КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Столкнувшийся [Лорен Ашер] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Лорен Ашер Столкнувшийся СЕРИЯ: Грязный воздух #2

Перевод группы t.me/dreambooks1


Каждой Софи Митчелл — будь другой. Будь искренней. Будь собой.


Плейлист

“Break Free” — Ariana Grande ft. Zedd

“I Just Wanna Shine” — Fitz and The Tantrums

“Can I Kiss You?” — Dahl

“Greenlight” — Jonas Brothers

“Butterflies” — Kacey Musgraves

“Trying My Best” — Anson Seabra

“What I Like About You” — Jonas Blue ft. Theresa Rex

“There’s No Way” — Lauv ft. Julia Michaels

“All To Myself” — Dan & Shay

“Break My Heart” — Dua Lipa

“Symphony” — Clean Bandit ft. Zara Larson

“Yellow” — Coldplay

“Fight Song (Acoustic)” — Rachel Platten

“What Have I Done” — Dermot Kennedy

“Cross Me” — Ed Sheeran ft. Chance the Rapper

“Falling like the Stars” — James Arthur

Пролог

Софи


Три года назад


Знаете ли вы, что происходит, когда людям исполняется восемнадцать лет? Они проводят ночи, наполненные свободой, исследованиями и вином из коробок.

Для меня восемнадцать выглядит иначе — по крайней мере, пока.

Джеймс Митчелл чует неприятности за милю, его выдержка с плохими парнями-гонщиками Формулы-1 научила его обращаться с дочерью. С тех пор как мы переехали из Калифорнии в Италию, когда мне было пять лет, со мной обращаются так же, как и с гонщиками Бандини, которыми он управляет. В его доме я придерживаюсь трех правил: уважение, послушание и ответственность.

Этим летом папа разрешил мне присоединиться к нему на один Гран-при перед началом занятий в университете. Редкий случай, учитывая то, что он держал меня подальше от гонок с тех пор, как у меня выросла грудь и я узнала, какая одежда льстит моей фигуре.

Сегодня утром я брела по нашему гостиничному номеру, скрестив руки на груди и надув нижнюю губу. Мой отец сохранял свое нейтральное выражение лица, на котором не было ни одного седого волоска, не моргая и не отступая, когда я протестовала против его плана.

Угадайте, кто победил в этой битве? Не я, если вам интересно, но спасибо за моральную поддержку.

Вместо того, чтобы тусоваться в гараже Бандини, мой папа записал меня волонтёром, чтобы я нарядилась принцессой на детский день рождения, и раскрашивала детям лица. Пусть внешность вас не обманывает, я, может, и одного роста с бегающими вокруг восьмилетними детьми, но мои мозги, остроумие и нахальство компенсируют мой маленький рост.

Я похожа на лимонный Starburst — сладкая, но вредная.

Я провожу руками по своему нелепому костюму Рапунцель, который купил мой папа. На этот раз он пошутил, потому что не понял, что взял мне детский размер. Бархатный материал едва прикрывает мою грудь, намекая на то, что я хочу предложить ничего не подозревающим посетителям вечеринки гораздо больше, чем конфеты и рисунки на лице. Юбка опускается выше середины бедра, открывая загорелые ноги и белые Converse, потому что эта принцесса носит удобную обувь. К черту каблуки и роль королевской занозы в заднице, которую должен защищать симпатичный принц.

Нет, спасибо. Я лучше спасу день в кедах.

Как только я прихожу на вечеринку, я отказываюсь от своего кислого настроения. Раскрашивание лиц может быть классным занятием, позволяющим мне проявить художественные таланты, которые я задвинула на задний план.

Я люблю искусство с тех пор, как в два года взяла в руки кисточку и решила разрисовать всю поверхность складной табуретки в нашей кухне под влиянием слишком большого количества эпизодов с Бобом Россом. Моему отцу не было смешно, когда он сел на мокрую краску и потом щеголял с отпечатком подсолнуха на своей заднице. Я бы хотела сказать, что в тот день родился художник, но мой отец не поддерживает мое творчество как нечто большее, только как хобби.

Так что теперь, вместо того чтобы получить степень в чем-либо, связанном с искусством, я вынуждена учиться в колледже, чтобы получить степень в области бизнеса.

Я почти засыпаю, когда думаю об этом.

Но я хочу сделать своего папу счастливым, потому что он никогда меня не подводит. Обвиняйте папину дочку во мне. Он так много делает, играя роль и матери, и отца, независимо от того, насколько неловко или неудобно ему это делать.

По крайней мере, сегодня я могу создать мини-шедевры на лицах каждого. Я выбираю разные темы для каждого человека, потому что я не банальная сука. Я никогда не была такой, с тех пор как мой папа купил мне рюкзак «Star Wars» вместо рюкзака принцессы, потому что его дочь не верит ни в какие сказки.

Я листаю свой телефон, чтобы скоротать время. Дети двигаются к надувным домикам, их больше не забавляет ни клоун, ни я. Клоун посылает мне хитрые ухмылки через лужайку, странно делая фаллические движения своими зверушками из воздушных шаров, и приговаривая, чтобы я его позвала.

Кто-то прислонился к столу, на котором я разложила свои художественные принадлежности. Мой взгляд разглядывает его обтянутые джинсами ноги, прежде чем остановиться на золотистых руках, скрещенных на крепком торсе. Напряженные мышцы тянутся противчерной ткани. Я задерживаю дыхание, когда мои глаза встречаются с двумя льдисто-голубыми, цвета тающих ледников в Арктике.

Я художник, а не поэт.

— Моргни дважды, если тебя держат против твоей воли. — Он ухмыляется мне. В его голосе есть намек на акцент, который я не могу определить, вроде его английский гладкий и в то же время другой.

Мой рот открывается, но тут же закрывается. Потому что, черт возьми. Этот парень выглядит так, будто ему самое место заниматься серфингом где-нибудь на пляже: светлые волосы и кожа с летним сиянием. Я оглядываюсь вокруг, чтобы убедиться, что я нахожусь на детском дне рождения, а не мечтаю наяву. Надувной домик подпрыгивает вверх и вниз, а крик кричащих детей напоминает о том, что все это вполне реально.

— О, черт. Я знал, что в Эване есть что-то странное. Но кто же знал, что ему нравится брать в заложники красивых девушек, наряжая их в костюмы испорченных диснеевских порноактриц? — Глаза незнакомца блуждают вверх и вниз по моему телу.

Мои щеки неконтролируемо вспыхивают под его взглядом, внутри меня зарождаются новые реакции на этого мужчину.

— Боже мой. Нет. Эван был очень добр ко мне. И он женат. Я здесь для того, чтобы рисовать на лицах детей и все такое. Его дочь думает, что я Рапунцель. — Я возилась с тюбиками краски, пока бормотала, и несколько тюбиков упали на землю.

Я наклоняюсь, чтобы взять тюбики. Незнакомец опережает меня, наши пальцы касаются друг друга, от его прикосновения исходит тепло. Мое сердце вздрагивает от этого прикосновения.

Хм. Хорошо.

Незнакомец смотрит на мою грудь, когда я поднимаюсь на ноги вместе с красками. Мои светлые волосы развеваются в стороны, когда я поворачиваюсь к столу, желая скрыть свое взволнованное состояние. Вся эта встреча идет ужасно неправильно, выставляя меня так, будто я не знаю, как вести себя рядом с кем-то несправедливо привлекательным.

Могу ли я обвинить тот факт в том, что я всю жизнь ходила в католическую школу для девочек? Звучит правдоподобно.

— А, у нее есть голос. — Он издал грубый смешок, его грудь затряслась, прежде чем он взял себя в руки.

— Да.

Он указывает на различные кисти, которые я расставила в идеальную линию, его толстые пальцы задерживаются на тюбике с краской.

— Тебе нравится рисовать?

— Я люблю это, как грязную интрижку. Это скрытый секрет, известный лишь немногим избранным.

— Я люблю хорошие секреты. — Он подносит палец к губам, притягивая мои глаза к их полноте.

— Ты и все остальные. Не хочешь поделиться одним из своих и сделать все поровну? — Мой рот работает быстрее, чем мой мозг, не заботясь о том, чтобы фильтровать свои слова.

— У меня никудышные секреты. — Он пожимает плечами.

— Значит, я дерьмо в разговорах. — Мои руки скрещиваются на груди, заставляя грудь приподняться на дюйм. Упс.

Он опускает глаза, когда я расцепляю руки.

— В тебе есть что-то такое. Хорошо. Я люблю читать хотя бы главу из книги каждый вечер перед сном. Это моя традиция с детства, которой я придерживаюсь до сих пор, несмотря на плотный график. — Он говорит о своем признании как о грязном секрете, что-то контрастирующее с его спортивным образом. Каким-то образом это делает его более сексуальным.

— Какая твоя любимая книга? — Сомнение звучит в моем голосе.

— Если у тебя есть любимая, я тебе не доверяю. У любого книголюба есть как минимум пять, которые он может назвать с ходу. — Его голубые глаза смотрят на меня.

О, вау. Этот парень действительно любит читать. Он усмехается, когда я закатываю глаза, не прилагая особых усилий, но и не наглея.

— Хорошо. Тогда назови своего лучшего автора, раз уж ты такой ученый. — Мой голос хрипит. Я представляю его в постели, светлые волосы взъерошены, а на нем очки для чтения и толстая книга в мягкой обложке, потому что он предпочитает быть практичным, чем таскать тяжелый твердый переплет.

Вздыхаю. Черт бы побрал его и его ботаническую тайну.

— Брэндон Сандерсон. Без вопросов. — Его голос понижается.

— Человек, который предпочитает жить в фантазиях. Как мило.

— Я буду твоей лучшей фантазией, не нужно никаких книг.

Ребенок подходит к моему столику для рисования и плюхается прямо на сиденье передо мной.

— Ciao, amico. Che cosa vuoi(прим. пер Привет дружок, что ты хочешь?) — Я поворачиваюсь к ребенку.

— Черт. Ты горяча и говоришь по-итальянски. — Он широко улыбается мне, прежде чем повернуться к ребенку. — Двадцать евро. Уходи.

Светловолосый, голубоглазый мужчина протягивает хрустящие евро прямо из дизайнерского бумажника. До ребенка доходит смысл его слов, он хватает купюруи убегает, оставляя нас наедине.

Я смеюсь над нелепостью обмена. Мой новый знакомый застает меня врасплох: он садится и скрещивает руки.

— Сделай свою самую грязную вещь. — Его злая ухмылка наполняет мою грудь теплом. Это новое ощущение, которое я не могу описать, жар разливается по моим щекам.

— Если ты так говоришь. Но я не думаю, что ты сможешь справиться с этим, да и я тоже. — Я предлагаю ему свою игривую ухмылку. Если бы мое сердце не билось в груди, я бы позлорадствовала над своей кокетливостью.

— Пожалуйста. Не оскорбляй мои таланты. — Он прижимает большую руку к сердцу, а его губы как по команде подрагивают. Мне нравится, как он растягивает гласные и подчеркивает «Т», его акцент незаменим и в то же время отличается от моего американско-итальянского.

— Всего два? — Я качаю головой.

Он откидывает голову назад и испускает глубокий смех, не обращая внимания на глазеющих родителей вокруг нас.

— И какие два таланта, по-твоему, у меня есть? Расскажи. — Он улыбается мне, обнажая ровные белые зубы. В моей голове появляется мысль о том, чтобы испортить его идеальное лицо, желая лишить его красоты и убрать часть его привлекательности.

Я постукиваю кисточкой по подбородку.

— Подкупать людей и не понимать намеков. Две очень нежелательные черты, если я так могу выразиться.

Он качает головой, его губы борются с улыбкой. Я выдавливаю черную краску на палитру и обмакиваю кисть в темный цвет.

Мои пальцы поднимают его подбородок, открывая яркие глаза и густые выгоревшие светлые ресницы.

— Теперь не шевелись. Я не хочу испортить образ до того, пока не начала.

Незнакомец вздрагивает, когда мои пальцы прижимаются к его лицу, моя кисть проводит по его коже, черная краска закрашивает его загорелую кожу. Он пахнет чистотой и богатством, смесь свежего душа с каким-то модным одеколоном. Его голубые глаза не отрываются от моего лица все время, за исключением тех случаев, когда я прошу его закрыть их, чтобы я могла накрасить ему веки.

Его очевидное внимание удивляет меня. Я сосредотачиваюсь, опасаясь своего желания по отношению к нему, от того, как раскраснелись мои щеки, до ощущения, что моя кожа нагревается от прикосновения к его коже.

Я сосредотачиваюсь на своей задаче, игнорируя его взгляды. Он выглядит молодо, но все же слишком стар для меня. Я бы предположила, что ему около двадцати лет, судя по его внешнему виду, когда он смеется, на его лице появляются небольшие морщинки улыбки. Наши лица остаются в нескольких сантиметрах друг от друга, пока я рисую на его лице, знакомясь с каждой впадинкой и шрамом, которые уродуют его кожу. Черная краска контрастирует с острыми скулами.

Я провожу кончиком кисти по изгибу его шеи, вызывая у него легкую дрожь — настолько легую, что я почти не замечаю ее.

— Тебе не все равно, если я разрисую твою шею?

Его глаза с тяжелыми веками ловят мои. — А после этого я смогу поцеловать тебя?

— Я буду игнорировать тебя, потому что ты слишком стар для меня. — Я хотела бы вернуть слова обратно, как только они покидают мой рот.

— Кто сказал?

— Это говорит тот факт, что ты выглядишь так, будто у тебя есть приличный сберегательный счет и стабильная работа.

Его горящие глаза держат меня в трансе.

— Какая наблюдательная принцесса. Что во мне кричит о том, что у меня большой счет в банке?

— Я ношу Converse на бюджет первокурсника, а ты носишь кеды Gucci и подкупаешь детей с кошельком Louis Vuitton.

— Ах, как проницательно. Восемнадцать — это определенно слишком рано. — Его глаза метнулись в сторону.

— Ага. Но тебе повезло, я не слишком молода, чтобы взорвать твой мозг. — Моя кисть касается его лица, намекая на то, что я рисую.

Он смеется, и по какой-то причине мне нравится заставлять его улыбаться. Я беру зеркало со стола и показываю, как он теперь выглядит.

— Ни хрена себе. У тебя действительно есть талант в работе с кистью. Я выгляжу как чей-то самый худший кошмар.

Потому что так и есть.

Он улыбается мне так, что я чувствую себя и хорошо, и плохо. Мне трудно игнорировать собственное желание, которое я испытываю к нему, несмотря на нашу разницу в возрасте.

Я усмехаюсь, глядя на рисунок черепа, который я сделала. Кости спинного мозга спускаются по его шее, перемешиваясь с черно-белой искусственной мышечной тканью, исчезая под черной футболкой. Голубые глаза резко контрастируют с черной краской. Его улыбка тускнеет, обнажая ряд зубов, которые я создала. Дизайн призрачно красив, как и он, человек слишком старый и слишком злой для такой, как я.

— Вау. Лиам, я даже не заметил тебя с этим ужасным макияжем. Софи талантлива, да? — Эван, человек, который попросил меня выполнять это нелепое задание в первую очередь, прерывает мой момент с Лиамом.

Лиам поднимается со стула. Его длинные ноги делают эту задачу до смешного легкой, привлекая мое внимание к его телу. Его крепкое, скульптурно совершенное тело.

Эван подталкивает Лиама под ребра.

— Софи, ты проделала потрясающую работу. Это соответствует тому, каким Лиам будет мертвым после того, когда он не попадет на подиум в это воскресенье.

— Ты всегда так говоришь, только я почти каждый раз надираю тебе задницу. — В голосе Лиама есть намек на крайность.

Точки соединяются, потому что в Формуле-1 есть только один гонщик по имени Лиам.

Лиам чертов Зандер. Самая почитаемая звезда Германии и восходящая звезда Формулы-1, сеющий хаос с Ноа Слейдом и Джаксом Кингстоном еще со времен их юности в картинге. Гонщик, который в этом году выиграет свой первый Чемпионат Мира. Тот самый человек, который старше меня почти на семь лет.

Чтоб меня. Я флиртовала с гонщиком Формулы-1. Мой отец убьет меня, если узнает об этом и больше никогда не отпустит меня с территории Бандини.

Эван фотографирует лицо Лиама.

— Серьезно, этот макияж просто супер. Отличная работа. Моя дочь обожает Софи с тех пор, как увидела ее в пит-зоне Бандини. Джеймс Митчелл прячет её, но я позаимствовал ее таланты на день. — Эван смотрит на меня. — Не забудьте напомнить мне, чтобы я заплатил тебе за твое время.

Я отмахиваюсь от него, сосредоточившись на контроле своего дыхания, а не на том, что Эван говорит Лиаму. Эван поспешно прощается с нами, сказав, что ему нужно проведать детей.

— Значит, ты гонщик. — Я скрежещу зубами, мое раздражение плохо скрывается сжиманием и разжиманием рук. Ненавижу, как мне нравится, когда его глаза буравят меня. Он смотрит так, будто хочет запомнить, как мой дурацкий костюм сдавливает мое тело, запечатлить в памяти весь день. И что еще хуже, мне нравится, как его внимание заставляет меня чувствовать себя.

— Мм, это то, что они мне говорят. А ты Софи, принцесса?

Мое имя слетает с его языка, как будто он хочет проверить его, его немецкий акцент вытягивает звук «э».

Я стою выше.

— Ты можешь говорить так. Только в этой истории меня не нужно спасать.

— Нет, не нужно. Может быть, это ты спасаешь. — Его губы подрагивают.

Его очарование скрывает странное предчувствие от его сказанных слов. Они тяжелым грузом ложатся у меня на груди, вызывая мое любопытство, чтобы спросить, что он имеет в виду.

Он проводит костяшками пальцев по моей щеке, шершавая текстура вызывает возбуждение каждого нервного окончания. Искра, эквивалентная перегоревшему блоку предохранителей.

— Но ты слишком молода и наивна. И сейчас неподходящий момент. Может быть, если мы встретимся снова при других обстоятельствах и в другое время.

Лиам смеется про себя, пока его глаза блуждают по моему телу, не давая мне времени ответить, не говоря уже о том, чтобы обдумать его слова.

— Ты не принцесса. Ты, гребанная блядь, королева. Не позволяй никому забыть об этом, даже себе. Люди думают, что король имеет значение, но королева сводит на нет все остальные фигуры. Удачи в университете и выпей пива в мою честь.

Он читает книги и использует отсылки к шахматам. Лиам Зандер — скрытый ботаник, и знание этого секрета вызывает у меня улыбку.

Он отдергивает руку и смотрит на свои костяшки. На его лице появляется растерянность, но потом он скрывает ее и ухмыляется, а жуткая краска скрывает его идеальный образ. Он уходит подмигивая мне через плечо и оставляет вечеринку и меня позади.

Черт. Кажется, меня только что одурачили.


Глава 1

Лиам


Два года и пять месяцев назад


Звонок телефона вырывает меня из сна. Простыни шуршат, когда моя рука нащупывает телефон в темноте. Я нажимаю на зеленую кнопку, не проверяя, потому что мало кто будет звонить мне в этот час без важной причины.

— Тебе нужно срочно тащить сюда свою задницу. Йоханна проснулась от схваток, но мы не уверены в том, настоящие ли это схватки, газы, или ложные схватки. Она слишком близко, поэтому я не хочу рисковать, — сообщение моего брата стирает сонливость с моих глаз.

— Ты учился в медицинской школе. Как ты можешь не видеть разницы?

— Придурок, я занимаюсь неврологией, а не акушерством и гинекологией. На всякий случай, мне нужно, чтобы ты взял Элизу и отвез ее к маме и папе.

Я вскакиваю с кровати, чуть не уронив телефон.

— Увидимся в десять.

Лукас заканчивает наш разговор, не попрощавшись.

К счастью, я решил остаться в Германии на время каникул, так как Йоханна скоро родит. Я не обращаю внимания на то, как болят мои яйца при мысли о родах.

Я быстро собираюсь, адреналин бурлит в моем теле. Через несколько минут я запрыгиваю в свой внедорожник и еду в район, где живет мой брат. Он все спланировал еще несколько месяцев назад, чтобы убедиться, что я буду в городе к родам. Поскольку Йоханна должна родить со дня на день, то Лукас находится в состоянии повышенной готовности. Действительно. Он уже один раз почти убедил Йоханну лечь в больницу из-за «ложной тревоги».

Я подъезжаю к их крыльцу, паркую машину и выхожу. Из каждого окна из их двухэтажного дома льется свет. Мой брат открывает входную дверь, пока я иду к крытому крыльцу, свет от люстры заливает Лукаса золотым свечением. Он взволнованно проводит рукой по светлым волосам, морщинки прочерчивают кожу возле его голубых глаз, когда он нервно улыбается мне.

Я притягиваю его к себе и обнимаю, стоя с ним лицом к лицу.

— Если ты мужчина часа то, скажи мне, каково это — видеть, что твоя работа полностью завершена?

— Примерно так же хорошо, как Йоханна кричит мне, чтобы я захватил все необходимое для мер предосторожности. Она волнуется, вот и всё.

— У нее еще не отошли воды?

— Нет, но лучше перестраховаться.

Йоханна, вся красивая, с каштановыми волосами и глазами лани, проталкивается мимо моего брата. Ее раскрасневшиеся щеки раздуваются, когда она глубоко вдыхает и выдыхает, ее губы прижимаются ко мне.

— Мужчины должны быть как морские коньки. Они могут забеременеть и родить. Я читала, что они замечательные отцы, в то время как их матери — безмозглые морские животные.

Я качаю головой.

— Тебе нужно расслабиться. Ты вся красная и трясешься.

Йоханна не изменилась за те десять лет, что я ее знаю, она всегда выходила из себя в напряженных ситуациях. Она была из тех, кто надрал мне задницу за то, что я сдал наш лабораторный отчет в конце урока, а не в начале. В то время как другие школьницы бегали за моим членом, чтобы получить полный доступ, Йоханна бегала за мной, чтобы я выполнял домашнее задание и готовился к тестам. В отличие от других, она не дала мне проскользнуть мимо из-за моего вождения в Формуле. Я должен благодарить ее за то, что вообще закончил школу.

Она покачала на меня пальцем, ее карие глаза сияли.

— Ты можешь сказать мне, чтобы я расслабилась, когда тебе придется выталкивать из своего тела ребенка размером с арбуз.

Мой брат смотрит на меня с выражением ужаса на лице. Я мог бы прожить счастливую жизнь без этого зрелища, потому что мне нравится арбуз.

— Не делай при мне такое лицо. Это все твоя вина. — Она смотрит на Лукаса, показывая на свой живот двумя указательными пальцами.

— Я не слышал, чтобы ты жаловалась во время акта. — Он улыбается ей.

Она отмахивается от него.

— Я забыла о последствиях наших действий.

Я демонстрирую Лукасу красноречивую ухмылку.

— Ты тот, от кого она забеременела через три месяца после рождения твоего первого ребенка. Собственник?

— Мне нравится, как она светится из-за беременности. — Лукас притягивает Йоханну к себе и целует ее в макушку. Он унаследовал свое предпочтение к грубым проявлениям привязанности от наших родителей, короля и королевы слишком частых лапаний.

— Надеюсь, тебе нравится бледность после беременности, потому что единственное сияние, которое ты получишь, будет из холодильника в два часа ночи, когда ты будешь кормить Каю, — пробормотала Йоханна ему в грудь.

Я, например, не могу дождаться встречи с Каей, арбузом Йоханны и будущим пополнением в нашей сумасшедшей семье.

— Разве она не милая? — Лукас крепко обнимает Йоханну, прежде чем отпустить ее.

Я притворно кашляю.

— Меня от вас обоих тошнит.

— Когда ты женишься, ты поймешь. А до тех пор я могу осыпать тебя благодарностями за то, что ты выбрал меня в качестве партнера по лаборатории. Оказывается, у самого сексуального парня в биологии есть брат. — Йоханна подмигивает Лукасу.

— Лукас обратил на тебя внимания быстрее, чем я смог попытаться претендовать на тебя.

— У тебя никогда не было шансов. Одного взгляда на меня было достаточно, чтобы она пропала. Нам нужно было дождаться её совершеннолетия, — говорит мой брат через плечо, убегая наверх.

Йоханна посылает мне колеблющуюся улыбку.

— Жаль, что ты был в моей жесткой френдзоне все эти годы. Кто бы мог устоять перед капитаном хоккейной команды?

— Я надеялся, что ты, президент Клуба Объединенных Наций, могла бы устоять, но теперь ты беременна отпрыском моего брата. Я думал, ты захочешь меня за мое остроумие, а не Лукаса за его мускулы.

— Я ведь ординатор нейрохирургии… — Лукас осторожно спускается по лестнице, в одной руке — спящая Элиза, в другой — сумка для девочек.

— Мне очень не нравится, как вы двое теперь на меня ополчились. Раньше все было наоборот, пока Йоханне не исполнилось восемнадцать. — Я скрещиваю руки на груди.

— Не будь таким. Посмотри на себя, большой плохой гонщик Формулы-1, который недавно выиграл свой первый Чемпионат Мира. В конце концов, ты променял книги на мускулы. — Йоханна притягивает меня к себе, чтобы обнять. Ее выпуклый живот мешает, но она обхватывает меня, обдавая ароматом розы.

— Я никогда не обменивал книги, — насмехаюсь я. — Единственное, что изменилось, это то, что девушки больше не встречают меня в библиотеке.

— Я очень надеюсь, что ты скоро остепенишься. Тебе не нужны девушки как грид гёрлз(прим. перев. девушки, которые на мото и автогонках выводят пилотов на стартовые позиции), потому что они предпочитают тебя из-за имени, а не из-за твоего сердца. К тому же я не могу быть твоим единственным другом женского пола. Ты нуждаешься во внимании. — Она высунула язык, прежде чем направиться к входной двери.

— Что? С каких пор? Я впервые слышу об этом.

— Всегда, чувак. Всего несколько месяцев назад ты по пьяни написал Йоханне смс в три часа ночи с просьбой спеть тебе колыбельную, чтобы ты смог заснуть. Не то чтобы я жаловался, потому что твои звонки будят нас обоих. — Он довольно ухмыляется ей, могу ли я снова жить не видя это снова..

— Ладно, фу гадость. Прибереги свои похотливые глазки на следующий раз, когда захочешь сделать ее беременной. Надеюсь, вы оба знаете, что эти колыбельные — лучшее, что я слышу по дороге. Даже лучше, чем пит-лейн в день гонки.

У Йоханны ангельский голос и соответствующее пение. Я ничего не могу поделать с тем, как одиноко моей пьяной заднице по ночам, когда я провожу большую часть года в дороге с моей командой Формулы-1.

— Тебе действительно нужна девушка. Я не могу вечно быть твоей единственной лучшей подругой, — Йоханна смеется, а потом морщится, потирая живот.

— Хорошо. Вам двоим пора идти. — Я выхватываю Элизу из рук Лукаса.

— Ты купил автокресло, о котором я тебе говорил? — Мой брат смотрит на Элизу, пока я нежно покачиваю ее тело.

— Да, мамочка. Я даже позаботился о том, чтобы приехать на своем внедорожнике, потому что ты ненавидишь мой кабриолет.

Йоханна улыбается моему брату.

— Иногда мне хочется, чтобы у тебя был кабриолет.

— Они небезопасны, — ворчит Лукас, помогая Йоханне сесть в свой Land Rover. Каким-то образом за несколько лет он превратился из беззаботного парня в нового члена патруля безопасности. Все началось после того, как он женился на Йоханне, купил дом и сделал ее беременной. Кто бы мог подумать, что выбор горячей, тихой девушки в качестве партнера по лаборатории приведет к такому? Лукас должен поблагодарить меня за то, что я думал о своих гормонах и необходимости сдать биологию.

Я иду к своему внедорожнику, открываю дверь одной рукой, прежде чем усадить Элизу в ее автокресло. Розовое приспособление выглядит неуместно на фоне черного кожаного салона. Я вожусь с ремнями, прежде чем усадить ее, ее пухлое лицо и светлые волосы выглядят чертовски очаровательно.

Я нежно целую Элизу в лоб, прежде чем закрыть дверь.

Я поворачиваюсь к двум сияющим родителям.

— Встретимся в больнице, как только няня приедет к маме и папе.

— Ты самый лучший ублюдок. Увидимся, — Лукас машет рукой, прежде чем выехать со своей подъездной дорожки. Йоханна улыбается мне с пассажирского сиденья, она выглядит спокойной, несмотря на возможные часы боли, через которые ей предстоит пройти.

Я отвожу Элизу к няне, а затем спешу в больницу вместе с нашими родителями. Папа расслабляется в кресле в приемной, а мама вышагивает по комнате размером десять на восемь. Ее ботинки щелкают по полу, когда она попеременно смотрит на часы и косится на дверь.

Мои родители выглядят как дуэт Барби и Кена: светлые волосы и легкий загар кожи. Мама смотрит на меня своими серыми глазами шторма, в ее жесткой позе видна паника. Ее светлые волосы развеваются, когда она ходит взад-вперед в движении, которое никак не успокаивает ее, в то время как мой отец делает прямо противоположное, прислонившись головой к стене.

— Почему бы тебе не присесть? — я указываю на пустой стул рядом со мной.

— Я не хочу. Я ненавижу эту часть ожидания, потому что я хочу обнять Каю и уже вдыхать свежий запах ребенка, — она закрывает глаза и улыбается.

— Ты говоришь как серийный убийца. — Мой комментарий заставляет ее открыть глаза. Папа смеется до кашля.

Мама смотрит на отца.

— Не поощряй его шутки. Это ты виноват в том, как он со мной разговаривает.

— Кто-то должен был научить его чувству юмора. — Папа ухмыляется, его голубые глаза блестят под флуоресцентными лампами.

Моя мама борется с улыбкой. После еще нескольких минут ходьбы она садится рядом со мной и тянет мою руку к себе на колени, как будто я ребенок, а не двадцатишестилетний парень.

— Помнишь, как мы пытались устроить выпускной для Йоханны и тебя?

— Как я могу забыть. Лукас чуть не надрал мне задницу из-за этого.

С лужайкой перед домом моих родителей связано несколько приятных воспоминаний, включая предложение Лукаса на том же месте, где он тогда ударил меня по лицу за несколько лет до этого.

— Это был момент, когда я поняла, что они влюбятся друг в друга. Они были как в кино: умный спортсмен и застенчивая девушка. Он просто тянул время.

— Ты смотришь слишком много романтических фильмов, — я качаю головой.

Моя мама во всем ищет сказочный конец, потому что она безнадежный романтик, который нашел любовь всей своей жизни в двадцать два года. Лукас следовал ее любовным советам до конца, пока я плыл по течению, не стремясь к чему-то большему в данный момент.

Слова Йоханны, сказанные ранее, витают вокруг меня. Неужели я прилипчив, потому что мне не с кем поделиться своими переживаниями? Я не хочу, чтобы меня считали нуждающимся во вниманием. Что такое несколько пьяных звонков в великой схеме вещей? Некоторые люди переписываются с бывшими, а я звоню друзьям, и это не совсем недостаток характера.

Кожа вокруг ее серых глаз морщится, когда она улыбается мне.

— Если бы не эти фильмы, я, возможно, никогда бы не дала твоему отцу шанс.

На этот раз я действительно смеюсь.

— Вы, ребята, должны оплачивать мою терапию, потому что у психолога будет целый день на это дерьмо.

Мы сидим, кажется, несколько часов. В отличие от дебюта Элизы, у Лукаса нет времени, чтобы выйти и сообщить нам новости. Я играю на своем телефоне, чтобы скоротать время. Минута за минутой проходит, а медсестра не выходит, и нам совершенно не на что ориентироваться, пока мы ждем. Любопытство заставляет всех нас напрячься в ожидании нового члена семьи.

В приемную вбегает медсестра и подтверждает, что мы — семья Зандер.

— Планы изменились. Йоханну срочно отправили в операционную из-за некоторых медицинских осложнений. У нас не так много информации, но кто-нибудь вернется и скажет вам, как только у нас появятся новые новости.

— О Боже. Надеюсь, ничего серьезного, — моя мама возобновила свой шаг, бросив книгу на стул.

— Я уверен, что врачи знают, что делают. — Дрожащие глаза моего отца не соответствуют успокаивающему тону его голоса.

— Элиза родилась естественным путем. Почему кесарево сечение для этого ребенка? — моя мама останавливается, прижимая руку к груди, как будто это движение может успокоить ее колотящееся сердце.

Я кладу телефон обратно в карман, больше не в настроении играть в глупую игру.

— Доктор даст нам знать.

Через несколько минут дверь со скрипом открывается, и перед нами предстает бледный Лукас со сжатыми кулаками. В его глазах нет никаких признаков жизни. Он выглядит лишенным эмоций, как будто кто-то высосал из него душу, оставив лишь оболочку человека.

Холодное чувство пробирается по позвоночнику, когда его взгляд останавливается на мне.

Из его глаз вытекает слеза. Одна единственная слеза заставляет мою грудь напрячься, а легкие — гореть. В комнате словно кто-то перекрыл доступ воздуха, тяжесть душит нас четверых. Мы молчим, наблюдая за Лукасом, когда его грудь вздымается, его темные глаза смотрят на каждого из нас.

Я поднимаюсь со стула, мои ноги шатаются, пока я пытаюсь вернуть себе самообладание.

— Что случилось?

Его пустые, ничего не выражающие глаза находят мои.

— Йоханна не выжила.

Слезы текут по его лицу, и у меня сводит живот, когда его губы дрожат. Мама подавляет рыдания, подбегая к моему брату и обнимая его. Мы с папой смотрим друг на друга, слова не сходят с наших губ, мы оба ничего не понимаем.

Что, блядь, происходит?

Мой брат трясется, его ноги подкашиваются, а мама стоит на коленях на полу рядом с ним. Мое сердце быстро бьется в груди, а желудок грозит вывалить свое содержимое на бежевую плитку.

Брат шепчет свои следующие слова, как будто его слова, произнесенные с силой, делают их слишком реальными.

— Ребенок застрял. — Голос Лукаса дрожит. — У Йоханны упало давление во время экстренного кесарева сечения, и она… — Он всхлипывает.

Я не чувствую, что кто-то вырвал ковер у меня из-под ног. Это было бы слишком просто, слишком мило, чтобы описать кошмар, происходящий передо мной. Такое ощущение, что кто-то вырвал мои чертовы ноги из моего тела, оставив меня в кровавой куче, такого чертовски беспомощного, пока мой брат ломается в какой-то дерьмовой больнице.

Этого не может быть.

Тело Лукаса дрожит, когда он прижимается к маме, его беззвучный плач заставляет мое сердце сжиматься.

— У нее не получилось. Она… Она просила посмотреть, как я держу на руках нашу девочку. Это все, что она хотела. Моя гребаная жена. Ушла. — Его тяжелое дыхание становится паническим и поверхностным.

Вот дерьмо собачье.

Моего лучшего друга больше нет. Та самая женщина, которая несколько часов назад улыбалась мне, называя меня нуждающимся парнем. Йоханна, моя лучшая часть средней школы и один из моих самых любимых людей в мире. Моя подруга, которая закатывала глаза на то, что девочки хотели меня за мои таланты гонщика, а не за мою скрытую ботаничность. Женщина, которая украла сердце моего брата, а мое сделала целым, наложив свой пластырь на каждого члена моей семьи.

Я не борюсь с тошнотой, когда бегу к ближайшему мусорному баку, мой желудок отвратителен, кислота покрывает мой язык, а по лицу текут незнакомые слезы. Мои бледные пальцы дрожат, когда я цепляюсь за пластиковый обод, используя мусорный бак как опору для своих дрожащих ног.

— А ребенок? — Голос мамы доносится до меня сквозь рвотные позывы.

— Кая в порядке. — Мой брат, сдержанный человек, который научил меня сохранять спокойствие, плачет в ее объятиях. Хриплые слова слетают с его губ, когда он шепчет маме. Я не могу видеть его разбитым, его внешний вид соответствует тому, что я чувствую внутри.

Я хватаюсь за мусорное ведро, боясь отпустить его, пока отец проводит дрожащей рукой по моей спине.

Я ненавижу звук плачущего Лукаса. Я ненавижу весь этот гребаный день, мысль о том, что я потерял лучшего друга, приобретая при этом племянницу, слишком охуительна. Какого хрена Бог сыграл такую злую шутку, уничтожив одну жизнь и сохранив другую?

Я выбегаю из палаты, оставляя семью позади, и бегу к входу в больницу. Темнота встречает меня, соответствуя бурлящим эмоциям внутри меня, яркая луна насмехается надо мной, когда я теряю голову в пустом квадрате. Мои ноги подкашиваются, и я падаю на траву, травинки с росой скрывают слезы, текущие из моих глаз.

Я запрокидываю голову назад, издавая хриплый крик, и этот болезненный звук заглушается сиренами приближающейся машины скорой помощи. Прохладный воздух обжигает мои легкие, когда я делаю резкий вдох.

Мой отец появляется из ниоткуда и опускается на колени рядом со мной, притягивая меня к себе и обнимая.

Я не могу скрыть, как дрожит мое тело.

— Я не понимаю. Как такое может случиться? Это двадцать первый гребаный век. Люди больше не умирают при родах.

— Мне жаль, сынок. Ничего нельзя было сделать, — мой отец задыхается.

— И что? Как, блядь, я могу смотреть на Каю и не думать о ней? — Я ненавижу, как слабо звучит мой голос для моих собственных ушей.

— Ты можешь смотреть на нее и видеть последнее прекрасное, что создала ее мать. Сейчас ей больше нужен дядя, чем когда-либо.

Я сжимаю кулак вокруг травинок, дергаю за кусочки, вырываю их, чтобы снять остроту.

— Я не хочу ее. Я хочу вернуть Йоханну.

— Ты не это имеешь в виду.

— Конечно, блядь, я хочу. Я хочу повернуть время вспять и вычеркнуть этот дерьмовый день из истории. — Я не чувствую ни малейшей вины за свое признание. Сжатие в груди напоминает мне о боли, закравшейся в мое сердце и проверяющей мой рассудок.

— Мы не можем. Но подумай о своем брате и о том, через что он проходит. Будь сильным для него.

Как я могу быть сильным для него, когда мое сердце проходит через гребаный измельчитель бумаги?

— Я не могу. — Я задыхаюсь словами, мой голос стал хриплым шепотом, когда слезы вернулись, заливая мои глаза, когда я подумал о Йоханне. О том, как мы подрались красками, обустраивая детскую для Каи. Этот образ снова и снова наполняет меня ужасом и тошнотой.

Я не знаю, как справиться со всем этим дерьмом. Я не в состоянии справиться с нахлынувшими чувствами, болезненными воспоминаниями и тупой болью, которая поселилась в моей груди.

Отец прижимает меня к себе, мы сидим в тишине, и из наших ртов вырываются болезненные вздохи.

30 декабря — это не только день смерти Йоханны. Это день, когда я отпустил себя, засунув свое разбитое сердце так глубоко внутрь своего тела, что не смог бы опознать разорванные останки, даже если бы попытался.


Глава 2

Софи


Настоящее время.


Не хочу драматизировать, но я только что испытала худший секс в своей жизни.

Нет, я не шучу, но мне бы этого хотелось. Именно поэтому я прячусь в ванной, шепча про себя, пока объект моего разочарования лежит на моей кровати в общежитии.

Андре Бьянки: математик, вице-президент бизнес-братства и самый вероятный участник голосования, который оставит вас неудовлетворенной два раза подряд.

— Я должна была воспринять ароматизированные презервативы как предупреждающий знак. Ни один уважающий себя мужчина, имеющий представление о женском теле, не стал бы покупать ароматизированные презервативы. Самая глупая покупка. И кто их придумал, ведь ни одна женщина в здравом уме не захочет лизать презерватив! — шепчу я себе, расчесывая свои едва взъерошенные светлые волосы. Это еще одно доказательство моей отстойной сексуальной жизни. Мои волосы выглядят так же хорошо, как сегодня утром, когда я их расчесывала. Мой макияж почти не размазался, и нет никаких признаков румяных щек или сияния. Зеленые глаза моргают мне в ответ и выглядят так же неубедительно, как и моя сексуальная жизнь в данный момент.

Моя грудь сжимается до такой степени, что становится трудно дышать, напоминая мне о моем разочаровании в очередной раз.

Очевидно, что в университете я получаю больше пятерок, чем оргазмов. Я не знаю, почему эта мысль беспокоит меня, но это действительно так. Я не сплю с кем попало, и мои сексуальные контакты можно пересчитать по пальцам одной руки. Хуже того, ни в одном из них не было счастливого конца для меня. Я начинаю считать себя сломленной, потому что как такое может продолжаться со мной? Парни прекрасно кончают, а я моргаю, глядя в потолок, и думаю, что же я испытала.

Эндорфины не выделяются. Никакого послесексуального блаженства. Ничего. Niente. Nada.

Эта недавняя встреча сильно задела меня. Какой смысл учиться в университете, если я собираюсь жить в общежитии, почти не общаясь с другими людьми, и раз в год заниматься сексом с одним неуклюжим специалистом по бухгалтерскому учету? Все заканчивается тем, что я с улыбкой прошу их уйти, притворяясь, что они потрясли мой мир, когда я действительно сосала их члены, мысленно перечисляя свои предстоящие задания.

— О Боже. Я думала о своем профессоре бухгалтерского учета, пока делала минет. Это самое низкое из низших, — бормочу я про себя, едва сдерживая стон.

Я больше не могу позволить, чтобы со мной такое происходило. Моя личность типа А кусает меня в задницу, и не совсем в том смысле, что эй, меня зовут Анастейша Стил, а Кристиан Грей — мой папа.

— Софи, ты собираешься выйти и сказать ему, чтобы он отправлялся в путь. Тебе уже пора спать, и тебе нужно отоспаться от этого ужасного настроения. — Я вздохнула, набираясь храбрости, необходимой для того, чтобы встретиться с бедным парнем.

Андре был мил и вежлив, даже предложил заплатить за ужин. Я не хочу показаться грубой, но сейчас мне трудно разобраться в своих чувствах. Честно говоря, я больше разочарована в себе за то, что не отпустила себя, как ментально, так и физически. Это настоящая борьба между борьбой за контроль и попыткой взять отпуск у своего мозга.

Я берусь за ручку двери в ванную и распахиваю ее.

— Привет, извини за это. Я думаю, это…

Я выдохнула с облегчением, глядя на свою пустую кровать. Может быть, сегодняшний вечер все-таки не будет полным провалом. Мои глаза ловят листок бумаги на подушке.

«Спасибо за хорошо проведенное время. Давай повторим это в следующие выходные?»

Неа. Абсолютно нет. Я лучше уеду из страны, чем увижу его снова.

Подожди. Вот это идея.

Включив ноутбук, я достаю из мини-холодильника недавно открытую бутылку белого вина. Отказавшись от бокала, я делаю большой глоток прямо из бутылки, пока открываю календарь Формулы-1 моего отца. Он уже забронировал билет в Мельбурн на следующий месяц.

Я открываю Pinterest, интересуясь, как выглядит Мельбурн. Пролистывая несколько постов, периодически делая глотки вина, я нажимаю на один из них с надписью Bucket List.

В итоге меня еще больше затягивает в страну потерянного времени и пинов, и я пролистываю множество списков путешествий. Виной всему мое жгучее чувство любопытства к тому, что придумывают люди. Я люблю хорошие списки, но я никогда не задумывалась о половине этих безумных пунктов. Моя голова становится все более туманной, пока я продолжаю потягивать вино и искать.

Мои брови взлетают к линии роста волос, когда еще один пикантный список попадает в мою ленту. Интерес съедает меня, когда я открываю список. Пикантность — это слово, с которым я никогда себя не ассоциировала. По крайней мере, с тех пор, как мне было пять лет и мой отец пригрозил сказать Санте, что я заслужила уголь на Рождество, после того как я пролила молочный коктейль на все внутренности его иллюзии Маккой.

Ни хрена себе. Люди очень изобретательны. Я трачу слишком много времени, просматривая многочисленные пикантные списки. Я могла бы учиться, или спать, илинайти нового кавалера в приложении для знакомств. Но нет. Я наслаждаюсь тем, что сохраняю свои любимые сексуальные вещи. Где было это равнодушие два часа назад?

Не знаю, то ли одинокий вечер, то ли выпитое вино вдохновляют меня открыть свой профессиональный планер с закладками к спрятанным страницам в самом конце.

Я работаю над списком дел, которые никогда не делала, но всегда хотела бы попробовать. Час спустя мне каким-то образом хватает координации, чтобы набрать все это и выделить цветом. Перед тем как нажать кнопку печати, мне приходит в голову название для списка, и я пишу вверху слова «К черту всё!».

Я смотрю на лист бумаги, задаваясь вопросом, нахрена я его создала. Смогу ли я действительно убедить отца позволить мне присоединиться к его расписанию Формулы-1? А еще лучше, смогу ли я действительно выполнить половину этих пунктов? Игнорируя свои сомнения, я достаю свой личный ламинатор, потому что, да, я одна из таких людей. После нескольких неудачных попыток оригами и рыка разочарования мне удается сложить бумагу.

Список «К черту всё!» сияет во всей своей ламинированной красе. Я улыбаюсь двадцати пунктам, которые я смело, но полупьяно, выбрала.

Купание голышом.

Купить вибратор.

Попробовать прелюдию со льдом.

Поцеловать иностранца.

Попеть караоке во время пьянки.

Попробовать новую еду.

Прыгнуть с парашютом.

Посмотреть порно.

Сыграть в покер на раздевание.

Быть связанной во время секса.

Завязать глаза во время секса.

Кончить от орального секса.

Попробовать зеркальный секс.

Заняться сексом на публике.

Заняться сексом у стены.

Получить кайф.

Заняться сексом по-быстрому.

Заняться сексом на открытом воздухе.

Поцеловать кого-нибудь перед Эйфелевой башней.

Испытать несколько оргазмов за одну ночь.

Теперь мне осталось сделать последнее, возможно, одно из самых трудных дел, прежде чем я смогу начать вычеркивать пункты из своего списка.

Убедить отца разрешить мне присоединиться к нему.

— У меня есть несколько правил, прежде чем ты присоединишься к туру. Если ты их нарушишь, я забронирую тебе место на ближайший рейс обратно в Италию. — Мой отец что-то пишет на своем iPad, занимая свое обычное место на диване в нашей гостиной.

— Я знаю, что ты знаменитость среди инженеров, но когда ты называешь это туром, ты делаешь вид, будто ты рок-звезда.

— Знаменитость среди ботаников, мне это нравится, — он делает руками рок-символ, который никогда больше не должен быть воспроизведен. — В любом случае, первое правило заключается в том, что я хочу, чтобы ты изо всех сил старалась держаться подальше от гонщиков. Я серьезно, потому что у них, как правило, сомнительные намерения. Второе: ты должна ежедневно отмечаться у меня, чтобы я мог быть уверен, что ты не сдохла где-нибудь в канаве. И последнее, но не менее важное: держись подальше от неприятностей. Повтори их мне.

— Ты стареешь, если тебе нужны все эти повторения.

— Если у меня седые волосы, это не значит, что я старый, — он проводит рукой по своим густым прядям.

Моего отца можно назвать кем угодно, но только не старым и дряхлым, к сожалению для меня, потому что он не женат, а дамы, конечно, пытаются с ним встречаться. Женщины стекаются к нему, как будто его аура говорит о деньгах и хорошем времяпровождением.

— Нет, но тот факт, что у тебя больше правил, чем в учебнике частной школы, убивает твой образ молодого серебристого лиса.

— Пожалуйста, следуй правилам. Это все, что я прошу от тебя этим летом.

Мой папа любит правила, потому что боится, что я стану такой же, как моя мама. Мы мало говорим о ней, поскольку она вскоре ушла от нас после моего рождения, решив, что хочет спасать слаборазвитые страны. Мысль о подгузниках и детских бутылочках тяготила ее и мешала ей вести беззаботный образ жизни, который она так любила. Сейчас моя мама живет своей лучшей жизнью в Африке со своим новым бойфрендом, который старше меня на пять лет.

Я бы сказала, что у моего отца есть неразрешимая проблема из-за травмы покинутого. Каждый раз, когда я разговариваю с мамой — а это случается редко, — он проверяет, не хочу ли я забронировать следующий рейс подальше от него.

— Если бы мне в этом году не исполнилось 22 года, ты бы, наверное, заставил меня носить один из этих рюкзаков с поводком, чтобы держать меня в радиусе пяти футов.

Он смотрит в потолок.

— Не искушай меня, потому что сейчас эта идея звучит довольно неплохо.

Его бдительность усугубилась, когда я поступила в колледж, и он не мог контролировать желания озабоченных мальчиков и гонщиков Формулы-1. Ситуация дошла до того, что он каждое лето с удобством оплачивал мои поездки куда-нибудь подальше — и все это совпадало с его поездками на Формулу-1.

Я бросаю на него взгляд, способный расплавить сталь.

— Не мог бы ты расслабиться? Ты не сможешь защитить меня от каждого мужчины, который переходит мне дорогу.

— Я могу попробовать, — зубы моего отца ударяются о нижнюю губу, когда он просматривает наш маршрут. Он не может высосать все веселье из этого лета. Я хочу познакомиться с новыми людьми, исследовать разные города и совершить несколько ошибок, потому что, видит Бог, мне это необходимо. Люди недооценивают, как трудно быть идеальной дочерью для моего отца и всегда стремиться к совершенству, чтобы угодить ему. Я говорю о пятерках, почетных обществах и конном клубе — все это очень некрасиво с моей стороны.

— Помни, что ты должна закончить семестр со всеми пятерками, чтобы я выполнил свою часть сделки. Я проверю твой средний балл до того, как ты сядешь в самолет.

— Ты также хочешь, чтобы я синхронизировала мой учебный календарь с твоим телефоном? Так ты сможешь записывать все мои действия?

Он борется с улыбкой.

— Не знаю, почему я воспитал тебя таким умницей, но это вылазит в самые неудобные моменты. Я только хочу быть уверен, что ты закончишь школу вовремя.

У меня есть год, прежде чем я выйду на большую сцену с дипломом бухгалтера в руках и фальшивой улыбкой на лице. Мой отец утверждает, что цифры безопасны. Они кричат о независимой финансовой стабильности, но единственная, кто действительно кричит — это я. Но я выбрала эту степень ради спокойствия отца, потому что он бесконечно поддерживал меня все эти годы. Он пожертвовал частью себя, чтобы быть для меня всем необходимым и даже больше, никогда не присоединял в наш дуэт новую женщину.

— Но я всегда мечтала быть похожей на других дочерей директоров Формулы-1, с безлимитной кредитной картой и большим количеством сумочек Chanel, чем у самой Коко. — Я хлопаю ресницами.

— Лучше бы я запирал свой бумажник на ночь.

— О, папа. В наше время все цифровое, так что я уже добавил твою Amex в свой Apple Wallet.

Он притворно вздрагивает.

— Надеюсь, ты не увеличишь мой счет за все эти европейские покупки.

— Надеюсь, ты знаешь, что у меня есть и другие планы, кроме шоппинга.

— Не могу дождаться, чтобы услышать о них.

Я отшатываюсь при мысли о том, что мой отец узнает о моем списке. Мой список «К черту всё!» — сексуальный, смелый и рискованный для такой последовательницы правил, как я, с некоторыми пунктами, которые заставили бы покраснеть монахинь в местном монастыре. Они, наверное, бросили бы мне в голову бутылку со святой водой, надеясь, что она вырубит меня и спасет от нечестивой жизни и вечного проклятия.

Он улыбается мне мягкой улыбкой.

— Ты ведь знаешь, зачем я все это делаю? Правила и все такое?

— Потому что тебе нравятся менее грязные варианты пыток? — Я опускаюсь на стул.

Мой отец драматично закатывает глаза, как и я.

— Нет. Потому что ты не понимаешь мир Формулы-1. Ты чиста сердцем, а другие — нет. Я растил тебя вдали от всего этого, и иногда я беспокоюсь, что слишком сильно защищал тебя, надеясь уберечь от боли.

Искренность его слов ударяет меня в грудь, как один-два удара. Это будет разочаровывающий день для моего отца, когда он поймет, что его малышка уже не совсем малышка. Честно говоря, его это не заденет, пока у меня не появится свой ребенок, потому что женщины рушат мечты своих родителей о своем воздержании, как только рожают.

— Я не собираюсь быть съеденной заживо в реальном мире. Ты воспитал меня лучше. Если я выжила в школе для девочек и три года в университете, думаю, я смогу выжить. Честно говоря, нам повезло, что клетчатые юбки и злые девочки не нанесли мне психологического ущерба.

— Ты всегда будешь моей маленькой девочкой. Той самой, которая заплела мне косички в волосах в тон твоим или нарисовала фальшивые татуировки ручками по всей руке.

— Говоря о татуировках, я готовилась к настоящей, пробуя эскизы. Это напомнило мне о моей идее с полным рукавом.

— Что?

Его глаза сужаются, а улыбка превращается в хмурый взгляд.

— Я буду считать это отказом. Черт. — Я щелкаю пальцем в насмешливом разочаровании.

— Появись с татуировкой, и тебя не посадят на следующий самолет в Италию. О, нет. Ты отправишься в Антарктиду, чтобы раз в жизни увидеть пингвинов и тающие айсберги.

— Интересно, согласится ли Леонардо Ди Каприо вместе со мной оценить ущерб от изменения климата? Я слышала, он тоже любит посещать Южный полюс. — Я озорно улыбаюсь ему.

— Убирайся отсюда, пока я не вернул твой билет на самолет и универсальный пропуск.

Я усмехаюсь в притворном ужасе. Он встает со стула и быстро обнимает меня, выжимая воздух из моих легких.

Я благодарна ему за снисхождение в вопросе Формулы-1. Я могу поменять безалкогольные коктейли на шампанское, надувные замки батуты — на торжественные мероприятия, а костюм принцессы — на вечернее платье. Наконец-то я буду жить той жизнью, которой заслуживают мои роскошные вкусы.

Мужчины должны волновать его меньше всего, потому что, простите за выражение, но я готова испортить все дерьмо.

Глава 3


Лиам


Я выхожу из своего приложения Twitter, желая стереть еще одну статью, в которой меня описывают как какого-то придурка из Формулы-1 после моего перепихона с Клаудией. На этот раз мой член действительно доставил мне неприятности. Обычно мы работаем вместе, потому что две головы лучше, чем одна.

Моя недавняя неосторожность ставит под угрозу продление контракта с Маккой, командой моей мечты, той, к которой я упорно стремился присоединиться. Никакого давления. Либо я хорошо выступаю, либо меня переведут в более низкую команду после двух лет гонок с ними.

Моя команда дает мне возможность соревноваться с двумя моими друзьями, которые, как оказалось, являются одними из лучших в Формуле-1. Джакс, Ноа и я составляем трио, предназначенное для проблем и трофеев. Для нас вождение — это такая же фундаментальная вещь, как дыхание, еда и ебля.

Адреналиновый кайф, который я испытываю, когда сажусь за руль, не сравнится ни с чем другим. Если я не заключу новый контракт с Маккой. — то я рухну вниз как отстойная песенка в хит-параде. Так что мне нужно работать на полную катушку, чтобы доказать свою ценность, потому даже если я был в прошлом двукратным Чемпионом Мира — это не будет иметь значения, после того как я потрахался с не той девушкой.

Не поймите меня неправильно, я знаю, что мой агент получит множество предложений о контракте от других команд, но мне нравится мое место в Маккой. Во мне еще достаточно борьбы, чтобы устроить захватывающее шоу для фанатов, команды и самого Питера Маккоя.

Я заканчиваю одеваться и закрываю свою квартиру в Монако. Мои ботинки щелкают по мощеным ступенькам, когда я иду к своей машине, вдыхая соленый воздух Средиземного моря.

Я еду по дорогам Монако, двигатель моего синего кабриолета Маккой ревет, когда я переключаю передачу. Высокие здания и прибрежные воды проносятся мимо меня. Звонок через динамик по Bluetooth прерывает мои мысли.

— Привет, па, как дела?

— Привет, что ты задумал? У тебя есть минутка? — немецкий акцент моего отца доносится через динамики.

— Конечно. Я еду на встречу с Маккой.

— Хорошо, потому что нам нужно поговорить. Мы с твоей мамой видели последнюю историю. Пожалуйста, скажи мне, что это неправда.

Я скрежещу зубами, думая, что сказать.

— Какая часть? То, что я трахнул Клаудию? Или то, что я выгнал ее из своей квартиры без поцелуя на прощание?

Мой отец испускает глубокий вздох.

— Это не шутка.

— Я знаю, но что я могу сделать? Да, у меня был с ней секс, но мы никогда не были парой в любом другом смысле этого слова. Мы были больше похожи на приятелей. Она знала о сделке — черт, она практически сама придумала половину.

— Почему ты решил, что переспать с племянницей своего босса — хорошая идея? Это ниже некуда, даже для тебя.

— Она упала мне на колени на торжественном вечере по случаю окончания года в Формуле-1. Она красива, но с тех пор я понял, что отчаяние пахнет ужасно, как Шанель номер пять. — Я должен был воспринять ее амбициозность как предупреждающий знак, но слава делает людей высокомерными и самодовольными.

— Когда же ты повзрослеешь и перестанешь вести себя так, будто секс и женщины — это сделка? Я думал, ты перестанешь, как только тебе исполнится двадцать шесть, черт возьми. Но вот мы здесь, почти три года спустя, а ты все еще трахаешься.

Динамики вибрируют от его ворчания.

Чувство вины бурлит внутри меня.

— Может, когда мне стукнет тридцать пять? Может быть, в пенсионном возрасте?

— Если ты и дальше будешь так же шутить, как сейчас, с женщинами, связанными с не менее влиятельными мужчинами, то выход на пенсию наступит гораздо раньше, чем в тридцать пять. Это я тебе точно говорю.

Черт. Кто-нибудь, вызовите врача, потому что мой отец сделал мне ожог третьей степени.

Я сопротивляюсь желанию наброситься на отца.

— Я понял. Я крупно облажался, связавшись с человеком, который подписывает мои чеки на зарплату. Но в этом году я планирую сделать более разумный выбор.

Благодаря своей глупости я повесил мишень себе на спину в спорте, где есть только двадцать мест с сотнями жаждущих гонщиков. Никакой математики не нужно, чтобы показать, какой я идиот, потому что это проще, чем два плюс два.

— Я очень на это надеюсь. Посмотри на Ноа, теперь ему придется делить Бандини с более молодым гонщиком. Всегда найдется кто-то, кто присматривается к твоему месту.

Я прикусил внутреннюю сторону щеки.

— Сантьяго Алаторре талантлив, не спорю. Но за рулем он полный псих, так что Ноа, который будет с ним возиться, может сработать в мою пользу.

— Нет, если ты будешь продолжать все портить. Знаешь, мне бы очень не хотелось, чтобы настал день, когда ты встретишь подходящую девушку, но ты слишком ослеплен своим невежеством, чтобы увидеть это. Твоя репутация доставит тебе неприятности, если ты не исправишь ситуацию, потому что ни одна достойная женщина не захочет встречаться с парнем, который ведет себя так, как ты.

— Какая женщина не хотела бы встречаться с успешным гонщиком Формулы-1? — мои костяшки пальцев побелели, когда я вцепился в руль, вгрызаясь ногтями в кожу.

— Та же самая, которая не захочет встречаться с бывшей шлюхой, потому что у нее достаточно самоуважения для вас двоих, — его отрывистый тон эхом отдается в динамиках, когда я проезжаю улицы, омываемые морем.

Я делаю несколько глубоких вдохов, прежде чем ответить.

— Я ценю то, как сильно ты заботишься. Действительно ценю. Но я собираюсь уладить все с Маккой, избежать драмы и придерживаться гонок. Больше никаких историй о моем члене в газетах. Я обещаю.

— Если бы я был хоть наполовину таким идиотом, каким ты обычно бываешь в последнее время, я бы не зацепил твою маму.

У моих родителей идеальный брак, ссоры заканчиваются объятиями, расписанием, кто выносит мусор и моет посуду каждый день, и проявлениями привязанности, которые не должен видеть ни один ребенок. Слава Богу, у меня есть брат, потому что если бы не он, я была бы травмирован. Лукас научил меня, почему мы не заходим в комнату родителей, когда они закрывают дверь, как бы громко они ни кричали.

— Не у всех бывает счастливый конец, — бормочу я в микрофон Bluetooth. Привычное сжатие в груди возникает при воспоминании о том, что Йоханна не получила своего.

Черт. Пусть отец разжигает старые чувства, которым сейчас нет места в моей жизни.

— Послушай… Я знаю, что то, что случилось с Лукасом и Йоханной, повлияло на тебя больше, чем ты думаешь. Мы все любили ее, и вы оба были особенно близки. Но ты не можешь позволить страху управлять твоей жизнью. То, что случилось, было трагедией, но это не значит, что нужно жить настороженно, потому что ты боишься.

Горький смех сам собой вырывается из моего горла.

— Я не буду говорить об этом с тобой.

— Ты никогда не говоришь об этом. Ни со мной, ни с кем бы то ни было. Ее уход из жизни был тяжелым для всех нас. Но ты закрылся, и теперь посмотри на себя. Прошло почти три года, а ты все еще совершаешь эти глупые ошибки. Каждый декабрь с тобой происходит то же самое: как только заканчивается сезон, ты прячешься где-нибудь и принимаешь саморазрушительные решения. Ты избегаешь нас сразу после праздников до дня рождения Каи. В этот раз ты оказался не с той девушкой и не в то время. Так что ты можешь притворяться, что все в порядке перед всеми остальными, но мы-то знаем.

— То, что я веселюсь и встречаюсь с женщинами, не значит, что я зациклен на смерти Йоханны или еще на чем-то. Я понимаю, что все испортил, но не надо смешить меня, пытаясь связать это с дерьмом из прошлого. Так получилось, что после Рождества я стал занят. — Я прикусил язык.

Мой отец вздыхает.

— Прибереги свою ложь для тех, кто в нее поверит… На самом деле, это нормально — впустить кого-то. Позволить им узнать тебя больше, чем тот образ, который ты создаешь.

Когда ты хороший парень, никто не видит, насколько изъедено мое сердце — как оно истекает кислотой, словно старый автомобильный аккумулятор.

— Я не ищу этого сейчас. — И никогда. Не с тех пор, как я на собственном опыте убедился, что происходит с людьми, которых любят сильно.

Смерть Йоханны изменила меня. Через несколько месяцев после ее смерти я застегнул свой гоночный костюм, подписал контракт с Маккой и выиграл свой второй Чемпионат Мира. Я принял жизнь, которую мне было суждено прожить, избегая горьких воспоминаний. Пассивность стала моим защитным механизмом в последние несколько лет.

Мой отец делает паузу.

— Люди всегда так думают.

Я постукиваю взволнованными пальцами по рулю.

— Без сомнения, по веской причине.

Он испускает глубокий вздох, вероятно, потирая глаза.

— Нет. Тупицы, которые так говорят, обычно получают самый сильный удар.

— Надеюсь, ты имеешь в виду, что их сильнее всего трахают.

Мой отец — хороший спортсмен, который смеется вместе со мной, сбрасывая свое плохое настроение. Он думает, что я боюсь, но я просто равнодушен.

— Лиам… будь осторожен, хорошо? Нет причин принимать глупые решения, когда ты можешь получить любого, кого захочешь. Тебе только нужно быть готовым попробовать.

Это чертовски эгоистично, что на меня все еще влияет смерть Йоханны. Я понимаю это и презираю это. К черту моего брата за то, что он влюбился в мою лучшую подругу. Часть меня обижается на Лукаса за то, что он сделал Йоханну частью нашей семьи, пока ее не оторвали от нас, оставив мне пустоту и боль при воспоминании о ней. Может быть, если бы он держался в стороне, а не добивался ее, я бы не оказался в таком положении, трахая племянницу своего босса в качестве глупого отвлекающего маневра.

Поболтав с отцом еще десять минут, я припарковал машину и расположился в приемной Маккой. Рик, мой агент, и Питер ходят туда-сюда, обмениваясь неслышными словами друг с другом в конференц-зале, окруженном стеклом. Функционально это глупо, поскольку я могу видеть все происходящее.

Мой агент пару раз хмуро смотрит на меня. Его зачесанные назад волосы, костюм цвета кобальта и туфли от Феррагамо говорят о бизнесе. Мои глаза остаются приклеенными к их дискуссии, пока я сижу, как маленький ребенок, ожидающий у кабинета директора.

Через пять минут меня вызывают в комнату. Обтекаемый конференц-зал кажется достаточно маленьким, чтобы Питер выглядел устрашающе. Его лысая голова блестит под яркими лампами, подчеркивая его темные глаза и бороду — страшный на вид ублюдок. Гнев накатывает на него, его глаза следят за мной, когда я обхожу большой стол, и у меня сводит живот, когда он хмурится. Я натянуто улыбаюсь ему, прежде чем занять место на одном из черных покатых стульев, притворяясь, что мне комфортно, несмотря на то, что в моих венах застыла тревога.

Надеюсь, моя непринужденная поза создает впечатление покорности. Я не хочу показаться слишком самоуверенным, потому что Питер выглядит так, будто хочет надрать мне яйца достаточно сильно, чтобы мои будущие потомки учились на моей глупости.

— Как я уже говорил, Лиам очень сожалеет о ситуации с вашей племянницей. Он никогда не хотел, чтобы этот разрыв стал достоянием общественности, особенно когда между ними все закончилось полюбовно. Мы понятия не имеем, откуда берутся эти негативные сообщения. — Американский акцент Рика разносится по комнате. Он хорошо выполняет свою работу, особенно после того, как поцеловал задницу Питера так, что она затрещала.

Рик кашляет, привлекая мое внимание.

Я снова вклиниваюсь в разговор.

— Мне жаль. Я никогда не хотел задеть чувства Клаудии, честно. Я не должен был ничего с ней затевать из уважения к тебе и команде. Мы не подходим друг другу. Но это не повлияет на мои навыки на дороге или мой профессионализм, потому что я люблю Маккой. Я готов приземлиться на каждом подиуме в этом сезоне без лишней драмы.

— Драма, кажется, преследует тебя в последнее время. Твое имя слишком часто всплывает в СМИ, — темная бровь Питера приподнялась.

Никто в Маккой не должен общаться со сплетниками. Удобно, что Клаудии не нужно подписывать NDA (прим. пер соглашение о неразглашении — договор между двумя сторонами, предотвращающий утечки конфиденциальной информации), как остальным, из-за ее фамилии.

У Маккоя не было причин верить в то, что она хочет негативную прессу для компании, которая оплачивает ее эксклюзивные поездки в Сен-Тропе и ежемесячные счета за покупки.

Я сцепил пальцы.

— Я сделаю все возможное, чтобы исправить свой имидж и исправить восприятие меня обществом.

Сузившиеся глаза Питера смотрят на меня.

— Для тебя будет лучше, если ты будешь помнить, что тебя можно заменить. Ты один из лучших гонщиков во всем спорте, но, тем не менее, ты заменим. Я не хочу больше читать о тебе гадкие сплетни. Крис выбрал тебя в эту команду, зная, что ты один из величайших, наравне с Ноа. Так покажи нам, что ты стоишь каждого миллиона, который мы тебе платим.

Крис, директор нашей команды, управляет командой Маккой, включая Джакса и меня. То, что Питер заговорил о нем, усугубляет мое смущение, ведь я разозлил человека, который всегда верил в меня.

Я сглатываю комок в горле.

— Я буду стараться ездить как можно лучше, и я буду держать свой член подальше от газет в этом сезоне, делая Маккой гордостью. Без вопросов.

Питер встает.

— Тебе предстоит сложный сезон, Сантьяго присоединится к Бандини, а Ноа разожжет огонь под собой из-за новых конкурентов. Джеймс Митчелл хочет еще одну победу. Я жду от вас с Джаксом только самой лучшей работы, особенно с новым составом машин, который мы для вас подготовили. А теперь убирайся отсюда и иди тестировать машину. Я хочу услышать положительные отзывы от команды.

Питеру не нужно повторять мне дважды. Я прощаюсь и ухожу, как будто моя задница горит. Каким-то образом я увернулся от пули. Я потрясен тем, что Питер выглядел гораздо более расслабленным, чем я ожидал, но я не могу не беспокоиться о том, что все это ложное чувство безопасности — ловушка, чтобы увидеть, если я снова провалюсь. Но на этот раз я буду оставаться в курсе и думать, прежде чем действовать.

Не стоит зацикливаться на этом разговоре, потому что все это дерьмо должно остаться позади, включая то, что мой отец сегодня сказал о Йоханне. Я участвую в гонках Формулы-1 не ради драмы. Нет, я участвую в гонках ради трофеев, титулов и сисек — вот только последнее теперь остается за бортом в непредсказуемом будущем благодаря моим недавним промахам.

Я хочу оставить прошлое в прошлом, там, где и должны быть эти гребаные плохие воспоминания.

Глава 4

Софи


Тот, кто придумал выражение B.F.E.(прим. пер Bum Fuck Egypt, на слэнге это расшифровывается как оказаться в жопе мира), явно не был в Китае. Это далеко, возможно, самое дальнее путешествие, которое я когда-либо совершу за свою жизнь. Отсюда и причина, по которой мой переполненный рюкзак в ручной клади находится в секунде от взрыва, потому что я серьезно отношусь к своим закускам.

Ранее я и глазом не моргнула, когда человек из службы безопасности рылся в моих заначках, вытаскивая пакет с хлопьями, как будто это его оскорбляло. Да, я все еще ем Fruity Pebbles. Засудите меня. Я двадцать один год с диетическим диапазоном ребенка. Но в моем списке есть и новые блюда, и караоке в нетрезвом виде, и прыжки в воду с парашютом. Маленькими шажками, так ведь?

Аэропорт бурлит активностью. Моя рука сжимает ручки моего багажа, пока я уклоняюсь от бесчисленных тел, проходящих через багажный терминал. Я улыбаюсь пожилому китайцу, который держит табличку с надписью Софи — «Самая большая заноза в моей заднице» — Митчелл.

Папа как всегда очаровашка. Водитель берет мои сумки и почтительно кивает мне, не позволяя и пальцем пошевелить. Я сажусь на заднее сиденье ожидающего меня городского автомобиля. Мой нос вдыхает запах свежих цитрусовых и кожи, пока я слушаю, как мимо нас проносится гул Шанхая, грохот машины успокаивает мои нервы после путешествия.

Я сдаю свой багаж в отеле и быстро принимаю душ, прежде чем зайти в номер-люкс автодома. Члены команды проводят время в домах на колесах до, во время и после гонок. Они известны как идеальное место для отдыха, где каждая команда имеет свое пространство для обсуждения логистики, еды и перерывов.

Я вхожу в дом на колесах Бандини и улыбаюсь знакомым ярко алым-красным и желтым цветам. Они наполняют меня теплом и приятными воспоминаниями, заставляя вспомнить детство, когда я бегала по этим залам, а мой отец бежал за мной.

Я проверяю бар с едой, надеясь найти что-нибудь, что поможет мне продержаться до обеда, когда я сталкиваюсь с кем-то. Мы оба издаем звук «оф», когда удерживаемся на ногах.

Я смотрю на медово-карие глаза, обрамленных густыми ресницами. Я разглядываю женщину, которая похожа на испанскую модель, c собранными наверх длинными каштановыми волосами, с карими глаза и оливковой кожей.

Мои щеки пылают.

— О, простите за это. Я такой неуклюжий человек. — Ни один дверной косяк, стул или столбик кровати не оставляет мой большой палец без следа.

— Это не проблема. Я тоже все время на что-то натыкаюсь. Я не видела тебя здесь раньше. — Она искренне улыбается мне.

— Я Софи. ты, наверное, не видела меня до этого, потому что я только что приехала.

— Майя. Я не видела никого моего возраста, кроме моего брата. Рада, что столкнулась с тобой — в буквальном смысле.

Я рассмеялась.

— Я впервые участвую в гонках. Я закончила занятия раньше, чтобы провести время с отцом, пока он в турне. Не смогла отказаться от бесплатного отпуска.

— Я закончила учиться в декабре! А кто твой отец? Наверное, он с Бандини? — она машет рукой по оживленному вестибюлю.

Я поправляю ожерелье с золотой звездой.

— Мой папа — директор команды. Именно он здесь всем заправляет.

Ее глаза расширяются.

— О, ничего себе. И ты собираешься остаться здесь до конца сезона?

— Я собираюсь попытаться убедить отца разрешить мне осенние занятия онлайн, чтобы я могла остаться на все время Гран-при. Это мой первый раз с тех пор, как я была младше, так что я должна воспользоваться преимуществами. — Не то чтобы ей нужно было знать, но я уже подготовила свою речь и все такое.

— Мило, мы можем потусоваться, раз уж я собираюсь быть здесь весь сезон. Будет здорово, если кто-то моего возраста будет поддерживать мою молодость.

Я подвожу нас к свободному столику и прошу Майю рассказать последние сплетни, происходящие в паддоке (прим. пер специальное место, служащее для развёртывания моторхоумов команд и пребывания высокопоставленных личностей.) Формулы-1. Мы с Майей обедаем, болтая о том, как она планирует вести блог во время своих путешествий с командой. Она рассказывает мне, что Сантьяго Алаторре — ее брат. Мне повезло, я не знала, что у нового гонщика Бандини есть сестра в качестве бонуса.

Мы с Майей проводим вместе день перед большим гала-вечером в честь всех гонщиков Формулы-1 — вечеринкой, не уступающей вечеринке Джея Гэтсби. Майя рассказывает мне обо всем, что связано с Бандини, пока мы проводим время в ее гостиничном номере и готовимся к мероприятию.

После нескольких часов, проведенных вместе, я объявляю нас друзьями, потому что у меня хорошее предчувствие при таких вещах. В Формуле-1 редко бывают молодые женщины, так что я возьму от этого все, что смогу получить.

— Как ты живешь во время пребывания здесь? — Она смотрит на меня, пока дует на свои накрашенные ногти.

— У моего отца из-за его сумасшедшего графика есть своя комната. Я бы не хотела, чтобы меня будили на рассвете. Он пытался сделать так, чтобы наши комнаты были на одном этаже, так как ему нравится присматривать за мной, но, к счастью, свободных не оказалось.

Она издала придыхательный смешок.

— Он защищает тебя?

Я фыркнула.

— Это мягко сказано. В детстве отец отправил меня в школу для девочек, чтобы я не сближалась с парнями. В колледже я впервые попала в класс для совместного обучения.

Она предлагает мне колеблющуюся улыбку.

— Это очень мило с его стороны.

— Он не разрешал мне ходить на свидания в старших классах, поэтому я впервые поцеловалась только в восемнадцать лет. Это было ужасно, и я даже не могла использовать брекеты как оправдание тому, что все было так плохо.

Майя загибается от смеха.

— Расскажи мне больше. Пожалуйста.

— Это было неаккуратно, влажно, его зубы грызли мою губу, а его язык вел нежелательную Мировую Войну против моего. Так много всего пошло не так. Он даже почувствовал себя виноватым, несмотря на то, что это было наше первое свидание, — я стараюсь не смеяться над воспоминаниями.

Майя хихикает достаточно для нас двоих.

— Стой. Он тебя пощупал? Это отвратительно, когда все знают, что это материал для второго свидания.

— Нет. Я была невезучей жертвой слишком длинного языка и недостаточного здравого смысла.

Майя вытирает слезу, которая вытекла из глаза.

— Я не могу поверить, что это случилось с тобой.

— Ты говоришь мне. Я думаю, что он мог слизать каплю крови, которая упала с моей губы после того, как он укусил меня. Очень похоже на Дракулу.

Она смотрит на меня расширенными глазами.

— И что ты тогда сделала?

— Я ударила его коленом по яйцам и ушла, оглянувшись только для того, чтобы застать его свернувшимся в позу эмбриона. Мой отец не вырастил дурочку. Он заставил меня ходить на курсы самообороны, как часть сделки за то, что я живу в кампусе, а не дома. Благодаря ему я могу надрать задницу тупице. Просто спроси моего сенсея.

Она закрывает бутылочку с лаком для ногтей.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты хотя бы лишилась девственности нормальным способом.

Я заваливаюсь на диван, прикрывая глаза рукой.

— Ух, как бы я хотела. Если бы только жизнь была такой легкой и справедливой. Воистину, у меня была одна разочаровывающая, наименее романтическая встреча. Потеря моей Д-карты не была чем-то экстраординарным. Все пошло кувырком, когда парень спросил меня, в какое отверстие он должен засунуть свой член. Он не смог самостоятельно найти мое влагалище, не говоря уже о точке G.

Майя гогочет, звук ее смеха отражается от стен, заставляя меня присоединиться к ней, несмотря на мои не самые лучшие истории. Рада, что мои трагедии приносят кому-то счастье. Это своего рода шекспировский шедевр, если я сама так говорю.

Ее глаза мерцают под светом отеля.

— Ты умеешь подбирать слова. Продолжай, не заставляй меня ждать.

Я сажусь, подогнув под себя ноги.

— Если ты настаиваешь. Ну, мне понравился парень, с которым я хотела бы потерять свою девственность. Пол, из моего класса «Введение в статистику», что должно было стать тревожным звоночком, потому что его имя само по себе звучит просто и обыденно. В любом случае, я знала, что не жду Очаровательного Принца. Мне нужен был человек, с которым можно было бы покончить с этим и с которым я чувствовала бы хоть какое-то подобие связи. После нескольких свиданий мы решили попробовать в спальне. Но он не сказал мне, что он тоже был девственником. Поэтому, помимо всего прочего, весь опыт был неловким: он кончил первым и не смог продержаться больше двух минут. У меня не было счастливого конца. Я думаю, что мой мозг подавил большую часть той ночи, чтобы спасти меня от смущения и плохих воспоминаний. Что-то вроде само отключения сознания без алкоголя".

— О, нет. Ты серьезно? — она закрывает сердце рукой. — У тебя даже не было первого оргазма после того, как ты лишилась девственности?

— Совершенно серьезно. Пол был пятиминутным мужчиной, включая прелюдию. После ажиотажа восемнадцати лет у меня ничего не получилось с. Какое разочарование.

— Есть опыт получше? — она выглядит обнадеженной, но, к сожалению, мне нечего сообщить хорошего. Именно по этой причине я и создала свой список в первую очередь.

Я качаю головой.

— Некоторые ситуации тут и там. Но, честно говоря, я была в общей сложности с тремя парнями, но ни один из которых не знал, что он делает. Я виню свой маленький университет с ограниченным числом подходящих холостяков, которые могут свести баланс чековой книжки быстрее, чем заставить меня кончить.

— Ты бы точно знала, если бы это было так, поэтому я отвечу «нет», отчего у меня защемит сердце. Это должно быть исправлено. — Она возбужденно хлопает в ладоши.

Я ухмыляюсь ей, не готовая открыть ей свой секрет. Ей не нужно волноваться, потому что у меня большие планы. Только я, мой список и месяцы приключений.


Глава 5

Лиам


Мой сезон Формулы-1 начинается с мощного старта, когда я финиширую в тройке лидеров в двух последних гонках, а впереди еще девятнадцать. Весь сезон составляет около десяти месяцев в году, а летний и зимний перерыв — по месяцу.

Гонщик ведет очень напряженный образ жизни, поэтому мне трудно расслабиться, не говоря уже о том, чтобы успокоиться. Мой график ограничивает время общения с семьей несколькими визитами в год, например, во время домашних гонок и коротких праздников.

Я не то чтобы стараюсь держаться подальше. Расстояние заглушает тупую пульсацию в моей груди, когда я вижу своих племянниц. Время не в состоянии смягчить эмоциональную дистанцию между мной и Лукасом, что усугубляет наши напряженные отношения, а также пропущенные звонки и ограниченное время общения с братом.

Короче говоря, я женился на своей работе, потому что это чертовски легче, чем взаимодействовать с моей семьей.

Звуки хлопающих бутылок шампанского и смех разносятся по всему бальному залу. Тот, кто планирует эти вечеринки, создает настроение с помощью мягкого освещения и негромкой музыки, а также горячих женщин и знаменитостей из списка «А». Это обычный набор людей. Напитки льются всю ночь напролет, вероятно, в надежде, что спонсоры откроют свои чековые книжки во имя любви и гонок.

Не надо ненавидеть гонщика, надо ненавидеть спорт, где богатство финансирует роскошный образ жизни в гонках Формулы-1. Сама корпорация Формулы-1 осыпает нас стодолларовыми по цене бутылками шампанского, и не жалеет на этот спорт средств. Мероприятия, которые я посещаю, отличаются красотой и чрезмерной роскошью, с возмутительным декором, едой со звездой Мишлен и первоклассным алкоголем.

Мой перерыв держит меня в узде, мой самопровозглашенный «сухой период» удерживает меня от того, чтобы пригласить какую-нибудь женщину в свой гостиничный номер. Я должен повесить на шею знак «вне игры», потому что три женщины предлогали классический подкат «узнать друг друга поближе», от которого мне было больно отказываться. Мои усилия заслуживают медали за отвагу за то, что я хоть раз не думал своим членом.

Моя прежняя гордость рассеивается, когда рядом со мной появляется самое большое искушение. Сначала меня поражает ее запах, как океан в летний день, как и чертовски пьянящий запах кокосов и пляжа.

Я смотрю внимательнее, чтобы убедиться, что вижу все правильно. Ее волосы отражают золотистый оттенок, они выглядят беспричинно мягкими, тот самый цвет, который я помню, с сотней оттенков блонда, сплетенных вместе. Мои руки дрожат от желания провести пальцами по ее густым локонам. От нее исходит здоровое сияние, ее щеки становятся нежно-розовыми от моего оценивающего взгляда.

Я сдерживаю стон.

— Софи, я не видел тебя много лет, — и эти годы пошли ей на пользу.

Ее зеленые глаза расширяются в узнавании, эти глаза напоминают мне о богатых лесах, окружающих мой дом в Германии.

Софи больше не восемнадцатилетняя девушка, которую я встретил три года назад. Достаточно уже совершеннолетняя, чтобы пить, и достаточно легальна, чтобы трахаться — и да, я хочу трахаться. Один взгляд на нее вызывает у меня интерес, и мой член дергается на молнии брюк.

Сейчас, когда она стоит рядом со мной, разница в возрасте кажется не такой пугающей, как раньше.

— Лиам. — Отстраненный голос Софи заставляет меня усмехнуться. Она тоже меня помнит, и, черт возьми, мне нравится, как мое имя слетает с ее языка.

Может, мой член и воздерживается, как священник, но мой мозг трахается, как дьявол. Я могу шутить и улыбаться, но я, черт возьми, люблю трахаться грязно, остро и грубо. Вот что происходит, когда ты водишь самые быстрые машины в мире. Мысль о скучном сексе — ванильном и обыденном — меня раздражает. У меня нет времени на дерьмовый секс в миссионерской позе с медленным темпом и сладкими поцелуями. Если секс не отчаянный, безумный и неистовый, значит, люди занимаются им неправильно.

Я сдерживаю глубокий вздох, когда мои глаза блуждают по ее телу. Шелковый материал облегает ее маленькие изгибы и подчеркивает талию. Ткань низко драпируется на груди, открывая верхние вершины груди и нежные ключицы. Я хочу провести языком по ее коже, целуя чувствительные места, а затем перейти к другим.

Ебать.

Майя кашляет, впервые за этот вечер обращая мое внимание на нее. Она выглядит мило, но меня не интересует сестра Сантьяго. У меня нет шансов, так как мой член запульсировал в штанах при виде Софи, стоящей передо мной после нескольки лет.

Взгляды Софи и Майи говорят мне, что они уже знакомы, причем Майя неодобрительно смотрит на меня, когда замечает, что я снова смотрю на Софи.

Я беру себя в руки и вспоминаю о своих манерах.

— Что я могу предложить вам, две прекрасные дамы?

Софи поднимает бровь.

— Разве это не открытый бар?

Кровь приливает к моему члену при звуке ее хриплого голоса, звучащего так, будто она выкуривает по пачке сигарет в день. Этого я никак не ожидал от той, кто выглядит невинно и мило, как она, маленькая крошка, которая ухмыляется мне.

— Это не значит, что я не могу заказать его для тебя. Заставь мужчину почувствовать себя полезным, — я надуваю губы, чтобы получить дополнительные очки. Глаза Софи сужаются, когда они останавливаются на мне, а затем устремляются в другом направлении.

Мы ведем непринужденную беседу, пока не появляются Ноа и Джакс. Я не могу оторвать глаз от розовых губ Софи, сосущих соломинку ее напитка. Мой член пульсирует, готовый к вниманию, не понимая, что вечер не может пройти так, как я хочу. И, блядь, я хочу опуститься на Софи.

Чтобы пересмотреть порядок и не попасть в беду, нужно много работать. Мой мозг побеждает, перебирая в голове все, что может пойти не так, если я свяжусь с кем-то вроде Софи. Она дочь влиятельного директора команды, который не оценит, если я попытаюсь соблазнить его дочь, независимо от того, насколько я дружен с Ноа.

Мысли о потере контракта и риске для карьеры заставляют мой член сдуваться, потому что ничто так не убивает стояк, как мысль о потере всего, что мне дорого.

Я смотрю на Софи, запоминая ее, возможно, для моих гнусных планов с правой рукой позже. Все в ней привлекает меня, от того, как она смеется над шутками Майи, до того, как сужаются ее зеленые глаза, когда она ловит мой пристальный взгляд.

Софи оказалась искусительницей в неподходящий момент. Вся эта ситуация кажется шуткой Бога, моей расплатой за то, что раньше я был мудаком по отношению к женщинам. То, что меня кинула моя команда, было недостаточным наказанием. Нет ничего хуже, чем отказать себе в самой сексуальной цыпочке.

Я мысленно погладил свой член.

Пока только ты и я, приятель.

Напряжение в пит-гараже душит меня. Гран-при Китая, обычно веселая, как черт, гонка, кажется испорченной моими нервами. Я пью воду, чтобы побороть тошноту и сухость в горле.

Джакс похлопывает меня по спине бронзовой рукой, отвлекая от негатива, когда передает мне шлем. Мы подходим друг другу, носим одинаковое огнестойкое снаряжение, но при этом выглядим по-разному в шлемах, изготовленных на заказ.

— Постарайся не поддаваться давлению. Как бы я ни хотел надрать тебе задницу на следующей неделе, я бы предпочел сделать это с твоей головой в гонке, — он проводит рукой по своим коротким кудрям.

Я дергаю за молнию своего костюма.

— Это говорит парень, который проводит двадцать минут в ванной перед каждой гонкой. Что ты там делаешь? Упражнения на глубокое дыхание?

Он выгибает шею, привлекая мое внимание к своим татуировкам, резко контрастирующим с его безупречно белым гоночным костюмом.

— Разве ты не хотел бы знать?

— Ни хрена. Я знаю, что у тебя там нет телки, так что это, вероятно, что-то странное и извращенное, чем ты занимаешься в одиночку.

— Да пошел ты на хуй, придурок. Я люблю расслабиться перед гонкой.

— Учитывая все твоивечеринки на стороне, я тебя не виню. Я не знаю, как ты функционируешь половину времени.

Он озорно ухмыляется.

— Наверное, потому что у меня есть ты, чтобы убирать за мной. Ничто так не способствует хорошему ночному отдыху, как то, что ты укладываешь меня в постель.

Несмотря ни на что, мы остаемся настолько близкими, насколько это возможно для товарищей по команде, не ставя под угрозу нашу дружбу ради соперничества. Когда я ему нужен, я всегда рядом. Случайный звонок в два часа ночи, чтобы забрать его из какого-нибудь захолустного района города, где он заработал себе новый синяк? Без проблем. Ему нужно, чтобы я помог ему встать с постели после полного перепиха накануне вечером, включая удаление женщин из его гостиничного номера? Я справлюсь. Случайная просьба о моем частном самолете в последнюю минуту? Позволь мне уладить. Вот так между нами, без вопросов.

Я изо всех сил пытаюсь скрыть улыбку.

— Боже, ты на пятьдесят оттенков ебанутый. Ты ведь знаешь это, да?

— Моя проблема в том, что я знаю это слишком хорошо, — он идет к своей гоночной машине.

Моя рука в перчатке похлопывает по капоту моей гоночной машины, прежде чем я скольжу в кабину, и тесное пространство приветствует меня. Стальной серый цвет сверкает от солнца и огней пит-лейн, а рулевое колесо мигает мне в ответ на молчаливое приветствие. Я делаю глубокий вдох, приветствуя запахи масла и резины.

Я надеваю шлем и откидываю козырек, готовый вывести это дерьмо на дорогу.

Дорогая, я дома.



Знаете ли вы, что происходит, когда вы гоняете на машинах со скоростью двести с лишним миль в час? Адреналин. Я жажду холодного пива и хорошего траха после гонки, только я не могу сделать ничего подобного, пока мои недавние заголовки в газетах не улягутся.

Новый сезон, новый я. Вот это аффирмация.

Из-за адреналинового кайфа от победы в Гран-при мне трудно сдержать волнение во время последней пресс-конференции. Я сижу с Джаксом и Ноа, пока мы отвечаем на вопросы журналистов, связанные с Формулой-1. Нет смысла жаловаться на эти скучные детали, когда я могу жить своей мечтой каждый день.

О чем еще я могу просить? Ну, может быть, снятие моего недавно приобретенного кольца непорочности, но ублюдков не выбирают.

Когда репортер спрашивает о моем предстоящем контрактном соглашении, я расслабляю свои черты лица. — Я люблю команду Маккой, и они отлично относились ко мне в течение последних нескольких лет. Компания знает, что делает, поэтому я пока что выжидаю, чтобы посмотреть, что из этогобудет дальше. Называйте меня оптимистом.

— Как складываются ваши отношения с Маккой после всего того, что произошло в СМИ во время зимних каникул?

— Лучше и быть не может, и команда готова к победе в этом сезоне. Маккой — мой приоритет, а моя гоночная машина — единственная женщина в моей жизни.

Ноа сдерживает смех рядом со мной. Его голубые глаза и темные волнистые волосы блестят от яркого света. Этот засранец знает, что мои отношения с Маккой нестабильны, с тех пор как Клаудия бросила каблук мне в голову, когда я прервал наше короткое секс-приключение. Спасибо, блядь, за быстрые рефлексы. К сожалению для нее, ее истерика не возымела желаемого эффекта грубого примирительного секса, потому что мстительные женщины не делают этого для меня.

Остальная часть конференции кажется обыденной, когда репортеры переходят к кому-то другому.

Ноа отводит меня в сторону, как только сотрудник корпорации Формулы-1 объявляет об окончании конференции. Он притягивает меня к себе, чтобы обнять и похлопать по спине, прежде чем отпустить.

— Тебе нужно что-то придумать, чтобы наладить эти отношения. Если Маккой не сможет доверять тебе в том, что ты не облажаешься снова, то в итоге ты останешься без контракта. Другие команды, вероятно, гадают, что ты будешь делать дальше. Ты создал медийный шторм, о котором репортеры могут восторгаться.

— И что именно ты предлагаешь мне делать? Я ничего не могу поделать с тем, что Клаудия продолжает распространять слухи о том, что мы делали, — я нахожу процесс самозащиты утомительным.

Он ухмыляется.

— Держи свой член подальше от девушек некоторое время. Думаешь, ты справишься с этим?

— Или я могу сделать то же самое, что и ты, переспать один раз и на этом закончить? Я не слышу, чтобы ты жаловался на нуждающихся женщин и пропущенные звонки.

Ноа усмехается.

— Это срабатывало для меня на протяжении многих лет. Ты облажался, встречаясь с женщинами по нескольку раз, потому что этот образ жизни без обязательств — полная чушь. Они всегда ждут больше времени и внимания. С Клаудией все длилось слишком долго, и теперь она одержима идеей либо вернуть тебя, либо свести с ума.

— Эй, если честно, я не думал, что перепихнуться на неделю — слишком долго. Это толькопредполагалось на все зимние каникулы. Раньше я предупреждал дам. Как только они начинают клеймить или намекать на долгосрочные ситуации, я сразу пресекаю это. Клаудия не получила памятку, потому что она никогда не говорила «нет». Лайфхак: избалованные богатые девушки прилетают на частном самолете полный чемоданов.

Он слабо улыбается.

— Придумай что-нибудь. Но до тех пор держи себя в руках, по крайней мере, с командой Маккой. Я говорю тебе, чтобы ты не валял дурака там, где работаешь. Я вообще-то хочу посоревноваться с тобой, желательно, пока ты в сопоставимой команде. Будет неинтересно гоняться с парнями, которые не знают каждый мой шаг, как ты.

— Черт, ты заставляешь меня краснеть, — я прижимаю ладонь к щеке.

— Придурок. Ты будешь держать меня в здравом уме теперь, когда у меня есть идиот в команде. Присоединение Сантьяго к Бандини — еще одно доказательство того, что всегда найдется кто-то быстрее и моложе нас, кто будет бороться за наши позиции. Так что соберись.

— Не надо на этом зацикливаться. Давай пообедаем, потому что я умираю с голоду. — Я направился к выходу из здания для прессы. Эта тема себя исчерпала.

— Это лучшая идея за весь день.

Болельщики настраиваются на субботние и воскресные дни, наблюдая за нашими квалификациями и гонками. Но знаете что? Они пропускают все самое интересное за кулисами, например, когда я встречаюсь с Крисом и Джаксом на волнующем предгоночном подведении итогов в штаб-квартире Маккоя.

— Итак, ребята. Пришло время для нашей послегоночной проверки. Прежде чем мы начнем, какие-нибудь комментарии по поводу новых машин после того, как вы несколько раз участвовали в гонках? — русский акцент Криса произносит слова с гортанным звуком. Он производит впечатление мафиози: черные волосы с укладкой гелем, густые брови и коренастая фигура.

— Эта едет плавнее, чем мой последний перепих. — Джакс улыбается, его ореховые глаза сверкают.

Пусть Джакс нарушает нашу дерьмовую рутину. Его волосы сегодня выглядят дико, кудри растрепаны. Он сменил свой обычный черный наряд на одежду символикой нашей команды. Черные татуировки выглядывают из воротника его белой футболки Маккой, и тянутся от шеи до костяшек пальцев, замысловато переплетаясь.

— Спасибо за подробности, которые никто не хочет слышать. А ты, Лиам? — карие глаза Криса смотрят на меня.

— Я думаю, мне нужно меньше занижать руль, потому что баланс нарушен. С этими изменениями все будет идеально.

— Хорошо, мы сможем настроить их для тебя перед следующей тренировкой. — Крис пишет свои заметки на планшете. — Кроме того, Маккой добавил в ваше расписание дополнительные тренировки по пиару, поскольку репортеры продолжают поднимать тему Клаудии.

Мы с Джаксом ворчим. Мы ненавидим пиарщиков, потому что они — кучка любопытных мужчин, указывающих нам, что делать и что говорить.

Крис поднимает руки.

— Эй, я не совал свой член в дырку, в которой ему не место. Пусть это будет уроком для вас обоих.

— Я не понимаю, почему я должен быть втянут в эту пытки. Без обид, Лиам, но ты облажался, — британский акцент Джакса делает слова менее оскорбительными.

— В последний раз, когда я проверял, была фотография, где ты пьян и блюешь возле клуба в Англии. Не лучший твой образ, — я делаю глоток из воображаемой чашки.

— Что я могу сказать, иногда виски действует не в ту сторону. По крайней мере, я успел выйти на улицу, прежде чем мне стало плохо, — Джакс хитро ухмыляется.

— Это было до того, как ты задремал в кустах? — я потираю подбородок.

— Для одного человека сон — это потеря сознания для другого, — Джакс ухмыляется.

— Тогда наслаждайся частью этого удовольствия. Уверен, тебе пригодится пара советов по пиару, — мой комментарий заставляет меня пристально посмотреть на татуированный средний палец.

Можно с уверенностью сказать, что за время перерыва мы оба совершили несколько неосторожных ошибок, в том числе и Джакс. Он пожурил американского репортера, который сделал ему расистский комментарий. После того как он испортил камеру этого парня, можно предположить, что больше никто в сети не будет издеваться над ним за то, что у него белая мама и черный папа.

— И ради моего и вашего дерьмового здравомыслия, пожалуйста, ведите себя хорошо. Ведите себя хорошо с другими, держите руки при себе и не обменивайтесь слюной с кем-то, кто может доставить вам неприятности в СМИ. Мне плевать, что вы делаете за закрытыми дверями, просто не приходите ко мне плакаться, когда дерьмо попадает в вентилятор. В мои должностные обязанности не входит работа с рыдающими мужчинами и драмами. У Джеймса Митчелла достаточно компромата на нашу команду, чтобы хватило на всю жизнь, — Крис отстраняет нас взмахом руки.

Мы с Джаксом стреляем друг в друга своими классическими ухмылками, когда выходим из конференц-зала. Ту самую, которую мы приберегаем для вечеринок, кисок и Гран-при.

Глава 6

Софи


— У меня есть идея. Но сначала выслушай меня, прежде чем сказать «нет», — слова Майи мало меня успокаивают несмотря на ее успокаивающий голос.

Я смотрю в ее теплые глаза.

— Так говорят в каждом плохом фильме про серийного убийцу. Без сомнения, ты умрешь первой. Красивые всегда умирают первыми.

Она смотрит на меня непонимающим взглядом.

— Сегодня вечером мы идем в караоке-бар. Пожалуйста, пойдем?

Ну, я не ожидала, что так быстро вычеркну пункт из своего списка «К черту всё!». Посмотри на Майю, она делает полезное во время моих первых выходных.

— Конечно. Звучит заманчиво.

Она сжимает мою руку, издавая визг одобрения.

— Да! Это будет весело! Санти пригласил нас, потому что у него была такая плохая гонка. Ноа пожурил его за то, что он врезался в него, поэтому он хочет немного развеяться, попеть и выпить много алкоголя.

— Не буду врать, я не ожидала, что Санти выберет караоке в качестве развлечения. Теперь, когда я думаю об этом, есть ли здесь вообще английские песни для караоке? Ну знаешь, типа Backstreet Boys и N*SYNC, потому что я не хочу петь корейскую попсу.

Майя выглядит ошеломленной.

— Конечно. Разве ты не знала?

— Что я не знала?

— Здесь любят караоке, — ее чеширская ухмылка говорит сама за себя. Здравомыслящий человек, взглянув на нее, побежал бы к Великой Китайской стене.

— Хорошо, звучит как план.

Майя хлопает в ладоши и бросается обнимать меня.

— Я знала, что ты согласишься. Думай об этом как о ритуале посвящения в лучшие друзья.

— Скорее, как ритуальное жертвоприношение. — Я улыбаюсь ей.

Мы заканчиваем готовиться к ночи. Я выбираю рваные джинсы, футболку с лозунгом, которую завязываю внизу узлом, чтобы выглядеть мило, и пару ботильонов. Этот наряд — кивок моей внутренней рок-звезде. Поскольку мои навыки пения ограничиваются концертами в душе, я буду притворяться, пока не получится.

Санти представился в холле. На меня смотрит внушительный испанец ростом около шести футов, который мог бы подрабатывать моделью, с темными волосами и крепким телом, подчеркнутым футболкой и джинсами. Его карие глаза оценивают мои, его оливковая кожа морщится в уголках, когда он представляется. Как только я спрашиваю его, планирует ли он петь лучше, чем водить машину, он опускает свой серьезный вид.

Майя, Санти и я входим в мрачный шанхайский бар двадцать минут спустя. Динамики грохочут, поэтому трудно отличить пение от фонограммы. Мои ботинки прилипают к полу, а вокруг нас витает теплый воздух.

Санти передает нам по рюмке.

— За веселую ночь и будущие воспоминания.

— И за новые страны, друзей и успех, — Майя чокается рюмкой с нами.

Мы выпиваем по рюмке. У меня слезятся глаза, когда жидкость обжигает горло.

Майя застенчиво улыбается, передавая мне стакан с водой. Я никогда не тяготела к девочкам в школе, мне не нравилось, как они сплетничают об оценках и сплетнях, но Майя ведет себя по-другому. Несмотря на то, что мы совсем недавно, наша дружба, похоже, только начинается.

Наше доверие продолжает расти в течение ночи. После нескольких рюмок Майя признается, что Ноа кажется ей сексуальным. Она шепчет свое признание мне на ухо, пока Санти наливает еще больше выпивки.

Напитки продолжают поступать, и постоянный кайф заставляет меня чувствовать себя менее стесненной, когда я пою перед толпой. Я поднимаюсь на сцену и пою Don't Stop Believin вместе с Майей и Санти.

По ходу вечера я обнаруживаю два типа людей, которые занимаются караоке.

Первая группа людей относится к своему пению очень серьезно. Они выбирают песни для исполнения серенад, либо знойные R&B, либо душераздирающие кантри. Второй тип предпочитает петь песни из эпохи бойз-бэндов девяностых годов. Выступления включают танцевальный номер с плохо выполненными попытками синхронных движений после слишком большого количества выпитой текилы.

Я попадаю во вторую группу, становясь комбо из Бэби Спайс и Джастина Тимберлейка. Мы с Майей даем себе волю и танцуем по сцене, подпевая в микрофон. Никогда больше я не буду недооценивать силу алкоголя. После сегодняшнего вечера я буду склоняться перед бутылкой текилы, называя Хосе своим хозяином.

И очевидно, что сегодня у нас смешанный состав людей. Когда мы обсуждали план, Майя не упомянула, что ее брат пригласил кучу народа, чтобы попеть и выпить с нами, включая Джакса и Лиама.

Звук резкой остановки пластинки.

Лиам Зандер. Фирменные светлые волосы, ледяные голубые глаза, соперничающие с моими пастельными красками на уроках рисования, и блестящая улыбка, которая ослепляет меня хуже, чем стробоскоп — смертельный соблазн для моего самообладания. У него борода, которую он подстригает близко к коже, что придает ему некоторую изюминку и обрамляет чувственные губы. Его милая внешность скрывает, насколько он грязен и порочен внутри. Он обманщик, страдающий от постоянной аллергии на отношения, с репутацией соблазнителя и сердцееда.

Экспонат А: Клаудия Маккой

Экспонаты от Б до Я: все остальные, с кем он трахался на протяжении многих лет.

Ничто не могло подготовить меня к тому, что я почувствовала, увидев его на гала-вечере в тот день. От одного его взгляда мое сердце забилось так, словно я закончила марафон на 5 км за минуту до того, как увидела его. Я даже не бегаю на 5 км, но темп моего сердца был тревожным. Вот как сильно он на меня влияет.

Он улыбается мне через барную стойку.

Яичники, пожалуйста, уймитесь.

Я хмуро смотрю на него в надежде скрыть свои истинные чувства, но его ухмылка расширяется, не обращая внимания на мое отношение. Он кричит о проблемах в самом худшем смысле этого слова. У него дерьмовая репутация с женщинами, и он изо всех сил старается держать свой член в узде. Я знаю об этом, поскольку мой Twitter наполнен последними драмами Формулы-1.

Я цепляюсь за Майю, как ребенок, который боится отпустить ее. Она становится моим защитником, даже не подозревая об этом, спасая меня от того, кто сулит одни неприятности.

Через несколько минут Майя решает спеть дуэтом со своим братом, бросив меня без оглядки. Ее исчезновение побуждает Лиама сесть рядом со мной на кожаный диван, больше подходящий для дома мечты Барби. Это кое-что говорит обо мне, пикси, чьи ноги редко достают до пола, когда я сижу.

Присутствие Лиама подавляет меня, поскольку его тело занимает большую часть сиденья. Я придвигаюсь ближе к боку, отчаянно желая, чтобы между нами было хоть какое-то пространство, и беспокоясь о том, как мое тело реагирует на его близость.

Он раздвигает ноги, и его бедро соприкасается с моим. Моя кожа нагревается от этого прикосновения, во мне вспыхивает влечение, а его дымящийся взгляд пугает меня.

— Я не ожидал, что ты будешь такой крикуньей, — от его хриплого голоса у меня по рукам бегут мурашки, его акцент стал еще тяжелее из-за того, что он кричал поверх музыки.

Я поперхнулась своим напитком. Ленивая ухмылка достигает его глаз и намекает на линии улыбки в уголках. Смотрите, что-то в нем не идеально.

— У тебя грязный маленький ум, — его глаза скользят по моему лицу. — Микрофон действительно улавливает все, — он указывает на сцену своей бутылкой пива.

Я рассматриваю его. Его белая футболка облегает его рельефную грудь, мышцы давят на ткань, подчеркивая худые, но подтянутые руки. Руки, которыми он может обхватить меня.

Черт возьми, Софи, сопротивляйся.

— Мм, трудно петь и танцевать одновременно. Я по-новому оценила артистов. Это большой труд, и от этого ты потеешь. — Я делаю еще один глоток своего напитка, освежающая жидкость успокаивает мое больное горло.

— Знаешь, что еще заставляет тебя потеть? — его слова возвращают мое внимание к нему. Светло-голубые глаза падают на мои губы, прежде чем его тело придвигается ближе к моему, его тепло прижимается к моему боку, а мое тело становится очень чувствительным к нему.

— Много чего. Тренажерный зал, свежий воздух на природе, сломанный кондиционер. Варианты бесконечны.

Он хихикает, от этого звука его грудь вибрирует на моей руке.

— Гонки — да. Ты выглядишь немного раскрасневшейся, и в твоих глазах дикий взгляд. Ты думаешь о чем-то другом? Пенни за твои мысли? — низкий и грубый тон его голоса касается моей кожи, как ласка.

Нет. Не трогаю его первый вопрос с десятифутовым клетчатым флагом.

— Точно, гонки. И если честно, ты миллионер. Ты можешь выделить больше, чем пару пенни на то, что происходит в моей голове, — я постукиваю себя по виску.

Он смеется, поднося бокал к губам. Его горло подрагивает, пока он отхлебывает последнюю порцию пива, а его глаза все это время не отрываются от меня. Я ненавижу то, что замечаю в нем все. Например, как хорошо выглядят его губы, обхватывающие край бутылки пива, или мельчайший бугорок на носу, намекающий на предыдущую травму. Особенно мне не нравится, как он смотрит на меня сейчас, как будто не знает, каким образом он хочет трахнуть меня первым. И больше всего мне не нравится то, как мне нравится каждая секунда его внимания.

Его глаза лениво пробегают по моему лицу, прежде чем уткнуться в мою грудь. Как нагло.

— Симпатичная футболка, — его губы подрагивают.

Как идиотка, я смотрю вниз. Милая надпись Free Hugs насмехается надо мной, прижимаясь к моему бюсту со словами, расположенными по центру над колючим кактусом. Это я: женщина, у которой уровень привязанности сравним с пустынным растением.

— Спасибо. Я люблю изображения на футболках, — в моей голове это звучит так же глупо, как и на губах. Я сокрушаюсь о своей неспособности вести себя спокойно рядом с Лиамом.

— Я заставляю тебя нервничать? — Лиам пользуется моим взволнованным состоянием. Прикосновение его руки к моей вызывает во мне возбуждение, непроизвольную реакцию, которую я хочу контролировать. Его пальцы касаются моих костяшек и оставляют за собой след тепла. Можно с уверенностью сказать, что наше влечение все еще горит, не ослабевая со временем.

Я никогда не думала, что держаться за руки может быть таким чувственным переживанием. Но мой разум берет контроль, не желая идти туда с таким человеком, как он, и побуждая меня отдернуть свою руку от его.

Он смеется, полный горловой звук срывает мою сдержанность.

— Тебе не нужно бояться. Повеселись немного.

— Я думаю, у нас обоих два разных определения веселья. — Моя версия включает в себя ламинирование списка предметов, а его — валяние дурака, пока ему не станет скучно или он не отвяжется.

На бумаге Лиам кажется хорошим вариантом, чтобы помочь мне завершить мой список «К черту всё!». Но в реальности Лиам был бы худшим выбором — слишком хорош собой, слишком доступен, слишком рискован. Не говоря уже о том, что он водит машину конкурирующей команды, что может привести к дополнительной нежелательной прессе для нас обоих.

И если быть до конца честной, то, благодаря текиле, выполнение пунктов с Лиамом пугает меня. Я думала, что буду вычеркивать их со случайными парнями из разных стран, а не с тем, с кем мне придется встречаться каждую неделю. Избегать Лиама будет чертовски невозможно, так зачем создавать неловкость?

В моей голове, несмотря на алкогольное помутнение, звучат сирены, предупреждая меня, почему мне не стоит быть с ним. Я встаю, голова плывет. Мое тело снова обретает равновесие и ясность ума, когда я беру со стола свою сумочку. Поездка на такси звучит как отличная идея.

Я избегаю прямого зрительного контакта с Лиамом, пока роюсь в сумочке, распихивая вещи направо и налево. Он сидит и наблюдает за мной с ухмылкой на лице. Не найдя свой телефон, я ругаюсь про себя. Мои руки снова перебирают содержимое. Кончики пальцев нащупывают на дне грубую текстуру чехла для телефона. Вытащив его, я обнаруживаю, что мой список прикреплен к задней части чехла, приклеенный статическим электричеством или вуду. Я с ужасом смотрю, как ламинированная бумага летит на землю.

Лиам хватает ее с цементного пола, прежде чем я сама успеваю ее поднять.

— Что это?

В отличие от фильмов, где ужасные моменты замедляются, мое сердце ускоряется, и я пытаюсь молниеносно выхватить бумагу.

— Дай мне это. Ничего особенного, просто список покупок. — Мой голос не может скрыть того, в каком я ужасе.

Лиам крепче сжимает бумагу, посылая мне дьявольскую ухмылку, которая разжижает мои внутренности.

— Так, так. Как невежливо с твоей стороны выхватывать что-то из моих рук. Ты жадная малышка. — Он подносит бумагу к глазам, пытаясь разобрать буквы в тускло освещенном баре. Я едва дышу, вбирая в себя достаточно кислорода, чтобы не потерять сознание.

Он сдерживает смех.

— Список «К черту всё!»? Мне любопытно, что за вещи ты здесь покупаешь.

— Я ненавижу продукты, так что на хрен. Верно? — я снова хватаюсь за список. Мои пальцы успевают схватить скользкое пластиковое покрытие, прежде чем Лиам поднимается с дивана.

Лиам выше меня на фут, а мой список больше не доступен на расстоянии вытянутой руки. Рычание моего разочарования вырывается из моих губ, когда я топаю ногой. Он улыбается мне, как будто находит мое раздраженное выражение лица милым.

Я балансирую на кончиках пальцев ног, хватаясь руками за его руки для устойчивости. Теплая кожа его бицепсов греет мои пальцы. Его твердые мышцы напрягаются под моими руками, дразня меня, чтобы я ощупала его.

Я поднимаю на него глаза, отстраняясь, чтобы между нами было свободное пространство. Он одаривает меня зубастой ухмылкой, доставая свой телефон и включая фонарик, чтобы оценить мои вещи. Я хочу умереть прямо здесь, прямо сейчас, в каком-то захудалом китайском баре под азиатское исполнение Элвиса Пресли.

— Ты даже выделила их цветом? — удивленный голос Лиама звучит искренне.

Я смотрю в его глаза, не отводя взгляда от его лица.

— Я люблю быть организованной и внимательной к мелочам. Зачем составлять список, если он не идеален? А теперь верни его. — Я протягиваю ладонь и постукиваю ногой.

Лиам по-детски размахивает ею над моей головой. Его рост делает задачу выхватить мой список невыполнимой. Я безрезультатно подпрыгиваю вверх-вниз, не в силах дотянуться до его руки. Мое тело трется о его твердую грудь. От этого прикосновения я отпрыгиваю назад на фут и чуть не вывихиваю лодыжку.

Его усмешка больше похожа на грохот.

— Из-за тебя трудно читать. Перестань.

— Ну, извини меня за неудобства. Разве мама не учила тебя, что нехорошо отбирать вещи у других?

— Наверное, я пропустил эту лекцию. Но мама учила меня, что делиться — значит заботиться, так что, возможно, тебе самой нужен урок или два, — его ухмылка и алкоголь, который я выпила, преобладают над моими чувствами. Это и то, как он произносит мама, намекая на свой акцент и мальчишество.

— Боже, Боже, мисс Митчелл, какие у тебя грязные мыслишки. Я тебя явно недооценил, — Лиам качает головой, освещая фонариком страницу.

Я тру глаза, пытаясь избавиться от этого кошмара.

Неа, не получилось. Лиам все еще здесь, в своем сексуальном великолепии, освещая мой список своим телефоном.

Он читает мой список, не обращая внимания на мое расстроенное состояние.

— Купание голышом. Купить вибратор. Попробовать прелюдию со льдом, вот это уже смело. Тебе повезло, хочешь поцеловать иностранца, потому что, оказывается, он есть в твоем распоряжении прямо здесь. Попеть караоке во время пьянки — завершено. Попробовать новую еду, прыгнуть с парашютом, посмотреть порно, сыграть в покер на раздевание, поцеловать кого-нибудь перед Эйфелевой башней. А, теперь ты говоришь. Быть связанной и с завязанными глазами во время секса.

Я пытаюсь вырвать список из его рук, но он держится, продолжая мою пытку.

— Не нужно быть грубой. Кончить от орального секса и испытать несколько оргазмов за одну ночь. Простой вариант, но мне нравится это. Зеркальный секс звучит горячо бля, ну ты тайная вуайеристка. Заняться сексом на публике, заняться сексом у стены, заняться сексом по-быстрому. и получить кайф. И последнее, но, конечно, не менее важное, заняться сексом на открытом воздухе. Должен сказать, я впечатлен твоим уровнем креативности и смелости.

Если бы у меня в руке был напиток, интересно, бросила бы я его Лиаму в лицо? Его ухмылка искушает меня пойти в бар и осуществить свою фантазию.

Он трогает мой сморщенный нос.

— Ты ведь знаешь, что мы должны сделать сейчас?

— Я уверена, что ты скажешь мне, несмотря на то, спрошу я или нет.

— Умная девочка. Я сделаю свой проект, чтобы помочь тебе с этим. Это будет наш секрет, — от его слов у меня по коже бегут мурашки. Лиам умеет трахать меня, никогда не затаскивая в постель.

Затрахает до умопомрачения. Каждый раз, черт возьми.

Глава 7

Лиам


Мы с Джаксом проводим свободное время, отдыхая в номере-люкс автодома Маккой. Я лежу на сером кожаном диване, листаю свой телефон, коротая время перед тренировочным раундом Гран-при России. Шанхай завершился на высокой ноте. Выходные прошли быстро, а бонусом стало время, проведенное с Софи.

Милая Софи с губами, созданными для поцелуев, и телом, созданным для траха. Девушка, которая смотрит на меня широко раскрытыми глазами всякий раз, когда я флиртую с ней, искушая меня сдаться. Та самая, которая за последнюю неделю всплывала в моих мыслях больше раз, чем я хотел бы признать.

Мой телефон вибрирует. Новое сообщение от Клаудии высвечивает мой телефон, отвращение тяжелым грузом ложится на мой желудок, когда я открываю еще одно нежелательное сообщение.

— Клаудия прислала мне еще один нюдс.

Я удаляю фотографию до того, как она сохранится на одном из облаков.

Джакс ворчит, делая глоток воды.

— Приятель, она одержима тобой. Я думал, она уже отпустила это. Прошло уже два месяца.

С моих губ срывается стон, когда я пытаюсь стереть мысленный образ Клаудии, лежащей в постели без одежды. Моя жизнь превратилась в повторяющийся кошмар из непрошеных фотографий, дрянных статей и нелепых пресс-релизов.

— Я не хотел блокировать ее номер, но у меня нет выбора. Я молюсь, чтобы она не приходила ни на какие гонки, потому что я не могу справиться с таким безумием, — Джакс морщится, проводя татуированной рукой по волосам.

— Хреново, что ты не можешь рассказать об этом Маккой, ведь она племянница Питера и все такое.

— Я рассказал своему агенту, но он сказал, чтобы я не устраивал волнений в год подписания контракта. Он хочет убедиться, что я получу лучший контракт. Так что это только я и моя правая рука, пока смерть не разлучит нас, — я помахал рукой Джаксу.

Он смеется, бросая в меня подушку.

— Держи это дерьмо при себе. Никто не должен знать о твоем печальном графике мастурбации.

— Теперь это моя жизнь. О, как могущественные пали.

— Либо ты великолепен в постели, либо она просто сумасшедшая, — Джакс смеется над моим разочарованием. Придурок.

— Я не понимаю, почему не может быть и так, и так. — Я накрываю голову подушкой, чтобы заглушить рев смеха Джакса.

На гала-вечере спонсоров Гран-при России водка течет рекой, и это дает мне возможность продержаться всю ночь. Светская беседа — отстой. Я болтаю в течение часа, прежде чем мне захотелось на свежий воздух.

Я выхожу на балкон, откуда открывается панорамный вид на горные хребты Сочи. Моя голова поворачивается в сторону звука льда, бьющегося о стакан.

Я иду к женщине, узнавая, кому принадлежит белокурая голова. Тускло освещенный внутренний дворик окутывает Софи мягким светом и подчеркивает то, как её платье облегает ее силуэт. Как световой маяк, манящий меня, когда она стоит спиной, и дразнит меня сверкающей материей, которая опускается ниже и обтягивает ее попку. Мои пальцы жаждут провести по каждому бугорку ее позвоночника. Я засовываю руки в карманы, чтобы не поддаться этому желанию. В последнее время я проявляю достаточно самоконтроля, чтобы соперничать с монахом.

Словно почувствовав мой взгляд, Софи оглядывается через плечо и смотрит на меня с ничего не выражающим лицом. Она ведет себя как ледяная королева, на лице которой не читаются эмоции. Я тихонько смеюсь, когда она опрокидывает в себя оставшееся содержимое своего стакана. Она отставляет пустой стакан на соседний столик, затем прислоняется к перилам балкона и смотрит на небо.

— Что ты здесь делаешь? — я подхожу к ней, уменьшая пространство между нами. То, что я не могу дотронуться до нее, не означает, что я не могу подойти ближе.

— Одно из моих любимых занятий — наблюдать за звездами. Я люблю смотреть на луну и звезды, но здесь это сложно из-за светового загрязнения. Знаешь ли ты, что некоторые города вводят ограничения на освещение, чтобы защитить ночную среду и предотвратить эту проблему?

— Не могу сказать, что я знал об этом. Я бы никогда не отнес тебя к любителям ночи.

В ее смехе есть какая-то воздушность. Я не прочь заставить ее рассмеяться снова, мне нравится этот звук почти так же сильно, как ее голос.

— Так и есть, но я стала утренним человеком. У меня есть расписание, которое нужно соблюдать, и все такое, со школой и учебой. Эти мероприятия длятся так долго, когда я в это время уже должна спать.

— А. Итак, позволь мне угадать. Ты любишь просыпаться на рассвете, следовать строгому расписанию и ложиться спать до полуночи. Как по часам. Жесткий, напряженный и свободный от секса. Все в таком духе, — полушутя говорю я.

— Рутина — это не всегда плохо. Это неизвестности мы должны остерегаться. — Она смотрит на меня с любопытством, как будто хочет меня разгадать. — Но летом я люблю засиживаться допоздна и иногда лежать у бассейна на заднем дворе. Я смотрю в темноту и думаю о том, как прошел мой день, что было хорошо, а что плохо. Может быть, иногда шепчу пожелания тому, кто слушает, — ее задумчивость пробуждает во мне что-то.

Мое ограниченное внимание сосредоточено на других вещах, которые она может делать под ночным небом. Возможно, у меня временный провал в рассуждениях.

Она поворачивается ко мне лицом, давая мне полный обзор, пока ее глаза блуждают по моему телу. Я стою выше, глядя на нее, мои губы приподнимаются в ухмылке. Ее лицо озаряет улыбка, когда она замечает кроссовки, которые я ношу с костюмом. В душе я, как правило, мальчишка, отказываюсь от классической обуви в пользу белых кроссовок со змеиным тиснением на боку.

— Они разрешили тебе носить такую обувь? — ее голос хриплый.

— Я скопировал образ у девушки, которая предпочитала кроссовки, а не каблуки, — я облокотился на перила и уставился на нее.

Она смеется, задирая подол своего длинного платья, чтобы показать пару белых кожаных кроссовок с вышитыми звездами. Трахните меня. В то время как все женщины внутри хромают от слишком тесной обуви, она носит удобные кроссовки, скрытые от посторонних глаз. И впервые я не предпочитаю каблуки «выеби меня». Вместо этого я хочу пару загорелых ног и серебряные кроссовки со звездами, обернутые вокруг моей талии.

— Может, я и променяла детские костюмы на бальные платья, но я никогда не отказывалась от тренда на кроссовки.

Она снова опускает подол платья, и мои глаза задерживаются на ее скрытых ногах, прежде чем встретиться с ее взглядом.

Черт, я слишком сильно наслаждаюсь ее присутствием. Моя реакция на нее выводит меня из себя, потому что я не могу вспомнить, когда в последний раз у меня была такая легкость в общении с девушкой.

Воспоминание о Йоханне, как реакция на коленный рефлекс, вызывает резкую боль прямо в груди. К черту. Не пойду туда.

Я игнорирую это ощущение, отгоняя мысль о том, что Софи напоминает мне Йоханну.

— Мы с тобой неплохая пара. — Она насмехается. Черт возьми, на нее не действуют никакие чары.

— Ты всегда флиртуешь? — ее глаза блестят, свет отражается от них, словно она украла звезды, которые она так чертовски любит.

— Обычно, но в этом сезоне я держу себя под замком. Это моя зона «нет-нет». Ни одна девушка не может прикасаться ко мне здесь, — я показываю жестом на нижнюю половину своего тела, покачивая пальцем в ее сторону.

Софи откидывает голову назад и смеется. Она прекрасна, ее настороженность исчезла, изгиб ее горла привлекает мое внимание. Жаль, что я не могу увидеть больше ее здесь. Я полагаюсь на свои другие чувства, вдыхая ее аромат кокоса. Это ее лосьон? Ее духи? И почему, черт возьми, он меня так возбуждает?

— Тебе следует носить знак, чтобы все знали, что ты не в зоне доступа. Это лучше донесет информацию до ничего не подозревающих женщин. Знаешь, потому что ты… — Она проводит рукой по моему телу, как будто это все объясняет.

— Ты пытаешься намекнуть, что считаешь меня симпатичным?

Ее лицо наклоняется вперед, и она качает головой.

— Нет. Ты не в моем вкусе.

— Значит, тебе не нравятся красивые мужчины?

Она фыркнула. Черт, она фыркнула. Не могу поверить, что нахожу это милым. Она не похожа на всех остальных женщин, которые крутятся вокруг меня, ухоженных до совершенства и устраивающих шоу.

— Нет, я такая. Но мне также нравятся хорошие парни. — Ее руки дергаются, прежде чем она схватится за поручень.

Я могу быть хорошим парнем, когда хочу, и по сравнению с Ноа я классифицирую себя как святого. Ну, святой, который грешит, но все же святой.

— Ты ведь знаешь что то, что говорят о хороших парнях, — ложь, верно? — я наслаждаюсь выражением удивления на ее лице.

Ее глаза увеличиваются, а губы раздвигаются, когда ее фасад ледяной королевы тает.

— Что ты имеешь в виду?

— В отличие от хороших парней, плохие парни всегда кончают последними. Причем. Каждый. Раз. И бывает много раундов. — Моя рука сама по себе движется вниз по ее руке, оставляя мурашки.

Ее дыхание перехватывает от моих слов, поощряя меня добиваться от нее новых ответов. К черту последствия. Прикосновение — это не трах, так что я пока не нарушаю свою сделку. Моя кожа гудит, когда мои костяшки пальцев касаются ее лица.

С ее губ срывается вздох, искушая меня поцеловать ее, проверить нашу связь на прочность. Внутри меня бурлит неуверенность, я не знаю, что делать с моим влечением к ней. Я танцую на тонкой грани между тем, чтобы поддаться своим желаниям, и тем, чтобы сдержать обещание вести себя хорошо.

Я отстраняюсь, чтобы не поцеловать ее.

— Плохих мальчиков переоценивают, — она закатывает глаза, явно игнорируя свою реакцию на меня.

— Но я думал, что ты хочешь развиваться. Особенно с твоим списком и все такое.

Ее гребаный список. Мой член возбуждается при мысли о некоторых пунктах.

У Софи невинный взгляд, все ямочки и миндалевидные глаза, но ее список рассказывает о ней другую историю, которую я хочу узнать получше. Я хочу подпитать свою тягу к исследованию ее тела. Узнать больше о женщине, которая любит ночное небо, которая смотрит на звезды и загадывает желания, и к несчастью, избегает некоторых вещей которые таятся в ночи. Ублюдки вроде меня, которые хотят соблазнить ее и привлечь на темную сторону. Я бы трахнул ее под ее драгоценным небом, убедившись, что единственное, чего она желает, это мой член и множественные оргазмы.

Мой разум работает быстрее, чем моя гоночная машина. Я пропускаю половину того, что выходит изо рта Софи.

— … Никто больше не знает об этом, поэтому тебе нужно молчать. Никому не говори. Ты даже не должен был узнать, но поскольку ты слишком любопытен для своего собственного блага, теперь ты знаешь. — Она переместила свой вес, показывая, как она взволнована своей ошибкой. Какой фантастический беспорядок она устроила.

Ухмылка пересекает мое лицо.

— Я буду наслаждаться этим маленьким секретом между нами.

— Ты действительно не собираешься упустить мой список, не так ли?

— Нет. А теперь скажи мне, почему ты создала этот свой грязный список? Тебе надоело удовлетворять себя пальцами по ночам, надеясь на лучшее завтра?

Она смеется и щипает меня за руку, горловой звук ударяет меня прямо между ног. Мой член, возбуждающийся от скромного прикосновения, подает кучу сигналов тревоги, которые я предпочитаю игнорировать.

— Кто сказал, что я делаю это для начала? — на нее появляются ямочки, когда она улыбается мне.

Я бросаю на нее острый взгляд, молча говоря ей не оскорблять мой интеллект.

— Такой мужчина, как я, чувствует такие вещи. То, что ты одинокая женщина двадцати с небольшим лет без парня, означает, что ты как-то выкручиваешься.

— Первое: откуда ты знаешь, что у меня нет парня?

— Я думаю, твой список выдает тебя. Если у тебя есть парень, пожалуйста, брось его, потому что если он не может заставить тебя кончить от орального секса, он недостоин.

Софи смеется до кашля.

— Хорошо. Хорошая мысль. Ну, я создала свой список, потому что устала от того, что университетские парни разочаровывали меня и я почти не жила своей жизнью за пределами библиотеки. Я увидела несколько списков, напилась, пока писала свой, и вот я здесь.

Что меня и мой член действительно поразило, так это то, как она упоминает университетских идиотов.

— С какими парнями ты встречалась в колледже?

— Ни с одним, поскольку я бы не считала несколько свиданий «свиданиями». — Она вздыхает.

Похоже, это больная тема для маленькой мисс Совершенство.

— Пожалуйста, скажи мне, что они хотя бы выполнили свою работу? — я сжимаю руки в ожидании ее ответа, борясь между желанием знать и не знать одновременно. Что, блядь, со мной происходит?

Ее внезапный вздох говорит мне, что она знает, что я имею в виду.

— Неа.

— Я должен извиниться перед мужчинами повсюду и загладить свою вину множественными оргазмами и поцелуями, от которых у тебя перехватит дыхание. Скажи эти слова, и я стану твоим покорным слугой, который делает свою работу, чтобы помочь тебе. — Я слегка кланяюсь ей, прежде чем снова подняться. Лед вокруг моего сердца откалывается от небольшой улыбки, которую она посылает мне, захватывающей, но осторожной, достигая ее манящих глаз.

Манящие глаза? Черт, Лиам, иди и откати свои яйца назад.

— Как бы заманчиво ни звучало твое предложение, тебе нужно держать свой «нет-нет» при себе. Хотя спасибо.

Конечно, я должен послушаться и держать себя в руках, но мой мозг наслаждается перетягиванием каната, происходящим внутри меня. Я борюсь между тем, чтобы не стать еще одним захудалым заголовком сплетни, и в то же время хочу проводить больше времени с Софи.

Возможно, я одинок больше, чем мне кажется. Потенциально ужасная идея приходит мне в голову из ниоткуда, но кажется, что это неплохой план.

— Я хочу добавить кое-что в твой список, — готов поспорить, он у нее с собой, засунут в сумочку, ее грязный секрет следует за ней, куда бы она ни пошла.

Ее глаза несколько раз мигают мне в ответ.

— Сходить на свидание с плохим мальчиком, — я широко улыбаюсь ей.

— Ни за что. Мы не испортим список. Он уже написан, так что ничего не поделаешь. В следующий раз повезет больше. Может быть, с кем-то другим, кому нужна твоя помощь. — Она довольно агрессивно качает головой.

Я переплетаю свои пальцы с ее пальцами на поручне. По моей руке к груди поднимается тепло — неузнаваемое ощущение, возможно, из-за слишком большого количества водки, затуманившего мою голову и рассудок. Мой большой палец проводит по костяшкам ее пальцев в бездумном ритме, совпадающем с ее неглубоким дыханием.

— Похоже, ты боишься идти на свидание. Ты не уверена, что сможешь контролировать себя рядом со мной? — я хочу уколоть бунтаря внутри нее. По какой-то причине, я не уверен. Может быть, ради забавы, а может быть, чтобы посмотреть, что произойдет, когда она, наконец, даст себе волю.

Моя рука сжимает ее руку, прежде чем отпустить. Я поворачиваюсь к ней, моя рука убирается в карман костюма.

Ее глаза сужаются.

— Нет, я не боюсь тебя. Просто некоторые люди невосприимчивы к твоим чарам. Шокирующе, я знаю. Я должна считать, что мне повезло, что я не могу быть задета ультимативным сердцеедом.

Черт, я бы хотел поцеловать ухмылку прямо с ее лица. Не восприимчива, блин.

— Сердцеед, да? Ты читаешь статьи обо мне? Только не говори мне, что ты одержима мной с момента нашей первой встречи. Я не люблю сталкеров, но для тебя могу сделать исключение.

Она прижимает ладонь к груди, хлопая ресницами.

— Ты поймал меня. Я выжидала время, надеясь, что мы встретимся спустя годы. Я думала, что мы уже уйдем в закат, но, возможно, Дисней ошибся со временем. Их период ухаживания за романтиками обычно длится максимум выходные.

Черт, у меня лицо болит от такой сильной улыбки.

— Скажи «да» свиданию, и, возможно, наши сроки сдвинутся. Но давай пропустим романтику и сразу перейдем в фэнтезийный люкс.

Что, черт возьми, я делаю?Хотел бы я понять свои мотивы, но я склонен сначала стрелять, а вопросы задавать потом.

— Надеюсь, ты знаешь, что фэнтезийный люкс. — это номер из «Холостяка», а не Уолта Диснея. И нет, у нас ничего не получится.

Время пересмотреть и переосмыслить, потому что я не принимаю «нет» в качестве ответа. Я принимаю множественные «да», которые стонут мне в ухо, когда я вбиваюсь в женщину. Мой любимый вид утверждений.

Мои губы подрагивают.

— Отлично, тогда давай заключим пари. Тебе нечего терять, если ты выиграешь.

Похоже, я нашел слабое место Софи: выражение ее лица при слове пари говорит мне, что она любит выигрывать почти так же, как и я. Она облизывает губы при мысли о том, что может одержать верх надо мной.

Это чертовски маловероятно.

— Ты пойдешь со мной на свидание, если я займу место на подиуме российского Гран-при. — У меня полное крушение и сгорание в прошлом, но единственное, что я люблю больше чем гонки, — это вызов.

Я ничего не обдумываю, потому что мне все равно. По крайней мере, не тогда, когда у меня есть невинная заинтересованность в том, чтобы проводить с ней больше времени. Это не так уж важно.

Она пожимает плечами.

— Поскольку ты никогда не поднимался на подиум, я согласна.

— Ну вот, опять ты заставляешь меня задуматься, следила ли ты за мной последние пару лет.

— Скорее мой отец присылает мне фотографии, на которых гонщики Бандини каждый раз побеждают. В последний раз, когда я проверяла, я не помню, чтобы какой-то светловолосый немец когда-либо занимал призовые места в Сочи. Но, конечно, твое эго невыносимо, — она борется с улыбкой.

— Если тебе нужны мои фотографии на подиумах, тебе нужно только попросить.

Она отмахивается от меня.

— Одно свидание. Не более того.

— Дай мне список.

— Разве мы не можем просто устно договориться? Зачем портить идеально напечатанную бумагу?

— Ты идешь на свидание с плохим мальчиком, будь то я или кто-то другой, так что можешь добавить это, — ладно, я блефую, потому что ее свидание определенно будет со мной.

Она достает список из своего клатча.

— Я ненавижу, когда тебе нужно писать на нем.

Я ворчу, выхватывая у нее из рук острый карандаш и закрепляя нашу сделку. Мой почерк контрастирует с практичным шрифтом, который она выбрала, отмечая нижнюю часть страницы.

Я ухмыляюсь, глядя на символическое доказательство моей испорченности. Не нужно быть гением, чтобы понять, что история Софи в спальне, или ее отсутствие в ней, является причиной, по которой она начала этот безумный список в первую очередь. Ее жизнь была наполнена хреновым сексом и еще более дерьмовыми фальшивыми оргазмами.

Я считаю своим долгом поступить правильно по отношению к Софи во имя оргазмов и перфекционистов во всем мире. Список, который она держит в своей маленькой руке, намекает на ее бунтарство, и я хочу вывести ее на чистую воду. Черт, этот гоночный сезон будет гораздо веселее, если она будет рядом.

На следующий день я посещаю все свои предгоночные собрания с величайшим энтузиазмом. Я подпрыгиваю на месте, мое прежнее раздражение командой не принимается во внимание, и я готовлюсь выйти на сочинскую трассу как чемпион, которым я могу быть. Мое пари с Софи подталкивает меня к успеху.

После нашего соглашения я часами просматривал записи своих тренировочных заездов и командные заметки о том, как улучшить свои результаты. Факт, который я оставлю при себе.

Моя машина занимает место P3 после впечатляющей квалификации в субботу. Я веду себя в пит-лейне как совершенно новый человек, больше не нервничая по поводу того, как произвести впечатление на команду, предпочитая выяснять у инженеров мои требования к машине. Нет времени на самосозерцание, когда у меня есть конечная цель.

К сожалению для других команд, чем лучше машина, тем лучше гонка. У Маккой одна из самых быстрых машин во всей организации, а это значит, что я настроен на успех.

В воскресенье я накачан и готов показать себя с лучшей стороны. Я стучу пальцами в перчатках по рулю своего автомобиля, механики толкают меня к решетке, толпа подбадривает. Энергия бурлит вокруг меня, а виды гор приветствуют.

Члены экипажа помогают остальным гонщикам на решетке, создавая крестообразный узор из двадцати разноцветных автомобилей. Механики разбегаются, как только получают разрешение.

Над нами загораются огни, но потом они отключаются. Двигатель ревет, когда моя нога нажимает на педаль газа, а руки в перчатках нажимают соответствующие кнопки на руле, чтобы переключить передачу. Моя машина проносится по трассе и стремительно врывается на первую прямую. По моему телу пробегает кайф, не похожий ни на какой другой, адреналин проникает в меня, а сердце бьется о грудную клетку. Это чувство я хочу преследовать всю оставшуюся жизнь.

Машина плавно движется по изгибам трассы. Я склонен быть ловким засранцем на дороге, доводя себя до предела, ради победы, как физически, так и психологически.

Джакс опережает меня на несколько секунд. Я толкаю свою машину вперед, мое переднее крыло приближается к заднему крылу Джакса. Мы синхронно поворачиваем, прежде чем я использую потерю скорости в своих интересах. Моя машина проносится мимо него, прежде чем я вклиниваюсь перед ним, грязный воздух нарушает его скорость, оттесняя его на третье место.

Я сохраняю бдительность, удерживая только что завоеванную вторую позицию. Финиш на подиуме никогда не звучал так хорошо, как сегодня, особенно когда на кону стоит победа.

Как только я заезжаю на пит-лейн, команда контролирует мою судьбу своей скоростью смены шин. Члены команды выполняют свою работу за две секунды, и я мчусь по пит-лейну, не желая, чтобы многие гонщики оказались передо мной.

Вскоре я догоняю Ноа и возвращаю себе второе место. Мы с Ноа танцуем друг вокруг друга в беспорядочной сальсе, опасно сближаясь, когда мы в унисон проезжаем прямой участок перед следующим поворотом. Ни один из нас не хочет отстать от другого. На одном из поворотов его шина задевает мою, и меня чуть не заносит. Чертов ублюдок. Я отвожу машину назад, отмахиваясь от него пальцем в перчатке.

— Лиам, есть повреждения? — раздается голос Криса в моем наушнике.

— Дай мне остановиться и проверить. — В моем голосе звучит сарказм.

— Не знаю, что разожгло огонь под твоей задницей, но продолжай в том же духе. Ты можешь искупить свою сочинскую дерьмовость, — Крис отключает звук.

— Блядь, хорошо. — Затрудненный вдох вырывается из моего рта. Люди недооценивают физическое истощение, которое возникает при управлении этими машинами, гонщики потеют сильнее, чем муж, подающий на развод без брачного контракта.

Крики толпы перекрывают вой автомобильных двигателей. К пятьдесят второму кругу у меня в кармане финиш на подиуме. Мысль о том, что я выиграл пари, заставляет меня ухмыляться за шлемом.

Я поднимаю кулак вверх, когда мой автомобиль пересекает финишную черту. Похоже, я обеспечил себе свидание с самой сексуальной девушкой в Бандини и занял место на подиуме — две победы, за которые стоит выпить шампанского.

Я выхожу на сцену вместе с Сантьяго и Ноа. Майя и Софи тусуются в VIP-зоне сбоку от сцены, наблюдая за нами издалека. Церемонии подиума включают в себя несколько моих любимых вещей: победители, взрывающиеся бутылки шампанского и фанаты. Музыка звучит из динамиков сцены, заглушая крики из толпы.

Несколько сопровождающих Формулы-1 передают нам массивные бутылки шампанского. Ноа, Санти и я встряхиваем бутылки, прежде чем громкий хлопок наполняет воздух. Мы обрызгиваем толпу и друг друга содержимым, прежде чем выпить оставшуюся жид. кость.

С другого конца мероприятия я направляю кончик своей бутылки на Софи. Моя челюсть болит от такой чертовски сильной улыбки. К черту последствия. Воздержание заслуживает небольшой награды, и я готов получить свой приз.

Глава 8

Софи


Прошло уже несколько дней после победы Лиама в России, а это значит, что мое время для уклонения от нашего свидания закончилось. К несчастью для него, я меняю его первоначальный план на двойное свидание, пригласив Майю и Джакса. Некоторые называют это трусостью, но я предпочитаю ум. Бедный Лиам не знает меня достаточно хорошо, чтобы предугадать мои обычные уловки, но ему следовало бы уточнить логистику своего пари.

После того как я умоляла Майю присоединиться ко мне на двойном свидании, я решила отплатить за услугу, пригласив ее на обед и рассказав ей о своем списке «К черту всё!». Мой секрет продержался в общей сложности один месяц между Шанхаем и Барселоной. Проклятый Лиам и его выступление в Сочи подтолкнули меня к раскрытию моего плана, потому что мне нужно было убедить Майю поехать со мной.

— Кто бы мог подумать, что милая Софи попала в список непослушных, — она улыбается за своим стаканом с водой.

— К черту быть милой. Я хочу, чтобы меня называли сексуальной и соблазнительной.

Она смеется, качая головой.

— Хорошо, непослушная Софи. Просто для ясности, это ведь одно свидание, верно? И ты не бросишь меня в конце? Я должна быть уверена, что ты не сбежишь с Лиамом в ночь.

— Конечно, нет, не будь глупой. Я даже приглашу тебя завтра на поздний завтрак в качестве благодарности. Подумай о сангрии, которой я смогу тебя угостить — вся эта бездонная сладкая вкуснятина может считаться твоей ежедневной порцией фруктов.

— Я никогда не откажусь от бранча. Но серьезно, ты хоть думаешь о том, что Лиам симпатичный? — она наклоняет голову ко мне.

— Конечно. Отсюда и проблема! Лиам забавный, харизматичный, красивый, и его обычная философия совпадает со всем, чего я жажду.

— Так чем же он не подходит для того, чтобы помочь тебе со списком?

— Начнем с того, что он водит машину для врага, и я думаю, что умерла бы от смущения, видя его все время после выполнения половины моих пунктов. Представь, я сталкиваюсь с ним и говорю: — Привет, Лиам, помнишь, как ты связал меня в постели и заставил кончить? Хорошие были времена, правда?

Майя улыбается.

— Ты всегда можешь спросить его о погоде.

— Сегодня на улице довольно холодно, как в тот раз, когда ты лизал мое тело кубиком льда!

Майя разражается смехом, который привлекает внимание других посетителей ресторана.

— Тебе нужно поработать над своей светской речью. Но шутки в сторону, мне интересно, что скажет твой отец об этом двойном свидании?

Я отмахиваюсь от нее.

— Он не узнает. Он старый и все равно ложится спать в восемь вечера.

Майя, вспоминая о моем отце, напоминает мне о его ожиданиях, окутывая меня чувством вины и недоверием. Его правила звучат как печальные три заповеди, удерживающие меня в заложниках от близких отношений с таким человеком, как Лиам. Я не хочу разочаровывать отца, особенно когда он так много для меня делает.

Мы посещаем разные магазины в Барселоне, чтобы купить новые вещи. Может, я и не хочу идти на это свидание, но это не значит, что я не могу выглядеть соответствующе.

— Правда, я не знаю, почему ты не можешь пойти куда-то одна. Это одно свидание, и вы оба взрослые люди, — Майя выходит из гримерки, демонстрируя сексуальное красное платье.

Невинная Майя. Не знающая о соблазнительной натуре Лиама.

Я играю с атласным платьем, лежащим передо мной.

— Знаешь, что происходит, когда ты идешь на одно свидание? Это заканчивается двумя свиданиями, потом тремя, и следующее, что я знаю, TMZ (прим. пер. американский новостной онлайн-таблоид) публикует уродливую фотографию, на которой я выхожу из отеля, утверждая, что я беременна ребенком от Лиама.

Наблюдая за ним на прошлой неделе, когда он стоял на пьедестале в Сочи, я поняла, что мне нужна помощь, потому что в тот момент меня охватила слабость. Я не могла оторвать глаз от него, улыбающегося и сексуального, который учил меня, как искушение и сомнения в себе прекрасно сочетаются с гоночным костюмом и улыбкой «трахни меня».

В ее глазах пляшет юмор.

— Вау. Ты действительно все продумала?

— Да. Ты видела Лиама? От одного его вида я могу забеременеть.

Майя откидывает голову назад и издаёт мелодичный смех.

— Знаешь, для всего есть первый раз. Это чертовски интересная история о зачатии, в которую может поверить твой отец.

Я бросаю на нее укоризненный взгляд.

— Нет, спасибо. Давай сходим на одно свидание и завяжем, прежде чем что-то начнется.

— Звучит так, будто ты беспокоишься о том, что хочешь сделать с ним больше, чем одно свидание.

— Ты недооцениваешь силу волевой женщины, у которой достаточно сдержанности, чтобы бросить вызов поясу целомудрия.

Мы завершили покупки и вернулись в свои гостиничные номера, нуждаясь в времени, чтобы подготовиться к ночи.

К сожалению, несколько часов спустя, когда Лиам и Джакс забирают нас из отеля Бандини, мой самоконтроль почти вылетает в окно.

Лиам подходит ко мне, его дорогие кожаные туфли щелкают по плитке вестибюля. Его брюки, сшитые на заказ подчеркивают мускулистые ноги. Мой взгляд останавливается на его золотистых руках, подчеркнутых закатанными рукавами рубашки на пуговицах. Он подмигивает мне, когда мои глаза встречаются с его глазами. Они такие же голубые, как небо в самый яркий день года, и сияют, когда он оценивает меня с ног до головы.

Я отступаю назад, но он придвигается ближе ко мне, не оставляя никакого пространства. Лиам — коварный человек, который продолжает изучать мои трюки. Мои мозговые клетки бешено бегают в голове от его чистого и свежего запаха, не воспринимая мое желание как опасное.

— Ты прекрасно выглядишь сегодня. Ты оделась для меня? — он показывает на мой наряд, прежде чем схватить меня за руку и закружить по кругу.

Я смеюсь, глядя, как платье кружится вокруг меня, темный шифоновый материал взлетает вихрем и падает, когда он отпускает его.

— Нет, я решила нарядиться для Майи. Понимаешь, я хочу склонить ее на другую сторону, но она утверждает, что ее родители не согласятся. Она описывает их как религиозную группу.

— Я думал, что смогу склонить тебя на свою сторону, но оказалось, что ты играешь за другую команду. Теперь скажи мне, ты когда-нибудь была с мужчиной? Потому что если нет, то одна ночь со мной заставит тебя изменить свое мнение.

Я застонала. Его губы растягиваются в улыбке, прежде чем прикоснуться к моему виску, даря мне слабый поцелуй. Такой мягкий, что я почти думаю, что придумала его.

Я отталкиваюсь, прекращая наш обмен. Это единственный момент слабости, который я допускаю.

Удачи тебе, Софи.

Джакс и Лиам демонстрируют нам изысканный ужин в лучшем виде. Они арендуют шикарную машину, чтобы отвезти нас в модный барселонский ресторан, и заказывают бутылку дорогого вина, как только мы садимся. Хозяйка усаживает нас в дальнем углу, спрятанном от других посетителей, слабое освещение и уединение укутывает нас — смертельно опасное сочетание с мужчиной, сидящим передо мной.

— У них нет куриных крылышков для вас, но я могу попросить детское меню, — Лиам улыбается мне.

Я легонько пинаю его ногой под столом, заставляя его рассмеяться.

— Как бы заманчиво это ни звучало, я откажусь. Я думала о салате, потому что стараюсь следить за фигурой. А ты?

— Что? — он едва скрывает свое отвращение.

— Я шучу. Не нужно выглядеть так, будто я попросила тебя уйти с гонок.

Лиам потирает заросший щетиной подбородок.

— Я был бы разочарован. Здесь я думал, что ты идеальна, но потом ты все испортила, заказав салат, когда в меню был стейк. Поскольку плачу я, я думал, что ты подумаешь о том, чтобы заказать блюдо за пятьдесят долларов, чтобы дать мне шанс.

— Ты думаешь, я идеальна? — я откладываю меню и смотрю ему в глаза.

Его яркая улыбка ударяет мне прямо в грудь, сердцебиение учащается, а кровь приливает к щекам.

— Больше похоже на кого-то, посланного небесными вратами, чтобы искушать меня, — ворчит он себе под нос, достаточно тихо, чтобы слышала только я.

— Никому не открывай мой секрет. Я пытаюсь спрятаться у всех на виду. — Я потягиваю вино, чтобы дать рукам занятие.

— Ты не можешь спрятаться от меня, как бы ты ни старалась, но, очевидно, тебе нравится погоня. Хорошо, я не против нашей компании сегодня вечером, потому что я сказал Джаксу отвлечь Майю. Двойное свидание не может испортить то, что я запланировал для нас, — он говорит с максимальной уверенностью.

Я занимаюсь диверсиями, пригодными для войны, втягивая Майю в разговор, несмотря на попытки Лиама заставить Джакса занять ее. Вот как обстоят дела между мной и Лиамом. Битва волями, два сильных духом человека борются за контроль друг над другом.

Лиам всю ночь шепчет мне на ухо всякие гадости при любой возможности. То, как Майя смотрит на нас сладкими глазами, заставляет меня думать, что он выглядит очаровательно. Но нет, Лиам не из тех, кто любит милых.

Все идет хорошо, пока двойное свидание не превращается в какое-то странное соревнование между Джаксом и Ноа, который случайно присоединяется к нам, пока нам не принесли еду. Ноа придвигает стул, изображая обиду за то, что его не пригласили. У меня такое чувство, что его появление связано с моей испанской подругой, которая постоянно краснеет и прячется за своим меню.

Я не могу избавиться от чувства облегчения, когда Ноа срывает нам свидание, несмотря на то, что у Лиама челюсть сводит всякий раз, когда он смотрит на Ноа. Расстроенное состояние Майи забавляет меня, пока она не проливает свой стакан с водой, и холодная жидкость выливается на Джакса. Ее неуклюжесть отвлекает их троих и дает Лиаму полный доступ ко мне.

Лиам сокращает расстояние, занимая мое личное пространство, его запах проникает в мой мозг. Я прикрываю лицо меню, которое оставил официант.

— Тебе жарко? Я могу попросить их снизить температуру? — озорная ухмылка Лиама кричит обо всем, кроме доброты и заботы.

Я подношу стакан с водой к губам, желая охладиться.

— Ты уже купила вибратор? Если нет, то я подумал о том, чтобы компания создала для тебя копию моего члена. Я погуглил и нашел сайт, который кажется легальным. Ты даже можешь выбрать цвет, хотя я предпочитаю карибский синий.

Я поперхнулась водой. Мои глаза затуманиваются, когда я борюсь за воздух, а Лиам смотрит на меня, его глаза темнеют, а ухмылка расширяется.

— Кто изобретает такие вещи, и почему ты вообще это гуглишь?

Он прижимает руку к сердцу.

— Я хочу помочь тебе. Считай это моим добрым делом на этот год, благородным делом во имя того, чтобы помочь тебе немного пожить.

— И твой план каким-то образом включает в себя копию твоего члена? — мои глаза выпучиваются.

Он подмигивает.

— Как бы мне ни нравилось слышать это слово из твоих уст, веди себя прилично.

Мои щеки вспыхивают при напоминании о Майе, Джаксе и Ноа, сидящих менее чем в ярде от нас.

— В конце концов, я бы продала твою маленькую игрушку на eBay и заработала.

— Уверяю тебя, она будет не маленькой. Но почему бы тебе не выяснить все самой? У тебя есть любовь к тщательным исследованиям.

Я насмехаюсь, скрывая, как сильно его слова влияют на меня.

Он осмеливается поднять руки вверх, пытаясь выглядеть невинным, его глаза мерцают под слабым освещением ресторана.

— Я не создавал этот список. Я лишь пытаюсь помочь тебе выполнить пункты.

— Далее, ты собираешься предложить мне помочь использовать твою большую игрушку, — я использую большой и указательный пальцы, чтобы показать невидимую щель размером около трех дюймов.

— Этот вариант на столе?

Я шлепаю его своей тканевой салфеткой.

— Нет. Даже и не 3D-копия твоего члена. Держи это при себе, потому что это еще хуже, чем фотография члена.

— Ты не получала дикпики, если ты так о них думаешь.

Какие именно он посылает случайным женщинам посреди ночи?

Его рука хватает мою, посылая ток энергии вверх по моей руке, какое-то чужое ощущение, от которого я хмурюсь. Мне страшно представить, что я буду чувствовать с ним, если мое тело так реагирует на рукопожатие.

Я виню тот факт, что у меня было трое партнеров и суммарно вместе, не имеют и половины той сексуальной энергии, которую излучает Лиам. Она сочится из него, все эти детские блюзы и смешные односложные фразы. Не говоря уже о шестипалой груди, которую я, возможно, видела в Интернете, а возможно, и нет. Он даже пахнет фантастически. Такие мужчины, как Лиам, заманивают тебя на одну ночь, а потом ты оказываешься в такой жопе, что не знаешь, в какую сторону встать.

Я смотрю на наши соединенные руки, пытаясь понять, что нас связывает. Наверное, это уверенность, которую излучает Лиам. Это совсем другой опыт по сравнению с парнями, с которыми я общалась раньше, и те сексуальные встречи были в лучшем случае неполноценными.

Я как-то вырываюсь из его объятий, возвращаясь к разговорам в группе. Лиам позволяет мне избегать разговоров один на один до конца вечера. Как джентльмен, которым он притворяется, он платит за ужин, ставя точку в нашем странном свидании.

За пределами ресторана я стратегически вклиниваюсь в предложение Ноа отвезти Майю обратно в отель команды Бандини. Лиам не выглядит ни капельки довольным, судя по тому, как он сжимает челюсти и как сужаются его глаза при виде его друга-бабника.

В чем-то ты выигрываешь, в чем-то проигрываешь. И я не хочу быть той, кто что-то потеряет.

Поездка на машине с Ноа и Майей наполнена сексуальным напряжением, и я не могу от этого избавиться, так как мое тело зажато между ними.

Через несколько минут я решаю нарушить неловкое молчание.

— Знаешь ли ты, что в некоторые варианты паэльи добавляют мидии? Напомни мне заказать свою без них, когда мы будем ужинать завтра.

— Хм… — Майя смотрит в окно, не оставляя места для разговора. Не беспокойтесь, я могу говорить достаточно для нас двоих.

— И мы можем посетить пляж, пока ребята завтра тренируются. Что скажешь? Я, ты, сангрия и испанские парни без рубашек?

Ноа поворачивает голову ко мне. Его глубокие голубые глаза оценивают меня, затем переходят на Майю и задерживаются на ее лице.

— Как раз то, что ей нужно. Больше мужчин, которые крутятся вокруг нее, желая потрахаться.

Майя поворачивается ко мне и произносит беззвучное извинение. Я тут же жалею, что присоединилась к ним двоим для поездки на машине, потому что вся эта ситуация чертовски неловкая. Мои губы остаются запечатанными до конца поездки, я больше не в настроении общаться с ворчливым Ноа.

Как только мы приезжаем в отель, я переползаю на колени Майи, отчаянно пытаясь выбраться с заднего сиденья, как только водитель припаркует городскую машину. От их сексуального напряжения трудно дышать без спасательного ингалятора.

— Увидимся позже, Майя. И Ноа, найди себе пару или прекрати ворчать, — я бросаю им знак мира за старание, надеясь послать несколько положительных флюидов Ганди в их сторону.

Мой обычный гостиничный номер встречает меня. Я расстегиваю шнурки на кроссовках и стягиваю их, бросая у входа. Стук в дверь удивляет меня. Может быть, Майя оставила что-то в моем номере?

Я открываю дверь, не проверяя глазок.

— Ты должна трахнуть Ноа и покончить с этим… — Нет. Определенно не Майя. На меня смотрят голубые глаза, в которые я смотрела всю ночь.

Улыбка Лиама заставляет мои внутренности чувствовать себя кашеобразно и горячо, простой взгляд обезоруживает меня.

— Заманчиво, но я бы не хотел.

— Я собираюсь пойти на хитрость и предположить, что ты заплатил консьержу, чтобы узнать номер моей комнаты.

— Не хочу тебя пугать, но получить информацию было почти слишком просто. — Он прислонился к дверной раме.

— Если консьерж женщина, то это все объясняет, — мои глаза задерживаются на его лице, запоминая его мягкие губы, окруженные недельной щетиной. У него есть небольшой шрам проходящий по одной из бровей, еще один намек на его озорное прошлое. Он — нокаут во всех смыслах этого слова — во внешности, в характере и в том, что выбивает воздух из моих легких.

— Ты собираешься продолжать пялиться или пригласишь меня войти? — его хриплый смех зажег несколько функционирующих клеток мозга. — Ты мне нравишься такой, какая ты есть.

Впустить Лиама в мою комнату было бы худшей из всех идей. Неважно, как сильно мое тело хочет, чтобы я сказала «да», мой разум побеждает, укрепляя мою защиту.

Он посылает мне неотразимую наглую ухмылку.

— Я хотел бы больше тебя в постели, но я могу пойти на компромисс.

У меня отвисает челюсть.

Он не дает мне шанса заговорить, и слава Богу, потому что я не знаю, что ответить.

— Мне не понравилось то, как закончился сегодняшний вечер.

— Значит, ты решил прийти сюда, потому что…? — мои брови поднимаются.

— Мы должны запланировать повторное свидание.

— Да, этого не будет.

— Если ты этого не сделаешь, тогда я выберу что-нибудь из твоего списка, — он осмеливается ухмыльнуться мне, создателю этого списка.

— Тоже не будет. Притворись, что списка никогда не существовало — я скрещиваю руки.

Он делает шаг ко мне.

— Невозможно.

— Я уверена, что скоро ты перейдешь к чему-то более занимательному. У мужчин, как правило, ограниченное внимание.

— Ты такая шалунья, когда хочешь этого.

— Как тебе удается заставить что-то невинное звучать сексуально? — я смотрю в его красивые глаза, обрамленные темными ресницами, которые не сравнятся с женскими накладными. Его взгляд по-прежнему сосредоточен на моих губах.

— Добавь это в список моих талантов. Ты знаешь, все три.

Ух ты. Он помнит, как три года назад я сказала ему, что у него два таланта? Его внимание к деталям застает меня врасплох. Настолько, что Лиам неожиданно притягивает меня к себе, а одна из его рук обхватывает основание моей шеи. Его большой палец трется о чувствительную кожу там, заставляя мою кожу шелушиться.

Он наклоняется вперед, закрывая глаза, в то время как мои остаются широко открытыми и не готовыми.

— Подожди — мои руки прижимаются к его груди. Его глаза открываются, его губы приоткрываются.

Я достаю карту силы, готовая ударить ею по метке нашего притяжения, которая не понравится ни одному парню. По крайней мере мужчине, который предлагает сделать мне вибратор на заказ и смотрит на меня так, будто хочет попробовать меня на вкус, трахнуть и отмечать всю ночь.

— Я хочу быть другом. Просто друзьями, — слова льются из моего рта, как защитники бросаются налево и направо, защищая меня от единственного человека, которого я не могу контролировать.

Лиам бросает на меня страдальческий взгляд, его глаза расширились, когда в них вспыхнула неизвестная эмоция. Его тело замирает, когда он переводит дыхание. Странно. Он снова наклоняется ко мне, его большой палец проводит по моей шее. Его освежающий запах переполняет меня, играя с моими чувствами и моим ментальным контролем.

Я отдергиваю руки от его теплой груди. Он целует меня в макушку, прижимаясь губами на секунду дольше, чем нужно. Целых две секунды, и мое тело гудит, а голова плывет. Мое сердце сжимается от нежности, я не могу поверить, что такой человек, как он, способен на что-то подобное.

— Если это то, что делает тебя счастливой. Я могу быть другом, — он колеблется на последнем слове.

— Я надеюсь на это, потому что я никуда не уйду, а ты не хочешь, чтобы между нами были странные отношения. В этом сезоне у тебя достаточно ненавистников. — Я улыбаюсь ему.

Я не могу не задаться вопросом, почему его глаза выглядят грустными. Он отходит от двери, его кулаки сжаты по бокам.

— Хорошей ночи, Софи. Спасибо за вечер, который я никогда не забуду.

И ты, и я.

Оправившись от своего странного поведения, он посылает мне фирменное подмигивание через плечо, прежде чем войти в ожидающий лифт. Я вздыхаю, когда он исчезает за закрытыми дверями, закрывая меня от ловушки соблазнения, которой является Лиам Зандер. Возможно, я готова пойти на компромисс в своем списке, но я не могу поступиться так-же со своим сердцем.


Глава 9

Лиам


Я в френд-зоне. Я. Лиам Зандер.

На прошлой неделе я согласился на нелепое предложение Софи, потому что не знал, что делать. Она поймала меня в момент слабости, обрушив на меня слишком много эмоций. Мой последний опыт дружбы с противоположным полом закончился не очень хорошо и оставил зияющую дыру. Моя реакция на просьбу Софи удивила меня, черт возьми, я почти отключился на ночь от воспоминаний о Йоханне.

Воспоминания о том, как мы катались на велосипедах по нашему городу. О том, как она создавала фальшивые тесты, чтобы помочь мне подготовиться к предметам, до которых мне не было никакого дела. О том, как она научила меня менять памперс Элизе, из-за чего меня чуть не стошнило в ее детской.

После одной ночи беспокойного сна я засунул эти воспоминания так далеко, что, надеюсь, они никогда не вернутся.

У меня было искушение забыть об идее Софи, быть друзьями. Я идиот, что согласился на что-то платоническое, когда хочу трахать Софи до следующего месяца. Как, черт возьми, я буду с ней дружить? Такого дерьма со мной еще никогда не случалось, потому что я каждый раз спускаю все на тормозах, быстро отменяя все, пока эмоции не стали слишком горячими и тяжелыми.

Слово «отказ» не существует в моем словаре, по крайней мере, с тех пор, как я пригласил восьмиклассницу Сиену Вебер на свой выпускной в шестом классе. После того, как я стал хорошо выглядеть и снял брекеты, не было ни одной женщины, которую я не смог бы очаровать.

Я смотрю на причину своих проблем со своего места за столом для пресс-конференций по поводу гонки в Монако. Репортеры бубнят. Будучи одной из старейших гонок в истории Формулы-1, Гран-при Монако имеет репутацию экстравагантного мероприятия, куда приезжают знаменитости, чтобы выпить и повеселиться. Отсюда и сверхурочные часы, проведенные на пресс-конференциях и вечеринках.

Всей команде задают длинный вопрос.

— Не могли бы вы повторить, сэр?

Весь стол стонет от просьбы Сантьяго. Ноа выглядит так, словно он мог задушить своего товарища по команде на месте, его кулаки сжаты перед собой, чтобы предотвратить другое шоу.

Майя и Софи пытаются сдержать смех, но им это не удается. Наглый репортер грубо отталкивает их, задерживая взгляд на мгновение. Грудь Майи сотрясается, а Софи пытается смахнуть слезы от слишком сильного смеха.

Софи поражает меня, она действительно одна из самых естественных красавиц, с которыми я сталкивался, не заботящаяся о макияже или о соблазнительных нарядах, чтобы привлечь внимание. Её это нисколько не волнует, даже с этими футболками с напечатанными принтами, которые выглядят как ее униформа.

Я прикусываю губу, чтобы подавить стон, когда она откидывает голову назад и смеется, обнажая свою золотистую кожу. Мой взгляд пробегает по ее телу, проверяя ее ноги, выставленные на всеобщее обозрение в джинсовой юбке в паре с белыми Nike Air Force Ones. Я ерзаю на своем месте, думая о ее кедах на полу моей спальни, пока она лежит в моей постели.

Черт, Лиам, этого не будет.

Софи замечает, что я смотрю на нее. Она ухмыляется, шевеля пальцами. Только она могла сделать так, чтобы это нелепое приветствие выглядело мило, две ее ямочки выглядят так, что мне хочется поцеловать каждую из них. Именно по этой причине я знаю, что я в полной заднице. Я нахожу вещи, которые делает Софи, восхитительными, это новая идея для моих ушей. Но прямо здесь, глядя на нее через всю комнату, я уступаю ее нелепому требованию остаться друзьями. Я не буду преследовать ее в сексуальном плане. По крайней мере, пока.

Жгучая боль пронзает мою грудь, странное ощущение, которому я не могу найти объяснение. Или у меня был плохой обед, или я становлюсь слабым к ямочкам и зеленым глазам.

Репортеры продолжают работать, но мой разум остается в другом месте, окутанный идеей остаться друзьями. Я сделаю это ради нее так же, как и ради своего шаткого положения с Маккой. Команда заслуживает того, чтобы я держался подальше от неприятностей, включая те хорошие, которые я мог бы иметь с Софи в моей постели.

Я отвожу взгляд от нее и убеждаюсь в необходимости сохранить между нами непринужденность. Я могу сделать это, не выходя из себя, отгоняя чувство вины за то, что я подружился с другой женщиной, кроме Йоханны. Софи, похоже, не собирается мириться с тем, что ее держат на расстоянии, поэтому я игнорирую странное чувство предчувствия, потому что хочу, чтобы мое прошлое оставалось там, где ему и место.

Вскоре после этого репортеры заканчивают задавать вопросы. Я прощаюсь с ребятами и иду к Софи и Майе, мои глаза сужаются, когда я вижу двух «лучших из лучших» водителей, разговаривающих с ними. Не то чтобы я хотел показаться полным придурком, но так они себя называют, потому что трудно конкурировать с лучшими командами Бандини и Маккой. Эти двое гонщиков выступают за французскую компанию под названием Соваж. Эти засранцы стоят там, вся их бравада вместилась в их гоночные костюмы, когда они флиртуют с Майей и Софи.

У меня кожа покрывается мурашками от этого зрелища. Я решаю новую задачу — прервать их, а Софи, сама того не зная, играет мне на руку.

— О, эй, ребята, вы ведь знакомы с Лиамом, верно? — глаза Софи находят мои.

Я понятия не имею, что делать с этой новой волной протекции. Софи щипает меня за бок, молча требуя вести себя прилично, когда я самодовольно улыбаюсь двум гонщикам. Моя кожа жаждет большего контакта с ней, потому что простое прикосновение заставляет мой член возбудиться.

Я сокращаю расстояние, желая заявить о своих правах и в то же время глубоко вдохнуть запах шампуня Софи. Как и во всем, что связано с ней, я не могу удержаться.

Майя дергает себя за хвост.

— Итак, Рикардо и Макс пригласили нас сегодня на вечеринку на яхте.

В моей голове всплывает список Софи. Хочет ли она помериться силами с этими парнями? Они выглядят так, будто они потеряли свои яйца мецяц назад — печальное проявление мужественности. Они едва натягивают свои гоночные костюмы, а их руки сгибаются так, что на них можно вскрыть вены. Они наверняка не знают, что делать с половиной того, что она хочет.

Я прерываю их разговор.

— Вообще-то, вы забыли, что у нас есть планы на вечер.

Софи и Майя смотрят на меня в замешательстве. Черт, я и сам не уверен, что вытаскиваю из своей задницы. Но я не хочу, чтобы они встречались с этими парнями.

— Мы идем в казино. Это классическая вещь, которую нужно делать, когда ты в Монако. Но, может быть, в следующий раз, ребята, — я обхватываю руками плечи Майи и Софи и оттаскиваю их от двух гонщиков. Я ухмыляюсь гонщикам через плечо, ловлю их взгляды, прежде чем завершить свое послание «отвалите» двумя средними пальцами за спинами девушек.

Похоже, я собираюсь подарить Софи и Майе полный пакет эмоций Монте-Карло. Я пишу Джаксу, чтобы он встретил нас в казино, пока мы идем вдоль линии автодомов, и он без вопросов соглашается.

Я чувствую себя человеком в камере смертников, который не может ничего сделать с Софи, потому что она вынесла мне высшую меру наказания — либо друзья либо ничего. К тому же мое запланированное программирование образа жизни без драм накладывает свой отпечаток. Я ни с кем не встречался, и мой двухмесячный перерыв заставляет мою голову сойти с ума, а мой член — злиться.

Если бы не реакция моего тела на Софи, я бы задумался, работает ли еще мой член. Но всякий раз, когда она оказывается рядом со мной, половина крови приливает от моего мозга к моему члену, как в каком-то чертовом цикле.

Я в полной заднице, идея быть просто друзьями кажется мне чуждой. Google Translate ни хрена не может мне в этом помочь.


Глава 10


Софи


Майя любит записывать на видео все наши приключения, от Шанхая до Монако. Она планирует разные сегменты влога на каждый день перед гонкой.

Она умоляет меня дебютировать в влоге, а кто я такая, чтобы отказать? Ее идея «Фанат против гонщика Формулы-1» убедила меня в мгновение ока. Я буду соревноваться с Санти в серии игр, запланированных Майей, где победитель получит уважение и подарочную карту в Starbucks, потому что Майя живет экономно. Мне деньги не нужны, потому что я предпочитаю злорадствовать. Санти — легкий соперник, потому что у него плохой контроль над импульсами.

— Итак, сегодня вы оба будете соревноваться в трех раундах игр. У кого будет больше очков к концу, тот и выиграет все соревнование, — Майя перекидывает свой хвостик через плечо. Она выглядит профессионалом в своем поло от Бандини и в джинсах, с планшетом для подсчета очков.

Санти ухмыляется мне. Мое тело ничего не чувствует, когда он пожимает мне руку.

— Первый раунд включает в себя квест, где вам разрешается выбрать одного человека, который будет вам помогать. Вот списки, — Майя передает каждому из нас запечатанный конверт, как на секретном шпионском задании.

— Выбирайте своего человека с умом. Присылайте мне свои фотографии и видео, как вы выполняете список, потому что тот, кто закончит первым, получит очко за этот раунд. Будьте осторожны, потому что некоторые предметы могут доставить вам неприятности.

Санти рвет свой конверт.

— Я хочу заранее сказать, что сожалею о твоем проигрыше.

— Пусть победит лучший. Надеюсь, ты не против второго места. Я уверена, что ты уже привык к этому с Ноа.

Санти смеется, уходя. Прочитав список, я пишу единственному человеку, с которым подружилась за время пребывания здесь, в надежде, что он сможет мне помочь.

Через несколько минут я получаю разрешение на посещение гаража Маккой. Я осторожно ступаю на вражескую территорию. Бригада возится вокруг, передавая инструменты и шины разным рабочим, в то время как другие проводят время, щелкая мышкой в компьютерах. Машина Лиама припаркована прямо посреди гаража. Хромированная краска блестит, ярко выделяясь на фоне белых стен.

— Смотрите, кто наконец-то решил присоединиться к темной стороне, — голос Лиама посылает ток энергии вверх по моему позвоночнику.

— Помоги мне, Лиам Зандер. Ты — моя единственная надежда, — я пытаюсь изобразить голос принцессы Леи.

Глаза Лиама загораются.

— Ты тайный ботаник?

— Нужно быть одним, чтобы знать одного, — я одариваю его наглой ухмылкой, — Мой папа наряжал меня принцессой Леей три Хэллоуина подряд. Он утверждает, что она единственная принцесса, которую он уважает, и я не могу не согласиться с этим.

— Мы думаем одинаково, — он подмигивает мне.

Я игнорирую то, что чувствую от одного подмигивания, потому что это кажется более безопасным, чем подойти и поцеловать его.

— Итак, у меня есть список, — я протягиваю ему конверт.

— Мы уже обсудили его. Ты здесь, чтобы вычеркнуть какой-нибудь пункт?

Я качаю головой.

— Нет. Это другое. Ты сказал, что ты свободен, так?

Он кивает.

Я передаю ему конверт.

— Отлично! Ты официально вызвался помочь мне в квесте. Я соревнуюсь с Санти. Есть семь пунктов, и мы можем выполнять их не по порядку, но мы должны закончить первыми.

— Хорошо, прочитай мне их.

Я открываю конверт.

— Снять видео с клетчатым флагом на финишной прямой в Монако. Украсть гольф-карт офицера безопасности. Сыграть с гонщиком-соперником в флип-кап (прим. пер. командная питьевая игра, в которой игроки должны, в свою очередь, осушить пластиковый стаканчик пива, а затем "перевернуть" его так, чтобы он приземлился лицом вниз на стол). Захватить прямой эфир в Instagram. Украсть шину у команды «лучших из лучших». Прокатить шину по пит-лейну (видео). Сфотографироваться в машине, не принадлежащей Бандини.

Мы с Лиамом несколько минут разрабатывали стратегию, придумывая, как лучше выполнить эти пункты.

— Давай сначала сфотографируемся в машине, не принадлежащей Бандини. Это просто. Запрыгивай, — он подходит к кабине своей машины.

Я пытаюсь забраться внутрь, но у этих парней это выглядит намного проще, потому что мои ноги не могут перекинуться через борт без того, чтобы я не упала. Лиам смеется, прежде чем поднять меня и посадить в машину. Его руки прижимаются к моему животу, и моя кожа гудит от тепла его прикосновений. Глупый контакт кожи с кожей.

Он достает свой телефон и фотографирует меня.

— Сделай смешное лицо Никогда не знаешь, когда у тебя будет возможность посидеть в машине Чемпиона Мира.

— Нужен особенный человек, чтобы у него был стояк от собственного чемпионского титула. — Я закидываю ноги на бок, стягиваю солнцезащитные очки с носа, морща губы.

— Съешь свое сердце, Мэрилин Монро.

Лиам качает головой, делая снимок, его горловой смех заставляет меня чувствовать себя по-разному. Надеюсь, я выгляжу гораздо более соблазнительной, чем чувствую. Исключительно для фотографии, конечно.

Он кашляет, когда я с трудом выбираюсь из кабины. Без сомнения, моя задница выставлена напоказ из-за моих джинсовых шорт, неудачный выбор для сегодняшнего мероприятия.

Мы с Лиамом проходим по пит-лейну, пока я не зацепила ничего не подозревающего члена команды Альбрехта.

— Привет. Есть пара минут? Это будет быстро, клянусь. — Я тащу нашего нового помощника к маленькому столику в питлейне, подальше от бдительных глаз.

Бедный джентльмен пытается протестовать, пока его встревоженные карие глаза сканируют нас с Лиамом.

— Я бы согласился. Она какая-то упрямая, — Лиам передает нам десять пластиковых стаканчиков и пару бутылок пива.

— Ну, извините, — насмехаюсь я. — Ты знаешь, как играть в флип-кап? — Я смотрю на своего нового соперника.

Незнакомец кивает. Мы начинаем игру, но поскольку нас только двое, мне приходится самой наливать несколько стаканов.

К последнему стакану я уже захлебываюсь теплым пивом.

— Ты позоришь мою культуру, — Лиам смеется, когда я кашляю в камеру.

— Прости, виновата. Я не знала, что пиво родом из Германии. Прости меня за мои дорогие вкусовые рецепторы.

Лиам смеется, выключая видео.

— Ладно… Мне пора идти. Спасибо за пиво, — член команды Альбрехта практически убегает, не попрощавшись со мной.

Я киваю в том направлении, в котором он ушел.

— Застенчивый парень. Он едва взглянул на меня.

— Я думаю, это потому, что он был слишком занят, наблюдая за твоими губами, обхватившими край стаканчика.

— Это объясняет его ужасное выступление. Он едва осилил второй стакан. Не думаю, что я настолько отвлекала его, но я согласна. — Я поджала губы.

— Так чертовски отвлекает. — Он фыркает. — Это и то, как у тебя горло болит от того,что ты пьешь пиво, как чемпион, — Лиам подмигивает мне.

Мои щеки как по команде разгораются. Я тоже отвлекаю Лиама? Я игнорирую свой порыв спросить его об этом.

— Хватит флиртовать со мной. Ты отвлекаешь меня, а у нас есть другие дела, которые нужно завершить.

Мы поймали у случайного сотрудника службы безопасности гольф-карт. Лиам подгоняет ее к боксу Бандини, чтобы мы могли показать Майе нашу завершенную задачу.

Я останавливаю запись короткого видео с Лиамом за рулем.

— Знаешь, мы неплохая команда.

— Если только ты согласишься работать вместе над другим списком предметов.

— Ха. Ха. Умора. Ты весь день это приберегал?

— Да. Я не смогу удержаться, если ты выберешь тот список, который я не могу выбросить из головы.

Хотя его рассказ интересен, я продолжаю.

— Если бы тебе пришлось выбрать несколько пунктов для своего собственного списка, что бы ты выбрал?

— Путешествие во времени есть в списке? — его глаза темнеют, он смотрит прямо перед собой, сосредоточившись на нашем пункте назначения.

— Я думаю, что обычно в список желаний должны входить вещи, которые ты действительно можешь осуществить, — я скрываю свое удивление по поводу его вопроса.

— Тогда я не думаю, что у меня есть что-то, что я хочу сделать.

— О, чушь. Должно быть что-то, чего ты хочешь, — мой вопрос прерывается звонком телефона Лиама.

Он достает его из кармана. Я улавливаю имя Лукас, прежде чем Лиам нажимает кнопку игнорирования и засовывает телефон обратно в джинсы.

— Кто такой Лукас?

— Никто, — полурычит он.

Откуда взялся такой настрой?

— Хм, тогда ладно.

Лиам молча везет нас в течение минуты.

— Прости, что так с тобой разговаривал. Лукас — это мой брат. Я не слишком часто с ним общаюсь, и я бы предпочел провести время с тобой, если честно — Лиам останавливается и смотрит на меня с незнакомым выражением лица, почти как от боли.

Что-то в его печальных глазах заставляет меня оставить тему о его брате.

— Ты будешь прощен, если расскажешь мне пять фактов о себе, которые я не смогу загуглить, — я стучу по рулю, чтобы он продолжал ехать.

Лиам облегченно вздыхает.

— Если я потом найду их в Интернете, я знаю, кого винить. Сейчас я перечитываю «Оно» Стивена Кинга уже во второй раз. Не спрашивай меня почему, я просто захотел. Мне нравится спать голым. И да, пока у тебя не отпала челюсть, я имею в виду полностью голым. Одна пожилая женщина, которой я помог перейти улицу, ругала меня за феминизм и за то, что мужчины думают, что женщинам всегда нужна помощь. В-четвертых, однажды я подсмотрел, как мои родители занимаются сексом, и я удивлен, что после встречи с ними я все еще могу наслаждаться догги-стайл. И наконец, я до сих пор играю в Pokémon Go, хотя в мире в нее играют, наверное, еще только два человека.

Я не знаю, почему последний факт заставил меня откинуть голову назад и рассмеяться так, что у меня загорелись легкие, но это так.

Лиам смотрит на меня так, будто увидел инопланетянина.

— Что? — я пытаюсь вернуть воздух в легкие.

Он качает головой.

— Ничего. Давай закончим этот список.

На самом деле я хорошо провожу время с Лиамом. Никакого секса, никаких осложнений. Просто проводим время, узнавая друг друга.

Можно Лиаму найти несколько недостатков, пожалуйста? Что угодно, кроме его подработки — трахать женщин.

Мы делаем перерыв, чтобы попить воды в гараже Бандини.

— Ладно, я должна сказать следующее. Я немного разочарована тем, какой ты подозрительно-нормальный, — промурлыкала я.

— Я не буду тебе врать. Это, возможно, лучший комплимент, который я слышал за последнее время.

Я рассмеялась.

— Это немного грустно. Но, правда, без обид, но репутация у тебя отстойная. Я немного боялась быть твоим другом.

— Твой уровень честности тонизирует. Пожалуйста, подними еще немного мое эго, пока ты здесь.

— Ну, ты совсем не похож на того парня, которого я ожидала, основываясь на том, что все о тебе говорят.

Нахождение рядом с ним заставляет меня сомневаться в том, что я читала и правде, которой я доверяла, потому что он кажется милым и заинтересованным. Я жалею, что сделала поспешные выводы о нем, потому что он ведет себя как образцовый гражданин, вовремя платит налоги и провожает бабушек через дорогу.

— В этот раз я действительно не хочу знать, что люди говорят обо мне, — он взволнованно проводит рукой по волосам.

— Я не виню тебя. Но, по крайней мере, я готова оставаться друзьями, несмотря ни на что.

— Вау. Спасибо за службу, — он отдает мне честь.

Мы заканчиваем наш перерыв. Время летит незаметно, пока мы общаемся, и, когда остается еще один пункт, я пишу Майе, чтобы узнать, как далеко продвинулся Санти. Она говорит, что ему все еще нужно украсть гольф-карт.

— Последнее. Нам нужно сфотографироваться с клетчатым флагом на финише Гран-при, — я зачитываю самый сложный пункт Майи.

— Давай возьмем флаг и выйдем на линию. Но мы должны вести себя тихо и не привлекать к себе внимания, потому что у меня могут быть неприятности. Формула-1 защищает свою трассу перед гоночным днем, — он ухмыляется.

— Я могу вести себя тихо, не нужно повторять дважды.

Мы идем к трибуне с видом на финишную прямую. Оказывается, тонна сотрудников службы безопасности и персонала Формулы-1 слоняется вокруг решетки, наблюдая за финишной чертой.

Я заталкиваю все свои светлые волосы под кепку Бандини и низко натягиваю ее на лицо.

— Похожа ли я на парня? Может быть, случайно на тощего члена пит-команды?

— Небо зеленое? Что это за вопрос? Насколько я знаю, парни не носят такие обрывки материала, как у тебя, для шорт, не говоря уже о такой рубашке, — он испускает вздох, когда его глаза пробегают по моему телу.

Я опускаю голову и смотрю на футболку, смеясь из-за принта «Мне нравятся большие корабли, и я не могу лгать». Я купила ее специально для Монако. Его взгляд заставляет мое сердце биться быстрее, я не могу сдержать своего возбуждения от того, что он рассматривает меня.

Друзья, Софи. Друзья.

Я не пропускаю этот момент, когда он закрывает глаза после того, как смотрел в мои глаза. Но я притворилась, что этого не было, чтобы избавить нас от проблем и неловкости.

— Что ж. Теперь уже ничего не изменить. Стукачам зашивают рот.

— Ты ведь понимаешь, что это не то место, где ты применяешь эту поговорку? — он проводит рукой по лицу.

— Да. Но где в этом веселье? Мы уже бунтуем. — Я подхожу к стенду с разноцветными флагами.

Лиам проходит мимо меня, взбираясь по лестнице, как будто он делает это постоянно. Он хватает флаг и бросает его мне. Я промахиваюсь, потому что Лиам улыбается, глядя на меня, как какой-то немецкий бог, пытающийся испортить мою координацию. Флаг с грохотом падает на землю и привлекает внимание окружающих членов команды.

— Быстрее. Быстрее! — его крик вырывает меня из моего импровизированного заклинания.

Я поднимаю взгляд от тротуара и вижу, что его ноги снова стоят на земле, а телефон снимает меня. Моя рука хватает флаг, и я размахиваю им, пока Лиам снимает видео. Он смеется вместе со мной, когда я подбрасываю флаг в воздух и на этот раз ловлю его. К нам бежит охранник, и я бросаю флаг, а Лиам хватает меня за руку, посылая новый прилив энергии по моей руке.

Мы бежим к гаражу Маккой, не останавливаясь, пока оба не падаем под колеса машины Лиама. Наше тяжелое дыхание заполняет тишину гаража.

Я поворачиваю голову и вижу, что Лиам смотрит на меня, голубой оттенок его глаз стал темнее, чем обычно. Этот взгляд не должен заставлять меня чувствовать себя так, — счастливой и взволнованной одновременно, жаждущей его так, как я не привыкла. Беспокойство пробегает по моему позвоночнику при мысли о том, что я чувствую к этому человеку нечто большее, чем дружбу.

Механик Маккой прерывает наш момент, когда просит нас двигаться.

Мы направляемся в сторону пит-зоны Бандини.

Майя слоняется по гаражу, возится со своей камерой.

— Похоже, ты победитель этого раунда. Но, к сожалению, мы вынуждены отменить чемпионат, потому что Санти попал в беду. — Она хмурится на меня.

— Что? Нет. — Моя нижняя губа выпячивается.

— Мне очень жаль. Санти решил украсть тележку у двадцатилетнего сотрудника службы безопасности, который раньше участвовал в юношеских Олимпийских играх по легкой атлетике или что-то в этом роде. Его старый товарищ по команде Куликов проскользнул мимо, не попавшись.

— Либо у Санти ужасное везение, либо недоразвитая лобная доля, — бормочу я себе под нос.

Лиам прочищает горло.

— Что, если я заменю Санти?

Мы с Майей оба поворачиваем головы в сторону Лиама.

— Мне больше нечего делать. К тому же, я лучше подхожу Софи, чем Сантьяго, — его слова ударили меня в грудь.

Я прихожу в себя и подпрыгиваю вверх-вниз, в восторге от этой идеи.

— Да. Идеально! Давайте сделаем это.

Майя хватает свою камеру и вносит изменение планов. Лиам притягивает меня в кадр, как будто это самое естественное для него — обхватить меня рукой. Я вдыхаю, когда его тело прижимается к моему, и он кладет свою твердую руку на мое бедро.

— Следующий раунд — гонка. И нет, прежде чем Софи будет жаловаться, а Лиам злорадствовать, ни у кого из них нет преимущества. Я за то, чтобы все было честно и справедливо. Ну, до определенной степени, — она поворачивает камеру к нам с Лиамом, при этом хитро ухмыляясь.

Майя достает из сумки два пульта и ведет нас к задней аллее, где находится пит-зона Бандини. Я должна отдать ей должное. Она выкладывается по полной в своем влоге, потому что устроила мини Гран-при с пластиковой гоночной трассой и двумя дистанционно управляемыми гоночными машинами Формулы-1.

— У кого все четыре шины сойдут с гоночной трассы, тот проиграл. Все, что угодно, потому что нет ничего интересного в игре по правилам. Пусть это будет самая грязная гонка, которую вы когда-либо проводили. У вас есть десять кругов, чтобы это произошло, — она подмигивает нам обоим.

— Надеюсь, твоё эго выдержит удар и там, и тут, потому что я планирую победить. — Я смотрю в глаза Лиама.

— Есть несколько вещей, которые мне нравятся, и это не одна из них, — Лиам ухмыляется, а Майя смеется. Я закатываю глаза на камеру, прежде чем выхватить у нее пульт.

— Давай, красавчик, — я завожу мотор игрушечной машинки.

Лиам качает головой, хватая свой контроллер.

Идея кажется достаточно простой, по крайней мере, до тех пор, пока мы оба не заводим свои машины и не начнем гонять на них. Машинки с дистанционным управлением представляют собой сложную задачу для управления. Они дергаются и виляют, поэтому трудно удержать колеса на трассе на первом круге. Лиам управляет своей машинкой с большей легкостью, чем я. Этого просто не может быть, потому что я не хочу, чтобы он победил.

Наши машины завершают очередной круг спустя, кажется, десять минут. Майя подавляет зевок.

Для развлечения, как для зрителей YouTube так и для себя, я врезаюсь в машину Лиама на одной из прямых.

— Ах, у котенка есть когти. Похоже, Софи перестала играть добрую принцессу, — Лиам смотрит в камеру, когда я снова врезаюсь в его машину, сбивая два его колеса с трассы. Мой смех больше похож на гогот, чем на милое хихиканье.

Лиам спускает мне с рук практически все, прежде чем перевести стрелки на меня. Я снова врезаюсь в бок его машины и занимаю большую часть гоночной трассы, не позволяя ему проехать мимо моей машины, не подвергая риску свои колеса.

Его тело приближается ко мне, отступая от Майи и камеры. Он наклоняется, чтобы микрофон не уловил его слов.

— Видишь, Софи, я вожу машину так же, как и трахаюсь. Медленно, потом быстро, потом снова медленно, пока не кончится бензин. Я отношусь к своей машине как к девушке, поглаживаю ее, прежде чем войти в нее, предлагаю только лучшие прелюдии для моей девочки. Я не гоняю бездумно, потому что предпочитаю быть внимательным. Я трахаюсь так же, как делаю все остальное, с точностью и силой, контролем и заботой.

Он отвлекает меня, его машина проносится мимо моей, его слова ударяют меня сильнее, чем любое столкновение с машинкой с дистанционным управлением. Черт бы его побрал за то, что он превратил разговор о гонках в наш вид прелюдии.

Майя смеется над нами. Я бросаю на нее взгляд, прежде чем снова обратить внимание на наши машины. Лиам проезжает мимо моей машины еще раз, когда я набираю скорость, колеса виляют по фальшивой взлетной полосе. К черту его и его грязный воздух.

— Ты играешь нечестно, — моя машина ускоряется вместе с моим раздражением.

— Нет, я вообще не играю. Я трахаюсь, я овладеваю, я доминирую. Игры — это для мальчиков, а я, уверяю тебя, мужчина, — он ухмыляется, глядя на меня.

У этого человека когда-нибудь был друг противоположного пола?

— Ты не можешь говорить со мной в таком тоне, — я прикусываю зубами нижнюю губу.

Его машина снова проезжает мимо моей, но на этот раз я пытаюсь сосредоточиться, не желая нести потери.

— Я могу, потому что я здесь для нечестной борьбы. Если бы ты поддалась своим желаниям, ты бы это знала. Я хочу изучить каждый твой сантиметр, пока я составляю карту твоего тела, как ночное небо, которое ты так чертовски любишь. И, блядь, это будет так хорошо между нами, когда я покажу тебе то, о чем ты и подумать не могла, — его язык высунулся, чтобы облизать нижнюю губу.

Все во мне хочет согласиться, кроме двух клеток мозга, работающих вместе и говорящих мне, что это плохая идея. У меня нет ни секунды на размышления, потому что руки Лиама находят мои и он щелкает переключателем на моем контроллере. Моя машина вылетает с трассы.

Моя челюсть отпадает, когда машина катится к нашим ногам. Я сузила глаза, но он усмехнулся и поцеловал меня в щеку. Его губы приближаются к моему уху.

— Ты делаешь это слишком легко со своими невинными ушками, неспособными справиться с такими плохими вещами, как я. Я бы хотел увидеть, как ты покраснеешь, когда я буду глубоко внутри тебя. Скажи эти слова, и я твой, без вопросов. Я хочу ночь с тобой и твоим списком. — Его зубы царапают нежную кожу моего уха.

Самодовольный ублюдок укусил меня!

Он отходит, делая вид, что не возбудил меня и одновременно сбивает мой самоконтроль.

— Ладно, вы двое. Я не смогла уловить и половины того, что происходило, но Лиам выиграл этот раунд. Я бы хотела сказать, что это было честно и справедливо, но, судя по цвету щек Софи и злодейскому блеску в глазах Лиама, я скажу «нет», — Майя подходит к нам с огромной ухмылкой на лице. Рада, что весь этот обмен мнениями кажется ей забавным и милым, потому что я точно не нахожу.

Лиам злорадствует перед камерой, делая вид, что он не шептал самые непристойные вещи, которые я когда-либо слышала. Он совершенно не замечает, что одними лишь словами отправил чувства из моего сердца вниз, к моему клитору.

— Друзья, да? — его глаза переходят с камеры на меня.

— Да. — Я избегаю его взгляда, слушая следующую игру Майи, и желание соревноваться покидает меня. Лиам оставляет меня одновременно бездыханной и растерянной. Неуверенность поселилась в моем животе, пока я обдумывала его слова, не зная, как я смогу оставаться сильной рядом с этим человеком, когда моя сдержанность ослабевает от нескольких слов и прикосновений.

В течение следующей игры я делаю все на автопилоте, потому что мой мозг покинул тело, коротко замкнувшись от порочности Лиама. Он хочет изменить игру и вырвать у меня контроль.

Мне это не нравится. Ни капельки.


Глава 11

Софи


— Так, не убивай меня, но я решила кое-что спланировать на твой день рождения, — Майя падает на мою кровать.

— Я жалею, что сказала тебе, что я Телец, — я застонала.

— Не драматизируй. То, что ты не празднуешь сегодня, должно быть преступлением, ведь даже Тейлор Свифт написала песню про то, когда тебе исполняется двадцать два.

— Мой отец не очень-то любил праздновать дни рождения, пока я росла. Я больше люблю Рождество, — я улыбаюсь ей.

Майя вздрагивает.

— О Боже. Это само по себе доказывает, почему ты заслуживаешь отпраздновать этот день. Не волнуйся. Никто больше не узнает, что это твой особенный день. Ты должна быть счастлива, раз уж я решила превратить твой день рождения в способ вычеркнуть один пункт из твоего списка.

— Теперь ты заговорила, — я потираю руки вместе в своем лучшем образе злого гения.

Она берет свой ноутбук и кладет его между нами на кровать.

— Сейчас будешь готовиться, потому что мы будем сильно трудиться, чтобы выиграть, — она нажимает кнопку воспроизведения видео, где ведущий учит зрителей играть в покер.

— О, Майя. Ты знаешь, как сделать меня счастливой.

— Любая нормальная девушка предпочтет пьяный бранч в окружении друзей.

— Кому это нужно, когда у нас есть покер на раздевание? Кстати, кто наши жертвы? Надеюсь, у них толстые кошельки. — Я двигаю бровями.

Майя хихикает, вставая с кровати. Она шуршит в своем рюкзаке и бросает мне подарочный пакет.

— Лучше изучи эти видео и подготовься. Ты собираешься очистить дом Куликов. Я связалась с некоторыми ребятами, с которыми Санти участвовал ранее в гонках, и они согласны сыграть с нами сегодня в 8 вечера в комнате 128.

Я рву упаковочную бумагу, обнажая новую футболку с надписью One Casino. Two Casino. Three Casino.

— Возможно, ты самый лучший друг, который у меня когда-либо был, — я спрыгиваю с кровати и выжимаю воздух прямо из ее легких.

— Я должна поддержать твою одержимость футболками. Надень ее сегодня вечером. Они уже подумают о том, что ты проиграла свои деньги в казино Монако.

Майя оставляет меня наедине с ноутом. Я провожу следующие три часа, изучая все, что можно знать о покере. К восьми часам я хорошо знаю техасский холдем (прим. пер. самая популярная на сегодня разновидность покера) и готова убивать в футболке, которую купила мне Майя.

Если все пойдет по плану, я не собираюсь терять много одежды.

Майя встречает меня возле гостиничного номера парней. Она показывает мне свою одежду под дождевиком, демонстрируя слишком много слоев длинных рукавов под комбинезонами, шортами, купальником и многим другим.

— Ты готова потрудиться?

— Пожалуйста. Я готова уничтожить конкурентов, — я встряхиваю плечами.

— Боже правый, ты выглядишь очень злой, когда у тебя такой блеск в глазах.

Парни открывают перед нами дверь. Это два симпатичных гонщика, с широкими плечами и густыми темными волосами. Они представились Николаем и Михаилом. Оба говорят с сильным русским акцентом.

Мы устраиваемся за обеденным столом, где хозяева наливают нам вино. Нанятый ими карточный дилер тасует карты.

— Итак, с какого количества карт мы начинаем? — я изображаю из себя Эль Вудс (прим. пер. главная героиня романа Аманды Браун «Блондинка в законе»).

— Три. Определенно три, — Майя прячет улыбку.

Николай смеется, показывая нам два пальца.

— Вы уверены, что обе знаете, как играть? Не могу сказать, что мне было бы неприятно видеть, как вы обе проиграете.

Бесстыдный флирт.

— Да. Я слышала, что это похоже на блэкджек, — я откидываю плечи назад, излучая уверенность. Честно говоря, я надеюсь, что держусь хорошо.

Мерил Стрип лучше бы крепко держаться за свой Оскар ночью. Я иду за ним.

Ребята разбирают для нас каждый шаг, как будто нам это нужно. Мы с Майей соглашаемся с их усилиями, делая вид, что нам нужны дополнительные объяснения. Поначалу я не очень-то выкладываюсь. Некоторые игры я специально проигрываю, а другие выигрываю с притворно шокированным лицом.

Через час я потеряла в куче одежды свою футболку, кроссовки и смешные носки.

К разочарованию Николая, Майя продолжает раздеваться, пока не остается в одной футболке и джинсовых шортах. Он продолжает смотреть на нее, как будто ее следующая игра — последнее, что стоит между ним и тем, чтобы поймать взгляд на ее грудь. Оба мужчин первыми отказались от своих футболок, что никого не удивило. Честно говоря, они качают неплохой пресс под этой спортивной формой.

Может, они и красивы, но они не совсем в моем вкусе. В моей голове всплывает образ Лиама, что неожиданно. В отличие от этих парней, Лиам заставляет мое сердце биться от одного его вида. Я отмахиваюсь от этой мысли, потому что здесь не место, чтобы теряться в своих мыслях.

Потихоньку моя кучка фишек растет до крутых двух тысяч евро благодаря тому, что Николай и Михаил проиграли слишком много раундов, в которых они были уверены. Честно говоря, я также специально продемонстрировала немного декольте, но Бог дал мне этих крошек, так что моя работа — использовать их.

Майя и Николай выбывают в следующем раунде, оставляя нас с Михаилом сражаться. Михаил — молчаливый тип, с большим количеством фишек, соответствующих его покерным знаниям. Он одаривает меня уверенной улыбкой, когда пошел ва-банк с фишками, которые он в основном выиграл у Николая.

Я говорю о восьми тысячах евро. Трудно не думать о том, что я могу сделать с такими деньгами.

Поездка на Фиджи в данный момент звучит не так уж плохо. Я представляю, как мальчик из кабинки предлагает мне пиво «Корона», пока я загораю на пляжном лежаке у океана.

Я снова смотрю на свои карты. С семеркой пик и пятеркой треф это риск. Но я не могу не захотеть на него пойти. Что-то во мне искушает меня принять его ставку. Назовите это прирожденной интуицией.

— Я уравниваю ставку.

У Майи отпадает челюсть, а Николай смотрит на меня со смесью уважения и нерешительности.

— Ты уверена в этом, блондинка? — Михаил смотрит на меня с недоверием. — Хотя я не против посмотреть на тебя в нижнем белье.

Мужчины так легко отвлекаются на мелочи.

— Конечно. Давай посмотрим карты.

Дилер показывает флоп из шестерки и девятки червей, а также короля треф.

Мое сердце быстро бьется в груди. Михаил произносит что-то на русском языке, что звучит как ругательство. Мы обе смотрим на колоду, словно в ней можно найти ответы. Кровь приливает к ушам, пульс ускоряется сверх того, что должно считаться нормальным.

Дилер показывает следующую карту.

— Ни хрена себе! — шепчет Николай, когда крупье показывает восьмерку червей.

Мы с Майей вскакиваем со стульев и бросаемся обнимать друг друга.

— Боже мой, стрит. Ты сделала это! Ты только что выиграла! — визжит Майя.

Михаил встает, чтобы снять штаны.

Я поднимаю руку.

— Не беспокойся. Мы закончили, мальчики. Надо уходить, пока госпожа Удача не захотела больше делиться своей магией.

Мы с Майей подбираем с пола наши деньги и одежду. Майя с трудом натягивает на себя все слои, прежде чем решает запихнуть большую часть одежды в рюкзак.

— Так это все? Мы потеряли все наши деньги и даже не увидели тебя без одежды, — Николай надевает штаны.

Михаил улыбнулся нам, прежде чем схватить с пола свою рубашку.

— Я бы чувствовал себя использованным, но вы обе были такими забавными. Мы должны сделать это снова.

Как бы весело они себя ни показали, я думаю, Сантьяго убьет Майю, если она будет чаще общаться с этими двумя. У них на лбу написано «жди неприятностей».

Мы прощаемся. Мы с Майей выходим из гостиничного номера рука об рук и смеемся пока идем обратно в мой номер.

Оказывается, двадцать два года начались удачно. У меня появился хороший друг, я вычеркнула пункт из списка «К чёрту все!» и выиграла тысячи евро.

Siri, пожалуйста, включи песню Тейлор Свифт «22».


Глава 12

Софи


— У меня есть план, который включает в себя вычеркивание одного из пунктов моего списка, — хриплый голос Софи встречает меня у входа в пит-гараж Маккой после квалификации и пресс-конференции.

— Какой? — мой голос выдает мое волнение.

— Это тот, который я только что добавила, — она подмигивает мне, но это выглядит как подергивание.

Похоже, я искусил маленького демона внутри нее, бросив вызов ее списку и добавив новый пункт. Чувство удовлетворения проходит через меня при мысли о том, что она растет.

— Мне стоит беспокоиться? — я подталкиваю ее под ребра.

Ее глаза светятся озорством и чем-то еще, что я не могу определить.

— Только если ты боишься прыгать с обрыва. Думаешь, справишься? — она улыбается мне улыбкой, которая заставила бы нормального парня бежать к ближайшему выходу.

Я привожу нас к месту, где находится новый пункт в ее списке. Ее волосы развеваются на ветру, когда она вскидывает руки вверх и танцует на своем сиденье под музыку, наслаждаясь поездкой в моем кабриолете, который я взял из квартиры в Монако. Черт возьми, Софи великолепна без всяких усилий. Она отказывается от своей осторожности, наслаждаясь моментом, подпевая песням, пока я веду машину. Я стараюсь не отвлекаться от дороги и не обращать внимания на то, как счастливо она выглядит.

Когда я добавил свидание в список Софи, я не ожидал, что она добавит что-то свое. Уж точно не такого безумного, как прыжок с утеса в Монако. Пусть это будет для меня уроком — не недооценивать ее, потому что она удивляет меня на каждом шагу.

После того как я припарковал машину, мы вместе прогуливаемся вдоль изрезанного берега, прежде чем я говорю ей идти впереди меня на случай, если она упадет на скользкие камни. Я придумал эту идею по доброте душевной. Смотреть на ее задницу в итоге оказывается потрясающим плюсом.

— О Боже. Почему я согласилась на это? — Софи не удается скрыть страх в своем голосе.

— Это часть твоего ободряющего разговора? Потому что последние десять минут ты хреново справлялась с этой задачей, — мой взгляд падает на ее рваные шорты. Из-под них выглядывает ее задница, соблазняя меня прикоснуться к ней. Она выглядит как подарок, завернутый специально для меня. Бретельки ее бикини зовут меня, умоляют расстегнуть два маленьких бантика на каждой стороне.

Она бросает на меня взгляд через плечо.

— Зачем ты убедил меня прыгнуть с обрыва? Это так безрассудно, когда у тебя завтра гонка. Что, если ты получишь травму?

Не я придумал эту идею. Сказать ли ей об этом? Ни в коем случае. А вот глупый человек так бы поступил.

— Да, ты меня знаешь, всегда ищу очередное приключение.

— Вот почему у тебя проблемы с Маккой. Ты слишком бунтарь для своего собственного блага, — она покачала головой.

Ее комментарий не выглядит как подколка, особенно когда она имеет на это право. Я бы ей понравился, если бы я не облажался с Маккой? Возможно, именно из-за моей ошибки Софи и придумала свою дурацкую идею «просто друзья».

Я вставлял палки в колеса, когда намеренно флиртовал с ней во время задания от Майи, когда мы играли в гонки игрушечными машинками. Я бы чувствовал себя подавленным, если бы не то, как она смотрит на меня, когда думает, что я обращаю внимание на что-то другое. Она нажимает на тормоза, когда я хочу нажать на педаль газа.

После короткой прогулки мы наконец-то добрались до вершины скалы. Я провел половину пути, любуясь видом, как на задницу Софи, так и на берег Монако. Даже мое безумие имеет свои пределы, мое сердце бьется в груди, когда я смотрю на тридцатифутовый трамплин. Взбаламученная вода шлепается о неровный край и создает белые круги.

Я ловлю Софи, когда она спотыкается, и останавливаю ее, прежде чем она падает лицом вперед на острые камни. Ее неуклюжесть не имеет границ.

Она прижимается спиной к моей груди, обтянутой футболкой. Я надел ее по ее просьбе, потому что она утверждает, что не может здраво мыслить рядом со мной, когда я без футболки, оправдываясь тем, что пресс и мышцы — это ее душевная слабость.

— Руки прочь, — она смеется, отстраняясь от меня слишком быстро.

Я хихикаю, качая головой. Она ведет себя так, будто ее ничто не волнует, но она не может скрыть блеск в глазах или то, как она задерживает дыхание, когда я подхожу близко. Я прекрасно понимаю, как она играет. Она борется со своим влечением лучше, чем я.

Ее глаза приземляются на мои, отражая ее нервозность и сомнения.

— Хорошо. Ну, мы добрались сюда. Не бойся. Все закончится через секунду, — она испустила дрожащий вздох.

— Не уверен, кого ты сейчас больше пытаешься убедить, — я смотрю вниз и издаю свист. — Ну, сейчас самый подходящий момент. Ты знаешь, что не сможешь вычеркнуть это из списка, пока не сделаешь. Что написано, то и сбудется!

— К черту, — пробормотала она себе под нос.

— Молодец. Я пойду первым на всякий случай. Кто знает, что случится, если ты прыгнешь раньше меня?

Подавляя нервозность по поводу получения травмы, я делаю глубокий вдох. Мне трудно отказать Софи. Каждый раз, когда она сверкает на меня своими изумрудными глазами и хлопает ресницами, я бездумно соглашаюсь. Как-то так получается, что я получаю пиздюлей, не заслуживая их.

Я больше не думаю ни о Софи, ни о прыжке. В одну минуту я стоял на обрыве, в другую — шлепнулся в холодную воду. Мое тело погружается в глубины моря. Соленая вода щиплет глаза, пока я плыву к поверхности, задыхаюсь, когда моя голова прорывается на поверхность.

Софи смотрит на меня с уступа.

— Думаю, я встречусь с тобой на берегу. У тебя такая прекрасная форма, и я не могу с тобой тягаться. Я ставлю твоему прыжку одиннадцать баллов из десяти.

Я думаю, что она разыгрывает меня, чтобы выиграть время, пока она не отступает от края, ее тело едва видно с моей точки зрения.

— Софи Мари Митчелл! Тащи свою задницу в воду!

Она перестает двигаться, и я пользуюсь возможностью рассмотреть ее. Ее золотистые волосы развеваются позади нее, как лучи солнца. Бикини, которое она носит, подчеркивает ее полную грудь и подтянутый живот, делая ее похожей на сирену, взывающую ко мне, трахающую одновременно мою голову и мой член.

— Ладно, не нужно быть таким назойливым, — ее голос прерывает мой сеанс рассматривания ее тела. Я облизываю губы, соль океана покрывает мой язык.

Софи делает несколько глубоких вдохов, прежде чем начать разбег. Она кричит, прыгая с обрыва, ее тело создает небольшой всплеск, когда она погружается в воду. Она исчезает под темно-синими волнами. Проходят секунды после ее прыжка, а она все не поднимается, и я теряю счет времени. Мое сердцебиение учащается при мысли о том, что она ударилась головой о камни. Паника бурлит во мне, когда я плыву к месту, куда она прыгнула.

Ее голова всплывает из воды. Я испускаю дрожащий вздох, пытаясь сократить расстояние между нами.

— Стой! Не подплывай ближе, — она смотрит на меня безумными глазами, ее щеки краснеют под моим взглядом.

— Что случилось? Ты поранилась? — я вздрогнул от непривычного звука беспокойства в моем голосе.

— Нет. Но я не могу найти свой верх от бикини, — она ныряет под поверхность, чтобы найти свой маленький клочок материала. Ее выбор фасона был неудачным для такого случая, и вещь, без сомнения, потерялась в морском течении. Мой член пульсирует при мысли о голой Софи, но я укрощаю его, когда понимаю, насколько это плохо.

Она снова всплывает, и бикини не видно. Я могу различить ее золотистую кожу под водой, борясь со всем, что внутри меня хочет подплыть ближе и взглянуть.

— Я не могу найти его, — она хмурится.

— Что ты имеешь в виду? — прохрипел я, испугавшись своего ограниченного самоконтроля.

— Он потерялся, когда я прыгнула в воду. Это был мой любимый верх бикини.

Я пытаюсь думать о чем угодно, только не о ее обнаженном теле, скользящем сейчас под водой. Мой член не против этой идеи. Мозг наверху объясняет, почему я могу смотреть, но не могу трогать.

Она хочет остаться друзьями. Тебе нужно избегать драмы. Ее отец управляет твоим главным конкурентом, и ничего хорошего из такой ситуации не выйдет. Ну, кроме, может быть, потрясающего секса, основанного на том, как твой член наслаждается присутствием Софи.

Черт, Лиам.

Софи снова привлекает мое внимание.

— Положительно отношусь к этой ситуации: Думаю, я могу считать это двумя пунктами в списке. Это можно рассматривать как купание голышом, верно?

При упоминании ее списка мой полутвердый член превращается в полноценный стояк.

— Я так не думаю. Обычно это включает в себя сбрасывания всего.

Я иду в ад. Это официально. Ноа, пожалуйста, займи мне место рядом с тобой.

— С каких пор ты такой приверженец правил? Это не ты сейчас полуголый.

Я смотрю вниз на свою светло-голубую футболку, прежде чем мои пальцы поднимают подол над головой.

— Это отличная идея.

— Что ты делаешь? — Глаза Софи скачут от моей загорелой груди к моему лицу, а затем возвращаются к моей груди.

— Я отдаю тебе свою футболку. Ты не сможешь выйти из воды в таком виде, — да, это Европа. Нет, я не хочу, чтобы она была голой, по крайней мере, не перед случайными людьми. Я предпочитаю приватное шоу.

— О, хорошо. А если ты в это время будешь без рубашки, это будет считаться купанием? — она посылает мне красивую улыбку, демонстрируя свои две ямочки.

Я прикрываю свой стон смехом.

— Нет, извини за это. Может быть, в другой раз.

— Я считаю так и ты не можешь сказать мне «нет». Я создала этот список. — Она берет мою мокрую футболку из моих рук. Я оглядываю пейзаж, стараясь не смотреть на нее, пока она пытается натянуть промокшую ткань через голову.

Я хочу быть уважительным, но украдкой бросаю взгляд на идеальную пару сисек, ее розовые соски едва видны под водой. Если она спросит, я буду отрицать.

— Лиам, где берег? Как мы вообще вернемся к машине?

— Теперь ты думаешь об этом? Я ожидал, что ты посмотришь мини-карту всего побережья Монако, прежде чем планировать это, — я указываю на берег, который находится на расстоянии приличного заплыва.

— Я пыталась быть спонтанной. Оглядываясь назад, я должна была сказать тебе, что я не очень сильный пловец.

— Да. Наверное, стоило. Запрыгивай, — я поворачиваюсь, ожидая, пока она обхватит меня за шею. Я доставлю нас, хотя это займет в два раза больше времени, когда она будет на мне, а мой член будет болтаться в плавках.

— Ты уверен? Это выглядит далеко.

Я киваю. Внутри меня бушует война, затрудняющая произнесение слов. Часть меня жаждет притянуть ее к себе для поцелуя и провести руками по ее телу, в то время как другая часть меня хочет оттолкнуть ее и держаться на безопасном расстоянии. Ради нее, ради меня, ради нашего взрывоопасного влечения друг к другу.

К тому времени, когда она обхватывает меня, я уже не уверен в этом плане. Моя футболка плохо прикрывает ее острые соски. Ее тело прижимается к моему и согревает мою спину, мое тело становится чувствительным к ее близости.

Она вздрагивает, когда я провожу руками по ее ногам. Каждая деталь ее тела привлекает мое внимание, например, как сбивается ее дыхание, когда я двигаюсь, или как ее руки прижимаются к моей шее, согревая меня изнутри и снаружи. Я уверен, что мы выглядим ошарашенными, пока я тащу нас через холодную воду.

Софи отделяется от меня и заходит в воду, когда мы подходим к берегу. Я оставляю ее на мелководье, а сам падаю на песок, измотанный адской поездкой Софи на моей спине. Мой член приветствует меня в тот момент, когда Софи выходит из моря. Я приподнимаюсь на локтях, чтобы воспользоваться зрелищем, потому что я заплатил за дружбу в десятикратном размере.

Мокрый материал моей футболки прилипает к ее телу и цепляется за изгибы ее грудей. Они больше, чем я себе представлял, и, черт возьми, я нафантазировал. Ее соски, покрытые мурашками, давят на ткань, маня меня приподнять материал и посмотреть. Я прикусываю губу, чтобы сдержать стон при виде ее. Она задирает нижнюю часть рубашки, отчего капли воды стекают по ее подтянутым ногам.

Трахните меня. Я сожалею о нашем соглашении остаться друзьями. К черту дружбу. Кому, черт возьми, есть дело до границ? Такие женщины, как она, не могут дружить с такими, как я, потому что это противоречит закону притяжения и всем чертовым правилам, установленные эволюцией.

На ее губах появляется ухмылка, когда она подходит ко мне, ее взгляд останавливается на выпуклости в моих брюках.

— Ты выглядишь изможденным. Должна ли я беспокоиться о твоей выносливости?

Ах, что за маленькая динамщица, играющая со своими словами и моим контролем.

— Почему бы нам не попробовать, посмотреть, соответствую ли я твоим требованиям? — мой голос скрипит.

Она садится рядом со мной, песок прилипает к ее влажной коже, как грязная русалка с не расчёсанными светлыми волосами и зелеными глазами, в которых я могу пропасть. Боже, рядом с ней я такой возбужденный ублюдок.

Ее палец пробегает от моей шеи к груди, а затем по рельефу мышц живота. Моя кожа нагревается от ее прикосновения. Я ничего не говорю, боясь, что она отступит в любой момент. Она останавливается над поясом моих плавок. Я молча прошу ее продолжать, отчаянно желая, чтобы она перешла эту глупую границу, которую она установила, чтобы мучить нас обоих.

— Мне бы не хотелось, чтобы все это было просто показухой, — Софи издала хриплый смешок, ее глаза блестят под летним солнцем, когда она ложится на песок.

Она поиздевалась надо мной, и это сработало. Мое тело реагирует на нее, как ни на кого другого, и это сбивает меня с толку, я не знаю тонкой грани между дружбой и соблазном.

— Я обещаю тебе одну вещь. Быть со мной будет лучшим шоу в твоей чертовой жизни. Я не просто трахну тебя, я уничтожу тебя для любого, кто придет после меня, — я провожу пальцем по промокшему материалу футболки. Мои пальцы пробегают по изгибам ее груди, прежде чем я останавливаюсь прямо над поясом ее шорт, делая то же самое, что делала она, только лучше. Щеки Софи вспыхивают. Ее соски упираются в ткань, давая мне понять, что она чувствует мои прикосновения, несмотря на ее молчание. — Двое могут играть в эту игру в друзей, которая так нравится тебе. Продолжай отрицать тягу между нами, мне это нравится. Я терпеливый человек, который может ждать тебя, потому что я знаю, что ты сдашься.

Я хочу, чтобы она жаждала меня, как я жажду ее, чтобы она умоляла меня скользнуть в нее и никогда не выходить. Ну, пока мне не придется. Потому что, в конце концов, я всегда это делаю, независимо от девушки.

Даже с такой особенной и уникальной, как она.



Глава 13

Софи


После нашей катастрофы с прыжком с обрыва в Монако я установила новые границы с Лиамом. Я зашла слишком далеко на пляже, флиртуя с ним и доводя его до предела. Я разрабатываю план, чтобы предотвратить наши глупые поступки. Ну, может быть, чтобы я не наделала глупостей, например, не переспала с ним, чтобы удовлетворить желание.

Первый этап моего плана включает в себя приведение себя в настолько непривлекательный вид, насколько это вообще возможно. Моя самая уродливая и мешковатая одежда защищает меня. Забудьте о макияже. Вчера Майя спросила меня, хорошо ли я себя чувствую. Я улыбнулась ей, сказав, что она сделала мой день. В ответ получила лишь нахмуренные брови и растерянные глаза. Майя не может понять всю сложность ситуации, потому что я тоже не могу, Лиам портит мой разум так же сильно, как и нижнюю часть тела. Никогда в жизни я не думала, что мной может руководить похоть, но вот я здесь, стремлюсь выглядеть полумертвой, чтобы отпугнуть самого сексуального мужчину в Формуле-1.

Я планирую заниматься с Лиамом только дружескими делами. Может быть, если он увидит меня потной, грязной и откровенно мальчишеской, его влечение ко мне закончится. Хотя выпуклость на его плавках вчера была многообещающей, мне нужно, чтобы он не приближался ко мне. И, честно говоря, ему не помешает побыть без спутниц, потому что его член привлекает больше внимания прессы, чем Кардашьян.

Этот план должен сработать, потому что мне нравится дружба Лиама. Я не хочу потерять его из-за нашего влечения друг к другу. Я прекрасно осознаю свои желания по отношению к нему, но могу быть зрелой и не действовать в соответствии с ними. Лиам просто должен получить эту памятку.

Поскольку Майя и я боремся с прекрасными гонщиками Формулы-1, мы должны работать вместе, чтобы избежать объектов нашего влечения. Ноа она нравится, это очевидно, но он не хочет серьезных отношений. Честно говоря, я была впечатлена, когда он попросил меня посидеть с ней на Гран-при Монако. Именно из-за его просьбы я сижу с ней на трибуне с видом на финишную прямую, где я танцевала с Лиамом несколько дней назад. Это воспоминание вызывает улыбку на моем лице.

Майя готовится к своему влогу, пока я смотрю, как машины расставляют по местам на сетке. Команда Лиама ставит его машину впереди группы, его стальной серый автомобиль заметен.

Гран-при Монако — сложная трасса, требующая большого мастерства и терпения. Ноа занял поул-позицию — любимое место моего отца на всей решетке. На этой трассе много поворотов, узких дорог и узких прямых, что затрудняет обгон других гонщиков без повреждения машин. Победить здесь очень сложно для всех, кто ниже P1.

Над машинами загораются красные огни. Механики спешат снять с колес подогреватели шин, прежде чем выехать на трассу. Как только свет выключается, гонщики разгоняются. Толпа бурлит энергией, когда гонщики мчатся по трассе.

Мне нравится успокаивающий звук проносящихся мимо машин. Это напоминает мне о детстве, когда я проводила лето с отцом, пока он работал, и давал мне наушники, чтобы я могла послушать лучших гонщиков Формулы-1. Он разрешал мне несколько минут поговорить с гонщиками по командному радио. Это была самая крутая вещь, когда я была маленькой, а мой отец с первого дня сделал меня своим фанатом.

Я сосредоточилась на просмотре гонки, болея за Бандини и Маккой. Любой болельщик может оценить, что обе команды постоянно пытаются превзойти друг друга. Ноа, икона Формулы-1, не дает другим гонщикам возможности обойти его.

Приход Сантьяго в команду увеличивает шансы Бандини на победу в Чемпионате Конструкторов, который проводится одновременно с Чемпионатом Мира. Несмотря на тяжелую историю Ноа и Санти, у них есть шанс на победу. Кроме того, если Бандини выиграют Чемпионат Мира то, они получат самые большие средства для работы над своими машинами. Это было бы огромной сделкой для команды, потому что команды Формулы-1 тратят огромные деньги.

Маккой остается на втором месте с Лиамом за рулем. Джакс следует позади, оставляя мало места между двумя машинами Маккой. Несмотря на дружбу с Лиамом, оба гонщика жестоко соревнуются друг с другом, не сдавая своих позиций.

Машины мчатся по трассе с огромной скоростью, словно реактивные самолеты, проносящиеся мимо. Дым валит из шин, когда машины развивают максимальную скорость на прямых участках.Некоторые водители задевают края барьеров, прежде чем снова обрести контроль над машиной, и визг шин эхом отражается от зданий.

Серая машина Лиама снова проезжает мимо нас, когда он проезжает еще один быстрый круг. Он остается последовательным на трассе, его переднее крыло держится рядом с задним крылом Ноа, когда они вместе поворачивают на очередном повороте.

Искры летят, когда его серая машина входит в крутой поворот. Скрежет металла о дорожное покрытие вызывает холодный озноб по моему телу. Я с ужасом смотрю на сверкающую под солнцем сцену, на дым, валящий из двигателя. Вся боковая часть машины Лиама разбита, шина вылетела и укатилась. Лиам остается в кабине своей машины, ударяя по шлему сомкнутыми кулаками.

Мое сердце сжимается при виде его поражения, а я не могу ничего сделать, кроме как смотреть. Водители, как правило, эмоциональные ребята. Напряжение, адреналин и страсть вызывают негативные реакции при столкновении с потерями и ошибками.

Я встаю со своего места, чтобы лучше видеть.

— По крайней мере, он в безопасности. Бедняга. — Сладкий голос Майи разносится над толпой.

— Он будет в ярости. Это будет удар по Чемпионату Мира и Конструкторам.

Лиам должен уйти на пенсию, это тяжелая потеря для любого гонщика. Его авария лишает его шансов на победу в Чемпионате Мира, плюс он теряет очки для участия в Чемпионате Конструкторов команды.

Мои руки дрожат, когда я хватаюсь за пластиковое кресло передо мной, мои ноги приклеены к месту, пока Лиама увозят на машине безопасности. Они объявляют, что травм нет. Его медицинская проверка не дает ущерба по его самолюбию, а его авария — лишь горькая пилюля, которую нужно проглотить, поскольку Маккой сомневается в его ценности для команды.

Теперь, когда Лиам выбыл из гонки, я больше не хочу за ней наблюдать. Ноа в итоге занимает первое место, ничего удивительного.

По какой-то нелепой причине я подхожу к дому Маккоя после гонки.

Лиам стоит в соседнем зале со своим агентом и Питером Маккоем. Питер усмехается над Лиамом, его лысая голова сверкает под верхним освещением, а лицо едва сдерживает ярость.

Мое тело прижимается к стене, стараясь выглядеть как можно незаметнее. Лиам выглядит несправедливо сексуальным в своем белом гоночном костюме. Мышцы давят на огнеупорную ткань, подчеркивая красивую задницу и сильные ноги. Большая часть его мокрых от пота светлых волос прилипла ко лбу, а несколько прядей торчат в разные стороны. Его худощавая фигура возвышается над двумя мужчинами, позвоночник прямой, но мышцы челюсти дергаются под давлением.

— Ты не оправдываешь наших ожиданий. Я сомневаюсь, что ты стоишь контракта на пятнадцать миллионов долларов. Такие аварии как эта, заставляют сомневаться меня в этом. Это то, что мы ожидаем от молодого гонщика, а не от Чемпиона Мира — голос Питера разнесся по залу.

— Интересно, сказали ли Бандини то же самое Ноа и Сантьяго, когда они врезались друг в друга в Шанхае? Представляете, великий Ноа Слейд врезался в товарища по команде? Он все еще считается достойным своего контракта, и мы стоим на одних и тех же подиумах почти на каждом Гран-при, — слова Лиама соответствуют его взволнованному взгляду.

Я не виню его за то, что он защищается, потому что Питер выглядит полным придурком. Мой отец рассказывал мне, как Питер кричит на своих гонщиков после пресс-конференций, и как он обращается с пит-командой как с дерьмом, несмотря на их помощь. Его плохая репутация опережает его самого.

— Ты не понимаешь, что Ноа Слейд выиграл больше титулов, чем ты, не говоря уже о том, что он не возится с семьей Джеймса Митчелла. Его выступление сделало его Чемпионом, а тебя — вторым. — Питер усмехается над Лиамом.

— Давайте не будем реагировать на сильные эмоции, — Рик пытается разрядить обстановку.

Ноздри Лиама раздуваются.

— Я лучше буду вице-чемпионом Формулы-1, чем куском дерьма, который сидит в офисе целый день, изображая из себя члена, вместо того, чтобы использовать его.

Я втягиваю воздух. Святое дерьмо, Лиам действительно зол.

Питер зловеще улыбается.

— По крайней мере, я не сую свой член куда не следует.

У меня желудок сводит от того, как грубо Питер говорит о своей племяннице. У него есть хоть какие-то стандарты?

Агент Лиама вмешивается.

— Я уверен, что есть лучший способ выплеснуть наши чувства. Питер, ты же не хочешь говорить то, что не имеешь в виду, когда злишься, — Рик похлопывает Питера по спине.

Мне не нравится, как Рик ведет себя рядом с ними обоими, что заставляет меня опасаться агента Лиама. Такие менеджеры, как он, напоминают мне продавцов подержанных автомобилей, которые хотят быстро заработать. Они ведут себя ловко и заботливо, но их острые глаза выдают, насколько глубока их неискренность.

— Я думаю, тебе нужно пересмотреть свои методы вождения и свое отношение к делу. В последнее время ты слишком агрессивный как на трассе, так и вне ее, — Питер тычет толстым пальцем в грудь Лиама.

Это не может быть далеко от истины. Я сдерживаю смех при мысли о том, что Лиам может быть враждебным, потому что он, как правило, самый безопасный водитель. Питер затаил явную обиду на Лиама, подбрасывая ему плохие варианты при каждой его ошибке.

— Я обязательно так и сделаю, — Лиам отдает ему шуточную честь, прежде чем уйти.

Напряженное тело Лиама идет в мою сторону, почти врезаясь в меня, когда он поворачивает за угол. Его тело напрягается, когда его грозовые глаза останавливаются на мне. Попалась. Я жалко машу ему рукой и улыбаюсь, на что он отвечает гримасой, не забавляясь моим присутствием.

— Лиам…

— Не здесь. — Его резкий тон заставляет меня замолчать.

Он хватает меня за локоть и тянет нас в другом направлении от входа. Мои короткие ноги с трудом поспевают за длинными шагами Лиама. Серо-белая цветовая палитра Маккой лишена теплоты дома на колесах Бандини, холодные серебряные акценты сверкают под ярким светом, соответствуя характеру некоторых сотрудников. Мы проходим мимо столовой и бара, прежде чем войти в зону частных апартаментов. Лиам не останавливается, чтобы поговорить с кем-нибудь, игнорируя тех немногих, кто называет его имя.

Он молчит до тех пор, пока мы не заходим в его апартаменты и он не закрывает дверь. Я подхожу к полке, где хранятся различные шлемы и снаряжение, желая чем-то занять руки. Маленькая комната наполняется энергией, пока я отворачиваюсь от Лиама.

— Как много из этого ты слышала? — его резкий голос не похож на его обычный.

— Я появилась, когда Питер упомянул о контрактных соглашениях. — Я провожу пальцем по множеству шлемов, выстроившихся на полке. Блестящее пластиковое покрытие сверкает, демонстрируя номер Лиама и немецкий флаг.

— Прекрасно. Значит, в основном все, — Лиам подходит ко мне.

Я поднимаю одну из его голубых касок, головной убор весит больше, чем я могла себе представить, и моя рука опускается вместе с ним. Рука Лиама накрывает мою, согревая мою кожу от его прикосновения. Грубые мозоли трутся о гладкую кожу моих костяшек. Он смотрит вниз на наши соединенные руки, словно спрашивая, как они оказались в таком положении.

Лиам поднимает голову. Я смотрю в его глаза, цвет которых завораживает меня. Его взгляд опускается к моим губам, прежде чем его брови нахмуриваются. Он кладет шлем обратно на полку, а я отхожу от него, жаждая пространства и свежего воздуха.

Я заполняю тишину и ощутимое напряжение.

— Питер — мудак. Мой отец никогда не разговаривает так со своими парнями, что бы они ни делали. Я сомневаюсь, что владелец Бандини тоже. Этот парень никогда не вмешивается, потому что он слишком занят яхтингом в Греции.

Лиам поднял брови на мое признание. Я вряд ли могу считать свое признание секретом Бандини, потому что все знают, как мой отец заботится о своей команде.

— Я допускаю одну ошибку, и теперь речь идет о моем вкладе в команду. Это расстраивает и давит на меня, когда каждый мой шаг становится вопросом моих навыков. А Питер относится ко мне как к дерьму, несмотря на мои усилия сделать его счастливым. Иногда кажется, что Джакс и мой директор команды — единственные, кто прикрывает меня в этой команде.

Я не могу представить, как трудно ему участвовать в гонках с сумасшедшими ожиданиями, соответствовать требованиям болельщиков и команды Маккой.

Лиам устраивается на одном из серых диванов. Он проводит рукой по волосам, путая их, отказываясь от своей обычной чопорности и правильности.

Я сажусь рядом с ним, похлопывая себя по спине за смелость подойти поближе.

— Похоже на токсичную рабочую среду. Между тобой и Питером пропала любовь, это точно. Ты уверен, что хочешь заниматься этим годами?

— Сейчас начало сезона. Я надеюсь, что Питер справится с этим, ведь у нас осталось еще пятнадцать гонок. — Он испускает глубокий вздох, от которого у меня сжимается сердце.

Я откидываю голову назад к дивану, повторяя позу Лиама. Мы оба смотрим на белый потолок. Лиам делает глубокий вдох, и его тело расслабляется, переставая быть жестким от сдерживаемого волнения.

Я больше не давлю на него, чтобы он заговорил, предпочитая сидеть в комфортной тишине. Я думала, что разговоры являются важным показателем того, насколько два человека ладят друг с другом. Сидя здесь с Лиамом, ничего не говоря, я думаю о том, что молчание недооценивают.

Рука Лиама снова находит мою. Его палец прослеживает изгибы и контуры моей руки. Мое сердцебиение учащается, мое тело пылает от одного только его прикосновения. Он сжимает мою руку, прежде чем отстраниться. Я хмурюсь, не понимая, почему я чувствую себя потерянной, когда он дает мне пространство, которое я хочу.

Лиам постепенно вклинивается в мою жизнь. Мне нужно снова установить четкие границы, особенно когда от самого короткого прикосновения у меня мурашки бегут по руке. Он не способен любить кого-то вроде меня, а я не способна разделить любовь и похоть. Мы — смертельно опасная комбинация.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем нарушить наше молчание.

— Ты знаешь, что я могу приехать и навестить тебя перед гонками. Защищать тебя от Питера, — я поднимаю кулаки вверх и бью кулаком по воздуху, изображая лучшего боксера.

Лиам хихикает.

— Я бы с удовольствием. Если ты придешь, то есть… Только без кулаков. Прибереги их для кого-нибудь на два размера меньше тебя.

— То есть, по сути, малышу, — я поворачиваю голову и вижу, что он смотрит на меня, его глаза блестят под тусклым светом. Мои легкие перестают работать, когда улыбка Лиама расширяется.

Он сбрасывает улыбку, его глаза темнеют.

— Я хочу спросить тебя кое о чем.

— О ччём?

Его глаза пробегают по моему лицу, задерживаясь на моих губах.

— Почему ты хочешь быть друзьями?

Мне требуется целая минута, чтобы ответить.

— Потому что ты забавный. И на тебя не так уж плохо смотреть, так что, думаю, это плюс.

— Но почему ты отрицаешь нашу химию?

Я сглатываю комок в горле размером с камень.

— Я не отрицаю. Ты не привык быть рядом с девушкой, которая заинтересована в том, чтобы узнать тебя больше, чем твои акробатические навыки в спальне.

Он сдерживает улыбку.

— Однажды ты покоришься, и я не могу дождаться, чтобы показать тебе, как сильно ты пожалеешь о том, что ждала.

Я притворно вздохнула.

— Ты пытаешься сказать мне, что ты доминант?

Мы с Лиамом умеем подшучивать друг над другом, и это одна из моих любимых вещей в нашей дружбе. Я не хочу рисковать этим ради бессмысленного перепиха в течение сезона.

Тебе нужно меньше читать те книги, которые тебе нравятся.

— Мне не нужно самоутверждаться, ведь ты сама придешь просить, когда будешь готова. — Он отталкивает меня назад с красноречивой улыбкой.

Я не могу ничего поделать с тем, как мое тело гудит от возбуждения при его словах. Но, следуя своему обычному шаблону во всем, что касается Лиама, я отмахиваюсь от его комментариев, прячась за броней, которая ужасно похожа на трусость. Я прекрасно знаю о своей слабости. К сожалению, у меня достаточно проницательности, чтобы признать свой страх и неспособность дать себе волю и пойти на риск.

Я качаю головой.

— У тебя активное воображение. Я рада, что оно не исчезло с возрастом.

— Это помогает мне пережить несколько недель, — он проводит ладонью по лицу, ворча что-то о сексуальной неудовлетворенности. Его щеки приобретают глубокий цвет.

О. Ох.

Я откидываю голову назад на диван и смеюсь. По какой-то причине мое тело покалывает при мысли о том, что он один в своей комнате ночью, доставляет себе удовольствие. Образы проносятся в моей голове и вторгаются в мои мысли.

Его хриплый голос разбивает мою решимость.

— Ты немного покраснела. Это тебя возбуждает? Знать, что я ложусь спать один, смотрю в потолок, пока мой кулак накачивает мой член?

Боже мой. Я хочу зарыться в подушки и исчезнуть. Мое дыхание становится все тяжелее, я не могу выкинуть его слова из головы.

— Спроси меня, о чем я думаю, когда мой член напряжен и жаждет настоящего дела, — его голос опускается ниже, хриплый тон зажигает меня изнутри.

Я не осмеливаюсь спросить его, думает ли он обо мне.

Он съедает пространство на диване, пока его пальцы сжимают мой подбородок.

— Нет. — Мой голос скрипит. Я пытаюсь вырваться из его хватки, но его глаза держат меня в заложниках.

Мое сердце бешено бьется в груди, а пальцы вцепились в кожаный диван. Голубые глаза впиваются в мои, читая меня, как он всегда это делает, чувствуя мою ложь с одного взгляда.

— Я думаю о блондинке, которая чертовски боится признаться, что хочет быть со мной, отсасывать у меня, прежде чем позволить мне трахнуть ее до беспамятства. Я не могу выбросить из головы конкретную особу, которая прячется за дружбой, потому что не хочет встретиться с дерьмом лицом к лицу. Мой член болит от женщины, которая ведет себя бесстрашно с другими, но бежит при первом же признаке моего интереса. Скажи мне, почему ты так стремишься отрицать то, чего мы оба жаждем?

— Я… ну… — Это лучшее, что я могу придумать?

Он усмехается, его рука убирается с моего подбородка.

— Я буду ждать, когда ты сделаешь шаг. Как я уже сказал, я терпеливый человек, которому нечего терять.

— Кроме дружбы? — я ворчу себе под нос, прежде чем подняться со своего места.

— Мы оба не хотим дружбы. Друзья не чувствуют друг к другу того, что чувствуем мы. — Его беззаботность выводит меня из себя.

— А я чувствую. То, что нас тянет друг к другу, еще ничего не значит.

— Рад, что ты призналась, что я тебе нравлюсь. Это было так трудно? — он улыбается мне.

Ну, черт.

— Я не имела в виду…

Он наклоняет голову в сторону.

— Это нормально — отпустить себя и повеселиться.

За счет чего? Его веселье похоже на пропущенные звонки, других женщин и трофей в конце сезона за звание самого большого неудачника.

Я выпрямляю позвоночник и смотрю ему прямо в глаза.

— Если ты и дальше будешь вести себя странно, я больше не буду с тобой общаться.

Он смеется, его глаза искрятся. —

Мы оба знаем, что этого не произойдет, когда я тебе слишком сильно нравлюсь, а я нахожу тебя чертовски неотразимой.

Я ненавижу, как он красив. Почти так же, как ненавижу то, как учащается мое сердцебиение, когда я смотрю на него, молча признавая, как сильно мое тело жаждет того, чем он поделился сегодня. Мне очень не нравится, как его слова сжигают меня изнутри и разъедают мои рассуждения.

— Я ухожу сейчас. Если я не отвечу ни на одно из твоих сообщений с извинениями, это потому, что я игнорирую твою задницу до Канады.

Его смех — последнее, что я слышу, прежде чем захлопнуть дверь его номера. Я прижимаюсь спиной к металлической раме, моя рука цепляется за ожерелье со звездой, пока я собираюсь с мыслями.

Святое дерьмо. Что, черт возьми, здесь происходит?

Я переворачиваю подушку, ради прохладной стороны, пока ворочаюсь в постели. Мой разум не успокаивается, мысли возвращаются к предыдущему разговору с Лиамом, и я задаюсь вопросом, не спит ли он, думая обо мне.

Что, черт возьми, он сделал, открыв ящик Пандоры, выпустив наружу наши скрытые желания?

Ладно… скорее, мои скрытые желания.

Я лежу на спине и смотрю в потолок. Мои глаза закрываются, когда пальцы перебирают подол нижнего белья, пробегая по хлопку. Мысли о Лиаме овладевают мной, о том, как он возбуждается от мысли обо мне, как он не спит допоздна, думая обо мне. Я просовываю палец внутрь трусиков и прижимаю большой палец к клитору. Другой рукой я поглаживаю соски, по коже бегут мурашки, когда я думаю о том, как Лиам прикасается ко мне. Мой палец касается моего входа, прежде чем погрузиться внутрь меня.

Меня прерывает жужжание телефона на тумбочке. Я игнорирую его, предпочитая сосредоточиться на своей задаче, но повторяющееся вибрирование беспокоит меня. Зарядное устройство вырывается из стены, и я бросаюсь за телефоном, не глядя, прежде чем ответить.

— Что? — кричит мой хриплый голос.

— Прости, что вел себя как мудак. Я не хотел флиртовать с тобой… Ну, это ложь. Но я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко рядом со мной. Не игнорируй меня. Пожалуйста? — голос Лиама доносится через динамик.

Мои щеки потеплели, когда я вспомнила, что делала за несколько минут до этого. Вот он извиняется, а я так же виновата в том, что делала то, в чем он признался ранее: думала о нем, пока возбуждалась. Какая запутанная ситуация.

Я простонала.

— Все в порядке. Давай притворимся, что этого не было.

— Но что, если я не хочу притворяться?

Мое сердце сжимается от его уязвимости.

— Мы не притворяемся вообще, мы лишь игнорируем то, что произошло сегодня.

— Точно так же, как ты хочешь игнорировать то, что ты делаешь, проснувшись в три часа ночи, твой голос напряжен и нуждается в помощи?

Он ни черта не знает о том, что я задумала. Он ищет ответ, проверяя мой контроль. Не поддавайся.

— Лиам… остановись. — Мой задыхающийся голос не может скрыть того, что я чувствую.

— Признай это. Ты трогала себя. Я не смею тебе лгать.

— Нет, — говорю я быстро. Слишком чертовски быстро.

Он смеется. Грубый, сексуальный смех, который заставляет мои ноги сжиматься вместе.

— Ты не умеешь врать.

— Ладно, хорошо. Я трогала себя. Теперь доволен? Брось. — Я застонала от разочарования.

— Не могу. Спорим, твои жадные пальцы жаждут погрузиться внутрь тебя. Уверен, тебя заводит мысль о том, что я возбуждаюсь от образа твоих рук на моем члене.

— Эээ… — Я не буду ни подтверждать, ни отрицать, так как Лиам все равно видит, когда я лгу.

— Давай притворимся, Софи. Представь меня рядом с тобой, мое тело прижимается к твоему, мои пальцы пробегают по твоим бедрам, тепло следует за моими пальцами. Твой нуждающийся клитор пульсирует от моих прикосновений, а твоя киска жаждет моего языка. Включи громкую связь. Сейчас же.

— Что случилось с тобой, когда ты ждал, пока я уступлю?

— Ты сдалась в тот момент, когда твои пальцы коснулись твоего клитора, представляя меня. Не притворяйся со мной.

Мне не нравится его проницательность.

Он не дает мне вставить ни слова.

— Запускай это дерьмо, сегодня с меня хватит терпения. Мой член пульсирует от одной мысли о том, что ты трогаешь себя.

Мои пальцы спешат нажать на кнопку динамика, звуки шуршания простыней со стороны Лиама эхом разносятся по моей комнате.

Что, черт возьми, ты делаешь? Занимаешься с ним сексом по телефону? Ты на 110 % пожалеешь об этом потом.

— Хватит думать. Закрой глаза и, блядь, почувствуй. — Его резкий голос наполняет меня возбуждением. — Прикоснись к себе, пока другая рука ласкает твою грудь. Представь, как мои мозолистые руки пробегают по твоей коже, задерживаясь там, где я хочу тебя поцеловать. Черт, как бы я хотел увидеть тебя. Хотел бы я попробовать тебя на вкус.

Моя рука следует его требованию, пробегает по моему центру, прежде чем погрузиться внутрь. Я боюсь говорить, прекратить заклинание, все, что связано с Лиамом.

— Расскажи мне, о чем ты думала до этого, что заводит маленькую мисс Совершенство.

Я сглатываю свой страх.

— Ты. — Одно слово, наполненное смыслом и подтекстом, последствиями и препятствиями, к которым я не могу себя подготовить. Телефон кажется барьером, надежно скрывающим меня от того, чтобы встретиться со своими чувствами лицом к лицу. Встретиться с ним лицом к лицу.

Он ворчит в трубку.

— Введи в себя два пальца. Почувствуй, какая ты, блядь, мокрая для меня. Потому что, черт, я твердею от одной мысли о том, что ты доставляешь себе удовольствие под звук моего голоса.

Мое тело гудит от его приказа.

— Я думала о тебе в твоей комнате, о капельке спермы, стекающей с кончика твоего члена, о том, как ты сжимаешь его в кулаке, о том, как я проигрываюсь в твоей голове, когда ты кончаешь. — Откуда взялась моя наглость, я понятия не имею. Наверное, секс по телефону делает меня смелой.

— Ты у меня в голове как на гребаной петле. Одно и то же дерьмо повторяется, потому что я не могу вытащить тебя, как бы ни старался, сколько бы раз ты ни называла меня другом. Я хочу вытравить из тебя дружбу, стереть это слово из твоей памяти. Я думаю о том, как ты будешь умолять меня трахнуть тебя, как мой член заполнит тебя и заставит чувствовать себя чертовски хорошо. Ты будешь выкрикивать мое имя и царапать мне спину. Я сделаю своей миссией то, что ты будешь выкрикивать мое имя, как чертову молитву, пока я буду взрываться внутри тебя.

Покалывание начинается в пальцах ног и поднимается по позвоночнику, нервы вспыхивают, когда я ввожу в себя два пальца, изгибаясь так, чтобы погладить свою точку G. Слова Лиама проносятся в моем мозгу и стирают все сомнения. Он рисует картину нас, которая подпитывает мое желание, его член входит в меня, пока он вытягивает из меня оргазм.

— Я всегда хотел тебя, как нуждающийся мудак. Я вхожу в тебя так глубоко, что тебе даже не нужно ничего говорить, чтобы возбудить меня. Твое тяжелое дыхание говорит мне достаточно, мысль о том, что ты трахаешь себя пальцами, заставляет мои яйца сжиматься, а член болеть. Я хочу войти. Я хочу, чтобы ты отбросила свою защиту и позволила мне взять верх. Позволь мне показать тебе, как хорошо может быть с нами. — Последнее предложение он произносит рыча.

— Да, — я стону, когда оргазм настигает меня, мой большой палец прижимается к моему клитору, а пальцы продолжают дразнить меня.

— Я прямо там, с тобой. — Стон Лиама раздается через громкую связь.

Мы оба кончаем, моя грудь вздымается, а Лиам стонет в трубку. Никто из нас ничего не говорит, пока мы собираемся с мыслями.

Неуверенность закрадывается в темноту и сменяет мой кайф, вызванный оргазмом. Меня осеняет осознание того, что я кончила под звуки непристойных слов Лиама и его дрочки.

О Боже. Что я наделала?

— Перестань сомневаться во всем, — рычит он в трубку.

— Мне нужно идти. Посмотри на время!

— Не надо…

Я нажимаю на красную кнопку. Очень уместно, что красный кружок напоминает мне кнопку самоуничтожения, потому что именно это, блядь, я и сделала со своим идеально продуманным планом.


Майя официально попала в мой список дерьма. Ну, по крайней мере, временно, потому что я обычно эмоционально слаба, когда дело касается ее.

Мы лежим на кровати в моем отеле, смотрим телевизор, пересказывая все сплетни.

Она смотрит на меня невинными глазами и мило улыбается, несмотря на свои планы бросить меня. И будь она проклята за то, что хорошо выглядит, в то время как подводит меня, говоря мне, что не может приехать в Канаду.

Ноа все портит своими ухмылками и сексуальными нотками, потому что, давайте будем честными, в этом человеке нет ничего милого. Я бы знала, ведь он приезжает каждое Рождество, потому что мой отец неравнодушен к людям с дерьмовыми родителями.

Вчера Ноа поцеловал Майю. Я не могу больше допускать таких вещей, тем более что она отказывается лететь в Северную Америку на Гран-при Канады.

— Ты должна приехать. Подумай о кленовом сиропе. О канадских мальчиках. Ниагарский водопад, — я шлепаю тыльной стороной ладони по другой ладони, чтобы подчеркнуть.

Она смеется.

— До Ниагарского водопада несколько часов езды. Мы никогда не доберемся туда на машине.

— Ты действительно не едешь из-за Ноа? Думаю, у моего отца есть запасной пояс целомудрия, который я могу тебе одолжить. Не думаю, что он упаковал его в ручную кладь.

— Мне жаль. Мне бы очень хотелось.

— Не лги. Это неподобающе для тебя, — я все еще люблю ее.

— Твой выбор слов — это что-то странное. — Она хихикает. — Иногда мне кажется, что ты шикарная принцесса, скрывающаяся в Формуле-1.

— Пожалуйста, если бы я была замужем за принцем Гарри, я бы не лежала с тобой на этой кровати. Я бы рожала маленьких рыжих детей, которые могли бы соперничать с королевой.

Ее смех наполняет гостиничный номер.

— Правда, мне очень жаль. Я заглажу свою вину перед тобой.

— Хорошо. Я прощаю тебя. Но ты приедешь на следующую гонку. Подумай о своем влоге и о фанатах. Ты не можешь оставить их в таком состоянии.

Она качает головой на хрустящих простынях.

— У тебя будет Лиам. Не делай вид, что этого недостаточно.

— Это больше, чем я могу вынести, — простонала я, избегая ее взгляда.

— Если бы мои друзья смотрели на меня так, как он смотрит на тебя, думаю, я бы уже давно покинула зону друзей. Отведи меня в конечную зону. Несколько раз, por favor. (прим. пер пожалуйста)

Технически, его голос вчера принес мне тачдаун. Но я молчу.

— Я продолжаю предупреждать тебя о нем. Он милый и сексуальный, что является смертельным сочетанием. У Лиама есть маленький блеск в глазах, который совпадает с твоим, когда у тебя есть план.

Я переворачиваюсь и зарываюсь лицом в плед, не в силах оторваться от ее мудрости.

— С таким человеком, как Лиам… однажды ты проснешься и будешь удивляться, как все изменилось между вами. Попомни мои слова.

— Учитывая, что у Лиама отвращение к серьезным отношениям, я очень сомневаюсь, что я какой-то анекдот.

Она вскакивает с кровати, не удовлетворенная моими словами.

— Это хрень. К тому же ты весь день вела себя странно, игнорируя его сообщения с предложением потусоваться. Учти, он написал мне час назад, спрашивая, где ты. Что случилось?

— Я сделала то, что, наверное, не должна была делать. — Я сижу и дергаю за свободную нитку на рубашке.

— Например?

— Например, секс по телефону с Лиамом. — Я взглянула на нее.

Она задыхается.

— Не может быть!

Я сморщилась.

— Да, и я не знаю, как посмотреть ему в глаза, не говоря уже о том, чтобы поговорить об этом. Я хочу вести себя так, как будто этого никогда не было.

— Почему?

Мои брови поднимаются.

— Что значит почему? Разве ты не слушала меня за последний месяц?

— Конечно, слушала. Я слышала, что ты говоришь о нем только хорошее. Ты не можешь сказать ни одной жалобы, кроме его плохой истории, которую он не может изменить, даже если бы попытался. Все, что он может сделать, это работать над лучшим будущим. Но ты упрямо пытаешься остаться друзьями, хотя очевидно, что кончат ьиз-за звука его голоса — это что угодно, только не платоническое чувство.

Уровень ее проницательности пугает меня.

Я прячу лицо в ладонях.

— Он признался, что дрочит, думая обо мне.

Она смеется.

— Хорошо, и?

— И? Почему ты ведешь себя так непринужденно со всем этим!

Она разводит руки в стороны.

— Потому что ты продолжаешь придумывать все причины, чтобы не делать этого, в то время как я слышу только причины, чтобы сделать это. Вы оба — друзья, которые неравнодушны друг к другу. И что?

— Это говорит девушка, убегающая от своих проблем, — бормочу я.

Майя хмурится, заставляя меня мгновенно почувствовать себя дерьмово за то, что я сказала.

— Может, я и скрываюсь, но мы с Ноа не такие друзья, как ты и Лиам. Допустим, ты с ним переспала. Неужели ты думаешь, что он бросит тебя и больше никогда с тобой не заговорит? У тебя есть фундамент, который не рухнет.

— Но что, если он мне понравится больше?

Она поднимает бровь.

— А что, если ты в итоге понравишься ему еще больше?

Ну, когда она так говорит.

— Надеюсь, ты знаешь, что это звучит как ужасная идея.

Она лукаво ухмыляется.

— Знаешь, как говорят? К черту.

Глава 14

Софи


— В команде сплетничают о том, что ты проводишь время с Майей и парнями Маккой.

В другой жизни из моего отца получился бы отличный детектив. У него нюх на все необычное, что заставляет меня осторожничать с ответами.

Я поднимаю глаза от меню позднего завтрака и встречаю вопросительный взгляд отца. Он начинает наш завтрак в раздраженном настроении, без всяких предисловий заводит разговор о Лиаме, заставляя меня выпрямить позвоночник. Даже канадский кленовый сироп не может его развеселить, судя по его хмурому лицу.

— Да, мне нравится сестра Санти. С ней было очень весело.

— А эти парни?

Я закатываю глаза за своим меню.

— Тоже друзья. Знаешь, может быть, это очень современно с моей стороны, но парни и девушки могут дружить, не встречаясь. — Я опускаю свое меню, делая ему свое лучшее фальшивое удивленное лицо.

Мой отец смотрит на меня.

— Когда-то я был моложе, парни крутились вокруг такой красивой девушки, как ты, обычно по одной причине.

Я могу обойтись без того, чтобы отец рассказывал о своих старых временах.

— Спасибо, папа. Ты меня уничтажаешь. А я-то думала, что моя яркая индивидуальность привлекает всех мальчишек во дворе. — Я покачиваю плечами и поджимаю губы.

— Пожалуйста, не сравнивай себя ни с чем во дворе. Например, никогда. Я знаком с этой песней и предпочел бы не слышать, что кому-то нужны твои молочные коктейли.

Он потирает лицо.

Я смеюсь, наслаждаясь тем, как он заводится.

— Ты сейчас звучишь очень некруто. Никто до семидесяти лет так не разговаривает. — Я похлопываю его по руке, чтобы успокоить его тревогу. — Все будет хорошо. Я обещаю. Я установила очень четкие границы. — Я провожу невидимую линию перед собой.

Я исключаю то, что считаю Лиама самым сексуальным парнем в Формуле-1. Это противоречит всему, что я установила до сих пор, включая нашу линию на песке, вокруг которой мы ходили на цыпочках в течение двух месяцев.

— В любом случае, расскажи мне об этой даме, с которой, как пишут сплетники, ты встречаешься.

Мой отец никогда не затихал так быстро, как сейчас. Дамы и господа, моя техника уклонения безупречна, настолько хороша, что юристы будут хлопать в ладоши. Его взгляд метался по меню, поглощенный выбором завтрака.

Бинго. Мой отец снова встречается с кем-то, и я хочу знать с кем.

— Не верь всему, что читаешь или слышишь, если на то пошло. — Его глаза ловят мои.

Интересные слова, исходящие от него. Я бросаю на него пристальный взгляд.

Он поднимает руки вверх в знак сдачи.

— Хорошо, я понимаю.

— Не надо инквизиции, ладно? Мне двадцать два, не скоро будет пятьдесят, и у меня не характер бабушки. Тебе не нужно так беспокоиться обо мне.

— Ты всегда будешь моей маленькой девочкой. Но я буду работать над этим, только для тебя. — Мой папа дарит мне одну из своих классических глупых улыбок.

Мы чокаемся нашими коктейлями.

Я искренне улыбаюсь.

— Я выпью за это.

Мы вместе смеемся, когда я опрокидываю свой бокал.

— Я рад, что некоторые вещи никогда не меняются. — Папа вытирает мой сок салфеткой.

— Ты знаешь, что Ниагарский водопад находится не так уж и близко отсюда? Майя говорила мне об этом, и я разочарована, что упустила эту крошечную деталь.

— Ты упустила деталь о шести часах езды? Я в шоке. — Лиам насмешливо хмыкает, прикрывая свое сердце.

Он выглядит вполне нормально в джинсах и футболке. Осмелюсь сказать, что он выглядит по-домашнему, босиком, читая книгу в кресле у кровати. Я лежу на его удобном матрасе, делая вид, что листаю свой телефон, а сама украдкой поглядываю то туда, то сюда. Каким-то образом он делает чтение сексуальным.

— Почему ты читаешь «Игру престолов»? Разве ты не можешь просто посмотреть сериал, как все остальные?

Лиам переходит к следующей странице.

— Я сделаю вид, что ты этого не говорила.

— Что такого плохого в том, что я сказала? — продолжаю я, желая отвлечься от того, что он облизывает свой палец, прежде чем перевернуть страницу.

Лиам смотрит на меня так, будто я спросила, могу ли я забрать его первенца.

— Все знают, что книги лучше, чем фильмы или телешоу.

— Кто говорит?

— Каждый, кто читает книги!

Я чувствую некоторое облегчение, когда мы с Лиамом погружаемся в нашу обычную непринужденность. Мы оба игнорируем поздний телефонный звонок прошлой недели. Ну, скорее, я игнорировала Лиама каждый раз, когда он упоминал об этом, пока он в конце концов не сдался. Оказывается, я могу уклоняться от тем, как он обгоняет машины. Слава Богу, он не может читать мои мысли. Лиам держится особняком, ведя себя как идеальный джентльмен и друг. Он дает мне именно то, что я хочу. Вот только я знаю его грязные секреты, например, как звучал его голос, когда он кончал, пока меня возбуждал.

Я возвращаюсь к разговору.

— Хорошо, значит, ты действительно любишь книги. Понятно. Значит, Ниагарский водопад действительно так далеко? Я все еще разочарована.

— Вау. Ты продержалась целую минуту, не вспоминая о своем неудачном плане. Я удивлен, потому что обычно ты так хорошо разбираешься в своих маленьких идеях. — Игривая улыбка Лиама дергает меня за сердце.

Глупое, глупое сердце. Я думала, мы были вместе. Ты, непостоянная сучка, ведешь себя так возбужденно после одного случая секса по телефону.

— Я думаю, Google солгал мне. Это единственное объяснение. Может, кто-то на Reddit взломал мой аккаунт и запудрил мне мозги. Знаешь, как наши телефоны показывают рекламу о вещах, о которых мы говорим вслух, но никогда не ищем. Поговорим о странном. — Считайте меня психом, но в тот раз, когда я говорила о байдарках с другом, на моем телефоне всю неделю всплывала реклама спортивного магазина.

— Заговоры. Как ты думаешь, они получили доступ к твоим доскам Pinterest? Это было бы полным нарушением секретности и худшим видом взлома.

Мои глаза вытаращились.

Я сижу и ищу свой телефон где-то в складках пледа.

— Что ты знаешь о Pinterest? — шепчу я. Мой Pinterest — это мой дневник, не предназначенный для глаз таких людей, как он.

— Секреты — в досках. — Он возвращается к своей книге, избегая смотреть мне в глаза, на его лице появляется самодовольная улыбка. Я хочу стереть ее с его лица.

— Откуда ты знаешь эти вещи? Кто дал тебе инсайдерскую информацию? Скажи мне сейчас же. — Я бросаю на него свой лучший взгляд.

Ленивая ухмылка Лиама расширяется, когда я провожу пальцем по горлу.

— Я не против того, чтобы убивать тех, кто здесь болтает без умолку.

Он встает со стула и садится рядом со мной, матрас прогибается под ним. Его вес заставляет меня прижаться к нему ближе. Его запах разрушает мое тело и дает мне ограниченную ясность ума, чтобы справиться с текущей ситуацией.

— Интересуйся ее интересами. — Он хихикает. Я смотрю на него, мои брови сходятся вместе. — Ты либо пропустил две трети хайку, либо просто ужасно пошутил.

Он пожимает плечами, ничего не говоря мне.

— Ты видел мои доски? — Я перехожу от избегания его прикосновений к сжиманию его рубашки, как в пошлом фильме 1950-х годов, потому что мне нужен прямой зрительный контакт, чтобы отличить правду от шутки.

В моем Pinterest есть доски с изображением моей будущей свадьбы, дома моей мечты, а также пины случайных младенцев, наряженных на Хэллоуин. В общем, все мои самые сокровенные желания.

Мы оба смотрим на мои руки, прикасающиеся к его золотистой груди. Энергия разливается по моим пальцам, то самое чувство, которое я игнорирую каждый день. Его глаза возвращаются к моим, когда он облизывает нижнюю губу. Я наклоняюсь к нему, испытывая искушение прикоснуться своими губами к его губам.

Нет. Это плохая идея с большой буквы.

Я отпустила его, оставив между нами фут расстояния на всякий случай.

— Я не буду ни подтверждать, ни отрицать. — Он качает головой.

Мое сердце бьется быстрее.

Мне нужно изменить имя учетной записи и обновить пароли. Либо у меня на руках хакер, либо любознательный мужчина, который не верит в стандартные правила конфиденциальности. А может быть, и то, и другое, потому что я бы не стала обвинять Лиама в том, что он подкупает детей и не соблюдает статус-кво.

Он снова придвигается ближе.

— Ты выглядишь так, будто в любую секунду можешь описаться. — Очаровательно, Софи. — Расслабься и смотри.

Я делаю еще один глубокий вдох его одеколона, потому что мне нравится постоянное состояние наказания.

Лиам включает видео на своем телефоне, где парень рассказывает о школе бойфрендов-миллениалов. Он раскрывает коммерческие секреты о женщинах и о том, почему мужчинам следует иметь дома вино и шоколад. Чертовски верно.

К концу видео я плачу от смеха. Это привычка, от которой я уже давно отказалась.

— Я умерла, поэтому, пожалуйста, перешлите все десять центов из моего завещания.

Я бросаюсь обратно на кровать. Мое тело погружается в плюшевый плед, который на ощупь гораздо лучше, чем мой собственный. Лиам определенно получает лучшие обновления, испытывая преимущества от того, что он монстр на треке.

Он хихикает, наклоняясь, чтобы вытереть несколько шальных слезинок с моих щек. Как мило с его стороны. Из-за этого жеста я с болью ощущаю, как шершавые подушечки его больших пальцев медленно проводят по моему лицу, не торопясь. Я допускаю эту физическую редкость между нами, потому что мне нравится его внимание.

Мы оба играем в свою собственную игру в покер и гадаем, кто первым сдастся. К несчастью для него, у меня чертовски хороший покерное лицо, если можно так выразиться.

Понятие «сдать карты» не фигурирует в моем лексиконе, моя воля сильнее, чем дерьмовая рука.

— Неужели девушки действительно ненавидят, когда им говорят расслабиться? — серьезно спрашивает он, отрывая меня от моих мыслей.

— Последний парень, который сказал мне это, оказался в неглубокой могиле на моем заднем дворе. Мой отец помог мне скрыть это, потому что сказал, что я слишком красива для тюрьмы. — Я держу свой голос ровным.

Он замирает. Его глаза пробегают по моему лицу, оценивая мою серьезность.

Я шлепаю его по руке.

— Я шучу! Но да, лично я этого не выношу. Может, тебе нужно пойти в школу парней? Подожди, ты когда-нибудь был парнем раньше?

— Неа. Я никогда не был хорош на уроках. Учителя находили меня, когда я бродил по школе или библиотеке. — Его щеки краснеют, что застает меня врасплох.

— Знаешь, прогул звучит не так круто, когда ты говоришь людям, что тусовался в библиотеке.

Его взгляд заставляет меня задуматься, не отшлепал ли бы он меня по заднице книгой, если бы мог.

— А что, если я скажу, что пробрался туда, потому что пригласил нескольких девушек переспать между стопками.

Мой рот открывается.

— Я не знаю, испугаться или впечатлиться твоей любовью к литературе и женской компании.

— Я могу показать тебе, как сильно я люблю второе. — Он улыбается мне.

Лиам смотрит на меня, когда с моих губ срывается смех. Его брови опускаются, как будто он слишком задумался, а руки сжимаются в кулаки. Детские голубые глаза сосредотачивают свое внимание на моих губах, а затем блуждают по моему телу. Моя кожа покрывается мурашками от его оценки. Мне хочется пойти с ним дальше, испытать его губы против моих или почувствовать его кожу под своими пальцами. Но в то же время я не хочу.

Я знаю, это чертовски запутанно.

С тех пор как неделю назад мы поговорили по телефону, я не могу выбросить его из головы. Мысли, которые приходят мне в голову, — все, кроме дружеских. Мне нравится, что мы друзья, но я не могу не задаться вопросом, а не хотелось бы мне большего.

Глава 15

Лиам


— Знаешь, когда я предложила заняться спортом, я не совсем это имела в виду, — говорит Софи между тяжелыми вдохами. Ее грудь вздымается, а на щеках появляется румянец. Она завязала волосы в хвост, который покачивается, когда она двигается, и свет отражается от золотистых прядей.

Теперь, когда она упомянула об этом, я тоже не об этом думал. Я жалею о своем решении пригласить ее пойти со мной. Моя идея о тренировке на свежем воздухе перед Гран-при Канады кусает меня в задницу, потому что Софи выглядит просто охренительно.

Последний час я беззвучно проклинал небо каждые пять минут, задаваясь вопросом, как я вообще оказался в таком положении. Моя голова вылетела из сточной канавы и оказалась в канализации, думая о том, как бы она звучала, если бы я ее трахал.

Вчера в моем гостиничном номере произошла неприятность. Я чуть не облажался, целуя ее на своей кровати. Я плохо соображал, отвлекаясь на то, как она смеется и смотрит на меня. Она так чертовски не понимает, насколько она соблазнительна.

Я не понимаю упрямства Софи в отрицании того, чего мы оба хотим, поэтому я следую ее плану, потому что лучше не давить на нее, рискуя потерять ее как друга. Смешно вспомнить, как несколько месяцев назад я боялся, что она будет для меня чем-то большим, чем просто встреча. Я не хотел открываться для еще одной дружбы, как это было с Йоханной, но с Софи все кажется таким чертовски легким. Она серьезно стояла на своем и заняла свое место в моей жизни, не давая мне шанса оттолкнуть ее, несмотря на мою нарастающую тревогу, что я начну зависеть от нее.

Мне трудно игнорировать то, как мой член упирается в ткань тренировочных шорт. Это расплата за мой глупый план. Она предложила позаниматься йогой на свежем воздухе у трассы, но вместо этого я убедил ее пойти на тропинки в окрестностях Монреаля. Я слабо контролирую реакцию своего тела на нее, когда она стоит передо мной, выставив напоказ задницу в этих обтягивающих розовых леггинсах. На ком-то другом ее наряд Барби не сработал бы, но Софи все идет. Не говорите мне о подходящем спортивном бюстгальтере. Что это за хренов тип поддержки? Она называет это модой, а я говорю, что это пытка.

Я заправляю свой член в пояс шорт, чтобы она не поймала мой стояк. Она не обращает внимания на мою дилемму, глядя на панораму города.

Я вытираю ладонью лицо.

— Ты выглядишь неприлично.

Она сверкает своими ямочками, поражая меня своимпотрясающим образом.

— Это образ. Athleisure сейчас в тренде.(прим. пер. это сочетание двух слов athletics и leisure, что означает «спорт» и «досуг».)

Она раскидывает руки и делает круг, открывая мне вид на все, что я хочу потрогать, полизать и трахнуть. Не в определенном порядке.

Спортивный досуг — не единственное, что сейчас бушует.

— Серьезно, где твоя футболка? Вот. Возьми мою. — Я начинаю стягивать с себя футболку, отчаянно нуждаясь в хоть какой-то визуальной защите. Ее грудь поднимается и опускается при каждом вдохе, черт возьми. Я стараюсь не смотреть, но это становится все труднее, чем выше мы поднимаемся, потому что чем больше она изматывается, тем тяжелее дышит.

Ее измученный голос срывается, когда она смотрит на меня, снимающего футболку, ее глаза расширяются, когда они попадают на мой живот.

— Нет! Убери свой пресс. Никто не должен этого видеть. — Она прикрывает глаза.

Ее реакция вызывает у меня желание сказать: «Давай пошлем нахуй нашу дружбу.» Особенно когда она смотрит на мое тело сквозь щели между пальцами, улавливая намек на открытую кожу.

Ее глаза встречаются с моими, прежде чем она начинает увлеченно рассматривать пейзаж.

— О, смотри, кажется, я вижу белку, забравшуюся на дерево. Пойду посмотрю.

Мои глаза возвращаются к ее заднице, когда она уходит. Я подумываю о том, чтобы написать личное письмо с жалобой в эту компанию по производству леггинсов, о которой она все время твердит. Спортивная одежда для моей задницы. Кто может в этом тренироваться? Более того, кто вообще может заниматься в спортзале рядом с кем-то, выглядящим подобным образом?

Еще через десять минут мы поднимаемся на вершину тропы, откуда открывается прекрасный вид на город. Я благодарен, что закончил подъем, потому что больше не чувствую искушения шлепнуть Софи по заднице, пока она идет впереди меня.

Софи падает на траву.

— Я закончила на сегодня.

— Нам еще нужно спуститься обратно.

Она возится со своим ожерельем.

— Я в говно. Почему ты даже не выглядишь уставшим?

— Потому что я каждый день тренируюсь как животное? — я улыбаюсь ей. Мое тело нависает над ней, отбрасывая тень и загораживая ей свет.

Она стонет.

— Как я могла забыть?

Мне нравится проникать под ее кожу, добиваться тех реакций, которые она приберегает для меня. Она держит меня в напряжении своими гримасами и взглядами, которые она посылает в мою сторону.

— Ну, я могу показать тебе. Тогда ты никогда не забудешь, это я тебе обещаю, — поддразниваю я ее.

В ответ она бросает камень примерно в пяти футах от меня.

— Ты промахнулась. — Я ухмыляюсь.

— В следующий раз я буду целиться в голову. Она достаточно раздута, чтобы стать более легкой мишенью.

Я громко рассмеялся.

— Ты подпитываешь мое эго больше, чем кто-либо другой. Того дикого взгляда, который появляется в твоих глазах, когда я надеваю костюм, мне достаточно. Не нужно так стараться избегать меня.

Она кашляет, чтобы скрыть вздох.

— Тебе действительно нужно потрахаться, потому что ты начинаешь видеть то, чего нет.

Ах, так вот как она хочет это разыграть.

— Это предложение? — я понижаю голос.

Камешек приземляется в нескольких футах от меня с тихим стуком. Она даже не попыталась сделать это.

Я ложусь на траву рядом с ней. Мы смотрим на небо, нам комфортно в нашем молчании, не нужно заполнять тишину бесполезными словами. Мое тело прижимается к ее телу, когда я устраиваюсь поудобнее.

Софи пробуждает во мне то, что я не узнаю. Это отличается от того, что у меня было с Йоханной, но эта дружба с самого начала была исключительно платонической. Моя связь с Софи почти воспламеняется, ожидая, когда один из нас поднесет спичку к этой игре выжидания, чтобы поджечь наши отношения.

Она щурится на небо.

— Это отстой, что Майя прогуляла эту неделю. Я скучаю по ней.

— Теперь ты застряла со мной. Ты вся в моем распоряжении, как я и хотел. — Мой голос переходит в хриплый тон.

— Ты и так занимаешь половину моего времени.

Мне не стыдно признаться, что мне нравится держать её рядом и делать что-то вместе. Это помогает мне скоротать время, когда мне не нужно участвовать в гонках или заниматься делами, связанными с Маккой.

— Как продвигается список? — мне интересно узнать, что она сделала, а что нет.

— Все выглядит не слишком радужно. Я должна была делать хотя бы по одному делу в неделю, чтобы завершить его вовремя, но я отстаю. — Она накручивает прядь волос на палец.

Трава хрустит подо мной, когда я поворачиваю свое тело к ней. Ее глаза останавливаются на мне, и мне хочется поцеловать ее до бесчувствия, испортив ее розовый ансамбль пятнами грязи и жадными руками.

Черт возьми, что со мной происходит в последнее время?

Я борюсь со своей внутренней войной за то, чтобы вести себя либо как пещерный человек либо как джентльмен.

— Как это на тебя не похоже. Обычно ты выполняешь задания.

Софи — самый организованный человек, которого я когда-либо встречал. У нее точно все в порядке в жизни, и хотя у меня есть работа, и я могу быть ответственным, она выводит это на совершенно новый уровень.

— Я знаю, — рна убирает несколько светлых прядей с лица. — Но я была так занята. Слушай, я занимаюсь спортом. Это не совсем в моем списке, но вполне может быть. Я имею в виду, я, наверное, потеряла фунт только от нашего подъема.

Я ворчу:

— Не то чтобы тебе это было нужно, — она маленькая кроха. Если она похудеет, то улетит. — Но быть занятой — это хорошо. И какие же из них ты уже сделала?

Я не открываю Софи, как кручусь вокруг нее, когда у меня есть свободное время, пропускаю клубные вечера с парнями, потому что предпочитаю проводить время с ней. По чисто эгоистическим причинам, потому что я не хочу, чтобы она вычеркнула эти пункты. По крайней мере, не с кем-то, кто не является мной.

Она садится и достает из своего мини-рюкзачка заламинированный список. Я никогда не встречал человека с таким типом как она.

— Хорошо. На данный момент у нас… пять пунктов.

Одна моя бровь поднимается. Она не замечает, как сказала «мы» вместо «я».

— Что ты завершила без меня? — надеюсь, ничего слишком скандального, ради ее и моего блага.

— Я впервые посмотрела порно. И играла в покер на раздевание с группой людей. Плюс попробовала новую еду и выпила во время караоке в Шанхае. И что бы ты ни говорил, я считаю эпизод с прыжком с обрыва в Монако за купание голышом — Она вызывающе выпячивает подбородок.

Какого хрена она ошивается рядом со мной и Майей?

Я сдерживаю рык.

— С кем? — я не привык к чувству собственническому, пронизывающему меня, когда она вычеркивает пункты с кем-то другим.

— Ну, Майя организовала игру в покер на раздевание с несколькими парнями из Куликов, которых она знает еще с тех времен, когда Санти ездил с ними. Это было скромное празднование моего дня рождения.

День рождения, о котором я понятия не имел. Прекрасно. Я сжимаю кулаки в разочаровании.

— Как весело. Кто победил в игре? — моя ревнивая задница знает, что тот, кто побеждает, носит больше всего одежды.

— Уф, я заняла последнее место. Я была на нуле. — Она, блядь, пожимает плечами.

Мои коренные зубы болезненно скрежещут, челюсть сжимается до боли. Я делаю глубокий вдох. Софи толкает меня в бок локтем, ее задыхающийся смех наполняет меня теплом и спокойствием.

Она поворачивается ко мне. Мои глаза падают на ее яркие глаза, вечнозеленый оттенок легко становится одним из моих любимых цветов.

— Расслабься. Я шучу. Я просмотрела около трех часов видео на YouTube, прежде чем играть в тот вечер. Перед тобой гордый обладатель восьми тысяч евро. — Она проводит рукой по ладони, заставляя невидимые деньги улететь. — Это не был весь полный опыт игры в стрип-покер, но я дошла до лифчика. Не могу сказать того же о мальчиках, потому что мы с Майей подсуетились.

Я рассмеялся, отпустив свое прежнее раздражение.

— Я не ожидал от тебя ничего меньшего. А опыт в порно? Я должен обидеться, что меня не пригласили на него.

Она закатывает глаза, борясь с улыбкой.

— Там были только я и Майя после того, как мы выпили слишком много бокалов вина.

— Какое порно вы смотрели? Девочка на девочку? Девочка на мальчика на девочку? Может быть, тебе нравится мягкое порно с захватывающим сюжетом?

Ее смех в небо заставляет мое сердце биться быстрее в груди. Я сажусь, желая глубоко вдохнуть свежий воздух, чтобы успокоить свое тело. Только теперь я полностью вижу Софи с ее мягкими губами, слегка приоткрытыми, манящими меня, ее глаза переходят с меня на небо.

Мои руки двигаются сами по себе, убирая несколько свободных прядей волос, выбившихся из хвоста и стекающих по ее лицу.

Она делает глубокий вдох. Ее глаза закрываются на кратчайшую секунду, прежде чем снова открыться.

— Лиам…

Одно это слово отрезвляет меня, потому что ее глаза говорят мне, что ей нужно больше времени. Ей нравится наша дружба, и, черт возьми, мне тоже.

Я не думал, что так будет. Когда она отказала мне в Барселоне, я не был уверен, что смогу быть ее другом. Эта мысль вызывала у меня тошноту, напоминая мне о воспоминаниях, которые я хотел навсегда спрятать. Но чем больше времени я провожу рядом с Софи, тем сильнее зависимость. Невозможно игнорировать тягу, которую я испытываю к ней, как физическую, так и эмоциональную — то, что, как я думал, давно исчезло из моей жизни. Она подталкивает меня во всех отношениях и встречает меня на каждом шагу. И черт побери, если мои отношения с ней не пугают меня так же сильно, как и возбуждают.

— Ладно, давай начнем это шоу. — Софи оттаскивает меня от двух девушек, которые выглядят раздраженными из-за такого вторжения. Я следую за ней по мероприятию, посвященному Гран-при Канады, игнорируя спонсоров, называющих мое имя. Формула-1 устроила хороший ужин с музыкой, танцами и приличным количеством алкоголем. В комнате мерцают свечи, окутывая нас темнотой, за исключением теней, движущихся по стенам.

Я почти не видел Софи сегодня вечером. Мы оба были заняты, так как ей нужно проводить время с отцом, пока я болтаю. Ранее Рик нашел меня и сообщил мрачные новости об отсутствии предложений от команд, оставив меня разочарованным и раздраженным. Но улыбка на лице Софи выбила из меня все плохое настроение.

— Я был чем-то занят. — Я действительно не был занят, потому что такие девушки охотятся только за чем-то одним, а я был в полной изоляции от всех, кто не Софи. Но мне любопытно, почему она чувствует необходимость оттащить меня.

— У меня к тебе просьба.

— Я собираюсь начать записывать все эти услуги, которые ты мне должна. Сначала ты хотела, чтобы я отвлек Ноа от Майи, потом — чтобы я помог с твоим списком. Далее, ты собираешься попросить у меня денег, — я добавляю последнее, чтобы вызвать у нее волнение.

— Во-первых, ты сам навязался в мой список. Во-вторых, я не хочу и не нуждаюсь в деньгах от тебя! Не оскорбляй меня.

У Софи добрые намерения и она никогда не стремится к неправильным вещам. Она идеальная девушка, если бы я искал такие вещи, но я не ищу, так что я отвлекаюсь.

Она надулась, оттаскивая меня подальше от посторонних глаз.

— В общем, мне нужна помощь. Я хочу хоть раз покурить марихуану и получить кайф.

Я не могу сдержать смех, который вырывается у меня.

— Ты не можешь быть серьезной. Сейчас?

Взгляд, которым она смотрит на меня, говорит мне, что да.

— Я знаю, что ты не можешь курить из-за гонок и тестов на наркотики. Но Майи здесь нет, а в старой доброй Канаде это разрешено. Так что это нужно сделать завтра, потому что я отстаю от графика. И мне нужна твоя помощь, чтобы достать травку и все такое. — Она тараторит, а я ухмыляюсь, как идиот.

— Хорошо. Твое желание — мой приказ, — я протягиваю ей свой локоть, желая почувствовать, как ее рука обхватывает мою.

Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моем лице, когда мы без оглядки покидаем гала-вечер. Развращать Софи стало моим любимым хобби, наравне с гонками и чтением.

Несколько часов спустя мы с Софи лежим на одеяле в каком-то пустом парке недалеко от Монреаля, прижавшись друг к другу боками и подперев головы парой подушек, которые я украл из отеля. Это вполне подходящая обстановка, выходящая непреднамеренно романтичной.

Я больше не считаю пьяную Софи самой забавной. Она накурилась, как воздушный змей, и хихикает по пустякам. Ранее, покупая травку, она пообещала, что это первый и последний раз, когда она это делает. Она хочет посмотреть, из-за чего вся эта шумиха, и я с радостью доставлю ее под своим присмотром. К тому же, я получаю возможность пожинать плоды ее безоговорочного участия.

— Этот список — такая глупая идея, да? — она поворачивает голову ко мне. Лунный свет освещает ее лицо, ее яркая улыбка светится на меня.

Я мог бы быть занят чем-то с Джаксом, но вместо этого я довольствуюсь тем, что провожу время с Софи под звездами. Она и ее гребаные звезды. Она рассказывает мне, как любит сидеть на улице и отличать яркие звезды от самолетов в небе, как Галилей или кто-то еще. Каждый раз, когда я ошибаюсь, она смеется, и, трахните меня, если мне не нравится этот звук. Мне так нравится ее смех, что я специально перепутал малый ковш с поясом Ориона. Эта оплошность вызвала у меня хихиканье, которое я почувствовал прямо на своем члене.

Где-то между первым и вторым месяцами сезона Формулы-1 она стала одним из моих хороших друзей, несмотря на мое физическое влечение к ней. Я потрясен, что мы так долго продержались без секса. Софи отрицает нашу химию, в то время как у меня было достаточно возможностей, чтобы сделать шаг или десять.

Она касается моей руки, возвращая меня к разговору. Ее легкое прикосновение заставляет мое тело гудеть от желания.

Так, список.

— Нет, это не так. Ты хочешь немного пожить и хорошо провести время. В этом нет ничего плохого.

Она вздыхает.

— Я знаю. Хотя мой папа суровый. Я люблю его. Но он сосредоточен на том, чтобы я не была похожа на маму со всеми этими правилами и пятилетними планами. И я тоже пыталась сделать все, чтобы не быть похожей на нее. Так что я застряла в этом дурном круговороте желания быть идеальной, но при этом упускать жизнь.

Моя грудь сжимается от ее признания, я чувствую себя с ней лучше, чем она думает.

— Это отстой, когда мы позволяем ожиданиям окружающих управлять нашей жизнью. Я имею дело с этим дерьмом, и это отстой. Какая у тебя мама?

Она ерзает, пытаясь устроиться поудобнее. Ее тело прижимается к моему, когда она кладет голову мне на грудь. Темнота скрывает мое удивление. Я обхватываю ее рукой, сохраняя свое тело свободным. Ни за что на свете я не хочу препятствовать ее внезапному проявлению близости. Хотя я никогда не держал ее так, это ощущение правильное, и оно пугает меня до смерти. Я ненавижу бояться. Мне чертовски не нравится чувствовать себя неуправляемым, как будто я не могу справиться с бурлящей бурей дерьма, зарождающейся в моей груди всякий раз, когда я оказываюсь рядом с Софи.

— Она, наверное, тоже сейчас под кайфом, тусуется в каких-нибудь джунглях в Африке, спасая мир. — Она хихикает, и это движение вибрирует у меня в груди. — Она ушла от нас, когда я была маленькой, заявив, что не хочет быть матерью. Лучше бы она ушла и стала ненастоящей мамой для всех детей в бедных городах. Я знаю, что звучу ревниво, и я чувствую себя ужасно из-за этого. Это так эгоистично с моей стороны — завидовать детям, у которых ничего нет, но я завидую, потому что она меня бросила. Мои родители никогда не были женаты, поэтому ее уход не был проблемой в этом смысле. Это был чистый разрыв.

Каким бы легким ни был разрыв, мысль о том, что мать бросает своего ребенка, причиняет боль. От грусти в ее голосе у меня защемило в груди.

Я провожу пальцами по ее волосам, чтобы облегчить ее дискомфорт.

— Ты не эгоистка, раз хочешь иметь маму, которая заботится о тебе. Мне жаль слышать, что она ушла. Я не могу представить, как тяжело расти без мамы рядом.

Ее дерьмовая мама напоминает мне о том, что я должен звонить своей, когда у меня есть шанс. Может, иногда я и веду себя по-дурацки, игнорируя звонки брата, но моя мама — не тот человек, которого я активно избегаю.

— Да, есть вещи, для которых нужна мама. Поэтому мой отец был вынужден выполнять обе роли, следя за тем, чтобы я не попадала в неприятности. По крайней мере, настолько, насколько это было возможно при таком образе жизни, как в Формуле-1, при постоянных разъездах. Я никогда не забуду, как у меня начались первые месячные. — Она застонала, спрятав лицо у меня на груди.

— Что случилось? — ее комментарий заставляет меня задуматься о юной Софи в те времена, например, когда у нее был первый поцелуй или первая влюбленность. Мои мысли начинают уходить в другие первые встречи, пока я не отвлекаюсь.

— Я попросила у него прокладки. Он вернулся из местного магазина с памперсами для взрослых.

— И что ты в итоге сделала? — я борюсь со смехом.

— Он взял меня с собой после того, как я захлопнула дверь своей спальни перед его носом. Я плакала в аптеке и была такой размазней, пока мы выбирали нужные вещи и пока папа ходил по проходу и гуглил информацию. Он покупал мне все конфеты, чтобы загладить свою вину, и предлагал все, что угодно, лишь бы я прекратила. Я так переживала из-за того, что рядом не было мамы, которая могла бы мне помочь, и мне было так стыдно перед отцом. Но я никогда не видела его таким неловким. Можешь себе представить? Памперсы для взрослых. На них даже была фотография какой-то бабушки. Я понятия не имела, о чем он думает. В такие моменты я жалею, что не могу позвонить маме и спросить ее обо всем, — она качает головой, давая мне вдохнуть свежего запаха своего шампуня.

— Ты разговариваешь со своей мамой?

Еще один ее вздох.

— Да, иногда, может быть, раз в два месяца, когда она приходит на службу. Она все еще моя мама, так что я уже давно отпустила эту обиду. Некоторые люди не созданы для того, чтобы быть родителями.

— Это очень зрело с твоей стороны, — я имею в виду каждое слово.

Вот в чем дело с Софи. На бумаге ей может быть двадцать два, но она придерживается более высоких стандартов и кажется старше своих лет. Это заставляет меня чувствовать себя менее виноватым за нашу разницу в возрасте, потому что я не могу представить ее с каким-нибудь студентом, который едва держит себя в руках. Она этого не заслуживает.

— Если бы ты знал ее, ты бы понял. Я больше не могу на нее обижаться, потому что она так счастлива, делая то, что делает. Она сумасшедшая, как хиппи. Мне повезло, что она не назвала меня Радужной Луной или чем-то страшным.

Мы оба смеемся над этой идеей. Нахождение рядом с ней выбивает меня из колеи, потому что я не знаю, хочу ли я поцеловать ее, защитить или трахнуть. Моя рука лениво трется о ее спину. Она пытается соскочить с моей груди, но я удерживаю ее на месте.

— В любом случае, мой список — это все виды сумасшествия. Это мой способ испытать что-то новое, поскольку всю жизнь меня держали на коротком поводке. И не сексуального характера, если твой извращенный ум делает такой вывод.

В моей голове проносится образ связанной Софи, отчего мои брюки становятся некомфортно тесными.

— Это слишком большое давление на себя. Но список — классная идея. Нет ничего лучше, чем попробовать кучу новых вещей, путешествуя по разным местам.

— Если бы ты мог делать все на свете, кроме Формулы-1, что бы ты сделал? — ее вопрос поверг меня в смятение. Откуда, блядь, она взяла этот вопрос?

Я размышляю над ним добрых две минуты, пока Софи лежит на моей груди, прижав голову к моему бьющемуся сердцу.

— Ты любишь сложные вопросы. Если бы я не участвовал в гонках, я бы, наверное, пошел учиться. Может быть, изучать архитектуру. Мне нравится рассматривать здания, которые мы посещаем в разных городах, и узнавать их историю, — во мне проснулся ботаник.

— Вау. Человек, который ценит историю старого мира.

— Ты всегда хотела стать бухгалтером? — я не понимаю, чем привлекательна такая девушка, потому что не могу представить ее сидящей в офисе целыми днями и перебирающей цифры.

— Э, нет. — Она хихикает так, что фыркает. Черт, я купил ей хорошую траву.

— Тогда чем бы ты занималась, если бы не училась на офисного наркомана?

Она издала нервный смешок. Кто-нибудь спрашивал ее об этом раньше?

— Я люблю искусство, — она произносит эти три слова слабым шепотом, словно делится секретом, добавляя его к нашему растущему списку.

Я сжимаю ее.

— Какого вида искусство?

— Я занимаюсь всеми видами. Живопись, рисунок, но особенно я люблю уголь, потому что мне нравится пачкать руки и размазывать линии, — ее голос выдает ее волнение.

— Ты все еще этим занимаешься? Я не видел тебя с художественными принадлежностями этим летом.

— Уже не так часто. Как только начала ходить в школу, я перестала, за исключением нескольких уроков, которые я делала на стороне для факультативных зачетов. К тому же, мой отец ценит респектабельную карьеру, если он собирается финансировать мою учебу. Если бы я сказала ему, что меняю специальность, думаю, у него случился бы сердечный приступ. — Она говорит тоскливо и грустно одновременно.

У меня защемило сердце — незнакомое для меня чувство. Она не хочет следовать своим интересам из-за отца?

— Никогда не поздно следовать своим мечтам и посмотреть, куда они тебя приведут. Посмотри на меня. Ты лежишь рядом с одним из лучших гонщиков Формулы-1.

— Твоя скромность не перестает меня удивлять. Я имею в виду, я могу попробовать, пока я в дороге.

Я смотрю в темноту, избегая всего, что внутри меня говорит мне сделать шаг к Софи. Это мучительный опыт.

— Ты должна. Если ты творческая личность, воспользуйся этим. У меня нет ничего из этого дерьма. — Мои руки крепко обхватывают ее, мне нравится ощущать, как она лежит на моей груди.

Что, черт возьми, со мной происходит?

— Расскажи мне свой секрет. Мне кажется, что я всегда делюсь, а ты почти не делишься. Так в чем же дело? — она постукивает пальцем по моей груди.

Я делаю несколько глубоких вдохов, регулируя свой пульс. Она искушает меня поделиться с ней всем.

Софи делает глубокий выдох.

— Я пошутила. Ты не обязан делиться чем-то, если не хочешь.

Она дает мне выход, заставляя меня чувствовать то, что я не могу обозначить. Ее самоотверженность и способность не давить на меня дают мне силы выкладываться, потому что если я не могу ей доверять, то действительно ли она мой друг? Боже, как же я на нее запал.

— Люди думают, что знают меня, но это не так.

— Какие люди? — говорит она прямо, в ее голосе нет ни капли осуждения.

— Друзья, фанаты, моя команда. Тот человек, которого они знают, далек от того, кем я являюсь на самом деле. Я создал образ, который они хотят видеть.

Она делает паузу, сверчки поют в темном лесу, окружающем нас.

— Что ты делаешь для этого? Это для того, чтобы защитить свою личную жизнь?

— Нет. — Я сглатываю, сдерживая растущее беспокойство, нарастающее внутри меня.

— Тогда? — она поднимается с моей груди и садится.

— Это глупо, — ворчу я, проводя рукой по лицу.

— Если это что-то значит для тебя то, это не может быть глупостью. Но ты должен знать, что скрывать часть себя от общественности — это нормально. Для тебя и твоего здравомыслия.

Она облегчает мое признание, будучи чертовски не осуждающей. Это полная смена темпа по сравнению с Питером и общественностью, которые пытаются уничтожить меня в надежде на какую-то больную историю искупления.

— Я живу во лжи. Это далеко от того, чтобы скрывать части тела.

— Я открою тебе секрет. — Она смотрит мне в глаза, говоря хриплым шепотом. — Мы все живем во лжи. Просто одни лучше маскируют ее. Другие прячутся и никогда не признают ее, вместо этого вздрагивая от теней, маячащих в углах, потому что знают, что там скрывается. Ты осознаешь, что ты делаешь. Ты сознательно принимаешь свои секреты, становясь единым целым с преследующими тебя проблемами.

— Ты не поймешь, — простонал я.

— Ты прав. Не пойму. Но это не значит, что я не могу сопереживать и сочувствовать тебе. Жизнь состоит в том, чтобы научиться делить бремя своих проблем с другими. Возможно, сейчас тебе кажется, что все хорошо и прекрасно, что ты прячешься, но секреты имеют свойство добираться до каждого из нас. И иногда самая большая ложь — это не та, которую мы говорим себе, а та, в которую мы верим снова и снова, несмотря на все доказательства нашей неправоты. Так что делись своими секретами или держи их в себе. Выбор за тобой. Но знай, что это дерьмо будет разъедать тебя до тех пор, пока ты не начнёшь сжиматься от собственной тени.

Тишина окутывает нас. Ее слова лежат у меня на груди, как гиря, давя на больное сердце. Проходят минуты, никто из нас не разговаривает, обдумывая свои мысли. Она снова ложится на мою грудь. Я чувствую облегчение от отсутствия зрительного контакта.

Не знаю, где я нашел в себе смелость поделиться, но, черт возьми, я это сделал. Виновата проницательная блондинка, лежащая на мне, которая поддерживает меня, не угрожая разрушить.

— Мой брат женился на моей лучшей подруге.

Софи замирает, не говоря ни слова. Ее молчание побуждает меня продолжать.

— Ее звали Йоханна. — Я не ожидал, что подавлюсь ее именем, но мой голос выдает мою боль.

Софи берет мою руку и переплетает свои пальцы с моими. Она ободряюще сжимает мою руку. Проходит еще минута, прежде чем я продолжаю, потому что я хочу продумать свои слова и сделать весь этот процесс как можно более безболезненным. Софи молчит, ее большой палец касается моей руки, успокаивая меня.

— Она была моим партнером на занятиях по естественным наукам на первом курсе. Я выбрал ее, потому что знал, что она умная, и думал, что она поможет мне сдать экзамен. И я так и сделал, все благодаря ей. Но мы стали часто проводить время вместе. Она и мой брат встретились, и между ними возникла такая связь, которую я не могу объяснить. Но Лукас на несколько лет старше меня, поэтому он не хотел заводить отношения с первокурсницей, когда ему предстоял выпускной. Мы с Йоханной стали очень близки — я, потому что она не была заинтересована в том, чтобы встречаться, а Джоанна — потому что ей нравилось мое общество. Так что мы можем перемотать годы дружбы вперед. Как только мы с Йоханной закончили школу, мой брат сделал свой ход, и они встречались до свадьбы. В итоге у них родилась Элиза, моя старшая племянница. Эти двое не могли не забеременеть Каей сразу после Элизы. Но во время родов… — Я сглатываю желчь, поднимающуюся в горле. — Случилась тонна осложнений, и она не выжила. — В моих глазах появляется влага, но я смаргиваю надвигающиеся слезы.

— О, Лиам. Мне так жаль. Я не могу представить, как это было тяжело и как это душераздирающе — потерять близкого человека таким неожиданным образом. Ты и твоя семья прошли через столько всего, — Софи обнимает меня.

— Я чувствую отвращение к себе, что не могу двигаться дальше. У моего брата все хорошо, и мои родители всегда были сильными, но я… Я ненавижу часть себя. Поэтому вместо того, чтобы принять всего себя, я этого не делаю. В ту ночь я потерял своего лучшего друга. Но также я потерял часть себя, чтобы пережить боль.

— Ты всегда можешь бороться, чтобы вернуть ее. Ты не сдаешься, и однажды ты будешь носить свою боль как почетный знак. Тогда ты поймёшь, что можешь исцелиться и двигаться дальше. Каждый справляется со своей болью и печалью по-разному, поэтому те, кто не принимают тебя, не имеют значения, потому что принятие включает в себя все части, а не только желаемые.

— Тебе легко говорить. Я признал, что обманываю других, а ты тут тешишь мое самолюбие, — я бы рассмеялся, если бы мое горло не сжималось.

— Это потому, что ты единственный, кто проигрывает, когда ты прячешься. Если ты решил не сближаться с другими, это твой выбор. Я буду продолжать жить своей жизнью с теми кусочками, которыми ты делишься. Но главный вопрос в том, сможешь ли ты жить со своей уловкой до конца жизни? Если сможешь, то ты самый красивый лжец, которого я знаю, потому что самая красивая ложь — это та, которую мы говорим себе.

Черт. Софи, несмотря на ее ограниченный жизненный опыт, имеет тонну мудрости, упакованную в такое маленькое тело.

Она продолжает.

— Но помни следующее. Я хочу узнать тебя всего, включая те части, которыми ты слишком боишься поделиться. Я хочу узнать человека, которого больше никто не знает. Так что отдай мне каждую часть себя, потому что я здесь не для того, чтобы собирать тебя воедино. Ты мне слишком нравишься, такой, какой ты есть, сломанный и всем прочим.

Черт. Ее слова наполняют меня надеждой, которую я не считал возможной.

— Я не умею сближаться с людьми.

Она сжимает мою руку, посылая электрический ток вверх по моей руке, заменяя грусть на вожделение.

— Ты уже сближаешься со мной, дурак.

Ну, блин. Это точно, и мне ни капельки не жаль. Время, проведенное с Софи, было лучшей частью этого сезона.

Я провожу большим пальцем по ее костяшкам, желая ее прикосновений, как наркоман жаждет следующей порции, что вызывает у нее вздох.

— Не хочу отмахнуться или что-то в этом роде, но почему ты продолжаешь игнорировать нашу химию?

— Потому что я не хочу разрушать что-то хорошее ради чего-то временного. — Она поднимается и отстраняется от меня. Ее рука задерживается на моей груди, тепло от ее ладони проникает сквозь мою рубашку.

— Я приму от тебя все, что угодно. — Грустно признавать, что я не шучу.

— Это мой страх с кем-то вроде тебя. Ты берешь и берешь, пока у меня не останется ничего, чтобы отдать. В тебя легко влюбиться, пока ты не уйдешь, разбив мне сердце, — она шепчет эти слова, как будто от того, что она произносит их ниже, они становятся менее страшными.

То, что она опускает слово на букву «л», наполняет меня страхом.

— Я не могу обещать ничего близкого к любви, но я могу обещать тебе бесконечные оргазмы, дружбу и бездумный секс, от которого ты будешь гудеть от головы до кончиков пальцев ног, — я хитро ухмыляюсь, опираясь на локти.

Как всегда, Софи делает что-то шокирующее. Она наклоняется и прижимается своими губами к моим. Сначала поцелуй кажется мягким, ее настороженность очевидна.

Черт возьми, Софи целует меня.

Мои инстинкты берут верх, и я целую ее в ответ, уже не шокированный ее поступком. Одна моя рука обхватывает ее шею и прижимает ее к себе. Мое тело поет от прикосновения, я высунул язык, чтобы ощутить ее пухлые губы.

Я притягиваю ее к себе, пока ее язык — этот чертов язык — исследует мой и дает мне доступ к ее рту. Я могу сгореть от ее прикосновения. Стыдное, но правдивое признание, потому что поцелуй Софи заставляет меня задаться вопросом, какого хрена я делал раньше. Поймите правильно — поцелуй с Софи — это все.

Она задыхается, когда мои зубы касаются ее нижней губы. Мой член пульсирует в штанах, явно не понимая, что это всего лишь поцелуй. Я нахожу, что контролировать себя рядом с Софи — дело безнадежное. Наши языки пробуют друг друга, а моя рука обхватывает ее мягкие волосы, перебирая пряди, которые я хотел намотать на свои руки уже несколько месяцев.

Прилив желания почти сбивает меня с ног. Софи обретает уверенность, чтобы исследовать мое тело, и ощущение ее рук, тянущихся к моей груди и рукам, почти доводит меня до исступления.

Я переворачиваю нас, прижимая ее спиной к траве, а мое тело ложится на нее. Наши губы не разрывают контакта. Черт, мне нравится ее вкус, давление ее тела на меня, вся эта чертовщина. Ее пальцы касаются моей щетины, прежде чем она кладет руку мне на лицо.

Мое тело вжимается в ее, ее стон заставляет мой член пульсировать, когда он трется об ее центр. Мне нравится звук ее тяжелого дыхания, показывающий, что она чувствует себя такой же пострадавшей и беззащитной как и я, от нашей связи — обе жертвы нашей глупой игры.

Я отрываюсь от поцелуя, чтобы взглянуть на нее. Сожаление мгновенно наполняет меня, когда помутнение в ее глазах рассеивается, и ее разум снова включается.

Она кашляет, прежде чем прийти в себя.

— Нам лучше идти. Уже поздно.

Я стону, скатываясь с нее, встаю и помогаю ей подняться. Мы оба делаем вид, что ничего не произошло, и возвращаемся в нормальное состояние, собирая свои вещи. Ну, мы ведем себя нормально, как друзья, которые целуются как любовники и разделяют одно и то же отчаяние друг к другу. Мы с Софи устроили лучшее шоу, притворяясь, что боремся со своим влечением без всякой причины, за исключением того, что она думает, что поймает чувства вместо оргазма.

К черту чувства. Они оставляют у меня во рту неприятный привкус. Софи нужно убедить, что чувства предназначены для хороших мальчиков, которые будут лелеять ее за все, чего она стоит. Я могу обещать только то, что могу предложить ей свою карьеру и мое прошлое. Будущее не гарантировано, но, клянусь, единственное, о чем она будет думать, это о том, что я сделаю с ней все непотребные вещи из этого списка.

Для меня этого достаточно. Но главный вопрос в том, достаточно ли этого для нее.


Глава 16


Лиам


Даже после победы на Гран-при Канады пресс-конференция — отстой. Мне задают несколько вопросов, на которые я не хочу отвечать. Камеры фокусируются на мне, их яркий свет заставляет мою кожу покраснеть. В кои-то веки мне не нравится это внимание, окружающие репортеры подавляют меня, пока я пытаюсь сохранить самообладание.

Захудалый репортер нетерпеливо движется впереди группы. Его зачесанные назад волосы и глаза-бусинки навевают жуткие мысли, когда он облизывает губы.

— Лиам, несколько источников утверждают, что ваш контракт с Маккой под вопросом. Твои выступления конкурентоспособны, но в этом году тебе с трудом удается побеждать Ноа.

— Где-то здесь есть вопрос? — я потираю рукой затылок, презирая то, как некомфортно я себя чувствую под пристальным вниманием всех присутствующих в комнате. Джакс и Сантьяго сдвинулись в своих креслах.

— Ну да, — он снова облизывает губы. — Итак, стоит ли ставить свой контракт на кон ради Клаудии Маккой?

Опять это дерьмо. Новая гонка, новый репортер, те же дерьмовые вопросы.

— Статус моего контракта не зависит от моих отношений с Клаудией Маккой или их отсутствия. Я буду признателен, если это больше не будет подниматься во время этих пресс-конференций. Я здесь для того, чтобы участвовать в гонках, а не обсуждать свою личную жизнь.

У пиар-агента Маккой будет день открытых дверей. Я вижу в своем будущем еще одну встречу с Питером, потому что он ненавидит, когда мы хамим репортерам. Но к черту все это дерьмо. Я держусь подальше от заголовков и хорошо играю с другими. К тому же я пример для подражания в воздержании. Если честно, Софи, наверное, должна благодарить меня за то, что я держу себя в руках. Я ни с кем не спал уже почти три месяца. С недавних пор я провожу свободное время конструктивно, больше не совершаю ошибок и не увлекаюсь красивыми женщинами.

Говорит другой репортер.

— Лиам, поговаривают, что в конце сезона ты можешь перейти в гоночную команду Куликов. Не хотел бы ты рассказать об этом подробнее?

— Без комментариев. — Мой ответ вызвал несколько тихих шепотков.

Репортеры обрабатывают мой ответ. Я понятия не имею, откуда они черпают информацию, но их навыки слежки — полный отстой.

— Можете ли вы рассказать нам больше о ваших отношениях с мисс Митчелл? Вы хотите присоединиться к Бандини в следующем году? — говорит тот же гнусный репортер, что и раньше.

Откуда, блядь, он взялся?

— Моя дружба с Софи Митчелл никого не волнует. Не все в жизни крутится вокруг контрактов и подписания сделок. — Я ухмыляюсь репортеру, надеясь, что он замолчит.

Он лукаво усмехается.

— Час назад источник сообщил, что вы спите с мисс Митчелл, чтобы подняться по карьерной лестнице.

Я сжимаю пальцы перед собой.

— Раз уж вы упомянули Клаудию минуту назад, я бы перепроверил ваши источники на предмет их надежности. С кем бы я ни решил переспать, будь то мисс Митчелл или нет, это никого не касается. Я скорее совершу карьерное самоубийство, чем пересплю с кем-то, чтобы продвинуться в этом спорте. Я бы посоветовал вам найти более интересные истории, не связанные с последними сенсациями в моей спальне.

Репортер опускается на свое место, его плечи высоко подняты.

Пресс-конференция завершается в рекордное время. Несмотря на победу в Гран-при, мое настроение портится из-за бестактных вопросов и не правдивых историй.

Мой день становится еще хуже, когда я получаю звонок от своего агента о том, что Питер хочет встретиться с нами. Я украшаю их своим прекрасным присутствием, но мое бесчестное отношение, которое я испытывал ранее, преследует меня, как темное облако.

Дворец на колесах Маккоя приветствует меня, холодная серая эстетика больше не наполняет меня чувством гордости. Я вхожу в конференц-зал, где сидят взволнованный Питер и мой агент.

— Когда я сказал тебе держаться подальше от женщин, я не ожидал, что ты подружишься с дочерью Джеймса Митчелла. Насколько глупым ты можешь быть? — мясистые кулаки Питера стучат по столу.

От этой мысли я затрясся в кроссовках.

Нет.

Ненужная политика должна прекратиться. Я участвую в гонках, занимаю места на подиумах и общаюсь со спонсорами. В мой контракт не входит обсуждение графика работы моего соседа.

— Ты должен был быть более конкретным. Ты сказал мне уважать твою племянницу, и я это сделал. Мы с Софи друзья. Это не моя проблема, если репортеры искажают нашу дружбу, чтобы соответствовать их планам. — Я смахнул невидимую пылинку с джинсов.

— Ради Бога, я ценю твои навыки гонщика, но тебе нужно контролировать свою личную жизнь. Мне неприятно слышать, как репортеры говорят о тебе в таком тоне, и мне не нравится, что Маккой ассоциируется с Бандини, — Питер впервые за весь сезон говорит искренне. Он напоминает мне прежнего, того парня, который взял меня под свое крыло, когда я был потерян.

— Я думаю, Питер хотел сказать, что общение с кем-то из Бандини может быть не лучшим выбором, особенно с дочерью директора команды. Что если это снова взорвется? Допустим, ты повеселишься с ней, а потом бросишь ее. Она не может уйти, потому что она всегда рядом, — Рик оценивает меня.

От слов моего агента у меня кровь стынет в жилах. Он должен быть на моей стороне, а не сосать член Питера и ублажать его.

— Нет, не будет. Вы двое ведете себя так, будто я трахаюсь за ее спиной. Вы должны доверять мне. Если вы верите, что я могу вести машину за миллион долларов и выиграть, то можете рассчитывать на то, что я не облажаюсь.

Несмотря на свою уверенность, я знаю, что они правы, задавая мне вопросы. В этом и заключается суть доверия. Как только вы его нарушаете, путь к его возвращению становится долгим и утомительным. Я хочу работать для своей команды.

Питер завершает встречу предупреждающим взглядом и ворчливым извинением за то, что потерял самообладание. Посмотрите на это. Миллиардеры, они такие же, как и мы.

Рик остается со мной по моей просьбе. Очевидно, мне нужно дать ему указания, чего я хочу.

— Мне нужно, чтобы ты выяснил, какие планы у Маккой на меня в следующем сезоне. Спроси, хотят ли они оставить меня или нет. Если да, то узнай стоимость и примерные сроки, сколько времени понадобится Питеру, чтобы преодолеть свою неприязнь ко мне. Мое терпение истощается, потому что его отношение меняется чаще, чем моя машина переключает передачи. Если Маккой не планирует делать предложение, я хочу увидеть отчет о предложениях от других команд.

— А если Маккой не согласится ни на какие условия? — он отстукивает на своем телефоне.

— Тогда делай свою работу. Это то, за что ты забираешь часть моей поощрительной премии, не так ли?

Рик вызывает мой гнев, он постоянно досаждает мне по поводу моих отношений с Софи и моего имиджа с Маккой. Я плачу ему столько не за то, чтобы он досажал и жаловался обо мне. Он зарабатывает свой миллион долларов тем, что терпит мое дерьмо и находит решения. Он любит деньги, а я люблю гонки. Это беспроигрышная ситуация, когда он сам себя мотивирует.

Его темные глаза не отрываются от моих.

— Я займусь этим. Но ты знаешь, что Маккой — твоя лучшая ставка. Я работал с Питером, пытаясь сделать так, чтобы твоя выплата стоила того, чтобы ты остался в команде. Такие сделки требуют времени, так что дай мне еще несколько недель.

Все знают, что Маккой управляет Формулой-1 вместе с Бандини. Но я не стану идти на компромисс и ограничивать возможности для больного болида и лучшего друга в команде. По крайней мере, если не будет обещания, что Питер расслабится и позволит мне делать то, что я умею лучше всего.

— Будь осторожен с мисс Митчелл. Какой бы веселой она ни была, тебе нужно подумать о своей карьере. Это то, к чему ты стремился с самого детства. Если ты будешь продолжать злить Питера, я не знаю, смогу ли я тебе помочь. Я не могу уберечь тебя от каждой ошибки.

От его слов у меня скрутило живот. Бросив последний взгляд, я выхожу из конференц-зала и вижу Джакса, прислонившегося к стене.

Он смотрит на меня настороженными глазами.

— Эй, я подумал, что тебе не помешает отдохнуть от этого места.

— Пойдем. — Я выхожу за ним из дома Маккой, оставив позади свое дерьмовое настроение.

Мы с Джаксом направляемся в местный паб, прячемся в угловой кабинке вдали от потенциальных фанатов. Мы заказываем еду и напитки.

— Ну, что случилось?

— Они разозлились из-за Софи и моей репутации. Бла-бла, все то же старое дерьмо. — Я отрываю этикетку на своей бутылке пива, пока Джакс наблюдает за мной.

— Есть ли у них причина для беспокойства? — его поднятая бровь не дает мне покоя. Я устал от людей, которые ставят под сомнение мое дерьмо, заставляют меня сомневаться в каждом моем шаге.

— Какого черта они должны волноваться? Я могу трахать кого угодно без их одобрения, если это не племянница Питера.

— Значит, вы с Софи теперь встречаетесь?

Я делаю глоток своего пива.

— Нет. Но это не должно иметь значения в любом случае. Я обещал вести себя хорошо и не привлекать к себе внимания. Я никогда не говорил, что стану чертовым монахом на несколько месяцев.

— И как тебе удается не привлекать к себе внимания? — он наклоняет голову и ухмыляется.

— Да пошел ты. Откуда мне было знать, что какой-то репортер упомянет, что я тусуюсь с подругой на пресс-конференции?

— Точно так же, как ты должен был догадаться, что они будут интересоваться, используешь ли ты своего друга, чтобыпродвинуться с Бандини.

— Учитывая, что они уже предложили Сантьяго двухлетний контракт, это дерьмо не имеет никакого значения. И Ноа, вероятно, будет гоняться с Бандини, пока не уйдет на пенсию.

Он качает головой.

— Серьезно, однако. Что ты планируешь делать с вашей дружбой? Пожалуйста, скажи мне, что все эти хлопоты и драмы того стоят. Ты хотя бы что-то получаешь?

— Нет. Но не потому, что я не стараюсь.

— Расскажи мне больше. Откройся доктору Кингстону. — Он складывает руки перед собой.

— Я подтолкнул ее раньше, чем она была готова. Самое большее, до чего мы дошли, это секс по телефону и поцелуи.

— Секс по телефону? Ты что, пятнадцатилетний мальчик, вожделеющий свою первую девушку?

Я скрежещу зубами.

— Отвали. Она поцеловала меня несколько ночей назад, спасибо тебе большое.

— Ладно, я перестану быть мудаком. Но тебе действительно нужно что-то делать со своей ситуацией.

— И что именно ты предлагаешь, учитывая, что самая близкая подруга что у тебя была — это наша пятидесятилетняя массажистка.

— Я могу дать хороший совет, когда захочу. И не надо ненавидеть мои отношения с мисс Дженкинс, когда ты только завидуешь, что она дает мне леденец после наших сеансов.

Я потираю пальцами виски.

— Ты ведь понимаешь, что ты весь в работе?

— Это то, что делает жизнь интересной. Никогда не знаешь, что получишь со мной. Но в любом случае, я считаю, что ты должен дать Софи то, чего она желает, если хочешь иметь хоть какой-то шанс встретиться с ней.

— Чувства? — я подавился этим словом.

— Я имею в виду, ты действительно ничего к ней не чувствуешь? — Джакс поднимает бровь.

— Я этого не говорил. Я просто не чувствую к ней той экстремальной любви, которая может ей понадобиться. — Я делаю глоток пива, чтобы успокоить больное горло.

— Ты можешь заботиться о ком-то, не желая жениться на нем и любить его вечно. Девушки любят продуманные вещи. Такая, как она, не станет заниматься сексом с человеком с твоим прошлым, если ты не покажешь ей, что она тебе нравится не только за внешность.

— Но мы же друзья. Что еще я могу сделать?

— Кроме ужасного секса по телефону? — он борется с улыбкой.

Я бросаю на него острый взгляд.

— Покажи ей, что ты заботишься о ней и не бросишь ее после того, как несколько раз переспал с ней. Конечно, она не хочет быть одной из твоих побед в твоем длинном списке, особенно если это ставит под угрозу вашу дружбу.

Во что, блядь, я ввязался?

Я знаю, что дерьмо попадет в вентилятор, когда Джакс начнет понимать.


Глава 17

Софи


После адской пресс-конференции в Канаде я представляла себе бунт в автодоме Бандини с табличками, объявляющими предателя в нашем лагере. Я думала о том, что члены команды захотят сжечь меня на столбе, в то время как мой отец пытается отдать меня, застряв между умиротворением фанатов и спасением меня. Реально, единственный, кто действительно мог бы дать мне третью степень, сидит напротив меня с тиком в челюсти.

Мы с отцом расположились в автрдоме Бандини, готовясь к Гран-при Европы. Мне не стыдно признаться, что я избегала его с момента пресс-конференции Лиама в Канаде. Мы удобно забронировали разные рейсы в Баку несколько месяцев назад, что позволило мне избегать его в течение двух дней. Все пошло наперекосяк, когда он пригласил меня к себе в офис. Он заставляет меня сидеть и терпеть его взгляды и рычание, пока он отвечает на неподходящие телефонные звонки.

— Пожалуйста, скажи мне, какого черта моя дочь фигурирует в последнем дрянном журнале? Потому что я не могу взять в толк, почему твое имя ассоциируется с Лиамом Зандером и его спальней.

Хорошо. К сожалению, несколько дней расстояния мало что сделали, чтобы ослабить его гнев.

— Клянусь, я не хотела, чтобы это произошло.

— Почему бы тебе не высказаться яснее? — он делает глубокий вдох.

Я ерзаю на своем стуле под его взглядом, покачивая ногой в такт биению сердца.

— Я не хотела развивать лучшую дружбу с Лиамом. Это застало меня врасплох.

— Если это дружба, то почему репортеры предполагают, что вы спите вместе?

— Я не знаю. Им скучно и они не справляются со своей работой? — мой смех больше похож на хрип.

— Я не хочу, чтобы ты опозорила себя и команду. — Его слова жалят.

— Но мы просто друзья. — Друзья, которые целуют друг друга с большим жаром, чем горящий двигатель Бандини, но тем не менее друзья.

— Если я узнаю еще хоть одну плохую историю о вас двоих, ты отправишься домой. Никаких споров и просьб остаться.

— Ты не справедлив. Я не сделала ничего плохого и не могу контролировать то, что другие люди говорят обо мне. Может быть, ты злишься, что мое имя упоминается именно в связи с Лиамом? — я поднимаю подбородок.

— Нет. Я злюсь, потому что я предупреждал тебя, что случится, если ты свяжешься с гонщиком. Моя реакция была бы такой же, будь то Сантьяго или Ноа.

— Мы с Лиамом просто друзья. Я клянусь! — я скрещиваю указательный палец над сердцем.

— Ты не могла подружиться с кем-нибудь еще? Он гонщик команды соперников и наш главный противник. Конечно, репортеры будут говорить. — Его глаза смягчаются, когда я хмурюсь, но потом снова становятся твердыми.

— Я знаю. Это как Ромео и Джульетта. Моя идея звучит правдоподобно.

— Они оба в конце концов умирают. И они любовники, а не друзья.

Я отмахнулась от него. Классические истории больше нравятся Лиаму, а я предпочитаю более грязные романтические пересказы.

— Семантика. В любом случае… не в этом дело. Ты должен быть счастлив за меня. Я встретила человека, который стал моим лучшим другом. Всем нужно общение, а мне одиноко, пока ты занят, — я не против надуть губы, бросая ему в ответ его забитый график.

— Если он хоть раз сделает что-то из ряда вон выходящее, я позабочусь о том, чтобы его следующий контракт был в команде Формула-2.

Я содрогаюсь, потому что нет ничего хуже, чем уход из Формулы-1. Это низкий шаг, но мой отец выглядит серьезным, его седые брови сошлись в кучку, а губы сжались в плотную линию. Его настороженность заставляет меня напрячься.

— Чего ты так боишься? Мы хорошо проводим время, тусуемся и все такое.

— Кроме того, что ты привлекла внимание Лиама? Его репутация и твоя дружба — это рецепт для катастрофы, — он сжимает руки перед собой и смотрит на меня. От его беспокойства у меня сводит живот, потому что мысль о том, что мне может быть больно, приводит меня в ужас.

Я не обращаю внимания на его беспокойство и свои растущие сомнения.

— Ты слишком много беспокоишься. Между мной и Лиамом все не так. У нас крепкая связь, как у Бонни и Клайда.

— Ты действительно любишь использовать культовые примеры пар, чтобы описать вас двоих. — Одна из его бровей приподнимается. Моя вина. Мой отец ловит меня в неудачный день, потому что я ничего не имею в виду.

— Ты не можешь защитить меня от всего. Ты совершал ошибки и выжил.

Он сидит перед лучшим утешительным призом — быть с моей мамой.

— Послушай, я хочу для тебя лучшего. У тебя всегда было мягкое сердце, ты прощала других за все, вплоть до того, что откладывала свое счастье на потом. Просто будь осторожна, умна и в безопасности. Но я серьезно, еще один подобный инцидент, и ты заработаешь билет в один конец обратно домой. — Его костяшки пальцев стучат по столу, прежде чем он встает со стула. Он подходит ко мне и обнимает меня, прежде чем покинуть кабинет.



Я решаю провести вторую половину дня, отдыхая на травянистой площадке рядом с трассой Гран-при. Мое тело свернулось калачиком на одеяле под солнцем, греясь в немного прохладной погоде и голубом небе. После вчерашнего разговора с отцом у меня в голове все еще крутится его ультиматум, неуверенность разъедает мое чувство спокойствия. Наш разговор означает, что мне нужно быть более осторожной рядом с Лиамом и с тем, как люди интерпретируют наши отношения.

Говоря о мужчине, который не выходит у меня из головы, Лиам находит меня, неся книгу и что-то еще. Я рассматриваю его из своего положения лежа. Солнце падает на него под идеальным углом, освещая его мускулистую фигуру золотым сиянием. У меня перехватывает горло при виде его рук и толстых ног на расстоянии прикосновения.

Я отвлекаюсь от своих непослушных мыслей.

— Кажется, эта книга больше моей головы.

Лиам предпочитает большие книги в мягких обложках, а не электронную читалку. Он обиделся, когда я спросила его, почему он не берет с собой такое в дальние путешествия. Если я и раньше не считала Лиама тайным ботаником, то тот факт, что он путешествует с тремя разными книгами в своем рюкзаке для ручной клади, должен был поставить точку. В то время как некоторые люди читают статьи на BuzzFeed и проходят онлайн-викторины, когда им скучно, Лиам читает книжные блоги и смотрит видео на YouTube, анализируя и литературу и экранизации. Даже я, фанатка “Star Wars” с детства, не могу угнаться за его видео с безумными теориями, связанными с кинематографической вселенной.

— Хочешь посмотреть, что еще больше твоей головы? — его голос хрипит, когда его тень нависает надо мной, загораживая свет от моих глаз.

Я закатываю глаза.

— Ты теряешь хватку. Это было слабовато, что-то вроде минус два из десяти.

Он располагается рядом со мной, его чистый запах останавливает мои работающие клетки мозга. Мое зрение ухудшается, потому что то, что я приняла за еще одну большую книгу, на самом деле является завернутым прямоугольником.

Я настороженно смотрю на него, указывая на оберточную бумагу с изображением галактик.

— А это что?

— Я купил тебе подарок. Я увидел это в магазине и подумал о тебе. — Розовый оттенок переползает с его шеи на щеки.

Мое сердце сжимается при мысли о том, что он купил что-то для меня. Как… дружелюбно… с его стороны. Не говоря уже о том, что он купил специальную оберточную бумагу. Часть моего сердца тает под лучами солнца, не в силах справиться с тем, что Лиам так добр.

— Ладно, давай-давай, — я сажусь и делаю хватательные движения руками, вызывая улыбку на его лице, его застенчивость больше не является проблемой.

Он передает мне большой пакет. Мои пальцы находят складку на бумаге, но я не решаюсь разорвать красивую бумагу. Звезды рассыпаны по голубым, фиолетовым и черным вихрям. Его заботливость смущает меня, он не похож ни на одного друга, который был у меня раньше, и проверяет мою идею сохранить непринужденность между нами.

— Ты убиваешь меня ожиданием. Это всего лишь оберточная бумага. — Он дотрагивается до моих застывших пальцев.

О, Лиам. Так не осведомлен о моем противоречивом решении между прыжками на твоих костях и сохранением тебя в качестве вечного друга.

Больше не нуждаясь в поддержке, я рву бумагу, и темная обертка уступает место альбому для зарисовок. Мои глаза слезятся. Я провожу дрожащими пальцами по грубой текстуре обложки, мне нравится этот милый и неожиданный жест Лиама. Это как все между нами, непредсказуемое и неописуемое, создающее дружбу, которая не укладывается в рамки.

Улыбка, вызывающая ямочки, пересекает мое лицо, когда Лиам бросает пачку угля мне на колени. Я смотрю на любимый тип угля — средней твердости и эмоционально переживаю, как Лиам запомнил мое признание, сделанное под воздействием травки.

— Если я получу такую улыбку от чего-то простого, мне придется постоянно дарить тебе всякие разные вещи. — Он улыбается мне, наполняя меня счастьем и благодарностью. Мое сердце официально достигло предела сладости.

— Это так необычно. Я даже не могу поверить, что ты подумал об этом. Спасибо тебе большое, — я обхватываю его за шею и притягиваю к себе, чтобы обнять. Он замирает, прежде чем обхватить меня руками, его голова находит впадинку на моей шее. Я чувствую хороший запах его одеколона, потому что, когда я мучаю себя, я убеждаюсь в том, что действительно принимаю его до конца.

Еще через несколько секунд я отпускаю его и завершаю наш момент.

Его глаза отводятся в сторону, намекая на его застенчивость.

— Надеюсь, ты воспользуешься этим. Больше никаких отговорок о том, что у тебя нет времени или ты боишься. Мы все знаем, что у тебя яйца больше, чем у половины мужчин на сетке.

Этот человек льстит мне и обезоруживает меня за один присест.

— Я тронута тем, что ты признаешь свои недостатки. Мне нравятся мужчины, которые не боятся рассказать женщине о своих недостатках.

Он шутливо тянется к этюднику, но я отбиваю его руки. Я падаю на спину и смеюсь в небо. Мои руки прижимают мой подарок к груди, все еще потрясена тем, что Лиам сделал что-то настолько заботливое.

Лиам открывает свою книгу и ложится на одеяло. Я хочу сохранить этот момент навсегда, поэтому я сажусь и переворачиваю свой этюдник на первую страницу, открывая пачку шикарного угля, который он купил. Остаток дня я провожу, набрасывая рисунок Лиама, читающего свою книгу. Я никогда не хочу забыть ощущение того, что он проникся моей страстью и поверил в меня.

Он не просит показать ему мой рисунок, давая мне возможность уединиться, о чем я даже не подозревала. Мы часами просиживаем вместе на траве.

Пока я делаю наброски, мои мысли уносятся вдаль, я думаю о своей специальности и возмущаюсь тем, что чувствую себя скованной. Некоторые пальцы сводит судорогой, но я продолжаю, потому что мне хочется почувствовать жжение в груди. Моя страсть перерастает из уголька в пламя, крошечное, но ощутимое, требующее дальнейших исследований и открытий.

Я и забыла, как сильно искусство питает меня. То, как я провожу пальцами по зернистой бумаге и размазываю идеально нарисованный уголь, напоминает мне о том, что в несовершенстве можно найти красоту.

Моя рука задерживается на рисунке красивого Лиама. В отличие от меня, он не стремится к недостижимой цели перфекционизма. Мы оба несем разное бремя. Лиам стремится к успеху в своей команде и доказывает, что другие ошибаются, одновременно отпуская прошлое, преследующее его. Я обременена как своими ожиданиями, так и ожиданиями отца, недостижимыми и медленно высасывающими из меня жизнь.

Я переворачиваю страницу, смотрю на чистый лист бумаги за рисунком Лиама. Это символизирует то, как я отношусь к направлению своей жизни, к давлению, оказываемому на меня, к пустоте, которую я чувствую, когда думаю о своем будущем. Он напоминает мне о том, что я не хочу получать образование, которое меня не интересует, потому что я стараюсь быть идеальной, ответственной и делать других счастливыми. С этими неоправданными ожиданиями приходит оцепенение, к которому я уже привыкла.

Мои пальцы дергаются, и прежде чем я осознаю, что делаю, я провожу грязными руками по чистому листу. Помечаю его, размазываю, делаю его небезупречным.

Это все, чем я хочу быть, и в то же время все, чем я боюсь стать.

Когда мы собираем одеяло, я снова обнимаю Лиама.

— Спасибо, что веришь в меня и напоминаешь мне о том, что я считала давно забытым. Я не могу выразить, что это значит для меня. — Мое горло сдавливается.

Он ничего не говорит, потому что ему это не нужно. То, как крепко он обнимает меня, и поцелуй, который он оставляет на моей макушке, говорят обо всем.



Глава 18

Софи


Летние каникулы прошли так же быстро как и наступили. Я провела целый месяц без занятий, драмы и друзей. Лиам занимался тем, что подлизывался к Маккой, пока я связывалась со школой. После многочисленных списков «за» и «против» я решила продолжить обучение в осеннем семестре, поскольку я уже посвятила три года своей жизни глупым цифрам и отсутствию самореализации. Мой отец хорошо воспринял новость об онлайн-классах. Он понимает, что я хочу познакомиться с разными странами во время учебы.

Называйте меня одержимой культурами и народами мира

В этом семестре я изучаю бизнес-право и информационные системы бухгалтерского учета. Я не могу дождаться, когда нажму кнопку «дремать» в своей жизни еще на один год, потому что с каждой неделей моя степень звучит все менее привлекательно.

Во время летних каникул я рисовала в скетчбуке, который купил мне Лиам, преодолевая свои страхи и рассказывая истории с помощью картинок. Весь этот процесс вдохновил меня на то, чтобы создать несколько штук и немного пожить.

Во время каникул я решила, что мне нужно больше работать, чтобы достичь пунктов списка «К чёрту!», потому что это часть моей миссии. У меня есть над чем работать: в общей сложности восемь пунктов вычеркнуты, и еще тринадцать предстоит выполнить.

В последнее время мои планы работают не совсем так, как мне хочется, и хотя мне хотелось бы обвинить Лиама, но я не могу. Мне нравится, когда он дразнит меня и раздвигает мои границы. Время не помогло избавиться от этих чувств, особенно когда он звонил мне в свободное время или даже общался со мной через видеозвонок. У нас не было ни одного дня без сообщения или телефонного звонка.

Сама мысль о нас нервирует меня, поэтому я пытаюсь помочь Майе держаться подальше от Ноа. Это тактика уклонения с менее чем альтруистическими мотивами.

Ездила ли я в Испанию, чтобы навестить Майю? Да.

Приехала ли я к ней, потому что хотела разработать план действий, при котором мы оба сможем забыть о двух мужчинах, которые вторгаются в наши мысли? Да, черт возьми.

Мы вместе едем на следующую остановку Гран-при. После месячного перерыва все возвращаются, готовые снова включиться в работу. Первая остановка Гран-при после летнего перерыва была слишком суматошной, чтобы я смогла увидеть Лиама или других парней: у них были тесты в середине сезона и бесконечные встречи.

Во время следующего уик-энда Гран-при в Милане я планирую двойное свидание для Майи. Лично я не могу устоять перед свиданием с обещанием пасты. Нашими спутниками становятся два инженера Маккой по имени Дэниел и Джон, которые выбирают шикарный ресторан в самом центре города.

Несмотря на все их усилия, вечер оказывается неудачным для Майи, вероятно, потому что Ноа нашел ее и осквернил в каком-то освещенном углу ресторана. Чувство вины за ее поступок оседает рядом с моим ужином из пасты. Мой стыд заставляет меня согласиться на еще одно свидание с моим парнем, Джоном. Я не в восторге, но, по крайней мере, он кажется мне потенциальной парой, чтобы выполнить несколько моих пунктов.

Вот так, день спустя, я оказываюсь возле дома Маккой в ожидании Джона. Свидание за обедом проходит в слегка дружеской обстановке. Поскольку Джон сильно занят перед завтрашней гонкой, он хотел воспользоваться сейчас своим свободным временем.

Я чувствую запах Лиама раньше, чем слышу его.

— Посмотрите, кто наконец-то приехал навестить меня после месяца разлуки. Я чувствую себя польщенным. — Лиам притягивает меня к себе и обнимает, его руки крепко сжаты, когда он прижимается ко мне.

— Это говорит парень, который был слишком занят, чтобы что-то еще делать. — Я перевела дыхание, когда он отпустил меня.

— Что ты делаешь здесь, в лагере противника? Пытаешься развязать войну? — его глупая улыбка заставляет мою грудь напрячься.

Я улыбаюсь его взъерошенным светлым волосам, потным прядям, выглядывающим из-под задравшейся кепки. Это придает ему мальчишеский вид, который мне очень нравится. Его щеки раскраснелись от высокой температуры в машине. Сегодня он отлично справился со своей работой во время квалификации, завоевав заветную поул-позицию.

— Я пытаюсь понять врага, замышляя свой захват. Все начинается с тебя, если ты еще не в курсе.

Его улыбка становится шире, и я жалею, что у меня нет фотоаппарата Майи, чтобы запечатлеть ее.

— Я знал, что в тебе есть что-то, что уничтожит меня.

— Хм. Ну, по крайней мере, ты встретил свою смерть лицом к лицу. Как смело. Я пыталась предупредить тебя о том, как я строю заговоры, потому что я худший вид девушек помешанной на контроле, — я потираю руки и гогочу, как злой гений.

Его грудь сотрясается от смеха, привлекая мое внимание к тому, как его рубашка прижимается к мышцам его торса. Плохая Софи.

Лиам возится с кончиком моей французской косы.

— Я бы столкнулся с последствиями. Особенно когда выявил в тебе другой тип чокнутой. Все, что тебе нужно сделать, это признать поражение. — Его глаза светятся.

Моя кожа нагревается от его невысказанных обещаний.

— Привет, Софи, извини, что заставил тебя ждать. Мне нужно было внести последние коррективы в машину. Ты готова? О, привет, Лиам.

Я смотрю на Джона, прилично выглядящего парня с копной каштановых волос и добрыми глазами. Он из тех, с кем, по мнению моего отца, я могла бы общаться. А не задумчивый мужчина передо мной, с детскими голубыми глазами и надутыми губами.

Лиам придвигается ближе ко мне, его шея пульсирует.

— Привет, Джо. Как дела?

— Джон, — шиплю я себе под нос.

Лиам посылает мне ехидную ухмылку, показывая, что он точно знает, с кем говорит. У моего бедного спутника нет ни единого шанса против территориального мужчины рядом со мной.

Джон переминается с ноги на ногу, игнорируя ошибку Лиама.

— Довольно хорошо. Собираюсь погулять с Софи, пока мы снова не занялись гонками.

— О, я понятия не имел, что у Софи есть другие друзья, кроме меня и Майи. Ты пытаешься заставить меня ревновать? — глаза Лиама сужаются на меня. Он проводит рукой по моей спине, и у меня перехватывает дыхание от его прикосновения. Его большая ладонь ложится на впадину моей спины над моей задницей.

Я отстраняюсь от него и подхожу ближе к Джону, желая избежать прикосновений Лиама.

— Не будь глупым. У меня достаточно времени для всех моих друзей.

Ноздри Лиама раздуваются. Смущенный взгляд Джона мечется между мной и Лиамом, не в силах разгадать нашу тайну. Назовите меня дерьмовым Шерлоком, потому что я тоже не могу.

— Что ж, приятно было наверстать упущенное. Напишу тебе позже, Лиам, — я оттаскиваю Джона от Лиама.

Оглянувшись через плечо, я вижу раздраженного Лиама, его мальчишеское обаяние исчезло вместе с его легкой улыбкой.

Я отодвигаю в сторону образ рассерженного Лиама, когда Джон выводит меня из дома Маккой. Рука Джона остается на середине моей спины, совсем рядом с тем местом, где была рука Лиама. Его прикосновение не будоражит меня так, как прикосновение Лиама. Я хмурюсь от этого откровения.

Наше свидание проходит нормально, и по какой-то причине это меня разочаровывает. Мы идем по миланским улочкам с моей рукой в его руке. Мое тело оцепенело, ни трепета в животе, ни намека на химию, когда Джон берет меня за руку. Даже мое сердце остается в том же ритме, в то время как моя кожа не краснеет, как будто мое тело не узнает Джона.

Я объясняю свою ограниченную реакцию тем, что мне нужна эмоциональная связь с кем-то еще. Лиам и я сначала установили дружеские отношения, так что, возможно, мне нужно то же самое с Джоном. Это кажется достаточно законным, чтобы иметь смысл.

Эта мысль гложет меня весь оставшийся день, даже после того, как Джон отвозит меня в отель. Я не могу игнорировать крошечный голос в моей голове, говорящий мне, что, возможно, Лиам нравится мне больше. Если меня не пугала мысль о том, что Лиам меня привлекает, то от мысли о том, что я хочу от него большего, кроме бессмысленной физической связи и дружбы, мне хочется блевать.

Я не хочу разрушать хорошую дружбу из-за того, что стала еще одной галочкой в его списке контактов. Эта штука, вероятно, занимает четыре гига памяти в его телефоне.

Знаете, что может быть печальнее, чем влюбиться в друга?

Влюбленность в друга, который не намерен ловить тебя до того, как ты упадешь лицом вниз.

Прохладный ветерок обдувает мою кожу, заставляя одну из страниц моего журнала перевернуться. Я не могу устоять перед скрытой палубой на крыше корпоративного офиса Формулы-1. Их автодом остается самым элегантным, с плавными линиями и прохладным пространством. Я ложусь на один из диванов, прижавшись спиной к подушкам.

— Как продвигается список?

Я улыбаюсь при звуке голоса Лиама. Он обычно интересуется состоянием моих галочек.

— Хочешь, я сделаю тебе такой же? Ты всегда интересуешься моим, поэтому я думаю, что тебе нужен свой собственный, — я смотрю на него как на чудака, рассматривая его серое поло от Маккой и c кепкой козырьком назад.

Он ухмыляется, когда я закрываю свой журнал. Его руки поднимают мои ноги, прежде чем он садится, и кладет их обратно на свои бедра. Каждый раз, когда Лиам оказывается рядом со мной, мое тело осознает его близость, выдавая себя мурашками и учащенным сердцебиением. Я жалею о шортах, которые выбрала сегодня утром. Они обнажают мои ноги перед его руками, кожа к коже.

— Нет, я гораздо больше наслаждаюсь тем, как ты зачеркиваешь свои пункты в списке. Ничто не сравнится с твоим первым разом. — Его чувственный тон действует на меня.

Я сжимаю свои бедра вместе. Его глаза танцуют с озорством, выглядят яркими и красивыми, когда бродят по моему лицу. Мое тело активно всасывает активный игнор, как будто у него свой собственный разум и прислоняется к телу Лиама.

— Хм. И как ты нашел меня здесь?

— Приложение «Найди моих друзей». — Он прячет улыбку.

— Я жалею, что добавила тебя еще в Канаде. Я не думала, что ты воспользуешься этим снова. Мне стоит беспокоиться?

Я почти пропустила подтверждающее бормотание под его дыханием. Он откидывает голову назад на подушки дивана, солнце подчеркивает контуры его прямого носа и полных губ.

Мои пальцы пробегают по глянцевой обложке журнала.

— Как ты готовишься к завтрашней гонке?

— Просто проверяю свою машину, убеждаюсь, что все соответствует моим стандартам и работает без сбоев. Кстати говоря, я видел Джима в инженерной комнате. Твое свидание закончилось рано? Так плохо, да?

Лиам из тех, кто вылавливает информацию с помощью копья.

Я пожевала внутреннюю сторону щеки.

— О, все прошло хорошо. Джим — замечательный парень. Милый, внимательный и слишком хорош для меня.

— Ты имеешь в виду Джона?

Черт. Он пытался сбить меня с толку, и это сработало. Присутствие Лиама мешает мне строить умные предложения. Его рука касается гладкой кожи моих ног. Мое тело вздрагивает от его ласк, не привыкшее к его недавним прикосновениям.

Где были эти реакции два часа назад с Джоном?

Я беру себя в руки.

— Джон — милый парень. Он пригласил меня на очередное свидание, так как его вызвали раньше по какой-то инженерной проблеме.

Лиам одаривает меня натянутой улыбкой.

— Это мило с его стороны. Я уверен, что по мере приближения ко дню гонки инженеры становятся все более занятыми, проблемы с машинами и все такое. Надеюсь, у него будет достаточно времени, чтобы сбалансировать его и тебя.

Имел ли Лиам какое-то отношение к раннему возвращению Джона? Я нахожу его ухмылку сомнительной, а его тон звучит немного не так.

— Значит ли это, что ты тоже будешь меньше бывать рядом? Какая жалость.

Он прикусывает губу.

— Я всегда найду время для тебя. Но что, если я не хочу, чтобы ты ходила на свидание с ним или с кем-то еще? — он хватает меня за руку, не обращая внимания на мои ноги. Его прикосновение посылает ударную волну вверх по моей руке.

Я смотрю на наши соединенные руки, не зная, куда себя деть.

Буду ли я когда-нибудь готова к такому человеку, как Лиам? Идея о том, что мы будем вместе, похожа на столкновение. То, к чему я не могу подготовиться, как бы мне этого ни хотелось. Мгновенное, жесткое и болезненное, с хрустом металла и разлетающимися искрами. Часть меня задается вопросом, не находимся ли мы уже на полпути к этому, теряя контроль над нашими машинами, прежде чем у кого-либо из нас появится шанс все исправить.

— Я бы сказала, что ты ведешь себя как собственнический брат, — я бросаю слово на букву «Б», надеясь, что это оттолкнет его, но он делает неожиданное.

Он смеется.

— Ты изо всех сил стараешься отрицать все, что между нами происходит. Я знаю, что я тебе нравлюсь, иначе ты бы не поцеловала меня в Канаде и не пришла на звук моего голоса.

Он проводит одним пальцем по моей ноге. Моя кожа нагревается там, где задерживается его палец, пока он не останавливается на верхней части бедра и не оставляет свою руку там.

Я смотрю на его руку, желая, чтобы она переместилась. Выше? Ниже? Куда угодно, только не прямо к месту, умоляющему о внимании?

— Ты можешь поддаться, ты знаешь. Я не буду осуждать тебя за это. Черт, я награжу тебя, поздравлю за твои усилия продержаться так долго. — Он оставляет мое бедро, снова беря мою руку в свою. Его большой палец прочерчивает бездумные круги по тонким костям моей руки.

Земля — Софи. Возьми себя в руки.

— Ну, мне пора идти. — Я спускаю ноги с коленей Лиама, не дожидаясь его ответа. Его горловой смех пробегает по моему позвоночнику, и я поспешно ухожу оттуда.

Я вхожу с отцом на гала-вечер Гран-при Италии, и шикарный зал встречает нас золотыми огнями, сверкающими на люстрах, висящих над нашими головами. На сцене играет живая группа, а обслуживающий персонал предлагают нам алкоголь.

Мой взгляд сразу же устремляется на стол с едой.

— Здесь есть буфет с макаронными изделиями. Повторяю, буфет с макаронными изделиями.

Мой папа фыркает и ведет меня к моему раю.

— Для такого маленького человека ты, конечно, много ешь.

Я наваливаю на свою тарелку с макаронами и хлебом.

— Не создавай мне комплексов.

Он идет за мной к свободному столику и садится со мной, уделяя мне целых двадцать минут своего времени между болтовней со спонсорами и коллегами.

Он ошеломленно смотрит на то, как я запихиваю в рот пасту.

— Я странно впечатлен. Если и были какие-то сомнения в том, что ты моя дочь то, это определенно исключает это.

Я смотрю на него и провожу вилкой по горлу. Это не производит желаемого эффекта, вместо этого заставляя отца громко и заливисто смеяться.

Он предлагает мне откусить от своих овощей, когда приходит в себя.

— Я скорее умру, чем съем кусочек салата. — Я смотрю на его салат так, словно он меня оскорбляет.

— Ты же знаешь, что зеленая пища должна быть полезной для тебя, — он режет ножом свою еду, с тоской глядя на мои макароны. Он выбрал постный кусок курицы, проходя мимо пасты, не оглядываясь. Как будто ему действительно нужно держать свою фигуру в узде. Этот человек тренируется больше, чем половина парней в моем университете, возможно, даже больше, чем они.

— Это хорошо, потому что в моих хлопьях достаточно зеленого пищевого красителя, чтобы продержаться весь день.

— Однажды у тебя будут свои дети. Тогда я буду смеяться, когда ты будешь запихивать брокколи себе в рот, пытаясь убедить их есть свои собственные, а у тебя будут слезиться глаза от того, что ты пытаешься не захлебнуться. Я не ел овощи, пока ты не появилась. Честно говоря, я думал, что буду есть их, чтобы завоевать тебя, но вот я здесь, двадцать два года спустя.

— Шучу над тобой, — я высунула язык.

Мой отец смеется, его молодой вид сияет. В нем есть молодость, которая не проходит с возрастом. Когда он работает в яме Бандини, он отбрасывает шутки в сторону, потому что ему приходится быть главным и следить за тем, чтобы Сантьяго и Ноа не облажались.

— Похоже, кто-то нашел тебя. — Мой отец ловит взгляд Лиама в другом конце комнаты.

Я вздыхаю, за что получаю от папы увесистую порцию косого взгляда. Он молчит, пока Лиам идет к нам, держа в одной руке два фужера с шампанским, а в другой — бутылку Dom Pérignon.

Мужчина по мою душу.

Ладно, позвольте мне потоптаться на этой мысли около пятидесяти раз.

— Мистер Митчелл, рад вас видеть, — Лиам выдвигает стул рядом со мной, кивая моему отцу.

— Лиам, — Мой отец с любопытством смотрит на него.

— Давно не виделись, — Лиам обхватывает рукой спинку моего стула.

— Я видел тебя вчера. Стоит ли Маккой беспокоиться о твоей памяти?

Его улыбка смягчает мою и без того слабую решимость, действуя как соблазнительная ловушка с бесплатным алкоголем. Ему нужно убрать эти флюиды блестящих плохих мальчиков, потому что свет, отражающийся от них, ослепляет меня.

С тех пор как я встречалась с Джоном, Лиам стал флиртовать еще активнее, словно новая волна собственничества взяла верх над его легкомыслием.

Отец целует меня в висок, прежде чем уйти. Никто не замечает, как он бросает невидимые кинжалы в Лиама, его скептицизм очевиден для всех. Жаль, что он не включил свою речь о лопате и ружье. Это классика.

— Я привел подкрепление. — Он наливает нам два здоровых бокала.

— Я знала, что ты мне нравишься не просто так. Ты создан на небесах, — слова слетают с моих губ прежде, чем я осознаю, что сказала.

— Я не знал, что ты так ко мне относишься, — он подмигивает мне еще раз, и подмигивание попадает прямо на мой клитор, потому что у него есть способ заставить меня чувствовать все виды вещей.

— Я разговаривала с бутылкой шампанского, так что убери свою голову с пит-лейн. Мы с тобой обречены на ад. — Моя бровь как по команде поднимается.

Лиам разражается глубоким смехом, который он приберег для меня.

— В любом случае, все эти святые и прочее дерьмо — это переоценка. Догги-стайл — вот это работа дьявола.

Я сжимаю бедра, потягивая шампанское и почти осушая бокал от шипучей жидкости. Струйка сбегает по ободку бокала и стекает по моим губам. Прежде чем я успеваю слизнуть каплю, Лиам наклоняется ко мне, его язык слизывает каплю и проводит по линии моего рта. Мои губы гудят от прикосновения, легкие горят, когда я резко вдыхаю.

Какого черта?

К черту бабочек, потому что Лиам слишком непослушный для этого. Находясь рядом с ним, я чувствую себя так, словно шершни, пытающиеся вырваться наружу, устраивают хаос внутри меня.

— Что ты делаешь? — шепчу я.

— То, что я должен был сделать давным-давно.

Мои глаза смотрят куда угодно, только не на него.

— Почему?

— Потому что я заканчиваю игру.

— Какую игру? — я не могу понять, что на него нашло. Он разрывает меня изнутри, мои правила исчезают вместе с моим самоконтролем.

— В ту, которую мы оба уже проиграли. К черту игнорирование наших чувств, потому что мы оба слишком трусливы, чтобы что-то с этим сделать.

Нравлюсь ли я ему по-настоящему? Или это связано только с чем-то физическим?

— Каких чувств? — я оставляю вопрос открытым, несмотря на то, что мой мозг просит задать другой вопрос.

— Те, которые заставляют меня хотеть сорвать с тебя это платье и трахнуть тебя с твоими блестящими кроссовками, обернутыми вокруг моей талии. Я хочу, чтобы они прижимались к моей заднице, пока я кончаю в тебя, чтобы твои пальцы царапали мою спину, потому что ты не можешь насытиться.

Итак, физические чувства. Понятно. Я не могу отрицать, как сжимается мое сердце, осознание того, что Лиам не хочет ничего, кроме нашей дружбы и траха.

Я делаю вид, что его слова меня не беспокоят.

— Ты возбужден только после того, как ни с кем не встречался несколько месяцев.

— Ты дерьмово пытаешься игнорировать мои ухаживания. Я бы почти поверил, что тебя это не беспокоит, если бы ты не сжимала свои ноги каждый раз, когда я с тобой флиртовал.

Мои щеки пылают. Наглый ублюдок.

Новый голос прерывает наш поединок взглядов.

— О, смотрите. Лиам и новая пироженка.

Я догадалась по контексту, что пирожное и так же шлюха — это я. Мои губы поджимаются от пронзительного голоса, раздающегося через стол, — британскому акценту не хватает обычной привлекательности.

Лиам выпрямляется в своем кресле. Исчез кокетливый Лиам, его сменили грозовые глаза и стиснутая челюсть. Это гораздо более страшная версия его самого.

— Эту шлюшку зовут Софи. Приятно познакомиться. — Я протягиваю руку, но она остается в воздухе непоколебимой.

Лиам отдергивает мою руку и держит ее.

— Клаудия. — Она смотрит на меня.

Странно, но я чувствую себя другой женщиной, судя по тому, как она ко мне относится. Клаудия выглядит красивой, но ее хмурый и грубый характер делает ее непривлекательной для меня. Она длинноногая, с бледной кожей, темными волосами и острыми скулами.

— Что тебе нужно? — от голоса Лиама у меня по коже пробегает холодок. Он кладет руку на мое бедро, притягивая к себе взгляд Клаудии. Его большой палец проводит медленные круги по моей коже — успокаивающий жест, в котором я отчаянно нуждаюсь, когда Клаудия садится в кресло рядом со мной.

— О, Лиам. Я думала, мы завязали с этими играми. — Она лениво оценивает меня. Честно говоря, мне не слишком приятно, не то чтобы я была тем, кто ставит себя ниже, но, черт возьми, ее пугающий взгляд нервирует меня. К черту ее за то, что она заставляет меня чувствовать себя неполноценной. Но она выглядит так, будто ходит по подиумам по выходным, так что неудивительно, почему Лиам на нее запал.

— Никаких игр. Между нами все кончено. — Рука Лиама продолжает свою медленную пытку на моей ноге.

Клаудия стучит каблуком по мраморному полу.

— И ты думаешь, что связь с такой, как она, действительно повысит твои шансы на контракт с Маккой? Подумай о своем будущем. Неужели ты действительно хочешь быть бывшим гонщиком с двумя победами в Чемпионате Мира? — она смотрит на меня так же, как я смотрю на салат.

— Почему бы тебе не оставить контрактные сделки тем, кто действительно зарабатывает на жизнь, — Лиам ободряюще сжимает мою ногу.

— Трудно не дать совет.

— И все же я не помню, чтобы спрашивал. В следующий раз, когда мне понадобится помощь, я обязательно спрошу кого-нибудь, кто может сослаться на что-нибудь, кроме журнала People, как на надежный источник информации.

Я ерзаю на своем сиденье, испытывая дискомфорт от их обмена мнениями и токсичности, отбрасывающими мои позитивные вибрации. Никакое шампанское не может это очистить.

— Для человека, стремящегося не попасть в другой журнал, ты, конечно, не против того, чтобы таблоиды рассказывали о тебе и дочери директора команды Бандини. Как интересно. Это, конечно, один из способов обеспечить себе контракт, я тебе скажу, — ее губы сжались, как будто она съела лимон.

Ее предположения не могут быть дальше от истины. Я делаю глубокий вдох, злясь на то, что сижу рядом с этой манипулятивной женщиной, которая смотрит на меня так, будто у меня характер комнатного растения.

Волна собственничества овладевает мной.

— Ты всегда такая стерва? Если мы с Лиамом трахаемся, это не твое дело. Перестань вести себя как типичное унылое клише, потому что сюжет о поруганной женщине, отчаянно цепляющейся за мужчину, уже приелся. Не стесняйся уйти, когда захочешь, этот разговор немного скучный.

Широко раскрытые глаза Лиама заставляют меня беспокоиться, что я зашла слишком далеко. Мое сердце быстро бьется, ритм барабанит в груди, а эмоции не дают покоя. Если бы я не была стильной леди, я бы переминалась с ноги на ногу с поднятыми кулаками, готовая наброситься. Пока что придется обойтись словесным спаррингом.

— Лиам, может, и не хочет моего совета, но я все равно выскажу тебе свое мнение, — она похлопывает меня по руке, как будто у нее самые добрые намерения. От ее прикосновения я хмурюсь, борясь с желанием стряхнуть ее. — Этот мужчина использует женщин до тех пор, пока им нечего будет дать. Потом он будет тебя игнорировать, как будто ты ничего не значишь. Он сделал это со мной, и он сделает это с тобой. Ты знаешь, со сколькими женщинами он играл? Он не такой, как Ноа, который спит с кем попало. Нет, Лиам — худший тип парня, который трахается с тобой, пока ты не подумаешь, что он хочет тебя вернуть. То есть, пока ты не перестанешь быть удобной, — Мэри чертова Поппинс смотрит на меня.

— Хватит, Клаудия. Ты ставишь себя в неловкое положение, ведя себя так, будто мы были чем-то большим, чем просто случайный перепихон. Забудь об этом. Видит Бог, я это сделал. — Лиам не дает нам шанса вступить в еще одну перепалку. Он хватает меня за руку и оттаскивает от Злой Ведьмы Гонок.


Глава 19

Лиам


Софи выглядит так, будто хочет обдумать то, что сказала Клаудия. Мой план идет к тому, чтобы я медленно ослабил её идею о нас надеясь, что она не откажется от этого, если я предоставлю ей все хорошие причины.

Я утаскиваю ее с торжества в уединенный коридор, подальше от тех, кто может нас обнаружить. Там темно и пусто. Идеально, потому что мне не нужно, чтобы бывшие участники прошлых гонок разрушали все наши шансы на что-то хорошее.

— Прости меня за это. Она не хочет оставить меня в покое. Я заблокировал ее, чтобы она перестала писать мне каждую неделю, иногда с фотографиями и сообщениями.

Питер наконец-то замолчал, так что я не хочу провоцировать драму, снова поднимая эту тему.

— Мм. — Ошарашенные глаза Софи смотрят вдаль.

— Ты расстроена из-за того, что она сказала?

— Нет, не говори глупостей. Она просто очень грубая. Тебе действительно нужно так много бывших подружек? Ты что создаешь свою собственную армию?

Старая Софи снова выходит на поверхность.

Я выдохнул, не замечая, что сдерживаю дыхание и почувствовал облегчение, когда ее глаза остановились на моем лице.

— Я думал об этом, но мне не нравилось, что за ними нужно ухаживать.

Она смеется над моей неудачной шуткой.

Моя дерьмовая история снова возвращается. Я не хочу, чтобы она была рядом и портила мои шансы с Софи. Прежде чем я успеваю остановить себя, я провожу костяшками пальцев по ее щеке, ее гладкая кожа касается костей моей руки. Я наслаждаюсь ее ощущениями. То, как мое тело умоляет о большем контакте или ощущение электричества, проходящего через меня, когда она уделяет мне все свое внимание.

Я — поганый парень, поддавшийся нашему влечению и при этом испортивший свой план остаться без секса и драмы на весь сезон.

Софи делает глубокий вдох и задерживает его, глядя на меня большими глазами. Я делаю все, не задумываясь, потому что мой план уже пошел прахом. Раз уж я прожил так всю жизнь, зачем останавливаться сейчас? К черту.

Одна моя рука обхватывает ее тело, а другая берет ее за подбородок, удерживая ее там, где я хочу. Мои губы находят ее губы, когда ее тело расслабляется в моих объятиях. Я забыл, как мне нравится ощущать ее губы на своих, сладкий вкус ее губ в моем рту.

Сначала наш поцелуй кажется сладким, ее мягкие губы прижимаются к моим. Я жажду большего от нее. Что-то внутри меня хочет, чтобы она так же отчаянно нуждалась во мне, как и я в ней. Мое тело гудит, когда еепальцы смыкаются на моей шее, а ее губы раздвигаются, давая мне доступ к ее рту.

К черту платонические отношения, я хочу катастрофы. Я глажу ее язык своим, вкус шампанского наполняет мой рот. Поцелуи с ней вызывают адскую зависимость. Это как часами гоняться за адреналином.

Мои руки следуют по изгибу ее спины, проверяя границы дозволенного, нахожу её упругую задницу и сжимаю ее. Ее тело чертовски фантастично. Я чувствую, как она задыхается прямо на моем члене, жестком и готовом для нее, и удивляюсь задержке. Четырехмесячный запрет заставляет меня нуждаться.

Наши языки сплетаются, и ее вкус лишает меня способности думать. Эта связь — умопомрачительное совершенство, от которого мой мозг затуманивается, пока мы поглощаем друг друга.

Целовать ее — самое лучшее, блядь, ощущение, которое дарит мне чувство, что все в мире правильно. Ее язык, сначала неуверенный, а теперь дразнит мой. Милая Софи сменяется соблазнительницей внутри нее. Мой падший ангел, соблазнившийся у врат рая, чтобы присоединиться ко мне в адских землях. Ее зубы вцепились в мою нижнюю губу, тянут и посасывают, беря под контроль наш поцелуй. Черт, это заставляет мое тело гудеть от удовольствия, в то время как мой член пульсирует в штанах.

Ее руки пробегают по передней части моего смокинга, трогая и облапывая меня без всякой сдержанности. Я трусь своей эрекцией об нее, потому что мне хочется услышать звуки, которые она издает. Блядь, я жажду войти в нее. Вырывать у нее все виды стонов и стонов, пока довожу ее до экстаза.

Когда я продвигаю свой член к ней, ее тело напрягается, вероятно, осознавая, где мы, кто мы и что мы делаем. Переключатель щелкает, и прежняя Софи возвращается. Она слегка прижимается к моей груди, и я вздыхаю, отрывая свои губы от ее губ.

Меньше всего я хочу, чтобы она в страхе отстранилась и остановила нас, прежде чем у нас появится шанс. Она — лучший поцелуй в моей жизни, и мне нужно посмотреть, к чему это приведет.

Люди склонны управлять другими, как стеклом. С осторожностью, в страхе сломать человека и разбить его сердце. Но с Софи я обращаюсь как с бомбой, как будто она может взорваться в любую секунду. Она — как тикающие часы с тонной сложных проводов. Как только бомба взорвется, осколки и дерьмо разлетятся повсюду, пронзая тебя со всех сторон, разрушая тебя изнутри. И взрывоопасно, и катастрофично.

Я придумываю идеи быстрее, чем мой мозг успевает их обрабатывать, создавая план, чтобы конкурировать с планом Софи.

— Давай будем друзьями с привилегиями?

Ага. Это моя гениальная идея. Все пять слов.


Глава 20

Софи


Моя рука перемещается к губам, проводя пальцами по припухшей области, которую лизал и покусывал язык Лиама.

Лиам действует как океан, стирая мою тщательно вычерченную линию на песке, подобно приливу, затопляющему мою способность придумывать причины для несогласия.

Больше нет смысла отрицать свои желания. Я бросаю свои оправдания, отказываюсь от отрицания и киваю головой в знак согласия с его идеей. Потому что, черт возьми, я должна увидеть, что произойдет. Его губы, наши поцелуи, все это сносит мне крышу. Мой мозг работает с удвоенной скоростью, чтобы все запустить.

Я имею в виду, что идея с «друзья с привилегиями» кажется правдоподобной, верно? Очевидно, что мы больше не можем игнорировать нашу химию. Не тогда, когда он целует меня, как сумасшедший.

Лиам вышагивает по коридору, его светлые волосы больше не зачесаны назад. Неужели я это сделала?

— А как же чувства? — поймите меня правильно. Я не хочу, чтобы привилегии что-то изменили между нами, потому что мне нравится проводить с ним время.

— Не беспокойся об этом. Мы нравимся друг другу, так что мы можем трахаться, не развивая ничего, кроме дружбы. Но ты не можешь больше игнорировать то, что между нами происходит. Я знаю, что не могу. И не хочу.

Несмотря на риск развития чего-то большего для Лиама, я определенно не могу притворяться, что он меня больше не привлекает. Целуя его, я чувствую себя так, словно вся моя жизнь была лишена хороших поцелуев. Я смогла спрятаться после Канады, но между нами все меняется, перерастает в нечто большее, хотим мы этого или нет.

Лиам смотрит на меня так, словно хочет поцеловать меня снова. Он придвигается ближе, а я отступаю назад, ударяясь задом о стену.

— Хорошо. Но тайно, потому что мой отец убьет меня, если в какой-нибудь сплетне напишут о том, что мы встречаемся. Он не против того, чтобы мы были друзьями, но больше никаких осквернений в каком-нибудь плохо освещенном углу. — Мой мозг догоняет мое тело. Чертовски вовремя. — У меня были планы на поздний вечер с Майей, так что мне лучше уйти.

— Твой отец не узнает. Черт, и Маккой тоже. — Он сокращает расстояние между нами, а его одеколон проводит пытку моих чувств. Его рука мягко обхватывает мое лицо, прежде чем он притягивает меня для очередного поцелуя. Его губы прижимаются к моим, оставляя слабый след.

Он отстраняется, его глаза смотрят в мои.

— Жаль, что я не могу развращать тебя по углам. Думаю, мне бы это понравилось.

Мое тело гудит от мысленного образа.

— Это бы уничтожило цель появления в команде Формула-1. Знаешь, потому что друзья так не поступают.

Лиам отступает назад и дает мне пространство.

— Ты будешь так занята тем, что будешь стонать моим именем, что у тебя не будет времени пожалеть об этом. Я чертовски готов пожинать плоды нашей игры в кошки-мышки. Наслаждайся своей последней ночью свободы, потому что завтра ты будешь моей.

Он озорно улыбается мне и уходит, оставив меня задыхаться в темном коридоре.

Собрав себя физически и душевно, я запрыгиваю в ожидающий меня автомобиль и отправляюсь обратно в отель. Майя отвечает на мое срочное сообщение и говорит, что приедет после того, как сбегает в магазин. Я выскальзываю из платья, как только попадаю в номер, отчаянно желая принять душ и переодеться в удобную пижаму.

Пока мою волосы, я обдумываю события дня и соглашаюсь с планом Лиама. Беспокойство пляшет в моей голове, пока взвешиваются все «за» и «против». Но, в отличие от прошлых раз, я отгоняю их, потому что не хочу бороться с нашим влечением. Это проигрышная битва, которая не стоит и дня.

Майя приходит в мой гостиничный номер с подкреплением в руках. Мы сидим на диване в пижамах и пушистых носках, воплощение привлекательности. Единственные двое мужчин, на которых мы можем рассчитывать в этой жизни, — это Бен и Джерри. Перед тем как погрузить ложки в наши индивидуальные ведерки мороженного, мы скрещиваем их в шуточном тосте.

Судя по ее виду, Майя тоже переживает не самые лучшие дни. Ее грустные глаза впиваются в мои, когда она делится своими недавними проблемами с Ноа. Моя прекрасная лучшая подруга заслуживает всего мира, поэтому ей нужно проснуться и взбодриться, потому что время идет, ее окно возможностей сужается.

— Я отомщу за твою честь. Я могу поиздеваться над его радио, заставив его играть надоедливые попсовые песни все пятьдесят кругов. Это сведет его с ума, я знаю.

Она грустно смеется.

Я потираю руки вместе, как злодей.

— Не бойся. Я придумала идеальный план, чтобы помочь тебе.

Она скептически осматривает меня, но ничего не отвечает.

На этот раз я поручила Лиаму и Джаксу помочь. Мы все сблизимся и проведем время вместе, вдали от Ноа и гоночных трасс.

Майя покачала головой.

— Ты слишком добра ко мне. — Она погружается в свое мороженое, заполняя пустоту Ноа замороженной вкуснятиной.

— Я должна признаться, — я откусываю кусочек мороженого для храбрости.

— У меня есть для тебя священник, — Майя серьезно смотрит на меня.

Я фыркаю.

— Говоришь на собственном опыте?

— Я чувствовала себя виноватой, когда неделями врала себе о Ноа. Потом был инцидент с нанесением солнцезащитного крема в Монако, который был нашей личной прелюдией. Мне нужно было кому-то выговориться, и священник показался мне хорошей идеей. Моя мама до сих пор восторгается моей приверженностью к церкви. Мы ходили на мессу каждую неделю во время летних каникул.

Мне не удается скрыть свой ужас.

— В любом случае, расскажи мне свою исповедь, — Майя жестом показывает, чтобы я продолжала есть мороженное.

— Ну, я встретила Клаудию.

Вдох Майи говорит обо всем.

— Расскажи мне все о ней. Я предполагаю, что все прошло ужасно, судя по твоему хмурому виду.

— Ага. Она такая же мерзкая, как ее и описывают. Она назвала меня шлюшкой, как будто она из девятнадцати сотен или что-то в этом роде. А потом попыталась дать мне какой-то женский совет.

— О, нет, — простонала она. Точно мое чувство, завернутое в одно ворчание.

— О, да! — я протыкаю мороженое своей ложкой.

Глаза Майи блестят. Она находит забаву в самых плохих вещах, и хотя мне нравится такой оптимизм, он мало помогает унять мое растущее раздражение.

— Но это не самое худшее.

Майя останавливает ложку на полпути ко рту, шоколадное мороженое капает на ее брюки, пока она ждет.

— Ладно. Не томи меня!

— Лиам поцеловал меня. — Я уклоняюсь от ее глаз.

— Он что? — кричит Майя, от чего у меня звенит в ушах.

— Я знаю. И что еще хуже, это не было ужасно.

Я смотрю на нее краем глаза.

— Ты же не ставишь на его поцелуй яркую рекомендацию.

Мои щеки пылают от воспоминаний.

— Нет, это было потрясающе. В этом-то и проблема. И теперь я могу с уверенностью сказать, что это не случайность, потому что я действительно поцеловала его в Канаде.

— И ты мне не сказала? — Майя надулась.

— Я боялась признаться в этом, глупо отрицая свое влечение к нему. Оно не угасло во время летних каникул. Наоборот, все кажется более интенсивным. Как это возможно?

— Вы оба обладаете магнетической энергией друг друга. Все видят это, кроме вас двоих.

Хорошо, Майя, вечно наблюдательная. Если бы только она применяла эти навыки к себе.

Я сижу молча, не зная, как подступиться к разговору.

Майя поворачивается ко мне всем телом.

— Хорошо, а что случилось после того, как он поцеловал тебя сегодня вечером?

— Я поцеловала его в ответ. Да уж. А потом он предложил мне быть друзьями с привилегиями.

Брови Майи сходятся вместе, прищуренный взгляд добавляет пару временных морщин на ее лоб.

— Ты уверена, что это то, чего ты хочешь?

— Что ты имеешь в виду? Кроме этого, больше ничего не может произойти. И между нами ничего не изменится, потому что мы взрослые люди и можем отделить чувства от секса.

Майя искренне смеется.

— Боже мой. Пожалуйста, никогда больше так не говори. Никогда.

— Это плохая идея? — сомнение закрадывается в мою голову.

— Возможно. Но ты привержена этому плану, а Лиам не похож на человека, который сдается. Почему ты не хочешь завести с ним что-то серьезное?

Я трачу минуту на обдумывание. Майя сидит в тишине и ест свое мороженое.

— Его прошлое, его будущее. Потому что никто, включая его, не знает, чем он будет заниматься в следующем году. А я вернусь в университет и буду дописывать диплом.

— Ты не можешь предсказать будущее, как бы ты ни старалась контролировать все в своей жизни. Иногда лучшие перемены — это не те, которые ты планируешь. А что касается школы, то ты уже несколько раз говорила мне, что не любишь ее. Неужели ты хочешь продолжать заниматься тем, что не делает тебя счастливой?

— Я никогда не думала, что делать моего отца счастливым принесет мне столько страданий, сколько уже принесло. Я больше не знаю, что умно, а что глупо, или что хорошо, а что плохо. Мой мозг запутался как никогда раньше, и я не могу винить в этом поцелуй.

Вместо того чтобы дать мне утешение, следование плану отца душит меня и сдерживает, создавая иллюзию безопасности. На самом деле я создала блестящую клетку, спрятав себя в ней во имя того, что не хочу разочаровывать отца.

Я хочу жить полной жизнью. Вместо того чтобы рисковать, я всю жизнь виню отца в том, что он запер меня в башне и установил нереальные ожидания. Часть меня задается вопросом, не была ли я так же готова никогда не испытывать себя и не освобождаться от того, что от меня ожидают.

Похоже, пришло время это выяснить.


Глава 21


Лиам

Маккой хранили молчание после моего удачного выступления в Милане. Мне следовало насторожиться от их молчания, потому что перед Гран-при Франции они поделились, как наняли нового пиарщика, чтобы помочь мне с имиджем.

Отсюда и причина, по которой мы с Джаксом оказались заперты в конференц-зале Маккой.

Благодаря отсутствию благоразумия и мании величия Клаудии, Маккой нанял нового пиарщика из Мексики по имени Елена. Маккой принял ее в команду, потому что я идиот, а Джакс — потому что его поймали со спущенными штанами, в буквальном смысле. Если он продолжит свои последние выходки, Джакс отправится в один конец в город трахающихся мальчиков.

Я вкратце рассказываю ей о той буре, в которую превратилась моя жизнь. Можно сказать, что вчерашняя драматическая статья о моем примирении с Клаудией на итальянском гала-вечере испортила мне настроение. Почему Клаудия продолжает рассказывать абсурдные истории прессе? Ей нужно найти новое хобби или нового богатого парня для траха, потому что ее выходки вышли из-под контроля.

Джакс украдкой поглядывает на Елену на протяжении всей нашей встречи. Я провожу время, разглядывая его, сдерживая смех над тем, как он ерзает на своем месте и стучит ладонями по столу. Его реакция, мягко говоря, сомнительна.

Джакс редко раздражается из-за женщин. Елена выглядит хорошо, волосы обрамляют ее лицо, как темный ореол, карие глаза с темными ресницами, кожа со здоровым загаром. С моей стороны нет ни малейшего всплеска интереса. Но Джакс выглядит заинтригованным, и я пару раз замечаю, как Елена смотрит на него, пока пробегается по новым вопросам и стандартам. Она сохраняет профессионализм, никогда не задерживая на нем взгляд. Спасибо ей за то, что она смогла выстоять перед лучшим британцем, у которого достаточно секретов, чтобы заполнить автодом Формулы-1.

Джакс не отвечает на заданный ею вопрос, предпочитая смотреть на нее с растерянным лицом и извиняющейся улыбкой. Я ошарашена его реакцией.

— Ты слушал хоть слово из того, что я сказала? — ее акцент имеет мелодичный ритм. Она смотрит на нас обоих, и до нее доходит, что мы почти не обращали внимания, оба были поглощены своими мыслями.

Джакс облизывает губы.

— Не совсем. Не хочешь повторить, милая? — он бросает ей ухмылку, которая обычно действует на женщин, которых он подбирает, но Елена хмурится и качает головой. Даже британский акцент Джакса не спасает его на этот раз.

— Ладно, вы двое. Это последний раз, когда я прохожу через это. Лиам, ты должен отрицать все, что касается Софи Митчелл и Клаудии Маккой. Ради своей карьеры ты не хочешь, чтобы тебя воспринимали как альпиниста, который спит с женщинами, чтобы получить то, что ты хочешь. И Джакс, тебе нужно держаться подальше от женщин в обозримом будущем, пока эта драма не уляжется. Никаких больше поздних ночей в клубах после того последнего инцидента. — Она смотрит на нас с явным отвращением.

Я сдерживаю желание наброситься на Елену.

— Я не использую Софи. А Клаудия разбрасывает дерьмо, чтобы разжечь неприятности. Почему Маккой не разберется с ней, вместо того чтобы преследовать меня, заставляя участвовать в подобных встречах? Мне не нужно продавать истории таблоидам, чтобы заработать деньги.

В глазах Елены появился намек на теплоту, отрываясь от ее профессионального поведения.

— Послушай, я не считаю тебя плохим парнем. Я хочу помочь спасти твою карьеру, что может включать или не включать контракт с Маккой. И я хочу помочь осветить бренд в более позитивном свете. Я — ремонтник, и подобные проекты — моя специализация, особенно в таких видах спорта, как Формула-1.

Я глубоко вздохнул, желая поработать с ней.

— Ну, для начала, я буду спать с Софи. Просто на случай, если этот секрет раскроется.

— Ни хрена себе. Когда это случилось? — Джакс подпрыгнул на своем стуле, поразив меня широкой улыбкой.

— Я предложил ей стать друзьями с привилегиями после того, как Клаудия устроила террор на гала-концерте и наговорила кучу дерьма.

Улыбка Джакса тускнеет.

— Ого. Ты уверен, что это хорошая идея? Что, если она поймает чувства?

— Ты же знаешь, что чувства — это не болезнь, верно? — промурлыкала Елена.

Джакс смотрит на нее, блеск в его глазах сменяется темнотой, которую я замечаю время от времени.

— Для меня они могут быть хуже, чем чума.

Елена смеется и закатывает глаза. Джакс поднимает бровь, что-то непонятное мелькает на его лице, прежде чем он возвращает свое внимание ко мне.

Я наклоняю к нему голову.

— Она хочет повеселиться, и я тоже.

— Посмотри на себя и Ноа, ведете себя как пара влюбленных придурков, бегающих за двумя подругами. Я проведу остаток своих дней в клубе, слезы капают в мой ликер. — Его глаза оценивают Елену, качающую головой. — Ну, как только твое дерьмо уляжется.

— Никто ничего не говорил о любви. Расслабься. — Часть меня ненавидит Джакса за то, что он указал на мою самую большую неуверенность в последнее время. Не то чтобы я не заботился о Софи, но сама мысль о любви выводит меня из себя.

— Ай, не надо злиться. Это лишь вопрос времени, когда твои отношения с ней взорвутся тебе в лицо. Но ты можешь видеть, куда это тебя приведет. Я имею в виду, тебе и так не повезло с Маккой, так что еще может пойти не так?

Я бью его по голове, надеясь, что мой удар выбьет из него всю глупость. То, как он после этого осматривает Елену, говорит мне, что может потребоваться больше одного удара, чтобы вылечить его.

После еще получаса помощи Елены мы заканчиваем встречу, потому что у нас с Джаксом ограниченный запас времент.

Выйдя из конференц-зала, я звоню своему агенту.

Рик берет трубку на втором звонке.

— Привет, чувак. Как раз тот, с кем я хотел поговорить. Его бодрое настроение поднимает мне настроение.

— Я так понимаю, у тебя хорошие новости?

— Самые лучшие. Ты впечатлил Маккой своими местами на подиуме в двенадцати из четырнадцати гонок. Они хотят продлить с тобой еще один контракт.

— Это потрясающе. — Волна счастья охватывает меня. — На что мы смотрим?

— Ну, контракт предусматривает небольшое повышение зарплаты из-за твоего выступления в этом году, с ежегодной зарплатой в 20 миллионов в течение еще двух лет. В общей сложности ты получишь 40 миллионов. Поздравляю!

— Да, блядь. — Я облегченно рассмеялся. Это именно та сделка, которую я ждал пол сезона.

— Но у них есть несколько замечаний, прежде чем ты согласишься.

Ужас тяжелым грузом ложится на мою грудь, сменяя мое приподнятое настроение.

— Какие замечания?

— Ты должен держаться подальше от Софи и любого из Бандини, кто не Ноа. Маккой не хочет, чтобы тебя связывали с их соперником, независимо от того, насколько ты дружен с девушкой. Очевидно, что тебе не нужно грубить Митчеллам, но сплетням об отношениях нужно положить конец.

— Мне нужно подумать об этом. Можем ли мы сделать встречное предложение по этому поводу? Мне не нравится идея отрезать друзей в целях бренда.

— Конечно. Как хочешь. Подумай и свяжись со мной на следующей неделе. Маккой сказал, что они могут тебя подождать. — Рик кладет трубку, как только я прощаюсь.

Я должен целовать землю, по которой ходят он и Питер, и благодарить за еще один шанс с моей командой. Вместо этого новые правила и предписания душат меня, разрушая мое хорошее настроение. Как и Софи, моему мозгу нужно время, чтобы обдумать и оценить все плюсы и минусы подписания контракта с их требованиями. Принятие подобных решений требует времени, особенно когда я рискую разрушить отношения, которые стали мне дороги.

Никто не предупреждал меня о последствиях, связанных с дружбой с дочерью команды соперников. Я не думал, что присутствие Софи в моей жизни подвергнет меня риску не только с одной стороны. Потому что, в конце концов, могу ли я пожертвовать командой своей мечты ради отношений с таким количеством границ, что я не могу видеть за ними?

Много лет назад я рассказал Софи о том, как ей следует спасаться в своей истории. Но я не понимал, что она спасает себя от меня, потому что я — настоящий злодей в этой запутанной сказке.

Потому что, к несчастью для нас, все в моей жизни временно.


Глава 22

Софи


В моей сумке зажужжал телефон. Я достаю его, пошарив по карманам в течение минуты, — моя сумка представляет собой бесконечную яму с обрывками жвачки, старыми квитанциями и корешками авиабилетов.

Лиам: У меня есть план на завтра. Встретимся в доме Маккой в 15:00.

Я: А что, если у меня есть планы?

Лиам: У тебя есть планы?

Я: Нет. Но спасибо, что спросил. Встретимся там.

Он отвечает эмодзи со средним пальцем. Я смеюсь, мне нравится, что он не пытается произвести на меня слишком сильное впечатление, предпочитая оставаться самим собой.

Когда Лиам сказал мне, что у него есть планы, я не думала, что он имел в виду что-то подобное. Он тащит меня за собой в сторону травянистой площадки возле Эйфелевой башни с корзиной для пикника в руках, которая, вероятно, выглядела бы нелепо на ком-то другом. Когда я сомневаюсь в его мужественности, он быстро кружится, до абсурда довольный собой.

Лиам находит идеальное место, зеленая трава стелется под нашими ногами, а солнце палит на нас золотыми лучами. Он достает одеяло и расстилает его на траве. Я следую за ним, когда он жестом приглашает меня сесть. Если бы он был кем-то другим, он был бы идеален. Но я не хочу слишком много читать об этом, навешивать ярлыки и идеи там, где им не место. Я топчусь на месте из-за своего быстро бьющегося сердца.

Ему трудно сопротивляться, особенно когда он достает бутылку вина и сырную тарелку.

— Я подумал, что это будет весело перед следующим Гран-При.

— Ты делаешь это для всех своих француженок?

Его щеки краснеют. Стыдливый Лиам, как правило, один из моих любимчиков.

— Нет. Только для нахальной маленькой американки.

— Я не маленькая. — Моя нижняя губа выпячивается. Он проводит по ней большим пальцем, и прикосновение его пальца разжигает что-то во мне.

— Ты можешь поместиться в мою ручной клади, если мы попробуем. — Его глаза тлеют, блуждая по мне, рассматривая мои распущенные светлые волосы и накрашенные тушью ресницы, обрамляющие мои глаза.

Приложила ли я усилия, чтобы выглядеть красиво для Лиама? Да.

Я в полной заднице.

— Не думаю, что хочу летать на частных самолетах в ручной клади. Я не думала что ты такая дешевка, которая не хочет делиться своей роскошной жизнью.

Лиам разражается смехом, который я полюбила. Ну, например. Он наливает вино, как профессионал, и вытирает лишние капли салфеткой. Мы выглядим как стильные люди, использующие настоящие бокалы, а не пластиковые.

— Выпьем за другой город и другую расу. — Он улыбается.

Я смешиваю свой бокал с его и делаю глоток. Жидкость охлаждает меня от жары августовского дня и близости Лиама.

Я осматриваю идеально ухоженную лужайку.

— Ты можешь поверить, что люди делают здесь предложение? Не думаю, что я когда-нибудь захочу сделать что-то настолько публичное.

Мы уже видели одно предложение, когда шли к нашему месту для пикника под звуки радостных возгласов толпы, разносящихся по площади.

— Ты скрытый романтик? Может, ты хочешь уединенное предложение? — его глаза танцуют, солнечные лучи отражаются от его радужки.

— Может быть. Я не знаю. Я никогда не думала об этом раньше, особенно с моими родителями и их неудачной попыткой любви.

Его брови опускаются вниз, а губы повторяют движение.

— Да ладно. Каждая девушка думает об этом.

— Не каждая девушка. Не спеши с выводами, ведь не каждая женщина мечтает о доме с тремя спальнями и собакой.

— Конечно, нет. Девушки мечтают о шикарных особняках с машинами Бандини, а не о собаках.

Его безумная картина любви заставляет меня смеяться до небес.

— Для человека, который говорит о том, как влюблены его родители, у тебя, конечно, мрачные взгляды на жизнь.

Меня осеняет осознание, когда его глаза отводятся от меня. Я пытаюсь отступить.

— Я не хотела об этом говорить.

Он сосредотачивается на Эйфелевой башне перед нами.

— Я знаю. Но так получилось. Я же не хочу быть раздражительным засранцем, который позволяет одному замечанию испортить мне настроение. Но в конце концов, ты права. Я не должен быть таким, но я такой. Потому что, конечно, у моих родителей самый лучший брак, но у них есть сын с самым худшим. Так что не имеет значения, с чем мы выросли, когда Лукас живет в ежедневном кошмаре.

— Ты говорил об этом со своим братом? Исходя из того, что ты мне рассказал, похоже, что он любил Йоханну. Я бы не стала считать это худшим браком. — Я не могу не задаться вопросом, рисует ли Лиам в своем воображении худшую картину того, как его брат справляется с этим.

— Даже если он не был худшим, у него не было хорошего конца. Черт, это не должно было закончиться, и точка. И нет, я больше не разговариваю с братом так часто. По крайней мере, не так, как раньше.

— Тогда кто ты такой, чтобы считать, что он живет этой ужасной жизнью? У него две прекрасные дочери, судя по фотографиям, которые ты мне показывал. Может, Йоханны и нет в живых, но память о ней живет в ее детях.

Глаза Лиама кажутся стеклянными, когда он поворачивает голову ко мне.

— Я не знаю…

— Ты прав. Ты не знаешь. — Я сжимаю его руку в своей и смотрю ему в глаза. — Это нормально — перестать мучить себя мыслью о том, как он живет. Может быть, тебе стоит спросить его, а не прятаться.

— Легко кому-то давать советы, когда он сам не испытал этого.

Я насмехаюсь.

— С тобой совсем не просто спорить по этому поводу. Легче было бы ничего не говорить. Сидеть сложа руки, наслаждаться нашим ограниченным временем вместе и уехать в итальянский закат, когда все будет сказано и сделано.

— Тогда зачем это делать? — его глаза держат меня в плену.

Я сглатываю нервы, желая произнести слова, пока не потеряла мужество.

— Потому что я беспокоюсь о тебе. Всякий раз, когда ты упоминаешь о своем брате, в твоих глазах появляется рана. Трагедия в смерти Йоханны заключалась не только в этом. Ты потерял часть себя, чтобы компенсировать пустоту от потери лучшей подруги.

— Я думаю, ты упустила свое призвание в психологии, — ворчит Лиам.

Я тихонько смеюсь.

— Нет. Мое призвание заключалось в том, чтобы все это время оказаться здесь, готовой надрать тебе задницу. Со мной ты был на подиуме больше раз, чем в прошлом году. Кстати, всегда пожалуйста.

Лиам одаривает меня лучезарной улыбкой, которую я чувствую до самых глубин своего сердца.

— Ты, Софи Мари Митчелл, там, где тебе и место. К черту бухгалтерию, ты слишком сексуальна, чтобы сидеть в кабинке целый день.

Лиам перешел от мрачного к юмористическому за один присест. Я позволяю ему отвлечься, продолжая наслаждаться нашим счастливым часом вместе.

Мы сидим вместе и наблюдаем за людьми, придумывая нелепые истории как о туристах, так и о местных жителях. Он потягивает вино, привлекая мое внимание к его губам, обхватившим ободок бокала. Те самые губы, которые я хочу поцеловать снова.

Я осушаю оставшееся содержимое своего стакана в несколько глотков.

— Полегче. — Его игривый голос заставляет меня сжать бедра.

И тут я вспоминаю о своей спасительной милости. Вся причина, по которой мы с Лиамом оказались вместе в этом бардаке, начало отношений, к которым я никогда не смогла бы подготовиться.

Я достаю из кармана список «К Черту!» и оцениваю пункты, которые я могу зачёркнуть.

— Я хочу спланировать, что делать дальше.

Его глаза темнеют. Я просматриваю некоторые пункты, размышляя, что я могу выбрать сама.

Лиам снова выхватывает список из моих рук.

— Суть не в том, чтобы планировать каждую мелочь. Думаю, в этот раз я сам выберу.

Прощай, контроль, увидимся позже.

— Нашел одно. Поцелуй перед Эйфелевой башней. — Лиам сжимает мою руку, притягивая меня вровень со своим телом, пока сильные руки удерживают меня рядом.

Я отталкиваюсь от его груди, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Что ты делаешь? Мы не можем целоваться здесь. Мы на публике! Это не то, что делают друзья с привилегиями. Они держат это исключительно в определенных границах, как друзья во внешнем мире и преимущества в спальне.

Его губы подергиваются от моего бессвязного бреда.

— Если ты ограничиваешь выгоду только спальней, то ты все делаешь неправильно. — Его глубокий голос проникает прямо в мое сердце, тупая пульсация выдает, как сильно я его хочу.

— Нам нужны четкие правила и ожидания в отношении того, что значит «друзья с привилегиями». Я думаю, у нас обоих разные представления.

— К черту правила и планы. Хватит так много думать.

Лиам не дает мне ни секунды на размышления о нашем статусе, потому что его губы находят мои, а его рука накрывает мое лицо. Свежий вкус белого вина проникает в мой рот и пробегает по языку, когда его губы захватывают мои. Его губы овладевают мной и контролируют мой мозг и тело, подчиняя меня своей воле, и я становлюсь податливой в его руках.

Языки сталкиваются, вызывая дрожь по позвоночнику. Мои пальцы ног загибаются в кроссовках от ощущения, нарастающего внутри меня. Его руки пробегают по моей спине, вызывая очередную порцию искр на моей коже.

Я теряюсь в его вкусе. Лиам завладевает мной по частям одним лишь поцелуем, владея моим сердцем и моими губами. Мои руки обхватывают его шею и притягивают ближе. Я покусываю его нижнюю губу. Он издает стон, когда мой язык дразнит его, возвращая мне немного контроля.

Звуки хлопающих людей возвращают меня в настоящий момент. По моей шее к щекам разливается тепло, пока Лиам поправляет брюки и надевает шляпу, которая сидит достаточно низко, чтобы скрыть его лицо.

— Город любви наносит новый удар. — Невинный прохожий улыбается нам.

Нет, сэр, здесь нет никакой любви.

— Достань список.

Моя рука дрожит от просьбы Лиама. Я достаю список из сумочки и кладу его на стол в его гостиничном номере. Его номер выглядит как улучшенная версия моего, с гостиной, столовой и огромной спальней.

— Где ручка?

Я нахожу ручку после того, как убираю два бальзама для губ, крем для рук и кисть.

— Мы что-то проверяем? Я не вижу здесь ничего, что мы могли бы сделать. — Мой голос выдает мое волнение.

Он выхватывает у меня ручку и пишет внизу листа, рядом с последним дополнением.

Завести друга с привилегиями.

В строчке чувствуется завершенность.

— Теперь, когда мы добавили это, я думаю, с чего начать… О, я знаю. — Его голос понижается до хриплого шепота, заставляя сирену взвыть в моей голове. — Я и забыл, какой грязный ум у тебя был при создании этого.

Мои щеки горят. Лиам поднимается со стула и проводит одним пальцем по моему позвоночнику, обтянутому рубашкой, по которому пробегают мурашки. Он хватает меня и несет в свою спальню, не оглядываясь назад. Меня бросают на кровать, как будто я ничего не вешу, и мое тело падает на кровать в виде кучи, а Лиам смотрит на меня сверху. В комнате достаточно света, чтобы разглядеть важные детали, например, то, как он озорно улыбается.

Его взгляд задерживается на моей груди, прежде чем встретиться с моими глазами.

— Понимаешь, я беспокоюсь, что ты откажешься от нашей сделки. Ты склонна заводиться, и как бы весело это ни было, я бы предпочел, чтобы ты расслабилась.

Лиам без труда видит меня насквозь. От его слов у меня в груди начинает что-то бурлить. Я молчу, гадая, к чему это приведет.

— Итак, я думаю, что это отличная идея для нас — проработать некоторые моменты в нашем соглашении. Во имя того, чтобы между нами все получилось. У меня есть идея, что мы можем сделать, чтобы все исправить.

Я чувствую страх и одновременно странное волнение по поводу того, какой номер он выбрал.

— Что-то из списка?

— Точно. Ты хорошая девочка. Тебе нравится быть очень внимательной во всем, что ты делаешь, верно?

Я киваю головой в такт его словам.

Он хмыкает.

— Ты же не хочешь отказаться от своего списка после всего этого времени?

— Нет. — Я лежу, как жертвенный агнец, пока его глаза оглядывают мое тело, принимая во внимание мои джинсовые шорты и черную футболку.

— Итак, позволь мне помочь тебе.

Лиам опускается передо мной, как только я киваю в знак согласия. Какое сексуальное зрелище — он с коленями на кровати. Я облизываю губы, пока он ползет ко мне.

Мое сердце колотится в груди. Губы Лиама находят мои, отключая мой мозг и отбрасывая все заботы. Этот поцелуй не идет ни в какое сравнение с нашими предыдущими. С самого начала от него исходит напряжение, его губы прижимаются к моим. Наши пальцы переплетаются, когда он сжимает мои руки рядом с головой. Черт, как же это приятно.

Лиам проводит языком по моим губам, искушая мой рот открыться для него. Его зубы тянутся к моей нижней губе, когда он прижимается своим телом к моему. Эмоции и ощущения затмевают мои суждения и опасения. Я уже испортила нашу дружбу простым поцелуем, так что могу наслаждаться поездкой.

Он отпускает мои руки, теперь он больше заинтересован в исследовании моего тела. Его грубые руки пробегают по моим изгибам. Несмотря на материал, отделяющий его мозолистые пальцы от моей кожи, я чувствую его везде. На моем теле, в моей голове, под моей кожей. Невозможно отмахнуться от того, как он владеет мной, доводя мое тело до отчаяния от одних только поцелуев и прикосновений. Он издает стон, когда я покусываю и оттягиваю его нижнюю губу.

Мои руки неловко ощупывают его, как возбужденный агент агент управления транспортной безопасности, проверяя напряженные мышцы его рук и спины. Это невозможно описать. Упругие мышцы прижимаются к его рубашке, напрягаясь там, где задерживаются мои пальцы.

Раньше я отталкивала его, не желая смотреть слишком близко, боясь, что мой самоконтроль нарушится. Все, что связано с нашей химией, заставляет меня сомневаться в здравом уме то, что я отрицаю нашу связь.

Зубы Лиама касаются моей нижней губы, прежде чем оторваться от моих. Его губы следуют по изгибу моей шеи. Я вздыхаю от ощущения его щетины на моей коже, наслаждаясь каждой секундой его внимания.

Наше притяжение заставляет меня паниковать, надеясь, что я ничего не испортила между нами. Поговорит ли Лиам со мной завтра? Разрушаю ли я что-то между нами?

Как будто Лиам чувствует мои сомнения, он берет меня за волосы и возвращает в настоящий момент. Он стирает мои сомнения своими губами. Этот мужчина целует меня так, будто это может быть наш последний поцелуй, ставя клеймо, чтобы я никогда его не забыла. И Боже, я никогда не забуду.

Как я так долго отказывалась? И почему?

— Я хотел поцеловать тебя вот так уже несколько месяцев. — Голос Лиама напрягается, когда он осыпает мягкими поцелуями мою шею.

Его слова просачиваются в мое сердце и занимают постоянное место, непрошеное вторжение, держащее меня в заложниках. Глупая я, что засунула чувства туда, где им не место. Он проводит большим пальцем по моим припухшим губам, его глаза оценивают мои.

Он наносит еще один быстрый поцелуй на мои губы, его щетина касается моего лица.

— Скажи, ты так же сильно хотела меня?

Мое сердце сжимается от его уязвимости, я улавливаю, как расширяются его глаза и опускаются брови.

Я поднимаю спину с кровати и дарю ему целомудренный поцелуй, который не должен значить так много, как он значит. Он отстраняется, даря мне огромную улыбку, которая согревает мое сердце.

— Перед тобой трудно устоять. Ты легко становишься моей слабостью. — Я провожу пальцем по его груди, прежде чем коснуться его выдающейся выпуклости, толстой и твердой под моей ладонью. Мое тело пульсирует от возбуждения, когда я прикасаюсь к нему. Озорная улыбка расплывается по моему лицу, когда он стонет, его тело отвечает на мои движения рукой вверх и вниз по его длине. Меня охватывает чувство гордости за то, что он жаждет меня.

— Черт, это так приятно. — Его голова опускается в ложбинку на моей шее. — Я бы не хотел кончать только от твоей руки. — Он мягко отводит мою руку от своих брюк. Его руки хватают подол моей рубашки и стягивают ее, бросая куда-то через плечо. Затем снимаются мои шорты, открывая ему большую часть меня.

— И ты делаешь эпиляцию? Дерьмо. — Его голос хрипит.

— Ага. Это заставляет меня чувствовать себя сексуальной. — К черту эпиляцию ради парня. Я не пройду через такую боль ни для чего, кроме повышения самооценки.

— Черт, Софи, ты моя непослушная девочка. — Глаза Лиама по-прежнему прикованы к моему лавандовому кружевному лифчику.

Я мысленно похвалила себя за то, что надела шикарный бюстгальтер и соответствующие трусики. Его губы возвращаются к моим, а его руки сжимают мою грудь, кружевная ткань задевает мои чувствительные соски. Мой клитор пульсирует от его прикосновений.

Лиам отстраняется от меня.

— Еще не поздно остановиться. Мы можем вернуться к нормальной жизни. Ты уверена в этом? — Он застает меня врасплох своей «картой бесплатного выхода из постели».

Мое горло перехватывает от его искренности. Вместо того чтобы уклониться, я снова притягиваю его губы к своим, уступая ему и желанию, кружащемуся вокруг нас уже несколько месяцев. Одна рука Лиама обхватывает меня и снимает лифчик, а другая тянет за узел, чтобы распустить мои волосы. Он проявляет себя как человек с множеством многозадачных талантов.

Наши поцелуи переходят от интенсивных и настоятельных к мягким и сладким. Почти как непроизносимые слова между нами, наши поцелуи говорят то, что наш мозг не может разобрать. Я прижимаюсь к его члену, создавая чудесное трение, и в одно мгновение превращаюсь из нерешительной в умоляющую. Как быстро все меняется.

Его губы отрываются от моих.

— Мы собираемся сыграть в игру, чтобы выбить пункт.

— И каковы правила? — Мой хриплый голос звучит чужеродно для моих собственных ушей.

Лиам прижимает свою выпуклость к моей чувствительной области.

— Никаких правил, кроме того, что ты должна испытать оргазм. Ты просила испытать несколько оргазмов за одну ночь. — Ох. — Посмотрим, сколько я смогу из тебя вытянуть. Ставлю на три, по крайней мере.

Я чуть не задохнулась от резкого вдоха воздуха.

— Это вообще реально? Я думала, это что-то из фильмов и книг.

Его губы находят впадинку на моей шее, проводя поцелуями по изгибу.

— Я могу обещать тебе, что все, что происходит с нами, — реально. Даже когда тебе кажется, что ты видишь звезды от того, что я трахаю тебя. — Его горячее дыхание пробегает по моей коже.

Я вздрагиваю, когда он проводит пальцем по моему телу до верха моих стрингов.

— Тогда сделай все, что в твоих силах. Я не ожидаю меньшего от того, кто обещает так много порочных вещей. Больше показывай, меньше рассказывай.

Он поднимает на меня голову, многообещающая ухмылка пересекает его лицо и достигает его глаз. Я не знаю, откуда взялась моя наглость, но я здесь.

Похоже, я искусила демона внутри Лиама, потому что он затыкает меня обжигающим поцелуем, от которого у меня перехватывает дыхание и я теряю сознание. Поцелуй любезно говорит мне заткнуться.

В последний раз чмокнув меня в губы, он скатывается с кровати. Его колени ударяются об пол, прежде чем он хватает меня за бедра и тянет к себе.

Его пальцы находят край моих трусиков и стягивают их вниз. Еще одна моя одежда теряется на полу гостиничного номера Лиама, оставляя меня обнаженной и ждущей его. Он поднимает мои ноги с кровати и кладет их себе на плечи.

Он оставляет легкий поцелуй на внутренней стороне моего бедра.

— Напомни мне еще раз, что в твоем списке говорилось об оральном сексе?

— Кончить от орального секса? — Мое тело вспыхивает от напоминания о моей интимной, но простой просьбе. Это глупая мысль сейчас, когда Лиам стоит передо мной на коленях, красивый и о-очень горячий, а мои ноги раздвинуты для него.

Лиам целует мой центр, в то время как его глаза остаются прикованы к моим. Моя спина выгибается дугой, неловко, от новых ощущений.

— Позволь мне помочь тебе. Когда-нибудь мужчина съедал тебя и поклонялся тебе, как чертовой королеве, которой ты являешься? — Его хриплый голос посылает теплое чувство вверх по моему позвоночнику.

Я качаю головой из стороны в сторону, потому что слова требуют мозговой энергии, а я отключилась примерно пять поцелуев назад.

Он усмехается, сексуально и грубо, когда горячий воздух касается моей обнаженной кожи.

— Я более чем счастлив приветствовать тебя на лучшей ночи в твоей жизни.

Больше никаких предупреждений и слов, когда рот Лиама опускается. И, черт возьми, как только его язык выныривает, я вырубаюсь мысленно, в то время как мое тело расцветает. Он действительно знает, что делать, потому что мои ноги дрожат, вцепившись в его плечи, как в спасательный круг.

Мои пальцы вцепились в простыни в поисках чего-нибудь, что могло бы меня заземлить. В моем теле срабатывает миллион нервов, возбуждаясь от мучений Лиама. Никогда в жизни я не испытывала ничего столь удивительного, как это. Мои пальцы ног подгибаются, а сердцевина пульсирует.

Сегодняшний вечер — важный урок, как отличить мужчину от мальчика. Руки Лиама обхватывают мою задницу, удерживая меня на месте, пока его язык ласкает меня.

Мое тело отключается от мозга, завороженное преданностью Лиама своему делу. Его язык оживляет мой навязчивый оргазм. Он смотрит на меня, в его взгляде голод и удовлетворение, когда его губы обхватывают мой клитор. Его вид в сочетании с его синергетической пыткой подталкивает меня. Он обещал, что я увижу звезды, и, черт возьми, вселенная никогда не выглядела и не чувствовала себя так чертовски хорошо.

Мое тело содрогается, когда он продолжает ласкать меня, не останавливаясь, пока мое тело снова не успокаивается.

Я моргаю, глядя в потолок. Лиам дарит моей чувствительной области последний поцелуй, прежде чем положить мои ноги обратно на край кровати. Он оставляет несколько поцелуев на моих бедрах, а затем опускается на пятки, оставляя меня задыхающейся и ждущей. Я приподнимаюсь на локтях.

Лиам посылает мне довольную улыбку.

Я прикусываю припухшую губу.

— Думаю, этот список меня сломает.

Как я могу выполнить все пункты вместе с ним, если некоторые изних меня сжигают?

— Нет. Я собираюсь сломать тебя. Но я соберу тебя обратно, чтобы посмотреть, как ты снова и снова распадаешься на части вокруг моего члена. Как весело мы проведем время вместе. — Он встает и снимает джинсы, открывая мне вид на свои мускулистые ноги. Его руки стягивают с него рубашку. У меня перехватывает дыхание при виде того, как он стоит передо мной. Золотистая кожа и груда мышц от лодыжек до пальцев ног приветствуют меня, а его твердый член упирается в ткань трусов.

Короче говоря, Лиам в полном порядке. К чему выглядеть как кукла Кен, когда он соответствует ожиданиям боевой фигурки G.I. Joe, участвующей в операции «О».

Осталось еще два оргазма, прежде чем он нарушит собственное пари, и я с трудом сдерживаю свой энтузиазм. Лиам возвращается на кровать и переползает на мое тело.

— Я хотел сделать это с тех пор, как увидел тебя в Шанхае. — Он проводит линию поцелуев по моей ключице, и моя кожа вздрагивает, когда его язык выныривает и лижит нежную косточку. Губы Лиама не покидают мою кожу, переходя на грудь. Его губы обхватывают один сосок, а другая рука сжимает и играет с другим. Я могу умереть от счастья и желания, бурлящих внутри меня, и никогда больше не сомневаться в его мастерстве.

Глаза Лиама то и дело встречаются с моими, его льдисто-голубой взгляд похож на летнюю грозу, зарождающуюся в голубых вихрях.

Я толкаюсь в него, потому что хочу большего. Язык Лиама пробегает по долине моей груди, прежде чем найти другой острый сосок. Он облизывает и дразнит меня, снова приближая меня к краю. Его незанятая рука движется вниз по моему животу.

Его пальцы проникают в меня, пока он дразнит мою грудь, его губы посасывают мягкую плоть над соском, отмечая меня, чтобы никто, кроме него, не видел. Укус боли, смешанный с его постоянными толчками, снова выводит меня из себя, мой мозг улетает от меня без оглядки.

Он дает мне время вернуться в настоящий момент.

— Посмотри на это, в тебе нечто большее.

Этот человек может поспорить с дьяволом. Лиам встает с кровати, открывает боковой ящик и достает презерватив. Он спускает трусы-боксеры, обнажая свой толстый член, который выглядит гладким и готовым.

Я подползаю к краю кровати, мои пальцы берут упаковку из его рук и разрывают фольгу. Он делает глубокий вдох, пока я раскатываю презерватив по его члену. Один из моих пальцев пробегает по его длине, когда я заканчиваю. Мои колени шатаются, но я держусь уверенно.

Лиам садится на кровать, увлекая меня за собой. Моя голова падает на его грудь, а его пальцы пробегают по хребту моего позвоночника, его прикосновения врезаются в мою память.

— Ты когда-нибудь раньше ездила на чьем-то члене? — его хриплый голос разносится по комнате.

— Нет.

— Теперь твоя очередь показать мне, что ты хочешь этого с нами. Заставь меня поверить тебе, потому что я боюсь, что ты выйдешь из этой комнаты и будешь избегать меня, когда все закончится. — Он шепчет мне на ухо, прежде чем его язык проводит по чувствительной коже.

Его задача стоит между нами. Он хочет отдать мне контроль, потому что сомневается в моей готовности стараться. Мое сердце колотится в груди, боясь сделать что-то не так.

— Ты чертовски сексуальна. Перестань сомневаться в себе. — Он хватает мою руку и прижимает ее к своему члену. — Чувствуешь это? Я не отрицаю, что хочу, чтобы ты трахнула меня. Ты должна быть уверена в себе и в том, что хочешь попробовать это с нами.

Моя грудь напрягается от его заботы о том, чтобы укрепить мою уверенность. Это сбивает меня с толку. Все в нем возбуждает меня, как в хорошем, так и в плохом смысле, заставляя меня не знать, куда двигаться дальше.

Я наклоняюсь к нему, прижимаясь губами к его губам. Мой язык дразнит его, вызывая стон, когда моя рука пробегает по его груди. Я забираюсь на него сверху, целуя его без всякой осторожности, не обращая внимания на то, что в моей груди что-то бурлит.

Я медленно ввожу его в себя, резко вдыхая воздух от ощущения его присутствия в этой позиции. Мои руки прижимаются к его груди, чтобы стабилизировать меня. Все, что угодно, лишь бы я не потеряла сознание от ощущений, подавляющих каждый нерв внутри меня.

Мы оба сидим в тишине, наше дыхание становится тяжелым, когда мы смотрим друг другу в глаза, официально снимая последнюю печать нашей дружбы. Назад дороги нет, когда его член заполняет меня, незабываемое ощущение, которое я чувствую до самых пальцев ног.

— Черт, ты такая чертовски тугая. — Он прижимается спиной к подушкам. Его глаза смотрят в мои, в них плещутся неразборчивые эмоции.

Я прогоняю любую мысль о том, чтобы узнать, что он чувствует. Вместо этого я решаю жить настоящим моментом, покончив с отговорками.

Я вяло приподнимаюсь, прежде чем снова опуститься.

— О Боже!

— Софи. Блядь. — Его голос напрягается, когда его пальцы впиваются в мои бедра.

Его слова, сказанные ранее, о том, чтобы показать ему, как сильно я хочу его, проносятся в моей голове. Я хочу его так чертовски сильно. Месяцами я жаждала его, несмотря на то, что пряталась за дружбой и страхами. Глупо было думать, что я смогу избежать нашей связи.

Он водит меня вверх-вниз, показывая темп, который заставляет мою голову откинуться назад.

— Ты такая горячая. Скачешь на мне, как будто отчаянно нуждаешься в моем члене. Покажи мне, как сильно ты нуждаешься во мне.

Покалывание пробегает по моему позвоночнику, когда я продолжаю скакать на нем, инстинкт берет верх. Пальцы Лиама находят мой клитор, надавливая на чувствительную область, помогая моему оргазму нарастать. Я нахожу удивительный ритм, не в силах оторвать взгляд от его глаз, пока двигаюсь.

К черту время, которое стоит на месте. Кажется, что все проносится мимо меня, эмоции заставляют мою грудь сжиматься, пока я продолжаю скакать на члене Лиама. Глаза Лиама остаются полуоткрытыми, его веки тяжелеют от вожделения. Мне нравится видеть его в моей власти.

— Отпусти. — Его пальцы впиваются в мои бедра, беря контроль на себя, позволяя мне найти разрядку, пока он меняет темп.

Все исчезает, когда удовольствие нарастает внутри меня. Я стону, поддаваясь искушению и тому, как он заставляет меня чувствовать себя: сильной, сексуальной и чертовски напуганной.

Лиам переворачивает нас, и я погружаюсь спиной в пушистый плед, когда он входит в меня. Непрекращающийся всплеск удовольствия охватывает мое тело, пока он доводит меня до оргазма.

— В тебе есть еще один. У меня достаточно выносливости, чтобы трахать тебя, пока ты не дашь мне то, что я хочу. — Он покрывает меня собственническим поцелуем, а затем переходит к шее, посасывая и покусывая нежную плоть.

— Да. — Я стону и толкаюсь в его тело.

Он продолжает свой темп, хватает подушку, лежащую рядом, и засовывает ее мне под задницу, меняя угол наклона. Его член касается моего самого чувствительного места, а подушечка его большого пальца нажимает на мой клитор. Ощущение посылает жар по моим венам, мое тело пульсирует от потребности, кровь стучит в моих ушах в соответствии с моим тяжелым дыханием.

— Вот так. Отдай мне все, что у тебя есть. Я хочу все. Черт, я хочу украсть у тебя все до последней капли. — Его слова и прикосновения подталкивают меня, мои глаза закрываются, прежде чем он берет меня за волосы. Мои глаза снова открываются, улавливая его мягкие голубые глаза и гордую ухмылку, когда он наблюдает за моим взрывом.

Его засосы становятся беспорядочными, когда он опускает голову в сторону, поражая меня образом того, как он разрывается.

— Мой прекрасный ангел. Слишком порочный для рая, слишком чист для ада.

Может, я и его прекрасный ангел, но он мой дьявол в маске — слишком непослушный для моего сердца, слишком неотразимый для моего тела.

Тело Лиама опускается на мое, наши тела прижимаются друг к другу, выравнивая дыхание. Он прижимается ко мне, не двигаясь, и ощущение его руки, переплетающейся с моей, вызывает улыбку на моем лице. Мое сердце сжимается от самого простого жеста.

Если раньше я не чувствовала, что меня предали из-за моих растущих чувств к Лиаму, то этот вечер поставил точку.

Похоже, меня поимели не только в одном смысле.


Глава 23

Лиам


За неделю до Гран-при Венгрии я сотрудничаю с командой, тестирую машину, тренируюсь и провожу время с Софи. Последняя бросила меня, когда отец попросил ее провести несколько часов с ним.

Мы с Джаксом проводим время в спортзале Маккой. Это площадка для спортсменов, где есть все виды оборудования, рефлекторные тренажеры и лучшая система симуляции Формулы-1. Запах чистящих средств и пота приветствует нас, когда мы тренируемся в перерывах между нашими плотными расписаниями.

— Я почти не видел тебя всю неделю. Ты собираешься меня бросить, оставив меня дружить с Сантьяго и этим молчаливым и задумчивым засранцем из «Витуса». Ты знаешь этого парня. Он похож на какую-то статую Микеланджело с характером, как у него. Жесткий дрочер. — Мышцы Джакса напрягаются, когда он поднимает гантель.

Я сдерживаю усмешку.

— Ну, Ноа и Майя — совсем другое. А я был занят своей работой.

— Эти двое вполне могли бы быть вместе. Ноа все время смотрит на нее, а Майя избегает его, как будто у него венерическое заболевание.

Я сжимаю гирю в руке.

— Эх, я не знаю насчет них. Ноа не из тех, кто любит обязательства.

— И что? Ты вдруг стал сторонником обязательств?

Я пожимаю плечами, пытаясь выглядеть более бесстрастной, чем я чувствую.

— О черт, неужели могучий Лиам думает о настоящих отношениях? Неужели секс так хорош с твоей принцессой Бандини?

Легко забыть, как легко он меня читает. Я увеличиваю скорость своих повторений.

— Опять же, все не так. Мы просто развлекаемся. Я не хочу говорить с тобой о том, чем мы занимаемся наедине.

Он смотрит на меня ошеломленно.

— С каких это пор ты не хочешь делиться информацией о девушке, с которой трахаешься?

Я скрежещу зубами.

— С этого момента. Хватит делать из мухи слона.

Джакс прислонился головой к скамье для тренировок, его грудь сотрясается от смеха.

— Дерьмо. Расслабься, я просто подшучивал над тобой. Я хотел посмотреть, насколько серьезно ты к ней относишься, но, похоже, между вами только секс.

Моя грудь напряглась.

— Ты забыл сегодня принять лекарства? Я забыл, что быть полным мудаком — это симптом неприятия.

Он завывает от очередного смеха. Джакс не считает мой удар ни капли обидным, что еще больше выводит меня из себя. Я ненавижу его слова, потому что они попадают в точку. Я понятия не имею, какого черта я делаю, когда Софи соглашается на мои условия, потому что я эгоистичное дерьмо, которому нужна она и наша дружба.

Я отвлекаю себя прыжками на скакалке. Джакс ворчит, когда переключается на кардиотренажер. Он сбрасывает футболку, обнажая большую часть своих татуировок. Крутой ублюдок, пройти через такую боль ради тела, полного татуировок.

— И тебя ни капельки не беспокоит, что она хочет от тебя чего-то большего, чем дружба? — его взгляд оценивает меня.

— Нет, мы добавили привилегии, а не клятвы. Перестань сейчас быть таким дерьмовым другом и пытаться меня поддеть. — Я рад, что никогда не делился с ним списком Софи, потому что он бы весь день меня за это дерьмом поливал.

Он свистит на меня.

— Ладно. Извини. Я брошу это, так что не надо накручивать себя. Но чтобы ты знал, это никогда не закончится хорошо.

Я качаю головой, завершая последнюю серию прыжков.

— Я не знаю, почему ты продолжаешь раздувать из мухи слона из-за этой истории с Софи.

Он возится с кнопками беговой дорожки.

— Я предупреждаю тебя, что тебе может не понравиться конечный результат, если ты не посмотришь в лицо своему дерьму.

Чувство вины тяжелым грузом сидит в моем нутре из-за последствий нового контракта с Маккой. Я так и не рассказала Джаксу о звонке Рика, боясь посмотреть правде в глаза. Но у правды есть забавный способ настигнуть меня, хочу я этого или нет.

Члены экипажа работают в гараже, проверяя машины, пока мои инженеры обсуждают со мной логистику. Я рассказываю им о различных проблемах, которые я обнаружил во время тренировок. Люди недооценивают количество времени, которое гонщики проводят с командой, проверяя новые теории и решая проблемы. Помимо гонок и посещения вечеринок, я провожу чертову уйму времени на деловых встречах.

Я жажду победы в этой гонке. Хотя Питер предложил мне продлить контракт, я не хочу испытывать ложную надежду, так как он не ответил мне на мое встречное предложение по поводу анти-Софи пункта.

Клаудия не посещала никаких других мероприятий после гала-вечера, на котором она встретила Софи, и слава богу. Ее отсутствие помогло мне восстановить отношения с командой и Питером. Кажется, он в лучшем расположении духа, даже похлопал меня по спине после пресс-конференции Маккой

Несмотря на хорошее настроение Питера, я не буду закрываться от других команд, как бы сильно мне ни нравился Маккой. Они должны пересмотреть свою сделку и вернуться с лучшим предложением, желательно таким, которое не включает в себя отказ от кого-то, кто мне дорог, ради гонок.

Питер появляется из ниоткуда, украшая своим присутствием гараж. Его модный костюм выделяется на фоне пожарных костюмов и головных уборов экипажей.

— В этом сезоне ты показал потрясающие результаты, Лиам. Займи место в тройке лучших для нас, почему бы и нет? — Он ухмыляется мне.

— Я планирую это сделать. — Я продолжаю свои предгоночные проверки, убивая час до гонки. Я достаточно мужественен, чтобы признать, что у меня бывает предгоночная нервозность, и любой ублюдок, говорящий обратное, — лжец.

Я поднимаюсь в свой номер, готовый к тому, чтобы влезть в свою экипировку. Мой телефон гудит от нового сообщения.

Непослушная Софи: Ходят слухи, что у тебя здесь неплохо получается. Я не хочу раздувать твое эго еще больше, но желаю удачи и надеюсь, что ты не сильно провалишься.

Я смеюсь, набирая сообщение.

Я: Хочешь заключить пари?

Непослушная Софи: Это никогда не заканчивается хорошо для всех сторон.

Я: Кто сказал?

Непослушная Софи: Это говорит та сторона, которая каждый раз проигрывает.

Я: Эта закончится лучше. Если я окажусь на подиуме, ты останешься в гараже Маккой на Гран-при Германии.

Поскольку Питеру нужно присутствовать на заседании совета директоров Маккой в Лондоне в эти выходные, я не вижу проблемы в ее присутствии. Крису абсолютно наплевать на то, кто ошивается в его гараже, лишь бы я показал свой лучший результат.

Три точки появляются на моем экране один раз, а затем исчезают. Проходит несколько минут, и я, застегнув молнию на своем гоночном костюме, объявляю ее проигравшей. Мне хочется, чтобы Софи провела время со мной и моей семьей во время моей домашней гонки, какая-то часть меня хочет заявить о себе и показать ее. Другая часть меня приглашает ее по чисто эгоистической причине — я боюсь встретиться с братом в одиночку. Софи помогает мне оставаться в здравом уме и не делать глупостей, например, избегать свою семью, бронируя для них VIP-места вдали от зрителей.

Я улыбаюсь, когда мой телефон вибрирует на кофейном столике.

Непослушная Софи: Звучит как выгода для тебя.

Я: Нет. Мы оба выиграем от быстрого секса в моем номере. А то, что ты будешь рядом, это дополнительный бонус.

Исчезающие точки дразнят меня. Это глупое пари, чтобы заставить ее хоть раз побыть рядом со мной, а не в гараже Бандини. И если честно, я бы не отказался от траха перед гонкой.

Непослушная Софи: Если ты собираешься посылать мне подобные сообщения, тебе нужно повысить ставки. Ты получишь меня во всей своей славе Маккой, если займешь первое место. Я предпочитаю победителей.

Я радуюсь ее дерзким словам. Она выбивает меня из колеи и одновременно держит в центре внимания.

Я: Мы оба можем быть победителями, если ты согласна. Подиумы и оргазмы. Ты превращаешь меня в современного поэта.

Непослушная Софи: Удачи. Я ухожу, пока мой телефон не сгорел. Пока!

Разговор с Софи поднимает мне настроение. Мне нравится играть с ней, особенно когда это разрушает привычные ожидания успеха и места на подиуме.

Я покидаю свой номер и возвращаюсь в пит-гараж. Я устраиваюсь в кокпите, поправляю шейный корсет и руль, пока команда тянет меня к третьему месту на решетке. Софи хочет, чтобы я занял первое место, а это значит, что я должен обогнать Сантьяго и Ноа и сохранить лидерство в течение семидесяти кругов.

Есть небольшой шанс, что я смогу обойти Ноа, лидера гонки и чертовски хорошего защитника. Но к черту, я устрою зрителям отличное шоу, и все ради светловолосой зеленоглазой женщины, которая каждый день вторгается в мой мозг.

Фары мигают одна за другой, прежде чем все они выключаются. Я нажимаю на педаль газа, и моя машина набирает скорость по трассе, прежде чем я стремительно приближаюсь к первому повороту.

Передо мной проносятся автомобили Бандини, два ало-красных автомобиля соревнуются друг с другом. Мой болид остается позади них. Переднее крыло моей машины почти соприкасается с крылом Сантьяго, когда я сокращаю расстояние между нами.

Пятно толпы проносится мимо меня, когда наши машины проезжают очередной круг. Моя машина вибрирует, когда я нажимаю на педаль газа, и звук мчащейся машины вызывает улыбку на моих губах. Пот липнет к моему костюму, пока мы едем по трассе следующие двадцать кругов. Я сохраняю позицию P3, защищаясь от Джакса, который держится позади моей машины.

— Лиам, Ноа и Сантьяго скоро должны будут заехать на пит-лейн. У нас есть стратегия, которая поможет тебе победить, но ты должен нам довериться. Мы просим тебя три раза заехать на пит-лейн в этой гонке и использовать мягкие шины. — Голос Криса звучит в моем наушнике.

Это рискованный шаг, который даст мне большую скорость, чем стандартные средние шины, но большее количество пит-стопов означает меньший контроль над общим временем. Я все еще могу выиграть, но мне придется гоняться так, будто моя машина горит.

— Насколько вы уверены, что команда сможет завершить остановку менее чем за две секунды?

— Я бы дал шанс пятьдесят на пятьдесят. Черт.

Я сжимаю руки в перчатках.

— Хорошо. Давайте сделаем это.

— Бокс после следующего круга. — Крис выключает звук.

Моя машина вздрагивает, сцепление шин с дорогой постепенно становится менее стабильным, пока я продолжаю ехать по трассе. После очередного круга я заезжаю на пит-лейн, и моя команда абсолютно разбивает его, завершая остановку менее чем за 1,7 секунды — новый рекорд Ф1.

— Отличная работа, Крис. — Я сокращаю расстояние между парнями Бандини и моей машиной, оставляя мало места для ошибки, если они сделают что-то необдуманное. Мы трое движемся в тандеме и проходим прекрасно выполненный поворот. Ноа и Сантьяго едут бок о бок на следующей прямой, их красная краска блестит под полуденным солнцем. Их передние крылья остаются параллельными друг другу, пока Ноа пытается опередить своего товарища по команде.

Следующий поворот приближается быстро. Ноа по-прежнему сосредоточен на Сантьяго и не дает ему обогнать себя на повороте, настолько, что забывает обо мне.

Я проношусь мимо них двоих, оставляя их позади в своем боковом зеркале. Мои мягкие шины толкают меня быстрее, чем их. В моем наушнике раздаются крики команды, когда я укрепляю свое первое место. Я улыбаюсь, глядя на рев толпы, конкурирующий с гулом моего двигателя.

Я агрессивно держусь за свое первое место, потому что не хочу, чтобы Бандини обрели уверенность. Как наркоман, я живу ради этого кайфа, становясь пожизненным адреналиновым наркоманом.

— Лиам, ты сегодня просто зверь. Отличная работа. — Крис поздравляет меня, пока я бегу свой последний круг.

Я поднимаю кулак в воздух в тот момент, когда проезжаю клетчатый флаг. Крис играет одну из моих любимых песен, когда я снова мчусь по трассе, чтобы пройти победный круг, а в наушнике звучит песня The Killers «Mr. Brightside».

Надеюсь, Софи нравится серый цвет, потому что она будет выглядеть убийственно в моем номере. Она должна винить себя за мои планы. В конце концов, я учился у лучших.


Глава 24

Софи


Мы с Майей продолжаем нашу традицию «Винных сред». Мы потягиваем белое вино в коробке, которое в паре с нашими пластиковыми бокалами для вина, двумя фунтами жареной курицы и картофелем фри выглядит стильно. Девичник был бы неполным без грандиозного финала в виде шоколада Hershey's.

— Это американская кухня в лучшем виде. — Я стону от удовольствия при виде лучшей курицы, которую я ела по эту сторону Европы.

Майя кивает вместе со мной.

— Я беру только лучшее для нас.

— Что ты думаешь о вине? У меня здесь хорошее настроение годичной выдержки. — Я перемешиваю содержимое в своем бокале и принюхиваюсь, как будто знаю, что нужно искать.

Она берет коробку и анализирует содержимое.

— На вкус как плохое похмелье в процессе приготовления. Зачем ты вообще это предложила? Есть гораздо лучшие варианты.

— Мне казалось, что это символизирует молодость, тупость и безденежье. Но теперь я в этом не уверена.

— Только вот ты не тупая и даже не без гроша в кармане.

Я закатываю глаза.

— Потому что 8 000 евро помогут мне далеко продвинуться в жизни.

Она стучит своим бокалом по моему.

— Итак, расскажи мне обо всем, что было между тобой и Лиамом.

— Кроме того факта, что мы занимались сексом?

Майя смотрит на меня.

— Ты опять от меня скрывала!

— Ты была занята своим блогом и избегала Ноа, поэтому я не хотела ухудшать твою ситуацию. Но у нас был секс, и я испытала оргазм несколько раз. Все это было потрясающе, так что я надеюсь, что мое сердце не пострадает в процессе, потому что это было бы отстойно. — Я обычно страдаю от словесной рвоты рядом с Майей.

Я делаю несколько глотков из своего бокала вина, пока она все обдумывает. Кому-то нужна жидкая храбрость, а мне нужна жидкая мудрость, потому что в последнее время я не умею принимать решения.

Она наклоняет голову ко мне.

— Почему ты думаешь, что тебе будет больно?

— Потому что я сделала именно то, о чем ты меня предупреждала, и начала любить его по-настоящему?

Майя качает головой. Ее жалостливый взгляд напоминает мне, как глубоко я падаю, доказывая, что я ничем не лучше других девушек, с которыми был Лиам. Я сочувствую им. Ладно, скорее всем, кроме Клаудии.

— Когда ты это поняла?

Я вспоминаю прошлую неделю после того, как он выиграл Гран-При Венгрии.

— Наверное, примерно в пятый раз, когда мы занимались сексом. Мне потребовалось все, чтобы покинуть его постель и вернуться в свой номер. Мое сердце разрывалось от мысли, что ему все равно, если я уйду.

— О, нет. И он отпустил тебя?

— Нет, он обнимает лучше, чем утяжеленное одеяло. Уютно, тепло и надежно. — Я обнимаю свой бокал вина, чтобы продемонстрировать.

— Ты пыталась рассказать ему о своих чувствах?

Мои глаза сужаются на нее.

— Ни за что на свете, потому что я научилась у бывших Лиама в прошлом и настоящем. Клаудия была самой большой терапией, показавшей мне, что происходит с женщинами, которые попадают в ловушку любовного гнездышка Лиама. Они становятся горькими и печальными, выпрашивая объедки.

— Ну, я знаю, что тебе нужно сделать. — Она опускает бокал с вином и сжимает руки вместе.

— Бесплатная терапия и вино, о чем еще я могу просить?

Она одаривает меня небольшой улыбкой.

— Тебе нужно быть собой и наслаждаться временем, которое вы проводите вместе.

— Как ты можешь считать это советом? Это не очень-то поможет мне, когда все закончится.

— Ты предполагаешь, что это может закончиться между вами. А что, если он чувствует то же самое? — Майя смотрит на меня с надеждой в карих глазах.

— Он не чувствует. Лиам никогда не перестает говорить о своей любви к карьере и о том, как он занят. Не проходит и недели, чтобы он не упомянул, как мало времени у него есть на что-то большее, чем простые интимные отношения. Так что все непристойности должны заканчиваться.

Майя смеется в свой бокал с вином. Я не хочу портить наш девичник, поэтому я проглатываю свои чувства и запиваю их вином и куриными крылышками.

— Ты понимаешь, как я разочарована тем, что не попала на Октоберфест в этом году? Я молода только один раз, — хнычу я.

Гран-при Германии проходит в июле, а это значит, что мои мечты о пиве и Лиаме в костюме ледерхозе (прим. пер. кожаные штаны) разбиты. Лиам и Джакс хихикают, как будто я нахальная и очаровательная. Майя скачет по гаражу Маккой, готовясь снимать очередное интервью с Джаксом. Мы с Лиамом стоим в стороне, чтобы у них было пространство для работы, не мешая им своими обычными шуточками.

— Ты ведешь себя так, будто я не отсюда. Мы можем пойти на Октоберфест, когда угодно. — Лиам небрежно упоминает о будущем, как будто мы все еще будем друзьями. Почему эта мысль заставляет мое сердце биться о грудную клетку, как динамик в техно-клубе?

— Но я хочу поехать в этом году. Я хочу купить одежду, выпить пива и пьяно петь немецкие песни, которые я не понимаю.

Лиам рычит от смеха, заставляя Майю и Джакса повернуть головы в нашу сторону.

Его глаза сверкают.

— Ты всегда можешь приберечь наряд для меня. Давай купим его сегодня и немного поиграем в ролевые игры.

Я издала тихий смешок.

— Прекрати. Ты отвлекаешь талант.

— Эй, я тут наполовину талант. — Его вздернутые брови и мальчишеская ухмылка добавляют ему привлекательности, вызывая у меня чувство головокружения.

— Ты обычно так очаровываешь? Я думаю, не становлюсь ли я невосприимчивой к твоим ухаживаниям.

— Не знаю, хочешь проверить? — он проводит костяшками пальцев по моим щекам. — Сегодня вечером в моей комнате. У меня есть еще один пункт, который мы должны выполнить.

Румянец переходит с моей груди на щеки, мое тело сливается с футболкой Бандини.

— Хорошо, вы двое. Тихо на площадке. — Слова Майи прерывают наш разговор.

Майя и Джакс снимают интервью. Джакс дает эксклюзивный взгляд на свою машину Маккой, за вычетом секретного руля. Майя задает множество профессиональных вопросов, а мы с Лиамом наблюдаем со стороны. Лиам несколько раз пытается отвлечь меня нежными поцелуями, но я отталкиваю его, когда Джакс смеется над нами. Через двадцать минут Майя закругляется.

— Не забудь о моей завтрашней вечеринке. Будь в доме моих родителей около семи вечера. — Лиам потирает затылок.

— Как мы можем забыть. Это же празднование двадцать девятого дня рождения большого мальчика. — Майя хлопает в ладоши.

Лиам наклоняет голову к Майе.

— Да. Ноа и Сантьяго сказали мне, что не смогут прийти из-за какого-то эксклюзивного светского мероприятия для мальчиков Бандини. Так что для тебя нет оправдания.

— Почему мне не угрожают? — я смотрю прямо в глаза Лиаму.

— Это уже само собой разумеется, что ты пойдешь. Моя семья не перестает говорить о встрече с моим новым другом.

Это слово на букву «Д» становится моим самым нелюбимым. То, как у меня щемит в груди при его произнесении, напоминает мне о том, что мне действительно нужно взять себя в руки.

Майя тащит меня на предгоночную пресс-конференцию, поскольку Санти участвует в ней. Лиам сидит прямее, когда я стою в углу, что побуждает меня отправить ему GIF с фальшивым смехом Лесли Ноуп во время пресс-конференции. Я подношу телефон к лицу и касаюсь экрана, чтобы привлечь его внимание.

Он смотрит на свой телефон, пока репортер задает вопрос Санти, пряча свой смех за кашлем. Я не знаю, как они проводят там целый час, когда на них сыплются вопрос за вопросом.

— Ноа, ты боролся за то, чтобы остаться на вершине рейтинга чемпионата. Есть ли причина некоторых промахов? Похоже, Лиам догоняет тебя по очкам.

Майя бросает на меня тяжелый взгляд.

Ноа закатывает глаза.

— Лиам был моим соперником с тех пор, как мы пили сок из коробок, а не из бутылок шампанского. Так что я не удивлен, что он приближается ко мне.

Вскакивает еще один репортер.

— Лиам, ты беспокоишься по поводу того, что этот Гран-при — твоя домашняя гонка?

— Беспокойство? Не совсем, нет. По крайней мере, не больше, чем обычные нервы перед гонкой, но я уверен, что смогу победить. Но я должен следить за этими двумя. — Он сжимает кулак, затем разжимает пальцы и издает тихий звук взрыва.

Я прикрываю рот рукой, чтобы заглушить смех.

— Лиам, еще один для тебя. До общественности дошло, что ты встречаешься с женщиной из организации Ф1. Как Маккой относится к тому, что ты встречаешься с кем-то из индустрии после всего, что произошло с Клаудией?

Всеми силами я сопротивляюсь побегу из комнаты. По крайней мере, они не упоминают мое имя, потому что мой отец убил бы меня, прежде чем отправить мешок с телом на рейс обратно в Милан.

— Это невежливо, когда речь заходит о бывших, так что без комментариев. Я надеялся, что твоя мама научила тебя манерам.

— Как репортеры узнают эти истории изнутри? — шепчу я Майе.

Она поднимает плечи.

— Понятия не имею. Я имею в виду, что нет ничего плохого в том, чтобы встречаться с кем-то здесь, но я думаю, что для него это не очень хорошо.

Я сглатываю свои нервы. Репортер приглаживает свою прическу, а затем возится с микрофоном. Несколько репортеров вокруг него качают головами, пытаясь отговорить его.

— Мне интересно, не беспокоится ли Маккой о том, что у вас в постели греется инсайдер из команды противника.

Земля, я бы не отказалась упасть в выгребную яму. Я вожусь со свободной ниткой на своих шортах, подтягивая нитки, чтобы скрыть дрожащие пальцы.

— Мне не нужно спать с кем-то, чтобы хорошо выполнять свою работу или вести переговоры о контракте. Я больше не буду комментировать подобные вопросы, так что не вмешивай сюда мою личную жизнь. — Глаза Лиама находят мои, когда я поднимаю взгляд. Я не думаю, что ему нравится то, что он видит, судя по тому, как он хмурится.

Я продержалась до конца конференции, потому что мне не нужно показывать свое смущение или чувство вины. У нас с Лиамом ничего серьезного, так что все это исчезнет после того, как закончится сезон и он найдет себе другую.

Эта мысль гложет меня, пока я иду к своему любимому месту. Лиам находит меня вскоре после конференции, зная, что я предпочитаю место на палубе Ф1.

— Прости. Слава богу, они не назвали твое имя. — Он заправляет прядь моих волос за ухо — милый жест, который я полюбила.

Что? Полюбила.

— Все в порядке. Это, наверное, самое активное действие, которое репортер получил за весь год. — Я сморщила нос.

Лиам издает редкий нервный смешок.

— Точно. Но если серьезно, ты не против?

— Конечно. Но нам нужно быть осторожнее, потому что папа уже злится на меня. В конце концов, ты получишь новый контракт, я вернусь домой, и все перейдут к другим историям, как только закончится сезон. Для этого инсайдера больше не будет согревающих кроватей.

Он не ухмыляется, в его глазах нет юмора, и мне совершенно не на что опереться. Я не хочу слишком много думать о нас, потому что это обычно приводит к неприятностям. Но может ли Лиам тоже хотеть большего? Я не могу выбрать между оптимизмом и скептицизмом.

Надежда — как дым, рассеивается в мгновение ока. Как бы сильно я ни цеплялась за идею о нас с Лиамом, всегда найдется кто-то, кто будет ждать в тени, выжидая время, чтобы вырвать у меня веру.

Я смирилась с болью в сердце в тот момент, когда Лиам бросил меня на свою кровать, ухмыляясь так, словно я была частью его мира. Глупая я, что добавила невидимый пункт, когда передавала свой список Лиаму.



Мое сердце стучит вместе с костяшками пальцев, когда я стучу в дверь гостиничного номера Лиама. Он открывает в одном лишь белом полотенце на талии, вода стекает по ребрам его пресса, искушая мой язык слизать капли.

Лиам ухмыляется мне, открывая дверь шире, давая мне возможность войти. Он берет список с соседнего стола, прежде чем я успеваю почувствовать себя как дома.

— Я думал об этом весь день. — Он тащит меня в спальню, предвкушение съедает мою нервозность.

В моей груди становится тесно и жарко.

— Интересно, стоишь ли ты тех миллионов, которые они тебе платят. Если бы только фанаты знали, как много ты мечтаешь.

— По крайней мере, я могу воплотить свои мечты в реальность. — Он ослепительно улыбается мне, прежде чем исчезнуть в своей гардеробной.

— Ну. Дерьмо. — Ага. По крайней мере, я произнесла два слова.

Лиам выходит из шкафа с галстуком. Я подхожу к нему. Он начинает протестовать, но я прижимаю указательные пальцы к его рту.

— Нет. Теперь я буду командовать. — Я беру свою уверенность и бегу с ней.

Его глаза расширяются на долю секунды, прежде чем его губы растягиваются в улыбку, и он бросает галстук на кровать. Мои руки исследуют жесткие мышцы на его животе, его кожа становится гладкой и теплой под моими ладонями. Грудь Лиама вздрагивает от моего прикосновения. Я улыбаюсь, наслаждаясь его реакцией.

Мои руки пытаются снять с него полотенце, и влажный материал с грохотом падает на ковер. Член Лиама вырывается на свободу, искушая меня, когда я провожу рукой по гладкой плоти. Я облизываю губы, опускаясь на пол. Звук неровного дыхания Лиама вызывает во мне прилив возбуждения, подпитывая мою смелость. Он пробуждает во мне соблазнительницу, которую я не могу распознать.

Из его кончика вытекает капля спермы. Лиам стонет, когда я облизываю его, во мне бурлит энергия от того, что я делаю его слабым. Такие мужчины, как он, не часто сгибаются, но когда они это делают, это великолепно и захватывающе.

— Ты собираешься смотреть на мой член или сосать его?.

Я поднимаю на него глаза и нахожу в его взгляде юмор, когда он подмигивает мне. Наши глаза остаются соединенными, пока я втягиваю его в свой рот. Его губы складываются в букву «О», и это все, что мне нужно для продолжения. Я облизываю его от основания до кончика зигзагообразными движениями, его соленый вкус покрывает мой язык, когда я переключаюсь между сосанием и облизыванием.

— Блядь. У тебя грязный рот.

Я улыбаюсь вокруг его члена. Он человек немногословный, но многозначительный.

Одна из моих рук массирует его яйца, пока я сосу его член. Мне нравится его вкус и звуки, доносящиеся из его рта, затрудненные вдохи, которые он издает, когда я нежно касаюсь зубами его члена. Это бодрит меня — сделать такого человека, как Лиам, беспомощным перед похотью.

— Блядь. Сделай это еще раз.

Я дразню его языком, сохраняя ленивый темп, не торопясь, чтобы он кончил, потому что мне очень нравится слышать его периодические стоны.

Через несколько минут Лиам практически задыхается.

— Софи, если ты не хочешь, чтобы я кончил тебе в рот, остановись сейчас. Но на самом деле, я не хочу, чтобы ты останавливалась. Просто чтобы ты знала.

Я смеюсь над его предупреждением, мое горло вибрирует вокруг его члена. Несмотря на то, что я никогда раньше не глотала, у меня нет никакого желания останавливаться, вместо этого я предпочитаю смотреть в глаза мужчине, который заставляет меня испытывать самые разные эмоции.

Последняя решимость Лиама рушится, когда он берет себя в руки. Его рука находит мои волосы, и он дергает мою голову вверх и вниз по своему члену, трахая мой рот с безрассудством. На глаза наворачиваются слезы, и я наслаждаюсь каждой секундой, его отчаянное желание освобождается, подстегивая меня подчиниться. Стон удовольствия вырывается из его рта, когда его голова откидывается назад.

Его член подергивается, когда я всасываю его. Я приветствую это, жажду большего, под кайфом похоти и счастья, потому что хочу всего, что дает мне Лиам. Его пальцы отпускают мою голову, когда он заканчивает вливаться в меня.

Он приподнимает меня и целует без устали, клеймя меня изнутри, ставя на моем сердце раскаленное железо со своими инициалами. И, как раскаленный металл, это больно, как сука, знать, что я хочу того, чего не могу иметь.

Лиам не дает мне времени собраться с мыслями, подталкивая меня к кровати. Я падаю на нее, полная энтузиазма и готовая ко всему. Самодовольная улыбка пересекает его губы, когда он смотрит на меня.

Я касаюсь своих губ указательным пальцем.

— Ты собираешься просто пялиться на меня всю ночь или…?

Его ноздри раздуваются от моей колкости.

— Я решаю, какой пункт вычеркнуть первым.

— Этот вечер стал намного интереснее.

— Я знаю, что ты нетерпеливая женщина, которая хочет вычеркнуть много пунктов за короткий промежуток времени. Поэтому у меня есть кое-какие планы.

Кровь приливает к моим ушам, сердцебиение выдает себя за временное нарушение слуха.

— Должна ли я бояться того, что меня заводит, когда ты говоришь о планах?

Он тихонько смеется.

— Сначала давай избавимся от твоей одежды.

Лиаму не нужно просить меня дважды. Одна сандалия летит в угол комнаты, а другая приземляется на комод. Он хихикает над моим энтузиазмом, но даже пальцем не шевелит, наблюдая за мной со скрещенными руками. Мое платье куда-то летит, а лифчик и трусики постигает та же участь, они теряются где-то в темноте. Я ложусь на подушки и жду. Я не совсем уверена, где я нашла свою уверенность, но я не против.

Он улыбается, покачивая головой.

— Кто-то взволнован?

Я качаю головой вверх-вниз. Он поворачивается ко мне спиной, доставая из тумбочки что-то шелковистое.

— Ах, быть с завязанными глазами. Это возбуждает, — хрипит мой голос.

— Мы оба знаем, что ты получаешь такое же удовольствие от вычеркивания пунктов из своего списка, как и от их выполнения.

Нет смысла возражать, потому что мне нравится идея вычеркивать пункты из списка вместе с Лиамом. Это наш тип прелюдии.

— Я бы хотела поблагодарить свое возбужденное, одинокое «я» за то, что в субботу в два часа ночи я напилась и изучила список сексуальных желаний. Мои ожидающие оргазмы навсегда благодарны.

— Я серьезно задаюсь вопросом, почему я не купил кляп.

— Заткнись. Ты любишь мой бред.

Фу, Софи. Только не снова слово на букву «Л».

Пронизывающий взгляд Лиама — последнее, что я вижу, прежде чем он закрывает мне глаза повязкой. Если я умру сегодня, вот какое последнее зрелище мне запомнится. Я готова пожертвовать собой ради этой цели. Поиск лучшего оргазма звучит как эпический путь, который, возможно, станет моей надгробной фразой.

Лиам откидывает мою голову назад на подушки.

— Чувства — забавная штука. Если убрать два, то остальные обостряются. — Он берет мои запястья и обматывает их тем, что, как я предполагаю, является галстуком, который он бросил на кровать ранее. Узел достаточно тугой, чтобы мои руки не развязались, но не настолько, чтобы причинить мне боль. Похоже, Лиам тоже хочет вырубить себя.

Я проверяю его один раз и встречаю сопротивление.

— Ты раньше был бойскаутом? Это один хороший узел.

— Не-а. Я предпочитал детский книжный клуб.

Я вздыхаю.

— Только ты мог заставить членство в книжном клубе звучать сексуально.

Он закрывает щель, его знакомый запах окутывает меня. Что-то издает металлический звон в стороне, прежде чем тело Лиама скользит по моему, прослеживая контуры моего тела теплыми поцелуями. Когда он достигает области, просящей его внимания, я получаю ледяной поцелуй.

Буквально, ледяной.

Черт, я почти забыла о прелюдии со льдом. С любым другим мужчиной я бы не нашла это сексуальным — ощущение холода, побуждающее мою задницу приподняться с кровати. Но с Лиамом почему-то все приятно. Теплые пальцы добираются до моих ноющих мест, принося некоторое облегчение, прежде чем его холодный язык находит мой клитор. Он пульсирует от желания, когда он сосет. Его язык проводит по мне, лениво обводя круги.

— Срань господня. Ты что, правда сейчас? — мои слова превращаются в стон.

Жар моего тела растапливает кубик льда, когда Лиам безжалостно лижет меня. Его язык создан для греха, он пробегает по моему входу, прежде чем погрузиться внутрь меня. Давление нарастает во мне, как тикающая бомба в такт биению моего сердца. Не имея возможности видеть или трогать что-либо, я настраиваюсь на все остальное: мое дыхание, его прикосновения, прохладу, в которой задерживается его язык.

— Я буду считать, что это хорошо. — Его звонкий смех вибрирует на моем клиторе, мой позвоночник дрожит от давления, бурлящего внутри меня.

— Я даже не ревную к девушкам, с которыми ты был раньше. Я должна посылать им благодарственные открытки.

Он шлепает ладонью по моему центру. Мой клитор запульсировал, оставив меня нуждающейся в ощущениях.

— Не вспоминай никого. Пока ты путешествуешь с нами, ты моя. До конца, блядь. У тебя с этим проблемы?

Повязка на глазах не позволяет мне видеть его лицо, но резкость в его голосе говорит мне достаточно. Я пытаюсь смириться с его словами. Они напоминают мне о сроке годности наших отношений, о том, что он постепенно становится моим всем, а я — его временным отвлечением. Но, как и во всем, Лиам не дает мне расслабиться, проводя подушечкой большого пальца по моему клитору, оказывая легкое давление. И вот так он прогоняет негативные мысли, возвращая меня в настоящий момент.

— В последний раз, когда я проверял, я завязал тебе глаза, а не заткнул рот. Что ты хочешь сказать?

Еще одно касание его ледяного языка заставляет меня приподняться с кровати, и я задыхаюсь от желания еще. Его рука удерживает меня, пока он ждет ответа.

— Все, что ты хочешь. Что угодно, все. Прошлое, настоящее, будущее. Пожалуйста. — Я не могу думать, не говоря уже о том, чтобы формировать связные предложения, которые он хочет. Мои бедра дрожат и снова просят его прикосновений.

Лиам смеется, не обращая внимания на его возбуждение, когда его язык погружается внутрь меня. Мозолистые руки раздвигают мои ноги, открывая меня для него. Ощущения переполняют меня. Его руки касаются моих бедер, заставляя мою кожу покраснеть. Повязка на глазах мешает мне видеть, как он трогает меня, лижет, овладевает мной. Он дразнит меня, как будто я самая лучшая, и, черт возьми, если я не чувствую себя так рядом с ним.

— Если это те преимущества, которые есть у друзей, то я жалею, что не согласилась несколько месяцев назад.

— Я говорил тебе, но ты слишком упряма. — Он возвращается к своей задаче.

Я бы ни за что на свете не изменила то, что мы сделали — нашу близость, то, как он заставляет мое сердце сжиматься и биться одновременно,фундамент, который мы создавали на протяжении долгого времени. Оргазм пронзает меня насквозь. Дрожь пробегает по моему телу от его заботливого прикосновения.

Мое тело ломается и горит, затихая, когда мой кайф исчезает. Кубик льда появляется вновь. Лиам проводит влажными поцелуями по моему животу, по которому бегут мурашки. Его язык проводит бессмысленные линии по моей груди, а затем его холодный язык проводит по одному из моих сосков. Моя спина выгибается от прикосновения.

— Это слишком. — Два слова с придыханием слетают с моих губ хриплым шепотом.

Его рот отрывается от моего соска.

— Хочешь, чтобы я остановился? — он проводит пальцами по моему телу.

— Нет! Закончи то, что ты начал. Я не думала, что ты бросишь.

Лиам усмехается, продолжая свои мучения на моем теле. Он не оставляет ни одного нетронутого, нецелованного или нелицеприятного места, исследуя мое тело, как и обещал все эти месяцы назад. Его губы возвращаются к моим, когда он вводит в меня свой твердый член. Гладкость его члена, касающегося моего обнаженного центра, вызывает у меня еще один стон, побуждая мои бедра вжаться в него.

— Черт, Софи. Никто не знает, какая ты на самом деле непослушная за этими косичками и ямочками. Мне нравятся звуки, которые ты издаешь. Но особенно мне нравится знать, что они только для меня.

Мое сердце заколотилось от того, что он использовал слово на букву «М». Я игнорирую это, боясь больше расспрашивать о его чувствах.

— Ты собственник? — мой голос дрожит, когда его пальцы крепко сжимают мою талию.

— С тобой? Да.

Я застонала, когда он снова задвигал бедрами. Его губы находят мою шею, он сосет и покусывает чувствительную область.

Я смеюсь, качая головой из стороны в сторону.

— Прекрати. Ты поставишь мне засос. Я не хочу знакомиться с твоими родителями в таком виде.

— Сомневаюсь, что они будут против. — Он проводит зубами по впадинке, и мое тело содрогается от этого ощущения. Я толкаю его своим телом, так как мои руки все еще остаются привязанными к изголовью, бесполезные, когда все, что я хочу сделать, это прикоснуться к нему в ответ. Его губы отрываются от моей шеи.

Его рука касается моих щек, и я улыбаюсь в общем направлении.

— Ты такая красивая. — Его простое предложение значит для меня весь мир. И это пугает меня до смерти, то, как его слова обхватывают мое сердце и прижимают к себе.

Лиам снимает повязку с глаз, обнажая свою злую ухмылку. Я улыбаюсь и шевелю связанными пальцами.

Он качает головой из стороны в сторону.

— Как бы я ни хотел, чтобы твои руки были повсюду на мне, думаю, сегодня все будет по-другому.

Я киваю. С ловкостью эксперта Лиам переворачивает меня. Моя голова погружается в подушку, прежде чем я поворачиваюсь лицом и вижу, как он надевает на себя презерватив. Он устраивается позади моих раздвинутых ног. Кровь приливает к моему телу, благодаря колотящемуся сердцу. Его пальцы обхватывают мой живот и поднимают меня на колени. Мои локти поддерживают часть моего веса, в то время как Лиам несет большую его часть, его руки вдавливаются в мою кожу.

— Ты готова упасть?

Я замираю, не уверенная, что он имеет в виду одно и то же.

Он откидывает мои волосы в сторону, одаривая меня потрясающей улыбкой.

— Я готов затащить тебя в ад, прежде чем вернуть обратно в рай, где тебе самое место.

Верно. Не то же самое падение. Он целует основание моего позвоночника, прослеживая языком некоторые косточки.

Лиам проводит кончиком своего члена по шву моего центра.

— Боже. Посмотри, как ты сексуальна, ожидая меня. Связанная, как подарок, который я должен развернуть. — Он притягивает меня ближе к себе, заставляя галстук натянуться на изголовье кровати. Моя шея поворачивается, давая мне возможность лучше рассмотреть его, его голубые глаза находят мои. Мы замираем, когда он погружается в меня. Я прикусываю зубами нижнюю губу, чтобы подавить стон — к ощущениям мне еще предстоит привыкнуть.

Лиам стонет, когда полностью входит в меня, его руки крепко обхватывают мои бедра. Мое сердце тает, когда он наклоняется и целует меня в плечо. Я хочу повторять этот момент снова и снова, как он откидывает голову назад, когда входит и выходит из меня. Его стоны смешиваются с моими стонами удовольствия.

То, что происходит между нами, — это не просто выгода. Это не какой-то дешевый ярлык, навешанный на растущие отношения из страха перед последствиями. По крайней мере, не для меня. Поэтому вместо слов я показываю ему свое тело, отдавая ему каждую частичку себя.

Одна из рук Лиама покидает мое бедро и обхватывает мои волосы, светлые пряди пробиваются сквозь его крепкий захват. Я не свожу с него глаз.

— Черт. Ты так хорошо чувствуешься, Софи.

Почему вещи, которые кажутся потрясающими, причиняют нам больше всего боли? У меня нет времени отвечать на свой вопрос. Лиам увеличивает темп, доводя его и меня до грани наслаждения, и моя кульминация взрывается вместе с последней защитой, которую я имею против него.


Глава 25

Лиам


Мои родители отвратительно влюблены. Их жизнь состоит из ежедневного секса, завтрака в постели, милых прозвищ и похотливых взглядов. В детстве все это вызывало рвотные позывы. Их тип любви бросает вызов любому фильму или книге, тошнотворная демонстрация привела к тому, что на протяжении многих лет я находил их в разных компрометирующих позах.

Я целую неделю переживал о том, чтобы привести Софи к ним домой, потому что мои родители могут учуять любовь, как акула чует кровь. Им было интересно познакомиться с девушкой, о которой я говорил месяцами, интересно, кто завладел моим вниманием, помогая мне держаться подальше от неприятностей.

Они устроили для меня небольшую вечеринку в честь дня рождения на свежем воздухе в доме, где я вырос. Через несколько дней мне исполнится двадцать девять, а это значит, что я на год ближе к грязным тридцати с Ноа.

Мои родители устроили импровизированный танцпол, потому что они любят танцевать вместе. Благодаря их бесконечным танцам на вечеринках я стал жертвой слишком большого количества уроков.

Некоторое время я общаюсь со старыми друзьями. Вскоре приезжает Джакс и догоняет моих родителей, выпивает пиво с моим отцом, пока моя мама суетится вокруг него и его недавних пиар-провалов. Несмотря на ужасные поступки Джакса, мои родители относятся к нему как к сыну. Они не обращают внимания на его публичные промахи, потому что он закрывается в себе, как в сейф.

Майя и Софи приходят на вечеринку последними. Я знал, поскольку каждые пять минут сканировала внутренний дворик, ожидая их появления.

— Модное опоздание. Вечная отговорка, которую никто никогда не ставит под сомнение. — Софи встает на носочки и невинно целует меня в щеку. Это не должно заставлять мое сердце биться быстрее в груди, но это так.

Ее завитые светлые волосы обрамляют ее лицо, она отказалась от своих обычных косичек или беспорядочных пучков для особых случаев. Она одета в светло-розовое коктейльное платье с пушистыми слоями.

Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть ее блестящие «Vans».

— Прекрасное опоздание. Не нужно оправданий. — Я беру ее за руку и кручу по кругу, пока она смеется, а материал кружится.

— Ты мне льстишь. Покрути Майю, чтобы она не ревновала. — Софи отпускает мою руку и отходит в сторону.

Я протягиваю руку Майе, но она улыбается, покачивая головой из стороны в сторону. Майя уходит, чтобы поздороваться со знакомым сотрудником Маккой.

— Так что, если это не та девушка, о которой мы так много слышали? — Моя мама подходит к нам, а папа следует за ней, как влюбленный щенок, которым он и является.

Софи убирает волосы за ухо.

— Надеюсь, все хорошо. Хотя, я бы не отказалась, если бы Лиам рассказывал обо мне постыдные истории. Однажды нас арестовали…

Брови моей мамы взлетают вверх, когда она поворачивает голову в мою сторону.

— Она шутит. Боже правый, ты действительно думала, что меня арестовали? Я не знаю, стоит ли мне обидеться. Софи, это мои родители, Джейкоб и Лили. — Я смотрю на своих родителей.

Мой отец борется с улыбкой, когда обнимает Софи, шокируя нас обоих.

— Я знал, что ты мне понравишься, с того самого момента, как Лиам сказал, что девушка не даёт ему передохнуть. — Расширенные глаза Софи находят мои, как только отец отпускает их.

— Ну, кто-то должен был взять иглу и раздуть его голову. Его эго было так раздуто, что я удивляюсь, как он не пострадал от аневризмы мозга.

Мои родители оба смеются.

Я закатываю глаза, борясь с ухмылкой.

— Пожалуйста, не обращай на нее внимания. Шутки Софи становятся хуже, чем больше она нервничает.

Софи смотрит на меня ледяным взглядом, который я хочу поцеловать.

— Пожалуйста, не нервничай. Мы бы хотели провести весь вечер, чтобы познакомиться с тобой, но он будет очень насыщенным, так как все приедут навестить Лиама. Может быть, мы сможем провести время с вами обоими до вашего отъезда. Лиам всегда слишком занят, чтобы навещать нас во время перерывов, так что нам нужно этим воспользоваться.

Моя мама посылает мне тяжелую дозу уничтожающего взгляда.

— Я навещаю, когда могу. Ну, например, на Рождество? — я пытаюсь скрыть свое раздражение.

Взгляд Софи скачет между мной и моими родителями.

— Я слышала, что Рождество в Германии превосходит все фильмы Hallmark вместе взятые.

— Ты всегда можешь приехать в гости. Рождество просто потрясающее. И не говори мне о Новом годе. В нашем городе в честь этого праздника устраивают грандиозный фейерверк. Может быть, если ты приедешь, это даст Лиаму повод остаться. — Взгляда отца достаточно, чтобы в моей голове зазвучали сигналы тревоги.

Софи моргает и смотрит на меня.

— О, да. Может быть, в зависимости от учебы и если Лиам и я… — Ее голос прерывается, когда она нервно постукивает кроссовкой.

— Лиам может привести друга на каникулы. — Моя мама улыбается Софи.

Черт, она действительно сегодня на высоте. Никогда в жизни мои родители не были так очевидны.

— Точно, его друг. Ну, я пойду возьму выпивку, чтобы пережить эту ночь. Сейчас вернусь! — Софи скользит по заднему двору, уходя в порыве розового цвета и блеска.

Мой папа улыбается мне.

— Значит, она именно та.

— Эта девочка — настоящая жемчужина. — Мама кивает.

— И ты поняла это за несколько минут разговора с ней? Я удивлен, что ты смогла говорить со всеми своими интригами на уровне Купидона.

Мама щиплет меня за щеку.

— Ты поблагодаришь меня за это позже. Раньше ты любил приезжать домой на праздники.

— Да, все меняется. — Я делаю глоток пива.

Мой отец уходит, бросив настороженный взгляд, оставляя меня наедине с мамой.

Она подталкивает меня под ребра.

— Лукас сказал мне, что завтра ты планируешь провести с ним день на треке.

Вините Софи и ее фальшивые сеансы терапии. Я не могу отрицать свой страх провести время наедине с ним после многих лет беготни вокруг друг друга, никогда не говоря о Йоханне и проводя больше, чем необходимо, времени с ним и моими племянницами.

— Мои обязанности брата давно пора исполнять. Ему понравится то, что я запланировал.

— Он говорил мне об этом несколько раз на этой неделе. Я давно не слышала, чтобы он был так рад провести с тобой время. И мы все будем там в воскресенье, чтобы поддержать тебя. Твой папа примерил свою старую рубашку, чтобы убедиться, что она ему впору, но я сказала ему, что пивные тела все еще в моде. — Она машет моему отцу через патио. Его глаза следуют за ней повсюду, он все еще одержим ею после тридцати одного года совместной жизни.

Я поднимаю бровь.

— Я думаю, ты имеешь в виду папино тело. Ты же знаешь, что я могу прислать тебе все новые вещи.

— Мы не любим суетиться из-за таких вещей, особенно если ты, возможно, не будешь там долго. Есть новости о следующем годе?

Я бы назвал ее переход таким же плавным, как вождение болида Ф3.

— Есть новости. — Я оставляю это, не уверен, что сейчас подходящее время говорить об этом.

Мама дергает меня за мочку уха, как будто мне снова три года.

— Выкладывай.

— Ай. Не нужно переходить на личности. Маккой предложил мне продлить контракт с аналогичной зарплатой. — Я борюсь между улыбкой и хмуростью.

— Тогда почему ты не выглядишь счастливым?

— Потому что в условия входит держаться подальше от Софи. — Я делаю глубокий вдох, тяжесть моего секрета давит на мои легкие, сопровождаемая чувством вины.

Мама смотрит на меня расширенными глазами и поджатыми губами, отчего мягкие морщинки на ее лице становятся еще более явными.

— Разве ты не сказал мне, что она все равно собирается вернуться на учёбу?

Я не знаю, что делать с жжением в груди, когда думаю о том, что Софи уезжает. Время, проведенное с ней, помогло мне сохранить рассудок в этом сезоне, обеспечив мне стабильную дружбу и чертову тонну смеха.

— Точно. Так и есть. Но… я имею в виду, я не знаю. Я не могу избавиться от чувства вины за то, что подписал сделку с такими ожиданиями. Софи — это не какой-то грязный секрет, она моя подруга…

— И даже больше. — Мама говорит это как утверждение, а не как вопрос.

— Я не знаю. Может быть? Я понятия не имею, что делать с чувствами, которые я испытываю. Но Рик ничего не говорил о других командах, так что, похоже, в следующем сезоне Маккой или ничего.

— Похоже, тебе нужно поговорить со своим агентом и сохранять непредвзятость. У тебя еще много гонок, поэтому команды могут связаться с тобой и предложить лучшие условия, если ты подождешь еще немного. Маккой может подождать. Ты — один из лучших, и тебе нужно помнить об этом. Может быть, тебе нужно следовать за своим сердцем, а не за зарплатой. — Мама обхватывает меня своими маленькими ручками, притягивая к себе, чтобы обнять.

В этом то и проблема. Я не настолько понимаю свое сердце, чтобы слепо следовать за ним.

Она возвращается к выпивке в углу с моим отцом, хихикая над тем, что он шепчет ей на ухо. Обоим недавно исполнилось шестьдесят, а они все еще ведут себя как подростки.

Я пялюсь на Софи, как гад, через весь двор. Она танцует с Майей, переключаясь между старыми танцевальными движениями восьмидесятых, которые должны быть давно забыты. Ее ужасные движения заставляют ее туфли сверкать под светом фонарей.

Я подхожу к ним и приглашаю Софи на танец. Она оглядывается на Майю в поисках спасения, но ее лучшая подруга уходит к Джаксу, оставляя нас наедине. В следующий раз, когда я увижу Ноа, мне нужно будет врезать ему, потому что Майя — классная девчонка, которая принимает наше дерьмо с улыбкой.

— Просто чтобы ты знал, у меня две левые ноги. Серьезно. Не зря я не танцую на гала-концертах.

— Все 100 фунтов могут наступить мне на пальцы ног. Сомневаюсь, что я это почувствую.

— Во-первых: я слишком люблю пасту, чтобы весить 100 фунтов. И второе: ты сам напросился. — Она хватает мою протянутую руку.

Знакомый гул пробегает по мне, когда я сжимаю ее руку. Это не похоже ни на что, что я испытывал раньше, и сопровождается постоянным зудом от желания быть рядом с Софи. Я обхватываю ее другой рукой. Она не соглашается на мое предложение наступить мне на ноги, но позволяет мне вести ее по танцполу. Мы покачиваемся в такт мелодии, звучащей из динамиков.

— Ты не так уж ужасна. Возможно, у тебя были плохие партнеры по танцам, как и во всем остальном.

Софи смотрит на меня.

— Не говори об этом моему папе. Он думает, что у него движения как у Майкла Джексона.

Я удивляю ее поворотом. Она издаёт горловой смех, который одновременно ударяет по моему члену. Вот так все и происходит между нами: она заводит меня самыми простыми вещами, а я проклинаю ее, постоянно находясь рядом с ней.

Я не удивляюсь, когда мама меняет песню на Coldplay «Yellow». Мои родители любят вмешиваться, потому что считают, что жизнь — это один большой фильм со счастливым концом и сказочными историями. Софи наклоняет голову, узнав слова песни. Я пожимаю плечами, потому что не выбирал идеальную песню о звездах, любви и цвете, который напоминает мне о ней и о том чертовом бикини, которое она носила все эти месяцы назад в Монако. Моя мама явно слишком внимательно слушает мои рассказы.

Я притягиваю ее ближе, побуждая ее прислонить голову к моей груди.

— Молодые не так танцуют на вечеринках. — Она подавляет смех.

— Продолжай отпускать шуточки по поводу моего возраста. Тебе не понравится то, что произойдет.

— Ты сдержишь свою угрозу? Потому что я купила тебе подарок на день рождения, который может включать, а может и не включать талисман от падений.

Я с усмешкой глажу ее по волосам, вдыхая свежий запах ее кокосового шампуня.

— Когда неуклюжий человек покупает тебе талисман от падений…

Мы отрываемся друг от друга после нескольких песен. Она убегает к Майе, утверждая, что должна ей что-то сказать. Вскоре после этого мои родители выносят нелепый торт с моей фотографией в возрасте около тридцати лет. Софи смеется при виде этого зрелища и говорит что-то о моем подарке.

Я стою за столом, рядом со мной никого нет. Впервые я замечаю, как пусто здесь, в отличие от моего брата, у которого есть дети, или моих родителей, которые есть друг у друга. Меня бесит, как мрачные мысли окрашивают мое настроение, осознание того, насколько изолированным я сделал себя за эти годы. Вместо того чтобы гордиться своей неприкасаемостью, я испытываю разочарование.

Мои глаза встречаются с единственным человеком, который разрушил мои ментальные стены. Ее зеленые глаза оценивают меня, читая меня, как никто другой.

Все поют «С днем рождения», но я по-прежнему очарован Софи. Мне трудно игнорировать растущее чувство вины за то, что я скрыл от нее сделку с Маккой. После того как мои родители поют свою немецкую песню, я задуваю свечи и загадываю желание о своем контракте. Через секунду я жалею об этом. Я жалок, когда желаю чего-то мизерного и незначительного в великой схеме вещей. Некоторые люди желают любви или здоровья, а эгоистичные ублюдки вроде меня желают лучшего выбора карьеры, потому что мне не нравится выбирать между двумя вещами, которые я хочу.

Я не могу не обижаться на часть себя. Вот я становлюсь старше, а эгоцентризм все такой же, как и раньше. Но я не могу изменить ход своей жизни, как бы мне этого ни хотелось.

И, блин, я действительно начинаю хотеть.

На следующее утро я просыпаюсь от того, что отец готовит завтрак. Мы болтаем, вспоминая последние несколько недель с момента нашего последнего разговора.

— Сынок, я не хочу лезть к тебе с расспросами о девушке.

— Конечно, хочешь. Я потрясен, что ты продержался пять минут, не затронув ее.

Он проводит рукой по своим светлым волосам, выглядя как более старая версия меня, за исключением того, что он отказался от короткой бороды лет десять назад.

— Какого черта ты ждешь от Софи? Такие девушки, как она, встречаются нечасто.

— Мы просто друзья. — Я стиснул зубы.

— Точно. Кто больше верит в эту ложь? Ты или она? — на губах отца заиграла улыбка.

Мне не нравится его уровень понимания моей проблемы. Он передает мне тарелку с едой, прежде чем прислониться к стойке.

— Это не ложь. Мы — друзья, которые встречаются исключительно на стороне. Ничего больше. Я пригласил ее на двойное свидание, и она наклеила на него ярлык, когда ночь закончилась.

— Ты настолько плох в свиданиях, да? — грудь моего отца сотрясается от смеха.

— Нет. Похоже, моя репутация и стандарты, которые я устанавливаю с женщинами, опережают меня. Так что в итоге мы все делаем как друзья.

— И как тебе это удается?

— Месяц назад мы повысили уровень отношений до «друзей с привилегиями». — Нет смысла утаивать информацию, когда он был абсолютным засранцем в свое время, до того как встретил мою маму.

— Знаешь, это, наверное, самое глупое решение, которое я слышал от тебя.

Мои глаза сузились.

— Ну, спасибо.

— Позволь мне дать тебе совет. Эта история с Софи может случиться один раз в жизни. Если ты будешь продолжать закапывать свое дерьмо глубоко внутри себя, то в конце концов тебе придется иметь дело с тем, что она тебя бросит. Для твоего же блага, тебе нужно отпустить негатив, который ты испытываешь к своему брату и Йоханне. Если ты этого не сделаешь, ты так застрянешь в прошлом, что не сможешь увидеть свое будущее. Я видел, как вы с Софи смотрите и ведете себя друг с другом. Я точно не веду себя так со своими друзьями. Твоя мама повесила бы меня за яйца, как елочное украшение, если бы я так поступил. Поэтому ты должен спросить себя, сможешь ли ты справиться с тем, что она ушла.

— Кто сказал, что она это сделает?

— Ты принимаешь этот контракт с Маккой, и ты также можешь оплатить ее полет домой.

— Мама сказала тебе?

Он наклоняет голову ко мне.

— Еще бы. — Пусть мама расскажет папе о сделке Рика. Они такие близкие люди, между ними никогда не было секретов.

Я не обращаю внимания на то, как сжимается мое горло.

— Я думаю, они согласятся с тем, что я исключаю пункт о Бандини. Это нелепо и архаично.

— А если не согласятся?

— Я не знаю…

— Твоя мама поддерживает твою карьеру и решения, которые ты принимаешь. Но я думаю, что ты чертов идиот, если согласился на такой дурацкий термин.

Мои легкие горят при мысли о том, что я могу потерять все, над чем трудился десятилетиями. С тех пор, как я был маленьким ребенком, занимался картингом в три года, а затем перешел на этапы Формулы. Это все, что я знал. Могу ли я действительно рискнуть своими средствами к существованию ради другого человека, несмотря на то, что она вызывает у меня чувства, будь то похоть или любовь?

Лукас появляется на трассе в 10 утра, готовый провести немного времени вместе. Я не уверен, кто был больше шокирован приглашением, он или я. Поскольку мои визиты в Германию коротки, я редко провожу время один на один с ним и его двумя маленькими фаворитками, Каей и Элизой.

Я игнорирую острую боль в груди при виде их, счастливых и смеющихся, пока мой брат гоняется за ними по пит-лейн.

Мне неприятно думать, что все это время я ошибался, записывая брата в категорию овдовевших и подавленных, в то время как на самом деле он справлялся как мог. Другими словами, мне страшно признать, что я был дерьмовым братом, который отдалился, чтобы спасти меня от боли нашего прошлого. Признание того, что я трус, мне не по душе.

Мудрые слова Софи крутятся у меня в голове, сопровождаемые сомнениями. Может быть, она была права, когда сказала, что единственный человек, который проигрывает от моей лжи, — это я сам.

Мои племянницы бегают по гаражу, светлые хвостики растрепались, пока они собирали случайные инструменты. Они ни черта не слушают. Это напоминает мне Лукаса и меня, попавших в неприятности в наши молодые годы.

— Няня не смогла прийти и помочь сегодня, так что мне не с кем присмотреть за девочками, если мы выйдем на трассу.

Он бежит за своими мини-монстрами и обхватывает каждую из них рукой, прижимая их крошечные тела к себе.

Я планировал, что мы будем гоняться на двух старых машинах Формулы-1. Лукасу нравился картинг, когда мы были моложе, и он остается страстным поклонником моей гоночной карьеры, несмотря на мои дерьмовые методы уклонения. Отсутствие няни ставит крест на моем плане. Команда Маккой не может присматривать за двумя детьми младше пяти лет, потому что это угроза безопасности и все такое.

Я отправляю смс следующему лучшему варианту, зная, что она спасет мою задницу. Через несколько минут Софи вваливается в пит-гараж, на ней рубашка Beers Nottears, рваные джинсы и кроссовки. Ее светлые волосы свободно свисают вокруг нее, пряди обрамляют ее раскрасневшееся лицо. Сногсшибательна без усилий.

Боже, мне нужно взять себя в руки.

— Я слышала, кому-то нужна няня. — Она опускает огромную сумку на пол гаража. Из нее выкатываются несколько рассыпавшихся мелков и закуски.

Мой брат смотрит на Софи.

— Какая у тебя квалификация в работе с детьми?

Я провожу ладонью по лицу, потому что он давно перестал общаться с женщинами.

— Тебя не убьет, если ты начнешь с «Привет, кто ты?»

Софи принимает его грубоватое отношение с изяществом.

— Кроме того, что я крутая и на два фута выше их? Ничего. Но я думаю, что дети меня полюбят.

Ее индивидуальность вызывает ухмылку на моем лице.

— О, и я принесла закуски, потому что знаю, что взятки хорошо работают. — Она ослепительно улыбается мне.

Я смеюсь. Кая с любопытством смотрит на Софи, а Элиза подходит к ней и проводит пухлой рукой по рваным дырам на джинсах Софи.

— У тебя дырки. Ты бездомная? Мы заберем ее домой, папочка?

Мои глаза расширяются. Нетрудно догадаться, откуда Элиза берет свою прямоту.

Софи издала громкий смех.

— Нет, крошечный человечек. Это называется мода. А что насчет тебя? — Софи опускается на колени рядом с Каей на пол. Элизе следует за ней, глядя на нее расширенными глазами.

— Prinzessin Рапунцель?

Я разражаюсь смехом на вопрос Каи. С тех пор, как я стал с племянницами придурком, я забыл, насколько забавными и честными бывают дети.

— Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что она сказала. — Софи улыбается.

— Sei nichtsprechen Deutsch.(прим. пер не разговаривай на немецком) — Я качаю головой на Каю, которая переходит на английский, разговаривая с Элизой.

Софи смотрит на меня с удивлением, и я не могу не улыбнуться ей.

— Я не слышала, чтобы ты раньше говорил по-немецки.

Я поднимаю брови.

— Ты думаешь, это сексуально?

— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос. — Она скрывает свой смех кашлем, прежде чем обратиться к детям. — В любом случае, я не Рапунцель, но мы можем посмотреть ее на YouTube. Ваш папа собирается пойти повеселиться, пока мы будем общаться вместе. Не говорите ему, но мы собираемся провести время лучше.

Кая и Элиза берут Софи за руки, и они распластались на полу Маккой, больше не обращая на нас никакого внимания.

Я не могу удержаться от того, как сжимается мое сердце при виде Софи с моими племянницами. В моей голове промелькнул непрошеный образ того, как она общается с ребенком, похожим на меня. Это полное умопомрачение из ниоткуда. Поскольку я не знаю, что это, блядь, такое, делаю вид, что этой мысли не было.

Это проще, чем признать, что я привязался к Софи.

Я показываю брату две машины, которые выбрал для нас, чтобы мы уехали, оставив позади Софи и девочек, желая оставить между нами некоторое расстояние.

Лукас проводит рукой по блестящей краске, улыбается сопровождающему, который передает ему огнеупорную экипировку и шлем.

— Я удивлен, что ты пригласил меня сюда. Ты был так занят последние два года; я не думал, что у тебя будет время.

— Я подумал, что пора бы уже побыть с братом. Прошло много времени. — Я внимательно смотрю на брата, впервые за долгое время встречаясь с ним лицом к лицу.

Лукас выглядит здоровым, его глаза больше не запавшие, а кожа нехарактерно бледная. Его улыбка достигает его глаз. В них появился блеск, которого я давно не видел, в них больше нет призраков его прошлого.

Я завидую ему. Впервые я — тот, кого сдерживают, пока он движется вперед по жизни. Это больная космическая шутка.

— Я скучаю по тебе. Ты можешь звонить мне время от времени, понимаешь? Я ведь не так много делаю, кроме работы и заботы о девочках.

Чувство вины царапает мою беззаботность.

— Я должен. Я был идиотом, и мне жаль.

— Не нужно извинений. Просто будь лучше. Ты пропускал день рождения Каи последние два года, и всем очевидно, почему ты это делаешь. Я не злюсь на тебя, я просто беспокоюсь.

— Я в порядке. Ты и наши родители всегда беспокоитесь, но я люблю свою жизнь.

— Это хорошо. Я очень надеюсь, что ты любишь, учитывая все те жертвы, которые ты приносишь. Я не знаю, как ты справляешься со всеми этими путешествиями и высокомерными людьми. Ты не сможешь заплатить мне столько, чтобы я променял свою семью и свой дом, потому что жизнь в дороге похожа на мой личный ад.

Я ненавижу то, как его слова задевают мои сомнения. Поскольку в этом сезоне я провел достаточно самоанализа, чтобы хватило на всю жизнь, я отмахнулся от его комментариев.

— Почему бы тебе не перестать болтать и не запрыгнуть в кабину? Я покажу тебе, как здорово жить за рулем.

— Поехали, красавчик. Ты всегда вел большую игру.

— По крайней мере, я подкрепляю это трофеями. — Я одариваю его глупой ухмылкой.

Мы оба запрыгиваем в наши машины. Я показываю Лукасу, каково это — жить своей жизнью, как кайф, за которым я гоняюсь, не сравнится ни с чем другим.

Во время езды по трассе я не перестаю сомневаться в правильности своего жизненного выбора. Ядро чего-то растущего в моей груди трудно игнорировать. Комментарии Лукаса о моей жизни на дороге усугубляют мою растущую тревогу по поводу моего контракта в следующем году.

Трудно бороться с желанием вернуться в яму, обнять Софи и сохранить ее для себя. Я хочу отгородить нас от всего мира и его испорченных людей, которые пытаются разлучить нас.

Как, черт возьми, мне притвориться, что я не хочу оставить ее у себя после окончания сезона и не позволить ей вернуться в Милан?

И, черт возьми, если эта мысль не пугает меня больше, чем что-либо еще.


Глава 26

Софи


Я никогда не проводила время с маленькими детьми. То, что я была единственным ребенком, ограничивало мое знакомство с их бесконечными идеями и нефильтрованным языком. Нянчась с племянницами Лиама, я узнала, что чертовски люблю детей, и это было совершенно неожиданно.

Нет, у меня нет детской лихорадки. Но я обожаю разговаривать с ними во время раскрашивания на цементном полу гаража Маккой. Мы проводим вместе целый час, пока Лиам и Лукас гоняют по треку.

Они рисуют мне картинки своего дома. Элиза нарисовала для меня пристройку на заднем дворе площадью десять тысяч квадратных футов (бассейн и кабриолет), а Кая нарисовала картинку с изображением меня и ее папы с сердечком (прости, маленькая леди, я запала на твоего дядю). Они делятся историями о своей маме (я пролила пару слезинок за них) и о том, как их папа делает лучшие макароны с сыром (кто бы мог подумать, что Kraft (прим. пер марка макарон) может считаться деликатесом). За час эти две белокурые малышки завладели моим сердцем и вниманием. Время летит незаметно, и я люблю каждую его секунду.

Я рисую портрет каждой из них, чтобы забрать домой. Раскраска открыла их мне, позволив им рассказать мне истории, как хорошие, так и плохие. Мне приходит в голову идея побольше узнать об искусстве и детях, как только я вернусь в свой номер в отеле.

Кайя и Элизе выглядят грустными, когда их отец появляется с Тятей Ниамом.

— Я должен чувствовать себя оскорбленным их хмурым видом. Оказывается, ты все-таки хорошо ладишь с детьми. — Лукас качает головой в недоумении.

— Я знаю, что моя пивная рубашка выставляет меня не в лучшем свете, но Лиам не дал мне времени переодеться. Честно говоря, они мне так понравились, что я бы предложила тебе денег, чтобы оставить их у себя на неделю, но я на мели. — Я уже проверила свой банковский счет. Несколько походов по магазинам с Майей и бронирование поездки на Бора-Бора высосали последние деньги, которые я заработала за ночь стрип-покера.

— Ты будешь работать за пиво, потому что это можно устроить? — Лукас улыбается мне.

Лиам шлепает его по затылку.

— Хватит флиртовать с моей девушкой.

Два слова заставляют мое сердце сжиматься. Моей девушкой.

Лукас смотрит на меня виновато, румянец пробирается по его шее.

— Ну… ты можешь присоединиться к нам, если Лиам еще что-то запланировал. — Он приглашает, прежде чем Лиам что-то скажет.

Лиам бросает мне зубастую ухмылку, которая достигает его глаз.

— Какая хорошая идея. Думаю, Софи понравится то, что я запланировал дальше.

Лиам выводит нас из гаража, рассказывая о своем дне гонок детям. Он поменял машины Формулы-1 на картинги, которые выглядят так, будто они пришли прямо из игры Mario Kart, включая костюмы. Мое сердце не может успокоиться, когда его племянницы обнимают каждую из его ног.

Лиам хватает костюм Боузера, а Лукас выбирает костюм Марио без усов. Я выбираю зеленый костюм Йоши, потому что обе девочки положили глаз на костюмы принцесс Пич и Дейзи, но они все равно не подходят мне по фигуре.

— Малышки Зандер. Каковы правила? — Лиам вживается в образ, выглядит нелепо и одновременно удивительно.

Он мне очень нравится. Очень, очень нравится.

— Веселиться! — Кая хлопает в ладоши. Лиам поднимает палец, ожидая ответов двух других.

— Не бить друг друга. — Еще один палец в воздухе, когда Элиза отвечает.

— И Тятя Ниам не победит. — Кая поднимает свой пухлый кулак.

Кая официально стала моей любимицей, повторив правило, которое я шепнула ей на ухо несколько минут назад. Какая быстрая ученица. Лиам смотрит на меня, а я сдерживаю смех. Он поднимает палец, удобно показывая мне средний. Я выгибаюсь от ускользающего хихиканья.

Он выпускает свой собственный грубый смех.

— Последнее.

— Берегись бананов и запахов. (прим. пер в оригинале Элиза говорит smells, что должно звучать как shells (панцири) — Элиза еще не может четко произносить звук «р»

Лиам подготовил трассу, а команда из Маккой забрасывала взрослые картинги фальшивыми снарядами и бананами, как в настоящей игре. Как он нашел время, чтобы все это спланировать, ума не приложу. Словами не описать, как я горжусь тем, что он старался вместе с ними.

Каждый из нас запрыгивает в свой карт и дает Элизе фору. У Лукаса есть специальная детская переноска для Каи, поскольку она еще слишком мала для самостоятельных гонок. Лиам и Лукас объявляют матч-реванш после того, как Лиам выиграл заезд на болидах Формулы-1, предлагая тому, кто победит, купить кружку пива.

Наши карты выезжают на трассу, грохоча и набирая скорость. Я каким-то образом оказываюсь перед Лиамом и бросаю в него банановую кожуру. Он едва успевает увернуться. Его смех слышен поверх визжащего звука крошечного двигателя моего карта, его глубокий гул ласкает мой позвоночник.

— Тебе придется постараться получше. Ты бросаешь как девчонка. — Его голос звучит громко и четко, несмотря на шлем.

Я сильно нажимаю на педаль, мой рост не дает мне преимущества.

— Я же говорил тебе, что могу купить тебе сиденье-бустер. — Он едет рядом со мной.

— Только через мой труп я бы воспользовалась сиденьем-бустером.

— Тогда наслаждайся тем, что ты на последнем месте. — Лиам нажимает на педаль газа и проносится мимо меня.

Мы едем по трассе, избегая банановой кожуры и скорлупы. Девочки развлекаются: Кая подбрасывает кожуру, а Элиза проезжает по траве.

Оказалось, что Элиза, маленький ангел, получает клетчатый флаг, к большому удивлению Лукаса. Возможно, у нас есть первая женщина-гонщик Формулы-1.

Лиам несет свою племянницу на плече, натягивая каждую сердечную струну внутри меня, как раздвижную пиньяту. Несколько недель назад он рассказал мне, что они с Каей никогда не были близки. Я бы никогда не поверила. Серьезно, у меня перехватывает дыхание при виде того, как он щекочет ее и подбрасывает в воздух. Дети удивительны и всепрощающи, потому что обе малышки Зандер принимают Лиама всем сердцем.

Лукас берет за руку своего крошечного клона и ведет нас к подиуму, где Лиам надеется занять первое место в воскресенье.

На этот раз Лиам заменил шампанское на газированный яблочный сок. Девушки принимают душ из липкой субстанции, пока Лиам и Лукас танцуют вокруг них под песню Дисней. Я держусь на безопасном расстоянии, пока Лиам не вытаскивает меня на сцену и не распыляет на меня свежую бутылку, жидкость брызгает мне на лицо и тело. Тошнотворный сладкий запах проникает в мой нос.

Лиам опускается на одно колено и прихлебывает прямо из бутылки.

— Ты выглядишь смешно. — Мне не удается сдержать улыбку.

Он отрывает бутылку от своих губ.

— Ну, я бы предпочел, чтобы ты стояла на коленях, но я пойду на компромисс.

Я издаю громкий смех.

— Ты не можешь так говорить при детях.

Лиам смотрит на Лукаса, который моет девочек из шланга.

— Учитывая, что они вот-вот вырубятся от сахарного кайфа, думаю, мы в безопасности. К тому же, я не могу удержаться от того, что ты возбуждаешь во мне.

— Эрекция не в счет.

— Боже, я обожаю твой рот. — Он улыбается мне так, что у меня дрожат колени.

Где-то между Шанхаем и Германией этот счастливый, но не ничем не обязывающий мужчина обхватил мое сердце руками и овладел мной. Я запомнила каждую его часть, от скрытого шрама у линии роста волос до пореза, который он получил вчера на шее от свежего лезвия.

Я люблю его с головы до пят. За его быстрый ум, мальчишеское обаяние и царапины на спине посреди ночи. Наша история вписывается в трагедию. Забавно, исследуя себя и узнавая, кто я, я обнаружила другого человека, который пробудил во мне все самое лучшее и самое худшее. Любовь — уродливая штука.

И,будь я проклята, если наша окажется самой уродливой из всех.


Глава 27


Софи


— Я никогда не считала тебя нарциссом, но теперь я сомневаюсь в тебе. — Я смотрю на футболку с его номером и именем, которую Лиам сделал для меня на заказ.

— Что меня выдало? Мой напряженный член при виде того, как ты носишь мое имя, или то, как я трахал тебя перед зеркалом сегодня утром?

— А я-то думал, что ты смотришь на меня в зеркало. — Мои щеки покраснели при воспоминании о том, как Лиам затащил меня в ванную комнату своего номера, заявив, что нам нужно вычеркнуть из нашего списка секс перед зеркалом. Наш список, как будто мы составляли его вместе.

Никогда за миллион лет я бы не подумала, что секс у зеркала может стать одним из самых эротичных ощущений в моей жизни. Лиам разрушает все мои убеждения, бросая вызов моим ожиданиям на каждом шагу. Он делает это так хорошо со всем остальным в моей жизни.

— Я не мог оторвать от тебя глаз, не говоря уже о том, чтобы проверить себя. Но мы можем пойти на второй раунд и уделить мне не меньше внимания. Что скажешь? — он притягивает меня к себе для поцелуя. Мы стоим в пустом холле рядом с его номером, и никто из посторонних не наблюдает за нашим проявлением привязанности. Или похоти.

Подразумевает ли привязанность любовные чувства, которых Лиаму не хватает ко мне?

— Вы двое не можете держаться в своей комнате? Я хочу услышать о вашей сексуальной жизни почти так же сильно, как о последних новостях фондового рынка. — Голос Джакса отражается от стен.

Я отделяюсь от Лиама, оставляя между нами расстояние в фут.

Лиам подмигивает мне.

— Это что, вызов? Я тоже могу заставить Дау звучать сексуально, но блядь.

— Ты опустился до новых низов. Нам позвали вниз, так что давай пошевеливайся, приятель.

— Долг зовет. — Лиам прижимается губами к моему виску, прежде чем мы спускаемся по лестнице в гараж. — Ты проведешь время с моей семьей. Надеюсь, ты справишься с ними, потому что они, как правило, оживленная компания. — Глаза Лиама сияют, он выглядит как никогда легко при упоминании о своей семье.

— Что может случиться? — я борюсь с нервами, когтями впивающимися в мою грудь. Его родители добрые, но это не значит, что я не боюсь провести пару часов наедине с ними.

— Кроме того, что они станут такими же одержимыми тобой, как и я? Думаю, к 30-му кругу они предложат тебе дом и машину, если ты переедешь в Германию.

— Я бы согласилась на BMW кабриолет.

Лиам закрывает мне рот.

— Мы не говорим об этой компании здесь. Маккой или нет.

Я пожимаю плечами, когда он опускает руку.

— Значит, Германия мне не светит.

Он смеется, таща меня к ожидающей его семье. Быстро попрощавшись, команда отправляет его и его машину на трассу.

— Итак, Софи, мы так много о тебе слышали. У нас не было возможности много поболтать на дне рождения Лиама, так как он завладел тобой. — Его мать, поразительно красивая женщина с волосами цвета золота, наклонила голову в мою сторону.

— Он имеет привычки забирать мое время. — Разве это не правда? Лиам предпочитает проводить свое свободное время со мной или во мне.

— Мы видим. Он присылает нам фотографии своего нового друга. Нам понравилась та, на которой вы двое в Париже. — Ее улыбка не может согреть холодок, пробежавший по моей крови.

Дурацкое слово на букву «Д». Я ненавижу себя за то, что навесила на нас ярлык, потому что, похоже, Лиам описывает наши отношения так же, как и его семья. Раз уж я придумала этот дурацкий план, у меня нет права грустить. Вместо этого я принимаю все, что он мне дает, желая жить моментом и страдать от последствий позже.

Посмотрите, как я живу на грани.

— Да. Мы хорошо ладим. — Я такая неловкая.

Отец Лиама подходит к нам, оставив своих внуков рисовать на полу. Я бы точно поменялась с ними местами.

— Забавно, я дружил с его мамой до того, как мы стали встречаться.

Я поняла, что Лиам имел в виду. Эти двое играют в сватовство лучше, чем продюсеры «Холостяка» в раю.

— Как мило. Что случилось? — мне интересно узнать, как они выбрались из зоны дружбы. Не для моего личного исследования, естественно.

— Его отец вытащил голову из задницы после того, как я пошла на свидание с другим мужчиной. Он появился в ресторане, промокший после того, как стоял под дождем и наблюдал за нами. Лучший нарушитель свидания. — Мама Лиама улыбается своему мужу.

Похоже, мне не повезло, раз я уже ходила на несколько свиданий с Джоном. Голова Лиама все еще находится там, где не светит солнце.

— Она пошла на свидание с полным придурком из соседнего городка. Он сидел и потягивал вино, как идиот, пока я признавался в любви, ни разу не вступившись за нее. Еще одно доказательство того, что он недостоин. — Отец Лиам ухмыляется мне.

Я прикрываю рот, чтобы подавить смех.

— И что случилось потом?

Мама Лиама делится улыбкой, которая достигает ее серых глаз.

— Мы убежали под дождь и больше не оглядывались. Через год мы поженились, а через десять месяцев после этого у нас родился Лукас.

— Ничего себе история. — Я бы хотела сказать больше, но от того, что они улыбаются друг другу, мое сердце болит не меньше, чем голова. Тупая пульсация проходит через все мое тело. Глупая я, что выбрала кого-то с историей коллекционирования сердец, как трофеев.

— Но не будем о нашей истории. Расскажи нам о себе. Что ты собираешьсяделать через несколько месяцев, когда закончится сезон? — Его мама уделяет мне все свое внимание.

Кроме того, что я буду есть мороженое после того, как ваш сын разобьет мне сердце?

— Я заканчиваю учебу, так что, наверное, продолжу занятия.

— И ты изучаешь бухгалтерский учет? Как интересно. — Его отец слабо улыбается мне.

Я гримасничаю.

— Примерно так же интересно, как и говорить об этом.

Они оба смеются над моей полушуткой, полуправдой.

Его мама искренне улыбается мне.

— Мы слышали, что ты любишь искусство. Есть планы заняться этим?

— Честно говоря, я недавно вернулась к живописи и рисованию. Вообще-то, благодаря Лиаму.

— У нашего сына мягкое сердце и он может быть заботливым, хотя СМИ говорят о нем совсем другое. Он хочет лучшего для людей, несмотря на то, что в последнее время плохо поступает, — вторит ему отец.

— Плохие решения ожидаемы в спорте, где гонщики зарабатывают на жизнь необдуманными поступками. Мы не можем винить его за то, что эта привычка распространилась на всю его жизнь, — добавляет его мать.

Типа импульсивного решения переспать, несмотря на то, что это разрушит нашу дружбу? Звучит примерно так.

Наш разговор продолжается до тех пор, пока спортивные дикторы не объявляют о начале гонки. Мы все вместе смотрим в гараже, дети сходят с ума, когда Лиам мчится по трассе. Их крики отскакивают от стен. Его машина мчится по асфальту, превращаясь в серо-черное пятно, пока он держится за свое второе место.

Домашняя гонка — это, как правило, большое событие. Немецкие фанаты приезжают толпами, наряженные в экипировку Маккой, флаги и плакаты с именем Лиама. На Лиама оказывается большое давление, чтобы он выступил хорошо, и он делает это, удерживая свою вторую позицию на протяжении первых десяти кругов. Его машина приближается к машине Ноа и оставляет мало места для ошибки. Визг шин доносится с верхних экранов телевизоров, когда машины мчатся по прямой, а серый автомобиль Лиама мчится на высокой скорости.

Я почти не обращаю внимания на рейтинг Бандини. В этот раз я хочу, чтобы победила команда соперников. Это важная гонка для Лиама, ему нужно показать себя немецким фанатам и Маккой.

В то время как Бандини и Маккой соревнуются друг с другом, проплывают цветные пятна. Команда готовится к пит-стопу Лиама, механики бегают вокруг, неся запасные части и колеса. Адреналин проникает в меня при мысли о победе Лиама. Он пролетает еще один круг, показывая самое быстрое время.

Лиам сидит на хвосте у Ноа, когда они мчатся по трассе. Мое тело пульсирует энергией, я желаю лучшего для Бандини и одновременно хочу, чтобы Лиам обогнал Ноа. Они вдвоем, в красно-серой дымке, борются за первое место.

Машина Лиама гудит, пока он едет по трассе. Остается несколько кругов, и у Лиама появляется возможность обогнать Ноа. Ноа разгоняется до максимальной скорости, проезжая по узким проселкам немецкой трассы. Автомобиль Маккой лучше всего приспособлен для резких поворотов, что делает Ноа уязвимым на следующем извилистом участке трассы.

Во время одного из поворотов Лиам рано нажимает на педаль газа, и его машина опережает машину Ноа. Он проталкивается мимо Ноа, а затем срезает перед ним. Этот ход закрывает Бандини возможность занять первое место. Мы с семьей Лиама сходим с ума, прыгаем вокруг, а пит-команда свистит и хлопает.

Лиам умело защищает свою позицию от Ноа на последних двух кругах. Он проезжает финишную черту, проехав самый быстрый круг и завоевав титул победителя Гран-при Германии.

— Мы так гордимся им. Это наш маленький мальчик. — Его мама притягивает меня к себе, чтобы обнять. Я все еще в ее объятиях, не привыкшая к такой ласке.

Семья Лиама сияет, их улыбки светятся, а глаза сияют, когда они смотрят, как Лиам завершает свой победный круг. Они притягивают меня к себе для группового объятия. Я не привыкла к такому большому семейному кругу, но мне не может не нравиться, как меня принимают и включают в него.

Весь этот опыт с семьёй Зандер — еще одна щепка в моем сердце. Я принимаю их привязанность, потому что, почему бы и нет, я и так настроена на то, чтобы довести дело до конца, вплоть до своей смерти. Нет ничего лучше, чем соединить душевную боль с недостижимыми желаниями. Если мои отношения с Лиамом не были достаточно мучительными, он добавил к этому милую семью.

Ну, черт. На этот раз я действительно обманула себя.


Глава 28

Лиам


Мы с Риком назначили встречу в Бразилии, чтобы обсудить логистику и предложения, потому что сейчас я редко получаю от него весточки. Прошло уже несколько недель с тех пор, как он позвонил мне на день рождения. Его работа держит его в напряжении, поскольку он занимается мной и несколькими другими клиентами, предпочитая обсуждать контракты, когда мы можем встретиться лично.

Мы сидим вместе в конференц-зале Маккой Он разбрасывает по столу бумаги, некоторые из которых содержат листы Excel, а другие — стенограммы его разговоров с другими командами.

— Что-нибудь известно о том, что Маккой думает о моем контрпредложении?

— Он готов рассмотреть вопрос о том, чтобы ты не связывался с работниками Бандини.

Меня волнует только одна женщина Бандини.

— А Софи?

— Похоже, он не в восторге от этих отношений. Нет никакой гарантии, что между вами все не пойдет плохо, и я не думаю, что это риск, на который он хочет пойти. Он предлагает тебе кучу денег. Зарплата выше, чем в твоем предыдущем контракте.

— Мне придется подумать, как подойти к этой сделке. Может, я соглашусь на меньшие деньги, чтобы Питер бросил затею с Софи? Деньги всегда важны.

Рик вздохнул.

— Я бы не советовал тебе этого делать, но если ты назовешь мне сумму, я смогу поговорить с Питером.

— Он не разозлится из-за того, что это так долго?

— Такие сделки обычно длятся месяцами. Не буду врать, твоя сделка длится дольше, чем я привык, но ты — большая шишка. Лучшая, наравне с Ноа.

— Спасибо. — Я нервно провожу ладонью по волосам. — А что насчет других команд?

— Ты получил несколько предложений от команд более низкого уровня, таких как Альбрехт и Соваж. Из-за меньшего бюджета они не могут предложить ничего больше восьми миллионов.

— Черт, это меньше половины того, что я зарабатываю с Маккой. — Хотя я держу свои финансы в узде, инвестируя, а не перерасходуя, я не хочу ставить под угрозу миллионы долларов и звездную машину.

Челюсть Рика сжимается.

— К сожалению, да.

— А лучшие из остальных? Я не вижу никаких упоминаний о них. — Я смотрю в темные глаза Рика.

Он проверяет время на своем телефоне.

— Я действительно не получал никаких известий.

— Значит, только Маккой и эти двое? — Отсутствие предложений задевает меня сильнее, чем я ожидал. Но я понимаю, что с моей плохой репутацией, я рискованная ставка на следующий год.

— Да. И ты знаешь, кого я считаю лучшим.

Конечно, знаю. Кто бы не хотел получить хорошую премию за посредничество в сделке с Маккой?

— Мне нужно подумать. Я потираю подбородок. Я свяжусь со своим бухгалтером и перезвоню тебе по поводу контрпредложения о снижении цены.

— Нам повезло, что Питер Маккой — терпеливый человек, который уверен, что ты согласишься на сделку.

— Терпение Питера очень похоже на наглость, но каждому свое. Я не знаю, как отношусь к предложению контракта, в котором четко сказано, что мне нужно избегать публичных отношений с Софи или любым другим представителем Бандини.

Рик полувопросительно пожимает плечами.

— Ну, все, кроме Ноа.

— Это не совсем тот вопрос, и ты это знаешь.

— Послушай, я хочу для тебя лучшего. Тебе, а не моему банковскому счету. Дерьмовые машины из самых низких команд не делают Чемпионов Мира. Ты бы поцеловал свою карьеру на прощание.

— Тогда будем надеяться, что Питер примет мое следующее предложение.

Он посмотрел на свою электронную таблицу.

— С такими дерьмовыми предложениями от других команд, решение не должно быть таким трудным. Включай голову в игру, и я говорю не о том, что у тебя в штанах. Ты потратил годы, чтобы взобраться на вершину. Софи может быть хорошим временем для сезона, но только так. Для сезона.

Рик удаляется, заявляя, что ему нужно встретиться с Питером и Крисом. Я спрашиваю, нужно ли ему, чтобы я присоединился, но он говорит, что мое время лучше потратить в другом месте. Я не могу не согласиться. Встречи и разговоры надоели мне до чертиков.

Я навещаю мою принцессу Бандини в ее доме-крепости. Она тусуется с Майей, которая занята подготовкой к интервью с отцом Софи. Мужчина смотрит на меня так, будто не может определиться с моими намерениями, его зеленые глаза следят за каждым моим шагом. Ее отец одет в поло Бандини, демонстрирующее мышцы рук, которые, кажется, могут вырубить меня одним ударом. Он берет мою руку и пожимает ее, предупредительно сжимая, прежде чем отпустить.

— Смотрите, кто это. Как раз вовремя, чтобы не дать мне услышать, как мой отец убаюкивает меня до сна своими разговорами. — Софи быстро обнимает меня. Она заплетает косы, надевает джинсовые шорты и футболку, на которой написано, что по средам нужно носить розовое. Черт, мне нравится, как она одевается.

Я не знаю, куда деть свои руки, когда ее отец смотрит на меня так, будто я хочу похитить его ребенка.

— Я слышал, что тебя нужно спасать.

Майя пристально смотрит на Софи, потирая свое сердце.

— Некоторые люди ценят Ф1. И подумать только, ты называешь себя фанаткой. Ты должна быть лишена титула принцессы.

— Я вырастил воина, а не принцессу. Она может защитить себя сама. — Ее отец смотрит на меня, а не на свою дочь.

— Утверждает человек, который заставил меня носить космические пучки вместо косичек, как все нормальные девочки в школе. Я отчетливо помню, как ты угрожал отобрать у девочки коробку для завтрака с блестками после того, как она высмеяла мои волосы. По мне, так это похоже на защиту. — Софи пропускает мимо ушей каждое непроизнесенное слово, которое ее отец посылает в мою сторону, от его сжатых кулаков до смертельного взгляда, которым он смотрит на меня, словно точно знает, как я привлекаю его дочь.

Я стряхиваю с себя дурное предчувствие и увожу Софи, чувствуя, что глаза Джеймса Митчелла неотступно следуют за мной с каждым моим шагом из гаража Бандини.

Я веду Софи к арендованному мной Wrangler, готовый выбить для нее один из последних пунктов. Она откладывала это достаточно долго, и я больше не могу ей позволить, потому что предпочитаю доводить дело до конца. Каким-то образом мы вычеркнули большую часть ее списка за последние два месяца, задержавшись на нескольких других из-за ограниченного свободного времени.

— Куда мы едем? — она пристегивает ремень безопасности.

— Я решил оставить это сюрпризом, пока мы не приедем.

Софи смотрит на меня с опаской, но соглашается с моим требованием. Я веду нас по городу, а мы, как функциональная пара, делимся шнуром auxcord. Она объявляет мой музыкальный вкус достойным, и я позволяю ей играть свои поп-песни.

— Ладно. Я собираюсь поразить тебя песней, которая, если ты не знаешь текст, заставит меня усомниться в том, что мы можем больше быть одним целым.

— Вот так просто? Я не думал, что ты можешь быть холодной, отрезав меня вот так.

— Не надо ненавидеть проигрыватель… — Она нажимает «play», и через динамики машины льется песня «Let Me Love You». Конечно, я знаю эту песню. Слова льются с ее губ, пока она смотрит, как мимо нас проносится Сан-Паулу, деревья и городские улицы пролетают мимо в цветовом пятне.

Все, что я могу делать, это наблюдать за ней. Как она закрывает глаза и двигает телом в такт музыке, не обращая внимания на то, знаю я слова или нет. Через минуту я присоединяюсь к ней, потому что не хочу ее разочаровывать. Мы вместе смеемся, когда она использует свой телефон в качестве фальшивого микрофона.

Пока мы едем по улице, абсолютно ничего не делая, я понимаю, что мне нужно проводить с ней больше времени. Наше время подходит к концу, и я не знаю, куда меня заведет жизнь. Я гребаный идиот, что не заставил Рика надавить на Маккой посильнее насчет моего условия.

Черт, я трус, не поговорил с Питером сам и не поставил его в известность. Мне нужно разобраться с этой ситуацией как можно скорее, пока не стало слишком поздно.

Софи продолжает включать песни, пока я не паркую машину. Я спрыгиваю со своего места и иду к ее двери, открывая ее для нее.

— О, нет. — Она вцепилась в свой ремень безопасности, как в спасательный круг.

— У вас осталось всего несколько пунктов. Я буду рядом с тобой все время. — Я наклоняюсь и отстегиваю ее ремень безопасности.

— Мне страшно.

— Мне тоже. — Моя честность отрезвляет ее.

Софи ворчит, вылезая из машины. Мы заходим на склад рука об руку, потому что я боюсь, что она бросится бежать.

Секретарь приветствует нас.

— Добро пожаловать в Sao Paulo Skydiving. Мы очень признательны, что вы решили сегодня полетать с нами, мистер Зандер. Мы здесь большие поклонники. Ваш самолет ждет, а инструкторы готовы начать инструктаж. — Она вручает нам наши документы.

Софи плетется позади меня.

— Я действительно ненавижу тебя сейчас.

— Есть тонкая грань между любовью и ненавистью.

— Есть также тонкая грань между здравомыслием и безумием. Угадай, на какой стороне ты.

Я смеюсь, хватая ее за руку и притягивая к себе.

— Еще несколько пунктов, и все будет готово. — Трудно игнорировать то, как пульсирует моя грудь при этой мысли.

Она выпячивает подбородок и откидывает плечи назад.

— Мы можем это сделать. Люди постоянно прыгают с парашютом.

— Это моя девочка, бесстрашная после десяти ободряющих бесед.

Мы проходим инструктаж и надеваем снаряжение. Наш самолет мчится по взлетной полосе, готовый к старту.

В мгновение ока самолет взлетает, и мы с Софи прикрепляемся к двум нашим инструкторам. Я смотрю на ее партнершу, посылая ей флюиды, пока Софи бормочет про себя слова поддержки.

Я прерываю ее нервное бормотание.

— Готова к полету, Солнышко?

Не моя вина, что она выглядит и ведет себя как солнце. Как разрушительный желтый шар в небе, она разъедает мой защитный слой, освещая мои самые темные уголки.

— Я бы выпрыгнула из самолета от одного только этого прозвища.

Я отпускаю беззаботный смешок.

— Что ж, вот твой шанс.

— Я на ноль процентов готова к этому.

Как уместно, когда я был на ноль процентов готов к ней. Но вот я здесь, собираюсь выпрыгнуть из самолета, потому что мне нравится эта девушка и я хочу взять от нее как можно больше первых впечатлений.

Стюардесса открывает дверь. Мы с Софи и нашими партнерами ковыляем к открытой площадке. Мое сердце быстро бьется в груди, горло сжимается из-за ограниченного потока воздуха в легкие. Я поворачиваюсь к девушке, которая захватила мое внимание несколько месяцев назад и не отпускала.

Она одаривает меня лучезарной улыбкой, которая стоит этого безумного пункта списка

— К черту все.

— Лиам Зандер, было приятно познакомиться с тобой. Пожалуйста, забери мои останки у стола ориентации.

— И это все? Я ожидал признания в любви.

Она закатывает глаза, что видно через ее тонированные очки.

— Как насчет признания в раздражении?

— Достаточно близко. — Я притягиваю ее к себе для поцелуя, не обращая внимания на двух парней, пристегнутых к нашим спинам. Наш поцелуй прост и сладок, он удовлетворяет мою похоть и наше притяжение, ослабляя мой учащенный пульс.

— Три… два… один, — говорят двое мужчин позади нас, прежде чем крик Софи наполняет воздух, достаточно пронзительный, чтобы услышать его над ревом двигателей самолета.

Ветер воет в моих ушах, когда мы несемся по голубому небу. Мы мчимся по воздуху, четыре человека падают, приближаясь к земле. Софи — черное пятно с двумя развевающимися светлыми косами вокруг нее, позирует перед камерой. Мое сердце бешено колотится в груди, а кровь пульсирует в ушах. Это совсем другой выброс адреналина, чем в обычный день гонок, свободный и не похожий ни на что, что я испытывал раньше. Мой желудок сжимается, а в горле пересыхает.

Мы приближаемся к городу, наши тела дергаются, когда сопровождающие натягивают парашюты. Улыбка Софи сияет, когда она показывает мне большой палец вверх. Это мой тип девушки, доверяющей мне и моим безумным планам, несмотря на то, что она до смерти напугана.

Мы оба летим по ветру. Вместо того чтобы наблюдать за городом под нами, я наблюдаю за ней. Мои глаза прикованы к тому, как она сияет от впечатлений.

У меня нет ни малейшего представления о том, как вести себя с ней. Как я могу, если я даже не понимаю, чего хочу? Она легко пугается, а у меня нет большого послужного списка, что является для нас еще одним препятствием из многих.

Влюбленность в Софи — это как прыжок из самолета. Захватывает, притягивает, и забыть это почти невозможно.

Мои ноги приземляются на травянистую площадку рядом с самолетным ангаром. Софи приземляется через минуту, встречая меня искренней улыбкой и яркими глазами, пока ее сопровождающий отстегивает все ремни.

Она подбегает ко мне и бросается в мои объятия, запрокидывая голову назад и смеясь в небо. Ее ноги обхватывают меня, и она трется о мой уже напрягшийся член. Я стону ей в шею, когда ее тело содрогается, наслаждаясь этой пыткой.

— Боже мой, это было лучше всего на свете. Так вот каково это — участвовать в гонках? Я чувствую себя просто потрясающе.

Я смеюсь ей в шею.

— Возможно. Ты чувствуешь себя возбужденной? Твое сердце колотится так громко, что слышно в ушах?

Она смотрит на меня с удивлением.

— Да, — шипит она, прежде чем наклониться к моему уху. — Что ты скажешь? Давай уйдем отсюда?

Мое тело реагирует на ее предложение, как ни на какое другое. С Софи мой член знает, что к чему, и никогда не соглашается ни на что, кроме нее. Наша связь была самой лучшей вещью, удерживая меня от разрушительных моделей моей карьеры и проводя больше времени с ней. В ней. На ней. Рядом с ней.

Я ставлю ее на ноги, срываю с себя липкий летный джемпер, прежде чем взять ее за руку.

— Подожди, мне тоже нужно снять свой. — В ее зеленых глазах свет, который я хочу запомнить.

— Позволь мне. — Я торопливо дергаю за липучки, натягивая костюм, как будто он меня оскорбляет.

Она качает головой, борясь с улыбкой, и помогает мне, поднимая ноги, когда я нажимаю на ткань. Мои руки нагреваются там, где они задерживаются на ее коже.

Наши сопровождающие передают нам наши вещи, и мы направляемся к Wrangler.

— Это была одна из самых крутых вещей, которые я когда-либо делала. Мое сердце еще не успокоилось, а позвоночник покалывает, потому что, черт возьми, мы только что выпрыгнули из самолета! — Софи открывает пассажирскую дверь.

Я устраиваюсь на сиденье.

— Надеюсь, я не превратил тебя в адреналинового наркомана. Обнимашки, а не наркотики.

— Сомневаюсь, что ты жалуешься. — Софи удивляет меня, когда перелезает через центральную консоль и ставит колени по обе стороны от меня. Ее тело прижимается прямо к моему члену.

— Что ты делаешь? — я сглатываю.

— Меньше разговоров, больше поцелуев. — Ее губы прижимаются к моим.

Я обхватываю ее руками и притягиваю к себе, ее тело прижимается к моему. Наши языки сливаются, пока мы играем. Поцелуй первобытный, словно мы оба не можем удовлетворить этот голод между нами, как бы мы ни старались.

Поцелуй Софи стал одним из моих любимых занятий, наравне с сексом с ней, заставляя ее кончать от моего языка и получая от нее минет. В общем, все, что угодно с ней, потому что мне нравится все, что мы делаем вместе, включая нашу дружбу за пределами спальни.

Ее губы переходят к моей шее, посасывая и натягивая чувствительную кожу.

— Блядь. — Мои зубы скрежещут, чтобы сдержать стон.

Мои руки блуждают по ее телу, хватают ее пухлую попку и сжимают ее. Ее язык высунулся, чтобы попробовать мою кожу на вкус, прежде чем ее зубы коснулись впадинки на моей шее.

— Ты укусила меня? Я превратил тебя в маленького дьявола

Она отстраняется и смотрит на меня тяжелыми глазами и ленивой улыбкой. Я люблю этот ее взгляд, особенно когда я являюсь его причиной.

Черт. Любовь? Правда, Лиам?

— Разве ты не слышал? Чтобы играть с дьяволами, нужно стать одним из них. — Ее губы прижимаются к моим, дразнящая природа исчезла, наши языки гладят друг друга. Зубы сталкиваются, губы набухают. Это целый эротический спектакль, с тяжелым дыханием и ласками.

Ее пальцы расстегивают пуговицу моих брюк.

— Ты мне нужен. Сейчас.

— Прямо сейчас? — слова покидают мои губы с хрипом. У меня не было секса в машине с тех пор, как я был подростком, не говоря уже о гребаном Wrangler, где любой может пройти мимо. Я отстраняюсь от нее и оцениваю ситуацию, что мне, вероятно, следовало сделать в тот момент, когда Софи уселась ко мне на колени, как чертов подарок. Пустой участок встречает меня как благословение, посланное свыше.

— К черту! — мои пальцы становятся жадными трахальщиками, стягивая ее джинсовые шорты и нижнее белье, спуская их по ее гладким ногам. Она следует моему примеру и с моей помощью стягивает мои шорты.

— Я веду себя рядом с тобой как гребаный подросток, — ворчу я ей в волосы, вдыхая ее пьянящий запах.

Она смеется, хриплый звук посылает прилив удовольствия прямо к моему члену. Я выпрямляюсь, сперма капает с кончика, возбуждение ползет по позвоночнику от мысли о том, что я буду трахать Софи в машине, где все могут видеть.

— Подожди. Презерватив! — ее придыхающий голос эхом отдается в моей голове.

— Черт! — презерватив? Гребаный презерватив! Когда еще, черт возьми, я так увлекался сексом с кем-то, что забывал о презервативе.

Ебаный в рот. Я в недоумении смотрю на свой член, пытаясь обдумать ситуацию, как будто если я буду смотреть на него, это решит мою беду.

Софи игнорирует мою панику, отстраняясь от меня, чтобы взять свою сумочку, пока она ищет решение нашей проблемы.

Правило номер один в Ф1: не трахать девушек без презервативов. Гонщикам не нужны дети и драмы с мамочками. Никто не хочет закончить жизнь, как отец Ноа, с моделью, впивающейся в него когтями за ежемесячный чек.

Но это Софи. Она не стала бы так поступать со мной, манипулировать мной ради своей выгоды. Я знаю ее уже почти весь сезон Формулы-1. Мы друзья. Конечно, с выгодой, но все же друзья. И если что-то случится, я никогда не поверю, что это было сделано намеренно с ее стороны.

Верно?

Конечно, верно. Я гребаный идиот, сомневающийся в том, что она могла так поступить.

— Нашла! Я должна действительно, действительно очистить эту сумочку. Думаю, она с университетской ориентации или что-то в этом роде, но выглядит неплохо.

Она проводит рукой по моему члену, мой член пульсирует от ее ласк. Ее палец проводит по жемчужной капле на кончике, прежде чем она всасывает подушечку.

— Трахни меня. — Я едва функционирую рядом с ней, когда она так себя ведет, как моя чертовка.

— Так и задумано! — смеется она про себя.

Я узнаю марку, когда она разрывает фольгу.

— Это мне не подойдет. Ты что, пытаешься перекрыть циркуляцию моего члена?

Она закатывает глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Не оскорбляй мой размер, женщина.

— Если бы мне нужен был кто-то дерзкий, я могла бы встречаться с Ноа. — Она дразнит меня озорной улыбкой.

— Я тебе покажу кого-нибудь дерзкого. Прямо сейчас, блядь. Ты ведь принимаешь противозачаточные, да?

Она качает головой вверх-вниз.

— Последние пять лет.

— Не хочешь выбросить презерватив, который мне все равно не подойдет? Мы оба чисты, верно?

Что, блядь, я делаю? Думаю своим членом, это точно.

Софи отрицает все и соглашается, и я одним быстрым движением погружаюсь в нее. Она делает резкий вдох, ее голова откидывается назад, кончики ее светлых волос щекочут мои бедра.

Я закрываю глаза, потому что, черт возьми, это потрясающее ощущение. Никогда в жизни у меня не было секса без презерватива, ощущение ее тела — это нирвана, блядь. Я не двигаюсь, не говоря уже о мыслях.

Софи медленно поднимается, привлекая мое внимание к своему блестящему члену. Я в трансе. Ее тепло, ее тело, все, блядь, все. Мое тело поет, когда она снова опускается. Она трахает меня изнутри, сидя на моем члене, ее тело выгибается дугой, а глаза закрываются.

Мой разум онемел, позвоночник покалывает, а пальцы ног загибаются. Все ощущения разгораются внутри, пока она трахает меня до беспамятства. Раньше я шутил с ней, что сломаю ее, но в этот момент я понимаю, что это я ломаюсь понемногу от ее рук.

Мои пальцы сжимают ее бедра, достаточно сильно, чтобы оставить следы, но я не могу себя контролировать. Я нахожу изгиб ее шеи и дразню ее.

— О, Лиам. Да, — шипит она.

Я рычу, посасывая ее кожу, требуя ее всеми доступными мне способами.

— Наслаждайся поездкой, потому что твое время почти вышло.

Она испускает самый воздушный смех, такой чертовски мягкий, что у меня защемило сердце. Что эта женщина делает со мной?

Мои инстинкты берут верх, одна рука сжимает ее косы вместе, а другая обхватывает ее задницу. Она следует моему примеру, приподнимаясь, когда я вхожу в нее, больше не интересуясь нежными ласками и медленными толчками. Я хочу, чтобы она прямо сейчас, блядь, кончила на моем члене, выкрикивая мое имя.

Ее дыхание учащается, когда я вхожу и выхожу из нее, мои движения становятся хаотичными. Дикими, как мои мысли. Необузданными из-за красоты передо мной.

— Ты такая чертовски горячая, принимаешь все, что я даю тебе. Я чувствую себя как в раю. Я никогда не хочу уходить, блядь, теперь, когда я попробовал.

Мой большой палец находит ее клитор, дразня его, а другой рукой я дергаю ее за волосы.

Она стонет.

— Почему с тобой мне так чертовски хорошо?

Черт, если мое эго не раздулось от ее слов. Ее тело содрогается, когда я продолжаю пытку, ее пальцы вцепились в мои плечи, пока она смотрит мне в глаза. Я теряюсь в ее ощущениях.

Я чувствую ее везде. В моем теле, в моем разуме, в моей чертовой крови, пульсирующей от потребности и адреналина, когда она кончпет. Я ненавижу это так же сильно, как и люблю, потому что не могу контролировать то, что происходит между нами и во что это превращается. Эта мысль пугает меня, и я жму на тормоза, не желая заниматься этой проблемой прямо сейчас.

Глаза Софи стекленеют, она закрывает глаза капюшоном и становится чертовски великолепной. Ее тело сотрясается, когда она взрывается. Мое тело напрягается, когда она сжимает мой член, ее губы врезаются в мои, а ее язык овладевает мной. Она пожирает меня, прогоняя мои заботы своими притягательными поцелуями. Я хватаюсь за ее бедра, контролируя ее движения, когда поднимаюсь с сиденья, отчаянно желая освобождения.

Она прижимается к моему сердцу, как будто ей там самое место. С дикими толчками я взрываюсь, ощущение колючести начинается от пальцев ног и заканчивается у основания шеи. Я не перестаю двигаться, пока не кончу.

Софи прижимается к моей груди, а ее руки обхватывают мою шею. И в который раз я не знаю, что мне нравится больше: заниматься сексом или иметь кого-то, кто обнимет меня после этого. Мы остаемся так на несколько минут, восстанавливая контроль над дыханием. Часть меня не против остаться здесь до захода солнца. Я был бы не против еще одного или трех раундов, зная, что одного раза с Софи никогда не бывает достаточно.

— Нам лучше уйти. — Она встаёт с моего члена, моя сперма вытекает из нее.

— Черт, я запомню это зрелище на всю жизнь.

— Ты такой извращенец. — Она натягивает шорты и устраивается на пассажирском сиденье, одаривая меня злобной ухмылкой, которая напоминает мне меня самого. Ее косы в беспорядке, волосы торчат в разные стороны. Ее губы выглядят припухшими, а на щеках естественный румянец. Я не могу удержаться от улыбки, зная, что это сделал я.

Мне нравится, как она выглядит, и я хочу сохранить эти моменты до того, как она вернется домой через две недели. Я хмуро поджимаю губы, и чувство стеснения в груди становится знакомым с тех пор, как появилась Софи.

— Не унывай, Лютик. Я не собираюсь забеременеть, и в следующий раз мы можем воспользоваться презервативом. — Ее взгляд в сторону тревожит меня.

Я не могу понять, почему мое горло сжимается, а легкие горят от ее неверной интерпретации. Это потому, что я мудак, который заставляет ее думать, что я кривлюсь от мысли о том, что она может забеременеть? Или это потому, что я не хочу снова использовать с ней презерватив?

Я ставлю машину на драйв, как ни в чем не бывало, мои мысли уносятся вдаль, пока Софи играет музыку.

Мой телефон вибрирует, когда имя Рика мелькает на экране. Я нажимаю на боковую кнопку, игнорируя его звонок. Тошнота накатывает на меня от того, что я скрываю от Софи свою контрактную сделку.

Впервые в своей карьере я не хочу думать о следующей неделе, не говоря уже о следующем годе. Я не хочу, чтобы Софи возвращалась домой, но я не могу остановить то, что я запустил. Как болельщик Формулы-1, я беспомощен, наблюдая за столкновением. Только на этот раз причина во мне, и я наблюдаю, как моя машина въезжает прямо в стену.

Потому что жизнь — забавная штука, она трахает тебя без твоего согласия.


Глава 29

Софи


Люди недооценивают красоту и суровость Бразилии. Даже если я люблю Рио больше, чем Сан-Паулу, электрическое чувство города вызывает улыбку на моем лице и придает мне бодрости.

Трудно поверить, как быстро летит время в дороге. До моего возвращения домой осталось всего две гонки, а значит, еще две до того, как Лиам решит, куда он хочет поехать. Он хранит молчание по этому поводу, отмалчиваясь всякий раз, когда я спрашиваю об этом. Я не обращаю на это внимания, потому что он, вероятно, нервничает из-за своего неопределенного будущего и того, где он окажется.

Я хочу сказать ему, что буду рядом, несмотря ни на что — будь то контракт с Маккоем или нет, — но слова застревают у меня в горле от страха отказа. Называйте меня трусихой, я все прекрасно понимаю. Когда он пошутил, что я люблю его, когда мы прыгали с парашютом, я чуть не призналась в своих чувствах.

Мы с Лиамом выполнили почти все пункты списка, кроме одного. Осталось всего две недели совместной жизни, и я понятия не имею, когда и как это произойдет. Ему понравился список, и он предпочитает все планировать под видом спонтанности.

Я размышляю над этим, попивая коктейль. Мое место занимает угол бара на гала-вечере, рядом со мной не сидит ни одного человека, вероятно, чувствуя мое настроение. Фанаты занимают Лиама, пока Майя занята тем, что тайно отсасывает у Ноа.

Я выливаю содержимое своего стакана, смесь рома и колы не ослабляет мою грусть.

Звон двух рюмок, поставленных передо мной, привлекает мое внимание к моему новому соседу. Я подозрительно смотрю на Рика. Его присутствие — большая редкость, так как он никогда не разговаривает со мной, вместо этого каждый раз одаривая меня сдержанной усмешкой и взглядом в сторону.

Рик машет бармену, чтобы тот налил нам по рюмке.

— Как раз тот человек, которого я искал.

Удивительно, как семь слов заставляют мою кожу покрываться мурашками. Бармен наполняет наши рюмки прозрачной жидкостью, о которой я не решаюсь спросить, предпочитая сосредоточиться на том, чтобы не стошнило от явного внимания Рика.

— Чем я могу вам помочь? — я одариваю его ослепительной фальшивой улыбкой.

— Я люблю тех, кто готов. — Рик проверяет мой рвотный рефлекс. — Я хочу проверить женщину, которая своим мизинцем создает больше проблем, чем Клаудия своей киской.

Я не могу понять, хочет ли он меня оскорбить или сделать комплимент. Судя по его жестокому взгляду, я выбираю первый вариант.

— У меня все отлично. — Я достаю свой телефон. — О, ничего себе. Мне не хочется уходить от этого разговора, но я не заметила времени. — Моя задница поднимается с табурета, прежде чем холодная рука сжимает мое запястье. Рик не хочет причинять боль, но от его непрошеного прикосновения у меня все равно сводит живот.

Я уже говорила, что ненавижу агентов?

Он продолжает, не обращая внимания на мой дискомфорт.

— Я думаю, тебе стоит остаться. В конце концов, разве ты не хочешь узнать о затруднительном положении Лиама? Он тебе не скажет, но в ближайшие две недели ему предстоит сделать важный выбор.

Я ничего не говорю, пока он заманивает меня, как мерзкий рыбак со старой наживкой и ржавым крючком.

— Видишь ли, Маккой предложил Лиаму контракт, несмотря на то, что он трахнул племянницу владельца. Ты можешь себе представить, что ты настолько хорош в гонках? Быть настолько влиятельным, чтобы трахаться с племянницей Маккой и при этом не потерять работу? Вот это да! — он качает головой в неверии. — В любом случае, только две другие компании предложили ему место, но это две нижние команды. Контракты — дерьмо, и Лиам это знает. Эти контракты разрушат его карьеру, прежде чем у него появится шанс на еще один Чемпионат Мира.

— Я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне. — Мое терпение лопнуло. Я оглядываюсь в поисках спасителя, но оказываюсь погруженным в волну незнакомых костюмов.

— На самом деле все. Маккой предложил Лиаму двадцать миллионов долларов, но только если он порвет с тобой из-за твоей связи с Бандини. Сможешь ли ты спать по ночам, зная, что он отказался от своей мечты, чтобы быть твоим другом, любовником или как вы, детишки, это сейчас называете? Я бы точно не смог. А Лиам думает об этом. Он действительно подумывает о том, чтобы отказаться от своего лучшего контракта ради интрижки с горячей молоденькой штучкой. Он не хочет соглашаться или не соглашаться на новый контракт, предпочитая сидеть с членом в руках, ожидая лучших предложений, которые не придут. Его время на исходе.

Мое сердце опускается в желудок, перекатываясь вместе с кислотой и алкоголем. Я хочу убежать от Рика и от этого секрета, который хранит Лиам. Но вместо этого моя задница остается на табурете.

— Люди могут договариваться о сделках и глупых условиях. — Я выпрямляю позвоночник, потому что не могу позволить Рику почувствовать мой страх. Должны быть другие варианты. Компании не могут так себя вести, верно?

— Лиам пытался. Я пытался. Но сделка есть сделка, в конце концов.

Я теряю дар речи, глядя на рюмку, желая, чтобы она решила мои проблемы.

— Я говорю тебе об этом достаточно рано, чтобы разобраться. Чтобы решить, действительно ли ваши отношения…, — его глаза блуждают по мне, прежде чем он облизывает губы, — или их отсутствие, стоят таких денег. Не говоря уже о его карьере. Время идет. Я желаю тебе удачи в этом трудном решении. Для меня ни одна киска не стоит столько. Но если бы я был так же богат, как Лиам, думаю, у меня тоже была бы роскошь выбора. — Он отпивает свою рюмку и опрокидывает стакан вверх дном, оставляя меня наедине с полным стаканом.

Как только он уходит, я глотаю свою рюмку, несмотря на тошноту. Ожог отвлекает от жжения в глазах.

Я ухожу с гала-вечера, не оглядываясь назад, не в настроении притворяться, что Рик не разорвал мое сердце и не украл кусочек. Я не знаю, что делать и к кому обратиться.

Я не знаю, что чувствовать. Обиду, что Лиаму нужно подумать о том, чтобы вычеркнуть меня из своей жизни? Счастье, что он вообще думает о том, чтобы сказать «нет»? Смятение смешивается с алкоголем, в моей голове плавают сомнения и неуверенность, боль гноится внутри меня, как инфицированная рана.

Я добираюсь до своего гостиничного номера и падаю лицом вперед на кровать, надеясь, что алкоголь быстро вырубит меня.

— Меня беспокоит то, как ты режешь ножом свои блинчики. Не хочешь поделиться своими мыслями? — отец смотрит на меня вопросительным взглядом.

— Только то, что ты говоришь, как человек из викторианского романа. Кто теперь говорит о недостатках?

— Хорошо образованные люди, которые читают много книг. Кстати говоря, как идут твои занятия? — он любит узнавать о школе.

— Очень плавный переход, папа. Они трудные, особенно онлайн. — Ложь.

На прошлой неделе после Германии я отказалась от двух занятий и перенеслай окончание школы на семестр назад. Моя ладонь дрожала, когда я нажимала кнопку «отмена» после разговора с родителями Лиама и исследования искусства с детьми. Я приняла одно из самых опрометчивых решений в своей жизни в одиночку. Никто не знает о моих недавних переменах в жизни. Даже Лиам, который в последнее время стал моей палочкой-выручалочкой во всех вопросах, связанных со мной.

Если это не говорит о личном прогрессе, то я не знаю, что говорит.

Мой отец наклоняет голову.

— И что ты планируешь делать после окончания школы?

— Пока не знаю. — Слова едва пролетают мимо моих губ. Я ненавижу врать, но еще больше я ненавижу врать отцу.

— Должна быть какая-то стажировка или что-то, чем ты хочешь заниматься. Или это, или запишись в магистратуру, чтобы сдать экзамены по бухгалтерскому учету.

Эта идея звучит примерно так же весело, как удаление корня зуба.

— К чему такая спешка? — я отвожу его взгляд.

— Тебе нужно начать планировать свою жизнь и готовиться к следующему большому шагу. Тебе было весело путешествовать со мной в течение нескольких месяцев, но через две недели пора возвращаться домой.

Домой. Идея, которая раньше приносила мне утешение, напоминает мне о том, насколько полым я себя чувствую. Где-то в этом году мое сердце нашло приют в другом месте. В частности, у немца, который предлагает ночные объятия и утренние поцелуи.

Сжатие в груди толкает меня игнорировать эту мысль.

Ядерная бомба секретов Рика заставляет мою грудь болеть, а желудок — бурлить. Я пытаюсь понять, как Лиам борется со мной, вычеркивая меня из своей жизни. Это похоже на печальную реконструкцию какого-то телевизионного шоу, решающего, изгонять меня с острова или нет. Я не хочу, чтобы меня оттолкнули и забыли, но я не хочу, чтобы Лиам потерял шанс выиграть Чемпионат Мира.

Голос отца грохочет.

— Это нормально— бояться своего будущего и того, что будет дальше. Никто не любит неудачников Но я научил тебя вставать, счищать грязь с колен и пробовать снова.

— А что будет, если я не захочу вставать? — Вы знаете, потому что мое сердце лежит вокруг меня на миллион кусочков.

— Я вырастил тебя, чтобы ты поднялась над трудностями. Неважно, произойдет ли это через минуту или через день. Ты встанешь. Это вопрос не «если», а «когда».

Мой отец, мудрый не по годам и находящийся в одном шаге от создания своего TED Talk.

— Конечно, ты можешь так говорить. Ты — это ты. Крутая задница, которая ни от кого не принимает дерьма. — Я ворчу, запихивая в рот пушистый кусочек блинчика.

— У меня была своя доля плохих дней. Черт, я растил тебя один, без помощи родителей. Только ты, я и несколько книг по воспитанию, чтобы понять, правильно ли я поступаю. Ни одно сомнение в себе не сравнится с родительским.

Моя улыбка дрогнула.

— Ты старался изо всех сил.

— Можешь не сомневаться. Ты — самое лучшее, что когда-либо случалось со мной, и я бы ничего не изменил. Некоторые отцы хотят, чтобы их сын был кем-то вроде вундеркинда. Но ты вобрала в себя мои лучшие черты. Я бы ни на что тебя не променял.

— Рад, что ты это сказал, потому что я проверила в больнице, и политика возврата немного сомнительна.

Он качает головой и смеется.

— Любой, кто услышит тебя, не усомнится, что ты моя дочь.

— В конце концов, я училась у лучших. — Я улыбаюсь ему, отгоняя свое плохое настроение на потом.

После вчерашнего признания Рика я все еще в горячке и нерешительности. Акцент на «горячий», потому что меньшее, что я могу сделать, это поднять свою самооценку.

Ранее Майя попросила меня присоединиться к ней и организовать игру для Лиама и Джакса во время блога. Я волочу ноги в сторону гаража Маккой, ворча себе под нос.

— Что заставило тебя так ворчать? — Майя возится с настройками своей камеры, пока мы ждем ребят. Пит-команда Маккой работает вокруг нас, занимаясь подготовкой к гонке, пока мы ждем у гаража.

— Ничего. Просто устала и плохо спала прошлой ночью.

Наверное, потому что агент Лиама лишил меня чувства контроля над отношениями. Если я вообще могу это так назвать, учитывая, что Лиам борется между тем, чтобы вышвырнуть меня на обочину и удержать.

— Я не привыкла видеть тебя в таком состоянии. Надеюсь, ты сможешь хорошо выспаться перед гонкой. Может быть, с Лиамом? — она посылает мне лукавую ухмылку, которая не избавляет меня от ощущения пустоты внутри.

— Я думаю, что несколько дней я буду отдыхать без моей личной подушки для тела. Мне нужен воздух и время подумать. — Общение с Лиамом делает меня слабой. Часть меня хочет спросить его о том, что сказал его агент, а другая часть не хочет, потому что боится его ответа.

— Есть причина?

Прежде чем я успеваю ответить, Лиам и Джекс заявляют о своем присутствии в гараже Маккой.

— А вот и две наши любимые дамы. — Лиам убирает прядь волос с моего лица, прежде чем поцеловать меня в висок. — Ты не пришла вчера вечером после гала-концерта. Ты ведь не бросишь меня, верно? — шепчет он мне на ухо.

Я поворачиваюсь и вижу, что его глаза сверкают.

— Нет. Я неважно себя чувствовала и хотела лечь спать пораньше. Нет причин тусоваться, если мы не… ну, ты понимаешь…

Его улыбка спадает.

— Это чушь. Ты знаешь, что мы проводим время вместе и без траха. Не продавай мне фальшивую отговорку, когда мы прежде всего друзья.

Ах, опять это слово.

— Ну, ладно…

Он смотрит на меня, прежде чем отойти, давая мне возможность снова вздохнуть.

— Давай начнем это шоу. У меня есть места, где нужно быть, и люди, с которыми нужно трахаться. — Джакс хлопает в ладоши.

— Знаешь, под этой грубой внешностью скрывается мальчик, который по ночам обнимает подушку и мечтает о лучшем завтра. — Лиам прижимает ладонь к груди.

— Единственное будущее, о котором я думаю, это надрать тебе задницу на каждой гонке.

— Ладно, вы двое. Это один из наших последних эпизодов перед окончанием сезона. — Майя прерывает шутки и приступает к работе.

Майя берет интервью у этих двоих, пока они играют в игру. Я отключаюсь от их разговора, потому что мне неинтересно слушать, я присутствую только потому, что Майя умоляла меня снять это. Я игнорирую странные взгляды, которые Лиам посылает в мою сторону. Его пропуск сделки по контракту тяжело давит на нас, и я не могу справиться с тем, что часть меня чувствуетблагодарность за то, что он не сказал «да» Маккой сразу же.

Несмотря на его неспособность решить, любит ли он меня, я все еще люблю его всем сердцем. Я готова на все, чтобы помочь ему быть счастливым. Похоже, я влюбилась в кого-то неприкасаемого и несокрушимого, доказав себе, что такие разбитые люди, как Лиам, не могут снова развалиться на части.

Добро пожаловать в мою катастрофу. Поднимите стул, достаньте попкорн и наслаждайтесь шоу.


Глава 30

Лиам


Я никогда не считал себя задумчивым парнем. По крайней мере, до Софи, где мы танцуем на тонкой грани между дружбой и чем-то большим, никогда полностью не подчиняясь идее любовников. Учитывая мое прошлое и ее будущее, нет смысла думать о чем-то, кроме следующих двух недель.

Несмотря на то, что я говорю себе это, я не могу не задаваться вопросом, каково это будет после окончания сезона. Мысль о возвращении в мою пустую квартиру в Монако наполняет меня печалью. По какой-то причине, после всех этих месяцев, проведенных с ней, я не хочу, чтобы она уезжала.

Разве это эгоистично с моей стороны — хотеть, чтобы она осталась, когда я не готов к отношениям? Конечно. Поэтому я собираю свою бурлящую тревогу в бутылку и кладу ее на полку, вместо этого решив сделать ее последний пункт незабываемым. Последняя вещь в ее списке — та самая, которая напоминает мне о ней, — потребовала некоторого планирования. Я потратил несколько часов на поиски, потому что вижу Софи не только в этом, но и во многом другом.

Вчера я арендовал внедорожник, чтобы подготовиться к нашей сегодняшней поездке. Она понятия не имеет, что я запланировал, думая, что я везу ее на ужин в Абу-Даби. На этой неделе Софи казалась отстраненной, поэтому я хотел ее развеселить. Она почти не появлялась рядом со мной, предпочитая проводить время с Майей и ее отцом, а не со мной. Каждый раз, когда я спрашивала ее, все ли в порядке, она отмахивалась от меня, заявляя, что хочет провести время со всеми перед отъездом.

Я не могу не задаться вопросом, не хочет ли она поделиться своими переживаниями по поводу того, что произойдет после окончания сезона. Я планирую рассказать ей обо всем после окончания гонки в воскресенье, потому что Маккой обещал к тому времени сделать окончательное предложение, и они согласились пересмотреть пункт о Бандини по моему настоянию.

Ее плейлист с песнями заполняет тишину. Я позволил ей самой выбирать музыку, надеясь, что это поднимет ей настроение. Чем ближе мы подъезжаем к месту назначения, тем веселее она становится, возвращаясь к своей обычной жизни.

Ее улыбка ослабляет напряжение, которое я чувствовал в своей груди всю неделю.

— Ты планируешь похоронить меня в пустыне? Творческий подход, надо отдать тебе должное, — нахамила она мне. Ворчливая Софи больше не кажется проблемой.

— Я думала об этом, но все знают, кто тебя везёт. Так что, хотя это и эффективно, я буду главным подозреваемым.

— Все, да? — Она наклоняет голову ко мне.

— Только наши друзья.

Где-то по пути наши отдельные группы друзей слились в одну. Санти тусовался с Джаксом один, потому что я был занята с Софи. Майя и Ноа официально стали парой, оставив Софи наедине с собой этим вечером.

Она напевает под музыку, пока я везу нас к месту, которое я выбрал. Как только я припарковался, она выскочила из машины. Я выключаю фары и выпрыгиваю, окутывая нас темнотой, а небо остается на виду.

— Ни за что на свете. — Она бежит в нескольких футах впереди меня.

Я подхожу к ней и обхватываю ее руками, глядя на яркий Млечный Путь, любезно предоставленный пустыней Аль-Куа. Она перечислила секс на свежем воздухе, и я надеюсь, что дам ей его.

Нас окружает тишина — ни одного животного или человека вокруг, прохладный воздух касается наших соединенных тел. Кожа Софи покрывается мурашками, и я прижимаю ее ближе.

Она задыхается.

— Мне кажется, я никогда не видела ничего настолько удивительного.

Я тоже.

Мы оба смотрим на звездное небо. Через несколько минут я отворачиваюсь от нее, чтобы взять припасы. Благодаря Майе я собрал достаточно еды, чтобы продержаться до завтра, а также основные походные вещи. Я достаю купленный телескоп и расстилаю мягкое одеяло с парой подушек. Крошечный фонарик освещает нашу импровизированную кровать.

— Когда я писала этот пункт, я бы никогда до такого не додумалась. Я впечатлена, потому что это прямо из книги сказок. Спасибо. — Она притягивает меня к себе и обнимает.

Мои руки инстинктивно обхватывают ее и прижимают к себе. Мне нравится ее мгновенно узнаваемый запах, летнего времени и океанских волн.

— Я бы купил тебе все чертово ночное небо, если бы мог.

Софи смеется мне в грудь, прежде чем освободиться и лечь на подушку. Я занят настройкой телескопа.

Она наблюдает за мной, ее глаза следят за каждым моим движением.

— Ты получил ответ от Маккой или других команд?

Моя рука замирает на рычаге, ее вопрос застает меня врасплох.

— Да, но я все еще жду. Знаешь, на всякий случай.

— Итак, Маккой предложил продлить контракт? — ее глаза переходят с меня на небо.

— Да. Он и еще несколько человек.

Она делает паузу, прежде чем заговорить снова.

— В чем задержка?

— Контрактные сделки сложны. Какими бы умными мы оба ни были, я оставляю эту сторону бизнеса своему агенту.

Ее подпрыгивающая нога замирает.

— Если бы тебе приставили пистолет к голове и ты должен был выбрать команду на следующий год, из всех команд, кроме Бандини, потому что они не могут предложить никому место, кого бы ты выбрал?

Мое сердце бешено колотится в груди. Я провожу языком по губам, чтобы выиграть время на обдумывание ответа.

— Перестань думать и иди по зову сердца, — шепчет ее хриплый голос.

— Маккой. Мне нравится команда и Джакс, плюс Питер наконец-то успокоился, — промурлыкал я.

Ее глаза снова переходят с моих на небо.

— Даже с Клаудией, вызывающей драму?

Я не могу сказать, звучит ли ее голос грустно или раздраженно.

— Она как День мертвых, выходит раз в год, чтобы посеять хаос, только чтобы вернуться обратно в огненную яму, из которой она вышла.

Софи смеется, но звук не такой, как обычно, а какой-то принужденный.

Я возился с телескопом.

— Но время еще есть. Другие команды могут предлагать сделки до конца сезона, а я еще не принял решение. Ты же знаешь, все может зависеть от итоговой турнирной таблицы чемпионата.

— Да, может что-то случиться. — Она поднимает одеяло, отказываясь от разговора и хватаясь за мою протянутую руку. Слава богу. Мое дыхание снова замедляется.

Ее светлые волосы светятся от фонаря, когда она наклоняется и смотрит в телескоп.

— Вау. Просто вау. У меня нет прилагательных для этого. Ты должен это увидеть.

Я чувствую то же самое по отношению к ней половину времени.

— Я интерпретировал секс на свежем воздухе как ночь под звездным небом. Надеюсь, тебе понравится.

— Ты превзошел мои ожидания. Как обычно. — Она одаривает меня сладкой улыбкой.

— Я получу поцелуй за свои старания? Ну, если честно, я согласна на поцелуй или минет. Кто я такой, чтобы различать?

Она испускает самый мягкий смех, который я хочу записать.

— Мы можем заключить собственную сделку. — Ее губы находят мои в темноте. Я притягиваю ее к себе, мне нравится ощущать, как она прижимается ко мне — кайф хуже любого наркотика.

Ее мягкие губы целуют мои, а ее язык дразнит мою нижнюю губу. Она вторгается в мой рот, как в мою жизнь — прощающе и неапологетично. Не то чтобы я хотел, чтобы она не была такой. Черт, общение с ней пробуждает во мне такие части, о которых я и не подозревал. Ее язык ласкает мой, наше теплое дыхание смешивается вместе, эротическое чувство, которое я не хочу отпускать. Я жажду всего с ней.

Я хочу украсть ее поцелуи, оставив ее без сознания и оцепенения, с единственной мыслью, играющей в ее голове, о том, как я трахаю ее, пока звезды не запляшут в ее глазах. С ней я хочу целовать и сосать ее кожу, пока не оставлю синяки, чтобы ни один ублюдок не приблизился к тому, что принадлежит мне.

Мне? Дерьмо. Скорее, мне на весь сезон.

Мой мозг отключается, когда ее зубы касаются моей нижней губы, а ее рука обхватывает мой член. Я толкаю Софи в одеяло и заползаю на нее, тепло моего тела защищает нас от прохладного ветра пустыни. Наши губы не отрываются друг от друга. Голод между нами пылает, подпитываемый нашей неоспоримой химией.

Ее руки находят подол моей толстовки, и она стягивает ее через голову. Она прослеживает гребни мышц от моих плеч до живота, прежде чем снять пояс и отбросить его в сторону. Я следую ее примеру, снимая с нее свитер и джинсы. Не заботясь о том, чтобы между нами ничего не было, я быстро снимаю с нее лифчик и трусики, а также свои джинсы и трусы-боксеры.

Я ненавижу барьеры так же сильно, как ненавижу то, как она смотрит на меня с вожделением и чем-то еще, что я не могу определить. Что-то в этом есть. Она не смотрела так на меня раньше, поэтому я не могу понять, что с ней происходит. Ее стеклянные глаза находят мои, яркие звезды отражаются в них, зовя меня, как потерянный человек, который ищет дорогу домой.

Мои пальцы пробегают по ее киске, находя ее готовой для меня. Она задыхается, когда я ввожу в нее два пальца, доводя ее до грани наслаждения, целую ее, чтобы побороть бурлящие внутри меня эмоции. Те самые, которые подкрадываются по ночам, подтачивая мое самообладание и бросая вызов моим правилам. Это та самая причина, по которой я изначально установил ожидания. С моей жизнью в дороге и моим прошлым, которое снова и снова поднимает свою уродливую голову, у меня нет возможности сделать больше.

Правда?

Как будто Софи чувствует, что мои мысли улетучиваются, когда я целую ее, она притягивает меня обратно, ее пальцы слегка царапают мою спину.

— Ты хочешь, чтобы тебя трахнули под небом? — мои слова прозвучали как бормотание между поцелуями.

Софи покачивает головой вверх-вниз. Мои губы целуют ее шею, а затем я беру в рот один из ее сосков. Она вскрикивает, когда мой язык выныривает и лижет ее, посасывая твердый кончик. Ее стоны поощряют меня. Я прокладываю дорожку ленивых поцелуев по ее груди к другой груди, уделяя ей особое внимание.

С ней все кажется таким чертовски правильным. Каким-то образом быть с Софи стало таким же необходимым, как есть и спать, и одна эта мысль заставляет мою грудь сжиматься.

Она — моя звезда на темном небе, сияющая ярко и выводящая меня из тени. Но, к сожалению, через несколько дней огни Prix погаснут, оставив нас в пасмурной ночи без света. Потому что в конечном итоге мы вместе — это как бурный вечер без звезд, темный и разрушительный.

— Ты нужен мне прямо сейчас, — кричит ее голос.

Глупый человек проигнорирует эти слова и продолжит путь. Я освобождаю ее от пытки, пристраиваюсь у ее входа, отгоняя негативные мысли, омрачающие наш момент.

— Подожди. Презерватив. — Она толкает свою руку к моей груди.

Я не знаю, почему эта просьба беспокоит меня. На прошлой неделе она была за голый секс, но после Бразилии она стала отстраненной. Добавление презерватива к этому чувствуется как еще один способ, которым она хочет отстраниться от меня. Но я не могу понять ее, не говоря уже о том, чтобы спорить с ее доводами о необходимости предохранения. Вместо того чтобы жаловаться, я должен быть благодарен за то, что другие женщины используют меня в момент слабости.

Я достаю презерватив из бумажника, отгоняя свою неуверенность. Затем я возвращаюсь к ней. Одним движением я погружаюсь в нее до упора. Ее ноги обхватывают меня, ее ногти пробегают по моей спине, а я заглушаю ее крики своими губами. Мой член пульсирует под напором ее наполнения. Мои глаза закрываются, а тело замирает, желая насладиться моментом.

Я жалею, что наплевал на миссионерскую позицию, потому что с Софи это нереально. Секс с ней никогда не кажется ванильным или скучным. Совсем наоборот, она всегда выжимает из меня все, независимо от позиции. С Софи все кажется правильным.

Контроль ослабевает, когда я двигаюсь внутри нее. Она смотрит то на меня, то на звездное небо, очарованная нами обоими. Я меняю позицию и провожу членом по ее чувствительному месту. Ее тело содрогается от новых ощущений, ее руки обвивают мою шею, и она притягивает мои губы к себе. Мой член продолжает входить в нее, наслаждаясь тем, как отчаянно она стремится к разрядке.

— Да, блядь, детка. Боже. С тобой мне никогда не кажется, что этого достаточно. Я хочу тебя каждый гребаный день, и я не знаю, что с этим делать. — Моя рука ласкает ее грудь.

Ее тело бьется под моей пыткой, не в силах справиться с разными ощущениями. И я нахожусь рядом с ней. Мой мозг не может разобраться в эмоциях, проносящихся через меня. Смесь ласки и безудержного желания.

Софи достигает кульминации, извергаясь вокруг моего члена и издавая при этом самые лучшие звуки. Я замедляю движения, забирая ее оргазм. Ее глаза открываются, и ленивая улыбка пересекает ее лицо, прежде чем она нежно целует меня.

— Ты не знаешь, насколько ты сексуальна. И ты вся моя. — Я прикусываю губу.

Что-то вспыхивает в ее глазах, прежде чем она закрывает их, ее руки снова перебирают мои волосы. Мне не нужны ее слова, потому что ее тело говорит мне все.

Я меняю положение, чтобы лучше видеть себя. Моя разрядка неминуема, нужен толчок, пока я не опрокинулся через край. Софи вздыхает, когда я увеличиваю давление и скорость. Ее тело принимает каждый мощный удар, а мои губы присасываются к коже у ее шеи, одержимые желанием пометить ее не одним, а несколькими способами. Бесполезно контролировать волну желания обладать ею.

Крики и стоны заполняют тишину пустой пустыни, наше тяжелое дыхание — лучший саундтрек.

— О Боже… Лиам… — Ее знойный голос касается моей кожи, ее тепло противостоит холодному воздуху вокруг нас. Софи не любит фальшивых стонов и слов, призванных поднять мое эго. Она все делает просто и мило — как и она сама.

По моему позвоночнику ползет тепло, когда я кончаю, мой член пульсирует внутри Софи, а я продолжаю медленно накачивать его снова и снова. Это трах разума и тела одновременно.

Я падаю на нее сверху. Мои губы оставляют мягкие поцелуи на ее шее в знак молчаливого извинения, на которой уже образовались темные пятна, свидетельство нашей совместной ночи.

— Я заранее извиняюсь за засосы.

Ее горловой смех отмахивается от моего комментария. Я медленно выхожу из нее, разъединяя наши тела, и мы оба вздыхаем от потери. Мои губы снова находят ее губы и оставляют затяжной поцелуй, прежде чем я хватаю одеяло с угла нашей импровизированной кровати.

— Ты меня балуешь. — Она проводит рукой по мягкому одеялу.

— Пользуйся мной. Ты не услышишь от меня жалоб.

Она вздыхает, устраиваясь на моей груди, ее тело обнимает мое, а одна из моих ног обвивается вокруг ее.

Софи сегодня почти не разговаривала. Я не знаю, что делать с ее молчанием — редкость для нее. Я отгоняю от себя сомнения по поводу того, что Софи уедет на следующей неделе, что мы станем друзьями после окончания сезона. О том, что будет с Маккой и что я буду делать без нее рядом со мной в следующем году.

Я дремлю под ритм ее дыхания и ее пальцев, проводящих по обнаженной коже моей груди. Я буду решать свои проблемы завтра.


Глава 31

Софи


Люди описывают разбитое сердце как мгновенное чувство, когда сердце разбивается на миллион непоправимых осколков, разлетающихся в разные стороны. Одни кусочки пропадают, другие вонзаются тебе в ногу, когда ты наводишь порядок. Разбитое сердце — это такой безжалостный ублюдок, который бьет тебя, когда ты уже упал.

Я думаю, что те люди, которые описывают разбитое сердце, — лжецы. Все до единого, кто говорит о сокрушительном опыте, как будто сердце можно починить с помощью суперклея и силы воли.

Я могу с уверенностью сказать, что разбитое сердце кажется тусклым и не полным, не оставляющим после себя ничего, кроме шелухи органа. Сломанный, искореженный груз внутри меня, сжимающийся и разжимающийся от слов, которыми Лиам делится в течение ночи. Его взгляды на мое тело, прикосновения его рук, то, как он воспламеняет меня от одной лишь ласки. Его действия вырезают части моего сердца ржавым зазубренным ножом.

Сердца не разбиваются, потому что это было бы слишком просто. Сердца выбрасываются из самолета и падают без парашюта.

Лиам скрывает вопрос о контракте с Маккой — это проблема поверхностного уровня. Я знаю, что у него чистые намерения. Настоящая проблема — это его любовь к Маккой и нежелание соглашаться на контракт, несмотря на проблемную бывшую, негативную рабочую обстановку и потенциальную жертву, которую он принесет, отказавшись от меня. И ради чего? Дружбы с выгодой? В конце концов, мы — более блестящее обновление по сравнению с тем, что он обычно предпочитает.

Черное небо с сияющими звездами приносит мне утешение среди моей грусти. Лиам вырубился несколько часов назад, слишком довольный и сытый, чтобы бодрствовать. Несмотря на мою печаль, я любила каждую секунду этой ночи.

Я должна быть счастлива и в восторге от того, что он заботится обо мне так, как заботится. И я счастлива. Но также я не счастлива. Эгоистка, я понимаю. Люди могут обвинять единственного ребенка во мне в том, что я хочу получить свой торт и съесть его тоже. Дело в том, что, будучи единственным ребенком, у меня было много остатков, поэтому мне никогда не приходилось делиться своим тортом, не говоря уже о том, чтобы решать, съесть его или сохранить.

Но когда Лиам просыпается на восходе солнца в пустыне, становится очевидно, что я должна сделать. Я думала об этом часами. Ради него и его будущего я должна принести жертву, потому что он этого не сделает. Моя проверка ранее провалилась, доказав нам обоим, как сильно он хочет продолжать отношения с Маккой. Каким-то образом я притворилась, что его слова не взволновали меня, когда он нажал на курок, заявив о своем желании остаться со своей командой, в то время как мое сердце разлетелось на куски.

Его желание — мой приказ.

К счастью для меня, я знаю, как добраться до Лиама. За эти месяцы я узнала о нем все: от того, как он готовится к гонкам, до того, как он предпочитает обниматься со мной в дождливые дни, читая книгу. Но больше всего я узнал о том, что у него очень мало триггеров. С такими людьми, как он, мне достаточно одной искры, чтобы его демон вышел на поверхность, бросив вызов его жизни, построенной на иллюзиях и полуправде.

Я собираюсь взорвать это дерьмо, как Третью мировую войну.

— Доброе утро. — Он смотрит на меня сонными глазами и лениво улыбается. Нож все глубже вгрызается в меня, в скопление разорванных сухожилий, вен и артерий. Медленное кровотечение, невидимое невооруженным глазом.

Я сажусь и делаю несколько глубоких глотков воздуха, чтобы набраться храбрости.

— Мне было очень весело. Я действительно не могу не поблагодарить тебя за то, что ты помог мне со списком. — Я делаю вдох, чтобы выровнять свой голос, резкий вдох ощущается как тысяча пронзительных игл в моих легких. — Но с окончанием гоночного сезона нам пора завязывать. Дружить с привилегиями было весело и даже здорово, но ты должен участвовать в гонках, а мне нужно вернуться на учёбу.

Как бы мне хотелось закрыть глаза и стереть боль в его взгляде. Взять слова обратно и проглотить их целиком, притворившись, что я не знаю о его сделке.

— Весело? К черту веселье. О чем, черт возьми, ты вообще говоришь? — Грубость его голоса скребет по моим барабанным перепонкам. Он садится, чтобы встретиться с моими глазами, в его голубых глазах отражается восходящее солнце позади меня.

— Мы оба знаем, что чувства — не твоя стихия. Не говоря уже о том, что мы не увидимся после следующей недели. Я вернусь домой, а ты куда-нибудь уедешь.

— Чувства — это не мое? — Лиам произносит эти слова с недоверием.

Я смотрю на свои руки, чтобы избежать его обиженного взгляда. Он делает меня слабой и одновременно сильной, потому что я должна сделать это ради него и его будущего.

— Я люблю тебя. Люблю уже несколько месяцев, но ты был слишком слеп, чтобы увидеть это, не мог признать меня и мои чувства. Чтобы увидеть меня. — Мои глаза встречаются с его глазами. — Я больше не могу так с собой поступать. Сезон почти закончился, список готов, так что мы закончили. Мне жаль, что я нарушила твое правило, но мы больше не можем быть друзьями. Так что давай покончим с этим, пока все не усложнилось. Пока не случилось то, что мы оба не сможем вернуть назад, как бы нам этого ни хотелось. — Мой голос захлебывается на последних словах, мой поток воздуха сжимается.

— Блядь, как?

Я втягиваю воздух. Рана в его голосе заставляет меня захотеть остановиться. Но он не может бросить свою карьеру ради меня — ради этой странной смеси дружбы, секса и односторонних эмоций. Мое сердце бьется в груди, словно хочет сказать мне, что оно все еще сильно бьется для Лиама.

Прости, сердце, я заранее прошу прощения за взрыв.

Я встаю, проводя трясущимися ладонями по леггинсам, которые я надела, чтобы избежать прохлады пустыни. Мои ноги шатаются, прежде чем я беру себя в руки.

Он тоже встает, сокращает расстояние между нами и смотрит на меня.

— Я не знаю, почему ты прекращаешь нашу дружбу. Просто преодолей свои чувства и давай вернемся к нормальной жизни.

Слезы наворачиваются на уголки моих глаз.

— Назад дороги нет. Я не могу ожидать от тебя понимания, ведь ты никогда не был в отношениях с кем-то… не говоря уже о любви. Ты понятия не имеешь, что для этого нужно. Давай начистоту — ты даже не можешь смириться со своим прошлым, не говоря уже о том, чтобы смотреть в будущее. Мы оба знаем, что я в него не вхожу. — Мои мерзкие слова вызывают у меня отвращение.

Его брови сходятся вместе, а глаза становятся стеклянными. Я ненавижу себя. Я ненавижу себя так сильно, что мне хочется кричать на него и на себя одновременно. Но я не делаю этого. Я делаю несколько шагов назад, мои пальцы ног вьются под песком, не давая мне улететь в мысленное пространство, наполненное болью и презрением.

— Я не могу поверить, что ты действительно собираешься положить конец нашей дружбе из-за чего-то временного.

Мои легкие горят от горячего воздуха и неминуемых слез.

— Любовь не должна быть временной. По крайней мере, не для меня. Именно поэтому наша маленькая воображаемая жизнь должна закончиться. Сегодня. Сейчас. Я не хочу любить того, кто считает все мимолетным. — Я иду к машине. Моя рука берется за ручку, дверь со скрипом открывается, прежде чем Лиам захлопывает ее.

Он поворачивает меня и прижимает к прохладному металлу. Его рука нежно — так нежно, что у меня защемило сердце — наклоняет мою голову, чтобы я посмотрела ему в глаза.

— Я не хочу причинять тебе боль. — Его губы касаются моих, оставляя после себя мягкий поцелуй. Забавно, что те же самые губы, которые помогли решить мою судьбу, до сих пор заставляют мои внутренности пылать. Просто еще одна испорченная часть Лиама и меня.

Я издаю горький смешок.

— Знаешь, я дура. Думала, что ты можешь любить кого-то, кроме себя. Думала, что мы можем встречаться и остаться друзьями, при этом никто из нас не пострадает. Я идиотка.

— Тогда перестань делать все странным. Мы обещали не влюбляться друг в друга, — рычит он.

— Нет, ты обещал. И я не делаю вещи странными, я делаю их честными. Ты можешь сказать мне, что любишь меня? Что все те слова, которые ты шепчешь мне на ухо по ночам, значат что-то большее? Давай, признайся в своих чувствах.

Тишина приветствует меня, тупая пульсация в груди усиливается, пока Лиам стоит там, его дикие глаза блуждают по моему лицу. Я готовилась к этому моменту всю ночь, зная, что он никогда не признается в том, чего не может распознать.

Честно говоря, никакая подготовка не помогла бы мне справиться с этим.

— Не делай этого с нами и нашим соглашением, — прохрипел он.

— Это твоя проблема. Для человека, который так стремится жить полной жизнью, ты обманываешь всех, включая себя. Ты бросаешь мои правила мне в лицо, хотя ты самый строгий из всех нас, держишься за ложь, которую говоришь себе, чтобы защитить себя от неизвестности. Забавно, что ты преподал мне самый важный урок из всех. Есть вещи, которые невозможно предусмотреть, как бы ты ни старался.

— Но мы же друзья. Ты не можешь уйти и забыть о нас.

Мои глаза сузились.

— Да, Лиам, но сейчас наша дружба отстой.

Он делает глубокий вдох, отходит от меня и поворачивается спиной.

— Я не могу дать тебе ничего больше того, что у нас есть. Я путешествую как моя работа, черт возьми. Ты вернешься домой, а я продолжу гонку. Сейчас не тот момент. Может быть, если бы это было при других обстоятельствах, в другое время.

Я прислоняю голову к дверце машины и смеюсь, звук бьет по ушам. Если бы у боли в сердце был звук, это был бы он.

— Смешно, что ты сказал мне это почти четыре года назад, когда встретил меня. И вот мы здесь, спустя годы, и ты повторяешь те же жалкие фразы.

— Пожалуйста, Софи. Ты мне действительно нравишься. Не разрушай что-то между нами ради чего-то вроде любви. — Его глаза умоляюще смотрят в мои.

— Что это вообще значит? В любви нет ничего плохого. — Мне требуется все, чтобы не заорать.

К черту Питера и Рика. К черту Формулу-1 и паршивых мужчин, которые заставляют женщин подчиняться с помощью манипуляций и денег. Мне все это надоело. Как Дороти, я хочу защелкнуть свои красные туфли и уехать к черту домой.

— Я думал, мы на одной странице. — Его жалостливый взгляд усиливает мое расстройство.

— Забудь про одну и ту же страницу. Мы даже не читаем одну и ту же книгу. — Внутри меня все болит. Мое тело не может справиться с неспособностью Лиама признать свои чувства ко мне. Его израненное лицо вытягивает из меня унцию жалости, терзая мое ноющее сердце.

Возможно, я достаточно глупа, чтобы влюбиться в него, но я не слепа к тому, как он смотрит на меня, или как он трахает меня, глядя в мои глаза, словно хочет удержать момент.

Похоже, Лиам исполнил свое желание, потому что он получает возможность сохранить свой контракт. И все это за счет моей жертвы, разрушив мою дружбу к чертям собачьим, а вместе с ней и меня.

Лиам поворачивает обратно к нашему заброшенному кемпингу. Он качает головой на мое предложение помочь, собирая все вещи и запихивая их в багажник. Пустой участок песка насмехается надо мной, ни единого следа там, где я разбила собственное сердце. Ни крови, ни осколков не видно невооруженным глазом.

Абсолютно ничего.

Идеальный символ пустоты внутри меня.

Глава 32


Лиам


Я вошел в гараж Бандини и увидел Майю и Ноа, которые целовались, в то время как Софи отвернулась.

— Надеюсь, ты понимаешь, что у меня есть дела поважнее, чем ждать, пока Ноа засунет свой язык тебе в глотку. — Голос Софи разносится над громкой активностью в гараже.

Майя застонала и оттолкнула Ноа от себя. Она направляется к Софи, которая еще не заметила меня.

— Привет, чувак. Как дела? — голос Ноа побуждает Софи обернуться.

Моя грудь напрягается при виде того, как она хмурится, прежде чем снова поворачивается к Майе.

— Я хочу украсть Софи на минутку. — Я отмахиваюсь от того, как Майя смотрит на меня шокированными глазами.

Софи поворачивается на каблуке и выходит из гаража. Я следую за ней, ее белокурые булочки блестят на солнце, когда она занимает место рядом со стеной

Она смотрит на меня со скучающим выражением лица.

— Тебе что-то нужно?

— Не будь такой. Пожалуйста.

— Например? Бывшей любовницей? Почему бы и нет, когда я так хорошо подхожу на эту роль, заполняя обувь Клаудии и даже больше.

Мне требуется все, чтобы не зарычать.

— Не сравнивай себя с ней. Никогда. Ты же знаешь, что между нами все не так.

— В последний раз, когда я проверяла, все выглядит очень похоже, только я не бросала в тебя ботинком, потому что не сумасшедшая.

— Нет, это не так. Как я уже сказал, ты мне очень нравишься, и ты мне очень дорога. Если ты не хочешь заниматься сексом, хорошо. Но не надо прерывать нашу дружбу, потому что ты боишься меня.

Ее глаза блестят, это единственный признак беды.

— Я не боюсь тебя. Я жалею тебя. Тебе придется жить с сожалением, когда я уйду. И я это сделаю, в конце концов. Но любовь требует времени, а ты этого не понимаешь, не говоря уже о том, чтобы сопереживать.

Я игнорирую жжение в груди при мысли о том, что она с кем-то другим.

— Тогда почему ты игнорируешь мои звонки и сообщения? Если ты не боишься?

— Потому что мысли о тебе заставляют мое сердце болеть так, как я и не думала. Потому что рядом с тобой я слаба и готова уступить, лишь бы между нами был последний раз. Но самое главное, потому что я люблю тебя, а ты растоптал всю мою мечту когда-нибудь почувствовать это от тебя. — Софи шепчет последнюю фразу, едва не выпотрошив меня.

Тишина приветствует нас, как нежелательная третья сторона. Я не знаю, что сказать, не говоря уже о том, как выразить то, что чувствую. Страх разъедает мои силы, я понимаю, что хочу быть всем для Софи, но знаю, что не могу.

Софи насмехается, не давая мне шанса что-либо сказать.

— Знаешь что? К черту все это. К черту любовь, к черту людей, контролирующих меня, и к черту меня за то, что я такая чертовски доверчивая.

Она убегает в сторону офисов Бандини, за ней следует взволнованная Майя.

Ноа подходит ко мне.

— Мы с Майей не хотели подслушивать, но она хотела проведать свою подругу.

Я закатываю глаза.

— Конечно, вы оба хотели. Ты пришел сюда, чтобы дать мудрый совет теперь, когда у тебя счастливые отношения?

— Прекрати свое дерьмо, Лиам. Не веди себя как мудак, когда я предлагаю тебе помощь. Я никогда не любил своего лучшего друга, и я никогда не думал о том, чтобы иметь версию девушки. Самый близкий друг — это Майя, и мы знаем, чем это закончилось. — Он борется со своей улыбкой.

Это непривычное для него зрелище, его задумчивость сменяется легкостью, о которой я и не подозревал. Я презираю его, потому что хочу этого для себя, но не могу, потому что я — эгоистичное дерьмо. Потерять Софи и одновременно получить контракт с Маккой не так хорошо, как мне хотелось бы.

Ноа игнорирует мои бушующие эмоции.

— В любом случае, ты подошел к делу по-другому, как обычно. Но если честно, парень, ты облажался, не попробовав настоящих отношений. Если бы я мог, я бы дал себе по яйцам несколько месяцев назад за то, что не дал шанс нашим отношениям с Майей раньше. За то, что не поборол свои страхи и не перешагнул через свой эгоцентризм. Вместо этого я причинил ей боль. Я хочу сказать, что мне повезло, что она дала мне чертов шанс, потому что теперь я не могу представить, что когда-нибудь вернусь к нашему старому образу жизни.

— Ну, если Софи продолжит избегать меня, думаю, в следующем сезоне я буду править с Джаксом рядом.

Ноа покачал головой.

— Не будь идиотом. Что тебя удерживает? На этот раз, блядь, по-настоящему?

— Для начала, она переезжает обратно в Милан, как только закончится сезон, а я собираюсь взять на себя обязательства перед командой.

— Я открою тебе секрет, который Майя рассказала мне сегодня о твоей девушке. — Ноа осмотрел наше окружение, прежде чем наклониться ближе.

— Что это?

— Софи бросила свою учёбу. После Германии она отказалась от занятий, но никому об этом не сказала. Вчера вечером у них с Майей была ночевка, с вином, что сделало Софи болтливой.

— Что? Зачем ей это делать? И почему она мне ничего об этом не рассказала? — прохрипел я.

— Это не мне отвечать. Но никто не знает, так что не говори ничего. Я говорю тебе, чтобы доказать свою точку зрения и показать, как ты принимаешь решения, основываясь на старых новостях.

— А моя сделка по контракту?

Ноа поднимает бровь.

— Опять это дерьмо? Неужели тебе не надоела драма в твоей команде? Лично я не хотел бы общаться с командой моей бывшей, но, возможно, это я и моя гордыня. Если бы команда сказала мне, что я должен выбирать между Майей и ними, я не знаю, захотел бы там находиться. И не только из-за нее. Манипулятивные ублюдки меня не привлекают, независимо от того, насколько блестящие у них машины или насколько заманчивыми выглядят сделки. Может, тебе нужно переоценить свою ценность.

— Я не пытаюсь остаться, не изменив сделку.

Ноа проводит рукой по волосам.

— Ты пробовал поговорить со своим агентом?

— Да. Очевидно. Но он продолжает говорить мне, чтобы я держался. — Я выпустил разочарованный вздох.

Глаза Ноа истончаются.

— Слушай, что-то здесь не так. Я не знаю, что это — твой бред о нелюбви к Софи или тот факт, что ни одна команда не проявила к тебе интереса, кроме нижней. Я рекомендую разобраться, что делать с твоими чувствами и твоим будущим, потому что — новости — это дерьмо взаимосвязано, хочешь ты это принять или нет. Я советую искать решения, а не создавать еще больше проблем, потому что ты можешь пожалеть об этом, когда другие люди начнут принимать решения за тебя.

— Спасибо, что выслушал. — Я притягиваю его к себе, чтобы обнять, и хлопаю его по спине.

— Не благодари меня, пока не пойдешь и не вернешь Софи. Тогда я буду знать, что сделал свою работу правильно.

Софи любит меня. Она пошла против всех чертовых правил и призналась, что я ей нравлюсь больше, чем друг. Я сломал нас до неузнаваемости, не в силах противостоять эмоциям, бурлящим внутри меня.


Мое тело погружается в подушки дивана в гостиничном номере, когда я звоню отцу, отчаянно нуждаясь в ком-то, с кем можно поговорить.

Мой отец отвечает на третьем звонке. Он автоматически нажимает на кнопку FaceTime, не оставляя возможности спрятаться.

— Привет, как дела? Мы не думали, что у тебя будет время позвонить нам из-за всех этих вечеринок в Абу-Даби. Какое удовольствие.

Я скучаю по ним. Оказывается, я получаю специальное предложение «два по цене одного», — оба родителя выслушивают мои проблемы.

— Мне нужен совет. — Я провожу трясущейся рукой по волосам.

— Что случилось? — голос отца звучит через динамик.

— Мне кажется, я облажался с Софи.

— О, нет. Пожалуйста, скажи мне, что это не так, — хнычет мама, появляясь в кадре камеры.

— Что ты имеешь в виду? — я поперхнулся словами.

— Ты разбил ей сердце, не так ли? — ворчит мой отец.

— Почему бы тебе не предположить, что она разбила мое? — меня раздражает, как они изображают меня плохим парнем, когда Софи пошла против нашего соглашения.

Мой отец смотрит на меня с недоумением.

— Потому что твое окружена глыбой льда, а она выставляет свое, как те графические футболки, которые она любит.

— Какого хрена. Я позвонил не для того, чтобы мне подставили задницу.

— Нет. Ты позвонил, чтобы кто-то подтвердил твои решения. Скажи мне, почему, по-твоему, ты все испортил? — моя мама заняла место рядом с отцом на диване в гостиной.

— Во-первых, она призналась, что любит меня, хотя я ее об этом не просил. Во-вторых, она отменила нашу дружбу после того, как я не признался в тех же чувствах. Как, блядь, это нормально? — я провожу взволнованной рукой по лицу.

Мой отец издает низкий свист.

— Ты ожидаешь, что она захочет проводить с тобой время после того, как она была так уязвима?

Я почти рычу, когда дергаю себя за волосы.

— Лиам, дорогой. Мы укрывали тебя и игнорировали твои плохие решения. Мы не помогли тебе, как должны были, когда Йоханна умерла, притворяясь, что тебе лучше, чем было на самом деле. Ты прячешься за своей гоночной машиной и шлемом, и мы позволяем тебе это, потому что не хотим причинять тебе еще больше боли. Нет больше смысла жить в печали, вести себя так, будто ты не должен добиваться чего-то с тем, кто тебе дорог, потому что боишься потерять его. Что-то должно быть отдано. Либо ты отказываешься от этого сейчас и живешь с Софи, которой нужно пространство, либо ты берешь себя в руки и показываешь ей, что ты стоишь ее любви.

Мне не нравится, насколько ее слова созвучны моим страхам.

Мой отец не оставляет места для жалости к себе.

— Скажи мне, что тебе нравится в Софи. Прямо сейчас, не останавливайся, чтобы подумать.

— Мне нравится, что с ней все кажется легким. Мы можем абсолютно ничего не делать вместе, и все равно это весело. Как она улыбается мне иначе, чем всем остальным, потому что я отвожу ее домой по вечерам. Мне особенно нравится, как она прячется за правилами и ограничениями, когда на самом деле ей хочется быть безрассудной и беззаботной. Мне нравится вытаскивать из нее эту сторону.

— А что тебе в ней не нравится? — мама вздыхает.

— То, как она планирует каждую мелочь в своей жизни. То, как она не хочет реализовывать свои мечты, потому что сковала себя идеей сделать папу счастливым, жертвуя собой. По крайней мере, она это сделала.

— Ты понимаешь, что собираешься сделать то же самое, подписав свою жизнь Маккой ценой потери лучшего друга?

— Я пытался договориться. — Мои руки болезненно сжимаются передо мной.

Мой отец качает головой.

— Тогда ты ее не заслуживаешь. Потому что если бы мне пришлось выбирать между твоей матерью и чем-то, чего я действительно чертовски хочу, я бы выбрал твою мать.

— Почему, черт возьми, я ее не заслуживаю?

Моя мама берет верх.

— Кроме того, что ты не можешь признать, что любишь ее, хотя ты явно любишь? Нужна ли еще какая-то причина?

Подождите, что?

— Откуда ты знаешь, что я чувствую именно это? Ты не я.

— Нет, но я родила тебя, так что я бы сказала, что это довольно близко. Друзья не замечают таких деталей. Ни один друг не хочет заниматься любовью со своей девушкой под пустынным небом, потому что ему так хочется. Ты разозлился на нее за то, что она влюбилась в того, кто любит ее в ответ. И, Лиам, ни один друг не может заниматься сексом без риска для любви. Вы оба были в полной заднице с самого начала; только она поняла это раньше тебя. — Мама смотрит на меня грустными глазами и хмурится.

— Трахни меня.

Если бы неделю назад меня спросили, люблю ли я сюрпризы, я бы ответил «да». Но сейчас, глядя на мой последний сюрприз в гостиничном номере, я могу прожить и без него.

Видите ли, после того, как Софи вышвырнула меня на обочину, я не думал, что все может стать еще хуже. Теперь, когда мой брат появился с шестью упаковками пива и чемоданом, я не уверен в этом.

Шок — это преуменьшение, чтобы описать мои чувства. Мой брат смотрит на меня, его голубые глаза оценивают меня, как те чертовы головоломки судоку, которые он так любит. И это при том, что мои родители вызвали подкрепление менее чем через двадцать четыре часа после нашего разговора.

— Итак, каким бы интересным ни был твой визит, я не совсем понимаю, зачем ты здесь. — Я нарушаю неловкое молчание.

Лукас скрещивает ногу на другом колене.

— Ты здесь? Да ладно, ты всегда был умным. Не нужно себя преуменьшать.

— Ну, я полагаю, что твое импровизированное появление больше связано с Софи, чем с билетами на финал Гран-При.

— В точку. Пришло время выпустить все наружу. Ты и я, плюс наши старые друзья. — Он берет пиво из картонной коробки и передает его мне.

Знаковый звук падающих на землю бутылочных крышек сопровождает наше молчание. Мы смотрим друг на друга в течение нескольких минут, я осушаю половину пива в несколько приемов.

Лукас постукивает пальцами по своему бедру.

— В первый раз, когда я был близок с кем-то еще после смерти Йоханны, я плакал.

Святое дерьмо. Вот как Лукас хочет начать? Я думала, что он легко заведет меня бесполезной болтовней и воспоминаниями о старых временах.

Он не дает мне возможности вмешаться, слава богу, потому что я понятия не имею, как реагировать на его признание.

— Это было всего несколько месяцев назад. Я разразился рыданиями посреди секса, и это было самое постыдное. Но это было и самое человеческое чувство, которое я испытывал после столь долгих лет. Мое сердце словно разрывалось, но в то же время снова сливалось воедино, и я ничего не мог сделать, чтобы облегчить боль. Я потратил годы, избегая Йоханну, и прожил с ней менее десяти лет. Боль, которую оставила после себя ее внезапная смерть, была пыткой. Но я надел мужественное лицо и встретил мир ради своих дочерей, потому что они заслуживают отца, который поможет им в борьбе. Родительство делает это с тобой.

— Мне так жаль. — Я сглатываю комок в горле, с трудом подбирая слова.

— Я рассказываю тебе это не для того, чтобы что жалел меня. Я делюсь своей историей, потому что ты должен понять. Несмотря на то, что я чувствовал себя дерьмом из-за того, что был с другой, я должна была это сделать. Я жил для своих дочерей, взваливая на себя обе родительские роли и игнорируя свои основные потребности. Я забыл жить для себя. Каждый день я просыпался с готовностью сделать этот день лучшим в жизни моих девочек, отказывая себе в близости и закрытости. Мне было чертовски одиноко, и я ненавидела себя за то, что злился на Йоханну из-за того, что она меня бросила.

— Иногда я ненавижу ее. А потом я ненавижу то, что чувствую, но ничего не могу с этим поделать. — Слова вылетают из моих губ шепотом.

Лукас качает головой.

— Я думаю, часть тебя ненавидит ее, когда на самом деле ты хочешь ненавидеть себя.

Как можно в одном предложении почувствовать, что Лукас провел невидимым ножом по моей груди, выплескивая мои секреты?

— Почему ты так думаешь? — я глубоко выдохнул.

— Потому что ты живешь во лжи, отталкивая других. Мне бы чертовски не хотелось быть на твоем месте, притворяться тем, кем я не являюсь, прятаться на виду у всех, живя пустой жизнью. Я принимаю свою боль, в то время как ты запихиваешь свою подальше. Уязвимость — это не слабость, это сила среди тех, кто слишком боится жить. Я перестал жить в страхе, и ты тоже должен. Пришло время отпустить его ради своего душевного здоровья и будущего. Джоанна не вернется, как бы вы ни старались сохранить память о ней. Она бы ударила вас, если бы могла, зная, что вы используете ее как оправдание для того, чтобы перестать жить полной жизнью. Она была бы чертовски зла на то, что ты отказываешь себе в любви из-за какого-то беспорядочного страха закончить жизнь, как я. И больше всего она злилась бы на тебя за то, что ты бросил меня, когда я мог бы использовать своего брата и лучшего друга.

Мои глаза отводятся в сторону, фокусируясь на фактурной стене вместо напряженного взглядабрата. В моих глазах собирается влага.

— Я подвел тебя, и мне жаль. Я был дерьмовым братом, исчезал, потому что боль была слишком сильной. Я презирал то, как больно было смотреть на Каю и не думать о Йоханне. Я ненавидел то, что заставляло меня чувствовать. Вину, отвращение, боль. И я не могу смириться с тем, что поступил так с тобой. Мне действительно чертовски жаль. — Мой голос трещит.

— Я прощаю тебя. Но способ, которым ты можешь помочь мне забыть, — это не совершить какую-нибудь дерьмовую ошибку, потому что ты боишься. Я дам тебе последний кусочек моей мысли, ради старого времени. — Он слабо улыбается мне. — Не будь идиотом. Иди к девушке, потому что те, у кого с этим проблемы, не должны быть теми, кому ты доверяешь, управляя машиной на скорости триста километров в час. Если бы я мог провести последний день с Йоханной, я бы сделал это в одно мгновение, несмотря на то, что знаю, что когда она уйдет, я снова сломаюсь. Если ты не чувствуешь ничего подобного к Софи, то отпусти ее навсегда. Но у меня такое чувство, что ты пришел к собственному пониманию того, что с ней происходит. Так что, во что бы то ни стало, выбирай контракт или выбирай ее. Но когда ты это сделаешь, пожалуйста, спроси себя: если ты отпустишь ее, сможешь ли ты, не вздрогнув, посмотреть на себя в зеркало в своем гоночном костюме Маккой? Если да, значит, ты никогда ее не любил.

И с этим мой брат пролил свет на мои самые темные секреты, высветив ложь, которую я скрывал от мира. Но самое главное, изгоняя тьму, он зажег во мне что-то, чего я и не подозревал, что мне не хватает.

Надежда.


Глава 33

Софи


Я согласилась посетить спонсорское мероприятие Бандини только потому, что мой отец заставил меня. Он отклонил мою просьбу заказать билет на самолет домой пораньше, заявив, что ни одна его дочь не пропустит Чемпионат после всего этого времени.

Мы сидим вместе за пустым столом в темном углу. Я пихаю еду в свою тарелку, а отец смотрит на меня, его внимательные глаза сужаются после того, как моя вилка в третий раз за вечер стучит о причудливую тарелку.

— Что с тобой не так? Ты же любишь пасту.

Я поднимаю плечо в полушутливом пожатии.

— Я не голодна. Просто сегодня не очень хорошо себя чувствую.

— Ты говорила то же самое вчера и позавчера. С тех пор, как ты ночевала у Майи. — Его пристальный взгляд ничего не дает мне понять. — Знаешь, чувствовать себя полным дерьмом — это не болезнь. Это аллергическая реакция на то, что ты не делишься своими чувствами.

О, папа. Такой проницательный.

— Лови полеты, а не чувства. Я больше не вижу смысла? Присяжные еще не определились.

Я делаю глоток вина. Мой отец хватает бокал, как только я его опускаю, и держит его в заложниках. Моя губа выпячивается, а глаза умоляют его оставить эту тему.

— Это связано с тем парней. Я не позволю тебе скулить, как побитая собака, когда я воспитывал тебя лучше. — Ай. — Или ты расскажешь мне, что случилось, или я пойду поговорю с ним. Не ставь это мне в вину, Софи Мари Митчелл.

Ни при каких обстоятельствах я не хочу, чтобы он пошел говорить с Лиамом, поэтому я уступаю, чтобы защитить нас обоих.

— В итоге я влюбилась в Лиама. — Эти шесть слов отнимают у меня все мужество.

— Ну и что? Все это знают.

Моя голова переключается с моей тарелки на лицо отца.

— Что ты имеешь в виду?

Либо я такая же прозрачная, как бокал с вином, который он держит, либо мой отец действительно агент Интерпола под прикрытием.

— Ты моя дочь. Всякий раз, когда ты смотришь на Лиама, у тебя такой взгляд, какого я никогда раньше не видел. Даже когда ты смотришь на макароны. Очевидно, что ты чувствуешь к нему. И он смотрит на тебя так же.

— Как ты так спокойно к этому относишься?

— Чего ты ждешь от меня? Что я начну кричать на тебя? Тебе уже двадцать два.

— Ну, да. Может быть, даже выбегу из бального зала после того, как мы с тобой поговорим.

Мой отец вздохнул.

— В этом году мне хватило драмы с Ноа и Санти. Вы с Лиамом по большей части держали свои дела в тайне, за исключением промашки с пресс-конференцией.

— Значит, ты не злишься из-за того, что я нарушила твое правило?

— О, я злюсь. Но я не могу сказать «я же тебе говорил», когда ты на расстоянии одного бокала вина от того, чтобы расплакаться во время ужина.

Я вздыхаю от того, что мой папа проснулся.

— Ого. Тебе нужно поработать над своей подачей. Неудивительно, что у тебя нет девушки.

Он хихикает.

— Посмотри на себя, ты шутишь. Почему бы тебе не поговорить со мной о том, что происходит? Твой старик имел дело с собственными женскими проблемами до того, как я женился на своей работе и стал отцом-одиночкой. В молодости я наделал много глупых ошибок. Но я скажу тебе одну вещь: любой, кто заслужит твою любовь, должен быть достойным, потому что твое сердце занимает больше половины твоего тела. В твоем мизинце больше души, чем у некоторых людей во всем теле.

Добрые слова отца вызывают на моем лице улыбку.

— Ну, все началось с ужасного костюма принцессы и вечеринки, на которую ты заставил меня пойти.

Он проводит рукой по лицу.

— Я лучше принесу нам еще вина; у меня такое чувство, что это будет долго.

Я рассмеялась, глядя на удаляющуюся фигуру отца. Впервые за несколько дней я чувствую облегчение.

Вчерашний разговор с отцом о Лиаме вскрыл целый ряд новых ран. Я не понимала, как далеко упала, пока не рассказала свою историю от начала до конца, оставив меня уязвимой и потерянной. Несмотря на мои признания, мой папа справился с этим как чемпион, предложив несколько советов и снова отклонив мою просьбу о раннем вылете домой.

Вместо того чтобы томиться в печали на обратном пути в Италию, я получила возможность увидеть собственную гибель воочию, подстроенную моей прекрасной лучшей подругой.

Майя: Это твое ежечасное напоминание о том, чтобы ты не бросала меня сегодня вечером. Тебе не понравится, что произойдет, если ты это сделаешь. 😊

Я: Угрозы работают лучше, если не включать улыбающийся эмодзи.

В ответ Майя посылает мне тот же эмодзи с ножом. Я одеваюсь и выгляжу лучше всех, потому что мне это необходимо. Если я собираюсь излить свое сердце Майе в ущерб встрече с Лиамом, мне лучше выглядеть как неравнодушный человек. Ничто так не кричит о винтовой любви, как платье с открытой спиной.

Пару часов спустя я нахожу Майю в толпе гостей гала-вечера, ее сверкающее платье привлекает мое внимание. Моя рука обхватывает ножку ее наполовину наполненного бокала шампанского.

— Эй, я пила… — Она замирает на месте.

Либо у меня удивительное лицо, которое ошеломляет ее, либо я выгляжу так же дико, как и чувствую себя. Я выпиваю содержимое бокала в несколько глотков, прохладная жидкость стекает по горлу.

Я называю эту версию себя «пост-Лиам».

— Помнишь, во время нашей ночевки ты сказала мне дать Лиаму немного времени? Что, возможно, он придет к пониманию своих чувств ко мне?

Она кивает, пытаясь улыбнуться, но вместо этого хмурится.

— Ну, ничего не изменилось. С каждым днем я все глубже и глубже погружаюсь в проблемы. — Я надуваю губы, чтобы они не дрожали.

Майя хмурится еще больше.

— Какого рода проблемы?

— Уборка в десятом проходе, потому что мое сердце взорвалось на полу в секции мороженого.

Мимо проходит официант. Мои руки хватают его за рукав, не позволяя ему никуда уйти, не выслушав мою просьбу.

— Сэр, можно нам, пожалуйста, еще одну порцию шампанского? — Вау. У этого человека нюх на сердечные боли, потому что он бросается прочь.

Майя искренне улыбается мне.

— Мне очень жаль. Я думала, он проснется и поймет, каким идиотом он был.

— Прежде чем мы продолжим, нам нужен алкоголь. Много алкоголя.

Майя кивает в знак понимания.

Мой дорогой друг официант появляется не с одной, а с двумя бутылками шампанского. Он был бы человеком моего сердца — если бы оно у меня еще было.

Каждый из нас берет бутылку с подноса и отправляется в угол гала-концерта. Я ничему не научилась из своего предыдущего опыта сидения в углу, но, по крайней мере, на этот раз у меня хорошая компания. Мы с Майей делаем глотки прямо из бутылки, отказавшись от бокалов, прихлебывая между моими признаниями. Мы являем собой образ этикета и изящества, сидя на полу за столиком, скрывающим нас от других посетителей вечеринки. Я делюсь с Маей всем, не упуская ни одной детали.

Я потягиваю шампанское каждый раз, когда мне хочется смеяться или плакать, что случается довольно часто. Несколько слезинок вырываются наружу, и Майя плачет вместе со мной, доказывая, что я выбрала лучшую подругу.

К тому времени, как я осушаю половину бутылки, я превращаюсь в хихикающую неразбериху, надышавшись калорий и приняв неверные решения. Я жалею, что не поужинала как следует, потому что кекс не считается важной частью пищевой пирамиды.

— Надеюсь, ты знаешь… — Я икнула: — Как сильно я тебя ценю.

— Пока что ты сказала мне об этом всего три раза. Но мне нравится благодарность. — Она смеется, делая еще один глоток шампанского.

— Как ты поняла, что любишь Ноа? — еще одна заминка вырывается из моих губ.

— Когда было больнее быть без него, чем с ним.

— Я не думаю, что Лиам любит меня. — Я сдерживаю слезы.

— Почему ты так говоришь?

Я нахмурилась.

— Потому что он не очень-то признавался мне в любви, когда я призналась в своих чувствах.

— И это было так смело с твоей стороны — попытаться. Может быть, ему трудно поделиться тем, как он тебя любит, особенно с его дерьмовым контрактом и давлением, которое он испытывает. Возможно, он боится тебя подвести. Но я не сомневаюсь, что он любит тебя.

Я делаю еще один большой глоток шампанского.

— Ему нужно водить машину больше, чем дышать. Это значит, что я ушла из поля зрения, на смену мне пришел заманчивый контракт и совершенно новый сезон.

— Верно. Но что такое контракт, если ты не можешь быть с человеком, которого любишь.

— Я говорила тебе, что он меня не любит.

Майя закатывает глаза.

— Правда? Потому что то, как он смотрит на тебя со своего места у бара, говорит мне об обратном.

Я поднимаю глаза от стола и вижу, что Лиам общается с Джаксом и Ноа, его глаза находят мои, как два магнита. Мои глаза сужаются, прежде чем я опускаюсь обратно на пол.

— Как ты думаешь, если я спрячусь под столом, он меня не найдет? — эта идея имеет определенную долю правдоподобия.

— Никогда не знаешь. Может, нам удастся убедить Санти устроить диверсию. — Майя оглядывается в поисках своего брата.

— Хорошо, напиши ему. — Я передаю Майе ее клатч, в котором лежит ее телефон.

— Неважно, думаю, дело сделано. — Она хихикает, когда Ноа садится рядом с ней.

Я хмуро указываю на Ноа.

— Уходи. Это наше девчачье время.

Ноа игнорирует меня, прижимаясь лицом к шее Майи.

— Прости, Софи. Ноа, прекрати. — Она отталкивает его с небольшим усилием. Он хватает ее бутылку шампанского и пьет его, предпочитая вытирать рот рукавом смокинга.

— Вы, ребята, отвратительны. Меня тошнит от одного взгляда на вас.

— Тебя тошнит, потому что ты выпила весь свой вес в шампанском. — Ноа прикладывает свою бутылку к моей.

Пара туфель останавливается передо мной, мое пьяное отражение блестит на коже. Я поднимаю глаза, думая, что найду Лиама, но меня встречает улыбающееся лицо Джакса. Его безумные кудри уложены рядами коротких косичек, и его ухмылка мало успокаивает меня. В груди что-то щемит, когда я вижу Джакса вместо Лиама, но мой мозг слишком оцепенел, чтобы зафиксировать это ощущение.

— Пойдем, любимая. Оставь их вдвоем, чтобы они поразмялись. — Джакс приседает, его ореховые глаза встречаются с моими. — Давай перевернем этот хмурый взгляд с ног на голову. Что ты скажешь? Мы не должны говорить Лиаму, потому что он в ужасном настроении с тех пор, как вы порезвились в пустыне.

Я хватаю его за протянутую руку, поднимая бутылку шампанского, не желая пока расставаться.

Джакс смотрит на меня так, словно презирает. Его татуированная рука обхватывает бутылку, скелетные пальцы тянутся к горлышку и ставят ее на случайный столик.

— Думаю, нам этого хватит на всю жизнь.

— Это говорит человек, который зарабатывает на жизнь шампанским.

— Эй, может быть, я и чемпион мира по разливанию шампанского, но я также занимаю места на подиумах. — Он подмигивает мне.

Я смеюсь, пока снова не начинаю икать. Джакс говорит так, будто у него за плечами нет победы в Чемпионате Мира Формулы-1.

Он ведет нас сквозь толпу, идем медленно, так как я постоянно спотыкаюсь о свои кроссовки. Мой взгляд падает на Лиама, который стоит один, мрачный и угрюмый в углу. Я неуклюже машу ему рукой, шевеля пальцами. Он хмурится еще больше, его не забавляет мое внезапное дружелюбие.

Джакс выводит меня за пределы бального зала. Мы спускаемся на лифте на первый этаж, молчание между нами сменяется растерянностью от того, почему он хочет мне помочь. Я ранила его лучшую друнп. Его помощь не имеет смысла, если только Лиам не послал его.

Перестань желать того, чего нет, Софи.

Я не успеваю спросить его, потому что, как только мы выходим на улицу и свежий воздух обдает меня, мой живот сворачивается, а голова плывет. Мое тело подрагивает.

— О нет, ты не хочешь этого. — Джакс хватает меня за волосы, прежде чем шампанское предаст меня, мой желудок восстает против меня, когда кислота попадает мне в горло.

— Черт, Софи. Мне очень понравились эти туфли. Тебе повезло, что мой лучший друг любит тебя настолько, что купит мне новую пару.

Я больше ничего не помню, кроме голоса Джакса, который звучал скорее обеспокоенно, чем раздраженно. Мой мир исчезает в черноте, и это приятное ощущение помогает мне избавиться от боли в груди, боль уступает место онемению.


Глава 34

Лиам


Я хотел бы признаться Софи в своих чувствах. Но я трус, размышляю о наших отношениях и своем будущем, вместо того чтобы стремиться к нему. Несмотря на помощь брата и словесную порку родителей, мне все еще трудно разобраться в своих желаниях и потребностях.

Я боюсь. Я не думал, что моя семья, выпытывающая у меня мои секреты, так сильно заморочит мне голову. Но вот я здесь, боюсь уступить любви Софи.

Я не боюсь любить ее. Это было бы просто и глупо. Я не могу не бояться самого худшего, например, всего того, что приходит после слов «Я тоже люблю тебя». От мыслей о том, что между нами что-то пойдет не так, у меня сводит живот.

Пока я не справлюсь со своими эмоциями, мне нужно держаться подальше от Софи, ради ее и моего блага. Все правы. Она заслуживает всего мира, и пока я не смогу гарантировать, что смогу дать ей его, я не заслуживаю висеть в ее орбите.

Я выхожу вслед за Джаксом с гала-вечера и смотрю, как он помогает больной Софи. Она теряет сознание в траве, когда у ее ноги подкашиваются. Боль сжимает мое сердце, когда я понимаю, что она страдает из-за меня.

— Я ненавижу видеть ее в таком состоянии. — Я поднимаю ее с земли, ее тело прижимается к моему, словно она знает, кто ее несет.

— Потому что она пахнет как подиум после Гран-При? — Джакс морщится из-за своей испорченной обуви.

— Нет, идиот. Потому что из-за меня она напилась до потери сознания.

Вспыхивает случайная лампочка, мои глаза щурятся от неожиданного вторжения. Еще несколько вспышек, когда несколько репортеров задают вопросы о Софи и обо мне. Яркий свет влияет на мое зрение, мой гнев нарастает из-за их пренебрежения к частной жизни.

— Какого черта, — рычит Джакс.

— Черт. Это нехорошо. Возьми ее сумочку и вызови машину. Сейчас же. — Я поворачиваюсь спиной к папарацци, прикрывая Софи, пока он идет к парковке отеля.

Завтра я буду разбираться с последствиями этих фотографий. Мне нужно вернуть ее в номер, пока мы не наткнулись на других стервятников, ищущих грязную историю. Она ворчит мне в грудь, ее кулак сжимает ткань моего смокинга.

В моей голове бурлят противоречивые эмоции. Я счастлив снова быть рядом с Софи, но в то же время расстроен и зол на нее за то, что она вляпалась в дерьмо, и злюсь на себя за то, что причинил нам боль. Я хочу вернуть свою подругу, но самое главное, я хочу вернуть ее. Всю ее.

Джакс помогает мне взять машину и поднимается со мной в номер Софи. Он бродит по комнате, пока я помогаю Софи в ее спальне, желая облегчить ее дискомфорт, насколько это возможно. Она просыпается достаточно, чтобы позволить мне почистить ей зубы, снять макияж и надеть пижаму.

Я кладу ее на ее любимую сторону кровати и ставлю рядом мусорное ведро на всякий случай. Она выглядит маленькой, свернувшись калачиком. Мне больно смотреть на нее, и в то же время я не чувствую, как сильно хочу обнять ее, прогнать ее боль и одновременно ослабить желание быть рядом с ней.

Сопротивляясь желанию, я иду в гостиную.

— Ты влюблен в нее. — Джакс проводит пальцем по подбородку.

— К сожалению.

Его брови взлетают вверх.

— Ты действительно это имеешь в виду?

— Нет. Я идиот, который портит все хорошее в своей жизни.

Он смотрит на меня скептически.

— Почему ты не скажешь ей о своих чувствах?

— Потому что я не знаю, что мне делать.

— Тебе нужно разобраться со своим дерьмом. Это нечестно по отношению к ней или к себе. Или по отношению ко мне, парню, который ждет, чтобы узнать, будешь ли ты моим товарищем по команде или нет. Я останусь здесь на пару часов и прослежу, чтобы она не захлебнулась своей рвотой, но тебе нужно уйти, потому что вам обоим будет больно, если ты останешься.

Я едва узнаю эту взрослую версию Джакса, предлагающего мне совет и в то же время напоминающего о себе.

Я выхожу из ее комнаты, дверь отеля снова закрывает ее от меня.


Глава 35

Софи



Я просыпаюсь от стука, который, как я предполагаю, является сигналом моего мозга о том, как он зол на меня. Не обращая внимания на боль, я натягиваю подушку на голову. Снова раздается стук, но кажется, что он доносится не из моей головы, а из двери.

Вот дерьмо.

В голове проносятся воспоминания о том, как я напилась и меня вырвало на Джакса.

Я сползаю с кровати, протирая глаза от сна, и открываю дверь отеля перед разъяренным Джеймсом Митчеллом.

— Привет, папа. — Мой голос скрипит.

— Собирай свое дерьмо, — рычит он, входя в мою комнату и занимая ее так, словно это его гараж.

— Что?

— Ты едешь домой. Поздравляю, ты заработала себе билет домой. И билет первого класса, потому что у них больше ничего не осталось для рейсов в последнюю минуту.

— Я не понимаю, почему ты так злишься.

Он протягивает мне местную газету.

— Клянусь Богом, я сказал себе, что отнесусь с пониманием, когда ты расскажешь мне все о ваших отношениях с Лиамом. Но ты зашла слишком далеко. Я жду, что ты соберешь свои чемоданы. Я жду тебя здесь, чтобы проводить в аэропорт.

Мои глаза слезятся, когда я читаю заголовок колонки сплетен. «Принцесса Бандини падает с небес, сопровождаемая не кем иным, как Лиамом Зандером, утонченным сердцеедом Ф1». Мои глаза блуждают по странице, ловя такие фразы, как скрытые отношения и тайные ночные визиты.

Мои щеки пылают от смущения. Я расправляю плечи и встречаюсь с грозным взглядом отца.

— Эта статья — мусор, и ты это знаешь.

— Мне все равно. Я предупреждал тебя, что будет, если я найду еще одну такую статью. Я не могу работать, когда ты устраиваешь драму, принимаешь глупые решения, потому что тебе больно. Ты можешь пойти домой, расслабиться и вернуться на учебу.

Я делаю глубокий вдох.

— Нет.

— Прости? — мой отец делает шаг назад, поражая меня раздутыми ноздрями и суженными глазами.

Моя голова раскалывается, но я продолжаю.

— Я не пойду домой.

— Нет, пойдешь. Ты никогда не бросала мне вызов раньше, так что не начинай сейчас, когда я зол как черт.

Я качаю головой.

— Мне жаль, но я не могу пойти домой.

— Ты пойдешь, потому что я так сказал. Я разберусь с проблемой Лиама, но мне нужно, чтобы ты убиралась отсюда. Переключи свои онлайн-классы на реальные и смирись с этим. — Мой отец хватает таблоид и выбрасывает его в мусорное ведро.

— Я не могу. — Слова покидают мои губы шепотом.

— Почему, блядь, нет?

— Потому что я отчислилась на семестр. — Я закрываю глаза, прячась от него единственным доступным мне способом.

— Ты что? — мой отец говорит жутко спокойным голосом, предпочитая не кричать, а кипеть.

Я открываю глаза и вижу, что отец смотрит на меня с явным гневом во взгляде.

— Я не счастлива, и я не могу продолжать делать что-то, чтобы успокоить тебя, например, уходить отсюда, когда мне нужно закончить это. Я так сильно тебя люблю, но я выбрала специальность, чтобы сделать тебя счастливой, а она высасывает из меня жизнь. Это моя вина, что я не была честной с самого начала. Я ненавижу бухгалтерию. Мне противны занятия и мысль о том, что я буду заниматься этим всю оставшуюся жизнь. Буквально, всю. Я сделала это, потому что ты так много отдал ради меня. — Слезы вырываются на свободу и бегут по моему лицу.

Мой отец выглядит потрясенным.

— Я так разочарован в тебе. Я никогда не думал, что ты будешь лгать мне, тем более годами. И бросить учебу и не сказать мне? Это не та дочь, которую я вырастил.

Из моих глаз неконтролируемо текут слезы, а отец смотрит на меня в недоумении.

— Как я могу сказать тебе, если я боюсь тебя подвести? Ты требуешь от меня тех же стандартов, что и от тех, кто работает на тебя. Я так чертовски боюсь провалиться или пойти против твоих планов, что скорее скрою правду, чем скажу тебе.

— Я подталкиваю тебя, потому что мне не все равно. Потому что я не хочу, чтобы ты оказалась потерянной или зависящей от меня.

— Нет. Ты не хочешь, чтобы я закончила, как она.

Он вдыхает.

Я держу его взгляд, не отступая. Впервые в жизни я готова идти нога в ногу с отцом, не боясь его последствий. Он может отправить меня обратно домой или в Тимбукту, мне все равно.

— Неужели это так плохо? И что с того, что я не хочу, чтобы ты закончила как какая-нибудь наркоманка, избегающая ответственности до конца своих дней? — он вскидывает руки вверх.

— Если я выберу бухгалтерию, я не буду уклоняться от ответственности. Я бы сбежала от своего шанса на счастье, чтобы реализовать твой.

Глаза моего отца застывают. Я никогда не видела его таким, его гнев кипит под поверхностью, а руки сжаты в кулаки. Не говоря ни слова, он разворачивается, и дверь моего отеля захлопывается за ним.

Битва с отцом истощила мои последние силы. Я сижу на диване, закрыв лицо руками, и рыдаю.

Победа в этой битве кажется ничтожной, когда я уже проиграла войну.

Я никогда не считала себя плаксой. Не было причин проверять, как я выгляжу, из-за ограниченных возможностей облажаться. Но оказалось, что когда я плачу, мое лицо раздувается и покрывается пятнами, на нем нет ни одной ямочки. Мои зеленые глаза наливаются кровью, контрастируя с красным цветом, как уродливое рождественское украшение.

И вот я, во всей своей пухлой красе, стучу кулаком в дверь папиного кабинета. Несколько часов я думала о нашем разговоре, не в силах отойти от похмелья, пока отец злился на меня. Чувство вины делало меня беспокойной и раздражительной все утро.

— Входи, — доносится через дверь приглушенный голос отца.

Я делаю глубокий вдох, открывая глянцевую красную дверь, готовясь к его гневу.

Вместо этого на меня смотрят печальные глаза отца. Его уязвимость задевает меня, и в моих слезных каналах мгновенно собирается влага.

Да ладно, глазные протоки, я думала, что мы вместе.

— Я знал, что ты рано или поздно появишься. Я думал, ты и часа не протянешь, прежде чем начнешь пытаться сказать что-то, насчет нашей ссоры Это заняло у тебя достаточно времени. — Он посылает мне колеблющуюся улыбку.

Была ли я из тех, кто писал письма с извинениями, когда мои подростковые гормоны выходили из-под контроля и я говорила глупости, которые не имела в виду? Да. Но если кто-нибудь расскажет, я буду отрицать это.

— Неужели я настолько предсказуема? — я стою рядом с его столом, устраняя расстояние между нами.

— Если бы ты задала мне этот вопрос вчера, я бы ответил «да». Но поскольку сегодня ты подставила меня под удар, я уже не так уверен.

— Ну, я подумала, что сезон стал скучным, когда Ноа побеждает, а ты правишь Формулой-1 с Бандини, и решила встряхнуть ситуацию.

Мой отец сдержал улыбку, сменив грустные глаза на теплые.

— Можно с уверенностью сказать, что именно это ты и сделала.

— Я не хотела врать тебе все это время. Я не знала, как сообщить тебе эту новость.

— Я не уверен, в ком больше разочарован. В тебе за то, что годами лгала о том, что тебе не нравится учиться, или в себе за то, что не замечал, как сильно ты это ненавидишь. Ты моя дочь, черт возьми. Я должен быть в состоянии понять, когда ты несчастна или расстроена.

— Ты был занят. Это понятно, когда у тебя есть Бандини, Ноа и Санти.

— Хватит оправдываться передо мной. — Он встал.

— Я ничего не могу с этим поделать. Я очень нежно отношусь к своему отцу.

Он притягивает меня к себе, чтобы обнять.

— Почему ты скрывала это от меня? Ты должна была сказать мне, что тебе не нравится твоя специальность.

— Я не знала, как тебе это сказать. Ты выглядел таким счастливым, когда я рассказывала о программе. Я не знала, как сказать тебе, что мне это так не нравится. Но мне надоело притворяться и скрывать, чего я хочу на самом деле. Я взрослая женщина, и ты не можешь заставить меня вернуться домой, так же как не можешь заставить меня жить жизнью, которую я ненавижу. Это не жизнь, а выживание. А ты научил меня жить и заставлять мир целовать мои кроссовки.

Папа держит меня на расстоянии вытянутой руки, глядя на меня так, будто не понимает, как я выросла за такой короткий промежуток времени.

— Я не могу сказать, что жалею о том, что дал тебе инструменты, чтобы ты стала сильной женщиной. Я никогда не ожидал, что они будут использованы против меня.

— Я сожалею, что напилась прошлой ночью и попала в статью о сплетнях, выглядя как ходячий мертвец. Я не должна была этого делать, но мне было так грустно. У меня постоянно болит грудь, и я не могу смотреть на Лиама без желания заплакать. — Моя улыбка дрогнула.

— Я отомщу тем, кто причинил тебе боль. У меня есть план, но ты должна мне доверять.

— Кому отомстить? — я не хочу, чтобы он причинил боль Лиаму, хотя хорошая ругань звучит неплохо.

— Ублюдков, которые заставили мою дочь плакать. Позволь мне разобраться с этим. — Он снова прижимает меня к своей груди.

Я вдыхаю его лесной аромат.

— Я не хочу, чтобы Лиам умер или что-то в этом роде. Ты можешь быть более конкретным?

Он усмехается, прежде чем отпустить меня. Я опускаюсь на один из его офисных стульев, моя голова пульсирует, а пальцы дрожат. Мое похмелье донимает меня, не сочетаясь с бушующими внутри меня эмоциями и планом моего отца.

— Он слишком хорош собой, чтобы все испортить. К тому же, он любит мою дочь, признался он тебе в этом или нет.

Моя грудь напрягается, но я продолжаю, решив проигнорировать его замечание.

— Не стесняйся перенести мой билет первого класса на два дня вперед. Я бы хотела вернуться домой после Чемпионата Мира.

— Ты уверена, что у тебя истек срок годности для возвращения в больницу?

— Уверена. Я перепроверила после того, как бросила учёбы, потому что знала, что ты меня убьешь.

— Это моя девочка, планирующая свои похороны. Мы поговорим о твоем школьном решении в другое время, когда ты не будешь выглядеть так, будто можешь вырвать печень.

— Звучит как план. — Я закрываю глаза, игнорируя боль в голове и груди. Это приятное чувство, напоминающее мне о том, что я все еще здесь, ожидая, что я переживу свой последний раунд пыток.


Глава 36

Лиам


Я достойно выступил в квалификации и занял позицию P3 в финальной гонке сезона. Положительное место не вызывает такого же восторга, несмотря на то, что я занимал второе место на протяжении всего чемпионата мира. Ноа и мои соперники не испытывают такого же удовольствия, еще год мы будем сражаться за первое место.

Софи не пришла на пресс-конференцию, вероятно, из-за сильного похмелья, от которого она, несомненно, страдает сегодня. Ее отсутствие означает, что я не могу поговорить с ней, пока Маккой не занял меня на весь день. Поскольку она отказывается отвечать на мои сообщения, у меня не остается способа поговорить с ней, и ее отсутствие оставляет во мне пустоту.

К несчастью для меня, сюрпризы не прекращаются. Мало того, что газета опубликовала ужасную фотографию, на которой я несу потерявшую сознание Софи, так еще и Джеймс Митчелл подходит ко мне, как только член Формулы-1 объявляет об окончании отборочной конференции.

— Мне нужно, чтобы ты пошел со мной. — Его зеленые глаза, копия глаз Софи, смотрят на меня. Там, где глаза Софи наполняли меня теплом, его глаза напоминают мне сурового родителя. И один его взгляд говорит мне о том, что не стоит дурачиться и устраивать ему разнос.

Я следую за ним в его кабинет Бандини.

— Садись. Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? — его радушие удивляет меня.

— Вода — это хорошо.

Он передает мне охлажденную бутылку, прежде чем занять место за своим столом. Я улыбаюсь, глядя на его фотографию в рамке. Более молодая Софи скалит зубастую ухмылку и носит космические пучки, не обращая внимания на то, что ее тело окружено пузырчатой пленкой. Ее маленькие кроссовки Nike выглядывают из-под нее.

Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с лицом ее отца, его челюсть дергается, когда он смотрит на меня так, будто я признался в убийстве семейного питомца.

— Видишь ли, как бы я ни хотел отплатить тебе, чтобы ты больше никогда не приближался к моей дочери, я знаю, что мы оба преследуем лучшие намерения. Я немного покопался. Когда моя дочь приходит ко мне, не ест и не улыбается, я сделаю все, чтобы тот ублюдок, который ее обидел, пожалел о том дне, когда родители его зачали. Забудьте о рождении, потому что девять месяцев в утробе матери считаются слишком большой свободой.

Срань господня, он напряжен как черт.

Он продолжает.

— Я в ярости от того, как она надралась и попала в статью сплетен, потому что не смогла контролировать свои бурные эмоции по отношению к тебе. Это съедает меня заживо, зная, что она расстроена. Итак, я нашел человека, который должен ответить за ее слезы. Я сделал тяжелую работу, потому что когда моя малышка смотрит на меня со слезами на глазах, я не останавливаюсь ни перед чем. Пусть это будет предупреждением. Мои правила были предназначены для того, чтобы с ней ничего подобного не случилось. Но ты проскользнул внутрь, разрушил ее защиту, и она влюбилась в тебя. Бог знает почему. — Он закрывает глаза и щиплет себя за нос.

Его слова зависают между нами. Он говорит обо мне? Он хочет надрать мне задницу?

Джеймс чувствует мое замешательство и открывает папку на своем столе, протягивая мне такую же.

— Софи призналась мне в чем-то душераздирающем несколько дней назад. Она рассказала, как твой агент сказал ей, что ты должен бросить ее, если хочешь получить место с Маккой. Если ты не согласишься на предложение, тебя переведут в одну из низших команд. Представь, что моя дочь с ее золотым сердцем получила эту новость. Она понимает последствия такого решения, потому что выросла, узнав об этом бизнесе. Но самое главное, она понимает тебя, потому что любит. ты сыграл прямо на ее страхе, что не любишь ее в ответ, доказав ей, почему ее жертва стоила того. Потому что ты показал ей, что любишь гонки больше, чем ее. Софи призналась мне, что ты бы взбесился, если бы она сказала, что любит тебя. Поздравляю, Лиам, ты выиграл награду «Самый большой тупица». Извини, но это не сопровождается душем из шампанского и кубком, но надеюсь, что твое сердце болит как сука, потому что у моей дочери оно точно болит.

Моя рука замирает на папке, его слова разрывают меня. Дерьмо. Чертово дерьмо. Она знала? Почему она ничего не сказала? Ни слова о Рике не прозвучало из ее уст. Она никогда не упоминала о моем контракте или о том, как Маккой угрожал нашим отношениям. Но зачем ей это, если она знала, что я держу все в секрете?

Мои мысли проносятся в голове, оценивая слова, которые она бросила мне в лицо, когда я отвез ее в пустыню. Ее странную назойливость по поводу контракта с Маккой и ответы, которые я дал.

Я чертов идиот. Ходячий, говорящий тупица, который дал ей все основания сделать то, что она сделала. Она освободила меня, чтобы я мог продолжать жить своей мечтой. Это был самоотверженный поступок, который раздавил нас обоих, меня, потому что я трус и боюсь любви. А она — потому что любит меня и хочет для меня самого лучшего.

— Когда она узнала об этом? — я захлебываюсь словами, мои руки дрожат, когда я подношу бутылку с водой к губам. В горле такое ощущение, будто я глотал кислоту вместо воды.

— В Бразилии. Твой дерьмовый агент загнал ее в угол и рассказал ей все о твоей нынешней дилемме. Я не знаю, жалеть тебя или бить за то, что ты так долго не можешь определиться со своими чувствами к моей дочери. Я знаю, что ты любишь ее. Но она тебя? Не очень. Но после всего, почему она должна это делать?

Мои зубы болезненно сжимаются от его осуждения. Я заслуживаю этого и всего остального, что он обрушивает на меня.

— Я действительно люблю ее. Я не мог решить, потому что ждал, что скажет Маккой о моих изменениях. Я сказал им изменить сделку или отвалить. Но они ничего не сказали ни мне, ни Рику.

— На твоем месте я бы уволил твоего агента и нашел бы лучшего представителя. Блядь, я помогу тебе. Но я отвлекаюсь от задачи, а я занятой человек, как ты можешь себе представить.

Холодное чувство пробирается по моему позвоночнику. Я киваю, смущенный и желающий получить от него любые ответы. Его взгляд переходит с моего лица на мои сжатые кулаки и дрожащую ногу.

— Знаешь, я годами держал свою дочь подальше от этого места, потому что люблю ее. Я хочу, чтобы она была счастлива — не попала в эту жизнь обмана и таких дерьмовых людей, как Рик. Я пытался защитить ее от жизни, полной пропущенных ужинов, телефонных звонков, прерывающих важные моменты, и мужчин, которые ни черта не могут сделать. Все, о чем я просил ее, это следовать трем простым правилам. Но во время этого сезона с тобой и с ней я понял, что совершал собственные ошибки, пытаясь защитить ее от тех же ошибок. Она должна прожить жизнь, полную промахов и выученных уроков. Потому что в этом и есть смысл. Однажды, когда у тебя будут дети, ты поймёшь это. Ты захочешь защитить их всем своим существом, потому что ты никогда ничего не любил так сильно, как их. Ты захочешь остановить время и вцепиться в особенные моменты смертельной хваткой. — Он постукивает пальцем по фотографии Софи в пузырчитой упаковке. — Никакая пузырчатая упаковка не спасет ее от тебя. Я знаю свою дочь, и ты — единственное, от чего я не могу ее защитить.

Я не знаю, что сказать, потому что слова даются мне нелегко. Заявление, которым он делится, влияет на меня по-разному, раздвигая меня в разные стороны.

— Что ты будешь делать с этой информацией — твой выбор, но я подумал, что ею стоит поделиться с тобой. Если ты хочешь доказать мне, что ты тот самый мужчина для моей дочери, то я советую тебе очень тщательно выбирать то, что ты будешь делать дальше. Ты удачливый засранец, потому что моя дочь легко прощает. — Его вызывающий взгляд не наполняет меня тревогой. Вместо этого надежда наполняет мои вены и пускает корни.

Я открываю папку, которую Джеймс приготовил для меня. Мои глаза сканируют страницы, перелистывая информацию, расшифровки и груды вранья. Если бы я не хотел выглядеть перед ним психопатом, я бы закричал до потолка от найденной им информации.

Вместо этого я бормочу Джеймсу слова благодарности, забираю папку и отправляюсь в свой номер. Лукас сидит на диване в гостиной, все еще одетый в свою экипировку Маккой после участия в моем отборочном туре. У меня руки чешутся сорвать свою собственную рубашку Маккой, но я не снимаю ее, не желая терять время.

— Мне нужна твоя помощь. — Я бросаю папку на его колени.

— Что это? — он оставляет ее нераспечатанной, глядя на меня.

— Я даже не знаю, как начать, чтобы не сойти с ума. Я был гребаным идиотом, стоял в стороне, пока два мудака играли с моим будущим. Они испортили настроение Софи, мои сделки, все. Все ради денег.

— Ты теряешь суть.

— Маккой. Питер. Даже Рик был в курсе плана. — Я двигаюсь к папке. Мои руки трясутся от накопившегося гнева и разочарования, умоляя выплеснуть их на двух людей, которые пытались испортить мне жизнь за счет зарплаты.

Лукас перебирает бумаги, которые Джеймс собрал Бог знает где.

— Кто дал тебе все это?

— Отец Софи.

— Черт.

Я сжимаю руки.

— Я такой идиот. Софи сказала мне, что любит меня, а я ничего не сказал. По крайней мере, ничего достойного. Она знала о том, что Маккой предложил мне контракт, если я брошу ее и нашу дружбу. Она, блядь, знала, и все равно дала мне шанс доказать, что она не права.

— Что ты имеешь в виду?

— Она спросила меня, хочу ли я работать в компании с драмой, вращающейся вокруг Клаудии и Питера. — Я делаю резкий вдох, чтобы ослабить чувство паники, нарастающее в моей груди. — Я сказал ей «да». Я сказал девушке, которая любит меня, что я не против иметь дело с бывшей, лишь бы в итоге получить сделку. Я гребаный идиот. Я не знаю, как она сможет простить меня. То, что она знает, что я скрывал от нее этот секрет, все меняет.

— Лиам, перестань быть идиотом. Это ничего не меняет. Ты все еще в том же положении, когда она не разговаривает с тобой. Теперь ты должен работать усерднее, чтобы вернуть ее. Вот и все.

Я потянул за воротник рубашки.

— Я не знаю, как это исправить. Вся эта чертовщина вызывает у меня тревогу.

— Ладно, у меня есть идея, но она может быть безумной.

Я устраиваюсь на диване напротив Лукаса.

— У меня такое чувство, что твоя версия сумасшествия довольно примитивна.

— Эй, ты смотришь на человека, которого арестовали за публичную наготу.

— Это считается, если тебя арестовали вместе с Йоханной, потому что коп был мудаком, которому не понравилось, что вы перепихнулись в машине в местном парке? Ты так говоришь, как будто тебя поймали на улице или что-то крутое.

Лукас показывает мне редкий средний палец.

— Мне пришлось умолять офицера не арестовывать нас. Она плакала на заднем сиденье, а я был в наручниках в одних трусах. Это граничит с травмой, меня трясло, потому что я боялся, что разрушил свой шанс на медицинскую школу. И все ради быстрого секса, потому что мы не могли дождаться возвращения домой.

— Мерзость. — Я притворно хмыкнула. — Что может предложить мне этот сумасшедший нарушитель правил в плане планов?

Мой брат пролистывает несколько страниц папки, сканируя содержание.

— Ты будешь есть дерьмо после того, как услышишь, что я запланировал.

— Я на строгой диете, но спасибо за предложение.

— Отвали. — Лукас улыбается мне. Искренняя широкая улыбка, которую я не видел уже некоторое время — по крайней мере, не направленная на меня.

Вдобавок ко всему, что я узнал за последние несколько дней, я понял еще две вещи. Первое: я тупица, раз игнорирую брата и уклоняюсь от его звонков. Я не понимал, как сильно скучаю по нему и по той легкости, с которой мы общаемся друг с другом. И второе: Мы говорили о Йоханне без того, чтобы у меня защемило в груди. От одной этой мысли я держу голову выше.

Мой брат щелкает пальцами, чтобы привлечь мое внимание.

— Первый шаг: бей их, когда они меньше всего этого ожидают.

— Как это?

— Эти двое, кажется, любят хорошую историю. Почему бы тебе не дать им попробовать их собственное лекарство? — Лукас бросает мне озорную ухмылку, о которой я и не подозревал. Я отвечаю ему тем же, готовый к любому его плану.

Надеюсь, мир Формулы-1 готов ко мне, потому что я собираюсь поджечь всю эту гребаную штуку.


Глава 37

Софи


Я заклеиваю свое разорванное сердце малярным скотчем, потому что у меня нет времени на исцеление до возвращения домой. Раны нужно зализывать наедине, желательно под присмотром «Бена и Джерри».

Я участвую в гонке, потому что хочу быть там. В конце концов, Лиам — мой друг. Неважно, что произошло между нами, занял он первое место или нет. Он мог бы выступать за Маккой или Альбрехт, а я бы все равно болела за него, потому что люблю его. Бесполезно избегать своих чувств, потому что постоянная пульсация в моей груди зовет меня в мое дерьмо, напоминая мне о том, что я потеряла.

Поэтому я откладываю свою боль на потом, когда Лиама омывают шампанским, гордо стоя с Ноа, который в этом году завоевал титул Чемпиона Мира. Я все время улыбаюсь и поддерживаю их. Как бы больно мне ни было смотреть на него, я хлопаю в ладоши, когда объявляют, что Лиам занял второе место.

Его глаза ловят мои со сцены, и он подмигивает мне, прежде чем опрокинуть бутылку шампанского в мою сторону. Он повторяет то-же самое, что и в Сочи, напоминая мне о домино, с которого все началось. Я качаю головой и смеюсь. Мои глаза застилают слезы, но я сдерживаю их и даю Лиаму колеблющуюся улыбку.

Мой отец находит меня в VIP-зоне и притягивает к себе, чтобы обнять.

— Знаешь, малышка, за свою короткую жизнь ты много раз впечатляла меня. Но то, что ты стоишь здесь и сталкиваешься с чем-то, что приносит тебе сильную боль, — вот это мужество.

Я обнимаю его, прежде чем он отпускает меня.

— Как ты справился со всем, когда моя мама ушла?

— Однажды я проснулся и понял, что могу либо провести остаток жизни, надеясь, что все встанет на свои места… либо показать жизни два средних пальца и сделать ее своей сукой. Прости за выражение, дорогая.

И я, и мой отец разражаемся смехом.

— Думаю, я предпочитаю второй вариант. — Я смотрю ему в глаза и улыбаюсь.

— Конечно, предпочитаешь. Как ты думаешь, откуда у тебя это? — он подмигивает мне, от чего, я уверена, все дамы в свое время падали на колени.

Ноа появляется из ниоткуда и обливает моего отца шампанским в знак признательности за всю его тяжелую работу, поймав меня под перекрестный огонь. Моя промокшая футболка Бандини прилипла к моей коже.Каким-то образом я участвовала в конкурсе мокрых футболок, на который не подписывалась.

Я позволила отцу повеселиться, забрав с собой свои грустные предчувствия и вновь обретенную уверенность.

Я иду по пустому пит-лейн, проходя мимо заброшенного гаража каждой команды, в котором больше нет шума и шума механиков. Пустота соответствует тому, что я чувствую внутри, насмехаясь надо мной, когда я говорю свое последнее «прощай» Формуле-1, потому что не знаю, вернусь ли я когда-нибудь.

Мой отец предупреждал меня о здешних парнях и о мире, в котором они живут. Но я не послушала его, в результате чего пострадала. Но с другой стороны, я нашла частички себя, открыв для себя то, что люблю. Я снова нашла любовь в искусстве. И теперь я ценю то, что жизнь происходит естественно, без планов и списков. Этот сезон помог мне повзрослеть, хотела я этого или нет, и, подобно боли при росте, это больно.

Я готова вернуться домой и показать миру, на что я способна. На этот раз по-настоящему. Больше не нужно прятаться за дипломом, который я ненавижу, или за списком «К Черту!», чтобы доказать себе, как я могу веселиться и отпускать.

— Софи! Подожди! — голос Лиама эхом отражается от стен.

Мои ноги сами собой поворачиваются, и я вижу Лиама, бегущего ко мне в своем гоночном костюме, похожего на белого рыцаря.

Он останавливается передо мной, ничуть не запыхавшись.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— О чем? — я сморщилась от грубости в голосе.

— Я понятия не имел, что ты знаешь о сделке с Маккоем. Черт. Я пытался изменить ее, заставив их согласиться на мои условия. — Он проводит рукой по своим влажным волосам, вероятно, мокрым от смеси алкоголя и пота.

— Все в порядке. Я поняла.

— Почему ты ведешь себя непринужденно? Мне так жаль. Ты, наверное, чувствуешь себя преданной, но я клянусь, я работал с ними, чтобы получить что-то лучшее. Они мне ничего не сказали. И, черт возьми, тот факт, что Рик говорил с тобой за моей спиной, заставляет меня хотеть порвать ему задницу, чтобы соответствовать его характеру. — Обеспокоенные глаза Лиама пробегают по моему лицу.

— Я понимаю, почему ты этого не сделал. Это действительно нормально. Ты должен делать то, что тебе нужно для гонок, потому что это твоя конечная цель.

Он берет мои руки в свои, ток энергии проходит по моей руке.

— Это неправда. Больше нет. Я хочу тебя.

Я качаю головой в слабой попытке прогнать его слова из моих ушей.

— Я не могу винить тебя за то, что ты пытаешься решить, быть со мной или остаться с Маккой. Это так хреново, но я понимаю этот мир. Я понимаю тебя. Но ты сделал мне больно, не признавшись, что любишь меня, несмотря на то, что все говорят мне, что любишь. И я устала от людей, которые говорят мне. Это не их работа, а твоя.

— Я люблю тебя. Клянусь. Я проделал дерьмовую работу, чтобы осознать это, и еще более дерьмовую работу, чтобы признаться тебе в этом. Я люблю тебя больше, чем сами гонки. Я был несчастен с тех пор, как ты начала избегать меня, когда даже неделя без тебя — это гребаная пытка. Моя грудь болит, мой цикл сна нарушен, и моя голова болит каждый гребаный день. Я не могу смириться с тем, что чувствую, когда тебя нет рядом. И я больше не хочу.

— После всего этого времени ожидания услышать эти слова… я чувствую пустоту. — Я не узнаю свой ровный голос.

Его лицо рассыпается.

— Что я могу сделать, чтобы стало лучше? Пожалуйста, я сделаю все.

Я почти поддаюсь его надломленному голосу, но не могу. Больше не могу.

— Как я уже сказала. Все хотят сказать мне, как сильно ты меня любишь, включая тебя самого. Знаешь что? Теперь твоя очередь. Я хочу, чтобы ты доказал это.

Я поворачиваюсь и направляюсь в сторону апартаментов Бандини, оставляя позади расстроенного Лиама.

Принца не спасти, если он слишком упрям, чтобы оставаться запертым в своем замке.


Глава 38

Лиам


Отец Софи вчера не бросал в меня гранату. Он бросил чертову самодельную бомбу и надеялся, что я знаю, что с ней делать. Лукас замышлял вместе со мной, потому что Софи научила меня, что планы приводят к эффективности. Я частным образом общался с разными командами, превосходя агента, потому что хуй Рика очень сильно зацепил.

Один из последних пунктов в моем списке — противостоять хитрому ублюдку и его придурку-подельнику.

Камеры направлены на меня, пока репортеры задают вопросы о финале Гран-При и моем втором месте. Я чертовски горжусь своим выступлением в этом году, потому что, несмотря на огромные шансы и змей в яме Маккой, я занял второе место в борьбе со многими талантливыми гонщиками.

— Лиам, не хочешь прокомментировать недавнюю статью о тебе и мисс Митчелл?

— Раз уж вы заговорили об этом, я хотел бы сообщить важную новость. Мои отношения с Софи Митчелл будут именно такими. Моими отношениями. Я устал от ваших вопросов о моей личной жизни или о ней. Она запрещена для тебя, для папарацци и для любого другого натурала в радиусе ста миль от нее. Она моя, и точка. Я счастливый ублюдок, в которого она по какой-то причине влюбилась. Это значит, что я не позволю, чтобы мои отношения пошли прахом из-за стервятников, которые хотят нас разорвать. Это мое первое и последнее предупреждение на эту тему. Следующий человек, который затронет ее в любом виде, кроме комплиментов, будет исключен из списка. Вы, ребята, любите комментировать, какие мы все здесь чертовски заменяемые, так давайте перевернем ситуацию, а?

Ноа поворачивает голову в мою сторону, его губы борются с улыбкой.

— Черт. Я не думал, что в тебе есть такой уровень наглости. Я впечатлен.

Микрофоны не улавливают мой голос.

— Я годами наблюдал, как ты ведешь себя как мудак. Учился у лучших.

Я не тороплюсь, зная, что один из этих репортеров спросит именно то, что мне нужно. Они ничего не могут с этим поделать.

— Лиам, ты уже решил, за какую команду будешь выступать?

Предсказуемые ублюдки.

— Забавно, что ты спрашиваешь. Вот еще свежие новости. — Вспыхивают лампы фотоаппаратов, а репортеры, кажется, придвигаются ближе, ожидая, когда я заговорю. — Я не буду гонять за Маккой в следующем году. Мой бывший агент Рик — мошенник, который манипулировал мной, потому что хотел, чтобы я снова подписал контракт с командой. Ричард Джонсон — мошенник, и все, кто его наняли, должны искать нового представителя. В течение нескольких месяцев он лгал мне и рассказывал, что только две другие команды, кроме Маккой, заинтересованы в мне. Он хотел получить от Маккой большее денег, вместо того чтобы дать мне возможность выбирать между разными предложениями. — Я бросаю свою кепку Маккой в сторону сцены.

— И куда ты планируешь пойти в следующем году?

— Это будет решено потом. Но пусть будет известно, вернусь я или нет, я вожу машины Формулы-1 ради любви к ним. Не ради драмы и уж точно не ради того, чтобы мудаки в костюмах указывали мне, что делать.

Ноа и Сантьяго аплодируют моей речи. Джакс свистит в стороне, стоя рядом с Еленой, которая смотрит на меня с удивлением и шоком. Прости, дорогая, никакой пиарщик не сможет это исправить.

Я провел весь сезон, пытаясь исправить свои ошибки с Питером и командой. В конце концов, мой идиотизм не имеет границ, я сконцентрировал свою энергию на команде, которая не имела значения, вместо людей, которые были мне дороги.

Что касается моего участия в гонках в следующем году, то, конечно, да. Но я не могу ничего объявить, пока не найду девушку. Без нее нет смысла.

Джакс отводит меня в сторону, как только пресс-конференция заканчивается.

— Я буду скучать по тебе. Теперь у меня действительно есть шанс выиграть еще один Чемпионат.

— Я перехожу в другую команду, а не умираю. Удачи тебе через семь лет, когда я уйду на пенсию. — Я бью его кулаком.

— Не-а. Это будет раньше, когда ты начнешь рожать маленьких светловолосых детей со своей будущей женой.

Я притягиваю его к себе, чтобы обнять.

— Как бы мне не хотелось прерывать этот балаган, но предупреждение было бы не лишним. — Мелодичный голос Елены приветствует нас.

Я поворачиваюсь, готовый изложить суть дела.

Она прерывает меня прежде, чем я успеваю открыть рот.

— Я могла бы помочь тебе придумать лучший способ сказать все это. Я разочарована, что ты не бросил бомбу раньше.

Джаксу пришлось поднять мою челюсть с пола, потому что я не ожидал ее реакции.

Я ухмыляюсь ей.

— Могу я оставить тебя в резерве? Я обязательно облажаюсь хотя бы раз или два.

— Я дам тебе свою визитку. Похоже, у нас с Маккой будет полно работы с этим… — Елена указывает на Джакса, — но я могу заниматься несколькими проектами одновременно. — Она протягивает мне матовую визитку.

— Что это значит? — огрызается Джакс. Не знаю, что шокирует меня больше — то, как он ведет себя рядом с ней, или то, как она сохраняет профессионализм и игнорирует его.

Она щурит глаза.

— Ты в последнее время брал в руки журнал? У тебя больше выпусков, чем у Vogue.

Я откидываю голову назад и впервые за долгое время смеюсь.

— У тебя есть над чем поработать. Просто совет, он лучше всего работает после сна.

Джакс смотрит на Елену со сжатой челюстью и скрещенными руками, в его глазах впервые за долгое время появился блеск. Если бы у меня не было никаких планов, я бы подтолкнул его к большему, задаваясь вопросом, что в Елене его заводит. Вместо этого я прощаюсь, прежде чем уйти, потому что мне есть куда пойти и кого погубить.

Жизнь проходит полный круг. Перед началом сезона Питер и Рик встретились со мной, чтобы обсудить мои проблемы, высказать свои суждения и подколоть меня. Теперь я назначаю им встречу, потому что могу. Рик ерзает на своем месте с уложенными волосами и помятым костюмом в полоску. Питер сохраняет нейтралитет с ровной улыбкой, сцепленными руками и сияющей головой.

Я делаю глубокий вдох.

— Рик, хотелось бы мне сказать, что мне было приятно работать с тобой, но я бы солгал. Я знаю, что честность для тебя — понятие непривычное, поэтому позволь мне все объяснить. Ты трахался не с тем человеком. Я предлагаю тебе уползти обратно в американскую дыру, из которой ты вылез, потому что тебя больше никогда не возьмут на работу в этой индустрии, не говоря уже о другом виде спорта. Я сделаю своей личной миссией, чтобы у тебя никогда не было шанса. Я доверял тебе, и вот как ты мне отплатил? Да пошло оно все.

— Я не знаю, что тебе сказали, но я уверен, что мы сможем что-нибудь придумать. — У Рика перехватило горло.

— Ты действительно пытаешься притвориться, что не использовал с моей подписью?

— Я этого не говорил. Но я уверен, что мы можем прийти к соглашению по поводу твоего контракта. Может быть, Питер готов предложить тебе больше денег. — Рик переводит взгляд с Питера на меня.

— Чтобы все это закончилось, я готов добавить еще десять миллионов. С условием, что Маккой будет держаться подальше от любой драмы, связанной с Риком. — Питер стучит рукой по столу.

— Вы оба, блядь, сейчас серьезно? Дело не в деньгах и не в дурацком контракте на следующий год.

Шокированный взгляд Рика подпитывает гнев и обиду внутри меня за то, что он не только издевается надо мной, но и над Софи. За то, что заставил ее плакать, за то, что был дерьмовым агентом и еще более дерьмовым человеком. Я не могу поверить, что когда-то доверяла этому человеку.

Я продолжаю, глядя прямо в запаниковавшие глаза Рика.

— Я думаю, что тебе стоило заключить сделку с Питером, чтобы получить дополнительный миллион, если я останусь с Маккой и ничего не узнаю. Воистину, твоя жадность к дополнительным шести нулям должна будет удерживать тебя до конца жизни, потому что с тобой покончено. То же самое с тобой, Питер.

Питер и Рик повернули головы друг к другу. Дело сделано, ублюдки.

— Лиам, я не знаю, откуда у тебя эта недостоверная информация, но… — Глаза Питера вспыхивают.

Если бы я не был в таком скверном настроении, то посмеялся бы над его смятенным видом. Я достаю из рюкзака две манильские папки. Питер замолкает, когда я протягиваю ему папку.

— О, я чуть не забыл несколько вещей. Гнев так затуманивает мой рассудок. Питер, я пригласила тебя сюда не ради шоу. Надеюсь, тебе понравилось это ложное чувство безопасности, потому что я собираюсь вырвать из-под тебя не только ковер, но и весь гребаный фундамент. Я слишком уважаю трудолюбивую команду Маккой, чтобы портить имидж бренда. Они не заслуживают того, чтобы страдать от твоей жадности, манипуляций и эгоизма.

Питер переместился в своем кресле. Его глаза остаются на тускло-желтой папке, не утруждая себя перевернуть страницу.

Я предлагаю злую ухмылку.

— Знаешь, все это время я думал, что Клаудия публикует информацию обо мне в прессе. Я полагал, что она хочет отомстить мне за то, что я сделал, и за боль, которую причинил. Но представь мое удивление, когда я узнал, что за этими статьями стоишь ты. Потому что с чего бы мне вообще предполагать, что человек, который хотел защитить бренд — который должен был хотеть защитить меня — мог сделать что-то подобное? Хорошо сыграно, надо отдать тебе должное. К сожалению, я не могу похвастаться тем, что перехитрил тебя. Могу лишь сказать, что ты связался с дочерью не того человека. Хотя ты можешь поблагодарить себя за пулевое ранение в ногу, ты можешь поблагодарить Джеймса Митчелла за пулю в твое холодное, расчетливое сердце.

Питер открывает папку и перелистывает несколько страниц стенограмм с репортерами. Теперь все задокументировано, включая использование Питером своего персонального компьютера для личных сообщений репортерам с использованием фальшивого аккаунта. Питер не мог сравниться с Джеймсом Митчеллом, который делал что-то вроде отслеживания IP-адресов до отелей или что-то в этом роде. Я боюсь спрашивать, где он научился своим хакерским навыкам, но, очевидно, он смог связать Питера с журналами сплетен и папарацци.

— Не имеет значения, что я сделал, когда моя семья владеет компанией. — У Питера хватает наглости смотреть на меня, намекая на яд, который он умело маскирует. Жаль, что я не понял его обман раньше и не уберег Софи от страданий от рук этих двух ублюдков.

— Неужели? Ты умный человек, раз уж ты меня обманул. Но давайте применим здесь навыки критического мышления. В конце концов, ты обращался со мной как с пешкой в своей собственной игре, но, к несчастью для вас обоих, ты связался не с той королевой.

Дикие глаза Рика смотрят на Питера, когда его осеняет осознание. Его склизкой заднице потребовалось достаточно времени, чтобы осознать, что его время вышло, а Питер Маккой не придет, чтобы спасти его. Да и как он может, когда Питер слишком занят потерей своей работы?

Я встаю, колесики стула скрипят по полированному полу, когда я кладу руки на стол.

— Наслаждайся последними десятью минутами управления Маккоем.

Питер вдыхает воздух, когда раздается стук в дверь.

— Похоже, твоя замена уже здесь. — Мои шаги эхом отражаются от стен.

Два набора глаз-бусинок следят за мной, их тела застыли.

— Счастливой жизни. — Я показываю им средний палец и выхожу за дверь.


Глава 39

Софи


На протяжении последней недели я не могла не смотреть пресс-конференции Лиама по кругу. Все в гоночном сообществе говорили об обмане его агента, волны шока распространялись о том, как такое вообще можно было сделать. Лиам хранил молчание, на моем телефоне не появлялось ни одного сообщения или пропущенного звонка. Вместо того чтобы предаваться раздумьям и объедаться мороженым, я использовала свою грусть как мотивацию, переключив внимание с него на себя.

В течение недели я часами изучала и звонила, расспрашивая о том, что меня интересует. Мужество Лиама, который противостоял своей команде, зажгло мой собственный огонь. Это дает мне силы стоять в кабинете отца, в библиотеке, пригодной для съемок фильма, пока он смотрит на меня. Запах книг успокаивает меня, прежде чем я занимаю место в кожаном кресле напротив него.

— Ты можешь выплеснуть все, что тебя беспокоит. — Он снимает очки для чтения и кладет их на свой стол из вишневого дерева.

— Ну… я не знаю, как ты это воспримешь. Но я больше не могу держать это в себе, — я заикаюсь, слова не выходят гладко.

— Ты беременна? — выпаливает он.

Мои глаза слезятся, когда я разражаюсь приступом кашля.

— Боже, нет.

— Хорошо. Теперь, когда мы разобрались с этим, что тебя беспокоит?

— Стоп, ты намекнул на то, что я беременна, и перешел к чему-то другому? Ты пытаешься сказать, что мне нужно отказаться от «Chunky Monkey»? Я купила одну пинту мороженого…

— Нет. С тех пор, как ты уехала из Абу-Даби, ты была в ужасном состоянии.

Я хмуро смотрю на отца.

— Тебе нужно быть менее прямолинейным с людьми.

— Извини. Это было грубо.

— Да, спасибо тебе большое. Теперь я не чувствую себя так плохо из-за того, что вывалила это на тебя.

Он покачал на меня головой.

— Понятия не имею, откуда у тебя такая наглость.

— Сэр, перед вами продукт вашего собственного творчества. В любом случае… Время, проведенное с детьми, вдохновило меня на исследование того, что я могу сделать со своими творческими способностями. Я хочу пойти в школу искусств.

Его локти лежат на столе, а подбородок прижат к рукам.

— Ничто из того, что ты делаешь в искусстве, никогда не сможет содержать тебя и семью.

— Я знаю это. Но я подсчитала, и если ты умрешь в течение следующих десяти лет, твоего наследства хватит, чтобы покрыть мои расходы на жизнь в течение примерно двухсот лет, плюс-минус столетие. А до тех пор всегда есть стриптиз.

Мой отец разражается хриплым смехом. Я смеюсь вместе с ним, этот звук чужд моим ушам после недельного уныния.

— Шутки в сторону, чем бы ты хотела заниматься? — его искренний тон трогает мое сердце.

— Я хочу заняться арт-терапией. После того, как я провела время с племянницами Лиама, я поняла, что хочу работать с детьми. — Что я могу сказать? Они тяготеют ко мне. Я думаю, все дело в росте, потому что они видят во мне кого-то равного.

— Если это то, чего ты хочешь, я поддержу тебя. Все, что угодно, лишь бы вызвать улыбку на твоем лице, потому что я ненавижу видеть тебя грустной и хмурой. — Он нахмурился.

— Я не хандрю. Я сучка, которая наслаждается комфортом пижамы и вином в качестве группы продуктов.

— Это нормально — признать, что тебе было грустно. Я не виню тебя после того, через что ты прошла.

Я качаю головой из стороны в сторону.

— Я не хочу говорить об этом…

— Тогда почему бы тебе не рассказать мне побольше об этой программе. Моя дочь не станет стриптизершей, так что я хочу посмотреть, за что я плачу.

Я достаю свой ноутбук и показываю отцу программу, на которую хочу поступить в Милане. Весь разговор с отцом прошел на удивление легче, чем я думала. С моих плеч свалился груз, о котором я даже не подозревала, и мое будущее с каждым днем становилось все светлее.

Остаток дня папа проводит со мной. Он посмотрел пару видеороликов о том, как арт-терапия помогает детям всех возрастов, а затем обнял меня и сказал, как он гордится мной.

Наконец-то мне кажется, что все будет хорошо. Ну, почти все.

Я сбегаю по лестнице нашего дома, когда раздается звонок в дверь. Должно быть, почтальон принес мои новые кроссовки, подарок от меня для меня. Возможно, мой заказ был сделан в результате просмотра фильма Тома Хэверфорда, в котором он сказал мне «побаловать себя», но если папа спросит, я притворюсь равнодушной.

Я открываю дверь и наклоняюсь, ожидая увидеть на земле пакет. Мои глаза встречаются с парой кроссовок Gucci, которые определенно не принадлежат нашему курьеру. Моя спина выпрямляется, и я смотрю прямо в пару голубых глаз, которые я хорошо знаю. Те самые голубые глаза, по которым я скучала больше, чем мне хотелось бы признать.

— Сюрприз? — он нерешительно улыбается мне.

Я замираю, не зная, что делать.

— Моргни дважды, если ты все еще любишь меня. — Первые слова, которые он сказал мне, согревает мое сердце, ровным стуком напоминая мне, как много он для меня значит.

Черт бы его побрал, он добился от меня такой реакции всего лишь улыбкой и простым предложением.

Ничего не изменилось: его светлые волосы идеально уложены, борода плотно прилегает к коже, а рубашка очерчивает его мускулы. Но его глаза выглядят одновременно другими и прежними. В них светится счастье, юмор и еще куча всего, создавая радугу эмоций.

Я дважды моргаю, не задумываясь.

Лиам обнимает меня, его руки обвиваются вокруг меня и окутывают меня своим запахом.

— Я чертовски скучал по тебе, но не хотел приходить до того, как все улажу. Было чертовски тяжело оставаться вдали от тебя так долго, особенно когда ты расстроена из-за меня. Но ты заслуживаешь всего, и я здесь, чтобы сделать это.

Он отпускает меня и достает маленькую шкатулку, вырывая меня из моего мысленного отпуска.

— Ого. Нет. Ты не можешь просто появиться ни с того ни с сего и принести коробочку с кольцом.

Он качает головой из стороны в сторону, глядя на коробочку.

— Я не знаю, забавляться ли твоим предположением или злиться, что ты в ужасе. Но не происходит ничего. — бормочет он себе под нос, когда его щеки вспыхивают.

Я люблю нервного Лиама. Это редкий тип, припасенный специально для меня.

— Софи Мари Митчелл, прежде всего я хотел бы заявить, что никогда не знал такого невероятного человека, как ты. Когда я встретил тебя почти четыре года назад, я и представить себе не мог, что спустя года ты снова появишься в моей жизни, ведя себя и выглядя так, как сейчас. Я не верю ни в судьбу, ни в предназначения. Но увидев тебя на том гала-вечере, я, черт возьми, поверил бы во что угодно ради тебя. Буквально во что угодно. Когда ты заговорила со мной о звездах и небе, я понял, что должен проводить с тобой больше времени. С девушкой, чьи глаза мерцают так же ярко, как те вещи, на которые она любит смотреть. И пока ты была занята тем, что смотрела в бескрайнее небытие, я наблюдал за тобой, завидуя чертову небу. Небу, черт возьми. Но тогда я не понимал, что хочу, чтобы ты смотрела на меня именно так. С безусловной любовью.

Мои глаза затуманиваются, когда я смотрю в глаза Лиама.

Он делает вдох и снова улыбается мне.

— Чем больше времени я проводил с тобой, тем больше влюблялся, но я был слишком глуп, чтобы понять, что это было. Я боялся впустить кого-то в свою жизнь после того, как увидел, через что прошел мой брат, но тут появилась ты, не приняв отказа. Ты бросила мне вызов во всех отношениях. Ты отдала мне всю себя, пока я прятался за маской, и этим я подвел тебя. Это то, что я никогда не хочу делать снова до конца своей жизни. По крайней мере, без кучи примирительного секса и извинений, потому что я хочу быть мужчиной, на которого ты можешь рассчитывать. Тем, кто достоин твоей привязанности, любви и оргазмов.

— Предоставь себе заставлять меня смеяться и плакать одновременно. — Я смахнула слезу, которая проиграла борьбу с моим слезным каналом.

— Я люблю тебя так чертовски сильно. Я не хочу, чтобы прошел еще один день без того, чтобы сказать это, или мгновение без того, чтобы ты это знала. К черту друзей с привилегиями. Дай мне все чертовы преимущества, включая любовь, потому что я тупой ублюдок, раз думал, что могу позволить тебе уйти от меня. — Он открывает крышку шкатулки, показывая пару бриллиантовых сережек-звезд, мерцающих под лучами солнца.

Мои глаза предают меня, слезы превращаются в водопад.

— Ты немного глупый. Но это нормально, потому что я все еще люблю тебя.

Его улыбка становится шире от моих слов.

— Я изучал все о звездах. И самое смешное, что я думал, что ты моя звезда — яркое пятно в моей жизни, составляющее мне постоянную компанию, независимо от того, насколько мрачным становится все остальное. Но на самом деле, мы звезды, потому что они рождаются парами. Они создаются большим гребаным взрывом пыли и дерьма, формируясь в нечто прекрасное и вечное. Ты застряла со мной на всю жизнь, потому что мы — пара. — Он не оставляет места для возражений.

— А если я откажусь?

— Тогда очень жаль. Ты не можешь отрицать космический бум. — Он притягивает меня к себе для мягкого поцелуя с обещанием большего.

Я обхватываю его за щеки и удерживаю его глаза в заложниках.

— Я люблю тебя. За то, что ты встретил меня там, где я была, и помог мне стать такой, какая я есть. За то, что никогда не сдавался, сколько бы раз я тебя ни отговаривала. И за то, что показал мне, каково это — любить кого-то другого и быть любимым в ответ во всех смыслах, даже когда ты не мог признаться в этом самому себе. Когда слова были не в силах помочь, ты показал мне все, что в тебе есть. Я люблю тебя от твоих грязных мозгов до кончиков твоих смехотворно дорогих кроссовок.

Его губы снова находят мои, его язык проникает в мой рот, приветствуя меня.

Лиам отрывается от нашего поцелуя.

— Пока я не забыл, потому что ты чертовски сексуальна, и я теряю голову рядом с тобой. — Он достает мой маленький ламинированный список, показывая мне каждый отмеченный пункт.

— Хорошо… — Я смотрю на него с замешательством, пока он не переворачивает его.

Мои глаза снова затуманиваются, счастливые слезы смешиваются с шокированными. Лиам написал тонну новых пунктов. Он целует слезы, текущие по моему лицу, пока я читаю, пропуская парочку, которые стекают по его творению маркером.

Вступить в клуб любителей секса в самолетах.

Пожениться.

Купить нашу первую рождественскую елку.

Сделать мини-Софи.

Оформить художественную студию Софи.

Провести Рождество в Германии.

Заняться анальным сексом.

Купить первый дом (читай «другой»).

Сделать мини-Лиама.

Заняться быстрым сексом, пока дети играют на улице.

Посетить космос (амбициозно).

Посмотреть первую гонку нашего ребенка на картинге (любого пола, потому что феминизм рулит).

Купить собаку (если ты любишь кошек, это конец).

Мои глаза моргают на последнем пункте. Переехать в Италию и присоединиться к Витус. Лиам встречает меня глупой улыбкой, согревая мое сердце.

— Ты переезжаешь в Италию? Ради Витус? Ты забыл упомянуть об этом в своей маленькой речи! — я обхватываю его шею руками.

— Не упомянул, потому что это теперь не самое главное. Что хорошего в гонках, если я не могу проводить все свое время с человеком, которого люблю. — Лиам кружит нас по кругу, проводя носом по моей шее. Несколько моих соседей выходят из своих домов на звук шума, но я отмахиваюсь от них.

— У тебя будет секс. — Я нежно целую его в губы.

— Вот это я люблю слышать. — Он опускает меня обратно на землю, чтобы мы оказались лицом к лицу. Я хихикаю, когда он осыпает мое лицо множеством поцелуев, не оставляя ни одного участка нетронутым его губами.

— Не могу поверить, что ты переезжаешь сюда. По-настоящему.

Он посылает мне захватывающую дух улыбку.

— Все что угодно для тебя.

Сердце, пожалуйста, не расплавься на коврике у порога.

— Ну, раз уж ты об этом заговорил, я завидую твоей «McCoy Menace». Ну, знаешь, той, на которой ты ездил в Монако?

— Я предлагаю тебе звезды, а ты просишь мою машину. Ты действительно девушка моего сердца. — Лиам смотрит на меня с каждой унцией любви в глазах.

— Разве ты не слышал? Оно уже у меня есть.


Глава 40

Софи


Год спустя


Вы когда-нибудь смотрели рождественские фильмы? Например, такие, как от Hallmark, где девушка путешествует в маленький городок, наполненный праздничным весельем и крошечными магазинчиками, украшенными до блеска?

Умножьте это воображение на десять, и вы получите очень веселое немецкое Рождество.

— Когда ты сказала мне, что мы должны приехать к семье Лиама на Рождество, я и представить себе не мог, — шепчет мне на ухо папа, когда мы вместе сидим на диване в гостиной Лиама. Все уже открыли свои подарки, оставив после себя кучи оберточной бумаги. Лиам предложил нам сменить гостиную, но я отвергла эту идею, бросив ему в голову пачку оберточной бумаги.

Я имею в виду, несколько гостиных? Да ладно!

Вчерашняя реакция моего отца на особняк Лиама была такой же, как и у меня, когда я впервые посетила его несколько месяцев назад. Я почти втолкнула отца в массивное фойе, говоря ему, чтобы он вел себя спокойно. Трудно не винить отца, ведь это не совсем нормально — иметь гараж прямо из фильма о Бэтмене и достаточно комнат, чтобы разместить всю команду Бандини.

Лиам всегда рассказывал мне о своих многочисленных инвестициях в недвижимость, но я не ожидала, что его дом в Германии может конкурировать с его итальянской виллой. Тот самый дом с персональным кинотеатром, игровым залом, тренажерным залом, в который я никогда не ступала ногой, и художественной комнатой, которую Лиам сделал для меня на заказ. И это только нижнее западное крыло.

Не говоря уже о том, что он делит задний двор с Майей и Ноа.

Вот такой жизнью я живу сейчас, с парнем, у которого достаточно недвижимости, чтобы конкурировать с сериалом «House Hunters».

Я отвлекаюсь от своих мыслей.

— Я также не ожидала, что Лиам нарядится Санта-Клаусом ради своих племянниц.

Мой папа смеется.

— Господи, надеюсь, он всегда будет занимается спортом, потому что с таким животом он выглядит не очень. Прости, милая.

— Мне он даже нравится. Особенно когда Кайя и Элиза сидят у него на коленях. Кто может устоять перед мужчиной, играющим с детьми?

Лиам, смеющийся со своими племянницами, наполняет меня чувством гордости, которое я не могу объяснить. Он прошел долгий путь от сломленного человека, который избегал своей семьи. В этом году мы уже несколько раз посещали Германию, в том числе и в этот раз — на праздники и день рождения Кайи.

Да. День рождения Кайи. Лиам демонстрирует такой невероятный прогресс, помогая Лукасу спланировать вечеринку для своей племянницы, которая включает в себя настоящую Рапунцель и надувной мини-дворец.

— Мне нужно запереть тебя дома. Не думай, что я не знаю о твоих поздних ночных визитах и случайных ночевках с Зандером.

— Ты теперь сторонник того, чтобы не спать вместе до брака? — насмешливо произношу я.

— Я сторонник того, чтобы ты оставалась со мной как можно дольше. Я не хочу, чтобы ты так быстро взрослела. Я помню, как я был единственным мужчиной в твоей жизни. А теперь посмотри на себя. — Улыбка моего отца колеблется. Что-то в его глазах заставляет меня обнять его.

— Ты всегда будешь моим любимым папой.

— Спасибо, моя любимая дочь. Я рад, что победил конкурентов в борьбе за твою любовь. — Он смеется, отпуская меня.

— Эй, Софи, можно тебя забрать на секунду? — Лукас прерывает нас.

— Конечно. Сейчас вернусь, папа. — Я машу ему рукой, идя за Лукасом в сторону кухни, оставляя семью Лиама в гостиной. Выпечка занимает каждую поверхность вместе с моей неудачной попыткой сделать пряничный домик.

— Итак, я хотел поблагодарить тебя. — Лукас смотрит на меня голубыми глазами, такими же, как у его брата.

— За что именно? — Мое замешательство, должно быть, очевидно, потому что Лукас поднимает руку.

— Будет намного проще, если я скажу все сразу. Я хочу сказать тебе спасибо за все. Правда. Мой брат так вырос за последний год, и я знаю, что это отчасти благодаря тебе. Он больше времени проводит со своей семьей, и он прилагает усилия, чтобы снова общаться со мной. Кроме того, он на самом деле навещает моих девочек, и это значит для меня очень много. Когда Джоанна умерла, это по-разному разлучило меня и Лиама. Но благодаря тебе и той любви, которую ты проявляла к нему, уличая его в дерьме, он изменился к лучшему. Я так и не смог как следует тебя поблагодарить. Теперь ты, по сути, член нашей семьи. — Лукас улыбается мне. Что-то мелькает в его глазах, но я не могу понять, что.

Он притягивает меня к себе, чтобы обнять, и я позволяю ему это сделать. Я чувствую, что момент благодарности очень важен для него, особенно с учетом всего, что он потерял и приобрел.

— Я предупреждал тебя, чтобы ты не связывался с моей девушкой. На Рождество, чувак? Софи, я обещаю, что живот — это временно! — Лиам наваливается на нас, прижимая меня к своему брату в самом странном объятии, которое я когда-либо испытывала.

— Кстати, о твоем животе, он впивается мне в спину, и это немного больно. — Я смеюсь, когда Лиам отступает назад.

— Я просто благодарил Софи за то, как сильно она помогла с днем рождения Кайи. Представь, если бы ты выбрал розовый домик вместо фиолетового. — Лукас делает вид, что нашего разговора никогда не было, и я ему позволяю.

Лиам задыхается.

— Ужас. Кто бы мог подумать, что у Кайи внезапно появится аллергия на все розовое?

— Я могла! — Я показываю Лиаму язык.

— Ладно, мисс Всезнайка. Мне нужно увести тебя от моего брата. Надеюсь, ты наслаждался Софи, пока это длилось, Лукас. Она вся моя. На веки вечные. — Лиам хватает меня за руку и тащит по коридору.

— Ты такой чудак. — Я смеюсь, когда он направляет меня в сторону своего мега-гаража. Свет включается один за другим, шум эхом отражается от стен. — И еще, это точно похоже на что-то из Bat Cave.

— Почему ты одержима этим гаражом и Бэтменом? Я бы беспокоился о нем, если бы не трахал тебя на капоте моего McCoy Menace.

Мои щеки вспыхивают, когда я смотрю на машину, на которую ссылается Лиам.

— Ха. Ха. Умора.

— Хочешь прокатиться на ней? — Он подходит к стене, где хранятся все ключи.

— На Рождество? Идет снег, а твоя семья наверху.

— И что? Мои родители собираются выпить с твоим отцом, а мой брат собирается уложить девочек спать. Санте пора выдвигаться. — Лиам похлопывает по своему смешному животу.

— У Санты есть для меня особый подарок?

Он улыбается, бросая мне пару ключей.

Я бросаюсь ловить их. На брелоке есть эмблема BMW.

— Лиам, это не те ключи. Они не от Menace.

— Правда? Виноват. Вот, лови.

— Что? — кричу я, едва не роняя вторые ключи, которые он бросает мне. Эти весят больше. Когда я проверяю брелок, то обнаруживаю, что на нем другие ключи. — Еще одни от BMW. Ты уже забыл, как выглядит твой старый логотип?

Лиам сокращает расстояние между нами. Он убирает прядь волос с моего лица, заставляя мою кожу покалывать от его прикосновения.

— Нет, я помню. Я не предлагал тебе сесть за руль машины Маккой. Я хочу, чтобы ты водила эту. — Он нажимает на брелок, и раздается звуковой сигнал.

Я поворачиваюсь и вижу кабриолет BMW с крошечным бантиком на капоте.

— Что происходит?

— Оцени бантик на ней. Я имею в виду, что большие вещи приходят в маленьких упаковках, я прав?

— Ты купил мне машину? — я поперхнулась словами.

— Помнишь, ты сказала мне, что переедешь в Германию, если мои родители предложат тебе BMW с откидным верхом?

Моя голова поворачивается к его голове.

— Это было больше года назад. Как ты вообще это помнишь?

Он постукивает себя по виску.

— С тобой я помню все. За исключением того, что мои родители не просят тебя переехать сюда.

— Ты пытаешься сказать мне, что переезжаешь в Германию? Я так запуталась.

Лиам притягивает меня к себе. Он оставляет слабый поцелуй, прежде чем выхватить брелок из моей руки.

— Нет. Я прошу тебя переехать ко мне. Точка. Все эти ключи принадлежат разным моим домам. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной каждый день. По утрам. По вечерам и каждый момент между ними. Больше никаких встреч за спиной отца и никаких общежитий в универе. Скажи, ты переедешь ко мне?

— Конечно! — я бросаюсь в объятия Лиама. Он целует меня до потери дыхания, оставляя во мне желание большего.

— Спасибо, черт возьми, потому что я уже пригласил кое-кого и сделал на заказ шкаф для твоей огромной коллекции кроссовок. Раньше я мечтал о твоих кроссовках, обернутых вокруг моей талии, но оказалось, что на самом деле я фантазировал о том, чтобы они навсегда остались в моем доме.

Я смеюсь, когда он целует меня в шею.

— Я люблю тебя и спасибо за машину. Ты никогда не перестаешь меня удивлять.

— О, детка. Ты еще ничего не видела. Не нужно больше загадывать желания на звезды, когда я здесь, чтобы исполнить твои мечты.

Я стону.

— Твоя игра в пикап такая слабая.

Лиам с легкостью сажает меня на капот моей новой машины.

— А как насчет моей сексуальной игры? Все еще соответствует твоим стандартам?

Он целует меня, так и не получив ответа на свой вопрос. В этом нет смысла. С Лиамом все именно так, как я хочу. Он тот мужчина, с которым я хочу проводить все свое время. Человек, который с каждым днем становится все лучше и лучше, которого больше не мучает его прошлое. Тот самый, за которого я мечтаю однажды выйти замуж.

Лиам прав. Мне не нужно желать звезд, когда у меня уже есть все, о чем я могу мечтать.


Эпилог

Лиам


Два года спустя


Я всегда думал, что Ф1 — это все для меня, что идея быть с кем-то невозможна. Но в итоге я нашел любовь в том самом месте, которое должно было стать моим всем.

Софи в одиночку превратила меня в эмоционального ублюдка за эти годы. С тех пор как она приехала провести лето с Бандини много лет назад, она царапала мою грубую внешность, пока не осталось ничего, что могло бы защитить меня от нее. Ее список привлек мое внимание, но ее сущность украла все остальное. Софи приняла мои секреты. Она не видела человека на сцене, не воспринимая мою фальшивую демонстрацию счастья как нечто большее, чем шоу.

Софи обновила свой ламинированный список до разбросанных по дому стикеров, цвета которых меняются между неоновыми оттенками в зависимости от задачи или настроения. Это игра, в которую мы играем вместе уже много лет. На розовых стикерах — сексуальные вещи, на голубых — счастливые заметки, на зеленых — те, что нужно сделать или купить, а на желтых — милые послания, которые она находит на Pinterest.

Мы до сих пор храним наш знаменитый список в тайнике, отмечая только те пункты, которые выполнили. Я не просто так выбрал пункты, которые легко выполнить. Похоже, Софи навсегда застряла со мной, потому что она не может устоять перед хорошим списком.

Каждый раз, когда мы что-то планируем, обычно все идет не так, как надо. В день, когда я планировал сделать предложение, я оставил кольцо дома, не имея возможности задать вопрос на утесе в Монако, где Софи вышла из своей зоны комфорта и рискнула на мою безумную идею проверить свой контроль. Поскольку дом находился за сотни миль, я не мог сесть в машину и забрать его.

В последнюю минуту я изменил идею и сделал предложение прямо посреди нашей кровати. Примечание для бедолаг: предложение в постели дико недооценивается, потому что секс после такого обязательства снесет крышу любому.

В день нашей свадьбы шел дождь, но Софи настояла на том, чтобы мы все равно поженились на улице. Мы танцевали под дождем, как в старом добром фильме, под гирляндами фонарей на заднем дворе. Это была одна из самых запоминающихся ночей в моей жизни — танцы с моей женой, ее блестящие Vans, спрятанные под свадебным платьем.

Несмотря на нашу романтическую ночь под дождливым небом, Софи потом заболела. Поэтому мы перенесли наш медовый месяц, что было еще одним планом, который сорвался в лучшую сторону. Заботливый муж во мне ухаживал за ней, пока я не подхватил все, что у нее было, а она нарядилась медсестрой. Могу с уверенностью сказать, что я получил лучшую часть сделки.

Мне нравится жить с ней в полной дисгармонии, потому что все самое лучшее происходит, когда мы заняты всем остальным.

Переход в Витус открыл для меня совершенно новый путь в Формуле-1, моя карьера развивалась по мере того, как я помогал команде подняться из «лучших из лучших» в главные претенденты вместе с Бандини и Маккой.

Предательство Маккой было замаскированным благословением. Оно дало мне возможность двигаться дальше во многих отношениях, в том числе стать лучшим братом, дядей и любовником.

Софи обычно проводит со мной весь сезон Формулы-1, но две недели назад она вышла из графика Гран-при, когда заболела сильным гриппом. Мы с ее отцом решили, что это не очень хорошая идея для нее — путешествовать, когда ее тошнит каждый раз, когда она чувствует запах кофе или сигарет. Она дулась всю дорогу домой, но я пообещал общаться с ней по FaceTime каждый день, пока не смогу приехать домой на летние каникулы, чтобы загладить свою вину, как она выразилась, за предательство.

Я привез ей специальный подарок, который сделал на заказ, чтобы поднять ей настроение. Творческий подход, и я его реализовал. Колеса моей машины визжат, когда я паркую свою машину McCoy Menace на нашей подъездной дорожке, улыбка растягивает мои губы при воспоминании о том, как я трахал Софи на капоте в этом самом месте.

Я тихо отпираю нашу входную дверь, желая удивить Софи. Она думает, что мой самолет приземлится завтра, а не сегодня.

Она лежит на диване и листает свой телефон. Я улучаю момент, чтобы взглянуть на нее: тошнотворный зеленый цвет, который был на ней две недели назад, больше не проблема. Ее кожа приобрела золотистый оттенок, который сочетается с ее волосами, спадающими каскадом вокруг нее.

Словно почувствовав мой взгляд, она поднимает глаза от своего телефона, посылает мне восхитительную улыбку, прежде чем соскочить с дивана и прыгнуть в мои объятия. Я чуть не роняю ее подарок на пол, когда хватаю ее.

— Ты рано вернулся! — она оставляет несколько поцелуев на моей щеке.

— Если ты так приветствуешь меня, то мне стоит подольше бывать в отъездах.

Она щипает меня за руку, когда я ставлю ее на ноги.

— В следующий раз ты должен дать мне знать, если твой рейс приземлится раньше. Представь, если бы я была в постели с нашим соседом. — Она смотрит на потолок и переводит дыхание. Ну и выдумщица.

— Я не думал, что миссис Риччи в твоем вкусе, но бабушки пекут вкусное печенье. — Я притягиваю ее к себе и быстро целую.

— Я знаю. Как ты думаешь, что меня в ней привлекло в первую очередь? Боже, Лиам, не все зависит от внешности.

— Думаю, я понял это, когда три года назад ты целенаправленно пыталась выглядеть плохо, а я все еще хотел трахнуть тебя на следующей неделе.

Она легонько шлепает меня по плечу.

— Потребовались усилия, чтобы выглядеть так плохо. Я почти разочарована.

Она инициирует еще один поцелуй, наши языки сталкиваются после долгой разлуки. Притяжение между нами никогда не ослабевает.Наоборот, с годами оно усиливается, поскольку мы узнаем и ценим друг друга все больше.

Как только ты съезжаешься с кем-то, ты узнаешь все. Например, что для Софи кофе важнее всего остального, включая секс. Я усвоил этот урок после одного из слишком многих ворчливых занятий сексом на рассвете. Теперь каждое утро я приношу ей кофе в постель. Это чисто эгоистично, но улыбка, которую она дарит мне каждый день, стоит того, чтобы спускаться по лестнице со стояком.

Я узнал, как ей нравится дрянное американское реалити-шоу, в результате чего, к моему ужасу, мы вступили в лигу «Холостяка». Или как во время грозы она любит весь день валяться в постели и рисовать, пока я читаю. Особенно ей нравится лежать на улице и смотреть на ночное небо, как она рассказывала мне все эти годы, но теперь она получает дополнительный бонус в виде моих поцелуев.

Прошло три года, а я все еще люблю ее всем сердцем.

— У меня есть кое-что для тебя. Знаешь, как говорят: счастливая жена — счастливая жизнь. — Я отрываюсь от наших поцелуев.

— Это самая простая фраза, но, черт возьми, мне нравится ее слышать.

— Черт. Ты права. Забудь о счастье. Я хочу, чтобы ты была в экстазе каждый день своей жизни и никогда не задавалась вопросом, как ты оказалась с таким непослушным человеком, как я.

Она тихонько смеется.

— Я никогда не буду сомневаться в твоей непослушности. Это одна из лучших сторон.

Я беру свой подарок с дивана и кладу его ей в руки.

— Что ж, рад, что мои услуги мужа пошли тебе на пользу. Вот, держи.

— Розы? Из ткани? Не стоило.

Даже когда она пытается быть милой, у нее получаются самые смешные лица. Она смотрит на подарок с растерянным видом, и я помогаю ей, беря затейливо завернутую розу. Я снимаю ее со съемного стебля.

Ее улыбка попадает мне прямо в сердце, когда она читает слова на футболке.

— Что! Не может быть! — она становится взволнованной, когда разворачивает еще одну футболку.

Мне нравится, как она смеется, одновременно и безудержно, и тихо. Что я могу сказать? Она превращает меня в самого счастливого ублюдка на планете.

Она разворачивает каждую футболку, и новая футболка со слоганом, смешным или дерзким высказыванием смотрит на нее.

— Это такая отличная идея! — Она прижимает к груди футболку с надписью «If the love doesn't feel like 90s R&B I don't want it».

Софи бросает футболки на наш диван и снова набрасывается на меня. Она осыпает меня поцелуями и благодарностями без передышки, ее губы заставляют мое тело гудеть, а член твердеть.

Я уже говорил, что я счастливый человек?

Осыпав меня ласками, она отстраняется.

Раз уж ты здесь, я не смогла добраться до корзины, в которой хранится весь наш весенний декор. Я хотела накрыть стол для ужина с Майей и Ноа.

— Мой член твердый и готов к работе, а ты просишь меня помочь тебе украсить стол?

— Да. Извини, малыш. — Она похлопывает меня по штанам, вызывая у меня стон.

— Я должен трахнуть тебя прямо сейчас, чтобы напомнить тебе, какой я не маленький.

— Звучит как план… после того, как ты принесешь корзины. — Она целует меня в последний раз, прежде чем сесть обратно на диван.

— Это моя реплика, чтобы уйти. — Я выхожу из гостиной и иду на кухню, желая выпить бутылку воды, прежде чем найти корзины. На передней стенке холодильника из нержавеющей стали рядом с нашей фотографией висит зеленый стикер. Купи больше закусок. Нечетко, но она знает, что ей нравится. Я открываю холодильник и нахожу желтую записку, висящую рядом с нашими многоразовыми бутылками с водой, цвет выделяется на фоне белого интерьера. Пей больше воды. Мы все комнатные растения с более сложными эмоциями. Я смеюсь над этим.

Мое внимание привлекает зеленый листок, приклеенный к краю стлПопроси кого-нибудь закруглить углы стола. Ее неуклюжесть не перестает меня удивлять.

— В последнее время ты немного переусердствуешь со стикерами. У тебя стресс? — Мой голос разносится по залу.

— Хм. Может быть, — говорит Софи с другого конца дома. Я прохожу через холл, ведущий в наш гараж. У арки меня встречает желтый стикер с надписью «Мерцай, мерцай, маленькая звездочка». Странно, но не мне судить.

Еще один зеленый стикер висит в рамке на стене нашей галереи, резко контрастируя с нашими черно-белыми фотографиями за все эти годы. Загугли, бывают ли звезды тройней. Я понятия не имею, но возможно. Может быть, мне нужно чаще звонить ей и проверять, не чувствует ли она беспокойства.

Розовая записка привлекает мое внимание на двери, ведущей в гараж. Экономь топливо. Прокатись на гонщике Формулы-1. Я смеюсь, открывая дверь гаража. Еще одна причина, по которой я люблю ее, потому что она никогда не перестает вызывать улыбку на моем лице, начиная с ее дерзкого рта и заканчивая тем, как она смотрит на меня, словно я снимаю для нее с неба звезды.

Я натыкаюсь на случайные предметы, разбросанные по полу. Мои ноги чуть не спотыкаются о старую пару обуви и выброшенное чучело, которое пугает меня до смерти. Заметка для себя: Мне действительно нужно навести порядок в гараже. Я перехожу на другую сторону, где Софи хранит свои сезонные контейнеры. Мы теперь чертовски домашние, у нас достаточно рождественских корзин, чтобы бросить вызов маленькой немецкой деревне.

Я оглядываюсь в поисках лестницы, потому что ее нет на обычном месте. Вместо нее на полу лежит какой-то брезентовый предмет, а сверху приклеен синий стикер. Если ты читаешь это, принеси моему отцу пива. Не буду врать, пиво мне бы сейчас точно не помешало.

Я поднимаю брезент и вижу голубой детский карт с желтым стикером. Похож ли я на своего папу?

Я резко вдыхаю воздух и выбегаю из гаража, спотыкаясь о ту же пару ботинок, прежде чем восстановить равновесие. Волнение захлестывает меня, потому что ни хрена подобного. Мое сердце бьется о грудную клетку, а легкие не могут получить достаточно кислорода.

Софи смотрит на меня со своего места на диване, светлые волосы разметались, зеленые глаза сияют. Самое лучшее зрелище в этом чертовом мире. Она показывает вниз на футболку, в которой не была несколько минут назад, белый шрифт бросается в глаза «Чертовски беременна».

— Сюрприз! — она поднимает руки вверх.

Я поднимаю ее с дивана и осыпаю поцелуями все места, до которых могут дотянуться мои губы, прежде чем аккуратно уложить ее обратно на подушки. Мои колени опускаются на деревянный пол, а мои пальцы поднимают подол ее футболки. Я осыпаю поцелуями весь ее плоский живот.

— Святое дерьмо, мы станем родителями? — я не могу поверить, что этот вопрос прозвучал из моего рта.

— Оказалось, что грипп был не совсем гриппом. Скорее, проблемы с животом в первом триместре, что-то вроде похмелья без алкоголя.

— Ты знаешь, что это значит? — я смотрю на нее со своего места на полу, мое лицо больше не целует ее живот. — Ты защищаешь будущее Формулы-1, того самого конкурента против Марко Слейда.

Она посылает мне приподнятую бровь.

— А если у нас будет девочка?

— Еще лучше. Нет ничего лучше, чем получить по заднице от крутой девчонки. Она абсолютно точно сотрет с ним трассу.

Софи откидывает голову на спинку дивана и смеется вместе со мной.

Черт, я люблю эту девушку всем сердцем. Девушку, которая захватила мое сердце и не отпускает его. Ту, которая загадывает желания на звезды, носит кроссовки вместо каблуков и целует меня до потери сознания каждую ночь. Ту самую женщину, которая подарила мне счастливую жизнь. Оказалось, что я был потерянным принцем, а она спасла меня с помощью блестящих кед и меча, созданного из любви и самоотверженности.



Бонусный эпилог

Софи


14 лет спустя


— Похоже, Стелла может победить Марко в этом году. — Майя вцепилась в свой самодельный знак. Блестки рассыпаются, ветер дует нам в лицо, холодная погода заставляет меня желать, что гонки на картах состоялись в другие выходные.

Я не очень хорошо себя чувствую на холоде. Особенно когда у меня нет Лиама, чтобы прижаться к нему, ведь он занят с Ноа обсуждением стратегий возле гоночной трассы. Они наблюдают за другими участниками, записывая их слабые стороны, пока наши дети участвуют в гонке.

— Она провела слишком много часов, тренируясь со своим отцом. Бывало, я ложилась спать, а они все еще были в картинг-парке. — Мы — одна из тех групп друзей, у которых есть дома по соседству друг с другом и индивидуальный картинг-парк для наших детей.

Деньги могут купить многое, но бесконечные воспоминания на общем заднем дворе? Бесценны.

— Я слышала. Ноа иногда ходит туда, чтобы посмотреть на ее прогресс. Ты никогда не боялась, что Стелла или Лео захотят продолжить, как нечто большее, чем хобби? — Майя хватает свои распущенные темные волосы и собирает их в хвост.

— Ты имеешь в виду, как карьеру? Разве это странно, что мы думаем о карьере наших детей? Стелле и Лео всего по 13 лет.

Я вспоминаю начало этой недели, когда Стелла сосредоточилась на гонках, а Лео смотрел со мной фильм. Когда я спросила, не хочет ли он потренироваться во дворе, он сказал, что лучше будет смотреть со мной «Звездные войны». Я победно воскликнула.

— Возможно, но это их реальность. Спортивный мир ждет, чем они закончат. Некоторые скауты проверяют Марко и спрашивают, не заинтересован ли он в том, чтобы гонять в Ф3.

— Но ему всего 14 лет!

Майя улыбается мне.

— Что я могу сказать? У него отцовские гены. Но я не знаю, готова ли я к тому, что он будет отсутствовать со всеми этими путешествиями.

— Я не могу представить, как Стелла и Лео отдалятся от меня. Они мои малыши.

— Они так быстро растут. Как мы можем это остановить?

Я провожу указательным пальцем по подбородку.

— Я не знаю. Что, если мы закроем их в их комнатах до конца времен?

— Может сработать, но я думаю, что Марко это понравится. В последнее время он часто зависает в своей комнате. Только на прошлой неделе я застала его наблюдающим за тренировкой Стеллы с Лиамом и Ноа через окно его спальни.

Я смеюсь, представляя, как Марко прижимается к стеклу, наблюдая за гонками моей дочери.

— Что ты ему сказала, когда нашла его?

— Если он хочет произвести впечатление на Стеллу, ему лучше пойти в парк и дать ей несколько советов.

— Боже мой. Ты этого не сделала. Ты такая неловкая мама. — Я громко смеюсь, заставив других родителей уставиться на меня.

— Ты знаешь, это правда. Только в прошлом месяце, когда я стирала белье, я нашла в кармане его джинсов скомканное письмо от руки. Я знала, что оно для Стеллы, потому что он нарисовал на нем кучу звезд.

— Стоп! И что там было написано? — мое сердце бешено колотится. Я всегда думала, что Марко был влюблен, но письма, написанные от руки? Я бы назвала его юным романтиком, если бы не то, как он отдалился от Стеллы в последнее время. Настолько, что моя дочь заметила.

— Я не могу тебе сказать. — Майя накручивает прядь волос на палец волос. Как типично для нее.

Я цепляюсь за ее руку.

— Ты не можешь сказать, что твой сын написал письмо моей дочери, и тут же обрываться! Ты такая дразнилка! Как Ноа тебя терпит? А еще лучше, как ты снова забеременела?

— Мой рот на замке. — Майя делает соответствующий жест, прежде чем погладить свой выпирающий живот. Каким-то образом Майе и Ноа чудом удалось забеременеть. После рождения Марко они пытались в течение нескольких лет, но безуспешно. Когда они уже собирались завязать с этим, бум, положительный тест на беременность.

Представляете, как Ноа переживает из-за поздней беременности Майи?

Дам вам подсказку: если бы были весы, Ноа сломал бы их около пяти месяцев назад.

Я вцепилась в рукав ее винтажного свитера Бандини.

— Ты самая худшая мамаша на свете. По крайней мере, дай мне хоть немного сплетен, чтобы я смогла пережить этот день.

— О, смотри! — Майя поднимается со своего кресла с шокирующей для беременной женщины скоростью.

Белый карт Стеллы мчится по трассе, а черный карт Марко прямо у ее заднего бампера. Я бы обратила внимание на последний круг, но мой мозг не может догнать признание Майи.

— Теперь, когда ты заставила меня думать о заговорах, не странно ли, что у них противоположные цвета картов?

— Хм, вроде как звезды в темноте, да? Интересно, как он выбрал этот цвет, когда у него была целая радуга на выбор.

Мой рот открывается.

— Заткнись. Как я раньше этого не заметила? Я, мягко говоря, потрясена.

— Ты недостаточно внимательно смотрела. — Майя улыбается мне.

— Боже мой! Она действительно собирается ударить его. Уйди! — Я прислоняю руки ко рту. — Это моя малышка, ты покажешь этим мальчикам, как это делается!

Мы с Майей кричим, когда Стелла проносится мимо финишной черты. Марко пересекает клетчатую линию через несколько секунд, а Лео занимает третье место. Мы бежим вниз к дорожным ограждениям, наталкиваясь на Лиама и Ноа с их планшетами. Ну, я мчусь, а Майя плетется, но это семантика.

— Наш ребенок сделал это! — я запрыгиваю на спину Лиама, мои ноги обвивают его талию.

— Да, она сделала. Сама. — Лиам кружит меня по кругу, а я прижимаюсь к его шее.

Мой голос поднимается на октаву выше.

— А Лео занял третье место. Мы сметаем подиумы направо и налево. Вперед, Зандеры!

— Кто знал, что рождение близнецов означает удвоение побед? — Лиам смеется, ставя меня на ноги.

— Я все еще ненавижу тебя за эти растяжки. Они отвратительны.

Лиам наклоняется в мою сторону, его губы касаются раковины моего уха, когда его голос понижается.

— А я думаю, что они чертовски сексуальны. При одном взгляде на них мой член становится твердым, напоминая мне, как ты выглядела беременной нашими детьми. Плюс, мы оба знаем, как сильно ты любишь, когда я их целую. — Глаза Лиама искрятся озорством и любовью. Он притягивает меня к себе для поцелуя, дразня мои губы, открытые для него, показывая, почему я люблю его, чрезмерные растяжки и все остальное.

От одних поцелуев у меня подгибаются колени, а от других плавятся трусики. К счастью для меня, я получаю их все вместе, день за днем, от самого лучшего мужа на свете.

— Фу! Не могли бы вы оба оставить это после моей вечеринки на подиуме? Вы портите мне аппетит! — хнычет Стелла. Моя дочь, с потными светлыми косами и в неоново-розовом гоночном костюме, смотрит на нас, нахмурившись. Она кладет руки на бедра.

Я отталкиваю Лиама от себя без особых усилий.

Он громко смеется, когда тянется к Стелле.

— Иди, обними папу. Я так горжусь тобой.

— Вы оба такие неловкие! — Стелла, не глядя, бежит в противоположном направлении и врезается прямо в Марко. Он успокаивает ее, прежде чем отойти на шаг, как будто Стелла заразна.

Стелла оглядывается на нас с раскрасневшимися щеками, которые еще несколько секунд назад не были розовыми.

Интересно. Черт возьми, Майя. Я действительно жила в неведении.

Марко проводит рукой по своим волнистым волосам цвета оникса, снова глядя на Стеллу, жутко напоминая мне своего отца с расчетливыми глазами.

Лео, защитник Стеллы (потому что для близнецов две минуты имеют значение), обнимает нашу дочь за плечи.

— В чем дело, kleine schwester (прим. пер. младшая сестра). Отличная работа. — Он трется своей потной белокурой головой о ее голову, еще больше запутывая ее косы.

— Мерзость! Мама, скажи ему, чтобы он прекратил. — Стелла пытается отпихнуть его от себя.

— Но я только показываю свою привязанность. Ты любишь меня? — Лео смотрит на Лиама и на меня, прося поддержки.

— Конечно, я люблю тебя, ты, большой болван. Ты слишком нуждаешься в этом, прямо как папа.

— Эй! Возьми свои слова обратно. — Лиам бросается к двум нашим детям, притягивая их обоих к себе. Они обхватывают его за талию. Он что-то шепчет им на ухо, и я не могу оторвать глаз.

Я вздыхаю, с каждым днем все больше и больше любя своего мужа. Он подарил мне двоих детей, названных в честь звезд, потому что любовь бесконечна, как темное небо, под которым мы целуемся каждую ночь перед сном.

— Марко, почему ты не можешь так обнимать меня? Лиам заставляет меня ревновать. — Ноа улыбается своему сыну, когда тот приближается к нему, довольно жутко, если я так могу сказать.

Мои глаза тяготеют к Марко, и он смотрит на мою семью, его лицо нейтрально, за исключением того, что его верхняя губа слегка подрагивает. Я слежу за тобой, приятель.

Секретные письма? Есть.

Слишком долго смотрит на мою дочь, прежде чем отвести взгляд? Трудно не заметить.

Избегает ее как чумы, как твой отец месяцами избегал твою маму? Вы угадали.

Похоже, у нас на руках детская влюбленность.

Это может пойти только двумя путями, и, судя по тому, как моя дочь не обращает внимания, это может оказаться не в пользу Марко Слейда.



КОНЕЦ


Оглавление

  • Лорен Ашер Столкнувшийся СЕРИЯ: Грязный воздух #2
  •   Плейлист
  •   Пролог
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  •   Глава 3
  •   Глава 4
  •   Глава 5
  •   Глава 6
  •   Глава 7
  •   Глава 8
  •   Глава 9
  •   Глава 10
  •   Глава 11
  •   Глава 12
  •   Глава 13
  •   Глава 14
  •   Глава 15
  •   Глава 16
  •   Глава 17
  •   Глава 18
  •   Глава 19
  •   Глава 20
  •   Глава 21
  •   Глава 22
  •   Глава 23
  •   Глава 24
  •   Глава 25
  •   Глава 26
  •   Глава 27
  •   Глава 28
  •   Глава 29
  •   Глава 30
  •   Глава 31
  •   Глава 32
  •   Глава 33
  •   Глава 34
  •   Глава 35
  •   Глава 36
  •   Глава 37
  •   Глава 38
  •   Глава 39
  •   Глава 40
  •   Эпилог
  •   Бонусный эпилог