Однажды мы с Холмсом возвращались с прогулки по Риджентс-парку. Когда мы подошли к двери нашего подъезда на Бейкер-стрит, оттуда выходила старушка в синем платье и соломенной шляпке с голубой лентой. В глазах у неё стояли слёзы.
Мы проводили её взглядом и зашли домой.
Войдя в гостиную, Холмс остановился и посмотрел на пол. Там лежал носовой платок. И были видны следы ботинок.
Холмс позвал миссис Хадсон и спросил, приходил ли кто-то в наше отсутствие.
Миссис Хадсон кивнула и сказала:
— Да, сэр, сюда приходила очень-очень расстроенная пожилая дама. Она искала вас, мистер Холмс. Она сказала, что дело у неё чрезвычайной важности. Я ей, конечно, сообщила, что вас нет дома, но она требовала, чтобы её впустили, утверждая, что речь идёт о жизни и смерти. И, по-моему, мистер Холмс, так оно и есть, потому что глаза у этой дамы были очень даже на мокром месте!
Холмс покачал своей большой головой с озабоченным видом.
Он поднял носовой платок с пола. Платок был голубого цвета с жёлтыми цветочками. Холмс внимательно рассмотрел его через лупу, положил лупу обратно в карман и протянул платок мне.
— Дорогой Ватсон, посмотрите внимательно на этот платок. Какие выводы вы можете сделать о его хозяйке, хорошенько рассмотрев его?
Я взял платок и, повертев его в руках, сказал:
— По правде говоря, я ничего такого в этом платке не вижу, кроме того, что он мокрый.
— Но вы же изучали мой метод, Ватсон: примените его!
Я смутился и сказал:
— Конечно, теоретически я знаком с вашим методом, но до сих пор не могу им воспользоваться. Я не в состоянии сделать никаких выводов даже из записной книжки, а вы мне предлагаете обычный носовой платок.
— Нет, Ватсон, посмотрите хорошенько. Этот носовой платок, несомненно, принадлежит старой женщине, которая была чем-то расстроена. До того, как обратиться ко мне, она ходила по лесу, очевидно, что-то или кого-то искала. Живёт она за городом, одиноко и небогато, служанки у неё нет. Она любит животных. По утрам, а, может быть, и по вечерам она пьёт кофе «Мокко» с поджаренными ломтиками хлеба.
— Вы меня разыгрываете, Холмс! Как вы это всё узнали, глядя на носовой платок?
— Элементарно, Ватсон! Посмотрите на платок внимательно. Он явно старый и немного порванный. А вот в этом месте застряла еловая иголочка. Первое говорит о том, что хозяйка платка не слишком богата. А второе — что она недавно была в лесу. Платок давно не стиран, значит, служанки в доме нет. А то, что хозяйка платка чем-то очень расстроена, видно из того, что платок мокрый, а дождя давно не было. Платок явно пропитан слезами. Но тут не только еловая игла, к платку прилипли несколько белых и серых шерстинок, принадлежавших какому-то животному, возможно, собаке, но в этом как раз я не уверен. Наконец, понюхайте платок, Ватсон, и вы убедитесь, что он пахнет поджаренным хлебом и кофе «Мокко», потому что хозяйка, попив и поев, всякий раз вытирала себе рот платком — и запахи впитались в него.
Я рассмеялся и сказал:
— Холмс, у вас даже платки нельзя оставлять. Может, вы уже сразу скажете, кто убит, где убит, как убит и кем убит? И неужели наш Холмс не уверен в том, какое животное держит старушка, если уж вы определяете сорт кофе по его запаху и то, что она ела не просто хлеб, а именно поджаренный? Тогда, я думаю, вы и породу собаки легко сможете назвать! Может, вы скажете сразу, где и на какой улице они живут, на каком этаже, и в какой квартире, и сколько она стоит?
— Не торопитесь, Ватсон. Я на самом деле не знаю, что это за животное. Но могу вам точно сказать, что она живёт в доме, а не в квартире. Дело в том, что я как-то видел эту пожилую даму на рынке, где она продавала козье молоко, и я успел заметить у неё большой ключ. Он висел у неё на шее. Это явно ключ не от квартиры, а от дома. Впрочем, меня больше интересует само расследование дела, чем его результат. А вы хотите всё узнать с самого начала. Это неинтересно! Кстати. Вы ведь знакомы с этой пожилой дамой.
Я чуть не упал в обморок от этого сообщения.
— Я?! Да что вы говорите, Холмс?!
— Конечно. Вы её видели не более 20 минут тому назад.
— Ах, да! Совсем забыл. Это та дама, которая выходила из подъезда!
— Разумеется.
— Чем же она так расстроена?
— Не торопитесь, Ватсон: это мы скоро узнаем, — заметил Холмс, усаживаясь в своё любимое кресло и набивая трубку табаком.
В этот момент раздался очень настойчивый звонок в дверь. Миссис Хадсон поспешила открыть, и мы увидели ту самую старушку в шляпке с голубой лентой.
Она сказала очень взволнованно, что желает видеть знаменитого сыщика мистера Шерлока Холмса.
Миссис Хадсон провела старушку к столу, за которым мы сидели. Холмс пригласил её присесть:
— Садитесь, мэм, успокойтесь и выпейте с нами чаю с козьим молоком.
Старушка выглядела чрезвычайно расстроенной. Но, несмотря на это, приняв приглашение Холмса, очень удивилась:
— Как, мистер Холмс, вы пьёте чай с козьим молоком?
— Да, причём, именно с тем, которые вы мне продали.
— Какое совпадение, мистер Холмс! Ведь я совсем забыла, зачем сюда пришла. Меня зовут миссис Гоутлавер. Случилось огромное несчастье! У меня жил козлик по имени Джордж. Белый с серым хвостиком. Джордж жил у меня с самого рождения, и я его любила, как своего ребёнка. Его родила моя козочка по имени Люси. Так вот, мой бедный Джордж пропал! Мистер Холмс! Только вы один во всём Лондоне можете мне помочь!
— Извините, мэм, а могу я узнать, где именно жил ваш козлик? — осведомился Холмс.
— Джордж жил со мной, прямо в доме. Но иногда, как, например, в ту ужасную ночь, я отправляла его спать в сарай. Мне хотелось, чтобы, когда он вырастет, он научился обходиться без меня.
— Миссис Гоутлавер, извините меня, я совсем забыл: когда вы отсюда выходили, то забыли у нас ваш платок. Вот он. Хочу вам вернуть его.
Бедная старушка вздохнула и сказала:
— Так вот куда я его задевала! Никак не могла его найти.
Холмс улыбнулся и сказал:
— Давайте продолжим. Что же случилось с вашим козликом?
Старая дама опять тяжело вздохнула и продолжила свой рассказ:
— Как я уже говорила, в ту ночь я решила попробовать приучить его ночевать в сарае. Но когда я утром проснулась и отнесла Джорджу завтрак: свежие морковь и яблоки, мистер Холмс, он их так любил! — его там уже не было. Я нашла кусок отрезанной верёвки и заметила на земле следы ботинок явно большего, чем мой, размера.
Тут Холмс перебил её и спросил:
— Позвольте спросить: а вы слышали ночью какие-либо звуки в доме или в сарае?
Миссис Гоутлавер на это ответила:
— Я слышала отдельные шорохи, но думала, что это козлик ворочается на сене. Я никак не думала, что это мог быть какой-то преступник.
— У меня ещё один вопрос, мэм: был ли ваш козлик достаточно упитанным?
На это она ответила утвердительно.
— Я всегда хорошо кормила своего дорогого Джорджа.
Холмс сказал:
— Всё ясно. Вашего козлика явно похитили, но кто, я пока не знаю. Вы не против, если я зайду к вам в ближайшее время и осмотрю место преступления?
— Нет, конечно. Пойдёмте со мной, и я всё вам сейчас же покажу.
Мы спустились на улицу, взяли кэб и поехали за город. Пока мы ехали, Холмс задавал старушке множество разных вопросов, но карета подпрыгивала и страшно дребезжала: мы ехали по дороге, мощённой булыжником, как видно, ещё лет двести назад, и с тех пор не ремонтировавшейся, — так что я не мог разобрать ни слова из их разговора.
Наконец, кэб перестал трястись, будто в лихорадке, и остановился на окраине небольшой деревни. Табличка при въезде в неё гласила: «Деревня Парадиз-фо-Гоутс». Как только мы остановились, Холмс быстро выпрыгнул из кареты и пошёл к дому. Домик был небольшой, уютный, с зелёной дерновой крышей, похожий на тортик, и с трубой, напоминавшей свечку. Но Холмс не обратил на дом никакого внимания. Его интересовал только дощатый сарайчик, стоявший рядом.
Старушка подоспела сзади и вздохнула:
— Вот и моя обитель.
Холмс ничего не ответил. Он продолжал пристально рассматривать сарайчик. Потом подошёл поближе, открыл дверь, заскрипевшую так, что этот скрип мы бы услышали за милю, и зашёл внутрь. Мы последовали за ним.
Там мы увидели разбросанные пучки сена и следы на полу. Следы вели из сарая и куда-то сворачивали. Холмс это уже заметил и внимательно их разглядывал в лупу.
Он поднял с пола кусочек красноватого грунта и повернулся к старушке.
— Вы не знаете, где тут неподалеку есть подобная земля?
Старушка наклонилась пониже, рассмотрела этот кусочек земли и сказала:
— Мне кажется, сэр, я видела похожую землю в ближайшем лесу.
И она показала рукой в сторону леса, начинавшегося сразу за её домом. Старые дубы склоняли свои ветви прямо над крышей домика.
Холмс кивнул головой и сказал:
— Миссис Гоутлавер, вам лучше пока побыть дома, а мы с доктором Ватсоном пойдём прогуляемся по лесу. Думаю, к вечеру у нас будут для вас какие-нибудь новости.
— Вы думаете, мой дорогой Джордж жив? Его удастся найти?
— Вполне возможно, мэм. Времени прошло немного. Во всяком случае, могу обещать, что мы сделаем всё, что можем, чтобы найти Джорджа.
Миссис Гоутлавер поблагодарила моего друга и пошла к себе домой.
Холмс повернулся ко мне. У меня, очевидно, был недоумевающий вид, потому что Холмс, посмотрев на меня, еле заметно усмехнулся.
— Вы думаете, Холмс, мы найдём что-то в этом лесу?
Холмс покачал своей большой головой и ответил:
— Ватсон, кто ищет, тот всегда найдёт хоть что-нибудь. Я, конечно, ещё не знаю, найдём ли мы что-нибудь в этом лесу, но почему бы не пойти посмотреть? В худшем случае мы просто подышим свежим воздухом.
Я вздохнул и, хоть в душе недовольный, покорно последовал за Холмсом.
В лесу было довольно темно. Здесь росли старые дубы, вязы и буки. Вся земля была усыпана ветками, иногда очень длинными и толстыми, и идти было непросто. Очевидно, Холмс догадался, о чём я думаю, потому что достал из кармана фонарик. Он шёл вперёд огромными шагами, а я еле поспевал за ним.
Деревья становились всё выше, росли они всё гуще, и темнота всё сгущалась, а моё настроение становилось всё хуже. Я не мог понять, зачем Холмс завёл меня в самую чащу.
Наконец, он остановился. Опустившись на корточки, он что-то разглядывал на земле.
— Что там такое? — спросил я.
— Взгляните, Ватсон!
Я наклонился и увидел лежащие среди прошлогодних листьев рога и копыта.
Холмс добавил:
— Обратите внимание на окрас шерсти над копытами.
Я присмотрелся и увидел, что шерсть, хотя и измазанная кровью, была именно такого цвета, о каком рассказывала нам старушка.
Очень удивлённый, я спросил:
— Но как вы узнали, Холмс, что эти улики находятся именно здесь?
— Логика, Ватсон, логика! Вы же не думаете, что преступник зарезал бедного Джорджа прямо на дороге? Нетрудно предположить, что для убийства он выбрал самое укромное место, какое тут есть. И, как видите, мы его нашли!
— Вы меня как всегда поражаете, Холмс! Всему у вас есть объяснение, и притом — самое простое. Слушая вас, я просто не понимаю, как же я сам не догадался…
Холмс засмеялся и сказал:
— Вы не проголодались, Ватсон?
— Признаться, в животе у меня пусто, как в церкви в понедельник. Так что, я не прочь закусить. Но где? Думаете, тут найдётся приличный кабачок?
— Давайте пройдёмся по деревне, посмотрим: здесь наверняка есть какой-нибудь трактир.
— Согласен.
Тут, к моему изумлению, Холмс подобрал одно копыто и положил его себе в карман.
— Холмс, надеюсь, вы не собираетесь открыть торговлю копытами? — спросил я.
— Совсем нет, Ватсон. Но я уверен, это копыто нам пригодится. Вот увидите!
Я вздохнул и решил лучше промолчать. Я хоть и доктор, но никогда не слышал, чтобы можно было воскресить козлёнка с помощью одного его копыта.
Между тем, мы вышли из леса и почти сразу увидели небольшой одноэтажный трактир, выглядевший очень привлекательно, потому что все его окна были застеклены цветными стёклами: где-то голубыми, где-то фиолетовыми, зелёными, розовыми и даже золотистыми. Над дверью заведения красовалась огромная вывеска с изображением кастрюли, стоящей на огне. Рядом с кастрюлей художник нарисовал улыбающуюся свинью, очевидно, очень довольную тем, что её сейчас сварят в этой кастрюле и съедят. Эта жизнерадостная свинья почему-то была в цилиндре и с тросточкой.
Мы с Холмсом зашли в главную залу трактира. Там, за стойкой, мы увидели огромного в меру упитанного детину с ярко-рыжими волосами, оттопыренными ушами, красноватым, будто ошпаренным, лицом, носом картошкой и маленькими бегающими хитренькими глазками. Он чем-то очень напоминал ту самую весёлую свинью, изображённую на вывеске его трактира. Нетрудно было догадаться, что это и есть хозяин кабачка.
Мы подошли к нему, и Холмс сказал:
— Добрый вечер, сэр. Вы и есть владелец этого трактира?
— Да, сэр, добрый вечер. А что вас интересует?
— Мы ужасно проголодались, и я хотел бы знать, есть ли у вас свежая козлятина? Меня зовут мистер Роберт Смит из Лондона, а это мой друг, мистер Уильямс. А позвольте узнать ваше имя?
— Меня зовут Скотт Свинтус, сэр.
— Приятно познакомиться, мистер Свинтус. Так что вы скажете: есть ли у вас козлятина? Я, видите ли, ем исключительно козлятину. И готов заплатить вам за неё хоть 10 фунтов за порцию.
Наш трактирщик ухмыльнулся и сказал:
— Вы пришли вовремя, сэр: нам как раз недавно подвезли свежайшей козлятины.
— Отлично, сэр! Тогда, пожалуйста, подайте нам сначала жареной картошки, а уж затем две порции жареной козлятины — и к ней петрушки и две бутылки белого вина.
Трактирщик кивнул и вышел на кухню.
Холмс повернулся ко мне.
— Ватсон, пока я буду беседовать с этим почтенным джентльменом, вы зайдите на кухню. Там должна быть кладовая. Вы там наверняка увидите тушу козла. Приложите к ноге это копыто, и вы сможете установить, тот ли это козёл.
Я кивнул, взял козлиную ножку и положил её себе в карман.
— И, пожалуйста, поторопитесь, потому что хозяин может вас там застать.
Тут как раз вошел мистер Свинтус, неся на блюде целую гору аппетитной дымящейся золотистой картошки, облитой всё ещё кипевшим маслом.
Холмс оживлённо поднялся ему навстречу, наклонился над блюдом, понюхал и воскликнул:
— Райский аромат! Вы, мистер Свинтус, как я вижу, настоящий виртуоз своего дела!
Дальше я не стал слушать и незаметно проскользнул на кухню. Первое, что я увидел, была громадная плита, похожая на извергающийся вулкан, потому что в ней горели дрова и огонь вырывался в отверстие сверху. Я решил сначала проверить все полки. Они были очень широкие, и на них вполне мог бы уместиться даже целый козёл. Я схватил табуретку, встал на неё и торопливо пересмотрел все эти широкие полки. Но никакого мяса я не нашёл.
Тогда я решил посмотреть в стенных шкафах. Но и там я обнаружил немного: несколько пыльных бутылок вина и огромный заплесневелый круг сыра. Я понимал, что Холмсу будет трудно целых полчаса убалтывать хозяина трактира, поэтому начал уже немного нервничать. Но козла нигде не было видно. Я уже отчаялся его найти, но тут заметил пару клоков шерсти, очень похожей на шерсть козлёнка миссис Гоутлавер. Я подошёл поближе и вдруг увидел какую-то дверцу, которую раньше не замечал. Ничего удивительного в этом не было, потому что дверца и вправду была совсем незаметной: того же цвета, что и стена. Я поскорее открыл её и зашёл внутрь. Там было совсем темно.
Вдруг я услышал, как хлопнула дверь кухни. Раздались тяжёлые шаги. Я подумал, что это пришёл мистер Скотт Свинтус, поэтому поскорее спрятался в глубине этой тёмной кладовки, тихо прикрыв за собой дверь.
Мне хотелось найти более укромное место, где можно скрыться, если хозяин откроет эту дверь. Я стал шарить руками по стене и неожиданно наткнулся на что-то мягкое. Ощупав, я почувствовал, что это мясо. На стене висела какая-то туша.
Тут я вспомнил, что у меня в кармане есть фонарик. Мне его дал Холмс. Я быстро его достал и осветил помещение. Вокруг всё было в пыли и в паутине. На стене висела на крюке туша козла. Поспешно достав копыто из кармана, я приложил его к правой передней ноге. Шерсть оказалась точно такой же и копыто подошло как влитое: это был тот самый козёл!
Я чуть не вскрикнул, но вовремя вспомнил, что всё ещё нахожусь на кухне вместе с хозяином. Тут я услышал, как открылась дверь и кто-то ещё вошёл в кухню. Я облился холодным потом: кто же это может быть?! Я не мог найти места, куда можно было бы спрятаться, и плотнее прижался к стене.
Но, к своему облегчению, услышал тихий голос Холмса:
— Ватсон, вы где?
Я поскорее открыл дверь, высунул голову и увидел, что в кухне никого нет, кроме Холмса.
— Я думал, вы превратились в окорок, Ватсон. Почему вы так долго не отвечали? Ну что, к чему привёл ваш эксперимент?
— У меня всё отлично. Но как вы сюда попали, Холмс?
И куда делся хозяин?
— Можете не волноваться: он спустился в погреб за вином. Но учтите: сейчас он вернётся. Так как там наш козёл?
— Бедный козёл висит тут, в этой кладовке.
— Тогда скорее выбираемся отсюда, Ватсон. Не хотелось бы, чтобы нас тут увидели и сделали с нами то же, что с этим бедным козлом.
Мы быстро вышли в залу, сели за стол, и Холмс спросил:
— А копыто вы прикладывали?
— Конечно. Всё идеально сошлось. Это тот самый козёл, без сомнения.
Тут в залу вошёл рыжеволосый Скотт Свинтус. Хотя я его уже видел, теперь он почему-то мне страшно не понравился. Физиономия у него была довольная и огненно-красная. В руках он нёс две больших бутылки вина.
— Вот ваше вино, сэр! — сказал он.
— Отлично! Но я ещё хотел козлятины, как вы помните.
— Сейчас всё будет готово, сэр.
Пока наш рыжеволосый Свинтус отправился на кухню, Холмс сказал:
— Подождите-ка, Ватсон, я сейчас приду.
Я не успел даже открыть рот, как Холмс уже открыл дверь и исчез.
Через десять минут мистер Свинтус, ещё более красный, чем всегда, вышел с подносом, на котором стояли две тарелки со свежеприготовленной дымящейся козлятиной. Так как я прекрасно знал, что это за мясо, мне было неприятно и даже страшновато на него смотреть.
— Где же мистер Смит? — удивлённо спросил трактирщик.
— Он вышел на несколько минут покурить. Сейчас придёт.
— Тогда, сэр, попробуйте пока вы. Такой отличной козлятины вы нигде не найдёте!
Мне ужасно хотелось съездить хозяина по физиономии или брызнуть в него томатным соусом, стоявшим рядом с мясом, и я с трудом удержался от этого.
Тут неожиданно в залу вошёл новый посетитель. Это был полицейский констебль в новом мундире и в круглой шляпе. У него была окладистая чёрная борода и такие же пышные усы. Шагая, как на параде, он подошёл прямо к нашему столику и повернулся к хозяину трактира.
— Мистер Свинтус, сэр?
— Да, сэр. Чем могу служить?
— Я полицейский констебль Сайрус Дефендер. У меня ордер на ваш арест, сэр.
Мистер Свинтус, по-моему, чуть не хлопнулся в обморок. Из красного он мгновенно стал фиолетовым. Я тоже очень удивился. Неужели Холмс уже успел вызвать полицию? И даже выписать ордер на арест? Странно, ведь прошло только 15 минут!
— Вы хотите меня арестовать, сэр? — пролепетал Свинтус.
— Я обязан это сделать именем закона, сэр!
— За что? Что же я такого сделал?
— За жестокое убийство при отягчающих обстоятельствах, сэр.
Теперь лицо мистера Свинтуса стало радужным: местами фиолетовым, местами зелёным, а местами белым.
— Что вы, сэр! Я мирный человек! Я никогда никого не убивал! Поверьте, я никогда не смог бы совершить такой ужасный поступок, сэр!
— Ваше преступление полностью доказано, сэр. Вы убили некоего Джорджа, проживавшего с вами в одной деревне. Его останки найдены и опознаны. Так что, сэр, я обязан доставить вас в полицейский участок, а оттуда в тюрьму. Впрочем, вы ещё можете искупить свою вину и избежать ареста.
— Как же это, сэр?
— Вы должны заплатить штраф 50 фунтов и подписать обязательство о том, что вы никогда больше не будете никого убивать.
— Хорошо, сэр. Хотя я взаправду не убивал никакого Джорджа.
— Сначала подпишите обязательство и уплатите сполна штраф. После чего я вам объясню, на каком основании вас обвиняют.
Мистер Свинтус нехотя полез в карман, вытащил большой ключ, подошёл к сейфу, стоявшему за стойкой, открыл его и достал деньги.
Констебль вытащил из кармана какую-то бумажку, причём, мне показалось, что это обычный лист из блокнота, что-то черкнул на ней и дал расписаться хозяину. Тот, по-моему, готов был расписаться даже на старой тряпке. Полицейский взял деньги, сунул в карман, сел за столик и жестом пригласил нас тоже сесть.
Всё это время я был уверен, что этот человек действительно полицейский. И голос его был мне совершенно не знаком.
И вдруг он сказал голосом Холмса:
— Ватсон, достаньте-ка из кармана вещественное доказательство!
Я чуть не упал под стол.
— Холмс, это вы?!
Мнимый полицейский снял бороду, усы и шляпу и сказал:
— Он самый, Ватсон!
Мистер Свинтус, открыв рот, встал из-за стола и сразу же упал обратно на стул.
Холмс повернулся к нему и сказал:
— Я не мистер Смит и не мистер Дефендер. Я Шерлок Холмс. Надеюсь, вам известно моё имя, сэр! Так вот: я обещал объяснить, в чём ваше преступление. Вы действительно убили Джорджа Гоутлавера. Более того, вы пожарили его мясо и предлагаете нам его съесть! Какая наглость! Вы гнусный негодяй, сэр! Миссис Гоутлавер очень любила своего Джорджа. Но мы, сэр, вас разоблачили. Мы нашли в чаще леса брошенные вами рожки и ножки бедного Джорджа. Вот у доктора Ватсона в руках его копыто. Вам не удалось скрыть следы своего гнусного преступления!
Тут лицо мистера Свинтуса приобрело цвет средний между синим и бордовым, я бы сказал, что оно стало серо-буро-малиновым. Не сомневаюсь, если бы он мог, то с радостью провалился сквозь пол прямо в погреб.
— Надеюсь, сэр, вы больше не будете убивать беззащитных козликов! Иначе вы плохо кончите, поверьте мне!
После чего Холмс встал, кивнул мне и, не прощаясь с хозяином, вышел из трактира. Он шёл такими широкими шагами, что я еле поспевал за ним.
— Холмс, вы не могли бы идти помедленней: я всё-таки доктор, а не полицейский. И куда вы так торопитесь?
— Ватсон, как вы знаете, у меня в карманах можно найти всё что угодно, но полицейского мундира там всё-таки нет. Как вы думаете, где я его взял?
— Наверное, он был у вас под шляпой? — предположил я.
— Вы, как всегда, преувеличиваете мои способности, дорогой друг. Я попросту одолжил его на полчаса в ближайшем полицейском участке. Я заметил, где он находится, когда мы проезжали по главной улице деревни.
— Ну вот! А вы говорите, что я преувеличиваю ваши способности! Ехать в кэбе — и увидеть полицейский участок! Это чего-нибудь да стоит! К тому же, вы, понюхав платок, точно знаете сорт кофе, который пьёт владелица платка. Тогда почему бы вам не носить полицейский мундир в шляпе?
— Потому что он бы помялся. Вы же знаете, Ватсон: я не выношу мятой одежды.
— Убедительно! Но вы бы могли носить в правом кармане и утюг: у вас же там помещается целый музей.
— Нет, Ватсон, вы ошибаетесь: в правом кармане у меня лежат только револьвер, усы и борода.
— Ну, пусть не музей, а реквизит костюмерной целого театра!
Препираясь таким образом, мы дошли до полицейского участка. По правде говоря, я, даже пройдя в метре от него, никогда не догадался бы, что это полицейский участок. Это был обычный одноэтажный деревенский дом с красной черепичной крышей, а вывеску «Полиция» совершенно скрывали свисающие ветви деревьев, которые росли у входа.
— Как это вы догадались, Холмс, что тут полиция? — спросил я.
— Интуиция, дорогой друг. Я почувствовал, что тут пахнет полицией. Всё же полицейские — это в какой-то мере мои родичи!
Мы зашли внутрь. Деревенская дверь заскрипела, будто кто-то потёр пробкой о стекло. Приятный звук! Впрочем, чего ещё ожидать от английской полиции! Холмс зашёл в какую-то комнату и буквально через минуту вышел в своём обычном облике, неся сложенный мундир под мышкой.
— Нет, Холмс: всё-таки вам лучше носить костюм под шляпой, а утюг в левом кармане, если уж он вам так необходим, — сказал я.
— Но у меня в левом кармане — лупа, пинцет и перчатки.
— Ну, ладно: обойдёмся без утюга! — согласился я.
Холмс обратился к сержанту полиции, толстяку с двойным подбородком, очевидно, дежурному по участку, отдал ему костюм и спросил:
— Уважаемый, а вы не подскажете, где тут можно купить молоденького козлика?
— Да, сэр: есть тут у нас один джентльмен, который разводит и продаёт козликов. Он местный трактирщик, его зовут мистер Свинтус.
Холмс посмотрел на толстяка косым взглядом и сказал:
— Нет, не то. Нам нужен козлик, а не Свинтус! А есть ли кто-то ещё?
— Есть, сэр. За углом живёт одна дама, миссис Сэйл. Она как раз продаёт молодого козлика. Она, видите ли, сэр, держит козочек, и одна из них недавно родила.
— Отлично! Спасибо вам большое.
Когда мы вышли на улицу и повернули за угол, я сказал:
— Холмс, честно говоря, мне уже хватило козликов на всю жизнь, а вам в тот же день понадобился второй? Зачем он вам?
— Не мне. Это будет замена бедному Джорджу. Ведь козлика заменить можно. А как иначе поправить самочувствие миссис Гоутлавер? Представляете, что будет, если мы скажем ей, что её Джорджа зарезали, а его мясом хотели накормить нас?
— Да! Нас не то что метлой, а ураганом вынесет из домика миссис Гоутлавер, если мы это ей скажем!
— Вот-вот. Поэтому лучше всё продумать заранее. Я всегда предпочитаю именно так и поступать.
Мы подошли к забору какого-то участка, где росли разноцветные астры, лютики и ромашки, толкнули калитку и постучались в дверь дома. Оттуда вышла миссис Сэйл: высокая дама с роскошными вьющимися каштановыми волосами, падающими на плечи.
— Здравствуйте, мэм. Мы слышали, вы продаёте козлика? Это так? — спросил Холмс.
— Да, сэр. Видите ли, у меня много козочек, и я не могу содержать ещё и козла.
— А какого окраса ваш козлик? Достаточно ли он ласковый?
— Я что-то вас не помню, сэр. Вы не здешний?
— Да, мэм. Так вы ответите на мой вопрос?
— Да, сэр. Но зачем вам нужно, чтобы козёл бы ласковым? Где вы живёте, сэр?
— В Лондоне.
— В Лондоне! Вы собираетесь там держать козла?
— Да, мэм. Я обожаю козлов. Но только ласковых!
— Ну, ладно. Мой козёл исключительно ласковый. Даже слишком, сэр. Если вы его разбалуете, он будет спать возле вашей постели, сэр, и охранять вас, как собака.
— Вот и прекрасно. Сколько вы хотите за него?
— Пять фунтов, сэр.
— Недорого! Мы берём вашего козлика, если он белый.
— Да, он именно белый: вам очень повезло, сэр! Идёмте со мной.
Мы с Холмсом последовали за дамой в сарай. Там мы увидели лежавшего на сене очаровательного белого козлёнка, похожего на ангела.
— Мы назовём его Джорджем!
— Да что вы, сэр? У нас тут уже есть один козлик по имени Джордж.
— Ничего страшного: мой Джордж будет жить в Лондоне. И будет спать на мягких подушках, а не на сене.
— Как скажете, сэр. Дело ваше.
Холмс уплатил пять фунтов, и мы, ведя козлика на верёвке, пошли к бедной миссис Гоутлавер.
Когда мы постучали в дверь, старая дама вышла к нам ещё более расстроенная, чем мы её оставили.
Приоткрыв дверь, она даже не поздоровалась с нами, а сразу бросилась к козлику:
— Джордж! Дорогой мой мальчик! Мой ненаглядный! В следующий раз я повешу два замка, и притом самых надёжных. Огромное вам спасибо, мистер Холмс! Но где же вы нашли моего дорогого Джорджа?
— Представьте себе, мы его нашли в лесу. Уж не знаю, как он туда попал, но он забрался в самую чащу. Поэтому нас так долго не было, мэм. Извините, что заставили вас волноваться.
— Что вы, сэр: я вам чрезвычайно признательна! Не знаю даже, как мне вас отблагодарить.
Я хотел ответить, но Холмс отодвинул меня рукой:
— Нам ничего не нужно, мэм: мы были рады вам помочь. Единственная просьба: никогда не заходите в местный трактир, к этому мистеру Свинтусу — знаете его?
— Да, сэр, конечно. Этот негодяй хотел у меня купить моего Джорджа, представляете? Я с вами согласна. Лучше держаться от него подальше!
* * *
Мы вернулись домой уже почти ночью.
Холмс попросил миссис Хадсон принести чашечку кофе — и добавил:
— Только, пожалуйста, без козьего молока!
Когда мы удобно устроились: Холмс — в своём кресле, а я — на диване — я спросил:
— Холмс, вы можете объяснить, зачем этот мистер Свинтус выкрал Джорджа? Мне непонятны его мотивы. Конечно, преступление небольшое, но всё-таки это кража со взломом, и ему грозили, как минимум, исправительные работы или же крупный штраф, который вы с него и взяли. Кстати, что вы намерены делать с деньгами? И зачем вы устроили этот маскарад с переодеванием? Разве нельзя было и в самом деле обратиться в полицию?
Холмс с наслаждением набил трубку, глубоко затянулся и сказал:
— Можно было, но доказать что-то было бы трудно. Я сделал лучше: напугал этого Свинтуса на всю жизнь. Уверен, человеку с такой цыплячьей душонкой, как у него, этого хватит навсегда. Он уже никогда ничего подобного не сделает. А почему сделал в этот раз? Он просто очень хотел заполучить этого козлика, и когда хозяйка отказалась его продать, решил его выкрасть, в полной уверенности, что ничего ему за это не будет. Не мог же он догадаться, что миссис Гоутлавер обратится ко мне. Что касается денег, вот они. Употребите их, пожалуйста, на благотворительные цели — так, как вы сами сочтёте нужным.
Он ещё несколько раз затянулся и сказал:
— Скажите, Ватсон, вы помните популярный детский стишок про бабушку и серенького козлика?
— Честно говоря, очень смутно.
— Ну, как же. Его все знают. Жил-был у бабушки серенький козлик. Жил-был у бабушки серенький козлик. Вот как, вот как, серенький козлик. Вот как, вот как, серенький козлик. Бабушка козлика очень любила. Бабушка козлика очень любила…
— В самом деле! — не удержался я. — Прямо как про Джорджа и миссис Гоутлавер!
— Да, но слушайте дальше. Встретился козлику мистер Скотт Свинтус. Встретился козлику мистер Скотт Свинтус. Вот как, вот как, мистер Скотт Свинтус. Вот как, вот как, мистер Скотт Свинтус. Остались от козлика ножки да рожки. Остались от козлика рожки да ножки. Вот как, вот как, рожки да ножки.
Я захохотал так, что миссис Хадсон, что-то делавшая на кухне, заглянула в комнату и с удивлением уставилась на меня.
— Извините, миссис Хадсон… Холмс, вы настоящий гений. Я знал, что вы блестящий криминалист, отличный сыщик и талантливый актёр, но оказывается, вы ещё и поэт. Ваш вариант мне нравится гораздо больше традиционного.
— Да, а главное — он реалистичнее. Предложите это стихотворение газете «Рэдинг ин зе фэмили»: уверен, им оно понравится.
— Хорошо, я так и сделаю.
— Только не говорите, кто автор. Скажите, что стихотворение написал Джордж Гоутлавер. Пусть эта публикация будет памятью о бедном Джордже!
