги предпринять дальше. И всегда помни, что если звезды подарили тебе видение, то, возможно, они тоже хотят, чтобы судьба изменилась.

Я медленно кивнул, когда он убрал руку и безмятежно улыбнулся мне.

— Судьбу можно подтолкнуть в ту или иную сторону, но каждое твое действие создает новые пути, поэтому, пока ты учишься ориентироваться на своем пути, не забывай размышлять и просить у звезд больше ответов.

— Хорошо. Так как же мне искать определенные видения? И как мне остановить другие? — умолял я, нуждаясь в способе блокировать видения Элис и Леона вместе.

Он на мгновение задумался над этим. — Как только ты начнешь работать со звездами, звезды начнут работать на тебя. И чтобы ответить на твой второй вопрос, Габриэль… если звезды показывают тебе что-то, что ты не хочешь видеть, ты должен спросить себя, почему они вообще хотят, чтобы ты это увидел. Запомни, они не желают тебе зла. Они не злобны и не жестоки, они просто звезды, божественные существа, которые действуют далеко за пределами добра и зла. Но они наказывают тех, кто им мешает, и вознаграждают тех, кто их принимает. Уверяю тебя, если ты поверишь в них, ты не пожалеешь об этом.

Его слова немного успокоили меня, хотя я так и не понял, почему звезды хотели, чтобы я увидел Элис и Леона вместе. Единственная причина, которая имела для меня смысл, заключалась в том, чтобы свести меня с ума от душевной боли. Но Мистис знал свое дело лучше всех, и я доверял ему. Поэтому я попытаюсь понять звезд, даже когда они вели себя как маленькие ублюдки.

***

После целого дня размышлений и самоанализа я пришел к единственному выводу о видениях о Короле, который имел для меня смысл. Мне нужно было присоединиться к Черной Карте, приблизиться к Королю и выяснить важность книги, которую я тоже видел. Пока я не видел в ней пользы, но я упорно старался довериться звездам и не проклинать каждую из них за продолжающиеся видения Элис и Леона, пока я лежал ночью в постели.

Я написал Ориону, чтобы спросить, знает ли он что-нибудь о книге «Magicae Mortuorum», и он сказал, что поищет ее для меня. После этого моим следующим шагом было подружиться с Карлой, которая посещала некоторые из моих занятий. И которую я видел позади себя в видении с Королем. Она явно была в Черной Карте, хотя никогда не говорила об этом, она всегда хотела поговорить о последних печальных новостях. Но у меня был с ней некоторый прогресс. И когда я сидел рядом с ней на Нумерологии во второй раз на этой неделе, она наконец-то начала уделять мне немного больше внимания.

— Как ты думаешь, вороны это души умерших? — размышляла она, проводя кончиком ручки по своим темно-фиолетовым губам.

Я улыбнулся, как будто это меня заинтриговало, затем кивнул. — Возможно. Я имею в виду, как ты думаешь, все ли души заслуживают того, чтобы стать воронами? А как насчет убийц?

Она мрачно улыбнулась. — Особенно они. Вот почему они называют это убийством воронов, когда их целая стая.

— Мисс Терновник, мистер Нокс, — резко сказал профессор Форктайл, его седые брови резко сошлись вместе. — Будьте внимательны.

Элис повернулась на своем месте рядом с Леоном через пару парт впереди нас, посмотрела на меня и Карлу, а затем поспешно отвернулась.

Пока Форктайл продолжал урок о числе одиннадцать и его божественном значении, я написал записку Карле на своем атласе и пододвинул к ней.

Обед?

Она посмотрела на меня, сузив свои подведенные глаза. Она была красива под всем этим пепельно-белым макияжем и темной помадой, но была только одна причина, по которой я сблизился с ней. Не то чтобы я когда-либо давал ей это понять.

Она кивнула в знак согласия, и я ухмыльнулся, заставив ее затрепетать ресницами, прежде чем она вернулась к просмотру видео на своем Атласе о странных магических происшествиях, используя наушники для прослушивания. Там был парень, у которого на лбу был нос, из которого не переставала идти кровь, и другой человек, у которого из задницы вечно росло дерево, и он нанял садовника, чтобы тот ухаживал за ним раз в две недели. Мне казалось, что в Солярии должен быть целитель, который мог бы вылечить это дерьмо, но, возможно, они просто жаждали внимания от подобных шоу. Не думаю, что я когда-нибудь буду склонен позволить дереву вырасти из моей задницы ради славы или денег, хотя…

— Бинг-бонг! — раздался по громкой связи веселый голос директора Грейшайна. — Сегодня утром у меня важное объявление. Двор Акрукса будет закрыт сегодня для уборки после небольшого инцидента с Грифоном, который не должен быть назван, поэтому мы будем называть его мистер Р, или нет, давайте называть его Р. Касл… — Райан Касл застонал, пряча лицо в ладонях, — …у него случился несчастный случай с К.А.К.А.Ш.К.А.М.И. и он покрыл двор летучими экскрементами своего Ордена. В это время во дворе находился несчастный прохожий, и сейчас его лечат от сыпи по всему телу. Но не волнуйтесь, он просто немного окунулся… — он начал хихикать — … и он, без сомнения, скоро вернется к занятиям. Хорошего дня. Пересечемся на перемене!

Я заметил, что Юджин Диппер отсутствует в классе, и вздохнул. Этот ребенок действительно заслуживал отдыха в один из этих дней.

Когда Нумерология закончилась, я направился на обед с Карлой, мой взгляд был прикован к затылку Элис, когда она пробиралась сквозь толпу к Леону впереди нас. Она оглянулась через плечо, и я быстро отвел взгляд, чтобы она не поймала мой взгляд, вместо этого переключив свое внимание на Карлу.

— Итак… что ты обычно делаешь для развлечения? — спросил я.

— Хм, мне нравится ловить лягушек на озере.

— О да? — спросил я, стараясь говорить так, будто это то, чем мне было бы интересно заниматься.

— Да, они кричат лучше, чем крысы, когда с них сдираешь кожу, — сказала она весело, и желчь поднялась у меня в горле. Клянусь гребаными звездами. — Чем ты любишь заниматься?

Я пожал плечами, и она улыбнулась мне. — Ты интересный, Нокс. Как так получилось, что ты захотел потусоваться, ты же одиночка? Мой друг Ники говорит, что ты никогда не вступал в клуб «Гарпия» для совместных полетов.

— Да, я не очень люблю группы, — сказал я. — Никогда не находил группу людей, с которыми хотелось бы провести больше часа.

Она с любопытством посмотрела на меня, затем смочила губы. — Я знаю группу, в которую ты можешь влиться, — она отвернулась, и мое сердце забилось сильнее, пока я ждал ее ответа. Это было то, к чему я стремился, но я не ожидал, что так быстро перейду к делу.

— Ты так думаешь? — яподтолкнул ее, когда мы вышли из Альтаир Холл и направились к кафейтерии.

Она остановилась, оттаскивая меня с пути и создавая вокруг нас безмолвный пузырь. Мой взгляд был обращен к Леону и Элис, когда он сбил ее с ног и повалил на траву в сотне ярдов от нас, упав на нее и бессовестно расцеловав. Я начал идти к ним, не понимая, что делаю, и Карла поймала меня за руку.

— Куда ты идешь? — она нахмурилась, и я заставил себя отвести взгляд от Элис с твердым комком в горле. Куда, блядь, я собирался?

Я посмотрел вниз на Карлу, сосредоточившись, чтобы перекрыть звуки их совместного смеха. — Никуда.

— Ты странный, — хихикнула Карла. — Мне это нравится, — она встала на цыпочки и прикрыла рот рукой, наклонившись близко к моему уху. — Я думаю, ты отлично впишешься в компанию моих друзей.

Она отступила назад, прикусив губу и выгнув дугой свои нарисованные карандашом брови.

— Да? — я мрачно усмехнулся, и она кивнула, протягивая мне руку.

— Но если я расскажу тебе о них, ты больше никому об этом не проронишь ни слова. Согласен?

Я почти чувствовал, как звезды смотрят на меня, побуждая к действию, и был уверен, что это правильный поступок. Даже если мне было немного неловко действовать в одиночку. — Согласен. 

9. Элис

Я нежилась на солнце на Дьявольском Холме с Леоном рядом, его пальцы лениво путешествовали по моему животу, пока он впитывал солнечные лучи и восполнял свою энергию. Он был полусонным, но то, как его большой палец продолжал проводить по краю моего пояса, говорило о том, что у него начали появляться другие идеи относительно того, чем бы мы могли заняться. А жар, который нарастал между моих бедер с каждым прикосновением его пальцев к моей плоти, говорил о том, что я тоже не против этой идеи.

Был ранний вечер, солнце медленно начало опускаться к горизонту, а я следила за временем до начала нашей встречи с профессором Титаном.

Звук шагов по тропинке у подножия холма привлек мое внимание, и я напряглась, заметив идущего рядом Райдера. Он все еще не разговаривал со мной. И по-прежнему не смотрел на меня. И я начинала злиться из-за того, что меня обвиняют в том, что выбрали звезды. У меня не было права голоса. Только выбор между принятием мужчины, которого я любила, или отвергнуть его навсегда и быть проклятой, чтобы никогда больше не любить. И как бы это улучшило его положение, даже если бы я подумала об этом? А я и не думала. Потому что, конечно, я хотела, чтобы Леон был моим навсегда. Но я начала всерьез задумываться, действительно ли это должно быть настолько эксклюзивным, как утверждали исследования.

Я не должна была так относиться к Райдеру. Или к Габриэлю или Данте, если уж на то пошло. Но я была здесь, мое сердце разрывалось, когда он игнорировал меня, моя душа раскалывалась на осколки при мысли о том, что они отвернулись от меня навсегда.

Леон заметил напряжение в моей плоти и приподнялся на локтях, чтобы увидеть, кто является причиной этого. Его грудь была обнажена, ее золотистый, поцелованный солнцем цвет был выставлен на всеобщее обозрение, и мне стало так жарко, как не удавалось сделать одному солнцу.

— Райдер! — крикнул Леон, размахивая рукой над головой, как будто перевертыш Василиск мог не услышать его крик во всю мощь легких или не увидеть нас двоих, сидящих здесь в одиночестве. — Что ты задумал, чувак? Пойдем, потусуемся.

Райдер застыл на месте, его взгляд окинул нас, и мгновение спустя Леон напрягся, издав вопль боли, когда он попал под гипноз Райдера.

С рычанием Леон моргнул и сумел снять гипноз, издав при этом смешок, хотя выражение его глаз говорило о том, что то, что ему только что было даровано видением, было полным дерьмом.

— Если ты собираешься посылать видения о том, как ты отрезаешь мне член, то хотя бы точно укажи его размер! — воскликнул Леон, когда Райдер повернулся и зашагал прочь. — Тебе было бы гораздо легче задушить меня им, если бы ты правильно указал размер!

Райдер продолжал идти, а Леон драматически вздохнул и снова опустился на траву.

— Это довольно хреновое видение, чтобы послать тебя, — пробормотала я, глядя вниз на своего Льва с извинением в глазах, от которого он отмахнулся.

— Так он показывает, что ему не все равно, — сказал он с ухмылкой. — Однажды он подарит мне видение, в котором он сбросит меня со скалы в стиле Муфасы и Шрама, и тогда я буду уверен, что мы останемся братьями на всю жизнь.

Я фыркнула от смеха и оглянулась на Райдера, когда он подходил к двери в общежитие Вега, и у меня екнуло сердце, когда он обернулся, чтобы посмотреть на нас в последний раз. Он открыл дверь и скрылся внутри, а я испустила долгий вздох, прежде чем вернуть свое внимание к Леону.

— Ты хочешь пойти за ним? — спросил он, и мое нутро скрутило от чувства вины, которое, казалось, в данный момент происходило сотни раз на дню.

Я ненавидела это. Это заставляло меня чувствовать, что быть собой больше не является нормальным. Я всегда была открыта со своими Королями о своих чувствах ко всем им, всегда давала понять, что моногамия не для меня, и все же теперь, только потому, что звезды окольцевали мои глаза серебром, я чувствовала вину, куда бы ни обращался мой взгляд.

— Я люблю тебя, Лео, — вздохнула я, наклоняясь, чтобы прижаться поцелуем к его губам в тот самый момент, когда его брови сошлись вместе. Мне все еще было трудно сказать это, признать, что я достаточно исцелилась, чтобы действительно чувствовать это, но в душе я знала, что люблю. Может, я и была разбитой девушкой, но то немногое, что во мне было, принадлежало моим Королям. И я больше не могла отрицать интенсивность своих чувств к ним.

Он притянул меня к себе, его сильные руки обвились вокруг меня, в его груди зародилось глубокое урчание, а его язык пробежался по моему. В моей душе стало тепло, когда я запустила пальцы в его золотистые волосы, мягкие пряди шелковисто прижимались к моей коже.

— Ты впервые говоришь мне это, маленький монстр, — прорычал он мне в губы.

Я отстранилась, нахмурившись. — Нет, это не так, — запротестовала я, качая головой, когда он ухмыльнулся мне, хотя я не была уверена, что смогу точно определить время, когда эти слова слетели с моих губ до этого момента.

— Да, это так. У тебя плохо со словами. Все остальные разы, когда ты думала об этом, это просто подразумевалось.

Я закатила на него свои серебристо-окольцованные глаза и запустила пальцы глубже в его волосы, мурлыканье, исходящее из его груди, становилось все громче, когда он выгнул спину, как кошка. Полностью по-кошачьи в данный момент.

— Черт, это так же приятно, как твои губы на моем члене, — простонал он, когда я медленно массировала кожу его головы, и с моих губ сорвался смешок. — И я тоже люблю тебя, маленький монстр. Просто на случай, если я тоже слишком часто подразумеваю это.

— Ты говоришь это только потому, что я играю с твоими волосами, — поддразнила я, и он улыбнулся мне, поймав мое запястье в свой захват и медленно вытаскивая мою руку из его волос, пока она не легла на его голую грудь.

— Я люблю тебя, Элис Каллисто, — прорычал он, удерживая мой взгляд и убеждаясь, что я чувствую всю глубину этих слов до самой души. Я прикусила губу, чтобы не расхохотаться, как идиотка, и он озорно улыбнулся, взяв меня за запястье, чтобы провести моей рукой вниз, пока моя ладонь не оказалась прижатой к его члену. — Теперь поиграй с моими яйцами и посмотрим, сможешь ли ты добиться от меня предложения руки и сердца.

Я разразилась смехом, а он улыбнулся широко, как луна, прежде чем приподнялся и словил этот звук, прижавшись своими губами к моим. Он целовал меня с такой страстью, что я чувствовала, как его магия огня воюет под его плотью, и у меня возникло серьезное искушение позволить ему овладеть мной прямо здесь, посреди школьной территории. Я действительно была счастливой сучкой. Этот мужчина подо мной был одним из лучших людей, которых я когда-либо знала, и каким-то образом мне удалось заполучить его для себя. Я просто надеялась, что меня для него достаточно, потому что иногда я все еще чувствовала себя той девушкой, которой когда-то была. Но когда я была в его объятиях, я снова испытывала настоящую радость, и мне оставалось только надеяться, что я даю ему столько же, сколько он дает мне.

Напоминание пикнуло на моем Атласе как раз в тот момент, когда я собиралась вытащить своего Льва на солнышко в более уединенное место, и я резко застонала, скатываясь с него, оставляя его с синими яйцами и оставляя боль между бедер неудовлетворенной.

— Мне пора, — прохрипела я, и Леон захихикал, когда я поднялась на ноги. — Что?

— Просто приятно знать, что я тоже могу тебя так возбудить, маленький монстр, — поддразнил Леон, запустив руку в штаны, чтобы поправить их, и заставив мой взгляд упасть на твердую выпуклость его члена под брюками, когда он устроился поудобнее.

— Оставь эту мысль, — сказала я, заставляя себя отступить от совершенства его сложенных мышц. — И встретимся в нашей комнате, когда я закончу?

— Я буду ждать, — пообещал он, подмигнув мне, и я помчалась прочь от него на максимальной скорости, чтобы успеть на встречу вовремя.

Дверь была открыта, и я проскочила через нее, закрыла за собой и опустилась в офисное кресло перед столом Титана с достаточной силой, чтобы заставить его вращаться по кругу, а затем с помощью носка ноги остановилась лицом к нему.

Его губы раздвинулись от удивления, и он с грохотом уронил книгу на стол.

— Элис! Вы напугали меня. На мгновение мне показалось, что меня осадил член банды, — вздохнул Титан.

— Просто Вампир опаздывает, — пошутила я. — Не стоит беспокоиться.

Он тихонько захихикал и откинулся в кресле, его взгляд упал на мои глаза и с интересом стал изучать серебряные кольца в них.

— Полагаю, я должен поблагодарить вас, — сказал он негромко.

— За что?

— Меня посетили Киплинги в первый день семестра, и я получил довольно кругленькую прибыль на своей ставке, благодаря вашей инсайдерской наводке.

— Что это была за наводка? — спросила я в замешательстве.

— Вы сказали мне, что не будете выбирать между двумя главарями банды. Кольца в ваших глазах сделали этот выбор официальным, и те немногие из нас, кому посчастливилось поставить на то, что вы не выберете ни одного из них, честно заработали.

Я рассмеялась, закатив глаза. — А что, если бы я действительно выбрала одного из них? Кто бы тогда выиграл?

Титан громко рассмеялся, как будто идея такого была настолько чертовски нелепой, что он просто не мог ее воспринять, и мне пришлось прикусить губу, чтобы не сказать ему, что это не казалось нелепым, когда я застала их двоих голыми в своем гостиничном номере несколько месяцев назад.

— Итак, помимо очевидного, как прошло ваше лето? Я слышал, вы переехали к семье Леона. Понравилось ли вам жить в гордом одиночестве? — спросил он.

Мне стало интересно, где именно он это услышал, но я решила не задавать вопросов. О блестящей новой Элизианской Парой сплетничали по всей школе, а у проклятых Минди были самые большие рты из всех, кого я когда-либо встречала. Несомненно, Леон проболтался кому-то из них, и вот, пожалуйста, мои дела стали достоянием общественности. Как раз то, что мне нравится. Или нет. Но неважно, не стоило поднимать шум после случившегося.

— Вообще-то, это было хорошо, — призналась я, доставая из кармана стик вишневой жвачки и проталкивая его между губами. — Их дом… ну, если быть до конца честной, то он, черт, полярно противоположен тому месту, где я выросла. Они до неприличия богаты, и дом у них просто охренительный, не говоря уже о том, что они очень хорошие люди. Слишком щедрые и просто… было приятно жить в месте, где всегда есть еда в холодильнике и не беспокоиться о том, что в дверь постучат судебные приставы, не говоря уже о том, как приятно, что меня встретили так, как встретили.

Я все еще общалась с каждым членом семьи Леона по смс или телефону практически каждый день, и я должна была признать, как это здорово — чувствовать себя нужной. Как будто я действительно принадлежу кому-то после того, как единственный дом и семья, которые я когда-либо имела, были потеряны для меня навсегда.

Титан тепло улыбнулся. — И вы с Леоном счастливы?

— Вы внимательно присматривались к этому парню в последнее время? Любая девушка, разделившая с ним постель, была бы счастлива. Тот факт, что он один из лучших людей, которых я знаю, только делает его еще круче.

— Как ни странно, я не присматривался к этому парню в последнее время, — ответил Титан, сморщив нос. — Но я поверю вам на слово насчет вашего счастья. Итак…

— Итак?

— Сколько времени вам удалось провести в гостях у друзей этим летом, Элис? — Титан пристально посмотрел на меня, и я застонала, откинувшись в кресле.

— Если быть до конца честной, Лейни уехала на лето, — сказала я, подняв руку, чтобы не получить отповедь, которую, как я знала, я получу с минуты на минуту. — Она совершала тур по континентальной библиотеке, посещая всевозможные пыльные свитки и книжные пещеры, поэтому я не смогла ее навестить.

Он медленно кивнул. — Но вы поддерживали связь?

— О да, мы много переписывались, и она присылала мне фотографии всего того, что читала. Она даже нашла тысячелетнюю резьбу королевы фейри, у которой было шесть мужей, и у каждого из них был идеально выгравированный чле… Вообще-то, эта история, возможно, не подходит для учителя, — замялась я. — Но вы поняли, мы оставались на связи.

— Хорошо. А как насчет мистера Диппера? Вы с ним встречались? Я знаю, что изначально вы не были в восторге от идеи подружиться с ним, но к концу семестра я заметил, что вы проводите достаточно много времени в его компании.

— Юджин? — спросила я, мое сердце сжалось. — Эм, да, мы немного переписывались, — если быть до конца честной, то я в основном отмахнулась от него. Я слишком нервничала из-за того, что он помнит подробности той ночи, когда мы спасли его задницу от Короля и убили Найтшейд, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Я хотела, чтобы между нашими встречами был хороший толстый слой времени, прежде чем мне придется встретиться с ним лицом к лицу с откровенной ложью и дерьмовой дружбой. Но я также не могла обвинять его в том, что мы сделали, поэтому я просто надеялась, что к тому времени, когда мы снова будем общаться, он отнесет ту ночь к неудачному опыту и забудет о ней.

Я чувствовала себя еще хуже из-за того, что вычеркнула его, учитывая тот факт, что он был достаточно близок к самоубийству, чтобы Найтшейд нарисовала мишень на его спине в конце прошлого семестра. Но как бы я ни чувствовала себя полной сволочью, делая это, я действительно думала о нем в долгосрочной перспективе. Я и мои Короли были темными существами с кровью на руках и пятнами на душах. То, что мы сделали в этих туннелях, было необходимо, это была борьба за выживание, которая так или иначе могла закончиться только смертью. И я не испытывала ни малейшего чувства вины за это. Найтшейд была хищником, чудовищем, гребаным животным, расставляющим ловушки с помощью добрых слов и тонкой магии, созданной так аккуратно, что никто не знал, что она заманивает их в ловушку, пока петля не затягивалась на их собственных шеях. Ей нужно было умереть. И я бы плюнула на ее могилу, если бы мы оказали ей любезность и вырыли ее собственную. Но Юджин был не таким, как мы. Он был невинным, наивным. Из тех фейри, которые видят мир черно-белым, добрым и злым, в то время как такие, как я, видели все оттенки серого и облачались в тени. И я не хотела развращать его, лишать его способности надеяться и видеть добро в мире, который на самом деле был для него лишь дерьмом. Он нуждался в надежде больше, чем в правде. Но теперь я могу быть ему лучшим другом. Я бы стала.

— Я знаю, что он не самый очевидный выбор для вас в качестве друга, но… — Титан вздохнул, бросив взгляд в сторону двери, прежде чем смерить меня взглядом. Тот самый, который говорит, я взрослый и даю серьезные советы. — Диппер — редкая порода фейри, который, похоже, родился без боевого духа. Не знаю, то ли у него его вообще нет, то ли просто жизнь так сильно его потрепала, что он перестал пытаться сопротивляться. Несколько добрых слов, время проведенное с таким способным и уверенным в себе человеком, как вы… настоящая дружба с человеком, который завоевал столько уважения в этой школе, может действительно изменить его к лучшему. Я не прошу вас носить его на руках, но небольшой толчок, который поможет укрепить его уверенность, может быть всем, что ему нужно. И как бы студенты здесь ни были одержимы сплетнями о вас и о том, как вы окольцовываете Королей академии, большинство из них слишком запуганы, чтобы подойти к вам, так что поиск других друзей только затрудняется этим.

— Запуганы? — я насмешливо хмыкнула. — Почему?

Титан долго рассматривал меня, откинувшись в кресле, словно ожидая, когда до меня дойдет, но я не имела ни малейшего представления о том, к чему он клонит. Однако я уловила все остальное и дала себе молчаливую клятву приложить больше усилий в общении с Юджином, помочь ему найти своего внутреннего фейри и все такое, и дать ему толчок к тому, чтобы надрать задницу всей этой школе.

— Есть только один человек, который может окольцевать Короля, Элис, — медленно сказал он. — Не говоря уже о четырех из них сразу.

— Да ну? — пошутила я. — И кто же это?

— Королева. Так что, возможно, вам пора задуматься о том, что хорошего вы хотите сделать теперь, когда вас короновали. 

10. Леон

Что-то было не так. Я должен был отрываться по полной. И, признаться, я так и делал. Я трахал свою девочку семьдесят восьмью способами до воскресенья на огромной кровати, которую нам подарили, пока она выкрикивала мое имя, а я в миллионный раз забыл поставить глушащий пузырь. Я перепробовал все, чтобы перестать чувствовать себя так, будто в моей груди огромная дыра. Я делал с ней миссионерскую, собачью, ковбойскую, обратную ковбойскую, я даже пытался подойти к делу более творчески, исполняя танго с Гарпией, приземляющимся Драконом и восьминогим Калонским Осьминогом. Но ничего из этого не помогало избавиться от этого чувства. Как будто мне чего-то не хватало.

Элис обвила ногами мою шею, когда, наконец, сбросила меня с себя и, используя свою Вампирскую силу, толкнула меня на кровать. Она зарычала на меня, обнажив клыки, и обхватила меня за талию.

— Что с тобой? — задыхалась она. — Выбери позу.

— Я не могу, — я закрыл лицо рукой. Это было безнадежно. Чем бы ни было это чувство, оно не уходило.

Элис соскользнула с меня, свернулась калачиком у меня под боком и натянула на нас простыню. Она использовала свою магию воздуха, чтобы охладить комнату, ветерок прошелестел вокруг нас и охладил мою горящую плоть. Она осторожно отдернула мою руку от лица, и я, нахмурившись, посмотрел на нее.

— Что происходит, Лео? — спросила она, целуя мою грудь, когда я притянул ее ближе.

— Я не знаю, — серьезно ответил я, и она откинула мои волосы с лица, а затем провела по ним пальцами. Это было так приятно, что я вздохнул и позволил своим глазам закрыться. Пройдет совсем немного времени, и Минди придет с побудкой, а нам нужно будет одеться и отправиться на занятия. Я заставил Элис кончить восемь раз, а я кончил только дважды, это было ужасно.

Элис продолжала водить руками по моим волосам, пока я не стал глубоко мурлыкать и не начал расслабляться. Мой маленький монстр всегда знала, как сделать так, чтобы мне было хорошо. Я просто не понимал, почему я не могу насладиться этим в полной мере. Но с тех пор, как мы сошлись, я снова и снова требовал ее, но это чувство становилось все более интенсивным. Но я не мог сказать ей об этом, потому что тогда она могла бы подумать, что не удовлетворяет меня. А это было неправдой. Она трахала всего меня. Я хотел лизать ее весь день напролет. Везде. И я имею в виду везде. Не прошло и получаса, как я обработал каждый палец на ее ноге, пока она кричала, чтобы я остановился. Клянусь, в какой-то момент я подумал о том, чтобы приготовить ее и съесть. Но Элис была едой, которую я хотел поглощать вечно, кусочек за кусочком. От одной мысли об этом у меня сводило рот.

— Может быть, это как период адаптации, понимаешь? — предположила Элис.

— К родственным узам? — я нахмурился.

— Да, — сказала она с ноткой надежды в своем тоне.

Я открыл глаза, притянул ее к себе, чтобы она села мне на талию, и уставился на свою идеальную половинку, а мое сердце выбивало громоподобную мелодию. — Ты — все, ты ведь знаешь это? Я хочу этого. Я так чертовски счастлив из-за этого, — я наклонился и поцеловал ее, обняв так, что ее мягкие изгибы прижались к моим твердым мышцам. Мужик, я счастливчик. Я всегда знал, что я был отличным вором, но кража сердца Элис была лучшим ограблением, которое я когда-либо проворачивал. И да, это дерьмо было пошлее, чем крекер «Риц», заваленный доверху колесом чеддера, но это было правдой. Заметка для себя: попросить Минди принести чеддер.

Элис вздохнула напротив моих губ, кивая в знак согласия. — Я тоже счастлива. Так счастлива, Лео.

— Может, мне просто нужно снова попробовать позу голодного Василиска, — пробормотал я ей в шею, и она захихикала, когда я поднял ее с себя и толкнул лицом вниз на кровать. Я начал стягивать ее запястья и лодыжки вместе, ища галстук, которым я связывал их раньше. Где же этот скользкий маленький ублюдок…?

В дверь постучали, и Минди начала напевать мелодию из «Бэтмена», только вместо Бэтмен она говорила Кэтмен.

Лучшей. Будильник. Когда-либо.

Мне было весело каждый день давать им разные песни, чтобы они нас будили. Возможно, эта была самой эпичной на сегодняшний день.

— Черт, — прорычал я. — Давай сегодня пропустим занятия и останемся здесь, пока я не выясню, почему я чувствую себя странно.

Элис вырвалась из моей хватки и взяла мое лицо в свои руки, опустившись передо мной на колени. — Это не поможет, и, честно говоря, мне нужен перерыв. Я чувствую себя так, будто между моих бедер упал астероид.

Я фыркнул, когда она слезла с кровати, затем мой взгляд упал на ее идеальную персиковую попку, и мне пришлось остановить себя, чтобы не наброситься на нее снова. В последнее время я был просто неудержим с ней, и если быть до конца честным, то моему члену тоже не помешал бы тайм-аут. Но, черт возьми, с тех пор как звезды связали нас, я был возбужден сильнее, чем трехголовый Пегас.

Она схватила халат и выскользнула из комнаты, чтобы отправиться в душ, а через минуту появилась пара Минди с нашим завтраком. Одна из них принесла и нашу форму, свежепостиранную и аккуратно сложенную, и положила на стол.

— Хочешь, чтобы тебе прочитали твой утренний гороскоп, Леон? — спросила блондинка Минди, и я заинтересованно кивнул.

Она взяла мой Атлас, улыбаясь так, словно я только что предложил ей искупать меня. В прошлом Минди стекались ко мне, чтобы сделать это, но теперь, когда у меня была Элис, я держал этот двухметровый набор мышц и золотую гриву только для ее глаз. Но Минди могла мечтать.

— Доброе утро, Лео, звезды говорят о вашем дне, — ровно сказала Минди.

— Боже, неужели метеорит вот-вот врежется в землю и уничтожит нас всех в огненном пламени этим утром, Минди? — спросил я, и ее глаза расширились, когда она яростно покачала головой. — Тогда что это за тон «я не хочу жить»? Попробуй еще раз. На этот раз с энтузиазмом, — я улыбнулся в ожидании, и она быстро кивнула, желая угодить.

— Доброе утро, Лео! Звезды говорят о вашем дне! — воскликнула она, сделав при этом небольшое кружение, что было приятным штрихом.

Я кивнул в знак одобрения, и она ухмыльнулась от уха до уха.

— Вас что-то беспокоит, Лев, и в глубине души вы знаете, что пришло время с этим бороться. С Юпитером в вашей карте удача не только на вашей стороне, чтобы справиться с преследующими вас демонами, но и сейчас идеальное время для создания новых дружеских отношений или укрепления старых. Столкновение с Козерогом может вывести вас из себя, но ищите хорошее в каждом взаимодействии. Никогда не знаешь, когда ваша теплая натура может подействовать на тех, кто находится рядом. Однако будьте осторожны, ваша спокойная и сосредоточенная натура может вызвать гнев тех, кто находится под влиянием более переменчивых планет в это время года.

Я похлопал, когда Минди сделала еще один оборот, затем выпроводил ее и ее подругу из комнаты, чтобы я мог поразмыслить над этим.

Взяв идеально золотисто-коричневый, намазанный маслом кусок тоста и откусив от него кусочек, я решил, что до конца дня разберусь с тем, что меня мучило. Планеты были расположены в мою пользу, поэтому сейчас было самое время все исправить. И я не успокоюсь, пока не сделаю это — за исключением утреннего сна и послеобеденной сиесты — но кроме этого, да поможет мне судьба, я буду самым бдительным Львом в кампусе сегодня.

***

После того, как мой мозг был пропущен через мясорубку на спонтанной викторине по Астрологии, которую решил устроить профессор Рейберн, я ничуть не приблизился к разгадке того, что меня беспокоило. А до этого у меня был один очень напряженный урок Зелий, который не оставил мне ни малейшего шанса подумать о чем-либо. Я достал свой Атлас, читая комментарии к посту, который я написал об этом, пока шел через кампус к урокам Элементального Боя с Элис под руку.

Леон Найт: Слушайте. Меня. Сюда. Профессор Титан только что отстранил меня от занятий — ОТСТРАНИЛ!!! — потому что я, наверное, подменил сок эклз @ДантеОскура на Фейзин во время урока Зелий, прежде чем он сварил его и добавил в него огненный кристалл. Но разве это моя вина, что Юджин Диппер проходил мимо в тот момент? Разве это моя вина, что я заснул и не закрутил крышку Фейзина как следует, поэтому он вытек из моего кармана и оставил лужу на полу, на которой в это время стоял Юджин? Разве это МОЯ вина, что он загорелся и начал бегать вокруг так быстро, что ни один из Элементалей Воды не смог потушить его, прежде чем сгорела вся его одежда, волосы, лобок и брови? Разве это МОЯ вина, что Данте тоже был опрокинут взрывом и ударил током трех человек в заднем ряду, включая миссис Кафкинс из школьного совета, которая оценивала преподавание Титана? Это МОЯ вина, что Титан теперь должен пройти онлайн-курс и посещать еженедельные уроки по технике безопасности, чтобы доказать, что он может «справиться с опасностями в помещение, полной зелий и подростков»?

Я имею в виду, что в наши дни люди просто не умеют правильно понимать шутки.

Ребекка Диаз: О мои звезды, Леон! Конечно, это не твоя вина, ты просто хотел повеселиться. #даздравствуеткорольрозыгрышей

Хизер Кэмерон: Я слышала, что миссис Кафкинс любит посещать «Черную Дыру» и заниматься сексом с рогатым членом Минотавра. Я думаю, что она запала на Титана и не может дождаться, когда проведет уроки безопасности один на один, чтобы он осмотрел ее лабиринт;) #миношлюха #течетпорогу

Холли Данн: Ну, эта Минди все видела! Юджин практически специально искупался в этом фейзине! #дипперокунулся #некоторыекрысылюбятпогорячее #невиновен

Делайла Вискерс: Как Тиберийская Крыса в этой школе, я устала от наших преследований!!! #крысылучшечемкошки #Диппердержисьбодрячком #неущемляйтегнездо

Эшли Клэр: Я приму удар на себя за тебя, Леон! #посадименянацепь # ясделалэто #обвинитеменя #ложьрадимоегольва.

Телиша Мортенсен: Я слышала, что Юджин просил об этом, потому что ходят слухи, что он свил гнездо из боксеров некоего Штормового Дракона и хвастался этим #ктонибудьподумайтеоегохолодныхяйцах #качайсянизкосладкаяколесница #драконийдонглболтается

Я фыркнул, пока мы шли по Эмпирейским Полям, размышляя, стоит ли мне сообщить Данте об эскападах по поеданию боксеров его нового соседа по комнате, ведь он сам редко заглядывал в Фейбук. Не-а. Будет забавнее, если он сам узнает.

Когда я убирал свой Атлас, мое сердце дернулось в разные стороны, и у меня появилось чувство, что я наконец-то понял, что со мной происходит в последнее время. Рука Элис была зажата в моей, и я притянул ее ближе, когда мой взгляд нашел Данте в классе, затем переместился на Габриэля, потом на Райдера. Я низко зарычал в горле, когда меня потянуло к ним троим. Возможно, я привязался к другим парням Элис. Может быть, я скучал по общению с ними. И, возможно, пришло время воссоединить нас в стиле Мстителей. Это было довольно волнительно. Бабочки в животе и все такое.

Марс делил всех на пары, и когда мы приблизились, он заметил нас. — Каллисто, сегодня в паре с Галаксой, а Найт, я хочу, чтобы ты был вместе с Драконисом.

Я сжал руку Элис, пока она не устремилась к Синди Лу с вызывающей ухмылкой на лице, а я с замиранием сердца направился к Райдеру. По какой-то причине, несмотря на то, что звезды связали меня с Элис, я сохранил и свои Львиные инстинкты. Те, которые побуждали меня создать Прайд. И, очевидно, Райдер, Данте и Габриэль были как раз тем, что мне нужно для того, чтобы исполнить это желание. Я знал, что мой маленький монстр заботится о них, но я не знал, что изменилось в ней с тех пор, как звезды соединили нас. И изменилась ли она вообще. Наша ночь с Данте доказала, что она все еще желает его, но значит ли это, что теперь она хочет его так же сильно, как и меня? Мне не нравилась мысль о том, что между нами может быть такой дисбаланс. Особенно с Данте. Он был моим лучшим другом. Мы с самого начала решили разделить Элис, и я знал, что его распирает от того, что теперь она принадлежит мне. И это было как-то неправильно.

— Привет, — сказал я, улыбнувшись Райдеру и получив в ответ предсказуемый хмурый взгляд. Инстинкты побуждали меня броситься вперед и обнять его, но, вероятно, это не стоило того, чтобы получить от него травму головы. Хотя это было заманчиво. Райдер всегда был так закрыт со мной, но я чувствовал, что эта мачо чушь была его способом защитить свое большое сердце. Ему было так же больно от потери Элис, как Габриэлю и Данте. Я только хотел, чтобы он признал это. И, возможно, был один способ заставить его…

— Я хочу, чтобы сегодня вы сосредоточились на работе ног и технике, — позвал Марс, солнце палило на его бритую голову. Клянусь, этот парень был законным кузеном Скалы, более крупным и мускулистым фейри. А это уже о чем-то говорит. — Никаких больших атак, никаких демонстраций силы. Умные и тонкие приемы могут быть столь же эффективны, если не более, против сильных противников. Никогда не забывайте об этом. Начинаем.

Райдер поднял руки, и земля задрожала подо мной, заставив меня споткнуться.

— Должно быть, ты действительно хочешь причинить мне боль, — прокомментировал я, играя с несколькими языками пламени в своих ладонях, пока шагал прочь от дыр размером с фут, которые он проделал под моими ботинками.

— Да, я хочу вырвать твои кишки и задушить ими тебя, чтобы ты заткнулся, — прорычал он, щелкнув пальцами так, что земля начала разрываться подо мной.

Я снова отступил в сторону, приближаясь к нему, и он зашипел, схватив мои ноги лианами, чтобы удержать меня. Я небрежно оборвал их огнем и даже расщепил ту, которой он намеревался задушить меня сзади.

— Непослушная маленькая гадюка. Тебе больше всего неприятно видеть мои глаза, или ты просто знаешь, что я трахаю девушку, которую ты хочешь, каждую ночь на неделе? — спросил я с непринужденной ухмылкой, ожидая момента, когда он сорвется. Ну же, Райдикинс, покажи мне свое сердце.

— Пошел ты, — прошипел он, в его груди раздался опасный хрип. Большинство фейри немедленно прислушались бы к этому предупреждению, но не я. Мне нравилось подкалывать змею. И я определенно собирался продолжать тыкать, пока не добьюсь от него признания правды.

— Проблема конкретно во мне или ты бы так злился на любого другого, кто был бы с ней связан? — спросил я, быстро отбросив две толстые лианы, когда они устремились ко мне.

— Мне плевать на то, что ты с ней связан, — прорычал он таким тоном, который говорил о том, что ему определенно не плевать. Возможно, даже очень не плевать. — Может, мне просто надоело, что ты расхаживаешь по кампусу, как гребаный Король Прайд Рока, хотя на самом деле единственный из всех котов, которым ты являешься, это киска, — он бросил в меня кучу камней, и я упал на землю под его натиском. Я зарычал, теряя спокойствие. Если змея хотела драки, то ладно. Потому что никто не называл меня слабаком и не уходил с полным набором зубов.

— Осторожнее, Райдер, — предупредил я, моя улыбка немного спала.

— Вы с Элис по очереди ласкаете друг друга? — он ухмыльнулся, и я зарычал, гнев поднялся в моей груди.

Я оскалил зубы, борясь с желанием сместиться.

— Когда я смотрю на тебя, становится ясно, что ей всегда нравились девушки. Она заплетает тебе косички до или после того, как сосет твои сиськи?

Я злобно зарычал, вскочил на ноги и выпустил в него огненный шар, который пронесся по воздуху в крутящемся инферно смерти. Райдер создал стену из грязи, чтобы блокировать его, но этого было недостаточно, чтобы остановить огонь, прорвавшийся сквозь нее на другую сторону.

Райдер усмехнулся, когда стена рассыпалась, и огненный шар пронесся мимо него. Он разорвал землю подо мной, и несколько человек закричали где-то позади нас, когда я кувырком полетел в яму. Я сильно ударился спиной о землю, и воздух вырвался из моих легких, когда Райдер смотрел на меня сверху вниз, лианы обвились вокруг моих рук и ног, пытаясь утащить в землю. Я быстро сжег их, поднял руку и послал в его сторону огненный смерч. Он бросился прочь, как раз когда Марс появился на краю с суровым выражением лица, и я поспешил разделить пламя, но оно вспыхнуло на его злобном лице, и он вскрикнул, когда оно опалило ему брови.

— Найт! Драконис! — прорычал он. — Что я говорил о тонкости?! Сегодня в семь часов под стражей со мной. И вы можете просидеть остаток урока и попрактиковаться в ловких заклинаниях.

Я застонал, когда Райдер выругался, поднялся на ноги и двинулся к ближайшей земляной стене, чтобы попытаться забраться наверх.

— Помоги ему, Драконис, — огрызнулся Марс, прежде чем уйти, потирая пальцами брови и заживляя покрасневшую кожу. Но если он хотел, чтобы эти плохие мальчики выросли снова, ему придется приготовить зелье, которое нужно было оставить вариться под светом луны на две полные ночи. Хреново быть им.

Меня внезапно выбросило из ямы на столб грязи, и я шлепнулся на землю рядом с ямой, поймав себя в последнюю секунду, чтобы не сломать свой чертов нос. Я нахмурился, глядя на Райдера, когда он отпрянул от меня и пошел прочь. Элис поймала мой взгляд, на ее лице появилось хмурое выражение, и я улыбнулся ей, говоря, что я в порядке, решимость наполнила меня. Некоторое время я наблюдал за ее боем с Синди Лу и смеялся, когда моя девочка продолжала наносить ей воздушные удары, уходя от ответного огня Синди. Я ненавидел эту сучку, поклоняющуюся Дракону.

Я посмотрела на Райдера, который сидел на земле, его взгляд постоянно переходил на Элис. Он мог меня разозлить, но я еще не закончил с ним дружить. Когда-нибудь в скором времени мы будем устраивать ночевки и драться подушками, а он будет хихикать, как школьница, над моими шутками. Если это еще не было написано на звездах, я собирался взять свой карандаш и нацарапать это там, чтобы так и было.

***

Я стоял возле офиса Марса незадолго до семи часов, и Райдер шел по коридору в черных джинсах и темно-синей рубашке. Почти такой же наряд я выбрал сам. Он оглядел меня с ног до головы, затем его губы сжались.

— Ради всего святого, — пробормотал он, выглядя так, будто собирался повернуть назад и рисковать опоздать ради того, чтобы переодеться, в то время как Марс открыл дверь.

Он кивнул нам, его брови вернулись на место, и я догадался, что у Титана должно быть в запасе зелье для роста волос. К счастью для него.

— Следуйте за мной, — отрезал он, явно все еще злясь на нас.

Мы вышли за ним из Альтаир Холла и пошли по кампусу, мимо двора Акруксов и по тропинке, ведущей к библиотеке.

— Когда будут пробные игры по питболу, сэр? — спросил я Марса, и он оглянулся на меня через плечо.

— Скоро. Я оценивал первокурсников в поисках талантов, но не так много тех, кто выделяется, и единственный, кто выделился… — он взглянул на Райдера, но не продолжил.

— Что? — спросил я, поскольку Райдер игнорировал нас обоих.

— Он Лунный, — пробормотал Марс, отступая назад, чтобы идти рядом со мной. — Итан Шэдоубрук. Мощный парень. На днях в классе Элементалей он одним ударом воды уничтожил четырех первокурсников. И он даже не обращал на это внимания, он был слишком занят флиртом со своей одноклассницей.

— Может быть, Данте… — я запнулся и покачал головой, понимая, что это бессмысленно. Он не собирался играть вместе с каким-то Лунным парнем, даже если бы тот был именно тем, что нужно нашей команде. Их вражда была слишком глубока. Хотя это ставило Марса в неловкое положение, потому что его работа заключалась в том, чтобы сделать команду лучшей из всех возможных. Но я уже слышал слухи о Шэдоубруке, и он не был даже каким-то второсортным парнем, который болтается сзади и болеет за толпу Братства. Он был из тех, кто стремится быстро подняться по карьерной лестнице. В последнее время Райдер уделял ему больше внимания, чем почти любому другому человеку в его маленьком клубе, не считая Брайса. А это означало, что скоро он станет полноправным врагом Данте. Иногда я удивлялся, как фейри может тратить столько времени и сил на то, чтобы кого-то ненавидеть. Должно быть, это было так утомительно. Я мог бы уснуть, просто думая об этом.

— Как бы там ни было, нам скоро понадобятся достойные Водные игроки в команде, иначе в этом году мы провалимся в сезоне. Я не вижу, чтобы мы снова дошли до финала, если не наберем форму в этом году.

Я зарычал от досады, и мое сердце сжалось, когда я подумал о том, как безжалостно нас обыграла Академия Зодиака. Я разрушил свою собственную мечту вместе со всеми остальными, и чувство вины, которое я испытывал по этому поводу, поглощало меня. Я бы с радостью принял Лунного на борт, если бы это означало, что у нас снова появится такой шанс. Но Данте никогда бы не согласился.

Мы добрались до Мертвого Сарая, или так его прозвали. Деревянное строение стояло рядом с тропинкой, а на двери висел замок. Он был полон принадлежностей для школы и всякого дерьма, которое люди сваливали сюда.

Марс отпер его и жестом показал, чтобы мы вошли внутрь. Я направился за Райдером и почувствовал, что прохожу через магический барьер. Дверь с грохотом захлопнулась, и я в замешательстве обернулся, обнаружив, что Марс не последовал за нами.

— Вы будете здесь в течение двадцати четырех часов, если не сможете вместе выбраться. Вы должны разделить энергию, чтобы открыть ящик, который ждет вас в сарае. Если вы не сможете использовать тонкость, коробка взорвется, и ваш шанс на побег будет упущен. Развлекайтесь! — его шаги удалились, а я удивленно посмотрел на дверь.

— Нет. Черт возьми, нет, — Райдер протиснулся мимо меня, поднял руки и попытался пробить дыру в земле у подножия двери. Его поглотил магический барьер, и в моих ушах раздался звон, а по краям комнаты забрезжил свет. Здесь было темно, но пара окон в верхней части стен пропускала достаточно света, чтобы видеть. Это была ветхая комната с металлическими полками и беспорядочно разбросанным школьным оборудованием, собирающим пыль и служащим домом для пауков. В задней части помещения стоял огромный старый ящик, похожий на какой-то саркофаг. Сюда сваливали всякую старую дрянь из школы, когда ей больше не находилось применения.

— Вот ублюдок, — Райдер пнул ведро, которое врезалось в дверь, ударилось о барьер и отлетело назад, ударив его в грудь. Он опасно зашипел и с усмешкой повернулся ко мне. Затем он пронесся мимо меня и сел на пол рядом со стеллажом с припасами, а я сложил руки.

Деревянный ящик, о котором говорил Марс, стоял в самом центре комнаты с золотым замком на нем.

— Успокойся, змеиные штанишки, давай просто разделим магию и уберемся отсюда, — я подошел к ящику и протянул ему руку в знак предложения.

Он покачал головой в знак отказа.

— Мы разделили силу в ночь, когда сражались с Королем, почему сейчас все по-другому? — спросил я.

— Потому что это было ради спасения Элис. Я не могу поделиться силой с тобой, Лев. И не буду.

— Значит, ты признаешь, что Элис тебе небезразлична, — я опустился и сел на пол, подняв брови, поскольку я осмелился заставить его отрицать это.

Он хрюкнул. Что в его мире было практически криком «да!».

— Она тоже заботится о тебе, — сказал я, нахмурившись. — Ты все еще можешь проводить с ней время, понимаешь? Мне все равно.

Он выдохнул через нос. — Я трахнул ее, я получил то, чего хотел. Теперь ты можешь быть с ней.

Я прорычал в предупреждении, мой Лев поднял голову. — Ты можешь отрицать все, что тебе нравится, придурок, но если ты еще раз заговоришь о ней, как о пустом месте, я переключусь и оторву твою гребаную башку.

Он долго разглядывал меня, затем жестко кивнул в знак согласия.

— Она не пустое место, — сказал он после минутного молчания, устремив взгляд на стену.

— Ты тоже, — сказал я, мое сердце забилось сильнее. — Я скучаю по тебе.

— Из-блядь-вини? — замялся он, повернувшись ко мне с суженными глазами.

Я пожал плечами. — Это правда.

— Ты скучаешь по мне? — ошарашено спросил он. — Я никогда не был твоим другом, мы едва знакомы. На самом деле, ты просто кошка, которая иногда царапается в мое окно, и которую мне нужно прогнать.

— Нет, я для тебя нечто большее, — сказал я задиристо, и он хмыкнул. — Мы сражались бок о бок друг с другом, мы связаны этим. С Элис. Всем, что мы готовы сделать для нее. В этом мы похожи. А помнишь, когда я умер, а ты оставил на мне кровавый отпечаток руки, потому что тебе было грустно и все такое? — я достал свой Атлас и открыл фотографию, которую я тогда сделал. Я даже добавил надпись «лучшие друзья навсегда», потому что, очевидно, к этому все и шло. Я знал это уже тогда. — Я твой маленький приятель, — я помахал перед ним фотографией, и он мрачно посмотрел на меня.

— Ты не мой маленький приятель, — он взял эти слова в кавычки, отталкивая Атлас от своего лица. — У меня нет приятелей. Мне не нужны приятели.

— Каждому нужен маленький друг, — настаивал я, и Райдер поднялся на ноги с сердитым шипением.

— Хватит болтать, — потребовал он, указывая на меня.

— Я не могу. Я болтливый человек. И у нас есть двадцать четыре часа, так что мне нужно убить очень мноооого времени. Скорее всего, я буду болтать. И дремать. Будет немного сна. Но когда это закончится, разговоры начнутся снова.

— Просто. Прекрати, — наполовину умолял он,направляясь обратно ко мне, глядя на коробку.

— Все может прекратиться, если ты просто засунешь в меня свою силу, Райдикинс, — подбодрил я. — Просто введи ее. Только кончик.

Он фыркнул от смеха, не успев остановиться, а затем попытался прикрыть его яростным шипением. Но я раскусил его. Он находит меня забавным. В глубине души, под всей этой безэмоциональной чушью, которую он демонстрировал миру, билось сердце, которое нуждалось в любви не меньше, чем сердце другого парня. И у меня было много любви, чтобы дать. Бесконечное количество. Поэтому я с удовольствием позабочусь о нем, пока он не впустит меня.

— Хорошо, но только потому, что я не хочу больше ни секунды проводить в твоей компании, — согласился Райдер, протягивая мне руку.

Я встал и взял ее, просунув свои пальцы между его пальцами. Он снова попытался отдернуть руку, но я хитро улыбнулся и крепко сжал ее.

— Расслабься, милый, это продлится всего секунду, — поддразнил я, и его глаза стали змеиными и яростными.

— Ты так говоришь, когда собираешься трахнуть Элис? — бросил он, и я рассмеялся. Явно не та реакция, на которую он рассчитывал.

Я позволил своей магии надавить на края моей кожи, пока она не прижалась к ладони Райдера. Его барьеры были крепче, чем утиная задница, но если он не успокоится и не впустит меня, мы действительно застрянем здесь. А я не сплю на твердом полу без отопления. Я бы очень хотел быть в своей собственной постели сегодня вечером с моим маленьким вампиром, обернутым вокруг меня в обнаженном виде, только что оттраханным и сияющим. Я бы не спал здесь, как какой-то отверженный уличный кот в сарае. В. Сарае.

— Райдер, — пропел я. — Ты не очень-то стараешься.

Он посмотрел на меня, и я понял, что это будет невыполнимая миссия, если он не расслабится.

Я вздохнул, опустив взгляд на него, решив, что для того, чтобы заставить его сделать это, потребуется нечто большее, чем мои шутки. — Слушай, чувак, мне действительно жаль, что ты так страдаешь из-за Элис. Ты не обязан подтверждать это или что-то еще, ты можешь сколько угодно придерживаться этого бессердечного дерьма. Но я видел правду. Я знаю тебя, даже если ты не хочешь, чтобы я знал тебя. И… это дерьмо. Я не хочу, чтобы Элис потеряла тебя.

— Она… — оборвал он себя, и я сжал его пальцы, что определенно не было правильным решением, так как он снова попытался вырвать их.

— Что? — подбодрил я.

— Неважно, — пробурчал он.

— Райдер.

Его взгляд говорил мне отступить, но я не мог. В моей душе поселилась боль из-за Райдеру. Я видел его шрамы, все видели. Он пострадал больше, чем любой человек должен пострадать за всю свою жизнь. Неудивительно, что он был таким. Неудивительно, что он не мог никому доверять или признаться, что ему что-то небезразлично. Кто знал, сколько всего было отнято у него в прошлом? Я страстно желал залечить эту рану в нем, как если бы она принадлежала моей девочке. Как будто он был моей… Львицей.

— Если она хочет тебя, как раньше, я хочу, чтобы ты был у нее. Я хочу, чтобы она была счастлива. По-настоящему счастлива. А в последнее время у меня такое чувство, что это не так, — признался я, отдавая ему свое сердце, хотя знал, что он не может сделать то же самое для меня. Мой желудок скрутило, когда я произнес эти слова. Я почувствовал себя дерьмовым партнером. Мне следовало завести с ней разговор об этом раньше, но, возможно, я боялся, что она отвергнет эту идею. Потому что в глубине души я знал, что хочу этого. Когда я делил ее с Данте, мне было так хорошо, независимо от того, что говорили об этом звезды. Но я всегда следую своим инстинктам, всегда доверяю себе, а сейчас они вели меня к Райдеру и умоляли завернуть его в пеленку и обнять, как детеныша.

— Почему ты так на меня смотришь? — прорычал Райдер, когда я шагнул ближе к нему.

Просто немного потискать… он не будет возражать.

Я выпустил его руку и набросился на него, обхватив руками и притянув к себе для яростного объятия. Он отчаянно сопротивлялся, и я прижал его крепче, борясь за то, чтобы удержать его рядом. Затем он просунул ладони между нами и оттолкнул меня, оскалив зубы.

— Какого хрена, Муфаса? — прорычал он.

— Тебе понравилось, — я ухмыльнулся. Ему точно понравилось.

— Если ты еще раз попытаешься меня обнять, я выращу у тебя в заднице такую лозу, что она застрянет у тебя в горле и задушит тебя до смерти, — предупредил он.

Я засмеялся, снова протягивая руку. — Ладно, ладно, мы воткнем булавку в эту идею с объятиями.

— Нет, никакой булавки. Это жесткий предел.

— Боже, просто поделись со мной силой, и мы сможем разобраться с этим позже.

— Никаких объятий не будет, — прорычал он. — Никогда. Я не обнимаю людей.

— Ты обнимал Элис. Я видел это, — игриво сказал я. Он не улыбался, но, возможно, в глубине души он улыбался. Я готов был предположить, что это так.

Райдер в ярости схватил меня за руку, и я надавил своей магией, чтобы встретиться с его. Не сработало.

— Если бы ты был честен со мной, ты бы обнаружил, что тебе понравится быть немного уязвимым, тогда твои магические барьеры разрушатся, и я проскользну прямо в тебя.

— Ты можешь перестать говорить об этом так, будто собираешься трахнуть меня в задницу, потому что это делает это невозможным. Позволь мне толкать, я не принимаю ни в каком смысле.

— Хорошо, просто скажи мне что-нибудь реальное. То, чего бы ты не захотел мне рассказывать.

Он направил на меня свой взгляд, и я склонил голову в ожидании. Я чувствовал, как он пытается снять свои барьеры, не делая этого, но это вряд ли произойдет.

— Я хороший друг, Райдер. Хочешь ты этого или нет. Что бы ты ни сказал, это не покинет этот сарай, как и призрак детей, погибших здесь, — я нарисовал крест над своим сердцем, и он нахмурился, как будто узнал этот жест.

Он отвернулся от меня к стене, и прошло несколько мгновений молчания.

Он прочистил горло. — Долгое время я был оружием для Лунного Братства. Элис заставила меня захотеть стать фейри, которым я был до всего этого. Теперь ее нет, и я не могу забыть, то что она заставила меня почувствовать. С ней я начал думать, что мне больше не нужно быть просто оружием. По крайней мере, до встречи с ней мне было все равно, что в моем сердце ничего нет. Теперь я не могу вернуться к этому. Теперь я чувствую слишком много и не могу это отключить. Я испробовал все известные мне заклинания, лекарства и зелья, но эта боль заставляет меня кровоточить изнутри каждый день. Она не проходит.

Я открыл рот, чтобы ответить, боль скрутила меня от его слов, и он посмотрел на меня, чувствуя это.

Наши барьеры рухнули, и наша магия встретилась, как две мощные волны, столкнувшиеся друг с другом. Его темная сила влилась в меня, и мы оба задохнулись, мгновенно сблизившись, когда сущности наших существ омылись друг другом.

Я прижался лбом к его лбу, и он не отстранился, когда я приложил руку к его шее. — Мне ненавистно, что тебе больно, брат, — прохрипел я.

Он выглядел так, словно собирался ответить, затем потянул меня вниз, чтобы поставить на колени перед шкатулкой, и осторожно направил нашу магию к замку. Я позволил ему взять инициативу на себя, и он, словно кистью, направил нашу объединенную силу на золотую защелку, пока она внезапно не щелкнула. Крышка распахнулась, и магические барьеры вокруг сарая обрушились волной.

Райдер выдернул свою руку из моей, и его магия отхлынула от меня. Он поднялся на ноги, и я тоже вскочил, собираясь сказать что-то, что могло бы помочь укрепить эту связь между нами, но он выскочил за дверь и исчез прежде, чем я успел это сделать.

Я смотрел ему вслед, и часть моего сердца умоляла вернуть его. И я знал, что пришло время поговорить с Элис. И быть честным. Настолько честными, насколько это возможно. 

11. Элис

Леон:

Встретимся в нашей комнате в десять. Мне нужно, засунуть кое-что тебе в рот.

Я заливисто рассмеялась, а Лейни бросила на меня косой взгляд, когда я нарушила святость тишины библиотеки. Я показала ей на сообщение, которое только что получила, чтобы объяснить, и она сама поперхнулась от смеха.

Лейни огляделась вокруг, вскидывая вокруг нас заглушающий пузырь, словно беспокоясь о том, что нарушает этим негласный закон библиотеки. Я не очень понимала, почему это имеет значение, если мы разговариваем внутри пузыря, но Сфинксы странно относятся ко всякому дерьму, которое происходит вокруг книг, и я не собиралась спорить с ней по этому поводу.

— Ладно, я знаю, что я выступаю полностью за вагины, так что, возможно, это просто мои предрассудки предпочтений, но, пожалуйста, объясни мне, в чем прелесть минета, — прошептала она, наполовину смеясь, но в то же время бросая на меня взгляд, который говорил, что это великая тайна мира, которую она хотела узнать до смерти.

— Я думаю, что добавление языка к его анальной дырочке повышает уровень удовольствия для парня, — поддразнила я, и она еще больше наморщила нос, когда я изложила ей мужскую точку зрения на это.

— Фу, нет, я не имею в виду для них, — сказала она, вздрогнув, как будто мысль о том, чтобы доставить удовольствие мужчине, вызвала у нее мурашки по коже. — Я жила в одной комнате с Данте более двух лет. Я прекрасно знаю, что парни хотят засунуть свою волшебную палочку в любую дырочку, которую только смогут найти. Я хочу знать, почему ты хочешь быть наполовину задушенной одноглазой змеей ради их блага.

Мой смех эхом разнесся по нашему пузырю, и она тоже усмехнулась. — Ты имеешь в виду, что тебе не нравится идея иметь кого-то в своей полной и абсолютной власти, обхватывая губами его длинный, твердый…

— Да, да, да, я понимаю, что речь идет о том, чтобы доставить удовольствие кому-то другому, я могу вылизывать киски так, будто я гармонист мирового класса, дающий концерт всей своей жизни, — ответила она, закатив глаза. — Я больше думаю о логистике, например, ты просто наполовину задыхаешься большую часть времени? Приходится ли тебе дышать через нос? В моем воображении я могу представить это только как попытку проглотить багет, не жуя. А как насчет зубов? Разве они не представляют опасности, когда у тебя там зажато что-то такое большое? И это может быть только хуже для тебя — твои клыки выскакивают, когда ты возбуждаешься, и я думаю, что никто не хочет получить клыком по члену, даже если он любит кусаться в других местах. Приходится ли тебе думать о других вещах, чтобы держать их в узде, пока ты там, внизу? Например, ты молча просматриваешь задание по нумерологии, стараясь не подавиться? Или мысленно перечисляешь все вещи, для которых можно использовать дерьмо Грифона, когда оно не представляет угрозы для здоровья?

Я даже не попыталась скрыть свой приступ смеха, когда это прозвучало, и она тоже усмехнулась, давая мне понять, что она хотя бы наполовину шутила.

В этот момент Юджин вернулся из туалета и снова занял место напротив нас. Лейни расширила пузырь глушения, чтобы впустить его, и он посмотрел между нами с улыбкой.

— Что я пропустил? — спросил он.

— Элис только что пыталась объяснить мне искусство сосания члена, и я жду ответа, что же она думает по этому поводу.

Юджин покраснел, как свекла, и мой Атлас снова пискнул, спасая всех нас от моего ответа.

Леон:

Почему я жду один в нашей комнате? Давай, маленький монстр, мне нужно засунуть это в тебя, чтобы разобраться в том, что нам обоим так хочется знать.

Элис:

Ты не можешь просто щелкать пальцами каждый раз, когда хочешь меня, Лео. Я работаю над своими астрологическими картами, так что тебе, возможно, придется разобраться с собой, если ты не можешь меня дождаться;)

Леон:

Не могу. Это дело БОЛЬШОЙ важности. Я разыгрываю карту Пары. Ты не можешь сказать «нет».

Элис:

Твои синие шары — не дело БОЛЬШОЙ важности. Если я буду прибегать каждый раз, когда тебе нужна помощь, чтобы справиться с ними, я останусь с тобой круглосуточно.

Леон:

Мне обидно, что ты думаешь, будто я буду звать тебя к себе только ради секса, маленький монстр. Но ты сама навлекла это на себя…

Я нахмурилась, глядя на свой Атлас, гадая, что, черт возьми, он имел в виду.

— Моему партнеру нужно кое-что узнать о том, кто главный в этих отношениях, — пошутила я, отбрасывая Атлас в сторону и возвращая свое внимание к работе.

Лейни улыбнулась, глядя на свое задание. — По-моему, совершенно ясно, что это ты заставляешь его постоянно прыгать через препятствия, — сказала она. — И не только его… — ее голос прервался, и я посмотрела на нее, размышляя, хочу ли я настоять на том, чтобы она объяснила это замечание, но Юджин резко вдохнул, заставив меня забыть об этом.

Я подняла глаза и увидела, что он уставился вниз на свой Атлас, а затем поднял на меня виноватый взгляд.

— Что? — спросила я.

— Леон натравил на тебя Минди. Он сказал, что первая Минди, которая доставит тебя обратно в вашу комнату, будет его любимицей.

— Что? — рыкнула я на этот раз, выхватывая его Атлас, чтобы посмотреть самой.

Леон Найт: Я и @ЭлисКаллисто играем в прятки. Первая девушка, которая найдет ее и доставит в нашу комнату, навсегда останется моей любимицей.

P.S. Принесите закуски для бонусных очков;)

Натали Брукс: Я найду ее, даже если мне придется выколоть глаза и бросить их в небо, чтобы найти ее!

Лорен Локвуд: Я утоплю ее в шоколаде, чтобы она стала закуской.

Кейси Уорд: Я видела рыболовную сеть у озера Темпест, в которую я могу ее поймать.

Мерранда Деверо: Я найду ее, даже если это убьет меня, и только мой гниющий труп останется, чтобы доставить ее тебе.

Было более трехсот лайков и еще шестьдесят восемь комментариев, а ведь эта чертова штука была опубликована всего минуту назад.

Движение в углу заставило меня оглянуться, и я увидела группу Минди, спешащих в мою сторону.

Я зарычала, обнажив клыки, но они даже не замедлились.

— Ради всего святого! — я вскочила на ноги, собираясь убежать от них и спрятаться, чтобы преподать Леону урок, но когда я заметила, что они еще больше загораживают выход, я выдохнула от разочарования. Нет, он не заслуживал того, чтобы я просто избегала его, он заслуживал пинка под зад. Я отказывалась от того, чтобы Минди накидывались на меня каждый раз, когда я не хотела уступать его требованиям. Это дерьмо должно прекратиться сейчас же.

— Эрика? — спросила я, узнав одну из Минди, которая загораживала выход. — Я иду к нему, если ты освободишь выход, я скажу ему, что это ты меня доставила.

Эрика торжествующе ухмыльнулась, мгновенно сместилась и разорвала свою униформу, когда ее огромная форма Львицы вырвалась из кожи. Одним мощным ударом она опрокинула других Минди, блокировавших дверь. Я прощально помахала своим друзьям, хватая свое дерьмо и проносясь мимо клубка девушек, которые тоже начали меняться, так как началась драка.

Разъяренные крики библиотекарши выгнали меня из библиотеки Ригеля, и я проклинала Леона под нос, пока мчалась обратно в общежитие Вега, поднимаясь по двадцати лестничным пролетам на последний этаж и распахивая дверь.

Леон был одет в низко висящие треники и ничего больше, он лежал, раскинувшись, в центре нашего супер-королевского ложа. Между зубами у него была зажата красная роза, и повсюду валялись лепестки. Но я не собиралась очаровываться его милой игрой в бойфренда. Это был не какой-то очаровательный малыш, это был царь зверей, мастер манипуляций и монстр в тонкой маскировке.

Я захлопнула дверь, бросила сумку на пол и уставилась на него.

— Какого хрена, Леон? — прорычала я, получая нездоровое удовольствие от того, как он поморщился от того, что я назвала его по имени. — Вот как, по-твоему, все происходит, а? Я говорю «нет», и ты натравливаешь на меня гребаных Минди?

Он выплюнул розу изо рта, и у него хватило благородства выглядеть невинной овечкой. — Эм…

— Позволь мне дать тебе подсказку, — сказала я. — Нет, так не пойдет. И чтобы донести до тебя эту мысль, маленький Леон не будет развлекаться со мной до конца недели.

— Во-первых, не называй мой член маленьким, это откровенная ложь, о которой ты прекрасно знаешь, — сказал Леон, указывая на меня с оттенком возмущения в своем тоне, когда он сел, отчего лепестки роз рассыпались по его груди. — Во-вторых, я вежливо попросил, а ты отказала. Что я должен был сделать?

— Принять мой чертов ответ, конечно! — я вскинула руки вверх и бросилась прочь от него, пока он пытался придать потерянный вид маленького мальчика, что у него так хорошо получалось. Но сегодня его дерьмо со мной не пройдет.

Я начала раздеваться, рыча на него, когда он сделал движение, чтобы встать и подойти ко мне. Леон резко застонал и опустился обратно на кровать.

— Я говорил тебе, что это важно, — проворчал он. — А ты все равно отказалась.

— Я не собираюсь бросать все каждый раз, когда ты возбуждаешься, Леон, — прорычала я, когда закончила стаскивать с себя одежду и бросила ее в корзину для белья, нижнее белье и все остальное.

Леон окинул мое тело голодным взглядом, и я одарила его стервозной улыбкой, схватив пару его треников и натянув их, а затем одну из его мешковатых футболок. Затем я завязала волосы в небрежный узел на затылке и бросила на него свой самый твердый взгляд «не сегодня, засранец», сложив руки и ожидая, пока он попытается выбраться из моего дурного списка.

— Ты знаешь, что я привык добиваться своего, маленький монстр. И ты знаешь, что я не жду от тебя всего того дерьма, которое делают Минди, но я не так уж часто слышу слово «нет». Мне трудно с этим смириться.

— Тебе нужна лопата, чтобы помочь с той ямой, которую ты сам себе роешь? — спросила я, выгнув бровь.

— Вообще-то я позвал тебя сюда не для секса, знаешь ли, — сказал он, и в ответ на это я просто посмотрела на чертовы лепестки роз, усыпавшие кровать. — Ну, я всегда надеюсь на секс, — добавил он с ухмылкой. — Но когда я сказал, что это важно, я имел в виду это.

Я раздраженно хмыкнула и присела рядом с ним на кровать, используя порыв воздушной магии, чтобы смахнуть лепестки в угол комнаты.

— Они должны были быть романтичными, — запротестовал он, надувшись.

— Прилипающие кусочки мертвых цветов к моей заднице, пока ты меня трахаешь? Успокойся, мое взволнованное сердце, — отшутилась я.

— Разгневанная Элис немного пугает, — поддразнил Леон, переходя в сидячее положение, прислонившись спиной к изголовью кровати, пока я оставалась неподвижной, скрестив ноги под собой. — Это та твоя сторона, которая так возбуждает Райдера? Потому что у тебя в глазах тот же взгляд психопата, что и у него, и я готов поспорить, что вы двое, злобно трахающиеся, были бы достаточно горячи, чтобы устроить пожар в доме.

Я нахмурилась на это замечание, почти заговорила, но потом замолчала. Проклятое чувство вины снова скрутило мое нутро, поскольку часть меня наслаждалась этой мысленной картинкой, а другая чувствовала, что я была чертовски неблагодарной сукой за то, что даже думала об этом, в то время как моя идеальная пара сидела со мной в постели.

Леон застонал, прислонился головой к стене и испустил длинный вздох.

— Вот почему я хотел поговорить с тобой. У нас есть проблема. Или три проблемы, я думаю, но тогда они все как бы подпадают под один зонтик проблем, так кто я такой, чтобы говорить, что это отдельные проблемы? Но объединять их вместе, наверное, тоже нехорошо. Хотя, лично мне не очень нравится идея быть объединенным, так что, может быть, это нормально…

— О чем ты говоришь, Лео? — тихо спросила я, мое сердце колотилось, когда я улавливала нить его слов, но не понимала, к чему он клонит. Проблема? Проблемы? Мне не нравилось, как это звучит, но он не выглядел злым, просто немного расстроенным.

— Я хочу, чтобы ты приняла со мной зелье честности, — сказал он, сменив направление достаточно быстро, чтобы я успела вздрогнуть, когда он взял с тумбочки маленькую бутылочку и потряс ею. — Я не хочу ни полуправды, ни добрых слов, чтобы пощады чувств. Мы оба знаем, что должно означать быть Элизианской Парой, но, думаю, мы оба знаем, что не умеем идти по скучному жизненному пути. Мы оба принимаем зелье и произносим эти чертовы слова. Тогда мы оба будем знать, где мы находимся, и, надеюсь, сможем двигаться вперед в правильном направлении.

— Я не знаю, Леон, — нерешительно сказала я, сцепив руки на коленях. — Что, если я скажу что-то, что заденет твои чувства? Или что-то, с чем ты не согласишься?

— Посмотри в мои глаза, маленький монстр, — промурлыкал он, откупоривая бутылку и наклоняясь ближе ко мне, чтобы поднести ее к моим губам. — Звезды говорят, что я идеально подхожу тебе во всех отношениях, и ты мне тоже. Я готов поспорить, что все будет хорошо. И даже если мы не будем на одной волне, я думаю, это поможет нам прийти к этому.

Он прижал бутылку к моему рту, и я поддалась взгляду его золотых глаз, проследив за серебряными кольцами вокруг них, и позволила ему опрокинуть полную бутылку между моих губ.

Леон усмехнулся и сделал глоток, после чего поставил бутылку на тумбочку.

— Я буду первым, раз уж ты на меня разозлилась, и я должен тебе немного покаяния, — поддразнил он, заставив меня ухмыльнуться, несмотря на мое желание затаить злобу. — Я скучаю по остальным.

— По остальным? — вздохнула я.

— По другим твоим парням, моим маленьким Львицам, — сказал он с ухмылкой. — Я скучаю по тому, как ты улыбалась с ними, и я хочу знать, что ты думаешь о том, чтобы попытаться вернуть нас туда, где мы были до всей этой истории с парой.

— То есть, ты хочешь… — я запнулась, боясь спросить, и он улыбнулся шире.

— Я хочу, чтобы Прайд снова был вместе. Я имею в виду… я думаю, что до этого момента у нас никогда не было полноценной пятерки, но я чувствую, что все шло именно к этому. И мне это нравилось.

— Тебе нравилось знать, что я трахалась с тремя другими парнями, когда тебя не было рядом? — спросила я, нахмурившись. Я, конечно, знала, что он поощрял меня с Данте, и он сделал то же самое с Райдером в тот раз. Наверное, я думала, что это больше относится к сексуальной стороне вещей, но сейчас он так не утверждал.

— Не буду врать, маленький монстр. Видеть тебя с Данте летом было всеми оттенками сексуального, а присоединиться к тебе было еще охренительнее. Мне даже не раз снились возбуждающие сны о тебе с другими парнями, так что на это я тебе не пожалуюсь. Не знаю почему, но меня заводит, когда я вижу тебя с ними или думаю о тебе с ними.

— Из-за меня, или из-за них… или из-за того и другого? — спросила я с ухмылкой, и он засмеялся.

— Я полностью по кисках — не нужно никакой колбасы в моей булочке, спасибо. Но делать из тебя сэндвич или даже короткую стопку…

— Так я теперь блинчик?

— Нет, маленький монстр, мы блинчики, а ты сироп, весь на нас, делая нас красивыми и липкими.

Я разразилась смехом, а Леон поймал мою руку, просунул свои пальцы между моими и поцеловал внутреннюю сторону запястья, от чего по моим венам разлилось тепло.

— А как насчет тебя? — спросил он. — Ты согласна на четыре блинчика?

— Да, — пролепетала я, зелье честности не позволило мне даже подумать о лжи, и я покраснела, когда Леон голодно зарычал на мой ответ. — Но я не знаю, как насчет стопки, — добавила я. — Четверо вас сразу — будет… многовато. Двое за раз — да, но больше, я не уверена.

Леон усмехнулся, его следующий поцелуй пришелся чуть выше моего запястья и заставил мою плоть гореть. — Мы можем дойти до этого, — поддразнил он, и то, как он это сказал, не оставило у меня сомнений в том, что ему действительно нравится эта идея. Я и все четверо сразу. — Итак, это касается секса, — сказал он, и я пожевала губу, понимая, что ответить на этот вопрос будет сложнее всего. — Но нам нужно поговорить и о чувствах.

— Я… — я колебалась, боясь сказать это вслух, вдруг это не то, что он хотел услышать, и быстро поменяла направление, чтобы заставить его дать мне ответ первым. — Как ты к ним относишься?

— Данте для меня как брат, — мгновенно ответил он. — Даже больше, чем брат, если быть до конца честным. Я люблю его. Мне нравится видеть его счастливым. Я хочу проводить время с ним и с вами обоими вместе как можно чаще. И, к счастью, он мне не брат, поэтому мысль о том, что он будет делить тебя со мной, меня не пугает. Когда мы втроем вместе, это кажется правильным. Как… так же, как мои папа и мамы. А может быть, это просто потому, что быть частью Прайда — нормально для меня, поэтому я могу видеть все возможности, которые может предложить такая любовь, не только между тобой и ним, но и между мной и ним. Мои мамы любят друг друга, даже если это не носит сексуального характера, и их отношения друг с другом только улучшают их жизнь. Думаю, я вижу это и в случае с Данте.

— А Райдер? — нерешительно спросила я.

Леон фыркнул от смеха. — Мне нравится выводить его из зоны комфорта. И я думаю, что я ему действительно нравлюсь, несмотря на то, что он явно не хочет этого. Мне он тоже нравится, в основном потому, что я знаю, что он делает тебя счастливой. Но я также нахожу его забавным — не то чтобы я думал, что это намеренно. Я не могу сказать, смогу ли я когда-нибудь полюбить его, потому что я не знаю его по-настоящему, но я вижу, что то, что есть у вас двоих, настоящее, поэтому я хочу иметь что-то настоящее и с ним. С другой стороны, Габриэль — задница.

Я разразилась смехом, а Леон широко улыбнулся. — Он тебе не нравится?

— Там не так уж много того, что может нравиться, — сказал он, пожав плечами. — Но и неприязни тоже не много. Он такой замкнутый. Но мне жаль парня. Я думаю, он одинок. Я думаю, ему нужен Прайд больше, чем любому из нас. И я не думаю, что он совсем потерян. Я хочу любить его ради тебя, но я хочу любить его и ради него самого. Я не думаю, что у него много друзей, может быть, вообще нет. Это дерьмо должно быть отстойным.

Мое сердце заколотилось от его слов. От того, что он думал об этом достаточно, чтобы предложить их мне с такой убежденностью.

— Дело в том, что если бы ты была Львом, ты была бы королем, маленький монстр. А это значит, что я — первая Львица в твоем Прайде.

— Но я не Лев, и другие парни тоже, — заметила я. — Ни один из их Орденов не является полиаморным. Черт, Вампиры тоже такими не являются. Это ненормально. У меня есть Элизианская Пара. Конечно, я не должна…

— Кому какое дело до «не должна»? Если это делает нас счастливыми, значит, так и должно быть. Кроме того, ты наполовину Пегас, у них есть стадо, они не всегда спариваются с одним фейри. А Данте родился от Волков, они полиаморны, по крайней мере, половину времени. Кто хрен знает, чем занимаются Василиски, а Гейб так тебя любит, что в конце концов уступит, что бы там ни было. Мы всегда можем построить ему гнездо на крыше нашего особняка, чтобы он там ворчал, когда захочет побыть один.

— И это твое решение, гнездо для ворчунов? — я застонала, плюхнувшись на кровать, и он обхватил меня рукой, прижимая к своей груди.

— Да, ты сможешь взъерошить его перья там, когда у него будет упадок Зрения или что-то в этом роде, и после этого он снова станет спокойным. Я бы сказал, что у нас будет больше проблем с тем, как перевезти Данте и Райдера, чтобы их банды не пришли и не убили нас всех, — серьезно ответил он, как будто действительно рассматривал этот вариант, и я снова застонала от нелепости этой мысли.

— В моей голове все кажется таким простым, — вздохнула я. — Я хочу всех вас, вы все хотите меня. Легко. Но в реальности… ну, реальность — та еще сука.

— Давай просто сосредоточимся на том, чтобы все записались в Прайд, прежде чем беспокоиться обо всем этом, хорошо? Все, что мне нужно от тебя услышать, это то, что ты хочешь их и меня. Всех. Потому что это то, что я чувствую, и где-то среди туманных вариантов будущего, которые могут быть нам доступны, я хочу верить, что есть проблеск надежды, что, возможно, мы сможем найти способ, чтобы это сработало. Так что скажешь, маленький монстр? Ты хочешь принять участие в этом вместе со всеми нами.

— Да, — ответила я на одном дыхании, слеза скатилась с уголка моего глаза и покатилась вниз, чтобы расплескаться по его груди, прежде чем я поняла, что плачу. — Я хочу быть со всеми вами.

Леон молча вытер мою слезу, не требуя от меня объяснения причины. Потому что, как бы я ни любила его, мое сердце последние два месяца разрывалось на части и по другим моим Королям. И больше всего на свете я хотела иметь возможность исправить это.

— Тогда мы в деле. Просто предоставь это мне, — он повернулся, чтобы прижаться поцелуем к моим губам, и я прильнула к нему на несколько долгих мгновений, жар разгорался в моей плоти от простого контакта, прежде чем я заставила себя отстраниться.

— Я все еще злюсь из-за Минди, — надулась я, потому что использовать их против меня не было в порядке вещей, и я не собиралась спускать его с крючка из-за этого.

— Сколько оргазмов мне придется доставить тебе, прежде чем ты простишь меня? — поддразнил он, внезапно перевернув меня так, что моя спина оказалась прижатой к матрасу, а он прижал меня к себе.

— Пять, — вздохнула я, проклятое зелье вынудило меня ответить, хотя я хотела заставить его потрудиться над извинениями.

Леон голодно зарычал, потянул за мешковатые треники, пока не сорвал их с меня и отбросил в сторону с диким взглядом в глазах. Он попытался стянуть с меня футболку, но я схватилась за подол и покачала головой.

— Ты не заслужил сисек.

Леон надулся, а я сдержала смех, и он внезапно опустился вниз, закинув мои ноги себе на плечи и опустив голову между моих бедер.

— Я дам тебе шесть оргазмов, а потом потребую сиськи, — предупредил он, и прежде чем я успела ответить, его рот опустился на мой клитор, заставив меня забыть о том, что я собиралась сказать.

***

На следующее утро мой чертов будильник разбудил меня раньше, чем я хотела, и я с трудом выкатилась из объятий Леона, схватила свой Атлас и сузила глаза на напоминание, мигающее на экране. Чертова консультация. Оставалось только надеяться, что этот новый парень не окажется таким же мудаком, как Найтшейд. И что он не был гребаной Сиреной.

Мой гороскоп был готов и ждал меня, поэтому я быстро нажала на него, гадая, даст ли он мне хоть какое-то представление о том, как пройдет этот сеанс.

Доброе утро, Весы.

Звезды рассказали о вашем дне!

Сегодняшний день может начаться неудачно, поскольку Марс приближается к вашей карте, но если вы останетесь верны себе, то на горизонте вас могут ждать приятные сюрпризы. Козерог может шокировать вас сегодня, и, как всегда, в вашем углу будет Лев, который будет подбадривать вас со стороны во всем, что вы делаете.

Не особо полезно.

Я раздраженно вздохнула, оставив Леона спать, и стала собираться, натягивая тонкое платье, подходящее для жаркой погоды, и проводя щеткой по своим коротким волосам. Я посмотрела в зеркало и накрасила губы кроваво-красной помадой, чтобы отвлечь внимание от мешков под глазами. Прошлой ночью я снова не спала, беспокоясь о других своих Королях. Даже после того, как Леон помог мне забыть о чувстве вины за то, что я якобы предала свои родственные узы, желая их всех, я все еще не приблизилась к тому, чтобы наладить отношения с ними. Особенно с Райдером и Габриэлем. То, что Леон был согласен с идеей, что они будут со мной, еще не означало, что они захотят этого. Я должна была попытаться убедить их, что они мне нужны так же сильно, как и Леон, но с серебряными кольцами в глазах, дразнящими их, я знала, что это не будет простой задачей.

Я вздохнула и с бешеной скоростью выбежала из комнаты, пересекла кампус и добежала до офиса, который раньше принадлежал Найтшейд.

Когда я оказалась в коридоре, дверь была открыта, а Райдер стоял внутри комнаты с человеком, которого я приняла за мистера Плуто.

Они не заметили моего быстрого появления, и мои глаза расширились, когда Райдер швырнул ему толстый свиток аур.

— Упс, похоже, я не должна была этого видеть, — поддразнила я, и они оба обернулись, чтобы посмотреть на меня.

Райдер фыркнул, как будто был раздражен, а затем пожал плечами. — Я доверяю тебе держать язык за зубами, — сказал он, а затем снова обратился к мистеру Плуто. — У вас есть записи Найтшейд обо мне?

— Э-э-э, да. У меня еще не было возможности просмотреть их, но…

— Хорошо. Не надо. Отправь их мне, потом удали и выдумай любую чушь, чтобы поставить галочку в нужных графах для своих собственных заметок. В следующем месяце ты получишь столько же, если никто не узнает о твоем дерьме. Мне не нужно говорить тебе, что случится, если ты решишь проболтаться об этом.

— Нет проблем, мистер Драконис, — поспешно согласился мистер Плуто. — До встречи.

Райдер буркнул неопределенное согласие и двинулся к выходу из комнаты. Я закусила нижнюю губу, когда поняла, что увидела. Он только что купил себе дорогу из этих гребаных сессий. Я попыталась прикинуть, сколько денег было в пачке банкнот, когда мистер Плуто засовывал ее в карман, и быстро определила, что денег, оставшихся у меня после работы с Киплингами, мне не хватит. Нет. Я застряну с этими занятиями, если он не сочтет нужным выписать меня и согласиться с тем, что они мне больше не нужны.

Я отошла в сторону, когда Райдер подошел ко мне, его взгляд остановился поверх моей головы, и он снова стал игнорировать мое существование.

Меня пронзило чувство отторжения, и он бросил на меня взгляд, который говорил о том, что он это почувствовал, прежде чем выйти за дверь.

— Входите, мисс Каллисто, — сказал мистер Плуто, подавшись вперед, чтобы пожать мне руку. — Приятно познакомиться.

В тот момент, когда его кожа соприкоснулась с моей, я почувствовала прилив его силы, когда он попытался уловить мои эмоции, и я резко отдернула руку, издав шипение, за которым последовало чувство ужаса, когда я поняла, что вернулась к старому дерьму.

— Вы Сирена, — сказала я прямо, и он признательно улыбнулся.

— Это довольно распространенная профессия среди моего Ордена, — объяснил он, пожав плечами, как будто это ничего не меняет.

— И я полагаю, это означает, что вы будете использовать свои способности, чтобы вытягивать секреты из моих уст, независимо от того, как я к этому отношусь, как чертов насильник разума, — пробормотала я, скрывая стук своего сердца демонстрацией бравады. Мне не было смысла бояться, что этот парень будет похож на Найтшейд, но после того, как я терпела все ее дерьмо в прошлом году, я очень надеялась, что теперь мне не придется иметь дело с этим.

— Я обещаю, что это не…

— Здесь, — рявкнул Райдер из дверного проема, и я повернулась, чтобы посмотреть на него, не понимая, что он там притаился. У него в кулаке был еще один рулон аур, и он бросил его Плуто, щелкнув запястьем. — Это за нее. Она тоже не должна терпеть это дерьмо.

Он повернулся, чтобы уйти, но я окликнула его, чтобы он подождал, выхватив рулон денег из рук Плуто и выбежав в коридор, чтобы помешать ему убежать от меня.

— Спасибо за предложение, но мне не нужны подачки, — сказала я, мои мысли все еще вихрились, когда я протягивала ему деньги.

Губы Райдера подергивались от того, что, я могла бы поклясться, было забавой, но, возможно, это было просто раздражение, когда его пальцы сжались вокруг денег.

— Я и не собирался предлагать их просто так, — ответил он. — Ты можешь выполнить для меня работу, чтобы заплатить за это. Или заплатить мне своими собственными деньгами, когда заработаешь их у Киплингов. Или ты слишком упряма, чтобы принять от меня большую сумму денег?

Мои губы разошлись в протесте, который никак не хотел покидать их, пока я смотрела в его глаза, и, наконец, я кивнула. Райдер выдавил из себя то, что могло бы быть смехом, и снова бросил деньги мистеру Плуто.

— То же самое касается и ее, перешлите ей записи Найтшейд, а потом удалите. Если ты прочтешь хоть что-нибудь, что эта сучка написала о ком-то из нас, Братство разорвет тебя на десять частей к концу недели.

Райдер повернулся и пошел прочь, больше не глядя на меня, а я осталась стоять на месте с таким количеством вещей, которые я хотела ему сказать, что не могла даже придумать, с чего начать.

— Дай мне знать об этой работе, — сказала я ему вслед.

— Узнаешь, когда узнаешь, детка, — ответил он, не оборачиваясь.

Я могла сказать, что он все еще не готов говорить со мной, поэтому я отпустила его, но уголок моих губ растянулся в улыбке, когда Плуто закрыл дверь и я осталась здесь одна. Райдер ни хрена ни для кого не делал, если сам этого не хотел, а это означало, что он хотел вытащить меня с этих гребаных сеансов. Поскольку лично для него в этом не было никакой выгоды, единственной возможной причиной этого было то, что он заботился обо мне. И теперь, когда он раскрыл свои карты, я как никогда была полна решимости вернуть его. 

12. Гарет

Девять месяцев до метеоритного дождя Солярид…

Данте знал, что я в большом долгу перед ним. И я подозревал, что он собирается воспользоваться услугой со дня на день. Он наблюдал за мной через кафейтерий, пока я болтал со своими друзьями и притворно смеялся, когда все остальные смеялись. Я не знал, было ли то, что только что сказал Харви, смешным или нет, потому что не мог сосредоточиться, чтобы расслышать это.

Данте дернул головой, приглашая меня присоединиться к нему, и я вынырнул из ступора, повернулся к Синди Лу и поцеловал ее в губы. — Я скоро вернусь.

— Хорошо, милый, — она улыбнулась, и я задержался еще на секунду, обнимая ее, вдыхая сладкий аромат ее кожи. Затем я поднялся и пошел прочь.

Я был очень благодарен Данте за то, что он спас мою блестящую задницу от Райдера. Но в этой жизни ничто не доставалось даром. Я должен был отплатить ему. И, похоже, пришло время сделать это.

Данте поднялся со своего места раньше, чем я успел дойти до стола Оскура, и вышел прямо из двойных дверей, а я поспешил за ним. Когда я вышел на улицу, Данте уже был на полпути по дорожке, и я нахмурился, ускоряя шаг, чтобы догнать его.

Он повел меня через кампус, пока я рысью пытался догнать его, и когда я свернул за следующий угол и оказался перед Мертвым Сараем, его уже не было.

Черт.

Меня внезапно сбили с ног, и хныканье захлебнулось в моем горле, когда Данте поднял меня на порыве воздуха и опустил рядом с собой. На вершине чертового Мертвого Сарая.

Он создал вокруг нас глушащий пузырь и нахмурился.

— Посмотри вниз, cavallo. Что ты видишь? — он указал на заднюю часть сарая, и мое сердце заколотилось, когда я подошел к краю и заглянул вниз.

Лоренцо был там среди горстки других Блейзеров, все они смеялись и катались по земле.

— Трава похожа на маленькие, маленькие деревья, — размышлял Лоренцо, глядя на стебли под собой, а затем наклонился и вгрызся в землю, прожевав полный рот грязи. Во имя звезд.

Данте дернул меня за воротник и посмотрел на меня. — Он никогда не сможет вернуться в Клан, если не избавится от этой привычки. Как часто он занимается этим дерьмом?

— Я… э… — я бросил на него виноватый взгляд. Было невозможно постоянно следить за Лоренцо, и всякий раз, когда я видел его трезвым, он был дерганным и явно готовился к следующему приему. Я не знал, как справиться с его зависимостью к наркотикам. Я вздохнул, опустив плечи. — Киллблейз вызывает такое сильное привыкание, что я не могу остановить его от этого. И даже если бы я это сделал, он бы сошел с ума. Я слышал, что Блейзеры, которых отрезают от него, могут умереть, если не делать это медленно.

Данте сел на крышу, и я опустился рядом с ним, изучая его выражение лица, пока вокруг него в воздухе потрескивало электричество.

— Значит, его нужно отучить от этого, — задумчиво сказал он, глядя на меня с ухмылкой. — Так что я просто отключу его от дилеров и сделаю так, что ты будешь единственным, от кого он сможет получать Киллблейз, — он похлопал меня по плечу, и я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица.

— От меня?

— Да, я попрошу Киплингов достать тебе наркотик и убедиться, что он больше не сможет нигде его купить. Они могут обработать его амброй, чтобы ослабить, и медленно, понемногу, по мере того, как мы будем снижать дозу Киллблейза, мы сломаем его зависимость.

— Не знаю, Данте… Я не хочу быть наркодилером, — я вздрогнул, когда его электрическая аура ударила меня по затылку.

— Это будет всего лишь Лоренцо, я же не прошу тебя организовать наркоторговлю, cavallo. И это будет ради его блага. Можешь считать себя ангелом-хранителем Лоренцо, — он взял меня под руку и заговорил мне на ухо. — Ты лучший шанс, который у него есть. Ты нужен мне.

Я кивнул, испустив тяжелый вздох, когда понял, что у меня нет выбора. В конце концов, он спас меня от насильственной смерти от рук Райдера. И я полагал, что он постоянно спасает меня от этого, просто будучи моим другом с тех пор.

— Я не могу просить Клан помочь с этим. Это должно быть секретом, — серьезно сказал Данте, повернувшись ко мне и нахмурившись. — Я сделаю так, чтобы это стоило твоих усилий, amico mio. Может, я и не близок с моим кузеном, но он был частью моей стаи. Я должен защитить тех, кто его любит, от той судьбы, к которой он идет, — он потрепал меня по волосам, и я слегка улыбнулся. Иногда я видел, как между мной и Данте зарождается настоящая дружба. Но это было в другой жизни. В которой мне не нужно было тайно работать, чтобы каждый месяц выплачивать долг Старушке Сэл, в которой я не планировал сбежать с Эллой и увезти ее как можно дальше от этого города.

Может быть, я буду скучать по нему, когда уеду. Но потом я вспомнил, что теперь я официально являюсь наркодилером Короля Клана Оскура, и я сомневался, что мне будет чего-то не хватать в этой жизни. Я не мог дождаться, когда смогу жить без постоянного оглядывания через плечо, без постоянного сердцебиения и сна, ускользающего от меня каждую ночь. Нет, когда все это закончится, я никогда не оглянусь назад. Я буду смотреть только в будущее, где мы с Эллой сможем сами определять свою судьбу. И нам больше никогда не придется ни перед кем отчитываться.

***

Я лежал в своей кровати с Синди Лу, простыня висела по краям, чтобы никто не мог заглянуть внутрь, и пузырь с глушителем был на месте. Не то чтобы это помешало раскачиванию кровати и бормотанию проклятий Эми с койки выше.

Моя вина.

Я прижался к Синди, не желая вставать с кровати и цепляясь за этот момент. С ней все было не так уж плохо. Стресс, в котором я находился, улетучивался, и я мог просто наслаждаться покоем в ее объятиях. А поскольку мне регулярно требовалось отвлечься от бушующей бури, которой была моя жизнь, я был более чем рад спрятаться с ней в постели на столько, на сколько это было возможно.

Япровел рукой по гладкой поверхности ее обнаженной спины, и она удовлетворенно вздохнула, рисуя круги на моей груди. Ее черные волосы водопадом падали вокруг нас, от нее исходил аромат масла ши и меда, помогая мне хоть немного расслабиться.

— Ты планируешь присоединиться к Оскурам? — спросила она, потянувшись вверх, чтобы поцеловать меня в шею.

— Нет, почему ты об этом спрашиваешь? — спросил я, затаив дыхание, когда ее рука просунулась под простыни и обвилась вокруг моего члена.

— Ты всегда привлекаешь внимание, когда Данте смотрит в твою сторону.

— Это у него такой аффект — он лидер Клана Оскура, — фыркнул я.

— Да, — вздохнула она, проводя языком по моему уху. — Он плохой фейри. Ты когда-нибудь фантазировал о том, каково — возглавлять такой Клан? Быть Драконом, который может съесть кого-то целиком?

— Эм… — она начала надрачивать мой член, а я пытался сосредоточиться на этом вопросе.

— Как насчет того, чтобы немного поиграть в ролевые игры? — она вскинула бровь, наклоняясь ко мне и целуя уголок моего рта. — Ты можешь притвориться большим страшным Драконом, а я буду маленьким плохим Кентавром, которого он должен наказать.

— А разве это обязательно? — я обхватил ее задницу, пытаясь притянуть к себе, но она сопротивлялась, дуясь на меня.

— Это будет весело, — подтолкнула она. — Ты будешь сверху.

— Ах… хорошо, — я двинулся, чтобы встать, и она опустилась на мое место, перекатившись на спину.

Я хмуро смотрел на нее, когда она подняла свою задницу и заскулила, как будто я собирался сделать ей больно. Это было чертовски странно, но она выглядела чертовски сексуально, так что, возможно, я мог бы подыграть ей.

— У тебя будут большие проблемы, — попытался я и ужасно провалился в попытке показаться страшным.

— Может, попробуй говорить с фаэтанским акцентом, — предложила Синди, извиваясь на простынях. — И прижми меня к себе.

— Хорошо… — я старался не обращать внимания на то, как мне было неловко, и сосредоточиться на том, как сильно я хотел Синди, особенно когда она так извивалась и манила меня. Я мог бы попробовать доминировать над ней, подумал я. Я взял ее за руки и резко дернул их за спину.

Она вскрикнула, и я тут же отпустил ее. — Черт, ты в порядке? — спросил я.

— Не останавливайся! — потребовала она, и у меня вырвался тревожный скулеж, когда я поспешил снова схватить ее запястья и зафиксировать у основания позвоночника. — Сделай этот голос.

Клянусь звездами, на что я только не пойду, чтобы трахнуться.

— У тебя проблемы, bella, — я озвучил свой преувеличенный акцент, который определенно граничил с оскорблением, но Синди издала стон, который сказал, что ей это нравится, так что к черту. — Тебе лучше принять мое наказание, или я… накажу тебя еще больше.

— Оооо, как ты накажешь меня, Дракон Альфа? — задыхалась она, когда я упирался своим твердым членом в ее задницу.

— Моим большим… оружием. Во имя солнца, почему я такой дерьмовый в этом?

— Ооо, как это? Опиши это, — умоляла она, потираясь задом об меня и заставляя меня стонать.

— Это… большой… — она возбужденно стонала. — …толстый… — задыхалась. — …масштабный… — она невнятно пробормотала в подушку. — …Драконий член… — Черт, казалось, что все идет к лучшему.

— Да! — закричала она, и я начал трахать ее, пока она кричала. Я схватил ее за волосы и прижал к себе, пока она умоляла меня рычать, как Дракон — что я и сделал. Она кончила быстрее и сильнее, чем когда-либо прежде, и я последовал за ней в блаженство, пока она сжималась вокруг меня.

— О, Данте, — задыхалась она, и мои брови плотно сошлись, когда эффект от моего оргазма прошел. Я перевернул ее под собой и нахмурился.

— Ты ведь на самом деле не хочешь Данте? — мое сердце сжалось, и она быстро покачала головой, притягивая меня к себе для поцелуя.

— Это всего лишь ролевая игра, глупышка, в следующий раз мы сможем разыграть твою фантазию, — сказала она.

— Моя фантазия — ты, — пробормотал я, надувшись, как маленькая сучка, когда понял, что она фантазирует о ком-то, кто совсем не похож на меня.

Она шлепнула меня по груди, а затем схватила свое нижнее белье и натянула. — Не будь угрюмым, Гарет. Это всего лишь небольшое развлечение.

— Хорошо, — пробормотал я, когда она натянула платье и выскользнула из-под простыни. Должно быть, уже почти наступило время обеда, а поскольку была суббота, я надеялся провести с ней остаток дня.

Я натянул боксеры и последовал за ней из кровати, обнаружив, что мои соседи по комнате отсутствуют. Эми, должно быть, надоело, что ее кровать раскачивается, как лодка во время шторма.

Синди чмокнула меня в губы и оказалась у двери еще до того, как я успел засунуть одну ногу в джинсы.

— Увидимся позже! — позвала она и исчезла прежде, чем я успел попросить ее пообедать со мной. Отлично.

Я не стал надевать джинсы, решив вместо этого принять душ, и взял из шкафа свежую одежду и полотенце, прежде чем отправиться в коридор.

Когда я помылся и оделся, я спустился вниз, мой желудок урчал от желания поесть. Утром я нагулял аппетит, и я был не против перекусить и посидеть на Дьявольском Холме, просматривая игру Блюшайн на своем Атласе. По мне, так это было блаженством. Но, видимо, это было только в моих мечтах, потому что Лоренцо бросился ко мне по тропинке, выскочив из кустов.

Он схватил меня за руки, его пальцы впились в меня. По его налитым кровью глазам и маниакальному выражению лица я понял, что он был под кайфом, как Гарпия на восходящем потоке. Я делал все, как сказал Данте, давая ему постоянную порцию наркотиков в течение последних нескольких недель, пока Киплинги следили за тем, чтобы доза медленно разбавлялась. Но, клянусь, это только делало его более неустойчивым.

— Мне нужен еще один удар, — умолял он. — Я падаю, падаю, падаю. Я сейчас разобьюсь. Не заставляй меня разбиться, Гарет, — он упал на колени, обняв мои ноги, и я отпихнул его, отступая назад и создавая вокруг нас заглушающий пузырь. Учителей поблизости не было, но сейчас был полдень, и я не хотел, чтобы меня застали с Блейзером, стоящим передо мной на коленях и причитающим о получении очередной дозы.

— Сегодня тебе больше нельзя. Вчера у тебя было две пробирки, — с шипением сказал я, схватил его за воротник и оттащил с тропинки за куст.

— Все пропало. Ушло к звездам, к луне, к маленьким пикси, живущим в радуге. Эти маленькие ублюдки. Они забрали его себе, — он дико рассмеялся, а потом начал всхлипывать. — Я ненавижу, когда оно уходит. Тогда все становится темным и серым. Нет никакого цвета, Гарет. Это даже не черный цвет, просто ничего, ничего, ничего! — он сжал мою рубашку в кулак, тряся меня, и с моих волос посыпались блестки. Он провел пальцем по блесткам, которые попали мне на плечо, и смахнул их. — Ооо, ты создан из этого, ты создан из Киллблейза, — он подался вперед, чтобы попытаться слизать с меня блеск, его темные волосы упали на его отчаянные глаза. Я с рычанием оттолкнул его назад, и он потерял опору, упав на задницу. — Пожалуйста! — закричал он. — Я должен пойти и увидеть его сегодня, и я не смогу сосредоточиться без этого. Пожалуйста, Гарет.

— Увидеть кого? — я нахмурился, когда он начал кататься по траве, пинаясь ногами, как ребенок.

— Его! И человека с силой!

— Какой силой? — потребовал я.

— Силой вуду.

— Вуду? — нахмурился я.

— Да! — он смеялся как сумасшедший, вырывая стебли травы пальцами, а потом смотрел на них, держа над головой. — Я убил их! А-а-а! — он попытался заново посадить траву, и я вздохнул, проведя рукой по волосам.

— Может, тебе стоит вернуться в мою комнату? Мы могли бы расслабиться, вместе посмотреть игру Блюшайна? — это был не самый лучший мой день, но, возможно, когда Лоренцо успокоится, он сможет снова вести себя нормально.

— Нет. Я лучше пойду. Я очень опаздываю на важное мероприятие. Черной Карте не понравится, если я опоздаю, — сказал Лоренцо, внезапно приняв озабоченный вид.

— Черная Карта? — переспросил я, уверенный, что он опять несет какую-то чушь, но он серьезно кивнул.

— Я потерял свою семью, поэтому у меня появилась новая. Они мало разговаривают, но позволяют мне сидеть с ними. Это мило. Они хорошие, — он кивнул несколько раз, и мое нутро сжалось в узел.

— Ты присоединился к ним? — спросил я. Насколько я мог судить, Карты были ничем иным, как кучкой чудаков из секты, и это было последнее место, где Лоренцо собирался держаться подальше от неприятностей.

— Да. Пришлось кое-что сделать. Странные вещи. Но теперь они мои друзья. Приятно иметь друзей, — он начал пускать слюни. Что подтверждало, что эту ситуацию точно нельзя было игнорировать.

Я достал свой Атлас, надеясь, что Данте не будет возражать, если я позвоню ему по этому поводу. Я не знал, что еще делать. Отучить его от этой штуки не получалось.

Я поднес его к уху, и через несколько гудков Данте ответил. — Cavallo?

— У нас проблема с Лоренцо, — я сказал ему, где нахожусь, и вскоре повесил трубку, сморщив нос, когда Лоренцо нашел жабу под кустом и начал ее лизать. Маленькое существо яростно моргало, как будто было слегка обижено, но не отпрыгивало.

— Лоренцо, я не думаю, что тебе стоит ее лизать, она может быть ядовитой.

— Но это к удаче. Лизни сегодня жабу, и твои проблемы уйдут, — Лоренцо вдруг начал задыхаться, и жаба отпрыгнула в сторону, а парень перекатился на спину и забился в судорогах на траве.

Что за дерьмо.

Я в тревоге опустился на землю, прижимая руки к его горлу и позволяя целительной магии омывать мое тело, соединяясь с его магической силой и побуждая ее работать против яда. Позади меня раздались тяжелые шаги, и лицо Лоренцо вернулось к нормальному цвету, как раз когда появился Данте, помогая мне и Лоренцо подняться на ноги.

— Кузен! — Лоренцо бросился на него, обхватив Данте руками и крепко прижавшись к нему.

Данте на секунду обнял его, тяжело вздохнул и провел рукой по волосам, прежде чем отпихнуть.

— Прогуляйся, Лоренцо, — приказал он, и его кузен склонил голову, прежде чем убежать с болезненным хныканьем в горле.

Данте повернулся ко мне, положил руку мне на плечо, выражение его лица было серьезным. — Что случилось?

— Лоренцо плохо справляется с Киллблейзом. Он в отчаянии. И… ну, он сказал, что присоединился к Черной Карте.

— Dalle stelle, — вздохнул он, потирая глаза, когда на мгновение задумался над этим.

— Может быть, ему пора получить помощь. Может быть, консультанта? — сказал я.

— Он уже встречается с Найтшейд дважды в неделю, и это явно ничего не меняет, — прорычал Данте. — Нет, ему нужен защитник. Я хочу, чтобы ты присматривал за ним, cavallo.

— Я? Я уже слежу за ним. Я делаю все, что в моих силах.

— Я знаю, amico mio, но всегда можно сделать больше. Мне нужно, чтобы ты присоединился к Черной Карте…

— Нет, — сразу же сказал я, в горле у меня клокотало. Карты были чудаками, причем опасными чудаками. В последнее время в городе часто пропадали люди, и ходили слухи, что это связано с тем странным культом. Я не хотел иметь с ними ничего общего.

— Я буду платить тебе тысячу в месяц, — предложил Данте. — Это просто чтобы присматривать за ним. Вот и все. Я поговорю с Киплингами о его дозе, может быть, мы слишком быстро снизили ее… — он замялся, выглядя обеспокоенным.

Я стоял, уставившись на него, в шоке от того, что он только что сказал. Тысяча в месяц? Это все, что мне нужно, в сочетании с тем, что я получаю от Габриэля Нокса. Я бы точно смог вывезти Эллу из Алестрии, и мне не пришлось бы так ужасаться каждый раз, когда наступал конец месяца и мне не хватало денег. Если бы я просто смирился и присоединился к этим чудакам-культистам, то в конце года мог бы без проблем улететь с сестрой в закат. И ради этого я готов на все. Даже вступить в Черную Карту. 

13. Данте

Я стоял в душе, смывая день со своей плоти и думая об Элис. Снова. Она всегда ждала на краю моего сознания, и всякий раз, когда я терял внимание, она была там. La ragazza che brillava più luminosa delle stelle (п.п. Девушка, что сияет ярче, чем звезды).

Электричество потрескивало на моей коже, и я выключил воду, пока не ударило током того, кто был в соседней кабинке. На днях я точно так же поступил с Юджином, и не совсем случайно. Эта крыса сожрала половину моих чертовых носков с тех пор, как переехал в мою комнату, и даже не соизволил съесть парные, оставив меня с кучей чертовски неподходящих. У меня было ощущение, что он принялся и за мои боксеры, потому что одни из моих любимых таинственным образом пропали. Я также слышал, как он злорадно рассказывал какой-то другой крысе в библиотеке о своем лучшем материале для гнезда. Маленький хитрец.

Я схватил полотенце и вытерся, прежде чем повязать его на талию. Затем направился обратно по коридору в свою комнату, удостоившись нескольких благодарных взглядов от девушек, отправляющихся на ночь в туфлях на высоких каблуках и обтягивающих платьях. Я даже не потрудился их рассмотреть. Никто из них не был Элис. И, возможно, я еще не был готов к тому, чтобы попытаться уйти от нее.

Несмотря на то, что сказал мне Леон, я все еще чувствовал себя виноватым за то, что присоединился к ним после их вступления в связь. Я должен был изо всех сил стараться разорвать эту связь, которую я чувствовал к ней, но какая-то часть меня не хотела отпускать ее. Часть, которая была такой же большой, как само солнце, и горела так же жарко.

Был вечер пятницы, и многие студенты собирались в город на вечеринку. В этом семестре я не присоединялся к своей стае в Призраке Оскура, и я знал, что им меня не хватает. Но даже полет с ними под луной не приносил мне той радости, которую приносила когда-то.

Я вошел в свою комнату, и Юджин громко пискнул на своей койке, свернувшись калачиком и подталкивая под себя куски материала.

— Che cazzo (п.п. какого хуя), Юджин? — прорычал я. — Что ты прячешь?

Я скучал по Элис, спящей надо мной. Мне даже иногда не хватало холодного взгляда Габриэля и ударов крыльями по лицу, но я никогда в этом не признаюсь. Теперь я остался здесь с Лейни, которая всегда была в коконе из простыней, читая книгу за книгой, и Юджином, который чуть не обделывался каждый раз, когда видел меня. Я уже начал подумывать о том, чтобы пойти по пути Райдера и выгнать их из этой комнаты, чтобы у меня был хоть какой-то покой. Я бы пошел спать со своей стаей, если бы не ненавидел, когда на меня по ночам набрасываются двадцать Волков. Это было бы не так плохо, если бы они все не хотели спать на мне, но так как я был Альфой, они были слишком навязчивы, чтобы я мог спокойно дышать.

Я направился к Юджину на койке над моей, и он опустил голову, свернувшись калачиком над тем, что он прятал. Вокруг него были разбросаны клочья материала, и он пискнул в тревоге, когда я приложил руку к его спине.

Я ударил его током, чтобы заставить его двигаться, и он с испуганным визгом сместился, исчезнув в складках джинсов, как маленькая белая крыса. Я сдвинул джинсы и его рубашку в сторону, обнаружив наполовину построенное гнездо, полностью состоящее из моих боксеров.

— Юджин! — прорычал я, и он спрыгнул с кровати в стиле камикадзе.

Я развернулся, когда он скрылся под койкой Лейни, и с рычанием опустился на колени, посылая за ним заряд электричества.

Дверь открылась, и он вылетел из нее прежде, чем я успел нанести ему удар, и я выругался на фаэтанском, когда Габриэль вошел в одном полотенцем на талии, с его татуированной груди капала вода. Почему я думал, что соскучился по этому stronzo?

— Почему ты ползаешь по полу? — спросил он, проходя мимо меня так, что его полотенце задело мою голову. Я поднялся на ноги и зарычал, указывая в ответ на свое уничтоженное нижнее белье на кровати Юджина.

Габриэль посмотрел на него, затем из его груди вырвался смех. — Вот маленький засранец.

— Да, — я протиснулся мимо него к шкафу, открыл ящик, в котором обычно хранились мои боксеры, и охнул, обнаружив, что он пуст. — Он забрал их все. Я поджарю его, когда увижу в следующий раз.

— Вот, — Габриэль бросил мне пару своих, и они ударили меня по лицу. Я открыл рот, чтобы отказаться, но он продолжил. — Они новые.

— О. Ну… grazie.

— Не за что, — он сбросил полотенце и натянул пару тренировочных штанов, оставив грудь обнаженной, после чего взял сверток с одеждой в руки и повернулся к окну.

— Тебе не обязательно спать там, понимаешь? — сказал я, прежде чем смог остановить себя, взглянув на него через плечо.

Он открыл окно и нахмурился, глядя на меня. — И ты не обязан спать в комнате с крысой, которая ест твое нижнее белье. Но ты должен, — его крылья вырвались из спины, и он взлетел, оставив меня с порывами ветра вокруг меня.

Я щелкнул пальцами, захлопывая окно с помощью воздушной магии, и во мне поднялся рык.

Я знал, что мне не нужно оставаться в этой ситуации, я мог бы силой вытащить Юджина за его задницу. И Лейни тоже, если бы я действительно хотел. Но я видел их с Элис. Она заботилась о них. Они были ее друзьями. И если быть честным, я не хотел закрывать еще одну дверь перед лицом Юджина. Возможно, парню и не хватало инстинктов фейри настолько, чтобы заставлять мои внутренности сжиматься иногда, но он также не заслуживал того, чтобы я относился к нему, как к ничтожеству. Каждый был кем-то. И, возможно, я привык защищать тех, кто меня окружает.

Не успев натянуть одежду, как мой Атлас зазвонил. Опустившись на койку и натянув простыню для уединения, я создал вокруг себя заглушающий пузырь и ответил на звонок.

— Dolce Drago, — вздохнула мама, и я понял, что что-то не так. Мой позвоночник выпрямился, а сердце заколотилось.

— Что случилось, мама? — взмолился я, опасаясь самого худшего. Что Феликс пробрался в дом, напал на мою семью, ранил моих братьев и сестер. Ранил Розу.

— Ты должен вернуться домой. Феликс ворвался в дом твоей тети Зеты буквально в последний момент. Она погибла в схватке, и он забрал ее четырех дочерей. Теперь ее муж должен подчиняться его требованиям, он не отвечает на мои звонки. Он не позволит, чтобы что-то, угрожало бы жизням его bambine (п.п. детей).

— Что? — я зарычал, мои поджилки поднялись, когда я обдумал это. Тетя Зета даже не была активным членом банды, она жила на окраине Алестрии. Я предложил послать к ней еще Волков для защиты, но она отказалась.

— Вернись домой, — умоляла она, и я мгновенно поднялся на ноги.

— Я иду, мама, — сказал я и повесил трубку, засунув Атлас под подушку и наложив на него заклинание сокрытия, чтобы не подпускать к нему любопытных соседей. Затем я сбросил боксеры, распахнул окно и выпрыгнул наружу, бесконечно долго падая, прежде чем переключиться в форму Дракона.

Я с ревом взмыл в небо, когда над головой пронеслись грозовые тучи и в них сверкнула молния. Моя ярость выплескивалась за пределы моей плоти, и скоро об этом узнает вся академия.

Я пронесся над территорией академии и устремился к горизонту, пролетая над городом и устремляясь к сельской местности вдалеке. Вскоре я приблизился к виноградникам моей семьи и пролетел сквозь несколько магических барьеров, которые узнали меня и позволили пройти, когда я добрался до дома и приземлился перед ним с оглушительным грохотом.

Я сместился, трусцой взбежал по ступенькам на крыльцо и толкнул дверь. Мои братья и сестры прибежали, завывая и возбужденно тявкая. Мама протиснулась сквозь них, протягивая мне пару тренировочных штанов, и я быстро надел их, прежде чем обнять ее. Мне было приятно снова быть рядом с моей стаей, моей семьей, это напоминало мне, что они все еще в безопасности, но то же самое нельзя было сказать о моей тете Зете и ее четырех дочерях. Не имело значения, что мы не были близки. Я всегда буду рядом со своей кровью, независимо от того, были ли мы дальними родственниками или нет.

— О, Dolce Drago, я так рада тебя видеть. Проходи в гостиную, тебя ждет ужин.

Я последовал за мамой через весь дом, а мои братья и сестры шли позади меня, проводя руками по моей спине в знак приветствия. Вскоре я уже сидел на стуле перед тарелкой с едой. Я знал, что мама не станет обсуждать этот инцидент, пока я не наемся до отвала. Я предполагал, что остальные члены моей семьи уже поели, поэтому не терял времени даром, зачерпывая вилкой картофельное пюре.

Я управился с едой в рекордное время, и моя сестра Габриэлла схватила мою тарелку и поспешила с ней на кухню.

Мама вытерла мне губы салфеткой, и я с благодарной улыбкой махнул ей рукой. Когда все собрались за столом я различил Розу, протискивающуюся сквозь толпу, и я понял, что пришло время признать случившееся. Они все смотрели на меня, надеясь, что я смогу дать им утешение, но я не был уверен, что смогу предложить что-то прямо сейчас. Мой гнев затуманивал мою потребность утешить семью, и я был уверен, что он вот-вот выплеснется наружу, когда вокруг меня затрещало электричество.

— Расскажи мне, что именно произошло, мама, — я повернулся к ней, и она подняла подбородок с яростью во взгляде.

— Феликс использовал несколько мощных заклинаний, чтобы пройти через магические барьеры вокруг дома Зеты. Ее смерть была жестокой, и… он оставил послание, — она вздрогнула, доставая что-то из кармана и протягивая мне.

Она передала мне свой Атлас, и я запустил видео, ожидавшее меня на нем, с сердцем, сжимавшимся в горле. Гостиная была залита кровью, стены выкрашены в красный цвет с драматическими вкраплениями, которые доходили до самого потолка. Над разрушенным диваном, который выглядел так, будто его разорвали когтями, висело мрачное облако со словами: «Ваши дети — мои, делайте, что я говорю, или они умрут».

Страх пульсировал по граням моего существа, но я держал его под замком, не позволяя своей семье увидеть, как это меня тревожит. Угроза была ясна. Мужа тети Зеты, Неро, заставили работать на Феликса, иначе этот монстр убьет его дочерей.

Я посмотрел в другой конец комнаты, и мои глаза встретились с глазами Розы. Она смотрела на маму с выражением ужаса, как будто тоже впервые видела это видео. Мама заскулила, а Роза выбежала из комнаты, заставив мое сердце бешено заколотиться. Моя семья завыла, и я вскочил со своего места, проходя мимо них и проводя руками по их головам и плечам, чтобы попытаться успокоить.

— Я не хотела, чтобы она видела зло своего отца, но я не могу хранить секреты от тех, кого люблю, — крикнула вслед мама.

Я трусцой выбежал из комнаты и поймал Розу, вылезающую из ближайшего окна на крыльцо. Я обогнул дверь, решив, что я слишком большой и не смогу уследить за ней, и поспешил на улицу. Я шел по крыльцу, слыша, как она спускается по деревянным рейкам, скорее всего, собираясь нырнуть в виноградник и исчезнуть навсегда. Я ускорил шаг и поймал ее за руку как раз перед тем, как она спрыгнула с края крыльца.

Я развернул ее в своих руках и посмотрел вниз на мою маленькую кузину и ее испуганное выражение лица.

— Этих детей забрал человек, который породил меня, — Роза снова попыталась отстраниться, но я держал ее крепко. — Его кровь течет в моих жилах. Я всегда буду принадлежать ему.

— Никто не будет владеть тобой, piccola lupa. Феликс может быть твоим отцом по крови, но он никогда не заслуживал такого положения. Твое место в этом доме, со мной и остальными членами нашей семьи. Если Феликс хочет вернуть тебя, ему придется пройти через меня, и если он думает, что может сразиться с Драконом, рожденным от Волков, и победить, тогда почему он прячется в тени? Почему он выбирает более легкую добычу?

— Возможно, ты прав, но… это заставляет меня чувствовать себя виноватой, — сказала она, поскуливая в горле. — Как ты думаешь, что он с ними сделает?

— Я не знаю, Роза. Но я знаю, что это не твоя вина, что он чудовище. Феликс сам выбирает свой путь, сам пишет свою судьбу, и в конце концов это приведет к его смерти, — прорычал я. — Я не позволю, чтобы что-то случилось с тобой или остальными членами нашей семьи.

— Возможно, сейчас он не может попасть сюда, но он присоединился к Черной Карте, сколько пройдет времени, прежде чем у него хватит сил противостоять нам, Альфа? Если мы не сделаем что-нибудь в ближайшее время, он проникнет в наш дом и убьет всех, кого мы любим, — ее нижняя губа задрожала, и я протянул руку, проводя большим пальцем по ее щеке. Она была не на грани слез, она была на грани вспышки гнева. Ярость разъедала ее изнутри, как настоящего Альфу. Она хотела пойти против Феликса, она чувствовала необходимость защищать нашу стаю так же остро, как и я, но она все еще была щенком, и моя работа заключалась в том, чтобы защищать ее, а не наоборот.

Однако я не мог отрицать правды в ее словах: рано или поздно Феликс станет достаточно сильным, чтобы противостоять нам, достаточно сильным, чтобы преодолеть наши барьеры, достаточно сильным, чтобы стать настоящей угрозой для тех, кто был мне дорог. С Черной Картой на его стороне, кто знал, как скоро это может произойти?

Нет, мне нужна была помощь. И последние несколько месяцев я размышлял о том, откуда эта помощь может прийти. Правда заключалась в том, что, поскольку Феликс обращал все больше членов моей стаи в свою веру через страх или предательство, а также то, что на его стороне была Карта, это означало, что настанет время, когда он почувствует себя достаточно уверенным, чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Я знал, что мой дядя рад быть скрытным в своей борьбе со мной, поэтому я должен был быть готов, я должен следить за своей спиной при любой возможности, и я должен убедиться, что моя семья никогда не будет уязвима для него.

— Что мы будем делать? — спросила Роза, выскользнув из моих рук и присев на край крыльца.

Я со вздохом опустился рядом с ней, вдыхая вечерний бриз и вбирая звук цикад, стрекочущих среди виноградных лоз. Это место было воплощением покоя. Но если я не защищу его, оно не останется таким. За пределами этого убежища шла война, которая могла выйти из-под контроля, если я не доберусь до Феликса быстро и не пресеку проблему на корню. Меня убивало, что я не могу сделать это в одиночку, и еще больше меня убивало осознание того, кто мне действительно нужен, чтобы помочь мне в этой борьбе.

Я положил руку на плечо Розы, пока мы наблюдали за тем, как светлячки рисуют цветные дорожки над лианами. — Я сделаю все, что потребуется, чтобы мы выиграли эту войну, Роза. Все что потребуется.

***

Я провел вечер пятницы и всю субботу с моей семьей, но в воскресенье вернулся в Академию Авроры, понимая, что откладываю неизбежное. На меня не было похоже избегать проблем, но в этой конкретной ситуации я обдумывал это уже некоторое время. Я смирился с тем, что легче от этого не станет. И, черт возьми, мне нужен был этот stronzo, если я собирался встретиться с Феликсом и обеспечить себе победу. Ради своей семьи, я мог сделать самое меньшее, смирить свою гордость и попросить. Не то чтобы я мог сказать своей стае, что обращаюсь за помощью к Лунным. Dalle stelle, если бы они узнали об этом, они бы полностью потеряли веру в меня. Но Альфы созданы для того, чтобы защищать свою стаю, несмотря ни на что, и я взвесил все варианты. Похитили не только этих четырех девушек. Феликс похищал щенят Оскура по всей Алестрии. Это не могло продолжаться, поэтому я знал, что должен сделать это ради общего блага. Неважно, насколько это было противоречиво, и как сильно это заставляло мою кожу содрогаться.

Я не мог просто подойти к Райдеру Драконису средь бела дня, поэтому я обогнул кампус в форме Ордена, оседлав восходящие потоки в небе, солнечный свет сверкал на моей морской чешуе и согревал меня до глубины души. Некоторое время я наблюдал, как он сидел на трибунах на Лунном газоне и разговаривал с Братством, но в конце концов он оторвался от них и в одиночестве направился через кампус. Я следовал за ним по небу, лениво хлопая крыльями, пока меня обдувал легкий ветерок. Райдер пересек Эмпирейские Поля, стягивая с себя рубашку, и я понял, что он вот-вот сместится.

Я уронил голову и спикировал в сторону леса, прокладывая путь к просеке в глубине леса, достаточно большой, чтобы я мог приземлиться. Мои когти разорвали землю, когда я упал на землю, и я снова перешел в форму фейри. Сегодня я пришел подготовленным, держа в когтях свои треники, не желая вести этот разговор в обнаженном виде.

Я натянул серые штаны и трусцой побежал через деревья к тому месту, где Райдер собирался сбросить джинсы. Я свистнул, чтобы дать ему знать, что я рядом, и он убрал руку с пояса, хмуро глядя в лес. Деревья расступились по воле его силы земли, и он наморщил лоб, увидев, что я стою здесь.

— Нам нужно поговорить, — сказал я, прежде чем он успел начать драку.

Чтобы удивить Короля Лунного Братства, нужно было многое, но я был уверен, что мне это удалось. Его руки были подняты, а лианы вились по земле, готовясь к атаке, но я засунул руки в карманы в знак мира.

Он провел языком по зубам, и я услышал, как пирсинг зацепился за них.

— Поговорить? — пробурчал он, подняв руку, чтобы почесать заросшую щетиной челюсть в замешательстве.

— Это то, что люди делают ртом, stronzo, — поддразнил я, мой позвоночник затрещал от того, что я оказался так близко к своему врагу.

Я никогда не знал, как Райдер отреагирует; именно это делало его таким грозным противником. Он был смертоносен и непредсказуем, и это сочетание делало его достойным того, чтобы снова и снова противостоять мне на поле боя.

Райдер шагнул в лес и ослабил свою магическую хватку на деревьях, так что они медленно сомкнулись друг с другом. На самом деле, они продолжали смыкаться, пока путь за ним не был перекрыт, а тени вокруг нас стали такими густыми, что у меня возникло искушение вызвать фейлайт, чтобы видеть все вокруг. Мне не нравилось находиться в темноте вместе со змеей, но если я буду настороже, он решит, что это засада. Поэтому ради плана мне пришлось раскрыть себя перед ним.

Он прошел мимо меня, углубляясь в лес, и я развернулся, чтобы последовать за ним. Мы шли молча, и я наполовину ожидал, что в любой момент он повернется ко мне, но он этого не сделал. Мы дошли до нейтрального участка земли между Лунной Ямой и Призраком Оскура — небольшого холма, поднимающегося к группе валунов, поросших мхом. Райдер повернулся, прислонившись спиной к одному из них, и я обратил внимание, что в руке у него лезвие, он крутил его между пальцами.

— Говори, — приказал он, и в моем горле раздался рык от его грубого тона.

Я проглотил все остатки своей гордости и сдержался, чтобы не укусить его в ответ, хотя инстинкты призывали меня поставить его на место.

Он вскинул бровь, когда понял это, и нахмурил лоб. — Что случилось? Это из-за Элис? — его голос был наполнен искренней заботой, и я покачал головой, стараясь не обращать внимания на тянущую боль в груди при упоминании ее имени. Эта боль отражалась в его глазах.

Я прочистил горло, решив, что лучше перейти сразу к делу. Я определенно не собирался обсуждать Элис. Особенно когда я не мог игнорировать эту боль в его глазах. Это заставляло меня страдать еще сильнее, а мне это не нравилось. Боль Райдера не представляла для меня никакого интереса, но тогда почему мне захотелось хоть на мгновение прикоснуться к нему?

Он переминался с ноги на ногу, очевидно, чувствуя мою боль, и мне нужно было быстро это исправить.

Я снова прорычал, запустив руку в волосы и устремив взгляд на змея. — Речь идет о Феликсе. Его сила растет, теперь Черная Карта на его стороне.

— И что? — незаинтересованно спросил Райдер.

— И… — я стиснул зубы, начиная сомневаться в правильности этого решения. Но Феликс был и его врагом, так что объединение в группу имело какой-то нездоровый смысл. С другой стороны, Райдер мог просто позволить мне и Феликсу сражаться за первенство и разобраться с победителем позже. Эта война внутри моего Клана была ему только на руку. Или я, или Феликс умрем в этой схватке, и тогда у Райдера останется только один из нас. Но потом… я уже сотни раз прокручивал в голове этот спор. И я всегда возвращался к одному и тому же вопросу. Райдер пощадил мою жизнь в «Черной Дыре». Он отказал Феликсу в просьбе убить меня, и это должно было что-то значить.

Я стоял на коленях, лишенный магии, истекающий кровью, настолько близко к смерти, что ему достаточно было произнести одно заклинание, и со мной было бы покончено. Но он оставил меня в живых. И как бы это меня ни смущало, это также означало, что мы теперь как-то связаны. Было что-то, что остановило его руку в тот день, даже если это была только Элис или его решение охотиться на Феликса в тот момент. Но в моей голове звучал тихий голос, о котором я никогда никому не расскажу, который говорил мне верить в него. Это была причина, по которой сейчас я стоял здесь. Мои инстинкты никогда не подводили меня, но я сражался с собой за это решение, борясь с этим голосом. Пока, наконец, я не был вынужден прислушаться к нему.

Райдер уже преследовал Феликса, и мой дядя-stronzo все еще был его врагом, так что, возможно, он сделает это снова.

— Мне нужна твоя помощь, — было почти невозможно вытащить эти слова из горла, но я произнес их ради мамы, ради Розы, ради моих братьев и сестер и ради всех, кого я любил.

Райдер долго смотрел на меня, а затем откинул голову назад, холодно рассмеявшись.

Я уставился на него, вынимая руки из карманов и сжимая в кулаки.

— Нет, — просто сказал Райдер.

— И это все? — я зарычал, электричество заискрилось в воздухе вокруг меня. — Ты знаешь, что он — проблема, которая больше, чем я или любая война между нами, Райдер. Он — угроза для Алестрии.

— Это не моя проблема, Инферно. Хотя мне забавно наблюдать за тем, как ты умоляешь, — он двинулся вперед, чтобы пройти мимо меня, и я поймал его руку, моя хватка была железной.

— Он забирает детей из их семей, и только звезды знают, что он с ними делает.

Райдер встретил мой взгляд, его глаза превратились в рептильные щели. Его челюсть напряглась, когда он уставился на меня, впитывая эти слова.

— Он — un mostro, — с ненавистью в голосе прорычал я. — Монстр.

— Мы все монстры для кого-то, — мрачно сказал он. — Феликс твой, Мариэлла моя. Отдай ее мне и…

— Я бы так и сделал, если бы знал, где она, — серьезно сказал я, не моргая, чтобы он мог увидеть правду в моих глазах.

В его груди раздался сильный хрип, и он выдернул свою руку из моей хватки. — Похоже, тебе нечего предложить в обмен на мою помощь.

Он снова начал идти, и я обернулся, чтобы посмотреть, как он уходит, ярость когтями впилась в мою грудь. — Пошел ты, serpente, — выплюнул я. — Ты лицемер.

Он оскалился, обнажив зубы, и опасная аура зарядила воздух, заставив Альфу во мне поднять голову в ответ на вызов. — Я не такой, — прорычал он.

— Тебя похитили в детстве. Разве ты не сделал бы все, чтобы кто-нибудь пришел и спас тебя? — я использовал последний рычаг, который у меня был, и его горло перехватило, когда я произнес эти слова.

Между нами повисло молчание, наполненное всеми невыразимыми вещами, которые произошли между нашими бандами и которые вбили между нами нерушимый клин. Мы были ответственны за некоторые из этих злодеяний, мы были продуктом остальных. Путь наших банд был вплетен в нашу плоть так глубоко, что иногда было трудно понять, где заканчивается мой Клан и начинаюсь я. Я был лишь продолжением всего этого, продолжением ненависти, которая принесла столько смертей и разрушений в город. И иногда я задавался вопросом, можно ли будет когда-нибудь найти способ остановить это, как я когда-то надеялся. Но до тех пор, пока мы будем постоянно отвечать взаимностью, это никогда не закончится.

— Я не буду помогать тебе, Инферно, — прорычал он, и мое сердце упало.

Обращение к Райдеру Драконису было моей последней, отчаянной надеждой, которая теперь эффектно сгорала на моих глазах. Меня охватил настоящий страх, и я понял, как много надежд я возлагал на него. Потому что без него все быстро обернется против нас. Стая Феликса превосходила нас числом, им помогала Черная Карта, а если они еще и использовали темную магию…

Я опустился на землю, провел рукой по волосам, пытаясь придумать другой ответ, и тут меня охватила паника. Я не мог подвести свою семью, не мог смотреть, как на моих глазах их разрывают на куски. Я готов умереть за них, но этого было недостаточно. Дракон или нет, я не был достаточно силен, чтобы защитить их в одиночку. И это была самая удушающая правда, которую я когда-либо осознавал.

Я понял, что Райдер все еще здесь, только когда рядом хрустнула ветка под его сапогом. Я поставил локти на колени и посмотрел на него с зажатой челюстью. Я собирался заставить его уйти, бороться с ним, чтобы насытить гнев во мне, но он опустился передо мной на корточки, его глаза пылали, прося меня поддаться его гипнозу.

Я нахмурился, решив, что теперь мне нечего терять, потому я ослабил свои барьеры, и его гипноз захватил меня. В моем сознании звучал только его голос, который обращался непосредственно ко мне, хотя Райдер передо мной не произнес ни слова.

— Я не помогу тебе, но если Феликс нападет на Оскур, а я случайно узнаю, где он находится… я могу привести Братство и убедиться, что они сосредоточатся на нем, — я вырвался из его гипноза, и он исчез. Должно быть, он позволил мне продолжать видеть его, приседающего передо мной, но теперь деревья затихли, и я остался один.

Мое сердце выбивало мощную мелодию. Он позаботился о том, чтобы никто в этом лесу не мог шпионить за нами, сказав мне эти слова наедине. Слова, которые наконец-то дали мне надежду и немного сгладили пропасть между нашими бандами. Я не знал, почему он согласился, но к черту, если я собирался допрашивать его об этом. С Лунным Братством, тайно прикрывающими нас, Феликс не узнает, что его ждет, когда он в следующий раз втянет нас в битву. 

14. Элис

Было хорошо обсуждать с Леоном идею вернуть мне моих Королей, но в реальности сделать это было немного сложнее.

Данте чаще всего находился дома с семьей, ведя войну на два фронта, пытаясь выследить и уничтожить Феликса, и в то же время сталкиваясь с Братством, использующим беспорядки в его Клане в своих интересах. Новости пестрели рассказами о злодеяниях, которые совершал Феликс, и я была чертовски рада, что живу под защитой территории Академии Авроры. Здесь были установлены защитные ограждения и магическая защита, чтобы обезопасить студентов, что делало ее слишком трудной целью для него, несмотря на то, что Данте так часто бывал здесь, а Феликс явно жаждал его крови. Единственными людьми, которые могли каким-либо образом войти на территорию, были студенты или преподаватели, все остальные должны были получить разрешение на магическую подпись. А тем временем улицы Алестрии окрасились кровью Клана Оскура и Лунного Братства, и становилось до боли очевидно, что поддержка, которую он получал от таинственного Короля, только способствовала его стремительному восхождению к власти.

Каждый раз, когда Данте покидал территорию академии, я начинала ходить по коридорам, беспокоясь о нем и молясь звездам, чтобы он вернулся невредимым. Я несколько раз спускалась в наш лодочный домик, но он так и не появлялся. Я все понимала, я просто надеялась, что он скоро сможет остановить Феликса, положить конец насилию, кровопролитию, хаосу. И тогда я смогу вернуть своего Штормового Дракона, в целости и сохранности.

Габриэля тоже оказалось невозможно разыскать. Я обещала ему свободу действий, но мне нужно было поговорить с ним теперь, когда я знала, как мы с Леоном относимся ко всему этому. Мне нужно было рассказать ему о своих чувствах и попытаться дать ему понять, как сильно я хочу его и забочусь о нем. Но я видела его только на уроках. В буквальном смысле. Я пришла к выводу, что он использует это чертово Зрение, чтобы избегать меня. Его никогда не было в кафейтерии одновременно со мной, он не появлялся ни на Дьявольском Холме, ни в библиотеке, ни где-либо еще в кампусе, где, как я знала, он любил проводить время. Его даже не было в его палатке на крыше в те несколько раз, когда я поднималась туда, чтобы поговорить с ним. Это было слишком удачно, и в глубине души я знала, что это не было гребаным совпадением.

Добавьте к этому тот факт, что по кампусу ходили слухи о нем и Карле Блэкторн, девушке, которая, как я точно знала, состояла в Черной Карте, и я поняла, что с ним происходит что-то странное. Я просто не могла понять, что. И если он не позволит мне поймать его наедине в ближайшее время, я собиралась наброситься на него во время урока и заставить поговорить со мной. Мне было что сказать, а ему было что услышать. После этого… ну, тогда все зависело от него, но я отказывалась принимать что-либо, пока не обнажусь перед ним.

Райдер был последним кусочком моей головоломки и в некотором смысле самым раздражающим. Он был так чертовски решительно настроен отрицать, что чувствует что-то, кроме дерьма, вытатуированного на его костяшках пальцев, что просто прорвать поверхность его маски мудака было тяжелой работой.

Он все еще избегал меня, хотя и не так безжалостно, как Габриэль. Но он много общался с этим Итаном, пока, похоже, решал, куда его пристроить в рядах Братства, и так или иначе, я не могла словить его наедине. Я подумывала о том, чтобы пробраться к нему в комнату глубокой ночью, но не была уверена, что такая засада — лучшая тактика. Требование признаться в своих чувствах ко мне вряд ли сработает — он просто замкнется еще больше. Нет, Райдер не скажет, он должен будет сначала проявить свои чувства. И я придумала идеальный способ заставить его сделать это.

Я пронеслась через кампус и помчалась по краю озера Темпест, пока прохладный ветер трепал мои волосы и напоминал, что лето подходит к концу.

От шума толпы и мерцания костров на пляже у меня заколотилось сердце, когда я приблизилась к ним.

Я пронеслась мимо парней, стоявших на страже, пробралась сквозь толпу пьяных, обогнула кольцо зрителей и остановилась, прислонившись к огромному камню, выступавшему в воду, прямо возле самого Итана Шэдоубрука.

Его губы наполнились рычанием, и он вихрем бросился ко мне, в его ладони появился ледяной кинжал за мгновение до того, как он прижал его к моему голому животу. Я выбрала сиреневые леггинсы и спортивный бюстгальтер под цвет волос, отчасти потому, что знала, что кровь будет очень хорошо видна на них, а отчасти потому, что они обтягивали мои изгибы, а я пыталась заманить к себе Василиска. Я выбрала в пару толстые боевые сапоги, зная, что мне нужно что-то прочное на ногах, если я планирую хорошо выполнить свой план. Тем лучше для пинков и всего прочего.

Я ухмыльнуласьИтану, когда ледяное лезвие прижалось к моей плоти, отчего по телу побежали мурашки. Я протянула руку, чтобы выхватить бутылку пива из его другой руки, так как он не смог нанизать меня на шампур.

— Похоже, что Райдер уже засунул этого в свой мусорный мешок, — прокомментировала я, поднося бутылку к губам, и повернулась посмотреть на центр боевого ринга, где Райдер сидел на гальке и бил парня по лицу голыми руками.

— Я мог бы убить тебя, любимая, — пробормотал Итан с усмешкой. — Не подкрадывайся ко мне так.

— Ты, наверное, должен больше беспокоиться о том, как легко я могла бы убить тебя, если бы пришла сюда с такими мыслями, — заметила я, не отрывая взгляда от Райдера, который просто бил, бил и бил. Он был чертовски зол, но мне было интересно, видит ли кто-нибудь еще, как он расстроен.

Лезвие в руке Итана исчезло, и вместо этого он положил свое предплечье на камень над моей головой, наклонившись ко мне так, что я была наполовину скрыта за широтой его мускулистого тела.

— Мне нравятся девушки, в которых есть немного искры, — сказал он. — Хочешь посмотреть, сколько времени мне понадобится, чтобы…

— Я хочу драться сегодня вечером, — отрезала я, игнорируя его заигрывания.

Этот парень был буквально ходячим возбудителем. Он трахал столько девушек в школе, что мельница слухов не могла уследить за всеми. Я слышала, что он создавал проблемы и в стае Оскура. Он был явным Альфой, а такие Волки притягивают себе подобных, как мотыльки на пламя. Конечно, не было никаких межбандитских трахов, иначе головы бы полетели, но я была уверена, что некоторые из стаи Оскура активно избегали его, чтобы не стать жертвами его притяжения и не погибнуть из-за этого.

Шэдоубрук рассмеялся, и я почувствовала, как его взгляд пробежался по мне. — Ты ведь знаешь, что на ринге запрещена магия? А у босса сейчас поганое настроение. На самом деле, после того, как Марв отрубится, на ринг больше никто не выйдет.

Он указал на ринг, и я посмотрела туда, как раз когда Райдер ударил Марва достаточно сильно, чтобы выбить горсть зубов. Оба они были в крови, но Райдер, похоже, не собирался останавливаться в ближайшее время.

— Похоже, я на очереди, — с улыбкой ответила я. — Кроме того, мне не нужно использовать магию, я идеальный монстр, чтобы справиться с безумцем, — я обнажила клыки, и он мрачно рассмеялся.

— Это твои похороны, любимая. Я прослежу, чтобы твой партнер знал, где найти твое тело, пока ты не истекла кровью. Или, если хочешь, я не против исцелить тебя, если ты заплатишь за это поцелуем?

Я громко рассмеялась, похлопав его по руке, как будто он был глупым щенком, и он поднял на меня бровь, а затем наложил магию на камень над моей головой, чтобы добавить мое имя в список.

Я не была уверена, услышал ли Райдер мой смех или он просто закончил уничтожать чувака под собой, но его голова повернулась, и его взгляд внезапно остановился на мне. Я улыбнулась ему, а он встретил меня смертельным взглядом, который, как я догадалась, должен был меня напугать.

— Нет, — прошипел он, переводя взгляд на Итана, как будто в том, что я здесь, была только его вина.

К его чести, Итан не вздрогнул, даже когда его глаза расфокусировались так, что я поняла, что он сейчас находится под гипнозом Райдера. И если выражение лица Райдера давало хоть какое-то представление о том, что он делал с Итаном в этом видении, я готова была поспорить, что у него сейчас не все конечности прикреплены.

— На сегодня с меня хватит, — внезапно рявкнул Райдер и отвернулся, словно думал, что это сработает.

Я бросилась вперед, и остановилась на гальке прямо перед ним, прежде чем он успел сделать три шага, и посмотрела на него с дразнящей ухмылкой.

— В чем дело, большой мальчик? Ты слишком большой слабак, чтобы справиться со мной? — спросила я достаточно громко, чтобы половина толпы услышала. — Волнуешься, что фейри вдвое меньше тебя надерёт тебе задницу на глазах у всех твоих дружков из банды?

Низкий хор охов и шипений пронесся по толпе, окружавшей нас, но я не удостоила их взглядом.

— Следи за языком, — огрызнулся Райдер. — Я не собираюсь ни во что ввязываться.

Он попытался обойти меня, и я ударила его рукой по щеке со всей силой, на которую была способна моя одаренная сила, достаточно сильно, чтобы его голова откинулась в сторону. И я даже не могла притвориться, что это было неприятно. Не моя вина, что звезды решили связать меня с Леоном, но он вел себя со мной так уже несколько недель. Вел себя, как презренный любовник, которого так несправедливо предали, что я не заслуживала даже чертового разговора между нами.

Ну, с меня было покончено с этим дерьмом. Пошел он к черту за то, что думал, что может просто вычеркнуть меня из жизни после всего, чем мы стали друг для друга. И нахуй его за то, что он пытался выбрать трусливый путь и сбежать, как только ситуация осложнилась.

— Какого хрена ты делаешь? — прорычал Райдер, его глаза пылали гневом, и в толпе воцарилась шокированная тишина, пока кто-то не крикнул «убей суку», и все не разразились ревом согласия.

— Ну же, Райдер, ты явно зол на меня. Почему бы не наказать меня, как я знаю, ты хочешь? Ты ведь любишь боль, верно? Так давай посмотрим, сможешь ли ты действительно сделать мне больно за то, что, по твоему мнению, я сделала.

С криками толпы, окружавшей нас, я знала, что он единственный, кто мог слышать мои слова, но его глаза быстро метались, как будто он думал, что остальные все равно могли услышать.

— Для человека, который утверждает, что ему наплевать на всех и вся, ты, конечно, очень заботишься о своей репутации плохого парня, не так ли? — поддразнила я. — Я уверена, что она сильно пострадает, когда я надеру тебе задницу перед всеми этими милыми людьми.

— Это твое последнее предупреждение, Элис, — прорычал Райдер. — Отвали, пока я…

Мой кулак сжался, и я ударила его в челюсть с такой силой, что разбила ему губу.

Райдер закричал от ярости и бросился на меня, мои клыки оскалились при виде его крови, и я отскочила от него, прежде чем он успел обхватить меня руками.

Я подобралась к нему сзади и ударила его ногой в задницу с такой силой, что он споткнулся и сделал шаг вперед, моя кровь быстро текла по венам, так как от борьбы мое сердце бешено колотилось.

Райдер снова бросился на меня, и мне удалось уклониться в сторону, но в тот момент, когда я это сделала, он уже был там, предвидя мое движение, его рука крепко обхватила мое горло.

Мы встретились взглядами, и он зарычал на меня, обнажив зубы, его глаза превратились в рептилий, а сила его гипноза давила на мои ментальные щиты. Но я крепко держала свои стены против него, отказываясь позволить ему командовать. У него был шанс сделать это легким путем. Теперь он собирался разобраться со мной здесь и сейчас, во плоти. И к черту последствия.

Я ударила кулаком в его локоть, заставляя его ослабить хватку на моем горле, но он успел обхватить меня другой рукой за талию, прежде чем я смогла вырваться.

Я боролась с его захватом изо всех сил, ударяя локтем в его кишки и наступая на его ноги своими большими ботинками, но он только хрюкал от дискомфорта, пока его пальцы впивались в меня и он продолжал держать меня.

— Сдавайся, Элис, я тебя одолел, — шипел он мне на ухо, и во мне забурлил гнев от того, что он всерьез верил, что я так просто сдамся.

Чем дольше продолжалась эта игра, тем сильнее меня захватывала жажда крови, и я чувствовала пьянящую потребность укусить его, мои клыки болели, плоть покалывала.

Я откинула голову назад, к его лицу, хруст кости подтвердил, что я сломала ему нос, и боли от травмы было достаточно, чтобы его хватка ослабла.

Я рванулась вперед, вырвалась из его хватки и помчалась по рингу, пока толпа освистывала и шипела, а моя голова кружилась от силы удара, который я только что нанесла.

Я помчалась вокруг него, затем выстрелила ему в спину, запрыгнув на него, как обезьяна на дерево, мои бедра сомкнулись вокруг его талии, руки обхватили его плечи, и я бросилась к его шее с обнаженными клыками. Но прежде чем я успела вонзить их в его плоть, Райдер схватил меня за ногу и дернул достаточно сильно, чтобы оторвать меня от него.

Я упала на спину, на твердую гальку, под одобрительный рев толпы, и Райдер набросился на меня сверху. Его рука сомкнулась вокруг моего горла, его зеленые глаза пылали от необузданной ярости, а из-под кожи выглядывал монстр.

Его вес придавил меня к камням, его мускулистое тело сдавило меня под собой, а его хватка на моем горле усилилась.

Я зарычала на него, вцепившись ногтями в его руку, и он зарычал в ответ, ударив свободной рукой по камням рядом с моей головой.

Пляж, казалось, задрожал подо мной, и мои глаза расширились, когда земля ушла из-под ног, поглотив нас в мгновение ока и оставив толпу позади гадать, что, черт возьми, только что произошло.

Темнота окутала нас, и только жесткое прижатие тела Райдера к моему и его хватка на моем горле говорили о том, что я здесь не одна.

Мы продолжали погружаться, все быстрее и быстрее, пожираемые землей и удушаемые темнотой.

Внезапно окружавшие нас камни и земля поддались, и я закричала, обнаружив, что падаю.

Я раскинул руки, контролируя воздух под нами и замедляя наше падение, так что к тому времени, когда моя спина ударилась об землю, это был скорее легкий удар, чем падение.

— О чем, блядь, ты думала, нападая на меня в таком виде на глазах у моих Братьев? — потребовал Райдер, его хватка на моем горле была неумолимой, собственнической, но ни в коем случае не настолько сильной, чтобы помешать мне дышать или ответить на его вопрос.

— Ну, мне нужно было как-то заставить тебя говорить со мной, — огрызнулась я. — Так что можешь винить себя, если ищешь, на кого разозлиться.

Райдер рассмеялся, и теплые капли его крови стекли на мои губы из его сломанного носа, заставляя меня стонать и извиваться под ним, пока я слизывала их.

— Клянусь звездами, прекрати это делать, — потребовал Райдер.

— Зажги свет, придурок, — ответила я, игнорируя его просьбу. — И позволь мне укусить тебя, если хочешь, чтобы я перестала истекать слюной. Моя энергия на исходе, а ты вызываешь во мне жажду крови.

— Прекрати пытаться возбудить меня.

— Я не хочу этого. Я только жажду выпить, — настаивала я, но все равно извивалась в его руках еще сильнее, потому что он заслуживал немного сексуального разочарования после того, как месяцами вымораживал меня, не давая вставить ни одного гребаного слова.

Но я явно недооценивала свою жертву, потому что он, конечно же, знал, что я буду так же сильно хотеть его, и тут же обличил меня в моем собственном дерьме.

Райдер зарычал, двигая бедрами между моих бедер так, что у меня не осталось никаких иллюзий относительно того, насколько он сейчас тверд. Я обхватила ногами его спину, прижимаясь к нему, чтобы создать больше трения, и тихо застонала, чувствуя, как его член пронзает мой клитор сквозь ткань нашей одежды. Так близко и в то же время слишком далеко друг от друга.

Я подняла руку и зажгла фейлайт, желая увидеть его. Оранжевое сияние показало длинный коридор, по которому мы обычно ходили под пляжем, чтобы попасть в класс Арканных Искусств под самим озером. Райдер хмуро смотрел на меня, пока я осматривала пространство, но когда я вернула взгляд к нему, его глаза сузились.

— Почему ты просто не отпустишь меня? — спросил он, начав решительно, но в конце его голос надломился.

— Было бы легче отказаться от воздуха, чем от тебя, Райдер, — тихо ответила я, борясь с собой, когда потянулась вверх, чтобы провести пальцами по его челюсти.

Его глаза закрылись, и он склонился к моему прикосновению, его хватка на моем горле то усиливалась, то ослабевала.

В тот момент, когда он начал отстранятся, я рванулась вперед, используя свою силу, чтобы перевернуть нас так, что его спина ударилась об пол, а я оказалась на нем.

— Не убегай от меня, — приказала я. — Мои сородичи охотятся только на тех, кто пытается.

Его губы подергивались, а руки опустились на мои бедра, пока я смотрела вниз на окровавленную плоть его обнаженной груди и лица. Большая часть крови была от его сегодняшних жертв, но достаточно его собственной крови окрасило кожу, чтобы я тоже могла почувствовала боль.

Я прижала руку к его боку, исцеляющая магия заструилась по моей ладони, но он поймал мое запястье в свою хватку и отдернул, прежде чем я смогла что-либо сделать.

— Оставь это. Я хочу хоть раз почувствовать эту боль, а не ту, что ты мне подарила.

У меня перехватило дыхание от его слов, и на мгновение вся моя собственная душевная боль поднялась внутри меня, заполнив меня до отказа.

— Звезды дали мне этот дар, но иногда мне кажется, что это и проклятие, — твердо ответила я. — И я знаю, что так и есть, если это означает, что они украли тебя у меня.

— Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я ответил на это, — сказал он, и от его голоса мне стало больно. — Я не могу просто притвориться, что этого никогда не было. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, это прямо в твоих глазах, насмехающихся надо мной. Мне всегда казалось, что быть с тобой — как участвовать в конкурсе, а теперь я точно знаю, что не занял первое место.

— Это не соревнование. Это никогда не было соревнованием, — прорычала я, всем сердцем ощущая правду этих слов. Я никогда не сравнивала одного из своих Королей с другим, я даже не задумывалась о том, чтобы как-то предпочесть одного из них. Они были такими же разными, как и моя любовь к ним, но я чувствовала все это так же сильно.

— Укуси меня, детка, — приказал Райдер. — Я сейчас не могу понять, что с этим делать. Сегодня я предпочту получить боль от твоих зубов, а не от твоих губ.

Я втянула воздух, от этих слов заныло в груди, и взгляд Райдера сказал, что он почувствовал эту боль.

Мне хотелось возразить ему, заставить его выслушать меня, но я была уверена, что он уже услышал меня. Ему просто нужно было это переварить. Эмоции и чувства давались ему нелегко, и ему нужно было время, чтобы разобраться в себе, прежде чем он сможет честно рассказать мне о своих чувствах.

Я медленно наклонилась, мои сиреневые волосы разметались по щекам, и я придвинулась к нему так близко, что наше дыхание танцевало вместе, а мои губы почти ощущали его вкус.

— Я серьезно, — прошептала я, так тихо, что стук наших сердец почти заглушил слова. — Я люблю тебя.

Я прикоснулась губами к уголку его рта, и его грудь напряглась, пока он боролся с желанием придвинуться ко мне.

Я медленно наклонилась вниз, мой рот прошелся по тонкой щетине на его челюсти, пока мои губы не прижались к толстой артерии на его шее.

Руки Райдера скользнули к моей заднице, и он прижал меня к себе, громогласный ритм его пульса говорил мне о его чувствах ко мне не хуже любых слов.

Как можно нежнее я впилась клыками в плоть, и он застонал, когда его кровь полилась на мой язык. Я не торопилась, наслаждаясь пьянящей темнотой его магии, вливающейся в меня, а он раскачивал мои бедра в медленном и устойчивом ритме, который заставил меня задыхаться к тому времени, когда я полностью насытилась.

Я отпрянула назад, снова встретившись с его глазами, в которых читалось острое желание.

Райдер поднял левую руку и провел костяшками пальцев по моей скуле со словом похоть, затем опустил ее и одним пальцем нарисовал крест над моим сердцем.

Я повторила это движение, обводя татуировку, которую сделала ему, своим пальцем, прежде чем мягко улыбнуться и уйти, давая ему время, о котором он просил.

Его болезненный хрип сказал мне, что он почувствовал, как больно мне было это сделать, но я знала, что ему нужно, чтобы я сделала то, о чем он просил.

Райдер Драконис был не тем человеком, которому можно указывать, что делать. Но если он решит вернуться ко мне, я больше никогда не позволю ему оставить меня. 

15. Гарет

Семь месяцев до метеоритного дождя Солярид…

Два месяца в этом гребаном культе, и я уже начал сходить с ума. Я думал, что это будут простые, легкие деньги, чтобы оплатить долг Эллы, но я даже не мог представить, какие цепи это место наложит на мою душу.

В конце концов, мне не потребовалось много усилий, чтобы получить приглашение присоединиться к ним. Лоренцо привел меня на встречу с некоторыми из своих новых друзей, и хотя они многого не сказали, они определенно проявили интерес ко мне с момента моего прибытия.

В течение двух недель я получил приглашение на инициацию, и с того момента моя жизнь начала катиться под откос.

Карточный Мастер, Король, кто, черт возьми, вообще знает, как его зовут на самом деле, ведь он так хорошо скрывал свое лицо, но он быстро вцепился в меня своими когтями. Я не знаю, что за магию он использовал, но я мгновенно обнаружил, что не могу говорить о ритуале, которому подвергся, когда был с кем-то вне культа. Затем, постепенно, мне стало все труднее и труднее вызывать энтузиазм к тому, что меня всегда волновало.

Я больше не смотрел матчи по Питболу, и мои результаты на поле ухудшались. Я не ходил на вечеринки и не общался с Леоном, хотя в каком-то уголке сознания я знал, что мне все еще хочется этого. Но когда я пыталась сделать хоть что-то из этого, я внезапно испытывал невероятную усталость. Я не мог заниматься, как должен был, и мои мысли возвращались к Черной Карте. Я хотел проводить время среди других членов, участвовать во всем, чем они занимались, с яростным голодом, который временами казался мне чужим, словно кто-то другой нашептывал мне эти мысли на ухо, но я не мог с ними не согласиться.

Единственное, что не было украдено у меня, — мое желание защитить сестру и моя любовь к ней. Я все еще хотел сбежать из этого места. Но с каждым днем я все больше боялся, как я смогу это сделать, если мой разум так привязан к Черной Карте.

Мне приходилось предполагать, что это темная магия, но от этого становилось еще страшнее, потому что я никак не мог с ней бороться.

В трех случаях я приходил к Данте, чтобы сказать ему, что я покидаю этот культ, что я больше не могу быть связан им и что я должен быть свободен, чтобы защитить свою сестру, когда придет время. Но каждый раз слова застревали у меня в горле, и я даже начинал сомневаться в них, задаваясь вопросом, почему я решил сделать что-то настолько глупое.

Единственное время, когда я чувствовал, что мои мысли полностью принадлежат мне, — когда я лежал ночью один в постели. Когда я доставал свой дневник и начинал делать наброски. Возможно, я не мог сказать или написать то, что чувствовал по отношению к Черной Карте, но я мог воплотить это в искусстве.

Я начал рисовать картины, изображающие секреты, которые я раскрыл, способы прохождения через потайные двери или даже просто то, как эта магия заставляла меня чувствовать себя. Сначала я даже не был уверен, для кого я это делаю, пока не понял правду. Это было для Эллы, предупреждение на случай, если я действительно не смогу найти выход. Что-то, что я мог дать ей, чтобы попытаться объяснить, даже если слова были заперты так крепко, что я не мог произнести их ей.

У нас не было секретов. Или, по крайней мере, не было, пока я не решил солгать ей об угрозах Старушки Сэл. Я ненавидел себя за это, но знал, что ничего не поделаешь. Если бы она уловила хоть малейший намек на то, что я делал, чтобы избавиться от этого долга, висящего над ней, она бы в мгновение ока поднялась на сцену. Даже если бы это разрушило ее душу и уничтожило все ее мечты о том, чтобы сделать что-то большее в своей жизни, чем просто стать копией нашей мамы.

Я больше всего на свете не хотел такой жизни для нее. Для нас обоих. Я хотел свободы от этого места, его тайн, разврата и банд. Ничто иное, как шанс жить жизнью, которую мы сами выбрали, а не той, в которой нас ждала плесень, и решения, которые были уже были приняты задолго до того, как мы согласились на них.

Так что Черная Карта, возможно, и держала меня в своих руках, но я отказывался оставаться в плену надолго. Я найду способ выбраться отсюда, расплачусь с маминым долгом, а потом схвачу Эллу и побегу, побегу, побегу, пока мои ноги не подкосятся, а Алестрия не станет лишь темным пятном на горизонте нашего прошлого, на которое мы никогда больше не оглянемся.

Я стоял среди толпы в зале под Альтаир Холл, пока новый член Карты принимал присягу, скандируя слова, которые, казалось, знал мой язык, несмотря на то, что я не помнил, как меня им учили.

Лоренцо стоял слева от меня, Адриан — справа, еще несколько членов Карты, с которыми я пытался подружиться, стояли вплотную за мной. Я пытался выжать из них информацию, когда начал проводить с ними время, но каким-то образом, казалось, я притянул их всех к себе, что они остались рядом. Мы много общались, сидели вместе за едой или на занятиях, когда они были общими. Я заставлял их говорить, когда они предпочитали молчать, хотя иногда казалось, что они с облегчением нарушают это молчание. Мне было интересно, чувствовали ли они то же самое, что и я: они не хотели уходить из жизни, которая была у них до вступления, но им было трудно в нее включиться, когда бы они ни пытались.

Леон, казалось, почти все время злился на меня, поджимал губы и отворачивался от меня, когда мне не удавалось поговорить с ним или пошутить, как раньше. Он не раз говорил о том, что я изменился с тех пор, как нашел новых друзей, и мне было больно от того, что я не мог сказать ему, что не хотел этого.

С Синди Лу было еще труднее иметь дело. Она хмурилась на мое молчание и дулась, когда я не смеялся над ее историями. Искать ее становилось все труднее, и всякий раз, когда мне это удавалось, она хотела, чтобы я грубо трахал ее, притворяясь Драконом, пока она выкрикивала чужое имя. Это было больно, но я не мог найти в себе силы сказать ей об этом, когда мы были вместе. И я чувствовал себя настолько виноватым за то, каким замкнутым я стал, что даже не был уверен, что могу винить ее в этом. Я просто надеялся, что однажды смогу объяснить ей все как следует и убедиться, что эта игра, в которую она любит играть, на самом деле не означает, что она жаждет кого-то другого.

Скандирование закончилось, и остальные члены Черной Карты двинулись по комнате, поздравляя нашего нового члена, а моя маленькая группа осталась рядом со мной, ожидая моих указаний.

Я сделал шаг вперед, но рука опустилась на мое плечо прежде, чем я успел это сделать. От прикосновения кожу покалывало до жжения, и я вдохнул, увидев Карточного Мастера, нашего самозваного Короля. По общему мнению, он был мужчиной, но из-за постоянно меняющихся черт его лица и тела под наложенными на него скрывающими чарами, не было возможности узнать наверняка.

— На пару слов, Гарет, — пробормотал он старческим голосом, после чего, казалось, утроился в росте и возвысился надо мной, направляя меня в боковую камеру.

У меня не было другого выбора, кроме как идти, моя маленькая группа разделилась, чтобы позволить мне это, все бормотали благоговейную хвалу своему Королю, а он не обращал на них никакого внимания.

Как только мы переступили порог каменной арки, Король взмахнул рукой, и магия земли заставила пол задрожать, запечатав проход камнем, заперев меня с ним.

Мое сердце забилось сильнее, и мне пришлось бороться за то, чтобы скрыть свой страх, пока я ждал, что же он скажет. Догадался ли он, что я выведывал его секреты? Мог ли он сказать, что я никогда не хотел входить в это гадючье гнездо, и что я отчаянно планировал свой побег даже в этот самый момент?

— Я впечатлен тем, как быстро вы привлекли последователей на свою сторону, Гарет, — пробормотал Король, его голос теперь был соблазнительным мурлыканьем женщины. — А я всегда люблю награждать самых достойных фейри за их способности.

— О? — спросил я, к счастью, не пискнув, так как замер на месте, желая узнать, чего он хочет.

— Я хотел бы предложить вам возвыситься в наших рядах, — сказал он, голос его был суровым и мужественным. — Мне нужен такой надежный человек, как вы, чтобы помочь мне кое с чем.

— Что угодно, — пробормотал я, понимая, что выбора все равно нет. И, возможно, это были зачатки моего плана.

— Вы, наверное, заметили, что после каждого полнолуния вы просыпаетесь в вашей постели, ничего не помня о прошедшей ночи. Это не ошибка, мне нужно, чтобы мои ученики принимали участие в ритуале в это время каждый месяц, который поможет мне принести мир в наш уголок королевства, но мне также не нужно, чтобы все знали его детали. Однако я думаю, что вы готовы узнать, что нужно для того, чтобы создать эту силу, которой я обладаю, чтобы вы поняли, как это должно происходить, если мы хотим, чтобы Алестрия процветала так, как должна, чтобы ее народ был в безопасности от банд и насилия.

— Я всегда хотел, чтобы Алестрия была такой, — честно ответил я, потому что действительно иногда казалось, что мы здесь забыты, брошены на произвол судьбы, потому что Советникам, управляющим королевством, просто не хватало заботы, чтобы что-то с этим сделать.

— Хорошо. С этого момента вы сможете делать выбор в пользу интересов нашей группы. И мне нужно, чтобы вы использовали эту силу, чтобы помочь мне собрать потерянные души.

— Я не…

— Каждый месяц вы будете получать имя и фотографию, и мне нужно, чтобы вы находили этого человека и приводили его на встречу со мной. В идеале я хочу, чтобы они пришли добровольно. Я хочу, чтобы они понимали, что то, что они делают, поможет всем в долгосрочной перспективе, и чтобы они были готовы принять то, что запланировала для них судьба.

— Хорошо… — ответил я, не совсем понимая, о чем меня просят.

— Будьте терпеливы, Гарет, — рука Короля снова опустилась на мое плечо, и я вдохнул, когда туман в моем сознании рассеялся, некоторые оковы на моем сердце спали, хотя другие, казалось, зажались еще крепче. — Со временем вы все поймете. Согласны ли вы помочь мне?

— Да, — мгновенно ответил я, потому что уже смог вздохнуть немного легче. Это было то, на что я надеялся. С его доверием пришло больше свободы. А мне нужно было получить больше и того, и другого, если я хотел увезти Эллу отсюда и подальше от этого места. — Я сделаю все, чего вы пожелаете. 

16. Габриэль

Я резко проснулся от видения, которое цеплялось за мой разум, клубясь в голове, как туман. Сегодня меня попросят присоединиться к Черной Карте, и теперь, когда я зашел так далеко, я не мог отказаться. Мне нужно было подобраться к Королю, разгадать его секреты, разоблачить, кто он такой, и передать в руки Элис для мести. Это было моей движущей силой каждый день. Все тревоги моего прошлого были забыты ради этого.

Вместо того чтобы попросить Билла найти информацию о том, откуда я родом, я направил его внимание на это. Он сообщал о любой странной активности в городе, присылал мне полицейские отчеты о тех, кто был пойман на торговле темными артефактами или, по слухам, состоял в Черной Карте. Но все это приводило к тупику за тупиком. И я как никогда был уверен, что присоединение к ним — мой единственный путь вперед. Но в этом была одна проблема: звезды показали мне, что присоединиться к ним означало столкнуться с Темным Принуждением Короля, потерять свободу воли и пойти по пути тех, кто входил в культ, отдалиться от мира, отделиться от общества. Я не мог так рисковать. И хотя я проводил часы в библиотеке как в кампусе, так и в центре города в поисках ответа на этот страх, я ничего не нашел. А теперь было уже слишком поздно.

Видение показало меня в окружении Карт, стоящего на каменном алтаре, когда они читали мне какие-то темные заклинания. Мой разум утонул в дымке теней, и я потерял контроль над своим телом, когда его сила вторглась в меня. Когда все закончилось, я стоял как один из них, желая исполнить приказы, произнося слова, которые слышал в своем сознании, подсказанные бесплотным голосом. Голос, который, должно быть, принадлежал Королю.

Между работой по сближению с Карлой и поиском ответов в библиотеке, я проводил большинство вечеров с Мистисом, практикуясь в совершенствовании Зрения. Я уже получил гораздо больше контроля над ним, чем раньше, и быстро учился замечать подсказки, данные в моих видениях. И использовать интуицию, которая подсказывала мне, как действовать. Я даже стал лучше понимать, что видения могут быть более целенаправленными, но это часто было утомительно и оставляло меня после этого истощенным.

Орион пока не нашел ничего о Magicae Mortuorum, но он старался изо всех сил, пытаясь отыскать хоть какое-то упоминание о ней среди темных книг, к которым имел доступ. Пока один из нас не придумал что-нибудь, что дало бы ключ к разгадке его местонахождения, я не представлял, с чего начать поиски. Но звезды показывали мне ее несколько раз после того первого видения, так что я был уверен, что это важно.

Я сидел среди кучи одеял в своей палатке, прохладный ветерок проникал снаружи и холодил меня насквозь. Осень была на пороге, и мне нужно было раздобыть еще несколько тепловых кристаллов, если я хотел, чтобы мне было удобно спать здесь во время осени. Я наложил водоотталкивающие заклинания и на внешнюю сторону палатки. Я подумывал вернуться в общежитие, но каждый раз, когда я это делал, мне мерещилось, что Элис найдет меня там, и мне лучше не думать об этом. Избегать ее было единственным способом гарантировать, что мое сердце не разорвется на куски в течение всего дня. По крайней мере, когда я был один, я не вспоминал о ней, о том, как ее губы касались моих, как ее волосы были шелковисто-мягкими, как лепестки роз, как — черт возьми!

Я встал, пошевелил плечами и с помощью магии воды привел себя в порядок, после чего натянул черные джинсы и заправил в них рубашку. Это была суббота, и я знал, что у меня есть всего несколько часов до того, как Карла позвонит и сообщит, что Черная Карта хочет инициировать меня. Так что мне нужно было отправиться в библиотеку и найти способ остановить воздействие темной магии на меня, иначе этот план вот-вот рухнет. Я ни за что не вступлю, если у меня не будет решения. К черту, что мой разум контролируют какие-то мудаки-культисты. Но мне очень не хотелось, чтобы время, проведенное с Карлой и ее друзьями, было потрачено впустую. Честно говоря, она пугала меня до смерти. И это было еще хуже, так как по кампусу ходили слухи, что я встречаюсь с ней. Агрх.

Иногда она говорила о том, как ей нравится проводить ночи у озера, и когда она пригласила меня туда несколько дней назад, я увидел ее голой на гальке в кольце мертвых лягушек. Нет, блядь, спасибо. Я сказал ей, что по вечерам у меня дополнительные занятия с Мистис, что в любом случае было правдой, так что она не будет умолять меня присоединиться к ней снова. Через день после этого я спустился к воде и наложил на берег отпугивающее заклинание, которое должно было держать всех мелких животных подальше от этого места. Не в моем характере было оставлять это дерьмо безнаказанным, поэтому я также оставил там иллюзию фальшивой лягушки, которая маскировала простую ловушку. В тот момент, когда она потянулась бы вниз, чтобы дотронуться до лягушки, она бы отщепила себе несколько пальцев. Она бы целый день провела в медпункте, исправляя это дерьмо. Это хотя бы немного отвлекало меня от ее непрекращающегося нытья. Она была самым негативным человеком, которого я когда-либо встречал. И это заставило меня задуматься, не слишком ли много времени я потратил на то, чтобы быть недовольным своей судьбой.

Потеря Элис, возможно, разбила мое сердце, но, по крайней мере, у меня еще был шанс подарить ей месть, за которой она охотилась. И если я собирался пройти через эту боль и найти способ отпустить ее… мне нужно было начать концентрироваться на хорошем в жизни. И мысль о Короле, молящем о пощаде на коленях перед Элис, вызывала улыбку на моих губах. Так что это было моей целью. Я хотел, чтобы он был уничтожен за то, что пытался причинить боль ей и бесчисленным другим. И, возможно, это дало бы ей немного покоя от того, что в мире стало на одного демона меньше. Я хотел бы уничтожить все ее кошмары, но я не мог изменить ход времени и вернуть ее брата. Если бы я мог, я бы сделал это в одно мгновение, даже если бы это означало, что я никогда не встречу Элис. Реальность без нее была сокрушительной, но у нее был бы ее брат. И я мог бы отказаться от нее, если бы это означало, что ее душа исцелилась и она вернула свою семью. Ради этого я готов пожертвовать чем угодно.

Я вышел из палатки и подошел к краю стены, рассвет впитывался в мою плоть и подпитывал мои магические резервы. Я поднял подбородок к разноцветному небу и позволил силе солнца озолотить мою душу и напомнить, что мне предстоит пройти важный путь. Солнце было самой близкой звездой из всех, и я был глубоко связан с ним благодаря своему Ордену. Оно всегда направляло мой путь, и я должен был полностью верить в странные способы его действия, как и говорил Мистис.

Я достал из кармана Атлас, вывел на экран свой гороскоп и стал искать любые подсказки, которые могли бы помочь мне сориентироваться в этом дне и преуспеть в моем плане.

Доброе утро, Скорпион.

Звезды говорят о вашем дне!

Небеса полны перемен, мир меняется на ваших глазах. Вы можете почувствовать в своей душе позитив, которого давно не хватало в вашей жизни. Несмотря на тяжесть ваших страданий из-за любимых Весов, вы учитесь нести это бремя. Прислушайтесь к посланиям звезд и настройте свои чувства на их руководство. Это время, чтобы войти в их объятия, так как только там вы найдете ответы, которые ищете. Мужайтесь, Скорпион, вы на правильном пути, пока вы верите, что это так.

Мое сердце согрелось, когда я прочитал эти слова. С тех пор как я отдал свою судьбу в руки звезд, я не мог отрицать, насколько все стало проще. Я так долго боролся с ними и не понимал, насколько сильно усложнял себе жизнь. Отдав себя под их руководство, я перестал беспокоиться, а когда это произошло, я обнаружил, что принимать решения стало легче. Более инстинктивно. В этом был покой, даже если это был не тот покой, на который я надеялся с Элис.

Теперь, когда я думал об этом, я был уверен, что мне чего-то не хватало, когда дело касалось ее. Может быть, Леон восполнил то, чего не смог дать я. Может быть, она была счастлива с ним больше, чем когда-либо была со мной. И, возможно, это было нормально, даже если я никогда не переставал тосковать по ней. По крайней мере, я знал, что она находится в руках того, кто обожает ее так, как она заслуживает того, чтобы ее обожали. Я видел, как она улыбалась ему гораздо чаще, чем мне. И, возможно, это было еще одним напоминанием о том, что во всем нужно искать хорошее, потому что я не сделаю никого счастливым, пока сам не научусь быть счастливым.

Я убрал Атлас и шагнул с крыши, собираясь выпустить крылья, когда видение схватило меня. Крик тревоги застыл в горле, когда я потерял сознание от того, что показывали мне звезды. Далеко отсюда в глубине леса находилась темная пещера, уходящая в бесконечную черноту. Я видел себя идущим в ее глубины в той же одежде, что была на мне сейчас, проходящим мимо древних надписей на стенах, которые сверкали серебром в тени. Я провел по ним пальцами, и по коже пробежали мурашки — руны искали мою силу. Я позволил им получить то, чего они хотели, и древние руны засветились по всем стенам, устремляясь от меня вглубь туннеля. В глубине души я чувствовал срочность, необходимость пройти там в реальной жизни, и я был уверен, что это тот ответ, который мне нужен, чтобы пройти инициацию сегодня.

Я поспешил вперед, ведомый звездами, мое сердце тянуло меня вниз, в это давно забытое место, проходя через повороты и изгибы, когда руны мелькали вдоль туннеля, указывая путь. Я продолжал идти и нашел тупик, серебряные письмена на стенах освещали пространство в мерцающих тонах. Между грудами сверкающих артефактов лежали два скелета, переплетенные друг с другом, их руки были сцеплены. На пальце одного из них сверкало кольцо, словно в металле жил огонь. Оно становилось все ярче и ярче, пока видение не исчезло, и мое сердце забилось в горле, когда я обнаружил, что нахожусь всего в нескольких футах от земли, кувыркаясь в воздухе.

Я закричал, выпустив крылья и поймав восходящий поток как раз вовремя, чтобы не столкнуться с бетоном внизу. Адреналин забурлил в моих венах, и смех восторга вырвался из моего горла, когда я взмыл вверх над кампусом, устремившись в лазурное небо. Ветер нес меня все выше, и я позволил себе кружиться на ветру, наслаждаясь его поцелуями на моих щеках и тем, как он взъерошивает перья моих крыльев.

Я потянулся в карман и достал звездную пыль, которую украл у Данте все эти недели назад. Я носил ее с собой по привычке, желая знать, что быстрый побег всегда под рукой. Особенно с тех пор, как мы начали охотиться на Короля.

Я подбросил горсть в воздух, сосредоточившись на том месте, которое указали мне звезды, и меня занесло в пространство между мирами, увлекая за собой и чаруя красотой сияющих созвездий вокруг. Мое сердце забилось, когда я приземлился на ноги в лесу, где деревья были выше зданий, а стволы шире автомобилей. Пение птиц наполняло мои уши, а земля под ногами была покрыта мхом. Где бы ни находилось это место, казалось, что оно не было тронуто фейри в течение долгого времени.

Вход в пещеру предстал передо мной под широким каменным выступом. Я без страха шагнул в нее, проводя пальцами по стене. Как только я коснулся рун, они зажглись, как в моем видении, и вскоре я уже следовал за ними глубоко под землю, воздух вокруг меня был прохладным, а в нос ударил запах сырости. Магия покалывала мои чувства, сила, казалось, кружилась в воздухе вокруг меня, излучаясь из этого места.

Прошло совсем немного времени, прежде чем я нашел пару тел среди кучи сокровищ, а стены гудели от энергии их долговечной силы. Эти двое фейри, должно быть, давно проложили эту тропу, но только звезды знали, для кого она предназначалась. Теперь же небеса предложили ее мне.

Зрение показало мне видение, как я беру кольцо, и мое нутро сжалось от необходимости сделать это прямо сейчас.

Я присел, мои ботинки захрустели в грязи, когда я осторожно снял кольцо с пальца мертвого фейри. Как только я отпустил его руку, она автоматически сцепилась с рукой другого тела, снова связывая их вместе. Мое сердце наполнилось печалью, когда я смотрел на них, но я не знал почему. Что-то подсказывало мне, что они были влюблёнными, и я задался вопросом, сколько жизней они провели здесь вместе. И сколько еще они проведут здесь.

Когда я надел кольцо на палец, перед моими глазами заплясали два Феникса. Орден давно вымер, но я чувствовал жар их синего и красного огня в этот момент так же сильно, как будто они были прямо передо мной. Это было прекрасно. Кольцо гулко ударилось о мою плоть, и я задохнулся, когда пламя, казалось, прожгло мою кровь. Я удивленно смотрел, как кольцо растворилось в моей плоти на среднем пальце и оставило там след, похожий на татуировку в виде двух крыльев, соединяющихся у основания и оборачивающихся вокруг, чтобы создать почти полный круг. Тепло разлилось по моим венам и запылало под кожей, как живое пламя. Какое-то видение подсказало мне, что это помешает Королю контролировать меня, и из моих легких вырвался смех. Руны на стенах вокруг меня начали тускнеть, и я был уверен, что не смогу найти выход из этого места без их подсказок. Поэтому я повернулся и побежал, преследуя свет, пока тьма опускалась за мной, петляя влево и вправо по пещерам.

Пол туннеля поднимался под моими ногами, и дневной свет звал меня вперед, когда я со вздохом облегчения добрался до входа в лес. Я достал из кармана мешочек со звездной пылью, в ушах звенело, пока магия этого леса окружила меня. Я не знал, что это за место, но чувствовал, что сила, которую я взял из него, была именно тем, что мне было нужно для того, чтобы встретиться с Королем. Я принял звезды, и они помогли мне в трудную минуту.

Этого было достаточно, чтобы я улыбнулся. Я подбросил звездную пыль в воздух и перенесся обратно в Академию Авроры, мои ноги мягко приземлились на крышу общежития Вега. И когда я оставил звезды позади, я услышал шепот на ухо, который мог исходить только от них. Два пламени, один якорь. Ты найдешь их, когда они будут нуждаться в тебе больше всего.

Я не понял, что это значит, но от этих слов у меня по позвоночнику пробежала дрожь, а по венам разлилось пламя от силы кольца. Что бы сейчас ни произошло, это было важно, просто я не знал почему.

Атлас зажужжал в кармане, и я достал его, обнаружив сообщение от Карлы.

Убийца Лягушек:

Пришло время для твоего посвящения. Мы хотим, чтобы ты присоединился к нам навеки.

Я набрал ответ, что готов присоединиться, чувствуя огонь, пылающий в моих венах от кольца, и звезды, подбадривающие мои действия. Куда бы это ни привело, это был, несомненно, правильный путь. Но я все еще волновался, когда Карла прислала мне сообщение с указанием места встречи, и я полетел через кампус в Альтаир Холл.

Я приземлился перед входом, стянул рубашку с задней части джинсов и натянул, позволив своим крыльям исчезнуть.

Войдя внутрь, я заметил Карлу, одетую во все черное, с кислым выражением лица, которая ждала меня на большой лестнице, ведущей на следующий этаж.

— Привет, — сказал я, складывая руки.

Она встала, и направилась ко мне, волоча ноги. — Солнце все еще светит?

— Да, — сказал я.

Она вздохнула. — Я ненавижу солнце.

Ага.

— Так куда мы идем? — спросил я, не желая вести с ней пустую болтовню. Тем более, что она всегда возвращалась к потрошению лягушек.

Она мрачно улыбнулась, и от ее взгляда мне стало не по себе, когда она взяла меня за руку и переплела свои пальцы с моими. Она повернулась и потянула меня вверх по лестнице, и я оставил свою руку в ее хватке, пока она тащила меня по коридору и еще одной лестнице на второй этаж. В коридоре было тихо, и у меня зашевелились волосы на затылке, когда она остановила меня у затемненного участка стены.

Карла с помощью магии земли создала в своей руке острый деревянный кинжал, и я нахмурился, когда она провела линию вдоль большого пальца и размазала кровь по стене. Я заметил там небольшой символ, выделенный ее кровью; он был похож на круглый лабиринт.

В стене открылась дверь, и у меня сжалось горло, когда она жестом попросила меня следовать за ней.

— Поторопись, они ждут, — прошептала она, когда я скользнул внутрь и дверь закрылась за мной.

Мы оказались на темной лестнице, которая круто уходила вниз под моими ногами, и я внимательно следил за Карлой, пока мы спускались, мое сердце бешено колотилось. Я призвал жар пламени, живущего в моих жилах от кольца, и почувствовал, как его сила проникает в меня. Это успокаивало, и я глубоко погрузился вуверенность в том, что звезды помогут мне пройти этот ритуал, не попав под контроль Короля. Не подведите меня, блестящие ублюдки.

Когда мы добрались до последних ступеней, до меня донеслось негромкое пение, и я затаил дыхание, глядя на толпу членов Черной Карты в темных мантиях с надвинутыми на голову капюшонами. Карла взяла одну из мантий и обернула вокруг себя, указав мне на возвышающийся каменный алтарь в передней части толпы с жуткой улыбкой, пока она натягивала капюшон.

Я сохранял нейтральное выражение лица, двигаясь в толпе тел, и они расступались передо мной, их скандирование становилось все громче, пока я добирался до алтаря. Я взобрался на него и повернулся лицом к секте, сглатывая ком, поднимающийся в горле. Они выглядели как кучка чертовых психов, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы казаться, будто я действительно хочу стать одним из них.

Их скандирование становилось все громче, и они подняли руки вверх. В голове промелькнуло утреннее видение, и я вспомнил, как мое тело отреагировало на это заклинание, как напряглись мышцы и яростная сила пронеслась по моим костям. Но я чувствовал лишь давление их заклинаний, пытающихся укорениться в моем теле, но сжигаемых силой кольца. И когда их песнопения стали оглушительными, я почувствовал, как огонь вьется по моим венам и сдерживает его. Я откинул голову назад, торопясь сделать вид, будто чувствую их силу, подражая тому, что показывали мне звезды. Мне даже удалось заставить свои конечности дрожать и я испустил вздох.

По мере того, как это продолжалось, я немного опустил голову и оглядел толпу, мои черты лица исказились, пока я симулировал действие их заклинания. За их рядами виднелась теневая фигура, его лицо постоянно менялось, а глаза были прикованы ко мне. Страх пронесся по моей душе, когда я уставился на него. Король. Тот, кто убил бесчисленное количество фейри, кто пытался заставить Элис покончить с собой ради своего больного ритуала. И тот, кого я поклялся отдать Элис, чего бы мне это ни стоило.

Король двигался сквозь толпу, как фантом, и я упал на колени, громко задыхаясь, так как начал бояться, что он узнает, что я притворяюсь.

Король подошел к алтарю, глядя на меня, и я поборол желание напасть на него сейчас же. Я видел его силу, я не мог справиться с ним в одиночку. Но я надеялся, что смогу найти способ победить, если не буду торопиться.

— Я знаю тебя, — заговорили он, лицо Короля стало мужским и обветренным, в голосе звучала темная угроза. — Ты сражался со мной.

— Я сожалею об этом, — взмолился я, очень желая, чтобы Король поверил мне. — Я помогал подруге, но она мне больше не нужна. Я нашел место с Черной Картой. И я больше не хочу быть одиноким.

Его голубые глаза проследили за мной, и он медленно кивнул, не сводя с меня взгляда. — Ты будешь служить мне и Карте, — прорычал он, и я почувствовал всю мощь его силы, когда он попытался принудить меня с помощью Темного Принуждения. Магия разлилась по моей груди, и я ощутил страх, опасаясь, что сила кольца окажется недостаточно сильной, чтобы противостоять ему. Но затем огонь во мне вспыхнул и уничтожил приказ в порыве энергии, пронзившей мои конечности. Спасибо, блядь.

Я кивнул, как будто его заклинание сработало, и он удовлетворенно улыбнулся. Он стоял и ждал, пока Карты продолжали напевать, а я быстро вспомнил, что еще видел в своем видении. То, чего он ожидал услышать.

— Я услышал зов, — прохрипел я.

— И Черная Карта ответила, — подхватили остальные.

— И теперь я тоже отвечу, — вздохнул я, позволяя улыбке натянуть уголок моего рта, словно это посвящение радовало меня. Король протянул мне мантию, и я поднялся на ноги, натягивая ее и капюшон. — Я буду следовать путем, который укажет Карточный Мастер, — твердо сказал я. — Пока моя карта не будет оборвана.

— Пусть рука судьбы распорядится верно, — ответили все, и мое сердце бешено забилось о грудную клетку, когда тяжесть того, что я только что сделал, навалилась на меня.

Король отвернулся, казалось, удовлетворенный, и тяжелый вздох покинул меня, когда члены Черной Карты бросились вперед, чтобы помочь мне сойти с алтаря. Я рухнул в их ряды, чувствуя прилив адреналина в крови.

Я стал одним из них. Шпионом, скрывающийся среди них. И Король был моей целью.

***

После недели ожиданий, что меня вызовут на эксклюзивные встречи, примут в тайные кружки или еще куда-нибудь, я больше ничего не слышал от Черной Карты. И поскольку я старался вести себя как хороший маленький инициированный чудак, мне пришлось провести время в школе, отстраняясь от дел еще больше, чем обычно. Новые члены были печально известны тем, что обрывали связь со своими друзьями и становились отстраненными. К счастью для меня, у меня не было друзей, поэтому мне не от кого было отдаляться. Но даже когда я думал об этом, меня передергивало. Я столько времени своей жизни провел в страхе перед тем, что таилось в моем прошлом, ожидая что оно наброситься на меня при любой возможности, что в Академии Авроры я не позволил найти себе ни одного друга. Мой частный детектив был ближе всего к семье, но друзья моего возраста? Нет. Может быть, я был излишне осторожен. Возможно, я мог бы позволить себе какое-то подобие жизни здесь. Даже если я подвергал себя риску быть обнаруженным тем, кто искал меня в прошлой жизни.

Я сидел на краю крыши общежития Вега, свесив ноги над пропастью, простиравшейся далеко внизу. На мне все еще были форменные брюки, но грудь была обнажена, и заходящее солнце заставляло чернила на моей коже влажно поблескивать на свету. Я любовался крыльями на безымянном пальце, гадая, какая магия позволила мне избежать Темного Принуждения или любого вида ментального вторжения. С тех пор как у меня появились эти крылья, я убедился, что Сирены больше не влияют на меня, так же как и другие Ордена, обладающие способностями манипулировать разумом или эмоциями. Однако мне было интересно, как долго продлится эта защита. Это был секрет между мной и звездами, о котором я не мог рисковать рассказать никому — кроме Билла, который, конечно, решил, что это древний фокус-покус, который я должен считать благословением и оставить все как есть. Но чем бы ни было это дерьмо, оно, без сомнения, было чертовски ценным. Но я не нашел в библиотеке ничего, что хотя бы намекало на то, чем это может быть. Это была загадка, и, возможно, она такой и останется.

Звезды неожиданно подарили мне видение Райдера, предупредив за несколько секунд, что он идет сюда по пожарной лестнице. Я нахмурился, гадая, чего хочет Лунный Король, но звезды не дали мне ничего больше, лишь смутное ощущение, что его намерения не были злыми.

Я услышал, как он ступил на крышу, и не потрудился повернуть голову. — Что тебе нужно, Райдер?

— Зрение дает тебе глаза на затылке, Большая Птица?

— Что-то вроде того, — пробормотал я, устремив взгляд на горизонт.

На земле рядом с местом, где я сидел, показался ботинок Райдера, и я взглянул на него, но он смотрел прямо перед собой, его челюсть была плотно сжата. Он все еще был в форме, но его галстук болтался на шее, а свежая кровь заляпала его белую пуговицу.

Он встал прямо на краю, опустив взгляд на землю далеко внизу без единого проблеска страха в глазах. У парня была магия земли для того, чтобы смягчить падение, но змеи точно не умели летать. У меня возникло ощущение, что Райдеру наплевать на все это. Он был просто счастлив посмотреть смерти в лицо и сказать, чтобы она шла на хрен. Я представил, как она несколько раз слушала его.

— Ты поднялся сюда, чтобы посмотреть на закат вместе со мной? — спросил я.

— Нет, — хмыкнул он.

Точно.

— Тогда почему ты здесь? — надавил я.

Тишина давила на мои уши, и я уже подумывал о том, чтобы просто улететь, вместо того чтобы разбираться с этим дерьмом. Неужели он теперь таился в моем любимом месте?

— Ты мне никогда не нравился, — задумчиво произнес Райдер, и у меня свело челюсть.

— Есть ли в этом предложении какое-то «но» или ты здесь для драки, потому что, поверь мне, я, блядь, в деле, — я посмотрел на него, гадая, действительно ли он пришел сюда за этим. Я не думаю, что он бросит вызов самому могущественному фейри в Авроре. Может, он и правда хочет мою крышу. Он, вероятно, хорошенько надавал бы мне по морде, но я все равно надеру ему задницу. Эта крыша была моей.

Райдер внезапно опустился и сел рядом со мной, положив руки на колени, его поза была напряженной. — Я всегда считал тебя высокомерным куском дерьма, который властвует здесь в своем собственном пространстве и никогда не разговаривает ни с кем в школе. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что ты любишь одиночество по той же причине, что и я.

— И по какой же? — я потакал этому странному повороту событий, чувствуя, что звезды хотят, чтобы я это сделал. Но я не отрывал взгляда от заката — розовые и оранжевые краски освещали горизонт.

— Ты никогда не встречал ни одной чертовой женщины, которую стоило бы впустить. До… нее, — он произнес это слово с презрением, но я слышал в его голосе и боль. Его плечи были напряжены от гнева, и я не стал отрицать, что мне хорошо знакомо это чувство.

— Ну, теперь она принадлежит кому-то другому. Вот и все, — пробормотал я, поднял небольшой камень, лежащий рядом со мной, и бросил его за край.

Райдер хрюкнул в ответ, его руки сжались в крепкие кулаки.

— Почему ты здесь, Райдер? — спросил я, и он зарычал во все горло.

— Мариэлла, — выдавил он, и мои брови изогнулись дугой, когда меня охватило внезапное осознание.

Я испустил гневный вздох, собираясь подняться на ноги, когда Райдер схватил меня за руку и дернул, чтобы удержать на месте. Он заглянул в мои темно-зеленые глаза, и пламя внутри меня взметнулось вверх, чтобы блокировать его гипноз наряду с моими собственными ментальными барьерами.

— Если ты хочешь что-то сказать, скажи это в реальности, — я отпихнул его от себя, и он оскалил зубы.

Я наполовину ожидал, что он уйдет, но он не ушел, его пальцы дергались, словно он жаждал найти нож, чтобы выпотрошить меня.

Он снова зарычал, отворачиваясь от меня. — Ладно, — шипел он. — Ты сказал, что у тебя бывают видения только для людей, которых ты хорошо знаешь, так что… какого хрена ты хочешь знать?

Я уставился на него в недоумении. Я разрывался между тем, что мне чертовски жаль этого парня, если он настолько отчаялся, и тем, что он пытается предложить мне часть себя ради того, чтобы я дал ему видение Мариэллы.

Я уже собирался отказаться и сказать ему, чтобы он отвалил, когда звезды увлекли меня в видение, которое поглотило меня целиком. Я был с Райдером, смеялся над чем-то, стоя в комнате, которая, как я догадался, была его комнатой. А он улыбался мне, словно был не психом, а самым настоящим нормальным фейри. Я чувствовал тягу к нему, связь, которая заставляла меня хотеть общаться с ним, подкалывать его, шутить с ним. Как будто он был моим чертовым… другом.

Меня снова выдернуло из видения, и я обнаружил, что мое сердце выбивает дикий ритм.

Клянусь солнцем, что это было?

Я посмотрел на Райдера, но не увидел в нем ничего похожего на человека, которого только что видел в видении. Его глаза сузились, но он не спросил о том, что я только что видел. Засранец никогда не совал свой нос, куда не надо, надо отдать ему должное.

Я все еще чувствовал желание уйти, но воля звезд была ясна, и я дал себе клятву прислушиваться к их указаниям. Но действительно ли я хотел дружить с этим засранцем? Даже когда я подумывал об отказе, судьба изменилась, и я увидел альтернативу. Райдер один, сломленный, разбитый. Я прогнал эту мысль и нахмурился, когда снова посмотрел на него: его взгляд был устремлен на колени. Я не хотел этого. По какой-то причине я был важен для него. И похоже, что он может быть важен для меня. Может быть, я действительно смогу найти для него Мариэллу. Может быть, я смогу дать ему покой, за которым он так охотился. Я не знал подробностей о том, что именно сделала с ним женщина из Оскуры, но слухи до меня доходили, как и до всех остальных. Она держала его пленником в своем доме больше года, и по шрамам на его теле можно было догадаться, через что ему пришлось пройти, пока он был с ней.

Я вздохнул, покачав головой. Это было чертово безумие.

— Ты действительно хочешь это сделать? Потому что ты не можешь притворяться, Райдер, ты должен быть открытым, рассказать мне о себе, а не только поверхностную чушь. И ничего из этого дерьма мачо, которое ты показываешь миру. Профессор Мистис сказал мне, что ты должен быть по-настоящему связан с кем-то, чтобы получать видения от его имени, — когда я произнес слово «связан», он вздрогнул.

Я ожидал, что он отшатнется и уйдет, но он остался на месте. Его плечи немного опустились, и я посмотрел на его напряженное выражение лица. Он выглядел так, будто у него вот-вот случится аневризма.

Я фыркнула от смеха, и он нахмурился.

— Тебе не обязательно отдавать мне почку, придурок, просто расскажи мне что-нибудь о себе. Что-нибудь реальное, — сказал я, решив, что его нужно подтолкнуть, и он пробормотал проклятия себе под нос.

— Я лучше отдам тебе обе свои почки и легкое, чтобы ты спас меня от этого дерьма. Но… — угрожающе зашипел он. — Я хочу, чтобы эта сучка была в моей власти, и если это то, что для этого нужно, то, блядь, хорошо.

Он был в ярости, как будто это я притащил сюда его задницу и потребовал, чтобы он подружился со мной. Определенно, это не так. Это была моя крыша, и, честно говоря, Гарпии охраняют свое гнездо со свирепостью разъяренного орла, так что ему повезло, что я позволил ему остаться.

— Ты хочешь чего-то настоящего? — он холодно рассмеялся, затем снял пиджак и сорвал рубашку через голову. Он указал на татуировку в виде Х над своим сердцем с усмешкой на губах. — Это настоящее. Это сделала она. Элис. И каждый гребаный день это напоминает мне, что она не моя. Я просыпаюсь каждое утро, готовый разорвать свою плоть и избавиться от этого, но я не делаю этого. Потому что это последний кусочек ее, который у меня есть. Ну и как, по-настоящему? — рычал он, вставая на ноги и удаляясь от меня.

— Райдер, — позвал я, встав и обнаружив, что он уже спускается по пожарной лестнице. Ради всего святого, неужели я действительно собираюсь бежать за ним?

Прежде чем я осознал, что принял решение, мои ноги уже двигались, и я трусцой догнал его на лестнице. Я следовал за ним до самой земли, а он шипел на меня, предупреждая, чтобы я держался подальше.

— Ты не совсем понимаешь, что это за дерьмо связь, — я сложил руки, а он огляделся вокруг, словно опасаясь, что кто-то может увидеть нас вместе. — Если ты хочешь, чтобы это сработало, ты не можешь убегать от своих чувств каждый раз, когда они появляются.

Он поморщился, сжал костяшки пальцев и направил слово боль на меня.

— Давай прогуляемся, — пробормотал я, проходя мимо него и направляясь по тропинке в сторону Железного Леса. Я оглянулся один раз, чтобы убедиться, что Райдер следует за мной. Он шел.

Я не знал, почему я пошел ради него на хитрость — даже видение звезд не было таким убедительным. Но чувство, которое оно оставило во мне, было неоспоримым. На каком-то уровне я этого хотел. Может быть, потому что он был единственным человеком в мире, который мог понять, каково это — потерять Элис. У Данте была целая семья, с которой можно было поговорить, а мы с Райдером были одинокими в этой буре. Так что, возможно, обсудить с ним Элис было не самой плохой идеей.

Мы добрались до Железного Леса, и осенний ветер, гуляющий между деревьями, заставил меня почувствовать спокойствие. Даже Райдер, казалось, расслабился, придвинувшись ко мне. В этом месте было что-то такое, от чего всегда веяло покоем. Может быть, это была связь с природой или свет, проникающий сквозь деревья. В любом случае, я знал, что это идеальное место для того, чтобы раскрыть друг другу некоторые секреты.

— На мне тоже есть ее клеймо, — сказал я Райдеру через некоторое время, когда мы выбирали путь вдоль камней, выложенных вдоль ручья. Он был передо мной, поэтому я не мог видеть его выражения лица, но я подозревал, что он предпочитает, чтобы все было именно так. — Вот, — сказал я, и он сделал паузу, оглянувшись на меня через плечо, когда я указал на звездный знак Весов, вытатуированный над моим сердцем. — Я видел видение себя с этой татуировкой до того, как встретил ее, поэтому я решил, что мы пара. Это и… я видел ее с серебряными кольцами вокруг глаз.

— И ты думал, что ты будешь тем, кто заявит на нее права? — догадался он, тени проносились над ним, когда над головой колыхался полог деревьев.

— Да, — честно ответил я.

— Я все еще жажду ее, — прорычал он, в его голосе слышалось собственничество. — И я хочу наказать ее за этот гребаный беспорядок, который она оставила после себя.

— Это не она выбирала, а звезды, — сказал я с горечью.

— Я всегда могу их переписать, — прошипел Райдер. — Я выпотрошу Короля Льва во сне, и тогда она снова станет честной дичью.

Я рассмеялся, а он ухмыльнулся, показывая мне, что он был не совсем серьезен. — Да, я уверен, что она приползет к тебе после того, как ты убьешь ее Элизианскую Пару. Отличный план, засранец.

Он мрачно усмехнулся. — Никогда не знаешь.

— Мне не нужно видение, чтобы показать мне, как это пройдет, — сказал я, мой взгляд снова упал на знак Х над его сердцем. Я всегда считал Райдера проблемным, когда дело касалось Элис, что он подвергнет ее опасности, просто связавшись со своей бандой. Но я никогда не задумывался о том, что у этого, казалось бы, бессердечного существа не только есть сердце, но и что он предложил его целиком нашей девушке… моей девушке. Нет, девушке Леона. Черт.

— У тебя уже есть видения, Большая Птица? — спросил Райдер, напоминая мне, что он затеял этот разговор со мной только по одной причине.

Я покачал головой, и он нетерпеливо зашипел.

— Друзьями не стают за один день, не то чтобы у меня был большой опыт в этом, — я пересел на один из камней, чтобы посмотреть, как течет ручей, а Райдер опустился в нескольких футах от меня.

— Друзья, — проворчал он. — Друг — это предатель, который только и ждет, чтобы предать. Люди должны уважать и бояться тебя в моем положении, иначе они представляют угрозу.

— Я не в твоей маленькой банде, — сказал я. — И я не уважаю и не боюсь тебя, так что мы на нулевой отметке.

В его груди раздался хрип. — Я могу заставить тебя сделать и то, и другое, Большая Птица, только дай мне повод.

— Мне нечего терять, придурок. Это делает меня невосприимчивым к твоему дерьму, — я ухмыльнулся ему, но слова звучали из пустоты в моей груди, и он нахмурился, почувствовав во мне приступ боли.

Он дернул подбородком в сторону моей руки. — Ты сам делаешь себе татуировки?

— Нет, а ты?

— Большую часть, — пробормотал он.

— Ты берешь клиентов? Похоже, это идеальное хобби для тебя — упиваться болью, пока ты проводишь иглой по их плоти.

Он засмеялся во все горло, и я поборол улыбку от того, что этот якобы страшный ублюдок разделил со мной шутку.

— Я могу так же легко начать драку и сломать кости, и мне не придется тратить время на создание татуировки, — сказал он, забавляясь своим тоном.

— Ты можешь блокировать это? — поинтересовался я вслух. — Или ты постоянно чувствуешь боль своих одноклассников? Жжение отказа… сердечную боль, — мое собственное сердце неловко забилось в груди при этих словах, и Райдер сдвинулся с места, сунул руку в карман и достал лезвие.

— Это помогает мне сосредоточиться, — он порезал большой палец, и кровь потекла по его плоти. — Оно достаточно острое, чтобы блокировать это дерьмо, когда я не хочу чувствовать эмоциональную боль. Мою или чужую… — он смотрел на кровь с холодным безразличием в глазах.

— Это помогает с… ну, знаешь… с ней? — обратился я к камню вместо него, и Райдер прочистил горло.

— Мне пришлось бы вырезать сердце из груди зазубренным ножом, чтобы перестать чувствовать это, — признался он, и мое сердце сжалось от боли за него. и эту боль, которую мы разделяли.

Элис ворвалась в мои мысли, и я мгновенно поднялся на ноги. Она шла сюда, двигаясь со скоростью своего Ордена в направлении пляжа. Но она собиралась столкнуться с нами, если мы не сдвинемся с места. Черт.

— Элис идет сюда, — сказал я Райдеру, и он тоже поднялся на ноги.

Я выпустил крылья из спины, но заколебался, прежде чем успел взлететь, инстинкты держали меня на месте. Она вылетела на поляну на другой стороне ручья прежде, чем я успел опомниться, и ее глаза расширились, когда она остановилась и удивленно посмотрела между нами.

— Какого черта вы двое здесь делаете? — задохнулась она, похоже, смущенная тем, что мы оказались вместе. Что, как я понял, было чертовски странно.

Мое сердце толкнулось в горло, когда мой взгляд упал на нее, и я рассмотрел ее униформу, которая облегала ее тело, юбка задралась на ее бедрах, поцелованных летом. Черт, она была прекрасна. Всякий раз, когда я видел ее, мне казалось, что больше ничто не удерживает мое внимание, мир вокруг нее превращался в сероватое пятно. И я скучал по ней, блядь, как же я скучаю по ней.

— Ты потеряла право спрашивать нас о чем-либо подобном, детка, — прорычал Райдер, в его словах звучало предупреждение.

Она начала идти к нам, выражение ее лица было обиженным, когда она дошла до края ручья и посмотрела на нас с берега. — Вы избегаете меня, — она посмотрела между нами, затем остановилась на мне: — И ты знаешь, что мне есть что сказать.

Я пожал плечами, моя челюсть крепко сжалась. Я знал, что это был глупый поступок, но это была одна из причин, по которой я держался от нее подальше. Я мог принять, что звезды выбрали для нее Леона, но я все еще оставался собственником-фейри, который не мог не обижаться на это. И когда она была так близко, выглядя как самое соблазнительное, что я когда-либо видел, это заставляло гнев бурлить и плеваться кислотой внутри меня; это была горечь, которая, как я боялся, никогда не исчезнет. Может, она и не заслуживала этого, но было трудно бороться с этим, когда мое сердце было так сильно разбито ее потерей. И на секунду я понял желание Райдера наказать ее.

И все же я не улетел. И Райдер тоже не ушел. Напряжение в воздухе было настолько сильным, что даже птицы затихли на деревьях, словно весь мир затаил дыхание.

— Ты собираешься сказать нам то, что хочешь сказать, Элис, или оставишь нас гадать? — спросил я, так как звезды не предлагали мне ничего по этому вопросу.

Она жевала жвачку. Я почти ощущал аромат вишни, и от этого чувство голода было сильнее, чем когда-либо.

Она переминалась с ноги на ногу, на мгновение показалось, что она нервничает, прежде чем она подняла подбородок и посмотрела на нас с огнем в глазах. — Леон не возражает, что я встречаюсь с другими парнями, кроме него. В частности, с тремя… — она пожевала губу, и мое сердце неконтролируемо заколотилось от ее слов.

— Чушь собачья, — прошипел Райдер, и я кивнул в знак согласия.

— Это правда, — прорычала она с вызовом в чертах лица. — И я здесь не для того, чтобы умолять или унижаться у ваших ног, но я здесь для того, чтобы сказать вам это прямо. Я хочу вас обоих так же сильно, как и моего Льва. И Данте тоже. Так оно и есть. Я скучаю по вам, — ее голос надломился. — И мне надоело, что вы избегаете меня.

Я взглянул на Райдера, гадая, что он думает о том, что она сказала, пока я пытался переварить это сам. Если Леона это действительно устраивает, то что это на самом деле означает? Что у меня могут быть какие-то второсортные отношения с Элис? Делить ее с другими так, как я всегда презирал эту мысль?

Но, опять же, теперь все было иначе. Она не была моей Элизианской Парой, она была парой Леона. Я не мог ничего сделать, чтобы сравниться с этим. И теперь, когда я разглядел боль в глазах Райдера и ту же боль в глазах Данте, я понял, что был дураком, думая, что они не заботились о ней так же сильно, как я. Я был слишком упрям, чтобы принять мысль о том, что она никогда не была предназначена только для меня. Я не был ее единственным, но я мог бы стать кем-то для нее…

Я проглотил комок в горле и молча продолжил смотрел на нее. Я не совсем понимал, что она предлагает. И я полагал, что мне нужно прояснить ситуацию, прежде чем я приму какое-либо поспешное решение. Минуту назад я вообще не принимал Элис, а теперь она предлагала мне что-то, неважно, насколько малое, и было довольно соблазнительно принять это. Но это означало согласиться на меньшее, чем я хотел. Согласиться на тот маленький кусочек ее самой, который они с Леоном сочли приемлемым отдать. А я не был уверен, что достаточно силен для этого. От одной мысли об этом во мне поднимался гнев.

— О чем ты говоришь? — прорычал Райдер, повторяя мои мысли.

— Она говорит, что хочет попытаться усидеть на двух стульях, — мрачно сказал я, и глаза Элис вспыхнули от обиды.

— Это не то, о чем я говорю, — настаивала она. — Я говорю, что хочу вас обоих так же сильно, как и раньше. Ничего не изменилось.

— Лгунья, — шипел Райдер, и я понял, что мы оба наступаем на нее, приближаясь, пока не оказались плечом к плечу, когда мы подошли к ручью.

В ее глазах было такое выражение нужды, что у меня участился пульс и кровь прилила к члену.

— Если ты так скучала по нам, то не нужно было проводить все лето, трахая Муфасу, — прорычал Райдер, и я не мог отрицать, что он прав. Элис, может, и пыталась позвонить, но она также провела несколько недель в объятиях своего партнера. Она не тосковала по нам так, как мы по ней. Она не знала, через какой ад мы прошли. И теперь она хотела нас снова, для чего?

— Между нами не может быть настоящих отношений, — прорычал я, встретившись с кромкой воды и превратив ее в лед, чтобы пройти по ней. Райдер использовал свою магию земли, чтобы создать мостик из мха, и мы направились к ней, заставив ее отступить на пару шагов, ее глаза расширились.

— Могут, — выдавила она, сдвинув брови. — Все как раньше…

— Неправильно, — шипел Райдер, щелкая пальцем и обвивая ее лодыжки корнями, растущими из земли. Она попыталась вырваться из них, пока они не затянулись, но в итоге упала на задницу и в ярости посмотрела на нас.

— Вы хотите сделать мне больно? — прорычала она, в ее глазах мелькнула боль. — Тогда вперед. Может быть, я хочу боли.

— Мы не хотим причинять тебе боль, — пробормотал я.

— Но мы хотим наказать тебя, — сказал Райдер, и мое молчание говорило о многом.

Возможно, я действительно хотел наказать ее, как бы несправедливо это ни было. Но мир забрал ее у меня, и теперь я хотел вернуть ее и напомнить звездам, какими гребаными дураками они были. А может, я хотел ее просто потому, что тосковал по ней всей тяжестью луны. Может быть, я хотел утонуть в ней в последний раз и выяснить, существует ли между нами та магнетическая связь, или я все это время воображал.

Я наклонился, чтобы взять Элис за подбородок, и у нее перехватило дыхание, когда она посмотрела на меня. — Габриэль, — сказала она с мольбой в голосе.

Мое сердце заколотилось при звуке моего имени на ее губах, и я зарычал во все горло. От вида этих серебряных колец в ее глазах по моим венам разлился жар, и я понял, что должен выместить на ней свою ярость, иначе она никогда не пройдет. — Чего ты от нас хочешь?

— Всего, — задыхаясь, сказала она, вскидывая подбородок, чтобы поцеловать меня, но я отпрянул, отпуская ее и выпрямляясь.

— Ты мокрая для нас, Элис? — спросил Райдер, его тон был арктическим. — Муфаса не удовлетворяет тебя?

— Пошел ты, — шипела она, пытаясь подняться на ноги, но я протянул руку, поощряя рост корней и обхватывая ее запястья, чтобы прижать к земле. Она не сопротивлялась так сильно, и ее тяжелое дыхание говорило о том, что она не совсем против этого. — Леон это все, но ты тоже все. Вы оба.

— Кольца в твоих глазах говорят об обратном, — сказал я, позволяя ей увидеть в моем выражении лица, как глубоко это задевало. Я хотел, чтобы она была счастлива, но сейчас она сбивала меня с толку. Элизианские Пары не желают других фейри, это общеизвестный факт. Так почему же она так пыхтела, глядя между нами, словно была привязана к нам так же глубоко, как и к Леону. Это было чертовски неправильно.

— Ты хочешь знать, как сильно я хочу тебя? — спросила она, в ее голосе прозвучала соблазнительная нотка, от которой я еще больше напрягся. — Тогда узнай сам, — она раздвинула бедра, демонстрируя нам свои сиреневые трусики, которые были того же цвета, что и ее волосы.

Черт, я недостаточно силен для этого.

Ее глаза поманили меня, и не успел я опомниться, как оказался на коленях перед ней на каменистой земле, а секундой позже плечо Райдера врезалось в мое.

Я не сводил глаз с Элис, проводя рукой по ее внутренней стороне бедра, ища возражения в ее глазах, но она не дала мне ничего. Райдер провел большим пальцем по внутренней стороне ее другого бедра, и она застонала, когда наши руки встретились посередине. Его шершавая ладонь прижалась к моей, когда мы боролись за то, чтобы сдвинуть ее трусики в сторону, и в тот же момент я ввел свои пальцы в ее влажное тепло. Я застонал одновременно с Райдером, и мне было все равно, что он был рядом, я знал, что это и для меня тоже.

— Снимите их, — потребовала она, и я не знал, как она так внезапно поменяла нас ролями, но в эту секунду мы были пешками, которыми командовала королева. Я рванул одну сторону ее трусиков, а Райдер — другую, и они упали, обнажив ее киску и заставив меня зарычать от желания.

Райдер внезапно создал вокруг нас с ним глушащий пузырь, чтобы она не могла нас услышать, и я нахмурился на него, когда мой член уперся в ширинку.

— Сохраняй свой чертов рассудок, — он, сука, дал мне пощечину, и я моргнул от заклинания, которое наложила на меня Элис. — Она хочет нас, так давай заставим ее почувствовать то, что чувствовали мы последние несколько месяцев. Заставь ее умолять, тосковать, страдать и не удовлетворять эту потребность.

Вспышка страсти в его глазах заставила меня кивнуть, и я позволил своей обиде на звезды взять верх, когда он развеял пузырь, и мы повернулись к ней. Она выглядела встревоженной, глядя между нами, и я позволил самой темной части меня взять верх, утихомирив благородную жилку во мне, которая могла позволить ей избежать наказания за отказ. Даже если она и не выбирала, быть ли ей связанной с Леоном, это не отменяло той агонии, с которой я столкнулся, потеряв ее.

Я использовал свою магию, чтобы затянуть корни на ее лодыжках, растягивая их по икрам. Они обвились вокруг ее коленей, затем раздвинули ее ноги, заставив ее задыхаться.

Я опустил голову между ее бедер и провел языком по центру, пробуя на вкус ее сладкое возбуждение, пока она стонала мое имя. Я лизал ее медленно и мучительно, пока она извивалась против своих пут и издавала звуки, от которых я уже терял рассудок. Райдер опустился на колени рядом с ней, опустил голову и провел языком по ее клитору.

Она вскрикнула, и птицы взлетели на деревья, пока мы пожирали ее вместе. Я ел ее с голодом, мой член страстно возжелал ее, когда она выгнула спину, и я еще сильнее затянул корни, чтобы она оставалась на месте, не имея возможности дотронуться до нас. Камни впивались в мои колени, но мне было все равно, я приветствовал укус боли, так как Элис тоже терпела ее. Я лизал ее быстрее, когда она начала дрожать, а Райдер безжалостно кусал и сосал ее клитор, пока мы доводили ее до беспамятства. Затем я замедлил свои мучения, когда она сжалась вокруг моего языка, а Райдер полностью отстранился, заставив Элис застонать от отчаяния.

— Как сильно ты хочешь нас сейчас, детка? — промурлыкал Райдер.

Я поднял голову и ввел два пальца в ее мокрую киску, и она застонала, не в силах ответить ему, пока я медленно двигал рукой. Ее глаза встретились с моими, эти серебряные кольца дразнили меня, когда я сгибал пальцы и мягкими кругами растирал ее точку G.

— Еще, — потребовала она, оскалив клыки от нарастающего в ней разочарования.

Райдер провел большим пальцем по ее рту, затем по левому клыку, пока тот не обнажился, и она откинула голову назад, когда он просунул его между ее губами, и она втянула кровь.

Я придвинулся ближе и встал на колени между ее бедер, прижав свободную руку к земле и покрыв все это густым мхом, который давал ей возможность отдохнуть от камней. Она выгнула спину навстречу мне, когда я начал расстегивать пуговицы ее рубашки, продолжая погружать пальцы внутрь и вынимая их из нее, пока она умоляла о большем.

Я вытащил руку у нее между бедер и опустился на нее, упираясь в нее своим членом, и показывая, насколько я тверд.

— Габриэль… Райдер, — задыхалась она, пока я расстегивал последние пуговицы, и она застонала, когда я провел пальцами по ее безукоризненной коже. Черт, как же я скучал по этому звуку.

Райдер отнял большой палец от ее рта, запустив руку в ее волосы, а другой рукой залез в лифчик, сильно сжав ее грудь. — Он трогает тебя так же, детка? — прорычал он, словно действительно хотел знать ответ, и она покачала головой, когда он злобным движением сорвал с нее лифчик, отбросив клочок кружевного материала за голову.

— Вы все трогаете меня по-разному, — яростно сказала она. — Вы все мне нужны, вы питаете разные части моей души, но это не значит, что кто-то из вас мне менее дорог.

— По мне, так ты жадная, — сказал я, опускаясь ртом к ее другой груди и проводя языком по пику соска. Она вздохнула и прижалась ко мне, ее бедра выгибались в отчаянии. — Что ты будешь делать, если звезды не захотят тебя делить? И что, если мы не хотим делиться тобой? — я оттолкнул руки Райдера от нее, и он зарычал, но, встретив мой взгляд, увидел в нем игру и ухмыльнулся, оттолкнув в ответ мою голову от ее груди.

— Прекратите, — прорычала она. — Если звезды не хотят этого, тогда почему я чувствую это так сильно?

— Может быть, Габриэль прав, может быть, ты жадная, — поддразнил Райдер, и она раздраженно хмыкнула.

— Кроме того, мы с Райдером не умеем делиться, не так ли? — я посмотрел на него, и он покачал головой, его глаза блестели.

— Это настоящая проблема, детка, — прорычал он. — И ты хочешь получить нас целиком, а взамен отдать лишь частичку себя.

— Кажется несправедливым, — согласился я, когда мы наклонились вперед, наши руки соприкоснулись, пока мы смотрели вниз на Элис, ее сиреневые волосы веером рассыпались вокруг нее по земле. Она выглядела как соблазнительная маленькая пикси, испачкавшаяся в грязи. И мне очень хотелось сделать ее еще грязнее.

Ее горло подрагивало, а бедра покачивались, пока она смотрела на нас. — Вы не понимаете. Разделение не означает, что у вас меньше меня… или моего сердца. Я хочу вас всех одинаково. Сколько раз я должна это повторять?

Я почти поверил в ее слова, пока снова не сфокусировался на кольцах в ее глазах. Я зарычал, и Райдер тоже, и я почувствовал, что мы оба думаем об одном и том же. Все время пока Леон связан с ней, мы никогда не будем значить для нее столько же, сколько он. Это было просто невозможно. Но она все еще была здесь, под нами, желая нас. Если бы ее сердце полностью принадлежало Леону, этого бы не было. Так что же это значит?

Я разорвал связывающие ее корни, перевернул под собой и стянул с нее рубашку, не желая больше видеть эти дразнящие кольца. Она прижалась задницей к моему члену в четком повелении, и я опустил молнию вниз, желая этого, жаждая этого. Она была девушкой, которая преследовала меня в моих снах, которая заставляла меня терять рассудок от желания. И теперь, когда она была здесь, вот так, дрожащая и так же отчаянно желающая меня, как и я ее, я не мог устоять перед тем, чтобы не почувствовать ее еще раз.

Я задрал ее юбку, когда Райдер переместился, чтобы присесть перед ней, требуя грязного поцелуя, пока я терся головкой своего члена о ее вход, а она извивалась от потребности. Меня даже не волновало, что Райдер был здесь, я уже не думал, что у меня есть какие-то весомые права на эту девушку. Звезды доказали, что меня явно недостаточно. Но сейчас мы просто предавались желанию друг друга, и, черт возьми, если бы я был достаточно силен, чтобы упустить такую возможность.

Я вошел в нее до упора, и она вскрикнула, но Райдер проглотил этот звук, просунув язык в ее рот. Я входил в нее сильно и быстро, ее бедра двигались в такт моим, она использовала свой дар Ордена, чтобы не отставать от меня, и я ругался, когда ее киска сжималась вокруг меня. Она ощущалась даже лучше, чем я помнил, ее тело было плотным, как кулак, вокруг моей разбухшей длины, пока я входил и выходил из нее. Черт, прошло слишком много времени с тех пор, как я трахался с ней. Да с кем угодно. Но я жаждал только ее. Никто не мог сравниться с ней по ощущениям.

Она потянулась к поясу Райдера, потянула за ремень, и он переместился вниз, чтобы сесть, раздвинув ноги по обе стороны от нее.

Она освободила член Райдера из брюк и взяла его в захват, надрачивая сильно и быстро, пока он не выругался и не намотал ее волосы на кулак. Она уперлась в камни, и я замедлил темп, позволяя ей взять его в рот. Райдер направил ее голову вниз, и я потянулся, надавливая на нее еще сильнее, пока она не вобрала его полностью, и он зашипел сквозь зубы. Смотреть на это было чертовски сексуально, и мне было совершенно наплевать, что об этом подумают. Но, возможно, нам следовало наложить чертовы скрывающие чары до того, как мы начали это. Теперь уже чертовски поздно.

Я снова ускорил темп, обхватив ее бедра, и ее голова покачивалась вверх-вниз на коленях Райдера в такт моим толчкам, а он наблюдал за ней, прикрыв глаза.

Ее идеально загорелая спина была шелковисто-гладкой под моей ладонью, и я проводил по ней пальцами, прижимаясь к ней, замедляя темп каждый раз, когда чувствовал, что она близка к кульминации.

Райдер одобрительно рычал, пока она сосала его член, а я стонал, приближаясь все ближе и ближе к тому, чтобы кончить.

— Мы не дадим тебе кончить, — сказал Райдер, доставая из кармана лезвие и сжимая его в кулаке, когда Элис снова полностью приняла его в себя. Она отчаянно хныкала, сжимаясь вокруг моей длины, и я ругался, сдерживаясь, желая продлить это как можно дольше.

— У тебя есть твой Лев, чтобы заставить тебя кончить, — поддразнил я.

Она задрала голову с яростным рыком, но он кончил в то же время, направляя свой член на ее сиськи, и она задохнулась, когда он рассмеялся.

— Придурок, — прорычала она, и я перевел взгляд на Райдера.

— Я предлагаю заставить ее кончить сильнее, чем это может сделать Лев, — пропыхтел я, осмелев, и глаза Райдера вспыхнули от этой идеи.

Она с надеждой застонала, когда я замедлил темп, а Райдер встал на колени, убирая свой член.

— Подними ее, — приказал он, и я вышел из Элис, подтянув ее к себе и обхватив рукой за талию, так как она стояла выше меня на берегу. Райдер поднял ее бедро, перекинув ее ногу через свое плечо, и она прислонилась ко мне, потянувшись вверх, чтобы обвить рукой мою шею. Я снова направил свой член к входу в ее горячую киску и застонал, когда скользнул в нее. Это. Чертова. Девчонка.

Она повернула голову, желая поцеловать меня, и я зарычал, поддавшись, просунул язык в ее рот и попробовал вишню на ее губах. Она была моей любимой вещью в целом мире, она владела мной, пока я пытался владеть ею. Я никогда не буду достоен того, чтобы обладать ею. Но сейчас я хотел украсть этот момент, чтобы вспомнить ее, чтобы знать, что это было по-настоящему, и что я жаждал девушку с силой всех звезд на небе. Что между нами существовала настоящая, магнетическая связь, даже если она не была такой сильной, как с кем-то другим.

Райдер лизал ее клитор, пока я трахал ее, и она не продержалась ни секунды дольше, пока мы доводили ее до разрушения, и она выкрикнула наши имена в небо. Когда ее тело сжалось вокруг меня, я потерял контроль над собой, глубоко вогнав себя внутрь и жестко кончив. Наслаждение пронеслось по моему члену и заставило меня зарычать, когда я кончил, отметив ее как свою в какой-то мере. Только на данный момент.

Она прижалась ко мне, и я держал ее слишком долго, прежде чем вышел из нее, а Райдер поднялся на ноги, наклоняясь, чтобы поцеловать ее, как голодный волк, вышедший на обед. Я натянул штаны, и Райдер прервал свой поцелуй с Элис, повернулся и ушел в лес, не сказав больше ни слова. Она позвала его, но он уже ушел.

Я помог Элис привести себя в порядок с помощью магии воды, и пока она застегивала пуговицы рубашки и собирала обрывки порванного нижнего белья, я отступил от нее и расправил крылья по обе стороны от себя.

— Не уходи, — прорычала она. — Нам нужно поговорить.

Я покачал головой, уже зная, что это было ошибкой. Что я привязался к ней сильнее, чем когда-либо прежде. Что ее запах останется со мной, и я буду жаждать ее день за днем с большей страстью, чем когда-либо, потому что поддался искушению. Если она и Леон были довольны этим, это было между ними. Но мне нужно было понять, смогу ли я с этим жить. Потому что у меня было ощущение, что моя зависимость от Элис только что выросла в десять раз. И я понятия не имел, как вывести ее из моей крови. 

17. Элис

Я лежала на спине на антресольном уровне лодочного домика, свесив ноги через край и раскачиваясь взад-вперед, пока листала дневник Гарета, ища смысл в набросках, которые он нарисовал.

Было воскресенье, и Леон вместе с Роари был на игре Солярианской Питбольной Лиги в городе Олафия, наблюдая за игрой своей любимой команды. Он приглашал меня присоединиться к ним, но я хотела, чтобы они немного побыли с братом без меня, поэтому отказалась.

Вишневая жвачка во рту потеряла вкус, и я жевала ее только по привычке, пытаясь отвлечься от покалывания в клыках, так как силы были на исходе. Утром я практиковалась в магии воздуха, поднимая себя в небо и ловя, прежде чем упасть на землю. Это было весело, но сейчас я почти исчерпала свои силы, и у меня было больше, чем небольшое искушение отправиться на охоту за кем-нибудь вкусненьким. Конечно, было всего несколько фейри, от которых мне действительно хотелось выпить, но я не была уверена, что смогу легко выследить кого-нибудь из них, так как они, похоже, все еще избегали меня.

Я нахмурилась, глядя на рисунок Пегаса, попавшего в зыбучие пески, его задняя половина скрылась из виду, пока он в панике откидывал голову назад. Я думала, что рисунок отражает то, что Гарет чувствовал себя в ловушке, но когда я посмотрела в глаза зверя, мне показалось, что эмоция, которую я там увидела, была надеждой. Пегас высунул одну переднюю ногу из грязи, его копыто вытянулось в сторону берега, и чем дольше я смотрела на него, тем больше мне казалось, что я вижу существо, которому суждено вырваться на свободу. Он не тонул, он собирался спастись, несмотря ни на что.

— Но как… —пробормотала я, проводя пальцем по носу Пегаса, которого я так хорошо знала. Талант Гарета означал, что он прекрасно запечатлел свой собственный образ в форме Ордена. Это существо почти вырвалось из страницы, и его воля к жизни затронула струну глубоко в моем сердце. — Ты пытался сбежать Медведь Гэр?

Деревянные доски под моей спиной сдвинулись, и я вздрогнула, подняв голову, чтобы увидеть Данте, который карабкался по лестнице, чтобы добраться до меня. Он не издавал ни звука, и я поняла, что он держит себя в безмолвном пузыре, пока приближается.

Я ухмыльнулась про себя, закрывая дневник и бросая его рядом с собой, я также завернула черствую жвачку в старую обертку и выбросила, после чего закрыла глаза и стала ждать.

Я чувствовала, как его шаги вибрируют по доскам подо мной, когда он приближался, и мне пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать ухмылку. Неужели он думает, что Дракон с большой задницей может подкрасться к Вампиру?

Он встал надо мной, и, клянусь, я чувствовала его тень, жар, поднимался в моей плоти в каждом месте, где она касалась меня.

Он опустился, чтобы сесть рядом со мной, и я напряглась, ожидая розыгрыша, игривого нападения, чего угодно, только не нежного движения его пальцев по моим волосам.

Данте опустил свой заглушающий пузырь и прошептал. — Vorrei poterti tenere (п.п. Как бы я хотел обнять тебя).

Он пересел рядом со мной, и я повернула голову к нему, медленно открывая глаза, чтобы увидеть бурю, кружащуюся в его глазах.

— Я скучала по тебе, Данте, — вздохнула я, и улыбка коснулась его губ, когда он лег на спину, повернув голову в мою сторону так, что мы стали зеркальным отражением друг друга.

— Non me ne sono mai andato. (п.п. Я никуда не уходил)

Я прикусила губу, так как звучание того, как он говорит на своем языке таким глубоким, темным тоном, заводило меня до предела.

— Ты делаешь это нарочно, — обвинила я, и он поднял на меня бровь.

— Что делаю?

— Заводишь меня, говоря вещи, которые я не могу понять. Я всегда хотя бы наполовину уверена, что они грязные, — поддразнила я.

Данте бросил на меня горячий взгляд, но затем отвернулся, чтобы посмотреть на деревянную крышу над головой.

— С твоей семьей все в порядке? — спросила я через несколько минут, когда он, казалось, ничего не собирался говорить в ответ на мои слова.

— На дом моего дяди Энрико напали прошлой ночью. К счастью, у старого ублюдка есть способности к Зрению, и он увидел Феликса еще до того, как тот пришел. Вся его семья сбежала — в этом поместье их жило тридцать два человека — к счастью, он успел переправить их всех в мой дом до прихода Феликса. В Оскуре не принято бежать, но он видел, что произойдет, если они попытаются сражаться. Феликс расправился бы со всеми. С ним живет шесть детей, и их бы забрали… — Данте вздохнул, провел ладонью по лицу и выглядел так, словно на его плечи легла вся тяжесть мира.

— Зачем ему забирать детей? — спросила я, пока он продолжал смотреть на крышу.

— Это его последняя тактика. Он похищает наших детей, чтобы заставить членов моей стаи выступить против меня. Он держит их детей в заложниках, чтобы заставить присоединиться к его стороне в этой борьбе. И я даже не могу винить их за то, что они делают то, что он говорит. На самом деле, я ясно дал понять каждому члену моей стаи, что если он сделает это с ними, я не буду считать их ответственными за то, что они обратятся против меня, когда я приду за его головой. Как я могу? Faremmo qualsiasi cosa per le persone che amiamo. (п.п. Мы готовы на все ради тех, кого любим.)

Я протянула руку и взяла его за ладонь, сжала его большие пальцы в своих и улыбнулась, когда он крепко обнял меня.

— Ты поймаешь его, Данте. И ты покажешь всему миру, что происходит с человеком, который переходит тебе дорогу, который ранит твою кровь и угрожает людям, которых ты любишь. Он умрет с криком, и никто не будет оплакивать его ни секунды. И когда ты пошлешь его на смерть, он не вернется, потому что в нем нет ничего от Оскура. A morte e ritorno. До смерти и обратно.

Данте повернулся, чтобы посмотреть на меня, и дрожь пробежала по моей коже, когда в воздухе затрещало электричество.

Его взгляд упал на мои губы, и я ответила на тоскливый взгляд его глаз, наклонившись к его губам.

Он ответил на мой поцелуй, но движение его рта к моему было медленным, размеренным, как будто он сдерживался, и я не знала почему. Леон сказал мне, что говорил с ним об этом, хотя у меня не было возможности поговорить с ним самой. Но взгляд его глаз говорил достаточно ясно, что он хочет меня, так что я не понимала, почему он сдерживает себя.

Я переместилась к нему, и он сел, заведя руки мне за спину, наш поцелуй стал глубже, когда я, казалось, прорвалась сквозь его сдержанность, но когда мои руки скользнули по его груди, он поймал мои запястья в свой захват и отстранился.

— Я не думаю, что смогу это сделать, bella, — пробормотал он, с сожалением глядя мне в глаза.

— Что? — я вздохнула, мое сердце бешено колотилось, когда меня охватило смятение, а жало его отказа причинило мне боль.

— Не тогда, когда мы вот так наедине, — медленно сказал он, отпуская мои руки, чтобы сжать мое лицо в ладонях. — Я знаю, что Леон сказал об этом, но…

— Но? — спросила я, заставляя себя держать его взгляд, даже когда я боролась с желанием убежать от него и с этим узловатым чувством в моем нутре.

Данте вздохнул, его пальцы чертили линии моего лица, как будто он пытался запомнить их, как будто он думал, что ему может понадобиться сделать это по какой-то причине. — Но, находясь здесь с тобой, я чувствую, что предаю его. Когда мы все вместе, и я вижу, как сильно он этого хочет, это одно. Но когда ты здесь одна, глядя на серебро в твоих глазах, которое отмечает тебя как его, и зная, что я все равно забираю тебя, это кажется… неправильным. Как будто я забираю его девушку.

— Я и есть его девушка, — вздохнула я. — Но я и твоя девушка тоже.

Взгляд Данте говорил о том, что он больше всего на свете хотел в это поверить, но просто не мог.

— Мои мама и папа были Элизианской Парой, — пробормотал он, его руки соскользнули с моего лица, пока его руки снова не обвились вокруг моей талии, сцепившись за моей спиной. — Их любовь пылала для всех, чтобы все видели, с жаром и силой солнца. Они никогда бы даже не подумали о том, что им нужен кто-то другой. И я не могу не думать о том, что и ты со временем не захочешь. Может быть, сейчас ты все еще привыкаешь к этому, и чувства, которые ты испытывала ко мне до того, как это случилось, все еще живы. Но со временем, я думаю, ты поймешь, что любишь Леона больше всех. Что он единственный, кто тебе нужен. И каждый миг, проведенный в твоих объятиях, заставляет меня только сильнее привязываться к тебе. Я боюсь, что в конце концов это уничтожит меня.

— Это не соревнование, Данте. Мои чувства к тебе так же сильны, как…

— Я хочу в это верить, bella, — вздохнул он. — И, возможно, мне просто нужно время, чтобы принять это. Но прямо сейчас, все, что бы мы ни делали наедине вместе, будет омрачено привкусом предательства на моем языке. Леон — моя семья, даже если кровь не связывает нас.

— Хорошо, — согласилась я, несмотря на то, что у меня болело сердце. — Мы не должны ничего делать без его присутствия.

Данте с сожалением улыбнулся мне, и я переместилась назад, вставая с колен и обхватывая ногами его талию, а затем опустилась на задницу между его бедер. Ни один из нас не сделал никакого движения, чтобы распутать себя дальше. Мой взгляд скользнул по его невероятно красивому лицу с широкими чертами, сильной челюстью, глубокими карими глазами и черными волосами, собранными в беспорядке, а не убранными назад, как обычно.

— Прекрати смотреть на меня так, будто хочешь меня съесть, bella, так только труднее устоять перед тобой, — поддразнил он.

Я облизала губы, улыбаясь, когда мой взгляд скользнул к его горлу. Съесть его было не самой плохой идеей в мире, но с моей пылающей кожей и болью по нему, я была уверена, что мои руки разбегутся, если я укушу его сейчас, а я только что пообещала не делать этого.

— Что ты читала? — спросил Данте, пытаясь отвлечься и небрежно взял дневник Гарета.

Я напряглась, каждый мускул в моем теле застыл, когда я посмотрела на дневник в его руках, и он сразу же заметил это, его взгляд переместился с дневника в его руке на меня, когда он предложил ее.

— Я не хотел лезть не в свое дело, amore mio, — мягко сказал Данте, протягивая мне дневник, и я вздохнула.

— Все в порядке, — сказала я, качая головой и показывая, чтобы он открыл ее. — Просто это принадлежало Гарету. Я нашла его спрятанным в его старой комнате, и там было несколько подсказок, которые помогли мне разобраться в этой истории с Черной Картой. Но я чувствую, что зашла в тупик. Я все смотрю и смотрю на все эти наброски, но мне кажется, что они не имеют никакого смысла. Может быть, ты заметишь что-то, чего не заметила я.

— Элис… — Данте долго смотрел на ежедневник, прежде чем вздохнуть. — Есть некоторые вещи, которые ты должна знать о моей дружбе с твоим братом. Он помогал мне с Лоренцо, работал на меня, пытаясь спасти его от Киллблейза. Он выступал в роли дилера Лоренцо, пытаясь отучить его от этого дерьма, и именно я посоветовал ему присоединиться к этому культу.

Мои губы открывались и закрывались, как у рыбы в воде, и боль в глазах Данте была единственным, что останавливало меня от того, чтобы убежать от него, или закричать, или, может быть, набить ему морду, или…

— Я просто думал, что они кучка чудаков, — объяснил он. — И я пытался спасти членов своей семьи от боли, связанной с тем, что Лоренцо может умереть. Сейчас я понимаю, что он уже был потерян для нас. Но я боюсь, что могу быть в какой-то степени ответственным за то, что случилось с Гаретом. Я не раз спрашивал его, все ли с ним в порядке в том культе, но он только улыбался и кивал. Может быть, мне следовало присмотреться или больше заботиться, но у меня много людей, за которыми нужно присматривать, и, наверное, я просто не хотел искать еще больше проблем, чем те, с которыми я уже имел дело.

Я испустила долгий вздох, заставляя себя не злиться на него за его участие в этом. Он не знал меня тогда, не мог понять и половины того, что мы теперь знаем о Черной Карте. И он простил меня за мое участие в смерти Лоренцо. Неважно, по какому пути мог пойти Гарет, я знала, что он не желал ему зла.

Я протянула руку, чтобы коснуться его щеки, и покачала головой. — Гарет попал во всевозможные неприятности, о которых я ничего не знала. Я с таким же успехом могу винить себя за то, что не поняла, что он попал в беду, как и тебя за то, что ты дал ему работу, когда он в ней нуждался. Он хотел заработать эти деньги, чтобы оплатить долг, висящий на мне. Расплачиваясь с ним, ты спасал меня от жизни, в которую я всегда боялся попасть, даже когда ты не знал о моем существовании. Никто из нас не понимал всей картины, возможно, даже он.

Рука Данте легла на мою, и он закрыл глаза. — Mi dispiace amore mio.

— Мне тоже жаль.

— Мне жаль, что я не встретил тебя раньше. Я мог бы легко избавиться от этого долга, если бы только знал… — начал он, но я покачала головой, отводя руку от его лица.

— Долг был просто последней каплей, — ответила я. — Но мы всегда планировали бежать из этого места, от Старушки Сэл, Алестрии, Сверкающего Ура…

Вдохнув, я схватил журнал и принялась перелистывать страницы, пока не добралась до последней. Это было изображение Пегаса и ангелочка, летящих по небу, убегающих от планеты, которую я внезапно узнала. Уран. А внизу страницы были слова, которые я читала снова и снова, но до этого момента они не имели для меня никакого смысла.

Там, где мы смотрели на небо, ты найдешь крылья, необходимые для полета…

— Нам нужно идти, — сказала я, вскакивая на ноги и хватая Данте за руку, чтобы поднять его. — Я думаю, Гарет мог оставить мне что-то еще в том месте, где работала моя мама.

— В стрип-клубе, где владелица пыталась шантажом заставить тебя тоже работать? — прорычал он, между его бровями образовалась складка.

— Эм, да, — я потянулась вверх, чтобы сгладить морщинки на его лбу. — Слушай, я знаю, что это хреново, но Старушка Сэл — единственный человек, близкий к семье, который у меня остался. По крайней мере, пока моя мама все еще… такая, какая она есть в том месте. Я знаю, что у нее есть недостатки, и я знаю, что с моей стороны даже жалко заботиться о ней, но… в моей жизни осталось не так много людей, которые действительно знали Гарета так, как она. Мы выросли в том месте, мы ужинали там чаще всего, помогали с уборкой и тому подобным за карманные деньги.

— Она твоя семья? — спросил Данте, и я на мгновение замешкалась, прежде чем пожать плечами.

— Она достаточно близка, — согласилась я, потому что не была уверена, что могу сказать, что испытываю любовь к Старушке Сэл, но она была константой в моей жизни, когда у меня их было не так много. Конечно, она также была причиной того, что Гарет взял на себя этот долг, хотя я определенно возлагала большую часть вины за эту неудачу на мою мать.

— Хорошо. Тогда ради тебя я дам ей шанс доказать, что она достойна тебя.

— Достойна? — я фыркнула от смеха и покачала головой. — Твое мнение обо мне намного выше мнения всего остального мира.

— Нет, bella. Ты — королева среди мужчин, и чем скорее ты это поймешь, тем лучше. Разве ты не заметила, как легко ты заставляешь мужчин поклоняться тебе? В тебе есть магия, более могущественная, чем в самих звездах.

Мои губы изогнулись в улыбке, когда мне в голову пришла идея. — Тогда пойдем, и я знаю, как сделать путешествие более веселым.

— Почему бы нам просто не полететь, bella? — спросил Данте, откидывая плечи назад, словно смещение давило ему под кожу, и его внутренний Дракон уже вынашивал идеи о том, чтобы выйти поиграть.

— Потому что «Сверкающий Уран» находится в центре Алестрии, где здания расположены слишком близко друг к другу, чтобы Штормовой Дракон мог приземлиться. И даже если бы это было не так, неужели ты всерьез думаешь, что Король Клана Оскура останется незамеченным, если ты появишься там в форме Ордена?

— Почему я пытаюсь остаться незамеченным? — спросил он с ухмылкой. — Я не из тех, кто исчезает на заднем плане, Элис.

— Нет, но нам также не нужно устанавливать мигающий знак над твоей головой. Это случайный визит, я просто хочу проверить, права ли моя интуиция, а не поощрять войну банд на старом месте работы моей мамы. Думаю, будет лучше, если ты пойдешь инкогнито.

Он закатил глаза, но согласился, и я усмехнулась, когда он уступил моей воле. — Тогда давай, bella, расскажи мне, что за план ты придумала. Как нам туда попасть?

— Все просто, — сказала я с ухмылкой. — Я теперь связана с Найтом, а мой новый Прайд известен воровством. Леон недавно обзавелся новым блестящим Фейрарри. Я предлагаю украсть ключи и покататься на нем.

Данте громко рассмеялся и кивнул головой в знак согласия, а я отскочила от него, чтобы осуществить свой подлый план, оставив его встречать меня на парковке.

***

К тому времени, как мы добрались до «Сверкающего Урана», я почти убедила себя, что все между мной и Данте вернулось на круги своя. Не считая того факта, что я продиралась сквозь жвачку, как наркоман Киллблейз, имеющий неограниченный доступ к пробиркам и бесконечную способность их потреблять.

Я должна была укусить кого-нибудь еще, когда побежала украсть ключи от роскошной машины, на которой мы ехали, но не сделала этого. Я просто не могла вызвать в себе желание попробовать кого-либо, кроме моего Штормового Дракона, теперь, когда хищница во мне нацелилась на него. Но я не могла укусить его, пока не возьму себя в руки и не успокою свое пылающее либидо настолько, чтобы сделать это без того, чтобы терзать его, как стриптизершу на шесте.

Я поняла, что смотрела на толстую артерию на его сильной шее, когда он был вынужден снова повторить, и моргнула, пытаясь побороть желание наброситься на него прямо здесь и сейчас. Укусить его, пока он за рулем, было, наверное, плохой идеей.

Я быстро дала ему указания, о которых он спрашивал, и он тихо застонал, словно понял, что я смотрю на него, и ему было так же трудно сдерживать себя, как и мне.

Когда мы добрались до стриптиз-клуба, который, как ни странно, казался мне домом, Данте остановил машину перед знаком «парковка запрещена» прямо у входных дверей на улице, игнорируя указатели на парковку сзади.

Он бросил на меня взгляд, который говорил о том, что он не слишком впечатлен тем, что я попросила его сделать, а затем провел рукой по лицу и скрыл свои черты заклинанием маскировки. Через несколько мгновений мой легко узнаваемый гангстер превратился в обычного парня, которого никто не знал. То есть, он все еще был огромным и сексуальным, но он не был печально известным лидером банды, так что он был немного менее заметен.

— Так проще, — напомнила я ему. — Люди здесь сойдут с ума, если узнают, что Данте Оскура ходит среди них, и тогда мы никогда не сможем проверить, что оставил мне Гарет.

Данте закатил на меня свои новые голубые глаза и хрюкнул в знак согласия, говоря, что эта игра его не впечатляет. Он заглушил двигатель, но оставил ключи в замке зажигания, выходя из машины.

Я последовала за ним, подняв бровь на самоуверенного Короля Оскура, когда он окинул взглядом людей на улице, позволяя им увидеть его выражение лица, зная, что они поймут не скрытую угрозу в его взгляде. Не достав ключи, он оставил безумно дорогую машину незапертой и готовой к захвату, а затем двинулся открывать мне дверь, как будто я была леди или что-то в этом роде.

Он притянул меня к себе, обхватив за талию и пробормотал что-то на фаэтанском мне на ухо, от чего у меня по позвоночнику пробежала дрожь.

Мы не стали заходить сзади, а прошли прямо через парадные двери, мимо вышибал, которые глазели на меня с огромной задницей, висящей на мне, даже не пытаясь спросить у нас документы.

Мы вошли внутрь, и знакомый красный ковролин привел нас в тускло освещенные глубины клуба. Это была не «Черная Дыра», и я обнаружила, что борюсь с остервенением, глядя на отслаивающиеся обои и ковры, которые были изношены и испачканы за годы использования. Это место было довольно дорогим, учитывая его местоположение, но в грандиозной схеме вещей оно было более чем убогим.

Я не хотела стыдиться того, откуда я родом, но с Данте и Леоном было трудно не думать о любящих семьях и бесконечном богатстве, в котором они выросли. Я знала, что их жизнь отнюдь не была идеальной, но реальность того, что они видели место, куда мне приходилось приходить, если я хотела нормально поесть, с тех пор как я достаточно выросла, чтобы ходить, заставляла меня стесняться.

Походка Данте не сбавлялась, пока он вел меня в незнакомое помещение, направляясь через весь зал, не удостоив девушек на сцене более чем беглым взглядом, и мы направились к бару в задней части зала.

Не успели мы дойти до него, как из двери за темным баром выскочила Старушка Сэл с поднятыми руками и криком восторга, вырвавшимся у нее из-за сигареты, зажатой в уголке рта.

— Элис, детка! Ты дома. Я уже начала бояться, что никогда больше не увижу тебя после лета. Дай мне увидеть эти твои глазки.

Я вырвалась из объятий Данте, и он с легким колебанием отпустил меня. Старушка Сэл обняла меня, и я неловко похлопала ее по спине, прежде чем она снова оттолкнула меня, чтобы осмотреть мои глаза. Я писала ей летом, чтобы рассказать о нас с Леоном, включая фото, когда она настаивала, и она присылала бесчисленные сообщения о том, как она рада за меня и как хочет, чтобы мы приехали в гости. Но по какой-то причине я так и не смогла договориться об этом.

— Потрясающе! — воскликнула Сэл, глядя на серебряные кольца в моих глазах. — Такая экзотика. А с этими волосами, представь, сколько за тебя можно выручить.

Данте зарычал на странную лесть, но я лишь рассмеялась. Сэл всегда оценивала людей по цене их плоти. Это был ее бизнес. Простая математика. Чем больше, по ее мнению, кто-то готов заплатить, чтобы заполучить тебя, тем больше она тебя за это хвалит.

— Я не думаю, что есть какие-либо Элизианские Пары, выставленные на продажу, — пошутила я, закатывая глаза.

— Я слышала об одной однажды. Ее партнер был в долгах у каких-то очень плохих людей. Она выставила себя на продажу на рынках плоти, чтобы покрыть стоимость его свободы. Я слышала, что была война за цену. Она заработала более миллиона аур. Вы можете себе это представить? Мужчины всегда хотят получить кусочек запретного.

— Надеюсь, ты не предлагаешь ей заняться блудом, — прорычал Данте позади меня. — Потому что ее партнер мне как брат, и я без колебаний разорву тебя на части, если пойму, что ты действительно это имеешь в виду.

Сэл вздрогнула, и в ответ на его слова меня пронзила волна страха: она на мгновение потеряла контроль над своим даром Ордена, и ее сила Сирены выплеснула свои эмоции на всех нас. Данте, может, и прятал лицо, но его Альфа-самца, страшного ублюдка, было сложнее скрыть.

— Она не это имела в виду, — заверила я Данте, потянувшись, чтобы взять его за руку, так как напряжение в нем, казалось, окутало всю комнату и заставило мои волосы встать дыбом, а по позвоночнику пробежала нервная дрожь. — Это просто разговор. Так уж мы устроены.

Он не сводил своего пронизывающего взгляда с женщины, которая была мне самой близкой семьей в Алестрии. Я закатила на него глаза, игнорируя Сэл, которая начала бормотать заверения и извинения, пока я брала его руку в свою.

— Я хочу показать тебе кое-что, — твердо сказала я ему. — Помнишь?

— Qualsiasi cosa per te (п.п. Все, что угодно для тебя), — пробормотал он, милостиво кивая головой и позволяя мне потянуть его к концу бара.

— Ничего, если я покажу своему другу наше старое место на крыше? — спросила я Сэл, хотя знала, что она не откажется.

Ей никогда не было дела до того, что я здесь делаю, и это была еще одна причина, по которой я хотела, чтобы Данте оставался замаскированным. Если бы она поняла, кого именно я только что привела в ее клуб, то, скорее всего, бросилась бы обслуживать его сама и не спускала бы с него глаз. Она знала, кто управляет этой половиной города, и платила содержание его семье за защиту, как и все остальные бизнесмены в округе. Он был ее господином и повелителем, даже если она никогда не видела его раньше. И она бы сделала своей миссией попытаться выдоить из него деньги, пока он был здесь.

— Конечно, — сказала она, бросив взгляд на Данте.

— Он дружил с Гаретом, — добавила я в ответ на ее смущенный взгляд.

Полагаю, с моей стороны было чертовски странно просто так заявиться сюда с ним на буксире, если я не могу предложить что-то в качестве объяснения.

Сэл легко кивнула, и я потащила Данте в обход бара, через дверь, обозначенную как «Только для персонала», и мы быстро пошли к лестнице в конце затемненного зала.

— Тебе нравится играть со мной в переодевания? Я иногда забываю, насколько ты знаменит, Drago, так что, может быть, это приятно — ходить незамеченным? — спросила я, держа его за руку и таща вверх по лестнице.

— Это потому, что ты умеешь видеть человека, а не монстра, amore mio. Это одна из тех вещей, которые мне нравятся в тебе больше всего, но и больше всего ненавистны.

— Почему ты это ненавидишь? — поддразнила я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него через плечо.

— Потому что ты используешь это для того, чтобы видеть меня, но ты также используешь это, чтобы видеть Райдера. И если я должен верить, что во мне есть достаточно того, что стоит искать, то я должен признать, что это может быть и в нем. Даже если это трудно представить большую часть времени.

— Ты хочешь знать, что я вижу в нем? — спросила я с любопытством, гадая, действительно ли он готов это выслушать.

Мы достигли вершины лестницы на третьем этаже, но Данте остановил меня, прежде чем я смогла открыть дверь, ведущую на крышу. Он провел рукой по лицу, снимая маскирующее заклинание, и я не могла сказать, что буду жаловаться на то, что снова воссоединилась с его великолепным лицом.

— Не здесь. Не думаю, что мне особенно понравится этот разговор, так что, возможно, его лучше приберечь для другого раза. Возможно, когда я буду пьян…

— Чтобы ты мог в стиле Дракона надраться и разнести кучу дерьма, если тебе не понравится то, что ты услышишь? — поддразнила я.

— Может быть, — согласился он с легкой улыбкой, от которой мне захотелось схватить его и заставить сбросить маску.

— Ты всегда такой сильный, Данте, — вздохнула я, глядя на него сверху вниз со своей позиции в нескольких шагах над ним. — Ты ведь знаешь, что тебе не обязательно быть таким со мной, верно? Нет, если ты не хочешь этого. Ты можешь треснуть, разбиться, сломаться, и я буду держать тебя до тех пор, пока ты не будешь готов снова построить себя. Ты можешь опереться на меня, положиться на меня, попросить у меня все, что тебе нужно, и я буду рядом, чтобы предложить это.

Данте позволил улыбке ускользнуть, и его взгляд пробежался по моему телу, когда он издал низкий рык. — Только если ты обещаешь делать то же самое, bella. Когда тебе что-то понадобится от меня, можешь даже не просить. Я хочу, чтобы ты брала это и всегда знала, что можешь делать это, без вопросов.

— Хорошо, — согласилась я, не позволяя его пристальному взгляду дать мне другой ответ.

— Тогда скажи мне, — промурлыкал он, его акцент превратил меня в лужицу у его ног, когда он медленно поднялся по лестнице, разделявшей нас, и обвил руками мою талию. — Почему у тебя слюна течет с того момента, как я положил на тебя глаз в лодочном домике, но твои клыки до сих пор не впились мне в шею?

Его поддразнивание заставило смех сорваться с моих губ, но греховно темный взгляд его глаз остановил его. Он начал наступать на меня, пока я не оказалась прижатой к двери, его твердое тело заключило меня в клетку и сделало своей пленницей. Но у меня не было никакого желания освобождаться.

— Потому что, — медленно начала я, переводя взгляд с его глаз на губы, а затем на горло. — Если я откушу от тебя хоть кусочек, я захочу откусить все. Ты слишком неотразим, amore mio.

Он зарычал на меня, подавшись вперед, ему всегда нравилось, когда я говорила на его языке, даже если я могла утверждать, что понимаю лишь несколько слов.

— Я всегда буду заботиться о тебе, Элис. А это значит, что я не допущу, чтобы ты умирала от жажды. Если у тебя нет самоконтроля, я сделаю это за тебя. Я позабочусь о том, чтобы единственное, что ты брала у меня, была кровь.

Прежде чем я успела ответить, он поймал мои запястья в одну из своих больших рук, поднял и прижал к двери над моей головой. Я задохнулась, когда он придвинулся ближе, его колено заставило мои колени раздвинуться, пока его бедро не оказалось крепко зажатым между моими, и ноющий жар, который я испытывала к нему, увеличился в четыре раза под давлением его тела, обездвиживающего меня.

Он смотрел на меня сверху вниз с мрачным и запрещающим выражением лица, когда мои губы разошлись над уже удлинившимися клыками, а моя грудь поднималась и опускалась, глубоко прижимаясь к его груди.

Я была полностью в его власти, и электричество, которое потрескивало в его теле, и биение его сердца, которое мог уловить мой одаренный слух, говорили о том, что ему это нравится. Я с силой вспомнила, как он прижал меня к кровати в первый раз, когда полностью овладел моим телом. То, как Альфа в нем принял вызов доминирования надо мной, владения мной, поглощения меня.

Умоляющий стон сорвался с моих губ, когда он прижал меня к себе, и электрический ток, охвативший его тело, заставил место, где его бедро было прижато к ноющему жару в моей сердцевине, гореть от такой острой потребности, что я почти умоляла его удовлетворить ее.

— Укуси меня, bella, — приказал он. — Adesso. (п.п. Сейчас)

Он откинул подбородок назад, и я мгновенно выполнила его приказ: мои клыки пронзили его тело так сильно, что живая струйка его крови мгновенно скользнула между моих губ и вниз по горлу.

Я еще никогда никого так не кусала. Когда я не контролировала себя. Когда я чувствовала, что подчиняюсь, и это заставляло мой пульс учащенно биться от желания большего. Я хотела полностью отдать контроль над собой ему, следовать его командам, сбежать в его желание.

Даже когда хватка Данте ослабла от воздействия моего яда в его организме, его господство надо мной не ослабевало. Он наклонился вперед, его вес придавил меня к двери, мои бедра бились об него, и казалось, что я потеряла контроль над собой и своим желанием к нему.

Шов моих джинсов проходил прямо по моему клитору, когда я прижималась к его ноге, и пьянящий стон вырвался из глубины души, когда я почувствовала твердое давление его эрекции на мой живот.

Я пила все глубже, эгоистично, наслаждаясь тем, как его кровь поглощает меня. Он внезапно сбросил барьеры вокруг своей магии, и прилив силы, хлынувший в мое тело, превратился в поток, когда я без всякого сопротивления разрушила свои собственные стены.

Искры электричества пробегали по моему телу, жалили мои твердые соски, которые пробивались сквозь рубашку и терлись о его грудь. Я не знала, контролирует ли он ток, проходящий через него, но, клянусь, почти весь он находил путь между моих бедер, пульсируя, вибрируя, искрясь в этом маленьком комочке нервов, когда я прижималась к нему, пока мои клыки не выпали из его шеи, а с моих губ не сорвался громкий стон экстаза.

Я дрожала под ним, мое тело жаждало, чтобы он прикончил меня, разбил меня, уничтожил меня. Мой голодный взгляд упал на его рот, и на мгновение я подумала, что он даст мне то, чего я хочу, когда он наклонился так близко, что наши губы почти соприкоснулись, и его теплое дыхание омыло мою грудь, заставив меня выгнуть спину и поднять подбородок.

— Сейчас трудно поверить, что ты предназначена для кого-то другого, bella, — пробормотал Данте, глубокий гул его голоса вибрировал на моей груди, где мы были прижаты друг к другу.

— Я говорила тебе, что все еще чувствую то же самое, — ответила я, и наступила долгая тишина, прежде чем Данте взялся за ручку двери рядом с моей задницей и повернул ее.

Я упала назад, но его хватка на моих запястьях не позволила мне удариться о землю. Я устояла на ногах, но контакт между нами был потерян, и он отпустил меня, как только убедился, что я не упаду.

Он задержал на мне взгляд, глубоко зарычав, когда засунул руку под пояс и не пытался скрыть тот факт, что он поправляет свой стояк.

— Мне придется отбиваться от тебя? — поддразнил он, когда я продолжала смотреть на него, и я откинула голову назад к небу, застонав от разочарования, прежде чем повернуться и убежать от него.

Самодовольная усмешка Данте последовала за мной, пока я убегала от него, и я молча поклялась, что в скором времени он будет умолять меня об этом, чтобы отплатить ему за это.

Я добралась до дальнего края крыши, где нагромождение старых деревянных поддонов было собрано в то, что мы с Гаретом называли нашим фортом. Каждый год ветер и дождь наполовину разрушали эту маленькую игровую площадку, и каждый год мы находили еще больше хлама, валявшегося на улицах, и тащили его сюда, чтобы починить. Когда мы подросли, это место стало не столько игровой зоной, сколько местом, где мы проводили время.

— Раньше ты проводила свободное время, играя на крыше стрип-клуба? — спросил Данте, следуя за мной к тому, что, по общему признанию, представляло собой кучу дерьма с несколькими изъеденными собаками подушками. Я не была здесь с тех пор, как умер Гарет, и даже когда мы часто приезжали сюда, это место никогда не было дворцом.

— Когда мы были маленькими, мама не разрешала нам далеко заходить, пока мы играли, потому что, ну, Алестрия — дерьмовая дыра, и фейри здесь все, по крайней мере, немного развратны. К тому же поблизости нет ни одного парка. В нашем многоквартирном доме не было никакого открытого пространства, и, если честно, это место казалось чертовски роскошным. Мы не знали других детей, которые могли бы свободно распоряжаться такой огромной территорией. Иногда мы крали реквизит у стриптизеров, чтобы использовать для переодевания. А когда мы были совсем маленькими, Гарет воровал эти огромные зеленые фаллоимитаторы в виде члена Дракона, чтобы мы могли притворяться, что это мечи… Мы перестали это делать довольно быстро, когда мама поймала нас с ними и рассказала, куда люди обычно любят их засовывать…

Данте наполовину рассмеялся и издал полузадушенный звук в горле, одновременно придвинувшись ко мне.

— Не знаю, это самая грустная или самая смешная история, которую я когда-либо слышал, — признался он, и я закатила глаза, тоже ухмыляясь.

— Ну, мы не все можем быть принцами, рожденными для управления империями, у которых больше людей любят нас, чем пальцы на руках и ногах, — размышляла я. Дразнилка исчезала из моих слов, так как они напоминали мне о том, что я потеряла единственного мальчика, который любил меня по-настоящему, безгранично, как и полагается семье.

— Итак, почему ты думаешь, что его дневник привел тебя сюда? — мягко спросил Данте, напоминая мне о том, зачем я пришла в это место, наполненное воспоминаниями и душевной болью.

— В подсказке, которую он мне оставил, упоминалось место, где мы обычно смотрели на небо. И когда мы были здесь прошлым летом, мы провели здесь много вечеров, просто коротая время, наблюдая за звездами и гадая, есть ли им вообще до нас дело…

Уже скоро год, как я потеряла его. Я больше не смогу сказать прошлым летом, когда буду говорить о нем. Я даже не смогу сказать в прошлом году. Иногда, когда я вспоминала наше время вместе, мне казалось, что края моих воспоминаний размыты, некоторые детали потеряны в процессе воспроизведения, уже забыты. Время крало его у меня по частям. Только любовь, которую я носила в своем сердце, оставалась неизменной, как и в тот день, когда он ушел. Но даже боль теперь притуплялась. Она уже не была такой кровавой и грубой, как раньше, скорее, это была постоянная боль, которая пульсировала время от времени. Я больше не просыпалась с ожиданием, что он будет рядом. Горе не наваливалось снова, когда я пыталась отрицать, что его действительно больше нет. Мое сердце смирилось с этим, несмотря на то, что это разрушило меня в процессе.

Я позволила себе на мгновение почувствовать свое горе, купаясь в нем, заметив влагу на щеках лишь тогда, когда Данте осторожно смахнул слезы.

— Gareth sarà per sempre nel tuo cuore (п.п. Гарет навсегда останется в твоем сердце), — пообещал он, и я вздохнула, потянувшись к своей магии, чтобы поискать здесь магию брата.

Стоило мне отойти от Данте, как я почувствовала прикосновение к своему нутру, знакомое покалывание магии Гарета.

Я следовала за вкусом его силы, пока не обнаружила, что стою у низкой стены, огибающей крышу. Я провела кончиками пальцев по одному из больших белых кирпичей, пока его сила ласкала меня.

— Ты чувствуешь это? — спросила я, оглядываясь на Данте, но обнаружила, что он снова отошел от меня.

Он нахмурился, сделал несколько шагов ближе, затем резко повернулся на пятках и пробормотал извинения, потому что ему нужно было куда-то идти.

— Что? — позвала я его, и он снова внезапно остановился.

— Я не знал, что Гарет так хорош в создании отвлекающих заклинаний, — пробормотал он, тряся головой, словно пытаясь прочистить, а затем скрутил пальцы в сложный узор, сосредоточенно нахмурившись. — Теперь я сломал его, но я даже не обнаружил действующую магию, — объяснил он, двигаясь ко мне.

— У него было заклинание, не позволяющее тебе подойти к этому? — спросила я, понимая, что Гарет, должно быть, построил заклинание так, чтобы распознать мою магическую подпись и позволить мне пройти через него.

— Он явно хотел, чтобы это увидела только ты, — сказал Данте. — Если ты хочешь, чтобы я оставил тебя…

— Останься, — настаивала я, положив ладонь на кирпич и начав распутывать наложенные на него скрывающие заклинания. — Я доверяю тебе, Данте.

Магия Гарета была сильной и явно не раз усиливалась, чтобы сохранить в тайне, поэтому мне потребовалось несколько минут, чтобы прорваться сквозь нее. Я была уверена, что мне это удалось только потому, что он встроил магические датчики, которые распознали мою силу и пропустили меня.

Наконец, я смогла отодвинуть огромный кирпич от стены, и мои губы раздвинулись, когда я посмотрела на выдолбленное пространство под ним, где лежала древняя книга в черном кожаном переплете.

По моей коже поползли мурашки, когда я вынула ее из тайника, и меня охватило желание выбросить ее к чертовой матери.

Данте нахмурился, словно тоже почувствовал темные намерения этой вещи, и я с дрожью предвкушения и страха прочитала слова на обложке. «Magicae Mortuorum».

— Есть еще кое-что, — заметил Данте, и я положила книгу на землю, не успев потратить много времени на разгадку.

Под книгой лежал черный вещевой мешок, который я с интересом вытащила из темного пространства. Я положила его между мной и Данте, осторожно расстегнула молнию и задохнулась, увидев кучу денег внутри.

В сумке лежали пачки и пачки аур. Это должны были быть тысячи, больше денег, чем мы когда-либо имели в своем распоряжении.

Пока моя голова кружилась вокруг тонны наличности, Данте достал из центра толстый конверт и протянул мне.

Мое имя было написано на лицевой стороне конверта безошибочным почерком Гарета, и у меня встал комок в горле, когда я проследила буквы указательным пальцем.

Я потянула печать, снимая еще одно заклинание, и вытащила пачку бумаг.

Первая страница представляла собой записку, но ни одна из букв не имела никакого смысла. Это была тарабарщина, бессмыслица, а может быть, что-то, предназначенное для расшифровки, хотя я пока не видела никакого простого способа сделать это.

Я нахмурилась, передала его Данте и задохнулась, увидев паспорт. Мой паспорт. Вот только у девушки на фотографии были длинные светлые волосы и невинность в глазах, а имя и дата рождения рядом с ее лицом не были моими.

— Какого хрена… — пробормотала я, уставившись на поддельный документ, прежде чем Данте взял его, и я обнаружила, что смотрю на другой паспорт с моей старой фотографией и другим именем, которое не было моим. Всего их было четыре. Четыре отдельных личности, которые не совпадали со мной. Следующий паспорт содержал новую личность для нашей мамы, и я быстро проверила остальные, чтобы найти больше таких же для нее. Под ними лежали свидетельства о рождении, а затем билеты на поезда и самолеты с открытыми датами и пунктами назначения. Все оплачено, а ехать некуда.

— Похоже, Гарет планировал твой побег, carina, — задумчиво сказал Данте.

— Мы всегда планировали уехать отсюда, как только закончим школу, но я не понимаю, зачем он достал поддельные документы, — пробормотала я.

Мой взгляд снова упал на книгу, и я нахмурилась еще сильнее. Я никогда не видела ее раньше, но, даже не открывая, могла сказать, что с ней не стоит связываться. Одного только ощущения, исходящего от нее, было достаточно, чтобы сказать мне, что это темная и опасная вещь.

— Давай заберем все это отсюда, — сказал Данте. — Единственные люди, которых я знаю, кто может так хорошо подделывать документы, это Киплинги. Возможно, мы сможем получить от них ответы, и, по крайней мере, вернувшись в академию, мы сможем сосредоточиться на выяснении всего этого, не беспокоясь о том, что кто-то может нам помешать.

Я кивнула на его предложение, радуясь возможности немного отдышаться, дать своему разуму пережить шок от этого открытия и настроиться на то, чтобы разобраться во всем этом.

Данте положил все обратно в сумку, включая книгу «Magicae Mortuorum», застегнул ее на молнию и перекинул через плечо. Он начал накладывать на нее заклинание сокрытия, и, когда это было сделано, сумка казалась не более чем глубокой тенью позади него. Когда мы окажемся внизу, в тусклом свете клуба, ни у кого не будет шансов заметить ее.

Я открыла дверь, чтобы вернуться вниз, но Атлас Данте зазвонил в его кармане, прежде чем я успела сделать шаг.

Он вытащил его и тихо выругался, и посмотрел на меня извиняющимся взглядом. — Я должен ответить, bella. Это мама, а учитывая все, что сейчас происходит с Феликсом, я должен быть уверен…

— Встретимся внизу, — сказала я, отмахнувшись от его извинений. — Я должна потратить немного времени на общение с Сэл, прежде чем мы уйдем.

Он кивнул. — Тогда встретимся у машины, — согласился он и быстро ответил на звонок, а я помчалась вниз искать старую Сирену.

Мое сердце громыхало, и я чувствовала, что мое горе поднимается вверх, чтобы снова поглотить меня целиком. Возвращаться сюда было больно. Может, иногда это и хорошо, но сейчас я чувствовала, что это разрывает меня на части.

Я заставила себя отвлечься от загадок этой сумки и того, что, черт возьми, имел в виду Гарет, готовя ее для меня, когда оказалась возле офиса Сэл. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, нацепила на лицо улыбку и толкнула дверь.

Она, как обычно, сидела за своим столом, а Петри, главный вышибала, развалился в своем кресле в углу, уставившись на что-то в своем Атласе, но, увидев меня, поднял голову и широко улыбнулся. Он был огромным парнем, с толстыми мышцами и щетинистыми волосами, которые, как мы с Гаретом всегда шутили, заставляли его выглядеть так, будто он все время находится в форме Минотавра.

Я не пропустила медленный след его глаз по моему телу и постаралась скрыть свое отвращение к нему, но гогот Сэл сказал мне, что ее дар позволил ей все же уловить его запах.

— Где твой друг? — спросила Сэл.

— Ему нужно было идти домой, — наполовину соврала я. Данте ждал меня снаружи, но он больше не увидит Сэл, так что это не имело большого значения. — Семейные дела.

— Понятно, — Сэл обменялась тяжелым взглядом с Петри, но я была слишком поглощена собственным горем, чтобы пытаться расшифровать его смысл. — Как ты, девочка? — спросила Сэл, указывая мне на кресло напротив себя, в которое я опустилась, когда она встала и села рядом со мной. — Я чувствую, как сильно ты скучаешь по нему, — добавила она доброжелательно, видя сквозь мою фальшивую улыбку то, что режет мое сердце.

— Да, — согласилась я, не видя смысла отрицать это. — Находясь здесь, я чувствую себя рядом с ним. Но и в то же время далеко.

— Мы скучаем по тебе, дитя, — мягко сказала она. — Я знаю, что мы не одной крови, но мне нравится думать об этом месте и всех, кто работает здесь на меня, как о нашей семье. Мы — собрание забытых душ, которые хранят в себе боль, которую такие люди, как твой партнер или твой друг, не могут полностью понять, — ее рука легла на мое колено, и я втянула воздух, когда горе во мне обострилось, зажав мое сердце в тиски и заставив меня на мгновение почувствовать себя настолько невыносимо одинокой,что все остальное было вытеснено из моего сознания. Чертовы Сирены. — Я любила Гарета. Мы все любили. Мы разделяем твое горе, понимаем его. Мы хотим видеть, как ты будешь процветать и расцветать, как он всегда мечтал. Наша семья так разбита без тебя, девочка. Разве ты не скучаешь по нам тоже?

Я посмотрела на нее сквозь залитые водой глаза и покачала головой в знак согласия. Мне действительно не хватало этого здесь. Мне не хватало смеха девушек за кулисами и игривых смешков вышибал. Мне не хватало музыки, танцев и чувства принадлежности, когда тебя никогда не осуждают.

— Жизнь тяжела для таких людей, как мы, Элис, но знаешь, что делает ее лучше? — спросила она, и я смахнула слезы, чтобы увидеть доброту в ее глазах и почувствовать правду ее слов.

— Что? — пробормотала я, нуждаясь в этом ответе больше всего на свете, потому что, когда мое горе поглощало меня вот так, все, что мне было нужно, это спасательный канат и кто-то, кто вытащил бы меня на берег.

— Мы держимся вместе. Мы помогаем друг другу чувствовать себя лучше. И мы используем эти дары, чтобы другим людям тоже было хорошо.

Рука провела по моей щеке, и я повернула голову, чтобы увидеть Петри, сидящего передо мной на краю стола Сэл, его серые глаза были наполнены собственной тьмой.

— Петри когда-нибудь рассказывал тебе о том, как его маму убили, когда он был мальчиком? — мягко спросила Сэл, и я покачала головой, мое сердце разрывалось от боли, когда я смотрела на этого человека, которого, как мне казалось, я знала, но у которого, как и у меня, под поверхностью скрывалась такая трагедия.

— Мне жаль, — вздохнула я, желая, чтобы ему стало легче, когда кончики его пальцев провели по моей челюсти, а его взгляд на мгновение переместился на Сэл, а затем снова нашел мой.

Ему было за сорок, и он всегда был рядом, когда я росла. Я никогда раньше не рассматривала его внимательно, но, сосредоточившись на нем, поняла, что он действительно привлекателен, несмотря на разницу в возрасте. Все эти грубые, щетинистые волосы, покрывавшие его лицо, скрывали это от меня, а его мощное тело было сложено мышцами, которым я раньше не уделяла достаточно внимания. Его зубы были самого манящего желтого оттенка, а в волосах, которые пробивались из манжета и воротника его рубашки, было что-то волнующее.

Я вздохнула, когда Сэл начала медленно поглаживать мою спину, а Петри улыбнулся мне.

— Я нашел способы справиться со своим горем, — пообещал он мне. — Способы, которые заставляют меня снова чувствовать себя хорошо.

— Но как? — взмолилась я, отчаяние когтями впивалось в мою душу сильнее, чем я чувствовала с того дня, когда мне рассказали о судьбе Гарета.

— Пусть музыка ведет тебя, — вздохнула Сэл.

Я уже собиралась сказать, что не слышу никакой музыки, как вдруг поняла, что слышу. Медленный, знойный ритм, который, казалось, исходил из моего собственного сердца, заставил меня закрыть глаза, и я попыталась отдаться ему, задаваясь вопросом, действительно ли он может мне помочь.

Я медленно откинула голову назад, чувствуя покалывание на коже, которое требовало моего внимания. Я запустила руки в волосы и медленно начала раскачиваться в такт музыке, поддаваясь странной потребности двигаться.

— Ты действительно думаешь, что это сработает? — спросил Петри низким голосом, но я не знала, о чем он говорит, и обнаружила, что мне все равно.

— Та девушка, которая продала себя, чтобы спасти своего Элизианского партнера, стоила более миллиона аур, — ответила Сэл, хотя я старалась сосредоточиться на словах, но начала лишь сильнее раскачиваться. Мои руки скользили по телу и ласкали кожу, а в плоти нарастал жар, жаждущий выхода. — Она даже не была красавицей. Элис могла бы получить в два раза больше или еще больше. Богатые мужчины всегда хотят недостижимого. Эти кольца в ее глазах просто сделали ее бесценной.

— Твой контроль будет держаться только до тех пор, пока ты можешь продолжать свою песню Сирены, — пробормотал Петри. — И даже тогда, неужели ты думаешь, что она раздвинет ноги для кого-то, кто не является ее партнером? Звезды свели их вместе, и это кажется довольно большим риском. А что насчет ее друга? Он будет искать и…

— Мы заметем следы, — пренебрежительно сказала Сэл. — Я могу достать зелье, чтобы стереть ее воспоминания обо всем этом. Все это можно сделать до конца выходных, и мы сможем бросить ее в больнице, чтобы ее партнер нашел ее. Это меньшее, чем она мне обязана. Я кормила ее и ее брата годами, намереваясь, что они будут работать здесь, когда придет их время. Теперь он мертв, а она связана. Я не оставлю это просто так. Мы получим то, что нам причитается.

Я раскачивалась все сильнее, скользя руками по телу, когда ритм музыки в моей голове побуждал меня танцевать и извиваться под него, но моя плоть требовала большего. Мне нужно было больше.

— Я все еще не уверен, что она не сорвется на полпути, — прорычал Петри, и я задохнулась, почувствовав, как его руки обхватили мои запястья. — Я предлагаю провести пробный запуск. Последнее, что нам нужно, это чтобы кто-то заплатил за нее, а она начала кричать во время главного события. Нам нужно знать, что она полностью податлива. Иначе нам на шею сядет какой-нибудь богатый засранец и потребует свои деньги назад.

Я открыла глаза и посмотрела на него, а музыка в моей голове становилась все громче и громче, требуя большего, заставляя меня страдать от желания и нужды, и внезапно я захотела, чтобы его руки были на мне.

— Хорошо, — проворчала Сэл. — Но сделай это быстро. Нам нужно сделать несколько ее фотографий для покупателей, прежде чем мы вырубим ее, а эта магия изматывает.

Петри глубоко рассмеялся, скользя руками по моему телу, его волосатые костяшки пальцев надавили на мой пояс и заставили меня вздрогнуть. — До смерти твоего брата, я сказал ему, что так или иначе получу тебя в таком виде. А я всегда выполняю свои обещания мертвым.

Отвращение пролилось в меня чистым и сильным потоком, и я попятилась назад, толкнув его с присущей мне силой так, что он врезался в стол, а я пошатнулась. Я открыла рот, чтобы закричать, когда поняла, что со мной происходит, но песня в моей голове стала громче, требовательнее, и я неподвижно застыла, пытаясь вспомнить, почему я вообще хотела бежать.

Петри выругался, поднимаясь на ноги, и снова схватил меня за запястье, когда я снова начала танцевать.

Мое сердце бешено колотилось, но я не могла понять, почему, и когда он поставил меня на колени перед ним, я могла только растерянно смотреть вверх.

Руки Сэл легли мне на плечи, и она прошептал мне на ухо, в то время как похоть поглощала меня душой и телом.

— Открой эти красивые губы, как хорошая девочка, — сказала она. — Докажи, что ты дочь своей мамы.

Петри стоял передо мной и расстегивал свой ремень, пока песня в моей голове оглушала меня, и я пыталась побороть ноющее желание сделать то, чего они хотели. Я тоже этого хотела, я хотела доставить ему удовольствие, прикоснуться к нему и…

У меня пересохло в горле, когда он опустил ширинку, но я была обездвижена песней и похотью и тонула в отчаянном тумане своих мыслей.

Где-то стукнула дверь, и внезапно меня отбросило назад, я покатилась по ковру под порывом ветра, пока не врезалась в стену.

Песня в моем черепе смолкла, похоть ушла, оставив после себя ужас, душивший меня.

Я вскочила на колени и, подняв голову, увидела Данте, лежащего на Петри на другом конце комнаты. Крови было уже так много, что они оба были покрыты ею, а мой Дракон размахивал кулаками изо всех сил, и из него вырывалось рычание безудержной ярости, заставлявшее меня дрожать от страха.

Я встала и огляделась, обнаружив, что Сэл прижата к столу, вцепилась когтями в горло и посинела, так как Данте похитил кислород из ее легких и медленно душил, пока выбивал жизнь из Петри.

Я потрясла головой, чтобы очистить от последних остатков магии Сэл, мой разум закружился, пока я перебирала в памяти все, что только что услышала от нее, теперь, когда у меня появилась способность понимать это.

С криком ярости я набросилась на нее, оторвав от стола и ударив своими дарами о стену так, что трещина расколола штукатурку позади нее.

Моя рука сомкнулась вокруг ее горла, и я могла видеть только ярость, когда начала сжимать его. Она пыталась отбиться от меня, ее дары Сирены царапали мои ментальные щиты, но теперь, когда мое горе не захлестывало меня и не предлагало ей путь внутрь, она ни за что, черт возьми, не смогла бы их прорвать.

— Почему? — кричала я на нее, ярость смешалась с ноющим чувством предательства, которое резало меня так глубоко, что я не была уверена, что когда-нибудь перестану истекать кровью. — Ты сказала, что мы семья. Семья любит друг друга. Почему ты так со мной поступила?

Я была слишком далеко, чтобы даже заботиться о том, что она никак не могла мне ответить. Она вообще ничего не могла сказать, когда моя рука так крепко сжимала ее горло, и Данте все равно перекрывал ей кислород.

Я тряслась, дрожала, теряла чертов разум и не знала, смогу ли я когда-нибудь снова за него ухватиться.

Рука Данте легла мне на плечо, и он мягко притянул меня обратно, бормоча на фаэтанском слова, которые я не могла понять, но которые успокаивали мою душу.

Каким-то образом мне удалось отпустить ее, и она упала на пол у моих ног, без сознания или мертвая, я не знала и не заботилась об этом.

Данте опустился на колени и прижал руку к ее шее, проверяя пульс, прежде чем вылечить ее ровно настолько, чтобы остановить ее смерть, не приводя в сознание снова.

Я хотела спросить его, почему он не собирается просто дать ей умереть, но когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня, слепая ярость в его глазах заставила меня замолчать. Он был весь в крови Петри, его белая рубашка окрасилась в красный цвет, и то, как он смотрел на меня, дало мне понять, что он убил его, даже не проверяя.

Данте достал из кармана свой Атлас и отправил сообщение, после чего подхватил меня, поднял на руки и усадил в офисное кресло Сэл, а я свернулась калачиком у него на коленях.

Я прижалась к нему, мое сердце болело так сильно, что я даже не знала, как это выразить, пытаясь осмыслить то, что только что произошло.

Данте держал меня так крепко, что я не могла вырваться, потому что не было никакой возможности не развалиться на части. Он прижался лицом к моим волосам, прижался губами к моему уху и начал что-то бормотать мне на фаэтанском. Я не понимала, что он говорит, но мне казалось, что он говорит прямо в мое сердце.

Я не знаю, сколько мы так просидели, но дверь внезапно распахнулась, и я вздрогнула: вошли четверо мужчин и женщина.

Они склонили головы перед Данте, и он встал, усадив меня одну в кресло и оставив меня полулежать на теплом месте, которое он освободил.

— Я хочу знать все, что она знает о Гарете Темпе, Элис Каллисто и их матери, — прорычал Данте, и женщина шагнула вперед, пробормотав «да, Альфа», прежде чем опуститься перед Сэл.

Я наблюдала, как ее глаза медленно слипались, и она перешла в форму Циклопа, а затем протянула руку, чтобы исцелить Сэл и разбудить ее.

Сэл вскрикнула от страха, а затем ее глаза остекленели, и она потерялась в допросе женщины-Циклопа.

Пока мы ждали, мое внимание привлекли мужчины, которые все время бросали на меня заинтересованные взгляды, словно пытаясь понять меня. Они расхаживали взад и вперед вокруг стола, задевая руками Данте всякий раз, когда подходили достаточно близко к его окровавленной форме, пока он стоял со скрещенными руками, ожидая услышать то, что знает Сэл. Они явно были Оборотнями, и то, как они смотрели на меня, заставляло меня съеживаться. Данте, казалось, заметил это, и из него вырвался низкий рык, заставивший их быстро отвести глаза.

Сэл, наконец, отстранилась назад, выходя из гипноза, и один из Волков сковал ее руки толстым льдом, сдерживая ее магию, чтобы она не могла даже попытаться сопротивляться.

— Говори, — потребовал Циклоп. — И не пытайся лгать.

Сэл отчаянно огляделась вокруг, страх скрасил ее выражение лица, когда она уставилась на Данте с испуганным узнаванием в глазах, а затем, наконец, посмотрела на меня.

— Неужели ее мать действительно хотела продать ее на эту работу, чтобы расплатиться с долгами? — прорычал Данте.

Сэл разомкнула губы, посмотрела на меня, а затем нахмурилась. — Она была готова, — вздохнула она.

— Значит, это была не ее идея? — спросил Данте.

— Нет, — прошипела Сэл. — Эта девушка была у меня в долгу. И ее брат тоже. Это моя благотворительность давала им крышу над головой, пока они росли, моя еда наполняла их животы, когда Таня просаживала всю свою зарплату. Использование долгов ее матери для обеспечения этого было просто моим способом привязать их ко мне покрепче. Я знала, что они мечтают о побеге. Они думали, что слишком хороши для этого места. Но стоит несколько раз поставить шлюху на колени, и она быстро поймет, что открывать рот и хорошо играть — это то, для чего она лучше всего подходит.

Я вскочила со своего места, ярость поглотила меня, но Данте был быстрее, он обхватил пальцами горло Сэл и поднял с земли, позволяя ей увидеть монстра в нем. Мое сердце заколотилось, и я могла лишь смотреть.

Данте бросил Сэл на стул перед столом, и она отшатнулась, ее ноги утопали в крови Петри, которая стекала на ковер. Я бросила на его избитый и сломанный труп один-единственный взгляд, полный отвращения, но я была уверена, что он легко отделался. Ярость Данте сделала его смерть быстрой.

— Подпиши это, — прорычал Данте, и один из Волков положил перед ней контракт.

Сэл попыталась протестовать, но Данте так угрожающе зарычал, что она тут же начала писать свое имя.

— Отлично, — сказал Данте, смахнув контракт со стола и убрав его в карман. Он поднял сумку Гарета, которая лежала у двери, все еще скрытая его магией, так что я заметила ее только потому, что он схватил ее.

В следующее мгновение я снова оказалась в его объятиях, прижавшись к его окровавленной коже, запах мужчины и насилия был настолько пьянящим, что я хотела вдыхать его весь день и ночь.

— Закончите здесь, не торопитесь. Элис — семья, и я хочу, чтобы сообщение было доставлено домой до того, как вы наведете порядок, — приказал Данте, не оборачиваясь к своим Волкам, и двинулся к выходу из комнаты.

— Семья? — спросил один из Волков, и рычание, вырвавшееся из уст Данте, было бы ужасающим, если бы я не чувствовала себя в его объятиях в такой неоспоримой безопасности и защите.

— Леон Найт — мой брат, независимо от того, присягнул он на верность Оскурам или нет, — прошипел он. — Его партнерша будет считаться тем же самым.

Члены его Клана мгновенно согласились с ним, в знак извинения, тихое поскуливание исходило от Волка, который осмелился усомниться в этом.

Глаза Данте встретились с моими, и я практически почувствовала боль в его душе от того, что ему пришлось прикрывать нашу связь таким образом, и я потянулась вверх, чтобы кончиками пальцев прочертить линии его челюсти.

Он вывел меня из «Сверкающего Урана», и все это время, я не сводила с него взгляда.

Когда мы подошли к машине, которую никто не посмел украсть, Данте все еще не отпускал меня. Он усадил на водительское сиденье к себе на колени и закрыл дверь, пока я прижималась к нему в тесном пространстве.

Он держался за меня, как за драгоценную вещь, которая может разбиться, если он отпустит ее, а я позволяла ему, потому что знала, что только я удерживаю его от того, чтобы полностью потерять себя в темноте прямо сейчас.

— Никто и никогда не причинит тебе вреда, пока я дышу, Элис, — поклялся он. — Мое сердце — твое, и моя сила тоже. Никогда не сомневайся в этом, как бы ни сложилась дальнейшая судьба.

Мое сердце отчаянно стучало о ребра, когда он начал наклоняться вперед, чтобы поцеловать меня, чего я так жаждала. Но он прижался к моему лбу вместо губ, и я почувствовала, что снова разбиваюсь вдребезги.

— A morte e ritorno, Элис, — Данте пересадил меня на мое сиденье и направил машину прочь от последних остатков моей прежней жизни, пока я пыталась ухватиться за что-то надёжное после всего того, что я только что узнала.

— До смерти и обратно, Данте, — согласилась я, возвращая его слова, когда потянулась, чтобы взять его за руку, и он позволил мне. — Всегда. 

18. Райдер

Я сидел один за завтраком, тыча ложкой в овсянку, которая была сухой и лишенной всякого вкуса. В кармане у меня лежала шоколадка, которую я взял в буфете по хрен знает какой причине, и я все думал о том, чтобы достать ее и разломать поверх своей еды. Мне все равно не нужен был дерьмовый шоколад в моей еде. В нем не было ни одного полезного питательного вещества. Еда была топливом. Но потом появилась Элис и все испортила. Привила мне вкус к гребаному сахару.

Я зарычал, игнорируя шоколадку и запихивая в рот остатки своего завтрака, запивая его стаканом воды, прежде чем встать. Несколько новичков-Братства поспешили убрать со стола, пока я проходил мимо остальных Лунных членов, которые бросали на меня косые взгляды. Утренний отчет Брайса состоял из хреновой информации, и это меня разозлило, потому что я жаждал драки.

С тех пор как я получил кусочек тела Элис в Железном Лесу, я был таким. Злым. Если я и злился на нее раньше, то это не шло ни в какое сравнение с тем, что я чувствовал сейчас. И я быстро вернулся к ее игнорированию. Я даже не чувствовал себя хорошо от того, что пара Леона сосала мой член. Нет, в глубине моей головы, как коварный маленький ублюдок, шептал голос, что все было бы не так уж плохо, если бы он тоже был там. Клянусь чертовыми звездами…

Я протиснулся через двойные двери и направился во двор Акрукс, маршируя по нему к трибунам напротив столов для пикника, разделенных полосой бетона, которая обозначала ничейную землю между Лунными и Оскурами.

Я прошел за трибуны, опустился в тени на прохладную траву, достал эту чертову шоколадку и разорвал обертку. Я съел половину за один укус, сладость затопила мои чувства и напомнила мне об Элис. На секунду мне показалось, что она была здесь, подавала мне шоколадку, сидела у меня на коленях и смотрела на меня так, будто любила меня. Как будто она хотела, чтобы я испытал все, что может предложить этот мир, потому что я так долго отказывал себе во многом. И мне этого не хватало. Я ненавидел, что мне этого не хватало. И особенно я ненавидел то, что сидел здесь, пытаясь пережить хоть маленький кусочек этого, как жалкий сукин сын.

Я затолкал в рот последний кусочек батончика как раз в тот момент, когда появился Итан Шэдоубрук, обходя трибуны сзади и подняв брови, когда заметил меня на земле.

— Ты что, блядь, преследуешь меня? — я мгновенно поднялась на ноги и внутренне выругался, мои слова были произнесены с полным ртом шоколада. Дерьмо.

Я схватил его за воротник, повалив на землю, а он невинно поднял руки. Он был здоровенным ублюдком, но не сопротивлялся. Как долго я смогу сохранять веру своих людей, если они обнаружат, что я прячусь здесь и ем гребаный шоколад, как ребенок, прячущий сладости от мамы?

— Воу, воу, все в порядке, босс, — поклялся он, потянулся в карман и достал еще три шоколадки. — Я прихожу сюда и постоянно перекусываю. В кафейтерии я не могу сделать больше двух глотков без того, чтобы цыпочка не прошептала мне на ухо обо всех грязных вещах, которые она хочет, чтобы я с ней сделал. И черт, я сделаю это, Райдер. Но парень должен есть, если хочет иметь выносливость, понимаешь?

Я издал смешок. Поскольку Шэдоубрук явно претендовал на пост второго командира, а Брайс серьезно невзлюбил этого парня. Я начал оценивать его на эту роль. Конечно, Брайс доказал свою состоятельность, но расстановка сил не была неизменной. Если бы Шэдоубрук был сильнее, он, естественно, занял бы эту позицию в любом случае. Я начал думать, что он тоже может быть кандидатом. Не считая того, что он красавчик и плейбой, я видел, как этот парень одолел Фейри в выпускном классе. Такая сила всегда привлекала меня. И я уже знал, что могу доверять ему; его семья была хорошо известна среди Братства.

Он бросил мне шоколадку, и она отскочила от моей груди, упав на землю с тихим стуком.

— Я не ем шоколад, — прорычал я, и он на секунду нахмурился, а затем снова взял шоколадку и поднял обертку, которую я оставил на земле. Я напряг челюсть, мои руки сжались в кулаки, пока я ждал, что он будет отрицать это.

— Нет, ты не ешь, — согласился он, засовывая обертку в карман. — А вот я — да. Я объедаюсь до чертиков под этими трибунами. Я всегда оставляю здесь батончики на потом, — он с ухмылкой бросил парочку поглубже под трибуны. — Ужасный сладкоежка, я.

Я сдержал ухмылку, кивнув ему. У этого ублюдка яйца были больше, чем у смещенного Дракона.

— Я всегда держу здесь заначку, чтобы не таскать их из буфета на завтрак, — он поднялся на ноги, и я посмотрел на батончики, которые он оставил там в темноте. Очевидно, для меня. Он прикрывал мою задницу, как хороший маленький Лунный, и при этом предлагал подкормить мою дурную привычку. Не то чтобы я собирался есть эти чертовы шоколадные батончики. Но это все равно было достойно его заслуги.

Я повернулся, чтобы уйти, и он хлопнул меня по плечу.

— Еще кое-что, босс.

Я повернулся к нему, шипя, чтобы он убрал руку назад, пока я не сломал все кости в ней.

— Ты знаешь того паренька, за которым мы наблюдали в наших рядах? — он достал свой Атлас, показывая видео, на котором недавно инициированный новичок разговаривал с несколькими Волками Оскура.

— Крыса, — рыкнул я, гнев пылал во мне. — Приведи его ко мне во время обеда. Я покажу новобранцам, что бывает с предателями в Братстве.

— Конечно, — он ярко улыбнулся, как будто я сказал ему дать парню молочный коктейль и погладить по шее.

Я приостановился, прежде чем уйти, когда мне в голову пришла одна мысль. — Почему этого не было в утреннем отчете Брайса?

— Потому что я не отчитываюсь перед ним, я отчитываюсь перед тобой, — серьезно ответил он. — Хочешь, чтобы я передавал информацию через него?

Я обдумывал это мгновение, а затем покачал головой. — Нет, продолжай в том же духе. Посмотрим, из чего ты сделан, Шэдоубрук.

— Моя мама всегда говорила, что я сделан из звездной пыли и радуги. Наверное, она не замечала, что мое сердце состоит из теней, а член — из мечты каждой девушки.

— Или твой язык, что состоит из дерьма, — сухо сказал я, хотя меня это тихо забавляло. Он фыркнул от смеха, когда я уходил, и я подумал, когда же он бросит вызов Брайсу. Мне казалось, что это неизбежно. Но, похоже, сначала он доказывал свою состоятельность.

Я направился в класс и по пути проверил свои сообщения. Скарлетт все еще не придумала, как добраться до беты Феликса, Сальваторе, и я начал терять терпение. Именно поэтому я решил, что должен сблизиться с чертовой Большой Птицей. У него до сих пор не было ни единого видения обо мне, несмотря на то, что я разделил с ним Элис и слишком много рассказал ему о своих чувствах к ней. Я знал, что избегаю темы Мариэллы, но, возможно, это было то, что он должен был услышать, чтобы найти ее для меня. А может, я зря тратил свое гребаное время и подружился с этим пернатым засранцем без всякой на то причины.

Сегодня я снова пойду на крышу, как делал это каждую ночь в последнее время, и, может быть, он наконец-то что-то увидит. Настроение у меня поднялось, когда я принял это решение, хотя, конечно, не из-за того, что мне было приятно проводить проводить время с каким-то отверженным из «Улицы Сезам». Мне просто нужно было местонахождение этой сучки. И как только оно будет у меня, Габриэль сможет спрыгнуть с его драгоценной крыши с крыльями, привязанными к спине. Мне было похуй.

***

День тянулся незаметно, особенно когда я снова стал избегать Элис. Я сидел позади нее на Астрологии и смотрел, как она смотрит на звезды, пока профессор Рейберн рассказывала о Элизианских Парах, и даже заставила Элис встать перед всем классом, используя проекционное заклинание, чтобы вывести изображение ее глаз на потолок. Я ушел до звонка, а сейчас было время обеда, и единственное, чего я хотел — крови.

Я сидел на трибунах, ожидая прибытия Братства, сгибая и разгибая пальцы, пока мое сердце билось быстрее своего обычного медленного ритма, ударяясь о грудную клетку с грубой силой, словно пытаясь вырваться на свободу. Если бы я мог, я бы позволил ему прорвать плоть и кости, чтобы вырваться, и тогда, возможно, мне не пришлось бы больше страдать от этого дерьма. Я слышал, что сказала Элис в лесу. Я взял её, поцеловал эти вишнёвые губы и снова поставил на ней своё клеймо. Но как только все закончилось, я понял, что это все. Все, что я мог иметь от нее, было только это. И там, где траха должно было быть достаточно, теперь этого не было. Мне нужна была вся она. То, что мне отдали часть девушки, которая принадлежала гребаному Симбе, было унизительно, не говоря уже о том, что меня это бесило.

Я не делал ничего наполовину. И я был готов пойти с ней на все, был готов окунуться в неизвестность и утонуть в ее свете. Неважно, чего мне это стоило, неважно, что подумало бы Братство. Я даже никогда не имел ее в своем распоряжении. Два раза с тех пор, как мы с Инферно разорвали сделку, у меня был настоящий кусок ее тела — рядом с моим злейшим врагом, а потом с мудаком, который поклялся луной и гребаным солнцем, что Элис бросит меня, как мешок с дерьмом, как только звезды выберут ее для него. Идиот. Хотя я знал, что Габриэль сейчас ест свои слова. И, возможно, я чувствовал себя на один процент дерьмово из-за этого от его имени. Мы оба были просто вчерашним блюдом. Проглоченными с ложки, пережеванными и выплюнутыми. По крайней мере, он мог признать, что был идиотом, раз вел себя так, как вел. А у меня даже не хватало духу высмеять его за это. Не тогда, когда мы сидели в одной лодке, плывя по течению ручья без весла.

Оскуры прибыли раньше Лунных, сгрудившись на столах для пикника на другой стороне ничейной земли, и я наблюдал, как Инферно уселся на стол, а его Волки сгруппировались вокруг него, обнимая и прижимаясь к нему, прежде чем они расселись по местам. Они начали шутить и смеяться вместе, несколько из них возились в траве, и вскоре Данте оказался среди них, его смех доносился до меня, а я не отрываясь смотрел на это. Пустота в моей груди становилась все глубже, пока я не обнаружил, что меня снедает зависть.

Я даже не заметил, что прибыли Лунные, пока Брайс не опустился рядом со мной, и я вынырнул из своих мыслей об Инферно и его стае.

Я повернулся к Брайсу, разглядывая его как будто в первый раз. Его темные волосы были зачесаны назад, и он был одет в одну из своих фирменных маек, демонстрируя свои мускулистые руки. Он что-то выстукивал на своем Атласе, и я прочистил горло, чтобы привлечь его внимание.

— Как давно я тебя знаю, Брайс? — спросил я, и он нахмурился, нервно переместившись на своем месте, как будто ожидал, что это будет вопрос с подвохом.

— С первого курса, босс, — сказал он. — Верно?

— Верно, — хмыкнул я. — И почему мы никогда не… — я запнулся, с трудом закончив фразу, так как мое горло сжалось. Я имею в виду, это не была самая абсурдная идея в гребаном мире, что я могу тусоваться с одним из моих людей. Мне не нужен был друг, но, возможно, я хотел… чего-то.

Я снова посмотрела на Оскуров, когда они начали играть в пятнашки, как дети. Когда-то меня бы это раздражало, я бы хотел вырвать им позвоночники за то, что они ведут себя как идиоты. Но сегодня… черт, почему сегодня все было иначе? Почему, глядя на них, я видел перед собой зеркало, показывающее, сколько всего мне не хватает в жизни? Насколько, блядь, пустой она была.

— Что босс? — с любопытством спросил Брайс.

— Делали что-то… вместе, — густо сказал я. Клянусь гребаным солнцем, что со мной сегодня происходит?

— Пойдем сегодня вечером на поиски Оскуров. Я слышал, Инферно и его стая направляются в город. Мы могли бы последовать за ними, выпустить несколько кишок, перерезать несколько глоток, — он широко улыбнулся мне, и мои кулаки сжались в раздражении.

— Я не это имел в виду.

— О, ты хочешь еще одну драку? Я могу притащить сегодня на пляж несколько первокурсников, и ты сможешь сломать им позвоночники и…

— Нет, — огрызнулся я, как раз тогда, когда появился Шэдоубрук с маленьким предателем, о котором он упоминал. Парень был ростом едва ли пять футов и тощим, как карлик. Он обмочил штаны еще до того, как его поставили передо мной на колени.

У меня больше не было настроения заниматься делами. Обычно проламывание черепов было как раз тем, что мне нужно, но к черту все это. Я хотел большего. Я хотел чего-то, что не было бы этой дерьмовой жизнью, которую я вел каждый день. Я устал просыпаться, есть сухую кашу и ходить по школе, пока все трусят от меня, словно мое дыхание ядовито. Это было то, чего я добивался годами. Я хотел такой жизни. Но потом Элис влетела в мой мир, как чертов метеор, и больше ничто не казалось правильным. Я не мог вести себя так, будто она не повлияла на меня. И это меня чертовски злило. Больше, чем когда-либо. Какое право она имела так поступать со мной? Испортить все, что я заработал в жизни, заставить меня желать большего. Заставить меня смотреть на Инферно и завидовать ему.

Я поднялся на ноги и с рычанием набросился на парня, и он вскрикнул, испуганно прижавшись спиной к Шэдоубруку.

— Мне нужны были деньги, — пискнул он. — Моя мама не может оплатить свои счета, если я не заработаю денег, мне придется отказаться от места здесь и устроиться на работу, чтобы помочь ей. Это не было личным, — он исказил лицо, ожидая, что я ударю его, когда я поднял кулак. И вдруг я оказался перед другим парнем, таким же отчаявшимся, как и он. Парень, который так хотел спасти свою сестру от дерьмовой жизни, в которой она выросла, что в итоге погиб из-за этого.

Я схватил его за воротник рубашки и потащил вперед, так что его ноги практически оторвались от земли. Я заключил его взгляд и погрузил в свой гипноз. Клянусь, я случайно сделал его похожим на Гарета, когда привел его в созданную мной темницу. Он задрожал, и из него вырвался хнык — звук, который я запомнил после того, как душил брата Элис. Нет, блядь, нет.

Гипноз, похоже, в кои-то веки отказал мне, не позволив изменить его облик. А вид Гарета только усилил во мне чувство вины и заставил мою никчемную душу рваться по швам.

— Я облажался, — сказал я ему, мое сердце разрывалось на части. — Я не знал, а если бы знал, не думаю, что поступил бы правильно. Я не Инферно, я не герой.

— Ч-что? — парень дрожал как лист, его глаза метались между моими, пытаясь понять, что, блядь, происходит. Если он и раньше считал меня сумасшедшим, то теперь я укрепил это мнение в десять раз.

— Ты покинешь Братство и больше не будешь иметь дела с Оскурами, — прорычал я, меняя видение и изменил его внешность. — Сколько стоит аренда твоей матери?

Он уставился на меня, прежде чем заикаясь ответить. — Тр-триста в месяц.

— Я попрошу Киплингов выдавать тебе деньги наличными каждый месяц, пока ты не будешь лезть в мои дела. И никому ни слова об этом, иначе я сверну твою гребаную шею, и никто никогда не найдет твое тело.

Он уставился на меня в полном шоке, а затем несколько раз кивнул в знак согласия. — Я клянусь. Я никому не скажу, — он протянул мне руку, и я шлепнул по ней своей, заключая сделку.

— Ты все равно получишь за это взбучку, — прорычал я, пытаясь восстановить контроль над тем, что, черт возьми, сейчас происходит.

Он слегка вздрогнул, но поднял подбородок и кивнул, как истинный фейри. Я освободил его от гипноза и толкнул в объятия Шэдоубрука.

— Преподай ему урок, — приказала я и поспешил прочь, чувствуя, как Брайс рванулся ко мне с Вампирской скоростью.

— Что происходит? — спросил он. — С каких это пор Шэдоубрук занимается предателями? — в его тоне были нотки, которые мне не понравились, и я предупреждающе зарычал на него.

— Ты не похож на себя, — сказал он, не отступая. — Это все из-за этой девушки.

— Отвали, — огрызнулся я.

— Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но она дурит тебе голову, босс, — надавил он. — Слушай… я не должен говорить тебе об этом, потому что это должно было быть сюрпризом, но…

— Что? — я хрюкнул, мое внимание было рассеяно, пока я шел по двору Акрукса без какой-либо определенной цели.

— Я и несколько парней устроили небольшую ловушку на пляже для этого Льва. Он сейчас направляется туда после того, как мы подделали записку от его маленькой шлюхи-Вампирши. Я видел, как она пошла в библиотеку с той девушкой Сфинксом и… — я крутанулся на месте, схватив его за горло.

— Еще раз назовешь ее шлюхой, и я выжгу тебе глаза, кусок дерьма.

Его выражение лица потемнело, когда я оттолкнул его от себя. — Она — твоя слабость.

— Заткни свой рот. Тебя сейчас изгонят, — я говорил серьезно, и выражение его лица говорило о том, что он это знает.

— Ладно, — он склонил голову в знак покорности. — Но… просто приходи на пляж. Тебе станет легче, когда ты увидишь Льва на коленях, истекающего кровью. Кто знает, может быть, он будет в отключке и не успеет исцелиться, — он мрачно усмехнулся, и мой желудок сжался.

— Он направляется туда сейчас? — прорычал я.

— Прямо сейчас, — нетерпеливо ответил он. — Ну же, босс. Ты же знаешь, что хочешь услышать его крики.

Я медленно кивнул, позволяя улыбке распространиться по моему лицу. — Разогрей его для меня. Я встречусь с тобой там, — приказал я, и он с диким смехом повернулся и на большой скорости выбежал со двора.

Я стоял в недоумении, моя челюсть тикала, пока я пытался заставить себя просто идти дальше и не обращать внимания ни на что. Но, может быть, мне было и не насрать. Но мне не следовало этого делать. Я должен был позволить Льву быть разорванным на части и превратиться в гребаный ковер за то, что он забрал у меня Элис. Оправданно или нет. Так что да, возможно, я бы сделал именно это…

Я сделал шаг вперед, но мое сердце неловко дернулось. Оно никогда так не делало. Было ощущение, что в него ввинчивается штопор, и я раздраженно зашипел. Да ладно, неужели я действительно собираюсь помочь гребаному Королю Льву?

Я попыталась в последний раз отступить, прежде чем поддаться порыву спасти его от жестокого убийства. С таким же успехом я мог бы превратиться в гребаного медвежонка и спеть ему песню о радуге, вылетающей из моей задницы. Вот как низко это было.

Я достал свой Атлас, набрал номер Муфасы, выскользнул со двора и двинулся в тень стены, срезая путь в направлении пляжа. Ну же, отвечай, чертов Пумбанус…

Габриэль спустился с неба и приземлился прямо передо мной. — Я видел, что нужен тебе.

Я зарычал в разочаровании от того, что это было первое видение, которое он получил для меня. О гребаном Симбе. Но у меня не было никакого времени, чтобы терять впустую.

— Неси меня, засранец, нам нужно остановить Льва от похода на пляж.

Он даже не спросил меня, пока я проверял, нет ли кого поблизости, а затем превратился в змею длиной с линейку. Габриэль подхватил мои брюки, заправляя их в пояс, а затем поднял меня в свой захват. Я сердито зашипел, когда он сжал меня слишком сильно, и он пробормотал извинения, прежде чем взлететь в небо. Мне пришлось бороться с каждым инстинктом в моем теле, чтобы не укусить его, пока он запихивал меня в свой карман. Я. Никогда. Не соглашусь на это. Снова.

Я высунул голову из его кармана, чтобы видеть, и вспышка золотистой шерсти привлекла мое внимание среди деревьев всего в пятидесяти ярдах от пляжа. Я взмахнул хвостом, и Габриэль спикировал с неба, падая с такой высоты, как чертов камень, и я решил, что мне это ни капельки не нравится.

Он мягко приземлился на деревья и достал меня из кармана, положив на ветку рядом с собой. Я сместился, и ветка опустилась на полфута под моим весом, громко треснув и привлекая внимание Леона к нам.

— О, святые змеиные яйца! — воскликнул он, уставившись на мои причиндалы, а я выхватил свои штаны из пояса Большой Птицы.

— Это то, что есть у настоящих мужчин, придурок, отрасти пару, — я спрыгнул с ветки, приземлившись перед ним с грохотом, и натянул штаны. Я запустил вокруг нас пузырь глушения, но прежде чем я успел произнести хоть слово, Габриэль предупреждающе свистнул, и через секунду я услышал шаги. Черт.

Я вскрыл землю под нами с Леоном, поглотив нас двоих целиком и создав темную камеру, в которой мы могли стоять, а землю над нами я укрыл листьями и мхом.

Через секунду прямо над нашими головами по земле загрохотали шаги. — Куда он, блядь, делся? Он прошел мимо Тоби не более ста ярдов назад, — прорычал Брайс, и рука Леона сжала мою, когда он удивленно втянул воздух.

— Он не может быть далеко, — прорычала Сандра, в голосе которой звучала жажда драки. — Давайте продолжать охотиться на него и выложим его кишки нашему Королю, — Леон, вероятно, мог бы продержаться против нескольких из них, но каждый раз, когда он вырубал бы одного, на его место вставал бы другой. И я понятия не имел, сколько Лунных собрал Брайс для этого, но я представлял, что их было достаточно, чтобы в конце концов одолеть сильного Льва.

Раздался боевой клич, и их топот удалился в глубь деревьев. Однако пока не стоило рисковать и покидать наше укрытие, и Леон, очевидно, согласился с этим, так как бросил фейлайт, чтобы осветить нас.

Он улыбался мне как идиот.

— Ты спас меня, — объявил он, и я зашипел, выплевывая настоящий яд.

— Я не спасал, — прорычал я, но я не понимал, зачем мне лгать. Я примчался сюда в кармане черного дрозда, чтобы предупредить этого ублюдка. Как я мог отрицать это дерьмо? Не знаю почему, но я не мог допустить, чтобы его порезало Братство из-за того, что он забрал у меня Элис. Даже если я сам не раз представлял себе это.

— Клянусь звездами, ты так сильно любишь меня, Райдикинс, — насмехался он, и я оскалил зубы.

— Я все еще могу вернуть тебя туда, Муфаса, — предупредил я.

— Ладно, — усмехнулся он, а затем серьезно посмотрел на меня. — Спасибо. Полагаю, эта записка была не от Элис? Мне было интересно, почему она подписала ее таким количеством поцелуев… но я надеялся, что это означает, что я получу минет на пляже. И кстати о минетах… — он пошевелил бровями. — Я слышал, что вы с Габриэлем на днях оторвались с Элис. Черт, это звучало горячо, я получу приглашение в следующий раз или ты пока хочешь встречаться с ней без меня? — он посмотрел на меня с неподдельной надеждой, и я нахмурился.

— Что, блядь, с тобой не так? — огрызнулся я. — Она твоя, только твоя. Ты должен хотеть перерезать мне глотку за то, что я с ней сделал.

— Неа, — он пожал плечами. — Мне это нравится. Я всегда был не против, Райдер. Это вроде как моя фишка — быть Львом и все такое. У нас должно быть несколько партнеров, это в нашей природе. Я не ожидал, что у меня будет Прайд из парней и одной девушки, но эта идея меня устраивает. Я серьезно возбуждаюсь, наблюдая за ней с другими мужчинами, — он пожал плечами с выражением «что поделаешь». — Говоря о партнерах, мне любопытно насчет Василисков. Вы обычно спариваетесь с одним фейри или как? И как вы называете свою подругу, если спариваетесь с другой змеей? Например, Элис — моя Львица, так будет ли она твоей… Королевой Коброй? Или змейкой?

Я нахмурился в ответ, и он закатил глаза.

— Да ладно, что же это? У всех Орденов есть имя для своего партнера.

— Элис не Василиск, и не Львица, если уж на то пошло. И она не моя партнерша, — прорычал я.

— Просто побалуй меня, — подтолкнул он, опускаясь на грязный пол и упираясь подбородком в костяшки пальцев.

Я вздохнул, тоже опустился и поджал губы. Габриэль, вероятно, уже ушел, поэтому мне нужно было продумать свои дальнейшие действия. Я должен был встретиться с Братством и прикрыть это дерьмо. Но пока я не буду уверен в безопасности своего появления, лучше подождать.

— Василиски не склонны к спариванию, — пробормотал я. Этот факт я узнал довольно рано после того, как стал членом своего Ордена. Это была еще одна причина не заводить связей с другими фейри. Даже моя генетика говорила мне, что я обречен на одиночество, так зачем, блядь, беспокоиться?

— Гриффоновое дерьмо, — опроверг он. — Вас просто не так много вокруг, и в любом случае, как они могут так судить о целом Ордене? Все люди разные, если хочешь знать мое мнение. Я ненавижу ярлыки, — проворчал он. — Даже эти «Элизианские Пары». Я имею в виду, это здорово и все такое, но… все делают столько предположений. Кто сказал, что эта связь означает, что мы не можем быть теми, кем были до того, как звезды связали нас? Я не хочу меняться. И я хочу, чтобы ты был с нами, Райдер. Я хочу Данте и Габриэля тоже. Я знаю, ты, наверное, думаешь, что это хуйня, но это правда. Я такой, какой есть, и она тоже. Вампирам не свойственно иметь Прайд, но она хочет этого. И я здесь для этого.

Я молча принимал то, что он действительно этого хотел. Это было ненормально, но с каких пор я вообще занимаюсь чем-то нормальным в жизни? Не то чтобы я рассматривал возможность стать частью какого-то проклятого звездами Прайда. Особенно с гребаным Инферно. Я не был Львом. И уж точно не собиралась становиться Львицей.

Леон вздохнул. — Пожалуйста, иди к ней. Прекрати это дерьмо. Я ненавижу видеть тебя таким, и это разрывает ее на части. Она скучает по тебе. Разве ты не хочешь просто поддаться этой боли в тебе и стать ее должным образом? Я не знаю, как ты вообще это делаешь. Это должно быть утомительно.

Я пожал плечами, но он был прав. Это было утомительно. Я так устал избегать ее, сокрушаться о ее потере. Леон предлагал ее мне, и она сама сказала мне, что тоже хочет меня. Может быть, Симба действительно был прав.

— Иди и возьми свою змейку, упрямый идиот, — потребовал он, ухмыляясь мне. — И приходи поскорее потусоваться со мной. Мы можем посмотреть «Король Лев-2» и…

— Нет, — оборвал я его, хотя улыбка потянулась к уголкам моих губ, но я ее сдержал.

— Ну, мы можем просто посмотреть первую часть еще раз и…

— Муфаса, — предупредил я.

— Шрам, — поддразнил он. — Клянусь солнцем, просто сбрось меня со скалы, ты, чудовище, — он двинулся вперед, и я застыл на месте, когда он сократил пространство между нами, а затем прижался лбом к моему. Тяжелый вздох покинул меня, и я покорился странному желанию остаться с ним еще на секунду. Возможно, я действительно усложнял ситуацию, борясь против своих безумных инстинктов в этой ситуации. Но было слишком много правил, которые связывали меня. Слишком много плохого дерьма, которое могло произойти, если бы я позволил миру увидеть то, чего я действительно хотел. Кем я был на самом деле.

— Иди за ней, брат, — прорычал он, отодвигаясь, и я вырезал дыру над нашими головами, забираясь первым, чтобы убедиться, что берег чист.Когда я убедился, что это так, я протянул ему руку, и он встал рядом со мной.

— Скоро увидимся на свидании, — он стянул с себя одежду, превратившись в огромного Льва передо мной с его гривой, развевающейся на проклятом ветру.

Он подмигнул мне, и я покачал головой, когда он скрылся в деревьях со своей одеждой в пасти.

Я направился к пляжу, чтобы встретиться с Братством, написав Брайсу сообщение, чтобы узнать, где он. Я заметил, что Габриэль летал над озером и, заметив меня, улетел прочь. Словно он ждал, что со мной все будет в порядке. Но это не могло быть настоящей причиной.

Вскоре появился Брайс с группой Братства, которых он собрал для этого события, и у меня свело челюсть при виде цепей, которые несли несколько из них. Они сверкали магией, и мое горло сжалось от мысли, что они могли заполучить Леона до того, как я добрался сюда. Мне захотелось оторвать их гребаные головы. Но я не мог сказать об этом. Это все еще было сюрпризом для меня самого.

— Где же он? — потребовал я, сжимая пальцы, словно жаждал убийства.

Брайс вздохнул, склонив голову. — Мы потеряли его. Он направлялся сюда, а потом… исчез.

— Так вы притащили меня сюда, чтобы я впустую потратил свое гребаное время? — огрызнулся я, и все они вздрогнули.

— Мы найдем его в другой день, — поклялся Брайс.

— Забудь об этом, — рыкнул я. — Вы все бесполезны. Я сам с ним разберусь.

Я зашагал прочь от них, толкнув Брайса на землю, и направился в лес. Мои ноги несли меня все быстрее и быстрее. Я точно знал, куда иду. Брайс сказал, что Элис в библиотеке. Так что я собирался найти ее и освободить эту боль во мне. Я покончил с этим. Леон сказал мне все прямо, и он был прав. Я был дураком, что отпустил ее. Она могла иметь его сколько угодно, но она могла иметь и меня. Всего меня. Каждый никчемный клочок. И что бы она ни дала взамен, этого было бы более чем достаточно. Я бы поклонялся ей как королеве, которой она была, и позволил бы ей делать со мной все, что она захочет.

Я почувствовал, что некоторые цепи, сковывающие меня, ослабли. Дышать стало легче, и пустота во мне немного уменьшилась. Я иду, детка. Мне надоело бороться, надоело ждать, надоело страдать. Просто скажи, что ты тоже хочешь меня.

Я добрался до библиотеки и понял, что не могу просто ворваться внутрь и оттащить Элис за волосы — о, черт возьми, да, могу.

Я подошел к входу, с громким стуком распахнул двери, и библиотекарша с яростным видом поднялась на ноги. Она быстро села на свое место, когда увидела, кто это был, а я с самым устрашающим выражением лица ворвался в библиотеку, чтобы найти ее.

— Элис Каллисто! — закричал я, и ее голова показалась, когда она откинулась на стуле, в конце прохода, в котором я находился. Ее глаза расширились, когда я направился к ней с бешеной скоростью, и к тому времени, как я завернул за угол, она уже была на ногах. Ее бывшая соседка и крыса сидели за столом и смотрели на меня так, словно я принес сюда апокалипсис на своих плечах.

— Какого хрена, Райдер? — прошептала Элис, и кучка других студентов появилась, чтобы посмотреть, из-за чего возникла суматоха.

Мое сердце сильно забилось, когда я взглянул на Элис. Моя девочка. Моя.

Я бросился на нее, схватив в охапку ее волосы еще до того, как она попыталась остановить меня. В следующее мгновение я связал ее руки лианами, обвив их так крепко, чтобы она не могла пользоваться своей магией. Ее клыки оскалились. Я видел в ней борьбу, и это заставило меня усмехнуться, когда она попыталась вырваться из моей хватки.

— У тебя проблемы с Братством, — прорычал я, и она нахмурилась.

— Что, блядь, это значит? — прорычала она, но я не ответил, схватил ее за талию и перекинул через плечо. Ее руки были прижаты к животу, и она начала дико извиваться, когда я положил руку на ее задницу, удерживая юбку на месте, чтобы ни один мешок с дерьмом не смог увидеть ее трусики.

— Элис! — крикнула Лейни, когда я отстранился от нее и вышел за дверь, в то время как библиотекарь яростно выстукивала по своему Атласу, делая вид, что не замечает меня.

— Райдер, что, черт возьми, происходит? — прорычала Элис, и когда я снова не ответил, она попыталась впиться в меня зубами. Я щелкнул пальцем, делая кляп из мягких листьев, чтобы обернуть вокруг ее рта, и она закричала, когда они зажали ей рот.

Я занес ее обратно в общежитие Вега, толкнув дверь, когда студенты разбежались вокруг меня, испуганно крича. Я понес ее по коридору к своей комнате, распахнул дверь и захлопнул за собой, убедившись, что она заперта, прежде чем опустить Элис на ноги. Она попыталась пнуть меня, и я рассмеялся, поймав ее за лодыжку, а затем взмахнул рукой, освобождая ее от оков. Как только кляп растворился, и я опустил ее ногу, она набросилась на меня, отвешивая сильные пощечины, а я начал смеялся еще сильнее.

— Объяснись, — прорычала она, толкнув меня в грудь, и я схватил ее за запястья, притянув ближе, глядя на нее сверху вниз, и мой смех угас.

Нервы подкрались ко мне, когда между нами воцарилась тишина, и все, что я мог слышать, это мой бешено колотящийся пульс в ушах. Слишком быстрый, чем он когда-либо должен был быть для хладнокровной змеи.

Теперь она была здесь одна, и все, что я хотел сказать, было лишь нагромождением бреда в моей голове. — Ты моя змейка, — промурлыкал я. Клянусь звездами, что, черт возьми, это было?

— Что? — она нахмурилась.

— То есть, блядь, забудь об этом, я не знаю, какого хрена это вырвалось, — прорычал я, отпуская ее и проводя рукой по лицу. Идиот.

— Райдер, ты меня пугаешь. Что-то случилось? — спросила она, потянувшись к моей руке, чтобы отвести ее от лица.

Я встретился взглядом с ее зелеными глазами, окольцованными серебром, и стон покинул меня. Я протянул руку и провел большим пальцем по ее скуле, затем вниз к ее вишневым губам. Ее зрачки расширились, пока она стояла на месте, ее грудь вздымалась в ожидании моих слов. И хоть раз в жизни я должен был попытаться обнажить свою душу, не дрогнув. Это было некомфортно, и я чувствовал себя так, словно мне в горло впиваются ржавые гвозди, но ради нее я готов на все.

— Я процветаю на боли, детка. Меня потрошили, разрывали на части, сжигали, и ничто из этого не сравнится с той агонией, в которой я пребывал из-за потери тебя.

Ее губы разошлись, и я провел рукой вниз по ее горлу, обвивая пальцами ее шею и крепко сжимая.

— Райдер, — вздохнула она, но я покачал головой, чтобы успокоить ее. Мне нужно было это сказать, и если я остановлюсь сейчас, то, возможно, у меня никогда больше не хватит на это смелости.

— Я провел годы в темноте, живя в бесконечной пустоте. Где я не чувствовал ничего, кроме слов, которые я начертал на своих костяшках. Я думал, что сломался, но, возможно, моя душа просто лежала в спящем состоянии, не давая мне испытать ничего хорошего в этом поганом мире. Но ты пробудила меня, Элис, и я не могу вернуться обратно в сон.

Слезы полились из ее глаз, и я почувствовал глубокую боль внутри нее, от которой мне тоже стало больно. Она была так прекрасна, когда страдала. Улыбку можно подделать, но слезы — самое настоящее, что есть на свете. Я смотрел, как они скользят по ее рту и заставляют ее губы блестеть.

Слова застряли у меня в горле, но я должен был произнести их, прежде чем отвечу на поцелуй, которого так жаждал. Слова, которые, как я думал, никогда не покинут мой рот, не говоря уже о том, что я чувствовал их в каждой капле своей крови, до самой своей гнилой сердцевины. — Я всегда буду монстром, детка. Я буду причиной, по которой фейри запирают свои двери на ночь в Алестрии. Я клеймо на внутренней стороне черепов моих врагов, и мое имя всегда будет вселять страх в их сердца. Но я также буду и твоим монстром, если ты согласишься. Если ты сочтешь меня достойным. У меня нет ничего, кроме почерневшего сердца и запятнанной души, но они принадлежат тебе, потому что… — я сделал вдох и выдохнул свою глубочайшую правду: — Я люблю тебя.

Ее глаза искали мои, и еще больше слез скатилось, прежде чем она поднесла костяшки моих пальцев к своим губам, целуя запечатленное там слово и заставляя мое сердце биться и колотиться.

— Я хочу всего тебя, Райдер, — прошептала она прямо в мою душу. — Темного и светлого, и всего, что между этим.

Я притянул ее вперед и поцеловал в губы, пробуя на вкус ее слезы, медленно пожирая ее, проводя языком между ними, и она застонала от желания. Она с силой толкнула меня обратно к двери, и я рассмеялся. Ее пальцы вцепились в мои голые плечи, и я голодно зарычал, пока она яростно целовала меня, жар ее тела разжигал огонь в моей замерзшей плоти.

— Я хочу своего монстра, — задыхаясь, проговорила она мне в рот, подпрыгнула и обхватила меня ногами за талию. Я схватил ее за задницу, чтобы удержать, пока ее ногти терзали мою шею и заставляли меня стонать от боли. — Больше нет правил, Райдер. Я так долго этого хотела. Ты обещал мне это сотни раз. Мне нужен твой худший, твой самый темный образ. Покажи мне, — потребовала она, в ее голосе ясно слышалась потребность, и мой член уже был тверд для нее.

Она опустилась, отступила назад и начала расстегивать пуговицы своей черной рубашки. Я зарычал, преследуя ее, позволяя змее во мне закрутиться в венах и взять верх. Я дал бы ей то, о чем она просила, и я знал, что она сможет это выдержать. Она была самым сильным существом, которое я когда-либо знал. Она пережила невыразимую боль и расцвела от этого, ее сердце было выковано в самом жарком огне.

— Тебе нужно выбрать безопасное слово, — сказал я, и ее брови изогнулись. — Я остановлюсь, как только ты его произнесешь.

— Хорошо, — вздохнула она, ее взгляд блуждал по моей обнаженной груди. — Шрам.

Я кивнул, ухмыляясь, когда приблизился к ней, оттолкнул ее руки от рубашки и расстегнул оставшиеся пуговицы. Она прикусила губу, когда я снял ее с нее и увидел бледно-розовый бюстгальтер, который подчеркивал ее сиськи и заставлял мой член подрагивать от желания.

Я наклонился ближе, провел ртом линию от ключиц между сисек до живота, опустился на колени, и от моего пирсинга по ее коже побежали мурашки.

Она со вздохом провела руками по моим бритым волосам, и я бросил лозу, которая оторвала их от меня и связала за ее спиной. Она вздохнула, когда я схватил ее юбку и стянул на бедра и вниз к лодыжкам. Я вытащил ее ноги из юбки и отбросил в сторону, а затем провел пальцами по задней части ее икр, наблюдая за своей королевой. Наклонившись вперед, я провел носом по ее трусикам и вдохнул ее пьянящий аромат. Она застонала, когда я втянул ее клитор через материал, а затем укусил достаточно сильно, чтобы она вскрикнула.

Когда я снова поднял на нее глаза, ее щеки раскраснелись, а глаза были полны плотского голода, который я хотел утолять в ней снова и снова.

— Будет больно, — предупредил я, и она ухмыльнулась, как кошка.

— Я хочу этого.

Я мрачно рассмеялся, поднялся на ноги и потащил ее обратно к моему столу, схватив за бедра. Я развернул ее, нагнул над столом и отпустил ее руки, чтобы она могла опереться на поверхность. Я перекинул лианы, чтобы захватить ее лодыжки и раздвинуть ноги пошире, привязав каждую к нижней части ножек стола. Я провел рукой по позвоночнику, подталкивая ее ниже, расстегнул лифчик, и она выпуталась из него.

Я прижался промежностью к ее заднице со стоном желания, показывая ей, как сильно я ее хочу, одним движением бедер. Она выругалась под нос, и я наклонился вперед, потянулся к ее груди и стал забавляться с сосками, сильно щипая их, а затем массируя, чтобы унять боль. Она стонала все громче и громче, пока я продолжал мучить ее, а ее задница терлась в ответ о мой пульсирующий член.

— С этого момента каждый раз, когда ты будешь шуметь, ты будешь наказана, — предупредил я, и она кивнула в знак согласия. — Отвечай мне вслух.

— Да, — задыхалась она.

— Что «да»? — я ухмыльнулся, поглаживая ее сиськи, ожидая, как она ответит на этот вопрос.

— Да, босс, — сказала она с сексуальным мурлыканьем, от которого мне стало еще тяжелее.

Я прорычал свое одобрение, а затем сильно ущипнул ее за сосок, заставив вскрикнуть. Я усмехнулся, отстраняясь от нее, и создавал с помощью магии земли длинный деревянный паддл. Ее задница была наклонена под идеальным углом, но эти маленькие розовые трусики нужно было убрать. Я потянулся к ее бедрам, потирая, чтобы ее влага покрыла мою руку через материал, и она отчаянно застонала, ее бедра покачивались, пока я мучил ее.

— Это два раза, — прорычал я. — Ты будешь отшлепана за каждое нарушение правил.

Я вцепился в ее трусики дернул, сорвав с нее и заставив ее задохнуться в тревоге, прежде чем она попыталась проглотить звук.

— Это три, — пробормотал я, и ее плечи напряглись в предвкушении, когда я провел паддлом по ее заднице. Мое сердце не переставало колотиться с тех пор, как я привел ее сюда, но теперь оно заработало в совершенно чужом для меня темпе. Если Элис наслаждалась этим, то я был самым удачливым мудаком в Алестрии.

Я отвел паддл назад и шлепнул ее, достаточно сильно, чтобы оставить ярко-розовый след на ее заднице. Она вскрикнула, а через секунду застонала, и мой член исполнил в штанах эквивалент танца счастья. Ее боль отозвалась в моей груди, и я застонал от ощущения, что мои магические резервы разбухают.

Во второй раз я шлепнул ее посильнее, а в третий она уже умоляла о большем.

— Не сдерживайся, — прорычала она, и я провел рукой по ее горящей попке, упиваясь ее болью и улыбаясь во весь рот.

— Как пожелаешь, детка, — засмеялся я и снова ударил ее достаточно сильно, чтобы остались синяки. Ее спина выгнулась дугой, и из нее вырвался чисто животный стон.

— Трахни меня, — потребовала она.

— Не ты здесь главная, детка, — напомнил я, просунув руку между ее ног и обнаружив, что она вся мокрая от желания. Чееерт.

Она выгибала шею и крутила бедрами, и я крепче сжал ее путы, чтобы убедиться, что она не вырвется. Я обвил еще одну лозу вокруг ее запястий, которая потянула ее вниз через стол, вытягивая ее руки перед головой.

— Знаешь, сколько раз я представлял тебя такой, Элис? — я ввел в нее два пальца, и она выругалась. Я положил паддл и в качестве наказания хлопнул ладонью по ее заднице. — Я хочу, чтобы твоя кожа окрасилась в розовый цвет от моих прикосновений, а затем я хочу успокоить всю твою боль, поглотить каждую ее каплю.

Я вынул пальцы из ее киски, и она застонала в отчаянии.

— Ты не очень-то спокойна, детка, — я шлепнул ее снова, и она по-прежнему стонала. — Тебе нужно научиться слушаться меня, — я создал в руке гладкую деревянную пробку и провел ею по ее влаге. Она задохнулась, когда я подтащил кончик к ее попке. Я колебался, ожидая, когда она произнесет безопасное слово, задаваясь вопросом, как далеко я смогу завести ее. Она ничего не сказала, и я решительно ввел ее в нее, и она безумно забилась подо мной, выкрикивая мое имя на столе.

Я покатал ее внутри, пока она привыкала, затем освободил член и прижал проколотый кончик к ее входу. Я дразнил ее, проводя им вверх и вниз, пока мой член не стал скользким от ее возбуждения. Она дергалась, сопротивляясь своим ограничениям, а я держал одну руку на ее спине, чтобы удерживать в неподвижном состоянии.

— Ты не кончишь, пока я не скажу, — прорычал я, затем вогнал свой член в ее тугое лоно и стал безжалостно трахать ее. Мои движения заставили пробку войти еще глубже, и она выгнулась дугой, и закричала, пока я жестоко требовал ее.

Я запустил одну руку в ее волосы, сильно потянул, пока она не выгнулась назад настолько, насколько это было возможно. Мои бедра врезались в ее задницу, а она принимала все, что я давал, и умоляла о большем.

Я хотел продлить это, но, черт, я уже был готов взорваться внутри нее, потеряв рассудок от этой девушки. Она сжималась вокруг меня, собираясь кончить тоже, и я скользнул рукой по ее клитору, лаская его.

— Не кончай, — настаивал я, пока она крепко сжимала меня, и я знал, что она на грани потери сознания. Я бросил попытки удержать ее, так как я жаждал освобождения так же сильно, как и она. Эта девушка была ведьмой, которая загипнотизировала меня. Она всегда управляла мной, как бы я ни пытался управлять ею. Я провел пальцами по ее клитору, и она задохнулась от удовольствия.

Я скользнул другой рукой к ее рту, — Укуси меня, — потребовал я, зная, что не смогу кончить без боли.

— Райдер, — простонала она, и я яростно зарычал.

— Сейчас, — приказал я, и она укусила меня за руку. — Кончай, детка.

Я кончил сам, когда она закричала и сжала мой член своей киской, вызвав лучший в моей жизни оргазм, когда я заполнил ее своей спермой.

Я придавил ее к столу, нависнув над ней, удерживая в своей власти еще немного, пока я упивался болью в своей руке и сладкой разрядкой, проходящей через мое тело.

Когда я перевел дыхание, я отстранил ее от стола и растворил пробку с помощью своей магии. Я притянул ее к себе и поцеловал, когда ее руки обвились вокруг моей шеи.

— Будь моей снова, — настаивал я. — Мне плевать, если ты также принадлежишь Льву.

Она нежно поцеловала меня и посмотрела на меня сквозь прикрытые веки. — Я никогда не переставала быть твоей, Райдер. И никогда не перестану. Теперь ты это знаешь?

Я вздохнул, вдыхая воздух через ее губы. — Да, детка. Я знаю. 

19. Гарет

Два месяца до метеоритного дождя Солярид…

Четыре месяца, четыре жертвы, четыре смерти на моей совести и четыре неоспоримые причины, по которым мне совершенно необходимо убраться нахрен подальше от Черной Карты, Короля, Алестрии и всего, чем я когда-либо здесь был.

Когда я доставил Королю первые две жертвы, в качестве его гребанного жертвоприношения, я и не подозревал о том, что с ними произойдет. Я все еще не заслужил достаточно доверия, чтобы мне позволили сохранить воспоминания о ночах полнолуния. Единственное, что я точно знал о тех вечерах, это то, что я привел Тревора Джонса и Мэйси Смит на встречу с Королем, чтобы он мог «помочь им» справиться с их болью.

Мне дали их имена, фотографии и адреса, по которому я мог найти каждого из них в Алестрии. Мне также дали Киллблейз, чтобы снабдить их, и попросили заслужить их доверие, пообещав, что я помогу им двигаться дальше от боли в их душах. И как чертов идиот, или, может быть, как незадачливый, надеющийся дурак, я просто не понимал, что «двигаться дальше» означает двигаться дальше от этой жизни. По своей воле. Или, если говорить прямо, я догадался, что это было что-то вроде самоубийства с помощью или, поощряемого самоубийства… я даже не был уверен, чего именно. Я знал только, что каким-то образом Король выслеживал этих бедных, отчаявшихся душ, которым жизнь не принесла ничего, кроме боли, подсаживал их на Киллблейз, который только усиливал эти самые изнуряющие и ужасающие чувства, а затем обещал им освобождение от боли, если они просто отпустят этот мир, передадут ему свою магию и умрут.

Желчь поднималась у меня в горле, когда я думал об этом. Те первые два месяца были благословением, потому что я, глупый, не знал, частью чего я стал. Я не понимал, что я делаю с этими фейри.

Я глупо полагал, что он просто инициирует их, и думал о том, насколько чертовски жалкими были их жизни, как мало у них было в этом мире, и убеждал себя, что в составе культа у них может быть больше. Потому что, конечно, эти люди были десятью оттенками долбанутых, преданных психопатов с примесью психического рабства, но они заботились о своих.

Но Тревор и Мэйси были не для этого, и когда я привел ему Вивьен Симмонс в следующем месяце, все стало чертовски ясно.

Она была милой девушкой. Большие голубые глаза и румяное лицо, но ее длинные светлые волосы напомнили мне мою младшую сестру. Из-за этого факта я каждое утро, просыпаясь, наваливался на унитаз. Ее жизнь была такой хреновой. Ей было двадцать шесть, но она казалась моложе меня, потому что ее душа была разбита. Ее семья продала ее отвратительному фейри, когда она была еще ребенком, чтобы расплатиться с долгами, и хотя она никогда не рассказывала мне, какой была ее жизнь с ним, я мог предположить довольно тревожную догадку по некоторым беспорядочным комментариям, которые она делала под воздействием Киллблейза, который мне поручили ей дать. Она была свободна от него восемь лет, его интерес к ней угас, когда она стала слишком стара для его вкусов, и ей повезло выбраться живой. Но на самом деле она не была свободна. Все, чем она могла бы стать, было украдено у нее этой судьбой, и я знал, что она была склонна к самоубийству, когда привел ее на встречу с Королем. Но он снова и снова говорил мне, что я должен следить за ней, когда она под кайфом, и убедиться, что она не будет действовать в соответствии с суицидальными мыслями. Именно поэтому я позволил убедить себя, что ему не все равно. А на самом деле его волновало только одно — присутствие рядом, чтобы исполнить свой гребаный ритуал.

В ту ночь, когда я привел ее к нему, я наблюдал из рядов членов Черной Карты, которые собрались для ритуала, и скандировал слова, которых не понимал, пока мой язык склонялся к воле кого-то, кроме меня самого. Затем я наблюдал, как Король подстрекал Вивьен и двух других фейри, которых привели к нему члены культа, покончить с собой.

За мгновение до смерти, погрузив в собственное сердце сделанное ею самой ледяное лезвие, она предложила Королю свою магию, и он с жадностью принял ее.

Мои глаза расширились, когда я смотрел, ужас охватил меня, когда она истекала кровью на крыльце той старой хижины в лесу, но мой язык не дрогнул, произнося те чужие слова, которые покрывали мой рот тьмой. Мое тело было заперто на месте, и к тому времени, когда я снова смог двигаться, все было кончено.

Король использовал свою силу, чтобы заставить всех собравшихся членов Черной Карты пройти мимо него, а меня оставили следовать за Лоренцо в конце очереди. Я слушал, как Король наклонился к Лоренцо и прошептал ему на ухо, говоря, чтобы он вернулся в постель и забыл всю эту ночь, и в его тоне слышалось магическое звучание, которое явно означало, что у Лоренцо не было другого выбора, кроме как подчиниться.

В тот месяц я сделал все возможное, чтобы попытаться рассказать кому-нибудь о том, чему я был свидетелем. Я звонил Элле, маме, даже Старушке Сэл, но в итоге ограничился светской беседой, не в силах заставить слова сорваться с моих губ. Мои секреты были связаны темной магией Кинга. Я пытался подойти к Леону, Данте и некоторым другим моим старым друзьям, но не мог вымолвить ни слова и даже не мог вызвать энтузиазма, чтобы долго общаться с ними, так как связь, которую я имел с культом, заставляла меня возвращаться к другим членам.

Так что вместо этого мне пришлось принять то, что со мной происходило, и попытаться выкарабкаться самостоятельно. Когда мне прислали имена на этот месяц, я пытался бороться с желанием пойти к ним, но я был вынужден разыскать их. Колин Денверс. Он был отвратительным парнем, который не интересовался мной, кроме как Киллблейзом, который я мог ему предоставить, так что я не могу сказать, что узнал его по-настоящему, но от этого мне не становилось легче от судьбы, которую, как я знал, Король запланировал для него.

Я сделал для него то немногое, что мог, в рамках магии культа, которой был связан, что в основном сводилось к тому, что я указывал на столько сколько мог замечательных вещей, ради которых он должен жить. Это было довольно трудно сделать с парнем, у которого явно не было ни друзей, ни семьи, который жил в квартире без отопления, с электричеством, которое часто отключали, потому что он не оплачивал счета большую часть времени, и который, казалось, существовал исключительно ради того, чтобы получить свой очередной кайф, но я пытался. Он умрет, только если покончит с собой, и я видел, как другие потенциальные жертвы выходили на свободу, не поддавшись той тьме, которую вызывал наркотик, так что я мог только надеяться, что он тоже не поддастся желанию. Король просто сотрет его воспоминания и отправит прочь.

Кроме этого, моим единственным планом могло быть только то, чтобы еще глубже втянуть себя в этот культ. Несмотря на то, что за мои последние послабления пришлось заплатить, зная правду о том, что я помогаю Королю делать в каждое полнолуние, это также позволило мне проводить больше времени, занимаясь тем, что я выбираю. Поэтому мне нужно было продолжать завоевывать его доверие и добиваться, чтобы он продвигал меня дальше, пока узы на мне не исчезнут или не станут достаточно слабыми, чтобы позволить мне бежать.

Я продвигался в реализации своего плана по побегу отсюда вместе с сестрой, и, что еще лучше, я собирался сделать последний платеж Старушке Сэл, чтобы погасить долг Элис.

На следующей неделе она будет свободна, а я подготовлю все необходимое, чтобы мы навсегда убрались из Алестрии.

Я предпринял последнюю попытку спасти Колина, попытавшись не отправлять ему сообщение о встрече в академии сегодня вечером, но мои пальцы все равно нацарапали сообщение. Поэтому, когда я подходил к тому месту в ограде, где Король проделал дыру в магических щитах, защищающих это место, чтобы я мог впустить его, мое сердце было тяжелым от страха за него.

— Привет, Колин, — с энтузиазмом сказал я, пропуская его внутрь, на что он только нахмурился.

— Ты достал его? — спросил он напрямую, и я кивнул.

— Да, чувак, держи, — я достал из кармана пробирку с ярко-синими кристаллами и протянул с тяжелым сердцем.

Колин мгновенно встряхнул пробирку, чтобы активировать кристаллы, а я наблюдал, как движение усугубило их, и они превратились в пар в маленькой стеклянной камере. Он открутил колпачок, вставил пробирку в ноздрю и глубоко вдохнул со стоном блаженства, когда поглотил Киллблейз.

К черту все эти штуки. Я бы никогда не хотел быть зависимым от чего-то подобного. Наркотики были лишь одной из цепей, которыми люди, стоящие у власти в этом забытом городе Солярии, связывали всех нас. Между этим, бандами, шлюхами и азартными играми всегда было что-то, что могло заманить фейри в ловушку. Но не меня. И не Эллу. Мы собирались стать свободными.

— Я как раз собираюсь собрать свежую партию, — сказал я, когда глаза Колина закатились, и он начал хихикать. — Если ты хочешь пойти со мной, чтобы получить еще, ты можешь взять несколько пробирок, чтобы продержаться следующие несколько дней.

— Да, блядь, веди, — мгновенно согласился Колин, на его лице появилась широкая улыбка, когда первоначальный кайф захлестнул его.

Я кивнул, сглатывая желчь в горле, и пошел по кампусу, следя за временем, пока добирался до двора Акрукса, где в полночь я должен был встретиться с Королем.

По дороге я нес всякую чушь о том, как здорово сегодня выглядит луна и как нам повезло, что мы живы, пытаясь подтолкнуть Колина к позитиву, пока он бормотал о воображаемом бурундуке.

Вероятно, это было безнадежно; я уже видел леденящий душу мрачный взгляд в его глазах, и я знал, что наркотик начинает оправдывать свою репутацию, топя его в страданиях, даже когда он продолжал спорадически смеяться.

Король ждал в тени за трибунами, когда мы подошли, его взгляд с голодом оглядывал Колина, который появился с лицом молодой девушки, а затем превратился в пожилого мужчину.

Он не сводил глаз с Колина и возбужденно кивал, подзывая двух других членов Черной Карты, чтобы они отвели Колина в сторону деревьев.

— Вы быстро доказываете свою ценность для Карты, Гарет, — пробормотал Король, направляя меня в Альтаир Холл вместо того, чтобы следовать за Колином и остальными, и я нахмурился, шагнув за ним.

— Спасибо, Карточный Мастер, — пробормотал я.

Я вообще считаю, что держать язык за зубами в его присутствии — лучший выход. Он говорил все, что у него было на уме, без всяких подсказок с моей стороны, давая мне необходимую информацию для анализа и делая так, чтобы ему было как можно труднее понять, что я не предан ему.

— Я верю, что вы можете стать кем-то очень важным для нас, — продолжал он, пока мы шли по темным коридорам, и подвел меня к голому участку стены, а затем разрезал руку и размазал по ней свою кровь, чтобы открыть потайной ход.

— Надеюсь, что так, — согласился я, быстро произнося ту простецкую чушь, которую он любил слушать. — Черная Карта дала мне место, где я могу принадлежать себе.

Король кивнул и повел нас вниз, в проход под зданием, создав световой поток, чтобы мы могли видеть, пока я следовал за ним, и стена снова закрылась за нами.

— Я хочу, чтобы сегодня ночью вы оставались рядом со мной и другими Высшими Картами, чтобы вы смогли увидеть передачу силы вблизи.

— Да, Карточный Мастер, — согласился я, хотя мне совершенно не хотелось быть ближе к этому поганому обмену.

— Я думаю, что мы родственные души, Гарет. Некоторые люди могут не видеть этого, но все, что я ищу, это власть, чтобы сделать Алестрию лучше. Я хочу, чтобы это был город, где людям не придется страдать в нищете и бояться насилия со стороны банд. Для этого мне нужно стать самым могущественным фейри в городе. Мое правление должно быть абсолютным, если я хочу уничтожить Оскуров и Лунное Братство. Если я хочу убедиться, что люди, которые заслуживают процветания здесь, защищены от ужасов города, управляемого насилием.

Я прикусил язык, чтобы не реагировать на это, потому что как он вообще мог лгать о том, что хочет защитить уязвимых людей Алестрии, и в то же время подталкивать тех же людей к самоубийству, чтобы он мог украсть их силу?

— Я знаю, что заклинание, которое я произнесу сегодня, может показаться жестоким, — продолжал он, пока мы двигались по длинному холодному проходу, который шел под уклон и был достаточно прохладным, чтобы заставить меня дрожать. — Но Киллблейз не заставляет никого убивать себя, если только он уже не отказался от жизни. А фейри без желания жить — это не фейри вообще. Сама наша природа подразумевает, что мы боремся за все и вся, чего хотим. Если фейри сдались, то вполне логично, что они передают свою силу тому, кто готов использовать ее для улучшения жизни других.

— Значит, ваша цель — править Алестрией? — спросил я, чувствуя себя в безопасности, задавая этот вопрос, поскольку он, по сути, уже предложил эту информацию.

— Вначале, — подтвердил Король. — После этого… ну, я полагаю, мне придется оценить остальные части королевства и понять, заслуживают ли они моей помощи.

Я не мог ничего сказать на это заявление, не показав своих истинных чувств, поэтому я придержал язык. Он явно был жаждущим власти психопатом, который не собирался останавливаться на Алестрии. Без сомнения, он мечтал сесть на пустующий трон Дикого Короля. Но если он хотел представлять угрозу для Небесных Советников, то ему нужно было чертовски много силы от своих жертв. Что, как я догадался, и было причиной всей этой секретности. Он не хотел, чтобы Лайонел Акрукс или другие Советники узнали о том, что он делает, пока он не станет достаточно сильным, чтобы сразиться с ними и победить.

Мы зашли в тупик, но Король что-то пробормотал себе под нос и выстрелил в стену сначала огнем, потом водой, воздухом и землей, пока она не развалилась. У меня аж задрожала кожа, когда я увидел, как он использует все четыре стихии. Это было неестественно. За всю историю нашего мира никто не был одарен всеми четырьмя стихиями. Ходило несколько слухов о могущественных фейри, владевших тремя стихиями в прошлых поколениях, но никто из ныне живущих не мог претендовать на это, насколько я знал.

Когда мы вышли в следующий проход, температура резко упала, и я крепко обхватил себя руками, дрожа от холода.

Король положил руку на мою, и поток огненной магии мгновенно согрел меня. Я не забыл поблагодарить его, несмотря на то, что от его прикосновения по моей коже поползли мурашки, и мы продолжили путь через туннель за туннелем, пока он не привел меня к красной двери и не остановился перед ней.

— Это может показаться немного шокирующим. Но мне нужна кровь сильного Вампира, чтобы магия работала, а человек, которого вы сейчас увидите, более чем заслужил свою судьбу. Когда-то он был моим другом, моим ближайшим защитником, добровольным донором своей крови для нашего великого и благородного дела… но, к сожалению, он решил предать меня. Он хотел отказаться от нашего движения даже после того, как поклялся в верности, поэтому звезды позволили мне наказать его таким образом.

Мои губы разошлись на сотню вопросов, но я не успел задать ни одного, прежде чем Король с помощью заклинания открыл дверь и провел меня в темную комнату, где посреди пространства стояла узкая клетка.

В клетке был человек, которого он описал, который вгрызался в кусок хлеба, как дикарь, разрывая его зубами и пытаясь запихнуть в рот еще больше еды, даже не начав жевать.

Он даже не поднял глаз, когда мы вошли, его грязные светлые волосы свисали на потный лоб, а одежда была грязной и болталась на теле.

— Он залезает в клетку, если хочет есть, — пояснил Король, а я просто смотрел на него с открытым ртом, не в силах сказать ни слова в этот момент, если только он не хотел услышать, как я начину кричать. И требовать узнать, что, черт возьми, с ним не так. Это был человек, честный до мозга костей фейри, который явно пробыл здесь чертовски долго. Даже тюрьма Даркмор не могла быть такой плохой, как эта.

— Почему? — вздохнул я, единственное слово, которое я смог подобрать, чтобы не быть очевидным оскорблением и не продемонстрировать свой ужас слишком явно.

— Как я уже сказал, он мне нужен. Это для блага Колоды и города. Либо так, либо вырезать его карту. И тогда мне пришлось бы найти другого сильного Вампира, чтобы заменить его, и, по крайней мере, мой старый друг заслуживает такой участи. Он отвернулся от всего, ради чего мы работали. Или, по крайней мере, пытался это сделать.

Король двинулся вперед, доставая нож и стеклянный стакан из складок своего плаща, а я просто смотрел, как он проникает между прутьями клетки и разрезает руку Вампира.

Безумный ублюдок в клетке даже не вздрогнул, когда Король забрал часть его крови, а я мог только смотреть. Я не был идиотом. Я знал, что это было. Испытание. Предупреждение. Меня посвящали в эту тайну и предупреждали о судьбе, которая меня ожидает, если я попытаюсь уйти. Но ему не нужна была кровь Пегаса, поэтому я чувствовал, что наказанием будет только смерть, если я попытаюсь сбежать,

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо!

Мой разум завертелся, пытаясь придумать любой способ, как я могу это сделать, и это пришло ко мне в виде молниеносной ясности, пока я боролся за то, чтобы мои искаженные ужасом черты лица оставались спокойными. Сначала мне нужно было восстановить достаточный контроль над своими действиями, чтобы иметь возможность бежать в первую очередь, продвигаясь по служебной лестнице. Затем я должен был умереть. Или, по крайней мере, все должны были поверить в мою смерть. Должны быть свидетели, легенда, черт, даже тело в идеале. Все, что я мог придумать, чтобы доказать без тени сомнения, что я мертв и меня больше нет. Это будет трудно. Но я собирался найти способ сделать это. У меня был природный талант к заклинаниям сокрытия и иллюзиям. В этом виде магии все дело в деталях, а я был человеком деталей. Я как-нибудь разберусь с этим.

Король повернулся и посмотрел на меня, слабо улыбнувшись, когда он наполнил мензурку кровью и повел меня к другой двери в дальнем конце комнаты.

— Не волнуйтесь, он может управлять туннелями здесь, когда мы их не используем, — сказал Король, словно почувствовав мою жалость к безумному фейри в клетке. — Мы, конечно, не позволяем ему пить кровь, поэтому у него нет доступа к своей магии, и, к сожалению, это привело его в состояние некоторого безумия… но не сомневайтесь, это означает, что он не страдает. Он больше не знает ничего другого.

— Да, Карточный Мастер, — пробормотал я, но когда мы переступили порог, я не мог не оглянуться.

Вампир закричал, бросаясь на прутья клетки, руки дико тянулись ко мне. Но когда мой взгляд встретился с его, я не мог не заметить, что он выглядел бесконечно печальным. И самое ужасное, что я ничем не мог ему помочь. У меня был собственный Вампир, которого нужно было спасать. И я не мог рисковать тем, что Элла может застрять здесь. Я был нужен ей, если она собиралась выбраться из этого города, а это означало, что я не собираюсь быть ничьим героем, лишь ее.

Я следовал за Королем через достаточно извилистые проходы, чтобы понять, что у меня не будет ни единого шанса найти выход отсюда, если его не будет со мной. Дойдя до деревянной лестницы, мы начали подниматься, и я удивился, когда мы встретили еще одну потайную дверь и оказались в маленькой деревянной хижине в Железном Лесу.

За дверью я услышал песнопения остальных членов Черной Карты, которые начали ритуал. В комнате с нами находились еще два высокопоставленных члена Колоды. Мисс Найтшейд и мистер Хоскинс, старый библиотекарь, который всегда ругался на нас за то, что мы слишком громко разговаривали в хранилище; они оба явно ждали прибытия Короля.

Глаза Найтшейд слегка расширились, когда она заметила меня, и я не сомневался, что тоже скрываю свое удивление, увидев здесь школьного психолога и библиотекаря.

Король прошел вперед и взял у Хоскинса большую черную книгу с надписью «Magicae Mortuorum» на древней обложке. Что-то в этой книге вызвало у меня легкую тошноту, словно сама вещь хранила секреты, которыми я не должен был обладать.

Я стоял в сторонке и наблюдал, как Король разрезал себе большой палец и прижал свою кровь к обложке книги. Он стонал и вздрагивал, не в силах отдернуть палец, и казалось, что книга на мгновение поглощает часть его самого. Когда он наконец отстранился, он вздохнул и начал листать книгу, но когда я заглянул через его плечо, то обнаружил, что страницы не читаются, буквы искажаются и расплываются, так что я не мог ничего расшифровать.

Король поставил мензурку с кровью Вампира на маленький столик и начал бормотать какое-то заклинание, от которого у меня заболели кости и заложило уши. Он помахал рукой над кровью и добавил в нее маленькую косточку, слишком похожую на костяшку пальца, и несколько капель вечной росы, хорошо размешал, пока она шипела и пузырилась, а затем поднес смесь ко рту и выпил одним длинным глотком.

О, черт, меня сейчас вырвет.

Я подавил рвоту и пристроился сзади группы, натягивая плащ, который мне без слов передала Найтшейд, прежде чем выйти на крыльцо, где нас уже ждали Колин и еще одна явно накачанная наркотиками девушка.

Я смотрел, как Король движется к ним, со звоном в ушах и непоколебимым взглядом. Я хотел отвернуться, но не осмелился, хотя и замкнулся в собственных мыслях, наблюдая, как он читает заклинание из черной книги в своих руках, а затем наклоняется к Колину.

Я не мог слушать его ответ, мое сердце бешено колотилось, когда я пытался не думать о том, что я привел этого бедного парня к этой участи. Мой разум был полон мыслей о сестре, и я пытался отгородиться от того, чему был свидетелем, от причины, по которой я все это сделал. Причина, по которой я знал, что снова найду выход.

Когда Колин наколдовал деревянный кинжал и вонзил себе в горло, передав свою магию монстру, стоящему передо мной, когда он умер, я опустил глаза и заставил себя ничего не чувствовать. Не двигаться, не думать и вообще ничего не делать.

Король застонал от удовольствия, наслаждаясь приливом только что украденной силы, толкнул жуткую черную книгу в руки Хоскинса, а затем позвал членов Черной Карты вперед, чтобы с помощью своей темной магии заставить их забыть обо всем этом.

Хоскинс положил книгу рядом со мной, и я посмотрел на нее с замиранием сердца. Это было то, что он использовал для заклинания. Без этого он не смог бы украсть чужую силу. Он не смог бы заставить меня привести кого-нибудь еще к смерти.

Я не знал, был ли я храбрым, безумным или, может быть, самоубийцей, но мои пальцы начали крутиться и поворачиваться в складках плаща, пока я создавал иллюзию, а мой взгляд сосредоточился на большом камне, который лежал на террасе в нескольких футах от книги.

Я заставил его принять форму книги, добавляя к ней детали, пока я смотрел на настоящую, и даже сплел заклинание, которое повторило бы темное настроение, которое, казалось, просачивалось со страниц настоящей книги.

Ряды Черной Карты проходили мимо Короля один за другим, и Найтшейд вела их в хижину, чтобы они могли воспользоваться туннелями, вернуться в свои постели и забыть обо всем случившемся.

Мое сердце колотилось, пока я продолжал творить заклинание, ощущая, что моя сила иссякает. Панический ритм моего сердца заставлял меня чувствовать, что я вот-вот рухну от одного лишь страха. Но я не остановился. И как только я убедился, что фальшивая книга достаточно убедительна, я бросил последние силы на то, чтобы наложить на настоящую книгу заклинание сокрытия, так что она полностью скрылась в тени, и невозможно было сказать, что она вообще там была.

У меня во рту пересохло, а пульс бешено колотился, но дело было сделано. Если это сработает, я вернусь в общежитие вместе с остальными, дам им полчаса, а потом снова прилечу сюда в форме Пегаса, когда буду уверен, что все давно ушли. Я заберу настоящую книгу и спрячу ее где-нибудь, где никто не найдет, и буду надеяться, что у Короля не будет причин подозревать мою причастность к ее исчезновению. Я не мог просто стоять в стороне и ничего не делать. Я должен был сделать хоть какую-то попытку спасти этих жертв от Короля и помешать ему украсть еще больше магии.

Когда последние члены культа нижнего уровня исчезли в хижине, Король с улыбкой повернулся ко мне.

— Вы хорошо поработали сегодня, Гарет, — сказал он, положив руку мне на плечо, пока вел меня в хижину.

Хоскинс наклонился, чтобы взять поддельную книгу «Magicae Mortuorum», и я совсем позабыл как дышать, ожидая, заметит ли он подмену. Но он не заметил. Он двинулся вперед в туннели, и я последовал за ним, как раз когда Король пробормотал. — Мы совершим великие дела вместе, вы и я, Гарет.

Дрожь пробежала у меня по позвоночнику от глубины его слов. Это было обещанием и угрозой. Чем больше он доверял мне, тем больше бы его волновало, если бы я просто встал и ушел.

Но я ни за что на свете не хотел, чтобы это стало моей жизнью. Я никогда не хотел быть частью этого дерьмового дерьма и не собирался становиться тем, кем становился. Мне нужно было увезти Эллу из этого города. Мне нужно было бежать. Это означало, что я должен быть уверен, что он не будет преследовать меня, когда я исчезну.

Ятолько что доказал, насколько хорошо могу творить заклинания, которые мне понадобятся, чтобы провернуть это, и, имея больше времени на подготовку, я был уверен, что смогу сделать их безошибочными. Будет кровь, кишки, свидетели, труп. Все, блядь, по полной программе. Все, что потребуется, чтобы выйти отсюда чистым. Тем временем мне нужно было сделать последний платеж по долгу нашей матери Старушке Сэл, чтобы освободить Элис, а затем собрать побольше денег и документы, которые понадобятся нам, чтобы начать жизнь заново, плюс выяснить, куда, блядь, мы собираемся ехать.

Это будет нелегко, но я знал, что именно это потребуется, чтобы освободить себя и свою сестру из города, из которого мы всегда мечтали сбежать, и теперь я не собирался поворачивать назад. Я зашел так далеко, я так много работал, и финишная черта была уже видна.

Я могу это сделать. Я должен был.

Я собирался инсценировать свою смерть. 

20. Элис

Данте снова отсутствовал, вернувшись домой и пытаясь разобраться с Феликсом и тем беспорядком, который Карточный Мастер устроил для Клана, помогая этому сумасшедшему. Мое сердце разрывалось при мысли о том, как сильно он напряжен. Эти фейри искали у него руководства и защиты. Они могли быть преступной организацией, но они были и семьей. Были дети, которые не участвовали ни в каком насилии или ненависти, а теперь были втянуты во все это. Их магия даже не была Пробуждена, и, возможно, они еще не обрели дары Ордена, и я знала, что они должны быть в полном ужасе. Мне было тошно думать об этом, а ведь я даже не знала никого из них. Это были кузены Данте, кровные родственники, которых он держал на руках в младенчестве, или старшие члены его семьи, которых он любил всю свою жизнь.

Феликс был монстром, который преследовал улицы Алестрии, нанося удары как по Лунному Братству, так и по верным членам Клана Оскура без предупреждения и пощады. Это была кровожадная война, которая могла закончиться только смертью.

Я лишь надеялась, что мой Штормовой Дракон сможет найти и убить его прежде, чем прольется слишком много невинной крови. Думать об альтернативе было невозможно. Я отказывалась даже думать о том, что Данте не выиграет эту битву.

Я пыталась показать Леону вещи, которые оставил мне Гарет, но он также не понимал, что они значат. Он распознал темную магию в книге «Magicae Mortuorum» и смог сказать, что она будет ценной для правильного продавца, но Найты обычно не торговали темной магией, так что он не был экспертом.

На самом деле, единственным человеком, которого мы оба знали, разбирающимся в темной магии, был Лэнс Орион. Но я не решалась позвонить ему. Да, он помогал нам раньше, но я с болью осознавала, что мы его почти не знаем. И просить у него информацию или даже дать нам что-то вроде Плащаницы, которую мы уже использовали против Короля, было одно дело. Но подойти к нему с явно незаконной книгой, наполненной заклинаниями, за которые нас могут отправить в тюрьму Даркмор, если мы попадемся с ней, — это совсем другое.

Да и сама книга не очень-то помогла. Читать ее было невозможно, и даже перелистывание страниц вызывало у меня неприятные ощущения. Текст был… поганым. Даже не буквы или слова заставляли меня видеть звезды, когда я пыталась читать, а сама книга словно отвергала меня, не позволяя понять что-либо, скрытое на ее страницах.

Но Гарет оставил ее мне, и я не могла просто забыть о ней. И был только один человек, который мог помочь мне понять, как заставить книгу выдать свои секреты.

Проблема заключалась в том, что Габриэль все еще избегал меня, даже после того, что произошло между нами и Райдером на днях. Проблема в том, что он полагался на Зрение, чтобы держаться от меня подальше, но в нем были лазейки, и я была уверена, что разгадала их.

Габриэль явно следил за моими решениями, чтобы сбежать, если я решу его искать. Так что я не собиралась. Я поручила это задание Леону. Ему нужно было только выбрать наугад момент, чтобы пойти искать Габриэля, а я бы рванула на крышу и поймала себе Гарпию.

Мы целовались в постели, когда Леон решил сделать именно это.

— Это чертовски убивает меня — останавливать это, маленький монстр, — прорычал он, прикусив мою нижнюю губу и заставив меня вздохнуть. — Но сейчас середина ночи, и я уверен, что твой сбежавший парень будет спать. Так что… иди.

Я смахнула похоть с глаз, посмотрев на своего Льва, затем усмехнулась, прижалась губами к его губам на прощание, прежде чем скатиться с кровати.

— Только не забудь поблагодарить меня за это позже! — Леон позвал меня за собой, когда я схватила сумку с вещами, которую оставил мне Гарет, и на полной скорости выпрыгнула из окна.

Я взлетела по пожарной лестнице на крышу и набросилась на Габриэля в его гнезде, как только заметила, что он зашевелился.

Как только мое тело столкнулось с его телом, мои клыки вырвались, и инстинкты взяли верх, когда я глубоко вонзила их в шею.

Габриэль выругался, и я запустила руку в его черные волосы, чтобы удержать на месте, опустив колени на его бедра и прижав его к себе.

— Элис, — прорычал он низким и угрожающим голосом, который подсказал мне, что он думает наказать меня за это, как только освободится. Но я уже испытала на себе его вид наказания на днях и была вполне готова принять его, если он это сделает.

Я похотливо стонала, глотая его кровь, от ее насыщенной и яркой силы у меня кружилась голова.

Его руки обхватили мою талию, и его хватка сжалась до боли, но трудно было сказать, пытается ли он оттолкнуть меня или притянуть ближе.

Я отпрянула назад, его кровь покрыла мои губы, когда я поднесла свой рот к его рту и поцеловала его, прежде чем он смог использовать свою магию против меня теперь, когда сила моего яда больше не обездвиживала его.

Вкус его крови скользнул между нами, и мои клыки схватили его язык, когда он поцеловал меня в ответ с жестокой потребностью, которая быстро изменила динамику. Теперь уже не я целовала его, а он взял все в свои руки, и когда он сел, а мой пульс участился, я понадеялась, что он хочет взять от меня больше.

Но он разрушил это желание, резко отстранившись и с проклятием оттолкнув меня от себя, так что я упала на одеяла, которые он использовал в качестве кровати. Его взгляд скользнул по мне в шелковистой майке и шортах, которые я надела в постель, и его челюсть сжалась, словно вид пижамы раздражал его.

— Подожди, — взмолилась я, когда он поднялся на ноги, свободные треники, которые были на нем, висели низко на бедрах и заставляли меня страдать по нему, когда мой взгляд естественным образом следовал за линией V, которая проступала под ними. — Мне нужна твоя помощь.

Черные крылья Габриэля появились на его татуированной спине, когда он отвернулся от меня, но вместо того, чтобы улететь, он приостановился.

— Я кое-что нашла, — поспешила продолжить я. — Кое-то, что Гарет оставил мне перед смертью. Там все эти документы и… что-то еще, книга, думаю, в ней есть темная магия, но я не могу понять, как ее читать, и…

— Покажи мне, — вздохнув, сказал Габриэль, все еще не оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня.

Я опустилась на колени и взяла сумку, которую бросила у входа в палатку, когда пришла.

Когда я села и расстегнула молнию, Габриэль повернулся и посмотрел на меня, его глаза были настороженными, словно я была причиной всего плохого в его жизни и одновременно его единственным шансом на спасение.

Мне удалось взять свои клыки под контроль, когда я медленно достала из сумки книгу «Magicae Mortuorum» и протянула ему.

— Я видел ее, — вздохнул он, и я посмотрела на него с надеждой в глазах.

— Да? Ты знаешь, что это значит?

Габриэль на мгновение нахмурился, словно пытаясь сосредоточиться, но в конце концов просто покачал головой. — Я еще не уверен. Я только мельком видел ее, но я знаю, что это важно. Я думаю, это как-то связано с Королем.

Он заколебался, а затем опустился рядом со мной, оставив между нашими телами солидный фут пространства. Я надулась, но приняла его выбор, передав ему книгу. Моя кожа покрывалась мурашками от одного только прикосновения к ней, поэтому я не жаловалась на то, что отдала ее.

— Черт, — вздохнул он, когда его кожа соприкоснулась с жутким предметом. — Эта штука… темная — не совсем подходит. Зло — это более точно.

— У тебя есть идеи, почему она была у Гарета? — спросила я в отчаянии, зная, что у него не может быть ответа на этот вопрос, но чувствуя себя чертовски растерянной от всего этого. Я пришла в эту академию с желанием узнать правду о смерти моего брата, но никогда не могла представить, насколько запутанными окажутся ответы. Или сколько секретов он от меня скрывал.

— Нет… но это может быть связано с Черной Картой.

Я поджала губы, вспоминая все вопросы, которые у меня были к нему по поводу этого культа, пока он методично переворачивал страницы книги.

Я придвинулась ближе, чтобы заглянуть ему через плечо, продвигаясь вперед, пока мое колено не прижалось к его бедру, и он медленно выдохнул, словно этот контакт причинил ему боль.

Я проигнорировала его, мое собственное разочарование росло из-за того, что он все еще не мог забыть об этом.

Я наклонилась, рассматривая иллюстрации вместо того, чтобы пытаться расшифровать постоянно меняющийся текст, но даже они, казалось, ползли по страницам. Все, что я видела, было из разряда кошмаров, темных и развратных вещей, пыток, теней, боли, ненависти.

Дрожь прошла по моему позвоночнику, и Габриэль вздохнул, резким щелчком закрыл книгу и положил ее рядом со своей кроватью, словно не мог прикасаться к ней дольше, чем нужно.

— Я тоже не знаю, как это читать, — признался он. — Она явно была защищена магией, такой же темной, как и заклинания, которые она хранит, так что, возможно, она хочет что-то получить в качестве платы за информацию, которую скрывает. Например, кровавое жертвоприношение или что-то вроде жертвоприношения. Но давать нечто подобное может быть опасно, если магия с ней как-то связана…

Габриэль замолчал, и мои глаза расширились, когда я распознала признаки того, что он погрузился в видение.

Это длилось всего несколько секунд, но по глубокому хмурому выражению его бровей я поняла, что ему не понравилось то, что он только что увидел.

— Книга действительно хочет крови, чтобы раскрыть свои секреты, — подтвердил он. — Но цена ее выше. Когда она зацепится за твою магию, она вырежет часть твоей души вместе с кровью в качестве платы. И как только кто-то вступает на этот путь темной магии, пути назад уже нет.

— И как же нам тогда разобраться в этом? — спросила я, когда Габриэль нахмурился, глядя на книгу. — Как ты думаешь, Орион сможет снова нам помочь? — предположила я неуверенно. — Хотя, если эта штука такая темная, как кажется, я не уверена, стоит ли нам рисковать и показывать ему ее. Возможно, мы нарушили закон, просто прикоснувшись к этой чертовой штуке.

— Он уже помогал мне искать эту книгу, но я не знал, что это настолько зловещий предмет, — сказал он.

— Можем ли мы доверять ему, чтобы он сохранил это в тайне? — спросила я.

Взгляд Габриэля переместился, и я смотрела на него в мягком лунном свете, когда выражение его лица ослабло и он снова потерялся в видениях.

Моя душа немного успокоилась, когда я получила возможность просто смотреть на него. Он был таким сильным и осторожным, и я ненавидела, что моя связь с Леоном причиняет ему такую боль. Он был одинок всю свою жизнь. Даже люди, которые вырастили его как родного, не занимали особого места в его сердце. Ему казалось, что он был для них всего лишь работой, и теперь, когда он был достаточно взрослым, чтобы позаботиться о себе, а их выплаты прекратились, его отношения с ними угасали. Он жаждал любви, но боялся требовать ее, не зная, понимает ли он ее на самом деле и заслуживает ли вообще. А я хотела доказать ему, что заслуживает. Обнять его и стереть хмурый взгляд с его бровей. Целовать до потери дыхания, обещать ему вечность и знать, что он мне поверит.

Я так скучала по нему последние несколько месяцев. И даже возвращение в школу не помогло справиться с болью, потому что я по-прежнему почти не видела его, а разговаривала с ним еще реже.

Я изучала сильные линии его челюсти, жесткий изгиб губ и отрешенный, безнадежный взгляд его стальных серых глаз, пока ждала, что будет дальше, и от этого у меня болело сердце. Потому что даже его выражения было достаточно, чтобы ранить меня. Ему было больно, и я хотела помочь ему, но вместо этого все, что я делала, казалось, только ухудшало ситуацию.

— Мы можем доверять Ориону, — сказал Габриэль, медленно выдыхая, когда его разум вернулся в настоящее, и он отмахнулся от видения. — И я уверен, что он сможет как-то помочь нам с этим. Но я не могу увидеть, когда мы сможем встретиться с ним. Сейчас слишком много путей. Дай мне несколько дней, чтобы попытаться все выяснить.

Я вздохнула с облегчением, а он улыбнулся мне, казалось, с болью.

— Становится легче? — спросила я, решив уклониться от темы, касающейся нас двоих. — Зрение.

Габриэль издал вздох, который казался чем-то средним между весельем и отчаянием. — И да, и нет. Я могу в какой-то степени направлять видения. И я могу видеть гораздо больше о будущем или возможных будущих событиях, чем раньше. Сейчас я тесно сотрудничаю с Мистисом, чтобы использовать эти способности. Но Зрение также любит дарить мне видения о близких мне людях. А поскольку до тебя у меня никого не было…

— Ты видишь меня? — спросила я, улыбаясь при мысли о том, что он заботится обо мне настолько, что я доминирую над его даром.

— Да, — ответил он с гримасой, отвернувшись, чтобы посмотреть из палатки на звезды.

— И это… плохо? — спросила я в замешательстве.

Челюсть Габриэля напряглась, словно он не хотел отвечать, но он кивнул. — Я не могу управлять тем, что вижу — звезды выбирают все, что считают достаточно важным, чтобы подарить мне. И, очевидно, они придают большое значение тому, чтобы мучить меня видениями о тебе и… о нем.

— Меня с кем? — я нахмурилась.

— Леон, — Габриэль произнес его имя как проклятие, сжимая кулаки и стискивая челюсти, но то, что я сначала приняла за ненависть, я быстро распознала как ревность.

— Ты видишь меня и Леона вместе? — спросила я низким голосом, понимая, как сильно это его ранит, и чувство вины скрутило мое нутро.

— Да.

— Ты имеешь в виду, как мы тусуемся или…

— Я вижу, как вы смеетесь, шутите и проводите время в вашей гребаной жизни. Я вижу, как сильно вы любите друг друга и как вы счастливы, — с горечью произнес он. — И самое лучшее — я вижу, как вы двое трахаетесь. Неужели двум людям нужно так много секса? Меня буквально одарили видениями, как ты трахаешь его во всех позах, которые только можно себе представить. В твоей постели, в каждой комнате, как я предполагаю, его дома. В его машине, на его машине, в озере, на пляже, на дереве, в душе, в ванной и даже в нескольких гребаных аудиториях, в которых мне приходится сидеть каждый день. Я буквально на днях сидел в классе Кардинальной Магии, и у меня было видение, как он нагибает тебя над моей чертовой партой после урока.

Я прикусила губу, собираясь сказать что-то сочувственное, но внезапно разразилась смехом. Габриэль попытался нахмуриться, но не смог сдержаться и застонал, когда тоже начал смеяться, откинувшись на одеяла позади себя, пока он просто смеялся.

Этого звука было достаточно, чтобы сделать мою душу счастливой, и я опустилась рядом с ним, когда мой собственный смех утих, и я усмехнулась ему. — У звезд какие-то хреновые представления о том, что такое полезное видение.

— В том-то и дело, — ответил он со вздохом. — Я не понимаю этого, но я также думаю, что это должно быть важно. Я не верю, что они стали бы пытать меня ради этого. Но какого черта я должен слушать, как ты стонешь его имя по десять раз на дню, я не знаю.

Я прикусила губу и посмотрела на него из-под ресниц. — Знаешь, не обязательно, чтобы ты видел меня только с ним. Леон не просто не против того, чтобы я была с остальными — он действительно хочет этого. Он хочет, чтобы мы впятером как-то нашли способ…

— Маленький ангел, лидеры враждующих банд, вор и провидец без прошлого? Где-то здесь есть шутка, но я не думаю, что улавливаю суть. Может, дело во мне.

Я раздраженно покачала головой и заставила его задержать взгляд на мне. — Ты так сосредоточен на том, что мы собой представляем, что забываешь, что важно то, кто мы есть. Или, что более важно, кем мы являемся друг для друга. Вы четверо — все для меня, Габриэль. Ты — все для меня.

Он долго смотрел на меня, пока его глаза не расфокусировались, и улыбка натянула уголок его рта.

— Что? — спросила я, желая узнать, что он видел.

— Звезды только что показали мне видение нас двоих с гораздо меньшим количеством одежды… но это произойдет, только если я позволю, а я все еще не знаю.

— Ты чувствуешь вину из-за Леона? — догадалась я. Он явно верил во всеохватывающую природу Элизианских Уз, когда думал, что ему суждено разделить это со мной. Думаю, теперь он понял, почему я не хотела этого. Почему меня так расстраивала мысль о том, что это уничтожит мои чувства к другим Королям, но теперь я жила этим, и это было совсем не так.

— Да… но это нечто большее. Я провел столько лет в одиночестве по собственному желанию, я даже не хотел принимать тебя как свою половинку, когда думал, что звезды выбрали нас друг для друга, потому что боялся, что это может означать для тебя, если люди, которые хотят причинить мне боль, когда-нибудь найдут меня. Но теперь я знаю, что ты не будешь моей парой, так что у меня снова есть выбор в этом вопросе. И я думаю, что должен выбрать, снова защищать тебя от этой угрозы.

— Я никогда не просила тебя защищать меня от этого. Я не боюсь какой-то неизвестной угрозы в твою сторону. Мы можем справиться с этим вместе, если это когда-нибудь случится. Неужели ты действительно предпочтешь навсегда остаться одиноким и несчастным из-за того, что может даже никогда не случиться? — спросила я, чувствуя тупую боль в груди.

— Нет, — признался он едва слышным шепотом. — Думаю, я слишком много времени провел в одиночестве, но… мысль о том, чтобы взять то, чего я хочу, пугает меня. Что если этот эгоизм действительно подвергнет опасности тебя? Или Леона? Что, если моя связь с вами двумя означает, что в итоге вы пострадаете? Я могу подвергнуть опасности тебя и всех остальных, если решусь ввязаться…

— Ты уже вовлечен, Габриэль. Это больше не выбор, и ты это знаешь. И я понимаю, что тебе нужно больше времени, чтобы понять, чего именно ты хочешь, но я никуда не уйду.

Его взгляд блуждал по мне, и я прикусила губу, ожидая, собирается ли он действовать в соответствии с голодом, который я там увидела, или нет. Когда он откинулся на одеяла и прикрыл глаза рукой, я вздохнула и тоже расслабилась.

— Ну, если ты не собираешься воплощать в жизнь весь тот горячий секс в видениях, который ты видел, тогда ты можешь рассказать мне о том, какого черта ты крутишься вокруг этой чудачки с Черной Карты, — сказала я, решив, что нужно сменить тему.

Габриэль фыркнул от смеха. — Карла? Ты ревнуешь?

— Нет. Но я надеру ей задницу, если она попытается тебя тронуть.

— Такая лицемерка.

— Может быть. Но я не собираюсь извиняться за это. Если я увижу, что эта сучка дотронулась до твоего мизинца в сексуальном смысле, я сломаю ей руку.

— Что именно может быть сексуального в мизинце? — спросил он, подняв руку, и прищурил бровь.

— Это что, вызов?

Единственным ответом Габриэля было мягкое пожатие плечами, поэтому я поймала его руку в свою, просунула его мизинец между своими губами и пососала его с придыханием. Он уставился на меня, когда я снова провела его между губами, и мой взгляд упал на его промежность, где я могла видеть его член, проступающий сквозь ткань треников.

— Клянусь звездами, Элис, — выругался он, отводя руку назад и накрывая ею свой член, словно пытаясь защититься от моего воздействия на него. — Я пытаюсь сопротивляться тебе здесь.

— Я никогда не соглашалась на это и уж точно не собираюсь облегчать тебе задачу.

— Хорошо. Тогда я расскажу тебе о Черной Карте, чтобы убедиться, что ты не набросишься на меня.

— Как будто ты хотя бы наполовину не желаешь, чтобы я это сделала, — насмешливо сказала я. — Но я думаю, что мне надоело гоняться за тобой, Габриэль. Я позволю тебе прийти ко мне, когда ты не сможешь больше отрицать это.

— Я присоединился к Черной Карте, — сказал Габриэль, решив проигнорировать меня, и я удивленно подняла брови.

— Ты что? Но Габриэль, Король знает, что ты был там, сражаясь против него в конце прошлого года, и я почти уверена, что присоединение к этому культу — это то, из-за чего Гарет попал в неприятности, которые привели к его смерти. Ты с ума сошел…

— У меня было видение, которое показало, что я присоединился к ним, — сказал он. — Я думаю, что это единственный способ получить ответы на вопросы о том, что с ним случилось, и, несмотря на то, что происходит между нами, ты мне по-прежнему дорога, Элис. Я по-прежнему планирую выполнить свое обещание помочь тебе разобраться в том, что случилось с Гаретом. Ничего из этого не изменилось. Кроме того, Зрение привело меня к тому, что защищает меня от темной магии Короля.

— Что? — я вздохнула, мое сердце заколотилось от осознания того, что он вовсе не бросил меня. Даже когда он держался от меня на расстоянии, он пытался помочь мне. Понять, что нужно сделать, чтобы найти ответы, в которых я так отчаянно нуждалась.

— Я пошел в пещеру, где были всевозможные древние артефакты. Зрение показало мне, что я взял кольцо с пальца мертвого человека, и когда я надел его на руку, оно погрузилось в мою плоть и стало частью меня.

Габриэль перевернулся на бок и протянул мне руку, указывая на новую татуировку на среднем пальце в виде пары крыльев, которые закручивались вокруг и образовывали черное кольцо, которое выглядело почти как живое.

— Мне показалось, что оно пробудило во мне пламя, или, может быть, подарило его мне. И все узы, которые накладывает на меня Король, когда я участвую в любом из ритуалов Черной Карты, просто сгорают от него.

— Значит, ты можешь шпионить за ним без его ведома? — я вздохнула, все еще держа его руку, мой большой палец ласкал его новую татуировку.

— Да. Я не должен даже говорить о нем с тобой. Наверное, поэтому Гарет никогда не рассказывал тебе ничего из этого. Узы, которые наложил на него Король, сделали это невозможным, даже если бы он захотел.

Слезы обожгли мои глаза при мысли об этом, и я сглотнула, сдерживая першение в горле. Ему нужна была помощь, но он не мог попросить? Злилась ли я на него за все эти секреты, когда он не мог рассказать мне и половины из них, даже если бы захотел?

Я села и подтянула вещевой мешок поближе, достала фальшивые паспорта и билеты, которые достал Гарет, и предложила их Габриэлю, чтобы он тоже посмотрел на них.

— Он оставил мне закодированное сообщение в своем дневнике, — сказала я, мои мысли вихрем проносились в голове. — Все это время я думала, что он беспокоился о том, что кто-то другой найдет его, поэтому все в нем так запутанно и сложно. Но что, если он просто не мог сказать об этом яснее? Если Король связал его язык, то он, вероятно, и записать ничего не мог.

— Он не мог, — согласился Габриэль. — Я чувствовал все привязки, которые Король пытался наложить на мой разум, и я понял их до того, как огонь в кольце снова выжег их из моей головы.

— Но он мог все нарисовать, — вздохнула я. — Искусство слишком абстрактно и изменчиво для контроля, — я снова взяла дневник и начала листать страницу за страницей.

Габриэль придвинулся ко мне вплотную, притянув меня к себе так, что моя спина оказалась у него на груди, и он мог заглядывать мне через плечо.

Я продолжала перелистывать страницы, ища что-то, что, как я знала, я видела, но не понимала.

Габриэль обхватил меня за талию, и что-то глубоко внутри меня словно мурлыкало от того, что он так близко. Возможно, лето, проведенное со Львами, отразилось на мне.

Когда я перевернула очередную страницу, он вдруг протянул руку и прижал палец к наброску. — Вот этот, — сказал он, вибрация его голоса передалась моему телу.

Я нахмурилась и посмотрела на рисунок, пытаясь увидеть в нем что-то, чего не видела раньше.

На рисунке был изображен бассейн с водой под звездным небом. На поверхности воды была рябь, искажающая отражение неба, и когда я медленно повернула рисунок и посмотрела на него вверх ногами, то обнаружила слова, спрятанные в линиях ряби.

— Не все так, как кажется, когда смотришь на смерть и мечты. Свобода покупается ложью, — пробормотала я.

Габриэль застыл позади меня, затем взял ежедневник и снова перелистал страницы, остановившись на другом изображении. Он развернул набросок нужным образом.

Это был мой портрет. Как я выглядела до смерти Гарета, с длинными светлыми волосами, ниспадающими по позвоночнику, но он добавил пару белых ангельских крыльев на мою спину и вложил в мою руку компас.

Слова внизу страницы не были скрыты, но я не думала раньше, что в них есть какой-то двойной смысл. Я никогда не оставлю тебя, ангел мой.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но Габриэль снова перевернул страницы и обратился к одному из набросков, который всегда казался мне таким случайным, просто болезненным изображением без скрытого смысла, но когда я посмотрела на него, то почувствовала, что мои глаза расширяются.

На рисунке было изображено ночное кладбище, свежая могила, вырытая перед безымянным надгробием. На дне могилы лежал открытый гроб, чтобы показать, что она пуста.

У меня заколотилось сердце, когда я собрала все это воедино, мой взгляд скользнул от пустой могилы к фальшивым паспортам, которые лежали на одеялах рядом с нами.

— Габриэль, — вздохнула я, с трудом расслышав собственный голос за грохотом своего сердца. — Я сошла с ума или это похоже на то, что… Гарет готовился инсценировать свою смерть, чтобы иметь возможность бежать? Как ты думаешь, он сделал паспорта для меня и мамы, чтобы мы последовали за ним, когда он будет уверен, что находится в безопасности?

Габриэль напрягся позади меня, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он погрузился в видение.

Я хотела повернуться и посмотреть на него, но его руки были крепко сцеплены вокруг моей талии, и я не хотела рисковать, толкнув, если это оторвет его от того, что он видит.

Он наконец ослабил свою хватку, резко вдохнув, и я повернулась, опустилась на колени и взяла его лицо между ладонями, заставляя посмотреть на меня.

— Не позволяй мне надеяться на это, если это не реально, — умоляла я его, мой голос ломался. — Потому что это сломает меня, Габриэль. И я не смогу пережить это дважды.

— Я не могу этого увидеть, Элис, — сказал он, его голос был грубым. — Я сделал все, что мог, я пытался навязать видение. Я могу видеть, как мы охотимся за ответами, изучаем это, может быть, даже находим больше подсказок… но я не могу видеть его ни в одной версии будущего, которая открыта для нас сейчас. Но это не значит, что его нет. Я просто не знаю. Он может маскироваться, или это делают звезды, или все это просто тупик. Мне жаль.

Слезы хлынули, так как он не смог дать мне ответы, в которых я нуждалась, и он притянул меня ближе, а я зарылась лицом в его шею и просто позволила им пролиться. Я не знала, что думать. Было чертовски больно. Смела ли я позволить надежде вернуться в мое сердце, зная, что все это может быть напрасно? Я видела тело Гарета, целовала его холодную щеку, сжимала его безответные пальцы в своих. Я смотрела, как они ставят его гроб на церемониальный костер, и видела, как огненная магия в считанные минуты поглотила все, что осталось от его плоти. Мне передали его пепел, и сейчас он стоял на моей тумбочке внизу. Как это может быть фальшивкой?

— Я не думаю, что могу в это поверить, — вздохнула я. — Я слишком боюсь.

— Если в этом есть хоть капля правды, мы это выясним, — поклялся Габриэль. — Я не перестану искать его с помощью Зрения. Я буду копать глубже в Черной Карте. Может быть, мы сможем разгадать остальную часть его плана, как он собирался бежать, и понять, куда он хотел попасть. Мы не остановимся, пока не найдем все ответы. Ты доверяешь мне в этом?

— Да, — согласилась я, глядя на него сквозь ресницы, на которых блестели слезы.

Габриэль наклонился вперед и прижался поцелуем к моим губам, пробуя на вкус соль моих слез, покрывавших их, и давая мне безмолвное обещание.

Он снова оторвался от меня, не углубляя поцелуя, и прижал меня к своей груди, потянув вниз, чтобы я легла с ним в постель, и накрыл нас одеялом.

Я не знала, что ждет нас двоих завтра, но сегодня мне нужно было быть в его объятиях, и в кои-то веки мы, похоже, пришли к согласию. Так что я согласна. А об остальном придется догадываться, когда оно наступит. 

21. Леон

Я выскочил с последнего урока дня и побежал по коридору, пока Элис в замешательстве выкрикивала мое имя. Я помахал на прощание рукой, ухмыляясь, как ребенок, когда пересекал двери Альтаир Холл и стягивал с себя одежду, отбрасывая в сторону, пока несколько Минди бежали за ней. Я бросил свою сумку одной из них, которая завизжала от восторга, затем передал свой Атлас другой.

— Все прячьтесь, а ты записывай, Минди, — приказал я той, у которой был Атлас, и они поспешили повиноваться.

Я прыгнул вперед и перешел в форму Льва. Я был великолепен, чертов царь зверей. Красивый, царственный…

— Что ты задумал, Лео? — Элис засмеялась, выскочив из дверей. Она собиралась сорвать мое прикрытие, поэтому я сбил ее с пути своей большой лапой, и она удивленно пискнула, когда я поспешил мимо нее, толкая ее носом. Она перевернулась, и ее ноги поднялись над головой, обнажив трусики. Я издал низкий рык и рассмеялся, подтолкнув ее за высокий куст рядом с тропинкой.

Я низко пригнулся, чтобы спрятаться, и она поняла, что я имел в виду, она присела и надулась на меня, вытаскивая веточки из своих волос. Моя задница вильнула, когда я приготовился наброситься, заглядывая через куст в ожидании своей добычи. Она смотрела с ухмылкой, растягивая рот, затем отодвинула несколько листьев в сторону, чтобы тоже посмотреть.

Мимо нас по тропинке проходили студенты, и я ждал с тревогой, сердце билось сильнее. Данте появился с опущенной головой, читая что-то на своем Атласе, и моя задница задвигалась быстрее в предвкушении.

Как только он шагнул к кусту, я перепрыгнула через него с оглушительным ревом, вытянув лапы и широко разинув пасть, собираясь напугать брата до смерти.

Он сместился, прежде чем я ударил его, разорвав одежду, и его Атлас улетел, когда он сбил кучу студентов на землю своим огромным хвостом Дракона. Я приземлился на его чешуйчатую спину и крепко вцепился в нее, пока он бил своими мощными крыльями.

Он предупреждающе зарычал, но я не отпустил его, даже когда электрический разряд пронзил мои лапы и заставил мою шерсть встать дыбом. Задница.

Он взлетел в небо, и я уцепился за него изо всех сил, рыча от смеха, пока он поднимался в небо с весом в тонну на спине.

Он кружился в небе, переворачиваясь, а я дико извивался, пытаясь удержаться. Мой живот забурчал, и я потерял хватку, упав с его спины с ревом паники, когда я понял, что нахожусь на высоте более двухсот футов в небе. Черт, черт, черт, черт…

Данте широко расправил крылья, крутанулся на месте и спикировал к земле. Я падал, как Муфаса с утеса, мои лапы крутились в воздухе, и я надеялся, что Райдер наблюдает за этим, чтобы моя смерть была достойной.

Данте пронесся подо мной, и я неуклюже рухнул на его спину, быстро перекатившись и ухватившись за его чешую, конец моей задницы все еще свисал с края.

Он зарычал от боли, когда мои когти вонзились в него, и он упал на землю, тяжело ударившись о газон рядом с дорожкой, проделав в нем огромную дыру, пока мы катились и катились. Я попытался прижать его к земле, а он замахнулся на меня когтями, яростно забив хвостом, и Синди Лу закричала бросив свои вещи и бросившись в укрытие, едва не будучи обезглавленной им. Я приземлился сверху на этого красивого ублюдка, и он ударил меня током. Я обмяк, упав с него, и рухнул на землю с такой силой, что земля содрогнулась.

Данте бросился на меня, и я переключился одновременно с ним, его обнаженная грудь врезалась в мою, когда он прижал меня к себе в форме фейри.

— Stronzo! — рявкнул он, но тут же рассмеялся, когда я стряхнул его с себя, пытаясь прижать его к земле.

— Мистер Найт, мистер Оскура! — крикнул тренер Марс, и смех Элис разнесся по воздуху. Я поднял глаза на Данте, когда мои причиндалы уперлись ему в бедро, а он наполовину душил меня. — Завтра вечером вы будете задержаны, а прямо сейчас отправляйтесь на поле для Питбола и начинайте делать круги, пока остальные члены команды не появятся через час! И поднимите свои голые задницы с земли и исправьте этот испорченный газон, пока я не решил посадить вас под арест на всю неделю, — он яростно нахмурился, и я сдержал смех, поднимаясь на ноги и протягивая Данте руку, чтобы встать. Он все еще ухмылялся, когда мы повернулись к Марсу, покрытому следами когтей и грязью.

Синди Лу была среди толпы глазеющих девушек под деревом, несколько из них делали фото и возбужденно хлопали. Элис помчалась к ним, с защитным рычанием выбивая Атласы из их рук, и я засиял, глядя на своего маленького монстра. Черт, она была горячей, когда ревновала. Она бросилась к нам с моими брюками и швырнула Данте его сумку для Питбола, которую он уронил на тропинке.

— Одевайтесь, — приказала она, и я прикусил губу, выполняя ее просьбу, прикрываясь для нее, но намереваясь устроить ей адское стриптиз-шоу позже наедине.

Данте натянул свои облегающие питбольные шорты, которые в любом случае не оставляли много места для воображения, и с ухмылкой поправил свои причиндалы.

— Чего вы ждете? — прорычал Марс, пытаясь разогнать толпу. — Почините газон.

Я посмотрел в сторону Данте, и он ответил мне тем же.

— Но у нас есть только магия воздуха и огня, — сказал я, пожав плечами.

— Мне все равно, как вы это сделаете, но вы должны исправить или поплатитесь, — Марс ушел, махая руками Синди Лу и ее друзьям, чтобы они разошлись, а Элис обняла меня и Данте.

— Вы идиоты, — поддразнила она, поцеловав меня в щеку, а затем Данте. — Удачи в исправлении этого беспорядка.

— Это легко сделать, мой маленький монстр, — я поймал ее за бедра, толкнул назад к Данте и прижал к себе, глубоко целуя ее. Мой пульс колотился совсем по другой причине, чем падение с небес к близкой смерти. Нет ничего лучше драки, чем трах…

— Мистер Найт! — рявкнул Марс с конца тропинки, очевидно, все еще способный видеть нас, и я драматически вздохнул, посмотрев на него, и обнаружив, что он нетерпеливо постукивает по своим часам. — Меньше поцелуев, больше починки. Тогда займетесь подачей Питбола.

Я показал ему большой палец вверх, схватив Элис за бедра и глупо ухмыляясь.

— Пойдем с нами на поле для Питбола, carina, — промурлыкал Данте ей в шею.

Она слегка хихикнула, прижавшись к нему бедрами, а затем отскочила от нас, крутанувшись так, чтобы оказаться лицом к лицу с нами на тропинке. Она накрутила прядь волос на палец, наклонив голову на одну сторону. — Нет, я хорошая девочка. Веселитесь на своих спринтах, и увидимся на тренировке, — она насмешливо отсалютовала нам и удалилась, ее смех доносился до нас.

— Черт возьми, почему это меня так возбуждает? — прорычал я, сильно наклонившись в одну сторону, пытаясь посмотреть в направление мимо оскаленного лица Марса, в котором скрылся мой маленький монстр, но она уже была далеко.

— Потому что она плохая девочка, и мы оба это знаем, — Данте ухмыльнулся, хлопнул меня рукой по плечу и повернулся лицом к разрушенной лужайке. — Моя стая или твои Минди? — негромко спросил он, глядя между Волками, слоняющимися неподалеку, и Минди, выглядывающими из кустов.

Я свистнул, и прибежали Минди. — Я начал драку, так что я уберусь.

Минди, которая записала все это для меня, передала мне мой Атлас, и я широко ухмыльнулся, просматривая видео. Я застыл на месте за мгновение до того, как Данте сместился, в его глазах появился дикий, испуганный взгляд, а его губы разошлись в крике, когда я прыгнул к нему, как дикий зверь.

— Ты, pezzo de merda (п.п. Кусок дерьма), отдай мне это, — он бросился за моим Атласом, но я был быстрее. Я опубликовал его в Фейбуке с подписью #пугатьзначитзаботиться, прежде чем он смог остановить меня, и дико хохотнул.

Его кулак попал мне в челюсть, и я только сильнее рассмеялся, пока он тоже не начал хихикать. Я направил магию земли Минди, чтобы починить газон, и мы направились в сторону поля для Питбола.

— Думаю, я должен поблагодарить тебя за отвлечение, stronzo. Этот день был прекрасным.

— Опять Феликс? — спросил я мрачным тоном, и мои поджилки затряслись, когда он кивнул.

Этот ублюдок должен умереть по-крупному. Я хотел отрезать его яйца и запихнуть их ему в глотку. И да, это дерьмо было мрачным. Я не мечтал о том, чтобы отрезать кому-нибудь яйца. Эти психоделические штучки я приберегал для худших из худших. Он же Феликс — недружелюбный ублюдок. Я не мог вынести того, через что проходил Данте из-за своего говнюка дяди, это разрывало меня изнутри.

Я потерся о его руку, и он грустно улыбнулся. Мне нужно было отвлечь его от мыслей, поэтому я переключил наш разговор на вечерние пробные игры в Питбол.

— Ты знаешь кого-нибудь из новичков? С кем мы имеем дело? — спросил я, и он покачал головой.

— Я не знаю, но тренер Марс все время говорит о том, что этот Лунный засранец, Шэдоубрук, пробует свои силы, но я клянусь, если он появится сегодня вечером, я его убью. Я ясно дал ему понять, что не играю с гребаными челнами Братства.

— Ты просто иногда трахаешь с ними Элис, — поддразнил я, вскинув бровь, и он опасно зарычал, электричество заискрилось на его коже.

— Осторожнее, stronzo.

— Эй, я говорю только правду, — невинно сказал я. — Готов поспорить, что под Райдером она выглядела сексуально, верно? Или она была сверху? — я закусил нижнюю губу, представляя себе это, и Данте ткнул меня локтем в ребра.

— Тебе лучше не заводить с ним дружбу, Леон, — предупредил он, и я пожал плечами.

— Я не Оскура, придурок. Я могу делать то, что мне нравится.

Мы дошли до поля и направились в раздевалки, чтобы переодеться в нашу питбольную форму, пока Данте молча смотрел на меня. Вскоре мы уже бегали по полю, и я поспешил поймать Данте, когда он попытался установить между нами дистанцию, рыча себе под нос. Он не делал этого со мной, никогда. Может, я и был его лучшим другом, но это не делало меня одним из его Волков, которых он мог контролировать.

— Не морозь меня, придурок, — потребовал я.

Его челюсть сжалась. — Ты мой лучший друг, а он… он…

— У него никого нет, — резко оборвал я, мое сердце заколотилось сильнее. — У него никого нет, Данте.

— Vaffanculo! (п.п. В задницу.) У него есть все его грязное Братство, — прошипел он.

— Чувак, он должен вести себя как самый большой засранец все время перед ними, чтобы они не потеряли веру в него. Они не его друзья. Он одинок, — я надулся на него, и он попытался ударить меня локтем в лицо.

— Хватит его защищать, — рычал он.

— Парню нужен кто-то, кто будет его защищать, — наседал я. — И мне все равно, что ты говоришь, я знаю, что ты это понимаешь. Я знаю, что ты понимаешь его. Альфам нужны другие Альфы, иначе они останутся одни. Это одна из причин, почему нас тянет друг к другу, и Элис тоже. Мы нужны ему. Все мы.

Данте поморщился и покачал головой. — Прекрати, брат, я не хочу этого слышать.

— Ладно, — вздохнул я, задыхаясь, пока мы продолжали мчаться по полю. К тому времени, когда все остальные пришли на тренировку, он выглядел ворчливее, чем когда-либо, и мое сердце сжалось. Я не хотел расстраивать его еще больше, черт возьми.

Пот пропитал мою футболку, когда я трусцой добежал до команды, и Марс приказал новичкам выстроиться перед нами. Всего их было шестеро, и Итана Шэдоубрука среди них не было. Фуу.

— Итак, сегодня мы пробуем нового Водяного Защитника и Водяного Стража. Наша команда будет страдать без достойных водных игроков, так что покажите нам, на что вы способны, новички, — рявкнул Марс, и несколько из них уверенно кивнули.

Давайте посмотрим, на что вы способны, сосунки.

Элис трусцой подбежала к нам, и Данте сразу же оживился, ухмыляясь, глядя на нее в ее облегающей форме.

Я прыгнул на него, набросившись на его голову, и он боролся со мной секунду, прежде чем рассмеяться и отпихнуть меня. Мы улыбнулись друг другу, что говорило о том, что наши отношения улажены. Ничто не могло встать между нами. Мы были дуэтом. Leone и Drago. Ле-Ле и Драг-Драг. Кэтмен и Драгин. О нас должно быть чертово телешоу.

— Как вы думаете, у кого из них есть шанс? — пробормотала Элис, и я окинул взглядом нашу добычу, сосредоточившись на широкоплечей девушке в конце группы новичков.

— Может быть, у нее, но я уберу бугристые коленки^[1] за три секунды, — задиристо ответил я.

— Я уложу его за две, — парировал Данте, и я был уверен, что Нобблс это услышал.

— Я уложу его за одну, — Элис ухмыльнулась.

Марс поставит нас всех в защиту на первую половину пробных матчей, и им прийдется бежать, спасая свои гребаные жизни, пока мы все будем пытаться их схватить. Элис весила едва ли больше ста фунтов^[2], но я не сомневался, что она сможет повалить некоторых из этих новичков. Хотя ей не разрешалось использовать свои дары Ордена, так что она не собиралась вырубать их с такой силой, как мы с Данте.

— Вы знаете порядок, команда, все на защиту. Даксон, ты встаешь, — Марс направил Нобблса вперед и указал на Водяное Отверстие. — Вон там я введу мяч в игру, а ты постарайся попасть им в Яму, — Даксон трусцой побежал в дальний угол, а Марс посмотрел на восьмерых из нашей команды. — Мне нужны чистые захваты, используйте эту возможность, чтобы произвести на меня впечатление, и вы сможете заработать себе несколько очков в таблице лидеров, — он засунул руки в карманы своих шорт, и мы стали расходиться по полю.

Я бежал трусцой рядом с Данте и шевелил бровями. — Хочешь пойти в нашу с Элис комнату после этого?

Он мрачно рассмеялся, глядя на Элис, которая растягивала свои икры, ее загорелая кожа была вся в росе и горячая, как черт. Мне не терпелось облизать ее лодыжки и провести языком по складкам за коленями…

— Если я уложу пацана, я получу ее первым, — пробормотал он. — А ты сможешь сидеть и смотреть,как puttana в тайм-ауте.

— Договорились, и если я его уложу — а я это сделаю — ты сможешь посмотреть, как я заставляю ее кончить три раза подряд, и сделать заметки о моем волшебном члене.

Он разразился смехом. — Мне не нужно делать заметки, stronzo, мой член — самый волшебный предмет в Соля…

Тренер дал свисток, и мы понеслись по полю бок о бок, мое плечо врезалось в его плечо, пока он врезался в мое, борясь за лидерство.

Элис опережала нас, она была быстрой, но мы годами играли в обороне. И несмотря на это, на кону стояла ее киска, черт возьми. И никакой стимул не мог быть сильнее этого. Данте выбросил руку, порывом воздуха сбив ее с ног и отправив лететь по песку в сторону от нас. Дикарь.

— Придурок! — крикнула она, когда он громко рассмеялся, вырываясь вперед и лидируя.

Нобблс бежал с ледяным Водным шаром, предсказуемо направляясь к краю поля, пытаясь обогнуть нас. Мы уже неслись в том направлении, и я ударил Данте по затылку, когда пробегал мимо него, и закричал, когда нагнал Нобблса.

Через секунду плечо Данте снова врезалось в мое, и мы помчались наперегонки к мальчишке, который теперь был загнан в угол на дальнем краю поля. Он закричал так, словно я засунул ему в задницу раскаленную кочергу, когда мы столкнулись с ним, повалив его под себя. Мое бедро сомкнулось над одной из его ног, а бедро Данте — над другой, и обе наши руки сжимали его грудь.

Я зарычал на Данте из-за нашего убийства — я имею в виду новичка — и он зарычал в ответ.

— Я повалил его первым, — настаивал я.

— Ни хрена подобного, мои руки были на нем на целую секунду раньше твоих, — возразил Данте.

— Ой, — прохрипел Нобблс.

— Ш-ш-ш, — я провел рукой по его лицу, но мой взгляд все еще был прикован к Данте. — Не будь обиженным неудачником, брат.

— Единственным обиженным неудачником будешь ты, когда будешь сидеть в углу и жаждать очереди, чтобы заполучить нашу девушку, — насмехался Данте.

Марс резко свистнул в свисток, а Нобблс вцепился когтями в мою руку.

— Кто первым его схватил? — я повернулся, ища взглядом Элис, которая была покрыта песком и поджимала губы, глядя на нас. Я направил на нее свою Харизму, чтобы получить от нее ответ, но она даже не моргнула.

— Ладно, ты первым возьмешь ее, — вздохнул Данте, вставая и протягивая мне руку.

Чтоооо? Ни за чтоооо.

Я принял ее, улыбаясь, как кошка, получившая сливки, когда Марс прошел мимо нас, чтобы вылечить Нобблса, похвалив наше мастерство.

Данте ухмыльнулся мне, а потом побежал за Элис и сделал победный круг по полю с ней на плече, скандируя мое имя. Я ухмыльнулся им, мой член и сердце радостно дергались синхронно друг с другом. Они оба были так довольны сейчас. Я собирался назвать это чувство членоблаженство.

Мой взгляд остановился на фигуре на трибунах, сидящей в тени далеко сзади. Грудь Габриэля была обнажена, а крылья сложены за спиной. Он сидел и наблюдал, явно не желая, чтобы его заметили. Он также не хотел, чтобы на него обращали внимание.

— Эй! Габриэль! — я с энтузиазмом помахал рукой. — Гееееййбб!

Он отказывался смотреть на меня, но каждый человек на поле повернулся, чтобы посмотреть на него.

— Гаааабриэль! — я помахал сильнее, и он наконец поднял руку в коротком взмахе, а я хихикнул во все горло. Полный БФФ (лучший друг навеки).

Марс вывел Нобблса с поля, он быстро попрощался и побежал трусцой, очевидно, уже рассчитывая на место Водного Защитника.

Я прищурился, присматриваясь к нашей следующей жертве, когда Марс направил на поле еще одну жертву. Данте поспешил в мою сторону и повалил Элис, шлепнув ее по заднице, а она тут же шлепнула его по заднице в ответ.

— На этот раз мы играем на сиськи, — сказал я ему. — Тот, кто проиграет, не сможет прикоснуться к ним ни разу.

Данте кивнул в знак согласия, а Элис нахмурилась.

— Что? — прорычала она.

— Мы играем за право на сиськи, маленький монстр, — я подмигнул ей, и она фыркнула от смеха.

— Ладно, я хочу в этом участвовать. Если я уложу его, то никто из вас не получит сисек, а я буду доминировать над вами обоими. Мои правила.

— Ты в деле, — прорычал я.

— У меня все схвачено. Quei seni sono miei (п.п. Эти сиськи — мои). — Данте опустился, готовясь бежать, а Марс пронзительно свистнул в свисток.

Второй парень продержался меньше времени, чем первый, и Элис победила, использовав свою магию воздуха, чтобы заставить нас натолкнуться на сплошную чертову стену. Мы провели последние испытания, и Марс поставил их всех на ноги, играя в защите, в то время как мы вместо этого перешли в нападение, перебрасывая мяч за мячом. Ни один из них не завалил ни одного из нас. Это было жалко.

Я зарычал от разочарования, игра с Данте и Элис теряет свою силу, когда я понял, что в этом году мы провалимся в межакадемическом турнире. Провалимся, как гребаный пердун в аквариуме.

Я пинал песок, теряя свое дерьмо, и собирался перейти на полную мощность, когда Элис подбежала ко мне и обхватила мои щеки. — Дыши, Лео.

Я нахмурился на порез на ее брови и протянул руку, чтобы залечить, вытирая кровь. — Мы не сможем победить без достойного Водяного Стража, не говоря уже о Водяном Защитнике.

— Черт возьми, это было ужасно, — вздохнул Марс, подойдя к нам, и Элис отступила назад, кивнув в знак согласия.

— Нам нужен кто-то с силой, скоростью, уверенностью, нам нужно гребаное чудо, — прорычал Марс.

Я охнул, мое сердце сжалось, когда я посмотрел на трибуны и мой взгляд упал на Габриэля.

Подождите, блядь, долю секунды…

Сила? Галочка. Скорость? Двойная галочка. Уверенность? Тройная галочка.

— Эй, Гейб, иди сюда! — взволнованно позвал я, и по какой-то причине он вскочил на ноги и начал идти к нам. Оооо, это происходит.

Он подошел к нам с любопытным хмурым видом, а Элис бросила на него косой взгляд. Я подумал, не захочет ли он потом перевести наш секс втроем в секс вчетвером…

Марс поднял брови на Габриэля, оценивая, когда до него дошло, зачем я его позвал.

— Хочешь попробовать? Нам нужен Водный Страж, а у тебя есть плечи и настрой на защиту, — предложил я.

— Пфф, нет, — он сложил руки, его мышцы напряглись.

— У Найта хороший глаз на игроков, Нокс, — сказал Марс, пытаясь скрыть голод в своих глазах от возможности заполучить в команду самого сильного фейри в Авроре. — Нет ничего плохого в том, чтобы попробовать.

— Я никогда раньше не играл, — сказал Гейб, покачав головой, и Элис шагнула вперед, переплетая с ним пальцы.

— Мы научим тебя, единственное, что ты должен сделать сегодня, это показать нам свои снасти, — сказала она ободряюще.

— Успокойся, маленький монстр, ему не нужно вытаскивать свой член, — я фыркнул, но никто больше не засмеялся. Мой юмор иногда был недооценен этими людьми.

Данте потер рукой челюсть, окинув Габриэля мрачным взглядом. — Нет, он не сделает этого. Он слишком большой codardo (п.п. трус), — он повернулся к нему спиной, и Габриэль мгновенно убрал крылья, посмотрев на Марса.

— К черту. Я буду играть.

Я возбужденно покачивался на пятках, а Марс спрятал ухмылку большим пальцем.

— Ты не можешь играть в этих джинсах, — сказал Марс.

— Он может одолжить мои запасные шорты! — воскликнул я, убегая от них в сторону раздевалки и влетая внутрь на большой скорости. Я чуть не врезался в свой шкафчик, торопясь достать шорты, а потом хихикал, как школьница, когда выбежал обратно на улицу и швырнул их ему. Омоизвезды, мне даже Минди для этого не понадобились. Смотрите, как хорошо я все делаю сам.

— Спасибо, — Габриэль нахмурился в ответ на мой энтузиазм, прежде чем переодеться и посмотреть на нас в поисках направления.

Марс указал ему на Водяную Отверстие. — Если ты доставишь хоть один шар оттуда в Яму, я дам тебе чертову медаль, Нокс. Эти трое сегодня жаждут крови.

Элис сверкнула клыками, и Габриэль вызывающе улыбнулся ей.

— Понял, — Гэбриэл пошел в сторону Водяного Отверстия в дальнем углу, а я обменялся взглядом с Данте.

— Лучший минет в жизни сразу после игры для того, кто его завалит, — предложил я.

— Я полагаю, вы предлагаете это друг другу, а не мне? — пропела Элис, и я рассмеялся.

— Dalle stelle, — поклялся Данте.

— Ты бы с удовольствием посмотрела на это, не так ли, маленький монстр? — обратился я к ней, когда она снова завязывала волосы в хвост, отчего ее топ задрался на животе. Если бы существовал способ уменьшить мой огромный член и трахнуть ее пупок, я бы сделал это. Без сомнения. На самом деле, для этого наверняка есть зелье…

Она невинно пожала плечами в ответ, и я вскинул бровь. Принято к сведению. Я сделаю все, чтобы она была счастлива.

Марс дал свисток, и внезапно я позабыл о трахе пупка и сомнительном образе члена Данте в моем рту, когда помчался по полю, вздымая песок и издавая боевой клич.

Данте оказался рядом со мной в мгновение ока, а Элис бежала рядом с ним, и мы быстро обогнали остальных членов команды. Габриэль поймал водяной шар, когда тот вылетел из Отверстия, быстро закрутился в песке и понесся по полю прямо к нам, не моргнув глазом.

Он выбросил одну руку, как раз когда мы втроем сделали то же самое. Габриэль заморозил землю под нашими ногами, отправив нас в дикий полет, так что мой огненный шар прошел мимо. Данте и Элис вместе создали мощный торнадо, который закрутился вокруг Габриэля, вызвав песчаную бурю и ослепив всех нас, когда он исчез в ее глубинах.

Я сжег лед под нами, бежав дальше, и нырнул в бурю, щурясь от песчинок, рвущихся в воздух и обжигающих глаза.

Вдруг я столкнулся с кем-то, повалив его на землю, и женский крик подсказал мне, что я уложил Элис. Дерьмовые шары!

Они с Данте разогнали бурю, и я повернул голову, обнаружив, что Габриэль обошел нас и рвется к Яме. Он рассекал землю надвое, поглощая остальных членов нашей команды, пока Данте с яростным криком гнался за ним. Это дерьмо было запрещено, если бы он официально присоединился к водным игрокам, но все равно это было чертовски впечатляющим. Было слишком поздно, чтобы поймать его. Габриэль забил Яму, и я рассмеялся от души, наклонившись и поцеловав Элис с песком на языке.

Марс возбужденно закричал, и я встал, потянув Элис за собой и положив руку ей на плечи.

— Он должен присоединиться к команде, — решительно сказал я, и улыбка на лице Габриэля сказала, что он может быть убежден. Было приятно хоть раз увидеть его таким, чертовски счастливым. Клянусь, если он в ближайшее время не воспрянет духом, то к двадцати пяти годам у него появятся хмурые морщины. И я знал как раз одну девушку, которая могла бы помочь в этом.

Когда испытания закончились, и Габриэль успел забить еще пару питов, и у него теперь было несколько синяков от того, что мы и его повалили, я поспешил к нему и взъерошил песок на его волосах.

— Скажи, что ты будешь в команде, я не приму отказа, ты, красивый мальчик-птичка, — я широко улыбнулся, и он провел рукой по лицу, смотря на Марса, который выглядел так, будто затаил дыхание в ожидании ответа.

— Думаю, я мог бы попробовать, — он пожал плечами, но его глаза сверкнули, и я запрокинул голову назад с ревом возбуждения, пикируя на него и заставляя его рухнуть на землю. Элис навалилась на меня сверху, и Данте придавил нас всех, упав на нее. Я подумал, может ли Марс и остальные члены команды свалить, чтобы я мог начать этот секс вчетвером.

— Присоединяйся к нам в нашей комнате сегодня вечером, — прошептал я Габриэлю, когда Данте встал и потянул Элис за собой, щекоча ей бока, пока она пинала в него песок.

— Что? Нет, — Габриэль оттолкнул меня, и я нахмурился, глядя на него, когда он встал, широко раскинул крылья и заслонил за собой умирающий солнечный свет. Держу пари, он трахался как ниндзя, медленно, интенсивно и подло, а потом пау-пау взрывал тебе мозг. Я выпытывал у Элис подробности о том, как она проводила время с ним и Райдером, но она не рассказывала мне все сочные подробности. Дело не в том, что меня интересовал именно он, а в том, как он возбудил мою девочку. Мне нужно было увидеть это своими глазами. Я хотел увидеть, как она разваливается на части под этим темным ангелом.

— Ты можешь получить ее в любое время без моего присутствия, ты ведь знаешь это? — я посмотрел на Данте. — Вы оба можете. И если ты не готов к групповому траху, Габриэль…

— Клянусь луной, — пробормотал Марс и поспешил прочь. Упс.

Габриэль переводил взгляд с меня на Элис, прочищая горло, а Данте сложил руки в ожидании ответа.

— Точно, — вздохнул Габриэль, снова взглянув на Элис в замешательстве. — Ну, пока, — он взлетел, и я вздохнул, глядя, как он улетает, проплывая по небу над головой.

— Похоже, он не готов, — я надулся.

— Тебе действительно стоит обсуждать это с другими членами банды, когда ты приглашаешь людей в постель с нами, Лео, — назидательно сказала Элис, и я сделал свои большие кошачьи глаза.

— Если бы ты перестала строить глазки Габриэлю, может быть, я бы и спросил. Но поскольку ты выглядишь так каждый раз, когда видишь его… — я закатил глаза и высунул язык изо рта: — … то мне кажется, этого достаточно для открытого приглашения.

Элис фыркнула от смеха, не отрицая этого, и Данте обхватил ее за талию, притягивая к себе. — К черту Габриэля, он нам не нужен. Я выпущу свои крылья, пока буду погружаться в тебя, если тебе это нравится, carina.

Она со смехом шлепнула его по груди. — Первый, кто вернется в нашу комнату, получит первый оргазм, — она унеслась прочь со своей Вампирской скоростью, а мы остались смотреть ей вслед с отвисшими челюстями.

— Грязная мухлевщица, — прорычал я.

Данте взглянул на меня, а затем с силой толкнул меня на землю. — Второй, кто прийдет, даст его ей!

Ублюдок. 

22. Элис

Мысль о том, что Гарет мог планировать инсценировать свою смерть, не давала мне покоя, хотя я поклялась себе, что не буду зацикливаться на этом. Еще более заманчивой была мысль о том, что он действительно это провернул, что казалось опасной мечтой. Потому что если я позволю себе поверить в это хотя бы на минуту, я знала, что потеряюсь в фантазиях, воображая какую-то реальность, где он может быть все еще жив, ожидая подходящего момента, чтобы связаться со мной и сказать, где его найти. И я не могла позволить себе допустить подобную мысль, потому что, если бы это оказалось неправдой, я бы не смогла пережить горе по нему заново.

Данте попросил меня подождать, чтобы вместе с ним поговорить с Киплингами о поддельных удостоверениях, но ему было трудно найти время, поскольку Феликс создавал много проблем в городе, а я слишком волновалась, чтобы продолжать ждать.

Я сидела с Лейни, пытаясь и не пытаясь заниматься в библиотеке, в то время как мой мозг продолжал перебирать и перебирать. И когда я заметила Киплинга-Младшего, проходящего мимо окна снаружи, я сорвалась.

Я извинилась перед Лейни и убежала без дальнейших объяснений. Киплинг направлялся к Эмпирейским Полям, и я догадалась, что он идет к тайнику, поэтому я развернулась и помчалась к своему общежитию.

Я влетела в комнату в мгновение ока, и Леон перевернулся на своем месте на кровати, бормоча что-то бессвязное, что вызвало улыбку на моих губах. Я схватила фальшивые документы, которые Гарет сделал для меня, и снова выскочила на улицу, чтобы мой Лев никогда не узнал, что я была там во время его сна.

К тому времени, как я вернулась на поля, Киплинг-Младший был уже почти у деревьев, выстроившихся вдоль них, направляясь к Железному Лесу, и я остановилась перед ним.

— Мне нужна кое-какая информация, — сказал я, не утруждая себя формальностями, поскольку уже была в курсе, что Киплинги их не любят. Им нравилось, когда я говорю прямо и по существу. Это делало деловые отношения гораздо более понятными.

— Это тебе дорого обойдется, — ответил он, не сбавляя шага, продолжая идти, и я пристроилась рядом.

— Я знаю, — я достала из кармана один из паспортов и поднесла к его носу.

Киплинг не замедлил шага, но его идеально гладкая бровь слегка нахмурилась, пока он рассматривал его.

— Ты изменила прическу, — прокомментировал он, как будто тот факт, что на незаконном документе, которым размахивали перед его лицом, стояли фальшивые имя и дата рождения, был ему менее интересен, чем это. — Я думал, что ты от природы сиреневая.

Я фыркнула от смеха над этим странным комментарием. — Я не думаю, что существует такая вещь, как натуральные сиреневые волосы, — ответила я, гадая, шутит он или говорит серьезно. Его тон буквально никогда не менялся, так что я понятия не имела.

— Ты встречала всех фейри, которые когда-либо жили, и спрашивала их о происхождении их цвета волос? — мягко спросил он.

— Очевидно, что нет, но…

— В этом нет ничего очевидного. Факты не так просты, как нам хотят внушить наши учителя. В этом мире существует бесчисленное множество возможностей, особенно если принять во внимание нашу магию, и я думаю, что глупо полагать, что все, что мы знаем, является истиной.

— Значит, ты считаешь, что мир построен на лжи? — спросила я. Я даже не была уверена, что не согласна с этим мнением.

— То, во что я верю, не имеет отношения ни к чему и ни к кому. Это архитектурная конструкция, которую разработал мой мозг, чтобы быть в состоянии обрабатывать безумие мира. Я ничтожен, как пук на ветру. На мгновение все знают, что он есть, но потом о нем снова забывают, и уже не важно, существовал он или нет.

— Я не знаю, что это — невероятно глубоко, невероятно грустно или невероятно страшно.

— Ничего из этого. В этом вся суть.

Мы добрались до тайника Киплингов, и я ждала, пока он с помощью своей магии рассеивал иллюзию большого валуна, в котором был спрятан вход. Он поднял люк и направил меня в пещеры.

Магия давила на мою плоть, пока мы шли в темноте, и тусклое оранжевое свечение впереди было единственным, что позволяло мне различать холодные камни пещеры по мере того, как мы продвигались вглубь.

— Итак, паспорт, — подтолкнула я, снова помахав перед ним штуковиной, когда между нами воцарилась тишина.

— Я не могу ответить ни на один вопрос по этому поводу, пока мои братья не будут с нами. Прежде чем обсуждать предыдущие дела, необходимо получить разрешение от всех нас.

— Значит, вы это сделали, — с гордостью объявила я.

— Если ты так говоришь.

— Ты очень хорошо умеешь отвечать на вопросы, не отвечая на них вообще.

— Не за что.

— Я благодарила?

— Ты мне скажи.

Мы прошли мимо переходов, которые, как я знала, вели в хранилища Оскура и Братства, но Киплинг-Младший даже не удостоил их взглядом, свернув в центральный проход и ведя меня за собой, пока от стен эхом отражалось повторяющееся мычание.

Я бросила хмурый взгляд в сторону Киплинга, но он не замедлил шаг, не выглядя обеспокоенным тем, что определенно звучало, как будто кто-то занимается сексом. Хотя я должна была признать, что партнер парня был странно молчалив, так как раздавалось только одинокое мужское ворчание. Может быть, он был ужасным лежебокой.

Младший провел меня в широкую комнату, где рядом с дверью была оборудована зона отдыха, и указал мне на место, как раз когда справа от нас раздался низкий, гортанный стон.

Я вздрогнула от того, что звучало чертовски похоже на то, как парень спускает свою струю, и обернулась с расширенными глазами, когда заметила кровать, установленную в задней части пещеры.

— Твою мать, — задохнулась я, заметив голую задницу, торчащую в воздухе среди кучи подушек, и отпрянула, когда Средний Киплинг медленно опустился на руки и колени, с голой задницей, явно только что закончив с тем, кого он трахал на этой кровати. — Черт, извините, мы не знали, что ты тут занят, — начала я, но Киплинг-Младший отмахнулся от меня.

— Ты бы не краснела, если бы он дышал или ел, — раздался скучающий голос из угла пещеры, и я снова обернулась, чтобы увидеть Киплинга-Старшего, сидящего в кресле с книгой на коленях.

— Ты был здесь все это время? — в ужасе спросила я. — Пока твой брат занимался сексом прямо там?

Я знала, что эти чуваки странные, но это переходило какие-то серьезные границы, и я уже собиралась быстро свалить. Данте был прав, я должна была подождать, пока он поговорит с ними. Они были слишком странными. У меня было достаточно проблесков их странного поведения, чтобы предупредить меня об этом факте, и теперь я расплачивалась за то, что игнорировала знаки.

— Секс — это потребность нашего тела, — ответил Старший, пожав плечами. — Меня не интересует, что делают мои братья для удовлетворения этих потребностей, и я уж точно не собираюсь оправдывать себя, чтобы соответствовать бессмысленной практике уединения. Тебя волнует, что он совершает этот акт, только потому, что ты была воспитана в соответствии со стандартами, навязанными людьми, которые хотят отрицать, что все мы, по сути, животные. Если бы ты увидела, как трахаются два голубя, тебе было это не волновало. Точно так же, как меня не волнует, как мои братья избавляют свое тело от любых желаний, которые им нужно удовлетворить.

Я уставилась на него, затем захлопнула глаза, когда движение на периферии подсказало мне, что Средний Киплинг поднялся с кровати.

— Ты бы предпочла, чтобы я соответствовал общественным стандартам прикрытия своего тела? — спросил он достаточно близко, чтобы я вздрогнула.

— Если ты спрашиваешь, хочу ли я, чтобы ты надел какую-нибудь гребаную одежду, то да. Одежда была бы кстати, — выдавила я из себя.

Я подождала, пока не услышала шарканье ткани, и открыла глаза только после того, как услышала, как он застегивает ширинку.

— Спасибо, — сказала я, оглядывая кровать, ожидая увидеть девушку, прячущуюся среди подушек, но, похоже, она была пуста. Хотя, судя по тому, как были навалены подушки, она могла там прятаться.

Киплинги расположились напротив меня в трех креслах, и я медленно опустилась на диван лицом к ним, когда Старший указал мне на него.

Мой взгляд неловко переместился на Среднего Киплинга, который тщательно счищал с голой груди крошки торта на ладонь, а затем начал их есть.

— У тебя был вопрос о паспорте? — подтолкнул Киплинг-Младший, пока я сидела в слегка испуганном молчании, пытаясь понять, как выйти из этой неловкой ситуации.

— Точно, — я кивнула, вытаскивая фальшивые паспорта вместе со свидетельствами о рождении. — Я знаю, что Гарет Темпа купил их перед смертью. Данте сказал, что вы лучшие в своем деле, когда дело доходит до изготовления таких подделок, а поскольку Гарет… мертв, не похоже, что, рассказав мне о них, он прийдет и укусит вас за задницу. Вы можете назвать свою цену.

Киплинги обменялись взглядами, и старший вздохнул. — Остался ли еще торт? — небрежно спросил он у Среднего, наклонившись вперед, чтобы взять один из паспортов для более тщательного изучения.

— Немного, — ответил Средний, поднимаясь на ноги. — Тебе нравятся торты, Элис?

— Всем нравятся торты, — легко ответила я. — Но это не поможет мне с этими документами. Мне нужно знать, просил ли Гарет, чтобы вы сделали это для него? И мог ли он сказать вам, что он планирует с ними сделать, или…

— Или? — спросил Младший, глядя на Среднего, который вернулся на кровать.

Я снова посмотрела на двух парней передо мной и вздохнула, заставляя себя спросить, потому что знала, если не спрошу, то буду просто зацикливаться на этом.

— Или если он когда-нибудь просил вас помочь ему сделать что-нибудь еще, что могло бы помочь ему инсценировать свою смерть или сбежать из Алестрии.

Брови Старшего приподнялись на самую малость, но поскольку он обычно был таким статным, я все равно это заметила.

— Боюсь, мы не сможем тебе помочь, — сказал он, снова положив паспорт и окинув меня взглядом. — Качество этих документов настолько высокое, что я могу почти гарантировать тебе, что именно мы их изготовили и предоставили. Но, к сожалению, мы уже давно начали пить зелье памяти, когда создаем фальшивые личности для клиентов.

— Что это значит? — спросила я, с замиранием сердца.

— Как только мы завершаем свою работу, мы выпиваем зелье для удаления памяти, так что мы не помним, что вообще делали это. Это гарантирует нашим клиентам, что их новая личность никогда не будет раскрыта, поскольку единственные люди, которые могут знают их новые имена, не могут их выдать. Если мы ничего не знаем, то нас нельзя пытать за информацию, потому что у нас даже нет ответов. Боюсь, я не могу вспомнить, чтобы Гарет Темпа когда-либо просил нас о какой-либо помощи, так что если он и просил, то мы, должно быть, удалили свои воспоминания об этом.

— Черт, — ругнулась я, когда Средний Киплинг вернулся к столу с огромной тарелкой и поставил ее между нами.

Я хмуро уставилась на огромный бисквит «Виктория», пока в моей голове крутились мысли: он казался сплющенным, с клубничной начинкой и сливками, сочащимися с боков, как будто его сплющили. В центре бисквита была глубокая дыра, и я сморщила нос еще до того, как мой мозг сообразил, почему.

Средний Киплинг взял нож, и я наблюдала, как он отрезает от торта огромный кусок и выкладывает на тарелку.

Мой взгляд скользнул с тарелки на кровать, куда он пошел за ним, затем обратно на его грудь, которая все еще была покрыта крошками, и, наконец, на дырку, пробитую в середине бисквита «Виктория».

— Подожди, — сказала я, когда он пододвинул торт ко мне, и мне пришла в голову безумная мысль. — Ты не… я имею в виду, это не… это не похоже на то, что ты… ну, знаешь… с тортом… верно?

— Ты бы предпочла торт, в котором не было бы его гениталий? — мягко спросил Младший, и я вскрикнула, вскочив со своего места, чтобы убраться подальше от этого конченного торта.

Какого черта? Конечно, он же не вставлял свой член в торт, когда его брат сидел в нескольких метрах от него? И уж точно он не предлагал мне съесть немного этого трахнутого торта, не так ли?

— Знаете что, я потратила достаточно вашего времени. Вы не можете мне помочь, и я… чувствую себя плохо… по совершенно несвязанной причине… так что, пока.

Не дожидаясь ответа, я выскочила оттуда, прихватив свои фальшивые документы, и помчалась из тайника через лес так быстро, как только могла.

Дрожь пробежала по позвоночнику, и я попыталась убедить себя, что этого точно не было, как вдруг я врезалась в твердую грудь и закричала, когда меня внезапно оторвало от земли.

Я закричала в панике и вскинула руки, выбрасывая кулак воздушной магии, который врезался в грудь Габриэля и отбросил его от меня еще до того, как я поняла, что это был он.

Я кувыркалась в небе, пытаясь взять под контроль воздух вокруг себя, и успела поймать себя, прежде чем упала на землю.

Я резко вдохнула, сердце заколотилось, но Габриэль снова подхватил меня и устремился в небо, прежде чем я успела перевести дух.

— Прости, но нам нужно поговорить, а у меня нет времени. Меня вызвали на встречу с Черной Картой, но у меня также есть информация, которую ты должна использовать сегодня вечером, — проговорил он мне на ухо, когда мы в мгновение ока оказались в общежитии Вега, и я задохнулась, когда он нырнул на пожарную лестницу на верхнем этаже.

Я прижалась к нему, пока он мчался прямо к открытому окну их с Данте комнаты, и он остановился только когда мы оказались внутри. Он крепко сложил крылья, и мы застыли неподвижно. Габриэль позволил мне выскользнуть из его объятий, и я повернулась так, чтобы посмотреть на него сверху.

Писк привлек мое внимание к койке слева от меня, и я увидела Юджина в его крысиной форме, пытающегося скрыть следы разорванных боксеров, которые он уже наполовину сжевал.

Габриэль подхватил Юджина в сферу воды и быстро открыл дверь, прежде чем вышвырнуть его в коридор с брызгами. Юджин снова возмущенно пискнул, пытаясь стряхнуть воду со своей шерсти, прежде чем Габриэль захлопнул дверь перед его лицом.

— Эй… — начала я, но он прервал меня.

— У меня есть пять минут, и мне нужно, чтобы ты выслушала меня и сделала то, что я скажу. Я знаю, что это звучит безумно, но я видел, как это работает, если ты будешь придерживаться моего плана, — сказал Габриэль.

— Хорошо, — мгновенно согласилась я, глядя на него, когда он взял меня за руки, прижимая к себе.

— Я знаю, где они построили свою новую лабораторию Киллблейз. Это на северной стороне города, на ферме кристаллов, которую им удалось заполучить, посвятив старого владельца в культ. У них почти готова партия препарата, и если сегодня ночью это место не будет разрушено, они смогут снова выпустить его на улицы и собрать жертв для ритуала в следующее полнолуние.

— Что тебе нужно, чтобы я сделала? — спросила я, мои глаза расширились от паники. Задним умом я понимала, что этот день наступит. Очевидно, они работали над созданием новой лаборатории и созданием новых мерзких препаратов взамен тех, что я уничтожила под кафейтерием, но я просто надеялась, что это займет больше времени.

— Сегодня вечером состоится большое собрание Карт, на котором должны присутствовать все члены, так что лаборатория останется практически пустой. Это место будет полностью уязвимо для правильной атаки.

— Какой? — спросила я, глядя на него, пока мой разум пытался уследить за его словами.

— Огромный удар молнии сделает это, — промурлыкал Габриэль как раз в тот момент, когда дверь открылась и по моей коже пробежало электричество, вызванное появлением Данте.

Я повернулась, чтобы посмотреть на своего Штормового Дракона. От волнения у меня стыло в жилах, и хмурое выражение лица, которое появилось у него при виде меня в объятиях Габриэля, исчезло, когда он, казалось, уловил мое настроение.

— В чем дело, bella? — спросил он, и я усмехнулась.

— Хочешь пойти со мной уничтожить лабораторию Киллблейза, Drago? — спросила я, мой голос соблазнительно понизился.

— Тебе действительно нужно задавать этот вопрос, amore mio? — промурлыкал он, подходя ближе и широко улыбаясь, чтобы соответствовать мне.

— О, ради любви к луне, — прорычал Габриэль, и мы оба повернулись, чтобы посмотреть на него в замешательстве.

— Что? — спросила я, когда его глаза остекленели от видения. — Что ты видишь? Что-то пойдет не так?

Габриэль разочарованно выдохнул и покачал головой. — Нет. Мне просто было даровано видение, как вы двое трахаетесь, празднуя свой успех, пока я торчу на собрании этого дерьмового культа.

Я прикусила губу, когда в воздухе раздался треск статического электричества, и Данте разразился грязным смехом.

— Неужели? — промурлыкал он, его взгляд скользнул по мне и заставил мою кровь нагреться.

Габриэль снова выругался, достал из кармана клочок бумаги и показал наспех нацарапанную карту, которую он сунул Данте.

— Мне нужно идти, — сказал он, вернув свой взгляд ко мне и наклонившись вперед, чтобы поцеловать меня в лоб. — Просто будь осторожна.

— Я обещаю, — согласилась я, и он кивнул, отступая от меня, оставляя меня жаждать тепла его тела, прижатого к моему, когда его взгляд переместился с меня на Данте.

— Присматривай за ней, — предупредил Габриэль. — Или я убью тебя сам.

— Я готов отдать свою жизнь за нее, amico mio, — легкомысленно ответил Данте. — Это само собой разумеется. Никогда не сомневайся в этом.

Взгляд Габриэля немного смягчился, и он твердо кивнул. — Я не сомневаюсь, — он выпрыгнул из окна и снова улетел, оставив нас с Данте наедине.

— Ты готова к поездке, carina? — спросил Данте, взявшись за подол рубашки и стянув ее через голову, а затем бросив на пол.

— Всегда, — ответила я, даже не пытаясь скрыть, что рассматриваю его, пока он снимал ботинки и носки.

Когда он потянулся к пряжке ремня, я шагнула вперед и оттолкнула его пальцы в сторону, расстегивая ремень для него, глядя глубоко в его медово-карие глаза.

— Ты решительно настроена развратить меня, bella, — пробормотал он, когда я расстегнула ширинку и просунула руку в его брюки.

— Я думала, что большой, плохой гангстер — это тот, кто должен развращать? — я вздохнула, медленно лаская его член, наслаждаясь тем, как он становится твердым для меня при таком малом внимании.

— Я тоже, но я никогда не знал, что есть такие монстры, как ты, до того, как встретил тебя. Я никогда не знал, что кто-то может приручить меня так, как ты.

— Приручить тебя? — я насмехалась, а он ухмылялся, когда я стянула его джинсы с задницы, и они упали на пол. — Невозможно.

— Может быть. Но ты все равно пленила меня.

Прежде чем я успела ответить, Данте сбросил боксеры и повернулся ко мне спиной, ободряюще похлопав по плечу, так что я обвила руками его шею и запрыгнула на него. На следующем вдохе он забрался на подоконник и выпрыгнул в прохладный вечерний воздух за мгновение до того, как смещение пронеслось по нему.

Я схватилась за шипы, торчащие из его шеи в огромной Драконьей форме, и извивалась, пока мои бедра не ухватились за его морскую чешую, и я была уверена, что не упаду.

Как только я крепко ухватилась, Данте начал сильнее бить крыльями, устремив морду к темнеющему небу.

Мы летели все быстрее и быстрее, вокруг нас потрескивало электричество, а грозовые тучи начали расцветать и собираться, закрывая вид на Алестрию далеко внизу и скрывая нас, пока огромный шторм продолжал распространяться и расти.

Дрожь пробежала по моему позвоночнику, когда температура упала в ожидании приближающегося дождя, а темнота продолжала сгущаться.

Данте держал верный курс, летел все дальше и дальше, покрывая километры, пока мы мчались к новой лаборатории на севере города, а я создала воздушный щит, чтобы защититься от пронизывающего ветра, который был полон решимости напомнить мне, что зима уже на подходе.

К тому времени, когда он наконец замедлил ход и погрузил свой нос под облака, я дрожала от холода и возбуждения.

Данте зарычал, вывернув свою длинную шею, чтобы посмотреть на меня с озорством в огромных карих глазах и вопросом.

— Давай, Drago, — позвала я. — Покажи мне свое худшее.

Гром разразился над облаками вокруг нас, и Данте с бешеной скоростью спикировал на землю. Я цеплялась за жизнь, пока молния собиралась в его теле и трещала в моем в ответ. От этого каждый сантиметр моей плоти покалывал и горел самым восхитительным образом, и когда мы прорвались сквозь облака, и я увидела огромное деревянное здание посреди заброшенной фермы кристаллов, мое сердце пропустило удар.

Сила, была настолько грубая и жестокая, что она ослепила меня, когда выплеснулась из тела Данте. Огромная молния вырвалась из его рта и врезалась прямо в лабораторию.

Раздался сильный треск, и пламя мгновенно вспыхнуло, а дождь вырвался из туч, и нас залило силой шторма.

Данте сильно накренился, и я крепко ухватилась за его мокрые чешуйки, которые стали скользкими. Все больше и больше молний вырывалось из него, облаков, самого воздуха, и все они были направлены в одну точку в центре заброшенного поля.

Я закричала в триумфе, когда лаборатория сгорела, а Данте сделал еще несколько кругов, чтобы окончательно убедиться, что там, где она находилась, ничего не осталось.

В воздухе сверкнула молния, и мое тело затрепетало от его силы, почти поглотившей меня.

Я откинула голову назад, чтобы дождь покрыл мое лицо, искры электричества пробегали по моей плоти, усиливаясь от воды, покрывающей меня.

Данте отвернулся от лаборатории и забил крыльями, погнавшись за бурей, а я жалобно застонала от его силы, омывающей меня.

Мы летели несколько минут, прежде чем он спикировал к земле, дождь хлестал по нам с такой силой, что я едва успела разглядеть потемневший склон холма, который он выбрал в качестве посадочной площадки, прежде чем его огромные когти вонзились в грязный берег.

Данте внезапно сместился, и я столкнулась с его обнаженным телом, упав вперед, сбив нас обоих в грязь.

Его губы нашли мои без единого слова, и я застонала от жара его языка, проникающего между моих холодных губ, пока я лежала на нем в грязи, а дождь продолжал обрушиваться на нас.

Мои клыки обнажились, и я зажала его нижнюю губу между зубами, кусая до тех пор, пока не полилась кровь, и я почувствовала, как внутри меня затрещало еще больше электричества.

Молния ударила в землю в нескольких метрах от нас, и я задохнулась, когда Данте протянул руку между нами и разорвал мою рубашку пополам прямо посередине. Он голодно зарычал, обнаружив меня голой под ней, а его руки стали ласкать мою грудь. Я стянула с себя остатки рубашки и поцеловала его крепче, требуя от него большего.

Данте приподнялся и усадил меня к себе на колени, притянул меня выше и зажал зубами мой сосок. Он не был нежен, и я вскрикнула, когда он прикусил сосок, а затем стал сосать и целовать его, пока его грязная рука нащупывала мой второй сосок и начинала с ним возиться. Электричество, исходящее от его кожи, заставило меня задыхаться, а когда он перевернул меня на спину и опустился ниже, я даже не могла заставить себя беспокоиться о ледяном дожде или густой грязи под моей обнаженной плотью.

Каждая капля дождя на моей коже была уколом его силы, каждый раскат грома — похотливым рычанием, каждая искра электричества — демонстрацией того, как он владеет мной, и когда он стянул с меня кроссовки, а затем леггинсы и трусики, я поняла, что хочу большего.

Данте опустил голову между моих бедер, пробормотав что-то на фаэтанском, от чего я покраснела из-за его грязного тона, прежде чем его рот припал к моей влажной коже.

Я вскрикнула, и грянул гром, когда он провел языком прямо по моему центру и быстро начал пировать на моем естестве. Его горячий язык выпускал маленькие искры электричества при каждом круговом движении по мне, и я переместила руки, чтобы схватить его за волосы, просто чтобы было за что держаться.

Данте поднял руку и ввел два пальца глубоко в меня, а его язык прошелся по моему клитору и начал вырисовывать восьмерки языком, от чего у меня перед глазами замелькали звезды.

Мои пятки уперлись ему в спину, а хватка на его волосах усилилась, и я сильнее прижала его голову, трахая его рот, в то время как мои бедра двигались вверх-вниз в такт движениям его языка.

Он изогнул свои пальцы внутри меня и начал надавливать сильнее, а мои бедра сжались вокруг его головы.

Крик моего оргазма был поглощен раскатом грома над головой и молнией, прочертившей облака, которую я почувствовала каждым нервом своего тела. Моя спина выгнулась дугой, пальцы ног подогнулись, и прежде чем я поняла, что происходит, Данте перевернул меня так, что я оказалась лицом в грязи.

Я задохнулась, когда его большая рука прижалась к моим лопаткам, и мои груди погрузились в густую грязь. Дрожь пробежала по мне от этого чуждого ощущения, но Данте не дал мне ни секунды, чтобы понять, что он задумал. Другой рукой он обхватил мое бедро и приподнял мою задницу на несколько дюймов от земли, пока я не почувствовала, как пульсирующий кончик его члена уперся в мой вход.

— Sei mio, bella (п.п. Ты моя, красавица), — прорычал он собственнически и медленно вошел в меня, словно хотел, чтобы я прочувствовала каждый сантиметр.

Я застонала, когда он полностью вошел в меня, откинув голову назад, насколько это было возможно, так как он все еще держал меня прижатой к грязи.

— Вытяни руки перед собой, — промурлыкал он, его хватка на моем бедре усилилась, и он мучительно медленно вытащил свой член обратно, когда тучи над головой замерцали новыми молниями.

Я сделала, как он сказал, вытянула руки перед собой и почувствовала, как грязь хлюпает между пальцами за мгновение до того, как он вошел в меня.

Вокруг нас гремел гром и сверкали молнии, но я была поглощена ощущением того, что он владеет мной. Он начал набирать безжалостный темп, и все, что я могла делать, — это терпеть. Я скользила взад и вперед по грязи под ним, полностью задыхаясь в ней, пока дождь продолжал лить, а он трахал меня так сильно, что я не могла дышать.

Его хватка на моем бедре стала настолько крепкой, что на нем появились синяки, и когда я снова закричала от удовольствия и мое тело сжалось вокруг него, я заставила его кончить вместе со мной.

Данте зарычал, прижимаясь ко мне, и на мгновение приостановился, глубоко погрузившись в меня, прежде чем вытащить член и снова перевернуть меня под собой.

Я задыхалась, когда он смотрел на меня сверху вниз, его руки скользили по моим грудям, размазывая грязь по моей плоти и пощипывая соски. Он пристраивался, чтобы снова взять меня, в его глазах сиял Альфа, и его намерения были ясны. Это был не просто секс, он требовал меня как свою, раз и навсегда, принимая меня такой, какая я есть, с Леоном, остальными и всем остальным.

— Мой Штормовой Дракон, — вздохнула я, и он мрачно улыбнулся, прежде чем глубоко вогнать в меня свой член.

— La mia Vampira (п.п. Моя вампирша), — страстно ответил он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня, приправленную грязью и кровью. Он прикусил губу и излучал электричество, когда начал мучительный ритм бедрами, трахая меня жестко и грязно, пока все, что я могла делать, это прижиматься к нему и выкрикивать его имя в бурю.

На этот раз, я кончила достаточно сильно, чтобы мое зрение пошатнулось, и он кончил вместе со мной, излившись глубоко внутрь меня с последним, карающим толчком, от которого я задохнулась.

Молния ударяла в землю вокруг нас, снова и снова, посылая волны электричества через наши тела, что только усиливало наше удовольствие, так как его дар защищал нас от любого реального вреда.

Данте навалился на меня со стоном удовлетворения, его тело придавило меня так, что я поняла, он был полностью истощен. Я жадно поцеловала его. Его тело все еще владело моим, и мы оставались вместе в этом состоянии еще несколько минут.

— Ti amo, Данте, — пробормотала я в его припухшие губы и почувствовала, как он улыбается, прижимаясь ко мне.

— Ti amo, Элис, — мягко ответил он, его рот опустился к моей шее, и он прижался ко мне. — Non ti lascerò mai andare (п.п. Я никогда не отпущу тебя). 

23. Райдер

Я сидел за столом в своей комнате и крошил кору лаврина в кипящий передо мной котел. Он мгновенно затвердел, и я накрыл его крышкой. Ему нужно было простоять там семнадцать часов, прежде чем он снова станет жидким, поэтому я встал с места и повернулся к своей кровати. Свет все еще проникал через окно, и оттуда доносился смех. В классе Кардинальной Магии я выучил новое заклинание, благодаря которому я мог сделать свое стекло односторонним, и мне не нужно было постоянно закрывать жалюзи. Теперь я мог смотреть на улицу и видеть всех, а они в свою очередь не могли видеть меня. Это было полезно, но также означало, что мое внимание часто привлекал любой ублюдок, который проходил мимо в пятницу вечером, весь такой нарядный, смеющийся и шутящий со своими друзьями.

Я прибрался вкомнате, потом немного потренировался, принял душ и обнаружил, что потратил всего пятьдесят восемь минут. Я раздраженно хрюкнул, проверяя свой Атлас на наличие сообщений от Скарлетт. Ничего.

Я зарычал и отправил ей сообщение.

Райдер:

Сальваторе?

Я уставился на свой Атлас, ожидая ее ответа, и через несколько минут она ответила.

Скарлетт:

Пока ничего, босс.

Я колебался с ответом. Больше ничего не нужно было говорить, хотя какая-то часть меня задавалась вопросом, стоит ли идти в «Ржавый Гвоздь» сегодня вечером. Но даже подумав об этом, я отбросил эту идею. Если я приду, они все станут странными или будут отчаянно пытаться угодить мне. Я не был уверен, что ненавижу больше…

Прошло несколько секунд, пока я решал.

Жополизы, я определенно ненавидел их больше. Есть определенный способ произвести впечатление на своего босса, и попытка угодить мне всеми мыслимыми способами, вплоть до предложения подержать мой член, пока я писаю, не входила в их число. Итан Шэдоубрук знал, как попасть в мой хороший список. Он не задерживался рядом достаточно долго, чтобы раздражать меня, и его дела завершались с быстрой, жестокой легкостью, что делало работу с ним простой. Я просил что-то сделать, он это делал. Никакой театральности, никакой стервозности, никакого злорадства. Это был признак уважаемого члена банды.

Мой Атлас зажужжал, я снова взял его в руки, ожидая найти сообщение от Скарлетт, но вместо этого оно было от Габриэля.

Большая Птица:

Придешь сегодня на крышу? Юпитер в моей карте, так что, возможно, мне сегодня повезет с правильным видением…

Я усмехнулся и тут же стер эту глупую улыбку со своего лица, набирая ответ.

Райдер:

Тебе лучше, меня уже тошнит от твоей компании.

Большая Птица:

То же самое.

К черту, я снова улыбался. Я заставил свои губы сложиться в ровную линию и направился к окну. Шлейф людей замедлялся, и я подождал еще немного, пока путь не стал свободен, затем толкнул окно и вылез наружу. Я плотно закрыл его за собой и выскользнул на пожарную лестницу, используя заклинание сокрытия, чтобы окутать себя густой тенью. Я не мог допустить, чтобы кто-то узнал, что я провожу время с Габриэлем Ноксом. Люди начали бы говорить. Конечно, он не был чертовым Оскурой, но мне не нужно было, чтобы кто-то слишком пристально следил за моей личной жизнью. Не то чтобы это была личная. Или жизнь. Но как бы то ни было, мне все равно нужно было держать это в тайне.

Я забрался на крышу и наткнулся на Габриэля, сидящего на своем любимом месте с обнаженной грудью, но без крыльев, рядом с ним на кирпичах лежала коробка с пивом. Вид на академию с заходящим над ней солнцем был довольно красивым, я полагаю.

Я подошел к нему, сел и свесил ноги через край. Воздух был холодным, так как наступила зима, голые ветки на деревьях внизу хрустели и леденели. Скоро выпадет снег и заморозит весь мир. Для меня это не имело значения, холод был для меня так же привычен, как дыхание. Но мне было интересно, почему Габриэль так стойко переносит холод, пока я не заметил отблеск огненного кристалла в его кармане.

— Хочешь пива? — предложил он, повернув голову, чтобы посмотреть на меня.

Я уже собирался отказаться, когда вспомнил, что могу отключить свои дары Ордена и позволить себе выпить, как обычный подросток. Я догадался, что это было в порядке вещей, когда делал это с Элис и Леоном, поэтому я пожал плечами и протянул руку за пивом.

Иней растекся по бутылке, когда он передал мне ее, охлаждая своей магией воды, и я хрюкнул что-то, что могло быть благодарностью, но точно не было ею.

Я открутил крышку и сделал глубокий глоток, освежающая жидкость потекла по моему горлу и послала холодок, который мне понравился. Он тут же перешел в жжение в желудке, и это мне понравилось еще больше. Ради всего святого.

— Ты слышал о том, что сделали Элис и Данте? — спросил Габриэль через некоторое время.

Я нахмурился, во мне пробежала досада от того, что они что-то сделали вместе.

— Нет, что?

Он ухмыльнулся, потягивая свое пиво. — Она полетела на его спине в новую лабораторию Короля по Киллблейзу, и Данте уничтожил все это гребаное место с помощью молнии. Я видел это в видении, это было круто.

— Ох, — выдохнул я, делая длинный глоток пива. Я догадался, что это было довольно забавно. И не то чтобы я кому-то в этом признался, но иногда штормовые силы были чертовски завидными. — Итак, я полагаю, это означает, что Королю придется отложить еще один ритуал? — я ухмыльнулся, и Габриэль кивнул.

— Да, это даст нам больше времени, чтобы выяснить, кто этот ублюдок, пока Король будет гоняться за своим хвостом, пытаясь понять, как кто-то нашел его новую лабораторию Киллблейза и сжег ее дотла, — решительно прорычал он.

— Держу пари, что это какой-то унылый ублюдок с маленьким членом, — сказал я, и Габриэль разразился смехом, от которого мое сердце слегка дернулось вверх.

Я допил свое пиво, и Габриэль протянул мне еще одно, прежде чем открыть свое собственное.

— Итак, — начал я, прочищая горло. — Может быть, пришло время рассказать тебе кое-что о Мариэлле.

— Конечно, — сказал он легко, но в его глазах появилась тьма, как будто он уже знал, по крайней мере, часть этой истории.

— Полагаю, ты знаешь то же, что и все остальные, — я быстро осушил свое пиво, Габриэль автоматически протянул мне еще одно, и мой язык немного развязался на эту тему. — Что она похитила меня, держала в своем доме, пытала меня.

— Да, чувак, — пробормотал он. — Я слышал об этом дерьме. Это просто пиздец.

Я презирал жалость со стороны людей, что было небольшой частью причины, по которой я никогда ни с кем не говорил о Мариэлле, а остальные девяносто девять процентов причины заключались в том, что я не доверял ни одной душе на этой земле. Во всяком случае, до Элис. Но здесь, с Габриэлем, это не казалось слишком трудным…

Из предосторожности я наложил пузырь молчания, затем сделал длинный вдох. — Ну… была одна ночь, которую я помню до того, как она впилась в меня своими когтями слишком глубоко. Она держала меня в этой комнате, этой гребаной камере без окон и с одной дверью, которая всегда была заперта. Но не в этот раз. Я до сих пор не знаю, забыла ли она ее запереть или, может быть, это была проверка, но, так или иначе, я выбрался из этой комнаты. Я был чертовски голый и промерз до костей. Она наложила иней на стены и понизила температуру с помощью своей магии. Я даже не был Пробужденным, так что у меня не было ничего, чтобы защитить себя.

Габриэль пристально посмотрел на меня, ожидая продолжения.

Я вздохнул, глядя на солнце, уходящее за горизонт. — Я добрался до гостиной, а она была там и смотрела прямо на меня. Я помню, что на ней была эта чертова шелковая ночная рубашка, и она начала трогать себя, задыхаясь, пока она просто смотрела. Она предложила мне выбрать наказание… — я попытался проглотить твердый комок в горле, по коже поползли мурашки. Я не знал, почему я решил рассказать ему именно эту историю, это был один из самых постыдных моментов в моей жизни. Я презирал себя за это. Я не мог простить этого, хотя знал, что был в отчаянии, что надо мной надругались, что моя голова была так испорчена, что из-за этого я никогда не мог установить связь с другими фейри.

Габриэль молчал, и я был благодарен ему за это, сидя и напиваясь еще минуту, прежде чем мне удалось вымолвить. — Она сказала, что я могу лизать ее киску, пока она не кончит, или она подвесит меня в подвале и заставит истекать кровью всю ночь, — я прочистил горло, не отрывая взгляда от неба, которое стало сумрачно-красным после захода солнца. — У меня уже было много шрамов от нее, и в тот момент один выбор казался проще другого. Мне было всего пятнадцать, так что до этого у меня не было ни одной девушки, но я просто встал перед ней на колени и лизал пизду этой суки, пока она не закричала. Пять минут такого времяпрепровождения показались мне достойной платой за альтернативу. Но я ошибался. Потому что это было только началом. И хуже всего было то, что… что я… я стал охуенно твердым для нее. И когда она отвела меня обратно в камеру и заперла, я начал дрочить. Но в голове у меня все было перепутано, и какая-то часть меня понимала, как это неправильно. Я все еще ненавидел ее, я не хотел ее. И я ненавидел себя за такую реакцию. Поэтому я кусал свою руку до крови, наказывая себя, чтобы пережить эту разрядку, и с тех пор я просто не могу кончить без этого кусочка боли, — я знал, что говорить ему об этом было неправильно. Мне было неловко делиться этим. Но Габриэль был парнем, и, возможно, он мог понять меня хоть в какой-то степени. Когда дело касалось Элис, мне было так стыдно, что Мариэлла имела надо мной такую власть, что она все еще имеет ее, что я боялся сказать ей об этом. И даже по сей день мне нужна была боль, чтобы кончить.

— Она промыла тебе мозги, это была манипуляция, — сказал Габриэль, его голос был хриплым, словно он был зол. — Ты не должен винить себя или стыдиться. Это она виновата.

Я сжал костяшки пальцев, глядя на выведенные там слова. Боль и похоть. Наказания Мариэллы, единственные две вещи, которые я знал во время нашего с ней общения. И только две вещи, которые, как мне казалось, я мог знать с тех пор. Секс не был простым, как я думал в тот день. Секс был тем, что она использовала, чтобы залезть мне в голову. Чтобы получить глубочайший контроль надо мной. Чтобы заставить меня вожделеть моего обидчика. От этих воспоминаний мне стало тошно, а в груди свернулась ненависть, отчаянно желая выплеснуться на нее.

Я провел рукой по лицу, затем допил свое следующее пиво, взял то, которое тут же передал Габриэль, и проглотил и его.

— Мне жаль, что ты прошел через все это, — серьезно сказал он. — Никто такого не заслуживает.

— Да, ну… дерьмо случается, — я сделал еще один большой глоток пива, впитывая боль в сердце от переживания того дня. Но пока я сидел здесь с ним, тяжесть свалилась с моей груди. Я знал, что он просто терпит мое дерьмо, чтобы помочь мне, но я не понимал, почему. Я не стал задавать вопросов, на случай, если он тоже задаст их и решит, что лучше не общаться с засранцем Лунным Королем, которого все боялись.

— Хочешь поиграть в игру? — спросил Габриэль через некоторое время, и я нахмурился, фыркнув что-то, что могло бы быть смехом.

— С чего бы мне хотеть играть в игру? — спросил я.

— Для развлечения, очевидно, — он встал. — Тебе не обязательно играть, но я собираюсь. Так что ты можешь посмотреть.

Я пожал плечами, с любопытством глядя на него, когда он покрутил пальцем в воздухе и бросил тонкую доску дерева шириной не больше его ступни с края крыши, протянув ее на двадцать ярдов, а затем с ухмылкой посмотрел на меня. — Игра заключается в том, чтобы дойти до конца этой доски и не упасть. С завязанными глазами.

Вот это моя игра. Так что, черт с ним.

— Я в игре, — я вскочил на ноги, голова закружилась от алкоголя, и я попятился назад. Мой живот взвыл, когда моя нога соскользнула с края, и Габриэль схватил меня за руку и дернул назад, пока я не свалился с этой чертовой крыши.

Я сильно рассмеялся, и он тоже рассмеялся. Черт, я уже почти упал, а я даже не начал игру.

— Хочешь посмотреть, как я буду первым? — спросил Габриэль, и я дерзко покачал головой, откидывая плечи назад.

Я сделал из листьев шелковую повязку для глаз, и Габриэль взял ее, завязал и помог мне выстроиться перед доской, отходящей от края, которую закрепил лианами.

— Если ты умрешь, я на один процент уверен, что все Лунное Братство придет за мной, — размышлял Габриэль, и я усмехнулся.

— Я не умру, я должен убить Мариэллу и жениться на Элис, прежде чем это случится, — я вслепую вышел на настил.

— Жениться на ней? — насмешливо спросил он. — Не могу представить тебя в смокинге, Райдер.

— Я бы надел костюм клоуна и чертову ковбойскую шляпу, чтобы эта девушка стала моей, Большая Птица, — доска шатко покачивалась, и я клянусь, что едва не оступился на следующем шаге. Сердце заколотилось, желудок взвыл, и я снова засмеялся, играя со смертью. Конечно, я мог бы набросить сеть из лиан, чтобы поймать себя, но дело было не в этом. Это было действительно… весело.

— Так ты теперь не против делить Элис с Леоном и Данте? — спросил Габриэль, скорее с любопытством, чем со злостью.

— Я никогда не смирюсь с тем, что она трахается с Инферно, — пробормотал я. — Но пока она и моя тоже, я перестал об этом думать.

— И как тебе это удается? — спросил он.

— Отлично. Просто до тех пор, пока мне больше никогда не придется находиться в одной комнате с ней и Инферно, я могу делать вид, что он и пальцем ее не трогает, — мое сердце заколотилось, когда я неуверенно покачнулся, и доска застонала под моим весом.

— Это будет проблемой в долгосрочной перспективе. Что если ваши банды узнают, что вы оба встречаетесь с одной и той же девушкой? — спросил Габриэль, как будто ему было не наплевать.

— Не узнают, — шипел я.

— Но…

— Они. Не узнают. Конец истории, — прорычал я, затем моя нога встретила воздух, и я вскрикнул от удивления, когда сошел с конца настила. — Черт!

Я вскинул руки, мой разум медленно реагировал на происходящее сквозь алкогольную дымку, но лоза, которая была не моей, обхватила мою руку и меня втащили обратно на крышу, так что я врезался в бетон. Я сорвал повязку с глаз и обнаружил там Габриэля, который хохотал во весь голос, пока я лежал на спине под ним. Я взмахнул ногами, сбивая его с ног, и он шлепнулся на крышу рядом со мной, заставив меня на этот раз рассмеяться.

Еще несколько бутылок пива и множество падений с настила спустя, я уже не был самим собой. Я пополз вдоль края крыши к доске с улыбкой на лице.

— На этот раз я собираюсь повиснуть на ней, — сказал я Габриэлю, когда он лежал на крыше, используя свою магию воды, чтобы пиво попало из его бутылки прямо в рот, где оно лежало рядом с ним. Он проглотил пиво, затем сел, а я потянулся к доске и промахнулся.

— Ты упадешь, — он фыркнул от смеха, покрутил пальцем в воздухе и по спирали опустил его к ногам, насвистывая. — Ты будешь паааадать… вдрызг.

Я замахнулся на него, пытаясь ударить, но мой кулак пролетел по воздуху и ничего не задел. — Я не упаду. Я Лана… Луйнар … Луу-нный Король.

Его глаза остекленели, когда он получил видение со звезд, и мое сердце заколотилось. Я схватил его за плечи, тряся его.

— Открой глаза, что это? — спросил я. — Открой улицу Сезам.

Он моргнул и посмотрел на меня, раздвинув губы. — Мы должны идти! — он откатился от края, тут же вскарабкавшись на колени. — К пожарной лестнице! Пойдем, это важно.

— Это Мариэлла? — рыкнул я, вставая и бегом направляясь за ним к лестнице.

— Нет, не она, — сказал он. — Поторопись.

Он помчался вниз по лестнице, и мне не раз приходилось держаться за его спину, чтобы не упасть. Я попытался отбросить тень, чтобы скрыть нас, но вместо этого взорвал кусок бетона в боку здания и решил, что лучше больше не рисковать.

Габриэль добрался до первого этажа, поспешил по траве к моему окну и распахнул его настежь.

Я бросился за ним с колотящимся сердцем. — Подожди! — рявкнул я, протягивая руку, чтобы отключить магическую проволоку, которая убила бы током любого засранца, попытавшегося проникнуть в мою комнату, если бы я не дал им доступ.

Габриэль закричал от боли, ввалившись в мою комнату, а я закричал в панике, потому что это дерьмо было достаточно мощным, чтобы убить.

Я в тревоге просунул голову в окно и обнаружил его смеющимся на полу.

— У меня есть Зрение, придурок, — засмеялся он еще сильнее. — Я отключил ее. Приятно знать, что я тебе не безразличен, — он поднялся на ноги, и я попытался разозлиться на него, но не смог этого сделать, поэтому проскользнул в комнату и ударил его по руке.

— Что тогда так важно? — потребовал я, когда он подошел к моему столу и открыл верхний ящик. Он достал мой набор для татуировок и повернулся ко мне с диким блеском в глазах.

— Я видел, как ты делал татуировку звездного знака Скорпиона. Я думаю, это важно. Она была на внутренней стороне твоего левого запястья, — он протянул мне набор, и я, пошатываясь, подошел к нему.

— Для чего это важно? — пролепетал я, и он толкнул меня в кресло за столом.

— Не знаю, парень. Но ты не можешь бороться со звездами, они могут разозлиться и все такое.

— Да, — буркнул я. — Это правда, — Не хочу злить звезды…

Я установил пистолет и начал делать татуировку на запястье. Я выбрал скорпиона со знаком Скорпиона на теле. Может, я и был пьян, но это дерьмо у меня получалось хорошо. Габриэль пристально наблюдал, бесшумно, как хищная птица. Это заняло некоторое время, и я упивался болью, пока работал, сосредоточенно хмурясь.

Когда я закончил, Габриэль наклонился вперед и залечил рану так, что татуировка впилась в мою кожу, как будто всегда там была.

— Как ты думаешь, для чего это? — с любопытством спросил я. — Что именно тебе показало видение? — я поднял на него глаза и увидел, что он практически плачет от беззвучного смеха, а все его тело дрожит.

— У меня не было видения, — задохнулся он сквозь смех. — У тебя просто вытатуирован мой знак звезды, — он развалился на куски, ревя от смеха, указывая на татуировку, и у меня отпала челюсть.

— Ты, блядь, что?! — я бросился на него, отпихнув от стола и повалился с ним на пол. Он продолжал смеяться, пока я бил его кулаками, и моя ярость вскоре сменилась весельем, так как я тоже развалился на части.

— Ты, придурок, я сделаю из твоей задницы пернатую шляпу, — прорычал я, угроза прозвучала лишь наполовину.

Габриэль внезапно перестал смеяться, и я поднялся, чтобы посмотреть на него, обнаружив, что его глаза расфокусировались, а выражение лица было пустым.

— Клянусь звездами, — задыхаясь, произнес он. — Я видел ее раньше. Я знаю, где она.

— Что? — я замер.

— Мариэлла, — объявил он, отталкивая меня от себя и помогая мне подняться. Он немного споткнулся, и мои мысли столкнулись друг с другом, пока я поддерживал его.

— Где?! — я зарычал, мое сердце было в горле, голова кружилась. Блядь, блядь, блядь, блядь.

— Я отведу тебя туда. У меня есть звездная пыль. Но, блядь, подожди… — его глаза снова стали пустыми, и я нетерпеливо зарычал. Он моргнул, нахмурив брови. — Тебе это не понравится…

— Что? — огрызнулся я.

— Нам нужно, чтобы Данте пошел с нами.

— Нет, блядь, — прорычал я.

— Он — единственный способ добраться до нее. Он поможет, я видел. Любой другой способ, и мы запутаем магические детекторы. Она убежит, и мы больше никогда ее не найдем. Данте должен сломать их.

Я ходил взад-вперед перед ним, понимая, что мы теряем время с этим знанием в моем распоряжении. Но он говорил мне прямо, и я не мог упустить такую возможность. Если Инферно должен был пойти, то, черт возьми, прекрасно.

Я позволил противоядию войти в мою кровь, поощряя мой дар Ордена снова взять верх, и через несколько секунд туман исчез из моего сознания, алкоголь больше не влиял на меня. Мои зубы заострились, и я схватил Габриэля за руку, погружая их в его плоть, прежде чем он успел возразить. Он удивленно зашипел, и я на мгновение вдохнул его боль, когда его кровь заплясала на моем языке, затем я отпустил его, и он сделал длинный вдох, проведя рукой по волосам.

— Вот дерьмо, — вздохнул он, когда протрезвел, глядя на татуировку, которую я сделал себе из-за него. — Вот дерьмо… — он поднял голову, чтобы встретить мой взгляд. — Вот…

— Дерьмо? — закончил я за него. — Нам нужно идти, — я толкнул его к окну, и он начал вылезать наружу.

Прежде чем последовать за ним, я направился к дальней стене и пролез сквозь кирпичи в потайное отделение, которое я закрыл мощным заклинанием сокрытия. Я взял клинок, который хранил там в кожаных ножнах, и, наклонившись, пристегнул его к голени. Он стоил целое состояние, но Мариэлла изрезала мое тело одним из таких клинком. И я бесчисленное количество раз клялся себе, что окажу ей такую же любезность. Солнечная сталь была одним из самых ценных материалов в Солярии и одной из немногих вещей, способных нанести шрам фейри. Так же, как и мой яд.

Я вылез из окна и увидел, что Габриэль бросает на меня любопытный взгляд, на который я ничего не ответил. В Кампусе было тихо и темно, поэтому я не слишком беспокоился о том, что меня увидят с этим засранцем, но я все равно натянул капюшон и отбросил густую тень вокруг нас, пока Габриэль вел нас туда, где, черт возьми, находился Инферно. Мне хотелось отказаться от того, чтобы позволить ему пойти. От одной мысли об этом у меня зудела кожа. И кто знает, какого хрена он вообще согласился в видении Габриэля, но если единственный способ добраться до Мариэллы включал его, то я должен был смириться.

Я собирался позволить Большой Птице говорить и попытаться сосредоточиться на том, что имело наибольшее значение. Потому что мое сердце уже билось в голодном ритме, а месть звала меня, как музыка на ветру. Это была единственная музыка, которой я уделял свое внимание в течение долгого времени, этот ритм непрерывно бился во мне, умоляя найти ее, уничтожить ее. Наконец-то я смогу удовлетворить монстра, который жаждал ее крови, ее криков, ее смерти.

Мы добрались до лодочного домика на берегу озера, и Габриэль начал заводить меня внутрь, но я почувствовала магический барьер, мешающий нашему продвижению.

— Данте, впусти нас! — позвал Габриэль, и через секунду барьер опустился, и я прошел внутрь вместе с ним.

Вокруг стояли вечные огни в маленьких кувшинах, и я остановился, увидев, что Элис и Данте сидят прямо в лодке, которая покачивается на воде, а на их коленях лежит одеяло. Они явно не трахались, возможно двигались к этому, но вид их вместе вызвал стук в моей груди.

— Какого хрена? — прорычал Данте, когда Элис посмотрела между мной и Габриэлем. Ее взгляд остановился на мне, и она поднялась на ноги, легко выпрыгнув из лодки.

— Что случилось? — серьезно спросила она, очевидно, уловив тот факт, что я не стоял бы в одном дыхательном пространстве с Инферно, если бы у меня не было чертовски веской причины.

— Я видел Мариэллу, — сказал ей Габриэль, затем посмотрел на Данте. — И я видел, что нам нужен ты, чтобы добраться до нее.

Мои кулаки крепко сжались, когда я заставил себя посмотреть на него. Данте, мать его, Оскура. Габриэль сказал, что он нам нужен, что он поможет. Но почему он должен помогать мне? Даже если он изгнал Мариэллу, это не значит, что он позволит мне убить ее. Но Габриэль ни словом не обмолвился, что Инферно пойдет с нами добровольно, так что если мне придется тащить его туда полумертвого и молящего о пощаде, то так тому и быть.

Данте вылез из лодки и встал рядом с Элис, его обнаженная грудь подсказала мне, к чему именно привела их встреча в этой маленькой, освещенной огнем, чертовой хижине любви.

Элис схватила Данте за руку, прежде чем он успел произнести хоть слово, одарив его пристальным взглядом. — Ты ведь пойдешь, правда? Райдер заслуживает этого. Неважно, что между вами происходит лично.

Лицо Данте было спокойным, но под ним таилось смертоносное существо. Он обдумывал этот сценарий, прорабатывая каждый угол, чтобы найти лучший способ разыграть его. Я знал это, потому что именно так я и работал. Так нужно работать, когда ты отвечаешь за множество людей. Его сегодняшние действия могли повлиять на них всех, а поскольку они были для него семьей, это означало, что он будет защищать их прежде всех остальных. В этом мы с ним расходились. Я просчитывал свои действия с холодным безразличием. Его действия были затуманены эмоциями.

— Это единственный способ? — Данте спросил Габриэля, не глядя на меня, пока где-то в небе гремел гром. Габриэль кивнул, и Инферно испустил долгий вздох. — Тогда пошли.

— Вот так просто? — я зарычал, мои инстинкты подсказывали мне не доверять этому куску дерьма.

Глаза Инферно встретились с моими, и он кивнул один раз. — Il sangue è dovuto. Ti aiuterò a ripagare questo debito perché è giusto. (п.п. Кровь должна быть пролита. Я помогу тебе вернуть этот долг, потому что это правильно). Нет более важного мотива, чем это.

— Что это значит? — прорычал я.

— Это значит, что я помогу, — твердо сказал он.

— Тогда пойдем, — сказал Габриэль, доставая из кармана мешочек со звездной пылью.

Данте нахмурился. — Где ты это взял?

— Купил, — Габриэль пожал плечами, а глаза Данте остались суженными.

Элис подошла ко мне и приложила ладонь к сердцу, где находилось клеймо, которое она поставила на мне. — Я обещала, что буду рядом с тобой, когда ты убьешь ее, Райдер. Если ты хочешь, чтобы я была там, я буду. Я хочу видеть, как ей будет больно из-за тебя. Я хочу видеть ее глаза, когда она увидит мужчину, которым ты стал. Зверя, к которому она не должна была прикоснуться, и который ознаменовал ее смерть в тот день, когда она это сделала.

Я убрал прядь волос за ее ухо, не обращая внимания ни на что, кроме нее в этот момент. Мой свет, моя девочка. Я был настолько омрачен необходимостью бежать к Мариэлле и вырвать ее из этого мира, что не понимал, насколько важно было, чтобы Элис пошла со мной. Она поддерживала меня, заставляла надеяться на то, что будущее не будет бесконечно мрачным. И после сегодняшнего вечера, возможно, это будущее засияет еще ярче, чем прежде. — Я не смог бы сделать это без тебя, детка.

Она грустно улыбнулась, пропустив свои пальцы между моими, когда мы повернулись к Габриэлю. — Готов? — спросил он.

Я кивнул, мое сердце превратилось в уголь, вены стали черными от ненависти. Сегодня ночью я стану кошмаром Мариэллы, существом, которое, как она, несомненно, боялась, что однажды вернется за ней. Ее последний час отсчитывался, сегодня звезды светили мне, и пришло ее время быть брошенной во тьму.

Габриэль бросил на нас звездную пыль, и нас унесло в просторы сверкающих галактик, которые простирались на целую вечность во все стороны. Но ни один мир не имел большего значения, чем этот. Я чувствовал, что звезды прильнули ближе, наблюдая, желая увидеть, что я сделаю. И мне было интересно, были ли они так же кровожадны и мстительны, как и я.

Мои ноги коснулись асфальта, и я притянул Элис ближе, оглядывая окружающую обстановку. Мы находились на стоянке мотеля рядом с пикапом. Место было тихим, если не считать нескольких жаб, квакающих в длинной траве на обочине между нами и дорогой. Вокруг фонарей на крыльце, освещавших длинный ряд номеров, граничащих со стоянкой, жужжали мухи.

Габриэль хмуро посмотрел на Данте, его дыхание туманил прохладный воздух. — На границе крыльца стоит заклинание обнаружения. Только Оскуры могут пройти через него незамеченными, но это значит, что и ты можешь подойти достаточно близко, чтобы снять его.

— Видимо, она рассчитывала, что однажды я вернусь и снова приму ее в клан, — вполголоса сказал Инферно. — И я думаю, что ее глупость теперь равна ее смерти, — он пошел прочь, не глядя на меня, а я старался не обращать внимания на то, как щемит в груди, как благодарность подкатывает к моему чертову животу, когда он добрался до крыльца и начал снимать заклятие.

Когда Данте разрушил его, он позвал нас, и мы непринужденно двинулись через участок, выглядя как группа фейри, надеющихся найти ночлег на ночь, я обнял Элис за плечи и сохранил на лице незаинтересованное выражение. Но внутри бушевала буря, которая могла соперничать с той, что жила во плоти Инферно. И она вот-вот должна была разразиться.

Я пустил вокруг нас безмолвный пузырь, и Габриэль взял на себя инициативу, когда мы догнали Данте. Мы вместе шли под крыльцом, минуя дверь за дверью, когда воспоминания о прошлом заставляли мою ярость нарастать.

Она манипулировала мной, пытала меня, трахала меня. Она заставила меня думать, что я ничтожество, заставила меня подчиняться ей, преклоняться перед ней. Из-за нее я жил между болью и похотью, из-за нее эти слова были начертаны на моих костяшках пальцев, из-за нее я был сломлен до основания. Все из-за нее. Из меня вылепили это порочное существо, но я наконец-то освободился от конструкции, которую она построила вокруг моего разума. Элис была катализатором этого, и с каждым днем я любил ее все сильнее. Я вспоминал, кем я был, и одновременно открывал для себя, кем я могу быть. Я узнавал, какие части меня были настоящими, а какие — результатом Мариэллы.

Габриэль перестал идти и поднял ладони, от них на мгновение исходило сильное белое свечение. — В нескольких футах отсюда есть мощные заклинания сокрытия. Нам нужно, чтобы все их разрушили.

Я и Элис встали рядом с ним, подняв руки, мы направили энергию в наши вены, чтобы попытаться разрушить силу где-то впереди нас. Данте появился рядом со мной, тоже подняв руки, чтобы помочь, и я краем глаза взглянул на него, задаваясь вопросом, зачем он это делает. Это не приносило ему никакой пользы, насколько я мог понять. Но я не собирался жаловаться. Не сейчас, когда в воздухе практически ощущался запах крови Мариэллы.

Раздался звук разрыва, и моя сила пробила какой-то барьер впереди нас, а затем врезалась в другой. Еще через несколько мгновений наша общая сила разрушила все это, и появилась дверь, которую я не заметил раньше; свет на крыльце над ней был погашен, и заклинания скрывали ее в темноте. Номер семьдесят семь. За ней меня звала моя судьба.

— Она в твоем распоряжении, — мрачно сказал Габриэль. — Я присмотрю за тобой.

— Я тоже, — сказал Данте, его глаза потрескивали от электричества. — Spero che questo ti renda libero, serpente. (п.п. Надеюсь, это освободит тебя, змей), — он ушел, и хотя я не понял, что он сказал, я почувствовал силу этих слов до самой глубины души, кипящую там.

— Я буду с тобой, если ты хочешь видеть меня в этой комнате, Райдер, — Элис подняла подбородок с силой, пылающей из глубины ее глаз. — Я хочу увидеть, как она заплатит.

По моему позвоночнику пробежал холодок, и я притянул ее к себе, целуя так, словно прощался с ней навсегда. И, возможно, так оно и было, потому что когда я войду в эту комнату, я изменюсь. Я навсегда избавлюсь от своих демонов. И, возможно, тогда я смогу стать фейри, достойным любви Элис.

Мне не нужно было говорить ни слова, мой ответ уже был дан, когда я подтащил Элис на буксире к двери. Я бесшумно отпер ее деревянной отмычкой, которую создал в своей ладони, и широко толкнул ее. Мариэлла сидела за столом в другом конце комнаты, за кроватью. Все вокруг было в цветочных узорах и бросалось в глаза, но скоро все должно было быть перекрашено в красный цвет.

Она ела свой ужин, ее темные волосы свисали вниз по спине поверх толстовки, которую она носила. Меня возмущало, что она спокойно жила здесь, пока преступления ее прошлого оставались безнаказанными. Но мне было приятно осознавать, что она тоже боялась, вынужденная ютиться здесь, в этой дерьмовой комнате мотеля. Я, должно быть, преследовал ее во сне, ее смерть таилась в глазах всякий раз, когда ее разум представлял меня. Она должна была знать, что в конце концов я найду ее.

Я быстро щелкнул пальцами, и лианы сомкнулись вокруг нее, увлекая на пол. Когда с ее губ сорвался крик, я напустил на всю комнату свой заглушающий пузырь. Я сжал ее руки вместе и обхватил их так крепко, что она не смогла применить ни капли магии воды для своей защиты. Я продолжал связывать ее, пока она не была обездвижена, и меня охватило сладкое удовлетворение. Она корчилась на полу, а я шел вперед, глядя на нее с извращенной улыбкой на губах.

— Р-Райдер, — прошептала она, на ее покрытом шрамами лице застыл ужас, его опалил мой яд, когда я сместился в первый раз.

Я присел, пока она извивалась передо мной по моей милости, достал из кобуры на голени кинжал из солнечной стали и поднял так, чтобы она могла его видеть. — Однажды ты сказала мне, что я ничтожество, — прорычал я. Желание сместится снедало меня, пока я смотрел на своего врага. Эта ведьма, которая прокляла мою жизнь. — Я здесь, чтобы показать тебе, что я — все, Мариэлла. Потому что я — твоя смерть.

— Нет! — она застонала, когда я подхватил ее на руки и бросил на кровать, пока она боролась со своими путами. Элис наблюдала из дверного проема, холодная ненависть была в ее глазах, когда она смотрела на Мариэллу, оттопырив верхнюю губу и показав клыки.

Я сорвал рубашку с груди и отбросил в сторону, готовый покрыть себя ее кровью. Я хотел, чтобы она видела мои шрамы, хотел, чтобы она запомнила каждый из них, когда я буду впечатывать свои собственные в ее плоть.

Я взобрался на нее, сорвал с нее толстовку и полоснул ножом по ключице. Она закричала, и я обхватил рукой ее горло, вдавливая ее в матрас, но достаточно ослабил хватку, чтобы она могла говорить. Я хотел знать, что скажет эта шлюха, когда увидит меня, уже не мальчишку, а одного из самых могущественных мужчин в Алестрии.

— Я всегда знала, что ты придешь, — выдавила она из себя и разразилась маниакальным смехом. — Ты — монстр, которого я создала. Ты именно такой, каким я хотела тебя видеть.

— Пошла ты, — выплюнул я.

— Ты каждый день доказываешь им, почему они должны уничтожить вас всех до единого!

Шипя, я ударил ее, толкнув лицом в простыни. — Может, ты и сделала из меня монстра, Мариэлла, но ты сделала меня твоим монстром.

— Я с радостью умру, чтобы война продолжалась, чтобы мой народ жил достаточно долго, чтобы победить. Феликс выпотрошит вас всех, и имя Лунных будет забыто. Никогда не будет еще одного шанса на мир.

— Что значит «еще один шанс»? — прорычал я, думая, не несет ли эта сука чушь, чтобы оттянуть свою смерть.

Она снова рассмеялась, этот холодный смех затронул воспоминания глубоко внутри меня. — Ты никогда не узнаешь правду. И если ты пришел за извинениями от меня, тебе придется вырвать их из моей мертвой плоти.

Я откинулся назад и вонзил лезвие в бок ее бедра, заставив ее закричать так громко, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Я питался ее болью, впитывая все до последней капли, пока она исцеляла какой-то давно сломанный кусок в моей груди.

— Ты думаешь, мне нужны извинения? — насмехался я, наклонившись ближе, чтобы она могла видеть только меня, и страх в ее глазах был эйфорическим зрелищем. Она могла говорить так, как будто не боялась, но ужас на ее лице был очевиден. Я так долго ждал этого, и наконец — наконец — она была у меня. — Я хочу услышать, как ты умоляешь и просишь, как это делал я, когда ты впервые взяла меня. Я хочу услышать, как ты выкрикиваешь мое имя, истекая кровью, и когда все будет почти кончено, я услышу, как ты будешь рыдать и молить звезды, чтобы среди них нашлось место для тебя. Но я обещаю тебе, что за пределами этой жизни тебя ждут лишь тьма и боль. Я сам буду торговаться со звездами, чтобы добиться этого.

Я еще раз погрузил лезвие глубоко в ее ногу, и она дико закричала.

Вскоре я купался в ее криках, ее боли. Ее кровь пропитала кровать, окрасив мою кожу. Я резал, отрезал, калечил, пока она не захлебнулась в извинениях, которые поклялась никогда не произносить. Но для меня это ничего не значило.

Я указывал на каждый из моих шрамов, заставлял ее пережить каждый из тех, что она вырезала на мне, прежде чем вырезать на ней в знак раскаяния. И когда ее отрезанный язык был у меня в руке, а она захлебывалась собственной кровью, я вырезал ее сердце из груди и покончил с ней раз и навсегда.

Зажав его в руке, я с помощью своей магии превратил его в грязь и позволил ему вытечь из моего кулака среди крови.

Я смотрел на нее, задыхаясь и застыв на месте, так как ее безжизненные глаза все еще хранили в себе море боли. Наконец-то я освободился от нее, мои путы распались, и я попятился вперед, чувствуя, как в груди разливается облегчение.

Мгновение спустя мягкая рука прижалась к моему плечу, и я повернулся, обнаружив Элис со слезами на глазах. Она подняла меня на ноги, обхватила мои щеки и пристально посмотрела мне в глаза.

— Ты свободен, Райдер, — поклялась она, наклоняясь и целуя кровь с моих губ. — И ты больше никогда не будешь скован.

Я мрачно прорычал, притягивая ее к себе, углубляя поцелуй, пока не подумал о том, чтобы трахнуть ее у стены, купаясь в крови своего врага. Но я хотел смыть эту суку с моей плоти, а не рисовать ею на коже Элис. Раз уж это было сделано, она ни за что на свете не уйдет от меня сегодня.

Она вывела меня из номера мотеля, и я не потрудился оглянуться. Позади меня все равно ничего не было. Там не было никого, кто имел бы значение. И никто, кто когда-либо будет иметь значение снова. 

24. Элис

Я проснулась от звука хлопнувшей двери спальни, и мое сердце подпрыгнуло, когда я резко села, обнаружив стоящего надо мной взбешенного Льва с полотенцем, обернутым вокруг талии, и голой грудью, покрытой бисеринками воды. Его золотые глаза горели огнем, и он практически рычал, глядя на меня.

Прежде чем я успела спросить его, в чем дело, в дверь позади него раздался сильный стук.

— Леон! — крикнул Данте, снова колотя в дверь, и я была бы склонна поверить, что он в разгаре одного из их розыгрышей, если бы на лице Лео не была написана ярость. — Да ладно, ты же знаешь, что все было не так!

— Я не могу сейчас смотреть на твое лицо, Данте, — прорычал Леон, прежде чем бросить вокруг нас изолирующий пузырь, чтобы мы не могли больше ничего услышать из-за пределов комнаты.

— Что случилось? — спросила я, переместившись на колени и потянувшись к нему, когда простыни соскользнули с моего обнаженного тела.

Взгляд Леона упал на мои изгибы, и он разочарованно выдохнул, прежде чем повернуться и схватить один из своих свитеров из шкафа, а затем накинуть его мне на голову.

— Не пытайся меня сейчас загипнотизировать, Элис, я и на тебя зол, — он сложил руки, стоя надо мной, и я нахмурилась.

— Ты имеешь в виду гипноз с…

— С помощью твоих сисек, да. Не сегодня. Как, блядь, вы могли сделать это со мной?

— Тебе придется просветить меня, Лео, — сказала я, нахмурившись, пытаясь понять, что происходит. Сегодня было воскресенье, я отсыпалась после вчерашних разборок с Мариэллой и вернулась сюда только некоторое время назад, когда Райдер отправился в спортзал. Я все еще чувствовала себя разбитой, особенно теперь, когда мой сон был испорчен.

— Я думал, что между нами все ясно. Я думал, что у нас пятерых есть начало хороших отношений? Я думал, что мы с тобой понимаем друг друга. Я не ожидал, что ты предашь меня вот так.

— Предала тебя? О чем ты говоришь, Лео? — я сделала движение, чтобы встать, и он зарычал на меня с такой свирепостью, что я заколебалась, чувствуя, как его Харизма давит на меня, желая, чтобы я подчинилась, извинилась, хотя я не понимала почему.

Я боролась с его силой и придвинулась ближе к нему, встав рядом с кроватью, когда он начал шагать, рыча под нос. Клянусь, если бы он был в форме Льва, его хвост вилял бы взад-вперед, как у разъяренного кота.

— Из всего, что, как я думал, могут принести мне отношения с тобой, я никогда не мог представить себе этого, — пробормотал он. — Мои собственные Львицы объединились, как кучка чертовых предателей, и удрали в ночь…

— Минди что-то сделали? — спросила я, пытаясь разобраться в этом.

— Не Минди! — прорычал он, поворачиваясь ко мне и приближаясь так близко, что наши груди соприкасались, а он смотрел на меня, уткнувшись носом. Казалось, ему действительно было больно, но я не могла понять, что я сделала, чтобы даже попытаться это исправить.

Но когда я подняла на него глаза, мое сердце сжалось от ужасающей мысли. Серебряные кольца в его глазах обозначали его как мою единственную настоящую любовь. Он был более чем великодушен и принимал мои чувства к другим Королям, но что, если все изменилось? Что, если он больше не хочет этого и желает, чтобы я была только его, как предначертано звездами?

— Это касается меня и других? — я испуганно вздохнула, мое сердце колотилось в панике.

— Ты знаешь, что это так, — мрачно прорычал он.

— Ты несчастен из-за меня и из-за них?

— Я схожу с ума от этого, — согласился он. — Я не могу перестать представлять себе это снова и снова, но я даже не знаю, правда ли то, что я представляю, или я просто мучаю себя, думая об этом так много.

— Я думала, тебе нравится представлять это? — спросила я с ноткой отчаяния в тоне.

Леон сердито покачал головой. — Я не думаю, что смогу справиться с этим. Я думал, что смогу, но чем больше я об этом думаю, тем больше это меня режет. Я просто не могу понять, почему ты так со мной поступила. Неужели я теперь недостаточно хорош? Это то, что вы все решили, просто вычеркнуть меня?

— Мы никогда не вычеркнем тебя, — задыхалась я, качая головой в знак отрицания, когда поймала его руку, но он вырвал свои пальцы из моих с предупреждающим рычанием.

— Лгунья, — прорычал он. — Ты действительно думала, что я не узнаю? Данте не мог дождаться, чтобы рассказать мне об этом в душевой. Держу пари, вы вчетвером смеялись над этим всю ночь.

— О… Леон, я запуталась. Ты злишься из-за того, что у меня отношения с другими? Потому что я думала…

— О чем ты, блядь, говоришь? — потребовал он. — Я расстроен, потому что вы все отправились на задание без меня!

— На… задание? — я нахмурилась. — Что…

— Ты, Габриэль, Данте и Райдер убежали в ночь, чтобы убить заклятого врага Райдера, а меня оставили!

Мои губы раскрылись, и я чуть не рассмеялась, но я видела, как он был зол по этому поводу.

— Все было не так, — тихо пробормотала я. — Райдер и Габриэль преследовали ее, а потом Габриэль увидел видение, которое показало, что у них ничего не получится, если Данте не будет с ними, а я была с ним, когда они пришли искать его и…

— И вы все отправились на задание без меня, как будто не имело никакого значения, что один из членов команды отсутствует, — горько огрызнулся он.

Я открыла рот, чтобы возразить, но остановила себя. Возможно, это была слишком бурная реакция, но он явно обиделся из-за этого.

— Мне очень жаль, Лео, — сказала я, снова поймав его руку. — Все произошло в такой спешке, но я понимаю, почему ты чувствуешь себя обделенным. Я обещаю, что этого больше не повторится.

Он стиснул челюсти и ничего не сказал.

— Ты хочешь наказать меня? — предложила я, прикусив губу.

— Ты не заслуживаешь оргазма, — прорычал он, хотя его взгляд на мгновение опустился к моим голым ногам, словно он был хотя бы немного искушен.

— Хорошо, — согласилась я, потянулась к подолу свитера, который он навязал мне, и сняла, чтобы снова обнажить свое тело.

Леон предупреждающе зарычал, заставив волоски подняться на моей шее, а соски затвердеть, напоминая мне, насколько опасным может быть Король зверей, если захочет.

Я потянулась к его полотенцу и стянула с него, облизывая губы, когда его твердый член вырвался на свободу, и опустилась перед ним на колени.

Леон выругался, но сделал шаг вперед, схватил меня за подбородок и поднял так, чтобы я смотрела на него.

— Со мной не бывает поблажек, маленький монстр. Я не собираюсь просто забыть, что я зол на тебя, потому что ты сосешь мой член.

Я открыла рот, чтобы ответить, но он подался вперед, прижав головку своего члена к моим губам с явным требованием, и я мгновенно ответила, обхватив его толстый член.

Леон сжал мой затылок и вошел в меня, не дожидаясь, пока я сделаю это сама, его член коснулся задней стенки моего горла, заставив меня удивленно вскрикнуть.

Он снова грубо вошел в меня, и я подчинилась тому, чего он от меня хотел, позволяя ему направлять мои движения, запустив пальцы в мои волосы, пока он жестко трахал мой рот, глядя на меня сверху вниз.

Я стонала вокруг его ствола, проводя языком по головке его члена каждый раз, когда он отстранялся, и принимая его глубоко, когда он входил. Мне нравилось, как он использует меня, нравился вкус того, как он кончает для меня, и мое собственное тело начало гудеть от потребности, пока я доводила его до разрушения.

С рычанием злобной похоти Леон сильно кончил мне в рот, и его соленый вкус хлынул мне в горло, а его хватка на моих волосах затянулась так, что стало больно. И вдруг он резко отстранился.

Он хрюкнул в разочаровании, схватил пару треников из шкафа, надел и выбежал из комнаты, оставив меня на коленях.

Дверь захлопнулась за ним, и я вздохнула, посасывая распухшие губы и поднимаясь на ноги.

Леон был самым покладистым парнем из всех, кого я знала, но он также впадал в ярость, как кот в ведро с водой, если чему-то удавалось пробить его счастливую сущность и уколоть его в самое больное место. Если я хочу завоевать его расположение, мне придется сделать что-то получше, чем минет, но сейчас мне просто необходимо было принять душ.

Я пробежалась по комнате и взяла все необходимое, прежде чем отправиться под горячую воду и подумать о том, как решить проблему с моим Львом. Без сомнения, он был так же зол на других парней, как и на меня, и я была уверена, что смогу уговорить Данте загладить свою вину перед ним, но я сомневалась, что смогу заставить Райдера или Габриэля признать, что они сделали что-то не так, не говоря уже о каких-либо извинениях.

К тому времени, как я переоделась в рваные джинсы и белую футболку с надписью «Мне плевать», намалеванной спереди, я уже пропустила завтрак. С помощью магии воздуха я высушила свои короткие сиреневые волосы до пушистых локонов, накрасила губы бледно-розовой помадой и отправилась на Дьявольский Холм в поисках своего Льва. Воздух был хрустящим и холодным, но небо было ясным, и в эти короткие дни это почти всегда означало, что Лео будет здесь, чтобы пополнить запасы своей магии.

Но, несмотря на сияющее солнце, Леона нигде не было видно, и у меня возникло ощущение, что это было сделано намеренно. Осмотрев толпу, я заметила явное отсутствие Минди. Без сомнения, его где-то баловали, пока он дулся, и я была уверена, что он попросил бы их не проронить ни слова о его местонахождении, если бы не хотел, чтобы его нашли.

Я выдохнула от разочарования, и голос Лейни заставил меня подпрыгнуть.

— Разве ты не должна быть вечно счастливой? — поддразнила она, и я повернулась, чтобы увидеть ее под тенью дерева, стоящего на вершине холма. — Теперь, когда ты встретила свою единственную настоящую любовь.

Книга на ее коленях была настолько большой, что это было комично, и я усмехнулась над ее названием, когда опустилась рядом с ней. «Искусство чтения». Несомненно, это было написано Сфинксом, и как бы я ни любила хорошие книги, мне было интересно, как этот двухтонный мегалодон мог быть полностью заполнен словами, посвященными искусству читать еще больше слов. Конечно, это было довольно простое уравнение: сесть на задницу, открыть книгу и перевести загогулины в слова. Не то чтобы я собиралась обсуждать это с ней, потому что я была уверена, что если она заговорит на эту тему, то я уже никогда ее от этого не отвлеку.

— Мы сейчас в самом разгаре ссоры, — объяснила я, опускаясь рядом с ней.

— Что он сделал?

— Вообще-то, это была я, — призналась я. — Я вроде как оставила его в стороне от чего-то, не понимая, насколько это его расстроит, и теперь он злится на меня. Я пыталась извиниться, но никто не может устроить такой скандал, как Леон, когда он этого хочет.

— Может быть, ты можешь сделать ему подарок, чтобы загладить свою вину? — предложила Лейни.

— Да, возможно. Но он глупый богач и просто крадет все, что захочет, так что трудно подарить ему что-то, чего у него еще нет.

— Может быть, ты могла бы вытатуировать его имя на своей заднице?

— Возможно, — согласилась я со смехом. — Или я могла бы стать на ночь Львицей и делать для него все, что угодно.

— Хм, у Львиц это странно, — признала Лейни. — Самое странное в том, что они, похоже, строят свое счастье на счастье своего Короля. Я бы предпочла получить удовлетворение от зверя в кожаном переплете с толстым корешком и достаточным количеством грязных слов, чтобы заставить мои страницы двигаться.

— У тебя странные отношения с книгами, — поддразнила я.

— Примерно такие же странные, как твои отношения с кровью, — бросила она в ответ.

— Туше.

— Значит, ты его не видела? — безнадежно спросила я. Даже если бы Леон прошел мимо Лейни, пока она сидела здесь и читала, был шанс, что она его не заметила.

— К сожалению, нет, — сказала она, ее взгляд вернулся к книге с не очень тонким намеком на то, что наша беседа окончена.

Я рассмеялась, снова вставая, пытаясь придумать, куда еще может пойти Леон, но ничего так и не пришло в голову.

Я подумала, нет ли у Данте каких-нибудь идей, и решила, что это было бы неплохо для начала. Я попрощалась с Лейни и побежала вниз по холму в сторону двора Акруксов, где на скамейках для пикника сидели Оскуры и наслаждались солнечным светом, пока стояла хорошая погода.

Я замешкалась, ища Данте, но как только я поняла, что его там нет, рука обхватила мое запястье, и меня развернули лицом к Брайсу Корвусу, который плевался от ярости.

— Ищешь свою Оскуру, шлюха? — ядовито спросил он, оббегая меня и сильно толкнув, так что я упала прямо на ничейную землю перед трибунами со стороны Лунного Братства.

Все члены банды, собравшиеся там, оживились, когда я боролась за то, чтобы удержаться на ногах, и я на полсекунды встретилась с удивленным взглядом Итана, прежде чем повернуться лицом к Брайсу.

— Забавно, что ты нападаешь на меня только тогда, когда твоего лидера нигде не видно, — проворчала я, обнажая клыки. — Ты все еще ревнуешь, потому что Райдер не дает тебе укусить его?

— Ты не более чем шлюха, за которую он платит кровью, — жестоко ответил Брайс, с усмешкой глядя на меня, и я заметила, что все студенты придвинулись ближе, чтобы с интересом понаблюдать за нашим взаимодействием.

— Да! — крикнула Синди Лу с боковой линии, где она удобно расположилась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Брайс принялся за меня.

— Что происходит? — голос Райдера прорезал толпу, и Братство расступились, как прилив, когда он прошел между ними. Глубокий хрип раздался в его груди, когда он уставился на своего второго номера.

— Я видел ее, — шипел Брайс, не отступая и указывая на меня. — Я знал, что она приставала к Инферно, поэтому я следил за ней и увидел, как она вошла с ним в лодочный домик.

Зеленый взгляд Райдера на мгновение переместился на меня, и я разразилась смехом. Потому что из всех причин, по которым Брайс мог бы меня ненавидеть, он выбирал ту, по которой я трахалась. Или с кем, как он думал, я трахалась. Потому что на самом деле у меня не было секса с Данте в лодочном домике, а даже если бы и был, Данте начал охранять это место, когда мы были там одни после того, как Табита пыталась его убить. Я точно знала, что в эти дни никто не мог и носа туда сунуть, пока он был внутри, без того, чтобы он их не пропустил.

— Если ты собираешься обвинить ее в чем-то, то хотя бы сделай это правдоподобным, — насмехался Итан, и я бросила на него удивленный взгляд, когда он поддержал меня. — Посмотри на ее глаза. Ты серьезно думаешь, что она уходит от своего партнера, чтобы трахнуть Инферно или кого-нибудь еще?

— Я знаю, что я видел. Она держала его за руку, она смотрела на него, как сучка во время течки, а он практически затолкал ее внутрь с явным намерением зарыть в нее свой грязный член Оскура…

— Если ты был так уверен в том, чему собирался стать свидетелем, почему бы тогда не последовать за нами и не получить доказательства? — спросила я, сузив глаза на Брайса, когда мои конечности напряглись в предвкушении драки. Он давно просил об этом, и мне надоело ждать, пока он закончит. Я была готова надрать ему задницу, как жалкому ублюдку, которым он был.

— Потому что там было охранное заклинание, которое меня не пускало, — выдавил он из себя.

— Значит, ты слышал, как они трахались? — подхватил Итан. — Потому что я узнаю крикунью, когда вижу ее, и готов поспорить, что Элис может обрушить крышу, когда кончает.

Райдер шикнул на него в знак предупреждения, и Итан поднял руки в знак подчинения. Нахальная ухмылка играла на его губах, словно ему нравилось нажимать на кнопки Райдера настолько, чтобы получить реакцию, но не разозлить его настолько, чтобы навлечь на себя его гнев. Очевидно, это была не та грань, которую Брайс умел держать.

— Знаешь что, Брайс? — я бросила вызов. — Я думаю, пришло время, чтобы ты озвучил свои реальные проблемы и перестал прятаться за ерундой, как маленькая сучка.

— Моя проблема в том, что ты жаждущая власти шлюха и предательница, и я хочу увидеть тебя на коленях перед Королем Лунного Братства, молящей его о пощаде, в то время как он ничего тебе не предложит.

— Ты этого хочешь, Райдер? — спросила я дразняще, переводя взгляд на него. — Ты хочешь, чтобы я стояла на коленях?

Лицо Райдера оставалось пустым, но жар в его взгляде подсказал мне, что он помнит, как уже не раз имел меня в такой позе. На самом деле он держал меня так, пока Данте делал именно то, в чем Брайс обвинял меня, и ему нравилась каждая гребаная секунда этого. Мне было интересно, взорвется ли голова Брайса, если он узнает об этом.

— Или это то, чего ты хочешь, Брайс? Встать на колени перед своим Королем? Ублажать его во всех отношениях, а потом умолять его позволить тебе кусать его так, как он хочет, чтобы кусала я?

Брайс закричал от ярости и бросился на меня, но я ожидала этого и отпрыгнула в сторону, занося ногу, чтобы ударить по задней части его коленей, прежде чем наброситься на него.

Он бросил в меня струю воды, прежде чем я успела достать его руками, и я едва успела вовремя поставить воздушный щит, чтобы заблокировать его.

Это был момент, необходимый ему, чтобы снова подняться на ноги, и мы немедленно вступили в ожесточенную битву магических сил: он направил на меня поток воды, а я пыталась парировать его порывом ветра.

Брайс оскалил свои клыки, скрипя зубами, когда наша магия столкнулась, и бросил в бой все свои силы. Мы были настолько равны, что я чувствовала, как моя сила ослабевает от усилий, затраченных на то, чтобы сдерживать его.

С решительным воплем я щелкнула запястьем, отпрыгивая в сторону, чтобы его водная атака пробила мою защиту и вырвала воздух из его легких, прежде чем он успел перенаправить его в меня.

Глаза Брайса расширились, и он бросил в меня обе ладони, вовлекая меня в пузырь воды, пытаясь утопить меня, а я боролась за контроль над воздухом в его легких.

Крики толпы зрителей искажались водным шаром, в котором я была заперта, но я даже не пыталась выбраться из него, вместо этого я разделила свое внимание, пытаясь создать воздушный карман вокруг своего рта, чтобы я могла дышать.

Брайсу удалось сделать один вдох, когда моя концентрация ослабла, но я быстро перекрыла воздух в его легких снова, когда начала дышать внутри своего пузыря.

Моя челюсть сжалась, когда я встретилась взглядом с Брайсом, он уставился на меня, а сфера воды, в которой я была подвешена, стала холоднее, когда он начал замораживать ее.

Паника заколотилась в моих конечностях, но когда я заметила, как медленно вокруг меня образуется иней и как напряженно выглядит Брайс, я поняла, что его магия иссякает.

Я улыбнулась как психопатка и щелкнула пальцами, повалив его на задницу порывом ветра, от которого его магия рассыпалась.

Водяной шар распался вокруг меня, и я успела приземлиться на ноги, в то время как вода каскадом разлетелась повсюду с огромным количеством брызг, и большинство зрителей отпрыгнули назад, чтобы не намокнуть.

Синди Лу все же промокла, и я рассмеялась над ее видом утонувшей кошки, прежде чем снова ринуться в бой.

Я бросилась к Брайсу, с моего тела капала вода. Я прыгнула на него сверху как раз в тот момент, когда он, казалось, вот-вот потеряет сознание от недостатка кислорода.

В тот момент, когда я врезала кулаком ему в лицо, я позволила ему снова дышать, и он втянул воздух, когда я ударила его еще раз.

Я выплескивала на него всю свою ярость из-за Старушки Сэл, моей мамы и смерти Гарета, я била, била и била. Мои костяшки пальцев трескались и кровоточили, заставляя меня чувствовать физическую боль вместе с постоянной болью в сердце.

Толпа в равной степени выкрикивала подбадривания и оскорбления, но я не могла сосредоточиться ни на чем другом, кроме как на куске дерьма фейри подо мной.

Единственное, что пробилось сквозь туман моей жажды крови, был голос Райдера, и я, наконец, неподвижно застыла над стонущим, истекающим кровью Брайсом, когда он заговорил.

— Думаю, ты выиграла, детка, — сказал Райдер, в его тоне был едва заметный намек на веселье, которого, я была уверена, никто не заметит.

Я подняла голову и увидела, что он стоит надо мной, протягивая мне руку, чтобы поднять меня на ноги. Как только я оказалась на ногах, я схватила его, вцепившись рукой в его рубашку и притянув его ближе к себе, кусая. Райдер поймал мою талию и притянул меня ближе, так что мое тело оказалось вровень с его телом, и я глубоко пила греховно вкусную кровь, и все, казалось, затаили дыхание в ожидании того, что произойдет дальше.

Я отстранилась, облизнув губы, и Райдер быстро отпустил меня под пристальным взглядом зрителей, после чего двинулся и пнул Брайса, чтобы привлечь его внимание к себе.

— Что это, блядь, было? — прорычал Райдер. — Потому что я знаю, что это был не мой второй человек, которому надрали задницу, почти без признаков драки.

Брайс застонал, зажимая раны, его магия иссякла так, что он не мог даже исцелить себя. Я и сама была на исходе, прежде чем укусила свой Источник.

— Ты закончил, Брюс, — прошипел Райдер, глядя в сторону, когда остальные члены Братства захихикали над тем, что он использовал неправильное имя. Райдер не стал сканировать толпу, а посмотрел прямо на Итана и указал на него. — Похоже, ты мой новый секундант, Шэдоубрук. Не подведи меня.

Итан вскочил на ноги, закрыл рот руками и завыл от восторга, заставив всех Лунных Волков инстинктивно присоединиться к нему. Он начал победно скакать, кричать и выкрикивать, и я заметила, как его нога случайно попала в лицо Брайса, когда он бросился вперед.

Взгляд Райдера переместился на меня, и я сбросила свои ментальные барьеры, почувствовав, как его гипноз давит на мой разум. Его голос звучал у меня в голове, но он не делал никаких попыток создать визуальный образ.

Я хочу поговорить с тобой. Приходи в мою комнату.

Я вскинула на него бровь, но он уже шел прочь, видимо, полагая, что я прибегу как собака только потому, что он свистнул.

Я помчалась в обратном направлении, намереваясь позволить ему сидеть в своей комнате одному до конца дня, если он не решит позвонить мне и попросить прийти по-хорошему. Но поскольку я мчалась по кампусу и понимала, что мне некуда больше идти и что я, вероятно, отрезаю себе нос назло, я вскоре оказалась у его окна.

Я бегала прямо по краю озера, сбрасывая последние остатки энергии после драки, поэтому Райдер успел вернуться раньше меня и тоже распахнул окно.

Я запрыгнула внутрь и захлопнула окно, сложив руки и хмуро глядя на него.

— Что? — спросил он, откинувшись на кровати, небрежно набросив на нас пузырь глушения, а на окно — заклинание сокрытия. Он заложил руку за голову, и теперь, когда я не отвлекалась на Брайса, я заметила, что он снова сбрил свои темные волосы, чтобы я больше не могла за них ухватиться.

— Если ты хочешь, чтобы я пришла к тебе, ты должен мило попросить, — надувшись, сказала я, глядя, как моя мокрая одежда и волосы капают на его ковер.

— Нет, — ответил он, опустив взгляд на белую рубашку, которая прилипла к моему телу и стала прозрачной на месте надписи, так что под ней виднелся мой красный кружевной бюстгальтер.

— Нет?

— Если ты хочешь хорошего, тогда тебе стоит пойти потусоваться с Симбой. Ты не приходишь ко мне за милым. Я — злодей в твоей маленькой истории любви.

— Злодей не получает девушку, — заметила я.

— Получает. Если девушка такая же плохая, как и он.

— Похоже, тебе повезло.

Райдер улыбнулся, и от его улыбки у меня перехватило дыхание. Когда я видела его счастливым, мое сердце учащенно билось, и теперь, когда я смогла рассмотреть его поближе, я увидела, что именно таким он и был. Счастливым.

— Я все время думаю о том, как ты выглядел, когда убил эту суку, — сказала я, мой голос понизился, как будто кто-то мог услышать, и непроизвольно обрела соблазнительные нотки, когда я придвинулась ближе к нему.

— Да? — спросил Райдер, сидя и положив предплечья на колени, глядя на меня. — Как я выглядел тогда?

— Мощным, — медленно сказала я, опускаясь перед ним на расстояние вытянутой руки. — Сильным. Кровожадным. Неостановимым. Неудержимым.

Я прикусила губу, и Райдер медленно встал, глядя мне в глаза, словно искал правду в этих словах, и ему нравилось то, что он там находил.

— Убить ее было все равно, что сбросить оковы, к которым я слишком привык. Их тяжесть так долго тянула меня вниз, что я даже не осознавал, что носил их все это время.

Я грустно улыбнулась ему. — А теперь ты свободен.

— Теперь я свободен, — согласился он.

Мой взгляд упал на горловину черной кофты, в которую он был одет, и я увидела, как один из его шрамов выглядывает над краем материала. Я не могла себе представить, насколько болезненными должны были быть раны, нанесенные ему, чтобы у него остались такие шрамы. Для фейри было почти невозможно получить настолько серьезные ранения, чтобы магия не смогла полностью залечить повреждения.

Я зацепила подол его рубашки и медленно задрала ее, пока не стянула через голову и не бросила на пол.

Райдер наблюдал за мной, пока я кончиками пальцев прослеживала линии серебристых шрамов, пересекающих его торс, и мурашки бежали по его холодной коже от моего прикосновения.

— Думаю, мне никогда не удастся полностью избавиться от нее, — с горечью прокомментировал он, и я подняла голову, чтобы увидеть, как он хмуро смотрит на следы на своем теле, словно желая вырвать их из своей плоти. — Я никогда не смогу полностью забыть, каким слабым я был, когда она обнимала меня. Как много во мне она сломала. Как она научила меня жаждать боли в обмен на удовольствие. Я никогда не узнаю, каким человеком я мог бы стать, если бы она меня не поймала.

— Твои шрамы не говорят мне о том, что когда-то ты был слабым, — твердо сказала я, удерживая его взгляд, пока мои пальцы продолжали прокладывать дорожки по его коже. — Они доказывают мне твою силу. И я не хочу, чтобы ты был другим. Мне нужен человек, который пережил это и уничтожил человека, ответственного за то, что с ним сделали. Тот факт, что ты научился превращать боль в силу, только заставляет меня любить тебя еще больше.

Райдер долго молчал, наблюдая за мной, пока я продолжала ласкать его шрамы, и между нами нарастало тепло.

— Но тебе не всегда нужно быть сильным со мной, Райдер, — добавила я. — И я не верю, что ты должен чувствовать боль, чтобы наслаждаться удовольствием.

Райдер нахмурился и начал качать головой, поэтому я приподнялась на цыпочки и захватила его губы своими, целуя его мягко, глубоко, пробуя боль в нем и прогоняя ее.

Я отстранилась, когда он попытался ускорить темп, и ухмыльнулась ему. — Больно? — спросила я, наклонив голову на одну сторону, когда он попытался податься вперед, а я отступила назад.

— Нет, — выдавил он.

— И тебе понравилось?

— Ты знаешь, что понравилось. Но это не значит, что я могу наслаждаться сексом без боли.

— Ты когда-нибудь пробовал? — спросила я.

Райдер зарычал, приближаясь ко мне, и на этот раз я не стала убегать, когда он попытался меня поймать.

Его руки сомкнулись вокруг моей талии, пальцы впились в нее так сильно, что на коже оставались синяки, и я задыхалась, когда он целовал меня так, словно хотел поглотить, не отвечая на мой вопрос, хотя я знала ответ.

Я ударилась спиной о дверь, но вместо того, чтобы рвать на мне одежду, он замедлился и отстранился, хмуро глядя на меня, словно не был уверен, хочет он этого или нет.

— Мне нравится, когда ты груб со мной, Райдер, — сказала я, мои руки скользили вниз по его прессу, пока я не зацепила пальцами его ремень и не притянула его ближе. — Но я хочу, чтобы ты знал, что не всегда должен быть таким, если не хочешь. Я не хочу, чтобы ты притворялся со мной. Я хочу тебя всего, обиду, боль, похоть и любовь. Каждую частичку.

Райдер долго смотрел на меня, прежде чем протянуть руку, чтобы снять с меня намокшую рубашку. Я подняла руки, чтобы помочь ему, расстегнула джинсы и выскользнула из них, скинула кроссовки и обвила руками его шею, стоя в красном лифчике и трусиках.

Райдер поймал мои губы своими и поднял меня, чтобы я могла обхватить его ногами за талию.

Он отступил к кровати, держа меня на руках, его язык пробежался по моему, и от его пирсинга мой позвоночник выгнулся дугой, когда я почувствовала его острое давление.

Он опустился на кровать, держа меня на коленях, и я переместилась дальше, мои руки скользили по его груди, лаская его мощное тело, наше дыхание участилось, а потребность между нами становилась все сильнее.

Рука Райдера пробежала вверх по моему позвоночнику, и я вздохнула от удовольствия, когда он медленно расстегнул мой бюстгальтер, а затем спустил материал вниз по моим рукам.

— Возможно, это первый раз, когда ты снимаешь с меня нижнее белье, не уничтожив его, — пробормотала я ему в губы, и он застонал в знак признательности, когда его мозолистые руки начали ласкать мою грудь.

Он нежно пощипывал мои соски, дразня меня, а я начала медленно раскачиваться взад и вперед на его коленях, стонущая от давления его эрекции между моих бедер.

Наш поцелуй стал еще глубже, когда мои пальцы добрались до его пояса, и я расстегнула ремень, а затем соскользнула с его колен, чтобы стянуть с него джинсы и боксеры.

Когда он был полностью обнажен, я стояла перед ним в красных трусиках и упивалась желанием в его глазах, пока он любовался мной.

— Это похоже на пытку, — прорычал Райдер, когда я ухватилась за края трусиков и не спеша стягивала их с бедер.

— Это потому, что ты избалован, — поддразнила я. — Слишком привык получать все по-своему.

— Не с тобой, — мрачно ответил он. — Ты не делаешь для меня ничего простым.

Я рассмеялась над этим комментарием, прежде чем сбросить трусики на пол и снова шагнуть к нему.

— Ничто стоящее в жизни не достается легко.

Райдер потянулся ко мне, когда я села на него, и я снова поцеловала его, опустившись на его колени.

Я задыхалась от его губ, когда твердая длина его члена прижалась к моему входу, и он застонал от чистой потребности, почувствовав, насколько я готова для него.

Мой язык скользил по его языку, а он проводил руками по моим рукам, а затем перехватил мои запястья и завел их за спину, удерживая их у основания позвоночника, так что мои груди были выставлены вперед, когда я насаживалась на него.

Я медленно опускалась, наслаждаясь каждым дюймом, вбирая его в себя, и стонала, когда его пирсинг высекал во мне огненную линию, и мое тело сжималось вокруг него, когда я купалась в его ощущениях.

Райдер держал мои руки за спиной, когда я принялась двигаться на нем, но его хватка была не до синяков, а просто достаточно крепкой, чтобы дать ему хоть какое-то подобие контроля.

Я старалась поддерживать медленный темп, двигаясь вверх-вниз, но когда он начал двигаться в такт со мной, я откинулась назад, разрывая наш поцелуй, чтобы он мог попасть в ту сладкую точку глубоко внутри меня, когда мы начали двигаться быстрее.

Рот Райдера опустился, чтобы захватить мой сосок, когда мои крики удовольствия наполнили комнату, и его язык заскользил по бугристой плоти в соответствии с его толчками.

Каждый раз, когда его член попадал в эту идеальную точку, пирсинг в ней только усиливал всплеск удовольствия, скатываясь по моим внутренним стенкам, а затем возвращаясь, чтобы сделать это снова.

Райдер продолжал сосать и покусывать мою плоть, одной рукой отпустив мое запястье, чтобы он мог ухватиться за мою задницу и помогать мне опускаться сильнее.

Когда я вскрикнула еще громче, чем прежде, он отпустил мое второе запястье и зарычал от желания, когда я насадилась на него жестче, а мои руки начали исследовать его грудь.

Я снова подалась вперед и крепко поцеловала его, кончиками пальцев скользя по его шрамам и бицепсам, пока он продолжал сильно раскачивать мои бедра.

Я чувствовала, как наслаждение в моем теле достигает кульминации, как боль заполняет каждый сантиметр моей кожи, требуя удовлетворения.

— Кончи для меня, детка, — потребовал Райдер у моих губ.

— Не без тебя, — задыхаясь, ответила я, когда мои мышцы наполнились напряжением, отчаянно желая вырваться на свободу, но я сдерживалась чистым усилием воли.

Райдер зарычал, когда я снова поцеловала его, как будто он все еще не думал, что сможет, но я чувствовала, как он напряжен, как близок к забвению, и знала, что он так же близок к тому, чтобы сдаться, как и я, если бы только позволил себе это.

— Пожалуйста, Райдер, — задыхалась я, мое тело было почти на грани срыва, отчаянная потребность поглощала меня. — Пожалуйста.

— Черт, — выругался он, целуя меня сильнее, и с глубоким толчком его член вошел в меня, и мы внезапно рассыпались в объятиях друг друга.

Я вскрикнула, когда экстаз хлынул через мое тело, и я дрожала и трепетала на нем, глубоко целуя его, чувствуя, как он содрогается подо мной с пьянящим стоном, пока мы, наконец, не застыли неподвижно.

Его язык ласкал мой, а его руки скользили по моей спине и запутывались в моих волосах, и я переместилась назад, чтобы посмотреть на него сверху вниз.

— Если я скажу, что я тебе это говорила, ты меня отшлепаешь? — поддразнила я, и он мрачно рассмеялся.

— Не искушай меня, детка. Я не начал вдруг хотеть обниматься, — предупредил он, но как только он это сказал, он упал обратно на свою кровать, увлекая меня за собой, перекладывая нас, пока мы не стали лежать бок о бок, откинувшись на подушки.

— Как скажешь, — поддразнила я.

Он шлепнул меня по заднице достаточно сильно, чтобы ужалить, и я задохнулась от возмущения, когда между моих бедер разлилось тепло.

— Как насчет того, чтобы пообниматься часок, а потом я позволю тебе связать меня и доминировать надо мной, как твоей душе угодно? Никаких жестких ограничений и никаких безопасных слов, — пошутила я, и он рассмеялся, но это был грязный и полный обещаний смех, от которого у меня подкосились пальцы на ногах.

— Ты можешь пожалеть, что заключила со мной такую сделку, детка, — предупредил он, притягивая меня ближе, и я закинула ногу на его бедро, положив голову ему на грудь, прямо над черным Х, который я нарисовала чернилами напротив его сердца.

— Сомневаюсь, — ответила я, целуя его татуировку и ухмыляясь про себя, а он голодно зарычал в ответ. 

25. Данте

— Тебе действительно нужно смириться с этим, брат, — пробормотал я Леону, который сидел в передней части моего Альфа Ромео, пока мы неслись по темным улицам Алестрии. Весь город был освещен рождественскими огнями, и люди уже пили на улицах.

Элис сидела сзади, положив ноги на сиденья, ее голова покачивалась в такт музыке, которую она слушала через наушники. Я принял решение отвезти нас к себе домой со всем, что мы заберем домой на рождественские каникулы, вместо того чтобы добираться по периметру огромного участка, где размещались подопечные, а потом нести все это на себе. Кроме того, мама попросила меня забрать мою древнюю тетю Ласиту, которая отказалась путешествовать по звездной пыли, сказав, что это материал Царства Теней и любой, кто нею воспользуется, будет одурманен звездами в отместку. Иронично, учитывая, что она была настолько же когнитивно активна, как чиабатта.

Леон, честно говоря, надулся, уставившись в окно, словно жук залез ему в задницу и умер. Я не собирался всю вечеринку смотреть на его толстую губу.

— Leone! — рыкнул я, используя свой голос Альфы, который заставлял моих младших кузенов обделаться. Он удивленно посмотрел на меня, и я указал на него, не отрывая глаз от дороги. — Сегодня зимнее солнцестояние, ты хочешь провести его в комнате в одиночестве? Потому что именно это и произойдет, если ты будешь ходить с лицом, похожим на отбитое кубло. Я не позволю тебе испортить этот праздник, piccolo cucciolo.

Его губы разошлись в удивлении от моих слов. — Ты только что назвал меня маленьким щенком?

— Так ты себя ведешь, так я и буду тебя называть, пока ты не возьмешь себя в руки, — прорычал я, сворачивая на дорогу, ведущую вглубь территории Оскура, когда мы приблизились к дому тети Ласиты.

— Не могу поверить, что ты сейчас пытаешься натравить на меня своего Альфа Волка, — пробормотал он. — Ты должен извиниться. И посмотри на Элис, она даже больше не волнуется.

Я взглянул в зеркало заднего вида и увидел, что Элис закрыла глаза, полностью погрузившись в музыку, когда она бормотала в такт песне, и на моих губах появилась ухмылка. — Она извинилась перед тобой пятьдесят раз пятьюдесятью разными способами, я бы сказал, что с нее хватит, брат. Значит, пора и тебе закончить. Ну, вообще-то это время пришло и ушло, но все же. Сегодня Рождество, stronzo.

— Пфф, Рождество. Я никогда не любил Рождество, — надулся он.

— Это говорит парень, который нарядился в полный комплект рождественских гирлянд во время солнцестояния в прошлом году и пел «Come All Ye Faeful» во всю мощь своих легких, на крыше, в четыре утра, за окном моей мамы.

Леон фыркнул от смеха при этом воспоминании, а затем сменил выражение лица. — Того Леона больше нет. Умер. Похоронен.

— Ну ты и ребенок! — я ударил его вслепую, не отрывая взгляда от дороги, и он начал бить меня в ответ, мы двое наполовину боролись, пока я боролся за то, чтобы ехать прямо и защищаться одновременно. — Figlio di puttana (п.п. Сукин сын), — шипел я.

— К черту твою puttana, — проворчал он, возвращаясь на свое место и надвигая на глаза бейсболку Академии Авроры.

Dalle stelle…

Я остановился возле ряда домов на самой красивой улице на востоке Алестрии. Крыльца домов были величественными, и у каждого из них был свой маленький дворик. Двор тети Ласиты отличался от других, некоторые сказали бы, что он был оскорбителен для глаз. На яблоне висели амулеты, а на лужайке стояли всевозможные мифические статуэтки и безделушки, обладающие якобы магической силой и отпугивающие врагов, демонов и проклятых звездами призраков — или так она считала. Если существовало мифическое существо, о котором она не слышала, она верила в него без сомнений в ту же секунду. Однажды я попытался объяснить ей, что она должна больше беспокоиться о настоящих монстрах в мире, но она сказала, что мой мозг заражен драконьим пухом, что бы это ни было.

Я припарковался у входа и распахнул дверь, удивившись, когда Элис вскочила, бросила наушники на заднее сиденье и последовала за мной на тротуар. Я оглянулся на Леона, который хмурился под своей кепкой, и покачал головой.

Элис вздохнула, пока я запирал машину. — Я не подписывалась на эти Львиные настроения. Вампиры не дуются, Данте.

— В конце концов, он это переживет, — сказал я, открывая ворота и проходя через оставленную там охрану, пропуская и Элис. Мне приходилось приходить сюда ночью и ставить их тайно, потому что Ласита считала, что они не нужны, и что ее собственные странные и бесполезные предметы на лужайке защитят ее, если Феликс постучится. Она бы превратила мою голову в капусту, если бы узнала, но я накладывал их достаточно тонко, чтобы она не смогла их почувствовать, особенно когда ее голова половину времени витала в облаках.

— Сначала он упрямо испортит Рождество, — сказала Элис с досадой. — Но я пробовала извиняться всеми возможными способами, и теперь мне это надоело. Это делает меня дерьмовой девушкой?

Я провел рукой по ее спине, успокаивающе потирая. — Нет, amore mio. Это делает тебя спутницей очень упрямого Льва.

Она тихонько засмеялась, когда мы поднимались на крыльцо. Я нажал на дверной звонок, и в доме раздался раскат грома. Ласита была глуха как летучая мышь, поэтому я снова нажал на звонок, когда она не появилась.

— Хорошо, хорошо, я услышала тебя с первого раза. Per amore della luna (п.п. Ради любви к луне), — пробормотала она, только сделала это очень громко и грубо, но это была тетя Ласита. Она была самым старым членом моей семьи, ей было не меньше ста восьмидесяти, но никто не знал точно, потому что, когда кто-нибудь спрашивал ее об этом, она отвечала: è il business delle stelle e nessun altro. Это дело звезд и никого другого.

Дверь открылась, и Ласита потрясла перед моим лицом связкой амулетов, прежде чем, видимо, сочла приемлемым выйти из дома. На ней была розовая шляпа от солнца и соответствующее платье, ее сильно загорелое лицо было накрашено, несмотря на зиму. Я подхватил ее сумку, и она окинула меня оценивающим взглядом.

— Per il sole, Данте, ты потерял немного мышц. Может, в школе тебя недостаточно хорошо кормят? Я всегда говорила, что школы — не место для растущих мальчиков, — она ущипнула меня за руку, и я нахмурился: за лето я набрал почти килограмм мышц. Она перевела взгляд на Элис и осмотрела ее топ и джинсы, а затем перевела взгляд на ее волосы. — Тонкая талия, фиолетовые волосы, не знаю, что не так с девушками в наши дни.

— С ней все в порядке, Ласита, — прорычал я, обхватывая тетю за плечи и бросая извиняющийся взгляд на Элис, но она лишь забавлялась.

— Cosa? — Ласита практически кричала мне в ухо, так как, очевидно, не слышала меня.

— Это значит «что», и она часто так говорит, особенно когда не хочет что-то слышать, но она достаточно хорошо слышит, когда хочет, — сказал я Элис шепотом.

— Не смей говорить обо мне так, будто меня здесь нет, ragazzo Drago, — Ласита шлепнула меня по руке, когда мы проскользнули через ограждения, и я бросил Элис взгляд, говорящий «видишь».

Мы дошли до машины, и Леон опустил окно, нахмурившись. — Я смотрю, ты опять отправляешься на задания без меня, — проворчал он.

— Ради солнца, Леон, сколько еще раз мне нужно попросить прощения, прежде чем ты смиришься с этим? — шипела Элис.

— По крайней мере, еще несколько раз, — его взгляд переместился на Ласиту, и он угрюмо махнул рукой, после чего снова надвинул кепку на глаза и закрыл окно.

— Это мой grande Leone? (п.п. Большой Лев) — с надеждой спросила Ласита.

— Да, тетя, но он не в духе, — громко ответил я.

— Однажды я встречалась со Львом, он был ужасным ворчуном, когда не получал своего, — пробормотала Ласита. — Все, что мне нужно было сделать, это ударить его выцветшей палкой, чтобы он снова стал нормальным. Я всегда держу свою при себе, она изгоняет тварей разума, понимаешь? — она потянулась к рукаву и достала палку, которая была обычной чертовой палкой, и я закатил глаза.

— Где я могу купить одну из этих выцветших палочек? — спросила Элис с легким смехом, открывая заднюю дверь машины для моей тети.

— Цена — одна ночь с несчастным призраком под мостом Вулкана в северной Алестрии, — объяснила она, и я сморщился.

— Разве не там живут все эти бездомные фейри? — встревоженно прошептала Элис, и я кивнул.

— Но учти, эти призраки могут быть довольно зловонными, и если ты хочешь получить действительно хорошую палочку, тебе придется провести в их компании не одну ночь. Они выглядят совсем как фейри, но запах выдает их, — она потрогала свой нос, как будто хранила какой-то секрет, и я постарался выкинуть этот образ из головы, пока помогал ей сесть в машину. Заметка для себя: наложить отвлекающие заклинания вокруг Вулканского моста, чтобы Ласита больше никогда туда не ходила.

Элис забралась с ней на заднее сиденье, а Ласита спросила, нужна ли ей пара ремней безопасности, чтобы пристегнуть ее крошечную талию на случай аварии, и я улыбнулся, когда Элис рассмеялась.

Я положил сумку моей тети в багажник, прежде чем сесть на водительское сиденье и порывом воздуха сбить с Леона кепку.

— Черт возьми, Данте, — пробормотал он, и Ласита стукнула его по голове своей палкой.

— Убирайтесь к чертовой матери! — крикнула она, и я разразился смехом в тот же момент, что и Элис.

— Эй! — рявкнул Леон, поворачиваясь на своем месте, чтобы нахмуриться на нее.

— Не кричи на мою старую тетю, — прорычал я, и Леон повернулся обратно, сложив руки.

— Ооо, в нем есть дьявольская пыль, — зловеще сказала Ласита. — Потребуется больше, чем несколько ударов.

— Вам лучше помочь ему, — умоляла Элис, и Леон прорычал себе под нос, а я фыркнул от смеха.

Пока я ехал по дороге, Ласита начала скандировать на каком-то безумном языке, ударяя Леона по голове каждый раз, когда она достигала точки кульминации.

— Отзови ее, — жестко потребовал от меня Леон.

— Нет, пока ты не начнешь улыбаться, брат, — я широко улыбнулся ему, и он оскалился в ответ, когда Ласита снова хлестнула его палкой.

Мы достигли окраины Алестрии и подъехали к виноградникам моей семьи. Над нами нависли чары, и струйки магии снова и снова пробегали по моей плоти, пока мы ехали по длинной дороге к огромному поместью с рождественскими огнями, развешанными вдоль крыльца. Не успел я припарковаться, как из дома высыпались мои двоюродные братья и сестры в одинаковых рождественских свитерах синего цвета с волками в рождественских шапках.

Я затянул стояночный тормоз, спеша выйти из машины, и тут же был окружен своей стаей: они прыгали вверх и вниз, обнимая меня и гладя по волосам. Я смеялся, обнимая их, а мой брат Лука надел мне на голову свитер, чтобы я был вровень с ними. Я просунул руки в рукава, усмехнулся и повернулся, чтобы помочь Ласите выйти из машины, но обнаружил, что Элис уже направляет ее к стае. Они все набросились на нее, и она угрожающе замахала своей выцветшей палкой. — Dalle stelle, не суетитесь!

Они быстро отступили, тихонько поскуливая и пытаясь «случайно» задеть ее руками в знак приветствия. Когда Ласита поднялась на крыльцо, чтобы обнять маму, моя семья обрушилась на Элис, обнимая и облизывая ее, а она принимала все это спокойно, улыбаясь им. Когда моя сестра Габриэлла предложила ей свитер, она даже не сопротивлялась, пока трое из них натягивали его ей на голову. И, черт возьми, когда я увидел ее в таком виде, как члена моей семьи, у меня в груди защемило от первобытного чувства. Возможно, Леон и был рад разделить ее со мной, но она никогда не будет представлена моей семье. И это была душевная боль, которая никогда не пройдет. Даже когда я думал о том, как долго эта ситуация может продлиться, я боялся потерять ее. Но однажды они захотят иметь свою собственную семью, свою собственную жизнь. И я не смогу быть частью этого.

Вопль привлек мое внимание к крыше крыльца, и я заметил там Розу в черной кофточке с длинными рукавами и подходящих к ней леггинсах.

— Спускайся оттуда, cucciola cattiva! (п.п. плохой щенок) — отругала Розу мама, направляя Ласиту внутрь.

— Хорошо, — Роза спрыгнула с крыши, приземлилась в приседе, но споткнулась, и в итоге скатилась в грязь. — Упс.

Я засмеялся, побежав трусцой к ней, обнимая и вытирая грязь с ее щеки. — Где твой свитер, Роза? — поддразнил я.

В этот момент из дома выскочил наш огромный песик Лупо в ее свитере, и мама выругалась изнутри.

— Что случилось с Леоном? — спросила Роза, глядя на машину, где Леон все еще сидел внутри с хмурым выражением лица.

— Он уже несколько дней не в духе, — объяснил я. — Похоже, он собрался быть таким весь праздник.

Роза начала рычать, и я нахмурился, проследив за ее взглядом, который теперь был направлен на Элис. Я толкнула ее локтем с предупреждающим рычанием.

— Она такая же семья, как и Леон, и ты будешь обращаться с ней так же, — приказал я, и она подняла на меня глаза со сведенными бровями и хныканьем в горле.

— Она причинила тебе боль.

— Она не делала этого намеренно. Если ты злишься на нее, то с таким же успехом ты можешь злиться на все звезды в небе. Так что оставь это, piccola lupa.

Она вздохнула, напряжение ушло из ее позы. — Я действительно думала, что вы созданы друг для друга. Обычно я чувствую такие вещи. Это странно, потому что часть меня все еще чувствует это… но я думаю, что ошибаюсь.

— Похоже на то, — мрачно сказал я, долго разглядывая Элис и яркую улыбку на ее губах, когда она смеялась вместе с моей семьей. — Ладно, я лучше займусь нашим ворчливым гостем.

— Он был таким веселым в прошлом году, неужели он собирается дуться всю ночь? Дядя Джино снаружи разводит костер, и, судя по всему, метеоритный дождь Урсид в этом году будет ярче, чем когда-либо! Тетя Бьянка молится, чтобы один из них упал во дворе и принес нам удачу в предстоящем году против Феликса, — с надеждой сказала Роза.

— Ну, может, нам тоже стоит помолиться, потому что нам нужна вся удача, которую мы можем получить, — сказал я с натянутой улыбкой, прежде чем подойти к машине и открыть пассажирскую дверь.

Через секунду ко мне подбежала Элис и наклонила голову к Леону. — Назови свою цену, — сказала она, сложив руки. — Что бы это ни было, чтобы убрать этот хмурый взгляд с твоего лица, я сделаю это. Но это предложение истечет в ближайшие десять секунд, и тогда я буду наслаждаться вечеринкой без тебя, Лео. Я не хочу этого делать, но ты заходишь слишком далеко.

Леон упрямо поджал губы, но затем его выражение лица немного треснуло, когда он посмотрел между нами.

— И если ты согласишься и воспрянешь духом, я расскажу тебе о специальном госте, которого Габриэль велел мне пригласить сегодня вечером, — добавил я.

— Какой особый гость? — он сузил на меня глаза, но я молчал, не желая произносить ни слова на эту тему.

— Эти десять секундскоро истекут, — легкомысленно сказала Элис.

Леон угрожающе зарычал, и она повернулась, собираясь уйти, когда он окликнул ее: — Подожди.

Мои брови изогнулись дугой, пока я ожидал, что он продолжит, а Элис бросила на него полный надежды взгляд. Моя стая направилась вокруг дома, где, несомненно, разводили костер, так как я слышал их вой вдалеке. Мое сердце забилось сильнее, когда я боролся с желанием присоединиться к ним под луной.

— Заканчивай, stronzo, моя семья ждет, — я сложил руки.

— Я хочу, чтобы сегодня вечером вы оба занялись сексом втроем, но решения принимаю я. Данте, ты должен одеться как я, а Элис будет твоей Минди, — Леон поднял брови, ожидая нашего ответа, и я фыркнул от смеха.

— Договорились, — я протянул ему руку, и Элис тоже протянула свою с ухмылкой.

Леон заключил сделку с нами обоими, после чего его лицо расплылось в ехидной ухмылке. — Давайте веселиться! — крикнул он, выпрыгивая из машины, полностью вернувшись к нормальной жизни. Я должен был думать, что получаю от этого довольно хорошую сделку, и, поскольку Элис соблазнительно улыбалась мне, я не думал, что она тоже была слишком обеспокоена этим. Но я ни в коем случае не собирался озвучивать эту мысль.

Леон обнял нас обоих, затем поцеловал Элис в губы, подхватил ее за талию и закружил, пока она не разразилась смехом.

— Кто гость? — спросил он меня, опуская ее на землю, и я ухмыльнулся.

— Лэнс Орион, он собирается помочь нам с книгой Magicae Mortuorum, которую Гарет оставил для Элис, — сказал я, и все лицо Леона загорелось.

— Он уже здесь? — взволнованно спросил он, переминаясь с ноги на ногу.

— Нет, он будет здесь позже. Давай, брат, выпьем вина и потанцуем под светом луны. Мой внутренний Волк зовет меня сегодня, — сказал я ярко, и Элис откинула голову назад, завывая на небо. Черт, это было горячо, и, видимо, Леон тоже так считал, поскольку бросил на нее пылкий взгляд.

Я схватил Элис за руку и бросился бежать, таща ее за собой, а Леон помчался за нами. Я отпустил ее, прежде чем мы успели обогнуть дом, где вечеринка уже была в полном разгаре.

Костер был высотой в десять футов, и казалось, что пламя щекочет луну. Моя семья танцевала, играла в игры, брала пиццу из огромной каменной печи на лужайке. В истинно Оскурской манере мы забывали о всех бедах мира ради вечеринки. И я намеревался впитать все это и забыть на один вечер о Феликсе и обо всех преследующих нас неприятностях. Моей стае нужно было снова улыбаться и смеяться, и я позабочусь о том, чтобы сегодня в их глаза не проникла тьма.

***

После ночи танцев и выпивки мы собрались на краю костра, и дядя Джино заставил половину щенков танцевать и петь у костра. Я потягивал семейное вино из своей чаши, мой разум был затуманен, когда я смотрел на Элис, которая сидела на коленях у Леона. Рори сидел рядом с ними, а Роза сидела рядом со мной, наконец-то облачившись в один из рождественских свитеров, так как Леон осмеял ее.

Последний час мы бросали друг другу вызов, играя в игру «Oscura-Obbligo», которая обычно перерастала в неконтролируемые дерзости. Начинать нужно было с самого простого, и так по нарастающей, пока кто-нибудь не откажется, и тогда ему придется оббежать все владения в качестве неустойки. До сих пор мне приходилось только петь грубую версию «Jingle Bells» перед мамой, которая находила это забавным, и изображать тетю Ласиту, которая каким-то образом услышала и прибежала, чтобы ударить меня своей грязной палкой.

Мое сердце давно не чувствовало такой легкости, и мне хотелось, чтобы все так и оставалось. Но я знал, что в завтрашнем дне таится тень. Это счастье не может длиться вечно, но пока я буду притворяться, что это так.

— Твоя очередь, Роари, — я жестом указал на него своей чашей, и он плутовато улыбнулся. Его кожаная куртка натянулась на широких плечах, а темная грива была уложена в узел, что еще больше подчеркивало его сильные черты лица.

— Дай мне свой худший из вариантов, — легко сказал он.

— Игра не в этом, — легкомысленно ответила Роза. — Все идет по нарастающей.

— Мне нравится прыгать в глубину, маленький щеночек, — промурлыкал он, и я взглянул на нее и увидел, что она покраснела, хотя было темно и только половина ее лица была освещена огнем.

— Не будь придурком, Рори, — поддразнил Леон, проводя пальцами вверх и вниз по ноге Элис. — Играй как следует или не играй вообще.

— Хорошо, братишка, — Роари потягивал свое вино и терпеливо смотрел на меня. Я заметил, что в последнее время они с Леоном стали лучше ладить, и мне стало интересно, имеет ли к этому отношение Элис. Похоже, что звездные узы сблизили всю семью Леона, и я был рад за amico mio, потому что он годами боролся с тенью своего брата.

— Я осмелюсь предложить тебе использовать свою Харизму на полную катушку на всю нашу компанию, — сказал я Роари с вызывающей улыбкой.

Роза переместилась на своем месте, и я с любопытством взглянул на нее, как только Рори согласился и его сила охватила нас. Я почувствовал, как меня потянуло к нему, но удержался на месте, когда к нему устремилась толпа моих кузин и братьев. Его губы раскрылись от удивления, прежде чем его схватила моя сестра Кристина, а затем на него набросились остальные. Он затерялся в море тел, все они пытались дотянуться до него, лапали его, вздыхали, ворковали и предлагали ему солнце и луну.

Элис по-прежнему решительно сидела на коленях у Леона, а Роза была рядом со мной. Я широко улыбнулся ей, мое сердце заколотилось.

— Lupa alfa, — прошептал я своей кузине, и ее глаза засветились солнечным светом. Я был настолько горд; ее воля была сильна даже против мужчины, в которого она так явно была влюблена.

Я провел костяшками пальцев по щеке Розы, и она закатила глаза, но улыбка заиграла в уголках ее рта.

Роари выключил Харизму, и Волки медленно разошлись, мои кузины хихикали вместе, убегая. Элис подтянула Рори к креслу, его волосы выбились из пучка и рассыпались вокруг него волнами. Его взгляд упал на Розу, и она подняла подбородок, когда его глаза расширились от удивления, а затем он одарил ее темной и оценивающей ухмылкой.

— Эй, а это не члены команды Авроры по питболу, которую разгромила Академия Зодиак?

Я повернулся на звук голоса и увидел Ориона, идущего к нам с дразнящей ухмылкой на лице. Его темные волосы были уложены назад, а к темным джинсам был надет один из рождественских свитеров Оскура. Я готов был поспорить на свои деньги, что моя мама нацепила на него этот свитер, как только он вошел в дверь.

— В этом году мы надерем вам задницы, — обратился к нему Леон, вставая так, что Элис упала с его колен, прежде чем он бросился к Ориону и заключил его в медвежьи объятия. Элис вскочила на ноги и отбросила волосы, в отместку выпив напиток Леона, пока он не видел.

Орион похлопал Леона по плечу. — Тогда лучше поработай над своим нравом, эй засранец?

Леон даже не выглядел рассерженным на это замечание, что было полным бредом, так как он достаточно долго вымещал на нас свое поражение после игры.

— Это была просто тактика. Теперь в этом году ты точно увидишь нашу победу, — задиристо сказал Леон, обнимая Ориона за плечи и притягивая ближе к огню.

Я заметил, что несколько щенков задержались рядом, когда поняли, кто пришел, и я вскочил на ноги, указывая Ориону и Леону на дом, и поманил Элис подняться со своего места. — Нам нужно поговорить, пока вся компания не поняла, что у нас тут восходящая знаменитость.

Орион фыркнул от смеха, когда Леон натянул свитер, чтобы закрыть лицо, и крикнул: — Нечего тут смотреть!

Орион отпихнул его, и Леон воспринял это как приглашение начать бороться с ним.

Мы перенесли мой багаж и книгу из машины в мою комнату в доме, так что теперь мы вели Ориона туда, и даже вино в моей крови не помешало мне начать волноваться из-за того, что мы собирались ему показать. Я прошел в свою спальню и поднял с пола сумку, в которой лежала книга «Magicae Mortuorum», и трепет ее темной силы донесся до меня даже сквозь материал.

— Если это еще одно предложение об оргии, то я думаю, что ты не расслышал мой последний отказ, — сказал Орион, в основном Леону, а Элис шлепнула своего партнера по руке.

— Прекрати планировать оргии, не посоветовавшись со мной, — настаивала она.

Леон невинно пожал плечами. — Я тоже собирался спросить тебя, если он, согласится, очевидно, — он посмотрел на Ориона и слегка нахмурился. — Хотя, как ни странно, я не хочу этого так же сильно, как в последний раз, когда мы виделись.

Орион нахмурился, проведя рукой по волосам. — Не знаю, обижаться на это или радоваться.

Я рассмеялся, бросив сумку на кровать, прежде чем открыть ее, и воздух в комнате словно замерз.

Улыбка сошла с лица Ориона, когда он подался вперед и заглянул в сумку. — Черт, что это? — он протянул руку, провел пальцами по переплету и вздрогнул.

— «Magicae Mortuorum», — ответила Элис, придвигаясь к нему с другой стороны и доставая книгу из сумки. Она вздрогнула, когда взяла ее в руки, затем положила на кровать и открыла, чтобы показать Ориону странный, неразборчивый язык внутри.

Орион протянул руку, чтобы провести пальцами по словам, его выражение лица было мрачным, когда он оценивал их.

— Ты знаешь, что это такое? — спросил Леон. — Кроме убийцы стояка.

— Почему у тебя был стояк? — пробормотал Орион.

— У него всегда стояк, — добавила Элис, и я испустил легкий смешок. — Итак, если сила этой книги утопила его, значит, все плохо.

Орион не смеялся, переворачивая страницу за страницей, и я украдкой взглянул на его выражение лица: зрачки расширились, а на чертах лица проступило беспокойство.

— Ты знаешь, что это, amico mio? — спросил я.

— Я не знаю… но я знаю, как прочитать ее, не заплатив цену крови, — ответил Орион, но в его тоне прозвучала зловещая нотка.

— Как? — вздохнула Элис.

— Нам нужен Видящий Глаз. Подзорная труба, которая сможет показать этот темный язык, — сказал Орион. — Но я знаю только одну, и ее трудно достать…

— Где она? — спросил я с рычанием, чувствуя, что ответ мне не понравится.

Орион поднял на меня брови и посмотрел на меня с поражением в глазах. — В поместье Лайонела Акрукса, в его кабинете. Она в нижнем ящике его стола… моя мать подарила ее ему. Так что, по сути, она с тем же успехом может находиться в глубинах тюрьмы Даркмор.

— Черт, — прошипела Элис в тот же момент, когда я выругался на фаэтанском.

— Ну, вам повезло, — сказал Леон через мгновение, и мы повернулись к нему, обнаружив, что он ухмыляется, как самый наглый сукин сын, которого я когда-либо видел. — Потому что ты знаком с лучшей воровской семьей в Солярии, и я мог бы украсть чешую со спины Лайонела Акрукса, если бы захотел. И, возможно, я так и сделаю, когда загляну в его кабинет и украду подзорную трубу, наблюдайте за этим. 

26. Элис

Я лежала на огромной кровати, которая официально была моей в доме Найтов, а из открытых балконных дверей до меня доносилось пение птиц. На улице было холодно, все покрывал иней, но Леон использовал свою магию огня, чтобы согреть мою плоть, прежде чем уйти в душ, поэтому мне было тепло, несмотря на холодный воздух.

После вчерашней вечеринки и нескольких часов, проведенных в личных покоях Данте, где мы исполняли фантазии Леона, Данте дал нам немного звездной пыли, чтобы мы могли вернуться сюда, и хотя я уже несколько часов свернулась калачиком в объятиях Леона и усталость тянула меня, сон не шел. До Рождества оставалось три дня. Три дня до моего первого Рождества без Гарета… и без мамы.

Найты украсили весь дом всевозможными удивительными волшебными украшениями, мама Леона использовала комбинацию своих Элементов, чтобы наполнить дом всем, начиная от позолоченных морозом перил и заканчивая самыми потрясающими рождественскими елками в каждой комнате для приемов — их было восемь. В каждой комнате теперь вечно пылал огонь в искусственных каминах, а по коридорам постоянно разносился запах готовящихся рождественских угощений. Это было здорово. Нет, не так, это было даже более чем хорошо, это было то, о чем я мечтала в детстве, идеальный образ огромной семейной встречи со всеми приправами и даже больше.

Так почему же от одной мысли о том, чтобы принять в этом участие, мне становилось как-то не по себе?

Я прикусила нижнюю губу и взяла в руки Атлас, прежде чем набрать номер медицинского центра, где жила мама. После всего, что стало известно о Старушке Сэл, я уже не знала, что и думать. Мама не предлагала продать меня, чтобы расплатиться с долгами, но, похоже, она все равно была готова это сделать. Так должна ли я дать ей второй шанс или как? Мне действительно нужно было услышать это из ее уст, понять, что произошло. И, возможно, попытаться восстановить наши отношения, если это вообще возможно сейчас.

— Резиденция Уайт Хейвен, говорит Линда, чем могу помочь?

Мое сердце подпрыгнуло при звуке этого голоса, и я приготовилась к ответу, который, как я предполагала, я получу.

— Привет, Линда, это Элис Каллисто, — сказала я смиренным тоном. — Есть шанс, что Таня Каллисто сможет сегодня поболтать?

Я затаила дыхание, когда Линда издала небольшой сочувственный звук, который, как я уже знала, означал отрицательный ответ. Я не звонила с тех пор, как позвонила до начала лета, чтобы выяснить, действительно ли она собиралась продать меня Старушке Сэл, — в сердце было слишком больно после ее ответа, практически обвинившего меня в том, что я виновата в смерти Гарета, потому что не вызвалась начать распутничать.

— Боюсь, она не передумала отвечать на звонки, — мягко сказала Линда.

— Понятно, — я попыталась прервать звонок, стараясь не позволить этому маленькому кусочку неприятия порезать меня, но я уже чувствовала, как из раны течет кровь.

— Но… — Линда замешкалась, и я нахмурилась. — Сегодня у нас рождественский день посещений. У нас есть несколько веселых мероприятий, местные дети придут спеть рождественские песни, поиграть в игры, а также пообедать с пришедшими членами семьи. Вам нужно будет купить билет, но вы можете сделать это на входе…

Я попыталась вспомнить хорошие времена, которые у меня были с мамой. Времена, когда она не была в депрессии или на полосе неудач. Когда она смеялась, играла с нами или дразнила меня за то, что я такая ворчливая и в моих жилах не хватает искорки. Не все было хорошо. Но и не все было плохо. Особенно когда рядом был Гарет. Он умел заставить ее улыбаться, чего я никогда не умела.

— Хорошо, спасибо, — сказала я, прервав звонок и вздохнув, откинувшись на подушки. Огненное заклинание Леона постепенно ослабевало, поэтому от прохладного воздуха мои соски затвердели, а по коже пробежала дрожь.

Я прикусила губу, размышляя, стоит ли мне идти или нет, и не слишком ли жалко с моей стороны просить кого-то пойти со мной. В голове мгновенно возник образ Леона, врывающегося в Уайт Хейвен, ухмыляющегося так широко, что блеск его зубов ослеплял всех, и устраивающего большой переполох вокруг моей мамы, заставляя ее любить его, нравится ей это или нет, и я нахмурилась. Как бы я ни была уверена, что он будет отличным отвлекающим маневром, это было не то, что мне нужно от этой поездки. Это не будет счастливым воссоединением, даже если все пройдет хорошо. Это будет признание нашей скорби и, возможно, шанс выяснить, что именно произошло со Старушкой Сэл.

И это при условии, что она вообще заговорит со мной, когда я приеду. Она могла так же легко выгнать меня, и тогда где бы я оказалась?

Дверь в ванную комнату с грохотом распахнулась, и Леон широко ухмыльнулся, направляясь ко мне, его взгляд пробежался по моим твердым соскам и потемнел от вожделения, когда я так и оставалась на кровати.

Его ухмылка стала еще глубже, когда он уронил полотенце на пол и бросился на матрас, игриво рыча, когда все вокруг подпрыгнуло под его весом, и удивленный смех вырвался у меня. Но звук получился натянутым, и когда Леон прижался своим весом к моим бедрам, а тонкая простыня все еще разделяла самые жизненно важные части наших тел, он нахмурился.

— Почему ты такая угрюмая, маленький монстр? — спросил он, наклоняясь ближе, чтобы провести своим носом по моему.

Я раздвинула губы, намереваясь сделать пренебрежительный комментарий по поводу всего этого, но вместо этого из моих глаз хлынули слезы.

Леон мгновенно сел обратно, подтащил меня к себе и заключил в объятия, прижимая к своему горячему телу и зарываясь лицом в мои волосы.

— Это моя мама, — призналась я, пока Леон нежно поглаживал мою спину, а я взволнованно вдыхала. Я слишком долго копила в себе гнев и душевную боль по этому поводу, и теперь все это обрушилось на меня разом. — Я… она… она все еще не хочет говорить со мной по телефону, и я почти уверена, что она винит меня во всем этом. Из-за Гарета, Старушки Сэл и даже моего отца, сбежавшего все эти годы назад, если быть до конца честной.

— Тогда она гребаная дура, — прорычал Леон, крепче прижимаясь ко мне, когда его теплое дыхание коснулось моих волос.

— Я знаю, что мне следует просто забыть об этом. Жить дальше и сосредоточиться на всем остальном, но я чувствую, что между нами так много невысказанных слов. Я только что позвонила в центр, куда я отправила ее, и они сказали, что я могу прийти на их рождественское мероприятие сегодня…

— Только скажи, и мы пойдем, — мгновенно ответил Леон.

— Мне кажется, что я должна, но я…

Леон поднял меня со своих коленей и усадил на кровать, поспешив к шкафу и исчезнув в нем, пока он говорил со скоростью мили в минуту.

— Не волнуйся, маленький монстр, все будет замечательно, — пообещал он мне. — Мы нарядимся, и я отвезу тебя туда на новой Файоте, которую я пригнал на прошлой неделе… может быть, мы сможем прокатиться на ней и разогнать ее кровь, чтобы привести ее в хорошее настроение? А еще я на днях ходил по магазинам и украл хренову тучу ювелирных украшений, так что я могу упаковать это дерьмо в подарочный пакет. Может, мне стоит принести кое-что и для ее друзей? А мама вчера весь день пекла, так что я попрошу ее собрать корзину с рождественским пудингом, йольским поленом, печеньем с оленями, которое она делает, и гоголь-моголем, и… как ты думаешь, мне стоит надеть галстук?

Он появился в потрясающем темно-синем костюме с белой пуговицей под ним, держа красный и серебряный галстуки, чтобы я могла их осмотреть, и я просто смотрела на него, пока он стоял там, выглядя как мужская модель, и капал богатством так явно, что мне было больно смотреть. Мама будет просто ослеплена им, и я просто слышала, как она напоминает мне о том, как она всегда говорила мне, что я должна выбрать себе богача.

Я слегка попятилась, но Леон тут же уловил это, нахмурился, отбросил галстуки в сторону и подошел ко мне.

— Я не подхожу для этой миссии, не так ли? — мягко спросил он, опустившись передо мной на колени, и я нахмурилась в замешательстве.

— Что ты имеешь в виду?

— Что этот визит — не для того, чтобы появиться и показать свою великолепную новую Элизианскую Пару и заставить ее так гордиться, что она может лопнуть. Тебе нужно поговорить с ней о том, что было до меня. Тебе нужно проработать вещи, которые будут причинять боль, и если я приду, я буду просто отвлекать.

— Конечно, я хочу, чтобы ты пошел, Лео, — сказала я, качая головой в знак отрицания, но он только усмехнулся, закатив глаза. Он наклонился к тумбочке и взял свой Атлас, держа его так, чтобы я не могла видеть, кому он звонит, прежде чем он поднес его к уху.

— Это не очень приятное знакомство для твоего парня в законе, — сказал он небрежно, когда звонок соединился, и я напрягла уши, чтобы послушать ответ на другом конце линии, но Леон ухмыльнулся мне, бросив вокруг себя заглушающий пузырь, чтобы помешать мне сделать это, когда он поднялся на ноги и отошел.

Я поджала губы и встала, чтобы последовать за ним, но прежде чем я смогла подойти достаточно близко, чтобы проскользнуть внутрь пузыря, он закончил разговор и рассеял его.

— Все улажено. Одевайся во все, что подходит для поездки к маме, и давай покормим тебя до того, как появится твой экипаж.

Я решила поддаться его игре и бросилась к шкафу, взяв пару джинсов с прорехами на коленях и простой черный топ, а также пару толстых боевых ботинок. На всем были дизайнерские лейблы, благодаря тому, что мама Леона купила мне все это, но я надеялась, что это достаточно похоже на мой обычный стиль, чтобы не бросаться в глаза.

Я позволила Леону провести меня в столовую, где Мари накрыла для нас смехотворно огромный шведский стол для позднего завтрака, и я потакала ему, когда он решил начать кормить меня с руки, потому что он выглядел слишком чертовски милым, чтобы отрицать это. Когда он начал хвастаться тем, как хорошо он меня накормил, я даже не потрудилась указать на тот факт, что все готовили его мамы, а он лишь заталкивал еду мне в рот.

Снаружи раздался гудок, и я удивленно оглянулась, когда Леон усмехнулся.

— Это твой транспорт, маленький монстр, — объявил он взволнованно, выдергивая меня с сиденья и перекидывая через плечо, когда я завизжала от удивления.

Мы прошли мимо Реджинальда в коридоре, когда направлялись к двери, и он хихикнул, пожелав мне хорошего дня.

Леон вышел на морозный воздух за пределами дома и спустился по ступенькам, а я проклинала его со своего места, нависая над его плечом, где все, что я могла видеть, была его задница. У него была чертовски красивая задница, так что я не очень-то жаловалась на это, но все же.

Мир снова перевернулся, и я оказалась на ногах перед Райдером, который прислонился к капоту огромного черного Хаммера, сложив руки на груди. На нем была футболка цвета хаки и джинсы, но он, казалось, даже не замечал, что было чертовски холодно.

— Привет, — удивленно сказала я, взглянув на Леона с приподнятой бровью, и он усмехнулся.

— У всего этого Прайда, который мы затеяли, есть масса плюсов, маленький монстр, один из них в том, что у тебя есть Львица на все случаи жизни. И я думаю, что поездка с Дебби Даунером^[3], чтобы поговорить по душам, в результате чего будет больно, как сучке, определенно входит в набор навыков Райдера.

— Я не Львица, — прорычал Райдер, но Леон прижал палец к его губам, заставляя его замолчать.

Райдер перехватил его палец в свой захват и выгнул назад, скручивая руку Леона в своей хватке. Однако он отпустил его прежде, чем тот успел сломаться, и Леон только усмехнулся, заживляя его.

— Ты действительно собираешься пойти и встретиться с моей мамой вместе со мной? — спросила я Райдера, прикусив губу, пытаясь скрыть, как идеально это прозвучало, потому что, как бы мне ни нравился огонек Леона, пришло время столкнуться с этим дерьмом вместе с мамой. Это будет больно, как бы это ни происходило, и только Райдер мог полностью понять, что иногда мне просто необходимо почувствовать свою боль.

— Похоже на то, — согласился Райдер, не сводя с меня глаз и с настороженным выражением лица, которое говорило, что это что-то значит для него, но он пытался это скрыть.

— Я доверяю тебе нашу девочку, Райдер, — серьезно предупредил Леон. — Я знаю, что ей нужно это сделать, но я хочу увидеть ее улыбку, когда все будет закончено.

— Заставлять людей улыбаться — не мой конек, — ответил Райдер, закатив глаза.

— Не волнуйся, ты можешь просто привести ее сюда после, и мы сможем вместе поработать над тем, чтобы сделать ее счастливой. Я научу тебя кое-чему, если ты будешь испытывать трудности.

Райдер предупреждающе зашипел, но Леон проигнорировал его, схватил меня и прижал к широкой груди Лунного Короля, проводя языком между моих губ и заставляя меня стонать.

Райдер зарычал, но не оттолкнул нас, как я ожидала, его рот опустился к моей шее, где он укусил достаточно сильно, чтобы я задохнулась и выгнула спину, прижимаясь задницей к его промежности.

Низкий свист отвлек наше внимание от того, что, черт возьми, могло бы произойти, и Леон оторвался от меня, задыхаясь от разочарования.

— Почему ты продолжаешь подкрадываться ко мне в таких ситуациях? — потребовал он, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Роари, который шел по дороге к нам, одетый в одни треники с бронзовой мускулистой грудью, блестевшей от пота.

— Я не тот, кто постоянно начинает троиться в общественных местах, — легко ответил Рори. — И я должен признаться, что немного удивлен тем, что в этот раз участвует Райдер Драконис.

Райдер протиснулся мимо нас, указывая грозным пальцем на старшего брата Леона, когда в его груди раздался хрип. — Ты ни черта не видел, но если ты думаешь, что видел, я с радостью вырежу твои неисправные глаза с твоего милого личика.

— Пошел я, Лунный Король считает меня красивым. Мне нужно пойти и написать об этом в своем дневнике, — пошутил Роари, проходя мимо и направляясь к дому. — И тебе не нужно беспокоиться о том, что я расскажу кому-нибудь твои грязные маленькие секреты, я уже поклялся хранить тайну о другом партнере Леона и Элис, и я начинаю понимать, почему он тоже не хотел, чтобы кто-то узнал.

Райдер сердито зашипел, и я бросилась к нему, переплетая свои пальцы с его пальцами и мягко подталкивая его к машине.

— Мы уже пропускаем большую часть того, что они запланировали, — пробормотала я. — Если мы хотим успеть к началу трапезы, нам нужно уезжать сейчас.

Роари подмигнул мне с ухмылкой, прежде чем направиться в дом, и мне удалось оттянуть Райдера назад к машине.

— Тебе не стоит беспокоиться о том, что Роари знает хоть что-то, — заверил его Леон. — Или о членах моей семьи. Найты никогда не крысятничают, и мы ставим семью превыше всего. Мы будем защищать Прайд до самой смерти.

— Какое отношение твой Прайд имеет ко мне? — огрызнулся Райдер.

— Ты с Элис? — спросил в ответ Леон, и взгляд Райдера перескочил на меня.

— Что с того?

— Она — часть Прайда, значит, и ты тоже, нравится тебе это или нет, лютик, — Леон пошел в сторону дома, и Райдер нахмурился, прежде чем позволил мне оттащить его к машине.

Мы сели в машину, и я устроилась на своем месте, скрестив ноги на большом кресле и устроившись поудобнее.

Когда Райдер завел двигатель, Леон бежал трусцой обратно к нам, и я строго посмотрела на него, когда он собирался отъехать, заставив подождать, пока я потянулась через его колени, чтобы опустить окно.

Райдер вздохнул, как будто все это испытывало его терпение, и я ухмыльнулась ему, когда Леон наклонился, чтобы посмотреть в окно.

— Мои мамы приготовили вам дорожные закуски, — сказал он с ухмылкой, передавая огромный пакет с едой через окно и заставляя Райдера взять его. — И тебе нужно пальто, — добавил он мне, прежде чем ткнуть черную пуховую куртку прямо в лицо Райдеру.

— Это все? — потребовал Райдер.

— Если только ты не хочешь поцеловать меня на прощание? — поддразнил Леон. — Если ты это сделаешь, Элис станет жарко.

Райдер поднял на меня бровь, а Леон сделал вид, что морщится, и я прикусила губу, давая ему понять, что не буду возражать против этого.

Вместо того чтобы потакать моим фантазиям, ладонь Райдера накрыла лицо Леона, когда он высунул голову обратно, и мы уехали, не попрощавшись.

— Если вы, ребята, переспите, снимите это и пришлите мне! — голос Леона преследовал нас, и я рассмеялась, когда Райдер нажал на кнопку, чтобы снова закрыть окно.

Я ввела в навигатор адрес оздоровительного центра и откинулась на спинку сиденья, пока Райдер отъезжал от дома Найтов.

— Хорошая машина, — прокомментировала я. — Я полагала, что ты ездишь только на мотоцикле.

— Я иногда сажусь за руль. Я подумал, что тебе будет холодно на заднем сиденье мотоцикла во время такой долгой поездки, — ответил он, и я улыбнулась про себя, гадая, понял ли он, что это была милая вещь. — Здесь есть подогрев сидений, если ты хочешь… согреть свою задницу или что-то в этом роде.

Я рассмеялась и щелкнула кнопкой, чтобы включить подогрев его сиденья, а также своего собственного, замечая, что он уже сделал это раньше, и полагая, что это было сделано для моего блага.

— Я бы ожидала, что ты будешь ездить на старом мускул-каре или чем-то подобном, если бы знала, что у тебя есть машина, — сказала я, заглядывая в заднюю часть огромного Хаммера, и Райдер пожал плечами.

— Это более практично, если мне понадобится перевезти тело или похитить кого-то. Он больше, у него тонированные стекла и все такое.

— Мне кажется, я должна быть в ужасе, когда ты говоришь такие вещи, но меня это вроде как заводит.

— Только вроде? Не морочь мне голову, детка, я видел, как ты пыхтишь надо мной, когда я весь в крови и только что после драки.

— Да?

— Да. Держу пари, ты мокрая от одной мысли об этом.

— Хочешь, чтобы я это выяснила? — спросила я, расстегивая джинсы и прикусывая губу, пока я дразнила пальцами край трусиков.

— Если ты начнешь, я остановлю машину и буду трахать тебя, пока ты не задохнешься, детка, и тогда мы никогда не доберемся до твоей мамы вовремя.

— Может быть, это лучшее предложение, — сказала я, выгнув спину, просунув пальцы в трусики и застонав от того, что они сползли вниз и стали тереться о мое скользкое тепло.

Райдер так резко повернул машину, что я чуть не ударилась головой об окно, когда он затормозил и выехал на обочину дороги. Другая машина просигналила нам, вынужденная свернуть, и я задохнулась, когда Райдер включил стояночный тормоз, а затем схватил меня за запястье, вырвав мою руку из трусиков.

— Остановись, — приказал он, его зеленые глаза буравили меня. — Ты откладывала это слишком долго и позволила этому разгореться. Что я говорил тебе раньше о том, что нужно принять свою боль?

Его пальцы впились в мое запястье так сильно, что на нем появились синяки, и я попыталась высвободить руку, но он не отпускал ее, другой рукой схватив меня за горло и заставив посмотреть на него.

— Это чушь, и ты это знаешь. Мы увидимся с твоей мамой, ты расскажешь ей обо всем дерьме, через которое она заставила тебя пройти, и ты либо найдешь способ пережить это, сохранив ее в своей жизни, либо примешь решение вычеркнуть ее навсегда. Это будет очень больно, и ты будешь чувствовать каждую секунду, хочешь ты этого или нет. Тебе это нужно, детка, ты страдаешь от агонии ожидания, и пришло время покончить с этим.

Точка, где его кожа встретилась с моей, заставила боль в моем сердце обостриться, поскольку его дары вытащили ее на поверхность и заставили меня почувствовать каждый дюйм.

Я резко вдохнула, затянувшись болью, а он пристально наблюдал за мной, когда на мои глаза навернулись слезы.

Когда они начали стекать по моим щекам, он наклонился вперед и поцеловал меня, вытягивая своими прикосновениями еще больше агонии из моей души. Но этот поцелуй был чистым, обжигающим экстазом. В нем было сказано все, о чем между нами не было слов, а смесь мучений, которые мы оба пережили в своей жизни, придала ему такой сладкий вкус, что я была почти поглощена им.

Райдер отстранился, оставив мои губы в синяках и желании большего, а затем провел языком по каждой моей щеке по очереди, пожирая мои слезы и пробуя на вкус мою боль.

Я дрожала, когда он отстранился, глядя на меня с такой преданностью и любовью в глазах, что я обнаружила, что украла часть этого, чтобы не сойти с ума сегодня.

Темная улыбка коснулась уголков его рта, и он кивнул, увидев в моем взгляде то, что искал.

— Ты можешь противостоять чему угодно и выйти из этого боя, детка, — промурлыкал он низким голосом. — И как только ты справишься с этим, ты сможешь соблазнять меня сколько угодно.

Райдер взял меня за запястье, притянул мою руку к своим губам и взял мои пальцы в рот, медленно высасывая из них свидетельства моего возбуждения с обещанием, от которого у меня подкосились пальцы на ногах.

Он снова вынул их изо рта и отпустил меня, застегнул мои джинсы, а я просто сидела и тупо пялилась, прежде чем он снова завел двигатель и выехал на шоссе.

Между нами повисло молчание, пока я пыталась побороть противоречивый огонь в моей плоти и боль в моей душе, и я наклонилась вперед, чтобы включить радио, чтобы разорвать это.

— У тебя даже не настроено ни одной радиостанции, — сказала я в замешательстве, переключаясь между ними.

— Зачем мне это?

— Чтобы ты мог слушать музыку, пока ведешь машину.

— С какой целью?

Я застыла на несколько долгих секунд, затем стряхнула с себя удивление, потому что, конечно же, Райдер не слушал музыку. Он не делал ничего из того, что делают нормальные люди.

— Музыка говорит с твоей душой, — сказала я, доставая из кармана свой Атлас и подключая его к автомобильной магнитоле, не потрудившись спросить. — Есть песни для каждой эмоции. Иногда ты слушаешь что-то, потому что это отражает твои чувства, а иногда — потому что это отражает то, что ты хочешь чувствовать.

— Я только недавно научился чувствовать больше, чем слова, начертанные на моих костяшках, детка, не думаю, что мне повезет в выборе песен, соответствующих чему-то еще. Кроме того, я сомневаюсь, что мне это сильно понравится.

— Пф, тебе нравится все, что я заставляю тебя пробывать, — пренебрежительно ответила я, тщательно выбирая песню, пытаясь понять, что ему понравится.

Через минуту из колонок полилась песня «Dark Times» от The Weeknd и Эда Ширана, и я наблюдала за его реакцией, когда ритм усилился.

Райдер старался сохранять невозмутимое выражение лица, но уголок его губ дернулся, и я поняла, что раскусила его.

— Ты хоть представляешь, как мне нравится заставлять тебя пробовать новые вещи? — поддразнила я, обращая свое внимание на пакет с закусками, которые мама Леона приготовила для нас.

— Вряд ли так же, как мне нравится, когда ты это делаешь, — пробормотал он, словно не хотел признаваться мне в этом, и я широко улыбнулась, подпевая песне, и начала рыться в закусках, пока не вытащила печенье с улыбающимся оленем.

— Твоя мама когда-нибудь готовила тебе такие вкусные рождественские лакомства? — спросила я, размахивая печеньем перед ним, чтобы он мог увидеть праздничное украшение, которое было нарисовано на нем.

Он начал качать головой, затем сделал паузу, нахмурился, как будто что-то вспомнил.

— Я думаю… что, возможно, она это делала, — сказал он через некоторое время, и я замерла от этого откровения, ожидая продолжения. — У меня нечеткое воспоминание о том, как я оставлял их у камина со стаканом молока.

— Для Санты, — добавила я с ухмылкой. — Печенье, которое мы оставляли, всегда было из упаковки, а однажды у мамы была полоса неудач, и у нее не было денег ни на что, поэтому мы взяли пару презервативов из клуба и оставили их со стаканом воды.

Райдер фыркнул от смеха. — Санта оценил это?

Я нахмурилась при воспоминании о том Рождестве.

— Не очень. Рождество потеряло для меня свой блеск, когда я поняла, что Санта покупает богатым детям подарки получше, чем нам. Помню, я спросила маму, зачем он это делает, если у них так много, а у нас так мало.

— И что она ответила?

Я шумно выдохнула, затуманив стекло так, что смогла провести по нему пальцем и нарисовать фигуру Пегаса. — Что в этом мире есть состоятельные и не состоятельные, и мне нужно смириться с тем, что я не состоятельная, потому что даже Санта это понимает.

— И все же ты оставила ему пару презервативов и пожелала удачи в поисках того, с кем их можно использовать. Должно быть, после этого он подарил тебе что-то хорошее.

— Не совсем, — я собиралась закончить на этом, но любопытный взгляд Райдера заставил мой язык снова развязаться. Я всегда подталкивала его к тому, чтобы он открылся мне, так что по крайней мере я могла подать хороший пример. — Мне было шесть лет, а Гарету семь, и я попросила у Санты новую одежду, потому что на большинстве моих вещей были дыры в том или ином месте, и дети в моей начальной школе дразнили меня за это. Проснуться и обнаружить, что он не оставил ни одной вещи, было сродни удару в живот. Без еды в тот день было почти так же плохо, потому что клуб не был открыт, и мы не могли там перекусить, а когда около полудня кончился электрический счетчик и отключилось отопление… я официально перестала верить в Санту.

— Значит, ты просто сидела в холоде и темноте с урчащим животом? — спросил Райдер, в его тоне слышался глубокий гнев в мой адрес. По крайней мере, в нем не было жалости. Он понимал, каково это — пережить дерьмо без необходимости поднимать из него шум. Это было хреново, но от того, что я дуюсь, менее паршиво не станет.

— Нет… Я начала плакать, и маме стало плохо, поэтому она позвала нескольких своих постоянных клиентов и ушла ненадолго, чтобы их обслужить. Пока ее не было, Гарет ненадолго убежал в нашу комнату, и я подумала, что он тоже плачет. Потом он начал кричать, что только что видел Санту за моим окном. Я вбежала к нему и обнаружила сверток на моей кровати. Он завернул один из своих свитеров и довольно новую пару носков в наволочку, чтобы я развернула.

— Зачем?

— Чтобы я все еще верила в Рождество, — сказала я, хмуро глядя на Райдера, который, казалось, с трудом понимал это.

— Но разве ты не сразу поняла, что это его одежда? В его наволочке?

— Ну, да. Но я притворялась, что не понимала. А потом я притворялась, что все еще верю в Санту для него, пока мне не исполнилось двенадцать. И каждый год после этого, независимо от того, была ли у мамы полоса неудач или нет, я всегда просыпалась и находила что-то завернутое в одну из наволочек Гарета.

— Например, его старую одежду?

— Иногда, — сказала я, смеясь, наблюдая за тем, как Райдер пытается понять это. — Однажды он сделал мне комикс. Он написал историю и нарисовал все картинки. Он назвал его «Элланатор Великая», а я была главным супергероем во всех сценах.

— Итак, он сделал это, чтобы заставить тебя улыбаться. И неважно, что ты знала, что это ложь?

— Санта — это ложь, с какой стороны ни посмотри. Его красота в том, что его подарки призваны дарить радость. Неважно, знала ли я, что это ложь. На самом деле, я была рада, что знала. Это просто показало мне, как сильно мой брат любит меня. И я тоже дарила ему подарки, завязанные в наволочку, когда поняла, что это должно стать нашим ритуалом. Даже после того, как Санта-Клаус был официально раскрыт, мы всегда заворачивали наши подарки таким образом. В этом году будет первое Рождество, когда я проснусь без подарка…

— А что насчет твоей мамы? Она принесла тебе что-нибудь от своих клиентов? — спросил он ровным тоном, похоже, его не сильно волновало то, что моя мама была шлюхой.

Я фыркнула от смеха. — Да, она пришла со всеми этими случайными коробками из под посуды. Она сказала, что заключила с ними сделку, быстрая рождественская вечеринка за пределами их домов, где их семьи не могли видеть, в обмен на что-то из их рождественского ужина. Это была самая вкусная еда, которую я когда-либо ела. У нее были все эти причудливые десерты, гарниры и даже кувшин с подливкой. Она заставила одного из них пустить ток на электрический счетчик, так что электричество снова заработало и все такое. Начавшись как худшее Рождество в моей жизни, оно закончилось как лучшее. Хотя я тогда так и не поняла, почему мама весь вечер жаловалась на то, что у нее болела челюсть. Осознание пришло лишь спустя годы. Честно говоря, она, наверное, отсосала около двадцати членов, чтобы достать нам все эти вещи.

Райдер рассмеялся вместе со мной, и я потянулась, чтобы взять его руку в свою, ухмыляясь, как влюбленная идиотка, но на самом деле мне было наплевать.

Он косо посмотрел на меня, и я просунула печенье между его губами, не дав ему возможности придумать какую-нибудь хреновую отговорку, чтобы не есть его. Райдер игриво покусывал мои пальцы, когда кусал печенье, и я наполовину подумывала о том, чтобы укусить его в ответ, чтобы почувствовать вкус его крови, а потом откинулась в кресле и расслабилась на всю оставшуюся дорогу.

К тому времени, как мы подъехали к Уайт Хейвен, я нервно съела почти все печенье и приступила к домашнему вишневому ликеру, который приготовила Мари. Я не знала, как у Львов не появились пузатые животы, если они так хорошо питаются все время.

Я замешкалась, когда Райдер вышел из машины и обогнул ее до моей двери, окинув меня пристальным взглядом через окно, что заставило меня пошевелить задницей и тоже вылезти.

Мы припарковались в конце длинной парковки, заполненной машинами, и я переместилась, чтобы идти рядом с Райдером, пока мы приближались к огромному белому зданию, раскинувшемуся в широком саду перед нами. Мы проехали три мили по дороге, которая вела сюда, и по дороге не было ни одного другого участка. Это место было отдаленным, изолированным, спокойным.

— Знаешь, когда я впервые отправила ее сюда, я беспокоилась, что большие плохие Короли Академии Авроры могут преследовать ее, если вы все узнаете, что я задумала, — прокомментировала я, делая паузу, чтобы наложить иллюзию на глаза, чтобы скрыть серебро в них. У нас с мамой было что обсудить сегодня, и демонстрировать мой новообретенный статус пары не было необходимостью. Мне не нужно было отвлекаться, и к тому же я чувствовала себя странно виноватой из-за этого. Отец Гарета бросил маму ради своей Элизианской Пары много лет назад и разбил ей сердце, отправив нас по спирали нашей жизни, которая привела нас всех к этому моменту. Мне не нужно было показывать ей свое счастье, когда я находилась здесь, чтобы обсудить наши проблемы.

— А теперь ты привела меня прямо к ее двери, — размышлял Райдер, край его губ искривился в скрытой улыбке. — Может быть, ты наконец-то сыграла в мой генеральный план, и теперь, когда я знаю все твои секреты, я собираюсь сделать все те ужасные вещи, которых ты боялась, когда мы впервые встретились.

— Я рискну, — заявила я, глядя на стеклянные двойные двери, которые вели внутрь. За ними виднелась рождественская елка и пустой стол, ожидающий посетителей.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Райдера, и подняла бровь в ответ на его вопросительный взгляд.

— Знаешь, я думал, что мне не хватает твоих глаз такого идеального, бесконечного оттенка зеленого, — пробормотал он. — Но теперь я обнаружил, что охочусь за серебряным кольцом в них.

— Жизнь любит так тебя разыгрывать, — поддразнила я, натягивая свои трусики для больших девочек и направляясь к двери.

Райдер легко поспевал за мной, и я бросила на него косой взгляд, прежде чем толкнуть дверь, подошла к столу и раздраженно шлепнула рукой по маленькому колокольчику на нем.

Пятно в движении возвестило о прибытии Вампира, и мой позвоночник выпрямился, когда инстинкты заставили меня оценить его, чтобы понять, может ли он представлять угрозу или нет.

Глаза парня на мгновение потемнели, когда он окинул меня оценивающим взглядом, но как только его взгляд переместился наРайдера, я обнажила зубы и хлопнула ладонями по столу, глядя на него.

— Мой, — прорычала я, и Райдер захихикал во все горло.

Секретарь провел языком по своим клыкам, его взгляд задержался на Райдере, как будто он мог сказать, насколько тот вкусен, прежде чем он решительно моргнул и опустился на стул за столом.

— Чем я могу вам помочь? — спросил он мягким тоном, слегка склонив голову в знак покорности.

Моя поза расслабилась, а клыки убрались, пока я рассматривала его. — Мы пришли на рождественский ужин. Я здесь, чтобы увидеть свою маму — Таню Каллисто.

Он вежливо кивнул и быстро проверил свой компьютер, прежде чем спросить мое имя, которое я назвала.

— Боюсь, что ваша мама наложила на вас официальный запрет на доступ… — медленно сказал он и снова поднял голову, когда мое сердце упало. Мы проделали весь этот долбаный путь напрасно. — Значит, я не могу позволить вам…

Райдер схватил парня за галстук, пока его внимание было приковано ко мне, и протащил его через полстола, глядя на него сверху вниз. Парень оскалил клыки, но Райдер оказался быстрее, и они оба застыли на месте, пока он накладывал гипноз.

Я прикусила губу, ожидая их, и вдруг Райдер толкнул парня обратно через стол с такой силой, что тот упал на свой стул, а затем перевернулся на спинку. Он снова поднялся на ноги, но его колотила дрожь, и он смотрел между нами так, словно в комнату только что вошли два настоящих чудовища.

— Следуйте за указателями на террасу, — сказал он, подняв трясущуюся руку, указывая направо. — Трапеза проходит там. Нет необходимости покупать билет. Вы также можете попробовать десерт, — он пошарил в ящике и протянул нам два пропуска для посетителей, после чего в панике убежал.

— Что ты ему показал? — спросила я, мой пульс бил жаром по телу, когда Райдер протянул руку, чтобы приколоть мой значок к свитеру, его большой палец прошелся по моему соску, когда он прочитал выражение моих глаз. Почему меня всегда так возбуждает, когда он ведет себя как мудак?

— Монстра во мне, — объяснил Райдер, пожимая плечами, когда пристегивал свой значок. — Того, кто нравится тебе слишком сильно для твоего же блага.

Я не стала отрицать этого, и мы начали идти по коридору направо, следуя указателям, как нам сказали, и проходя по светлым коридорам мимо различных дверей, которые были открыты, чтобы показать комнаты для спа-процедур, бассейн, музыкальный зал, тренажерный зал и все остальное, что может понадобиться фейри, чтобы помочь им расслабиться.

— Ты заплатила за то, чтобы отправить сюда свою маму всем, что у тебя было, а потом явилась в академию без гроша в кармане, не так ли? — спросил Райдер, осматривая помещение, которое явно не было дешевым, и я кивнула.

— Оказалось, что у нее есть драгоценности, которых хватило бы, чтобы оплатить год. У меня есть несколько месяцев, чтобы найти достаточную сумму, чтобы содержать ее здесь после этого.

— При условии, что тебе понравится то, что она скажет сегодня.

— Ты думаешь, я должна позволить ей оказаться на улице, если нет?

— Ей было все равно, где ты окажешься, — рассуждал он. — Где бы ты провела лето, если бы Лев не забрал тебя домой?

Я не успела ответить на этот вопрос, как мы вышли на террасу и попали на огромный внутренний дворик, который тянулся вдоль задней части здания. Кто-то явно использовал сочетание магии воздуха и огня, чтобы укрыть это внешнее пространство от зимних температур, и нас окружили люди, сидящие за маленькими столиками со своими членами семьи, которые ели, смеялись и, казалось, проводили время в свое удовольствие.

За патио длинная лужайка уходила к обрыву, который спускался к морю, и я могла различить шум волн, если бы сосредоточилась на том, чтобы прислушаться. Здесь действительно было красиво.

Белокурая женщина в бледно-розовой униформе персонала заметила нас и поспешила к нам с улыбкой на лице, на которую я немного нерешительно ответила.

— Вы приехали, — сказала она, ее улыбка расширилась, хотя в глазах появились морщинки беспокойства. — Я Линда, — добавила она, протягивая Райдеру руку, на которую он посмотрел так, словно собирался ее откусить.

— Не обращайте внимания на моего парня, он капризный засранец, — объяснила я, когда улыбка Линды угасла. — Она здесь?

— Сюда.

Мы последовали за ней через переполненную террасу, до самой дальней правой части внутреннего дворика, где был накрыт большой стол, вокруг которого сидела более спокойная публика, которая, как я догадалась, являлась жильцами, которых никто не навещал.

— Таня, смотри, кто пришел в гости! — с энтузиазмом позвала Линда, и мой взгляд упал на маму, когда ее глаза встретились с моими. Взгляд в них был как выстрел в грудь, и она вскочила на ноги с явным намерением убежать.

Линда была быстрее, она поймала ее за локоть, направила к маленькому пустому столику в углу и поманила нас за собой. Я стиснула зубы и поспешила занять свое место еще до того, как мамина задница коснулась кресла.

Райдер опустился рядом со мной мгновение спустя, а Линда наклонилась, чтобы прошептать маме на ухо, пока я использовала свой дар подслушивания. По сути, она просто умоляла ее выслушать меня, обещая, что это пойдет ей на пользу, прежде чем уйти от нас троих, предложив при этом съесть нам по куску пирога.

— Привет, — сказала я, заставляя себя не сдвинуться со своего места, когда мама скрестила руки на груди и подняла подбородок на дюйм.

Ее длинные темные волосы были точно такого же оттенка, как у Гарета, и ее красота после нескольких месяцев здесь казалась еще более очевидной, чем дома. У нее были широкие, полные губы и зеленые глаза, которые были зеркальным отражением моих и были единственным, что связывало нас друг с другом. Очевидно, что я больше походила на своего отсутствующего отца, чем на нее, и в тот момент осознание этого факта заставило меня почувствовать комок в горле.

— Привет, — ответила она на вдохе, окинув меня взглядом, а затем Райдера.

По моей коже поползли мурашки, когда она бросила на него оценивающий взгляд, которым всегда смотрела на мужчин. Оценивая их, прикидывая свою цену, решая, могут ли они быть заинтересованы в том, чтобы купить то, что она продает. Мне стало интересно, занималась ли она проституцией, пока была здесь, или это просто привычка. Ей не нужно было ничего, кроме того, что предоставлял этот центр, но я полагала, что всегда можно что-то выменять, если сильно захотеть.

— Это Райдер.

— И кто для тебя Райдер? — спросила она.

— Он мой, — просто ответила я. — Мне нужно поговорить с тобой о том, что произошло со Старушкой Сэл и Гаретом до того, как…

— Не произноси его имя, — вздохнула она, ее глаза вспыхнули от боли, а затем она рухнула на стол и начала возиться со своей салфеткой.

Кулак Райдера сжался на столе, так как он явно уловил вкус этих эмоций, но он ничего не сказал.

— Я не собираюсь просто притворяться, что его никогда не было, — сердито сказала я. — Или что я не скучаю по нему каждую чертову минуту каждого дня.

— Ну, может быть, нам бы не пришлось, если бы ты просто… — она оборвала себя, посмотрев на Райдера, затем покачала головой и отвернулась, когда слеза скатилась по ее щеке.

— Тебе не нужно беспокоиться о Райдере, он все знает, — надулась я.

— Он знает, что ты ответственна за смерть своего брата? — спросила она, гнев заставил ее высказать свои мысли, когда она бросила на меня взгляд. — Потому что ты думала, что ты настолько лучше меня, что никогда не сможешь просто работать ради чего-то в своей чертовой жизни, и была счастлива позволить ему рисковать всем, пытаясь заплатить долг за твою голову?

— Твой долг! — крикнула я, хлопнув кулаком по столу и заставив столовые приборы подпрыгнуть. Я поняла, что Райдер поставил вокруг нас пузырь глушения, только тогда, когда никто не отреагировал.

Мама выглядела так, будто вот-вот выйдет из себя, что обычно означало слезы и истерику, после чего она убегала, но прежде чем она успела сделать что-либо из этого, появилась Линда с подносом и улыбкой, и начала расставлять миски с бисквитом «Виктория» для каждого из нас.

Я посмотрела на клубнично-сливочную начинку и вздрогнула, снова отвернувшись от нее. Райдер не сделал ни единого движения, чтобы прикоснуться к своему, без сомнения, против поедания нездоровой пищи при свидетелях, а мама просто продолжала смотреть на меня, пока Линда не ушла, словно ничего не заметив. Эта женщина была легендой.

— В какой вселенной ты всерьез веришь, что этот долг был моим? — прорычала я.

Райдер шевельнулся в своем кресле, не говоря ни слова, позволяя мне бороться самой, но его рука приземлилась на мое бедро, где никто не мог этого видеть, и он сжал его достаточно сильно, чтобы я поняла, что я не одна. Мое сердце сжалось от прекрасной боли, от которой мне захотелось заползти к нему на колени и умолять его забрать меня отсюда, но я не подала виду, а просто ждала ответа.

— Я начала играть в азартные игры только из-за тебя, — пробормотала она. — Всегда голодная, всегда требующая больше всего, заставляющая меня чувствовать себя виноватой, потому что я не могу дать тебе достаточно. Я видела, как ты смотришь на других детей с их модной одеждой и дорогими игрушками, и это напоминало мне о том, как сильно я не справляюсь. Поэтому я решила попытаться сделать так, чтобы то немногое, что у меня было, пошло дальше. И когда я впервые выиграла, все стало намного проще, а твоя улыбка стала гораздо шире…

— Я была совсем ребенком. Я даже не понимала, что такое деньги. И уж точно никогда не просила их у тебя.

— Дело не в том, чтобы просить. Дело в потребности. Тебе нужно было больше. И тебе, и Гарету. А меня было недостаточно, я не могла этого дать. Я делала все, что могла, но всегда была обречена на неудачу. Карты выпадали против меня снова и снова, звезды проклинали меня. Я просто хотела, чтобы у вас обоих было что-то большее…

Я вздохнула от искренности в ее голосе, мой гнев быстро угас, когда я откинулась в кресле. Я все это знала. Я понимала, что она любила нас и хотела для нас большего, и я знала, что те вещи, которые она делала, были ее способом попытаться дать нам это.

— И когда это изменилось? — спросила я. — Когда это перешло от желания обеспечить меня к обиде на меня?

Я не думала, что она ответит, но когда ее зеленые глаза оглядели меня, она просто пожала плечами. — Примерно в то время, когда мои покупатели начали задавать вопросы о тебе. Когда Старушка Сэл ясно дала понять о своем интересе. Когда я поняла, что у тебя есть все необходимое, чтобы заработать собственные деньги прямо здесь, — она неопределенно указала на мое тело.

— Стриптизом? — холодно спросила я. — Занимаясь проституцией?

Мама выдохнула и пожала плечами. — Я пыталась сопротивляться, когда Сэл давила, потому что я знала, что вы с Гаретом мечтаете о другой жизни, и я хотела, чтобы вы могли цепляться за это как можно дольше. Но ты ведь никогда не верила, что сможешь почувствовать вкус этой свободы, правда? Не могла же ты действительно думать, что ты освобождена от жизни, в которой родилась, только потому, что у тебя есть красивые мечты?

Я долго смотрела на нее, осознавая, что она говорит. Она всегда ожидала, что в итоге я буду работать на Сэл, хотя знала, что я этого не хочу. Она пыталась укрыть меня от холодных, жестких фактов этой реальности так долго, как только могла, потому что это было лучшее, что, по ее мнению, она могла мне предложить.

— Значит, ты не боролась против того, что Сэл хотела, чтобы я делала, потому что ты всегда предполагала, что это все равно будет моей жизнью? — спросила я ровным тоном.

Слезы навернулись на ее глаза, когда она посмотрела на меня, и она безнадежно кивнула головой. — Мне жаль, — пробормотала она. — Может быть, было бы лучше, если бы у меня никогда не было вас двоих, чем приводить вас в эту жизнь.

Я подавила едкие слова, которые хотела выплеснуть на нее за это заявление, и вздохнула.

— Я бы так и сделала, — честно сказала я, ненавидя себя за правду в этих словах. Хватка Райдера на моем бедре болезненно сжалась, но я проигнорировала это. — Если бы я знала о долге, если бы я понимала, что он пытается сделать, я бы сделала это в одно мгновение. Я бы никогда не попросила его выплатить долг и не пыталась бы совершать безумные поступки, которые он совершал, чтобы получить эти деньги. Так что если ты хочешь обвинить меня, то почему бы не обвинить себя за то, что ты, блядь, не сказала мне об этом? Я бы вышла на сцену в мгновение ока, и ты это знаешь.

Мама в шоке смотрела на меня достаточно долго, чтобы тишина стала напряженной, а затем начала качать головой. — Ты же не думаешь, что я поверю, что ты не знала? У вас двоих никогда не было секретов друг от друга…

— До этого не было, — прошипела я.

Мы просто смотрели друг на друга в течение долгого времени, пока она смотрела в мои глаза и позволяла слезам беззвучно бежать по ее щекам.

— Мне жаль, Элис, — вздохнула она, и я тяжело сглотнула.

— Мне тоже.

Когда мы обменялись этими словами, с моей груди словно сняли груз, но ни один из нас не собирался больше ничего выпускать из себя.

Я шумно выдохнула, затем поднялась на ноги, и Райдер оказался рядом со мной.

— Счастливого Рождества, — пробормотала я, и она машинально ответила мне тем же.

Я оставила ее сидеть там со слезами, катившимися по ее щекам, и с таким количеством душевной боли между нами, что я знала, что мы никогда не будем такими, какими были до смерти Гарета. Но я была уверена, что в долгосрочной перспективе у нас все будет хорошо.

Поездка домой была спокойной. Я снова включила радио и смотрела в окно, позволяя себе почувствовать всю боль и душевные страдания, от которых я обычно пряталась. Я позволила себе скорбеть по брату и думать о нем и о том, что бы мы делали на это Рождество. Мне было интересно, что бы он сказал, если бы увидел меня сейчас с четырьмя Королями школы. С двумя из них он дружил, а двух ненавидел. Без сомнения, он презирал бы идею о том, чтобы я сошлась с кем-то из них, не говоря уже о всех четырех.

Я фыркнула от смеха и оглянулась на Райдера, обнаружив, что машина перестала двигаться, и мы остановились под большим дубом слева от дома Найтов на гравийной дороге.

— Что смешного, детка? — спросил он меня, расстегивая ремень безопасности в ожидании ответа.

— Я просто подумала о том, как сильно Гарету не понравилась бы идея, что я буду с тобой. Вообще-то, со всеми вами.

Он надолго замолчал, потянувшись, чтобы заправить прядь волос мне за ухо, прежде чем снова заговорить. — Я не был добр к твоему брату, когда он был жив, Элис. Он снял то видео со мной и профессором Кинг. Он пытался получить улики против меня для ФБР… Ты знаешь, какой я безжалостный, и если кто-то дает мне такие причины ненавидеть его…

— Я знаю, — сказала я, беспомощно пожав плечами. — Я понимаю, кто ты, Райдер, и что ты должен был сделать в ответ на такие вещи.

— Я угрожал ему тобой однажды, знаешь? — сказал он, его голос был жестким рычанием, что говорило мне о том, что он борется с проявлением каких-либо эмоций по этому поводу, но тот факт, что он говорил мне об этом, позволял мне знать, что это играло у него на уме. — Я умею находить слабые места своих врагов, и однажды я нашел письмо от тебя для него. Я знал только, что у него есть сестра по имени Элла — полагаю, это было прозвище?

— Да, — тихо ответила я. — Элла и Медведь Гэр.

Райдер смочил губы, скользнув рукой по моим волосам вниз, чтобы обхватить мое горло, хватка его пальцев была свободной, но возбуждающей.

— Я угрожал ему тобой. Сказал ему, что найду тебя, трахну и заставлю тебя выкрикивать мое имя, только чтобы сделать ему больно.

Я фыркнула полусмехом, глядя в его темно-зеленые глаза, и его пальцы дернулись вокруг моего горла, словно он хотел затянуть их и хотел отпрянуть в равной степени.

— Полагаю, он надрал тебе задницу за этот комментарий? — спросила я. Гарет никогда не затевал драк, кроме тех случаев, когда это было абсолютно необходимо — если только это не было защитой моей чести.

— У него был адский хук справа, — подтвердил Райдер, на мгновение показавшись забавным, прежде чем нахмурить брови. — Но тогда я…

— Без сомнения, выбил из него все дерьмо? — спросила я, потому что это был Король Лунного Братства, и даже при всей ярости, которую Гарет мог бы выместить от моего имени, он не мог сравниться с тьмой в Райдере, если бы дело дошло до такой драки.

Райдер поджал губы, его хватка на моем горле усилилась. — Я много думал об этом в последнее время. О том, что он делал, чтобы попытаться уберечь тебя. Я хочу сказать, что поступил бы иначе, если бы знал о тебе и о том, что он пытался защитить, но я не тот человек, Элис. Я — тень в темноте и причина, по которой ты запираешь двери на ночь. Я — монстр, который, как ты знаешь, преследует тебя, и реальность, от которой ты молишься убежать. Твой брат ненавидел меня. Он бы возненавидел это — нас. Я не хочу, чтобы у тебя были иллюзии на этот счет.

— Я знаю, — сказала я просто. — Но я вряд ли стану слушать советы по свиданиям от парня, который трахал Синди Лу, — сказала я, сморщив нос от этой ужасной мысленной картины. — Кроме того, ни один брат не любит думать о том, что его сестра занимается сексом с кем попало. Я уверена, что он в равной степени возненавидел бы любой мой выбор.

Он ухмыльнулся, как будто это его забавляло. — Думаю, для большинства людей я — худший кошмарный выбор для их драгоценных сестер.

— Жаль, что я люблю кошмары, не так ли? — ответила я, расстегивая ремень.

Я облизала губы и забралась к нему на колени, мой рот искал его рот, и он отпустил свою хватку на моем горле, позволив мне придвинуться ближе.

— Спасибо за сегодняшний день, — выдохнула я ему в рот.

Райдер схватил мою задницу в свои руки достаточно сильно, чтобы причинить боль, и стон вырвался из меня, когда я нежно поцеловала его, мой язык ласкал, прежде чем он прикусил мою губу достаточно сильно, чтобы пустить кровь.

Я задыхалась, двигая бедрами по его промежности, и он зарычал, когда одна рука освободила мою задницу и двинулась вокруг, чтобы расстегнуть мои джинсы.

Райдер застонал от удовольствия, запустив руку в мои трусики, пальцы скользнули по моему возбуждению, прежде чем он вогнал их прямо в меня.

Я вскрикнула, выгнувшись назад, и он прикусил мой ноющий сосок через свитер, двигая пальцами внутри меня с глубоким и неустанным ритмом, потирая пяткой руки мой клитор и заставляя звезды вспыхивать перед глазами.

Стук в окно заставил меня подпрыгнуть, и я обернулась с замиранием сердца, чтобы увидеть Леона, наблюдающего за нами с грязной, как блядь, ухмылкой на лице.

Мои губы разошлись, и я не знала, что я должна чувствовать по поводу того, что меня поймали, но Райдер зарычал от разочарования, снова вонзил в меня свои пальцы так, что я громко застонала, а другой рукой открыл дверь.

— Не стой там и не смотри на нас, как гад, — огрызнулся он, когда его рука вернулась к моей заднице, и он снова прижал меня к себе.

— Слушаюсь и повинуюсь, Шрам, — поддразнил Леон.

Волна холодного воздуха пронеслась надо мной, но прежде чем я успела вздрогнуть, рот Леона захватил мой рот, и я вскрикнула в его поцелуе, когда Райдер снова укусил меня за сосок, его пальцы впивались в мою задницу, когда он раскачивал меня с большей силой и трахал меня рукой.

Леон задрал мой свитер, нашел другую грудь и стал перекатывать твердый сосок между пальцами, его нежные мучения так контрастировали с грубым обращением Райдера со мной, что мне казалось, будто я разрываюсь на две части от этих ощущений.

Мое тело было так сильно сжато от напряжения, что с очередным толчком пальцев Райдера внутри меня, я рухнула на дно, мой оргазм прорвался сквозь меня, как прорыв плотины, и Леон поглотил его звук с глубоким мурлыканьем, вырвавшимся из его груди.

Я прижалась к Райдеру, разрывая поцелуй с Леоном и пробуя его язык на вкус, когда он снова вытащил руку из моих джинсов.

Леон подхватил меня за талию и небрежно поднял с колен Райдера, поставив меня на ноги возле машины и ухмыляясь, как будто я только что сделала его день, пока я пыталась заставить свои шатающиеся ноги выдержать мой вес.

Райдер смотрел между нами, казалось, решая, собирается ли он уходить, когда Леон закатил глаза и двинулся, чтобы вытащить его из машины.

— Пойдем, Райдикинс, нам нужно кое-куда пойти, — сказал он с ухмылкой, которая говорила о том, что он что-то задумал. Я только надеялась, что это включает в себя зажатие меня между ними двумя на его массивной гребаной кровати, потому что я еще никак не собиралась покончить с ними.

— Отвали от меня, Симба, я здесь ради нашей девушки, а не ради тебя, — огрызнулся Райдер, захлопывая за собой дверь машины и отпихивая Леона.

— И в этом кроется проблема, — вздохнул Леон, бросив на меня тоскливый взгляд, когда встал рядом с Райдером. — Прости за это, маленький монстр. Но я купил тебе новый вибратор, который вылеплен в форме моего члена и мурлычет, когда ты нажимаешь на кнопку, и я положил его в ящик тумбочки, чтобы ты не скучала.

— Что? — спросила я, нахмурившись, но он проигнорировал меня, обхватив Райдера за плечи за долю секунды до того, как он бросил горсть звездной пыли на них обоих, и они исчезли из виду.

Мой рот открылся, когда я уставилась на пространство, где они только что стояли. Боль между бедер, несомненно, осталась, и не было абсолютно никаких признаков того, что они снова появятся, чтобы что-то с этим сделать.

Сумасшедший гребаный Лев. 

27. Габриэль

Книга «Magicae Mortuorum» не выходила у меня из головы с тех пор, как я велел остальным показать ее Ориону. Леон действительно думал, что сможет провернуть ограбление, чтобы заполучить подзорную трубу, но пока что Зрение не давало мне возможности понять, правда это или нет. Я просто не так хорошо знал Льва, но все равно продолжал попытки.

Зимнее солнцестояние я встретил с Биллом, но он, следуя своей обычной традиции, отправился на Рождество в Лас-Михас, чтобы поиграть в азартные игры, снять проституток и навестить сестру в перерывах между секс-кападами. Он пригласил меня с собой, но я отказался. Это была не совсем моя сцена, и поскольку мое приглашение домой к приемным родителям, очевидно, потерялось по почте, я решил провести Рождество так, как проводил предыдущее. В своей квартире, делая вид, что ничего не происходит. Думаю, я должен был быть благодарен Королю за то, что он разрешил членам культа вернуться домой и хорошо провести праздники со своими семьями. Он не хотел, чтобы кто-то из нас вызывал подозрения, насколько я могу судить.

Однако из-за того, что Зрение не сотрудничало, я погрузился в бездумное уныние. Я просмотрел уже три сериала на Фейфликсе. Все они были ужасно жестокими, но помогали отвлечься от мыслей о пропавшей Элис. Хотя план по утоплению моего мозга в жестоких телешоу пока проходил довольно гладко, в тихих паузах между сериями и в часы, когда мне нужно было вставать, умываться, спать и готовить еду, она полностью поглощала мои мысли.

Я несколько раз подумывал написать Райдеру, прежде чем понял, что змея, вероятно, будет так же рада получить от меня весточку, как и Оскуре, желающему перерезать ему горло. Теперь, когда он убил Мариэллу, я ему больше не нужен. Я не ожидал, что это так сильно меня расстроит. И уж точно я не ожидал, что буду скучать по нему. Но после смерти Мариэллы несколько недель назад между нами воцарилось радиомолчание. И теперь число моих друзей снова уменьшилось с одного до нуля.

Я должен был это предвидеть.

Приняв душ, я захватил с собой пакет чипсов и опустился на диван, готовый к очередному телевизионному марафону. С такими темпами я, наверное, вернусь в школу с толстым брюхом, но к черту.

Я был на полпути к концу серии, когда мой Атлас пискнул, и я понял, что он застрял в спинке дивана. К черту мою жизнь.

Я вытащил его, уронив чипсы, когда увидел, от кого было сообщение, и дерьмовая ухмылка растянула мой рот.

Элис:

Эй, горячие крылышки… чем занимаешься?;)

Горячие крылышки? Почему мне понравилось, как это звучит?

Я ухмыльнулся, растянувшись на диване и набирая ответ.

Габриэль:

Просто тусуюсь в своей квартире, скучаю по тебе…

Я колебался, прежде чем нажать «отправить». Признание того, что я скучал по ней, возможно, было не самым лучшим решением, но это была правда. И после того, как я лежал здесь, пытаясь не тосковать по ней несколько часов подряд, у меня не хватало силы воли, чтобы остановить себя. Я нажал отправить, и ее ответ пришел мгновенно, заставив мое сердце забиться в мощном ритме.

Элис:

Я тоже скучаю по тебе, сексуальный черный дрозд. И я скучаю по тому свертку между твоих бедер. Есть шанс, что ты подаришь его мне на Рождество?

Черт, она серьезно?

Габриэль:

Я думал, ты проведешь Рождество со своим партнером…

Элис:

Он рад, что я могу навещать кого хочу. А я очень хочу навестить тебя. Я непослушная Санта, и мне нужны сани, чтобы покататься…

Я усмехнулся, мой член вздыбился, несмотря на ее чертовски нелепый эвфемизм. И я был очень искушен подыграть ей, хотя мне определенно не следовало сейчас думать о Элис. Особенно, не представляя, как она скользит по моему члену и бросает вызов всем звездам на небе, трахая меня. Я часами разговаривал с Биллом во время солнцестояния о том, что, по его мнению, мне следует с ней делать. Я так долго не допускал людей в свою жизнь, что впустить кого-то сейчас казалось мне большим риском. Но он считал, что если бы меня кто-то искал, он бы узнал об этом в преступном мире города. У него были связи повсюду, и если бы кто-то искал кого-то по моему описанию, он получил бы информацию задолго до того, как они подобрались бы ко мне.

Кроме того, Элис встречалась с самыми влиятельными засранцами в Алестрии, так что они были довольно сильным сдерживающим фактором, если кто-то хотел добраться до нее. И я был уверен, что благодаря Райдеру Драконису, Данте Оскуре и Леону Найту, любой, кто угрожает ей, окажется закопанным где-нибудь глубоко в лесу, прежде чем они смогут даже пальцем ее тронуть. Среди всего этого, я начал думать, что, возможно, это означает, что я могу поддаться отчаянному желанию, которое я испытывал к Элис. Что мне было позволено поддаться ему. Старые привычки умерли, но я набрал следующее сообщение, прежде чем успел отгородиться от нее.

Габриэль:

Почему бы тебе не прийти сюда, и я запрягу твоего оленя, или что ты там хочешь?

Элис:

Еще раз, какой адрес, большой мальчик?

Я быстро послал его и засунул руку в штаны, сжимая в кулаке член, пытаясь не чувствовать себя виноватым в этом решении. Я должен был сопротивляться ей и ради Леона, позволяя ей укрепить свою связь с ним, но, черт возьми, они оба, похоже, были не против, чтобы Элис встречалась с другими людьми, так почему я мучил себя? Я мог иметь ее, а она могла иметь меня. Это не обязательно должно быть навсегда, даже если бы я хотел этого всем сердцем. Но мне не нужно было отказывать себе в ней все время. Возможно, в будущем будет труднее отпустить ее, но сейчас… к черту.

В дверь постучали, и мои брови подскочили. Похоже, дружба с Данте Оскурой давала свои преимущества, когда дело касалось звездной пыли.

Я поспешил проверить свое отражение в зеркале, смахнул крошки чипсов с голой груди и проверил зубы на наличие сырной крошки, после чего направился к двери и дернул ее.

Леон стоял там с дразнящей ухмылкой на лице и Атласом Элис в руке. — Эй, звенящие шарики, я здесь, чтобы пососать твой Северный полюс.

— Ты, блядь… — начал я, но он шагнул вперед, пинком захлопнул дверь и швырнул горсть звездной пыли нам на головы.

Я закричал, когда меня выдернуло в эфир, кувыркаясь среди звезд, а ярость грызла мои внутренности. Этот чертов Лев!

Мои ноги ударились о твердый деревянный пол, и до меня донесся голос Данте: — Смещайся и позови на помощь, Габриэль!

Прежде чем я успел осмыслить эти слова, резкий укол в шею заставил меня обернуться и увидеть Леона со шприцем в руке. Я ударил его в челюсть, и он попятился назад, со смехом рухнув на задницу. Моя Гарпия забилась глубоко внутри меня, и я зарычал, пытаясь вытащить ее обратно на поверхность и переместиться. Я осмотрел каюту, в которой сейчас находился, и увидел Райдера и Данте, стоящих там в шоке.

— Что, блядь, ты со мной сделал? — прорычал я, когда Леон поднялся, и Райдер налетел на него, обхватив рукой его горло.

— Отдай мне чертову звездную пыль, Симба, — он грубо похлопал его по плечу, когда Леон засмеялся. Райдер вытащил из кармана мешочек и отпихнул Леона, перевернув его вверх дном. Но там было пусто.

— Где мы, блядь, находимся? — я рванул прочь от них, проскочив мимо Данте и распахнув шторы. Между деревьями темного леса на меня смотрел снег.

Покрутившись вокруг, я обнаружил несколько дверей, ведущих из центральной комнаты с кремовым диваном и парой кресел напротив большого телевизора. С одной стороны комнаты стоял обеденный стол, а с другой — мини-кухня.

— Мы в ста милях к северу от Полярной столицы, — объявил Леон, словно это была самая лучшая новость на свете, и из моего горла вырвалось рычание. — И теперь у тебя нет доступа к твоему Ордену благодаря Роари, который украл канистру с концентрированным подавителем Ордена по пути в тюрьму Даркмор. Знаете ли вы, что при введении препарата прямо в вену его действие может длиться до трех дней? — размышлял он. — На Райдера, очевидно, это не подействует, но что он будет делать? Уползет отсюда в снег и замерзнет? — он захихикал.

Я уже собирался повалить его на пол и выбить из него все дерьмо, но Райдер опередил меня, шипя от ярости. — Я могу переключиться и съесть тебя, ублюдок, — прорычал он.

Леон боролся с ним так, словно это был лучший момент в его жизни, а я посмотрел на Данте, который глубоко нахмурился и, казалось, собирался наброситься на нас всем Драконом, но не мог. Черт.

— Что все это значит? — огрызнулся Данте, подойдя и оттащив Райдера от лежащего на полу Леона.

— Не смей меня трогать, мразь, — прошипел Райдер, упершись ладонями в грудь Данте и заставив его отступить на шаг.

Данте оскалил зубы, вызывая холодный ветер, пронесшийся по комнате. Райдер создал в своей руке деревянный клинок с зазубренным краем, и мое нутро скрутило, так как я ожидал, что все это выйдет из-под контроля.

— Дело в этом дерьме, — Леон встал между ними, положив ладонь на грудь каждого из них, чтобы держать их подальше друг от друга, и бросил на Данте твердый взгляд, чтобы тот отступил. — Речь идет о том, чтобы облегчить для Элис всю эту ситуацию.

— Какую ситуацию? — Райдер сплюнул, удалился и зашагал по комнате, как тигр в клетке.

Я оценивал свой следующий шаг, злясь, что в этот раз у меня нет с собой звездной пыли, которую я украл у Данте. Почему именно сейчас?

Я воззвал к звездам за видением, которое помогло бы мне выбраться из этой ситуации, но они были подозрительно тихи. И какого хрена они не пытались предупредить меня о том, что меня собираются похитить? Коварные ублюдки.

Я подошел к двери, распахнул ее, и в воздухе закружился снег вместе с ледяным порывом ветра. В двадцати футах от двери возвышался обрывистый утес, и в любом направлении были только снег, лед и ничего.

— Ты планируешь пройти сто миль до столицы, Гейб? — негромко спросил Леон, и мои плечи напряглись.

Я посмотрел на него через плечо, и он заговорщически улыбнулся. — Почему я должен остаться?

— Ну, причина номер один: ты умрешь там, если не сделаешь этого. Причина номер два: все, что тебе нужно сделать, это пройти мои тесты, и Роари будет здесь через пару дней со звездной пылью, чтобы забрать тебя домой, — Леон невинно пожал плечами, когда Райдер начал рубить мебель своим клинком, как будто это могло хоть немного изменить ситуацию.

Данте положил руку на плечо Леона, пытаясь направить его к ближайшей двери. — Пару слов наедине, брат.

Леон выскользнул из-под его руки, покачав головой. — Ты не сможешь отговорить меня от этого, брат. Ты должен пройти тесты, как и остальные.

— Какие тесты? — спросил я убийственным тоном, и Райдер перестал вышагивать, глядя на Леона в поисках ответа, а Данте поднял брови.

Леон мрачно усмехнулся, как гребаный суперзлодей в своем логове. — Секретные тесты. Тесты, о которых могу судить только я. Тесты, которые, если вы пройдете, принесут вам Рождество домой, в ваши грустные, одинокие маленькие жилища, — он бросил на нас с Райдером многозначительный взгляд, и я нахмурился.

— Ну, может быть, некоторым из нас нравится быть в одиночестве, — прорычал Райдер, выглядя так, будто собирался убить Леона. Я не был уверен, что смогу его удержать.

— Никому не нравится быть одиноким, Шрам, — сказал Леон с ухмылкой. — И я собираюсь это доказать. 

28. Данте

Наконец мне удалось уговорить Леона поговорить со мной наедине, и мы направились в большую спальню с королевской кроватью и меховым ковром на полу. Я знал, что Леон иногда может быть неразумным, но сейчас он действительно зашел слишком далеко. Я также понимал, что он не реагирует на угрозы, так что мне прийдется заставить его взглянуть на ситуацию с другой стороны.

— Леон, — сказал я твердо, когда он сложил руки и бросил на меня взгляд, который говорил, что он собирается выслушать меня, но это ничего не изменит.

— Данте, — сказал он спокойно.

— Я уверен, что ты делаешь это с самыми лучшими намерениями, но ты не понимаешь, чего ты от меня требуешь.

— А что именно я от тебя требую? — легкомысленно спросил он, подойдя к шкафу и доставая оттуда несколько одинаковых клетчатых красно-черных рубашек.

— Ты хочешь мира между нами ради Элис, я понимаю, брат, но ты не можешь требовать этого от меня и этого гребаного Лунного stronzo, — я старался держать себя в руках, но вот-вот мог сорваться. Если бы у меня все еще был доступ к моему Дракону, я бы уже обрушил на это место жестокую бурю. — Ты должен отпустить нас, — сказал я сквозь зубы.

Он переоделся в одну из рубашек, затем предложил мне одну, но я отрицательно поморщился, и он бросил ее на кровать.

— Я не могу этого сделать, Данте. Я знаю, что ты злишься, и мне неприятно видеть, как ты смотришь на меня так, будто хочешь оторвать мою гребаную голову, как бы ты ни пытался это скрыть, но это для твоего же блага, — он шагнул вперед и обхватил меня руками, крепко обнимая, пока я стоял и рычал.

Леон провел меня обратно к кровати, пытаясь толкнуть меня на нее, и замурлыкал, уткнувшись в мою щеку.

— Что ты делаешь, stronzo?

— Шшш, — он толкнул меня на кровать, начав бороться со мной, как pazzo idiota (п.п. сумасшедший идиот), а я толкал его в плечи, пытаясь удержать. Но он использовал весь свой вес.

— Vaffanculo, Леон! (п.п. Иди нахуй) — рявкнул я, когда он снова попытался меня утихомирить, вдавливая меня в простыни, и я перестал сдерживаться, сильно ударив его в плечо.

Он отшатнулся от меня с ревом, потирая руку, когда я встал и нахмурился на него.

— Прости, Львиные инстинкты, — он прочистил горло и провел рукой по лицу, пытаясь прийти в себя.

— Dalle stelle.

Он схватил еще пару клетчатых рубашек и вышел из комнаты, пока я что-то бормотал о сумасшедшем Льве.

Я вернулся в гостиную с кипящей кровью, пытаясь найти выход из этой ситуации. Габриэль с надеждой посмотрел на меня из кресла в другом конце комнаты, и я покачал головой, чтобы сказать ему, что не достиг никакого прогресса. Его плечи опустились, когда Леон устроился на диване, и я бросил короткий взгляд на Райдера, который стоял в затемненном углу комнаты, прислонившись спиной к стене и сложив руки.

Если Леон действительно планировал запереть нас здесь, то так оно и должно было быть. Я был в ярости на него за то, что он даже подумал, что это сработает.

— Я должен быть дома со своей семьей на Рождество, Леон, — прорычал я, и Леон посмотрел на меня, невинно пожав плечами.

— Будешь, если пройдешь тесты, — просто сказал он.

Райдер вдруг запустил лампой через всю комнату, и она разбилась о стену. — Это закончится одним способом: ты будешь разорван на десять частей, Муфаса, — прорычал он, размахивая деревянным клинком, который он создал с помощью своей магии.

— Если ты убьешь меня, мой брат вряд ли заберет тебя куда-нибудь, когда появится. А Данте, может быть, и зол на меня, но он также отомстит за мою смерть, — сказал он, и я закатил глаза.

— Может, я рискну и убью вас обоих, — прорычал Райдер.

Леон широко зевнул, как будто ему было наплевать на то, что вокруг него размышляют о его убийстве. — Это может быть гораздо проще, чем убийство. Просто пройди мои тесты.

— Тесты, о которых ты нам даже не рассказываешь, — пробормотал Габриэль, опираясь локтями на колени и разминая свои чернильные бицепсы.

Леон бросил ему одну из клетчатых рубашек. — Надень это.

Габриэль сузил глаза. — Это тест?

— Может быть. А может, и нет, — Леон пожал плечами, и Габриэль вздохнул, надевая рубашку.

— Райдер? — Леон предложил ему другую рубашку, которая подходила к его и Габриэля рубашкам, и правый глаз Райдера дернулся. Serpente даже не потрудился отказаться, и Леон положил ее обратно на диван, поняв намек. — Ну, пока что Габриэль выигрывает, — пробормотал он. — Думаю, он проведет рождественское утро с Элис…

— Элис? — Райдер хрюкнул, когда я навострил уши.

— Да… она придет сюда с Роари, так что, надеюсь, вы все принесли подарки для нее, — Леон встал, направился к шкафу в другом конце комнаты и порылся в нем.

— Как мы могли принести сюда подарки? Ты похитил нас, stronzo, — прорычал я.

— Ну, я думаю, вы могли бы сделать подарок, так как у вас есть немного времени, — задумчиво предложил Леон, возвращаясь из шкафа с большой коробкой в руках. Он поставил ее на стол, открыл крышку, и моему взору предстала куча листов, ручек, баночек с блестками и прочей творческой дряни.

— Ты шутишь, да? — сказал Габриэль без обиняков.

— Я и близко не подойду к тюбику гребаного клея с блестками, — прорычал Райдер.

— Как хочешь, — сказал Леон. — Элис появится здесь, чтобы найти множество сварливых парней без подарков на первое Рождество без брата. Кроме меня, разумеется. Я купил ей Кадиллак, дом для отдыха в Саншайн-Бэй и упавшую звезду, на которой выгравированы наши имена, — он достал звезду из кармана, а также фотографию дома и машины. Dalle stelle.

— Ну, я купил нам троим билеты, чтобы посмотреть на шоу фейерверков «Водолей» в следующем месяце. Просто у меня нет с собой билетов, — сказал я с досадой.

— Ты сделал это? — с надеждой спросил Леон.

— Да, — я улыбнулся, и он улыбнулся мне в ответ.

— Данте занимает первое место, — объявил Леон с ухмылкой.

— Ради всего святого, — шипел Райдер, отталкиваясь от стены, направляясь к ящику для поделок и выхватывая оттуда несколько предметов, а затем собирая их в кучу и направляясь к столу под одним из окон. С раздраженным рычанием он сел, сгорбился и принялся что-то с ними делать.

Габриэль поднялся со своего места и тоже взял несколько вещей из коробки, после чего опустился на диван, чтобы заняться ими.

Леон широко улыбнулся и посмотрел на меня. — Так ты не сделаешь ей хотя бы открытку, Данте, раз у тебя нет с собой билетов?

Я боролся с желанием отказаться, взглянул на Райдера, затем на Габриэля, злясь, что они действительно могут превзойти меня своими Элементами. Моя магия воздуха не могла создать ничего особенного, черт возьми.

Я двинулся вперед, прихватив немного бумаги и пару баночек с блестками и красками, и отнес их к барной стойке на кухне в дальнем конце комнаты.

Леон опустился рядом с Габриэлем и закинул ноги на стол, откинув голову назад и закрыв глаза. Мы все затихли, когда начали работать над своими подарками, и когда я оглянулся, чтобы посмотреть, что делает Райдер, я обнаружил, что его работа окутана тенью, чтобы скрыть ее от меня. Figlio di puttana.

***

После того, как я весь день отбирал сиреневые блестки из разноцветной банки, я начал беспокоиться, что мой подарок не будет соответствовать тому, что запланировали Габриэль и Райдер. Они оба скрывали свою работу заклинаниями, так что я не мог даже мельком увидеть, что они задумали.

Леон все еще спал, хотя был уже глубокий вечер и солнце давно село. Никто из нас не сказал друг другу ни слова, но за последние полчаса не один из наших желудков заурчал. Я встал, чтобы подойти к холодильнику, и обнаружил, что он полон еды. Я ни дня в жизни не готовил, но не собирался просить о помощи. Я вытащил несколько помидоров и сыр, затем нашел пакет спагетти в одном из шкафов. Я занялся кипячением воды на плите и был чертовски горд собой, когда она начала бурлить. Я положил спагетти в воду так, чтобы концы торчали сверху, и оставил их вариться. Perfetto.

Я начал нарезать помидоры, думая, как я сделаю из них соус. Моя мама всегда использовала лук, а потом… аргх, я не мог вспомнить. Но неужели это так сложно?

Тут до меня донесся запах гари, и я взглянул на кастрюлю, обнаружив, что пламя, лижущее ее бока, сделало концы спагетти черными, а несколько из них горели.

— Merda! — воскликнул я, схватил кастрюлю и высыпал все содержимое в раковину, поливая водой испорченные спагетти.

Райдер начал смеяться, и холодная, жесткая ярость зародилась в моем нутре.

— Посмотрим, что у тебя получится, serpente, — прорычал я, глядя на него через всю комнату.

— Я не умею готовить, и ты, очевидно, тоже, я не собираюсь позориться, пытаясь. Я буду есть все, что есть в холодильнике, — Райдер пожал плечами.

— Итак, сырые овощи? — пробормотал я, но он не ответил.

Габриэль со вздохом встал, перешагивая через ноги Леона, чтобы присоединиться ко мне на кухне. — Я умею готовить.

— Ты умеешь? — с надеждой спросил я.

— Да, мои приемные родители никогда не утруждали себя приготовлением пищи для меня, когда я стал достаточно взрослым, чтобы делать это самостоятельно. Так что я либо учился, либо голодал. Хочешь болоньезе? — предложил он, и мое сердце сжалось от его слов. Моя мама никогда не позволяла моему желудку урчать дольше секунды, прежде чем наполнить его. Иногда я забывал, как много она для меня делала.

— Да, пожалуйста, — пробормотал я, и он пожал плечами, снова приступая к работе по кипячению воды.

Я остался на кухне, наблюдая за тем, как он помешивает спагетти в воде, когда они становились мягкими, и чувствуя себя идиотом из-за того, что не знал этого. Сколько раз я ел мамины спагетти болоньезе? Мне было стыдно, что я не умею готовить это блюдо самостоятельно.

— Так ты проведешь Рождество с родителями, когда выберешьсяотсюда? — спросил я его, просто чтобы поддержать разговор.

— Нет, — пробормотал он. — Они больше не приглашают меня на такие мероприятия.

Я нахмурился, не понимая. — Но они же твоя семья.

— Не совсем. Это была их работа — присматривать за мной, но… — он остановился, посмотрев на меня, как будто ему не следовало этого говорить.

Я инстинктивно создал вокруг нас заглушающий пузырь. — Работа?

Его горло перехватило, и он отвернулся, доставая чеснок и начиная его измельчать. — Я не это имел в виду.

— Нет, ты это имел в виду, — сказал я. — Я не разглашаю чужие секреты, falco. Это путь Оскура.

Он хмыкнул, не отрывая взгляда от чеснока. — У меня нет секр… — он остановился на полуслове, его глаза остекленели, а мои брови изогнулись дугой, когда я увидел, что ему явилось видение со звезд. Это заставило мое сердце биться сильнее. Я всегда немного завидовал тем, кто обладал даром Зрения. Должно быть, это было очень здорово — иметь такую связь со звездами.

Габриэль внезапно моргнул, на мгновение сосредоточившись на мне. — Похоже, звезды считают тебя надежным, и они еще не разу не сбили меня с пути… — он все еще выглядел неуверенным, поэтому я инстинктивно протянул ему руку.

— Что бы ты мне ни сказал, это не покинет пределов этой кухни, falco, если только ты не захочешь, чтобы я когда-нибудь об этом заговорил.

Он неуверенно положил свою ладонь на мою, заключив сделку, и между нами зазвенела магия. — Почему ты продолжаешь называть меня так? Ты сказал это и в моем видении.

— Falco? — я пожал плечами. — Это значит «ястреб». Ты мне его напоминаешь. Тебе это не нравится?

Он тоже пожал плечами, как будто ему было все равно, но я догадался, что он это не ненавидит.

— Так… что это? — спросил я.

Он сделал длинный вдох. — Честно говоря, мне нечего сказать, — сказал он. — Потому что я сам не знаю ответов. Но суть в том, что я прятался всю свою жизнь, и я не знаю почему. Мои родители на самом деле не мои родители. Им просто заплатили, чтобы они сыграли эту роль.

— Что ты имеешь в виду? — я удивленно вдохнул, а он продолжал смотреть на чеснок, раздавливая его плоской стороной ножа.

— На моих воспоминаниях стоит блок с тех пор, как я был ребенком. Я думал, что контроль над Зрением позволит мне прорваться сквозь него, но он все еще на месте. Все, что я знаю, это то, что меня поместили в дом с фальшивыми родителями, которым заплатили, чтобы они обеспечили мою безопасность. Они тоже ничего не знают, но на меня уже много лет работает частный детектив, который пытается выяснить правду. Все, что у меня есть, это куча обрывочных воспоминаний, которые не имеют смысла, и одно имя…

— Имя? — с любопытством спросил я.

— Падающая Звезда, — сказал он, глядя на меня с насупленными бровями. — Кто бы это ни был, он ежемесячно перечисляет большие суммы денег на мой банковский счет. Нет никакого способа отследить их владельца. Так что, думаю, это именно он скрывает меня. Билл считает, что, судя по тому, сколько усилий они приложили, чтобы обеспечить мою безопасность, кто-то плохой, вероятно, ищет меня. Вот почему я держу себя в руках. Вот почему я не общаюсь с другими Гарпиями, не завожу друзей… и не завожу девушек.

— Именно поэтому ты так сильно отталкивал от себя Элис, — сказал я, осознавая это, и он кивнул, его челюсть сжалась. Я протянул руку к его плечу, в сердце защемило, когда я стал понимать его немного больше.

— Если за мной охотятся, то, находясь с Элис, она тоже может оказаться в опасности. Я говорил об этом со своим частным детективом, то есть… он нечто большее. Он теперь моя семья. И я доверяю его слову во всем. Он говорит, что услышит, если кто-то будет спрашивать обо мне в городе, так что я не должен продолжать отказывать себе в ней, но я все еще сомневаюсь, — его мышцы напряглись, а темные волосы упали на глаза, когда он наклонился вперед, счищая чеснок на одну сторону разделочной доски. Я почувствовал, насколько одиноким он себя ощущает, как прочно стоят его барьеры, как он боится рисковать жизнью Элис, принимая в свой круг кого-то еще после целой жизни в одиночестве. Мне захотелось откинуть голову назад и завыть, как Волк. Эта часть меня окрепла настолько, что на мгновение мне захотелось обхватить его руками, но я поборол это желание и вздохнул.

— Ты не один, falco. Если тебе нужны гарантии, то я предлагаю тебе защиту моего Клана. Я не говорю это легкомысленно. Это и ради Элис тоже. Я знаю, как сильно она заботится о тебе, и, честно говоря, видеть тебя в таком состоянии мне… грустно.

Он нахмурился, похоже, не зная, о чем я говорю. — Ты не можешь предложить мне этого, зачем тебе это? Я не могу предложить тебе ничего взамен.

— Ну… я не умею готовить, falco. Научи меня, и ты заслужишь свое содержание. Я не могу допустить, чтобы Элис узнала, какой я недоделанный.

Он захихикал, а я ухмыльнулся.

— Хорошо, Дракон, рожденный от Волков, ты заключил сделку.

— А как ты готовишь соус? — спросил я с любопытством, и Габриэль достал лук, грибы и оливковое масло, после чего начал обжаривать их вместе с чесноком на сковороде, объясняя каждый шаг по ходу дела.

Запах болоньезе вскоре привлек мое внимание, и, сливая пасту в дуршлаг, я был чертовски доволен собой за то, что научился.

— Спасибо, — сказал я, когда Габриэль подал четыре тарелки, и он пожал плечами, как будто это было пустяком. Но это не было пустяком. Я был Альфой самой могущественной волчьей стаи в Алестрии, я не должен был быть поражен, если меня оставили одного, особенно с холодильником, полным еды. Я должен был знать, как позаботиться о себе, и я поклялся исправиться с его помощью и выучить все мамины рецепты, как только смогу.

Я развеял заглушающий пузырь, когда Габриэль посыпал немного пармезана поверх болоньезе и поставил миску на колени Леона, отчего тот удивленно вскочил на ноги.

— О мои звезды, — простонал Леон. — Это выглядит потрясающе, — Габриэль смотрел, как Леон запихивает в рот вилку и одобрительно кивает, заставляя Гарпию довольно ухмыляться.

Я взял свою миску и пересел в кресло, краем глаза наблюдая, как Габриэль поставил миску рядом с Райдером, а змея поблагодарила его. Габриэль уселся за стол Райдера, и я в замешательстве нахмурился. С каких пор эти двое стали amici?

Я сидел рядом с Леоном и ел свою еду, находя ее чертовски вкусной и, возможно, даже не хуже, чем у моей мамы. У меня было чувство, что сделка, которую я заключил с Габриэлем, будет иметь серьезную ценность.

— Хотите посмотреть фильм? — предложил Леон, взяв в руки пульт от телевизора. — Мы могли бы посмотреть все фильмы про Рэмбо! Уверен, ты их любишь, а Райдер?

Райдер пожал плечами. — Никогда их не видел, — пробурчал он.

— Или «Крепкие орешки»? — спросил Леон. — Все любят «Крепкий орешек».

Райдер снова пожал плечами. — Никогда их не смотрел.

— Или что-нибудь более современное, например, «Фейри Форсаж»?

— Я сэкономлю тебе время, придурок. Я не смотрю фильмы с детства, так что если это не гребаный мультик, я его не видел, — прорычал Райдер.

— Ох, — вздохнул Леон, и Габриэль посмотрел на него, нахмурившись.

— Почему? — спросил Габриэль, пока я пытался сделать вид, что мне неинтересно это слушать. Но я не мог остановить себя от желания обратить на это внимание.

Он пожал плечами, но я мог сказать, что Леон не собирается оставлять все как есть.

— Из-за Мариэллы? — мягко спросил Леон, и плечи Райдера сгорбились, он так крепко сжал вилку, что побелели костяшки пальцев.

— Думаю, я никогда не чувствовал необходимости предаваться бессмысленным занятиям, таким как просмотр фильмов после нее, — пробормотал он, и я не мог унять боль, которую почувствовал из-за этого. Райдер оглянулся вокруг, нахмурился между нами, словно почувствовал всю нашу боль из-за него, и я быстро отогнал свои чувства. — Ничего страшного, блядь.

— Это так, Райдер. Но теперь ты свободен от нее, — сказал Габриэль, и Райдер кивнул в знак согласия.

— Ну, тогда начнем с «Крепкого орешка», никто не должен жить, не видя, как кучка смертных валит друг друга с оружием, не в силах исцелить себя. Это чертовски смешно, — Леон закинул ноги на журнальный столик, а я встал, чтобы приглушить свет, прежде чем он успел попросить, решив, что это не самый худший способ провести вечер.

***

Я спал на большой кровати с Леоном, в то время как Габриэль и Райдер занимали диван и раскладную кровать в гостиной. Я снова попытался вразумить Леона, но он не захотел слушать. И я покорился этой ситуации. Мне придется продолжать подыгрывать ему, если мы хотим выбраться из этого места.

— Мама будет волноваться, если я не вернусь домой на Рождество, — сказал я Леону, когда мы направились в гостиную, одетые в уродливые одинаковые клетчатые рубашки. У меня все равно не было с собой никакой одежды, так что, думаю, выбора у меня не было.

— Нет, она думает, что ты поедешь со мной и Элис в Полярную столицу, чтобы посмотреть рождественские рынки. И технически мы достаточно близко к этому, так что я не соврал, — сказал он легкомысленно. — А ты знаешь, что городские стражники ездят на белых медведях? Мы должны посетить его однажды.

— При условии, что я не умру на этом утесе, потому что ты бросил меня здесь с Райдером Драконисом, — пробормотал я.

Габриэль приготовил на завтрак блинчики, и я съел их со стоном удовлетворения. Райдер ел их всухомятку, отказавшись от кленового сиропа, когда Леон предложил ему его. Я видел, что он ест сладкое, только когда Элис кормила его, но удивлялся, почему он мучает себя без сладкого. Я не мог жить без сахара.

— Сегодня нам нужно украсить хижину к приезду Элис, — объявил Леон, когда мы все закончили есть. — Я нашел в ее Атласе фотографию, где она, Гарет и ее мама в Рождество. Мы должны сделать так, чтобы это место выглядело так же. Видишь эту елку? Нам нужна точно такая же. Так что вам, ребята, нужно найти такую в лесу, срубить и принести сюда, — он передал Атлас, и мое нутро сжалось при виде Элис, стоящей рядом с братом на фотографии с широкими улыбками на лицах. Должно быть, фотография была сделана несколько лет назад, и мне стало грустно при мысли обо всех ужасах, с которыми столкнулась моя Вампирша с тех пор, как была сделана эта фотография.

— Я могу просто вырастить дерево, — пробурчал Райдер со своего места за столом под окном.

— Это не то же самое. Это должна быть одна из сосен из леса, чтобы она была особенной. Настоящие полярные сосны — самые востребованные рождественские елки в Солярии, — твердо сказал Леон, сложив руки.

— Хорошо, давай так и сделаем, — твердо сказал Габриэль. — Но мне нужна зимняя одежда.

— В шкафу есть все, что тебе нужно, — Леон указал ему на спальню, и Райдер последовал за ним с сжатыми челюстями.

Вскоре они вернулись, одетые в большие одинаковые куртки и сапоги, и Габриэль бросил мне тоже. Я натянул их, пока Леон устраивался на диване, выглядя так, будто собирался еще раз чертовски вздремнуть, прикрыв глаза рукой. — Убедитесь, что дерево выглядит точно так же, как на фотографии, — повторил он. — Я хочу, чтобы все было идеально.

Я взял Атлас Элис с журнального столика, проверил сигнал, чтобы узнать, смогу ли я с него позвонить, но зарычал, обнаружив, что связь отсутствует. Я положил его в карман и последовал за остальными к двери, выйдя на морозный воздух и оставив Леона дремать, пока мы делали всю работу.

Мы обошли хижину и двинулись к деревьям, пробираясь через снег, пока Габриэль шел по нему, как чертов пикси, используя свою магию воды, чтобы он затвердел под его ногами. Он быстро взял инициативу на себя, а Райдер сделал пару деревянных снегоступов, чтобы помочь ему идти по снегу, и нагнал Габриэля за несколько секунд.

Ну, если они хотят быть таковыми, то они, черт возьми, проиграют. Я использовал магию воздуха, чтобы подняться со снега, и полетел, проплывая мимо Райдера и Габриэля, когда залетал все глубже в деревья.

Райдер выругался, а я рассмеялся, когда взял приличную высоту и оглядел сосны в поисках идеальной.

— Эта выглядит подходящей. Иди посмотри, falco, — позвал я через некоторое время. Я приземлился перед молодой сосной, и Габриэль вскоре подошел ко мне, внимательно изучая ее.

— Дерьмо собачье, вот эта похожа, — шипел Райдер, проходя мимо нас к дереву в нескольких футах от нас.

— Не будь упрямым stronzo, вот это явно больше похоже, — огрызнулся я, когда Райдер начал ковать топор в своей руке.

— Все должно быть как надо, иначе этот гребаный Лев не даст нам уйти. Дай мне Атлас, — Габриэль протянул руку за Атласом, и мы с Райдером замолчали, когда я передал ему Атлас, и он посмотрел на изображение, переходя от моего дерева к дереву Райдера.

— Скорее это сосна Данте, Райдер, — сказал Габриэль, и, к моему чертовому шоку, Райдер хмыкнул в знак согласия и подошел к нам.

— Тогда отойди, если не хочешь потерять голову, Большая Птица, — сказал Райдер, держа топор наготове. — Тебе нужно подойти немного ближе, Инферно, нагнись там, перед стволом.

— Molto divertente, stronzo (п.п. Очень смешно, засранец), — проворчал я и отступил назад, чтобы встать рядом с Габриэлем, как раз когда Райдер замахнулся топором. Он набросился на дерево, как дикарь, прорубая кору и разрывая ствол всего несколькими мощными ударами.

Дерево начало падать от него, и оно с тяжелым стуком рухнуло на землю, разбрасывая вокруг себя снег.

— Я могу отнести ее обратно по воздуху, — объявил я, шагнув вперед.

— Нет, я потащу ее с помощью лоз, — прорычал Райдер, подняв руки, чтобы бросить их, но они росли медленно, и его брови напряглись.

— У тебя мало магии, пусть этим займется Данте, — сказал Габриэль. — Или я могу перетащить его, мне все равно.

— Я могу это сделать, — упрямо шипел Райдер, пытаясь преградить мне путь, когда я переместился, чтобы бросить воздух в дерево.

— Тебе нужно больше магии, а звезды только что показали мне, что Данте ударит тебя целым деревом, чтобы дать тебе достаточно боли для подпитки твоих резервов, так что просто оставь это, Райдер, — настаивал Габриэль, и Райдер уставился на меня, когда я направил воздух под дерево и повернулся, поднимая себя и паря вместе с ним позади меня, решительно игнорируя Райдера.

Через секунду дерево стало еще тяжелее, и я оглянулся через плечо, обнаружив, что Габриэль и Райдер воспользовались своей магией, чтобы подняться и сесть на ствол. Райдер с ухмылкой показал на меня пальцем, а Габриэль рассмеялся, и я, застигнутый врасплох, чуть не присоединился к этому звуку. Но я поборол смех в своем горле, используя свою силу, чтобы отнести их обратно в хижину и чувствуя, как моя собственная магия начинает истощаться. Stronzos.

Райдер и Габриэль начали говорить низкими голосами, которые я не мог расслышать, время от времени посмеиваясь, и я нахмурился в досаде, создавая сильный порыв на дереве, чтобы попытаться сбить их, но они привязали себя лианами.

— Dal sole, — проворчал я, оставив попытки сбросить их. Я не хотел исчерпать запас магии, живя в одном доме с Райдером Драконисом. Он может попытаться перерезать мне горло во сне.

Если Леон думал, что это путешествие сблизит нас, то вскоре он узнает, что даже звезды, солнце, луна и все планеты Солнечной cистемы не смогут свести нас с Райдером. Таков был путь Астральных Противников. И amico mio должен был принять это. 

29. Райдер

Я помог Габриэлю сделать подставку для елки из дерева, и вскоре мы установили ее рядом с камином, пока Леон наблюдал за происходящим с дивана.

— Немного левее, — в сотый раз сказал Леон.

— Все, хватит. Она останется здесь, или я порублю ее на дрова вместе со всей этой гребаной хижиной, — рыкнул я на него.

Леон сузил на меня глаза. — Немного. Левее.

Я кинулся на него, видя лишь сплошную красную пелену перед глазами, но Габриэль поймал мою руку, оттащил меня назад и пристально посмотрел на меня. Я вздохнул, отпихнул его, но больше не стал наступать на Леона. Он все равно не стоил таких хлопот.

Данте толкнул дерево влево, а Леон кивнул, как будто это его порадовало, и мне пришлось тихо признать, что теперь оно действительно выглядит лучше. Ради всего святого.

— В шкафу есть украшения, я купил такие же по цвету, как на картинке, — гордо сказал Леон, а Данте пошел и принес коробку с ними.

Я переместился к самой отдаленной от Данте стороне елки и начал навешивать их на ветки, не зная, что, блядь, я делаю, но решив, что это того стоит, если это сделает Элис счастливой.

Габриэль переместился на мою сторону, устанавливая несколько светильников, и я щелкнул пальцем, чтобы создать вокруг нас глушащий пузырь, чтобы я мог поговорить с ним наедине. Не то чтобы я что-то произнес в тот же момент, но краем глаза я почувствовал, как он посмотрел на меня.

— Какие у тебя были планы на Рождество, кроме этого дерьма? — спросил Габриэль, и я пожал плечами в ответ, потому что у меня не было никаких планов и, без сомнения, я провел бы его в одиночестве. — То же самое, — пробормотал он, и мой рот дернулся в уголке. На секунду между нами воцарилось молчание, затем он сказал: — Теперь, когда Мариэлла умерла, все стало… лучше?

— Да, — признал я. — Намного.

— Это хорошо. Думаю, все эти разговоры на крыше окупились, да? — он неопределенно засмеялся, взглянув на меня, и я нахмурился, прикрепляя на дерево блестящий брелок Зодиака.

— Я подумал, что ты снова оценишь тишину, — пробормотал я.

— Мне не всегда нравится тишина. А тебе?

Я прочистил горло. — Нет, не всегда.

— Ну, если ты когда-нибудь захочешь, чтобы не было тихо какое-то время, то ты всегда можешь… ну, знаешь… подняться туда или что-то в этом роде, — он повесил на дерево блестящую безделушку в виде красного Дракона, внутри которого вихрился сверкающий шторм.

— Да, конечно. Иногда. Может быть, — я взглянул на него и увидел, что он ухмыляется, а мой рот подтянулся к уголку. Придурок.

Я решил, что Габриэль покончил со мной в тот момент, когда я добился от него того, чего хотел, и полагал, что он больше не захочет, чтобы я его беспокоил. Когда я прекратил выходить на крышу, мне было не по себе, но я не заводил друзей, и кем мы были, если не этим?

Разве будет хуже всего на свете, если я буду иногда с ним общаться? Он ведь не был Оскурой, и у Братства не было причин сомневаться в моей преданности только потому, что я иногда провожу время с Гарпией. Если бы они спросили об этом, я мог бы просто сказать, что пытался завербовать его, учитывая, что он был мощным засранцем-фейри. Да, я так и сделаю, если кто-нибудь сунет нос в мои чертовы дела. Ничего особенного. Не нужно об этом думать. Мы же не собираемся устраивать ночевки и драться подушками, черт возьми.

— Никаких заглушающих пузырьков! — заорал Леон, когда понял, что мы делаем, и пламя охватило мою шею, когда он, блядь, подпалил меня своей огненной магией. Габриэль воскликнул в то же время, и мы обернулись, оба рыча на него. — Брось это, или я скажу Элис, чтобы она не приходила, — предупредил Леон, и я обменялся с Габриэлем взглядом, который говорил, что он хочет выпотрошить Льва так же сильно, как и я в этот момент. Но мы также не увидим Элис, а все это дерьмо было ради нее, так что не стоило рисковать.

Я со вздохом опустил пузырек, и Леон одобрительно улыбнулся, пока мы продолжали работать над деревом. Когда все наконец было готово, Леон двинулся вперед, держа что-то в руках, и я скривился, рассматривая золотую звезду, которую он держал, с фотографиями наших лиц, наклеенными на каждую точку звезды с Элис на вершине. Где, черт возьми, он вообще взял эту мою фотографию? Она выглядела искренней, как будто он сделал ее сам, пока я смотрел в сторону в школе.

— Ты гребаный псих, — сказал я Леону, когда он поднял руку и установил звезду на верхушку елки.

— Это говорит змея-убийца, у которой на заднем дворе, наверное, больше трупов, чем у некоторых заключенных в тюрьме Даркмор, — бросил мне Данте.

Я усмехнулся, обнажив зубы. — Я убиваю, чтобы защитить свою банду.

— А я убиваю, чтобы защитить свою семью, — выстрелил он в ответ, подняв подбородок.

— Давайте не будем говорить о том, ради чего мы все убиваем, — легкомысленно сказал Леон. — Я уверен, что Габриэль убил бы, чтобы защитить свою крышу, а я убил бы, чтобы защитить сэндвич, так что мы все способны на убийство ради разумных вещей. Но есть одна вещь, ради которой мы бы точно все убили, и я думаю, вы знаете, что это такое, — он посмотрел между нами, словно требуя ответа от трехлетнего ребенка. — Кто-нибудь?

Мои руки сжались в крепкие кулаки, а яд капнул на язык. С меня хватит этого дерьма.

— Ответ был Элис, вы все провалили этот тест, — сказал Леон, нахмурившись.

— Мы знаем, идиот, — Данте толкнул Леона, и его нога зацепилась за провод для елочных гирлянд, посылая его кувырком ко мне, и я поймал его инстинктивно, прежде чем смог остановить себя. Я толкнул его обратно на ноги, и он улыбнулся мне, как будто я прошел еще один из его чертовых тестов.

Я попятился от них, шипя между зубами. — Ты не просто убиваешь ради семьи, Инферно, ты еще и пытаешь ради нее. Может, я и монстр, но чья это вина? Твоя тетя сделала меня таким, так что ты тоже поднимаешь подбородок от гордости за это? Помогает ли тебе лучше спать по ночам осознание того, что твой враг был выкован в крови одним из твоих собственных?

— Я не знал о Мариэлле, я понятия не имел, что она похитила тебя, — прорычал Данте. Я уже слышал это раньше, и меня тошнило от его лжи. Это заставляло гнев разрывать мою сердцевину, и мне хотелось сместиться, если бы только я мог дотянуться до спящей змеи внутри меня.

— По крайней мере, имей яйца, чтобы признать, что ты и твоя семья сделали, — выплюнул я, и Леон с Габриэлем обменялись обеспокоенными взглядами, раздумывая, не вмешаться ли, но к черту это.

— Какая смысл мне врать? — рычал Данте. — Я попытался с тобой, со всеми вами, но тебе пришлось все испортить. Ты был слишком зол, чтобы даже подумать о мирном соглашении. Когда ты сбежал от Мариэллы, если бы ты просто признал, что я не имею к этому никакого отношения…

— Мирное соглашение? — я плюнул, оборвав его. — Какое, блядь, мирное соглашение?

— То самое, которое твой отец пытался заключить со мной, — рявкнул Данте, заставив мой разум вспыхнуть от ярости при упоминании единственного хорошего человека, который был у меня до Элис. — Веспер Драконис отдал свою жизнь за эту сделку, а ты бросил ее ему в лицо. По крайней мере, я уважаю желания своей семьи. Я бы никогда не презирал имя своего отца так, как это сделал ты.

— О чем ты, блядь, говоришь? — я зарычал, и он замолчал, напряжение в комнате нарастало и раскалывало воздух.

Леон раскрыл рот, чтобы заговорить, но Габриэль закрыл ему рот рукой, чтобы остановить. — Не говори ни слова, это очень важно, — сказал он с застывшим выражением лица, которое появлялось у него, когда он получал видение со звезд.

Я нахмурился на Данте, ожидая, какую чушь он сейчас изрыгнет, но в голове звучали слова Мариэллы, которые она произнесла незадолго до своей смерти. Никогда не будет другого шанса на мир. Знала ли она что-то, чего не знал я?

— Ты не знаешь? — Инферно нахмурился. — Разве ты не читал письмо, которое я отправил после того, как ты вернулся домой от Мариэллы?

— Я не получал никакого письма, — прорычал я, выискивая в его глазах правду. Что за дерьмо он пытался вплести в мою голову?

Лицо Данте побледнело, и в его глазах появилось выражение понимания. — Черт, — он начал вышагивать, запустив руку в волосы, а я в замешательстве уставился на него.

— Что я здесь упускаю? — потребовал я, и он сглотнул и направился ко мне, протягивая руку.

— Я клянусь рассказать тебе правду в меру своих возможностей, serpente, — сказал он низким и серьезным тоном, который заставил меня вздрогнуть.

Я колебался, моя челюсть застыла, когда я уставился на протянутую ко мне руку моего врага. Я взвесил все варианты и не увидел в этом ничего плохого, даже если сделка будет нарушена, пострадает только Инферно. И я почувствую это, как только он солжет. Как бы мне не нравилось заключать с ним звездную сделку, я мог сказать, что он знает что-то, что мне действительно нужно услышать. И я никак не мог допустить, чтобы меня держали в неведении.

Я вложил свою руку в его и крепко пожал, между нами раздался хлопок магии, когда сделка была заключена. Я быстро отдернул руку и отступил назад, нахмурившись, так как почувствовал, что двое других наблюдают за нами.

— После того, как твой отец убил моего, я занял место Альфы, — мрачно сказал Данте. — Я не был Пробужденным, но у меня был свой Орден, и моих штормовых даров было достаточно, чтобы я занял место Альфы, для которого я, очевидно, был рожден. Мы потеряли так много людей из-за Братства, и боль от смерти моего отца все еще была свежа во мне. Я хотел, чтобы борьба закончилась. Я знал, что эта бесконечная борьба будет продолжаться вечно, если я ничего не сделаю. Мой отец сам говорил, что он тоже хотел мира, мечтал о нем, но никогда не верил, что это возможно. Поэтому я поклялся попытаться ради него.

— Поэтому ты похитил невинных женщин и детей из Братства? — я зарычал, вспоминая тот день, когда я в последний раз видел своего отца. Как он смотрел на меня, словно знал, что это последний шанс заглянуть мне в глаза и взъерошить мои волосы, как он всегда делал.

— Мне нужно было привлечь внимание Веспера, — прорычал Данте. — Это был единственный способ заставить его поговорить со мной один на один. Когда он пришел один, как жертва, чтобы спасти свой народ, я понял, что в нем есть что-то хорошее, несмотря на то, что он отнял у меня, — Данте сделал паузу, и тяжесть его слов заставила мой позвоночник тревожно дрогнуть. — Я сказал ему, чего я хочу, о том, что война в Алестрии между двумя бандами никогда не закончится, если мы не придем к соглашению. Оскуры никогда не успокоятся, пока он не заплатит за то, что забрал моего отца из этого мира. Нам нужно было остановить бесконечный цикл кровопролития. Мы должны были найти способ покончить с этим навсегда. Так что…

— Так что? — рыкнул я, когда Данте опустил взгляд, а Леон и Габриэль уставились на него так, словно тоже никогда не слышали этой истории.

— Твой отец дал мне звездную клятву, — серьезно сказал он, и мое горло сжалось, а инстинкты подсказали мне, что нужно отказаться от этой информации, но как он мог солгать? Я бы понял, если бы он это сделал. — Он сказал, что отдаст свою жизнь за дело, станет последней пешкой, которая падет в войне, чтобы успокоить Оскуров, а взамен я обещал протянуть оливковую ветвь Братству. Обещал, что по городу будут проведены границы, так что мы будем править половиной города, а Лунные — другой. Мы будем проводить ежемесячные встречи, чтобы убедиться, что город управляется в соответствии со стандартами обеих наших банд. Веспер сказал, что он неоднократно говорил Скарлетт, что именно этого он хочет. И я заверил его, что тоже этого хочу. Мир для меня превыше всего. Поэтому мы заключили звездную сделку, хотя я еще не был Пробужден, поэтому не мог нести ответственность перед звездами. Но я думаю, он все равно поверил моему слову, потому что потом… он покончил с собой.

Я отступил на шаг, мое сердце сильно билось о грудную клетку, когда я смотрел на него, впитывая эту правду, которую от меня скрывали. Это знание, которое изменило все. Мой отец хотел положить конец войнам между бандами. Он говорил об этом, когда я был еще мальчиком, но в нем была и ярость, которая, как я думал, никогда не уступит место миру, особенно после смерти моей матери. Это была ее мечта — жить в гармонии, где мы могли бы быть счастливы, где нам не нужно было бы бороться за все, что мы имели, где нам не нужно было бы приносить жертвы, проливать кровь и принимать решения, которые каждый день ломали нас и превращали в монстров.

— Скарлетт должна была стать моим контактным лицом, она была в курсе всего, что произошло, когда я встретил Веспера, но я никогда не мог связаться с ней. Ей сказали, как все будет, она должна была начать готовить все для новой сделки. Оскуры были готовы заключить мир, разделить Алестрию и сделать так, чтобы между нашими народами больше не было кровопролития. Но потом… у чертовых Мариэллы и Феликса появились другие планы. Они сделали так, чтобы мир никогда не был соблюден, создав впечатление, что мой народ убил тебя. Но, конечно, тогда я ничего этого не знал. И я никогда бы не согласился на это, если бы знал. Я понятия не имел, что с тобой произошло, это было бессмысленно. Только недавно я понял, что Феликс в течение многих лет ставил своей личной задачей вызвать беспорядки среди нашего народа. И вдобавок ко всему, как только ты пропал, Лунные боролись за наше уничтожение изо всех сил, называя нас предателями и лжецами и распространяя слухи, что я организовал все это, чтобы убить последнего представителя линии Драконисов, последних Василисков в городе. Их самых сильных членов.

Я не мог оспаривать его слова, звездная сделка между нами оставалась в силе. Я бы почувствовал, если бы она была нарушена, и, наконец, мне пришлось признать, что Инферно действительно никогда не знал о том, что Мариэлла забрала меня. Но тяжесть этой правды лежала на моих плечах, как железный прут. Во мне было так много обиды и ненависти, и я не знал, куда их направить теперь, когда Мариэлла мертва.

— Когда ты сбежал и до меня дошли новости о том, что сделала Мариэлла, я был в ярости, — прорычал Данте, в его глазах полыхало адское пламя. — Я изгнал ее, зная, что для Волка быть отрезанным от своей стаи — это более мучительная боль, чем смерть. Но когда я впервые увидел твои шрамы, я задумался, правильное ли это было решение. Мне стало плохо, Райдер, — искренне сказал он, прижимая руку к своему нутру. — Я никогда не забуду тот день, когда стал свидетелем того, что она с тобой сделала. И я никогда не ожидал от тебя в ответ на это ничего, кроме ненависти. Но то, что ты считаешь, что я подтолкнул Мариэллу к этому, будь то враг или нет, это преследует меня.

Я сжал челюсть и отвернулся от него, так как в груди болезненно кольнуло, а мои магические резервы немного пополнились. Мне не нужна была жалость. Мне ничего не нужно было от Инферно. Ничего, кроме правды, всей, до последнего кусочка головоломки, которой мне не хватало все эти годы, чтобы я мог рассчитать свой следующий шаг.

— Ты упомянул еще одну мирную сделку, — пробормотал я.

— Я послал тебе письмо после того, как тебя нашли. Я предлагал то, что пообещал твоему отцу, но когда я получил обратно тело гонца в десяти кусках с письмом, зажатым между зубами, я решил, что ты слишком зол на то, что сделала Мариэлла, чтобы рассмотреть это. Братство жестоко отомстили за пытки, которым ты подвергся, и шанс на мир исчез, — Данте провел рукой по шее, его брови плотно сошлись.

Я опустился на диван и провел ладонью по лицу, пытаясь вникнуть в происходящее. Все было не так, как казалось. И я не знал, что с этим делать.

Внезапно мне в голову пришла мысль, от которой у меня сжалась грудь. — Куда ты отправил это письмо? — опасно прошипел я.

— В ваш штаб. «Ржавый гвоздь», — сказал Данте, и кислота попала мне на язык, едкий вкус прокатился по горлу, когда я понял, что кто-то там предал меня. Кто-то в моих рядах прочитал письмо и не передал его мне. Они лишили меня шанса узнать правду, лишили мира. И я подозревал, что Скарлетт Тайд была в самом выгодном положении, чтобы сделать это. Но она была не единственной, кто мог заполучить его в свои руки, поэтому я не мог просто прийти и потребовать правды. Я должен был хорошо это разыграть. Нужно было выждать время и отделить сорняки от цветов.

— Я знаю, кто может помочь выяснить, кто предал тебя, Райдер, — мрачно сказал Габриэль, и я с надеждой посмотрел на него, пока он моргал, отгоняя последние остатки видения, которое ему только что показали. — Мой друг — Циклоп и лучший частный детектив в городе. Я доверяю ему свою жизнь. Если тебе нужна правда, он сможет ее достать.

Я стоял, кивая в знак согласия, не зная, что теперь чувствовать по отношению ко всему этому. Я не знал, кого винить, а кого ненавидеть. Часть меня хотела поблагодарить Инферно, но моя гордость не позволила мне этого сделать, поэтому я буркнул ему что-то неразборчивое и взял пальто с крючка возле двери. Я надел его и вышел из хижины на морозный воздух, желая побыть некоторое время наедине со своими мыслями.

В голове постоянно крутилась одна мысль: Данте заключил сделку с моим отцом, они вложили свои руки друг в друга и поклялись друг другу в лучшем будущем.

Мариэлла превратила меня во врага Данте так же тщательно, как звезды. Она сама сказала, что превратила меня в чудовище. Но если нам суждено вечно враждовать, разве все было бы иначе, если бы я получил то письмо? Принял бы я решение положить конец нашей ненависти? И если бы я дал клятву мира между нами… разве звезды положили бы конец нашей бесконечной и мучительной ненависти друг к другу? Или это все их рук дело? Чтобы наша ненависть продолжалась, как и положено Астральным Противникам, пока один из нас не падет от руки другого… 

30. Элис

Наступило рождественское утро, и я проснулась на огромной кровати, которую Найты подарили нам с Леоном, во время нашего притязания, в полном одиночестве и в полном раздрае. Я боялась праздников по нескольким причинам, но самой очевидной из всех была необходимость справиться с тем фактом, что я впервые проведу их отдельно от Гарета.

Первые две ночи, когда Леон оставил меня здесь одну, я практически не спала, просиживая до утра, попеременно вспоминая хорошие времена, проведенные с братом, просматривая его эскизы и бродя по дому, словно призрак рождественского ада. Честно говоря, мне было жаль, что семья Леона вынуждена терпеть мое жалкое выражение лица, когда я копошилась в доме, но было чертовски трудно вырваться из этого состояния.

Леон еще больше усложнил мне задачу, заставив всех членов своей семьи поклясться присматривать за мной, пока его не будет, что означало, что днем у меня почти не было ни минуты наедине с собой. И хотя я ценила баловство, на котором настаивали его мамы, и мне нравилось иметь идеальные волосы, ногти и кожу, отполированную до блеска, в данный момент я просто не была хорошей компанией.

Не помогало и то, что я была зла на своих Королей. Я ничего не слышала ни от одного из них. Ни от одного. Не то чтобы они могли легко связаться со мной, ведь мой Атлас пропал, и я понятия не имею, куда он мог деться. Я лишь знала, что Леон поступил как Болдрик^[4] и разработал хитрый план, в котором явно участвовали остальные, но я была в полной растерянности, не понимая, что это может включать в себя, или почему, черт возьми, на это уходят дни. Не говоря уже о том, почему меня оставили в стороне. Может быть, это была месть за то, что он остался в стороне от дела Мариэллы.

В конце концов, прошлой ночью я довольно хорошо поспала, отчасти благодаря тому, что уговорила Роари напиться вместе со мной, а потом мы прокатились на квадроциклах по смехотворно большой территории, что изрядно меня вымотало. Другая причина, по которой я хорошо спала, заключалась в том, что я приняла решение опустить свои ментальные барьеры и позволить Роари использовать на мне свою Харизму, чтобы он мог сказать мне, что ему будет приятно, если я засну. Я сделала это в основном потому, что не хотела провести еще одну ночь в одиночестве, плача в подушку, и частично потому, что я знала, что это разозлит Леона, когда он узнает об этом, а он был в моем списке дерьма прямо сейчас.

— Проснись и пой, маленькая Львица, сегодня Рождество, — раздался голос Роари из-за двери, и я застонала, перевернувшись и натянув подушку на голову.

— Я так понимаю, Леон еще не вернулся? — ворчала я, не выглядывая из-под своего подушечного кокона.

— Я могу предложить тебе кое-что получше. Я отведу тебя к нему, — ответил он со смехом. — Он также просил передать, чтобы ты готовилась к Рождеству мечты.

— Скажи ему, чтобы шел на хрен, — прорычала я. — Я не в настроении. Я просто хочу поваляться сегодня и съесть тонну шоколада. Может быть, немного той подливки, которую приготовила Мари. Интересно, будет ли это вкусно вместе? Кажется, что не должно, но я хочу именно этого, шоколада и подливки.

— Ты хочешь сказать, что у тебя в животе растет моя племянница или племянник? — поддразнила Рори. — Потому что для меня это звучит как какое-то странное желание.

— Черт, нет, я не настолько устроила свою жизнь, чтобы брать на себя ответственность за воспитание кого-то еще. В обозримом будущем я буду использовать противозачаточные заклинания, спасибо тебе большое, эта матка не хочет принимать жильца.

— Или двух, — поддразнил он. — Близнецы — довольно частое явление для Львиных перевертышей, а если Данте будет биологическим папой, то у тебя может быть целый выводок, ведь он происходит из длинного рода Оборотней.

— Чушь, у Волков не бывает помета, — пробормотала я. — И у Вампиров точно нет. А теперь почему бы тебе не сделать себя полезным и не сказать своему брату, что я злюсь на него и не собираюсь сегодня играть в его дурацкие игры. Я просто хочу лежать здесь и жалеть себя.

— Не могу, сестренка.

Я замерла, когда он назвал меня так, и последовавшее за этим молчание подсказало мне, что он осознал свою ошибку. Тишина длилась так долго, что я подумала, что он просто оставил меня, но когда кровать рядом со мной прогнулась, я отбросила подушку в сторону и нахмурилась на него.

— Я сказал это не для того, чтобы ты почувствовала себя плохо, — сказал Роари низким голосом, глядя на меня сверху вниз, его длинные темные волосы рассыпались по плечам. Они были такими шелковистыми, что блестели, что должно было бы быть нелепой вещью, чтобы заметить это в человеке, но с Львами всегда казалось, что ваш взгляд притягивается в первую очередь к волосам. — Я сказал это, потому что ты теперь семья. Это значит, что Гарет тоже был бы моей семьей, и в каком-то смысле я скорблю о нем вместе с тобой, хотя никогда его не знал.

— Почему? — вздохнула я, переворачиваясь на спину и глядя на него сквозь пряди моих сиреневых волос.

— Потому что это и значит быть семьей. Твоя боль — моя боль, твоя радость — тоже моя. Мне не нужно знать, почему ты это чувствуешь, чтобы испытать это вместе с тобой. Ты — часть нашего Прайда, и даже если половину времени ты больше Лев, чем Львица, работа самцов в Прайде заключается в том, чтобы самки всегда были довольными и счастливыми. Мне больно видеть, как ты страдаешь. А Леону еще больнее, поэтому он и придумал этот свой коварный план.

— Есть шанс, что ты просветишь меня насчет этой затеи? — я надавила, уже не в первый раз, и Роари рассмеялся.

— Не получится. Но я уверен, что тебе понравится. Это все для тебя, и он хочет сделать тебе подарок на Рождество. Так что, как ты думаешь, может, ты сможешь еще немного подыграть его глупостям и посмотреть, стоит ли это несколько дней, проведенных здесь с нами и таких одиноких ночей? — он предложил мне победную улыбку, и я уступила, закатив глаза и поднявшись, чтобы сесть.

— Куда мы идем? — спросила я.

— Одевайся, и ты увидишь, — загадочно ответил он, его улыбка расширилась, когда я тоже немного улыбнулась.

Я пискнула от тревоги, когда он схватил меня в медвежьи объятия и крепко сжал, его грубая щетина царапала мою щеку, когда он прижимался ко мне, как кот.

— Ахх, ты раздавишь меня, ты большая киска, — пожаловалась я, но я не пыталась отбиться от него, обняв его в ответ, когда он прижал меня к себе на мгновение, и, хотя я никогда бы не попросила об этом, объятия действительно были приятными. Именно так поступил бы со мной Гарет — природа Пегаса делала его гораздо более тактильным, чем меня.

— Давай, мы собираемся встретить Рождество с тобой и Леоном, когда вы вернетесь. Но сегодня тебе нужно повидаться со своим партнером. Мама уже собрала твою сумку, так что тебе просто нужно одеться, и мы можем идти.

— Хорошо, — сказала я, вырвавшись из его объятий и убегая от него к шкафу в конце комнаты. Я осталась внутри, быстро переодевшись в рождественское платье, которое Латиша подарила мне на днях, бледно-голубое и покрытое снежинками. Это не было моим обычным стилем, но оно было милым и праздничным, так что кому какое дело, что оно выглядело глупо?

Я забежала в ванную комнату, чтобы пописать, почистить зубы, поправить прическу и макияж, а потом в рекордное время встретила Роари у двери.

— Выпендрежница, — поддразнил он, выходя из комнаты.

Мы прошли по длинным коридорам под звуки рождественских гимнов, доносившихся из кухни, и быстро просунули головы в дверь, чтобы я могла пожелать его мамам счастливого Рождества.

Реджинальд еще не проснулся, но они обещали передать ему мои рождественские пожелания, прежде чем прогнать меня из дома, чтобы не заставлять их драгоценного Леона ждать. Я закатила глаза от того, как они обожают своих мальчиков, но сдалась и позволила Роари вывести меня на дорогу с сумкой для ночевки, перекинутой через плечо, и забавной ухмылкой на губах.

— Почему у тебя такое выражение лица? — спросила я, но он лишь пожал плечами, словно не понимая, о чем я говорю.

Мы вместе шли по гравийной дорожке, и холодный воздух заставлял мое дыхание подниматься маленькими облачками пара. Я смотрела на деревья, окружавшие владения Найтов, и понимала, что теперь это место действительно кажется мне домом. Может быть, не в том смысле, на который мог бы претендовать тот, кто полностью владеет своим пространством, но я никогда не испытывала такого ощущения. Я просто чувствовала себя здесь в безопасности и желанной, как будто я действительно принадлежу себе, и от этого боль в сердце немного уменьшилась, когда я задумалась об этом.

— Если мы приедем туда, и там начнется полная кровавая баня, то я буду с большим удовольствием напоминать Леону об этом на каждое Рождество до скончания времен, — пошутил Роари, когда мы подъехали к воротам в конце дороги, и дежуривший там охранник выпустил нас.

— Ты хочешь дать мне больше информации о том, во что я собираюсь окунуться? — спросила я, вскинув на него бровь.

— Нет. Выражение твоего лица будет бесценным.

Не успела я вымолвить и слова, как Роари достал из кармана мешочек со звездной пылью и подбросил ее над нами.

Звезды кружились и смещались, кружась вокруг нас, пока они несли нас по небу, и мой желудок завибрировал, прежде чем я оказалась в гораздо более холодном месте, мои сапоги погрузились в твердый футовый слой снега, когда я поймала руку Роари, чтобы устоять на ногах.

— Где мы? — я вздохнула, когда холод напал на меня, и уставилась на большую деревянную хижину передо мной. Из трубы поднимался дым, и мне додрожи захотелось окунуться в теплые объятия.

Мы стояли высоко на склоне скалы, и вокруг нас не было ничего, кроме снега и леса на многие мили, не считая этой маленькой точки укрытия посреди гребаного нигде. Я поставила вокруг нас воздушный щит, чтобы отгородиться от воющего ветра, и Роари ухмыльнулся, шагнув вперед, чтобы постучать в дверь.

Через мгновение дверь внезапно распахнулась, и Данте предстал перед нами без рубашки в джинсах, которые, я могла бы поклясться, были джинсами Леона.

— Мы прошли? — спросил он Роари. — Ты пришел, чтобы забрать нас отсюда?

Роари рассмеялся как раз в тот момент, когда Леон подбежал сзади Данте в зеленой клетчатой рубашке, которая заставила меня вспомнить о дровосеке, и запрыгнул ему на спину. Леон возбужденно кричал, показывая на меня, где я стояла позади его брата, в ожидании понять, что, черт возьми, происходит. — Перестань пялиться на моего брата, и ты, возможно, поймешь, что твой приз только что появился.

Взгляд Данте переместился на меня, и его глаза расширились от удивления. — Я не думал, что мы прошли эти проклятые тесты, — пробормотал он.

— Эй, — сказала я, двигаясь вперед, чтобы встать рядом с Роари, когда Леон свалился со спины Данте и оттащил его от двери, чтобы мы могли войти.

Габриэль только что поднялся с дивана и стоял с глубоко нахмуренным лицом. На нем были джинсы, такие же, как у Данте, и зеленая клетчатая рубашка, как у Леона. Дверь с другой стороны комнаты открылась, и появился Райдер, на котором не было ничего, кроме розового полотенца, обернутого вокруг талии, а вода стекала по его покрытой шрамами груди.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — спросила я, нахмурившись.

— Твой сумасшедший партнер похитил нас, — прорычал Райдер. — И заставил нас делать всякую хуйню.

— Он сошел с ума, Элис, — добавил Габриэль, обвиняюще глядя на Леона.

— Успокойтесь, парни, я же не пытал вас, — сказал Леон, закатывая глаза. — Это было важное дерьмо, с которым мы имели дело, и теперь, когда вы все прошли мои тесты, вы можете получить свой приз.

— Что он заставлял вас делать? — спросила я в замешательстве, окидывая взглядом рождественскую елку, стоящую в углу у ревущего огня, и тарелку с рождественскими кексами, которые остывали на проволочной решетке на кухонном столе.

— Это не имеет значения, — огрызнулся Райдер, указывая на Роари, который прислонился спиной к входной двери, сложив руки, и смотрел шоу, словно не мог насытиться им. — Ты здесь, чтобы отвезти нас домой?

— Это зависит от обстоятельств, — вмешался Леон, вставая между Райдером и Роари и разводя руки в стороны. — Элис сейчас здесь, и это Рождество, и мой подарок для нее — это вы, три засранца… вообще-то, дайте мне секунду…

Я приподняла бровь, оглядывая парней в комнате, пытаясь оценить настроение, пока пыталась понять, что, черт возьми, происходило здесь в последние несколько дней. Был ли Райдер здесь с тех пор, как Леон схватил его, когда мы вернулись из поездки к моей маме? А что насчет остальных? Не говоря уже о самом важном вопросе — почему?

Леон открыл один из кухонных ящиков и бросился к Габриэлю, надевая ему на голову блестящий красный рождественский бант. Габриэль нахмурился и тут же стащил его, но Леон уже успел надеть следующий бант на мокрые волосы Райдера. Он отпрыгнул в сторону, прежде чем Райдер успел отмахнуться от него, а затем ловко прикрепил последний бант к джинсам Данте, прямо на его причиндалы. Данте пробормотал что-то на фаэтанском, но, похоже, его это позабавило, и он оставил бант на месте, в отличие от двух других.

— Счастливого Рождества, маленький монстр, — промурлыкал Леон, придвигаясь ко мне, беря мой подбородок и приподнимая, чтобы поцеловать меня.

Я запустила руку в его волосы в тот момент, когда его губы коснулись моих, и отдернула его голову в сторону, когда мои клыки вырвались и я вогнала их ему в горло.

Леон рыкнул, едва почувствовав жар его крови на моем языке, но агрессия в этом звуке пропала, когда он притянул мое тело вровень со своим.

На мгновение я позволила себе утонуть в пьянящем вкусе его крови на языке, закрыв глаза и глубоко впиваясь, а затем резко отстранилась и резко выбила ноги из под Леона, так что он рухнул на ковер перед огнем на свою задницу.

Роари громко рассмеялся, а остальные, казалось, тоже были очень рады видеть его на полу.

— Это тебе за то, что оставил меня одну на три дня на Рождество, засранец, — прошипела я, а Леон надулся.

— Прости, маленький монстр, я не хотел этого делать, особенно потому, что это твой первый праздник без Гарета, но я знал, что лучшее, что я могу подарить тебе на Рождество, это вот это, — сказал он, глядя на меня такими большими глазами, что мне всегда хотелось уступить и простить его за это дерьмо. Черт побери.

— Я все еще не понимаю, что это такое? — пробормотала я, снова оглядывая уютную хижину своих Королей.

— Это весь Прайд вместе на Рождество, — сказал Леон с ухмылкой, поднимаясь на ноги. — Или, по крайней мере, я надеюсь, что это так. Потому что это последнее испытание.

— Меня тошнит от твоих чертовых тестов, — проворчал Габриэль, потирая свежую щетину, покрывавшую его челюсть. Обычно он был чисто выбрит, и я должна сказать, что мне нравился его более грубый вид, даже если он был в паре с этой аляповатой рубашкой.

— Ну, вы можете сбежать от нее сейчас, если хотите, — сказал Леон, вставая на ноги и поднимая подбородок, глядя между ними тремя. — Роари сейчас отправится обратно в Алестрию и вернется только завтра. Вы можете уйти и встретить Рождество в кругу семьи. Или в одиночестве, как это бывает у вас, двух унылых мешков, — сказал он, ткнув пальцем между Габриэлем и Райдером. — Или вы можете остаться здесь и провести Рождество с Элис, подарить ей свои подарки и выяснить, можем ли мы сделать так, чтобы этот Прайд работал как более сплоченная единица, по крайней мере, наедине.

Райдер с усмешкой посмотрел на Данте в ответ на это предложение, и Данте оскалился в его сторону, но никто из них не сделал и шага, их внимание медленно переключилось на меня.

Мой взгляд упал на Габриэля, который продолжал чесать щетину, похоже, сомневаясь в своем решении, а Леон толкнул меня локтем, словно хотел, чтобы я что-то сказала.

— Держу пари, Элис хотела бы, чтобы вы все остались, не так ли, маленький монстр? — подтолкнул он, когда я замолчала.

Я немного неловко переместилась под их взглядами и медленно кивнула. — Я имею в виду… если бы у меня был выбор, я бы хотела провести Рождество со всеми вами, так что да. Я бы хотела, чтобы вы остались.

— У Райдера и Габриэля все равно нет никаких планов, — шепнул мне Леон. — Они собирались просто провести Рождество в полном одиночестве, как бедные маленькие потерянные мальчики.

— Да пошел ты, — фыркнул Габриэль. — Я должен был сделать выбор изолировать себя от людей, чтобы защитить их. Не то чтобы я хотел быть один все время.

Мое сердце сжалось от его слов, и в мгновение ока я оказалась перед ним, потянулась к его щеке, приподнявшись на цыпочки, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. — Останься, — вздохнула я, мое сердце колотилось от того, как сильно я этого хотела и от того, как сильно я понимала, что не вынесу мысли о том, что он может остаться совсем один. — Твое место здесь.

— С нами, — твердо добавил Леон, и в этих словах было что-то настолько правильное, что казалось, будто моя душа светится от их правдивости.

— Хорошо, — согласился Габриэль, и, клянусь, я почувствовала, как напряжение спало с его тела, когда он наклонился, чтобы прислониться своим лбом к моему и глубоко выдохнул. Казалось, что он соглашается на гораздо большее, чем просто провести Рождество вместе, и мое сердце сжалось от такой возможности.

— Дома Инферно ждет большая семья, — сказал Райдер, прислонившись к дверному косяку ванной, его руки все еще были крепко скрещены, словно он использовал их как барьер против всего мира. — Так почему бы нам не остаться, а он может отправиться к ним на праздник?

Я нахмурилась, оторвавшись от Габриэля, а Данте пренебрежительно усмехнулся. — Я не виноват, что у меня есть семья, которая любит и обожает меня, а у тебя нет ни одного человека, которому было бы на тебя не насрать, serpente.

Райдер выглядел готовым плюнуть ядом, и я выстрелила между ними, нахмурившись, чтобы предупредить Данте отступить, прежде чем заговорить. — Вы двое когда-то так отчаянно хотели держать меня подальше друг от друга, что заключили сделку, чтобы разлучить нас. Потом вы поняли, насколько это было чертовски глупо, и согласились разорвать ее, чтобы мы могли быть вместе. И это то, чего я хочу. Это все, чего я хочу. Все мы вместе.

— Надеюсь, ты имеешь в виду это в голом смысле, маленький монстр, — промурлыкал Леон, и я закатила глаза. Сама мысль об этом была более чем немного пугающей… хотя…

— Могу я убраться отсюда на хрен, пока сперма не начала летать? — спросил Роари. — Счастливого Рождества и все такое, но я не ожидал провести утро, наблюдая, как вы вчетвером набиваете чулок Элис, и я действительно могу обойтись без этого визуального ряда, спасибо.

Я не смогла удержаться от смеха, а Леон ухмыльнулся, как кот, слопавший сливки, и последовал за Роари обратно на улицу, в снег. Никто из остальных не последовал за ним, так что я догадалась, что это означает, что мы все остаемся.

Взгляд Райдера скользнул по мне, и я поймала себя на том, как розовое полотенце обвязано вокруг его талии. Поняв, куда упало мое внимание, он наклонил голову, и я сглотнула, когда он снова зашел в ванную. Из-за угла, под которым мы все стояли, я была единственной, кто мог видеть его, когда он оказался внутри, а ухмылка, которую он мне подарил, говорила о том, что это было намеренно.

Он сбросил полотенце, щелкнув пальцами по узлу, и я прикусила губу, когда его член предстал передо мной во всей своей твердой, пронзительной красе. Его взгляд был явным приглашением, но я была уверена, что последовать за ним в ванную — верный способ как следует разозлить Данте, и я сомневалась, что Габриэль будет в восторге.

Я закусила губу, и он, должно быть, увидел отказ в моей позе, потому что он закатил глаза и захлопнул дверь. Но не раньше, чем я увидела, как он сжимает член в кулак и скользит своими татуированными пальцами по стволу. Слово похоть издевательски бросилось мне в глаза и оставило меня с этой мысленной картинкой, когда я повернулась обратно к остальным.

— Счастливого Рождества, bella, — промурлыкал Данте, двигаясь вперед с улыбкой на лице, напряжение покинуло его тело теперь, когда Райдер покинул комнату.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и я ощутила глубину страсти на его губах, но знакомый отблеск электричества отсутствовал.

— Что случилось с твоим штормом, Drago? — спросила я, нахмурившись.

— Твой приятель сделал нам всем по уколу подавителя Ордена, когда мы прибыли, — прорычал Габриэль. — Чтобы убедиться, что мы не сможем сбежать. Мы не могли получить доступ к нашим дарам Ордена с тех пор, как попали сюда. Кроме Райдера, конечно. Не то чтобы от гигантской змеи было много пользы.

Смех сорвался с моих губ прежде, чем я смогла остановить себя, и я пожалела, что не могла быть здесь мухой на стене в течение последних нескольких дней, чтобы увидеть, как именно им четверым удавалось ладить друг с другом до сих пор.

Дверь снова открылась, когда вернулся Леон, неся мою сумку и выглядя чертовски довольным собой, он хлопнул в ладоши и потер их друг о друга, как злодей из мультфильма.

— Итак, я подарил тебе трех засранцев с большими членами на Рождество, хочешь узнать, что принесли остальные? — спросил он с дразнящей ухмылкой.

— Это еще один засранец с большим членом? — поддразнила я.

— Да. Ты голодна? Может, нам всем стоит поесть, прежде чем ты их откроешь, не хотелось бы, чтобы ты потеряла глаз из-за низкого уровня сахара в крови и замедленной реакции. Гейб делает отличные блинчики, когда хочет, — Леон опустился на кремовую кушетку и бросил на Габриэля умоляющий взгляд.

— Я не знала, что ты умеешь готовить, — сказала я, с улыбкой глядя на Габриэля.

— Да, я уже много лет готовлю для себя, — Габриэль перешел в кухонную зону, и я последовала за ним, наблюдая, как он готовит тесто, а Данте начал доставать из холодильника различные начинки. Все было забито едой, так что я могла предположить, что Леон хорошо подготовился к этому маленькому похищению.

Габриэль быстро сделал стопку блинов, а Данте расставил пять тарелок вдоль барной стойки и разложил перед каждым разные начинки. Я занялась приготовлением кофе, и мы втроем протискивались мимо друг друга, занимая небольшое пространство.

Вскоре появился Райдер, который подошел к нам в том же чертовом наряде, что и Леон с Габриэлем, что заставило меня фыркнуть от смеха, прежде чем я смогла остановить себя. Он не смотрел в сторону Данте, занимая место в конце ряда, и я поставила перед ним непочатую чашку кофе.

— Я только сейчас поняла, что даже не знаю, какой кофе вы все трое пьете, — призналась я, глядя на Габриэля, Райдера и Данте. У нас никогда не было времени на свидания. Когда бы мы ни встречались, это всегда был какой-то драматический, горячий опыт, и он никогда не переходил в нечто настолько домашнее. От одной мысли об этом мне становилось немного грустно.

— Черный, без сахара, — уточнил Райдер, и я рассмеялась.

— Я должна была догадаться, — сказала я, наклоняясь вперед и наливая в его кофе сливки, а затем добавляя полную ложку сахара.

Он окинул меня оценивающим взглядом, прежде чем поднести кофе ко рту и выпить. Ухмылка в уголках его губ сказала мне все, что мне нужно было знать о том, нравятся ли ему мои добавки, и я постаралась не выглядеть самодовольной стервой, пока готовила кофе для остальных. Данте любил сладкий, а Габриэль хотел горячий. Я уже знала, что Леон любит кофе с добавлением половины порции сливок, и когда он подошел и сел рядом с Райдером, я передала кофе ему.

Габриэль передал Леону тарелку с блинами, Данте бросил сверху кучу черники и клубники, а Райдер рассеянно наклонился и разлил золотистый сироп по тарелке.

Леон выглядел самодовольным, как собака в подгузнике, когда уминал свою еду, и я подозрительно сузила на него глаза, когда Габриэль начал расставлять тарелки для всех остальных. Он передал мне мою тарелку, а затем поставил еще три тарелки, чтобы остальные ребята могли взять себе.

Райдер начал есть свою порцию без всяких начинок и достаточно агрессивно, чтобы предположить, что они оскорбили его мать, и я закатила на него глаза, прежде чем бросить на них клубнику, чернику, вишню, нарезанный банан, молочный и белый шоколад, а затем облить все сиропом.

Он бросил на меня взгляд «я не впечатлен», который он слишком старался довести до совершенства, и я бросила на него ответный взгляд, прежде чем нарезать вилкой его только что обновленный завтрак и затолкать ему в рот.

— Итак, что вы, ребята, делали здесь в течение трех дней? — спросил я непринужденно, сидя на стойке для завтрака и попеременно поедая свою еду и кормя Райдера.

Он потянул меня за ногу и по очереди расшнуровал мои ботинки, а затем отбросил их в сторону, продолжая без протеста есть то, что я ему приготовила.

— Всевозможные упражнения по сплочению команды, — сказал Леон с набитым ртом. — Этим придуркам нужен был краткий курс, как быть друзьями и как делиться своими игрушками.

Райдер притянул мои ноги к себе и обхватил мои лодыжки своими большими руками, продолжая позволять мне кормить его, потирая большими пальцами мою плоть медленными движениями, от которых моя кожа покалывала.

— Он заставил нас сделать для тебя открытки, — ворчал Данте, но на самом деле он не выглядел таким уж раздраженным.

— И подарки, — добавил Габриэль, бросив взгляд в мою сторону.

— Ооо, есть подарки? — взволнованно спросила я, хотя, когда я это сказала, я поняла, что с этим есть проблема. — Я не принесла свои подарки для вас, ребята, так как не знала, что приеду сюда. Может, нам стоит оставить подарки до возвращения в Алестрию и…

— Нет, — прорычал Райдер, прерывая меня, когда он доедал последний кусочек своей еды. — Я должен был сделать эту чертову штуку, поэтому я хочу увидеть, как ты ее откроешь.

— Да, маленький монстр, не порти нам веселье, — умолял Леон. — Мы позже можем просто устроить секс впятером, и ты сможешь назвать это своим подарком для нас.

Я рассмеялась, как будто он пошутил, но горячие взгляды, которыми они вчетвером смотрели на меня, говорили о том, что они восприняли это замечание гораздо серьезнее, чем я. Вот дерьмо.

— Давай, bella, я хочу увидеть твое лицо, когда ты откроешь мой подарок — он явно лучший, — мурлыкнул Данте, поднимаясь на ноги и обходя барную стойку, чтобы встать рядом со мной.

Он взял мою тарелку с колен и поставил на стойку позади меня, а затем отщипнул от нее вишенку и поднес к моим губам. Он провел большим пальцем по клыкам, вводя его в мой рот, и я тихо застонала от вкуса его крови, посасывая его большой палец, когда он отвлек мое внимание от Райдера.

Райдер собственнически зарычал, его руки скользнули по моим икрам и бедрам, он пытался вернуть меня к себе, и моя кожа нагрелась, когда я оказалась между ними. Воспоминания о нашей ночи в отеле заставляли меня страдать всеми возможными способами.

— Ты можешь оставить это для последующих подарков, — громко объявил Леон, отпихивая их обоих в сторону, так что большой палец Данте оторвался от моих губ, а руки Леона сомкнулись вокруг моей талии, и он поднял меня на руки.

Он пронес меня через всю комнату и усадил в большое кресло у камина рядом с елкой. Я подняла глаза на елку и впервые рассмотрела украшения, гадая, сделали ли их ребята. Они были милыми и напоминали мне елку, которая была у нас дома. Мама просто использовала свою магию земли, чтобы вырастить ее, и у нас была куча бумажных украшений ручной работы и блестящих украшений для сосков, которые мы украли в клубе, чтобы повесить на нее. У нас была коробка светящихся пробок, которые мы использовали для рождественских гирлянд, и сейчас я скучала по ним, хотя это всегда казалось шуткой, когда мы их вешали.

Габриэль сложил тарелки в раковину, а Леон вытолкнул остальных парней с их мест за барной стойкой, велев им всем сесть на диван, что они и сделали с разным уровнем энтузиазма. Райдер и Данте выбрали противоположные концы дивана, оставив Габриэля сидеть между ними.

— Почему бы нам не сделать это более интересным? — предложил Габриэль. — Ты должна выбрать свой любимый подарок из четырех, а победитель получит возможность оставить тебя себе на ночь.

— Никто не собирается оставлять ее с кем-то на ночь, stronzo, разве ты не обращал внимания на Леона все это время? Он хочет, чтобы мы поладили и научились лучше ее делить, а не придумывали график чередования, — сказал Данте.

— Как насчет того, чтобы победитель получил поцелуй? — предложил Леон с ухмылкой, явно довольный тем, что Данте поддержал его план, даже если остальные не были склонны радоваться этому.

— Мы уточняем, куда именно мы будем целовать ее? — спросил Райдер, его взгляд пробежался по моему телу, пожирая меня глазами, и я прикусила губу от его предложения.

— Я не буду выбирать фаворита, — добавила я. — Это только вызовет споры.

— Да, когда ты поймешь, что мой самый лучший, а остальные отстой, bella, — пообещал Данте.

— Только не начинай снова спорить, а то я попрошу Элис поставить тебя в угол для несексуальных шалостей, когда мы начнем заниматься этим позже, — предупредил Леон, и Габриэль засмеялся, как будто ему понравилась эта идея. — Просто возьми подарок из-под елки, маленький монстр, и давай продолжим.

Я решила не забивать голову ерундой про непослушный угол и повернулась, чтобы взять первый подарок из-под елки.

Это была большая коробка, завернутая в красную бумагу, с золотым бантом сверху и приклеенной сбоку открыткой.

Я открыла открытку первой и усмехнулась, увидев на лицевой стороне изображение золотого Льва в шапке Санты. Вся она была усыпана блестками, которые сыпались с нее на мои колени, а когда я открыла ее, внутри меня ждало стихотворение.

Розы красные и фиалки синие,

С Рождеством, маленький монстр, я хочу тебя загрызть.

— Вау, это так романтично, — поддразнила я, ухмыляясь, и положила ее на стол, прежде чем открыть коробку.

Первое, что я обнаружила внутри, был конверт, и, вскрыв его, я обнаружила фотографию красивого деревянного дома на сваях, стоящего над бирюзовым морем, с шезлонгами возле него и мостиком, ведущим к нему с пляжа. Он выглядел как роскошное место для медового месяца. Место, куда люди с деньгами едут, чтобы выпить шикарную выпивку и поплавать с дельфинами. Мой взгляд метнулся к Леону, пока я пыталась понять это. — Мы едем в отпуск?

— Лучше. Я купил тебе это место. Это дом для отдыха, так что мы можем ездить туда, когда захочешь. И он находится в этом шикарном комплексе, где есть спа, водные виды спорта и потрясающие рестораны с любой едой, которую ты только можешь пожелать. Кроме того, в спальне есть тройная супер королевская кровать на случай, если ты захочешь взять с собой еще кого-нибудь, — Леон взволнованно улыбнулся.

— Я… ты… что? — мой рот открылся и закрывался, пока я уставилась на него, пытаясь осознать то, что он только что сказал. — Ты купил мне дом?

— Да, — сказал он с огромной ухмылкой.

— Леон, нет. Я не хочу этого, это слишком много. У меня никогда не было даже машины…

— Забавно, что ты так говоришь, — Леон вскочил со своего места и подбежал ко мне, выхватив из коробки следующий конверт, к которому была приклеена маленькая посылка.

— Что это? — нервно спросила я, когда он потряс посылку, и она зазвенела. — Леон, я…

— Я знаю, что ты связана со мной не из-за денег, маленький монстр, — поддразнил он, наклоняясь вперед, чтобы прижаться к моей щеке, а затем прижать свои пылающие жаром губы к моим в поцелуе, от которого у меня перехватило дыхание. — Но у меня есть деньги. Чертова тонна денег, над кражей которых я чертовски усердно работал. И ты — единственный человек, на которого я хочу их потратить, так что ты не можешь мне отказать.

Он снова потряс бандеролью, и я посмотрела на других парней: Райдер выглядел почти взбешенным, Габриэль искажал черты лица, а Данте казался забавным в покорном виде.

Я закусила губу и вскрыла посылку, обнаружив в ней, как я и предполагала, ключи от машины, а также брелок с пятью серебряными кольцами. Я внимательно осмотрела их, обнаружив на каждом из них созвездия для пяти различных звездных знаков в бриллиантах. Я даже не стала спрашивать, настоящие ли это бриллианты, потому что готова была поспорить, что да. Несколько недель назад в газетах была целая статья о том, как ограбили музей и пропала экспозиция бесценных бриллиантов цвета аква, и Леон подозрительно отсутствовал в нашей постели той ночью. Лев, Близнецы, Скорпион, Козерог и Весы. Знаки моих королей и мой — все вместе, как и сейчас, хотя связки ключей казались более готовыми к сожительству, чем настоящие.

Я вскрыла конверт и уставилась на потрясающий сиреневый Кадилак на фотографии. Крыша была опущена, и солнце освещало кремовый салон. Это было чертовски потрясающе. Машина моей мечты, если бы я когда-либо осмелился иметь достаточно большие мечты, чтобы включить в них владение автомобилем.

— Я заставил их покрасить ее на заказ, — сказал Леон, подмигнув. — Хотя они не знали, как выглядит «совершенно охуенная лаванда», и мне пришлось показать им твою фотографию.

— Это красиво, Леон, но это безумие, — пробормотала я, уставившись между фотографией дома и машины. Когда я пришла в академию, у меня почти не было одежды, а теперь я была обеспечена на всю жизнь. Для меня это было слишком тяжело.

— Нет, безумием было бы сорвать звезду с неба и вырезать на ней наши имена, — сказал он, заглядывая в коробку и доставая последний подарок с ухмылкой, от которой я чуть не покраснела. Черт, он был таким красивым, что иногда на него было больно смотреть.

Я открыла коробку, и на мою ладонь упал удивительно тяжелый черный метеорит, на котором были вырезаны имена Леон и Элис, а мои пальцы покалывало от магии, когда я проводила по ним.

— Это как честная до звезд солидная удача, которую ты держишь в руках, маленький монстр, — сказал Лео низким голосом исключительним для меня, протягивая руку, чтобы заправить прядь моих сиреневых волос за ухо. — Потому что тебе слишком часто не везло в жизни, и я больше всего на свете хочу, чтобы это изменилось для тебя. Я хочу, чтобы ты знала, что я всегда на твоей стороне и борюсь в твоем углу, и что я буду поддерживать тебя во всем до самого горького конца.

— Черт, Лео, ты доведешь меня до слез, — передразнила я, но, честно говоря, мое сердце заколотилось от его слов, и, размышляя над ними, я задалась вопросом, не изменилась ли уже моя удача. Я никогда не могла себе представить, что в этом году проведу Рождество с одним мужчиной, который меня любит, не говоря уже о четырех.

— Пусть она откроет другие подарки, или мы будем сидеть здесь весь день, занимаясь этим, — пожаловался Райдер, и когда я посмотрела в его сторону, клянусь, я увидела, что Габриэль усмехается, но он достаточно быстро стер с лица этот взгляд, чтобы я могла быть уверена.

Леон взял у меня свои подарки и положил их на журнальный столик, а я достала следующий подарок, завернутый в белую бумагу. Взяв открытку, я узнала курсивный почерк Габриэля, написавший мое имя.

Когда я достала ее, волшебная сила прикоснулась к моим пальцам, и когда я открыла открытку, на мои колени посыпались лепестки красных и белых роз, которые крутились туда-сюда, пока не написали на ковре передо мной слова «Счастливого Рождества». Я широко улыбнулась, разворачивая следующий подарок, и у меня перехватило дыхание, когда я достала изящный снежный шар, созданный с помощью магии воды. Стеклянный шар, внутри которого находилась вода, на самом деле был сделан из вечной мерзлоты, холодящей пальцы, и когда я поднесла его к свету, внутри него открылась невозможная сцена. В шаре меня ждал крошечный городок, построенный с помощью магии земли и настолько детально проработанный, что он выглядел настоящим, а тысячи настоящих крошечных снежинок порхали над ним, когда я поворачивала его туда-сюда. Я редко встречала такую тонкую и детальную магию, и мне трудно было представить, сколько мастерства потребовалось для ее создания. Мои губы разошлись, когда я увидела маленького черного Пегаса, летящего над городом, на спине которого сидела девушка со струящимися светлыми волосами, и они летели прочь от всего, стремясь к свободе и лучшей жизни.

— О, Габриэль, — пробормотала я, глядя на него и разглядывая все новые и новые детали и удивляясь его силе. — Мне это нравится.

— Счастливого Рождества, маленький ангел, — сказал он грубым голосом, и когда я оторвала взгляд от своего подарка, чтобы посмотреть на него, эмоции, которые я нашла в его глазах, заставили мое сердце бешено заколотиться.

Данте пробормотал что-то о выпендреже, после чего достал из-под елки свой собственный подарок и передал его мне.

Я улыбнулась ему, аккуратно положила снежный шар и приняла подарок Данте, который был завернут в зеленую бумагу, а к ленте была привязана веточка омелы.

Он ухмыльнулся, сорвав веточку омелы и подняв ее над нами, после чего поцеловал уголок моих губ, отчего мне захотелось еще. Три дня без моих королей — это чертовски долго, и весь тестостерон в комнате заставлял мое либидо вынашивать некоторые очень интересные идеи.

Сначала я открыла свою открытку и усмехнулась, обнаружив нарисованную от руки картинку с изображением саней с сиреневой девушкой в шапке Санты, которую тянет по небу темно-синий Дракон в оленьих рогах. К ней были приклеены блестки, которые осыпались на мои руки, а внутри лежала длинная записка, написанная на фаэтанском языке.

— Что здесь написано? — спросила я, подняв глаза от своей открытки.

— Это сплошная пошлость, — ответил он с дразнящей ухмылкой. — Я прошепчу тебе это на ухо, когда в следующий раз буду заставлять тебя кончать, и ты поймешь.

Райдер раздраженно фыркнул, и мой взгляд снова упал на эти слова, когда я пыталась понять их смысл. Я была уверена, что он лжет мне. Потому что я могла расшифровать значение нескольких слов, и у меня было ощущение, что они были искренними, а вовсе не грязными.

Я развернула подарок и достала стеклянную банку, крышка которой была украшена маленькими рождественскими рисунками.

Райдер рассмеялся, а Данте зарычал на него, когда я подняла банку и обнаружила внутри нее мини-торнадо, наполненный сиреневыми блестками, которые кувыркались и кружились в движении волшебства.

— Я бы добавил сюда молнию, если бы какой-то stronzo не запер моего Дракона на последние три дня, — пояснил Данте с рычанием, направленным на Леона. — А магия воздуха может быть полезна для чертовски многих вещей, но ремесло — не одна из них.

— Мне это нравится, — заверила я его, стараясь не рассмеяться над тем, как он хмуро смотрел на снежный шар Габриэля.

— Но, — продолжил Данте. — У меня с собой есть кое-что, что я давно хотел тебе подарить.

Он взял мою руку в свою и снял с пальца кольцо, подаренное ему отцом, а затем надел на мой большой палец.

— В моей семье, когда мы отдаем кому-то свое сердце, мы дарим ему что-то дорогое для нас, чтобы доказать, как много он для нас значит. Это самое ценное, что у меня есть, и ты — человек, который может претендовать на мое сердце, поэтому будет правильно, если я отдам его тебе. Tu sei il mio intero mondo, Элис. (п.п. Ты — весь мой мир)

Я смотрела на кольцо на большом пальце, проводя пальцем по инициалам М.О. его отца, заставляя себя принять его от него, зная, что это оскорбит его, если я попытаюсь отказаться. Хотя смысл этого подарка заставил мое сердце биться от эмоций, настолько сильных, что они переполняли меня.

— Ti amo, Данте, — вздохнула я, глядя в его медово-карие глаза. — Я буду дорожить этим.

Он улыбнулся так широко, что моя душа запела от удовольствия, и Райдер издал разочарованный вздох, ожидая, пока я обращу внимание на его подарок.

Данте взял его и положил мне на колени с дразнящей ухмылкой. — Змея явно не знает, как упаковать подарок, bella, — поддразнил он, прежде чем отодвинуться, чтобы я могла осмотреть свой последний подарок, и у меня перехватило дыхание, когда я обнаружила, что он завернут в наволочку.

Я вскочила со своего места, слезы навернулись на глаза, и все воспоминания о том, как Гарет оставлял мне подарки на Рождество, завернутые в его наволочку, нахлынули на меня разом. Я старалась не думать о нем с тех пор, как приехала сюда, сосредоточившись на совершенно другом восприятии Рождества, чтобы мое горе не слишком омрачало этот день, но это было неправильно. Конечно, я должна была думать о нем, и вспоминать о тех вещах, которые он делал для меня, чтобы заставить меня улыбаться и показать свою любовь ко мне, — это было именно то, что мне было нужно. И Райдер знал это. Он почувствовал мою боль, когда я рассказала ему эту историю, и он знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что я должна чувствовать ее сегодня.

Я бросила наволочку на диван рядом с Райдером и набросилась на него, обхватив руками его шею и крепко целуя, упав к нему на колени.

Его руки обвились вокруг моей талии, как только он справился с удивлением от моего быстрого появления, и он голодно зарычал, целуя меня в ответ со вкусом боли и душевных терзаний на языке и тысячей обещаний на губах. Райдер знал самые темные, самые разбитые части моей души так, как, я не уверена, мог бы знать кто-то другой, потому что в нем тоже была такая боль и тьма. Это было не просто горе, это было выживание, обучение адаптации к тому, кем ты стал после того, как худшее уже произошло, и принятие того, кем ты был раньше, но теперь этого нет. Он чувствовал во мне потребность жить дальше, но лучше других понимал, что мне тоже нужно быть уверенной в том, что я не забыла. Я любила Гарета так, что это чувство никогда не исчезнет и не ослабнет. Это была незаменимая, непостижимая и необратимая часть моей сущности, и я никогда не хотела забывать об этом, как бы больно ни было иногда вспоминать.

Я была наполовину искушена сорвать с него одежду прямо здесь и сейчас и искупаться во всей душевной боли, которая эхом отдавалась между нами, пока мы успокаивали больные души друг друга, но он отступил, прежде чем я успела это сделать.

— Я знаю, что уже выиграл конкурс на лучший подарок, — сказал Райдер, выглядя слишком чертовски довольным собой, глядя на меня сверху вниз. — Но, может быть, тебе стоит открыть его, детка?

— Какого хрена он выиграл с чем-то, брошенным в наволочку? — потребовал Данте.

— Это то, что Гарет делал для меня каждый год, — объяснила я, поворачиваясь к нему со слезами на глазах, когда снова взяла подарок в наволочке.

— Это то, что ты мог бы знать о ней, если бы действительно слушал ее, а не просто пытался засунуть в нее свой член в каждый момент, Инферно, — поддразнил Райдер, и я шлепнула его по груди, чтобы отчитать.

— Не будь ослом. Данте знает обо мне вещи, которые ты не знаешь.

— Только не те, которые могли бы помочь ему, когда речь шла о том, чтобы сделать тебе идеальный подарок.

Данте зарычал, и я оттолкнулась от коленей Райдера с подарком в наволочке в руках, возвращаясь в свое кресло. — Я люблю все свои подарки, — настаивала я. — Просто наволочка занимает особое место в моем сердце.

Я уделила внимание ее содержимому, в то время как Данте продолжал выглядеть взбешенным из-за всего этого, а Габриэль обменялся тяжелым взглядом с Райдером. Леон выглядел так, словно он веселился от души, и я почти смеялась над тем, насколько все это было нелепо.

Первым подарком, который я вытащила из наволочки, был свитер Райдера, его запах задерживался на черной ткани и заставил меня улыбнуться еще шире, вспомнив первый подарок Гарета мне. Под ним я нашла деревянную шкатулку с выгравированным на ней моим именем, явно сделанную с помощью его магии земли.

Я осторожно приподняла крышку и ахнула: в тот момент, когда она была открыта, внутри нее расцвел цветок. Когда цветок вырос, стебель потянулся ко мне, и в центре его расцвела черная роза, лепестки которой раскрылись, открыв лежащий внутри браслет.

Я осторожно вытащила его, осмотрела сплетенные лозы, затвердевшие, как кожа, и обнаружила среди них маленькие серые камешки. На одном из них было изображено созвездие Водолея, на другом — буква Г, на третьем — маленький Пегас, летящий сквозь облака. На темной лозе среди связки были вырезаны слова.

Некоторая любовь оставляет на сердце шрам, который никогда не хочется заживлять.

Я чуть снова не расплакалась от красоты подарка, мне понравилось, что он подарил мне что-то, с чем я могла бы вспоминать Гарета каждый день таким прекрасным способом. Я надела его на запястье той же руки, что и кольцо, которое подарил мне Данте, и когда я подняла глаза на своих Королей, то увидела, что они смотрят друг на друга с тихим уважением в глазах.

Тишина вокруг нас стала густой и тяжелой, и я окинула взглядом всех четверых, размышляя, что же нам делать теперь. В детстве у меня не было особых традиций, поэтому я не знала, как другие люди проводят Рождество.

— Что теперь? — спросила я, так как остальные, казалось, не хотели ничего говорить.

— Теперь, я думаю, пришло время выяснить, действительно ли это маленькое упражнение по сближению сработало, — сказал Леон, его взгляд упал на мое платье и опустился на мои голые бедра, а в его глазах появилось выражение, которое всегда заканчивалось тем, что мы оба оказывались голыми.

— И как ты собираешься это проверить? — спросила я.

— Я думаю, нам нужно посмотреть, сможем ли мы разделить тебя, маленький монстр.

— Со всеми вами? — спросила я, глядя между этими четырьмя альфа-самцами и думая, действительно ли я смогу справиться с этим, даже если они все этого захотят. Я имею в виду, что у меня уже была небольшая практика, когда я брала двоих сразу, но удвоить их количество казалось чем-то ужасающим. Это было чертовски много членов, а у девушки было лишь несколько мест, куда их можно было вставить.

Что, если я потеряю концентрацию и случайно оставлю кого-то без внимания? Или что, если мы перепутаем ритм, и все просто упадем в кучу с разбросанными повсюду членами, а кому-то выколют глаз? Черт, почему это одновременно возбуждает и пугает?

— Мы можем поработать над этим, если хочешь? — дразняще предложил Леон. — Мне все равно нравится смотреть, и я умираю от желания увидеть, как Гейб и Райдер трахают тебя.

— Клянусь звездами, — выругался Габриэль, проведя рукой по лицу, но когда мой взгляд встретился с его взглядом, я увидела огонь в его глазах и поняла, что он не отказывается.

— Можешь взять кое-что на заметку, Симба, — сказал Райдер, ухмыляясь мне, а я облизнула губы, наполовину желая сказать им всем, чтобы они заткнулись, а наполовину — прыгнуть среди них и начать срывать одежду прямо сейчас. Все равно эти клетчатые рубашки выглядели бы неизмеримо лучше, если бы их бросили на пол.

— Он не будет принимать от тебя советы, stronzo, — проворчал Данте. — Мы все знаем, что ты любишь грубости, и это не так уж сложно повторить. Это не всегда равнозначно хорошему.

— Ну, почему бы мне не пойти первым, и ты сможешь посмотреть, как я докажу, что ты не прав, — предложил Райдер, поднимаясь на ноги, и я подняла брови, несмотря на то, что моя кожа под платьем стала горячей и требовательной.

— А может, тебе стоит понаблюдать за мной, и ты поймешь, как доставить девушке удовольствие, не прибегая к своим БДСМ штучкам, чтобы заинтересовать ее? — бросил Данте в ответ.

Райдер ответил ему еще каким-то аргументом, но мое внимание было украдено Габриэлем, когда он обошел их обоих, стянул через голову свою уродливую рубашку, чтобы показать бесконечные чернила, покрывающие его потрясающее тело, и бросил ее на пол.

Он полностью проигнорировал препирающихся Королей банды, когда наклонился и поднял меня с кресла, целуя меня с таким жаром, что мои трусики загорелись, когда он увлек меня от них и усадил мою задницу на кухонную стойку.

Язык Габриэля танцевал с моим, и я стонала ему в рот, когда он целовал меня без ограничений, и все барьеры, которые он когда-либо пытался поставить между нами, рушились и превращались в ничто.

— Ты ведь хочешь нас всех одинаково, правда, красавица? — спросил он низким голосом, когда я обвила ногами его талию и почувствовала острое давление его эрекции на мое расплавленное ядро.

— Да, — вздохнула я, позволяя ему стянуть с меня платье и отбросить в сторону. Леон поймал его, и это движение привлекло мое внимание, когда я обнаружила, что он наблюдает за нами, облокотившись на спинку дивана, прикусив кулак, как будто он проводит лучшее время в своей чертовой жизни. — Я хочу, чтобы это были все мы.

— Я верю тебе, — пробормотал Габриэль. — Я видел это.

Он не дождался моего ответа, когда его руки прошлись по моим бокам, и он создал в своем кулаке ледяное лезвие. Я вздохнула, когда ледяной холод прижался к моему бедру на мгновение, прежде чем он использовал его, чтобы срезать с меня трусики. Мне следовало бы разозлиться из-за небрежного уничтожения моего нижнего белья, но это было так чертовски горячо, что мне было просто все равно. Он отбросил материал в сторону, быстро бросил нож, за которым последовали его джинсы, и шагнул между моих бедер.

Габриэль снова захватил мои губы, и я отдалась ему всем телом, головка его члена уперлась в мое отверстие так, что я задыхалась от желания.

Данте и Райдер резко прекратили препираться, когда из меня вырвался горловой стон, и я ухватилась за край стойки, пока Габриэль медленно двигался вперед, его член входил в меня в контролируемом виде пытки, заставляя меня умолять его двигаться быстрее.

— Просто смотри, засранец, и ты сможешь понять, что тебе это нравится, — резко сказал Леон, и я оглянулась, чтобы увидеть, как он отпихивает Райдера к дивану, чтобы встать рядом с ним, а Данте переходит на другую сторону.

Габриэль выбрал этот момент, чтобы войти в меня сильнее, заставив меня застонать, когда он толкнул меня вниз, чтобы я легла на спину, а сам встал надо мной, вжимаясь своими бедрами в мои, а мое тело плотно обхватило его толстый член.

Пристальный взгляд Райдера был жестким, когда он смотрел на меня, и я обнаружила, что проваливаюсь в его зеленые глаза, когда Габриэль снова вошел в меня, перехватывая мое дыхание, когда я извивалась под ним.

— Посмотри в ее глаза, — сказал Леон, когда я обнаружила, что не могу смотреть никуда, кроме как в глаза Райдера. — И скажи мне, что это не сексуально, как блядь. Скажи, что это не заставляет тебя хотеть, чтобы она кричала еще громче.

Райдер ничего не ответил, но когда Габриэль начал двигаться быстрее, он облизнул губы, в его глазах было выражение хищника, ожидающего атаки.

Рука Габриэля сомкнулась вокруг моей челюсти, когда он перевел мой взгляд на себя, и я закричала, когда он снова вошел в меня, заставляя его хватку усилиться, а мои ноги крепко сжались за его спиной, и я призывала его двигаться еще сильнее.

Я обхватила его руку, сместив ее ниже, так что бы он обхватил мое горло, и он сжал достаточно, чтобы удержать меня неподвижной, полностью отданной на его милость, пока он доводил мое тело до разрушения.

Я умоляла, задыхалась и кричала, требуя от него большего, когда он начал двигаться еще быстрее и сильнее, его хватка на моем горле была достаточно крепкой, чтобы обездвижить меня под ним, так что все, что я могла делать, это принимать все, что он давал.

Я чувствовала на себе взгляды остальных, как будто их руки были на моей коже, и я подумала, не была ли я идиоткой, боясь получить их всех сразу. Хотя, когда Габриэль овладел моим телом, как демон, я не была уверена, что смогу вынести больше, но я хотела этого. Я хотела всего этого.

Напряжение в моей плоти нарастало, как плотина, отчаянно желающая прорваться, и когда Габриэль закинул мою ногу себе на плечо и вошел в меня еще глубже, я обнаружила, что погружаюсь в такое яркое наслаждение, что потеряла всякое представление обо всем происходящем и утопая в экстазе, выкрикивала его имя до самых звезд.

Он кончил в меня, его глубокий, мужской стон наполнил комнату, когда он глубоко вошел и пролил свое семя внутрь меня, прежде чем опустить мою ногу и надавить своим весом на мое тело, чтобы поцеловать меня.

Я запустила пальцы в его черные волосы, провела ими по его позвоночнику и по бесчисленным татуировкам на нем, целуя его медленно и глубоко,пробуя его похоть, его любовь, всего его в движении наших языков друг против друга.

— Это было чертовски сексуально, — промурлыкал Леон, когда Габриэль отодвинулся назад, и я прикусила губу, позволяя ему потянуть меня, чтобы я села. Мой взгляд окинул остальных, и они смотрели на меня, как три голодных волка, которые только что заметили маленькую красную шапочку. Но я не была невинной девочкой, которая случайно наткнулась на этих монстров. Они были моими монстрами, которых приручила только я. И я владела ими так же уверенно, как они владели мной.

— Скажи нам, кого ты хочешь следующим, детка, или я почти уверен, что натравлю на этих засранцев Василиска, чтобы забрать тебя себе, — прорычал Райдер, его зрачки расширились от того, что он только что увидел, а напряжение в его позе было почти таким же сильным, как давление его твердого члена на ширинку, когда он смотрел на меня с отчаянной потребностью.

Я перевела взгляд с него на Данте, который все еще был без рубашки, его напряженные мышцы и тикающая челюсть говорили мне о том, что ему тоже надоело ждать, а затем перевела взгляд на Леона, который выглядел так, словно все его рождественские мечты сбылись. Его рука была в штанах, он скользил пальцами по своему члену, чтобы немного ослабить желание, которое явно сводило его с ума, и когда я смотрела между ними, я поняла, что не могу выбирать между ними сейчас, как никогда раньше.

— Что, если я не могу выбрать? — спросила я, поднимаясь на ноги и медленно двигаясь к ним, расстегивая лифчик и роняя его на пол, влага скатывалась по внутренней стороне бедра, свидетельствуя о том, что Габриэль только что сделал со мной. — А что, если я не хочу выбирать?

Леон выглядел так, словно это был его день рождения, а также Рождество, он смотрел между двумя другими с таким чертовски возбужденным видом, что я удивилась, как он не подпрыгнул.

Райдер сделал шаг вперед, словно собираясь потребовать меня, как он угрожал, но Леон ударил его кулаком в бицепс, чтобы замедлить его продвижение.

— Ты слышал ее, придурок, она не хочет выбирать. Так ты можешь быть милым с другими или нет?

— Я не умею быть милым, — прорычал Райдер, пробежавшись глазами по моему обнаженному телу, и в ответ по моей коже пробежала дрожь. — Но если ты просишь меня разделить ее с тобой, то я думаю, что смогу с этим справиться.

Габриэль встал позади меня, его пальцы пробежались по моему позвоночнику, лаская мою плоть, а я рассматривала свою следующую трапезу. Мое сердце билось в этом пьянящем, бурном ритме, который подстегивал меня, и мне было интересно, что подумала бы та девушка, которой я была раньше, увидев меня сейчас. Королева среди своих королей.

Я подалась вперед, и Леон одарил меня хищной улыбкой, оглядывая меня. Он потянулся, чтобы схватить меня, но не успел, Райдер схватил мои волосы и притянул меня к себе, чтобы поцеловать, повернув мою голову влево, так что я смотрела через плечо, чтобы это получилось.

Леон не пропустил ни одного мгновения, опустив свой рот, чтобы захватить мой сосок между зубами и потянуть достаточно сильно, чтобы я задохнулась во рту Райдера.

Другая рука поймала мою челюсть, и я на мгновение отстранилась от Райдера, чтобы обнаружить, что Данте тоже там, эта стена мускулистых мужчин, окружающая меня, когда они вчетвером зажали меня.

Руки Габриэля продолжали двигаться вверх и вниз по моему позвоночнику, его рот опустился к моей шее, Райдер взял мой второй сосок между пальцами, а мой язык танцевал с языком Данте.

Леон сместился передо мной, его рот двигался по моему животу, целуя все ниже и ниже, а мои голодные пальцы двигались по рельефным животам Данте и Райдера, когда я переместилась ближе к их поясам.

Я вскрикнула, когда рот Леона нашел мой клитор, от неожиданности я покраснела, когда он скользнул пальцами по моим бедрам через сперму Габриэля, собирая ее с моей плоти, прежде чем скользнуть пальцами к моей заднице и потереть ее между моих ягодиц. Я не могла понять, что, черт возьми, он делает, проводя языком идеальные круги, но я была слишком потеряна от удовольствия, чтобы задумываться об этом. Я прижалась к его рту, следуя за движениями его языка, и стонала от удовольствия.

Данте зарычал мне в губы, когда я отстранилась, и я снова повернулась к Райдеру, наслаждаясь контрастным ощущением его холодного рта и горячего рта Данте. Я переместила руки на их затылки, притягивая их обоих сразу, пока мы втроем не встретились в столкновении языков и зубов, которое было жестоким, требовательным, грязным и таким горячим, что когда Леон втянул мой клитор в свой рот, я обнаружила, что уже кончаю для них всех.

— Хотел бы я иметь возможность записать этот гребаный звук, — промурлыкал Габриэль мне в шею, и я засмеялась, прижавшись спиной к его сильной груди, закрыв на мгновение глаза и купаясь в блаженстве, проходящем через мое тело.

Леон снова поднялся на ноги, украдкой поцеловал меня, а Данте и Райдер переместили свои рты на мою шею, каждый из них целовал и сосал достаточно сильно, чтобы оставить свой след. Когда губы Леона встретились с моими, я почувствовала вкус собственного желания, покрывшего их вместе с семенем Габриэля, и в этом было что-то такое чертовски горячее, что я уже жаждала большего.

Я не была уверена, начал ли Леон тянуть меня, или другие толкали, но мои ноги двигались, и я обнаружила, что стою над Леоном, который сидел, откинувшись на спинку кресла, с разгоряченным взглядом на красивом лице.

— Я держу тебя, маленький монстр, — пообещал он, протягивая мне руку, и я без вопросов взяла ее, позволив ему потянуть меня вниз, так что я оказалась на нем, а остальные остались стоять вокруг нас.

Леон медленно поцеловал меня, пока его пальцы двигались между моих бедер, и он провел ими по моей влажной коже, а затем вернул их обратно, чтобы снова поласкать мою задницу, проводя ими между моих ягодиц и прижимаясь к моей коже таким образом, который должен был показаться неправильным, но который заставил меня задыхаться от желания большего.

После еще нескольких поворотов пальцев он поймал мои бедра и насадил мое ноющее ядро на свой член, заполняя меня каждым его дюймом и наблюдая, как я извиваюсь, подстраиваясь под толщину его члена. Он ухмыльнулся, как будто знал секрет, которым не собирался делиться, а затем потянул за ручку кресла и откинул его под нами.

Я задохнулась, когда новый угол наклона кресла заставил меня наклониться вперед, и я уперлась в его грудь, глядя в его глаза с серебряными кольцами, пока Райдер занимал позицию позади меня.

Кончик его проколотого члена скользнул между ягодицами моей задницы, используя смазку моего тела и тела Габриэля, чтобы помочь себе, когда он прижался к моей заднице, и все мое тело задрожало от потребности.

— Ты помнишь свое безопасное слово, детка? — Райдер пробормотал мне на ухо, и я задыхаясь ответила «да», когда он вошел в меня с толчком, от которого у меня перехватило дыхание. Его пирсинг обжигал самым восхитительным образом, прочерчивая огненную линию по моей заднице, и я мгновенно сжала мышцы, заставив Леона зарычать, так как я также плотно зажала его член внутри себя этим движением.

Райдер издал грязный смешок, и это было все предупреждение, которое я получила, прежде чем он хлопнул рукой по моей заднице так сильно, что я поняла, что на моей ягодице уже остался розовый отпечаток ладони, и каждый мускул моего тела снова сжался.

Райдер начал двигаться, глубокие и сильные толчки качали меня вверх и вниз по члену Леона в его собственном темпе, когда он взял контроль, и все, что я могла делать, это соответствовать его ритму, так как ноющая идеальная полнота внутри меня заставила меня закричать во всю мощь моих легких.

— Данте, — задыхаясь от желания, произнесла я, оглядываясь по сторонам, чтобы увидеть, что Король Оскура наблюдает за мной со своим членом в руке и взглядом в его глазах, который должен был напугать меня, но это только заставило меня хотеть его еще больше.

Пальцы Райдера впивались в мои бедра, когда он трахал меня сильнее, а мои ногти впивались в грудь Леона, когда я пыталась удержаться и принять все это.

Данте переместился и встал передо мной у изголовья кресла, его глаза загорелись от потребности, когда я наклонилась вперед, чтобы взять его в рот.

— Вот дерьмо, — пробормотал Габриэль откуда-то рядом с нами, когда член Данте скользнул между моих губ, и я приняла его тоже.

Я не была уверена, как это — трахаться с тремя парнями одновременно, но это заставляло меня чувствовать себя на вершине проклятого мира. Как будто мое тело было сосудом для большего удовольствия, чем может дать или получить один человек за один раз, и звезды благословили меня, чтобы я получила все это.

Райдер шлепнул меня снова, на этот раз еще сильнее, и я вскрикнула, обхватив член Данте, когда мои мышцы сжались в ответ, и Леон, вместе с Райдером, зарычали от того, что мое тело крепко прижалось к их телам.

Леон толкнулся сильнее, его движения были идеально синхронизированы с движениями Райдера, так что их члены входили в меня одновременно, заставляя меня чувствовать себя настолько полной, что я не была уверена, как долго я смогу это терпеть.

Данте крепко вцепился в мои волосы, и я принимала каждый его дюйм до самого горла, а фаэтанские проклятия, которые так и сыпались с его губ, так сильно заводили меня, что когда наступил следующий оргазм, я едва могла удержаться на ногах.

Леон выругался, когда моя киска сжалась вокруг него, и он кончил в меня, его руки крепко обхватили мою талию, а тело напряглось. Как только удовольствие начало угасать, Райдер вошел в меня еще сильнее и шлепнул меня так сильно, что я снова кончила с криком экстаза, когда он врезался в меня и тоже кончил.

Я стонала и пыхтела, мои губы плотно обхватили член Данте, когда я призывала его последовать за нами в небытие, но он только посмеялся над моей попыткой, ожидая, пока остальные отступят, чтобы он тоже мог двинуться дальше.

Данте оторвал меня от груди Леона, когда Райдер сел обратно на пол, и в следующее мгновение я поняла, что он толкает меня лицом вниз через барную стойку. Его член оказался глубоко внутри меня, прежде чем я успела ухватиться за край, чтобы удержаться, и я закричала так громко, что мое горло саднило.

Габриэль переместился и встал передо мной, в то время как Данте вбивался в меня как животное, рыча и ругаясь, трахая меня так сильно, что у меня перехватывало дыхание, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы соответствовать толчкам его бедер.

— Ты чертовски красива, Элис, — вздохнул Габриэль, опускаясь на колени и глядя на меня с расширенными зрачками и таким вожделением в глазах, что у меня запылали вены.

Он поцеловал меня, не обращая внимания на то, что Данте все еще трахал меня, и зарычал, когда мои клыки рассекли его нижнюю губу, но позволил мне втянуть кровь в рот.

Чистый заряд силы, который был кровью Габриэля, заставил меня так сильно кончить вокруг члена Данте, что это заставило его кончить вместе со мной, и с последним, карающим толчком, последний из моих королей распался для меня.

Данте покрывал поцелуями мой позвоночник, всегда такой сладкий после такой жестокости, и когда он, наконец, вышел из меня, я осталась нежной и ноющей в самом лучшем смысле этого слова.

Габриэль поднял меня на ноги и снова поцеловал, поглаживая пальцами между моих бедер, потирая влажные места и смешивая доказательства того, что мы все только что сделали, а идеальная гладкость на его длинных пальцах заставила мой клитор покалывать.

Он провел меня обратно к ковру перед костром, где лежали остальные, переводя дыхание, и Данте последовал за нами, тоже опустившись.

Мы легли посреди всех, и он продолжал тереть мой клитор, исцеляя мое тело магией, чтобы снять боль от того, что они все сделали со мной. Конечно же, он не остановился на этом, потирая и дразня меня этим скользким и мутным свидетельством нашей совместной похоти, пока я не кончила для него в последний раз, и мое тело, казалось, разлетелось бы на тысячу кусочков, если бы ему предложили еще что-нибудь.

Габриэль потрепал меня за ухо, пока я дрожала в его объятиях, используя свою магию воды, чтобы очистить меня, пока мои глаза закрывались.

Еще не наступило время обеда, но когда волна усталости поглотила мою плоть, я прижалась к теплым телам, окружавшим меня на полу, и наконец почувствовала, что нашла свое место в этом мире. И это было не в каком-то далеком городе или на другом конце королевства, даже не в сотне миль от Полярной столицы.

Оно было прямо здесь, в объятиях мужчин, которых я любила. И если бы я могла найти способ сделать так, чтобы мы все всегда были вместе, я бы с радостью отдала свою душу дьяволу, чтобы сделать это. 

31. Леон

Жизнь была хороша. Хотя я не мог оставить Райдера и Габриэля с нами до конца каникул. Несмотря на многочисленные попытки подкупить их, они настаивали, чтобы я отпустил их домой. Но когда Райдер сказал, что я могу просто отвезти его к Габриэлю, так как он все равно находится на Лунной Территории, я понял, что эти два лучших друга будут проводить больше времени вместе. И это меня очень согрело.

Возможно, Данте и Райдер не полностью решили свои проблемы, и я не ожидал, что в ближайшее время они разработают секретное рукопожатие друг с другом (#четвертноебратскоерукопожатие), но они добились определенного прогресса. То, что Данте пытался установить мир между Оскурами и Лунными, было новостью даже для меня, а когда Данте открыл правду Райдеру, все пошло как по маслу. Казалось, что все мои мечты сбываются, а с планами провернуть ограбление века сегодня в канун Нового Года в доме страшной задницы Верховного Советника Лайонела Акрукса, этот год должен был стать официально лучшим в моей жизни. И если это правда, то следующий год должен был стать еще лучше. К следующему Новому Году, возможно, мы впятером будем жить в одном доме, делить одну кровать, и мы будем по-братски трястись над дрожащим после оргазма телом Элис. Лев может помечтать.

Не в моем обычном стиле было затевать ограбление такого уровня, имея на его планирование меньше месяца, но поскольку Данте пригласили провести Новый Год в поместье старого Акрукса, это была идеальная возможность для нас. Так что мы просто не могли ее упустить. Семья Драконов отвлечется на гостей, а я тем временем проскользну через черный ход и украду подзорную трубу прямо из-под носа у Лайонела. Точнее, мы с Роари. Я дулся целый день, когда Данте предложил моему брату тоже приехать, но в итоге проглотил свою гордость, когда увидел беспокойство в глазах Элис. Дело было не во мне. Речь шла о том, чтобы уничтожить Короля. И чтобы иметь шанс сделать это, Габриэль заверил нас, что мы должны узнать, что было в той книге. Мне нужна была помощь, чтобы все прошло гладко. Поэтому Роари взялся за эту работу — первую, над которой мы работали вместе с тех пор, как отец перестал обучать нас этому ремеслу, когда мы были детьми. Тогда мы так соперничали, что совместная работа никогда не приходила мне в голову. Но теперь я понял, что это гарантировало шансы провернуть дело. И это преступление будет чертовски печально известным. Мы позаботимся об этом.

Переодевшись в черные джинсы и черный свитер с длинными рукавами и капюшоном, с пустой сумкой на плечах и ухмылкой на губах, я спустился по лестнице в своем доме. Волосы были завязаны в тугой узел, чтобы не мешали.

Ступив в прихожую, я распрямился, готовясь к этой работе, готовый заставить гордиться свой Прайд. Там собралась вся моя семья, и Роари полностью отражал мой внешний вид, вплоть до ухмылки.

Элис была одета в сексуальное маленькое платье, зеленое, как ее глаза, и я подался вперед, чтобы прижать ее к себе и поцеловать, чтобы убрать беспокойство в ее чертах. Но это, очевидно, не сработало, так как когда я ослабил хватку, чтобы она могла посмотреть на меня, я обнаружил, что ее лицо все еще хмурится.

— Просто войди и выйди, Леон, без театральности, — прорычала она, и я провел большим пальцем по ее щеке. Она собиралась на вечеринку в качестве спутницы Данте, так что я должен был уйти раньше нее.

— Театральности будет процентов на десять, — пообещал я.

— Нет. Никакой. Не валяй дурака, этот засранец Дракон правит королевством вместе со своими дружками. Он уничтожит тебя, если поймает, — она выпятила челюсть, ее глаза вспыхнули страстью.

Я вздохнул. — Хорошо, хорошо, — согласился я и снова поцеловал ее. — Пять процентов, — прошептал я, затем повернулся к маме и папе, которые с восторгом смотрели на меня, и Элис пропустила это мимо ушей, несмотря на надутые губы.

— Мои сыновья работают вместе над самой большой работой в их жизни. Это делает меня таким счастливым, — глаза отца наполнились настоящими слезами, и он двинулся вперед, чтобы заключить нас с Роари в крепкие объятия. Я превратился в львенка в его руках, прижался к нему, глубоко мурлыча, и Роари вторил мне.

— Заставьте Найтов гордиться вами, мальчики, — сказал он, переходя от меня к Роари с эмоциональной улыбкой.

Мы по очереди обнялись с мамами, затем бок о бок вышли за дверь и направились к дороге. Роари похлопал меня по плечу, когда мы повернулись лицом друг к другу. Отец на сегодня снял защиту от звездной пыли, и мы могли сразу же отправиться в путь, но когда я достал из кармана мешочек, Роари обнял меня.

— Люблю тебя, братишка, — сказал он глубоким тоном.

— Я тоже люблю тебя, Роари, — вздохнул я, чувствуя, как с меня спадает тяжесть. Может быть, нам не нужно было постоянно соперничать друг с другом. Если мы действительно справимся с этим сегодня, возможно, это будет началом чего-то нового, чего-то большего и лучшего, чем мы когда-либо могли достичь сами по себе.

Он отпустил меня, и я улыбнулся ему косой улыбкой. На мгновение он показался мне тем длинноволосым мальчишкой с грязными коленками, на которого я всегда равнялся. В детстве мы были близки, но со временем соперничество вбило клин между нами. Возможно, пришло время положить этому конец.

— Давай набьем морду большому человеку, а? — я ухмыльнулся, и золотые глаза Роари заблестели темным озорством, от которого у меня заколотился пульс, когда он кивнул.

Я достал звездную пыль, сосредоточился на нашем месте назначения и набросил ее на нас, магический порошок увлек нас в ночь.

Через секунду мои сапоги стукнулись о землю, и я натолкнулся на Роари, который поддержал меня, пока я рассматривал окружающую обстановку.

Мы находились в лесу к востоку от поместья Акрукс, где планировали встретиться с остальными. Данте и Роза вышли из магической тени впереди нас, и я усмехнулся. С помощью Ориона — несмотря на то, что он сто раз предостерегал нас от этой затеи — мы составили карту дома, которая позволила бы нам ориентироваться в нем. Главной проблемой было попасть в кабинет Лайонела, который, несомненно, охранялся, но после того, как Орион провел часть каникул у Акруксов, он прислал нам несколько фотографий коридора, где он находился, и мы определили вентиляционную шахту, через которую мы могли попасть туда. Единственная проблема в том, что я и Роари были в три раза больше, чем нужно, чтобы пролезть в шахту. Поэтому Роза была здесь. Она подслушала наш разговор в доме Оскура и решила, что она — идеальная фейри для этой работы. И не только по этой причине. Отсутствие магической подписи означало, что она может проскользнуть мимо сигнализации гораздо лучше, чем мы. Потребовалось четыре часа споров, чтобы убедить Данте разрешить ей пойти с нами, но теперь у нас на борту был наш особенный напарник — маленький волчий щенок, и мы ни за что не рискнули бы позволить ей попасться сегодня.

Данте был одет в элегантный пуговичный костюм и серые брюки, на его черном галстуке была изображена серебряная эмблема Клана Оскура в знак маленького «пошел ты на хуй» для говнюка Акрукса, который хотел его преданности. Я улыбнулся, когда он поправил галстук у горла и окинул нас серьезным взглядом, подняв руку, чтобы создать вокруг нас заглушающий пузырь.

— Я напишу тебе, как только увижу Лайонела, — сказал он, затем бросил на Розу напряженный взгляд. — Ты останешься в их тени и будешь делать все, что они тебе скажут, capisce? (п.п. поняла?)

— Да, Альфа, — пропела она, затем закатила глаза, когда он прошел мимо нее к нам и посмотрел на часы.

— У меня есть около десяти минут, пока я не запоздаю, так что давайте сделаем так, чтобы это заняло пятнадцать, — сказал Данте с ухмылкой, взяв на себя инициативу, и направился через деревья, где мерцание в воздухе говорило о заслонах, окружавших владения Акрукса.

— Ты уверен, что сможешь убрать только эту часть, не затронув остальные? — спросил Роари, зная, что наш план зависит от этого. Если Данте полностью выведет из строя защиту, то охранники Лайонела, несомненно, быстро заметят это, и мы не успеем войти и выйти из дома, прежде чем они будут в состоянии повышенной готовности охотиться за нами.

— Я тысячу раз практиковался в этом дома, — прорычал Данте. — Я могу это сделать.

— Он сможет, — поклялась Роза, и я улыбнулся, полностью веря в него.

— Тогда давай посмотрим, брат, — подбодрил я, и Данте шагнул вперед, и электричество заплясало вокруг его тела, ударив меня по руке, когда он проходил мимо меня.

Роза двинулась рядом со мной, когда мы выстроились в ряд, чтобы посмотреть, а Роари сложил руки и поднял брови, наблюдая за тем, как мой брат в законе, Штормовой Дракон шагает перед заслонами, поставленными самим Повелителем Драконов. Волнение охватило меня, когда Данте поднял руки, и казалось, что гром гремит из самого его существа, а молнии опасно сверкают над его плотью.

Я отступил назад вместе с остальными, когда Данте вскинул руки, и из его тела вылетела молния прямо в защитные экраны, прорезав их, как нож масло, мерцающий воздух исчез перед ним, но нигде больше.

Он оглянулся на нас, в его глазах сверкнули голубые разряды, он мрачно усмехнулся, и я закричал, когда мы побежали вперед.

— Наслаждайся вечеринкой, — поддразнил я, и Данте вздохнул.

— По крайней мере, я знаю, что вы все будете трахать его в задницу, пока я буду смотреть в другую сторону. И у меня будет Элис, чтобы составить мне компанию, — сказал Данте, поглаживая руками каждого из нас, прежде чем достать немного звездной пыли из кармана. — Увидимся здесь, когда все закончится. Possano le stelle essere con voi. (п.п. Пусть звезды будут с вами) — он подбросил сверкающую пыль в воздух и исчез на наших глазах, перенеся себя к главным воротам, чтобы встретиться с нашей девушкой, как и планировалось.

— И что теперь? — спросила Роза, переминаясь с ноги на ногу в предвкушении.

— Теперь мы ждем его сообщения, маленький щеночек, — сказал Роари, прислонившись спиной к дереву и закрыв глаза, словно собираясь немного вздремнуть. Это не казалось худшей идеей в мире, но сегодня один из нас должен был быть начеку, так что я должен быть особенно бдительным.

— Он спит? — удивленно прошептала Роза, и я пожал плечами.

— Возможно, — сказал я просто. Роза еще мгновение смотрела на него, прежде чем поймать мой взгляд и сильно покраснеть. Она была так сильно влюблена в моего старшего брата, и я дразняще усмехнулся, когда она попыталась скрыть это, запустив пальцы в свои заплетенные волосы и глядя куда угодно, только не на него.

Мой Атлас наконец-то зажужжал, и я достал его, чтобы обнаружить сообщение от Данте.

Данте:

Нашел Акрукса. Иди, иди, иди.

Я убрал Атлас и подбежал к Роари, чмокнул его в щеку, и он тут же проснулся и начал действовать. Я направился через брешь в стенах, а Роари поспешил за мной с сосредоточенным лицом. Роза держалась позади нас, мы использовали маскировочные заклинания, чтобы скрыть себя, и помчались по темной лужайке к громадному особняку.

Свет лился из окон на траву, но в основном на другой стороне дома, где происходила вечеринка.

Мы поспешили к восточной стене, прижавшись к ней спиной, и Роза быстро подражала нам. Я побежал вдоль края дома в темноте, низко пригибаясь под окнами, когда мы добрались до увитой плющом решетки, идущей вверх по стене. Я начал взбираться, а двое других последовали за мной, мы быстро вскарабкались на дом, задыхаясь в морозном ночном воздухе. Деревянные рейки стонали и скрипели под моим весом, и мне приходилось двигаться осторожно, но они выдерживали. Роза карабкалась быстрее нас, взбегая на крышу и пригибаясь за дымоходом, пока ждала, когда мы к ней присоединимся. Маленькая волчица всегда забиралась на крышу поместья Оскура, и хотя я тоже привык к этому во время своей работы, она была быстра, как белка с поджатым хвостом, и имела преимущество в виде своей стройной фигуры, которую она могла нести вместо громоздкого тела Льва-перевертыша в полный рост.

Я вскарабкался на крышу рядом с ней, и Роари забрался на нее в то же мгновение. Мы скользнули в тень дымохода, бесшумно затянув заклинания сокрытия и натягивая вокруг себя пузырь тишины. Пару секунд мы прислушивались, нет ли криков тревоги, но все было тихо, и мое колотящееся сердце забилось в предвкушении игры.

Роари указал на люк в крыше, который был нашей следующей целью, и мы все поползли к нему, приседая вокруг него. Я заглянул в темную комнату внизу и провел пальцами по краям стекла, используя свою магию огня, чтобы нагреть замок, пока он не упал с грохотом. Роари использовал свою магию воды, чтобы охладить стекло, которое нагрелось под моей силой, затем он создал ручку изо льда и потянул, заставив замок бесшумно открыться.

Он ухмыльнулся, и я бросил ему ответную ухмылку, когда он широко распахнул люк и опустил голову, залив комнату внизу светом Фейлайт. Он перемахнул через край, повис на нем и опустился в комнату, держа вокруг себя пузырь глушения, чтобы заглушить стук его сапог, когда он падал на пол.

— После тебя, щеночек, — сказал я Розе, протягивая ей руку, чтобы помочь спуститься, но она отмахнулась от нее, перевалившись через край и приземлившись на пол рядом с Роари.

Я хихикнул и спустился внутрь, затем потянулся вверх, чтобы закрыть окно, и пнул сломанный замок под стул. Мы находились в каком-то читальном зале с полированным дубовым столом в одном углу и графином портвейна на его поверхности. Рядом с ним стояла честная, как дерьмо, золотая арфа. У меня были все деньги мира, но я бы никогда не построил такую вычурную комнату. То есть, ладно, я, наверное, построил бы крытую игровую площадку для взрослых с ямой для мячей, когда у меня будет своя квартира, но это дерьмо? Нет, не для меня.

Я последовал за Роари к двери, где он прижал ухо к дереву, и когда я сделал то же самое, его усиливающее заклинание дало мне возможность услышать, есть ли кто-нибудь поблизости. Все было тихо, поэтому я попробовал ручку, и дверь плавно открылась, распахнувшись в коридор. Мы входили в чрево зверя, и я был чертовски настроен залезть в его углы и закоулки.

Мы вышли в коридор, заполненный портретами Акруксов из поколения в поколение в огромных золотых рамах. Внизу сияющими буквами было написано имя каждого мужчины или женщины, а позади — изображение их Драконьих форм. Синие, фиолетовые, красные, зеленые — здесь были все цвета Драконов, которые только можно себе представить. И, клянусь чертовыми звездами, на каждом лице, смотрящем на меня, была одна и та же самодовольная улыбка — я король мира.

Я фыркнул, покачал головой, потянулся в рюкзак и достал карандаш, который взял с собой. Я добавлял усы, волосатые родинки и дьявольские рожки, а Роари и Роза хихикали над моей работой. С антиобнаруживающими заклинаниями на моем теле, они никак не могли отследить, что я делаю сегодня вечером. Только если меня не поймают прямо во плоти или на камеру. Но Найты не попадались. Это было в нашей крови. Нас невозможно было поймать. Сами звезды создали нас, и удача Юпитера текла в нашей крови. Я мог подойти к Лайонелу Акруксу, шлепнуть его по заднице и украсть туфли с его ног, и мне все равно все сошло бы с рук. Так уж я устроен.

— Я думал, Элис просила тебя оставить театральные штучки, — пробормотал Роари.

— Я обещал, что снижу их до пяти процентов, — возразил я, и Роари покачал головой, но продолжал ухмыляться.

Он подошел к огромному портрету в конце зала, на котором был изображен сам Лайонел с огромной формой нефритово-зеленого Дракона позади него. Он был облачен в кроваво-красную мантию с надменно-презрительным выражением лица и золотыми цепями на горле. Роари превратил свою руку в Львиную лапу с острыми когтями и ударил ею по телу Лайонела, в его глазах мерцал свет. Роза выхватила у меня карандаш и нацарапала на его лбу массивный венозный член, торчащий изо лба.

— Иллюзорный Драгасус. Частично Дракон, частично Пегас, и все это член, — сказала Роза загадочным тоном.

Я и Рори разразились смехом, когда мы все побежали трусцой, торопясь в направлении офиса Лайонела. Мы запомнили карту, которую нарисовал нам Орион, поэтому нам не нужно было тратить время на сверку с ней, пока мы петляли влево и вправо по коридорам. Мы ныряли в комнаты и выходили из них, набивая свои сумки дорогими вещами, чтобы скрыть, какова наша настоящая цель на сегодняшний вечер, и вскоре моя уже отягощала мои плечи, готовая лопнуть.

Когда мы дошли до поворота в коридоре, откуда-то впереди послышались шаги, и мое сердце заколотилось от адреналина, страха и волнения.

Я открыл дверь справа от себя и ввел Роари и Розу в комнату, быстро проследовав за ними и захлопнул ее за нами, закрыв дверь на ключ. Как только она закрылась, мы втянули вокруг себя пузыри глушения, и Роари быстро произнес заклинание отвода глаз, которое заставило бы любого, кто шел сюда, внезапно решить направиться в другую сторону.

Мы оказались в курительной комнате с двумя хрустальными бокалами, стоящими рядом с очень дорогой бутылкой виски, которую я быстро сунул в сумку. Я также взял коробку ривийских сигар и часы из чистого золота, которые стояли над камином. Я взял курительную трубку с маленького столика рядом с креслом Лайонела. Это была красная кожаная спинка с богатым, властным, доминирующим засранцем. Я засунул трубку в штаны и потер ее вокруг своих причиндалов, убедившись, что мои яйца были тщательно вытерты о конец, который он сосал, затем окунул один из них в чашу.

— Ммм, этот аромат шарикового мешка действительно оживит его табак, когда он сделает следующую затяжку, — сказал я, положив трубку на место, а Роза поднесла руку ко рту, хихикая.

Роари как раз собирал все ценное, что было в комнате, и когда мы убедились, что тот, кто пришел сюда, ушел, мы выскользнули обратно и понеслись вглубь дома.

Энергия бурлила в моих конечностях. Это было чертовски легко. У этого мудака Дракона не было ничего против нас, Найтов. Мы собирались проскользнуть в его заднюю дверь, нагнуть его над столом и взять его за все, чего он стоил. Жаль только, что нас не будет здесь, чтобы посмотреть на финал, когда он поймет, как глубоко его поимели лучшие воры Солярии, даже не подозревая об этом.

Я практически танцевал по коридору, пока мы добирались до офиса Лайонела, и наложил заклинания обнаружения в обоих концах коридора, чтобы нас предупредили, если кто-то придет сюда, и мы могли сосредоточиться на том, чтобы провести Розу внутрь.

Роари переместился под вентиляционное отверстие на стене и передал Розе ледяной клинок, а затем поднял ее, чтобы она села ему на плечи. Она потянулась над головой, используя лезвие, чтобы открыть вентиляцию, а я переместился, чтобы поймать крышку, когда она упадет на пол. Я практически чувствовал силу, исходящую от защитных экранов на двери офиса, но даже если заклинания обнаружения просочились в вентиляцию, у Розы не было магической подписи для обнаружения, так что она должна была проскользнуть. Вероятность девяносто процентов. А мои азартные игры обычно окупались.

Рори подтолкнул ее к нему, положив руку на ее задницу, и я готов поспорить, что она была просто в восторге от этого дерьма. Она повернулась, чтобы посмотреть вниз на нас с ярко-красными щеками, глядя на меня, а не на него, когда она произнесла. — Если сработает сигнализация, бегите.

— Ага, как будто я оставлю тебя здесь и позволю твоей тете обезглавить меня за это, — усмехнулся Рори, но в его глазах было острие ножа, которое говорило о том, что он действительно отрубит руку, прежде чем бросить ее. И мне пришлось согласиться. Я поклялся Данте, что буду защищать ее, несмотря ни на что, и не могло быть и речи о том, чтобы его кузина не вернулась сегодня домой.

Роза вздохнула, затем сдалась и повернулась, бормоча что-то о мальчиках и их дерьме, когда она исчезла.

Мое горло сжалось, пока мы ждали, звук ее движений становился все слабее и слабее. В кабинете раздался глухой стук, и мы оба бросились ближе к двери, но не осмелились прикоснуться к этой хреновине и включить тревогу, из-за которой на это место спустилось бы целое подразделение ФБР. По моим расчетам, у нас было всего пятьдесят три секунды, чтобы покинуть территорию, прежде чем мы официально окажемся в полной заднице, если сработает сигнализация. Но я не волновался. Мы вернемся в дом Данте, будем есть знаменитые равиоли тети Бьянки и пить вино, не успев оглянуться. Данте и Элис имели дело с настоящим дерьмом, застряв на какой-то проклятой звездами вечеринке с кучкой снобов, которые, вероятно, хотели сравнить размеры своих империй, пытаясь отвлечь внимание от своих крошечных членов. Хотя, я бы поспорил, что у Лайонела был большой член, он был из тех парней, которые поддерживают слова делом. Готов поспорить, что во время спора он мог достать этот большой член Дракона, и на этом все закончилось бы. Лайонел победил. Хорошо сказано.

Мое сердце колотилось как сумасшедшее, пока я ждал, что скажет Роза, и она, наконец, воскликнула. — Есть!

Из моих легких вырвался вздох, и мы поспешили обратно к вентиляционному отверстию, ожидая ее, пока она пробиралась обратно через него. Это заняло гораздо больше времени, чем я ожидал, и я продолжал бросать взгляды по коридору, хотя знал, что мои щиты целы.

Ну же, ну же.

Напряжение сменялось восторгом от ограбления. Это была самая рискованная часть. Как только подзорная труба окажется в наших руках, мы должны будем вернуться с территории Акрукс и добраться до Данте. Тогда и только тогда я смогу отпраздновать. И, блядь, я буду праздновать. Я собирался найти Элис и устроить с Данте самый лучший секс втроем, надев на себя все украшения и даже те чертовы часы, которые я украл у Повелителя Драконов, и хохотать во все горло, пока я буду зарываться в свою девушку, а Данте будет меня подбадривать. Ах, блаженство. Но не сейчас.

Роари протянул руки к Розе, когда она появилась над нами, и она вывалилась из шахты. Он поймал ее за талию и поставил на ноги, ухмыляясь. — Неплохо, маленький щеночек.

— Ты не должен был сомневаться во мне, львенок, — она бросила мне подзорную трубу, подмигнув, и я посмотрел на темный металлический предмет, и по мне пробежала дрожь, прежде чем я положил ее в карман.

Мой Атлас зажужжал, и я достал его, мое нутро сжалось как тиски, когда я прочитал сообщение Данте.

Данте:

Лайонел поднимается наверх. Если вы еще не ушли, двигайтесь!

— Идем, — шипел я на остальных, поднимая руку и отключая заслоны в конце коридора. Роари задвинул вентиляционный люк на место, и мы все помчались по коридору с бешеной скоростью.

Я выскочил из-за угла и врезался прямо в дворецкого с подносом с напитками в руках, когда он выходил из скрытого прохода в стене. Я упал на него сверху, когда он вскрикнул от страха, и меня охватила паника. Он вскинул руку, и Роари надавил на его запястье, но было уже поздно. Из его пальцев вырвалась вспышка магии.

Сигнал тревоги зазвучал в моих ушах, как сирена, и я ударил засранца дворецкого по лицу, прежде чем вскочить на ноги. Роари сжал руку Розы, и мы помчались по коридору за коридором, мое сердце замирало в горле. У нас было пятьдесят три секунды до прибытия ФБР. Это было все. Мы должны были убраться из этого дома — немедленно.

Когда мы добрались до прохода, ведущего в комнату, через которую мы вошли, я врезался в массивную стену, которая, должно быть, сработала от сигнала тревоги.

— Черт! — я попятился назад, мой нос окровавился и болел, пока я быстро не залечил его.

Я развернулся и помчался за Роари и Розой, когда они проскочили в дверь, и мы оказались на длинном балконе над лестницей, которая вела вниз в главный вестибюль. Самым быстрым выходом теперь была эта чертова дверь, но она, несомненно, была наглухо заперта, поскольку сработала сигнализация.

— Роари, — шипел я, указывая на люк над нами, как раз когда внизу раздался гром шагов. Я набросил тень вокруг нас, чтобы попытаться скрыть нас, но входная дверь внезапно распахнулась.

Агенты ФБР ввалились в холл, и мое сердце столкнулось с моими чертовыми легкими. Лайонел Акрукс появился в костюме и побежал к ним, выкрикивая что-то, что мои уши не могли расшифровать. У нас было несколько секунд, прежде чем они обнаружат неестественную тень прямо там, где мы стояли. Я не мог ничего сделать, чтобы остановить это.

Роари расширил свой глушащий пузырь и бросил мощный поток воды в люк над нами, который разбил его вдребезги. В тот же миг он создал ледяную лестницу прямо к нему и толкнул Розу вперед, а затем подтолкнул меня. Я помчался вверх по лестнице, когда снизу донеслись крики ярости. Я нырнул на крышу, крутанулся на месте и потянул Рори за собой, как раз в тот момент, когда огромный огненный шар пробил ледяную лестницу и проделал огромную дыру в крыше, в то время как мы отпрыгнули от нее.

— Остановитесь сейчас же! — прорычал Лайонел, и моя кровь похолодела. Как все могло пойти так чертовски плохо?

Роари застыл над щелью, где было окно, и мы все рванули по крыше, ища путь вниз. Задница ФБР в черном комбинезоне поднялась над поместьем на порыве воздуха, подняв руки, когда заметила нас. — Это ФБР, остановитесь и поднимите руки так, чтобы я их видела!

Я послал в ее сторону шальной огненный шар, и она в ответ обрушила на наши головы ураган воздуха. Меня отбросило назад на крышу, и дыхание вырвалось из моих легких, когда я кувырком полетел вниз по наклонному склону черепицы. Крик донесся до моего уха, когда мне удалось удержаться от падения, и я поднялся на колени, в то время как мои мысли кружились от спускающегося хаоса. Ужас пронзил меня до глубины души, когда Розу снесло с крыши силой агента, и она упала во двор и шлепнулась прямо в бассейн в самом его центре.

— Роза! — крикнул Роари, находясь неподалеку от места ее падения, стена льда рядом с ним защищала его от силы ветра.

Я зарычал под дых, поднимаясь на ноги, когтями пробивая себе путь обратно на крышу и посылая в эту суку столько огня из своего тела, сколько было возможно. Агент была вынуждена укрыться, скрывшись из виду, но мое сердце дрогнуло в груди, когда откуда-то снизу донесся огромный, ужасающий рев Дракона.

— Убирайся отсюда! Я достану Розу! — приказал мне Роари.

Я не решался подчиниться, но его глаза пылали требованием, и я посмотрел на небо: огромный нефритовый Дракон поднимался в небо. Лайонел Акрукс был самым большим Драконом, которого я когда-либо видел, его глаза были ярко-зелеными и убийственными, его чешуя сверкала, как нефтяное пятно. И, черт возьми, он собирался убить меня, Роари и Розу, если я ничего не предприму.

Когда он перевел взгляд на Роари, рык прорвался через мое горло. Я прикрою их, отвлеку этого засранца и дам им лучший шанс пережить эту ночь. Я натянул капюшон, набросил тень на лицо, чтобы как можно лучше скрыть свою личность, и взял его на прицел.

С криком я послал огненный шар прямо в этого чешуйчатого ублюдка, и он с ревом ярости бросился ко мне. Я встал и помчался к краю крыши, когда он выпустил позади меня адский огонь, жар которого опалял мне спину, приближаясь все ближе и ближе.

Я бросился с края крыши, молясь только звездам, чтобы они меня поймали, и, свободно падая в воздухе, врезался в дерево. Я ударялся о ветку за веткой, мои ребра трещали, пока я карабкался, пытаясь замедлить свой спуск.

Наконец я уцепился за одну из них, но весь навес вспыхнул ярким пламенем, так как Лайонел пытался испепелить меня дотла.

Я сосредоточил свою магию на создании иллюзии, когда упал на землю под деревом, зная, что у меня есть всего несколько секунд, прежде чем ад поглотит меня. Жар тысячи солнц приближался к моей голове, и неважно, что мои вены пылали огнем, я не мог пережить ярости Дракона.

Иллюзия отлетела от меня, и копия меня самого помчалась по лужайке на огромной скорости. Лайонел клюнул на приманку и взмыл вслед за ним, но это дало бы мне лишь несколько секунд. Я должен был бежать. И чертовски быстро.

Я рванул в противоположном направлении, протаскивая тени достаточно близко, чтобы почти ослепить меня, пока я прятался под заклинанием сокрытия. Но Лайонел увидел бы меня, если бы смотрел достаточно пристально. Движущаяся тень была слишком неестественной, чтобы укрыть меня надолго. И он искал бы меня, охотясь за мной, как за свиньей, которую он хотел зажарить и съесть одним куском.

Мои конечности болели от падения, и я сжимал ребра, чтобы залечить их, а кровь стекала в левый глаз из пореза на брови. Лайонел взревел до небес, узнав правду о моей иллюзии, а я выругался сквозь зубы. Я оглянулся через плечо, отчаянно надеясь, что Роари и Роза успели убежать. Я не мог позволить этому чудовищному огнедышащему ублюдку обратить свой взор в их сторону, где бы они ни находились. Поэтому я глубоко вдохнул и, борясь с каждым инстинктом в своем теле, отпустил созданную мной теневую завесу и позволил ему увидеть меня. Заставить его следовать за мной.

Он заревел так громко, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки, и я бросился бежать со всей силой, на которую было способно мое тело, направляясь к деревьям, где Данте сломал защиту. Туда, откуда я мог сбежать. Но как же мой брат? Что насчет Розы?

В небе раздавались удары крыльев Лайонела, и я не решался оглянуться, чтобы посмотреть, как близко он находится, пока я добирался до линии деревьев, но через мгновение весь лес был охвачен пламенем. Ужас пронесся по моему позвоночнику, когда я бежал, спасая свою жизнь, мое сердце колотилось, пот струился по моей плоти. Я даже не пытался открыть ответный огонь, поскольку не предпринимал ничего, кроме попыток добраться до той границы. Но потом я подумал о других и понял, что не могу просто оставить их здесь. Я должен был дать им шанс выбраться. И когда я заметил впереди дупло в дереве, мне пришлось чертовски молиться, чтобы они были где-то вне поля зрения, и я придумал единственный возможный план.

Я скрылся в дупле дерева, прижавшись спиной к коре и создав еще одну иллюзию себя,вынырнувшего с другой стороны. Лайонел последовал за ней, и я сосредоточился на магии, когда этот ублюдок пронесся ниже, его огромные челюсти раскрылись, готовые уничтожить меня. И на этот раз я должен был заставить его поверить, что он это сделал.

Моя магия уходила понемногу, и я сморгнул кровь из левого глаза, не сводя взгляда с этой иллюзии, от которой зависела моя жизнь. Из пасти Лайонела хлынул огонь, и я наложил иллюзию, настолько реальную, что у меня даже заболело нутро, когда я увидел, как горит мое тело, услышал ужасные крики, рвущиеся из его горла. Я задыхался, пытаясь удержать магию на месте, и тело упало на землю, обугленное и разрушенное, прежде чем пустить линию дыма с едким запахом смерти к Лайонелу и молить звезды заставить его проглотить ложь.

Я погрузился в гниющую кору дерева, пока он кружил с гортанным победным ревом, а затем поплыл обратно к поместью. Я попятился вперед, втягивая в себя глоток за глотком, когда облегчение прорвалось сквозь меня, и я заставил свои мысли вернуться в порядок.

Я наклонился вперед, чтобы выглянуть из полого ствола, и заметил мигающие огни машин ФБР за домом — прибывали новые подразделения. Я искал Розу и Роари на крыше, на лужайке, возле дома. Где-то. Но я не мог их увидеть.

Черт, пожалуйста, будьте в порядке.

Я достал свой Атлас, приглушил свет на нем на случай, если это привлечет внимание Лайонела, и откинулся назад в дупло. Было десять сообщений от Данте, все в панике по поводу случившегося, но ни одного от Розы или Роари.

Настоящий страх проникал в меня все глубже и глубже, и я вылез из своего укрытия, желая вернуться, найти их, убедиться, что они убрались отсюда.

Я снова скрылся в тени и поспешил сквозь деревья по тропинке, ведущей по краю участка к передней части поместья. Как только я увидел дорогу, мое сердце превратилось в камень.

Трое агентов ФБР повалили Роари на землю и надели на него магические наручники, чтобы лишить его силы. Передо мной разворачивался мой худший кошмар, и мое сердце сжалось, когда я смотрел на свою плоть и кровь в руках этих засранцев. Случилось самое худшее. В мире не существовало ни одного Найта, который когда-либо был арестован. Но Роари не собирался выкручиваться. У него был рюкзак, полный ценностей Лайонела. Его поймали с поличным, а я, блядь, ничего не мог сделать. Это было удушающе, ужасающе.

Я отчаянно искал Розу, но нигде ее не обнаружил. Что, если бы ее ранили, убили? Что, если Лайонел выследил ее и сжег ее маленькое тело дотла?

Лайонел был в своем праве защищать свою землю, он не будет наказан. Он был гребаным Верховным Советником, любой, кто вторгался сюда, брал свою жизнь в свои руки. Я знал это, но ни на секунду не сомневался в нас. Лайонел был законом. И если он захочет, то станет нашей смертью.

Вдруг слева от меня через территорию к деревьям метнулась фигура, и я вздрогнул. Я помчался в том направлении, адреналин бурлил в моей крови, и это было единственное, что заставляло меня идти вперед.

Я пронесся через лес, и Роза испуганно вскрикнула, оглянувшись через плечо, почувствовав, что ее кто-то преследует. Она выглядела так, словно собиралась сместиться, но потом поняла, кто это, быстро повернулась и бросилась ко мне в объятия. Я крепко обнял ее, пока она хныкала, отчаянно прижимаясь ко мне.

— Мы должны помочь ему, — полувсхлипывала она.

— Мы не можем, — задохнулся я, когда откуда-то с неба раздался еще один грохочущий рев.

Лайонел снова кружил, и нам нужно было убираться отсюда. Я ничего не мог сделать для своего брата, как бы больно мне от этого не было. Но я должен был вернуть Розу домой. Я должен был сдержать обещание Данте и обеспечить ее безопасность, как бы сильно мне ни хотелось вернуться и сразиться с каждым агентом ФБР, чтобы спасти Роари. Но было слишком поздно. Я ничего не мог сделать. Оставаться здесь означало только арест меня и Розы или еще хуже, если Лайонел найдет нас первым.

Я держал руку Розы в своей, пока мы бежали сквозь деревья так быстро, как только могли. Наше дыхание было единственным звуком между нами, когда мы добрались до ограждения, а затем рванули вдоль границы, охотясь за брешью, которую оставил Данте.

Где она, черт возьми, где она?

Наконец, мы нашли ее и проскочили через пролом в стене. Я достал звездную пыль из кармана, и мое сердце раскололось на мелкие кусочки из-за того, что я оставил брата позади. Моего единственного брата, мальчика, на которого я равнялся, восхищался, завидовал, ненавидел, любил. Он был моей семьей, независимо от того, какое глупое соперничество жило между нами, и оставить его здесь было сродни отрубанию конечности. Но какой у меня был выбор? Здесь было так много агентов ФБР, и если я попытаюсь помочь, то только приведу к тому, что нас всех поймают.

— Это моя вина, — всхлипнула Роза, и я покачал головой в знак отказа, притягивая ее к себе.

Не успел я бросить звездную пыль, как в периферийном пространстве мелькнуло движение, от которого у меня заколотилось сердце. Появилась Элис, держа на руках Данте, и опустила его рядом со мной со слезами на глазах.

— Мне так жаль, — Элис обняла меня, а Данте прижал руку к моему плечу.

— Нам нужно идти, брат, — серьезно сказал Данте, и я кивнул, подбрасывая над нами звездную пыль и всеми фибрами своего существа сосредоточившись на доме Данте.

Мы так облажались, и я не мог даже думать о том, что лежит за пределами этой звездной галактики, пока мы путешествовали по ней. Я должен был рассказать всем, что произошло, должен был сообщить эту ужасную новость. Мы потерпели неудачу. И мой брат расплатится за это. 

32. Элис

Звезды пронеслись над нами по небу, и мы рухнули обратно на землю, когда наши ноги коснулись твердой земли, и я свалилась на задницу, не в силах удержать равновесие на своих шпильках, так как шок от того, что только что произошло, сбил меня с ног.

— Merde, — выругался Данте, когда Розали рухнула на землю, обхватив голову руками и всхлипывая.

— Это моя вина! — рыдала она. — Он последовал за мной в бассейн и использовал свою магию воды, чтобы вытащить меня, когда нас окружили агенты ФБР. Я сказала ему бежать, оставить меня там, но вместо того, чтобы защищаться, он окутал меня водяным пузырем и запустил меня через всю территорию, чтобы увести от них, спрятав меня в тени, когда я приземлилась. К тому времени, как я поняла, где нахожусь, они уже одолели его и надели на него наручники. Он был пойман из-за меня. Что теперь с ним будет?

Я смотрела между Данте и Леоном, надеясь, что у кого-то из них есть ответ на этот вопрос, и мое сердце стучало в груди так сильно, что стало больно. Лицо Леона было бледным, и он с такой силой запустил руку в свои длинные волосы, что я видела, как он дергает их за корни.

— Найты не попадаются, — пробормотал он, словно пытаясь отрицать, что это вообще произошло. От его одежды исходил резкий запах дыма, и мой пульс затрепетал от паники за него, когда я поняла, как чертовски близко он подошел к тому, чтобы быть сожженным заживо там, на улице, этим придурком со скальпелем.

— Мы должны что-то сделать, — сказала я, поднимаясь на ноги и обхватывая Леона руками за талию, прижимая его к себе, чтобы уверить себя, что с ним все в порядке. — Что обычно делает твоя семья, чтобы уберечь тебя от тюрьмы? Есть ли кто-то, кому мы можем позвонить, или откупиться, или…

— Нас не ловят, — снова прорычал он, как будто думал, что я не услышала, когда он сказал это в первый раз. Но я предположила, что он имел в виду не то, что этого никогда не случалось.

— Никогда? — переспросила я, чтобы убедиться.

— Нет. Ни разу. Ни разу за всю историю нашей семьи, зарабатывающей на жизнь воровством. С тех пор как моя прапрабабушка сделала нас самыми известными ворами в Солярии, украв бесценные артефакты из Дворца Душ почти двести лет назад. Это не… это не может… отец просто взбесится, — он покачал головой в неверии, словно не мог принять то, что только что произошло, и мне тоже было трудно в это поверить.

Роари был настолько уверенным и собранным, что мысль о том, что его увезут в какую-то камеру, не укладывалась у меня в голове. Я знала, что то, чем он и его семья зарабатывают на жизнь, незаконно, но почему-то мысль о том, что кого-то из них поймают и посадят за это, даже не приходила мне в голову.

— Мы можем это исправить, — решительно повторила я, словно сказанное с достаточной убежденностью могло стать правдой.

— Я разрушила всю его жизнь, — прошептала Розали, и Данте начал вышагивать.

Мы находились за границей дома его семьи, и, оглядываясь по сторонам, он, казалось, понимал, что мы все еще не в безопасности.

— Давай, amico mio, мы сможем все выяснить, когда окажемся в безопасности моего дома. Здесь небезопасно, поскольку Феликс все еще на свободе.

Леон отстранился от меня с рычанием, которое издал настоящий Лев, схватил мою руку в свою и наполовину потащил меня вверх по дороге к дому Данте вдалеке, как будто мысль о том, что со мной что-то случится следующей, вдруг стала самой насущной заботой в его голове.

Где-то в деревьях позади нас раздался низкий вой, и мы замерли, с опаской оглядываясь по сторонам, пока Данте бормотал что-то на своем языке. Мы миновали первое защитное заклинание, и Данте стянул с себя рубашку, за ней последовала остальная одежда, которую он бросил мне.

— Забирайтесь, я отвезу нас обратно в дом, и мы сможем поговорить наедине. Решить, что делать с этим беспорядком, — он сместился, не дожидаясь нашего ответа, и мы втроем забрались к нему на спину, причем Леон все еще нес на спине тяжелый мешок с сокровищами, которые он украл из поместья Акруксов.

Слезы Розали смолкли, когда мы пронеслись над виноградниками и устремились к огромному белому дому, стоявшему на вершине холма; полумесяц низко висел за ним в темном небе, усеянном звездами. Казалось, что все они не отрываясь наблюдают за этим моментом, как будто он имеет для них значение, хотя они ничего не сделали, чтобы помочь нам, когда это было важно.

Ледяной ветер вырывал слезы из моих глаз, страх за Роари поднимался в моей груди, как всепоглощающий зверь, отчаянно пытающийся уничтожить каждую надежду, за которую я пыталась уцепиться.

Данте приземлился на крыше дома своей семьи рядом с его тайным садом, и мы слезли с его спины, опустившись на черепицу, прежде чем он снова перешел в форму фейри. Он снова натянул штаны и пересек крышу, открыв дверь, ведущую в маленький сад, где стояла джакузи.

По моей коже пробежали мурашки магии, когда заклинания обнаружения и защиты проверяли вкус моей силы, чтобы убедиться, что мне разрешено находиться здесь, прежде чем пропустить меня. Я не сомневалась, что они бы убили меня, если бы я не была допущена.

Леон поймал меня за руку и протащил через ворота, прижав меня к одному из кованых стульев, а затем опустился передо мной на колени.

— Ты в порядке? — спросил он грубым голосом, потянувшись вверх, чтобы убрать мои волосы за уши, его взгляд метался туда-сюда между моими глазами с серебряной оправой, словно он просто должен был убедиться, что я в порядке.

— Я в порядке, Лео, — вздохнула я. Я даже не участвовала ни в одной из опасных частей работы сегодня, но я догадывалась, что после потери брата он чувствовал себя очень потрясенным. — Я больше беспокоюсь о тебе. Скажи, что мы можем сделать, чтобы помочь Роари?

Он безнадежно покачал головой и, выпустив длинный вздох, наклонился вперед и прислонился лбом к моим коленям.

Мое сердце разрывалось от боли, когда он обхватил мои бедра так крепко, что на них появились синяки, как будто он боялся, что в любой момент меня могут оторвать от него. Я запустила пальцы в его длинные волосы, массируя кожу головы в попытке успокоить его, золотистые пряди скользили между моими дрожащими пальцами, когда я продолжала движение. Я направила исцеляющую магию на кончики пальцев, чтобы залечить порезы и раны, полученные им во время побега, но он просто молчал, пока я работала.

Данте и Розали говорили на быстром фаэтанском языке, который я не могла уловить, ее лицо было залито слезами, а на лице было свирепое выражение, слишком похожее на ненависть к себе.

— Он вернулся за тобой, потому что так поступает семья, Роза, ни один человек не остается брошенным. Это была не твоя вина. Ты не можешь всерьез винить себя. A morte e ritorno, — огрызнулся Данте.

— Я не хочу стоять здесь и слушать, как ты оправдываешь меня, Данте, — прошипела Роза, потянувшись за ножом, который лежал на столе рядом со мной. Она повернулась и посмотрела на луну, ее прекрасное молодое лицо было залито слезами, но в ее взгляде все равно светилась дикая решимость. — Клянусь силой луны и Волком, живущим в моих конечностях, я освобожу Роари Найта, — прорычала она, поднимая нож и делая глубокий надрез по центру ладони.

— Роза, — потрясено прошептал Данте, но она проигнорировала его, устремив взгляд на серебристый полумесяц, низко висящий в небе, и продолжая произносить свою клятву.

— Чего бы мне это ни стоило, чем бы мне ни пришлось пожертвовать, я исправлю эту ошибку и верну ему долг. Кровь за кровь. Жизнь за жизнь. Пусть луна проклянет меня, если я когда-нибудь сверну с этого пути, и оборвет мою жизнь, если я потерплю неудачу, — она подняла сжатый кулак к небу, кровь струйками стекала между пальцами, она смотрела на луну, и серебристое сияние, казалось, исходило от ее кожи, купая ее в лунном свете, от которого дрожь пробежала по моему позвоночнику.

Без лишних слов она бросила окровавленный нож на пол и пошла прочь от нас, направляясь в здание и вниз по лестнице, серебряный свет следовал за ней, когда она уходила, оставляя в воздухе привкус магии.

— Что это было, черт возьми? — вздохнула я, когда за ней захлопнулась дверь и вокруг нас воцарилась тишина. Розали не была Пробужденной, так что она никак не должна была быть способна творить какую-либо магию, но в том, чему я только что стала свидетелем, я тоже не сомневалась.

— У Розы редкая форма Оборотня, — сказал Данте, издав вздох, полный беспокойства. — Она Лунный Волк, и ее способности… честно говоря, у нее чертовски много способностей, которые мы даже не до конца понимаем. Нам не удалось узнать о ее роде много такого, что можно было бы назвать достоверными фактами, потому что о Лунных Волках ходит бесчисленное множество легенд и очень мало правдивых рассказов. Насколько нам известно, на данный момент в живых нет ни одного представителя ее рода, и в такие моменты она просто… кажется, инстинктивно знает, что делать со своей силой. Мы надеемся, что со временем она сможет разобраться в них и использовать их в полной мере.

— С ней все будет в порядке? — спросила я.

— С ней все будет хорошо, как только мы вернем Роари домой в целости и сохранности. Я подключу к этому семейных адвокатов, они вытащили меня из достаточно большого дерьма, чтобы разобраться в этом…

— Папа будет в шоке, — вздохнул Леон, поднимая голову с моих колен, чтобы заговорить. — Как… я даже не знаю, какой гнев он будет испытывать по этому поводу. Позор, который это принесет его репутации, сведет его с ума…

Леона прервал звук звонка Атласа Данте, и я посмотрела на него, когда он достал его из кармана, проклятие слетело с его губ, когда он посмотрел на определитель номера.

— Это Лайонел, — прорычал Данте, и Леон сел, повернувшись, чтобы посмотреть на него, когда он встал рядом с нами и положил Атлас на стол. Казалось чертовски маловероятным, что Верховный Советник позвонил бы для случайной беседы после той бури дерьма, поэтому было довольно легко догадаться, что он догадался о причастности Данте к произошедшему. — Сидите тихо, пока я все не выясню, — предупредил Данте, прежде чем ответить на звонок и подождать, что скажет Драконий засранец.

— Я действительно должен лететь туда и разорвать всю твою семью на части за тот трюк, который ты только что провернул, — низкий рык Лайонела разорвал тишину, заставив волоски подняться на моей шее.

— Я не понимаю, о чем ты, — ответил Данте, его голос ничего не выдавал.

— Не прикидывайся дурачком, парень, или я приду туда, заберу твою хорошенькую шлюшку-вампиршу и сделаю из нее пример. Не думай, что я не буду резать ее на куски, чтобы донести до тебя свою мысль. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это быть мужчиной и признать, что ты сделал. Я знаю, что тот кусок дерьма, которого я поймал, родом из Алестрии, и я также нашел разрыв в моих щитах, который имеет все магические признаки молнии, задерживающейся вокруг него. Так что не оскорбляй мой или свой интеллект своей ложью и просто признай свои действия, как истинный фейри. Или ты готов позволить Льву гнить за твои преступления?

— Чего ты хочешь? — потребовал Данте, когда Леон вскочил на ноги и начал пятиться, заставляя себя прикусить язык. Лайонел не захочет говорить ни с кем, кроме Данте, и мы не могли рисковать испортить дело, настраивая его против нас без причины.

— Тебя, — промурлыкал Лайонел, звуча так чертовски самоуверенно, что это заставило мою кровь закипеть. — Если бы ты был кем-то другим, я бы казнил тебя за то, что ты сделал сегодня ночью, и запер бы всех членов твоей преступной семьи в тюрьме Даркмора. Но, к счастью для тебя, у тебя есть вещи, которые мне нужны, и я готов заключить с тобой сделку, чтобы убедиться, что я их получу.

— Мы уже пришли к соглашению по этим вопросам, — прорычал Данте, и я поняла, что он думает о секс-видео, которое он держал над головой Лайонела, чтобы убедиться, что ему не придется поступать в Академию Зодиак.

— Ну, теперь у меня есть собственное видео. На нем отчетливо видно, как маленький волчонок убегает из моего поместья сразу после взлома. Скажи мне, Данте, как ты себе представляешь, что будет делать непробужденная четырнадцатилетняя девочка в тюрьме строгого режима, полной убийц и насильников? К тому же она такая красивая девушка, и мне кажется, что она будет гнить в камере с каким-нибудь психопатом, который будет использовать ее как игрушку.

Рев ярости вырвался из Данте, и он выкрикнул в Атлас целую вереницу фаэтанских слов, которые явно были наполнены угрозами и оскорблениями, прежде чем он смог себя контролировать. Я вскочила со своего места и бросилась к нему, заглушая Атлас, прежде чем Лайонел смог услышать слишком много из его вспышки, затем взяла его лицо между ладонями и заставила посмотреть на меня.

— Дыши, Drago, — приказала я. — Он что-то хочет от тебя. Он бы уже послал сюда ФБР за ней, если бы не был готов к переговорам.

Данте резко выдохнул и кивнул, прежде чем я отпустила его. Он провел рукой по лицу, пытаясь успокоиться, прежде чем снова включить звук вызова.

— Чего ты хочешь? — прорычал Данте.

— Говоря прямо, мне нужно все, что ты можешь предложить. Я хочу, чтобы ты встал в строй и присягнул Гильдии Драконов. Затем я хочу, чтобы ты регулярно дарил мне свою штормовую магию. У меня есть кувшины с молниями, которые могут содержать силу шторма, высвобождаемую по моей воле, которые я буду требовать от тебя ежемесячно наполнять.

— Если ты хочешь этого, тогда я хочу, чтобы все записи о визите Розы в твой дом были стерты. Не будет ни расследования, ни ФБР, и ты не будешь выдвигать обвинения. И я хочу, чтобы Роари Найта освободили, — потребовал Данте.

— Так, так, Данте. Я действительно ожидал, что ты будешь умнее. Кроме того, я еще не закончил говорить тебе, чего я хочу, — сказал Лайонел, его голос был опасно низким.

— Тогда продолжай, — прорычал Данте.

— Я хочу вернуть те предметы, которые ты у меня украл. И, наконец, я хочу больше Штормовых Драконов. Ты можешь жениться на моей племяннице Джунипер и начать производить наследников как можно регулярнее.

Мое сердце превратилось в камень в груди, и я покачала головой в яростном отрицании, когда взгляд Данте упал на меня. Я ни за что на свете не смогла бы смотреть, как его выдают замуж за какую-то Драконью сучку с единственной целью — произвести потомство. Это убьет меня, разорвет на части и оставит истекать кровью в грязи. И хрен знает, что это сделает с ним. Но как я могла отказать в просьбе? На кону стояла не только наша с Данте жизнь, но и свобода Розы и Роари.

— По закону я не могу жениться, пока не закончу школу, — прорычал Данте, его медово-карие глаза были устремлены на меня, и в них горела тысяча обещаний, которые, я знала, он не сможет выполнить, если дело дойдет до их лжи или нашей любви. Я никогда не смогла бы попросить его пожертвовать собой, но что было альтернативой? Отдать его в несчастный брак? Смотреть, как он жертвует своей жизнью и счастьем, чтобы заплатить этот гребаный долг?

— Тогда мы можем устроить это на следующий день после твоего выпуска. Хотя восемнадцать месяцев — это долгий срок, чтобы мне пришлось довериться твоему слову. Возможно, мне стоит держать щенка Волка и Льва под замком, пока ты не выполнишь свою часть сделки? — холодно предложил Лайонел.

— Нет… подожди… — быстро сказал Данте, когда показалось, что Лайонел может прервать звонок, но было очевидно, что он даже не знает, что он может предложить, чтобы попытаться выкупить наш выход из этого.

Мое сердце колотилось от паники, и Леон подошел ко мне сзади, обхватил меня руками за талию и прижал к себе, пытаясь успокоить меня, несмотря на то, что весь мир, казалось, рушился вокруг нас.

— Ты действительно заботишься о браке? — быстро спросил Данте. — Или это просто мои дары? Что если я сделаю все то, что ты хотел. Перееду жить в твой дом, поступлю в эту модную академию и…

— Нет. Я не думаю, что это сработает. Я понял, что ты слишком нелюдим, чтобы выдать себя за одного из моих, если будешь слишком часто находиться среди высокородных. Поэтому ты можешь оставаться в Алестрии, вне поля зрения и вне ума, возвращаясь ко мне, когда я тебя призову. Но ты прав, меня не волнует брак. Меня волнуют наследники.

— Наследники? — эхом отозвался Данте, и я начала качать головой в знак отказа, даже когда Лайонел продолжил.

— Да. Партия маленьких Штормовых Драконов, которых я смогу вырастить в том образе, который от них требуется, без твоего неотесанного участия.

— Ты просто хочешь засунуть в ее живот детей Штормового Дракона? — спросил Данте, его лицо не скрывало отвращения, которое он испытывал к этой идее.

— О, хорошо, ты не так глуп, как я начал опасаться, — сказал Лайонел, и, клянусь, я услышала в его голосе самодовольную ухмылку.

— Но я из рода Оборотней, нет причин полагать, что мои дети будут Драконами, — сказал Данте, почти про себя, его горло подрагивало, когда мои губы раскрылись в ужасе от мысли, что у него могут быть дети от женщины, которую он даже не знает, не говоря уже о любви.

— Нет. Но я готов рискнуть. На самом деле, если ты предлагаешь трахнуть мою племянницу и заделать в ней ребенка, то я уверен, что могу рассмотреть возможность более снисходительного отношения к твоим маленьким друзьям, — предложил Лайонел со смехом. — Потому что я уверен, что она с радостью согласится. Женщины почему-то любят немного грубости время от времени.

— Ради всего святого, не можешь же ты, в самом деле, просить, чтобы я отдался ей? — Данте зарычал, его гнев вернулся, когда он оправился от шока, вызванного этой чертовой просьбой, и я потянулась, чтобы взять его за руку в знак солидарности.

Лайонел вздохнул, словно Данте испытывал его терпение. — Тебя волнует твоя кузина и Лев или нет? Потому что этот разговор меня утомляет, и я могу с таким же успехом позвонить в ФБР и позволить им разобраться с этой ситуацией.

— Конечно, они мне не безразличны, — фыркнул Данте, явно обидевшись на предположение, что он не сделает все возможное, чтобы защитить свою семью.

— Хорошо. Значит, цена их свободы такова: я хочу вернуть золото, которое ты украл у меня. Я хочу, чтобы ты принес присягу в Гильдии Драконов и посещал общественные мероприятия по моей просьбе. Я хочу регулярных пожертвований от твоей штормовой магии. И я хочу, чтобы в течение следующих трех месяцев ты поместил в Джунипер ребенка.

Наступила тишина, и ужас охватил меня, когда я смотрела в глаза Данте, желая умолять его отказаться, мой разум метался от безнадежной необходимости найти хоть какую-то альтернативу, но ее не было, и боль в его глазах говорила, что он тоже это знал.

— Все в порядке, — вздохнула я, хотя это было не так. Но я не могла позволить ему не согласиться на это, потому что я понимала. Я понимала все это, потому что знала, что сделала бы все и вся, чтобы спасти Гарета. И если это было то, что требовалось для спасения Розали и Роари, то я знала, что это цена, которую мы должны заплатить.

— Договорились, — сказал Данте, и, клянусь, я видела, как разбилось его сердце, когда это слово покинуло его уста. Семья была для него всем, как можно было ожидать, что он просто станет отцом детей и отдаст их этому чудовищному человеку? Но какой у него был другой выбор?

— Я так и думал, — промурлыкал Лайонел. — Но я не готов поверить тебе на слово после того дерьма, которое ты только что устроил, поэтому я пощажу девочку, если мои сокровища вернутся в течение часа, но Льва я отправлю в тюрьму Даркмор. Если ты хочешь, чтобы я помиловал его, тогда я предлагаю тебе придерживаться этой сделки и не пытаться надуть меня. Я давал тебе шанс стать в строй по собственному желанию, так что теперь мы сделаем это сложным путем.

Линия отключилась, и я клянусь, что боль, которую мы все почувствовали после его слов, была подобна тонне кирпичей, упавшей на наши головы.

Каким-то образом мы все трое оказались сплетенными вместе, обхватив друг друга руками, и просто молча стояли, не находя слов, чтобы выразить, насколько все это было чертовски неправильным.

— Мне нужно вернуть ему золото, — пробормотал Данте, сосредоточившись на самой срочной задаче, хотя груз других вещей, которые Лайонел хотел от него, должно быть, тяготили его сильнее, чем я могла себе представить. — Ты должна пойти и использовать подзорную трубу, чтобы выяснить, что за хрень в этой книге. Он не упоминал ее специально, и если нам повезет, он не поймет, что она пропала, и мы сможем оставить ее у себя. Если нет, то ты должна выяснить, что скрывает книга, прежде чем мне придется отнести ее обратно.

— Хорошо, — согласилась я, потому что не знала, что еще сказать.

— Мне нужно пойти домой и рассказать маме и папе о Роари, — сказал Леон, нахмурив брови.

— Все в порядке, ты иди и расскажи им, а я могу проверить книгу с Габриэлем, — быстро сказала я, заметив нерешительность в его взгляде. — Таким образом, если Лайонел поймет, что ее там нет, то мы, по крайней мере, выиграем несколько часов, чтобы посмотреть на эту чертову книгу, а твои родители не останутся в неведении.

Мы все неохотно согласились пойти каждый своей дорогой, никто из нас не хотел бросать остальных, чтобы они справлялись со своими задачами в одиночку, но время было насущным, а у нас его не было в запасе.

Я написала Габриэлю, что приеду к нему на квартиру, но он быстро ответил мне, сказав, что звезды хотят, чтобы мы встретились в академии.

Данте переправил нас обратно за пределы земли Оскура, и мы с Леоном соскользнули с его спины, прежде чем он снова перешел в форму фейри и натянул одежду, которую я несла для него.

Он достал из кармана мешочек со звездной пылью, но прежде чем он успел вручить его, я шагнула вперед и поймала его руку.

— Я знаю, что тебе пришлось согласиться на его требования о Розе и Роари, но мы сделаем все возможное, чтобы найти выход из этого положения, Drago, — поклялась я ему. — Тебе не придется заводить ребенка от какой-то сучки, которую ты даже не знаешь, и оставлять их воспитываться под присмотром этого монстра.

— Мы что-нибудь придумаем, — согласился Леон, коротко схватив Данте за руку, и наш Штормовой Дракон кивнул, прежде чем мы снова отошли друг от друга, но в его медово-карих глазах не было настоящей надежды.

Мое сердце сжалось от печали за них двоих, но у всех нас была работа, и мы разошлись по своим направлениям, прихватив по щепотке звездной пыли.

Мое сердце колотилось от беспокойства за них обоих, но у меня не было времени, чтобы терять его, поэтому мне пришлось выбросить это из головы, зная, что мы все делаем то, что должны.

Как только я оказалась за воротами Академии Авроры, я проскочила через них, миновала магические заслоны, которые распознали во мне принадлежащего к ним человека, и побежала через весь кампус к общежитию Вега, взбегая по пожарной лестнице к убежищу Габриэля на крыше.

Я остановилась и увидела, что он уже ждет меня, его глаза светились знанием, он держал в руках книгу «Magicae Mortuorum» и приглашал меня присоединиться к нему на одеялах.

— Ты видел, что я иду? — спросила я, опускаясь рядом с ним и доставая из кармана подзорную трубу.

— Я всегда вижу, когда ты идешь, — подтвердил Габриэль. — Но я все равно никогда не готов к твоему приходу.

Он протянул руку за подзорной трубой, и я тут же отдала ее, не испытывая никаких сомнений в том, что мне удастся избежать этой проклятой книги. Я скрестила ноги под собой и наклонилась поближе, чтобы заглянуть через плечо Габриэля, пока он позволял Зрению вести его к нужной странице.

Я затаила дыхание, пока он перелистывал толстые листы бумаги, вкус темной магии, исходящий от этой книги, заставлял меня задыхаться, пока я ждала, что мы узнаем о ней все, что сможем.

Страница, на которой остановился Габриэль, была снабжена рисунком, на котором почти невозможно было сосредоточиться, пока он не навел на него подзорную трубу. На рисунке была изображена фигура в плаще с поднятыми вверх руками, а вокруг него стоящие на коленях люди перерезали себе горло, и их сила передавалась ему.

— Вот как Король это делает, — пробормотала я, наклонившись к Габриэлю так близко, что мой подбородок практически лежал на его плече.

— Здесь говорится, что заклинание требует, чтобы сосуд — фейри, похищающий магию, — употребил зелье, прежде чем произнести слова, которые могут связать магию другого со своей собственной. Передача силы также может быть более успешной, если к ней добавить еще фейри, произносящих другое заклинание, чтобы убедиться, что магия не улетучится во время перехода, — пробормотал Габриэль, читая слова через стекло, и я скользнула рукой по его бедру, когда по его телу пробежала дрожь от долгого обращения с темным предметом.

— Что за зелье? — спросила я с любопытством.

— Оно довольно простое, но…

— Но? — спросила я.

— Но для него нужна свежая кровь Вампира, чем мощнее, тем лучше, — продолжил Габриэль, и мой желудок сжался от одной мысли об этом. — Думаю, это как-то связано с тем, что Вампиры могут брать магию из крови других фейри и превращать ее в свою собственную. Это заклинание должно как-то использовать этот дар.

— Ты думаешь, ему помогает могущественный Вампир? — спросила я, нахмурившись.

— В Черной Карте нет ни одного Вампира, — хмуро ответил Габриэль, покачав головой. — Я еще не понял, почему, но, может быть, это как-то связано с этим?

— Габриэль, — задыхаясь, произнесла я, внезапно схватив его за руку и заставив его от удивления уронить книгу на пол, когда мне пришла в голову одна мысль. — А как насчет того сумасшедшего засранца, который преследовал меня в туннелях под колодцем? — он был вампиром, и кто-то определенно поместил его туда и лишил возможности пользоваться своей магией.

Габриэль долго обдумывал эту идею, прежде чем медленно кивнуть. — Я думаю, есть большая вероятность, что ты права. Но это значит, что нам нужно вытащить оттуда этого жуткого сукиного сына, чтобы гарантировать, что у Короля больше не будет легкого доступа к его источнику крови.

— Тогда давай сделаем это, — яростно прорычала я, не испытывая никакого страха при мысли о том, чтобы снова спуститься в туннели к этому гаду, потому что все, чего я хотела, — это сделать что-то ценное и приблизиться к правде о моем брате.

Так что если убрать этого психа из лабиринта туннелей под школой — это то, что мы должны были сделать, чтобы нанести решительный удар по Королю и Черной Карте, то именно это я и собиралась сделать. 

33. Гарет

Ночь метеорного дождя Солярид…

У меня дрожали руки, когда я сидел на койке, наблюдая за закатом солнца за окном, и снова обдумывая свой план.

Сегодня была та самая ночь. Снова было полнолуние и метеоритный дождь Солярид. У озера Темпест проходила вечеринка, посвященная наблюдению за этим потоком, но это был скорее повод напиться и завести знакомства, чем действительно посмотреть на падающие звезды. Но я планировал наблюдать за ними. Я также планировал преследовать их, как только все будет готово. Я исчезну, и завтра к этому времени мое «тело» будет найдено, и новость о моей смерти распространится среди всех, кому это будет интересно.

Жаль, что я не мог рассказать Элле о своем плане, но чтобы убедиться, что он сработает, я должен был убраться отсюда подальше, и любой, кто проверит ее и маму, сможет найти только скорбящих членов семьи. Всегда оставался небольшой шанс допроса Циклопа, если у Короля возникнет хоть малейшее подозрение, что я все подстроил. Я слишком много знал и был слишком свободен в своих действиях. Он никогда не позволил бы мне уйти добровольно, поэтому не могло быть ни единого следа доказательств того, что я сделал.

За последние несколько месяцев я упорно старался укрепить доверие Короля ко мне, участвуя в большем количестве его ритуалов и планов без того, чтобы у меня украли память, и ослабляя поводок на каждом шагу, пока не убедился, что привязь к моей душе достаточно тонка, чтобы сорваться.

Когда он просил меня что-то сделать, я больше не спешил, а мог отложить это, прежде чем последовать за этим, руководствуясь собственным суждением. Я был настолько свободен, насколько, по моему мнению, мне когда-либо будет позволено, и этого должно было быть достаточно, потому что я не мог продолжать приносить несчастные души на его алтарь.

Я надеялся, что сегодня вечером мне удастся сделать все возможное, чтобы сорвать его планы, но все, что я делал до сих пор для этого, не срабатывало.

Книга, которую я у него украл, разозлила его до предела. Мистер Хоскинс понес наказание за эту выходку, и к тому времени, когда я понял, что он взял вину на себя, он был уже мертв. Его привязали к столбу в поле за южной чертой города и сожгли заживо. В новостях, которые я читал, говорилось, что его пытали перед смертью. Мне было противно даже думать об этом. Эта смерть должна была предназначаться мне. И хотя я чувствовал себя виноватым за то, что он взял вину на себя, мне было трудно сожалеть об этом. Хоскинс был верным членом Черной Карты, он всегда привлекал к делу заблудшие души, даже без просьбы Короля, и привязывал их к жизни, которую они не могли понять, и, по крайней мере, с его уходом некоторые из намеченных им целей получили шанс избежать этой участи.

Самое обидное, что, хотя Король и сожалел о потере книги «Magicae Mortuorum», это его не остановило. Он достаточно раз применял заклинание кражи силы в полнолуние, чтобы знать его наизусть. Хотя я был уверен, что потеря знаний, которые содержала остальная часть книги, вызвала у него множество проблем.

Я пробовал читать ее сам, но все, что мне удалось сделать, — это жестоко устать, продержав эту темную и тревожную книгу в руках слишком долго. Расшифровать текст в ней было невозможно, и я, черт возьми, не собирался доверять кому-либо настолько, чтобы просить помощи в этом деле.

Те немногие друзья, которые были у меня в академии, постепенно отступили от меня с тех пор, как я присоединился к Черной Карте. А может, это я от них отступился. На самом деле, в этом не было ничего удивительного. Даже ослабив узду на своем языке и контроль над своими действиями, я не пытался восстановить дружеские отношения, потому что знал, что в этом нет смысла.

Я собирался инсценировать свою смерть. Я не мог сказать никому из них об этом, поэтому меньшее, что я мог им предложить, это отдалиться от меня на как можно большее расстояние, чтобы это не стало для них слишком тяжелым ударом, когда меня не станет.

Я все еще встречался с Синди Лу, но расстояние между нами тоже увеличивалось, и хотя мне было больно это допускать, я не пытался исправить ситуацию по этой причине. По правде говоря, я не был уверен, почему она так спокойно относится к моему дерьмовому поведению, но я также не был достаточно порядочен, чтобы отрезать ее.

Если бы я был лучшим человеком, я бы разорвал с ней отношения. Но я мог признать, что поступил эгоистично в этой маленькой вещи. Мне казалось, что в эти дни я слишком много времени провожу в одиночестве, и было трудно найти хоть какой-то контакт с кем-то, кто был мне дорог. Я стал чаще бывать дома, когда мог, но это было всего на час или два по вечерам, потому что у Короля почти всегда были какие-нибудь дела на выходных. Поэтому все, что мне удавалось, — это время от времени проведывать Эллу и маму, фальшиво улыбаться и надеяться, что известие о моей смерти не слишком сильно ударит по ним.

Меня убивало то, что мне приходится заставлять их проходить через это, но я просто должен был убедиться, что моя смерть будет правдоподобной. В последний раз, когда я видел Эллу, я крепко сжал ее и сказал ей, что она мой маленький ангел и ей суждено в один прекрасный день высоко взлететь и парить вдали от этого места. Глупо надеясь, что она сможет прочитать между строк этого непонятного заявления и понять, что у меня все еще есть план, как вытащить нас отсюда. Но я знал, что это глупая надежда. Завтра она узнает о моей смерти, и я знал, что это сокрушит ее сильнее, чем что-либо другое в этом мире. Мы были всем друг для друга. И мне оставалось только надеяться, что она сможет простить меня, когда я буду в достаточной безопасности, чтобы связаться с ней и уговорить ее присоединиться ко мне, где бы я ни оказался.

Так что да, я был эгоистичным мудаком, когда дело касалось Синди Лу, и я продолжал встречаться с ней, нуждаясь в контакте ее горячей кожи с моей, в ощущении наших тел, соединенных вместе. И чем более отстраненным я казался, чем грубее был и чем более ровным тоном разговаривал с ней, участвуя в ее ролевых играх с Драконом, тем сильнее она кричала для меня. Так что я догадался, что она тоже что-то получает от этого, помимо отстойного парня. Я просто хотел бы быть для нее лучшим.

Мой Атлас пикнул, и я достал его из кармана, обнаружив письмо от Лоренцо, которое ждало меня. Он умолял меня встретиться с ним и говорил, что мы нужны друг другу, что мы практически семья, и что я не могу продолжать удерживать его. Чувак говорил так, будто пытался уговорить меня встретиться, потому что ему действительно нужна моя компания. Но я знал лучше. Ему просто нужно было больше Киллблейза.

Месяцы якобы отучения его от этой дряни с помощью ослабленных доз Киплингов, похоже, ничего не сделали, чтобы уменьшить его тягу к наркотику. Если уж на то пошло, он отчаянно нуждался в нем, как никогда, несомненно, желая получить более сильную дозу, к которой он привык до моего вмешательства.

Я отправил ему ответное сообщение, сказав, что скоро буду, поднялся на ноги и пересек комнату. У меня был тайник, спрятанный за плакатом Солярианской Питбольной Лиги на стене, и я быстро открыл его, распустив иллюзию, скрывающую его, и потянулся внутрь, чтобы взять маленькие пузырьки с Киллблейзом, а затем положил их в карман и отправился на встречу с Лоренцо.

Я прошел по коридору и начал спускаться по лестнице, как вдруг мой Атлас снова зажужжал, на этот раз с сообщением. У меня пересохло во рту, когда я увидел, что оно от Короля, и я быстро открыл его, чтобы прочитать.

Король:

Сегодня полнолуние, не опаздывайте.

Как будто я в состоянии забыть о полнолунии. Весь мой мир вращался вокруг того, чтобы приводить жертв на его ежемесячные собрания самоубийц, и я постоянно испытывал тошноту и чувство вины за ту роль, которую мне приходилось играть в том, чтобы приводить бедных, безнадежных фейри на собрания его поганого культа.

С другой стороны, последние два фейри, которых я привел к нему, не захотели покончить с жизнью и были отправлены обратно в свое жалкое существование со стертыми темной магией воспоминаниями. Я надеялся, что мне удалось дать им достаточно сил, чтобы захотеть жить, потому что я ставил перед собой гребаную задачу делать это с ними всякий раз, когда мне присылали новую цель. Но, конечно же, сегодня в очереди стояла еще одна жертва.

Марни Таболт была грустной и отчаявшейся душой, но я прилагал все усилия, чтобы спасти и ее. Проблема заключалась в том, что я не был уверен, что мои усилия хоть что-то изменили в ее отношении, и у меня было больное и отчаянное чувство, что если она сегодня вечером выйдет в лес, чтобы встретиться с Королем, она не выйдет обратно из этих деревьев.

Я облизал губы, набирая ответ, думая, есть ли хоть малейший шанс, что я смогу предотвратить это, просто сказав Королю, что, по моему мнению, она не является подходящим кандидатом. Мое сердце колотилось от страха перед ложью, которую я собираюсь сказать, но, черт возьми, как он вообще узнает об этом? И даже если узнает, он будет думать, что я уже мертв, так что мне не стоит беспокоиться об этом, и это может быть единственным шансом спасти эту девушку.

Гарет:

Я не уверен, что она готова. Может, нам стоит подождать?

Мое сердце бешено колотилось, когда я задержался на лестнице, напуганный и взволнованный одновременно, поскольку я ждал, что он скажет в ответ на это. Он явно доверял мне сейчас. Узы, которые он наложил на меня, были настолько слабыми, что я чувствовал, что в эти дни мои мысли принадлежат только мне. Он купился на идею, что я полностью согласен с Черной Картой, так что, несомненно, это должно было вызвать у него хоть каплю уважения? По крайней мере, настолько, чтобы он прислушался к моему мнению по такому вопросу.

Король:

У меня нет больше месяца в запасе, как вы уже должны знать. Встретимся в полночь, как обычно, или вы заплатите вместо нее.

Дерьмо. Я прислонился спиной к холодной стене, не обращая внимания на нескольких первокурсников, проходивших мимо меня, и надеясь, что они не смотрели на меня слишком пристально и не заметили ужас, проходящий через мою плоть. Этот ублюдок приводил меня в ужас. Иногда он казался таким милым, таким разумным, но я знал, что это чушь. Он был именно таким. Монстр, который уничтожит любого, кто попытается встать на его пути. Я быстро ответил ему успокаивающим ответом на случай, если у него возникнут идеи найти меня, чтобы донести свою мысль.

Гарет:

Хорошо, я буду там.

Я вздохнул с облегчением, когда он ничего неответил, решив, что он удовлетворен моим ответом, и выдохнул, спускаясь по лестнице в комнату Лоренцо.

Я едва успел постучать в дверь, как он открыл ее, втащил меня внутрь и снова закрыл за собой.

— У тебя есть это? — спросил он, отчаяние сквозило в его тоне, и я не знал, должен ли я чувствовать себя более плохим человеком за то, что отдаю это ему, или за то, что хочу отказаться. К черту это дерьмо. Кто, черт возьми, захочет быть рабом химиката, который так портит твой разум?

— Да, чувак, — сказал я с покорным вздохом, опуская руку в карман, чтобы достать для него пузырек с поганым препаратом.

Мои пальцы стучали по пробиркам, и они звенели друг о друга, когда я взял одну из них. Глаза Лоренцо вспыхнули серебром, и он врезался в меня, прежде чем я успел полностью осознать происходящее.

Я ударился спиной о койку позади меня, и боль пронзила мое тело, когда Лоренцо вцепился когтями в мой карман, его ногти рвали кожу на тыльной стороне моей руки, пока он боролся за то, чтобы достать Киллблейз.

— Сегодня мне нужно больше, чем один удар, — рычал он, пока я пытался отбиться от него.

Я метнул ладонь в его грудь, заряженную взрывом магии воздуха, и его отбросило на несколько шагов назад, но он снова бросился на меня, всем весом своего тела врезаясь в меня, и повалил меня на пол.

Звук бьющегося стекла заполнил комнату, когда мой Атлас был раздавлен под нами, и Лоренцо завыл в триумфе, когда ему удалось разорвать мой карман и выхватить горсть флаконов Киллблейз, прежде чем я успел сделать хоть что-то.

Он слез с меня через мгновение, забыв о борьбе между нами в пользу своего приза, и торопливо встряхнул пробирки, чтобы активировать кристаллы внутри, затем открыл крышки на трех и одну за другой прижал к ноздрям, глубоко вдыхая наркотик.

— Ты сейчас издеваешься надо мной? — крикнул я, поднимаясь на ноги и подхватывая с ковра оставшиеся флаконы Киллблейза, пока у него не возникла безумная идея принять еще больше наркотика. — Ты можешь умереть, если примешь столько!

Лоренцо начал маниакально смеяться, развалившись на кровати, его тело периодически подергивалось, когда он стонал от удовольствия.

— Ну и дела, — пробормотал он, и я прижал язык к ранке на губе, почувствовав вкус крови.

Я был так чертовски зол, что было соблазнительно просто уйти и оставить его на передозе, если он этого так чертовски сильно хотел, но я был слишком хорошим парнем, чтобы так поступить. А может, я был просто гребаным дураком.

— Ты когда-нибудь раньше принимал три таких дозы? — спросил я, подавшись вперед, чтобы подтолкнуть его ногу своей, когда он не ответил. — Лоренцо? — огрызнулся я, и его расширенные зрачки метнулись в мою сторону, когда улыбка сползла с его лица.

— Однажды я принял пять, — пробормотал он. — Хотелось умереть…

Черт побери.

Мои мысли неслись вскачь, пока я пытался понять, насколько хреновой была эта ситуация. Но Данте недавно сказал мне, что доза уменьшилась до половины от первоначальной, что означало, что он принял всего полторы дозы. Я знал достаточно Блейзеров в Черной Карте, которые регулярно принимали по две, так что я был уверен, что с ним все будет в порядке, но я все равно беспокоился.

— Я позвоню твоему кузену, — сказал я ему, доставая свой Атлас из кармана и ругаясь, когда обнаружил огромную трещину, идущую по центру экрана. К счастью, он все еще работал, и я быстро набрал номер Данте, не сводя взгляда с Лоренцо.

Но не успел звонок соединиться, как эта чертова штука пискнула, давая понять, что батарея разрядилась, и экран стал черным.

К черту мою удачу.

— Мне придется пойти и найти его, — сказал я, мысленно подсчитывая, сколько времени у меня осталось, чтобы осуществить этот план, и решив, что я смогу успеть предупредить Данте о состоянии Лоренцо до того, как мне нужно будет подстроить свою «смерть».

Я повернулся к двери, но звук голоса Лоренцо заставил меня остановиться.

— Когда я вступил в Черную Карту, я хотел заменить свою семью, — вздохнул Лоренцо, его глаза закатились назад, когда Киллблейз начал действовать. Я сделал движение, чтобы выйти из комнаты, думая, что он отключился, но он заговорил снова, прежде чем я успел уйти. — Но это ведь не семья, правда? Я думал, что снова почувствую любовь, присоединившись к ним, но лучше бы я никогда не тянул за эту нить. Король не любит нас… он просто использует нас… мы для него ничто. Безымянные лица в пустой толпе ничтожеств. Заменяемые. Неважные. Загнанные в ловушку и одинокие. Я должен был предупредить тебя не присоединяться, но он бы убил меня. Думаю, в конце концов, он все равно убьет…

Мое нутро скрутило от его слов, и я пожалел, что не могу ничего сказать, чтобы стереть их правду. Я присоединился к Черной Карте, чтобы помочь ему, хотя и обещал Данте никогда не раскрывать ему правду об этом. А теперь я собирался бежать, бросить его и никогда не оглядываться назад. Но какой еще у меня был выбор? Мне нужно было выбраться из этой ситуации, а Элла должна была выбраться из этого города, пока он не затянул и ее.

Я уже спрятал все бумаги, которые ей понадобятся для побега, а также часть дополнительных денег, которые мне удалось заработать с тех пор, как я расплатился с долгом, который держала над ее головой Старушка Сэл. У меня был банковский счет, заполненный деньгами, которые присылал мне Габриэль Нокс, и я мог снять их, когда они нам понадобятся. Я даже оставил ей книгу «Magicae Mortuorum», чтобы она принесла ее, когда придет встретиться со мной. Я не мог рисковать, имея ее в школе, но я был уверен, что нечто подобное может стоить дорого, если я найду подходящего покупателя и буду уверен, что никто не сможет поймать меня с ней.

Все было готово. И после сегодняшнего вечера все начнется.

Лоренцо действительно отключился, и я молча попрощался с беспокойным Оборотнем, который был мне другом, даже если мне платили за то, чтобы я составлял ему компанию.

Я снова побежал вверх по лестнице, сердце колотилось в такт. Осознание того, что все, что я планировал для своего побега, зависит от сегодняшнего вечера, заставляло меня нервничать, но это было нормально. Все сложится. Должно было.

С разбитой губы на белую рубашку капала кровь, и я проклинал Лоренцо под нос, пока бежал трусцой в свою комнату, чтобы переодеться.

Когда я добрался туда, я бросил оставшиеся пробирки с Киллблейзом в тайник за плакатом Солярианской Питбольной Лиги, висевшим над моим рабочим столом, и бросил туда свой разбитый Атлас для пущей убедительности. Я все равно не мог взять его с собой, когда уеду, так что, наверное, это было к лучшему.

Мой взгляд остановился на кристалле белой яшмы, за которым Леон попросил меня присмотреть для него все эти месяцы назад, после того как он оторвал руку владельцу ломбарда, чтобы забрать его. Учитывая тот факт, что он был так зол из-за пропажи, казалось, что с тех пор он совершенно не заботился об этом. Он даже не проверил, осталась ли она у меня, после того как попросил присмотреть за ней. Подумав о его ценности, я принял решение взять его с собой.

Белая яшма была теплой, когда я сжимал ее в пальцах, и что-то в ее прикосновении к моей коже успокаивало. Я медленно вздохнул и положил его в карман, черпая в нем силу, хотя сама идея была безумной. Вероятно, он не обладал никакой магической силой, чтобы помочь мне успокоиться, но я не собирался сомневаться в этом. Мне нужна была любая помощь, которую я только мог получить сегодня.

Я залечил губу, вытер кровь с лица и сменил рубашку, после чего снова вышел и направился по коридору к комнате Данте.

Я сильно постучался, и голос Лейни позвал меня изнутри, спрашивая, кто здесь снаружи.

— Мне нужно поговорить с Данте, — ответил я.

— Я здесь одна, читаю, — ответила она. — Он ушел на вечеринку на озере, чтобы посмотреть метеоритный дождь Солярид.

Я проклял свою удачу и поблагодарил ее, прежде чем убежать трусцой. У меня еще было время разобраться с Данте, прежде чем я должен был приступить к составлению своего плана, но я не хотел терять ни одной лишней минуты.

Солнце опускалось за горизонт, когда я вышел на улицу, и небо окрасилось красивым оранжевым сиянием, от которого мне захотелось сместиться и полетать среди облаков.

Я проигнорировал это желание и поспешил по тропинке к озеру, звуки музыки и веселящихся людей приближали меня все ближе.

Когда я спустился к берегу, вечеринка уже шла полным ходом. Горели костры, и Волки завывали, возбужденно бегая вокруг. Полнолуние всегда делает их немного сумасшедшими, и я заметил девушку, которую трахали двое парней прямо на пляже, где все могли видеть. Но никто из фейри не обращал внимания на то, что они находятся на публике.

Бета Данте Табита танцевала перед мной в красном бикини, которое подходило к ее огненным волосам, и я поспешил к ней, прежде чем она смогла убежать.

— Эй, я ищу Данте, — позвал я, и она повернулась ко мне, нахмурившись, а затем ее губы растянулись в широкую улыбку, когда она узнала меня.

— О, смотрите, это тот мальчик, который не хочет подписываться, — сказала она, сверкнув зубами так, что улыбка стала больше похожа на оскал. — Босс пошел в ту сторону, — она указала на деревья у озера, в ее глазах сверкало веселье. — Хотя он довольно пьян, так что ты не сможешь извлечь из него много толку.

Я проклял свою удачу, поблагодарил ее и направился в сторону деревьев, как она сказала, продираясь сквозь подлесок в поисках любых признаков Короля Оскура.

Когда я углубился в деревья, мое внимание привлекли голоса, и я с нетерпением повернулся к ним, желая поскорее покончить с этим.

— Я думал, ты девушка Гарета? — голос Данте прозвучал первым, его тон был медленным и грохочущим, и я заколебался, услышав свое имя.

— Я не принадлежу ему, — промурлыкала Синди Лу в ответ, и мое нутро сжалось, когда я инстинктивно вскинул над собой заглушающий пузырь и подкрался ближе. Я не знаю почему, но я хотел увидеть их, узнать, что они делают. В любом случае, я должен был предупредить Данте о Лоренцо, так что у меня была уважительная причина выслеживать их.

— Я не трахаю девушку своего друга, — пренебрежительно ответил Данте, и мое сердце сжалось, когда он назвал меня так. Потому что на самом деле я уже несколько месяцев не являлся ничьим другом, и я знал это. Между Черной Картой и моим планом инсценировать свою смерть, я был менее чем дерьмовым компаньоном для тех, кого когда-то считал самыми близкими.

— Клянусь тебе звездами, Данте, я не его. Мы просто иногда трахаемся, и все. Он больше не разговаривает со мной, только когда мы пересекаемся, и мы точно не встречаемся. Эта сторона его отношений закончилась несколько месяцев назад.

Ее слова причиняли боль, когда я их слушал, но я также не мог отрицать правду в них. Когда-то давно я мечтал о чем-то настоящем с ней, но судьба не дала нам этого, и я знал, что не могу утверждать, что она была моей девушкой, когда все, что мы делали, это трахались один или два раза в неделю. Но я хотел бы, чтобы это было нечто большее. Просто в этой жизни нам не хватало звезд.

Я приблизился, чтобы видеть их двоих. Данте выглядел опустошенным, прислонившись спиной к огромному дереву, его золотая чаша свободно болталась в руке, а Синди Лу водила руками по его груди.

— Могу я открыть тебе секрет? — спросила она, хлопая ресницами, и я даже не понимал, почему я стою здесь и слушаю это. Я должен был прервать их, рассказать Данте о Лоренцо, а потом просто убраться из их жизни, но мои ноги были прикованы к месту, так как болезненное увлечение заставляло меня наблюдать за происходящим.

— Конечно, — ответил Данте, не похоже, чтобы его это сильно волновало.

— Я думаю, что Драконы такие горячие, — промурлыкала Синди, и мои конечности сомкнулись, когда я узнал этот соблазнительный тон в ее голосе. — Мне нравится, какой ты большой, высокий и мускулистый, и мне нравится думать о том, какой большой у тебя член.

Данте громко рассмеялся, когда она опустила ладонь к его поясу и провела ею по его члену, явно решив выяснить для себя истинность этой догадки.

Я должен был уйти. Я не должен был стоять здесь и мучить себя, наблюдая за этим, но внезапно все, о чем я мог думать, это о том, что она умоляла меня нагнуть ее и притвориться Драконом, пока я трахаю ее. На самом деле, она уже не раз заставляла меня притворяться именно этим Драконом. И поскольку я жаждал этого физического контакта, и поскольку я был достаточно глуп, чтобы поверить, что связь, которую мы разделяли до того, как я присоединился к Черной Карте, все еще сохранялась между нами, я делал это. И я поверил ей, когда она настаивала, что это была всего лишь игра, хотя я нутром понимал, что это не так. Для нее это был просто способ подвести себя к этому.

— Оправдало ли это твое воображение? — спросил Данте, снова потягивая свой напиток и наблюдая, как Синди Лу опустилась перед ним на колени.

— Мне нужно посмотреть поближе, — задыхалась она, потянувшись к его ширинке.

Я наконец вынырнул из того безумия, в котором пребывал в данный момент, и вышел из-за деревьев, прежде чем мне пришлось увидеть, как она сосет его огромный член.

У Данте хватило благородства сделать несчастный вид, когда он заметил меня, но Синди только выругалась, когда он оттолкнул ее от себя.

— Она сказала мне, что она больше не твоя девушка, cavallo, — сказал он, нахмурившись, глядя на мое выражение лица, на котором я старался не отражать, насколько это меня задевает.

— Она не моя, — ответил я, отказываясь смотреть на Синди Лу, так как меня терзало смущение. Она буквально использовала меня как некую секс-игрушку для воплощения своих драконьих фантазий, а я подыгрывал ей, как отчаянный болван. Это было унизительно, особенно зная, что этого явно было недостаточно, чтобы удовлетворить ее, если она пришла сюда в поисках настоящего дела. — Я здесь, потому что Лоренцо умудрился взять три вещи из тех, что ты просил передать ему сегодня вечером. Он в своей комнате в общежитии, но он потерял сознание. Я просто подумал, что ты захочешь знать.

Данте выругался, и я отвернулся от него, желая убраться с этой гребаной поляны и вернуться к своему плану, чтобы не смотреть на Синди Лу и никогда больше не видеть ее. Почему это так чертовски больно?

— Гарет, — позвала она, и я на мгновение приостановился, вынужденный взглянуть в ее сторону. — Скажи Данте, что ты не против нас с ним, — умоляла она. — Я не хочу, чтобы он думал, что ты расстроен из-за этого.

— Разве я выгляжу так, будто я расстроен? — спросил я ровным, ледяным тоном, который, я знал, заставил бы Эллу гордиться мной. — Возвращайся к сосанию его члена, я уверен, что член Дракона будет всем, на что ты только могла надеяться, и даже большим.

Я вышел с поляны, стараясь не обращать внимания на звук ее голоса, хотя слова все равно проникали в мои уши.

— Видишь, милый, он не возражает. И я хочу сделать тебе приятно, не позволишь ли ты мне закончить то, что мы начали?

К счастью, я был достаточно далеко, чтобы пропустить ответ Данте, и я старался не думать о ее губах, обхвативших его член, пока я шел от деревьев к пляжу, мой разум был затуманен визуальным образом, который я действительно не хотел иметь.

Это не должно было причинять боль, меня это не должно было волновать. Но, черт возьми, мне было не все равно. Я вспоминал бесчисленные случаи, когда она говорила или делала что-то странное со мной или когда я ловил ее взгляд на Данте, и меня не покидало тошнотворное чувство, что она все это время использовала меня, чтобы быть ближе к нему.

Жесткое тело столкнулось с моим, и я выругался, когда пиво полилось по моей спине, промочив меня насквозь.

— Какого черта? — крикнул я, толкнув виновника достаточно сильно, чтобы он упал на задницу, прежде чем я понял, что это был Леон.

Группа Минди бросилась вперед и мгновенно подняла его на ноги, пока он смеялся.

— Черт, извини, чувак, — сказал он, махнув рукой на мою рубашку, как будто это могло что-то сделать с пивом.

— Забудь об этом, — огрызнулся я, пытаясь обойти его, но он поймал мою руку, чтобы остановить меня.

— Эй, ты в порядке? — спросил Леон, казалось, что его реально это волновало, даже под слоем выпивки.

— Я только что увидел, как Синди Лу умоляет другого чувака дать ей пососать его член, так что не очень, — пробурчал я, прежде чем задаться вопросом, зачем я потрудился сказать это.

— Черт, — медленно сказал он, неловко похлопав меня по руке. — Ты в порядке?

Я открыл рот, чтобы дать ему честный ответ, включающий в себя все дерьмовые вещи, с которыми я сейчас боролся, но остановился. Я не мог быть честным, не совсем. В последние несколько месяцев я все больше отдалялся от Леона, хотя я знал, что раньше он был мне хорошим другом. Но мой план был готов. Гарет Темпа должен был умереть сегодня вечером, и было бы нечестно с моей стороны сближаться с ним прямо перед этим.

— Это было бы так, если бы идиот Лев не шатался по территории, обливая людей напитками, — прорычал я, позволяя своему гневу по поводу Синди Лу окрасить мои слова.

Брови Леона вскинулись, и я заметил, что это застало его врасплох. — Ну, извини меня за то, что я встал на твоем пути, ваше высочество. Я просто пытался быть милым, но не знаю, почему я беспокоился. Это ты бросил меня ради своих дружков из Черной Карты, а не наоборот. Так что если ты собираешься быть маленькой сучкой, то я отваливаю, как ты и просил.

У меня свело челюсть, и я сжал кулаки, когда он повернулся ко мне спиной, демонстрируя высший знак неуважения, и направился в толпу со своими Минди, а я просто отпустил его.

Это был выход труса. Я не хотел прощаться со своим другом, поэтому поступил как мудак. Но теперь я уже ничего не мог изменить. Мне нужно было вернуться в главный кампус, если я хотел успеть подготовить все необходимое для плана побега.

Кристалл белой яшмы словно прожигал дыру в моем кармане, и я почти позвал Леона, чтобы вернуть его ему, когда меня охватило чувство вины. Но он был поглощен толпой Минди прежде, чем я успел попытаться. Я отпустил его, не имея времени на это.

Сегодня ночью Гарет Темпа должен был умереть. Я просто должен был продержаться достаточно долго, чтобы это произошло. 

34. Элис

Я спустилась по пожарной лестнице в свою комнату, оставив Габриэля звонить Райдеру и просить его прийти и помочь нам, что, как он заверил меня, уже произошло. Все вернутся в академию после рождественских каникул второго января, а поскольку уже близился рассвет первого, нам нужно было воспользоваться тем, что никого не будет рядом, чтобы увидеть, как мы это сделаем до их возвращения.

Я быстро сняла платье и туфли на каблуках, которые носила на вечеринке, и надела пару черных леггинсов и черный свитер, а также пару толстых ботинок и пальто, чтобы уберечься от мороза.

Когда я спустилась по лестнице, Габриэль уже ждал меня у подножия лестницы, сложив руки на широкой груди, прислонившись спиной к стене у окна Райдера.

— Он идет? — спросила я.

— Ты действительно думаешь, что он откажется от всего, о чем ты его попросишь? — спросил в ответ Габриэль, и я пожала плечами.

Райдер не раз доказывал, что я могу на него положиться, но я не была настолько глупа, чтобы думать, что он находится под моим контролем. Нет, Лунный Король всегда делал только то, что его устраивало. Мне просто повезло, что в эти дни мне удавалось угождать чаще ему, чем наоборот.

— Как обстоят дела с уровнем твоей силы? — спросила я его не слишком деликатно, когда мы начали идти к Плачущему Колодцу.

У меня чесались пальцы от желания начать колдовать, но силы было меньше, чем хотелось бы для встречи с тем сумасшедшим Вампиром под колодцем.

— У меня почти половина, но солнце скоро взойдет, так что если ты хочешь пополнить запасы до восхода, я могу пойти полетать и пополнить запасы, прежде чем мы спустимся в темноту, — предложил Габриэль, взяв мою руку в свою и переплетя наши пальцы.

Я медленно выдохнула, крепко сжав его руку. — Значит ли это, что ты теперь тоже мой Источник? — поддразнила я.

— У меня такое чувство, что я теперь твое все, — ответил он. — Даже если звезды выбрали для тебя кого-то другого.

Я потянула его за руку, чтобы он перестал идти, и повернулась, чтобы посмотреть на него. — Звезды могли связать меня с Леоном, но это не значит, что я вижу тебя менее важным, чем его. Это не значит, что я хочу тебя меньше или люблю меньше.

Габриэль окинул меня взглядом, и я поняла, что он о чем-то задумался, хотя и не сказал об этом.

— Что случилось? — спросила я, подходя ближе, чтобы его богатый аромат земли и кедра окутал меня, и он обхватил меня руками.

Он был таким высоким, что мне приходилось откидывать голову назад, когда он стоял надо мной, но мне нравилось чувствовать себя окутанной его тенью.

Я скользнула руками по его груди, пока они не оказались за его шеей, и он вздохнул, прежде чем рассказать мне, что его беспокоит.

— Когда у меня было первое видение о тебе с серебряными кольцами в глазах, я видел тебя в своих объятиях, прикасающуюся ко мне, целующую меня, наполняющую мое сердце радостью, когда я смотрел на тебя с большей любовью, чем я мог себе представить в то время. И теперь это видение сбылось. Именно эта сцена разыгралась на Рождество в той проклятой хижине, куда нас затащил Леон. Я просто не понимал, когда впервые увидел видение, что если бы я оглянулся, то увидел бы еще трех придурков в комнате с нами.

— Ну, я не думаю, что кто-то из нас мог это предугадать, — поддразнила я. — Так что, возможно, даже звезды не были уверены в этом.

Он улыбнулся, медленно проводя руками по моему позвоночнику, заставляя мою кожу дрожать от его прикосновений.

— Но я также видел, что мои глаза окольцованы серебром, — тихо сказал он. — А у людей не бывает больше одной Элизианской Пары, так что это значит…

Я вздрогнула от одного только предположения об этом, качая головой в яростном отрицании. — Нет. Ни за что, черт возьми, — сказала я. — Я ни за что на свете не соглашусь с тем, что какой-то другой суке суждено забрать тебя у меня. Кроме того, ты должен действительно столкнуться со своей Элизианской Парой, чтобы быть призванными под звезды вместе с ней, так что я могу просто запереть тебя где-нибудь и никогда больше не позволять тебе встречаться с другой девушкой, если ты увидишь, что пересекаешься с ней.

— Ты собираешься запереть меня, чтобы сохранить? — спросил Габриэль, ухмылка дернулась в уголках его губ, как будто он совсем не возражал против этого.

— Да, я бы так и сделала, — согласилась я, приподнявшись на цыпочки, чтобы запустить пальцы в черные волосы на его шее. — Я бы посадила тебя на цепь в своем подвале и спускалась, чтобы укусить тебя в темноте.

— Почему быть запертым в твоей темнице звучит так заманчиво? — пробормотал он, его улыбка расширилась.

Мне это понравилось. Очень понравилось. Габриэль улыбался недостаточно. Ни на половину. И я хотела дать ему все причины улыбаться как можно чаще.

— О, это было бы горячо, — пообещала я ему. — Хотя я должна задаться вопросом, действительно ли у тебя получится играть в пленницу. Ты слишком властен в постели, чтобы я поверила, что ты будешь так хорошо играть.

— Я еще не имел тебя в постели, так как ты можешь быть в этом уверена? — поддразнил он.

— Ну, может быть, если бы ты не настаивал на том, чтобы все время спать в гнезде, как стервятник, ты мог бы приходить и забираться ко мне в постель по ночам? — предложила я.

— Вместе с твоим партнером? — спросил он, выглядя не слишком восхищенным этой идеей.

— Ну, в последнее время ты, кажется, не так уж и против того, чтобы делиться мною, — заметила я. — И я никогда не буду жаловаться на то, чтобы оказаться между вами двумя.

— Ты абсолютно ненасытна, — поддразнил он, наклоняясь вперед, чтобы провести своими губами по моим.

— Я не знаю насчет этого. Вы вчетвером определенно смогли измотать меня на Рождество.

— Значит, нас должно быть лишь четверо, да? — его улыбка расширилась, и я потянулась, чтобы кончиками пальцев обрисовать линии его лица.

— Мне нравится заставлять тебя улыбаться, Габриэль, — пробормотала я.

— В последнее время это происходит все чаще, — признался он.

— Я видела, как ты улыбаешься и с Райдером, — сказала я, прикоснувшись губами к его челюсти и медленно проводя поцелуями к его уху, когда он зарычал от желания.

— Один или два раза, — признался он. — Возможно, твой вкус в мужчинах не так ужасен, как я сначала думал.

Я рассмеялась, целуя его под ухом, и глубокий рык, который он издал, заставил меня задрожать.

— Ты собираешься признать, что тебе нравится, как я кусаю тебя? — спросила я, когда мои клыки удлинились и я провела ими по его коже, мой язык прошелся по линии вены на его шее, и я почувствовала, как его пульс бьется под моими губами.

— Ты собираешься признать, что мой вкус самый лучший? — спросил он, и улыбка в его голосе заставила мое сердце взлететь, даже после той дерьмовой ночи, которую я провела.

— Никогда, — вздохнула я, прежде чем впиться зубами в его шею и застонать, когда между моих губ потекла горячая струйка его крови.

Габриэль притянул меня ближе, его руки скользнули под мой свитер, а я запустила пальцы в его волосы и впилась в бесконечные манящие глубины его силы. В его вкусе было что-то такое дикое и свободное, словно я буквально поглощала то, что он чувствовал, летая в облаках.

Я проглотила полный рот его крови с глубоким вздохом удовлетворения, но едва я отстранилась, как другая рука поймала мой подбородок и перевела мой взгляд вправо.

Открыв глаза, я увидела Райдера, который смотрел на меня сверху вниз. Его взгляд на мгновение упал на мои окровавленные губы, прежде чем он наклонился и украл поцелуй, в то время как хватка Габриэля оставалась крепкой на моей талии.

Вкус крови Габриэля плясал на моем языке, а Райдер пронзительно смотрел на нее, словно смакуя. В этом было что-то такое, что, как я знала, должно было быть неправильным, но это было так греховно правильно, что я хотела еще и еще.

Он отстранился с мрачной улыбкой, от которой у меня подкосились пальцы на ногах, и я взглянула на Габриэля, чтобы увидеть, что он наблюдает за нами со своей собственной улыбкой. Это было то, чему я никогда бы не поверила, что стану свидетелем. Райдер Драконис и Габриэль Нокс улыбались, глядя на меня. Это было похоже на взгляд дьявола, когда он предлагает мне сделку и скрепляет ее поцелуем. Это должно было быть семь оттенков неправильного, но все, чего я хотела, это погрузиться в них и грешить с ними, пока адский огонь не поглотит нас.

Первые лучи солнца показались над горизонтом, и Габриэль откинул голову назад, его глаза загорелись от возбуждения, когда он ослабил свою хватку на мне.

— Мне понадобится всего несколько минут, чтобы пополнить запасы магии, — сказал он, снимая с себя пальто и свитер, и я взяла их у него, прикусив нижнюю губу, когда он показал свою татуированную грудь, а его крылья вырвались из спины. — Встретимся у колодца.

Я подошла ближе к Райдеру, чтобы у него было место для взлета, и мы наблюдали, как он взмыл в небо с помощью нескольких взмахов своих мощных крыльев.

— Почему у меня создается впечатление, что тебя возбуждает он с распростертыми крыльями? — спросил Райдер дьявольски низким голосом, когда я продолжала смотреть вслед Габриэлю, который теперь был не более чем пятнышком среди облаков.

— Потому что так и есть, — ответила я с ухмылкой, когда мы начали идти.

— Что за чушь. Если бы я трансформировался, ты бы не стала мокнуть из-за моих чешуек, верно?

— Может, и нет, — согласилась я. — Но ты можешь соблазнить меня гипнозом, когда захочешь, так что не похоже, что ты не использовал свой Орден в своих интересах для секса.

Это, казалось, удовлетворило его беспокойство, и он протянул руку и забрал у меня одежду Габриэля, пока мы шли дальше по безмолвному кампусу. Когда мы дошли до колодца, Габриэль уже ждал нас, и Райдер бросил ему одежду, пока мы осматривали край колодца.

— Каков план? — спросила я, когда Райдер бросил в темноту фейлайт, и влажные стены колодца осветились оранжевым сиянием, когда он спустился вниз.

— Этот парень изголодался по крови и сошел с ума. У него нет магии, так что он не должен представлять особой сложности, если только он не набросится и не укусит кого-нибудь из нас, — непринужденно ответил Райдер, словно спуск в темноту к безумному психу, отчаянно жаждущим крови, не представлял собой ничего особенного. А может, для него это и не было проблемой. Может быть, для кровожадного лидера Лунного Братства это было обычным субботним утром, но мне было трудно забыть, как чертовски страшно было в последний раз, когда я спускалась в эти туннели к этому монстру.

— Я предлагаю закинуть сеть из лиан и вытащить его к нам, — сказал Габриэль, протягивая мне руку, когда он взобрался на край колодца, а я запрыгнула рядом с ним.

— В один прекрасный день мы пойдем на свидание, которое не будет связано с ямами для убийств, психопатами или риском для наших чертовых шей ради чего-то, что мы даже не до конца понимаем, — пошутила я, глядя в темноту.

— Я не хожу на свидания, — пробормотал Райдер.

— Хорошо. Тогда я могу просто взять Элис в одиночку, — ответил Габриэль. — Хотя должен сказать, что ужин за столом звучит скучновато, если сравнивать его с нашими обычными смертельными играми.

— Может быть, — согласилась я, протягивая Райдеру вторую руку.

Он взял ее, закатив глаза, поднялся рядом с нами, и Габриэль создал диск магии земли, чтобы мы могли ступить на него, прежде чем опустить нас в холодные, влажные глубины колодца.

Чем ниже мы спускались, тем сильнее мурашки ползли по моей коже, и я разжала хватку на их руках, чтобы создать вокруг нас пузырь воздушной магии, отсекающий зловоние гнили и смерти. Я хотела сообщить в ФБР о телах, которые Король сбросил в колодец, но после того, как мы впятером оказались здесь и убили Найтшейд, привлекать внимание к этому месту показалось слишком рискованным. Кроме того, они ужасно старались в том, чтобы расследовать дело в отношении Короля и всего того, что происходило здесь еще до смерти Гарета, так что я не очень-то верила в власти Алестрии.

Когда мы добрались до дна колодца, Габриэль придержал диск земли под нашими сапогами, чтобы нам не пришлось стоять в наполненной смертью воде под нами. Мы остановились перед каменной стеной, где, как мы знали, находился скрытый дверной проем.

— Я не знаю, как я открыла ее раньше, — неуверенно сказала я, когда магия устремилась к кончикам моих пальцев в предвкушении новой встречи с этим сумасшедшим Вампиром.

— Ты должна кричать, детка, — сказал Райдер дразнящим тоном. — Я уверен, что мы можем заставить тебя сделать это, если тебе нужна помощь?

— Кричать? — спросила я, взглянув на Габриэля для подтверждения, и он кивнул.

— Возможно, это была защита на случай, если кто-то из бедных ублюдков, которых бросили сюда, еще не совсем мертв, — мрачно сказал он. — Если бы они начали кричать, этот псих смог бы добраться до них и прикончить.

— Это… тревожно практично, — пробормотала я, оглядываясь на стену и делая глубокий вдох.

Выпустив его с криком, я почувствовала прилив магии в воздухе вокруг себя, и через несколько мгновений от стены перед нами раздался звук скрежета камня. Прошло совсем немного времени, и показалась каменная арка, ведущая вниз, в темные туннели.

Райдер шагнул прямо в темноту, небрежно бросив вверх фейлайт, а я взглянула на Габриэля и последовала за ним.

— Здесь, кис-кис, кис-кис, — насмехался Райдер, издавая звуки поцелуев и щелкая пальцами.

— Пожалуйста, скажи мне, что у тебя нет кошки, — пробормотал Габриэль. — Я серьезно не могу представить тебя ответственным владельцем домашнего животного.

Райдер мрачно рассмеялся и повернулся, чтобы посмотреть на нас через плечо, как раз в тот момент, когда в темноте за ним возникло движение.

— Осторожно! — крикнула я, вскидывая руки вверх с воздушной магией, но Вампир двигался слишком быстро.

Он врезался в Райдера с бешеным криком возбуждения, его зубы впились в его запястье через секунду после того, как Райдеру удалось бросить деревянную биту в другую руку.

Он ударил битой по голове Вампира со всей силой, на какую только был способен, будучи ослабленным ядом, но изможденный Вампир держался изо всех сил.

Я молниеносно бросилась вперед, прыгнула на спину Вампира и с силой оторвала его от Райдера за горсть длинных светлых волос.

Вампир выругался и сделал выпад назад, так что я оказалась зажата между его спиной и кирпичной стеной туннеля, мой череп столкнулся с кирпичами, и мои мысли разбежались, когда я потеряла хватку.

В следующее мгновение из пальцев Вампира вырвался огромный огненный шар и устремился прямо к Габриэлю, который встретил его потоком воды.

Райдер набросил сеть из лиан позади обезумевшего фейри, а тот бросил в Габриэля всю магию, которую только что взял, в отчаянной попытке выбраться из этого места.

Несмотря на то, как мало времени он потратил на питье крови Райдера, он был очень силен, и Габриэль захрипел, пытаясь отбиться от него, когда их силы встретились, и вокруг нас заклубился пар, ослепляя всех нас.

— Мы пытаемся помочь тебе! — крикнула я, вращая руками перед нами, поднимая ветер, чтобы вытянуть пар из туннеля, и поморщилась, когда он потек по мне, достаточно горячий, чтобы ошпарить.

Магия Вампира пошатнулась, и вода Габриэля врезалась ему в грудь, сбив его с ног, так что он кувырком полетел обратно в сеть, которую набросил Райдер.

— Я разорву ваши глотки и буду купаться в вашей крови, пока мои вены не запоют от силы, и я смогу сжечь его за то, что он сделал со мной! — прорычал Вампир, пытаясь вырваться из лиан, но Райдер контролировал их, и они извивались, как змеи, связывая его так крепко, что он не мог пошевелиться.

Райдер взял в руку деревянный клинок, и его верхняя губа оттопырилась, когда он пошел вперед, словно собираясь прикончить его.

— Подожди, — вздохнула я, поймав его за руку и глядя на дикого, грязного человека у наших ног, который боролся и пыхтел, обнажив зубы, словно действительно хотел разорвать нас на части. Но я и сама испытывала жажду крови, когда мои резервы истощались, и мне некого было кусать, и это было похоже на физическую боль. Жажда крови сводила с ума, и дольше всего мне приходилось терпеть ее в течение дня. Я не могла представить, что буду чувствовать, если мне будут отказывать в крови годами. — Давайте просто вырубим его и бросим в больнице, — умоляла я.

— Он пытался убить тебя, — прорычал Райдер так, словно это было самое страшное преступление, которое только можно себе представить, и я не сомневалась, что он с радостью будет купаться в собственной крови ради меня снова и снова, если это потребуется, чтобы защитить меня. Мне чертовски нравилось это в нем, но сейчас я не чувствовала в этом необходимости. — Уже дважды.

— Я знаю, — сказала я, крепче сжимая его руку, так как я видела эту первобытную потребность защитить меня во всем, от его напряженной позы до ярости в его глазах. — Но я в порядке. И он явно не выбирал быть запертым здесь. Я не думаю, что он заслуживает смерти.

Райдер колебался полсекунды, пока Габриэль переместился, чтобы встать с другой стороны от меня.

— Она права, — пробормотал Гэбриэл. — Я не могу точно увидеть, почему, но у меня сильное чувство, что он важен. Я не думаю, что мы должны его убивать.

— Ради всего святого, — пробормотал Райдер, как будто не убивать кого-то было самым худшим, что с ним когда-либо случалось. — Хорошо. Но если это снова укусит нас за задницу, не говорите, что я вас не предупреждал. И я введу ему дозу зелья памяти, прежде чем мы оставим его где-нибудь. Я ни за что не позволю ему пойти в ФБР с воспоминаниями о моем лице в голове, которые только и ждут, чтобы Циклоп их вытащил.

Он опустился перед рычащим Вампиром и поймал его взгляд, прежде чем погрузить его в свой гипноз. Вампир рухнул через несколько мгновений, потеряв сознание под действием даров Райдера, и напряжение мгновенно покинуло меня.

Мы быстро повернулись и направились к выходу из туннеля. Райдер с помощью своих лиан потащил обезумевшего Вампира за собой, а Габриэль с помощью своей магии снова поднял нас из колодца.

Солнце ярко светило над нами, когда мы вышли во двор перед библиотекой Ригеля, и я нервно огляделась по сторонам на случай, если кто-нибудь увидит, как мы тащим через кампус парня, который выглядел по меньшей мере полумертвым.

— Я схожу за машиной, и мы сможем поехать в больницу, как только Райдер сотрет его воспоминания, — сказал Габриэль, и я облегченно вздохнула, когда Райдер продолжил заворачивать Вампира, как буррито, так что невозможно было с уверенностью сказать, что внутри лиан было тело. Я имею в виду, я не знаю, что еще мы могли бы предложить, но я думаю, что мы могли бы притвориться, что это отрезанный член Дракона, или свиток дерьма Грифона, или гигантский тампон.

— Как ты думаешь, этого будет достаточно, чтобы остановить Короля от проведения этого ритуала в следующее полнолуние? — с надеждой спросила я, когда мы шли через кампус. Просто три засранца, покрытые грязью и кровью и тащившие за собой тело. Здесь не на что смотреть.

— Думаю, да, — с улыбкой согласился Габриэль, но Райдер не выглядел слишком счастливым по этому поводу.

— Даже если это так, это не поможет нам понять, как избавиться от него навсегда, — пробормотал он.

— И я все еще не знаю, что случилось с Гаретом, — вздохнула я, радость от нашей победы улетучивалась, когда я подумала об этом.

Кроме того, после ареста Роари и той цены, которую Лайонел хотел потребовать от Данте за их с Розой свободу, было довольно трудно улыбаться чему-либо долгое время. Я не хотела мириться с мыслью, что ему придется стать отцом детей, к которым он не будет иметь никакого отношения, но в данный момент у меня не было ни малейшего представления о том, как мы заставим его отказаться от этой затеи.

— Мы можем использовать подзорную трубу, чтобы прочитать остальную часть «Magicae Mortuorum», — сказал Габриэль с решительным видом. — Если там есть заклинание, которое показывает, как украсть магию у других фейри, то я надеюсь, что там есть и то, которое говорит нам, как отменить его. И я готов поспорить, что без всей этой украденной магии Король на самом деле не так уж и страшен.

— Ты действительно так думаешь? — с надеждой спросила я.

— Либо так, либо там будут какие-то темные заклинания, которые мы сможем использовать, чтобы по-настоящему испортить ему жизнь, — предложил Райдер, и я даже не возражала против этого, как должна была бы.

Возможно, я не знала точной истории о том, из-за чего убили моего брата, но я точно знала, что во всем как-то виноват только Король, его культ и его поганые способы кражи магии. Гарет был слишком вовлечен в их дела, чтобы этого не произошло. Так что на данный момент моя цель была ясна. Я собиралась сделать все возможное, чтобы поставить Короля на колени, разоблачить его и отомстить за смерть моего брата. Если для этого понадобится темная магия, то так тому и быть.

Не было слишком высокой цены, чтобы заплатить за мою месть. 

35. Гарет

Ночь метеорного дождя Солярид…

Я побежал обратно сквозь деревья и вверх по холму в сторону главного кампуса, оставив позади звуки вечеринки у озера, так как впереди виднелся кафейтерий. Я зря потратил время там, но в какой-то степени я был рад, что у меня был последний момент увидеть людей, которых я когда-то мог назвать своими друзьями. Это было тихое прощание с окончательностью, которая заставила мое сердце сжаться от сожаления. Но на самом деле я всегда планировал уехать отсюда и забыть об этом городе. Поэтому в долгосрочной перспективе я сомневался, что остался бы в контакте с теми, с кем учился здесь в школе. Но от осознания того, что я действительно навсегда порвал эти связи, мне стало немного грустно.

Я всегда хотел сбежать из этого места, но я мог признать, что здесь не все так плохо. У меня были друзья, и у меня остались хорошие воспоминания о времени, проведенном в Академии Авроры, которые я буду носить с собой, где бы я ни оказался.

Я начал бежать трусцой, проходя мимо кафейтерия, направляясь к библиотеке Ригеля, и ругался про себя, глядя на огромные часы, висевшие на ее боковой стенке. Было почти десять часов, и мне нужно было устроить свою «смерть» и убраться отсюда до полуночи, когда Король призовет меня принять участие в своем чертовом ритуале в лесу.

У меня было все необходимое, спрятанное в Мертвом Сарае, скрытое за старыми частями котла, к которым, похоже, никто не прикасался уже много лет. На создание всего необходимого у меня ушли недели, причем больше всего времени и усилий потребовало мое «тело».

Мне удалось пробиться в продвинутый класс по целительству, и я учился с усердием течной сучки, изучая всевозможные вещи, такие как отращивание конечностей и восполнение крови. Я мог создавать плоть и отращивать волосы и использовал эти знания, чтобы помочь себе создать причудливо реалистичный труп. Я добавил в него свою собственную кровь на случай, если кто-то решит проверить мою ДНК, но, к счастью для меня, мы жили в Алестрии. Все знали, что ФБР не тратит деньги на вскрытие трупов, чтобы расследовать смерти, связанные с бандами. И я планировал, что доказательств причастности банды будет достаточно, чтобы мое так называемое тело отправили прямо в крематорий сразу после официального опознания.

Тем не менее, я не хотел, чтобы хоть что-то пошло не так. Мне нужно было время, чтобы все подготовить так, чтобы не было возможности для ошибок. А когда все будет готово, мне нужно было сместиться и улететь к чертовой матери. Сегодня утром я отправился в Алестрию, снял немного денег со счета, на который Габриэль Нокс по-прежнему платил тысячу аур в месяц, и купил себе достаточно одежды и припасов, чтобы устроиться хотя бы на несколько дней.

В прошлом месяце я купил себе палатку и планировал провести в ней хотя бы неделю, пока не определюсь с местом, где хочу начать новую жизнь. У меня была с собой старомодная бумажная карта Солярии и игральная кость, с помощью которой я собирался решать свою судьбу, чтобы никто не смог предугадать моидействия. Я должен был бросить кубик на карту и отправиться туда, куда он упадет, а цифры на кубике подсказывали мне, сколько дней я должен ждать, прежде чем двигаться дальше. Я не знал, где окажусь, но намеревался продолжать бросать кубик и переезжать с места на место, пока не окажусь там, где буду чувствовать себя как дома. Туда, где, я был уверен, понравится Элле.

Я поспешил по тропинке, выбежав во внутренний двор Акрукс, помня о своей цели. Мне нужно было закончить это шоу и убраться отсюда.

Как только я добрался до пустого пространства в центре двора, вспышка света в небе над головой заставила меня остановиться и посмотреть вверх: первый метеор пронесся по небу, оставляя за собой пылающий след, от которого мое сердце заколотилось в тоске. Вот это и была настоящая свобода. Ни одна вещь в Солярии не могла отклонить этот величественный кусок магии от своего курса. Это был закон сам по себе.

Когда он пронесся по небу, на моих губах заиграла мягкая улыбка, и я решил, что, когда буду уезжать, погонюсь за ним. В последнее время я практиковался в заклинаниях сокрытия, которые работали больше со светом, чем с темнотой, тренировал свою магию, пока не понял, как окутывать себя облаками вместо теней. Когда я буду в небе в форме Пегаса, я смогу полностью скрыться в небесах и смогу гнаться за метеоритным потоком Солярид до самого горизонта и лететь, пока не отвалятся крылья. Я уже давно не летал дольше нескольких часов, и мне не терпелось расправить крылья.

В небе надо мной мелькнула тень, и я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть поток воды, обрушившийся прямо с небес.

В панике я вскинул руки вверх, успев поставить воздушный щит, прежде чем поток воды врезался в меня, но его силы все равно хватило, чтобы сбить меня с ног.

Мой локоть сильно ударился о булыжник, и боль рикошетом пронеслась по моей руке, проливая кровь.

Я стиснул зубы, бросив все свои силы на поддержание воздушного щита, и задохнулся, когда пара тяжелых ботинок приземлилась на булыжники прямо перед моим лицом.

Нападение воды внезапно прекратилось, но мое облегчение было кратковременным, так как я обнаружил, что смотрю сквозь воздушный щит на совершенно чертовски разъяренного Габриэля Нокса с обнаженной грудью и широко расправленными крыльями за спиной.

— Я предупреждал тебя, что с тобой случится, когда я поймаю тебя, Фейкер, — прорычал он, из-за слабого освещения его лицо было скрыто в тени, но я мог различить его глаза, горящие яростью и обещанием насилия. — Ты действительно выбрал не того фейри, когда решил преследовать меня ради денег.

— Подожди, — умолял я, из меня вытекало все больше магии, я боролся за то, чтобы сохранить щит между нами, зная, что это единственное, что сейчас держит мою задницу в безопасности. — Прости, я был в полном отчаянии, моя сест…

— Ты серьезно думаешь, что мне есть дело до твоих жалких оправданий? — на кулаках Габриэля расцвел лед, и прежде чем я успел сделать что-то еще, кроме как заскулить в тревоге, он начал наносить удары по моему щиту с такой силой, что я чувствовал, как моя магия дрожит и грозит треснуть под ними.

Я задыхался, когда земля подо мной начала качаться и дрожать от его магии земли. Я клялся и молился всем звездам на небе, пытаясь придумать какой-нибудь выход, который не закончился бы тем, что меня разорвало бы на куски.

С криком решимости мне удалось создать воздушный кнут в левой руке, и я со всей силы ударил им по его ногам, позволяя своему щиту рассыпаться, когда я вливал силу в свою атаку.

Габриэль закричал от ярости, когда я рванул его ноги и отправил на землю, а затем последовал резкий удар воздуха, который отправил его кувыркаться в сторону трибун с его крыльями, свернутыми вокруг него.

Я повернулся и побежал, прежде чем он успел остановиться, используя свою магию так быстро, как только мог, пытаясь создать иллюзию, чтобы увести его, и окутывая себя тенью, пока я мчался к темноте под Альтаир Холл.

Моя магия серьезно ослабевала, но слегка размытая фигура, созданная по моему образу, вырвалась из тени, скрывавшей меня, и я побежал еще быстрее, направляясь к дверям, ведущим внутрь огромного готического здания. Если бы мне удалось попасть туда, я знал, что смогу спрятаться и скрыться от него получше. Ему нужно было лишь на мгновение поддаться на мою уловку. И когда я мчался дальше, я был уверен, что он именно это и сделал, бросившись за иллюзией и выиграв для меня необходимые секунды.

Я помчался к двери с протянутой рукой, намереваясь открыть ее, но прежде чем я успел это сделать, с неба свалилась фигура и приземлилась прямо передо мной.

Габриэль Нокс был здоровенным ублюдком. Он был настолько высок, что даже его тень затмевала меня, а с его черными крыльями, широко раскинутыми по обе стороны от него, и черными завихрениями татуировок на голой груди, он выглядел как монстр прямо из ада, пришедший уничтожить меня.

Его кулак вырвался прежде, чем я успел сделать хоть что-то, чтобы остановить его, и он ударил меня в нос с такой силой, что мне даже не нужно было слышать тошнотворный хруст, чтобы понять, что он сломан.

Я упал назад с криком боли, тяжело приземлившись на булыжники за мгновение до того, как он снова оказался на мне.

Я попытался поднять руки, чтобы защитить себя, но обнаружил, что они уже связаны толстыми лианами, сдерживающими мою магию. Мои ноги тоже были связаны, и со вспышкой ужаса я осознал, что ему удалось обездвижить меня, связав своей магией. Ярость в нем вырвалась наружу, и он направил ее на меня.

Кулак Габриэля ударил меня в лицо, и он зарычал от ярости, его ярость кровоточила сильнее, чем раны, которые он наносил мне, боль раскалывала мое тело, и все, что я мог делать, это жалко извиваться под ним.

Он бил, бил и бил, пока кровь не хлынула мне в глаза, на язык и на кожу, и его ярость была заклеймена на мне в физическом шоу, которого, как я надеялся, было достаточно, чтобы удовлетворить его гордость. Потому что я не мог вернуть его деньги, да и не хотел пытаться. Для него эта сумма была ничем, но для Эллы это была вся жизнь. Это была свобода, надежда, мечты и выбор, и я с радостью принял бы это наказание тысячу раз, только чтобы дать ей шанс на это.

Руки Габриэля сомкнулись вокруг моего горла, и моя голова раскалывалась, пока я боролся за сознание. Я не мог потерять сознание. Я должен был завершить свой план и сбежать из этого места. Я должен был найти место, куда мы с сестрой могли бы убежать, и сделать так, чтобы она никогда не оказалась в такой ситуации. Возможно, у фейри принято бороться за все, что у тебя есть в жизни, но в Алестрии самые большие, самые плохие фейри, казалось, получали особое удовольствие от того, что втаптывали в грязь своими каблуками тех, кто был ниже их.

Габриэль Нокс доказывал это прямо сейчас, глядя на меня, его лицо было залито моей кровью, а глаза пылали яростью демона. Такие люди, как он, всегда будут видеть в нас меньших, чем они. Расходный материал, пригодный для использования, одноразовый. И я не собирался позволить своей сестре застрять здесь, в городе, полном таких людей. За пределами этого места нас ждал целый мир.

Хватка Габриэля усилилась, пока что-то не ткнулось мне в шею, и я изо всех сил тянулся к нему своими неуклюжими пальцами, которые зацепились за лианы, когда он перекрыл мне доступ воздуха, и пьянящее забвение смерти подкралось достаточно близко, чтобы шептать мне на ухо темные обещания.

Страх скользнул под мою кожу, реальный и отчаянный, когда я понял, что он не отпустит меня. Это было не похоже на те бои, в которых я участвовал в Элементальном классе. Не было никого, кто мог бы отозвать его. Некому его обуздать. И у меня появилось ужасающее чувство, что он действительно хочет моей смерти.

С последним рыком ярости Габриэль оттолкнулся от меня, и я судорожно втянул воздух, все больше и больше, так как мои больные легкие заставляли меня задыхаться и бороться за него.

Он не позволил мне подняться, лианы, привязывающие меня к месту, натянулись, а не ослабли, когда он стоял надо мной и усмехался, словно наполовину хотел закончить начатое.

— Фейри вроде тебя — вот что не так с этим миром, — прорычал Габриэль, приседая рядом со мной так, что я оказался в ловушке ужаса от его взгляда. — Вы как чума для этого королевства, всегда пытаетесь взять то, чего не заслужили, ищете опору, потому что вы недостаточно сильны, чтобы бороться за то, чего хотите, и требовать этого, как настоящий фейри. Но мы с тобой оба знаем правду. Вот это и есть правда.

— Какая правда? — прохрипел я сквозь ослепляющую боль в моем разбитом теле. Крови было так много, что я захлебывался ею, завалившись на спину так, что даже не мог нормально откашляться. Если бы я потерял сознание, то, вероятно, утонул бы в собственной крови, и мой план стал бы гораздо менее фальшивым.

В небе над головой Габриэля пронеслись метеориты, и мой взгляд переместился на них. Такие свободные, такие красивые, не заботящиеся ни об этом, ни о чем другом, что может происходить внизу, на жестокой и бессердечной планете.

— Правда, — шипел Габриэль, наклоняясь ко мне еще ближе, так что я мог видеть только его, и мое представление об этой прекрасной свободе улетучилось, как и мои надежды и мечты, если бы я остался жить в этом месте. — Это то, что ты сейчас находишься именно там, где тебе место. Так что в следующий раз, когда ты подумаешь о том, чтобы попытаться украсть что-то у кого-то выше тебя, вспомни об этом, лежащем в сточной канаве вместе с остальным никчемным дерьмом. Ты должен подумать о том, каково это — быть разбитым, истекать кровью, беспомощным и находиться в моей гребаной власти. И ты должен знать, что я оставил тебя в живых, потому что ты ничтожество. Не стоишь даже того, чтобы убивать. Бесполезный, беспомощный, жалкий, ничто.

Он встал прямо и пошел прочь от меня, а затем широко расправил крылья и взмыл в небо, гоняясь за потоком метеоров по небу, пока я не потерял его из виду.

Боль в моем теле была ослепляющей, а лианы, обездвиживающие меня, были настолько сильны, что на мгновение я почти сдался, тяжесть его слов тяготила меня не меньше, чем тяжелая боль в моей душе от всего того, что заставлял меня делать Король.

Я закрыл глаза от боли в теле, но как раз в тот момент, когда я уже готов был поддаться ей и забыть обо всех безумных мечтах о свободе, на которую я так отчаянно рассчитывал, в моем сознании возник образ девушки с длинными светлыми волосами.

Вставай, Медведь Гэр.

Дразнящий тон Элис заставил уголок моих губ дернуться от счастья.

Давай, глупышка, тебе осталось недолго. Я думала, ты обещал мне, что мы выберемся отсюда вместе?

Ее голос казался таким реальным, что на мгновение я почти убедил себя, что если открою глаза, то она будет там, глядя на меня сверху вниз, сложив руки и выгнув бровь.

Ты — все, что мне когда-либо будет нужно, Гарет. Пока мы есть друг у друга, я знаю, что мне никогда не придется беспокоиться об одиночестве.

От этих слов мне стало больно, потому что они не были плодом моего воображения. Она сказала мне их в последний раз, когда я навещал ее, когда мы сидели на крыше «Сверкающего Урана» и смотрели на звезды, спрашивая их, почему они решили так дерьмово распорядиться нашей судьбой.

«Ты — все, что мне когда-либо будет нужно, маленький ангел. И я клянусь, что когда мы убежим из этого места, мы никогда не оглянемся назад и никогда больше не перестанем улыбаться».

Мой ответ ей был клятвой, произнесенной самым торжественным образом. Она рассчитывала на меня, а я рассчитывал на нее. И с этой мыслью я понял, что Габриэль во мне сильно ошибся. Потому что я не был никем. Не для нее. Для нее я был всем, и она тоже была всем для меня.

Он был тем, кто был один во всем мире, не имея ничего, кроме своей власти, своих денег и своих секретов. Он был тем, кто был никем. И я не собирался лежать здесь и позволять такому куску дерьма, как он, украсть эту судьбу, над которой я так чертовски тяжело работал ради нас с Эллой. Я собирался убраться отсюда, пока у меня не закончилось время.

Я потянул за запястья с воплем боли, который отозвался во всем теле, пытаясь освободиться от лиан, в которых он оставил меня в ловушке. Сначала казалось, что ничего не происходит, но чем сильнее я боролся с ними, тем больше я чувствовал, как они ослабевают.

Боль в моем теле была мучительной, но я отказывался останавливаться. Я качался, сгибался, тянул, и, наконец, лианы соскользнули, и мне удалось освободить правую руку.

Застонав от боли, я быстро прижал руку к подбородку и вытолкнул из нее целительную магию, вздохнув с облегчением, когда агония ушла из моего тела, а разум снова обострился. Мои силы были на исходе, и я проклинал свою чертову удачу, когда мне удалось оторвать остатки лиан от своего тела и с трудом подняться на ноги.

Я немного покачнулся, и мне пришлось еще немного подлечить голову, прежде чем головокружение прошло.

Я опустил взгляд на свою окровавленную одежду и лужу глубокого красного цвета, растекшуюся по земле у моих ног, и тяжело сглотнул. Габриэль Нокс — это осложнение, которое я не предусмотрел на сегодняшний вечер, но, честно говоря, я догадывался, что это произойдет, если он узнает, что именно я шантажировал его. И мне даже не было стыдно за это. Этот ублюдок даже не потрудился попросить деньги назад. Вот как мало это для него значило. Все это было ради его гребаной гордости и доказательства того, что он большой, плохой фейри. Что ж, браво, засранец, ты просто ужасающий ублюдок, и я принял свое избиение как профессионал. В любом случае, я все равно получил от него то, что мне было нужно, и с радостью заплатил бы цену в десять раз больше, чтобы спасти Эллу от сцены Старушки Сэл.

Звук приближающихся шагов заставил меня замереть на месте, и я поспешил через двор, используя немного магии, чтобы спрятаться в заглушающем пузыре, прежде чем скрыться под трибунами, где Лунное Братство обычно проводило заседания в дневное время.

Меньше всего мне хотелось столкнуться с кем-то еще сегодня вечером. Время поджимало, и у меня оставалось меньше часа, чтобы убраться отсюда, если я хочу провернуть это дело до того, как Король вызовет меня.

Райдер Драконис вышел во двор, и моя кровь застыла, когда я замер, наблюдая за ним из щели между сиденьями надо мной.

На его лице был глубокий оскал, а между пальцами крутилось чертово лезвие, которым он резал собственную плоть и позволял своей крови капать на землю у его ног. Он выглядел взбешенным. Как будто он был готов взорвать свою макушку и убить следующую несчастную душу, которая попадется ему на пути. Хотя, наверное, он всегда так выглядел.

Он заметил наваленные лианы и лужу крови, которые я оставил на земле, и остановился, чтобы посмотреть на них.

Дрожь пробежала по моей коже, когда я вспомнил обещание, которое он дал мне все эти месяцы назад, когда понял, что я работаю с Данте. Я знал, что он не дает пустых угроз, и с тех пор старался не переходить ему дорогу в одиночку. И вот теперь я здесь, трушусь под гребаными трибунами, которые он объявил территорией Братства, словно у меня было гребаное желание умереть.

Вот дерьмо.

Почему судьба сегодня сговорилась против меня?

Мое сердце прыгало и колотилось, а руки сжались в кулаки, пока я наблюдал за Райдером, и у меня чуть не случился чертов сердечный приступ, когда с его губ сорвалось фырканье веселого смеха при виде всей этой крови.

Прежде чем я успел свихнуться, он повернулся и снова зашагал прочь, не замечая меня и наконец-то предлагая мне немного той гребаной удачи, которой я отчаянно жаждал всю ночь.

Я подождал, пока он скроется из виду, затем выскочил из своего укрытия и побежал прямо в Альтаир Холл. Я ни за что не хотел рисковать, следуя по пути, проложенному Райдером, так что мне придется срезать путь через здание и бежать длинным путем к Мертвому Сараю, где ждал мой фальшивый труп, и поторопиться, блядь, со своим планом.

Я мчался по коридорам в темноте и чуть не выпрыгнул из своей чертовой кожи, когда до меня донесся звук голосов.

— Сегодня вечером я собираюсь допросить каждого члена Карты о «Magicae Mortuorum», — произнес глубокий и ужасающий мужской голос, и я с замиранием сердца остановился перед поворотом за угол. Не то чтобы я мог узнать голос Короля из-за постоянно меняющихся заклинаний сокрытия, которые он использовал, но я просто знал, что это он, по дрожи чистого ужаса, которая охватывала меня всякий раз, когда он говорил.

— Да, Карточный Мастер, — промурлыкала Найтшейд. — Я начинаю верить, что среди нас есть предатель.

— Сегодня они узнают, что бывает с теми, кто пытается отвернуться от Карты, — прорычал он. — И когда все остальные увидят, что случается с предателями, я сомневаюсь, что нам когда-нибудь придется беспокоиться о том, чтобы снова найти такого в наших рядах.

Я повернулся, чтобы бежать в противоположном направлении так быстро, как только мог, но следующие слова, сорвавшиеся с его губ, привели меня в замешательство, все мое тело превратилось в лед, а глаза расширились от ужаса.

— Гарет? Почему ты прячешься в тени? Разве ты не знаешь, что невежливо заставлять своего Короля ждать? 

36. Розали

Я завыла на луну заунывным криком, который ничем не облегчил боль в моем сердце, пока я бежала через виноградники со своей стаей.

Я знала, что Данте и остальные мне не верят, но я была уверена, что во всем этом виновата я. Я должна была быть быстрее, должна была держаться ближе к Роари, когда мы были на крыше, чтобы его магия могла защитить меня от воздушного потока, который послал меня вниз в бассейн. Черт, по меньшей мере, я должна была принять удар на себя. Он бы сбежал, если бы не пришел мне на помощь, я была уверена в этом до мозга костей.

Найты не попадались. Никогда. Даже если это было одно из самых дерзких ограблений, которое они когда-либо пытались провернуть против одного из самых могущественных фейри во всем королевстве. Это не должно было иметь значения, потому что они были лучшими. В их команде было только одно слабое звено, и это была неопытная волчица, которая была слишком велика для своих чертовых сапог и была на голову ниже их.

Я проплакала всю ночь, а утром пыталась убедить Данте отпустить меня и сдаться, признаться, что это я проникла в поместье, и попытаться взять на себя ответственность, чтобы они выпустили Роари. Но он, конечно, набросился на меня, как Альфа, даже использовал чертовски командный тон, чего он не делал со мной с самого детства. Я испытала отчаянное желание разорвать ему глотку за это действие, превратиться в своего серебряного Волка и бросить ему вызов, чтобы заставить склониться передо мной.

Но я сдержалась. В основном потому, что я знала, что он прав. Сдавшись, я не помогу Роари, а только ввергну в дерьмо и себя. И даже если бы я чувствовала, что заслуживаю любого наказания, какое бы закон ни пожелал мне назначить, я не могла так поступить с моей стаей, с моей семьей, с тетей Бьянкой, которая приютила меня и спасла от мучений жизни с отцом-предателем и ни разу не усомнилась в моей верности.

Но я не знала, как справиться с этим чувством вины внутри себя. Я дала клятву как-то освободить его, но у меня не было ни малейшего представления о том, как это сделать. Данте сказал мне, что Драконий Лорд bastardo заключил с ним сделку и что ему нужно лишь придерживаться ее, чтобы освободить Роари, но я не была в этом уверена.

Мое чутье всегда подсказывало мне что-то, что редко меня подводило, и когда Данте сказал мне, что заключил сделку с этим дьяволом, чувство дискомфорта и недоверия почти захлестнуло меня. И я точно знала, что могу доверить Данте свою жизнь и жизнь Роари, так что, несомненно, именно сторона Лайонела Акрукса в этой сделке заставила меня вздрогнуть и сжаться.

Не знаю почему, но я была уверена, что ничего из того, о чем Данте договорился с ним, не закончится хорошо ни для кого из нас. Но у нас не было другого выбора.

Данте нанял лучших адвокатов для Роари, подкупил всех возможных чиновников и шантажировал остальных, но когда дело дошло до дела, Советник Огня имел больше влияния, чем Альфа Клана Оскура. Наконец-то мы столкнулись с противником, который не поддался на наши угрозы и нашел способ взять нас в оборот.

Это было чертовски отстойно и так больно, что мне казалось, будто меня ударили в живот.

На самом деле, было еще больнее, и когда я уже четвертую ночь подряд выла на луну о случившемся, я наконец призналась себе, что уже давно была немного влюблена в Роари Найта, и его потеря разбила мне сердце.

Это было жалко в своей правде. Мне было четырнадцать, а ему двадцать четыре. Он ни разу не посмотрел на меня так, будто я не просто надоедливый маленький щенок, который наступал ему на пятки и забавлял его время от времени. Ни разу, если не считать того случая на зимнем солнцестояние, когда я не была соблазнена его Харизмой, чтобы упасть на него, как все мои тупоголовые кузины. Это был единственный раз, когда я почувствовала, что он посмотрел на меня и увидел во мне нечто большее, чем просто ребенка.

Черт, я была жалкой. Маленький волчий щенок, завывающий по королю джунглей, который никогда бы не захотел меня, даже если бы я не разрушила его чертову жизнь, заставив попасться.

Но я дала клятву луне и собиралась ее сдержать. На данный момент единственным планом, который я могла осуществить, было помочь Данте сдержать слово Лайонелу Акруксу и надеяться, что мое интуитивное чувство, что я ему не доверяю, оказалось неверным. Но если то, на что он согласился, не сработает, тогда я должна была найти способ, как это сделать. Потому что я никак не могла жить с этим чувством вины и позволить Рори гнить в тюрьме Даркмора до конца его дней. Даже если любовь, которую я испытывала к нему, была детской, безнадежной и не сулила мне ничего, кроме душевной боли, ее все равно было более чем достаточно, чтобы привязать меня к нему. Однажды я увижу, как он освободится. Неважно, что для этого потребуется.

Моя стая мчалась за мной на бешеной скорости, проносясь через виноградники и снова завывая, когда я приблизилась к магическим барьерам, которые держали нас в безопасности внутри границы. По дну долины протекал ручей, и пока мы не пересекали его, мы были в безопасности, защищенные магией Данте и всего нашего Клана, который укрепил его до непроницаемости.

Когда мы спустились к каменистому ручью, в котором журчала вода, а лунный свет мерцал на его поверхности, я повернула, чтобы побежать вдоль берега.

Моя стая мчалась за мной на полной скорости, мои лапы вгрызались в грязь и оставляли отпечатки на влажной почве. Щенки завывали и выли позади меня, никто из них не упоминал, что уже так поздно и что тетя Бьянка будет ругать нас за то, что мы так долго бегали. Но мне было все равно. Я была слишком встревожена из-за Роари и слишком переполнена душевной болью, чтобы спать, и бег был единственным, что хоть немного помогало мне чувствовать себя лучше.

Ветер донес до моего носа какой-то запах, и я резко повернула голову, прижав уши. Я окинула взглядом деревья на дальнем берегу реки, и когда этот соблазнительный аромат снова заполнил мои ноздри, я почувствовала, что замедляю шаг.

Все щенки позади меня завыли, и глубокое чувство тревоги разлилось по моей коже, когда мой взгляд устремился на воду, и этот запах побудил меня пересечь нашу территорию.

Я сделала шаг, прежде чем смогла остановить себя, моя нога шлепнулась в воду, и ощущение ледяного холода заставило меня опомниться.

Я остановилась, мои губы оскалились в предупреждающем рычании.

Но другие щенки не слушали меня, и я с ужасом поняла, что они не сдерживаются: все тринадцать из них бросились в воду и устремились к берегу на дальней стороне.

Мое сердце заколотилось от паники, и я издала твердый командный лай, приказывая им всем остановиться.

Семеро из них так и сделали, Альфа-тон в моем приказе заставил их подчиниться. Но остальные шестеро продолжали бежать, либо не слыша меня за плеском своих ног в воде, либо, возможно, они просто были слишком увлечены тем, что так чертовски хорошо пахло в тех деревьях за дальним берегом. Я не знала, но тот факт, что они пересекали границу на краю нашей земли, вселял в меня страх, подобного которому я никогда не испытывала. Альфа был никем, если не мог защитить свою стаю.

Я в мгновение ока перешла обратно в форму фейри и повернулась к Фабрицио в его форме рябого Волка, когда он замешкался у ручья. — Все вы бегите в дом и разбудите тетю Бьянку и остальных членов ее стаи. Скажите им, что здесь происходит что-то чертовски плохое, и попросите их прийти на помощь.

Я снова сместилась, не дожидаясь, пока он подтвердит мой приказ, и семеро из них, все еще находившихся под моим контролем, повернулись и помчались обратно к дому.

Я рванулась вперед, перепрыгивая через реку и дрожа от страха, когда пересекла магическую границу, установленную для нашей защиты. Габриэлла и Луиджи все еще были видны на опушке деревьев, и я мчалась к ним, яростно лая, приказывая им вернуться.

Я налетела на Габриэллу, когда она сделала еще один шаг к деревьям, и она заскулила, приходя в себя, повернулась вместе с Луиджи и помчалась обратно по воде в безопасное место, оставив мне еще четырех щенков, которых я должна была взять под свое командование, прежде чем все происходящее станет известно.

Я нырнула в деревья, мои инстинкты кричали мне, чтобы я повернула и бежала назад, так как привкус опасности витал в воздухе и заставлял мой хохолок подниматься вдоль позвоночника.

Кристина и Иван были не слишком далеко впереди, их одинаковые серые шерстки легко различить в темноте деревьев. Они бежали к этому райскому аромату, но я была самой быстрой Волчицей в нашей стае и с решительной яростью Альфы, защищающей своих, быстро догнала их.

Обменявшись рычанием и оскалив зубы, я впилась клыками в бок Ивана, который пытался возразить против четкого приказа в моем тоне, прежде чем я заставила их обоих склониться перед моей превосходящей силой и положением.

Кристина скулила в знак извинения, ее уши прижались к голове, и я злобно залаяла, приказывая им бежать домой.

Как только они повернулись и помчались прочь, чтобы выполнить мой приказ, я побежала дальше, мое сердце колотилось от страха за двух последних членов моей стаи, когда я уловила запах других Волков по ветру.

Одного Волка в особенности. Бета, который силой и удачей украл позицию Альфы, но у него не было ни одного из настоящих качеств вожака. Тот факт, что он был самым страшным фейри из всех, кого я знала, и единственным человеком, которого я когда-либо по-настоящему боялась, не заставил меня медлить. Потому что если Феликс Оскура был здесь, то у Джованни и Лючии были серьезные проблемы.

Я знала, что мой отец похищал волчат у других членов нашего Клана, чтобы заставить их родителей присоединиться к нему и сражаться на его стороне в этой войне, и я ни за что не позволила бы ему забрать двух членов моей стаи. Настоящий Альфа будет сражаться до смерти, чтобы защитить своих, и эти дети были моей ответственностью, моей семьей, моей стаей. Я бы приняла смерть за них в одно мгновение.

Я прорвалась сквозь деревья на большую поляну, и мое сердце упало, когда я увидела Джованни и Люсию, вернувшихся в свои формы фейри, дрожащих и трепещущих, когда их обступили два огромных, в полный рост Оборотня.

Феликс стоял на дальнем конце поляны в форме фейри, полностью одетый и улыбался, как сам дьявол, когда заметил меня.

Я ничуть не замедлила шаг, оскалила зубы и бросилась прямо через поляну, но вместо того, чтобы погнаться за Оборотнями, как ожидало бы большинство фейри, я промчалась мимо них и бросилась на отца.

Маска восторга Феликса сползла, когда он бросил в меня струю воды, намереваясь сбить с курса, но я была готова к этому. Годы, проведенные в его так называемых тренировках до того, как Данте и тетя Бьянка заставили его отдать меня на их попечение, означали, что я прекрасно знаю, какие приемы он использует, когда противостоит противнику, и я была готова к ним.

Я отпрыгнула в сторону, прежде чем вода успела попасть в меня, увернулась от второго взрыва и проскочила прямо над ледяными шипами, которые он выпустил из земли.

Прежде чем он успел бросить в меня еще какую-нибудь магию, я набросилась на него с зубами, когтями и яростью. Мои челюсти сомкнулись на его руке, и я укусила его изо всех сил, наслаждаясь криком боли, вырвавшимся из его губ, когда кровь потекла, плоть была разорвана, а кость защелкнулась между зубами.

Я не отпускала его руку, даже когда он ударил кулаком со льдом по моим ребрам, и боль разлетелась по моему телу так ярко, что мне захотелось кричать. Я принялась трясти его изо всех сил, следуя естественной склонности моего Волка, и свалила его с ног, так что он метался в моих челюстях взад-вперед, как тряпичная кукла.

Я знала, что мое мгновенное преимущество не продлится долго, но когда два члена его стаи отвернулись от щенков и бросились на меня, победа пронеслась в моем теле.

Феликс бросил в меня еще одну струю воды, и я отлетела от него, кувыркаясь по лесной почве и лая яростным тоном Альфы на двух щенков, которые теперь были без охраны и могли свободно бежать.

Они мгновенно последовали моей команде, сместились и помчались прочь в деревья, прежде чем два взрослых Оборотня смогли пуститься в погоню.

Мое сердце взлетело, когда я осознала, что у меня получилось, и я взвилась вверх с возбужденным воем, даже когда оказалась в окружении стаи Феликса.

Но мне было все равно, что они поймали меня, потому что моя стая была в безопасности. И если их безопасность стоила мне жизни, то я была согласна с этим. A morte e ritorno.

— Ты обманчивая, вероломная маленькая сучка, — рычал мой отец, пробираясь между Волками, которые кружили вокруг меня, словно я была свежей добычей, которую они так и жаждали разорвать на части.

Я оглядела их всех, понимая, что мне не сбежать, если только щенки не приведут тетю Бьянку и других взрослых Оборотней, чтобы помочь мне в ближайшее время, и перешла обратно в форму фейри, чтобы я могла поговорить с ним.

Я высоко подняла подбородок, стоя перед человеком, который привел меня в этот мир. Он позволил мне страдать под присмотром женщины, которая называла себя моей матерью, а затем вырвал меня из ее рук, когда решил, что хочет сделать из меня оружие. Я страдала под его мнимой опекой слишком долго, пока Бьянка не узнала обо мне и не настояла, чтобы я приехала и жила с ней здесь, спасая меня от ужасов, которым он подвергал меня, чтобы сделать из меня существо по своему образу и подобию. Но я никогда не буду такой, как он. В моих жилах текла кровь настоящего Оскура и настоящего Альфы. Я бы ни за что не стала послушным щенком, какой он хотел меня видеть.

— Я не та, кто повернул против нашего истинного Альфы, — рычала я, получая удовлетворение от того, как он поморщился, прижимая свою руку к его поврежденной руке, чтобы залечить нанесенный мной ущерб. Это должно было быть больно — позволить непробужденному фейри подойти настолько близко, чтобы причинить такую боль. Я была всего лишь ребенком, его ребенком, а я преодолела его защиту так же легко, как дыхание, и отхватила от него кусок прямо на глазах у его стаи. Вкус его крови, остававшийся на моем языке, был одним из самых сладких, что я когда-либо испытывала. Но по его глазам я поняла, что мне придется за это заплатить.

— Истинный Альфа — это тот, кто достаточно силен, чтобы привести нашу стаю к победе, — прорычал Феликс. — Данте не нападет на наших врагов, если они не нападут на него первыми. Он ходит в школу с Райдером Драконисом и не предпринял ни одной попытки убить его во сне, как следовало бы.

— Данте никогда не совершит такого трусливого поступка, — прошипела я. — Когда он решит, что пришло время уничтожить лидера Лунного Братства, он бросит ему вызов, как истинный фейри, и победит в честном бою. Но, конечно, тебе плевать на честь и на то, чтобы доказать, что ты самый сильный фейри, потому что мы все знаем, что это не так.

Он ударил меня по лицу с такой силой, что я увидела звезды еще до того, как упала на землю, и вкус моей собственной крови заполнил мой рот.

Знакомый вой Волков, мчащихся к нам, заставил мое сердце взлететь на мгновение, когда я узнала голос моей тети, но не успела я даже понадеяться на это, как мир закрутился и завертелся вокруг меня.

Я задохнулась, когда звездная пыль опустила меня на холодный бетонный пол, и в замешательстве огляделась вокруг, оказавшись в старом сарае, который, как я поняла, находился на окраине поместья Феликса. Я знала это, потому что он приводил меня сюда и заставлял смотреть, как он пытал до смерти бесчисленных членов Лунного Братства.

По бокам огромного здания появились новые дополнения — линии металлических клеток, похожих на собачьи конуры, тянулись по всей длине помещения, в каждой из них находился по крайней мере один из похищенных щенков, которых он крал, и в каждой из них было лишь тонкое одеяло и ведро.

Его стая вернулась в свои формы фейри вокруг меня, а я осталась на полу, стараясь казаться неугрожающей, оглядывая это место и пытаясь придумать план побега или, по крайней мере, свой следующий шаг. Обнаженные взрослые переместились к куче одежды в стороне от бетонного пространства, в которое меня бросили, и начали одеваться. Я вздрогнула, когда мне бросили рубашку и пару брюк, но потом поняла намек и быстро оделась.

— Забавно, что ты так высоко отзывалась о моем мягкосердечном племяннике, дочь, — прорычал Феликс, становясь надо мной, свет в его взгляде вспыхивал вместе с его внутренним Волком, когда он держал мой взгляд, пытаясь заставить меня опустить глаза в знак покорности. Но я просто смотрела прямо на него, немного удивленная тем, как легко было не отступить перед ним, несмотря на то, что я знала, что он держит меня на мушке. У меня не было магии, я была окружена, я была маленькой, худой и молодой. Но я была сильной. Именно он начал заставлять меня участвовать в драках, и я не остановилась, когда тетя Бьянка спасла меня от него.

Возможно, я еще не обладала магической силой, но это означало, что я тратила каждую свободную минуту на физическую подготовку, чтобы быть настолько смертоносной, насколько это возможно без магии, и теперь я даже могла сразиться с взрослым фейри в кулачном бою и победить. Я неоднократно доказывала это. И несмотря на то, как сильно мой отец пугал меня, я не собиралась склоняться перед ним. Я уже давно поняла, что в любом случае он причинит мне только больше боли.

— Почему это смешно? — спросила я низким тоном.

— Потому что я планирую навестить его сегодня вечером. Мой новый друг собирается использовать свою силу, чтобы снять защиту с драгоценной академии Данте, а я приду туда, пока он спит, и выпотрошу его, как свинью. Затем я уберу Райдера Дракониса и избавлю Алестрию от Лунного Братства раз и навсегда. Город будет моим еще до рассвета.

— Ты трус, — сплюнула я. — Ты должен сражаться с Данте как настоящий фейри, а не пытаться подкрасться к нему, пока он спит. Вот почему ты никогда не станешь настоящим Альфой. Ты жалок.

На этот раз, когда он ударил меня, я потеряла сознание. Я почувствовала взрыв агонии в черепе, а потом все, что я знала, была темнота.

***

От удара воды по лицу я проснулась и обнаружила, что лежу на холодном металлическом столе, на котором умерло больше членов Лунного Братства, чем я могла сосчитать. Их кровь залила это место, их крики наполнили эту комнату, а их мольбы запятнали мою душу следами, которые, как я знал, никогда не сотрутся. Мужчины, женщины, дети — Феликсу было все равно, лишь бы они были Лунными. Единственное маленькое милосердие, которое он когда-либо проявлял ко мне, заключалось в том, что он не заставлял меня участвовать. Я просто должна была смотреть и учиться. Я была уверена, что причина, по которой он никогда не заставлял меня орудовать клинком, заключалась в том, что он был слишком зависим от криков, чтобы позволить кому-то другому забрать их у него.

Мое сердце заколотилось, когда он встал надо мной, и я обнаружила, что привязана лианами, которые, должно быть, один из его Волков набросил, чтобы держать меня неподвижно, пока он будет играть со мной.

— Я не получаю удовольствия от того, что делаю это с кем-то своей крови, — дышал Феликс мне в ухо, наклоняясь ближе, так что его слишком длинные седые волосы сползли вперед и коснулись моей щеки. — Но ты действительно приняла решение и теперь должна принять его последствия… И какая мне польза от предательской дочери?

— Ты можешь получить мои крики и мою смерть, — шипела я. — Но ты никогда не получишь мое сердце, мою любовь или мое уважение. И ты никогда не станешь настоящим Альфой, в чем бы ты себя ни убеждал.

Мои слова были сильными и наполненными ядом, но внутри я была плачущей девочкой, все еще задаваясь вопросом, почему я была проклята рождением от этого монстра. И все еще жалко желая, чтобы он хоть немного любил меня. Но взгляд его глаз, когда он вытащил из ножен свой шикарный пыточный нож, дал мне понять, что он так же не способен на любовь, как и я не способна изменить свою верность с Данте на него. Клянусь, он любил этот нож больше, чем меня. Он был сделан из солнечной стали, и хрен знает, как ему удалось заполучить такую вещь, потому что они были чертовски редки. Это было единственное известное вещество, которое могло разрезать фейри и нанести рану, которую невозможно было полностью залечить. Если он порежет меня этой штукой, то меньшее, на что я могла рассчитывать, это шрамы. Конечно, я сомневалась, что кто-то будет лечить меня, чтобы я могла покрыться шрамами. Скорее, я буду мертва еще до восхода солнца.

— Я заключу с тобой сделку, дочка, — сказал Феликс, медленно поднимая мою рубашку, пока мой живот не обнажился перед ним, и по моей плоти пробежала дрожь.

Я могла быть Альфой, могла смотреть ему в глаза и бросать ядовитые слова в его сторону, но внутри я все еще оставалась девочкой. Возможно, он обучил меня боли и выживанию, когда я была моложе, и научил меня выдерживать больше, чем большинство фейри, но лежать на этом столе под этим лезвием было страшно. Я собиралась умереть здесь. И это будет медленно и не безболезненно.

Человек, которого я отказывалась считать своим отцом, заглянул мне в глаза, прикоснувшись лезвием из солнечной стали к моему левому боку над изгибом ребер, и каждый мускул моего тела напрягся в ожидании агонии, которая, как я знала, меня ждет.

— Если ты будешь еще жива к тому времени, когда мы должны будем отправиться в академию, чтобы убить твоего любимого кузена, я возьму тебя с нами. Так ты сможешь увидеть, что мы с ним сделаем, и, возможно, я даже дам тебе последний шанс передумать и присоединиться ко мне. Но если я все же решусь на такую щедрость, у тебя останутся эти шрамы, которые я собираюсь тебе дать. Ты будешь носить их вечно, украшая твою красивую плоть и напоминая тебе, что, несмотря на твои экспрессивные слова и ненавидящие взгляды, ты все еще моя девочка. Мой щенок. Моя сучка. И ты всегда будешь такой, что бы ни случилось.

Мои губы разошлись на то, что, я была уверена, должно было стать чередой проклятий, но единственное, что вырвалось из них, был крик агонии, когда он вогнал лезвие из солнечной стали в мой бок. Оно горело, как адское пламя, и боль была не похожа ни на что, что я когда-либо испытывала, она лишила меня дыхания и ослепила в бесконечной агонии.

Моя спина выгнулась дугой к металлическому столу, я изо всех сил тянулась к своим путам, и низкий вой щенков в клетках по краям комнаты наполнил воздух, поскольку они разделяли мои мучения и пытались дать мне немного сил, чтобы пережить их.

Я упала на стол, задыхаясь и хныча, кровь текла по моей коже, а по лицу текли слезы. Боль от этого была слишком сильной, слишком сильной, чтобы вынести ее, и все же, когда Феликс двинулся, чтобы прижать это адское лезвие к месту на несколько дюймов выше последнего пореза, я знала, что мне придется терпеть это снова и снова, прежде чем он закончит.

Я закрыла глаза и попыталась притвориться, что крики, эхом разносящиеся по комнате, не мои. Я построила стену вокруг своего сердца и спряталась в ней, чтобы сосредоточиться на любви, которую я чувствовала к людям, которые действительно важны для меня. A morte e ritorno. Я была готова умереть за свою стаю, а теперь я шла к порогу смерти и смотрела ей в глаза. Мне оставалось только гадать, действительно ли я вернусь обратно или Феликс будет резать, резать и резать, пока девушка, которую он привел сюда, не умрет, потому что от нее отрезали так много кусочков. И от меня не останется ничего, что можно было бы вернуть. 

37. Габриэль

Я проснулся с самым отчаянным желанием пойти к Элис, сердце гулко билось о ребра, когда я сидел среди мехов в своей палатке на крыше. Я фыркнул от смеха, увидев, что проклятый Лунный Король спит рядом со мной, а между нами разбросана колода карт, в которую мы играли несколько часов назад. Было уже за полночь, а зуд под моей плотью не проходил. Я толкнул Райдера, и он вскочил на ноги, выбросив руку, чтобы ударить меня. Я поймал ее раньше, чем он успел задеть меня, и заметил панику в его глазах, прежде чем напряжение исчезло из его позы, когда он понял, что это всего лишь я. Ужасы его прошлого, возможно, всегда будут с ним, но я надеялся, что со временем они не будут преследовать его так глубоко, как сейчас.

— Черт, почему я здесь? — пробормотал он, стряхивая с себя одеяло.

Я рассмеялся, вставая на ноги и потягиваясь, зевая. — Я не знаю, но думаю, что звезды хотят, чтобы я пошел к Элис. Ты со мной?

Я протянул ему руку, чтобы помочь подняться, и он долго смотрел на меня, прежде чем позволил мне подтянуть его к себе. Какой бы ни была эта связь, растущая между нами, я мог сказать, что она не была односторонней. Мы с ним становились чертовски неразлучными, и мне пришлось задуматься, не зря ли я потратил большую часть своей жизни, отталкивая всех с такой силой. И я постепенно начал признавать, что я больше не хочу так жить. И, возможно, мне не нужно было так бояться заводить друзей, особенно когда эти друзья были такими могущественными, как Райдер Драконис. Но из всех фейри в мире, с которыми можно было бы завести дружбу, я никогда не мог предположить, что это будет он. Я даже дал ему Билла. Билла. Самый близкий к семье фейри, который у меня был, сейчас охотился за тем, кто предал Райдера среди Братства. И мне было чертовски приятно помогать ему. Билл был лучшим человеком дляэтой работы, и как только у него появятся веские доказательства того, что Скарлетт или другие члены банды Райдера виновны в срыве мирного соглашения с Оскурами, он сможет использовать свой дар Циклопа, чтобы выудить из их голов окончательную правду. И все это при том, что Райдер, несомненно, будет удерживать их и заставлять страдать.

— Я не могу быть замечен в том, что пробираюсь в комнату общежития на уровне Оскура, — пробормотал он, и я ухмыльнулся, похлопав по карману своих треников.

— Здесь всегда найдется место для маленькой змеи, — предложил я.

Он нахмурился, а потом выругался, когда сдался и превратился в змею, достаточно маленькую, чтобы я мог спрятать ее в карман. Я осторожно поднял его, пока его язык раздраженно высовывался, и постарался не рассмеяться во весь голос. Я вышел из палатки, и холод тут же резко обдал мою голую грудь. Я завязал дверь, чтобы сохранить тепло кристаллов огня, которые я держал под подстилкой, но что-то в моих костях подсказывало мне, что сегодня я сюда не вернусь.

Я спустился по пожарной лестнице на верхний этаж, где находилась комната Леона и Элис, и двинулся по металлической платформе мимо своей комнаты, пока не добрался до их окна. Шторы были раздвинуты, лунный свет проливался на мои плечи и падал на огромную кровать, где Леон и Элис были укрыты огромным одеялом. Моя тень упала на них, и я достал свой Атлас, написав сообщение Элис вместо того, чтобы просто ворваться туда, как гад. Атлас зажегся на тумбочке, и ее рука высунулась из-под одеяла, когда она посмотрела на него.

Через секунду ее голова поднялась, и она вскочила с кровати и бросилась к окну, распахнув его настежь. — Габриэль, — вздохнула она с ухмылкой на губах. — Что ты…

Я заставил ее замолчать поцелуем, мое сердце жаждало ее прикосновений, и я вздохнул, когда ее близость ослабила напряжение в моей душе. Когда я был рядом с моим ангелочком, мир казался спокойным. С тех пор, как я смирился с ее потребностями и отдался своим собственным, я обнаружил, что это соглашение, хотя и странное, чувствовалось странно правильным.

— Это змея в твоем кармане или ты просто рад меня видеть? — прошептала она мне в губы, и смех вырвался из моих легких, когда я достал Райдера из кармана брюк.

— Это настоящая брючная змея, красавица, но я также рад тебя видеть, — я подмигнул, и она, смеясь, создала вокруг нас заглушающий пузырь, взяв Райдера в руки и поднеся его к своему лицу.

— О! Ты такой милый! — воскликнула она, потираясь носом о его нос. Я не знал, могут ли змеи хмуриться, но, клянусь, эта нахмурилась.

Я быстро сделал крошечную шляпу из листьев на своей ладони и водрузил ее ему на голову, заставив Элис практически подпрыгивать от восторга.

Райдер внезапно изменился, и вместо него перед нами предстал огромный, взбешенный мужчина с напряженными мышцами. — Я, блядь, не милый.

Элис прикусила губу, переведя взгляд на шляпу, все еще балансирующую на его голове, пытаясь не рассмеяться, но я даже не пытался остановить себя, когда заметил ее.

Он стащил ее с головы и сжал в кулаке, его глаза сузились на меня, но когда я продолжал смеяться, он улыбнулся. Я забрался в комнату, и Элис задвинула окно, ее глаза сияли так ярко, словно рождественское утро наступило заново.

— Что вы здесь делаете? — спросила она, и я взглянул на сексуальную серую ночнушку, в которую она была одета, и мой пульс участился.

— Может быть, мы демоны и пришли забрать твою душу, — промурлыкал Райдер, и взгляд Элис упал на его твердый член, который прямо впивался ей в глаза.

— О, — вздохнула она, игривая ухмылка заплясала на ее губах. Ее сиреневые волосы торчали во все стороны, и мне захотелось еще немного поиздеваться над ней, прежде чем позволить ей вернуться к своему спящему Льву.

Райдер поймал ее руку, резко дернул и развернул ее так, что она оказалась спиной к его груди, а ее задница плотно прижалась к его члену. Одна рука обхватила ее талию, а другая скользнула вверх, чтобы взять ее за горло и прижать к себе.

— Что мы собираемся с тобой делать, а? — дышал он ей в ухо, проводя языком по его оболочке. Она заметно вздрогнула, и моя кровь разогрелась, когда я шагнул вперед, глядя на нее и проводя большим пальцем по ее нижней губе.

— Ты можешь помолчать для нас? — спросил я, и она кивнула, ее клыки выросли, когда она почувствовала близость моей крови. Осмелев, она опустила свой пузырек с глушителем, и я мрачно усмехнулся.

Я не сводил с нее взгляда, позволяя своим рукам исследовать ее тело, пока Райдер держал ее в своей власти. Лозы обвились вокруг ее запястий и привязали их к бокам, а я провел пальцами по ее груди, связывая это прекрасное создание только для нас. Она выгнулась в дугу, но этого было недостаточно, мои пальцы едва слышно шептались с ее телом, когда я провел рукой ниже, по упругости ее живота, затем спустился к правому бедру, где край кружевного платья щекотал ее плоть.

Элис попыталась посмотреть вниз, чтобы проследить за моей рукой и увидеть, что я делаю, но Райдер крепче сжал ее горло и укусил за ухо так сильно, что она вскрикнула.

Я взглянул на комковатое одеяло, но там не было никакого движения, и я ухмыльнулся, снова посмотрев на Элис.

— Это не тихо, — прорычал я, и она соблазнительно улыбнулась, как будто это была игра, но я отнесся к этому со всей серьезностью.

Я просунул руку под ее ночнушку, и застонал, когда она шире раздвинула ноги, и я обнаружил ее голой и мокрой. Я ввел три пальца в ее киску, заставив ее подавить крик, когда я сильно надавил на нее рукой, показывая ей, кто сегодня главный, и не беря пленных. Ее взгляд не отрывался от моего, она стонала и двигала бедрами, заставляя Райдера стонать, когда она терлась о него. Я провел большим пальцем по ее клитору с косой ухмылкой, наблюдая, как она распаляется передо мной, и она открыла рот, собираясь закричать, поэтому я отдернул руку и засунул пальцы между ее губ, чтобы заставить замолчать.

Райдер засмеялся, и она зарычала, кусая мои пальцы, когда она была вынуждена очистить их от своего собственного желания, ее клыки вонзились в мою кожу, чтобы она могла почувствовать и мой вкус.

— Тебя предупреждали, детка, — усмехнулся Райдер, и я встретился с ним взглядом. Жажда в его глазах сказала мне, что он хочет продолжить прямо сейчас. Он скользнул руками вверх, чтобы поиграть с ее грудью, освобождая ее от шелка и щипая за соски достаточно сильно, чтобы она задохнулась. Я вытащил пальцы из ее рта и использовал их влагу, чтобы размять ее тугие бутоны, в то время как Райдер продолжал мучить ее. Он был груб с ней, сжимая и разминая ее груди для собственного удовольствия, слова похоти и боли, смотрели на меня с его костяшек. Похоже, ей нравилось, как он прикасался к ней, ее глаза были закрыты, а губы приоткрыты, пока она задыхалась от желания.

Я потянулся вниз, чтобы задрать маленькую ночную рубашку, желая освободить ее плоть и побольше помучить, каждую чертову частичку ее.

— Руки вверх, — приказал я, разрывая связывающие их лианы. Она сделала это, когда Райдер отпустил ее, и я стянул платье через голову.

Я отбросил материал в сторону, впитывая каждый дюйм ее тела с прерывистым дыханием. Она была так прекрасна, но это было гораздо больше, чем просто красота. Эта девушка держала в своих объятиях мою душу. Ее тело было телом богини, а я был всего лишь ничтожным гребаным зверем, который не заслуживал и кусочка ее тела. Но она обещала мне, что я принадлежу ей так же, как она принадлежит мне. И если это было правдой, я не знал, как смогу отпустить ее. Если бы это время истекало, я бы с жадностью взял от нее как можно больше и запечатлел ее на внутренней стороне своей кожи. Потому что потеря ее была лучше, чем никогда не иметь ее. И я был слишком слаб, чтобы бороться со своей потребностью в ней.

Райдер снова притянул ее к себе, но на этот раз он втиснул свой член между ее ног и медленно вошел в нее. Ее голова откинулась на его плечо, и я опустился ниже, проводя языком между ее грудей, по татуировке на ребрах и все ниже и ниже, пока не опустился на пол и не провел кончиком языка по ее клитору.

Рука Райдера зажала ей рот, когда она вскрикнула, его бедра двигались медленно и контролируемо, пока он овладевал ее телом. Я лизал и сосал ее, пока она не задрожала всем телом и не застонала от прикосновения ладони Райдера. Но я не дал ей кончить, мы вдвоем довели ее до грани безумия, а затем вернули обратно. Райдер хрюкал и стонал от собственного удовольствия, его татуированные пальцы сжимали ее бедро, когда он брал ее под контроль, а другой рукой закрывал ей рот.

Когда она начала содрогаться от желания, я откинул голову назад, чтобы посмотреть на нее: ее глаза были опущены и смотрели на меня, в них была отчаянная мольба. Но когда она кончит сегодня, она должна была разбиться вдребезги. Мы не собирались заставлять ее кончать тысячи раз, по молчаливому соглашению между нами, мы собирались заставить ее упасть один раз, но это будет достаточно мощно, чтобы оставить ее слабой и беспомощной на долгие часы после этого, чего Элис никогда не позволяла. Но сегодня вечером королева упадет эффектно, только ради нас.

Я поднялся на ноги, и Райдер вышел из нее, отпустив ее, и она издала полурычание, полухныканье. Я рассмеялся во все горло, притянул ее к себе и просунул язык между ее губ. Она впилась когтями в мою спину, целуя меня, ее пальцы прочертили линии на моих лопатках и послали глубокую дрожь в центр моего существа. Я был тверд как камень для нее, мой член жаждал внимания, и он собирался наконец-то его получить. Я обвил ее руки вокруг своей шеи, связав их лозой, чтобы она держалась на месте, и ее глаза расширились, когда я сбросил свои треники, отбросив их в сторону. Я поднял ее правое бедро над своим и направил кончик члена к ее влажному центру. Ее глаза почти закатились на затылок, когда я медленно вошел в нее, и глубокий стон прорвался сквозь меня, когда ее идеально плотное тело обхватило мою пульсирующую длину. Я брал ее дюйм за дюймом, предъявляя свои права и заставляя ее ногти впиваться в мою шею, пока я заполнял ее. Когда я был уже полностью в ней, я приподнял ее второе бедро так, чтобы поддерживать весь ее вес, а Райдер вцепился в ее задницу, чтобы удержать ее в вертикальном положении, и шагнул ближе к ней сзади. Его зубы вонзились в ее плечо, и она подалась вперед и прижавшись к моему, чтобы заглушить свой крик. Острая боль заставила меня шипеть сквозь зубы, когда ее клыки глубоко вошли в меня.

Райдер засмеялся, и я прижал ее к себе, когда он опустился на колени и лизнул ее ягодицы, заставляя ее дрожать от желания и заставляя меня бороться с желанием начать трахать ее до изнеможения. Мой член горел от желания двигаться, но я держал ее неподвижно, пока Райдер подготавливал ее к тому, чтобы она могла принять и его. Элис подняла голову, чтобы найти мой рот, и ее язык встретился с моим, разделяя грязный поцелуй, от которого мое сердце бешено колотилось, и я готов был взорваться, хотя не продвинулся в ней ни на дюйм.

— Райдер, — прорычал я, разрывая поцелуй, разочарование грызло меня.

Он рассмеялся, как наглый засранец, и встал, ухмыляясь мне через плечо. — Готова, детка? — спросил он ее так мило, как будто он не был самым большим и страшным засранцем в Алестрии. И правда в том, что я начинал верить, что это дерьмо было по большей части притворством.

— Да, — выдохнула она, повернув голову, чтобы украсть у него поцелуй, пока он сжимал ее бедра и пристраивался, чтобы войти в нее.

Я знал, что она вот-вот закричит, поэтому схватил ее за затылок и прижал ее рот к губам Райдера, пока он толкался в нее. Ее крик был приглушен его губами, и он проглотил самые громкие ноты, прежде чем разорвать поцелуй и начать медленно трахать ее. Я крепко сжимал ее бедра, подстраиваясь под его ритм, чтобы ее тело могло справиться с тем, что мы оба требуем ее одновременно, а она прикусила губу так сильно, что прорвала кожу, и по ее подбородку скатилась струйка крови. Я слизнул ее, и ее лоб прижался к моему, наше тяжелое дыхание смешалось, когда мы брали и брали у нее. Но, может быть, это она брала у нас, потому что я не чувствовал себя сейчас под контролем. Наши движения участились, Райдер ускорился в тот же момент, что и я, пока мы вдвоем не стали хрипеть, ругаться, пытаясь сдерживаться, а Элис изо всех сил глотала свои стоны и крики.

— Черт, ты нас погубишь, Элис, — прорычал я, и она засмеялась во все горло, когда мы сбавили темп. Рука Райдера вцепилась в мое плечо, и я понял, что делаю то же самое с ним, каждый из нас держал свои руки на бедрах Элис, контролируя ее.

Мы все еще должны были заставить нашу девочку кончить, довести ее до полного уничтожения, и я не собирался терять контроль, пока не сделаю этого.

— Райдер, — прорычал я, глядя на него и находя чисто плотский блеск в его глазах, говорящий мне, что он был так же близок к тому, чтобы кончить, как и я. Мы должны были держать себя в руках.

Он убрал руку с моего плеча и начал тереть ее клитор, в то время как я делал то же самое, но сосредоточившись на ее сосках, покрывая большой палец льдом, мучая ее, в то время как она начала выгибать бедра и елозить по нам быстрее. Я не понимал, что смеюсь, пока не услышал, что Райдер делает то же самое, а Элис внезапно сжалась вокруг моего члена и закричала, и никто из нас не потрудился заглушить шум. Это было слишком идеально, слишком чертовски сладко. Она практически завыла, как чертов волк, и покрывала откинулись на кровати, когда появилась не одна голова, а две.

Леон и Данте поднялись, готовые ринуться в бой, но вместо этого наблюдали, как Элис выгнулась дугой между нами, кончая на мой член. Я не успел о них подумать, как снова начал сильнее вбивать себя в нее, нуждаясь в разрядке, пока не сошел с ума от ожидания. Райдер, очевидно, чувствовала то же самое, так как мы брали ее жестоко, и все, что она могла делать, это наслаждаться этой гребаной поездкой.

Я кончил с эпическим толчком, от которого чуть не потерял сознание, а Райдер был на два толчка позади меня, когда мы прижали ее к себе с сильными захватами, которые, несомненно, оставили следы. Наслаждение танцевало в моей плоти, когда я кончил, и облегчение пронеслось через меня, как гребаная волна, бьющаяся о берег. Я разорвал лозу, связывающую ее руки за моей шеей, и она обессиленно опустилась на меня, тяжело вздохнув.

Мы отстранили ее от себя, и она рухнула на кровать, буквально растаяв, заставив Леона удивленно открыть рот.

— Не могу поверить, что вы не разбудили меня ради вечеринки, — прорычал Леон.

— Кто сказал, что вечеринка закончилась? — Райдер пожал плечами, доставая из шкафа треники Леона, а я натянул свои собственные.

— Она чертовски закончена, — пыхтела Элис, и я удовлетворенно усмехнулся, наклонившись и подхватив мою упавшую королеву на руки. — Если только ты не хочешь сделать это с Данте, Леон. Я могу посмотреть, — она захихикала, а Леон посмотрел на Данте с приподнятой бровью, как будто он был в игре, и Данте ударил его по руке.

— Ты повеселился, убирайся, — сказал Данте, обращаясь в основном к Райдеру, так как Лунный Король прислонился спиной к дверце шкафа и сложил руки.

— Останься, — позвала Элис, когда я отнес ее в ванную комнату и положил ее задницу на поверхность рядом с раковиной.

Я помог привести ее в порядок, пока она прерывисто целовала меня и хихикала, когда мои прикосновения щекотали ее.

— Ты ведь останешься? — с надеждой спросила она, и я кивнул, наклоняясь, чтобы поцеловать ее как следует.

— Если ты этого хочешь, ангелочек, — согласился я, обнаружив, что больше не могу ни в чем отказать этой девушке. Кроме того, я хотел обнять ее, и если бы мне пришлось для этого спать с тремя другими парнями и бороться за первоклассную позицию, я бы это сделал.

Я вернулся в спальню, чтобы принести ей новую ночнушку, и обнаружил, что Данте все еще хмурится на Райдера, а Леон все еще дуется, потому что мы не подключили его.

— Подожди, ты действительно остаешься? — с надеждой спросил Леон, когда я бросил свой Атлас на тумбочку вместе с его, Элис и Данте.

— Если ты не против, — я лишь пожал плечами, и он с готовностью кивнул, посмотрев на Райдера, его плохое настроение, очевидно, испарилось.

— Ты тоже останешься, верно, Райдикинс? — спросил Леон, и Райдер перевел взгляд на Данте, сверкнув глазами.

— Не называй меня так, — прорычал Райдер, но не ответил на вопрос.

Я скользнул к шкафу, взял темно-синее ночное платье и вернулся с ним к Элис. Я натянул его ей на голову, и она улыбнулась мне с проблеском света в глазах.

— Ты не обязан ждать меня, понимаешь? — сказала она, и я поцеловал уголок ее рта.

— Я хочу, — просто сказал я, отстраняя ее от тумбы и беря ее за руку, чтобы отвести в спальню.

Райдер двигался к окну, и мое нутро упало, когда я понял, что он действительно не собирается оставаться.

— Подожди, — позвала Элис, отрываясь от меня, чтобы поспешить за ним, и он повернулся к ней, нахмурив брови.

— Детка… — вздохнул он, посмотрев на Данте, и Элис проследила за его взглядом.

— Пожалуйста, Drago. Можем ли мы просто остаться вместе сегодня вечером? — спросила она Данте, и борьба исчезла из его позы.

— Хорошо, amore mio, он может спать на противоположном конце кровати от меня.

Леон возбужденно подпрыгивал на коленях и манил нас всех к себе, откидывая одеяла в знак приглашения. Может быть, это было чертовски странно, но, как ни странно, я не чувствовал ничего неправильного, когда перебрался на кровать и сел рядом с Леоном.

Райдер пристроился рядом со мной на конце матраса, а Элис просто смотрела на всех нас с самой широкой, блядь, улыбкой на лице, прежде чем с восторженным смехом нырнуть в середину между мной и Леоном. Райдер и Данте приступили к работе, чтобы сделать заглушающие пузыри, а Элис прижалась ко мне, оказавшись между моим телом и телом Леона. Я удовлетворенно вздохнул, прижимая ее к себе и вдыхая ее вишневый аромат, мое сердце было спокойно, и никакая тьма в мире не нашла меня в этот раз.

***

Я проснулся с самым ужасающим чувством ужаса вокруг меня.

Тень на потолке заставила страх пронзить меня до глубины души. Я резко вскочил на ноги и увидел, что мужчины и женщины влезают в окно, используя заглушающий пузырь, чтобы скрыть звук своих движений. Ураган пронесся по комнате прежде, чем я успел среагировать, отбросив всех нас от кровати в разные стороны. Моя голова ударилась о стену, и я рухнул на пол, подняв руки для защиты. Смятение и ужас охватили меня, когда Элис и Райдер вместе вскочили на ноги на противоположной стороне комнаты.

Вайнс прижал Данте к стене справа от меня, но его штормовая сила с ревом пронеслась по воздуху, от него искрило электричество, когда четыре придурка бросились на него. Я использовал свою магию, чтобы разорвать его путы за полсекунды до того, как они добрались до него, и он вступил с ними в яростную схватку, когда еще один ублюдок столкнулся со мной. Огромный светловолосый парень пылал жаром, используя свою магию огня, он покрыл свое тело неистовым огнем, который обжигал мою плоть. Я закричал от ярости и боли, используя магию воды, чтобы создать барьер изо льда на своем теле, чтобы защитить себя.

Его кулаки полетели на меня, и я закричал ему в лицо с вызовом, бросив в одну руку ледяной клинок, а в другую — деревянный. Я ударил его, когда он потянулся ко мне, пытаясь выжечь мои чертовы глаза из черепа, и я отбросил его, прежде чем вонзить ледяной клинок ему в брюхо. Я не колебался, моя защита Элис ослепила меня, и я вогнал деревянное лезвие глубоко в грудь мудака, и он упал мертвым к моим ногам. Черт — черт!

Леон сражался с двумя ублюдками, которые использовали магию воздуха, и мое нутро сжалось, когда я понял, что эти монстры сражаются не как фейри на фейри. Они объединились, нарушив фундаментальные коды нашего рода. От этого у меня заболел живот. Магия огня Леона снова и снова гасла под действием их силы, пока они боролись за то, чтобы подобраться к нему. Но я не мог повернуться, чтобы помочь, так как видел, что Райдер и Элис были поражены, они яростно сражались бок о бок с пятью ублюдками не-фейри. А в окно все еще лезли новые.

Паника прокатилась по моим венам, когда я бросил лозу, которая обвилась вокруг шеи парня перед Элис, оттаскивая его от нее. Райдер сражался со свирепостью дикого животного, загнанного в угол. Резал, рвал и разрывал плоть своих врагов. Но их было слишком много. Мы никак не могли победить.

В отчаянии я бросился вперед, чтобы дотянуться до них, но еще трое ублюдков схватились со мной, когда они пробрались через окно, сдерживая меня взрывами льда и огня. Мне потребовалось все, чтобы удержаться на ногах, пока они боролись за то, чтобы повалить меня на задницу, и я использовал все известные мне боевые приемы, чтобы удержать их. Но я отступал все дальше и дальше, пока они продвигались вперед, медленно получая преимущество, пока я боролся за свою защиту.

Крик Элис пронзил мою голову, и чистый ужас охватил мое сердце, пока я охотился за ним. Огромный парень прижал ее к стене, и меня охватил ужас, когда я понял, что это сам Феликс Оскура. Он держал в руке ледяное лезвие, и ветер, бушевавший вокруг нее, но никак не мог остановить его, когда он поднес клинок к ее горлу.

Райдер бросился на него, подставляя спину трем Волкам, стоявшим позади него, и столкнулся с Феликсом, повалив его на землю. Он яростно размахивал кулаками, хрустели кости, но другие Волки набросились на него, и один из них стал наносить удары по спине Райдера, пока кровь не полилась отовсюду. С криком ярости Элис бросилась на них, используя клыки, когти и магию, но на каждого ублюдка, которого она сбивала с ног, тут же на его место вставал другой.

Паника охватила меня, я боролся изо всех сил, пытаясь добраться до них, но один из нападавших метнул огненный шар, который врезался мне в живот, обжигая мою плоть, и я отлетел назад и ударился о ковер. Я отшатнулся назад, когда боль пронеслась по моему телу, и я боролся за свое исцеление, пытаясь подняться на ноги, зная, что еще секунда на земле будет равносильна моей смерти.

Леон одерживал верх над нападавшими, и у ног Данте лежали двое мертвых. Но на него наступали другие, и он ударил одного из них током, выпустив из своего тела мощный заряд энергии, пробивший дыру в груди ублюдка.

Я создал огромную стену льда, чтобы отгородиться от преследующих меня мудаков, мой взгляд остановился на Райдере в другом конце комнаты, и я прыгнул на кровать и побежал на помощь. Мой друг каким-то образом снова был на ногах, сражая фейри за фейри с деревянной битой в руках, а Феликс стоял в стороне и наблюдал, исцеляя себя от повреждений, нанесенных Райдером.

Руки Райдера были сильно обожжены, а кровь непрерывным потоком стекала по его спине. Я должен был добраться до него, должен был дать ему шанс исцелиться.

Элис сражалась рядом с ним, и их падало все больше и больше, но этого было недостаточно.

Я вскочил с кровати с ледяным лезвием в ладони, целясь в Феликса, пока он не смотрел, решимость и ярость столкнулись во мне.

Огромный порыв ветра отбросил меня в сторону, и я врезался в тумбочку, когда Феликс с рычанием повернулся ко мне. Две девушки за его спиной держались за руки, чтобы их объединенная магия воздуха удерживала меня. Я боролся с их силой, изо всех сил сопротивляясь, пока Феликс шел вперед со смертью в глазах. Страх лизнул меня по позвоночнику, я стиснул зубы и напрягся еще сильнее против силы, удерживающей меня.

Все больше и больше людей Феликса падали под жестокими ударами Райдера, но с каждым убитым он получал еще одну кровавую рану.

— Райдер! — крикнул я, заметив, как здоровенный ублюдок приближается к Элис, не заботясь ни о чем другом в тот момент, так как страх ослепил меня.

Он схватил в охапку ее волосы, и Райдер, размахнувшись, метнул деревянное копье, которое вонзилось парню в глаз и убило в одно мгновение. Но стоило ему на секунду ослабить бдительность, как сзади на него набросились другие придурки.

Элис была отброшена к стене земляным элементалем, лианы привязали ее руки к бокам и еще больше удерживали ее там. И мир рухнул в тот же миг. Водный элементаль перерезал Райдеру горло злобным взмахом ледяного клинка, а другой отсек ему ноги, связав руки лианами. Он рухнул на колени, кровь заливала его, а он смотрел на Элис, которая кричала и визжала, борясь со своими путами. Но я не мог слышать этого сквозь звон в моем черепе, когда мой друг упал, а Феликс отвернулся от меня, чтобы добить его.

— Нет! — прорычал я, сумев сделать шаг вперед, но ураган, удерживающий меня, был слишком яростным, чтобы подойти достаточно близко, чтобы помочь.

Данте вскрикнул, а Леон взвыл от боли где-то рядом. Все вокруг погружалось в хаос, а я ничего не мог сделать. Я не мог помочь. Даже звезды не помогли бы нам сейчас.

Райдер тянулся к Элис с окровавленными пальцами, слова на его костяшках больше не были видны. Его темно-зеленые глаза были полны его собственной боли и ее боли, когда он почувствовал, что ее сердце разбилось из-за него.

Он пробормотал что-то, очень похожее на прощание, как раз перед тем, как Феликс ударил его ногой в грудь и всадил осколок льда между глаз, который навсегда покончил с Лунным Королем. И все, что я мог делать, это смотреть, как темная душа, которая стала моим другом, которая была больше, чем он когда-либо позволял увидеть миру, и которая любила нашу девушку всем сердцем, была отправлена на смерть. 

38. Элис

Рука Габриэля сжалась вокруг моего запястья так сильно, что я выругалась, когда он заставил меня очнуться, и пытаться вырваться из его сильной хватки, но он не отпускал меня.

— Габриэль? — прошептала я в темноте, помня о трех других парнях, находившихся с нами в комнате, пока смахивала последние следы сна с глаз.

Я приподнялась на локте, чтобы посмотреть на него в слабом лунном свете, который проникал в комнату через ставни. Его глаза были открыты, но остекленели, он смотрел в потолок, на его лице были написаны боль и ужас от того, что он видел в охватившем его видении.

— Габриэль? — сказала я громче, пытаясь вырвать свое запястье из железной хватки его пальцев.

Я выпрыгнула из кожи, когда что-то сдвинулось у меня на груди. Посмотрев вниз, я увидела маленькую черную змейку, которая скользила по моему телу из-под ночной рубашки, где она свернулась между моих грудей, а я даже не заметила этого.

Гладкое скольжение чешуек Райдера по моей коже было единственным способом, которым я заметила его сейчас: его рептильное тело нагрелось до температуры моего тела за то время, что он спал на мне.

Райдер вылез из моей ночной рубашки и резко переместился так, что его вес вдавил меня обратно в матрас, и я подняла на него глаза, когда он положил руки по обе стороны от моей головы.

— Ты хочешь начать второй раунд, детка? — спросил он с лукавой ухмылкой. — Потому что я с большим удовольствием трахну тебя прямо здесь, пока ты стараешься не разбудить остальных. Но я действительно не думаю, что ты сможешь молчать, если я это сделаю.

Я закатила на него глаза и кивнула подбородком в сторону Габриэля слева от меня. — Помоги мне разбудить его, он попал в видение, и я не думаю, что это что-то хорошее.

Райдер переместился, чтобы удержать весь свой вес левой рукой, а затем сильно ударил Габриэля по лицу. Он не сдержался, и с губ Габриэля потекла струйка крови, он задыхался, как утопающий, только что выбравшийся на поверхность.

Ужаснувшийся взгляд Габриэля окинул меня, а затем мгновенно переметнулся на Райдера, и он перекатился к нему, закинув руки ему на шею и заключив Василиска в крепкие объятия, в результате чего я оказалась раздавленной под ними двумя.

— Какого хрена ты делаешь? — прорычал Райдер, пытаясь отпихнуть Габриэля. — Мой член упирается тебе в бедро, и это возбуждение не для тебя.

— Я видел, как ты умер, — сказал Габриэль мрачным тоном, от которого мои губы раскрылись, а дыхание в легких перехватило.

— Когда? — потребовал Райдер, отступая назад, так что он стоял на коленях над нами, его сузившийся взгляд был устремлен на Данте, как будто он думал, что это мог быть тот, кто собирался сделать это.

— Какого хрена вы трое сейчас делаете? — прорычал Данте с другой стороны от Леона, который все еще храпел между нами.

— Феликс идет, — шипел Габриэль, вскакивая с кровати и подходя к краю окна, чтобы выглянуть наружу. — Он собирается вломиться через это окно и напасть на нас. Я видел, как погиб Райдер, и я уверен, что мы все направлялись в ту же сторону. Нам нужно выбраться из этой комнаты, чтобы изменить ход судьбы прямо, блядь, сейчас.

Данте поднялся в считанные секунды, а я напрягла уши, чтобы услышать хоть какой-нибудь звук нападения, идущего в нашу сторону, пока мой пульс выбивался из ритма.

— По пожарной лестнице приближаются шаги, — вздохнула я, мои губы разошлись в ужасе.

Данте сбросил штаны, а Райдер схватил свои, и я вскочила с кровати, нырнула в шкаф и сменила ночную рубашку на черную майку и леггинсы, надела кроссовки и вернулась в комнату менее чем за две секунды.

— Мы должны двигаться, — настаивал Габриэль, его крылья вырвались из спины, а серебряные чешуйки брони его полностью трансформированного Ордена вздымались по его прессу и спине из-под пояса тренировочных штанов.

Данте с низким рыком тряс Леона, а Львиный перевертыш что-то сонно бормотал, и Габриэль выплеснул на него пригоршню воды, чтобы ускорить процесс.

Леон злобно зарычал, вскочив на ноги, вода капала с его идеальных золотистых волос, пока он пытался сориентироваться. — Какого хрена? — потребовал он. — В этой постели мокрой должна быть только Элис!

— Феликс здесь, — мрачно объяснил Данте, отходя от него и направляясь к окну. — И ему сейчас напомнят, что Штормовой Дракон может сделать с Волком. Если я взлечу в небо, это поможет изменить судьбу, falco? — спросил он Габриэля, когда тот добрался до закрытого ставнями окна.

Габриэль на мгновение нахмурился, затем кивнул. — Нам всем нужно убраться из этой комнаты, и тогда ход судьбы изменится. Но после этого будет так много вариантов, слишком много путей, все меняется так быстро, что я не могу увидеть результат.

— Для меня этого достаточно. Остальным тоже нужно убираться из этой комнаты, — скомандовал Данте, распахнул окно и выпрыгнул из него, мгновенно изменившись.

Я бросилась вперед, чтобы успеть посмотреть на своего Штормового Дракона, когда он рванул прочь от нас, и мое сердце заколотилось от страха. Если Феликс был здесь, значит, кто-то помог ему пройти через заслоны. И единственным фейри, достаточно сильным и отмороженным, чтобы сделать это, которого я знала, был Король.

В небе над головой прогремел гром, а вой Волчьей стаи, раздавшийся совсем рядом, заставил мое сердце затрепетать от ужаса: в Дракона, кружившего в созданном им же шторме, полетели магические разряды.

— Я собираюсь защитить его, — объявил Габриэль, запрыгивая на подоконник, его крылья подрагивали от желания взлететь, когда он оглянулся на нас троих. — Присматривайте друг за другом, — его взгляд надолго задержался на мне, и я сделала шаг вперед, затаив дыхание, желая сказать ему, чтобы он был в безопасности, но не смогла вовремя подобрать слова.

Он нырнул в бурю, и я призвала магию в свои руки как раз в тот момент, когда Данте выстрелил огромной молнией в Волчью стаю, которая карабкалась по пожарной лестнице внизу.

Молния врезалась в воздушный щит и отрикошетила от него, зазубренные копья молний разлетелись во все стороны и осветили темноту своей яркой силой, прежде чем рассеяться.

Два больших тела плотно прижались по обе стороны от меня, Райдер и Леон присоединились ко мне, чтобы наблюдать за происходящей резней, и я черпала силы в ощущении их мощных тел по обе стороны от меня.

— Нам нужно уничтожить пожарную лестницу, — скомандовала я, когда звук стаи Феликса приблизился, а они продолжали мчаться по лестнице под нами.

— Отдай мне свою силу, маленький монстр, и я разнесу ее в пух и прах, — сказал Леон с маниакальной ухмылкой на лице, когда он начал вызывать огненный шар в левой руке, протягивая мне правую.

Я сбросила барьеры вокруг своей магии и схватила его руку, резко вдохнув, когда пылающий жар его магии проник под мою кожу и встретился с моей в пьянящем приливе, от которого все мое тело покалывало.

Леон начал использовать нашу общую силу, но прежде чем он смог высвободить ее, Райдер взял мою вторую руку, и я удивленно подняла на него глаза, когда барьер вокруг его магии тоже исчез.

Глубокое и знойное давление его магии ворвалось в меня, и я не могла не застонать от пьянящего ощущения того, что обе их магии одновременно устремились по моим венам.

— О, черт возьми, да, — простонал Леон, и пламя в его ладонях разгорелось с такой силой, что я едва могла смотреть на его яркость, белый жар разбивался о мою кожу и заставлял бисеринки пота стекать по позвоночнику.

Леон с ревом выпустил огненный шар, и я задохнулась, когда он потянулся к току магии, соединяющему нас, и послал его в пожарную лестницу под окном.

Раздался гулкий удар, и стая Феликса закричала, сгорая, прежде чем вся конструкция оторвалась от стены общежития и упала на землю.

Я наклонилась, чтобы посмотреть, и выругалась, заметив, что большая группа прыгает в безопасное место и использует комбинацию своей магии, чтобы убрать себя с лестницы, прежде чем они упадут на землю, но было достаточно криков, оборвавшихся с падением, чтобы подтвердить, что мы поймали, по крайней мере, некоторых из них.

— Напомни мне повторить это в следующий раз, когда мы все будем голыми, — с рычанием сказал Леон, после чего отстранил свою магию от нас, и мы все отпустили руки друг друга.

— Договорились, — грубым тоном согласился Райдер, когда мы все высунулись из окна, чтобы получше рассмотреть хаос, творящийся снаружи.

Я сузила глаза, используя свое одаренное зрение, чтобы видеть в глубине теней и сосредоточиться на земле далеко внизу, где стая Феликса металась по двору, как гнездо муравьев.

Данте был вынужден снова сделать круг, и Волки, спрыгнувшие с пожарной лестницы, воспользовались своим шансом спастись от него, используя способности своих воздушных элементалей, чтобы защититься, сгрудившись вместе.

Я снова взглянула вверх, ища в грохочущих грозовых тучах признаки своих Королей, в то время как копья из дерева и льда были запущены в небо со всех сторон ублюдками внизу в надежде сбить законного Альфу Клана Оскура.

— Я собираюсь поднять Братство с постели, — объявил Райдер, поворачиваясь и направляясь к двери. — Они давно хотят этой войны. Феликс Оскура умрет сегодня ночью.

— А Данте? — я окликнула его, как раз когда он дошел до двери. — Что твоя банда будет делать с ним?

У Райдера на мгновение отвисла челюсть, а его темно-зеленые глаза вспыхнули от непередаваемых эмоций.

— Враг нашего врага — наш друг, — прошипел он низким тоном. — На сегодня я четко заявляю, что наша цель — уничтожить Феликса и его стаю. Остальное мы решим, когда он будет мертв.

Мое сердце сжалось от его слов, когда он распахнул дверь и направился в темный коридор, не оглядываясь назад.

— Давай, маленький монстр, — с энтузиазмом сказал Леон. — Команда мечты вот-вот объединится, и я хочу занять место в первом ряду, чтобы увидеть официальное начало броманса Райдикинса и Дантезауруса.

— Давай просто сосредоточимся на том, чтобы не умереть сегодня, — предложила я, пока мы трусцой бежали к двери. — Мы можем подумать о том, чтобы купить им одинаковые браслеты дружбы, когда убедимся, что не умрем.

Леон усмехнулся, как будто то, что я сказала, было захватывающим, а не ужасающим, и я закатила глаза. Полагаю, он оживился от своей депрессии из-за Роари как раз вовремя для смертельной схватки.

— Давай не будем терять время и спустимся вниз со смертельной скоростью, — предложила я, когда мы дошли до двери, и повернулась к нему спиной. — Запрыгивай, тормоз.

Леон рассмеялся и без раздумий запрыгнул мне на спину, его толстые руки обвились вокруг моей шеи, а я обхватила его мощные бедра по обе стороны от своей талии, используя свои дары, чтобы удержать его вес. Я вылетела из комнаты и спустилась по лестнице на нижний этаж.

По пути мы миновали Райдера, как раз когда он достиг Лунных этажей, и Леон потянулся, чтобы шлепнуть его по заднице, когда мы пролетали мимо, сорвав смех с моих губ, когда Райдер громко выругался.

Когда мы добрались до нижнего этажа, безошибочные звуки драки переполнили мои чувства, и я опустила Леона обратно на ноги, с сердцем, бьющимся от адреналина в моих конечностях.

— Предлагаю наброситься на их задницы, как супер партнеры, — предложил Леон, переходя на противоположную от меня сторону двери, а я прислушалась, нет ли кого-нибудь поблизости, прежде чем мы отправимся в самую гущу событий.

— И что это значит?

— Мы объединимся в команду. Ты используешь свои крутые навыки воздушной защиты, чтобы сохранить нас в безопасности, а я поджарю их всех своей огневой мощью.

— Похоже, ты уже все продумал, — поддразнила я, хотя мое сердце колотилось от страха перед тем, во что нам предстояло ввязаться.

Леон взял меня за подбородок и захватил мои губы в обжигающем поцелуе, который пронзил меня до глубины души.

— Звезды не просто так свели нас вместе, маленький монстр. Мы с тобой неудержимы, как восходящее солнце. Так что давай покажем им, что бывает, когда они пытаются поиметь наших парней, — он широко улыбнулся мне, в его золотых глазах горел азарт борьбы, заставляя серебряное кольца вокруг них дьявольски вспыхивать.

— Тогда пошли, Лео. Давай устроим им ад. 

39. Леон

Я пинком распахнул дверь и издал боевой клич, размахивая огнем вокруг рук, как абсолютный отморозок. Но там никого не было. — Ради всего святого, в следующий раз я не смогу сделать это так же круто.

— Не время, Лео, — Элис толкнула меня, ее воздушный щит крепко обхватил нас, пока мы мчались по тропинке и охотились за предателями Оскура, чтобы вступить в бой.

Огромная форма Дракона Данте светилась в небе, молнии зигзагообразно пробегали вокруг него в облаках, а статическая энергия заставляла волосы подниматься у меня на руках. Черт, он был крут. Из нас пятерых вместе получились бы потрясающие супергерои. Или суперзлодеи, в зависимости от того, с какой стороны на это посмотреть. Магия снова и снова бросалась в него, но благодаря тому, что Габриэль прикрывал его, а Данте быстро проносился сквозь облака, они пока были в безопасности.

Мы мчались по тропинкам и морозной траве в направлении Волков Феликса, и когда мы промчались через группу деревьев, Элис остановила меня.

Я укрылся вместе с ней за большим ясенем и прищурился, вглядываясь в темноту, куда она указывала. Я перевел глаза в свою форму Льва, и мир передо мной посветлел, позволяя мне увидеть то же, что и она.

— Черт, — прошипел я.

Группа Оскура собирала на траве какую-то сверкающую пушку. Она сверкала магией, и у меня екнуло сердце, когда они направили ее в небо. Их было десять человек, они окружали ее, и нас было значительно меньше, но мы не могли просто позволить им стрелять из этой штуки в Данте.

— Прикрой меня, — прорычал я, сбрасывая свои треники и прыгая вперед, превращаясь в своего огромного Льва.

Я уже бежал, когда коснулся земли, мои лапы были огромными, но не издавали ни звука, я мчался за ними, мои челюсти были широко разинуты, моя жажда крови росла. Огромный удар расколол воздух, и вся пушка дернулась назад, когда из нее вырвался шар из узловатого металла и понесся по воздуху в сторону Данте. Нет!

Я предупреждающе взревел в небо, и Данте, сложив крылья, спиралью полетел вниз к земле, а металлический шар распустился в огромную сеть. Молния взорвала землю впереди меня, когда Данте обратил свою ярость на этих ублюдков. Но они были моими.

Я подпрыгнул в воздух и обрушился на трех из них сразу, впиваясь в плоть когтями и зубами, пока Элис защищала меня от каждого взрыва магии. Я рубил их одного за другим, видя только ослепляющую ярость, когда один из этих засранцев поспешил перезарядить пушку. Я был на нем в считанные секунды, мои когти рвали его позвоночник и заставляли его кричать о пощаде, пока мои зубы не заставили его замолчать. Я смахнул пушку одной лапой, сбив ее на землю, но чтобы сломать ее, нужно было нечто большее.

Боль пронзила мою лапу, и я повернулся, обнаружив большого бурого Волка, впившегося зубами в мою заднюю лапу. Я резко крутанулся влево, пытаясь стряхнуть его, но Элис столкнулась с ним, впиваясь в его горло своими проклятыми клыками, как животное. Я зарычал в знак победы и бросился на следующую жертву, потом на следующую, ловя каждого из наших врагов, как мышей, между лапами и отрывая их визжащие головы.

Последний из них пал жертвой зубов Элис, и она бросилась ко мне и провела рукой по моему боку, чтобы убедиться, что я в порядке. Я кивнул, указывая носом на пушку, и она обхватила рот руками, крича в небо. — Drago!

Он зарычал в ответ, когда услышал ее, опустился ниже, и Элис вскочила мне на спину, запустив руки в мою гриву. Я рванулся с места, точно зная, что сейчас произойдет, и помчался прочь от пушки. Волоски поднялись по всей моей плоти, как раз перед тем, как раздался невероятный грохот — пушку разорвало на части молнией Данте.

Я бежал, охотясь за новыми врагами, но когда я оказался во дворе перед библиотекой Ригеля, по моей крови пробежал холодок.

Элис соскользнула с моей спины, и я повернулся, оскалив зубы, так как инстинкты подсказали мне, что что-то не так.

Из глубины теней между деревьями, окружавшими двор, появились Волки, как в форме фейри, так и измененные. Все больше и больше их выходило из темноты, их глаза были устремлены на нас, и они голодно рычали.

Я распахнул пасть и зарычал так громко, что несколько из них вздрогнули и отступили, но большинство продолжало приближаться, преследуя нас, замыкая круг, пока бежать стало некуда.

Данте ревел над головой, но он был далеко, и магия, освещавшая небо, говорила о том, что они с Габриэлем столкнулись с собственной войной. Только я и Элис были против пятидесяти этих засранцев. И страх пронесся по моему телу, как инъекция ледяной воды в кровь. Я готов убить за Элис, и я умру за нее тоже. Но моя смерть ничего не будет значить, если она будет равна ее смерти.

Я сильно толкнул ее, намекая, чтобы она бежала. Она могла прорваться сквозь их ряды и выбраться отсюда, если бы использовала свой дар Вампира, но ярость в ее глазах говорила о том, что она никуда не уйдет.

— Я лучше умру здесь с тобой, чем убегу, как трус, — твердо прорычала она, опускаясь в боевую стойку.

Я тоже опустился на землю с отчаянно бьющимся сердцем, смирившись с тем, что она никуда не денется, и поклявшись бороться до тех пор, пока я не смогу больше бороться. Ради моего маленького монстра.

Как единое целое, мы побежали к нападавшим, а они набросились на нас, залаяв и завывая, идя на нашу смерть.

Мои лапы уже были мокрыми от крови, и я собирался выкрасить в красный цвет всю остальную часть себя. 

40. Элис

Леон бросился на стаю Волков перед нами со свирепым ревом, который прорезал ночь и дал понять всем во всей академии, что Король зверей жаждет крови сегодня. Он прыгнул вперед, раскинув мощные лапы и широко разинув пасть, чтобы оторвать голову человеку, если бы кому-то из них не повезло оказаться на его пути.

Рычание искривило мои губы, когда я помчалась вперед по его команде, сосредоточив половину своей магии на защите нас двоих, когда пламя бросилось на нас, и его обжигающий жар ударился о мою защиту с такой силой, что у меня перехватило дыхание.

Леон повалил фейри на землю, впившись когтями в грудь и вырвав крик из его губ, прежде чем его зубы сомкнулись над его плечом, глубоко вонзившись, когда он стряхнул его, прежде чем отбросить в группу фейри справа от нас.

Стая рассыпалась вокруг нас, а я стиснула зубы от натиска магии, бьющей в мой щит со всех сторон, и выругалась, когда одна из атак наконец-то смогла разрушить мою защиту.

Горсть острых как бритва ледяных лезвий пронзила воздух и столкнулась со мной, рассекая меня вдоль всего левого бока и заливая меня багровыми каплями крови, которые брызнули на золотую шерсть Леона.

Леон снова зарычал, прыгнув через мою голову на моего обидчика, его зубы впились в него, и пронзительный крик наполнил ночь.

Другой Волк метнул деревянное копье в спину Леона, и я вскинула руки, отбросив его в сторону порывом ветра, достаточно мощным, чтобы сбить с ног еще одного члена стаи и укатить прочь от меня.

Боль пронзила мою руку, и я вскрикнула, развернувшись, обнаружив там ублюдка с деревянным клинком, поднятым, чтобы снова ударить меня, и дикое возбуждение в его глазах заставило мой живот сжаться от ярости.

Я увернулась в сторону, когда он снова замахнулся на меня клинком, и метнулась за ним, ударив его по затылку и вырвав клинок из его хватки, когда он попятился вперед.

Я двинулась, чтобы продолжить атаку, но не успела — лианы обвились вокруг него, подняли высоко в воздух, а затем на большой скорости бросили его вниз головой на землю. Раздался тошнотворный треск, когда он столкнулся с камнями передо мной, и я взглянула за пределы трупа, чтобы увидеть там Райдера, его лицо было окрашено яростью, когда он распустил лианы и быстро двинулся к следующей цели.

— За мной! — крикнул он, обращаясь к толпе Братства, которая двигалась позади него. — Убейте их всех!

Итан Шэдоубрук задрал голову к небу и завыл, от вспышки молнии его светлые волосы на мгновение сверкнули, как корона, а его стая подбежала к нему сзади и начала срывать с него одежду.

Все стая Феликса переключила свое внимание на него, Волки под их шкурой не могли противиться зову борьбы с себе подобными, и они начали смещаться вокруг нас.

Мой взгляд зацепился за Итана как раз перед тем, как он сбросил штаны, и он подмигнул мне, когда снимал их, обнажая свой член, и завыл еще раз, прежде чем сместиться прямо на моих глазах. Мои губы раскрылись от размера его Волчьей формы. Огромный черный зверь возвышался над всеми Оборотнями в поле зрения и заставил меня понять, что я никогда раньше не видела настоящего Альфа-Волка в измененной форме. Не то что его. От него захватывало дух.

Стая Феликса мчалась навстречу стае Итана, а Леон рыскал вокруг меня, злобно рыча, капая кровью из золотых челюстей.

Гром прогремел над головой, когда Волки столкнулись, и мое сердце подпрыгнуло в такт музыке, которую Данте создавал в небесах.

Я подняла голову, и мое сердце взлетело вверх, когда я увидела Габриэля, мчащегося на скорости рядом с Данте. Он превратил лед в броню поверх морской чешуи Данте, так что тот стал похож на снежного Дракона, облаченного во все белое, а его молнии обрушивали ужас на врагов внизу.

Райдер переместился на мою сторону, окинул меня критическим взглядом и прошипел сквозь зубы, осматривая мои раны.

— Скажи мне, что все, кто ранил тебя, уже мертвы, или мне понадобится, чтобы ты указала на них, детка, — прорычал он, его взгляд защитно вспыхнул жаждой крови.

— То же самое относится и к тебе, — ответила я, указывая на длинный порез, который проходил по всей длине его руки, и он фыркнул от смеха, улыбка на его лице была совсем не дружелюбной и в то же время совершенно пьянящей.

— Тогда давайте убьем их всех, чтобы быть уверенными, — он взмахнул двумя смертоносными деревянными кинжалами, и мы втроем помчались прочь от враждующих Волчьих стай к фейри, все еще сражающимся в центре двора, где я в последний раз видела Феликса.

Гром гремел среди облаков, когда мы с Райдером бежали рядом с Леоном, чьи огромные золотые лапы со скоростью неслись по камням, заставляя фейри вскрикивать от тревоги при виде его приближения.

В центре двора группа фейри сгрудилась в тесный узел, и, напрягая слух, я уловила голос Феликса, который возвышался над толпой, приказывая остальным членам его стаи держать всех подальше от него, пока он работает.

Мое нутро сжалось при этих словах, и я поняла, что, что бы он ни задумал, ничего хорошего это не сулило.

— Он там! — крикнула я, указывая на центр двора, чтобы Райдер и Леон знали, куда направить свой гнев, прежде чем выстрелить вперед.

Я проскочила между членами стаи, которым было поручено держать бой подальше от Феликса, так быстро, что большинство из них даже не заметили, как я прошла, а у тех, кто заметил, не было шансов остановить меня.

Разъяренный рев Леона последовал за мной, Райдер крикнул, чтобы я подождала, но я проигнорировала их, нутром понимая, что должна остановить то, что делает Феликс, прежде чем он сможет обрушить это на моего Штормового Дракона.

Я помчалась к скоплению фейри в центре стаи, понимая, что их было шестеро, и все они склонились близко, чтобы прижать свои ладони к обнаженной плоти Феликса, чтобы они могли поделиться с ним силой. И с такой силой для следующего удара я не была уверена, что защита Габриэля выдержит.

Молния ударила с неба, обрушившись на воздушный щит, который один из Волков создал вокруг Феликса, разбив его с треском магии и дав мне мгновение, чтобы нырнуть за их защиту, прежде чем они поднимут ее снова.

Магия устремилась к кончикам моих пальцев, когда сила торнадо пронеслась сквозь мою плоть, и я высвободила ее в виде волны силы, которая врезалась в стаю как раз в тот момент, когда Феликс запустил в небо толстое ледяное копье.

Моя атака сбила его с курса, когда Данте пронесся над головой, но сокрушительный рев боли, разорвавший облака, дал мне знать, что он не промахнулся, и мое сердце сжалось от страха. Густая, горячая кровь падала с неба и покрывала меня, окрашивая в красный цвет с головы до ног.

Я в ужасе посмотрела вверх, когда Данте резко накренился, и увидела кровавую рану, пробитую в его левом крыле, а облака снова озарились яростью его штормовой магии.

Габриэль бросился к нему, приземлившись на спину, так как он изо всех сил старался удержаться в небе, и зеленое свечение исцеляющей магии вспыхнуло над раной, прежде чем облака скрыли их из виду.

Движение на периферии вернуло мой взгляд на землю, и я едва успела отпрыгнуть в сторону, когда Феликс бросился на меня, его губы растянулись в злобном рычании, и он выстрелил струей воды мне в грудь.

Мне удалось уклониться от него, и я помчалась за ним, ругаясь и призывая больше магии в свои руки, но обнаружила, что моя сила ослабевает.

Я создала воздушный хлыст в кулаке и ударила им по нему, ухмыляясь, когда на его груди появилась кровавая рана, а он проклял меня всей силой солнца.

Его стая преодолела мою атаку, и мое сердце заколотилось, когда я поняла, что они окружили меня, закрывая собой со всех сторон, а Феликс победно ухмылялся.

Я создала вокруг себя самый мощный щит, который только могла наколдовать, и стиснула зубы от натиска магии, когда Волки обрушили на меня шквал льда, ветра, земли и огня.

Мой щит содрогался, пока я боролась за его сохранение. Мои конечности дрожали, когда я сжигала свою магию, а уровень моей силы был опасно близок к опустошению.

Мое сердце колотилось в панике, когда их атаки продолжали усиливаться, и я прикусила губу, вытягивая из своего тела каждый клочок магии.

Пьянящий вкус электрической крови Данте пронесся по моему языку, и я чуть не рассмеялась вслух, сильнее прикусив губу, а затем поднесла пальцы ко рту. Сила шторма пронеслась под моей плотью, когда я слизывала его кровь со своего тела, и я могла поклясться, что она была еще более мощной, чем обычно. Возможно, выпив прямо из его формы Штормового Дракона, я усилила ее. Все, что я знала наверняка, — это то, что мне было даровано достаточно магии, чтобы укрепить мой щит и спасти меня от стаи еще на несколько мгновений.

Крики страха прорвали мою концентрацию, и мои глаза расширились, когда огромная змея пронеслась вокруг стаи в неожиданном ударе. Черное тело Райдера было толще, чем ширина автомобиля, и ему удалось поймать трех Волков Феликса в витки своей плоти, после чего он крепко зажал их и выжал из них жизнь, пока они кричали о пощаде.

Леон пролетел над моей головой, с ревом нацеливая свои зубы прямо на Феликса, но столкнулся с толстым водяным щитом, прежде чем смог оторвать его голову от тела, и вместо этого откатился в сторону.

Стая, окружавшая нас, разбежалась, когда Райдер бросился на них, яд капал с его клыков и обжигал всех, кому не повезло попасть под удар, так, что они кричали от невыразимой агонии.

Я сбросила щит, когда Леон закружился вокруг меня, яростно рыча и следя за тем, чтобы никто не смог напасть на нас, а Райдер с шипением ярости перешел обратно в форму фейри.

Феликс успел скрыться в этой бойне, и я прокляла нашу удачу, так как не заметила его поблизости.

— Никогда больше не сбегай от нас таким образом, — потребовал Райдер, его глаза горели яростью, которая едва скрывала глубокий страх за меня, отчего мои губы раскрылись от удивления.

— Он собирался убить Данте, — твердо ответила я. — Так что я не буду обещать, Райдер, потому что ради него я готова рискнуть всем в одно мгновение. Так же, как и ради всех вас. Так что если ты хочешь быть уверенным, что мне не придется так рисковать своей жизнью, тогда я предлагаю пойти и убить Феликса Оскура.

Райдер долго смотрел на меня, его взгляд переместился на Леона, а затем устремился в небо, где Данте и Габриэль исчезли в облаках. Я надеялась, что Габриэль лечит его крыло.

— Какого хрена мы тогда ждем? — прорычал Райдер тоном, от которого у меня подгибались пальцы на ногах, потому что в нем звучали только насилие и резня. — Пойдем убьем этот кусок дерьма. 

41. Данте

Облака перекатывались по моей плоти, словно я был создан из них, энергия лилась из моих чешуек и вспыхивала в них, пока Габриэль исцелял мое разорванное крыло. Я и небо были одним целым, буря жила во мне и вокруг меня, и как только мое крыло было исцелено, мы спустились из облаков.

Габриэль сражался как воин, кружась и пикируя вокруг меня, нанося удары по нашим врагам далеко внизу. Когда он был рядом со мной, я мог сосредоточиться на том, чтобы обрушить свой шторм на этих адских существ, а лед, который он накладывал на мою плоть, покрывал меня мощным, как железо, щитом. Он сражался со мной, словно делал это тысячу раз, и мы вдвоем закружились в идеальном танце в небесах. Я инстинктивно доверял ему, и он тоже доверял мне, когда молнии пронзали небо так близко от него, что он был бы уничтожен, если бы мы не были так созвучны друг с другом. Я не знал, были ли это звезды, светившие нам сегодня ночью, или за нашей синхронностью скрывался какой-то более глубокий смысл, но все, что я мог сделать, это быть благодарным за эту связь, которая позволяла нам так эффективно работать вместе.

Я смотрел на второго Феликса, Сальваторе, внизу, на огромного человека, выделяющегося среди своих людей. Я выпустил еще одну молнию, которая вонзилась в их сердца, но Сальваторе успел убежать до того, как она поразила его. Иллюзии и скрывающие заклинания не позволяли точно определить цель, но если я продолжу наносить удары по этим stronzos, в конце концов они должны были пасть.

Я низко пронесся, когда огромный огненный шар мчался ко мне, и Габриэль ухватился за мое плечо, чтобы я не сбил его крылом, крепко держась за него, когда я резко накренился и пронесся мимо общежития Вега, где студенты в шоке выглядывали из своих комнат. Где-то в академии раздался сигнал тревоги, но пока не было никаких признаков того, что кто-то из преподавателей вступил в бой.

Когда капли дождя посыпались на мои крылья, как пули, я нырнул на землю.

Габриэль отпустил меня и с превосходящей скоростью бросился вперед, набросив сеть из лиан, от которой предатели внизу разбежались, как муравьи. Пятеро из них попали в нее, и Габриэль отпрянул с дороги, когда я раскрыла челюсти, и из меня пучком хлынуло электричество, уничтожая их жестоким ударом. Молния оставила в земле кратер, который дымился и вонял смертью.

Я подтянулся, собираясь снова подняться высоко в небо, когда до моего слуха донесся голос Феликса.

— Nipote! — прорычал он, усиливая свой голос с помощью магии. — Розали у меня! Сдавайся, или она умрет!

Мое сердце бешено заколотилось, и я полетел по кругу, охотясь за ним, и нашел его стоящим в кольце Волков на вершине Дьявольского Холма с рукой, зажатой в волосах Розы.

Ужас впился когтями мне в кожу и заставил мои мысли разлететься по ветру. Он мог быть ее отцом, но я знал, что он убьет ее. Знал, что он сделает все, чтобы выиграть этот бой.

Габриэль пролетел рядом со мной, поймав мой взгляд, и я издал рык боли. Он кивнул, поняв, что я собираюсь сделать, — то ли инстинктивно, то ли ему подсказали звезды. Он бросился прочь от меня, исчезая в темноте, и я надеялся, что он идет за помощью.

Я опустился вниз, приземлившись на траву перед Волками, которые стояли надо мной на холме. Я сместился, создав вокруг себя воздушный щит, и пошел по траве голым. Дождь больше не касался меня, так как барабанил сверху. Волки расступились передо мной, и я направился к Феликсу с узлом в груди и отчаянием в душе. Сдаваться было не в моей крови, но ради семьи я готов на все. Я бы пожертвовал своей собственной жизнью. Если Феликс хотел получить меня в обмен на Розу, то я должен был пойти на эту сделку.

Мое сердце бешено заколотилось, когда я остановился перед Феликсом и один из его стаи с усмешкой бросил мне пару тренировочных штанов. Я натянул их и уставился на дядю, моя грудь вздымалась, пока Роза боролась с его хваткой в волосах.

— Нет Данте! — умоляла она, ее черты лица исказились. — Убирайся отсюда!

Я проигнорировал ее, спокойно глядя на свою плоть и кровь. Брат моего отца. Человек, который был извращен ревностью и ненавистью. Он не мог смириться со своим положением ниже меня, он сражался как bastardo не-фейри, пытаясь возвыситься надо мной. Но он не был настоящим Альфой, достойным того места, на которое претендовал. Он взял свою власть без чести. Он был не более чем грязью, и я позабочусь о том, чтобы ему об этом напомнили, даже если в процессе я покину этот мир.

— Маленький nipote, — мурлыкал Феликс. Он был защищен от дождя девушкой с магией воздуха позади него. Последние капли воды скатывались по моим щекам и стекали по телу, пока я стоял в собственном воздушном щите, ожидая его следующих слов. Я был бурей в небе, и неважно, стоял ли я перед ним на двух ногах или проносился на крыльях сквозь облака, это всегда было частью меня. — С каждым днем ты все больше и больше похож на своего отца, — размышлял он.

Я с гордостью поднял подбородок. — А ты все больше и больше похож на крысу, которой ты на самом деле являешься, дядя, — прорычал я.

Он оскалил зубы в гневе и ударил Розу по ногам, так что она упала перед ним на колени и закричала от боли. Мое сердце сжалось, когда я почувствовал запах крови в воздухе и заметил темные пятна на безразмерной рубашке, которую на нее надели.

— Что ты с ней сделал?! — прорычал я, рванувшись вперед, но столкнулся с прочным воздушным щитом, в котором он находился. Несколько Волков подняли руки, чтобы удержать меня.

Ярость хлынула в мое нутро, горячая, жидкая и полная боли. Потому что он ранил мою Розу. Мою piccola lupa, мою lupa alfa. (п.п. маленькую волчицу; альфу-волчицу).

Феликс поднял руку, чтобы остановить свою стаю от нападения на меня, и с усмешкой посмотрел на мою маленькую кузину. — Я наказал ее так, как она того заслуживала. А теперь скажи мне, nipote, умрет ли она здесь, на этом холме, или ты умрешь вместо нее и закончишь эту войну?

Я оскалил зубы, как молния в небесах, но я не мог обрушить ее на них, пока Роза была здесь.

— Отпусти ее, — потребовал я ровным тоном, когда некоторые из его Волков начали возбужденно тявкать и завывать.

Лицо Феликса расплылось в широкой ухмылке. — Твое сердце — твоя погибель, Король Оскура, — насмехался он. — A morte, Данте. Ma tu non tornerai. (п.п. Но ты не вернешься.) 

42. Элис

Мы были окровавлены, избиты и измотаны боем, но когда мы мчались по двору возле библиотеки Ригеля, холодок страха пробежал по моему позвоночнику, и я поняла, что это еще даже близко не конец.

Итан Шэдоубрук и Лунная стая все еще сражались с Волками Феликса, но их бой уже перекинулся на Эмпирейские Поля, так что звуки собачьего рычания, лая, воя и скулежа эхом разносились по всему кампусу.

Но небо было подозрительно пустым.

— Мне это не нравится, — шипела я, глядя между Леоном в его огромной форме Льва и Райдером, который остался в форме фейри, чтобы двигаться рядом со мной. — Где Феликс? Где Данте?

Вспышка движения привлекла мое внимание сверху, и я вздрогнула, ожидая нападения, но вместо этого увидела Габриэля, который падал к нам.

Его сапоги коснулись земли перед нами, и его серьезное выражение лица заставило мое сердце заколотиться еще до того, как он произнес хоть слово.

— Данте нужна наша помощь, — прорычал он, его взгляд скользнул по мне и Леону, а затем остановился на Райдере. — Твой ответ станет для него решающим между жизнью и смертью.

Я резко вдохнула, покачала головой в знак отрицания, схватила руку Райдера и повернулась, чтобы посмотреть на него. Его темно-зеленые глаза были сужены и насторожены, выражение лица жесткое и закрытое, как будто он прилагал все усилия, чтобы ничем не выдать своих намерений.

— А если я не дам тебе ответа? — спросил Райдер низким тоном, от которого мое сердце заколотилось от страха, когда мой взгляд вернулся к Габриэлю.

— Тогда мы втроем попробуем без тебя. И ты можешь потерять единственное, что тебе действительно дорого в этом мире, который ты так ненавидишь, — мрачно ответил Габриэль, бросив на меня пристальный взгляд.

У Райдера защемило челюсть от ярости, когда ему поставили ультиматум, и он вырвал свои пальцы из моих.

— Ты просишь меня предать все, чем я являюсь.

— Нет, — вклинилась я, прежде чем Габриэль успел что-то сказать. — Он просит тебя быть человеком, которым ты был рожден. Лидером, который сам выбирает свой путь и сам решает, что правильно, а что нет.

То, как Райдер посмотрел на меня, не прибавило мне уверенности. В нем было столько боли. И ненависти, которая текла глубже и гуще, чем кровь в его жилах. Этот выбор был для него не таким уж простым. И у меня возникло ощущение, что если надавить на него, то это ничего не изменит.

— Нет времени обсуждать это, — твердо сказал Габриэль. — У Феликса есть Розали, и Данте пожертвует своей жизнью ради нее. Я могу ударить по защите, защищающей их сверху, а Леон прорвется сквозь кольца Волков, чтобы проложить к ней путь. Тогда ты должна схватить ее, Элис. Данте не станет рисковать, пока Розали рядом с ним. Ты должна взять ее и отвести в безопасное место. Как только она окажется на свободе, у Данте появится шанс… — он нахмурился и его взгляд скользнул к Райдеру. Я поняла, что он видел нечто большее, о чем не хотел говорить. Но то, как он смотрел на Райдера, говорило о том, что все это действительно зависит от него.

— Я ни в чем не клянусь, — ровным тоном сказал Райдер. — Но я хочу, чтобы Феликс Оскура был мертв. Так что я с тобой. Что касается Инферно… может быть, я позволю звездам принять это решение за меня, когда понадобится.

Леон зарычал, оскалив на Райдера все свои огромные зубы в знак явной угрозы, но Король Лунного Братства полностью его проигнорировал.

— Пойдемте, — сказал Габриэль, широко расправив крылья, так что с них посыпались капли дождя. — Они на Дьявольском Холме.

Он взлетел в небо, и Леон тоже умчался, оставив меня на мгновение наедине с Райдером.

Я обратила внимание на его жесткую позу и на то, как его правый кулак был крепко сжат, так что слово боль отчетливо выделялось на костяшках пальцев. Его взгляд был бесконечной бездной пустоты, и в нем не было ни трещинки, чтобы пропустить хоть капельку света.

Я не знала, что он собирается делать, и если предсказание Габриэля было правдой, то у меня не было времени убеждать его. Мы должны были идти сейчас. И мне просто нужно было верить в человека, которым, как я знала, Райдер был в глубине души.

Я сделала шаг ближе к нему и протянула руку, чтобы нарисовать Х на его сердце, а затем повторила этот жест на своей груди.

— Пожалуйста, — прошептала я, глядя в глубину его зеленых глаз, когда мое сердце разорвалось прямо по центру, и слеза проступила сквозь кровь на моей щеке.

Я отпрянула от него, не дожидаясь ответа, потому что если он скажет мне «нет», я знала, что мое сердце будет разбито непоправимо. Потому что он не был бы тем мужчиной, которого я любила. И кровь моего Штормового Дракона покроет его руки так густо, что мне, возможно, придется самой убить его в качестве расплаты за это.

Я понятия не имела, поможет он Данте или нет. Он дал слово сражаться против Феликса и дал понять своей банде, что сегодня целью будут последователи Феликса. Но звезды сделали его и Данте Астральными Противниками. Они были рождены, чтобы сталкиваться и сражаться снова и снова, пока ненависть в них не разгорится слишком сильно, чтобы устоять, и все закончится смертью.

Я понимала, что просить его спасти человека, которого он всю жизнь считал обреченным на убийство, — это слишком. Но этот момент был тяжелым, когда звезды смотрели на нас, как будто им нужно было увидеть, какой выбор он сделает. И хотя я не понимала, почему я так уверена в этом, в глубине души я знала, что это правда. То, что он предпримет сейчас, должно было изменить все.

Вопрос был в том, каким образом? 

43. Райдер

Я был готов идти вверх по холму со сталью в сердце, твердо приняв решение. Но Габриэль приземлился передо мной и прижал меня к себе, его взгляд был напряженным. Мы были спрятаны в группе деревьев, но несколько Волков Феликса кружили по периметру, и нас бы нашли, если бы мы оставались здесь слишком долго.

— Не так, — прорычал он, очевидно, видя, что я собираюсь идти туда во всеоружии. Я поправил пояс своих тренировочных штанов, ничего не говоря. — Есть другой путь, и ты это знаешь.

Я затаил дыхание, чувствуя, что наше время истекает. Феликс не собирался оставаться там вечно, поэтому нам нужно было двигаться. Но мой разум зацепился за другой, более тонкий вариант, на который намекал Габриэль, и я медленно кивнул в знак согласия.

— Ты — его единственный шанс, — серьезно вздохнул он, схватив меня за руку. — Я не могу видеть, какой выбор ты сделаешь, но я знаю, чего тебе это будет стоить, если ты сделаешь неправильный выбор.

Я проглотил комок в горле и твердо кивнул. Я принял решение, и меня не переубедить.

— Отойди в сторону, — прорычал я, и брови Габриэля сошлись.

— Не наступай на Феликса до третьей вспышки молнии в небе, — Габриэль отошел в сторону, и я почувствовал в нем приступ боли, который был предупреждением о том, как плохо все может закончиться. Ничего не было решено. Но сейчас был шанс убить Феликса Оскура. И я должен был поставить на карту свою жизнь.

Я вышел из-за деревьев и зашагал вверх по склону холма, в голове у меня вертелся план, а сердце щемило в груди. Волки Феликса завыли, заметив мое приближение, и я замедлил шаг, сжав челюсть и устремив взгляд на Инферно, который стоял перед Феликсом, готовый к чертовой смерти. Я чувствовал боль Элис, когда она думала о его смерти. Я знал, что ее сердце принадлежало ему так же, как и мне. Но это не изменило многолетней ненависти между нами. Яростной вражды между нашими бандами, засевшей во мне глубже, чем моя душа. Это было то, кем я был. Единственное, что я знал.

— Феликс! — прорычал я, и засранец Оскура посмотрел на меня, нахмурившись. Его Волки зарычали на меня, когда я подошел ближе. Я держал руки по бокам, показывая, что не представляю угрозы, пока Феликс решал, выпускать ли на меня свою стаю. — Ты собираешься убить Инферно, не предоставив мне места в первом ряду?!

Феликс рассматривал меня с усмешкой, тянущейся к его губам. Я чувствовал, как члены Братства наблюдают за мной с основания холма, и понимал, чем рискую, делая это. Но мое решение было окончательным.

Одна вспышка молнии озарила облака глубоким электрическим синим цветом далеко вверху, и я спокойно принял это к сведению.

— Пропустите его, — приказал Феликс, и его Волки расступились передо мной, продолжая рычать, когда я прошел сквозь их ряды и устремил свой взгляд на дядю Данте.

Розали стояла перед ним на коленях. Я знал, что это она, только по внешнему виду. Я видел в ней больше Данте, чем ее отца, а огонь в ее глазах принадлежал Альфе, даже если она была всего лишь не Пробужденной девушкой. Но я чувствовал, что сила в ней бурлит под поверхностью, ожидая взрыва, когда придет время. Точно так же, как некогда моя.

Рука Феликса обвивала ее волосы, и я глубоко вдохнул, чувствуя, как боль перекатывается из ее тела в мое. Физические раны на ее плоти были ничто по сравнению с душевной болью, которая проносилась в ее сознании. Я чувствовал вкус ее пыток, и это вызвало во мне глубокое первобытное чувство защиты. Потому что ее боль на вкус была точно такой же, как моя.

Я перевел взгляд с нее на Данте, и его верхняя губа отвисла, когда он посмотрел на своего дядю. Я почувствовал, как он опустил воздушный щит вокруг своего тела, обнажая себя в знак явной капитуляции. — Отпусти ее, Феликс. Я сказал, что ты можешь получить меня, но не раньше, чем она уйдет отсюда.

Я не мог отрицать, что проникся к нему уважением за то, что он предложил свою жизнь вместо жизни своей кузины. Я видел в его глазах покорность, когда он смирился с тем, что этот поступок будет равносилен его смерти. И я чувствовал боль, сжигающую Розали, когда она кричала, чтобы он бежал. Феликс создал вокруг нее безмолвный пузырь, действуя так, словно ее там не было, пока она дико билась, сопротивляясь его хватке.

— Не тебе сейчас решать, маленький nipote, — промурлыкал Феликс, его взгляд переместился на меня, и его холодные глаза изучали мое лицо. — Итак, Лунный Король пришел посмотреть на смерть своего врага, не так ли? — сказал он. — Однажды я уже просил тебя о его смерти, и ты упустил свой шанс. Поэтому я с радостью позволю тебе посмотреть, как он падет от моей руки, и ты увидишь, кто действительно достаточно силен, чтобы победить Штормового Дракона.

— Мертв — значит мертв, так или иначе, меня это не волнует, — прошипел я, становясь позади Данте. Он оглянулся на меня через плечо, оскалив зубы.

— И все же ты разорвал Мариэллу на куски, — прорычал Феликс, его глаза были острыми, говоря мне, что он не позволит мне уйти с этого холма с моей жизнью.

— Смерть Мариэллы была личной, — прорычал я. — И смерть Инферно от твоих рук — самая оскорбительная смерть, которую ему можно предложить.

— Ты рад, что этот предатель убьет меня, Райдер? — прорычал Данте с яростью в глазах. — Я считал тебя достойным врагом, но теперь я вижу тебя таким, каким ты являешься на самом деле.

— И каким же? — спросил я.

— Не-фейри, — прорычал он с презрением, и молния снова сверкнула надо мной в облаках.

Я бросился на Данте, ударив его кулаком в челюсть, и он упал на землю с яростным рыком. Феликс мрачно рассмеялся, и его стая присоединилась к нему, когда я навалился на него сверху, обхватив руками его горло и крепко сжав. Данте в ярости вскинул кулаки и сумел перекатиться так, что оказался на мне. Электричество пронзило меня до глубины души, мой пульс сбился с ритма, когда он почти коротко замкнул мое гребаное сердце.

С криком ярости я снова сбросил его с себя и со всей силы ударил его кулаком в лицо, когда смех вокруг нас перерос в вопли возбуждения.

Я бил его до тех пор, пока не хлынула кровь, а Феликс залаял, как гребаная гончая, наблюдая за нашей дракой в грязи. Я перехватил взгляд Данте и попыталась заставить его опустить барьеры, чтобы впустить мой гипноз, но он отмахнулся от меня, продолжая бороться сильнее. Ублюдок.

Мы снова перекатились, и он оказался сверху, прижав мою голову к мокрой земле, а я снова поймал его взгляд и попытался проникнуть в его голову. Он нахмурил брови, и прошло бесконечное мгновение, прежде чем он впустил меня под свою защиту, в его глазах вспыхнула надежда. Я задохнулся, когда его хватка сжалась на моем горле, мысленно произнося слова, которые мог слышать только он через дар моего Ордена.

По моему сигналу ударь по Волкам позади Феликса.

Я так же быстро освободил его от гипноза, а он продолжал колотить меня кулаками, не зная, понял ли он мой приказ и собирается ли вообще его выполнять. Но если он не подчинится, мой шанс убить Феликса будет упущен.

— Хватит, хватит, — позвал Феликс, хлопая в ладоши, когда издал очередной смешок. — Встань передо мной, nipote. Встреть свою смерть лицом к лицу, как истинный фейри, за которого ты себя выдаешь.

Я стряхнул Данте с себя, и он встал прямо перед Феликсом, окровавленный и избитый.

— Сначала отпусти ее, — прорычал Данте, и Феликс толкнул Розали в грязь рядом со мной. Она закричала от боли, когда ее раны затрещали, и я почувствовал, как все это вонзилось в мой центр. Черт.

— Вот, маленький nipote. Когда ты умрешь, она будет свободна, — поклялся Феликс.

Розали попыталась подняться на ноги, и я увидел дикость в ее глазах, когда она оскалила зубы на Феликса, в ее взгляде читалось безумное решение. Я щелкнул пальцем по ее лодыжкам, связывая их так, что она споткнулась и упала обратно в грязь, что вызвало одобрительные возгласы со стороны стаи Феликса и хмурый взгляд с ее стороны. Но я не мог позволить ей вмешиваться в это дело, не тогда, когда смерть Феликса так тонко висела в руках судьбы.

Я поднялся на ноги, весь в грязи и крови, придвигаясь ближе к Феликсу, чувствуя, как вокруг него сгущается воздушный щит, защищая его.

Девушка среди Волков позади него держала его на месте, ее пальцы были вытянуты, когда она орудовала щитом, и я боролся с ухмылкой по поводу ее неспособности кастовать достаточно тонко, чтобы я не уличил ее, как только оказался рядом.

Феликс создал в руке зазубренный ледяной меч, достаточно большой, чтобы быть чертовски театральным, но я догадался, что он хотел, чтобы вся его стая и его враги увидели, как покатится голова Альфы Оскура.

— Оскуры! — крикнул Феликс. — Смотрите, как новый Король убивает старого! — он поднял меч высоко над головой, и Данте посмотрел в лицо своей смерти без малейшего страха в чертах лица, что означало, что он полностью доверился мне. Это само по себе было чертовски приятно.

Я двигал рукой в самых тонких движениях, ожидая последней молнии в небе, полагаясь на предсказания Габриэля и надеясь, что не пропустил ее, пока мы сражались.

Феликс снова поднял меч, и позвоночник Данте выпрямился в ожидании его взмаха. Казалось, весь мир затаил дыхание, а мое сердце выбивало неприятную мелодию, пока я наблюдал и ждал.

Все небо озарилось огромной паутиной молний, окрасив весь холм в фиолетовый цвет, и в тот же миг прогремел гром.

— Сейчас! — прорычал я, и небо, казалось, упало, когда три огромных молнии врезались в стаю Феликса позади него, поджарив девушку, державшую воздушный щит.

В тот же миг я раздвинул землю под ногами Данте, и он кувырком полетел вниз, в темноту, как раз в тот момент, когда Феликс взмахнул клинком, острие которого рассекло воздух так близко от его головы, что, клянусь, несколько темных волосков затрепетали на ветру в тот момент, когда он исчез.

Рев Леона сменился криками страха, когда он проложил дорогу вверх по холму. Элис пронеслась по ней так быстро, что стала просто размытым пятном, а через мгновение Розали была уже у нее на руках, и она рванула обратно вниз по склону — и все это менее чем за три секунды. Габриэль пронесся над головой, разрубая наших врагов копьями из дерева и льда, молнии освещали его, как ангела смерти.

Феликс закричал от ярости, и я бросился в бой, поднимая землю с самого дна ямы, в которой находился Данте, в то время как Феликс бросал в мою сторону зазубренные ледяные шары. Я не успел вовремя прикрыться щитом, сосредоточившись на Инферно, и выпустил его из ямы на столбе земли, устремившемся прямо к Феликсу. В последнюю секунду я вскинул руку, приняв на себя основную тяжесть ледяных осколков, в то время как еще один вонзился мне в плечо, а другой — в бедро. Боль пронзила мое тело, но этого было недостаточно, чтобы остановить меня. Я бросил Данте на его дядю, используя все свои силы, и Король Оскуры врезался в него, сбивая на землю, выхватывая меч из его хватки и вставая над ним.

— Нет… подожди! — в страхе закричал Феликс, паника появилась на его обветренных чертах, когда он поднялся на колени.

Волки завывали, когда Феликс кричал о помощи, умоляя их прийти к нему на помощь. Но никто из них не подходил ближе, застигнутые в своих собственных битвах с Братством, спасаясь бегством или просто труся от судьбы, постигшей их так называемого короля.

— A morte! — Данте зарычал, как зверь, взмахнув мечом по смертоносной дуге.

— Нет! Пожал… — крики Феликса оборвались, когда его племянник обезглавил его одним яростным ударом, от которого кровь разлетелась полумесяцем вокруг него.

Голова Феликса тяжело упала на землю, его безжизненные глаза были полны шока и неприятия своей судьбы.

Звезды в этот момент засияли ярче, они светили мне на спину, как солнце, их тепло, казалось, проникало внутрь меня и питало мою душу.

Коварные Волки Феликса разбежались, как муравьи, когда Данте обрушил молнию на весь склон холма. Многие из них были испепелены на месте, а других преследовал голодный Лев, уходящий за ними в темноту.

Я вытащил ледяные осколки из своей плоти, наслаждаясь болью, пока у меня не накопилось достаточно магии, чтобы залечить оставленные ими раны. Когда я поднял голову, передо мной стоял Данте, положивший руку мне на плечо и кивнувший в знак благодарности за то, что я сделал. Звезды шептали мне в уши слова, которых я не понимал. Но я был уверен, что он тоже их услышал. И что бы они ни означали, я был уверен, что все изменилось.

Я ничего не сказал, и Данте тоже, но весь мир изменился. Небеса наблюдали. Но не только звезды смотрели в эту сторону. Члены Братства смотрели с холма на меня и моего заклятого врага, и у меня сжалось горло, когда я оглянулся на них.

Они видели, как я работаю с Данте Оскурой. И они заставят меня ответить за это. 

44. Элис

Я мчалась через кампус с Розали, перекинутой через плечо. Шум драки позади меня заставлял мое сердце биться в панике, а плоть — болеть от желания вернуться к своим Королям и помочь им. Но мне нужно было увести ее. Она не была Пробужденной, поэтому у нее не было магии, и она была слишком упряма для своего собственного блага. Я просто знала, что если я не отведу ее в безопасное место, она побежит обратно, чтобы присоединиться к битве, прежде чем я смогу ее остановить.

— Опусти меня, stronzo! — кричала Розали, ударяя кулаками по моей спине, пинаясь, брыкаясь и пытаясь заставить меня отпустить ее.

Мы влетели в двери Альтаир Холл, и я заскрипела зубами от жестокости ее ударов. Какого черта четырнадцатилетняя девочка может бить так сильно?

Я завернула за угол, намереваясь найти комнату, чтобы надежно запереть ее, но когда я влетела в пустой коридор, я столкнулась со сплошной стеной воздуха, от которой по всему телу разлилась боль и я упала на задницу.

Розали шипела в агонии, ударившись о землю, и откатилась от меня, падение сотрясало раны, нанесенные ей Феликсом. Но я не могла бросить на нее взгляд, потому что страх парализовал меня, и мой взгляд был прикован к фигуре в плаще, стоящей перед нами.

— Ты выглядишь удивленной тем, что увидела меня, Элис, — Король говорил глубоким и грохочущим тоном мужчины, но лицо под капюшоном было окутано тенью, так что я не могла его разглядеть. — Но чего ты ожидала, когда украла у меня?

Я стремительно вскочила на ноги, мои глаза были дикими, когда я отступила на шаг и собрала столько магии, сколько смогла, в свои руки.

— Что я украла? — прошипела я, заметив, как Роза сорвала лозу со своих лодыжек и встала на ноги. Но я все еще не могла оторвать взгляда от монстра, который так долго преследовал мои сны.

— Я был снисходителен к тебе, потому что верю, что ты хочешь того же, что и я. Лучшего мира. Более справедливого мира. Где не правят банды и смерть не воспринимается легкомысленно. Где тех, кто слабее магически, но сильнее сердцем и душой, не отбрасывают в сторону, словно они ничто.

— И как убийство невинных фейри и кража их магии поможет построить более справедливый мир? — спросила я, отступая на шаг и отмахиваясь от Розы, когда с ее губ сорвался рык.

Король даже не удостоил ее взглядом.

— Жертвы добровольные, и их смерть вознаграждается знанием того, что я использую их магию, чтобы построить мир, где их род больше не будет страдать. Где есть цена за насилие, а долги крови будут выплачены сполна.

— Я не нуждаюсь в рекламе твоей секты психопатов с промытыми мозгами, — фыркнула я. — И ты все еще не сказал мне, что я украла.

— У меня был человек, чья кровь была очень важна для моей работы. Человек, чья личность была раскрыта персоналом больницы, в которую ты так любезно бросила его, и теперь его будет невозможно вернуть.

— О чем ты говоришь? — спросила я, наращивая силу в своих руках до ощущения, что они горят. Но у меня была только одна попытка, потому что я знала, что Король был слишком силен, чтобы справиться в одиночку со всей его украденной магией.

— Не оскорбляй мой интеллект. Я знаю, что это была ты. Но, к счастью для тебя, все, что мне нужно, это сильный Вампир. И ты действительно дочь своего отца…

— Что? — воскликнула я, мой разум вихрем пронесся над его словами. Я даже не знала имени своего отца. Только то, что он исчез еще до моего рождения, и это стало последней каплей, сломившей дух моей мамы.

— Я просто хотел, чтобы до этого не дошло, — продолжал Король, игнорируя мой вопрос. — Но я дам тебе возможность добровольно присоединиться ко мне, а не сидеть в клетке. Я фейри своего слова, и я верю, что у тебя есть много качеств, которые мы ценим в Черной Карте.

Я разомкнула губы, как будто хотела сказать что-то еще, но вместо этого в мгновение ока крутанулась на месте, направив свою силу, как стрелу из арбалета, и обрушив ее на один небольшой участок щита, который был построен вокруг нас у меня за спиной.

Как только я почувствовала, что этот участок магии разбился вдребезги, я бросилась к Розали, подхватила ее и со всей силы швырнула в дыру.

Она удивленно вскрикнула, пролетев сквозь дыру, и моя магия воздуха отбросила ее в конец коридора, а я с огромной скоростью бросилась за ней.

Король успел закрыть брешь в щите за секунду до того, как я столкнулась с ним, и громкий треск разорвал мой череп — мой нос разбился, и я была опрокинута на задницу силой столкновения.

— Беги! — крикнула я Розе и на мгновение увидела ее дикие глаза, прежде чем она повернулась и помчалась прочь.

— Я иду за помощью! — крикнула она в ответ, как только глубокая тень упала на меня, и я обнаружила, что смотрю в темноту под капюшоном Короля.

— Это разочаровывает меня, Элис, — сказал Король, качая головой, пока он смотрели на меня сверху вниз, и лианы обвились вокруг моих запястий, связывая их перед моей грудью, пока я все еще лежала на полу по его милости.

В попытке сбежать я израсходовала все запасы магии и, нахмурившись, уставилась на него.

— Мне плевать на то, что я тебя разочаровала, — прошипела я, моя собственная кровь окрасила мой язык из разбитого носа. Но боль от этого была ничем. Ничем по сравнению с яростью, ненавистью и насилием, которые нарастали в моей плоти, жаждущей возможности уничтожить это мерзкое чудовище, стоящее передо мной.

— Ну, еще есть время передумать.

Я брыкалась и билась, когда лианы, связывающие мои запястья, дернули меня вертикально, и я была вынуждена посмотреть в глубину капюшона, скрывающего глаза Короля.

На мгновение, среди ужаса и страха оказаться так близко к фейри, которого я могла считать только демоном, я могла поклясться, что узнала глаза, которые заглянули глубоко в мои, как будто они могли видеть каждый дюйм моей потрепанной души. Как будто они тоже знали меня.

— Прости, — вздохнул Король, и с болью в верхней части моей руки, темнота окутала меня, и я исчезла. 

45. Леон

Когда я выследил и убил всех предателей Оскура, которых смог найти, я вернулся на Дьявольский Холм и отправился на поиски моих Львиц. Мое сердце горело от желания воссоединиться и убедиться, что все четверо в порядке. Я не видел Элис с тех пор, как она увела Розу в безопасное место, и мне не терпелось снова заключить ее в свои объятия.

Я нашел в лесу свои тренировочные штаны, сместился и натянул их, прежде чем поспешить обратно на окровавленный холм. Габриэль приземлился впереди меня, наблюдая за Данте на холме, окруженным своей стаей, когда они терлись о его плоть и прижимались к нему. Мое сердце наполнилось радостью от того, что он наконец-то освободился от кошмара, которым был Феликс. Его дядя заслуживал лишь жестокого конца, и любой вероломный выживший не посмел бы бросить вызов истинному Королю, увидев, какой силой он обладает на этом склоне. Но Данте не смог бы сделать это в одиночку. Когда Райдер пришел ему на помощь, мне хотелось рыдать. Я с самого начала знал, что они смогут найти общий язык. Ладно, может быть, не с самогоначала. Но я был в обоих их долбаных углах в течение долгого времени, и мои предчувствия были не хуже звездных видений Габриэля, спасибо тебе большое.

Я бросился к Габриэлю, крепко обнял его и был удивлен, когда он так же крепко обнял меня в ответ, вздохнув с облегчением. Я заметил Райдера, спускающегося с Дьявольского Холма к Братству, и мое сердце сжалось от пульсации неуверенности, пробежавшей между их рядами.

— Феликс был нашей целью! Сегодня больше не будет сражений, вылечите наших раненых и возвращайтесь в свои постели. Сегодня война закончена, — обратился к ним Райдер с властным тоном.

Итан рявкнул на своих Волков, оставаясь в своей Орденской форме, и они развернулись на пятках и пустились бежать. Но я видел колебания в некоторых из них, и остальные Лунные последовали их примеру с ропотом, проходящим между ними. Брайс задержался дольше всех, а затем с мрачным выражением лица последовал за своей бандой в сторону общежития.

Плечи Райдера слегка опустились, и я боялся, что ему придется отвечать за сегодняшний вечер. Но сейчас я чувствовал только радость от того, что мы все остались живы.

Я отпустил Габриэля и бросился к Райдеру, протягивая руки для объятий, но не успел я это сделать, как отчаянный вой заставил меня обернуться. Страх сковал мои внутренности: со стороны Альтаир Холл появилась Розали, сжимающая бок от боли и отчаянно воющая, чтобы Данте поднялся на холм.

— Где Элис? — прорычал я, мое сердце заколотилось, когда я побежал вперед, чтобы перехватить ее. — Роза! Что случилось?

Роза столкнулась со мной, схватив меня за руки, в то время как Данте бежал вниз по холму позади меня. Габриэль поспешил за мной, а за ним появился Райдер.

— Там был кто-то в плаще, я не видела его лица, и каждый раз, когда он говорил, его голос менялся. Он забрал Элис. Я не могла ему помешать, — почти всхлипывая, Роза бросилась в объятия Данте, в то время как в моей груди нарастала паника.

— Но звезды не предупредили меня, — задыхался Габриэль, вцепившись ногтями в свои волосы.

Роза смотрела на него, пока Данте пытался удержать ее и исцелить. — Он не мог знать, что мы столкнемся с ним. Это было случайностью. Но кто он?

— Король, — задыхаясь от ужаса, пронеслось в каждой частичке моего существа, и я посмотрел на трех мужчин, которые владели сердцем Элис так же остро, как и я. Тех, которые готовы сражаться с демонами ада, чтобы вернуть ее в безопасность, даже если это будет стоить им их крови, плоти и душ. — Он забрал нашу девочку. 

Слова Автора

Приветик, как дела? В конце немного затянулось, не так ли? Вам понравилось то маленькое видение Габриэля, где Райдер был разрублен на куски? Это все Кэролайн, так что не вините меня — я пыталась отговорить ее от этого. Или, если подумать, может, я ее подстрекала…

В любом случае, все закончилось хорошо, верно? Я имею в виду, не для Элис, и я думаю, что Леон очень расстроен из-за всего этого. Габриэль, вероятно, винит себя за то, что не смог этого предвидеть (что хорошего в том, что у тебя есть Зрение, если ты даже не можешь предвидеть, что единственный человек, которого ты любишь, будет похищен психопатом?). И я думаю, что победа Данте над Феликсом оставила у него горький привкус во рту теперь, когда Роза получила шрамы на всю жизнь, а Элис исчезла. Но, по крайней мере, Райдер привык ненавидеть жизнь, верно? Так что для него все осталось по-прежнему. Я имею в виду, что, наверное, была надежда на то, что к этому моменту в серии эти ребята смогут двигаться вперед к более счастливым временам, и можно утверждать, что определенная пара авторов — бессердечные монстры, которые постоянно вырывают ваши сердца и бросают вас головой в пропасть.

С другой стороны, можно также утверждать, что вы просто жаждете наказания, если остаетесь с нами так долго, и если это так, то я приветствую вас. И я обещаю вам следующее — продолжение будет! (Для всех персонажей, которые выживут, если только они выживут) Аааа, и мы напишем вам хороший толстый эпилог, чтобы успокоить вашу болящую душу в конце следующей книги, потому что угадайте что — следующая книга будет последней в этой серии!!! Так что это не будет обрывом, и на многие вопросы будут даны ответы. Например, вырастет ли когда-нибудь у Юджина пара больших старых крысиных яиц и сможет ли он постоять за себя? Отправится ли Синди Лу в «Черную Дыру» на специальное шоу «Ч Дракона» от Лайонела Трахальщика? Устроят ли Киплинги чаепитие и пригласят ли всех на торт? (Извините за это, кстати, я не знаю, о чем я думала, когда писала это, и я до сих пор в ужасе от себя и не уверена, что когда-нибудь снова буду смотреть на бисквит «Виктория» так же, как раньше). Также будут даны ответы на некоторые другие животрепещущие вопросы, например, кто такой этот ублюдок Король, что, черт возьми, случилось с Гаретом и будет ли Элис танцевать на четырёх Ч без штанов?

Так что если вы хотите узнать ответы на эти вопросы первыми, тогда вперед, оформляйте предзаказ на Warrior Fae прямо сейчас (мы планируем перенести эту дату как можно скорее). Также, если мои бредни здесь не оттолкнули вас, и вы хотите прийти и пообщаться со мной и Кэролайн один на один и присоединиться к нашей замечательной группе читателей, то сделайте это — мы хотим, чтобы вы преследовали нас больше, чем мы хотим пить ваши слезы и строить планы гибели человечества, и в нашей группе чертовски весело. У нас есть раздачи, тизеры и все виды веселого дерьма, и мы хотим видеть ваше лицо там.

Сюзанна и Кэролайн, с любовью и наилучшими пожеланиями выжить в этом ковидском дерьме, ххх.

Примечания

1

Прозвище от фамилии Knobbles (прим. пер. бугристый. чаще всего применяется в словосочетание — knobbly knees (бугристые коленки). Также, синоним слова — непропорциональные.

(обратно)

2

45 кг.

(обратно)

3

Имя персонажа, Дебби Даунер, представляет собой сленговую фразу, которая относится к тем, кто часто добавляет б рекламные новости и негативные эмоции к собравшимся, тем самым снижая настроение всем вокруг. Персонаж обычно появлялся на общественных собраниях и прерывал беседу, чтобы высказывать отрицательные мнения и заявления.

(обратно)

4

Персонаж Болдрика стал широко ассоциироваться с комедийной крылатой фразой «У меня есть хитрый план». Эти «хитрые планы», о которых идет речь, выдумываются Болдриком как решение конкретной проблемы или кризиса и обычно яростно высмеиваются за их неправдоподобность.

(обратно)

Оглавление

Сломленные Фейри

  1. Элис

  2. Райдер

  3. Элис

  4. Данте

  5. Габриэль

  6. Элис

  7. Гарет

  8. Габриэль

  9. Элис

  10. Леон

  11. Элис

  12. Гарет

  13. Данте

  14. Элис

  15. Гарет

  16. Габриэль

  17. Элис

  18. Райдер

  19. Гарет

  20. Элис

  21. Леон

  22. Элис

  23. Райдер

  24. Элис

  25. Данте

  26. Элис

  27. Габриэль

  28. Данте

  29. Райдер

  30. Элис

  31. Леон

  32. Элис

  33. Гарет

  34. Элис

  35. Гарет

  36. Розали

  37. Габриэль

  38. Элис

  39. Леон

  40. Элис

  41. Данте

  42. Элис

  43. Райдер

  44. Элис

  45. Леон

  Слова Автора

*** Примечания ***