Повелитель теней. Том 1 [Лариса Куницына] (fb2) читать онлайн

Повелитель теней. Том 1

Глава 1

— У меня поисково-спасательный звездолёт, а не трамвай, — раздражённо проговорила я, застёгивая клапан защитного костюма. — У меня не летают стоя, держась за петлю, свисающую с потолка. Я не могу эвакуировать пять тысяч человек на такое расстояние.

Я невольно зашипела от боли, потому что Хок, помогавший мне одеваться, слишком сильно прижал внутренний контакт к плечу.

— Извини, — пробормотал он. — Может, всё-таки лучше пойти мне?

— Расслабься, — посоветовала я, оглядываясь в поисках шлема.

Командор Проктор мрачно смотрел на меня.

— Ваше геройство ни к чему, — проговорил он. — Это ничего не изменит. Вы зря рискуете жизнью. Станция обречена. Нужно спасать людей.

— Мне надоело ваше нытьё, — процедила я сквозь стиснутые зубы.

Мне было наплевать, что рядом стоят его подчинённые. Возможно, он был прав, на его плечах лежала большая ответственность. Он отвечал за всех. Впрочем, как и я. Хок молча подал мне шлем. Перед тем, как надеть его, я невольно взглянула в сторону пульта управления реактором. Мои механики и механики станции развернули кресла в нашу сторону и пристально смотрели на меня. Взгляды их выражали одно и то же: «Должен идти я! Не командир поисково-спасательного звездолёта! Не женщина! Я — механик, я знаю начинку взбунтовавшегося реактора до последней микросхемы. Я — мужчина, наконец!»

Но они молчали. Споров не было. Я слишком устала, чтоб спорить и кому-то что-то доказывать. Я просто приказала всем заткнуться и приготовить защитный костюм и инструменты. Это была последняя попытка спасти станцию «Крузенштерн» от падения в метановый океан гигантской тёмной планеты, последняя попытка спасти труд многих тысяч и мечту миллионов землян. Если не получится, придётся снимать людей. Возможно, им придётся в течение нескольких суток полёта спать сидя или по очереди, но мы эвакуируем всех. Однако надежда ещё оставалась. Маленькая и хрупкая надежда на то, что Блуждающие Боги никогда не спят. И Воины Света моего уровня не умирают от ударных доз радиации. Ангелы, кажется, тоже.

— Это глупо, — неожиданно проговорил Проктор. — Этого никто не выдержит. Не надо так рисковать.

Он уже просто не знал, что сказать. Возможно, он считал, что, как командир станции, отвечает и за меня. Я надела шлем.

— И где этот ваш стрелок, которого отправили за помощью?

Если б я знала! Я сама беспокоилась о нём.

Хок проверил герметичность шлема и в очередной раз посмотрел на экран датчика радиации, вмонтированный в наручь. Кивнув ему, я взяла с пластиковой табуретки чемоданчик с инструментами и пошла к шлюз-камере.

У меня было время подумать, совсем немного подумать о том, что происходит. Последние несколько суток у меня не было на это ни минуты. Я не помню, когда спала последний раз. Видимо просто иногда уставший мозг на какие-то доли секунды, а, может, и на минуты отключался, чтоб скинуть накопленное напряжение.

Мне было горько, я чувствовала разочарование. Мне казалось, что всё идёт не так, как должно идти. Мы слишком уверовали в наши фантастические возможности, поверили, что можем всё, и в результате оказались на грани провала. И это только начало.

Земляне очень экспансивны, их тянет за горизонт. Они никак не могут избавиться от желания расширить сферы своего влияния, и наше Звёздное Отечество уже начинает напоминать империю Александра Македонского, слишком большую, с размытыми границами, слабыми гарнизонами на рубежах и огромными расстояниями от них до центра, не позволяющими быстро прийти на помощь в случае опасности. О ней никто не думает, вернее, её учитывают, но думают именно о новых горизонтах, о новых горизонтах Пространства, новых горизонтах науки, новых горизонтах самопознания через познание мира.

Мне тоже эта идея казалась красивой. Около трёх десятков лет назад начался суперпроект Дальней Разведывательной Флотилии, когда сотни исследовательских кораблей, оборудованных как маленькие самообеспечивающиеся планеты, разлетелись в разные стороны на поиски новых миров, новых цивилизаций, новых необитаемых планет, которые можно колонизировать. Проект удался. Потеря нескольких планетарных комплексов, отдельные поломки и гибель исследователей в процессе обследования космических объектов уложились в норму естественной убыли.

Настал новый этап проекта. Станции разлетелись слишком далеко, чтоб Земля с её многочисленными и далеко распылёнными колониями и базами могла обеспечить необходимую поддержку и защиту. Поэтому решено было создать сеть форпостных баз, огромных станций, где люди могли бы жить, работать, отдыхать и обеспечивать освоение уже очень дальнего космоса.

Три первые станции: «Беллинсгаузен», «Крузенштерн» и «Лазарев» были построены на орбите Венеры. За строительством с энтузиазмом и гордостью следило всё Человечество. Их торжественно сдали, и они с полными экипажами численностью более пяти тысяч человек каждый отправилисьсвоим ходом к местам дислокации, на самые окраины Галактики.

Кто считает, что Земля располагается как раз на окраине, тот видимо не летал в другую сторону от ядра. Мы ещё достаточно близко к центру. И если двигаться вглубь Галактики к Ядру, то всё чаще встречаешь населённые миры, цивилизации всё более развитые, всё более продвинутые в научном и духовном развитии, всё более доброжелательные. Там форпосты не нужны.

А вот в другую сторону, куда ещё далеко простираются просторы нашей родной галактики, где и звёзд, и друзей уже куда меньше, как раз и направились под звуки оркестра в сиянии фейерверков наши суперстанции. Я, как и другие, проводила их с наилучшими пожеланиями и уверенностью, что всё будет хорошо.

Я уже давно отказалась от членства в Высшем Совете Космоплавания, Генеральной Ассамблее и прочих органах Объединения Галактики, решив, что это игры для молодых. У меня семья, работа, к тому ж и о душе забывать нельзя. Потому все эти новации я воспринимала со стороны, как прочие обыватели. Правда, непомерное разрастание сферы влияния Объединения, куда Земля входит одним из самых активных Членов, я уже успела почувствовать на собственной шкуре. Эта экспансия значительно увеличила район обеспечения безопасности, возложенного на Поисково-Спасательные Флоты планет-членов, в частности на наш. И потому всё чаще наше подразделение, созданное совсем для иных целей, вынуждено подключаться к общей схеме патрулирования, в народе красиво называемом свободным поиском. Ничего красивого и свободного в этом нет. Просто целый месяц мы скачем по установленным маршрутам протяженностью в несколько парсеков, прослушивая космос на предмет сигналов бедствия и ощупывая его своими сверхчуткими радарами в поисках лишившихся связи и попавших в беду звёздных кораблей.

На исходе именно такого поиска мы и получили с Земли приказ срочно выдвинуться в систему, докуда долетел «Крузенштерн», и где с ним прервалась связь. Мы были ближе всех, и нам пришлось лететь до него на форсированной скорости двое суток.

Система красного затухающего гиганта встретила нас тревожным туманом, состоящим из газов и крупной космической пыли, перемешанной с мусором размером от куриного яйца до Луны. И едва мы вошли в эту облачность, у нас пропала связь. Мы поняли это позже, когда попытались связаться со станцией, как-то слишком низко зависшей над угрюмой планетой, утопающей в газовом тумане.

Только пристыковавшись, мы узнали, в чём дело. Эта система привлекла внимание научного руководителя станции, он убедил коллег и уломал командира ненадолго войти в неё, чтоб сделать замеры физических характеристик облачности и взять образцы взвеси. Едва станция вошла в систему, у неё отказало локационное оборудование, а заодно и связь. Видимость была слабая, и в отсутствие радаров станция столкнулась с крупным осколком разрушенной планеты, которая видимо когда-то крутилась в этой системе. Хорошо, что это была не комета, мчащаяся на всех парах.

Станция получила пробоину, вызвавшую нарушения в энергосистеме и системе жизнеобеспечения. К тому же оказались повреждены внешние маневровые двигатели. При столкновении несколько человек погибли, десятки были ранены.

Для того, чтоб залатать пробоину, к счастью, не грозившую общей жизнедеятельности станции, а также во избежание других столкновений, командование приняло решение выйти на орбиту чёрного гиганта.

То ли они не смогли из-за этого метанового океана и в отсутствие сканирующих приборов определить массу планеты и оптимальную орбиту, то ли гигант состоял из чего-то более тяжёлого, нежели другие планеты такого типа, но гравитационное поле планеты уловило станцию в свои сети и, пока ремонтники латали обшивку и наскоро чинили маневровые двигатели, успело подтянуть его ещё ближе к поверхности. При попытке вырваться из этого плена произошёл сбой внутренней системы двигательных установок, попытка запустить резервную систему при неотключённой основной привело к коллапсу, который отправил в реактор неконтролируемый сигнал, воспринятый двигательной системой, как впрыскивание ударной дозы адреналина.

Но, образно выражаясь, вместо того, чтоб сконцентрироваться и бежать, станция издала внутренний вопль, и произошёл разрыв сердечника в веретенообразном теле основного реактора. Механикам станции в сложнейших условиях ограниченного пространства удалось произвести ювелирную сварку и заделать трещину в сердечнике, но запустить двигатель они не смогли. Станция продолжала сползать в метановый океан, пока удерживаясь на низкой орбите за счёт естественной скорости вращения и лихорадочной работы резервных маневровых двигателей.

К этому моменту мы прибыли на станцию. Положение было куда хуже, чем мы ожидали. Повреждения в энергосистеме вызвали дальнейшие ухудшения в системах терморегулирования и сбои гравитационных установок. К тому же периодически отключалась вентиляция. Со всеми этими проблемами героически боролся экипаж станции, наши врачи подключились к работе местных медикологов, и, как доложил мне наш врач, состояние всех выживших удалось стабилизировать.

Но остановить падение станции в метановый океан можно было, только запустив маневренные двигатели на полную мощность. Наши механики подключились к работе местных ремонтных бригад и в течение суток восстановили внешние двигатели. Чтоб запустить их, нужно было подать энергию, а для этого необходимо было восстановить работоспособность основного реактора, но он не проявлял признаков жизни.

В какой-то момент ситуация показалась безнадёжной, но эвакуировать на нашем звездолёте пять тысяч человек было проблематично. Связи не было, видимо, ей мешала эта взвесь пылевого облака.

Я отправила за его пределы аварийный бот с наскоро смонтированным на нём гравитационным передатчиком. Стрелок Кирилл Оршанин должен был выйти из системы и передать на Землю сообщение о том, что здесь необходима срочная помощь. Он должен был вернуться через сутки-двое, но не вернулся. Я боялась, что с ним что-то случилось, но особо переживать было некогда. Мы уже втянулись в спасательные работы.

Проведя несколько видов диагностики и оценив ситуацию, мои механики выдали вердикт: спасти станцию трудно, но можно. Командор высшего класса Проктор, опытный звездолётчик с полувековым стажем работы в космосе настаивал на эвакуации экипажа. Он думал, что всё, что можно было сделать, уже сделано. Он обязан был позаботиться о своих людях.

А я думала о станции. Космические корабли для меня такие же живые существа, как и люди. Они тоже рождаются в творческих муках и напряжении сотен и тысяч людей, они обучаются, они, наконец, вылетают из гнезда, они летают в космосе вместе со своими экипажами, служа им и защищая их, и трогательно зависят от воли тех, кто внутри них. Они нередко делят с ними свою судьбу на долгие годы совместной работы или один миг смертельной вспышки.

И я чувствовала живую душу этого огромного звездолёта, прекрасного, юного, в чём-то наивного и так уверенного в своём великом предназначении служить и защищать. Он же был почти в порядке. Поломки и неисправности были устранимы, он был силён и готов к подвигам, для которых его создали. Барахлило только сердце. Но ведь сердце можно починить? Или нет?

Диагностика показала, что проблема в топливной системе. Небольшая утечка из-за сорванного клапана, даже не топлива, а всего лишь присадки, обеспечивающей увеличение энергоёмкости стандартного гелиотила в десятки раз.

Но эта присадка была сверхъедким веществом, обладающим сильной радиацией, столь сильной, что небольшое количество вытекшей жидкости отравило всё внутри кокона веретенообразного тела реактора. Нужно было устранить течь, заменить клапан и восстановить поступление присадки в топливную систему. Всего лишь, если не считать того, что роботу это сделать не под силу, а человеку идти туда смертельно опасно. Проктор решил, что он не вправе отправить туда кого-то, не вправе рисковать чьей-то жизнью. Я решила, что ради жизни форпостной станции «Крузенштерн» стоит рискнуть, но только своей жизнью.

На что я надеялась? На то, что мои регенерационные способности во много раз выше регенерационных способностей обычных людей. В теории, потому что научно подтверждённых сведений о воздествии радиации на скайрейндженов мне как-то не встречалось. К тому же я, вроде как, ангел, хотя в этом я и сама сомневалась, а, стало быть, не слишком верила в то, что это как-то поможет.

Выходя из шлюз-камеры в узкую галерею, закручивающуюся вокруг сердечника, я бросила мимолётный взгляд на отчаянно замигавший индикатор уровня радиации и свернула налево. Проходя мимо расчищенного пространства у серебристой стены кожуха сердечника, я на мгновение задержалась. Вся арматура ограждений, лестницы и перила были аккуратно срезаны, коммуникации отведены. Прямо на кожухе красивым ветвистым деревом змеились сварочные швы. Я невольно восхитилась этой работой. Если б не утечка, они справились бы сами!

Я пошла дальше. Экран на наручи уже не мигал. Он просто сиял, как гаснущий гигант, висящий в центре этой планетной системы, затерянной на периферии галактики. Это значит, что уже получена доза облучения вполне достаточная, чтоб свалить с ног слона. Я прислушалась к своим ощущениям. Ничего не болело, только липкий пот струился по телу, может, от перенапряжения нервной системы, может, и нет.

Заметив нужное ответвление, я свернула в нишу и опустилась на колени, чтоб протиснуться в шахту, обслуживающую топливопровод. Неужели те, кто строит эти звездолёты, не понимают, что тут слишком тесно в защитном костюме, даже для такой миниатюрной дамы, как я! Я поползла на четвереньках и, наконец, увидела этот повисший на металлической заклёпке клапан, из которого текла тонкой струйкой чёрная пузырящаяся жидкость, а вокруг неё волнами расходился размягчённый сверхпрочный металл. Я уныло смотрела на эту картину, понимая, что помимо запланированных действий необходимо будет залатать дыру, прожжённую присадкой в кожухе, а это ещё, как минимум, четверть часа в этой мышеловке.

Так. Я села рядом поудобнее, поставила на пол чемоданчик и откинула крышку. Теперь нужно просто сделать это. И не думать о последствиях.

Через час я уже лежала на широком столе в медотсеке «Пилигрима». Надо мной кружились объективы, и тонкие спицы дистанционных датчиков. Этот танец завораживал, и просто лежать, расслабившись, было так хорошо и приятно. Руки и ноги казались тяжёлыми, словно налитыми свинцом. В какой-то момент я поняла, что сейчас усну.

Усилием открыв глаза, я посмотрела на Джулиана. Он стоял возле медкибера, глядя на показания приборов.

— Ну что? — спросила я.

Он обернулся. Я поняла, что за эти дни он вымотался не меньше других. Его талант диагноста и хирурга оказался востребован на станции, а умение в течение долгих часов в операционной сохранять концентрацию привело к тому, что последние несколько суток он там и провёл, изредка между операциями на пару часов отключаясь на койке в ближайшей палате. Он был бледен, глаза запали и мрачно поблескивали. Наверно ему хотелось дать мне по шее. Я не сказала ему о своей эскападе. О том, что я сделала, он узнал лишь, когда я явилась в медотсек. К счастью, я дошла на своих двоих.

— Ничего, — бесцветно ответил он и выключил купол над столом.

Завораживающий танец объективов прекратился. Я нехотя приподнялась и села. Мне очень хотелось снова лечь.

— Что ничего? — осторожно спросила я.

— Ничего, — повторил он, пожав плечами. — Никаких отклонений. Всё в норме.

Я нахмурилась и потёрла лоб ладонью.

— Может, датчики заклинило, и там не было никакой радиации? — спросила я.

— А, может, тебе это всё вообще снится? — язвительно уточнил он.

В дверь кто-то решительно постучал и она тут же распахнулась. На пороге возник старший радист Антон Вербицкий, тоже бледный с тёмными кругами вокруг глаз. Он вместе со связистами станции бился над системой связи, пытаясь реанимировать её, правда, безуспешно. Однако сейчас он был возбуждён и явно обрадован.

— Дарья Ивановна! Кавалерия прибыла! Встречаем!

Кирилл всё-таки выполнил задание, и на подходе к станции была ни много ни мало мобильная ремонтная база «Милуоки» размером с хороший крейсер. Связи по-прежнему не было, но Проктору удалось, наконец, запустить реактор, включить маневровые двигатели и выровнять станцию на орбите. После этого база пристыковалась к «Крузенштерну» и ремонтники хлынули на борт, свежие, деловые и надёжные, как родная земная твердь.

— Я чего задержался-то, — объяснял Кирилл, перейдя с базы на звездолёт. — Передатчик не заработал. Я и так, и этак. Думаю, может, облако ещё влияет, отлетел дальше — ноль внимания! В общем, прикинул, вызывать помощь всё равно надо, доложить о происшествии — тоже. Запросил киберпилот, отыскал ближайшую базу с передатчиком — ригорскую. Оказалось до неё лететь трое суток. Полетел, а что делать? Они ещё не сразу допёрли, чего мне от них надо, хорошо в люк не спустили, похоже, желание было. Однако, потом всё-таки дали мне связь с Ригором, а там уж я с диспетчерами быстро договорился, и они всё нашим передали. Ребята меня накормили, спать уложили, а проснулся, уже сообщение рядышком лежит: с Новой Британии стартанула ремонтная база «Милуоки». Я хотел назад лететь, но ригорцы, оказывается, обо мне позаботились, обо всём договорились. База на полчасика вынырнула из подпространства в нескольких единицах от их посудины, и меня на боте подхватила. Так что я вернулся. Можете меня разжаловать за самоуправство.

— В следующий раз… — проворчала я и, похлопав его по плечу, добавила: — Молодец!

Всё разом закончилось. Забота о дальнейшей судьбе станции была переложена на ремонтников «Милуоки», и они со спокойной уверенностью взялись за дело.

Прощание с «Крузенштерном» было кратким и без пафоса. Мы были измотаны и сил для бурного ликования по поводу спасения станции ни у кого не было. Зато было желание выспаться. Мы с Проктором пожали друг другу руки, он, устало взглянув мне в глаза, глухо выдохнул: «Спасибо, командор». «Удачи, командор», — ответила я и вернулась на свой звездолёт. Мои ребята потихоньку перетекли следом и заняли свои места. Отстыковавшись, мы развернулись и двинулись прочь из этой захламлённой системы, искренне надеясь больше никогда сюда не возвращаться.

Только увидев на фронтальных экранах, как начала постепенно отдаляться тускло поблескивающая и постепенно тонущая в красноватом тумане станция, я, наконец, позволила себе вздохнуть с облегчением и поверить, что весь этот кошмар остался позади, и мы снова общими усилиями выполнили своё задание.

Я собиралась взяться за штурвал, чтоб начать осторожный выход из заполненной мусором системы, когда Хок развернулся в своём кресле и, взглянув на меня, тихо, но твёрдо произнёс:

— Иди спать. Мы тут разберёмся.

Посмотрев на него, я благодарно кивнула и, отодвинув штурвал, встала и вышла из отсека.

Спала я плохо. Сны сплетались из мелких обрывков и чёрно-белых кадров весьма мрачной тематики, какие-то вспышки, крики птиц и внезапное пугающее мелькание совсем близко перед глазами. Смутное пробуждение принесло скорее облегчение, чем недовольство. Я просто услышала рядом тихие звуки и почувствовала движение в каюте.

— Свет, — проговорила я хриплым со сна голосом, и потолочные панели залили спальню каюты Джулиана мягким светом. Он стоял возле шкафа и обеспокоенно смотрел на меня.

— Я всё-таки тебя разбудил, — он был в форменных брюках и белой футболке. Его рука лежала на ручке шифоньера. — Нужно было с вечера достать новую форму, но я даже не заметил, как запачкал чем-то прежнюю.

— Я сама проснулась, — пробормотала я и села, подтянув колени к груди.

Он открыл дверцу шкафа и снял с вешалки куртку. Я задумчиво наблюдала, как он надел её, застегнул «молнию», а потом провёл рукой по тёмным лентам, висящим на внутренней стороне дверцы, наконец, выбрал чёрную бархатную и, собрав длинные русые волосы в свободный хвост на затылке, перевязал его. На меня он не смотрел.

— Злишься? — спросила я.

— Смысл? — откликнулся он. Конечно, он злился, на мою жертвенность и свою беспомощность в этом деле. — Я бы поступил так же. В конце концов, ангелы не умирают от радиации, как и демоны. Спи. Рауль вполне может справиться на мостике до выхода из системы без тебя.

— Он устал не меньше меня, — заметила я.

— Он — мужчина и старпом, — безапелляционно заявил Джулиан.

Мне не хотелось вставать, но воспоминание о рваных будоражащих душу снах было неприятным. К тому же Хок устал за эти дни.

— Я пойду на мостик, — вздохнула я.

— Запрещаю, как врач. Тебе нужно отдохнуть.

— А ты не можешь подежурить рядом, как врач?

— Твоё состояние не так уж плохо. Просто нужен отдых.

— А тебе — нет?

— У меня много дел. Я должен проверить состояние экипажа, просмотреть данные биоконтроля, осмотреть каждого. Ты же их знаешь, где-то ударился, где-то потерял равновесие, где-то рука соскользнула. Поболит и перестанет, а мне потом выправлять неправильно сросшиеся рёбра и ключицы и выводить шрамы. К тому же все измотаны, нужно скорректировать рацион питания, подобрать витамины и минералы. Мне на ближайшие сутки работы хватит. А ты спи… — он нагнулся и поцеловал меня в щёку. — Будь послушной девочкой.

Я кивнула и легла. Он поправил на мне одеяло и, негромко скомандовав: «Выключить свет», вышел из комнаты. Стало тихо. Я лежала в темноте и думала, что уснуть мне всё равно не удастся.

Потом из тишины выплыл мягкий зуммер, который меня разбудил, а следом раздался щелчок, и я услышала голос Хока:

— Командор, через полчаса мы выходим из системы, и можно будет установить связь с Землёй.

— Спасибо, старпом, — пробормотала я сонно и потянулась.

Как бы там ни было, но эти несколько часов сна позволили мне немного восстановиться, и пора было возвращаться к работе.

Гулкое пространство высокого зала командного отсека вернуло меня к текущим делам. На мостике было пусто и тихо. Только экраны и пульты жили в своём привычном режиме, но кресла перед ними были пусты, кроме одного. Мой старпом Рауль де Мариньи или просто Хок, сидел на своём месте, небрежно положив правую руку на выдвинутый штурвал.

— Ну, что у нас? — спросила я, подойдя к нему, и посмотрела на экран.

Красноватая взвесь на нём была теперь едва заметна и сквозь неё уже проглядывали бледные звёзды окраины Галактики.

— Порядок, — кивнул он, — на одном участке пришлось устроить настоящий слалом между осколками, но обошлось. Несколько столкновений, которых не удалось избежать, погасили силовые щиты. Механики сейчас заканчивают полную диагностику, — он посмотрел на боковой экран на пульте. — Пока никаких отклонений не выявлено.

— Ты спал? — я села на своё место и окинула взглядом центральный пульт.

— Пару часов, когда меня сменил Кроу. Потом вернулся, парню тоже надо отдохнуть. Скоро выйдем, и придётся всех будить.

— Всех не будем. Поговорим с Землёй, выясним, что делать дальше, и поднимем только тех, кто нужен для выхода в скачок.

— Мудро, — кивнул он и вздохнул. — Вербицкого всё равно надо будить. Без него нам из этой дыры связь не установить, — он нажал на клавишу связи. — Антон, спускайся. Нужна связь с Землёй.

— Да я рядом в своём отсеке, — раздался хриплый со сна голос радиста. — Сейчас отсюда соединю, если вы не против.

— Не торопись, мы ещё не вышли. Возможно, связи ещё нет.

— Есть, но… пока грязный фон. В наушниках шумит. Давайте полчасика подождём, я пока умоюсь и кофе выпью.

— Говорю ж, не торопись. Мы пока подальше отойдём. Теперь можно и скорости прибавить.

Хок прошёлся пальцами левой руки по сенсорам пульта силовой установки и красноватый туман на экране начал стремительно таять. Злополучная система красного гиганта осталась позади, и вскоре мы уже могли любоваться густой россыпью мелких неярких звёзд, слегка подёрнутых разноцветной вуалью туманностей.

— Красиво, — проговорила я, глядя на экраны. — Каждый раз не могу оторвать глаз.

— Да, к тому же очень успокаивает, особенно после такого прогона, как у нас с «Крузенштерном», — согласился Хок. — Надеюсь, нам разрешат вернуться домой. Ребятам нужен отдых.

— Я тоже надеюсь, — кивнула я.

Наше подразделение было сформировано отдельно от поисково-спасательного флота Земли и имело несколько иные функции. Мы тоже искали и спасали в космосе попавших в беду, но подключались к этому тогда, когда за этими действиями просматривались явные признаки магических атак. Несколько лет назад после изучения статистики командование Объединённого Космофлота Земли, наконец, вынуждено было признать, что в определённых случаях причины пропажи и аварий звездолётов выходят за пределы понимания и не могут быть объяснены с точки зрения даже современной, весьма продвинутой науки. То, что раньше деликатно называлось паранормальными явлениями, очень скоро начало отдавать явной чертовщиной, с которой не справлялись обычные спасатели. Более того, они сами нередко становились жертвами неких потусторонних сил, пополняя ряды своих же клиентов.

Вот тогда и было принято решение создать особое подразделение, в которое сейчас входили четыре звездолёта, из них три новейшие баркентины системы «Сенбернар»: «Пилигрим», «Паладин» и «Кудесник», а так же небольшой, но очень маневренный звездолёт «Фудзивара». Помимо уникального оборудования, наши звездолёты были укомплектованы и уникальными экипажами, состоящими из высококлассных специалистов, обладающих различными сверхспособностями и достаточно стабильной психикой. Мы давно и в целом успешно работали на предназначенном нам поприще, изредка, как в этот раз, помогая коллегам из основного подразделения поисково-спасательного флота затыкать дыры в графике патрулирования и вылетая на обычные экстренные вызовы. При этом наше подразделение всё так же оставалось в процессе формирования, потому что не так легко найти надёжных людей, да ещё способных быстро и чётко реагировать на ситуацию в условиях, когда кажется, что весь мир сошёл с ума. Часто бывало так, что тщательно отобранный и подготовленный специалист увольнялся из подразделения после первого же полёта, а проверенные и надёжные члены экипажа погибали при выполнении задания или получали ранения и психические травмы, которые не позволяли им продолжать службу.

Но год назад нас постигла самая тяжёлая утрата. Баркентина «Паладин», брат-близнец нашего «Пилигрима» канула в глубинах космоса вместе со всем экипажем. Вместе со своими товарищами пропал без вести и командир подразделения командор высшего класса Александр Азаров. Долгие и тщательные поиски не дали результата, но мы всё ещё надеялись, что космос вернёт нам наших товарищей. Правда, надежда эта таяла с каждым днём.

— Дарья Ивановна, — раздался с пульта голос Вербицкого, и я увидела его лицо на нижнем боковом экране, — связь налажена. Сигнал устойчивый. На связи командор Донахью.

Я вздохнула. Каждый раз, связываясь с Землёй, мы надеялись услышать, что на связи командор Азаров, но чуда не произошло и в этот раз. Я кивнула, и на другом экране появилось загорелое широкое лицо рыжеватого мужчины с раскосыми зелёными глазами. Он был одет в полевую форму волонтёрской организации «Спасатели Австралии».

Дэвид Донахью был заместителем командира нашего подразделения. Он прекрасно разбирался в поисково-спасательном деле и, будучи потомственным австралийским шаманом, знал толк в магии. Вот только работал он на Земле, и потому руководство космическим подразделением давалось ему нелегко. Пока космическими делами заправлял Азаров, Дэвид безупречно справлялся с обеспечением материальной и научной части, а также был эрудитом в весьма запутанной сфере инопланетной магии. Но теперь, когда на его плечи легло к тому же и руководство пусть даже всего тремя звездолётами в космосе, он чувствовал себя не слишком уверенно. К тому же по характеру он был куда мягче жёсткого и бескомпромиссного Азарова. На его счастье, командиры кораблей и экипажи знали свою работу, вели себя дисциплинированно, и, испытывая к нему искреннее уважение и симпатию, всеми силами старались помочь в осуществлении этой миссии. Можно сказать, что потеряв командира, мы все сплотились, чтоб продолжать работу на том высоком уровне, который ему удалось обеспечить в самом начале.

Поздоровавшись с Дэвидом, я быстро и чётко доложила ему о выполнении задания.

— Полный отчёт передадим в течение ближайших суток, — добавила я.

— Хорошо, — устало кивнул он. — У нас тут из-за «Крузенштерна» поднялся такой шум… Отсутствие информации и связи с ними, а потом с вами, только усилили тревожные настроения. Уже начали поговаривать о направлении в район бедствия усиленной группировки спасательных звездолётов.

— Они б не успели, — пробормотал Хок и посмотрел куда-то в сторону.

Я невольно проследила за его взглядом и увидела единственного члена экипажа, который за время нашей спасательной операции неплохо отоспался. Крупный пушистый кот кремового цвета с шоколадной мордочкой, ушками и лапками, уверенно запрыгнул на колени старпома и посмотрев на экран, мурлыкнул:

— Привет, командоррр…

— Здравствуй, Киса, — не удивившись, кивнул Дэвид. — Вы успели, и хорошо. Готовьте представление для награждения всех членов экипажа. Не скромничайте. Вас будут встречать, как героев.

— Нам бы отпуск, — мягко улыбнулся Хок.

— Конечно, — кивнул Дэвид. — Отпуск — это само собой разумеется…

Он замолчал, как-то задумчиво и грустно глядя на меня.

— Что-то случилось? — спросила я.

— Ничего из ряда вон… — пробормотал он. — Два дня тушили пожар в буше, потом ещё пару суток работали с пострадавшими людьми и животными. Я ведь не только с вами работаю.

— Мы знаем, — сообщила я. — И очень ценим, что ты с нами.

— Вы же понимаете, что без конца так продолжаться не может. У меня нет квалификации для того, чтоб командовать подразделением космофлота. Я спасатель, врач, ветеринар, психолог, но я не звездолётчик. Пока была надежда на возвращение «Паладина», я ещё мог какое-то время подменять Азарова, но теперь…

— Поиски прекращаются? — нахмурился Хок.

— Мы искали их целый год. Последнее время, несмотря на то, что официально поисковая операция не была свёрнута, мероприятия в её рамках уже не проводились. Наши ребята, и подразделение Громова, проходя в том районе, задерживались, чтоб послушать, поискать, иногда туда заглядывали ормийцы, ригорцы и тиртанцы. Ничего. Словно их засосало в чёрную дыру…

— Там нет чёрной дыры, — заметила я.

— Знаю, но они исчезли, и спустя год после их исчезновения дальнейшие поиски нецелесообразны. Нам придётся смириться с тем, что мы их потеряли. И жить дальше…

Я невольно выпрямилась, почувствовав, что сейчас он скажет то, что мне совсем не понравится.

— Подразделение не может работать без опытного и квалифицированного командира. Решение о его назначении будет принято вскоре после вашего возвращения.

— Нам предложат выбрать? — мрачно уточнил Хок.

— Уже выбрали, и именно поэтому мы ждём возвращения «Пилигрима». Кандидатура была ясна с самого начала. Никто в подразделении не имеет такого колоссального опыта работы в космосе и в успешном командовании поисково-спасательным флотом, как командор Северова. Я уж не говорю о твоём авторитете в космофлоте и на Земле.

Я молча смотрела на него, и чувствовала, как на меня накатывает волна уныния. Да, я когда-то довольно долго и успешно командовала земным поисково-спасательным флотом, и мне даже нравилась эта работа. Но годы берут своё. Со временем на первое место выходят другие интересы, другие ценности. Мне хотелось работать в космосе и всё остальное время проводить со своей семьёй. А теперь, если моя кандидатура будет утверждена, с мостика баркентины мне придётся плавно перемещаться в уютный кабинет под взлётно-посадочным полем космодрома и заниматься уймой административных дел, не считая постоянного контакта с загадочным Советом духовной безопасности, который курировал нашу деятельность. Этот орган до сих пор представлялся мне чем-то средним между масонской ложей и судом Огненной палаты.

Короче, мне не хотелось браться за эту работу, но с другой стороны, я понимала, что в подразделении действительно нет никого, у кого был бы такой опыт работы в космосе и на административной должности, как у меня. Не говоря уж о давних и тесных личных контактах с представителями многих властных структур Земли и высших органов Объединения Галактики. Это осталось пока за кадром, но те, кто выдвинул мою кандидатуру, не могли не понимать, насколько быстрее будут решаться при моём участии многие бюрократические проблемы подразделения.

Вправе ли я отказаться? Формально, вправе. Но фактически… мне ещё в далёком детстве вдолбили, а в дни космофлотовской юности зацементировали понимание, что интересы общества надо ставить превыше своих. И потому это назначение — не привилегия, а мобилизация на ответственную работу на благо родного космофлота и, как следствие, всего человечества. А значит, всё просто. Без лозунгов и красивых речей, мне придётся согласиться и занять этот пост, распрощавшись с надеждой на полноценные отпуска и выходные в кругу семьи.

Дэвид всё время, пока я размышляла, грустно и немного сочувственно смотрел на меня. Кажется, он прочитал все мои мысли и понял мои чувства.

— Я знаю, что ты уже не раз отказывалась от предлагаемых тебе постов в органах управления космофлота и Совета космоплавания, но сейчас ситуация пиковая. Подразделение не может работать без командира. Скоро со стапелей сойдёт четвёртый «Сенбернар», а у него ещё не то, что экипажа, даже имени нет, только бортовой номер.

Вспомнив об имевшихся кадровых проблемах, когда только один экипаж в подразделении полностью укомплектован, остальные летают с незаполненными вакансиями, а тут ещё нужно будет с нуля набирать ещё один, я и вовсе приуныла.

— Ладно, я подумаю, — наконец, кивнула я, не скрывая своего мрачного настроения.

— Подумай, — с некоторым облегчением согласился Дэвид. — Ждём вас на Земле. И не забудьте подготовить представление о награждении экипажа. Салют, командоры…

— Салют, — буркнула я и откинулась на спинку кресла.

— Ты согласишься? — нахмурился Хок.

— А куда я денусь?

— Джулиан будет в восторге, — проворчал он и снова взялся за штурвал. — Антон, вызови Булатова, возвращаемся домой.

— Что Джулиан… — пробормотала я расстроено. — Что скажут дети?

Не смотря на то, что кроме меня и Хока разговор с Донахью слышал только Вербицкий, новости разлетелись по звездолёту мгновенно. Впрочем, я в этом и не сомневалась. Если хочешь донести что-то до экипажа, незачем включать громкую связь, достаточно просто сообщить это старшему радисту. Впрочем, я была не против, сведения не секретные, и рано или поздно об этом узнают все. Почему не сейчас?

Джулиана новость о моём грядущем назначении не обрадовала, но он не стал возражать. Он слишком хорошо меня знал, и понимал, что как бы мне ни хотелось отказаться, я соглашусь. У него не было сил и желания делать вид, что он всем доволен, и потому он просто устало кивнул и воздержался от комментариев.

Экипаж собрался в полном составе за исключением вахтенных только на ужин. Ещё не совсем выспавшиеся офицеры расселись за столами, в ожидании когда огромный плюшевый медведь на роликах, выполнявший обязанности официанта, разнесёт по столам тарелки с едой. Было тихо, и перешёптывания только нагнетали тревожную обстановку. Я с некоторым удивлением смотрела по сторонам. Обычно после удачного выполнения сложного задания и по пути домой в ресторане царило оживление, звучала музыка и смех. Сейчас никто не подходил к музыкальному центру, и на лицах застыло какое-то выражение обречённости и даже некоторой обиды.

— В чём дело? — наконец, спросила я у старпома, который всегда был в курсе настроений экипажа.

— В том, что Земля решила прекратить поиски «Паладина», — ответил он.

— Этого следовало ожидать, — пожала плечами я. — Все возможности исчерпаны, все сроки прошли. Космос редко возвращает тех, кого поглотил.

— Они это понимают, — объяснил Джулиан, — но здесь проблема лежит в несколько иной плоскости. Это на уровне подсознания. Они чувствуют примерно то же, что чувствует человек, потерявший брата-близнеца. Они потеряли часть себя и не могут смириться с этим. «Паладин» был такой же поисково-спасательной баркентиной, на ней служили такие же, как они, спасатели. Они делали то же дело, были близки по духу, многие были друзьями наших ребят. Пока поисковая операция продолжалась, надежда была. Прекращение поисков — это символический акт, который воспринят ими буквально. Их поставили перед фактом, что они окончательно потеряли второй «Сенбернар» и своих друзей.

— Да, это тяжело, — согласилась я, подумав, что озаботившись своим не слишком желанным назначением, как-то не задумалась о том, с чем оно связано.

Я взглянула за большой стол, за которым сидели стрелки. Они точно потеряли друзей. На «Паладине» служили стрелками Александр Карнач, Игнат Москаленко и Иван Валуев, проверенные ребята, которые даже несколько раз летали с нами на задания. И теперь можно было не сомневаться, что именно о них думают наши стрелки.

— А, может, слетаем туда ещё раз? — неожиданно нарушил гнетущую тишину Кирилл Оршанин и вопросительно посмотрел на старшего стрелка Белого Волка.

Как и следовало ожидать, тот поднял на него непроницаемый взгляд золотистых глаз и промолчал.

— Смысл? — спросил за него Тонни Хэйфэн, невысокий изящный китаец со столь же непроницаемым взглядом чёрных блестящих глаз. — Там уже искали. И мы, и другие… Там ничего нет.

— Может, что-то просмотрели, — без особой надежды заметил Стэн Стаховски.

— Скорее, дело в другом, — покачал головой Али Бахар, знойный черноволосый красавец, которого в экипаже звали Мангустом. — Нужно поставить точку в этом деле. Ещё раз напоследок всё обследовать, чтоб убедиться в том, что мы итак знаем. Психология…

— Незавершённый гештальт, — кивнул стрелок-исследователь Александр Донцов. — Если не слетаем, будем думать, что что-то просмотрели. А так… хотя бы будет ощущение, что сделали, что смогли.

Белый Волк внимательно слушал их. На его суровом, словно высеченном из камня лице, трудно было прочесть какие-либо эмоции, но я чувствовала, что дух Волка тоже зовёт его в путь, на поиски пропавших друзей.

— Экипаж устал, — всё же проговорил он, закрывая тему.

— По дороге отоспимся, — неожиданно отозвался Вербицкий и посмотрел на меня. — Дарья Ивановна, может, слетаем?

— У нас приказ возвращаться на Землю, — произнёс сидевший с ним за одним столом старший астронавигатор Юрий Булатов.

— Не было такого приказа! — возразил Антон. — Донахью сказал, что нас ждут на Земле, но чёткого приказа не дал. Сроки не установлены. Ну, сколько туда лететь?

Булатов задумчиво посмотрел в потолок.

— Около трёх суток.

— Сутки там. Ещё трое суток на крейсерской до Земли. За неделю обернёмся.

Он снова посмотрел на меня. Я взглянула туда, где сидели наши механики: стармех Бомбадил и братья-норвежцы Лин, Ис и Винд Эрлинги.

— Вряд ли что найдём, но мне тоже было бы спокойнее, — произнёс Лин, старший из братьев.

Бомбадил поспешно закивал.

— Я согласен с экипажем, — сообщил Хок. — Так всем будет спокойнее. Неделя ничего не решит. У нас трое суток, чтоб выспаться и отдохнуть. На месте просканируем всё вокруг, ещё раз осмотрим планеты системы и полетим на Землю. С учётом времени пути отсюда теряем только три дня.

— К тому же, вдруг найдём! — воскликнула пилот Илд Эрлинг, сестра наших норгов.

Посмотрев на неё, я заметила, что глаза у неё красные и слегка припухли от слёз. Я знала, что она давно и, увы, безответно, влюблена в Сашу Карнача. Она смотрела на меня с такой мольбой, что возражать у меня не было сил. К тому же это страстное «вдруг», неожиданно отозвалось в моей душе отчаянной надеждой. Если найдём «Паладин», если найдём Азарова, то и мои проблемы на этом закончатся. Я невольно взглянула на Джулиана, и он усмехнулся, словно, прочитал мои мысли. Впрочем, он их действительно прочитал и, судя по всему, они ему понравились.

— Хорошо, — сдалась я. — Только туда, программное сканирование системы, визуальное и биолокационное обследование планет и домой! Антон, после ужина свяжись ещё раз с Землёй. Если Донахью даст добро, то так и сделаем.

Дэвид спорить не стал. Он не верил в чудо, но Азаров был его близким другом. Использовать эту последнюю возможность отыскать следы «Палладина» казалось для него естественным. Поэтому он пожелал нам удачи и поехал лечить своих обожжённых кенгуру. А мы изменили курс и направились туда, откуда пришёл последний сигнал с «Паладина».

Было понятно, что на эту экспедицию никто не возлагает особых надежд. Мы летели просто для очистки совести, ещё раз проверить, чтоб убедиться, что там действительно ничего нет. Эта небольшая планетная система в дальнем секторе освоенного космоса уже была тщательно исследована в первые месяцы поисков, и теперь мы знали её, как свои пять пальцев. Поэтому после входа баркентины в режим гиперпространственного полёта, никому даже в голову не пришло готовиться к предстоящей миссии. Все, кроме вахтенных, потихоньку расползлись по каютам, чтоб хорошо выспаться, а после отправиться в бассейн, оздоровительный комплекс, спортзал или библиотеку. Хок для порядка поворчал, что это время нужно использовать для проверки материальныхзапасов и провести пару тренировок экипажа, но при этом не проявил никакой инициативы по организации этих мероприятий, и тоже ушёл спать.

Я в отличие от него, выспалась, хоть и чувствовала себя по-прежнему вымотанной. Поразмышляв, не пойти ли в камеру релаксации, чтоб посидеть, вдыхая ароматный воздух океана или тропических джунглей, созерцая соответствующие реалистичные пейзажи, я пришла к выводу, что вряд ли смогу расслабиться настолько, чтоб не думать обо всей этой истории с «Паладином», и вместо этого направилась в свой отсек, где собиралась ещё раз просмотреть отчёты поисковых экспедиций.

Дело с исчезновением «Паладина» было странным, хотя бы потому, что до конца никто так и не понял, зачем Азаров повёл звездолёт в эту систему. На тот момент о её существовании уже было известно, как и о том, что она совершенно бесперспективна в смысле последующего освоения. При этом небольшая звезда класса G, издалека выглядела очень симпатично благодаря своему сходству с Солнцем, что и привлекло исследователей к её изучению. Известно, что именно такие звёзды чаще всего притягивали протоалкорцев, заселивших своими колонистами нашу часть галактики, а, следовательно, именно там вероятно было найти разумную жизнь, максимально приближённую к земной. Но ни похожей на земную, никакой иной жизни там обнаружено не было. Потому, описав находившиеся в системе планеты, ранние исследователи двинулись дальше на поиски более интересных миров.

Таким образом, стало известно, что вокруг той безымянной звезды вращаются два газовых гиганта серого и голубого цвета, одна планета земной группы, изрытая кратерами и окутанная ядовитой атмосферой с большой долей серной кислоты, семь карликовых планет и два астероидных пояса.

Что именно заинтересовало Азарова в этой безжизненной системе так и осталось загадкой. За две недели до исчезновения «Паладин» был снят с маршрута свободного поиска и направлен в отдалённый район, где возле ещё одной звезды жёлтого спектра крутилась планета Мороний, успешно обживаемая переселенцами-мормонами. На орбите этой планеты неожиданно появился большой звездолёт, после чего из поселений начали пропадать девушки, потом случилась потрава посевов и, в конце концов, падёж скота, который и вынудил трудолюбивых селян обратиться за помощью к метрополии. Видимо, религиозные обряды и молитвы не дали результата.

Направленный на Мороний звездолёт Звёздной инспекции исчез, едва оказавшись на орбите. После этого Совет духовной безопасности и отправил туда «Паладин». Подробности этой операции так же были неизвестны, поскольку мормоны позже рассказали лишь о том, что с прилетевшего серебряного звездолёта землян спустился шатл, из которого вышли высокий черноволосый мужчина и редкой красоты женщина, расспросили их о происшествиях, сняли на камеру последствия потравы, взяли образцы и улетели. На голографиях они опознали Азарова и его помощника по научной части Изабель Моро. В ближайшую ночь над заселённой частью планеты случилась сильная гроза, а утром выяснилось, что зловещий звездолёт с орбиты исчез.

Бот землян доставил поселенцам несколько уцелевших девушек, которые ничего не помнили, но были чем-то сильно напуганы. После этого и звездолёт Земли улетел, а свалившиеся на мормонов напасти резко прекратились.

Таким образом, было установлено, что «Паладин» своё задание выполнил, но подробности были неизвестны, поскольку отчёт о его выполнении на Земле не получили. Звёздная инспекция так же не имела сведений о своём звездолёте и его экипаже, пропавших на орбите Морония.

После этого «Паладин» сообщил о том, что направляется в ту самую систему. Поскольку Азаров, являясь командиром подразделения, мог сам принимать решение о своих действиях без согласования с Землёй, он не потрудился сообщить о причине этого странного решения, и, скорее всего, не из желания что-то утаить, а исключительно в уверенности, что эта миссия не займёт много времени. Спустя пару дней он направил из пункта назначения сигнал о том, что благополучно прибыл туда и готовится к посадке. Больше никаких сигналов от него получено не было.

За время поисковой операции в эту систему успели слетать все звездолёты нашего подразделения и несколько звездолётов подразделения командора Громова. Поскольку Азаров собирался посадить звездолёт на какую-то планету, а газовые гиганты для этого не годились, были тщательно обследованы планета с кислотной атмосферой, все карликовые планеты и крупные астероиды, что потребовало особенно много времени и сил. Но ни то, что звездолета, даже следов его посадки обнаружить не удалось. Многократное и тщательное сканирование разными методами тоже не дало никаких результатов. В системе не было ни искусственных спутников, ни передатчиков, ни маяков, которые обычно выпускают перед посадкой для обеспечения устойчивой связи и обследования поверхности небесных тел. Не были обнаружены какие-либо биообъекты, а также предметы или следы предметов из созданных на Земле материалов. Возникало ощущение, что Азаров здесь не появлялся, и только его последнее сообщение говорило о том, что он привёл сюда «Паладин» и посадил его на какую-то планету или астероид.

Ещё раз просмотрев отчёты, снимки поверхности планет и астероидов, многие из которых я видела воочию в ходе поисков, я ещё раз подумала о бесперспективности нашего полёта туда. И на память пришло то странное исчезновение на орбите Марония звездолёта Звёздной инспекции. Мне было известно, что инспектора проводят собственное расследование этого инцидента, но и они ничего не смогли узнать. Им не удалось даже выяснить, что за звездолёт третировал безобидных мормонов. Да и связь между таинственными происшествиями на Моронии и исчезновением «Паладина» не была каким-то образом установлена.

Я сама не раз задавалась вопросом, зачем Азарову потребовалось садить звездолёт на поверхность планеты. Большой тяжёлый звездолёт, требующий подходящей по размеру ровной площадки и соответствующей его габаритам плотности грунта, проще было оставить на орбите, как он сделал на Моронии, а спускаться к поверхности заинтересовавшего его небесного тела в капсуле или боте. Но он посадил звездолёт. Зачем?

Я снова просматривала снимки всех плато, где были площадки, подходящие для посадки. Мы тщательно и не раз изучили их в поисках отпечатков выдвижных опор, следов от выбросов антигравитационных установок и, наконец, продуктов сгорания из сопел взлётных двигателей. Ничего похожего мы не нашли.

Я смотрела на монитор компьютера и никак не могла понять, что заставило его прилететь сюда и сесть. Совершенно безжизненные и однообразные ландшафты планет, ничего похожего на так интриговавшие наших предков пирамиды, лица сфинксов и петроглифы на Марсе. Всё скучно и серо. Большая планета отдалённо напоминала Луну, но её едкая атмосфера покрывала поверхность унылым туманом, не мешая, тем не менее, при наличии специальных фильтров разглядывать её поверхность. Ничего живого там по определению быть не могло. Зачем же он сел? И куда?

Я уже в который раз попыталась представить себя на месте Азарова и понять, зачем ему было лететь в эту мёртвую планетную систему, а потом садиться на один из этих каменных шаров. И мне снова становилось ясно, что именно на орбите Морония случилось что-то, что заставило его сделать крюк по галактике и залететь в эти края, как он был уверен, ненадолго. Но здесь я снова упиралась в то, что я не знаю, что произошло на орбите колонии мормонов. Открыв файл, переданный нам Звёздной инспекцией, я посмотрела на вероятную реконструкцию враждебного звездолёта. Вероятную, потому что её видели только с поверхности планеты, и из-за расстояния до орбиты, её очертания в глазах различных очевидцев менялись. Кому-то виделся диск, кому-то шар, кому-то «утюг» на подобие поздних ормийских крейсеров, участвовавших в последней алкоро-ормийской войне. Размера он, скорее всего, был именно такого, но что касается его формы… Здесь, пожалуй, тоже был тупик. Я догадывалась, что сейчас агентура инспекции во многих мирах всеми силами пытается установить, кто и зачем мог заинтересоваться Моронием. Инспектора не бросают своих и не прощают тех, кто посягнул на жизнь их товарищей. Они могут искать годами, пока не будет обнаружен пропавший звездолёт или те, кто его уничтожил. Но, судя по тому, что нам так ничего и не сообщили, расследование по горячим следам ничего не дало, и дальнейшее — дело весьма неопределённого будущего.

К тому же, я вынуждена была признать, что проникнуть в мысли Азарова для меня чрезвычайно сложно. Моё мышление довольно прямолинейно, сколько б не шутили окружающие на тему женской логики. С Азаровым всё сложнее. Он мыслит совершенно иначе и обладает иным набором знаний и опыта. Я Воин, моя хитрость укладывается в схемы стратегии и тактики открытого боя и партизанской войны. Бесхитростной меня не назовёшь. Но Азаров — это другое, он — маг, маг сильный, прирождённый, хорошо обученный и посвятивший немалую часть жизни изучению различных мистических учений. Я впадаю в тоску от одних только описаний магических обрядов, он способен одной мыслью изменить окружающую действительность. Он видит то, чего не вижу я, и знает то, что я никогда не смогу постичь. Порой, задумываясь о его потенциале, я теряюсь, потому что не могу понять, как человек, который своим плохим настроением вызывает облачность на небе, может командовать звездолётом. Это всё равно, что посадить Мерлина за баранку грузового кара. Но задумываюсь я об этом редко, потому что в повседневной жизни он ничем не отличается от других офицеров космофлота, к тому же красавец и обаяшка. С ним легко и интересно.

С этого я перескочила к другой мысли. Все мы такие, образцовые офицеры, глядя на которых не подумаешь, что за форменным мундиром прячется что-то странное или даже страшненькое. Я припомнила те дни, когда пришла на «Пилигрим», ещё не зная о его тайной миссии и секретах его экипажа. И все мои офицеры казались мне при первой встрече просто хорошими специалистами и приятными людьми, пока я не узнала, что Белый Волк — оборотень, Эрик Ченг — вампир, Елизар Дакоста — маг, а наш кок Бэтти Фелтон — ведунья. И завораживающий голос Антона Вербицкого, компьютерное мышление Юрия Булатова и внезапная невидимость Мангуста уже не казались такой уж большой странностью. Да и способности управляющих стихиями Эрлингов показались скорее полезным приобретением, нежели чем-то невероятным. И все мы так, с виду обычные люди, а внутри заложники то ли волшебного дара, то ли проклятья.

Я знала, что и у Азарова в экипаже много таких «странных», но с самого начала работы в подразделении мы привыкли уважать чужие тайны и не лезть друг другу в душу, позволяя каждому самому раскрыться, когда он сочтёт это нужным, и только перед тем, кому доверяет.

Потому я знала, что Азаров — сильный потомственный маг, и по некоторым признакам догадалась, что и Изабо Моро тоже обладает магическими способностями. Остальные же по большей части оставались для меня всего лишь коллегами.

Я припомнила последнюю встречу с ними. Это был традиционный осенний бал поисково-спасательного флота в прошлом году, когда вместо уже набивших оскомину сияющих дворцовых зал, мы собрались в яблоневом саду под звёздным небом. Столы стояли прямо под деревьями, красиво подсвеченными разноцветной иллюминацией, и каждый мог протянуть руку и сорвать налитый соком спелый плод. Конечно, без шуток на тему ньютонова яблока тогда не обошлось. И вообще было весело. Как и положено по этикету, мужчины явились на бал в парадной форме с аксельбантами и кортиками, а дамы — в вечерних платьях. По площадкам, выстланным белым покрытием, похожим на лёд, кружились танцующие пары, словно лепестки цветов, летящие по волнам вальсов, виртуозно исполняемых венским симфоническим оркестром. В небе меж звёзд сказочными цветами распускались огни бесконечного фейерверка, которые иногда сменялись причудливыми узорами лазерного шоу.

Мы с Джулианом и Хоком сидели за большим столом, где кроме нас устроился Азаров со своими помощниками. Азаров пришёл тогда с супругой, с милой и неяркой Аллой, которая своей мягкостью всегда уравновешивала его неистовый темперамент. Станцевав с ней несколько танцев, он с лёгкостью уступил её следующему партнёру и вернулся за стол. Изабо в алом платье танцевала с Громовым, а старпом «Паладина» Бен Олдридж кружил в вальсе раскрасневшуюся Илд Эрлинг. Хок, у которого было слегка шкодливое настроение, улучил момент, когда зазевался Вербицкий, и увёл у него из-под носа приму-балерину Мариинского театра Веру Ланскую. Антон целый месяц уговаривал её пойти с ним на бал, и потому несколько обиженно посмотрел на старпома и пригласил на танец тоненькую блондинку в голубом, жену Кирилла Оршанина, впервые попавшую на такое мероприятие. Кирилл, что-то бурно обсуждавший с Иваном Валуевым, этого даже не заметил.

Мы все тогда были так безмятежно счастливы, в упоении космофлотовского братства и кружащего голову лёгкого и невинного флирта. Я следила за Громовым, который с невероятной для него грацией кружился в танце, не отрывая влюблённого взгляда от черноокой Изабо. А она таинственно посматривала на него из-под длиннющих ресниц и призывно улыбалась.

— Меньше, чем на командира подразделения, она не согласна, — усмехнулся Азаров, следя за этой парой. — Как бы она не проверила на нём свои приворотные чары.

— Не думаю, что назавтра он об этом вспомнит, — пожала плечами я. — Он одержим только работой, а так ему и дома хорошо. Ему нужна женщина, которая умеет варить борщ и не говорит под руку. Потому он счастливо женат уже двадцать лет. А Изабо — это так, страсть к скоростным гонкам на окраине солнечной системы.

— Будем надеяться, — кивнул Азаров.

В этот момент Илд запнулась, и Бен Олдридж едва успел подхватить её за секунду до падения на чей-то столик. Она страшно смутилась, а он, сжав в ладонях её трепещущие пальчики, говорил ей что-то успокаивающее, ласково улыбаясь. Это тогда удивило меня. Высокий и худощавый с узким лицом, раскосыми бледно-голубыми глазами и чуть вьющимися чёрными волосами, с безупречными манерами и холодной сдержанностью, он всегда казался мне снобом. Я знала, что в экипаже его недолюбливают и побаиваются, считают высокомерным и чрезмерно придирчивым. Последнее, по мнению Хока, не недостаток, а достоинство для старпома. А Джулиан узнав, что полное его имя Бенедикт Сайрус Олдридж, как то заметил, что он такой же странный и английский, как и его имя. Потому увидев такую трогательную заботу о растерявшейся девушке, я была приятно удивлена.

— У тебя необычный старпом, — поделилась я своим наблюдением.

— У тебя тоже, — улыбнулся Азаров.

— Я не о том. Он выглядит немного странно, как персонаж готического романа. Мне кажется, что облик выдает неординарность его натуры.

— Трудно спорить.

— И у него наверняка есть способности к магии. И немалые. Поэтому ты его взял в экипаж?

— Он держит всех в узде, и мне не приходится отвлекаться на мелочи, — ответил Азаров, покосился на меня и, заметив, как я вздёрнула бровь, сдался. Наверно подействовало шампанское. — Ладно, но только между нами. Бен не из тех магов, что размахивают волшебными палочками, но он многое может. Его дар опасен, однако если поставить его на службу человечеству, он станет более чем полезным. Бен слишком независим, его душа — потёмки, но я верю ему. И при этом предпочитаю держать при себе.

Я невольно нахмурилась.

— Это напоминает истину о том, что друзей нужно держать близко, а врагов ещё ближе.

Азаров задумчиво посмотрел на меня и перевёл взгляд на Олдриджа, который с лёгкостью летящего по ветру пера снова кружил в вихре вальса Илд, совершенно одуревшую от его обаяния.

Да, ключ к этой тайне может быть вовсе не в Азарове. Сколько ещё таких странных личностей с магическими способностями собрал он на борту «Паладина»? Мне самой когда-то говорили, что иметь в экипаже людей с паранормальными способностями всё равно, что сидеть на пороховой бочке. Но своим-то я доверяла. Впрочем, Азаров своим — тоже. Однако насколько можно доверять тому, чей дар опасен, а душа — потёмки? И дело даже не в Бене. Изабо тоже не овечка. И независимый молчаливый второй помощник Джим Ноттингем с вечной загадочной полуулыбкой на губах. И заносчивый и резкий стрелок Алонсо Кабрера, с которым предпочитают не связываться на флотских спортивных играх, потому что он не умеет проигрывать и как-то хитро жульничает, чтоб выиграть. Что, если бочка под Азаровым всё-таки рванула?

Впрочем, я снова ушла в тёмную область гипотетических догадок. Да и к чему они, если итак ясно, что мы всё равно ничего там не найдём и через неделю, посыпав голову пеплом, вернёмся на Землю, чтоб жить дальше?

Глава 2

Спустя трое суток, я вошла на мостик «Пилигрима» и остановилась возле центрального пульта, глядя вверх, на фронтальные экраны, где вскоре стационарная картинка звёздного неба должна была смениться реальной картиной уже знакомой нам звёздной системы. Вахтенные сидели на своих местах, Хок был готов к маневру, положив руки на штурвал. В стороне стояли свободные от вахты стрелки. Можно было не сомневаться, что и остальные члены экипажа сейчас застыли перед мониторами в своих отсеках с такими же мрачными, решительными и немного скорбными лицами. Мы отдавали последний долг нашим товарищам. Увы, теперь мы могли воспринимать эту экспедицию только так.

— Пять минут до выхода из гиперпространства, командор, — доложил старший пилот Дэн Кроу.

— Хорошо, — кивнула я. — Командуйте, старпом.

Под звук его голоса, отдающего отрывистые команды офицерам, я спустилась вниз, к дублирующим пультам, расположенным вдоль нижней площадки, полукольцом огибающей отсек.

Появившееся изображение с забортных камер было мне уже знакомо. Жёлтая, а вернее, оранжеватая из-за применённых светофильтров звезда сияла чуть слева, рядом с ней плыл серый гигант, который в этот момент казался почти такого же размера, и где-то далеко голубел шар второго газового гиганта. Каменный шарик ядовитой планеты был не виден, видимо, от нас его закрывала звезда.

— Вышли хорошо, — сообщил Хок, — входим в систему.

Картинка развернулась, и звезда переместилась в центр экрана, а серый гигант двинулся направо. Баркентина устремилась мимо него в сторону звезды.

— Сначала обследуем планету? — прозвучал рядом рычащий баритон Белого Волка. — Потом пройдёмся по крупным астероидам.

— Да, как обычно, — согласилась я. — Включите сканирование и ещё раз обследуйте пространство на предмет обломков и искусственных аппаратов.

— Как всегда… — без особого энтузиазма отозвался из динамиков Донцов, сидевший за длинным пультом наверху, над командным отсеком, куда выходили террасой стрелковые помещения.

Теперь, когда мы снова оказались здесь, всем стало ясно, что мы уже обыскали всё, и нет никакой надежды найти ещё хоть какую-то зацепку. В огромном гулком зале царило молчание, только мерно попискивали на разные голоса приборы, развившие активную деятельность, прослушивая и осматривая всё вокруг.

Огромный шар серого гиганта тяжело прополз мимо, тускло отливая белёсыми завихрениями газовых ураганов на поверхности. После этого картина на экране словно застыла. Медленное перемещение звезды и голубого гиганта на таком расстоянии было неуловимо для глаза. Впереди едва заметно проступал длинный рой серых точек — внешний астероидный пояс.

Молчание становилось гнетущим. Все гипотезы и предположения, даже самые фантастические уже были высказаны, все вопросы заданы. И никто не решался сказать вслух самую очевидную истину: всё это впустую. Мы снова ничего тут не найдём.

— Так, а это что? — вдруг раздался удивлённый голос Вербицкого, и все резко повернулись к нему.

Придерживая наушники одной рукой, вторую он поднял, призывая то ли к вниманию, то ли к тишине.

— Что-то есть? — с надеждой обратился к нему Булатов.

— Странный звук… Послушайте.

Антон подключил внешние динамики и по отсеку пронёсся необычный гул. Это было что-то незнакомое и необъяснимое, отдалённо похожее на рёв океанского шторма, в который вплетались тревожные аккорды песен китов и криков дельфинов.

— Пожар в джунглях, — пробормотал Дэн Кроу и взволнованно взглянул на меня.

— Похоже на гул океана в северных широтах, — заметил Белый Волк. — Когда начинают смещаться глубинные тектонические слои.

— Да, и на гул земли, который доносится иногда из суперглубоких скважин, — добавил Хок.

— Ясно одно, это — не живое, — подытожил Вербицкий. Он обладал не только необыкновенным голосом, но и уникальным слухом и мог различить и опознать самые тонкие оттенки звуков. — Я многое слышал на Земле и в космосе, но такое… Не представляю, что может создать подобный эффект.

— И оно зовёт… — тихо произнёс Белый Волк, наклонив голову и прислушиваясь. В человеческом обличье он сохранял свой чуткий звериный слух. — Я ясно слышу зов, а вы?

Он в упор взглянул на меня. Мнетоже казалось, что в этом многотоновом гуле звучит какой-то призыв. Только непонятно было, что могло звать нас в необитаемой системе сквозь вакуум.

— Какой природы звук? — спросила я.

— Гравитационные колебания, — ответил Вербицкий, быстро набирая что-то на сенсорах своего пульта. — И если вы меня спросите, откуда идёт этот звук, то я вам скажу, что он идёт от голубого гиганта. Кстати, я тоже улавливаю какие-то сочетания, которые сродни призывным звукам животных, в основном крупных млекопитающих, китов, ихтиазавров, слонов…

— И мамонтов, — задумчиво добавил Оршанин, стоявший в стороне. — Я слышал недавно, когда возил племянника в Парк палеолита. Ощущение было такое же.

— Голубой гигант — на экран! — скомандовала я.

Тут же картинка дёрнулась, голубой шар переместился в центр и стремительно вырос, заняв середину экрана. Вблизи его поверхность выглядела не такой однородной, по ней медленно скользили газовые потоки разных оттенков, от бледно-голубого до бирюзового. А спустя минуту стало ясно, что эти потоки начинают закручиваться по кругу, формируя в центре тёмное углубление воронки.

— Давайте не полетим туда, — попросил Вербицкий.

Наверно ему припомнился наш первый полёт, когда гравитационная воронка затянула нас вовнутрь огромного пространственного мешка, из которого мы нескоро смогли выбраться.

— Продолжаем визуальное наблюдение, — проговорила я. — Донцов, следите за прочими показателями. Особо обратите внимание на гравитацию и излучения.

— Пока без изменений, — откликнулся он.

Через какое-то время воронка на поверхности планеты уже явственно сформировалась, и в её центре появилось что-то тёмное и неоднородное по цвету. На краях воронки то и дело вспыхивали ослепительные молнии, но, как ни странно, они двигались по окружности, не уходя в центр. Гул всё так же ровно и призывно звучал в тишине.

— Воронка ушла на четверть диаметра вглубь планеты, — сообщил Донцов.

— Занятное явление, — пробормотал Хок, напряжённо глядя на экран. — Что мы знаем об этой планете?

— Немного, её изучали весьма поверхностно. Водородно-гелиевая атмосфера с присутствием метана и аммиака. Судя по небольшой массе, скорее всего, состоит в основном из различного льда и небольшого каменного ядра. Ничего необычного, простой газовый гигант нептуновой группы.

— На Нептуне вот такого не бывает.

— Я знаю.

— Меняем курс, — приказала я. — Идём к голубому гиганту, встаём на дальней орбите. Александр Николаевич, продолжайте следить за гравитационными изменениями и излучениями. При любом отклонении от нормы, немедленно докладывайте.

— Есть, командор, — отозвался Донцов.

За последующие два часа, пока мы приближались к голубой планете, воронка расширилась настолько, что в её центре ясно можно было различить разноцветные пятна, зеленоватые, желтоватые, чёрные, над которыми проплывали белые полосы, похожие на облака. Я уже сидела за своим пультом и с любопытством рассматривала этот феномен. Первый шок от встречи с этим странным явлением прошёл, и мы уже наблюдали за ним, осознавая, что видим что-то в высшей мере редкое и интересное.

— А вы заметили, что ни у одной планеты в системе нет спутников? — спросил Вербицкий.

— Я заметил, что нет спутника у планеты земной группы, — ответил Дэн. — Что до гигантов, то, скорее всего они были, но их притянуло слишком близко к поверхности, они преодолели предел Роша, и их разорвало.

— Точно, у серого есть слабо выраженное кольцо, а вокруг этого крутится слишком много мусора из камня и льда, — согласился Хок.

— И, возможно, здесь произошла какая-то катастрофа, — добавил Донцов, — превратившая ещё две планеты в астероидные пояса.

— Наверно так оно и есть. Мы выходим на дальнюю орбиту. Я бы не стал подходить ближе. Гравитационное поле планеты умеренное и стабильное, вредоносных излучений нет, но, на мой взгляд, лучше не рисковать. К тому же ниже можно столкнуться с тем самым мусором.

— Ложимся на орбиту, — кивнула я. — И давайте-ка спустим в воронку зонд, посмотрим, что внизу.

— Отличная идея, — Хок деловито наигрывал гаммы на своём пульте и, наконец, подчеркнутым жестом нажал кнопку. — Зонд пошёл. Даю картинку с камер на экран.

На нас тут же навалилась бурлящая синева с провалом в центре, мимо понеслись скопления синего газа, похожие на клубящиеся тучи, пронизанные белёсыми горизонтальными молниями, а впереди уже показалось дно воронки — широкий круглый кратер, на дне которого действительно расплывались разноцветные пятна, подёрнутые белыми перьями облаков.

На какой-то момент зонд оказался в толще белого пара, а потом внизу открылась панорама чего-то странно знакомого.

— Это материк! — воскликнул Хок. — Смотрите, это похоже на Землю!

— А так же на Алкор, Орму, Дино-Эрде, Пеллару и иже с ними, — добавил Дэн. — Как это может быть? Здесь должен быть слой аммиачно-метаннового льда!

— Ничего подобного, — слегка ошалело возразил из динамиков Донцов. — Азот, кислород, водород, гелий… Ребята, этим же можно дышать!

— Погоди, что за чушь! — воскликнул Хок, нахмурившись. — Может, зонд неисправен? — он снова застучал пальцами по сенсорам пульта.

— Вот это зелёное, похоже на деревья, — заметил Кирилл Оршанин, подходя ближе. — А вон там, сверху, явно выраженная горная гряда. А вон — река…

Внизу среди зелени действительно блеснула серебром тонкая нитка.

— Состав атмосферы соответствует атмосфере Алкора во времена Великого расселения, то есть от десяти до тридцати тысяч лет назад. Большое количество кислорода и наличие взвешенного озона, — сообщил Донцов. — Санаторий!

Хок снова поднял изумлённый взгляд на экран и развёл руками.

— Но как? Посмотрите, за пределами континента не вода, там именно аммиачно-метановый океан! Там температура должна быть тысячи градусов, а у нас?

— Минус сорок по Цельсию, но температура постоянно повышается по мере приближения к поверхности. Гравитация чуть ниже, чем на Земле и тоже равна протоалкорским показателям. Излучения в норме, правда, слабый ультрафиолет. Это типичная, хорошо сохранившаяся алкорская колония.

— Так не бывает! — Хок ударил кулаком по штурвалу. — Я, конечно, в курсе, что предки алкорцев обживали даже совершенно безжизненные планеты с бедной атмосферой. Но чтоб они обустроили колонию внутри газового гиганта? Ущипните меня!

— Все хотят жить, старпом, так что отмените приказ, — проговорил Оршанин, не отрывая взгляда от экрана. — Мы имеем то, что имеем. Не наше дело думать, как это сделано. Там внизу, в глубине газового гиганта твердь, покрытая лесом. Там можно жить и дышать. И именно туда Азаров мог посадить «Паладин»!

Снова стало тихо. Увлечённые своим открытием, мы совершенно забыли о цели прилёта сюда. А Кирилл был прав. Это был пригодный к жизни мир, который мы до сих пор не обследовали. Хок снова вернулся к управлению зондом, от которого постоянно поступала информация. Теперь мы уже ясно видели, что зонд летит над лесистой равниной, на которой темнели коричневые скалы и серебрились реки.

— Опусти зонд ниже, — приказала я.

И вскоре мы уже могли различить кроны отдельных деревьев, сливавшихся в могучий лесной массив. Потом промелькнуло что-то угловатое на поляне и вскоре мы увидели целую деревеньку из крытых тёсом домиков. На лугу рядом паслись какие-то животные, потом блеснула гладью река, и снова начался лес.

— Колония обитаема, — сделал вывод Хок.

— Давай снова наверх и полное сканирование.

Зонд опять взмыл к голубым небесам. Да, здесь были голубые небеса, с обычными белыми облаками, через которое проглядывало солнце. Оно отличалось от земного только тем, что было размытым и не слепило глаза.

И мы снова могли наблюдать поверхность материка с очень крутым широким горизонтом с высоты десяти тысяч метров. Сходство с Землёй было потрясающим. Или с Алкором.

— Я нашёл объект подходящего состава и подходящего размера, — сообщил Донцов.

— Если оно ходит, как утка, крякает, как утка и выглядит, как…

— Кирилл, — остановила я Оршанина, поняв, что наш разведчик слегка перевозбудился от всего этого. — Рауль, направь зонд в сторону объекта.

Зонд снова понёсся вперёд, не забывая показывать изображение со своих камер, потому мы успели разглядеть внизу странное коричневое сооружение из концентрических кругов. Впрочем, учитывая его размеры, скорее всего это был город. Алкорский город, потому что только на Алкоре до сих пор строят города и крепости в виде спиралей и концентрических кругов. У нас в космошколе гуляла шутка, что если принять такой город за мишень и попасть в яблочко, то с гарантией лишишь алкорцев очередного тирана, потому что в центре всегда располагается дворец. Странно, что при наличии космических технологий они до сих пор придерживаются традиционного градостроения, удобного при наземных войнах. Но это уже лирика. Просто наличие этого города подтвердило нашу догадку, что мы нашли ещё одну алкорскую колонию.

— Вот он! — воскликнул Дэн, вскочив с места.

Он так и остался стоять, глядя на длинное серебряное тело баркентины, стоящей посреди луга. Зонд спустился ниже, стали видны ажурные опоры, глубоко ушедшие в почву. На обшивке не было видимых повреждений. И вообще, звездолёт выглядел совершенно целым и исправным.

— Ура! — мощно прозвучало в отсеке.

— Тихо! — скомандовала я и повернулась к Вербицкому. — Антон, попробуй наладить связь.

— Делаю! — воскликнул он и с энтузиазмом вернул на место наушники, а потом склонился над пультом.

Я снова принялась осматривать «Паладин», в поисках пробоин и повреждений. Он не был точной копией «Пилигрима», хотя общая концепция была такой же. Это был длинный космический корабль с острым чуть загнутым носом, чем напоминал хищную птицу. Его узкое тело расширялось на расстоянии пятидесяти метров от острия носа и переходило в широкие восьмидесятиметровые закруглённые галереи по бортам, которые давали дополнительное пространство, не снижая аэродинамических свойств, и снова сужалось к трёхсегментному двигателю с декоративными соплами, похожими на тюльпан. Дальше начинались различия, потому что верхняя часть «Пилигрима» была закрыта изящно вырезанными защитными пластинами, установленными на боковых частях галерей и дополнительных штангах, протянувшихся от галерей к боковым поверхностям сопел. Я всегда находила эту конструкцию удобной, хотя бы потому, что нам уже пришлось однажды транспортировать звездолёт «Фудзивара», закрепив его на этих пластинах. К тому же они давали возможность создания более плотных оболочек при генерации защитных полей.

Азаров сам участвовал в создании своей баркентины на стадии проектирования, он счёл эти конструкции чересчур вычурными и ограничился двумя прямыми пластинами, охватывающими корпус в верхней части на уровне начала и конца боковых галерей. На мой взгляд, это было не так красиво, но моё мнение никого не интересовало. А при постройке «Кудесника», передняя пластина была превращена в монолитное кольцо, непосредственно прилегающее к корпусу. Четвёртый «сенбернар», судя по проекту, был и вовсе лишен каких-либо защитных пластин, заменённых одним небольшим плавником на крыше, имевшим, кажется, чисто декоративную функцию. Так что, скорее всего, у пятого, исчезнет и эта атавистическая деталь.

Впрочем, основа у всех «Сенбернаров» была одна, от острого хищного клюва до изящного тюльпанообразного хвоста. И внутри они имели схожую начинку, различаясь лишь интерьерами отсеков и кают. Потому если б в каком-то месте я увидела повреждённую обшивку, я бы поняла, что не так с «Паладином», но он был совершенно цел. Что же задержало его здесь? Уж точно не газовый океан наверху, для него это — не преграда.

— Связи нет, — сообщил Антон и, снова спустив наушники на плечи, посмотрел на меня.

Уточнять подробности не имело смысла. Антон был блистательным связистом, способным установить связь с любой точкой нашего сектора галактики при наличии на том конце подходящей аппаратуры. Он знал все пеленги и передающие станции, мог связаться с промежуточными операторами, уловить и усилить до приемлемого уровня самый слабый сигнал. И если он сказал, что связи нет, значит, установить её нет никакой возможности.

— Между прочим, звездолёт вообще не подаёт никаких признаков жизни, — заметил Донцов. — Нет обычных при работе аппаратуры магнитных полей. Никакой энергетической активности. Такое чувство, что он на глубокой консервации.

— А люди? — спросил Кирилл.

— Вон люди, — Хок снова занялся зондом, и тот подлетел к деревьям, возле которых под сенью крон стояло несколько белых палаток, похожих на эскимосские иглу.

Возле одной из них на верёвке сушилась одежда, а возле другой в потемневшем круге, обложенном камнями, горел костёр, над ним на металлических треногах висели два котла, побольше и поменьше. Потом мы уловили какое-то движение в лесу, мелькнула человеческая фигура в чём-то сером и изображение исчезло.

— Что произошло? — возмутился Хок.

— Пропала связь с зондом, — сообщил Донцов. — Пробую восстановить… Нет сигнала.

Хок развернулся вместе с креслом и задумчиво взглянул на меня.

— Надо садиться.

— Нет, мы не знаем, что там произошло. Это может быть опасно.

— Что предлагаешь?

— Может, ещё один зонд? Посмотрим, кто вышел из леса, что творится вокруг.

— Дарья Ивановна, — встрял Оршанин. — Давайте я слетаю и всё выясню. Туда и обратно. Антона с собой прихвачу, пусть посмотрит, что там у них со связью?

— А если звездолёт захвачен кем-то? — подозрительно уточнил Вербицкий.

— Кем? Мы видели, что кто-то выходит из леса. Судя по цвету одежды — это кто-то с «Паладина».

— Да, это цвет их формы, — кивнула я.

— К тому же, кто ещё мог отыскать на этой махине палатки, и, тем более, треножники и котлы.

— Почему они готовят пищу на костре, если у них запас продовольствия на несколько лет?

— Вот я всё и выясню!

Он рвался в бой. Он был воспитан, как профессиональный разведчик-диверсант, сперва в космошколе Звёздной инспекции, а потом в специальном лагере Псов Войны. У нас ему не хватало адреналина, и я изредка в таких ситуациях выпускала его на рискованные задания, чтоб выпустил пар. Он всегда возвращался, с блеском их выполнив. Но отправить его одного я не могла. Антон же явно не горел желанием спускаться на планету, тревожно поглядывая на экран. Он вообще не храброго десятка, а служба у нас и вовсе приучила его дуть на воду.

— Зачем я там нужен? — нервно спросил он. — Ты же полетишь на капсуле со связью!

— Нам нужно восстановить контроль над аппаратурой «Паладина»! — воскликнул Кирилл. — А для этого сначала нужно восстановить их кибер связи. Тогда мы сможем провести диагностику с орбиты и, может, даже поднять корабль с поверхности дистанционно!

— Логика есть, — неуверенно вздохнул Антон. — У них старший радист в этом деле слабоват. Он больше телепатически трепаться умеет. Да и второй… не Бог весть что.

— Ну! — воскликнул Кирилл. — Там только ты можешь разобраться! Ты же у нас чудотворец! А здесь тебя любой без труда заменит. Кнопки-то все обучены нажимать!

Кирилл знал, на чём сыграть. Даже не честолюбие, а профессиональная гордость могла подтолкнуть Антона к действию. В своём деле он отступить просто не мог, и, взглянув на меня, кивнул:

— Я согласен полететь с Кириллом. Если что, то вдвоём мы справимся…

Похоже, он имел в виду свои достижения вединоборствах и умение Кирилла эффективно сражаться любым видом оружия или без оного. Впрочем, испугавшись собственных мыслей, он не закончил. Ему всё-таки было страшно. И мне тоже. Но десантирование в таком случае было естественным шагом. На душе у меня было неспокойно, но что решит ещё один зонд?

— Давайте. Полная экипировка для десантирования на планету алкорской группы, стандартный набор вооружения, защита Вермера. Капсула с радоновой защитой. А мы отсюда за вами посмотрим.

— Ага! — Кирилл радостно потёр руки в предвкушении небольшого приключения, но тут же одумался. — Виноват. Задание поняли, разрешите выполнять?

— Старший — Оршанин. И не увлекайтесь там, — проворчала я и кивнула.

Антон нехотя поднялся с места, и они вышли из отсека. Я обернулась к экрану и переключила его на камеры внешнего обзора. Воронка продолжала клубиться в прежних границах, словно приглашала нырнуть на дно. Впрочем, и плотная газовая атмосфера — не преграда для звездолёта и даже для капсулы. Странно, что «Паладин» застрял здесь на год. Но хотя бы хорошо, что мы его нашли.

— Ты что так осторожничаешь? — перегнувшись через подлокотник, тихо спросил Хок.

— Не нравится мне всё это! — ответила я. — «Паладин» — звездолёт того же класса, что и наш. У него командир не глупее меня, если не умнее. Специалисты тоже неплохие. Но они здесь застряли. Есть что-то, чего мы не знаем, а потому не учитываем.

— Думаешь, это что-то, может, угрожать и нам?

— Думаю. Но больше меня беспокоит смутное ощущение, что мы опять стоим на пороге ловушки.

— Не шагнёшь — не узнаешь. Может, это единственный способ победить. В конце концов, что ещё мы можем сделать? Мы нашли «Паладин», мы должны сесть, обследовать его, восстановить жизнеспособность корабля, забрать экипаж и вернуть на Землю. Ладно, десантирование тоже вариант для первого шага. Но садиться всё равно придётся.

— Или отправить бот с механиками.

Он какое-то время смотрел на меня.

— Тебе надо отдохнуть. Похоже, вылазка в сердце реактора «Крузенштерна» подействовала на тебя больше, чем я мог ожидать. Пока же послушай меня. Ты всё делаешь правильно. Просто нужно это делать.

— Да, ты прав, — кивнула я.

Он снова отодвинулся, а я посмотрела на пульт и вызвала на связь своего помощника по научной части. Елизар Дакоста был мальтийским рыцарем и профессиональным магом. Не таким, как Азаров, конечно. Его сила крылась в знаниях, полученных в стенах Ордена, и была достигнута путём долгих и упорных духовных упражнений. Он любил рыться в древних фолиантах и хранил в своём Зале Пентаграммы сундуки и шкаф, наполненные всякими магическими причиндалами. Он умел заклинать духов и совершать магические ритуалы. У него не было дара, но был подходящий склад ума, упорство и любознательность. И у него получалось.

— Как дела, рыцарь? — спросила я, увидев на экране его бледное лицо с длинным носом и большими серыми глазами, обрамлённое густыми кудрями цвета воронова крыла.

Он, как обычно, был в чёрной форме с алым восьмиконечным крестом на груди, что придавало ему несколько мрачный вид.

— Следим за тем, что происходит. Это очень интересно!

— Идеи?

— Я согласен со всеми, это алкорская колония внутри газового гиганта. Вы заметили город внизу?

— Да, я заметила.

— Как это сделано, я не знаю. Сейчас таких технологий ни у нас, ни в Объединении Галактики нет. Возможно, есть у Старших братьев из Великого кольца.

— Ладно, у нас сейчас задача вытащить оттуда «Паладин» с экипажем. Остальным пусть занимаются учёные. Скажите, рыцарь, по вашему мнению, в данном случае нас может на поверхности поджидать враждебная магия?

— Я знал, что вы об этом спросите, командор, — кивнул он. — Я не обнаружил никакого магического влияния, если конечно не считать магией создание и сохранение внутри атмосферы газового гиганта капсулы, вмещающей целый континент, пригодный для жизни существ алкорской группы.

— Значит, никакого влияния, никаких предчувствий?

— Ничего. Предчувствий нет, но я уже задействовал и аппаратуру, и магические способы определения наличия магии. Ничего. Всё чисто.

— Спасибо, рыцарь.

Я отключила канал и подключила другой.

— Поговорила с Дакостой? — спросил Джулиан, глянув на меня с экрана.

У него был свежий вид и улыбка на губах. Не люблю я такие улыбки, после этого всегда что-то случается. Он был в форме со знаком в виде золотой чаши, обвитой змеёй, на груди. Он рыцарь нового Ордена госпитальеров святого Николая Мирликийского, что не мешает ему иногда пропадать в глубинах Тьмы.

— Он не нашёл ничего опасного, — сообщила я.

— Я тебе итак сказал бы, что здесь никакой магии нет.

— А внизу?

— Есть.

— Опасная?

— С какой стороны посмотреть.

— И что мне делать?

— Могу сказать, но ты не сделаешь. Не сможешь.

— Ну?

— Разворачивай звездолёт и лети на Землю

— Доложить и вернуться с подмогой?

— Нет, забыть. Второй раз тебя могут внутрь и не пустить, тем более, не пустят других.

— О чём ты?

— Это сложно, — он мотнул головой. — Ты не улетишь, ты не бросишь тех, кто внизу. И я с тобой согласен. Нужно вступить в игру, и тогда получишь шанс выиграть.

— В игру? — опешила я.

— Конечно! Это игра. Просто они там тормозят и нужны новые игроки. Поэтому нас впускают.

— Ты шутишь?

— Войдёт только тот, кто хочет и кого ждут, — произнёс он.

— Опять? — спросила я, поняв, что этот полёт на самом деле снова привёл меня на старую дорогу, где мне придётся применять отнюдь не навыки, полученные в космошколе.

— Можем улететь, — пожал плечами он.

— Что ты чувствуешь? — прямо спросила я.

Он рассмеялся.

— Игру!

Я выключила связь и отвернулась от того экрана, на котором он был, зло пробормотав: «Бред какой-то!»

— Капсула на подлёте к «Паладину», — сообщил Хок, покосившись на меня.

Он наверняка слышал мой разговор с Джулианом, и этот разговор ему не понравился.

— Александр Николаевич, связь!

— Оршанин на связи.

— Подлетаем, — раздался из динамиков голос Кирилла. — Вижувозле палаток людей. Пока узнал только доктора Джонсон. Бегут к нам. Сели нормаль…

Связь снова оборвалась на середине фразы. Я повернулась к Хоку и мрачно взглянула на него.

— Садимся? — спросил он.

— Там рядом нет места, — подал голос Дэн Кроу.

— Ищите площадку, — вздохнула я и, встав, спустилась вниз к дублирующим пультам.

Я была уверена, что, когда мы спустимся вниз, воронка сомкнётся, отделив нас от остального мира непроницаемым небесным сводом. Но прежде чем это случится… Я вернулась к своему пульту, включила бортовой журнал и подробно изложила всё, что произошло с момента нашего прибытия в систему, потом прикрепила к последней записи данные с зонда и велела Донцову отправить всё это на Землю.

Через пять минут Донцов сообщил, что сообщение отправлено.

— Будем ждать ответа? — спросил он.

— Подождём, — кивнула я.

Прошёл час, стрелки доложили, что нашли небольшое каменистое плато на берегу реки в одиннадцати километрах от «Паладина». Ответ с Земли не пришёл, хотя должен был быть хотя бы отзыв о получении сообщения.

— Передать ещё раз? — спросил Донцов. — Может, я ошибся с маршрутом сигнала. Расстояние большое, передающих и ретранслирующих станций много. Антон бы, конечно…

— Антон внизу, — напомнила я. — Попробуйте передать ещё раз и измените маршрут. Отзыва ждать не будем.

На сей раз у него ушло больше времени, но он доложил, что отправил сообщение нескольким адресатам, включая ближайшие стационарные базы поисково-спасательных флотов планет-членов Объединения Галактики. Кто-нибудь получит и передаст на Землю.

— Спускаемся на поверхность планеты, — кивнула я и повернулась к экрану.

За окнами закружилась синяя чаша воронки, при приближении к которой можно было видеть, что мелькавшие в толще её краёв молнии имеют поистине грандиозный масштаб. Одна такая молния, ударив в землю, наверно выжгла бы в ней обугленный кратер диаметром в несколько километров. Но пока мы проходили мимо, ни одна из них не изменила направления. Они мерцали вдоль жерла и исчезали в необозримых клубах синего газа. Зрелище было великолепным и слегка пугающим. Мне почему-то показалась, что попади мы под удар такой молнии, нас не спасла бы никакая защита. Словно в ответ на эту мысль, я увидела, как Хок поспешно двинул вверх визир уровня радоновой защиты.

Впрочем, мы удачно миновали воронку и двинулись по наклонной к поверхности загадочного материка, чтоб спуститься как раз к месту предполагаемой посадки звездолёта. За окнами теперь голубело прозрачно-бирюзовое небо, подёрнутое безмятежно лёгкими облаками. Внизу расстилалась привычная глазу картина лесов, гор и рек. Единственное, что отличало её от Земли, это отсутствие белых платформ атмосферных станций и некоторого количества летательных аппаратов, вечно снующих над поверхностью. И, пожалуй, непривычно широкий и далёкий горизонт, отличающий более крупные планеты.

Пролетев уже совсем низко над лесом, баркентина затормозила и окончательно зависла над неширокой речкой с плоскими каменистыми берегами.

— Провести сканирование поверхностных слоёв.

Из динамика послышалось, как Донцов досадливо щёлкнул языком.

— Каменное плато спускается к реке языком шириной около восьмидесяти метров и постепенно сходит на нет на том берегу. Вокруг — зыбкие песчаные почвы. Мы не сможем поставить баркентину на опоры.

— Покажите карту, — я посмотрела на образовавшийся на экране разноцветный квадрат. — Река около сорока метров в ширину. Ставим баркентину поперёк. Корма, как наиболее тяжёлая часть встанет на основание языка, нос закрепим на том берегу.

— Крайняя левая опора всё равно попадёт на песок, — скептически заметил Хок.

— Остальных опор хватит для устойчивости, а под ту опору подведём плиту временного фундамента.

— Может, не возиться так? Всё равно скоро улетим.

Я не стала отвечать ему, а обернулась к Белому Волку.

— Командор, сколько времени уйдёт на то, чтоб извлечь из-под опоры лишний грунт и уложить под неё плиту фундамента?

— Это стандартная операция по укреплению грунта, — ответил он. — В прошлом году, во время ликвидации последствий землетрясения на Юноне-23 Мангуст наловчился проводить весь цикл за четверть часа. Нужно только высадить вездеход с манипуляторами и погруженной на площадку плитой, — он оценивающе взглянул на карту реки. — Возьмём сверхпрочный фундамент «сэндвич». Он лёгкий и хорошо ляжет на песок.

— Действуйте и готовьте капсулу. Я сразу же полечу к «Паладину». Со мной — капитан Хэйфэн.

— Есть, командор.

Белый Волк отошёл, а я продолжала рассматривать ландшафт за окном, спиной чувствуя взгляд Хока. Он надеялся, что я отправлю туда его, но спорить и упрекать меня в присутствии экипажа не стал. А мне самой было любопытно, что всё-таки случилось с «Паладином», и в данной ситуации я вполне имела право отправиться к Азарову лично.

Баркентина тем временем мягко опустилась и встала на грунт.

— Все опоры встали надёжно, кроме той, о которой мы говорили, — сообщил Хок. — Донцов, просканируйте основание непосредственно под опорами.

— Базальтовая плита, — тут же отозвался тот. — Сцепление нормальное. Распределение массы и плотность грунта позволяют сделать вывод о надёжности посадки.

— Дарья Ивановна, — раздался сзади голос Хэйфэна, — капсула готова.

— Спасибо, капитан, — я развернулась и поднялась к основным пультам. — Старпом, остаётесь за командира. Связь постоянная.

— Понял, командор, — кивнул он, уже не проявляя никаких признаков недовольства.

Мы с Тонни Хэйфэном спустились вниз, в трюм, и он сразу свернул в сторону арсенала. Решение было здравое, и я отправилась за ним. Без лишних слов, он приложил ладонь к идентификационному устройству, и дверь открылась, допуская нас в обширное помещение, наполненное оружием. К сожалению, поисково-спасательная деятельность зачастую бывает небезопасной, потому арсенал у нас впечатляющий. Но я сразу подошла к полке и достала из специального гнезда небольшой пластиковый бластер «оленебой». Такие перестали выпускать уже двадцать лет назад, хотя я до сих пор не могла понять почему. Мне было немного обидно за лёгкую, надёжную, универсальную машинку, которая обладала весьма внушительной мощностью, большим объёмом энергокристалла и функцией регулирования ширины луча и, соответственно, его поражающей способностью.

С его помощью можно было нанести весьма болезненный и не опасный для жизни обжигающий удар, или сверхтонким лучом попасть в нервный центр, вызвав общий паралич или паралич какой-то части тела противника. Можно, конечно, и убить, но я всегда старалась избегать таких радикальных мер. «Оленебой», конечно, выглядит непрезентабельно, маленький, серебристый, похожий на детскую игрушку. Его часто пренебрежительно называют «мыльницей». Но зато его легко спрятать под одеждой, даже в рукаве, а специальная кобура позволяет выбросить его на ладонь лёгким кистевым движением.

Я достала из контейнера такую кобуру, и, сняв куртку, надевала её, поглядывая, как Тонни деловито застёгивает пояс с более солидной кобурой, проверяет уровень заряда мощного бластера «блэкстар», модели созданной почти в одно время с «оленебоем», но до сих пор широко применяемой военизированными соединениями земного космофлота. Следом он снял с широких рогатин лучемёт «дракон». Как эта пиратская пушка появилась в нашем арсенале, я не знаю, но её убойная сила позволяла пробить броню стандартного боевого вездехода.

— Ты не думаешь, что это перебор? — поинтересовалась я.

Тонни взглянул на меня своими холодными глазами. Наедине мы давно были на «ты». Тонни был моим другом и тренером по фехтованию.

— Суну в багажник, на всякий случай, — ответил он и, уложив «дракон» на стол, прошёл к дальнему шкафу, где хранилосьхолодное оружие.

Достав короткий японский меч вакидзаси в оплетённых кожей ножнах, он повесил его на пояс. Я подумала, что хорошо ещё, что он не взял длинную самурайскую катану, которую из-за своего невысокого роста носил в ножнах за спиной. Он тем временем достал с полки пластиковый контейнер с десятком сюрикенов и положил в задний карман брюк, а потом сунул в рукав узкий метательный нож. Меня всегда удивляло, как он умудрялся при этом не порезаться. Мне очень хотелось попросить его не брать с собой нунчаки и клевец, но, счастью, он сам воздержался от этого. Вернувшись к столу, он поднял лучемёт, уложил его на плечо и невозмутимо взглянул на меня.

— Я готова, — сообщила я, застёгивая куртку.

— Ты не возьмёшь больше никакого оружия? — уточнил он.

— Мы же летим на «Паладин», — пожала плечами я. — И скоро вернёмся.

— Мы в чужом мире, — напомнил он. — И кто знает, что будет?

— Может, ты и прав, но я не люблю носить на себе слишком много железа. Если мне понадобится оружие, я найду его.

— Это твой выбор, — кивнул он.

Мы шли к шлюзовой камере, когда я сообразила связаться с мужем. Вызвав его через радиобраслет, я сообщила, что мы с Тонни летим на «Паладин».

— О'кей! — небрежно отозвался он. — Я тебя найду.

Я едва сдержала рычание. Он вёл себя так, словно знал то, чего не знаю я. Он просто дразнил меня! Или действительно что-то знал. Эта мысль разозлила меня ещё больше, но мы уже вошли в камеру, где на сегментном круге люка стояла четырёхместная капсула. Тонни открыл заднюю крышку багажника и положил туда лучемёт, потом распахнул дверцу салона и запрыгнул внутрь, сразу же сев за штурвал. Пока я садилась рядом и пристёгивалась, он активировал пульт управления.

— Что-то с движком? — нахмурилась я, заметив, как медленно поднимается вверх красная линия на датчике энергетического блока.

— Нет, всё нормально.

Двигатель завёлся, и мы провалились вниз, сквозь пол камеры. Пролетев под днищем звездолёта, мы увидели, как плывёт по реке на противоположный берег вездеход с уложенной на грузовую площадку белой квадратной плитой. Потом Тонни поднял капсулу выше, и мы полетели над лесом. Кроны деревьев, зелёные и кудрявые быстро проносились под нами, а наверху сияло насыщенной голубизной небо, в котором угадывался маленький расплывчатый диск солнца.

Путь до «Паладина» не занял много времени, и вскоре капсула мягко опустилась на траву между баркентиной и белым палаточным лагерем на краю леса. Я увидела сидящих вокруг костра людей, которые при нашем появлении поднялись и двинулись к нам. Это были Кирилл с Антоном и ещё пять человек из экипажа «Паладина».

Тонни первым выскочил из салона и галантно подал мне руку, когда я выбиралась вслед за ним. Впервые вдохнув воздух на этой планете, я вдруг поняла, что то, чем мы дышали последний месяц, трудно назвать настоящим воздухом. Это тщательно разработанная и смешанная из разных ингредиентов дыхательная смесь. А воздух — здесь, свежий, напитанный ароматами луга и леса, овевающий лёгким ветерком. Я невольно замерла, с наслаждением сделав глубокий вдох, и чувствуя, как расправляются лёгкие.

— Вы всё-таки сели! — с неожиданной досадой произнёс Оршанин, подходя к нам. — Не надо было! Теперь мы все здесь застрянем.

Я с удивлением взглянула на него, а потом перевела взгляд на Антона и увидела его отчаянные глаза.

— Тут умирает вся электроника, Дарья Ивановна! — воскликнул он. — Потому они и застряли!

— Чем меньше аппарат, тем быстрее он сдыхает, — кивнул Кирилл. — Наша капсула уже ёкнулась. Вслед за зондом.

— Может, мы ещё успеем отвезти ребят на «Пилигрим» и убраться отсюда? — с надеждой спросил Вербицкий.

Я обернулась к членам экипажа «Паладина».

— Где остальные? — спросила я.

— Стажёры в лесу собирают хворост. Остальные члены экипажа ушли уже давно, — ответил младший радист Тео Мартин. — Мы не знаем, где они.

Маленький розовый толстяк Франческо Гримбальди, служивший на «Паладине» коком, сокрушённо закивал головой. Посмотрев на его круглые щёчки, я подумала, что они, слава богу, не голодают.

— Вы не успеете, — вздохнула пилот Иванка Доброва. — Техника начинает «садится» сразу после посадки на поверхность планеты. Сначала отключается связь, следом пропадает тяга в двигателях, а потом постепенно отключаются все остальные системы.

Я невольно обернулась и посмотрела на «Паладин». Он стоял тяжёлым монолитом, снизу из-под днища к земле были спущены складные трапы.

— Корабль мёртв, но работает всё, что на механике и на химических реакциях. Все двери и люки открываются, аварийное освещение работает, холодильники — тоже. Мы перебрались в палатки, потому что тягостно сидеть внутри, — пояснил техник Платон Шувалов, который благодаря своей массивной фигуре, чёрной шевелюре и бороде идеально соответствовал своему прозвищу Бармалей, хотя на деле был очень добрым и заботливым, и чем-то напоминал нашего стармеха Бомбадила.

Тонни быстро нырнул обратно в салон, но через минуту показался снова и отрицательно покачал головой.

— Рация не работает. Движок еле дышит. Помните, он начал барахлить ещё на «Пилигриме».

— Отсюда идти одиннадцать километров по лесу, — начала я. — Это час-полтора…

— Нет, — покачала головой Иванка, — здесь всё гораздо сложнее. Здесь никогда не удаётся пройти по прямой из пункта А в пункт Б. Ориентиры сохраняются, но расстояние и направление может меняться. Один день идёшь к реке мимо горы слева, а завтра — уже справа. Дуб с дуплом может быть на горе или у подножья. Мы уже привыкли находить дорогу по таким плавающим ориентирам, но каждый из них приходится искать, как в Зазеркалье.

— Здорово, — кивнула я и уныло взглянула на бледное солнце в зените, оставив при себе замечание о том, что я так и знала, что мы влипнем. — А где Азаров? Он тоже ушёл?

Они растеряно переглянулись, а потом врач Паула Джонсон, которая молчала до этого момента, тихо проговорила:

— Он умер.

— Что? — я замерла, изумлённо глядя на неё. — Как умер?

— Его убили, — как-то странно отводя глаза, добавила Иванка.

— Кто?

Они молчали какое-то время, а потом Доброва, которая, похоже, была здесь теперь за главного, вздохнув, произнесла:

— Азарова застрелил Олдридж. Потом он сбежал, прихватив с собой Багси. А потом постепенно разошлись и остальные. Мы остались здесь, чтоб сохранить звездолёт и стажёров. Они совсем дети, и постоянно попадают в какие-то неприятности. Мы за них отвечаем. Франческо нас кормит, Паула следит, чтоб все были здоровы, а Бармалей выполняет тяжёлую работу и отгоняет разбойников. Первое время они часто появлялись здесь, но тогда нас было больше. А потом… Платон умеет выглядеть страшным…

Она грустно улыбнулась, покосившись на техника. Я стояла в задумчивости, пытаясь переварить эту информацию. Произошло что-то странное. Последние часы принесли нам итак слишком много потрясений, и вот я узнаю, что Саша Азаров убит, застрелен своим старпомом Беном Олдриджем. Я почему-то снова вспомнила тот осенний бал в яблоневом саду.

— Ну, что будем делать? — спросил Кирилл, почти с ненавистью покосившись на нашу умирающую капсулу.

— Для начала попытаемся выяснить, что здесь происходит, — ответила я.

— Мудро. От избытка информации ещё никто не помирал. А от недостатка — случалось.

— Может, покушать?.. — умоляюще посмотрел на меня Франческо, для которого его полевая кухня, похоже, была единственным якорем надежды.

— Почему бы и нет, — проворчала я, ещё раз обернувшись к баркентине.

Скоро мой «Пилигрим» станет такой же безжизненной грудой металла и полимеров. А мои люди окажутся заложниками на этой странной планете. Я взглянула на Антона. Он смотрел на меня с отчаянной надеждой, словно я могла прямо сейчас одним мановением руки вернуть его домой. Потом перевела взгляд на Кирилла. Он стоял, потупившись, по скулам гуляли желваки. Дома его ждали жена и два годовалых сына-близнеца. Для него каждый месяц, проведённый вдали от них, казался безвозвратно потерянным. Восемь лет нелёгкая судьба носила его по дальнему космосу, пока мы не отыскали его на катере, выброшенном вдали от обитаемых планет. Вернувшись домой, он отказался от карьеры разведчика ради спокойной жизни и семьи. И вот ему светило проторчать здесь неизвестно сколько. Он поднял глаза, и я поняла, что он отчаянно ищет выход из этой ситуации.

— Идеи? — спросила я, потому что сама готова была на всё, лишь бы вернуться на Землю и увезти с собой своих товарищей с обоих баркентин.

Он покачал головой, потом повернулся к Иванке.

— Как быстро заглох движок на «Паладине»?

— Мы сели только для того, чтоб забрать капсулу и стрелков, которые отвозили на поверхность пассажира. Взлететь мы уже не смогли.

— Значит, время упущено?

— Боюсь, что так…

— Даже если нет, — подал голос Хэйфэн, — они не улетят без нас. Связи нет и предупредить их мы не можем. Идти к баркентине пешком — это минимум два часа, а нам ещё нужно отыскать стажёров. К тому же нам придётся оставить здесь остальных, шатающихся по этому континенту.

— Мы что, застряли? — с ноткой паники в голосе спросил Антон.

Тонни успокаивающе положил руку ему на плечо. Я снова посмотрела на баркентину. Теперь она вызывала у меня жалость, как парализованная птица. Я не верила, что она мертва.

— Если нам суждено здесь остаться, мы должны сделать всё, чтоб собрать экипаж «Паладина», выяснить причину отключения техники и устранить её.

— А если это свойство этого места? — мрачно уточнил Кирилл.

— Это не причина, а обстоятельство. А причины мы не знаем.

— Причина итак известна, — пожал плечами Платон. — Я за год много раз всё проверил и перепроверил, обползал весь корабль от носа до кормы и от мачты до киля. Всё исправно, топливо в порядке. Нет «искры». Энергосистема не работает.

— И это не только у летательных аппаратов, — кивнула Иванка. — Ничего не работает. Даже электронные наручные часы, даже духовка у Франческо в кухне. Работает только механика и то, что на химических реакциях, не связанных с выработкой полезной энергии.

— Странная избирательность, — заметил Кирилл.

Между деревьями снова замелькали комбинезоны серо-стального цвета с голубым отливом. Увидев нас и капсулы возле «Паладина», курсанты-стажёры — две девушки и два юноши радостно кинулись к нам, но увидев наши лица, притормозили и с разочарованным видом бросили вязанки хвороста неподалёку от костра. Когда они подошли, Иванка представила их, а я впервые за весь полёт порадовалась, что в этот раз мы летели без стажёров. Наш вылет пришёлся как раз на начало конференции курсантов космошкол Земли и планет-членов Объединения Галактики. Поскольку форум собирался раз в пять лет, и каждый курсант должен был встретиться со своими будущими коллегами, начало практики перенесли на неделю. Мы не могли отложить вылет в район свободного поиска, и улетели, несмотря на три вакансии и отсутствие пяти стажёров, которыми обычно их закрывали. Тяжелее всего из-за этого пришлось Антону, оказавшемуся единственным инженером связи на борту, ему помогали стрелки, но основная часть нагрузки, как в поиске, так и на «Крузенштерне» легла на его плечи. Булатов, как единственный астронавигатор, принял на себя удар в поиске, но потом дел у него было меньше, и он даже смог подключиться к другим работам. В этом полёте нам остро не хватало привычных дополнительных десятка рук, но сейчас я была рада, что не придётся отвечать за пять юных душ, застрявших здесь вместе с нами.

Постепенно начало темнеть. Мы сели у костра и, Франческо, наконец, смог с радостью заняться своим любимым делом, раздавая всем глубокие белые миски с ароматным овощным рагу с мясом.

— Овощи мы выращиваем сами, — с гордостью сообщил он, — часть, конечно, из заморозки. Ну и мясо, естественно, синтетическое. В данном случае крольчатина. На местную дичь мы не посягаем.

— Не можем убивать животных, — пробормотала рыженькая девочка-стажёр. — Мы даже лечим и подкармливаем тех больных и раненных животных, которых находим в лесу. Смешно, правда? Здесь все охотятся.

— Это не смешно, это правильно, — спокойно произнёс Тонни. — Нужно в любой ситуации оставаться собой, не опускаясь до уровня окружающих, если, конечно, они ниже.

— Дикие люди, — усмехнулся чернокожий курсант. — Мы с Бармалеем их пугаем. Они только увидят мою улыбку, как с воплями уносятся прочь.

И он оскалил свои белоснежные ровные зубы, которые особенно выделялись на тёмном лице.

— Должно быть, здесь негры не водятся, — усмехнулся Тео. — Ганджу, после ужина поставите для наших гостей две палатки.

— Конечно, — кивнул тот и взялся за ложку.

— Ну, так что всё-таки произошло? — спросила я, помешав в миске горячую похлёбку. — Как я понимаю, всё началось на орбите Марония?

— Верно, — кивнула Иванка. — Только я не совсем точно знаю, что там произошло. Что-то я видела, когда была на вахте в командном, что-то вам расскажет Тео. Ваши ребята говорят, что вы всегда держите в курсе весь экипаж, даёте им полную информацию, спрашиваете об идеях. Это здорово, мы даже завидуем. У нас не так. У нас более жёсткая субординация и каждый делает своё дело, не вмешиваясь в чужое. Когда дело касается магии, это чаще всего бывает секретно. Таков приказ командира.

Я почему-то этому не удивилась. Магию Азаров всегда берёт на себя, и вряд ли будет втягивать в это опасное дело экипаж.

— В момент подлёта к Моронию, — продолжала Иванка, — на мостике находились старшие специалисты. Поэтому я не знаю, что тогда происходило. Узнала, что «Паладин» подвергся атаке, только когда у меня в каюте загорелось табло о тревоге среднего уровня.

— Я был тогда в радиоотсеке, — продолжил её рассказ Тео. — Я тоже видел этот сигнал, подошёл к окну и заметил на обшивке голубоватое сияние.

— То есть вы подошли под радоновой защитой.

— Мы всегда так делаем после того, как… — он замер, потому что Иванка толкнула его локтем. Видимо, то задание, которое он вспомнил, было засекречено руководством флота. — Короче, нам эти атаки никак не угрожали. Потом включился кибер связи, и табло отключилось. Капитан Триггви установил связь с тем звездолётом на орбите. Говорил с ним сам командор Азаров. О чём, я не понял, они говорили на каком-то незнакомом языке, как потом выяснилось, на языке энхилдер.

— Это?.. — Тонни вопросительно взглянул на меня.

— Один из древних языков Алкора, — ответил Кирилл. — Он до сих пор используется при совершении некоторых обрядов магии. На самом деле, хоть сперва он, кажется непонятным, через какое-то время уже начинаешь неплохо понимать, а потом и говорить на нём. Если конечно, хорошо владеешь основным алкорским языком или, ещё лучше, западным диалектом. Ну, как научиться говорить по-украински, если хорошо знаешь русский.

— Опять алкорцы, — злобно проворчал Антон, выскребая из своей миски остатки рагу, а Франческо уже с радостной улыбкой протягивал ему руку, чтоб положить добавки.

— Я этого старого языка не знаю, да и с алкорским у меня напряг, — признался Тео.

— Ты ж радист! — нахмурился Антон.

— Потом выскажешь ему своё порицание, — перебила я, и кивнула смутившемуся Тео. — Продолжайте.

— О чём шла речь не знаю. С того звездолёта кричали, рычали и, как мне показалось, пытались взять на испуг. Командир отвечал спокойно, но знаете, как он может, когда в его голосе сперва звенит сталь, а потом громыхает гром. Короче, он их в чём-то убедил. Голос с той стороны стал спокойнее. Они ещё поболтали, потом связь прервалась.

— Азаров как-то убедил этих типов отдать пленниц, инспекторов с их кораблём, которых они захватили, и убраться от Марония, — пояснила Иванка. — В обмен они потребовали доставить одного из своих туда, куда он скажет. Азаров согласился. Тот пассажир пригнал к нам катер с тремя спящими инспекторами и бесчувственными девочками с планеты.

— Инспектора были в состоянии летаргии, — вставила усталым голосом доктор Джонсон, — а девочки — просто в обмороке. Я провозилась с ними несколько часов.

— После этого звездолёт исчез, словно сразу с орбиты ушёл в гиперпространство.

— Так не бывает, — покачал головой Кирилл.

— Я видела в окно, — обижено воскликнула Иванка.

— Я тоже видел, — кивнул маленький курсант-вьетнамец. — Я был у стрелков и видел на экранах. Он исчез.

— Занятно, — кивнул Оршанин.

— Это было только начало. Этот пассажир, — Иванка невольно передёрнула плечами, — жуткий такой, в чёрной рясе с накинутым капюшоном, под которым ничего не видно, темнота. Он ходил так, словно плыл над полом. Олдридж запретил подходить к нему и велел избегать встреч наедине. То есть, прямо сказал: идёшь по коридору, выйдет навстречу — ныряй в ближайшую дверь или беги назад. Я бы итак сбежала.

— Он велел доставить его сюда? — спросила я.

Она кивнула.

— Я была на вахте и слышала его разговор с Азаровым. Он видимо указал координаты. Азаров спросил у Коррадо, что это. Он нашёл сведения о системе в киберинформаторе и сообщил, что система необитаема. Азаров, видимо, сказал об этом пассажиру, но тот затряс головой и настаивал. Азаров пожал плечами и сам отвёл его в гостевую каюту. До конца полёта он не выходил оттуда, еду ему не носили и он не просил. Я случайно услышала разговор Азарова с Изабо. Он сказал, что парень из какого-то древнего алкорского сообщества первопроходцев. Они сейчас собирают кого-то под свои знамёна для каких-то тайных целей.

— Очередная попытка скинуть Великого Тирана, — усмехнулся Оршанин.

— Изабо сказала то же. Она была озабочена, не надо ли сообщить Звёздной инспекции. Алкор входит в Объединение Галактики и заговоры с целью свержения законного правительства в компетенции инспекторов. Но Азаров возразил, что выполнить свою часть сделки придётся, а инспекторам он собирался сказать после того, как те трое очухаются. Другое дело, что Азаров был уверен, что там, вернее, здесь, ничего нет. Но тот парень говорил, что есть, и требовал отвезти его сюда.

— И вы сюда прибыли.

— Мы и понятия не имели, что речь идёт о газовом гиганте! — воскликнул Тео. — Я был в командном отсеке на вахте, когда мы вошли в систему. Этот уродец приплыл и застыл в центре, а потом завыл так, что у меня волосы дыбом встали. Он выл и выл, а потом я услышал этот звук…

— Гул?

— Ну, да, — Тео настороженно взглянул на Кирилла. — Как только он зазвучал, этот тип указал рукой на голубой гигант. И я увидел, что у него такие жёлтые костлявые пальцы с длинными острыми ногтями, похожими на когти. А Азарова это, пожалуй, заинтересовало. Мы подлетели и увидели… Ну, вы тоже наверно видели эту воронку. Азаров заинтересовался, но садиться не хотел. Он велел Валуеву и Кабрере отвезти этого типа на поверхность планеты и сразу вернуться назад. Они улетели, сели на поверхность, выпустили этого гаврика. А потом пропала связь. И тогда Азаров решил садиться. Мы отыскали капсулу на поляне неподалёку, но сесть смогли только здесь. Азаров отправил Москаленко и Бармалея на капсуле, чтоб посмотреть, что с той, первой.

— Наша вторая капсула умерла вскоре после посадки рядом с первой, — вздохнул Платон. — Я осмотрел обе, и убедился, что они исправны, но почему-то обесточены. Я не знал, что можно сделать. Мы решили вернуться пешком, чтоб на месте решить, что предпринять дальше. Шли что-то около часа, пришли, но тогда уже и на «Паладине» начались сбои энергосистемы. Азарова это встревожило. Он решил бросить капсулы и улететь, но мы уже не смогли поднять баркентину. Она медленно умирала…

Он грустно посмотрел на свой красавец-звездолёт.

— Нам пришлось остаться здесь, — вздохнула Иванка. — Азаров был озабочен тем, как улететь отсюда. Он часто что-то обсуждал с Олдриджем, так в сторонке, вполголоса. Вид у них был очень обеспокоенный. Пока Платон и механики бились с баркентиной, он занимался какими-то колдовскими обрядами. Наверно понял, что тут всё дело в магии.

— Вот с этого места, если можно, поподробнее! — воскликнул Кирилл.

— Рада бы, но я ж говорю, в курсе его дел был только Олдридж. Он иногда говорил с Азаровым так, чтоб никто не услышал. Он тоже что-то знал. Потом к баркентине приехали местные, знаете, такое рыцарское посольство на конях, и пригласили командира в гости, но Азарова это не заинтересовало. Он поговорил с ними и отказался. Их это очень оскорбило. Они уехали, а ночью попытались напасть. Азаров начертил черту в воздухе, и баркентину отделило от них кольцо огня. Их стрелы падали на землю. После этого они уехали и больше не появлялись. Изредка были набеги каких-то шаек оборванцев, но их отогнать можно было, просто взяв в руки дубину. А стрелки вооружились мечами, при виде которых разбойники сразу сматывались.

— То есть Азаров не собирался вступать в контакт с местными?

— Нет, мне кажется, он был полностью сосредоточен на том, чтоб увести отсюда баркентину, и уверен, что у него это получится.

— Так что произошло между ним и Олдриджем?

— Они начали куда-то исчезать вдвоём. Когда они были нужны кому-то, оказывалось, что их обоих нет ни на баркентине, ни рядом. Выставленные часовые не видели, как они уходили. Потом они так же неизвестно откуда появлялись. И в какой-то момент стало заметно, что они… как бы это сказать… Между ними были сильные разногласия. Они зло смотрели друг на друга. А потом… — она вздохнула и посмотрела на Тео.

— Мы были при этом, — нехотя кивнул он. — После одной такой отлучки Азаров неожиданно приказал собрать всех на баркентине и готовиться к взлёту. Мы даже обрадовались. Я был на мостике, командир — за главным пультом. Он включил его и пульт начал оживать. Представляете? Я видел, как замигали экраны, и пискнул кибер. И тут на мостик вошёл старпом, подошёл к командиру. Азаров встал. Только тогда я увидел, что у Олдриджа в руке бластер. Он поднял руку и просто выстрелил Азарову в голову. Он выжег дыру у него во лбу. Изабо завизжала, а Джим Ноттингем, который был тут же, подошёл к Олдриджу и приказал отдать оружие. Тот отдал. Изабо зарычала и бросилась на него, она хотела ему глаза выцарапать! Ну, честно, целилась своими красными длинными ногтями ему в глаза. Но Ноттингем её удержал и приказал увести старпома и запереть его в камере. Он и не возражал. Спокойно ушёл с Карначом и Валуевым. А звездолёт потихоньку оживал, медленно, но системы запускались. Мы готовы были улететь. А ночью всё прекратилось. Разом погасли все экраны, и снова стало тихо. Мёртвая тишина везде.

— Где сейчас Олдридж? — спросила я, подумав, что Бен знал, что произошло.

Он знал, почему начал оживать звездолёт. И если это было возможно тогда, может быть, это возможно и ещё раз.

— Он сбежал той же ночью, — ответила Иванка. — Вместе с ним исчез Прихвостень. Наверно он и помог ему сбежать.

— Прихвостень это?..

— Эл Багси, третий помощник, — пояснил Тео. — Он вечно таскался за Олдриджем, как шакал Табаки за Шерханом. Подслушивал, подглядывал и доносил…

— Не думаю, — покачал головой Платон и повернулся ко мне. — Эл знает Олдриджа с детства и по привычке опекает его. Он неплохой парень, просто слегка замкнутый. И очень предан старпому, поэтому Ноттингем запер его в каюте. Я думаю, что Эл как-то выбрался, выпустил Олдриджа, и они вместе ушли.

— Потом стали разбредаться другие, — вздохнула Иванка. — Ни командира, ни старпома не было. Изабо вскоре исчезла, Ноттингем тоже стал куда-то пропадать и всё реже возвращался. Перспектив улететь не было… И все разошлись. Остались только мы. Кто-то должен присматривать за звездолётом, да и за ребятами тоже. Этот мир слишком груб и опасен для наших детей.

— Мы б выжили, — проворчал Ганджу.

— Не ходи туда, — проговорил Тонни, посмотрев ему в глаза. — Выжить в таком мире можно только одним способом — стать его частью. А для этого нужно позволить ему изменить тебя под его требования. Это тебя изуродует.

— Откуда вы знаете? — нахмурился парень.

— Он знает, — подтвердил Оршанин. — И я знаю. А вот тебе лучше не знать. Поверь мне, лучше жить в лесу Робинзоном, чем позволить чужому миру исковеркать твоё тело и твою душу. Тебя не зря оберегают от этого. И если тебе не повезёт, то придётся столкнуться с этим. Но если ты этого избежишь, считай, повезло.

— Думаете, меня могут убить?

— Хуже, парень, тебе придётся научиться убивать.

Похоже, это замечание произвело на Ганджу должное впечатление. С ужасом взглянув на Кирилла, он перевёл взгляд на Тонни, а потом на меня.

— Сейчас, в отсутствие командира, вы все переходите в моё подчинение, — проговорила я. — И я приказываю вам продолжать охранять баркентину. Капитан Доброва — старший группы. Отлучаться от объекта дальше, чем это необходимо для обеспечения жизнедеятельности группы, запрещаю. Кто ослушается — прямиком вылетает из состава Объединённого космофлота без права восстановления.

— Если мы вернёмся… — пробормотала рыжая девочка.

— Мы вернёмся, — кивнула я. — Это я вам обещаю. Вот только нужно, чтоб нам было на чём возвращаться. И для этого нам нужны звездолёты. Если Азаров заставил баркентину ожить однажды, значит, это возможно. А если это возможно, мы это сделаем.

Оршанин мрачно смотрел на меня. Похоже, он подумал, что я много на себя беру. Но я знала, что я должна это сделать, чтоб не оставлять его сыновей без отца. К тому же у меня у самой была четырёхлетняя дочь, и два сына-подростка: Алик и Билли. Мне совсем не хотелось оставить их без родителей.

— Значит, Азаров мёртв? — я посмотрела на доктора Джонсон. — Вы уверены?

— Конечно! — воскликнула она. — Я же врач! Олдридж выжег ему половину мозга.

— И где тело? Его похоронили?

— Конечно, нет! Мы положили его в холодильный отсек, чтоб по возвращении домой передать родственникам.

— Можно на него взглянуть?

— Взглянуть? — удивилась она.

— Он был моим другом.

— Ну, да, конечно…

Она нехотя поднялась и, поставив на камень свою миску, пошла к баркентине. Я отправилась следом.

Внутри звездолёта было светло. Не так как обычно, аварийные световые панели были тускловаты, но давали достаточно света, чтоб даже в коридоре можно было читать. Доктор Джонсон сразу же свернула в длинный коридор, который вывел нас в трюм. Он был таким же большим и с виду запутанным, как и наш. Высокие гулкие залы с транспортными галереями, заполненные оборудованием и контейнерами с различными припасами. И путь, по которому она меня вела, был мне знаком. Аварийные холодильники располагались здесь в том же месте, что и на «Пилигриме». Она подошла к белой двустворчатой двери с планшеткой идентифицирующего устройства сбоку. Но сейчас из-под планшетки торчал тонкий стеклянный проводок. Устройство было отключено, как и электронный замок. Она просто взялась за хромированную ручку и открыла её. Белая камера была просторна, на длинных полках стояли запечатанные контейнеры с продуктами. Видимо их успели перенести сюда из обычных холодильников. Для этой камеры внешняя энергия была ни к чему. В трубах по периметру стен находилась газовая смесь с содержанием жидкого азота, что могло обеспечить низкие температуры на много лет.

Ёжась от холода, мы прошли в самый конец камеры и направились к длинному белому ящику. В таких мы обычно доставляли на Землю погибших, что в нашей работе, к сожалению, случается. Я подошла ближе и заглянула в прозрачное оконце на верхней крышке.

— Вы уверены, что это здесь? — обернулась я к ней.

— Что? — она быстро подошла, заглянула в окошко, а потом резко открыла крышку.

Ящик был пуст.

— Его принесли сюда при мне! — воскликнула она. — Он был мёртв уже несколько часов, я сперва велела перенести его наверх, в медотсек. Поскольку энергии не было, я ограничилась самыми доступными процедурами перед консервацией.

— Какими процедурами?

— Я обработала тело антисептическими препаратами, а потом ввела в кровь формалин.

— Да, тогда он вряд ли остался бы жив… — пробормотала я.

— Он был мёртв! — истерически крикнула она. — Я знаю, что это было не по инструкции, но мне нужно было законсервировать тело, чтоб доставить его родным! У меня не было под рукой аппаратуры и холодильной камеры, которую мы используем для таких целей.

— Извините, — проговорила я. — Вы правы и вы всё сделали, как надо. Просто… Мне трудно поверить, что он мёртв. К тому же его тело пропало. Как давно вы его видели?

— Тогда, когда его положили сюда. Я знаю, что Изабо несколько раз заходила, чтоб посмотреть на него. Кажется, она была в него влюблена.

— Понятно. Значит, мы не можем установить, как и куда пропало тело.

— Боюсь, что… — она растерянно взглянула на ящик.

— Идёмте на воздух, — предложила я и направилась к выходу из комнаты.

Ночь здесь была тёмная, и совершенно без звёзд. Но небеса хранили в своей глубине синее сияние, оно падало на землю, подобно рассеянному лунному свету, и слегка подчёркивало силуэты предметов, делая их видимыми. Этот странный эффект, который невозможен на Земле, казался завораживающим и волшебным. У меня было ощущение, что я попала в сказочную страну, и при этом, наконец, научилась видеть в темноте.

На Паулу Джонсон это впечатления не производило. Она привыкла к таким ночам и теперь стояла на лугу, уныло глядя на серебристый абрис дальнего леса. Ужин давно закончился. Курсанты принесли с баркентины две палатки и установили их рядом с остальными под кронами деревьев. Все легли спать, только Кирилл Оршанин всё ещё сидел у костра, задумчиво выбивая палкой из тлеющих головёшек снопы искр. Ему было не до сна, да и мне тоже. Я была потрясена событиями этого дня и пока чувствовала себя даже не в силах что-то анализировать. Да и спешить, кажется, было уже некуда. Утро вечера мудренее.

Я посмотрела на женщину, стоявшую в нескольких шагах от меня, и вспомнила, как при первой встрече она решительно протянула мне руку и, глядя в глаза, выпалила:

— Джонсон!

«Странно, — подумала я тогда, разглядывая её ухоженные длинные волосы и открытое приятное лицо без признаков макияжа, — красивая, вроде, женщина. Ну, ладно. Джонсон, так Джонсон».

Теперь она стояла, понурившись, и смотрела куда-то вдаль.

— Мне надо было присматривать за ним, — неожиданно проговорила она. — За Олдриджем. Я одна знала… Ну, ещё, конечно, Азаров. Олдридж в семнадцать лет подвергся психокоррекции в специализированном центре.

— В семнадцать? — переспросила я удивлённо. — Что-то поздно…

— В том-то и дело! — она резко обернулась ко мне, и в её голосе снова зазвучали истеричные нотки. — Все психические деформации выявляются и корректируются в более раннем возрасте. Взрослым, а в семнадцать лет подросток уже попадает в категорию взрослых, психокоррекцию делают по направлению центров реабилитации и суда. И только если они сделают что-то очень плохое!

Чаще всего это преступление, подумала я. На Земле это сейчас редкость, и всех преступников в обязательном порядке тестируют психиатры. Если преступление случайно, преступнику нужна помощь, чтоб пережить потрясение и вернуться к нормальной жизни. С этим справляются центры реабилитации. Но преступление может быть и следствием скрытой психической деформации, тогда производится глубокая психокоррекция в специализированном медицинском учреждении. Воздействие при этом так глубоко, что согласие на это испрашивается у самого пациента. Чаще всего они соглашаются, потому что в противном случае их ждёт высылка с Земли или ещё хуже — направление в Пиркфордскую колонию. Если Олдридж проходил психокоррекцию в специализированном центре…

— Но ведь эта операция даёт стопроцентно успешный результат, — заметила я.

— Это у обычного человека. А у того, кто живёт на грани миров?

— Что значит на грани миров? — нахмурилась я. — Вы что-то знаете о нём?

— Только то, что он живёт на грани миров. Нашего мира и мира мёртвых.

Я какое-то время обдумывала её ответ.

— Олдридж — некромант?

— Он с рождения окружён смертью. Наверно это само по себе деформирует психику, верно? — она вопросительно взглянула на меня. — Азаров не разрешил мне его тестировать.

— Но его тестировали при приёме на службу?

— И признали стопроцентно годным.

— Тогда вы зря себя изводите. Вашей вины в случившемся нет. Мы не знаем, чем был вызван его поступок.

— Знаете, командор, иногда мне было страшно даже смотреть на него. В нём был какой-то надлом, какая-то тайна. И я думала: вот человек, который слышит голоса мёртвых.

— Для него это было совершенно обыденным делом, — как можно бодрее произнесла я. — А вот вам, на ночь глядя, думать об этом вредно. Идите-ка спать! У вас есть снотворное?

— А может, он украл тело Азарова для какого-нибудь ритуала смерти? — прошептала она и испуганно взглянула на меня.

Я поймала её взгляд и, приблизившись, взяла её голову руками. Она не сопротивлялась. Глядя ей в глаза, я спокойно и твёрдо произнесла негромким голосом:

— Вам ничто не угрожает. Сейчас вы пойдёте в свою палатку, примете снотворное, ляжете спать и проспите всю ночь спокойно, без сновидений. А утром даже не вспомните о своих страхах и сомнениях. Вы меня поняли, Пуала?

Она кивнула. Я опустила руки ей на плечи и совсем тихо добавила:

— Вот и хорошо. А теперь идите.

И она покорно пошла к палаткам. Я постояла ещё немного, глядя, как в густой траве загораются светлячки, которые перелетали с одного места на другое. От леса потянуло холодом. Сказка, и правда, становилась немного страшной. И я тоже решила пойти спать. Проходя мимо Кирилла, я на мгновение задержалась, раздумывая, не стоит ли подойти и поговорить с ним, но он даже не поднял голову. Уж у него-то психика прочная, как тиртанская сталь, что, конечно, не избавляет его от страданий. Но с этим он способен справиться сам. Забравшись в свою палатку, я улеглась на тёплый мягкий настил пола и закрыла глаза.

Мне показалось, что спала я совсем недолго, к тому же, проснувшись, увидела, что на улице всё ещё темно. Тем не менее, там ощущалось какое-то движение, и слышались приглушённые голоса. Решив, что что-то случилось, я выбралась наружу и застыла, стоя на коленях и глядя на полыхающие тёмным сапфиром небеса. Однако вокруг было ещё темнее, чем когда я ложилась спать. Серебристая вуаль на предметах исчезла и теперь их очертания с трудом угадывались в виде чуть более тёмных силуэтов.

Я невольно посмотрела на радиобраслет, чтоб узнать, какой час по времени «Пилигрима», но вспомнила, что он не работает. Увы, мой браслет превратился из удобного и многофункционального устройства в обычное украшение, правда, довольно симпатичное.

— С добрым утром, — улыбнулся курсант-вьетнамец, подкидывая хворост в и без того яркий костёр.

— Что вы называете утром, Фонг?

— Когда встал, тогда и утро, — пояснил Кирилл Оршанин, застёгивая куртку. Видимо, он только что умылся, потому что на волосах ещёпоблёскивали капли воды. — Тут сутки около семидесяти часов. Сейчас, по сути, полночь.

— Странно для газового гиганта, — заметила я, опускаясь на пятки и осматриваясь по сторонам.

Лагерь ожил, курсанты и члены экипажа «Паладина» занимались своими делами. От баркентины шёл озабоченный Франческо, с контейнером, из которого торчал сноп спагетти. За ним с таким же контейнером шла рыжая девочка Ханна.

— Завтрак будет через полчаса! — увидев меня, заулыбался Франческо. — Что вы обычно едите на завтрак?

— Творог, ржаной хлеб и какие-нибудь фрукты.

— Организуем! — воскликнул он. — Правда, творог из порошка. Зато фокачча настоящая. У меня на другом конце луга построена печь. Фрукты из вакуумных контейнеров. Осталось совсем немного…

— Наш кок с вами поделится, — пообещала я и, поднявшись на ноги, потянулась. — Значит, семьдесят часов…

— Может газовая оболочка вращается и быстрее, часов за десять-пятнадцать, но этот уровень еле дышит. Наверно он привязан к ядру. Кстати, в трюме возле шестого скафандрового отсека работает душ.

— Спасибо за информацию, — кивнула я и пошла к баркентине.

Вскарабкавшись по лестнице внутрь корабля, я почти сразу столкнулась с Иванкой и второй девушкой-курсантом, которую звали Эрика. Она шла, вытирая полотенцем мокрые волосы.

— Боюсь, что душ пока занят, — улыбнулась она после приветствия. — Там ваш Антон.

Из бокового коридора появился Хэйфэн.

— Салют, — кивнул он. — Я поднимался в верхний ангар, взглянуть на катер инспекторов. Они китайцы?

— Тебе везде китайцы мерещатся? — рассмеялась Эрика, игриво взглянув на него.

— Кто, кроме китайцев, назовёт свой звездолёт, построенный в соответствии с пропорциями фэн-шуй «Чанчжэн» — «великий поход», и оставит сбоку на пульте нефритовые чётки?

— Они действительно китайцы, — кивнула Иванка. — Два красивых парня с густыми длинными волосами, собранными в хвосты на затылке, и девушка с короткой стрижкой.

— Ну да, красивые, только странные, — кивнула Эрика.

— Почему странные? — спросила я.

— Они странно друг друга называли. Старший брат, младший брат, сестра. Двое — младшие инспектора, такие шустрые, самостоятельные, но своего инспектора слушаются безоговорочно. Думаю, скомандуй он: «голос!», они б залаяли. Может, он, и правда, их старший брат?

— Вряд ли, — покачал головой Тонни. — Скорее всего, они все выпускники Императорской академии космоплавания, а там очень строгий этикет, младшие подчиняются старшим, старшие — опекают младших. Это остаётся на всю жизнь.

— Откуда ты знаешь? — спросила Иванка.

— Я сам собирался туда поступать, но меня не взяли. Не добрал очков при поступлении. Туда берут только отличников.

— Это правда, что там помимо обычных дисциплин учат каллиграфии?

— И каллиграфии, и стихосложению, и фехтованию. Обязательно знать историю Китая, а это четыре тысячи лет письменной истории, говорить и писать на мандаринском китайском языке, разбираться в фэн-шуй, китайской астрологии и медицине. Поощряется участие в постановках традиционного театра, игра на каком-нибудь древнем китайском инструменте и приверженность конфуцианству.

— Мне кажется, это лишнее, — заметила Иванка.

— Это элитное учебное заведение, — пояснила я, — туда берут лучших из лучших и доводят до совершенства. В нашей космошколе тоже среди обязательных дисциплин были бальные танцы, фехтование, верховая езда и боевые искусства. Стихосложение, рисование, игра на музыкальных инструментах и каллиграфия весьма поощрялись. Честно говоря, впоследствии это всё существенно облегчило мне жизнь.

— И где так учат? — заинтересовалась Эрика.

— Специальная космошкола Высшего Совета Космоплавания и Космонавигации Объединения Галактики.

— Думаю в Императорскую академию поступить легче, — поделилась с Тонни Иванка.

Он усмехнулся.

— Берут лучших из лучших и доводят до совершенства, — и когда девушки спустились вниз, с интересом взглянул на меня. — И на каком музыкальном инструменте ты играла?

— В основном, на нервах, — пожала плечами я. — А если честно, то я слишком стремилась охватить всё, так и не сумев сосредоточиться на чём-то одном. Музыка такого отношения не прощает.

— Ну, мечом-то ты владеешь профессионально, — заметил он.

— А вот это уже святое! — рассмеялась я.

Как ни странно, но ужасная ситуация, в которой мы оказались, не повергла нас в отчаяние. Мы как-то быстро освоились с этой мыслью и решили действовать по обстоятельствам. Даже Антон выглядел не таким уж подавленным, хотя и понимал, что пропустит этот сезон в Мариинском театре, где танцует его обожаемая Вера Ланская. Да и тёмная глухая ночь нас не угнетала, может, потому что мы привыкли работать в космосе, где порой неделями приходится обходиться без дневного света. Хотя, нас, конечно, тревожило, что до утра мы не сможем отправиться к «Пилигриму», потому что по утверждению коллег пройти ночью по лесу, не заплутав, практически невозможно. Они сказали, что знают, по каким ориентирам можно пройти к той части реки, где мы посадили звездолет, но найти их в кромешной мгле было невозможно. И нам оставалось только сочувствовать нашим друзьям с «Пилигрима», которые, наверняка, не понимали, что случилось с баркентиной, что им делать дальше и, безусловно, тревожились за нас.

Глава 3

Но и утром отправиться к своему звездолету мне было не суждено. Только начало светать, как курсант Нгуен Дан Фонг вдруг забеспокоился, глядя куда-то в гущу леса. Сидевший у костра Платон тут же достал откуда-то здоровенную дубину, а рядом с ним встал Ганджу. И тут я поняла, что у Фонга особый дар, который позволяет ему заранее чувствовать чужаков. Поэтому они и не выставляли теперь часовых.

Вскоре среди деревьев в синих сумерках замелькал яркий плащ, раздался треск веток, и послышалось негромкое ржание лошади. Платон нахмурился и легко подкинул дубину, опустив её широкий конец на огромную ладонь. Но в следующий момент издалека раздался крик:

— Свои!

— Кто это, свои? — прорычал Платон, а Ганджу пожал плечами.

— Алонсо Кабрера!

— Алонсо! — обрадовался Платон. — Кто ещё с тобой?

— Ты их не знаешь! — я видела, как между деревьями к нам идёт высокий серый конь в яблоках. — Они останутся там, не беспокойтесь!

Наконец всадник выехал на луг и спешился. Ганджу с радостью подхватил узду и погладил коня по шее, а мне показалось, что Кабрера уже привык вот так кидать поводья конюхам. На нём был весьма колоритный костюм, который очень ему шёл. Сам он был парень высокий и статный, с длинными светлыми волосами, которые раньше собирал в хвост на затылке, а теперь распустил по плечам, с приятным открытым лицом, большими карими глазами и тонким римским носом. Пожалуй, в экипаже по части внешности у него был только один конкурент — Игнат Маскаленко, и за это они друг друга терпеть не могли.

Теперь Алонсо был облачён в кольчужную рубаху и кожаный нагрудник, украшенный металлическими заклёпками, на плечах лежал тёмно-лиловый плащ из толстого сукна, из такого же были сшиты и штаны. Сапоги были по алкорскому обычаю увешаны узорчатыми медными пластинками. К седлу коня был приторочен длинный тяжёлый меч, рядом на ремешках весели латные рукавицы.

Увидев меня, он на какой-то миг нахмурился, но потом широко улыбнулся.

— Дарья Ивановна! Не ожидал увидеть здесь вас! Мы заметили новый звездолёт, влетевший в воронку, определили, что это баркентина, но никак не могли подумать, что это «Пилигрим»!

— Кто это «мы»? — поинтересовалась я.

Мне не понравилось его обращение. Всё-таки он был офицером космофлота и должен обращаться к старшему по званию согласно уставу, тем более что я что-то не припоминала, чтоб между нами сложились неформальные отношения. Рядом со мной тут же возникли Хэйфэн и Оршанин.

— Привет, Алонсо, — усмехнулся Кирилл. — Я гляжу, ты служишь?

— Именно, что служу, — кивнул тот. — Мы попали в такие обстоятельства, что пришлось искать новые возможности. Сидеть возле баркентины, ожидая у моря погоды, неразумно… А вернутся никогда не поздно! — немного поспешно добавил он, и мне почему-то показалось, что возвращаться он не собирался.

— Так кто это «мы»? — повторила я свой вопрос.

— Я служу при дворе альдора Синего грифона.

— Альдор это… кажется, наместник Великого тирана, губернатор провинции, — припомнила я.

— Только при нём это не говорите! — рассмеялся Алонсо. — Здесь титул альдора равен королевскому. Он тут главный. По крайней мере, в своём государстве, и, как все алкорские тираны, очень болезненно относится к своей репутации властелина. Собственно, я здесь по его приказу. Сегодня вечером состоится праздник, и альдор хочет видеть вас при дворе. Отказываться не советую. Второго отказа он не потерпит. Своё приглашение он считает великой милостью, а отказ — смертельным оскорблением. Боюсь, что, на сей раз, он отправит сюда с карательной миссией маленькую армию, а Азарова, чтоб защитить ребят, больше нет.

— Мне нужно сперва вернуться к «Пилигриму»… — начала я, ещё не дав согласия, но Алонсо замотал головой.

— Мы не можем никуда заезжать. Я приехал сюда, потому что знал, что вы здесь из-за нас, и возле «Паладина» будет кто-то из вновь прибывших. Его я и должен пригласить ко двору альдора. Узнав, что вы — командир звездолёта, он окажет вам все почести. На пришельцев гендерные предрассудки не распространяются. Я прошу вас поехать. Если мы опоздаем к началу праздника, меня могут наказать. Здесь совсем не те порядки, что в космофлоте. Я не хочу оказаться в подвале на хлебе и воде.

— А что за праздник? — уточнила я, чтоб дать себе время подумать.

— Я постараюсь объяснить вам всё по дороге, хотя сам не до конца понимаю. У них странная религия, от пришельцев они не требуют её принятия, но сами очень ревностно исполняют все ритуалы. Сегодня какой-то храмовый праздник. Какой-то девы… Что-то связано с огнём и водой.

— Ладно, — кивнула я, заметив обеспокоенный взгляд Иванки. Мне не хотелось создавать проблемы нашим товарищам. — Антон, ребята проводят тебя к «Пилигриму», всё расскажешь старпому…

— Может, я с вами? — вдруг заупрямился Вербицкий, подозрительно глядя на Алонсо.

Это было неожиданно, потому что я думала, что он будет счастлив вернуться к своим, где, наконец, окажется в относительной безопасности. К тому же я всегда брала в качестве телохранителей Оршанина и Хэйфэна. Они были лучшими универсальными бойцами в экипаже.

— У нас с собой три свободные лошади, — заговорил Алонсо. — Но я бы посоветовал вам взять с собой Антона. В составе вашей небольшой свиты он произведёт хорошее впечатление. К тому же капитан Хэйфэн, он, как бы это сказать… азиат. Слишком непохож на местных. В этом отношении они действительно полны предрассудков.

Я посмотрела на Тонни. Он подозрительно щурился, глядя на Алонсо, но следовало признать, что на алкорца он, и правда, был совсем не похож, в отличие от нас, славян.

— Ветер, вернёшься к нашим и всё им расскажешь, — произнесла я.

— Ладно, — нехотя согласился он. — Приказы?

Меня подмывало передать приказ охранять баркентину и удерживать на месте экипаж, но я понимала, что этим слишком ограничу инициативу Хока в столь необычных обстоятельствах.

— Пусть действуют по усмотрению. Главный приоритет — сохранить баркентину и экипаж.

— Понял! Кирилл, на два слова, — скомандовал Хэйфэн и отошёл за палатку, так чтоб Алонсо его не видел.

Оршанин тут же пошёл следом. Я видела, как Тонни передал ему футляр с сюрикенами, метательный нож, а потом отстегнул от пояса ножны с мечом. Отдав это всё Кириллу, он положил ему на плечи руки и склонился к самому лицу. Можно было не сомневаться, что он предостерегает его от излишней доверчивости и просит беречь нас с Антоном, как зеницу ока. Кирилл итак всё это знал, но серьёзно кивнул. Они пожали друг другу руки, и Кирилл вернулся ко мне.

Появление у него на поясе меча не ускользнуло от внимания Алонсо.

— Уверяю, вам ничто не угрожает! — воскликнул он. — Мы довезём вас в целости и сохранности.

— Бережёного бог бережёт, — ответил Оршанин.

Простившись с нашими друзьями, мы последовали в лес вслед за Алонсо, ведшим коня в поводу. В глубине леса на поляне нас поджидал небольшой отряд рыцарей, одетых в разномастные, но в целом похожие костюмы и доспехи. Алонсо тут же крикнул им что-то, указав на меня, и они тут же почтительно склонили свои немытые и нечесаные головы, приложив правые кулаки к сердцу. А я почему-то подумала, что так и можно отличить наших от не наших, по вымытой и расчесанной шевелюре. Нам подвели коней, таких же красивых, как остальные, с удобными сёдлами. Я немного тревожно смотрела на Вербицкого, но он легко запрыгнул в седло и привычно приподнялся в стременах. И тут я вспомнила, что его друг Булатов — призёр чемпионата России по историческому фехтованию, в том числе в классе рыцарских турниров, так что наверняка брал с собой Антона покататься верхом. Впрочем, оценив его ловкую посадку, я решила, что для него это никак не случайное увлечение.

Кирилл же, как и следовало ожидать, устроился в седле вполне комфортно. Ему-то с его бурной юностью наверно и вовсе всё равно было на ком ехать, хоть на страусе. Он на всяких зверушках покатался.

Я вскочила на коня, и он радостно затанцевал, видимо оценив лёгкую ношу.

— По лесу поедем не спеша, — обратился ко мне Алонсо. — За это время я введу вас в курс здешних дел. Что знаю, конечно. Потом выедем на дорогу и поскачем быстрее. К полудню надо добраться до города. По земным меркам это часов пятнадцать в седле, но по дороге мы остановимся в какой-нибудь харчевне. Ни разносолов, ни удобств обещать не могу, но накормят и примут точно.

Развернув коня, он двинулся вперёд, приглашая меня ехать рядом. Я заметила, что в этом отряде он был главным, и другие рыцари, хоть и посматривали на него без особой приязни, всё же беспрекословно подчинялись его приказам. Наверно появившись год назад при дворе у альдора, он многих оттеснил, чтоб занять более высокое положение, что, конечно, не нравилось его сослуживцам. Что ж, похоже, здесь у него получилось то, что не получалось в космофлоте.

— Итак, это алкорская колония, — заговорила я, поскольку Алонсо молчал, внимательно вглядываясь в гущу деревьев.

— Ага, — кивнул он, — только не спрашивайте меня, откуда она здесь взялась. Я не знаю. И никто не знает. Геродота у них не было, и об истории, как научной дисциплине, они не имеют ни малейшего представления. О географии, кстати, тоже. Рассказывают друг другу сказки и довольны. Например, они считают, что их мир стоит на рогах огромного оленя, и когда случаются землетрясения, это значит, что олень недоволен и мотает головой. Если пойти на край света, обязательно свалишься в бездну, поэтому никто и не ходит. Или не возвращается оттуда. Скорее всего, ближе к краю континента в воздухе появляется аммиак, так что там погибает всё живое. А что до географии, — он обернулся и крикнул что-то назад. Тут же три рыцаря отделились от кавалькады и разъехались в разные стороны. — География тут дело весьма расплывчатое, — Алонсо придержал коня. — Придётся подождать, пока они найдут дуб с расщепленной вершиной. Первое время это просто сводит с ума, но потом привыкаешь. Карты здесь носят условный характер, к ним обязательно прилагаются таблицы с перечнем плавающих ориентиров, двигаясь по которым, можно добраться до цели.

Издалека слева прозвучал сигнал рога, и Алонсо развернул коня в ту сторону. Я последовала его примеру.

— Так весь путь, — продолжил он. — Хорошо, если едешь в составе отряда, ориентиры можно находить быстро, но если в одиночку, то это дело долгое. Впрочем, тут особо спешить некуда. Привыкнуть к этому размеренному ритму бытия после нашей сумасшедшей гонки — самое сложное. Но когда привыкаешь, начинаешь ощущать вкус жизни.

— Вы стали философом, — заметила я, покосившись назад.

Ехавший следом Оршанин чуть заметно усмехнулся.

— Отсюда на многое смотришь иначе. Другая жизнь, другие приоритеты… — пробормотал Алонсо. — Впрочем, это не важно. Итак, мы едем в луар Синего Грифона. Луар — город альдора. Альдор — титул наследственный, сейчас правит Аморе Сатум Алер. Не трудитесь запоминать, ни к чему. Его зовут просто альдор, обращаются к нему: великий. Скромностью он, понятно, не страдает, но любит выглядеть великодушным и просвещённым, так что при соблюдении правил игры, поладить с ним несложно. Нравы те же, что и при дворе Великого Тирана на Алкоре. Этикет тоже. Если вы там бывали, не запутаетесь. Это первая сила влияния в этом мире.

— А есть и другие? — заинтересовалась я.

— Минимум ещё четыре, если не вдаваться в подробности. Континент довольно большой. Потому места хватило не только алкорцам. Тут есть земляне.

— Кроме нас с вами?

— Они здесь тоже с незапамятных времён, хотя алкорцы считают их чужаками и захватчиками земель. Их город Сен-Марко расположен на западе. К слову, сейчас мы едем на север. В городе правит королевская династия Монморанси.

— Что, серьёзно? — вырвалось у Оршанина.

— Более чем, — недовольно поморщился Алонсо и обратился ко мне: — Они испокон веков воюют с альдорами за территории, ведут довольно опустошительные войны на равнине между городами. Но девять лет назад в Сен-Марко был коронован семнадцатилетний дофин Арман. Отрок был умён не по годам, и ему удалось выиграть решающую битву последней военной кампании, а потом договориться с нашим стариком о перемирии на семь лет. За эти годы оба королевства воспрянули, отдохнули, пришли в себя. Молодого короля прозвали Арманом Миротворцем и прославляли по обе стороны равнины, но пару лет назад он умер. К власти пришёл его дядя Ричард, прозванный Красивым, и теперь из Сен-Марко приходят тревожные слухи, что он опять собирается идти войной на луар Синего Грифона. Альдор уже достаточно стар и мудр, чтоб понимать, что ещё несколько лет мира помогут ему привести страну к процветанию, и пытается оттянуть войну. При этом поговаривают, что Ричард может пойти войной не на луар, а на Повелителя теней.

Он замолчал, явно ожидая следующего вопроса.

— Кто это? — спросила я.

— В этом мире есть легенда об Алмазном Сердце, — продолжил он. — Для них это что-то вроде Святого Грааля, им клянутся, ему молятся, о нём мечтают. Говорят, что это редкой чистоты алмаз размером с человеческую голову, в котором сосредоточена вся мудрость и вся энергия этого мира. Кто владеет Алмазным Сердцем, владеет миром. Алмазное Сердце охраняют чёрные тени. Они здесь везде. Их не любят, боятся, но впрочем, они не опасны. Вы их увидите. Так вот, в месте, где укрыто Алмазное Сердце, их так много, что никто не может подойти к нему, не лишившись рассудка от страха.

— И всё-таки его ищут?

— Его не надо искать. Все знают, где оно. Оно скрыто в недрах Грозовой горы, что стоит на самом востоке континента. По слухам, это малоприятное место. Чёрная крутая гора, над которой всегда клубятся чёрные тучи. Алкорцы туда не ходят. Видимо, было слишком много неудачных попыток найти Алмазное Сердце. А вот король Ричард спит и видит, как он заполучит артефакт и станет властелином этого мирка. Но путь к Грозовой горе лежит через дикие скалы, а проходы ему неизвестны. Так вот, не так давно, в этом году в луар Синего Грифона приехали верхом двое — рыжий низенький толстяк и высокий худой брюнет в чёрном. Тот, что в чёрном, потребовал встречи с альдором. Что-то в нём заставило стражников провести его к хозяину. Когда он шёл через тронный зал, вокруг него клубились чёрные тени, но он словно не замечал их. Подойдя к трону, он нагло заявил, что намерен обосноваться на Грозовой горе и просит не нарушать его покой. Альдор, ясно, вспылил, приказал схватить и казнить наглеца. Но тот вскинул руки вверх, и с потолка посыпались огненные искры, повеяло жаром ада, который у алкорцев, как вам известно, не так уж отличается от того, что придумали наши предки. В жаре и красном сиянии он развернулся и спокойно ушёл, повергнув всех в трепет. Альдор всё же приказал задержать его, закрыть ворота. Все семь ворот были закрыты, но он, не останавливаясь, прошёл их. Приближаясь к воротам, он выбрасывал вперёд руку и тяжёлые деревянные, металлические и каменные ворота вылетали одни за другими. Стрелы падали, не долетая до него. То же было и с копьями. В общем, он уехал, и с ним уехал его спутник. Вскоре стало известно, что на вершине горы появилась крепость-замок, сложенная из камней и огромных валунов, непонятно, как держащихся вместе. Потом туда потянулся всякий сброд — разбойники, беглые преступники, нищие рыцари. И эта разношёрстная армия собралась в замке. Нового игрока назвали Повелителем теней. Он живёт в своей крепости на вершине Грозовой горы и ни во что не вмешивается, но внушает ужас всем. Говорят, что у него везде шпионы. И, прежде всего, это чёрные тени.

— Звучит жутковато, — с некоторой долей скепсиса заметила я.

— Это странный мир, — пожал плечами Алонсо. — Он насквозь пронизан магией. Здесь колдуют все, кому не лень, и часто колдовство удаётся. И всё же и альдор, и король периодически казнят колдунов с присущей им изобретательностью. Многие надеются, что Ричард пойдёт походом на Грозовую гору и там обломает зубы настолько, чтоб хотя бы на ближайшие годы забыть о войне с луаром Синего грифона.

Я задумалась, сопоставляя только что ставшие известными факты, а мы тем временем подъехали к дубу с раздвоенной вершиной. Наверно в этого исполина когда-то ударила молния, потому что он возвышался над другими деревьями. Но эта молния не убила его, а лишь рассекла ствол до середины и он, несмотря на жуткую рану, продолжил расти. Мы остановились, и Алонсо снова разослал своих рыцарей на поиски следующего ориентира.

— А кто этот Повелитель теней? — спросила я. — Если он появился меньше года назад, то он прибыл одновременно с вами? Сюда часто залетают звездолёты?

— Раньше это было редкостью, но теперь что-то изменилось, — ответил он. — За последний год воронка открывалась дважды. Но никаких звездолётов, кроме наших баркентин, за это время здесь не появлялось. Я прибыл в луар вскоре после того впечатляющего шоу, и расспросив людей о Повелителе теней и его спутнике, пришёл к выводу, что это Бен Олдридж и Эл Багси. Больше некому. Все описания совпали. Но меня смутило кое-что. У Бена никогда не было такой силы. Чёрные тени меня не удивили. От него всегда тянуло мраком. Но все эти фокусы с огненным дождём и бесконтактным вышибанием ворот — что-то новое. С другой стороны, он убил Азарова. Может, он нашёл способ забрать его силу?

— Но вы этого Повелителя теней не видели?

— Никто из наших не видел. Они с Элом покинули звездолёт первыми, и вскоре после этого случился этот балаган. Я знаю, где большинство наших, но Бена и Эла нигде нет.

— Значит, вы знаете, кто где?

Он кивнул, но в этот момент снова издалека прозвучал звук рога, и он тронул коня с места. Когда мы объехали необъятный дуб и двинулись дальше по едва заметной тропе, он снова заговорил:

— Сейчас ещё действует перемирие, установленное Арманом Миротворцем, поэтому между королевствами есть нормальные связи. Оттуда приезжают в луар, а из луара ездят в Сен-Марко, даже торгуют. Поэтому я знаю, кто, где осел. В луаре вместе со мной служат Адриан Адальбер и Энцо Коррадо. Аарон Гершман устроился в лавку к ювелиру. Он разбирается в минералах, знает их лечебные свойства, умеет изготавливать талисманы и обереги. Дела у него идут в гору. Оскар Триггви открыл спиритическую лавочку, шарлатан. Пользуется своей телепатией, чтоб дурачить простаков, но с голоду не помирает. Саймон де Толли работает инженером крепостных сооружений и постоянно что-то изобретает. Стармех и есть стармех. А вот Мерседес Флавио начисто забросила своё увлечение техникой и теперь работает в богадельне, ухаживает за больными и сиротами. Она всегда была склонна к альтруизму. В Сен-Марко сейчас пятеро наших, все в гвардии короля Ричарда: Александр Карнач, Иван Валуев, Игнат Москаленко, Рагнар Белов и Фарид Аль-Сафар. Карнач произвёл на Ричарда такое неизгладимое впечатление, что тот сразу поставил его капитаном, и тот взял своих приятелей под крыло.

Меня это почему-то не удивило.

— А вот Джильда Джиоло погибла, — без особых эмоций сообщил Алонсо. — Там в Сен-Марко…

— Как это случилось? — нахмурилась я.

— У неё всегда были немного авантюрные наклонности, — заметил он и покосился на меня. — Знаете, что у неё был дар находить потерянное? В юности она даже в цирке выступала. Вот эта страсть к аплодисментам её и погубила. Когда она приехала в Сен-Марко, в городе объявили, что вдовствующая королева Элеонора потеряла зеркало в золотой оправе с драгоценными камнями, свадебный подарок короля Армана. Она была опечалена и обещала большую награду, если кто-то найдёт пропажу. И Джильда вызвалась её найти. Явилась ко двору вся такая гордая и таинственная. И нашла, да только не там, где надо, у кого-то из приближённых короля Ричарда. Зеркало королеве вернули. А чтоб замять скандал, обвинили Джильду в заговоре с целью опорочить королевского фаворита или фаворитку, кто это зеркало прибрал, и поссорить вдовствующую королеву с королём. До кучи приписали колдовство и шпионаж в пользу альдора Синего Грифона. И в тот же день задушили девчонку в тюрьме, а потом тело сожгли на площади.

— Ужасно… — пробормотала я, чувствуя, что потрясена.

— Это жестокий мир, но я уже заметил, что он даёт каждому то, что он хочет, если играть по правилам. Джильда правила нарушила и пострадала. Остальные играют по правилам и неплохо устроились. Мне осталось рассказать ещё о двоих. Байбал Устунов сразу ушёл на равнину. Он шаман, и его тянуло подальше от людей. Там он встретил каких-то кочевников-охотников и теперь мудро управляет ими, общаясь то ли с духами, то ли с чёрными тенями. А Салима Набиева занесло в какую-то деревушку, страдавшую от террора разбойничьей шайки. Он организовал там боевую дружину и разогнал шайку, а заодно нашёл себе подружку. Теперь живёт в деревне и учит ребятню навыкам самообороны. И только об Олдридже и Багси никто ничего конкретного не слышал, но все считают, что это они обосновались на Грозовой горе.

— А что с Изабо Моро? — спросила я.

Он какое-то время молчал, потом всё же заговорил:

— Изабо устроилась лучше всех. Она — Дама Полуночи, фаворитка альдора. У неё большая власть. Вы её увидите, но вот станет ли она с вами говорить, это другой вопрос. С нами она не разговаривает. Мы для неё теперь — мелкая сошка.

Некоторое время я обдумывала услышанное и, наконец, вынуждена была признать, что действительно, каждый получил своё. Даже бедняжка Джильда.

— Ладно, вы рассказали о трёх силах, — кивнула я, — но их пять?

— Четвёртая — это Тёмные Эльфы. Ничего о них толком не знаю. Вы их тоже увидите, они приглашены на праздник. Их боятся, за ними стоит сильная чужая магия. Альдор предпочитает находиться с ними в дружеских отношениях, если такое вообще возможно. Их не так много, и живут они на востоке в лесах. Говорят, что появились не так давно, но откуда, опять же никто не знает. Они говорят, что вышли из чрева Грозовой горы, но сказать можно, что угодно. Тут чем чуднее, тем скорее поверят и больше будут уважать. Они, как и Повелитель теней, вроде, ни во что не вмешиваются, но ревностно охраняют свою жизнь от чужих глаз. Поговаривают, что за деньги они проводят какие-то ритуалы смерти, с помощью которых можно избавиться от надоевшего врага, или просто действуют в ночи. Яд, кинжал, стрела… Правда, точно я ничего не знаю. Это опять же только слухи. Но одно точно — они всё обо всех знают.

— И пятая сила?

— Бароны. У каждого есть небольшая армия, они дерутся друг с другом за землю, грабят население и друг друга, продают военные услуги всем, кто согласен платить. Алкорцы или потомки землян, неважно, разницы нет. Они объединяются в союзы, ссорятся. Думаю, если б возможно было смешение наших видов, они б давно перемешались, как норманны и саксы. Реальной силой они не являются только из-за своих междоусобиц, но кто привлечёт на свою сторону больше баронов, тот и будет иметь большую армию, правда, пока есть деньги платить наёмникам. После этого они снова расползутся по своим грязным замкам с очагом под дырявой крышей и прошлогодней соломой на полу.

В его голосе прозвучало презрение. Я вспомнила, как недавно он резко ответил Оршанину, даже не обернувшись. Похоже, он уже сжился с новым образом высокопоставленного рыцаря, и Кирилл был для него чем-то вроде слуги. Хорошо хоть ко мне он относился с почтением, видимо, учитывая, какой статус я могу получить при дворе альдора. А какой? Я размышляла о том, что ещё вчера я стояла на мостике своего звездолёта, а сегодня оказалась в каком-то диком феодальном мирке. Неужели и мне придётся так же, как и моим коллегам с «Паладина», вживаться в новую роль? И какой будет эта роль? Алонсо сказал, что здесь каждый получает своё. А что моё? Чего я хочу? Пока я хотела одного: собрать оба экипажа, восстановить работоспособность систем обеих баркентин и вернуться домой. Но наверно и стрелок-исследователь Гершман, торгующий амулетами, и старший радист Триггви, устраивающий спиритические сеансы, и стрелки Набиев и Устунов, опекающие где-то в лесах охотников и крестьян, ещё не так давно хотели того же, но получили другое, может то, чего они желали в глубине души. И я, быть может, желаю чего-то другого?

Я снова окинула взглядом свою жизнь. Я всегда комфортно чувствовала себя на мостике звездолёта, а потом когда улетела, где я только не побывала, что только не делала, но ни на одном месте, ни на одном роде деятельности не могла задержаться надолго. Меня всегда тянуло дальше, дальше, дальше, пока я не поняла, что хочу и могу вернуться домой, а мой дом — Земля, моя работа, причём, любимая — поисково-спасательный космофлот. И я вернулась. И была последние годы счастлива, в том числе и ясным осознанием того, что теперь мне уже не нужно куда-то уезжать, что-то искать и чего-то добиваться. Я, наконец, была на своём месте. И что станет делать с этим великий звёздный олень, на рогах которого покоится этот мир? Снова рассердится и замотает головой, чтоб скинуть непонятную муху со своей игральной доски? Что ж, я не против, только вместе с остальными членами экипажей и баркентинами. Потому что ничего я не хочу так сильно, как этого.

— Возможно, вы чувствуете себя здесь не очень уверенно, — осторожно заметил Алонсо. — Но вам будет достаточно сказать, что вы хотите оставить меня при себе, и я помогу вам разобраться во всём, и пока вы не освоитесь с языком, буду вашим переводчиком.

— В этом нет необходимости, — раздался голос Оршанина. — Я знаю энхилдер. Я тоже могу быть переводчиком.

Как я и ожидала, Алонсо резко обернулся и бросил назад свирепый взгляд.

— Возможно, первое время я воспользуюсь вашим предложением, — заметила я, — а там — посмотрим.

— Альдор наверняка предложит вам пост в своей армии, — тут же проговорил Алонсо. — Я мог бы быть вашим адъютантом, тем более что ординарец у вас уже есть!

Кирилл рассмеялся:

— Ладно, Алонсо, пока мы в пути, и до дележа чинов далеко, скажи-ка, куда делись инспектора, которых вы привезли с Марония?

— О, эти узкоглазые уже развили бурную деятельность на благо своей фирмы и собирают информацию! Один устроился в свите короля Ричарда, второй как-то затесался к Тёмным эльфам, а девчонка — камеристка у Изабо.

— А как же то, что она азиатка? — поинтересовалась я.

— Очень хорошенькая азиатка, — усмехнулся Алонсо. — Очень вёрткая и умненькая. Изабо оценила её достоинства. К тому же госпожа Ланфэн, хоть и пользуется вниманием мужчин, блюдёт своё целомудрие. Так что в свите Дамы Полуночи она явно при деле!

Я снова обернулась назад и взглянула на Кирилла. На его губах появилась удовлетворённая улыбка. Пусть он так и не стал Звёздным инспектором, но прежние связи никуда не уходят, и он прекрасно знал, что на любого инспектора в любой точке Галактики всегда можно положиться. И в этом я была с ним совершенно согласна.

Глава 4

Тонни Хэйфэн не стал задерживаться возле «Паладина» и вскоре после отъезда командира с Антоном и Кириллом начал собираться в дорогу. Ему не нравилось, то, что их сопровождал Кабрера. Тонни его не любил. Ему пришлось столкнуться с ним на турнире космофлота по кэндо.

Тонни и сам не считал себя особо приверженным к строгим правилам. Как многие китайцы, он с детства изучал восточные единоборства, но настоящей школой стала для него служба под началом командора Таро Кацухиро. Таро называли «звёздным самураем», но это было неправдой. Таро был ниндзя, он бился не ради чести, а ради победы, и тому же учил своего младшего друга. Тонни много зла сотворил за свою не слишком долгую жизнь. Он был наёмным убийцей. Его называли Чёрным Ветром, потому что когда-то он проносился сквозь толпу со своей катаной, сея смерть и боль. Чудом было, что он встретил командора Северову, она помогла ему прекратить этот страшный марафон и взяла в свой экипаж. Но и на борту «Пилигрима» ему пришлось долго добиваться доверия и дружбы других членов экипажа, чтоб его прозвище Ветер, ассоциировалось у них с быстротой и ловкостью, а не со смертоносной энергией.

И всё же Тонни оставался собой, предпочитая выигрывать любой ценой. Однако во время флотских соревнований всегда придерживал свои способности, чтоб объективно оценить возможности соперника и позволить ему получить то количество очков, которое он заслуживает. Поэтому его ошарашил неожиданный удар в грудь во время поединка с Кабрерой. Странным было то, что тот не прикасался к нему ни рукой, ни бамбуковым мечом. Это был удар силовым полем. Тонни знал, что этим навыком обладают бойцы элитных спецподразделений Земли. Например, такой удар мог нанести Кирилл Оршанин. Такой, да не совсем. Для Кирилла это было напряжение всех сил, когда он выплёскивал энергию для единственного поражающего удара, после чего ему требовалось время на восстановление сил. Кабрера делал это легко, потому что обладал таким даром. И то, что он использовал свои паранормальные способности в поединке с обычным, как он считал, человеком, говорило, по мнению Тонни, о том, что он жульничает. То, что естественно в бою, недопустимо в спортивных состязаниях. Поэтому ни командор Северова, ни старпом Хок, ни старший астронавигатор Булатов никогда не участвовали в них. Их уровень заведомо превосходил уровень обычных участников. И Тонни разозлился. Алонсо не мог знать, что подобные удары были в ходу и у Таро Кацухиро, и Тонни научился им противостоять столь успешно, что в течение последующих двадцати секунд выиграл поединок, не дав противнику опомниться и нанеся три решающих удара — в голову, в грудь и в горло. И когда Алонсо снял шлем, Тонни заметил в его глазах ревнивую злость. На Хэйфэна это не произвело впечатления, разве что он понял, что с этим парнем не стоит связываться. К счастью, он служил в другом экипаже.

Теперь же именно он сопровождал его друга и командира в чужой и, возможно, враждебный мир, и Тонни после их отъезда ещё долго стоял, глядя им вслед узкими и холодными, как чёрная сталь, глазами, а потом начал собираться к своим. Проводить его вызвались Платон и Фонг. Маленький вьетнамец каким-то чудом быстро находил необходимые ориентиры.

Перед их уходом к ним подошёл Франческо и протянул мешок с съестными припасами.

— Пожуёте по дороге, — застенчиво улыбнулся он.

Глядя на него, Тонни был готов поклясться, что его даром было умение накормить пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбками. Он всё же не удержался от вопроса:

— Как вы попали на «Палладин», если не секрет?

Франческо рассмеялся.

— Я понял, о чём вы, капитан. Нет, я простой человек без особых талантов. Просто я был шеф-поваром в отеле, который располагался в замке с привидениями. Я настолько привык к ним, что часто просил их отойти и не закрывать от меня часы, на которых я засекал время готовки. И они слушались. Ну, и командору Азарову очень нравилась моя стряпня.

— Мне тоже понравилась, — улыбнулся Тонни, закидывая мешок за плечи. — Спасибо.

Пока они шли по лесу, он внимательно смотрел по сторонам, замечая форму листьев на деревьях, ландшафт местности, количество мха на стволах и степень влажности почвы в низинах. В пересвисте птиц, он различал отдельные голоса, и один раз увидел в чаще леса бурый силуэт оленя с ветвистыми рогами. Вскоре он пришёл к выводу, что здесь присутствовали виды растений, птиц и, скорее всего, животных, которые водятся на Алкоре и на Земле. А замеченный им силуэт был, несомненно, благородным оленем, подвиды которого в изобилии водятся на обеих планетах. Впрочем, и вон тот дуб… Кто скажет, что это за дуб? Может, европейский, может, монгольский, а, может, и алкорский. Подвиды соловьёв и скворцов известны и там, и там, что не удивительно, поскольку древние алкорцы расселяли свою флору и фауну на колонизируемых планетах, и в каждой из их древних колоний растут сейчас дубы и клёны, летают стрижи и галки, бродят волки и медведи. Если б увидеть что-нибудь из эндемиков, но ни овцебыка, ни панды, ни лемура ему так и не встретилось, потому он вынужден был признать, что это обычная алкорская колония.

— Посмотри-ка на это, — сказалПлатон, с заметивший его интерес к окружающему миру, и протянул небольшой цветок с белыми лепестками, окантованными бирюзовой каймой, и алой серединкой.

Тонни даже замер от неожиданности, увидев его. На первый взгляд цветочек не сильно отличался от привычных по европейским и северным алкорским лесам лютиков и примул, но любой знаток сразу признал бы в этом лесном цветочке ормийский платочек, которым местные невесты украшали свои белые платки на свадьбу.

— То-то и оно, — многозначительно кивнул Платон. — На первый взгляд — Алкор, а на деле, и Земля, и Орма, и даже Тиртана. А на днях я видел у ручья птицу с чешуёй. Эрика сказала, что такие водятся на Дино-Эрде.

— Странно, — пробормотал Тонни и двинулся дальше.

— Вот и я говорю, что странно. Откуда это всё взялось? Когда учёные сюда доберутся, им будет над чем голову поломать.

— Лучше б им сюда не соваться, — проворчал Тонни.

— А я не согласен. Интересно же. Науку, по уму, всегда вперёд пускать надо. Или ты думаешь, мы здесь навсегда застряли?

По его тону Хэйфэн понял, что тот совершенно уверен, что рано или поздно выберется отсюда. Наверно дома у него жена и куча ребятишек. Поэтому лукавить не стал.

— Я уверен, что мы выберемся. Странно, может, но я в нашего командира верю. При первой встрече она мне сказала, что в иных мирах её зовут Приносящей ветер, то есть если она где-то появляется, начинают происходить перемены к лучшему. И я в этом не раз убеждался. В какие только переделки мы не попадали и всегда выбирались.

— Это её дар? — серьёзно спросил Платон.

— Может, и так, — пожал плечами Тонни. — А, может, дело в том, что она никогда не сдаётся.

— Это правильно, — удовлетворённо кивнул Платон, и Тонни с улыбкой подумал, что он такой же.

Так за негромкой беседой они проделали весь путь, и вышли к реке как раз в том месте, где стоял на опорах, подобно золотому мосту, «Пилигрим». Подойдя ближе, они увидели застывший под передней левой опорой неподвижный вездеход и лежащую рядом белую плиту. Но самым неожиданным для Тонни было то, что под этой самой левой опорой, которая после удаления из-под неё песка, должна была висеть в воздухе, на деле темнел ровный слой базальта, плотно соприкасавшийся с широкой «подошвой».

Свист отвлёк его от изучения этого странного явления, и он посмотрел туда, где виднелась спущенная из-под днища металлическая лестница. Ещё одна поблескивала под кормовой частью на другом берегу реки. «Пилигрим» действительно превратился в золотой мост, и этим был теперь чуть полезнее своего собрата-близнеца «Паладина».

Свистел Мангуст. Видимо, он давно заметил путников и вышел навстречу. Тонни указал ему на плиту.

— Ошибка с определением рельефа?

— Ничего подобного, — возразил тот. — Только я отрыл песок, тут же из ямы попёр базальт и встал как раз под опору. А потом вездеход сдох, и я страшно хотел бы узнать, почему? — он, наконец, взглянул на его спутников и кивнул: — Привет, ребята, введёте вновь прибывших в курс дела?

— Само собой, — деловито отозвался Платон, присев на корточки и разглядывая низ опоры и камень под ним.

— Где все? — спросил Тонни, ещё раз окинув взглядом оба берега.

Людей нигде не было.

— Все в авральном темпе трудятся, чтоб подогнать среду под новые условия, — проворчал Мангуст. — Баркентина уснула мёртвым сном и ни на мольбы, ни на пинки не отзывается, что, похоже, вас не удивляет. Так что ребята сейчас открывают запертые на электронные замки двери, таскают продукты в аварийные холодильники, спускают лестницы между уровнями и техническими этажами. К тому же Бетти требует вывести корову и кур на травку, потому что имеющаяся скоро завянет. Есть предложения, как спустить этого мамонта и дюжину страусов с технического уровня на твердь земную?

— Придумаем, — пообещал Платон, выпрямляясь.

Мангуст с надеждой взглянул на него.

— Если можешь, Бармалей, выручай! Иначе Бетти скоро начнёт брать заложников и варить их в большом котле.

— Сказал же! — поморщился тот. — Пока подумайте, где загоны станете строить. И деревья для частокола подыщите. Ваших монстров обычные заборы не удержат. В лес убегут.

— Ладно, пошли наверх, — проговорил Тонни. — Сначала доложим обо всём старпому, а потом займёмся делами.

Доклад Хэйфэна старпому перетёк в пространный рассказ Платона и Фонга о злоключениях «Паладина» всему наличному экипажу. Все собрались в трюме, кто-то присел на контейнеры, кто-то стоял рядом, но все слушали в напряжённом молчании. Известие об убийстве Олдриджем Азарова потрясло их, пожалуй, больше, чем повествование о странных свойствах этой планеты, поймавшей их в свою ловушку. Что-то подобное они заподозрили ещё тогда, когда стали отключаться компьютеры в рабочих отсеках, а на потолке вместо обычного освещения зажглись тусклые аварийные панели. Но чтоб офицер, командор первого класса, старпом так просто застрелил командира звездолёта и подразделения? Это не укладывалось в головах.

Напоследок Хэйфэн доложил старпому о том, куда и с кем отправилась командор Северова.

— Почему ты её отпустил? — мрачно спросил Хок, выслушав его.

— Вопрос снимается, — подал голос доктор МакЛарен и, вздёрнув бровь, посмотрел на старпома.

— Я не мог запретить ей ехать, — всё же ответил Тонни. — К тому же Кабрера сказал, что в случае отказа к «Паладину» будет направлен карательный отряд. Один раз на них уже напали, нотогда Азаров с помощью магии отбил атаку.

— Я спрашиваю, почему сам с ней не поехал? — проворчал Хок.

— Я собирался, но она решила иначе. Сами знаете, старпом, приказы не обсуждаются, а выполняются.

— Знаю, — вздохнул Хок и осмотрелся по сторонам. — Ладно, отдышались? За работу! Капитан Шувалов, мы будем рады любой помощи. Вы всё это уже проходили, так что подсказывайте!

— Само собой, — солидно кивнул Платон и засучил обтрёпанные рукава своей куртки.

Глава 5

Не могу сказать, что это путешествие доставило мне удовольствие. Сперва мы долго пробирались по лесу, часто останавливаясь, чтоб рыцари Алонсо могли отыскать очередной ориентир. Потом, наконец, выехали на дорогу и уже быстрее поскакали вперёд. Видимо, дороги были более надёжным способом достичь цели, чем цепочка ориентиров. Но и они были не безупречны. Как выяснилось, они то укорачивались, то удлинялись, петляли и даже могли сделать неожиданную полную петлю и пересечься с другой дорогой, что порой служило причиной того, что конечным оказывался совсем не тот населённый пункт, который нужно. И вскоре из-за этих извивов пути Алонсо начал заметно нервничать и настёгивать коня, очевидно, боясь опоздать.

И всё же ему пришлось остановиться у какой-то халупы с сушёным веником, привязанным над низким входом. По пути его нагнал один из рыцарей и крикнул, что надо остановиться и дать отдых коням. Я была удивлена, что поняла смысл этих гортанных звуков, в которых едва угадывалась обычно мелодичная алкорская речь. Алонсо послал его к какому-то тёмному божеству, но рыцарь резонно напомнил, что если кони падут, идти придётся пешком, а если отдохнут хоть немного, то быстро наверстают задержку в пути. Прорычав что-то нечленораздельное, Алонсо вынужден был остановиться у придорожной харчевни, которой и оказалась эта халупа.

Внутри было сумрачно и грязно, вдоль стен стояли скамьи и табуреты, сделанные из обрубков толстых брёвен. В центре размещался очаг в виде костра, обложенного камнями, дым от которого уходил в дыру в крыше. Земляной пол был покрыт сгнившим камышом. Хозяйка, грязная и худая, вынесла нам запотевшие кувшины с кислым пивом и деревянные миски с чёрствым хлебом, больше похожим на куски пемзы, и сыром, напоминающим пересохший пармезан. Рыцари расселись по лавкам и с довольным видом принялись вгрызаться в эти продукты питания, на которые Антон смотрел с нескрываемым ужасом. Кирилл спокойно присел рядом со мной и достал из подсумка пенал с капсулами пищевого концентрата. Он с готовностью выкатил горошину на мою ладонь, вторую отправил себе в рот, а потом толкнул локтем совершенно обалдевшего от царившей вокруг антисанитарии Вербицкого. Увидев пенал, тот воспрянул духом и с радостью протянул свою ладонь.

— Да, брат, — серьёзно кивнул Оршанин, — это тебе не кино про мушкетёров. Тут всё всерьёз.

— Почему они ещё не умерли от пищевого отравления? — поморщился Вербицкий.

— Их желудки привыкли к грубой пище, — объяснила я, с наслаждением вытягивая ноги и затёкшую спину. — Мы в этом смысле более избалованы.

— Да уж, — усмехнулся Кирилл. — Особенно в последнее время, когда за нашим питанием следят врач и кок, а на звездолёте устроены в созерцательном покое корова и куры, что б у нас на столе всегда были свежие молочные продукты и яйца. А тут коров и куриц едят.

— Как это? — нахмурился Антон.

— Как в книжках, — проговорила я, прислушиваясь к разговорам рыцарей.

Теперь, когда они говорили громко, но не торопливо, я хорошо понимала каждое слово. Может, я теперь все языки понимаю? Ну, в смысле, как ангел… Это показалось мне забавным. Но раньше времени я решила не раскрывать карты и посмотрела на Кирилла.

— Этот язык — это энхилдер?

— Очень похоже, но много и других слов, — ответил он. — Я не все понимаю, но общий смысл улавливаю. Думаю, что смогу и объясниться.

— Я тоже понимаю, — кивнул Антон. — Я хорошо знаю западный диалект, потому что в юности разучивал их баллады для этнографических фестивалей, а потом увлёкся рыцарской литературой.

— Нам это пригодится, — одобрил Кирилл. — Я общался в основном с бродягами в космосе. На Алкор летал только на экскурсию в школе. Дарья Ивановна, а вы там бывали?

— Да, часто. К тому же в свите Великого Тирана служат кузены Джулиана: Хаймеш и Дэвид МакЛарены. Мы были у них в гостях, и нас принимали при дворе. У них там прямо голова кружится от восторга, когда они принимают у себя командиров крупных звездолётов.

— Ну да, у самих-то флот пока на ладан дышит. Последнее растеряли за войну с Ормой, а силёнок на восстановление флота нет. Хорошо хоть под поисково-спасательное подразделение отдали крепкие крейсера.

— Межпланетные флоты — лицо планеты, — пожал плечами Антон. — Великий Тиран не может ударить в грязь лицом. Но говорят, что они уже заказывают хорошие звездолёты на Земле и на Тиртане.

— Они в долгах, как в шелках, — напомнил Кирилл. — Мы ребята добрые, но за так ничего не даём, особенно алкорцам.

— Они поставляют нам палладий, иридий, родий и марганец, — проявила осведомлённость я. — У нас месторождения истощены, а у них есть ещё неразработанные.

— Ладно, хотя бы не на бусы меняют, — усмехнулся Кирилл.

Алонсо, сидевший со своими рыцарями, поднялся с места и подошёл к нам, отстёгивая от пояса большую фляжку.

— Вино с водой, — он протянул её мне. — На первых порах очень мудро не есть местной пищи, особенно такой, — он мотнул головой в сторону рыцарей. — Но пить надо. Вода артезианская, вино из лучшей винодельни, так что пейте смело.

— Спасибо, — кивнула я.

— Отдыхайте, у вас полчаса, — сообщил он и вышел из хижины.

— Заметьте, нас в упор не видит, — усмехнулся Кирилл. — Белая кость, голубая кровь.

— Он всегда такой был, — кивнул Антон, — но за флягу, спасибо. Пить хочется.

— Да, что-то мы совсем неподготовленные выехали. Ни фляжек, ни денег, ни оружия толкового.

— Ну, так нам не впервой, — пожала плечами я. — Была б голова на плечах, остальное приложится.

Рыцари тем временем насытились и с почтительным любопытством поглядывали на нас, но в разговор вступить не решались. А потом вошёл Алонсо и скомандовал по коням, швырнув хозяйке трактира несколько мелких монет. Деньги упали на пол, и она тут же опустилась на колени, чтоб найти их среди серых лент камыша. Антон оторопел и чуть не кинулся ей на помощь, а Кирилл, злобно зашипев, просто вытолкал его на улицу.

Оставшуюся часть пути мы проделали быстро. Вскоре по сторонам дороги начали попадаться селения, но я заметила, что завидев отряд, жители их поспешно разбегаются и прячутся в домах или даже бегут в ближайший лес, бросая нехитрый инструмент, с которым возились в огородах и полях. Чем дальше, тем больше и богаче становились деревни, и смелее жители. Теперь они уже спокойно стояли, опираясь на свои мотыги и косы, глядя на пролетающих мимо конных рыцарей. Видимо, это были деревни, принадлежащие богатым баронам или даже самому альдору.

И, наконец, лес кончился, и мы выехали на широкую равнину. Наверно когда-то и здесь был лес, но его вырубили, чтоб очистить место вокруг луара, чтоб никто не мог приблизиться к стенам города незамеченным. Сам луар стоял посреди равнины на высоком, насыпанном вручную плоском холме. Его окружал крутой вал, за ним под стенами города-крепости располагался довольно широкий ров, заполненнй водой. Извивистая дорога вела к крепостным стенам, через разводной мост поднималась выше и какое-то время огибала их, чтоб те, кто по ней едет, находились в зоне прострела из бойниц и досягаемости для крепостных орудий. Пока мы подъезжали, я с интересом рассматривала фортификационные сооружения, которые полностью соответствовали алкорским традициям.

Когда мы въехали в ворота и оказались в узком проходе, я узнала классический коридор — узкий проход, перекрытый несколькими воротами по всей длине, закрыв которые, защитники крепости спокойно могли запереть чужаков в нескольких отсеках и не торопясь обрушивать им на головы камни, стрелы, копья, кипящую смолу и кипяток. Впрочем, сейчас все ворота были открыты, и возле них стояли солдаты в кольчугах и шлемах и внимательно смотрели на входящих. Они останавливали рыцарей и задавали им какие-то вопросы и изредка шарили в телегах у крестьян, но большинство были им знакомы, и их они пропускали, как и нас, скупо кивнув в знак приветствия.

Миновав коридор, мы въехали, наконец, в первый круг луара. Этот город мало отличался от тех, что я видела на Алкоре. Все луары строились по одному принципу. Крепость состояла из нескольких концентрических кругов крепостных стен, таких широких, что по верху могла проехать телега, запряжённая парой лошадей. С внутренней стороны к стенам пристраивались дома горожан, лавки, склады и трактиры. Из домов торговцы и ремесленники могли в любое время подняться на стены, чтоб присоединиться к защитникам крепости. Каждый круг имел своего старосту из горожан, который следил за порядком, ведал обучением ополчения и следил за вооружением. Следующий круг располагался на расстоянии примерно двухсот метров, то есть на полёт стрелы, чтоб каждый сданный врагу круг простреливался со следующего. При этом каждый круг имел только одни ворота. Их оборудовали и защищали на средства жителей круга, старались укрепить их как можно лучше, потому что это обеспечивало безопасность. При этом ворота располагались на значительном расстоянии друг от друга. Потому, если враг захватывал один круг, то чтоб добраться до ворот следующего, он вынужден был какое-то время продвигаться вдоль крепостной стены под стрелами и камнями защитников следующего круга.

Этот луар был альдорским и имел семь кругов, то есть, захватить его штурмом было очень сложно, если вообще возможно. При этом город был заполнен складами с продовольствием и фуражом, хлевами, в которых содержали коров и баранов, мычание и блеяние которых раздавалось довольно отчётливо. В городе было множество колодцев, как на улице, так и внутри стен, к тому же насыпной холм, скорее всего, был насквозь пронизан подземными ходами, часто ведущими далеко за стены города. Всё это значительно снижало и вероятность успешной осады.

Такие луары остались на Алкоре только в провинции, но они давно уже превратились в туристические объекты, где вечно ходят толпы туристов, а местные жители носят традиционные костюмы из современных материалов, дополненные не столько оружием, сколько различными гаджетами. Луар Великого Тирана после вступления Алкора в Объединение Галактики и вовсе был вынужден сдаться под напором времени и интеграции с более развитыми планетами. Чтоб облегчить передвижение по тридцатикольцовому городу, пришлось сделать в каждом кольце дополнительные ворота, причём расположить их на одной линии, а также добавить кое-где в районах наибольшего скопления туристов и местного населения арки в крепостных стенах. К тому же некоторые стены теперь соединены эстакадами, подвесными мостами, а в районе главного рынка даже появились мосты — торговые галереи.

Алкор понемногу расстаётся со своим дремучим прошлым, но здесь всё было так, как в стародавние времена. Сразу за толстыми дубовыми воротами, окованными железными пластинами, над которыми хищным оскалом нависла подъёмная решётка, на площади возле въезда на первое кольцо расположился сельский рынок, где были построены загоны для скота и птицы, стояли телеги с овощами и фруктами, рыбные и мясные прилавки, громоздились горы мешков с зерном. На площади толкались, кричали, торговались, даже кого-то били, наверно поймав карманника, вытащившего чей-то кошелёк. Мы быстро проехали по рынку, благо, с пути рыцарей даже самые шумные и неуступчивые торговцы спешили убраться подобру-поздорову.

За вторыми воротами, которые были ещё толще предыдущих, и поверх железной плиты покрыты литым медным орнаментом, был обустроен ещё один рынок. Здесь торговали оружием, тканями, домашней утварью и прочими нужными в повседневной жизни вещами. Вдалеке виднелись загоны, куда выводили на показ красивых высоких коней для воинов и богатых горожан, а ещё дальше виднелся сколоченный из досок помост, на котором томился какой-то бедняга, руки и голова его были зажаты в деревянных колодках. Возможно, это был попавший в руки закона воришка, нечестный продавец или просто несостоятельный должник.

Третьи ворота были сделаны целиком из металла и представляли собой сложные ячеистые конструкции, покрытые толстой бронёй. Они крепились на гигантских петлях. В третьем круге тоже велась торговля, но уже из постоянных лавок, пристроенных к складам и мастерским. Здесь чинно ходили дамы в длинных платьях с вуалями на волосах, рыцари при мечах и богатые горожане в белых тогах, опоясанных кованными узорчатыми поясами.

Следующие ворота были ещё толще и с более мелкими внутренними ячейками, а рядом с ними высились аккуратно сложенные каменные блоки с отверстиями. Видимо, они предназначались для укрепления ворот каменной кладкой. Четвертый уровень был застроен жилыми домами, среди них попадались и гостиницы с трактирами, на что указывали вывески с изображениями каких-то животных и предметов.

Пятый уровень был отделён от предыдущего каменными воротами, установленными в массивные железные клети, с нависающей над ними монолитной плитой на толстых цепях, которая должна была опускаться и закрывать ворота изнутри. Здесь дома были выше и красивей, часто белокаменные, с балкончиками, башенками и внешними галереями. Они украшались скульптурами рыцарей, дам и фантастических животных, а на водостоках сидели горгулии. Здесь уже не было торговцев кроме посыльных с товарами, направляющихся к богатым домам, солидно ходили горожане в дорогих одеждах, некоторые передвигались в портшезах.

Следующий уровень отделялся целой чередой массивных ворот, между ними в потолке поблескивали острия копий, при необходимости опускавшихся вниз до самой земли и пронзавшими насквозь всякого, кто оказался между запертыми воротами. Возможно там же в темноте располагались и щели, через которые могла литься горящая смола. Этот круг был почти пуст. По мощёной мостовой изредка парами и звеньями проходили рыцари и солдаты, а пристроенные к крепостной стене дома имели однообразный и ничем не примечательный вид. Скорее всего, это были казармы, арсеналы, конюшни и склады вооружения, где, в непосредственной близости от замка альдора, располагалась его армия.

И, наконец, у последних ворот нас встретила стража. Здесь Алонсо пришлось задержаться, чтоб предъявить разноцветный ярлык стражнику. Тот кивнул и отошёл в сторону. Ворот здесь не было вовсе, но въезжая в арку, я увидела по бокам поблёскивающие вертикальные желоба. Это значило, что как раз над нами расположена часть стены, которая в нужный момент опустится вниз, намертво закрыв проход.

Даже от ворот сложно было сразу окинуть взглядом весь замок, бурой махиной возвышавшийся впереди. Его стены тоже были высокими и неприступными, а внутри и он состоял из нескольких концентрических кругов, правда уже более свободно соединённых галереями, анфиладами и арками, которые также можно было быстро и прочно закрыть, создав оборонительные рубежи. Но это была не просто крепость, это был дворец правителя, потому его украшали не только высокие сторожевые башни, позволяющие наблюдать за всей равниной, но и красивые декоративные башенки, каменная резьба, украшенные колоннами эстакады и галереи. К крепостной стене, помимо скромных домов, в которых, скорее всего, обитали слуги и размещались ремесленники, обслуживающие двор, стояли красивые высокие здания из белого и розового камня, судя по большим статуям на фасадах, культовые сооружения. Широкая площадь перед замком была заполнена людьми в нарядных костюмах и сияющих доспехах.

Не глядя на них, но, судя по всему, слегка успокоившись по поводу вероятного опоздания, Алонсо прогарцевал прямо к воротам замка. Уже подъезжая к ним, я засмотрелась на развевающиеся над башнями длинные узкие флаги и белые полотнища с изображением Синего Грифона, когда возглас Антона заставил меня обернуться. Он расширившимися от ужаса глазами смотрел куда-то в сторону. Посмотрев туда, я увидела подвешенную на цепи к крепостной стене клетку, в которой съёжилась какая-то тёмная фигура утыканная стрелами. Я не успела разобрать, что это, потому что мы нырнули в сумрак очередной арки. Во внутреннем дворе Алонсо соскочил с коня и, не глядя, бросил поводья юному конюху в зелёном костюме. Ещё несколько поспешили к нам, чтоб принять наших лошадей. Убедившись, что мы спешились, Алонсо жестом велел нам следовать за собой. Пройдя через двор, он открыл небольшую дверь и по длинному мрачному коридору пошёл вперёд. Мы проследовали через караульные помещения со стенами, сложенными из грубо отёсанных камней, низкими сводчатыми потолками и просторными залами, заставленными крепкой мебелью без украшений. Кое-где у очагов, уже больше похожих на камины, сидели рыцари. Затем мы упёрлись в винтовую лестницу и поднялись по ней. Вскоре Алонсо застыл у дубовой, окованной металлическими полосами двери и аккуратно постучал. Видимо, услышав разрешение войти, он распахнул дверь и вошёл. Мы последовали за ним.

Мы оказались в достаточно просторной комнате, в которой стоял широкий стол, заваленный бумагами, кресло с высокой спинкой, резная скамья у стены и шкаф с двумя дверцами, напоминающий готический шифоньер, стоящий в каюте Джулиана.

За столом сидел высокий мужчина в белой тоге, у него были белокурые коротко постриженные волосы, надменное лицо с длинным носом и голубые близко посаженные глаза. На скамье в стороне сидел молодой мужчина в рыцарских латах, с длинными, на удивление ухоженными каштановыми локонами и тонкими чертами красивого лица.

— Я привёл их, милорд, — произнёс Алонсо на энхилдере, низко склонив голову.

— Кто они? — бросив на нас внимательный взгляд, спросил тот.

— Леди — командир звездолёта, в чине магистра Ордена, — приврал Алонсо. — Мужчины — её слуги.

— Что за звездолёт?

— Это очень большой боевой звездолёт с золотой обшивкой.

— Он из золота? — заинтересовался милорд.

— Как и наш звездолёт, этот защищён мощными заклятьями, и разрушить его нельзя.

— Я понял, — слегка разочарованно кивнул он и снова посмотрел на меня. — Спроси леди, зачем они прилетели сюда?

Алонсо послушно перевёл вопрос.

— Мы прилетели, чтоб забрать прибывший ранее звездолёт с экипажем, — ответила я. — Если б мы могли, мы бы сразу улетели, но нам пришлось задержаться.

— Что вы собираетесь делать теперь, когда знаете, что покинуть наш мир вам не удастся? — задал следующий вопрос он.

— Для начала я бы хотела понять, куда мы попали, — ответила я. — После я решу, что делать дальше.

— Мы не любим, когда кто-то вмешивается в наши дела, — с некоторой угрозой заявил он, сверля меня суровым взглядом.

— Я прекрасно вас понимаю, потому что тоже не люблю, когда кто-то вмешивается в мои дела. И уверяю, что мы всегда относимся с уважением к обычаям тех миров, в которых бываем. Вмешательство во внутренние дела у нас считается недопустимым, если конечно это не вызвано опасностью для меня, моих подчинённых и нашего звездолёта. При этом мы всегда расположены к сотрудничеству.

Он какое-то время сурово смотрел на меня, а потом спросил:

— Вы считаете, что можете нам что-то предложить?

— Я пока не вижу необходимости кому-то что-то предлагать, — заметила я. — Ваш рыцарь сказал нам, что альдор приглашает нас в замок. Это предполагает определённую степень учтивости в отношении дамы и гостя, но пока я стою перед неизвестным мне человеком, который, не назвав своего имени, не обосновав своего права допрашивать меня, задаёт мне вопросы. Я считаю необходимым быть учтивой, поскольку полагаю, что альдор наделил вас властью, однако ответной учтивости я не вижу. А потому прошу объяснить мне, являемся мы здесь гостями альдора или его пленниками?

— Конечно, вы гости, прекрасная дама! — воскликнул, поднимаясь с лавки, рыцарь и, повелительно взглянув на Алонсо, щёлкнул пальцами. Тот поспешно вынес из угла ещё один резной стул и поставил за моей спиной. — Присаживайтесь, леди. Думаю, ваши слуги могут постоять?

Я подождала, пока Алонсо переведёт его слова, а потом ответила, садясь:

— Слуг я оставила дома. Мои спутники — офицеры в чине командора и капитана.

— Правда? — он оценивающе взглянул на них и, видимо, отметив их чистую одежду, украшенную такой же изысканной вышивкой по плечам и груди, что и у меня, а также ухоженные лица, волосы и руки, признал, что такое возможно. — Присаживайтесь на лавку, рыцари.

— Но, энфер! — возмутился господин за столом.

— Заткнись, Деллан! — прикрикнул тот и снова с улыбкой взглянул на меня. — Мой друг Деллан поднялся из низов, благодаря своему исключительному таланту изобличать шпионов и заговорщиков. Но хороших манер так и не набрался, как и этот мужлан, — он презрительно взглянул на Алонсо. — Я старший сын и наследник альдора, энфер — это мой титул, а имя моё Ликар Мэйл Арбунос. Если это слишком длинно, то можете звать меня Ликаром. Не совсем по этикету, но так удобнее. Эй, бездельник! Представь даму!

Алонсо, смутившись, скороговоркой перевёл обращённые ко мне слова, упустив то, как назвал его наследный принц, а потом поклонился ему и произнёс:

— Командир баркентины «Пилигрим» поисково-спасательного космического флота планеты Земля Объединения Галактики, командор высшего класса Северова Дарья Ивановна.

— У вас тоже длинное имя! — рассмеялся Ликар.

— Можете звать меня Дарья, — улыбнулась я.

Он какое-то время с удовольствием смотрел на меня, а потом воскликнул:

— Это хороший знак, что вы приехали к нам в день Девы Лардес, Огненной воительницы, бороздящей озёра на спине белого лебедя! Возможно, вы похожи на неё. Наши дамы слишком изнежены, и, глядя на них, трудно представить, как выглядит настоящая воительница. Но теперь я это понял. Я хотел бы говорить с вами и дальше, но пора готовиться к празднику. Вас и ваших офицеров проводят в отведённые вам покои, чтоб вы могли поесть и отдохнуть, а потом принять участие в нашем празднике. Я пока расскажу о вас отцу. Он будет рад.

— Я тоже рада посетить великого альдора Синего Грифона, — склонила голову я. — К сожалению, у меня не было времени, чтоб принять более подобающий такому событию вид.

Ликар с любопытством выслушал перевод моего ответа и небрежно махнул ухоженной рукой:

— Не беспокойтесь. Я об этом позабочусь. Алонсо, отведи леди Дарью в башню Старого единорога, потом ступай в казарму.

— Может быть, благородный Ликар позволит Алонсо на какое-то время остаться при мне, поскольку мне нужен переводчик, пока я не освоюсь с вашим языком?

Тот с явной радостью перевёл мою просьбу. Она не слишком понравилась энферу, но, пожалуй, больше из-за его отношения к самому Алонсо. Но он не стал отказывать леди и, мрачно взглянув на Кабреру, перевёл взгляд на меня и очаровательно улыбнулся:

— Кто я, чтоб спорить с прекрасной дамой?

Когда мы вышли вслед за Алонсо, Кирилл догнал меня на лестнице и с уважением шепнул: «Круто!» Я усмехнулась, припомнив долгие вечера у камина в компании кузенов Дэвида и Хаймеша, когда они пространно и с неподражаемым юмором рассказывали мне о нравах при алкорском дворе, после чего я применяла полученные навыки на практике, посещая пиры, турниры и охоту. Главное сразу застолбить своё положение и не позволять никому его понизить, соблюдая два принципа: непоколебимую уверенность в своей значимости и безупречные манеры.

Башня, куда нас проводил Алонсо, была куда симпатичнее, чем комната Деллана. В просторном зале с покрытыми гобеленами стенами и большими стрельчатыми окнами, украшенными точёными каменными столбиками по бокам, стояла красивая резная мебель: широкая кровать с балдахином, несколько кресел, стол, пюпитр для книги и два сундука. Огромный камин был растоплен, и из-за этого в комнате в летний день было даже немного жарко. Я подошла к окну и посмотрела, можно ли открыть рамы, в которые были вставлены витражные стёкла, состоящие из разноцветных квадратов. Окна открывались, и я приоткрыла створку.

— Спасибо, что позволили мне остаться, — произнёс Алонсо. — Я пойду, прикажу принести вам поесть и распоряжусь насчёт одежды.

— Хорошо, и учтите, что я не Леди Утренней Зари, я воин, — распорядилась я.

— Конечно, — понятливо кивнул он и вышел.

Из нашей башни были видны в основном крыши башенок пониже, и крытых галерей, а также часть площади перед дворцом с въездными воротами. Кирилл и Антон подошли ко мне и встали рядом, осматривая открывшуюся панораму.

— И как впечатление? — спросила я.

— Нормально, — ответил Кирилл.

— Ужасно! — одновременно с ним воскликнул Антон.

— Мы угодили в дремучее средневековье, и это ужасно, — согласилась я. — Но мы во дворце, а не в темнице, и это нормально.

— Смотрите! — заволновался Кирилл, указав на площадь.

Посмотрев туда, я увидела, как поспешно разбегаются в стороны знатные господа, явившиеся на праздник. Даже рыцари и упитанные купцы в богатых парчовых камзолах спешили убраться с дороги, а из арки показались необычные всадники, вызвавшие у меня изумление с оттенком какого-то почти детского восторга. Они ехали парами, но под ними были не кони, а большие, бесшумно ступающие кошки, похожие на пантер, но с более вытянутыми мордами, из которых торчали чуть загнутые белые клыки. Сами всадники были облачены в красивые разноцветные одежды, из-под рукавов и у шеи виднелись полосы кольчуг. Все они были в длинных плащах, закрывавших спины их верховых кошек до самого хвоста, с надетыми на головы широкими капюшонами. Плащи были расшиты золотом, серебром и шёлком, по тёмной дорогой ткани вились причудливые узоры, сливавшиеся в загадочные символы и знаки.

Медленно и чинно, иногда порыкивая в сторону сбившихся в стайки горожан, пантеры прошествовали к замку. Их было около тридцати, с молчаливыми всадниками на спинах, которые сидели, гордо выпрямившись и, не глядя по сторонам. К своему удивлению я заметила, что большинство этих всадников смуглые и черноглазые, и хоть из-за капюшонов их волосы рассмотреть было невозможно, я была уверена, что они брюнеты.

— Вот они, Тёмные эльфы, — пробормотала я, почувствовав, как меж лопаток у меня пробежал неприятный холодок.

Зрелище было красивым, сказочным, но и у меня, как и у столпившихся внизу горожан, оно почему-то вызвало страх.

— Что за тёмные эльфы? — нахмурился Кирилл, и в это время в дверь настойчиво постучали.

Он пошёл открывать, и в зал ворвался маленький вертлявый человечек в ярком зелёном камзоле и штанах, у которых одна штанина была зелёной, а вторая — красной. Раскланявшись каким-то невообразимым па, он представился, как портной альдора, и выхватил из кармана длинную ленту с тем, чтоб обмерить нас. По ходу он тарахтел, что нам не стоит волноваться, одежда готова, просто её надо выбрать в кладовой по мерке. Меня он обмеривал, стараясь не прикасаться, и крайне почтительно, а потом уточнил, нужен ли мне меч или достаточно будет кинжала. Его предупредили, что мы не знаем их языка, потому он яростно жестикулировал, показывая мне на пояс, делал воображаемые выпады мечом и раздвигал руки на длину клинка. Я показала, что мне нужен короткий меч и кинжал. Он бросил внимательный взгляд на наши ноги, радостно закивал и умчался, едва не подпрыгивая на ходу.

После этого пришли две служанки с подносами и выставили с них на стол серебряный кувшин с изысканно выгнутым носиком, блюда со свежеиспеченным ржаным хлебом, ломтями холодного мяса, овечьим сыром и красными яблоками, а также три кубка.

— А ребята маются, экономя фрукты из вакуумных контейнеров! — воскликнул Кирилл, подхватив яблоко. — А они тут, оказывается, растут.

Антон пододвинул мне стул и сел рядом, недоверчиво поглядывая на мясо.

— Только не говорите, что это убитое животное, — мрачно произнёс он.

— Скорее всего, бык, — кивнул Кирилл. — Но ты можешь это не есть. Хлеба и сыра вполне достаточно, чтоб выжить.

— Да, уж… — пробормотал он, почти с отвращением глядя на мясо. — А в кувшине вино?

— Надеюсь, без воды, — усмехнулся Кирилл, наполняя кубки. — Ну, с новосельем!

Вскоре появились молчаливые слуги с тремя стопками одежды, поверх которых лежали кованые пояса. Ещё один нёс в руках три пары сапог, отделанных узорчатыми металлическими пластинками, а под мышкой — три меча в ножнах и кинжалы. Вся одежда и сапоги оказались нам впору. Это были штаны и камзолы из тонкого цветного сукна, льняные рубахи, лёгкие кольчуги и белые тоги. Причём моя одежда была из более тонкой светло-голубой ткани, а туника отделана изящной серебряной вышивкой. Мечи для мужчин были обычной длины, а мой — чуть короче, в золотых ножнах с изысканным орнаментом. Из кинжалов я, по праву старшего, выбрала себе узкую мизерикордию в ножнах, украшенных малахитом.

— Нам оказали честь, — заметил Вербицкий, застёгивая пояс с ножнами. — Носить тоги имеют право только рыцари.

— Ну, да, а на командире столько золота и самоцветов, что её нужно перемещать в застеклённой витрине, — усмехнулся Кирилл, поглядывая на мой чеканный пояс.

— Я бы предпочла не надевать тогу, — заметила я. — Такие длинные юбки я ношу только дома.

— Привыкните. В средние века наши рыцари носили такие же штуки, только они назывались туники.

— Туники были тоньше и короче, — возразил Антон. — А эти путаются перед ногами.

— Ничего не путаются! — возразил Кирилл. — Пройдись и убедишься. Туники шились безрукавкой с разрезами по бокам, а тут полоса ткани с прорезью для головы, она ничуть не стесняет движений!

— Ладно, не ссорьтесь, мальчики, — остановила их я. — Главное, что мы одеты по местной моде, и у нас есть оружие.

Антон вытащил меч и эффектно крутанул им, рассекая воздух. Выглядел он убедительно, но я была не уверена, что он сможет быть таким же ловким в бою. Другое дело Кирилл, который уже пристроил под тогой свой японский меч и контейнер с сюрикенами, а метательный кинжал сунул за голенище сапога.

Вскоре появился Алонсо и, окинув меня внимательным взглядом, кивнул.

— Выглядите отлично, — моих спутников он теперь в упор не видел, видимо уже предвкушая роль маршала при Орлеанской деве. Ага, этакий Жиль де Ре. — Сейчас мы пойдём в тронный зал, где скоро начнётся церемония с участием всех приглашённых гостей. Церемониймейстер проводит вас туда, где нужно встать. Говорить ничего не придётся. Если альдор захочет с вами побеседовать, то это произойдёт позже, во время пира. Пока же он просто посмотрит на тех, кто явился, скажет несколько слов. После этого местные проследуют в храм Девы Лардес. Участие в ритуалах для остальных — по желанию, но я б не советовал. Это скучно и долго, к тому же придётся всё время стоять. Это время лучше использовать для сна, потому что вы устали с дороги, а день будет долгим. После храмовых ритуалов состоится травля медведей и оленей. Местные это любят, но для вас это слишком дикое и кровавое зрелище. Потом будет состязание певцов. Вот там лучше присутствовать, чтоб великий альдор не решил, что вы его игнорируете. Да и вообще, я слышал, ваш экипаж всегда ездит на всякие фольклорные тусовки, так что вам понравится. После состоится пир, который продлится до ночи. Как стемнеет, можно встать, поклониться альдору и, если он не задержит, идти спать.

— Насыщенная программа, — одобрила я.

Выйдя из башни, мы пошли по замку. Я могла оценить его просторные залы, украшенные яркими гобеленами и вышитыми коврами, резной мебелью и мозаичными или деревянными наборными полами, стрельчатыми окнами и высокими сводчатыми потолками. И прежде всего их убранство поражало каменной резьбой, очень изысканной и тонкой. Взгляд то и дело натыкался на витые колонны, узорчатые арки, целые карнизы из каменного кружева, изящные башенки, фронтоны и бордюры. Несмотря на всё многообразие декора, чаще всего повторялись мотивы рыцарского оружия, щитов, короны и, конечно, грифоны. Проходя по открытым галереям, я любовалась внутренними двориками, мощёнными разноцветной плиткой или засаженными деревьями, кустами и цветами.

— На Алкоре такого нет, — произнёс Кирилл, догоняя меня. Он с детства интересовался искусством, в том числе инопланетным. — У них работа по камню гораздо грубее. Зато здесь почти нет живописи, заметили?

— Мне кажется, здесь сильно влияние Земли, — глубокомысленно заметила я. — Их камнерезное искусство похоже на португальский стиль мануэлино и на пламенеющую готику.

— Пожалуй, — задумчиво согласился он. — А вот отсутствие картин, действительно, странно. На Алкоре одним из основных направлений изобразительного искусства является замковая живопись. Даже портретов нет…

— По местным обычаям, плоские изображения допустимы только в храмах при изображении сложных мифических сюжетов, — снизошёл до ответа Алонсо. — Здесь предпочитают объёмные формы, в том числе раскрашенные статуи. И в этом местным мастерам нет равных. Король Ричард даже приглашал мастеров в Сен-Марко, чтоб сделать несколько статуй Армана Миротворца после его смерти. Они провозгласили его святым и поклоняются его гробнице.

— Хороший наверно был парень, — заметил Кирилл.

Пройдя по анфиладе пустых комнат, облицованных деревянными панелями, мы неожиданно влились в поток гостей, медленно текущий по широкой галерее. Вдоль её стен между витыми колоннами под резными балдахинами высились статуи рыцарей в коронах, с мечами и щитами, на которых красовался вставший на задние лапы грифон с расправленными крыльями и хищными когтями на лапах. Впереди виднелись высокие дубовые ворота в арке из искусно выточенных из камня перевитых лентами дубовых ветвей. К нам тут же подошёл рыцарь с эмалевым медальоном на массивной золотой цепи и небрежным жестом отослал Алонсо. На сей раз тот не посмел спорить, и с покорным, хоть и разочарованным видом удалился. Рыцарь, который, скорее всего, и был церемониймейстером, учтивым жестом предложил нам следовать за ним и пошёл мимо медленно движущегося потока к дверям. Ему уступали дорогу, потому скоро мы вошли в тронный зал.

Это было огромное круглое помещение, окружённое рядом высоких колонн, на которых покоилась перевёрнутая чаша купола. Сквозь узкие оконца, отделанные причудливым тонким кружевом из белого камня, в зал проникал яркий свет дня и стелился по изумительно красивому паркету, который представлял собой заполненный узорчатыми кольцами огромный круг. В дальнем конце зала виднелся дубовый, отделанный золотом трон, стоявший на широком помосте, над которым изысканными складками нависал парчовый полог.

Церемониймейстер указал нам наше место не так далеко от трона и, поклонившись, удалился. Входившие в зал гости расходились в стороны и занимали уже давно известные им места, потому никакой сутолоки не было. В зал спокойно вливался людской поток и растекался по окружности, дополняя богатое убранство роскошью костюмов знати и блеском парадных лат рыцарей, многие из которых даже на доспехи надели белые полотняные тоги.

Довольно большой участок у стены напротив нас оставался свободным, и когда последние горожане разместились вдоль стен, в зал всё так же чинно, ни на кого не глядя, вошли тёмные эльфы. Я с жадным любопытством взглянула на них и вдруг замерла, увидев впереди колоритную пару. Эти двое были невысокого роста, но их одежда и плащи были украшены богаче и изысканней, чем у других, но не это поразило меня. Их лица показались мне знакомыми. Уже когда они прошли к тому самому свободному пространству напротив нас, и встали в центре, в то время как их спутники занимали в соответствии с какой-то только им известной иерархией места по сторонам, я могла разглядеть их лучше.

В самом центре стоял смуглый мужчина с высокими скулами, тонким носом и плотно сомкнутыми губами. Он был красив, и главным его украшением были большие чёрные глаза с длинными ресницами под густыми бровями. Это безупречное лицо неожиданно показалось мне похожим на убранство замка, словно высеченное из камня, сочетающее благородство и изысканность, и при этом такое же холодное. Этот человек в чёрном бархатном плаще, расшитом золотом, с длинным самурайским мечом, отделанным зелёным нефритом, холодным взглядом окинул зал, и я внутренне сжалась, подумав, что он сейчас заметит и узнает меня. Его спутник, стоявший рядом, был одет ярче, в голубой камзол и лазурно-синий плащ, на котором перламутром переливалась серебряная вышивка. Он единственный был светлокож, с мягкими, по-женски красивыми чертами лица и ярко-зелёными глазами. Из-под капюшона на плечи ему струились золотисто-рыжие вьющиеся локоны. При этом взгляд его перебегал с предмета на предмет с хорошо знакомым мне злым озорством. И мне даже не стоило разглядывать его золотой пояс и наградной золотой кинжал. Я уже знала, кто эти двое, и это были не эльфы.

Я видела этих двоих лет десять назад на далёкой планете Диктионе, когда они были приговорены к смерти за то, что выпустили на волю древнего демона разрушения, превратившего в руины весь центр королевского города. Они и не отрицали этого, прямо заявив, что они не люди, они изгои, и стоит им соединить руки, смерть вырвется из Преисподней, чтоб сокрушить всё вокруг. Черноволосый был когда-то ормийским повстанцем Реном Басаром, но уже тогда звал себя Авсуром, по имени демона-разрушителя из тёмных веков своей родной планеты. Второй — граф Норан Лоуорт из клана Канторов, прибывший когда-то на Орму в составе карательного отряда алкорских рыцарей-головорезов, позже принявший имя Сёрмон, как звали лиса-оборотня, изведшего под корень целый клан врагов. Кажется, с ними тогда была птица, как продолжение их самих: филин чёрный, как волосы Авсура, с подпалинами, рыжими, как локоны Сёрмона, и такими же зелёными глазами. Именно он соединял их руки в смертоносном ритуале.

Их тогда не казнили. Другой человек поручился за них, и этот человек очень интересовал меня. Кристофер Джордан увёз их с Диктионы, и больше я не видела его, и ничего не слышала о нём. А ведь он был моим мужем, и отцом моего сына Алена-Кристиана. Я поспешно пробежала глазами по лицам тёмных эльфов, в надежде увидеть его. Ведь если они попали в ловушку этого мира, то станет понятным и его отсутствие, и его молчание в течение стольких лет. Но его не было. Одинаково замкнутые смуглые лица с яркими тёмными глазами, настолько чужие, что взгляд проскальзывал по ним, не останавливаясь. Но одно лицо всё же привлекло моё внимание. Рядом с Авсуром, по другую сторону от Сёрмона стоял молодой человек с изумительно красивой мордашкой и живыми блестящими глазами. Он с любопытством осматривался по сторонам, и всё происходящее, похоже, забавляло его. Заметив, что я на него смотрю, он улыбнулся, блеснув белыми ровными зубами. И улыбка эта была тёплой и приветливой, словно я ему понравилась. Я тоже невольно улыбнулась, а потом перевела взгляд на Сёрмона и похолодела. Он с хищным прищуром наблюдал за мной, а потом усмехнулся, и из-за розовых губ выскользнули длинные белые клыки, украшенные мелкими изумрудами. Потом он чуть повернул голову и что-то шепнул Авсуру. Тот тоже в упор взглянул на меня, но его взгляд был совершенно непроницаем. Он увидел меня, принял к сведению и повернулся к входу в зал.

Я тоже посмотрела туда, размышляя, чем грозит мне встреча с этими двумя. Ведь я знаю, что они не эльфы, а просто ормиец и алкорец. Вернее, ещё хуже, я знаю, что они не просто ормиец и алкорец, а изгои, несущие в себе смертельную опасность для всего живого. Но Кристоф верил им, он рискнул жизнью и вступил в поединок с королём Дикта, лишь бы спасти их. И где он сейчас?

Где-то заиграли трубы, и в зал торжественно вошёл великий альдор со своей свитой. Это был высокий крепкий мужчина, одетый так же, как и его рыцари, разве что на его седых волосах поблескивал украшенный самоцветами венец, а тога была из морозно-серебристой парчи с вытканными по всему полю синими грифонами. Его длинный плащ волочился по паркету, и можно было увидеть, что он представляет собой настоящее произведение искусства благодаря тонкой вышивке, изображавшей цветы, листья дуба и снова грифонов. Рядом с ним гордо шествовал энфер Ликар в костюме немногим попроще и плаще покороче. По другую руку от альдора шла дородная дама его возраста в парчовом платье цвета старой бирюзы и головном уборе в виде рогов, украшенном белой длинной вуалью. Видимо это была супруга альдора. Следом шли юноши и девушки, мальчики и девочки, видимо остальные, не наследные принцы и принцессы, общим числом десять душ. Одетые в дорогие и нередко слишком громоздкие для их миниатюрных фигурок костюмы, они старались держаться чинно, но было видно, что им это всё в тягость, и они будут рады, когда их отпустят отсюда. Чуть отстав от них, шла красивая высокая женщина в платье из красной парчи, с белым покрывалом на каштановых завитых локонами волосах, которое придерживал филигранный золотой обруч. У дамы было белое тонкое лицо и глубокие карие глаза. Она едва скользила взглядом по окружающим, но всё же задержала взгляд на группе тёмных эльфов. Это была Изабо Моро, и я подумала, что и она получила то, что желала. Только бы она не стала нарушать правила, связываясь с тёмными эльфами, только не с ними! Рядом с ней, скромно потупив глаза, шла хорошенькая китаянка в розовом невесомом наряде с белым покрывалом на голове, скрывавшим её короткую стрижку. Значит, это госпожа Ланфэн, младший звёздный инспектор. Я решила, что это личико, на всякий случай, стоит запомнить.

Процессию завершали придворные дамы и кавалеры. Альдор сел на трон. Его супруга и наследник встали по сторонам. Сбоку от супруги пристроилась Изабо, что было забавно, но, видимо, здесь в порядке вещей, потому что лицо законной супруги при этом оставалось таким же равнодушным и невозмутимым. Дальше по краям выстроились по старшинству дети, со стороны матери — девочки, со стороны старшего брата — мальчики, а уже на самых краях кое-как сбились в кучу, напоминая овец в загоне, придворные.

Альдор внимательно окинул взглядом присутствующих, задержав взгляд на Авсуре, который слегка склонил в ответ голову, а потом и на мне. Я его, видимо, заинтересовала, потому что какое-то время он меня весьма благосклонно разглядывал, а потом что-то сказал мгновенно нагнувшемуся к нему Ликару. Тот ответил, а я так же сдержанно и почтительно поклонилась.

Церемониймейстер объявил о начале праздника, после чего заговорил альдор. У него был звучный, чуть хрипловатый голос, словно он сорвал его когда-то, командуя на поле боя. Он говорил о традициях предков и о заступнице народа ДевеЛардес, почитание которой значит так много для его государства, осаждаемого врагами. Мне это всё было не очень интересно, и я слушала в пол-уха, разглядывая костюмы, оружие и украшения местной знати и избегая смотреть туда, где стояли изгои. Я снова задалась вопросом, которым в прежние времена задавалась довольно часто: где Кристоф? Почему он не даёт о себе знать? Почему даже не интересуется тем, как растёт его сын? В последние годы, когда в мою жизнь вошёл Джулиан, который заменил Алику отца, я всё реже вспоминала о бывшем муже, только в глубине души засела какая-то обида за своего ребёнка, брошенного отцом. И вот теперь у меня, похоже, появился шанс получить ответ на свои вопросы.

Альдор говорил долго, и все слушали его с почтительным вниманием, не позволяя себе даже переминаться с ноги на ногу, чтоб размять затекшие мышцы. Но, наконец, он призвал своих подданных проследовать в Храм Девы Лардес, после чего встал, и, поправив на бедре меч в золотых ножнах, направился к выходу из зала, за ним тем же порядком вытекла его свита, а следом двинулись горожане. Тёмные эльфы слегка расслабились, и, не торопясь к выходу, заговорили между собой, сохраняя при этом гордый и неприступный вид, как патриции в сенате. Только тот симпатичный юноша, что стоял рядом с Авсуром, с лукавой усмешкой переглядывался с хорошенькими девицами, скромно семенившими вслед за почтенными отцами семейств к выходу.

— Ну, куда теперь? — спросил Кирилл, тоже глядя им вслед.

— Хорошенькие девчонки, — поделился своими наблюдениями Антон.

— Кто о чём… — усмехнулся Кирилл и вопросительно взглянул на меня.

— Давайте вернёмся в нашу башню и поспим пару часов.

Мои спутники не стали спорить, и мы направились вслед за последними горожанами, покидающими зал. Когда я выходила, мне показалось, что в мою спину упёрся недобрый взгляд Сёрмона, но оборачиваться не стала. В конце концов, возможно, мне это действительно лишь показалось. На самом деле эта неожиданная встреча взволновала меня вовсе не потому, что я опасалась изгоев, напротив, я вдруг поняла, что должна встретиться с ними и узнать, где Кристоф. Это было важно для меня. Может, он ошибся в них, и они нашли способ убить его? Он, как и я, был Воином Духа, и странно было, что это не передалось по наследству нашему сыну, хотя, если честно, меня это очень радовало. Но что он действительно унаследовал от отца, это безграничную любовь к животным, а также умение находить с ними контакт. И теперь наш сын имел все шансы прожить свою долгую и счастливую жизнь на Земле, занимаясь лечением животных и восстановлением вымерших видов. Я вдруг подумала, что Кристоф был бы рад об этом узнать.

Я остановилась на галерее, изысканной колоннадой окружавшей небольшой квадратный дворик, в котором был разбит сад с розарием. Аромат цветов окутывал всё вокруг. В зелени кустов белели мраморные скамейки. На крохотной круглой площадке в центре, вымощенной розовым мрамором, звенел маленький безыскусный фонтанчик. Я уже давно не думала о Кристофе так много, я почти забыла его. А ведь было время, когда я считала, что он — главная и единственная любовь моей жизни.

— Что-то случилось? — остановился рядом со мной Антон.

Кирилл, который шёл чуть впереди, обернулся и вопросительно взглянул на меня.

— Этот сад, — проговорила я. — Мы столько времени болтались в космосе, и вдруг этот сад, фонтан, розы… Совсем как у меня дома во Франции.

— Да? — не совсем понимая, к чему это я, кивнул Антон.

— Просто мне захотелось посидеть здесь на скамейке, посмотреть на цветы и послушать, как журчит вода. Идите в нашу башню и отдыхайте. Я приду через полчаса, может, через час.

Кирилл нахмурился и положил руку на эфес меча. Я посмотрела ему в глаза, и он нехотя проронил:

— Слушаюсь, командор, — и направился дальше по галерее.

Антон нерешительно пошёл следом. Я же нашла выход с галереи и спустилась на узкую, выложенную светлыми плитами дорожку. Не спеша я двинулась по ней, прислушиваясь к голоску тонкой струйки воды, падающей в чашу. Начав думать о Кристофе, я уже не могла отвлечься от этой темы. Почему же я так быстро забыла о нём? Нет, не потому, что вскоре я встретила другого мужчину, который помог мне перелистнуть ту грустную страницу. Ведь и с моим первым мужем я рассталась давным-давно, но тёплые чувства к нему испытывала до сих пор. Может, дело было в том, что Сашу оставила я, а Кристоф сам ушёл от меня, когда я ещё любила его? Он нанёс мне рану… Нет, дело было в том, что Саша оставался любящим и заботливым отцом для наших общих детей, а потом взял под свою опеку и осиротевшего Алика. Осиротевшего… Я так говорила, хотя Кристоф просто ушёл и больше не возвращался. Это была обида за ребёнка, который спрашивал, где папа, когда он вернётся, а я не знала, что ответить. К счастью, Алик скоро забыл его и начал называть папой Сашу. Но, кто знает, что он чувствовал на самом деле, зная, что его родной отец не спешит навестить его. Да, наверно в этом всё дело. Я разочаровалась в Кристофе, который оставив меня, бросил и Алика.

Я стояла возле фонтана и смотрела, как падает в чашу немного покосившаяся струйка. Наверно труба, которая выбрасывала воду вверх, постепенно наклонилась, и никто не позаботился о том, чтобвернуть её в вертикальное положение.

— Этому миру не хватает порядка, — услышала я за спиной нежный вкрадчивый голос. — Каменная резьба кое-где отколота, фонтан испорчен, бахрома на пологе в тронном зале обтрепалась. Они даже навоз с улиц убирают раз в несколько дней, от этого в городе стоит жуткая вонь. Алкорцы, что с них возьмёшь!

Я обернулась и прежде зелёных глаз увидела белые, отделанные изумрудами клыки. Сёрмон подобрался ко мне очень близко, что, впрочем, было неудивительно. Его сапоги были мягкими, как кошачьи лапы. А лицо было юным и сияющим. Как и прежде, он напоминал избалованного пажа, только умный и жестокий взгляд выдавал в нём немолодого и много повидавшего мужчину.

— Где ваша птица? — спросила я.

— Летает где-то в лесу, ловит белок, — ответил Сёрмон. — Пойдёте со мной? Он хочет с вами поговорить.

— Авсур?

Он кивнул.

— У нас к вам дело. Это важно, хотя для него более, чем для меня. Но и у меня остались некоторые следы былой чести.

— Почему бы и нет, — пожала плечами я и пошла с ним.

На входе в галерею нам встретился Алонсо. Скорее всего, он ждал меня или просто подглядывал. Проходя мимо, Сёрмон оскалил свои инкрустированные клыки и тихо, но грозно зарычал, а когда Алонсо в страхе отшатнулся, зло рассмеялся.

— Он за вами шпионит, — сообщил Сёрмон, когда мы снова углубились в лабиринт залов и комнат. — Здесь все шпионят, интригуют, предают. Мерзкие создания, но с такими легче жить.

— Заказные убийства, продажа информации, тёмная магия? — без особого интереса спросила я.

— Всё понемногу, — небрежно ответил он. — Здесь за всё надо платить, а за сытую жизнь тем более. К тому же я всегда тяготел к роскоши. Издержки воспитания… Как и весьма удобная свобода от предрассудков.

— Значит, этим в основном занимаетесь вы?

— Авсуру плевать, — пояснил он. — К тому же он знает, что мне нужно выпускать агрессию, чтоб не грызть своих. И учитывает, что это приносит прибыль.

— То есть он в этом участия не принимает?

— Вы чересчур любопытны, — поморщился он. — Я похвастался своим хобби, а вы начинаете задавать вопросы о бизнесе.

— Извините.

— Да ладно, я ж говорю, что здесь информация такой же ходовой товар, как и смерть, так что заполучить её — желание вполне объяснимое. Мы пришли.

Он распахнул передо мной створки дверей из светлого дерева, и мы вошли в просторный зал, украшенный резьбой по углам и бордюру под потолком. Огромные гобелены с изображением батальных сцен покрывали каменные стены. Мебель была куда изысканней, чем в нашей башне. В большом камине пылало бревно, а рядом в кресле сидел Авсур. Его чёрный плащ был перекинут через подлокотник. Я с удивлением увидела, что у него, как и раньше, короткая стрижка, более подходившая ормийскому повстанцу, чем предводителю лесных эльфов. Одет он был в тёмно-пурпурный бархатный костюм, также как и плащ, расшитый золотом. Увидев меня, он поднялся навстречу и жестом предложил сесть в кресло напротив, а сам обернулся к окну. Там на подоконнике сидел тот самый юноша и наигрывал на лютне какую-то мелодию.

— Фарок, — негромко позвал его Авсур.

— Да, господин? — юноша с готовностью спрыгнул с подоконника и положил лютню на стул рядом.

— Вон отсюда! — коротко приказал Авсур.

Тот не обиделся, напротив, улыбнувшись, он пробормотал что-то вроде: «Как скажете…» и направился к дверям, а проходя мимоСёрмона, показал ему язык.

— Наглый щенок! — беззлобно проворчал ему вслед алкорец. — Ты его избаловал.

— Не более чем тебя, — пробормотал Авсур и приказал: — Принеси мне тот свёрток.

— Я твой старый друг, к тому же аристократ, а ты, бастард и плебей, помыкаешь мною, как слугой, — злобно заворчал Сёрмон.

— Норан, будь любезен, окажи мне бесценную услугу и принеси, наконец, этот чёртов свёрток! — рыкнул Авсур и снова сел в кресло.

— Ладно, но только ради старой дружбы, — фыркнул Сёрмон и, скинув на пол свой роскошный синий плащ, направился к стоящему возле стены сундуку.

— Он ещё спрашивает, от кого мальчишка набрался спеси, — проговорил Авсур и взглянул на меня. — Я знаю, кто вы. И вы знаете, кто мы. Нас объединяет один человек, который был нашим общим другом.

— Крис Джордан, — тихо произнесла я, нахмурившись. — Вы сказали «был»?

— Если вы его друг, — продолжил он, не отреагировав на мой вопрос, — то, может, вы знаете, где живёт его сын?

— Конечно, я это знаю, — подтвердила я. — Он живёт на Земле.

— Я ж говорил, — сказал Сёрмон, вернувшись к нам, и подал Авсуру что-то завёрнутое в тёмную потёртую ткань. — Нам туда вход закрыт, как впрочем, и выход отсюда.

— В этом всё дело, — Авсур смотрел на меня, и в его чёрных глазах затаилась печаль. — Мы обещали ему то, что не можем сделать. Но вы можете.

— Что именно? — насторожилась я.

— Передать эти предметы его сыну и рассказать ему, как умер его отец.

Я откинулась на спинку кресла, и на какой-то момент мне показалось, что перед глазами у меня потемнело.

— Он умер?

— Вскоре после того, как мы улетели с Диктионы, — кивнул Авсур. — Мы летели куда-то на окраину галактики. Мы сами не знали куда, просто прыгали наугад от планеты к планете, от станции к станции. Нам с Сёрмоном было всё равно, а Крис словно искал что-то. И нашёл…

— Свою смерть, — кивнул Сёрмон, присев на подлокотник кресла рядом с другом. — Он мог спастись, но… не мог. Вы же знали его. Он был из тех парней, что затыкают пробоины собственными телами.

— Маленькая промежуточная станция, — задумчиво продолжил Авсур. — Покорёженный утюг, в который набилось полторы тысячи душ, в основном сброд. Таверны, гостиницы, игорные дома. Правда, был госпиталь и несколько приличных звездолётов с пассажирами, которые ждали прибытия танкера для дозаправки.

— Частная лавочка, — мрачно уточнил Сёрмон. — Какой-то придурок выкупил старую баржу и оборудовал этот пересыльный лагерь, чтоб зарабатывать на бродягах. Всунул её на бойкое место и явочным порядком включил станцию в атлас района, который никто из Объединения не курировал. У него не было даже обязательных для таких объектов средств безопасности, поэтому несущуюся на всех парах прямо на станцию ледяную комету никто не заметил, пока она не стала видна. Все кто могли, смылись. Остальные ждали смерти.

— Мы тоже. Мы как раз были к ней готовы, — тихо произнёс Авсур. — Хотя могли улететь на катере Джордана. Но мы решили остаться. Его бы удерживать не стали. Он уже тогда скучал по сыну. Я понимал, что он чувствует. А потом всё произошло очень быстро. Мы стояли в зале прибытия и смотрели на экраны, где разгоралась эта звезда смерти. Он подошёл к нам, передал вот эти вещи и сказал только: «Передайте это моему сыну. Скажите, я люблю его. И если б не это, никогда бы его не оставил». И ушёл.

— Мы даже не поняли, что это значит, — кивнул Сёрмон. — Смерть была рядом, мы видели её и смотрели, как она летит к нам. А потом какая-то небольшая вспышка, и комета изменила направление полёта. Её орбита совсем немного сместилась, и она просвистела мимо на сравнительно безопасном расстоянии. Только потом, когда в ангаре не оказалось «Бродяги Багана», а Криса мы нигде не смогли найти, мы поняли, что он сделал.

— Он врезался на своём катере в бок кометы и заставил её изменить орбиту, — объяснил Авсур и посмотрел на свёрток, который держал в руках. — Теперь это должно попасть в руки его сына.

Он передал мне свёрток, и я развернула его. Там лежал тёмный эфес старинного меча, украшенный каменьями, и массивный перстень с тусклым кристаллом. Когда я взяла его в руки, он посветлел и налился яркой голубизной. И я вдруг подумала, что он уже никогда не будет сиять насыщенным сапфировым светом, потому что становился таким только в руках Кристофа.

— Вы передадите ему это? — спросил Авсур.

— Да, обязательно, — кивнула я. — Мне б только выбраться отсюда.

— Этот мир держит только тех, кто нашёл в нём своё место, — заметил он. — Не думаю, что он подходит для вас.

— Откуда вы знаете?

— Мы всё знаем, — серьёзно ответил Сёрмон. — Я позову мальчишку.

Я снова завернула эфес и перстень в грубую ткань и посмотрела на Авсура. Он задумчиво смотрел в камин.

— Давно вы здесь? — спросила я.

— Достаточно давно, чтоб забыть обо всём. Только это не давало окончательно расстаться с прошлым…

— Значит, вы здесь по своей воле?

— Этот мир не для всех тюрьма. Для многих он убежище. К тому же, если мы не сможем совладать с собой, то погибнем здесь вместе с ним. Но пока здесь есть хоть один человек, заслуживающий лучшей участи, этого не случится.

Я хотела спросить, почему он так уверен в этом, но от дверей прозвучал голос Сёрмона:

— Фарок проводит вас в башню Старого единорога, леди.

Это прозвучало как уведомление об окончании аудиенции. Наверно так оно и было. Я поднялась и направилась к выходу, где меня ждал очаровательный Фарок с нежной улыбкой на губах. Он проводил меня по лабиринту замка, а в галерее того самого садика нам преградил дорогу Кирилл Оршанин. Он сумрачно взглянул на юношу, положив руку на эфес меча, но тот звонко рассмеялся, вскинув руки.

— Передаю вашу королеву с рук на руки её верному рыцарю. Помяните меня в своих молитвах, светлая леди Звёзд.

И развернувшись, отправился обратно.

— Что-то случилось, Дарья Ивановна? — встревожено спросил Кирилл, глядя на меня.

— Не здесь, — ответила я и пошла дальше.

Антон ждал нас в башне. Взглянув на меня, он тоже забеспокоился.

— Да на вас лица нет, командор. Что-то случилось?

Я подошла к столу и положила на него свёрток. Развернув ткань, я взяла в руки перстень Кристофа. У нас с ним были одинаковые обручальные перстни с такими вот невзрачными кристаллами, которые на наших руках разгорались синим цветом. Его камень становился насыщенно синим, похожим на сапфир, а мой был светлее, с лёгким лиловым оттенком. Вот и теперь, стоило мне взять его в руки, перстень преобразился. Жаль, что он был велик для меня. И всё же я сунула в него средний палец и с удивлением увидела, что он идеально сел на него. Что ж, всё-таки, это магический перстень.

Я взяла в руки эфес меча. Не знаю, правильно ли я делала, но мне вдруг захотелось с кем-то поделиться своей бедой. Взяв эфес в руку, я положила указательный палец на кровавый рубин, и с обеих сторон тут же выдвинулись острые рога полумесячной гарды, развёрнутой от эфеса. Я чуть сдвинула палец вперёд, и тут же в воздухе засеребрился призрачный клинок. «Проекция», словно услышала я голос Кристофа. Я нажала на рубин, и эфес в моей руке стал тяжёлым, а по клинку пробежало голубое свечение, и засверкали древние руны. «Материализация». Я убрала палец с рубина, и клинок потемнел и приобрёл обычный вид тщательно отполированного старого металла. Отыскав на эфесе голубую бирюзу, я коснулась её, и из головки эфеса выдвинулось маленькое золотое распятие. Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Кристоф всегда молился перед боем, воткнув меч в землю и опустившись на колени перед этим распятьем. Мне тоже сейчас хотелось молиться, но я не знала, о чём должна быть эта молитва.

— Это что, фокус? — озадаченно спросил Кирилл, настороженно глядя на меч.

— Нет, это просто меч, — ответила я и быстро в обратном порядке проделала те же действия, чтоб превратить его в старый потемневший эфес. — Ложитесь спать. Я посижу в кресле у окна. Мне всё равно сейчас не уснуть.

— Вы уверены? — с беспокойством взглянув на меня, спросил Антон.

— Да, — я положила эфес на стол и закинула его тканью. — Ложитесь. Время идёт.

Они сняли пояса с ножнами, стащили с плеч тоги, кольчуги и камзолы и, скинув сапоги, забрались на широкую кровать. Похоже, им было неловко оттого, что они занимают единственное ложе в нашей комнате. Я подошла к окну и села в кресло. Мне хотелось плакать, но почему-то не получалось. И я просто сидела, вспоминая те дни, что провела вместе с Кристофом. Я была очень, бесконечно счастлива, может, потому так больно мне было отпускать его. И он так любил Алика, носил его на руках, мастерил ему игрушки. Как я могла подумать, что он просто забыл своего сына? И как я не почувствовала, что его не стало? Ведь когда-то все его раны отзывались болью в моём теле? Наверно он был уже слишком далеко от меня.

Я не знаю, сколько я так просидела, когда Кирилл заворочался и, подняв голову, посмотрел на меня, а потом сполз с кровати и, подойдя, сел рядом со мной на пол.

— Мне тоже не спится, — тихо, чтоб не разбудить Антона, проговорил он. — Что это за меч, Дарья Ивановна? Вы ведь из-за него так расстроились?

— Этот меч я должна передать Алику, — призналась я. — Он принадлежал его отцу. Он погиб.

— Вы только что узнали об этом у эльфов?

Я не стала говорить ему, что это не эльфы, а только кивнула.

— Да. Он любил Экклезиаста и стихи Верлена и играл на рояле старый грустный вальс «Дождь на мосту Мирабо». Я думала, что он нас бросил. А он погиб.

— Сочувствую, — вздохнул Кирилл. — Я вот тоже беспокоюсь, что подумают мои сыновья обо мне, если я не вернусь в ближайшие годы… Простите. У вас горе, а я о своём.

— Нет, ты прав, что думаешь об этом. Мне жаль, что мы застряли здесь.

— Вы ни в чём не виноваты. Я знаю, что вы не хотели садиться сюда. И никто не мог знать, что так случится. Я без конца перебираю в мыслях наши действия, ища ошибку, и, как ни крути, мы всё делали правильно. Просто так сложились обстоятельства. Не надо себя винить.

— Может, винить и не надо, но снять с себя ответственность я не могу. Ты же знаешь, что на звездолёте командир отвечает за всё.

— Знаю. Простите, что я ною. Вам ведь тоже нелегко, у вас дома тоже дети, внуки. Вас тоже ждут… Я думаю, что мы выберемся отсюда.

— По крайней мере, мы всё сделаем для этого, — согласилась я. — А поскольку мы никогда не сдаёмся, то рано или поздно выберемся. Но хотелось бы пораньше.

— Азаров чуть не запустил движок на «Паладине», значит, это возможно, — заметил Кирилл. — А Олдридж ему помешал, значит, он знает, что происходило. Я думаю, что неплохо было бы с ним потолковать. Только сперва его нужно найти. А потом заставить отпустить звездолёты, — Кирилл поднял голову и посмотрел на меня. — Алонсо считает, что Олдридж забрал силу Азарова. И если это так, то он может сделать то же, что тогда сделал Азаров. Логично?

— В целом, — кивнула я.

— Осталось найти Олдриджа и припереть его к стенке, — удовлетворённо кивнул он.

Я не стала спорить, хотя сильно сомневалась, что всё так просто, хотя и этот план привести в действие пока было чрезвычайно сложно.

Через какое-то время он всё-таки зевнул и вернулся на кровать, чтоб поспать пару часов. Я засунула в сундук свой злополучный свёрток, собрала со стульев подушки, чтоб удобнее устроиться в кресле, снова села, и, глядя на матово-голубое небо за окном, вскоре тоже задремала.

Меня разбудил стук в дверь. Кирилл мигом соскочил с кровати и, схватив кинжал, спросил:

— Кто там?

— Алонсо, — раздалось из-за двери. — Скоро начнётся поединок певцов.

Кирилл открыл ему дверь и растолкал Антона, а потом начал одеваться. Алонсо с любопытством смотрел на меня.

— Вы знакомы с тёмными эльфами? — наконец, не выдержал он.

— Им нужно было кое-что мне рассказать, — уклончиво ответила я, догадываясь, что он уже доложил Деллану о том, что я ушла с Сёрмоном.

Кстати, изгои не просили меня хранить их тайну, но я не собиралась её кому-то выдавать.

— Что-то интересное? — как бы между прочим спросил Алонсо.

— Это очень личное, — честно сообщила я.

— Какое-то предсказание, — понятливо улыбнулся он. — Они это умеют. Только не попадитесь на крючок. Они здорово навострились выуживать у простаков деньги, и ловко манипулируют своими жертвами.

— Я так и поняла, — кивнула я, вспомнив откровения Сёрмона.

Мои спутники тем временем снова облачились в свои рыцарские наряды, и мы отправились на очередное мероприятие.

На сей раз, оно проводилось в большом зале с высоким сводчатым потолком, взглянув на который я сразу поняла, что он построен таким образом, чтоб усилить акустику. Такие залы были и во дворце Великого Тирана на Алкоре, но они уже давно сдавались в аренду залётным театральным труппам и исполнителям, которые любили выступать там. Секрет заключался в особом строении арочного потолка и системе труб и пустот, устроенных в стенах.

Здесь тоже было тронное место для альдора, но рядом с ним стояли кресла для членов его семьи и Леди Полуночи, а также стулья для придворных свиты. Все они сидели на помосте, негромко переговариваясь между собой, отчего в зале раздавался слабый рассеянный гул. В центре под крестовой аркой располагалась круглая чуть приподнятая над полом площадка для певцов, а вокруг стояли ряды скамей, на которых уже сидели гости. Несколько рядов ближе к свите альдора были отделены низкими ширмами. К одной такой скамье проводили нас, и на сей раз Алонсо гордо уселся рядом со мной. По другую сторону от площадки сидели тёмные эльфы, всё также закутанные в свои расшитые узорами плащи.

Альдор, на сей раз, был очень весел и с удовольствием беседовал со своим старшим сыном. Его супруги с ним не было, как и младших детей, зато рядом с ним сидела, ослепительно улыбаясь, Изабо Моро в изумительном платье из зелёной парчи.

— Сегодня призом для победителя будет перстень с изумрудом, — сообщил Алонсо таким тоном, словно страшно жалел, что не обладает певческим талантом. — Но фаворит давно известен. Это любимый менестрель альдора Эрмон, прозванный Золотым голосом луара.

Тем временем на площадку для певцов поднялся красивый молодой человек в костюме из алого шёлка и, дождавшись благосклонного знака альдора, объявил о начале поединка певцов. На площадку поднялись музыканты с инструментами: лютнями, флейтами и барабанами, а потом один за другим выходили исполнители. Они были разными, в богатых костюмах и простых крестьянских одеждах. Видимо, помимо желания услышать красивую музыку и определить лучшего, здесь было и что-то вроде смотра талантов, где знать и богатые горожане могли выбрать себе домашних певцов. Надо отдать должное, голоса у всех певцов были чистые и звонкие, песни, как и подобает алкорским балладам, мелодичные с отмеренным ритмом и гладкими стихами, в основном о любви и о героизме воинов.

Особо отличившихся исполнителей, заслуживших больше всего аплодисментов, альдор награждал золотыми монетами, но свой перстень пока придерживал. И, наконец, на сцену поднялся богато одетый молодой человек с большими ясно-голубыми глазами и белокурыми локонами. Он поклонился альдору, и в зале стало совсем тихо. Голос у Эрмона действительно был исключительно красив и хорошо поставлен. Он звучал подобно хрустальной арфе, в припеве раскатываясь живыми звучными волнами, которые разносились по залу, отражаемые сводами и стенами. Когда он закончил, зрители устроили овацию. Альдор, явно довольный успехом своего любимца, ласково кивнул ему, в то время как Эрмон склонился в низком поклоне.

Молодой человек в алом тут же взлетел на сцену и объявил Эрмона победителем под радостные крики гостей. Он был лучшим, и тут трудно было говорить о подсуживании. Альдор, уже взялся за перстень, чтоб снять его с руки, когда к нему склонился Ликар и что-то прошептал.

— А что, — проговорил альдор громко, — почему бы и не предоставить кому-то возможность оспорить право победителя! Есть ли здесь кто-то, кто хочет спеть и попытаться затмить нашего Эрмона?

В зале стало тихо. Гости переглядывались, хотя ясно было, что никто не вызовется.

— Дарья Ивановна, — услышала я чёткий шёпот Антона, но вместо ответа показала ему крепко сжатый кулак.

Он не стал настаивать, но неожиданно с другого конца зала раздался звонкий голос:

— Можно я попробую? — эльф Фарок обращался не к альдору, а к своему хозяину.

— С чего бы это? — сурово взглянул на него Авсур.

— Отчего же, лорд Авсур, — оживился альдор. — Я слышал, что у вашего воспитанника ангельский голос. Так почему бы ему не удивить нас?

— Как вам будет угодно, великий альдор, — без особого энтузиазма отозвался Авсур и мрачно кивнул юноше, который тут же сорвался с места и взлетел на сцену.

Он скинул капюшон с головы и откинул плащ за плечи, после чего забрал у музыканта лютню и, выйдя на середину площадки, коснулся струн. Быстро перебирая их, он извлекал из инструмента необычную мелодию, похожую на звон бегущего по камням ручейка, а потом запел. С первых же слов его баллады стало ясно, что Эрмону далеко до этого красивого черноволосого мальчика с ясными, как звёзды, чёрными глазами. Его прозрачный и нежный голос, самый чистый тенор, который я когда-либо слышала, почти небрежно выводил слова древнего ормийского гимна любви. Скорее всего, большей части присутствующих этот язык был незнаком, но они слушали затаив дыхание, потому что гимн был на два голоса: мужского и женского. А потому, исполняя второй куплет, Фарок с лёгкостью перешёл на контртенор. Так сплетая два голоса с искусно исполняемой на лютне мелодией, он довёл свою партию до конца. А замолчав, склонился перед альдором в низком поклоне.

Тот с радостным изумлением смотрел на него и хлопал вместе со всеми.

— Малыш, похоже, обеспечил себе место возле трона, — шепнул мне Алонсо. — Если конечно Авсур уступит своё сокровище.

— Я б не уступила, — улыбнулась я, ещё не понимая, что зря рассуждаю на эту тему.

Альдор, хоть и был в восторге от голоса юного эльфа, всё же не хотел расставаться со своим изумрудом.

— Может, здесь есть ещё искусные певцы? — спросил он, и снова стало тихо.

Затмить этого певца казалось невозможным, и альдор снова взялся за свой перстень. И тут снова встрял Антон.

— Дарья Ивановна! — обиженно вякнул он, и альдор тут же повернул голову в нашу сторону.

— Нет! — раздражённо гавкнула я.

И тут Изабо потянулась к альдору и что-то жарко зашептала ему в ухо. Я чертыхнулась. Эта мерзавка знала о том, что Антон обладает уникальным голосом, который воздействует на окружающих, как песня сирены. Я ещё помнила, как сама попала под его необычную власть при первой встрече, а ведь он тогда просто говорил! Весь экипаж любил слушать, как он поёт под гитару, просто потому что его нежный тембр ласкал душу и пробирался в самые глубокие её уголки. Я взглянула на Изабо едва не с ненавистью, а альдор тем временем с любопытством изучал Антона, а потом взглянул на меня.

— Прошу благородную леди Дарью разрешить этому рыцарю спеть для нас, — произнёс он.

Понятно, что отказать я не могла, но теперь прекрасно понимая чувства Авсура, мрачно указала Антону на сцену. Он тут же поднялся туда. Фарок с улыбкой протянул ему лютню, но Антон отказался. На лютне он играть не умел. Фарок пожал плечами, вернул лютню музыканту и сбежал со сцены. Антон вышел в центр площадки, сосредоточился и запел:

Улетай на крыльях ветра

Ты в край родной, родная песня наша,

Туда, где мы тебя свободно пели,

Где было так привольно нам с тобою.

Его голос сразу заиграл, завибрировал, заполняя своим сладким звоном всё пространство зала. И хоть я была зла на него, не поддаться очарованию этого удивительного звука было невозможно. Где-то внутри у меня нежно перекатывались волнами знакомые слова, чаруя глубиной и нежностью, проникая всё глубже, словно это ангелы пели в моей душе. Стены и потолок зала пели вместе с ним, украшая его голос странными отзвуками, словно отражая и снова пуская в полёт каждый звук.

Там, под знойным небом,

Негой воздух полон,

Там под говор моря

Дремлют горы в облаках!

Его голос, переливался множеством тонов, как струны лютни, и при этом звучал так ровно и плавно, как флейта. Я поняла, что уже забываю обо всём, улетая вслед за этой песней в ту самую даль. И когда он закончил, в зале нависла тишина.

— Хорош, бродяга… — выдохнул Кирилл и посмотрел на меня.

— Уволю к чертям! — прошипела я.

В стремлении превзойти Фарока, он запустил свою сирену на полную мощь. Я смотрела в совершенно ошалевшие от этого эффекта лица гостей и свиты. Альдор, глядя на Антона, медленно стягивал с пальца свой изумруд. А тот, гордый произведённым эффектом, склонился в поклоне. Публика потихоньку начала приходить в себя. Альдор кивнул тому парню в алом, и тот, поднявшись, вопросительно взглянул на Антона и ткнул пальцем ему в грудь. Тот, поняв, что его спрашивают об имени, назвался. И тут же алый громко объявил, что победителем поединка певцов признан рыцарь Антон с «Пилигрима», за что альдор лично вручает ему золотой перстень с изумрудом.

Антон сбежал со сцены и поднялся по ступеням к альдору, где опустился на одно колено и склонил голову. Видимо, вспомнил фильмы о рыцарях, которые смотрел в детстве. Альдор вручил ему перстень и выжидающе посмотрел. Антон смутился, а потом что-то сообразил и заявил, что петь для великого альдора для него большая честь и радость. После чего ещё раз поклонился. Альдор ещё чего-то ждал, но потом как-то скуксился и недовольным жестом позволил ему уйти. Такая перемена немного смутила Вербицкого, и он вернулся к нам. Кирилл тут же нагнулся к нему, чтоб посмотреть перстень, и они сидели, как два мальчишки, которые рассматривают подарок-сюрприз от Деда Мороза, полученный за прочитанный на сцене стишок.

Повернувшись, я увидела, что альдор встал и удалился через заднюю дверь, за ним утекла его свита, а потом вдруг заметила змеиную усмешку Алонсо, с которой тот смотрел на Антона.

— В чём дело? — спросила я.

Но он тут же придал лицу совершенно невинное выражение.

— Я рад за Антона. Даже не знал, что он такой талант. Ему бы в театре выступать.

— Или в цирке, — проворчала я.

После этого мы пошли на пир, который проходил в другом также специально предназначенном для этого зале, где стояли длинные столы. Нас посадили довольно далеко от того места, где сидел альдор с приближёнными. Судя по всему, у него не было никакого желания со мной говорить, и это меня совершенно не огорчило. Алонсо, кстати, вскоре исчез, и я увидела, что он сидит ближе к альдору в компании своих рыцарей. Это было лучшим доказательством того, что мы впали в немилость.

Посидев какое-то время и дождавшись, пока первые гости в полном смысле откланиваются, я тоже встала и, поклонившись куда-то в сторону стола альдора, отправилась в свою башню. Со мной шли Антон и Кирилл.

Когда мы вошли, в нашу комнату, я не удержалась и, резко развернувшись, налетела на Антона.

— Что, спрашивается, ты делаешь? — воскликнула я. — Кто просил тебя высовываться, да ещё демонстрировать свой голос в полную силу? Тебе прямо не терпелось привлечь к нам внимание? Ты понимаешь, что здесь другой мир, и нам, хотя бы на первых порах нужно соблюдать осторожность?

— Да что я сделал-то? — воскликнул Антон. — Просто спел.

— Просто спел? — переспросила я.

— Дарья Ивановна, — начал объяснять он. — Да, я использовал свой голос, но мы сразу были не в равных условиях. Я же должен был петь без аккомпанемента, а это влечёт определённые трудности. Понимаете? Не так легко подобрать подходящее произведение для исполнения а капелла.

— Ну, «Песня невольниц» Бородина для этого прекрасно подходит, — пожал плечами Кирилл. — Её всегда поют на фестивале Ивана Купала. Только Дарья Ивановна права, Антон. Ты нас подставил. Альдор недоволен, говорить с нами не стал, на пиру нас задвинули к мелким купцам и простым рыцарям.

— А что я не так сделал? — растерялся Антон.

— Не знаю, но что-то сделал, — пожал плечами Кирилл и принялся снимать с себя верхнюю часть костюма.

Вербицкий озадаченно посмотрел на Оршанина, а потом перевёл взгляд на меня. Я хмуро взглянула на него и пошла к своему креслу возле окна. На улице уже начало смеркаться, и небо заливалось яркой синевой. Продолжать отчитывать Антона за его тщеславие и беспечность я не стала. Я вообще не из тех людей, кто может долго ругаться. Высказав свои претензии, я ожидаю, что их примут к сведению, а, следовательно, вопрос исчерпан. В любом случае у меня было о чём подумать, и я, развернув кресло к камину, который снова был заботливо растоплен, села, глядя в огонь.

Антон нерешительно потоптался, потом с чрезвычайно пристыженным и огорчённым видом последовал примеру Оршанина, снял с себя ремень с оружием, тогу и кольчугу. Задумчиво посмотрев на Кирилла, который растянулся на кровати, заложив руки за голову, он взял другое кресло и сел. Я решила, что сейчас для него самое подходящее время обдумать своё глупое поведение, и снова посмотрела на огонь.

Краем глаза я увидела, как приоткрылась дверь, и в зал проскользнул Фарок. Кирилл приподнялся, с любопытством наблюдая за ним. Эльф это видел, но его целью был Антон. Учитывая, что в его руках не было оружия, мы с Кириллом решили не вмешиваться и посмотреть, что будет дальше. Юноша не казался нам опасным, скорее, он был склонен к шуткам. Оставалось надеяться, что они не столь жестоки, как у его соплеменника Сёрмона. Фарок был в таких же мягких сапогах, как и тот, потому двигался так же тихо.

Вербицкий сидел, задумчиво рассматривая перстень с изумрудом, подаренный ему альдором. Он не видел, как сзади к нему беззвучно приблизился Фарок. Заметив мой взгляд, эльф улыбнулся и, склонившись к Антону шепнул по-алкорски:

— Тебе лучше уносить отсюда ноги, сладкоголосый…

Антон вздрогнул и резко обернулся, но Фарок с кошачьей грацией уже скользнул вперёд и уселся в другое кресло напротив. Вербицкий исподлобья взглянул на него и тихо спросил:

— Ты мне угрожаешь?

— Скорее, предупреждаю, — небрежно пожал плечами тот. — Видишь ли, приятель, этот перстень предназначался не тебе, и даже не мне. Он предназначался Золотому Голосу луара Эрмону. Я вызвался спеть из шалости, меня защищает страх перед тёмными эльфами и покровительство Авсура. А что может защитить тебя от мести за ту обиду, которую ты нанёс альдору?

— Какую обиду? — нахмурился Антон.

— Ты посмел быть лучше его сокровища. Ты заслужил смерть. Подумай над этим.

Вербицкий нерешительно взглянул на меня. Я посмотрела на эльфа. Он был вполне серьёзен.

— Не я один лучше, — мотнул головой Антон. — Ты тоже, ты же не бежишь!

— Во-первых, недоверчивый ты мой, никто из смертных не решится причинить вред тёмному эльфу, потому что кара за это настигнет любого, пролившего нашу кровь, — снисходительно объяснил Фарок. — Во-вторых, я всё-таки проиграл и, в глазах местных, я тоже обижен. И, в-третьих, моя победа над Эрмоном не стоит ни гроша, потому что я жульничал.

— Что ты?..

— Жульничал, — кивнул Фарок. — Твой голос дан тебе свыше, а мой — искусственный.

— Как так?

— Пелларские хирурги способны и не на такие чудеса. К тому же я родился девочкой! — заметив гримасу, возникшую на лице Антона, эльф расхохотался: — Шучу! Только гортань и связки. В остальном, я кем родился, тем и живу. Но с голосом — правда.

Неожиданно дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник Авсур.

— Вот ты где! — воскликнул он, увидев Фарока. — Тебя ищут по всему замку! Нам пора убираться отсюда. После твоей наглой выходки оставаться здесь на ночь я не хочу.

— Я просто хотел доказать им, что мы — лучшие! — пожал плечами Фарок, поднимаясь.

— Тебе почти удалось, — проворчал Авсур.

Фарок направился к нему, но как-то нерешительно, потом снова взглянул на Вербицкого.

— Господин, — обратился он к Авсуру, — давайте возьмём его с собой. Ведь его убьют этой же ночью. Не стрелой, так магией. Жалко…

Он как-то по-детски умоляюще взглянул на Авсура. Тот бросил мрачный взгляд на меня, Фарок тоже обернулся.

— Отпустите его с нами, — попросил он. — Я о нём позабочусь.

Авсур кивнул.

— Мы его не обидим. Если мальчишке хочется возиться с вашим красавцем, я не против.

Некоторое время я раздумывала, но склонна была согласиться с мнением Фарока. Именно победа Антона над любимцем альдора могла быть причиной внезапной опалы, которой мы подверглись. Как бы ни старался старик выглядеть добродушным и просвещённым, он был обычным тираном, в обычном смысле этого слова. И, конечно, его обида не могла утихнуть сама по себе. Он, наверняка, пожелает отомстить наглецу, и устранить объект своего раздражения с глаз подальше. Он ещё не решил, что делать со мной, и учитывал, что можно извлечь из моего появления здесь какую-то выгоду. Но вот этот сладкоголосый и трусоватый красавец не представлял для него никакого интереса. А стало быть, Фарок, скорее всего, прав. И мы с Кириллом вряд ли сможем защитить его от магии, да и от кинжала тоже. К тому же открытое противостояние с альдором было пока не в наших интересах.

Я посмотрела на юного эльфа. Мальчик был мне симпатичен и казался искренним. Да и Авсур внушал уважение. У меня всегда была слабость к ормийским повстанцам, даже бывшим.

— Поезжай с ними, Антон, — наконец, согласилась я. — И будь осторожен.

Вербицкий нерешительно поднялся и подошёл к юному эльфу.

— А ты что, сумеешь защитить меня от магии? — недоверчиво спросил он.

Тот озабоченно нахмурился и окинул его внимательным взглядом, потом схватил за руку и, сдёрнув с пальца королевский перстень, швырнул его в угол.

— Теперь, пожалуй, смогу.

Прощание было скорым, потому что я чувствовала, что Авсуру не терпится убраться отсюда. Быть может, он тоже беспокоился за своего неуёмного воспитанника. Вскоре они ушли, а я направилась к окну, и увидела, как кавалькада всадников на пантерах покидает дворец. Ко мне подошёл Кирилл.

— Вы доверяете этим эльфам? — спросил он, наблюдая за неспешным движением верховых кошек.

— Я не слишком им доверяю, — нехотя призналась я, — но альдору я доверяю ещё меньше.

— Да, Антон здорово подставил нас, так что лучше убрать его отсюда. Надеюсь, он сможет о себе позаботиться.

— Тебе не кажется, что мы утратили контроль над ситуацией? — спросила я.

— У нас его и не было, — немного ворчливо отозвался он и отошёл от окна, потому что последняя кошка скрылась под аркой ворот. — Мы сели на эту планету и не смогли улететь. Нас шантажом вынудили приехать сюда, таскали по каким-то местным веселухам, а потом ещё этот балбес поссорил нас с местным князьком, который запросто может подвесить нас в клетке на стене своего замка и нашпиговать стрелами.

— Ты тоже заметил?

— Я не удивился. Странно, что у них все стены не утыканы копьями с головами казнённых.

— Возможно, они их периодически снимают, готовя место для новых.

— Оптимистичное предположение, — саркастически усмехнулся он. — Но всё не так плохо. Мы всё ещё живы и относительно свободны. Слабое звено мы, так или иначе, сплавили, а вдвоём вряд ли попадём в такую глупую ситуацию. Так что, думаю, выкрутимся.

Я беспокоилась за Антона, но в чём-то Кирилл был прав. И я была рада, что теперь со мной остался именно он, опытный разведчик, успевший в своём молодом возрасте пройти не только огонь, воду и медные трубы, но и кровопролитные бои, пыточные камеры и долгие скитания в дальнем космосе. Мне стало спокойнее. На него можно было положиться, и при случае, он сам мог позаботиться о себе, а, стало быть, не нуждался в моей опеке и защите.

— А Кабрера слинял, — едко заметил он.

— Появится, и теперь будет вынюхивать всё ещё более тщательно. Странно, что Азаров взял этого парня в экипаж.

Азаров подбирал функционалов, а вы — боевых товарищей. Есть разница.

— Пожалуй, ты прав. Ладно, продолжим нашу миссию. Попробуем разобраться, что здесь и как. И при случае, постараемся выбраться из замка.

— Попытаем счастья в Сен-Марко?

— Не верится мне в сияющий град на холме на этой планете. Я, пожалуй, попыталась бы добраться до Грозовой горы.

— Думаете, что Олдридж там?

— Скорее всего. И, похоже, он в этом деле ключевая фигура. Тут я с тобой согласна.

— Значит, надо раздобыть карту и список ориентиров, чтоб добраться до Грозовой горы, — подытожил Кирилл, и, кажется, сумев сформулировать основную цель на ближайшее время, почувствовал облегчение.

— Давай спать, — предложила я. — Остальное обсудим завтра.

Он кивнул и поспешно прикрыл ладонью рот, чтоб скрыть зевок, а потом пошёл к дверям и тщательно задвинул засов, видимо, тоже подумав, что наша комната превращается в проходной двор. На кровать ложиться он категорически отказался. Стащив с неё толстое покрывало и подушку, он устроился на полу возле камина, где было теплее, и вскоре безмятежно заснул.

Я улеглась на кровать. Уснуть мне не удалось. Почему-то мешал свет от огня в камине. Я опустила с этой стороны полог алькова, перевернулась на другой бок, закрыла глаза и снова вспомнила о Кристофе. Я снова перебирала в памяти воспоминания о счастливых годах, проведённых с ним, о пережитых вместе приключениях, порой довольно страшных и опасных, и мучилась бесконечным чувством вины из-за того, что посмела разочароваться в нём. Нужно было давно понять, что если он не появляется, значит, что-то случилось. Он вечно ходил по краю, без конца натыкался на чьи-то мечи, явно злоупотребляя своими повышенными регенерационными способностями, и готов был рисковать жизнью, лишь бы не подвергать опасности жизни других. Эта его бесконечная жертвенность сводила меня с ума. Я страшно боялась за него и каждый раз умоляла беречь себя хотя бы ради нас с Аликом. Но разве мог он спокойно улететь, если имелась возможность ценой своей жизни спасти полторы тысячи душ? Даже если б на этой станции оставался только один человек, он бы поступил так же, если это был единственный способ спасти человеческую жизнь.

Я лежала с закрытыми глазами и по моему лицу катились слёзы. Потом яуслышала, как тихо стукнула створка окна, и раздались хлопки больших сильных крыльев. Тёплый воздух мягко овеял меня, и кровать тихонько скрипнула под тяжестью ещё одного тела.

— Он умер, — жалобно прошептала я. — Понимаешь, я злилась на него, что он забыл Алика, а он просто умер…

— Я сожалею… — раздался надо мной голос Джулиана.

Он решительно приподнял меня и, уложил себе на колени, обняв руками и тёплыми мягкими крыльями. Я продолжала плакать, что-то бормоча, жалуясь и виня себя, а он терпеливо слушал и гладил меня по голове, как ребёнка. Потом я замолчала, на какое-то время провалившись в сон, и решила, что и он мне приснился, но потом вдруг проснулась и открыла глаза. Я лежала на кровати, а рядом сидел Джулиан, глядя на меня. Он был в своём госпитальерском мундире, и никаких крыльев за его спиной не было.

— Это не сон? — спросила я.

— Я ж говорил, что найду тебя. Это не сложно. Я убедился, что ты в безопасности, хоть и огорчена.

— Извини, — неловко усмехнулась я. — Нелепо оплакивать смерть одного мужа на руках у другого…

— Настоящую скорбь легче всего делить с тем, кто наиболее близок, так что всё нормально. Ты почти не рассказывала о нём, а теперь я знаю, каким он был. Алик, действительно, очень похож на него. И я тоже рад, что мальчик в безопасности на Земле.

— Спасибо, — кивнула я и обернулась. — Здесь Кирилл, — пробормотала я, подумав, что он мог нас услышать.

— Спит, как сурок, — ответил Джулиан. — Меня куда больше беспокоит предмет, который лежит вон там в углу.

Я проследила за его жестом и заметила зеленоватый блеск в темноте. Джулиан встал и, подойдя, поднял его с пола.

— Кто-то сейчас старательно посылает на этот перстень заклятие смерти. Вернуть его отправителю?

— Не надо, — справившись с искушением, ответила я. — Нам с Кириллом придётся здесь задержаться.

— Ладно, это я оставлю у себя, — он сунул перстень в карман. — На баркентине всё нормально, пока все на месте. Ты тоже в относительной безопасности. Но если что, не забывай, что можешь улететь отсюда в любой момент.

— Ты понял, что здесь происходит? — спросила я.

Он покачал головой.

— Я понял пока только одно. Здесь идёт игра, и уклоняться от неё так же губительно, как и проигрывать. Я возвращаюсь на «Пилигрим», но скоро я снова тебя найду.

Он подошёл ко мне и, встав коленом на постель, нагнулся, чтоб поцеловать, а потом выпрямился. Чёрные крылья с пышными перьями на мгновение распластались за его спиной, а потом он исчез вместе с ними. А мне отчаянно захотелось спать, и я откинулась на подушки, уснув ещё до того, как почувствовала их мягкость.

Глава 6

Антону казалось, что всё его внимание уйдёт на то, чтоб удержаться на спине у огромной кошки, на которую его заставили сесть, но она шла, мягко пружиня лапами, а седло было таким удобным, что вскоре он забыл о своём необычном скакуне. Отряд тёмных эльфов не спеша двигался по узкой лесной дороге, больше напоминавшей широкую тропу. Ещё недавно серые, почти невидимые в потёмках пантеры гуськом шли след в след, петляя в чаще леса, но вот под их лапами оказалась утоптанная земля, посыпанная хвоей и истлевшей палой листвой.

Антон хмуро смотрел по сторонам, но не видел ничего, крометолстых стволов деревьев, покрытых неровной потрескавшейся корой. Над головой в переплетении густых ветвей проглядывало незнакомое синее небо без звёзд, подёрнутое радужной дымкой прозрачных облаков. Впереди маячила спина другого наездника, покрытая синим плащом с вышитыми на нём узорами.

Через какое-то время он заметил ещё одного всадника, остановившегосяна краю дороги. Поравнявшись, тот стронул свою пантеру с места и пристроился рядом.

— Как тебе наши киски? — поинтересовался Фарок, потрепав пантеру Антона по загривку. — Не ездил раньше на таких?

— Я флаеры предпочитаю, — проворчал тот, но, тем не менее, погладил свою кошку по жёсткой густой шерсти.

— Увы, тут либо на зверях, либо на себе подобных, либо на своих двоих. Ничего, привыкнешь. Самый сложный отрезок пути позади, я провёл отряд сквозь чащу, а теперь до стоянки поедем по тропе. Спешить некуда, так что скачек не будет…

Какое-то время они ехали молча, потом эльф наклонился к Антону.

— Что киснешь? — негромко спросил он, заглянув ему в глаза.

И его взгляд, и голос в этот миг были полны искреннего участия, потому Антон неожиданно для себя честно выпалил:

— Неужели тут всегда так? Убивают всех, кто в чём-то лучше?

— Не всех, — мягко возразил тот. — Если б ты сразу после получения перстня простёрся ниц перед альдором и в благодарность за оказанную честь попросил принять тебя на службу, ты был бы обласкан и приближен. А так… Сам понимаешь, старику обидно. Ждал триумфа, а получил щелчок по носу, да ещё лишился такого большого изумруда.

— Ты его выбросил.

Кто-нибудь найдёт и приберёт, — легко пожал плечами Фарок. — Здесь кругом дикость. Это не наш уютный цивилизованный мир.

— Наш? — Антон настороженно взглянул на собеседника.

Тот усмехнулся.

— Ты что, и правда, считаешь, что я тёмный эльф? Я ормиец, мой мальчик. Причём ормиец высшего качества…

— То есть?

— Горец, и по отцу, и по матери.

— И как ты здесь оказался?

Фарок пожал плечами.

— Долгая история. Впрочем, время у нас есть. Я родился на Орме. Моя мать была весталкой в горном храме. Отца я не знал. Когда я был совсем мал, в храм нагрянули алкорцы. Это было уже после окончания войны, когда на Орме оставались отдельные оккупационные части. Они ждали мирного договора и приказа о возвращении на Алкор. Так что обошлось без резни. Ими командовал граф Пренуар, вполне приличный молодой человек, белокурый красавец с безупречными рыцарскими манерами. Они встали в храме на постой и, поскольку вели себя миролюбиво, и ясно было, что скоро они уберутся навсегда, никто против них не выступал. Он влюбился в мать, а она ответила емувзаимностью. Когда алкорцы получили приказ двигаться дальше, нам с матерью пришлось уйти с ними, потому что связь с захватчиком ставила её вне закона. Её ждала смерть.

Антон кивнул в знак того, что понимает. Фарок помолчал, поглядывая в небо, потом продолжил:

— Мы ещё какое-то время колесили с Пренуаром по гарнизонам, а потом мирный договор был подписан, и ему пришлось убраться восвояси. Нас он взял с собой. Он, действительно, любил мать, и ко мне относился хорошо. Он знал, что детей от неё у него быть не может. Когда мы прилетели на Алкор, он представил её ко двору, но это не понравилось его семье. Официально оформить брак и моё усыновление он не успел. Может, родственники подсуетились. Короче, он скончался в расцвете лет по неизвестной причине. Нас выгнали из его замка, и мать вынуждена была петь в тавернах, чтоб мы не умерли с голоду. Но её красоту и голос скоро заметили, стали приглашать на пиры в богатые дома. На одном из таких пиров на неё обратил внимание Великий Тиран Алкора, не то, чтоб влюбился, но осчастливил своим покровительством, и она стала придворной певицей. Ну, и однажды он увидел меня… Я был тогда мальчиком, и прехорошеньким…

— Представляю себе, — улыбнулся Антон, бросив взгляд на тонкие черты собеседника.

— В детстве мы все хорошенькие, — усмехнулся тот. — И старик воскликнул: «У этого прекрасного ангела и голосок должен быть ангельский!» Или что-то в этом роде. Мать чуть не рухнула от ужаса. Может, на мордаху я и вышел, но вот голос у меня был как клёкот выпавшего из гнезда орлёнка. Что делать? Повелитель сказал, а он ошибаться не может. В ту же ночь меня забрали у матери и куда-то увезли. Что со мной делали, не помню, но очнулся я с толстой повязкой на шее. А когда её сняли, я запел… И Великий и Непогрешимый Тиран снова оказался прав. Я удостоился чести петь на годовщине его коронации, на свадьбе его племянника, на праздниках по случаю инициации его внуков. Я рос, как принц, вокруг толпились слуги, которые только и думали, как мне угодить. И выросла бы из меня такая же избалованная дрянь, как все эти прихлебатели при дворе, если б не появился отец…

Антону показалось, что последнее слово молодой ормиец произнёс как-то по-особенному, словно в его душе оно было написано большими буквами. И лицо его в этот миг посветлело.

— Он просто однажды вошёл ко мне и приказал следовать за ним. И я повиновался без слов. Мать пыталась удержать меня, но я не мог противиться ему. Я ушёл за ним, без сожаления оставив позади всё, что сулила мне благосклонность правителя Алкора. Мы вернулись на Орму, но пробыли там недолго, впрочем, достаточно, чтоб он окончательно вытряхнул дурь из моей головы и моей души и направил на верный путь. Потом он отвёз меня на Тиртану, и в тот год, когда я прошёл бы инициацию на Алкоре и стал рыцарем, я поступил в младший класс школы. Я был счастлив тогда, мне всё давалось так легко, все вокруг были так безоблачно добры. Я очень быстро прошёл курс обучения, попутно готовясь к поступлению в космошколу, и поступил туда вместе со своими сверстниками.

— Ты учился в космошколе? — удивился Вербицкий.

— Не очень согласуется с образом тёмного эльфа, да? — усмехнулся Фарок. — А что ты скажешь на то, что это была космошкола при Полицейской академии Объединения Галактики? И я её закончил с отличием, и помимо диплома астронавигатора получил сертификаты стрелка, радиста и механика?

— Есть чем гордиться! И теперь понятно, как ты ведёшь отряд ночью через лес. Думаю, что все ориентиры ты помнишь наизусть, да ещё массу примет, по которым их можно отыскать! — окончательно оттаяв, рассмеялся Антон. А потом слегка погрустнел: — А у нас в экипаже как раз младшего астронавигатора и младшего радиста не хватает. И одного стрелка…

— А инопланетян в Земной космофлот берут? — тут же заинтересовался Фарок.

— Берут, если есть подходящая квалификация и позволяют результаты тестирования.

— Занятно… — мечтательно улыбнувшись, пробормотал Фарок.

Неожиданно идущая впереди кошка замедлилась и свернула в сторону. Поравнявшись с ней, собеседники увидели, что в седле сидит Сёрмон.

— Ты зря раскрыл душу перед незнакомцем, — скаля поблескивающие клыки, произнёс он, обращаясь к ормийцу. — Ты подставляешь сердце под клинок. Или думаешь, тебя возьмут на их звездолёт? А ты рассказал ему о своём тёмном даре, мой нежный эльф?

— Я забыл попросить у тебя совета, мой добрый дядюшка, — фыркнул тот и, изловчившись, цапнул пальцами за ухо пантеру Сёрмона.

Кошка взвизгнула, встала на задние лапы, а потом помчалась вперёд.

— Он не разобьётся? — забеспокоился Антон.

— Это было б лучшим из того, что он может сделать для окружающих, — проворчал Фарок.

Вербицкий внимательно посмотрел на помрачневшего собеседника.

— А почему отец отвёз тебя на Тиртану, ведь на Орме есть своя Академия и полно космошкол?

— Именно потому… Мой тёмный дар требует компенсации, и компенсировать его можно только светлыми чувствами и мыслями. Тиртана нежится в любви и радости. Я пропитался этим насквозь. Когда я поступал на службу, тестирование подтвердило, что я достаточно человечен и добр, чтоб служить в полиции Объединения. Я не стреляю без нужды и так же без нужды не использую свой дар.

— А что это за дар? — настороженно спросил Антон.

— Всё узнаешь в своё время… — пообещал Фарок. — А сейчас мы подъезжаем. Будешь жить со мной. С Сёрмоном не связывайся. Он тебя явно невзлюбил и, если что, может уступить своему искушению. Если меня рядом не будет, тебя никто не защитит.

— А Авсур?

— Он обещал твоему командиру, чтомы тебя не обидим, но Сёрмон при нём и не станет нарываться. Этот лис-оборотень хитёр и осторожен. Так что не постыдись таскаться за мной по пятам и не виляй в сторону.

Антону было жарко и душно, ему казалось, что шатёр, в котором он уснул, подожгли со всех сторон и его жжёт огонь и душит дым. Из темноты вдруг выплыл злобный оскал Сёрмона и он проснулся. Вскочив, он хотел броситься к выходу, но чьи-то сильные руки удержали его и уложили обратно.

— Плохо? — услышал он встревоженный голос Фарока.

С трудом разлепив веки, он сквозь кровавую дымку увидел тёмные глаза склонившегося над ним ормийца. Только тут он понял, что горит не шатёр, а он сам. Жестокая лихорадка сжигала его дрожащее тело изнутри. Он задохнулся от спазма, вдруг скрутившего его горло, и закашлялся, на что тело отозвалось мучительной болью.

— Сейчас, — произнёс Фарок, склоняясьещё ниже, — я помогу тебе.

Он поднял над лицом Антона руку, по его ладони пробежало странное сияние, и он положил сложенные вместе указательный и средний пальцы ему на лоб. Их кончики показались Антону ледяными, но тут же пронзительный холод сменился оглушительной тянущей болью, словно этим прикосновением ормиец вытягивал из него жизнь. Но тот уже оторвал пальцы от его кожи и выпрямился, присев рядом. Антон бессильно откинулся на смятые покрывала и только тут понял, что Фарок вытянул из него вовсе не жизнь, а этот сжигающий его внутренний огонь.

Он открыл глаза и посмотрел на ормийца. Тот задумчиво рассматривал свою руку, а потом спокойно взглянул наАнтона.

— Что ж, теперь ты знаешь, какой у меня дар…

— Ты энергетический вампир?

Тот улыбнулся.

— Не совсем так. Я умею вытягивать чужую энергию, но не нуждаюсь в ней. Это не пища для меня, хотя я и могу её усвоить… Впрочем, не эту! — он энергично встряхнул руку. — Когда я был ребёнком, я лечил приходивших в храм паломников, вытягивая дурную энергию из их тел. Я снимал жар, головную боль, воспаление с ран. Я был совсем маленьким, и силёнок было немного. Их хватало как раз на излечение. А потом я вырос… Это была та самая причина, по которой мать последовала за Пренуаром. Она понимала, что мой дар обернётся для меня злом. На Орме, несмотря на её дремучесть, технократическая цивилизация. Магии там мало и её боятся. Её проявления вызывают не только страх, но и агрессию.

— А на Алкоре?

— Я скрывал это. Мы были чужаками, почти врагами. К нам и без того относились настороженно и часто враждебно. Я просто боялся спровоцировать кого-то на жестокость ко мне и ещё больше к матери. И опережая твой последующий вопрос, сразу говорю, что на Тиртане я во всём разобрался и вовсе не собираюсь использовать эту силу против живых существ, по крайней мере, не хочу причинять им существенный вред.

— Ты говоришь о самообороне?

— Мир жесток, — пожал плечами Фарок, — и в космошколе нас учили обращаться с оружием. Это тоже оружие, которое всегда со мной. И, как видишь, я умею применять его во благо.

— Было не слишком приятно… — пробормотал Антон, коснувшись рукой лба.

— Просто нужно поработать над техникой, — усмехнулся Фарок, — если найду подходящего специалиста по биоэнергетике.

— Есть такой на примете, — произнёс Антон. — Я вас познакомлю. Он поможет.

— Договорились, — согласился тот. — А сейчас давай подумаем, как они до тебя добрались.

— Они?

— Маги альдора. Это была магическая атака.

— Ты уверен?

— Я не только умею вытягивать энергию из чужих тел, я умею её распознавать. Это порча, болезнь, которую на тебя наслали. Но чтоб сделать это, им нужен какой-то контакт с тобой. Их перстень мы выбросили. Ты ещё что-то прихватил из луара? Подарок, случайная вещь? Может, что-то оставил? Из личных вещей, которыми долго пользовался.

— Не припомню.

— Расчёсывался чужим гребнем, на котором мог остаться волос? Может, поцарапался, обрезал руку, где-то осталась твоя кровь?

— Не было ничего такого!

— Одежда! — прозвучало от входа, и из темноты выступил Сёрмон.

— Подслушиваешь? — зло прошипел Фарок.

— Конечно! Ты же знаешь, что я никому не доверяю, а потому принимаю меры предосторожности.

Он подошёл ближе и присел рядом с Антоном.

— Есть идеи? — мрачно посмотрев на него, спросил ормиец.

— Сразу видно, что ты хоть и легавый, но дальше своих приборов ничего не видишь…

— Закругляйся с прологом. Переходи к сути!

— Как скажешь, молодой господин… — алкорец улыбнулся, и его клыки жутковато блеснули в свете маленькой лампы. — Я сказал, что на нём одежда, которую носят при дворе альдора. Вряд ли он носил её на звездолёте.

— Откуда это тряпьё? — резко обернулся к Антону Фарок.

— Мне её дали, когда мы приехали в замок…

— О, я — тормоз! — воскликнул Фарок.

— Как скажешь… — тихонько повторил Сёрмон.

— Снимай всё! — приказал Фарок. — До последней нитки! И в огонь!

— Но… — смутился Антон.

— Я принесу другую, — усмехнулся Сёрмон, поднимаясь.

Он направился к выходу из шатра, когда голос Фарока остановил его.

— Спасибо, дядюшка, — ласково пропел тот ему вслед.

— Твой дядюшка не так стар, зверёныш, чтоб не помнить, как в юности хочется иметь рядом кого-то, с кем можно просто поговорить.

Он вышел из шатра.

— Он не так плох, этот старый лис, — рассмеялся Фарок. — Хотя я часто не могу понять, за что я его так люблю!

— Но там, в замке осталась моя форма, — вспомнил Антон.

— Ты долго её носил?

— Нет, у нас было тяжёлое задание, после этого я форму сменил, та пришла в негодность… Не больше недели, думаю.

— Синтетическая ткань с антибактериальной пропиткой, микроволокнами, отталкивающими грязь, и прочими наворотами, которые позволяют ей оставаться чистой. Нет, всё, что на ней осталось за неделю, непригодно для колдовства. Так что дело в этой одежде. Они наверняка чем-то пропитали её заранее, или просто отрезали какие-то части, чтоб через часть воздействовать на целое. Способов уйма. Сёрмон разбирается в этом, и если он согласился, что, уничтожив одежду, мы избавим тебя от опасности, значит, так оно и есть.

— Но то же могли проделать и с одеждой моих друзей? — забеспокоился Антон, с помощью Фарока, стаскивая с плеч камзол.

— Им придётся позаботиться о себе самим, — спокойно ответил тот.

Глава 7

Джулиан МакЛарен вышел из своей каюты и направился в командный отсек. Звездолёт, который и без того был достаточно велик, теперь казался ему ещё больше. Не было силовых лифтов и бегущих дорожек, и оттого расстояния внутри корабля казались теперь длиннее, а пролеты между уровнями и техническими этажами, связанные бесконечными металлическими лестницами, — выше. И ещё была тишина. Пусть раньше вся техника работала беззвучно, всё равно постоянно ощущался почти незаметный шумовой фон, а теперь стало совсем тихо, так тихо, что даже хлопнувшая в конце коридора дверь, заставляла насторожиться. Из-за этой тишины, тусклого аварийного освещения, из-за этих длинных коридоров и металлических лестниц на звездолёте становилось мрачно и уныло, как в пещере. И он понимал, почему люди потянулись на улицу и последовали примеру своих коллег с «Паладина», установив на берегу реки палатки. Так было проще и спокойнее, чем бродить по замершим переходам некогда живого и наполненного энергией звездолёта.

Ему самому это не мешало. Он остался в своей каюте. Для него так было даже проще, потому что можно было уходить и возвращаться в любое время. Этот странный мир манил его, и он часто улетал от звездолёта, чтоб пронестись на бреющем полёте над зелёными кронами деревьев, заглянуть в деревни, пройтись по крепостным стенам каких-то замков, наблюдая за суетящимися внизу людьми. Этот мир даже у него вызывал удивление и настороженность, он был на редкость нестабилен, и при этом неожиданно откликался на людские просьбы и даже невысказанные желания. Это значит, здесь было нечто, что руководило этим запутанным движением, что-то единое и осмысленное, что-то всеведущее и всемогущее. Сверху все эти дороги, замки и деревни казались ему линиями и кружками на игровом поле, и это лишь подтверждало его догадку о том, что тут идёт какая-то игра, но её цель и смысл всё ещё были ему непонятны. С некоторым раздражением он признавал и то, что тоже является не более чем игровой фигурой, а значит, должен подчиняться правилам, которые и сам ещё не до конца понимал, и должен был учитывать вероятность проигрыша, что ему совершенно не нравилось. И всё же этот мир настойчиво манил его, что могло означать только приглашение вступить в игру, игнорировать которое было более чем неразумно.

Проходя по бесконечному коридору, ведущему из центрального сектора в командный отсек, он снова ощутил эту гулкую тишину и пустоту. Вахты были отменены. Никакого смысла сидеть за пультами, превратившимися в груду металла и композитных материалов, не было. Все потихоньку обживали пространство снаружи звездолёта, строили лагерь, исследовали ближайшие леса. Но ему было известно, что не только он, но и другие уже ощутили этот зов, потому что каждый игрок должен был вступить в игру и сделать своё количество ходов, чтоб она продолжалась.

Хока он нашёл в командном отсеке. Он слишком хорошо знал своего друга, его нетерпеливую бродяжью душу, его вечное стремление испытать судьбу, чтоб счесть его глухим к этому зову. Однако сейчас тот проводил часы в гулком командном отсеке, где даже фронтальные экраны зияли пустотой, напоминая магические чёрные зеркала, в которых можно увидеть что угодно. Ответственность за звездолёт и экипаж слишком довлела над ним, и он не решался сделать тот самый первый и главный шаг, который позволит ему начать свою партию. Поэтому он страдал, и ещё винил себя за то, что так настаивал на посадке «Пилигрима», оказавшейся для баркентины смертельной ловушкой, в то время как Дарья со свойственной ей интуицией, чувствовала её заранее. И теперь он готов был смирить свою жажду странствий, лишь бы снова не наломать дров и не подвести её и экипаж.

Хок сидел в своём кресле и задумчиво смотрел в чёрную бездну на экране, а на его коленях удобно устроился единственный, кому сложившаяся ситуация вовсе не казалась такой уж трагичной. Киса был доволен тем, что его любимый хозяин был свободен настолько, что можно было часами ходить за ним по пятам или сидеть у него на плече или на коленях. А когда это всё-таки надоедало, можно было пойти на травку и даже погоняться в кустах за полёвками и мелкими птичками, не опасаясь, что его забудут и потеряют. В любой палатке ему были рады, с удовольствием угощали чем-то вкусненьким и находили какие-то веточки, бантики и тесёмки, чтоб поиграть. После долгого полёта, когда все были так заняты и взвинчены, что ему приходилось прятаться в своём гнезде, устроенном в дальнем отсеке трюма, чтоб кто-то нечаянно не наступил на хвост или на лапу, это всеобщее внимание казалось подарком судьбы.

Вот и теперь Киса разлёгся на спине, позволяя Хоку чесать его пушистый тёплый живот, и при этом громко и мелодично мурлыкал, наполняя неким подобием жизни опустевший командный отсек. Джулиан подошёл к ним и, присев на корточки, почесал Кису за ухом. Мурчание стало ещё громче, а Хок задумчиво и печально взглянул на друга.

— Ну, и долго это будет продолжаться? — поинтересовался Джулиан.

— О чём ты? — спросил Хок, поморщившись.

— Ты прекрасно знаешь, о чём. Сколько ты будешь сидеть здесь, как пёс на цепи, и держать остальных?

— Перестань! — раздражённо проговорил Хок и дёрнулся, что очень не понравилось Кисе. — Я уже сказал тебе, что мы должны оставаться здесь и ждать.

— Чего ждать?

— Возможности улететь.

— А если её не будет? Ты думаешь, что в данном случае сработает весьма спорная сентенция о том, что если достаточно долго сидеть на берегу реки, то увидишь, как по ней проплывёт труп твоего врага? То есть, этот загадочный мир вдруг, ни с того, ни с сего, изменит свои качественные характеристики, и ты сможешь улететь? Так вот, сам по себе не изменит. Что бы что-то изменилось, нужно что-то делать. А чтобы делать, нужно идти в этот мир.

— Чушь, Джулиан! — разозлился Хок. — Куда идти? Что делать? Бросить баркентину и позволить экипажу разбрестись по всему континенту? Это сделает ещё более невозможным отлёт. Здесь нет средств связи. Как их потом собрать?

— А как собрать тех, кто уже разбрёлся? Ты не думаешь, что должен увезти с собой всех, в том числе и ребят с «Паладина», и Оршанина с Вербицким, и Дашу?

Хок нервно заёрзал на месте, и Киса неодобрительно посмотрел на Джулиана, нарушившего их покой.

— Я принял звездолёт от командира вместе с экипажем, — произнёс Хок. — И я должен сдать его в том же составе. Пусть она сама решает, что делать дальше. Если она решит отправить кого-то на поиски азаровских парней, то это будет её решение. А пока все будут сидеть здесь.

— Я очень тебя огорчу, если скажу, что она не собирается возвращаться?

Хок нахмурился.

— Ты её видел?

— Несколько часов назад. Она, в отличие от тебя, понимает, что нужно что-то предпринимать. Кстати, Вербицкий уже отбыл в неизвестном направлении в компании своих новых друзей. Оршанин пока с Дашей, но и он, возможно, скоро будет вынужден идти своей дорогой. Или она. Здесь всё слишком зыбко и изменчиво.

— Там опасно? — Хок перестал чесать кисин живот и напряжённо взглянул на Джулиана.

— Это не ролевые игры. Здесь всё всерьёз. Поэтому, да, это опасно. Но она вполне может позаботиться о себе. И она не вернётся, пока не сделает всё, что считает нужным.

— Я не могу позволить членам экипажа уйти, если это опасно. Я отвечаю за них. Если я сам уйду, ничто не удержит их здесь, понимаешь?

— Я понимаю, что глупо сидеть возле мёртвого звездолёта и ждать чего-то. Иногда нужно рисковать. В конце концов, все мы хотим вернуться домой, верно? А значит, все должны искать выход. Сидя здесь, ты ничего не найдёшь.

Хок мотнул головой и, взяв Кису, ссадил его на блестящий чёрный пол. Кот мрачно взглянул на Джулиана и рухнул на бок возле ног хозяина.

— Послушай меня, — Хок склонился к Джулиану и посмотрел ему в глаза. — Ты знаешь, что произошло с «Паладином». Члены экипажа покинули звездолёт и никто из них не нашёл ответа, как вернуться домой. Уже год, как «Паладин» стоит мёртвой грудой металла, а они, скорее всего, привыкают жить там, уже не надеясь вернуться.

— Что изменится, если наши люди будут привыкать жить здесь, в этом чудном зелёном кемпинге? — поинтересовался тот. — Или ты боишься, что они тоже найдут здесь для себя что-то, что будет интереснее, чем возвращение домой? Ты боишься, что они найдут здесь другую жизнь?

— Я боюсь, что они погибнут.

— Ты просто не можешь смириться с тем, что дорога домой для нас закрыта, и не хочешь рисковать людьми, чтоб попытаться что-то изменить, так? Ты считаешь, что всё это произошло из-за того, что ты уговорил Дашу посадить «Пилигрим» на планету, и тем самым подверг опасности весь экипаж. Так вот, я тебе напомню, мой дорогой Рауль, что решение о посадке звездолёта на поверхность планеты принимает командир и при этом несёт за это единоличную ответственность. Решение о посадке полностью соответствовало уставу и всем флотским правилам и положениям. И тебе сейчас следует принять как данность то, что оба звездолёта мертвы, а наши экипажи находятся в этом странном мире. Мы можем либо научиться жить здесь и играть по новым правилам, либо жизнь просто будет проходить мимо. Не вступив в игру, выиграть невозможно. Ты можешь сидеть здесь до скончания века, но ты не дождёшься, что эти экраны, наконец, заработают. И очень скоро экипаж, начнёт беситься от безделья. В лучшем случае они просто побегут тайком, в худшем — устроят бунт.

— Не сгущай краски, — проворчал Хок.

— Рауль, у нас служат молодые здоровые мужчины, которых готовили к работе в экстремальных условиях. Многие из них побывали в таких переделках, что испугать их чем-то не так просто. И сидеть без дела скоро станет для них невыносимо. Тебя уважают, но очень скоро они начнут сомневаться в твоей правоте, а потом и в твоём праве командовать ими, потому что суть службы — это живой исправный звездолёт и необходимость выполнения заданий. Сейчас всё это теряет смысл. Тебе всё труднее будет убеждать их в необходимости находиться здесь в бездействии, потому что мысль о том, что нужно что-то делать, всё равно что, скоро станет навязчивой. Кстати, у тебя самого нет такой мысли?

Хок взглянул на него и вдруг нахмурился:

— Ты пытаешься меня искушать? Это всё твои дьявольские проделки, да? Ты опять играешь на грани фола в свои игры?

Джулиан вздохнул и поднялся.

— Скажу честно, Рауль, нет ничего, чего я хотел бы сейчас больше, чем вернуться домой к моим детям, — признался он. — Но я вижу всё происходящее со стороны, и знаю, что если ничего не делать, ничего не изменится. Если хочешь, сиди здесь, только не удивляйся, когда экипаж начнёт выходить из-под твоего контроля. Зов, который терзает тебя, слышат и они. А я, как всегда, склонен поддаться искушению. Просто я хочу дать тебе совет. Сейчас ты можешь сам отпустить их, поставив перед ними определённые условия и задачи, например, собраться через какое-то время в определённом месте и привести с собой тех, кого они смогут найти и уговорить. Это даст шанс сохранить экипаж. В противном случае они, как и экипаж Азарова, очень скоро будут искать себе место в этом мире. И тогда собрать их, когда это будет действительно нужно, уже не удастся.

— А если они не придут в это место? — мрачно спросил Хок.

— Кто-то всё равно придёт и скажет, где находятся остальные.

— Значит, ты думаешь, мне их не удержать?

— Половину экипажа — точно.

— А Дарья бы удержала?

Джулиан задумался.

— Я думаю, что она просто не стала бы здесь сидеть и держать экипаж. Она бы оставила здесь часть людей для охраны звездолёта, а с остальными ушла на поиски ответов. Она постаралась бы сохранить экипаж в новых условиях, как боевое соединение.

— А почему я не могу это сделать? — нахмурился Хок.

— Потому что на баркентине ты — старпом. А вне её ты — одиночка. Просто подумай о том, что я говорил. Я тебя торопить не стану, но помни, что время идёт.

— Прошло только два дня.

— Очень длинные два дня, и кое-кто уже сорвался с твоего крючка.

— Ты о себе? — усмехнулся Хок. — Хотел бы я знать, как выглядит тот червяк, который бы заставил тебя заглотить этот самый крючок. Ты меня убедил. Я подумаю, как всё лучше сделать, а пока, коль скоро ты всё равно мотаешься туда-сюда, будь любезен, собери как можно больше информации об этом мире. Я не хочу отпускать туда людей вслепую. К тому же, если они будут знать, что док улетел на разведку, они не станут торопиться с бунтом на корабле.

— Мудро, — усмехнулся Джулиан. — Я полетаю, поброжу по тавернам, поболтаю с аборигенами. Посмотрю, что носят, как говорят, чем живут, и расскажу вам. А вы пока подумайте, как начеканить побольше монет по тем образцам, что я соберу. Здесь ваши карты Галактбанка явно не в ходу.

Развернувшись, он вышел из отсека. Киса, проводив его взглядом, поспешно запрыгнул обратно на колени хозяину, улёгся на спину и удовлетворённо промурлыкал:

— Киса поедет с папой. Киса будет защищать папу.

Глава 8

Не знаю, сколько мне удалось поспать, но разбудил меня грохот, который словно катапультой вышвырнул меня из сна. Я вскочила и схватилась за лежащий на стуле меч. Кирилл тоже успел вооружиться и настороженно смотрел на дверь, в которую колотили латной рукавицей.

— Кто там? — крикнул он.

— Кабрера! — раздалось из-за двери.

Я кивнула и жестом приказала Кириллу убрать меч. Свой я тоже сунула в ножны, но оставила лежать рядом. Кирилл подошёл к дверям и отодвинул засов. Дверь тут же распахнулась, и в комнату ворвались какие-то люди с оружием. Один из них оттеснил Кирилла в сторону. Кабрера вышел на середину и осмотрелся. Я заметила, что он и его спутники были в полном рыцарском облачении и к тому же с мечами наперевес.

— С кем вы собираетесь драться? — поинтересовалась я и присела на кровать.

— Где Вербицкий? — резко спросил Алонсо, озираясь по сторонам.

— Он уехал, — ответила я, поглядывая на Кирилла, который стоял, спокойно прислонившись к стене и не обращая внимания на острие меча у своей груди.

Его выдержка была поразительной, и, похоже, удивила того рыцаря, что ему угрожал. Он отступил и опустил меч.

— Куда он уехал? — нахмурился Алонсо. — Кто ему позволил?

— Куда, не знаю. Вечером сюда пришёл воспитанник предводителя тёмных эльфов Фарок и сказал, что Вербицкого могут убить из-за его глупой и легкомысленной выходки, и предложил уехать вместе с ними. Я разрешила.

— Он должен был спросить разрешения у нас! — вскипел Алонсо.

— Чушь! — невозмутимо возразила я. — Нам сказали, что мы гости, а не пленники. О смене нашего статуса нам никто не сообщал. Вербицкий находится в моём подчинении, а, стало быть, разрешать и запрещать ему что-то могу только я. Насколько мне известно, гость может покинуть дом без разрешения хозяев, к тому же если этот гость является всего лишь сопровождающим лицом главного гостя. Я ничего не путаю?

Такое правило, действительно, существовало на Алкоре, и вряд ли здесь были другие порядки. Действительно, не должен же каждый паж или оруженосец, сопровождающий рыцаря, спрашивать разрешения у хозяина замка уехать по делам своего господина.

Алонсо слегка смутился, а потом мрачно взглянул на меня.

— Теперь всё будет немного иначе, потому вам следует спрашивать разрешения, если вы собираетесь уехать.

— У кого? Уж не у вас ли? Беспокоить по этому поводу альдора было бы излишним. Так скажите, кого я должна уведомить?

— Лорда Деллана, — нехотя ответил он.

Похоже, моё поведение сбило его с толку. Но если он сам решил отказаться от уставных отношений, то пусть получает обращение соответственно своему теперешнему статусу. Судя по всему, он не так уж и высок.

— Скажите своим рыцарям, чтоб они убрали оружие. В том, чтобы угрожать женщине и безоружному, не много чести.

— Мечи в ножны, господа! — бросил он на энхилдере.

Они с готовностью повиновались, потому что чувствовали себя глупо, угрожая людям, которые не проявляют страха. Кирилл тут же прошёл вдоль стены и приблизился ко мне.

— А отчего такой интерес к Вербицкому? — поинтересовался он.

Кабрера проигнорировал его вопрос и стоял теперь в явной нерешительности.

— Может, объясните, сэр рыцарь, — язвительно заговорила я, — с чего это вам взбрело в голову врываться среди ночи в комнату к леди, да ещё и потрясая оружием? Или мне следует задать этот вопрос вашему командиру? Кстати, кому вы подчиняетесь? Я имею в виду вообще, и в частности сейчас, устраивая этот балаган.

— Вас это не касается, — буркнул он обиженно. — Нам сообщили, что Вербицкий убит, отравлен.

— В перстне был яд? — прищурилась я.

Кабрера побледнел и взглянул на меня почти с ненавистью. Он знал о заклятии смерти и полагал найти здесь труп Вербицкого. А в отравлении обвинить нас? Или кого-то ещё?

— Он взял перстень с собой, когда уезжал?

— Ну, здесь-то его нет, — усмехнулась я. — Хотя, может, его забрал какой-нибудь пролетавший мимо Ангел Тьмы?

Алонсо неожиданно вздрогнул и обернулся к своим спутникам.

— Не надо так шутить, командор, — проговорил он. — Хорошо, что они не поняли вас. Ангел Тьмы здесь нечто ещё более страшное, чем наш Дьявол, и поминать его всуе опасно. Вы можете навлечь беду на всех. Ночь — время Тьмы. И здесь это не фигура речи.

Громкие шаги сзади заставили его испуганно вздрогнуть и обернуться. На пороге, свирепо глядя на него, стоял Ликар. Он был в коричневых суконных штанах, серой куртке и простой кожаной безрукавке, украшенной рядами золочёных заклёпок.

— Что ты здесь делаешь, бездельник? — прорычал он, входя. — Кто позволил тебе беспокоить даму до первого гонга?

— Господин Деллан… — начал дрогнувшим голосом Алонсо, но тот перебил его:

— Ты подчиняешься мне и своему капитану, а не Деллану! Если ты ещё раз позволишь себе исполнять его поручения без моего согласия, я велю содрать с тебя шкуру и натянуть её на барабан! Вон отсюда!

Алонсо, похоже, был рад выскочить из комнаты и умчаться прочь. Его рыцари поспешно вышли. Кирилл тут же прикрыл за ними дверь и, подхватив ближайшее кресло, поставил его рядом с энфером.

— Простите, леди, — проговорил Ликар на алкорском и сел. — Вы понимаете меня?

— Конечно, этот язык мне хорошо знаком.

— Здесь есть люди, прибывшие с Алкора, — кивнул он. — Они прибывали сюда изредка, в основном либо бежали от Великого Тирана, либо желали передать нам его волю. Он хочет видеть нас своими вассалами. Скоро они понимали, что их хозяин там, а мы здесь, и начинали учить наш язык, а мы понемногу учили их. Что делать, те времена, когда в этом мире был один язык, давно прошли. Псы Монморанси говорят на нескольких земных языках. И лучше знать их. Так тайн будет меньше.

— Это мудро, — согласилась я.

— Я должен просить у вас прощения за этого олуха. Он служит всем, кто обещает ему продвижение по службе, но сам немного стоит. И этой ночью он влез в какую-то интригу. Это Деллан шепнул мне, что Кабрера с горской негодяев направился к вам. С чего бы ему выдавать его, если он сам его послал?

Ликар пытливо смотрел на меня. Я догадалась, что эта интрига насторожила его, и он хочет в этом разобраться. Я была не против.

— Кабрера спрашивал о нашем спутнике, — ответила я. — Думаю, что командор Вербицкий вызвал гнев альдора, вмешавшись в поединок певцов, и…

— Ерунда! — резко возразил Ликар. — Отец оценил вашего друга по достоинству, но был огорчён, что тот не пожелал занять место Эрмона. Этот голос… — энфер на мгновение зажмурился. — Это действительно было необыкновенно. И эта песня… Но я объяснил отцу, что каким бы голосом не обладал этот человек, он, прежде всего, рыцарь и служит своей госпоже. Рыцарь может петь для друзей на пирушках, но он должен хранить верность и служить своему сюзерену мечом, а не балладами. Отец со мной согласился. Так что никто не собирался наказывать вашего сэра Антона.

— Я рада слышать, что причина его видимой непочтительности, наконец, понята вами и вашим великим отцом, Ликар, — улыбнулась я. — Но не может ли быть так, что кто-то решил выслужиться перед альдором? Кабрера проговорился, что ожидал найти нашего друга здесь отравленным.

— Отравленным?

— И спрашивал о перстне.

— Ах, вот в чём дело! Это кто-то из магов! Здесь в замке орудуют две клики этих прохвостов, и каждая стремиться взять верх над другой. Кто-то из них мог попытаться наслать порчу на вашего друга, чтоб порадовать отца. Хотя вряд ли это его порадовало бы. Я разберусь с этим. Кстати, а где сэр Антон?

— Он принял приглашение тёмных эльфов поехать с ними. Его пригласил Фарок.

— С чего бы это?

— Наверно их внезапно сблизила любовь к музыке.

— Странно… Я слышал, вы тоже встречались с ними?

— Разговор был весьма краток. Рыжий эльф сообщил, что меня хочет видеть господин Авсур. Тот рассказал мне о гибели близкого мне человека, о которой я не знала. После этого мне дали понять, что разговор окончен, и я ушла.

— И им ничего не надо было от вас? Хотя… постойте! Кажется, я понял, — он резко поднялся. — Ну, конечно! Это был ловкий ход, и хорошо, что я узнал об этом! Авсур запустил свои чёрные щупальца везде! Они наводят страх на крестьян и рыцарей, на жрецов и придворных! Он просто попытался втереться к вам в доверие, чтоб вы при случае отпустили с ним вашего человека!

— Но зачем? — нахмурилась я.

— Это ж ясно! Сюда приехали тридцать тёмных эльфов на своих кошках. И уехало тридцать на тех же животных. Но если с ними уехал ваш рыцарь, значит, один из шпионов Авсура остался в замке! Простите, леди! Я должен идти! Нужно обыскать замок, и, может, мы его найдём. И не беспокойтесь, отец давно забыл свои обиды. После первого гонга вас пригласят в трапезную. Приходите!

И он стремительно вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Кирилл тут же поспешил задвинуть засов.

— Кстати, об этом я не подумал, — заметил он. — С ними и, правда, не было лишней кошки, никто не ехал вдвоём в одном седле. Тогда на чём уехал Антон?

— Интрига никогда не была моей сильной стороной, — вздохнула я.

— Ничего, Дарья Ивановна, — усмехнулся Кирилл. — Прорвёмся!

— Как всегда, — согласилась я, и мой взгляд невольно скользнул в сторону, где мне почудилось какое-то движение.

В зале было сумрачно, только на столе догорали в канделябре четыре свечи, и в камине ещё пылали угли, отбрасывая вокруг оранжевые отсветы. Этого света хватало, чтоб осветить центр нашего жилища, но углы тонули в полумраке. И именно из такого угла медленно выдвинулось что-то чёрное и колышущееся. Кирилл, заметив мой взгляд, обернулся, но это нечто тут же нырнуло в темноту. Мы уже внимательнее начали осматриваться по сторонам, и в том углу, который закрывала от камина и свечей кровать с опущенным пологом, снова увидели что-то чёрное, словно там, в углу затаился огромный тёмный осьминог, который к тому же выпустил своё чернильное пятно. Это было похоже на детские страхи, когда в детстве лежишь, натянув до подбородка одеяло, и пристально вглядываешься в темноту, где мерещится что-то чёрное и подвижное. Но на сей раз оно не мерещилось, потому что Кирилл решительно направился туда, и это что-то тут же исчезло, юркнув в стену.

— Это и есть чёрные тени? — спросил он, возвращаясь ко мне.

И в этот момент раздался странный низкий звон, такой протяжный и тоскливый, что я невольно вздрогнула.

— А это — первый гонг, — догадался Кирилл и снова подозрительно посмотрел в угол.

И тут же снова раздался стук в дверь. На вопрос: «Кто там?», женский голос ответил, что нам принесли воду, чтоб умыться. Оршанин впустил молодую служанку, которая внесла медный таз, кувшин и чистое полотенце. Поклонившись, она ушла.

— Я думаю, что этот гонг делит их длинную ночь на дополнительные сутки, — предположил Кирилл, поливая мне на руки. — На Алкоре сколько сутки? Двадцать пять с половиной часов, почти как на Земле. Биологические часы заложены в ДНК, то есть они не могут тут спать по тридцать часов, пока длится ночь. Вот они и организовали жизнь так, чтоб вставать ночью, заниматься делами, а потом снова ложиться спать по следующему гонгу. И так же, видимо, днём. То есть фактическое время сна у них ночью, на рассвете и днём. Не очень удобно, но, это лишь доказывает, что они на самом деле не здешние.

— Логично, — кивнула я, вытирая лицо и руки полотенцем.

Пока я лила воду ему на руки, из угла снова выдвинулись чёрные щупальца.

— Кажется, я понимаю, почему они боятся Ангела Тьмы, — пробормотала я.

— Думаете, они опасны? — озабоченно спросил Кирилл, наблюдая за тенями.

Теперь, когда мы не предпринимали попыток приблизиться, тени слегка осмелели, их извивающиеся силуэты были ясно видны на фоне серого камня.

— Кабрера сказал, что нет. Судя по всему, к ним тут привыкли, хоть и побаиваются. Интересно, что это?

— Скорее всего, какие-то существа не совсем понятной природы. Даже на призраков не похожи. Может, полаты?

— Полаты стабильны в своейформе, пока нет воздействия извне. А эти постоянно меняют очертания. Выглядят как чернила в воде или сгустки дыма. Может, они газообразные?

— Я слышал о таких существах, но их разумность не доказана. Никому не удавалось вступить с ними в контакт.

— Мы тоже пытаться не станем…

В дверь снова постучали, вежливо, но решительно. На сей раз явился молодой рыцарь с перекинутой через плечо золотой лентой, на которой были вышиты руны. Представившись лордом Элор Даур Бейланом из свиты энфера, он сообщил, что должен сопровождать меня в трапезную.

— Вашего рыцаря мой оруженосец проводит в трапезную казармы, где он сможет присоединиться к рыцарям охраны, — добавил он.

Я попросила его подождать несколько минут за дверью, чтоб я могла привести себя в порядок.

— Очень удачно, — прокомментировал Кирилл, поспешно натягивая на себя кольчугу. — Попытаюсь выяснить, что здесь к чему, и обзавестись знакомыми.

Лорд Бейлан проводил меня в другой конец замка, видимо, это были помещения, где жил сам альдор. Здесь всё было отделано деревом, местами позолоченным, а главным украшением служили деревянные статуи, так реалистично вырезанные и раскрашенные, что только их неподвижность мешала принять их за живых людей и животных. Особое мое восхищение вызвали изваяния Синего грифона. Казалось, что они выполнены с натуры, с одного и того же животного, но в разных позах: лежащего со сложенными крыльями, сидящего с приподнятыми и вставшего на задние лапы с широко распростёртыми. На всех статуях шею и грудь грифона украшали великолепные золотые цепи с эмалевыми медальонами, отделанными драгоценными камнями.

Молодой рыцарь привёл меня в высокий прямоугольный зал, где на стенах висели вырезанные из дерева гербы, раскрашенные яркими красками. В углу располагался огромный камин, облицованный майоликовой плиткой с изображениями грифона в золотом венце. Посреди зала стоял длинный стол, покрытый кремовой льняной скатертью с вышитыми по краям золотыми цветами и накрытый на шесть персон.

В зале уже находился энфер и какой-то долговязый молодой человек в длинной мантии, отделанной серебряным галуном. У него был длинный нос и взлохмаченные соломенные волосы. Увидев меня, он улыбнулся, взмахнул рукой, и тут же к моим ногам неизвестно откуда упала красная роза.

Лорд Бейлан невозмутимо нагнулся, подхватил её и подал мне, после чего откланялся.

— Хорошо, что вы пришли, леди Дарья! — воскликнул Ликар, который на сей раз был в синем бархатном камзоле с золотой цепью на груди. — Я как раз говорил с придворным магом Дуэйтом о том печальном инциденте с вашим рыцарем.

— Уверяю вас, мне и в голову бы не пришло каким-то образом навредить вашему другу! — воскликнул молодой волшебник, пока я подходила к ним. — Я сам был совершенно очарован его голосом. В нём есть магия. Жаль лишь, что его призвание не позволяет ему полностью посвятить себя искусству магического пения. Он мог бы зачаровывать армии и поднимать со скорбного ложа тяжело больных. В наших легендах упоминаются такие певцы.

— Правда, все они плохо кончили, — усмехнулся энфер. — Скажите-ка нам лучше, Дуэйт, насколько вероятно, что на сэра Антона этой ночью были направлены вредоносные чары?

— Если это и случилось, то только по воле Баррадо! Вы знаете, что он завидует тому, что великий альдор и благородный энфер, а также прекрасная Дама Полуночи оказывают предпочтение мне. Для него, привыкшего к собственной монополии на волшебство при дворе, весьма болезненно терять влияние, которым он пользовался столько лет! Может, таким образом он решил вернуть расположение альдора, хоть отчасти. А, может, в этом заложена и более сложная интрига.

— Может, объясните, сэр рыцарь, — язвительно заговорила я, — с чего это вам взбрело в голову врываться среди ночи в комнату к леди, да ещё и потрясая оружием? Или мне следует задать этот вопрос вашему командиру? Кстати, кому вы подчиняетесь? Я имею в виду вообще, и в частности сейчас, устраивая этот балаган.

— Вас это не касается, — буркнул он обиженно. — Нам сообщили, что Вербицкий убит, отравлен.

— В перстне был яд? — прищурилась я.

Кабрера побледнел и взглянул на меня почти с ненавистью. Он знал о заклятии смерти и полагал найти здесь труп Вербицкого. А в отравлении обвинить нас? Или кого-то ещё?

— Он взял перстень с собой, когда уезжал?

— Ну, здесь-то его нет, — усмехнулась я. — Хотя, может, его забрал какой-нибудь пролетавший мимо Ангел Тьмы?

Алонсо неожиданно вздрогнул и обернулся к своим спутникам.

— Не надо так шутить, командор, — проговорил он. — Хорошо, что они не поняли вас. Ангел Тьмы здесь нечто ещё более страшное, чем наш Дьявол, и поминать его всуе опасно. Вы можете навлечь беду на всех. Ночь — время Тьмы. И здесь это не фигура речи.

Громкие шаги сзади заставили его испуганно вздрогнуть и обернуться. На пороге, свирепо глядя на него, стоял Ликар. Он был в коричневых суконных штанах, серой куртке и простой кожаной безрукавке, украшенной рядами золочёных заклёпок.

— Что ты здесь делаешь, бездельник? — прорычал он, входя. — Кто позволил тебе беспокоить даму до первого гонга?

— Господин Деллан… — начал дрогнувшим голосом Алонсо, но тот перебил его:

— Ты подчиняешься мне и своему капитану, а не Деллану! Если ты ещё раз позволишь себе исполнять его поручения без моего согласия, я велю содрать с тебя шкуру и натянуть её на барабан! Вон отсюда!

Алонсо, похоже, был рад выскочить из комнаты и умчаться прочь. Его рыцари поспешно вышли. Кирилл тут же прикрыл за ними дверь и, подхватив ближайшее кресло, поставил его рядом с энфером.

— Простите, леди, — проговорил Ликар на алкорском и сел. — Вы понимаете меня?

— Конечно, этот язык мне хорошо знаком.

— Здесь есть люди, прибывшие с Алкора, — кивнул он. — Они прибывали сюда изредка, в основном либо бежали от Великого Тирана, либо желали передать нам его волю. Он хочет видеть нас своими вассалами. Скоро они понимали, что их хозяин там, а мы здесь, и начинали учить наш язык, а мы понемногу учили их. Что делать, те времена, когда в этом мире был один язык, давно прошли. Псы Монморанси говорят на нескольких земных языках. И лучше знать их. Так тайн будет меньше.

— Это мудро, — согласилась я.

— Я должен просить у вас прощения за этого олуха. Он служит всем, кто обещает ему продвижение по службе, но сам немного стоит. И этой ночью он влез в какую-то интригу. Это Деллан шепнул мне, что Кабрера с горской негодяев направился к вам. С чего бы ему выдавать его, если он сам его послал?

Ликар пытливо смотрел на меня. Я догадалась, что эта интрига насторожила его, и он хочет в этом разобраться. Я была не против.

— Кабрера спрашивал о нашем спутнике, — ответила я. — Думаю, что командор Вербицкий вызвал гнев альдора, вмешавшись в поединок певцов, и…

— Ерунда! — резко возразил Ликар. — Отец оценил вашего друга по достоинству, но был огорчён, что тот не пожелал занять место Эрмона. Этот голос… — энфер на мгновение зажмурился. — Это действительно было необыкновенно. И эта песня… Но я объяснил отцу, что каким бы голосом не обладал этот человек, он, прежде всего, рыцарь и служит своей госпоже. Рыцарь может петь для друзей на пирушках, но он должен хранить верность и служить своему сюзерену мечом, а не балладами. Отец со мной согласился. Так что никто не собирался наказывать вашего сэра Антона.

— Я рада слышать, что причина его видимой непочтительности, наконец, понята вами и вашим великим отцом, Ликар, — улыбнулась я. — Но не может ли быть так, что кто-то решил выслужиться перед альдором? Кабрера проговорился, что ожидал найти нашего друга здесь отравленным.

— Отравленным?

— И спрашивал о перстне.

— Ах, вот в чём дело! Это кто-то из магов! Здесь в замке орудуют две клики этих прохвостов, и каждая стремиться взять верх над другой. Кто-то из них мог попытаться наслать порчу на вашего друга, чтоб порадовать отца. Хотя вряд ли это его порадовало бы. Я разберусь с этим. Кстати, а где сэр Антон?

— Он принял приглашение тёмных эльфов поехать с ними. Его пригласил Фарок.

— С чего бы это?

— Наверно их внезапно сблизила любовь к музыке.

— Странно… Я слышал, вы тоже встречались с ними?

— Разговор был весьма краток. Рыжий эльф сообщил, что меня хочет видеть господин Авсур. Тот рассказал мне о гибели близкого мне человека, о которой я не знала. После этого мне дали понять, что разговор окончен, и я ушла.

— И им ничего не надо было от вас? Хотя… постойте! Кажется, я понял, — он резко поднялся. — Ну, конечно! Это был ловкий ход, и хорошо, что я узнал об этом! Авсур запустил свои чёрные щупальца везде! Они наводят страх на крестьян и рыцарей, на жрецов и придворных! Он просто попытался втереться к вам в доверие, чтоб вы при случае отпустили с ним вашего человека!

— Но зачем? — нахмурилась я.

— Это ж ясно! Сюда приехали тридцать тёмных эльфов на своих кошках. И уехало тридцать на тех же животных. Но если с ними уехал ваш рыцарь, значит, один из шпионов Авсура остался в замке! Простите, леди! Я должен идти! Нужно обыскать замок, и, может, мы его найдём. И не беспокойтесь, отец давно забыл свои обиды. После первого гонга вас пригласят в трапезную. Приходите!

И он стремительно вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Кирилл тут же поспешил задвинуть засов.

— Кстати, об этом я не подумал, — заметил он. — С ними и, правда, не было лишней кошки, никто не ехал вдвоём в одном седле. Тогда на чём уехал Антон?

— Интрига никогда не была моей сильной стороной, — вздохнула я.

— Ничего, Дарья Ивановна, — усмехнулся Кирилл. — Прорвёмся!

— Как всегда, — согласилась я, и мой взгляд невольно скользнул в сторону, где мне почудилось какое-то движение.

В зале было сумрачно, только на столе догорали в канделябре четыре свечи, и в камине ещё пылали угли, отбрасывая вокруг оранжевые отсветы. Этого света хватало, чтоб осветить центр нашего жилища, но углы тонули в полумраке. И именно из такого угла медленно выдвинулось что-то чёрное и колышущееся. Кирилл, заметив мой взгляд, обернулся, но это нечто тут же нырнуло в темноту. Мы уже внимательнее начали осматриваться по сторонам, и в том углу, который закрывала от камина и свечей кровать с опущенным пологом, снова увидели что-то чёрное, словно там, в углу затаился огромный тёмный осьминог, который к тому же выпустил своё чернильное пятно. Это было похоже на детские страхи, когда в детстве лежишь, натянув до подбородка одеяло, и пристально вглядываешься в темноту, где мерещится что-то чёрное и подвижное. Но на сей раз оно не мерещилось, потому что Кирилл решительно направился туда, и это что-то тут же исчезло, юркнув в стену.

— Это и есть чёрные тени? — спросил он, возвращаясь ко мне.

И в этот момент раздался странный низкий звон, такой протяжный и тоскливый, что я невольно вздрогнула.

— А это — первый гонг, — догадался Кирилл и снова подозрительно посмотрел в угол.

И тут же снова раздался стук в дверь. На вопрос: «Кто там?», женский голос ответил, что нам принесли воду, чтоб умыться. Оршанин впустил молодую служанку, которая внесла медный таз, кувшин и чистое полотенце. Поклонившись, она ушла.

— Я думаю, что этот гонг делит их длинную ночь на дополнительные сутки, — предположил Кирилл, поливая мне на руки. — На Алкоре сколько сутки? Двадцать пять с половиной часов, почти как на Земле. Биологические часы заложены в ДНК, то есть они не могут тут спать по тридцать часов, пока длится ночь. Вот они и организовали жизнь так, чтоб вставать ночью, заниматься делами, а потом снова ложиться спать по следующему гонгу. И так же, видимо, днём. То есть фактическое время сна у них ночью, на рассвете и днём. Не очень удобно, но, это лишь доказывает, что они на самом деле не здешние.

— Логично, — кивнула я, вытирая лицо и руки полотенцем.

Пока я лила воду ему на руки, из угла снова выдвинулись чёрные щупальца.

— Кажется, я понимаю, почему они боятся Ангела Тьмы, — пробормотала я.

— Думаете, они опасны? — озабоченно спросил Кирилл, наблюдая за тенями.

Теперь, когда мы не предпринимали попыток приблизиться, тени слегка осмелели, их извивающиеся силуэты были ясно видны на фоне серого камня.

— Кабрера сказал, что нет. Судя по всему, к ним тут привыкли, хоть и побаиваются. Интересно, что это?

— Скорее всего, какие-то существа не совсем понятной природы. Даже на призраков не похожи. Может, полаты?

— Полаты стабильны в своей форме, пока нет воздействия извне. А эти постоянно меняют очертания. Выглядят как чернила в воде или сгустки дыма. Может, они газообразные?

— Я слышал о таких существах, но их разумность не доказана. Никому не удавалось вступить с ними в контакт.

— Мы тоже пытаться не станем…

В дверь снова постучали, вежливо, но решительно. На сей раз явился молодой рыцарь с перекинутой через плечо золотой лентой, на которой были вышиты руны. Представившись лордом Элор Даур Бейланом из свиты энфера, он сообщил, что должен сопровождать меня в трапезную.

— Вашего рыцаря мой оруженосец проводит в трапезную казармы, где он сможет присоединиться к рыцарям охраны, — добавил он.

Я попросила его подождать несколько минут за дверью, чтоб я могла привести себя в порядок.

— Очень удачно, — прокомментировал Кирилл, поспешно натягивая на себя кольчугу. — Попытаюсь выяснить, что здесь к чему, и обзавестись знакомыми.

Лорд Бейлан проводил меня в другой конец замка, видимо, это были помещения, где жил сам альдор. Здесь всё было отделано деревом, местами позолоченным, а главным украшением служили деревянные статуи, так реалистично вырезанные и раскрашенные, что только их неподвижность мешала принять их за живых людей и животных. Особое мое восхищение вызвали изваяния Синего грифона. Казалось, что они выполнены с натуры, с одного и того же животного, но в разных позах: лежащего со сложенными крыльями, сидящего с приподнятыми и вставшего на задние лапы с широко распростёртыми. На всех статуях шею и грудь грифона украшали великолепные золотые цепи с эмалевыми медальонами, отделанными драгоценными камнями.

Молодой рыцарь привёл меня в высокий прямоугольный зал, где на стенах висели вырезанные из дерева гербы, раскрашенные яркими красками. В углу располагался огромный камин, облицованный майоликовой плиткой с изображениями грифона в золотом венце. Посреди зала стоял длинный стол, покрытый кремовой льняной скатертью с вышитыми по краям золотыми цветами и накрытый на шесть персон.

В зале уже находился энфер и какой-то долговязый молодой человек в длинной мантии, отделанной серебряным галуном. У него был длинный нос и взлохмаченные соломенные волосы. Увидев меня, он улыбнулся, взмахнул рукой, и тут же к моим ногам неизвестно откуда упала красная роза.

Лорд Бейлан невозмутимо нагнулся, подхватил её и подал мне, после чего откланялся.

— Хорошо, что вы пришли, леди Дарья! — воскликнул Ликар, который на сей раз был в синем бархатном камзоле с золотой цепью на груди. — Я как раз говорил с придворным магом Дуэйтом о том печальном инциденте с вашим рыцарем.

— Уверяю вас, мне и в голову бы не пришло каким-то образом навредить вашему другу! — воскликнул молодой волшебник, пока я подходила к ним. — Я сам был совершенно очарован его голосом. В нём есть магия. Жаль лишь, что его призвание не позволяет ему полностью посвятить себя искусству магического пения. Он мог бы зачаровывать армии и поднимать со скорбного ложа тяжело больных. В наших легендах упоминаются такие певцы.

— Правда, все они плохо кончили, — усмехнулся энфер. — Скажите-ка нам лучше, Дуэйт, насколько вероятно, что на сэра Антона этой ночью были направлены вредоносные чары?

— Если это и случилось, то только по воле Баррадо! Вы знаете, что он завидует тому, что великий альдор и благородный энфер, а также прекрасная Дама Полуночи оказывают предпочтение мне. Для него, привыкшего к собственной монополии на волшебство при дворе, весьма болезненно терять влияние, которым он пользовался столько лет! Может, таким образом он решил вернуть расположение альдора, хоть отчасти. А, может, в этом заложена и более сложная интрига.

— Может, объясните, сэр рыцарь, — язвительно заговорила я, — с чего это вам взбрело в голову врываться среди ночи в комнату к леди, да ещё и потрясая оружием? Или мне следует задать этот вопрос вашему командиру? Кстати, кому вы подчиняетесь? Я имею в виду вообще, и в частности сейчас, устраивая этот балаган.

— Вас это не касается, — буркнул он обиженно. — Нам сообщили, что Вербицкий убит, отравлен.

— В перстне был яд? — прищурилась я.

Кабрера побледнел и взглянул на меня почти с ненавистью. Он знал о заклятии смерти и полагал найти здесь труп Вербицкого. А в отравлении обвинить нас? Или кого-то ещё?

— Он взял перстень с собой, когда уезжал?

— Ну, здесь-то его нет, — усмехнулась я. — Хотя, может, его забрал какой-нибудь пролетавший мимо Ангел Тьмы?

Алонсо неожиданно вздрогнул и обернулся к своим спутникам.

— Не надо так шутить, командор, — проговорил он. — Хорошо, что они не поняли вас. Ангел Тьмы здесь нечто ещё более страшное, чем наш Дьявол, и поминать его всуе опасно. Вы можете навлечь беду на всех. Ночь — время Тьмы. И здесь это не фигура речи.

Громкие шаги сзади заставили его испуганно вздрогнуть и обернуться. На пороге, свирепо глядя на него, стоял Ликар. Он был в коричневых суконных штанах, серой куртке и простой кожаной безрукавке, украшенной рядами золочёных заклёпок.

— Что ты здесь делаешь, бездельник? — прорычал он, входя. — Кто позволил тебе беспокоить даму до первого гонга?

— Господин Деллан… — начал дрогнувшим голосом Алонсо, но тот перебил его:

— Ты подчиняешься мне и своему капитану, а не Деллану! Если ты ещё раз позволишь себе исполнять его поручения без моего согласия, я велю содрать с тебя шкуру и натянуть её на барабан! Вон отсюда!

Алонсо, похоже, был рад выскочить из комнаты и умчаться прочь. Его рыцари поспешно вышли. Кирилл тут же прикрыл за ними дверь и, подхватив ближайшее кресло, поставил его рядом с энфером.

— Простите, леди, — проговорил Ликар на алкорском и сел. — Вы понимаете меня?

— Конечно, этот язык мне хорошо знаком.

— Здесь есть люди, прибывшие с Алкора, — кивнул он. — Они прибывали сюда изредка, в основном либо бежали от Великого Тирана, либо желали передать нам его волю. Он хочет видеть нас своими вассалами. Скоро они понимали, что их хозяин там, а мы здесь, и начинали учить наш язык, а мы понемногу учили их. Что делать, те времена, когда в этом мире был один язык, давно прошли. Псы Монморанси говорят на нескольких земных языках. И лучше знать их. Так тайн будет меньше.

— Это мудро, — согласилась я.

— Я должен просить у вас прощения за этого олуха. Он служит всем, кто обещает ему продвижение по службе, но сам немного стоит. И этой ночью он влез в какую-то интригу. Это Деллан шепнул мне, что Кабрера с горской негодяев направился к вам. С чего бы ему выдавать его, если он сам его послал?

Ликар пытливо смотрел на меня. Я догадалась, что эта интрига насторожила его, и он хочет в этом разобраться. Я была не против.

— Кабрера спрашивал о нашем спутнике, — ответила я. — Думаю, что командор Вербицкий вызвал гнев альдора, вмешавшись в поединок певцов, и…

— Ерунда! — резко возразил Ликар. — Отец оценил вашего друга по достоинству, но был огорчён, что тот не пожелал занять место Эрмона. Этот голос… — энфер на мгновение зажмурился. — Это действительно было необыкновенно. И эта песня… Но я объяснил отцу, что каким бы голосом не обладал этот человек, он, прежде всего, рыцарь и служит своей госпоже. Рыцарь может петь для друзей на пирушках, но он должен хранить верность и служить своему сюзерену мечом, а не балладами. Отец со мной согласился. Так что никто не собирался наказывать вашего сэра Антона.

— Я рада слышать, что причина его видимой непочтительности, наконец, понята вами и вашим великим отцом, Ликар, — улыбнулась я. — Но не может ли быть так, что кто-то решил выслужиться перед альдором? Кабрера проговорился, что ожидал найти нашего друга здесь отравленным.

— Отравленным?

— И спрашивал о перстне.

— Ах, вот в чём дело! Это кто-то из магов! Здесь в замке орудуют две клики этих прохвостов, и каждая стремиться взять верх над другой. Кто-то из них мог попытаться наслать порчу на вашего друга, чтоб порадовать отца. Хотя вряд ли это его порадовало бы. Я разберусь с этим. Кстати, а где сэр Антон?

— Он принял приглашение тёмных эльфов поехать с ними. Его пригласил Фарок.

— С чего бы это?

— Наверно их внезапно сблизила любовь к музыке.

— Странно… Я слышал, вы тоже встречались с ними?

— Разговор был весьма краток. Рыжий эльф сообщил, что меня хочет видеть господин Авсур. Тот рассказал мне о гибели близкого мне человека, о которой я не знала. После этого мне дали понять, что разговор окончен, и я ушла.

— И им ничего не надо было от вас? Хотя… постойте! Кажется, я понял, — он резко поднялся. — Ну, конечно! Это был ловкий ход, и хорошо, что я узнал об этом! Авсур запустил свои чёрные щупальца везде! Они наводят страх на крестьян и рыцарей, на жрецов и придворных! Он просто попытался втереться к вам в доверие, чтоб вы при случае отпустили с ним вашего человека!

— Но зачем? — нахмурилась я.

— Это ж ясно! Сюда приехали тридцать тёмных эльфов на своих кошках. И уехало тридцать на тех же животных. Но если с ними уехал ваш рыцарь, значит, один из шпионов Авсура остался в замке! Простите, леди! Я должен идти! Нужно обыскать замок, и, может, мы его найдём. И не беспокойтесь, отец давно забыл свои обиды. После первого гонга вас пригласят в трапезную. Приходите!

И он стремительно вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Кирилл тут же поспешил задвинуть засов.

— Кстати, об этом я не подумал, — заметил он. — С ними и, правда, не было лишней кошки, никто не ехал вдвоём в одном седле. Тогда на чём уехал Антон?

— Интрига никогда не была моей сильной стороной, — вздохнула я.

— Ничего, Дарья Ивановна, — усмехнулся Кирилл. — Прорвёмся!

— Как всегда, — согласилась я, и мой взгляд невольно скользнул в сторону, где мне почудилось какое-то движение.

В зале было сумрачно, только на столе догорали в канделябре четыре свечи, и в камине ещё пылали угли, отбрасывая вокруг оранжевые отсветы. Этого света хватало, чтоб осветить центр нашего жилища, но углы тонули в полумраке. И именно из такого угла медленно выдвинулось что-то чёрное и колышущееся. Кирилл, заметив мой взгляд, обернулся, но это нечто тут же нырнуло в темноту. Мы уже внимательнее начали осматриваться по сторонам, и в том углу, который закрывала от камина и свечей кровать с опущенным пологом, снова увидели что-то чёрное, словно там, в углу затаился огромный тёмный осьминог, который к тому же выпустил своё чернильное пятно. Это было похоже на детские страхи, когда в детстве лежишь, натянув до подбородка одеяло, и пристально вглядываешься в темноту, где мерещится что-то чёрное и подвижное. Но на сей раз оно не мерещилось, потому что Кирилл решительно направился туда, и это что-то тут же исчезло, юркнув в стену.

— Это и есть чёрные тени? — спросил он, возвращаясь ко мне.

И в этот момент раздался странный низкий звон, такой протяжный и тоскливый, что я невольно вздрогнула.

— А это — первый гонг, — догадался Кирилл и снова подозрительно посмотрел в угол.

И тут же снова раздался стук в дверь. На вопрос: «Кто там?», женский голос ответил, что нам принесли воду, чтоб умыться. Оршанин впустил молодую служанку, которая внесла медный таз, кувшин и чистое полотенце. Поклонившись, она ушла.

— Я думаю, что этот гонг делит их длинную ночь на дополнительные сутки, — предположил Кирилл, поливая мне на руки. — На Алкоре сколько сутки? Двадцать пять с половиной часов, почти как на Земле. Биологические часы заложены в ДНК, то есть они не могут тут спать по тридцать часов, пока длится ночь. Вот они и организовали жизнь так, чтоб вставать ночью, заниматься делами, а потом снова ложиться спать по следующему гонгу. И так же, видимо, днём. То есть фактическое время сна у них ночью, на рассвете и днём. Не очень удобно, но, это лишь доказывает, что они на самом деле не здешние.

— Логично, — кивнула я, вытирая лицо и руки полотенцем.

Пока я лила воду ему на руки, из угла снова выдвинулись чёрные щупальца.

— Кажется, я понимаю, почему они боятся Ангела Тьмы, — пробормотала я.

— Думаете, они опасны? — озабоченно спросил Кирилл, наблюдая за тенями.

Теперь, когда мы не предпринимали попыток приблизиться, тени слегка осмелели, их извивающиеся силуэты были ясно видны на фоне серого камня.

— Кабрера сказал, что нет. Судя по всему, к ним тут привыкли, хоть и побаиваются. Интересно, что это?

— Скорее всего, какие-то существа не совсем понятной природы. Даже на призраков не похожи. Может, полаты?

— Полаты стабильны в своей форме, пока нет воздействия извне. А эти постоянно меняют очертания. Выглядят как чернила в воде или сгустки дыма. Может, они газообразные?

— Я слышал о таких существах, но их разумность не доказана. Никому не удавалось вступить с ними в контакт.

— Мы тоже пытаться не станем…

В дверь снова постучали, вежливо, но решительно. На сей раз явился молодой рыцарь с перекинутой через плечо золотой лентой, на которой были вышиты руны. Представившись лордом Элор Даур Бейланом из свиты энфера, он сообщил, что должен сопровождать меня в трапезную.

— Вашего рыцаря мой оруженосец проводит в трапезную казармы, где он сможет присоединиться к рыцарям охраны, — добавил он.

Я попросила его подождать несколько минут за дверью, чтоб я могла привести себя в порядок.

— Очень удачно, — прокомментировал Кирилл, поспешно натягивая на себя кольчугу. — Попытаюсь выяснить, что здесь к чему, и обзавестись знакомыми.

Лорд Бейлан проводил меня в другой конец замка, видимо, это были помещения, где жил сам альдор. Здесь всё было отделано деревом, местами позолоченным, а главным украшением служили деревянные статуи, так реалистично вырезанные и раскрашенные, что только их неподвижность мешала принять их за живых людей и животных. Особое мое восхищение вызвали изваяния Синего грифона. Казалось, что они выполнены с натуры, с одного и того же животного, но в разных позах: лежащего со сложенными крыльями, сидящего с приподнятыми и вставшего на задние лапы с широко распростёртыми. На всех статуях шею и грудь грифона украшали великолепные золотые цепи с эмалевыми медальонами, отделанными драгоценными камнями.

Молодой рыцарь привёл меня в высокий прямоугольный зал, где на стенах висели вырезанные из дерева гербы, раскрашенные яркими красками. В углу располагался огромный камин, облицованный майоликовой плиткой с изображениями грифона в золотом венце. Посреди зала стоял длинный стол, покрытый кремовой льняной скатертью с вышитыми по краям золотыми цветами и накрытый на шесть персон.

В зале уже находился энфер и какой-то долговязый молодой человек в длинной мантии, отделанной серебряным галуном. У него был длинный нос и взлохмаченные соломенные волосы. Увидев меня, он улыбнулся, взмахнул рукой, и тут же к моим ногам неизвестно откуда упала красная роза.

Лорд Бейлан невозмутимо нагнулся, подхватил её и подал мне, после чего откланялся.

— Хорошо, что вы пришли, леди Дарья! — воскликнул Ликар, который на сей раз был в синем бархатном камзоле с золотой цепью на груди. — Я как раз говорил с придворным магом Дуэйтом о том печальном инциденте с вашим рыцарем.

— Уверяю вас, мне и в голову бы не пришло каким-то образом навредить вашему другу! — воскликнул молодой волшебник, пока я подходила к ним. — Я сам был совершенно очарован его голосом. В нём есть магия. Жаль лишь, что его призвание не позволяет ему полностью посвятить себя искусству магического пения. Он мог бы зачаровывать армии и поднимать со скорбного ложа тяжело больных. В наших легендах упоминаются такие певцы.

— Правда, все они плохо кончили, — усмехнулся энфер. — Скажите-ка нам лучше, Дуэйт, насколько вероятно, что на сэра Антона этой ночью были направлены вредоносные чары?

— Если это и случилось, то только по воле Баррадо! Вы знаете, что он завидует тому, что великий альдор и благородный энфер, а также прекрасная Дама Полуночи оказывают предпочтение мне. Для него, привыкшего к собственной монополии на волшебство при дворе, весьма болезненно терять влияние, которым он пользовался столько лет! Может, таким образом он решил вернуть расположение альдора, хоть отчасти. А, может, в этом заложена и более сложная интрига.

— Может, объясните, сэр рыцарь, — язвительно заговорила я, — с чего это вам взбрело в голову врываться среди ночи в комнату к леди, да ещё и потрясая оружием? Или мне следует задать этот вопрос вашему командиру? Кстати, кому вы подчиняетесь? Я имею в виду вообще, и в частности сейчас, устраивая этот балаган.

— Вас это не касается, — буркнул он обиженно. — Нам сообщили, что Вербицкий убит, отравлен.

— В перстне был яд? — прищурилась я.

Кабрера побледнел и взглянул на меня почти с ненавистью. Он знал о заклятии смерти и полагал найти здесь труп Вербицкого. А в отравлении обвинить нас? Или кого-то ещё?

— Он взял перстень с собой, когда уезжал?

— Ну, здесь-то его нет, — усмехнулась я. — Хотя, может, его забрал какой-нибудь пролетавший мимо Ангел Тьмы?

Алонсо неожиданно вздрогнул и обернулся к своим спутникам.

— Не надо так шутить, командор, — проговорил он. — Хорошо, что они не поняли вас. Ангел Тьмы здесь нечто ещё более страшное, чем наш Дьявол, и поминать его всуе опасно. Вы можете навлечь беду на всех. Ночь — время Тьмы. И здесь это не фигура речи.

Громкие шаги сзади заставили его испуганно вздрогнуть и обернуться. На пороге, свирепо глядя на него, стоял Ликар. Он был в коричневых суконных штанах, серой куртке и простой кожаной безрукавке, украшенной рядами золочёных заклёпок.

— Что ты здесь делаешь, бездельник? — прорычал он, входя. — Кто позволил тебе беспокоить даму до первого гонга?

— Господин Деллан… — начал дрогнувшим голосом Алонсо, но тот перебил его:

— Ты подчиняешься мне и своему капитану, а не Деллану! Если ты ещё раз позволишь себе исполнять его поручения без моего согласия, я велю содрать с тебя шкуру и натянуть её на барабан! Вон отсюда!

Алонсо, похоже, был рад выскочить из комнаты и умчаться прочь. Его рыцари поспешно вышли. Кирилл тут же прикрыл за ними дверь и, подхватив ближайшее кресло, поставил его рядом с энфером.

— Простите, леди, — проговорил Ликар на алкорском и сел. — Вы понимаете меня?

— Конечно, этот язык мне хорошо знаком.

— Здесь есть люди, прибывшие с Алкора, — кивнул он. — Они прибывали сюда изредка, в основном либо бежали от Великого Тирана, либо желали передать нам его волю. Он хочет видеть нас своими вассалами. Скоро они понимали, что их хозяин там, а мы здесь, и начинали учить наш язык, а мы понемногу учили их. Что делать, те времена, когда в этом мире был один язык, давно прошли. Псы Монморанси говорят на нескольких земных языках. И лучше знать их. Так тайн будет меньше.

— Это мудро, — согласилась я.

— Я должен просить у вас прощения за этого олуха. Он служит всем, кто обещает ему продвижение по службе, но сам немного стоит. И этой ночью он влез в какую-то интригу. Это Деллан шепнул мне, что Кабрера с горской негодяев направился к вам. С чего бы ему выдавать его, если он сам его послал?

Ликар пытливо смотрел на меня. Я догадалась, что эта интрига насторожила его, и он хочет в этом разобраться. Я была не против.

— Кабрера спрашивал о нашем спутнике, — ответила я. — Думаю, что командор Вербицкий вызвал гнев альдора, вмешавшись в поединок певцов, и…

— Ерунда! — резко возразил Ликар. — Отец оценил вашего друга по достоинству, но был огорчён, что тот не пожелал занять место Эрмона. Этот голос… — энфер на мгновение зажмурился. — Это действительно было необыкновенно. И эта песня… Но я объяснил отцу, что каким бы голосом не обладал этот человек, он, прежде всего, рыцарь и служит своей госпоже. Рыцарь может петь для друзей на пирушках, но он должен хранить верность и служить своему сюзерену мечом, а не балладами. Отец со мной согласился. Так что никто не собирался наказывать вашего сэра Антона.

— Я рада слышать, что причина его видимой непочтительности, наконец, понята вами и вашим великим отцом, Ликар, — улыбнулась я. — Но не может ли быть так, что кто-то решил выслужиться перед альдором? Кабрера проговорился, что ожидал найти нашего друга здесь отравленным.

— Отравленным?

— И спрашивал о перстне.

— Ах, вот в чём дело! Это кто-то из магов! Здесь в замке орудуют две клики этих прохвостов, и каждая стремиться взять верх над другой. Кто-то из них мог попытаться наслать порчу на вашего друга, чтоб порадовать отца. Хотя вряд ли это его порадовало бы. Я разберусь с этим. Кстати, а где сэр Антон?

— Он принял приглашение тёмных эльфов поехать с ними. Его пригласил Фарок.

— С чего бы это?

— Наверно их внезапно сблизила любовь к музыке.

— Странно… Я слышал, вы тоже встречались с ними?

— Разговор был весьма краток. Рыжий эльф сообщил, что меня хочет видеть господин Авсур. Тот рассказал мне о гибели близкого мне человека, о которой я не знала. После этого мне дали понять, что разговор окончен, и я ушла.

— И им ничего не надо было от вас? Хотя… постойте! Кажется, я понял, — он резко поднялся. — Ну, конечно! Это был ловкий ход, и хорошо, что я узнал об этом! Авсур запустил свои чёрные щупальца везде! Они наводят страх на крестьян и рыцарей, на жрецов и придворных! Он просто попытался втереться к вам в доверие, чтоб вы при случае отпустили с ним вашего человека!

— Но зачем? — нахмурилась я.

— Это ж ясно! Сюда приехали тридцать тёмных эльфов на своих кошках. И уехало тридцать на тех же животных. Но если с ними уехал ваш рыцарь, значит, один из шпионов Авсура остался в замке! Простите, леди! Я должен идти! Нужно обыскать замок, и, может, мы его найдём. И не беспокойтесь, отец давно забыл свои обиды. После первого гонга вас пригласят в трапезную. Приходите!

И он стремительно вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Кирилл тут же поспешил задвинуть засов.

— Кстати, об этом я не подумал, — заметил он. — С ними и, правда, не было лишней кошки, никто не ехал вдвоём в одном седле. Тогда на чём уехал Антон?

— Интрига никогда не была моей сильной стороной, — вздохнула я.

— Ничего, Дарья Ивановна, — усмехнулся Кирилл. — Прорвёмся!

— Как всегда, — согласилась я, и мой взгляд невольно скользнул в сторону, где мне почудилось какое-то движение.

В зале было сумрачно, только на столе догорали в канделябре четыре свечи, и в камине ещё пылали угли, отбрасывая вокруг оранжевые отсветы. Этого света хватало, чтоб осветить центр нашего жилища, но углы тонули в полумраке. И именно из такого угла медленно выдвинулось что-то чёрное и колышущееся. Кирилл, заметив мой взгляд, обернулся, но это нечто тут же нырнуло в темноту. Мы уже внимательнее начали осматриваться по сторонам, и в том углу, который закрывала от камина и свечей кровать с опущенным пологом, снова увидели что-то чёрное, словно там, в углу затаился огромный тёмный осьминог, который к тому же выпустил своё чернильное пятно. Это было похоже на детские страхи, когда в детстве лежишь, натянув до подбородка одеяло, и пристально вглядываешься в темноту, где мерещится что-то чёрное и подвижное. Но на сей раз оно не мерещилось, потому что Кирилл решительно направился туда, и это что-то тут же исчезло, юркнув в стену.

— Это и есть чёрные тени? — спросил он, возвращаясь ко мне.

И в этот момент раздался странный низкий звон, такой протяжный и тоскливый, что я невольно вздрогнула.

— А это — первый гонг, — догадался Кирилл и снова подозрительно посмотрел в угол.

И тут же снова раздался стук в дверь. На вопрос: «Кто там?», женский голос ответил, что нам принесли воду, чтоб умыться. Оршанин впустил молодую служанку, которая внесла медный таз, кувшин и чистое полотенце. Поклонившись, она ушла.

— Я думаю, что этот гонг делит их длинную ночь на дополнительные сутки, — предположил Кирилл, поливая мне на руки. — На Алкоре сколько сутки? Двадцать пять с половиной часов, почти как на Земле. Биологические часы заложены в ДНК, то есть они не могут тут спать по тридцать часов, пока длится ночь. Вот они и организовали жизнь так, чтоб вставать ночью, заниматься делами, а потом снова ложиться спать по следующему гонгу. И так же, видимо, днём. То есть фактическое время сна у них ночью, на рассвете и днём. Не очень удобно, но, это лишь доказывает, что они на самом деле не здешние.

— Логично, — кивнула я, вытирая лицо и руки полотенцем.

Пока я лила воду ему на руки, из угла снова выдвинулись чёрные щупальца.

— Кажется, я понимаю, почему они боятся Ангела Тьмы, — пробормотала я.

— Думаете, они опасны? — озабоченно спросил Кирилл, наблюдая за тенями.

Теперь, когда мы не предпринимали попыток приблизиться, тени слегка осмелели, их извивающиеся силуэты были ясно видны на фоне серого камня.

— Кабрера сказал, что нет. Судя по всему, к ним тут привыкли, хоть и побаиваются. Интересно, что это?

— Скорее всего, какие-то существа не совсем понятной природы. Даже на призраков не похожи. Может, полаты?

— Полаты стабильны в своей форме, пока нет воздействия извне. А эти постоянно меняют очертания. Выглядят как чернила в воде или сгустки дыма. Может, они газообразные?

— Я слышал о таких существах, но их разумность не доказана. Никому не удавалось вступить с ними в контакт.

— Мы тоже пытаться не станем…

В дверь снова постучали, вежливо, но решительно. На сей раз явился молодой рыцарь с перекинутой через плечо золотой лентой, на которой были вышиты руны. Представившись лордом Элор Даур Бейланом из свиты энфера, он сообщил, что должен сопровождать меня в трапезную.

— Вашего рыцаря мой оруженосец проводит в трапезную казармы, где он сможет присоединиться к рыцарям охраны, — добавил он.

Я попросила его подождать несколько минут за дверью, чтоб я могла привести себя в порядок.

— Очень удачно, — прокомментировал Кирилл, поспешно натягивая на себя кольчугу. — Попытаюсь выяснить, что здесь к чему, и обзавестись знакомыми.

Лорд Бейлан проводил меня в другой конец замка, видимо, это были помещения, где жил сам альдор. Здесь всё было отделано деревом, местами позолоченным, а главным украшением служили деревянные статуи, так реалистично вырезанные и раскрашенные, что только их неподвижность мешала принять их за живых людей и животных. Особое мое восхищение вызвали изваяния Синего грифона. Казалось, что они выполнены с натуры, с одного и того же животного, но в разных позах: лежащего со сложенными крыльями, сидящего с приподнятыми и вставшего на задние лапы с широко распростёртыми. На всех статуях шею и грудь грифона украшали великолепные золотые цепи с эмалевыми медальонами, отделанными драгоценными камнями.

Молодой рыцарь привёл меня в высокий прямоугольный зал, где на стенах висели вырезанные из дерева гербы, раскрашенные яркими красками. В углу располагался огромный камин, облицованный майоликовой плиткой с изображениями грифона в золотом венце. Посреди зала стоял длинный стол, покрытый кремовой льняной скатертью с вышитыми по краям золотыми цветами и накрытый на шесть персон.

В зале уже находился энфер и какой-то долговязый молодой человек в длинной мантии, отделанной серебряным галуном. У него был длинный нос и взлохмаченные соломенные волосы. Увидев меня, он улыбнулся, взмахнул рукой, и тут же к моим ногам неизвестно откуда упала красная роза.

Лорд Бейлан невозмутимо нагнулся, подхватил её и подал мне, после чего откланялся.

— Хорошо, что вы пришли, леди Дарья! — воскликнул Ликар, который на сей раз был в синем бархатном камзоле с золотой цепью на груди. — Я как раз говорил с придворным магом Дуэйтом о том печальном инциденте с вашим рыцарем.

— Уверяю вас, мне и в голову бы не пришло каким-то образом навредить вашему другу! — воскликнул молодой волшебник, пока я подходила к ним. — Я сам был совершенно очарован его голосом. В нём есть магия. Жаль лишь, что его призвание не позволяет ему полностью посвятить себя искусству магического пения. Он мог бы зачаровывать армии и поднимать со скорбного ложа тяжело больных. В наших легендах упоминаются такие певцы.

— Правда, все они плохо кончили, — усмехнулся энфер. — Скажите-ка нам лучше, Дуэйт, насколько вероятно, что на сэра Антона этой ночью были направлены вредоносные чары?

— Если это и случилось, то только по воле Баррадо! Вы знаете, что он завидует тому, что великий альдор и благородный энфер, а также прекрасная Дама Полуночи оказывают предпочтение мне. Для него, привыкшего к собственной монополии на волшебство при дворе, весьма болезненно терять влияние, которым он пользовался столько лет! Может, таким образом он решил вернуть расположение альдора, хоть отчасти. А, может, в этом заложена и более сложная интрига.

— Но он мог это сделать? И насколько это заклятие опасно для рыцаря леди Дарьи?

— Боюсь, что мог, и если так, то мне остаётся вам лишь посочувствовать, — Дуэйт грустно взглянул на меня. — Смертельные чары — это его конёк.

— И сделать ничего нельзя?

— Если сэр Антон ещё жив, а нам удалось бы доподлинно узнать, что заклятие было и что это за заклятие, то, возможно, при непосредственном контакте мне удалось бы снять хотя бы часть вредоносного воздействия.

— Он отправился в гости к тёмным эльфам, — пожал плечами энфер. — Мы не знаем, где они живут, да и догнать их ночью невозможно.

— Как и днём, — с готовностью продолжил Дуэйт. — Но тогда не всё потеряно. Я, в отличие от старины Баррадо, не склонен приуменьшать магические способности Авсура. Уверяю, и он, и его помощник Сёрмон владеют весьма опасной и сильной магией. И если они взяли этого рыцаря под своё покровительство, то, возможно, смогут и защитить или спасти его.

В этот момент дальняя дверь зала распахнулась. Сначала появился слуга в зелёной ливрее, объявивший о прибытии альдора, а потом вошёл и он сам. В этот раз альдор был куда менее официален, чем на церемонии открытия праздника, одет в бордовый бархатный камзол, украшенный золотым чеканным поясом с ножнами, усыпанными жемчугом, в которые был вставлен кинжал с рукояткой, в навершии которого сиял крупный рубин в форме сердца. Под руку с альдором шла Изабо в голубом шёлковом платье, поверх которого было надето другое — из лиловой парчи. За ними ковылял высокий сухопарый старик с длинными седыми локонами и такой же белой волнистой бородой, облачённый в чёрную мантию с меховой отделкой и массивной цепью на груди. Присмотревшись, яувидела, что медальон на цепи представляет собой перевёрнутую пентаграмму, что и на Земле, и на Алкоре свидетельствовало бы о его контактах с тёмными силами.

Поприветствовав нас весьма любезно, альдор сел во главе стола, напротив него разместилась Изабо, по правую и левую руку сели Ликар и Дуэйт, а старый Баррадо разместился напротив меня, сверля моё лицо злобными водянистыми глазками из-под косматых седых бровей.

В комнату тут же чередой вошли слуги и принялись расставлять блюда с жареной дичью, запечённой рыбой, кусками свежего ржаного хлеба и фруктами. Похоже, это был обычный завтрак, и альдор, прежде всего, поинтересовался у сына, как идут поиски эльфийского шпиона.

— Мы только начали, отец, — ответил тот, — Замок велик, здесь много потайных уголков, и на полный обыск уйдёт немало часов.

— Это плохо, что какой-то шпион может затеряться в нашем замке, и мы не в состоянии его выследить! — проворчал альдор. — Почему стража не проверила эльфов, когда они уезжали? Можно было бы выяснить, что среди них есть чужак, стало быть, один из них остался здесь!

— Стражники не знают эльфов в лицо, — спокойно возразил энфер. — Они отличаются от нас тем, что у них чёрные волосы и глаза, но и рыцарь с «Пилигрима» был черноволос и черноглаз. Я думаю, что и это они учли в своей афёре.

— Но у него короткие волосы, — напомнила Изабо. — А эльфы носят очень длинные локоны, украшенные косичками.

— Далеко не все, — тут же возразил Дуэйт, который чувствовал себя в этой компании совершенно свободно. — Этот мальчик с соловьиным голосом, воспитанник Авсура, у него волосы довольно короткие. К тому же вряд ли его названый отец позволил бы простым стражникам срывать с его подданных капюшоны. Авсур суров на этот счёт, и я не стал бы ссориться с ним, подвергая их подобным досмотрам каждый раз, когда его приглашают ко двору. Вот если нам удастся поймать его шпиона и разоблачить его, то у нас будет повод потребовать соблюдения определённых правил при въезде и выезде.

— Я не собираюсь ссориться с тёмными эльфами, — проговорил альдор. — Если шпиона найдут, то не надо поднимать шум. Его нужно просто придушить, а труп спрятать так, чтоб никто не нашёл, а лучше сжечь в печи. Эльфы не будут знать, что с ним стало, и не посмеют спрашивать у нас.

— Это мудро, отец, но его ещё нужно найти.

— А почему бы блистательному Дуэйту не использовать свой талант и с помощью магических ритуалов не вывести стражу на его след? — злобно зыркнув в сторону молодого противника, предложил Баррадо.

— Шпион наверняка находится под защитными чарами Авсура, — заметил Дуэйт, — и я честно признаю, что не могу разрушить чары, наведённые тёмным эльфом из недр Грозовой горы.

— Это смехотворно! — воскликнул старец. — Этот авантюрист Авсур просто заморочил вам голову своими фокусами, а на деле просто ряженный!

— Тогда, может, вы сами поможете стражникам отыскать шпиона? — кинул мяч назад Дуэйт. — И тем самым посрамите не только меня, но и Авсура?

Старик нахохлился и проворчал:

— Он может быть под чарами иного чародея, и, не зная природы этих чар, я не могу противодействовать им.

— Что и требовалось доказать, — кивнул альдор. — Стражникам придётся положиться на себя. Хотя я был бы не прочь узнать, наконец, в чём сила этого тёмного эльфа или окончательно убедиться, что её нет. И именно этого я жду от вас обоих! Мне всё равно кто, Баррадо или Дуэйт откроет эту тайну, но обещаю, что не поскуплюсь с наградой. Вы поняли меня?

Маги кивнули в ответ, продолжая поглощать еду.

— Кстати, леди Дарья, — взглянул на меня альдор, легко переходя на алкорский язык. — Мне доложили, что вы встречались с Авсуром и его помощником. Что вы думаете, его сила — лишь маска?

— Нет, великий альдор, — возразила я. — Я уверена, что и Авсур, и Сёрмон обладают магической властью разрушительной силы. От них исходит дух опасности. К тому же нельзя не заметить, что они гораздо старше, чем выглядят.

— Как и вы, — вставила Изабо.

— Благодарю, Леди Полуночи, — кивнула я. — Из ваших уст это звучит, как комплимент, но вам известен секрет моей молодости, он сродни вашему. Но эти двое — совсем другое дело. Я вообще сомневаюсь, что их можно убить.

— Интересно, что вы это сказали, — оживился Ликар. — Когда они только появились здесь, к тёмным эльфам часто подсылали убийц. Даже удалось убить нескольких, но не Авсура и Сёрмона. Говорили, что их раны затягивались на глазах, и даже из огня они выходили, мгновенно обрастая новой плотью. Именно это, а также то, что семьи и друзья убийц, посягнувших на тёмных эльфов, вскоре постигала жестокая смерть, и заставило поверить в их магические силы.

— Я бы не стала с ними ссориться, — заметила я. — Они опасны. И не только своей загадочной силой. Думаю, что у них есть разветвлённая сеть агентуры. И если они действительно ехали сюда с намерением оставить тут шпиона, и лишь по случайности воспользовались для этого оплошностью моего рыцаря, то совсем необязательно, что этот их шпион также черноволос и черноглаз, как большинство из них. Сёрмон, например, больше похож на алкорца, чем на своих соплеменников.

— Он кажется мне ещё страшнее Авсура, — передёрнул плечами Дуэйт. — Он красив, как божество, но за этой маской скрывается злобное и коварное существо, столь ужасное, что даже внешняя привлекательность не может это скрыть. И эти клыки! Вы видели? Как вы думаете, они настоящие?

— Как знать, — пожала плечами я, усомнившись в том, что в этом мире знают о возможности наращивания зубов. — Но и мне Сёрмон показался опаснее Авсура, просто потому, что он жесток от природы и ему нравится причинять другим неприятности. Это моё личное мнение.

— А о чём вы с ними говорили? — поинтересовалась Изабо, прищурившись.

Похоже, она была озадачена тем, что я так поддерживаю идею о магических способностях тёмных эльфов.

— Авсур рассказал мне о смерти близкого человека, которого я потеряла из виду десять лет назад.

— Он сам назвал вам имя?

— Нет, его назвала я, но остальное вполне правдоподобно. К сожалению, у меня нет сомнений, что это правда.

— Вот видите! — воскликнул Дуэйт. — Леди Дарья прибыла сюда совсем недавно и здесь никто ничего не знает о ней. Но Авсур как-то выяснил то, что касается её и, что она не могла знать. Наверняка, у него есть связь с каким-то тёмным духом!

— Пусть так, — согласился альдор. — И всё же я хочу, чтоб его шпиона нашли и убили! Тайно!

— Да уж, — пробормотал Дуэйт. — Если Авсур узнает об этом, то кому-то здорово не повезёт. Я слышал, что некоторые убийцы тёмных эльфов вспыхивали, как факел, а другие вдруг начинали истекать кровью. Был случай, когда такой убийца сам повесился на дереве на глазах у глазеющей толпы, и никто не мог двинуться с места, чтоб помешать ему. Это заклятие смерти, но действует оно так изощрённо!

— Заклятье смерти можно наслать только через предмет, — высокопарно заявил Баррадо.

— Например, через кольцо, — тут же подсказал Дуэйт.

— Через кольцо? — озабоченно переспросил старец. — Ну, можно и через кольцо. Если оно принадлежало жертве. Но лучше если это будут части его тела: волосы, ногти или кровь…

— А почему вы заговорили о кольце? — насторожился альдор.

— Опять этот занудный разговор! — воскликнула Изабо и нежно взглянула ему в глаза. — Мой великий повелитель, разве вы не видите, что они начали свой нескончаемый диспут, и сейчас будут обсуждать все эти скучные тонкости своих ритуалов? Не лучше ли нам поговорить о завтрашней охоте?

Альдор тут же улыбнулся ей, а маги смолкли, вернувшись к трапезе. Но я заметила острый взгляд, который Ликар бросил на Изабо. Похоже, при всей его видимой лояльности к фаворитке отца, он был несколько озабочен её влиянием и теперь обратил внимание, как она прервала этот разговор. Я также заметила, что упоминание о кольце в связи с заклятием смерти не произвело на Баррадо должного впечатления, причём он интерпретировал его иначе, чем было в нашем случае. А также я вспомнила и о том, что Изабо Моро была помощником командира звездолёта по научной части, а точнее она помогала Азарову в его магических делах, и сама, следовательно, была ведьмой. Что ж, если это она пыталась убить Антона, предварительно подставив его на поединке певцов, а потом подослав к нам Алонсо с его дружками, то это уже тянет на интригу. Причём, не исключено, что она направлена против меня. Она что, боится, что я буду как-то претендовать на её место? Или здесь что-то ещё?

Пока я размышляла об этом, альдор и Изабо обсуждали предстоящую охоту. Я их больше не интересовала, и меня это устраивало, потому что в сложившейся ситуации я предпочитала смотреть и слушать, оставаясь при этом в стороне от событий.

После окончания трапезы альдор со своей подругой удалились в заднюю дверь. Баррадо, бросив на Дуэйта злой взгляд, проковылял следом, Дуэйт ответил ему довольно наглой усмешкой и последовал за Ликаром, который, галантно поклонившись мне, поспешил возглавить облаву на эльфийского шпиона.

Я же отправилась в башню Старого единорога, попутно задержавшись возле статуй грифонов, чтоб внимательней их осмотреть, и снова была поражена тем, как натуралистично они выглядели. Я уже собиралась отправиться дальше, когда кто-то осторожно тронул меня за локоть. Обернувшись, я увидела маленькую китаянку в розовом платье. Она поклонилась и с виноватой улыбкой сообщила, что Дама Полуночи просит меня пройти в её покои.

Глядя на эту скромную и робкую девушку не так просто было представить её с лучемётом наперевес или с десантным мечом в камуфляжной форме с цветными разводами маскировочной краски на хорошеньком личике. Но я где-то слышала, что в курс обучения Звёздных инспекторов входит и изучение системы Станиславского, с практическими занятиями естественно.

Не выдавая своей осведомлённости, я вежливо поклонилась, изъявив согласие следовать за ней. Она провела меня в другую часть замка, где было больше красивых и изысканных вещей, начиная от мебели и заканчивая различными ширмами, ларчиками, статуэтками и вазами. Здесь с потолка свисали пологи из драгоценной ткани, а на гобеленах, где помимо ярких красок сверкало и золото, были изображены любовные сцены, порой весьма откровенные.

Изабо ждала меня в уютной гостиной, где стояли кресла, обтянутые бархатом, куда более удобные, чем обычная деревянная мебель. Увидев меня, она махнула рукой, велев своей камеристке удалиться, а сама изобразила милостиво-высокомерную улыбку.

— Присаживайтесь, леди Дарья.

— Спасибо, командор Моро, — кивнула я и села в кресло, устроив свой меч так, чтоб он не мешал. — Зачем вы хотели меня видеть?

Это обращение ей не понравилось, как и то, что я решила выйти за рамки предложенной ею игры. Но я не собиралась фиглярствовать в общении с ней.

— Итак? — спросила я.

— Как вы заметили, — слегка замешкавшись сперва, но потом довольно раздражённо начала она, — мы больше не на борту наших звездолётов. Тут иной мир и иные правила. И наш статус больше не зависит от выслуги лет в космофлоте Земли.

— Надо полагать, что вы заявляете о своём увольнении? — уточнила я. — Боюсь, что не могу его принять.

— Причём здесь увольнение! — вспылила она. — Вы не поняли? Здесь другой мир!

— Мир — это внешние обстоятельства, командор. В данном случае речь идёт о персоналиях. Вы не считаете себя офицером космофлота, не признаёте моего старшинства по званию и тем самым предлагаете относиться к вам как к фаворитке местного правителя?

— Вы решили вывести меня из себя? — холодно спросила она.

— Я пытаюсь определить, насколько этот мир на вас повлиял. Но, оставим это, я уже всё поняла. Так что вам от меня надо?

— В вашем голосе звучит презрение, — заметила она.

— В моём голосе вам слышится то, что я вовсе не собиралась в него вкладывать.

— Мне кажется, что вы ещё не поняли, командор, что попали в совершенно другой мир, где очки приходится набирать с нуля. Возврата обратно на Землю не будет. Вам придётся научиться жить здесь или умереть. Думаю, что жить вам хочется больше. А для того, чтоб устроится здесь, вам нужны покровители, не так ли? Я предлагаю вам покровительство.

— Не думаю, что я задержусь здесь так долго, чтоб успеть им воспользоваться, — пожала плечами я.

— Вы уже воспользовались. Ваш Вербицкий сильно разозлил альдора, и мне стоило больших усилий, чтоб смягчить его гнев. Как видите, мне это удалось. Вам даже дали аудиенцию. Или вы думали, что вас пригласили за ваши красивые глаза?

Я не стала говорить, что считаю свои глаза вполне достойными аудиенции, а так же и о том, что мне известна совсем иная версия причин приглашения на завтрак с альдором. Мне было интересно, что ей нужно.

Не дождавшись от меня ответа, она пожала плечами. Пожалуй, она уже отвыкла от такого обращения, а я как-то не считала нужным делать вид, что испытываю к ней какие-то особые чувства, будь то благодарность или почтительность.

— Хорошо, — вздохнула она. — Я могу вам помочь устроиться здесь. Поверьте, тут лучше, чем в Сен-Марко, где после смерти короля Армана воцарилось полное мракобесие, где жгут на кострах всех, кто не нравится королю Ричарду и его приближённым. Альдор ценит умных, преданных и компетентных людей. Я видела на вашем мундире красно-золотой ярлык. Я могу вам посодействовать в поступлении на военную службу. Скоро начнётся война, и ваш опыт участия в вооружённых конфликтах очень пригодится. Здесь есть земляне из нашего экипажа, вы можете привести своих. Альдор будет щедр, тем более что вы вполне можете быть объявлены служительницей Девы Лардес. Это принесёт вам дополнительные дивиденды.

— А что взамен? — тут же поинтересовалась я.

— Небольшая экспедиция в Сен-Марко. Просто ознакомительная поездка, где вы сможете, кстати, убедиться в том, что мои слова не просто страшные сказки.

— И что я должна буду там сделать?

— Передать одну вещь моему знакомому.

Я задумчиво смотрела на неё. Конечно, она могла не бояться, что я выдам её, рассказав об этом поручении. Я-то оставалась офицером земного космофлота и никак не могла выдать товарища, рассказав о его связях с врагом альдора.

— И что это за вещь?

— Не важно! Безделица! Небольшой сувенир.

— Почему нельзя отправить кого-то другого?

— Мне б не хотелось, чтоб кто-то знал о моих сношениях с Сен-Марко. Там служат мои друзья с «Паладина».

— Сувенир нужно передать им?

— Нет, другому человеку.

— Кому?

— Я не могу вам сказать, пока вы не согласитесь.

— Я не могу согласиться, пока вы не скажете.

Она вздохнула.

— Королю Ричарду. До приезда сюда я была в Сен-Марко. И у нас сложились… тёплые отношения. Я хотела бы напомнить ему о себе, и только…

— Готовите запасной аэродром?

Она зло поджала губы.

— Так вы согласны?

— Нет. Я не хочу, чтоб вы втягивали меня в свои интриги, Изабо. У меня здесь свои дела. И я не хочу связывать себя какими-либо обязательствами и тем более влезать в сомнительные предприятия.

— И что у вас за дела? — спросила она.

— Я хочу увидеться с Беном Олдриджем.

Она внезапно вздрогнула и бросила на меня испуганный взгляд.

— Зачем вам Бен?

— Я хочу знать, что здесь происходит. Почему звездолёты не могут взлететь и как это изменить.

— Это невозможно! — поспешно перебила она.

— Я так не считаю. И по вашему тону я чувствую, что и вы думаете иначе.

— Послушайте, командор, — взволнованно произнесла она. — Вам не нужно встречаться с Беном! Он уже не тот, что был раньше! Он опасен! Он опаснее Авсура! Опаснее всех эльфов, вместе взятых, и дюжины озлобленных колдунов!

— Он на Грозовой горе? Как туда попасть?

— Никто не знает, как туда попасть.

— Кто-то знает, — я поднялась. — Бен приехал сюда верхом с Элом Багси. Если даже Бен научился летать, то вряд ли такое случилось с его приятелем. Дорога существует, и я её найду.

— Он убьёт и вас, — тихо произнесла она.

Я склонилась к ней и взглянула в её бездонные глаза.

— Что там произошло, Изабо? Почему Бен стрелял в Азарова?

— Я не знаю, — прошептала она. — Честное слово, я не знаю… Всё случилось в одночасье. Азаров упал, Бен стоял над ним с бластером. Джим Ноттингем подошёл и забрал у него оружие. И всё… Всё изменилось, понимаете? И дорога назад оказалась закрыта навсегда. И нам пришлось научиться выживать в этом страшном мире.

— Вы хотите вернуться домой?

Она печально покачала головой.

— Это невозможно, командор. Вы скоро это поймёте.

— Изабо, — произнесла я, — мне известно, кто наложил заклятие смерти на перстень, подаренный Вербицкому. На сей раз, сорвалось. Впредь не надо искушать судьбу. Вы знаете, что в отсутствие Звёздной инспекции и трибунала решение о пресечении преступных действий в отношении землян принимает старший офицер земного космофлота. И я буду действовать по правилам, предусмотренным для чрезвычайных ситуаций. Красно-золотой ярлык на моём мундире свидетельствует не только о военной выучке, но и о готовности принимать жёсткие решения.

— Вы мне угрожаете? — спросила она устало.

— Я вас предупреждаю.

Я поднялась и вышла. После этого разговора мне было о чём подумать. Но главное, я поняла, что она что-то знала об Олдридже и не стала отрицать, что он на Грозовой горе.

Глава 9

Северова ушла с Бейланом, а Оршанин отправился вслед за его оруженосцем в казармы. Когда они проходили по сумеречным залам и коридорам, постепенно спускаясь всё ниже, он видел чёрные щупальца, робко струящиеся из всех тёмных углов. Выглядело это жутко, и он никак не мог избавиться от ощущения, что спит и ему снится кошмар. Но юноша, почти мальчик, который шёл впереди, не обращал на эти тени внимания. Он был крепенький в красивой одежде с настоящим мечом на поясе, и можно было не сомневаться, что он уже совсем неплохо владеет им.

Он привёл Кирилла в один из тех низких залов с каминами, которые они проходили, направляясь вслед за Кабрерой в башню Деллана. Там расположились на отдых рыцари охраны: двое устроились в конце длинного стола и молчаливо поглощали завтрак, запивая его пивом, ещё трое сидели на обширном ложе, играя в кости, а в углу недалеко от них спали вповалку ещё несколько, видимо, недавно вернувшихся из караула.

Оруженосец указал Кириллу место за столом возле камина и повелительно махнул рукой какому-то лохматому замызганному субъекту в кожаном фартуке. Тот поспешно кивнул и куда-то умчался, а вскоре вернулся с большой запотевшей кружкой и двумя мисками с хлебом и холодным мясом, которые с улыбкой грохнул на стол перед Кириллом. При этом стало видно, что в наличии у него всего один зуб, да и тому недолго осталось нести свою одинокую вахту. Мальчик подошёл к играющим, и что-то сказал бородатому рыцарю, видимо, капитану, указав на гостя. Тот бросил на него равнодушный взгляд, кивнул и снова вернулся к своему занятию. Кирилл поблагодарил юношу за заботу, и тот удалился.

Оставшись в одиночестве, он принялся за еду, внимательно осматриваясь по сторонам. Смотреть было не на что, если не считать того, что в тёмных углах всё также шевелились чёрные тени. Впрочем, он уже начал привыкать к ним. Он задумчиво рассматривал грубо сколоченную деревянную мебель, длинный широкий помост, заваленный грязными одеялами, служивший постелью для живших в казарме рыцарей. И сами рыцари, не мытые, в грязной одежде, совсем не походили на тех, что он видел в детстве в кино, зато очень живо напоминали тех, с кем ему приходилось сталкиваться в годы его бесконечных скитаний в самых дальних концах освоенного сектора галактики.

Прислушиваясь, он слышал лишь отрывистую приглушённую ругань игроков, да потрескивание горящих дров в очаге. Всё это было так знакомо и навевало тоску, слишком живо напоминая ему о том времени, когда он, безымянный элитный пёс войны, киллер-диверсант рисковал своей драной шкурой, чтоб выполнить очередное смертельно опасное задание и вернуться на базу к хозяину. Он слушал доносившиеся вместе со стуком костей по доскам слова древнего языка и невольно припомнил, как учил его с единственной целью: подобраться ближе к главарю магической секты в одной из алкорских колоний, которого заказал такой же злобный колдун. Он убил того старика вонзив ему в горло кинжал из рога какого-то местного барана, не испытав при этом никаких чувств, кроме удовлетворения от удачно выполненного задания. А потом бежал сквозь лес, преследуемый адептами секты, и его спасло только то, что у них не было собак. Он скатился в какой-то овраг и там забился в неглубокую, пахнущую зверем нору. Теперь вспоминать об этом было неприятно. Он чувствовал досаду и вину. Неужели ему снова придётся убивать и убегать?

Потом он вспомнил сыновей-близнецов в одинаковых голубых ползунках и распашонках, похожих настолько, что только мать могла их различить. Самое странное, что похожие внешне, они сильно отличались характером. Санька уже в пять месяцев начал вставать и пытаться ходить, в то время как Вася сидел со своими игрушками, с любопытством наблюдая за братом, но даже не пытался повторить его подвиги. Неужели он больше не увидит их? И жену Таню, и маму, и племянника Кирюшку? Он невольно мотнул головой. Он должен вернуться, обязан. Он набродился по далёким планетам и грязным притонам до одури, он вернулся домой и вернётся ещё раз, чего бы это ни стоило. И вообще, эти мысли ни к чему. Он здесь не для того, чтоб жалеть себя. Ему нужны сведения об этом мире. Он снова обернулся и взглянул на тех молчаливых рыцарей, что сидели на другом конце стола. Заговорить с ними? Насколько принято здесь вступать в разговор с незнакомцами? Впрочем, он же не местный. Возможно, ему простительно будет нарушить некоторые правила.

Он уже хотел окликнуть их, но в этот момент ему на плечо легла чья-то ладонь, и кто-то сел рядом, слишком близко для незнакомца. А затем почувствовал, как этот человек обнял его за плечи.

— Что, тоже вляпались, коллега? — шепнул на ухо знакомый голос, и губы Кирилла невольно растянулись в улыбке.

Он обернулся и посмотрел на Адриана Адальбера, пилота с «Паладина». С Адрианом, бывшим космическим десантником он крепко сдружился на тренировочном полигоне космодесанта, куда их пускали благодаря связям командора Северовой. Адриан был таким же, как и он, скитальцем. Правда, он скитался по одной единственной дикой планете, населённой хищными тварями. Потеряв сослуживцев и друзей вскоре после высадки, он, почти обезумев от одиночества и напряжения, месяц бродил в джунглях, убегая от чудовищных монстров, засыпая в ветвях высоких деревьях и питаясь мелкими зверьками, которых ему удавалось поймать в папоротниках, кишащих змеями и насекомыми. Его спасло только невероятное чутьё, сверхбыстрая реакция и повышенные регенерационные способности организма. Когда, наконец, прибыла следующая группа десанта, направленная после потери связи с первой, он был в состоянии крайнего нервного и физического истощения. То, что он продержался там месяц, было чудом, и после возвращения на Землю он сразу оказался в Центре психической реабилитации Объединённого космофлота. После продолжительного восстановительного курса он избавился от панических атак и перестал кричать по ночам, если в палате выключали свет. Но на службу ему вернуться не дали, опасаясь нервного срыва в опасной ситуации. Ему даже не позволили служить стрелком, но Азаров взял его пилотом. И его жизнь, как и жизнь Кирилла, постепенно вошла в мирную и счастливую колею.

Теперь Адриан был совсем не похож на того красавца из Новой Зеландии, который кружил девчонкам головы своим мускулистым торсом и ослепительной белозубой улыбкой. Тёмные волосы отросли, лицо покрывала недельная щетина, и даже чёрные брови, кажется, стали теперь гуще и темнее, ещё более подчёркивая раскосый разрез красивых зеленоватых глаз. Он был в обычной суконной одежде рыцаря, грубой кольчуге и потёртой тоге.

— Как вас угораздило? — усмехнулся он, на мгновение став тем парнем, с которым Кирилл после тренировок шатался по белым пляжам, поглядывая на знойных красоток.

— Мы за вами прилетели, — улыбнулся Кирилл.

— И как успехи?

— Первая часть задания почти выполнена. Мы нашли «Паладин» и часть экипажа.

Усмешка слетела с губ Адальбера, и он, нагнувшись к Кириллу, почти касаясь губами его уха, прошептал:

— Добро пожаловать домой, брат.

— Мой дом на Земле, — возразил Кирилл. — А это для меня, скорее, ад.

— Да, — Адриан снял руку с его плеча и чуть отодвинувшись, щёлкнул пальцами тому типу с единственным зубом, — этот мир подходит не для всех. Вчера я чуть не потерял Энцо Коррадо. Ему пришлось убить человека. Я год оберегал его от этого, но вчера ему пришлось пустить в ход меч, а потом он попытался покончить собой. Я с трудом откачал его. А капитану сказал, что он порезался, когда брился. Он слишком слаб для такой жизни. Но мы-то с тобой здесь не пропадём, верно?

Тот парень в кожаном переднике поставил перед Адрианом кружку с пивом.

— Вобще-то, я намерен вернуться домой, — заметил Кирилл, когда тот отошёл.

Адриан внимательно посмотрел на него и кивнул:

— Тогда я тем более с тобой.

— Программа такая: собрать ваш экипаж, завести звездолёты и вернуться на Землю.

— Как?

— Это самый интересный вопрос, и в этом ты мне можешь помочь.

— Что нужно?

— Информация.

Адриан отпил из своей кружки и задумчиво покосился на рыцарей на другом конце стола.

— Ты здесь один? Я имею в виду в луаре.

— С Северовой, — ответил Кирилл. — Был Вербицкий, но он ушёл с тёмными эльфами.

— Зачем? — нахмурился Адриан.

— Что б спасти свою никчёмную жизнь. Он разозлил альдора. А Северова, оказывается, давно знакома с Авсуром и его рыжим дружком. Так что она позволила ему уйти.

— Знакома с Авсуром? То есть она знала его до того, как прилетела сюда? Что ж, я впечатлён. Я всегда считал, что она не так проста, как выглядит, хотя и выглядит она совсем не простушкой. Не знаю, получится ли у неё вытащить нас всех отсюда, но я в деле. Спрашивай.

— Как случилось, что Олдридж убил Азарова?

— Не знаю, — помрачнел Адриан. — Меня там не было. Я вообще не знаю, кто из них его убил.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Кирилл.

— В командном отсеке в тот момент были Азаров, Ноттингем, Изабо, Багси и Мартин. Потом, будто бы вошёл Бен и выстрелил в Азарова. Но есть ряд нестыковок. Прежде всего, я не понимаю, зачем Бену убивать Азарова? У них были трения, но Бен — образцовый служака, зануда, к тому же у них с Азаровым было что-то общее. Не дружба, но что-то другое, что их сближало. А вот остальные… Понимаешь, я не доверяю ни одному из тех, кто там был. И Ноттингем, и Изабо — тёмные лошадки, себе на уме. Азаров на них давил, и это им сильно не нравилось.

— Это тоже не повод убивать командира.

— Верно, но видимого мотива не было ни у кого.

— Тео Мартин утверждает, что стрелял Олдридж. Он там был.

— Я ему не верю, его могли запугать. Тео вообще не храброго десятка, потому и остался у баркентины. И есть ещё одна странность. Ноттингем посадил Бена в камеру под арест, и в первую же ночь тот сбежал. Его выпустили.

— Багси?

— Ты что, держишь нас за дураков? Багси убьет за Бена, он предан ему как пёс. Его заперли в каюте. Его тоже кто-то выпустил.

— А он не мог выбраться сам?

— А ты подумай.

— Если замок заблокирован извне, то… Значит, был кто-то третий?

— Понимай, как знаешь. Я ничего не понял. Знаю только, что после этого мы застряли здесь намертво.

— Где сейчас Олдридж?

— Точно не знаю, но думаю, что на востоке. Там за горной грядой есть Грозовая гора.

— Ты знаешь, как туда пройти?

— Никто не знает. Говорят, что есть карта, но её прячут. Последнее время появилось слишком много чужаков, которые охотятся за Алмазным Сердцем.

— Кто её прячет?

— Альдор. Он считает, что Алмазное Сердце не просто драгоценность, оно — основа этого мира. Судя по тому, что Грозовая гора постоянно окружена тучами, на вершине часто случаются грозы, не исключено, что там какой-то источник энергии или что-то в этом роде. Вобщем, он считает, что будет лучше для всех, если до этой реликвии никто не доберётся. И я с ним согласен.

— Мне плевать на реликвию. Мне нужен Олдридж.

— Я понял, — кивнул Адриан. — Подумаю, что можно сделать.

— Теперь второе, как собрать ваш экипаж? Почему оказалось, что часть людей здесь, часть — в Сен-Марко?

— Это из-за Кабреры, — проворчал Адриан. — После смерти Азарова, побега Бена, и исчезновения Ноттингема и Моро, старшими по званию оказались Сэм де Толли и Саша Карнач, они оба командоры третьего класса. Карнач — опытный командир, он мог сохранить единство экипажа, а Сэм — инженер, но с амбициями. Кабрера сразу начал вбивать между ними клин, заводил Карнача и подзуживал Сэма, напевая ему о том, что Сашка хочет всех подмять, но только Сэм может вывести нас из этого тупика. В результате они крупно поцапались. Ребята, имеющие боевую подготовку, признали Карнача командиром и решили вместе с ним идти в Сен-Марко. Там всё-таки земляне, говорят по-французски, в общем, там всё как-то понятнее. Но де Толли заявил, что пойдёт сюда, и за ним потянулась вся наша интеллигенция. И, естественно, как только они оказались здесь, команда развалилась, каждый пошёл своим путём, кто где, все поодиночке. Только мы с Энцо держались вместе, но после того, как он узнал о гибели Джильды Джиоло, в нём словно что-то погасло. Они же были земляками, из Тосканы, астронавигаторы. Он её опекал. А вчера…

— Я понял, — кивнул Кирилл. — Только не понимаю, почему ты не пошёл с Карначом. Он — наш человек. Я его хорошо знаю, он своих не сдаёт ни под каким видом. И как командир вполне надёжен.

— Да, все, кто ушёл с ним, у него под крылом. Но я не мог бросить наших очкариков. Если что случится, кто их будет вытаскивать? Если б я не пошёл, то Энцо бы уже не было на этом свете.

— Согласен. А откуда ты знаешь, как устроился Карнач?

— Я не Кабрера, и с Сашкой никогда не ссорился. Он знает, почему я не пошёл с ними. Мы поддерживаем связь, насколько это возможно.

— А это не опасно? — понизив голос, спросил Кирилл.

— Конечно, опасно, но мы с ребятами договорились не терять друг друга из виду. На всякий случай.

— Так вот этот случай на подходе, друг мой. Нам нужно собрать всех.

— Не так быстро, — поморщился Адриан. — Здесь ещё даже телеграф не изобрели. Ближайшая оказия для письма будет недели через две. Короче так, где я обитаю, ты теперь знаешь. Если что, спросишь у любого, подскажут, как найти. Энцо скоро тоже на ноги встанет. Я его предупрежу. Ему можешь полностью доверять. Больше никому, слышишь? Я ни в ком, кроме него, не уверен. Кабреру вообще близко к себе не подпускай. Изабо, если она тебя, не дай Бог, заметит, скорее всего, использует и кинет. Остальных ты вряд ли без меня найдёшь, да и они сейчас по уши в своих делах, и не знаю, как отреагируют на твоё появление. Но при случае, я их прощупаю.

— Я рад, что встретил тебя, братишка, — улыбнулся Кирилл.

— Не могу сказать тоже, — грустно усмехнулся Адриан. — Сидел бы ты, брат, дома с женой и детьми, мне б спокойнее было. Но уж если оказаться с кем-то в одной лодке, то лучше с тобой.

На прощание они обнялись, и Кирилл отправился обратно в башню Старого единорога.

Глава 10

Этот храм стоял особняком от остальных, в самой глубине внутреннего кольца луара, позади замка альдора. Но, даже подойдя к его входу, непосвящённый не увидел бы его, потому что эту скромную арку окружали безликие дома. Здесь не устраивали пышные церемонии, сюда не ломились толпы страждущих, и только иногда в неё входили, настороженно озираясь, люди в тёмных плащах с низко надвинутыми капюшонами. Они искали здесь помощи, но не милости, потому что божество, прославляемое в этих стенах, не было милостивым, и в этом была его суть. Пройдя по длинному лабиринту хода, его адепты попадали в небольшой двор, окружённый с трёх сторон высокими глухими стенами. И перед ними, наконец, открывался фасад храма с чёрными колоннами, мрачными статуями крылатых рыцарей с длинными мечами, лица которых скрывали забрала шлемов, похожие на маски сказочных чудовищ. Войдя внутрь, они попадали в высокий гулкий зал, где такие же колонны подпирали тяжёлый свод потолка, страшные каменные монстры выглядывали из стрельчатых ниш, и вечную мглу разгоняли десятки чёрных свечей, горящих в чугунных шандалах.

По залу медленно двигались тёмные фигуры в мантиях, лица их были скрыты чёрными бархатными масками. Это были служители Ангела Тьмы. Это был его храм, ему здесь приносились кровавые жертвы, и в честь него звучали жутковатые монотонные гимны, исполняемые под бой барабанов. В дальнем конце зала над алтарём из чёрного дерева и такого же чёрного мрамора был устроен алтарь. На нём возвышалась статуя высотой в три человеческих роста. Из-за скудного освещения внутри храма видны были только серебряные, украшенные чернью латы, на которых таинственно мерцали загадочные письмена, и тонкие бледные руки, одна из которых сжимала длинный тяжёлый меч, а вторая держала на ладони хрустальный шар. Говорили, что тот, кто осмелится заглянуть в его глубины, мог увидеть будущее, которое при этом становилось фатальным и неотвратимым. Верхняя часть статуи терялась во мгле, лишь угадывались широко распростёртые чёрные крылья.

По бокам алтаря стояли широкие чаши, наполненные золотом и серебром, подношениями, которыми приходящие сюда оплачивали помощь тёмного божества. Никто не охранял эти сокровища, потому что мало кто решился бы похитить хоть самую маленькую монетку у того, кто стоял рядом, внимательно наблюдая из своей тьмы. Лишь изредка жрецы брали большую часть подношений, чтоб переместить их в подвалы, а на малую приобрести то, что было необходимо для храма и его ритуалов. Но вскоре чаши заполнялись вновь, потому что слишком много было тех, кто искал покровительства Духа зла.

Седобородый жрец Арус, опираясь на посох, медленно шёл по тёмному залу к статуе своего божества. Он сурово смотрел на застывшие в тишине фигуры. Несколько человек, пряча лица под капюшонами, молились статуе Ангела Тьмы, кто, склонившись в поклоне, кто на коленях. В этот раз паломников и просителей было немного, хотя была глубокая ночь, самое время, чтоб просить его о содействии в тёмных делах. Всё это были ведьмы и колдуны, но иногда встречались и просто озлобленные люди, задумавшие извести врага или друга, несостоятельные должники, желавшие смерти своим кредиторам, обманутые супруги, жаждущие мщения. И на сей раз их пришло слишком мало, как если б злоба и несправедливость начали истощаться в этом мире.

Арус остановился у ног статуи и поднял глаза вверх, пытаясь разглядеть её лицо. Лишь раз он видел его, несколько лет назад, когда статую только привезли и установили здесь. И это лицо тогда поразило его, что, впрочем, было обычно для изображения тёмного бога.

Какое-то время он вглядывался в темноту, когда вдруг заметил, что в зале стало необыкновенно тихо. А потом от входа послышались шаги, которые эхом отдавались среди колонн. Обернувшись, Арус с удивлением увидел, что зал пуст. Все паломники куда-то исчезли, а к нему медленно шествует незнакомый рыцарь в чёрной одежде. На нём не было лат, только тускло поблескивал стальной наплечник на правом плече. Его рука в перчатке покоилась на эфесе большого меча в тёмных ножнах. Самое удивительное, что он не прятался под плащом с капюшоном, и старый жрец увидел его лицо с жёсткими чертами, чуть скошенные скулы и запавшие глаза, которые странно поблёскивали из-под длинных бровей. Его волосы были гладко зачёсаны и, видимо, собраны в хвост на затылке.

Подойдя к Арусу, он поднял голову и посмотрел вверх.

— Значит, это и есть Ангел Тьмы… — его мягкий баритон гулко прозвучал в тишине. — Скажи мне, старик, это изображение создано с натуры? Кто-то видел его здесь? Так ли он выглядит на самом деле?

— Никто не видел здесь богов воочию, рыцарь, — слегка раздражённый его фамильярностью, ответил жрец. — Но изображение весьма точное, ибо сперва Ангел Тьмы явился во сне моему предшественнику, а после и мастеру, которому было поручено изваять его. Увидев статую, жрец Лоусорт сказал, что оно весьма точно.

— Твой предшественник? — заинтересовался рыцарь. — Значит, эта статуя поставлена здесь недавно. А что за изображение было здесь до неё.

— Оно вон там, — Арус указал в нишу слева от алтаря.

Рыцарь отошёл туда и внимательно осмотрел серое громоздкое чудовище с бугристыми мышцами на толстых руках и широкой груди. Оно стояло на волчьих лапах и за его спиной вздымались большие перепончатые крылья. Голова его была похожа на перевёрнутый котёл, а острые уши стояли по её бокам торчком.

— Странно, — пробормотал рыцарь, но затем сказал совсем не то, что ожидал услышать от него старик. — Ты веришь в совпадения, Арус? В случайные совпадения?

— Совпадений не бывает, — возразил тот, заметив, что незнакомец назвал его по имени, которого он не называл. — Все события связаны между собой, даже если связь между ними не видна смертным.

— И я об этом, — согласился рыцарь, возвращаясь к центральной статуе. — А скажи-ка мне, глаза этого изображения зелёные?

— Ты колдун? — нахмурился жрец.

Незнакомец медленно повернул к нему голову, взглянул в глаза и блеск зелёных зрачков заставил старика вздрогнуть.

— Разве я похож на колдуна?

— Сюда приходят колдуны, чтоб заручится поддержкой и узнать ответы на свои вопросы. Но за это они платят, — хмуро ответил Арус.

— Этого хватит? — рыцарь протянул ему перстень с большим изумрудом.

Арус взял перстень и с удивлением увидел, что это безупречный камень большой ценности.

— Такие изумруды и вставлены в глазницы статуи, — нехотя ответил он.

— А латы из серебра?

— Из белого золота. Он не любит серебра.

— А мне больше нравится серебро.

— Кто ты, и почему это всё интересует тебя?

— Моё имя Кратегус, — представился тот. — И меня всегда интересовали тёмные культы.

— Ты из Сен-Марко?

— Дальше… Скажем так, я прибыл издалека, и потому я заинтригован увидев это. Ваша статуя облачена в белое золото и украшена изумрудами. И эти подношения сделаны храму?

— Это подношения Ангелу Тьмы. Мы лишь смиренные служители его.

— Значит, они принадлежат ему, — сделал вывод рыцарь, и в его голосе прозвучало странное удовлетворение. — Я хочу увидеть его лицо.

— Он не желает показываться смертным.

— Я желаю видеть его лицо, — чётко повторил он и поднял руки в тёмных перчатках.

И тут же чёрные свечи выскользнули из своих гнёзд в шандалах и устремились к нему. Вслед за медленно двигающимися вверх руками, они взлетели вверх и осветили лицо статуи, и старик увидел бледное лицо с резкими чертами, чуть скошенные скулы и запавшие глазницы, в которых зловеще сверкали зелёные изумруды. Длинные волнистые волосы обрамляли его лицо и падали на плечи. Старик испуганно смотрел то на статую своего божества, то на странного пришельца. Сходство было поразительным.

— Кто ты? — снова воскликнул он.

— Моё имя Кратегус, — повторил тот, разглядывая тонкий панцирь на статуе, воспроизводящий рельеф мускулатуры торса, приподнятые пластины наплечников, покрытых странной вязью, и кованый пояс.

Латы на статуе были изготовлены так искусно, что не делали фигуру Ангела Тьмы тяжелой и неповоротливой. Напротив, они лишь подчеркивали его узкую талию, литой торс и широкие плечи. Налокотники и наручи передавали изящество и силу его рук.

— Превосходно, — прошептал таинственный пришелец. — Я-то думал, в чём будет прилично явиться здесь Ангелу Тьмы. Конечно, латы несколько стесняют движения, но к ним быстро привыкаешь. А что за письмена отчеканены на латах? — спросил он, указав на странные знаки, вплетённые в узорчатую вязь.

— Этот язык никто не знает. Многие пытались разгадать его.

— Может, я попробую? — спросил рыцарь и вдруг оторвался от пола и взлетел вверх. Взяв одну из горящих в воздухе свечей, он поднёс её к нагрудному панцирю, верх которого был украшен дорожкой загадочных знаков. — «Три достоинства мудрости, — прочёл он, проводя пальцами по мерцающим рунам, — знать обо всём, пережить всё,

быть вдалеке от всего», — он переместился чуть левее и его пальцы заскользили по крылу наплечника. — «Три духовных наставника человека: власть над собой, власть над миром,

власть над неизвестным», — он перешёл к правому наплечнику. — «Три лица человека:

то, что он думает о себе, то, что другие думают о нём, то, что он есть на самом деле».

— Кто ты! — взревел Арус и замахнулся на незнакомца посохом.

Но тот вдруг развернулся и по его телу, как ртуть, растеклись серебряные, отделанные чернью доспехи с загадочными письменами, за спиной распахнулись огромные чёрные крылья с пышными перьями, а волосы, выскользнув из перевязи, разлились по плечам волнистыми локонами. Гневный взгляд сверкающих зелёных глаз из-под огненных ресниц заставил старого жреца отшатнуться и в ужасе рухнуть на колени.

— Прости, господин, я не узнал тебя! — возопил Арус. — Я заслужил наказание!

— Точно! — согласился Ангел Тьмы и опустился на пол. Приблизившись к старику, он какое-то время смотрел на него сверху вниз, а потом улыбнулся. — Но я не сержусь. Ты правильно делаешь, что защищаешь мой храм и не позволяешь никому колдовать здесь. И то, что ты хранишь мои сокровища, тоже извиняет твою оплошность, а посему…

Он взмахнул рукой, и чёрные свечи разлетелись и заняли свои места в шандалах. Статуя снова потонула во мраке, но, подняв голову, старик увидел возвышавшегося над ним Ангела Тьмы, только его длинный меч был в ножнах, а левая рука спокойно лежала на эфесе.

— Вставай, старик, — проговорил Ангел Тьмы. Он сдёрнул перчатки и сунул их за чеканный пояс, и старик убедился, что руки у него белые, изящные и в то же время сильные, а на безымянном пальце правой руки маслянисто поблескивал перстень-печатка со вставкой из чёрного опала. — Теперь скажи мне, исполнялись ли просьбы приходивших ко мне в моё отсутствие?

— Часто, — кивнул старик, поднимаясь, но принимая согбенную позу. — В зависимости от ценности пожертвований. Иногда всё исполнялось само собой, когда молитвы были полны рвения и страсти, но иногда… нам приходилось помогать… во славу вашу.

— То есть, у вас здесь есть наёмные убийцы? Не стесняйся, это нормально. Здесь не храм какого-нибудь врачевателя или покровительницы домашнего очага. И шпионов вы тоже держите?

— Во славу вашу, — ещё ниже склонился старик.

— Похвально, — в тот же миг его крылья пропали, а плечи окутали обрывки тьмы, превратившись в чёрный бархатный плащ с капюшоном, который мягкими складками лёгна голову, скрыв лицо. — Я хочу выслушать их и задать им вопросы. Им незачем знать, кто я, но они должны быть честны со мной. Предупреди, что их мысли открыты передо мной, как книги.

— Я созову их в зале ритуалов.

— Нет. У тебя есть место, где ты сам занимаешься делами, читаешь книги, пишешь письма?

— Моя келья достаточно укромна и уютна, господин! Там есть стол и кресло для вас и стул для шпиона, которого вы будете допрашивать, если вы позволите ему сесть.

— Позволю, почему ж нет? А пока я буду говорить с ними, найди суму побольше и наполни её монетами разного достоинства. Мне нужно экипировать моё воинство, которое ждёт меня на юге.

— Вы хотите завоевать этот мир? — воскликнул старик, и в его голосе послышалась радость.

— Это будет не скоро, — проговорил Ангел Тьмы. — Поступь моих воинов тиха, дела их тайны. Но придёт день, когда два дракона: золотой и серебряный вонзятся в небо, и это будет означать победу… И верни мне перстень. Он мне пригодится. К тому же было б несправедливо оставить его тебе, потому что на нём лежит заклятие смерти.

— Да-да, — старик поспешно выложил перстень с изумрудом на бледную ладонь своего повелителя, а потом снова поклонился и поспешил куда-то во тьму за алтарь, где была спрятана дверь, ведущая в задние помещения храма.

— Ах да, чуть не забыл… — замешкался Ангел Тьмы и протянул руку в сторону серого изваяния с перепончатыми крыльями.

С его белых пальцев сорвалась голубая молния, которая стремительно пролетела через зал, превратившись в голубой мерцающий шар. Он ударил в уродливую статую и взорвал её, превратив в груду осколков, на которых плясали, быстро угасая, голубоватые язычки пламени. Удовлетворённо кивнув, он снова повернулся к перепуганному старику.

«И всё равно я чувствую себя самозванцем, — отметил про себя Джулиан МакЛарен, следуя за стариком. — Теряю квалификацию…»

Глава 11

В это время на вершине Грозовой горы бушевала буря. В этом не было ничего странного, потому она и называлась грозовой. Чёрные стены замка, сложенные из ничем не скрепленных камней, были напитаны влагой. Чёрные башни, вечно погружённые в кипящие недра клубящихся туч, притягивали бесконечные потоки молний. Гул ветра, шум ливня и раскаты грома сливались в бесконечную унылую песню, которая разлеталась и, отталкиваясь от отвесных стен окружающих скал, заполняла всё вокруг.

Четыре башни острыми клыками вонзались в тучи и терялись в них, и на вершине одной, самой высокой из них, стоял человек. Он вслушивался в голос бури и его узкие голубые глаза вглядывались в бушующий мрак. Молнии били в камни вокруг, но не в него. Потоки дождя обрушивались сверху, просачиваясь внутрь замка сквозь щели между камнями, но на его бледное лицо и чёрные, чуть вьющиеся волосы не упало ни капли. Только ветер трепал его широкий плащ, делая его похожим на крылья большой встревоженной птицы. Здесь, на вершине башни он мог на время остаться один, не слышать шёпотов и криков, мольбы и проклятий, которые преследовали его на этой планете. Здесь он мог немного отдохнуть, тем более что неистовствующая стихия, окружавшая его, наполняла его душу и тело бодрящей первобытной энергией, заставляла вскипать кровь и веселила, словно и она была подвластна ему. Быть может, так и было, но власть над стихией не слишком интересовала его. Он вслушивался в рокот грома и слышал в нём биение сердца, доносящееся из глубин горы, спокойное, размеренное и тихое, и в этом звуке было больше жизни, чем во всех ураганах этой сумасшедшей планеты. На его лице мелькнула улыбка. И в этот миг к отчаянному вою ветра присоединился истошный вопль, прозвучавший снизу, из самых дальних помещений замка.

Бен Олдридж резко обернулся и прислушался, а потом быстро подошёл к люку в полу и начал спускаться по скользким ступеням винтовой лестницы, по которым бежали потоки дождевой воды. Вскоре эти потоки начали иссякать, уходя по широким желобам вниз, к подножью замка, где превращались в бурные ручьи, собирающиеся в ущелье между скал в широкую горную реку, сбегающую по каменному ложу куда-то вниз, в долину.

Какое-то время с потолка ещё падали отдельные капли, и их звук сливался в постепенно стихающую барабанную дробь. Чем ниже он спускался, тем тише становилось вокруг. Длинные запутанные коридоры соединяли высокие гулкие залы, крутые лестницы становились всё шире и, наконец, он вышел на площадку, откуда широкие ступени вели в большой холл. Здесь было темно и мрачно, лишь синеватый призрачный свет струился от стен и сводчатого потолка. Внизу копошилась какая-то масса.

— Что происходит? — крикнул он гневно, и его голос многократным эхом отразился со всех сторон.

Масса внизу мгновенно распалась, и он увидел свободную площадку, на которой лежало безжизненное тело бородатого мужчины, одетого в лохмотья. Вокруг него стояли такие же оборванцы, обвешанные ножами и мечами. У некоторых в руках поблёскивали боевые топоры. Но все они со страхом смотрели, как он медленно спускается по ступеням. Он был высоким, худощавым и узкоплечим. На нём не было лат, только чёрный костюм, состоящий из стёганой куртки, суконных штанов и высоких сапог. Его чёрный плащ и здесь реял за его спиной, как крылья птицы. Его бледное лицо словно светилось в темноте, а мрачный взгляд голубых глаз перебегал с одного лица на другое. И от этого взгляда вооружённые до зубов оборванцы испуганно пятились и отворачивались. У него не было оружия, ни меча, ни кинжала на поясе, но вокруг него струились, как ленты дыма, чёрные тени. Они верной свитой обступали его и словно ластились к нему, как собаки к любимому хозяину.

— Что. Здесь. Происходит, — отчётливо повторил он, остановившись над трупом. — Зикур, говори.

— Кто-то убил Берика, Повелитель, — отозвался молодой бродяга со спутанными мокрыми волосами, облачённый в ржавую кольчугу.

— Я запретил убивать в замке, — произнёс он и снова осмотрелся. — Я сказал, что наказанием за смерть будет смерть. Кто это сделал?

— Неизвестно, — проговорил Зикур, стараясь не смотреть ему в глаза. — Я услышал крик и прибежал сюда. Со мной были и другие. Он уже лежал здесь.

— У того, кто это сделал, есть шанс спасти свою жизнь. Если он признается, то будет лишь изгнан из замка. Кто это сделал? Я всё равно узнаю.

— Разве кто-то из них признается? — раздался сбоку более смелый голос.

Из толпы вышел невысокий рыжий человек с грубыми чертами лица. В отличие от остальных, он был одет в чистую одежду и аккуратно выбрит. Он встал рядом с повелителем, но так, чтоб ни одна из снующих вокруг него теней не приближалась к нему.

— Они все убийцы и воры, — мрачно продолжил он. — Для них чужая жизнь не стоит ни гроша. Их всех нужно вышвырнуть наружу и пусть они потонут в потоках дождя!

— Я жду, — проигнорировав его слова, произнёс Олдридж. — И моё терпение истощается. Если я узнаю сам, то убийцу ждёт смерть.

— Как же тут узнаешь? — растеряно спросил Зикур. — Я и сам бы рад узнать это. Берик был честным малым и не заслужил такую смерть. Но он уже не скажет, кто убийца.

— Ты думаешь? — Олдридж подошёл к трупу, простёр над ним руку и произнёс: — Поднимись, Берик. Я приказываю тебе.

И тут же труп зашевелился и, тяжело опираясь на руки, начал подниматься. Столпившиеся вокруг люди с ужасом отпрянули назад.

— Не двигаться! — приказал Бен, в то время как мёртвое тело уже встало перед ним в полный рост, безвольно покачиваясь. — Кто убил тебя, Берик. Укажи на него.

Труп медленно повернулся, его мутные глаза приоткрылись и он, пошатываясь, двинулся по кругу, вглядываясь в лица живых. Наконец, он остановился и, медленно подняв руку, указал на невысокого бледного юношу в чужих обносках. Тот в ужасе заверещал и хотел убежать, но с десяток рук вцепились в него. А Олдридж подошёл к мёртвому Берику и положил руку в перчатке на его лоб.

— Покойся с миром, — чуть слышно шепнул он, и труп снова рухнул на пол.

Развернувшись, и более не оборачиваясь, он вышел из зала. Вслед ему неслись отчаянные вопли убийцы, которого настигло справедливое возмездие. Олдриджа это уже не интересовало. Пройдя через высокую галерею, он вошёл в большой зал и прошествовал к возвышению, на котором стояло кресло из чёрного дерева, подлокотники которого покоились на спинах уродливых горгулий. Поправив плащ, он сел в кресло и увидел, что за ним по пятам следует рыжий.

— Ты зря позволяешь этому сброду жить здесь, — проговорил тот, подойдя к возвышению. — Ты слышишь меня, Бен? Это отбросы, которые рано или поздно убьют тебя. Или меня.

— Прекрати, Эл, — отмахнулся Олдридж. — Они пришли сюда сами, и если им хочется оставаться здесь, то пусть живут. Согласись, замок слишком велик для нас двоих. Не будь здесь других, тут было бы жутковато.

— Мне было бы спокойнее! — возразил Эл. — А жутко мне от них, от этих грязных и больных мерзавцев, которые только и думают, кому бы перерезать глотку!

— Где твоё человеколюбие, друг мой? — холодно улыбнулся Бен. — Ты забыл, что наше призвание — заботиться о страждущих?

Эл замер от неожиданности, а потом его лицо стало обиженным и злым.

— Не тебе, Бен, говорить об этом призвании после того, что ты натворил, — тихо ответил он. — Ты первый обагрил руки кровью и с тех пор сеешь кругом смерть.

— Что ты знаешь о смерти? — устало вздохнул Бен. — Что ты можешь знать о ней, ты даже не слышишь их голосов, тех, кто оставил этот мир и ушёл в другой? А я не только слышу, я вижу их, некоторые и сейчас стоят за твоей спиной!

Эл испуганно дёрнулся и поспешно обернулся, но никого не увидел.

— Прекрати пугать меня! — взвизгнул он.

— Я не пугаю тебя. Я говорю, то, что есть. На твоё счастье, твои глаза устроены иначе. А я окружён ими всю жизнь, но здесь они не оставляют меня ни на минуту. Однако это мой выбор. Я говорил, что ты можешь уйти отсюда в любой момент. Там, на западе есть люди, которые простят и пригреют тебя. Они не будут говорить тебе страшные вещи, и вокруг них не толпятся мертвецы. Почему же ты ещё здесь?

— Ты знаешь, — тихо произнёс Эл, с укоризной взглянув на него.

— И я знаю, что это — твой выбор. Так прекрати изводить меня своим нытьём.

— Хорошо, — согласился Эл. — Прости, Бен. Это так пугает меня, что…

— Я понял, — перебил его тот. — Ты не можешь помочь мне, так хотя бы не мешай.

Эл вздохнул и присел рядом на ступени лестницы, наблюдая, как Бен выпрямился в кресле и закрыл глаза, и кружащиеся вокруг тени потянулись к его голове, словно нашёптывая что-то. Неожиданно он вздрогнул и напрягся, стиснув подлокотники руками. Эл с тревогой наблюдал, как на его лице менялись чувства, наконец, он вздрогнул и ударил кулаком по подлокотнику, а чёрные тени испуганно метнулись прочь, но тут же заструились обратно.

— У нас проблемы, Эл!

— Какие? — насторожился тот.

— Прилетел «Пилигрим».

— Они так же попались, как и мы?

— Да, и это плохо. Лучше б они дали им улететь!

— Кто они? — приподнялся Эл, но Олдридж отмахнулся.

— Уже поздно. Теперь новобранцы вступили в игру, и это меня пугает.

— Да что в этом такого? Чем они могут помешать нам? Они даже не смогли завести свой движок! Они побрыкаются немного и угомонятся, как наши.

— Не скажи, — возразил Олдридж, обдумывая ситуацию. — Это — совсем другое. Они летают дольше нас, но вспомни хоть одно задание, которое они не смогли выполнить. Они действуют иначе, чем мы. Они сплочены, к тому же мы не знаем, кто из них каким даром наделён. Или ты думаешь, что Северова не так опасна, как Азаров? — он впился своими голубыми глазами в лицо Эла.

— С Азаровым ты справился, — напомнил тот.

— Её убить я не смогу. А вот она вполне может вмешаться в мои дела и всё испортить. Я всегда чувствовал в ней что-то, что тревожило меня, но ускользало, едва я пытался приглядеться. И Азаров, ты знаешь, что он рассказывал ей о своих делах? О тех самых, о которых молчал с другими. Он относился к ней, как к равной.

— Хочешь сказать, что она ведьма?

— Нет, — покачал головой Олдридж. — Не думаю. И это меня пугает. Если она не обладает магической силой, то какой же природы её дар? И почему она всегда выигрывает? И к тому же она не одна…

— Она хороший командир, — пожал плечами Эл. — Все об этом говорят. Ты знаешь, что свой первый звездолёт под командование она получила сразу после окончания космошколы? Сразу! А ещё через три года получила «Эдельвейс», лучший корабль флота. Я помню, о них тогда постоянно говорили в новостях. Плакаты на стенах, наклейки на ранцы, обложки планшетов, заставки на экранах. Вперёд к звёздам!

— А потом она исчезла, — тихо проговорил Бен. — Её не было четырнадцать лет. Что с ней происходило в эти годы, Эл? Почему она вернулась? Почему она получила под командование первый «Сенбернар»? Сразу, вне конкурса. Ты знаешь, что к нам не берут простых смертных.

— Ты боишься её? — удивился Эл.

— Нет! — возмутился Олдридж. — Я не боюсь её. Я боюсь, что она испортит мне игру. И я не знаю, как помешать ей. Она будет добиваться своей цели, спокойно, упорно, невзирая на трудности и препятствия, подступая всё ближе и ближе…

— Так не подпускай её! — воскликнул Эл. — Как она доберётся сюда? Дороги едва проходимы, и если не знать маршрута…

— Если б всё было так просто, — Олдридж сжал кулак и покачал головой. — Если мне придётся преграждать ей дорогу сюда, это значит, что я близок к поражению. Нет, её нужно удержать на расстоянии, помешать ей вообще повернуться в мою сторону.

— Но как?

— Используя все средства… — он снова посмотрел на Эла и кивнул. — Все, кроме одного, пусть самого надёжного и верного. Мы не будем её убивать, Эл. А всё остальное вполне допустимо.

Глава 12

Прошло уже трое суток с тех пор, как мы попали во дворец альдора Синего Грифона. Не наших коротких земных суток, а три долгих местных дня и три таких же долгих ночи. К нашему присутствию, похоже, уже привыкли и перестали обращать на нас внимание. Слуги исправно приносили нам воду для умывания, взбивали перину на кровати и чистили и топили камин. Меня теперь приглашали на трапезы в разные помещения, то к дамам, то к рыцарям, но я почти не встречалась с Ликаром и совсем не видела альдора. Изабо меня тоже в упор видеть не хотела. Я оказалась предоставлена сама себе и целыми днями бродила по замку, как по огромному музею, разглядывая статуи, гобелены и резьбу по камню. Меня никто не задерживал и никто не задавал мне вопросов. Иногда я натыкалась на двери, возле которых стояла стража, но я, вежливо поклонившись, тут же удалялась прочь. Я завела знакомых среди придворных, аккуратно расспрашивая их о Грозовой горе и Повелителе теней, но ничего интересного не услышала. Эта тема просто пугала большинство из них. Похоже, это было такое же табу, как и разговоры об Ангеле Тьмы. Они поспешно переводили разговор на другую тему, а услышав, что я бывала при дворе Великого Тирана на Алкоре, с жадностью расспрашивали как там, у них. Памятуя о том, что знакомства могут быть полезными, я рассказывала им о своих впечатлениях, и при этом понимала, что время уходит зря, и я никак не продвигаюсь к своей цели.

Оршанин вёл своё расследование внизу, в казармах, заводя знакомства с рыцарями. К его изысканиям подключились Адриан Адальбер и Энцо Коррадо, но и у них не было особых успехов. Да и странно было бы, если б обычные рыцари из охраны знали то, что альдор охраняет, как государственную тайну.

— Всё зря, — проговорил Кирилл, в очередной раз вернувшись в нашу комнату в башне Старого единорога. — Я использовал все способы, но, похоже, там нет никого, кто обладал бы нужной нам информацией. Может, ещё раз встретиться с Моро?

— Она избегает меня. Я просила её о встрече, но ответа не получила. В тот раз мне показалось, что она сильно напугана моим решением увидеться с Олдриджем. Вряд ли она станет мне помогать.

— А если попробовать поговорить с её камеристкой? Сами знаете, у инспекторов своя голова на плечах. Может, она что-то подскажет?

— Я думала об этом, но мне не удаётся с ней пересечься. Покои Изабо закрыты для посторонних, и Ланфэн не выходит оттуда одна. Не рваться же мне мимо стражи. И в присутствии Изабо я не могу хоть как-то показать, что хочу поговорить с ней.

— Может, есть другие пути в покои? Адриан говорит, что весь замок пронизан ходами.

— Мы не знаем их расположения. К тому же сейчас всё перекрыто. Они так и не нашли шпиона тёмных эльфов и теперь караулят у всех дверей.

— Постойте! — внезапно оживился он. — Ведь Адриан и Энцо тоже стоят в карауле! Может, они смогут занять пост возле дверей, через которые можно пройти в покои Дамы Полуночи?

— А что, это вариант, — подумав, согласилась я. — Давай попробуем. Если опять не выйдет, придётся действовать иначе.

— Как иначе?

— Просто идти в сторону Грозовой горы и искать проводников. Наверняка кто-то из местных жителей знает дорогу.

— Ну, да, это тоже может сработать, — согласился он. — Хотя, конечно, прихватить с собой карту тоже было бы неплохо.

Он тут же отправился в казармы и вскоре вернулся.

— Всё получается как нельзя лучше, — с энтузиазмом сообщил он. — Сегодня они стоят в карауле в нижней подземной галерее. Говорят, что оттуда есть проход в сады. Пока Энцо будет на стрёме, Адриан проводит нас к стене, за которой располагается сад Дамы Полуночи. Но лучше б нам не попадаться, иначе подставим ребят.

— Об этом ты мог бы и не говорить, — кивнула я, подхватив со стола свой меч и вставив его в ножны.

— Подождите, — Кирилл замер и как-то нерешительно взглянул на меня. — У меня такое чувство, что мы идём по ложному следу. Здесь что-то не то, понимаете? Адриан, который хорошо знает Олдриджа, не верит, что он мог убить Азарова. Теперь Изабо препятствует вашей встрече с ним. Может, Олдридж тут не при чём? Может, она боится, что он её разоблачит? Ну, подумайте, зачем Бену убивать Азарова?

— А Изабо зачем?

— Да, верно. И почему он сразу не сказал, что это не он, не попытался оправдаться, а позволил Ноттингему себя арестовать? И в камеру его увели стрелки, а уж в честности Карнача я не сомневаюсь, — он покачал головой. — Я как собака, чувствую, что здесь что-то не то, а сказать что, не могу.

— Нам в любом случае нужно перекинуться парой слов с Олдриджем, — проговорила я. — Он убил Азарова или не он, не так важно. Важно, как Азаров завёл движок «Паладина», и почему после его смерти он ещё какое-то время работал. Ни Изабо, ни Ноттингем не могли этого сделать. Это сделал Азаров. И ему помешали закончить эту работу.

— Я понимаю, — согласился Кирилл. — Ладно, давайте пока по плану действовать, а там посмотрим. Может, ещё что-то всплывёт.

В чём-то я была с ним согласна. Мне тоже чудилось что-то странное, нелогичное в этой истории. И дело было даже не в том, что командира земного космофлота застрелил его старпом. Здесь было что-то другое, что не давало мне покоя. И это было не отсутствие мотива. Мотив мог возникнуть у любого. Мало ли что может произойти между людьми, которые месяцами заперты в изолированной от всего мира консервной банке. А потом краткое помрачение рассудка, передозировка психотропных средств, отравление каким-то токсичным газом, случайно попавшим в вентиляционную систему, и готово дело. Такие случаи, хоть редко, но случались на флоте, к счастью, не в наших подразделениях, но, как говорится, никто не застрахован. Просто выглядело всё так, что целью этого рокового выстрела было не убийство Азарова, а попытка помешать взлёту баркентины. И вот здесь уже становилось ясно, что никому в экипаже это не было нужно. И Олдриджу в том числе.

Рассуждая про себя таким образом, я спустилась вслед за Кириллом по винтовой лестнице и вышла в галерею. В темноте я вижу плохо, но здесь было достаточно света, чтоб предметы были видны голубоватыми силуэтами. И всё же мой мозг привычно подключил для полноты картины и другие органы чувств. Сработал давний навык, ещё в юности отработанный на полигонах звёздного десанта. Слух обострился так, что я слышала тихий шорох крыльев летучей мыши, пролетевшей над внутренним двориком. А потом я услышала сзади крадущиеся шаги. Резко обернувшись, я прислушалась. Стало тихо. Из углов выглядывали чёрные щупальца теней, но больше на галерее никого не было видно.

— Что-то не так? — вернулся ко мне Кирилл.

— Я что-то слышала. Шаги, очень тихие.

Он прислушался.

— Идёмте, — проговорил он, и мы пошли дальше.

— Я ничего не слышу, — шепнул он.

— Я теперь тоже.

Мы прошли по галерее и спустились вниз. Я уже привыкла к тому, что маленькие дворики и садики, окружённые галереями, располагались на крышах нижних этажей, но спускаться туда было странным, тем более что там было очень темно. На стенах горели редкие чадящие факелы. Мы оказались в гарнизонных казармах, но вскоре снова спустились вниз. Стало душно и сыро, словно мы находились под землёй. Наш путь лежал по длинному сводчатому коридору, факелы тут встречались ещё реже, и когда мы вступили в один из тёмных участков, сзади снова зазвучали шаги.

Я резко обернулась, и почти инстинктивно выхватила из ножен меч и кинжал. Только в следующий момент я поняла, что меня заставил сделать это отблеск на чужом клинке. И в этот момент я горько пожалела о том, что просила принести мне короткий лёгкий меч, пригодный разве что для парадных выходов в свет. Я успела выхватить кинжал и приняла чужой клинок на перекрестье своего оружия, и тут же ударила нападавшего в грудь ногой. Он, похоже, не ожидал этого, а я попятилась назад, туда, где полыхал следующий факел. Мой противник уже бросился следом, но тут же меня резко оттеснил в сторону Кирилл, принявший следующий удар меча на свой клинок. Он отлично видел в темноте, потому что в его зрение было натренировано по особым методикам в школе Звездной инспекции и лагере Псов Войны. Да и меч у него был подходящий. Я отступила, чтоб не путаться у него под ногами и тут услышала знакомый свист. Подчиняясь давно выработанному импульсу, я взмахнула мечом и отбила летящую в меня стрелу. Она, зазвенев, упала на каменный пол, и я увидела, что это арбалетный болт — короткая металлическая стрела, с лёгкостью пробивающая доспехи. В темноте раздался характерный треск устройства, снова натягивающего тетиву. Кирилл был как раз на линии выстрела, и я бросилась к нему. В темноте я не видела, где он, а где его противник. И в это время тетива снова свистнула. Звук вонзившегося в тело металла и хриплый вскрик заставили меня похолодеть. На мгновение я замерла, увидев, как тяжёлое тело рухнуло на каменный пол. А потом раздался ещё один звук, похожий на свист стрелы, и в темноте раздался сдавленный стон.

— Дарья Ивановна? — услышала я голос Кирилла.

Он стоял над трупом своего противника, из затылка которого торчал арбалетный болт. Я подошла ближе. Он нагнулся и перевернул тело. На лице нападавшего была маска. Он сдёрнул её.

— Ты видишь, кто это? — спросила я.

— Бейлан из свиты энфера.

— А второй?

Он направился назад, и я услышала его полный досады голос:

— Чёрт! Это мальчишка, его оруженосец.

— Мёртв?

— Как и его хозяин.

Кирилл вернулся и в руках у него был метательный нож, который не так давно отдал ему Хэйфэн. Вытерев с него кровь о плащ Бейлана, он сунул его обратно за голенище сапога.

— Похоже, мы влипли, да? — спросил он.

— Только если кто-то решит, что это мы их убили.

— Я убил.

— Без разницы! Идём.

Мы быстро прошли дальше и вскоре свернули в высокую подземную галерею.

— Кто идёт? — раздалось из темноты.

— Искра вызывает Звезду, — отозвался Кирилл.

— Звезда на связи, — послышалось в ответ.

Мы подошли к посту возле высоких, окованных железом ворот. Это был один из проходов в следующее оборонительное кольцо замка. И сейчас, как и во время осады, он был закрыт.

— Что там произошло? — выступил из темноты Адальбер, и, увидев меня, кивнул. — Салют, командор.

— Салют, капитан-лейтенант, — кивнула я в ответ и увидела высокого брюнета с длинными волнистыми волосами, стоявшего рядом. — Капитан-командор.

— На нас напали, — ответил Кирилл. — Явно хотели убить.

— Ты видел кто?

— Можешь, и сам сходить посмотреть. Бейлан и его оруженосец.

— Это плохо, — нахмурился Энцо Коррадо. — Вы чем-то не угодили энферу?

— Не думаю, — возразила я. — Скорее, Даме Полуночи.

— Не исключено, — согласился Адальбер. — Все юные идальго влюблены в эту стерву. И если она скажет им: убей, и я подарю тебе вышитый мною платок, который ты сможешь омывать слезами… Тварь.

— Уймись, — оборвал его Коррадо. — Или у тебя закончились подаренные ею платки? Могу одолжить пару.

— Вы серьёзно? — нахмурился Кирилл.

— Проехали, — проворчал Адриан. — Если она подбила парня убить вас, то её, скорее всего, в покоях нет. Она у альдора. Значит и китайчутка скучает под дверями его спальни. Лучше б вам вернуться. Мы сообщим, когда будет следующая возможность увидеться с ней.

— На этом она не успокоится, — заметил Энцо. — Если это, конечно, она. Может, вам свалить из замка?

— Да, я думаю, что это лучшее, что мы можем сделать, — нехотя согласилась я.

— Я провожу вас до выхода из катакомб, посмотрю, как там всё выглядит, и подниму тревогу, — проговорил Адриан.

Мы пошли обратно. По пути он снял со стены ближайший факел. Остановившись над трупом Бейлана, он осмотрел его, а потом увидел маску.

— Тот второй тоже в маске? — оживился он.

— Ага, — кивнул Кирилл.

— И чем убит?

— Метательным ножом.

— Отлично.

Адриан нагнулся и, подняв маску, водворил её на лицо Бейлана, а потом вытащил из его ножен кинжал. Подойдя к трупу юноши, он отыскал рану и, не изменившись в лице, вогнал в неё кинжал рыцаря, после чего надел и на него валявшуюся рядом маску.

— Трагедия вселенского масштаба, — прокомментировал он. — Парни не поделили платок Изабо. Впрочем, пусть Ликар сам придумает, что вынудило их укокошить друг друга.

Проводив нас до входа в казармы, он указал короткий путь в верхние парадные залы, а сам отправился искать капитана, чтоб доложить ему о смертоубийстве в катакомбах.

Мы вернулись в свою башню. Кажется, никто не заметил нашего отсутствия. Была глубокая ночь и до первого гонга оставалось ещё несколько часов. Я подошла к камину и задумчиво посмотрела в огонь.

— Странно всё это. Неужели Изабо, и правда, решила нас убить?

— Мы можем только предполагать, кто это был. Может, энфер… Но это ещё хуже. Не знаю. Важно одно, нас пытаются ухлопать. И если зададутся этой целью всерьёз, уж поверьте мне, как специалисту в этой области, способов навалом!

— Да от яда в кубке до наковальни на голову.

— Вот с последним я в жизни как-то не сталкивался, — усмехнулся Кирилл. — Правда, каменный вазон один раз кому-то на голову упал. Без моей помощи, честное слово.

— Что ж она так боится, что мы увидимся с Олдриджем? Что он такое знает и может нам сказать… — начала я и вдруг почувствовала какое-то движение на теле.

Посмотрев вниз, я увидела жёлтую змею, обвившую мою талию. Я тут же скинула её на пол и отскочила. Ножны с мечом и кинжалом упали рядом на пол, и я не решалась их поднять, глядя на извивающуюся гадину, которая развернулась и поползла в мою сторону, приподняв головку с приоткрытой пастью, в которой поблёскивали острые зубы.

— Кирилл, убей её! — крикнула я, отскакивая дальше.

И тут заметила, что он смотрит на меня с крайним изумлением.

— Кого убить?

— Змею! Ты что, её не видишь?

Он посмотрел вниз и проговорил:

— Это пояс.

— Господи, это змея! — крикнула я, отскакивая к сундуку.

Наткнувшись на него, я распахнула крышку, выхватила свёрток и вытащила из него эфес с рубином и бирюзой. Мгновенно разложив меч Кристофа, я ударила остриём клинка в голову змее, которая была уже рядом. Она забила хвостом и опала на пол. Нагнувшись, я подняла её и показала ему.

— Что это?

— Пояс, — ответил он и с тревогой посмотрел на меня.

Но я видела, что это змея и бросила её в камин. Потом подошла к креслу и села.

— С вами всё в порядке? — осторожно спросил он.

— Да, всё прекрасно, — кивнула я. — Не бери в голову.

Он задумчиво посмотрел на меня и не стал возражать. Он снял с постели покрывало, забрал одну из подушек и привычно устроился на полу у камина.

Я сидела в кресле, положив на колени меч Кристофа. У этого древнего меча было имя. Его называли Экскалибур. Не знаю, имел ли он какое-то отношение к королю Артуру, но то, что он побывал во многих переделках и часто противостоял магии, это точно. Я подняла меч и поймала в зеркале клинка своё отражение, высунула язык, потом рассмотрела глаза. Что ж, язык чистый, зрачки не расширены. Положив меч обратно, я взялась пальцами за запястье. Пульс нормальный. Тем не менее, я видела змею там, где Оршанин видел всего лишь золотой пояс. Кирилл — элитный разведчик-диверсант с тренированной психикой, и в стабильности его разума сомневаться не приходилось. Что касается меня, то я тоже не отличаюсь ни особой внушаемостью, ни чересчур живым воображением. И всё же я видела эту змею. Я могла и сейчас вспомнить рисунок на её чешуйчатом теле, длинный коричневый язычок, высовывавшийся из пасти и холодные злые глазки. И это всё я успела рассмотреть и запомнить достаточно чётко. Из этого можно сделать только один вывод: я это видела.

Принято считать, что если один человек видит одно, а другой в том же месте что-то другое, то у одного из них точно проблемы с психикой. Отчасти это верно, но далеко не всегда, и, как правило, это не так в случае, если в деле замешана магия. Иллюзии бывают адресными, то есть предназначенными кому-то одному. И сейчас я, оценив происшествие, а также предшествующее этому покушение на мою жизнь, склонна была сделать вывод о том, что на меня направлена магическая атака. Судя по всему, это чары, искажающие реальность с целью дестабилизировать мою психику. Если, конечно, это не была настоящая змея, укус которой мог сработать там, где промахнулись меч и арбалетный болт. Впрочем, я понимала, что это только начало, и была благодарна нападавшему на меня магу уже за то, что он начал с малого. Думаю, если б он сразу распахнул передо мной бездны Ада, то мне было бы сложнее сохранить самообладание. А теперь я, по крайней мере, знаю, что меня хотят не только убить, но и свести с ума. Меня это не слишком пугало. В своей жизни я повидала столько страшного, загадочного и ирреального, что можно было сотню раз тронуться умом. Или приобрести некоторый иммунитет от подобной реакции на странности происходящего. Я выбрала последнее. Главное — не позволить этой навязанной реальности отвлечь меня от чего-то важного в окружающей действительности. И для этого мне нужен будет Кирилл.

Боковым зрением я увидела что-то позади себя и обернулась. Там стоял Бейлан, бледный и, судя по всему, мёртвый. Что ж, это была хорошая возможность проверить мои догадки на практике. Я встала и шагнула к нему. Я достаточно чётко видела его, даже стежки на одежде, щетину на щеках и траурную кайму под ногтями. Он не пропадал и не «плыл», просто стоял. Теперь вопрос второй, он — призрак или зомби. Последнее было бы более опасным. Во-первых, они сами по себе не слишком приятны, поскольку, как и положено мертвецам, потихоньку разлагаются. И, во-вторых, они могут быть агрессивны, потому что выполняют волю тех, кто поднял их из вечного сна. Подходить слишком близко мне не хотелось, и я просто ткнула в него мечом. Хоть он и выглядел совершенно реально, меч прошёл сквозь пустоту. Что ж, это обнадёживает, поскольку это был всего лишь призрак, а они, как правило, не представляют опасности. И, в-третьих, смогу ли я как-то на него повлиять. Змею я убила и выбросила в огонь, испортив при этом собственный пояс. А как удалить призрака, который бесплотен, и хоть просто стоит столбом, всё же действует на нервы?

Я снова взяла меч за клинок под гардой и коснулась пальцем вставки из бирюзы. Из эфеса выдвинулось распятие. К сожалению, я не знаю ни одной молитвы. Этот пробел придётся восполнить в будущем, а пока я просто сказала:

— Ступай туда, откуда пришёл, — и придвинула к нему распятие.

Он заколебался и исчез. «Сработало», — подумала я и, обернувшись, посмотрела в сторону кровати. Выспаться не мешает, хотя бы потому, что отсутствие сна тоже дестабилизирует психику. Из углов комнаты за мной с любопытством наблюдали тени.

— А ну, брысь отсюда! — прошептала я.

Особой надежды на то, что они подчинятся, не было, но они вдруг шмыгнули в темноту. Потом, правда, выползли обратно, но главное, что в какой-то момент они меня послушались. Я легла на кровать на спину и положила сверху разложенный меч. Ощущение было не слишком приятным, потому что я чувствовала себя чем-то вроде рыцарского надгробия, но всё же так мне было спокойнее. Я закрыла глаза и уснула.

Сон был тягостным и вязким. Мне снилось что-то тёмное, тревожное и жутковатое. Мне было душно в этом сне, и я никак не могла из него выкарабкаться. А потом раздался этот звук, унылый, как похоронный звон колокола. От него по всему телу прошла дрожь, но я уцепилась за это ощущение и всё-таки открыла глаза. Сев на кровати, я осмотрелась. Возле кровати снова стоял несчастный Бейлан.

— Слушай, иди отсюда! — проворчала я, отметив как положительный момент, что вместо страха испытываю раздражение.

Он печально растворился в воздухе, а из-за полога выглянул Кирилл.

— Это вы мне? — спросил он.

— Паук, — ответила я и сложила меч.

Потом, как обычно, явилась служанка с кувшином, тазом и полотенцем. Когда Кирилл начал поливать мне на руки, ладони наполнились красной жидкостью. Я стряхнула её в таз и стала вытирать руки. Как это предсказуемо, и всё же неприятно. Следовало признать, что это волшебство влияет на меня. Я плохо спала, не смогла заставить себя умыться и вообще, раздражена и даже зла.

— Сегодня постараемся уйти отсюда, — произнесла я, поливая Кириллу в ладони.

Он с удовольствием умылся кровью и вытер руки и лицо полотенцем, на котором остались красные следы. Интересно, когда вода высохнет, следы останутся?

Одеваясь, Кирилл протянул мне свой пояс.

— Возьмите, вам нельзя появляться в обществе не при параде, а я себе раздобуду пояс в казармах.

Поблагодарив его, я надела пояс и прикрепила к нему ножны. К счастью, этот пояс вёл себя смирно и не пытался меня ужалить. Может, потому, что он изначально предназначался не мне и на него не наведено проклятие? Экскалибур я снова сложила до состояния эфеса и повесила сбоку на пояс.

Потом явился чей-то паж и пригласил меня в гербовую гостиную на завтрак. Я сказала, что неважно себя чувствую, и пошла с Кириллом в казармы. Его это не удивило, он уже начал что-то подозревать, но пока вёл себя сдержанно, разве что был излишне внимателен.

В трапезной нам подали червивый хлеб и ещё хуже выглядевшее мясо. По тому, как уплетал всё это мой спутник, я поняла, что мне это лишь кажется, но заставить себя взять кусок не смогла. В результате попросила его дать мне пищевой концентрат. Он молча отдал мне контейнер, жестом показав, что я могу оставить его себе. Потом я заставила слугу принести мне чистой воды. Хоть из кружки и попахивало болотом, я всё-таки её выпила.

После этого я решила встретиться с Делланом. Может, меня всё-таки пытаются выжить отсюда, а я и сама не против уйти, и за стенами замка всё это прекратится.

Я нашла этого благородного рыцаря в его башне, где он сидел за своим столом. На сей раз, он был куда более любезен, чем при первой встрече, и даже сразу предложил мне сесть. Учитывая, что он был занят государственными делами, отвлекать его от которых было неучтиво, я сразу же объяснила цель своего визита: мы погостили, но нам пора возвращаться к своему звездолёту, где остался мой экипаж.

— К сожалению, я должен просить вас задержаться в замке, — вежливо сообщил Деллан. — Ваше появление здесь совпало с весьма неприятными и тревожными событиями. Ваш рыцарь, возможно, невольно помог тёмным эльфам оставить в замке шпиона, которого мы ещё не поймали. Вы встречались с их предводителями наедине, и хоть у нас нет никаких оснований заподозрить вас в злонамеренном соглашении с ними, мы вынуждены провести проверку этих обстоятельств.

— То есть, теперь мы пленники? — уточнила я.

— Конечно, нет! — воскликнул он слегка обижено. — Вы, по-прежнему, дорогие гости. Вы можете даже выходить из замка, и спокойно перемещаться, но только в пределах внутреннего кольца. Как только этот запрет будет снят, я немедленно вас извещу.

По его непреклонному взгляду было ясно, что спорить бесполезно, к тому же он тут же забыл об учтивости и снова уткнулся в свои бумаги. Выходя из его комнаты, я увидела возле двери Бейлана, но прошла мимо, никак не отреагировав. Такое чувство, что я уже начала к нему привыкать.

За дверью меня ждал Кирилл и на его талии поблёскивал новый пояс.

— Нас не выпускают за пределы внутреннего оборонительного кольца, — сообщила я.

— Почему? — нахмурился он.

— Официально из-за эльфийского шпиона, с которым мы можем быть связаны.

— Нас могут как-то пристегнуть к этому делу?

— Если захотят, — кивнула я и начала спускаться по лестнице.

— Думаете, Моро не хочет отпускать нас, чтоб мы не встретились с Олдриджем? — спросил он, догнав меня.

— Это единственное, что приходит на ум. По крайней мере, это было бы логичным продолжением всех этих событий. Но точно мы ничего не знаем.

Мы вернулись в башню Старого единорога, и тут я поняла, что там что-то не так. Чувства снова обострились, может, потому, что мне постоянно чудилось, что кто-то следует за мной, слышались отдалённые стоны и голоса, и я невольно приглядывалась и прислушивалась ко всему этому, понимая, что через какое-то время всё-таки начну впадать из-за этого в панику. И войдя в комнату, я вдруг почувствовала странное напряжение. Такое бывает иногда, когда организм привычно реагирует на опасность симптомами страха, а сознание остаётся ясным и спокойным. Так и сейчас моё тело отреагировало на что-то, что появилось здесь без нас. Я медленно прошлась по комнате, глядя по сторонам, а потом обернулась к двери. За плечом Кирилла стоял Бейлан.

— Где? — спросила я, мрачно взглянув на него.

— Что? — Оршанин снова тревожно взглянул на меня, а Бейлан медленно повернул голову в сторону кровати.

Я бросилась туда и стала откидывать аккуратно застеленные покрывала и откидывать подушки. В постели ничего не было. Я опустилась на пол и заглянула под кровать. Там было темно. Достав меч, я пошевелила там, но вытащила только клубы скатавшейся пыли.

— Дарья Ивановна, что с вами? — подошёл ко мне Кирилл.

— Тихо, — велела я и, обернувшись к призраку, указала на балдахин. Он медленно наклонил голову. — Ну, вот, парень, хоть какой-то от тебя прок!

Пододвинув к кровати кресло, я взобралась на сидение и осмотрела пыльный полог. В пожелтевшей от времени бахроме мелькнуло что-то чёрное. Я подцепила это что-то и вытащила сплетенную из чёрных ниток ведьмину лестницу, в которую были вставлены свинцовые бусины в виде черепов. От прикосновения к этой вещи, у меня закололо пальцы, а потом по телу прошла дрожь. Я невольно передёрнула плечами.

Кирилл попытался взять у меня этот шнурок, но я не отдала.

— На этой штуке заклятие смерти, — ответила я и бросила её в огонь.

— Что, так просто спастись от заклятия смерти? — спросил он.

— Если б ты взял эту штуку в руки, то был бы уже мёртв, а на меня это не действует. Природный иммунитет. Она появилась недавно, пока нас здесь не было.

— Вас хотят извести?

— Похоже, — согласилась я. — Мне бы очень хотелось знать, кто так усердствует.

— Наверно это Моро.

— Хочешь сказать, командор третьего класса Моро? Мы всё время думаем, что это она, потому что в какой-то момент она прервала какой-то разговор и не стала опровергать мои догадки о её причастности. Но здесь есть ещё два мага, а Ликар говорил о двух кликах колдунов при дворе. Возможно, всё это просто уводит нас в сторону! — я обернулась и посмотрела на призрака: — Кто тебя послал? Молчишь? Наверняка на тебя наложили печать молчания, но кивнуть-то ты можешь? Это Дама Полуночи? Баррадо? Дуэйт?

Бейлан безучастно смотрел на меня мутными глазами.

— С кем вы всё время разговариваете? — воскликнул Кирилл.

— Ты его не видишь. Он послан ко мне.

— Призрак?

Он знал, что они существуют, и видел не раз. Я кивнула.

— Нужно бежать отсюда, — сделал вывод он. — Давайте сегодня встретимся с ребятами и обсудим возможности.

Я не стала возражать. Чем дальше, тем меньше мне хотелось тут оставаться.

— Я не знаю, как вывести вас отсюда, — озабоченно произнёс Адриан, когда мы в конце этого тёмного дня встретились в катакомбах.

Он тревожно озирался по сторонам, и место встречи было выбрано так, чтоб нас никто не увидел вместе. Теперь, когда мы оказались под подозрением, любые связи с нами могли причинить вред нашим друзьям.

— Я тоже не знаю, — покачал головой Энцо. — Внутреннее кольцо окружено высокой крепостной стеной, которая охраняется постами гарнизона. Здесь есть только один вход, но там всегда стоят стражники и проверяют всех. Им наверняка запретили выпускать вас.

— Может, есть ещё какой-нибудь выход, запасной? — с надеждой спросил Кирилл, но Энцо покачал головой.

— Это же алкорская крепость! Они не сдают крепости и не бегут. Они обороняют свои цитадели до последнего круга и до последнего солдата. Вход только один и он охраняется.

— А подземные ходы? — не унимался Кирилл.

— Мы не знаем ничего о подземных ходах, — ответил Адриан. — Мы даже не слышали о них. Наверно они есть, но о них знают только избранные и особо доверенные люди. Это тоже часть оборонительной стратегии.

— А если взобраться на стену и спуститься по верёвке на другую сторону?

— Мало вероятности, что нас пустят на стены, к тому же там стоят караулы и ходят патрули. Это внутреннее кольцо, брат! Оно охраняет альдора! А он боится шпионов, наёмных убийц и собственной тени. К тому же по ту сторону расположены казармы гарнизона, и следующие ворота тоже охраняются. А подняться на крепостную стену через казармы и проделать трюк с верёвкой второй раз невозможно. К тому же ни я, ни Энцо не бывали в тех казармах. Мы живём в замке и следующее кольцо даже для нас — секретный объект. Мы не знаем ни распорядка там, ни того, как там организована охрана.

— Тогда можно выйти только через ворота, — проговорил Кирилл. — Слушайте, придумайте, как вывести Дарью Ивановну, а я тут как-нибудь сам… Нас уже дважды пытались убить.

Адриан и Энцо переглянулись.

— Все телеги проверяются, — проворчал Энцо, — проезжающим заглядывают под капюшоны, рыцарей заставляют поднимать забрала. А сейчас, когда они ищут этого эльфа, там и вовсе, мышь не проскочит!Если всё сорвётся, то вас ещё, быть может, пощадят, а нас…

— Ладно, — поднял руку Кирилл. — Никто не заставляет вас рисковать жизнью. Мы сами попробуем выкрутиться.

— Погоди, погоди, — забеспокоился Адриан. — Мы же не отказываемся. Я не отказываюсь.

— Как ты собираешься это сделать? — нахмурился Энцо. — Тебе своей жизни не жалко?

— Энцо, друг, — Адальбер положил ему на плечо руку, — ты можешь беречь свою жизнь, если вот такая жизнь тебя устраивает. А я хочу домой. И я даже готов умереть, но на пути домой, — он взглянул на меня в упор. — Командор, я — офицер космофлота Земли, и я своих не бросаю. Просто всё нужно сделать так, чтоб всё прошло чисто и гладко. Я придумаю, что можно сделать…

— Мы придумаем, — перебил Энцо.

— Мы, — кивнул Адриан. — А вы пока берегите себя.

— Мы можем о себе позаботиться, — проговорила я. — Мы очень ценим вашу помощь. Но при этом я хочу вам сказать, что нам не нужна свобода, оплаченная ценой ваших жизней. Это конечно не штатная ситуация, но и не повод лезть на рожон. Будьте осторожны.

На этом мы разошлись. Честно говоря, я надеялась, что у нас есть небольшая фора. Ведьмина лестница — это не кинжал, это больше похоже на медленный яд, а значит, тот, кто подложил её, будет какое-то время ждать эффекта, и пока не убедится, что его колдовство не сработало, делать следующих шагов не станет. Иначе какой смысл в колдовстве?

К сожалению, я не настолько сведуща в магии, чтоб по виду этого завязанного в узлы шнурка определить к какой магии он относится. Дело в том, что узелковая магия распространена во многих культурах, как на Земле, так и в космосе, в том числе и на Алкоре. Свинец тоже используется в магии повсеместно, да и череп при заклятии смерти имеет широкое применение. Поэтому по виду этого амулета я не могла сказать, кто его сплёл и заговорил: земная ведьма или алкорские колдуны.

Бедняга Бейлан таскался за мной по пятам, к счастью, его никто кроме меня не видел. Его внешний вид за прошедшее с момента смерти время не изменился, и можно было надеяться, что он не станет разлагаться у меня на глазах. Я постепенно начала привыкать к нему, к тому же он всё-таки помог мне обнаружить зловредный шнурок со свинцовыми черепушками. И всё-таки, ложась спать, я положила рядом с собой разложенный меч с выдвинутым из эфеса распятием, заметив, что он старается не приближаться к этой реликвии.

На следующее утро, а это было действительно утро, потому что над миром поднялось туманное солнце, подсветив газовый синий океан над нами, я не стала вставать с постели, сказав служанке, что чувствую слабость и хочу отлежаться. Она принесла мне завтрак в комнату, но я его есть не стала, ограничившись горошиной концентрата и водой, что принёс из фонтана в кубке Кирилл. Внешне всё выглядело так, будто мне нездоровится, и я ничего не могу есть. К вечеру служанка забеспокоилась и спросила, не надо ли вызвать лекаря, но я сказала, что не надо. Я понятия не имела, какие симптомы вызывает направленное на меня заклятие смерти, и не собиралась их симулировать.

Лежать в кровати было скучно, тем более что за окном сиял ясный солнечный день и ветер доносил тёплый воздух и сдержанный гул голосов с улицы. Я заметила, что в тёмный день местные ведут себя вяло и пассивно, хоть и вынуждены бодрствовать, зато в светлый они энергичны и спешат переделать свои дела, часть из них оставляя на следующие полдня, потому что последняя половина третьих суток снова приходится на ночь. Кириллу тоже не сиделось в башне, да и нужды в этом не было, поэтому я отпустила его на разведку. Среди бела дня Бейлана было не видно, и я, наконец, смогла на какое-то время вздохнуть спокойно.

Второй гонг известил о конце очередного дня, но на улице было всё так же светло, правда, голоса почти стихли. Я подумала, что это похоже на сиесту. Вернулся Кирилл, сообщил, что шпиона не поймали, Ликар уехал куда-то на юг закупать оружие для армии, потому что альдор велел готовиться к войне в ожидании нападения короля Ричарда. Дама Полуночи сидит в своих покоях, и как он ни пытался туда проскользнуть, ему это не удалось. К тому же за всякими дамскими мелочами в лавки и на кухню Изабо гоняет обычных служанок, держа Ланфэн при себе.

Светлая ночь, наконец, закончилась, и снова заунывно прозвучал первый гонг. Я уже отлежала на этой жёсткой кровати все бока, и решила перебраться в кресло, постаравшись закутаться в покрывало, словно меня знобит. Служанка, по-прежнему, носила мне еду, к которой я не прикасалась, но больше уже не предлагала вызвать лекаря, видимо, решила, что если мне угодно помереть, то не надо ей вмешиваться в дела знатной особы.

Небо постепенно начало темнеть и вскоре наступила пока ещё светлая ночь с опалово-синими небесами и разноцветными сеточками облаков. От окна потянуло прохладой, а в углу снова нарисовался Бейлан, такой унылый, словно ему уже надоело околачиваться возле меня. Я велела ему убираться. Он исчез, но потом снова возник, как собака, которую гонит хозяин, но пойти ей некуда.

Вскоре снова объявился Кирилл, по обыкновению ходивший на разведку. Как мне казалось, он должен был за это время узнать здесь всё, вплоть до содержимого сундуков и тайных романов.

— Ребята готовы встретиться, — сообщил он, входя. — Мне ничего говорить не стали, но, похоже, их предложение не нравится им самим.

— Надеюсь это не выстрел из пушки через все стены, — пробормотала я, скидывая с себя покрывало.

Пристегнув ножны на пояс и, повесив под правую руку эфес Экскалибура, я вышла за ним. Спускаясь по ступеням лестницы, я подумала, что моя тога светится в полутьме, как сигнальный фонарь. Надо бы обзавестись тёмным плащом с капюшоном.

Адриан и Энцо ждали нас в отдалённом конце катакомб, где в сводчатом зале с выщербленными полуколоннами на стенах было укреплено всего лишь два факела. Они стояли в конце зала, где темнел заложенный камнем дверной проём. Я ещё подумала, что этот зал идеально подходит для западни, но не придала этому значения. Когда мы подошли, Адриан, поприветствовав меня, как-то не совсем решительно покосился на своего друга.

— Командор, мы продумали все доступные варианты и пока нашли только один более или менее верный способ выбраться из внутреннего кольца. Если вас это не устроит, то будем думать дальше.

— Что за способ?

— Трупы умерших и казнённых в замке вывозят на телеге за пределы луара и сжигают на холме неподалёку. Эту телегу никогда не досматривают ни на одних воротах. Прикосновение к мёртвым считается плохой приметой и с ними имеют дело только люди определённых профессий. Вы могли бы лечь на дно телеги, сверху бы вас закрыли щитом, а уже на него…

— Положат трупы, — кивнул Кирилл. — Что дальше?

— Возчик мёртвых с помощником носят трупы на вершину на носилках. Когда они уйдут туда, вы выберетесь и будете совершенно свободны.

— Вариант не так плох, что вас смущает? — спросила я.

— Дело в том, что, как правило, ради одного-двух телегу не гоняют, ждут, когда накопится пять или шесть жмуриков. Всё это время они лежат в подвале. Ну, вы понимаете, что они могут собой представлять к моменту, когда их повезут.

— Да, не думаю, что это будет так уж приятно, но брезгливость в нашем деле совершенно излишня. Мне приходилось иметь дело с трупами. Это тоже работа спасателя.

— Хорошо, — в его голосе послышалось заметное облегчение. — Тогда мы будем отслеживать намерения возчика, и когда он будет готов к своему вояжу, мы вас известим. Осталось подождать, когда умрут ещё один или два человека.

— И часто это случается? — поинтересовался Кирилл.

— Когда как. Казней пока не намечается, как и дуэлей. Но вроде вчера приходил жрец из храма Прощения к старой ключнице. Если не станут ждать ещё кого-то, то пара дней.

— Думаю, что не станут, — заметил Энцо, взглянув на меня. — Бейлан и его оруженосец всё ещё ждут своей очереди.

— Ладно, пару дней мы продержимся, — мрачно взглянув на него, сообщил Кирилл, и вдруг резко обернулся назад.

Теперь и я слышала медленные шаги, раздававшиеся где-то рядом. Адриан и Энцо выхватили мечи и бросились к входу в зал, Кирилл достал свой меч и встал, прикрывая меня собой. Возле дверей было темно, лишь один факел в дальнем конце едва выхватывал из мрака рыжеватый круг каменного пола, поэтому я не сразу увидела, что происходит, только услышала звук удара, стон, а следом один из наших друзей отлетел в сторону и, ударившись о стену, сполз на пол. Я даже не поняла, кто это был, но вскоре стало ясно, что это не важно, потому что второго тоже что-то откинуло в сторону. И после этого показалась смутно освещенная чёрная фигура в длинном плаще с наброшенным на голову капюшоном. Незнакомец медленно шёл к нам. Кирилл стиснул эфес меча и бросился к нему, но, не успел сделать и пары шагов, как тоже ударился о стену недалеко от меня.

Я стояла, не шевелясь, уже поняв, что двигаться в данной ситуации неразумно. У этого парня в руках не было оружия, он одним движением руки отбрасывал со своего пути тренированных бойцов. Конечно, вряд ли он мог убить меня таким образом, но удар о стену наверняка будет довольно болезненным. Поэтому я стояла на своём месте, пытаясь разглядеть что-то под капюшоном. Там ничего не было, словно внутри плаща была пустота. Я опустила руку вниз, но не на рукоятку меча в ножнах, а на эфес Экскалибура. Мне нужно было приблизиться к нему, и он сам шёл ко мне. Я вздохнула, постаравшись успокоиться, и держала палец над рубином. Нельзя было, чтоб он заметил, что это какое-то необычное оружие. Пусть думает, что я растерялась.

Незнакомец приблизился ко мне вплотную. Я видела под его капюшоном только темноту. Он медленно поднял руку в чёрной перчатке, положил мне на горло и медленно поднял меня над полом. Что могло быть дальше, мне знать не хотелось, поэтому я подняла эфес и одним движением разложила меч. Его пальцы дрогнули, ослабли, он попятился, с удивлением глядя на торчащий из живота клинок, потом вдруг вцепился в него руками и рухнул на пол.

Ко мне уже бежали Адриан и Энцо. Кирилл, злобно ворча, поднимался на ноги.

— Как вы это сделали? — воскликнул Адальбер.

— Как обычно, — пожала плечами я.

Вытаскивать меч из раны мне не хотелось. Лишние усилия. Поэтому я снова взялась за эфес и сложила меч. Тут же из глубокой раны брызнула кровь.

— Что это за меч? — изумился Энцо.

— Долго рассказывать, — отозвалась я. — Кто это?

Адриан нагнулся и сдёрнул с головы незнакомца капюшон. Его лицо скрывала чёрная бархатная маска, но я была уверена, что, пока он был жив, никакой маски, как и всего остального под капюшоном не было. После того, как маска была снята, мы увидели бледное, испещренное морщинами лицо с крючковатым носом.

— Я его не знаю, — произнёс Энцо.

— Погоди, что это?

Адриан осторожно повернул труп на бок, отогнул чёрный стоячий воротник и откинул в сторону седые волосы убитого. На пергаментно-жёлтой коже виднелся чёрный рисунок: змея с открытой пастью. Внимательно осмотрев труп, мы убедились, что рисунок уходит под воротник и огибает шею, спуская хвост на спину.

— Это наёмный убийца из храма Ангела Тьмы, — Адриан тревожно смотрел на меня. — Это очень плохо, командор. Вам нужно выбираться отсюда как можно скорее.

— Что за храм Ангела Тьмы? — нахмурился Кирилл. — Им-то мы чем насолили?

— Они принимают заказы на убийства, — ответил Энцо, на всякий случай, отступив подальше от трупа. — И действуют с помощью магии.

— Ведьмина лестница! — воскликнул Кирилл. — Пока вы сидели в комнате и делали вид, что медленно умираете, они выжидали. А когда мы вышли, они, похоже, поняли, что их надули.

— Ну, да, — кивнула я. — И шнурка на балдахине давно нет. А что это за храм? Кто там вообще заправляет?

— Жрецы, — неопределённо пожал плечами Адриан.

— Ангел Тьмы… — я задумчиво посмотрела на Кирилла.

— Мне кажется, это плохая идея, — запротестовал он.

— Я хочу туда сходить и узнать, кто меня заказал.

— Я туда не пойду! — воскликнул Энцо.

— Я справлюсь сама.

— Нет уж! — возмутился Кирилл. — Я с вами.

— Я тоже, — произнёс Адриан.

— Чёрт… — проворчал Энцо. — Ладно. Мне совсем не светит остаться здесь в одиночестве, так что я — с вами.

— Это неразумно, — возразила я. — Меня они убить не смогут, а вас — запросто.

— Можете меня разжаловать, — пожал плечами Кирилл. — Но одну я вас туда не отпущу. Я разбираюсь во всяких там магических атаках…

— Правда?

— Ну, вроде того.

— Я — космический десантник, — напомнил Адриан. — К тому же у меня скоростная реакция и сверхчуткое восприятие.

— Я заметила.

— Теперь я буду готов.

— А я просто больше боюсь остаться один, чем идти с вами в логово дьявола, — сказал Энцо.

— Присмотрите за капитаном-командором Коррадо, мальчики, — уступила я. — И постарайтесь уцелеть сами.

Мне совсем не нравилось то, что они идут со мной, потому что я вовсе не была так уж уверена в безопасности этой вылазки. Я-то, в конце концов, была защищена от многих опасностей своей сущностью, но они были простыми смертными, хоть и очень хорошо подготовленными.

Из замка мы выходили вдвоём с Кириллом. Стражники внимательно посмотрели на нас, но даже не стали спрашивать, куда это мы на ночь глядя. Мы уже успели пройти метров двести в тёмной тени крепостной стены, когда нас догнали Адриан и Энцо. Честно говоря, я вскоре поняла, что без них эту низкую незаметную арку мне было бы не найти. Она была спрятана в самом тёмном конце внутреннего кольца. Здесь не было ни факелов, ни фонарей. Наших спутников это не смутило, они смело направились в темноту длинного прохода. Я пожалела, что не взяла с собой преобразовательные линзы, но как ни странно, когда я вошла в этот мрачный коридор, то ясно увидела бледные очертания камней в кладке стен. Мы долго шли в полумраке, пока не оказались в узком квадратном дворе, где прямо перед нами вздымалась чёрная колоннада храма.

Между колоннами стояли высокие каменные рыцари, и при несколько более живом воображении, можно было ожидать, что они сейчас спустятся со своих постаментов и замахнуться своими многометровыми мечами. Этого, конечно, не случилось, и мы вошли под тяжёлые своды. Здесь было немного светлее, потому что вокруг прямо в темноте горели огоньки. Потом я разглядела, что это чёрные свечи, которые буквально сливаются с мраком, создавая такой жутковатый эффект.

В зале никого не было, и мы медленно шли вперёд, туда, где в густом сумраке виднелась фигура великана в серебряных латах.

— Внимание! — шепнул Адриан и замер.

Я остановилась и посмотрела вокруг. Из темноты между колоннами беззвучно выступили пять фигур, таких же как и та, что недавно напала на нас в подвале замка. Только у этих в руках поблёскивали длинные двуручные мечи.

— Предложения? — дрогнувшим голосом спросил Энцо.

— Добро пожаловать, друзья мои! — неожиданно раздался от входа мягкий вкрадчивый баритон, и, обернувшись, мы увидели шестого, направлявшегося к нам.

Под его плащом блестели серебряные латы, такие же, как на статуе. Его лицо бледно светилось в полумраке. Подойдя ближе, он поднял руки и снял с головы капюшон. Тёмно-каштановые локоны вились ему на плечи, а глаза блестели зеленью шотландских лугов. Он был в своём демоническом облике, и как ни странно, именно в этом облике он нравился мне больше всего.

— Док? — изумлённо спросил Кирилл. — Это вы?

— Я Ангел Тьмы, капитан, — напомнил он, — и вам это давно известно.

— Мне следовало догадаться, что ты не пропустишь это место, — усмехнулась я, подходя к нему.

— Это мой храм, — шепнул он. — Представляешь? Здесь мне поклоняются, так просто кидают к моим ногам деньги, возносят мне молитвы.

— Надеюсь, девственниц тебе в жертву не приносят?

— Я не выяснял. Но я б нашёл для них более разумное применение.

— Например? — прищурилась я.

— Я ж нашёл разумное применение для жриц Света на Агорисе! — выкрутился он.

— Да, это было здорово, — согласилась я.

Он повелительно махнул рукой пятерым безмолвным воинам.

— Убирайтесь отсюда! Это мои гости!

Они тут же скрылись в темноте ниш. Кирилл, Адриан и Энцо подошли к нам.

— Что вы здесь делаете? — спросил Энцо, явно обрадованный таким поворотом дела.

— Нашёл здесь временный приют. Хорошо, когда есть место, где тебе рады. А вот вы что здесь делаете?

— А мы ищем того, кто подослал к нам убийц, — ответила я.

— Из моего храма? — насторожился он. — Не может быть! Погодите! Арус! Где ты, чёрт возьми! — из-за алтаря со статуей показался старик в чёрной мантии и склонился перед ним в поклоне. — Арус, кто заказал убить эту даму и её спутника?

— Мы не выдаём имена клиентов, — старик многозначительно посмотрел на него.

— Так, я не понял, — с угрозой в голосе произнёс он, — это и от меня тайна? Я хочу знать, кто пытался убить моих… верных союзников. Они здесь действуют в моих интересах, а ваш остолоп пытался их убить. Кстати, если они здесь, то он, скорее всего, мёртв.

— Это был самый опытный убийца, — засомневался старик.

— Значит, его последний опыт оказался неудачным. Так кто дал заказ?

— Дама Полуночи. Она просила сделать это как можно более быстро и безболезненно.

— Как мило! — фыркнул Джулиан.

— Быстро и безболезненно? — возмутилась я. — Это ведьмина лестница с заклятием смерти над моей постелью быстро и безболезненно?

— Ведьмина лестница? — растерялся старик.

— Завязка смерти, — перевёл Джулиан. — Но это, действительно, не слишком гуманный способ, к тому же против некоторых совсем не действенный. На ваше счастье. Убирайтесь! Лучше накройте стол в парадной трапезной и уберите оттуда все уши. Почувствую, что подслушивают, оглохнут навсегда.

Старик удалился, пятясь задом и кланяясь на ходу.

— Извини, недосмотрел, — пожал плечами Джулиан. — Не хотел вмешиваться во внутренние дела этой скромной обители. Я ж тут временно, только воспользовался их гостеприимством. В чужой монастырь со своим уставом… Но я рад, что всё обошлось. Заказ отменён. Если эта Дама явится, я с ней поговорю и объясню ей всю ошибочность её поведения.

— Жаль, что я этого не увижу.

— Я тебе потом расскажу.

— Кстати, это Изабо Моро.

— Эта ведьмочка с накладными ресницами? — удивился Джулиан. — С чего это ей взбрело в голову?

— Мы не знаем, но она явно не хочет, чтоб мы встретились с Беном Олдриджем.

— Олдридж на Грозовой горе.

— Мы знаем, но не можем не то что попасть туда, но даже выбраться отсюда.

— Почему? — он с недоумением взглянул на меня.

— Нас не выпускают.

— Как не выпускают, небо сеткой накрыли что ли?

Я замерла, ошарашено глядя на него. Он укоризненно покачал головой.

— Сколько тебе можно говорить, что крылья даются для того, чтоб летать.

— Вы о чём? — насторожился Адриан.

— Так, парни, — Джулиан хлопнул в ладоши. — Я думаю, что мои расторопные слуги уже накрыли на стол, так что прошу следовать за мной. Совместим обмен информацией с более приятным занятием.

Через час мы сидели впятером за столом в высокой квадратной комнате, где уютно потрескивали в камине дрова.

— Странно, что статуя в храме оказалась похожа на вас, док, — заметил Адриан, разглядывая на просвет стеклянный кубок, наполненный вином.

— Я думаю, что ещё недавно она была совсем на меня не похожа, — пожал плечами Джулиан. — Просто когда в игровой зоне появился подходящий Ангел Тьмы, его тут же вплавили в матрицу, как будто так и было. Тут каждый получает то, что ему нужно, верно? Кому-то нужен был Ангел Тьмы, ему построили храм, а потом храм притянул и самого Ангела Тьмы.

— А, может, вы сами подправили картинку? — усмехнулся Кирилл.

— Нет, меня самого сперва удивил этот фокус. Я подумал даже, что это какое-то совпадение, но на деле совпадений оказалось слишком много: статуя с моей внешностью, статуя с внешностью моего предшественника и врага, триады друидов, написаные на латах на гаэльском языке, которые наверно только я на всей планете могу прочесть. Мне настойчиво предлагали вступить в игру в этом амплуа, и я вступил.

— И вы позволите этим жрецам и дальше убивать? — спросил Энцо, холодно взглянув на него.

— Здесь очень жёсткие правила, мой друг, — ответил Джулиан. — Каждый персонаж действует в соответствии со своей характеристикой. Нарушение правил может привести к сбою программы и даже к гибели игрока. Если я начну менять правила и заставлять жрецов Ангела Тьмы творить добро, то я посягну на целостность матрицы, с которой мне не совладать.

— Но вы же врач, как вы можете на всё это смотреть?

— А вы спасатель. Что ж вы не спасаете тех, кто каждый день подвергается насилию в этом городе? Почему не отопрёте темницу и не попытаетесь вывести тех, кто заточён там за небольшие провинности, совершённые от отчаяния и нищеты? Правильно, потому что вы не спасёте их и погибните сами. Я уже начал разбираться в том, как тут всё устроено. Тут каждый рано или поздно получает своё. Все злодеи бывают наказаны, а добрые люди даже в сложной ситуации получают внезапную помощь оттуда, откуда не ожидали.

— Но люди умирают каждый день, — заметил Адриан.

— Человек, считающий себя несчастным неудачником, получает то, чего ожидает. Те, кто боятся смерти, но ждут её, умирают. Жертвы получают на свою голову именно те беды, которые, по их мнению, должны случиться. В этом мире мысль материальна до жуткой неотвратимости. И очень трудно не накликать на себя беду.

— То есть свобода воли здесь в приоритете? — прищурился Кирилл. — И если кто-то решил бороться до конца…

— Он, скорее всего, и будет бороться. До конца. Другое дело, если кто-то будет стремиться к победе. Знаете, когда Тонни Хэйфэн вернулся к «Пилигриму», то увидел, что под опорой, которая не доставала до твёрдого грунта, теперь устойчиво стоит базальтовая плита. Мангуст был намерен обеспечить устойчивость звездолёта, и это случилось даже без его вмешательства. Полагаю, этот феномен имел целью в самом начале продемонстрировать нам основной принцип этого мира. Потом всё будет не так просто. Но согласитесь, пока вам везёт.

— Да, могло быть и хуже, — не стала спорить я. — А теперь скажи, что происходит на «Пилигриме»?

— Я думаю, что скоро часть экипажа уйдёт от звездолёта. Удержать их в сложившихся условиях невозможно. Хок назначит место и время следующей встречи, и даст им задание собрать коллег с «Палладина», — заметив мою недовольную гримасу, он улыбнулся: — Ты же доверяешь своему экипажу. Или нет?

— Хочешь сказать, что это хорошая возможность проверить, насколько они дисциплинированы? — проворчала я

— Это не возможность, это — неизбежность. Но я считаю, что они справятся.

— Если будет объявлен общий сбор, мы вернёмся к «Паладину», — заявил Адриан. — Но нам хотелось бы быть уверенными, что не придётся провести остаток дней возле мёртвой груды металла.

— Я этим займусь, — пообещала я. — Я намерена вернуть нас всех на Землю.

— Ваша уверенность делает вам честь, командор, — пробормотал Энцо без особого энтузиазма.

Через некоторое время Джулиан дал мне знак и поднялся из-за стола. Мы оставили наших друзей наедине с богатым столом и кувшинами вина, и вышли на открытую галерею, протянувшуюся вдоль маленького глухого дворика. Над головой светилось и переливалось нежной синевой ночное небо.

— Странно не видеть звёзд, — проговорила я, опираясь на каменные перила. — Странно быть в этом диком мирке, так далеко от привычной жизни. Мне не хватает даже такого пустяка, как радиобраслет, не говоря уж об оружии.

— Радиобраслет — это не пустяк, это возможность постоянной связи с теми, кто тебе дорог, — заметил он. — Да и оружие в этом мире очень полезная штука. Хотя, они уже изобрели порох, но пока не додумались до ружей. Думаю, что командор де Толли здорово продвинет их цивилизацию своим талантом.

— Надеюсь, не в деле взаимоуничтожения.

— Не знаю, я уже понял, что этот мир затягивает людей. Он выявляет их таланты и помогает их развитию. Они врастают в него и постепенно начинают жить по его законам. Есть те, кто остаются собой, не смотря ни на что, но другие принимают правила игры и становятся её частью. И вырвать их из неё будет нелегко.

— Ну, в этом есть и определённые плюсы. Ты, например, неплохо устроился. У тебя есть храм, расторопные и беспринципные слуги, деньги, информация.

— Да, то, что мне сейчас очень нужно, чтоб подготовить тех, кто сюда пойдёт, к тому, что их ждёт. Информация, деньги… Только голову свою я им приставить не смогу. К тому же, с одной стороны, я получил много, видимо то, чего считаю себя достойным, но, с другой, моя роль чётко регламентирована. Я — Ангел Тьмы, и хотя мне это не слишком нравится, мне придётся следовать этому амплуа. Я сам его выбрал и от него мне не уйти. Хотя может потому и не уйти, что это я его выбрал.

— Ты ещё недавно называл себя демоном, а теперь уже называешь ангелом Тьмы. Это немного другое, верно? Твоё амплуа находится в развитии. Так воспользуйся этим. Тем более что здесь ты можешь добиться того, что кажется невозможным.

Он какое-то время думал над моими словами, потом кивнул.

— Интересная идея. Может, ты и права. Но и тебе следует воспользоваться своим советом. Что это за разговоры об ограничениях возможности передвижения? Захотела и полетела. Никто тебе не указ. А Оршанина за собой не таскай, у него своя дорога и мотивация у него правильная. В нём я уверен больше, чем в других.

— Почему?

— Потому что он в своей жизни уже набродился по задворкам галактики и хочет домой к жене и детям. Эта мысль будет вести его к победе. Он не заблудится в этой игре и не забудет кто он и откуда.

— Да, я тоже так думаю.

— Знаешь, ты находишься сейчас в несколько уязвимом, но всё же в выигрышном положении. Ты пока не знаешь, что можешь, и это тебя ограничивает, но у тебя нет и чёткого осознания, чего ты не можешь, а значит, в твоих силах раздвигать границы своих возможностей по мере желания и необходимости.

— Трудно стать ангелом, когда столько десятилетий была обычным человеком.

— Ну, не совсем обычным, — усмехнулся он. — Кстати, что это за парень таращится на нас из темноты?

Я обернулась.

— Это Бейлан. Он пытался убить меня, но был убит сам. И теперь таскается за мной по пятам. Я не могу выяснить, кто его послал. Может, твои верные прислужники?

— Нет, это не они, — Джулиан с интересом рассматривал его. — Да и зачем им посылать к тебе призрака?

— Чтоб свести меня с ума. Моя еда выглядит несъедобно, вода превращается в кровь или в болото, я слышу голоса и стоны. И этот бродит за мной.

— Странно, — Джулиан подошёл к Бейлану и провел рукой возле его головы. — Нет, обратный канал закрыт. Им никто не управляет. Ему приказано следовать за тобой, и он не может ослушаться.

— Когда я говорю ему убраться, он исчезает на какое-то время. И, кстати, это он помог мне найти ведьмину лестницу. Наверно он сожалеет, что пытался меня убить и хочет загладить вину.

— Ты серьёзно? — Джулиан с иронией взглянул на меня. — Парень умер с мыслью, что должен тебя прикончить, а сейчас весь извёлся от раскаяния? Ты спрашивала его, где эта штука?

— Да.

— Ты ангел, ты имеешь над ним власть, потому он не мог тебе не ответить.

— Но он не сказал, кто его послал.

— Значит, ты просто не назвала то самое имя.

— Но когда я велю ему уйти, почему он возвращается?

— Ему приказано следовать за тобой. Он выполняет один приказ, потом другой, и так по кругу. Да и куда ему идти? Он только что умер, он не знает.

— И что мне делать?

Джулиан закатил глаза.

— Я что, должен всё тебе подсказывать? Отпусти его, как отпустила ту живую душу с ладьи мертвецов!

Я вспомнила, как тогда коснулась щеки юного воина, смотревшего на меня с надеждой, и он обратился в белую бабочку и улетел к яркой звезде в ночи. И меня в тот момент охватила тихая радость. Взглянув на бедного Бейлана, взиравшего на меня так безнадёжно, мне совсем не сложно было пробудить в своём сердце сострадание, любовь и желание освободить его от этой муки. Я представила, что у меня выросли крылья, и почувствовала мягкую тяжесть за спиной, по моему телу пробежала знакомая волна света и тёплой энергии. Я подошла к призраку и, протянув к нему руку, коснулась пальцами его лба, на сей раз, ощутив ледяной холод.

— Ты свободен, Бейлан, — тихо произнесла я. — Иди туда, где живут светлые души твоих близких, оставивших этот мир.

Он засеребрился, превращаясь в перламутровую мерцающую пыль, которая медленно поплыла к низкому потолку галереи и растаяла в темноте.

— Он ушёл, — вздохнула я и улыбнулась. — Спасибо, любимый.

— Всегда рад помочь, — он подошёл и положил руки мне на плечи.

— А что делать с остальными проделками колдуна? Мне надоело глотать пилюли и пить мутную воду.

— Это всего лишь сглаз, — усмехнулся он. — Вряд ли ангелы подвержены этой беде. Теперь, когда ты вспомнила, кто ты, чары развеются сами собой.

— Хотелось бы ещё узнать, кто это сделал?

— Хочешь, значит, узнаешь.

— Полетаем? — чуть слышно шепнула я.

— Полетаем, — кивнул он, и за его спиной раскинулись широкие чёрные крылья.

Он легко запрыгнул на перила и протянул мне руку. Я не заставила себя ждать и спустя мгновение мы вдвоём взмыли в опаловые небеса и помчались над крышами замка, поднимаясь всё выше и выше к радужным обрывкам облаков.

Мы вернулись в трапезную часа через три. Время пролетело быстро, да и торопиться было некуда. Надвигающаяся ночь становилась всё темнее. Мне не хотелось выпускать руку Джулиана, и так трудно было оторвать взгляд от этих ласковых зелёных глаз. Поцеловав меня у входа, он распахнул дверь, и мы вошли. Энцо Коррадо спал за столом, уронив голову на руки, а Кирилл что-то пытался доказать Адриану, но тот тут же опровергал его доводы, в результате они говорили одновременно и наверняка не слышали друг друга.

Джулиан подошёл к столу и, взяв кувшин, заглянул внутрь, а потом, с усмешкой посмотрев на меня, перевернул его кверху дном. Он был пуст. Похоже, ребята дорвались до места, где не действует сухой закон, и решили воспользоваться этим на полную катушку.

— Док! — Кирилл повернулся к Джулиану. — Мне нравится ваш прикид!

— Мне тоже, — улыбнулся тот и положил ладонь ему на лоб.

Кирилл вздрогнул, его глаза расширились, и он замотал головой, а потом вполне осмысленно и слегка смущённо посмотрел на меня. Джулиан подошёл к Энцо и со словами: «Буэно маттина, синьор Коррадо» приподнял его и прижал руку к его лбу. Тот очнулся и удивлённо посмотрел по сторонам.

— Я спал?

— Недолго, — ответил Джулиан и вопросительно посмотрел на Адриана.

— Давайте, док, — проворчал тот, видимо не желая оставаться единственным пьяным в трезвой компании.

Его протрезвление прошло так же быстро и эффектно.

— Это здорово, док, — поделился своими ощущениями Оршанин. — Всегда б так! Выпил, сколько влезет, а потом раз и, как стёклышко.

— Вам проще, — сообщил тот. — Ваши предки маялись от похмелья сутками, а ваши организмы справляются с этим за несколько часов. Но всё хорошо в меру.

— Вы всё время это говорите.

— Если б вы слушали, — вздохнул Джулиан и выложил на стол три увесистых кошелька-кисета, в которых звякнули монеты. — Это вам. Мало ли, нужно будет что-то купить или кого-то подкупить.

— Ага, пригодится, — Кирилл с готовностью подхватил кошелёк и спрятал его в карман. — Если будет нужна помощь, можно обращаться?

— Не в ближайшее время. Вы дали мне всю ту информацию, которой мне не хватало. Теперь я отправлюсь к звездолётам. Мне нужно будет ввести наших парней в курс дела, проводить их туда, где они смогут купить одежду, оружие и экипировку. Это займёт какое-то время. Потом буду заглядывать сюда, но сидеть тут я не намерен. В этом мире много интересных уголков, где я могу применить свои таланты. Свой хлеб мне придётся отрабатывать.

Простившись с ним, наша компания отправилась обратно в замок альдора, пребывая в твёрдой уверенности, что вечер удался. Через ворота мы с Кириллом прошли первыми, а потом он задержался, решив проводить друзей до казармы. Я отправилась дальше одна. Поднявшись на верхние этажи замка, я как раз проходила по галерее, направляясь в нашу башню, когда навстречу мне вышли три рыцаря, впереди гордо шествовал Алонсо Кабрера. Демонстративно положив руку на рукоятку своего меча, он произнёс:

— Командор Северова, вы должны сдать оружие и проследовать за нами.

— Я арестована? — уточнила я, опустив руку к эфесу Экскалибура.

— Да. Вы обвиняетесь в сговоре с врагами альдора. Я советую вам подчиниться и пройти со мной, чтобы честно ответить на вопросы лорда Деллана. Если конечно не хотите, чтоб вас пытали.

На его губах мелькнула мстительная усмешка.

— У вас такой вид, Кабрера, словно, вы всю жизнь мечтали сказать что-то такое старшему по званию, — улыбнулась я.

— Здесь ваши звания ничего не значат, — обиженно процедил он сквозь зубы.

— На самом деле дело не в званиях, а в том, за что их дают. Я не пойду с вами. У меня другие планы.

— Вы не умеете считать, командор? Нас пятеро.

Я обернулась и увидела позади ещё двоих.

— Действительно, всего пятеро.

Я сорвала с пояса эфес Экскалибура и выпустила клинок. Это неожиданное чудо произвело на них впечатление и дало мне несколько секунд форы. Я кинулась вперёд, плашмя ударила Алонсо по плечу, прошмыгнула мимо, выбила меч из рук следующего и приняла на клинок удар третьего. Удерживая его, я повернулась на пол-оборота и ногой ударила его в живот. Всё это заняло полминуты, не больше.

Преследователи оказались у меня позади, и я побежала по галерее, влетела в башню и начала подниматься вверх по лестнице. Меня быстро настигли, но здесь проблем не было. Я обернулась и начала отбиваться, весьма успешно, и не только потому, что умею фехтовать. Башни алкорцев очень удобны для обороны, но неудобны для нападения. Мой клинок имел достаточную свободу для замаха и удара, а клинки моих преследователей без конца натыкались на камни стены. К тому же на лестнице было темно, а местные не видели в темноте. В отличие от меня. В какой-то момент все пятеро оказались внизу на ступенях, толкаясь и мешая друг другу. Я чуть отступила назад, и те преследователи, что были сзади, сбили с ног, тех, что были впереди. Образовалась такая тёмная куча-мала. Кто-то кого-то задел мечом. Слышались крики и ругань. Алонсо в самом низу сыпал проклятиями на всех известных ему языках, а я быстро взбежала выше, ворвалась в свою комнату, снова закрыла дверь и задвинула засов.

Спустя мгновение раздался грохот. Они явно пытались выломать дверь, что было нелегко. Она была сколочена из толстых дубовых досок и укреплена кованными железными полосами. Да и площадка возле неё была маловата для разбега. Доски двери затрещали под ударами, и я поняла, что времени у меня совсем мало. Направляясь к окну, я отстегнула пояс, стащила с себя тогу, которая мне надоела, а потом и слишком тяжёлую и совершенно не нужную мне кольчугу. Водворив на место пояс, я пристегнула к нему Экскалибур и вскочила на подоконник.

Хорошо, что здесь были не бойницы, а довольно широкие окна, и теперь я свободно стояла в проёме. Дверь вылетела вместе с петлями, и Алонсо со товарищи ввалился в комнату. Усмехнувшись в ответ на его свирепый взгляд, я выпрыгнула в окно и полетела вниз. Крылья раскрылись привычно и легко, я расправила их и взмыла вверх. Пролетая мимо окон башни, я видела бледные испуганные и изумлённые лица моих преследователей, потом поднялась выше, сделала прощальный круг над замком и повернула на восток.

Глава 13

Кирилл Оршанин проводил Адриана и Энцо до входа в казармы и пошёл к себе. Настроение у него было отличное, и он уже предвкушал, что скоро выберется отсюда и вместе с командиром отправиться на восток. Ему надоел этот замок с его запутанными переходами, гулкими холодными залами и сырыми подземельями. Его тянуло за стены, туда, где шумел лес и пели птицы. А здесь ещё хуже, чем на космическом корабле, где хотя бы светло и просторно.

Неожиданное движение в одном из коридоров заставило его насторожиться. Он прижался к стене и беззвучно двинулся вперёд, прячась в темноте. Впереди он увидел несколько рыцарей, среди которых узнал Кабреру. Последнее время они почти не сталкивались, и это его даже радовало. Теперь же Кабрера явно отдавал приказы остальным. Он с двумя подручными отправился в одну сторону, а двое других — в противоположную. Кирилл осторожно прошёл дальше. Перед ним был коридор, по которому можно было подняться наверх и пройти в башню Старого единорога. Поэтому он спокойно повернул налево и пошёл туда, как вдруг позади услышал быстрые шаги и крик: «Вот он!» Те двое, что Кабрера отправил в другую сторону, уже бежали к нему, вытаскивая мечи, и орали во всю глотку. Мгновенно оценив ситуацию, Кирилл бросился наутёк, подбежал к лестнице и увидел на верхней площадке злобно оскалившегося Кабреру. У него в руках тоже был меч. Не снижая скорости, Кирилл сунул руку под тогу. Сюрикен выскользнул из контейнера на руку, и он привычным кистевым броском запустил его в Алонсо. Он метил в правую руку с мечом и попал точно. Кабрера закричал, сжимая раненное предплечье, и упал на одно колено. Его меч выскользнул из руки и зазвенел по плитам пола. Кирилл, подскочив, схватил меч и рукояткой ударил Кабреру по шее, но тут увидел двух его спутников, направлявшихся к нему с мечами.

Убегая от них, он углубился в лабиринт анфилад и парадных зал. Бродя по замку день за днём, он уже успел изучить его достаточно, чтоб свободно ориентироваться даже ночью. Хуже было то, что вскоре к погоне присоединились стражники, стоявшие на постах. Понимая, что рано или поздно они его поймают, он влетел в зал, где стояли деревянные грифоны и бросился к колоннаде, на которой покоился резной фриз. Он давно заметил, что между потолком и каменной балкой фриза имеется что-то вроде ниши. Небольшой зазор, почти незаметный снизу. Подбежав к витой колонне, он легко вскарабкался по ней до самого верха, зацепился за верх фриза, подтянулся и кое-как втиснулся между деревянным потолком и каменной балкой. Тут же внизу послышались голоса, причём раздавались они с разных сторон.

— Он вбежал сюда, — кричал Алонсо. — Вы видели его? Он должен был выскочить вам навстречу!

— Никого там не было, — возразил стражник. — Дверь была закрыта. Мы открыли её уже тогда, когда вы были здесь.

— Дьявол! Значит, он где-то здесь! Обыскать всё! Каждый уголок!

В комнату вбегали ещё какие-то люди, потом они начали планомерно обыскивать зал. А Кирилл лежал наверху и прислушивался. Он был уверен, что его не найдут. Даже Алонсо не могло прийти в голову, что кто-то мог так стремительно взлететь по одной из этих тонких колонн. Да и о нише под потолком они вряд ли знали. Нужно иметь намётанный взгляд и привычно оценивать каждое помещение на предмет путей отхода и укрытий, чтоб заметить такую мелочь.

Никого не найдя, они вскоре прекратили поиски, но Кабрера всё-таки выставил в зале караул, и это уже было хуже. Кирилл прикинул, сколько он выдержит здесь? Ну, несколько суток точно. Но вдруг этот пост не снимут за это время? Даже его возможности были не безграничны. К тому же он беспокоился о командире, хотя здраво рассудил, что на свободе и живой он ей полезнее, чем в темнице или в подвале среди трупов.

Так он пролежал до первого гонга. А после этого пришёл капитан охраны и увёл стражников, ворча на ходу что-то о том, что у него едва хватает людей для постов, утверждённых комендантом, а тут какой-то выскочка переставляет его людей.

Когда они ушли, Кирилл выбрался из своего укрытия и, прежде всего, снял с себя слишком заметную в темноте тогу, а потом, прячась при каждом подозрительном шорохе, пошёл туда, откуда можно было спуститься вниз, в катакомбы. Там и спрятаться было легче, и до казарм недалеко. Он надеялся, что Адриан и Энцо знают, что случилось с командиром.

Он беспрепятственно прошёл по тёмным залам, изредка ныряя в темноту за статуями и колоннами. Придворные, слуги и стража проходили мимо него, не замечая. Добравшись до узкой лестницы, он спустился на нижний этаж, и здесь ему не повезло. Когда он проходил через узкий коридор, чтоб добраться до лестницы в катакомбы, чей-то оруженосец заметил прошмыгнувшую мимо тень и тут же с криком: «Эльфийский шпион!» побежал в казармы. Он ещё успел спуститься вниз, но за его спиной уже слышался топот ног и бряцанье оружия. Он бежал, стремительно сворачивая из одного коридора в другой, минуя какие-то широкие низкие залы и длинные галереи. Он уже не знал, в какой части замка находится, и постоянно ждал, что навстречу ему выбегут стражники или он уткнётся в тупик. Так и случилось. Он внезапно замер перед широкой, заложенной камнем аркой и поспешно нырнул в ближайшую нишу, прижавшись спиной к стене и сжимая немеющими пальцами рукоятку кинжала.

— Он здесь. Тут ему бежать некуда! — раздалось почти рядом.

Противоположную стену озарил неровный свет факела, он напрягся, и вдруг почувствовал, как стена подалась под его спиной, он провалился назад, и тут же чья-то сильная рука сжала в захвате его шею, а на лицо легла тёплая ладонь.

— Тихо. Свои, — шепнул кто-то ему на ухо и увлёк в темноту.

Каменная стена с едва уловимым скрипом вернулась на своё место. Захват ослаб, и рука убралась с его лица.

— Иди за мной, — шепнул незнакомец, и Кирилл счёл за благо не спорить.

Он шёл какое-то время, видя впереди в темноте силуэт высокого мужчины. Под ногами хлюпала вязкая жижа, стены были покрыты плесенью, которая местами светилась. Наконец они вошли в небольшую круглую комнату с куполообразным потолком, в центре которого темнело отверстие. Под отверстием был разведён костёр, а по сторонам стояли несколько низких скамеек и столик, застеленный шёлковым вышитым платком, на котором лежали куски хлеба и сыра. Рядом стояли кувшин и кружка.

— Входи, чувствуй себя, как дома, — произнёс незнакомец, остановившись возле костра.

Он был молод, высок, не слишком широк в плечах, но довольно крепок. К тому же брюнет. Кирилл сразу понял, что перед ним стоит тот самый эльфийский шпион, который поставил на уши весь замок. Парень был одет в красивый бордовый, расшитый серебром кафтан со стоячим воротником, штаны из узорчатой ткани и мягкие сапоги из красного сафьяна, отделанные по голенищу шёлковой вышивкой. Никаких металлических бляшек на них не было. Да и вместо кованого пояса его талию обхватывал широкий шёлковый шарф-кушак. Сбоку на пристёгнутой портупее висела изогнутая сабля, украшенная накладками из красной яшмы.

У его спасителя были густые чёрные волосы, в верхней части головы собранные в пучок, закреплённый нефритовым четырёхзубым гребнем, а внижней — волнистыми прядями спускавшиеся на воротник. Лицо у него было узкое, с высокими скулами, широким носом и по-детски пухлым ртом. Большие чёрные глаза имели характерный азиатский разрез с нависшими веками.

— Я знаю, кто ты, — проговорил Кирилл. — Ты инспектор с «Чанчжэн».

Тот с любопытством взглянул на него и кивнул:

— Младший инспектор Ли Юшенг к твоим услугам. А ты кто?

— Капитан Кирилл Оршанин с поисково-спасательной баркентины «Пилигрим», Земля.

— Оршанин? Я слышал о тебе. Ты восемь лет выполнял задание в дальнем космосе, а потом ушёл из конторы. Странно, что тебя не наградили.

— Хорошо, что в Пиркфордскую мясорубку не отправили. Я много дров наломал.

— Да я здесь тоже, — Юшенг сел на скамеечку возле костра, а на другую указал Кириллу. — Садись. Есть хочешь?

— Не откажусь, — он подхватил с платка кусок хлеба и сыр, а Юшенг пододвинул к нему кувшин. — Значит, это тебя эльфы тут оставили?

— Точно, этот жадный мерзавец Сёрмон. Он из собственной смерти извлечёт выгоду. Когда Фарок решил забрать вашего парня, Сёрмон тут же сообразил, что может тайно оставить здесь кого-то из своих.

— Зачем?

— Вот из-за этого, — он показал меч в золотых ножнах с красивым рыцарским гербом. — На конкурсе певцов он разглядел на альдоре этот меч, и даже то, что вот это — герб Канторов. А поскольку он происходит из этого рода, то, естественно захотел заполучить эту штуку. Меч-то я раздобыл, а вот как теперь отсюда выбраться… Меня же ищут.

— Выберемся, брат, — пообещал Кирилл и посмотрел на меч. — Значит, Сёрмон не эльф.

— Шутишь? — усмехнулся Юшенг. — Я в жизни не видел живых эльфов. Это всё ормийцы, которых привёл сюда Авсур. Молодые аристократы, примкнувшие к армии Рахута, бастарда последнего императора Ормы. Этот наглый интриган пытался захватить небольшую планету Диктиону, но местные жители дали ему такой отпор, что он был разбит наголову. Рахут пытался сбежать, бросив своё войско, но его звездолёт взорвался при взлёте. Всех уцелевших в бойне ормийцев местные взяли в плен, и король Дикта выдал их Звёздной инспекции. Потом их пропустили через мелкое сито, сперва наши, потом ормийцы. Проверяли на предмет совершения военных преступлений на Орме, Седьмой колонии и Диктионе. Тех, кто прошёл проверку, а таких набралось около сотни, отпустили, но идти им было некуда. Тут и появился Авсур. На Диктионе он был в числе наёмников, и в какой-то момент возглавил войско Рахута, пытался спасти, кого можно. Они ему верят. Он и привёл их сюда. По пути они выкупали из борделей и на невольничьих рынках ормийских женщин.

— Серьёзно готовились, — заметил Кирилл.

— Они прилетели сюда не затем, чтоб потом улететь. Этот мир стал их новым домом. Они посадили звездолёт за Грозовой горой и живут на юго-востоке. Чужаков не принимают.

— Но тебя приняли.

— Я говорю на ормийском, похож на них, к тому же я знаю традиционную китайскую медицину. Они быстро оценили, что это полезно.

— Слушай, а Авсур, он, правда, колдун?

— Ты его видел? Можешь поверить, что они с Сёрмоном участвовали в войне, которая закончилась тридцать лет назад? Сёрмон хорошо разбирается в алкорской тёмной магии и успешно её применяет. Авсур ничего такого не делает, но я сам видел, как он выжег просеку в лесу там, где скрывалась в засаде шайка разбойников. Просто взмахнул рукой. Это странный мир.

— Это я уже понял. Нашего парня там не обидят?

— Если его прикрывает Фарок, то нет. Он из наших, служил в полиции на Тиртане. Сюда прилетел во время отпуска, отца искал. А улететь уже не смог. Авсур его приблизил, обласкал. Наверно у этого старого дьявола проснулся родительский инстинкт.

— Значит, хотя бы за Антона я могу не волноваться. А вот о командире беспокоюсь.

— Северова, — улыбнулся Юшенг. — Я её видел. Красивая женщина. Мне про неё отец рассказывал. Он у неё на «Эдельвейсе» стажировался и до сих пор гордится этим, как мальчишка.

— Я не знаю, что с ней. Меня пытались схватить. Вдруг они её поймали? И где она? Что с ней делают?

— Мы всё выясним, брат. Скоро придёт моя сестрёнка…

— Ланфэн?

— Ты много о нас знаешь, — улыбнулся Юшенг. — Да, младший инспектор Чен Ланфэн. Если она не знает, что с вашим командиром, то узнает.

— Хорошо. А она сможет связаться с моими друзьями в казармах? Вы их видели на «Паладине», пилот Адриан Адальбер и старший астронавигатор Энцо Коррадо. Они готовили для нас побег отсюда. Может, и тебя прихватим, если ты не против.

— Буду счастлив выбраться отсюда. И не беспокойся, без твоего командира мы отсюда не уйдём.

Глава 14

Олдридж в это время стоял в небольшой комнате своего замка и смотрел в окно на клубящиеся за его стенами тучи. Они всегда были здесь, грохочущие громом и испускающие молнии. Тени струились вокруг него, как языки чёрного пламени. Он чувствовал их прикосновение и слышал их голоса. Новость, которую они принесли на этот раз, сначала озадачила его, а потом привела в смятение. Он уже чувствовал, что душа, которую он успел уловить в замке альдора и подчинить себе, ускользнула от него. Это было невероятно, но он склонен был отнести это на дальность расстояния, на котором ему пришлось воздействовать на неё. Но теперь он узнал и о том, что чары, насланные им на командора Северову, рассеялись, а сама она совершила акт, который можно было бы счесть самоубийством, если б не одна маленькая деталь. Её не было среди мёртвых. Не только он, но и тени потеряли её из виду.

— Чёрт! — прорычал он, стиснув кулак. — Я не создан для этого!

Он выбежал из комнаты и по шатким ступеням узкой лестницы начал спускаться вниз. Он спускался всё ниже и ниже, пока не оказался в подземном зале со сводчатым потолком, опирающемся на массивные колонны и широким алтарём посредине. Остановившись перед ним, он замер, раздумывая, что ему предпринять, а потом устремился к низкому деревянному стеллажу, на котором стояло несколько старинных книг. Схватив одну из них, он начал лихорадочно листать её и, наконец, нашёл то, что было ему нужно. Какое-то время он смотрел на открытую страницу, а потом глубоко вздохнул и, взглянув на алтарь, щёлкнул пальцами. Тут же по каменной плите раскатилась чёрная шёлковая ткань и по углам вспыхнули четыре чёрные свечи. Подойдя к алтарю, он положил книгу на край.

Ещё раз внимательно прочитав описание ритуала, он вернулся к стеллажу, взял с него старинный футляр и достал из него нож с обсидиановой рукояткой, на которой были вырезаны магические знаки. Выбрав из стопки книг глянцевый журнал, он вернулся к алтарю и, положив нож рядом с книгой, открыл журнал. Это был ежегодник поисково-спасательного флота Объединения Галактики, и, конечно, в нём были голографии всех командиров звездолётов. Отыскав портрет Северовой, он вырвал страницу и положил её в центр алтаря, отшвырнув журнал в сторону.

Он снова посмотрел в книгу, но тут же услышал позади шаги.

— Что ты опять тут делаешь? — услышал он сердитый голос Эла. — Разве отец не говорил тебе, что заниматься тёмной магией опасно?

— Подай мне чашу, — произнёс Олдридж, не обернувшись.

— Чашу? — раздражённо переспросил Эл. — А что ещё?

— Только чашу, — не отрывая взгляда от страницы гримуара, ответил тот. — Быстрее!

— Я что, тебе слуга? Подай, сделай, принеси! Конечно, я же твой прихвостень, верно?

— Это ты сказал, — сухо уточнил Олдридж.

— А тебя ведь это устраивает. Тебе нравится, когда тебе служат! Ты добился своего! У тебя есть свой мир, в котором ты властелин, верно? Ты ведь об этом мечтал? Стать однажды Господом Богом и вершить судьбы. Ведь об этом говорил Руперт?

— Я не знаю, о чём тебе говорил мой брат.

— Он говорил, что ты тёмный!

Олдридж обернулся и мрачно взглянул на Эла. Тот, поймав его взгляд, закивал.

— Да, он был прав! Ты к этому стремился! Но ты не можешь управлять силой. У тебя её нет! Ты просто запугал всех. Ты наполнил этот проклятый мир безумием. Посмотри, что ты сделал с нами со всеми. Мы забыли кто мы! Мы играем в дурацкие игры и убиваем друг друга ради игры! Мы запутались и не понимаем, что происходит. Ты один понимаешь, и ты пользуешься этим, чтоб властвовать над другими людьми! Ты пользуешься их страхом! Но хочу тебе сказать, мальчик мой, что страх — это самая ненадёжная узда, потому что если он станет слишком сильным или слишком слабым, ты тут же получишь от своих подданных нож в спину. Да! По самую рукоятку!

— Я знаю об этом, — проговорил Олдридж. — Я знаю обо всём, о чём ты говоришь. Ничего нового. Всё старо и примитивно. Инстинкты, личностные мифы, стремление стать собой или спрятаться от себя. Все получают в этом мире то, чего хотят, но только я знаю, что происходит. И только я не получу то, к чему стремлюсь. Разве что нож в спину. Ты думаешь, страх и ненависть окружающих такой нектар для моей души? Одиночество — это тюрьма для неё, а не сказочные чертоги. Как бы темна она не была, но это душа, Эл. Власть, о которой ты говоришь, не стоит таких жертв. А я один.

Он снова склонился над своей книгой. Эл смущённо смотрел на него, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Нет, Бен… — пробормотал он. — Ты не один. Я… Ты же знаешь, что я всегда с тобой и… То, что я тебе здесь наговорил…

— Чашу, Эл! — перебил его Олдридж.

— Да, — поспешно кивнул тот и подошёл к полке, на которой стояли в ряд чеканные чаши. Взяв одну из них, он подошёл к алтарю и поставил её рядом с книгой.

Олдридж выпрямился и взял нож. Подняв руку над чашей, он провел лезвием по ладони и сжал кулак. Кровь тонкой струйкой потекла в чашу. Он поднял глаза к потолку и глубоко вздохнул. Эл с болью смотрел на его побледневшее лицо.

— Это обязательно должна быть твоя кровь? — робко спросил он. — Может, можно было взять мою…

— Твоя не подойдёт, — Бен медленно закрыл глаза и процедил сквозь зубы: — Убирайся!..

— Мне больно смотреть, как ты губишь себя! — с горечью воскликнул Эл и тихо добавил: — И других…

Развернувшись, он ушёл, а Олдридж поднял окрашенный кровью нож над голографией и прочёл:

— Соигнатор! Усор! Дилапидатор! Дентор! Консисор!..

— Что это ты здесь делаешь? — раздался за его спиной знакомый голос.

— Джим… — выдохнул он сквозь зубы. — Будь добр, не мешай мне!

— Я просто зашёл по пути, посмотреть как ты тут… Разве ты мне не рад?

Олдридж обернулся и мрачно посмотрел на стоявшего в паре шагов от него Джеймса Ноттингема. Джим был в рыцарских доспехах с белым шёлковым плащом за плечами.

— Как ты сюда попал?

— А что? Ах, эти руны на стенах, которые защищают тебя от местных колдунов? Брось, Бен! Они не опаснее кольев, которыми окружают загоны для скота. У тебя нет магического дара. Ну, может, против кого-то из местных это и подействует, но… Ты же знаешь, что я не прохожу сквозь стены. Их для меня просто не существует. А чем ты тут занят?

Он спокойно оттеснил Олдриджа в сторону и посмотрел на алтарь.

— Так вот куда делись магические книги Азарова. А я думал, их прихватила Изабо. И причиндалы тоже… магическая чаша, аттам… с чёрной ручкой. Он ведь используется в ритуалах чёрной магии? О, Бен! Разве ты не знаешь, что такие вещи портят карму? А это кто? — он взял журнальную страницу и при свете свечи всмотрелся в изображение. Его усмешка тут же сменилась озабоченностью. — Они что, здесь?

— Да, «Пилигрим» прилетел за нами, — подтвердил Олдридж.

— Бедняги. Я всегда был согласен с тем, что дорога в ад вымощена благими намерениями. И вот смотри ж ты… А что ты собирался делать с этой страницей?

— Ничего опасного.

— Правда? — Джим склонился к гримуару. — «Ночью твои глаза ослеплены, глиной твои уши заткнуты, землей твой рот запечатан, скалой члены твои скованы»… Бен, ты что, рехнулся?

— Там на другой странице есть заклинание для снятия этих чар, — поспешно сообщил тот.

— Идиот! — рявкнул Ноттингем и, взяв с алтаря чашу, выплеснул её содержимое на пол.

— И ты совсем не боишься меня? — зарычал Олдридж, подавшись к нему.

Его черты на миг жутко исказились, превратившись в маску дьявола, но Джим зло усмехнулся.

— Тебе не кажется, что в этом мире слишком много людей, которые тебя боятся? Но я не из них, — он подошёл к нему вплотную и прошептал: — Я знаю тебя, Бен. Я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было, лучше, чем Азаров, лучше, чем твой отец и твой брат, даже лучше чем Эл. И я рядом, Бен, я всегда рядом с тобой. Твои тени не уследят за мной. Я в любой момент могу оказаться за твоей спиной, как сейчас. Не давай мне повода для того, чтоб остановить тебя. Навсегда.

Олдридж опустил голову и отступил.

— Зачем? — спросил Джим, указав на портрет Северовой.

— Я хочу просто удержать её на расстоянии. Она ищет меня, чтоб спросить…

— Чтоб спросить с тебя за Азарова? Они ведь друзья.

— За это я отвечу, но всё куда хуже. Она наверняка захочет спросить, как увезти отсюда всех.

— А ты знаешь?

— Я не допущу этого, — Олдридж посмотрел ему в глаза.

Ноттингем прищурился и покачал головой.

— Что-то ты темнишь, Бен. Но допустим. А зачем такие ужасы? — он похлопал рукой по раскрытой книге.

— Я насылал лёгкие чары. Они рассеялись. Я нашёл рядом с ней душу только что умершего и велел ей преследовать её. И эта душа совсем недавно отлетела.

— Неужели? — усмехнулся Джим. — Теряешь хватку?

— Если б! Тени сообщили, что люди альдора пытались арестовать её в замке, и она выпрыгнула из окна башни.

— И что? — нахмурился Ноттингем.

— Я не знаю. Она пропала, исчезла. В замке её нет. Её нет во всём луаре, ни среди живых, ни среди мёртвых.

— Занятно.

— Ты знаешь, какой у неё дар?

— Нет, но думаю, что-то страшненькое. Ходят разные слухи, да ты и сам слышал. В одном ты прав: с ней лучше не связываться. Но это, — он указал на портрет, — не выход.

Он поднёс страницу к пламени свечи, и она быстро поплыла, сжимаясь. Пластик закапал на алтарь. Олдридж даже не пытался помешать ему. Ноттингем повернулся к нему.

— Я не знаю, что тобой движет Бен, и мне не нравится то, что ты делаешь. Ты всё ближе подходишь к той черте, за которой утратишь для меня всякую ценность, поскольку создашь настоящую опасность для окружающих. Тогда пеняй на себя.

— Ты можешь выяснить, где она? — спросил Олдридж. — Если она так просто исчезла, вылетев из окна на вершине башни, может, это по твоей части?

— Может, — пожал плечами Ноттингем. — Если что увижу, подскажу. И не делай глупостей, пока меня не будет.

Он развернулся и направился прочь, но через пару шагов исчез, будто его и не было.

— Дьявол! — злобно зарычал Олдридж и сбросил всё, что было на алтаре, на пол. — Иногда я тебя ненавижу, Джим!

Лишь спустя мгновение он заметил, как робко жмутся к стенам тени, напуганные его криком. Он раскинул руки и прошептал:

— Идите ко мне. Слушайте меня! Передайте всем! Я хочу знать, где эта женщина! Она не должна появиться здесь!

Глава 15

Я хотела лететь на Грозовую гору. Всё было куда проще, чем я думала раньше, а Джулиан, как всегда был прав. Для того чтоб добраться туда, мне не нужна карта. Мне нужны только мои крылья. Полёт всегда был для меня радостью, наполняющей меня силой и покоем. Именно паря в небесах, я сливалась со своей подлинной сущностью. Я чувствовала себя ангелом Света, и не только чувствовала, я и была им, я насквозь была пронизана звёздной энергией, которая делала меня неуязвимой и всемогущей. Ну, почти всемогущей.

И я летела над кронами спящих в ночи деревьев, чувствуя, как ветер подхватывает мои крылья и несёт всё дальше и дальше. Я полной грудью вдыхала прохладный воздух, насыщенный запахом хвои и трав. Надо мной раскинулись небеса, всё ещё опалово-синие, но впереди уже сгущалась густая тьма глубокой ночи.

Потом на фоне этого непроницаемо тёмного полога показались серые изломанные силуэты горной гряды. Это были даже не горы, а острые почти отвесные скалы, вонзавшиеся в небо. Крутые, с неровными обрывистыми склонами, они казались совершенно непроходимыми, и я склонна была согласиться, что без карты перейти их невозможно. Я полетела к скалам и заметила, как внизу мелькнул огонёк. На вершине одной из скал горел костёр, а возле него стояли два человека в поблескивающих металлом доспехах.

Пролетев дальше, я увидела впереди странное строение, то ли готический собор, то ли крепость. Это было сооружение с высокими крепостными стенами, вырастающими прямо из скалы, с множеством башен, крыши которых украшали витые шпили. Увидеть среди диких скал такое красивое здание было неожиданно, и при этом оно гармонично вписывалось в ландшафт, повторяя своими шпилями острые вершины скал. Это был сказочно красивый вид, тем более что на крепостных стенах сияли огни, а в узких стрельчатых окнах и бойницах горел свет, от чего этот загадочный замок словно светился изнутри.

Любуясь им, я подлетела ближе, но тут внизу с треском опустился широкий мост через пропасть, и по нему проскакал отряд из семи всадников. Это были рыцари в доспехах с развивающимися белыми плащами за спиной. Даже головы их лошадей были покрыты поблескивающими изогнутыми пластинами. До меня доносились воинственные крики. Очень заинтересовавшись этим, я развернулась и последовала за ними, а потом, заметив широкую тропу, полетела над ней вперёд и вскоре увидела группу людей, идущих в сторону замка. Несколько мужчин в простой одежде шли, сопровождая небольшую кибитку, которую тащила маленькая лошадка, а рядом с мальчиком-возницей сидела молодая женщина с ребёнком на руках. Увидев их и вспомнив о решительно настроенных вооружённых рыцарях, я почувствовала беспокойство и спустилась ниже, кружа над кибиткой.

Вскоре появились и рыцари. Они преградили дорогу путникам, и один из них, поднявшись в стременах, крикнул:

— Стойте! Вы вошли на заповеднуюдорогу, находящуюся под охраной Девы Лардес. Поворачивайте назад или умрёте!

Те остановились, и вперёд вышел пожилой мужчина.

— Добрые господа, — жалобно проговорил он. — Позвольте нам пройти. Мы бежали от барона Тортола и ищем лучшей доли. Но мы заплутали и не знаем куда идти. С нами дети, а у нас вот-вот закончится вода, и еды осталось мало.

— Уходите! — громыхнул рыцарь. — Мы не подаём нищим и никого не пропускаем по этой дороге. Я даю вам последний шанс уцелеть!

— Мы уже день блуждаем в темноте в этих горах, господин! — взмолился старик.

— Убить их! — приказал рыцарь. — И сбросьте их телегу в пропасть!

Трое его спутников спрыгнули на землю и, доставая из ножен длинные тяжёлые мечи, двинулись к путникам. Старик испуганно попятился, а женщина прижала ребёнка к груди. И тут уж я не могла не вмешаться. В конце концов, их же было всего семеро.

Я убрала крылья и спрыгнула вниз, на дорогу. Встав спиной к старику и лицом к рыцарям, я отцепила от пояса Экскалибур, разложила его и встала в стойку, подняв меч.

— Не подходите к ним! — приказала я.

Как ни странно, но моё внезапное появление, как и необычный меч не смутили рыцарей. Они только раззадорились и с мечами наголо кинулись ко мне. Один из них вырвался вперёд, и едва он подбежал, я отбила его меч и полоснула клинком по его правой руке. Он закричал, но тут подоспел второй. Он держал меч высоко, поэтому я отбила его влево и нанесла укол ему в бедро. С третьим пришлось повозиться чуть дольше. Мы даже обменялись несколькими ударами, после чего мне удалось ударить его в правое плечо. Я отступила чуть назад и снова приняла стойку. Ни один из моих противников не нападал вновь, но ещё трое их товарищей спрыгнули с сёдел и направились ко мне, доставая мечи.

— Стойте! — крикнул старший рыцарь и тронул коня шагом.

Приблизившись ко мне на десяток шагов, он спешился и поднял руки, показывая, что в них нет оружия.

— Леди, позвольте мне осмотреть раненных, — вполне миролюбиво попросил он.

Я жестом показала, что не возражаю, и отступила, покидая поле боя, но не опуская меч. Рыцарь подошёл к каждому из раненных товарищей и осмотрел их раны, а потом выпрямился и снова взглянул на меня.

— Я лорд Арес, — представился он, поклонившись, — комендант цитадели Девы Лардес. Это Арнольд, Оурус и Бантер, а там остались Элвус, Антор и мой оруженосец Роланд. Благородная леди, позвольте мне заверить вас в глубочайшем нашем почтении и пригласить вас в наш замок в качестве гостьи. Мы счастливы будем предоставить вам кров на эту ночь. Я даю слово, что мы будем гостеприимны, и не посягнём ни на вашу свободу, ни на вашу жизнь.

— А что будет с этими людьми? — уточнила я, не опуская оружия.

— Мы отпустим их, если они уйдут. Наша задача не убивать путников, а лишь не допускать, чтоб кто-то прошёл по этой дороге дальше. Мы стражи Алмазного Сердца, рыцари цитадели Девы Лардес. Мы всего лишь выполняем наш долг.

— Они заблудились и им некуда идти, — напомнила я. — Скоро станет ещё темнее. Куда они пойдут?

— Элвус, — комендант обернулся назад, — уступи своего коня леди, а сам проводи этих людей в долину. Отведи их к роднику Лесной девы. Утром туда за водой придут пастухи диких кабанов, они дадут им кров.

— Слушаюсь, мой лорд, — поклонился один из рыцарей, ждавших возле коней, и направился к нам. Он взял лошадку путников за уздцы и помог мальчику развернуть кибитку в обратном направлении.

— Элвус сам из этого племени и знает, где находится этот источник, — произнёс лорд Арес, — он найдёт его даже в темноте.

Он по-прежнему стоял на дороге, с разведёнными в стороны руками.

— Ладно, рыцарь, — пожала плечами я и, сложив меч, вернула его на пояс, — если вы настаиваете, я воспользуюсь вашим гостеприимством. Судя по именам, вы все из разных народов, — заметила я, подходя к нему. — Ваши предки с разных планет: с Алкора, Земли, Ормы и даже с Пеллары.

— Мы все одного племени, — улыбнулся он. — Из племени Девы Лардес.

Теперь я разглядела, что он обладает довольно приятной наружностью, смуглый, черноглазый, с густыми чёрными кудрями, серповидной бородкой и аккуратными усами.

— У вас есть чем перевязать ваших друзей? — спросила я. — Как бы они не истекли кровью до конца нашей учтивой беседы. Особенно меня беспокоит рана на бедре Оуруса. Не задела ли я бедренную артерию?

— Благодарю за заботу, леди, — ответил тот, кое-как поднимаясь на ноги. — Кровотечение не сильное. Я вполне могу вернуться в седло.

— Я командор Дарья Северова, — представилась я.

— Из Сен-Марко? — тут же нахмурилсяАрнольд, зажимавший рану на руке.

— Нет, — возразила я, вспомнив, что король Ричард жаждет заполучить Алмазное Сердце, и наверняка засылает сюда шпионов. — Я с Земли. Мы прилетели не так давно и не смогли взлететь. В Сен-Марко я не бывала. Гостила у альдора.

— Мы верим вам, — кивнул Арес и обернулся: — Роланд, принеси сумку с бинтами. Надо перевязать раненных.

На перевязку ушло лишь несколько минут. Пока Арес перевязывал Оуруса, а Роланд бинтовал предплечье Арнольда, я наложила повязку на плечо Бантера. После этого мы сели на коней и поскакали в цитадель Девы Лардес. По дороге я поглядывала на лорда Ареса, размышляя, почему он так внезапно сменил свою агрессию на радушие.

Проехав по подвесному мосту, который тут же начал со скрежетом подниматься за нашими спинами, мы въехали на широкий двор, мощёный белыми каменными плитами. Его окружали три этажа галереи с резными перилами и крытой медью крышей. Навстречу нам вышли ещё несколько рыцарей, в таких же доспехах и белых плащах, которые с любопытством посмотрели на меня, а потом вопросительно — на лорда Ареса.

— Леди Дарья была милосердна к нам и никого не убила, — с усмешкой пояснил он, спрыгивая с седла. — Мы решили завершить спор миром.

— Хочешь сказать, что эта леди ранила всех троих? — удивился один из встречающих.

— Могла и больше, если б я их не остановил. Нечасто я видел такое мастерство. И такой меч.

Я спешилась и передала поводья Роланду.

— Это мой заместитель Таурус и начальник караула Вилмар, — представил двоих лорд Арес. — Остальные — их подчинённые, и им пора вернуться на посты. Не так ли, господа?

Рыцари, окружавшие Тауруса и Вилмара, смущенно поклонились ему и разошлись.

— Значит, внешняя стража подняла тревогу из-за леди? — уточнил Таурус, покосившись на меня.

— Нет, леди они, скорее всего, не заметили, — возразил комендант цитадели. — Она возникла перед нами, буквально свалившись с небес. Стражи заметили группу беглых крестьян, которые ночью заблудились в горах. Я велел Элвусу отвести их в лес, туда, где они могут встретить селян, готовых приютить их.

— Зачем ты привёл её сюда? — наконец, не выдержал Таурус, более не способный скрывать свою подозрительность.

— Леди Дарья, могу ли я просить вас показать ваш меч? — обернулся ко мне лорд Арес.

Я пожала плечами и, отцепив от пояса Экскалибур, разложила его. На Тауруса это произвело впечатление, и он почтительно поклонился мне.

— Я не видел, чтоб кто-то владел мечом так ловко, — заметил Арнольд. — Мы и сообразить ничего не успели, как получили свои раны. И ради справедливости следует сказать, что леди защищала безоружных крестьян, а мы напали на неё первыми.

— И все раны нанесены с ювелирной точностью, — добавил лорд Арес. — Так, чтоб вывести противника из боя, не нанеся ему существенного вреда.

— Благородно и восхитительно, — поклонился Вилмар. — Хотелось бы ещё знать, как леди Дарья оказалась на заповедной дороге?

— Я хочу добраться до Грозовой горы, — честно ответила я. — Меня не интересует Алмазное Сердце. Я хочу встретиться с Повелителем Теней.

— Зачем?

— Он убил моего друга командора Азарова.

— И вы убьёте его? — прищурился Таурус.

Я какое-то время смотрела на него, размышляя над этим вопросом, а потом ответила:

— Если не будет другого выхода, то да.

— Повелитель Теней — для нас серьёзная проблема, — пояснил лорд Арес. — Наш гарнизон уже много лет охраняет дорогу к Алмазному Сердцу. И вдруг за нашей спиной, прямо там, на Грозовой горе возник чёрный замок, в котором поселился этот колдун. Мы пытались выбить его оттуда, но только потеряли людей. Замок неприступен и окружён тучами, из которых бьют молнии. К тому же его бандиты весьма метко стреляют из луков и кидают камни. Нам пришлось отступить. Если вы поможете нам решить эту проблему, мы будем благодарны. А пока, прошу вас следовать за мной. Я покажу вам комнату, где вы можете переночевать, а когда рассветёт, отправитесь дальше.

Поднявшись за ним на галерею, я вскоре убедилась, что весь замок сложен из белого камня, к тому же он куда красивей и уютнее замка альдора. Здесь не было помпезных статуй и дорогих гобеленов, зато все стены были обшиты резными панелями из разных пород дерева, потолки расчерчены на ровные квадраты деревянными балками и украшены металлическими заклёпками в виде звёзд.

Заметив мой интерес, он остановился и с гордостью посмотрел на красивое панно, изображавшее лес с выглядывавшими из него животными и птицами.

— Вам нравится, леди Дарья? У наших рыцарей остаётся немного свободного времени, и они употребляют его на то, чтоб украсить нашу цитадель. Среди них много талантливых резчиков. А дерево мы покупаем у селян в долине… — он какое-то время задумчиво смотрел на меня и, наконец, произнёс: — Леди, мне б не хотелось, чтоб из-за этого инцидента на дороге вы сочли нас безжалостными убийцами. Это не так. Мы защищаем Алмазное Сердце. Это больше чем реликвия. Это основа нашего мира. А последнее время появилось слишком много желающих добраться до него.

— Говорят, кто владеет Алмазным Сердцем, владеет миром.

Он устало покачал головой.

— Это не так. Алмазное Сердце это не то, что можно взять и увезти с собой. Оно должно оставаться там, где спрятано. Только так оно может обеспечивать жизнь этого мира. Это как моё сердце или ваше. Разве тот, кто отнимет наши сердца, подчинит нас? Он просто нас убьёт. А эти люди думают только о власти и богатстве, они хотят править миром. Но этим миром правит Алмазное Сердце. Если его изъять, не будет ничего, и мир снова погрузится в бурлящий океан, где нет жизни.

— Что ж, если это так, то ваша миссия трудна, но очень важна для этого мира, — кивнула я. — Но зачем тогда вы пригласили меня сюда и хотите позволить мне пройти дальше?

— Скажем так, я сразу понял, что вы нам не опасны, несмотря на ваш волшебный меч и удивительные способности в фехтовании. Вы меня впечатлили. Без особого труда вы расправились с воинами, которые каждый день по несколько часов упражняются с мечом. Для женщины это что-то невероятное. Даже для мужчины, но для женщины — тем более. При этом вы встали на защиту слабых, не побоявшись сразиться с семью рыцарями. Вы могли убить моих людей, но были так аккуратны, что уже через несколько дней они вернутся к службе. При такой стремительности боя это сложно. Таким образом, вы склонны защищать, а не убивать. А стало быть, вы не представляете для нас опасности, хотя и представляете интерес.

— Интерес? — удивилась я. — Чем же я вас так заинтересовала, кроме меча и фехтования?

— Идёмте за мной, — улыбнулся он.

Он повернул в другую сторону и, пройдя по нескольким комнатам и миновав просторную галерею, украшенную гербами, мы вошли в круглый зал, расположенный, скорее всего, в одной из башен. Стены здесь были облицованы отполированным белым камнем, пол представлял собой мозаичный ковер со сложным орнаментом, а куполообразный потолок держался на мощных деревянных балках. Зал освещали факелы, укреплённые на стенах, а выше виднелись узкие бойницы, в которые заглядывало ночное небо. В центре зала располагалась необычная скульптура летящего ангела с распростёртыми крыльями. Она была изготовлена так реалистично, что казалось, ещё мгновение, и белые крылья поднимут изящную фигуру к деревянному куполу. Подойдя ближе, я увидела, что это женщина с длинными пышными волосами, одетая в белые полотняные одежды, золотой нагрудник и изящные золотые наручи. В её руке сиял выточенный из горного хрусталя лучевой клинок, такой же, как мой бергарский ант, спокойно лежащий в сейфе в моей каюте на «Пилигриме». И вообще, эта крылатая дама была очень похожа на меня, и лицом, и фигурой.

— Её глаза из полированного агата, такие же тёмно-серые с зеленоватым отливом, как и ваши, — сообщил лорд Арес, пока я обходила вокруг статуи. — Вы очень напомнили мне её.

— Да, некоторое сходство есть, — нехотя признала я. — Так это и есть Дева Лардес? А что за история с ней связана?

— Она явилась со звёзд, вступила в поединок с Ангелом Тьмы и победила его. С тех пор она покровительствует этому миру. Это единственное божество, которому поклоняются в обоих королевствах. Правда, в Сен-Марко её зовут святой Лурдес.

— А что у неё за меч?

— Это необычный меч. Его клинок сплетён из света семи звёзд.

— Интересно, — пробормотала я.

Мой ант был заряжен светом как раз семи звёзд. Самое необычное, что именно это делало его уникальным среди антов, которые обычно заряжались от света только одной звезды. Я подумала, что мне сейчас предлагается вступить в игру в роли Девы Лардес, но не проглотила эту наживку. Мне не хотелось оказаться зажатой в рамках какой-то определённой роли.

— Значит, ваш интерес ко мне вызван тем, что я похожа на вашу святую, лорд Арес? — уточнила я.

— В основном тем, что когда мы ехали навстречу нашим непрошенным гостям, я в какой-то момент поднял голову и увидел летящую над нами фигуру с белыми крыльями, а потом вы свалились с неба.

— Это совпадение, — тут же заявила я.

— Возможно, — снова улыбнулся он. — Хотя мой жизненный опыт подсказывает мне, что совпадений не бывает. И этот знак я истолковал как то, что я должен помочь вам, чем смогу, и тогда, может быть, когда-нибудь звёздная воительница поможет нам. Пойдёмте, я провожу вас в вашу комнату, вы немного отдохнёте, и, надеюсь, разделите с нами нашу скромную трапезу.

Я ещё раз посмотрела на статую. «А симпатично получилось, — подумала я, вспомнив статую, похожую на Джулиана в храме Ангела Тьмы. — Но нет, я не Лардес, и с Ангелом Тьмы, по крайней мере, здешним, я принципиально биться не собираюсь. А вот костюмчик… — я внимательно осмотрела золотые доспехи и оценила покрой белых одежд. — Красиво, практично и прекрасно сочетается с крыльями. Может, обзавестись таким?»

Неожиданно я поймала взгляд лорда Ареса, который с задумчивой улыбкой наблюдал за мной, и немного смутилась, словно он мог услышать мои мысли.

— Я не Дева Лардес, — заверила я его и почувствовала себя ещё более глупо.

Но он только покорно поклонился мне.

— Как скажете, леди.

Глава 16

Тёмная ночь давно сгустилась над лагерем возле «Пилигрима». Тонни Хэйфэн стоял у белой палатки, вглядываясь в чёрную массу за пределами обжитой площадки. Оттуда слышались странные звуки, шорохи, пронзительные крики птиц. Лес жил своей ночной жизнью, окружая людей со всех сторон, наблюдая за ними сотнями пар глаз, изредка мерцавших во тьме. Он давно уже сменил свою кобуру на короткий самурайский меч и пристроил на бедре подсумок с сюрикенами и тонкими метательными ножами. Пока у него не было случая пустить их в дело, но как знать, что будет завтра.

Лагерь жил своей неспешной ночной жизнью. По зависимому времени звездолёта был день, и потому все бродили возле палаток, собирали по краю леса хворост и поддерживали огонь двух костров. И над всем этим возвышалась баркентина, тяжёлая, неподвижная и тёмная. Тонни не мог припомнить, когда видел её такой. Она всегда была освещена прожекторами космодромов или расцвечена яркими сигнальными огнями. И окна, пусть это и была лишь внешняя имитация, но они всегда горели тёплым домашним светом. Теперь они были темны. И сам корабль утратил ту внутреннюю энергию, которая ощущалась, стоило только приблизиться к нему. Теперь корабль был мёртв. Он чувствовал это, и ему казалось, что вместе с «Пилигримом» умерла какая-то часть его. Он даже не подозревал, как важно для него ощущать биение сердца этого звездолёта. Это всего лишь корабль, но это его корабль, и ему сейчас отчаянно хотелось снова увидеть на тёмных бортах, едва поблескивающих отражением костров, яркую вереницу огней.

В лесу что-то зашевелилось, и он насторожился, положив руку на оплетенную кожей рукоятку меча. Вскоре в глубине леса показалось неясное светлое пятно, и он немного расслабился. Потом из чащи появился Мангуст, с ним рядом шёл белый волк. Тонни невольно залюбовался его звериной статью и искристым мехом. Проходя мимо, волк повернул голову и задумчиво взглянул на него золотыми глазами.

Им навстречу вышел Донцов и, замедлив шаг, посмотрел на Мангуста.

— Собачку выгуливал?

В его голосе что-то заставило Тонни насторожиться, а Мангуст сразу застыл и тихо, с угрозой в голосе спросил:

— Ты что-то сказал?

Волк оскалил свои огромные белые клыки.

— Прошу прощения, командор, — Донцов вытянулся в струнку. — Вырвалось.

— Следи за языком, — процедил Мангуст и прошёл мимо.

Волк гордо шествовал рядом с ним.

— Маугли, — проворчал Донцов, подходя к Тонни. — Он в том же звании, что и я…

— Белый Волк наш командир и выше тебя по званию, — напомнил Тонни.

— А как я должен реагировать, если он уже несколько суток ходит на четырёх лапах? — фыркнул Донцов.

— Держать язык за зубами, — Тонни снова устремил взгляд холодных чёрных глаз в темноту. — Сейчас все начинают потихоньку съезжать с катушек. Это не повод лезть на конфликт.

— Сколько нам ещё торчать здесь без дела?

— Вопрос не ко мне. Спроси у старпома.

— Мне кажется, он тоже… В смысле, мы все здесь, а он не выходит из баркентины. Он или растерялся, или что-то знает.

— Или чего-то ждёт.

Мимо прошла с ведром Бетти и строго посмотрела на них.

— Я просила укрепить забор со стороны леса. Его опять подрыли дикие кабаны. Флора, итак, нервничает, у неё сбились биологические часы. А тут ещё эти хрюкают.

— А, может, их пустить в загон? — предложил Донцов. — Тогда у нас всегда будет свежее мясо.

Бетти смерила его презрительным взглядом и пошла дальше.

— Мы посмотрим забор утром, — пообещал Тонни, глядя ей вслед.

Бетти подошла к палатке и осмотрелась по сторонам. Несколько человек сидели вокруг костра, тихо переговариваясь. В стороне присел на ящик третий помощник Эрик Ченг. Она заметила, что последнее время он редко подходит к костру и вообще избегает общества своих товарищей. Поймав его взгляд, она убедилась в своей догадке. Его зрачки блеснули красным светом. Из палатки выбрался Тилли Бом и, опасливо посмотрев вокруг, почти побежал к ней. Он, в отличие от Эрика, постоянно жался к тем, кого считал надёжными.

— Помоги мне, Тилли, — попросила она, и он с готовностью открутил крышку с широкого термоса и держал его, пока она переливала из ведра молоко.

Потом из леса раздалось ржание, и все насторожились, обернувшись на звук. Вскоре из чащи вышел белый конь с переливающейся шкурой и золотым рогом. Длинная шёлковая грива и такой же хвост едва не стелились по траве. Рядом с ним шла Илд, очень счастливая и гордая.

— Я ж говорила, что они здесь водятся! — воскликнула она. — И, именно, такие, как я и думала.

— Этого я и боялась, — пробормотала Бетти и опустила ведро на землю.

— Это единорог? — изумился Винд, поднимаясь со своего места у костра.

— А ты мне говорил, что их не существует! — обиженным тоном воскликнула Илд.

Сидевший рядом Булатов посмотрел на другого своего соседа Дэна Кроу.

— Ты, кажется, увлекаешься готическими романами, приятель? Так вот, сделай всем одолжение, не фантазируй на эту тему на этой проклятой планете.

Кроу слегка испуганно посмотрел на него и начал колотить палкой по углям.

— Тут вообще лучше ни о чём не фантазировать, — согласился с Булатовым Тонни, подходя к костру, и резко обернулся к Эрику. — Тебя это тоже касается.

Эрик только усмехнулся, продемонстрировав длинные острые клыки.

— Смотри, чтоб старпом не заметил, — проворчал Донцов, взглянув на него. — А то и у него искушение появится.

Эрик нахмурился и обиженно отвернулся.

— Когда это кончится? — воскликнул Донцов, посмотрев на Бетти. — Сколько мы будем здесь сидеть?

— Сколько старпом скажет, — ответил за неё Стэн Стаховски и с вызовом посмотрел на Донцова.

— Он дождётся, когда его на дубе вздёрнут… — проворчал Эрик.

— Попридержи язык, зубастый, — прикрикнул на него Стэн.

— Он прав, — осадил его Донцов. — Звездолёт сдох, мы сидим тут, как на привязи, командир где-то там. И какие перспективы? Прожить здесь всю жизнь? Построить дома на опушке, развести коз и диких кабанов, научиться плести лапти и трепать лён? Или всё-таки лучше пойти и попытаться что-то сделать?

— Ты будешь делать то, что прикажет старпом, — процедил Стэн, мрачно глядя на него. — Или тебе не терпится снова найти себе хозяина, который скажет на кого кидаться?

Донцов злобно зарычал, но ему в плечо вцепился Тонни.

— Прекрати, — приказал он. — Если хочешь под замок, я тебя прямо сейчас туда посажу.

Донцов высвободился и отошёл в сторону.

— В чём-то он прав, — заметил Булатов. — Сколько мы уже здесь? И ничего не меняется. Время-то идёт! Судя по всему, Хок не знает, что делать, и ждёт Северову. Но что, если она не вернётся? Мало ли что там могло случиться?

— Что предлагаешь?

— Нужно идти за ней. Нужно узнать, что это за мир и как из него выбраться. В любом случае, нужно что-то делать.

— Юра, мы всё равно не можем уйти без разрешения старпома, — напомнил Дэн.

— У меня возникает сомнение в разумности такого подхода, — пробормотал Булатов. — Мы живём по устоявшимся правилам, как экипаж, но какой в этом смысл, если нет звездолёта? Экипаж нужен, чтоб обслуживать и вести корабль, а для чего он нужен теперь?

— Ты считаешь необходимым распустить экипаж? — уточнил Лин Эрлинг.

— Я не говорил ничего подобного, — смутился Булатов.

— Тогда о чём разговор?

— О том, что нам нужно что-то делать, — резко обернулся к нему Донцов. — И если Хок не способен в данной ситуации принимать решения, то нужно…

— Продолжай… — хищно улыбнулся Стэн, глядя на него.

— Нам нужен новый командир, — с вызовом ответил тот.

— Уж не ты ли?

— Звание мне позволяет.

— Я не позволю!

— Хватит! — остановил их Лин Эрлинг. — Никто не будет смещать старпома.

— Если не хочет болтаться на дубе, — добавила Бетти. — Или лежать в анабиозной камере. Хок знает, что делает.

— Может, он нам скажет? — раздраженно спросил Донцов.

— Я скажу, — раздался за его спиной знакомый голос, и из темноты вышел Джулиан МакЛарен.

Его внезапное появление удивило членов экипажа не так, как его костюм: серебряные латы тонкой работы и чёрный бархатный плащ с капюшоном. Подойдя к костру, он бросил рядом большую тяжёлую сумку, из которой посыпались блестящие монеты.

— Док, вы откуда? — спросил Эрлинг, подобрав одну монету.

— Оттуда, куда вы рвётесь. Хок удерживал вас здесь, чтоб дать мне время на разведку. Чтоб вы не оказались в чужом мире без надлежащей подготовки. Теперь у меня есть всё, чтоб облегчить вам адаптацию. Информация и деньги, которые понадобятся вам, чтоб привести себя в надлежащий вид и войти в этот мир полноправными игроками, а не пушечным мясом.

Глава 17

Кирилл проснулся от тихого скрипа и потянулся к кинжалу. В комнате было темно, только красновато светились в костре угасающие угли.

— Свои… — хрипло пробормотал Юшенг, приподнимаясь.

Он подсел к костру и начал раздувать пламя, подкидывая в костер сухие щепки. Кирилл разглядел в углу маленькую светлую фигурку, застывшую в нерешительности.

— Кто с тобой, младший брат? — раздался встревоженный девичий голосок.

Огонь снова вспыхнул, и показалась хрупкая девушка в розовом платье с белым покрывалом на голове. В одной руке она держала узелок, сделанный из шёлкового платка, а в другой — перевязанную грубой верёвкой небольшую вязанку хвороста.

— Это капитан Кирилл Оршанин с баркентины «Пилигрим».

— Оршанин? Тот самый? — к удивлению Кирилла в её голосе прозвучал восторг.

— Тот самый, — подтвердил Юшенг, забирая у неё узелок и хворост.

Девушка подошла к Кириллу и присела рядом, с восхищением глядя на него.

— Старший брат рассказывал нам о вас, капитан. Он говорил, что вы внедрились в лагерь Псов Войны, восемь лет вели наблюдение, а потом сдали Инспекции сеть торговцев живым товаром и несколько лагерей подготовки наёмников.

— Так рождаются легенды, — проворчал Оршанин и посмотрел на девушку. — А вблизи вы ещё красивей, Ланфэн.

Она смущённо потупилась.

— Он женат, — сообщил Юшенг.

— Ой, — воскликнула она. — Вас же ищут по всему дворцу! Хорошо, что вы здесь!

— Хорошо, что его занесло в мой коридор, и я вовремя услышал еготопот и крики этих олухов.

— Но я принесла еды только на одного. Я достану ещё!

— Не беспокойтесь, — остановил её Кирилл. — Мне нужно совсем немного. Лучше скажите, что с моим командиром.

Она растерянно посмотрела на него, а потом на своего друга.

— Я не знаю, как сказать…

— Как есть, — напрягся Оршанин. — Её схватили? Убили?

— Нет. Но говорят, что она… Кабрера сказал, что она улетела.

— Она… что? — нахмурился Юшенг.

— Кабреру отправили её арестовать. Она вбежала в свою комнату в башне и выпрыгнула в окно.

— Разбилась?

— В том-то и дело! И Кабрера, и его бандиты упорно твердят, что у неё вдруг выросли огромные белые крылья, и она улетела, как птица.

— Странное оправдание того, что они её упустили.

— Это было бы так, но её видели и стражники на сторожевых башнях, и две горничные, стоявшие у окна, и фрейлина альдорены, которая встречалась со своим любовником в галерее. И все описывают одно и тоже: человека с белыми крыльями, пролетевшего над замком и умчавшегося на восток. Говорят, что альдор уже вызвал к себе Баррадо, Дуэйта и жрецов Девы Лардес, чтоб они объяснили ему это знамение.

— Интересно, — пробормотал Кирилл, припоминая странные оговорки доктора МакЛарена в храме Ангела Тьмы. А ведь у него тоже есть крылья, только чёрные. — Одно ясно, в замке её искать бесполезно.

— Ты хочешь сказать, что ваш командир умеет летать? — изумился Юшенг. — Как птица?

— Как ангел? — девушка смотрела на него расширившимися от возбуждения глазами.

— Вопрос о том, что умеет наш командир, всегда ставил меня в тупик, так же как и другой вопрос, — проворчал Оршанин. — Что она не умеет. Я не знаю, что это значит, ребята. Может, это была иллюзия для отвода глаз, может, её с кем-то спутали, может… Я не знаю, что это может быть! Я только знаю, что теперь она позаботится о себе сама. А нам нужно выбираться отсюда. Вот только… Говоришь, она полетела на восток?

— Так говорят те, кто это видел. Это имеет значение?

— Да, потому что теперь мне придётся здесь задержаться.

— Это опасно! — воскликнул Юшенг. — Я уже давно поставил здесь всех на уши. Они не прекращают попыток найти меня. Я уже дважды менял место, где прячусь, но кольцо сжимается. Нужно бежать!

— Нет. Ланфэн, ты можешь мне помочь в одном деле? Мне нужна карта дороги к Грозовой горе.

— О! — только что девушка с энтузиазмом смотрела на него, выражая готовность оказать любую помощь, но теперь невольно отпрянула. — Это секрет альдора. Даже Леди Полуночи не удаётся отыскать эту карту.

— А она ищет? — прищурился Кирилл.

— Ищет, — кивнула она. — Она сама не своя с тех пор, как встречалась с вашим командиром. Она явно интриговала против вас, и этот арест — её рук дело. Она без конца пела на ухо альдору, что Авсур не стал бы встречаться с человеком, которого не знал раньше.

— Ну, тут она права… Они давно знакомы. Другой вопрос, зачем она ищет эту карту? И почему не хочет, чтоб мы сами ею воспользовались?

— Мне кажется, она собирается передать карту в Сен-Марко, королю Ричарду, — ответила Ланфэн. — Она знает, кто я, и доверяет мне. Она рассказала, что встречалась с Ричардом, и он ей нравится куда больше, чем старый альдор. Не исключено, что он и подослал её сюда для того, чтоб она нашла эту карту. Он хочет добыть Алмазное Сердце. Поэтому она её и ищет.

— Но ещё не нашла?

— Не знаю, — Ланфэн нахмурила лобик. — Мне она ничего об этом не говорила.

— Мне позарез нужна эта карта! — воскликнул Кирилл. — Без неё я не уйду!

Юшенг встревожено смотрел на подругу.

— Послушайте, капитан, — произнесла девушка, — если у вас есть возможность бежать, то вам надо это сделать. Вы можете не уходить за стены города, а хотя бы выбраться за пределы гарнизонного кольца. Там вы легко затеряетесь среди горожан и приезжих. А я выясню всё, что можно о карте, и как только узнаю что-то, сообщу вам!

— Соглашайся, — кивнул Юшенг. — Так будет лучше. Один ты тут спалишься и ничего не найдёшь. У Ланфэн и возможностей куда больше, и дело она своё знает.

— Ладно, давайте так, — согласился Кирилл. — Ланфэн, нужно найти в казармах замка парней с «Паладина» Адриана и Энцо.

— Я их знаю, — с готовностью кивнула она.

— Они в курсе и всё тебе объяснят. Мне нужна другая одежда. Что-нибудь неприметное, чтоб затеряться в городе.

— Одежду я найду, и, может, немного денег.

— Денег у меня достаточно, могу даже поделиться. Как только у них будет всё готово, сбежим, а там посмотрим.

Юшенг, кажется, вздохнул с облегчением и принялся развязывать узелок с едой. А Ланфэн с улыбкой смотрела на Кирилла. Он тоже улыбнулся, подумав, что и в этот раз у него есть неплохой шанс выкрутиться из очередной передряги.

Глава 18

— Док, вы что, банк ограбили? — поинтересовался Донцов, пересыпая из ладони в ладонь звонкие монетки.

— Нет, это мои деньги, — возразил МакЛарен. Он снял свой плащ и теперь все могли любоваться его искусно сделанными доспехами. — Выяснилось, что эти деньги для меня собирали давно, и когда я сказал, что мне нужно экипировать и вооружить… так сказать, гуманитарный десант, мне тут же наполнили суму. Там ещё остались груды золота в подвалах.

— Это называется мошенничество, — заметил Булатов, разглядывая одну из монет.

— Это называется религиозный культ, — поправил Джулиан. — Они делали подношения Ангелу Тьмы, коим я и являюсь.

— Самозванец! — усмехнулся Хок.

— Ничего подобного. Их божество не персонифицировано, а стало быть, их устроит любая подходящая сущность. Я не навязывался. Они сами меня признали.

— Круто, — усмехнулся Стэн Стаховски. — Выходит, мы пойдём туда не только с оружием и при деньгах, но ещё и под покровительством божества.

— Тёмного божества, так что советую не злоупотреблять этим, — усмехнулся Джулиан.

— Ладно, ребята, — продолжил старпом. — Док изложил вам имеющуюся у нас на данный момент информацию. По правилам я должен был бы отправлять вас не более чем по одной паре на разведку, постепенно расширяя область исследования, но это явно излишне. К тому же до меня уже дошли слухи, что некоторым так невмоготу сидеть здесь, что у нас зрел бунт.

— Меня неправильно поняли, — вставил Донцов.

— Молодец, что сам признался. Итак, чтоб впустую не шататься по континенту, думаю, нам нужно поставить задачу, наиболее способствующую исполнению нашей миссии. Вы должны пойти в луар Синего Грифона и город Сен-Марко, найти там членов экипажа «Паладина» и вернуть их к звездолёту, или хотя бы установить надёжные каналы связи и сообщить место регулярных встреч. Док, где его удобнее сделать?

— По пути в луар есть торговый город Магдебург. Его не трогают даже во время войн, потому что там проходят ярмарки, туда привозят на продажу оружие, лошадей и припасы. Там же проводят переговоры. В Магдебурге самоуправление, которое поддерживает нейтралитет. Там удобно встречаться и ждать, потому что горожане держат гостиницы и пускают к себе в дома на постой на любой срок. Именно туда я и поведу вас для начала.

— Отлично, — Хок осмотрелся. — Кто знает энхилдер?

— Я, — отозвался Донцов, — на Алкоре это церемониальный магический язык, и Белый жрец шпарил на нём, как на латыни. Мне пришлось его выучить.

— Да, я тоже его знаю, — нехотя подтвердил Стэн. — Выучил, когда служил на Гимеле.

— Тогда вдвоём пойдёте в луар.

— Я с ним не пойду, — мотнул головой Стэн.

— В чём дело? — рассмеялся Донцов. — Я ж тогда спас тебе жизнь.

— В следующий раз, когда будешь спасать кому-то жизнь, постарайся не наносить черепно-мозговые травмы и не ломать кости.

— Эй, парни! — воскликнул Хок. — Вы же уже пять лет летаете вместе! Откуда эта вражда?

— Он не может простить мне, что провалил миссию, и я занял его место при Жреце, — проворчал Донцов.

— Ты сам сдал меня, чтоб продвинуться по службе! — огрызнулся Стэн.

Хок внимательно посмотрел на них.

— Ладно, если вы цапаетесь здесь, то там и вовсе перережете друг другу глотки. Ветер, у тебя не будет проблем с Донцовым?

— С Донцовым у него проблем не будет, — подал голос МакЛарен, — но у него будет проблема с тем, что он азиат и для алкорцев выглядит как инопланетянин, или как тёмный эльф. Чисто интуитивно он будет вызывать у них недоверие или даже агрессию.

— Я с ним пойду, — проговорил Кроу. — У меня хороший слух и эйдетическая память. Я знаю алкорский и быстро освою энхилдер. К тому же я похож на алкорца.

— Как у него с фехтованием, Ветер?

— Если не будет связываться с бретёром, то выживет, — ответил Хэйфэн.

— Ладно, пойдёте вдвоём. Теперь Сен-Марко. Стэн, ты знаешь французский?

— Я живу в Канаде.

— Значит, да. Пойдешь туда с Булатовым. Я слышал, как он в Лувре спорил с экскурсоводом о возрасте Венеры Милосской.

— Как бестактно, — усмехнулся Стэн. — Наверняка тот бедняга, как истинный француз, пытался скинуть даме пару сотен лет.

— Вы оба хорошо владеете мечом, — проигнорировав его шутку, произнёс Хок. — К тому же в Сен-Марко обосновалась сплочённая группа под командованием Карнача. Держитесь их. С ними ещё кто-то пойдёт?

— Я пойду в луар, — сообщил Тонни. — Посмотрю что там к чему, а потом буду действовать по обстоятельствам.

— Ветер в своём репертуаре, — хмыкнул Хок.

— А мы? — Ис Эрлинг посмотрел на старшего брата.

— Мы останемся здесь, командор, — взглянув на Хока, произнёс Лин. — Все четверо. Мы обладаем слишком большой силой и слишком плохо знаем этот мир. Нас могут обмануть и использовать во зло. А здесь мы сможем без труда оборонять оба звездолёта.

Его братья и сестра не стали спорить, хотя, скорее всего, из уважения к его непререкаемому авторитету в семье, чем из желания и дальше сидеть в лесном лагере.

— Правильное решение, — согласился Хок. — Думаю, что Бомбадил, Анхела, Тилли Бом и Бетти останутся здесь?

— Я займусь огородом, — с готовностью сообщил Бомбадил.

Бетти задумчиво посмотрела в сторону леса.

— Если я и уйду, то недалеко. Кто-то должен доить Флору и присматривать за курами. Анхела и Тилли нам с Бомбадилом помогут.

— Рыцарь? — Хок посмотрел на Елизара Дакосту. — Как маг, вы могли бы пригодиться здесь на случай магических атак на звездолёты, но если считаете, что Бетти справится…

— Я не хотел бы далеко уходить от баркентины, — нерешительно проговорил Дакоста. — К тому же у меня есть отличная возможность изучить библиотеку «Паладина». Но с другой стороны, моему ордену нужны сведения о местной магии. Не говоря уж о том, что у меня есть возможность исследовать магическую составляющую нашей проблемы со звездолётами.

— Вы вполне можете совместить всё это, — подал голос Джулиан. — Нам всё равно нужна будет явка в Магдебурге. Я слышал, что там продаются магические книги и приспособления со всего континента, там бывают колдуны разных народов, от придворных магов до шаманов. Верхом оттуда до баркентин добираться часов шесть-восемь.

— Я согласен, — согласился Дакоста. — Этот вариант меня устраивает.

— Тем более что в Магдебурге колдунов не казнят, а, в крайнем случае, изгоняют, — добавил Джулиан.

— Отлично, — Хок перевёл взгляд на Мангуста, а потом посмотрел на лежащего у его ног белого волка. — Насколько я понял, сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит. Вам, командоры, самое сложное задание: постарайтесь найти Байбала Устунова. Он бродит где-то в лесах со своим племенем. На то, что он захочет бросить свой народ, надежды мало, но всё-таки он якут и, надеюсь, слышит зов предков.

Мангуст, который смотрел на Хока с вызовом, улыбнулся.

— А ты умнеешь с годами, старпом.

— Да, надеюсь, не только становлюсь старше, — кивнул тот. — У нас остался только Салим Набиев, который живёт где-то в лесной деревне. И только один член экипажа, который ещё не высказался о своих намерениях. Эрик, скажи, я могу доверять тебе, или мне лучше сразу запереть тебя в трюме с запасом консервированной крови?

— Хок, — улыбнулся Эрик Ченг, стараясь не слишком скалить свои зубы, — тебе не о чем волноваться. Я найду Салима и не стану никого есть. И не только потому, что после этого ты будешь гонять меня по всему континенту осиновым колом, который раздобудешь в любой роще. Я просто не хочу убивать. Даже кроликов и свиней.

— Возьми запас пищи, — посоветовал Джулиан, — и, если не хватит, покупай кровь у мясников. Не слишком эстетичный и здоровый вариант, но лучше чем голод, который может спровоцировать природные инстинкты.

— Я приму это к сведению, док, — пообещал Эрик, сверкнув огненными зрачками, и немного смутился, заметив такой же сполох в глазах МакЛарена.

— Я на всякий случай послежу за тобой, — добавил тот.

— А что будете делать вы, старпом? — спросил Дэн Кроу.

— Я, как всегда, буду стоять у вас над душой, — усмехнулся Хок, — у каждого по очереди. Сперва пойду в луар, посмотрю, как вы там устроитесь, потом направлюсь в Сен-Марко. А после вернусь в Магдебург и узнаю, как работает наша явка.

— Ну, у тебя тоже репертуар не поражает оригинальностью, — заметил Джулиан.

— Я не стану спрашивать тебя о твоих планах, — усмехнулся Хок.

— И правильно сделаешь. Итак, учитывая расстояния между городами, средства передвижения в одну лошадиную силу или на своих двоих, а также весьма неторопливый ритм местной жизни, думаю, что назначать обязательную встречу раньше чем через десять местных суток или примерно через месяц по нашему времени, не имеет смысла. Не сможете приехать, дайте о себе знать, отправив весточку с торговцами. Это обычное дело, и за плату они исправно доставляют письма. Если найдёте немедленно отъезжающего в пункт назначения, то за неделю ваше отправление точно дойдёт. Думаю, что это неплохо для дремучего средневековья.

— И помните, — проговорил Хок, окинув взглядом своих товарищей. — Наша конечная цель — собрать оба экипажа на звездолётах.

— А смысл? — поинтересовался Донцов. — Вы уверены, что они взлетят?

— Этим занимается командир, а значит, они взлетят, — уверенно заявил Хок.

— Я не хочу говорить о конкретных сроках, но это и моя главная задача, — добавил Джулиан. — Я мобильнее вас всех, мои возможности не исчерпываются моими способностями: у меня под рукой целый штат шпионов, так что я всё равно что-то выясню. И ещё, в случае самой крайней необходимости, когда уже не будет другого шанса спастись или спасти других, не забудьте позвать меня. Я постараюсь вас услышать даже на большом расстоянии, и, может быть, успею вам помочь.

— То есть вместо: спаси меня, Господи, взывать к Ангелу Тьмы? — с иронией уточнил Стэн.

— На это имя я отзываться не буду, чтоб не разорваться на части. Моё имя вы знаете и его знаете только вы. Так и зовите.

— Кратегус, — на всякий случай напомнил Хок. — А теперь всем спать. Утром выступаем.

Глава 19

В цитадели Девы Лардес мне отвели просторную комнату в башне, где стены были облицованы белым камнем, мебельискусно вырезана из золотистого дерева, а небольшой камин жарко растоплен. Оруженосец Роланд принёс мне воды, чтоб умыться, и сказал, что скоро меня пригласят в оружейный зал на поздний ужин.

— Все братья уже поели, но наш отряд задержался в горах, так что вам придётся довольствоваться холодным мясом и сыром, — добавил он.

— Мне больше и не нужно, — кивнула я.

Вскоре явился сам комендант, чтоб пригласить меня отужинать с его приближёнными рыцарями. Пока я шла за ним, мне казалось, что во всех углах сквозь щели струится чёрный дым и странно было не чувствовать запах гари.

— Вас не смущает повсеместное присутствие теней? — спросила я, спускаясь вслед за ним по винтовой лестнице.

— Мы к ним привыкли, — ответил комендант. — Как тень от солнца днём, так подвижная тень ночью — это часть нашего мира. Хотя сегодня их подозрительно много.

Оружейный зал был невелик и располагался в центральном здании цитадели. Здесь на стенах висели различные образчики оружия, некоторые, судя по окислу, старинные, другие — сияющие новой сталью. Я невольно засмотрелась на них, пройдя вдоль стен, как в музее. Если назначение большей части оружия было мне известно, то некоторые экземпляры выглядели странно, и я при всём желании не могла сообразить, для чего они нужны. Впрочем, я предпочла отложить расспросы на потом, потому что в зал вошли Таурус и Вилмар, которые, скорее всего, ждали коменданта, чтоб привычно составить ему компанию за столом.

Против ожидания, стол был накрыт не так уж скудно. То самое холодное мясо было нескольких сортов, включая варёное, жареное в очаге и копчёное, сыры тоже были разные, а их дополняли свежие и сушёные фрукты, недавно испечённый хлеб и красное вино. Судя по всему, это была обычная трапеза в замке, потому что комендант сразу же заговорил с Таурусом о делах гарнизона и пополнении запасов провианта, который, как выяснилось, закупался у селян в долине у подножья гор. Отдав распоряжения на утро, он повернулся ко мне.

— Наш мир наверно кажется вам дремучим, леди Дарья? — вежливо спросил он. — Вы привыкли к сложным технологиям, и отсутствие благ вашей цивилизации немало докучает вам?

— Вовсе нет, — пожала плечами я. — Мне пришлось побывать в разных мирах и обходиться при этом самым малым. Здесь же благодаря гостеприимству местных жителей я не испытываю никаких лишений.

— Это пока вы находитесь на землях Синего Грифона, — заметил Вилмар. — Здесь строго чтут обычаи предков, и уважение к даме и гостю обязательны. В Сен-Марко всё не так. К сожалению, последнее время влияние наших западных соседей начинает разрушать образ жизни луара, в неё входят корыстолюбие, коварство и беспричинная жестокость.

— Вы не очень любите землян? — уточнила я.

— Тех, что живут в Сен-Марко, да, — подтвердил Вилмар. — А других я просто не знаю.

— Мои друзья родились здесь, в этом мире, — пояснил комендант. — А я в детстве побывал за его пределами и, честно говоря, не люблю всех землян.

— Но ведь вы сами по происхождению землянин.

— Из диаспоры, — кивнул он. — Мой отец Аристид Спанидис был пиратом и контрабандистом. Я вырос на его звездолёте и, сколько себя помню, мы убегали и прятались от Звёздной инспекции землян. Для меня они были страшнее самых ужасных чудовищ, сказки о которых рассказывал мне мой робот. Мне было девять лет, когда мы всё-таки попали в засаду. У отца на борту был живой товар, и инспектора, опасаясь, что он уничтожит рабов, чтоб скрыть свидетельства своей деятельности, просто расстреляли командную рубку белым лучом. Вы знаете, что это?

— Да, это результат применения лучевого оружия, основанного на принципах дзета-излучения. Луч, который проникает сквозь обшивку, не нарушая её целостности, и убивает всё живое.

— Да, — кивнул он. — Отец предполагал, что такое может случиться, потому, едва поняв, что ему не сбежать, засунул меня в скоростную капсулу со скачковым реактором, набрал на пульте координаты и запер меня там. И последнее, что он успел сделать перед смертью, он запустил программу на капсуле и выбросил её за борт. Так я попал сюда.

— Я сожалею о том, что случилось.

— Правда? — лорд Арес чуть улыбнулся. — Он собирался уничтожить свой товар, но не успел. Его смерть спасла полторы сотни жизней.

— Я сожалею, что вы потеряли отца.

— Да, для меня это была тяжёлая утрата, — задумчиво произнёс он. — И, хоть теперь я иначе смотрю на всю эту историю, и понимаю, что действия землян тогда были разумны и обоснованы, я не могу избавиться от детского чувства ненависти к ним. Именно поэтому я сразу по прибытии нашёл приют в луаре. В конечном итоге, может, я должен благодарить тех, кто лишил меня отца. Я не стал бродягой и преступником, я стал тем, кем хотел. Но землян всё равно не люблю.

— На дам это не распространяется, — усмехнулся Таурус.

— Конечно, нет! — воскликнул лорд Арес.

Неожиданно за дверями раздался какой-то шум, и рыцари резко встали, отодвинув стулья и положив руки на рукоятки мечей. В зал вбежал стражник и замер, глядя на коменданта безумными глазами.

— В чём дело, Алер? — нахмурился комендант.

Но тот лишь медленно обернулся и указал на что-то за своей спиной, а спустя мгновение там возникли расплывчатые силуэты ободранных бледных людей. Впрочем, людьми их назвать было сложно, это были полуистлевшие скелеты в остатках одежды и лат, которые слабо светились в полумраке зала, постепенно приближаясь к нам. Вбежавший стражник испуганно пятился, а потом с криком отскочил назад.

— Это ещё что? — пробормотал лорд Арес, изумлённо глядя на незваных гостей.

— Призраки, — хрипло ответил Таурус и отступил к камину.

Я вышла из-за стола и подошла ближе к призракам, приглядываясь к ним. Скорее всего, они умерли давно, и я так решила не только потому, что они уже наполовину истлели. Если Бейлан выглядел вполне реально, то сквозь эти тела виднелись и деревянные панели, покрывающие стены, и секиры, висевшие на них. Казалось, эти души уже гораздо дальше от мира живых, чем недавно погибший рыцарь энфера.

— Убейте их своим волшебным мечом, леди! — крикнул Вилмар.

— Они уже мертвы, — ответила я и повернулась к призракам. — Кто вас послал?

Естественно, они молчали. Я подумала, что, может быть, на этот раз сработает тот же фокус, что и раньше. Заметив, что один из призраков чуть выдвинулся вперёд, я подошла к нему, и попыталась коснуться пальцами его щеки. Он не шелохнулся, и под рукой я чувствовала лишь пустоту. Только на миг под оскаленным черепом проявилось лицо, узкое молодое лицо с длинным тонким носом и большими голубыми глазами, которые смотрели на меня с болью и мольбой. Именно на меня. Волна сострадания тут же накрыла меня с головой, и я почувствовала острое желание помочь ему. Наверно это тоже одно из качеств ангела, к которым я только начала привыкать.

— Я не знаю, кто поднял их из могилы, но они так просто не уйдут, — произнесла я, обернувшись.

— У нас нет могил, — мрачно глядя на них, заметил лорд Арес. — Мы сжигаем своих мёртвых и развеиваем их прах над горами или равниной.

— Это мудро, но я сказала вам, что они не уйдут, пока не получат то, зачем пришли. Кто-то высвободил их, но они здесь по какой-то причине, не разгадав которую, мы не сможем отправить их обратно.

— Хотите сказать, что они так и будут торчать здесь? — комендант подошёл ко мне и с отвращением посмотрел на призраков.

— Или исчезать и появляться снова. Они не опасны, но будут действовать вам на нервы.

— И что им нужно?

— Понятия не имею, — я снова взглянула на того, кто казался мне главным среди этих пятерых. — Мы даже не знаем, кто они. Призраки обычно ищут справедливости, но мы не знаем, что с ними случилось. В цитадели точно нет каких-нибудь склепов или могил?

— Конечно, нет! — воскликнул он. — Я ж говорю, мы не держим при себе мёртвых. Это дикари из Сен-Марко без конца возятся со старыми костями и даже поклоняются им!

— Кажется, я знаю, кто это, — подал голос Таурус и медленно, явно превозмогая страх, подошёл к нам. — Это те, кто не удостоился чести погребального костра. Их как раз было пятеро. Их тела замуровали внизу, в потайной нише, запечатав печатью предательства, после чего предали забвению.

— Я впервые слышу об этом! — воскликнул лорд Арес.

— Я узнал об этом от Далонта, старого рыцаря, у которого служил оруженосцем. Он рассказал мне эту историю, чтоб навсегда отвратить мою душу от пути предателя, потому что лишиться права на погребальный костёр и превратиться вот в это, — он ткнул пальцем в призраков, — что может быть хуже для воина?

— Что это за история? — спросила я.

— Это было давно, когда земляне только появились в нашем мире. Они ещё не основали свой город и занимались, в основном, грабежами. Уже тогда они стремились добраться до Алмазного Сердца. Чтоб преградить им путь, альдор Синего Грифона построил эту цитадель, передал её под покровительство Девы Лардес и поставил здесь гарнизон. Тогда здесь не было святилища, потому для празднования дня нашей звёздной покровительницы рыцари и стражники ездили в луар. В тот раз комендант оставил в цитадели пять воинов. Этого было достаточно, потому что стены неприступны для смертных, а пропасть под ними непроходима. Но когда несколько дней спустя гарнизон вернулся в крепость, мост оказался опущен, ворота открыты, а цитадель разграблена. Все пять рыцарей, охранявших её, были убиты. Поскольку ворота были не повреждены, стало ясно, что они сами открыли их. За это они и были объявлены предателями, а их тела оставлены гнить в подвале под печатью предательства.

— Ворота, действительно, не открыть снаружи, — пожал плечами лорд Арес. — Да и мост не опустится сам по себе! Тот мой предшественник был прав, увидев здесь предательство.

— Но, возможно, предателем был только один, — возразила я. — А остальные были невинными жертвами или героями, до последнего вздоха защищавшими цитадель от разбойников! Может, в этом и состоит несправедливость, о которой они заявляют здесь?

— Но что мы можем сделать теперь! — воскликнул комендант. — Если даже тогда никто не смог разобраться, кто предатель…

— Или не стал разбираться? — спросила я. — У вас есть возможность исправить эту ошибку.

— Но как? — воскликнул Вилмар. — Мы ничего не знаем ни о них, ни о том, что тогда случилось.

— Может, остались какие-то записи?

— Предание забвению означает, что никаких записей не велось и любые упоминания о предателях под запретом, — ответил лорд Арес. — Даже те слухи, что дошли до нас через века, возможно, сильно искажены. Мы не знаем ни их имён, ни того, какими воинами они были, ни как умерли.

— Ну, как умерли, мы можем узнать, — возразила я. — У нас остались только эти немые участники и свидетели той трагедии. Они молчаливы, и понять их нелегко, но они не могут лгать.

— Вы хотите заставить их говорить? — нахмурился Таурус и покосился на коменданта. — Хочу сказать вам, леди, что тёмная магия в стенах цитадели недопустима.

— Она уже здесь, как видите. Но я не собираюсь устраивать спиритический сеанс. Я хочу осмотреть останки.

— Прикасаться к трупам? — с отвращением воскликнул лорд Арес.

— Вы подбираете на поле боя своих мёртвых? Или ждёте похоронную команду? Отнеситесь к ним, как к не погребённым героям.

— Как минимум один из них предатель.

— Мы должны выяснить кто. Если не хотите к ним прикасаться, ваша воля. Я справлюсь сама. Просто постоите рядом с факелами. В конце концов, это единственная возможность для вас избавиться от их общества.

— Как скажете, леди, — проворчал он и, покосившись на призраков, направился к стене, чтоб вынуть из кольца факел.

Мы долго спускались по каким-то лестницам в недра горы, проходили по галереям и низким залам, где рядами стояли ящики, бочки и козлы с оружием. Потом оказались в самом низу. Здесь было очень душно и камень давил со всех сторон. Кажется, мы уже были ниже уровня ущелья, рвом огибавшего цитадель. Хорошо ещё, что здесь было сухо. Таурус, который вёл нас, остановился у низкой, покрытой клочьями пыли двери, запечатанной круглой печатью из какого-то тёмного материала, размером в две ладони. Передав факел Вилмару, лорд Арес достал из ножен меч и, подцепив печать, оторвал её. Тёмный диск разлетелся на куски, упав на каменный пол. Похоже, он был сделан из грязи и глины. Снова забрав свой факел, комендант взялся за ручку двери и, отворив её, вошёл.

Комната была узкой и длинной, действительно, похожей на нишу. И единственное, что в ней было, это пять полуистлевших тел на полу, положенные в ряд. Попросив моих спутников светить мне, я начала осмотр тел. Двое из них были в доспехах, покрытых чёрным окислом, двое — одеты в сапоги и кожаные рубахи, а один — босиком в простой рубашке. Осмотрев три последних тела, я убедилась в том, что эти воины были убиты в бою. Их тела были покрыты многочисленными резаными и колотыми ранами, характерными для боя на мечах. У одного была отрублена рука, у второго — перебита ключица, а третий и вовсе лишился головы. Она была просто приставлена к телу. Подойдя к четвёртому, я увидела, что его доспехи совершенно целы. О том, как он был убит, свидетельствовала глубокая рана на шее, частично повредившая позвоночник. И, наконец, последний рыцарь имел тоже только одну рану, на нагруднике виднелась короткая щель, слишком узкая, чтоб сквозь неё прошёл меч. Нагнувшись ниже, я убедилась, что металл был разорван и выгнут наружу, значит, это выходное отверстие, а основная рана на спине.

— Видимо, эти двое стояли в карауле у ворот, — я показала на тела в латах. — Один из них убил второго и открыл ворота. Те двое ещё не спали, и первыми выскочили навстречу разбойникам, схватив оружие. Они бились отважно и были убиты. Тот, должно быть спал, или готовился ко сну, и кинулся в бой, едва успев схватить меч. Он тоже бился с врагами, но роковой удар снёс ему голову. Значит, эти трое точно не предатели. Предатель один из двух, стоявших на карауле. Но кто? Обе раны нанесены сзади. Этого ударили мечом в спину, а этому перерезали горло опять же мечом.

— Зачем нападавшим было убивать предателя? — спросил Вилмар.

— А почему нет? Вы же сами сказали, что землянам с запада свойственна неоправданная жестокость. А, может, это выражение презрения. У нас не любят предателей, хоть иногда и пользуются ими.

— Или ему не захотели платить.

— Нет, заплатили ему заранее, но, возможно, решили вернуть себе деньги.

— И как мы узнаем, кто из них предатель? — уточнил комендант.

Я снова посмотрела на ту чёрную щёлку на почерневшем нагруднике. А вдруг он был убит каким-то необычным мечом, отличным от тех, которыми вооружены рыцари? Пробить панцирь не так просто. И если это было какое-то другое оружие, то можно сказать, что рана нанесена не напарником, а разбойниками. Я осторожно взяла скелет за бок и перевернула его. На спине был обычный для меча разрез, просто удар был сильным. Но что-то смутило меня, какой-то звук, словно что-то звякнуло внутри панциря. Я быстро засунула туда руку и вскоре нащупала сквозь истлевшее тряпьё, среди костей какие-то твёрдые предметы. Вытащив, я поднесла их к свету факела. Это были потемневшие от времени монеты.

— У вас принято носить деньги на груди под панцирем? — я обернулась к коменданту, который осматривал повреждения тех, кого мы уже признали невиновными.

— Нет, у нас для этого есть кошельки, — проворчал он и вдруг резко обернулся. — Деньги на груди прячет тот, кто собирается уйти. Они не нужны в крепости, а на поясе кошелёк был бы заметен и вызвал расспросы. Он собирался уйти! Он предатель!

— Я согласна с вами, лорд Арес, — я поднялась и посмотрела на лежавшие у моих ног останки, а потом высыпала на них монеты, и они глухо звякнули о панцирь.

— Таурус, — обернулся к своему помощнику комендант, — отправляйся наверх. Прикажи сложить на стене погребальный костер для четверых. Пусть сюда придут восемь рыцарей с военными носилками. А этот пусть остаётся здесь со своими деньгами. И вели конюху замесить глину с навозом для новой печати.

Вскоре в каземат спустились рыцари с копьями и мечами. Положив на копья несколько мечей, они покрыли их белыми шёлковыми плащами и осторожно перенесли на эти носилки останки четверых собратьев, сохранивших верность цитадели. Спустя час их уложили рядом на высокую поленницу, и лорд Арес сам поджёг её. Рядом в карауле стояли рыцари с обнажёнными мечами. Когда костёр запылал, я заметила что-то в тени башни и, приглядевшись, увидела пять расплывчатых фигур. Четыре из них постепенно таяли, серебристой дымкой поднимаясь к тёмным небесам, а пятая потерянно колебалась какое-то время на стене, пока её не снёс куда-то прочь налетевший порыв ветра.

— Вы были правы, — произнёс лорд Арес, подойдя ко мне. — Мы исправили жестокую ошибку, допущенную в этих стенах много веков назад. То, что увидели вы, мог увидеть и тот комендант. Но, должно быть, он решил, что они все, допустив предательство, повинны в нём. Но те трое сражались, как герои. Я участвовал во многих сражениях, видел много ран. И половины тех, что получили они, было достаточно, чтоб отступить, но они не отступили. Думаю и тот, что пал первым, мог драться так же самоотверженно, потому предатель и предпочёл напасть со спины, чтоб перерезать ему горло. Они все достойны почестей.

— Да, они получили свою справедливость и уже отошли в лучший мир. А предатель пусть остаётся там, где он есть. Вряд ли он появится снова.

— Надеюсь на это. Я велел оруженосцу согреть воды и принести мыло из лазарета. Вам нужно отмыть руки от праха предателя. А потом я приглашаю вас в оружейный зал. Мы должны устроить поминальный пир, выпить в память об этих рыцарях по кубку вина. Кстати, это поможет вам уснуть.

— Вы очень предусмотрительны, лорд…

— Давайте оставим формальности, — улыбнулся он. — Зовите меня просто Арес.

— Хорошо, Арес, — с улыбкой кивнула я, и мы вместе ушли со стены.

Честно говоря, мне не спалось, даже несмотря на несколько кубков выпитого вина. Впрочем, мне всё же удалось уснуть, когда на востоке уже появилось слабое свечение наступающего дня, а проснувшись утром, я почувствовала себя вполне отдохнувшей. Подойдя к окну, я открыла узкую раму и присела на подоконник. Прохладная свежесть воздуха, вздымающиеся до самого горизонта высокие острые пики скал и глубокое голубое небо очаровали меня. Я вдыхала полной грудью и любовалась величественным ландшафтом и кружившими в небе двумя большими коричневыми птицами с широкими крыльями. Они были похожи на орлов, и, вполне возможно, это и были гигантские орлы. Они скользили в потоках воздуха так легко и красиво, что мне и самой захотелось оказаться вместе с ними в этом бескрайнем океане воздуха, чтоб плыть по его волнам, ловя восходящие потоки, видеть под собой прекрасный дикий мир и ощущать бесконечность синих небес и силу вольного ветра.

Деликатный, но уверенный стук в дверь заставил меня отвлечься от этих мечтаний. Я откликнулась, и в мою комнату вошёл Арес. Он был в чёрной одежде, без доспехов, только кожаную безрукавку украшали серебряные заклёпки, да на поясе привычно поблескивали золотой отделкой ножны большого меча.

— Вы уже встали? — произнёс он. — Не хотелось вас будить, но происходит что-то странное.

— Доброе утро, Арес, — улыбнулась я, не желая так просто расставаться с очарованием момента.

— Хорошо, что вам оно кажется добрым, но у меня другое мнение.

— Что-то случилось? — дальше игнорировать его тревожно сдвинутые брови и горящие решимостью глаза было невежливо. — Опять призраки?

— Нет, они, слава Деве Лардес, рассеялись, но теперь нас осаждают вполне реальные и более опасные противники.

— Осаждают?

До меня, наконец, начало доходить, что случилось что-то серьёзное. Я спрыгнула с подоконника и направилась к нему, а он тут же вышел, оставив дверь открытой. Поняв это, как приглашение, я последовала за ним. Мы поднялись на башню над воротами цитадели, где застали рыцарей в полном вооружении, которые с тревогой смотрели вниз.

Подойдя к стене, зубцами прикрывающей площадку на вершине башни, я посмотрела туда же и увидела странное зрелище. Внизу бродили, рыча и поглядывая вверх, большие бурые кошки. Они словно примеривались к отделяющей их от крепости пропасти, собираясь перепрыгнуть через неё.

— И часто такое случается? — спросила я.

— Никогда, — ответил оказавшийся рядом Вилмар. — Это лесные пантеры, они живут в лесах поодиночке, встречаясь только в брачный период. Я впервые вижу столько пантер в одном месте. И они никогда не поднимаются в горы.

— Я видел столько пантер, — произнёс Арес. — Но только под тёмными эльфами. Они своей магией как-то сумели приручить их. Но зачем они отправили их сюда? Мы никогда не враждовали с ними. Мы вообще не общаемся. У нас разные интересы.

— Это не они, — возразила я. — Вряд ли Авсур стал бы собирать кошек со всего леса, чтоб отправить в горы по тайным тропам.

— Мы можем перестрелять их из луков… — начал Таурус.

— Нет! — воскликнула я, подумав, что если какая-то магия собрала этих одиночных животных в одном месте, то, возможно, такая мера уничтожит всю популяцию. — Их не надо убивать.

— Вы забываете, что я отправил Элвуса в лес, провожать тех бродяг, — раздражённо произнёс Арес. — Скоро он пойдёт обратно и попадёт прямо в когти этим зверям.

— Кажется, я догадываюсь, почему они здесь, — пробормотала я.

— Правда? Тогда, может, дадите объяснение ещё одной странности?

Он резко развернулся и пошёл туда, где темнел люк, ведущий вниз. Я поспешила за ним. Вскоре он вывел меня на вершину другой башни, самой высокой, откуда открывалась не только панорама скал, но вдали за ними зеленела, тая в дымке, лесная долина. Я невольно замерла, увидев эту грандиозную панораму, но Арес окликнул меня, и я посмотрела в другую сторону. Там, на горизонте, довольно далеко темнело облако чёрного дыма. Только приглядевшись, я поняла, что это не дым, а грозовые тучи, окружающие и полностью скрывающие горный пик.

— Это Грозовая гора?

— Да, — кивнул он. — А вон там ещё вчера стояла скала, напоминающая зазубренное копьё. Ночью я слышал грохот, а сегодня её нет. Как раз под ней проходит дорога к Грозовой горе.

— Обвал? Она завалила проход к Грозовой горе?

— Мне это только на руку, — произнёс он. — Нам там делать нечего, а это — ещё одна преграда для охотников за Алмазным Сердцем. Что теперь будет с бандой Повелителя Теней, мне всё равно. Но ночью не было ни сильной грозы, ни землетрясения. С чего скала обрушилась именно сейчас, если столько веков стояла на месте?

— С чего лесные пантеры, спокойно гулявшие в своих лесах, вдруг явились сюда, чтоб осаждать цитадель? — спросила я. — С чего пять воинов, мирно спавшие в подвале, вдруг именно сейчас встали из своей могилы?

— У вас есть ответ?

— Да. В луаре меня тоже какое-то время преследовал призрак, ко мне подсылали убийц, на меня насылали заклятие смерти. Кто-то очень не хочет, чтоб я добралась до Грозовой горы. Боюсь, что это я навлекла неприятности на ваши головы.

— Ну, — он усмехнулся, — полагаю, это того стоило. Но как это прекратить?

— Мне нужно покинуть цитадель и отправиться прямиком в гости к Повелителю теней. Тогда все эти чары утратят силу, и звери вернутся в лес. Правда, завал сам собой не исчезнет.

— Завал нам не мешает. Но как вы уйдёте? Пантеры слопают вас, едва вы выйдете из ворот. И как доберётесь до Грозовой горы, если дорога засыпана осколками скалы? Правда, — он нерешительно посмотрел туда, где вдали темнело клубящееся чёрное облако, — у нас есть тайный ход, который ведёт вон туда, за пропасть. И как раз оттуда есть тайная тропа через скалы, но вам понадобится провожатый…

— Это будет версия для ваших людей. Вы вывели меня по тайному ходу и рассказали, как пройти по горной тропе до Грозовой горы. Судя по всему, тот, кто насылает эти чары, полагает, что я пойду пешком или поеду верхом. Но ведь возможны варианты.

Он удивлённо взглянул на меня, а я вздохнула, посмотрела в небо и подумала, что не зря всё утро мечтала о полёте. Крылья с приятным шелестом распахнулись за моей спиной. Я растянула их, как утром растягивают другие мышцы, чтоб оживить их, а потом помахала, глядя, как тёплый ветер развивает чёрные кудри Ареса. Он отступил, но на его лице появилась мечтательная улыбка.

— Я так и знал…

— Я не Дева Лардес. Я просто Ангел Света, — пояснила я.

— Как скажете, — не стал спорить он. — Я рад, что вы залетели к нам, и я видел вас. Вы спасли тех несчастных бродяг, вы освободили четыре души невинно осуждённых. И вы показали мне, что вера предшествует чуду.

— Хорошо сказал, — одобрила я, сложив крылья за спиной.

— Откуда вы и как вас зовут на самом деле?

— Я сказала вам правду. Меня зовут Дарья Северова, и я с Земли.

— Тогда я больше не испытываю ненависти к землянам, — улыбнулся он. — К тем, которые с Земли. Летите и будьте осторожны. Этот колдун настроен решительно.

— Он ничего не может мне сделать, потому и боится. Я залечу как-нибудь проведать вас, — я вскочила на зубец стены и обернулась. — Личная просьба, Арес. Не убивайте пантер без особой нужды. И никого не убивайте, если можно поступить иначе.

— Я понял, Ангел Света, — он приложил руку к груди и поклонился.

А я повернулась, ещё раз окинула взглядом горную панораму впереди и с наслаждением сделала первый мощный взмах крыльями, который поднял меня над башней. Сделав круг над цитаделью, я развернулась и полетела туда, где вдали клубились чёрные тучи.

Мне хотелось полетать над горами, но я рассудила, что у меня ещё будет достаточно возможностей для этого. И, коль скоро, загадочный Повелитель теней так хочет избежать моего визита, и, по-видимому, знает, что я в цитадели и заперта там его заботами, то можно попытаться застать его врасплох. Поэтому я сразу направилась к Грозовой горе. У меня не было никаких сомнений в том, что Повелитель теней это Бен Олдридж. И, действительно, кому ещё нужно так упорно избегать встречи со мной?

То ли я просчиталась с расстоянием, то ли летела быстрее, чем сама думала, но чёрные тучи вскоре заклубились передо мной. Я с сомнением смотрела в этот дымный котёл, в котором мерцали белые молнии. Интересно, что будет с ангелом, если в него попадёт молния? С другой стороны, обычные молнии бьют в грешников по воле Господа. С чего бы ему бить разрядом электричества собственного ангела? Но имеют ли эти молнии отношение к Господу, и подчиняются ли они правилу о неприкосновенности божьих слуг? Я мотнула головой, подумав, что все эти теологические раздумья совершенно неуместны, хотя, может быть, и вызваны моей сущностью.

— В любом случае, демагогия… — пробормотала я, кружа вокруг тёмной шапки, накрывшей пик Грозовой горы.

Я надеялась отыскать просвет, какую-нибудь лазейку, но не нашла её. И за этими тучами ничего не было видно, ни замка, ни вершины. В конце концов, я подумала, что выгляжу глупо, кружа тут, как сойка возле элеватора. Ангел я или нет? Эти тучи — проявление чёрной магии, а я защищена от неё, потому никакого вреда они мне причинить не могут. Я не была так уж уверена в этом, но решила именно так и ринулась вперёд. И неожиданно в тучах открылся проход. Они просто расступились передо мной, а молнии уворачивались так, что если б я пожелала их поймать, то мне это не удалось бы. Вскоре я уже была в самой их гуще, но вокруг меня было спокойно и сухо.

А потом тучи закончились, и я увидела крепость, странное сооружение, похожее на творение детишек на галечном пляже. Камни были просто сложены один на другой, между ними темнели щели и, не понятно, как они держались вместе, но они держались, и эта груда камней имела конфигурацию крепости с широкой крепостной стеной и четырьмявысокими башнями. Унылое строение, но достаточно большое, чтоб вместить весьма приличный гарнизон. Кстати сказать, вскоре на одной из башен появились какие-то оборванцы, которых поливал нескончаемый ливень. Только так я его и заметила, потому что на мои белоснежные перья не падало ни капли.

Я сразу направилась к той башне, а оборванцы показывали на меня и что-то кричали, а потом разбежались в стороны и только один остался стоять, как вкопанный, глядя на меня полными священного ужаса глазами. Я опустилась на площадку и посмотрела на него. Симпатичный парень, чуть больше тридцати, с длинными мокрыми патлами и двухнедельной небритостью, уже почти превратившейся в бороду. В том рванье, которое было на нём надето, угадывался вполне приличный когда-то камзол с остатками позумента, возле шеи выглядывал край кольчуги, а на поясе висел меч — самая чистая деталь его экипировки.

Когда я встала перед ним, он тут же рухнул на одно колено и прижал кулак к сердцу, со словами:

— Дева Лардес!

— Я не Дева Лардес, — возразила я, отмахнувшись, и тут заметила, что моя рука слегка светится в полумраке. Представив, как я выгляжу здесь, с белыми крыльями, вся такая светящаяся и при этом совершенно не намокшая, в мужском костюме, отделанном тонкой вышивкой, я поняла, что разубедить его будет трудно, поэтому пояснила: — Я её дальняя родственница. Племянница по материнской линии. Моё имя Дарья. А как тебя зовут, рыцарь?

Он взглянул на меня искренними голубыми глазами и сокрушённо возразил:

— Вы ошиблись, госпожа, я не рыцарь.

— Я никогда не ошибаюсь! — заявила я. — Если я говорю рыцарь, значит, так оно и есть. Так как твоё имя?

— Зикур, леди Дарья.

— Отлично, сэр Зикур. Проводи-ка меня к Повелителю теней. У меня к нему разговор.

Он поднялся и с поклоном предложил следовать за собой. Его приятели всё также испуганно жались к невысокому бордюру, который огораживал края площадки. Вслед за Зикуром я спустилась вниз. По длинной неровной лестнице спускаться было неудобно, ноги скользили по камням. Хорошо ещё, что я видела в темноте, да и сама излучала достаточно света, чтоб были видны каменные стены и струящиеся по ним потоки воды. Со временем потоки иссякли, и стало немного светлее. Наконец, с потолка перестало капать, и мы пошли по длинному широкому коридору с факелами на стенах. Здесь тоже встречались грязные оборванцы, которые испуганно шарахались, увидев меня. Я решила, что не стоит с самого начала пугать аборигенов и убрала крылья.

Как раз в этот момент мы подошли к высоким дверям, и буквально мне наперерез кинулся какой-то человек, размахивая руками.

— Кто? Кто пустил её сюда? — кричал он.

Это был третий помощник командира «Паладина» капитан Багси. Правда, одет он был странно, как герой фильма по сказкам братьев Гримм, к тому же его рыжие волосы отросли и торчали в разные стороны.

— Леди Дарья хочет поговорить с Повелителем, — спокойно сообщил Зикур.

— Нет! Кто пустил её? Кто открыл ей ворота?

— Ей не нужны ворота, чтоб войти, — неожиданно в голосе моего провожатого зазвенела сталь. — Она идёт туда, куда считает нужным. И никто не вправе препятствовать ей.

В следующий момент он выхватил из ножен свой начищенный до блеска меч и направил остриё на Багси. Тот испуганно попятился и отошёл в сторону, а Зикур одним движением распахнул двери и поклонился мне.

— Спасибо, друг мой, — улыбнулась я и вошла.

Зал этот тоже напоминал какой-то готический фильм-сказку, мрачный, чёрный, со стенами и колоннами, сложенными из грубо отёсанного камня. Вдалеке виднелось возвышение, на нём стоял трон. На троне, по законам жанра, сидел тёмный повелитель в чёрном костюме и тяжёлом плаще. Впрочем, пока я шла через зал, он медленно поднимался, и его всегда бледное лицо становилось всё белее.

— Доброе утро, командор Олдридж, — дружелюбно кивнула я, подходя. — Вы мне не рады? А я думала, что встреча со мной доставит вам удовольствие. Не так часто увидишь своих так далеко от дома.

Он так же медленно осел в кресло и взглянул на меня, как загнанный зверь.

— Как вы сюда попали?

— Да, судя по всему, я не вовремя, — сделала вывод я. — Но, что поделаешь, эта встреча должна была состояться, почему не сейчас?

— Как вы сюда попали? — повторил он.

— Прилетела, — честно призналась я.

— На крыльях любви? — попытался пошутить он.

— На обычных крыльях, — ответила я и снова раскинула их.

Он подался назад, глядя на меня остановившимся взглядом, и прижался спиной к спинке трона. А я отметила про себя, что эта спинка весьма искусно украшена вставками из чёрного хрусталя.

— Всё ясно, — проговорил он, смирившись с тем, что увидел. — Значит, я зря препятствовал вашему появлению здесь.

— Совершенно зря, — кивнула я, аккуратно сложив крылья за спиной. — Более того, я очень быстро заметила это ваше нежелание встречаться со мной, что ещё больше подстегнуло моё желание встретиться. Поговорим?

— Да, — он резко поднялся, наконец, взяв себя в руки, и развернулся, изящным движением откинув назад свой плащ.

Он направился к двери за троном. Я пошла за ним, и уже на пороге обернулась. Посреди зала стоял Багси и взволнованно смотрел на меня. Он не был удивлён этим превращением, он боялся за Олдриджа.

Вслед за Беном я вошла в небольшой соседний зал, где стоял стол, несколько стульев и большой шкаф у стены. Это было что-то вроде личного кабинета, в камине горел огонь, в тяжёлых кованых шандалах сияли свечи. Света было достаточно, чтоб рассмотреть картины на стенах и груду рукописей и книг на столе. Подойдя ближе, я увидела на страницах открытой книги ровные колонки латинского текста и рисунки с пентаклями. Картины представляли собой старинные гравюры из книг по колдовству, с драконами, ангелами, демонами и смертью в виде скелета с косой.

— Мрачновато тут у вас, — заметила я и обернулась к хозяину.

— Если б я знал, что вы прибудете сегодня, командор, я бы подготовился к встрече, — заметил он.

— В виде салюта из пушек и почётного караула с мечами наголо? — улыбнулась я. — Спасибо, я обойдусь без подобных почестей.

— Значит, вы ангел, — констатировал он, изучающе глядя на меня. — Я чувствовал в вас что-то странное, но не думал, что это настолько странно. Ну, и как вам в человеческом теле?

Я невольно рассмеялась.

— Вы что, решили, что я вселилась в человеческое тело? Раньше я как-то не слышала об одержимости ангелом. Не думаю, что такое возможно, хотя утверждать не берусь. Я не изучала данный вопрос. Однако, уверяю вас, тело, как и душа у меня свои собственные. Просто когда слишком долго живёшь, с ними могут происходить различные трансформации.

— Всего лишь? Трансформации? — он с холодным любопытством посмотрел на меня. — Я где-то читал, что ангелы — это служебные духи Бога, лишённые собственной воли и исполняющие его приказы.

— Ну, стоит ли верить всему, что писали в древности разные малообразованные личности, — пожала плечами я. — Да и зачем Богу, как написано в тех же книгах, наделять особыми качествами, включая разум, более совершенный, чем человеческий, обычных исполнителей его приказов?

— То есть, зачем курьеру мозги Эйнштейна?

— Ну, что-то вроде того. Правда, я не могу похвастаться столь гениальными мозгами, но со свободой воли у меня всё в порядке. Я сама решаю, куда лететь и что делать. Мне нужно было прилететь сюда и, как видите, я здесь.

— Зачем? — он спокойно и слегка высокомерно смотрел на меня.

— Поговорить, задать вопросы и получить ответы.

— Разве вы не можете узнать всё, что вам нужно, другим путём?

Я заметила его беспокойство. Он пытался установить границы моего могущества. Увы, тут он мог не беспокоиться. Я не умею читать мысли, вопрошать духов и подсоединяться к ноосфере.

— Нет, — ответила я. — Но это ничуть не уменьшает моего желания сделать это. Послушайте, Бен… Я могу вас так называть? Согласитесь, в данных условиях обращаться друг к другу по уставу как-то не очень уместно. А звать вас повелителем… — я улыбнулась. — Для меня вы таковым не являетесь.

— Зовите, как хотите, — пожал плечами он.

— Так вот, Бен. Как вам наверно уже известно, мы прилетели сюда, чтоб забрать с этой планеты ваш звездолёт с экипажем, но попали в ловушку. И единственное, что я в данном случае хочу, это выполнить свою миссию. Я не стану преследовать вас за убийство Азарова, если вы поможете мне увести отсюда баркентины и вернуть наших людей домой.

— Я не могу вам помочь, — проговорил он, отвернувшись, и я поняла, что он врёт. Вот это я чувствовала вполне отчётливо.

— Можете, но не хотите, — возразила я. — Азарову в какой-то момент удалось запустить энергосистему «Паладина», и вы знаете, как он это сделал. Скажите мне, как?

— Нет, это не выход. Это тупик. Потому у него и не получилось, — он обернулся и посмотрел на меня. — И у вас не получится. Потому смиритесь с тем, что вам придётся остаться здесь.

— Не выйдет, я всё равно буду добиваться своей цели. И я добьюсь.

— А мне предлагаете не вставать у вас на пути? — усмехнулся он.

— Я не бульдозер, чтоб пугать вас переломанными костями. Но вставать на пути, действительно, не советую. Убив командира звездолёта, вы поставили себя вне закона…

— Какого закона? — неожиданно крикнул он.

— Вы сами знаете, — спокойно ответила я. — Можете сколько угодно говорить мне о чужом мире и этих древних стенах, но тот закон, о котором я говорю, всегда со мной, как и эти крылья. Он вне времени и вне пространства. А вы — вне его. Я жду от вас помощи, но если столкнусь с противодействием, буду действовать по обстоятельствам.

— Конечно, командор, — резко проговорил он, — ваша цель — спасти два экипажа. Но оправдывает ли эта цель все средства?

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась я, озадаченная его внезапной горячностью. — Какие средства, по-вашему, в данном случае недопустимы?

Он смутился и снова отвернулся.

— Я не стану вам помогать, командор. Уж простите, я не могу звать вас иначе. Я не заинтересован в том, чтоб вы достигли цели.

— Почему?

— Потому что… — он обернулся, и на его губах снова мелькнула тонкая усмешка. — Я не обязан сообщать вам мотивы моих решений. Я всё сказал.

— Нет, так не пойдёт, — покачала головой я. — Если б я получила удовлетворяющий меня ответ, я б откланялась и отправилась собирать наших бродяг и заводить движки кораблей, но так… Вам придётся оказать мне гостеприимство, Бен.

— Что? — возмутился он.

— Да, я по вашей воле оказалась здесь. И этот замок я нахожу удобной базой для своих дальнейших действий. К тому же я ещё надеюсь склонить вас к сотрудничеству. Или вы прогоните меня?

Он мрачно посмотрел на меня и вздохнул.

— Даму? Под проливной ливень? — в его голосе прозвучал сарказм. — Бог с вами, командор. Я же не зверь. Живите, если хотите. Я слышал с вами ангелами спорить бесполезно. Гонишь вас в дверь, а вы — в окно!

Я не стала спорить. Он задумчиво смотрел на меня, а потом подошёл к витому шандалу и обернулся. В его взгляде появилась заинтересованность.

— Хотите меня ещё о чём-то спросить? — он провёл пальцами над пламенем свечи.

— Да, — кивнула я. — Я хотела бы больше узнать о вашем даре?

— Кто сказал, что у меня есть дар? — он покосился на меня. — Разве наличие дара является необходимым для того, чтоб попасть в наше подразделение?

— Мне понравилось, как это прозвучало: наше подразделение… Я просто знаю, что у вас есть дар. Об этом мне говорил Азаров.

Он нахмурился и снова поднёс руку к пламени.

— А что он сказал о моём даре?

— Он сказал, что ваш дар тёмен и опасен.

Он усмехнулся и пальцем затушил свечу. Потом повернулся ко мне и произнёс:

— Это так. Я — некромант, Повелитель теней, заклинатель духов. Я имею дело со всем, что касается смерти.

— Наверно так оно и есть. Именно поэтому за мной последнее время таскаются призраки. И вы умеете создавать зомби?

Ему не понравился мой вопрос, кажется, он даже был разочарован.

— Умею, — без особого желания признал он, — но это не то, что является моим призванием. Это, так сказать, всего лишь бонус к основному призу. Я могу общаться с мёртвыми, я могу узнавать их тайны, вызывать их души и помогать им действовать по эту сторону бытия.

— То есть вы общаетесь с призраками?

— Это моя повседневная действительность. Они всегда окружали меня. Я привык к ним с пелёнок.

— И вы можете оживить мёртвого?

— Нет. Вернее, теоретически, да, — этот вопрос доставил ему некоторое удовольствие. — Я иногда думал об этом, но слишком хорошо знаю, что этого делать нельзя. За это можно расплатиться чем-то пострашнее смерти. Нельзя нарушать законы мироздания и естественный ход событий. Таинство смерти куда более неприкосновенно и священно, нежели тайна жизни. Тот, кто ушёл, может вернуться только по своей воле и в другой инкарнации. Вам известно о приливно-отливной теории реальности. Лучше в это не вмешиваться. Но пока ушедший не вернулся к жизни естественным путём, я могу контактировать с ним и воздействовать на него.

— А убить с помощью магии вы можете?

Он какое-то время задумчиво смотрел на меня, потом вздохнул.

— С помощью магии может убить даже средней руки колдун, для этого не нужно быть магом. Убить вообще очень просто. Для этого и магия не нужна. Достаточно бластера, ножа, сильных рук, просто булыжника. Разве вам не приходилось убивать? Вы же не просто ангел, вы ангел с мечом. По сути, такой же наёмный убийца, как и демоны, только вы — наёмник Небес и играете по другим правилам.

— Такая трактовка моей деятельности как-то не приходила мне в голову, — усмехнулась я, сделав вид, что не заметила этого явно враждебного выпада.

Но он явно хотел расставить точки над «i».

— Да бросьте… Разве ангелов не посылают убивать демонов так, как демонов посылают убивать смертных и ангелов? В чём разница?

Я вдруг подумала, что он пытается втянуть меня в дискуссию о мотивах моих действий, чтоб отвлечь от чего-то важного. Я даже поняла от чего.

— Я подумаю над этим вопросом, и, возможно, мы вернёмся к нему, — покладисто улыбнулась я. — А теперь всё-таки ответьте на мой вопрос. Вы можете убить с помощью магии?

— Да.

— С помощью чар, заклинаний или зелья?

— Да, да, да! — резко ответил он. — И ещё сотней различных магических способов.

— Тогда почему Азарова вы убили с помощью бластера?

В его холодных глазах появилась ненависть, от которой мне стало не по себе.

— Потому что я хотел, чтоб все видели, как я… убиваю… его… — злобно процедил он. — Чтоб ни у кого не оставалось сомнений в том, что я сделал, и, что это сделал я.

— Зачем? — полюбопытствовала я, как ни в чём не бывало.

Мне казалось, что сейчас он сделает что-то подобное со мной, так исказились на миг его черты. Он был в ярости, но в следующий момент всё изменилось. Он мгновенно взял себя в руки, посмотрел на потухшую свечу, и на её фитиле тут же вспыхнул зеленоватый огонёк.

— Вот уж не думал, что ангел может вывести меня из себя. Вы довольно назойливый ангел.

— Я задаю неудобные вопросы? — невинно улыбнулась я.

— Возможно. Но отвечать на них вам придётся самой. А я пока буду развлекаться, наблюдая за вашими изысканиями. Помните, везде, где есть тень, вы не одна…

Я припомнила мрачные коридоры его призрачного замка. Мне стало не по себе, но я не подала виду.

— Не боитесь, что я узнаю правду?

— Правду о чём?

— Почему вы убили Азарова?

— Ответ на этот вопрос вам ничего не даст. Хотя вы были очень близки к правильному вопросу… Но даже если вы найдёте этот вопрос, а потом и ответ на него, это уже ничего не изменит.

— А если изменит?

Он задумчиво посмотрел на меня, потом пожал плечами.

— Если я почувствую что-то подобное, то постараюсь помешать вам.

— Серьёзно? И каким же образом вы можете мне помешать? Подсылая призраков и лесных пантер?

— Причём здесь пантеры? — насторожился он.

— Неважно. Так каким же образом?

— Я нащупаю ваше слабое место, — заявил он.

Я улыбнулась. Меня не смутила угроза, я приняла во внимание, что он ввязался в игру со мной, а значит, я могу выиграть. Потому я не стала спорить, а глубокомысленно кивнула.

— Да, у всех есть слабые места. Даже у ангелов.

— Конечно. Но вы думаете, что те бреши в защите, о которых вы знаете, уже прикрыты. Я найду новые. Что вы на это скажете?

— Наверно «спасибо», потому что я смогу прикрыть и их.

— Если я не успею ими воспользоваться.

— Всегда есть скрытые резервы…

— О, да, — зло усмехнулся он. — У вас их предостаточно.

— Вы правы, Бен, — я подошла к нему и посмотрела в его холодные голубые глаза. — У меня есть цель, у меня есть время и у меня есть ресурсы и резервы. Продолжим игру?

На какой-то момент мне показалось, что он заколебался. Сомнение, испуг, отчаяние отразились в его глазах, но тут же пропали. Он сжал губы.

— Не провоцируй меня, — с угрозой прошипел он.

— Не пугай, — улыбнулась я. — Не знаю, как ты, а я уже увидела брешь в твоей обороне.

И развернувшись, вышла, чувствуя его взгляд, который, будь он из металла, наверняка пронзил бы меня насквозь.

Глава 20

В одном Джулиан был прав: этот странный мир манил Хока, он звал его, затягивал и очаровывал. Волей случая он ещё не успел погрузиться в его дремучую красоту, потому что был ближе к своей обычной жизни, наполненной современными технологиями и насущными проблемами. Но что-то извне, а может изнутри уже нашёптывало ему странные сказки, унося в детские мечты, когда он путал прочитанные в романах сюжеты, собственные фантазии и туманные воспоминания о давней жизни. Он действительно смутно помнил ту жизнь, когда бродил в образе рыцаря по бесконечным дорогам огромной Европы и загадочной Святой земли. Воспоминания возвращались к нему волнами: то мучительными прозрениями, то сладкой болью забытых страстей. Он всё больше сближался с тем собой, каким был когда-то, и именно потому сменил своё имя Родольфо Фалько на то, что носил в той жизни, став Раулем де Мариньи.

Погружаясь в волны своей памяти, он смущался даже не тем, что это он сам бродил когда-то с мечом по пыльным дорогам, ездил верхом на коне со спутанной гривой и дрался с разбойниками, сарацинами и гугенотами. Его смущало то, что, судя по этим отрывочным картинам, всплывавшим в его голове, выходило, что он прожил так не одну жизнь. Единственный дошедший из глубины веков достоверный письменный источник повествовал о его жизни и смерти в шестнадцатом веке. Но его память бережно хранила воспоминания и о том, как он молодым рыцарем участвовал в обороне Авиньона, осаждённого крестоносцами, как скрывался от святой инквизиции, открывшей охоту на катаров, а потом уже опытным воином участвовал в Крестовых походах, что было для него не столько искуплением грехов, сколько бегством от гонений на родине. Порывшись в книгах, он убедился, что эта часть его воспоминаний относится к середине тринадцатого века, и пришлось признать, что жил так он как минимум дважды.

И всё же он сохранял какую-то отстранённость от того мира и той личности, смирившись с тем, что да, это его инкарнации, но понимая, что это всё осталось в далёком прошлом. Теперь он другой и жизнь другая, и нужно жить здесь и сейчас. Но в эти странные дни на уснувшей смертным сном баркентине та прежняя жизнь начала навязчиво предъявлять на него свои права. Запах костра, вкус приготовленной в котле овощной похлёбки, шум деревьев в ночи и тёмное небо, не подсвеченное огнями пролетающих флаеров и зависших в стратосфере атмосферных станций, возвращали его назад. Ему снились до дрожи реальные сны, пахнущие дымом, потом и кровью, он просыпался со стиснутыми зубами, а пальцы ещё помнили прикосновение горячей кожи, которой был обтянут эфес старинного меча. В голове то и дело всплывали обрывки каких-то баллад и безыскусных деревенских песенок, в которых пелось о несчастной любви и о чудесах, творимых святой Девой Марией и святыми апостолами. Странно, но он совсем не помнил о том, что такие были, но их слова скользили в его голове, вызывая смутные образы тёмных кабаков и шумных ярмарок на узких площадях грязных городков. А в минуты бодрствования он вдруг уносился мечтами куда-то, где чувствовал прикосновение к коже тёплого ветра, голени словно сжимали крутые бока коня, знакомо скрипела подпруга седла, копыта коня стучали по дороге, а на бедро знакомо давили ножны с тем самым мечом. И ему снова хотелось умчаться вдаль, забыться в этих скитаниях, почувствовать аромат опасности, и ощутить всю бесшабашность и азарт бродячей жизни. Она не пугала его, она звала, как прошедшая молодость души, как забытая любовь к прекрасной и недосягаемой даме, как бездумные интрижки на постоялых дворах и жаркие дуэли в тесных закоулках. И появление рядом Джулиана в доспехах, с мечом, его спокойный рассказ о том, что та самая жизнь, оказывается, совсем рядом, лишь подстегнули его желание снова нырнуть в неё с головой.

То ли по привычке, то ли для виду, он ещё изображал из себя старпома, следя за тем, чтоб оставить звездолёт в надлежащем порядке, чтоб отправляющиеся с ним члены экипажа были надлежащим образом подготовлены и экипированы, а остающиеся — подробно проинструктированы. И всё же это было уже прощание с этой жизнью, а впереди его ждала другая, новая или хорошо забытая старая, что в принципе уже не имело значения. Он был к ней готов.

И наступило утро, когда небольшой отряд из восьми человек должен был тронуться в путь к славному городу Магдебургу. Он надел десантный комбинезон-хамелеон, прицепил на пояс подсумок с полевой аптечкой, а также запасся оружием из арсенала, подумав, что швейцарская дага шестнадцатого века хороша, но она не идёт ни в какое сравнение с десантным ножом «Вепрь». Однако и её он привычно сунул в пристёгнутые к бедру ножны.

Стены арсенала уже утратили большую часть своих колюще-режущих украшений, что свидетельствовало, что и остальные члены экспедиции отнеслись к предстоящему путешествию со всей серьёзностью. А мечи, ножи и кастеты в данном случае вполне могли быть дополнены газовыми гранатами, принцип действия которых был основан на химических реакциях.

Он прошёл в ту часть арсенала, где на стеллажах стояли плоские ящики с ручными гранатами, и с удивлением осмотрелся, не узнавая знакомого отсека. Словно через волшебный портал он вошёл в низкое подвальное помещение с сырыми каменными стенами и массивным очагом в углу. На стенах тускло блеснули цепи, ошейники и наручники с шипами, весьма тревожащего вида щипцы и металлические штыри с прикрепленными на них фигурными клеймами. Хок мрачно осмотрелся по сторонам. В комнате ещё чего-то не хватало. И вскоре он понял чего — жаровни возле очага, железного кресла с коваными обручами и длинного низкого станка посредине. Всё это навевало неприятные воспоминания, потому что с точностью копировало подвал мрачного дворца в Толедо, куда он в одной из прошлых жизней угодил по недоразумению. К счастью, в тот раз всё обошлось без членовредительства, по крайней мере, для него, но осадочек, как говорится, остался.

Окинув мрачным взглядом стоявшие вдоль стены сундуки, он размышлял, где искать гранаты, когда позади послышались шаги и в комнату, нагнувшись, чтоб не удариться головой о низкую притолоку вошёл Джулиан. В своих латах и чёрном плаще он смотрелся в этом антураже очень уместно, и Хок по привычке разозлился на него, то ли из-за того, что не может найти то, что ему нужно, то ли просто из зависти.

— Твои игры? — поинтересовался Хок, хмуро взглянув на друга.

МакЛарен с любопытством осмотрелся по сторонам и, подойдя к стене, потрогал свисающую цепь, на конце которой красовался острый крюк.

— Мне кажется, что этот антураж в твоём вкусе, — пожал плечами он. — Оригинальный дизайн в стиле испанской инквизиции никогда меня не прельщал. Я бы изобразил что-нибудь вроде алхимической лаборатории или, на худой конец, склепа.

— Тогда, чья это работа? — ещё больше раздражаясь, спросил Хок.

— Полагаю, твоя. Когда Бетти говорила о том, что у тебя есть способности, я думал, что она слегка преувеличивает. Ну, помнишь, призрачные башни по краям пентаграммы во время ритуала Четырёх стражей? Выходит у тебя, и правда, талант. Кстати, тебе эта обстановка знакома?

— В какой-то мере, — нехотя признал Хок.

— А мне — нет, что доказывает, что я прав.

— И что это значит?

— Думаю, что это последнее вежливое приглашение вступить в игру. Ну, знаешь, в том смысле, что когда пинки в зад перестают действовать, на голову падает наковальня.

— Вежливое… — проворчал Хок и, снова осмотрелся по сторонам. — Здесь где-то были гранаты. Такие штучки с колечками и кнопочками.

— Знаю, знаю, дергаешь за колечко и… кругом куски обугленной плоти.

— Нет, в них всего лишь усыпляющий, нервнопаралитический или слезоточивый газ.

— Там! — Джулиан уверенно ткнул в сторону высокого сундука, окованного фигурными пластинами.

Хок подошёл к сундуку и откинул крышку. В пластиковых ячейках блеснули уложенные рядами цилиндрики и бомбочки-колобки.

— Дымовые шашки, если что, в ящике под скамьёй, — добавил Джулиан. — Да, под той, с выемками для верёвок и плохо отскобленной кровью.

— Боже мой, — проворчал Хок, впервые подумав, что мир, куда он стремится, может быть не только романтичным.

Сунув в нашитые на штаны пеналы несколько гранат со слезоточивым газом, он выбрал ещё пару шариков с усыпляющим. К тем, что содержали нервнопаралитический газ он так и не прикоснулся, поскольку не был уверен, что решится применить их против живых существ. Вместо этого он подошёл к скамье и добавил к своему боезапасу маленькие дымовые шашки. Этого казалось недостаточно, но понятно было, что тащить на себе большое количество боеприпасов не имело смысла. Закрыв ящик, он посмотрел на тёмные пятна и почувствовал лёгкую тошноту.

— Ты уверен, что они готовы к тому, чтоб уйти в этот мир? — спросил он, взглянув на Джулиана.

— Да, папочка, — отозвался тот.

Он вертел в руках круглые щипцы с зубчатыми захватами.

— Честно говоря, я бывал в таком месте, — признался Хок, — хотя и отделался всего лишь лёгким испугом…

— Лёгким? — усмехнулся Джулиан. — Я всегда знал, что ты невероятно крут.

— Я это к тому, что если кто-то из наших парней окажется в такой ситуации…

— Они не дети, Рауль. И мы не в детской сказке, — он повесил щипцы на место и обернулся. — Хорошо, что ты предлагаешь? Оставить их здесь? Мы это уже обсуждали. Я итак мотался по всему континенту, чтоб подготовить вас к этой работе. Я добыл информацию, деньги и некоторые связи. Хочешь, чтоб я раздобыл профессиональных гидов и отряд спецназа для охраны?

— А ты не мог бы… — Хок задумчиво взглянул на него. — Ну, понимаешь, я не совсем во всём этом разбираюсь, но… Если ты так легко перемещаешься из одного конца континента в другой, то, может быть… Ну, вообще, насколько расстояния влияют на твои способности к телепортации?

— Я понял, о чём ты, но нет, — покачал головой Джулиан.

— Я не договорил.

— Я слышу твои мысли, и отвечаю: нет, я не телепортируюсь прямо сейчас на Землю, чтоб обеспечить связь.

— Не можешь? — спросил Хок, подозрительно прищурившись. — Или просто настолько увлечён игрой, что хочешь и нас втянуть в этот кошмар? — для пущей убедительности он ткнул пальцем в скамейку, залитую кровью.

— Могу, — кивнул Джулиан. — Прямо сейчас. Мгновение или чуть больше, и я на Земле. Скорее всего, у себя дома, потому что постоянно думаю о детях. Потом, конечно, могу вывести из ангара флаер и отправиться к Донахью. А что дальше, Рауль?

— Как, что дальше? — взорвался Хок. — Ты доложишь о том, что мы угодили тут в передрягу, опишешь ситуацию и вызовешь помощь!

— Помощь? — спокойно переспросил МакЛарен. — Как ты себе это представляешь? Сюда прилетает «Кудесник» и благополучно застревает в трёх десятках километров от «Пилигрима» и «Паладина». Ещё тридцать наших коллег вливается в армию блуждающих по этому мирку душ, а подразделение лишается последнего «сенбернара». Или что? А, ну, да! Ты думаешь: они там все умные и что-нибудь придумают.

— Может быть, и придумают, — неуверенно кивнул Хок.

— А, может, у них хватит ума закрыть систему и списать нас в расход, предоставив спасение утопающих делу рук самих утопающих. Это наиболее разумный ход. К тому же, как они вообще будут нас искать, если узнают, что мы застряли на этой планете? Ты забыл, что она окружена газовым океаном? Как ты думаешь, какова примерно площадь поверхности этой планеты?

— Ну… что-то около восьми триллионов квадратных километров, — нерешительно ответил Хок.

— Около того, — подтвердил Джулиан. — А этот континент? Не знаешь. Я тоже не измерял, но вряд ли он больше пары-тройки Франций. Ну, максимум полтора миллиона квадратных километров. Сколько это будет в процентах от общей поверхности? Меньше двух сотых? А если учесть, что планета может быть больше, а континент меньше, энергетическая активность на материке отсутствует, а окружающая газовая атмосфера насыщена электричеством, то как они будут нас здесь искать?

— Может, воронка откроется… — предположил Хок.

— Нет, она не откроется, но даже если она откроется, можешь уже сейчас начать оборудовать здесь базу поискового космофлота. Летать не сможем, но можем оказывать услуги местным, разыскивая заблудившихся в лесу коров. И, кстати, прежде чем уговаривать меня сгонять на Землю, помоги придумать разумное объяснение тому, что я окажусь там, а вы со звездолётом — здесь? Мне совсем не хочется попасть в такую вот уютную обстановку, с учётом того, что мы все слышали о Совете духовной безопасности.

— Вряд ли у них есть пыточные камеры, — проворчал Хок.

— Знаешь, стерильная камера с лазерной клеткой, титановыми наручниками и всякими там шприцами и ошейниками с проводами прельщает меня ещё меньше. Так что, нет. Я туда без вас не отправлюсь. И я надеюсь, что ты оценишь мою самоотверженную солидарность в вашем бедственном положении.

— Ладно, — вздохнул Хок, — уж и помечтать нельзя. Что ещё мне с собой взять?

— Несколько банок консервов для кота, я полагаю.

— Кису я с собой не возьму, — возразил Хок. — Это нежное животное, привыкшее к регулярным купаниям в пенной ванне со специальным шампунем и резиновыми уточками, ежедневному расчёсыванию щёткой из натуральной щетины, изготовленной на заказ в Милане, и кормлению несколько раз в день изысканными кошачьими деликатесами, поставляемыми из Франции. Думаешь, он готов к такому долгому и опасному путешествию?

— Это ты его избаловал, — с готовностью парировал Джулиан. — Но, как ты помнишь, ты нашёл его в тюремном каземате на Гимеле, где он был в отдельной камере прикован к стене массивной железной цепью, а значит, до встречи с тобой он жил весьма насыщенной и далеко не такой комфортной жизнью. Решать, конечно, тебе, но если он втемяшит себе в ушастую голову идти с тобой, то может отправиться по пятам своим ходом, и потеряется. Или его съедят в лесу.

— Ладно, я с ним поговорю, — заявил Хок и решительно направился к выходу.

Кису он нашёл в своей каюте, где тот сидел на вещевом мешке с явным намерением не быть случайно забытым. Все попытки Хока уговорить кота остаться, оказались безуспешными. Как бы ни описывал он вероятные лишения и опасности предстоящего пути, кот оставался непреклонен, уверяя, что вместе они выдержат любые трудности и спасут друг друга в минуту опасности.

— Ладно, — сдался Хок, поскольку Киса сдаться так и не пожелал. Сунув в вещмешок несколько банок с кошачьими консервами, он уложил сверху тёплый коврик и кивнул Кисе: — Полезай!

Киса возмущённо зашипел, распушившись до невероятных размеров и, оскалив свою пасть, в которой обнаружилось зубов на порядок больше, чем у любого среднестатистического кота, начал выплёвывать странные звуки, в которых Хоку удалось разобрать жёсткое заявление, что Киса — цивилизованное, благородное и гордое животное, в связи с чем ни под каким видом не может оказаться в роли кота в мешке.

— Тогда пойдёшь пешком, — резюмировал Хок и, закрыв клапан мешка, закинул его на плечи.

Спустившись по широкой металлической лестнице из чрева звездолёта на каменистый берег реки, он осмотрелся. Джулиан стоял тут же, глядя на медленно светлеющее небо над кронами деревьев. Несколько человек в десантных «хамелеонах» собрались возле палаток, проверяя вооружение. Мимо, не торопясь, прошёл белый волк и углубился в чащу леса. Следом, едва кивнув на прощание, ушёл и Мангуст.

— Видел? Ушли, даже толком не простившись, — глядя им вслед, заметил Хок. — Такое чувство, что они и не собираются возвращаться.

— Не они одни, — отозвался МакЛарен. — Эрик ушёл ночью.

— Надеюсь, он никого не съест, — пробормотал Хок и направился к палаткам.

Окинув взглядом своих спутников, он с облегчением признал, что беспомощными их никак не назовёшь. Хорошо сложенные, большей частью высокие, в десантных комбинезонах, которые сливались с окружающей листвой, они смотрелись вполне браво. Оружие и экипировка были аккуратно закреплены. Всё под рукой, и ничего не звенит и не топорщится. «Ну, хотя бы этому их научили», — подумал он.

— Мы идём или нет? — спросил Донцов, заметив оценивающий взгляд старпома.

Наверно и на него уже веяло ветром странствий, и он жаждал вырваться из-под присмотра, чтоб почувствовать себя свободным.

— Идём, — кивнул Джулиан и, откинув в сторону широкий плащ, направился в чащу леса.

Отряд сразу взял хороший темп, и вскоре Хок, как и ожидал, услышал снизу жалкое мяуканье. Киса издавал жалобные и мелодичные звуки, призванные быть трогательными, перемежая их причитаниями о том, что они слишком быстро идут, что он исколол лапки сучками и хвоей, и ему трудно перепрыгивать через коряги, а лужи слишком мокрые. Хок стоически сносил эти стоны, которые становились всё более истошными, теряя свою благозвучность.

— Кончай издеваться над животным, — проговорил Донцов, чуть отстав и поглядывая на Кису с жалостью.

— Может, ты его возьмёшь? — огрызнулся Хок.

— Это твой кот.

— Тогда не лезь.

Донцов пожал плечами и прибавил шагу.

— Киса хочет в мешок! — взвизгнул кот, увидев, что его единственный защитник удаляется. — Киса согласен!

Хок вздохнул и остановился. Скинув вещмешок, он открыл его и расправил подстилку.

— Киса не любит мешок, — жалобно мяукнул кот. — Темно и стыдно. Киса будет смотреть, чтоб никто не смеялся над Кисой. Папа никому не скажет, что Киса ехал в мешке.

— Ладно, — ворчливо отозвался Хок, и когда кот запрыгнул внутрь и развернулся, высунув голову наружу, аккуратно закрепил горловину мешка вокруг пушистой шеи.

Вернув мешок за плечи, он догнал товарищей, а из мешка на его спине торчала лохматая кисина голова, которая сурово озиралась по сторонам в поисках угроз и насмешников.

Через несколько часов отряд остановился на небольшой полянке на короткий привал. Путники присели на траву под деревьями и, достав из вещевых мешков припасы, наскоро перекусили. Джулиан стоял неподалёку в тени деревьев и вслушивался в симфонию лесных звуков. В своих блестящих серебряных латах и чёрном плаще он выглядел очень колоритно, и его рука в кожаной перчатке с широким раструбом привычно покоилась на рукоятке длинного меча. Он словно не чувствовал тяжести доспехов и оружия, и вёл себя так, будто всю жизнь таскал на себе эту груду кованого железа.

— Долго ещё идти? — спросил Донцов, подходя к нему, и тоже прислушался.

Над головой шелестела листва, в кронах деревьев пели птицы, жужжали насекомые в траве, но никаких звуков, свидетельствующих о присутствии человека, слышно не было.

— Будем идти весь день, — ответил МакЛарен. — Заночуем в лесу. Думаю, несколько часов для отдыха вам хватит. Эта ночь будет светлой, потому не стоит её терять. Тогда утром следующего дня мы дойдём до Магдебурга.

— Долго, — пробормотал Донцов.

— Терпение — это то, что вам понадобится в новой жизни, друг мой, — заметил МакЛарен. — Вас ждут большие расстояния и долгие дни, но сейчас самый тяжёлый переход. Мы идём пешком, и, хоть я стараюсь вести вас по прямой, огибая только болота и гиблые места, это всё равно не близко. Потом вы купите себе лошадей, и дороги уже не будут казаться вам такими длинными.

— Вы говорили, что здесь путешествуют по ориентирам, — задумчиво напомнил Донцов.

— Верно, на этом я тоже экономлю время. Веду вас прямо к цели, не тратя времени на поиски ориентиров.

— Откуда вы знаете, куда идти?

— Просто знаю.

— А как насчёт гиблых мест?

— Я их чувствую.

Донцов внимательно взглянул на него, и увидел, как сверкнули его глаза, когда он вглядывался куда-то в самую густую чащу.

— Здесь кто-то есть?

— Разбойники. Они уже пару часов идут за нами.

— Могут напасть?

— Не думаю. Если б хотели, уже напали бы. Мы прошли несколько мест, подходящих для засады. Наверно они просто заинтригованы вашим странным видом. Десантные «хамелеоны» здесь сродни средней руки магии. Ваши мечи выглядят не так убедительно, как мой, но это тоже оружие, а по вам не скажешь, что вы робки и беззащитны. Скоро они отстанут, не выдержав темпа, — он обернулся к остальным. — Передохнули? Тогда в дорогу.

Они снова тронулись в путь. Джулиан шёл впереди, с лёгкостью перепрыгивая через неглубокие овраги и поваленные деревья. Казалось, он специально выбирал путь в самой чаще, где не было даже звериных троп. Твёрдая, посыпанная хвоей земля казалась проторённой дорогой, поскольку отряду всё чаще приходилось продираться сквозь заросли густого кустарника и перебираться через бурелом. Между тем деревья становились всё выше, их кроны всё гуще и темнее, и вскоре под ними уже воцарился тревожный сумрак. В редких просветах меж тёмными ветвями показались тёмно-синие грозовые тучи.

МакЛарен тревожно посматривал на небо и всё больше прибавлял шагу. Хорошо тренированные и привыкшие к длительным переходам его товарищи безропотно следовали за ним, хотя и им передалось ощущение тревоги, которую явно чувствовал их проводник. Неожиданно деревья расступились, и впереди показался просвет, а наверху раскинулся низкий полог грозовых, налитых лиловой тяжестью туч.

— Наконец-то, — проворчал Донцов и замер рядом с внезапно остановившимся МакЛареном.

Тот раздосадовано покачал головой, глядя себе под ноги. Догнавший их Хок тоже застыл рядом, ожидая увидеть впереди пропасть или обрывистый берег реки. Но у их ног начиналась широкая протоптанная множеством ног тропа, ведущая дальше в лес. В первый момент он тоже, как и Донцов, почувствовал облегчение. Хоть бег по пересечённой местности и не доставлял ему особых проблем, всё же двигаться по тропе было куда легче. Он взглянул на Джулиана и увидел, что тот хмуро смотрит себе под ноги, а потом с явной опаской туда, где в просвете между деревьями терялась тропа.

— Что не так? — спросил подошедший следом Стэн Стаховски.

Он обернулся назад и увидел, что тропа начинается с этого самого места, в то время как позади темнела густая чаща.

— Её не должно быть здесь, верно? — уточнил Дакоста.

— Не должно, — согласился Джулиан. — Я пытался увести вас в сторону, но мне не удалось. Нам придётся пойти по этой тропе.

— И куда она ведёт? — поинтересовался Булатов.

— Я не знаю. Но это очень нехорошее место.

— Может, обойти? — предложил Донцов.

— Мы снова выйдем к нему. К тому же слева я чувствую болото, а справа… Туда лучше вообще не ходить.

— Гиблое место?

— Именно. Оттуда прямо несёт мертвечиной.

— И эти тучи, — Хок поднял голову и тревожно взглянул в небо. — Такие низкие, что почти цепляются за деревья.

— Верхушек не видно, как в тумане, — подтвердил Дэн Кроу.

— Магия? — Дакоста вопросительно посмотрел на Джулиана, тот кивнул.

— Нас явно свернули с маршрута, — произнёс он, — и только для того, чтоб мы прошли по этой тропе и увидели, куда она ведёт. Я прошу вас быть собранными и осторожными. Со мной — Хок и Донцов, замыкают Ветер и Стаховски. Смотрите по сторонам, если что-то увидите, тут же сообщите остальным. Ни во что не ввязываться, ни с чем не контактировать. И не растягивайтесь, иначе я не успею вас прикрыть.

— Игра началась? — Хок тревожно взглянул на него.

— Судя по всему, довольно жёсткая игра, — проворчал Джулиан.

Они пошли дальше по вьющейся между деревьями тропе. МакЛарен напряжённо всматривался в узкий проход между деревьями, куда она вела. Вокруг стало тихо, не слышно было ни пения птиц, ни шелеста листвы, только шорох прошлогодней травы под ногами. Даже чуткий слух Джулиана, который обострился настолько, что он слышал стук сердец своих спутников, не мог уловить больше ничего, словно время вдруг замерло, погрузив лес в вязкую гущу тишины. Но потом откуда-то возник запах гари. Он принюхался, а вскоре и шедший рядом Хок заметил:

— Дымом пахнет… И чем-то ещё.

— Смертью, — ответил Джулиан. — Держите оружие наготове.

— Ты что-то чувствуешь?

— В том-то и дело, что нет. Ничего живого. И это плохо.

— Хочешь сказать?.. — начал Хок и смолк.

Тропа сделала очередной поворот и вывела к краю леса, за которым расстилалась серая ковыльная пустошь. Здесь мир утратил все краски, оставив лишь оттенки серого. Даже зелёный лес на другом краю пустоши терялся то ли в дыму, то ли в колдовском тумане. А посреди пустоши чёрными остовами вздымались сгоревшие деревянные постройки, какие-то столбы и поваленные полуразрушенные башни, соединённые накренившимся частоколом.

— Теперь и я чувствую, — произнёс Хок и посмотрел на Донцова.

Тот мрачно кивнул и положил руку на рукоятку меча. Джулиан пошёл дальше. Его чёрный плащ с капюшоном развивался, словно от ветра, когда он подходил к разрушенному городищу, хотя воздух оставался неподвижен.

— Держитесь вместе, — напомнил Дакоста, тревожно глядя вперёд.

Он чувствовал тёмную магию, окружившую это недоброе место, и чёрная фигура впереди на фоне разрушенных построек и серой земли казалась ожившей иллюстрацией к готическому роману.

Пройдя мимо ещё чадящих обугленных ворот, они вошли внутрь стен. Здесь тошнотворный запах смерти был ещё сильнее, а вокруг на земле лежали полуобугленные, полусгнившие тела людей. Джулиан остановился на небольшой площади, где над горой чёрных углей стоял почерневший столб, местами подёрнутый серой золой, а местами ещё красневший тлеющим углём. Осмотревшись по сторонам, он подошёл к кострищу и, достав из ножен меч, пошевелил чёрную массу.

— Странно, да? — подошёл к нему Донцов. — Угли ещё не остыли, вокруг тоже полно тлеющих головней, а трупы выглядят так, словно пролежали тут не меньше недели.

— Да, всё этопроизошло всего лишь несколько часов назад. Именно тогда разбойники резко отстали от нас, и я почувствовал, что нас начинает уводить в сторону.

— То есть мы должны вмешаться? — нахмурился Хок.

— Во что? Тут всё закончилось. Я не чувствую ничего живого, если только…

Неожиданно его прервал жалобный стон, и, обернувшись, они увидели бледную худую женщину, которая, пошатываясь, стояла возле стены, прижимая руки к ране на груди, из которой торчал деревянный кол. В тот же миг из мешка за спиной Хока раздался свирепый вой. Киса давно уже спрятался в своём укрытии, но теперь вдруг тревожно взвыл, и его вой мог означать только одно. Но ещё до того, как Хок понял, что именно, Дэн Кроу кинулся к женщине с явным намерением помочь ей.

— Назад! — закричал Джулиан, а Тонни Хэйфэн бросился следом.

Он хотел удержать Дэна, но не успел. Тот коснулся женщины, но тут же с криком упал на землю и забился в конвульсиях. Тонни подхватил его подмышки и поспешно оттащил в сторону, а женщина вдруг рассмеялась, глядя на свою очередную жертву, и от этого смеха у многих похолодело в груди. Окинув всех злобным взглядом, она подняла руки и начала что-то бормотать. Её руки были белыми с длинными чёрными, загнутыми, как когти, ногтями. Посмотрев на её бледное лицо, серые взлохмаченные волосы, синеватые губы и тёмные провалы глаз, Елизар Дакоста воскликнул:

— Ведьма!

И она тут же повернулась к нему. Протянув в его сторону руку, она злобно оскалилась и вдруг замерла. Её голова завертелась на тонкой шее в поисках угрозы и, наконец, взгляд остановился на МакЛарене, который с мрачной усмешкой смотрел на неё, а потом подошёл ближе.

— Кто ты такая? — спросил он, в то время как она схватилась за свою шею и начала сползать по стене на землю.

— Я слуга… — едва слышно прошелестела она, затравленно глядя на него.

— Что это значит? — спросил Хок, встревожено поглядывая на неподвижно лежащего Дэна, над которым склонился Тонни.

— Она не помнит, кто она, — пояснил Джулиан. — Её подчинил какой-то колдун. Она выполняет его приказ. Кто послал тебя сюда?

— Ротамон, великий и тёмный властелин мира.

— Зачем?

— Возвестить о его приходе с тем, чтоб ему поклонялись и несли дань. Они смеялись, они поносили великого и тёмного властелина, а когда я завязала их языки, они проткнули меня колом и хотели сжечь. Разжёгший огонь от огня погибнет. Так сказал Ротамон.

— Ясно, — кивнул Джулиан. — Какой-то колдун вознамерился прихватить себе часть земель и таким вот образом решил запугать селян. Пару деревень он сожжёт, а остальные ему подчинятся.

— Его надо остановить! — воскликнул Дакоста.

— Правда? — Джулиан усмехнулся. — И как, спрашивается?

— Самым справедливым способом из всех колдовских, — уверенно ответил Дакоста.

— Хорошая идея, но, по видимому, заняться этим придётся мне.

— Я б и сам, — слегка смутился Елизар.

— Не сомневаюсь, коллега, но вы, кажется, забыли взять с собой свою волшебную палочку.

— Хватит ёрничать, — возмутился Хок. — Сделай что-нибудь, пока Дэн не умер.

— Ладно, — пожал плечами МакЛарен и повернулся к ведьме, которая злобно скалилась, глядя на него.

Под его взглядом она вдруг сжалась и завыла, стиснув руками голову, а потом упала на землю и стала царапать её когтями.

— Я Ангел Тьмы выше и темнее любого колдуна, — обратился к ней Джулиан. — Я освобождаю тебя от власти Ротамона и подчиняю своей воле отныне и до века. Ты отправишься к Ротамону и убьёшь его так, как он велел убивать тебе других. Разжёгший огонь от огня погибнет. Если он спросит, кто послал тебя, ответь ему. Когда убьёшь его, ты освободишься от уз плоти и уйдёшь туда, где место тёмным душам. Поднимись!

Ведьма с трудом встала сначала на колени, а потом, опираясь о стену, на ноги и замерла, покачиваясь.

— Забери, что дала! — приказал МакЛарен, указав на Дэна.

Ведьма посмотрела на пилота, и он судорожно вдохнул и открыл глаза.

— Я запрещаю тебе использовать чары против любого живого существа, кроме Ротамона. Он — твоя цель. Ступай!

Она повернулась и медленно поплелась прочь. Из её спины жутковато торчало остриё кола. И по мере того, как она удалялась, небо над сожженным селением светлело, тучи таяли и вскоре после того, как она скрылась из виду, сквозь газовую дымку проглянул белый диск солнца.

Джулиан подошёл к Кроу, опустился рядом на колени и взял его руку. Нащупав пульс, он взял его голову в ладони и какое-то время вглядывался в глаза, а потом кивнул:

— Порядок. Голова не болит? Точно? Но слабость есть? Скоро пройдёт. Вам повезло, что это весьма примитивная магия, и это проклятие так же легко снять, как и наложить. Впредь вам наука. Это опасный мир, потому держитесь подальше от всего, что хоть отдалённо напоминает магию. Всех касается! — добавил он, поднимаясь на ноги.

— Думаете, ведьма убьёт этого колдуна? — спросил Дакоста, тревожно глядя туда, куда она удалилась.

— Вряд ли. Но послание она передаст. Я займусь им позже. А пока нам нужно двигаться дальше. Мы итак потеряли несколько часов. Нужно добраться до Магдебурга, пока не стемнело. Дороги здесь слишком опасны, чтоб ходить по ним в темноте. Будьте любезны, коллега, сделайте Дэну инъекцию биовитала. Он должен выдержать долгий переход.

Пока Дакоста делал пострадавшему укол, МакЛарен осматривался по сторонам, определяя направление, в котором следует двигаться дальше. Остальные были подавлены случившимся, но ещё больше запустением и смертью, царившим вокруг. Трудно было не думать о том, что ещё утром это селение было шумным, наполненным голосами и смехом жителей, теперь лежащих мёртвыми возле своих сожжённых домов.

— Кажется, мы справились с этим заданием, — чуть более бодро, чем нужно, заметил Хок, подойдя к другу.

— Ты не понял, Рауль, — резко ответил Джулиан. — Это не задание. И даже не испытание. Мы никого не спасли, ничего не предотвратили. Вся эта суматоха была нужна лишь для того, чтоб показать мне противника, с которым я пока ещё не знаю, что делать. И заодно предостеречь вас от излишней доверчивости.

— Ты говорил, что это игра, — с лёгким упрёком заметил Хок.

— Но я не говорил, что она будет проходить в песочнице детского сада. Такие игроки, как мы, нужны не для подвижных игр на свежем воздухе. Хотя в одном ты прав, в этот раз мы ещё легко отделались. Готовы? — он осмотрелся по сторонам. — Тогда в путь!

И снова изящным движением откинув плащ, направился к выходу из селения.

На ночлег отряд остановился в густой дубраве, где у подножья высоких деревьев с толстыми стволами лежал мягкий зелёный мох. Здесь пели птицы, и умиротворяюще шумела листва. День был в разгаре и голубые небеса, словно смывали с души усталость и недавний ужас, пережитый путешественниками в сожженной деревне. Они улеглись на мягкую зелёную подстилку, вдыхая ароматы трав, и вскоре уже спали. Только Хок какое-то время бродивший вокруг в поисках потенциальной угрозы, в конце концов, подошёл к Джулиану, снова стоявшему на страже.

— Может, отдохнёшь немного? — спросил он. — А я пока покараулю. За последние сутки ты ни разу не присел.

— Демоны не устают, помнишь? — серьёзно ответил тот. — Тебе отдых нужнее, чем мне.

Хок внимательно посмотрел на него и произнёс:

— Только постарайся не заиграться в эти игры, друг мой, — после чего отошёл назад, где на мягкой подушке из палой листвы, застеленной тёплым ковриком, уже свернулся клубочком Киса.

— Это пройденный этап, — пробормотал Джулиан и шёпотом добавил: — Я надеюсь.

Через несколько часов он разбудил своих спутников, чтоб продолжить путь. На сей раз они шли по просторным лугам и пронизанному светом лесу, где под пологом зелёных ветвей вились узкие тропинки, протоптанные людьми. Изредка они встречали селян, провожавших их настороженными взглядами, и видели вдалеке крытые тёсом и соломой домики. Проделав последний отрезок пути без приключений, они достигли цели своего путешествия и оказались на вершине холма, откуда открывался вид на уютную долину. Впереди виднелся небольшой городок, обнесённый высоким частоколом из заострённых сверху брёвен с деревянными смотровыми вышками, расположенными по периметру. Стены города огибал широкий заполненный водой ров, а вокруг шёл высокий крутой вал, утыканный по краю острыми пиками, направленными от стен города. За частоколом виднелись черепичные и крытые деревом крыши, а также несколько башен со шпилями. На лугу за стенами города паслись стада овец и коров, возле небольшого озерца рассыпался табун рыжих лошадей, мирно пощипывающих травку.

— Сейчас мы пойдём в город и там разделимся, — обернулся к своим товарищам Джулиан. — Через пару часов стемнеет, но день не кончится, потому вы успеете походить по торговым рядам и купить одежду, оружие и экипировку. В городе есть таверны и гостиницы, там и остановитесь на ночлег. Заодно узнайте, кто ближайшим светлым днём отправляется в Сен-Марко и луар. Самим вам туда дорогу не найти, так что постарайтесь подыскать попутчиков.

— А вы с нами не пойдёте? — забеспокоился Дэн, тревожно поглядывая на город.

— Я вас проведу в город и покажу, где оружейные ряды, — сообщил Джулиан. — Сразу советую, не кидайтесь на дорогие красивые доспехи. Денег у вас хватит, но они тяжелы и непрактичны. Они только для войны и турниров, так что незачем таскать лишнюю тяжесть. Кольчуги и наплечников для начала вполне достаточно. Если не умеете биться двумя руками, ограничьтесь наплечником и защитой на правую руку. А лучше всего прислушайтесь к советам тех, кто знает толк в доспехах. Среди вас такие есть. Лошадей купите позже, конюшни вам покажут местные. Да, и не демонстрируйте здесь ваши кошельки. Это для вас золото — всего лишь химический элемент за номером семьдесят девять таблицы Менделеева, здесь за него могут убить. Лишние неприятности вам не нужны. Вопросы есть?

— Нет, — ответил за всех Хок, с интересом глядя на раскинувшийся вдали городок.

Джулиан кивнул и, расправив за спиной плащ, зашагал вниз по дороге. Его быстро догнал Дакоста. Было видно, что хоть маг и держится спокойно, некоторое волнение всё же испытывает. Для него, как и для Дэна, это было первое подобное приключение.

— Доктор, вы думаете, мне следует снять там дом? — спросил он, поправляя на поясе ножны с десантным ножом.

— Нет, я думаю, что лучше будет, если вы снимите несколько комнат в доме с хозяевами. Во-первых, не так приметно, во-вторых, за дополнительную плату вам будут готовить. Ну, и на случай, когда вы уедете, будет, кому получить письма для вас или принять на постой гостей. И, мой совет вам, рыцарь, не бравируйте здесь своей магией. Это ни к чему. Купите лучше лёгкие доспехи и хороший меч. Для вас это дело привычное. Да и, учитывая, что к баркентинам вам придётся ездить в одиночку, лучше быть хорошо вооружённым. Разбойники редко нападают на рыцарей, даже путешествующих без сопровождения. Это, как правило, полуголодная голытьба. Ну, а если попадётся кто посерьёзней, сразу применяйте магию. Не ждите, пока вас ранят или оглушат.

— Спасибо за совет, — пробормотал Елизар.

— Я навещу вас вскоре и посмотрю, как вы устроились.

Через ров был перекинут широкий бревенчатый мост, сразу за которым поднималась широкая башня с узкими щелями для лучников, крытая остроконечной крышей. Окованные железом ворота были широко распахнуты. Возле них дежурило не меньше дюжины стражников в зелёных костюмах, железных нагрудниках и остроконечных шлемах. Их деревянные щиты украшали нарисованные венки из дубовых веток. Посматривая на входящих в город путников, они стояли по сторонам дороги, но увидев людей в необычной одежде, насторожились и вытащили мечи из ножен. Вперёд вышел стражник, нагрудник которого был отделан бронзой, видимо начальник караула.

Джулиан сразу направился к нему и приветственно кивнул.

— Эти люди со мной, — произнёс он, вложив в руку стражника несколько золотых монет. — Они пришли, чтоб купить здесь одежду, оружие и коней.

— Откуда они, сэр рыцарь? — тот слегка успокоился, получив деньги.

Джулиан указал ему на небо, и стражник понятливо кивнул.

— И куда ж они теперь? — с некоторой долей сочувствия спросил он.

— Пойдут искать службу в Сен-Марко и луар Синего Грифона. Кто-то, может, задержится у вас.

— Мы не рады только нищим и преступникам, сэр рыцарь, а для остальных наши ворота всегда открыты, — поклонился стражник и взвесил на ладони монеты.

— Их пребывание будет выгодно для города, — улыбнулся Джулиан и, махнув рукой остальным, вошёл в ворота.

— За что вы дали ему монеты? — спросил Дэн, когда они уже шли по широкой улице, заполненной телегами и народом.

— Это пошлина за вход, — пояснил Джулиан. — Это торговый город, он взимает плату за право находиться здесь. Ну, и заодно получает доказательство того, что вы не будете попрошайничать на улицах, а, напротив, явились сюда, чтоб пополнить казну Магдебурга и кошельки его почтенных граждан.

Пройдя через площадь перед ратушей, они углубились в торговые ряды и вскоре оказались на длинной улице, где повсюду слышался звон металла: молоты стучали по наковальням, молоточки били по чеканам, клинки звенели о клинки, тихонько позвякивали развешанные на верёвках пряжки и конская упряжь. В воздухе стоял стойкий запах раскалённого металла и кожи.

— Здесь я вас оставлю, — остановился Джулиан. — Дальше сами.

Простившись с друзьями, он удалился обратно в сторону ратуши. Небо потихоньку начало темнеть. На навесах и внутри лавок зажигались фонари. По улице всё так же ходили купцы и воины, сновали подмастерья и разносчики, не обращая внимания на опускавшуюся на город темноту.

— Думаю, что нам не стоит бродить здесь толпой, как на школьной экскурсии, — проговорил Донцов, поглядывая в сторону лавки, над открытой дверью которой висел кованый щит в форме шестиугольника с медной розой в центре. — Дэн, Тонни, пойдём, посмотрим, нет ли здесь чего-то подходящего для нас.

— И то верно, — проворчал, мрачно взглянув на него, Стэн Стаховски. — В этих лавках и вдвоём негде развернуться. Пойдём, Юра. Удачи, старпом.

И они с Булатовым пошли к дверям на другой стороне улицы, где висел изящный меч с полумесячной гардой, рогами развёрнутой к клинку.

Хок проводил их хмурым взглядом и обернулся с слегка растерявшемуся Дакосте.

— Ладно, теперь у них своя дорога. Идёмте, рыцарь. Я вижу впереди висящий на кронштейне шлем, очень похожий на те, что носили в Бургундии пятнадцатого века, а, следовательно, там может оказаться оружие, изготовленное по средневековым образцам. Нам с вами такое привычнее.

И он уверенно зашагал в сторону замеченной им вывески, а позади у него из мешка выглядывал Киса, с любопытством поглядывавший по сторонам и размышлявший, насколько уместно будет напомнить об обеде.

Через пару часов, когда небо уже залилось глубоким сапфировым цветом, Донцов со своими товарищами покинул оружейную улицу. На нём была тонкой работы серебристая кольчуга, изящно выгнутые крыльями наплечники, подчёркивающие ширину плеч, и пластинчатые наручи, украшенные чернью. На талии поблескивал чеканный пояс из узорчатых пластин, а на плечах лежал плотный серый плащ с капюшоном. Он с видимым удовольствием держал руку в замшевой перчатке на изящно изогнутой головке гарды длинного меча в узорчатых ножнах. Дэн, облачённый в похожие доспехи, с интересом поглядывал на него, отмечая, что его спутник держится в новом образе так же уверенно, как и доктор МакЛарен. А сам Донцов чувствовал в это время приятное возбуждение, предвкушая давно желанную свободу и необыкновенные приключения. Сзади, чуть отстав от них, шёл Тонни Хэйфэн в неприметной серой куртке с капюшоном. Он отказался от доспехов, ограничившись таким скромным костюмом, в котором легко затеряться в толпе. Да и искать замену своему острому, как бритва, короткому мечу, он не стал, ограничившись тем оружием, что подобрал для этого путешествия в арсенале «Пилигрима».

Близился вечер этого половинчатого дня, когда до полудня было светло, а после наступила темнота, и теперь, вслед за ней близилось время, когда местные жители отправлялись на покой, чтоб отдохнуть после праведных и не очень трудов. Пора было искать ночлег, да и ужин тоже не помешал бы, потому Донцов вёл своих друзей на запах жареного мяса. Вскоре они вышли на площадь, вокруг которой на железных подвесах висело с десяток вывесок. Одна из них, большая, в виде щита, на котором красовалась бычья голова, привлекла его внимание. Окна таверны были ярко освещены, а у коновязи возле дверей стояли высокие ухоженные кони.

Внутри таверна была просторной, с высоким сводчатым потолком, широкими, выскобленными добела столами и длинными скамьями. С потолка на цепях свисали деревянные колёса с укреплёнными на них зажжёнными свечами, дававшими довольно много света. Пол был устлан свежей соломой, а стены украшали полустёршиеся слегка закопченные рисунки, в которых силуэтами угадывались фигуры людей, собак и деревьев. За столами сидели рыцари и богатые торговцы, а между ними сновали дородные служанки в белых чепцах и передниках, с кружками, кувшинами и блюдами в руках.

— Сюда, господа! — крикнула одна из служанок, указывая на свободный угол возле высокого камина.

Донцов ответил ей благодарной улыбкой и стал пробираться туда. Места на скамье было маловато, но зал был заполнен, потому им пришлось втиснуться рядом втроём. Вскоре появилась та же служанка и, игриво посмотрев на гостей, спросила, откуда они прибыли. От неё они знали, что в этой таверне разместился со своей свитой энфер Синего грифона, который закупал в Магдебурге оружие и упряжь для войска, и с первыми лучами солнца он намерен отправиться обратно в луар. Так же выяснилось, что в таверне на чердаке есть место для трёх путников, а отдельную комнату, на ночь глядя, вряд ли удастся найти во всём городе, потому что ярмарка сейчас в самом разгаре.

После этого служанка удалилась и вернулась с большим глиняным блюдом, на нём были разложены куски свежеиспечённого хлеба, молодого сыра и жареной баранины. Поставив на стол кувшин с пивом и три кружки, она удалилась, пообещав, что сейчас же отправит мальчишку приготовить три чистых тюфяка.

— Здорово… — пробормотал Дэн, с отвращением глядя на жареное мясо. — Ни тебе отдельного номера, ни приличной еды.

— Да, и на СПА в ближайшее время можешь не рассчитывать, — усмехнулся Донцов.

— Нам ещё повезло, — заметил Тонни, — ребятам, возможно, придётся спать на сеновале или вовсе под чьей-нибудь телегой.

— Стаховски, может быть, а вот старпом точно найдёт себе мягкую постель, — усмехнулся Донцов и подмигнул румяной девушке, проходившей рядом с большой миской.

Она направлялась в дальний конец зала, где за дверью, должно быть, располагался ещё один зал. Оттуда слышались громкие голоса, смех и даже музыка. Именно туда чаще всего направлялись слуги, унося блюда с жареной дичью, запечённой рыбой и кувшины из светлой глины, в которых наверняка было не пиво, а вино.

Вскоре и в переднем зале появились музыканты: старик с арфой, девушка со скрипкой и мальчишка с флейтой. Они заиграли весёлую мелодию, и тут же публика в зале оживилась, послышался смех и крики, в углу со стуком вытряхнули из мешочка на стол игральные кости. От входных дверей начали протискиваться в зал девицы в ярких платьях, намётанным глазом высматривая себе клиентов, и усаживаясь к ним на лавки, а то и на колени.

Донцов следил за происходящим с задумчивой улыбкой, а Тонни, не снимая капюшона, поглядывал по сторонам с явным любопытством. Какая-то девица присела было на колени к Дэну, но он так фыркнул, что она испуганно вскочила и устремилась прочь, нервно оглядываясь.

— Извини дорогая, но он дал обет Святой Деве, — рассмеялся Донцов.

— Как ты можешь веселиться, глядя на эту дикость! — воскликнул Дэн, обиженно посмотрев на него.

— Это наш новый мир, друг мой, — пожал плечами тот и добавил: — Ничего, со временем ты к этому привыкнешь.

Кроу с тоской осмотрелся по сторонам и перевёл взгляд на огонь, пылающий в очаге. Вскоре, однако, он привык к окружающему шуму, да и музыка, которую исполняли музыканты, показалась ему довольно милой. Может, он захмелел от тёмного пива, но мир перед глазами слегка поплыл и замерцал огоньками свечей и романтикой, с детства захватившей его любовью к готическим романам. Он уже с большей симпатией осмотрелся, подумав, что ему повезло воочию увидеть то, о чём он так часто читал на страницах любимых книг.

— Душно, — проговорил Тонни, поднимаясь.

Он не любил шумные места, где слишком много народа. Его манила тишина ночи и таинственная прохлада пустых улочек.

— Я с тобой, — с готовностью поднялся Донцов и махнул рукой служанке.

Вручив ей золотую монету, как плату за ужин и постой, он вслед за другом направился к двери. Дэн нехотя встал и пошёл за ними, но неожиданно навстречу ему в таверну вошёл высокий человек в блестящих латах. Бесцеремонно оттолкнув с пути Дэна, он двинулся к дальней двери. Дэн сперва опешил от такой наглости, а потом раздраженно окликнул незнакомца. Тот резко развернулся и, схватившись за рукоятку меча, бросился к нему, но замер, потому что за спиной у Дэна вдруг появился Донцов, держа руку на эфесе, а следом показался и Тонни, демонстрируя на поясе длинные узкие ножны.

— Как ты смеешь грубить рыцарю славного энфера Синего Грифона! — перекрывая шум таверны, зарычал незнакомец, как выяснилось лишь для того, чтоб его услышали в дальнем зале.

Тут же оттуда появилось ещё несколько рыцарей, которые увидев эту картину, тоже схватились за мечи. С явным намерением проучить незнакомцев, они двинулись вперёд, оттесняя с пути зазевавшихся гуляк и перепуганных служанок.

— Девять на троих? — рассмеялся Донцов. — Поясните, господа, то ли служба энферу даёт вам право считаться победителями в поединке, ещё не ввязавшись в него, то ли свита его настолько плоха, что его рыцари идут втроём против одного!

— Как ты смеешь оскорблять энфера? — зарычал тот, что толкнул Дэна.

— Я ни слова не сказал о твоём господине, сэр рыцарь! — холодно процедил Донцов. — Я говорю о тебе, который оправдывает свою грубость и трусость службой благородному энферу! Будь достоин своего положения и прими честный бой, но не позорь своего господина!

— Он прав, — неожиданно раздался в тишине звучный голос и толпа, уже собравшаяся вокруг спорщиков, поспешно расступилась.

Вперёд вышел высокий молодой мужчина в богатой одежде. По шепотку, пронёсшемуся по залу, Донцов понял, что это энфер, и склонился в почтительном поклоне, толкнув в спину Дэна. Тот тоже неловко поклонился.

— Этот рыцарь прав, — продолжил Ликар, сурово взглянув на своих приближённых. — Их трое и они готовы драться. А вы бросаетесь на них, как свора псов. Разрешим ваш спор по законам чести. Кто твой обидчик, Элот?

— Этот, мой господин, — верзила ткнул пальцем в Дэна, и тот почувствовал, как у него душа уходит в пятки.

— Прошу меня простить, благородный энфер, — тут же выступил из-за его спины Донцов, — но мой друг не может сейчас драться с вашим рыцарем. Тот толкнул его и он не мог спустить это оскорбление, однако, он принёс обет не обнажать клинка, пока не принесёт дары на алтарь Девы Лардес в луаре Синего Грифона. Потому я прошу вас отсрочить поединок или позволить мне биться за него.

Энфер с интересом посмотрел на двух молодых рыцарей, стоящих перед ним. Они были высокими, светлокожими, с густыми светлыми волосами, в дорогих доспехах. Их трудно было заподозрить в трусости. При этом подобный обет делал честь рыцарю, принёсшему его, поскольку он вручил свою жизнь в руки Девы Лардес. В то же время его друг готов был защищать жизнь своего спутника, и это, в свою очередь, делало честь ему.

— Что ж, вы можете заменить своего друга в этом поединке, — милостиво кивнул Ликар. — Но сперва назовите своё имя.

— Мое имя Светозар, благородный энфер. Я буду биться за сэра Дэниела Кроу.

Элот смерил его презрительным взглядом и процедил:

— Тут слишком тесно, и ни к чему крушить таверну.

Они вышли на улицу, следом шёл энфер, с ним высыпала на улицу его свита и целая толпа зевак. Тут же зажглись факелы, и на мощёной булыжником площади освободилась площадка, окружённая зрителями.

Донцов спокойно отстегнул свой плащ и бросил его Тонни, а потом достал из ножен меч и легко крутанул его в воздухе, заставив острый клинок петь. Толпа одобрительно зашумела. Его противник вытащил из ножен свой меч и двинулся на него. По всему было видно, что Элот уверен в победе. Он был выше Донцова, шире в плечах и обладал сокрушительным ударом. Судя по крикам собравшихся, не только он был уверен в исходе поединка. Зрители громко подбадривали воина энфера, а некоторые с сочувствием смотрели на молодого красавца, только что появившегося в городе и так опрометчиво бросившего вызов этому гиганту. Однако все надеялись, что он недёшево отдаст свою жизнь, и предвкушали захватывающее зрелище. Но у Донцова не было желания развлекать толпу. Он чувствовал усталость после долгого пешего перехода, и, оценив с первых ударов силу противника, решил, что не стоит затягивать поединок. К тому же, это не казалось ему интересным. Для действующего чемпиона России по историческому фехтованию громила Элот был слишком грубым и прямолинейным противником. Потому к удивлению и разочарованию зрителей поединок длился совсем недолго. Отбив пару ударов, Донцов легко и изящно обезоружил соперника, выбив из его руки меч. Элот замер, с изумлением увидев остриё чужого клинка возле своего горла.

— Вы вправе убить обидчика своего друга, — заметил энфер, одобрительно взглянув на победителя.

— Мой друг не стал бы его убивать, и я не буду, — спокойно ответил Донцов. — Не в наших правилах убивать безоружных, к тому же не на поле боя.

— Что ж, это благородно, — оценил Ликар. — Элот, ты признаёшь своё поражение?

— Трудно не признать столь очевидное, мой господин, — проворчал тот. — Я приношу свои извинения сэру Дэниелу. Возможно, я, действительно, толкнул его.

Донцов удовлетворённо кивнул и вернул свой меч в ножны.

— Что ж, благородные рыцари доказали свою доблесть, — улыбнулся Ликар. — Я буду рад пригласить вас на наш пир.

— Это честь для нас, — ещё раз поклонился Донцов и вслед за энфером направился к двери таверны.

Дэн последовал за ним, ловя на себе одобрительные взгляды мужчин и восторженные — женщин, словно он сам только что победил в поединке сильного противника. Хэйфэна на площади уже не было. Убедившись, что его друзья выкрутились из опасной ситуации и обеспечили себе компанию для путешествия в луар, он накинул на плечи Донцова его плащ и отправился бродить по тёмным улочкам Магдебурга.

Глава 21

В этот самый миг Джулиан МакЛарен стоял посреди тёмной тюремной камеры, брезгливо осматривая сырые, покрытые плесенью стены. Под ногами хлюпала вода, а где-то высоко едва угадывалось узкое окошко, за которым царила ночная темнота. Он сделал шаг вперёд, вглядываясь в странную фигуру впереди. Даже своим ночным зрением он не сразу разглядел, что это человек, сидящий на земляном полу, руки и ноги которого закованы в колодки. Казалось, он спал, но внезапный шорох заставил его вздрогнуть и поднять голову. Маленькие глазки на широком лице упёрлись в темноту, и он тревожно спросил:

— Кто здесь?

МакЛарен щёлкнул пальцами и на стенах вспыхнули факелы, вставленные в кованые подвесы, которых ещё мгновение назад здесь не было. Колдун смотрел на него, и его взгляд был скорее настороженным, чем испуганным.

Ещё несколько часов назад Джулиан понятия не имел, что окажется в этом жутком месте рядом с несчастным узником. Расставшись со своими друзьями в оружейных рядах, он шёл по городу, задумчиво глядя по сторонам. Встречные прохожие, хоть их и было немало, старательно избегали его, поспешно убираясь с дороги, принимая за знатного рыцаря, а, может, и за колдуна. Сам же он в это время напряжённо думал о Ротамоне, неведомом и злобном маге, на которого ему было так некстати указано. Впрочем, игра, как известно, состоит из испытаний, которые надо пройти, и вряд ли они могут быть лёгкими.

Вспоминая встреченную в мёртвом селении ведьму, Джулиан с огорчением понимал, что упустил хороший шанс узнать о новом противнике больше. Ведьму можно было обездвижить и допросить, а заодно обыскать. Может, при ней был какой-то амулет, или на её теле имелось клеймо Ротамона. И это значило бы, что это вовсе не колдун, а демон, а, следовательно, проблема более серьёзна, чем показалась ему на первый взгляд. Он понимал, что упустил этот шанс вполне осознанно, стремясь удалить её поскорее и подальше от своих спутников, и всё же сама мысль о том, что он может столкнуться здесь с демоном, его беспокоила. Впрочем, вслушиваясь в этот крохотный мирок, плавающий в газовом океане, он никак не мог уловить в нём присутствие ещё одного демона. Можно было упустить затерявшегося среди прочих злодеев колдуна, но демон был бы заметен здесь как башня посреди равнины. Это несколько утешало, но он не хотел ошибиться в оценке своего врага. Тот мог быть просто колдуном, освоившим смертоносную практику, но по сути слабым и недалёким, но стоило учитывать и то, что он мог оказаться могущественным магом, для которого такое вот зомбирование смертных лишь одна из множества уловок на пути к власти.

Внезапно он замер, разобрав среди многих голосов и мыслей необычную фразу.

— Какая ужасная смерть, — пробормотала пожилая дама в богатой одежде, шедшая под руку с благообразным стариком в бархатном камзоле с лисьей накидкой на плечах. — И как хорошо, что убийца пойман до того, как тело господина Гюнтера было предано огню.

— Там нечего было предавать огню, — проворчал старик. — Одни головешки. И как проклятый колдун исхитрился так подстроить, что уважаемый судья сгорел в собственном кабинете?

— Колдовство — не нашего ума дело, — проворчала дама, сворачивая к воротам богатого дома, на дверях которого висели траурные полотнища. — Главное, что больше он никому не навредит.

Остановившись, Джулиан какое-то время наблюдал за этим домом, и видел, как несколько столь же состоятельных господ со скорбным видом вошли в ворота и, наконец, решительно направился туда сам.

Вскоре он уже сидел на стуле с высокой спинкой в небольшой, обшитой деревянными панелями, комнате и сочувственно смотрел на молодую даму в чёрном платье, скрывавшую заплаканное лицо под траурной вуалью. Излив в самых поэтичных выражениях всю степень испытываемой им печали по поводу безвременной кончины господина советника магистрата, судьи Вольфганга Гюнтера, он добился расположения его дочери Хильды, и теперь она, всхлипывая и промокая глаза платочком, доверчиво делилась с ним своими сомнениями.

— Как ужасно это вышло, сударь, — бормотала она. — Мой муж Карл лишь на минуту вышел из кабинета отца, чтоб распорядиться насчёт завтрашнего заседания суда. Он помощник отца, и тот безгранично доверял ему. Я была в галерее со служанкой, когда мы услышали этот ужасный крик. Я и сейчас без содрогания не могу вспомнить его. Мы все бросились в кабинет, но отец был уже мёртв, словно сгорел изнутри. «Это колдовство, Хильда», — сказал мне Карл. Он тоже был потрясён. Он клялся, что найдёт убийцу.

— Но ведь убийца найден, — тихо напомнил Джулиан, ласково глядя на несчастную женщину.

— Генрих? Все говорят, что он сам пришёл в магистрат и признался, но мне не верится в это, потому что Генриху незачем убивать отца. Они были почти друзьями, насколько могут быть друзьями люди столь разные по возрасту, происхождению и положению. Отец в молодости участвовал в войне, и раны мучили его частыми болями. Никто из врачей не мог помочь ему, и тогда мы обратились к Генриху Траубергу. Его травы оказали на отца самое благотворное действие. Боли почти прекратились, он поправился, стал лучше спать. В благодарность он разрешил Генриху пользоваться своей библиотекой, где есть книги по траволечению, а потом и сам увлёкся этой темой. Они часто сидели у камина вдвоём, обсуждая старинные рецепты и споря о том, влияют ли поэтические достоинства заклинаний на их действенность. И зачем бы Генриху убивать его? Разве не выгодно ему было иметь среди добрых знакомых судью?

— Но может господин судья что-то узнал о Генрихе? — предположил МакЛарен.

— Он знал о нём многое. В юности Генрих, и правда, был замешан в каких-то тёмных делах, но с тех пор, как у него появилась дочь, отличался добротой и благонравием. Он ведёт замкнутый образ жизни, и помогает страждущим. О, хорошо, что я вспомнила! Его бедняжка дочь! Что с ней стало? Говорят, что после его ареста её никто не видел. Наверно она напугана и прячется у кого-то из друзей. Надо бы найти её и взять под своё покровительство. Я уверена, что Карл не станет возражать. Ведь ребёнок не должен отвечать за грехи отца, даже если Генрих повинен в том, в чём признался.

Простившись с Хильдой, Джулиан покинул её дом и направился по тёмной улице в сторону рынка, возле которого, как он выяснил, жил Генрих Трауберг со своей дочерью. Этот случай заинтересовал его тем, что старый судья умер так же, как и те селяне, которых навестила посланница злобного Ротамона. Он не верил в такие совпадения, а, стало быть, и убийца старого Гюнтера мог быть связан с таинственным колдуном.

Дом Трауберга стоял на площади среди других подобных домов. Большой и ухоженный, он был лишён тех вычурных украшений, которые отличали дом судьи, но выглядел добротным, с недавно побелёнными стенами, на которых выделялись тёмные перекладины опор. Крытая черепицей крыша была целой, и на ней виднелся изящный флюгер в виде поющего петуха. Мимо прошёл патруль из двух стражников, но они даже не взглянули на человека в чёрном плаще, подошедшего к высокой дубовой двери. Входя внутрь, Джулиан почувствовал сопротивление, словно какая-то сила пыталась удержать его от непрошенного вторжения. Прорвавшись сквозь эту завесу, он обернулся и увидел над дверями сияющие руны защитного заклинания. Это показалось ему странным. С чего бы это чернокнижнику оберегать свой дом от тёмных чар?

Пройдя через широкий нижний зал, он углубился в лабиринт комнат, тщательно обследуя всё вокруг в поисках тёмной магии. Комнат действительно было много, но большая часть из них пустовала. Должно быть, Трауберг жил здесь вдвоём с дочерью. Его спальня была скромной и чистой, а кабинет завален книгами и рукописями. Просмотрев их, Джулиан не нашёл в них ничего магического: здесь были хозяйственные записи, прописи лечебных сборов, частные письма и стихи. В комнате девушки было куда богаче. Видно было, что отец баловал свою любимицу, покупая ей всё лучшее. Её кровать была застелена атласным покрывалом, на столике возле окна стояло большое хрустальное зеркало в золочёной раме, а рядом были аккуратно разложены украшенные речным жемчугом гребень, щёточка и несколько коробочек с ароматными маслами. В небольшой шкатулке хранились скромные, но искусно сделанные колечки, серёжки и бусы из горного хрусталя. Осмотревшись в спальне напоследок, Джулиан обратил внимание на то, что окошко, украшенное цветными квадратами витража, слегка приоткрыто. Выглянув наружу, он увидел оборванный плющ и примятую клумбу внизу, а потом заметил в изголовье кровати какие-то чёрные лепестки. Не прикоснувшись к ним, он отправился на поиски лаборатории, которая обязательно должна была быть в доме колдуна.

Он нашёл её внизу, большую комнату со стенами, сплошь увешанными связками трав и полотняными мешочками. В коробочках и шкатулках на полках хранились различные камушки, семена и лепестки цветов. На отдельной полке в глубине комнаты стояли толстые старинные книги. На их изучение у Джулиана ушло довольно много времени. Он с интересом листал их, пробегая глазами рукописные страницы с необычными рецептами зелий и длинными заговорами. Просмотрев их, он подумал, что не прочь был бы пополнить собственную библиотеку копиями этих фолиантов. Однако и здесь он не нашёл ни одного следа того, что хозяин дома занимался тёмной магией. Не было даже тех сомнительных ингредиентов, которые довольно часто использовались при изготовлении магических составов, вроде сушёных жаб, заспиртованных ящериц и склянок с кровью и жиром людей или животных. Кстати, и среди хранившихся отдельно порошков он не нашёл мышьяка, красного и жёлтого колчедана и купороса, столь часто применявшихся в ядовитых мазях.

Осмотрев напоследок кухню, он убедился в том, что хозяйство здесь велось аккуратно и экономно, кругом было чисто, медная посуда начищена до блеска, очаг выскоблен, и опять же среди запасов не нашлось ничего необычного. Заглянув напоследок в кладовку, он с сомнением посмотрел на метлу, решив, что вряд ли она использовалась кем-то для полётов на шабаш. Он хотел уже уйти, когда почувствовал жутковатый холодок, шедший от задней стены кладовки. Разобрав сваленную там старую утварь, он снял перчатку и коснулся рукой холодной кладки из кирпича и, почувствовав ледяной холод, ударил по ней кулаком. Кладка развалилась и, вытащив несколько кирпичей, он достал из тайника большую книгу, завёрнутую в потёртое сукно. Открыв её, он, наконец, увидел то, что искал: рисунки зловещих пентаграмм, рецепты смертельных зелий и заклинания о порче и мороке. Книга была толстой, и заполнялась наверно не одним поколением колдунов. Последние записи были сделаны почерком Трауберга, но их было совсем немного. И то, что свёрток с книгой был покрыт пылью и паутиной и спрятан за кирпичной стеной, говорило о том, что ею не пользовались уже несколько лет.

Вернув книгу на место, заложив тайник кирпичом, он с помощью нехитрого заклинания придал кладке первоначальный вид, после чего покинул дом.

Теперь его путь лежал в здание магистрата. Уже совсем стемнело и, судя по тому, что прохожие на улице встречались редко, для горожан уже наступила ночь. В ратуше было пусто и темно. Беспрепятственно пройдя мимо стражи, которая снова не обратила на него никакого внимания, он отправился в помещение суда и отыскал там материалы по делу об обвинении Генриха Трауберга в убийстве городского судьи, советника магистрата Гюнтера. Документов там оказалось совсем немного: признание Трауберга в совершённом убийстве, протокол обследования Трауберга, из которого следовало, что на его теле не обнаружено клеймо дьявола, протоколы трёх допросов с применением пыток, из коих следовало, что он признавал свою вину, но категорически отрицал наличие у него сообщников, протоколы суда и, наконец, приговор о признании его виновным в преднамеренном и жестоком убийстве путём магического проклятия. Он приговаривался к казни через отсечение головы, которая должна была состояться по наступлении светлого времени на площади перед ратушей. К делу были приложены несколько книг из библиотеки Трауберга, где имелись заговоры наведения и снятия порчи, отвороты, привороты и даже несколько проклятий. Впрочем, они были предназначены для лишения коров молока, наведения чесотки и супружеской неверности. При этом ничего похожего на огненное заклятие смерти опять же не было.

Какое-то время Джулиан сидел в тёмном зале, листая книги и всё больше убеждался в том, что ему совершенно необходимо поговорить с этим странным колдуном, который ни с того ни с сего признался в том, чего совершить не мог. Впрочем, некая догадка о причинах такого поведения у Джулиана уже появилась, но чтоб проверить её, ему всё равно нужно было увидеться с осуждённым.

Покинув зал суда, он по длинному коридору прошёл в дальнюю часть ратуши и, миновав караульное помещение, где стражники с упоением играли в кости, спустился в каземат. Дверь нужной ему камеры была закрыта на ключ, но это его не задержало, пройдя сквозь неё, он остановился посреди низкого сырого помещения и брезгливо осмотрел грязные стены.

Когда на стенах камеры зажглись факелы, Джулиан уже внимательнее взглянул на узника. Это был мужчина средних лет неприметной наружности с короткими волосами цвета соломы. Его одежда превратилась в лохмотья, а на коже в разрывах темнели рубцы и ожоги. Неудобная поза, в которой он находился из-за колодок, должно быть, тоже причиняла ему страдания, но он не выглядел ни сломленным, ни слишком удручённым. Увидев перед собой неизвестно откуда взявшегося незнакомца, сотворившего факелы на стене, он сурово нахмурился и резко спросил:

— Кто ты и зачем пришёл ко мне?

— Ты понял, кто я, — заметил Джулиан и осмотрелся. Мебели в камере не было, и потому ему пришлось снова щёлкнуть пальцами, чтоб за его спиной появилось большое чёрное кресло, похожее на грозовую тучу. Сев в него, он снова посмотрел на узника. — Я Ангел Тьмы. Один из многих. Имя нам, как известно, легион. И я далеко не худший из них.

— Ты пришёл искушать меня? — взглянув на него исподлобья, спросил узник. — Если так, то зря теряешь время. Я не поддамся злу даже перед лицом смертельной опасности.

— Твоя твёрдость достойна уважения, — кивнул Джулиан. — И поощрения. Так что позволь я сниму с тебя эти колодки…

— Нет, — замотал головой Трауберг, но доска с прорезями для рук и ног уже растаяла в воздухе, и он со стоном рухнул на пол.

С трудом растягивая затёкшие конечности и потирая их, он тяжело приподнялся и сел.

— Я знаю, ты боишься, что исчезновение этих приспособлений истолкуют, как зловредную магию, что усугубит твои мучения в будущем, — понятливо кивнул Джулиан. — Не волнуйся, я всё приведу в надлежащий вид перед уходом, а пока отдохни и выпей воды.

На полу перед узником возникла чаша, и он, взяв её дрожащими руками, принялся жадно пить. Поставив её пустой обратно, он с наслаждением вздохнул и вдруг озабочено заёрзал, поводя плечами.

— Полегчало? — усмехнулся Джулиан. — И боль прошла. Почти. Я не хочу дразнить твоих палачей, иначе излечил бы все твои раны. Однако я могу незаметно снять воспаление и умерить твою боль. Тебе лучше? Так давай поговорим. Почему ты взял на себя ответственность за смерть старика?

— С чего ты решил, что это не я? — проворчал Трауберг, мрачно глядя на посетителя.

— Я это итак знаю, Генрих. Но даже если б я не мог видеть твои мысли, то мне достаточно было результатов обследования твоего дома и материалов суда. Ты чародей и травник, ты заклинаешь духов стихий и ищешь у них помощи для своих клиентов. Ты варишь зелья из лечебных трав и используешь природную силу минералов. Все окна и двери в твоём доме защищены заклятиями от тёмных чар. Ты не жалуешь чёрную магию и не знаешь огненного заклятия смерти, ведь ты не рассказал о нём даже под пытками. Впрочем, его нет и в твоём тёмном гримуаре, который ты упрятал за ненадобностью за кирпичной кладкой вкладовке. Так как же ты убил старика? И зачем? Ведь он был добр к тебе. И если ты сделал это, то зачем пришёл и признался?

Трауберг задумчиво и печально смотрел на гостя, не говоря ни слова.

— Ладно, начнём с того, откуда у тебя всё-таки взялся этот гримуар? — вздохнул тот. — Он принадлежал твоему отцу?

— Нет, он мой, — наконец заговорил узник. — Мой отец был военным чародеем, служил тому, кто больше платит и погиб на поле боя ещё до моего рождения. Моя мать была травницей и чародейкой, женщиной суровой. Она растила меня одна, и часто мне казалось, что она несправедлива ко мне. Я жаждал чего-то большего, чем лечение стариков с подагрой и детей с испугом, потому сбежал из дома и подался в луар Синего Грифона. Там я явился в храм Ангела Тьмы и был принят послушником. У меня были способности. Меня учил старый колдун, который и передал мне свой гримуар перед смертью. Сперва меня захватило всё это, таинственность, власть над чужими жизнями, связь с чем-то большим, чем то, что было доступно моему пониманию. Но многое и пугало. Я с содроганием смотрел на то, как проводились в храме кровавые ритуалы, старался не думать о судьбах тех, против кого направлялись оплаченные жертвователями чары. Но однажды случилось то, что стало последней каплей. В храм пришла молодая дама, фрейлина альдорены. Она хотела избавиться от любовника, который угрожал разоблачить её измену перед мужем. Избавившись от одного любовника, она нашла себе другого. Меня. Я был молод, неплохо сложен и неглуп, а она скучала, и связь со служителем Тьмы показалась ей захватывающей. Это длилось недолго, и вскоре она охладела ко мне. А через какое-то время её служанка принесла мне младенца со словами, что это моя вина и мне следует всё уладить. Это значило, что я должен передать ребёнка жрецам для ритуалов в храме. Но ведь это была моя дочь. Если б у тебя были дети, ты б меня понял! Я не мог так поступить с этим хрупким существом, с которым вдруг почувствовал глубокую душевную связь. И я покинул луар навсегда. Я вернулся домой. Мать не хотела принимать меня обратно, но увидев малышку, смягчилась. Я спрятал гримуар за стену в кладовке и забыл о нём. Я вернулся к изучению заговоров и трав, и преуспел. Когда моя мать умерла, я получил её практику и жил счастливо, пока…

— Кто-то не похитил твою дочь, — кивнул Джулиан. — Я был в её комнате. Окно открыто, плющ оборван, клумба примята. Её вытащили через окно и оставили тебе письмо. Верно?

— Мы расстались вечером, — вздохнул Трауберг. — Это был чудный вечер. Я читал у камина, а Рената вышивала. Потом она, как обычно, поцеловала меня на прощание и ушла спать. А утром не спустилась к завтраку. Я поднялся в её комнату и увидел то же, что и ты. Постель была не расстелена, окно открыто. И заклятия не защитили её от зла. На кровати лежал лист пергамента, на котором было написано, что если я не хочу получить мою дочь мёртвой, я должен пойти в магистрат и признаться в том, что это я убил с помощью колдовства судью Гюнтера. Едва я прочёл его, оно вспыхнуло у меня в руках и осыпалось горящими лоскутами. У меня не было выбора. Рената — самое дорогое, что у меня есть, а без неё моя жизнь теряет смысл.

— Ну, что-то такое я и подозревал, — задумчиво кивнул Джулиан. — А тебе известно, кто на самом деле наслал проклятие на старика? Кто послал тебе это письмо и похитил твою дочь?

— Не знаю. Я думал об этом, но так и не понял, кто стоит за всем этим. Там внизу в письме была какая-то печать, но раньше я её не видел.

— Что за печать?

— Кажется, змея, свернувшаяся спиралью. Да, закрученная слева направо.

— Разве такая змея не используется в символике храма Ангела Тьмы?

Генрих с удивлением взглянул на него.

— Нет. Я бы знал. Они, конечно, делают татуировки змеи, обернувшейся вокруг шеи, но в таком виде этот символ не используется. На печати храма изображены меч и чёрные крылья, как у летучей мыши.

— Ты ведь не видел новую статую Ангела Тьмы? — усмехнулся Джулиан. — Впрочем, неважно. Кто мог желать вам зла?

— У старика было множество врагов, он был строг и неподкупен. А у меня их нет вовсе. Я не ссорюсь с людьми, тихо живу своей жизнью и никому не мешаю.

— Я знаю, что ты невиновен, Генрих, и мог бы помочь тебе, но только с одним условием. Ты должен попросить меня об этом. Я не могу предпринимать что-то без твоей просьбы. Таковы правила.

— Мне это известно, — кивнул тот, — но я не стану ни о чём просить тебя. Я слишком хорошо знаю, какую плату ты берёшь за свою помощь. Она всегда куда выше, чем та, что платят, излагая просьбу. Ведь за этой платой следует расплата и она всегда страшна, потому что бьёт по самому дорогому. Я не могу сделать то, что причинит вред моей дочери.

— Но если не вмешаться, она может погибнуть. Думаешь, её пощадят?

— Я надеюсь. В любом случае, я не стану просить о чём-то тебя.

— Ну, в этом ты прав. Просто ты связываешь мне руки. Впрочем… Давай так. Ты окажешь мне небольшую любезность, а я попробую отблагодарить тебя столь же небольшой любезностью, которая может облегчить твою участь.

— И чего ты хочешь? — усмехнулся Генрих.

— Расскажи мне всё, что ты знаешь о Ротамоне.

По лицу узника пробежала тень, и Джулиан понял, что не ошибся, занимаясь этим делом. Трауберг наверняка что-то знал о колдуне.

— Почему ты спрашиваешь о нём? — на всякий случай уточнил травник.

— Мне не нравятся его методы, — честно ответил МакЛарен. — По пути сюда я встретил ведьму, которая уничтожила целую деревню. Её послал этот колдун.

— Он не совсем колдун, — покачал головой Генрих. — Я даже не знаю, что он такое. Я думаю, что он явился оттуда, откуда и ты.

Он ткнул пальцем в потолок.

— Правда? — усмехнулся Джулиан. — Почему ты думаешь, что я оттуда?

— Последнее время с небес к нам часто является всякая нечисть, — откровенно ответил Генрих. — И у вас есть одна метка, которую нельзя проглядеть.

Он указал на запястье Джулиана, и тот кивнул, взглянув на свой радиобраслет. Пусть это устройство не работает, но вряд ли кто-то решится снять его. Кто-то будет носить его в надежде на чудо, кто-то как память, а кто-то — как символ принадлежности к особой касте, как тайный знак, по которому всегда можно узнать своего.

— Погоди, у Ротамона есть такой же? — насторожился он.

— Нет, как, впрочем, и у тёмных эльфов. Но ведь они пришли с небес.

— А я слышал, что они вышли из Грозовой горы, — заметил Джулиан.

— А я слышал, что мыши рождаются из грязи, — пожал плечами Генрих.

Джулиан рассмеялся. Этот чародей нравился ему всё больше, и жаль было бросать его в беде.

— Ладно, — кивнул Трауберг. — Если ты возьмёшься за эту нежить, я тебе расскажу, что знаю. Это было ещё до того, как в луар явился в сверкании молний Повелитель теней. Кстати, на его руке такой браслет имелся. Но тот колдун пришёл ещё до него. Он появился, вселяя ужас в людей, и потребовал встречи с альдором. Он так перепугал челядь, что альдор принял его. Это существо, по слухам, было закутано в чёрный саван и не ходило, а парило над землёй. У него были костлявые руки с когтями, и кроме этих рук никто ничего не видел. Он пришёл к альдору и потребовал у него полного подчинения. Ссылаясь на какие-то забытые и никому не известные хартии, он приказывал альдору поставить всю свою армию под знамёна какого-то колдовского братства, замыслившего свергнуть Великого Тирана Алкора. Альдор пришёл в ярость и велел посадить этого наглеца в клетку и повесить на стену. Кое-как воинам с помощью колдунов удалось исполнить это приказание. Но колдун после этого начал выкрикивать проклятия и метать молнии. Остановить его удалось лишь лучникам, которые превратили его в подобие лесного ежа со стрелами вместо игл. А несколько месяцев назад ко мне явился давний знакомый. Он приходил когда-то в храм Ангела Тьмы за всякими гнусностями. Он сказал мне, что в наших краях объявился великий маг, который собирает всех колдунов, чтоб свергнуть альдора и короля и установить власть магов над всем миром. Надо сказать, что в нашем славном городе все весьма снисходительны к волшебству и чародейству, но здесь колдунам и ведьмам категорически запрещено объединяться в какие-либо общества. За это изгоняют из города, а если будет установлено, что общество было враждебно к городу, то могут и казнить за измену. Это очень мудрый закон, и я всегда признавал его таковым. Потому я рассказал об этом судье Гюнтеру, а он просил меня сходить на это сборище и посмотреть, что там будет.

— Где оно происходило? — тут же уточнил Джулиан.

— В старом амбаре за конным рынком. Позади конюшен стоит большое полуразвалившееся здание. Туда и нужно было прийти тёмной ночью без оружия и сопровождения. Я пошёл и увидел там это существо, именно такое, как его описывали. Это был точно тот колдун, что ссорился с альдором. Он говорил что-то о засилье смертных и расписывал, как грозна будет империя магов.

— Много колдунов пришло на встречу с ним?

— Мало. Три колдуна и две ведьмы. И я. Видимо, он был разочарован этим, потому что больше не появлялся. А я рассказал всё Гюнтеру и забыл об этом.

— Ты назвал ему имена тех, кто там был?

— Конечно, это же мой долг. Больше я не видел их в городе, но Гюнтер сказал, что они исчезли ещё до того, как стражники явились за ними.

— Вот и связь! — воскликнул Джулиан. — Ты выдал их сборище, а судья разогнал его до того, как они успели сколотить шайку.

— Ты думаешь, за этим стоит Ротамон? — нахмурился Генрих.

— Люди в той деревне были убиты так же, как судья. Поэтому я и заинтересовался твоей историей.

— Скверно, — понурился он. — Если за этим стоит Ротамон, то он вряд ли пощадит Ренату. Жаль, что моя жертва не спасла её.

— Не теряй надежды, — Джулиан с сочувствием взглянул на него.

— Только не вмешивайся в это! — сурово воскликнул узник.

— Не буду. Ты лишил меня такой возможности. Ну, мне пора. Прости, но я вынужден вернуть тебя в колодки.

— Конечно, — печально вздохнул Генрих и посмотрел на Джулиана. — Может, ты и правда не худший среди них. Мне стало как-то легче после разговора с тобой.

— Хотел бы сделать больше…

Джулиан поднялся и щёлкнул пальцами. Кресло и факелы на стенах пропали. Камера снова погрузилась во мрак, и он услышал стон Генриха, руки и ноги которого снова стиснули колодки. Повернувшись, Джулиан направился к двери, но исчез из камеры, ещё не дойдя до неё.

Была глубокая ночь, когда он возник в другом помещении. Это была небольшая гостиная в купеческом доме. Здесь было тепло и уютно, у растопленного камина на коврике лежала маленькая лохматая собачка, а рядом в кресле, закрывшись пледом, спал Елизар Дакоста. Собачка подняла голову и, увидев возникшего из воздуха незнакомца, завиляла хвостиком.

— Мог бы и залаять, — проворчал Джулиан, наклонившись к собачке, чтоб потрепать её за ушами. — Терпеть не могу работать будильником. А придётся.

Но тут плед на коленях у Дакосты зашевелился, и из-под него высунулась лохматая голова Кисы. А следом и собачонка вскочила и, увидев кота, громко залаяла. Елизар вздрогнул и, открыв глаза, с удивлением взглянул на гостя.

— Это сон? — на всякий случай уточнил он.

— Нет. Просыпайтесь, коллега. Есть дело. Где Рауль?

— Здесь, — раздалось от дверей, и в гостиную вошёл Хок, натягивая рубаху. — Я так и понял, что это ты, когда тут затявкала собака, а моя дама захрапела в самый интересный момент.

— Извини, что вырвал тебя из когтей порока, — усмехнулся Джулиан. — Знаю, знаю, с твоей стороны это было актом милосердия. Муж этой дамы в тюрьме за мошенничество, а она сейчас так одинока…

— Кончай, — проворчал Хок, и, подойдя к столу, налил из кувшина в кубок вина. — Выпьешь?

— Нет. Моя деятельность в настоящий момент требует идеальной координации движений. Да и не хочется. Я выметаюсь из этого города. Мне пора. А вот для вас есть работа.

— Что за работа?

— В темнице ратуши ждёт казни колдун, которого обвинили в убийстве.

— Вы ж говорили, что колдунов тут не трогают! — забеспокоился Елизар.

— Его осудили как убийцу, а не как колдуна. Как если б он убил старика мечом или сбросил ему на голову кирпич. В данном случае, без разницы. Вот только он невиновен. Настоящий преступник на свободе и угрожает городу.

— А почему его осудили? — заинтересовался Хок.

— Он признался. Его дочь похитили и угрожали убить.

— И что от нас требуется?

— Как обычно, спасти невиновного и девицу, найти и наказать злодея.

— И времени у нас на это?..

— Чуть больше суток.

— Он о нас очень высокого мнения, — заметил Хок, покосившись на Елизара.

— Часть работы за вас я уже сделал. Собрал информацию.

— Он поработал за нас. Мы ценим.

— Вы готовы слушать?

— Аудитория у ваших ног, ваше темнейшество.

Чётко и подробно Джулиан изложил то, что узнал об этом деле, не упустив ни одной детали. Пока он говорил, Киса запрыгнул на стол и как-то незаметно забрался хозяину на руки. А тот, принялся привычно почёсывать его шейку, поскольку это всегда способствовало мыслительному процессу.

— Таким образом, вы убьёте сразу несколько зайцев, — подытожил Джулиан свой рассказ. — Спасёте этого парня, вернёте ему дочурку и покараете преступника. Ну и, кроме того, вы выведете на чистую воду пособника Ротамона в городе и, может быть, узнаете что-нибудь полезное для меня.

— Ещё б знать, с чего начать, — озабочено проворчал Хок. — А ты прямо так и свалишь, переложив этот груз на наши исполинские плечи?

— Я не могу вмешиваться, Рауль, — вздохнул Джулиан. — Мне искренне жаль этого парня, меня восхищает его мужество и преданность дочери и, честно говоря, горит душа на того гада, который его подставил и убил хорошего старика. Но мои руки связаны. Я, как Ангел Тьмы, могу действовать только в ответ на ясно выраженную просьбу. И, кстати, он прав, моя помощь в данных условиях, может иметь непредсказуемый результат даже без моего на то желания.

— Ты в матрице, — кивнул Хок. — И ходишь по этой доске строго определённым образом.

— В данном случае, да. И единственное, что я могу сделать, это отбить мяч вам, а у вас возможностей для манёвра больше.

— Только собственно возможностей меньше. И ребята уже разбрелись.

— Они в городе, и ты вполне можешь их привлечь к этому делу. Не думаю, что они уже настолько втянулись в местную жизнь, чтоб отказать вам в помощи. Донцов, Кроу и Ветер остановились в таверне «Бычья голова», Стэн и Булатов — на постоялом дворе «Две лилии» у западных ворот.

— Ладно, посмотрим, что можно сделать, — наконец, согласился Хок и посмотрел в окно. — Этот день будет тёмным и, надеюсь, не слишком коротким.

МакЛарен исчез также внезапно, как и появился, и Хок, мрачно посмотрев на то место, где только что стоял его друг, с трудом воздержался от заявления о том, как он ненавидит, когда тот это делает. Что толку повторять в пустоту давно озвученные претензии, к которым всё равно никто не прислушивается?

— Что будем делать? — спросил Дакоста, тревожно взглянув на него.

— Спать, — проворчал Хок и отправился обратно в спальню, где на широкой кровати сладко похрапывала его новая подруга.

Но уснуть ему не удалось. Почёсывая устроившегося на его груди Кису, он снова и снова прокручивал в голове то, что услышал от Джулиана. Кое в чём тот, безусловно, был прав. То, что кто-то подставил несчастного чародея, могло быть местью за его предательство или другой проступок, но убийство городского судьи — это уже больше похоже на заговор против города, особенно если учесть все эти речи о свержении действующей власти и установлении диктатуры колдунов. Скорее всего, Ротамон и есть тот загадочный колдун, которого «Паладин» привёз с орбиты Морония. Он прибыл, чтоб поставить под знамёна своего Ордена колдунов здешнего наместника Алкорского Тирана, коим считал альдора. Видимо, на тот момент он ещё не разобрался в ситуации, и полагал, что право на вход предполагает и право на выход, а когда понял, что оказался заперт на этой планете, решил сколотить собственный Орден и установить свою диктатуру. Ничего хорошего это не сулило. Хоку приходилось бывать в мирах, где правили колдуны, и никаких приятных воспоминаний это у него не оставило. Напротив, он помнил, как ему хотелось выбраться из мира, где обычные люди оказывались на положении слуг и рабов у колдунов и ведьм. Миры, где правят добрые феи, существуют только в сказках. Магия всегда даёт власть, а власть развращает. Потому вмешаться в то, что происходило в городе, следовало не только из сострадания к Генриху Траубергу и его дочери, но и потому, что нужно было помешать Ротамону получить власть над Магдебургом. Однако, понимая всё это, Хок осознавал, что его сил для этого недостаточно. Времени оставалось в обрез, информации было слишком мало, к тому же нужен был кто-то, кто хорошо разбирается в местной жизни и может хоть как-то влиять на неё.

Прозвучавший среди ночи звон колокола возвестил о начале тёмного дня и разбудил хозяйку дома. Потянувшись, она ласково посмотрела на Хока, погладила Кису и, накинув на сорочку с кружевами шаль, отправилась на кухню готовить завтрак. Хок к тому времени уже понял, что остро нуждается в союзнике из числа местных. И хоть необходимость кому-то довериться и давняя привычка действовать в одиночку, которая снова начала брать верх, вызывали в душе протест против такого решения, деваться было некуда.

Белокурая Альта накрыла в гостиной стол, который, несмотря на бедственное положение её супруга, никак нельзя было назвать бедным. Сидя за столом, Хок расточал ей комплименты из репертуара прованских трубадуров, поражая своим сладкоречием даже Дакосту, а потом, увидев, что его новая подруга окончательно растаяла и потеряла бдительность, решил расспросить её об интересующем его деле. Она знала об этом преступлении то же, что и остальные горожане. Старый судья Гюнтер был строгим, но справедливым человеком, его уважали. Его смерть от внутреннего огня всех поразила, хотя раньше такое уже случалось, но не со столь известными людьми. То, что Генрих Трауберг признал вину, некоторым показалось странным, потому что он слыл в городе безобидным и добрым человеком, но многие восприняли это с удовлетворением, поскольку колдунов в городе терпели, но не любили, что было понятно, поскольку магические способности заведомо сопровождаются коварством и тайной злонамеренностью.

— Вот только зачем ему это? — спросил Хок. — Может, его наняли наследники, чтоб обогатиться?

— Вряд ли, — покачала белокурой головкой Альта. — В городе полно колдунов, которые промышляют такими делами, но Генрих не из них. Правда, он был вхож в дом судьи, но тогда б он, скорее, отравил его своими снадобьями.

— Тоже верно, — кивнул Хок, отметив ещё одно очко в пользу невиновности травника.

— К тому же у наследников старика не было нужды его убивать, — продолжала Альта. — У него осталась одна дочь, которая вышла замуж за его воспитанника Карла Брауна. Они выросли в его доме, всегда заботились о старике и ухаживали за ним, когда он болел. По сути, хозяйство ведёт Хильда, а деловыми вопросами ведал Карл. Старик доверял ему и сделал своим помощником. Он часто занимался расследованием дел для городского суда. И моего несчастного Фридриха он вывел на чистую воду, но я на него не в обиде. Фридрих всегда был плутом, а Карл так хорош собой и обходителен, что сердиться на него я не в силах.

— Значит, судья Гюнтер доверял своему зятю, а тот искал для него преступников?

— Такая у него работа, — пожала полными плечиками Альта. — Он нашёл убийцу вдовы Шварцвальд, изловил конокрадов барона Шульца и разоблачил шайку мошенников, которые обирали купцов у западных ворот. Он же доказал и то, что советник Курцман отравил свою тёщу, чтоб прибрать к рукам её ткацкую мастерскую. Конечно, находясь под покровительством городского судьи можно быть смелым, но и судью надо было убедить в том, что его давний приятель на самом деле злодей и убийца.

— А живёт этот чудный юноша в доме своего тестя? — поинтересовался Хок, отметив, что узнал то, что ему было нужно.

— Для юноши он уже вполне зрел, — рассмеялась Альта, игриво подмигнув ему, — жаль, что к тому же он так благонравен и влюблён в Хильду. Но живут они в доме судьи.

— И расположен этот дом?.. — улыбнулся Хок, нежно сжав её белые пальчики.

Через полчаса они с Дакостой вышли из дома. На сей раз Киса не рвался сопровождать своего хозяина, облюбовав для себя кресло возле камина. Да и появиться в доме недавно почившего советника магистрата с котом на плече было не совсем уместно. Отправив Дакосту с поручением в таверну «Бычья голова», Хок пошёл прямиком к дому судьи.

Траурные полотна с дверей ещё не были сняты, но возле дома уже сновали слуги, вынося старую мебель, видимо, дорогую сердцу прежнего хозяина, но теперь не нужную новому. Протиснувшись в прихожую мимо детины, тащившего обгоревшее кресло, Хок едва не столкнулся с высоким черноволосым мужчиной в траурной одежде. Он был хорош собой, с голубыми глазами и резкими чертами лица, выдававшими весьма жёсткий характер. Вероятно, при необходимости он умел быть очаровательным, но расточать обаяние перед незнакомым рыцарем в простой кольчуге и сером дорожном плаще явно не видел нужды.

— Что вам нужно? — спросил он, увидев незнакомца.

— Моё имя Рауль де Мариньи, — представился Хок. — И если вы Карл Браун, то я хотел бы поговорить с вами о смерти вашего тестя.

— У меня нет времени говорить с вами, — ответил тот. — Вилли, проводи гостя!

Отдав приказ пожилому мажордому, он направился к двери, ведущей в дальние покои.

— По дороге в Магдебург я забрёл в деревню, жители которой были сожжены внутренним огнём, — крикнул ему вдогонку Хок. — Там была ведьма, которая сказала, что её послал Ротамон.

Карл Браун замер, как будто натолкнулся на стену, и медленно обернулся. Его взгляд был полон гневом, и, дав знак слуге оставаться на месте, он резко спросил:

— Что вы знаете о смерти моего тестя?

— Я знаю, что Генрих Трауберг не убивал его. Его убил кто-то другой, кто-то, кто действует по приказу Ротамона. И, возможно, судья — лишь первая жертва, за которой последуют другие.

— Идите за мной, — произнёс Карл и вышел.

Они вошли в кабинет, где стоял массивный стол, к которому уже поставили новое, обитое кожей кресло. Столешница была пуста, а все бумаги аккуратными стопками сложены на полках шкафа.

— Почему вы интересуетесь этим делом? — мрачно взглянув на визитёра, спросил Карл. — И почему я должен вам верить?

— Вы не должны, — покачал головой Хок. — Но если вы, как и я, заинтересованы в том, чтоб остановить этого колдуна, то хотя бы поговорите со мной.

— Чем он вас так заинтересовал?

— Он — зло. Он убил всех жителей деревни только для того, чтоб доказать свою силу. Там были женщины, дети и старики, и все сгорели заживо по его пустой прихоти. Мне не хочется думать о том, что он сделает с этим миром, если получит власть.

— Почему вы так уверены, что он причастен к смерти моего тестя?

— Трауберг — травник, он, скорее, отравил бы судью, тем более, что у него была такая возможность. Но огненная магия — это совсем другое.

— Но он сознался.

— Его заставили. Вы знаете, что его дочь пропала? Её похитили, чтоб надавить на него.

— Почему вы так решили?

Браун больше не выглядел разозлённым, скорее, расстроенным и отчаявшимся.

— Я провёл небольшое расследование, — ответил Хок, — и я знаю, что девушка исчезла. Я слышал, что Трауберг не занимается чёрной магией, и у него не было причин убивать судью. К тому же, он когда-то разоблачил несколько волшебников, которые готовы были вступить в сговор с Ротамоном. Им есть за что мстить.

— А это-то вам откуда известно? — нахмурился Браун. — Это было тайное расследование! Никто кроме судьи, меня и Генриха не знал об этом! И тех самых колдунов.

— Вот о них мне ничего не известно, — заметил Хок, — а я хотел бы знать. Об этом случае мне поведал старый друг, который слышал эту историю от самого Генриха.

— Ждите здесь, — проговорил Браун и вышел из кабинета, а через пару минут вернулся и хмуро взглянул на гостя. — Я спросил у жены. Вчера вечером она послала слуг к друзьям Генриха, чтоб узнать, где Рената. Они не знают и очень этим встревожены. Похоже вы правы. Меня тоже смущала вся эта история. Травник всегда казался мне безобидным, его интересовали только его дочь и книги, и вдруг… Теперь всё встаёт на свои места. Вы сказали, вас зовут Рауль де Мариньи? Вы из Сен-Марко?

— Я с Земли. Мы прилетели недавно и застряли здесь, — честно ответил ему Хок.

— Военный звездолёт? — спросил Карл и, пройдя за стол, сел в кресло.

— У нас давно нет военного флота. Я из поисково-спасательного. Мы искали своих товарищей, прилетевших сюда раньше.

— Да, они проезжали через Магдебург, — наконец, в голосе молодого человека послышалось что-то, что говорило о его симпатии к случайным знакомым. — Пять рыцарей, которые направлялись в Сен-Марко. Они помогли мне задержать конокрадов. Присаживайтесь. Вы должны простить мне мою резкость, сэр рыцарь. Ведь вы рыцарь?

— В чине командора.

— Отлично. Я пребываю в замешательстве и не знаю, что делать. Происходящее пугает меня, потому что я чувствую, что теряю контроль над ситуацией, в которой разбираюсь лучше других. Я проводил расследование для городского суда, оно было тайным, в него был посвящён только мой тесть, поручивший мне его. Мы узнали, что Ротамон решил захватить Магдебург, но не как воин, а как колдун. Он хочет поставить у власти своего ставленника и управлять через него. Недавно некоторые советники магистрата заговорили об отмене закона, запрещающего объединения колдунов. Что плохого, если они будут объединяться по цехам, как ремесленники, и, сделав эти объединения открытыми, город сможет контролировать их деятельность? Но вы же понимаете, как опасны подобные сообщества. Они быстро запустят свои щупальца во все структуры города. Мало нам шпионов Тёмных эльфов, Ангела Тьмы и тайной полиции Сен-Марко. Не хватало ещё тайных обществ, орудующих в самом городе! К тому же нам удалось выяснить, что за всем этим стоит Ротамон. Деревня, которую вы видели, не единственная, пострадавшая от его магических атак. Вокруг Магдебурга последнее время участились случаи колдовской потравы посевов и падежа скота. Селяне боятся. И везде, так или иначе, всплывает имя Ротамона. Перед смертью мой тесть готовился открыть правду совету магистрата с тем, чтоб предостеречь город и бургомистра от грядущей опасности.

— Может, его смерть связана с его намерением выступить перед магистратом? — предположил Хок.

— Возможно. Я не знаю точно, но не могу отделаться от мысли, что так оно и есть. Сразу после его смерти к нам явились люди из магистрата и потребовали передать им его бумаги. Я отдал, но не всё. То, что связано с нашим тайным расследованием, я придержал. Может, я схожу с ума, но мне кажется, что кто-то пытается свести на нет все старания моего тестя. И то, что вину за его смерть возложили на его безобидного приятеля, кажется мне частью этого заговора.

— К тому же так они устраняют свидетеля той встречи колдунов с Ротамоном.

— Я не подумал об этом, но вы правы. Его казнят, и никто не сможет подтвердить, что она имела место.

— А кто руководит всем этим?

— Заговором? — Карл устало пожал плечами. — Я даже не уверен, что он есть. Всё выглядит очень понятным и логичным. После смерти судьи назначен новый, это уважаемый советник магистрата, старый друг бургомистра Людвиг фон Хольц. Естественно, что он пожелал изъять из частного дома все документы, относящиеся к суду и магистрату. Вот только… Он один из тех, кто выступает против запрета колдовских обществ, он засудил Трауберга и он отстранил меня от деятельности суда. Хотя, это тоже ни о чём не говорит. Кроме него за отмену запрета выступают ещё несколько советников. Бургомистр колеблется. Генрих сам явился с признанием вины. А я… Есть люди, которых я разозлил, и они рады будут убрать меня подальше от дел. К тому же он уважаемый в городе человек. Я просто чувствую, что что-то не так, но совсем не уверен в том, что прав. И я понятия не имею, что в этой ситуации можно сделать.

— Можно отложить казнь?

— Нет. Поймите, сэр, я больше не обладаю влиянием. И раньше оно держалось только на положении моего тестя, а сейчас я никто. К тому же эта казнь — часть торжеств, которые проводятся в честь приёма магистратом энфера Синего Грифона.

— Часть торжеств? — нахмурился Хок.

— Я не любитель подобных развлечений, но некоторым они нравятся. Да, это тоже зрелище, и на нём будут присутствовать бургомистр и энфер. Следовательно, никто не будет его отменять и откладывать.

— Тогда у нас мало времени, — Хок какое-то время задумчиво смотрел на Карла и, наконец, решился. — Послушайте, я расскажу вам всё, что знаю, а знаю я это от того друга, который говорил этой ночью с Генрихом в его темнице. Именно от него я знаю и о том сборище, и об обстоятельствах, вынудивших травника сделать ложное признание.

— Как он прошёл в темницу? — насторожился Браун.

— Для него не существует стен и дверей. Он входит, куда захочет.

— Колдун?

— Хуже, но сейчас его уже нет в Магдебурге.

— Ночью из города не выбраться. Если только?..

— Да, но это не относится к делу, — Хок почти умоляюще взглянул на Карла, и тот кивнул, соглашаясь не развивать эту тему.

После этого Хок рассказал о том, что Джулиан узнал от Трауберга, чем поверг Карла в смятение.

— То, что вы мне рассказали, мог знать только Генрих, — пробормотал тот. — И если так, то мне придётся признать, что, скорее всего, так оно и было.

— Так и было, — кивнул Хок. — Я уже отправил опытного человека следить за тем амбаром, где проходило сборище колдунов. Но на то, что там кто-то появится, надежды мало. Что ещё мы можем сделать? Я бы прошёлся по домам тех колдунов и ведьм, что явились к Ротамону. Может, найду там что-то относящееся к нашему делу.

— Я поговорю с новым судьёй, — проговорил Карл. — Намекну ему, что мне известно о Ротамоне, посмотрю на его реакцию, попробую расшевелить это змеиное гнездо. Жаль, что письмо, которое отправили Генриху, сгорело.

— Быть может, его можно восстановить, — неуверенно предположил Хок. — Судя по всему, в этом случае было использовано заклятие третьих рук, и свиток должен был сгореть полностью. Но если он не сгорел, то… я должен поговорить со своим другом.

— Да, пожалуй. Больше мы пока ничего не можем сделать. Я дам вам список имён и пошлю с вами моего оруженосца. Он парень смышлёный и часто помогает мне в расследованиях. Он покажет, где жили те ведьмы и колдуны, а заодно обеспечит вам доступ в их жилища. Встречаемся здесь. Я предупрежу слуг, чтоб они приняли вас и ваших друзей, даже если меня не будет дома.

Выйдя из дома судьи в сопровождении юного оруженосца Мартина, Хок зашёл в дом своей подруги, где застал томящегося в неведении Дакосту. Тот с энтузиазмом воспринял идею попытаться восстановить письмо и тут же отправился в дом Генриха Трауберга. А Хок со своим провожатым пошёл искать жилища возможных союзников Ротамона. Никого из них дома не было, их родные и соседи заявляли, что давно не видели их. Обыскав дома, Хок убедился, что все они занимались чёрной магией. Последним они посетили дом ведьмы, где в лаборатории нашлась колдовская книга, на последней странице которой была нарисована свернувшаяся спиралью змея, а на стене в гостиной висел портрет дамы, в которой Хок при ближайшем рассмотрении узнал ту самую ведьму с колом в груди, встреченную им в погубленном селении.

В дом судьи они вернулись к вечернему гонгу. Там их уже ждал Дакоста, а на столе в кабинете лежал сложенный из кусочков тёмный лист пергамента, на котором можно было разобрать написанные опытной рукой строчки. Внизу листа располагалась такая же змея, как и в той книге.

— Я склонен решить, что фон Хольц в этом замешан, — сообщил Карл, сидевший за столом. — Я сказал ему сегодня в магистрате, что в городе есть колдуны, замышляющие заговор, за которым стоит некто по имени Ротамон. Фон Хольц сильно занервничал, он запретил мне сеять панику и пригрозил, что если я буду и дальше распространяться об этом или вести какое-то расследование, он отправит меня на дыбу.

— На дыбу? — удивился Хок.

— Именно туда, — усмехнулся Карл. — Потом послал следом за мной соглядатаев, они уже несколько часов наблюдают за домом.

— И они видели нас? — насторожился Дакоста.

— Я на это надеюсь.

— Он бьёт палкой по траве, чтоб вспугнуть змею, — пояснил Хок.

— Точно сказано, — кивнул Карл, посмотрев на печать, темневшую на пергаменте.

После этого Хок рассказал о результатах своих поисков. Он уже почти закончил, когда на пороге кабинета появился встревоженный оруженосец, а следом вошёл тот самый стражник с бронзовой отделкой на латах, который днём стоял у восточных ворот. Окинув взглядом всю компанию, он остановился на Брауне и произнёс:

— Тебе нужно убираться отсюда, Карл. Фон Хольц велел арестовать тебя и доставить в ратушу. И вызвать палача.

— Даже так… — пробормотал Дакоста, а Браун вдруг рассмеялся.

— Он клюнул!

— Я велел своим ребятам не слишком торопиться, — добавил стражник. — Они ещё натягивают сапоги, но вряд ли смогут растянуть это занятие до утра.

— Спасибо, Бауэр. Я перед тобой в долгу.

— Запишу на твой счёт, — проворчал тот и удалился.

— Уходим через потайной ход, — Карл поднялся и достал из шкафа меч в ножнах. — Нам нужно обыскать дом фон Хольца, пока он торчит в ратуше.

Оруженосца он взял с собой, и они вчетвером выбрались из дома и окольными путями вышли на улицу. Четверо мужчин в плащах прошли по пустым тёмным улицам и вскоре оказались возле высокого дома с башенками.

— Здесь полно слуг, — шёпотом проговорил Карл, остановившись у задней калитки сада. — Будьте осторожны. Мы с Мартином проберёмся внутрь, нам известно расположение комнат, а вы осмотрите сад и хозяйственные постройки. Постарайтесь не шуметь.

Он присел на корточки перед калиткой и вскоре замок щёлкнул и дверца открылась. Мужчины скользнули внутрь. Хок и Дакоста свернули к тёмной стене конюшни, а Карл и его оруженосец исчезли в темноте, направившись в сторону дома. Было самое тёмное время суток, но вскоре тьма начнёт рассеиваться, и небеса снова заполнятся тихим сапфировым светом. Не дожидаясь этого, Хок и его спутник обследовали конюшню, сеновал и сарай. Они хорошо видели в темноте, но ничего интересного им обнаружить не удалось. После этого они вернулись в сад, решив осмотреть самые глухие его уголки возле высокого забора. Так, пробираясь сквозь густой кустарник, они неожиданно наткнулись на старый заброшенный колодец. Дакоста присел на его край, наблюдая, как Хок рыскает вокруг.

— Странно, трава примята, словно тут что-то тащили.

— Да, и верёвка новая, — заметил Дакоста.

Верёвка свисала через сложенный из камней бортик из-под потрескавшейся крышки. Хок внезапно заинтересовался этой верёвкой и, спихнув товарища с колодца, открыл крышку. Какое-то время он прислушивался, а потом осторожно потянул за верёвку.

— Там что-то есть, рыцарь, — проговорил он, прилагая усилия. — Ну-ка, помогите.

— Боже мой! — воскликнул Дакоста, когда из колодца показались две белые тонкие руки, связанные в запястьях.

Он помог Хоку извлечь из колодца тело девушки в светлом, перепачканном грязью платье. У неё были длинные золотистые волосы и ниточка красных бус на шее.

— Я полагаю, это Рената, — пробормотал Хок, укладывая её на траву рядом с колодцем.

Дакоста коснулся пальцами её шеи, а потом поспешно полез в сумку на поясе.

— Она жива, но в глубоком обмороке. Я сделаю ей инъекцию биовитала и пару доз синергона. У вас есть вода?

Хок отцепил от пояса фляжку.

— Позаботьтесь о ней, рыцарь, а я постараюсь найти наших друзей.

Когда он вернулся с Брауном и его оруженосцем, девушка уже пришла в себя и испуганно озиралась по сторонам. Увидев Карла, она узнала его и расплакалась. Присев рядом, он обнял её.

— Девушку мы нашли, и к счастью, она жива, — кивнул Хок, стоя рядом. — Что у вас?

— Слуг в доме нет, — ответил Карл. — Полное запустение. В винном погребе установлен стол, а вокруг кованые шандалы с чёрными свечами.

— И кровь, — содрогнувшись от отвращения, добавил Мартин.

— Он уже приносит жертвы? — усмехнулся Хок.

— Не он. Кто-то другой, — возразил Карл. — В углу погреба стоит походная кровать, застеленная простым одеялом. Под подушкой была книжица. Мартин, отдай её сэру де Мариньи.

Юноша протянул её Хоку. Тот посмотрел на кожаную обложку, с теснённой спиралевидной змеёй и поморщился.

— Это человеческая кожа.

Он сунул книжку Дакосте, и тот с интересом принялся её листать.

— Вот оно! Огненное заклятие смерти! Похоже, именно владелец этой книжицы убил судью Гюнтера. Тут есть и заклинание потравы, и смертельные привороты, и заговоры на отвращение и голод. Энциклопедия смерти.

— Если это не принадлежит советнику фон Хольцу, то кому? — спросил Карл, озабоченно посмотрев на Хока.

— Скорее всего, его сообщнику, какому-то колдуну.

— Самому Ротамону?

— Вряд ли. Скорее, кому-то из его слуг, возможно, это один из тех колдунов, чьи дома мы сегодня навестили.

— И что нам делать дальше? Идти к бургомистру?

— Мы не знаем, не связан ли он сам со всем этим, — возразил Хок. — Давайте вернём эту книжицу на место. Пусть они не подозревают, что раскрыты. Девушку они здесь бросили и вряд ли будут проверять, на месте ли она.

— Мы привяжем камень к верёвке и сбросим вниз. Всё будет выглядеть, как было. Но что делать дальше? Через несколько часов Генриха казнят!

— Отца казнят? — испуганно воскликнула Рената и снова залилась слезами.

— Сначала позаботимся о ней и о вас, — ответил Хок. — А потом решим, что делать дальше. Нам есть куда пойти?

— Моя жена сейчас у друзей. Там нас искать не будут. Она позаботится о девушке.

Мартин снова сходил в дом, чтоб вернуть на место страшную находку. Потом они покинули сад советника фон Хольца и по тёмным улицам пошли в северную часть города. На сей раз им пришлось прятаться от патрулей, потому что группа вооружённых мужчин, один из которых нёс на руках завёрнутую в плащ девушку, неизбежно привлекла бы внимание. К тому же, как знать, возможно, их уже разыскивали шпионы магистрата. Добравшись до квартала, где жили ткачи и белошвейки, они постучались в дверь дома, на котором висела вывеска с портновскими ножницами.

Там их ждала встревоженная Хильда. Передав ей на попеченье Ренату, Карл как мог, успокоил жену и вернулся к друзьям.

— Мне нужно пойти в дом купца Майера, — сообщил Хок. — Именно туда будут приходить новости от наших друзей.

— Я пойду с вами, — заявил Карл, явно жаждавший действия, а здесь ему больше делать было нечего.

Уже наступила глубокая ночь, а небо над городом налилось прозрачной синевой, когда они постучали в двери знакомого дома. Открывшая им Альта куталась в шаль и зевала, но увидев Карла, мило смутилась. Он улыбнулся, блеснув белоснежными зубами, и проскользнул мимо неё в дом. Отправив хозяйку спать, Хок собрал своих соратников в гостиной, чтоб обсудить ситуацию. В результате всё-таки было решено пойти на риск и обратиться непосредственно к бургомистру. Карл настаивал, что пойдёт к нему один, чтоб не подвергать опасности жизнь остальных.

— К тому же, если меня схватят, вы будете на свободе и сможете что-то предпринять.

— Я пойду с вами, — запротестовал Мартин, но Карл жестом остановил его.

— Ты должен остаться. Они не знают города и его жителей. Им понадобится твоя помощь.

Юноша вздохнул и смирился. Браун накинул плащ и уже направился к двери, как вдруг лежавший на кресле Киса приподнялся и многозначительно мяукнул. Тут же в дверном проёме появился серый силуэт, и спавшая на коврике собачка возбуждённо залаяла.

— Свои, — проговорил Хок, убирая руку с эфеса меча.

В гостиную вошёл Хэйфэн и снял с головы капюшон.

— Я его потерял, — без предисловий сообщил он.

— Кого? — уточнил Хок.

— Того парня, что приходил на встречу с колдуном в амбар.

— Ты их видел?

— Сначала одного. Он вошёл в амбар. Я пробрался следом, забрался наверх и, подобравшись ближе, повис на стропилах. Тот начертил на земле пентаграмму, высыпал в неё из кисета какую-то пыль, а потом принялся что-то бормотать. По линиям пентаграммы пробежало красноватое пламя, а потом в центре возникла фигура в чёрном плаще с капюшоном. Они поговорили, призрак исчез, пламя погасло, и тот, что вызывал его, вышел. Я шёл за ним, но потом он неожиданно исчез.

— То есть, ты его потерял! — с досадой и некоторой долей осуждения воскликнул Дакоста.

— Даже обезьяны падают с деревьев, — примирительно напомнил Хок.

— Я не обезьяна, — холодно взглянул на него Тонни. — Я его потерял, потому что он исчез. Я это видел.

— И мы не знаем, кто это? — нахмурился Карл.

— Я не видел его лица, он был в капюшоне. Но я разглядел, что у него на правой руке шесть пальцев, а рукоятка кинжала сделана из меди и рога. Это вам о чём-то говорит?

— Конечно! — Карл заметно повеселел. — Это Флавио Эспиноза, регистратор магистрата. Он появился в городе не так давно, приехал из Сен-Марко с рекомендательным письмом от старого друга фон Хольца. Тот нашёл ему работу в ратуше и поселил в своём доме. Он такой сутулый и чуть приволакивает ногу. Так?

— Да, — кивнул Тонни. — Именно поэтому я не мог его потерять, если в этом не замешано колдовство.

— Приношу свои извинения, — поднял руки Дакоста.

— Ты слышал, о чём они говорили?

— Мало что. Тот, внутри пентаграммы, похоже, был раздражён тем, что его побеспокоили, а вызывавший сильно нервничал. Он что-то бормотал скороговоркой. Я слышал, что он упоминал энфера. А тот приказал убить обоих.

— Кого? — насторожился Карл.

— Я не знаю, — покачал головой Хэйфэн. — Он сказал: «убить обоих» и исчез. Но поскольку это прозвучало после упоминания об энфере, полагаю, что он один из тех, кого следует убить.

— А второй — бургомистр, — заявил Карл. — Если бургомистр умрёт, то фон Хольц — наиболее вероятный кандидат на его место. Он очень богат, давно в совете магистрата и пользуется там влиянием. К тому же он друг бургомистра и в глазах горожан будет продолжателем его традиций. Только зачем при этом убивать энфера?

— Чтоб натравить альдора на Магдебург, — предположил Хок. — Война порождает хаос, а хаос — лучшая среда для колдуна. Много боли, крови, безумия. Люди доведены до отчаяния и готовы поверить любому, кто обещает спасение.

— Возможно. Оба они будут завтра на площади перед ратушей. Я должен предупредить бургомистра.

— Он может вам не поверить, и тогда фон Хольц и Эспиноза узнают, чтораскрыты, — заметил Хок. — Нужно, чтоб он сам всё увидел. Мы пойдём на площадь и предотвратим покушение.

— Каким образом?

— Судя по тому, что мы узнали, действовать будет Эспиноза, — проговорил Дакоста. — Он попытается наслать на бургомистра и энфера заклятие смерти, а для этого ему нужно будет проделать определённые манипуляции. И когда он начнёт, мы его убьём.

— Как?

— Из арбалета. Можно кинжалом или мечом.

— Колдуна убить так просто?

— Я его убью, если буду поблизости, — успокоил его Хок. — Опыт подобных дел у меня имеется. Ветер, отправляйся в «Бычью голову», предупреди Донцова и Кроу, чтоб охраняли энфера и бургомистра. Они смогут это сделать?

— Ещё бы! — наконец улыбнулся Хэйфэн. — Сашка так рьяно очаровывал энфера, что тот держит его при себе, как драгоценную табакерку, и уже пожаловал ему звание капитана охраны.

— Почему я не удивлён? — пробормотал Хок. — А где Донцов, там и Кроу. Обрисуй им ситуацию, пусть действуют по обстоятельствам.

— Минуту, — Дакоста поднял с пола свою объёмистую сумку, порылся в ней и достал шкатулку, из которой извлёк два амулета на серебряных цепочках. — Передай ребятам. Пусть наденут. От прямого огненного заклятия они не защитят, но в том и суть, что оно будет направлено не на них. Это поможет.

— Если даже им придёт в голову прикрывать этих двоих своими телами? — недоверчиво уточнил Хэйфэн.

— Изящное решение, не так ли? — усмехнулся Дакоста. — Не слишком логичное, но в этом прелесть магии. Удачи!

Сунув в карман медальоны, Тонни удалился, а друзья решили, что до утра у них есть пара часов, чтоб немного поспать и явиться на площадь со свежей головой.

Утро было ясным. Голубые небеса сияли внутренним светом, и странно было не видеть в зените ослепительного диска. Бледный лик солнца проглядывал сквозь эту голубизну, подсвечивая её, и напоминая, что здесь, увы, не Земля, а совсем другой мир. Впрочем, ни Хоку, ни Дакосте, ни их спутникам это обстоятельство уверенности не убавило. Они вышли на площадь перед ратушей и тут же слились с небольшой толпой, явившейся, чтоб посмотреть на казнь.

Площадь была маленькая, меньше рыночной, и потому даже сравнительно небольшое здание ратуши казалось здесь величественным, тем более что размеры площади не позволяли рассмотреть его полностью. Острые башенки и шпили терялись где-то в вышине. Впрочем, и те украшения, что можно было разглядеть, свидетельствовали о нарядности здания. Каменные бордюры с затейливыми орнаментами украшали небольшие терраски, на которых стояли статуи симпатичных горгулий в рогатых колпаках и жутковатых дев с чашами и цветами в руках с накинутыми на головы покрывалами. При более внимательном взгляде на скульптуры, миловидность горгулий и неприглядность девиц объяснялась довольно просто: маски для тех и других были изготовлены по одним и тем же формам.

Посреди площади стояли два почти одинаковых помоста, которые, как и в случае со статуями, свидетельствовали о практичности горожан. Оба они представляли собой конструкцию из разборных козел с уложенными на них настилами из плотно сколоченных досок. Разница состояла в том, что на одном из помостов располагались широкая скамейка и тёмный массивный чурбан, приспособленный под плаху. Плечистый высокий палач в красном колпаке и чёрной маске деловито позвякивал точилом по своему большому топору. Другой помост был застелен разноцветными коврами, в центре его стояли два кресла с подлокотниками, в которых уже восседали, живо переговариваясь, энфер в лёгких парадных латах и пурпурном шёлковом плаще и высокий худой старик с узким лицом, узким носом и узкими глазами. Удлинённую форму лица ещё более подчёркивала очень длинная узкая борода. Он был одет в чёрный бархат и мантию, подбитую золотистым искрящимся мехом, поверх которой на грудь свисала золотая цепь с медальоном в виде герба города. Эту пару окружали с трёх сторон их свиты. Со стороны энфера стояли его рыцари в доспехах, среди которых выделялись светлыми волосами и узорчатыми нагрудниками Донцов и Кроу. Со стороны бургомистра толпились советники магистрата, в основном благородные, убелённые сединами старцы в тёмных бархатных камзолах и подбитых мехом коротких плащах с цепями попроще.

Входя на площадь, Карл Браун накинул капюшон и опустил голову, опасаясь шпионов нового городского судьи, а Мартин отошёл чуть в сторону и встал в отдалении.

— Где Эспиноза? — поинтересовался Хок, оглядывая собравшихся людей цепким взглядом.

Зрителей на площади собралось не так много, чуть больше полусотни. Видимо горожане не слишком тяготели к подобным жестоким развлечениям, предпочитая заниматься своими насущными делами. Это давало определённый простор для манёвра, особенно, если возникнут непредвиденные обстоятельства.

— Вон он стоит в первом ряду, — ответил Карл, чуть приподняв голову и указав на невысокого сутулого человека с длинными клочковатыми волосами, который горбился под своей тёмной потёртой мантией.

— Бог шельму метит, — пробормотал Хок, с отвращением разглядывая уродливое лицо с блёклыми злыми глазками, крючковатым носом и унылым безгубым ртом.

— У него такой вид, будто он помер пару дней назад, — заметил Дакоста.

Эспиноза был и правда бледен, его сухая морщинистая кожа напоминала старый пергамент. Карл какое-то время рассматривал его, а потом проговорил:

— Я его узнал только теперь, когда вы это сказали. Это один из тех колдунов, что пропали тогда после встречи с Ротамоном. Просто раньше он выглядел моложе и был весьма хорош собой. Его звали Уруб Белокрылый. Впрочем, и то имя, скорее всего, было выдумкой. И тогда он носил на правой руке перчатку из лебяжьего пуха, утверждая, что в ней его сила. Наверно прятал шестой палец. Что с ним случилось, коль он так преобразился?

— Он колдун, — ответил Хок. — Один знающий человек говорил мне, что там, где замешана магия, внутреннее содержание слишком быстро трансформирует наружность. Возможно, раньше он был средней руки колдуном или обычным шарлатаном, но получив от Ротамона тёмную силу, под её действием стал изменяться.

— Человеческое тело — не тот сосуд, в который можно безнаказанно вливать всякую оккультную дрянь, — мрачно пробормотал Дакоста. — А где Трауберг?

— Сейчас привезут. Его возят по городу на тележке, запряжённой парой козлов, — ответил Карл, — чтоб все видели осуждённого на казнь и могли кинуть в него камень или гнилое яблоко. Обычно этого никто не делает, — тут же добавил он, поймав мрачный взгляд Хока. — Все любители жестоких развлечений здесь, но тут кидать запрещено, чтоб не попасть в стражников или других горожан.

Вскоре откуда-то послышался барабанный бой. Толпа расступилась в стороны и по образовавшемуся коридору прокатилась тележка, запряжённая парой лохматых чёрно-белых козлов с круто изогнутыми рогами. Наверно то, что его возили на тележке, а не водили пешком, было благом для осуждённого. По его бледному измождённому лицу и тёмным кругам вокруг глаз было видно, что он измучен и обессилен. Его ожоги и раны были спрятаны под чистой белой рубахой до пят. Когда тележка остановилась, стражники довольно заботливо сгрузили его на землю. При этом он морщился, наверняка испытывая боль в затёкших из-за колодок конечностях. Тем временем палач спустился по ступеням и, твёрдо взяв его под руку, помог подняться на эшафот.

Из толпы раздалось несколько злобных выкриков, призывавших казнить злодея, но их никто не поддержал. Люди, кто с любопытством, а кто и с сочувствием, молча наблюдали за происходящим. На помосте напротив началось движение. Из группы советников вышел невысокий старичок с короткой кудрявой бородой в сдвинутом набекрень берете и, развернув перед собой свиток, звонким мальчишеским голосом зачитал приговор, закончив чтение пафосным «да свершится правосудие», после чего отступил обратно.

Генрих Трауберг, которого продолжал поддерживать палач, спокойно выслушал приговор и негромко произнёс:

— Я сожалею обо всех совершённых мною злодеяниях и прошу прощения у жителей славного города Магдебурга.

Всё это время Карл Браун нетерпеливо посматривал на Флавио Эспинозу, сжимая спрятанный под плащом лёгкий арбалет. Но тот с явным удовольствием наблюдал за происходящим, не собираясь вмешиваться.

— Ангел Тьмы! — прошипел Карл так, словно испустил самое крепкое ругательство, которое знал. — Он хочет дождаться, пока Генриха казнят!

Увидев, как палач повёл осуждённого к плахе, он издал короткое гневное рычание и, сунув арбалет Дакосте, начал пробираться сквозь толпу.

— Умеете стрелять, рыцарь? — спросил Хок, с тревогой наблюдая за ним, и, получив утвердительный ответ, тоже скрылся в толпе, а Дакоста осмотревшись, прошёл чуть вперёд, чтоб занять наилучшую для выстрела позицию.

Карл Браун тем временем выбрался из толпы и вышел на площадку между эшафотом и помостом. Откинув на плечи широкий капюшон, он громко провозгласил:

— Прошу справедливости, благородный энфер! Господин бургомистр, этот человек невиновен!

— В чём дело! — бургомистр вскочил с необычайной для его возраста живостью, движимый возмущением и, более всего, тем, что нарушен протокольный ход мероприятия перед лицом почтенного гостя. — Что ты позволяешь себе, Браун?

— Выслушайте меня, господин бургомистр! — требовательно продолжил Карл. — Я знаю, что и вы, и наш гость благородный энфер — люди справедливые, и свойственное вам сострадание в будущем заставит вас сожалеть о безвинно пролитой крови этого человека, оговорившего себя ради спасения единственной дочери, которую похитили. Этой ночью мы с моим оруженосцем узнали об этом и предприняли поиски девицы. Она была найдена нами связанной, но живой в месте, где её спрятали от отца, угрожая убить её, если он не примет на себя чужой грех.

Бургомистр нахмурился и медленно сел, после чего обеспокоенно взглянул на энфера.

— Пусть этот человек продолжает, господин бургомистр, — кивнул явно заинтригованный Ликар.

— Занимаясь поисками, — продолжил ободрённый его вниманием Карл, — нам удалось раскрыть заговор, целью которого является покушение на жизнь ваших милостей. Колдун, находящийся здесь, собирается убить вас тем же способом, каким он убил моего несчастного тестя. Этот человек — Флавио Эспиноза!

И он обернулся, указывая на регистратора обличающим жестом. Тут же вокруг колдуна стало пусто. Люди расступились, поверив словам красивого и благородного рыцаря о коварстве отвратительного уродца. В следующий момент Эспиноза зашипел и вскинул руку, худую и желтоватую, как птичья лапа, с чёрными ногтями, похожими на когти и, сверля Брауна злобным взглядом, забормотал, но вдруг вздрогнул и подался назад. Из его груди торчала короткая арбалетная стрела.

Однако он не упал, а только как-то странно и страшно изменился. Побледнев ещё больше и внезапно поседев, он превратился в жуткое подобие ведьмы из мёртвого селения. На его лице появилась змеиная усмешка, и он шагнул вперёд, не сводя взгляда с Карла.

Его шёпот шелестел в полной тишине, но ещё до того, как он успел закончить своё короткое заклинание, с помоста спрыгнул Донцов и в последний момент оказался между ним и Брауном, прикрыв его своей широкой грудью в кованой броне. На мгновение колдун смутился, но, поймав взгляд неожиданного защитника своей жертвы, снова зашептал. Он не успел сказать и двух слов, как его голова слетела с плеч и запрыгала по каменной булыжной кладке площади.

За его спиной возвышался Хок со своей швейцарской дагой в руке. Толкнув свободной рукой пошатывающийся труп, он убедился, что тот упал и не собирается вставать, после чего спокойно нагнулся и вытер длинное широкое лезвие кинжала о плащ колдуна.

С момента обличающего жеста Карла не прошло и минуты, а Хок уже с лязгом загнал свою верную дагу в ножны на поясе.

— Хороший удар, старпом, — выдохнул Донцов и, обернувшись, спросил у Карла: — Вы как?

— Хорошо, — кивнул тот и снова повернулся к помосту, краем глаза замечая, как Дакоста протискивается к трупу Эспинозы.

— Отойдите! — проворчал тем временем Ликар своим рыцарям, которые стеной встали по краю, закрывая его и бургомистра с советниками от колдуна. — Подойдите сюда, Браун, и вы, Светозар. Что это за история с покушением? Я хочу знать подробности!

— Благородный энфер, — кланяясь на ходу, заговорил Карл, — это очень опасный заговор, во главе которого стоит колдун Ротамон, вознамерившийся обманом захватить власть в городе через своих подставных лиц. Он появился здесь давно и мой тесть судья Гюнтер с моей помощью вёл расследование этого дела. Он был уже готов доложить о его результатах бургомистру и предупредить магистрат об опасности, когда его убил Флавио Эспиноза. Той же ночью его подручные похитили Ренату Трауберг и подкинули её отцу письмо с требованием взять вину на себя. Письмо было заколдованным, но, должно быть, заклятие было наложено некачественно, и оно не сгорело. Нам удалось его восстановить, — он достал из-за пазухи свёрнутый пергамент и подал бургомистру.

— Это почерк Эспинозы, — кивнул тот, пробегая строчки глазами. — Трауберг, это правда?

— Истинная правда, господин бургомистр, — глухо ответил тот.

— Продолжайте, Браун, — кивнул старик.

— Ночью один из наших шпионов выследил Эспинозу, когда тот вызвал дух Ротамона, чтоб доложить о том, что в городе гостит благородный энфер. И колдун приказал ему убить вас обоих во время казни. Поскольку за мной и Мартином следили шпионы, мы не смогли предупредить вас, но предупредили господ рыцарей, находящихся на службе у благородного энфера.

— Значит, вы знали, но ничего мне не сказали? — нахмурился энфер, взглянув на Донцова.

— Мы не знаем этого человека, — пожал плечами тот. — Но мы были готовы защитить вас от любой опасности. К счастью, колдун так и не успел направить свои чары против вас, сосредоточившись на этом парне.

— И вы отважно закрыли его собой? — усмехнулся Ликар.

— Я только пытался выиграть время, пока наш друг подберётся к нему сзади.

— Я хочу познакомиться с вашим другом. Позовите его! А вы Браун продолжайте. Заговор предполагает сговор нескольких лиц, а мы пока видим только один обезглавленный труп.

— Этот колдун был нужен лишь для того, чтоб устранить бургомистра и освободить место для слуги Ротамона. Советник фон Хольц стоит за всем этим.

— Как ты смеешь, мальчишка! — оскорблённо взвизгнул толстяк, стоявший рядом с креслом бургомистра.

— Подожди, Людвиг, — остановил его бургомистр. — Это тяжкое обвинение, Браун. У вас есть доказательства?

— Они в доме советника фон Хольца, — спокойно ответил тот. — В винном погребе находится алтарь для чёрной магии, а под подушкой на кушетке, что стоит там, лежит чёрная книга, обтянутая человеческой кожей, в которой мы нашли огненное заклятие смерти. Отправьте туда стражников и кого-нибудь из советников, и они принесут вам доказательства.

— Это Флавио! — испуганно запричитал фон Хольц. — Я приютил его в винном погребе. Я не знал, чем он там занимается.

— Вы не пили вина, советник, и ваши слуги не спускались туда? — холодно уточнил Карл. — Впрочем, вы же прогнали всех слуг, чтоб они не проболтались о ваших делах. И вы не знали, что Ренату Трауберг спустили в пересохший колодец в вашем саду?

— Конечно, нет!

— Этого мало для обвинения, но достаточно для начала расследования! — задумчиво произнёс бургомистр.

— Есть! — неожиданно раздалось сзади, и все обернулись.

Дакоста во время этого разговора занимался тем, что обыскивал труп Эспинозы и снимал с него одежду. Поводом для его возгласа послужила синеватая круглая печать на пояснице Эспинозы, в которой ясно различалась свернувшаяся спиралью змея.

— Ваши милости, — проговорил он, подходя к помосту. — Я рыцарь Суверенного Иерусалимского Военно-монашеского Ордена Госпитальеров имени Святого Иоанна, Родоса и Мальты Елизар Дакоста. В Ордене одним из моих служений является преследование зла во всех его проявлениях во всех уголках вселенной, куда направит меня Господь. По опыту борьбы с колдунами мне известно, что часто они получают свои силы от других более могущественных колдунов или тёмных сущностей. При этом они заключают с ними договоры, которые скрепляются печатью, наносимой на их тело. Такие печати служат целям получения части сил от их патрона и помогают патрону следить за ними. На теле Флавио Эспинозы мы обнаружили такую печать. Следовательно, если на теле советника фон Хольца есть такая же, то он так же вступил в сговор с Ротамоном.

— Позвольте нам проверить! — Карл с мольбой взглянул на бургомистра.

— Это оскорбительно! — возопил фон Хольц, но голос бургамистра разом пресёк его возмущение.

— Покажи спину, Людвиг, — спокойно произнёс он.

— Он меня заставил, — забормотал фон Хольц, пятясь назад, в то время как остальные советники отступили от него. — Он угрожал мне смертью…

— Ну, конечно, — проворчал Элот, который подошёл сзади и взял его за плечи.

— Уверяю вас, — едва не зарыдал фон Хольц, оказавшись в могучих руках рыцаря и осознав неотвратимость наказания, — я не хотел. Я расскажу вам всё, всё, что он задумал! Я выдам всех, кто служит ему! Я знаю всех!.. Они собираются…

Конец этой речи неожиданно перешёл в вой, и Элот поспешно отскочил назад, а истошно вопящий фон Хольц вдруг покрылся стремительно разрастающимися чёрными пятнами, от которых валил дурно пахнущий дым. Его одежда вспыхнула, и он упал на помост. Обступившие его люди с ужасом наблюдали, как он сгорает. Вскоре его обугленный труп застыл на коврах, где остались чёрные проплешины.

— Колдовство! — пробормотал бургомистр и посмотрел на Карла. — Мы сэкономили на следствии и судебном разбирательстве, Браун, но упустили возможность узнать о его сообщниках в городе. Я хочу, чтоб вы продолжили своё расследование. Вы получите всё, что вам будет нужно, можете привлекать, кого захотите. Подчиняться и докладывать будете только мне лично. Что вам нужно?

— Я просил бы… — Карл покосился на Дакосту. — Если рыцарь согласится остаться у нас на какое-то время, его помощь в этом деле была бы бесценна. Он сведущ в магии, господин бургомистр, и он один из тех, кому я действительно могу доверять в этом деле. Он лишь недавно в нашем мире, к тому же уже оказал нам помощь.

— Рыцарь, вы получите достойную плату за эту услугу, — деловито проговорил бургомистр. — Тридцать флоринов. Золотом.

— Я рад буду помочь, — кивнул Дакоста. — И плата для меня не так уж… — он осёкся получив ощутимый тычок локтем в бок от Донцова, — плата была бы весьма кстати, — сообразив закончил он. — Вы очень щедры, господин бургомистр.

— Вот и отлично, — удовлетворённо кивнул тот. — Браун, я жду вас в ратуше после полудня с полным докладом по этому делу.

Решив, что с этим покончено, он повернулся к энферу, но тот хитро улыбнулся.

— Ваш пленник до сих пор томится на эшафоте, — напомнил тот.

— Ах, да, — кивнул бургомистр. — Мастер Бронтау, приведите сюда вашего подопечного.

Палач помог Траубергу спуститься с эшафота и подвёл ближе. Бургомистр сурово взглянул на Генриха.

— По правилам мне следовало бы вернуть вас в темницу до окончания пересмотра вашего дела, господин травник. Но учитывая, что пока город остался без судьи, а исход пересмотра заведомо известен, я предоставленной мне властью милую вас. Те лишения, что выпали на вашу долю, по моему мнению, являются достаточным наказанием за то, что вы ввели суд в заблуждение ложным самообвинением. Все судебные расходы, а также плату за содержание вас в темнице и услуги палача вы обязаны внести в городскую казну не позднее следующего светлого дня после тёмной ночи.

— Это справедливо, господин бургомистр, — поклонился Генрих.

Бургомистр и энфер поднялись и сошли с помоста в окружении рыцарей и советников.

— Круто, — пробормотал Дакоста, глядя им вслед. — Продержали в тюрьме, чуть не убили, а теперь им за это и заплати?

— Это торговый город, рыцарь, — усмехнулся Донцов. — Здесь из всего делаются деньги. Разве ваша инквизиция поступала не так же?

— Почему она моя? — нахмурился Дакоста.

— В России инквизиции не было, — усмехнулся тот. — Пойду искать Хока. Нужно срочно представить его энферу, пока тот под впечатлением от его подвига и склонен пригласить его в луар.

Он отошёл, а Дакоста посмотрел на Генриха, которому кто-то из присутствовавших на казни друзей уже набросил на плечи плащ.

— Не беспокойтесь, рыцарь, — вымученно улыбнулся тот. — Это не так дорого и не разорит меня. Уже то, что я жив и свободен, стоит того. А то, что я увижу мою Ренату, и вовсе делает меня счастливым. Где она, господин Браун, вы знаете?

— Она на попечении моей жены, — весьма холодно ответил Карл. — Скоро вы её увидите. Но вам следует знать, что нужно было не идти на поводуу преступников, которые замыслили зло, а прямо явиться ко мне и всё рассказать. Вы представляете, что было б, если б нам не удалось помешать им? Вас бы казнили, Рената умерла б в колодце, энфер и бургомистр были бы убиты, власть захватил бы ставленник злобного колдуна, а город оказался бы в состоянии войны с луаром!

— Я не знал об этих ужасных последствиях, господин Браун, но и знал бы… Вы ещё очень молоды, но когда у вас появятся свои дети вы, быть может, поймёте меня. А пока я благодарю вас за всё!

— Не меня благодарите, — недовольно передёрнул плечами Карл, уязвлённый напоминанием о своей молодости. — Командор де Мариньи пришёл ко мне и потом вместе с сэром Дакостой помог размотать этот клубок. Они и нашли Ренату.

— Я благодаен вам, — Генрих растрогано посмотрел на мальтийца. — Не знаю, чем вас отблагодарить. Вы спасли жизнь мне и моей дочери, и чтоб я ни сделал, плата будет недостаточной. Быть может, если вам негде остановиться, вы примете моё приглашение и поселитесь в нашем доме? Он слишком велик для двоих, и вы можете занять несколько комнат. Рената чудно готовит, и, может, вам интересно было бы ознакомиться с моей скромной библиотекой.

Перед глазами Дакосты тут же возникли высокие светлые комнаты, ряды старинных рукописных книг в уютной лаборатории, пучки трав на стенах, кресла у камина, устроившись в которых вечерком, было бы так интересно вести учёные беседы с этим знатоком траволечения. К тому же, если девушка приготовит лишнюю порцию простой здоровой еды и для него…

— Я с радостью принимаю ваше приглашение, — кивнул он.

Генрих очень обрадовался, и ожидавшие поблизости соседи повели его домой. Хок тем временем закончил свой разговор с энфером, который, узнав, что он — правая рука леди Дарьи, тут же пригласил его ко двору. После этого Дакоста и Хок отправились в дом купца Мейера за вещами и Кисой, а Донцов и Кроу последовали за Элотом, чтоб подобрать в городских конюшнях коней, достойных свиты энфера Синего Грифона.

После полудня через восточные ворота из города выехал энфер в окружении своих рыцарей. За ним двигался большой обоз, состоящий из повозок, гружённых оружием, амуницией и упряжью, и небольшого табуна племенных лошадей. В обозе следовал незаметный человек с опущенным на глаза капюшоном, сидевший на серой лошадке. Донцов пристроил Тонни Хэйфэна к слугам, поскольку тот всё так же предпочитал оставаться незаметным.

В то же время из западных ворот в сторону Сен-Марко выехал купеческий обоз, охраняемый нанятыми для этого рыцарями, среди которых были Булатов и Стаховски.

Таким образом, для членов экипажа, недавно покинувших «Пилигрим», всё сложилось наилучшим образом, словно сама судьба помогала осуществлению их планов. А, может, это была не судьба?

Глава 22

Я осталась в замке на Грозовой горе. Местечко это, надо сказать, было довольно депрессивное, мрачное и безрадостное. Здесь никогда не было по-настоящему светло. Даже в самый разгар дня замок окутывал слой грозовых туч, столь плотный, что под ним всегда царил сумрак. Стены были сложены из базальтовых валунов почти чёрного цвета, архитектура не отличалась изяществом, зато с ходу ломала мозг своей непредсказуемостью.

Расставшись с Олдриджем, я подумала, что мне нужно обдумать наш разговор, и потому неплохо было бы остаться в одиночестве. Выйдя из его кабинета в ту же дверь, что и вошла, я вдруг оказалась вовсе не в тронном зале, а в коридоре, который мягко закруглялся, уходя куда-то за поворот. Я побрела по нему и вскоре поняла, что этот замок является зеркальным отражением этого мира, потому что его планировка изменялась ежесекундно. Можно было бесконечно кружить в плоскости одного этажа по мрачному лабиринту, скудно освещённому редкими факелами, можно было сколь угодно долго спускаться и подниматься по узким крутым лестницам. Стоило задуматься о том, почему здесь одни лестницы и коридоры, и где все комнаты и залы, как коридор выходил в просторную комнату, заставленную ветхой мебелью и подозрительно напоминающую интерьер с какой-нибудь старинный картины, или была пуста и мрачна, и тут же в памяти возникали катакомбы и подвалы, знакомые по давним экспедициям и школьным экскурсиям. Это было похоже на странный виртуальный аттракцион, который был так популярен в годы моей юности, когда мощный компьютер с готовностью изготавливал трассу для прохождения многоуровневой игры, моментально считывая из подсознания картинки ожидаемого развития событий. Довольно быстро я разобралась с правилами этой игры, и, очутившись в уютной комнатке, где возле растопленного камина стояло старое кресло с вытертой бархатной обивкой, села в него, чтобы вернуться к своим размышлениям. Из углов тут же выскользнули тени, пугливо извиваясь на расстоянии, но я уже настолько привыкла к ним, что, лишь отметив их появление, перестала обращать на них внимание.

Впрочем, после этого неожиданно обнаружилась ещё одна помеха. Я и раньше, пока бродила по замку, слышала где-то далеко странный шелест, похожий на многоголосый шёпот, но принимала его за вой ветра за стенами и шум дождевой воды, стекающей по пустотам в толще камня. Но теперь я явственно услышала вокруг себя тихие голоса, жалобные, сердитые, зовущие. Комната была пуста, да и тени были здесь явно не при чём. Подумав немного, я решила, что, должно быть, поселившийся здесь некромант и таинственная колдовская сила Грозовой горы притягивают сюда неупокоенные души. Меня даже слегка удивило, что эта мысль вовсе не показалась мне жуткой. Найдя отгадку, я просто перестала прислушиваться и вернулась к своим мыслям.

Разговор с Беном Олдриджем меня заинтриговал. Раньше я мало общалась с ним. Он был не из тех, что быстро идут на контакт с малознакомыми людьми. Формальные приветствия, малозначительные фразы и чисто деловое общение в рамках служебной деятельности. Впрочем, и этого было достаточно, чтоб понять, что он умный и скрытный человек. Он явно не желал моего появления здесь, но при этом ему хотелось поговорить со мной. Он даже слегка приоткрыл завесу тайны над своими способностями. Что это было? Одиночество, затаённая тоска по прежней жизни? Он не выгнал меня из своего замка, хотя явно демонстрировал свою враждебность. Но она была вызвана не антипатией, вовсе нет, я-то как раз не вызывала у него столь уж сильного неприятия. Щетинился он только тогда, когда ощущал опасность для своей тайны, именно той тайны, которую я вознамерилась, во что бы то ни стало, узнать. Именно её, эту тайну он готов был защищать и, похоже, у него были для этого причины. Его внезапная оговорка о той цене, которой может быть оплачена возможность поднять с поверхности планеты наши звездолёты, навела меня на мысль, что он знает и способ, как это сделать, и эту самую цену, которую он не вправе заплатить. Здесь было скрыто что-то важное. И я впервые подумала о том, что у него могли быть причины, чтоб действовать именно так, как он действовал.

Я откинулась на спинку кресла и подвинула ноги ближе к огню. Несмотря на камин, в комнате было промозгло. Странно было предположить, что у Олдриджа была причина убить Азарова и удерживать звездолёт на планете. Нет, не так, у него была причина не делать то, что позволило бы «Паладину» улететь, причина столь веская, что он убил командира баркентины и запер свой экипаж на этой странной планете. Что же это за причина? Кажется, только внезапность моего появления, его изумление от того, что перед ним возник ангел, и страх, что его тайна будет раскрыта, заставили его утратить осторожность в этом разговоре и сказать слишком много. Поняв это, он прикрылся агрессией и сейчас уже наверняка обдумывает тактику дальнейшего поведения. Одно ясно: он отчаянно защищает свою тайну и уступать не намерен. Возможно даже, не просто не хочет, а не может. А мне нужно выцарапать её на божий свет и вернуть звездолёты на Землю. Всё просто и понятно.

Как ни странно, но Олдридж не вызывал у меня не то что страха, но даже неприязни. В какой-то момент нашего разговора он даже пробудил во мне что-то вроде жалости. Он был растерян и напуган. Лишь мгновение, но это была вполне человеческая реакция, которую он потом привычно спрятал за высокомерием, язвительностью и обычной злостью. Что ж, всё оказалось совсем не так просто, как мне представлялось, и, скорее всего, это займёт больше времени, чем я ожидала. Но я убедилась в том, что он знает, как Азаров заставил биться сердце «Паладина», этот фокус можно повторить, и именно это Олдридж считает совершенно недопустимым. Значит, я прилетела по адресу, и теперь мне нужно будет продолжить игру, в которую он уже вступил.

Впрочем, торопиться я не собиралась и решила выдержать паузу в общении с ним, тем временем разведав обстановку в замке. С сожалением встав с кресла, я покинула уже слегка обогревшуюся комнату и направилась искать аборигенов. Я нашла их довольно быстро, потому что короткий коридор за дверями вывел меня к узкой лестнице, ведущей на площадку широкой парадной, ступени которой вели в высокий зал, где стояли деревянные столы, длинные скамьи, а в большом камине полыхало несколько брёвен. К этому огню жалось разношёрстное сборище вооружённых до зубов оборванцев, которые о чём-то спорили, играли в кости и просто сидели, уставившись в гудящее пламя. Увидев меня, они слегка напряглись. Должно быть, весть о моём эффектном появлении в замке уже облетела гарнизон. Правда, меня несколько смутил явный страх, который читался в глазах большинства присутствующих. Впрочем, потом я сообразила, что по примитивным представлениям местного населения Бен Олдридж является тёмным Повелителем, они ему служат, следовательно, в определённых обстоятельствах рискуют получить по шее от сил Света. Что ж, может, это послужит для них основанием стать лучше, с некоторой ехидцей подумала я и спустилась в зал.

Навстречу мне поднялся Зикур. Он-то как раз не испытывал никакого страха, а наоборот всем своим видом выражал радость от возможности служить сиятельной во всех отношениях леди. Я пресекла его попытку разогнать греющихся у огня приятелей и направилась к окну, в которое были вставлены потемневшие стёкла готического витража. Заметив это, он тут же схватился за спинку единственного кресла, стоявшего во главе стола, и подтащил его к окну. Думаю, что, если б у него был плед, он с почтением укутал бы мои ноги. Пледа у него не было, и он, поклонившись, заверил, что выполнит любое моё приказание, после чего тактично удалился, снова затерявшись в массе уже слегка успокоившихся оборванцев. Я сидела в кресле, глядя на потоки дождя, струящиеся по стёклам, и разглядывая странный сюжет, который вырисовывался в витражах при каждой вспышке молний. Я увидела какого-то страхолюдного великана с топором в руках и лохматую девицу на коленях. При каждой последующей вспышке топор поднимался всё выше, а потом вдруг неожиданно оказался внизу рядом с девицыной отрубленной головой.

— Как мило, — пробормотала я.

Какое-то время я присматривалась к сидящим возле камина аборигенам и прислушивалась к их голосам, которые при моём появлении стали гораздо тише. Увы, кроме Зикура, никто из них не представлялся перспективным собеседником. Я уже давно избавилась от благодушных иллюзий, что все люди хороши и нужно только разглядеть в них это самое хорошее. На эту удочку часто попадаются молодые земляне, оказавшиеся в чужих мирах, а потом внезапно теряются, поняв, что с большинством людей, которые выглядят как нищие и разбойники, просто невозможно общаться, поскольку язык их визави также беден, а мысли также разбойны, как и их вид. Это в театре и кино в каждой канаве скрываются непризнанные гении и умудренные жизнью философы, а в жизни это чаще всего личности, похожие на те, что так реалистично и потому жутковато изображал Босх. Вот и здесь я видела в основном грязных субъектов с гнилыми зубами, которые были довольны уже тем, что нашли здесь приют, и готовы служить очередному благодетелю за кусок хлеба и мелкую монету, пока их не погонят прочь, или другой благодетель не предложит кусок побольше и не добавит к жалованию пару монет. Впрочем, ближе к огню рядом с Зикуром я разглядела несколько высоких и крепких воинов в старых латах, которые, несмотря на грязь, выглядели чуть более благородными, чем остальные. Скорее всего, это были наёмники, временно оказавшиеся не у дел или вне закона. Может, среди них были и рыцари, потому что они держались своего узкого кружка и старательно не обращали внимания на остальных.

— Как вам наш зверинец? — услышала я тихий голос за спинкой кресла и обернулась.

Там стоял Элвин Багси и мрачно созерцал ту же картину.

— Это вы, капитан? — улыбнулась я.

— Не зовите меня так, — проговорил он немного резко. — Я уже давно не заслуживаю этого звания.

— Но вы не разжалованы.

— Это дело времени, — он, наконец, посмотрел на меня. — Я ведь нарушил закон, когда помог сбежать преступнику.

— Вы об Олдридже? Значит, это вы помогли ему сбежать?

— Я и не скрываю, — пожал плечами он и отошёл, впрочем, лишь для того, чтоб взять от стены небольшую скамеечку. Вернувшись, он нерешительно остановился рядом. — Вы позволите, командор?

— Конечно, капитан, садитесь.

— Может, вы будете звать меня Багси? Или Эл.

— Хорошо, Эл, — согласилась я и снова посмотрела на сборище у камина. — Как вам удаётся прокормить эту ораву?

— Они сами себя кормят, — пояснил он. — Они охотятся в горах на оленей и диких кабанов. Часть мяса меняют в долине на хлеб, сыр, овощи и фрукты. Приносят вино и пиво в бочонках. Клянутся, что никого не грабят, потому что Бен им запрещает, но наверняка врут. Вот откуда у того щербатого с мочалкой на голове серебряная печатка? Или у его соседа кинжал с бронзовыми чеканными накладками? Не так давно Бену явился призрак какого-то купца, его убили головорезы, которых мы приютили. Он требовал возмездия и даже опознал их. Бен выгнал их из замка, а через какое-то время я увидел их оружие и доспехи на других. Их просто выследили, убили и обобрали. Этих Бен выгонять не стал. Думаю, в глубине души он был даже доволен тем, что купец получил свою справедливость, а ему не пришлось марать руки. Это страшный мир, и я наверно никогда не привыкну к нему.

— Хотите вернуться домой?

Он печально посмотрел на меня.

— Конечно, хочу, но знаю, что не вернусь. Не потому что боюсь наказания. Просто Бен не вернётся, ему нельзя, а я никогда не покину его.

— Вы очень привязаны к нему?

— Да, я знаю его с детства. Я учился в школе с его братом Рупертом. Руперт всегда нравился мне, он был умён, аристократичен, независим. Я невольно к нему тянулся. Но Руперту было со мной неинтересно. Он часто просил меня посидеть с младшим братом, чтоб тот не путался у него под ногами. Так я и привязался к Бену. Он сложный человек. Он бывает заносчив, часто невыносим, но мне казалось, что я достаточно хорошо его знаю, чтоб быть уверенным в том, что он хороший человек.

— Почему он убил Азарова? — напрямую спросила я.

Эл покачал головой.

— Я не знаю, командор. Это было и для меня, как гром среди ясного неба. Просто пришёл и на глазах у всех выстрелил. Я не знаю, почему.

— А что он говорит?

— Ничего. Он вовсе не считает, что на все заданные ему вопросы он обязан отвечать.

— Да, я заметила.

— Вы хотите забрать его? — Эл настороженно взглянул на меня.

— Куда? — уточнила я. — На «Паладин»? На «Пилигрим»? Запереть его в камере и держать там? Или сразу устроить суд с участием высших офицеров? Я считаю, что это вне моей компетенции. Другое дело, если б у нас была возможность улететь… Хотя, возможно, если б он оказал в этом деле помощь, я бы не стала его трогать.

— Правда? — в голосе Багси звучала надежда.

— Да, я считаю, что в подобных условиях, это была бы допустимая сделка.

— Я могу сказать это ему, командор?

— Я говорю это вам в надежде, что вы скажете это ему, — ответила я

Он задумался.

— Знаете, командор, — проговорил он, осторожно подбирая слова. — Даже на этих условиях он, пожалуй, не согласится. Он давно отпустил бы остальных, если б мог. Он был старпомом и серьёзно относился к своим обязанностям. Он всегда чувствовал свою ответственность за экипаж и не стал бы держать ребят здесь, если б мог отправить их домой.

— Значит, у него есть веская причина противиться этому?

— Да, но я не знаю, какая. Мне жаль, — он поднялся. — Тут холодно, командор. Я приготовил вам комнату, растопил камин. Идёмте, я вас провожу, а потом принесу вам поесть. Не думаю, что вам захочется сидеть за столом с этой публикой.

Комната действительно оказалась небольшой, но тёплой и довольно уютной. В углу стояла широкая кровать с балдахином на резных столбиках. Возле маленького камина располагалось то самое обитое бархатом кресло, а у окна — маленький столик со свечой в бронзовом подсвечнике и стул с прямой спинкой.

— Как вы ориентируетесь в этом замке? — на всякий случай спросила я, осмотревшись. — Учитывая, что он всё время меняется.

— Никак, — подумав, ответил он. — Просто иду наугад, держа в уме цель. Тут всё очень странно. Иногда можно получить то, о чём только подумал, а иногда пропадает то, что только что было твоим. Сначала меня это пугало, едва не сводило с ума. А потом я привык.

— Ищите и обрящете, просите и дано будет вам, — пробормотала я.

— Да, именно так. Но я не уверен, что в данном случае это исходит от Господа.

Грустно взглянув на меня, он вышел, а через полчаса принёс кувшин с чистой водой и глиняную миску, в которой лежал хлеб, сыр и два красных яблока. Молча кивнув на мою благодарность, он удалился.

Немного поев, я забралась на кровать и села, скрестив ноги. Из углов привычно выползли чёрные тени и стали осторожно подбираться к кровати. Они больше не пугали и не тревожили меня, даже казались чем-то вроде местных зверушек, любопытных и пугливых. В тишине меня снова окружил гул тихих голосов. Я невольно прислушивалась к ним, пытаясь выделить отдельные шепотки, но единственное, что мне удалось явно разобрать, это были слёзные жалобы на жестокую судьбу и проклятия в адрес какого-то неведомого врага. Впрочем, что ещё я надеялась услышать? Счастливым духам нечего делать в этом скорбном мире. Эта философская мысль позабавила меня. Вспомнив слова Эла, я решила попробовать получить что-то желаемое и загадала грушу. Я закрыла глаза и представила её во всех красках. Но она так и не появилась, хоть я и видела её мысленным взором довольно ясно. Обиженно фыркнув, я откинулась назад и мгновенно вспомнила, что сижу на довольно жёсткой постели и сейчас обязательно рухну лопатками и затылком на эти едва прикрытые старыми тряпками доски, но вдруг ощутила под спиной мягкость подушки. Подушка была, хоть раньше я её здесь не видела. Белая, в хлопковой наволочке с пышным синтетическим наполнителем внутри. Я заказывала такие только для своей спальни, потому что сыновья предпочитали спать на разрекламированных ортопедических валиках из эковолокна. Какое-то время я лежала, глядя на тёмные доски балдахина и размышляя над этим событием. Грушу я загадала, но никакого желания есть её у меня не было. А вот подушка в какое-то краткое мгновение была для меня более чем желанна. И она появилась. Может, дело в этом?

Посмотрев на стол, я увидела кувшин и подумала, что для того, чтоб пить, нужно завести стакан, а лучше красивый хрустальный кубок. Что-то тут же блеснуло в стороне и, обернувшись туда, я увидела на полу у камина высокий гранёный кубок на витой ножке. Секрет оказался очень простым. Это было так же, как выпускать и убирать крылья. Нужно пожелать, выразить намерение и мысленно представить желаемое. И, вуаля! Появление аккуратно свёрнутого шерстяного пледа с синим скандинавским узором подтвердило мою догадку. Какое-то время я валялась на постели, завернувшись в этот самый плед, но потом мне это надоело. К тому же стало жарко. Мысленно я притушила пламя в камине, и оно послушно опало, как огонёк на газовой плите. Я решила выйти на террасу и подышать свежим воздухом.

Выходя из комнаты, я подумала, что мне не помешает плотный непромокаемый плащ с застёжкой на цепочке, и тут же на моих плечах появилась его приятная тяжесть. Коридор от двери комнаты вёл к лестнице наверх, а поднявшись по ней, я вышла на широкую крепостную стену возле массивной сторожевой башни. Надо мной клубились чёрные тучи, извергая потоки дождя, которые секли чёрное зеркало луж, пенящихся воронками у водостоков. Временами из туч били белые, причудливо изогнутые молнии. Шквалистый ветер налетал со всех сторон и рвал мой плащ, который бился, как перепуганная птица. Неожиданно мне пришло в голову, что наверно и Бен любит стоять вот так, глядя на эту непрекращающуюся борьбу ветра и туч. И его чёрный плащ — вовсе не эффектная деталь костюма, а весьма практичная вещь.

Стоя на крепостной стене, я любовалась этим буйством природы, что не помешало мне продрогнуть до костей. Когда зубы начали выбивать отчётливую дробь, я решила вернуться назад в свою комнату. Та лестница и тот коридор никуда не делись, и я спокойно дошла до своей комнаты, надеясь найти там чашку горячего чая. Увы, его там не оказалось, и я села у камина, набросив на ноги плед. А спустя несколько минут в дверь постучали, она приоткрылась, и внутрь просунулась маленькая золотая головка, а также ручки, держащие поднос с кувшинчиком, над которым струился пахнущий горными травами пар. Смущённая девочка в грязном переднике принесла мне горячий настой трав и сладкие сухарики на медной тарелочке. Пискнув что-то неразборчивое на мой вопрос о том, как её зовут, она поставила поднос на каминную полку и шмыгнула за дверь. «Ну, что ж, так тоже можно», одобрительно подумала я, переставляя поднос себе на колени.

Моя жизнь в этом мрачном замке оказалась неожиданно не такой уж скучной. Я решила пока не встречаться с Беном,предоставив ему теряться в догадках, какие козни я строю в его замке за его спиной, а сама занялась исследованием неожиданно предоставленных возможностей. Меня восхищала лёгкость, с которой я получала желаемые предметы. Я обзавелась гигиеническими принадлежностями и даже вытребовала себе большую фарфоровую ванну, которая по моему желанию наполнилась тёплой водой. Погрузившись в неё, я подумала, что даже в замке альдора не смогла получить такую роскошь. На бортике ванны тут же вспыхнули розовые свечки, среди них сверкал хрусталём бокал с шампанским. Потом, закутавшись в тёплый белый халат, я пристроилась на постели и почувствовала под рёбрами что-то жёсткое. Сунув туда руку, я извлекла на свет маленький коричневый томик и с удивлением прочла на обложке: «Алозиюс Бертран. Гаспар из Тьмы». Это был близнец книжки, которую я в юности любила читать ночами при свечке. Мне показалось странным, что эта книжка появилась здесь и сейчас, хотя я давно забыла о ней. Но потом я вспомнила, что наполнявшие её стихи в прозе были пропитаны такой же тёмной романтикой и ощущением потустороннего, как и всё в этом странном замке. Словно кто-то уловил моё настроение и отыскал в моей памяти именно ту книжку, которая соответствовала ему.

Какое-то время я читала, листая желтоватые страницы, и моя голова постепенно наполнилась смутными образами, словно тени, танцевавшие свой бесконечный танец возле моей постели, как-то просочились в мою голову. Положив книгу, я начала прислушиваться к шепоткам вокруг, понимая, что именно сейчас я настроена на то, чтоб, наконец, услышать и понять, что они от меня ждут. Я скользила от одного голоса к другому, и мне казалось, что их печальные монологи — это тоже стихи в прозе, рассказывающие о жизни, о страстях и угасших надеждах. Постепенно я погрузилась в этот океан, и за этим шепчущим хором послышались другие, уже более ясные голоса молящихся. Я поняла, что слышу молитвы живых, произносимые далеко отсюда. Часто я разбирала имя Девы Лардес, произносимое на энхилдере, и святой Лурдес с французским акцентом. О чём были эти молитвы, я не могла разобрать, меня просто захватило то пространство, что занимал этот живой хор на просторах странного мира, раскинувшегося своими лесами, горами и лугами на тысячи километров вокруг. И вдруг я поняла, что я ощущаю весь этот простор, всю атмосферу над ним, всё переплетение голосов, душ и чувств, слившихся в нечто огромное и наполненное жизнью. Неожиданно это ощущение показалось мне слишком большим, слишком мощным и многообразным, чтоб его мог почувствовать и осознать человеческий разум. И моё сознание снова испуганно сжалось до одной комнаты, наполненной шёпотом неупокоеных душ.

Какое-то время я размышляла над новым опытом, пытаясь понять, связан ли он с этим странным замком, который наполнен непонятной магией, или это моя новая способность. Слышит ли это всё Джулиан? Он никогда не говорил мне об этом, но как может зрячий рассказать о радуге слепорождённому? Может, теперь, когда я тоже могу слышать и ощущать это поле чужих мыслей и чувств, он сможет объяснить мне, что это такое. Я решила попробовать снова, но уже более осознанно и осторожно и, закрыв глаза, вслушалась в тихий хор голосов, постепенно пытаясь расслышать за ним что-то ещё.

И неожиданно я услышала молчание. Это было поразительно. Я невольно приподнялась и села на постели, вслушиваясь в это нечто. Нет, хор вокруг меня не смолк, но я явно выделила за ним то, что молчало. Это было трудно понять и объяснить, но это молчание не было тишиной, оно было беззвучием, за которым скрывалось отчаяние и мольба о помощи. Это был провал, темнота, из которой шел неслышный, но явно ощутимый зов. Это было так странно, что я невольно мотнула головой, и это необычное чувство исчезло. Я перебралась в кресло, захватив свою книгу.

Время шло. Я оставалась одна. Моя маленькая библиотека пополнилась поэтичным «Ритуалом трансцендентальной магии» Элифаса Леви и мрачными «Эликсирами Сатаны» Гоффмана. Время от времени я отрывалась от чтения, поглядывая в окно, за которым было темно, и всё время шёл дождь. Я понятия не имела, сколько прошло времени. Один день, два? Неделя? Где-то в глубине души меня тревожило то, что я ничего не делаю, чтоб узнать секрет, который позволит мне оживить звездолёты, но ум с готовностью напоминал: чем больше артист, тем дольше пауза. И я снова углублялась в чтение. Экспериментировать с расширением сознания, а, кажется, именно так называется то, что я недавно делала, мне расхотелось.

День для меня не отличался от ночи. Часов у меня не было. Я спала, когда хотелось спать, и просыпалась, выспавшись. Это напоминало мне эксперименты с восприятием времени, которые мы, будучи курсантами, проводили когда-то в специально оборудованном жилом блоке в подвале космошколы. Еду мне приносила всё та же девочка. Она вскоре перестала меня бояться, спокойно реагировала на появление всё новых вещей в моей комнате, и, наконец, смогла объяснить, что зовут её Мисси. Временами я, закутавшись в свой плащ, выходила на крепостную стену подышать дождём и ветром, а, замёрзнув, возвращалась, загадав себе бокал глинтвейна, который исправно ждал меня на каминной полке, поскольку на замковой кухне его не готовили.

Наконец, Бен не выдержал. Наверно тени исправно доносили ему, чем я занимаюсь, но мне в голову они залезть не могли, потому мои планы были ему неизвестны. И, конечно, это его интриговало. Однажды, когда я как раз дочитывала «Эликсиры Сатаны», в дверь постучали, и на пороге появился Эл Багси.

— Бен приглашает вас в трапезную, — сообщил он. — Его головорезы подстрелили оленя и зажарили в камине. Если вас прельщает подобная дикость, то я вас провожу.

— Повелитель устраивает пир? — уточнила я, поднимаясь.

— Иногда он снисходит до своей паствы, — мрачно усмехнулся Бен. — В сущности, его жизнь довольно скучна. Нельзя ж всё время корпеть над книгами и шептаться с мертвецами.

Мы вышли из комнаты. Стена на сей раз располагалась там, куда ещё недавно вёл проход к лестнице, а коридор теперь шёл вдоль неё. Мы свернули налево и какое-то время петляли по лабиринту комнат, из чего я сделала вывод, что Элу вовсе не хочется идти в трапезную. Пока мы шли, я вдруг подумала, что нужно было сменить костюм. Если я смогла получить из воздуха плед и банный халат, то, может, вышло бы соткать из него и тот красивый нагрудник, который я с таким любопытством разглядывала на статуе Девы Лардес в цитадели. В тот же миг мне показалось, что кто-то затянул на мне корсет из китового уса. Не слишком сильно, но вполне ощутимо. К тому же на плечах возникли широкие и тяжёлые ремни. Опустив голову, я увидела на себе тот самый нагрудник. Узорчатые наручи сквозь рукава холодили руки. А я-то терялась в догадках, где Джулиан раздобыл свои латы. Гордо вскинув голову, я прибавила шагу, дав Багси понять, что пора бы уже добраться до трапезной.

Она оказалась большой прямоугольной комнатой с длинным столом в центре. Олдридж сидел во главе в кресле с высокой резной спинкой. Рядом с ним стояло ещё одно кресло, но оно было не занято. Скамьи вдоль стола заполнили его подданные. Они грызли жареное мясо, которое таскали от огромного камина похожие на чертенят чумазые поварята. Некоторые из участников застолья уже были пьяны, стучали обглоданными костями по столу, громко хохотали и били соседей жирными ладонями по спинам. Потом кости летели в сторону камина, где их подхватывали две лохматые чёрные собаки размером с алабая.

— Тихо! — рявкнул Олдридж, едва я вошла.

Его подданные тут же притихли и озабочено засопели. Собаки на время отвлеклись от костей и замахали хвостами, глядя на меня. Поварята поклонились и возобновили свою деловитую беготню. Бен поднялся навстречу мне и подвинул свободное кресло рядом.

— Присаживайтесь командор, — проговорил он, с некоторым удивлением рассматривая мой новый наряд. — Весьма эффектно и вам идёт. Правда, я не знал, что вы прибыли с багажом.

— Я была без багажа, — улыбнулась я и села.

— Принесите леди кусок мяса помягче! — распорядился он.

Перед ним, как и передо мной, стояли вполне приличные фарфоровые тарелки, дополненные серебряными приборами. Ещё один такой же набор стоял с другой стороны. Туда сел Эл Багси, всем своим видом показывая, как ему не хочется во всём этом участвовать. Поварёнок притащил и бухнул на стол большое блюдо с нарезанными кусками жареного мяса.

— Простите, я не спросил, — галантно произнёс Бен. — Может, вы не едите мяса? Тогда я велю подать что-нибудь другое.

— Я обычно ем то, что мне дают, — ответила я. — Правда один раз от мяса я отказалась.

— Почему?

— Оно было человеческим.

— И хозяин не обиделся? — тут же осведомился Бен.

— Нет, он всего лишь несколько удивился такой дискриминации человеческого рода.

— Интересный взгляд на каннибализм. Но не лишённый смысла, — он подхватил двузубой вилкой большой кусок, переложил на мою тарелку и ловко разрезал его на мелкие кусочки. — Угощайтесь. Думаю, вам понравится.

— Благодарю, — кивнула я и взялась за свои приборы.

— Как вам живётся в моём замке? — спросил он.

— Восхитительно! Готический интерьер и прекрасный сервис. Есть возможность гулять, хороший выбор книг и всегда в наличии горячая вода.

— Ну, вы сами пожелали здесь остаться, — пожал плечами он.

— В её комнате стоит ванна, — сообщил Эл. — Когда я пришёл, она читала книгу.

Бен молча взглянул на него, а потом на меня. В его глазах читался вопрос: «Но как?» Впрочем, он так и остался невысказанным, а я вдруг подумала, что может только меня этот замок обслуживает как VIP-персону? Но с другой стороны, я ведь не простая смертная.

— Что ж, я рад, что вам всё нравится, — снова заговорил Бен, пережив небольшое потрясение. — Я только удивлён, что вы ни разу не навестили меня.

— Не хотела быть навязчивой. Мне показалось, что вы не рады были меня видеть в своём замке, а я навязалась к вам в гости. Вы были столь любезны, что позволили мне остаться, так что с моей стороны было бы весьма неучтиво надоедать вам своей болтовнёй.

— Болтовнёй? — переспросил он. — Вы же хотели что-то узнать у меня.

— Но вы же отказались говорить.

— И вы не попытаетесь выведать это у меня? — слегка растерялся он.

— Это приглашение? — я кокетливо хлопнула ресницами.

Багси неожиданно хихикнул и прикрыл рот ладонью. Бен закусил губу, глядя на меня.

— Нет, я не собираюсь говорить с вами на эту тему, — наконец, произнёс он. — Но есть же другие. В конце концов, жизнь здесь довольно скучна. А, ну, тихо там! — прикрикнул он на расшумевшихся подданных. — Нам с вами, возможно, есть о чём поговорить.

— Возможно, — кивнула я. — Вас что-то интересует?

— Честно говоря, да. Вы сказали, что за вами последнее время таскаются призраки. Что вы имели в виду?

— Я думаю, вы знаете. В луаре за мной ходил недавно убитый молодой рыцарь и горестно вздыхал, бедняжка. А в цитадели Девы Лардес, когда мы с комендантом и его друзьями вот также сидели за поздним ужином, внезапно явились призраки пяти рыцарей.

— И куда ж потом делись все эти призраки?

— Да кто ж их знает, куда они уходят, — философски изрекла я и выразительно посмотрела на тёмный потолок.

К моему ужасу он состоял из ничем не скреплённых базальтовых плит. Впрочем, я тут же постаралась отогнать эту мысль и взглянула на Бена. Он выражал нетерпение.

— Но почему они ушли? — спросил он.

— Должно быть, их дела в этом мире были окончены, — пожала плечами я и, подцепив кусок мяса, сунула его в рот.

— Вы что-нибудь делали, чтоб они ушли?

Я жевала мясо, задумчиво глядя на него. Вот о чём он думал. Как мне удалось услать подальше вызванных им призраков? Его снова беспокоили границы моих возможностей. Чёрта с два я тебе скажу!

— Сочное и очень мягкое, — одобрила я, прожевав.

— Рад, что вам нравится. Так что вы сделали?

— Поверьте, мои действия были совершенно естественны в такой ситуации, — сообщила я, выбирая другой кусочек. — На моём месте любой здравомыслящий человек мог сделать то же самое. Наверно.

— Но что, что конкретно вы сделали? — он начал выходить из себя, в то время как я уже жевала следующий кусок.

Я вдумчиво прожевала его и пожала плечами, насколько позволял мне мой кованый нагрудник.

— Да я уже толком и не помню. Какую-нибудь ерунду…

— Что? Что? — не унимался он. — Какое-то заклинание, вы чем-то на них сыпали?

— Заклинание? Нет. Я не знаю подходящих заклинаний. А сыплют на них, вроде как, соль?

— Соль сыплют на зомби! — воскликнул он.

— Ах, да! — поморщилась я. — Плохая тема для обеда. Они потом так выглядят и издают такие вопли… Нет, конечно, я ничего на них не сыпала! Какое зверство! И перестаньте портить мне аппетит! Это бестактно, пригласить даму к столу и устроить допрос.

Он откинулся на спинку своего кресла. Наконец, до него дошло, что я мелко издеваюсь и не желаю отвечать. Но мои претензии звучали логично.

— Простите, командор. А что вы говорили о пантерах?

— О каких пантерах?

— О лесных пантерах. Вы сказали, что вас преследуют призраки и пантеры, или что-то в этом роде.

— Меня не преследовали пантеры. Я их видела у цитадели. Много пантер. Комендант сказал, что это необычно. Я решила, что пантеры из той же оперы, что и призраки, но я ошиблась, вы их не подсылали.

— Мне б в голову не пришло, — проворчал он, а я отметила, что он не стал отрицать, что подсылал призраков. — А ещё что-нибудь странное было?

— Было, но я не хочу обсуждать это за столом. Надеюсь, что это не ваших рук дело. Вы же джентльмен. К тому же в то же время на меня наслали заклятие смерти. Вы, говорили, что можете убить с помощью магии…

— Это точно не я, — перебил он.

— Я знаю. Это Изабо Моро. Она сделала соответствующий заказ в Храме Ангела Тьмы. После первой неудачи они послали ко мне убийцу-колдуна.

— Изабо? — он действительно был изумлён. — Ей-то это зачем?

— Не знаю. Мы встретились только раз. Она предложила мне покровительство при дворе. Я отказалась.

— Идиотка, — пробормотал он и настороженно взглянул на меня. — Я об Изабо. Что вы сделали с заклятием смерти?

— Оно не сработало, наверно было с изъяном.

— Ну, конечно. А колдун? Вы его убили?

— Нет. Он сам накололся на меч. Ужасное стечение обстоятельств. Мне повезло.

— И что было дальше? Жрецы Ангела Тьмы не выпускают свои жертвы из когтей. Они всегда исполняют заказ.

— Заказ? Ах, да! Я его отменила, — я сунула в рот очередной кусок и начала сосредоточенно жевать. — В специях есть можжевеловые ягоды.

— Что? — растерянно переспросил он. — Да, наверное. Вы сказали, что отменили заказ. Как?

— Обратилась в более высокую инстанцию, — я ткнула вилкой в потолок. — Всё было решено тут же.

— Но вы же сбежали из луара! — воскликнул он. — Разве не от жрецов?

— Вы хорошо осведомлены, — одобрила я. — Я сбежала от секретной службы альдора, которую на меня, видимо, натравила Изабо. К тому же мои дела там были закончены. А жрецы к тому времени были для меня опасны не более чем призраки.

Он молча смотрел на меня, о чём-то раздумывая. Его голубые глаза подозрительно щурились, а рука с массивными перстнями нервно постукивала по столу.

— Скажите, командор, — в конце концов, решился он, — вы занимаетесь магией?

— Нет! — возмутилась я. — Как вы могли подумать? Конечно, нет! Честно говоря, у меня нет способностей к этому делу. Я начинаю скучать уже на второй странице любой колдовской книги.

— У неё в комнате есть книга, в названии которой было слово «магия», — наябедничал Багси.

— Это Элифас Леви, — усмехнулась я. — Там больше поэзии, чем магии. Песенки элементалей, изящно изложенные размышления о природе духов и теоретические рассуждения о ритуале.

— И вы совсем не колдуете? Даже не пробовали?

Я задумалась.

— Нет! Вы закончили допрос?

— Да, простите, что испортил вам ужин.

— Нет, не испортили. Ужин превосходен. Ещё б бокал Каберне.

— Каберне нет. Есть местное вино, но довольно неплохое. Мальчик, принеси леди вина! Возьми хрустальный кубок из тех, что подают мне. Может, я могу ещё как-то искупить свою вину? — улыбнулся он.

— Ну, если ответите на несколько моих вопросов. Обещаю не касаться столь болезненной для вас темы.

— Спрашивайте, — с явной неохотой кивнул он и тоже взялся за вилку.

Моя тактика была разгадана и принята на вооружение. Он предоставлял себе законное право на обдумывание ответов. Что ж, я не собиралась задавать ему каверзные вопросы.

— Почему вы стали спасателем, Бен? — спросила я.

Он удивлённо взглянул на меня. Похоже, именно этот вопрос он никак не ожидал услышать. Он посмотрел на Багси, и тот опустил глаза.

— Я с детства связан со смертью, — через какое-то время ответил Бен. — Спасатели сталкиваются со смертью чаще, чем кто-либо на Земле.

— Но не так часто, как принято считать, — возразила я. — К тому же работа спасателя — это, прежде всего, спасение жизни. Ведь вы, в отличие от многих ваших коллег на «Паладине», — профессиональный спасатель. Вы служили в поисково-спасательном флоте до того, как вас взяли на баркентину.

— Да, я был командиром спасательного бота на одной из дальних опорных баз, — кивнул он.

— И сколько раз за время службы вам не удалось спасти жизнь терпящих бедствие в космосе?

— Два раза, — тихо ответил он.

— Не так уж много для приверженца культа Смерти.

— Что вы хотите этим сказать? — нахмурился он, напряжённо взглянув на меня.

— Просто пытаюсь понять, как прирождённый и сильный некромант стал спасателем. Согласитесь, это странно.

— Вы не совсем понимаете, кто я, — мягко возразил он. — Я знаю и принимаю смерть. Я отношусь к мёртвым, как к живым, понимая, что они уже иные. Но я не склонен создавать смерть. Я считаю, что всё должно идти своим чередом. Жизни — жизнь, смерти — смерть. Просто иногда я могу помочь, когда остальные уже бессильны.

Он замолчал и снова откинулся на спинку кресла. Похоже, он сразу же пожалел о своих словах. Эта короткая речь напрочь разрушила весь его старательно создаваемый образ хрестоматийного злодея, за которым он прятался как за маской.

— Это хороший ответ, — кивнула я.

— И теперь вас ещё больше удивляет мой поступок? — усмехнулся он. — Я имею в виду убийство Азарова.

— Нет, — покачала головой я. — Теперь я как раз не удивляюсь. И теперь я ещё больше убеждена, что всё очень сложно.

— Почему?

— Потому что у вас была причина стрелять в Азарова.

— Естественно, была! Я же не маньяк! — с горечью воскликнул он.

— Я говорю о весьма весомой причине, Бен, — пояснила я. — Возможно, вы действовали в ситуации крайней необходимости. Возможно, Саша это заслужил.

— Нет! — резко возразил он. — Нет, конечно, он не заслуживал смерти. Послушайте, я понимаю, что сам свернул на эту тему, но давайте прекратим! Я не хочу больше говорить об этом.

— Как скажете, — согласилась я. — Я только скажу вам вот что. Я чувствую в вас колебание. Вы хотите рассказать мне правду, но не решаетесь. Возможно, от этого решения зависит слишком многое. Может, вы боитесь, что я допущу ту же ошибку, что и Азаров. Но я — не он. Если есть проблема, может быть, я смогу взглянуть на неё с вашей точки зрения? И мы сможем решить её вместе.

— Нет, вы будете смотреть с обычной точки зрения, — возразил он. — С точки зрения командира звездолёта и спасателя. Я тоже могу посмотреть на ситуацию с вашей точки зрения, и она мне понятна и близка. Но я останусь на своей. Я ничего вам не скажу. Это только моя ноша и моя ответственность. И закончим на этом.

— Хорошо, — я окинула зал взглядом.

Пир был в разгаре. Опьяневшие гости снова начали шуметь, некоторые постепенно клонились на стол или сползали под него. В другом конце стола взлохмаченный здоровяк вцепился в шевелюру тощего парня и колотил его физиономией о стол. Ещё двое пытались его остановить, но тщетно. Кто-то выкрикивал ругательства, явно поощряя их к драке.

— Прекратить! — приказал Бен, и все участники конфликта тут же замерли, спрятав руки под стол и пьяно таращась на своего повелителя. — С мёртвыми проще, — поделился он своим наблюдением. — Они ведут себя куда более благопристойно.

— И не напиваются, как свиньи, — проворчал Эл.

Я рассеянно кивнула. Моё внимание привлёк человек, который совсем не походил на окружавших его пьянчуг. Это был молодой мужчина в чёрном бархатном камзоле с золотой цепью на груди. Он был смугл, но бледен, отчего его кожа приобрела цвет пергамента, но при этом была гладкой. Его густые чёрные кудри были уложены на косой пробор, а лицо отличалось удивительным благородством, особенно в сравнении с лицами других участников застолья. У него был прямой нос, широкие скулы и высокий лоб. Но более всего меня поразили его глаза, большие, зелёные с длинными ресницами и широкими длинными бровями с лёгким изломом, придававшим его взгляду выражение ранимости. Именно так художники изображают гибнущих во имя любви рыцарей. Я молча смотрела на него, а он на меня. И я вдруг услышала ту самую пустоту, которая недавно так напугала меня, прозвучав в общем хоре призрачных голосов. В его взгляде и была та самая бездна, из которой я слышала немую мольбу.

— Вы что-то увидели? — услышала я рядом голос Бена.

— Странное лицо… — пробормотала я. — Кто это? Тот мужчина в чёрном камзоле.

— Вы его видите? — насторожился Олдридж.

— Опять призрак? — забеспокоился Багси.

— Подожди, — отмахнулся Бен. — Вы видите только его? А того старика у камина, женщину у окна, рыцаря с факелом в углу?

— Нет, только его. Он смотрит на меня. Очень необычное лицо. И взгляд. Я слышала его недавно.

— Слышали? И что он сказал?

— Он ничего не сказал. Но я знаю, что ему нужна помощь.

— Я тоже это знаю, — слегка разочарованно заметил Бен. — Он появился здесь недавно. Бродит по коридорам, подходит ко мне, но ничего не говорит. Я не знаю, чем ему помочь.

— Он умер?

— Самое интересное, что ещё нет, хотя близок к этому. Он в коматозном состоянии.

— Ранен, болен?

— Нет, не думаю. Посмотрите. Он выглядит сейчас именно так, как его призрак. Нет видимых ран, никаких признаков болезни, кроме бледности. К тому же это молчание. Обычно они куда более разговорчивы.

— И какой из этого вывод?

— Магия. Это первое, что приходит в голову. Его погрузили в летаргию и наложили печать молчания.

— Но к чему такие сложности?

— Кто знает. Может, чтоб он не встретился с кем-то за гранью и не поведал то, что должно быть скрыто.

— Почему просто не убить?

— Ещё одна загадка.

— Ценою в жизнь.

Я встала и направилась к незнакомцу. Он напряжённо следил за мной и, когда между нами оставалось всего несколько шагов, вдруг поднялся и быстро вышел из зала. Я поторопилась за ним. Я шла следом за ним по коридору, пока не оказалась в небольшой комнате, тёмной и пыльной, где возле стены громоздилась какая-то рухлядь. У его ног стоял длинный тёмный ящик. Он остановился, глядя на меня, а потом посмотрел куда-то за моё плечо. Я обернулась. Там стоял Бен Олдридж. Незнакомец тем временем повернулся и быстро начертил на стене какой-то знак.

— Что это значит? — спросила я.

— Я вижу тоже, что и вы. Парень — левша.

Он, действительно, чертил левой рукой. Но куда интереснее было то, что он начертил.

— Это руна Чернобога, — проговорила я. — В символике Ананербе она называлась Тотен-руна.

— Вы уверены? — встревожился Олдридж. — Это перевёрнутая руна Альгиз. Руна смерти. Её изображали на могилах.

— Эта комната, она в вашем замке или где-то в другом месте?

— Я не видел такой комнаты раньше, но они постоянно меняются. Хотя, вы правы, возможно, это отражение другой комнаты, — он осмотрелся. — Сыро и воздух затхлый. Скорее всего, подземелье. Подождите, — его взгляд упал на ящик, над которым стоял призрак. Он приблизился к нему и, нагнувшись, сбросил на сторону крышку. Двойник призрака лежал в ящике, сложив на груди руки. — Господи, его же похоронили в этом подвале! Заживо.

— Теперь мы знаем, что ему нужно, — заметила я.

— Но где этот подвал? Чем мы можем помочь?

— Мне нравится, что вы сказали, «мы», Бен, — заметила я и подошла к призраку.

Протянув руку, я коснулась его щеки и в тот же миг оказалась в каком-то незнакомом зале, обшитом деревянными панелями, с гербом над камином. Я не успела ничего разглядеть, потому что в голове у меня помутилось, я упала назад, в какой-то миг оказалась лежащей в темноте и холоде на жёстких досках. Потом что-то резко потянуло меня вверх, и я вылетела из узкого ящика, на мгновение замерла под потолком низкой каменной камеры, заваленной мусором, и устремилась вперёд и вверх. Я пролетела сквозь толщу камня, помчалась под ночным небом над кронами деревьев, которым не было конца, потом над горами и снова очутилась в этой комнате. Это видение длилось лишь несколько мгновений. Я даже не успела потерять равновесие, как снова осознала себя стоящей с рукой, касающейся холодной гладкой щеки призрака.

— Я знаю, где это! — проговорила я и вышла из комнаты.

Я бежала по коридору, слыша позади крик Олдриджа. Он хотел знать, что происходит, но мне было не до него. Передо мной в конце коридора уже распахнулись двери, ведущие на крепостную стену. Вырвавшись наружу, я пересекла каменную площадку, запрыгнула на высокий бордюр между зубцами и прыгнула вперёд, распуская крылья. Тут же поток воздуха подхватил меня и понёс туда, где расступались чёрные, огрызающиеся молниями тучи, открывая широкий проход, в конце которого синело сапфировое ночное небо.

Я действительно знала, куда лететь. Миновав горную гряду, я помчалась дальше над пышными кронами деревьев. Я уже летела этим путём, но была не уверена, тот ли это путь, что преодолела я, вылетев из луара, или тот, что проделала несчастная душа взывающего о помощи рыцаря. Накатившее на меня возбуждение постепенно начало проходить. Свежий ветер слегка остудил мою голову, и я могла поразмыслить над случившимся. Мне не хотелось отвлекаться сейчас на анализ моего разговора с Беном. Я вернусь к этому позже. А пока я, как истинный и прирождённый поисковик-спасатель, чувствовала непреодолимую потребность отыскать этого несчастного и спасти его. Вполне понятное желание и для ангела. К тому же меня так тронул его облик. Нет, если б он был не так молод и хорош, я б всё равно кинулась его спасать, но теперь это лишь добавило мне рвения, что также было совершенно естественным для впечатлительной леди, в юности начитавшейся рыцарских романов и нагулявшейся по замкам и дворцам, полным грёз и романтических легенд.

Мой путь лежал не в луар, а несколько южнее. Там в глубине лесов и вдалеке от городов я и нашла этот небольшой, но хорошо укреплённый замок, стоявший на холме, окружённый рвом и валом. Его высокие башни с конусообразными крышами были соединены высокими крепостными стенами, которые опоясывала ещё одна стена чуть пониже. Центральные ворота были расположены между двумя бастионами, над ними имелся широкий защищённый зубчатым барьером балкон для лучников. Мост надо рвом был поднят и щитинился в сторону дороги острыми копьями. Похоже, хозяева замка чувствовали себя в безопасности только за этими мощными стенами.

Пролетев над замком, я увидела, что его жилая часть находится на обрывистом берегу холма над самой широкой частью рва и в противоположной от центральных ворот стороне. В окнах почти не было света, и лишь по крепостной стене прохаживался единственный стражник. Должно быть, была ночь, и хозяева уже легли спать.

Я удержала себя от того, чтоб опуститься на стену замка или во двор. Как я объясню своё появление в стенах чужой крепости? На мне доспехи, к тому же я при оружии. Вряд ли кто-то поверит, что я заглянула на огонёк. Я, конечно, понимала, что просивший меня о помощи рыцарь сейчас находится где-то в подземелье этого замка, но самой мне его не найти, да и остаться при этом незамеченной мне вряд ли удастся.

Сделав ещё круг над замком, я полетела туда, где в узкой ложбине виднелись разрозненные огоньки. Это оказалась небольшая деревня, в которой выделялись несколько двухэтажных домов среди россыпи маленьких, но добротных домиков и запутанного лабиринта хозяйственных построек. Рядом с деревней на огороженном лугу паслись какие-то животные, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся коровами и овцами. Спустившись ещё ниже, я приземлилась на дорогу и убрала крылья. Из близлежащего леса потянуло свежестью, и я привычно представила на своих плечах тёплый плащ с капюшоном. Не успев толком сообразить, что я уже не в заколдованном замке на Грозовой горе, я ощутила его тепло и тяжесть на своих плечах. «Чудеса продолжаются», — подумала я и осмотрелась.

Я оказалась неподалёку от крайних домиков деревни, которая тоже уже начала засыпать. Оттуда слышался лай собак и блеяние овец. Обернувшись в другую сторону, я увидела приближающихся ко мне путников. Их было двое, и они шли, закутавшись в плащи и освещая дорогу фонарём, за мутными стёклами которого трепетало пламя свечи. Только тут я сообразила, что моё внезапно обретённое ночное зрение позволяет мне видеть всё отчётливо, в то время как обычные люди в темноте не видят ничего дальше вытянутой руки. Может, именно поэтому эти двое подошли ко мне довольно близко, когда заметили преградившую им путь фигуру. Я услышала короткий испуганный вскрик женщины, и она поспешно шмыгнула за спину своего спутника. Он попытался схватить меч, но рука была занята фонарём и он, выхватив из ножен с другой стороны кинжал, устремил на меня тревожный взгляд.

— Это лесные девы! — горестно воскликнула женщина.

— Постойте, — проговорила я, показывая им пустые ладони. — Я не причиню вам зла. Я одна, у меня нет даже коня. Я просто сбилась с пути в темноте.

Мужчина всё также настороженно смотрел на меня. Он был молод, невысок, но широк в плечах. Под тёмным плащом виднелась серая кольчуга, да и свой кинжал он держал весьма ловко. Чёрные спутанные кудри напоминали воронье гнездо, но суровые черты смуглого лица были привлекательными, хоть и грубоватыми.

— Это не лесная дева, — услышала я шёпот женщины. — Посмотри, на ней богатые доспехи, и меч золотой. И волосы, как у леди.

— Я не лесная дева и понятия не имею, что это значит, — проговорила я, отмечая, что почему-то говорю на каком-то неизвестном мне языке, на том же, на каком говорили и эти путники. — Я из луара Синего Грифона, леди Дарья. Я просто ищу ночлег.

Мужчина слегка расслабился и, наконец, сунул свой кинжал в ножны и повыше поднял фонарь, чтоб рассмотреть меня. Наверно мой вид внушил ему доверие, потому что он поклонился и снова заговорил на своём загадочном языке, который был мне, по какой-то странной причине, понятен.

— Простите, леди, если я напугал вас. Меня зовут Бран. Я конюший барона Делвин-Элидира. А это моя жена Гвенда, — женщина снова выглянула из-за его плеча и, несмело улыбнувшись, кивнула. — В наших краях эти разбойницы появляются редко, но в прошлый раз чуть не сожгли деревню. Если б собаки не подняли лай и не разбудили нас всех, то они успели бы разорить половину домов.

— Они бродят далеко на востоке, но иногда забредают и сюда, — подала голос его жена.

— Надеюсь, они оставили нас в покое надолго, — прервал её Бран. — Позвольте, леди, пригласить вас в наш дом. Тёмное время только начинается, и леса становятся опасными для путников.

— Если я не слишком стесню вас, — начала я, но Бран поспешно затряс своей нечёсаной головой.

— Заботами нашего несчастного господина мы не так уж бедны. У нас хороший дом и есть чем угостить гостей. Прошу вас, леди, окажите нам честь принять вас в нашем доме.

Он указал жестом в сторону деревни, и я кивнула. Он двинулся по дороге, освещая путь своим фонарём.

— Эта деревня принадлежит баронам Делвин-Элидирам уже много лет, — рассказывал он по дороге. — Уже никто не помнит, когда был построен их замок, но говорят, что деревня была заложена в то же время. Здесь живут семьи воинов барона и его близкие слуги. Мой дядя Хенвас служил ещё отцу моего господина, Айорверту Делвин-Элидиру. Он и подарил ему дом, оставшийся от прежнего конюшего. Теперь, когда дядя ушёл на покой, дом перешёл ко мне.

— Дядя, конечно, живёт с нами, — добавила Гвенда, которая шла, уцепившись за локоть мужа. — Барон Айолин выплачивал ему небольшое пособие, но мы итак не оставили бы его без попечения. Дядя Хенвас вырастил моего мужа и был ему как отец.

— Мой отец погиб, когда я был очень мал, — пояснил Бран и на какое-то время замолчал, но потом заговорил снова: — А вы как оказались в наших местах, благородная леди? Если конечно мой вопрос не покажется вам дерзким.

— Вовсе нет, Бран, — ответила я. — Я была в гостях у альдора Синего Грифона, а потом с группой рыцарей отправилась в Сен-Марко. С наступлением темноты мы сбились с пути и разъехались в поисках дороги. Что-то напугало моего коня, и он скинул меня.

— Вы не ушиблись? — забеспокоилась Гвенда. — Падение в латах редко проходит безболезненно.

— Мне повезло, я упала на заросли старого папоротника, и его толстые стебли смягчили падение. К счастью, я вышла как раз к вашей деревне.

— Да, вам повезло, — согласился Бран. — И вы сильно отклонились от дороги в Сен-Марко. Когда станет светло, я отправлю кого-нибудь проводить вас к дороге. Думаю, в замке вам дадут коня, — неуверенно добавил он.

— Это вряд ли… — пробормотала Гвенда.

— Я могу его купить, — заявила я, несмотря на то, что конь мне был совершенно ни к чему.

Тем не менее, Бран погрузился в тревожную задумчивость, да и Гвенда печально притихла. Мы прошли по широкой улице мимо чистых ухоженных домиков, и вышли на площадь, мощённую камнем. Бран направился к красивому двухэтажному дому. Посмотрев на него, я подумала, что этот дом слишком хорош для конюшего барона. Впрочем, кто знает, какие заслуги перед господином имела эта семья.

Внутри дом был уютным и просторным. Почти весь первый этаж занимала большая комната с камином, где располагался обеденный стол, стулья и несколько сундуков и скамеек, застеленных пледами. В углу стояла пустая колыбель, взглянув на которую, Гвенда снова печально вздохнула и ушла в кухню, чтоб приготовить поздний ужин.

— Наш малютка-сын умер не так давно, — пояснил Бран, — а я так и не набрался духу выбросить колыбель.

— Зачем же её выбрасывать? — удивилась я. — Может, у вас ещё будут дети.

— Увы, нет, — покачал головой он. — И этот ребёнок дался моей жене тяжело, и лекарь сказал, что другого у нас уже не будет…

— Что за беда, возьми вторую жену, — раздался ворчливый голос с лестницы, и по ступеням, опираясь на палку, спустился пожилой человек, высокий и массивный, с густой рыжей шевелюрой и такой же бородой.

— Прекрати, дядя, — проворчал Бран, — а то Гвен услышит твою болтовню.

— И не нальёт мне эля, — передразнил тот и, наконец, увидел меня. Его рыжие брови удивлённо сдвинулись к переносице. — Что за дела? Женщина в латах. Где это видано! — возмущённо воскликнул он.

— Леди Дарья из луара Синего Грифона, — поспешно перебил Бран и виновато взглянул на меня. — Мой дядя Хенвас.

— У этих алкорцев всё не как у людей, — проворчал старик, ковыляя к столу. — Я слышал, что они поклоняются какой-то девице в латах, но чтоб наряжать так своих женщин? Это позор!

— Никакой не позор, дядя! — возразила вошедшая с двумя мисками в руках Гвенда. — Святая Рхонвен тоже носила латы и билась мечом не хуже любого мужчины!

— Святая Рхонвен… — протянул старик и уже внимательнее взглянул на меня. Должно быть, на сей раз от его внимания не ускользнула тонкая отделка доспехов и золотые ножны. — Присаживайтесь, леди, — он отодвинул стул во главе стола и остался стоять. — Надеюсь, вы простите старику его грубость.

— Я не сержусь, уважаемый Хенвас, — заверила я его и села на предложенное им место.

Он сел на соседний стул и внимательно посмотрел на меня.

— Сразу видно, что вы из благородных. Неужто у альдора дела идут столь плохо, что он заковывает в латы дам?

— Я не служу ему. Просто гостила у него при дворе.

— Ах, вот оно что. Что ж, если леди возглавляет род и владеет уделом, то для неё совсем неплохо уметь управляться с мечом, чтоб охладить пыл любителей прибрать к рукам чужое добро, — с одобрением кивнул он. — Лучше леди-воительница, чем леди-ведьма.

— Прекрати, дядя, — мрачно произнёс Бран, садясь за стол. — Баронесса вовсе не ведьма.

— Ведьма она, помяни моё слово. Она извела господина моего Айорверта, как и твоего Айолина.

— Простите, как я поняла, что-то случилось с вашим бароном? — спросила я, поняв, что, наконец, услышу важную для меня информацию.

— Мой хозяин, Айолин Делвин-Элидир скончался позапрошлой тёмной ночью, — печально ответил Бран. — Для всех нас это было ударом. Он был добр к своим людям и беспощаден к врагам.

— И верен тем, кто больше платит, — вставил старик.

— Айолин служил королю Арману, потому что земляне одной с нами крови, — пылко возразил Бран.

— А он, что, собирался брать от них жену?

— Может, и собирался, да уж не возьмёт. Умер мой друг и господин. Чем прогневил я судьбу, если она забирает у меня самое дорогое? Сперва моего сына, а теперь и его.

— Не печалься так, — проговорила Гвенда, расставив на столе кубки и тарелки. Она погладила мужа по плечу. — Может, Джетэн оставит тебе твоё место.

— Мне не место было дорого.

— И зря! — снова подал голос старик. — Теперь тебе должно быть дорого твоё место, хотя оно не здесь, а в замке под баронской короной! Джетэн не имеет на неё прав, а ты имеешь! Не он Делвин-Элидир, а ты! И Айорверт, и Айолин признавали твоё право.

— Я бастард! — воскликнул Бран. — А у бастарда нет права на титул и удел! Видит Бог, я любил Айолина, как брата, и он отвечал мне тем же. Не покровителя своего я оплакиваю, а брата, пойми это, дядя!

Старик не стал спорить, а, только насупившись, смотрел на племянника и молча жевал кусок хлеба.

— Позвольте, — заговорила я и, глядя на Брана, действительно, заметила его сходство с привидевшемся мне рыцарем, — барон Айолин, он был невысок, с густыми чёрными кудрями и зелёными глазами? Кажется, левша?

— Вы знали его? — оживился Бран.

— Думаю, да. Я могла видеть его при дворе альдора?

— Это вряд ли, — мотнул головой Хенвас. — Но будь вы постарше, то могли б видеть там его отца. Господин Айорверт был так же хорош. Айолин пошёл в него и лицом, и фигурой. И тоже был левшой, как и его отец. Мы с Айорвертом часто бывали у альдора, которому служил мой господин. Но он умер, когда его сыну было всего три года. Эта ведьма, его вторая жена уморила его.

— Это выдумки, дядя, — проговорил Бран.

— С чего бы такому здоровяку, как барон, вдруг падать среди бела дня и помирать? Говорю тебе, это она, баронесса Глэдис. После того, как первая его супруга Кэрон, дама во всех отношениях достойная, умерла, он нашёл себе эту красотку. У той уже был сынок Джетэн, и мой господин получил достаточно хорошее приданое за ней, чтоб не принимать во внимание, что официально она тогда ещё оставалась девицей. Джетэн не был его сыном ни по крови, ни по закону. Он своим его не признал, хоть я сам слышал, как эта ведьма уговаривала его усыновить мальчишку и дать ему право наследования, а потом пришла в ярость, когда он отказал. И вскоре он умер, а его завещание пропало. Она со своим прислужником Харри хотела составить подложное завещание, по которому титул и удел переходит к Джетэну, но великое чудо не дало свершиться злу!

Старик поднял вверх узловатый палец и многозначительно посмотрел на меня. Бран мрачно кивнул и пояснил:

— На следующую тёмную ночь, когда приближённые собрались, чтоб помянуть барона и услышать его последнюю волю, неожиданно явился его призрак в доспехах. Он молча подошёл к своему сыну Айолину и, достав меч, возложил его на плечо мальчика, тем самым назначив его наследником.

— Айолин стал бароном, — удовлетворённо кивнул Хенвас. — До его совершеннолетия баронесса Глэдис управляла уделом, а потом он ушёл в военный поход, чтоб поправить пошатнувшиеся дела. Хотя ясно, что пошатнулись они из-за жадности этой ведьмы! Король Арман, будучи совсем юным, собирал под свои знамёна таких же молодых рыцарей. И видит бог, с Айолином он не просчитался! Тот хоть и был молод, и не отличался большой силой, но был ловок и хитёр как лис. Он вскоре возглавил один из передовых отрядов Сен-Марко и на поле боя действовал столь успешно, что помог Арману выиграть несколько битв и склонить альдора к семилетнему миру. После этого, получив достойную награду, он вернулся в свой замок и занялся делами. Он всегда был терпелив и снисходителен к этой женщине и её сыну. Но не так давно вскрылись какие-то её делишки, так что он отобрал у неё ключи от кладовых и выгнал за ворота её прислужников. К тому же пошёл слух, что он ищет невесту. Вот она и убила его, и теперь хочет надеть баронскую корону на голову своего сынка, в то время как есть ещё один претендент, — старик посмотрел на племянника.

— Я поклялся баронессе, что не буду претендовать на титул и стану служить Джетэну, как служил его брату, — отрезал Бран. — Не спорь, дядя. Это единственный способ избежать кровопролития. Если я не сделаю этого, половина подданных Айолина потребует отдать баронскую корону мне. Вторая половина встанет за баронессу. Начнётся бунт и тут же соседи налетят, якобы, чтоб рассудить нас, а на деле — перебить и растащить земли по соседним уделам.

— И всё же, решать это будешь не ты и не баронесса! — многозначительно заметил старик.

— В следующую тёмную ночь снова все соберутся во дворе замка на поминки, — пояснил Бран. — И люди надеются, что снова явится призрак барона Айорверта, чтоб рассудить нас. Только я думаю, что этого не случится.

— Твой отец любил тебя, — неожиданно мягко произнёс старик. — Я помню, как он горевал, когда после смерти госпожи Кэрон умерла и твоя мать. Я видел, как он, сидя у этого камина, держал тебя на коленях и гладил твои кудряшки. Он говорил, что Бог дал ему двоих сыновей, и он молится об их долгой и счастливой жизни. Он выберет тебя.

— Если явится.

— Что случилось однажды, может произойти снова.

За столом воцарилось молчание. Гвенда виновато взглянула на меня.

— Что ж вы ничего не едите, леди? Этот разговор расстроил вас?

— Нет. Просто я думаю, где я могла видеть барона Делвин-Элидира. Может, я видела его в Сен-Марко, но тогда он должен был быть совсем юным, не так ли? Я могу сходить на его могилу? Где его похоронили?

Все трое удивлённо воззрились на меня.

— Мы не хороним наших мёртвых, — проговорил Бран. — Этот обычай есть в Сен-Марко, но мы, как и алкорцы, сооружаем погребальные костры и пускаем пепел по ветру.

— Значит, его телосожжено? — уточнила я. — И вы видели это?

— Все видели, — кивнула Гвенда.

— В таком случае, я хочу посетитьпоминальный пир.

— Конечно, — согласился Бран. — Если вы скажете, что встречались с Айолином в Сен-Марко, то у баронессы не будет причин отказать вам.

— У неё не будет причин, даже если она просто увидит, сколько золота в ваших ножнах, леди, — проворчал Хенвас.

Следующей тёмной ночью жители деревни не торопились ложиться спать. Во всех дворах слышались негромкие разговоры, горели яркие огни. Бран, Гвенда и старик Хенвас надели свои лучшие одежды, мужчины взяли в руки факелы и все вышли из дома. На площади уже стояли группки людей в нарядных костюмах и переговаривались между собой. К нам подошёл молодой мужчина в синем, отделанном серебром камзоле и вопросительно взглянул на меня.

— Это Алед, оруженосец барона, леди Дарья, — представил его Бран. — Леди Дарья была знакома с его светлостью в Сен-Марко.

— Я не помню эту леди, — заметил тот, подозрительно взглянув на меня.

— Зато она помнит его, — мрачно перебил Бран. — Или ты так же часто пировал в покоях короля Армана, как и он?

— Простите, леди, — поклонился Алед. — Мы все не можем опомниться от горя.

— Я тоже скорблю о вашем господине, — кивнула я. — Его красота и доблесть останется в сердцах всех, кто его знал.

Это успокоило его окончательно, и он отозвал Брана в сторону. Я видела, как они переговаривались о чём-то шёпотом, но потом вдруг заспорили, и Бран, махнув рукой, вернулся к нам.

— Я говорил, дядя! — с досадой воскликнул он. — Алед сказал, что капитан уже отправил гонцов по деревням поднимать за меня народ, если баронесса объявит Джетэна бароном! Что б ни случилось, сегодня я присягну ему на верность, и им придётся смириться с этим.

— Идём, — проворчал старик и, опираясь на палку, двинулся к выходу с площади.

Остальные тоже потянулись за ним. Молчаливая толпа с факелами двигалась по улицам деревни, и к ней присоединялись всё новые и новые группы людей. Вскоре процессия вышла за пределы деревни и начала подниматься на холм, на котором располагался замок.

На сей раз мост с шипами был опущен и ворота замка открыты, но возле них стояли стражники. Один из них преградил дорогу процессии.

— Баронесса приказала впускать только приближённых, старших слуг и командиров, — заявил он, и, услышав ропот толпы, поднял руку. — Я прошу вас уважать волю баронессы, скорбящей о своём сыне, и остаться за воротами тех, кто не входит в число упомянутых лиц.

— Начинается, — проворчал Хенвас и повернулся к своим односельчанам. — Что ж, друзья, уважим баронессу, коль она просит. Но она не может запретить нам поминать нашего доброго и славного господина! Мы останемся здесь, на лугу возле его замка и будем поминать его до утра. В наших домах есть и эль, и еда. Пусть молодёжь принесёт запас сюда, чтоб мы могли достойно помянуть прекрасного Айолина!

Часть мужчин с факелами двинулась к воротам, а остальные потянулись вслед за стариком на луг под стенами замка.

— Идёмте, — взял меня под локоть Бран и раздражённо проворчал: — Эта женщина начинает с нарушения древнего обычая. Где это видано, чтоб подданные не могли присутствовать на поминальном пиру господина! Её жадность не знает границ!

— Думаете, дело только в жадности? — спросила я. — А я думаю, что она боится бунта внутри стен замка. С двадцатью мужчинами справиться проще, чем с населением целой деревни.

— Не будет никакого бунта, — упрямо покачал головой Бран. — Я не допущу этого.

Мы подошли к воротам и прежний стражник с удивлением взглянул на меня.

— Леди Дарья прибыла из Сен-Марко, чтоб выразить соболезнование короля Ричарда Красивого её светлости! — раздался рядом звонкий голос Аледа.

Стражник тут же склонился в поклоне и отступил в сторону. Миновав первые ворота, мы прошли через узкий открытый сверху коридор, над которым также тянулись галереи для лучников, до внутренних ворот, и, миновав их, оказались в просторном дворе замка.

В стороне стояли накрытые столы, а впереди на возвышении ожидала хозяйка замка и её сын.

— Нас и двух десятков не наберётся, — проворчал Алед, который шёл рядом. — Могла б накрыть столы в зале.

— Там трудно разместить лучников, — прошептал Бран и взглядом указал наверх.

На крепостной стене, окружившей двор, и правда, стояли воины в доспехах, внимательно наблюдавшие за тем, что происходит внизу. Алед издал сдавленное рычание.

Мы тем временем подходили к помосту баронессы. Она стояла, не шевелясь, словно не видя подходивших к ней с поклоном мужчин. В сумраке ночи, подсвеченном светом факелов, она казалась молодой и прекрасной, в чёрном шёлковом платье с отделанными золотой парчой рукавами. На её золотистые волосы была наброшена чёрная вуаль. Рядом с ней стоял высокий худощавый молодой человек, рыжеватый, с узким нервным лицом. Он тоже был в чёрном, и из-за этого выглядел мрачно и немного болезненно.

Подойдя к помосту, я едва кивнула и, гордо вскинув голову, заявила:

— Ваша светлость, мой господин, король Сен-Марко Ричард, прозванный Красивым, послал меня сюда, чтоб выразить свои соболезнования по поводу преждевременной кончины барона Делвин-Элидира, верного рыцаря королевства и близкого друга его любимого племянника, почившего короля Армана Миротворца. Его величество весьма опечален тем, что теперь, когда перемирие с луаром Синего Грифона подходит к концу, и ему понадобятся верные и талантливые полководцы для новой войны, он уже не может рассчитывать на барона. Кроме того, его величество велел заверить вашу светлость в его верности клятве, данной королём Арманом барону Делвин-Элидиру, прийти на помощь в случае, если ему будет угрожать опасность, как проявлением дружеской поддержки, так и оказанием военной помощи.

Бран с удивлением воззрился на меня, но я уже решила, что если врать, то делать это нужно вдохновенно, а заодно подстелить соломку там, где есть опасность упасть и свернуть себе шею. Как я и думала, баронесса была ошарашена такой невероятной милостью монарха и открывшимися для её отпрыска перспективами, и даже не задалась вопросом, как король в далёком Сен-Марко узнал о безвременной кончине её пасынка, да ещё озаботился прислать столь спешно свою посланницу. Блеск золотых узоров на доспехах и ножны ослепили её, и баронесса радостно улыбнулась и присела, изобразив что-то вроде книксена.

— Я бесконечно благодарна его величеству, слава о красоте и мудрости которого гремит по всему миру, за то, что он снизошёл до горя бедной матери, потерявшей своего любимого сына, — заверила она меня, сияя улыбкой в тридцать два зуба. — И конечно я прошу ваше сиятельство передать его величеству заверения в нашей преданности ему и королевству Сен-Марко, а также напомнить о том, что новый барон Делвин-Элидир будет счастлив занять при дворе и в войске место своего старшего брата.

— Я уверена, его величество будет рад узнать об этом и в самое ближайшее время пригласит нового барона Делвин-Элидира к своему двору, чтоб предложить ему достойный пост при своей особе.

Наблюдая за Джетэном, я заметила, что его и без того кислый вид стал и вовсе безрадостным, а перспектива оказаться в передовых частях выступающего в военный поход войска внушает ему скорее трепет, чем радость. По всему было видно, парень — не боец. Его матушка скорее могла бы сесть на коня и, размахивая мечом, ринуться в атаку. Впрочем, её оружием был явно не меч.

Не обращая внимания на то, что ещё не все гости подошли к ней с выражением своей скорби, она спустилась с помоста.

— Могу я узнать имя леди, почтившей присутствием мой скромный кров? — ослепительно улыбнулась она, и предательские морщинки на щеках и возле глаз безжалостно разрушили её образ неувядающей красавицы.

— Я командор Ордена Пилигримов, леди Дарья, — представилась я.

— Я слышала о вашем Ордене, — с восторженным видом соврала она.

— Наш Орден имеет большое распространение, ваша светлость, — без ложной скромности заверила я. — С тех пор, как в наши ряды влились члены Ордена Паладинов, могу сказать, что его распространение достигло небывалых масштабов. Наши рыцари служат как при дворе короля Сен-Марко, так и у альдора Синего Грифона, а также часть из них обосновалась в нейтральных городах и селениях. Согласитесь, при такой стратегии мы просто не можем проиграть.

— Восхитительно! — искренне воскликнула она. — А может мой сын стать членом вашего Ордена?

— Если он достаточно крепок телом и духом, — бодро кивнула я, — а также обладает достаточными знаниями в различных науках, включающих, в том числе Septem Artes Liberales, то мы с готовностью примем его в наши ряды. Пусть приезжает в Сен-Марко, и после сдачи надлежащего экзамена он получит свои золотые ножны.

Вид у баронессы стал несколько рассеянный, и улыбка слегка принуждённой. Впрочем, после она снова поклонилась мне и сказала, что ей пора вернуться к своим скорбным обязанностям.

Повернувшись к гостям, она объявила, что пришло время ритуала поминовения. Мужчины выстроились в два ряда со своими факелами, а она и её сын встали лицом к ним. Я снова оказалась рядом с Браном и Аледом.

— Она ведёт себя так, словно Джетэн уже барон, — проворчал Алед.

— Тише… — зашипел Бран.

Баронесса возвела очи к небу и начала заунывным голосом рассказывать, как ей горько провожать душу её любимого Айолина. Судя по всему, эта речь была сочинена не ею и не сейчас. Это были слова древнего ритуала и описывали оплакивание погибшего героя. Я слушала с интересом, тем более что её светлость не была обделена актерским талантом. Когда она закончила, свою партию начал Джетэн. Он говорил о брате от имени мужской половины семьи, и Алед снова начал чуть слышно ворчать, что эту часть ритуала должен был произносить Бран, как единокровный брат усопшего.

Потом стоявший впереди крупный бородатый мужчина заговорил от имени воинов, потерявших командира, вслед за ним его слова повторяли по цепочке воины, среди которых был и Алед. И последним высокий старик произнёс свою речь от имени верных слуг, оплакивающих любимого господина. Он был так опечален, что по его лицу потекли слёзы, и остальные мужчины, включая Брана, повторяли его слова.

Потом воцарилась тишина, только шипели на ветру горящие факелы. И в этой тишине от ворот раздался звук, от которого все вздрогнули. Это был лязг металла по брусчатке двора. Чёткие шаги слышались в тишине. Люди начали оглядываться и испуганно подались в стороны.

— Это барон, — дрожащим голосом произнёс Алед. — Барон Айорверт…

— Это точно не Айолин? — насторожилась я.

— Это алкорские латы, — ответил Бран, не шелохнувшись. — Айолин заказал себе новые в Сен-Марко.

Он, не отрываясь, смотрел на приближающуюся фигуру, закованную в латы, за спиной которой развивался чёрный плащ, а на шлеме блестел венец с красными и синими самоцветами, который, видимо, и являлся баронской короной. Баронесса испуганно попятилась назад, прижав руку к сердцу, а Джетэн стал бледнее полотна, и стоял, сжав губы и опустив взгляд к земле. Призрак тем временем прошествовал мимо разбежавшихся в стороны мужчин, мимо меня и мимо стоявшего скалой Брана. Он подошёл к Джетэну и, медленно достав из ножен меч, возложил его на плечо парню.

— Он выбрал преемника, — упавшим голосом произнёс Алед.

— Да будет воля его, — опустил голову Бран.

— Нет, здесь что-то не так, — покачала головой я и направилась к призраку.

Он ещё стоял, держа меч на плече Джетэна, а я понятия не имела, что собираюсь сделать, и, подойдя, сделала то, что первым пришло мне в голову. Я просто подхватила его чёрный плащ и со всей силы дёрнула его на себя. Наверно это было проявление крайнего неуважения к покойнику, но я это сделала, а он, как водится, всей своей массой антикварных консервов обрушился на брусчатку. Вожделенная корона откатилась в одну сторону, шлем — в другую. И взорам присутствующих предстала плешивая голова, обросшая лишь лёгким венчиком рыжеватых волос.

— Харри! — взревел Алед. — Подвальная крыса! Это ты вздумал дурачить нас!

Тут же и другие накинулись на плешивого мужчину, сдирая с него доспехи и колошматя, почём зря.

— Как вы узнали? — спросил Бран, который не спешил принять участие в этой потехе.

— Не то, чтоб я не верила в призраков, — ответила я. — Но ваш дядя сказал, что отец Айолина был левшой. Левши носят меч справа, ау этого он висел слева, и меч он достал правой рукой. Не думаю, что прожив целую жизнь леворуким, за гробом он переучился на правую руку. Это и при жизни-то нелегко.

— Хватит! — заорала баронесса. — Оставьте его или вас всех расстреляют со стен!

И точно, стражники наверху уже стояли, натянув луки и наложив стрелы на тетиву.

— Мне итак придётся вас всех убить, — рычала она, и её лицо исказила дикая злоба. — И особенно тебя, Бран! Без тебя никто не будет стоять между моим сыном и титулом.

— Никто, кроме Ордена Пилигримов и короля Ричарда, — уверенным тоном заявила я, поняв, что сейчас самое время разыграть заготовленные карты.

— И где же они? — рассмеялась она.

— Король, я полагаю, в Сен-Марко. А Орден? Он везде! В частности, в окрестных лесах. Если к утру я не подам им знак о том, что права наследования не нарушены, они окружат замок. А к ним присоединятся жители вашей деревни и окрестных деревень. Насколько храбры и опытны ваши воины, чтоб выдержать бессрочную осаду замка? К тому же уже завтра гонец устремится ко двору его величества, и я уверена, он тут же отправит сюда пару отрядов личной гвардии, среди которых будут воины, проходящие сквозь стены и не видимые людскому глазу.

— Почему я должна вам верить? — спросила она с каменным выражением лица.

— Вы не должны, — пожала плечами я. — Но ваше недоверие будет дорого вам стоить.

Тот человек, что говорил от имени воинов, поднял голову и обратился к стражникам:

— Слушайте, вы же видите, что вас обманули так же, как и нас. Вы навлечёте беду на весь наш край. Подумайте, что армия короля Ричарда сделает с нашими селениями и угодьями! Для обеспечения войска, ведущего осаду, им потребуется провиант, они будут грабить наши дома и амбары, вытаптывать наши поля, уводить наш скот!

— Замолчи, Гвилим! — зарычала баронесса.

— Хватит матушка! — заныл Джетэн. — Я не хочу быть бароном!

— Молчать!

— Всадники! — вдруг раздалось сверху. — Их много! Они выезжают из леса! Они окружают замок!

— Поторопились, — с досадой покачала головой я и посмотрела на баронессу. — Как предпочитаете умереть?

Стражники на стене опустили луки и начали спускаться вниз по лестницам. Тот, что встретил нас у ворот, подошёл к пылающей гневом госпоже и заявил:

— Мы отказываемся сражаться за вас, ваша светлость.

— Связать их! — я указала на баронессу и её сына. — Открыть ворота.

— Нет! — закричал Бран. — Они разграбят замок!

— Боже, — проворчала я и, взяв его за локоть, оттащила в сторону. — Никто никого не собирается грабить!

— Но ваши люди!..

— Это ваши люди! Те, о которых говорил Алед, которых вызвал из окрестных деревень капитан. Я не сказала здесь ни слова правды. Я просто подготовила бескровный захват власти. В конце концов, меня этому учили, и я знаю, что делаю.

— Учили? — рассеянно переспросил он. — В Ордене?

— Вроде того… Открывайте ворота.

Ворота открыли, и вооружённые крестьяне на конях, а также жители деревни хлынули во двор. Им тут же рассказали, что здесь произошло. Баронессу и её сынка Бран велел запереть где-то в башне, чтоб укрыть от самосуда возбуждённой толпы. Вновь прибывшие тут же расхватали со столов еду и вместе со стражниками начали праздновать победу.

— И что теперь? — спросил Бран, растерянно глядя по сторонам.

— Ты — новый барон! — рассмеялся Алед и хлопнул его по плечу. — Но какова чертовка! И как она не подумала, что может явиться настоящий призрак мужа! Вот была бы картина!

— Он не мог явиться, пока жив его законный сын, — ответила я. — И нет, Бран, ты не новый барон, пока жив твой старший брат.

— О чём вы? — все посмотрели на меня.

— Айолин жив, и жив он только потому, что его мачеха, действительно, боялась, что призрак мужа снова появится на поминках и укажет следующего наследника, своего младшего сына.

— Но тело Айолина было сожжено! — воскликнул Гвилим.

— Вы видели его лицо, когда он был на костре?

— Он был завёрнут в саван. Но он весь день лежал на столе в замке и каждый мог видеть, что он мёртв. Потом его завернули в саван и…

— Кто это сделал и кто это видел?

— Это делала сама баронесса, — мужчины переглянулись.

— Она погрузила Айолина в колдовской сон, чтоб до этой ночи он оставался живым, — объяснила я. — Но сегодня всё должно было решиться, и больше он ей не нужен. Он будет медленно умирать в каком-то подвале, не приходя в сознание.

— Откуда вы знаете про подвал? — спросил Бран.

— Мне было видение. Я не встречала вашего брата ни в луаре, ни в Сен-Марко. Он явился ко мне прошлой ночью, и я видела его в ящике в низком подвале. Он начертил на стене знак левой рукой, поэтому я знала, что он левша.

Какое-то время они молча смотрели на меня. Может, они и не поверили бы мне, но, должно быть, какое-то доверие я уже заслужила. К тому же сама мысль о том, что их драгоценный Айолин жив, зачаровала их сердца. Им просто хотелось верить.

— Как его найти? — спросил Бран. — Обыскать все подземелья?

— Долго, — покачал головой капитан Гвилим.

— Может, поможет знак, который он начертил? — я достала меч и изобразила на стене этот знак. — Вертикальная линия и внизу от неё отходят вниз две диагональные короткие линии.

— Куриная лапа, — проговорил Бран.

— Вобще-то это корни Мирового дерева, но и на куриную лапу похоже.

— Я знаю, откуда этот знак, — заявил он и, выхватив у кого-то факел, устремился к дверям дома.

Мы спустились в подвал и по запутанным катакомбам подошли к двери, которая была собрана из узких дощечек. Вдоль серединной планки слева и справа были приколочены диагонально более короткие. Причём на этой длинной и двух коротких, находящихся ниже середины, виднелись проведённые углём неровные линии.

— Вот! — воскликнул Бран. — Ещё детьми мы с Айолином забрели сюда, и он сказал, что дверь похожа на куриную лапу. Я не согласился, а он взял уголёк и нарисовал это.

— Ломайте дверь! — приказал Гвилем.

Дверь разлетелась на части от первого же удара, и, войдя, я поняла, что попала именно туда, куда нужно. Даже ящик стоял на месте. Упав на колени рядом с ним, Бран откинул крышку, и я впервые увидела Айолина барона Делвин-Элидира воочию.

— Он умер! — прикоснувшись к его щеке, воскликнул Бран.

— Подождите, — я опустилась рядом и прикоснулась к его шее. Он был холодным, но окоченение не чувствовалось. Пульс мне прощупать не удалось, — Возможно, замедлен метаболизм, — пробормотала я. — При летаргии это обычное дело. Как она навела колдовской сон?

— Я убью её! — вскочил на ноги Бран, но его удержали.

— Цепь, — я увидела на груди рыцаря ту самую золотую цепь, что была и на его призраке. — Дайте свет! Здесь какие-то знаки! Бьюсь об заклад, всё дело в ней, в этой цепи. Если ваша баронесса такая жадная, то с чего она похоронила эту тяжёлую золотую цепь вместе с ним? Кто-нибудь видел раньше эту цепь?

— Нет, такой у него не было, — ответил Алед.

— Снимаем, только осторожно. Приподнимите ему голову, к металлу не прикасайтесь. Это опасно.

Я осторожно сняла с рыцаря цепь и положила рядом. Пальцы слегка занемели от одного прикосновения к металлу. Это наверняка было не золото, а что-то другое. И каково же было воздействие этой штуки на организм, если даже мои пальцы начали ныть от краткого контакта с этим сплавом?

Что делать дальше, я не знала и в очередной раз пожалела, что не изучала магию. И, чёрт возьми! При мне не было даже аптечки. Возможно, обычный укол адреналина решил бы дело. Единственное, что я могла сделать — это непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Я попросила вытащить его из ящика и положить на пол, после чего взялась за дело. В такой ситуации, главное, чтоб странные манипуляции не показались несведущим свидетелям подозрительными, и у них не сдали нервы. К счастью, вокруг меня собрались стойкие и разумные люди, которые с некоторым недоумением, но терпеливо наблюдали за тем, что я делаю. Я попыталась воздержаться от наиболее шокирующего приёма — дыхания рот в рот, но поскольку без этого эффективность моих действий сильно снижалась, мне пришлось приоткрыть ему рот и вдохнуть в него хорошую порцию воздуха. Его тело тут же подалось вверх, он судорожно вздохнул и снова опал. Я нащупала у него на шее долгожданное биение артерии.

— Всё, будет жить, — кивнула я. — Отнесите его наверх, уложите в постель и согрейте. Очнётся — дайте немного тёплого вина с мёдом. И воды — сколько захочет.

Бран подхватил брата на руки и вышел из комнаты. За ним ушли остальные. Я села на пятки и осмотрелась по сторонам. Я, наконец, была в этой проклятой камере, но ящик уже был пуст, а молодой рыцарь Айолин был жив. Скоро он поправится, окрепнет и снова поедет на войну. И дай бог, чтоб на поле боя ему не встретился кто-нибудь из наших ребят, обосновавшихся в луаре.

Подобрав цепь, я сложила её в подсумок на поясе, подумав, что потом отдам мужу. Джулиан знает, что делать с артефактами Тьмы. Больше она никому не сможет навредить.

Я поднялась наверх и вышла во двор. Там пир был горой и уже не поминальный. Повара выкатили бочки с элем и таскали на столы запасы из кладовых. Ко мне с кубком ковылял счастливый Хенвас.

— Я не ошибся в вас, леди! — заявил он гордо. — Вы истинная святая Рхонвен! Вы явились, чтоб спасти нашего господина и моего мальчика, иначе всё равно эта чертовка сжила бы его со свету! Что мне сделать для вас?

— Не позволяйте ему выбрасывать колыбель, — сказала я и взяла протянутый мне кубок.

Утро застало меня в том самом зале, который привиделся мне в моём видении. На гербе над камином красовался красный дракон на золотом поле. Я любовалась искусной работой резчика по дереву, потягивая ароматное вино из хрустального кубка. Возле моих ног пристроилась пегая борзая, которая спала, сладко посапывая во сне. Мне пора было убираться восвояси, но хотелось сначала взглянуть на Айолина. Так ли он хорош, как недавно привиделся мне. Моё слабое женское сердце…

Шаги в галерее заставили меня обернуться. В зал вошёл Бран. Он выглядел встревоженным.

— Его светлость очнулся, — сообщил он. — Но, кажется, он не может говорить.

Я вскочила, поняв, что упустила очень важную деталь — печать молчания, о которой говорил Бен.

— Вы осмотрели его тело, когда переодевали? — спросила я, идя вслед за ним по галерее. — Есть какие-нибудь знаки, пятна, печати?

— Ничего, уверяю вас! Я сам присутствовал, когда слуги раздевали и мыли его. Я ничего не заметил.

— Плохо, — пробормотала я. — Я ни черта не понимаю в магии. Одно дело артефакт, который можно убрать, и совсем другое — заклинание.

Я снова пожалела об отсутствии связи. Как хорошо было б сейчас связаться с помощью радиобраслета с Джулианом или хотя бы с Дакостой и Бетти Фелтон и провести консилиум. Но мой браслет превратился в изящное украшение, напоминавшее об утраченных возможностях.

Я вошла в спальню, где вокруг огромной кровати с балдахином толпились слуги и ближайшие сподвижники молодого барона. Он лежал на взбитых подушках в белой рубашке с кружевами, закрытый атласным одеялом. Выглядел он неплохо. Бледность уже покинула его лицо, он был смугл и хорош собой, но его прекрасные глаза снова были полны отчаяния, а губы плотно сомкнуты. Увидев меня на пороге, он подался вперёд. Он явно узнал меня и теперь протянул ко мне руку. Присутствующие расступились, я смогла подойти и сесть рядом. Он взял мою руку в свои ладони, они были сильными и тёплыми, силы быстро возвращались к нему, но в его глазах снова была мольба.

— Нужно заставить эту чертовку говорить! — воскликнул Алед. — Пусть скажет, что сделала с нашим хозяином.

— Она не скажет, — покачал головой Бран. — Если она скажет, это будет равносильно признанию в том, что она с помощью колдовства решила извести своего пасынка. А это — смертная казнь.

— И без её признания это всем ясно, — проворчал Гвилим.

— Она будет всё отрицать, вот увидите!

— Под пыткой она всё скажет, — мстительно заметил оруженосец.

— Ты предлагаешь пытать женщину? — нахмурился Бран. — Баронессу?

— Я предлагаю пытать ведьму, чтоб спасти нашего господина! — крикнул Алед.

— И кто ж это будет делать?

— Палач, — спокойно сказал Гвилем. — Ему платят — он делает. Я знаю, что по её приказу в отсутствие барона он пытал и мужчин, и женщин, и стариков.

— Только скажи, чтоб не торопился вырвать ей язык, — фыркнул Алед, — а то она не сможет ничего сказать.

— Постойте, — встрепенулась я. — Язык! Конечно! Печать должна быть наложена на язык! Ваша светлость, откройте рот, — я нагнулась к Айолину. — Высуньте язык.

— Вот она! — воскликнул Бран, нагнувшись к брату.

Действительно, на языке темнел круг, в котором были начерчены какие-то знаки.

— И как её убрать? — спросил Алед.

— Не думаю, что она рисовала на его языке, — пробормотала я. — Это неудобно, учитывая, что рисунок должен быть воспроизведён очень точно. Скорее, она наложила уже готовую печать. Вот только как? Постойте. Кажется, я вижу… Дайте кинжал. Очень спокойно, ваша светлость, если не дёрнитесь, я вас не порежу, — я осторожно подцепила острием узкого кинжала краешек тонкой ткани, наложенной на поверхность языка, и сняла её. — Сожгите это.

Кто-то из слуг тут же подставил мне блюдечко. Я бросила туда лоскуток с печатью. Блюдечко поставили на стол, полили маслом из лампы и подожгли. Минуту спустя там осталось только жирное чёрное пятно.

— Наконец-то, — тихо прошептал Айолин, глядя на меня. — Вы спасли меня, командор. Я знал, что только вы спасёте меня, знал это с того момента, как увидел вас входящей в зал в замке Повелителя теней. Ваше лицо и руки излучали сияние, за вашими плечами трепетали прозрачные крылья. Я не видел ангела прекраснее и светлее. Я понял, кто вы, и что только вы можете спасти меня.

— О чём это он? — наклонился ко мне Бран.

— Кто знает, какие видения являлись ему в его колдовском сне, — проговорила я. — Он привиделся мне, я привиделась ему. Разве это странно?

— В этой истории всё странно, — улыбнулся Бран. — Но вы, действительно, спасли его. И при этом не сказали никому ни слова правды.

— Хотя я, без сомнения, одна из самых правдивых женщин в этой Вселенной, — усмехнулась я.

Ночь закончилась, за ней пролетел первый светлый день. Селяне разошлись по домам после того, как к окну, опираясь на плечо Брана, подошёл Айолин. Убедившись, что их любимый молодой барон жив, они отправились в свои деревни, а слуги принялись наводить порядок во дворе. Замок барона Делвин-Элидира постепенно вернулся к своей обычной жизни. К вечеру этого дня Айолин, несмотря на бурные протесты слуг, встал с постели. Он вошёл в зал, где уже собрались его приближённые. Это был тот самый зал с гербом, и я снова устроилась в кресле у камина. Латы мне уже надоели, и я избавилась от них тем же способом, что и заполучила их, и теперь наслаждалась мягкостью одежды и вновь обретённой лёгкостью.

Пережитые испытания не оставили своего следа в его облике. Он появился в сиянии своего величия, как если б был королём, в камзоле из чёрной с золотом парчи, с широкой цепью на плечах и груди, которую украшал усыпанный драгоценными каменьями баронский герб. Его смуглая рука уверенно лежала на эфесе тяжёлого фамильного меча, а голову он держал так, словно на его кудрях лежал алмазный венец властелина мира. Ради такого зрелища стоило задержаться в замке подольше, тем более что меня окружили заботой и вниманием, словно и я была, по меньшей мере, владычицей соседней галактики.

Войдя, Айолин сразу отыскал меня глазами и радостно улыбнулся, а, подойдя, галантно склонился к руке и поцеловал мои пальцы.

— Я несказанно рад, что вы согласились погостить в моём доме, командор, — произнёс он со всей искренностью. — Право же, я не знаю, как вас отблагодарить за спасение моей жизни в той странной и пугающей ситуации, в которой я оказался.

— Вы можете отблагодарить меня, ваша светлость, — кивнула я и чуть отвернула рукав. — Посмотрите внимательно на мой браслет и запомните его. Если вы встретите когда-нибудь человека, на руке которого будет такой же золотистый или подобный ему серо-голубой браслет, вспомните о том, что этот человек мне дорог, и не причиняйте ему вреда.

Айолин внимательно взглянул на браслет и прищурился.

— Кто этот человек, командор?

— Он не один, барон. Люди, носящие такие браслеты, являются моими подданными и находятся у меня под защитой.

— Я думал, что Орден Пилигримов — выдумка, — заметил Бран.

— Не совсем. Скорее, это не Орден, а некое сообщество, но спаянное даже большей верностью, чем, если б его участники приносили кровавые клятвы.

— Я клянусь, что встретив кого-то с таким браслетом, я отнесусь к нему, как к своему другу, — заверил меня Айолин. Он отошёл ко второму креслу у камина и присел напротив меня. — Уже поздно, — обратился он к слугам. — У вас был нелёгкий день, а я только поднялся с постели. Идите отдыхать. Бран, я прошу тебя остаться.

— Позвольте и мне остаться, ваша светлость, — произнёс Алед, — на случай, если вам что-нибудь понадобится.

— Как хочешь, — Айолин указал брату на стул, стоявший неподалёку, и тот, поклонившись, сел. — Я хотел сказать тебе, что намерен узаконить твой статус и право наследования. Отец хотел бы этого. Я думаю, что в том похищенном матерью завещании он указал тебя следующим претендентом на титул и удел после меня. Я назначаю тебя управляющим над всеми землями, замками и деревнями, которые мне принадлежат.

— Вы очень добры, ваша светлость…

— Я вовсе не добр, Бран, — слегка раздражённо перебил его барон. — Я просто думаю о том, в какую передрягу мы все чуть не попали. Я хочу, чтоб ты знал всё наше хозяйство, чтоб управлять им в моё отсутствие. Чтоб ты мог без затруднений вступить во владение уделом в случае моей смерти, а в случае, если у меня к тому времени будут другие наследники, принял их под опеку и вёл дела до их совершеннолетия. Как видишь, это чисто практический интерес. И я знаю, что могу доверить это дело только тебе.

— Я оправдаю ваше доверие, — снова поклонился Бран.

— Не сомневаюсь, — кивнул тот и снова посмотрел в огонь камина. — Теперь всё это кажется мне сном, эти блуждания в лабиринте чёрного замка, Повелитель теней, ангел, — он поднял глаза и посмотрел на меня. — Но ведь это не было сном?

— Нет, — ответила я.

— Вы были в замке Повелителя теней? — удивился Бран.

— Ты можешь на время оставить церемонии, — наконец, улыбнулся Айолин. — Здесь никого нет, кроме нас. Тебе незачем изображать покорного слугу, являясь братом. Да, милый мой Бран, я был в замке Повелителя теней. Я искал помощи, был в смятении и понятия не имел, что со мной происходит. Я знал, что я уже не жив, но не был уверен, что мёртв. Я с ужасом думал, что обречён скитаться по миру, как другие неприкаянные души, не нашедшие покоя.

— Что же всё-таки произошло?

— Не знаю. Я был здесь, стоял возле камина, как вдруг всё закачалось у меня перед глазами, и я провалился во тьму. И обнаружил себя стоящим над собственным трупом, закрытым в ящике в каком-то подвале. Я пытался выбить дверь, но с лёгкостью прошёл сквозь неё. Тогда я и понял, где я. Потом я несколько раз снова проваливался во тьму и каждый раз снова оказывался там, в своём склепе. Мне казалось, что я схожу с ума. Я хотел попросить кого-нибудь о помощи, но меня никто не видел, и я не мог говорить. Мои губы были словно скованы льдом. И в какой-то момент я оказался там, в том чёрном лабиринте. Повелитель теней, я сразу понял, что это он, потому что вокруг него струились тени, они ластились к нему, как собаки к своему хозяину. Рядом с ним были другие неприкаянные души, с которыми он говорил весьма участливо. Он заговорил и со мной, но я не мог ему ответить. Но вы поняли меня, командор, — он снова посмотрел на меня. — Я только не знаю, как вам удалось так быстро добраться сюда. Впрочем, — он снова улыбнулся, — я догадываюсь.

— А почему ты зовёшь леди Дарью командором? — спросил Бран.

— Почему? — Айолин удивлённо взглянул на него. — Странно, а, действительно, почему? Ах, да, именно так к вам обращался Повелитель теней. Я слышал. В его голосе звучала почтительность. Постойте… На его руке тоже был такой браслет.

Бран затряс головой.

— Я лучше не буду обо всём этом думать. Всё это становится слишком запутанным. Даже то, что произошло этой ночью на моих глазах, кажется мне слишком необычным. А если к этому припутываются ещё и ангелы, и Повелитель теней, и Орден Пилигримов… У меня голова идёт кругом. Так что я предпочитаю остановиться на том, что я бесконечно рад тому, что ты жив и будешь дальше носить свою корону, а я буду лишь с должным рвением выполнять твои приказы.

Айолин слушал его с улыбкой.

— Мне самому не по себе, братец. Многое из того, что я пережил, мне хотелось бы забыть, как страшный сон, но есть и то, что я хочу запомнить. А именно то, что, когда чужая жадность низвергла меня на дно бездны, нашлись руки, поднявшие меня обратно к свету. Я мог умереть, но остался жив. Думаю, что это значит, я должен сделать что-то, что от меня ожидают.

— Прежде всего, женись и наплоди детей, — усмехнулся Бран.

— Я думал об этом. И у меня есть на примете одна девица, весьма красивая, благонравная и с хорошим приданым. К тому же она поможет мне укрепить наши связи с королевским двором Сен-Марко.

— Племянница короля?

— Всего лишь дочь его сенешаля.

— Очаровательная девица, — подал голос Алед.

— Твоё мнение меня не интересует, распутник, — не обернувшись, проворчал Айолин. — Но, да, она очаровательна.

— А что ты собираешься делать с мачехой? — спросил Бран.

Барон тут же помрачнел.

— Ещё не знаю. Ты понимаешь, что я должен сделать по закону. И, честно говоря, я не испытываю к ней никаких тёплых чувств, никакой жалости. Скорее, наоборот.

— По закону, её нужно сжечь живьём за колдовство, — снова встрял Алед.

— Я не спрашивал твоего мнения! — прикрикнул на него Айолин.

— Простите, ваша светлость.

— Хотя, он прав, за колдовство я должен её сжечь, за заговор — повесить, а за попытку лишить меня жизни — отрубить голову, — он снова взглянул на меня. — Понимаю, командор, что кажусь вам жестокосердным тираном, но жизнь в наших краях такова, что приходится быть беспощадным, чтоб сохранить жизнь, свободу и достояние.

— Может, предать её справедливому суду? — предложила я.

— В том-то и дело, — пожал плечами он. — Бароны в наших краях не подчиняются ни королю, ни альдору. Каждый из нас — полновластный господин в своих владениях, наделённый правом казнить и миловать. Стало быть, только я и вправе судить её. Существует древний свод законов, которым при этом следует руководствоваться, однако указанные в нём наказания, которые я перечислил, — лишь самая мягкая кара для преступников. Поверьте, мои соседи куда более изобретательны по этой части. У себя они варят преступников в кипятке, рвут раскалёнными клещами, топят в смоле, подвешивают на крюках. Прощать же преступников у них не принято, и любое снисхождение тут же воспринимается, как признак слабости. К тому же отпусти я её, она тут же найдёт себе союзников среди моих недоброжелателей и начнёт интриговать против меня. Поэтому я не могу её простить и избавить от казни. Я могу лишь выбрать наиболее гуманный способ.

— А что будет с её сыном? — спросила я.

— Никчёмный парень, — равнодушно заметил Айолин. — И всегда был таким. Без матери он совершенно безвреден и бесполезен. И его судьба будет зависеть от того, насколько он был замешан во всём этом.

— Он наверняка с самого начала знал о её планах, — заметил Бран. — И не донёс на неё, а, стало быть, является соучастником и должен разделить её участь.

— Возможно, так оно и будет. Я поручил Гвилиму провести расследование и допросить всех участников заговора, если потребуется, под пыткой. Когда станет ясно, кто что замышлял и делал, тогда и буду решать.

— А что со стражниками?

— Они вовремя перешли на вашу сторону, так что я не стану их наказывать, если, конечно, не выясниться, что кто-то из них знал о замыслах матери убить меня и тебя, чтоб объявить бароном Джетэна.

— Я в этом сомневаюсь, — проговорил Бран. — Они могли принять её сторону, когда были уверены в твоей смерти. Всё-таки, она — баронесса, а я — бастард. Но не думаю, что кто-то из них предал бы тебя.

— И снова, надеюсь, что ты прав. И хватит о делах! — он обернулся ко мне и улыбнулся. — Я умолял вас погостить в моём замке, командор, но до сих пор не придумал, как вас развлечь.

— Ну, выбор не велик, — рассмеялся Бран. — Пир, турнир, охота.

— Думаю, что нашей прекрасной гостье претит насилие, так что охота и травля отпадают. Как насчёт того, чтоб пригласить не слишком спесивых соседей, устроить на лугу турнир, а вечером закатить пир?

— Твои вассалы будут рады, — одобрил Бран. — К тому же на пир можно пригласить певцов и танцоров. Да и сам ты после пары кубков наверняка потребуешь лютню. Если б я был бароном, а ты — бастардом, я б взял тебя придворным певцом.

— К счастью, всё наоборот, а потому, братец, хватит рассиживаться, займись лучше приготовлениями к турниру и пиру. И вели оседлать мне лошадь, хочу проехаться по лугам, проветрить голову.

— Я с удовольствием составлю вам компанию, ваша светлость, — улыбнулась я.

Глава 23

А в замке Повелителя теней в это время была всё также мрачно и темно. Всё также клубились над ним чёрные тучи, лил дождь и грохотал гром. Бен Олдридж сидел на своём троне и пребывал в глубокой задумчивости. Мысли его были безрадостные, вид хмурый, потому вошедший Эл Багси нерешительно задержался на пороге.

— Она вернулась? — заметив его, спросил Олдридж.

— Нет.

— И этот призрак пропал.

— Думаешь, он умер? — подошёл к нему Эл и присел на ступеньки, ведущие к трону.

— Возможно, а, может, напротив, ожил. Хотел бы я знать, как она это делает?

— Ревнуешь?

— Нет. Я не могу исцелить все загубленные души и буду рад любой помощи. Просто противника нужно знать как можно лучше.

— Противника? А мне показалось, вы поладили.

— Конечно, поладили. Она понимает, что втеревшись ко мне в доверие и играя на струнах моей души, ей легче будет выудить из меня нужную информацию, а я прекрасно понимаю, что лучше иметь её в союзниках, чем в противниках. Но это игра. Мы остаёмся при своих. Она желает знать, как увести отсюда баркентины, а я намерен не допустить этого.

— И тебе не жаль ребят? Ты ж понимаешь, что они здесь чужие и рискуют жизнями, оставаясь в этом мире. Джильда уже мертва.

— Джильда сама виновата. И как бы я не жалел кого-то, это ничего не меняет. Жалость — деструктивное, расслабляющее чувство, оно дезориентирует и не даёт увидеть картину в целом. А именно это очень важно — видеть картину в целом.

— И что это за картина?

— Не думаю, что тебе стоит знать. Всё слишком сложно.

— Но я же здесь с тобой. Ты не думаешь, что я заслуживаю знать правду?

— Я не держу тебя. Ты можешь вернуться на баркентину и жить в компании приятных образованных людей. Что ж до правды, то я не склонен откровенничать ни с кем, даже с тобой. Тайна, известная двоим, станет известна всем.

— Ты думаешь, я тебя выдам?

— Не меня, а то, что должно быть скрыто. Рано или поздно эта женщина затронет какую-то самую потаённую и чувствительную струнку твоей души, и ты решишь, что можешь ей довериться. Так что лучше тебе ничего не знать. К тому же знание это, скорее всего, принесло бы тебе не облегчение, а новые страдания.

— Желаешь страдать в одиночку?

— Не желаю, но приходится.

— Продолжай в том же духе, — проворчал Эл и, поднявшись, вышел из зала.

Олдридж снова вернулся к своим тяжким раздумьям, но неожиданно услышал в комнате за стеной какой-то звук, словно кто-то уронил книгу. Конечно, это мог быть расшалившийся дух, но всё же стоило проверить, и он, встав с трона, направился в свой кабинет.

Это был не дух. Возле стола, листая один из фолиантов, стоял высокий рыцарь в серебряных доспехах с чёрным плащом за спиной. Услышав шаги, он обернулся, и на его бледном лице появилась улыбка.

— Мне нравится ваш замок, сэр. Всё так готично, мрачно и совершенно непредсказуемо. Я б, пожалуй, отстроил себе такой на соседней вершине, но душа не приемлет плагиата. Да и близких соседей я не люблю.

— Доктор МакЛарен? — нахмурился Бен. — Как вы сюда попали?

— Так же, как попадаю в любое место, куда хочу попасть. А сюда мне хотелось. Я знал, что мне понравится. Правда, не понимаю, как выдерживает здешние сумерки моя супруга. Ей и наш дом кажется мрачноватым, а это всего лишь имитация средневекового замка со всеми современными удобствами.

— Её здесь нет.

— Я знаю, где она, — кивнул МакЛарен.

— С ней всё в порядке?

— Конечно. Иначе б я был рядом с ней, а не рядом с вами. Она вернётся вскоре, — он положил книгу на место. — Занятный набор литературы, хотя довольно сумбурный. Вы, действительно, так увлечены магией?

— А разве не видно? — усмехнулся Бен.

МакЛарен снова улыбнулся.

— У меня были подозрения насчёт этого места, особенно после того, как я узнал, что вы всего лишь некромант. Поэтому я и заглянул сюда и убедился, что прав.

— И в чём же?

МакЛарен подошёл к нему вплотную и интимно шепнул на ухо:

— Это не ваша магия.

Олдридж нахмурился.

— А чья же?

— Не знаю, и это меня смущает. Я вижу её струящиеся потоки вокруг и не могу выделить преобладающий цвет. Они разные, чёрные, белые, синие, зелёные, жёлтые, красные, фиолетовые… Вы знаете, что бывает фиолетовая магия? Вот то-то и оно. Как же вы можете владеть ею, если даже не знаете о том, что она существует. Источник этой магии слишком силён и слишком иррационален. Именно он по своему усмотрению меняет конфигурацию стен, этажей и лестниц этого замка. Вы даже не обуздали, а лишь научились использовать часть этой магии. Впрочем, это несложно, потому что она легко подстраивается под любое мышление и с радостью вступает в игру. Вы что-нибудь знаете об этой игре?

— Я лишь начал постигать её правила.

— Честный ответ, — одобрил МакЛарен. — И эти тени… — он протянул руку и тут же на его ладони чёрным пламенем заплясали несколько дымных язычков. — Такие милые и любопытные, они так любят тьму. В ней им безопасно. В ней они сливаются с единой сущностью своегобытия, но, должно быть, им там скучно. И они выползают из своих норок, чтоб подсматривать за чужаками, которые так трогательно сражаются за жизнь и сгорают от какой-то непонятной штуки, которую называют любовью. Я понимаю, почему вам захотелось обосноваться именно здесь. Тут никто не мешает вам общаться с бесхитростными созданиями, которые ничего не требуют, ничего не ждут и ни за что не осуждают.

— Зачем вы пришли сюда? — спросил Олдридж, подходя к камину.

— Из любопытства. Вы внушаете людям страх, о вас говорят шёпотом, испуганно вглядываясь в тёмные углы. А я помню вас вполне приятным, хотя немного чопорным джентльменом. Такие метаморфозы интригуют.

— Это точно. Я всегда полагал, что вы просто хороший врач и примерный семьянин. И к тому же рыцарь-госпитальер, что накладывает на вашу жизнь довольно много ограничений.

— Можно научиться лавировать, — усмехнулся Джулиан. — Можно научиться скрывать свою истинную сущность. А можно в один прекрасный или не очень день просто стать чем-то другим. Моя супруга полагает, что люди не меняются, хотя сама уже прошла столько трансформаций… Впрочем, в чём-то она осталась прежней, и это подтверждает, что в её воззрении на сей предмет есть доля истины. Но согласитесь, этот мир предоставляет слишком много возможностей. Это соблазн — свернуть с проторенного и правильного пути и углубиться в дебри чего-то нового, может, пугающего, может, опасного, а, может, и такого, что навсегда изменит душу.

— Если она есть.

— Она есть у всех. Вам ли этого не знать. Просто она может быть тёмной.

— Вы на что-то намекаете?

— Нет. Просто рассуждаю об особенностях этого мира, не более того. Я с интересом наблюдаю сейчас за своими сослуживцами, за тем, что делает с ними этот мир. И что он делает с вами.

— И что вы видите в данном случае?

— То, что я вижу, довольно безрадостно. Ваш разум хорошо защищён от глубокого сканирования. Обычно все мысли у людей на виду, у вас они спрятаны глубоко, и вы умеете охранять тайну своих мыслей.

— Так вы пришли, чтоб прочитать мои мысли?

— Отчасти, — небрежно пожал плечами МакЛарен. — Мне это не удалось, но ваш замок, вот эти бледные лица вокруг…

— Вы их видите? — нахмурился Олдридж.

— Так же ясно, как вас. Так вот, это не Грозовая гора сделала вас таким. Это вы сделали её такой. Это ваши чувства и переживания вызывают постоянные грозы над этими тёмными башнями. И пока мне этого достаточно. Вы правильно делаете, что сидите здесь и не спускаетесь вниз, на равнину. И хорошо, что у вас нет настоящего влияния на этот маленький мирок. Не надо делать его ещё более несчастным. Я только надеюсь, что вы не станете вымещать свои страхи и разочарования на мою жену.

— Мне, кажется, она вполне может постоять за себя, — заметил Олдридж.

— Однако это не значит, что я не стану её защищать. Засим, позвольте откланяться. Но мы ещё увидимся.

МакЛарен развернулся и исчез. Бен какое-то время смотрел туда, где только что стоял закованный в латы демон. В его природе он не сомневался, он явно чувствовал присутствие рядом тёмного, истомлённого гнётом духа, хотя тот был совсем не то же, что сам МакЛарен. Эта странность пугала ещё больше. Наконец, он сдвинулся с места, подошёл к столу и начал перебирать книги.

— Противника нужно знать в лицо… — лихорадочно пробормотал он.

Я вернулась в замок на Грозовой горе, когда уже начало темнеть. При этом я испытывала довольно противоречивые чувства. С одной стороны, я была рада, что мне удалось спасти Айолина, этого красивого, обаятельного и благородного рыцаря. Турнир и пир, что он устроил в мою честь, доставили мне истинное удовольствие. Не каждый день даже на Земле увидишь настоящий рыцарский турнир, да и пир оказался весёлым и бесхитростным праздником с танцами, песнями под лютню и богатым застольем. Сам Айолин всячески старался мне угодить, рассказывал самые интересные истории во время нашей верховой прогулки, одержал победу в турнире, посвятив её мне, и пел на пиру старинные баллады, не сводя с меня нежного взгляда. В общем, я получила достаточное вознаграждение за спасение его жизни.

Но, с другой стороны, я понимала, что спасла далеко не Айвенго из школьного спектакля. Этот славный юноша собирался уже следующим светлым днём устроить суд над своей мачехой и её приспешниками, которые по его приказу уже были допрошены с пристрастием. Причем и баронесса, и бывший домоправитель Харри признались, что не только собирались магическим способом убить самого Айолина, а потом и его брата Брана, чтоб сделать бароном Джетэна, но и в том, что с той же целью некогда убили барона Айорверта. Вскрылось так же, что настоящим отцом Джетэна был Харри. Сам Джетэн признался, что мать рассказала ему о своих планах, и хоть сам он не слишком жаждал надеть на себя баронскую корону, противиться этому не стал и просто ждал, когда всё случиться само собой. Услышав об этом, Айолин вознегодовал и заранее объявил свой вердикт: признать всех виновными и казнить. Только нежелание выглядеть в моих глазах бездушным чудовищем заставило его пообещать, что мачеху и её сына обезглавят самым, что ни на есть, гуманным способом, а Харри просто повесят на воротах замка в назидание всем потенциальным предателям и заговорщикам. После этого красавец-барон собирался отбыть в Сен-Марко, причём не столько для решения своих матримониальных проблем, сколько для того, чтоб заранее застолбить себе место в высших эшелонах военной машины короля Ричарда.

При этом я чувствовала глубокое недовольство собой, что не предприняла попыток предотвратить эти казни, хотя прекрасно понимала, что Айолин Делвин-Элидир именно таков, каким ему надлежит быть в этом беспощадном мире, и ни на какие дополнительные уступки он пойти просто не может. Он и без того отличался изрядной гуманностью на фоне своих соседей, и всячески старался избежать излишней жестокости. К тому же сама я прекрасно понимала, что чем опаснее враг, тем более ошибочно стремление пощадить его. Уже давно я приняла за правило, что нельзя оставлять за своей спиной боеспособных врагов, и научилась следовать ему. И всё же последние несколько лет снова смягчили моё сердце. Я снова стала спасателем, а значит, снова уверовала в то, что каждая жизнь священна. И потому намерение спасённого мной юноши отправить на плаху трёх человек, а потом уйти на войну в составе армии, которая будет убивать и грабить, сильно подпортило мне настроение.

Вот в таком состоянии я и вернулась в замок Повелителя теней. Видеть его у меня не было никакого желания, потому, приземлившись на знакомую площадку возле массивной башни, я давно знакомым путём отправилась в свою комнату. Она была там же, в конце короткого коридорчика, ведущего от лестницы, но открыв её, я подумала, что попала куда-то в другое место. Комната стала больше, к тому же оказалась обшита светлыми деревянными панелями и украшена белыми полуколоннами. Кровать лишилась своего балдахина и приобрела круглую форму, а также мягкий упругий матрас и шёлковое бельё. Возле камина из белого мрамора стоял полукруглый белый диван, обнимающий изящный столик с прозрачной столешницей. В углу красовалась золотая этажерка со стеклянными полками, на которых была расставлена посуда: фарфор и хрусталь. Моя ванная занимала теперь почётное место на небольшой эстраде, приобрела приятную вытянутую форму и симпатичные ножки в виде львиных лап. Мои книги аккуратной стопочкой лежали на небольшом письменном столике с регулируемой столешницей, возле которой стоял эргономичный офисный стул с выдвижными подлокотниками и подголовником. И, наконец, между двумя полуколоннами возвышался белый шифоньер, украшенный по верху золочёным фризом в греческом стиле. Всё это великолепие освещалось довольно яркими люминесцентными панелями, покрывающими потолок. Это были аварийные светильники на химических элементах с возможностью регулирования яркости света.

Озабоченно осмотревшись по сторонам, я подошла к шифоньеру и распахнула его дверцы. На моём лице тут же появилась улыбка, потому что именно там крылся ответ на вопрос, кто же так украсил и осветил мою жизнь. В шкафу висели мои наряды, в основном карнавальные, очень хорошего качества, те, что я заказывала в театральных мастерских для тематических балов, часто устраиваемых в старинных замках неподалёку от нашего дома во Франции. К тому же на специальной подставке здесь висела моя кольчуга, наплечники и наручи, которые изготовили для меня в Туле к фольклорному фестивалю, приуроченному к очередному первенству России по историческому фехтованию. Все эти вещи должны были спокойно дожидаться меня дома на Земле, и только один человек мог доставить их сюда и аккуратно разместить в неизвестно откуда взявшемся шифоньере.

— Угодил? — услышала я его голос и, закрыв дверцу, увидела Джулиана, который стоял, прислонившись к полуколонне, и жмурился, как кот на солнышке. Для разнообразия он был в светлом шёлковом свитере и обычных брюках, и выглядел вполне по-домашнему, а в руках держал слегка запылённую тёмную бутылку. — Я знал, что ты вот-вот объявишься, и решил немного прибраться в твоей берлоге. Если не нравится, мигом верну всё в прежнее состояние.

— Не надо, — запротестовала я и, подойдя, обняла его. — А когда ты опять улетишь по делам, карета не превратится в тыкву?

— Только если ты сама этого захочешь, — заверил он и поцеловал меня.

Я с наслаждением стащила с себя свой старый опротивевший камзол и затёртые штаны и, приняв ванну, надела длинное белое платье во флорентийском стиле. Мы устроились с бокалами и бутылкой вина у камина. Я с удовольствием осматривалась по сторонам, думая, что сама наверно не смогла бы придумать лучше. К тому же я поняла, что было ошибкой выпрашивать пледы и хрустальные кубки, в то время как сразу можно потребовать номер-люкс.

Вино было приятным и лёгким и всё-таки слегка пьянило. Я рассказывала Джулиану о своих новых опытах и достижениях, а он слушал внимательно, изредка давая свои пояснения. Да, моя способность получать желаемое не связана с этим замком и даже с этой планетой. Просто здесь удобнее всего тренировать этот навык. Да, умение слышать голоса душ является природной способностью ангелов, но, как правило, это должны быть молитвы, обращённые к силам света, поскольку именно эти молитвы имеют определённый, слышимый ангелами диапазон. Да, для ангелов, как и для демонов, все языки являются понятными и доступными. Поэтому теперь я смогу обходиться без дешифратора.

Наконец, я приступила к рассказу о своих недавних приключениях. Как только я обрисовала сложившуюся на момент моего появления в доме Брана ситуацию, Джулиан, не скрывая удивления, уточнил:

— Ты уверена, что их всех именно так и звали: Айолин, Бран, Гвенда, Глэдис?

— Ну, да, — подтвердила я, — а в чём дело?

— Просто это валлийские имена.

— Точно, — я озабочено кивнула. — А я всё думала, где я слышала этот язык? Чудны дела твои, Господи!

— Это не его дела, — возразил Джулиан. — Продолжай.

Дальше он слушал, не перебивая, и я с гордостью заметила, что мои действия в замке вызвали его одобрение. Но когда я рассказывала, как реанимировала Айолина, он неожиданно рассмеялся.

— Серьёзно? Ты оставила дыхание рот в рот напоследок?

— Что тебя так веселит? — неожиданно рассердилась я. — Мне казалось, что ты оценишь моё нежелание проделывать подобные вещи с незнакомым, хоть и красивым молодым мужчиной.

— Подкол засчитан, — кивнул он, — особенно по поводу молодого и красивого, хоть и чужого. Просто меня позабавило, что самый действенный приём ты оставила напоследок. Нет, конечно, могло сработать и наложение рук во время массажа сердца, но всё-таки именно вдыхание благодати, как правило, действует безотказно.

— Вдыхание благодати? — я ошарашено уставилась на него.

— Ты же ангел! В тебе живёт Божья благодать. Она неисчерпаема и ты можешь делиться ею с кем захочешь. Хотя, признаюсь, мне бы хотелось, чтоб ты как можно реже прибегала к этому способу реанимации. Особенно с молодыми и красивыми.

— Ну, не знаю, — пожала плечами я. — Именно таких, обычно, и хочется спасти в первую очередь.

Однако после этой фразы я снова вспомнила о своих сомнениях по поводу спасения парня, который после этого может перебить кучу народа, а, вспомнив, тут же поделилась этим сомнением с мужем.

— Просто запомни одну вещь, — рассудительно произнёс он. — Пути Господни неисповедимы, и ни один волос не упадет с нашей головы без воли Его. Что-то привело этого парня к тебе, и ты смогла его спасти. Значит, в этом был смысл, которого ты сейчас можешь и не осознавать, но для чего-то он ещё нужен в этом мире.

— Или в игре, — уточнила я.

Джулиан не стал спорить.

— Может, и так. Главное, что ты сделала то, что должна была сделать, а что сделает он — за это ты не в ответе. Даже в этой игре есть свобода воли и ответственность за сделанные шаги. Так что не бери в голову. Просто похвали себя за удачную спасательную операцию.

Это был мудрый совет, которому я после некоторого размышления решила последовать. В конце концов, для нас это был первый спокойный и по-настоящему счастливый вечер за долгие полтора месяца, и тратить его на пустые переживания не имело никакого смысла.

Глава 24

Кортеж энфера Синего Грифона достиг луара, когда светлый день уже подходил к концу. В городские ворота въехали герольды, своими трубами извещавшие горожан о прибытии Ликара. Следом в окружении свиты ехал сам энфер, который приветливо махал рукой радостно встречающим его горожанам, а сопровождающие его рыцари сурово и пристально разглядывали толпу, положив руки на эфесы лежащих поперёк седла мечей, готовые в любой момент защитить своего предводителя. За ними ехал отряд гвардии со штандартами цветов луара, за ними — многочисленные слуги, пажи и оруженосцы. Дальше тянулся нескончаемый обоз из телег, нагруженных оружием и товарами, и замыкал колонну ещё один отряд гвардейцев. Табун купленных в Магдебурге коней отстал ещё на подступах к городу, с тем, чтоб отправиться на привольные пастбища.

Ликар не спешил во дворец, милостиво кивая стоявшим на площадях торговцам и ремесленникам, с удовольствием глядя на их восторженные лица. Он улыбался и ловко подхватил брошенный какой-то румяной девицей букет, в то время как ехавший рядом с ним Элот нервно дёрнулся и сурово взглянул на красавицу.

— Мы должны поощрять любовь народа и его патриотический настрой, друг мой, — сочувственно взглянув на него, заметил энфер. — Скоро он нам понадобится.

— Я вижу, господин пользуется популярностью в народе, — заметил Донцов, который ехал чуть позади и с любопытством оглядывался по сторонам.

— Энфера знают, как отважного воина, мудрого и справедливого правителя, — пояснил Элот. — Он защитник луара и его военный вождь. И однажды он станет нашим альдором.

— Когда начнётся война, они должны знать, что ими руководит не трус и не дурак, — заметил Ликар. — Они должны быть уверены в победе, даже если она достанется дорогой ценой. А я опасаюсь, что так оно и будет.

В шестом кольце гвардейцы и часть рыцарей отделились от кортежа, отправившись в казармы. Обоз медленно свернул следом, и телеги покатились в сторону складов и арсеналов. Только пара повозок, нагруженных тюками с драгоценными тканями и утварью, проследовали дальше во дворец.

Во дворе энфера и его свиту уже встречали конюхи, которые брали уставших коней под уздцы, и едва всадник покидал седло, уводили их в конюшни. И всё же просторный двор вскоре заполнился всадниками. Хок вместе с Дэном Кроу держался чуть в стороне, предпочитая не лезть на глаза Ликару. Он спрыгнул с коня и потянулся, растирая поясницу.

— Что, старпом, отвыкли от долгих прогулок верхом? — усмехнулся подошедший к нему Донцов.

— Увы, — проворчал тот, останавливая жестом юного конюха, пытавшегося увести его коня. — Вперёд наука. Не нужно забрасывать хорошие привычки. Думаю, мне стоит поискать конюшню недалеко от дома и снова начать ездить верхом.

— Вы так уверены, что мы вернёмся? — мрачно осматриваясь по сторонам, спросил Дэн.

— Да, — уверенно кивнул Хок и открыл крышку плетёной корзины, закреплённой на крупе коня. — Вылезай, Киса.

Кот высунул голову и окинул недоверчивым взглядом двор. Скопление незнакомых людей и лошадей ему не понравилось, и он с сомнением взглянул на хозяина.

— Трамвай идёт в парк, — сострил Донцов, заметив его нерешительность.

— Конь отправляется на конюшню вместе с корзиной, — пояснил Хок. — Ты хочешь жить в конюшне? Там наверняка есть мыши.

Киса презрительно фыркнул и прыгнул из корзины ему на плечо. Изумлённый конюх только покачал головой и повёл коня к широким воротам, где один за другим скрывались украшенные цветными попонами усталые рыцарские скакуны.

Двор быстро пустел. Спешившиеся рыцари расходились по своим казармам и караульным помещениям, часть вслед за энфером ушли во дворец. К землянам подошёл Элот, которого сопровождал юный паж в голубом плаще.

— Милорды Светозар и Кроу, вы пойдёте со мной, вам отведут комнату в покоях энфера.

— Одну на двоих? — насторожился Дэн.

— Это уже роскошь, — усмехнулся тот. — Рыцари охраны спят в казарме вповалку на общем ложе, но поскольку сэру Светозару даровано звание капитана, ему выделена отдельная комната, которую он, как верный друг, без сомнения согласится разделить с вами, сэр Кроу. Что же до командора де Мариньи, то он, как почётный гость энфера займет отдельную комнату в башне Старого Единорога.

— Я хотел бы встретиться с леди Дарьей, — заметил Хок.

Паж, который с восторгом разглядывал пушистого кота необычной раскраски у него на плече, наконец, отвлёкся от этого чуда.

— К сожалению, леди Дарья недавно покинула нас, — виноватым тоном объяснил он. — Вам предоставлена та комната, что занимала она со своим оруженосцем. Я провожу вас, милорд.

— Мы вас найдём, командор, — кивнул Донцов и вслед за Элотом пошёл к лестнице, ведущей на верхние этажи замка.

В этот миг бледный как смерть Деллан стоял посреди просторной комнаты в покоях энфера и ждал, когда на него обрушиться суровая кара. Ему нестерпимо хотелось отступить назад, в самый угол, туда, где змеились в полумраке чёрные тени, и слиться с ними. Точно так же юркнуть в темноту и исчезнуть, только б не стоять так, потупившись, и краем глаза наблюдая, как слуги стаскивают с энфера его походную кольчугу.

— Что значит, покинула? — рычал энфер, отмахнувшись от рук слуги, пытавшегося расстегнуть на его груди камзол. — Перестань юлить, Деллан! Я приказал тебе не отпускать её! Вежливо, но настойчиво убеждать остаться здесь в качестве гостьи! Ты мог умолять её, валяться в ногах, обещать щедрые дары, ссылаться на меня! Всё, что угодно, лишь бы она осталась здесь! Кто выпустил её из замка?

— Она вышла не через ворота, — ответил Деллан.

— То есть? — нахмурился Ликар.

— Она выпрыгнула в окно, и многие видели, как у неё появились крылья. Она улетела.

Ликар какое-то время молча смотрел на него, а потом повернулся к слугам.

— Уходите. Если мне что-то понадобится, я вас вызову.

Те поклонились и вышли из комнаты. Деллан стоял, сжавшись под мрачным взглядом энфера.

— Улетела? На крыльях?

— Так говорят. Альдор призывал к себе Дуэйта и Баррадо, а потом жреца Кинкайда из Храма Девы Лардес.

— Они решили, что это воплощение Девы Лардес, — устало кивнул Ликар и, отойдя к растопленному камину, сел в кресло. — Я подозревал что-то подобное, поэтому хотел, чтоб она осталась с нами. Я полагал, что если нам удастся уговорить её вступить в наше войско, а потом пустить слух о том, что она воплощённая Дева Лардес, то её облик и благородство послужат в глазах народа подтверждением этого, даже если б она стала это отрицать. Всегда можно было сослаться на тайну, которой должно быть окружено её присутствие в луаре. Но как был бы воодушевлён этим народ! И вот, мои ожидания оказались лишь бледной тенью действительности! Она и была Девой Лардес, и ты не удержал её!

Приблизившийся было Деллан испуганно замер под гневным взором энфера.

— Знаешь ли ты, как тяжело нам придётся в этой войне? — продолжал тот. — В Магдебурге я встретился с нашими лазутчиками из Сен-Марко. Они говорят о том, что король Ричард уже начал подготовку к походу на луар. Он разослал послания баронам, призывая их под свои знамёна. Его золотые прииски дают ему столько денег, что он может собрать огромное войско, чтоб осадить нас. Да, наша твердыня неприступна, склады и амбары полны, наши люди отважны и хорошо обучены, но этого мало. Он может годами осаждать нас, вытаптывая наши поля, грабя наши селения, и однажды наши запасы иссякнут, а взять новые будет неоткуда.

— Мы можем разбить его войско за стенами, не допустив осады, — вставил Деллан.

— Нам не удастся собрать столь же большое войско, — покачал головой Ликар. — За эти семь благословенных лет, подаренных мудростью короля Армана, мы восстановили наше благосостояние и наполнили казну, но поля и луга — это не золотые копи. Мы меняем скот и хлеб на золото, а Ричард просто берёт его из земли. Он может привлечь на свою сторону больше баронов. Не говоря уж о том, что многие соратники Армана из верности его памяти встанут под знамёна Сен-Марко. И заступничество богини-воительницы было бы нам кстати.

— Есть ещё некоторые возможности, мой энфер, — несмело заметил Деллан. — Мы знаем, что сразу после коронации корольРичард начал заводить новые порядки при дворе. Он отстранил от власти и кормушек приближённых своего племянника, и приблизил новых людей. Многие им обижены. Мы можем привлечь их на свою сторону.

— Это правда, что он изгнал маршала Беренгара? — задумчиво взглянул на него Ликар.

— И тот зол на него. Он ещё не так стар, чтоб отказаться от войны, и не так богат, чтоб отказаться от дележа добычи. Его племянник недавно женился на дочери графа Эрона, который верен альдору. Девица воспитывалась при дворе альдорены.

— Я её помню, — кивнул Ликар. — Хорошенькая.

— Я отправлю к Эрону нашего эмиссара, чтоб он встретился с ней, когда она приедет навестить родителей. Думаю, что нам удастся склонить Беренгара на свою сторону. За ним перейдут на нашу сторону и другие обиженные Ричардом бароны.

— Займитесь этим, — согласился энфер. — И подумайте, как ослабить позиции этого самодура. Он не ценит свой народ, и это делает его позиции чуть более шаткими. Если есть возможность расшатать их ещё больше, мы это сделаем… Но мы отвлеклись. Я хочу знать, с чего бы это леди Дарье вздумалось улетать из замка через окно?

— Это моя вина, — покаянно склонил голову Деллан. — Я не думал, что такое возможно. Я всего лишь послал рыцарей с тем, чтоб они привели её ко мне.

— И они были вежливы настолько, что дама выскочила из окна от их любезности?

— Они были настолько глупы, что объявили об аресте и угрожали пытками.

— Это были их фантазии, или что-то подобное они услышали от тебя?

— Я не говорил ни слова о пытках и не собирался пытать даму, тем более пользующуюся вашим расположением, благородный энфер! — запротестовал Деллан. — Возможно, я оговорился об аресте, но и в мыслях не имел запирать её в подземелье. Самое большее, я оставил бы её под арестом в Башне Единорога!

— За что?

— У меня были основания полагать, что леди Дарья была неискренна с нами, говоря о своих отношениях с тёмными эльфами, — произнёс Деллан, обрадованный тем, что ему дали возможность оправдаться.

— С чего ты это взял? — уточнил энфер.

— Кабрера сообщил мне, что видел, как леди Дарья говорила с Сёрмоном. По всему было видно, что они давно знакомы. Авсур принял её без свидетелей за исключением того же Сёрмона. И когда она вышла из его покоев, в руках у неё был свёрток, которого не было, когда она вошла.

— Свёрток? — нахмурился Ликар.

— В её отсутствие мы обыскали комнату, но не нашли ничего, кроме старой тряпки в сундуке.

— Странно.

— Кто знает, может, они подкупили её.

— Деву Лардес? — ехидно переспросил энфер.

Деллан пожал плечами.

— Мы должны были проверить. Кабрера сказал, что она вошла к Авсуру с пустыми руками, а вышла со свёртком. В сундуке мы нашли старую тряпку, которой не было там раньше, и которую леди вряд ли могла привезти с собой. Я думаю, свёрток был. Я лишь хотел расспросить её об этом. Но Кабрера перестарался.

— Опять этот Кабрера, — поморщился Ликар. — С чего это он разоткровенничался с тобой после моего отъезда? Почему не сказал всё это раньше? Он ведь вроде знал её до прибытия к нам? Может, сводил счёты?

— Но тряпка…

— Что доказывает эта тряпка? — снова рассердился Ликар. — Что Авсур ей что-то дал? Может, это был какой-то амулет, из тех, что они продают всем желающим! Или кусок мыла со слезами змеи, которым наши дамы умываются, в надежде разгладить морщины! Кто знает, что там было? Может, что-то совершенно невинное. Но этот мерзавец Кабрера, сообщивший об аудиенции Авсура, почему-то сперва умолчал о свёртке, а потом, когда я уехал и не мог вмешаться в ситуацию, вдруг вспомнил и прибежал к тебе с доносом. Что ещё он сказал?

— Что она знакома с эльфами, и может быть в курсе их замыслов. Может, она знает что-то и о шпионе, ведь именно побег её человека позволил им оставить его здесь.

— Короче, он снова разжёг твои подозрения! И сам отправился арестовывать её, наговорил всяких дерзостей и угрожал пытками? Ты не думал, что он сам подкинул эту тряпку в её комнату, и лишь потому молчал о свёртке раньше? А до этого он посмел ворваться к ней среди ночи и обыскивать её комнату непонятно по чьему указанию. Из-за него она сбежала! Он пытался настроить нас против леди Дарьи, а её — против нас. И в результате мы лишились божественного союзника перед самой войной! И если он знал её до этого, то мог знать и о том, кто она, и намеренно сделал всё, чтоб она покинула нас. Это измена!

Деллан ошарашено смотрел на энфера, но тот лишь мрачно кивнул.

— Этот Кабрера — лгун и прирождённый предатель. Он готов по головам идти к власти, но слишком мелок, чтоб добиться её. И потому он пытается выслужиться перед всеми, кто может хоть немного продвинуть его наверх. Я вижу его насквозь! Мне нужно сейчас пойти к отцу и рассказать ему о результатах поездки в Магдебург. А ты возьми Кабреру за горло, можешь, не колеблясь, испортить его смазливую физиономию, но вытяни из него всё. Кто послал его тогда обыскивать комнату нашей гостьи? Кто велел ему подкинуть тряпку в сундук и солгать о свёртке, а потом угрожать несравненной леди пытками? Я уверен, что это не его инициатива, и хочу знать, кто стоит за всем этим.

— Я вытяну из него всё, благородный энфер, — с некоторым облегчением склонился Деллан, поняв, что для него гроза миновала, и теперь молния метит в Кабреру.

— Кстати, — щёлкнул пальцами Ликар. — А где этот капитан, слуга леди Дарьи? Он тоже улетел?

— Он исчез. Кабрера пытался арестовать и его, но этот человек затерялся во дворце. Его так и не смогли найти.

— Правда? Сперва шпион, теперь и этот несчастный. Скоро у нас здесь будут толпы потерянных душ! Ведь шпиона эльфов вы так и не нашли?

— Боюсь, что он сумел выбраться из дворца, благородный энфер, — вздохнул Деллан.

— Или до сих пор отсиживается где-то у вас под носом. Только теперь у нас уже две потери! Ищи, Деллан. Слугу леди Дарьи взять живым и постараться не причинять ему вреда. Объявите везде, что по моему приказу с него сняты все подозрения, и он может явиться к нам, не опасаясь за свою жизнь и свободу. Может, учтивость по отношению к нему склонит леди Дарью на нашу сторону.

Тем временем Тонни Хэйфэн шёл по третьему кольцу луара, поглядывая вокруг из-под низко опущенного серого капюшона. Он не поехал во дворец вместе со всеми, а миновав третьи ворота, спрыгнул с коня и, передав поводья ближайшему пажу, скрылся в толпе, собравшейся, чтоб приветствовать энфера. Публика тут в основном была благородная: рыцари в белых тогах, дамы в нарядных платьях и меховых накидках с причудливыми головными уборами на головах, богатые торговцы, чьи круглые животики живописно обтягивала цветная парча и бархат. Многие были со слугами и оруженосцами, потому Тонни аккуратно протискивался сквозь ряды горожан, стараясь никого не толкнуть. Выбравшись на свободное место, он осмотрелся по сторонам. Перед ним пролегала широкая улица, которую вполне можно было счесть бесконечной площадью, уходившей за изгиб следующей крепостной стены. Слева вдоль неё располагались многочисленные лавки и магазины с каменными и коваными козырьками и полотняными навесами ярких цветов. Поскольку уже начало смеркаться, под этими навесами зажигались красивые фонарики на витых кронштейнах, а сквозь большие окна виднелись широкие прилавки с дорогими товарами, и деловитая суета продавцов, ремесленников и подмастерий. Рабочему люду было не до развлечений.

Тонни осматривал ряд висящих над дверями вывесок, разыскивая ту, о которой ему говорили. Он уже обогнул внутреннее кольцо наполовину, на улице совсем стемнело, когда он увидел впереди над изящным козырьком мягко светящийся белым светом хрустальный кристалл, оправленный в золотую раму, сделанную из ветвей и листьев, в которых поблескивали рубиновые цветы. Хоть этот знак был и неярок, он привлекал взгляд, а светившиеся под козырьком красно-зелёные фонарики, манили заглянуть внутрь. Уже подходя, Тонни увидел сияющие на прилавке золотые украшения. В соседних лавках, тоже, видимо, принадлежащих ювелирам, так же блестело золото. Наверно альдору удавалось обеспечить в луаре порядок настолько, что торговцы не боялись выставить на всеобщее обозрение свои самые дорогие товары.

Тонни толкнул дверь лавки и вошёл в небольшую комнату, где на широких столах красовались открытые футляры с ожерельями, диадемами, браслетами и кольцами. В помещении никого не было, и он подошёл к одному из столов, заинтересовавшись необычной формой массивного ожерелья. Он как раз размышлял, где он видел что-то подобное, когда почувствовал сзади движение и, инстинктивно отклонившись в сторону, перехватил одной рукой рукоятку короткого копья, а второй, поспешно обернувшись, сбросил с головы капюшон. Он увидел перед собой свирепое смуглое лицо, которое впрочем, сразу разгладилось.

Стрелок-исследователь «Паладина» Аарон Гершман узнал его и опустил своё копьё. Вид у него на первый взгляд был совсем не воинственный, он был одет в чёрный кафтан, чем-то похожий на балахон, украшенный белым шёлковым воротником. На его густых чёрных волосах красовалась бархатная шапочка, которая вполне могла быть ермолкой. Тем не менее, копьё он держал профессионально и при невысоком росте обладал широкими плечами и крепкой, как у воина, мускулатурой.

— Простите, капитан, — слегка смущённо проговорил он. — В этой куртке я принял вас за воришку. Приходится держать ухо востро, особенно в тёмное время, и принимать меры для защиты своего имущества.

— Так вот прямо, метя в спину копьём? — уточнил Хэйфэн.

— Можете не верить, но это срабатывает, — проворчал Аарон. — Я не собирался никого убивать, а пощекотать рёбра копьём… Впрочем, это неважно. Проходите, я рад вас видеть. Сейчас позову подмастерье, чтоб он подежурил здесь, и присоединюсь к вам.

— Благодарю, капитан Гершман, — кивнул Тонни. — Не подскажите ли мне, — произнёс он, обернувшись к прилавку, — это ожерелье… Я мог что-то подобное видеть в одном из музеев Пекина?

— Не вижу необходимости изобретать велосипед, — пожал плечами Аарон. — На этих столах вольные вариации на темы тех украшений, что я видел на Земле. То, что вас заинтересовало — это подобие серебряного ожерелья эпохи Тан из Дворцового музея в Пекине. Вон то — из Уффици, а там и вовсе скифское золото из коллекций Эрмитажа. В общей концепции, естественно.

— А магические свойства у всего этого, действительно, есть?

— Да кто ж это знает? — небрежно пожал плечами Гершман. — Покупатели не жалуются. Может, помогает, а, может, боятся показать себя дураками. Идите. Там в задней комнате у камина сидит старик, но вы на него внимания не обращайте. Это хозяин лавки. Он теперь на покое, а дела передал мне. Большую часть времени он спит, а если и не спит, то всё равно глух, как пень.

Тонни кивнул и, откинув полог, ушёл в дальнюю комнату. Старик действительно сидел в кресле у камина. Он крепко спал, и во сне съехал на бок, его голова повисла, а на его коленях, свесив лапы, похрапывал большой кот с клочковатой, местами поредевшей шерстью, должно быть, такой же старый, как его хозяин. Заметив рядом с креслом на полу упавшую подушку, Хэйфэн подошёл и, подняв её, подложил под спину старика, устроив его удобнее. Старик что-то пробормотал во сне, и Тонни удалось разобрать лишь имя Аарон. Кот вздохнул и, повернувшись на бок, замурчал, не открывая глаз.

Комната была большой, заставленной старой массивной мебелью. В стороне размещался рабочий стол с коваными канделябрами по сторонам. На нём были разложены инструменты, шлифовальные диски и крошечные тисочки. Сверху, на сложной конструкции поблескивала большая лупа. В углу рядом со столом располагалась маленькая печь с набором чугунных и керамических тиглей и несколько круглых щипцов на стене. С другой стороны возвышалась этажерка с рядами толстых книг в засаленных переплётах, на которых можно было разглядеть какие-то магические знаки.

В центре комнаты стоял стол, заставленный посудой, и три стула. В самом дальнем углу за перегородкой виднелась лестница, видимо, ведущая на второй этаж, где размещались спальни.

Несмотря на обилие золота за стеной, здесь всё было старым и бедным. Должно быть, когда-то эта лавка знала лучшие времена, но когда хозяин постарел, пришла в упадок. Впрочем, новая тёплая накидка на плечах старика, блестящие канделябры и инструменты говорили о том, что дела потихоньку идут на лад.

Дверь за спиной хлопнула и Тонни обернулся. В комнату вошёл Аарон с запылённой бутылкой подмышкой и холщёвым свёртком в руках. В свёртке оказался свежевыпеченный хлеб и ломти золотистого сыра. Осмотрев несколько стаканов, он выбрал самые чистые, а остальную посуду сдвинул на край стола.

— Присаживайтесь, капитан, — кивнул он, указав Тонни на стул. — Думаю, вы не откажитесь составить мне компанию за трапезой.

Они сели за стол, и Гершман разлил по стаканам вино.

— Я ждал, что скоро кто-то ещё появится, — сообщил он, отпив глоток из своего стакана. — С тех пор, как тут объявился Оршанин, всё пришло в движение. Раньше мы все здесь были сами по себе, встречались лишь изредка. Казалось, что нам просто не о чем говорить. Вспоминать прошлую жизнь было слишком грустно, а новых общих интересов как-то не возникло. А теперь мы то и дело собираемся вместе. Мне даже странно было сперва. Мы все из разных слоёв местного общества. Я при встрече должен низко кланяться Адриану и Энцо, а Саймон де Толли и вовсе меня не замечал при встрече. А теперь мы снова сидим за одним столом и разговариваем о наших общих делах, как раньше.

— Значит, Оршанин здесь?

— Ещё бы! Он объявился, как вы, в тёмный день в такой же серой куртке с капюшоном и чуть не свёл с ума Оскара Триггви. У Оскара во втором кольце что-то вроде спиритического салона. Он читает мысли своих клиентов и рассказывает им то, что они итак знают: как выглядели их покойные родственники, что они сделали, о чём говорили. Шарлатан, на мой взгляд, но здесь каждый выживает, как может. Так вот, увидев в своей конурке человека в сером с низко опущенным капюшоном, он по привычке попытался прочитать его мысли и не смог. Словно у парня вовсе не было мыслей. Блокировка сознания здесь вещь неслыханная, и бедняга Оскар перепугался. Наверно у него от всех этих сеансов поехала крыша, и он возомнил, что к нему явился настоящий призрак, отомстить за то, что он обманывает людей. У него от этого сильные комплексы. Он едва не рухнул в обморок сперепугу, — Аарон усмехнулся. — К счастью, Кирилл тоже поторопился снять капюшон.

— Значит, он живёт у Триггви? — уточнил Тонни.

— У Триггви жить негде. Он арендует крохотную комнатку над свечной лавкой и стыдиться брать большие деньги за сеансы, иначе б уже сколотил состояние. Богатеи здесь не ходят к тем, кто работает за гроши. Оршанина устроила в приюте для бедных Мерседес Флавио. Он помогает ей в лазарете. Его хотел было взять на городскую службу Саймон, но там нужно постоянно быть на работе, что вашего коллегу не устраивало. Он мотается по всему городу, что-то вынюхивает, с кем-то встречается. Он снова свёл нас всех вместе и убедил, что у нас есть шанс вернуться домой.

— А вы хотите вернуться на Землю?

— Шутите? — Аарон окинул взглядом бедную обстановку вокруг. — Ещё не так давно я был офицером элитного подразделения земного космофлота. Меня уважали и ценили. Моё хобби делало меня интересным для многих. Я мог устраивать выставки своих ювелирных изделий, которые потихоньку создавал после вахты прямо во время полёта, а заодно писал статьи по минералогии и магии камней в популярные журналы. Я слыл эстетом и оригиналом. А кто я здесь? Мелкий ремесленник, целыми днями корпящий за рабочим столом над примитивными поделками, которые мне удаётся сделать этими простейшими инструментами…

— Я б не назвал их примитивными, — вставил Тонни.

— Спасибо, конечно, — с горечью кивнул Гершман, — но вы не видели, что я могу делать на современном оборудовании! Я сумел воссоздать македонскую диадему из листьев тончайшей золотой фольги, что до меня вручную удавалось лишь единицам! Мне даже дали за это почётную грамоту Римского ювелирного форума. А тут я могу лишь подражать древним, выбирая по памяти те образцы, которые можно сделать в имеющихся условиях с наименьшими потерями для внешнего вида. И то всё приходится упрощать. А ведь это всего лишь моё хобби! Я профессионал в другой области! Я исследователь! У меня есть почётные степени по химии, физике и криптозоологии. И какой здесь от всего этого прок? Я уже не говорю о том, что у меня есть семья: братья, сёстры, племянники и племянницы, родители, родители родителей и их родители. У нас большая дружная семья. Конечно, я хочу вернуться домой!

— И остальные тоже хотят?

— Никого не надо уговаривать. Только Мерседес колеблется. Она нашла здесь себя, помогая сирым и убогим, коих у нас просто нет. Остальные все готовы вернуться домой хоть сейчас. Только у нас не было надежды, а теперь она есть. Вы ведь тоже думаете, что мы можем вернуться на Землю? — Аарон с волнением взглянул в глаза Тонни и тот спокойно кивнул.

— Я в этом уверен. А теперь, скажите, капитан, где и как я могу встретиться с Оршаниным. Нам есть что обсудить.

Гершман улыбнулся и, кивнув, снова потянулся к бутылке.

Кабрера и не думал скрывать информацию от Деллана. Едва его привели в мрачный подвал, где на столах лежали жуткие металлические инструменты, с потолка свисали цепи, а в углу, возле разожжённой жаровни переминались с ноги на ногу два палача с обнажёнными торсами и масками на лицах, он тут же выразил готовность к сотрудничеству. Возможно, он сделал бы это и без дополнительной экскурсии в подвал, потому что сам по себе факт ареста и личное внимание главы секретной службы альдора произвело на него неизгладимое впечатление. Но Деллан был человек обстоятельный, и не слишком верил в то, что с ним будут искренни без дополнительной обработки, а потому приказал препроводить Алонсо к палачам. Тот и без того пребывал в состоянии близком к обмороку, а увидев раскаленные колья и щипцы и вовсе побелел и покрылся липким потом. Рухнув на колени перед Делланом, он умолял поверить в его искреннее желание пролить свет на любые интересующие секретную службу вопросы.

С брезгливостью взглянув на ползающего у его ног рыцаря, Деллан решил, что на этот раз достаточно ограничиться устрашением и, вызвав секретаря, уселся в кресло с геральдическим грифоном на спинке. Допрос длился два часа и перемежался грозным криком Деллана, звяканьем цепей и щипцов, а также безутешными рыданиями подследственного. После этого измученного Кабреру, к которому палачи не притронулись и мизинцем, утащили в тёмную сырую камеру, а Деллан, ещё раз просмотрев исписанные секретарём листы, удовлетворённо кивнул и отправился на доклад к энферу.

— Значит, это по приказу Дамы Полуночи этот подлец преследовал нашу гостью, — пробормотал Ликар, прочитав протокол допроса. — Думаете, он её любовник?

— Он это отрицает, и не подтвердит даже под пыткой, — ответил Деллан. — Он же знает, что после этого будет немедля удавлен и в кожаном мешке сброшен в городской ров.

— Но это возможно?

— Вряд ли. Слишком мелок для неё. Скорее, она обещала ему продвижение по службе.

— Но зачем ей изводить леди Дарью? Ревность? Обида? Старые счёты?

— Или долгосрочный расчёт, направленный на лишение нас поддержки Девы Лардес в грядущей войне. Обратите внимание на предпоследнюю страницу, энфер. Там Кабрера говорит, что Дама Полуночи склоняла его к поездке в Сен-Марко, чтоб кому-то что-то передать. Он испугался, что она втянет его во что-то опасное, и отказался.

— Опять эта женщина! — с досадой воскликнул Ликар. — Она имеет слишком большое влияние на отца. Мать недовольна, хотя раньше с равнодушием относилась ко всем Дамам полуночи. И она явно интригует, стремясь получить ещё больше власти. Откуда она взялась? Что у неё за интерес в луаре? Она ничего не говорит, а отец запрещает задавать ей вопросы. Я стараюсь держаться от этого подальше, чтоб не злить его и не утратить его доверие. Но она начинает мне мешать! Не говоря уж о том, что она действительно может иметь связи с Сен-Марко.

— Говорят, что она ищет карту прохода к Грозовой горе, — как бы между прочим заметил Деллан.

— Кто говорит? — подозрительно взглянул на него Ликар.

— Дуэйт. Он сказал, что она не раз заводила с ним разговоры об Алмазном Сердце, просила рассказать легенды, а потом интересовалась, как можно добраться до Грозовой горы. Помощник архивариуса тоже как-то сообщил мне в приватной беседе, что Дама Полуночи приходила в библиотеку замка и просила показать ей старинные карты, а потом прямо спросила, есть ли там карта прохода к Грозовой горе. Он ответил отрицательно и на всякий случай сообщил об этом мне.

— Почему ты раньше мне об этом не сказал? — нахмурился Ликар.

— Я собирал информацию. Теперь говорю, — невозмутимо ответил Деллан.

— С чего бы этой чертовке интересоваться дорогой к Алмазному Сердцу? Она сама собирается его украсть, или хочет услужить королю Ричарду, который спит и видит, как приберёт его к рукам?

— Может, было бы и неплохо, если б он узнал путь, — осторожно проговорил Деллан. — Тогда б он устремился мимо нас к Грозовой горе. А вернётся ли оноттуда, кто знает. Даже если и вернётся, то его войско будет сильно потрёпано…

— Забудь об этом! — строго проговорил Ликар. — Мы обязаны охранять Алмазное Сердце от чужаков, и никакие компромиссы здесь недопустимы.

— Но теперь, когда до него добрался Повелитель теней…

— Я сказал, забудь. Чтоб ни творили другие, мы будем делать то, что должны! Другое дело — Дама Полуночи… Я бы с удовольствием избавился от неё.

— Мы делаем, что можем, — скромно потупился Деллан. — В луаре усердно насаждаются слухи, что она ведьма и с помощью тёмного волшебства соблазнила альдора. Её ненавидят. Эти слухи в разных вариантах мы доводим до альдора, но пока он только злится и приказывает выявить клеветников. Однако рано или поздно эти истории укореняться и в его голове.

— Этого мало! И слишком долго! — проворчал энфер. — Колдовство — вещь трудно доказуемая и в большинстве случаев вполне простительная. Альдор очарован ею и простит, даже если мы докажем, что она использовала привороты. Все влюблённые дамы время от времени ходят к колдунам, чтоб обеспечить привязанность своих кавалеров. А вот предательство перед войной — это совсем другое дело. На это он уже не сможет закрыть глаза. Если б нам удалось доказать её связь с королём Ричардом…

— Тут к политической измене может прибавится и другая, — задумчиво пробормотал Деллан. — Альдор немолод, и если он узнает о сопернике в лице Ричарда Красивого, он будет в ярости.

— Согласен. Но это никак не должно касаться меня.

— Это я понимаю, энфер, — поклонился Деллан. — Что если мы обыщем покои Дамы Полуночи, пока она будет на охоте с альдором. Единственная верная служанка Ланфэн всегда сопровождает её, а остальная прислуга приставлена к ней нами.

— Именно поэтому она и не бывает искренна при них, — заметил Ликар. — Впрочем, обыщите. Нас интересует всё, что может доказать её связь с Сен-Марко или любовные отношения с другими мужчинами. Сегодня же я предложу отцу устроить охоту в честь моего возвращения из Магдебурга. Естественно, я буду с отцом, а вам придётся обходиться здесь без меня.

— Я сделаю всё, что нужно, — снова поклонился Деллан. — благородный энфер может не беспокоиться и наслаждаться охотой. Что бы ни случилось, на вас не упадёт даже бледной тени.

В ближайший светлый день яркая процессия придворных и слуг верхом проследовала за стены луара. Впереди ехал альдор со своей фавориткой, облачённой в геральдические цвета луара, и энфер в обществе своих приближённых рыцарей. Проводив кавалькаду взглядом, Деллан выждал какое-то время и вместе со своими молчаливыми помощниками отправился в покои Дамы Полуночи, где они принялись за обыск. Они методично проверяли пядь за пядью пространства, заглядывая во все уголки и щели, проверяя все коробочки, ящики и шкатулки на наличие двойного дна, простукивая стены в поисках тайников, перебирая по одной тонкие дорогие вещички из гардероба, прощупывая чулки и ватные прокладки плечиков и юбок. Каждая из проверенных вещей снова занимала то же самое место, с которого была взята. Деллан лично проверил содержимое секретера Дамы Полуночи, прочитав каждую найденную бумагу, но не нашёл ничего кроме прописей косметических бальзамов и мазей, а также списков необходимых к приобретению вещей. Дама Полуночи не хранила личную переписку, видимо, тут же отправляя полученные письма в огонь. Среди её книг нашлось несколько магических, с закладками в разделах любовной магии, но всё это было так невинно, что узнай об этом альдор, ему, пожалуй, было бы приятно узнать о трогательных попытках возлюбленной упрочить его чувства.

Обыск продлился несколько часов, и один за другим приходили из дальних комнат помощники и молча качали головой, сообщая о том, что не нашли ничего подозрительного.

В задумчивости Деллан вернулся в маленький, изысканно обставленный кабинет и посмотрел на только что проверенный секретер. Сбоку на нём стояла небольшая шкатулка с драгоценностями. Открыв её, Деллан увидел спутанный клубок бус и цепочек. Дама Полуночи не отличалась аккуратностью в обращении со своими сокровищами. Приподняв узел украшений, Деллан заглянул на дно шкатулки и увидел там серёжки, украшенные небольшими изумрудными подвесками. Достав одну из них, он задумался, а потом усмехнулся и, прихватив также другую, вернул остальные украшения в шкатулку.

Покинув покои Дамы Полуночи, Деллан распорядился немедля выпустить из темницы Кабреру и выплатить ему небольшую компенсацию за неоправданное заточение. После этого он вызвал одного из своих шпионов и, вручив ему серьги, дал точные инструкции, что с ними сделать. Оставшись в одиночестве в своём кабинете, он подошёл к окну и, довольно потерев руки, усмехнулся.

Охота на сей раз удалась, и альдор, пребывая в отличном настроении, велел раскинуть шатры на лугу под стенами замка, развести костры и жарить оленей и вепрей, добытых охотниками. Первый светлый день уже клонился к вечеру, но возбуждённые азартом придворные не спешили в свои дома. Светлая ночь — лучшее время для пира, а для сна есть тёмная. Потому в замок были отправлены гонцы с приказом привезти вино, провиант и утварь. Вслед за слугами и поварами из луара на место празднества потянулись богатые горожане и рыцари, не принимавшие участия в травле зверя, но обычно участвовавшие в пирах альдора.

Пока готовились столы с угощением, рыцари из свиты энфера развлекали гостей, показывая своё воинское мастерство. Поединки на мечах и кинжалах были жаркими, и проходили под радостные крики зрителей. Увлечённый зрелищем альдор заявил, что победителю состязания будет вручён приз, что ещё больше обострило борьбу.

— А что, сэр Светозар, — обратился к Донцову Ликар, — не покажите ли вы нам своё искусство владения мечом. Недавно мы имели возможность убедиться, что вы настоящий мастер, но поединок оказался таким кратким, что мы не смогли насладиться вашим мастерством.

— Правда, сэр Светозар! — воскликнул стоявший рядом с братом молодой принц Лорант, красивый, высокий не по годам юноша с каштановыми кудрями и по-девичьи свежим румянцем на светлом лице. — Элот очень хвалил вас, но меня не было с вами в Магдебурге, и я не верю, что вы смогли так просто победить его! Может, вам повезло, или ваш соперник слегка перебрал вина?

— Может, и так, мой прекрасный принц, — с учтивой улыбкой поклонился Донцов. — В любом случае я благодарен капитану Элоту за его похвалу. Она делает ему куда больше чести, чем мне.

— Бросьте ломаться, Светозар, — рассмеялся энфер, — двор был поражён тем, что на Элота нашлась управа.

— Должно быть, вы непобедимы, — очаровательно улыбнулась Вирена, одна из старших принцесс, прибывших из дворца, чтоб участвовать в пире.

— Увы, госпожа, и я бывал побеждён, — отозвался Донцов. — Я знавал одного рыцаря, которого ни разу не смог одолеть, — он бросил взгляд на Хока, стоявшего поблизости, но тот грозно сдвинул брови. — Однако если благородные господа считают моё искусство заслуживающим внимания, я с радостью продемонстрирую его.

Он вышел на площадку, на которой состязались рыцари, и достал из ножен меч.

— Пусть против меня на расстоянии пятидесяти шагов встанут десять лучников и целят мне прямо в грудь, а я отобью все их стрелы своим мечом.

— Наши лучники весьма метки, — заметил Лорант, покосившись на брата. — К тому же их стрелы пробивают латы на таком расстоянии. Что, если чью-то стрелу вы не сможете отбить?

— Тогда, право же, принц, вам не нужен такой солдат.

Ликар задумчиво посмотрел на Донцова и кивнул.

— Рискнём.

Тут же на площадку вышли десять гвардейцев с луками и встали в ряд на отмеренном расстоянии. Наложив стрелы на тетивы, они одновременно выпустили их в сторону Донцова, а тот легко вскинул тяжёлый меч и молниеносными ударами отбил все до одной.

— Это слишком просто, — покачал головой он, когда восторженные крики смолкли. — Они выстрелили одновременно и целились в одну точку, так что я отбил все стрелы двумя ударами. Пусть стреляют по очереди, но быстро.

Ликар снова кивнул, и лучники достали новые стрелы. На сей раз, зрители могли видеть, как поблескивал холодной молнией клинок меча в руках рыцаря, а стрелы одна за другой падали на траву. Толпа снова радостно зашумела, а Ликар со смехом обернулся к отцу.

— Разве мой новый капитан не заслуживает награды, великий?

— Может, кто-то хочет оспорить его право на приз? — спросил альдор, с одобрением наблюдавший за происходящим.

Ликар осмотрелся по сторонам. Из группы рыцарей вышел молодой высокий капитан дворцовой охраны.

— Позвольте мне, великий, оспорить право сэра Светозара на приз.

— О, да, Линдар! — радостно улыбнулся Лорант. — Берегитесь, Светозар. Наш молодой капитан весьма искусен в бое на мечах. Он может вас победить!

— Что за беда потерпеть поражение, если оно нанесено в дружеском поединке достойным противником! — ответил Донцов, оценивающе взглянув на соперника.

— А кому вы посвятите победу, дорогой Линдар? — спросила стоявшая рядом с альдором Изабо.

— Конечно, самой прекрасной из присутствующих здесь дам, — поклонился он.

— Ответ с подвохом, — рассмеялась она, — ибо красота возлюбленной в глазах влюбленного. Но если вы победите, вам придётся назвать её.

— Непременно, госпожа, — согласился он и вышел на площадку, извлекая из ножен свой меч.

Донцов сразу оценил мастерство своего противника, и поскольку, на сей раз, не было нужды в быстром окончании поединка, более того, присутствующие желали насладиться красивым фехтованием, он дал ему возможность показать своё умение во всей красе. Отбивая сильные и стремительные удары, слегка медля с ответными, он позволил Линдару раскрыться, а сам наблюдал внимательно, чтоб не упустить из виду какой-нибудь хитрый и внезапный приём. Толпа подбадривала бойцов, и большими симпатиями явно пользовался Линдар. Впрочем, он, действительно, был хорош и его здесь знали. Несколько раз он даже заставил Донцова поволноваться, резко меняя тактику и выходя на обострение. Вскоре тот понял, что придётся поднапрячься, чтоб обеспечить себе победу, но тут как раз Линдар слегка зазевался и пропустил удар. Острие меча царапнуло по его нагруднику, он отшатнулся, а Донцов рванулся вперёд и в бок и перехватил руку противника с зажатым в неё эфесом. Тот от неожиданности замер лишь на мгновение, что позволило Донцову буквально прижаться к нему боком, развернуться и вырвать меч из его руки. Продолжив движение, он повернулся вокруг своей оси и замер, приставив к груди Линдара два меча.

Толпа взревела от восторга, а Донцов поклонился молодому капитану и, взяв его меч за клинок, протянул ему эфес.

— Капитан Линдар, этот поединок доставил мне истинное удовольствие, несмотря на то, что пару раз я был близок к проигрышу. Вы достойный противник, и, я надеюсь, вы окажете мне честь, ещё раз сразившись со мной в дружеском поединке.

— Вы излишне скромны, капитан Светозар, — поклонился Линдар, приняв меч. — Ваше искусство кажется мне непревзойдённым, и я с трепетом думаю о том чародее, который мог бы побеждать вас раз за разом. Я с радостью ещё не раз сражусь с вами в надежде усовершенствовать своё мастерство.

— Кто-нибудь ещё хочет сразиться с победителем? — со смехом хлопая в ладоши, спросил Ликар, а Донцов выразительно крутанул мечом, отчего клинок издал пронзительный свист. — Желающих нет? Что ж, великий, полагаю, что на сегодня победитель нам известен.

Альдор обернулся и что-то шепнул своему пажу. Тот тут же нырнул в шатёр рядом и появился, торжественно неся перед собой шитую золотом перевязь. Донцов опустился перед альдором на одно колено и с благодарностью принял приз.

— Что ж, сын, — улыбнулся альдор, обернувшись к Ликару, — я вижу у тебя дар отыскивать настоящие сокровища. Надеюсь, что в бою капитан Светозар будет так же искусен и несокрушим, и не отступит перед грозным врагом.

— Я обучен многим боевым искусствам, великий альдор, кроме одного, я не умею отступать без приказа, — спокойно ответил Донцов, поднимаясь на ноги.

— Хорошо сказано, — одобрительно кивнул энфер. — А теперь пусть смолкнет звон мечей, уступив место струнам. Позовите музыкантов и певцов. Пусть они перед трапезой смягчат наш воинственный пыл, настроив наши души на праздничный лад.

Донцов подошёл к группе рыцарей дворцовой охраны, и Линдар с улыбкой предложил ему помочь надеть драгоценную перевязь.

— Артист, — одобрительно кивнул Хок, с улыбкой наблюдавший за происходящим.

— Ему б в цирке выступать, — проворчал Кроу. — А если б хоть одна стрела попала в него? А если б этот парень его порезал?

— Фокус со стрелами он регулярно проделывает на тренировках. Там, кстати, не он один отбивает стрелы. А что до парня… Он всего лишь капитан дворцовой охраны, а Донцов — чемпион по историческому фехтованию, и встречал куда более опасных противников, чем этот капитан. К тому же он привык сражаться с теми, кого видит в первый раз. А Линдар, судя по возрасту, в войне не участвовал и бьётся лишь со своими товарищами, манеру которых давно изучил. Так что особой опасности в этой демонстрации я не вижу.

— Конечно, вы не видите, — хмуро взглянул на него Кроу. — Потому что это вас он не смог ни разу одолеть. Для вас это не более чем игры…

— Это потому что я, в отличие от него, не просто встречался с разными соперниками, но и участвовал в войнах, — слегка помрачнел Хок. — А Донцов — молодец, произвёл впечатление, обзавёлся новыми связями, да ещё и другом, похоже.

Кроу обернулся и ревниво взглянул на Донцова, живо беседовавшего с Линдаром, который уже помог ему надеть перевязь, и всё же явно не желал прерывать общение.

Тем временем на площадке появились музыканты с лютнями и флейтами. Они заиграли радостную мелодию, и вокруг стало ещё оживлённее. Дамы кокетничали с кавалерами, придворные обсуждали охоту и только что проведённые состязания. Рыцари собирались группами, чтоб обменяться впечатлениями об искусстве нового фаворита энфера. Альдор говорил о чём-то с Ликаром, а Дама Полуночи взяла под руку принцессу и что-то нашёптывала ей, со сладкой улыбкой посматривая на Донцова и Линдара. Принц Лорант какое-то время прислушивался к разговору отца со старшим братом, но тема его не заинтересовала, и он решил подойти к рыцарям дворцовой охраны, чтоб выразить своюсимпатию новому капитану, который понравился ему не только своим фехтованием, но и безупречными манерами.

Он как раз подошёл к группе рыцарей, окруживших оживленно беседующих Светозара и Линдара, когда его взгляд упал на нечто, показавшееся ему знакомым. Он замер, глядя на изумрудную серьгу одного из рыцарей, стоявшего к нему спиной, а потом вцепился рукой ему в плечо и резко развернул его к себе с гневным криком:

— Где ты взял это, негодяй?

Алонсо Кабрера недавно приехал с приятелями из города и был чрезвычайно доволен возможностью не только снова попасть на глаза альдору и энферу, но и продемонстрировать своё недавнее приобретение — одну из небольших изумрудных серёжек, сделанных с удивительным мастерством. Он даже зачесал назад свои длинные чуть вьющиеся волосы, чтоб всем было видно это изящное украшение.

В первый момент он возмутился столь дерзким поведением кого-то, кто посмел прикоснуться к рыцарю дворцовой охраны, но увидев перед собой полыхающее гневом лицо принца, оробел.

— Где ты взял это? — Лорант ткнул пальцем в серьгу, и его звонкий мальчишеский голос прозвучал подобно рычанию зверя. — Эта вещь принадлежала моей бабушке, вдовствующей альдорене!

— Я… — испуганно начал Алонсо, но тут рядом возник его капитан и, встревожено взглянув на Лоранта, спросил:

— Что случилось, мой принц?

— Это серьга принадлежит нашей семье. Откуда она у этого проходимца?

— Я выиграл её в кости… — поспешно сообщил Кабрера.

— Ты лжёшь! — рявкнул Лорант и, резким движением сорвал с него серьгу.

Кровь закапала на кольчугу из разорванной мочки, но Кабрера не посмел даже поднять руку, чтоб зажать рану. Принц обернулся назад, где к нему уже приближались обеспокоенные его криками альдор и энфер.

— Что случилось, мой мальчик? — спросил Ликар, успокаивающе положив руку на плечо брата, но тот смотрел на отца.

— Посмотрите, великий! Ведь это бабушкина серьга?

Альдор, нахмурившись, взял серёжку из его руки и внимательно осмотрел, а потом обернулся и взглянул на подоспевшую к нему Изабо.

— Это серьга моей матери, и я подарил её вам, мадам. Откуда она у этого рыцаря?

— Вы ошибаетесь, — улыбнулась Изабо, глядя на серьгу. — Она похожа на мою, но я уверена, что это — другая. Драгоценности альдорен и принцесс часто копируют, потому что они являются воплощением совершенного вкуса. Должно быть это — одна из таких копий.

— Нет! — крикнул Лорант, возмущённый тем, что его слова оспаривают. — Я узнал эту серьгу. Левый нижний камень чуть отличается по цвету, потому что бабушка велела вправить один из камней её любимых серёжек в ножны меча своего мужа, а ювелиры не смогли подобрать взамен идеально подходящий камень. Это редчайшие изумруды, таящие синюю искру в своей глубине. Ни у кого нет подобных камней!

— Мой сын прав, мадам, — подтвердил его слова альдор. — Именно поэтому я преподнёс вам сей дар в знак своей любви. Почему теперь он у этого рыцаря?

— Я не знаю, — проговорила Изабо, предательски бледнея. — Я уверена, что мои серьги спокойно дожидаются меня дома. Мне и в голову бы не пришло расстаться с вашим подарком, великий.

— Откуда у тебя эта вещь? — альдор обернулся к Кабрере, который с ужасом понял, что попал в скверную ситуацию.

— Клянусь, великий, — упав на одно колено и склонив голову, воскликнул он, — вчера я выиграл эту вещь у незнакомца в таверне.

— Хочешь сказать, что у этого незнакомца оказались серьги моей матери? Обыскать его!

Тут же два рыцаря схватили Алонсо за руки и подняли. По их лицам было видно, что это доставило им удовольствие. Появившийся рядом Элот достал кинжал и срезал с его пояса кошелёк. Пока ещё двое обшаривали карманы несчастного, Элот вытряхнул содержимое кошелька на свою большую ладонь, покрытую мозолями от меча. Среди россыпи золотых монет блеснула синей искрой вторая серёжка.

— Откуда у тебя столько золота? — воскликнул Линдар, схватив Алонсо за загривок. — Ты бы и за год не смог получить столько на службе!

— Э, да тут монетки из Сен-Марко, — усмехнулся Элот, перебирая на ладони золотые кружочки. — И совсем новые, будто только отчеканенные. Как можно заполучить сразу столько новых монет с профилем короля Ричарда? Я пока ни одной не видал. Только старые с Арманом и его отцом.

— Я выиграл это! — закричал Кабрера. — Клянусь, я их выиграл.

— Он шпион! — впившись в лицо Алонсо горящим ненавистью взглядом, воскликнул Лорант. — Он продался Ричарду!

— Не спеши с выводами, — спокойно произнёс Ликар, слегка сжав пальцы на его плече, и повернулся к отцу. — Это не объясняет, откуда у него серьги. Даже если золото он получил от резидентов Ричарда, они не могли дать ему бабушкины изумруды.

— Мы возвращаемся в луар, — проговорил альдор, мрачно взглянув на него. — Поручи Деллану расследовать это дело. Мадам, — он даже не повернулся к встревоженной Изабо, — вы едете с нами. Я запрещаю вам впредь до моего разрешения покидать ваши покои. И постарайтесь найти те серьги, что я вам дарил, если так уверены в том, что они на месте. Остальные пусть остаются и веселятся. Это семейное дело.

— Да, великий, — поклонился энфер и, обернувшись к своим рыцарям, кивнул. — Возвращаемся во дворец.

Альдор и энфер со своими свитами покинули празднество. С ними уехали рыцари дворцовой охраны. Оставшиеся придворные и богатые горожане были несколько встревожены внезапным отъездом повелителя с принцами, но музыканты продолжали играть весёлые мелодии, а распорядитель праздника пригласил их к накрытым столам, так что вскоре они забыли о своих тревогах.

Наступила светлая ночь, и во дворце альдора всё смолкло, только стражи безмолвно стояли на своих постах и патрулировали крепостные стены. Придворные, не участвующие в празднестве по случаю охоты, отправились в свои спальни с тщательно зашторенными окнами, чтоб немного поспать.

В небольшом тронном зале, не предназначенном для официальных церемоний, царило оживление. На низком помосте в кресле из тёмного дуба сидел альдор, и задумчиво рассматривал деревянного грифона, вырезанного на стенной панели. Рядом с ним в резном кресле сидел Ликар, а возле него стоял Лорант, слегка взволнованный тем, что ему позволено было участвовать в этом разбирательстве, которое он сам и начал. Несколько рыцарей из свиты альдора и энфера стояли вдоль тёмных стен, обшитых деревом. Чуть ближе к помосту расположились сановники государства, среди которых мрачно выделялись чёрные мантии двух магов Дуэйта и Баррадо. Лица всех присутствующих были хмурыми, и только Боррадо прятал едва заметную усмешку в седой бороде. Он уже успел известить альдорену о тех подозрениях, что обрушились на Даму Полуночи и жаждал вскоре сообщить ей о падении заносчивой фаворитки. На лице Дуэйта, напротив, отражалась скорбь. Он искренне симпатизировал молодой красавице, которая, недавно появившись, уже внесла ощущение лёгкой непринуждённости в несколько застывшую атмосферу двора.

Ликар сидел с отсутствующим выражением лица, никак не проявляя своих чувств. Он не намеревался проявлять инициативу, предоставив всё Деллану, который затеял интригу без его согласия, хоть и с последующим сдержанным одобрением.

Дверь зала отворилась и в зал вошла Дама Полуночи в чёрном мерцающем платье, с накинутой на плечи накидкой, украшенной золотистым мехом. Она была бледна и сосредоточена. Рядом с ней, чуть отстав, шла её верная камеристка леди Ланфэн в скромном тёмном платье, отделанном тончайшим серебряным кружевом. На её голове, как обычно лежала вуаль, но на сей раз она тоже была тёмной. Следом шли ещё несколько дам, больше похожих на конвоиров, чем на служанок.

Остановившись перед альдором, Изабо присела в глубоком поклоне, но, не заметив никакого оживления на лице господина, отошла в сторону и заняла своё место впереди вереницы безмолвных рыцарей.

И, наконец, в зале появился Деллан. Он остановился у дверей, наблюдая, как несколько стражников ввели Алонсо Кабреру. Тот был бледен. Кольчугу и латы с него сняли вместе с камзолом. На порванной рубахе виднелись разрывы и пятна крови. Никто не потрудился заняться его разорванным ухом, и, похоже, палачи добавили ему ран и ушибов. Однако, несмотря на это, а также на то, что его руки были скованы тяжёлой цепью, он держался прямо, пребывая в отчаянной решимости защищать свою жизнь. Когда его поставили у стены напротив Дамы Полуночи, он бросил на неё настороженный взгляд.

Увидев его, альдор шевельнулся и, жестом подозвав Деллана ближе, произнёс:

— Что ж, начнём. Что вам удалось установить?

— По приказу великого альдора секретной службой было проведено расследование. На допросе рыцарь дворцовой охраны Алонсо Кабрера сообщил, что вчера, после того, как он был отпущен из застенка и получил несколько монет за доставленные ему ранее неудобства, он отправился в луар, где зашёл в некую таверну, находящуюся в первом кольце. Это грязный притон, где собираются игроки и мошенники, и куда благородным рыцарям, находящимся на службе, не только грешно, но и запрещено заходить. Там он затеял игру в кости с неким человеком, который назвался Бартоломео. Он представился купцом из Сен-Марко, привёзшим товары на ярмарку. За столом с Кабрерой и этим Бартоломео сидели два постоянных игрока, имена которых недостойны того, чтоб их называть в приличном обществе. Как сказал подследственный, ему невероятно везло, и вскоре он выиграл у Бартоломео все деньги, которые были у того при себе. Тот решил отыграться и поставил на кон серьги с изумрудами, которые якобы купил для своей жены. Их он тоже проиграл. Так Кабрера объяснил наличие у него золота из Сен-Марко и серёг с изумрудами.

Во время его речи, Кабрера стоял понурившись. Спасая свою жизнь, он решил быть искренним и сказал правду, прекрасно понимая, что игра в притоне, да ещё с шулерами, может стоить ему службы.

— Проверив эти сведения, нами было установлено, что они не соответствуют действительности. Купеческая гильдия отрицает, что в луар прибыл купец из Сен-Марко с таким именем, хотя он обязан был сообщить о своём прибытии. Нашими людьми были опрошены все владельцы гостиниц и постоялых дворов, но там тоже не слыхали о таком торговце. Содержатель притона подтвердил, что Кабрера играл вечером в кости с двумя шулерами и каким-то незнакомцем, но тот не походил на купца, скорее на крестьянина, привезшего в город свой урожай. Он, действительно, проигрался и ушёл очень раздосадованный. Потом мы разыскали тех шулеров, и они подтвердили, что играли с рыцарем и крестьянином. Они утверждают, что крестьянин проиграл свои деньги, но золота у него не было. Рыцарь остался при своих, потому что несколько раз проигрывал и отыгрывался. О серьгах они ничего не слышали и ничего подобного не видели. Таким образом, Алонсо Кабрера уличён во лжи. Повторно допросить его мы не успели.

По ходу этого рассказа Алонсо приходил во всё большее волнение. Он испуганно и возмущённо смотрел на Деллана, и несколько раз порывался возразить, но каждый раз получал болезненный тычок в бок от стражника.

Альдор задумчиво посмотрел на него и перевёл взгляд на Даму Полуночи.

— Вы нашли серьги, мадам? — спросил он.

— Нет, великий, — проговорила она, выпрямившись. — Боюсь, что найденные у этого человека серьги, действительно, те самые.

— И как вы объясните это?

— Он их украл.

— Нет! — воскликнул Алонсо и получил удар в бок. — Я клянусь, что не крал их.

— Замолчи, — поморщился альдор и снова взглянул на Изабо. — Как он мог украсть серьги. Разве простым рыцарям позволительно входить в ваши покои?

Она смущённо потупилась, а потом подняла на альдора полный отчаяния и мольбы взгляд.

— Я сама просила его прийти, великий. Дело в том, что я поручила ему выяснить и сообщить мне некоторые сведения. Это было продиктовано моим участием в судьбе моей преданной камеристки, честной и чистой девушки, доверившейся моему покровительству. Некоторое время назад я заметила, что капитан Линдар начал оказывать ей знаки внимания, становясь всё более настойчивым. Госпожа Ланфэн была смущена и обратилась ко мне за советом, потому я пригласила рыцаря Кабреру и просила его между делом расспросить капитана Линдара и выяснить его истинные намерения.

Капитан Линдар, присутствовавший на разбирательстве, как непосредственный командир Кабреры, вспыхнул и бросил на своего подчинённого полный ненависти взгляд.

— По моей просьбе рыцарь выспросил у Линдара всё, что мог, и сообщил мне. Таким образом, он был в моих покоях дважды. И, кажется, я оставляла его в одиночестве, чтоб достать несколько монет, которые передала ему в качестве платы за услугу. Больше он у меня не был.

— Кто присутствовал при ваших встречах? — спросил альдор.

— Госпожа Ланфэн. Она подтвердит, что всё так и было.

— Не сомневаюсь, — презрительно усмехнулся он.

— Великий, — произнёс Деллан, — мы обыскали вещи Кабреры в казарме и нашли вот это, — он приблизился и протянул альдору шёлковый лоскут, мятый и не слишком чистый, он, тем не менее, был украшен тонкой вышивкой в виде стилизованной лилии.

— Это, кажется, ваш знак? — спросил он, показав вышивку Изабо. — Может вы встречались с этим рыцарем ещё раз? Без свидетелей.

— Нет! Я уверена, что он украл и этот платок, чтоб шантажировать меня! — крикнула она.

— Ведьма! — заорал Кабрера, бросаясь к ней. Его удержали стражники, но он продолжал кричать: — Ты сама дала мне платок и эти серьги! Ты заигрывала со мной и хотела моих услуг! Ты велела мне оболгать леди Дарью и доносить, что говорят о тебе и альдоре в казармах! Ты клялась мне в любви!

Изабо с яростью взглянула на него.

— Проклятый лгун! Ты сам без конца преследовал меня, пытаясь добиться милостей, которых не заслуживаешь! Великий, — она бросилась к помосту и, упав на колени, простёрла к альдору руки, — клянусь вам, я стала жертвой клеветы и обмана, и прошу вас о защите.

Альдор сурово взирал на неё. Она обернулась. На лице Алонсо появилась змеиная усмешка.

— Зря стараешься, Изабо, — процедил он. — Ты думаешь, что сможешь утопить меня, спасая свою жизнь? Не выйдет. Вместе, так вместе!

— Если никто не может защитить меня от этого гнусного лжеца, — проговорила она, поднимаясь на ноги, — я прошу об этом богов! Великий! Я прошу о поединке чести!

Альдор откинулся на спинку кресла и посмотрел на сына. Тот пожал плечами.

— Мы не можем отказать леди в проведении поединка чести. Слова этого рыцаря, действительно, позорят её, а иных способов защитить её честь я не вижу. Остаётся уповать на милость богов. Если кто-то вызовется защитить честь дамы и сразится с её обидчиком, и победит при этом, честь будет считаться восстановленной. А клеветник будет наказан за свою ложь, — Ликар холодно взглянул на бледного Кабреру, который нервно перебирал звенья своей цепи.

— Хорошо, — согласился альдор. — Мы не будем терять светлую половину завтрашнего дня и устроим поединок чести во внутреннем дворе дворца. Дама Полуночи остаётся в своих покоях под присмотром дам. Никому, кроме них и меня не разрешается туда входить. Никакие предметы и письма не должны передаваться ни в покои, ни оттуда. Этого мошенника, — он брезгливо взглянул на Кабреру, — отведите в сухую камеру и кормите, как следует, чтоб никто не говорил завтра, что его поражение вызвано слабостью от голода. Пусть лекарь осмотрит и обработает его раны. Завтра ему разрешается последний раз ради поединка надеть доспехи и взять в руки оружие. Однако независимо от результата поединка он изгнан со службы и лишён звания рыцаря, поскольку его поведение, в любом случае, несовместимо с этой честью.

Альдор поднялся с места, и все присутствующие поклонились ему, выражая готовность покориться его воле. Он медленно спустился с помоста и направился к выходу. За ним шли сыновья, а следом с суровыми лицами направились и остальные придворные и рыцари свиты.

Хок тоже участвовал в охоте, однако не был среди тех, кто вернулся во дворец с альдором. Элот на ходу сунул ему ярлык, служивший пропуском через все ворота города, хлопнул по плечу и пожелал хорошо развлечься на пиру, после чего последовал за своим господином. Однако у Хока не было желания пить и веселиться. Он не слышал, о чём говорили собравшиеся вокруг альдора рыцари, но увидел, как уводили перепуганного Алонсо Кабреру и как проследовала к своему коню едва не под конвоем бледная Изабо Моро. Поскольку Донцов и Кроу уехали с остальными рыцарями энфера, расспросить о случившемся было некого. Вокруг тревожно шептались о каком-то промахе Дамы Полуночи и шпионе Сен-Марко. Всё это не на шутку встревожило Хока и вскоре он, отвязав от временной коновязи своего коня, тоже вернулся в луар.

Там он сразу спустился в казармы и отыскал Адриана Адальбера и Энцо Коррадо, но и те ничего не знали. Адриан обещал что-нибудь разнюхать и после отпроситься у капитана, чтоб сообщить новости. Уже ночью оба они постучали в дверь комнаты в Башне Старого единорога. С ними вошёл молодой оруженосец с большим узлом. Развязав его на столе, он раскинул ткань как скатерть. Внутри оказались запечатанный воском глиняный кувшин с вином, несколько кружек и обычный в таких случаях набор закусок: хлеб, сыр и запечённое мясо. После, поклонившись, он ушёл. Дожидавшиеся этого момента друзья, заперли за ним дверь и уселись за стол.

Выяснить Адриану и Энцо удалось немного. Они знали, что Изабо заперли в её покоях под домашний арест, а Алонсо сразу повели к палачам. Поскольку всем присутствующим рыцарям под страхом наказания было запрещено раскрывать детали случившегося, причины этого происшествия были неизвестны. Знали только, что всем капитанам дворцовой стражи, личной охраны альдора, энфера и Дамы Полуночи запретили ложиться спать, потому что их в любой момент могли вызвать в покои альдора. И хоть пока все они могли вернуться в свои казармы, Донцова, как и других своих капитанов, Ликар держал при себе, а значит, и разузнать что-то от него пока было невозможно.

Наконец, в дверь постучали, и на пороге появились Донцов и Кроу. Оба были мрачны, но Донцов, скорее, зол, а Кроу — расстроен. Снова заперев дверь, они присоединились к друзьям за столом и, наконец, рассказали, что произошло.

— Что будем делать? — спросил Хок, поглаживая свернувшегося на его коленях Кису.

— Мы — ничего, — пожал плечами Донцов. — Пусть сами разбираются.

— Но Изабо и Кабрера — наши товарищи! — воскликнул Дэн.

— Правда? — Донцов вздёрнул золотистую бровь и холодно взглянул на него. — Как-то странно они ведут себя для товарищей. Прямо едва не на головах друг у друга прыгают, пытаясь выбраться из этого болота.

— Да и что мы можем сделать? — пожал плечами Энцо. — Участвовать в поединке против Кабреры в защиту Изабо? Во-первых, его не так просто победить…

— Во-вторых, прежде чем распустить нас, Ликар недвусмысленно намекнул, что запрещает кому-то из своих рыцарей участвовать в поединке чести, — добавил Донцов. — А, в-третьих, не забывайте, что защитив Изабо, вы утопите Кабреру.

— Кстати, они друг друга стоят, — усмехнулся Адриан. — Змея и шакал. Так что я согласен, пусть разбираются сами.

— Но она женщина, — напомнил Хок.

— Она командор космофлота, — возразил Донцов. — И при этом, не стесняясь, обвинила своего подчинённого в преступлении, за которое ему грозит весьма суровое наказание.

— Может, она не врёт? — спросил Кроу.

— Алонсо — подлец, но не дурак, — покачал головой Энцо. — Если б он украл у неё эти серьги, то, скорее, загнал бы их ювелиру, а не стал навешивать на себя. Но и она ни за что не отдала бы ему подарок альдора. Так что тут интрига, большая политика, а значит, соваться в это дело не только глупо, но и опасно.

— И всё-таки, я б рискнул… — пробормотал Дэн.

— Ты так хорошо бьёшься на мечах? — усмехнулся Донцов. — Кабрера тебя в лапшу порубит.

— А ты?

— А я верный слуга энфера и не стану нарушать его приказов.

— Это беспринципно!

— Это разумно, — возразил Адриан. — Тебе пора понять, что это не кино и не роман, это — жестокий мир, где мы всего лишь выживаем. Изабо вознеслась высоко, но при этом она понимала, что наживёт могущественных врагов и сильно рискует.

— Что ей грозит? — спросил Хок.

— Если подтвердится её измена альдору? Не думаю, что что-то серьёзное. Она всего лишь фаворитка, любовница. Её просто выгонят из дворца. Возможно, даже позволят остаться в луаре, а если нет, то она со своими способностями найдёт покровителя и за стенами. А вот Кабреру обвинят в краже, а за это его могут бросить в застенок и забыть там, могут заклеймить и выгнать из луара, а в худшем случае — отрубят руку.

— Или повесят, — кивнул Энцо. — Украсть серёжки матушки альдора — это не кошелёк у ротозея на ярмарке срезать. А ещё его могут обвинить в шпионаже в пользу Сен-Марко. Тогда точно смерть.

— Чёрт! — пробормотал Дэн. — Как их угораздило? Может, устроить ему побег?

— Хочешь висеть рядом? — улыбнулся Донцов.

— Я не понимаю, Сашка, как ты можешь шутить в такой ситуации!

— Я не шучу, Дэн. Адриан правильно сказал, это жестокий мир. Мне уже пришлось выживать в таком мире. Чтоб уцелеть и сохранить своих, приходится многим жертвовать. Порой слишком многим.

— И это того стоит? — Кроу взглянул на него исподлобья.

Донцов отвернулся и взялся за свою кружку.

— До поединка чести осталось несколько часов, — заговорил Хок. — Скоро второй гонг, а мы даже не знаем, где его держат. Так что с побегом ничего не выйдет. К тому же выбор невелик: защищаем Изабо — губим Кабреру. Так что, как ни печально, но они правы, Дэн. Нам придётся оставить всё, как есть.

Кроу нехотя кивнул.

Для поединка избрали просторный квадратный двор, окружённый двухэтажной галереей, украшенной стрельчатыми арками. Наверху, на галерее возле резного парапета в креслах расположились альдор, энфер и принц Лорант. Вокруг них и по всем четырём сторонам стояли любопытствующие дамы и кавалеры. Внизу собрались рыцари. Они стояли с двух сторон, освободив длинную площадку посреди двора.

Первым на неё вывели Алонсо Кабреру. Он был в латах и держал в руках меч. Недобро посмотрев вокруг, он усмехнулся и взглянул на противоположную сторону, откуда вскоре появилась Изабо в сопровождении своей камеристки и строгих дам, которые сурово взирали вокруг. В это утро Изабо была поистине прекрасна. В синем платье и белой вуали, наброшенной на каштановые волосы, она словно лучилась кротостью и грустью. Её бледное лицо было печально, а огромные чёрные глаза сияли, словно наполненные слезами. Выйдя на середину двора, она поклонилась альдору и его сыновьям, а потом осмотрела ряды рыцарей.

— Благородные господа, — проговорила она чувственным голосом, — как вам известно, вчера я была оклеветана этим гнусным человеком, которого многие из вас знают, как подлого и высокомерного. Он никогда не гнушался низкими поступками, чтоб продвинуться по службе или получить пару золотых монет. Он всегда жульничал в игре и унижал тех, кто попадал к нему в подчинение. Он не гнушался браться за самые грязные дела, если это сулило ему выгоду. И теперь у него хватило наглости похитить из моих покоев драгоценность, подаренную мне моим возлюбленным господином, а потом обвинить меня в том, что я будто бы отдала её ему сама! Но подумайте сами, благородные господа, разве я, зная его натуру так же, как знаете её вы, стала бы приближать к себе этого бесчестного человека, и тем более дарить ему вещь столь дорогую моему сердцу? Этот человек, у которого к тому же нашли золото Сен-Марко, и который, возможно, является шпионом короля Ричарда, скорее всего, желал обогатиться за мой счёт, а будучи уличённым в краже принцем Лорантом, вознамерился бросить тень на меня, на верную слугу великого альдора Синего Грифона. Но вам всем видно, как нелепы и оскорбительны его обвинения. Я всего лишь слабая женщина и не могу сама с мечом в руках защитить свою честь, а потому прошу благородных рыцарей встать на мою защиту. Кто из вас согласится сразиться с этим негодяем и очистить моё имя от позора?

Она осмотрелась по сторонам. Её речь достигла цели. Многие знали Алонсо Кабреру не с лучшей стороны. Его не любили, и многие, при случае, почли бы за радость проучить его. Поэтому её слова казались рыцарям справедливыми. К тому же вид прекрасной и печальной дамы, взывающей о помощи, поражал многих в самые сердца. Однако никто из них не торопился вызваться на поединок. Они отворачивались и отводили глаза. Приказ энфера хоть и неявный, был известен всем.

Изабо шла вдоль ряда рыцарей, заглядывая им в лица, но не могла поймать ни одного взгляда. Впрочем, вскоре она встретила глаза, которые весьма холодно смотрели на неё. Линдар не собирался отворачиваться. Он чувствовал себя оскорблённым этой женщиной, посмевшей вмешаться в его отношения с прекрасной госпожой Ланфэн, да ещё подослать к нему шпиона. Он точно не собирался защищать её.

— Неужели! — воскликнула она, заламывая руки, — Неужели при дворе столь благородного монарха не найдётся ни одного настоящего мужчины, способного защитить слабую женщину?

Она осмотрела верхнюю галерею. Но и там на неё смотрели лишь с любопытством. Её тоже не любили при дворе. Она была слишком высокомерна и не желала замечать тех, кто ниже неё и ей не нужен. Многие считали, что её влияние на альдора приносит луару только вред. К тому же в залах дворца гуляли те же слухи, что и в луаре, и многие охотно принимали на веру, что она ведьма, с помощью магии угнездившаяся возле трона.

Во дворе стояла тишина. Изабо потеряно осмотрелась вокруг, в последней надежде отыскать хоть один сочувствующий взгляд. И она его нашла.

— Сэр рыцарь! — она бросилась к нему, протянув руки, и замерла, с мольбой глядя на высокого рыцаря в простой кольчуге. — Сэр рыцарь, вы новый человек при дворе, и, я знаю, вы не станете слушать наветы злобных клеветников. В вашем взгляде я вижу сочувствие и благородство. Молю вас вступиться за меня! У меня нет ничего, что я могла бы дать вам в награду, кроме моей вечной благодарности! Спасите меня, сэр рыцарь!

Она упала на колени и из её прекрасных глаз полились слёзы. Рыцари, стоявшие перед ней, поспешно расступились, и остался только один. Хок смотрел на Изабо Моро, и по его скулам прошлись желваки. Она играла не по правилам, прекрасно понимая, что после такого спектакля он просто не мог увильнуть от поединка. Отказать даме значило нанести удар по собственной чести. К тому же ему никто не передавал приказ энфера, да тот и не вправе был ему приказывать. И если б не ночное совещание, он бы ничего не знал об этом.

— Да, леди, я буду биться за вас с этим человеком, — только и сказал он.

— Назовитесь, сэр рыцарь, — тут же возник рядом королевский герольд.

— Рауль де Мариньи.

— Сэр Рауль де Мариньи принял вызов Алонсо Кабреры. Какие условия поединка назначит великий альдор?

Ликар поспешно потянулся к отцу и что-то шепнул. Тот кивнул и провозгласил:

— Бой до момента, когда один из бойцов не сможет удержать меч в руке. Потерявший меч или лишившийся сил продолжить поединок будет признан побеждённым. Участникам поединка запрещается применять магию, борцовские приёмы, бить ниже пояса, а также нападать на поверженного противника. Тот, кто нарушит эти правила, будет признан проигравшим независимо от иных результатов боя.

— Ликар не хочет тебе смерти, — заметил Адриан, подойдя к Хоку.

— И Кабрере тоже, — кивнул Энцо. — Наверняка уже придумал, как наказать его за воровство. Не хочет отказываться от удовольствия.

— Зараза, — проворчал Донцов, обернувшись в сторону Изабо. — Всё-таки выскулила…

— Я не мог отказаться, — проговорил Хок.

— Я знаю. Все знают. Не думаю, что энфер сильно обидится на вас. В конце концов, вы могли и не знать о запрете. К тому же вы сделали то, что многие из её тайных воздыхателей сделали бы сами. Теперь уж, старпом, постарайтесь выиграть.

— Почему?

— Потому что Кабрера не будет драться честно, — проговорил Адриан. — Он сильный боец, но если чувствует, что соперник ему не по зубам, начинает жульничать.

— Каким образом? — уточнил Хок.

— Я не знаю, как он это делает, но ощущение такое, словно тебя ударило в грудь мешком, который раскачивается на верёвке.

— Мешком с чем?

Адриан на минуту задумался.

— С зерном. Не убьёт, но с ногсобьёт.

— Движение воздуха при этом есть?

— Нет. Больше похоже на гравитационный удар.

— Область поражения?

— Когда как. Иногда, как кулаком под дых, но бывает как раз, как мешком.

— Значит, можно увернуться?

— Или снизить площадь поражения и силу удара. Игнат Москаленко обычно поворачивается боком. У него с Кабрерой чаще всего разборки случались, а он тоже не любит проигрывать и быстрый, как чёрт.

— Как он узнавал, когда будет удар?

— Кабрера выбрасывает руку вперёд. Если только пальцы, то будет точечный удар, если широкий — бьёт ладонью.

— И его всё ещё допускают до соревнований? — нахмурился Кроу.

— Он и без того хорош, так что не часто свои сверхспособности запускает. Но в данном случае у него не будет другого выхода. На кону его жизнь. Миндальничать он не станет.

— Старпом, — Донцов положил руку на плечо Хока, — не надо его жалеть, он никого не пожалеет. Постарайтесь закончить поединок быстро, не дав ему возможности сжульничать. Не хотите поранить, просто обезоружьте. Я-то знаю, как вы это умеете.

— Мой коронный приём ты ему вчера в поединке с Линдаром показал, — заметил Хок, обернувшись туда, где в одиночестве стоял его противник. — К счастью, он у меня не единственный.

— Сэр де Мариньи, вы готовы? — подошёл к нему герольд.

Хок кивнул. Рыцари снова разошлись и встали по сторонам двора, оставив соперников один на один. Те вытащили мечи и сошлись в центре. Какое-то время они кружили, сжав эфесы двумя руками и неотрывно следя друг за другом. Первым ударил Кабрера. Хок с лёгкостью отбил его удар и стремительно перешёл в наступление. Отбивая атаку, он так мощно бил мечом, что парирующие удары становились атакующими. Он двигался быстро, легко предугадывая движения соперника, и постепенно тесня его назад.

Неожиданно Кабрера резко отступил и разжал левую руку. Хок тут же напрягся и ушёл в сторону как раз в тот момент, когда его противник резко выбросил кулак вперёд. Хок почувствовал скользящий удар по груди и отшатнулся назад, а Кабрера ринулся на него. Теперь Хоку тоже пришлось взять меч в правую руку, чтоб повысить свою маневренность. Помимо ударов меча, которые ему удавалось парировать без особого труда, ему приходилось уворачиваться от невидимых и мощных ударов, которые его соперник наносил словно случайными взмахами руки. И эти удары были весьма чувствительны. Не успев уйти в сторону, он в какой-то момент почувствовал удар в правое плечо и рука тут же занемела. Он поспешно перехватил меч в левую руку. Он достаточно успешно бился и этой рукой, но под градом невидимых ударов вынужден был отступать.

Одобрительные крики в начале поединка сменились озадаченным молчанием. По рядам рыцарей проносился невнятный ропот. Опытные воины уже поняли, что что-то идёт не так, но пока не могли уличить Кабреру в нарушении правил поединка.

— Если он покалечит старпома, — процедил сквозь зубы Донцов, — живым он из луара не выберется.

Стоявший рядом Адальбер мрачно кивнул. И вдруг Хок резко отшатнулся и, с трудом удержавшись от падения назад, всё же тяжело опустился на одно колено. Левой рукой он всё ещё сжимал свой меч, а правой коснулся виска и тряхнул головой. Все видели, что он не пропустил ни одного удара, но явно был почти повержен. Кабрера решительно направился к нему, сжимая в руке эфес меча. И тогда Донцов отстегнул от пояса тяжёлый кошель с золотом и бросил его под ноги Хоку. Тот замер, глядя на кошель, а потом схватил его и, подняв голову, швырнул в Кабреру. Тот машинально взмахнул рукой, и кошель тут же отлетел в сторону.

— Магия! — торжествующе взревел Элот, который был сбит с толку происходящим. — Этот мерзавец применяет магию! Все видели, что кошель летел в него и вдруг изменил направление! Подлец плутует!

Кабрера замер, поняв свою ошибку, и загнанно огляделся по сторонам. Рыцари яростно кричали, проклиная его и угрожая немедленной расправой. Возмущённо зашумели придворные на верхней галерее. Только на губах Ликара появилась едва заметная удовлетворённая улыбка.

Альдор поднял руку и всё смолкло.

— Алонсо Кабрера уличён в применении магии, что нарушает правила поединка. К тому же он добился преимущества, жульничая. Он признаётся побеждённым! Честь Дамы Полуночи восстановлена. Алонсо Кабрера обвиняется в краже и клевете. Страже препроводить его в темницу, где будет проведено расследование относительно подозрений его в связях с Сен-Марко. Приговор будет оглашён после проведения расследования!

— Нет! — завопил Кабрера, но стражники уже обезоружили его и потащили к дверям. — Я невиновен! Это всё ошибка!

Вскоре его крики смолкли. Рыцари обступили Хока, который всё ещё стоял в той же позе, сжимая немеющими пальцами меч. На его губах появилась кровь. Он тяжело и хрипло дышал.

Рядом опустились на колени Донцов и Кроу.

— Как вы, старпом? — испуганно спросил Дэн.

— Я ничего не вижу, — прошептал Хок.

— Общая контузия, — проговорил Донцов, нащупывая его пульс. — Надеюсь, скоро это пройдёт.

Рыцари расступились, и на месте боя появился Ликар.

— Как вы, сэр де Мариньи?

— Он отлежится, энфер, — произнёс Донцов. — Позвольте нам отвести его в башню и уложить в постель.

— Можете остаться рядом с ним, — кивнул Ликар. — Я пока обойдусь без вас. Элот, путь Дуэйт зайдёт к сэру де Мариньи. Если это магия…

— Ему нужен лекарь, — поднял голову Донцов. — Хоть это и была магическая атака, но повреждения она нанесла только телесные. Могут быть повреждены внутренние органы.

— Хорошо, мой лекарь его осмотрит. Держитесь, сэр де Мариньи. Вы сражались искусно и храбро. Победа заслужена вами. А мы позаботимся о том, чтоб ваш обидчик получил по заслугам.

Донцов, наконец, смог разжать занемевшие пальцы Хока и вытащить из них меч. Он перекинул его руку через своё плечо, с другой стороны его поддерживал Дэн. Они осторожно подняли раненого и повели в башню.

Рыцари начали расходиться, бурно обсуждая поединок. Без сомнения их симпатии были полностью на стороне Хока. Энфер с задумчивой полуулыбкой смотрел ему вслед.

— Этот де Мариньи спутал нам все карты, — негромко заметил Деллан, появившись рядом.

— И всё же я доволен. Это был благородный поступок, достойный рыцаря. К тому же теперь мошенник полностью в наших руках. Ему не отвертеться. Но он ведь не шпион?

— Золото Сен-Марко попало к нему вместе с серьгами, — кивнул Деллан.

— Обвинений в краже и клевете достаточно. Я буду удовлетворён, когда приговор приведут в исполнение.

— Жаль, что мы не смогли избавиться от второй проблемы, — сокрушённо вздохнул Деллан.

— Ты о Даме Полуночи? Не огорчайся. Её честь восстановлена лишь номинально. Факты известны отцу, и они не опровергнуты. Он больше не доверяет ей и, похоже, начинает подозревать в лицемерии. Ей придётся изрядно потрудиться, чтоб остаться в своём статусе. Мы пошатнули её позиции и скоро добьём без всякой жалости. Так что, терпение, мой друг. Терпение.

Хок медленно приходил в себя. Он лежал на жёстком ложе, его голова покоилась на низком подголовнике, затылок занемел. Потом он пошевелил пальцами. Правую руку он не почувствовал, зато левая погрузилась в тёплую густую шерсть и оттуда послышалось озабоченное: «Мур?» Он открыл глаза и увидел над собой тёмные доски старого потрёпанного балдахина. Рядом кто-то был. Приглядевшись, он увидел сидящую на его постели маленькую китаянку в розовом платье с лёгким покрывалом на головке, которое поддерживал поблескивающий витой обруч.

— Он очнулся, — обратилась она к кому-то, и тут же в поле зрения возник Донцов, тоже уселся на кровать и взял в ладони его руку.

— Как вы, старпом?

— Жив, — констатировал Хок.

Мягкие широкие лапы встали на левую сторону груди, и над его лицом образовалась озабоченная мордочка Кисы.

— Мур? — снова осведомился кот и потёрся пушистой щекой о его подбородок.

— Вы меня видите? — спросил Донцов, наклоняясь к нему.

— Да, — Хок приподнял голову и посмотрел вниз.

Его беспокоил странный блеск, и он увидел крохотные головки длинных тонких игл, воткнутых в его грудь и плечо справа. Девушка начала осторожно вынимать иглы, и они со звоном падали в глиняную чашу, стоявшую рядом.

— Что с рукой? — спросил Хок, следя за её движениями.

— Вывих плеча и обширная гематома, но отёк уже сошёл, — пояснила она. — Вам лучше полежать, командор. Киса о вас позаботится.

Она закончила с иглами и погладила кота, который тут же забрался на грудь хозяина и, свернувшись клубком, замурчал. В первый момент Хоку стало трудно дышать, и он хотел выгнать этого слонёнка, но потом передумал. От пушистого вибрирующего тельца исходило приятное тепло, и застывшие мышцы сами по себе начали расслабляться.

— Спасибо, госпожа Ланфэн, — улыбнулся Донцов, взглянув на девушку.

— Всегда рада помочь, — кивнула она и тонкой белой ручкой погладила Хока по щеке. — Меня послала Дама Полуночи, командор. В благодарность за помощь она велела передать вам рубашку с рукавами, украшенными кружевом, которое она сплела сама. Вы спасли её. Когда вы поправитесь, она просит вас посетить её, чтоб лично выразить благодарность.

— И не только, я полагаю, — мрачно усмехнулся Донцов.

— Конечно, — не смутившись, кивнула Ланфэн. — Ей что-то надо, но я не знаю что. Возможно, она будет просить вас о какой-то услуге. Если сомневаетесь, стоит ли соглашаться, не торопитесь. При встрече я постараюсь объяснить вам, что это значит. Она скрытна, но со мной ей приходится быть искренней. Я в курсе почти всех её дел. Встречи со мной во дворце не ищите. Увидимся в таверне «Золотой щит» во втором кольце. Я сообщу вам, когда. А пока выздоравливайте. Лекарь энфера будет присылать вам отвары трав. Пейте без опаски. Они полезны и помогут выздоровлению.

— Толковый парень, — кивнул Донцов. — Для средневековья очень неплохой военный хирург. Сразу просёк, что с плечом, и аккуратно вправил. Кстати, энфер уже несколько раз присылал узнать, как у вас дела. Он, похоже, проникся участием к вашей персоне.

— Мило с его стороны, — Хок поднял левую руку и положил ладонь на бок Кисе, отчего вибрация ещё больше усилилась. — Спасибо, Ланфэн.

Он посмотрел на девушку. Она улыбнулась.

— Я рада, что смогла увидеться с вами, ребята. Мне всё здесь надоело, а особенно Изабо. Но пока приходится терпеть. Я постараюсь выбраться из-под её надзора в ближайшее время и сообщу Адриану. Он вам передаст. Увидимся в «Золотом щите».

Она снова погладила Кису и, соскользнув с постели, направилась к дверям. Донцов проводил её взглядом и достал из серого вещевого мешка пластиковый контейнер аптечки.

— Хорошая девчонка, — заметил он, доставая инъектор и вставляя в него капсулу. — Не отходила от вас целые сутки. Только не удивляйтесь, если обнаружите на коже ожоги, она что-то вам прижигала, какие-то точки, на каких-то меридианах. Кстати, лекарь сомневался, что вы так скоро очнётесь.

— Как я позволил ему достать меня… — проворчал Хок, наблюдая, как наконечник инъектора прикоснулся к коже. — Он же колотил меня этими ударами почти без усилий.

— Никто не знал, что Кабрера так силён, — заметил Донцов. — В экипаже его не слишком любили. Ленив, звёзд с неба не хватал, зато амбиций — на роту космодесанта. Думаю, он боялся засветиться со своими сверхспособностями.

— Как все мы…

— Ну, у меня-то всё в пределах нормы. Мне ваших терзаний не понять. Я думаю, что дома он просто не хотел, чтоб его затащили в лабораторию и облепили датчиками. Вот и не высовывался. Тут тоже магов не слишком жалуют, а он, кроме как горшки на расстоянии колоть, ничего не может. А в этот раз перепугался за свою никчёмную жизнь и продемонстрировал силу на полную мощность, за что и поплатился.

Чувство жжения в месте инъекции постепенно проходило, а в голове прояснилось, и Хок уже мог видеть, что за окном темно, а в камине горит огонь.

— Что с Кабрерой? — спросил он, попытавшись приподняться.

Донцов с готовностью подхватил его под плечи и подсунул подушку. Теперь Хок мог видеть всю комнату, в том числе кувшин и какие-то миски на столе.

— Никто не знает, что с Кабрерой, — покачал головой Донцов. — С тех пор, как его утащили в подземелье, никто ничего не слышал. Не думаю, что он появится здесь вновь. Есть хотите? Я принесу. Поедите и постарайтесь уснуть. Аптечку я оставлю здесь. Мне нужно на службу, но скоро придёт Кроу. Он сегодня дежурит возле кабинета энфера. Позже зайдут Адриан и Энцо.

— А что остальные?

— Мы всех нашли, даже Оршанина, который прячется в луаре.

— От чего прячется? — нахмурился Хок.

— От милости энфера, — усмехнулся Донцов. — Вы ж знаете, что Кирюша у нас личность не публичная. Держится в тени. Ему ничего не угрожает, но он предпочитает оставаться в подполье.

Хок кивнул, чувствуя, как в нём борются голод и желание немедленно уснуть. Немного поев, он с наслаждением снова опустил голову на подушку и закрыл глаза. Донцов поправил на его ногах одеяло и, потрепав по голове оглушительно мурчащего Кису, вышел из комнаты.

Глава 25

После возвращения из замка барона Делвин-Элидира я не спешила показываться Бену Олдриджу на глаза. Я проводила время в своей уютной комнате, читая у камина и изредка выбираясь полетать над горами. Эти прогулки наполняли мою душу спокойствием и тихой радостью. Мне нравилось парить на распахнутых крыльях над острыми скалами, глубокими ущельями и хрустальными водопадами, которые сливались в бурные реки, струящиеся по узким каменистым ложам в сторону зелёной равнины. Иногда ко мне подлетали гигантские орлы, и какое-то время кружили вокруг, строго поглядывая чёрными бусинами глаз. А иногда я сама спускалась ниже, чтоб понаблюдать за стадами горных оленей или семейством огромных чёрных кабанов, даже детёныши которых были с крупную собаку. Ночами в далёких отрогах скал выли волки, но мне ни разу не удалось разглядеть их в тёмной глубине впадин и пещер.

Несколько раз я летала на равнину, где кружила над зелёными кронами деревьев и даже спускалась к окружённой зеленью круглой чаше озера, которое питал небольшой льющийся с гор водопад. Кажется, попасть в это райское местечко можно было только сверху, и я облюбовала его для купания и отдыха на тёплых гладких валунах, торчащих из воды.

Несколько дней пролетели незаметно, и вскоре Бен всё-таки не выдержал и снова пригласил меня на ужин. На сей раз стол был накрыт в небольшой комнате с гобеленами на стенах. Гобелены были странные, с какими-то несуразными чудовищами, ползающими между искривлёнными деревьями под небом, по которому проносились зловещие хвостатые звёзды. На сей раз, его разношёрстная банда не была приглашена, компанию нам составил Эл Багси, и мы сидели за столом втроём. Эл мрачно поглядывал то на меня, то на Бена, и без всякого аппетита жевал салат из овощей с кусочками сыра.

— Как ваша экспедиция? — как бы между прочим поинтересовался Бен, подливая мне в чашу вина. — Что стало с тем рыцарем?

— С ним всё нормально, — улыбнулась я. — Он жив, здоров и собирается на войну.

— Значит, вы его оживили? И как вы это сделали?

— Элементарно, — я пожала плечами. — С помощью искусственного дыхания.

— Всё оказалось так просто?

— Да.

Он, конечно, не поверил и, снова изнывая от подозрительности и любопытства, поинтересовался:

— Может, расскажите, как всё было?

— Не хочется, — покачала головой я.

— Опять ваши тайны…

Я снова пожала плечами и попробовала вино.

— Хорошее. А у вас как дела? Что нового?

— Как будто здесь бывает что-то новое, — проворчал Эл.

— Странно, что вы не выбираетесь за пределы Грозовой горы, — не обратив на его реплику внимания, продолжила я. — Что держит вас здесь, Бен? Тут же скучно! Жизнь кипит там, за этими скалами и лесами.

— Дикари сражаются с дикарями? — презрительно усмехнулся он.

— Ну, не такие уж дикари. К тому же пока не сражаются, а только собираются. Король Ричард хочет захватить луар и стать единоличным правителем этого мира.

— Мне это не интересно, — равнодушно проговорил Бен.

— А что вам интересно? Чем вы заняты целый день? День за днём. Я хоть выбираюсь полетать, а вы сидите тут, как в заточении. Пусть этот мир не так продвинут, как наш, но и здесь кипят страсти. Может, это не оригинально, но хотя бы интересно. Вам никогда не хотелось принять участие в этой игре?

— Нет. Это не моя игра.

— А чья?

Неожиданно он вздрогнул и покосился на меня.

— О чём это вы?

— Да просто вспомнила, что сказал мне как-то один человек. Всё, что здесь происходит — это одна большая игра, и у каждого игрока здесь своя миссия. Но если это так, то кто руководит этой игрой, кто устанавливает правила и принимает решение о вступлении в игру новых игроков? Ну, подумайте. После исчезновения «Паладина» в этой планетной системе вас искали много месяцев, здесь побывали десятки звездолётов, и не по одному разу. Но почему-то вход в этот мир открылся только нам и только теперь. Почему?

— Я не знаю, — его взгляд стал непроницаемым, и я вдруг поняла, что он врёт.

— Знаете, но не хотите сказать. Ваше право. Я только думаю, какая во всём этом ваша роль? Все здесь вовлечены в игру, проходят свои квесты и уровни, и только вы сидите здесь безвылазно. Но в игре не бывает бесполезных фигур. В чём ваша миссия?

— Вы мне расскажете, что случилось с тем рыцарем?

— И вы расскажете мне о своей роли в этой игре?

— Нет.

— Ну, вот, — усмехнулась я. — Опять при своих.

— Нет никакой роли! — раздражённо заявил он. — Ваш человек был не прав. Это не игра. Это жизнь этого мира. И я просто не чувствую желания ввязываться в эту средневековщину!

— А откуда он взялся, этот мир? Я ещё могу с определённой долей допущения понять, откуда здесь алкорцы. Но откуда здесь земляне, которые словно сошли со страниц романов Вальтера Скотта и Дюма? Они говорят по-французски, и их правящая династия носит имя Монморанси. Странно, правда?

— Я не задумывался об этом.

— Не может быть! Чем вам и заниматься здесь, кроме как задумываться о том, что здесь происходит. А если не задумываетесь, то, скорее всего, знаете. Это как-то связано с Алмазным Сердцем?

Мне вдруг показалось, что он побледнел. В комнате было сумрачно, её освещали только несколько свечей, и бледность на его лице приобрела сероватый оттенок.

— Алмазное Сердце — всего лишь легенда, — произнёс он, взглянув мне в глаза.

Мне подумалось, что он очень хочет меня убедить в этом, но ему это не удалось.

— Это магический мир, — возразила я. — А у любой магии должен быть источник. Все здесь считают, что таким источником является Алмазное Сердце. Почему это не может быть правдой? К тому же говорят, что Алмазное Сердце скрыто в этой самой горе, и вокруг неё постоянно кружатся грозовые тучи. И это уже не легенда, а объективная реальность. Как вы думаете, какой объём энергии нужен для того, чтоб постоянно держать эту гору под прикрытием тропического шторма? Откуда эта энергия? Почему она не иссякает? Зачем это вообще нужно?

— Я не знаю! — резко перебил он. — Я поселился здесь в отдалении от всех, чтоб оставаться в одиночестве. Этот шторм служит мне естественной защитой от внешнего мира.

— А как вы построили этот замок?

Я заметила, что Эл выжидающе смотрит на своего друга. Похоже, ему тоже было интересно узнать ответ на этот вопрос. Бен глубоко вздохнул и посмотрел на меня.

— Это вино из винограда, что растёт в долине вокруг луара Синего Грифона. На мой взгляд, оно лучшее в этом мире. По крайней мере, из красных вин. Угощайтесь.

Я улыбнулась, подумав, что ему ещё не скоро захочется снова пригласить меня на ужин.

— Надеюсь, мои теоретические рассуждения не слишком вас расстроили?

— Мне всё равно, что вы думаете об этом мире, командор, — спокойно произнёс он. — Ваша уверенность в собственной правоте не превратит ваши рассуждения в правду.

— Для меня это не так уж и важно, — я кивнула Элу, который подлил мне вина. — Просто я не могу понять, как вы можете сидеть взаперти в этом странном замке, когда вокруг происходит столько интересного.

— Это мой выбор. А его причины я оставлю при себе.

— Как скажете, — кивнула я.

Выйдя после ужина из комнаты, я в задумчивости побрела по бесконечному лабиринту коридоров, которые услужливо подсовывал мне этот странный замок. На стенах иногда появлялись факелы, вставленные в витые кованые подвесы. Слабо освещённые места чередовались с совершенно тёмными, где слабым свечением угадывались тяжёлые мрачные стены. Я раздумывала о нашей беседе за столом. Неожиданно для себя я задала Бену очень важные вопросы, которые раньше даже не приходили мне в голову. И, похоже, они встревожили его. Но почему? Может, Алмазное Сердце, действительно имеет какое-то отношение ко всей этой истории с убийством Азарова? И почему Бен сидит здесь, как на привязи? Сторожит это самое Сердце? Я была уже почти уверена, что исходящая от этого места магическая энергия идёт именно от легендарного артефакта, скрытого в недрах горы, но вот обладает ли он собственным разумом, чтоб руководить этой масштабной игрой на разных уровнях? А если это не Алмазное Сердце, то, что это? Или кто? Кто может управлять этим миром и каждым живущим здесь человеком в отдельности? Каким разумом нужно обладать для этого? Ну, понятно, каким. И странно, что я в своём новом статусе ни разу не подумала о простой и естественной для ангела вещи. Этим миром управляет бог. Да, просто местный бог, потому что только богу это под силу. Раньше я как-то не задумывалась о наличии богов в этом мире. Вернее, я знала, что существуют особые продвинутые сущности, которых в определённых условиях можно называть богами. Но вот так, чтоб вдруг ощутить наличие в мире вездесущего бога, который всё знает, всё видит и на всё воля его…

Я покачала головой. Даже если я — ангел, моё атеистическое воспитание давало себя знать. Мне никогда не говорили, что бога нет. На Земле достаточно людей, уверенных в том, что он есть. Просто в моей картине мира как-то не находилось для него места. Нет, ну понятно, что Блуждающие Боги существуют, с парой-тройкой я даже встречалась лично, но это совсем не то, что всеведущее и вездесущее нечто. И вот глядя на этот странный мирок, я вдруг подумала, что тут что-то такое есть. И какое отношение ко всему этому имеет Бен и его выстрел в Азарова? Азаров как-то угрожал этому богу? А Бен находился под его влиянием и таким образом защищал? Вернее, бог вселился в Бена и стрельнул из бластера в конкурента? Но если он всем тут управляет, то нельзя ли было найти какой-нибудь более изящный выход, чем выстрел в лоб?

У меня снова появилось ощущение, что я кружу где-то поблизости от правильного ответа, в упор его не замечая. Я чего-то не вижу, чего-то, что находится у меня под носом. И если я пойму… Я тоже получу выстрел в лоб? Эта мысль мне не понравилась. Пока местное вездесущее нечто было весьма любезно со мной. Может, потому что боги всегда любезны с ангелами, как с родственными душами, а, может, ему просто нравятся хорошенькие женщины.

Может ли материальный мир быть создан чьей-то фантазией? Это уже второй вопрос, возникший у меня после разговора с Беном. Алкорцы могли прилететь сюда в незапамятные времена и каким-то образом создать тут колонию. Но откуда здесь взялись средневековые французские рыцари? Внеземной суперразум сквозь немыслимые расстояния проник в наши библиотеки и начитался исторических романов? А потом воссоздал их так успешно, что они полностью соответствуют землянам, могут размножаться естественным путём и действуют в полном соответствии со своими прототипами? С точки зрения религиозной литературы, такое вполне возможно. Теоретически. А практически… Есть многое такое, друг Горацио…

Впрочем, если отбросить технические вопросы, то решение было вполне удачным. Только на Земле из всех проалкорских миров в средние века был установлен уклад, вполне соответствующий царящему на Алкоре. Может, это было связано с тем, что тогда алкорцы, уже подрастерявшие своё могущество, ещё навещали некоторые колонии, передавая потомкам тайные знания под видом магических учений. Не зря же на Алкоре утверждают, что Гермес Трисмегист, Парацельс и Сен-Жермен были посланцами древних рыцарских орденов Алкора, пытавшиеся возродить на Земле угасающую родную цивилизацию. Доказательств нет, но то, что наше рыцарство и его обычаи сильно смахивают на алкорские, это точно, и иначе, как прямыми контактами эту странность объяснить трудно. И если местному всезнающему и всемогущему для создания интриги в его суперигре понадобился противник, то лучше нашего шального рыцарства придумать сложно.

Я остановилась, глядя на возникшую передо мной дверь. Бродить мне надоело, и вполне понятно было, что это дверь моей комнаты. Я так и не придумала, какой вывод можно сделать из этих странных размышлений, разве что чувствовала, что от правильного ответа ушла куда-то в совсем дальние дебри. Решив вернуться к своим раздумьям позже, на свежую голову, я толкнула дверь и вошла.

Камин в комнате был растоплен, и я сразу направилась к нему и села в кресло. В огне тихо потрескивали полешки, за окном привычно шумел дождь, и сверкали молнии. Такая приятная готическая обстановка. Мысли продолжали кружиться вокруг той же темы. Откуда местное божество знает о готике? Вполне вероятно, что от меня. Конечно, оно считывает информацию из памяти прибывших сюда чужаков и материализует её, создавая новые реалии. Представляю, как обогатит его общение с Дэном Кроу, у которого эйдетическая память и давняя любовь к готическим романам. Может, когда-то сюда залетел по ошибке любитель Дюма и Вальтера Скотта, и на дальней равнине вырос город Сен-Марко, чтоб развязать войну со слишком мирно и неинтересно живущими алкорцами. И на самом деле всему этому миру не сотни лет, а куда меньше, просто придуманные кем-то люди убеждены, что жили здесь всегда, в их память уже встроена запутанная история пополам с мифологией… Где-то это уже было. У какого-то фантаста. Мне остаётся только признать, что и я сама кем-то придумана со всеми своими странными воспоминаниями, которые не дают мне сидеть на месте и постоянно куда-то тянут. И тогда можно было бы написать на весь экран: «Конец фильма», а следующим титром добавить: «Ждите продолжения в следующем сезоне».

Поняв, что мои рассуждения завели меня в тупик, я уже окончательно решила покончить с ними, и потому встала, покинула комнату и, пройдя по коридору, вышла на террасу. Вскочив на выщербленные каменные перила, я бросилась вниз, расправляя крылья. Впереди нехотя расступились тучи, образовав проход, в конце которого сияла сапфировая синева ночного неба. Я вылетела на свободу и полетела над горами, наслаждаясь мягкими потоками воздуха, гладившими моё лицо и тело. Было тихо. Этот мир, не признающий укороченных суток своих гостей, засыпал на долгую тёмную ночь. Плеск воды и шум падающих камней лишь изредка нарушали тишину. Даже орлы улетели спать в свои огромные гнёзда. И я могла лететь, наслаждаясь своим одиночеством, как безмолвный дух, парящий над спящим миром. Это сравнение показалось мне забавным, и я огляделась по сторонам. Если б я этого не сделала, то наверное и не заметила бы вспышки вдалеке. Словно два маленьких фейерверка вспыхивали вдали, чуть выше широкого горизонта. Один был ярким, состоящим из множества красных, жёлтых, зелёных и голубых искр, второй просто мерцающий белыми звёздами в ночи. Эти фейерверки сталкивались, рассыпая вокруг яркие блёстки.

Это зрелище заинтересовало меня. Оно было красивым, и мне захотелось посмотреть на него поближе. И я устремилась туда.

Это оказалось куда ближе, чем я думала, просто фейерверки были совсем небольшими, размером с местного орла и, по сути, тоже являлись птицами. Одна из птиц изящная и яркая, покрытая горящим в ночи огненным оперением, с нарядным хохолком на головке и широким длинным хвостом яростно нападала на вторую — большого чёрного ворона, на перьях которого лежали лунные блики серебра. Птицы дрались не на шутку, они были примерно одного размера и кидались друг на друга с криками и клёкотом, стараясь впиться длинными когтями в грудь противника и целя клювами в глаза. Когда они сшибались в своей схватке, вокруг летели те самые искры, которые я издалека приняла за фейерверки. Какое-то время я наблюдала за этой эпической битвой, а потом огненная птица всё же взяла верх и вонзила когти в грудь ворона. Тот издал отчаянный крик и рухнул вниз на скалы. Я тут же бросилась туда, чтоб посмотреть, что с ним стало. Ворон лежал на краю каменной площадки, распластав серебристые крылья и задрав лапы со скрюченными когтями. Его глаза были закрыты, но я почему-то была уверена, что он жив. Это был очень красивый ворон, и мне стало его жаль. Я спустилась ниже и вдруг услышала клёкот наверху и, посмотрев туда, увидела летящий на меня огненный шар с торчащими из него когтистыми лапами, которые спустя мгновение должны были вцепиться мне в лицо.

Я вскрикнула и проснулась. Это был только сон. И в этом сне я испугалась, причём не когтей, а именно огненного шара. В прошлый раз такой шар выжег мне лицо и глаза и я ослепла. А потом умерла. Именно это воспоминание и заставило меня проснуться в холодном поту. Я сидела в кресле у камина. Огонь разгорелся, и наверно жар от него вызвал у меня воспоминания о том шаре. Я покачала головой. Объяснение было слишком простым для такого происшествия. Этот странный сон был ярким и реалистичным, и, проснувшись, я помнила его так хорошо, что снова и снова прокручивала в мыслях. Что это были за птицы? Та огненная, судя по всему, феникс. Вторая, ясно, ворон, но ворон странный, загадочный, колдовской. Он потерпел поражение, и я его пожалела. А феникс покончил с врагом и почему-то попытался напасть на меня. Злой феникс.

Я вздохнула. Местное вездесущее наверняка не зря показало мне этот сон. Что-то он значит, и, видимо, мне предложено разобраться, что именно, вместо того чтоб пытаться заглянуть за кулисы местного бытия.

— Ну, и где я буду искать этих птичек? — проворчала я, задумчиво глядя на пламя в камине, которое теперь неприятно напоминало мне феникса. — И вообще, почему я должна идти у тебя на поводу и выполнять твои задания?

Ответа мне не было, только щёлкнуло и раскололось полешко в огне. Я вздохнула и встала. Выйдя из комнаты, я пошла по коридору в сторону террасы. Может, если я вылечу за пределы этой вечной грозы, то, и правда, увижу вдалеке маленькие фейерверки? К тому времени, как я вышла на каменную площадку, над которой бушевала гроза, это решение уже казалось мне слишком простым. Я подошла к парапету и остановилась. Ветер рвал на моих плечах плотный плащ. Потоки воды с шумом обрушивались на каменные плиты и, кружась водоворотами, уходили в щели между ними. Прямо передо мной сверкнула молния, и тут же раздался оглушительный грохот. Тучи чёрной стеной сомкнулись ещё плотнее, словно закрывая выход. Это могло быть случайностью, а могло и означать, что я выбрала неправильное решение. Лететь всё равно никуда не хотелось, и я повернула обратно. И только тут увидела, что нахожусь не на своей маленькой террасе, а на широкой крепостной стене под одной из башен.

Возле её стены под каменным козырьком прятались от потоков дождя несколько вооружённых до зубов голодранцев. Они настороженно смотрели на меня, не решаясь приблизиться, но и не уходили. Может быть, они стояли здесь на посту, хотя какой от этого прок в такую погоду, мне было не совсем понятно. Потом в дверях появился ещё один человек и, накинув на голову и плечи просмоленную рогожу, подошёл. Я узнала Зикура.

— Я могу вам чем-то помочь, госпожа? — спросил он и поморщился от очередного раската грома.

— Феникс и ворон, — проговорила я. — Что это может значить?

Он задумчиво смотрел на меня. Сначала мне показалось, что он соображает, в своём ли я уме, но потом оказалось, что он обдумывает вопрос.

— У нас в народе говорят: если в гнезде ворона вывелся феникс, он сожжёт гнездо, — наконец, ответил он.

— Может оказаться так, что феникс всё-таки вывелся в гнезде ворона? — задала я следующий вопрос, и он снова воспринял его серьёзно.

— Я не совсем понимаю суть этой пословицы, госпожа, но мне известно, что к югу отсюда в скалах есть Долина ворона. В долине стоит скала, а на скале — замок, который называют Гнездом Ворона. В замке издавна живут бароны Грау. Они не принадлежат ни к нашему роду, ни к роду землян. Говорят, они живут на грани Света и Тьмы, и не вмешиваются в дела людей. Они владеют магией Воздуха и Земли, они летают, как птицы, и говорят с мёртвыми. К ним ходят за предсказаниями альдоры и короли. И если в их гнезде заведётся кто-то, кто владеет магией Огня, то у них будут крупные неприятности.

— Это легенда?

— Так говорят. Мой отец знал старого барона Грау. Я видел его, когда был ребёнком. Внешне он выглядел, как человек, но было в нём что-то, что пугало меня. Я думаю, что все эти слухи — правда.

Я задумалась. Это было похоже на подсказку. Тучи напротив того места, где мы стояли, расступились, и где-то в их глубине даже мелькнул голубоватый просвет.

— Как найти эту долину?

— Для надёжности надо выйти от Цитадели Девы Лардес обратно на равнину и двигаться на юг вдоль подножья скал. Там будет одна невысокая гора с раздвоенной вершиной. Если перевалить через неё в месте седловины, то как раз выйдешь в Долину ворона.

— Спасибо, Зикур, — кивнула я и, вскочив на парапет, прыгнула вниз, распуская крылья.

Тучи на сей раз послушно расступились передо мной, и я вылетела на свободу. Ночь мне только приснилась, видимо, чтоб легче было рассмотреть в темноте бой птиц. На самом деле был день, голубой и тихий. Удержавшись от искушения полететь прямо на юг, я, как и говорил Зикур, долетела до Цитадели и, оставив её позади, направилась на равнину. После, повернув на юг, я устремилась туда, где на горизонте сходились зелёное море лесов и коричнево-серые пики скал. Впрочем, самое подножье горной гряды представляло собой невысокие, поросшие травой и деревьями горы, среди которых я вскоре увидела одну с двумя вершинами. Добравшись до неё, я проскользнула над самой седловиной и, действительно, увидела небольшую живописную долину, по которой, извиваясь змеёй, текла серебристая река. Среди пышных дубрав и зелёных лугов тянулась дорога, пересекавшая реку по каменному горбатому мостику, а дальше подходила к высокой крутой скале и обвивала её серпантином. На вершине стоял небольшой, но неприступный на вид замок с острыми башнями. Скала была совершенно голой, а замок — тёмного, почти чёрного цвета.

Эта картина была похожа на иллюстрацию какого-то старого готического романа, и выглядела так искусственно, что я не решилась лететь прямо к замку, а спустилась вниз, на дорогу как раз там, где последние деревья оставались позади, а впереди, как на ладони, открывался ландшафт с замком.

Едва убрав крылья, я услышала за спиной какие-то звуки, и, обернувшись, увидела окружающих меня смуглых людей в красивых, отделанных серебром и золотом нарядах. Они нацеливали на меня острия своих искусно сделанных копий и мечей. Я сразу поняла, что это Тёмные эльфы, поэтому не слишком обеспокоилась. К тому же сзади раздался повелительный крик и из-под сени деревьев показались трое. Антон Вербицкий в таком же богатом и изысканном наряде бежал ко мне. Следом за ним торопился незнакомый мне высокий эльф с азиатскими чертами лица, а за ними чинно следовал Сёрмон. Именно он и скомандовал на ормийском языке опустить оружие и оставить леди в покое.

— Дарья Ивановна! — подбежал ко мне Антон и едва не кинулся на шею.

Сначала я подумала, что он так рад видеть меня, но потом заметила тревогу на его лице. Он выглядел измотанным, под глазами залегли тени. Подошедший следом эльф тоже был чем-то обеспокоен. Да и Сёрмон, несмотря на видимое спокойствие, был явно взволнован.

— Мне привиделось или вы прилетели по воздуху? — тут же спросил он, прищурившись.

— Вам привиделось, уважаемый Сёрмон, — ответила я и повернулась к Антону. — Что случилось?

— Вы прилетели, чтоб помочь нам? — с детской надеждой спросил он.

— Возможно, — пожала плечами я, припомнив странные события, приведшие меня в эту долину. — А что случилось?

— Пропал Фарок, — ответил его спутник, который внимательно рассматривал меня и, кажется, боролся с желанием заглянуть мне за спину в поисках крыльев.

— Это младший инспектор Ли Юшенг, — скороговоркой представил его Антон и кивнул: — Мы, действительно, потеряли Фарока и не можем вернуть его.

— То есть, вы знаете, где он?

Антон смутился, а Юшенг нерешительно взглянул на Сёрмона.

— Ну, не совсем…

Сёрмон нахмурил свои золотистые брови, и я поняла, что сейчас он будет вилять, и добиться правды мне будет нелегко. Я решительно взяла Антона за локоть и пошла по дороге, увлекая его за собой. Сёрмон нахмурился ещё больше, порываясь идти следом, но Юшенг, который был выше его почти на полголовы, заступил ему дорогу.

Мы с Антоном спустились ниже до того места, где дорога огибала груду камней и остановились. Я присела на крайний валун и кивнула:

— Выкладывай, что случилось.

Антон вздохнул, собираясь с мыслями, и присел на соседний камень.

— Мы с Фароком крепко сдружились, Дарья Ивановна. Он наш человек, полицейский инспектор с Тиртаны. У эльфов он всё время меня защищал и опекал. Они тут суровые ребята, чужаков не любят, и без него мне пришлось бы туго. Юшенг тоже наш, вот мы втроём и дружим. Прошлым светлым днём мы с компанией отправились на охоту. С нами был Сёрмон. Мы несколько часов блуждали в поисках дичи, а потом вдруг увидели белого волка. Я даже не сразу сообразил, что это наш Белый Волк, но потом заметил неподалёку Мангуста. Лишь на мгновение, а потом он исчез. Но я понял, что это за зверь. А Сёрмон как увидел его, сразу натянул лук. Я и слова не успел сказать. А Фарок вцепился ему в руку, и стрела ушла мимо. Ему просто волк понравился. Он не любит убивать животных, если только по необходимости, на еду. А с волка какая еда? Белый Волк посмотрел на нас и скрылся в лесу. Сёрмон набросился на Фарока, кричал, что из этого зверя получилась бы отличная накидка. Фарок орал на него. В общем, они крепко поцапались. Фарок обиделся и ушёл. Мы с Юшенгом хотели идти следом, но Сёрмон не дал. Сказал: «Остынет, сам придёт». Но он не пришёл. Мы искали его несколько часов, потом вернулись в город эльфов. Его там тоже не было. Авсур, узнав, что мы потеряли его любимца, прямо озверел. Я думал, он вцепиться в глотку Сёрмона зубами, но он мгновенно остыл и велел ему убираться и не возвращаться без мальчишки. Сёрмону нечего было делать. Он снова собрал отряд и ушёл. Мы с Юшенгом, конечно, пошли с ним. Снова долго искали, пока не нашли поляну, где трава была помята, кусты поломаны. На ветках — клочки ткани от плаща Фарока. Сёрмон всё там обнюхал, нашёл следы крови и кинжал, который Авсур подарил Фароку. Мы поняли, что случилось что-то плохое. Сёрмон нашептал на кинжал заклинание поиска и привёл нас сюда.

Я посмотрела в сторону замка на скале.

— Он там?

— Не знаю. Всё не так просто, вернее, очень сложно, настолько сложно, что я ничего не понимаю.

Антон расстроено замолчал. Я обернулась и увидела, что Сёрмон всё-таки направляется к нам. За ним шёл мрачный, как туча, Юшенг. Подойдя, Сёрмон не стал задерживаться, а жестом позвав меня за собой, пошёл дальше. Мы спускались по дороге вниз в долину, и вдруг произошло нечто очень странное. Только что мы шли вниз по склону горы, видя впереди скалу с замком и реку, и неожиданно оказались на голой насыпи. Прямо перед нами вздымалась вверх тёмная голая скала, на вершине которой, с трудом цепляясь корнями за камни, росла искривлённая ветром одинокая сосна. Я обернулась и увидела позади долину, другой изгиб реки, замок, а за ним гряду зелёных гор, и в самом центре ту, с раздвоенной вершиной.

Я вернулась назад на несколько шагов и опять оказалась на дороге. Теперь скала с едва заметной на огромном расстоянии сосной была очень далеко. Я повернулась к Сёрмону:

— Что это значит?

— Долины нет, — ответил он, оскалив свои инкрустированные изумрудами клыки. — Это лишь видимость. Несколько шагов и мы оказываемся на другой стороне долины. Мы пробовали подходить с разных сторон. И каждый раз одно и то же: одним шагом перемахиваешь через всю эту долину и оказываешься на другой стороне.

— То есть кто-то взял и изъял из этого мира целую долину в горах вместе с рекой, скалой и замком? — уточнила я и посмотрела на Юшенга.

Он, как инспектор, был больше осведомлён о подобных ситуациях, что они значат и что с этим делать.

— Я могу только предполагать, — пожал плечами он. — Учитывая многомерность пространства можно предположить, что часть пространства, включающего эту долину, была переведена в плоскость иного измерения.

— Зачем?

— Не знаю. Возможно, чтоб изменить её качества и использовать в каких-то целях или просто взять под свой контроль. Ещё, как вариант, из долины создано самостоятельное искусственное измерение, которое служит проходом куда-то за пределы этого мира. Такие случаи тоже описывались.

— То есть, некто создал здесь искусственное измерение. И, по вашему мнению, именно туда утащили вашего Фарока.

— След обрывается у входа в это измерение, — мрачно кивнул Сёрмон.

— Значит, вход всё-таки есть? И почему вы не вошли?

— Мы не умеем летать, — вымученно улыбнулся Юшенг и указал наверх.

Я посмотрела туда и увидела странный круг, словно чёрный дым бесконечно закручивался в воронку. В моей голове сразу промелькнуло несколько мыслей, но самой главной было то, что войти внутрь этого странного измерения мог только тот, кто умеет летать. Как я. Или как ворон. Или как феникс. Зикур говорил, что бароны Грау летают, как птицы. Может, эта аномалия существовала всегда, и хозяева замка влетают в свои владения на крыльях? Только зачем им на сей раз понадобилось затаскивать к себе сладкоголосого тёмного эльфа?

Ну, и кроме того, мне, наконец, стала понятна та радость, с которой встретил меня Вербицкий. Конечно, он рад был увидеться со мной, но более всего его обрадовало то, что появился некто, кто умеет летать и может вытащить из странного пространственного мешка его нового друга.

— Вы поможете, командор? — спросил Юшенг, с тревогой глядя на меня. Он тоже видел, что у меня есть крылья.

Я кивнула. Я ангел, к тому же спасатель, и потому помочь кому-то попавшему в беду мой долг. Но, кроме того, меня беспокоил мой сон. Я должна была разобраться в тайне Ворона и Феникса. Почему-то теперь мне это казалось очень важным.

Я выпустила крылья и взлетела вверх, к тому самому чёрному кругу.

— Будьте осторожны, Дарья Ивановна! — крикнул Антон, до которого, кажется, дошло, чтоэта экспедиция может быть для меня небезопасной.

— Постараюсь, — проворчала я себе под нос.

Вблизи круг представлял собой дыру в пространстве диаметром что-то около двух с половиной метров. Тьма в нём не клубилась, а зияла тёмным провалом, и лишь по поверхности портала пробегала белёсая дымка, закручивающаяся против часовой стрелки, что уже само по себе было недобрым знаком. Я влетела в портал и оказалась в совершенно другом мире. И мне в нём не понравилось.

Вокруг было темно. Всё было чёрным, непроглядная тьма в небе и выжженная земля, на которой серыми призраками стояли остовы обугленных деревьев. Красная река текла по своему руслу огненной лавой, выбрасывая на изгибах яркие вспышки искр. Было тихо, словно всё вокруг уже умерло. Я опустилась обратно на дорогу и обернулась. За моей спиной возвышался голый склон двугорбой горы, посыпанной серым пеплом. Казалось, что не только эта долина, но весь мир уничтожен беспощадным пожаром. Было душно, словно в воздухе не хватало кислорода, к тому же в лёгкие проникал запах гари.

Я осмотрелась по сторонам и не увидела ничего живого, ни одного проблеска, только вокруг меня на чёрной от сажи дороге лежал белёсый круг света. Сначала я не поняла, что это, но потом заметила яркое белое пятно. Это была моя рука. Я светилась в этой темноте, как белый факел. Поспешно убрав крылья, я подумала, что мне, на сей раз, нужен не только плащ с капюшоном, но и перчатки, а заодно и маска, закрывающая лицо. И, конечно, тут же я ощутила кожей рук и лица бархатное тепло плотной ткани.

Смирившись с тем, что на сей раз мне придётся идти пешком, я направилась вниз по дороге, вглядываясь в лежащий передо мной безрадостный пейзаж. Впереди на чёрной острой скале зловещим призраком возвышался замок. Его окна были темны, ни одного огонька не горело на стенах. Я уже начала сомневаться, что мне нужно туда, так безжизненно он выглядел.

Пройдя по дороге мимо чёрных силуэтов деревьев, тянущих ко мне свои обугленные ветви, я подошла к огненной реке. В её русле действительно текла лава, тащившая с собой камни, крошившиеся в этой густой огненной каше, постепенно наполняя собой и без того заполненное до краёв узкое ложе. Каменный мостик над рекой ещё держался, но уже разогрелся едва не докрасна. Мне пришлось миновать его быстрым шагом, тем более что на мосту жар окружал со всех сторон, как в мартеновской печи.

Слева показалась ещё одна сгоревшая роща — путаное переплетение чёрных голых ветвей и стволов, сквозь которое я разглядела проблески огня. Когда дорога повернула из-за деревьев, моему взгляду предстало ещё более странное зрелище. Пять костров окружали большую площадку, вымощенную камнем, посреди которой стояло необычное сооружение из четырёх изогнутых колонн, они сходились в центре на высоте семи метров, а между ними струились едва видимые глазу потоки энергии, похожей на огонь. Внутри этой странной клетки я увидела сидящего на земле человека.

Подойдя ближе, я заметила, что между кострами на равном расстоянии от них стоят неподвижно пять фигур в серых плащах с капюшонами. По мере моего приближения они не шевелились, и я набралась смелости заглянуть под капюшон ближайшей. Там была пустота. Толкнув фигуру рукой, я не почувствовала никакого сопротивления, а серый плащ беззвучно осел на землю.

Человек, сидевший в клетке, наконец, заметил меня и теперь настороженно наблюдал за моими действиями. Это был Фарок. Плаща на нём не было, а тёмный, расшитый золотом камзол со стоячим воротником и широким шарфом-поясом на талии был изорван едва не в клочья. Я подошла к клетке и осмотрела ближайшую колонну. Вся она была испещрена какими-то знаками, по которым пробегало красное мерцание, как под чёрной золой затухающего костра пробегают искры угасающего пламени. Я попробовала коснуться рукой прозрачной и такой хрупкой на вид оболочки, протянувшейся между колоннами. Она была твёрдой, как камень, и такой горячей, что моя перчатка вмиг задымилась.

Фарок тем временем поднялся на ноги и нерешительно наблюдал за мной. Наконец, я поняла, что он видит совершенно чёрную фигуру в таком же плаще, что и его стражи. Я сняла маску и он, сделав пару шагов навстречу, всё же узнал меня.

— Что вы здесь делаете, командор? — тревожно спросил он.

— Вас ищут, — произнесла я и посмотрела на фигуру в сером плаще, стоявшую чуть дальше.

— Догадываюсь, — кивнул он с горечью, — но не найдут. И вы зря здесь появились. Мне вы не поможете, только сами сгорите.

Я толкнула вторую фигуру, и она тоже обвалилась вниз пустой серой тряпкой.

— Ещё недавно эти ребята были вполне живыми, — заметил он, неприязненно глядя на них. — Правда, выглядели странно, как зомби-близнецы, бледные, с чёрными когтями и седыми патлами. Я не смог с ними справиться, хотя одного зацепил ножом. У него даже кровь не пошла, словно по дереву ударил.

— Что им было нужно?

— Доставить меня сюда. Один из них сообщил мне, что я удостоюсь чести стать жертвой, открывающей ворота во Тьму. Моя кровь пропитает камни, и прольётся в бездну, которая отворит врата… Ну, и тому подобная чушь. Хотя, — он грустно осмотрелся, — мне уже начинает казаться, что не такая уж это и чушь.

— Вы видели только этих пятерых?

— Да, но они сказали, что скоро явится жрец Тьмы, чтоб провести обряд. Представляю, как он силён, если сотворил здесь такое.

Я задумалась, глядя по сторонам. Это многое объясняло. Мне уже приходилось бывать во Тьме, и как раз там моя кожа излучала такой яркий жемчужный свет. Но Тьма была мне враждебна, не столько сама по себе, сколько населявшими её сущностями. В какой-то момент мне показалось разумной идеей позвать Джулиана. Он, как Ангел Тьмы, был в ней своим, и обладал достаточными знаниями и силой, чтоб помочь мне освободить Фарока. Но потом я сообразила, что, если б это мог сделать он, то ему бы и дали это задание. Как бы меня это ни раздражало, но здесь свои правила. И если меня отправили сюда, я сама должна это сделать.

— Значит, это жрец Тьмы… — пробормотала я, проводя рукой по колонне.

Она тоже была горячей, но не такой, как натянутая на неё огненная пелена. Может, попробовать разрушить колонну, тогда система клетки будет нарушена и оболочка исчезнет? Вот только как это сделать? Кулаком точно не получится. Я осмотрелась в поисках какого-нибудь орудия. Трудно представить, что здесь могло быть что-то вроде кувалды, только сгоревшие едва не в труху стволы деревьев. Я опять пожалела, что не занималась магией. Хотя, для этого нужен талант, а у меня его нет.

— Уходите, — проговорил Фарок. — Ему нужен я. Вас он пока не видит.

Я удивлённо взглянула на него, но он тревожно смотрел куда-то в сторону замка. Я обернулась и увидела странную фигуру, плывущую над землёй. Она тоже была в сером плаще с низко надвинутым капюшоном, под которым было темно.

— Уходите, — повторил Фарок. — Вы ещё успеете. Почему вы медлите?

— Не хочу, чтоб открылся портал во Тьму, — пожала плечами я. — К тому же вы недавно спасли моего старшего стрелка. После этого некрасиво бросать вас здесь.

— О чём вы говорите?

— Потом…

Я встала между клеткой и приближающимся жрецом Тьмы. Наконец, он заметил меня и, не снижая скорости, поднял руку вверх. Она тоже была белой, худой, с чёрными полированными когтями. Он направил указательный палец в небо, и вокруг его когтя заклубилась тёмная энергия.

Поняв, что драки не избежать, я скинула плащ, чтоб он не мешал мне, и отстегнула от пояса эфес Экскалибура. Разложив меч, я отвела его в сторону и раскрыла крылья. Над головой жреца уже клубилась чёрная масса, похожая на тучи, окружающие замок на Грозовой горе. Я подумала, что мне тоже неплохо было бы усилить энергетический потенциал, и глубоко вдохнула, представив, как ко мне со всех сторон струится энергия света, золотая, чистая, насыщенная любовью. На душе сразу стало тепло и как-то даже приятно. Бледный жемчужный свет вокруг меня заметно пожелтел и начал разгораться.

Я почувствовала, как по моим мышцам пробегают волны энергии, плечи расправляются, перья на крыльях воинственно топорщатся, а на груди вдруг сам по себе возник блестящий, как зеркало, золотой нагрудник. Одежда побелела, и я бы не удивилась, если б волосы вдруг налились цветом красного золота, а глаза заблестели сапфирами. Но я этого видеть не могла, а жрец, если и увидел, то не слишком смутился. Он чуть замедлил движение, видимо, концентрируя чёрную энергию для удара, а потом резко выбросил руку вперёд, и чёрная клубящаяся масса понеслась на меня. Я рубанула по ней мечом. И тут раздался оглушительный грохот. Белая молния ушла в небеса от места соприкосновения моего меча с чёрной волной. Земля вздрогнула так, что я едва удержалась на ногах. Вокруг всё грохотало, чёрное небо начало сжиматься и мяться, как фольга, попавшая в огонь. У самых моих ног пробежала трещина и земля разверзлась. Я поспешно взмахнула крыльями и взлетела.

Жрец исчез, словно его и не было. А этот жуткий чёрный мир рушился у меня на глазах. Я увидела, как вдалеке подломилась острая скала, и её вершина вместе с замком рухнула вниз, вызвав ещё один толчок, от которого по почве змеились всё новые трещины. Я обернулась. Клетка исчезла, сломанные, угасшие колонны лежали на земле. Я рванулась назад и вскоре увидела Фарока, как ветер, мчавшегося к выходу из долины, перескакивая через пропасти. Я подлетела к нему как раз, когда он замер на краю разверзнувшейся бездны, которую ему было не перепрыгнуть. Схватив его за шиворот, я взмыла выше и полетела туда, где в чёрном небе голубел круг портала, ведущего из этого гибнущего мирка.

Я не долетела совсем чуть-чуть. Вокруг вспыхнул яркий свет, и моя ноша потянула меня вниз. Я стремительно теряла высоту, пытаясь хоть как-то замедлить падение. Мои пальцы, ещё недавно прочно сжимавшие жёсткий воротник Фарока, вдруг разжались, он упал вниз, а следом и я.

Я довольно быстро пришла в себя, тем более что надо мной причитал испуганный голос Антона. Я с трудом поднялась на руках и, встав на четвереньки, потрясла головой. У меня было такое чувство, словно кто-то ударил меня пыльным мешком, причём очень пыльным. Я не могла сообразить, что произошло, но потом всё же вспомнила. Это было похоже на ещё один страшный сон. Я открыла глаза и осмотрелась. Совсем рядом на дороге лежал Фарок, а Юшенг массировал какие-то точки на его шее. Вокруг с рычанием кружил Сёрмон, злобно поглядывая на меня.

— Заткнись, дядюшка, — отчётливо произнёс Фарок и открыл глаза.

Я села на пятки и выпрямила спину. Обернувшись, я ожидала увидеть выжженную долину, но ничего подобного. Там всё тем же пасторальным пейзажем расстилались зелёные луга, пышные дубравы и серебрилась извилистая речка, через которую был перекинут симпатичный горбатый мостик. А в самом центре композиции возвышался замок, венчавший собой острую скалу.

— Занятно, — пробормотала я.

Фарок посмотрел на меня и спросил:

— Что это было?

— Я полагаю, галлюцинация, — ответила я.

— Ага, — нерешительно кивнул он.

— Мы уходим! — заявил Сёрмон и настороженно посмотрел туда же, куда и я.

Снизу появились тёмные эльфы, ранее угрожавшие мне оружием, и наперебой начали объяснять, что дошли до самого низа, и ничего не случилось. Долина снова на месте.

— Не важно, — оборвал их Сёрмон. — Это всё не наше дело. Мы возвращаемся домой. Вы с нами? — он резко обернулся ко мне.

— Пожалуй, — кивнула я и, опершись на подставленную Антоном руку, поднялась.

Мне очень хотелось слетать до замка, и осмотреться там, но поскольку я, даже стоя на ногах, слегка пошатывалась, это приключение стоило отложить на потом.

Глава 26

Хок пролежал в постели два дня. Не то, чтоб он проникся беспокойством своего лекаря, просившего его оставаться в лежачем положении до полного выздоровления. Ему хотелось встать скорее. Он не привык лежать, если не собирается спать. Но попытка встать на ноги вызвала у него такое сильное головокружение с мигренью, что он предпочёл прислушаться к совету и немного полежать. В конце концов, ему уже приходилось пару раз оказываться на больничной койке, и ничего, пережил. И мир не рухнул в Тартар в его отсутствие. Жаль только, что, на сей раз, у него не было под рукой телевизора или хотя бы книги, чтоб скоротать время. Лежать в тишине было скучно, и он задумчиво смотрел в окно, предаваясь безрадостным размышлениям о том, что какой-то Алонсо Кабрера, лентяй и выскочка сумел так просто его обломать. А он-то уже привык считать себя, если не непобедимым, то хотя бы достаточно опытным бойцом. Эти размышления только портили настроение, что, скорее всего, мешало выздоровлению. Чтоб отвлечься, он решил заняться медитацией. Тишина и покой очень этому способствовали, но тут вмешался Киса. Он каким-то образом научился через окно выбираться на черепичные крыши замка и шастать там, где не ступала нога человека. И стоило Хоку погрузиться в созерцательное молчание, как на грудь ему деловито взгромоздилось тёплое мохнатое существо и настороженно обнюхало его лицо, щекоча усами.

— Слезай, поросёнок, — проговорил Хок, открывая глаза. — Где ты шлялся столько времени? Перезнакомился со всеми кошками во дворце? Среди них есть блондинки?

— Одна, — мурлыкнул Киса и улёгся на бок, чтоб вылизать лапку в белом тапочке. — Глупая и толстая. Ошейник с камушками. Киса пытался заговорить, кошка не поняла.

— То есть, тут нет говорящих кошек. Ты одинок, приятель.

— У Кисы есть папа, — возразил Киса и принялся вылизывать вторую лапу, но вдруг замер и посмотрел на хозяина. — А у Василия нет папы. Где Василий?

Хок пожал плечами. Он только теперь вспомнил о том, что на «Паладине» был ещё один говорящий кот, сибиряк по имени Василий. Он был старше и мудрее Кисы, являясь не столько питомцем, сколько наперсником Азарова. Азаров погиб, но куда делся Василий, никто не знал.

Киса встревожено смотрел на Хока. Василий был его единственным соплеменником в этом жестоком мире, старшим другом и советчиком, относившимся к молодому собрату немного снисходительно и при этом очень заботливо.

— Я постараюсь узнать о нём при встрече с кем-то из экипажа «Паладина», — пообещал Хок и погладил Кису по голове. — Я уверен, что он остался на звездолёте и о нём заботятся.

— Кисе жалко Василия, — покачал головой кот. — Потерять папу очень плохо. Больно.

Хоку нечего было возразить, и он кивнул, снова подумав о том, что зря взял Кису с собой в это опасное путешествие. Если с ним что-то случится, то, что станет с Кисой?

— Если потеряешься, найдёшь дорогу к «Пилигриму»? — на всякий случай спросил Хок.

— Киса будет искать папу, — уверенно заявил кот и снова вернулся к вылизыванию лапы.

Наконец, Хоку удалось встать. Он со всеми предосторожностями приподнялся, сел на кровати и спустил ноги на пол, потом встал и, немного постояв, подошёл к окну. На улице снова было темно, но по площади перед дворцом, освещённой факелами на стенах и кострами, горящими в больших чашах, ходили люди, должно быть, был тёмный день. В дверь постучали, и в комнату вошёл молодой слуга, который принёс еду. Увидев, что Хок встал, он спросил, не нужно ли помочь ему одеться. В первый момент Хок хотел отвергнуть такое странное предложение, но потом заметил, как побелели его пальцы, которыми он держался за подоконник. Он с трудом стоял на ногах, но мысль о том, чтоб вернуться в постель, снова отлёживать бока, казалась ему невыносимой. Юноша спокойно стоял в ожидании ответа. Кажется, он не видел ничего особенного в том, чтоб одевать взрослого мужчину. И Хок нехотя кивнул, в знак того, что с благодарностью примет такую помощь.

Этот день он провёл сидя в кресле у окна и глядя на то, как маршируют по крепостным стенам стражники, а по улице чинно проходят придворные и пробегают деловитые слуги. Вскоре его навестил Донцов, а потом, узнав, что он, наконец, встал с постели, наведывались Линдар и Элот. Оба капитана были полны участия к нему и негодования к Кабрере. Элот по секрету сообщил, что следствие о предательстве уже окончено, и это преступление бывшего рыцаря не подтвердилось, значит, казнь ему не грозит. Однако, как заметил, холодно поджав губы, Линдар, кража драгоценностей альдора уже очень серьёзное преступление, так что легко он не отделается. Молодой капитан охраны был уязвлён тем, что его подчинённый шпионил в казармах и к тому же своим поведением бросил тень на доблестную дворцовую охрану. Пожелав Хоку скорого выздоровления, капитаны ушли, а Хок в очередной раз потянулся за аптечкой, чтоб сделать инъекцию восстанавливающего препарата.

Первый светлый день он встретил уже на ногах. Головные боли и головокружения, к счастью, прошли. Рука не болела, хотя двигалась немного скованно. Но Хок спокойно проделал упражнения для разработки, которые помнил ещё с тех времён, когда, сорвавшись со стены горящего дома на учебном полигоне, повредил плечо. Он собирался позавтракать с друзьями в казарме, но неожиданно в дверь постучали, и на пороге появилась хорошенькая незнакомая служанка, которая сообщила, что Дама Полуночи приглашает его на завтрак в свои покои. Хок нахмурился. Никаких добрых чувств к Изабо Моро он не питал, и видеть её не испытывал ни малейшего желания. Но, с другой стороны, отклонить её приглашение было бы невежливым, тем более что девушка пояснила, что Дама Полуночи хочет лично выразить ему признательность за спасение её чести. Вздохнув, он согласился и вслед за служанкой отправился в дальние покои дворца.

Изабо встретила его в уютной гостиной, где был накрыт небольшой столик на две персоны. В стороне на низкой скамеечке устроилась Ланфэн с каким-то рукоделием. Она поднялась лишь на мгновение, чтоб поклоном приветствовать гостя, и снова занялась своим шитьём. Её госпожа в бордовом платье с рубиновым колье на шее мило улыбнулась и указала Хоку на одно из кресел возле стола.

— Будет ли удобно мне оставаться в ваших покоях, миледи? — нерешительно спросил Хок.

— Если вы беспокоитесь о приличиях, то зря, — Изабо рассмеялась серебристым смехом. — Альдор знает, что я пригласила вас, чтоб отблагодарить, и отнёсся к этому решению с одобрением.

— Вы уже отблагодарили меня, — заметил Хок, поправляя кружевную манжету новой рубашки.

— Она пришлась вам впору! — обрадовалась Изабо. — Эта вещичка выражает лишь малую толику моей признательности вам, командор. Вы спасли не только мою честь, но, возможно, и жизнь. Я понимаю, что втянув вас в это дело, я подвергла вашу жизнь опасности. Я и подумать не могла, что этот подлец Кабрера обладает таким даром… — она осеклась и снова улыбнулась. — Нет, я, конечно, знала, что он владеет даром гравитационного удара, но чтоб это было так опасно… Я полагала, что вы легко справитесь с ним. О вашем мастерстве фехтовальщика ходят легенды.

— Всё обошлось и для вас, и для меня, — прервал поток её красноречия Хок и сел.

— Здесь, к сожалению, не растёт кофе, но чай из горных трав очень неплох, — продолжала она. — Я просила поваров приготовить вам омлет с беконом и тушёные бобы. А там под крышкой горячие тосты с сыром. Немного грустные воспоминания… — она вздохнула. — Вы же видите, командор, как жесток этот мир, как он не похож на наш. Здесь приходится выживать на грани, и каждый неверный шаг может быть опасным. К сожалению, у меня здесь слишком много врагов. Не знаю, кто на самом деле похитил мои серьги, но это чуть не привело меня на эшафот. Я в отчаянной попытке спастись бросилась к вам за помощью, потому что знала, что никто из местных мне не поможет. При дворе несколько партий, и я сразу поняла, что энфер занял нейтральную позицию, а значит и его рыцари не станут вмешиваться в это дело. Ликар — милый молодой человек, и очень умный. Он давно научился лавировать, поддерживая отца и не раздражая мать. Думаю, что за всем этим стоит альдорена. Она сразу невзлюбила меня. А этот её колдун Баррадо вызывает во мне дрожь. Боюсь, что я, столь опрометчиво втянув вас в эту тёмную историю, подвергла вас опасности. Вы невольно сорвали планы заговорщиков, и вам могут мстить. Они могут настроить против вас альдора или Ликара, и тогда ваше положение будет более чем угрожающим.

Хок внимательно слушал её, поглощая омлет. От такой еды он, действительно, отвык и решил не упускать возможности получить удовольствие. Но последние слова Изабо заставили его отвлечься от трапезы. Он удивлённо взглянул на неё. Ещё вчера вечером Донцов передал ему добрые слова от энфера и его заверения, что альдор так же впечатлён его подвигом и намерен вскоре предложить ему пост в армии. Впрочем, увидев, как печально кивает ему Изабо, он догадался, что она начала свою очередную игру и не стал возражать.

— Вам лучше покинуть луар, мой друг, — тепло и печально улыбнулась она. — Я советовала бы вам поехать в Сен-Марко, где живут люди более понятные и близкие нам. К тому же там неплохо устроились стрелки с «Паладина», которые окажут вам необходимую поддержку. Я же в свою очередь могла бы дать вам пропуск к самому королю Ричарду.

Хок ещё более изумлённо взглянул на неё, продолжая жевать. Она снова улыбнулась.

— Видите, я ничего от вас не скрываю и полностью вам доверяю. Я знакома с королём Ричардом. Это была не более чем краткая встреча, но, кажется, мне удалось произвести на него благоприятное впечатление. Вы всего лишь передадите ему скромный дар в знак сердечной дружбы, и я уверена, что он взглянет на вас благосклонно. В Сен-Марко доблесть и отвага ценятся куда больше, чем здесь, где рыцари слишком озабочены своим положением при дворе и забывают о чести и преданности.

Хок отодвинул пустую тарелку и, открыв крышку на блюде, взял горячий тост. Обдумывая предложение Изабо, он задумчиво жевал, словно наслаждаясь давно забытым вкусом. Она терпеливо ждала. Она, действительно, шла ва-банк, сообщая о своей дружбе с королём страны, воюющей с луаром. Но, с другой стороны, чем она рискует? Она же знает, что он не выдаст её. Он, как офицер космофлота, не может предать своего товарища, и, как рыцарь и мужчина, не способен предать даму, доверившуюся ему. При этом она явно была неискренна с ним, пряча свою просьбу об услуге за намерением оказать услугу ему самому. Это не он повезёт весточку её приятелю-королю, а она, спасая его от гнева альдора, обеспечивает ему тёплый приём в Сен-Марко.

— Я должен подумать, — наконец, произнёс он.

Похоже, Изабо была обескуражена и даже немного раздражена, но он спокойно смотрел на неё, дожёвывая тост. Спорить и проявлять недовольство она не решилась, значит, ей очень нужно было доставить что-то в Сен-Марко.

— Только думайте не слишком долго, командор, — проговорила она, бросив на него нежный взгляд. — Альдор бывает скор на расправу.

— Спасибо за завтрак, миледи, — кивнул он и поднялся. — Я сообщу вам о своём решении в ближайшее время.

Изабо позвала служанку и, когда та вывела его из покоев, обернулась к Ланфэн.

— Вот уж не думала, что он такой мужлан, — недовольно заявила она. — За весь разговор только пара фраз! Раньше он казался мне куда более галантным кавалером!

— Возможно, он уже понял, что здесь разумнее молчать и слушать, чем говорить, — ответила Ланфэн, не отрываясь от своего занятия. — Он произвёл на меня впечатление человека, быстро адаптирующегося в любых условиях.

— Тем выгоднее нам привлечь его на свою сторону. Уж он-то без проблем доберётся до Сен-Марко и найдёт способ увидеться с Ричардом.

— Это так важно?

— Ты же видишь, что здесь происходит. Я едва не травой стелюсь перед альдором, а он смотрит на меня с подозрением. Он стар и знает это. Наверняка его клевреты без конца твердят ему, что я неискренна с ним, и теперь он в это верит. Следующий удар альдорены может оказаться смертельным для меня. У неё здесь реальная власть.

— Зачем ей это? — Ланфэн перекусила нитку и, воткнув иголку в бархатную игольницу, расправила своё шитьё. — Двор всё равно не останется без Дамы Полуночи.

— На эту роль она найдёт безобидную дуру или подсунет свою прислужницу. Так было всегда. Для неё это один из способов контролировать альдора. Из-за меня она лишилась такой возможности, вот и злится. Нет, возможно, скоро нам придётся бежать отсюда, а явиться к Ричарду с пустыми руками я не могу. Ему мало ума и красоты. Он сам хорош собой и может получить любую женщину в Сен-Марко. Ему нужна польза! И, если я хочу закрепить свои позиции при его дворе, я должна эту пользу ему принести.

— И причём здесь де Мариньи? — Ланфэн встала. — Я пришила подкладку так, что там есть потайной кармашек, который не так просто найти.

— Хорошо, — рассеянно кивнула Изабо. — Де Мариньи должен доставить Ричарду мой дар, моё вложение в своё будущее при его дворе, то, о чём он давно мечтает.

— Карта пути к Алмазному Сердцу? — уточнила Ланфэн. — Неужели вы её нашли?

— Это было проще, чем ты думаешь! — усмехнулась Изабо. — Саму карту я вырвала из книги в дворцовом архиве и давно переправила её в Сен-Марко. Не хватало самой малости.

— Списка блуждающих ориентиров, — кивнула Ланфэн.

— Они, как оказалось, у всех на виду, просто никто не знает, что это они. Большой гобелен в Охотничьем зале.

— «Шествие зверей на поклон Лорду Леса»?

— Мне всегда казалась странной последовательность этих зверей. Они расположены не по росту, не по опасности для человека, не по виду. Грызуны вперемешку с хищниками, птицы вслед за змеями. Дуэйт проговорился, что за спиной у Лорда Леса Алмазное сердце! Он думал, что я не пойму, о чём речь! Но это было так просто! Я быстро разгадала эту загадку и составила список. Он точно лёг на карту, а значит, я не ошиблась! И именно этот бесценный подарок де Мариньи должен отвезти в Сен-Марко. Для начала. А потом я уже лично расскажу Ричарду все тайны луара, которые мы разузнали.

Она была очень горда собой, а Ланфэн смотрела на неё, и на её губах светилась безучастная улыбка Будды. Изабо быстро обернулась к ней.

— Нам нужно убедить де Мариньи, что здесь оставаться опасно. Тогда ему больше будет некуда податься, кроме как поехать в Сен-Марко. Может, организовать ложное покушение на него? Что-нибудь невинное, вроде стрелы, просвистевшей над головой, или упавшего некстати камня?

— Вам стоит только пожелать, госпожа, — кивнула Ланфэн.

— Раньше я бы поручила это дело Кабрере, но теперь… — она ядовито усмехнулась. — Кажется, его приговорят к клеймению, отсечению руки и изгнанию. Он разом лишится всего, даже своей смазливой мордашки. Впрочем, вот уж кого мне не жалко, так это его. Жалкий тип. Но теперь придётся искать другого подручного.

— Если вы позволите мне покинуть ненадолго дворец и дадите несколько золотых монет, я сделаю всё, что нужно.

Изабо обернулась и с удивлением посмотрела на хрупкую, нежную девушку, а потом рассмеялась.

— Твоя внешность настолько обманчива, что я постоянно забываю, с кем имею дело. Ты знаешь, где деньги, бери, сколько нужно. И будь осторожна. Он не должен пострадать или догадаться, откуда дует ветер. Нам просто нужно поторопить его с необходимым нам решением!

Ланфэн поклонилась и направилась в кабинет, где в секретере лежал большой кошель с золотыми монетами.

Несмотря на ночной сумрак, во втором кольце луара было людно. Эта часть города освещалась множеством факелов, установленных на стенах, фонарями над прилавками торговцев и дверями лавок, таверн и гостиниц. Торговцы и покупатели тщательнее, чем в светлое время, пересчитывали свои монеты, разглядывали товары и настороженно озирались по сторонам, опасаясь воришек, которые в этот час спешили облегчить карманы зевак. Сквозь толпу, расталкивая всех на своём пути, проходили патрули стражи, и осторожно пробирались, зорко глядя по сторонам, сыщики, нанятые купеческой гильдией для отлова карманников и мошенников. Некоторые из попавшихся им бедолаг уже томились в колодках на высоком помосте, в ожидании суда, который должен был состояться не ранее следующего светлого дня.

Хок шёл вслед за Адрианом Адальбером, с интересом глядя по сторонам. Он впервые вот так свободно шёл по луару, и этот шумный живой город нравился ему всё больше. На его покрытом плотным плащом плече восседал Киса. Красивый большой кот привлекал взгляды горожан, но никто не решался приблизиться к нему, увидев суровое лицо его хозяина и блеск кольчуги.

Хок только успел вернуться в свою комнату в башне Старого Единорога, когда к нему пришёл Адриан и сообщил, что получил от Ланфэн записку, в которой она назначила им встречу. И вот они уже шли вдвоём туда, где над улицей висел большой, грубо разрисованный рыцарский щит, подсвеченный двумя фонариками, прикреплёнными по бокам.

В таверне было просторно. За широкими столами на длинных скамьях сидели рядом заезжие рыцари, зажиточные крестьяне, небогатые купцы и мастера ремесленных цехов. Мимо столов сновали расторопные мальчишки, они ловко лавировали, расставляя перед гостями миски с едой, кувшины с пивом и вином, массивные деревянные кружки и глиняные кубки. Дородная хозяйка медленно плыла по залу, собирая плату за ужин и выясняя, что ещё подать её дорогим гостям. В стороне, у бочек с пивом стоял хозяин и неторопливо наполнял кувшины. Его сыновья орудовали вертелами и ножами возле большого очага, где жарились дичь и поросята. Румяная дочь носила из кухни миски и передавала их мальчишкам. Видимо хозяин, хотел, чтоб и она была при деле, но опасался подпускать её к гостям, проявлявшим интерес к её пышным формам.

Увидев Адальбера, хозяин таверны кивнул, а потом мотнул головой назад, где за бочками темнела неприметная низенькая дверь. Хок и Адриан пробрались туда и вскоре оказались в полутёмном зальчике, где стоял ещё один широкий стол и скамьи, а в углу располагалась печурка, которая давала достаточно тепла, чтоб можно было скинуть плащи.

В комнате за столом сидели трое: Тонни Хэйфэн, Кирилл Оршанин и Аарон Гершман. Поприветствовав вошедших, они вернулись к своему разговору. Киса, увидев знакомые лица, спрыгнул с плеча Хока и тут же забрался на колени Тонни, чтоб поздороваться. Тот ласково потрепал его, а потом повернулся к Хоку.

— Как ваша рука, командор?

— Нормально, — ворчливо отозвался Хок, садясь рядом. — Говорят, ты в своё время справился с Кабрерой лучше меня.

— Если б я знал, что предстоит драка с ним, то поехал бы с вами. Я знаю, как можно противостоять этим фокусам.

— Ничего себе фокусы… — Хок потёр плечо.

— Ты правильно не поехал, — откликнулся Кирилл и тоже почесал кисин загривок. — Ты не рыцарь, и тебя б не допустили до этой дуэли.

— Вобще-то, я в том же звании, что и ты…

— Ты азиат, а они тут все расисты, — проговорил Кирилл и, взяв с блюда кусочек мяса, протянул Кисе.

— Может, пересадишь его к себе на колени? — нахмурился Хэйфэн. — Или потом постираешь мои штаны?

— Я аккур-р-ратно, — успокоил его Киса и взял кусок.

Вскоре дверь скрипнула, и в зальчик вошёл невысокий худенький подросток в одежде подмастерья. Он снял капюшон, и под ним оказалась хорошенькая головка с блестящими чёрными волосами до плеч и фарфоровым китайским личиком.

— Госпожа Ланфэн, — улыбнулся Кирилл и похлопал ладонью по скамье рядом с собой.

— Рада всех видеть, — улыбнулась она и замерла, глядя на Тонни.

— А! Это ваш соотечественник, капитан Хэйфэн, — представил его Оршанин.

Она кивнула и села рядом с Тонни. Тот с улыбкой смотрел на неё.

— Пощебечите потом, птички, — проговорил наблюдавший за ними Аарон. — Что нового во дворце?

— Я сегодня встречался с Изабо, — объяснил Хок, — и она, угрожая мне местью альдора за моё вмешательство в её судьбу, уговаривала меня отправиться в Сен-Марко и отвезти что-то королю Ричарду. Я хотел бы знать, что.

— Список ориентиров на дороге к Грозовой горе, — вмиг став серьёзной, сообщила Ланфэн.

— Только список? — нахмурился Оршанин.

— Оказывается, саму карту она уже отправила королю.

— Это плохо. Мне нужны и карта, и список.

— Зачем? — удивился Хок.

— Там Дарья Ивановна. Одна. Я должен её найти и… мало ли что. Может, пригожусь.

— Разумно, — кивнул Тонни.

— Значит, нам нужен хотя бы этот список, — заметил Хок. — А карту отыщем в Сен-Марко. Я всё равно собирался туда ехать. Тут всё в порядке. Если что, Адриан и Донцов вполне в состоянии постоять за себя и за других.

— Я тоже тут останусь, — произнёс Тонни, посмотрев на Ланфэн.

— Это хорошо, капитан, — тут же закивала она. — Изабо очень боится за свою жизнь. Эта интрига сильно пошатнула её положение при дворе. И можно не сомневаться, что этим дело не кончится.

— Тогда тебе, и правда, лучше остаться, — кивнул Кирилл. — А мы со старпомом поедем в Сен-Марко. Узнаем, как там дела у ребят, а заодно отыщем карту. И уж оттуда я двину к Грозовой горе.

— Командор, — Ланфэн снова повернулась к Хоку, — Изабо не терпится спровадить вас туда. Думаю, она опасается того, что энфер или альдор проявят к вам благосклонность, и её ложь лопнет, как мыльный пузырь…

— Уже, — усмехнулся Хок. — Но я ничего не стал ей говорить. Если ей нравится чувствовать себя такой хитрой, пусть наслаждается.

— Она велела мне организовать ложное покушение на вас. Чтоб поторопить…

— Вот, стерва… — проворчал Аарон. — Ни стыда, ни совести…

— Откуда они у неё? — Ланфэн нахмурила лобик. — Она собирает информацию о военных секретах луара, чтоб потом переметнуться к Ричарду и всё ему рассказать. Это так мерзко. Здесь столько хороших людей, которые просто будут защищать свой дом.

— И много она выведала? — нахмурился Адриан, которому предстояло оборонять луар.

— Не знаю, она не всё мне рассказывает, и при её общении с придворными я далеко не всегда присутствую.

— В общем, когда она побежит, подскажи мне, — хмуро проговорил он.

— Обязательно, — кивнула девушка. — Мне тоже всё это не нравится. К тому же я с ней не поеду. Мой инспектор велел мне оставаться здесь, так что при случае, я тоже уйду в подполье.

— Ну, компания у тебя уже есть, — Кирилл с усмешкой хлопнул Тонни по плечу. — С этим парнем ты будешь, как за каменной стеной.

— Неудачное сравнение, — заметил Хэйфэн. — К тому же Ланфэн и сама может постоять за себя. Но я постараюсь быть полезным.

— Мы все постараемся, — поспешно добавил Аарон. — Кстати, можешь сказать Изабо, что наняла меня. Я якобы натравил на командора шпану из первого круга, чтоб они прикинулись наёмными убийцами. Ну, там, тёмные плащи, кинжалы и прочий балаган. А то, что он без труда отбился, будет ясно без подсказок.

— Тогда забирайте, — Ланфэн полезла в карман и выложила на стол горстку золотых монет. — Плата за услуги.

— Пригодится, — кивнул тот, деловито сгребая деньги в ладонь. — Половину отнесу Мерседес в её богадельню, а на остальные куплю новое кресло своему старику. А то он с этого вот-вот грохнется. И тёплое одеяло.

— Ладно, будем считать, что нервы мне сегодня пощекотали, — проговорил Хок. — И всё же не будем торопиться. Думаю, что на исходе следующего тёмного дня я сообщу Изабо, что согласен с ней встретиться, и, как только рассветёт, отправимся в путь.

— Так и решим, — кивнул Оршанин и снова с улыбкой посмотрел на девушку. — Если сестрица не торопится, то, может, выпьем по чарочке вина?

— Не тороплюсь, — усмехнулась она, — и в вашей компании задержалась бы подольше. Но через пару часов эта ведьма будет ждать меня с докладом.

— Тогда не будем терять времени, — и Кирилл, придвинув к ней пустой кубок, взялся за кувшин.

Но на следующий день Изабо не изъявила желания снова встретиться с Хоком. Она отправила к нему Ланфэн с приказом в случае его согласия, передать ему кошелёк с золотом и маленькую шкатулку, в которой лежал массивный перстень со вставкой из чёрного с оранжевыми прожилками оникса.

— Она опасается, что встреча с ней может навлечь на вас беду, — с ехидной усмешкой пояснила девушка.

— Вернее, добившись своего, решила не растрачивать своё обаяние попусту, — кивнул он, разглядывая шкатулку. — Здесь есть какой-то тайник?

— Если и есть, то я его не нашла. Она ещё раз повторила ту фразу, которую твердит каждый раз в связи с этим поручением: скромный дар в знак сердечной дружбы. Похоже, это что-то вроде пароля. Не забудьте, командор.

— Не забуду, — Хок сунул шкатулку в карман, решив разобраться с ней позже.

Попрощавшись с Ланфэн, он собрал вещи и велел слугам оседлать его коня и не забыть приторочить на круп корзину для кота. Проводить его вышел только Донцов.

— Привет нашим, — улыбнулся он. — Ждём вестей.

— Сообщу, как только доедем, — пообещал Хок и, закрыв корзину, в которой удобно устроился на тёплой подстилке Киса, сел в седло.

Он беспрепятственно проехал все ворота города и, выехав на дорогу, ведущую к лесу, огляделся. Вскоре он увидел скачущего к нему всадника, в котором узнал Кирилла.

— Помог одному крестьянину перегнать в его загоны купленных на ярмарке коз, а он мне — выбраться из луара незаметно. Ну, и лошадку у него заодно прикупил, — пояснил Оршанин, похлопав лошадь по шее.

— Хорошая лошадка, — одобрил Хок и пришпорил своего коня.

Глава 27

Сёрмон не горел желанием приглашать меня в город эльфов. Напротив, пройдя какую-то часть пути, он начал со мной прощаться, причём весьма настойчиво. Его подчинённые поглядывали на меня настороженно, видимо, ожидая, когда он распорядится проводить меня подальше от их цели путешествия. Но мне не хотелось ни идти куда-то в другое место, ни лететь на Грозовую гору. У меня было какое-то странное ощущение неудовлетворённости. Впрочем, ничего странного в этом не было. Я отправилась на поиски феникса и ворона, а нашла тёмных эльфов. Ещё не понимая, почему мне так хочется отправиться с ними, я уже решила для себя, что именно этого и хочу.

— Я пойду с вами, — уверенно заявила я и, взглянув на кивнувшего мне Антона, добавила: — Мне хочется увидеть, как устроился мой офицер в ваших владениях.

— Хорошо устроился, — Сёрмон нахмурил свои золотистые брови. — Живёт в главном тереме, спит на шёлковых подушках и делает, что ему заблагорассудится. А идти с нами у вас причин нет. Мы — закрытое сообщество и не любим чужаков.

— Я не прошу меня любить, — пожала плечами я. — Но если вы сделали исключение для Антона и Юшенга, можете сделать и для меня.

Сёрмон открыл было рот, чтоб возразить, но его опередил Фарок.

— Командор пойдёт с нами! — тоном, не терпящим возражений, заявил он. — Быть может, Авсур захочет наградить её за спасение моей жизни.

— Лучше б он наказал тебя за то, что ты попал в ситуацию, когда твою жизнь нужно было спасать, — ядовито бросил Сёрмон и, развернувшись, направился дальше по едва заметной тропе в лесной чаще.

— Не исключено, что так оно и будет, — пробормотал Фарок. — Но, в любом случае, одно другому не мешает.

Я уже заметила, что любимец Авсура весьма ценен для эльфов и ведёт себя как наследный принц. Даже Сёрмон не спорил с ним, а только зло ворчал что-то себе под нос.

Мы пошли дальше. День постепенно мерк, а лес становился всё гуще и темней. Я прислушивалась на ходу к разговорам эльфов. Они говорили на ормийском, выглядели, как ормийцы и, судя по всему, на самом деле были ормийцами. Только здесь, по какой-то странной причине, оказались не в роли дикарей, а воспринимались местным населением, как таинственный, опасный и весьма просвещённый народ.

Сумерки уже окутали старый лес. Вокруг смутно вырисовывались толстые стволы огромных деревьев, их кроны сплетались в шатры над нашими головами, а выступающие из земли толстые корявые корни мягко пружинили из-за покрывающего их слоя мха. Впереди пронзительно крикнула птица, и Сёрмон, поднеся руки ко рту, крикнул так же в ответ.

— Мы проходим посты, — сообщил Антон, шедший рядом.

На сей раз, он был удивительно немногословен, видимо, хранил доверенные ему секреты эльфов, и немного тревожно посматривал на Фарока, а тот шёл, рассеянно глядя по сторонам. Впрочем, мне тоже не хотелось ни о чём говорить. Я была просто очарована этим странным сказочным лесом, который жил своей особой лесной жизнью, дышал, свистел птичьими трелями, шелестел листвой, потрескивал ветками, ухал совой. Потом появились светлячки, сотни золотистых огоньков вылетали из чащи и кружили вокруг нас. Причём, самое странное, что они не просто светились, они излучали свет, потому что от них было немного светлее.

Где-то вдалеке послышался монотонный шум, тропа стала уже и вскоре её стиснули с двух сторон скалы, образовавшие довольно тесный проход, через который могло проехать рядом не больше двух всадников. Когда мы пробирались по нему, наверху ощущалось чьё-то присутствие. Должно быть, там дежурили эльфы, охранявшие вход в свои владения.

Наконец, скалы расступились, и мы оказались в небольшой долине. Уже опустилась ночь, и в её синей мгле золотисто светились окна множества деревянных домов, высоких, под двускатными крышами. Дома были пристроены к исполинским деревьям и, видимо, часть их помещений располагалась в пещерах под корнями. Зелёные кудрявые кроны закрывали дома сверху, а между ними горели целые вереницы маленьких костров, разожжённых в круглых кованых чашах. Шум, который я услышала, доносился от нескольких водопадов, живописно сбегавших с окружающих скал и питающих извивистые речки, пронизывающие всё селение. Через них были перекинуты бревенчатые мостики, украшенные резными перилами.

Для города этот посёлок был слишком мал, но полон жизни. По мощёным камнем улицам проходили мужчины и женщины в красивых вышитых золотом, серебром и шёлком нарядах. Вокруг бегали дети, в основном маленькие. Подростков нам встретилось немного. Они были так же степенны, как и взрослые, и уже носили на перевязях длинные мечи в узорчатых ножнах.

Появление нашего отряда было воспринято жителями долины с радостью. Многие подбегали и, завидев Фарока, радостно приветствовали его. Видимо, все знали, что Сёрмон отправился на его поиски и переживали.

В центре долины стояло совершенно невообразимое дерево, состоящее из нескольких толстых стволов с единой необъятной кроной. Вокруг него и был построен главный терем, а вернее целый комплекс домов, украшенных резьбой и деревянными колоннами. Стволы были опутаны подвесными мостиками, подсвеченными гирляндами фонариков. Они вели в небольшие домики и беседки, устроенные на толстых ветках и подвесных площадках. Это был настоящий дворец, который выглядел, как часть дерева. Я даже замедлила шаг, чтоб осмотреть его целиком, пока мы не подошли ближе, и этот величественный вид не расплылся передо мной на отдельные детали.

Возле входа в самый большой дом с широким резным крыльцом была устроена круглая ровная площадка, на которой возвышались деревянные скульптуры высотой в три человеческих роста. Наверно это быломесто для ритуальных собраний. Проходя мимо, я увидела, что одна из скульптур изображает женщину с длинными толстыми косами и ягнёнком на руках, а другая — сурового воина с мечом в ножнах на перевязи и с лучемётом на перевес. Эта деталь показалась мне странной, но потом я подумала, что, возможно, среди ормийцев, обосновавшихся здесь, есть ветераны алкоро-ормийской войны, и тогда лучемёт являлся для них наиболее ярким символом доблести и отваги.

Остальные фигуры я рассмотреть не успела, потому что нам навстречу по ступенькам спустился Авсур. Он остановился, окинув взглядом всю компанию, задержал взгляд на Фароке, а потом увидел меня.

— Командор Северова спасла мне жизнь, — не дожидаясь вопросов, пояснил Фарок.

— Ладно, — проговорил Авсур, бесстрастно взглянув на меня. — Надеюсь, вам объяснили, что путь сюда является нашей тайной, и вы должны её забыть.

— Я не запомнила этот путь, — честно призналась я. — И покину вас другой дорогой.

— Она летает, — оскалился Сёрмон. — Как Дева Лардес.

— Входите в дом, — всё так же, не проявляя эмоций, произнёс Авсур. — Я хочу знать подробности этой истории.

Комнатка, которую мне отвели, была совсем маленькой, три на три метра, но здесь помещались кровать, застеленная льняным бельём, и небольшой столик, на котором стояли кувшин с родниковой водой и большая глиняная миска. Я умылась и вытерлась длинным белым полотенцем с грубоватой вышивкой по краям. Потом появился мальчик лет семи и звонким голоском объявил, что меня ждут в трапезной. Он проводил меня туда и гордо удалился прочь. Его гордость была понятна, он был одет, как взрослые, в расшитый шёлком кафтан и носил на поясе маленькие ножны с кинжалом.

Трапезная располагалась в высоком зале с витыми деревянными колоннами и широким очагом в центре. Этот очаг представлял собой красивую полусферическую чашу, украшенную по краям затейливым орнаментом, в прорезях которого играли языки яркого пламени.

Широкий стол, полукругом огибавший очаг, был застелен белыми полосами ткани. Вокруг него стояли широкие табуретки, покрытые ковриками из звериных шкур. За столом уже сидели Авсур, Сёрмон, Фарок, Антон и ещё несколько эльфов. Поскольку здесь они носили это название, то я решила и дальше называть их так.

Зная, что ормийцы не придерживаются строгого этикета, и ждать особого приглашения за стол не стоит, я села на свободное место и передо мной тут же поставили глиняную миску с густым супом из овощей и мяса. На столе стояли блюда с какой-то кашей, жареной рыбой и крупно нарезанными овощами. На расшитой салфетке были разложены ломти хлеба. Поскольку Сёрмон в это время рассказывал, как они обследовали Долину Ворона и на меня никто внимания не обращал, я решила заняться супом.

После скупого сообщения о том, что я влетела в чёрную дыру в небе, Сёрмон смолк и посмотрел на Фарока. Тот отламывал кусочки от ломтя хлеба, лежавшего перед ним. Поймав взгляд алкорца, он вздохнул и нехотя начал рассказывать свою часть истории. По его словам выходило, что, после того, как его схватили зомби в балахонах, он потерял сознание и очнулся в каком-то подземелье, а уже оттуда его перетащили на равнину и засунули в огненную клетку. Рассказ о моём появлении никак не оживил его повествование. Просто я появилась, достала меч, распустила крылья, и началось землетрясение. Он бежал, чуть не провалился в бездну, но я схватила его за шиворот и вынесла на свободу.

Авсур слушал внимательно и, кажется, первый раз за всё это время бросил на меня заинтересованный взгляд.

— Что это было? — спросил он без предисловий.

— Какое-то странное измерение, созданное магией, — пожала плечами я, оглядываясь в поисках ложки, чтоб положить в свою опустевшую миску кусок рыбы. — Наверно оно было нестабильно. Приток другой энергии вызвал что-то вроде аннигиляции, и оно схлопнулось.

— Какой другой энергии? — уточнил он.

— Я не знаю, какая энергия создала это измерение, но та, что окружает меня в такие минуты, явно другой природы. Возможно, они обладали противоположными свойствами. В теории.

— Возможно, — он на минуту задумался. — Впрочем, это неважно. Сёрмон, я хочу, чтоб всем объявили, что к Долине Ворона приближаться запрещено.

— Мы итак туда не суёмся, — усмехнулся тот. — Чужая магия, не здешняя, злая. К тому же Вороны не больше нас любят гостей.

— А что вы о них знаете? — полюбопытствовала я.

— Ничего, — он холодно взглянул на меня. — Достаточно того, что однажды оказавшись там, я сразу понял, что туда лучше не соваться. Я не удивляюсь, что там образовался какой-то магический мешок. Я поражаюсь, что вам удалось выбраться оттуда, — он задумчиво посмотрел на Фарока.

— Всё закончилось, и забудем об этом, — категорично произнёс Авсур. — Однако я хочу знать, что это за Жрец Тьмы и что за колдуны служат ему. Раньше ничего такого не наблюдалось.

— Я думаю, что это Ротамон. Он периодически тыкается во все дыры и пытается убедить аборигенов, что теперь он тут главный. В луаре его посадили в клетку и нашпиговали стрелами, в Магдебурге его прислужников публично разоблачили, и он предпочёл их сжечь на глазах у перепуганной толпы. Теперь бродит по деревням и запугивает крестьян.

— Ты считаешь, что он неопасен? — Авсур задумчиво взглянул на своего старого друга. — А то, что он смог создать искусственное измерение, это не свидетельствует о его силе?

— Раньше он этого не делал. Возможно, это не он. Я же говорю, что Долина Ворона — странное место. Может быть, это сделал кто-то из них, из Воронов.

— Но они собирались приносить жертвы, чтоб открыть какой-то портал во Тьму. Если они объединятся, чем это может угрожать нам?

Сёрмон задумался, разглядывая кусок мяса на кости, которую держал в руках, а потом кивнул.

— Хорошо, я постараюсь выяснить, что там к чему.

— Я хочу, чтоб наши шпионы слушали и смотрели по сторонам, но запрещаю отправлять их в Долину Ворона. Если кто-то что-то услышит об этом, доложить мне немедленно.

— Немедленно, — кивнул Сёрмон и вонзил свои поблескивающие изумрудами клыки в мясо.

После этого разговоры утекли в другое русло. Авсур и его эльфы занялись обсуждением строительства мельницы на дальнем водопаде, а потом перешли к проблеме набегов диких кабанов на огороды. Помимо тёмной деятельности Сёрмона, жители города занимались совершенно обыденными делами, и торговали не только снадобьями, амулетами и информацией, но и изделиями из железа и дерева, дорогим сукном и вышивками, а также овощами, которые они выращивали из семян, привезённых с Ормы, и более нигде в этом мире не произраставшими.

Эти разговоры были мне интересны лишь как некая общая информация о тёмных эльфах, потому я, уже насытившись, посмотрела на других участников застолья. Антон сидел всё так же молча, и с расстроенным видом поглядывал на Фарока. А тот снова уткнулся взглядом в стол и меланхолично жевал кусочки хлеба.

— Ну, что с тобой? — наконец, не выдержал Антон.

— Ничего, — Фарок встрепенулся и спросил: — Ты поел? Пойдём наверх, посмотрим на водопады.

— Как хочешь, — Антон пожал плечами и нерешительно взглянул на меня.

— Идёмте с нами, командор, — улыбнулся Фарок. — Вам понравится.

Он поднялся. Должно быть, покинуть трапезу здесь было так же просто, как и присоединится к ней. Мы встали и направились к дверям.

— Фарок, — раздался вдогонку голос Авсура, — ты ушёл один без спроса и подверг опасности остальных. Ближайшие десять полных суток я запрещаю тебе покидать город. Завтра отправишься к дальнему водопаду и присоединишься к строителям мельницы. Не вздумай отлынивать от работы. И не появляйся здесь, пока я не позову.

— Я понял, повелитель, — обернулся к нему Фарок. — И считаю, что заслужил это. Мне жаль.

— Иди.

Мы вышли из трапезной и по крутым лесенкам поднялись на крышу, а с неё — на подвесные мостики, ведшие всё выше и выше к тёмным густым ветвям дерева. Мы прошли несколько домиков и площадок и, наконец, оказались в лёгкой беседке, её деревянную крышу поддерживали тонкие резные столбики. По краям с карниза на цепочках свисали маленькие стеклянные фонарики, в которых трепетали огоньки. Внизу, чуть ниже уровня беседки тёмной массойбугрились кроны деревьев, подёрнутые синеватой дымкой. Сапфировые небеса излучали странный свет, а вдалеке темнели скалы, словно нарисованные широкими мазками на синей бумаге, и с них серебристыми лентами с разных уровней стекали водопады. Их далёкий шум смешивался с ровным гулом, издаваемым кронами деревьев под порывами ночного ветра.

— Красиво, — вздохнул Антон, облокотившись на узорчатые перила. — Жалко, что нет луны и звёзд, — он повернулся к Фароку. — Что ты киснешь? У тебя что, посттравматический синдром? Хочешь об этом поговорить?

— Нет, — тот покачал головой. — Я, конечно, перетрусил, но Дарья Ивановна не даст соврать, не впал в панику. Всё это было, как в странном сне, и отношение к этому у меня тоже, как к обычному кошмару. Было страшно, но уже всё позади и вообще, не правда. Просто мне приснилось ещё кое-что… Хотя это, возможно, действительно, был сон.

— Что за сон? — спросила я, почувствовав, что это имеет для меня большое значение.

— Когда я первый раз очнулся в том подземелье… Хотя, нет, это было не совсем подземелье. Я так решил, потому что было очень темно, но я видел окна, а в них густую массу темноты и, кажется… там были звёзды.

— Тогда это сон, — сделал вывод Антон.

— Я лежал на полу, а вокруг меня были металлические прутья, толстые, они сходились наверху в одну точку, как в птичьей клетке. Вот между этими прутьями я и разглядел что-то непонятное. Сперва мне показалось, что это птица, большая чёрная птица, которую кто-то приколотил гвоздями за крылья прямо к стене. С момента прибытия сюда я перестал видеть в темноте. Мой имплант отключился, и зрение стало таким, как прежде… Я вглядывался в эту птицу, ожидая, когда глаза в достаточной мере привыкнут к темноте, чтоб разглядеть её лучше. Это были лишь чёрные неясные очертания, но потом я всё-таки увидел, что там было. Это цепи создавали видимость верхней части крыла. Ими был прикован за растянутые руки человек в тёмной одежде. Его голова свисала на грудь, и длинные волосы закрывали лицо. Больше я ничего не видел. А потом появились эти зомби в балахонах. У них были факелы. И когда они подошли к моей клетке, тот человек поднял голову и посмотрел прямо на меня. Я никак не могу забыть этот взгляд. Его лицо было бледным и худым, половину лица закрывали волосы и я видел только один глаз, длинный и узкий, с огромным чёрным зрачком. Я даже не могу объяснить, что было во взгляде этого парня… Ни отчаяния, ни надежды, просто какая-то бесконечная безысходность… Словно он уже века висит там в ожидании возможности освободиться. Он посмотрел на меня, как на что-то такое незначительное, как на мошку, пролетевшую рядом, и снова опустил голову. Мне стало жутко. Я вдруг подумал, каково это бесконечно висеть так на цепях без всякой надежды, когда не можешь ни пошевелиться, ни умереть. Наверно именно потому я так растерялся, что эти чучела в балахонах снова огрели меня по голове, и я отключился. И вот сейчас, когда я здесь, среди своих и в полной безопасности, я не могу не думать о том парне, который даже не просил у меня помощи. Наверно он знал, что я ему помочь не смогу. Он так и висит там в темноте…

Антон нахмурился, глядя на друга.

— То есть, у них есть ещё какой-то пленник? А почему они не принесли в жертву его?

— Понятия не имею, — передёрнул плечами Фарок. — Просто на мгновение почувствовав себя на его месте, я ужаснулся. И этот ужас до сих пор терзает меня. Вот и всё. А что там было на самом деле, я не знаю. И, быть может, уже не узнаю никогда.

— Значит, в первый момент тебе показалось, что это птица, — задумчиво проговорила я. — Это мог быть ворон?

— Да, только очень большой. Размах крыла метра три.

— А потом ты увидел человека с бледным лицом и чёрными волосами, одетого в чёрное. Это мог быть барон Грау, хозяин замка?

Фарок с интересом взглянул на меня.

— Вы тоже думаете, что это был не сон? Я не знаю, как выглядит этот барон, но я бы мог сказать, что дом этого человека может носить название Гнездо Ворона. Он весь был такой тёмный, суровый, немного зловещий. И я по взгляду понял, что он сильный, он просто ждёт момента, чтоб освободиться. И, как мне кажется, если ему это удастся, то тому, кто его приковал, будет очень плохо. Я б точно не хотел оказаться на его месте.

Я задумалась, повернувшись в сторону водопадов. Серебристые ленты всё так же играли вдали синими бликами, а мне как наяву привиделась битва двух птиц. Значит, что-то такое было на самом деле. И феникс пленил ворона.

На следующее утро, а оно снова было тёмным, как ночь, Фарок в рабочей одежде отправился куда-то на дальний конец долины, отрабатывать своё покаяние. С ним ушли Антон и Юшенг. Причин оставаться в городе тёмных эльфов у меня не было, и я покинула его по-английски, не прощаясь. Вернее, снова поднялась на ту самую площадку с резными столбиками и, спрыгнув с неё, улетела из долины.

Я решила вернуться в Долину Ворона и попытаться попасть в замок. Долину я кое-как отыскала, но вот попасть в Гнездо Ворона мне не удалось. Я снова наткнулась на искусственное измерение, которое спрятало от меня чёрную башню. Я несколько раз заходила на неё и неслась, уже разглядывая каменную резьбу, обрамляющую узкие окна, когда замок пропадал, словно его и не было. Я летела к дальним горам, а развернувшись, снова видела перед собой замок, но уже с другой стороны. Я несколько раз и с разных сторон пыталась проникнуть внутрь, хотя понимала, что это мне не удастся. Меня даже не беспокоило, что в темноте я свечусь, как светлячок. Поняв, что мои попытки не принесут успеха, я какое-то время кружила вокруг, рассматривая причудливую архитектуру этого инфернального строения. Ночью оно выглядело ещё более зловещим, чем днём, и это ощущение подчёркивала царившая вокруг тишина, словно в этой долине не было ни птиц, ни животных, не журчала вода, и не шелестели листья деревьев.

Сделав окончательный вывод о том, что кто-то упрятал чёрный замок с содержащимся в нём узником в небольшое, но хорошо изолированное измерение, я решила обдумать свои дальнейшие действия в спокойной обстановке и полетела в сторону Грозовой горы.

Когда я вылетела из коридора, как обычно, образовавшегося передо мной в клубящейся стене туч, извергающих молнии, то увидела на широкой площадке возле чёрной башни одинокую фигуру. Бен Олдридж стоял на крепостной стене и смотрел на меня. Ветер рвал за его спиной широкий плотный плащ, отчего он неприятно напомнил мне большую чёрную и к тому же встрёпанную птицу.

Я опустилась на плиты площадки в тот момент, когда прямо за моей спиной сверкнула огромная молния, и стены сотряс оглушительный грохот. Яркий отсвет отразился в потоках воды, стекающих в щели между плитами, и погас. Шум дождя после раската грома показался ещё более глухим и монотонным.

— Где вы были? — резко спросил Бен, взглянув на меня.

Его бледное лицо было мокрым, но он, похоже, не обращал внимания на струйки, стекающие со щёк за воротник. Я изобразила недоумение. Он раздражённо пожал плечами.

— Я не имею в виду, что вы должны докладывать мне, куда улетаете, но мне хотелось бы знать это, чтоб, если что-то случиться, я мог бы что-то предпринять, что б помочь вам. Я лучше знаю этот мир.

— Сидя здесь? — уточнила я.

— У меня хорошие источники информации. И если вы попадёте в беду… Пока вы живёте здесь, я несу за вас ответственность.

— Кто сказал? — насторожилась я.

— Я. Этого достаточно.

— В одном вы совершенно правы, Бен, — улыбнулась я. — Я не обязана ставить вас в известность о своих планах. Если они вообще у меня есть. А где я, и что со мной вы вполне можете узнать от ваших маленьких чёрненьких шпионов.

— Как хотите… — он хмуро смотрел на меня. — Просто вам следует быть осторожнее. Этот мир напичкан магией и населён не только людьми, но и различными странными существами. Если вы собираетесь когда-нибудь вернуться домой, вам нужно, по меньшей мере, дожить до этого.

— Вы считаете, что мы можем вернуться домой? — заинтересовалась я.

— Не с моей помощью, — отрезал он и, развернувшись, пошёл к узкому проёму, ведущему внутрь замка.

— Постойте, Бен, — крикнула я и догнала его. — С чего бы это вы так озаботились моей безопасностью?

— Я никогда не говорил, что отношусь к вам плохо, командор, — ответил он. — И я действительно знаю, что это очень опасный мир. Мне б не хотелось, чтоб с вами что-то случилось.

— Спасибо за заботу, но я спросила не об этом. С чего вдруг вы надумали проявлять вашу заботу именно сейчас?

Он какое-то время смотрел на меня. Наверху снова загрохотало и он, поморщившись, посмотрел туда. Яркая вспышка озарила его бледное лицо.

— Я потерял вас из виду, — признался он. — Второй раз. Первый, когда вы выпрыгнули из окна в луаре. Второй — сейчас. Вы делаете это специально?

— Тени могут следить за мной только в этом измерении? — на всякий случай спросила я.

— А вы нашли другое? — тут же прищурился он.

— Тени могут следовать за мной, когда я лечу? — задала я ещё один вопрос.

— Может, всё дело в этом, — нерешительно кивнул он. — Так что с измерением?

— Кто здесь может создавать искусственные измерения?

— Мы играем в вопросы, не давая ответов. Вы заметили?

Он снова начал раздражаться.

— Заметила, — наконец, ответила я. — Но эта игра становится у нас с вами постоянной.

— Я не знаю здесь никого, кто умел бы создавать искусственные измерения, — произнёс он, видимо, решив проявить добрую волю. — И знаю только одного человека, который может проникнуть в любое измерение. И он не здешний.

— Кто это?

— Где вы были?

— У тёмных эльфов. Там мой радист. Узнавала, как у него дела.

— Джим Ноттингем, — бросил он и, снова резко развернувшись, ушёл.

Его мокрый, тяжёлый от воды плащ хлестнул меня по ногам. И я решила, что мне пора пойти к себе и немного отдохнуть.

В моей комнате меня ждал растопленный камин и поднос с обедом на столике рядом. Я подумала, кто подсуетился, позаботившись о голодной страннице, Бен или местное Вездесущее. Впрочем, это был не тот вопрос, который мог меня занимать долгое время. Принявшись за трапезу, я снова вернулась к своим мыслям, а именно, как мне попасть внутрь Гнезда Ворона.

Почему-то теперь это было для меня очень важно. Даже важнее, чем вытянуть из Бена информацию о способах запустить движки баркентин. Это было немного неприятно, но где-то в глубине души я понимала, что это логично. Мне уже стало ясно, что в этом мире свои законы, и они чем-то похожи на законы компьютерной игры. Чтоб двигаться дальше, нужно выполнить поставленную задачу. Нужно пройти уровень, чтоб подняться на следующий. Только пройдя все уровни можно услышать звуки фанфар и увидеть «the game is over» в сиянии фейерверка. И чтоб пройти этот уровень, я должна разобраться в истории с фениксом и вороном. К тому же сама по себе тайна магических птиц меня заинтриговала. Ну, и то, что меня не пускают в замок, делало совершенно естественным, что мне страшно хотелось туда попасть.

Поэтому я стала размышлять, как мне проникнуть внутрь и всё там разведать. Я пока не умела проникать в закрытые измерения. «Пока» было приятным дополнением к этой истине, но тот факт, что не умею — жестокой реальностью. Кроме Джима Ноттингема был ещё один человек, которому не нужны порталы, чтоб бродить по измерениям, как у себя дома. Джулиан делал это так же легко, как проходил по анфиладе комнат у нас дома. И в какой-то момент я подумала, что можно позвать его и… Что? Он может провести меня туда, это верно, но будет ли это правильно? Это же мой уровень и моё задание. А он точно не ограничится ролью привратника. Он вмешается в это дело и, может, нарушит общий замысел игры. Мысль была странная, но она мне понравилась. То ли и во мне проявился азарт игрока, желающего пройти все уровни без подсказок и посторонней помощи, то ли кто-то мягко внушил мне, что нужно справляться самой.

Остаётся ещё Джим Ноттингем, но тут всё ещё более сложно. Его нужно найти и уговорить сыграть со мной в эту игру. К тому же, если он и может проникнуть в это измерение, то не факт, что способен провести туда меня. И опять же, он самостоятельный игрок и его участие в данном случае вряд ли будет оправданным.

Итак, что я имею. Закрытый в другом измерении замок, острое желание туда попасть и при этом собственную неспособность это сделать. Это был вызов. Я только подивилась на свои ощущения. Хотя, я же сама всегда говорила, что не бывает безвыходных ситуаций. А такой азарт можно было оправдать только моим неуёмным любопытством. Я понятия не имела, во что ввязываюсь. Я не была знакома с таинственным узником Гнезда Ворона. Я даже не была уверена, что его стоит освобождать. Судя по описанию Фарока, он не похож на доброго волшебника, попавшего в плен к злому людоеду. В общепринятой символике как раз феникс является представителем светлого начала, а ворон — в лучшем случае, вещая птица, в худшем — и вовсе посланец тьмы. Впрочем, опираться на земные понятия в этом деле было преждевременно, потому я решила отложить долгосрочное планирование до того, как мне будет известна суть дела, а пока сосредоточиться на первостепенной цели: попасть внутрь замка.

Покрутив ситуацию так и иначе, я вынуждена была признать, что самой мне в замок не пробраться. Мне нужна помощь, действенная, и, желательно, от участника игры на этом уровне. А кроме меня в ней принимали участие только два персонажа: всё те же феникс и ворон, и ждать помощи от обоих не приходилось. А, впрочем… Пришедшая мне в голову идея была простой и в то же время гениальной! И если я всё сделаю правильно, то вскоре попаду в замок. Но для начала мне нужно было как-то заявить о себе. Решив так, я снова вышла из комнаты и отправилась на крепостную стену.

Путь до Долины Ворона не занял у меня много времени. Теперь я уже уверенно держала направление и вскоре увидела внизу чуть серебрящуюся в темноте ленту реки и тёмную громаду замка. Я спустилась прямо к ней, размышляя, куда попаду, если полечу вертикально вниз? Под землю или прямо на другую сторону планеты? Конечно, ничего такого не случилось. Я вынырнула сбоку от замка. Теперь я уже намеренно кружила вокруг, периодически устремляясь к чёрным стенам и выныривая с другой стороны. Я стремилась привлечь к себе внимание, но замок оставался тёмен и нем. В конце концов, мне это надоело. Ворон мне не ответит, а феникса может и не быть дома. Я решила оставить ему послание. Но какое?

Я спустилась на землю там, где дорога, ползущая по равнине, только начинала подниматься серпантином на увенчанную замком скалу. Возле дороги стоял высокий каменный столб. Может, это был естественный осколок скалы, а, может, его поставили здесь намеренно с какой-то неизвестной мне целью. Вот на этой скале я и решила оставить свой знак.

Я достала и разложила меч. Известняк был мягким и легко крошился клинком. Вот только что изобразить? Я задумалась. У меня до сих пор не было знака, которым я могла бы обозначить своё присутствие. Не могла ж я поставить здесь свою подпись, которую оставляла на официальных документах. Нужно было что-то простое, лаконичное и понятное. Я задумалась, перебирая варианты и, наконец, вспомнила реконструкцию боя на мечах на каком-то фольклорном фестивале, где высокий богатырь колотил мечом по красивому щиту, на котором была изображена руна в виде стрелы, направленной вверх. Это была славянская руна «Треба», которая у скандинавов читается как «Тейваз», и в обоих вариантах является знаком Воина Духа. Что ж, просто и понятно, решила я, и, взлетев, несколькими ударами высекла на столбе стрелу. Полюбовавшись своей работой, я снова поднялась в воздух и полетела обратно к Грозовой горе.

Возможно, если б я обернулась, то увидела бы, как из окна замка вылетела огненная птица и полетела следом за мной. Иначе не знаю, откуда он узнал о моём убежище. Да это было и не так важно. Главное, он выяснил, где я обитаю и не замедлил явиться с визитом.

Я как раз сидела у своего камина с чашкой травяного чая, когда раздался нетерпеливый стук в дверь и на пороге возник Эл Багси. Он явно был встревожен и оглядывался куда-то назад. Судя по тому, что за его спиной был коридор, он шёл прямо ко мне.

— Простите, командор, — проговорил он. — Вы не могли бы пройти со мной в тронный зал?

— Что-то случилось? — уточнила я.

— Там… — он замялся. — В общем, вы сами увидите. Это важно.

— Ладно.

Я поставила чашку на столик и вышла следом за ним.

В тронном зале я застала интересную сцену. Бен Олдридж сидел на своём троне мрачный и злой. Прямо перед ним внизу стоял странный незнакомец в ярком костюме, украшенном красными и оранжевыми перьями. Он был высок, под плащом из красно-золотой парчи сверкал золотом панцирь, покрытый тонким узором, на плечах лежало что-то вроде боа из тех самых перьев. Он был огненно-рыжим, при этом его лицо было бледным, как луна, а узкие раскосые глаза — оранжевыми, как у кошки. Он был бы очень хорош собой, если б не злобно-надменное выражение на лице. Посмотрев на него внимательно, я так и не смогла определить, к какой расе он принадлежит, но отметила, что у него белое вытянутое лицо и глаза такие, как у Ворона, по описанию Фарока, разве что другого цвета. Следовательно, этот парень мог быть его братом. Ну, и учитывая его масть и прикид, не было смысла сомневаться в том, что он и есть феникс.

— Зачем ты привёл её сюда? — зарычал Бен, увидев меня.

— Но этот тип спрашивал её и…

— Идиот! — перебил Бен и взглянул в мою сторону. — Идите к себе, я тут разберусь.

— Ну, почему же, — усмехнулась я. — Мне интересно.

Я спустилась на пару ступеней и остановилась, сверху вниз глядя на визитёра. Он мрачно смотрел на меня. Судя по всему, он уже успел навести тут шороху, потому что наиболее смелая часть армии Повелителя теней настороженно выглядывала из-за колонн, а остальная часть пряталась ещё дальше в полумраке. Я видела белые от страха лица и блеск оружия.

— Ты посмела нарушить покой моей долины! — резко произнёс рыжий, глядя на меня. — Кто ты такая?

— Может, для начала представишься? — поинтересовалась я.

— Я Феникс, и скоро я буду править этим миром.

Я обернулась и посмотрела на Бена. Он не смог оценить моей иронии. Видимо, рыжий казался ему опасным. Возможно, таким он и был, но я не собиралась признавать это до получения веских доказательств.

— Очень смелое заявление для крашеного петуха, — заметила я, сделав шаг в сторону.

Зачем я это сделала, мне стало ясно уже через мгновение, потому что Феникс вдруг выбросил вперёд руку в перчатке из рыжей замши, и с его кулака сорвался огненный шар, который полетел прямиком в меня. Я увернулась, Эл нырнул за каменную спинку трона, а шар ударил в каменную колонну. Она словно разорвалась изнутри и осыпалась на пол каменной крошкой.

— Впечатляет, — кивнула я, изучив остатки колонны. — Но ломать — не строить, много ума не надо. Чтоб править миром, нужны мозги.

Он побелел ещё больше и, похоже, собрался устроить настоящую бомбардировку огненными шарами. В этот момент я заметила, что Бен тоже не собирается смотреть, как какой-то грубиян разрушает его дворец. Дворец был так себе, но всё-таки свой. И Бен решил принять меры. Он поднял перед грудью ладони, развернув их горизонтально одна к другой, и между ними зародилось призрачно-голубое сияние. Оно увеличивалось и наливалось яркостью. Мне стало ясно, что ещё немного, и последует контратака. Мощь импульсных шаров была мне известна, правда, я понятия не имела, что ими умеет швыряться кто-то кроме Джулиана.

Сообразив, что являясь причиной конфликта, я подвергаю опасности гостеприимно принявшее меня сообщество, я решила вывести этот конфликт за стены замка, а потому развернулась и бросилась назад, в лабиринт коридоров. Моей целью было добраться до террасы и вылететь за пределы вечной грозы, окружающей гору. Это мне удалось. И вскоре я уже летела в темноте над чёрными пиками скал.

Куда я лечу, я так и не решила. Сзади на меня обрушилась огненная стена, на какой-то момент стало горячо, а потом всё померкло, и я полетела вниз, в тёмную бездну. Я ещё успела подумать, что сейчас разобьюсь об острые камни внизу, и потеряла сознание.

Глава 28

Я очнулась в темноте. Подо мной был каменный пол, холодный и пыльный. Я пошевелилась и с удовлетворением поняла, что у меня почти ничего не болит. Ну, ушиблен бок и, возможно, небольшое сотрясение мозга. Крыльев, за которые я особо беспокоилась, не было. Значит, я успела их убрать. Успела до чего? Какое-то время я лежала, вспоминая, как я сюда попала, а вспомнив, осмотрелась. Да, я была в том самом подвале, о котором говорил Фарок. Или это не подвал? Сквозь толстые металлические прутья я увидела окна, два стрельчатых окна, за которыми действительно было небо со звёздами. И ещё была луна, бледная и чуть отливающая огненными бликами. Впрочем, это могло быть следствием того, что я смотрела на неё сквозь оболочку огня, той самой магической плёнки, натянутой между прутьями, как ещё недавно она была натянута между каменными столбами клетки, где держали Фарока. Значит, на сей раз, они решили не ограничиваться обычной клеткой, усилив её магией.

Луна меня заинтересовала. На ней не было характерных пятен. И вообще это небо за окном напоминало задник в театре, где играют ночную сцену. Моя попытка определить по расположению звёзд, где может находиться это измерение, не увенчалась успехом. Окна были слишком маленькими, чтоб можно было сделать какие-то выводы о звёздной карте этого неба.

Я вздохнула и снова осмотрелась. Я искала таинственного узника, но сначала увидела странный предмет, который матово светился в темноте. Это был серебряный посох, заключённый в туманный кокон. То ли кокон светился сам по себе, то ли посох излучал свет, но этот эллипс был достаточно светлым, чтоб притягивать к себе взгляд. Я присмотрелась и увидела, что посох покрыт магическими письменами, его навершие закручено спиралью против часовой стрелки, а в центре виднеется какой-то мутноватый кристалл. Глядя на этот кристалл, я размышляла, является ли он тем, что я думаю, но потом поняла, что не узнаю это, пока не возьму его в руки.

Я снова принялась крутить головой, размышляя о том, что, если пленника тут не окажется, я буду очень разочарована. Но он был. Сперва мне тоже показалось, что это чёрная птица, распятая на стене. Я даже видела серебряный блеск на перьях, но потом убедилась, что это лишь игра света. Это был человек, висящий на цепях. Я разглядела серебряный нагрудник, покрытый тонкой вязью, чёрный плащ, спадающий вниз тяжёлыми складками и что-то вроде боа из чёрных перьев на плечах. Его голова была опущена и густые длинные волосы падали вниз.

Я негромко свистнула. Он чуть поднял голову, и я увидела тот самый глаз, о котором говорил Фарок. Он был узким и чёрным, но в нём читалось что-то вроде удивления. Впрочем, я заинтересовала его ненадолго. Должно быть, оценив моё бедственное положение, он решил, что я тоже не смогу ему помочь, и опустил голову.

В чём-то он был прав. Я попала в замок, но оказалась в магической клетке. Пробиваться сквозь огненную оболочку было бесполезно. Я помнила, как задымилась моя перчатка от одного прикосновения к ней. Понятно, что оболочка держалась на прутьях, поэтому я решила проверить устройство клетки. Нельзя ли её как-то разобрать изнутри, не касаясь этой горячей плёнки.

Нужно отдать должное, клетка была сработана на совесть. Прутья над моей головой были намертво прикованы к толстому кольцу такой же толщины и для надёжности прикрыты сверху колпаком, похожим на средней величины колокол. Дверцы у клетки не было, видимо, вся конструкция поднималась над полом, и прутья выходили из пазов. Осмотревшись в поисках механизма, я заметила сбоку что-то похожее на лебёдку: зубчатое колесо с ручкой и намотанную на него цепь. Конец цепи тянулся куда-то наверх. Присмотревшись получше, я обнаружила ещё несколько колец поменьше и рычаг внизу.

Разглядывая это устройство, я постаралась представить, как оно работает, и вскоре поняла, что где-то под полом должна быть система противовесов, приводящая механизм в действие. Рычаг блокирует его в среднем положении. Если повернуть его в одну сторону, цепь будет наматываться на колесо и клетка поднимется, если в другую — то цепь размотается и клетка захлопнется. Чем мне это может помочь, я понятия не имела. Устройство было далеко, а у меня под рукой не было ничего, что позволило бы мне повернуть рычаг. Приняв к сведению своё открытие, я продолжила осматривать клетку.

Больше ничего интересного я не нашла. Прутья были толстые и надёжные. Если б у меня был мой лучевой клинок, я б ещё попробовала разрезать их, но с обычным мечом об этом нечего было и думать. Впрочем, протянув руку назад, туда, где обычно висел эфес Экскалибура, я поняла, что его нет. Не думаю, что Феникс понял, что это, но на всякий случай забрал непонятную штуку. Однако, представив его, разглядывающим отпиленную от меча рукоятку, я догадалась, что он вряд ли заинтересовался бы ею. Скорее, осмотрел и бросил куда-то на пол здесь же. Я опустилась на колени и начала ползать вдоль ряда прутьев, чтоб разглядеть пол за пределами клетки и вскоре увидела в углу тёмный продолговатый предмет.

Поднявшись на ноги, я протянула руку и негромко скомандовала:

— Экскалибур.

Он тут же со свистом примчался ко мне и с готовностью упал на ладонь, слегка подогретый огненной оболочкой.

— Хороший мальчик, — одобрительно кивнула я и обернулась.

Чёрный глаз снова смотрел на меня. К тому же он был прищурен, словно его обладатель в чём-то меня заподозрил.

— Вы Ворон? — спросила я, глядя на него. — Феникс — ваш брат?

Он молчал. Я пожала плечами и пристроила эфес себе на пояс. Сев на пол, я подтянула колени к груди и, обняв их, задумалась. То, что этот парень на цепях и есть Ворон, я не сомневалась. Но он, действительно, не выглядел белым и пушистым. Скорее, наоборот. Этот чёрный глаз всё так же взирал на меня с недоверием. Может, и не стоило мне стремиться сюда. Ну что, увидела я это странное помещение и этого узника. И что дальше? Обстановочка — так себе, экскурсии явно не заслуживает. Да и парень… Интересно, стала бы я его освобождать, если б увидела вот так, без предыстории? Да ни за что! Я бы сразу подумала, что он тут по заслугам. Наверняка какой-нибудь злобный маг или маньяк-убийца. Я снова посмотрела на него. Нет, на маньяка не похож. Но, говорят, что маньяки на маньяков редко похожи. Вид у него мрачный, причём не из-за ситуации, в которую он попал. Это он от рождения такой. Да и беспомощным его назвать трудно. Ну, висит, ну, не может двигаться, но взгляд ясный, умный. Чувствует себя, кажется, очень даже неплохо. И тоже не поймёшь, какой он расы. Может, для существ его племени провисеть на цепях век, как для нас на турнике поупражняться. Даже полезно.

Я вздохнула и осмотрелась. Сидеть в клетке надоело. Жёстко и скучно. Я подумала, не попросить ли у Вездесущего металлорезку, но хоть и подумала, металлорезка не появилась. Даже завалящий напильник не звякнул об пол. Прикасаться к прутьям руками мне не хотелось. Поразмышляв немного, я решила, что впадать в панику рано, звать мужа на помощь тоже. Прежняя тактика может сработать и сейчас, потому нужно просто ждать развития событий.

Я закрыла глаза и прислушалась, надеясь услышать чьи-нибудь призрачные голоса. Последнее время это стало для меня привычным занятием. К тому же, мне казалось, что это упражнение полезно, поскольку улучшает мой духовный слух. Я даже научилась выделять различные слои этих звуков: голоса мёртвых, голоса живых, случайные мысли, мольбы, обращённые к богам, проклятия, обращённые к кому угодно или ко всему миру. Но здесь ничего не было. Тишина и покой. Значит, это измерение изолировано от других и пусто. Здесь нет случайных душ, и их голоса не проникают сюда извне. Потом я вспомнила, что Бен потерял меня, и, скорее всего, тогда, когда я была в измерении, поглотившем Долину Ворона. Значит, и теперь он не знает, где я. А Джулиан? Если что-то случится, он услышит меня? Я почувствовала лёгкий приступ паники. Как приятно осознавать, что есть кто-то, кто явится на твой зов и спасёт из когтей смерти. Кстати, он уже делал это, после чего слёзно просил не рисковать больше. Но я, кажется, стала рисковать ещё чаще, зная, что он меня защитит. Подавив желание немедля проверить услышит ли он мой зов, я подумала, что ситуация пока не вышла из-под контроля и паниковать рано. Не смотря на то, что я сидела в клетке в тёмном пространственном мешке, я была совершенно уверена, что ничего страшного не случилось, и я смогу выкрутиться сама.

Я откинулась на спину и принялась изучать железную звезду, в которую сходились над моей головой толстые прутья. Они были хорошо видны из-за красноватых сполохов, пробегающих между ними. Клетка была похожа на птичью, что понятно, если её делали для Ворона.

Ждать пришлось не так уж долго. Вскоре на стенах вспыхнули факелы, и в зал вошёл Феникс. Наверно он очень хотел быть величественным, держался прямо, расправив плечи и вскинув голову. Но этот яркий костюм с перьями делал его каким-то нелепым. За ним вошли четыре воина в одинаковых золотистых доспехах и алых плащах, на головах — шлемы с плюмажами, как у цирковых лошадей, лица закрыты забралами, причём, без каких либо признаков отверстий для глаз и дыхания. Они были одинакового роста и сложения и выглядели как-то слишком похоже.

— Ты очнулась? — высокомерно уточнил Феникс, глядя на меня.

— Нет, пребываю в глубокой отключке, — проворчала я, поворачиваясь к нему. — Что надо?

Он нахмурился. Наверно он закономерно ожидал от меня страха или агрессии, а я вела себя так, словно у меня нет времени разговаривать с ним.

— Кто ты? — резко спросил он.

Я уже заметила, что он не смотрел на Ворона и относился к нему, как к украшению интерьера. Тот тоже не проявлял никакого интереса, даже не поднял голову.

— Я Лебедь, — заявила я, решив, что для голубя мои крылья великоваты.

— Что ты делала возле моего замка?

— Летала, пытаясь попасть внутрь.

— Зачем?

— Любопытно, — я легкомысленно пожала плечами. — Не часто встретишь такое качественное искусственное измерение. У прежнего хоть вход был, а это прямо как закупоренная бутылка.

— У какого прежнего? — насторожился он.

— Ну, того, в котором помещалась вся Долина.

— Ты в нём была?

— Да. Мрачновато, хотя здесь тоже не Диснейленд.

Он не стал уточнять, что такое Диснейленд. У него появилось подозрение. Он прищурился, и я ещё раз убедилась, что он родственник узника. Настороженный прищур выглядел у обоих одинаково.

— Когда ты была в том измерении? — спросил он.

— Перед тем, как оно разрушилось.

— Это ты его разрушила? — злобно заорал он.

— Серьёзно? — уточнила я. — Ты не задал себе вопрос, почему я всё ещё сижу в этой дурацкой клетке, вместо того, чтоб разрушить и это?

Он признал довод убедительным, но всё же спросил:

— Что там произошло? Кто разрушил то измерение?

— Какой-то старик в сером балахоне. Явился, стал размахивать руками. Ну, и тут началось. Я едва успела выбраться. Правда, признаюсь, тёмного эльфа, который сидел в каменной клетке, я с собой прихватила.

— Ты сорвала жертвоприношение! — отчеканил он. — Теперь ты станешь жертвой!

— Это не лучшая идея, — возразила я. — Белым ключом чёрный замок не открыть. Впрочем, можешь попробовать. Вдруг получится.

Я пожала плечами и отвернулась. Он стоял, соображая, о чём ещё спросить, а потом прошёлся мимо висевшего на стене Ворона и снова оказался напротив меня. Он рассматривал меня с брезгливым любопытством.

— Ты не нашей породы, — наконец, вынес вердикт он. — Что ты за сущность?

— Я не сущность, — обиделась я. — Я человек.

— Люди не летают.

— И что? Они не летают, я летаю. У каждого свои странности. Ты вот, например, птица без роду-племени, а претендуешь на высшую власть. Захватил чужое гнездо, и думаешь, сможешь захватить весь мир? И не понимаешь своими куриными мозгами, что разница в масштабах имеет существенное значение.

— Как ты назвала мои мозги? — тихо спросил он.

— Ладно, не куриные, а петушиные. Это дела не меняет. Захват мира тебе не осилить, так что наслаждайся тем, что успел захватить, и не лезь дальше.

— Ты знаешь, с кем ты говоришь? — рявкнул он.

— С крашенным петухом.

— Я Феникс! — воскликнул он, картинно вскидывая руки, и вокруг посыпались искры.

— Ты не можешь быть фениксом, — возразила я. — Ты говоришь, что это твой замок, но это не Гнездо Феникса, а Гнездо Ворона. А в гнезде Ворона может вылупиться только ворон. Я предполагаю, что когда-то и ты был вороном, но каким-то… — я сделала рукой неопределённый жест, — ну, ущербным, понимаешь? Тебя грызла зависть к брату, и ты как-то или у кого-то раздобыл секрет огненной магии, которая внешне тебя преобразила. Но внутри ты, как был, так и остался недовороном.

Он зарычал и с яростью выпустил в меня сразу два огненных шара. Я с интересом наблюдала, как они врезались в огненную оболочку, яркой волной прокатились по ней и погасли, столкнувшись за моей спиной.

— Ну, вот не надо так, — обиженно проговорила я. — Все эти пиротехнические спецэффекты выглядят красиво, но не убедительно. Смотри, сколько энергии ушло в пространство. А всё почему? Потому что ты сам установил эту оболочку, а потом принялся палить по ней огненными шарами. И это доказывает, что у тебя проблемы с логикой. Сила есть, ума не надо. Но это не в случае завоевания мира.

— А если так? — и он взмахнул рукой и оболочка пропала.

После этого он снова бросил в меня шар, правда, один. Я успела выпустить крылья и полностью закрыться ими. Огонь, обычный или магический, на них не действует. Проверено. Чуть раздвинув крылья, я посмотрела в щёлку. Бледное лицо Феникса начало покрываться красными пятнами.

— Вот скажи мне, о, мудрейшая из птиц, — заговорила я, — если в тебя пальнуть огнём, твои крылья загорятся? Так почему ты думаешь, что это свойство исключительно твоих крыльев? Как ты собираешься завоёвывать мир, если ничего о нём не знаешь? Вот ты засунул меня в эту клетку, а сделать со мной ничего не можешь.

— Посмотрим! — крикнул он и повернул рычаг.

Колесо с треском завертелось, шестерёнки застучали, клетка дрогнула и поползла вверх.

— Взять её! — крикнул он своим воинам, указав на меня.

— Ага, щас! — кивнула я и, как только между полом и прутьями образовалось достаточное расстояние, откинулась на спину и выкатилась из клетки.

Вскочив на ноги, я отстегнула от пояса меч и разложила его. Эти четверо уже бежали ко мне,бряцая латами. Они были неповоротливы и двигались скованно, потому я ловко увернулась от них и ударила ближайшего по шее мечом. У меня не было намерения его убивать, но он вдруг ярко вспыхнул и пропал. Мои подозрения подтвердились. Воины были не настоящими, а какими-то магическими клонами. Мозги в их комплект явно не входили, поэтому мне достаточно было трёх точных ударов, чтоб поразить оставшихся.

Наблюдавший за этим Феникс издал злобное рычание, выхватив из-за пояса несколько монет, произнёс какую-то абракадабру и подбросил их вверх. В том месте, где упали монеты, появились новые воины. Он молча указал им на меня, они послушно кинулись меня ловить. Я не торопясь встала в боевую стойку и взмахнула мечом. Мне показалось, что что-то такое уже было в моей жизни. Потом я вспомнила, что это очень похоже на интерактивную тренировку по фехтованию, когда вокруг с бешеной скоростью возникают виртуальные противники, которых нужно быстро и точно поразить. У меня это всегда хорошо получалось, получилось и на сей раз.

— Я могу создать сколько угодно воинов! — крикнул Феникс.

— А я могу сколько угодно уничтожить! — заявила я. — Что легко создаётся, легко и уничтожается.

Он зашипел, мрачно глядя на меня.

— Ну что, продолжим, или попробуешь что-то новое? — уточнила я, демонстрируя нетерпение. — Ты уже швырял в меня огненными шарами, натравливал на меня своих истуканов. Что ещё? Твой арсенал иссяк? Не маловато для властелина мира?

— Мне будут противостоять жалкие людишки, а не такие, как ты… — проворчал он и сунул горсть монет обратно в карман.

— О, ты их ещё не знаешь, — пробормотала я. — Лучше столкнуться с дюжиной средних колдунов, чем с одним креативным смертным.

— Ты думаешь, они могут меня переиграть? — высокомерно усмехнулся он.

— Конечно, — пожала плечами я и присела на стоявшую неподалёку бочку, предварительно убедившись, что она не наполнена порохом. — Я ж тебя переиграла, без всякой магии.

— Как это ты меня переиграла? — насторожился он.

— Просто. Я хотела проникнуть в замок, который ты спрятал в этом измерении. Мне это не удалось, но ты сам притащил меня сюда. Ты запер меня в клетке, из которой я не могла выбраться без посторонней помощи, и ты сам убрал магическую оболочку и открыл клетку. Я получила желаемое, причём с твоей помощью.

— Ты не человек, — мстительно прищурившись, заявил он. — Ты древняя сущность Света. Наш поединок ещё не закончен. Я отыграюсь. А людишки — слабые, глупые и трусливые.

— Ты оторван от реальной жизни, — вздохнула я. — Слабость они компенсируют умом, и к тому же не так уж подвержены страхам. Конечно, общая масса отступает перед магией, но всегда найдётся тот, кто что-то такое придумает и предпримет. К тому же и среди них есть маги.

Я посмотрела на висящего на цепях Ворона.

— Вот почему ты подвесил его сюда? Не потому ли, что не можешь его убить? Или боишься? Или он тебе нужен для чего-то? Почему его ты не принесёшь в жертву? Чёрные замки открываются чёрными ключами.

— Это не твоё дело, — проворчал Феникс. — Я всё понял. Спасибо за урок. Я обдумаю твои слова. А в награду, я, так и быть, позволю тебе уйти отсюда.

Я задумчиво посмотрела в потолок. Нет, я не считала свою миссию выполненной. Я попала в замок и освободилась из клетки, но я не узнала историю Феникса и Ворона, не выяснила, кто и зачем собирается открыть портал во Тьму, и не предотвратила это эпохальное событие. Следовательно, уходить пока рано.

— Спасибо, конечно, — проговорила я. — Но ты от меня так просто не отделаешься. Ты ж сам затащил меня сюда, и теперь я отсюда не уйду.

Я встала и, сложив меч, прицепила его сзади на пояс. Феникс стоял, выпучив глаза и открыв рот в безмолвном крике.

— Убирайся из моего замка! — наконец, заорал он.

— Это не твой замок, — возразила я. — Его, — я указала на Ворона. — Вот он скажет, и я уйду. А пока смирись!

— Оставайтесь, — раздался шёпот, тихий, как шелест листвы под ночным ветерком.

— Спасибо, господин барон, — учтиво поклонилась я и осмотрелась. — В этом замке подают вино?

Вина мне никто не предложил. Напротив, разъярённый Феникс принялся снова метать свои огненные шары. Я увернулась, бросившись вперёд, пару раз перекатилась кувырком и оказалась возле дверей. За ними вилась вниз винтовая лестница. Но я просто прыгнула в колодец и распустила крылья. Это было, как спускаться на обычном силовом лифте. На каком-то этаже я сделала привычный рывок и, перепрыгнув через балюстраду, направилась вперёд по узкому коридору, заглядывая во все двери подряд. Откуда-то сверху доносились злобные крики и проклятия Феникса.

Замок внутри казался больше, чем снаружи. Впрочем, припомнив, как летала вокруг этой чёрной громадины, я вынуждена была признать, что он и снаружи не выглядит маленьким. Просто издалека кажется острой башней, но башня эта так велика, что в нижних этажах разместились большие залы, а сужалась она постепенно, так что места было достаточно.

Замок был пустым и грустным. Чувствовалась, что когда-то здесь было куда веселее. В одной из комнат я даже увидела детскую кроватку, правда увенчанную вырезанной из эбенового дерева летучей мышью. Здесь были жутковатые игрушки, изображающие монстриков, и даже лошадка-качалка с головой и хвостом дракона. Каким бы ни был барон Грау, но своего ребёнка он любил.

Несколько спален, отделанных в готическом стиле, были заброшены, пыль покрывала в них всё, от толстых ковров, гасящих звук шагов, до мрачного балдахина над кроватью. В одной такой спальне я подошла к стрельчатому окну и присела на подоконник. Вокруг замка располагался такой же пейзаж, что я недавно видела в измерении, прятавшем Долину. Видимо, Фениксу нравилось думать, что это он тут всё спалил. Рассмотрев луну и звёзды, я с сожалением должна была признать, что они являются иллюзией, как и окружающий ландшафт, и играют чисто декоративную роль.

Винтовая лестница в центре башни закончилась и разошлась на несколько коридоров, которые вели к другим лестницам, спускавшимся по спирали вдоль внешних стен. Именно одна такая лестница вывела меня в первый зал, расположенный посредине в окружении анфилады маленьких комнат.

Этот зал был предназначен для ритуалов, окружён колоннадой, пол покрыт мозаичным изображением каких-то магических символов, а в центре на чёрном каменном алтаре возвышалась плоская чаша с пылающим в ней огнём. Огонь был странный, очень яркий и жаркий и при этом движение языков пламени было каким-то медленным, а сами они переливались всеми цветами радуги, хоть в них и преобладали обычные огненные тона. Побродив вокруг, я решила, что этот огонь является подлинным источником магии Феникса. Во-первых, он выглядел достаточно величественно и от него исходили волны энергии, а, во-вторых, я как-то не очень верила в то, что сила, которой обладает Феникс, его собственная. Уж больно она была мощной для такого мстительного и недалёкого субъекта. К моему облегчению, энергия магического огня была нейтральной, следовательно, сам по себе он был не опасен.

Выходя из зала, я размышляла о том, откуда Феникс взял этот огонь, и кто помог ему справиться с Вороном, захватить замок, да ещё внушил странную идею о завоевании мира. Тут мне вспомнился тот мрачный старик, который явился в прошлый раз, а так же то, что Феникс не стал возмущаться, когда я сказала, что он уничтожил измерение. Наверно всё это исходит от него. И Сёрмон говорил о каком-то Ротамоне, который сжёг своих последователей, а, следовательно, владел огненной магией. И именно он собирается открыть портал во Тьму.

Спустившись ниже, я попала в библиотеку. Это тоже был высокий зал, стены его до потолка были покрыты стеллажами, а всё пространство зала занимал запутанный лабиринт из книжных шкафов пониже. По библиотеке было очень легко перемещаться, пролетая под потолком, места было достаточно. Возможно, так и поступали хозяева замка.

Спустившись ниже, я заглянула на полки. Здесь стояли древние громоздкие фолианты, лежали кожаные футляры, в которых наверно хранились рукописи. В другом шкафу были сложены свитки на бронзовых штырях с красиво украшенными набалдашниками и странные подобия циновок. Развернув одну, я увидела, что это скрепленные шёлковой нитью узкие дощечки, на которых выжжены какие-то знаки. Заглянув в некоторые книги и свитки, я убедилась, что ни один из языков, на которых они написаны, мне не знаком, но поскольку я каким-то образом понимала общий смысл, мне стало ясно, что это записи истории каких-то царств, магические рецепты и заклинания.

Я опустилась на пол и какое-то время бродила между стеллажами и, наконец, нашла что-то знакомое: здесь были книги, написанные на латыни и на древнекитайском языке. А на торце книжного шкафа висела красивая картина-свиток, изображавшая юную деву в шёлковом халате, расшитом бабочками и хризантемами. Из-под её халата недвусмысленно торчал целый ворох белых пушистых хвостов. Посчитав их, я убедилась, что их девять.

Побродив ещё, я нашла и другие портреты демонов, как земных, так и совершенно мне не знакомых, симпатичных, как девушка-лиса, и пугающе отвратительных. Поскольку выход из лабиринта я не нашла, то просто взлетела и направилась к ближайшей арке, ведущей на одну из лестниц, спускающихся ниже.

Самый нижний зал был предназначен для торжественных приёмов и богато украшен каменной резьбой. С витых столбов гостеприимно взирали зубастые горгульи, по карнизу струился длинный чешуйчатый дракон с семью головами, колоннами служили статуи то ли богов, то ли духов: крылатых, рогатых, со звериными и птичьими головами. Даже красивые девицы скромно прятали за спиной длинные голые хвосты, а из их пышных причёсок мило торчали раздвоенные рожки.

Между колоннами в рамах из чёрного хрусталя висели тёмные зеркала. Подходя к ним, я встречалась взглядом не со своим изображением, а с незнакомцами, похожими на Ворона и Феникса, только старше. Естественно, все они были жгучими брюнетами, и сурово смотрели на меня чёрными злыми глазами. Они повторяли все мои движения, но не проявляли агрессии, из чего я сделала вывод, что это всего лишь магические портреты представителей рода баронов Грау.

В глубине зала стояло кресло с высокой спинкой, напоминавшее трон. Оно вполне соответствовало теме интерьера: подлокотники поддерживали оскалившиеся химеры, а в странном переплетении линий на спинке в какой-то момент проглядывали злобные лица демонов. Напротив кресла в другом конце зала в огромной арке, составленной из изогнутых в каких-то нелепых позах тел людей и животных, чернела лаконичная каменная двустворчатая дверь. Вернее, если судить по размерам, это были ворота, и вели они, скорее всего, на улицу.

С сомнением посмотрев на неё, я уселась на трон и задумалась, что делать дальше. В замке я не нашла никого, кроме Ворона и Феникса. Следовательно, нужную информацию я могу получить только от них. Феникс пока немного не остынет, на контакт не пойдёт. И, следовательно, мне нужно было вернуться наверх и поговорить с Вороном, но сперва не мешает убедиться, что оттуда убрался его братец.

Я задумчиво посмотрела на свою руку. Она светилась в полумраке. Здесь вообще было темно, и я видела всё только благодаря своему ангельскому зрению, но при этом и сама была заметна издалека. А значит, мне нужен плащ. Плащ не появился. Я представляла его во всех подробностях и страстно желала получить. Я даже сердито крикнула в пространство: «Ну, давай уже!» Не сработало, и я с огорчением поняла, что и мой контакт с Всемогущим здесь утрачен, а значит, мне придётся полагаться исключительно на себя. Поэтому я встала и отправилась наверх, где в небольших жилых комнатах видела много всякой одежды, по большей части пыльной, но исключительно чёрного цвета.

Плащ я отыскала в первой же гардеробной, большой, с капюшоном и вполне подходящей длины. После этого я какое-то время сидела на подоконнике, любуясь бутафорской луной. Даже такая, она вызывала приятные ассоциации с домом. А потом мне припомнилось, как мы с друзьями сидели в вишнёвом саду по случаю праздника Цукими мацури и любовались осенней луной, читая по очереди хокку и танка, которые разучивали в юности. Потом с этого воспоминания я перепрыгнула на сказки о Кицунэ, девятихвостой лисе-оборотне. Почему-то ещё в детстве я полюбила этого странного японского демона, и сегодня, увидев искристо-пушистые хвосты, торчащие из-под шёлкового халата, решила, что это доброе предзнаменование.

Ничего доброго в происходящем не было. Этот замок был пронизан тёмной магией, не злой, не опасной, а просто мрачной и загадочной. Я бывала во Тьме, и поняла, что она не всегда Зло, но всё же она была чуждой средой для моего ангельского организма. И сейчас я чувствовала что-то подобное. Я не понимала, зачем меня направили сюда. Что я должна сделать? Освободить Ворона или просто помешать Фениксу открыть портал во Тьму? Ворон почему-то был мне симпатичен, может, из-за своего бедственного положения, но я понимала, что в этом Гнезде не мог вылупиться кроткий голубь. Я понятия не имела, что он за птица, и к чему приведёт его освобождение. К тому же я слишком хорошо помнила свои терзания по поводу спасения барона Делвин-Элидира, а он был всего лишь обычным феодалом. Что может натворить Ворон, вырвавшись на свободу? Что он вообще может? Зикур говорил, что бароны Грау владеют магией воздуха и земли, говорят с мёртвыми и не интересуются жизнью простых смертных. Тогда что они вообще тут делают?

Вопросов было много, и чтоб получить ответы, нужно было, по меньшей мере, их задать. Решив, что времени прошло достаточно, и Феникс, не проявлявший интереса к пленённому брату, уже убрался из темницы, я отправилась туда.

Возле двери в зал стояли два золотистых истукана в алых плащах. При моём появлении они попытались вытащить мечи, но не успели, потому что свой я приготовила заранее. Две яркие вспышки ознаменовали моё возвращение в скорбную обитель Ворона.

Он всё так же висел на цепях, и я заметила, что его волосы опалены, на руке ткань куртки прожжена насквозь, и в этой дыре темнеет чёрный ожог. Феникс всё-таки не удержался от мелкой мести, пустив в брата свой огненный шар. Я невольно протянула руку к ране, но Ворон вдруг отпрянул, насколько позволяли ему цепи, и воскликнул:

— Не прикасайтесь! Вы сделаете только хуже! Меня обжигает даже ваше дыхание.

Я не стала настаивать и отошла на несколько шагов. Клетка была поднята высоко к потолку, и её пол теперь образовывал круглую эстраду из камня, на край которой я присела.

— Я только хотела помочь, — примирительно объяснила я. — Иногда мне удаётся залечить раны одним прикосновением.

— Не в этом случае, — он поднял голову и посмотрел на меня. — Вы — создание Света, я — Тьмы. Феникс дурак, если сам приволок вас сюда. Впрочем, он никогда не был умным.

— И как ему удалось пленить вас?

— Неважно. Главное, что сейчас я здесь, а он хозяйничает в моём замке.

— Печально. Но, может, я могу помочь вам?

— Не думаю, — довольно резко ответил он. — Будет лучше, если вы покинете замок и забудете дорогу сюда.

— Даже так, — озабочено пробормотала я. — И оставить вас здесь в таком положении?

— Вы настолько чисты, что сочувствуете демону? — недоверчиво уточнил он.

— А вы демон?

— А что, не видно?

— Здесь темно, — пожала плечами я. — Откуда вы здесь взялись? Я имею в виду вашу семью. Это очень странный мир. Его происхождение не до конца мне ясно, а, вернее, вообще не ясно. И встретить тут демона, живущего в собственном замке… Говорят, вы не вмешиваетесь в дела людей. Зачем вы здесь?

— У всех здесь своя миссия, — тихо ответил он. — И, если я не могу вам сказать о своей, это не значит, что её нет.

— Кто дал вашему брату огненную магию? — спросила я, поняв, что он не намерен углубляться в эту тему.

— Я не знаю, — ещё тише ответил он.

— Имя Ротамон вам о чём-то говорит?

Он быстро взглянул на меня, но потом снова опустил голову.

— Я мало, что знаю.

— И то, что он с помощью вашего брата собирается открыть портал во Тьму, вас не волнует?

— Нет. Этот замок и без того территория Тьмы.

— Да, вы правы, — кивнула я. — Но зачем тогда нужен этот портал? Ротамон хочет уйти отсюда? Это он создал искусственное измерение?

— Нет, это наша магия. Мы охраняем наши тайны от всех, кто может покуситься на них. Все Вороны и даже Феникс могут создавать небольшие искусственные измерения. А портал во Тьму может служить не только выходом, но и входом…

— Он хочет кого-то привести сюда?

— Не знаю! — воскликнул Ворон. — Я ничего не знаю и ничего не стану вам говорить. Я не прошу помощи у вас и не стану вам помогать. Это всё, что я могу сказать.

— Ну, по крайней мере, вы вежливы… — пробормотала я, вставая.

— Я не дикарь, — мрачно усмехнулся он. — Я барон Преисподней, и умею уважать врагов.

— Вы считаете меня врагом? — насторожилась я.

— А разве это не так?

— Нет. Я вам не враг, иначе не предлагала бы помощь. Другое дело, если вы считаете себя моим врагом.

— Я не испытываю ненависти к Свету. Как и не испытываю любви.

— Не думаю, что я нуждаюсь в вашей любви, — пожала плечами я. — В данном случае нейтральная позиция вполне приемлема, — я собралась уйти, но мой взгляд упал на висящий в мутном коконе посох. — Последний вопрос, барон. Из чистого любопытства. Тот камень в навершии посоха, это Кристалл Истины?

— Да, это он, — на его губах снова появилась тонкая усмешка, полная превосходства. — Бессмертные воины, вроде вас, используют этот камень только как талисман и индикатор природы звёздных странников. Вам неведомо, какие силы скрывает в себе этот невзрачный минерал. Если б мне удалось добраться до него…

— Я могу его подать вам?

— Никто не может к нему прикоснуться, кроме меня. Этот кокон испепелит любого, даже Феникса с его огненной магией. Ну, вам мой посох, возможно, просто не дастся в руки. Он тоже тёмный…

Я посмотрела на свой перстень.

— Вам нужен именно посох, или сойдёт любой Кристалл Истины?

— Никому не давайте свой камень, Лебедь, особенно для магических манипуляций. Бесплатный совет в качестве благодарности за участие.

— Спасибо, я приму к сведению, — кивнула я и поклонилась. — Несмотря на печальные обстоятельства, я рада была встретиться с вами, барон. Благодарю, что уделили время.

— Право же, несмотря на то, что вы слепите мне глаза и от вас исходит весьма неприятный для меня запах, наша беседа доставила мне некоторое удовольствие.

— За сим позвольте откланяться, — я повернулась к дверям и неожиданно для себя снова взглянула на него. — Что вы сделаете с братом, если освободитесь?

— Я убью его, — злобно прорычал Ворон и рванулся так, что его цепи зазвенели.

Выйдя из темницы, я спрыгнула в колодец винтовой лестницы и спустилась до самого низа, потом прошла по коридору, чтоб отправиться в библиотеку, которую решила изучить подробнее. Однако, проходя мимо дверей зала для ритуалов, я услышала, что там что-то происходит. Оттуда явственно слышалось карканье множества птиц и шум крыльев целой стаи. Я накинула на голову капюшон, завернулась в плащ и вошла. Нырнув за ближайшую колонну, я увидела, что посредине зала, в нескольких шагах от чаши с огнём стоит Феникс, а над его головой кружат чёрные вороны. Их было много, десятка три. Они кружили против часовой стрелки, а он размахивал руками и что-то кричал.

— Летите и передайте моё приглашение всем! — услышала я.

Птицы кинулись врассыпную и исчезли, совсем немного не долетев до стены.

— Дело сделано! — Феникс расхохотался и потёр ладони. — Я завоюю этот мелкий мирок и двинусь дальше! Я покорю ад и верну себе Землю, а за ней и тысячи других планет! Я буду властелином вселенной!

Я невольно усмехнулась, но пока не стала заявлять об ошибочности его поведения, решив посмотреть, что будет дальше.

Феникс прошёлся по залу, потом снова остановился, повернувшись к магическому огню, расставил ноги и покачался, принимая наиболее устойчивое положение, после чего протянул к огню раскрытые ладони и глубоко вдохнул. Огонь заколебался и несколько языков пламени, отделившись от костра, подлетели к нему, и Феникс втянул их в рот. После этого он радостно осклабился и снова потоптавшись, выбросил вперёд руки. С его ладоней сорвалась бледно-розовая волна, которая быстро опала на пол. Он издал невнятное проклятие, ещё потоптался и повторил попытку, правда, с тем же успехом.

— Не получается? — сочувственно спросила я.

Он резко развернулся и выпустил огненный шар, но, правда, не в меня, а куда-то в сторону. Наверно мой голос отдавался в колоннаде, и он не смог сообразить, где я.

— Я здесь, — я помахала ему рукой и вышла из укрытия. Он снова замахнулся, но я жестом остановила его. — Не надо. Не подействует. Почему ты всё время наступаешь на одни и те же грабли? Неужели не понятно, что одно и то же действие всегда приводит к одному и тому же результату. Огненные шары для меня, как тёплый душ, не более. Эффекта не будет, впечатление ты на меня не произведёшь, а больше тут никого нет. Так что побереги энергию для более подходящего случая.

Он хмуро смотрел на меня, но руками размахивать перестал.

— Что тебе от меня надо? — спросил он, наконец.

— Ты так говоришь, будто не сам притащил меня сюда.

— Не знал, что надоедливость в природе светлых духов.

— Она в природе любопытных людей, — уточнила я. — Значит, ты хочешь завоевать не только этот мир, но и ад?

— Ты слышала? — нахмурился он.

— Самый конец. Зачем тебе ад? Говорят, там неуютно.

— Для всех, кроме того, кто там царит! — воскликнул он. — Ты была в аду?

Он снова зловеще захохотал. Я поморщилась.

— Для меня ад — это слышать твой глупый смех. Давай разберёмся. Не будем уходить далеко в твои фантазии и сосредоточимся на ближайших планах. Ты собираешься завоевать этот мир. Хочу спросить, ты бывал за пределами этой долины?

— Конечно, — усмехнулся он. — Мы с братом часто вылетали по ночам, чтоб пугать глупых людишек. Именно тогда я и понял, что они трусливы и суеверны.

— Это крестьяне и разбойники. А рыцари? А маги? Ты сталкивался со многими из них? Ты понимаешь, что даже армия твоих истуканов не выдержит боя с хорошо обученными кавалеристами, которых прикрывает боевой маг? Тебе понадобится поддержка. Тебе понадобится информация о противнике. Тебе понадобится умный советчик.

— Предлагаешь свою кандидатуру? — самодовольно усмехнулся он.

— Я не настолько коварна, чтоб действовать подобными методами. Мне просто интересно, кто ещё готов встать под твои знамёна, и кто будет направлять твою руку там, где тебе будет недостаточно информации или опыта. Впрочем, я догадываюсь, армию ты собираешься притянуть сюда из Тьмы, потому и намереваешься открыть портал…

— Он уже открыт! — снова рассмеялся Феникс. — Я уже отправил гонцов к своим потенциальным союзникам, каждый из которых может привести свою армию. Мы разорим этот мир и двинемся дальше.

— Где-то я это уже слышала, и не раз… — проворчала я. — Значит, армия у тебя есть. А советником выступит, конечно, Ротамон?

— Откуда ты о нём знаешь? — нахмурился Феникс.

— Да кто ж о нём не знает, — пожала плечами я. — В луаре его нашпиговали стрелами, в Магдебурге разогнали его шайку, но крестьяне, как и положено трусливым и суеверным, его очень боятся.

— Они боятся не только его, но и тех, кто уже просочился с той стороны, — ядовито улыбнулся Феникс. — Они уже здесь и постепенно и незаметно затопят этот мир ужасом. А потом придёт настоящая армия. Луар содрогнётся под её ударами, Магдебург падёт ниц, Сен-Марко будет молить о пощаде. Грозовая гора обрушится в бездну, и я увенчаю свой венец Алмазным Сердцем.

— Говорят, оно размером с человеческую голову, так что от такого венца у тебя быстро заболит шея. Остальное вполне реально выглядит, если б не одно «но»…

— Какое ещё «но»? — насторожился он.

— Эти твои союзники, ты уверен, что они смирятся с тем, что ты будешь главнокомандующим, и станут действовать в твоих интересах? Я ведь вашего брата знаю. Каждый тянет одеяло на себя. Ты пустишь их в этот мир, а они быстро растащат его на куски, и ты останешься со своими клонированными болванами в этой маленькой долине.

Он попытался было возразить, но вдруг задумался. Должно быть, раньше ему не приходило такое в голову. Конечно, стоит объявить себя главным петухом в курятнике и все куры зааплодируют. Но тут-то будут далеко не куры…

— Ротамон заставит их подчиниться.

— А зачем это ему? — уточнила я. — Он так прямо восхищён твоей персоной, что жаждет посадить тебя на трон вселенной? Он вообще кто? Демон? Или просто хитрый колдун, который предпочитает загребать жар чужими руками?

— Прекрати! — рявкнул он зло. — Ротамон помог мне победить брата и поможет захватить власть! Он слишком мудр, чтоб желать почестей и славы.

— Это не довод. Он хочет тайной, но бесконечной власти? Это — другое дело. Тогда ему выгодно выставить на общее обозрение кого-то, через кого он будет проводить свои повеления, и кого не жалко сунуть под ножи заговорщиков. Но кто тебе сказал, что это будешь именно ты? Что в тебе такого? Твой брат и то подошёл бы больше…

— Мой младший брат! — сотрясаясь от ярости, крикнул Феникс. — Коварный, злобный интриган, который лишил меня титула и посоха! Он убедил отца, что именно ему в обход меня должно достаться Гнездо Ворона! И отец, улетая во Тьму, оставил всё ему, провозгласив своё решение на девять тёмных небес и девять чёрных бездн! Но именно я, как старший из живущих Воронов, должен был стать бароном! Не стал? Что ж, я стал тем, кто уничтожит Гнездо, я стал Фениксом!

— Значит, всё это только из мести и стремления доказать себе, что ты тоже что-то значишь, — кивнула я. — Именно таких и подбирает себе в команду Ротамон.

— Каких таких? — хмуро уточнил Феникс.

— Тех, кем, по его мнению, легко манипулировать. Будь осторожен. Ты — дух Тьмы, ты считаешь, что сама твоя сущность делает тебя коварным и непобедимым, но это не так. В вашем мире сильный пожирает слабого. А Ротамон даже не демон, у него нет сил, чтоб самостоятельно, без твоей помощи открыть портал. Как же он подчинит себе демонов, прорвавшихся сквозь него? У него есть печать Соломона? Боюсь, что он даже не знает, что это такое. А посему предостерегаю тебя от излишней доверчивости.

— Ты просто хочешь посеять между нами недоверие.

— Это не значит, что в моих словах нет смысла. Подумай над этим.

И развернувшись, я вышла из зала. Мне надо было подумать, потому я спустилась в библиотеку, забралась в самый центр лабиринта туда, где на полках стояли книги на языках Земли и, присела на пол напротив картины с Кицунэ. Девушка-лиса нежно улыбалась мне со своего портрета, но мне было не до улыбок.

После разговора с Фениксом мне стало ясно, зачем я здесь. Не ради Ворона, это точно. Я представила, как этот мир наводнят орды демонов, давно уже кочующих по мирам в поисках нового дома. Вспыхнут пожары, польётся кровь, самые сильные и храбрые воины не смогут противостоять грозному врагу. И этот странный мир будет уничтожен.

Все эти мечты Феникса о завоевании иных миров были несерьёзны. Сколько уж таких «завоевателей» встречалось мне на пути. Были и более опасные, чем он и его будущая армия. И где они? Нет, Земля и планеты Объединения им не по зубам. На ад, если он существует, мне наплевать. А вот этот мир… Я представила рушащиеся башни цитадели Девы Лардес, пылающий луар, горящие леса, которые превращаются в выжженную пустыню, такую, как сейчас за стенами замка. Вот это было вполне возможно, и этого я допустить никак не могла. Но что нужно сделать, чтоб это предотвратить? Закрыть портал. Феникс сказал, что он открыт, и через него уже просачивается в этот мир какая-то нечисть. Где он расположен? Что он такое? Как его найти и закрыть?

Я мысленно позвала Джулиана. Если он слышит меня, то откликнется. Теперь не до гордости игрока. Ставки слишком высоки. И его опыт, его знание Тьмы, его сила мне бы очень пригодились. Но он не откликнулся. Я сидела в тишине, глядя на маленькую лисичку в шёлковом халате, и искала выход из ситуации, в которую угодила.

Попытки отыскать портал ни к чему не привели, я бродила по замку, спускалась в подвал, поднималась под самую крышу, но так ничего и не нашла. Везде была тишина и запустение. Я ещё раз попыталась поговорить с Вороном, но он не ответил и даже не поднял голову. И я, поняв тщетность уговоров, снова отправилась на поиски.

Вспомнив всё, что я когда-либо слышала о порталах, я решила, что плохо искала. Это не всегда воронка или каменные ворота. Это может быть шкаф, зеркало или даже большой сундук. И я начала обыск с начала. Я заглядывала во все шкафы, едва не обнюхивала зеркала, открывала сундуки и даже переворачивала огромные напольные вазоны. Медленно, среди пыли и старого хлама я продвигалась сверху вниз. Сколько времени на это ушло, я не знала. Изредка я ложилась на какую-нибудь кушетку или кровать, чтоб немного поспать, и глотала горошинку пищевого концентрата из пенала, который таскала с собой в кармане. За окнами была всё та же ночь, и луна висела на одном и том же месте.

Мои надежды что-то найти постепенно таяли, но я продолжала искать, потому что больше ничего придумать не могла. Наконец я осмотрела церемониальный зал, побродила вокруг магического огня, раздумывая, не потушить ли его. Но я понятия не имела, как это сделать, и пока отказалась от этой мысли.

На обследование библиотеки у меня ушло ещё больше времени. Я прошла по всему бесконечному лабиринту шкафов из конца в конец. И, на сей раз, убедилась, что это непростое место, потому что книги шевелились, что-то шептали мне вслед и даже гавкали. Свитки шелестели, с полок ко мне тянулись призрачные руки, но едва коснувшись, пугливо отдёргивались и исчезали. Я увидела книгу с зубами и другую, с задумчивым глазом посреди обложки. Из свитка прямо передо мной вылетело лезвие меча и ударило в противоположную полку. А потом я вынуждена была перешагнуть через лужу крови, капающей из толстого гримуара. Я много чего там нашла, но не портал во Тьму. И мне ничего не оставалось, как спуститься ещё ниже.

Совершенно неожиданно оказалось, что нижний этаж замка уже не так тих и пуст, как раньше. В зале я увидела каких-то маленьких тёмных человечков в чёрных балахончиках, которые расставляли столы и носили откуда-то стулья и посуду. Они не обращали на меня никакого внимания и деловито огибали, если я оказывалась на их пути. По этой суете я догадалась, что время сбора союзников Феникса приближается. Мне хотелось понаблюдать, и потому я осмотрелась и, заметив, что над фронтоном, лежащим на колоннах-статуях, темнеют какие-то ниши, взлетела туда и, скрывшись в одной из них, завернулась в плащ, села и приготовилась ждать дальнейшего развития событий.

Я уснула. Говорят, что ангелы не спят. Очень может быть, что некоторые и не нуждаются во сне, но я сплю, причём получаю от этого удовольствие. И вот, свернувшись в уютной тёмной нише, завернувшись в тёплый мягкий плащ, я уснула и пропустила начало банкета. Меня разбудил визгливый женский смех и раздавшееся вслед за этим ржание коня, у которого явно были проблемы с психикой. Открыв глаза, я прислушалась. Из зала доносился нестройный гул голосов и других звуков, издаваемых какими-то существами. Подобравшись к краю ниши, я выглянула из своего укрытия и увидела, что за столами внизу уже собралось довольно разношёрстное общество. Зал был по-прежнему тёмным, его скудно освещали огни свечей, вставленных в огромные шандалы, но собравшихся за столом гостей это не смущало. Не смутило и меня. И я принялась изучать этих персонажей, словно сошедших с гравюр в средневековых книгах по демонологии и картин Босха. Многие из них, должно быть, послужили моделями для статуй, украшающих этот зал, здесь были и рогатые, и хвостатые, и со звериными и птичьими головами. Были более странные персонажи, вроде существа, напоминающего грязный пузырь, возникший в болотной жиже, и рептилия с двойными кожистыми крыльями, и странный гуманоид со змеями вместо рук. Были и вполне безобидные на вид существа — бледная монашка и маленький мальчик с погремушкой в руках. В целом, я была вынуждена признать, что прибывшие на сходку демоны не страшнее некоторых инопланетян, и среди них не было ни одного, кто выглядел бы по-настоящему опасно. Должно быть, какие-то сомнения в собственных способностях всё же одолевали Феникса, и он пригласил только тех низших демонов, с кем, при желании, мог справиться.

Сам он, увенчанный золотым обручем, обвитым крупным чёрным жемчугом, восседал на троне во главе стола. Вид у него был мрачный и он с недовольством взирал на это сборище. Я заметила, что за столами много пустых мест, особенно поблизости от трона. Это значило, что наиболее сильные и влиятельные демоны просто не соизволили явиться на его призыв. Это меня слегка ободрило. У тех, что всё же прибыли, по определению не могло быть в подчинении армий, но у некоторых вполне могли оказаться шайки подручных демонят, и они могли испортить жизнь кому угодно.

— За Феникса, барона Грау! — пробулькал жабоподобный демон, поднимая кубок, и громко икнул.

Гости с готовностью подняли свои чаши и продолжили пиршество.

— Я вас не так просто сюда пригласил, — заявил Феникс, видимо, обиженный тем, что на него не обращают внимания. — Я хочу заключить с вами союз.

— Что ты предлагаешь? — тут же повернулась к нему монашка. — Ты же понимаешь, что если ты что-то от нас хочешь, то должен что-то дать взамен. Так положено.

— Я в курсе, Идина, — кивнул он. — И я предлагаю вам мир, что лежит за пределами моего замка.

— Весь? — деловито уточнил худой рыжий конь, ловко подхватывая двурогой вилкой с блюда большой кусок жареного мяса.

— Весь, — мрачно подтвердил Феникс. — Он не так велик, но здесь есть, где порезвиться, особенно тем, кто скучает по старым добрым временам. В этом мире живут люди: рыцари, ремесленники, крестьяне. Здесь нет монахов и священников. И экзорцистов.

— Серьёзно? — заинтересовался малыш с погремушкой. — И ты отдашь этот мир нам на разграбление?

— Вам и тем, кого вы приведёте с собой. Можете делать здесь, что захотите, но взамен вы должны будете помочь мне завоевать этот мир и держать его в узде. Это всё.

— Ты очень лаконичен, — кивнул красный демон, похожий на обычного минотавра, только без шерсти. — У этих смертных нет священников, но у них наверно есть другие служители культа? Колдуны, жрецы…

— К тому же у них наверняка есть армии, — обольстительно улыбнулась пышная блондинка с рожками, и меж её алых губ мелькнул раздвоенный язычок.

— Если б этого всего не было, то на кой чёрт вы мне нужны, — откровенно ответил Феникс. — Я не говорю, что это будет легко, но в награду я отдам вам этот мир на бессрочное разграбление.

— В чём подвох? — поинтересовался рыжий конь.

— Я хочу править этим миром, и вы будете моей армией! Никаких подвохов. Вербуйте себе сколько угодно последователей, заманивайте их в свои сети искушениями и шантажом. Их души меня тоже пока не интересуют.

— Наверно ключевое слово здесь «пока», — глубокомысленно изрёк малыш с погремушкой и опрокинул себе в рот кубок вина.

— Если вас это не интересует, я найду других.

— Ну, не спеши, может, договоримся, — усмехнулась блондинка и снова облизала губы раздвоенным язычком. — Ты сказал, что здесь есть рыцари?

— Кто о чём, а суккуб о мужиках, — проворчала монашка. — Меня больше беспокоят жрецы. Что они могут?

— Много чего, — раздражённо заметил Феникс. — У вас будет возможность размять лапки. Часть из них, тех, кто служит тёмным культам, можно привлечь на свою сторону. Остальных — уничтожить.

— Съесть! — расхохотался массивный демон с головой крокодила.

— Можно и съесть, — сладострастно мурлыкнула суккуб, — а можно и не торопиться. Почему бы не попробовать, Феникс? Что мы теряем? Лично мне сейчас заняться нечем.

— Сколько суккубов ты можешь привести с собой?

— А сколько надо? — усмехнулась она, вздёрнув чёрную бровь.

— Чем больше, тем лучше. Зовите сюда всех, кто ищет поживы и хочет развлечься! И вскоре этот мир станет для нас чудными охотничьими угодьями!

— За Феникса! — снова провозгласил жабоподобный и поднял кубок.

— Погоди ты! — отмахнулся копытом рыжий конь. — Ты сказал о тёмных культах. Но если есть культы, то есть и свои демоны. Может, они не потерпят конкуренции? Я не собираюсь участвовать в полномасштабной демонической войне.

— Здесь есть культы, но заправляют ими смертные, — усмехнулся Феникс. — Они придумывают себе богов и служат им. Я не видел здесь никаких существ, сильнее колдуна.

— Врёт! — заявила я, и в зале повисла тишина.

Демоны оглядывались по сторонам, а Феникс побелел и снова начал покрываться красными пятнами.

— Что за мерзкий запах? — замотал головой красный минотавр.

— Извини, это мои духи, — я встала на ноги и, скинув с плеч плащ, прыгнула вниз.

Конечно, я не смогла отказать себе в удовольствии раскрыть крылья и насладиться произведённым эффектом. Демоны не видели, как я вышла из ниши, но с замиранием сердец, или что там у них вместо них, наблюдали, как я в белом сиянии спускаюсь вниз.

— Ангел! — истерично воскликнула монашка, а некоторые гости поменьше, выскочили из-за столов и побежали к двери.

Они принялись биться в неё, требуя немедля открыть портал.

— Он же один! — крикнула суккуб, оскалив острые белые зубки. — И без огненного меча!

Что верно, то верно, я второй раз за последнее время пожалела, что при мне нет моего Налоранта. С ним бы я вмиг разогнала эту шушару. Но он всё так же отдыхал в сейфе в моей каюте на «Пилигриме».

— У меня есть меч, освященный в Храме Креста Господня, — возразила я, и продемонстрировала Экскалибур, разложив его на глазах у изумлённой публики.

Бесенята, колотившиеся в дверь, подняли дикий визг и усилили свои удары, отчего дверь затрещала.

— Но я не собираюсь его применять, — продолжила я и убрала меч. — Я просто собираюсь принять участие в вашем торжестве. Феникс, ты ж сам пригласил меня в свой замок, почему же не позвал на пир?

— Он тебя пригласил? — промычал минотавр, и послышались другие гневные голоса.

— Ну, да. Я тоже обитаю в этом мире и имею право принять участие в разделе добычи. Кто не согласен, может скрестить со мной мечи… ну, или что-то другое на ваше усмотрение.

Желающих почему-то не оказалось, и многие подозрительно и даже обиженно поглядывали на Феникса. Он метал в мою сторону свирепые взгляды, но пока не возражал. Я подошла к столу и села на свободный стул, соседние мгновенно опустели.

— Значит, ты тоже здесь живешь, — задумчиво кивнул рыжий конь. — А кто ещё?

— Ангел Тьмы.

— Это фантазия местных, — заявил Феникс.

— Вовсе нет. Я с ним знакома. И вы знаете, что я не вру.

— Не врёт, — уныло кивнул синеватый истощённый чёртик с большой умной головой. — И Феникс сам захватил и притащил её сюда. Это было уловкой с её стороны. Она его обманула и теперь шастает по всему замку и болтает с Вороном.

— Ты говорила с Вороном? — возмущённо воскликнул Феникс.

— Как и с тобой. Тут немного тех, с кем можно поговорить, а я сущность общительная. Так вот, ребята, он вас дурит. Не он тут главный. За ним стоит колдун, который рвётся к власти, и его политику предсказать сложно.

— Он мне помогает, но я ему не подчиняюсь.

— Ты так считаешь. Он тобой не командует, а манипулирует. И фактически, использует.

— Что с того? — усмехнулась суккуб. — Это нормально, когда нас используют. Мы сами идём на это, назначая цену.

— Так не правильнее ли было бы обсудить цену с тем, кто стоит за занавесом и дёргает за верёвочки? — в тон ей заметила я.

— Он не скажет ничего другого! — рявкнул Феникс.

— Значит, ангел не врёт, и он существует, — закивал головой вечно сомневающийся рыжий конь.

— Конечно, ангел не врёт! — заорал Феникс. — Когда ангелы врали? Но и я не обманывал вас. Ротамон — колдун, а не демон. Он могущественный колдун, и он вступит с вами в союз.

— Я хочу говорить с этим колдуном, — проворчала монашка. — Знавала я одного колдуна, который заманивал демонов в реторты и ставил на полки рядом с горшками. Может, и этот такой.

— Меня он так просто не заманит, — возразила суккуб, — но Мордос прав, если в этом во всём участвует могущественный колдун, то мы должны обсудить деловые вопросы в его присутствии. Где он?

— Его здесь нет, — хмуро ответил Феникс. — Эти переговоры я полностью взял на себя, чтоб не отвлекать его от магических трудов. Но если вы хотите, то сможете поговорить с ним позже.

— Вот тогда мы всё и решим, — промычал Мордос.

— А пока, давайте пировать! — радостно размахивая погремушкой, крикнул малыш-демон.

Они снова загомонили, забыв о Фениксе и обо мне. Он сидел, подпирая щёку рукой, и мрачно смотрел на меня. Я мило улыбнулась ему и осмотрела стол. Я пожалела, что сделала это. То, что я увидела на блюдах, отбило у меня аппетит на пару дней вперёд. Пробовать вино я тоже не решилась. Я, в отличие от Джулиана, не умею превращать отравленное вино в молоко с мёдом.

Чтоб не смотреть на стол, я оглядывалась по сторонам, но восседающие вокруг демоны были не приятнее их пищи. Однако через какое-то время я заметила вполне привлекательное личико, обрамлённое блестящими чёрными кудрями. Поймав мой взгляд, симпатичный демон улыбнулся и, поднявшись из-за соседнего стола, подошёл и сел рядом. На нём был чёрный кожаный костюм в обтяжку и пояс с серебряными бляшками на узких бёдрах.

— Вас не беспокоит мой запах? — уточнила я, ощутив упругую волну сладострастия, исходившую от него.

— Он мне даже нравится, — интимно шепнул он.

— Я думала, это я не разборчива в связях, — хихикнула суккуб, наблюдая за ним.

— Это не то, что ты думаешь, — возразил он, взмахнув длинными ресницами. — Я хочу выяснить один вопрос, если ангел соизволит на него ответить. Что за Ангел Тьмы обитает здесь? Он из наших?

— Да, — кивнула я.

— И как его имя? — улыбнулся юный демон, блеснув белыми клыками.

Я задумалась, не может ли разглашение демонического имени Джулиана как-то навредить ему? Говорят, что знание имени демона даёт власть над ним, и хоть он не совсем демон, и, вернее сказать, совсем не демон, я решила не рисковать.

— Я знаю, что он граф Преисподней.

— Это серьёзно, — сообщил рыжий конь, который, подобно другим, прислушивался к разговору.

— Граф выше барона, — заявил жабоподобный демон. — Может, он возглавит нашу коалицию?

— С какой стати! — возмутился Феникс. — Это была моя идея.

— Ты будешь его генералом, — предложил красный Мордос.

— Ещё чего! Я буду главным, или ничего не будет, —капризно, как ребёнок, заявил Феникс.

— Господин граф может обидеться, если мы проведём переговоры за его спиной, — заметила суккуб, водя пальчиком с наманикюренным когтем по краю кубка, и остриё противно скрипело, царапая бронзу.

— Он точно будет недоволен, — изрёк грустный синий чёртик. — Он будет в гневе. Он будет в ярости.

— Ты знаешь, кто это? — живо повернулся к нему хорошенький инкуб.

— Догадываюсь, но не уверен. Врать не буду.

Инкуб прищурился, а потом повернулся к Фениксу.

— В следующей сходке должен участвовать граф. Или можешь сам захватывать этот мир!

— С каких пор инкубы указывают, что делать барону Преисподней? — вскочил Феникс.

— Твой брат жив, поэтому ты ещё не барон, — булькнул демон-жаба. — А Ирис прав. Если этот мир уже захвачен демоном-графом, то мы окажемся в конфронтации с ним, а не с людьми.

— Графа мне не потянуть, — покачал рогатой головой Мордус.

— Никому из нас не потянуть, — заметил Ирис. — К тому же у графа должна быть своя армия.

— Почему же я не знаю, что он правит этим миром? — ядовито осведомился Феникс.

— Потому что его власть тайна, но повсеместна, — ответил инкуб. — Я с радостью пойду к нему в услужение, и никогда не подниму оружие против него, — Ирис снова нежно взглянул на меня. — Ты знаешь его, лучше, чем Феникс. Можешь организовать встречу?

— Без проблем, — улыбнулась я.

— Так просто? — прищурилась суккуб.

— Ну, да. Только встречусь, так и передам.

— Ты с ним встречаешься? — изумился Ирис. — У вас что, общие дела?

За столом снова стало тихо, и все воззрились на меня. Я и не думала, что наш разговор привлёк такое внимание. Я сдержанно вздохнула и опустила глаза.

— Не только для вас настали тяжёлые времена.

— Это верно, — взгрустнул Ирис, а потом улыбнулся. — Пригласи его на следующую сходку. И если будет скучно, позвони, — он положил на стол обычную визитку из атласной бумаги и вернулся на своё место.

Я посмотрела на неё. Там было написано: «Ирис. Инкуб. Даже то, что ты не можешь себе представить». И длинный номер. Я усмехнулась и сунула карточку в карман. Суккуб подмигнула мне и взяла свой кубок.

Следующую сходку было решено провести через два дня, и на ней должны были присутствовать колдун Ротамон и Ангел Тьмы. Я с тоской смотрела, как демоны вылетали через ворота в клубящуюся за ними бездну Тьмы. Я так и не поняла, как Феникс открыл, а потом закрыл портал. В зале снова стало тихо. Тёмные человечки выползли из темноты и начали убирать со столов, попутно вылизывая тарелки и допивая вино из кубков. Я подумала, что, может, это и было платой за их труды.

— И как ты собираешься вызвать своего приятеля-графа? — подошёл ко мне Феникс.

— Не парься, — проворчала я. — Мне известно, как вызывают демонов.

— Отлично, а я пока позабочусь о том, чтоб здесь появился Ротамон и приструнил весь этот цирк уродов!

— Отличная идея, — кивнула я и вышла из зала.

Я поднялась наверх, в одну из спален, села на подоконник и, глядя на луну, прошептала:

— Ну, где ты шляешься, любимый, именно тогда, когда ты мне так нужен?

В это время Бен Олдридж сидел в своём тронном зале. Ему казалось, что было ещё темнее, чем обычно, наверно потому, что тени обступили его со всех сторон. Они как пиявки присасывались к его голове, нашёптывая свои секреты. Голова гудела, но он терпеливо ждал ответа на свой вопрос. Наконец, он пошевелился и открыл глаза.

— Ну? — нетерпеливо спросил Эл Багси, стоявший здесь же. — Ты нашёл её?

— Нет, словно она улетела с этой проклятой планеты.

— Может, её всё-таки убил тот рыжий?

— Её нет не только среди живых, но и среди мёртвых, — Бен нахмурился. — Это начинает меня беспокоить.

— Что плохого, если она исчезнет?

Бен мрачно смотрел на него, явно не собираясь объяснять причину своего беспокойства. Эл пожал плечами. Он хотел, как обычно обидеться и уйти, но в этот момент по залу пронёсся пронизывающий ветер, а следом за ним от дверей стремительно промчалась чёрная тень, которая на лету превратилась в человека с огромными чёрными крыльями. В следующее мгновение он навис над Олдриджем, прижав его запястья к подлокотникам кресла закованными в железные перчатки руками. Бен невольно отпрянул от бледного лица и горящих зелёных глаз, в глубине которых полыхали алые сполохи адского огня.

— Где моя жена? — прорычал демон, обдав его леденящим дыханием.

— Я не знаю, — выкрикнул Бен, пытаясь вырваться, но его руки были словно прикованы железными обручами.

Демон прищурился, и в тот же миг Бену показалось, что он летит в чёрную бушующую бездну, голова закружилась, дышать стало трудно. Паника переросла в неизъяснимый ужас, и мгновение растянулось в бесконечное мучительное столетие. Но в следующий момент он очнулся и порывисто вздохнул. Его руки были свободны.

МакЛарен стоял перед ним, скрестив руки, и задумчиво смотрел куда-то мимо него.

— Кто этот Феникс? Что ему было нужно от неё? — наконец резко спросил он, снова взглянув на Олдриджа, и тот усилием воли подавил новый приступ мучительного страха.

— Я не знаю, — повторил он.

МакЛарен взглянул на перепуганного Эла, но тот лишь отрицательно замотал головой, пятясь назад. Демон снова обернулся к Олдриджу.

— Она была здесь, под твоим кровом, — злобно произнёс он. — И ты ничего не сделал, чтоб защитить её.

— Разве это моё дело? — поинтересовался Бен.

Он, наконец, смог пошевелиться. Выпрямившись, он сжал пальцами подлокотники, унимая дрожь в руках. На лице демона появилась презрительная гримаса.

— Удобная позиция. Но не думай, что я с ней соглашусь. Если с моей женой что-то случится, ответишь за это ты. А так же за Азарова, за Джину Джиоло, за мёртвые звездолёты и шесть десятков душ, запертых в этом чёртовом мирке. За всё, что я ещё узнаю, и что сочиню.

Олдридж мрачно смотрел на него, а потом усмехнулся.

— Ты думаешь, что настолько неуязвим, что можешь безнаказанно угрожать мне, Кратегус?

На губах МакЛарена появилась ледяная усмешка.

— Я вижу, ты навёл справки.

— Я знаю твою слабость.

— А у меня есть слабости? — деланно изумился он.

— Они есть у всех, особенно у тех, кто однажды выиграл битву, у которой, на самом деле, нет конца. Я знаю о тебе кое-что. Я вижу твой страх. И я могу на нём сыграть.

— Каким образом? — заинтересовался демон.

— Я могу поднять со дна твоей души чёрные кости и нахлобучить на них череп, — с мстительным наслаждением ответил Бен. — Я могу снова срастить перепончатые крылья и оживить того, кто убит и погребён.

— Значит, он всё-таки убит… — прошептал демон.

— Но он в тебе, — напомнил Бен. — И я могу воскресить его…

— Я снова убью его, — пожал плечами тот.

— Возможно. Но это не так просто. Ты снова окажешься втянут в долгую и изнурительную борьбу. И пользы от тебя на это время не будет никакой.

МакЛарен снова наклонился к Бену, и его глаза полыхнули адским пламенем.

— Если ты это сделаешь, то будешь первым, на кого падёт его гнев. Пока я сдерживаю его, он не опасен, но как только обретёт свободу, будет крушить всё вокруг, и для начала он обрушит этот замок на голову тебе и твоей шайке. А потом возьмётся за остальных, за всех, кто подвернётся ему под руку, и не остановится, пока не утолит свою жажду мести. И только после этого я смогу снова вступить с ним в борьбу. А ты, некромант, будешь бессильно наблюдать за тем, что ты натворил. Ведь ты-то знаешь, что смерти нет. Твой сломленный дух будет метаться над этим несчастным жалким мирком, уворачиваясь от проклятий тех, кто лишится жизни из-за твоей глупости. И ты будешь молить меня исправить твою ошибку. Так что прежде чем угрожать мне, подумай, стоит ли это того, — демон выпрямился и посмотрел на Эла. — Я попытаюсь отыскать её, но если не найду, то вернусь по ваши души. Так что подумайте, где она может быть, и как вернуть её обратно.

Развернувшись, он медленно спустился по ступеням и, распахнув огромные, отливающие шёлком крылья, поднялся в воздух и исчез.

— Он блефует? — спросил Эл дрожащим голосом,

— Не думаю. Он напуган, и хуже всего, что его страх не за себя, а за неё, — Бен сжал пальцами ноющие виски. — Вот бы с кем я не хотел поссориться всерьёз…

— А что в нём такого? Он демон, но тебе уже приходилось сталкиваться с ними здесь.

— Он не просто демон, и дело даже не в том, что он наполовину человек. Он что-то большее, но я не понимаю, что. Я думал, что узнал все его секреты, но это лишь отсвет его пламени. Он за секунды прочёл мои воспоминания о том, что случилось здесь недавно. Может, тревога подстегнула его чувствительность, а мой ужас разрушил блокировку, но я оказался перед ним открыт, как книга. Это счастье, что его интересовало только то, что случилось с его женой.

— Боишься, что он сможет выведать все твои секреты?

— Он чувствует меня, а я его… — задумчиво опустив голову, прошептал Бен. — Мы с ним — родня…

— Что? — изумился Эл.

— Не в прямом смысле! — поморщился Олдридж. — Мы оба повелеваем смертью. Но я почувствовал в нём иную силу, которой он, быть может, не придаёт значения. Он родня мне ещё и потому, что происходит из древнего колдовского рода. И он, может то, чего не могу я.

— О чём ты?

— Он повелевает стихиями, а я всего лишь заклинатель духов. Он в силу своей демонической природы может почти всё, что могу я. Возможно, он не умеет поднимать из могилы мёртвых, но уложить их обратно одним взмахом руки ему не сложно. Наверно он не умеет вызывать души умерших, но, встретив такую душу, он с лёгкостью завяжет с ней болтовню. И он может перемещаться по всей планете, а также в иных измерениях, чего не могу я. К тому же, он может поднять против меня любую из стихий, не дожидаясь воскрешения своего тёмного духа. Наверно подлинная катастрофа ему пока не по плечу, но устроить подтопление, ураган, пожар или падение камня точно на мою голову для него не проблема. Я очень надеюсь, что он не опустится до мелкого пакостничества и не станет размениваться на ерунду, которая может сильно испортить мне жизнь. Кажется, нам на счастье, его интересует другой масштаб…

— Откуда ты всё это знаешь? — нахмурился Эл.

— Я спрашивал о нём, — тихо ответил Бен. — Среди живых не осталось никого, кто знал бы о том, кем является в действительности Джулиан МакЛарен. Он сам не до конца это осознает. Но за гранью жизни я отыскал тех, кто сохранил память о нём. И то, что я узнал, произвело на меня впечатление. Он опасен.

— А можно его как-то исключить из игры?

— Не мы выставляем в ней игроков и нам не дано удалять их с поля.

— А кому дано?

Олдридж вздрогнул и, словно очнувшись от сна, быстро осмотрелся по сторонам.

— Как насчёт обеда?

— Ты опять уходишь от ответа! — обижено заметил Эл.

— Я просто хочу есть! — раздражённо возразил Бен.

Я неприкаянно бродила по замку, который был пуст и почти мёртв. Запустение и следы ушедшей отсюда жизни выглядели удручающе, и я всё более мрачнела. Мне здесь не нравилось, и я не знала, что делать. Я начинала злиться. На пути мне больше не встречались ходячие истуканы в золотых доспехах и алых плащах. Ни один заблудившийся в лабиринте комнат дух не попался мне на пути. И сам Феникс скрылся в неизвестном направлении, видимо, изыскивая возможность связаться со своим зловещим приятелем Ротамоном.

Вызвать Джулиана у меня не было никакой возможности, я пробовала и не раз. Он не слышал меня. Должно быть это маленькое измерение, поглотившее Гнездо Ворона, было запечатано надёжно. По этой же причине я не смогла бы наверно выбраться за его пределы и, уж точно, не смогла бы вернуться обратно. При таком раскладе следовало признать, что через какое-то время я могу оказаться одна против Феникса, Ротамона и шайки недовольных демонов, которые, возможно, приведут с собой других желающих повеселиться на новых территориях. Расклад был не в мою пользу. К тому же меня сильно беспокоил этот загадочный колдун. Несмотря на весьма уничижительную характеристику, которую дал ему Сёрмон, я чувствовала, что он — опасный противник. Я снова и снова вспоминала тёмную фигуру, явившуюся мне недавно в Долине Ворона. Тогда, должно быть, я находилась под действием адреналина, и она не вызвала у меня страха. Я готова была сразиться и победить, но теперь, вызывая в памяти серую плывущую над землёй фигуру с темнотой под капюшоном, белую худую руку с чёрными когтями, я испытывала что-то похожее на глубинный ужас. Что он такое? Как можно справиться с ним? Конечно, алкорцам из луара удалось засадить его в клетку, но смогу ли я одолеть его? Немного подумав, я решила, что смогу, а моя неуверенность вызвана, скорее, аурой страха, которой был окружён колдун. Тогда я не осознала этого, но он отпечатался где-то в памяти и теперь выполз наружу.

В любом случае, встречаться с Ротамоном мне не хотелось, как и со всей этой шайкой демонов. Моя задача была проста: закрыть портал. Вот только как это сделать, я не знала. Время шло, я всё бродила по этажам, комнаты и коридоры слились для меня в один длинный тёмный лабиринт, из которого не было выхода. Когда-то я уже была в таком лабиринте, и не знала как выйти… А потом… «Посмотри вверх», — услышала я как наяву знакомый голос. Джулиан сказал мне это в таком же лабиринте, я тогда послушалась и увидела сквозь каменные плиты сияние звёзд. Здесь звёзд не было, но понятно, что тогда он просто показал мне аллегорию. «Если тебе дают линованную бумагу, пиши поперёк». В юности это было моим любимым афоризмом, подогревая во мне желание мыслить и действовать нестандартно. «Почему нет?» Это был любимый вопрос моего первого мужа, который благодаря этому стал одним из самых выдающихся астрофизиков современности, чьи прикладные разработки полностью обеспечили безопасность Солнечной системы от внешних угроз на столетия вперёд.

Я остановилась. Чего я не вижу? Наверняка есть простой и изысканный выход из ситуации, и он лежит на поверхности. Я просто по какой-то причине его не замечаю. Конечно! Я улыбнулась. Всё просто! Я же уже использовала эту тактику, причём дважды, и весьма успешно! Если не можешь что-то сделать, пусть это делает тот, кто может!

Я развернулась и направилась наверх, туда, где в башне был прикован цепями Ворон. Золотых болванов у дверей не было. Должно быть, Феникс понял, что они не являются преградой для незаконного вторжения, и не стал выставлять этот почётный караул. Он учился на своих ошибках, и это тоже было тревожным знаком.

Войдя, я сразу направилась к Ворону и остановилась перед ним. Он даже не пошевелился, хотя наверняка слышал шаги. Ему было всё равно.

— Как снять с вас эти цепи? — спросила я, наклонившись к нему.

— Я не просил вас о помощи, — он поднял голову и равнодушно взглянул на меня.

— Кто говорил о помощи? — уточнила я. — Вы можете представить, что у меня в этом деле свой интерес?

— В любом случае, я не приму от вас освобождения, — категорично заявил он.

— Вобще-то, вас никто и не спрашивает об этом, — начала раздражаться я. — Как снять цепи? Я спрашиваю по-хорошему последний раз…

— И что потом? — усмехнулся он.

И в следующий момент я прижала ладонь к его лбу. Он издал истошный вопль. Моя кожа задымилась, словно я прижала её к раскалённой плите. Отдёрнув её, я посмотрела на ладонь, она горела, хотя не имела никаких признаков ожога. Ворон низко выл, как кот, которому защемилохвост дверью.

— Как снять цепи? — повторила я, нагнувшись к нему. Он поспешно отвернулся, словно я поднесла к его лицу факел. — Ты хочешь, чтоб я тебя обняла и поцеловала? Я могу…

— Руками! — прорычал он, и его чёрный глаз почти с ненавистью взглянул на меня. — Они сотканы из материи Тьмы и энергия Света, которая течёт в тебе, разрушит их без следа!

Я кивнула и, сделав шаг влево, взялась руками за цепь. Её звенья тоже показались мне раскалёнными, и я сама чуть не взвыла от боли, но металл уже начал плавиться и гнуться в моих пальцах. Он сминался, как пластилин, а потом потёк, как расплавленное масло. И, наконец, оба конца цепи со звоном упали на пол.

В следующий момент что-то ударило меня в спину, швырнув на стену. Я успела выставить вперёд руки, оттолкнулась и обернулась как раз вовремя, чтоб увидеть, как ко мне несётся бледный, как смерть, и пылающий, как факел, Феникс. Он был в ярости, и сжимал в руках огненный меч.

Я раскрыла крылья и взмыла вверх, на лету доставая Экскалибур. Пролетев в другой конец зала, я обернулась. Феникс тоже выпустил крылья, на сей раз, оставаясь в человеческом обличье. Спустя мгновение наши мечи скрестились.

Он был мастером воздушных поединков на мечах, но, судя по всему, всё-таки не обладал таким опытом, как я, потому довольно скоро мне удалось выбить меч из его руки и приставить клинок к его горлу. Он взмахнул крыльями и отлетел назад, вытягивая вперёд руки. Я поняла, что сейчас последует, и опрометчиво ринулась за ним, стремясь помешать его колдовству. То, что ещё недавно не получалось у него в ритуальном зале, сейчас сработало безотказно, и на меня обрушилась огненная стена. Она не сожгла меня, но на какой-то момент ослепила и отбросила назад с такой силой, что я упала, ударившись о стену. Правое крыло пронзила острая боль, но она лишь подстегнула меня. Я вскочила на ноги, и тут увидела, как Ворон, стоя на ногах с яростью рванул на себя вторую, пока целую цепь. Крепление, вмурованное в стену, вылетело из неё и зазвенело по плитам пола. Феникс, уже изготовившийся к новой атаке на меня, обернулся, но его младший брат резко упал на одно колено и с яростью ударил сковывающими его руки браслетами по полу.

Плиты пола вздыбились от этого удара, и каменная волна прокатилась по всему залу, сбивая с ног и Феникса, и меня. Браслеты рассыпались на мелкие осколки, как стеклянные. Феникс с гневным клёкотом взлетел и бросился к Ворону, а тот уже распрямился и оттолкнулся от пола. Он пролетел половину зала, вытянул вперёд руку и выхватил свой посох из сияющего кокона. Бледный кристалл в навершии вспыхнул ослепительным белым светом. Феникс, издав испуганный вопль, развернулся и вылетел в окно. Ворон в три прыжка пересёк зал и выскочил следом, а, спустя минуту за окном появились вспышки рыжего и белого огня.

Я поднялась на ноги и посмотрела на своё ноющее крыло. Оно висело, сломанное почти у основания. Потом оно потихоньку начало подниматься. Я поморщилась, чувствуя, как соединяются сломанные косточки и прирастают обратно. Крыло поднялось в прежнее положение и даже будто слегка побелело ещё больше, словно не желая заканчивать процесс восстановления. Сложив крылья, я подошла к окну и выглянула наружу.

Феникс и Ворон бились в воздухе, превратившись в птиц. Но выглядело это немного иначе, чем в моём сне, потому что Феникс больше защищался. Когти и клюв у него были меньше, крылья изящнее. От каждого удара Ворона, птицы, сработанной куда более грубо и надёжно, в стороны разлетались целые снопы разноцветных пёрышек, которые звёздочками летели вниз, сгорая, не долетев до брусчатой мостовой.

И наконец Ворон вонзил свои мощные когти в грудь Феникса и вместе с ним полетел вниз. Феникс рухнул на брусчатку, распластав меркнущие крылья, а Ворон, так и оставшись сидеть на его груди, с размаху вонзил свой острый, отливающий серебром клюв в сердце брата.

Феникс медленно начал менять очертания, возвращаясь в свой человеческий облик. Он был мёртв, его грудь была пронзена остриём, завершающим нижний конец посоха. Ворон медленно поднялся и, посмотрел вверх. На какой-то момент я встретила его взгляд, после чего он решительно вырвал посох из груди брата и направился куда-то вдоль стены замка. Подумав, я сообразила, что он идёт к входным воротам.

Спустя мгновение замок сотрясся от грохота, перешедшего в нудный гул, словно внизу обрушились перекрытия сразу нескольких этажей. Наконец всё смолкло, и я услышала хлопанье крыльев, а потом в зал вошёл Ворон. Он шёл, не торопясь, опираясь на серебряный посох, в навершии которого ярко горел ледяным пламенем Кристалл Истины. Сам он преобразился, стал выше ростом и тоньше. Его лицо словно заливал лунный свет, а чёрные волосы изысканными волнами падали на сделанный из пышных перьев воротник плаща. Сам плащ переливался, будто был соткан из чёрного шёлка и серебра. Покрытый изысканной вязью нагрудник матово светился в полумраке. Длинная чёлка всё так же закрывала один его глаз, а второй спокойно и слегка надменно смотрел на меня. На его лбу я заметила чёрный след от своей ладони. Мне стало немного стыдно, но я не подала виду.

— Я уничтожил портал во Тьму и создал временный выход, чтоб вы могли покинуть это измерение и вернуться в мир людей, — сообщил он. — Вам следует немедля уйти.

— Как скажете, — не стала спорить я, тем более что теперь моя миссия была выполнена, и я могла уйти со спокойной совестью. Направляясь мимо него к двери, я проворчала: — Поскольку вы не просили меня о помощи, можете не благодарить.

— Мы слишком разные! — как-то немного обиженно воскликнул он.

— Вобще-то, я не собиралась за вас замуж, барон, — съязвила я. — И хоть я прибегла к вашей помощи помимо вашей воли, я вас благодарю. Всего хорошего.

Я снова направилась к двери, но тут передо мной что-то сверкнуло. В какой-то момент мне показалось, что это лезвие кинжала, но это было всего лишь перо, серебряное, красиво переливающееся, висевшее передо мной в воздухе на уровне глаз.

— Мне не чуждо чувство благодарности, Лебедь, и я не хочу оставаться в долгу, — прозвучал за моей спиной голос Ворона. — Возьмите это перо, и если во мне будет нужда, достаньте его и позовите меня.

— Как позвать? — спросила я, поймав перо и разглядывая его.

— Всё равно. Я вас услышу.

— Ладно, — согласилась я и сунула пёрышко в карман.

Спустившись вниз по колодцу винтовой лестницы на крыльях, я уже знакомым путём прошла в нижний зал. На месте портала были обычные ворота с аркой из грубо отёсаных камней, ничем не напоминающие Врата Ада. Я взялась за большое кольцо и открыла массивную дубовую створку ворот.

На улице было всё так же сумрачно и тихо. И прямо передо мной в пространстве темнел ярко-синий круг выхода. За пределами измерения, в которое был упрятан Замок Ворона, снова начиналась длинная ночь. Я взмахнула крыльями и вылетела наружу. Обернувшись на лету, я успела увидеть, как захлопнулся чёрный круг выхода. Замок снова темнел неприступной и теперь уже недостижимой громадой. Облетев его на прощание, я развернулась и полетела к Грозовой горе.

Вернувшись в замок, я сразу направилась к себе, где с удовольствием стянула с себя одежду и погрузилась в тёплую ванну. Я лежала, закрыв глаза, чувствуя, как приятное тепло просачивается в моё тело, расслабляя застывшие в напряжении мышцы. Потом послышались хлопки больших крыльев, и я приоткрыла глаза. Слишком много вокруг меня последнее время развелось крылатых красавцев, но это был Джулиан.

Я с улыбкой смотрела, как его крылья сложились и исчезли за спиной, блестящий нагрудник и наручи ртутными ручейками стекли и растворились, а за ними пропал и глухой чёрный сюртук, оставив после себя белую тонкую рубашку. На бортиках ванны вспыхнули красные свечки, и поплыл аромат роз. Он подошёл, присел рядом на пол и, опустив руку в воду, улыбнулся.

— Разве можно так поступать, злой ангел? — с лёгким упрёком спросил он, встряхнув мокрыми пальцами, отчего с них разлетелись в стороны мерцающие жемчужины, которые, упав в воду, растворились, образовывая мягкие перламутровые круги. — Где ты была? Почему не предупредила меня? Я искал тебя по всему континенту, метался по ближайшим измерениям, переполошил целые полчища пугливых теней и даже поссорился с некромантом.

— Ты виделся с Олдриджем?

— Да, и, честно говоря, он меня напугал, — проворчал Джулиан. — Мне пришлось сделать хорошую мину при плохой игре и поспешно ретироваться.

— Да что ты?

— Он убедил меня, что может устроить мне неприятности. У него ко всем есть ключик. К тебе он тоже уже подобрал?

— Не знаю, может, он по-джентельменски не хочет обижать даму.

— Наивная ты душа… — усмехнулся он.

— Считаешь, что это часть его дьявольского плана?

— Понятия не имею… Но мне больше не хочется к нему приближаться.

— И не приближайся.

— А ты?

— Мне с ним вполне спокойно. И ему, вполне возможно, нужен немногословный и внимательный слушатель.

— О, да… Ты знаешь, на что клюют мужчины.

Я не стала спорить. Он какое-то время задумчиво смотрел на меня, и я послушно и последовательно вспомнила историю моих приключений с тех пор, как мне приснилась схватка Феникса и Ворона.

— Занятно, — прошептал он, наконец. — Значит, здесь есть ещё один демон, но по какой-то причине он не хочет ввязываться в местные игры.

— Я так и не поняла, какой он расы, — заметила я. — Он не похож ни на землянина, ни на алкорца.

— Он демон. Просто демон, который никогда не был человеком. Он такой, каким его создала Тьма, и его внешность отражает его сущность.

— Довольно симпатично.

— Симпатичнее меня?

— Вряд ли, — рассмеялась я. — К тому же он помог мне расстроить планы Феникса.

— И Ротамона, — Джулиан уже серьёзно взглянул на меня. — Этот колдун постоянно попадается мне на пути, и это меня раздражает. Я уже сталкивался с ним несколько раз, и пока нам общими усилиями удаётся расстроить его планы. Но я не знаю, где он нанесёт следующий удар.

— Значит, ты что-то о нём знаешь? — заинтересовалась я. — Расскажешь?

— Конечно. Тем более что теперь и ты начала на него натыкаться.

Поскольку я не умею читать его мысли, он рассказал мне о том, как они с ребятами по пути в Магдебург набрели на сожженную деревню, а потом, как Хоку удалось раскрыть заговор в самом городе. Он дополнил свой рассказ ещё некоторыми эпизодами деятельности колдуна, о которых узнал от своих шпионов.

— Значит, он, во что бы то ни стало, хочет завоевать этот мир, — сделала вывод я.

— И если б не мы и армия луара Синего Грифона, он бы уже многого достиг, — кивнул Джулиан. — Так получается, что «Паладин» привёз его сюда, а это было ошибкой. И значит, «Пилигриму» следует эту ошибку исправить.

— Ты можешь уничтожить его? Ведь он всего лишь колдун.

— Слишком сильный, — задумчиво проговорил он. — Боюсь, что он уже не просто колдун, а некая весьма могущественная сущность. Но, конечно, я могу его уничтожить. Если поймаю. А пока он, несмотря на явные вызовы, не спешит явиться на турнир. И мне не приходится ожидать от него соблюдения рыцарского кодекса чести.

— Рано или поздно ты его достанешь, — улыбнулась я.

— Конечно. Но и Ворон меня заинтересовал. Я теперь припоминаю род Грау, баронов Преисподней, интересных тем, что они сменяли друг друга по мере смены поколений. Но для меня новость, что они владеют магией воздуха и земли.

— Магия земли, это когда он ударил по полу, и камни пошли волной? Это было впечатляюще.

— Настоящая магия, как правило, выглядит впечатляюще в своих внешних проявлениях. А твоя догадка, что огненную магию Фениксу дал Ротамон, правильна. Только поскольку он колдун, то и передать он смог не так много. Метать шары — не большая хитрость.

— Ну, огненная волна была очень мощной. Я даже сломала крыло. Не беспокойся, оно уже срослось.

— Феникс — демон, и получив магию, он начал развивать её. Возможно, через какое-то время он бы превзошёл в этом деле Ротамона и стал бы правителем этого мира.

— Но этого не случилось, и, слава Богу, — проворчала я.

— Слава… — рассеяно кивнул он. — Вот что меня действительно заинтриговало, так это библиотека замка. Она, на мой взгляд, выглядит очень необычной. Но этим я займусь сам на досуге.

— А что мне делать с пером?

— Оставь и используй в сложной ситуации, — пожал плечами он. — Ворон, дав его тебе, взял на себя обязательство выполнить любой твой приказ. Так что при случае, не стесняйся.

— А что делать с визиткой Ириса? Здесь нет телефонов.

— Это не номер телефона. Это нумерологический код. Визитка действует так же, как перо: достань и позови. Но в этом случае, будь осторожна. Такое предложение равносильно искушению, а не обязательству.

— Он жаждет служить тебе, — напомнила я.

— Я приму это к сведению, — кивнул Джулиан. — Ловкий дьяволёнок на подхвате — не такая уж бесполезная штука. Но это тоже потом. Тебе не кажется, что вода остыла? Пора выбираться на сушу.

— Я бы сейчас съела быка, — плотоядно ухмыльнулась я.

Он кивнул и щёлкнул пальцами. В тот же миг в дверь постучали. Слуги принесли ужин.

Глава 29

Путь из луара Синего Грифона в Сен-Марко оказался не близким, даже верхом он занимал несколько дней. К тому же тёмное время суток Хок решил пережидать в селениях, чтоб не заплутать в темноте и не забрести в болота или, ещё хуже, в чужие угодья. Об этом их предупредил хозяин небольшой гостиницы на краю маленького уютного городка, который жил за счёт сельскохозяйственных ярмарок и нескольких кузниц.

— Можете быть уверены, сэр рыцарь, что даже ваше благородное происхождение не станет вам защитой, если вы окажетесь на землях какого-нибудь барона, — заявил лысый, розовощёкий крепыш, принёсший им с Кириллом горячий ужин и кувшин пива. — Скорее всего, они ограбят вас и убьют, а останки ваши будут покоиться безвестными где-нибудь в лесной чаще. Ибо каждый из баронов считает себя безраздельным властелином на своей земле, и редко кто из них рад гостям.

Для Хока это не было новостью, поэтому он поблагодарил хозяина за предостережение и, к его радости, попросил предоставить им ночлег до ближайшего светлого утра.

Следующую длинную ночь они провели на постоялом дворе, стоявшем у дороги. Место было недоброе и, по всему видно, разбойничье. Тёмные субъекты в рваной одежде и обвешенные оружием, как бродячий пёс репьями, явившиеся вскоре, какое-то время присматривались к двум заезжим путешественникам, но Хок откинул плащ, демонстрируя массивный меч на перевязи, а Кирилл опытным взглядом вычислил главного в шайке, невозмутимо глядя ему в глаза, достал нож и с силой воткнул его в столешницу рядом со своей миской. И в довершение всего крышка плетёной корзины, стоявшей на лавке рядом с Хоком, приоткрылась сама собой, и в тёмной щели вспыхнули два ярких красных огонька. А после оттуда высунулась небольшая пушистая лапа с длинными когтями, и Хок привычно подсунул ей кусок мяса, который отрезал кинжалом от бараньей лопатки. Лапа вернулась в корзину, и оттуда послышались хруст и ворчание. После этого разбойники перестали проявлять к ним интерес, а через пару часов и вовсе убрались, не посягнув даже на спокойно отдыхавших в стойле лошадей.

Использовав светлое время суток для того, чтоб преодолеть как можно большее расстояние, и лишь на несколько часов делая привал, чтоб подремать и дать отдых лошадям, Хок и Кирилл приближались к Сен-Марко. По мере этого они замечали, что селения становятся всё беднее, а люди в них всё пугливей. Несколько деревень и вовсе были выжжены дотла, а на их окраинах темнели холмики земли, венчающие последний приют погибших в феодальных междоусобицах жителей.

Последний ночной привал им пришлось устроить в маленькой лесной деревушке, которую они уже в сумерках нашли по лаю собак. Люди там были худые и бедные, и, увидев вооружённых незнакомцев, толпой бросились в лес. Лишь окрик Хока, просившего их не бояться, а предоставить путникам ночлег, за который они готовы заплатить, заставили их вернуться. Несколько золотых монеток произвели на несчастных селян глубокое впечатление, и они готовы были уступить гостям место в своих землянках, но Кирилл сразу заявил, что будет спать на сеновале, и Хок с готовностью присоединился к нему. В первую же тёмную ночь кто-то пытался напасть на них с топором, но стоило Хоку прикрикнуть на него, как бедняга бросил свой инструмент и сбежал. В остальном же, время, проведённое у этих людей, было спокойным.

Проходя мимо убогих жилищ, Кирилл услышал в одной из землянок приглушённые стоны и, заглянув туда, увидел молодого и сравнительно крепкого мужчину, который лежал в лихорадке и стонал. Над ним плакали жена и трое чумазых детей. Выяснилось, что на парня напал дикий вепрь, но он не мог защищаться, чтоб не ранить животное на землях какого-то барона. Он только отпугнул его и кое-как добрался до своей деревни. Кирилл тут же со знанием дела принялся за обработку его ран, они хоть и начали гноиться, но были поверхностными. Несколько поддерживющих инъекций и доза антибиотика сделали своё дело. Лихорадка прекратилась, парень очнулся к радости своего семейства, а к тому времени, как небо между густыми ветвями деревьев начало светлеть, и вовсе чувствовал себя хорошо.

Наверно для этих бедных людей это был первый случай, когда кто-то позаботился об одном из них совершенно бескорыстно, потому они провожали своих гостей едва не всем селением, и лишь у самой дороги отстали, и вскоре снова скрылись в глухой чаще, служившей для них убежищем.

Бесконечная лесистая равнина всё не кончалась, и серая пыльная дорога стелилась под копытами коней.

— Сколько ещё нам ехать? — спросил Хок, на скаку повернувшись к Кириллу.

Тот достал из-за пазухи карту, по краю которой были расположены значки, изображающие плавающие ориентиры и посмотрел на неё.

— Если не собьёмся с пути, то, может, доедем к следующей ночи. Хотя, трудно сказать. Помните, сколько мы ехали от постоялого двора до мельницы? А по карте там лишь две мили пути.

— Что у нас следующее?

— Развилка дороги и большой дуб с дуплом.

— И куда ехать? Налево? Направо?

— По той дороге, где стоит менгир с камнем на вершине. Они меняются местами. К тому же тут пояснение, что менгир может стоять и посреди поля, но ехать нужно именно мимо него.

— Что за чёрт… — проворчал Хок. — Кто придумал этот запутанный мир? Как менгир может бродить по полям и дорогам, а дороги меняться местами?

— Чего не знаю, того не знаю, командор, — пожал плечами Кирилл, засовывая карту обратно. — Но, как говорит Дарья Ивановна, мы имеем то, что имеем. Так что придётся исходить из наличествующих обстоятельств.

— Лучше не скажешь… — вздохнул Хок.

До дуба они вскоре добрались, но тут их ожидал неприятный сюрприз, поскольку дорога, по которой они ехали, упиралась в этот самый дуб, а за ним зеленел поросший васильками и ромашками некошеный луг.

— Здорово, — кивнул Хок, глядя на это приволье, которое его на сей раз совсем не радовало.

— Давайте передохнём, командор, — рассудительно предложил Кирилл. — А потом я поеду и поищу менгир. Наверняка он где-то здесь неподалёку. А там, глядишь, и дорога отыщется.

Они спешились и пустили коней пастись на лугу. Пока Хок кормил Кису припасённой для этого случая розовой ветчиной, Кирилл достал из вещевого мешка маленькую деревянную шкатулку и снова принялся вертеть её в руках. Он уже не раз пытался разгадать её секрет, нажимая на все грани. Шкатулка была обычной, сделанной из цельных дубовых дощечек, плотно притёртых друг к другу. Судя по стуку, никаких пустот внутри неё не было, как не было и никаких выступов и деталей, при нажатии на которые можно было бы воздействовать на скрытый механизм. Если в ней и был тайник, то сделан он был безукоризненно, и, провозившись не меньше получаса, Кирилл снова сунул её в мешок.

— Не нашёл? — спросил Хок, присаживаясь рядом, в то время как Киса, пройдясь по травке, с удовольствием улёгся рядом на спину, предоставляя своё мягкое пушистое брюшко для дружеского почёсывания.

— Нет, — покачал головой Кирилл. — Может её разобрать?

— А как соберём обратно? Ни клея, ни инструментов у нас собой нет. А если король Ричард обнаружит, что тайник вскрывали, нам не поздоровится.

— Верно, — согласился Оршанин. — К тому же список ориентиров без карты ничего не значит. Нам всё равно нужно и то, и другое. И только в Сен-Марко оба элемента карты будут соединены. Только добраться до них будет сложнее.

— На месте разберёмся, — пожал плечами Хок и откинулся на ствол дерева.

Кирилл ещё какое-то время размышлял, потом посмотрел на Хока, на Кису и встал.

— Вы пока тут отдыхайте, а я поищу менгир, — сообщил он и пошёл ловить своего коня.

Кирилл ехал по лугу в поисках того самого менгира с камнем на вершине. Он уже больше часа искал его, пересекая перелески и вспаханные поля, но ничего похожего так и не увидел. И как назло, ему не встретилось ни одного человека, у которого можно было бы спросить о местонахождении этого ориентира. Может, поэтому он сначала даже обрадовался, увидев скачущих к нему всадников, но чуть позже разглядел, что это хорошо вооружённые лохматые воины, которые с яростными криками неслись к нему. И их свирепые гримасы не обещали ничего хорошего. Кирилл развернул коня и поскакал прочь, однако, вскоре услышал их злобные крики слишком близко, а затем мимо просвистела стрела. Резко свернув в сторону, он направил коня к ближайшему лесу и, добравшись до него, соскочил на землю и углубился в чащу.

Расчёт его был правильным, сквозь густой кустарник он мог пробраться без труда, но всадникам этот путь был закрыт. Однако вскоре он убедился, что против него играет то, что его преследователи хорошо знают местность, и их крики слышались то впереди, то где-то сбоку, но никак не желали оставаться позади. Несколько раз он менял направление, стараясь держаться густых зарослей, где его труднее было заметить. Через некоторое время последние кусты оказались позади. Загонщики со знанием дела выгнали его из спасительного кустарника, и он вынужден был бежать по лесу, где между деревьями было достаточно места, что б всадники могли продолжить погоню.

Несколько раз он слышал совсем рядом свист и характерный звук, с которым стрелы вонзались в стволы деревьев. Впереди появился просвет, а значит открытое пространство, где ему уже негде будет укрыться от разъярённых всадников, но он и без того уже был почти окружён. Крики и топот копыт слышались чуть позади, слева и справа, и он выскочил из леса, внезапно оказавшись на дороге. К нему уже неслись преследователи, и он замер, лихорадочно соображая, что делать.

Только тут он понял, что подъехавшие по дороге всадники не те, от которых он убегал. Впереди на высоком чёрном коне с тонкими ногами и украшенной серебряными бубенцами шёлковой гривой сидел рыцарь в дорогих, отделанных золотом доспехах. С его плеч изысканными складками стекал бархатный плащ. Он придержал коня, и вслед за ним остановились его спутники — воины в не таких богатых, но тоже искусно изготовленных латах и туниках, окрашенных в геральдические цвета: красный и жёлтый.

Едва он успел разглядеть всё это, как из леса вырвались первые всадники, преследовавшие его. Они слегка замедлились, увидев вооружённый отряд. Заметив это, Кирилл бросился к рыцарю и поднял руки, показывая, что в них нет оружия и призывая его на помощь. Надежды было немного, но нужно было предпринять хоть что-то.

Подъехавший к рыцарю молодой воин что-то шепнул ему, но тот отмахнулся:

— Я вижу, — и, посмотрев на высыпавших из леса незнакомцев, обратился к ним: — Я барон Делвин-Элидир, и требую объяснить, за что вы преследуете этого человека.

— Я Седрик, егерь барона Холланда, — выехал вперёд верзила с рыжей нечесаной гривой. — Этот бродяга вторгся на земли моего хозяина. Наверняка он замыслил недоброе. Мы вправе взять его, допросить и вздёрнуть на дереве в назидание другим.

— Этот человек совершил на землях вашего хозяина какое-то преступление? Он охотился на дичь, рубил дерево или что-то украл? Вы можете доказать, что он причинил ущерб вашему хозяину?

— Он наверняка замыслил что-то такое! И поскольку мы застали его на землях барона Холланда, мы можем забрать его.

— Сейчас вы не на его земле! — возразил барон Делвин-Элидир. — Этот человек находится под моей защитой.

— Мы возьмём его, — угрожающе воскликнул Седрик, но барон просто поднял руку в изящной перчатке из чёрной замши.

Тут же несколько его воинов вытащили из прикреплённых к сёдлам сумок заряженные арбалеты, трое стремительно натянули тетивы больших луков, наложив на них тяжёлые стрелы, пробивающие доспехи, а остальные с лязгом вытащили из ножен мечи.

— Вы уверены, что хотите ссориться с нами и ссорить со мной своего господина? — холодно уточнил барон.

— Он ваш, ваша светлость, — нехотя, проворчал Седрик и развернул коня.

— Передайте мои наилучшие пожелания вашему господину, — крикнул ему вслед барон, в то время как всадники скрывались в лесу.

Кирилл вздохнул с облегчением и повернулся к своему спасителю. Тот с любопытством разглядывал его. При этом Кирилл отметил, что барон молод и обладает выдающейся внешностью, резкими чертами лица и зелёными глазами при ухоженных чёрных кудрях.

— Я благодарен, ваша милость… — поклонился он, но молодой воин негромко поправил его:

— К господину барону обращаются: «ваша светлость».

— Прошу прощения, ваша светлость. Похоже, вы спасли мне жизнь.

— Можете не сомневаться в этом, — кивнул барон. — Эти головорезы устроили бы вам ад на земле и, в конце концов, повесили бы то, что от вас осталось, на дереве для устрашенияпрохожих. Кто вы, и как оказались на землях Холланда?

— Меня зовут Кирилл Оршанин. Я заблудился, ваша светлость. Мы с другом едем из луара Синего Грифона в Сен-Марко, но сбились с пути. Я оставил его возле большого дуба с дуплом, там, где дорога внезапно прервалась, и пошёл искать менгир с камнем, но оказался на лугу, где меня и увидели эти господа. Чтоб скрыться от них, мне пришлось бросить коня.

— Это не беда. Алед, пусть снимут поклажу с одной из вьючных лошадей и распределят её на других. Надеюсь, наш новый друг умеет ездить без седла. Мы едем в Сен-Марко и возьмём вас с собой.

— Вы очень великодушны, ваша светлость! — воскликнул Кирилл.

— Я вовсе не великодушен, сударь. Просто за вас поручились.

Оршанин с удивлением посмотрел на него, но, похоже, молодой барон не склонен был давать объяснения. Он подозвал трёх рыцарей и что-то им сказал. Они помчались назад. Тем временем к нему подвели лошадь, покрытую чепраком. Запрыгнув ей на спину, Кирилл натянул поводья.

— Поехали, — произнёс барон и пришпорил своего коня. — Мои люди разыщут вашего друга и вместе с ним нагонят нас.

Он снова вырвался вперёд своего отряда. За ним устремились остальные, и Кириллу не оставалось ничего другого, как следовать с ними. Вскоре сзади послышался топот копыт, и их догнали четыре всадника, среди которых был и Хок. Барон Делвин-Элидир внимательно посмотрел на него. Если Кирилл в своей серой куртке с капюшоном, с коротким мечом на поясе не производил особого впечатления, то широкоплечий Хок в кольчуге с наплечником и наручами выглядел внушительно.

— Покажите руку, — приказал барон без предисловий. — Левую, запястье.

Хокнедоумённо взглянул на Кирилла, но подчинился. Увидев браслет, барон заметно расслабился. Он представился и повторил своё приглашение ехать с его отрядом в Сен-Марко.

— Моё имя Рауль де Мариньи, — поклонился Хок. — Я с радостью последую в Сен-Марко с вами.

— Я вижу, вы не простой рыцарь, — проницательно заметил барон. — Какое звание вы имеете в своём ордене? Если это, конечно, не секрет. Об ордене Пилигримов мне известно от вашей святой покровительницы.

— Дарья Ивановна, — пробормотал Оршанин, наконец, поняв, что происходит.

— Я командор ордена, — не смутившись, ответил Хок. — Мой спутник — капитан. Скажите…

— Ваша светлость, — подсказал Кирилл.

— Ваша светлость, — кивнул Хок. — Как давно вы видели леди Дарью?

— Не так чтоб очень давно. И не просто видел. Я обязан ей всем, что имею, потому что чуть не потерял всё это. И жизнь, и титул, и достояние. Я в вечном долгу перед этой леди, а она попросила лишь не причинять вреда её подданным, которых я могу узнать по браслетам. Я дал клятву отнестись к ним, как к друзьям, и рад, что у меня появилась возможность начать оплачивать этот долг чести.

— Его светлость защитил меня от местной банды, — пояснил Кирилл. — Иначе, возможно, вы б нашли только мой изуродованный труп, висящий на дереве.

— Я благодарен его светлости за это, — снова поклонился Хок, а потом недовольно взглянул на Оршанина. — Я полагал, что ты в состоянии не влезать в истории, оставшись без надзора.

— Виноват, командор, — покаянно опустил голову Кирилл. — Обещаю впредь быть умнее.

— Не обещай. Дуракам чаще везёт.

Барон рассмеялся.

— Едем, господа, — проговорил он. — Нам стоит поторопиться, если мы хотим до темноты добраться в Сен-Марко.

Отряд тронулся дальше по лесной дороге, и когда она снова оборвалась, уверенно продолжил путь по раскинувшемуся впереди лугу. К удивлению Хока, барон Делвин-Элидир словно чувствовал нужное направление и вскоре въехал в небольшой перелесок, миновав который, снова вывел своих спутников на дорогу. Спустя пару часов скачки он свернул с дороги на зелёный луг, окружённый лесом. В центре располагалось небольшое озерцо.

— Остался один переход, — пояснил барон, взглянув на Хока и, перекинув ногу через шею лошади, спрыгнул на землю. — Нужно дать отдых коням и немного размяться. Дальше поедем лёгкой рысью, и успеем вовремя.

Он подошёл к озерцу и, встав на колени, снял перчатки. Зачерпнув воды, он умылся, а потом выпил пару пригоршней воды. Его люди тоже спешились и отстёгивали от сёдел сумки с припасами. Оруженосец Алед раскинул на ровной площадке плотную белую скатерть и начал выкладывать из своей сумы холстяные свёртки с хлебом, сыром и копчёным мясом.

— Прошу к моему столу, — произнёс барон, взглянув на Хока, и махнул рукой Кириллу.

Алед вытащил из сумы кубки и флягу. Он остался возле хозяина и, судя по всему, чувствовал себя в его обществе свободно. Он был лишь немного моложе своего господина, но всё же в бароне было что-то, что говорило, что он повидал куда больше, чем его слуга.

Устроившись на траве, барон с любопытством наблюдал, как Хок вытащил из корзины на крупе коня Кису и опустил его на траву. Кот осмотрелся и решительно направился к месту пикника. Барон тем временем оторвал от куска мяса широкую полоску и положил её на край скатерти со стороны Кисы. Тот благосклонно принял угощение. Алед, ничуть не смутившись появлением кота, уже нарезал кинжалом хлебный каравай. Первый кусок он передал хозяину, второй — Хоку, третий — Кириллу, и лишь четвёртый взял себе.

Утолив голод, барон откинулся на траву и, опершись на локоть, с интересом посмотрел на Хока, который, должно быть, казался ему более близким по статусу.

— Что ведёт вас в Сен-Марко? — поинтересовался он.

— У меня там дела, — ответил тот. — Мне нужно увидеть друзей, которые служат королю, и повидать его самого.

— Вот как? — барон прищурился. — Вы знакомы с королём Ричардом? Я спрашиваю не из праздного любопытства. Я знаю нравы при дворе. Там с подозрением относятся к незнакомцам, особенно прибывающим из луара. Между городами ещё длится перемирие, но фактически они по-прежнему пребывают в состоянии войны. Там не любят шпионов.

— Их нигде не любят, — спокойно кивнул Хок. — Но мы не шпионы. Мы лишь недавно прибыли на эту планету, посетили луар, но сочли, что нам там не рады. В Сен-Марко живут такие же земляне, как и мы.

— Возможно, по крови… Я не советовал бы вам слишком полагаться на эти узы. Среди недругов короля Ричарда не только алкорцы, но и люди нашей крови. Он подозрителен и жестоко расправляется с врагами. Думаю, что, уже въезжая в город, вы попали бы под подозрение, если выяснилось бы, что вы прибыли из луара.

— Но не попадём? — Кирилл посмотрел на барона.

— Нет, потому что вы проследуете мимо стражи в составе моей свиты. Однако если командор де Мариньи явится во дворец с сообщением, что прибыл из луара к королю, и не будет иметь при этом охранной грамоты альдора, то вместо короля он, скорее всего, увидит его палачей.

— Вы можете мне помочь в этом деле, ваша светлость? — прямо спросил его Хок.

Барон задумчиво посмотрел на него.

— Заступничество вашей госпожи значит много в моих глазах, однако вас я не знаю, и если вы направляетесь в Сен-Марко с дурными намерениями и имеете целью причинить вред королю Ричарду, ни защищать вас, ни помогать вам я не буду.

Хок кивнул.

— Спасибо за прямой ответ, ваша светлость. Я далёк от мысли просить вас о большем, чем вы сделали. Как я сказал, при дворе короля у нас есть друзья.

— Это особы, приближённые к королю?

— Насколько мне известно, они служат в его личной гвардии.

— Не думаю, что они помогут вам встретиться с королём. К тому же при неосторожном поведении они навлекут подозрение и на себя. Статус гвардейцев не так высок, как вы надеетесь. У короля есть личная охрана, телохранители. С гвардейцами он напрямую не общается. Если шпионы прознают об их связи с луаром, это будет приговором.

— Я всего лишь должен отдать один предмет, но непосредственно в руки королю.

— Лицо, которое обязало вас сделать это, дало вам какой-то знак или пароль, который служил бы пропуском к королю Ричарду?

— Мне сказано лишь, что я должен передать ему скромный дар в знак сердечной дружбы.

— Это похоже на пароль, — задумчиво произнёс барон. — По приезду в Сен-Марко мне придётся встретиться с королём. В конце аудиенции, если он даст мне такую возможность, я скажу ему о вас. Возможно, он согласится вас принять.

— Моя благодарность не имеет границ, ваша светлость.

— Пока не за что, — барон оценивающе взглянул на Хока. — Я чувствую в вас человека опытного и много повидавшего, сэр де Мариньи. Однако я ничего не слышал об ордене Пилигримов. Не могли бы вы просветить меня на этот счёт?

— Это не вполне орден, ваша светлость. Скорее всего, леди Дарья использовала это слово, чтоб пояснить саму сущность сложившихся между нами отношений. Речь идёт об экипажах двух звездолётов Земли, вынужденно задержавшихся на этой планете. Мы связаны не только уставом нашего флота, но и давней дружбой. Мы много пережили вместе, имеем схожие убеждения и руководствуемся одними и теми же принципами. Мы все офицеры космического флота, и для нас так же, как для членов рыцарского ордена, понятие чести, служение нашим идеалам и полная дружеская поддержка являются обязательными.

— Я понял вас, — кивнул барон. — А ваша покровительница?

— Она командир одного из звездолётов, очень опытный, заслуженный и всеми любимый командир. Её авторитет среди нас непререкаем, а учитывая, что командир второго звездолёта погиб, она вправе считать себя магистром нашего самопровозглашённого ордена.

Барон какое-то время обдумывал его слова.

— Поверьте, командор, я расспрашиваю вас не из пустого любопытства. Я хочу, чтоб вы поняли, что Сен-Марко короля Ричарда — место весьма опасное. При короле Армане королевский двор был полон жизни и веселья, но сейчас там царят алчность и подозрительность. Я с радостью оставался все эти годы в своём поместье, поскольку не являюсь вассалом Сен-Марко. У нас чисто деловые отношения. Но теперь, когда снова грядёт война, всем нам приходится выбирать сторону. Поэтому я возвращаюсь ко двору. У меня там тоже есть друзья, но мне всё равно придётся заново проверять их преданность. К тому же за прошедшие годы при дворе наверняка успели сложиться новые группировки, о которых мне ничего неизвестно. И опять же, так или иначе, я буду вынужден примкнуть к одной из них или создать свою. Как я понял, ваш орден, будем его и дальше так называть, не имеет пока политических интересов в Сен-Марко?

— Не могу отвечать за всех, ваша светлость. Наши товарищи прилетели сюда год назад, и я не знаю, какую роль они играют в игре, о которой вы говорите. Но я с известной долей уверенности могу предположить, что они всеми силами придерживаются нейтралитета. Нам запрещено участвовать в политических событиях других миров, и тем более в каких-либо действиях, направленных на чьё-либо уничтожение либо свержение существующего режима.

— То есть они не будут предавать кого-то на смерть и выполнять заказ на убийство?

— Совершенно верно.

— И предательство не в вашем стиле?

— За это я могу поручиться.

— Это очень уязвимая позиция, хоть она и внушает уважение. С другой стороны, стремление к нейтралитету выводит вас за рамки дворцовых интриг, что, скорее всего, устраивает все стороны. Я хочу предложить вам союз на взаимовыгодных условиях. Я буду оказывать вам помощь, если это не навлечёт опасность на меня и моих людей и союзников, и буду ждать от вас того же.

— О чём идёт речь?

— Пока не знаю. Всё будет зависеть от того, как будут развиваться события. Мне могут понадобиться надёжные люди, которые иногда будут выполнять мои поручения, если это, конечно, не войдёт в противоречие с вашими убеждениями. Вам и вашим товарищам не помешает негласное покровительство человека, имеющего влияние при дворе. В качестве проявления доброй воли я обещаю донести до короля сообщение о вашем прибытии. А вы всего лишь передадите вашим друзьям моё предложение.

Хок вопросительно взглянул на Кирилла.

— Я думаю, командор, что это предложение может быть им интересно, — заметил тот. — Учитывая, в каком положении мы все оказались, покровительство сильных мира сего будет для нас более чем полезно.

— Я постараюсь свести вас с их командиром, — наконец, решился Хок.

Барон удовлетворённо улыбнулся.

— Вот и отлично. А теперь давайте выпьем вина за нашу новую дружбу, только немного, чтоб не выпасть из седла.

Последующий путь в составе свиты барона Делвин-Элидира прошёл без каких-либо приключений, и вскоре, ещё до того, как начало смеркаться, они достигли Сен-Марко. Город стоял на небольшой возвышенности и был окружён двойной крепостной стеной, в которую были встроены мощные бастионы, выступающие своими угловатыми стенами на самый край глубокого рва, и высокие круглые смотровые башни, покрытые остроконечными синеватыми крышами. За зубчатыми стенами виднелись внутренние башни, шпили нескольких высоких зданий и несколько красноватых черепичных крыш, что говорило не о том, что в городе мало строений, а лишь о значительной высоте крепостных стен.

Проехав через ров по мосту, составленному из уложенных вплотную длинных брёвен, застеленных толстыми досками, отряд подъехал к воротам, зажатым с двух сторон двумя сторожевыми башнями, прорезанными тремя рядами узких бойниц. Шедшие в город крестьяне, возы купцов и даже одинокие рыцари поспешно уступали отряду дорогу, а молодой барон въехал в ворота, гордо выпрямившись в седле и уперев левую руку в бок. Его рыцари ещё на подъезде к городу подняли красно-жёлтые штандарты, и стоявшие у ворот стражники поклонились ему, оттесняя с дороги зазевавшихся путников.

Через узкую полосу между внешней и внутренней крепостными стенами был перекинут каменный мост, покоившийся на арочных опорах, и заканчивался, уходя под своды ворот высокого круглого бастиона, на крыше которого между зубцами стояли лучники в блестящих доспехах. Сама полоса была пустой и гладкой, видимо для того, чтоб обеспечить свободный обстрел из бойниц, прорвавшихся через первую стену врагов.

Проехав под низким сводом внутреннего бастиона, отряд выехал с другой стороны, которая была открыта. Это было понятной уловкой, поскольку бастион должен был служить для обороны города, а не для того, чтоб защищать ворвавшихся в него захватчиков.

За бастионом располагалась широкая прямая улица, тянувшаяся через весь город. С двух сторон её окружали добротные двухэтажные дома из песчаника под черепичными крышами, над подъездами которых висели вывески торговцев и ремесленников. Улицы поменьше отходили от центральной в разные стороны, отчего центр города напоминал рыбью кость.

Кортеж неспеша продвигался вперёд, всё так же пользуясь преимуществом в движении, поскольку с его пути спешили убраться и рыцари, и простые горожане. Однако когда дородная зеленщица замешкалась со своей тележкой, барон невозмутимо обогнул её, и его примеру последовали остальные всадники.

Вскоре справа возникла большая площадь, на которой были установлены деревянные прилавки ярмарки, где шумели торговцы и покупатели. По краям площади виднелись вывески трактиров, а также широкие распахнутые ворота, приоткрывающие взору прохожих недра кузниц, кожевенных мастерских и торговых складов, заполненных тюками с товаром.

Через какое-то время слева показалась ещё одна площадь, за ней возвышалось здание с вонзающимися в синеющее небо шпилями. По обеим сторонам подъезда, к которому вела широкая каменная лестница, стояли скульптуры, разглядеть которые в подступающих сумерках было невозможно. Но какие-то люди уже разжигали в больших чашах костры, чтобы осветить и лестницу, и её убранство.

Вскоре барон свернул направо и поехал по узкой улице. Здесь было темно и грязно, и его люди привычно положили руки на рукояти мечей. Вскоре перед ними открылась совсем маленькая площадь, на которой стоял красивый дом, напоминающий небольшой замок. Он был украшен изысканной резьбой, сдвоенные стрельчатые окна обрамляли витые столбики. Сбоку виднелся изящный балкончик, украшенный каменными розетками.

Широкие дубовые ворота, окованные медью, беззвучно распахнулись и отряд влился в широкий двор, едва ли уступающий по размеру площади снаружи. Въезжая, Кирилл успел заметить над воротами герб на широком каменном щите, но из-за недостатка света не успел его рассмотреть.

У подножия высокой каменной лестницы, ведущей в дом, уже выстроились слуги во главе с пожилым мажордомом, одетым в чёрный камзол из плотного сукна с белым широким воротником. Завидев барона, слуги поклонились, а потом конюхи бросились к приехавшим, чтоб принять их коней. Барон легко спрыгнул с седла и с улыбкой положил руки на плечи старика.

— Наконец, я вернулся сюда, мой милый Луций! — воскликнул он.

— Мы все рады вашему возвращению, — растроганно произнёс старик и посмотрел на слуг, которые радостно кивали. — Дом полностью готов к приёму нашего молодого господина. Постели проветрены и застелены новым бельём, кладовые полны, на кухне с утра суета, чтоб вы могли поесть с дороги.

— И столы накрыты для пира, не так ли? — рассмеялся барон. — Что ж, это не будет лишним. Услужи мне ещё, мой дорогой Луций, приготовь комнаты этим господам, — он обернулся и указал на Хока с Кисой на руках и стоявшего рядом Кирилла. — Наши гости будут жить здесь, покуда не решат отправиться в другое место. И, я надеюсь, им будет удобно.

— Дом всегда готов к приёму гостей вашей светлости, — поклонился Луций.

— Вот и отлично, — барон обернулся. — Господа, ступайте вслед за Луцием, он проводит вас в ваши комнаты, а после спускайтесь в нижний зал, чтоб присоединиться к небольшой пирушке по случаю нашего прибытия в Сен-Марко.

— Вы очень добры, — кивнул Кирилл.

— На сей раз, да, — не стал спорить барон, и, подойдя, с удовольствием почесал Кису за ухом. — Может, велеть слугам запереть собак на псарне? В залах бродят два волкодава, если они ещё живы.

— За шесть лет, что вас тут не было, один из них издох, ваша светлость, — вздохнул Луций, — второй одряхлел и не отличит кота от подушки. Что же касается молодого сына нашего почившего Грома, то он весьма дружелюбен к кошкам, поскольку вырос на кухне в обществе котов, защищающих погреба от мышей.

— У тебя будет компания для охоты, — усмехнулся Хок, наклонившись к Кисе. — Только обещай мне, что не будешь охотиться на волкодавов.

Барон рассмеялся и кивнул.

— Да уж, господин рыцарский кот, извольте сосредоточить ваше внимание на дичи не столь крупной, но куда более шустрой. Отдыхайте, господа. И не стесняйтесь просить об услугах мою дворню. Они могут наполнить вам бадью для купания и быстро приведут в порядок вашу одежду.

К ним подошёл оруженосец Алед и спросил, не нужно ли отправить гонца во дворец, чтоб сообщить королю о прибытии барона. Тот с сомнением посмотрел на него.

— Отправим утром, — наконец, решил он. — Давай проведём остаток этого дня и ночь спокойно. Мы, наконец, вернулись в наш старый дом и можем насладиться его покоем и уютом. А делами займёмся завтра.

— Может, оповестить кого-то из ваших друзей? — на всякий случай уточнил Алед.

Барон нахмурился и пробормотал:

— Кто знает, остались ли у меня здесь друзья… Никому не сообщай. Сегодня я никого не желаю видеть.

И он быстро взбежал по ступеням лестницы, словно не чувствовал на своих плечах тяжёлые доспехи.

Глава 30

Эрик Ченг сидел в небольшой таверне возле окна и задумчиво смотрел на улицу. Дождь, начавшийся ещё засветло, к ночи перешёл в ливень, и выходить из-под крыши не хотелось. Он не стал снимать капюшон просмоленного плаща, чтоб не привлекать к себе внимание. Здесь было много таких путешественников, нахохлившихся от холода под своими плащами. По комнате с низкимпотолком и земляным полом гулял сырой ветер. Стёкол в окнах не было, и потому ночная морось проникала внутрь, и маленькая жаровня в углу согревала только хозяина, уныло смотревшего на разношёрстный сброд, собравшийся в его заведении. Ждать от них большой прибыли не приходилось, и он не собирался усердствовать в обслуживании гостей.

Эрик один сел у окна, в то время как остальные прятались от непогоды и сырости в глубине маленького зальчика. Его не тревожили ни холод, ни дождь. Он был даже рад, что смог оказаться здесь один, и ему не пришлось слишком сильно надвигать капюшон, чтоб спрятать лицо. Одиночество его не беспокоило. Он по натуре был одиночкой, и потому длинное путешествие по лесам и долинам этого странного мира не тяготило его. Он и не собирался ни с кем общаться, потому не стал менять свой удобный десантный костюм «хамелеон» на местную одежду. Он понимал, что его высокие скулы и узкие глаза с нависшими веками, а также длинная рыжая чёлка при густых иссиня-чёрных волосах выглядят здесь довольно экзотично, а если добавить к этому зрачки, которые помимо его воли светились в темноте красным огнём, то и вовсе становилось понятным, что выдать себя за местного ему не удастся. Единственное, что он сделал, это обзавёлся длинным непромокаемым плащом с капюшоном, чтоб прятаться от непогоды и любопытных взглядов.

Ему было не страшно бродить по этим диким местам. Он всегда был достаточно ловок, чтоб постоять за себя, к тому же с детства занимался кунг-фу, а его природные таланты, обусловленные генетической патологией, позволяли ему пренебрегать некоторыми законами физики. К тому же здесь под действием местной магии его способности только усилились: он с лёгкостью забирался на самые высокие деревья, как белка прыгал с ветки на ветку, ящерицей взбирался на отвесные скалы, а потом прыгал вниз, мягко приземляясь на покрытую мхом землю. Незнакомцы, разглядев под капюшоном его бледное красивое лицо и красный блеск зрачков, принимали его за духа или демона и спешили убраться подальше. Однажды прямо на него из леса вылетела свора охотничьих собак и с лаем бросилась в атаку. Но стоило ему оскалить длинные белые клыки и зарычать, как свирепые псы с испуганным визгом умчались прочь. На разбойников его раскосые зеленовато-карие глаза с красным отливом и улыбка, похожая на волчий оскал, производили такое же впечатление. А от крестьян, которые как-то попытались напасть на него, потому что приняли за колдуна, он без труда отбился оглоблей, используя её как тренировочный шест. Его быстрота и ловкость озадачили возбуждённую толпу настолько, что ему позволили беспрепятственно покинуть селение.

Если б это было возможно, он бы и вовсе не заходил в городки и деревни на своём пути. Но он помнил цель своего путешествия и держался за неё с отчаянным упорством. Капсулы с питательной сывороткой, уложенные в ячейки пояса-патронташа, которые он взял с собой вместо бутылок с синтетической кровью, постепенно пустели. И он понимал, что через какое-то время окажется перед неприятным выбором: немедленно возвращаться к звездолётам или начать пить кровь животных. И он был совсем не уверен в том, какой путь выберет. Внезапно возросшие способности при сохранении ясного рассудка были для него искушением. Его сила, ловкость, то, что он внушал окружающим такой ужас, тешили его тщеславие. Порой даже казалось, что в этом мире он мог бы найти себе место сообразно своему естеству. Ему всё равно пришлось бы скрываться, но всё же он мог бы быть собой и изредка потворствовать своим инстинктам. Это пугало, потому что с детства его предостерегали от этого искушения. Именно по этой причине он упорно искал Салима Набиева, чтоб передать ему сообщение и вернуться назад к «Пилигриму».

Где искать этого парня он не знал. Этого не знал никто, поэтому он решил идти по наитию, надеясь на своё чутьё. Он заходил в деревни, чтоб задать единственный вопрос, знают ли здесь человека с таким именем. В городах он сидел в тавернах, и бродил по ярмаркам, прислушиваясь к разговорам людей, в надежде наткнуться хоть на какую-то зацепку. Маленькие селения уже давно слились для него в бесконечную череду торговых рядов, трактиров и небогатых подворий. Он двигался на северо-восток, хотя совсем не был уверен в правильности выбранного направления. Но этот мир был невелик, и, обследовав этот район, он затем мог отправиться дальше. Его никто не торопил, разве что постепенно пустели ячейки на поясе-патронташе, да всё больше хотелось обосноваться где-нибудь в пещере на живописном склоне зелёной горы, чтоб жить там в покое, погружаясь в себя, сживаясь с природой и постепенно приближаясь к тому, чтоб занять свою нишу в местной пищевой цепочке.

Знакомое, но такое необычное для этого мира слово внезапно вывело его из задумчивости. Он покосился в сторону двух неряшливо одетых мужчин с мечами на поясах, которые вполголоса разговаривали между собой.

— Они называют это коммуной, — рассказывал один из них. — Безухий как-то попытался явиться туда с шайкой, чтоб растолковать этим селянам, как это важно иметь кого-то, кто будет за небольшую дань охранять их от других разбойников. Он увидел там целые стада овец, в свинарниках хрюкали свиньи, а по улицам… Представляешь, прямо по улицам бродили здоровые индюки. Он сказал, что в жизни не видал такого богатства, и подумал, что нашёл золотую жилу. И ты знаешь, что? Они просто отдубасили его и парней дубинами. Даже девчонки у них управляются с палками так ловко, что могут пересчитать все зубы у здорового мужика. Больше он туда не совался, правда, рассказал на сходке об этом богатом селении. И были те, кто решил проверить его слова, но вернулись, оставив там половину зубов.

— Должно быть, у них есть дух-покровитель, — проворчал второй, ковыряя грязным ногтем доску, служившую столешницей. Я слышал, что некоторые заводят таких, чтоб они защищали их от набегов. Раз в год весной приносят в жертву девицу или ребёнка, и год живут спокойно.

— Может, и так, — пожал плечами первый. — Но знаю одно: их деревню теперь все обходят стороной. А нищие из соседних земель бегут к ним, и они всех принимают под своё покровительство. Думаю, скоро они сколотят своё войско и начнут грабить сами. И тогда нам придётся вовсе убраться отсюда.

Второй сочувственно кивнул и поёжился под налетевшим порывом ветра. Эрик поднялся и подошёл к ним. Встав возле стола, он приподнял капюшон, чтоб они могли встретить его взгляд и по тому, как оба испуганно отпрянули, понял, что достиг своей цели.

— Как пройти в эту коммуну? — спросил он.

— На север, через горелую падь и дальше к западу, — испуганно пробормотал первый, нащупывая под плащом рукоятку ножа.

Эрик нагнулся к нему и принюхался. Запах страха. Он поморщился от отвращения.

— Ты уверен, что хочешь ударить меня ножом? — тихо спросил он, скаля белые клыки.

— Там будет болото с тремя соснами, а за ним — густой лес, — дрожа от ужаса, лепетал разбойник. — В том лесу за тремя ручьями есть большая прогалина и дальше тропа мимо каменного идола. По ней до конца леса и выйдешь как раз к той деревне.

— Я понял тебя, — Эрик выпрямился. — Не броди по ночам в лесу. В следующий раз я тебя не пощажу…

И развернувшись, он надвинул на голову капюшон и вышел из таверны.

Дождь ему не мешал, удобная одежда и обувь из современных материалов, которые, к счастью, в отличие от техники, не утратили своих качеств, позволяли даже в такую погоду чувствовать себя вполне комфортно. Темнота тоже не была помехой. Он отлично видел в темноте без корректировки зрения и имплантов. Он довольно долго шёл на север, пока не оказался в узкой ложбине, где среди обугленных остовов деревьев уже пробивалась молодая зелёная поросль. Оттуда он свернул на запад и через пару часов вышел к широкому болоту. Три тонкие почти лысые сосны ему удалось отыскать не сразу, но найдя их, он сумел сориентироваться, чтоб войти в лес. Вскоре перед ним зажурчал небольшой поток, через который он перескочил одним махом. Второй ручей тоже нашёлся через какое-то время, а вот третий ему снова пришлось поискать, но, найдя и преодолев его, он сразу увидел, как впереди расступились деревья, открывая поляну, на краю которой стоял каменный столб, в котором при некоторой доле фантазии можно было разглядеть человеческую фигуру. Тропы рядом не оказалось, и какое-то время он стоял, прислушиваясь и принюхиваясь. Его и без того острые слух и чутьё усилились настолько, что он уже ощущал где-то неподалёку запах оленя, а стрёкот кузнечика в траве казался мурчанием довольного кота.

И, наконец, откуда-то издалека донёсся собачий лай, и он почувствовал запах дыма. Потом с той стороны раздался крик петуха. Улыбнувшись, Эрик направился туда, где располагалась деревня с собаками и петухами, где топили очаги, и где, возможно, он мог отыскать Салима Набиева.

По мере приближения к селению, запах дыма становился всё сильнее, а к собачьему лаю присоединилось хрюканье свиней в загоне. Он прислушивался, чтоб не сбиться с пути, и потому вовремя почувствовал движение рядом. Он замер. Вскоре в темноте раздался крик птицы. Но для его уха это было явным сигналом, который один человек передаёт другому. В подтверждение тому вскоре вдали раздался ещё один такой же фальшивый крик. Это было подозрительно. С чего бы крестьянам выставлять посты вокруг деревни, да ещё на расстоянии нескольких миль? Припомнив то, что он знал о Набиеве, Эрик не торопился двигаться дальше. Если здесь организована цепь постов, то вполне возможно, что есть и ловушки. Оглядевшись в поисках срезанных веток и верёвок, он ничего не заметил, и не спеша двинулся дальше. Теперь он ясно ощущал чьё-то присутствие рядом. Человек, сопровождавший его, двигался тихо, почти беззвучно, но не для такого чуткого слуха, как у вампира. То, что его провожатый не проявляет активности, немного настораживало, но вскоре, разглядев впереди натянутую в траве верёвку, он всё понял. Остановившись, он осмотрел крону дерева, и снова разглядел несколько верёвок в ветвях. Какое-то время он стоял в раздумьях, когда неожиданно раздался треск веток, и на него сзади налетело что-то сильное и опасное.

Кто-то пытался толкнуть его в спину, прямо в ловушку, но атака была такой шумной, что он легко уклонился и тут же получил чувствительный удар в бок. Не успев сгруппироваться, он пропустил ещё несколько ударов, а потом всё же собрался и, парировав ещё один удар, нанёс ответный. Незнакомца откинуло как раз в сторону ловушки, но он каким-то невероятным образом извернулся и откатился в сторону. Мгновение, и он уже стоял на ногах в боевой стойке, а вокруг между стволами деревьев мелькали огни факелов.

У Эрика вовсе не было желания в данной ситуации пугать противника, но это уже было привычной реакцией на опасность, и он оскалил клыки и зарычал. За деревьями раздались воинственные крики, а тот, что напал на него, выхватил из-за пояса длинный прямой кинжал и приготовился к нападению.

Он был невысоким, но широкоплечим. Смуглое лицо, пронзительный взгляд больших чёрных глаз, нос с горбинкой, густая чёрная борода и коротко остриженные волосы придавали ему разбойничий вид. Но это был не разбойник.

Эрик выпрямился, унял дрожь возбуждения и постарался спрятать клыки.

— Лейтенант Набиев, вы уже придумали, как объяснить командованию убийство офицера космофлота? — официальным тоном произнёс он.

Салим нахмурился, приглядываясь к жутковатому незнакомцу, но оружие не опустил.

— Капитан Ченг? — недоверчиво спросил он. — Что если я скажу им, что вы вампир?

— Они это знают, и вряд ли это послужит достаточным оправданием для подобного поступка.

— Откуда вы здесь взялись? — резко спросил Набиев.

Его товарищи тем временем вышли из-за деревьев и окружили Эрика. В их руках были длинные изогнутые сабли, не слишком хорошо сделанные, и всё же, вероятно, очень острые.

— Мы сели на эту планету вслед за вами, — спокойно ответил Эрик, понимая, что сейчас это — лучшая тактика поведения. — И так же не смогли взлететь. Командор де Мариньи отправил часть экипажа на поиски тех, кто ушёл с места стоянки «Паладина», чтоб передать приказ вернуться и координаты для контакта.

— Почему де Мариньи? — подозрительно уточнил Салим. — Где Северова?

— Не знаю. Едва мы сели, она улетела на капсуле к вашему звездолёту. Больше я её не видел. Говорят, она ушла с лейтенантом Кабрерой в луар. Мне неизвестно, где она сейчас.

— И всё-таки ты вампир, — упрямо повторил Салим, стиснув рукоятку кинжала.

— Я знаю, и ничего не могу с этим поделать. Если б смог, сделал бы давно. Каждый из нас живёт со своими проблемами.

Набиев на какое-то время задумался, а потом расслабился и сунул кинжал за пояс.

— Свои, — проговорил он, махнув рукой своим товарищам.

— Но он — то чудовище! — возразил высокий белокурый парень в меховой безрукавке, который со своей саблей успел подобраться к Эрику ближе других.

— Что за чудовище? — насторожился Эрик.

— У нас здесь объявились вампиры, капитан, — проговорил Набиев, подходя к нему, и обнял за плечи. — Этот человек только выглядит так, но он мой друг, а потому уберите сабли и возвращайтесь на посты.

Парень нехотя сунул саблю в самодельные деревянные ножны и, подозрительно взглянув на Эрика, скрылся в чаще леса. За ним ушли остальные.

— Что за вампиры? — тревожно спросил Эрик.

— Я всё расскажу. Пойдём в деревню. Только, — Салим с сомнением взглянул на него. — Ты не мог бы убрать эти зубы и красный блеск в глазах, чтоб людей не пугать.

— Как только я успокоюсь, зубы уберутся сами, а глаза… Извини. На этой чёртовой планете они всё время светятся в темноте. Днём будет не так заметно.

Деревня оказалась большой, она состояла из множества невысоких домиков под крышами из тёса, к которым были пристроены навесы для скота. По единственной широкой улице проходили по своим делам селяне, большей частью светловолосые, в чистой добротной одежде. Они тепло приветствовали Салима и с любопытством смотрели на его спутника. Эрик снова опустил капюшон, и не смотрел по сторонам, чтоб его глаза не встревожили местное население.

Дом, куда Салим привёл своего гостя, был не лучше и не хуже других, разве что он был больше, и на широком дворе играли дети. Их было много, не меньше трёх десятков, старшие девочки занимались с малышами, остальные фехтовали деревянными саблями и бились между собой на шестах и палках. Этой тренировкой руководил высокий подросток с саблей на поясе, который почтительно поклонился Салиму и вернулся к своим подопечным.

— Чьи это дети? — спросил Эрик, входя под низкую крышу дома.

Внутри было просторно. Вдоль стен стояли широкие кровати, застеленные грубыми покрывалами из овечьей шерсти, а посредине располагался длинный стол.

— Теперь мои, — ответил Салим и, пригласив гостя за стол, сел сам.

Из дальней комнаты появилась молодая женщина с младенцем на руках. За её подол цеплялся ещё один малыш. Увидев гостя, она испуганно замерла на месте, прижав к себе ребёнка.

— Не бойся, Амэ, — успокоил её Салим. — Это мой друг. Его зовут Эрик Ченг. Он только выглядит опасным, но на деле вполне надёжный человек.

Она несмело кивнула и подошла ближе.

— Может, вам принести что-нибудь? — спросила она.

— Если только воды, — ответил Эрик. — Просто чистой воды.

Амэ кивнула и вышла, а малыш, который цеплялся за её подол, остался и, с любопытством посмотрев на гостя, деловито полез к Салиму на колени. Тот подхватил его и, усадив, погладил по светлым волосам.

— В деревне полно сирот, — пояснил он. — Мы с женой забрали их всех к себе. Жители деревни помогают нам их растить. Все вместе присматриваем за стариками и калеками. Теперь, когда зажили лучше, проблем с этим нет.

— Я слышал, — кивнул Эрик, — свиньи, овцы, индюки…

— Да, и коровы. На быках пашем. Отвоёвываем землю у леса. Распахали склон, сделали террасы под огороды. Живём…

— И уходить отсюда ты не хочешь?

Салим вздохнул.

— Мне по ночам Кавказ снится, брат. Я каждую весну брал отпуск и вспахивал деду его маленькое поле на склоне горы. Не то, чтоб он не мог запустить культиватор, просто это стало традицией, с тех пор, как я в четырнадцать лет начал пахать плугом, чтоб укрепить руки перед соревнованиями по вольной борьбе. В этот раз ему пришлось выпустить на поле культиватор… Конечно, я хочу домой, но куда я брошу этот колхоз? — он погладил мальчика по голове. — К тому же я женился, у нас сын.

— Ты можешь забрать их с собой. Дети получат хорошее образование и огромные возможности для дальнейшей жизни.

— Ты уверен, что нам удастся взлететь?

— Я не знаю, — покачал головой Эрик. — Но я хочу, чтоб так и было. Я должен вернуться, иначе я погублю здесь свою душу.

В комнату снова вошла Амэ, но уже без ребёнка. Она поставила на стол кувшин с водой и две чаши, а потом снова ушла. Салим проводил её взглядом.

— Я не могу взять с собой всю деревню, капитан. Если б не я, их уже давно съели бы, так что тебе придётся возвращаться без меня.

— Я не получал приказа тащить тебя силой, — пожал плечами Эрик, наливая в чашу воду. — Только передать информацию. Где «Паладин» ты знаешь, для связи избрали Магдебург, но я ушёл раньше и точного адреса не знаю. Впрочем, думаю, он не так велик, и одного человека там можно найти. На связи Елизар Дакоста, наш помощник командира по науке. А что до того, чтоб уйти… — он протянул руку и потрепал малыша по светлым волосам. Тот засмеялся. Эрик улыбнулся, не разжимая губ, чтоб не напугать его клыками. — Торопиться мне некуда. Я, пожалуй, задержусь и помогу вам с этими, как ты сказал, вампирами.

— Ты поможешь нам разобраться с ними? — оживился Салим.

— Не жди от меня многого. Я не охотник на вампиров, и не в теме, как их убить. Просто мои возможности выше обычных человеческих: тоньше слух, лучше зрение, в том числе ночное, нюх, как у собаки. Я не летаю, как летучая мышь, но могу подняться к вершине дерева без лестницы и легко перемещаюсь по вертикальной поверхности.

— Но ты же вампир, — напомнил Салим.

— Я обычный генетический вампир. У меня врождённая патология, но я не демон. Я таким родился, и большую часть жизни прожил, даже не зная, что такое отрастающие клыки. У меня есть некоторые способности к левитации, и хорошо развиты органы чувств. Но это всё. Я всю жизнь старался научиться жить, как обычный человек, и мне это удалось.

— И всё-таки клыки у тебя торчат.

— И теперь тоже?

— Нет, — усмехнулся Салим.

— Первый раз это случилось несколько лет назад в результате какого-то магического ритуала, и с тех пор стало обычной реакцией на опасность. Но я никого не кусаю.

— Совсем? И ты не заразный.

Эрик закатил глаза.

— Как генетическая патология может передаваться через слюну? Только по наследству. Именно поэтому я не хочу заводить детей. Но кусать кого-то… Мы же современные люди!

— Ну, да, — проворчал Салим. — В данной ситуации это особенно актуально. Но ты же интересовался историей вопроса, изучал источники. Ты умный парень! Что-то слышал от родителей, от деда с бабушкой. Как убить вампира?

— Осиновым колом.

— Именно осиновым?

— Если честно, наиболее верный способ: сделать экстракт осиновой коры и ввести инъектором под кожу. Это с большой долей вероятности приведёт к анафилактическому шоку. На остальное я бы не ставил. На чеснок и серебро вероятна аллергия. Святая вода вообще действует только на особо впечатлительных с проблемами психики. Распятия, кресты и свитки с заклинаниями — тоже не гарантируют успех, особенно если вампир — выходец из другой конфессии. Ну, и самый радикальный способ — снести голову с плеч. Действует так же эффективно, как и на любого гуманоида. Как вариант, подойдёт и доменная печь.

— Всё? А солнечный свет?

— Если только на него тоже аллергия. К тому же, где ты возьмёшь здесь солнце?

— Верно. А соль?

— Она подходит для зомби. Говорят, они от этого дымятся.

— Неужели больше ничего?

Эрик вздохнул и посмотрел в потолок, поддерживаемый деревянными брусьями.

— Мой дед говорил, что самый страшный яд для вампира — это кровь ангела. Он так живописал последствия, что я поклялся никогда их не кусать. Но где мы возьмём ангела?

— Здесь проще шайтана раздобыть, — буркнул Селим. — Значит, больше ничего не скажешь?

— Мало? — Эрик покачал головой. — Больше ничего не приходит в голову. Ну, и к тому же я должен сделать оговорку. Это всё подействует только в том случае, если это такие же, как я, обычные генетические вампиры. А в этом я сомневаюсь.

— Почему?

— Потому что в этом странном мире просто не может быть ничего обычного.

Салим помрачнел и задумался.

— Мы их видели только дважды. Они крадут людей. Сначала с окраин, там, где селятся пришлые, пропали несколько человек. Мы поговорили с ними и велели следить друг за другом. Тогда первый раз и увидели, как ночью три существа с красными глазами утащили девушку. Мужчины погнались за ними с оружием, но они скрылись в лесу. Второй раз появились двое, напали на мальчика-пастуха. Его удалось отбить, но один из них успел присосаться к его шее. Через несколько часов ребёнок начал рычать и бросаться на людей, у него покраснели глаза. Его пытались удержать, но он вырвался и выбежал на двор, схватил ягнёнка…

— Его убили? — тихо спросил Эрик.

— Не люди. Собаки набросились на него, как на дикого зверя. С тех пор мы используем собак, чтоб охранять границы селения. Псы чувствуют этих тварей и рычат в темноту, лают. Люди хватают оружие и бегут к ним. Только эти чудовища всегда успевают скрыться раньше.

— Странно, — пробормотал Эрик. — У местного ребёнка, не слышавшего наших легенд, не может быть психоза на этой почве. Значит, он был заражён.

— Да. Кстати, когда мы проходили по двору, возле загона лежали две собаки. Они не отреагировали на тебя. Думаю, что это, действительно, что-то другое, не такое как ты.

— Я не опасен. И другие носители этого гена, если они в здравом уме, никакой опасности для общества не представляют. Мы веками живём среди обычных людей и никому не вредим. Но это что-то другое. Из области легенд… Понимаешь, вампиры не живут гнёздами, это выдумки фантастов. Мы живём семьями, как все нормальные люди. Нас очень мало, мы распылены по всей планете, потому не создаём сообществ и не вступаем в вампирские клубы. Единственное, что нас объединяет, это научно-исследовательский центр в Париже, где разрабатывают специальные рекомендации для поддержания нормальной жизни, контролируют выпуск лечебных препаратов и пищи, помогают справляться с возникающими психологическими проблемами. Но мы все одиночки, и потому общество анонимных вампиров в принципе невозможно. А здесь, судя по всему, их не меньше трёх, и они живут и охотятся вместе. Сколько человек пропало?

— Восемь.

— За какой период?

— Десять световых суток.

— То есть почти по одному человеку в сутки? Это плохо, Салим.

— Почему?

— Потому что мне хватает одного литра синтетической крови на неделю, она обогащена питательными веществами. Литра обычной крови на пару-тройку дней будет более чем достаточно. А сколько крови они могут высосать из человека?

— Ты хочешь сказать, что их много? — встревожился Салим.

— И они заражают укусами… — Эрик задумался. — Знаешь, профессор Джордан, который обследовал меня, говорил что-то о вероятности вирусного вампиризма, но, в несколько необычном контексте. Я не помню, о чём там конкретно шла речь, но выглядело это так, словно он подводил научную базу под объяснение магического воздействия. Он говорил о трансформации каких-то бактерий, приводящих к заболеванию крови, в некую субстанцию, воздействующую на организм и вызывающую симптомы вампиризма, описанные в романах.

— Это были теоретические рассуждения?

— Нет, это было то, что он узнал из каких-то древних книг. Он говорил, что в принципе это возможно, и какие-то колдуны-алхимики даже проделывали подобные опыты с кровью больных и вызывали целые эпидемии.

— Чем это нам поможет?

— Я думаю, что, может, если это было в древних книгах, если это связано с колдовством, и если этот мир настолько пропитан магией, что пробуждает во мне мои спящие способности без какого-то усилия с моей стороны… Может, это то же самое? — Эрик посмотрел на Салима. — Он ведь что-то говорил и о борьбе с заражёнными.

— То есть, вылечить их нельзя? — мрачно кивнул тот.

— Это были тёмные времена. С эпидемиями боролись кардинально: карантин и истребление заболевших. Может, на земле наши продвинутые эпидемиологи и справились бы с такой задачей, но у нас с тобой даже пенициллина нет. Дело не в этом… Насколько я помню, тех вампиров было не так простоубить… — он задумался. — Знаешь, я постараюсь вспомнить. А если нет, будем пробовать всё, от осинового экстракта до стрел с серебряным наконечником.

— В крайнем случае, будем рубить головы, — нехотя кивнул Салим и снова погладил по голове притихшего у него на коленях мальчика. — Но хотелось бы найти более надёжный и менее опасный для наших людей способ, — он задумчиво посмотрел на Эрика. — Понимаешь, капитан, я в вампирах вообще ничего не понимаю. Фильмы про них не смотрел, книги не читал. У меня были совершенно другие интересы. И потому я даже представить не могу, с чем имею дело.

— Я и фильмы смотрел, и книги читал, — вздохнул Эрик. — Только чем больше я это делал, тем больше убеждался, что фантазия человеческая не имеет границ, и в искусстве она ограничена только набором некоторых базовых условий, придуманных на заре создания жанра. Но это всё выдумки, понимаешь? И они могут дезинформировать, а потому у меня обратная ситуация. Я наполнен огромным количеством информации, которая, скорее всего, недостоверна, и полагаться на неё нельзя. Потому я постараюсь вспомнить всё, что мне говорили мои наставники, врачи и родственники, а потом будем действовать методом проб и ошибок. Может, хоть какое-то зерно истины во всех этих разговорах было. И в любом случае, можешь на меня положиться. Я тоже неплохой боец.

Селим кивнул ему с улыбкой, и мальчик у него на коленях тоже заулыбался и протянул Эрику ручонку. Тот осторожно взял пальцами маленькую ладошку и дружески пожал её.

Глава 31

Это утро было тёмным. После вечерней пирушки барон Делвин-Элидир лишь усилием воли заставил себя встать с постели. Виной тому было не похмелье и не то, что он не выспался. Ему никак не хотелось идти во дворец, тот дворец, где когда-то правил молодой король Арман и его прекрасная королева Элеонора. Тогда в залах даже ночью звенел смех, и звучала музыка. Он покинул двор по семейным делам лишь на пару месяцев, но задержался в своём замке, а потом, как гром среди ясного неба, — весть о смерти Армана. И теперь спустя шесть лет после отъезда ему тяжело было снова войти под расписные своды королевского дворца, зная, что там уже нет его короля.

Он стоял возле окна и смотрел на тёмную улочку, освещённую несколькими тусклыми фонариками. На душе было так же темно. Позади скрипнула дверь, и раздались шаги.

— Вы уже встали, ваша светлость? — услышал он бодрый голос своего оруженосца. — Прикажете отправить посыльного к королю?

— Тебе не терпится? — обернулся барон и мрачно взглянул на Аледа. — Куда спешить? Я нужен ему, значит, в любом случае он меня примет.

— Но я подумал, что если поспешить, вы можете занять более почётное место при его дворе. Поговаривают, что сейчас он собирает войско. Ему нужны не только командиры с отрядами, но и военачальники. А с вашим опытом успешных битв…

— Есть и опытнее, — поморщился барон. — И командовать войском он мне не предложит, даже не мечтай. Но в чём-то ты прав. Если поторопиться и засвидетельствовать своё почтение до того, как он определится с составом своего штаба, то войти в него я смогу. А это позволит влиять на выбор командующего. Нам ведь не нужно, чтоб нас вёл в бой интендант с громким титулом или неудачник, верно?

— Это было бы катастрофой, ваша светлость. Лучше действовать на свой страх и риск, чем выполнять приказы высокомерного осла.

— И я о том же, — барон вздохнул. — Ладно, отправь посыльного, пусть испросит для меня аудиенцию. Извести так же о моём приезде барона де Сансера, а также Ренара-Амоди, Адемара, де Морена и Аллара. Барону де Сансеру я сам нанесу визит в ближайшее время, а с остальными надеюсь увидеться во дворце.

— Слушаюсь, ваша светлость, — поклонился Алед. — Прикажете подать завтрак?

— Пусть принесут сюда. Гостям тоже подайте в их комнатах, когда встанут. Оказывайте им всемерное содействие во всём, но не докучайте.

— Да, ваша светлость, — снова кивнул оруженосец. — Прикажете подать парадный камзол? — и, заметив недоумённый взгляд барона, пояснил: — Теперь придворные собираются во дворце с утра, на случай, если королю будет угодно к ним обратиться.

— Мозолить глаза, в надежде на подачку? Уволь, дружок. Я не пойду туда, пока он меня не пригласит, сообщив время аудиенции. Крутить хвостом среди его шавок мне не пристало. Скажи Луцию, пусть принесёт свои книги. Я хочу посмотреть, как ведутся дела и дать ему некоторые указания. Возможно, нам придётся задержаться здесь дольше, и вызвать из поместья дополнительный отряд. Сам сходи на псарню и посмотри, как там дела. Не нужно ли прикупить собак на случай, если придётся устраивать охоту. Да, и отправь кого-нибудь в замок, пусть привезут пять бочонков прошлогоднего вина. Мне не понравилось то, что подали вчера.

— А мне оно показалось весьма недурным, — вставил Алед.

— Я с радостью уступаю его тебе и твоим приятелям. И пусть Гвилим зайдёт ко мне, велю ему, чтоб он следил за своими подчинёнными. Никаких пьянок, драк и дуэлей, никаких скандалов и интрижек. Узнаю — выпорю и отправлю обратно в деревню. Тебя это тоже касается.

— Я понял, ваша светлость, — с покорным видом кивнул Алед.

Вскоре из ворот дома вышел одетый в ливрею посыльный и отправился во дворец. Не прошло и пары часов, как он вернулся, доставив письмо, написанное секретарём короля, в котором было указано, что его величество король Сен-Марко Ричард примет барона Делвин-Элидира в тот же вечер, в связи с чем ему следует явиться во дворец при всех регалиях.

Хок и Оршанин, наконец, после долгих лишений, выспались в тёплых мягких постелях и насладились вкусным сытным завтраком в то время, когда добропорядочные горожане уже заканчивали обедать. Киса наотрез отказался покидать тёплую комнату, заявив, что нормальному коту, чтоб выспаться, нужно не меньше двадцати часов в сутки, и свернулся в кресле возле камина в пушистую, оглушительно мурлыкающую подушку.

Его хозяин и его спутник отправились искать казармы личной гвардии короля. Отказавшись от провожатого, они расспросили старого Луция, как пройти к королевскому дворцу и теперь шли по освещённой яркими фонарями широкой улице. Заблудиться здесь было невозможно, потому что именно эта улица вела от главных ворот города прямо к королевскому дворцу. Её наводнили толпы торговцев и горожан. Иногда проходили патрули городской гвардии во главе с сержантом, чей шлем был увенчан плюмажем. Ещё реже по улице проезжали конные рыцари, но все они ехали либо от ворот, либо к воротам. Город был невелик, и даже знать передвигалась здесь пешком, хотя и в окружении свиты от двух до десятка человек.

Проходя по улице, Хок и Оршанин разглядывали прилавки лавок и вывески, небольшие площади, окружённые богатыми домами иликакими-то храмами, украшенными каменной резьбой и скульптурами. Если не считать иной планировки города, Сен-Марко мало чем отличался от луара Синего грифона. Может, перемирие сыграло здесь свою роль, укрепляя торговые связи между королевствами, но и вывески, и лавки, и одежда горожан и знати здесь выглядели так же, как в луаре. Разве что вместо чужого энхилдера здесь звучала французская речь, отчего этот город казался ближе и как-то роднее.

Оба они находились в благодушном настроении, поскольку приём, оказанный им в доме барона Делвин-Элидира, был поистине царским. Там они чувствовали себя спокойно и уверенно, предоставленные им комнаты были уютными и хорошо обставленными, еда — вкусной и свежей, слуги — предупредительными, но не навязчивыми. Сам барон хоть и ясно осознавал свой высокий статус, оказался приятным собеседником, умным и образованным человеком, что, насколько помнил Хок, было редкостью для средневекового рыцарства. Он даже высказал что-то такое вчера за столом, а после, спохватившись, спросил, не обидел ли он хозяина.

— Вовсе нет, — пожал плечами барон. — В этом смысле я, и правда, отличаюсь от соседей. Скажу только, что мой отец любил читать и собрал за свою недолгую жизнь небольшую, но ценную библиотеку. А мне самому повезло в самом юном возрасте оказаться в свите короля Армана. Наш почивший государь отличался умом и похвальной любознательностью. Он поощрял науки и изящные искусства. Именно тогда, несмотря на войну, он умудрился выписать из луара алкорских музыкантов, пригласил ко двору учёных и философов из Магдебурга и города Лейдена, который славится своим университетом. Он с равным интересом обсуждал достоинства охотничьих собак, стратегию и тактику долговременной осады замков и различия между философскими школами. Он сам сочинял баллады, которые потом пели в тавернах менестрели, а после разносили их по всему миру. У него был чудный голос… — барон грустно улыбнулся. — Годы, проведённые с ним и его друзьями, не могли не оказать на меня влияния. А оказавшись в своём замке, лишённый общества друзей, с которым я мог бы и дальше говорить на столь привычные мне темы, я сосредоточился на самостоятельном изучении тех предметов, что интересовали меня. Я закупал книги, приглашал к себе мудрых людей, покровительствовал художникам. А мои соседи взирали на это с раздражением и недоумением… — он усмехнулся. — Поэтому я, скорее, исключение из правил.

И Хок уже, в какой раз подумал, что встреча с этим молодым человеком была для них с Кириллом редкой удачей.

Так, в отличном настроении, они дошли до конца этой длинной улицы. Перед дворцом располагалась широкая мощёная площадь, откуда открывался прекрасный вид на королевский замок. Он выглядел одновременно массивным и возвышенным. В центре располагалсяогромный каменный барабан, опоясанный лентой широких окон, обрамлённых изысканным орнаментом. На площадь выходил узкий балкон с кружевным парапетом, видимо предназначенный для того, чтоб король мог появиться на нём перед своими подданными. Эта часть здания была увенчана круглым куполом, а по его сторонам стояли две изящные башенки, от которых влево и вправо тянулась высокая крепостная стена с бойницами, замаскированными под окна каменным обрамлением. Из стен выступали трехгранные бастионы. За стенами виднелись две пары высоких круглых башен под конусообразными крышами, соединявшиеся зубчатой стеной, вдоль которой тянулись галереи. Переход между башнями отличался широкими полуарочными окнами, украшенными витыми столбиками и резными карнизами. Весь комплекс королевского дворца, несмотря на свой размер, выглядел гармоничным и стройным. Суровость и мощь крепостных сооружений сочеталась с благородной изысканностью простой отделки.

— Позднероманский стиль? — как бы между прочим спросил Кирилл, который с детства интересовался историей архитектуры.

— Не умничай, — проворчал Хок, тем не менее, признавая, что королевский замок Сен-Марко неуловимо похож на старые замки юга Франции, столь дорогие его сердцу.

— Виноват, — не стал возражать Кирилл. — Ну, и где мы будем искать казармы?

— А они вам зачем? — раздался сзади вкрадчивый голос.

Кирилл обернулся, но его кто-то уже обнял за плечи с другой стороны, настолько ласково, насколько может обнять человек, закованный в латы. Наконец, взглянув туда, он увидел высокого молодого мужчину с огромными чёрными глазами, тонким орлиным носом и длинными гладко зачёсанными назад тёмными волосами. Рядом с ним стоял смуглый рыцарь с небольшой серповидной бородкой и выбивающимися из-под золотого обруча смоляными кудрями.

— Похоже, проблема решилась сама собой, — заметил Хок, узнав Игната Москаленко и Фарида Аль-Сафара.

— Мы давно вас ждём, — с улыбкой кивнул Фарид. — С тех пор, как приехали Стэн и Юрий, готовимся к инспекции командования.

— Тебя, бродяга, не ожидали так скоро увидеть, — Игнат притиснул Кирилла к себе. — Но тоже рады. Командор Карнач ждёт вас.

— Даже послал вас навстречу?

— У нас увольнительная, — возразил Фарид. — Но мы на всякий случай поглядываем по сторонам, не увидим ли где знакомые лица.

— Я б даже сказал, до боли родные, — уточнил Игнат. — Сейчас Фарид сгоняет к Карначу, и пойдём в кабак, выпьем за встречу, поговорим.

— Сашка установил в казарме сухой закон, — пояснил Фарид. — Мне что, я не пью, а славяне без этого дела вянут, как розы. Вот и отрываются иногда.

Он рассмеялся и направился к дальнему левому бастиону, где, видимо, находился вход в казармы.

— Ему пить вера не позволяет, вот и выпендривается, — проворчал, глядя ему вслед, Игнат. — Карнач и сам выпить не дурак, сами знаете, но местные тут вино, как воду, хлестали и на посты на четвереньках добирались, вот он и закрутил гайки. В казарме никаких ёмкостей с алкоголем. Положил во дворе бревно. После увольнительной каждый должен пройти его от начала до конца. Съехал — ночуешь в карцере, а там такая холодрыга, что поневоле протрезвеешь. Сам я там не был, но другие рассказывали.

— Молодец, Карнач, — усмехнулся Хок.

— Вам, как старпому, такие истории ласкают слух, — заметил Игнат, — а местные стонут.

— А вы? — усмехнулся Кирилл.

— Мы привычные, к тому же у нас алкоголь выводится из организма ударными темпами. Так что я могу погулять на славу, а потом по канату пройти. И все трактиры в пределах досягаемости нами обследованы. Сегодня двинем в «Королевское копьё». Туда как раз сегодня егеря тушу матёрого оленя доставили. И вино неплохое. И хозяйка тоже.

— Скажешь мне, где это «Королевское копьё», — произнёс Кирилл и обернулся к Хоку. — Командор, можно я здесь задержусь? Нашего барона подожду.

— Что за барон? — заинтересовался Игнат.

— Предлагает вам крышу в качестве взаимовыгодного сотрудничества.

— Крыша это хорошо, а что с нас?

— Сейчас ребята придут, и обсудим, — кивнул Хок, а потом посмотрел на Кирилла. — Если тебе охота тут слоняться, то я не возражаю.

— А ваш барон, он во дворце будет? — спросил Игнат. — Тогда это надолго. Придворные толпятся там с утра до ночи. А после второй стражи для горожан наступает комендантский час… — он сунул руку вкарман и достал шёлковый ярлык, на котором был вышит жёлтый щит, украшенный красным крестом, в каждом углу которого были размещены по четыре синие птички. Передав ярлык Кириллу, он пояснил: — Если наткнёшься на патруль, покажи, и тебя пропустят без вопросов.

— А ты как?

— Нас все здесь знают. Неужели ты думаешь, какой-то сержант будет требовать пропуск у рыцаря личной гвардии короля?

Вскоре появился Карнач в золочёных латах, с ним были Иван Валуев, Фарид аль-Сафар и Рагнар Белов.

Обнявшись с Кириллом и пожав руку Хоку, Карнач сообщил:

— Ваши парни в карауле. Я велел, чтоб их сменили. Сейчас придут.

Ждать пришлось недолго, и вскоре подошли Стаховски и Булатов.

— Ну, как? Обжились здесь? — спросил Хок, взглянув на Юрия.

— Да вроде, — скромно кивнул тот.

— Он уже произвёл впечатление своим фехтованием, — усмехнулся Карнач. — Король приходил посмотреть на него, и желает видеть его на ближайшем турнире.

— Я полагаю, что это хорошо? — уточнил Кирилл.

— Посмотрим, — уклончиво ответил Карнач. — Ну, господа офицеры. Все в сборе. В «Королевское копьё»?

— Идём, — кивнул Хок. — Кирилл присоединится к нам позже. У него опять какие-то дела…

— Ладно, — Карнач как-то настороженно взглянул на Оршанина, а Валуев, проходя мимо, положил руку ему на плечо и, нагнувшись, шепнул:

— Не влезай в истории, Кирюша. Здесь это опасно.

Глава 32

Барон Делвин-Элидир вошёл в зал, отделанный позолоченной резьбой и яркой росписью по стенам. Широкие окна были закрыты тяжёлыми бархатными портьерами, украшенными шёлковыми кистями. Плиты пола, набранного из белых, розовых и чёрных мраморных плит, блестели, как зеркало, отражая огни множества свечей, установленных в высоких напольных шандалах, а на потолке красовалось огромное панно с изображением победоносного сражения короля Армана Миротворца с альдором Синего Грифона. Барон на минуту задержался у дверей, глядя на высокого золотоволосого короля в сияющих доспехах, изображённого в центре. Лицо его было выписано так искусно, а игра света придавала ему такую живость, что он почувствовал острую боль потери, внезапно коснувшуюся сердца. Потом он снова опустил глаза и пробежал взглядом по лицам придворных, ожидающих аудиенции или в надежде на то, что по залу пройдёт король или кто-то из его приближённых. Они стояли группками по всему залу и переговаривались, стараясь не повышать голос. Похоже, у всех здесь были свои секреты. Проходя через зал, он чувствовал на себе любопытные и настороженные взгляды. Знакомых лиц почти не было, и никто не спешил приветствовать его возвращение ко двору.

— Айолин! — услышал он и обернулся на звук своего имени.

Возле окна собралась группа молодых баронов, которых он знал ещё по участию в военной кампании короля Армана. Увидев знакомые лица и широкие улыбки, он сразу почувствовал облегчение. Они тоже были рады видеть его.

— И ты собираешься вернуть своих всадников под знамёна Сен-Марко! — воскликнул Гай Ренар-Амоди, когда он подошёл. — Не стоится боевому коню в стойле, когда поют трубы?

— Он пока не кляча, чтоб стенки подпирать, — рассмеялся Рене Адемар, обняв его. — Рад видеть тебя, друг мой. Хоть ростом ты так и остался с моего пажа, но в остальном, сразу видно, возмужал.

— Пусть трепещет враг, — кивнул Танкред Аллар, — если возмужал тот, кто, будучи юнцом безусым, крушил его полки.

— Не преувеличивай, — внезапно смутился Айолин.

— Преувеличивать? — усмехнулся Тристан де Морен. — Глянь, кто несёт знамя Сен-Марко рядом с королём!

Он указал наверх, и Айолин, подняв голову, увидел себя в полном доспехе, сжимающим меч в одной руке, а древко знамени — в другой.

— Не может быть… — пробормотал он.

— Похож, не так ли? — спросил Ренар-Амоди, — Из всех молодых баронов Армана, только ты и Танкред удостоились чести украсить своими персонами этот потолок. То, как ты отбил короля у наседавшей конницы альдора, и с сотней всадников обратил вспять полтысячи, забыть невозможно. А ты ещё кинулся вслед за ними и отобрал у них королевское знамя.

— Мальчишеская выходка, но она решила исход сражения, — заметил Аллар. — Увидев знамя и короля под твоей защитой, мы все тогда воспрянули духом и смяли натиск алкорцев.

— Славные были времена, — проговорил Адемар, и в его голосе прозвучала грусть.

— Да, — в тон ему кивнул де Морен. — Всем не хватает Армана и тех дней.

— Вы давно в Сен-Марко? — спросил Айолин.

— Достаточно, чтоб понять, что теперь всё изменилось, — мрачно заметил де Морен. — Я писал тебе и сейчас подпишусь под каждым словом. Сен-Марко сильно изменился за эти годы. И дам тебе совет: когда будешь говорить с королём, проси больше за свою службу, потому что кроме денег и личной славы, ты здесь ничего больше не найдёшь.

— Он выгнал Беренгара, — сообщил Адемар.

— Маршала Беренгара? Перед началом войны?

— Тише, Айолин, — зашипел Ренар-Амоди. — Не надо сомневаться в правильности решений короля, если не хочешь нажить здесь врагов. Двор заполнен бездельниками и прихлебателями, которые поют ему диферамбы и мечтают выслужиться любой ценой. Но сейчас, когда в воздухе снова повеяло войной, начинает подтягиваться военная аристократия, и эти шуты смотрят на нас, как на варваров, пришедших, чтоб отобрать их атласные подушки. Но мы нужны Ричарду, потому он будет призывать нас и будет нам платить.

— Кто займёт место Беренгара?

— Говорят о де Сансере, Вайолете и де Бове.

— Нам стоит употребить всё своё влияние, чтоб во главе войск встал де Сансер, — понизив голос, произнёс Айолин. — Он разумный стратег и не погонит нас на бойню. Вайолет для этой роли не годится, а де Бове допускает слишком много ошибок в тактическом плане.

— Я согласен, — кивнул Аллар, — но пока у нас здесь не так много влияния.

— Влияния не много, но если сложить наши маленькие влияния вместе, то получится что-то, с чем королю придётся считаться.

— Нам не хватало тебя, Айолин, — улыбнулся Ренар-Амоди, положив руку на плечо друга.

— Ведите нас, славные Делвин-Элидир и Аллар, — кивнул де Морен. — И мы снова познаем вкус победы.

— Тише, — проговорил Аллар. — Не здесь и не сейчас. Во дворце слишком много лишних ушей.

— Соберёмся у меня, отметим нашу встречу и поговорим, — улыбнулся Айолин. — Я рад снова увидеть здесь столь дорогие мне лица.

— Барон Делвин-Элидир, — прозвучал звучный голос графе де Жуайеза, сенешаля королевского двора, — король Ричард готов принять вас.

— Проси больше! — шепнул ему де Морен.

Айолин направился через зал мимо расступившихся перед ним придворных и вслед за сенешалем прошёл в дальний покой. Лакеи, придерживавшие драпировки над дверным проёмом, закрыли за его спиной двери, и он увидел короля Ричарда. Прежде чем склониться в поклоне, он успел отметить, что тот мало изменился за шесть лет, прошедшие с их последней встречи.

Король Ричард Красивый, действительно, был хорош собой, высок и статен. Его шёлковые локоны цвета воронова крыла мягкими волнами струились из-под золотого венца. Широкое лицо было покрыто золотистым загаром. На нём выделялись ярко-синие глаза, ещё более подчёркиваемые длинными чёрными бровями. Чуть более длинный, чем нужно для такого лица, острый нос неожиданным образом уравновешивал широкие скулы и придавал его лицу мужественный вид. Парчовый камзол короля был расшит драгоценными каменьями, а на плечи наброшена мантия с широким воротником из золотистого меха. Он восседал в кресле с резной спинкой, на верхушке которой сверкал позолотой королевский герб.

За его креслом стоял принц Жоан, тоже статный и синеглазый, как его отец. Его волосы, унаследованные от матери, отливали тёмной бронзой. Наследный принц был в простом камзоле бордового бархата. О его высоком положении говорила только широкая филигранная цепь на груди с вправленными в неё рубинами и изумрудами. Увидев барона, он дружески кивнул.

Сенешаль встал рядом с королём.

— Ваше величество, — произнёс Айолин. — Я прибыл по первому вашему зову и готов, как прежде, встать под ваши знамёна в грядущей войне.

— Я рад, барон Делвин-Элидир, что вы так быстро откликнулись на мою просьбу, — король взмахнул рукой, унизанной перстнями, указывая посетителю на стул, стоящий в нескольких шагах от него. Айолин снова почувствовал, как сжалось его сердце, когда он увидел среди прочих перстень с крупным сапфиром, который всегда носил король Арман. — Мы помним, с каким мужеством и отвагой вы служили нашему дорогому племяннику, и высоко ценим ту помощь, которую вы оказали ему в победе над луаром Синего Грифона. Ваше участие в новом походе не только усилит наше войско, но и укрепит его дух, потому что наш славный государь Арман Миротворец незримо будет присутствовать рядом со своими верными друзьями. И, конечно, мы щедро наградим вас за вашу службу. Сколько людей вы сможете привести?

— Триста человек, ваше величество.

— Этого мало! — нахмурился король.

— Это конные воины, хорошо обученные и полностью экипированные и вооружённые. Они все способны биться с противником в ближнем бою, но кроме того среди них есть арбалетчики и лучники, которые выпускают на полном скаку десять стрел за минуту и попадают в центр мишени с двухсот шагов. Они могут биться алебардами и мечами. Мой отряд может стать ядром атаки, которая сметёт любого противника. Через год я смогу выставить ещё семьдесят тех, кто сейчас проходит обучение. Семь лет мира, подаренные нам королём Арманом, дали нашему народу процветание. Мальчики росли сильными и смышлёными. К пятнадцати годам они становятся настоящими воинами.

— Они нужны мне сейчас, — хмуро заметил король.

— Я не поставляю мясо, ваше величество, — спокойно и твёрдо произнёс Айолин. — Я не поведу в бой неумелых детей. Я веду воинов, способных побеждать. Если мальчишек перебьют в первом же сражении, кто будет воевать потом?

— Потом подрастут новые, — заметил сенешаль.

— Чтоб их снова убили в первом же бою? — взглянул на него Айолин. — Я веду под знамёна Сен-Марко воинов, которые будут воевать за вас годами. Но если ваше величество полагает, что такие ему не нужны…

— Нужны, барон, — проворчал король, отмахнувшись от сенешаля. — Очень нужны. Просто я нуждаюсь в большой армии. В огромной. И чем больше людей выйдет на поле битвы, тем будет лучше.

— Триста хорошо вооружённых и обученных воинов сомнут тысячу необученных крестьян с вилами и дубинами.

— Хорошо, барон. Я вижу, что вы не забыли, что такое война. Мой покойный племянник высоко ценил вас, как командира. Прошу вас принять участие в подготовке военного похода, который мы замышляем. Однако прежде вы должны поклясться в том, что сохраните в тайне всё, что узнаете на военном совете.

— Я принесу все необходимые клятвы и буду преданно служить вашему величеству. Но прежде я хотел бы обсудить цену этой службы.

— Двадцать золотых марок за каждого воина, тридцать — за убитого. И ваша личная награда — двести марок, триста в случае победы.

— Сорок марок за каждого воина, пятьдесят — за убитого, ещё пятнадцать за каждого убитого коня.

— Пятнадцать марок за коня? — возмутился сенешаль. — Пятьдесят за убитого крестьянина?

— Мои люди воюют не на баранах. Я специально выращиваю сильных, выносливых и быстрых коней, которые могут пройти сорок миль за сутки, неся в седле рыцаря в полном вооружении и поклажу, — сухо ответил Айолин. — Лучших из них я продаю на ярмарке за двадцать пять золотых марок. Что же до крестьян, то крестьяне у меня пашут и сеют, а в бой идут воины…

— Будет вам, барон, — остановил его король. — Господин сенешаль — человек мирный, в войне опыта не имеет. Его забота — наш двор, а не наша казна, — он сурово взглянул на графа и тот потупился. — Зная ваших воинов по былым сражениям, я признаю эту цену обоснованной.

— И моё личное участие, государь, стоит дороже. Мне придётся разрабатывать план сражения, и я всегда иду впереди моих воинов. Я превосхожу мастерством многих из них, и в случае необходимости вы можете выставить меня против любого противника в поединке перед боем. К тому же, отсутствуя в своих владениях во время военной кампании, я рискую претерпеть убыток, как от набегов соседей, так и от иных бед, кои не смогу вовремя предотвратить.

— Я уверен, что ваши-то владения надёжно защищены. Не поверю, что в ваших деревнях нет дружин, ведь кто-то обучает тех мальчиков, да и сами мальчики, судя по всему, не промах. И в вашем замке наверно целый гарнизон лучников, которые отобьются от любого соседа.

— Это ветераны.

— Но они метко стреляют. Впрочем, я согласен. Как я сказал, ваше участие в этом походе нужно нам по многим причинам, что доказывает вашу ценность для нашего дела. Я заплачу вам тысячу марок золотом, и обещаю участие в разделе трофеев в случае победы, в которую я верю. Кроме того, это не помешает мне награждать вас за доблесть в выигранных сражениях сверх этой награды.

— Это очень щедро, ваше величество, — поклонился Айолин.

— Мы рады будем видеть вас при дворе в любое время. Столь благородный и красивый рыцарь украсит его и порадует наших дам, — король улыбнулся. — Будьте готовы к тому, что вас вызовут для совещания во дворец в любое время.

— Да, ваше величество, — Айолин поднялся. — Позвольте сообщить вам ещё одну новость, прежде чем я уйду.

— Я слушаю вас, барон, — кивнул король.

— Направляясь в Сен-Марко, я встретил рыцаря, который сказал, что везёт вам скромный дар в знак сердечной дружбы.

Услышав это, король резко выпрямился, и его глаза блеснули.

— Вы принесли мне хорошее известие, барон, — радостно улыбнулся он. — Вы знаете, где этот рыцарь?

— Я думаю, мне не составит труда отыскать его.

— Передайте этому рыцарю… Как его имя?

— Рауль де Мариньи.

— Сенешаль, как только этот рыцарь явится во дворец, проводите его ко мне. Барон, передайте ему, что я дам ему аудиенцию немедленно.

— Да, ваше величество.

Барон поклонился и направился к выходу, заметив скрытый жест наследного принца. Его просили задержаться во дворце и дождаться вестника.

Выходя обратно в зал, он почувствовал, как граф де Жуайез взял его под руку.

— Я надеюсь, вы не сердитесь на меня, ваша светлость? — вкрадчиво спросил он. — Я всего лишь стою на страже интересов короля.

— Вы выполняете свой долг, ваше сиятельство, — учтиво улыбнулся Айолин. — Как и все мы.

— Тогда я надеюсь, что вы как-нибудь посетите меня и отужинаете с нами. Моя супруга и дочь будут рады видеть вас.

— Я почту за честь, господин граф, — заверил его барон.

— Барон Ренар-Амоди! — повысив голос, провозгласил сенешаль. — Король Ричард готов принять вас.

Они столкнулись посредине пути, и Айолин, быстро обняв друга за плечи, притянул его к себе.

— Проси больше, Гай, — шепнул он. — Проси больше!

Он вернулся к остальным друзьям и поведал им о разговоре с королём.

— Похоже, ты ему очень нужен, — заметил Адемар. — нам он такой платы не предложил.

— Я думаю, что у него на тебя виды, — произнёс Аллар. — Не удивлюсь, если через какое-то время он попытается вовлечь тебя в свою клику. Ему нужны те, кто пользуется влиянием у баронов. Что ты думаешь об этом короле, Айолин?

— Я думаю, что нам не стоит ему доверять, — подумав, ответил он. — Шесть лет назад Ричард предпочитал держаться в тени, из которой выходил лишь для того, чтоб разделить победы с Арманом. Теперь он сам стал королём, однако до того почитания, каким был окружён Арман, ему далеко. Уверен, что он будет добиваться его всеми силами. Ему необходима победоносная война, а для этого ему нужны бароны. И мы будем участвовать в его войне, но только на наших условиях.

— Если он попробует обмануть нас, мы всегда сможем перейти на сторону альдора, — заметил Адемар. — Ты слышал, что Марк де Сегюр обосновался в луаре и даже, будто бы, приближен к энферу.

Айолин кивнул.

— Меня огорчила эта новость, но каждый сам вправе выбирать, кому служить. Мне б не хотелось скакать из стана в стан в зависимости от того, откуда дует ветер. Ричарду придётся постараться, чтоб довести меня до перехода к его врагу. Так что, не будем торопиться. Давайте посмотрим, что здесь происходит. Сейчас он в любом случае не посмеет пойти против баронов. Мы ему нужны. Если мы будем действовать сообща, то сможем сами диктовать ему свою волю.

— Как быстро всё изменилось, — вздохнул Аллар. — За Арманом мы готовы были идти по зову сердца, но он был щедр с нами. При нём мы были окружены почётом и всеобщей любовью. А Ричард устраивает торг из-за каждой марки, и его придворные скалят зубы за нашей спиной. Если за его племянником я готов был идти в пекло, то ему придётся хорошо заплатить за мою преданность.

— Быть может, мы зря так сразу воспринимаем его в штыки? — проговорил Айолин. — Мы слишком привыкли к достойному во всех отношениях королю, и потому его преемник не внушает нам доверия? Мы до сих пор не можем примириться со смертью Армана.

— У нас есть причины для такого отношения, — мрачно заметил Аллар. — Возможно, ты полагаешь, твоя настороженность вызвана лишь тем, как изменился двор за эти годы, но я видел, как он менялся, и как всё это происходило. Если я не перебрался в луар вслед за Марком, то только потому, что не хочу однажды столкнуться в бою с вами. Выбрав одну сторону, я, как и ты, предпочитаю держаться её.

— Неужто всё так скверно?

— Не здесь, — Аллар осмотрелся по сторонам. — Теперь говорить о том, что думаешь, в стенах королевского дворца становится опасно. Мы обсудим всё чуть позже.

Он замолчал, глядя на двери зала. Обернувшись, Айолин увидел, как подались в стороны придворные. Кланяясь на ходу, они уступали дорогу высокому человеку, который шёл, ни на кого не глядя. Внешность его была необычна. Его лицо, гладкое, как у женщины, имело необычные черты, высокие скулы, широкий лоб, узкие миндалевидные глаза, прямой нос и аккуратные, как у девушки, губы. Прямые чёрные волосы были собраны в высокий хвост, закреплённый золотой пряжкой, украшенной красной яшмой. Несмотря на столь нежные черты, его лицо хранило мрачное, замкнутое выражение. От его прямой осанки, руки, лежавшей на золотой рукояти необычного меча с длинным изогнутым клинком, веяло надменной властностью. На нём был странный доспех из тиснёной узорами кожи, окрашенной в цвет бронзы, на плечах красовались фигурные тройные наплечники, напоминающие крылья. За плечами висел тяжёлый плащ бордового цвета, отделанный по краю широкой узорчатой тесьмой золотого цвета, а в центре — кругом, в котором свернулся в кольцо дракон.

— Кто это? — спросил Айолин, глядя вслед странному незнакомцу.

Тот подошёл к двери, и лакеи безропотно распахнули их перед ним.

— Капитан личной охраны короля, — проговорил де Морен, — его имя Джинхэй. Варвар, который предан его величеству, как пёс. Появился здесь около года назад и сразу вошёл в доверие. Говорят, что он уже предотвратил несколько покушений.

— На Ричарда покушались? — насторожился Айолин.

— Уже не раз. Но этот дьявол словно видит сквозь стены. К тому же Ричард набрал в охрану и личную гвардию чужаков и простолюдинов, которые никак не связаны с местной аристократией. Он постепенно вытеснил из королевского дворца всех, кто был здесь в почёте при его племяннике.

— Что не мешает ему при любом случае говорить об Армане, — проворчал Адемар. — Мне кажется, тот паж ждёт тебя, Айолин. Этот мальчик из свиты принца.

Тот стоял у дверей и, едва поймав взгляд барона, вышел. Простившись с друзьями, Айолин направился за ним и нагнал в длинном затемнённом коридоре. Паж чуть замедлил шаг и вложил в его руку записку, после чего открыл ближайшую дверь и исчез за ней.

Выйдя из замка, Айолин задержался на ступенях и, подойдя к ближайшей чаше, в которой горел огонь, развернул записку. «Ночью я буду у вас. Жоан», — прочёл он и бросил бумажку в чашу. Убедившись, что она сгорела, он вышел на площадь. Тут же из-под арки ближайшей галереи появился Оршанин и подошёл к нему.

— Можете передать сэру де Мариньи, что король примет его немедленно, — произнёс Айолин. — Похоже, он ждал гонца.

— Командор ушёл в трактир с друзьями, чтоб отпраздновать встречу, — сообщил Кирилл. — Я найду его и сразу передам. Что-то случилось, ваша светлость? — спросил он, заметив, что барон мрачен.

— Нет, просто слишком разительный контраст между тем, что я оставил здесь шесть лет назад, и тем, что нашёл. Я повидал нового короля, теперь хочу увидеть прежнего. Я до сих пор не был на могиле Армана. Пойду в храм святой Лурдес, где находится его усыпальница.

— Ваша светлость, позвольте мне пойти с вами. Не из любопытства. Я столько слышал о короле Армане…

— Идёмте, капитан, — улыбнулся Айолин.

Храм святой Лурдес главенствовал над площадью, вздымая свои колонны белого мрамора к тёмным небесам. На фризах колон покоился широкий резной портик, а над ним поднимался фронтон двускатной крыши, по бокам которой были установлены площадки с фигурками лебедей. Широкая лестница вела к высокому проёму без дверей, словно говорящему, что каждый может войти сюда в любое время.

Барон Делвин-Элидир и Оршанин поднялись по ступеням и вошли в храм. Внутри было пусто и гулко. Всё убранство храма было изваяно из мрамора. По краям центральный зал окружали красные резные колонны, словно опутанные листьями плюща, с потолка свисали в мраморных кольцах кристаллы светильников из горного хрусталя, в которых пылало пламя. Впереди, на высоком постаменте, украшенном изысканными узорами, в обрамлении стрельчатой арки стояла белая статуя — высокая женщина в длинном платье, ниспадавшем прямыми складками, похожими на колонны. Две её косы спускались почти до колен, на голове сиял золотом и драгоценными камнями витой венец, изящные руки покоились на рогах гарды двуручного меча, воткнутого в постамент у её ног, а за спиной виднелись вздыбленные крылья с острыми, как кинжалы, перьями.

Кирилл на какое-то время задержался возле неё, а потом повернулся к барону.

— Мне кажется, что она похожа на нашего командира, — поделился он своим наблюдением.

Барон с удивлением посмотрел на него, а потом на статую.

— Пожалуй, да, — согласился он. — Раньше я не рассматривал эту статую так внимательно. У нас свои боги. Но сейчас я склонен признать, что эта святая очень похожа на леди Дарью.

— Хотя… на неё похожи все ангелы с мечами, — пожал плечами Кирилл и осмотрелся.

За колоннами виднелись каменные надгробия с лежащими на них изваяниями древних королей Сен-Марко и покрытые позолотой раки, в которых были выставлены мощи особо почитаемых правителей. Барон направился к одной из них и остановился. Кирилл подошёл к нему. Эта рака отличалась от других, потому что её основа была выполнена искусными ювелирами из чистого золота и отделана драгоценными каменьями. На углах стояли золотые подсвечники в виде ангелов, держащих над головой чаши. Свет свечей и запах свечного воска создавал ощущение покоя и грусти. В верхнюю раму раки было вставлено прозрачное стекло, а под ним, покрытое белой кисеёй, виднелось тело высокого мужчины в золотых латах. На его груди лежал боевой меч, и руки в латных перчатках покоились на витом эфесе. Сквозь кисею можно было рассмотреть золотистые волосы, изысканными локонами уложенные на парчовой подушке, и смуглое лицо с широкими скулами и высоким лбом. Лицо молодого короля было красивым, мужественным и спокойным, словно он спал, устав от дневных забот.

Барон медленно опустился на колени возле раки и склонил голову. Кирилл печально взглянул на него и ушёл, чтоб не мешать. Почувствовав, что остался один, Айолин приложил к сердцу руку и тихо произнёс:

— Прости меня, мой король, что я не был с тобой в дни твоей болезни, не смог поддержать тебя в смертный час и не явился, чтоб проводить тебя в твой последний путь. Слишком поздно я узнал о том, что ты покинул нас, и это известие поразило меня в самое сердце. Я не мог поверить, что тебя больше нет здесь, и страх увидеть осиротевший Сен-Марко не позволял мне раньше явиться сюда. Я скорблю о тебе днём и ночью, стоит мне вспомнить те дни, что я провёл рядом с тобой. Ты был мне другом и боевым товарищем. Ты был моим королём, за которым я готов был идти в самое пекло. Ты был частью моей души. И теперь сердце моё оплакивает тебя столь же безутешно, как и в тот злосчастный день, когда я узнал о твоей смерти. Ради тебя, ради твоей памяти я буду служить твоему королевству, его славе и процветанию. С твоим именем на устах и в сердце я пойду в бой за Сен-Марко и умру, если придётся.

Какое-то время он молчал, вслушиваясь в тишину храма, а потом устало прошептал:

— Как же мне не хватает тебя, Арман.

Он поднялся и снова посмотрел внутрь раки, стараясь разглядеть под кисеёй дорогие черты. Даже то, что спустя год тело короля оставалось нетленным, не казалось чудом, ведь Арман был героем, избранником богов. И, может, боги забрали к себе его душу, оставив здесь тело, чтоб друзья могли видеть его рядом, как живого.

После этого он вышел из бокового придела и остановился, увидев перед статуей святой Лурдес маленькую фигурку. Хрупкая женщина в платье из синего бархата стояла, склонившись и подняв руки в молитвенной просьбе. Со спины он видел только белую тонкую вуаль, наброшенную на золотисто-рыжие волосы.

Словно почувствовав его присутствие, она обернулась, и он увидел, что это молодая красивая девушка. Её нежное лицо с розовым румянцем и раскосыми карими глазами и полными губами было совсем юным. При этом он отметил и то, что её наряд отделан дорогим серебристым мехом, широкие рукава верхнего платья, застёгнутого на груди, опускаются ниже пояса, а нижнее голубое сшито из атласа и украшено тонкой вышивкой из мелкого жемчуга.

Увидев его, она сначала смутилась, а потом вдруг на её лице появилась радостная улыбка.

— Барон Делвин-Элидир! Вы не узнали меня? Я Иоланда, дочь барона де Сансера.

— Иоланда? Не может быть! — он рассмеялся. — Ты же была маленькой рыжей девочкой, когда мы расстались!

— Я выросла, ваша светлость.

— И теперь мне надлежит обращаться к вам более почтительно? — поклонился он.

— Нет, — запротестовала она и, подбежав, схватила его за руку. — Вы были другом моего дорогого брата Алмери, вы друг моего отца, и я желаю, как прежде, звать вас по имени. И вы зовите меня Иоландой.

— Что ж, я рад, что ты всё так же расположена ко мне, — улыбнулся он. — Но что ты делаешь здесь, в храме?

— Я живу здесь, — и, заметив, как улыбка на его лице сменилась тревогой, покачала головой. — Нет, дорогой Айолин, я не принимала обет безбрачия и не служу здесь. Я, как и другие девы из благородных семейств, являюсь фрейлиной вдовствующей королевы Элеоноры.

— Королева здесь? Почему не во дворце?

Девушка отвела взгляд.

— Её величество пожелала остаться здесь и дать обет служения святой Лурдес, чтоб молиться о душе своего супруга.

— Давно?

— Чуть меньше года назад.

— Но почему? К тому времени прошло больше года со дня его смерти. Она так молода и красива…

— Таков был её выбор, — перебила Иоланда. — И не нам осуждать его.

— У меня и в мыслях не было, — вздохнул он. — Надеюсь, ты не собираешься последовать её примеру?

— Нет, отец отпустил меня сюда с условием, что, как только он найдёт мне жениха, я сразу же вернусь, чтоб выйти замуж.

— Но он ещё не нашёл?

— Не знаю. Пока я здесь. После того, как Алмери погиб в бою с алкорцами, я осталась его единственной наследницей. Но вы же знаете, как обширны наши земли. Я понимаю, что никогда не смогу управлять ими надлежащим образом и тем более держать в узде многочисленных вассалов. Эти мелкопоместные рыцари бывают так заносчивы. Им нужна твёрдая мужская рука.

— Молю лишь об одном: чтоб эта твёрдая мужская рука была нежна с тобой, милая Иоланда, — произнёс он.

Она с любопытством посмотрела на него и улыбнулась.

— Я не бываю при дворе, поскольку маленький двор королевы Элеоноры сосредоточен в этих стенах. Но поскольку это всё-таки двор, вы могли бы иногда приходить сюда. Королева не устраивает пиров, но её часто посещают друзья, те, что составляли круг короля Армана. Иногда заходит и принц Жоан. Вы придёте?

— Да, я должен засвидетельствовать почтение её величеству.

— Почему же не сейчас? — оживилась девушка. — Она будет счастлива видеть вас. Идёмте, я провожу.

Через боковую дверь она провела его в задние помещения храма. Пройдя по церемониальным залам, где он видел жриц, которые спокойно занимались своими делами и кивали в ответ на его приветствие, они оказались в покоях королевы.

В самой дальней части храма располагался маленький изысканный и уютный мирок, где комнаты были отделаны так же роскошно, как взамке короля. Стены покрывали узорчатые ткани, их украшали картины с пейзажами и портреты. Резная мебель тёмного дерева была удобна и красива. Войдя в небольшую гостиную, барон задержался возле парного портрета, на котором были изображены Арман и Элеонора в день своей свадьбы. Девушка скользнула в боковую дверь и вскоре, появившись снова, поманила его за собой.

Он оказался в небольшой комнате, где в кресле, обитом красным бархатом, сидела облачённая в траур молодая женщина. Бледность её лица подчёркивали густые чёрные волосы, покрытые вдовьей вуалью. Небольшой венец из золота был украшен единственным камнем — переливчатым чёрным опалом. Она держала на коленях маленькую белую кошечку с золотым бубенчиком на филигранном ошейнике. У её ног на скамеечках сидели такие же юные и нежные, как Иоланда, девушки и прилежно занимались шитьём. А в углу дама постарше в тёмно-лиловом платье играла на лютне.

Увидев его, королева улыбнулась и протянула руку. Подойдя, он опустился на одно колено и поцеловал её пальцы.

— Оставьте нас, дамы, — произнесла королева. — Эдвина, возьмите Китти и дайте ей сливок.

Одна из девушек аккуратно взяла кошечку и, бросив из-под ресниц заинтересованный взгляд на барона, вышла вслед за остальными.

— Мой цветник не для вас, дорогой Айолин, — улыбнулась королева. — Впрочем, если вы решите выбрать здесь супругу, я буду только рада. Все эти девицы благовоспитанны и обеспечены хорошим приданым.

— Я подумаю над этим, ваше величество, — по знаку королевы он принёс к камину один из стульев, стоявших у стены, и сел. — Пока же меня привели сюда совсем другие дела.

— Война, — кивнула она. — Ричард намерен влезть в авантюру, которая всем нам может стоить дорого. Я слышала, что он собирается осадить луар. Ещё его дед говорил, что взять луар на приступ практически невозможно. Он положит множество солдат и ничего не добьётся. Впрочем, я теперь весьма далека от всего этого. А вам я хочу посоветовать, как старому другу: не верьте ему.

— Не верить королю? — насторожился Айолин.

— Мир не видывал более жестокого и вероломного человека. Он приблизил к себе предателей и прогнал верных слуг королевства. Он уже не раз нарушал слово. Никому другому я не сказала бы об этом. Среди моих дам есть засланные им шпионки, и я знаю, кто это, что позволяет мне соблюдать осторожность. Но вас я хочу предупредить: этот человек не гнушается ничем в достижении своих целей.

— Ваше величество, — растерянно проговорил Айолин, — ведь раньше вы считали его верным слугой короля Армана, и не раз обращались к нему за помощью и советом. Не помню, чтоб вы хоть раз выразили своё недовольство им. Напротив, вы называли его опорой короля.

— Я заблуждалась, — с горечью проговорила она. — Он просто ждал своего часа и как только добрался до власти, показал себя во всей красе. Посмотрите, куда мне пришлось спрятаться от него? Мало того, что он отнял у меня любимого мужа, так ещё и загнал в эту нору!

— Вы сказали, что он отнял у вас мужа? — тихо переспросил Айолин, чувствуя, как холодеют кончики его пальцев. — Вы считаете, что Ричард причастен к смерти Армана?

— Я это знаю, — произнесла она, — но мои уста на замке. Если я отомкну их, то не проживу и дня.

Барон поражённо смотрел на сидевшую перед ним женщину.

— Вы хотите сказать, что он убил нашего короля?

— Не хочу, — устало проговорила она. — Моей ошибкой было завести с вами этот разговор. Я знаю, как вы любили Армана, со всей своей пылкой юношеской страстью, с рыцарской преданностью. И вам лучше не знать всей правды, чтоб вы не натворили бед. Я лишь затем говорю с вами об этом, что б предупредить. Арман любил вас и выделял среди других. Он относился к вам, как к младшему брату. Ваша горячность и отчаянная смелость наравне с развитой не по годам мудростью восхищали его. Он не хотел бы, чтоб с вами случилось несчастье. Потому забудьте о моих туманных намёках и помните только прямо высказанное предупреждение: бойтесь попасть в силки Ричарда и стать пешкой в его игре.

— Простите, ваше величество, — проговорил барон, — но именно ваш намёк поразил меня…

— Возможно, я просто зла на него, — прервала она собеседника. — На Ричарда. Может, я считаю, что добиваясь моей благосклонности, он предал память моего мужа.

— Король добивался вас? — нахмурился Айолин.

— Вскоре после похорон Армана и своей коронации он предложил мне выйти за него замуж. Я отказала. Через какое-то время он вернулся к этой теме. Его ухаживания становились всё более настойчивыми, если не сказать навязчивыми. И, наконец, я втайне от него принесла обеты в этом храме. Он был в ярости. Он заявил, что если я хочу остаться здесь, то останусь навсегда. Он не высказал никаких конкретных угроз на случай, если я покину пределы храма, но я предпочитаю не рисковать.

— И вы не выходите из этих стен? — ужаснулся барон.

— Во внутреннем дворе храма есть сад. Мы с девушками гуляем там при хорошей погоде. Меня посещают друзья. Это не так страшно, как судьба бедного Дедри.

— Дедри? — Айолин припомнил юного пажа из свиты короля. — А что с ним?

— Он умер в подземной темнице. Кто-то обвинил его в заговоре, и, поскольку доказательств не нашлось, судить его было не за что. Его просто забыли там.

— И много таких? — спросил Айолин, и в его голосе прозвучала сдержанная ярость.

— Эммери де Констант и Оливер Д'Олонь, — внимательно взглянув на него, произнесла она. — Остальных вы не знаете, а мне известна судьба далеко не всех, кто исчез или погиб при странных обстоятельствах. В конце концов, не во всех смертях можно винить Ричарда.

— Но, видимо, во многих. Эммери… Я слышал, он погиб на дуэли?

— Да, он был вызван по явно надуманному предлогу одним из конюших Ричарда и скончался от пореза на руке.

— Яд?

— Без сомнения. А Оливера нашли возле Северной башни. Заявили, что он был пьян и упал с крепостной стены. Только что он там делал в день, когда должен был находиться на посту возле дверей замковой часовни? Его одежда пропахла вином, словно он купался в нём, а запаха изо рта не было.

Барон задумался, глядя на огонь, пылающий в камине. Королева с беспокойством посмотрела на него.

— Я начинаю жалеть, что завела этот разговор, — нагнувшись, она положила ладонь на его руку. — Вы ведь не наделаете теперь глупостей, Айолин?

— Напротив, ваше величество. Теперь я буду очень осторожен. Я благодарен вам за предупреждение. Поверьте, моя юношеская горячность давно покинула меня, а мудрость, надеюсь, никуда не делась. К тому же совсем недавно я получил жестокий урок и чудом остался жив.

— А что случилось? — спросила она.

— Моя мачеха пыталась убить меня, чтоб отдать мой титул своему сыну. Я заглянул в глаза смерти, и слишком хорошо помню её взгляд. Воспоминание об этом не даст мне забыть о том, как бренно наше существование, и как ненадёжны узы, которые кажутся нерушимыми.

— И что вы сделали с вашей мачехой? Вы простили её?

— Я казнил и её, и её сына.

Она откинулась назад и посмотрела на него.

— Вы тоже изменились, Айолин. Жестокость этого мира коснулась и вас, сделав твёрже. И всё же берегите себя, хотя бы ради меня и памяти моего бедного супруга.

Он снова улыбнулся и, встав, опустился на колено. Поцеловав на прощание её руку, он обещал посетить её в ближайшее время.

— Мадам, — уже в дверях обернулся он, — вы сказали, что среди ваших фрейлин есть шпионки короля. Я хотел спросить, Иоланда де Сансер…

— О, нет, она вполне надёжна, — улыбнулась королева.

— Прекрасно, — прошептал он и, ещё раз поклонившись, вышел.

Айолин вышел из храма святой Лурдес и медленно спустился по ступеням. Ощущение нависшей над ним беды не давало покоя. К тому же таинственные оговорки Танкреда Аллара и королевы Элеоноры бередили душу. Неужели Ричард был замешан в смерти своего племянника? Он хорошо помнил дядю короля. Тот всегда был рядом с Арманом и поддерживал его во всём. Он помогал ему в делах и ревностно отстаивал его интересы. Казалось, он искренне любит племянника, и единственной целью своей жизни считает дальнейшее счастливое правление Армана.

Поэтому, получив через некоторое время после смерти молодого короля, письмо де Морена, Айолин был удивлён. В письме говорилосьо внезапной опале некоторых друзей Армана, о возвышении людей ранее неизвестных и к тому же недостойных. Возмущение в последующих письмах быстро сменилось обидой, а потом и безысходностью. Тристан больше не писал об интригах новых фаворитов короля, его письма были полны неясных тревожных намёков, словно он боялся, что его послания могут быть перехвачены. И вскоре в очередном он попросил Айолина сжечь все его предыдущие письма, если он их хранит. Айолин немедленно исполнил просьбу старого друга и долго сидел в тот вечер у камина, глядя, как горят желтоватые листы бумаги, исписанные твёрдым мужским почерком.

Сколько мог, он оттягивал возвращение в Сен-Марко, тем более что пошатнувшиеся дела в поместье требовали его активного участия. Но теперь он вернулся в город, зная, что здесь происходит что-то опасное, и при этом, не имея никакой ясности в том, что именно происходит.

Выйдя на площадь, он остановился, чтоб надеть перчатки. Уже наступила ночь, и улицы опустели. Для бедноты наступил комендантский час, и всё же в воздухе чувствовалось напряжение. Быстрые шаги за спиной заставили его резко обернуться и схватиться за меч, но он тут же успокоился, увидев своего оруженосца.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Меня отправил сюда Луций, — ответил Алед. — Он сказал, что после первой стражи в одиночку по городу лучше не ходить.

— Откуда ты узнал, что я здесь?

— Капитан Кирилл сказал. Сам он ушёл в трактир «Королевское копьё», чтоб отпраздновать встречу со своими друзьями. К тому же вас ждёт гость.

Айолин вопросительно взглянул на парня, и тот глазами указал в небо.

— Ясно, — кивнул барон. — Идём. Надеюсь, слуги достойно приняли нашего гостя.

— Он уселся у камина и сказал, что будет ждать вас. Даже от вина отказался. Но я велел к вашему приходу накрыть стол к ужину на две персоны.

Гость действительно ждал его в кресле у камина, задумчиво глядя в огонь. Наследный принц выглядел ещё более скромно, чем на аудиенции короля. На нём был простой камзол из синего бархата и ни одной драгоценности, кроме небольшого перстня-печатки с геральдическим орлом Монморанси. Увидев вошедшего барона, он вскочил и бросился ему навстречу.

— Как я рад, друг мой, что вы, наконец, приехали! — воскликнул молодой человек. — Хоть кто-то, с кем я могу поговорить, не опасаясь, что мои слова передадут отцу.

— О чём вы, ваше высочество? — нахмурился барон.

— О, умоляю вас, Айолин, хоть вы-то зовите меня по имени! — простонал принц. — Мне надоели эти церемонии, эти условности! Вы не представляете, как часто я вспоминаю своё детство при дворе моего дорогого кузена! Отцу тогда не было до меня дела, а Арман был так ласков со мной, даже позволял мне присутствовать на ваших дружеских пирушках. Как я завидовал всем вам! Вы были молоды, отчаянны и веселы. Вы все были героями! Я думал, что когда-нибудь получу свои рыцарские шпоры и смогу сидеть вместе с вами за столом, шутить, вспоминать сражения и обсуждать придворных дам.

— За чем же дело стало? — улыбнулся барон и прошёл к камину.

— Мне не с кем теперь сидеть так, беспечно говоря глупости и делясь мечтами об устройстве королевства. Меня окружают клевреты моего отца. Они постоянно провоцируют меня на неосторожные высказывания, а потом доносят ему. Я предпочитаю молчать, и за глаза меня считают дурачком.

— Но при дворе есть достойные люди, — заметил барон. — Адемар, де Морен, Аллар, Ренар-Амоди.

— Я не хочу навлечь на них беду, как навлёк на Эммери де Константа. Я подружился с ним, мы часто ездили вдвоём на охоту, запирались у меня, чтоб поболтать без свидетелей, а потом его убили. По приказу отца. Он, как огня боится заговоров. Он боится, что я вступлю в сговор с его врагами и свергну его, потому за мной следят. Я очень одинок, но с вами я могу быть искренним. К тому же отец вовсе не против моей дружбы с вами. Это правда, что вы казнили свою мать и брата?

— Да, — признал барон.

— Но я уверен, что у вас просто не было иного выхода, и они заслужили это! — убеждённо воскликнул принц. — Зато у отца это известие вызвало одобрение. Он сказал, что такие деяния достойны льва. А когда сегодня вы взвинтили цены на своё участие в походе, он был просто восхищён, решив, что деньги имеют для вас первостепенное значение. А доверять, по его мнению, можно только тому, кого можно купить.

— Он так считает? — холодно уточнил барон.

Принц насторожился.

— Вы ведь не выдадите меня ему?

— Нет. Конечно, нет, Жоан. Я даже не подозревал, в каком положении вы оказались. Но, надеюсь, вы не связаны ни с какими заговорщиками?

— Почему вы спрашиваете?

— Потому что это опасно. Если есть хоть что-то, оборвите эти связи. Ради себя, и ради Сен-Марко. А теперь идёмте за стол. Честно говоря, я проголодался.

Перейдя в небольшую столовую, Айолин отослал всех слуг и, велев Аледу сторожить по ту сторону двери, закрыл её.

— Ну, вот, я полагаю, теперь мы можем говорить спокойно, — произнёс он, разливая вино в кубки. — Значит, король не против того, что вы будете встречаться со мной?

— Он сказал, что я могу многому научиться у вас. Ещё он сказал, что захватив земли барона Ажакса и убив его, вы удачно приумножили своё достояние.

— Это были спорные земли, которые он отобрал у меня, когда я был ребёнком, а потом решил продвинуть свои межевые камни ещё дальше. Мне пришлось проучить его. К тому же я не убивал его. Увидев моих людей, осадивших замок, он предпочёл броситься на меч. Сам он нередко собственноручно и очень жестоко казнил своих врагов и решил, что то же ждёт и его.

— Вы же знаете, Айолин, как искажаются события, передаваемые из уст в уста, — проговорил принц и махом осушил кубок. — Хорошее вино. Откуда оно?

— Мой домовладелец Луций заказывал его для меня в Магдебурге, — ответил барон, снова наполняя кубок Жоана.

Тот откинулся на спинку стула и осмотрелся. Обстановка в столовой была довольно скромная, но ему явно нравилось здесь куда больше, чем в королевском дворце.

— Я часто вспоминал вас, Айолин, — признался он. — Вы были самым молодым среди всех баронов короля, и не стыдились играть со мной. Вы учили меня биться на мечах, и даже катали на плечах, как лошадка. И при этом вас превозносили как героя, особенно после битвы в Зелёном доле, где вы отбили у алкорцев королевское знамя. Я помню вести об этой славной победе, дошедшие до Сен-Марко. Люди пели на площадях. Моя мать плакала от счастья. А когда вы въехали в город, и ваша кавалькада двинулась по Королевской улице к дворцу, девушки бросали цветы под ноги вашим лошадям. Я стоял на балконе рядом с королевой Элеонорой и смотрел, как вы подъезжаете. Знамёна реяли в воздухе. С башен доносились звуки труб и волынок. Двенадцать раз выстрелила пушка. И вы все, король и его молодые бароны, были так красивы на высоких конях, в сияющих доспехах. Ветер развивал ваши кудри, а вы махали людям руками, затянутыми в перчатки, и улыбались.

— Я тоже часто вспоминаю тот день, — задумчиво кивнул барон.

— Я никогда не поверю, что кто-то из тех, кто приехал тогда с королём, предал бы его память. Поэтому потеряв Эммери, я стал осторожен и одинок. Я не глуп, я вижу всё, и моя душа восстаёт против этого, но я ничего не могу со всем этим поделать. Отец всячески старается держать меня в изоляции. Я нужен ему, как наследник, и при этом он боится моих прав. И он знает, что я ненавижу его, — принц взял кубок и снова выпил его до дна.

— Вы б что-нибудь поели, Жоан. Иначе вино ударит вам в голову, — мягко заметил барон.

— Порой мне хочется выпить побольше и забыться. Думаю, отец был бы счастлив, если б я спился.

— Зря вы так…

— Я знаю это, — перебил принц. — Я всё знаю. Да, возможно, я уже пьян и наговорю лишнего, но с вами я могу ничего не бояться, верно? Вы не выдадите меня! Отец хотел, чтоб я женился. Думаю, что получив внука, он перестал бы так держаться за меня. Но все избранные им невесты были уродинами. Зато они богаты. Ага! Приданое утечёт в его казну, а я останусь один на один с ночным кошмаром. Я так ему и сказал. Он назвал меня дураком и стал подыскивать невесту для себя. Себе-то он этих уродин не сватал. Ему подавай Элеонору!

— Да, она сказала мне.

— Вы уже виделись с ней? Бедняжка! Такая красавица, а вынуждена сидеть за стенами храма святой Лурдес. Я бываю у неё. С ней я могу быть так же откровенен, как и с вами, но отец не одобряет эти встречи. Мне приходится быть осторожным. Он боится, что она расскажет мне…

Он тревожно посмотрел на барона.

— О чём вы, Жоан? — тихо спросил тот.

— О том, о чём я итак знаю. Это отец убил Армана.

— Но Арман умер от болезни, — похолодев, возразил барон.

— Да, но его заразили по приказу отца. Это какая-то страшная, неизлечимая болезнь. И он умер не в Сен-Марко. Когда о его болезни стало известно, он отрёкся от престола в пользу своего дяди. Были проведены церемониальные похороны, после чего его удалили из города. Он умер где-то там… Даже не знаю где.

— Разве это не он в раке усыпальницы?

— Это восковая кукла. Они сняли слепок с его лица.

— Боги… — простонал барон, закрыв глаза. — Если всё было так, почему он не обратился ко мне? Он мог бы спокойно прожить у меня свои последние дни, окружённый заботой и любовью!

— Быть может, он не хотел причинять вам страдания, мой друг. Он решил, что известие о его смерти итак ранит вас, а если он будет медленно угасать у вас на глазах…

— Но почему мне никто не сказал обо всём этом?

— Действительно, это странно. Весь город знает, что похороны были ненастоящими, и Арман отправился умирать куда-то в другое место. Все поклоняются этой кукле и, говорят, она уже начала совершать чудеса.

— Но вы совершенно уверены, что он заболел по вине вашего отца? — взяв себя в руки, спросил барон.

— Да. Об этом мне рассказал Дедри, паж. На беду этого мальчишки, знатные господа никогда не обращают внимания на слуг и пажей, и он случайно услышал разговор каких-то господ, приближённых к королю. Он был потрясён и рассказал всё мне. И, может быть, кому-то ещё, потому что вскоре исчез. Его семье сказали, что он был вовлечён в заговор против короля, и всех их изгнали из города. А он просто умер в тюрьме. Он был так напуган, бедняга, что даже не набрался смелости рассказать, кто из этих мерзавцев проболтался при нём, но любовь к Арману не давала ему молчать.

Барон задумался, глядя куда-то мимо принца. Тот какое-то время внимательно смотрел на него, а потом кивнул.

— Да, вы уже не тот милый юноша, что были когда-то. Если б сейчас вас увидел король, то разглядел бы в вашем взгляде свою смерть.

Барон вздрогнул и хмуро взглянул на принца.

— Я не выдам вас, — заверил его юноша. — Я хочу, чтоб он поплатился за это предательство. И я сам готов был бы нанести ему этот удар…

— Забудьте об этом, — приказал барон.

— Нет. Я любил Армана. Это он был моим отцом, моим воспитателем, моим кумиром. Он любил меня. И потеряв его, я потерял всё. Ни королевская корона, ни казна, ни сам Сен-Марко не стоят для меня его жизни. Отомстите королю, Айолин. Я знаю, что ваше благородное сердце не простит ему это злодеяние.

— Тише, мой принц, — прошептал барон, взглянув юноше в глаза и положив ладонь на его руку. — Я говорю вам это, чтоб вы запомнили раз и навсегда. Забудьте о мести. Эта дорога приведёт вас на эшафот. Мы больше не будем возвращаться к этой теме, вы поняли? Никогда. Доверьтесь мне и просто ждите.

— Месть это блюдо, которое подают холодным? — уточнил принц.

— Король ещё достаточно молод, чтоб успеть обзавестись другим сыном, но при этом он собирается ввязаться в тяжёлую военную кампанию, которую может и не пережить. Поэтому пока вы ему нужны. И нам. Если он погибнет, кто наденет корону Сен-Марко и продолжит дело вашего кузена?

— Я понял вас, Айолин, — кивнул юноша. — Я всё понял и больше ни слова об этом. Никому. Однако я хотел бы знать, что могу впредь встречаться с вами и говорить на другие темы.

— Не такие опасные.

— Да.

— Мы будем встречаться, но чаще — на людях. Мы будем говорить о том же, о чём говорят все при дворе. Вы перестанете ссориться с отцом и будете послушным сыном. Вы разорвёте контакты со всеми людьми, которые говорят что-либо плохое о короле. Вы должны быть вне подозрений.

— Да, я согласен. Обещаю, что очень скоро отец похвалит вас, сказав, что вы благотворно влияете на меня.

— Это было бы неплохо. Можете слегка сгустить краски, рассказывая о тех злодеяниях, которые мне будут приписывать недоброжелатели. Но не забудьте добавить к рассказу нотку одобрения.

— Это игра, — улыбнулся принц. — Мне нравится.

— Надеюсь, мы поняли друг друга. А теперь расскажите мне о том, что происходит при дворе. Меня интересуют персоналии и группировки.

— Хорошо, — Жоан отодвинул кубок. — С чего начать?

— Начните с этого капитана личной охраны короля. Он представляется мне довольно опасным.

— Джинхэй? Честно говоря, я его боюсь. Он очень суров со своими подчинёнными и умён, как лис. А как он сражается! Он так ловок и силён, что никто не может победить его. Он бьётся левой рукой, но с лёгкостью перехватывает меч в правую и бьётся так же успешно. Он метко стреляет из лука. Он крутит алебарду так, что вокруг него образуется сверкающее кольцо…

— У него есть слабости?

— Не знаю. У него нет женщины и друзей. Он ни с кем не сходится близко. Он мало пьёт и не пьянеет. Живёт один. У него комната в покоях короля.

— Есть враги?

— Его боятся, но он создал образ неуязвимости. Ах, да! Он на ножах с капитаном личной гвардии отца. Он часто приходит в казарму и устраивает обыски. Никогда ничего не находит, кроме женских подвязок, но всё равно приходит снова. Его оскорбляют гвардейцы, а он только щурит свои узкие глаза и молчит.

— Занятно… Могу поздравить вас, Жоан. Вы очень наблюдательны. И если мы заговорили о гвардейцах, кто их капитан?

— Его зовут Александр Карнач. Мне он нравится. Он пришёл вместе со своими пятью товарищами в прошлом году. Поскольку они прилетели к нам из космоса, их проверили и взяли на службу. Карнач — отличный командир и опытный солдат. Он вскоре завоевал авторитет среди гвардейцев и после гибели капитана Д’Олонь стал капитаном. Я мало знаком с ним, но мне нравится иногда приходить на галерею вокруг внутреннего двора, где его гвардейцы упражняются в фехтовании и стрельбе из лука. Думаю, что эта гвардия ничуть не хуже той, что была у кузена. Да, не так давно к ним присоединились ещё два рыцаря, тоже из космоса. Один из них просто непобедим в поединке на мечах. Говорят, что он будет участвовать в турнире и имеет все шансы на победу.

— А нет ли у этих гвардейцев браслетов на руке?

— Да, есть! Одинаковые, только разных цветов. Откуда вы узнали?

— Мой постоялец говорил о них, — уклончиво ответил барон и улыбнулся: — Уверяю вас, только хорошее. Я думаю, что в случае опасности, когда некуда будет бежать, вы сможете искать защиты у них. Хотя, надеюсь, вам мой совет не пригодится. Ну, что ж, теперь вернёмся ко двору.

Их разговор затянулся, и барон проводил принца в небольшую спальню, приготовленную для него, когда небо над городом уже начало понемногу светлеть. Остановившись у окна, он приоткрыл створку и вдохнул свежий воздух. Теперь он знал, что происходит в этом несчастном городе, и убедился, что ничего хорошего в этом нет. Но, с другой стороны, в его жизни снова появилась цель, простая, ясная, но труднодостижимая. Он ещё не знал, на кого сможет положиться в своей борьбе, и не был до конца уверен, что добьётся успеха, но понимал, что уже не отступит. Он твёрдо решил сделать всё, чтоб отомстить королю Ричарду за смерть Армана и возвести на королевский престол Жоана.

Глава 33

Таверна «Королевское копьё» располагалась в двухэтажном добротном здании на ярмарочной площади недалеко от главных ворот города. Сложенное из массивных известняковых блоков, внутри оно было просторным и удобным. На первом этаже находился высокий зал с потолком, поддерживаемым дубовыми балками, с которого свисало четыре люстры-колеса с зажженными свечами. Кроме того, свечи горели в бронзовых подсвечниках на всех столах. Два больших камина в противоположных концах зала давали достаточно тепла, чтоб обогреть всё помещение. В них под присмотром поварят жарилась дичь, включая ту самую тушу оленя, что доставили утром егеря.

Когда гвардейцы короля вошли в зал, присутствующие тут же притихли, а дородная молодая хозяйка с радостной улыбкой устремилась им навстречу. Она провела дорогих гостей в дальний конец зала, где они сдвинули вместе два стола. Один из них без дополнительных просьб освободили два ремесленника, сидевшие с кружками пива. А спящего за вторым пьяного старика в мантии книжника Рагнар аккуратно взял подмышки и усадил за другой стол, где он снова уткнулся носом в свой локоть и продолжил храпеть.

Хозяйка уже умчалась, чтоб дать указание слугам обслужить гвардейцев как можно лучше, а потом сбегала куда-то в задние помещения, откуда вскоре появились музыканты: заспанный симпатичный юноша с лютней и белокурая девушка с флейтой.

Пока гости рассаживались за столом на лавки, покрытые мягкими овечьими шкурами, слуги уже выставили на стол посуду, принесли несколько кувшинов с вином, а потом большие глиняные блюда с дымящейся олениной, жареных перепёлок, карпов, нарезанные овощи, хлеб и сыр. Подождав, когда они удалятся, Карнач на правах хозяина разлил в кубки молодое виноградное вино и поднял первую чашу за встречу.

После этого всё внимание обратилось на Хока, и ему пришлось поведать друзьям о событиях в луаре. Рассказ о поединке с Кабрерой вызвал у друзей вполне закономерную реакцию.

— Этот мерзавец вечно мухлюет, — проворчал Игнат. — Я уже научился уворачиваться от его ударов, но до того он мне немало крови попортил. Надеюсь, он получил то, что заслужил.

— Может, и плохо так говорить, но мне его не жалко, — заметил Рагнар. — Он из той породы, что выслуживается перед теми, кто выше, издевается над теми, кто ниже, и готов идти по головам равных, лишь бы вскарабкаться на следующую ступеньку.

— То, что он подловат, это да, но служил он исправно, — возразил Валуев. — Надеюсь, его там не покалечат, а только выгонят из города. А в его художествах пусть потом командование разбирается.

— Но если они сочтут его не пригодным к дальнейшей службе, я буду рад, — подвёл итог обсуждения Карнач и кивнул Хоку, приглашая продолжить рассказ.

Как ни странно, но поведение Изабо Моро не вызвало такого же бурного обсуждения, только на лицах появились ехидные, понимающие усмешки, отчего стало понятно, что данный факт их не удивил. По просьбе Карнача, Хок продемонстрировал шкатулку, которую Изабо передала для короля Ричарда. Её все по очереди крутили в руках, тщательно ощупывали и осматривали, но снова не нашли ничего похожего на тайник.

— Тогда остаётся передать шкатулку королю, который соединит карту и список и попытаться добыть всё вместе, — произнёс Хок, снова засовывая шкатулку в карман.

— Осторожнее с королём, — посоветовал Карнач. — Коварный, умный и злобный тип. К тому же жадный и властолюбивый.

— И беспощадный к врагам, — добавил Иван. — А врагами он сам по своему усмотрению назначает всех, кто ему не нравится. Здесь любого могут обвинить в чём угодно, суд не заморачивается доказательствами, защита сводится к просьбам о снисхождении и выборе менее болезненной казни. Город наводнён шпионами.

— Правда? — Хок огляделся по сторонам.

Народу в зале было много, но на них никто не обращал внимания. К тому же снова стало шумно, и вряд ли кто-то мог расслышать их разговор. Только старик всё так же похрапывал за соседним столом.

— У нас есть преимущество, — усмехнулся Игнат. — Мы все говорим по-русски, а этого языка здесь никто не знает. Так что можете не опасаться, что кто-то нас подслушает и донесёт.

— Тем не менее, мы стараемся соблюдать осторожность, — строго взглянув на него, произнёс Карнач. — Мой предшественник умер очень странной смертью, так что никто ни от чего не застрахован.

— Снова придерживаетесь вооружённого нейтралитета? — уточнил Хок.

— Да, как на Свезере. Прикрываем своих и не лезем в чужие дела.

— Это самое сложное, — заметил Фарид. — Каждый день здесь столько несправедливых и жестоких дел творится, а мы вынуждены проходить мимо.

— Это тактика выживания, — пожал плечами Карнач. — Мы с Иваном и Игнатом это уже проходили. Стэн тоже в теме, а остальным тяжело. Но выбора нет. Здесь если пойдёшь против системы, значит, выступишь против короля. А это прямая дорога на эшафот или в самое глубокое подземелье, где тебя благополучно забудут навсегда. Вот и приходится закрывать глаза на всю эту мерзость.

— Как мне надоела эта жизнь, — вздохнул Игнат.

— Застрелись, — мрачно посоветовал Карнач.

— Из чего?

— Из арбалета.

— Разве что… — Игнат перевёл взгляд на Хока. — Конечно, мы хотим домой. Все. Разве что, кроме Ноттингема.

— Он тоже здесь?

— Он везде, — ответил Карнач. — И нигде. Призрак отца Гамлета более стабилен, чем наш Джимми. То появляется, то исчезает. По-моему, его здесь всё устраивает.

— А меня нет, — произнёс Иван Валуев. — Я не затем сдался инспекции на Свезере, чтоб снова оказаться в средневековье, таскать на себе эти консервы и отбиваться от пьяных неучей в тёмных переулках.

— Почему не вернуться к «Паладину»? — спросил Хок.

— Скучно…

— Вот так и живём, — невесело усмехнулся Карнач. — На баркентине скучно, здесь — постыло. Так что, как только поступит приказ, мы тут же всё бросаем и возвращаемся, а пока…

— Ладно, — кивнул Хок. — А теперь скажите, что произошло между Азаровым и Олдриджем?

Ответом ему было молчание. Карнач пожал плечами.

— Понятия не имеем. Нас там не было. Мы на «Паладине» тоже живём своей компанией и в чужие дела не лезем. Знаю, что Азаров пытался поднять звездолёт. Вроде, Олдридж был в курсе его дел. Но, что между ними произошло, сказать не могу. Джим вызвал нас, когда Азаров уже был мёртв. Старпом сам отдал ему оружие и безропотно пошёл с нами. Когда мы заводили его в камеру, я всё-таки спросил его: «Зачем?» Но он только посмотрел на меня и промолчал.

— И как он сбежал?

— Думаю, что Изабо выпустила Багси, чтоб тот помог ему скрыться.

— Изабо Моро? Она же, вроде как, пыталась его убить из-за Азарова.

— Серьёзно? — Игнат усмехнулся. — Бен был единственным, не считая командира, кто не поддался на её чары. Она собрала полную коллекцию в экипаже. Азаров был ей не по зубам, с этим она смирилась, а вот Бен просто казался крепким орешком. Она всё вокруг него юлила, а потом, похоже, всерьёз влюбилась, только его это не интересовало. Он смотрел на неё, как на мебель. Ни заинтересованности, ни симпатии, ни внимания.

— Он на всех так смотрел, — вставил Рагнар. — Мы для него — члены экипажа с маленькой буквы, функционалы, живущие по уставу. Более-менее человеческое общение у него было с Багси, да ещё с Азаровым. Впрочем, с командиром его сближали общие интересы, не более. А Изабо для него в этом смысле была мелковата. Её это бесило, она из формы лезла, чтоб добиться его внимания, а он был подчёркнуто вежлив и официален. Наверно это её и зацепило. Да это все знали.

— Ясно, — Хок снова задумался. — А она могла знать, как Азаров запустил движок «Паладина»?

— Нет, — ответил Валуев. — Изабо — ведьма, обычная средняя ведьма с харизмой, но без особых способностей. Думаю, если Азаров и обсуждал с ней что-то, то это мелкие технические, вернее, магические детали, но в целом его замысел был ей неизвестен. В курсе был Олдридж.

— Но он не маг.

— Действительно, — Валуев задумался. — Он не маг, но в магии разбирается. К тому же, возможно, замысел Азарова был связан с его способностями.

— Он некромант.

— Правда? Ну, может, нужно было связаться с каким-то духом, поднять из могил мертвецов, сковать кого-то смертельным заклятием…

— Прекрати, — поморщился Игнат. — Слушать жутко. Хотя Ваня прав. В те дни Азаров что-то обсуждал именно с Олдриджем. Но я заметил одну странность. Обычно в таких случаях Азаров часами просиживал в особой комнате библиотеки. Там собраны книги по магии, редкие и узкоспециальные. Но в этот раз он туда не заходил. Поэтому я тоже склоняюсь к мысли, что Азарову для осуществления его плана нужен был Бен. Возможно, он его использовал, а Бену это не понравилось…

— Мы уходим в область догадок, — перебил его Фарид. — Это нам ничего не даст. Говорить нужно со старпомом и только с ним. Больше никто ничего не знает.

— Этим занимается Северова, — сообщил Хок. — Но, видимо, пока ей не удалось расколоть Олдриджа. Так что нам остаётся только ждать.

— Бен скрытен, — заметил Карнач, — но Дарья Ивановна статую немого разговорит. Думаю, она вытянет у него правду. Вопрос только, сможем ли мы этой правдой воспользоваться.

— Мы, может, и нет, — Игнат посмотрел на Хока. — Доктор МакЛарен ведь с вами прилетел?

— Ну, конечно, — усмехнулся Карнач. — Я всё ждал, когда ты спросишь.

— Я думаю, что он вполне может сделать то, что сделал Азаров. Он больше, чем маг.

— О чём он? — нахмурился Рагнар, посмотрев на Хока.

— Он демон, — ответил за него Карнач.

— Что, прямо так настоящий демон? С рогами и копытами?

— Это черти с рогами и копытами, — обиделся Игнат. — У него чёрные крылья.

— И он красив, как бог, — в тон ему добавил Иван. — Вернее, как дьявол, если дьявол может быть красив.

— Он не дьявол, а ангел! — разозлился Игнат. — Ангел Тьмы…

— И тут Игната понесло, — перебил его Карнач. — При нём слова худого о МакЛарене не скажешь, иначе он вызовет тебя на смертный бой.

— Я тоже, — резко произнёс Стэн Стаховски, — Док мне жизнь спас. Он много хорошего сделал. У нас пол-экипажа ему или жизнью, или здоровьем обязаны.

— Ты совершенно прав, — согласился Карнач. — Я к вашему замечательному ангелу Тьмы вполне лоялен, ты же знаешь. Так он здесь?

— Здесь, — кивнул Хок. — И играет в своём репертуаре и по своим правилам. У вас здесь есть храм Ангела Тьмы?

— С ума сошёл? — фыркнул Рагнар. — Тут за такие дела на кострах жгут.

— Вот как? — Хок нахмурился. — Я просто хотел сказать, что при необходимости, вы можете вызвать его, но, похоже, не стоит этого делать.

— Я б рискнул, — упрямо заявил Игнат.

— Я тебе рискну, — нахмурился Карнач. — Опять в застенок захотел? Печальная судьба Джильды тебя ничему не научила?

— Спокойно! — остановил его Иван. — Во-первых, командор де Мариньи чётко сказал: в случае необходимости. А, во-вторых, данная необходимость может быть признана таковой только в смертельно опасной ситуации, из которой мы не можем выпутаться сами. Тогда уж всё равно: на костёр или на мечи. Так что примем к сведению и оставим это на крайний случай.

— Ладно, — проворчал Игнат, обиженно взглянув на Карнача, который всё ещё свирепо смотрел на него.

— Ну, и следующий вопрос, — продолжил Хок. — По дороге сюда мы познакомились с бароном Делвин-Элидиром. Он встречался с Северовой и чем-то ей обязан, потому, по её просьбе, готов взять под покровительство всех, кто носит радиобраслет, но при этом желает получить некоторые ответные услуги. Подробностей не знаю. Вопрос: захочешь ли ты, — он посмотрел на Карнача, — встретиться с ним и обсудить взаимовыгодное сотрудничество?

Карнач озадачено почесал затылок.

— Что он за человек?

— Не простой, это точно. Умный, богатый, судя по всему, надеется получить некоторое влияние при дворе. Мне он понравился, но лучше б ты сам составил о нём своё мнение.

— Я слышал о нём, — сообщил Фарид. — Самый юный из баронов короля Армана. Это он на потолке в тронном зале держит знамя рядом с королём. Теперь наверняка повзрослел и возмужал. Думаю, что своего не упустит.

— Ладно, я встречусь с ним, — кивнул Карнач. — Скажите ему, командор, пусть назначит встречу там, где нам никто не помешает. Я к нему присмотрюсь. Если он не станет требовать от нас чего-то, что нам не понравится, или что может создать для нас проблемы, то, возможно, договоримся.

— Вообще, это было бы неплохо, — заметил Булатов. — Время неспокойное. Ричард собирает войско. Сейчас подтянутся бароны, начнутся склоки за влияние на короля, интриги. Кому-то и твоё место приглянуться может. Так что, если будет кто-то, кто нас, если не прикроет, то хотя бы известит об опасности, это даст нам дополнительный шанс.

— Я уже думал об этом, — помрачнел Карнач. — Информацию из королевского окружения мы получаем. А вот что на уме у баронов, нам не известно. Связываться с их группировками мы, конечно, не станем, но поддерживать тайные связи с некоторыми из них может быть для нас даже полезно.

Обсудив основные вопросы, друзья снова наполнили кубки, чтоб выпить за скорое и благополучное возвращение домой.

Народу в таверне становилось всё больше, видимо, уже наступил вечер, и горожане заходили, чтоб поесть и пропустить по чарке после трудового дня. Публика в этой таверне была вполне приличная. За столами собирались компании богатых купцов, приехавших из других городов, группы молодых людей в богатых костюмах с длинными узкими мечами на поясах, и заезжие воины в запылённых доспехах, желающие присоединиться к войску короля. Потом появились рыцари, облачённые поверх лат в туники геральдических цветов Монморанси. Дружески поприветствовав Карнача и его товарищей, они быстро пересадили сонного книжника на пол в уголке и сели за соседний стол. Юных брата и сестру сменили музыканты с арфами и волынками, а на площадку между столами вышла молоденькая девушка в ярком платье и, ударяя в бубен смуглой ладошкой, запела протяжную песню. Её сильный низкий голос зазвучал по всему залу, ипосетители на время отвлеклись от своих разговоров, чтоб послушать балладу о храбром короле Армане, одержавшем семь побед во славу Сен-Марко. Закончив балладу, она под весёлую музыку начала танцевать, некоторые гости хлопали в такт, а остальные вернулись к своим разговорам.

Зал трактира снова начал пустеть, когда на пороге, наконец, появился Кирилл Оршанин, увидев махнувшего ему Игната, скинул с головы капюшон и подошёл к столу. Перед ним тут же поставили кубок, налили вина и придвинули блюда с закусками.

— Как наш барон? — спросил Хок.

— Порядок, — кивнул Кирилл. — Только огорчён тем, что увидел при дворе. Говорит, раньше было веселее.

— Не то слово, — усмехнулся Карнач. — А что ты о нём скажешь?

— На мой взгляд, хороший парень, но осторожность не помешает. Кстати, командор, — он обернулся к Хоку, — он велел передать, что король желает вас видеть немедленно.

— Вот как? — озадаченно переспросил Хок.

— Подождёт, — успокоил его Карнач. — Уже поздно. Наверняка он удалился в свои покои в обществе пары-тройки придворных дам, и вряд ли ему понравится, если кто-то помешает его утехам. А утром, когда во дворец заявится вся его разноцветная камарилья, будет самое подходящее время для аудиенции.

— Барон ничего не сказал о том, что это срочно, — кивнул Кирилл, перетаскивая с блюда в свою миску кусок оленины. — К тому же комендантский час и всё такое. Я мог вас сразу и не найти.

— Да, оставим это до утра, — согласился тот.

Глава 34

Несмотря на то, что ночью Хок лёг довольно поздно, проснулся он с первыми проблесками зари. Небо за окном его комнаты стремительно светлело, и вскоре ясный свет залил небольшую уютную комнату. Киса сладко потянулся рядом на подушке и, перевернувшись на спину, продолжал спать кверху лапами, изогнувшись большой пушистой запятой.

Хок встал и подошёл к окну. Улица, на которую оно выходило, была узкой, и буквально в нескольких метрах темнело закрытое решётчатыми ставнями окошко чердака другого дома. Одевшись, Хок позвонил в колокольчик и вскоре к нему явился молодой слуга с тазом, в котором стоял наполненный подогретой водой кувшин. На плече юноши висело свежее полотенце. Хок уже привык к услужливости слуг в этом мире и не стал возражать, когда юноша предложил полить ему на руки. Осведомившись, можно ли подавать завтрак, юноша удалился.

Хок старался не спешить, чтоб не явиться во дворец слишком рано. Он не торопясь позавтракал, надел перевязь с мечом и отправился уже знакомым путём во дворец. На улицы только начинал выходить рабочий люд. Ремесленники и подмастерья шли в свои мастерские, кухарки с большими плетёными корзинами торопливо бежали в сторону рынка, зевающие во весь рот приказчики гасили фонарики над дверями лавок и открывали витрины. Но через широкую площадь к королевскому дворцу уже шли вереницами богато одетые люди обеих полов. И глядя на их яркие костюмы самых причудливых оттенков, Хок понял, почему Карнач назвал их разноцветной камарильей. Они шли, почти не переговариваясь друг с другом, целеустремлённо глядя на вход в центральное здание-барабан, где уже стоял маленький толстяк в мантии, подбитой золотистым мехом. На его груди поблёскивала широкая цепь с массивным медальоном. Он высокомерно посматривал на пришедших во дворец, и иногда небрежным движением пухлой ручки останавливал кого-то и велел уйти. И тот, кого постигла такая участь, плёлся прочь с поникшими плечами, провожаемый насмешливыми взглядами счастливчиков, кому не возбранялось сегодня попасть во дворец.

Увидев на ступенях рыцаря в походном плаще и простой кольчуге, толстяк нахмурился, но стоило ему услышать его имя, как он решительно оттолкнул входящую в дверь матрону и поклонился, приглашая Хока войти.

— Сэр де Мариньи к королю! — зычно крикнул он куда-то в глубину здания и тут же к Хоку подошёл юный паж в тёмно-красном камзоле и алом коротком плаще. Поклонившись, мальчик жестом пригласил Хока следовать за ним, обогнул широкую лестницу, ведущую в парадные залы и отворив под ней неприметную дверь, повёл его вглубь дворца.

Передние небольшие залы первого этажа, предназначенные для охраны и чиновников, были украшены весьма скупо, на стенах крупной кладки яркими пятнами выделялись небольшие гербы, а по углам стояли разноцветные штандарты. Обстановка состояла из простых лавок из полированного дерева и таких же столов, за которыми, не поднимая головы, уже трудились писцы. У всех дверей стояли вооружённые рыцари гвардии короля. Чуть дальше на стенах появились гобелены и оружие, к лавкам добавились стулья с высокими спинками, на которых за небольшими столами сидели чиновники рангом повыше.

А затем впереди показалась резная арка, открывающая собой королевскиепокои. Здесь всё было богаче и ярче. Стены были покрыты деревянными панелями ценных пород дерева, выше их украшали гобелены со сценами сражений и охоты, а тяжёлые стропила потолка поблескивали россыпями позолоченных заклёпок. Несмотря на ранний час, эти залы уже были заполнены народом, и Хок чувствовал на себе не слишком любезные взгляды. На него смотрели, как на простолюдина, вторгшегося в высшее общество, а то, что он шёл в сопровождении королевского пажа, и перед ним распахивались двери, вызывало в придворных волну ревнивой подозрительности. В глазах рябило от ярких нарядов, дамы делано закрывали носики расшитыми платочками, словно незнакомец в серых доспехах нёс с собой все неприятные запахи казарм и конюшен.

Стенные панели вскоре сменились обивкой из шпалерного шёлка. На смену гобеленам пришли картины в рамах, а мебель становилась всё более изысканной и удобной. Публики стало меньше, и она выглядела всё более утончённой, но реакция на его появление была такой же.

Наконец, миновав несколько залов с расписными потолками и мозаичными полами, Хок оказался в небольшой прихожей, где паж попросил его подождать и нырнул под бархатную гардину, за которой, видимо, была дверь.

— Входите, сэр рыцарь, — учтиво произнёс он, вернувшись и придержав гардину над открытой дверью.

Хок вошёл в просторный кабинет, где помимо резного письменного стола в глубине стоял широкий стол, заваленный картами и исписанными листами бумаги. Вокруг стола толпились несколько человек в бархатных камзолах и мантиях. Сбоку у самой двери застыл высокий человек в кожаных доспехах с хвостом из прямых чёрных волос на темени. Он не спускал с пришедшего пристального и при этом холодного взгляда узких монгольских глаз. Хок даже слегка растерялся, увидев здесь столь необычное лицо, и не заметил, как от группы придворных у стола отделился мужчина в камзоле из тёмно-зелёной парчи, расшитом изумрудами, и направился к нему. Однако заметив его перед собой, Хок поспешно поклонился.

— Сэр де Мариньи? — живо спросил король Ричард, и в его голосе явно звучало нетерпение.

За ним подошёл пожилой человек в чёрном бархате с цепью на груди.

Хок поспешно достал шкатулку и протянул её королю.

— Ваше величество, я уполномочен передать вам скромный дар в знак сердечной дружбы, — произнёс он.

— Отлично, — король взял у него шкатулку и передал её стоявшему рядом старику. — Я благодарен вам, сэр рыцарь.

Он протянул Хоку руку для рукопожатия. Хок подал свою. Король взял её и стиснул своими сильными пальцами, а левой рукой неожиданно вцепился в длинную кружевную манжету на рукаве и резким движением оторвал её. Хок остолбенел от такого странного поступка, в то время как король уже устремился к столу, разрывая шов, скрепляющий концы манжеты. Раскидав на столе бумаги, он достал из-под них какую-то карту и наложил на неё кружево.

— Это оно! — рассмеялся он радостно.

Хок невольно подался вперёд. Только теперь он понял, что схема ориентиров была не в шкатулке, а на манжете, которую Изабо собственноручно сплела и пришила к его рубашке. Он сделал шаг вперёд и замер, потому что странный незнакомец, отойдя от стены, преградил ему путь.

— Оставьте, Джинхэй! — воскликнул король, обернувшись. — Подойдите сюда, друг мой, и простите мне мой странный поступок. Но именно ваша кружевная манжета была тем посланием, что я так давно жду из луара.

Джинхэй снова отступил в сторону, и Хок подошёл к столу. Карта с наложенной на неё сеточкой, в которую были вплетены загадочные маленькие фигурки, была слишком далеко, чтоб он мог рассмотреть её. И при этом король, случайно или намеренно встал так, что закрыл собой стол.

— Вы оказали мне большую услугу, сэр рыцарь, — демонстрируя в улыбке крепкие белые зубы, сообщил король. — Что вы хотите за это?

— Благодарность хороша, когда она выражается в звонкой монете, — произнёс Хок.

— Отличный ответ! — рассмеялся король. — Казначей, подготовьте кавалеру де Мариньи кошелёк с сотней золотых марок.

— Вы очень щедры, ваше величество, — поклонился Хок.

— А что, сэр рыцарь, — снова заговорил король с явным удовольствием окинув взглядом широкие плечи собеседника, а потом сосредоточив внимание на его суровом лице с резкими чертами и карими, широко расставленными глазами, — я вижу вы — человек опытный в военном деле и побывали в разных переделках. Такие воины нужны Сен-Марко. Я предлагаю вам вступить в мою армию, чтоб вместе с нами покорить луар Синего Грифона и взять там богатую добычу. Вам найдётся место среди моих рыцарей, не так ли, маркиз Вайолет?

Он повернулся к пожилому человеку в камзоле, отделанном золотым шнуром. Тот, внимательно взглянул на Хока и кивнул.

— Безусловно, я найду ему место в своём войске. Он может поступить под командование капитана Брудена.

Хок невольно вскинул бровь и, заметив это, король снова рассмеялся.

— Боюсь, что вы недооценили сего славного рыцаря. Подыщите ему место капитана в моём войске. А пока, сэр де Мариньи, я надеюсь видеть вас при дворе среди моих придворных. Только… — Ричард снова окинул его взглядом. — Приоденьтесь! Теперь у вас хватит денег на богатый камзол и расшитые штаны. Королевский дворец — не казарма, и здесь не место кольчугам и дорожным плащам.

— Я понял вас, ваше величество, — кивнул Хок.

И король тут же утратил к нему всякий интерес. Он повернулся к столу и склонился над своей драгоценной картой, за шанс взглянуть на которую Хок отдал бы немало. Какое-то время он смотрел на спину Ричарда, а потом заметил, как рядом снова возник Джинхэй.

Кивнув ему, Хок направился к дверям, и, получив тяжёлый кошелёк от старика, который смотрел на него, как на грабителя, отнимающего у него последний кусок хлеба, вышел из кабинета. Он снова шёл по залам дворца, но на сей раз без провожатого, и устремлённые на него взгляды были ещё более холодными и колючими. Перспектива вернуться сюда вновь его вовсе не прельщала. Да и вступать в войско короля, о котором он слышал столько плохого, ему не хотелось. Он решил в самое ближайшее время выяснить у барона Дэлвин-Элидира, можно ли проигнорировать предложения Ричарда.

Выйдя из дворца, он пересёк площадь и, пройдя немного по уже заполненной народом Королевской улице, свернул направо в небольшую улочку. Ему нужно было подумать в тишине, и он решил побродить и заодно осмотреть город.

Через некоторое время охватившее его тревожное настроение куда-то улетучилось. Улочки, по которым он шёл, были узкими и грязными, дома нависали над головой верхними этажами. Здесь тоже были лавочки, но маленькие и бедные, а небольшие трактиры предназначались для подмастерьев и бедноты. Несколько раз свернув, он прошёл по улице кузнечного цеха, где в первых этажах домов размещались за широкими распахнутыми дверями небольшие кузни. Потом тяжелое зловоние известило его о том, что он перешёл во владения кожевников. На улице ткачей в углах и у дверей светлели скатавшиеся в комки волокна шерсти, а там, где жили красильщики, вдоль улицы текли разноцветные ручейки, и стоял едкий запах краски.

Остановившись возле небольшой лавки, он засмотрелся на выставленные на прилавке грубоватые кружева, и снова подумал о хитрости Изабо, так ловко спрятавшей своё послание на самом виду. А ведь король не сказал о ней ни слова, не задал ни одного вопроса. Похоже, она зря рассчитывает на его признательность.

— Купите кружевную косынку для своей подруги, сэр рыцарь, — умоляюще взглянула на него старушка, сидевшая за прилавком.

Она была худенькой, и коклюшки стремительно скакали в её желтоватых пальцах. Кружево было некрасивым и сероватым, но он выбрал одну косынку и подал кружевнице золотую монетку, которую та схватила так поспешно, словно боялась, что он передумает.

Он уже собирался идти дальше, когда заметил позади несколько молодых людей в бархатных камзолах, которые стояли в конце улицы, глядя на него. Даже если б эта пустынная улица была заполнена народом, он бы не смог их не заметить, так чуждо они выглядели на фоне потемневших стен домов, покрытых чёрной и серой плесенью.

Повернувшись, он пошёл дальше, свернул на следующую улицу и на ходу обернулся. Эти люди всё так же шли за ним, не слишком скрываясь. Он решил не нарываться на неприятности и свернул туда, где по его расчётам находилась Королевская улица. Пройдя ещё какое-то расстояние, он неожиданно остановился, потому что улицу перегородила стена дома. Он оказался в тупике и обернулся, положив руку на эфес меча и спокойно оценивая свои шансы в случае, если придётся драться.

Молодые люди приблизились, и он увидел на их поясах довольно внушительные боевые мечи. Они были рыцарями, и их было семь человек. Вперёд вышел белокурый широкоплечий мужчина в берете с пером. Вид у него был заносчивый.

— Скажите-ка сударь, что это вы делали сегодня во дворце? — без предисловий поинтересовался он, тоже положив руку на эфес.

— Я был там по делу короля, о котором не обязан докладывать вам, сударь, — холодно ответил Хок.

— Вам придётся ответить и умереть, — холодно улыбнулся блондин и вытащил из ножен свой клинок. — И от того, как скоро вы ответите, будет зависеть, насколько менее мучительной будет ваша смерть.

— Вы, и правда, думаете, что я задёшево отдам свою жизнь? — усмехнулся Хок и выхватил меч.

Они напали все вместе, и вскоре Хок понял, что его дела плохи. Это были рыцари, настоящие средневековые рыцари, которые с детства обучались фехтованию на мечах и тренировались постоянно, потому они бились сильно и опасно. И их было много. Ему удалось ударить одного по руке, а другого ткнуть в бок, отчего баланс немного сместился в его сторону, и всё же его шансы уцелеть были невелики. Они нападали вместе и весьма умело, почти не мешая друг другу, а отбивать сразу пять мечей, и при этом наносить ответные удары было сложно. Они постепенно теснили его к стене, где у него не будет места для манёвра. Он лихорадочно искал возможность прорваться сквозь их ряд, а тут ещё один из раненных пришёл в себя и счёл возможным продолжить поединок.

Хок сделал очередной шаг назад, опасаясь, что вот-вот наткнётся спиной на сырую стену, и тут произошло нечто невероятное. Сзади, из-за его спины выступил ещё один человек с мечом и с яростью набросился на нападавших. За его плечами победно реял белый шёлковый плащ, под которым белым серебром поблескивали латы. Он бился левой рукой и был неудобным противником. Это, а также его внезапное появление ниоткуда и неистовый натиск привели противников в замешательство. На них не было доспехов, и он очень быстро воспользовался этим, нанеся смертельный удар в сердце белокурому предводителю этой компании. Это сбило их боевой настрой, а Хок мгновенно воспрянул духом, снова кинувшись в атаку. Ему не хотелось никого убивать, но проучить наглецов стоило. И вскоре они были обращены в бегство, и удирали, зажимая руками раны и порезы.

Проводивший их до угла незнакомец, наконец, обернулся и с улыбкой взглянул на Хока.

— Простите, командор де Мариньи, — произнёс он, возвращаясь к нему, — что я испортил вам чистую победу, но мне показалось, что баланс сил был слегка не в вашу пользу, потому осмелился вмешаться. Право же, не сердитесь!

— Разве на вас можно сердиться, командор Ноттингем, — проворчал Хок, глядя на него. — Честно говоря, вы явились как нельзя вовремя, кстати, откуда?

— Для меня не существует стен, — усмехнулся тот, ударив кулаком по стене ближайшего здания, и его рука вошла в камень, словно он был лишь видением.

— Вы проходите сквозь стены?

— Лучше, я прохожу сквозь границы измерений. Но это не так важно. Ты ранен, Рауль, — Ноттингем указал ему на левую руку чуть выше локтя, где из неглубокого пореза сочилась кровь. — Пойдём, я знаю, где тебя перевяжут, и мы сможем спокойно поговорить.

Джим отвел его в небольшую аптеку, размещавшуюся на первом этаже дома, от которого уже была видна широкая улица, запруженная народом. Аккуратный старичок-аптекарь умело обработал рану, наложил на неё тягучий ароматный бальзам и замотал чистой белой тканью, после чего, подхватив брошенную Ноттингемом монету, вышел из задней комнаты, где принимал больных.

— Как получилось, что ты так вовремя оказался рядом? — спросил Хок, натягивая лишившуюся манжеты, а теперь и прорезанную и залитую кровью рубашку.

— Не случайно, — ответил Ноттингем. Он стоял у низкого окна и внимательно осматривал улицу. — Это опасное место и я присматриваю за своими ребятами, хотя, в основном, они справляются сами. Карнач ведёт себя разумно. Чего не скажешь о тебе, — он обернулся. — Я наблюдал за тобой, когда ты шёл во дворец, и потом, когда вышел оттуда. Эта компания сразу увязалась следом, а ты отправился в самый тёмный и безлюдный район города. Здесь всегда нужно оглядываться назад и избегать трущоб и предместий.

— Я учту, — кивнул Хок, с огорчением рассматривая разрез на рукаве суконной куртки. — Ты знаешь, что это за парни?

— Наверняка из свиты какого-нибудь прихлебателя местного короля. Я не интересуюсь придворными интригами и не участвую в местной жизни. Я просто наблюдаю за происходящим, и вмешиваюсь только тогда, когда кому-то из наших грозит опасность.

Хок посмотрел на Ноттингема, чувствуя где-то глубоко в душе досаду и даже что-то похожее на ревность. Джеймс в латах и белом плаще выглядел также естественно, как в космофлотовской форме или потёртых джинсах. Его широкие скулы были покрыты тёмной двухдневной щетиной, добавлявшей его образу брутальности, светло-голубые глаза холодно поблескивали, тонкие чёрные брови были напряжённо сдвинуты к переносице.

— Вся разница между нами, Рауль, состоит в том, что ты на своём месте в тех временах, в которых жил в прошлые инкарнации, а я — везде. Я листаю измерения и времена, как книгу.

— Ты хочешь сказать, что можешь уходить в прошлое и будущее?

— Это не сложно, если знаешь, как…

— И ты не мог пойти назад и предотвратить то, что случилось с Азаровым?

Ноттингем отошёл от окна и, привычным движением расправив плащ, присел на деревянную скамью у стены.

— Знаешь, у меня в детстве была собака, бордер-колли Безил. Он погиб в лесу. Его укусила змея. Я очень горевал, хотя родители привезли мне чудную хаски Тиффани. Однажды я решился на подвиг, ушёл в прошлое и спас Безила от змеи, а вернувшись назад, я нашёл его дома, но Тиффани там не было. Зачем она была нужна, если есть Безил, верно? Но я беспокоился о ней, это ведь тоже была моя собака. И, в конце концов, решил выяснить, что с ней стало. Оказалось, что её взял себе зоолог, смотритель парка палеолита в Сибири и назвал Марусей. Её задрал пещерный медведь, когда она защищала раненного хозяина. Теперь я горевал о другой собаке. Ты меня понимаешь? Если изменить что-то в прошлом, не факт, что будет лучше.

— Это другое.

— Нет, если мы не знаем причин происходящего. А я не знаю, почему Бен стрелял в Азарова. Я возвращался назад, просто чтоб выяснить это. Я почувствовал между ними напряжение, боль и противостояние. Причиной было что-то из их прошлого, но недавнего. Это было между ними, и сунься я в этот момент в этот конфликт, от меня не осталось бы и мокрого места. Я сразу понял, что это напряжение приближается к критической точке и за ней последует коллапс. И Бен выстрелил.

— Ты не попытался спасти командира?

— Зачем? — Джеймс откинулся спиной на стену и мрачно взглянул на Хока. — Я никогда его не любил. Он меня контролировал, а это неприятно. Он контролировал всех. Это не его вина, это его характер. Он всё держит под контролем. Ему нужно сделать усилие над собой, чтоб не вмешиваться в чужую жизнь. В отношении меня и Бена он таких усилий не делал. Может, Бен и не замечал или прощал ему это, а мне это мешало. Я постоянно чувствовал себя под колпаком. Я живу в лабиринте, а из-за него я вынужден был ходить по одному единственному коридору. Бродить по соседним измерениям, заглядывать в иные времена для меня так же естественно, как для тебя ходить по коридорам «Пилигрима» и переключать окна на экране компьютера. Я так живу. Я так жил всегда. Мои навыки направлены на то, чтоб уцелеть в чужих мирах и временах и не вмешиваться в естественный ход событий, если они происходят вне моей текущей реальности. В остальном я совершенно обычный человек. Так вот, Азаров перекрыл мне доступ к тем возможностям, которые я имел. И я вынужден был жить, как все.

— Почему ж ты не ушёл?

Джеймс неопределённо пожал плечами.

— Я человек и мне необходимо человеческое общество. Эти проблемы возникали везде и всегда. По крайней мере, на «Паладине» мне не приходится скрывать, что я не совсем такой, как все.

— А Олдридж?

— Бен ни на кого не давит. Он умеет доверять людям. Я имею в виду, что он понимает, что если взрослому человеку в наше время дан дар, то он уже, скорее всего, умеет им пользоваться с максимальной пользой для себя и наименьшим вредом для окружающих.

— А почему ты не уйдёшь отсюда? Ты ведь наверняка можешь вернуться домой?

Ноттингем усмехнулся.

— Мы возвращаемся к тому, с чего начали. Я везде дома, Рауль. Захочу — уйду…

— А как насчёт того, чтоб помочь товарищам, которые хотят, но не могут вернуться?

— Помочь? Как? Сообщить на Землю, где мы и что здесь происходит? Вы узнали об этом, и сильно это нам помогло? К тому же… Знаешь, может быть, всё это имеет смысл. Это опыт для каждого, который нужно просто пережить. Если урок усвоен, откроются новые возможности.

— Только не для Азарова.

— Как знать… — Джеймс какое-то время смотрел на Хока и, наконец, покачал головой: — Ты неисправим, Рауль. Ты не понимаешь, что произошло. Можно попытаться разнять двух дерущихся собак, хотя я не стал бы это делать. Но лезть в драку двух тираннозавров Рекс, это просто глупо. Всё имеет свои причины и следствия. Всё для чего-то нужно. Ты идёшь своим путём, другие идут другими, но каждый должен пройти свой путь сам. И не нужно вмешиваться, если тебя не просят.

— Занятно слышать это от офицера поисково-спасательного флота.

— А вот это уже, действительно, другое, — серьёзно возразил Джеймс.

— Но ты помнишь, кто ты?

— Конечно, но в данный момент это не актуально. Посмотри вокруг. Какой космофлот? Здесь дикий мир, феодализм, варварство. Тут сильный съедает слабого, а слабый травит сильного. Если смотреть с позиции офицера космофлота, можно свихнуться, поэтому я пока отложил эту маску. За рыцарским забралом мне как-то уютнее.

— А ты не думаешь, что как старший офицер звездолёта, ты сейчас замещаешь командира и старпома, а, следовательно, отвечаешь за звездолёт и экипаж?

Джеймс снисходительно улыбнулся.

— От тебя я это слышу, Рауль? Где твой звездолёт и твой экипаж? Где твой командир? Мы все здесь распылены, как ветхозаветные иудеи. Каждый выгребает из этого болота, как может. Пусть так и будет.

— То есть, ты не собираешься возвращаться к своим обязанностям?

— Честно говоря, нет. И не вижу причин для этого.

— Как насчёт восстановления работоспособности экипажа и возвращения домой?

— Это невозможно.

— Дело не в возможностях, а в исполнении уставных обязанностей. Если мы потеряем людей, мы никогда не вернёмся домой.

— Вы никогда не вернётесь домой, а у меня дома нет.

— То есть, ты не собираешься возвращаться к своим обязанностям второго помощника?

— Снова стоять навытяжку и подчиняться приказам? — усмехнулся Ноттингем. — Ещё раз говорю, Рауль. Вернуться сейчас на звездолёты, жить там дружной космофлотовской коммуной и ждать чуда в виде восстановления энергоснабжения — это глупая игра, побег от реальности. Мы в другом мире. И я не собираюсь плыть поперёк течения только потому, что меня когда-то назначили вторым помощником. И никто не заставит меня вернуться на мостик, по крайней мере, не ты.

— Как насчёт Северовой?

— Она очаровательная женщина и ради неё я, пожалуй, рискну выступить на рыцарском турнире, но сидеть на мёртвом звездолёте не стану даже ради неё.

— Неужели нет ничего, что заставило бы тебя, наконец, вспомнить о своих обязанностях офицера? — раздражённо воскликнул Хок.

— Ну… — Ноттингем посмотрел в потолок. — Разве что ангел с огненным мечом преградит мне дорогу и укажет путь, которым мне следует идти.

— И что, это сработает? — неожиданно уточнил Хок.

— Это поразит, слегка испугает, и приведёт к прозрению. Так что, видимо, сработает. Только я не верю в ангелов.

— Ты будешь очень удивлён, — заметил Рауль.

Ноттингем с иронией взглянул на него.

— Твоя вера в чудеса меня восхищает. А теперь я должен откланяться. Будь осторожен и береги себя.

— Если ты понадобишься, где тебя искать?

— Если я понадоблюсь, я сам тебя найду, — усмехнулся Джим, поднявшись, прошёл по маленькой комнате к окну и вышел сквозь стену.

— Если ты надеялся удивить меня, то стоило придумать что-нибудь покруче, — проворчал Хок и принялся натягивать кольчугу.

Он вернулся в дом барона Делвин-Элидира и поинтересовался у встретившего его слуги, дома ли хозяин. Юноша сообщил, что барон дома, принимает в своих комнатах одного из своих друзей, и если сэр рыцарь желает…

— Нет, не стоит его беспокоить, — улыбнулся Хок и задумчиво посмотрел на свой локоть. — Не знаешь ли ты, парень, где можно починить кольчугу?

Парень не знал, но обещал выяснить, и Хок направился к себе в комнату. Однако едва он успел снять перевязь с мечом и тяжёлые наручи, как в дверь решительно постучали. Открыв её, он увидел на пороге барона, который обеспокоенно смотрел на него.

— Простите, что врываюсь без приглашения, командор, — произнёс он, входя, — но Жиль сказал, что вы ранены. Что случилось?

— Это просто царапина, — заверил его Хок, но барона это не удовлетворило.

— Вы ходили этим утром к королю, не так ли? Я не спрашиваю вас об обстоятельствах аудиенции, это ваше дело. Но прошу вас рассказать о том, как вы получили эту вашу так называемую царапину. Это может быть связано с вашим визитом во дворец?

— Это связано непосредственно, — кивнул Хок, — поскольку напавших на меня людей интересовала цель этого визита.

Барон нахмурился.

— Послушайте, командор, у меня в гостях сейчас мой друг Танкред Аллар. Он бывает при дворе, знает там многих и, если вы хотите разобраться в сути этого нападения, то, может, согласитесь рассказать об этом ему. Он вполне надёжный человек и не станет болтать лишнего за этими стенами.

— Не думаю, что это такое уж секретное дело, — пожал плечами Хок. — Хотя, конечно, мне хотелось бы знать, кто стоит за этим нападением.

Вместе с бароном он прошёл в небольшую гостиную, где возле камина стоял высокий молодой мужчина в синем камзоле, отделанном серебром. Белый кружевной воротник на его плечах подчёркивал смуглый оттенок широкоскулого лица и черноту коротко постриженных кудрей. Барон Аллар был широкоплечим, и небольшой тонкий шрам на левой щеке придавал ему вид бывалого воина. Он крепко пожал Хоку руку и внимательно взглянул на своего друга.

Барон объяснил, что заставило его привести сюда гостя, и предложил присесть в кресла у камина. Хок рассказал о том, как на него напали семеро незнакомцев, скупо сообщив, что на помощь ему пришёл проходивший по улице рыцарь, после вмешательства которого нападавшие обратились в бегство.

— Тот, что говорил с вами, был высоким блондином? — озабоченно уточнил Танкред Аллар, внимательно выслушав этот рассказ. — У него было узкое лицо и светло-голубые глаза? Вы не заметили, не было ли у него на руке массивного перстня с агатом?

— Он был в перчатках, ваша светлость, — ответил Хок. — Но я заметил на его поясе кожаный кошелёк, украшенный брошью в виде оскаленной морды какой-то кошки. Я хорошо рассмотрел её, когда он упал.

— И он мёртв… — Танкред сдержанно усмехнулся. — Думаю, что ваш нежданный спаситель заслужил благодарность многих невинно обиженных людей, отомстив за причинённые им несчастья. На вас напал Пьер де Муллен, он подручный виконта Монтре, и занимался при нём самыми неприглядными делами. Хуже то, что остальным удалось бежать. С другой стороны, надеюсь, они скажут, что де Муллена убили не вы, а тот, другой.

— Де Муллен действовал по приказу Монтре? — уточнил Делвин-Элидир.

— Без сомнения, и это уже совсем плохо. Монтре возглавляет одну из группировок при дворе, и противостоит партии маркиза Вайолета. Вайолет в преддверии войны пользуется у короля особой милостью, а Монтре поднялся из низов, оказывая королю различные услуги, за которые не взялся бы честный человек. Одно время он даже возглавлял тайную полицию, но там его быстро сменил граф Раймунд. Должно быть, Монтре опасается, что военная партия займёт главенствующее положение при короле, и его клике безродных и неразборчивых в средствах выскочек не останется места возле трона.

— Они могут обвинить командора де Мариньи в убийстве де Муллена? — прямо спросил Делвин-Элидир.

— Не думаю. Тогда всплывут подробности весьма неуместного интереса де Муллена к делам, касающимся короля. Как отнёсся к вам Ричард? — Аллар взглянул на Хока.

— Благосклонно, — ответил тот. — За услугу он наградил меня кошельком золота и велел Вайолету подыскать мне место капитана в армии.

— Тогда они точно постараются замолчать этот случай. К тому же для Монтре де Муллен — небольшая потеря. Возможно, он сам уже начал тяготиться тем, что этот малый слишком много знает. Хотя, возможно, его смертью заинтересуется тайная полиция. Советую вам, сэр де Мариньи, искренне ответить на все их вопросы, если они будут заданы. Вам нечего стыдиться. Вы действовали правильно, отказавшись удовлетворить их любопытство, и имели право защищать свою жизнь с оружием в руках. Вы ведь намерены принять предложение короля относительно службы?

Хок бросил быстрый взгляд на Делвин-Элидира.

— Не то, чтоб я боялся смерти, ваша светлость, — произнёс он. — Но мне не хотелось бы связывать себя какими-то обязательствами, особенно перед войной. Устав нашего ордена не позволяет нам участвовать в чужих битвах.

Аллар нахмурился.

— Они прибыли из космоса, Танкред, — напомнил ему Делвин-Элидир. — Их мир давно не знает войн, а убийство считается непозволительным актом. Не думаю, что командор де Мариньи плохой солдат, но он должен подчиняться законам своего мира.

— Простите, сэр рыцарь, — виновато улыбнулся Аллар. — На мгновение я забыл, что ещё недавно вы мужественно сражались с семью далеко не худшими клинками Сен-Марко и остались живы. Я думаю, мы найдём выход из этой ситуации. Не советую вам отклонять предложение короля, однако, он не указал вам, под чьим началом вы должны служить. Стало быть, вы можете поступить на службу к любому из вассалов Сен-Марко.

— Де Морен? — спросил Делвин-Элидир.

— Я поговорю с Тристаном, — кивнул тот. — Не думаю, что он откажется взять в свой отряд столь отважного рыцаря, к тому же прекрасно владеющего мечом. До начала военной кампании должность капитана будет чисто номинальной, без каких-либо обязательств, поскольку на данный момент почти всё войско де Морена остаётся в его владениях. А там… Всегда можно что-то переиграть.

— Благодарю вас, ваша светлость, — он перевёл взгляд на Делвин-Элидира. — Я благодарен вам за участие, барон. Теперь позвольте мне удалиться и не мешать вашему общению с другом.

— Вы не мешаете, командор, однако мы не смеем вас удерживать, — учтиво ответил тот. — Насчёт кольчуги обратитесь к моему оруженосцу. Кстати, если вам нужно обновить гардероб, он вызовет к вам моего портного.

— Я непременно воспользуюсь вашим советом, — Хок поднялся. — Я говорил со своими друзьями. С вами согласны встретиться, но так, чтоб не привлекать постороннего внимания.

— Это разумно, — кивнул Делвин-Элидир.

Глава 35

День клонился к вечеру, когда Кирилл Оршанин вышел в город на разведку. Рассказ Хока о том, как ловко провела их Изабо, произвёл на него впечатление, но он не стал переживать по этому поводу, а просто взял на заметку столь неординарный способ передачи секретной информации. Теперь, когда карта и список ориентиров были соединены вместе, нужно было добраться до них. И пока он не представлял себе, как это сделать, но нужно было с чего-то начинать, потому он решил побродить вокруг дворца и посмотреть, нельзя ли как-нибудь незаметно проникнуть внутрь.

Приближалась светлая ночь, и потому постепенно пустеющие улицы выглядели немного странно, но горожане и приезжие торопились добраться до своих постелей в комнатах с зашторенными окнами, чтоб уделить несколько часов сну. Кирилл шёл по улице и чувствовал себя невидимкой. На него не обращали внимания. Его короткая серая куртка с капюшоном и небольшой меч позволяли ему слиться с толпой. Он не внушал опасений обычным горожанам, а благородные господа не считали своим долгом уступать ему дорогу, потому он ловко лавировал, уступая дорогу им, и обходил стороной шумные компании, направлявшиеся в кабаки и таверны.

Выйдя на площадь перед дворцом, он задумчиво осмотрелся. Придворные покидали дворец, пёстрыми вереницами расходясь по ближайшим улицам, застроенным богатыми особняками. Прошедшие мимо стражники скользнули по его неприметной фигуре равнодушными взглядами и потопали дальше. Он с сомнением посмотрел налево. В том конце располагались казармы и конюшни, а значит, там были усиленные караулы. К тому же, если уж и пробираться во дворец через казармы, то лучше всё-таки с помощью гвардейцев, знавших там все входы и выходы.

Потому он свернул направо и пошёл вдоль площади, поглядывая на королевский дворец. Длинная крепостная стена, угловатые контрфорсы бастионов, две круглые башни, соединённые зубчатой стеной с внешними галереями. Правая часть дворца зеркально повторяла левую и имела вид сдержанный и неприступный. Однако заметно было, что в отличие от противоположного конца, здесь заправляют не военные. В этой части размещались хозяйственные помещения. Мимо сновали слуги с какими-то узлами и корзинами, проезжали запряженные невысокими лошадками возы с продовольствием и товарами. Дальние ворота в небольшой арке, возле которых скучали всего два стражника, были открыты. Оттуда иногда выходили юноши в красно-жёлтых костюмах и торопливо бежали куда-то, видимо, доставляя письма и указания. Две молодые дамы с белыми вуалями на высоких причудливых причёсках в сопровождении молоденьких служанок и пожилой матроны, похожей на ведьму из детской книжки, смеясь, вошли под своды длинного тёмного коридора, ведущего во внутренний двор.

Этот вход показался Кириллу более перспективным, особенно когда он увидел, как лысоватый пивовар в сером фартуке вкатил туда тележку с большой пузатой бочкой, едва кивнув стражникам, которые даже не взглянули на него. Однако он решил пройти дальше. Длинная стена всё тянулась и тянулась, бастионы остались позади. Появились две башенки, крепостная стена королевского замка начала загибаться в сторону внешней городской стены. Дома по другую сторону площади стали ниже и уже не отличались особой красотой. Скорее всего, в них жили те, кто работал во дворце. И, наконец, он увидел небольшую пристройку довольно ветхого вида, возле которой начинался густой кустарник, скрывавший нижнюю часть стены. Здесь было пустынно и тихо. Кирилл старался держаться ближе к домам, благо, их крыши нависали над краем площади, давая тёмную тень. Остановившись в конце узенького прохода между домами, он задержался, чтоб понаблюдать за пристройкой.

На первый взгляд казалось, что эта часть дворца была так отдалена от королевских покоев и парадных залов, что ею уже давно никто не интересовался. Однако неожиданно скрипучая дверца пристройки приоткрылась, оттуда вышел маленький человечек в сером плаще и быстро перебежал к ближайшему дому. На его голову был накинут капюшон, и он явно не хотел, чтоб его здесь увидели. Скорее всего, это был шпион или доносчик, который приносил во дворец какие-то новости. Кирилл присел на крыльцо в самой тени и продолжил наблюдение. Ещё через какое-то время из пристройки вышла молодая женщина в обтрёпанном, но ярком платье и пошла в сторону Королевской улицы. Она не скрывалась, но по тому, как поспешно она прятала за пояс несколько монет, было ясно, что и она была здесь по каким-то секретным делам.

За пару часов, проведённых в укрытии, Кирилл увидел шесть выходящих и трёх входящих людей. Все они имели вид крайне непрезентабельный, то есть их визиты во дворец были явно не связаны с королевской службой, если не считать таковой шпионаж.

Однако оставаться здесь становилось опасно. Открыв этот тайный вход, он сильно рисковал, тем более что повышенный интерес к этому месту мог быть истолкован совершенно превратно. Да и вряд ли эта дверца помогла бы ему добраться до карты пути к Грозовой горе. Поднявшись, он потянулся, чтоб разогреть спину, слегка затёкшую от долгого сидения в одной позе, и направился вглубь прохода. Но стоило ему сделать несколько шагов, как дорогу ему загородил тот самый маленький человечек в сером плаще, которого он увидел первым. Из-под этого плаща неожиданно появился небольшой арбалет с заложенной на тетиву металлической стрелой. Он замер, услышал сзади шаги и, не успев обернуться, получил сильный удар по затылку.

Очнулся он оттого, что на него вылили ведро холодной воды. «А где-то засуха», — уныло подумал он, пытаясь открыть глаза. Голова гудела. Его подхватили под руки и подняли над полом, прислонив к холодной стене. Было темно. Приоткрыв, наконец, глаза, он увидел, что находится в узком каменном мешке, освещённом голубоватым светом, льющимся из небольшого окошка под потолком. Его держали два здоровых молодца в тёмной добротной одежде. Они не были похожи на стражников, однако действовали вполне профессионально. Напротив него стоял высокий человек весьма необычной наружности. Его скуластое лицо с узкими раскосыми глазами было суровым и надменным одновременно. В волосах, собранных в хвост на темени поблескивала какая-то пряжка. В орнаменте, тиснёном на кожаных доспехах, угадывались длинные извивающиеся драконы без крыльев и лица зубастых демонов.

— Мы нашли у него это, — обратился к нему ещё один неприметный крепкий человек средних лет и указал на стол, где лежали кошелёк с золотом, меч в ножнах, несколько сюрикенов, метательный нож и шёлковый ярлык с королевским гербом. — Полагаю, он намеревался проникнуть во дворец с целью убийства короля. Он шпион алкорцев. Поскольку граф Раймунд во дворце отсутствует, а вам, ваша милость, поручена личная охрана его величества, я решил немедленно известить вас об этом.

— Почему вы решили, что он алкорец? — неожиданно мягким баритоном спросил высокий, мрачно разглядывая Кирилла.

— Может, и не алкорец, но в его кошельке слишком много монет с грифоном. Никто из опрошенных мной шпионов его не знает, значит, он появился в городе недавно. И у него нашли королевский ярлык.

Тот задумчиво кивнул, сделал шаг к Кириллу и вдруг схватил его за отвороты куртки, приподнял над полом и весьма чувствительно припечатал спиной к стене. От удара затылком о камень в голове зазвенело, и перед глазами закружились зелёные огни.

— Кто ты такой? — прорычал он, обдав Кирилла горячим дыханием. — Кто поручил тебе убить короля?

— Это ошибка, — пробормотал Кирилл с трудом удерживая ускользающее сознание. — Я искал вас…

— Что ты говоришь? — рыкнул тот.

Кирилл с трудом поднял голову и шепнул:

— Вам привет из луара от ваших младших брата и сестры.

Тот прищурился, вглядываясь в его лицо.

— Кто ты? — тихо спросил он.

— Капитан Оршанин, баркентина «Пилигрим»…

— Дьявол, — проворчал высокий и обернулся. — Дайте стул!

Один из агентов тут же придвинул к столу стул и он, не разжимая рук, рывком усадил Кирилла туда. Потом подошёл к столу и взял в руки сюрикен. Потрогав пальцем острие заточенного луча, он откинул тяжёлый бархатный плащ и присел на край стола напротив.

— Оставьте нас, господин Тома, — приказал он.

— Слушаюсь, господин Джинхэй, — поклонился старший агент и вышел.

За ним вышли остальные и плотно прикрыли за собой дверь. Джинхэй задумчиво посмотрел на Кирилла.

— Как голова?

— Гудит, — признался тот и пощупал шишку на затылке.

— Неосторожно, капитан. Вам повезло, что во дворце не оказалось начальника тайной полиции, и его люди вызвали меня. Так открыто торчать перед их канцелярией, наблюдая за входом… Я не знаю, каким идиотом нужно для этого быть.

— Таким, как я. Единственное оправдание: я не знал, что это за место, но когда понял, надо было сразу смыться, а не мозолить глаза. Теряю квалификацию…

— Вы тот самый Оршанин?

— О котором вы рассказывали Ланфэн? Да, тот… Как видите, слухи обо мне сильно приукрашены.

— Я итак об этом знаю. Просто всегда старался учить своих подопечных на положительных примерах. Вы видели Ланфэн?

Кирилл кивнул.

— И Юшенга тоже.

— Как это могло быть? — нахмурился Джинхэй. — Он у эльфов.

— Да, теперь он снова у эльфов, а тогда был во дворце альдора.

Он в двух словах описал Джинхэю обстоятельства знакомства с младшими инспекторами. Тот слушал внимательно, потом кивнул.

— Хорошо. Я рад слышать, что у них всё нормально. Хоть я и уверен в том, что неплохо подготовил их к работе, всё же агентурная разведка — это не совсем наша специальность.

— Но вы справляетесь, — усмехнулся Кирилл.

— Стараюсь, — вздохнул тот. — Ладно, капитан, давайте думать, как будем выкручиваться из этой ситуации. Я вас отпущу, скажу, что вы принесли устное донесение от моего резидента в луаре о настоящем агенте, который должен скоро появиться в Сен-Марко. Теперь скажите, кто из гвардейцев дал вам этот ярлык?

Кирилл задумчиво посмотрел на пёструю полоску ткани.

— Послушайте, капитан, — улыбнулся Джинхэй. — Я знаю всю эту компанию, мы постоянно контактируем. Если у вас нашли ярлык, то ясно, что у кого-то он пропал. Об этом уже знает тайная полиция. Они будут проверять всех, у кого есть ярлыки. Если найдут того, кто его потерял, у него будут неприятности.

— Простите, инспектор, — вздохнул Кирилл. — Обострение бдительности. После дела. Это ярлык Москаленко.

— Я ему верну, — Джинхэй сунул ярлык в карман. — Вам дам вот этот… — он отодвинул бумаги на столе и достал небольшую синюю пластинку из окрашенного дерева. — Это жетон тайной службы. Постарайтесь в самое ближайшее время выбраться из города и больше не появляйтесь здесь.

— Я не могу, — мотнул головой Кирилл. — Я здесь с одной единственной целью, но, не выполнив её, я не могу уйти. Мне нужна карта прохода к Грозовой горе.

— Ни больше, не меньше? — уточнил тот.

— Там мой командир. Я должен её найти. Без карты я туда не доберусь. Я понимаю, что её заполучить нелегко…

— Да не так уж сложно, — пожал плечами Джинхэй.

— Вы можете помочь? — привстал Кирилл.

— Ладно, я раздобуду копию карты с ориентирами. Для меня это не проблема. А вы немедленно уходите отсюда. Где вы остановились?

— В доме барона Делвин-Элидира.

— Новый фаворит короля? — удивился Джинхэй.

— Что, правда? — не поверил Оршанин.

— Ну, просто в фаворе. Пока…

— Он мне жизнь спас, — заметил Кирилл. — Не хотелось бы, чтоб он пострадал.

— Я учту, — усмехнулся Джинхэй. — Только вы, похоже, у слишком многих в должниках ходите. Ладно, отправляйтесь туда и ждите, на улице не показывайтесь. Я передам копию карты Карначу, потом он поможет вам незаметно выбраться из города. Не подводите ни его, ни меня.

— Спасибо, инспектор, — Кирилл поднялся и принялся рассовывать своё имущество, выложенное на стол, по карманам. — Тут наш старпом остаётся, — добавил он, сунув меч в ножны. — Он уже вляпался в историю. Если несложно, присмотрите за ним.

— Мы все тут друг за другом присматриваем.

Джинхэй встал со стола и подошёл к двери. Кирилл с интересом смотрел на него. Что ни говори, а звёздный инспектор Ван Джинхэй выглядел в этом прикиде очень колоритно. Тот открыл дверь, за которой, как ни странно, никого не оказалось. Должно быть все знали, что подслушивать разговоры, которые он ведёт наедине с кем-то, в корне неправильно.

Вызвав старшего агента, он велел ему вывести Кирилла за стену и отпустить, а на прощание бросил ему небольшой кошелёк с серебром.

— На дорогу, — пояснил он. — И передай нашему человеку в луаре, чтоб присматривал за Делланом.

— Слушаюсь, ваша милость, — Кирилл низко поклонился и вышел вслед за агентом.

Пока тот выполнял приказ, Джинхэй быстро просмотрел бумаги, сваленные на столе, но не нашёл в них ничего интересного. Уже выходя в коридор, он наткнулся на старшего агента.

— Не нужно ли было отправить хвост за этим бродягой? — с сомнением спросил тот.

— Если у вас есть лишние люди, которым нечего делать… — равнодушно пожал плечами Джинхэй.

— Что мне сказать графу Раймунду?

— Всё, что посчитаете нужным. О миссии этого человека в Сен-Марко я поговорю с ним сам.

— Этот человек принёс плохие новости? — не унимался агент. — Нам следует усилить бдительность?

— Ваша бдительность, господин Тома, всегда должна быть на высочайшем уровне. На то вы и служащий тайной полиции короля Ричарда. Как только граф вернётся, известите меня.

Он прошёл по длинным запутанным коридорам в центральную часть замка и, увидев у входа в один из залов стоящего на посту Булатова, подошёл к нему. Осмотревшись и заглянув в соседний зал, чтоб убедиться в том, что его никто не услышит, он достал ярлык и отдал ему.

— Передайте Москаленко, — произнёс он, — и скажите, пусть не разбрасывается такими вещами. За это можно со службы вылететь. Или что похуже.

— Я передам, господин Джинхэй, — ответил Юрий, пряча ярлык.

А тот уже шёл дальше и его тяжёлый плащ с драконом плыл позади, переливаясь мягкими складками.

Глава 36

На следующий день рано утром из дворца явился посыльный в красно-жёлтой тунике, чтоб известить барона Дэлвин-Элидира о том, что он должен явиться во дворец для участия в военном совете. Быстро собравшись и взяв с собой Аледа и Гвилима, поскольку знатным господам не пристало ходить по городу без хотя бы минимальной свиты, Айолин отправился во дворец. Стоявший возле входа главный привратник королевского двора барон фон Вебер сразу узнал его и повелительным жестом остановил поток придворных, явившихся во дворец. По тому, как этот обычно кичливый придворный, решавший, кого допустить в святая святых, а кому отказать во входе, любезно улыбнулся и гостеприимным жестом указал на распахнутую дверь, стало ясно, что молодого рыцаря явно жалуют при дворе. Поднимаясь по ступеням, он ловил заискивающие и любезные улыбки, а также несколько ревнивых и подозрительных взглядов.

Впереднем холле его уже ждал молодой паж. Оставив здесь своих спутников, Айолин пошёл за ним. В большом зале, где за длинным овальным столом уже рассаживались вельможи королевства, его встретил церемониймейстер и проводил в тот конец, что был ближе к возвышению, на котором стояло кресло, предназначенное для короля. Сев, Айолин окинул взглядом собравшихся и увидел несколько знакомых лиц. Старые воины узнавали его и доброжелательно приветствовали. Были здесь, однако, и новые лица, среди которых он уже знал надменно щурившегося виконта Монтре, и бросившего на него внимательный и непроницаемый взгляд графа Раймунда. В целом же, оценив на первый взгляд соотношение сил, он решил, что оно вполне благоприятно, чтоб попытаться заявить о себе и начать продвигать нужные ему решения. Вскоре в зале появился старый коннетабль маркиз Вайолет, который, увидев его, слегка улыбнулся, а после присоединились бароны Ренар-Амоди и Аллар, независимые обладатели достаточно многочисленных и хорошо вооружённых отрядов кавалерии и лучников. Их посадили далеко от него, ближе к двери, но все вопросы, которые могли быть подняты на совете, они обсудили заранее, а потому он не сомневался в их поддержке.

Вскоре появился король в мантии, подбитой золотистым мехом, и малой короне, зубцы которой венчали рубины и изумруды. Сидевшие в зале вельможи поднялись, чтоб приветствовать его поклоном. Он сел на своё место на возвышении, а Айолин вспомнил, что Арман всегда садился внизу за стол, чтоб быть ближе к своим военачальникам. Потом появился принц Жоан. Он поклонился отцу и сел рядом на стул с высокой спинкой. Ричард жестом разрешил придворным сесть и начал совет.

Через пару часов, когда совет закончился, Айолин вместе с друзьями вышел из дворца. Гай был явно доволен результатом первого заседания.

— Я восхищён твоей смелостью, друг мой, — произнёс он, обняв Айолина за плечи. — Ты так уверенно говорил на совете, что даже старики поддержали тебя, и при этом умудрился расположить к себе короля.

— Говорить словно от его имени, и постоянно напоминать о его благе было очень уместно, — сдержанно кивнул Танкред. — Нам почти удалось провести в качестве главнокомандующего де Сансера.

— Дело ещё не решено, — заметил Айолин. — Мне не сложно было аргументировать своё предложение. Де Сансер ещё не стар, и успешно участвовал в нескольких кампаниях. Вайолет носит звание коннетабля лишь потому, что кто-то должен командовать парадами на королевских торжествах, и он в силу своего титула и положения для этого подходит, как никто другой, но для войны явно не годится. На наше счастье и сам Вайолет не горит желанием отвлечься от своего интендантства и вести войска в бой. Что же касается графа де Бове, то при всех своих многочисленных достоинствах, он далеко не любимец богов и слишком часто допускал тактические ошибки в прошлой кампании, которые, кстати, быстро и с успехом исправлял де Сансер.

— Мы нажили врага в лице Монтре, — произнёс Танкред. — Он жаждал провести на эту должность Жувера.

— Ричард не дурак, — возразил Гай. — Он знает, что такое война, и понимает, что ему нужен маршал, а не бретёр.

— Что ж до вражды с Монтре, так это неизбежно, — пожал плечами Айолин. — Он теряет власть. На смену галантным кавалерам приходят воины. В преддверии войны это естественно. Кстати, мне показалось, или Ричард действительно был раздражён его речью?

— И не пытался это скрыть, — усмехнулся Ренар-Амоди. — Похоже, некомпетентность некоторых приближённых начинает ему надоедать.

— Он всегда умел действовать быстро и точно. Не забывайте, что он взял на себя львиную долю забот по организации прошлой победоносной кампании. В победе Армана есть и его заслуга. Так что мы вполне можем рассчитывать на его благоразумие в этих вопросах. Хотя нужно воздержаться от открытой конфронтации с Монтре. Нам сейчас не нужны конфликты. Сегодня мы убедились, что многие независимые бароны склонны поддерживать общую линию поведения в отношениях с королём.

— Это итак ясно, — кивнул Танкред. — Им нужен лидер, тот, кто рискнёт их объединить и стать их голосом рядом с королём. Сегодня ты, мой дорогой Айолин, сделал неплохую заявку на это. Думаю, что тебе нужно встретиться с ними. Многие помнят тебя по прошлой войне.

— Я не стану явно сближаться с ними, — покачал головой Делвин-Элидир. — Мне нужно закрепиться при Ричарде, убедить его, что я могу быть полезен. Пусть он сам предложит мне притянуть их под свою руку, а уже после я начну собирать их. Но к тому времени я должен знать об их взглядах и конфликтах. Они по-прежнему грызутся между собой из-за земель и имущественных споров. Нам придётся лавировать не только между королём, Монтре и баронами, но и между самими баронами. Для этого нужна вся полнота информации.

— Мы постараемся узнать как можно больше, — согласился Аллар.

— Теперь второй вопрос, почему на совете не было де Сансера?

— Ответ понятен, — пожал плечами Гай. — Его не пригласили. Монтре активно интригует против него, и он решил удалиться от двора, чтоб не опускаться до свары с этим плебеем. Думаю, что Ричард хотел обойтись без него, но посмотрев, чем он располагает, решил, что де Сансер — единственный, кто сейчас может заменить Беренгара. Нам нужно подготовить его к разговору с королём.

— Я намерен навестить его сегодня же, — кивнул Айолин.

— Так будет лучше, — одобрил Гай. — Он всегда был расположен к тебе, а после смерти сына и вовсе воспылал отцовскими чувствами. Не было и случая, чтоб при встрече он не расспрашивал меня о тебе.

— И третий вопрос. Что нам известно о готовящейся кампании? Вы заметили, что Ричард ни разу не упомянул о луаре и алкорцах? Обычно он обрушивает на них громы и молнии, а сейчас — ни слова. Почему он не говорил об осаде, не спрашивал о том, сколько осадных орудий может быть подготовлено к походу? Почему не интересовался тем, как готовятся к войне алкорцы, что наши шпионы сообщают о настроениях в луаре?

Гай и Танкред с удивлением смотрели на него.

— Действительно, — озадаченно кивнул Аллар. — Для нас само собой разумеется, что мы идём войной на луар, но эти вопросы имеют существенное значение для такого похода. Может, он сперва решил определить состав штаба и количество наличных войск, а к деталям операции перейдёт позже?

— Но он не дал указания подготовить сведения об этом, — с сомнением заметил Гай и тревожно взглянул на Айолина. — Ты догадываешься, что стоит за этим?

— Пока нет. Но после совета Вайолет сообщил мне, что король желает видеть меня и в малом совете, так что, думаю, мимо меня это не пройдёт. Только что-то мне неспокойно. Ричард слишком опытен в вопросах подготовки к войне, и если он упускает такие детали, то боюсь, не зря… К тому же…

— Подожди, — остановил его Танкред, глядя куда-то за его спину. — К нам направляется граф Раймунд. У него свои интересы при дворе. Не стоит открывать перед ним наши карты.

— Согласен, — кивнул Айолин и обернулся.

Граф Раймунд, высокий и худой, с благородной сединой, которой светились его коротко остриженные волосы и узкая бородка, подошёл к молодым людям. В глухом чёрном камзоле, единственным украшением которого была цепь со знаком главы тайной полиции, он выглядел мрачно и официально.

— Барон Делвин-Элидир, — он опустил голову на полдюйма и, удовольствовавшись этим намёком на поклон, снова выпрямился, — я слышал, вы оказали гостеприимство некоему рыцарю, прибывшему из луара?

— Вы правы, ваше сиятельство, — кивнув так же сдержанно, подтвердил Айолин. — У меня действительно живёт рыцарь по имени Рауль де Мариньи. Он прибыл из луара по делу короля и теперь по его повелению поступил на службу под начало барона де Морена.

— Это всё мне известно, — холодно произнёс граф. — А также мне известно, что он стал участником неприятного инцидента, в результате которого погиб некто де Муллен.

— Я слышал об этом от него, и посоветовал ему честно и открыто ответить на все вопросы, которые будут ему заданы тайной полицией по этому поводу. Впрочем, он не из тех людей, которые лгут и изворачиваются. Я уверен, что он с готовностью удовлетворит любопытство ваших сыщиков.

— Не сомневаюсь в этом, — кивнул Раймунд. — Поскольку он живёт в вашем доме, я считаю необходимым известить вас о том, что туда наведаются мои люди.

— Там им окажут всемерное содействие, ваше сиятельство, — заверил его Айолин.

— Ваша светлость, господа, — снова отвесив свой едва заметный поклон, граф Раймунд удалился.

— Что это было? — удивлённо спросил Гай. — Какого чёрта ему вздумалось извещать тебя о визите сыщиков? По указу Ричарда тайная полиция может вломиться в любой дом в любое время дня и ночи, не принося извинений.

— Думаю, что это знак, который он желал тебе подать, — произнёс Танкред. — Иначе ему незачем было выскакивать следом на улицу для столь ненужного поступка. Он хочет дать тебе понять, что не намерен вступать в противоборство. По меньшей мере, это извещение о нейтралитете.

— Для этого незачем идти на контакт, — возразил Айолин. — Достаточно не вмешиваться. Я думаю, что это сдержанное проявление доброй воли. Полагаю, он увидел во мне потенциального союзника в борьбе с Монтре. Что ж, примем к сведению. Алед, — он обернулся к оруженосцу, — отправляйся к капитану королевской гвардии Карначу и передай ему, что сегодня вечером, после первой стражи я буду ждать его в доме графини де Лафайет. После отправляйся домой. Гвилим проводит меня к де Сансеру.

— Вы уверены, что Гвилима будет достаточно для защиты в случае заварушки? — нахмурился Алед, который слышал разговор друзей, и сделал из него единственный важный для него вывод: виконт Монтре может замыслить недоброе против его молодого господина.

— Нам по пути, так что мы проводим его, — ответил за Айолина Танкред. — А после я оставлю возле дома де Сансера своего оруженосца.

Алед обернулся и посмотрел на высокого плечистого юношу с суровым лицом и тяжёлым мечом на перевязи. Кивнув, он отправился в сторону правых ворот, а друзья, развернувшись, пошли по широкой улице прочь от дворца. Их привычно окружили их слуги, держа руки рядом с эфесами мечей и пристально посматривая по сторонам.

Барон де Сансер встретил Айолина в большом зале, где на стенах висели гобелены, изображающие батальные сцены, и штандарты в геральдических цветах его славного семейства. Де Сансеры были старым родом Сен-Марко, владели обширными землями на юге, и богато отделанный зал, который не уступал иным парадным залам королевского дворца, был отражением их доблести и королевской милости. Сам барон, высокий крепкий мужчина с густыми, но уже белыми, как снег, волосами радостно раскинул руки, идя навстречу своему гостю.

— Айолин, мой мальчик, как ты возмужал! Дай я посмотрю на тебя! — он положил руки ему на плечи и чуть отстранился, чтоб окинуть тёплым взглядом. — Как ты похож на своего отца! Не слишком приятное воспоминание! Айорверт выглядел именно так, когда взял меня в плен в битве у Белого ручья!

— Я думал, это приятные воспоминания! — рассмеялся Айолин.

— Приятное последовало позже. А тогда он заставил меня в полном доспехе бежать за его конём. Я думал, что не доживу до утра! Потом он привёз меня в свой замок и, когда я не проявил должной почтительности, запер в подвале башни на хлебе и воде. Думаю, что, если б моим родичам не из чего было платить выкуп, он бы просто снёс мне голову!

— Тем не менее, это было начало дружбы.

— Верно, — де Сансер обнял его за плечи и повёл к окну, возле которого стоял стол и два кресла. — Со временем он смягчился. Он был суров, но не жесток. А после нескольких разговоров и моей клятвы не сбегать, он просто выпустил меня из темницы, поселил в покоях для гостей и даже позволял сопровождать его на охоту. Мы играли в шахматы, а ты сидел у него на коленях, такой же серьёзный и кудрявый. Твой отец гордился тобой уже тогда. Жаль, что он не видит тебя сейчас. Он был бы счастлив узнать, что имеет такого сына.

Они сели в кресла, и де Сансер налил в чеканные кубки вино из изящного кувшина с изогнутой ручкой и длинным носиком.

— Я давно хотел поговорить с тобой, но ты был слишком занят своими делами и не появлялся в Сен-Марко.

— Мне не хотелось сюда приезжать, — признался Айолин. — Мне горько было увидеть, как опустел город после смерти Армана.

— Да, не только тебе. Но я, в отличие от тебя, вассал королей Сен-Марко. Мне деваться было некуда. Хотя я был рад, когда клика Монтре мягко, но настойчиво начала оттеснять меня от трона.

— Теперь всё иначе. Король хочет, чтоб вы вернулись и возглавили его поход.

— Не знаю, — проворчал де Сансер, — я уже немолод.

— Ваша светлость, — подался к нему Айолин. — Сегодня на военном совете возник вопрос о том, поручить командование вам, де Бове или Вайолету. Нам стоило больших усилий убедить короля, что это должны быть вы. Вайолет может собрать армию, вооружить её и устроить парад, но в бою он бесполезен. Де Бове не снискал славы, как военачальник. Нам нужен умный, опытный и хладнокровный полководец.

— Кому это нам? — де Сансер задумчиво взглянул на гостя.

— Тем, кто встанет под знамёна Сен-Марко в этой войне. Я не хочу вести солдат на бойню, я не намерен кидаться на стены луара, как возмечтал король. Вайолет поддерживает его в этом. Де Бове сдержан в этом вопросе, однако возражать не решается. Но вы же понимаете, что это будет кровавый штурм, и он не принесёт успеха. Мы пройдём не дальше первого или второго оборонительного кольца, и нас просто расстреляют со стен.

— Они, скорее всего, пустят нас в первое кольцо, закроют за нами ворота, и отсекут авангард. Потом всех, кто будет в первом кольце, уничтожат.

— Значит, вы понимаете, что это авантюра. Сейчас в замке формируется группа военачальников, участвовавших в последней кампании Армана. Мы все видим проблемы этой войны, но пока главнокомандующий поддерживает замыслы короля, мы не сможем его переубедить.

— Ты прав, мой мальчик. В конце концов, если король прикажет, мне всё равно придётся подчиниться.

— Он не прикажет. Он колеблется. Ему более по нраву покорный Вайолет, но он понимает, что это не стратег, а интендант. Вернуть ко двору Беренгара ему не позволит гордость. Он предложит вам, но если вы откажетесь, он не будет настаивать. Я прошу вас согласиться.

Де Сансер вздохнул и посмотрел в окно.

— Скажу тебе прямо, Айолин, мне не нравится то, что происходит при дворе Ричарда. Ни его старший брат, ни племянник не были такими. Я опасаюсь, что в ходе кампании он будет давить на нас, требуя выполнения ошибочных приказов. Меня не столько тревожит, что он присвоит наши победы, сколько то, что он возложит на нас ответственность за собственное поражение.

— Я сам опасаюсь этого, но нам всё равно придётся участвовать в этой войне, как командирам или полководцам. Нас всё равно пошлют в атаку и на штурм. Я хочу хотя бы иметь возможность влиять на то, как всё это будет происходить.

— Да, от участия в войне и мне не отвертеться. Я написал Ричарду, что выставлю двести пеших лучников, двести всадников и пятьдесят рыцарей в полном вооружении, но он выразил недовольство, заявив, что этого мало. Я смогу ещё набрать человек триста пехоты, но и этого ему будет недостаточно. И мне всё равно придётся возглавить свои отряды. Так что, ты прав. Лучше хотя бы попытаться повлиять на ход событий, чем позволить, чтоб нас гнали, как баранов на убой.

— Я сделаю всё, чтоб обеспечить вам максимальную поддержку.

— Я слышал, Ричард прислушивается к тебе?

— Да, хотя меня это несколько удивило. Тем не менее, он готов приблизить меня и даже дал понять, что ему хотелось бы, чтоб я стал другом и наперсником Жоана.

— Будь осторожен. Чем больше он приближает тебя, тем в большей опасности ты находишься.

— Это я уже понял. Но, с другой стороны, чем ближе я к трону, тем меньше мною будут помыкать. К тому же я — не вассал короля. Если не считать вашей армии и армий Вайолета и Ренара-Амоди, у меня самый сильный отряд. У меня есть связи и влияние среди баронов. Я нужен Ричарду. По крайней мере, сейчас. А потом… кто знает, как повернётся дело.

— Да, в нашей жизни загадывать нельзя, — задумчиво кивнул де Сансер. — Ладно, я приму его предложение. Теперь о другом. Я слышал, что ты казнил мачеху?

— Да, она пыталась убить меня.

— Прискорбно. Мне никогда не нравилась эта женщина. Она была красивой, но очень злой.

— Перед смертью она призналась, что это она убила отца.

— Тогда ты поступил правильно, воздав ей за её злодеяния. И что теперь? Надеюсь, ты помнишь, что на войне убивают. Ты позаботился о наследнике? Ты, конечно, молод, но и мой Алмери был совсем юным, когда его сразила стрела на поле боя. С тех пор я не могу не думать об этом.

— Я тоже понял, что это важно, когда мой титул чуть не отошёл к Джетэну. Я завещал всё Брану. Он единственный мой кровный родственник.

— Он бастард.

— Но по нашим законам незаконнорожденный сын может наследовать, если этого желает наследодатель. Моё волеизъявление и необходимые хартии я уже направил в магистрат Магдебурга, на случай, если кто-то усомнится в правах моего брата.

— А это возможно, — кивнул де Сансер. — Он сын крестьянки и баронам не чета. Ему всё равно всю жизнь придётся отстаивать свои права, как в суде, так и на поле брани. Я это к тому, что не пора ли тебе жениться, друг мой? Ты уже не мальчик, но муж. Пора позаботиться о потомстве.

— Я думал и об этом, даже свёл знакомство с семьёй сенешаля, у него очень милая дочь. Но присмотревшись к нему поближе, я счёл, что вряд ли мне захотелось бы иметь такого тестя.

— А как ты смотришь на то, чтоб породниться со мной? Моя дочь тоже мила. К тому же умна и скромна.

Айолин улыбнулся.

— Я видел её совсем недавно. Я был в храме святой Лурдес и посещал королеву Элеонору. Я был удивлён, что вы отправили Иоланду к ней.

— Я счёл, что это лучший выход, — нахмурился де Сансер. — Пару лет назад я, как положено, представил её ко двору, и с ужасом заметил, что Ричард положил на неё глаз. К счастью, тогда он быстро переключил внимание на вдову Д’Алансона, а я поспешил убрать Иоланду подальше от него. Пожелай он сделать её официальной любовницей, она была бы лишена чести. Он сам бы нашёл ей мужа, и все мои землю отошли бы к кому-нибудь из его лакеев. И моя девочка никогда не узнала бы счастья. Единственной возможностью укрыть её от глаз короля, было отдать её в свиту вдовствующей королевы. Но я не перестаю думать о том, что после моей смерти она может оказаться совершенно беззащитной перед моими врагами, перед королём и даже просто перед моими вассалами. Мне нужен зять. Сильный, умный, властный. И при этом такой, кому я мог бы без сожаления передать всё, что имею, и без волнений — мою дочь. Я знаю тебя, и думаю, что ты лучший из всех претендентов. К тому же, ты сможешь присоединить к своему уделу земли, которые впоследствии дадут тебе право на титул маркиза.

— Король будет не в восторге, если я уведу у него из-под носа такие богатства.

— Они принадлежат мне, и хоть я принадлежу ему, я сам могу решать за кого выдать дочь. К тому же ты сам сказал, что ты ему нужен. Он не посмеет возражать, потому что ты можешь уйти и даже переметнуться к альдору. Кто знает, не уйдут ли вслед за тобой твои друзья? Наверняка до него доходили слухи о том, что некоторые бароны, ранее служившие Сен-Марко, теперь колеблются. Напротив, он благословит твой брак и постарается приблизить тебя ещё больше, потому что твой статус сразу возрастёт. После моей смерти ты станешь одним из самых могущественных баронов, и за твою дружбу будет настоящая драка.

Айолин с улыбкой смотрел на него.

— Ваша светлость, вы хотите дать мне так много и при этом уговариваете так, словно это жертва с моей стороны.

— Это и будет жертва, если тебе не нравится Иоланда. Ты молод, хорош собой и можешь выбрать любую красавицу. Ты достаточно богат, чтоб предпочесть выбор сердца. Я же предлагаю тебе династический брак по расчёту. И тебе придётся выбирать между счастьем в любви и будущим величием. Твой отец жил сердцем, и ты, скорее всего, тоже.

— Именно поэтому Иоланда для меня — бесценный дар, ваша светлость. Увидев её, я был сражён её красотой. К тому же мне нравится её обращение.

— Она умна, у неё красивый голос, она играет на лютне и в шахматы, — добавил де Сансер.

— Она, поистине, бесценный бриллиант. Но понравлюсь ли я ей? Согласиться ли она взять меня в мужья?

— Она не посмеет спорить. Моё слово — закон для неё, и она осознаёт свой долг. Но не думаю, что она будет недовольна. Скажу по секрету, она часто вспоминает твои зелёные глаза и чёрные кудри. И если я не просто обеспечу себе столь достойного преемника, но соединю в союзе столь прекрасные и дорогие мне сердца, я буду счастлив и спокоен.

— Если так, то для меня будет большой радостью и честью, назвать вас отцом, ваша светлость.

— Вот и отлично! — воскликнул де Сансер. — Завтра ты встретишься здесь с Иоландой. А следующим светлым днём мы все поедем в замок Белого Дуба, и там вы принесёте друг другу обеты. Для начала, в качестве приданого я отдам тебе земли за рекой Альдос с деревнями и крестьянами, торговый город Ахард и сотню лучников, которых ты присоединишь к своим всадникам, три тысячи марок золотом и драгоценности моей покойной жены. Остальное ты получишь после моей смерти.

— Я надеюсь, это случиться нескоро. А пока постараюсь мудро управлять всем этим достоянием на пользу нашей семье.

— Я рад, что мы договорились, Айолин. Сейчас моё положение при дворе пошатнулось. Ты поможешь мне его восстановить. Только прошу тебя, как бы тебе не хотелось оставить Иоланду здесь при себе, не искушай судьбу и короля. Отправь её в один из моих или своих замков. Если хочешь, куда-нибудь недалеко, где ты сможешь навещать её. Ричард становится неудержим, если желает получить что-то.

Молодой барон какое-то время задумчиво смотрел на него, а потом произнёс:

— Странно, ваша светлость, но с кем я ни говорю последнее время, все выражают своё недоверие к королю. Я не имею в виду тех, кого он возвысил из грязи. Люди, которые раньше так преданно служили Арману, едва скрывают страх и презрение по отношению к Ричарду.

— Ходят слухи, которые невозможно воспринимать без содрогания, мальчик мой, — опустив голову, тихо ответил де Сансер. — Я не знаю, правдивы ли они, но король ведёт себя так, словно своим поведением говорит, что да, это возможно. И люди, любившие Армана, начинают верить этим слухам. И не могут простить ему то, что Арман умер, что он занял его место, и что он и мизинца своего племянника не стоит.

— Но они остаются с ним.

— Они остаются. Кто в память о короле Армане-Миротворце, кто — по привычке, кто — ради выгоды, а некоторые, как я — поневоле. Я не знаю никого, кто остался бы с ним потому, что почитает его как короля.

— Тогда его положение более чем неустойчиво, — после некоторого раздумья проговорил Айолин. — Все эти узы так же непрочны, как алчность и стремление к власти, держащие возле него его клевретов.

— Именно поэтому он правит жестокостью и коварством.

— Увы, — грустно улыбнулся Айолин, закрывая эту тему. — Мы не можем выбирать короля, как в стародавние времена. И будем служить тому, который у нас есть. Теперь я должен уйти, но завтра снова буду у вас. И надеюсь, Иоланда будет так же рада нашему союзу, как и я.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36