КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Вопросы экономики 2010 №11 [Журнал «Вопросы экономики»] (pdf) читать онлайн

Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
Ресурсная рента и инновационные ресурсы

Е. Гурвич,
кандидат физико-математических наук,
руководитель Экономической экспертной группы

Нефтегазовая рента
в российской экономике
Об оценке величины природной ренты
В экономической литературе широко обсуждают особенности
стран, богатых невоспроизводимыми природными ресурсами1. К этой
категории относится несколько десятков стран (включая Россию), добывающих углеводородное сырье, а также страны, богатые цветными
металлами (Чили), алмазами (Ботсвана) и т. д. Для стран данной
группы разработаны рекомендации по долгосрочной стабилизации
потребления (правило Хартвика 2) и бюджетных расходов (в частности, принцип постоянного дохода 3) в условиях предстоящего исчерпания природных запасов. Такие рекомендации обычно касаются
правил управ­ления доходами, поступающими из сырьевого сектора.
Например, в соответствии с известным принципом постоянного дохода рекомендует­ся тратить фиксированную величину нефтегазовых
доходов бюджета, количественно равную доходу от инвестирования
суммы, в которую оценивается природное богатство страны.
На самом деле доходы, поступающие из сырьевого сектора, делятся на две принципиально разные категории: а) обычные доходы от
деятельности, связанной с добычей полезных ископаемых; б) природную ренту (которую можно определить как дополнительный доход,
полученный от использования ограниченных природных ресурсов).
Главная особенность сырьевых доходов — их ограниченность (в силу
ограниченности природных запасов) — относится лишь к природной
ренте, остальные доходы связаны с традиционными факторами произ­
водства, которые могут перемещаться в другие отрасли.
1
См., например: Resource Abundance and Economic Development / R. M. Auty (ed.).
Oxford University Press, 2001; Ploeg F. van der. Challenges and Opportunities for Resource Rich
Economies // OxCarre Research Paper. 2008. No 2008-05; Gylfason T. Development and Growth
in Mineral-Rich Countries // CEPR Discussion Paper. 2008. No 7031.
2
Hartwick J. Intergenerational Equity and the Investing of Rents from Exhaustible Resources­ //
American Economic Review. 1977. Vol. 67. P. 972—974.
3
См., например: Engel E., Valdes R. Optimal Fiscal Strategy for Oil Exporting Countries­ //
IMF Working Paper. 2000. No WP/00/118.

4

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Нефтегазовая рента в российской экономике

В теоретических работах расхождениями между общими сырье­
выми доходами и природной рентой часто пренебрегают, ссылаясь
на их незначительность. При практической реализации общих прин­
ципов управления сырьевыми доходами эти различия, как правило,
учитываются ad hoc: так, в состав нефтегазовых доходов бюджета,
управляемых в особом режиме, в России включают лишь действительно связанные с изъятием природной ренты. Однако общие оценки
величины природной ренты делаются сравнительно редко. В качестве
исключения можно назвать исследование Всемирного банка4.
Одну из наиболее полных оценок размеров нефтегазовой ренты
в России дали К.  Гэдди и Б.  Икес5. Рассматривая период с 1970 по
2005 г., они пришли к выводу, что размеры ренты достигли пика
(свыше 40% ВВП) в 1981 г. По состоянию на 2005 г. размеры нефте­
газовой ренты оценивались примерно в 190 млрд долл. (25% ВВП).
Б. Кузык, А. Агеев, В. Волконский и др.6 оценили величину углеводородной ренты существенно ниже: для 2000 и 2001 гг. на 40—45%
меньше, чем соответствующие данные Гэдди и Икеса. Столь большие
различия связаны с тем, что у последних стоимость продукции определяется не по фактическим ценам реализации, а по мировым ценам.
Настоящая статья написана в продолжение ранее опубликованной работы7 и представляет актуализированные и детализированные
оценки нефтегазовой ренты за 1999—2009 гг. К этому добавляются
оценки «скрытой природной ренты». Это понятие относится к части ренты, которая в результате тех или иных мер правительства
не включается в цену реализации углеводородов и не увеличивает
доходы ни государства (которому по закону принадлежат находящиеся в недрах полезные ископаемые), ни компаний, ведущих
добычу. В сумме эти две части природной ренты дают результат,
сопоставимый с расчетами Гэдди и Икеса. Мы приводим детальные
расчеты величины ренты в разных потоках поставок углеводородов,
а также структуру формирования и использования скрытой ренты.
Полученные результаты позволяют обсудить эффективность налоговой и ценовой политики в нефтегазовом секторе.
Природная рента,
включенная в стоимость углеводородов
Рассмотрим сначала первую часть природной ренты, которая
включена в стоимость углеводородов и таким образом направляется
поставщику. Наш анализ состоит из следующих шагов.
1. Оценивается полная добавленная стоимость нефтегазового
сектора. При этом учитывается, что ее часть перемещается в посредWhere is the Wealth of Nations? / World Bank, 2006.
Gaddy C., Ickes B. Resource Rents and the Russian Economy // Eurasian Geography
and Economics. 2005. Vol. 46, No 8.
6
Кузык Б. Н., Агеев А. И., Волконский В. А. и др. Природная рента в экономике России.
М.: ИНЭС, 2004.
7
Гурвич Е., Вакуленко Е., Кривенко П. Циклические свойства бюджетной политики
в нефтедобывающих странах // Вопросы экономики. 2009. № 2.
4
5

«Вопросы экономики», № 11, 2011

5

Е. Гурвич

нический сектор с помощью механизма трансфертных цен. Поскольку
добыча и переработка нефти, как и добыча и транспортировка газа,
интегрированы между собой, и поставки между этими субсекторами
фактически происходят по трансфертным ценам, мы рассматриваем
в целом нефтегазовый комплекс (НГК), включающий переработку
и трубопроводный транспорт8.
2. Определяются производственные затраты (без учета мате­
риальных затрат, амортизации и ресурсных платежей) НГК и его
«нормальная» валовая прибыль.
3. Разность между полной прибылью (добавленная стоимость за
вычетом затрат) и «нормальной» дает оценку природной ренты, реализованной в ценах углеводородов.
На этом этапе мы используем фактические цены и производст­
венные затраты. Полученная таким путем расчетная рента — строго
говоря, эндогенный показатель: рост цен на углеводороды не только
увеличивает стоимость продукции НГК, но и ведет к повышению
издержек (в частности, зарплаты), а также росту ВВП. Однако эта
оговорка не влияет на общие выводы.
Отдельные потоки поставок, отличающиеся по направлениям
(дальнее, ближнее зарубежье или внутренний рынок) и виду продукции (нефть, нефтепродукты, природный газ), имеют разную конечную
цену, объем и налогообложение. В таблицах 1—5 приведены оценки
структуры стоимости углеводородного сырья для важнейших потоков,
на которые приходится более 90% объема продукции сектора.
Обращает на себя внимание большая дифференциация (в один
и тот же год) природной ренты в расчете на единицу продукции,
постав­л яемой на разные рынки (см. рис. 1). Особенно сильно различается рента в цене газа, поставляемого в дальнее зарубежье и на
внутренний рынок: в среднем за рассматриваемый период в девять
раз! Тонна сырой нефти, поставляемой в дальнее зарубежье, содержит
Природная рента по видам и направлениям поставок
в 2007—2009 гг.

Рис. 1
8
Подробнее метод оценки размеров НГК рассмотрен в: Гурвич Е. Макроэкономическая
оценка роли российского нефтегазового комплекса // Вопросы экономики. 2004. № 10.

6

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Нефтегазовая рента в российской экономике

в 1,5—2 раза больше природной ренты, чем тонна поставляемых на
этот же рынок нефтепродуктов. Эти различия отражают как ценовую
и налоговую политику правительства, предполагающую субсидии для
производителей и потребителей углеводородного сырья, так и эффективность различных частей нефтегазового комплекса.
В поставках сырой нефти и газа в дальнее зарубежье (на которые в сумме приходится более 60% всей углеводородной ренты) доля
ренты в цене, несмотря на масштабные изменения мировых цен, на
протяжении всего периода оставалась достаточно стабильной: она колебалась около среднего уровня 69% для нефти и 74% для газа. Такая
ситуация отражает увеличение удельных затрат на добычу и транспортировку углеводородов, сопровождающее рост их цен. Чем больше
правительство влияет на цены того или иного потока поставок, тем
сильнее колеблется доля ренты в стоимости продукции. В качестве
примера можно привести внутренний рынок газа, где рента в разные
годы составляла от 29 до 64% цены.
Еще один важный вывод: лишь в единичных случаях изъятие
ренты государством в каком-то из потоков превышало ее объем.
Такая ситуация наблюдалась в 2001—2002 гг. для внутренних
поста­вок газа и в 2009 г. для экспорта нефтепродуктов. В остальных случаях выручка от реализации с лихвой покрывала производственные издержки и «нормальную» (экономическую) прибыль.
Иными словами, рентабельность всех составляющих нефтегазового сектора имеет доходность выше «нормального» для нашей
экономики уровня, и ни один поток не требует перекрестного
субсидирования за счет других.
Что означает данный вывод применительно к внутреннему рынку
газа? Цены на нем существенно ниже экспортных. Однако это частично компенсируется более низким налогообложением внутренних
поставок. Кроме того, рента, которую государство оставляет газовому
сектору при экспорте в дальнее зарубежье, столь велика, что, несмотря
на значительное сокращение доходов, внутренние поставки остаются
выгодными. Подтверждением служит наращивание добычи газа неза­
висимыми производителями, которые могут поставлять его только на
внутренний рынок.
Умножая полученные показатели на объемы поставок по каждому направлению, мы получим общие объемы добавленной стоимости
и природной ренты в стоимости углеводородов. Отметим, что эти
показатели зависят от сочетания нескольких параметров: а) мировых
и внутренних цен на углеводороды; б) динамики производства и экс­
порта нефти и газа; в) изменения материальных и прочих затрат на
единицу продукции; г) динамики реального обменного курса (укрепление рубля означает рост затрат в долларовом выражении).
Как следует из данных таблицы 6, суммарная величина добавленной стоимости и ренты в долларовом выражении увеличилась
к 2008 г. примерно в 10 раз по сравнению с 1999 г. В период кризиса
вслед за падением мировых цен эти показатели резко снизились.
Отметим большую краткосрочную волатильность размеров добавленной стоимости в нефтегазовом секторе и особенно — природной
«Вопросы экономики», № 11, 2011

7

Е. Гурвич

ренты. Добавленная стоимость (в долларах) снизилась в 2009 г. на
41%, а рента (из-за неэластичности затрат) упала еще сильнее —
почти вдвое. Происходящие параллельно изменения величины
ВВП в долларах приводят к сглаживанию изменения размеров
нефте­газовой ренты в процентах к ВВП. За исключением периодов существенного повышения цен в 2000 г. и их резкого падения
в 2009 г., суммарная величина природной ренты находилась в относительно узком диапазоне: 12—16% ВВП. Хотя цены на нефть
в 2008 г. втрое (с учетом инфляции) превышали цены в 2000 г.,
величина природной ренты в НГК в процентах к ВВП за этот период даже снизилась. Отметим, что отношение нефтегазовой ренты
к добавленной стоимости сектора колебалось в диапазоне от 63 до
75%, в среднем составляя 2/3.
Данные таблицы 7 демонстрируют существенные сдвиги в отраслевой структуре углеводородной ренты. Если в 1999 г. на газовый сектор приходилась почти половина ее общей величины, то
в 2005—2008 гг. его доля в среднем составляла лишь 1/4. В кризисный
период газовая отрасль частично восстановила свои позиции благодаря повышению внутренних цен на газ и цен его экспорта в ближнее
зарубежье. Уменьшилась роль внутренних поставок: в 1999—2004 гг.
они обеспечивали от 20 до 25% ренты, а в 2005—2009 гг. — 17—20%
(см. табл. 8—9).
Отметим также устойчивые тенденции в перераспределении природной ренты между государством и производителями. Как известно,
в первой половине 2000-х годов система налогообложения нефтегазового сектора активно реформировалась. В настоящее время природная
рента в этом секторе изымается за счет двух специальных налоговых
инструментов: НДПИ и экспортных пошлин.
Благодаря введению прогрессивной шкалы экспортных пошлин
на нефть и нефтепродукты (с максимальной ставкой 65%) и привязке
ставки НДПИ на нефть к мировым ценам на нее, уровень изъятия
природной ренты в нефтяном секторе последовательно рос, достигнув
81% в среднем за 2006—2009 гг. В газовом секторе ставка экспортных
пошлин составляет лишь 30%, а ставка НДПИ фиксирована в рублях
и не менялась с 2005 по 2010 г. В результате доля природной ренты,
изымаемая в бюджет в газовом секторе, на протяжении 2001—2009 гг.
оставалась устойчиво низкой, колеблясь (в зависимости от изменения
внутренних и внешних цен) около среднего уровня 38%. Для столь
радикального различия в налогообложении двух углеводородных
секторов серьезных экономических причин нет.
Суммарные рентные доходы бюджета в результате увеличения
доли изымаемой в нефтедобыче ренты и повышения цен на углеводороды к 2008 г. в долларовом выражении выросли в 40 раз.
Отношение рентных доходов бюджета к ВВП возросло с 2,3%
в 1999 г. до примерно 11% в 2008 г., а удельный вес в суммарных
доходах бюджетной системы увеличился с 7% в 1999 г. до 26% в среднем за 2005—2009 гг. В структуре доходов федерального бюджета
роль рентных доходов еще больше: в среднем за 2005—2009 гг. они
составляли 44% поступлений.
8

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Нефтегазовая рента в российской экономике

Cкрытая, или нереализованная природная рента
В отличие от ренты, рассмотренной выше, скрытая рента не входит в стоимость продукции и непосредственно не наблюдается. Она
возникает вследствие практики субсидирования производства и потреб­
ления энергии. Такая практика широко распространена в мире, однако
ее критикуют экономисты как исходя из общих соображений (любое
отклонение от рыночных цен снижает эффективность экономики),
так и на основе анализа конкретных результатов субсидирования
в отдель­ных странах9.
В последнее время тема энергетических субсидий вышла на
политический уровень. На саммите «Группы двадцати» в 2009 г.
в Питтсбурге (США) лидеры стран приняли решение ликвидировать в среднесрочной перспективе неэффективные энергетические
субсидии, создающие условия для нерационального потребления
энергии. Многие страны «большой двадцатки» уже разработали стратегию и график постепенного отказа от субсидирования. При этом
субсидии понимают максимально широко: как любые меры и механизмы, стимулирующие (за счет изменения цен, снижения налогов,
предоставления специальных трансфертов и т. д.) производство или
потребление энергии.
По оценкам Международного энергетического агентства (МЭА)10,
суммарный мировой объем субсидий для потребителей ископаемых
топливных ресурсов в 2008 г. оценивался в 557 млрд долл. Их
отмена к 2020 г. могла бы сократить мировой спрос на энергию
на 5,8% и уменьшить связанные со сжиганием топлива выбросы
двуокиси углерода на 6,9%. Приведенная цифра не учитывает субсидий производителям, суммарная величина которых, по оценкам,
составляет не менее 100 млрд долл. Согласно расчетам МЭА, Россия
занимает второе место в мире по объему субсидий для потребителей (после Ирана): на долю нашей страны приходится почти 10%
их общей суммы11.
Наиболее распространенная в мире форма предоставления
субсидий связана с поддержанием заниженных внутренних цен
на энергию. В качестве примера рассмотрим ситуацию на внутреннем российском рынке природного газа. Если регулируемые
государством цены устанавливаются на уровне ниже равновесного,
который сформировался бы в условиях рыночной среды (при свободной конкуренции, отсутст­вии торговых барьеров и налоговых
преференций), это равносильно предоставлению отечественным
потребителям субсидии. Ее величина равна разрыву между фактической стоимостью приобретаемого углеводородного сырья и его
9
Analysis of the Scope of Energy Subsidies and Suggestions for the G-20 Initiative // IEA,
OPEC, OECD, World Bank Joint Report prepared for submission to the G-20 Summit Meeting
Toronto (Canada), 2010; Coady D., Gillingham R., Ossowski R. et al. // Petroleum Product
Subsidies: Costly, Inequitable, and Rising // IMF Staff Position Note SPN/10/05. 2010.
10
Global Fossil Fuel Subsidies and the Impacts of Their Removal / International Energy
Agency, 2009.
11
См. также: Гурвич Е. и др. Экологические последствия субсидирования энергетического сектора России // Вопросы экономики. 1998. № 6.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

9

Е. Гурвич

стоимостью в равновесных ценах. Оборотной стороной установления заниженных цен выступает уменьшение стоимости продукции
нефтегазового сектора, то есть сокращение величины природной
ренты по сравнению с возможной.
В работах, посвященных проблемам субсидирования, речь
идет в основном о субсидиях для потребителей энергии из всех источников. Мы же подходим к проблеме с другой стороны, изучая
нереализованную ренту, на какие бы цели она ни использовалась.
Анализ скрытой ренты практически выпал из поля зрения экономистов, хотя, как показано ниже, ее размеры в российской экономике
в разные периоды составляли от 8 до 17% ВВП. Одно это доказывает­
необходимость глубокого исследования и обсуждения нынешней
ситуации и альтернативных способов использования потенциальной
нефтегазовой ренты.
Рассмотрим основные механизмы «недобора» ренты. Первый:
поставки газа в другие страны по заниженным ценам по решению
правительства. В среднем за 1999—2009 гг. цены на российский газ
для ближнего зарубежья составили лишь 45% от цен для дальнего
зарубежья (см. рис. 2). Субсидии на единицу продукции здесь рассчитываются как разность цен поставок в ближнее зарубежье по
сравнению с дальним за вычетом разницы в транспортных ­издержках.
Цены на российский газ в зависимости
от направления поставок (долл./тыс. куб. м)

Рис. 2

Второй: установление государством низких регулируемых внутрен­
них цен на газ. Потери ренты выявляются при сопоставлении внутренней цены с равновесной (при свободном, рыночном формировании
цен). Последняя, согласно общепринятому методу, определяется как
цена экспорта за вычетом дополнительных затрат на транспортировку газа до границы12. По нашим расчетам, в среднем за рассматриваемый период фактические цены внутреннего рынка (с учетом как
производственных потребителей, так и населения) составляли лишь
1
/4 равновесных. Для населения разрыв еще сильнее: цены приобретения в среднем были в семь раз ниже равновесных цен.
12
Koplow D. Measuring Energy Subsidies Using the Price-Gap Approach / International
Institute for Sustainable Development, 2009.

10

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Нефтегазовая рента в российской экономике

Третий механизм потери ренты запускается использованием
экспортных пошлин. Их введение, по сути, представляет собой
выборочное налогообложение поставок на внешний рынок, то есть
освобождение внутренних поставок от части налогов. Изъятие ренты при экспорте нефти и газа (проводимое с помощью НДПИ и экспортных пошлин), как показано выше, нельзя считать избыточным.
Следовательно, правительство могло бы претендовать на получение
такой же ренты от реализации углеводородов на внутреннем рынке.
Это можно осуществить, например, отменив экспортные пошлины
и одновременно повысив НДПИ (до нынешней суммарной величины
НДПИ и экспортных пошлин). Отметим, что при поставках сырой
нефти в дальнее зарубежье экспортные пошлины примерно в 2,5 раза
выше, чем уплачиваемый НДПИ. Применение экспортных пошлин
обеспечивает льготный налоговый режим для внутренних поставок
(уменьшая здесь рентные платежи в 3,5 раза), то есть предоставляет
производителям субсидии на них.
В конкурентной среде и при отсутствии торговых барьеров
использование экспортных пошлин приводило бы к снижению внутренних цен для потребителей на всю величину облегчения налоговой
нагрузки. Действительно, при равных ценах реализации нефте­
продуктов на экспорт и на внутренний рынок экспортные пошлины
сделали бы первые невыгодными, увеличив тем самым предложение
для внутренних потре­бителей. В результате рыночные силы должны
сформировать внутри страны цены, обеспечивающие одинаковую
доходность поставок.
Поскольку прибыль равна цене реализации за вычетом затрат
на производство и транспортировку, разность между экспортными
и внутренними ценами тогда равна сумме экспортной пошлины
(взимаемой только с внешних поставок) и дополнительных транспортных издержек при экспорте. Следовательно, в конкурентной
среде предоставленная государством субсидия полностью передавалась бы внутренним потре­бителям. Таким образом, устанавливая
экспортные пошлины на нефтепродукты, правительство снижает
внутренние цены на них на величину пошлин (субсидируя тем самым внутренних потребителей). В. Субботин, сопоставив цены, по
которым нефтепродукты поставлялись на отечественный и внешний
рынок, показал, что гипотеза об их равной выгодности в целом
подтверждается13.
Хотя внутренние цены на нефтепродукты14 формируются в условиях, приближенных к рыночным, значительные издержки транспортировки, наличие импортных пошлин и другие факторы могут приводить
к отклонениям от описанной идеальной ситуации. Величина субсидий
для внутренних потребителей нефтепродуктов может несколько отличаться от объема субсидий, предоставленных государством произ­
13
Субботин В. Оценка налоговой нагрузки в нефтедобыче в условиях паритета цен на
внутреннем и внешнем рынках // Экономика и математические методы. 2005. Т. 41, № 3.
С. 27—38.
14
Конечное внутреннее потребление сырой нефти невелико, так что в дальнейшем мы
им пренебрегаем.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

11

Е. Гурвич
Расчетные цены на нефтепродукты (долл./т)

Рис. 3

водителю. Как видно на рисунке 3, в целом (за исключением 2000
и 2009 гг.) внутренние цены на нефтепродукты15 менялись параллельно
ценам, обеспечивающим равную выгодность внутренних и экспортных
поставок, но устойчиво превышали их (в среднем на 10%).
Анализ показывает, что разрыв между внутренними и экспортными (за вычетом дополнительных транспортных издержек) ценами
тесно связан с величиной экспортной пошлины: коэффициент корреляции в 2000—2009 гг. составляет 0,91. В целом можно сделать вывод,
что предоставляемые через механизм экспортных пошлин субсидии
в основном действительно передаются потребителям, однако какая-то
их часть остается у производителей. С учетом сказанного мы рассчитывали потери ренты на рынке нефтепродуктов как разность между
фактическими и равновесными ценами (аналогично тому, как определялись субсидии в газовом секторе). Величина экспортных пошлин
учитывалась при оценке субъектов, несущих потери от уменьшения
ренты (подробнее см. ниже).
Наконец, четвертый механизм потери ренты: нерациональное
использование углеводородного сырья. В российской экономике это
переработка нефти. При сравнении первых строчек таблиц 1 и 13
видно, что суммарная экспортная цена нефтепродуктов, получаемых
в России из тонны нефти (не говоря об их внутренней цене), устойчиво ниже, чем ее экспортная цена. Если же учесть дополнительные
расходы на переработку, то оказывается, что она приводит к уменьшению ренты в среднем примерно на 1/3 от стоимости исходного сырья.
Это значит, что с экономической точки зрения переработка нефти
в ее нынешнем состоянии приносит стране значительные убытки.
Такая парадоксальная ситуация объясняется крайней отсталостью
данной отрасли.
По показателю глубины переработки нефти Россия сильно отстает
даже от других стран СНГ. Согласно оценкам Института энергетической стратегии, среднее за 2007—2010 гг. значение этого показателя
составило в России 73% по сравнению с 80% в странах Центральной
15
Все показатели в данном расчете агрегированы с весами, отражающими структуру
внутренних поставок нефтепродуктов.

12

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Нефтегазовая рента в российской экономике

Азии (Казахстан, Туркменистан и Узбекистан) и 92% в странах ОПЕК
и ОАПЕК (организация арабских стран-экспортеров нефти)16.
Всякая неполученная рента имеет своего донора — участника
экономики, упускающего возможную прибыль. Если потери ренты
связаны с предоставлением субсидий (это происходит во всех вариантах, кроме четвертого), донор служит их источником. Кто же
оказывается донором в результате мер правительства, приводящих
к снижению цен? В случае поставки углеводородов по заниженным
ценам (будь то на внутренний или внешний рынок) прибыль упускают­
отечественные производители. Как отмечалось выше, используя экс­
портные пошлины вместо более высоких значений НДПИ, правительство тем самым предоставляет налоговые льготы производителям
в части продукции, поставляемой на внутренний рынок. Они затем
полностью или частично доводят полученные субсидии до конечных
потребителей. Следовательно, государство обычно выступает в качестве одного из доноров, а производители могут быть и донорами
субсидий, и их бенефициарами. Так, нефтяные компании частично
получали субсидии (через механизм экспортных пошлин), частично
несли потери (из-за относительно низких внутренних цен и в результате переработки нефти).
Отметим важные особенности четвертого механизма сокращения
ренты. Во-первых, он не предполагает искажения цен, но отражает
отклонение от рационального экономического поведения. Во-вторых,
здесь отсутствует бенефициар: если другие механизмы преобразуют
потери ренты в субсидии внешним или внутренним потребителям, то
в результате нефтепереработки рента безвозвратно исчезает.
Приведенные в таблицах 10—14 результаты расчетов показывают,
что наиболее крупные потери ренты возникают в результате субсидирования внутренних потребителей газа (как промышленных, так
и бытовых). Хотя размер таких субсидий существенно снизился (до
5,6% ВВП в 2009 г. по сравнению с 11,5% ВВП в начале 2000-х годов),
они остаются значительными.
Следующий по величине элемент потерь ренты — переработка
нефти (3,7% ВВП в 2009 г.). По мере удорожания нефти растут и потери в долларовом выражении. В 2008—2009 гг. безвозвратные потери
в нефтепереработке достигали 46—49 млрд долл. Таким образом, они
были сопоставимы с суммарными расходами бюджетной системы на
национальную экономику (которые составляли до кризиса порядка
4% ВВП). Возможность наносить стране ущерб в таких размерах (как
и без­убыточно поставлять на внутренний рынок относительно дешевый
газ) обусловлена сочетанием двух факторов:
— некоторого «запаса» доходности экспортных поставок, создавае­
мого неполным изъятием ренты в этом потоке (что помогает сохранять
рентабельность, несмотря на потери);
— предоставляемых государством налоговых субсидий.
В нефтяном секторе фактически действуют три режима налогообложения: а) полный (для сырой нефти, поставляемой на экспорт);
16

Российская бизнес-газета. 2010. 21 сент.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

13

Е. Гурвич

б) промежуточный (для экспортируемых нефтепродуктов, где взимается сниженная экспортная пошлина — в среднем в последние
годы около 56% от пошлины на сырую нефть); в) облегченный (для
нефтепродуктов, поставляемых на внутренний рынок), где рента
изымается только за счет НДПИ. Использование пониженных экс­
портных пошлин на нефтепродукты не приводит к снижению цен
их реализации и, следовательно, не связано с сокращением ренты.
Однако пониженные ставки изъятия ренты при экспорте нефтепродуктов делают его рентабельным, в противном случае компаниям
пришлось бы отказаться от такого экспорта.
Суммарная величина скрытой ренты составила в 2009 г. 9,7%
ВВП. Таким образом, по размерам она была близка к реализованной
нефтегазовой ренте (составляя 89% последней). В разные годы соотношение скрытой и «явной» ренты менялось от 58 до 117%, составляя
в среднем 83%, то есть на протяжении всего периода их размеры были
сопоставимыми.
Распределение потерь от неполученной ренты различалось в первой и второй половине периода. В 1999—2004 гг. на государство приходилось около 1/3 потерь (в среднем 4% ВВП в год), в 2005—2009 гг.
доля государства повысилась до 2/3, а их объем увеличился до 7% ВВП.
Как относиться к столь масштабным потерям ренты? По-видимому,
можно согласиться с общим суждением о неэффективности энергетических субсидий. При этом необходимо дифференцированно рассматривать разные их виды.
Субсидии иностранным государствам следует оценивать с точки
зрения получаемых политических дивидендов — этот вопрос выходит
за рамки нашего анализа. Ликвидация субсидий производственным
потребителям (означающая удорожание потребляемой ими энергии)
требует осторожности. Как показывает исследование Н. Суслова
и С. Агеевой17, при низком качестве общественных институтов повышение относительных цен на энергоносители не приводит к существенному росту энергоэффективности. Учитывая слабость институтов
в России и большой объем потребления энергии на единицу продукции, можно ожидать, что в результате ликвидации субсидий заметно
снизится конкурентоспособность российского производства. В таких
условиях одновременно с устранением субсидий для производственных
потребителей целесообразно перераспределить налоги. Возникающие
при повышении внутренних цен дополнительные доходы производителей должны передаваться владельцу природной ренты — государству.
За счет этого следует снижать общие налоги, компенсируя тем самым
удорожание энергии.
Правительство намерено идти другим путем. Обнародованный
Министерством экономического развития РФ прогноз18 предусматривает резкое повышение цен на газ для всех категорий потребителей.
17
Суслов Н., Агеева С. Потребление энергии и ВВП: анализ соотношения в рыночных
и переходных экономиках: Доклад РПЭИ 02-075. М., 2005.
18
Прогноз социально-экономического развития Российской Федерации на 2011 год
и на плановый период 2012 и 2013 годов / Минэкономразвития. www.economy.gov.ru/minec/
activity/sections/macro/prognoz/doc20100923_07.

14

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Нефтегазовая рента в российской экономике

В 2010—2013 гг. цены для производственных потребителей планируется повысить на 93% (для сравнения: потребительские цены вырастут
за этот период на 28%). В итоге субсидии внутренним потребителям
резко сократятся, но при этом не предусмотрено повышение рентных
платежей из газовой отрасли. Таким образом, весь выигрыш от сокращения субсидий получат производители. Согласно нашим расчетам,
опережающее (по сравнению с общим уровнем цен в экономике) повышение регулируемых цен на газ приведет к перераспределению 1,2%
ВВП в пользу газовой отрасли. При этом производственные потребители лишатся субсидий в объеме 1% ВВП (еще 0,2% ВВП потеряют
домашние хозяйства).
Проведенный выше анализ показывает, что уровень изъятия ренты в газовой отрасли уже сейчас низкий, а дополнительное значительное перераспределение ренты в ее пользу станет новым проявлением
политики мягких бюджетных ограничений — компенсации отрасли
слабых результатов ее деятельности. Платой за это окажется существенное снижение конкурентоспособности российских производителей
за счет роста их издержек.
Наименее оправданны субсидии нефтеперерабатывающей отрасли. Установление пониженных ставок экспортных пошлин на
­нефтепродукты обосновывалось задачей изменить структуру экспорта
в пользу обработанной продукции. Данная мера действительно стимулирует экс­порт нефтепродуктов. Однако, как мы показали, сама
задача постав­лена неверно, поскольку в итоге российская экономика
ежегодно теряет примерно 3% ВВП. Эта ситуация иллюстри­рует
важные негативные последствия субсидирования: искажая цены,
оно формирует неверные оценки результатов экономической деятельности. И государство, и бизнес не могут тогда адекватно оценить
эффективность того или иного производства или инвестиционного проекта, ­с оответственно их решения с большой вероятностью
не только окажутся неоптимальными, но и вызовут значительные
убытки (как в случае­ нефтепереработки). Субсидирование здесь осуществляется за счет льготного налогообложения нефтепереработки.
Значит, данная ситу­ация иллюстрирует также негативные эффекты
использования ­налоговых стимулов.
На самом деле необходимо стимулировать не переработку в ее
нынешнем виде, а глубокую модернизацию отрасли. Если бы правительство не использовало налоговые субсидии, то отрасль стояла бы
перед выбором: отказаться от нефтепереработки (тем самым ежегодно­
экономя стране 3% ВВП) либо повысить ее производительность (что
принесло бы экономике еще больший выигрыш). Действующее льготное
налогообложение нефтепереработки, напротив, делает модернизацию
необязательной. Государство берет на себя убытки от неэффективной
переработки нефти, ослабляя тем самым стимулы к перевооружению
отрасли. Использование значительной части природной ренты на субсидирование нефтепереработки создает видимость ее рентабельности
даже в нынешнем виде и устраняет императив модернизации.
Таким образом, политика субсидирования фактически приводит
к консервации глубокого технологического отставания нашей нефте­
«Вопросы экономики», № 11, 2011

15

Е. Гурвич

переработки. По данным Росстата, за девять лет (1999—2008 гг.)
глубина переработки повысилась всего на 3 п. п. (с 69 до 72%). При
подобных темпах России понадобится 24 года, чтобы достичь нынешнего уровня эффективности стран Центральной Азии, и 60 лет, чтобы
сравняться со странами ОПЕК.
В связи с ситуацией в нефтепереработке обратимся к вопросу
о способах стимулирования модернизации производства в целом.
Популярен подход, сформулированный, например, В. Бушуевым:
целесообразно применять «щадящий» режим налогообложения, чтобы стимулировать производство высококачественных нефтепродуктов19. Подобная позиция представляется неверной. Как мы видели,
государство уже давно использует в нефтепереработке масштабные
налоговые льготы, но никакого прогресса при этом не наблюдается.
Отметим, что нефтяной сектор включает как частные, так и государственные компании. Таким образом, политика субсидирования
негативно влияет и на те, и на другие.
Широкое использование субсидий, по сути, означает проведение
политики мягких бюджетных ограничений, то есть искусственного
поддержания властями на плаву участников экономики, которые по
рыночным законам должны быть признаны банкротами. Исследования
ряда ученых показали, что такая политика снижает эффективность
экономики20. Результаты деятельности российской нефтепереработки
подтверждают эти общие выводы. Сходная ситуация наблюдается
и в ряде других отраслей (скажем, в автомобилестроении). Субсидии
целесообразно предоставлять на ограниченное время, минимально
необходимое для восстановления конкурентоспособности. Причем этот
срок не должен пересматриваться (такая практика тоже подрывает
стимулы к модернизации).
Мягкие бюджетные ограничения могут быть особенно опасны
в сочетании с монопольным положением на рынке. Иллюстрацией
служит ситуация в газовой отрасли, где (даже если не брать провальный 2009 г.) добыча выросла за предыдущие девять лет на
12,2% (в среднем на 1,3% в год), а добавленная стоимость в постоян­
ных ценах, по нашим оценкам, увеличилась лишь на 0,2%. Для
сравнения: ВВП в целом вырос за этот период на 82% (при средне­
годовых темпах 6,9%), добыча нефти — на 60%, а добавленная
стоимость в нефтяной отрасли — на 59% (см. рис. 4).
В таблице 15 представлены интегральные оценки суммарных
размеров нефтегазовой ренты (включая реализованную и нереализованную) и ее распределения. Как свидетельствуют данные, общая
величина ренты составляла 21—35% ВВП. Полученные цифры
близки к оценкам Гэдди и Икеса для 2003—2005 г., отличаясь не
более чем на 10%. Для предшествующих лет наши оценки заметно
выше, чем у них. Возможно, это объясняется тем, что они рас­
прост­ранили на прошлое текущие (на момент написания их статьи)
Российская бизнес-газета. 2010. 21 сент.
См., в частности: Корнаи Я., Маскин Э., Ролан Ж. Осмысливая феномен мягких
бюджетных ограничений // Вопросы экономики. 2004. № 11, 12.
19

20

16

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Нефтегазовая рента в российской экономике
Накопленный рост производства
(1999 = 100%)

Рис. 4

оценки производст­венных затрат в долларовом выражении, а наш
анализ показывает, что прежде их долларовый эквивалент был
значительно меньше.
В распределении ренты в середине периода произошли сущест­
венные сдвиги. Доля суммарной ренты, получаемая государством,
значительно повысилась: с 10—23% в 1999—2003 гг. до 38—40%
в 2005—2009 гг. Это произошло за счет сокращения доли, получаемой
производителями (с 29—44% до 15—21%) и в меньшей степени —
внутренними потребителями (с 32—42% до 27—31%). Отметим, что,
несмотря на перераспределение ренты в пользу государства, оно все
еще получает не более 40% общей ее величины.
*

*

*

Итак, вопреки распространенному мнению, главные проблемы нефтегазового сектора не связаны с его избыточным налого­
обложением. На самом деле, как показывает проведенный анализ,
к основным слабостям политики государства в нефтегазовой сфере
можно отнести:
— мягкие бюджетные ограничения в нефтеперерабатывающей
промышленности, результатом чего становятся масштабные потери
природной ренты и консервация глубокой технологической отсталости
отрасли;
— низкий уровень изъятия природной ренты в газовом секторе,
также создающий здесь ситуацию мягких бюджетных ограничений;
— монополизм в газовой отрасли, что в сочетании с мягкими
бюджетными ограничениями подрывает стимулы к развитию отрасли.
К этому списку сейчас добавляется необоснованная политика
повышения внутренних цен на газ, что не компенсируется мерами по
поддержке конкурентоспособности отечественных производителей.
Отказ от политики мягких бюджетных ограничений служит одним
из важнейших общих условий проведения модернизации. Представляется,
что на ее начальном этапе необходимо прежде всего устранить наиболее
крупные и очевидные «рукотворные» источники убытков и потерь. Как
мы показали, многие из них сосредоточены в нефтегазовом секторе.
«Вопросы экономики», № 11, 2011

17

18
184
25
14
15
130
23
71
82
17
128

64
76
9
116

2000

111
17
11
12
71
6

1999

63
76
29
138

157
28
13
17
98
29

2001

64
76
34
156

162
26
13
20
104
35

2002

63
75
42
187

182
29
15
24
115
48

2003

65
77
55
218

232
35
17
29
151
82

2004

78
84
68
216

344
24
17
35
268
182

2005

77
85
78
211

430
40
15
44
331
258

2006

Цена реализации
Материальные затраты
Нематериальные затраты (без амортизации)
«Нормальная» прибыль
Природная рента
Изъятие ренты в бюджет
Справочно:
Доля природной ренты (в %):
в стоимости продукции
в добавленной стоимости
изымаемая в бюджет
Объем поставок (млн т)

172
38
18
19
97
19
56
73
19
59

39
54
22
54

2000

94
27
14
17
36
8

1999

40
60
63
61

145
48
18
21
58
36

2001

41
60
70
73

148
47
17
23
61
43

2002

42
61
60
74

181
56
20
28
76
46

2003

44
63
58
78

234
71
25
35
102
60

2004

45
65
83
94

348
103
45
42
158
132

2005

51
71
87
98

430
120
39
51
220
192

2006

Структура стоимости нефтепродуктов, поставляемых в дальнее зарубежье (долл./т)

Цена реализации
Материальные затраты
Нематериальные затраты (без амортизации)
«Нормальная» прибыль
Природная рента
Изъятие ренты в бюджет
Справочно:
Доля природной ренты (в %):
в стоимости продукции
в добавленной стоимости
изымаемая в бюджет
Объем поставок (млн т)

Структура стоимости нефти, поставляемой в дальнее зарубежье (долл./т)

43
65
100
106

465
156
42
66
200
201

2007

74
83
72
221

485
54
15
57
359
260

2007

66
78
77
211

420
63
16
64
278
214

2009

51
73
89
108

674
198
45
85
346
308

2008

32
52
128
115

389
153
42
72
123
157

2009

Т а б л и ц а

78
86
79
205

696
63
17
75
542
426

2008

Т а б л и ц а

2

1

Е. Гурвич

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Вопросы экономики», № 11, 2011
123
29
18
19
58
5
47
61
8
114

29
40
13
109

2000

70
20
14
17
20
3
46
62
11
113

137
35
18
21
63
7

2001

41
55
40
112

121
31
17
23
50
20

2002

47
60
31
113

155
34
20
28
72
23

2003

50
64
31
112

209
44
25
35
105
32

2004

43
58
50
112

277
70
45
42
120
60

2005

50
65
48
116

335
79
39
51
167
80

2006

43
60
54
117

373
106
42
66
159
86

2007

Цена реализации
Материальные затраты
Нематериальные затраты (без амортизации)
«Нормальная» прибыль
Природная рента
Изъятие ренты в бюджет
Справочно:
Доля природной ренты (в %):
в стоимости продукции
в добавленной стоимости
изымаемая в бюджет
Объем поставок (млн т)

98
3
11
2
81
11
83
86
13
134

78
80
16
131

2000

56
2
9
2
43
7

1999

79
81
18
132

120
4
19
3
94
17

2001

73
76
18
134

103
5
20
3
75
13

2002

73
76
16
143

125
5
25
3
91
15

2003

70
74
53
145

131
7
28
4
92
49

2004

71
74
46
160

181
8
39
6
129
59

2005

74
78
46
162

244
12
44
7
180
83

2006

70
75
44
154

266
17
52
11
187
82

2007

Структура стоимости природного газа, поставляемого в дальнее зарубежье (долл./тыс. куб. м)

* Цены производителя без НДС и акцизов.

Цена реализации
Материальные затраты
Нематериальные затраты (без амортизации)
«Нормальная» прибыль
Природная рента
Изъятие ренты в бюджет
Справочно:
Доля природной ренты (в %):
в стоимости продукции
в добавленной стоимости
изымаемая в бюджет
Объем поставок (млн т)

1999

Структура стоимости нефтепродуктов, поставляемых на внутренний рынок* (долл./т)

34
50
54
114

331
106
42
72
112
60

2009

76
79
42
158

409
17
68
14
310
130

2008

70
73
59
121

286
11
62
13
200
117

2009

Т а б л и ц а

48
65
53
119

511
138
45
85
243
130

2008

Т а б л и ц а

4

3

Нефтегазовая рента в российской экономике

19

20

Цена реализации
Материальные затраты
Нематериальные затраты (без амортизации)
«Нормальная» прибыль
Природнаярента
Изъятие ренты в бюджет
Справочно:
Доля природной ренты (в %):
в стоимости продукции
в добавленной стоимости
изымаемая в бюджет
Объем поставок (млн т)

13
3
2
2
7
6
49
61
85
390

64
73
53
387

2000

13
2
1
2
8
4

1999

29
39
175
400

16
4
4
3
5
8

2001

42
54
99
410

20
5
4
3
8
8

2002

53
66
63
430

28
5
4
3
15
9

2003

54
67
27
432

36
7
5
4
19
5

2004

42
51
25
431

43
8
11
6
18
4

2005

44
58
23
453

51
12
8
7
22
5

2006

38
52
22
459

63
17
12
11
24
5

2007

Структура стоимости природного газа, поставляемого на внутренний рынок (долл./тыс. куб. м)

54
68
12
469

82
17
7
14
45
5

2008

49
57
12
415

71
11
12
13
35
4

2009

Т а б л и ц а

5

Е. Гурвич

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Вопросы экономики», № 11, 2011
44
21
64
30
16
46

23
16
39
13
12
25

2000

26
15
41

40
22
63

2001

28
14
42

45
22
67

2002

38
20
58

61
29
90

2003

57
22
80

89
34
123

2004

93
28
121

135
46
181

2005

119
41
160

163
60
223

2006

130
41
170

183
64
247

2007

Добавленная стоимость
нефтяная отрасль
газовая отрасль
нгк, всего
Природная рента в стоимости продукции
нефтяная отрасль
газовая отрасль
нгк, всего
Природная рента, изымаемая в бюджет
нефтяная отрасль
газовая отрасль
нгк, всего
Доля природной ренты, изымаемой в бюджет
нефтяная отрасль
газовая отрасль
нгк, всего
16,8
8,0
24,7
11,7
6,2
17,8
1,9
1,5
3,5
16,6
24,9
19,5

6,7
6,1
12,8

0,8
1,5
2,3

12,2
24,3
18,0

2000

11,8
8,0
19,8

1999

30,2
38,8
33,4

2,6
1,9
4,4

8,5
4,9
13,3

13,2
7,3
20,5

2001

43,5
40,1
42,4

3,5
1,6
5,2

8,2
4,1
12,3

13,1
6,4
19,5

2002

45,0
32,9
40,9

3,9
1,5
5,5

8,8
4,6
13,4

14,1
6,8
20,9

2003

52,3
43,1
49,7

5,1
1,6
6,7

9,7
3,8
13,5

15,0
5,7
20,7

2004

71,1
41,1
64,1

8,6
1,5
10,2

12,2
3,7
15,8

17,6
6,0
23,6

2005

79,0
39,2
68,9

9,5
1,6
11,1

12,1
4,1
16,2

16,5
6,0
22,6

2006

77,2
37,7
67,7

7,7
1,2
8,9

10,0
3,1
13,1

14,1
4,9
19,0

2007

Расчетные размеры нефтегазового сектора и природной ренты в цене нефти и газа (% ВВП)

Добавленная стоимость
нефтяная отрасль
газовая отрасль
нгк, всего
Природная рента в стоимости продукции
нефтяная отрасль
газовая отрасль
нгк, всего

1999

92
42
134

145
66
211

2009

81,0
32,9
68,0

9,4
1,4
10,8

11,6
4,3
15,8

15,2
5,9
21,1

2008

86,6
38,4
71,6

6,5
1,3
7,8

7,5
3,4
10,8

11,7
5,3
17,1

2009

Т а б л и ц а

193
71
264

254
98
352

2008

Т а б л и ц а
Расчетные размеры нефтегазового сектора и природной ренты в стоимости углеводородов (млрд долл.)

7

6

Нефтегазовая рента в российской экономике

21

22

4,2
0,3
1,0
0,1
1,1
2,9
1,6
1,6

1999
6,4
0,3
2,2
0,2
2,5
4,2
1,0
1,0

2000
4,4
0,5
1,2
0,1
2,3
4,1
0,2
0,6

2001
4,7
0,5
1,3
0,1
1,6
2,9
0,2
1,0

2002
5,0
0,6
1,3
0,1
1,9
3,0
0,1
1,5

2003
5,5
0,8
1,4
0,1
2,0
2,3
0,1
1,4

2004
7,5
0,9
1,9
0,1
1,8
2,7
0
1,0

2005

2,5
1,0
3,5

1,1
1,6
2,7

2,3
0,6
2,9

6,2
4,3
10,5

2001

1,6
1,0
2,6

6,6
3,1
9,7

2002

1,9
1,5
3,3

6,9
3,2
10,1

2003

2,0
1,4
3,4

7,7
2,4
10,1

2004

1,8
1,0
2,8

10,4
2,7
13,1

2005

29,0
0,7

–0,3

2000

–7,3

1999
1,1

66,1

2001

0,7

44,9

2002

0,6

58,7

2003

0,5

58,5

2004

0,6

103,3

2005

Потеря ренты при поставках газа в ближнее зарубежье

9,1
5,2
14,3

2000

5,6
4,5
10,1

1999

Величина природной ренты по направлениям поставок (% ВВП)

Средняя субсидия (долл./тыс. куб. м)
Всего субсидия покупателям из ближнего
зарубежья (% ВВП)

Экспорт
нефтяная отрасль
газовая отрасль
нгк, всего
Внутренние поставки
нефтяная отрасль
газовая отрасль
нгк, всего

Сырая нефть ­в даль­нее зарубежье
в ближнее зарубежье
Нефтепродукты в дальнее зарубежье
в ближнее зарубежье
на внутренний рынок
Природный газ в дальнее зарубежье
в ближнее зарубежье
на внутренний рынок

0,4

104,6

2006

2,0
1,0
3,0

10,1
3,1
13,3

2006

7,1
0,8
2,2
0,1
2,0
2,9
0,2
1,0

2006

Величина природной ренты по видам продукции и направлениям поставок (% ВВП)

0,4

126,6

2007

1,4
0,9
2,3

8,6
2,3
10,8

2007

6,1
0,7
1,6
0,1
1,4
2,2
0,1
0,9

2007

4,8
0,5
1,1
0,1
1,0
2,0
0,3
1,2

2009

1,0
1,2
2,2

6,5
2,2
8,8

2009

0,5

222,3

2008

0,3

81,2

2009

Т а б л и ц а

1,7
1,3
3,0

9,9
3,0
12,9

2008

Т а б л и ц а

6,6
0,8
2,2
0,2
1,7
2,9
0,1
1,3

2008

Т а б л и ц а

10

9

8

Е. Гурвич

«Вопросы экономики», № 11, 2011

48
13
35
6,9

88
13
75
11,2

2000
105
16
90
11,7

2001
87
20
66
7,9

2002
104
28
77
7,7

2003
109
36
73
5,3

2004

«Вопросы экономики», № 11, 2011
189,9
180,5
127,1
53,4
2,3

96,6
88,7
73,3
15,4
0,9

2000

156,7
144,2
12,5
0,5

169,5

2001

149,7
129,4
20,3
0,7

165,7

2002

179,4
162,2
17,1
0,4

201,2

2003

Расчетные показатели при экспорте нефтепродуктов
в дальнее зарубежье (долл. на тонну нефти)
Экспортная цена нефтепродуктов, полученных из тонны
нефти
Добавленная стоимость
Расчетная рента
Потеря ренты по сравнению с экспортом сырой нефти
На весь объем нефтепереработки­(млрд долл.)
Потеря ренты по сравнению с экспортом сырой нефти
163
125
88
42
7,4

58
28
44
7,2

2000

86

1999

7,1

97
58
40

145

2001

9,5

94
53
51

141

2002

8,7

117
69
46

173

2003

Расчет потери ренты при переработке нефти

* Агрегация по структуре внутренних поставок бензина, дизельного топлива и мазута.

Средневзве­шен­ная цена экспорта нефтепродуктов в дальнее
­зарубежье*
Расчетная «равновесная» цена на внутреннем рынке
Средневзве­шен­ная цена производителя нефтепродуктов
Субсидия внутренним потребителям
Общий объем субсидий внутренним потребителям (% ВВП)

1999

8,9

165
105
46

236

2004

256,6
229,7
27,0
0,5

284,3

2004

Потеря ренты на внутреннем рынке нефтепродуктов (долл./т)

Расчетная «равно­весная» цена на внутреннем рынке
Средняя цена приобретения для внутренних потребителей
Субсидия внутренним потребителям
Общий объем субсидий внутренним потребителям (% ВВП)

1999

25,4

233
146
121

336

2005

383,7
317,6
66,1
1,0

416,4

2005

153
43
111
6,2

2005

Потеря ренты на внутреннем рынке природного газа (долл./тыс. куб. м)

25,9

303
214
118

423

2006

476,2
380,5
95,6
1,1

516,9

2006

208
51
158
7,2

2006
348
82
266
7,4

2008

236
71
165
5,6

799,2
625,9
173,3
1,2

859,7

2008

37,7

303
195
165

459

2007

48,9

465
336
206

664

2008

12

46,2

197
84
194

351

2009

13

405,5
397,5
8,0
0,1

453,0

2009

Т а б л и ц а

527,5
442,7
84,7
0,8

577,7

2007

11

2009

Т а б л и ц а

226
63
163
5,7

2007

Т а б л и ц а

Нефтегазовая рента в российской экономике

23

24
0,7
11,2
5,2
3,8
1,4

–0,3
6,9
4,5
3,9
0,6
2,3
2,8
17,1

0,7
11,1

0,5
6,1

0,9
3,7
11,2

11,9

2000

6,6

1999

0,5
2,3
15,6

2,8
0

2,8

1,1
11,7

1,6
11,2

12,8

2001

0,7
2,8
11,9

3,4
0

3,4

0,7
7,9

0,6
7,9

8,5

2002

0,4
2,0
10,8

2,5
0

2,5

0,6
7,7

0,6
7,7

8,3

2003

0,5
1,5
7,9

2,0
0

2,0

0,5
5,3

2,9
3,0

5,9

2004

1,0
3,3
11,2

4,3
0

4,3

0,6
6,2

3,1
3,8

6,9

2005

Нефтегазовая рента, всего
реализованная рента:
изымает государство
остается у производителей
скрытая рента:
субсидии иностранным государствам
субсидии внутренним потребителям нефтепродуктов и газа
Безвозвратные потери в секторе нефтепереработки

34,9
3,5
14,4
0,7
13,5
2,8

2,3
10,5
–0,3
7,8
3,7

2000

24,0

1999

1,1
12,2
2,3

4,4
8,9

28,9

2001

0,7
8,5
2,8

5,2
7,1

24,2

2002

0,6
8,1
2,0

5,5
7,9

24,2

2003

0,5
5,8
1,5

6,7
6,8

21,4

2004

0,6
7,2
3,3

10,2
5,7

27,0

2005

Итоговые расчеты распределения суммарной нефтегазовой ренты (% ВВП)

Газовый сектор
Потеря ренты, всего
доноры:
государство
отечественные производители
бенефициары:
иностранные государства
внутренние потребители
Нефтяной сектор
Потеря ренты, всего
доноры:
государство
отечественные производители
бенефициары:
внутренние потребители
безвозвратные потери
Итого потеря ренты в нефте­газовом секторе

Итоговые расчеты потери ренты в нефтяной и газовой отраслях (% ВВП)

0,4
8,4
2,6

11,1
5,0

27,6

2006

1,1
2,6
11,4

3,7
0

3,7

0,4
7,2

3,4
4,3

7,7

2006

1,2
2,9
12,1

4,2
0

4,2

0,5
7,4

3,4
4,5

7,9

2008

0,4
6,5
2,9

8,9
4,2

22,9

2007

0,5
8,7
2,9

10,8
5,1

27,9

2008

14

0,1
3,7
9,7

3,8
0

3,8

0,3
5,6

2,9
3,0

5,9

0,3
5,6
3,7

7,8
3,1

20,5

2009

15

2009

Т а б л и ц а

0,8
2,9
9,8

3,7
0

3,7

0,4
5,7

2,8
3,3

6,1

2007

Т а б л и ц а

Е. Гурвич

«Вопросы экономики», № 11, 2011

М. Левин,
доктор экономических наук, профессор, завкафедрой
микроэкономического анализа ГУ—ВШЭ,
Н. Шилова,
преподаватель кафедры микроэкономического анализа ГУ—ВШЭ,
аспирант кафедры иудаики ИСАА
МГУ им. М. В. Ломоносова

«Ресурсное благословение»:
научно-технический прогресс
и дефицит пресной воды
Движущей силой технологического прогресса при определенных
условиях может стать сокращение доступных объемов определенного
ресурса. Здесь под доступностью можно понимать как наличие этого
ресурса в достаточном объеме внутри страны, так и возможность закупать его по приемлемым ценам за рубежом. В случае сокращения
добычи ресурса прогресс может двигаться как в сторону его замещения
другим, все еще доступным в необходимых количествах, так и в сторону совершенствования технологии использования ресурса, когда для
производства одной единицы продукции потребуется меньшее его количество. В результате производство либо переходит на использование
другого ресурса, объем которого также ограничен, либо продолжает
использовать сокращающийся ресурс, лишь растягивая время, в течение
которого его можно использовать. Однако технологический прогресс,
возникший в результате такого дефицита в одной отрасли, «переходит»
и в другие, стимулируя развитие их и экономики страны в целом.
Мы рассмотрим типичный и в то же время уникальный пример
борьбы с такого рода дефицитом в Израиле, ее результаты­и последст­
вия. Типичным этот пример можно назвать потому, что Израиль —
страна крайне бедная природными ресурсами. К тому же их закупка
помимо собственно финансовой стороны вопроса осложнена постоян­
ными пограничными военными конфликтами, которые делают транспортировку весьма рискованной. В таких условиях страна может
либо пойти по пути технологического развития и замещения (интенсификации) использования ресурсов, либо постепенно деградировать.
Израиль пошел по первому пути.
Уникальность израильского пути состоит в том, что страна оказалась перед угрозой дефицита ключевого для существования самих
людей ресурса — пресной воды — и научилась замещать его таким
ресурсом, с использованием которого его объем и качество только
растут. Речь идет об интеллектуальном ресурсе.
Жить и выживать в пустыне: история вопроса
Израиль — страна, всего за несколько десятков лет превратившаяся из почти полностью аграрной в страну с инновационной
«Вопросы экономики», № 11, 2011

25

М. Левин, Н. Шилова

экономикой. Первые еврейские поселения строились в соответствии
с представлениями людей­ в русле господствовавшей на тот момент
идеологии: почти везде, где жили евреи галута («изгнания»), им
было запрещено заниматься сельским хозяйством и иметь землю
в собственности. Возвращение в Сион, таким образом, должно было
сопровождаться возвращением к земле и сельскому труду. Кроме
того, скупка и освоение новых земель были стратегически важными,
поскольку позволяли расширять еврейские поселения в Палестине.
Кроме собственно использования в сельскохозяйственных целях, землю засаживали деревьями и кустарниками, создавая лесные массивы
и тратя на это огромное количество воды.
Следует иметь в виду, что большая часть потребляемой в Израиле пресной воды выкачивается из подземных водоносных слоев, крупнейший из которых — прибрежный — расположен частично на территории Израиля, а частично — в секторе Газа. Из него ежегодно извлекается около 500 млн куб. м воды,
а восполнение запасов происходит как за счет стока дождевой воды, так и путем
перенаправления паводков и закачки предварительно очищенных сточных вод.
Близость к морю, однако, создает опасность проникновения соленых морских вод
в эти слои из-за разряжения давления в них при выкачивании воды. Кроме того,
водоносный слой засоляется и загрязняется из-за попадания в него удобрений, а
также промышленных и бытовых стоков, что особенно заметно в его части под
территорией сектора Газа. Жители сектора заявляют свои претензии не только
собственно на воду в этом водоносном слое, но и на денежные компенсации,
которые, по их мнению, должен выплачивать им Израиль за несправедливое
разделение квот на водные ресурсы.
Второй водоносный слой — горный — лежит также частично под палестинскими территориями Западного берега, проблемы там те же. При этом очевидно, что
только на основании гидрологических данных и израильская, и палестинская стороны могут с полным правом объявлять эти воды своими1. Кроме того, строительство
городов сокращает площадь территории, с которой оба водоносных слоя собирают
воду, а климат на Ближнем Востоке становится все более засушливым2.
Наземный водный резервуар — озеро Кинерет — уже находится на отметке 213 м ниже уровня моря3. Притоки Иордана остаются предметом постоянных
конфликтов Израиля с северными соседями: Хасбани течет с ливанской стороны
Голанских высот, Бания и Дан — по территории, которая после 1967 г. стала
израильской, а Ярмук берет свое начало в Сирии и течет сначала вдоль сирийскоиорданской границы, и только на 10 км южнее озера Кинерет впадает в Иордан.
В случае реализации планов Сирии по строительству плотины на притоках Израиль
может потерять до 500 млн куб. м воды в год. Более того, Сирия отказывается
подписать мирный договор с Израилем, пока ей не вернут Голанские высоты,
включая все источники воды.

В отношении сельского хозяйства в целом и расходования на него
водных ресурсов были разработаны следующие принципы.
Во-первых, государство обязалось поддерживать расширение
сельскохозяйственных площадей как основу национального и государственного строительства. Во-вторых, оно осуществляет регулиро1
Moore J. W. Defining National Property Rights to a Common Property Resource: The Case
of the West Bank Aquifers // Resource and Energy Economics. 1994. Vol. 16, No 4. P. 373—390.
2
Fleischer A., Lichtman I., Mendelsohn R. Climate Change, Irrigation, and Israeli
Agriculture­: Will Warming Be Harmful? // Ecological economics. 2008. Vol. 65, No 3. P. 508—515.
3
www.water.co.il.

26

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Ресурсное благословение»: научно-технический прогресс и дефицит пресной воды

вание и субсидирование расходов на воду в объемах, необходимых
для расширения сельского хозяйства. В-третьих, государство взяло
на себя разведку и ввод в строй новых водных источников в объемах,
необходимых для расширения сельского хозяйства.
В основе принятого в 1959 г. «Закона о воде» лежали эти принципы­.
Согласно закону, вся вода, находящаяся на территории и в недрах­
Израиля, объявлялась государственной собственностью. Частная
собственность на водные источники запрещена. Владелец земельного
участка не может быть владельцем водного источника, который находится на этом участке. Более того, он обязан платить государству за
пользование этим источником.
В тот же период была сформирована система государственных органов,
ответственных за разведку, распределение, поддержание качества воды, а также
за установление цен на нее для различных потребителей. Стандарты качества
пресной воды, а также нормы ее потребления в различных секторах экономики
и установление цен на воду отдавались в ведение Министерства сельского хозяйства, что отражало роль сельского хозяйства в стране. Исполнительным органом,
отслеживаю­щим качество имеющейся воды и разведывающим новые ее запасы, стала
Водная комиссия. Ее главу назначает правительство по рекомендации министра
сельского хозяйства. Совет по воде («Water Council»), созданный при правительстве, является консультативным органом, с которым, по задумке его создателей,
министерство сельского хозяйства должно было согласовывать все свои решения.
При этом возглавляет Совет сам министр сельского хозяйства, а 39 остальных
членов распределяются следующим образом: 9 представителей других правительственных министерств, 9 представителей поставщиков воды и 21 представитель
покупателей, 13 из которых входят в организацию сельскохозяйственных производителей Израиля «Agricultural center». Таким образом, большинство голосов
в Совете принадлежит сельскохозяйственному лобби.

До конца 1960-х годов огромные объемы воды расходовались
на озеленение пустыни Негев, насаждение лесов и расширение
сельскохозяйственных угодий. В 1964 г. был сдан в эксплуатацию
Всеизраильский водовод, подающий воду с севера страны на юг, что
облегчило задачу. В 1967 г., после захвата Западного берега и сектора
Газа, началось строительство еврейских поселений на новых землях,
и водоразбор увеличился. При этом стало очевидно, что новые запасы
воды разведать уже вряд ли удастся.
В 1970—1990-х годах участились водные кризисы, однако
государственная политика не менялась. Водные источники начали
засоляться, а минфин, не согласный с политикой ценообразования,
которую вело министерство сельского хозяйства, отвергал почти
все более или менее крупные проекты по развитию водной инфраструктуры. Дело в том, что проаграрные государственные органы
считали, что нельзя использовать цены в качестве инструмента
регулирования спроса на воду. В результате государство на 80%
финансировало расходы сельско­хозяйственных производителей на
пресную воду.
Нехватка воды ощущалась все сильнее, и в 1990 г. государст­
венный контролер опубликовал знаменитый отчет, в котором говорилось, что водные резервуары сильно деградировали и засолились.
Причиной этого было названо неконтролируемое использование воды
«Вопросы экономики», № 11, 2011

27

М. Левин, Н. Шилова

в сельском хозяйст­ве в объемах, превышающих те, что накапливаются за счет средне­годовых осадков, что, в свою очередь, стало
результатом низких цен на воду для использования сельскохозяйст­
венными производителями4.
Выяснилось, что потребление воды населением Израиля растет
все более быстрыми темпами и уже превышает объем, который доступен Израилю без нарушения водного баланса региона — по разным
оценкам это около 1550 млн куб. м в год. Государственный контролер
назвал это признаком тяжелейшего дефицита пресной воды в стране,
который может привести к необратимым последствиям.
Другой подход к подсчету дефицита воды предложил T. Aллан5 через несколько
лет после опубликования отчета. Согласно этому подходу, при расчете необходимого
стране объема воды нужно учитывать не только водопроводную воду, но и ту, что
требуется для производст­ва необходимого для населения объема продуктов питания, то есть так называемую «виртуальную» воду: в среднем по миру на человека
ежегодно должно приходиться около 1000 куб. м такой воды. Для страны с населением 6,5 млн человек потребуется 6500 млн куб. м в год. Добавив сюда же по
схеме Aллана потребности домохозяйств и промышленности в чистой пресной воде,
мы получим 7300 млн куб. м в год. Дожди восполняют 1600 млн куб. м из этого
объема ежегодно (не в засушливые годы), около 2000 млн куб. м Израилю доступно
из подземных и наземных водных источников с учетом опреснения и очистки стоков. Отсюда нужно вычесть 500 млн куб. м «виртуальной» воды, экспортируемой
ежегодно за границу в овощах и фруктах, и мы получаем, что общее предложение
воды в Израиле достигает 3100 млн куб. м. Соответственно дефицит пресной воды
будет составлять уже 4200 млн куб. м в год (см. табл. 1).
Часть дефицита покрывается за счет импорта продуктов питания, в первую
очередь — зерна. По подсчетам Аллана, Израиль импортирует ежегодно 3800 млн
куб. м «виртуальной» воды, что сокращает дефицит до 400 млн куб. м, но не устра­
няет его.
Т а б л и ц а 1
Потребности в воде и восполнение воды в Израиле
(согласно подходу Аллана, млн куб. м в год)
Потребность в воде
пища (1000 кубометров воды в год на человека)
домохозяйства (бытовые нужды)
промышленность
Доступная для потребления вода
восполняется с дождями
резервуары, бассейн Иордана, опресненная и полученная из стоков
из них экспортируется
Импорт «виртуальной» воды

6500
650
150
1600
2000
–500
3800

Данные таблицы 1 иллюстрируют зависимость Израиля от импорта продовольствия. Это, согласно подходу Аллана, характерно
для всех стран Ближнего Востока: в отсутствие импорта им нечем
было бы кормить и поить свои народы. Примечательно, что дефицит
при таком подсчете почти не отличается от дефицита, подсчитанного
при сравнении потребленной в стране пресной водопроводной воды
4
5

Государственный контролер. Отчет по водной политике № 41. 1990 (на иврите).
Allan T. The Middle East Water Question. L.: Tauris, 2001.

28

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Ресурсное благословение»: научно-технический прогресс и дефицит пресной воды

и объема воды, содержащейся в естественных источниках, которая
может быть потреблена без ущерба для окружающей среды.
Итак, оба подхода дают однозначный ответ на вопрос, действительно ли в Израиле есть дефицит пресной воды. Сам отчет вызвал
широкий общественный резонанс. Решений предлагалось и вводилось
(с разной эффективностью) много. Конечно, весь комплекс мер в совокупности помогал сокращать водопотребление и делать его более
эффективным. Рассмотрим эти меры подробнее.
Ценообразование
Сегодня, как и на протяжении всей истории существования Израиля, крупнейшим производителем и поставщиком пресной воды остается государственная
компания-монополист «Мекорот». Она производит почти 2/3 всей потребляемой
в стране воды. Остальную воду производят мелкие кооперативы и муниципальные
предприятия, а также опреснительные заводы, находящиеся в частной собственности. Компания поставляет воду «к воротам города» и в сельскохозяйст­венные
поселения по ценам, установленным государством. При этом цена одинаковая
для населенных пунктов, расположенных на разной высоте относительно уровня
моря (издержки доставки воды в них различны), и не зависит от сезона (в засушливый сезон цена на воду такая же, как и в дождливый). «К воротам города»
вода поставляется по цене (в эквиваленте) 35 ам. центов за кубометр, а фермеры
в сельско­хозяйственных поселениях получают ее по 25 центов за кубометр, хотя
средние издержки на производство и поставку 1 куб. м воды в Израиле составляли в 2008 г. 1 долл.6 Поставляемая вода достается конечным потребителям по
более высокой цене, причем городской муниципалитет может менять цену лишь
в установленных пределах. Но цена неизменна только в рамках определенного
объема; при превышении потребления этого объема растет и цена за кубометр
воды. Например, цена за первые 16 куб. м воды, потребляемой домохозяйством,
составляла в 2001 г. 61 цент за кубометр, за последую­щие 14 куб. м — 89 центов,
а свыше этого объема — 1,27 долл. Так называемая «вода для полива садиков»
возле дома оплачивается отдельно по отдельной цене, домохозяйства также платят
«канализационный налог» — от 20 до 60 центов за кубометр воды и «ремонтный
налог» — 3 цента за кубометр. Последний собирается собственно для расширения,
ремонта и усовершенствования водной инфраструктуры вне поселений; внутри
поселений муниципалитеты должны заниматься поддержанием труб в исправном
состоянии сами. Однако если им это не удается и разница между объемами поставленной городу воды и потребленной достигает 12%, трубы ремонтируются за
счет федеральной программы поддержки водоснабжения7.
Для сельскохозяйственных производителей условия несколько иные. Каждое
хозяйство получает ежегодно определенную квоту на пресную воду в зависимости
от того, сколько и какую культуру оно будет производить. Однако минимальная
цена 20 центов за куб. м устанавливается лишь на половину потребленной в рамках
выделенной квоты воды. Следующая четверть квоты оплачивается уже по 25 центов
за куб. м, оставшаяся часть — по 32. Таким образом, сельскохозяйственные производители мотивированы расходовать воду более эффективно, чем это заложено
в нормативах министерства сельского хозяйства. Отдельные тарифы существуют для
промышленных предприятий, отелей и т. д.
6
Portnov B. A., Meir I. Urban Water Consumption in Israel: Convergence or Divergence? //
Environmental Science & Policy. 2008. Vol. 11, No 4. P. 347—358.
7
Kislev Y. The Water Economy of Israel // Discussion Paper No 11.01 / Department of
Agricultural Economics and Management, Hebrew University of Jerusalem, 2001.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

29

М. Левин, Н. Шилова

«За» и «против» приватизации и ценообразования
на основе предельных издержек
Столь «льготные» условия водопользования, которые предоставлены сельскохозяйственному сектору, вызывали и продолжают вызывать
споры и в научной среде Израиля, и в целом в обществе8. Проведенное
в 2000 г. П. Бомоном сравнительное исследование 9 показало, что
в середине 1990-х годов с помощью 1 куб. м воды в Израиле можно
произвести либо сельскохозяйственной продукции на 1,49 долл., либо
промышленных товаров на 120 долл., либо услуг на 678 долл. По
мнению автора, это показывает, что те же объемы воды можно было
расходовать гораздо эффективнее.
Такая точка зрения находила своих сторонников в академической
среде Израиля с 1970-х годов. Проблему видели в том, что стоимость
воды для сельского хозяйства слишком низка, так как вода реализуется потребителям по цене ниже себестоимости, а потому игнорируется закон спроса и предложения на ресурс, имеющийся в стране
в ограниченном количестве10. Если поднять цены, как утверждали
сторонники этой точки зрения — в основном экономисты и чиновники
министерства финансов, то спрос на воду в сельском хозяйстве будет
снижаться до «реалистичного» уровня, дефицит воды сократится,
чрезмерное выкачивание прекратится и отпадет необходимость в производстве «дорогой» воды путем опреснения. К сторонникам этой
позиции можно также отнести Й. Кислева и Р. Мозенсона11, которые
ратовали за приватизацию компании «Мекорот» и разделение ее на
несколько более мелких предприятий. Такая точка зрения основывалась на том, что воду вполне можно считать экономическим благом
и введение права собственности на воду, приватизацию производящих
ее предприятий и свободную продажу квот можно рассматривать как
один из вариантов решения проблемы дефицита.
Основное свойство воды, которое позволяет причислить ее
к экономическим благам, состоит в том, что она действительно имеет большую экономическую ценность. Потребители в бедных водой
регионах конкурируют за получение доступа к источнику воды, это
касается стран с засушливым климатом, в том числе Израиля. Поэтому
в экономических моделях ценообразования, предлагавшихся, например, Кислевом, использован анализ на основе предельных издержек.
8
Часто озвучиваются, например, такие цифры: по данным Центрального статистического
бюро Израиля (www.cbs.gov.il.), если в 1958 г. доля продукции сельского хозяйства в ВВП
составляла около 13%, то в 2009 г. — уже чуть более 2%, при этом сельское хозяйство потребляет ежегодно до 65% всей используемой в стране пресной воды (надо отметить, что в среднем
по миру этот показатель составляет 70—75%).
9
Beaumont P. The Quest for Water Efficiency — Restructuring of Water Use in the Middle
East // Environmental Challenges / S. Belkin, S. Gabbay (eds.). Dordrecht: Kluwer, 2000. Р. 555.
10
См., например: Боаз Д. Цены как деформаторы распределения воды в экономике //
= The Economic Quarterly. 1976. No 91. P. 129—142 (на иврите).
11
См., например, обсуждение этого вопроса в: Мозенсон Р. Водный кризис в Израиле:
регулирование и финансирование и правительственный и общественный учет //
=
The Economic Quarterly. 1991. No 150. P. 479—487 (на иврите); Kislev Y. Real and Ideal Water
Rights: the Рrospects for Water-Rights Reform in Israel, Gaza, and West Bank / University of
California. Berkeley, 2008.

30

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Ресурсное благословение»: научно-технический прогресс и дефицит пресной воды

Рассматривалась стандартная ситуация: цена должна отражать как
предельные издержки поставки товара, так и предельную полезность
его потребления. При этом в некоторых случаях предельная полезность
воды крайне высока — например, в засуху или в конце сезона, когда
водохранилище почти опустошено, а фермерам по-прежнему требуется
вода для полива. В других случаях предельная полезность воды может
оказаться очень низкой: когда урожай собран, дополнительная вода
не приносит роста полезности.
Можно рассмотреть проблему ценообразования на воду и с
другой стороны. Если вода — необходимый для жизнедеятельности
человека ресурс, то ее можно рассматривать как товар, который государство обязано поставить потребителю в определенном количестве,
но объем сверх этого количества не должен субсидироваться, и цена
любого кубометра воды, потребляемого сверх необходимого уровня,
должна отражать издержки на его поставку (как это происходит
с такими благами, как здравоохранение и образование). Подобный
подход предполагал бы, что нужно определить необходимый минимум не только объема воды, который требуется для обеспечения
жизне­деятельности и соблюдения санитарных норм, но и объема,
необходимого для нормального функционирования экономики в целом, например, для обеспечения продуктовой безопасности страны.
Это порождает новые вопросы: какое количество тех или иных сельскохозяйственных культур и какой общий объем продовольствия,
произведенного на территории страны, можно назвать достаточными,
какой минимальный объем воды требуется для их выращивания
(и прокорма животных), можно ли снизить расход воды в сельском
хозяйстве и рассчитать что-то подобное для промышленности и сферы
услуг? Основной вопрос при таком подходе состоит в том, как именно
установить цены, чтобы избежать неэффективного водопотребления и при этом реализовать право каждого на необходимый ему
объем пресной воды. Причем помимо обеспечения эффективности
использования воды и равенства в доступе к ней цены следовало бы
подобрать так, чтобы не нарушать экологический баланс. Механизм
работы предлагавшихся вариантов ценообразования основывался на
следующих представлениях о рынке воды.
1. С ростом цены на воду спрос сокращается, поскольку бюджет
потребителя ограничен. Товары-заменители, если таковые имеются,
в данном случае становятся относительно дешевле. Однако спрос на
воду может быть неэластичен по цене12.
12
В различных эмпирических исследованиях, посвященных изучению эластичности спроса на воду по цене, ее значение колеблется от –1,63 (Hewitt J. A., Hanemann W. M. A Discrete­/
Continuous Choice Approach to Residential Water Demand under Block Rate Pricing­ //­ Land
Economics. 1995. Vol. 71, No 2. P. 173—192) до –0,38 (Espey M., Espey J., Shaw W. D. Price
Elasticity of Residential Demand for Water: A Meta-Analysis // Water Resources Research. 1997.
Vol. 33, No 6. P. 1369—1374) и –0,33 (Olmstead S., Hanemann W., Stavins R. Does Price Structure­
Matter? Household Water Demand Under Increasing-Block and Uniform Prices. New Haven, CT:
Yale University School of Forestry and Environmental Studies­, 2004). Несмотря на такой большой
разрыв в результатах, большинство исследований все же показывают, что в случае квотирования
водопотребления и установления разной цены на воду в рамках каждой следующей квоты, как
это сделано в Израиле, эластичность спроса на воду по цене равна в среднем –0,4.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

31

М. Левин, Н. Шилова

2. Рост цен может увеличить предложение, поскольку возникают
финансовые возможности для реализации новых проектов, направленных на снижение потерь воды.
3. Рост цен может способствовать перераспределению ресурсов
между секторами экономики.
Сторонники повышения цен на воду13 добавляют к этому следующие аргументы.
Во-первых, рост цен может способствовать улучшению состояния
окружающей среды за счет сокращения спроса на ресурсы и уменьшения загрязнения, поскольку появятся стимулы к переработке и вторичному использованию воды.
Во-вторых, рост цен увеличивает денежные поступления, которые
могут быть использованы для повышения эффективности управления
водо­снабжением. Этого можно достигнуть путем более эффективной
эксплуатации инфраструктуры и технического обслуживания, повышения доходов персонала, его обучения, а также за счет внедрения
более совершенных методов и технологий мониторинга и управления.
Противоположная точка зрения состоит в том, что при моделировании ценообразования на воду всегда возникают сложности, порождаемые самой природой воды как абсолютно необходимой составной части
человеческого существования. Все, что касается пресной воды, обрастает
социальными, политическими и экологическими проблемами, делающими выбор подходящей цены или схемы тарификации воды сложным не
только с экономической точки зрения, но и с точки зрения формирования
соответствующего общественного мнения, причем зачастую не только
в собственной стране, но и во всех заинтересованных государствах.
Все это делает применение традиционных ценовых инструментов
чрезвычайно сложным. Особенно для засушливых регионов, где климат не позволяет достоверно планировать поставки воды.
Вода имеет характеристики также и общественного блага, а использование водных ресурсов может приводить к возникновению
широкого спектра положительных и отрицательных последствий для
третьих сторон и общества в целом14. Это может стать источником
«провалов рынка», которые неизбежно делают пресную воду благом,
поставки которого населению нельзя полностью доверять частным
фирмам. Именно поэтому основным и наиболее эффективным инструментом регулирования водопотребления признается совершенствование
институциональных инструментов стимулирования государственных
менеджеров, управляющих водными монополиями.
В настоящее время споры о приватизации привели к тому, что
приватизированы заводы по опреснению воды, а муниципалитетам
дано право выбирать на основе конкурса предприятия, обслуживающие
13
См., например: Rogers P., Silva R. de, Ramesh B. Water is an Economic Good: How
to Use Prices to Promote Equity, Efficiency, and Sustainability // Water Policy. 2002. Vol. 4,
No 1. Р. 1—17.
14
Carruthers I. D., Morrison J. A. Institutions in Water Resource Management: Insights
From New Institutional Economics // Water Policy: Allocation and Management in Practice.
Proceedings of International Conference on Water Policy, Cranfield University, September 23—24,
1996 / Р. Howsam, R. Carter (eds.). L.: E & FN Spon, 1996. P. 205—212.

32

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Ресурсное благословение»: научно-технический прогресс и дефицит пресной воды

водную инфраструктуру в границах муниципалитета. Помимо этого,
были приняты меры по сокращению спроса на воду. Израиль отказался
от выращивания ряда водолюбивых культур (например, хлопка), правительство пыталось менять цены на воду и корректировало размеры
квот, ведется рекламная кампания, призывающая людей экономить
воду, введены жесткие ограничения на строительство и эксплуатацию
частных бассейнов. Действительно, спрос на воду хотя и растет в абсо­
лютном выражении, но падает в расчете на душу населения. Более
того, нужно отметить, что спрос со стороны сельского хозяйства практически не меняется (см. рис. 1) Однако это не устраняет опасностей,
связанных с возможными диверсиями со стороны недружественных
соседей или с климатическими изменениями на планете.
Динамика спроса на воду со стороны сельского хозяйства
и домохозяйств в Израиле (млн куб. м)

Источники: cbs.gov.il, mekorot.co.il.

Рис. 1

Технологический прогресс
С каждым природным источником воды в Израиле связан целый
клубок проблем, в том числе внешнеполитических. Поэтому доступные
ежегодные объемы израильской пресной воды — величина случайная. Причины этого как неравномерность и непостоянство выпадения
осадков в течение года, так и неконтролируемое выкачивание воды
палестинцами и непредсказуемость поведения соседей, которые не
выполняют достигнутые с большим трудом договоренности15.
В такой ситуации, если бы речь шла не о воде, лучше всего было
бы найти совершенный заменитель столь непостоянного ресурса.
Однако полностью заместить воду ничем нельзя. Но можно ее, вопервых, научиться производить, а во-вторых, перейти на максимально
эффективные технологии ее использования. Последнее возможно лишь
в условиях технологического прогресса, для зарождения и поддержания которого необходимы определенные предпосылки.
Технологические изменения, которые влечет за собой развитие
НИОКР, позволяют ослабить ограничения, с которыми сталкивается
экономика из-за недостатка или ограниченности природных ресурсов.
15
Morag N. Water, Geopolitics and State Building: The Case of Israel // Middle Eastern
Studies. 2001. Vol. 37, No 3. P. 179—198.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

33

М. Левин, Н. Шилова

Новые технологии, во-первых, делают возможным более эффективное
использование существующих природных ресурсов, а, во-вторых, позволяют использовать вместо дефицитного природного ресурса более
доступный. Другими словами, технологический прогресс сдвигает
кривую производственных возможностей от начала координат, расширяя эти возможности.
Мы будем считать, вслед за Р.  Гоэлом16, что технологический
прогресс может выражаться не только в изменении технологий с водо­
затратных на водосберегающие, но и в изобретении принципиально
новых товаров, которые, например, помогут домохозяйствам экономить
воду. Такие товары в условиях совершенной конкуренции позволяют
фирме-изобретателю на короткое время стать монополистом в их
производстве и собрать монопольную прибыль, поэтому они особенно
желанны для частных фирм, ведущих собственные разработки и не
имеющих большой исследовательской базы.
В настоящее время существуют три основные экономические теории, объясняющие возникновение и развитие технологического прогресса: теория вынужденных инноваций (induced innovations), эволюционная теория и теория исторической определенности (path dependence).
В эволюционной теории технологического прогресса17 экономические
агенты предстают как самообучающиеся и самосовершенствующиеся организмы, которые со временем, работая над одним и тем же продуктом,
оптимизируют его производство. Эта теория вряд ли подходит для объяснения феномена Израиля, поскольку экономическая история страны
(даже с учетом первых возникших на его территории в конце XIX в.
еврейских поселений) не столь длинная, чтобы можно было говорить
о самозарождении прогресса только по причине достижения обществом
некоего культурного уровня на определенном этапе развития. Теория
исторической предопределенности18, в которой прогресс рассматривается
как неравномерный процесс, двигающийся скачками от изобретения
к изобретению и задаваемый направлением хода исследовательской мысли, хорошо подходит для описания конкретных исторических примеров
технологических прорывов, но вряд ли может быть использована для
описания израильской действительности. Согласно теории вынужденных
инноваций19, технологические изменения суть результат нескоординированных действий продавцов и покупателей. Фирмы конкурируют
на рынке и, чтобы получить хотя бы кратковременно, монопольную
прибыль, стремятся изобретать. Спрос со стороны покупателей также
вынуждает фирмы вкладываться в развитие технологий — например,
16
Goel R. K. Economic Models of Technological Change: Theory and Application. Westport,
CT: Quorum books, 1999.
17
Например, см.: Nelson R. R., Winter S. G. An Evolutionary Theory of Economic Change.
Cambridge, MA: Belknap press, 1982 (рус. пер.: Нельсон Р., Уинтер С. Эволюционная теория
экономических изменений. М.: Дело, 2002); Nelson R. R. Understanding Technical Change
as an Evolutionary Process. Amsterdam: North Holland, 1987; Vega-Redondo F. Technological
Change and Market Structure: an Evolutionary Approach // International Journal of Industrial
Organization. 1996. Vol. 14, No 2. P. 203—226.
18
Ruttan V. W. Induced Innovation, Evolutionary Theory and Path Dependence: Sources
of Technical Change // Economic Journal. 1997. Vol. 107, No 444. P. 1520—1529.
19
См.: Kamien M. I., Schwartz N. L. Market Structure and Innovation. Cambridge: ­Cambridge
University Press, 1982.

34

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Ресурсное благословение»: научно-технический прогресс и дефицит пресной воды

так может действовать спрос на водосберегающие технологии как ответ на рост цены на пресную воду, подаваемую домохозяйствам. Мы
считаем, что последняя теория наилучшим образом подходит для описания технологического прогресса в Израиле, в том числе прогресса,
обусловленного дефицитом пресной воды в стране.
Дефицит ключевого природного ресурса в этом отношении мог
затормозить развитие страны. Во многих работах20 говорится, что зачастую такая нехватка сопровождается политической нестабильностью,
слабостью институтов и общей деградацией экономики. В подобных
условиях не может быть и речи о технологическом прогрессе и развитии инновационного потенциала страны. Однако при умелом использовании человеческого капитала дефицит природных ресурсов может
быть стимулом к развитию. П. Дасгупта21 показал, что в условиях даже
экспоненциального роста населения и при ограниченных запасах природных ресурсов экономический рост вполне возможен. Этот результат
был подтвержден в работе Э. Барбье22, где использован эндогенный
технологический прогресс как условие, необходимое для наращивания
природного ресурса. Крайне важна для описания ситуации в Израиле
работа Т. Гомера-Диксона23, в которой он вводит термин «изобретательность» (ingenuity) — новые идеи, направленные на решение прикладных и социальных задач. Изобретательность — это, по его мнению, тот
самый ресурс, который просто необходим для успешного выхода страны
из ситуации заложника по отношению к дефициту природных ресурсов. Новые идеи не тождественныинновационному потенциалу страны,
потому что последний подразумевает только техническую, инженерную
изобретательность, для успешного применения которой необходим
достаточно высокий уровень образования и материально-технической
базы. «Социальный» аспект изобретательности, по Гомеру-Диксону,
подразумевает наличие и развитость (разнообразие) идей относительно
создания, реформирования и поддержания общественных институтов.
Если институциональное устройство общества эффективно, такая система обеспечит наличие психологических и материальных стимулов для
технологических новаторов и предпринимателей, поможет наладить
регулярные контакты и обмен информацией между исследователями,
и их усилия с большей вероятностью будут успешными.
Гомер-Диксон описывает также конкретные механизмы, посредст­
вом которых дефицит ресурсов может влиять на предложение изобретательности. Во-первых, этот дефицит делает ресурс объектом интересов
узких групп людей, стремящихся получить свою ренту от его использования. Их рентоориентированное поведение зачастую подразумевает
20
Например, см.: Romer P. Endogenous Technological Change // Journal of Political
Economy. 1990. Vol. 98, No 5. Р. S71—S102; Barbier E. B. Natural Capital and the Economics of
Environment and Development // Investing in Natural Capital: The Ecological Economics Approach to Sustainability / A. M.  Jansson, M. Hammer, C. Folke, R. Costanza (eds.). Washington,
DC: Island Press, 1994.
21
Dasgupta P. S., Heal G. E. The Economics of Exhaustible Resources. Cambridge: ­Cambridge
University Press, 1979.
22
Barbier E. B. Natural Capital and the Economics of Environment and Development.
23
Homer-Dixon T. F. The Ingenuity Gap: Can Poor Countries Adapt to Resource Scarcity //
Population and Development Review. 1995. Vol. 21, No 3. P. 587—612.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

35

М. Левин, Н. Шилова

насилие и использование власти для сокращения гражданских свобод,
и в таких ситуациях человеческий потенциал, который иначе мог быть
использован в инновационных целях, растрачивается на борьбу с «социальными трениями» (social friction). Во-вторых, согласно теории
эндогенного роста, капитал является необходимым фактором в развитии
инновационной деятельности. В случае дефицита ресурсов распределение инвестиций неизбежно сдвигается в сторону от долгосрочных
целей, в том числе инновационных, к краткосрочным, например решению задач управления и смягчения последствий дефицита. Согласно
точке зрения, лежащей в основе анализа Гомера-Диксона, дефицит
ресурсов приводит к изменениям, затрагиваюТрадиционный и альтернативный подходы
к ограниченности природных ресурсов при
щим всю экономико-поэндогенных технологических изменениях
литическую среду как на
местном, так и на региональном и национальном
уровнях. Гомер-Диксон
рассматривает, однако,
именно бедные страны,
утверждая, что недостаток ресурсов приводит
к усилению социальных
трений и в конечном счете к недостаточному использованию потенциала
изобретательности именно в социальной сфере.
Такое положение мешает
свободному функционированию рынков и вызывает политические провалы и институциональные
Рис. 2
неудачи (см. рис. 2б).
Круг ­замыкается.
Мы рассматриваем противоположный пример — страну, где
«изобретательность» стала фактором развития, ибо присуща населению
и позволяет замещать дефицитный ресурс, который мог стать тормозом
развития страны, то есть воду.
Реакция правительства Израиля на отчет государственного контролера, о котором мы говорили выше, не была мгновенной. В середине 1990-х годов приступили к разработке первых государственных
программ реформирования именно системы управления водными
ресурсами, а также интенсификации разработок, направленных на
увеличение эффективности водопользования. Необходимо сказать, что
и до опубликования отчета в Израиле разрабатывались и внедрялись
водосберегающие технологии, например капельное орошение. Однако
лишь после 1991 г. государство начало целенаправленно поддерживать такие разработки. И здесь крайне важным шагом стало решение
субсидировать и предоставлять льготные условия работы фирмам,
36

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Ресурсное благословение»: научно-технический прогресс и дефицит пресной воды

разрабатывающим и (или) внедряющим новые, более эффективные
с точки зрения использования воды технологии. Например, частные
предприниматели, принимающие участие в создании предприятий
по возвращению воды в оборот, получают дотации в размере 50% от
инвестиций в предприятие. Поддерживаются проекты, направленные
на создание предприятий вторичного использования воды в сельском
хозяйстве, чтобы в 2020 г. объем этой воды составлял 600 млн куб. м
в год. Для этого на пять лет (2008—2013) правительство выделило
сумму 915 млн шекелей24. Государственная поддержка в этой сфере
необходима из-за присутствия двух «провалов рынка», описанных еще
в 1962 г. К. Эрроу: «переливов» технологий, которые не позволяют
фирме стать единственным производителем, использующим данную
технологию, и собирать монопольную прибыль; асимметричности информации, которая ведет к появлению «провалов в финансировании»25.
Эти провалы суть причина того, что частные фирмы неохотно вкладываются в проекты, успех которых не очевиден, что ведет к недо­
инвестированию в сфере НИОКР с их стороны.
Поддержка старт-апов, занимающихся именно разработкой инновационных технологий опреснения морской воды и очищения стоков, играет в Израиле важную роль — она позволила осуществить
пункты программ, которые касались не восполнения или сохранения
существующих спорных источников, а производства воды из новых,
считавшихся ранее негодными для использования источников.
Сточные воды. Эта вода собирается «на выходе» из городов,
очищается и поступает во вторичное пользование уже в сельском хозяйстве. Города собирают стоки и перерабатывают их, чтобы ввести
содержащуюся в них воду снова в оборот. Фактически, в Израиле
отсутствует именно кругооборот воды: резервуары наполняются только­
за счет дождей, Кинерет полностью зависит от притоков Иордана
и дождей. Поэтому решение о вторичной обработке уже использованной воды стало успешной попыткой вернуть хотя бы часть воды
в оборот. Возвращенная в оборот вода составляет 17% всей пресной
воды, потреб­­ляемой в Израиле (см. рис. 3).
Морская вода. В Израиле построено несколько опреснительных
заводов, использующих различные технологии переработки морской
воды. До 2000 г. работали лишь несколько пилотных проектов по
опреснению, но полученная таким образом вода была слишком дорогой. В 2000 г. недалеко от Ашкелона был введен в эксплуатацию
крупный опреснительный завод мощностью 100 млн куб. м воды
в год. Опресненная на нем вода поступает во Всеизраильский водовод,
смешиваясь с водой, текущей на юг страны. Компания «Мекорот»
выкупает ее по цене 52,7 цента за кубометр — самой низкой в мире
для опресненной воды. Однако по сравнению с водой из водоносных
слоев такая вода пока считается дорогой, а ее производство сопряжено
с дополнительной нагрузкой на окружающую среду. Разработки в этом
Принципы бюджета 2009. Водное хозяйство (на иврите).
Arrow K. J. Economic Welfare and the Allocation of Resoures for Inventions // The Rate
and Direction of Inventive Activity / R. Nelson (ed.). Princeton: Princeton University Press, 1962.
P. 609—625.
24
25

«Вопросы экономики», № 11, 2011

37

М. Левин, Н. Шилова
Доли различных типов воды (в %)

Источник: mekorot.co.il.

Рис. 3

направлении продолжаются. Кроме завода в Ашкелоне продолжают
работать и менее мощные заводы в других районах страны.
Быстрое и успешное развитие и внедрение новых технологий
было бы невозможно без создания соответствующих экономических
механизмов и системы стимулов, которые вели бы развитие именно в этом направлении. Крайне важным представляется и внимание
к человеческому ресурсу как таковому, развитие интеллектуального
потенциала всей нации. Первые научно-исследовательские проекты
1960-х годов, субсидировавшиеся правительством задолго до внедрения
водных программ, имели целью повысить обороноспособность Израиля
и касались области связи и электроники в военной промышленности.
Общая нехватка природных ресурсов и нефтяной кризис 1970‑х годов
показали, что выбранное направление было верным. При этом нужно отметить, что государственная политика в области инноваций стремилась
придерживаться принципа «нейтральности» при отборе проектов для
финансирования. Было решено поддерживать разработки исходя не из
того, что они делаются в каком-то конкретном приоритетном направлении или отрасли, а из того, можно ли их внедрить на практике, то есть
отвечают ли они требованиям рынка. Кроме того, государство таким
образом стремилось компенсировать неразвитость финансовых рынков.
В начале 1990-х годов было принято решение поддерживать так
называемые «общие» проекты, разрабатываемые в научных лабораториях для конкретных промышленных предприятий. Приезжавшие
из бывшего СССР специалисты могли изобретать, но не имели опыта
в сбыте продуктов своего интеллектуального труда. Они и должны были
стать основными получателями государственных субсидий на «общие»
проекты, но программа была открыта и для других исследователей.
Однако инвестиции в человеческий капитал имеют свойство подстегивать НТП и в других областях народного хозяйства. Внимание,
которое было уделено в Израиле на протяжении последних четырех
десятков лет инновациям, способствовало развитию целого сектора
экономики, и одно из направлений этой деятельности — преодоление
дефицита воды за счет интеллектуального потенциала и новых технологий, которое продолжает оказывать положительный эффект на
38

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Ресурсное благословение»: научно-технический прогресс и дефицит пресной воды

общее развитие страны. Дефицит воды и постоянная неопределенность
с тем, сколько воды будет доступно в следующий период, подстегивают
развитие высоких технологий, а в результате, как и в случае с военной
промышленностью, возникает перелив технологий в другие области
экономики, что делает дефицит пресной воды одним из факторов развития всей страны. При этом дефицит действует как через спрос со
стороны домохозяйств (растущие цены и моральный фактор заставляют людей искать более эффективные способы расходования воды), так
и через частные фирмы (стремление получить монопольную прибыль,
изобретя новый товар, или снизить издержки, изменив технологию
производства/заменив дорогой дефицитный ресурс другим ресурсом),
что полностью согласуется с упомянутой выше теорией вынужденных
инноваций. Однако здесь необходимо отметить, что вода замещается
интеллектуальным ресурсом, который вовсе не дешевле воды. Такая
замена выгодна в масштабах всей страны, поскольку интеллектуальный
ресурс растет и развивается только в условиях создания соответст­
вующей исследовательской инфраструктуры, системы образовательных учреждений, направленной подготовки специалистов, создания
возможностей общения и передачи знаний между исследователями
и учеными. Все это было бы крайне невыгодно для отдельной фирмы,
максимизирующей прибыль, но выгодно с точки зрения общественного благосостояния. Поэтому вмешательство государства в смысле
задания вектора технологического прогресса и создания условий его
развития было и остается крайне важным в Израиле. В своей работе
Б. Бентал и Д. Пелед26, взяв за основу динамическую модель роста
Солоу, показали, что государственное финансирование НИОКР оказало значительное влияние на развитие высоких технологий в Израиле.
Основной вывод работы: в Израиле интерес бизнеса к высокотехнологичным отраслям может иногда показаться недостаточным, но вовсе
не в силу отсутствия интереса как такового, а из-за отсутствия или
недостатка ресурсов. Государство, восполняя в определенной мере этот
недостаток, позволяет реализовать как предпринимательские, так и исследовательские возможности граждан. В значительной степени из-за
отсутствия такой государственной поддержки в соседней Иордании,
например, так и не произошел скачок к водосберегающим технологиям.
Д. Асемоглу в своей модели технологического прогресса делает
акцент на разнице в относительных ценах на ресурсы, один из которых
замещается другим27. По мнению Асемоглу, в XX в. резко изменились
относительные цены на факторы производства, что позволило заменить
во многих отраслях дорогие природные ресурсы на интеллектуальный.
Ситуация в Израиле в 1990-е годы была наиболее подходящей для
такого замещения. В страну хлынул поток эмигрантов из бывшего
Советского Союза, в их среде был высок процент людей с высшим
образованием и учеными степенями, и качество их образования было
в основном высоким. Скачок в спросе на воду, с одной стороны, и рез26
Bental B., Peled D. Quantitative Growth Effects of Subsidies in a Search Theoretic R&D
Model // Journal of Еvolutionary Еconomics. 2002. Vol. 12, No 4. P. 397—423.
27
Acemoglu D. Directed Technical Change // Review of Economic Studies. 2002. Vol. 69,
No 4. P. 781—809.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

39

М. Левин, Н. Шилова

кое увеличение предложения интеллектуального труда — с другой,
сыграли решающую роль в том, что вода была замещена последним.
При этом участие государства не всеобъемлюще, и сегодня правительство стремится сокращать свою долю в отрасли, столь успешно
им «запущенной». Государство, конечно, продолжает субсидировать
инновационные разработки и деятельность по сокращению водопотребления. Частные предприниматели, принимающие участие в создании
предприятий по возвращению воды в оборот, получают инвестиционные дотации. Поддерживаются проекты, направленные на создание
предприятий вторичного использования воды в сельском хозяйстве.
Водное управление поддерживает создание предприятий по очистке
засоленных и загрязненных колодцев (в том числе освобождает от
налога на добычу пресной воды). Однако важно отметить, что все это
частные предприятия, а не государственные, лишь имеющие право
получать определенную субсидию от государства.
*

*

*

Изобилие ресурса может стать проклятьем для страны, а его недостаток — стимулом экономического развития, способствуя созданию
технологий, замещающих этот ресурс. Наиболее эффективной в этом
смысле может стать замена дефицитного ресурса интеллектуальным,
поскольку последний самовоспроизводится и его качество только растет
по мере использования. Кроме того, интеллектуальный ресурс имеет
свойство при достаточном уровне развития быть использован в любой
отрасли, а технологии, разработанные с помощью этого ресурса для
одной отрасли, могут быть успешно применены в других. Переток
технологий стимулирует общее развитие экономики. Израиль можно
считать примером такого успешного использования интеллектуального
ресурса для замены недостающих природных ресурсов, в основном —
воды. Вместо строительства крупных заводов, потребляющих пресную
воду, Израиль сделал ставку на высокотехнологичный сектор. Даже
сельское хозяйство — основной потребитель пресной воды — перешло
на высокие технологии. Полив управляется компьютерами, регулирующими точечное, капельное орошение посадок. Влаголюбивые растения
давно заменены на менее влаголюбивые или требующие для полива
(в результате селекции) в среднем меньше воды, чем аналогичные.
Только так возможно сохранение существующих водных запасов и использование новых способов получения воды без нарушения экологической ситуации в регионе при современных темпах роста населения.
Итак, на примере Израиля можно показать, в каких условиях и
какими путями был запущен и успешно реализован грандиозный инновационный проект, потребовавший от нации колоссальных усилий
и превративший Израиль в страну с передовыми технологиями.

40

«Вопросы экономики», № 11, 2011

В. Андреев,
руководитель проекта Департамента
по управлению прямыми инвестициями МДМ Банка

Ключевые факторы
успешности российских
инновационных проектов
в реальном секторе экономики
Для успешного проведения модернизации и инновационного
развития российской экономики необходимо, чтобы результаты
проводимых исследований и разработок оправдывали ожидания
ученых, предпринимателей и инвесторов. С этой целью в инновационном центре «Сколково» создаются особые условия для разработок в высокотехнологичных отраслях, способствующие созданию
и экспорту российских технологий и инновационной продукции.
Благодаря концентрации инвестиционного капитала и талантливых
ученых можно реализовать новые интересные идеи и инновацион­ные
проекты. При этом требуется оценить их перспективность с различных точек зрения.
В первую очередь важно понять результативность и количест­
венно оценить процессы отбора идей, формирования портфеля
инновационных проектов, их технологической реализуемости, внедрения в производство, выхода на рынок, достижения ожидаемой
доходности. Чтобы сформировать целостную картину успешности
инновационных проектов, нужно анализировать международную
инновационную практику. Вместе с тем инновационная среда каждого государства уникальна и зависит от специфики региона, уровня
экономического развития и уклада национальной экономики, что
определяет особые факторы успешности реализации инноваций.
Выявление таких факторов в России может не только создать основу
для реалистичной количественной оценки успешности конкретных
инновационных проектов, но и ускорить темпы модернизации отечественной экономики.
Успешность инновационных проектов
В кругу специалистов сложилось устойчивое мнение о случай­ном
характере и низкой вероятности успешности исследований и разработок. Считается, что прогнозировать развитие инновационного бизнеса
очень сложно, поскольку не ясны механизмы его роста.
Прежде всего деятельность компаний оценивается по экономической эффективности как соотношению полученной выгоды и затраченных ресурсов. Есть и более общий подход к оценке результативности
инновационной деятельности, включающий все полученные выгоды
или результаты, важнейшие из которых — доходность и рост бизнеса­.
«Вопросы экономики», № 11, 2011

41

В. Андреев

Однако даже незавершенный инновационный проект, несмотря на
отсутствие экономической эффективности в целом, может иметь положительный результат в виде созданной интеллектуальной собственности, новых технологий, представляющих интерес для патентования
и последующей продажи, повышения компетентности сотрудников, их
коммуникации и опыта1.
Для оценки инновационных проектов многие зарубежные исследователи используют экономическую категорию «успешность», которая считается «общей целью любой инновационной деятельности»2
и имеет различные интерпретации3. По нашему мнению, понятие
«успешность инновационных проектов» предполагает достижение
инвестором желаемых результатов инновационного процесса, что
отражает субъективный подход к оценке полученных результатов.
Экономическая успешность инновационных проектов как вероятность получения более высокой нормы прибыли, чем от сопоставимых не инновационных проектов, зависит от достижения технических целей проекта (вероятности технического завершения) и вывода
на рынок нового продукта (вероятности коммерциализации)4. Из-за
отсутствия оценки вероятности успеха компании нередко прежде­
временно завершают много технически интересных, но коммерчески
бесполезных проектов или выбирают относительно тривиальные
проекты с высокой ­вероятностью технического завершения и низкой
потенциальной прибылью.
Для определения успешности инноваций необходимо оценивать
ожидания заинтересованных лиц по неким разумным критериям, без
которых даже реальные достижения могут быть истолкованы как
неудача. Оценка успешности на уровне инновационной компании
базирует­ся на двух фундаментальных показателях: прибыльности
и влиянии на бизнес. Поэтому критериями успешности инновационной
деятельности на уровне предприятия могут быть: доля коммерчески
успешных инновационных проектов; доля продаж введенных за по­
следние три года продуктов; соотношение прибыли и затрат; уровень
технической успешности; достижение намеченного объема продаж нового товара; достижение планируемого размера прибыли; прибыльность
и успешность по сравнению с конкурентами5. Для крупных корпора1
Lewis M. A. Success, Failure and Organisational Competence: A Case Study of the New
Product Development Process // Journal of Engineering Technology Management. 2001. Vol. 18,
No 2. P. 185—206.
2
Jokioinen I., Suomala P. Concepts to Products: Lessons Learned from Industrial Success
Stories // European Journal of Innovation Management. 2006. Vol. 9, No 4. P. 371.
3
Cooper R. G. Identifying New Product Success. Project NewProd // Industrial Marketing­
Management. 1979, Vol. 8, No 2. P. 124—135; Hart S. Dimensions of Success in New Product­
Development: An Exploratory Investigation // Journal of Marketing Management. 1993. Vol. 9,
No 1. P. 23—41; Hultink E. J., Hart S., Robben H. S. J., Griffin A. Launch Decisions and New
Product Success: An Empirical Comparison of Consumer and Industrial Products // Journal of
Engineering and Technology Management. 2000. Vol. 17, No 1. P. 5—23. Например, «успешность — это сохранение преимуществ неопределенной собственности в контексте определяемой
проблемы».
4
Mansfield E., Wagner S. Organizational and Strategic Factors Associated with Probabilities
of Success in Industrial R&D // The Journal of Business. 1975. Vol. 48, No 2. Р. 179—198.
5
Cooper R. G., Kleinschmidt E. J. Winning Businesses in Product Development: The Critical­
Success Factors // Research-Technology Management. 1996. Vol. 39, No 4. P. 18—29.

42

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Ключевые факторы успешности российских инновационных проектов…

ций успешность инноваций определяется выходом нового продукта
на рынок, доходностью и снижением издержек, а также достижением
целей проекта, преимуществами для покупателей, коммерческой результативностью и будущим потенциалом6.
Опираясь на известные исследования инноваций7 и анализ успешной международной инновационной практики, мы сформулировали концепцию успешности инновационного бизнеса, в соответствии
с которой необходимо выполнить ряд условий:
— финансовые результаты нового инновационного проекта не
должны создавать угрозу существованию компании;
— следует организационно выделять успешный инновационный
проект для его активного развития и мультипликации;
— объем инвестиций в проект и срок их окупаемости должны
быть минимальными;
— целесообразность выпуска инновационной продукции определяется ее востребованностью у потребителей;
— необходимо оперативно оценивать результаты на всех стадиях
инновационного процесса, принимая своевременные решения о продолжении, приостановлении или прекращении проекта с целью сократить
потенциальные убытки.
Коммерческий потенциал новых идей
и инновационных проектов
И новые инновационные компании, и крупные корпорации
должны оценивать коммерческую перспективу своей инновационной
деятельности, что позволит сформировать финансовую стратегию
и снизить риски. Количественная оценка процесса трансформации
новых идей или разработок в коммерчески успешный результат может
базироваться на анализе результативности международной патентной
деятельности, опыта внедрения новых разработок в производство или
венчурного инвестирования.
Анализ международной патентной деятельности показал, что менее 10% поступивших идей могут претендовать на получение патента
и только 5—10% полученных патентов обладают минимальной коммерческой ценностью 8. Большая часть коммерчески ценных патентов
направлена на защиту приоритетности исследований, поэтому количество экономически успешных патентов намного меньше 1% от числа
выданных. Таким образом, соотношение творческих идей и успешных
инновационных проектов со значительной доходностью составляет
3000 к 1, или 0,03% от количества творческих идей.
6
Shenhar A. J., Tishler A., Dvir D., Lipovetsky S., Lechter T. Refining the Search for
Project­ Success Factors: A Multivariate, Typological Approach // R&D Management. 2002.
Vol. 32, No 2. P. 111—126.
7
Друкер П. Ф. Бизнес и инновации. М.: Вильямс, 2009. С. 62—63, 213—220; Кристен­
сен К. М., Рейнор М. Е. Решение проблемы инноваций в бизнесе. Как создать растущий бизнес
и успешно поддерживать его рост. М.: Альпина Бизнес Букс, 2004. С. 235—253.
8
Innovation and Its Enemies // The Economist. 2006. Jan. 14. P. 67.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

43

В. Андреев
В зарубежных исследованиях промышленных инновационных проектов установлен общий показатель их коммерческой успешности, составляющий примерно 0,04% от
количества представленных творческих идей9. В то же время этот показатель может
варьировать по отраслям. Так, для получения одного удачного коммерческого решения
в фармацевтической отрасли нужно исследовать гораздо больше соединений (8000—
10 000)10. Согласно большинству источников, шансы на успешность инновационных
разработок, требующих значительных затрат на поисковые, финансовые и рыночные
исследования, находятся в диапазоне от 1 из 7 до 1 из 10, что может объясняться выбором
в качестве начальной стадии анализа различных этапов разработки новых продуктов.

Доля коммерчески успешных инновационных проектов с момента их запуска в полномасштабное производство и выхода на рынок
в 1992 г. составляла в Японии 60%, а в Великобритании — 5411; в США
в 1968 г. — 67, в 2004 г. — 59%12. Доля успешных инновационных проек­
тов на стадии коммерческой реализации стабильно находится в диапазоне 40—65% и не увеличивается со временем, несмотря на постоянное
совершенствование усложняющихся инновационных процессов, поэтому
общая доля неудачных проектов устойчиво высока. Оценивая успешность
или неудачу инновационного проекта, следует четко определять исходный
этап инновационного процесса, поскольку верны оба следующих утверждения: «60% инновационных проектов успешны» с этапа коммерческой
реализации и «99,7% идей терпят неудачу» с этапа их представления.
Анализ результативности инновационных проектов, поддержанных
венчурными инвесторами, показывает, что около 35% в США и около
60% в Европе оказываются полностью неуспешными и не приносят
никакой прибыли, от 20 до 30% дают прибыль до 10%, то есть исходя
из стоимости вложенного капитала они не приносят ни убытков, ни
ожидаемой доходности13. От 8 до 18% компаний, получивших венчурное
финансирование, обеспечивают прибыль, значительно превышающую
стоимость вложенного капитала, но менее 4% инвестируемых проектов
дают венчурным инвесторам большую часть их прибыли.
Г. А. Стивенс и Дж. Берли подтвердили существование закономерности успешности промышленных инноваций по этапам инновационного процесса, так как для большинства отраслей характерно
универсальное соотношение количества проектов, перешедших на следующий этап, в абсолютном и относительном выражении (см. рис. 1).
Первоначально из 3000 творческих идей формируются 300 концептуальных идей
для проведения экспериментов или подачи патентной заявки (2-й этап инновационного проекта). Из 300 идей около 125 направляются для предварительной технической
разработки, получения патента, маркетинга и технико-экономического обоснования
9
Hopkins D. S. New Product Winners and Losers: Report 773. N. Y.: The Conference Board,
1980. P. 1—34; New Products Management for the 1980s. N. Y.: Booz, Allen & Hamilton, 1982.
10
Lowe E. A., Taylor W. G. K. Creativity in Life Sciences Research // R&D Management.
1986. Vol. 16, No 1. P. 45—61.
11
Edgett S., Shipley D., Forbes G. Japanese and British Companies Compared: Contributing­
Factors to Success and Failure in NPD // Journal of Product Innovation Management. 1992.
Vol. 9, No 1. P. 7.
12
Barczak G., Griffin A., Kahn K. B. Perspective: Trends and Drivers of Success in NPD
Practices: Results of the 2003 PDMA Best Practices Study // Journal of Product Innovation
Management. 2009. Vol. 26, No 1. P. 3—23.
13
Андреев В. А. Доходность инвестиций в инновационный бизнес // Вестник Финансовой академии. 2009. № 6. С. 48—61.

44

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Ключевые факторы успешности российских инновационных проектов…
Универсальная кривая успешности

Источник: Stevens G. A., Burley J. 3000 Raw Ideas = 1 Commercial Success! // ResearchTechnology Management. 1997. Vol. 40, No 3. P. 16—27.

Рис. 1
(3-й этап). Из этих экспериментальных исследований около 9 превращаются в крупные
опытно-конструкторские проекты, требующие значительных ресурсов для разработок,
анализа рынка, детальной экономической оценки проекта (4-й этап). Из них 4 становятся
основными инновационными проектами компании благодаря определению характеристик нового продукта, пробному маркетингу, анализу конкурентных преимуществ
и промышленной апробации (5-й этап). Только 1,7 проекта направляются для коммерческой реализации путем запуска в производство в полном объеме, обучения персонала
для продаж, последовательного освоения разных рынков (6-й этап). И в среднем, как
правило, только один проект приносит коммерческий успех (7-й этап).

На основе статистического анализа успешности инноваций в реальном секторе экономики можно сделать вывод, что подавляющее большинство идей даже на этапе опытно-конструкторских разработок новых
продуктов не имеет коммерческого успеха. Экономическая ценность
результатов творческого процесса изобретателей минимальна, так как
возможность их коммерческого применения отсутствует в 99,7% случаев.
Универсальные факторы успешности
инновационных проектов
В 1979—1981 гг. Р. Купер предложил теорию успешности инноваций, поддержанную многими зарубежными учеными, что позволило
идентифицировать более 75 ключевых факторов успешности инновацион­
ных проектов. Теорию Купера применяли при изучении успешности
разработки новых продуктов в различных странах: в канадских компаниях, в Скандинавии и США14, в Великобритании15, Австралии16,
14
Souder W. E., Jenssen S. A. Management Practices Influencing New Product Success and
Failure in the United States and Scandinavia: A Cross-cultural Comparative Study // Journal of
Product Innovation Management. 1999. Vol. 16, No 2. P. 183—203.
15
Balbontin A., Yazdani B., Cooper R., Souder W. E. New Product Development Success
Factors in American and British Firms // International Journal of Technology Management. 1999.
Vol. 17, No 3. P. 259—280.
16
Dwyer L., Mellor R. Organizational Environment, New Product Process Activities and
Project Outcomes // Journal of Product Innovation Management. 1991. Vol. 8, No 1. P. 39—48.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

45

В. Андреев

Китае17, Испании18 , Южной Корее19, Германии и Японии 20. Было
установлено, что перечень важнейших факторов успешности инновационных проектов имеет региональную специфику, отражающую
результативность инновационной деятельности каждой страны.
Так, факторы, незначимые для успешности разработки новых продуктов
в китайских компаниях (новизна производственного процесса и степень конкуренции), имели большое значение в Корее, а факторы, положительно влияющие на успех
инноваций в Канаде (например, новизна рекламы и потребностей покупателей),
в Корее оказывали отрицательное воздействие. В Китае приоритетность разработок,
их новизна на рынке служат важнейшими факторами успешности; адекватные объемы
производства в наибольшей степени определяют успех промышленных инноваций
в Корее, а целенаправленная рекламная поддержка особенно значима в Канаде.

Факторы, определяющие успешность инноваций, могут различаться по стадиям развития проекта, уровню новизны, типу нового
продукта и отрасли промышленности 21. На основе универсальных
факторов, обусловливающих успех инновационных проектов, формируются модели количественной оценки вероятности достичь планируе­
мые результаты проекта, применяемые для отбора инновационных
проектов или формирования их портфеля, анализа динамики потенциальной доходности проектов по этапам инновационного процесса.
Исследования успешности инноваций в рамках определенных отраслей
или отдельных корпораций позволили создать ряд скоринговых моделей оценки инновационных проектов, способствующих достижению
планируемой результативности инноваций. Такие модели эффективно
применяются в автомобилестроении Германии и Японии, в европейских
телекоммуникационных компаниях, причем благодаря накоплению успешного специфического отраслевого опыта повышается достоверность
прогнозирования результатов новых проектов.
Зарубежные исследователи в области инноваций выделили наи­
более важные факторы их успешности: поиск рыночной ниши с меньшей конкуренцией, менее удовлетворенными покупателями и меньшей
частотой смены товаров; анализ привлекательности и емкости рынка;
интенсивный предварительный технико-экономический анализ; детализация концепции продукта по комплексу свойств и позиционированию;
конкурентное превосходство; соответствие нового продукта возможно­
стям и стратегии фирмы; доступность финансовых и кадровых ресур17
Farley J. U., Lehmann D. R. Cross-national “Laws” and Differ­ences in Market Response­ //
Management Science. 1994. Vol. 40, No 1. P. 111—122; Ren L., Krabbendam K., WeerdNederhof­ P. de. Innovation Practices Success in China: The Use of Innovation Mechanisms in
Chinese SOEs // Journal of Technology Management in China. 2006. Vol. 1, No 1. P. 76—91.
18
Sanchez A. M., Elola L. N. Product Innovation Management in Spain // Journal of
Product Innovation Management. 1991. Vol. 8, No 1. P. 49—56.
19
Mishra S., Kim D., Lee D. H. Factors Affecting New Product Success: Cross-country
Comparisons // Journal of Product Innovation Management. 1996. Vol. 13, No 6. P. 530—550.
20
Херстатт К., Стоксторм К., Нагахира А. Процесс РНП и планирование в япон­
ских машиностроительных компаниях // Управление технологией и инновациями в Японии:
сб. статей. М.: Волтерс Клувер, 2009. С. 305—326; Херстатт К., Ферворн Б., Нагахира А.
Снижение степени неопределенности в период нечеткой фронтальной деятельности — сравнительный анализ инновационных проектов японских и немецких компаний. Там же. С. 401—429.
21
Langley D. J., Pals N., Ortt J. R. Adoption of Behavior: Predicting Success for Major
Innovations // European Journal of Innovation Management. 2005. Vol. 8, No 1. P. 56—78.

46

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Ключевые факторы успешности российских инновационных проектов…

сов; поэтапная организационная структура инновационного процесса;
поддержка инноваций руководством компании; координация между
разработчиками, производственниками и маркетологами; ускоренный
выход товара на рынок без ущерба для его качества22. На основе систематизации результатов зарубежных исследований можно разделить
все факторы, обусловливающие успешность инноваций, на факторы
среды, в которой реализуется инновационный проект, и на контролируемые компанией факторы инновационного процесса.
Как свидетельствует международный опыт, к основным причинам
неуспешности исследований и разработок23 относятся: слабая предварительная оценка рынка; неадекватная техническая оценка разработок; недостаточный анализ бизнеса и производственных проблем для
обеспечения заданных параметров продукта; нехватка финансовых
ресурсов и сложность вывода нового товара на рынок. Кроме того,
даже небольшие улучшения инновационного процесса позволяют
­сэкономить значительные финансовые ресурсы.
Методика исследования успешных и неуспешных
инновационных проектов в России
Согласно теории Купера, закономерности успешности промышленных инноваций в большей степени проявляются в различиях при
реализации проектов, оправдавших и не оправдавших ожидания
предпринимателей. Кроме того, ключевые факторы успешности инноваций формируются благодаря опыту компаний — отраслевых лидеров, ведущих интенсивную инновационную деятельность и имеющих
существенные инновационные достижения, завоевавших отраслевые
и мировые рынки. В связи с этим представляет интерес анализ особенностей решения инновационных задач крупнейшими отечественными
корпорациями и малыми инновационными предприятиями24.
Для формализации инновационного процесса был проведен опрос информированных руководителей инновационных компаний по разработанной нами анкете,
содержащей 89 параметров описания проекта и требующей как письменных экс22
Johne A., Snelson P. Success Factors in Product Innovation: A Se­lective Review of the
Literature­// Journal of Product Innovation Man­agement. 1988. Vol. 5, No 2. P. 114—128; Pinto J. K.,
Slevin D. P. Critical Success Factors in R&D Projects // Research-Technology ­Management. 1989.
Vol. 32, No 1. P. 31—36; Lynn G. S., Mazzuca M., Morone J. G., Paulson A. S. Learning Is the Critical­
Success Factor in Developing Truly New Products // Research-Technology Management. 1998. Vol. 41,
No 3. P. 45—51; Calantone R. J., Chan K., Cui A. S. Decomposing Product Innovativeness­and Its
Effects on New Product Success // Journal of Product Innovation Management. 2006. Vol. 23,
No 5. P. 393—407; Grimpe C. Successful Product Development after Firm Acquisitions: The Role
of Research and Development // Journal of Product Innovation Management. 2007. Vol. 24, No 6.
P. 614—628.
23
Daudе B. Analyse de la Maîtrise des risques // Revue Française de Gestion. 1980.
Jan.—Feb. P. 44; Cooper R. G., Edgett S. J., Kleinschmidt E. J. New Problems, New Solutions:
Making Portfolio Management More Effective // Research-Technology Management. 2000. Vol. 43,
No 2. P. 18—33.
24
Компании были разделены на группы малых — до 49 сотрудников, средних — от 50
до 249 и крупных — от 250 работников в соответствии с европейской методикой, где группа
малых и средних предприятий (SMEs) имеет численность сотрудников до 249 человек (см.:
Innovation in Firms: A Microeconomic Perspective. P.: OECD Publishing, 2009. P. 194, 204).

«Вопросы экономики», № 11, 2011

47

В. Андреев
пертных оценок по 10-балльной шкале, так и устных комментариев в ходе личного
интервью. Совместно с Инновационным бюро «Эксперт» удалось получить конфиденциальную информацию о конкретной финансовой стратегии предприятия,
результативности деятельности и возникающих проблемах. К настоящему времени
изучены 133 инновационных проекта, включая 76 успешных и 57 неуспешных, благодаря поддержке исследования 76 ведущими российскими инновационными компаниями из различных отраслей (см. рис. 2) и регионов, в том числе из Москвы (41%),
Санкт-Петербурга, Новосибирска, Московской, Брянской, Тульской, Свердловской,
Нижегородской, Ростовской, Калужской и Тюменской областей, Пермского края
и др. Из исследуемых инновационных компаний 51% имели меньше 50 сотрудников,
а 28% — более 250. У 36,7% компаний доля инновационной продукции в выручке
превысила 80%, у 32,4% годовая выручка была выше 250 млн руб.
Распределение исследуемых компаний по отраслям (в %)

Источники: расчеты автора, данные автора и Инновационного бюро «Эксперт».

Рис. 2

Об эффективности инвестиций в инновации может свидетельст­
вовать их окупаемость, которая зависит от скорости реализации
проектов и способности уложиться в планируемый бюджет. В среднем в Европе и Северной Америке почти половина инновационных
проектов (35—50%) не укладывается в планируемый срок выхода на
рынок, при этом средняя продолжительность инновационного проекта
от идеи до запуска нового продукта в продажу составляет 18 месяцев,
для 23% проектов — до одного года. В России средняя продолжительность инновационного проекта до точки безубыточности составила
20 месяцев (при медиане выборки 1 год), а 51% исследуемых проектов
достиг самоокупаемости за период до одного года, что соответствует
мировой практике25 (см. рис. 3). На первый взгляд данные показатели
относительно благоприятные, но по оценке предпринимателей время
до запуска проекта в производство оказалось больше планируемого
на 76,6%, что говорит о наличии у компаний возможностей сократить
сроки реализации инновационных проектов.
25
Oakley P. High-tech NPD Success through Faster Overseas Launch // European Journal
of Marketing. 1996. Vol. 30, No 8. P. 75—91; Cooper R. G., Edgett S. J., Kleinschmidt E. J. Benchmarking Best NPD Practices // Research-Technology Management. 2004, Vol. 47, No 1. P. 31—43.

48

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Ключевые факторы успешности российских инновационных проектов…
Продолжительность исследуемых инновационных проектов

Источники: расчеты автора, данные автора и Инновационного бюро «Эксперт».

Рис. 3

Объем продаж превысил расходы в 90,6% реализованных инновационных проектов, при этом реальный возврат инвестиций составил
в среднем по всем проектам 7,9 раза при медиане выборки 3,4 раза.
Таким образом, даже с учетом самых неудачных проектов успешные
российские инновационные компании по уровню доходности соответст­
вуют показателям мировой инновационной экономики.
В качестве критериев, по которым оценивалась успешность
­недавно завершенных проектов — в какой мере оправдались ожидания
предпринимателей, — мы использовали: величину прибыли; величину
спроса; объем сбыта; цену единицы продукции; конкурентные преимущества (см. табл. 1).
Статистическая обработка данных была проведена с использованием программ
Excel, Statistica и собственных разработок. По результатам исследований были
установлены выборочное среднее и стандартное отклонение для каждого фактора,
а для более робастной оценки центра распределения по каждому фактору была
вычислена медиана ряда. Для выявления связи между результатом проекта и факторами применялся корреляционный анализ, позволяющий через коэффициент
корреляции отразить степень линейной зависимости двух переменных. Поскольку
исследуемый результат проекта — успешность — был представлен в дихотомической
шкале (0 или 1), в качестве коэффициента корреляции использован коэффициент
бисериальной корреляции Пирсона. При представлении результатов исследования
мы выделили значимые коэффициенты корреляции.
Т а б л и ц а

1

Соответствие результатов инновационных проектов
ожиданиям инвесторов
Успешные проекты, %
Критерий успешности
Величина прибыли
Величина спроса
Конкурентные преимущества
Объем сбыта
Цена единицы продукции

не
соотоправда- ветстволись
вали
2,1
4,1
2,0
6,0
4,0

61,7
77,6
57,1
74,0
70,0

Неудачные проекты, %

не
соотпре­
ветствовзошли оправдались
вали
36,2
18,4
40,8
20,0
26,0

84,6
63,2
36,8
78,9
43,2

12,8
31,6
50,0
21,1
56,8

пре­
взошли
2,6
5,3
13,2
0,0
0,0

Источники: расчеты автора, данные автора и Инновационного бюро «Эксперт».

«Вопросы экономики», № 11, 2011

49

В. Андреев

Факторы внешней среды,
влияющие на успешность инноваций
Успешность нового продукта обусловлена прежде всего факторами среды, где реализуется инновационный проект. Обычно условия
среды не поддаются контролю, поскольку невозможно устранить
неблагоприят­ные обстоятельства или создать положительную ситуацию на рынке. Однако компания должна анализировать тенденции на
потенциальном рынке, иначе можно потратить ресурсы на разработку
нового продукта, на который практически нет спроса.
Среди факторов конкурентной рыночной среды наибольшее отрицательное влияние на успешность разработки новых продуктов оказывают­
степень удовлетворенности продуктами конкурентов, ­существование
доминирующего конкурента и количество конкурентов (см. табл. 2).
Конкуренты могут выбрать тактику копирования новинок, с опережением захватывать потенциальные сегменты рынка, что уменьшает
конкурентоспособность фирмы на рынке и продажи инновационных
продуктов. Для небольших компаний важны следующие факторы, негативно влияющие на успешность инноваций: интенсивность ценовой конкуренции, интенсивность конкуренции в целом и степень разнообра­зия
продуктов на рынке. Конкурентная рыночная среда по-разному влияет
на успешность инноваций в каждой стране; отметим, что стабильность
рынка повышает вероятность успешности новых продуктов в странах,
где значительна роль государства на рынке, например в Китае.
Наиболее важные характеристики рынка для успешности инно­
ваций — егорост и степень влияния государства (см. табл. 3).
Увеличение роли государства в регулировании рыночных отношений
обычно повышает стабильность рынка, однако в России воздействие
госу­дарства на инновационную деятельность отрицательное, что,
видимо, связано с проверками и давлением на бизнес, а не с содейст­
вием ему. Но в целом в абсолютном выражении компании невысоко
оценивают степень влияния государства на инновационный рынок.
Оценка турбулентности рынка основана на интенсивности конкуренции, частоте изменений продуктов и потребностей покупателей как
главных источниках неопределенности. Для обеспечения успешности
инновационных проектов в условиях высокой турбулентности выгоднее ориентироваться на технологический прорыв, а не на рыночные
исследования. И наоборот: чем стабильнее рынок, тем важнее знания
о нем и менее значима новизна продукта, так как ясны потребности
покупателей и действия конкурентов26.
Контролируемые факторы
успешности промышленных инноваций
Контролируемые факторы успешности находятся в компетенции
компаний. К ним относятся формальные процедуры инновационного
26
Droge C., Calantone R., Harmancioglu N. New Product Success: Is It Really Controllable
by Managers in Highly Turbulent Environments? // Journal of Product Innovation Management.
2008. Vol. 25, No 3. P. 272—286.

50

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Вопросы экономики», № 11, 2011

–0,063
–0,148

–0,114

–0,148

–0,022

–0,009

–0,271**

–0,279**

–0,203*

–0,152

крупные

–0,202*
–0,248**

все

–0,235*

–0,287**

–0,340**

–0,357**

–0,256*
–0,302**

МСП

Коэффициент корреляции
фактора с успешностью

5,25

5,68

4,87

4,20

6,04
5,21

успех

6,16

6,87

6,49

6,04

7,16
6,76

–0,91

–1,19

–1,62

–1,84

–1,12
–1,55

5,73

5,82

5,27

4,18

6,73
5,05

успех

5,67

5,94

6,17

5,00

7,06
6,00

0,06

–0,13

–0,89

–0,82

–0,33
–0,95

разница
неудача значений

крупные

5,06

5,63

4,70

4,20

5,76
5,28

—0,110

0,351**

все

—0,132

0,134

крупные
—0,101

0,455**

МСП

Коэффициент корреляции
фактора с успешностью

Примечание. ** Корреляция значима на уровне 0,01.

Рост рынка
Степень влияния
государства на рынок

Факторы
привлекательности рынка

4,08

6,74

успех
4,76

4,70

—0,68

2,04

3,90

5,82

успех

4,78

5,00

—0,87

0,82

разница
неудача значений

крупные

4,15

7,11

6,41

7,32

6,65

6,54

7,22
7,14

–1,35

–1,35

–1,94

–2,34

–1,46
–1,85

3

4,75

4,54

—0,60

2,57

разница
неудача значений

Т а б л и ц а

МСП
успех

Среднее значение фактора, в баллах
разница
неудача значений

все

Привлекательность рынка

2

разница
неудача значений

МСП
успех

Среднее значение фактора, в баллах
разница
неудача значений

все

Примечания. * Корреляция значима на уровне 0,05; ** корреляция значима на уровне 0,01; МСП — малые и средние предприятия.

Интенсивность конкуренции
Количество конкурентов
Существование
доминирую­щего конкурента
Степень удовлетворенности
продуктами конкурента
Интенсивность ценовой
­конкуренции
Степень разнообразия
­продуктов

Факторы
конкурентной среды на
рынке

Конкурентная среда на рынке

Т а б л и ц а

Ключевые факторы успешности российских инновационных проектов…

51

В. Андреев

процесса, действия по выводу нового продукта на рынок и информационная осведомленность.
С точки зрения совместимости проекта и стратегии компании для
успешности инноваций важно наличие команды менеджеров, а для
корпораций особенно значим уровень коммуникации между исследователями, производственниками и маркетологами (см. табл. 4). Отметим,
что в целом на современном этапе ресурсы предприятия и опыт сотрудников не оказывают решающего влияния на успех исследований
и разработок. На первый план выходит способность компании управлять проектом и обеспечивать взаимодействие сотрудников.
В многочисленных зарубежных исследованиях предлагается
создавать многофункциональную команду для реализации инновационного проекта и выделять ее лидеров27. Низкую значимость этой
группы факторов в России можно объяснить высоким уровнем удовлетворенности руководителей финансовыми и техническими ресурсами
для реализации инновационных проектов, а также компетентностью
своих специалистов, что позволяет говорить о формировании в нашей
стране широкого круга самодостаточных успешных инновационных
компаний. В то же время юридическая защита крайне незначима для
успешности инновационных проектов, что лишь подтверждает отсутст­
вие в российском инновацион­ном секторе международного финансового
капитала, требующего серьезного юридического структурирования
инвестиционных сделок.
Важнейшая характеристика нового российского продукта, определяющая его успешность, — конкурентоспособность на внешнем рынке
(см. табл. 5). Для небольших инновационных компаний существенное
значение имеет новизна продукта для своей отрасли, что позволяет
претендовать на определенную нишу отраслевого рынка; важен также
относительный размер инвестиций в проект, при снижении которого
увеличивается вероятность его провала. В то же время для крупных
компаний большое значение имеет другой фактор — рынок в качестве
поставщика идеи. Он служит источником практически всех инноваций
в российских корпорациях в отличие от небольших компаний, где они
инициированы как спросом, так и технологией. Однако в соответствии
с международной практикой вероятность успеха проектов, «толкаемых
технологией», меньше, чем проектов, «притягиваемых спросом».
Низкая цена в России, как и в других странах, не оказывает
существенного влияния на успешность продукта, поэтому ценовое
преимущество не выступает ключевым фактором, определяющим
результативность разработок. Удивительно, что защищенность идеи
патентом в России незначима для ее успешности в отличие от большинства промышленно развитых стран, что не способствует продаже
технологий в качестве интеллектуальной собственности. В настоящее
время и новизна продукта не определяет его успешность, однако
российские инновационные компании готовы повышать техническую
сложность и технологическую новизну продуктов. Вместе с тем, хотя
27
McDonough III E. F. Investigation of Factors Contributing to the Success of Crossfunctional­Teams // Journal of Engineering and Technology Management. 2000. Vol. 17, No 3.
P. 221—235.

52

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Вопросы экономики», № 11, 2011

0,365*

0,294

0,282

0,291

0,143

0,100

0,177*

крупные

0,161

все

0,149

0,006

0,070

0,088

МСП

Коэффициент корреляции
фактора с успешностью

0,046

0,147

0,267

—0,036

0,226*

0,083

0,127

крупные

0,138

все

0,203

0,031

0,261*

0,181

МСП

Коэффициент корреляции
фактора с успешностью

Примечание. * Корреляция значима на уровне 0,05.

Относительная величина
инвестиций
Конкурентоспособность
на внешнем рынке
Источник идеи (изобретатель — 0, рынок — 10)
Степень новизны продукта­
для данной отрасли в России

Факторы,
характеризующие
инновационный продукт

6,97

7,95

8,08

7,58

успех

5,98

7,49

7,49

6,69

0,99

0,46

0,59

0,89

разница
неудача значений

все

7,64

8,55

8,45

8,14

успех

6,38

7,04

6,28

5,56

успех

5,47

6,46

4,83

4,98

0,91

0,58

1,45

0,58

разница
неудача значений

все

1,30

1,43

1,29

1,72

6,50

8,55

6,35

5,55

6,74

6,95

5,47

5,37

–0,24

1,60

0,88

0,18

разница
неудача значений

крупные
успех

6,33

6,44

6,25

5,57

5,81

7,68

7,65

6,83

0,89

0,03

0,28

0,52

5

4,84

6,21

4,53

4,77

1,49

0,23

1,72

0,80

разница
неудача значений

Т а б л и ц а

МСП
успех

6,70

7,70

7,93

7,35

4

разница
неудача значений

МСП
успех

Среднее значение фактора, в баллах

6,33

7,11

7,17

6,42

разница
неудача значений

крупные

Среднее значение фактора, в баллах

Основные характеристики инновационного продукта

Примечание. * Корреляция значима на уровне 0,05.

Уровень коммуникации
между исследователями,
производственниками
и маркетологами
Наличие исследовательского
опыта сотрудников
Наличие разработчиков
и технических ресурсов
Наличие команды
­менеджеров

Факторы
совместимости проекта
и стратегии компании

Совместимость проекта и стратегии компании

Т а б л и ц а

Ключевые факторы успешности российских инновационных проектов…

53

В. Андреев

инновационность продукта в целом увеличивает его конкурентные
преимущества, высокий уровень новизны может отпугивать потребителей и уменьшать их заинтересованность в новом товаре. Кроме того,
как показывает зарубежный опыт, новизна продуктов не оказывает
прямого влияния на их доходность, что особенно важно для фирм,
ошибочно стремящихся к инновациям ради инноваций.
Для успешной реализации инноваций конкретной компанией
в большей степени важны способности предварительно оценивать рынок и разрабатывать новый продукт. Для крупных компаний характерно отрицательное влияние жесткого выполнения плана, но полезны
предварительная оценка технической реализуемости проекта и наличие
системы производственной апробации и эксплуатации (см. табл. 6).
Жесткая формализованная структура отрицательно влияет на успешность инновационного процесса во многих странах.
В европейских странах нередко к разработке изделия привлекают­
клиентов, особенно в своей отрасли, однако их активное участие
препятст­вует созданию радикальных инноваций и в целом негативно
воздействует на успешность инноваций. Поэтому для достижения
положительного эффекта можно ограничиться обсуждением новых
разработок с внешними партнерами28. В России система тестирования
образцов у потребителей не получила распространения и незначима
для их успешности. Немало технически реализуемых инновационных
проектов прекращаются благодаря их своевременной экономической
оценке, задержка которой «может обойтись слишком дорого как
компании, так и обществу»29. Отметим, что все российские инновационные компании уделяют должное внимание финансовому анализу
инновационных проектов.
Наибольшее количество факторов, оказывающих существенное
влияние на успешность новых разработок, относится к группе конкурентных преимуществ продукта (см. табл. 7). Это прежде всего:
конкурентные преимущества по совокупности всех показателей;
высокое качество; лучшее удовлетворение потребностей, чем у конкурентов; сокращение затрат потребителя; повышенная надежность.
Для крупных компаний важно высокое качество инновационного продукта, а для небольших — наличие уникальных признаков, свойств
и функций продуктов. Уникальность продукта может положительно
влиять на его доходность, однако новые свойства и функции незнакомого изделия могут создавать для покупателей проблему адаптации
к нему из-за различного понимания компанией и потребителями
преимуществ продукта.
Наиболее значимый фактор успешности промышленных инноваций в России — способность компаний обеспечить планируемый
объем выпуска нового продукта, что выявляет и самую уязвимую
точку инно­в ационной деятельности, позволяющую предвидеть
неудачу проектов (см. табл. 8). Это подтверждает необходимость
28
Knudsen M. P. The Relative Importance of Interfirm Relationships and Knowledge Transfer­
for New Product Development Success // Journal of Product Innovation Management. 2007. Vol. 24,
No 2. P. 117—138.
29
Mansfield E., Wagner S. Op. cit. Р. 197.

54

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Степень жесткости следования утвержденному плану
Предварительная оценка
технической реализуемости
проекта
Предварительная оценка
рынка
Способность к разработке
изделия
Наличие системы тестирования опытного образца
Наличие системы производственной апробации
и опытной эксплуатации

Факторы, отражающие
способность к реализации
инновационного проекта

–0,286

0,229

0,111

0,200

0,174

0,220

0,136

0,158

0,145

0,143

0,137

крупные

–0,100

все

«Вопросы экономики», № 11, 2011
0,122

0,140

0,113

0,181

0,091

–0,038

МСП

Коэффициент корреляции
фактора с успешностью

7,32

7,72

8,30

7,01

7,52

5,53

успех

6,53

6,98

7,80

6,25

6,93

6,15

0,79

0,74

0,50

0,76

0,59

–0,62

8,00

7,95

8,41

6,91

7,68

4,27

успех

7,00

7,26

7,63

6,37

6,68

5,89

1,00

0,69

0,78

0,54

1,00

–1,62

разница
неудача значений

крупные

7,04

7,62

8,25

7,06

7,45

6,04

6

6,28

6,83

7,89

6,19

7,06

6,28

0,76

0,79

0,36

0,86

0,40

–0,24

разница
неудача значений

МСП
успех

Среднее значение фактора, в баллах
разница
неудача значений

все

Способность компании реализовать инновационный проект

Т а б л и ц а

Ключевые факторы успешности российских инновационных проектов…

55

56

–0,204

–0,010

0,150
0,215
0,314*
0,199

0,272

0,275**

0,259**
0,073
0,321**
0,247**

0,357**

крупные

0,136

все

0,396**

0,301**
–0,007
0,331**
0,270**

0,402**

0,258*

МСП

Коэффициент корреляции
фактора с успешностью

7,52

6,64
5,19
8,11
7,40

7,39

6,88

успех

5,98

5,29
4,84
6,89
6,26

5,98

6,07

1,54

1,35
0,35
1,22
1,14

1,40

0,81

все

0,277**

0,161

Примечание. ** Корреляция значима на уровне 0,01.

0,395**

МСП

0,572**

крупные

Коэффициент корреляции
фактора с успешностью

Соответствие фактического объе­ 0,452**
ма производства планируемому
Наличие адресной рекламы
для отдельных категорий
0,240**
потребителей

Факторы информационной
осведомленности

6,24

7,25

успех

4,77

4,51

1,47

2,74

6,53

5,47
4,00
7,16
6,61

6,68

7,53

0,93

0,71
1,05
1,07
0,82

–0,05

–0,91

6,24

7,55

успех

5,33

4,06

0,90

3,49

разница
неудача значений

крупные

6,25

7,14

5,69

5,19
5,28
6,74
6,08

5,61

5,31

1,85

1,64
–0,03
1,31
1,30

2,09

1,68

8

4,49

4,74

1,76

2,39

разница
неудача значений

Т а б л и ц а

МСП
успех

7,55

6,83
5,25
8,06
7,38

7,70

6,98

7

разница
неудача значений

МСП
успех

Среднее значение фактора, в баллах
разница
неудача значений

все

Продвижение на рынок

7,45

6,18
5,05
8,23
7,43

6,64

6,62

успех

разница
неудача значений

крупные

Среднее значение фактора, в баллах
разница
неудача значений

все

Примечание. * Корреляция значима на уровне 0,05; ** корреляция значима на уровне 0,01.

Наличие уникальных
­признаков, свойств и ­функций
продукта
Лучшее удовлетворение
­запросов потребителя,
чем у конкурентов
Сокращение затрат потребителя
Низкая цена
Высокое качество
Повышенная надежность
Конкурентные преимущест­ва
по совокупности всех показателей

Факторы конкурентных
преимуществ

Преимущества нового продукта

Т а б л и ц а

В. Андреев

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Ключевые факторы успешности российских инновационных проектов…

восстановить производственные мощности для модернизации нацио­
нальной экономики.
Кроме того, руководители большинства инновационных компаний отмечали наибольший дефицит финансирования, компетентных
специалистов и личных связей именно на этапе расширения произ­
водства при внедрении образцов для промышленного изготовления.
Поэтому привлекать дополнительные ресурсы здесь особенно эффективно. Чтобы ускорить выход нового российского продукта на
рынок, полезна адресная реклама для отдельных категорий потре­
бителей. В развивающихся странах в большей степени важны ее
количество или интенсивность, а для промышленно развитых, как
и для России, успешное продвижение нового продукта в значительной мере зависит от качества и целенаправленности маркетинговых
и рекламных усилий.
Во многих странах выявлена тесная зависимость между обработкой информации о рынке и успешностью нового продукта, что
требует качественного сбора информации, надлежащих действий по
ее анализу и использованию30. Когда менеджеры уверены в буду­щем
успехе нового продукта и способны реалистично оценивать риски, то
скорее всего его ожидает успех (см. табл. 9). Для российских инновационных компаний также установлена существенная значимость
восприятия топ-менеджментом степени риска до запуска проекта,
знание размеров рынка и поведения покупателей, а также уверенность
в успехе продукта до запуска проекта. Исследования показали, что
успешности инновационных проектов способствует осведомленность
об общих и детальных запросах потребителей, о продукции и стратегии конкурентов, ценовой чувствительности клиента, минимальной
и максимальной приемлемых ценах.
Наибольшее негативное влияние на успешность инноваций
оказывают­ степень рыночной неопределенности, отсутствие навыков
промышленного маркетинга и продаж, технологическая неопределенность проекта, недостаток опыта реализации инновационных проектов у менеджмента (см. табл. 10). Реализации проекта часто мешают
конфликты личных интересов инноваторов и инвесторов, а также
отсутствие у менеджеров опыта работы в компаниях быстрого роста
и на глобальных рынках. Многие крупные компании отмечают зависимость проекта от уникальных компетенций его ключевых участников
и дефицита кадров. Неопределенность и неблагоприятные последствия
считаются неотъемлемой частью инновационного процесса, поэтому
многие инновации, как высоко рискованные, отклоняются, несмотря
на их очевидные достоинства31.
Российская инновационная практика показывает, что при ограниченности и недостаточности финансовых ресурсов, особенно у малых и средних предприятий, привлечение заемных средств повышает
­успешность проектов. Наибольшие проблемы у инновационных компа30
Ottum B. D., Moore W. L. The Role of Market Information in New Product Success/
Failure // Journal of Product Innovation Management. 1997. Vol. 14, No 4. P. 258—273.
31
Saaksjarvi M., Lampinen M. Consumer Perceived Risk in Successive Product Generations­ //
European Journal of Innovation Management. 2005. Vol. 8, No 2. P. 145—156.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

57

58

0,352*

0,484**
0,403**

0,286

0,208*

0,268**
0,294**

0,350**

0,380*

0,370*

0,192*

0,261**

0,297

крупные

0,214*

все

0,220*

0,379**

0,185
0,243*

0,149

0,124

0,181

МСП

Коэффициент корреляции
фактора с успешностью

7,59

7,28

7,09
7,33

7,23

7,64

7,81

успех

6,45

5,82

5,85
6,11

6,29

6,78

6,96

1,13

1,46

1,24
1,22

0,94

0,86

0,85

7,91

7,09

7,27
7,55

7,64

7,91

7,95

успех

6,47

5,89

5,37
5,89

6,16

6,47

6,89

1,44

1,20

1,90
1,65

1,48

1,44

1,06

разница
неудача значений

крупные

7,45

7,36

7,02
7,25

7,06

7,53

7,75

9

6,44

5,78

6,11
6,22

6,36

6,94

7,00

1,01

1,58

0,91
1,02

0,70

0,58

0,75

разница
неудача значений

МСП
успех

Среднее значение фактора, в баллах
разница
неудача значений

все

Примечание. * Корреляция значима на уровне 0,05; ** корреляция значима на уровне 0,01.

Знание общих и детальных
запросов потребителей
Знание ценовой чувствительности клиента (минимальной
и максимальной приемлемых
цен)
Знание продукции и стратегии
конкурентов
Знание поведения покупателя
Знание размеров рынка
Восприятие топ-менеджментом­
степени риска до запуска
проекта
Уверенность топ-менеджмента
в успехе продукта до запуска
проекта

Факторы информационной
осведомленности

Осведомленность и владение информационными потоками

Т а б л и ц а

В. Андреев

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Вопросы экономики», № 11, 2011

–0,226

–0,160

–0,144

–0,198*

–0,181*

–0,162

–0,162

–0,194

–0,198

–0,138

–0,128

–0,136

–0,182

МСП

–0,262*

–0,234

крупные

–0,303** –0,401**

–0,196*

все

Коэффициент корреляции
фактора с успешностью

2,15

3,40

4,07

4,41

4,21

3,19

успех

3,11

4,18

5,07

5,15

5,71

4,35

–0,96

–0,78

–1,01

–0,74

–1,50

–1,16

2,77

3,32

3,52

4,55

3,59

2,77

успех

3,63

4,00

4,74

5,21

5,68

4,21

–0,86

–0,68

–1,21

–0,67

–2,09

–1,44

разница
неудача значений

крупные

1,89

3,43

4,28

4,35

4,47

3,36

10

2,83

4,28

5,25

5,11

5,72

4,42

-0,95

–0,84

–0,97

–0,76

–1,25

–1,06

разница
неудача значений

МСП
успех

Среднее значение фактора, в баллах
разница
неудача значений

все

Примечание. * Корреляция значима на уровне 0,05; ** корреляция значима на уровне 0,01.

Технологическая неопределенность проекта
Степень рыночной неопределенности
Отсутствие у менеджеров
опыта работы в компаниях
быстрого роста и на глобальных рынках
Отсутствие навыков промышленного маркетинга и продаж
Недостаток опыта реализации­
инновационных проектов
у ­менеджмента
Конфликт личных интересов
инноваторов и инвесторов

Факторы информационной
осведомленности

Риски

Т а б л и ц а

Ключевые факторы успешности российских инновационных проектов…

59

В. Андреев

ний возникали в связи с недостатком коммуникации внутри компании
и конфликтами с внешними партнерами и ключевыми специалистами. Тем не менее негативного давления со стороны государственных
и правоохранительных органов инноваторы не отмечают, и количество
судебных процессов в этой области несоизмеримо меньше, чем за рубежом, что не стимулирует защиту интеллектуальной собственности.
Результаты нашего исследования подтвердили мнение зарубежных
ученых о целесообразности поэтапного гибкого прогнозирования развития проекта, которое снижает уровень рыночной и технологической
неопределенности, особенно для радикальных инноваций32.
В настоящее время многие решения по отбору идей для инновационных проектов принимаются без учета объективных критериев
оценки и сравнительного анализа, на интуитивном уровне. Вместе с тем
существует мнение, что «единственный эффективный метод оценки
инновационных проектов — это исчерпывающий список ключевых
факторов успеха в каждой функциональной области, определение их
относительной важности и оценки каждой идеи по всем факторам»33.
Выявленный нами перечень факторов успешности инноваций в России
позволит менеджерам лучше выстраивать стратегические приоритеты,
делать более информативные оценки текущего состояния и потен­
циальной успешности своих проектов.
На базе ключевых факторов успешности инновационных
проектов можно создать многофакторную модель количественного анализа, оценки вероятности успешности и текущего контроля
инновацион­ного процесса. К таким факторам в реальном секторе
экономики России с учетом их значимости и характера влияния мы
относим: соответствие фактического объема производства планируе­
мому; конкурентные преимущества по совокупности всех показателей; рост рынка; восприятие руководством степени риска до запуска
проекта; высокое качество; степень рыночной неопределенности;
знание размеров рынка; степень удовлетворенности продуктами
конкурентов; лучшее удовлетворение запросов потребителя, чем
у конкурентов; существование доминирующего конкурента; знание
поведения покупателей; уверенность руководства в успехе до запуска
проекта; сокращение затрат потребителя; количество конкурентов;
повышенная надежность; наличие адресной рекламы для отдельных
категорий потребителей.
Для небольших инновационных компаний важны следующие
факторы успешности инноваций: интенсивность ценовой конкуренции; наличие уникальных признаков, свойств и функций продукта;
степень разнообразия продуктов. Для корпораций особую значимость
имеет уровень коммуникации между исследователями, производст­
венниками и маркетологами.
32
Lynn G. S., Akgün A. E. Project Visioning: Its Components and Impact on New Product­
Success // Journal of Product Innovation Management. 2001. Vol. 18, No 6. P. 374—387;
Rice M. P., O’Connor G. C., Peters L. S., Morone J. G. Managing Discontinuous Innovation //
Research-Technology Management. 1998. Vol. 41, No 3. P. 52—58.
33
Ламбен Ж.-Ж., Чумпитас Р., Шулинг И. Менеджмент, ориентированный на рынок.
СПб.: Питер, 2010. С. 400.

60

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Ключевые факторы успешности российских инновационных проектов…

*

*

*

Хотя экономическая ценность результатов творческого процесса
изобретателей минимальна, вероятность экономической успешности
инновационных проектов с этапа внедрения разработок в производст­
во составляет 40—65%. Согласно международной практике, в среднем прибыль, превышающая планируемый уровень, обеспечивается
в 8—18% инновационных проектов, а в ведущих российских инновационных компаниях она превысила ожидания предпринимателей
в 29% проектов. Результаты исследования подтвердили, что стабильно
развивающиеся российские инновационные компании в различных
отраслях по срокам выполнения и окупаемости инновационных проек­
тов, по реальному возврату на вложенные инвестиции не уступают
лидерам мировой инновационной экономики.
Рост и результативность отечественного инновационного бизнеса
в первую очередь зависят от конкурентной рыночной среды, конкурентных преимуществ разрабатываемого продукта и информацион­
ной осведомленности компании. Знание размеров рынка, степени
удовлетворенности продукцией конкурентов, поведения покупателей,
продукции и стратегии конкурентов увеличивают вероятность успешности инновационных проектов благодаря снижению рыночной
неопределенности проекта, как и рост рынка и адресная реклама для
отдельных категорий потребителей.
Экономической успешности проектов содействует достижение
конкурентных преимуществ нового продукта по совокупности всех
показателей, прежде всего высокого качества. В целом российские компании способны эффективно реализовывать инновационные проекты,
в том числе в силу профессиональной компетентности исследователей,
разработчиков и финансистов. При этом недостаток опыта сотрудников
в большей степени ощущается в области маркетинга и продаж, а также
в реализации инновационных проектов.
Главная проблема инновационного сектора российской экономики — ограниченность современной производственной базы, что препятствует развитию полномасштабного производства инновационной
продукции в стране и модернизации ее экономики. В результате ключевым фактором успешности промышленных инноваций в России как
для крупных корпораций, так и для новых компаний во всех отраслях
выступает способность обеспечить производство планируемого объема
инновационных продуктов.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

61

Вопросы теории

Х. Уэрта де Сото,
профессор политической экономии
Университета Хуана Карлоса (Мадрид, Испания)

«Человеческая деятельность»
Людвига фон Мизеса как учебник
по экономической теории*
С момента выхода третьего, исправленного и дополненного английского издания главной книги Людвига фон Мизеса, экономического трактата «Человеческая деятельность», прошло 30 лет. Безусловно,
это прекрасный повод поразмышлять о значении этой книги для
развития экономической теории и удачная возможность продемонст­
рировать ее сравнительные преимущества ученым, преподавателям
и интеллектуалам1.
Основные сравнительные преимущества
«Человеческой деятельности»
Типичные недостатки современных учебников
по экономической теории
Большая часть огромного количества имеющихся сегодня на
рынке вводных курсов и учебников политической экономии имеет
существенные недостатки, на которые часто не принято обращать
внимания. Однако эти недостатки оказывают негативное влияние на
качество подготовки будущих экономистов. Во-первых, практически
все современные учебники стремятся угнаться за модой. Считается,
что чем современнее учебник, тем он лучше; иными словами, самый
лучший учебник — это тот, который соответствует последнему писку
научной моды и отражает самые последние тенденции, то есть ориентируется на свежие публикации в специализированных экономических журналах, считающихся наиболее авторитетными. По сути,
*  Huerta de Soto J. Ludwig von Mises’ «Human Action» As a Textbook Of Economics.
Впервые опубликовано в: Journal for the New Europe. 2004. Vol. 1. No 1. P. 5—62. Публикуется
с разрешения автора, с некоторыми сокращениями.
1
Прошло десять лет с того момента, как «Человеческая деятельность» стала базовым
учебником политэкономии в мадридском университете Комплутенсе.

62

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Человеческая деятельность» Людвига фон Мизеса…

мы имеем дело с очередным воплощением старого мифа о «научном
мелиоризме» — представлением о том, что любые новые научные идеи
с теоретической точки зрения лучше старых уже потому, что они новые. Такие представления имеют под собой некоторое основание, если
речь идет о естественных науках или о технологии, но они совершенно
ошибочны, если речь идет о социальных науках и, в частности, о политической экономии. Наша наука основана на принципах, относящихся
к сущности человеческой природы; они не меняются в соответствии
с научной модой и в зависимости от развития технологий; они чрезвычайно устойчивы, даже незыблемы.
Погоня за модой стала причиной, по которой авторы многих
учебников искренне полагают, что достаточно пересказать модные
доктрины разного качества и в разной степени согласующиеся друг
с другом, но не надо прилагать усилия для разъяснения их фундаментальных оснований (и уж тем более не нужно пытаться объяснить читателю или студенту их внутреннюю логику). Обычно, чтобы
скрыть недостаток рефлексии и логики, прибегают к математическим
формулам (верное средство убедить непосвященных в «научности»
гипотезы) и к насыщению текста статистикой и разными схемами.
Писать такие учебники на самом деле гораздо проще и быстрее, чем
дать сжатое, понятное и логичное описание экономических принципов,
заставляющее студентов (и преподавателя) постоянно помнить о фундаментальных основаниях аналитического инструментария, который
они используют. Очень немногие из авторов современных учебников
излагают основания экономической теории, и даже те, кто упоминает
о них, быстро переходят на другие темы, не желая «сбивать с толку»
студентов, обременять их изучением «трудных» вопросов, связанных
с принципами, фундаментом и методом нашей науки.
Было бы ошибкой считать причиной перечисленных нами недостатков преходящую моду, личные причуды или пренебрежение
строгостью изложения у конкретных авторов конкретных учебников. Самая главная опасность связана с тем, что в значительной
степени эти недостатки представляют собой естественные результаты
доминирования внутри научного сообщества узко сциентистского
и позитивистского представления об экономической теории. Образ
экономической науки, который обычно создают учебники, — это образ дисциплины, развитие которой идет тем же путем, что и развитие
естественных и инженерных наук. Предполагается, что необходимая
информация о целях и средст­вах доступна или «дана» (в абсолютном
или относительном смысле) и что это знание (информация) неизменно;
соответственно проблематика экономической науки сводится исключительно к технологии оптимизации и максимизации. За этим представлением скрывается неявное стремление сконструировать науку
«социальной инженерии» и свести экономическую теорию к набору
практических советов о том, как следует вмешиваться в экономику.
Соответствующие рекомендации, украшенные колоссальным количеством функций и графиков (спроса, предложения, издержек, безразличия—предпочтения, производственных возможностей и т. д., и т. п.),
некритически преподносятся студентам и создают у них ложное
«Вопросы экономики», № 11, 2011

63

Х. Уэрта де Сото

впечатление, будто бы существует универсальная технология вмешательства в экономику, способная быть ориентиром для «аналитика»,
который занимается теми или иными конкретными экономическими
проблемами. Такой подход наносит студентам огромный вред. Вводные
курсы по экономической теории не дают им никакого представления
о базовых принципах и основаниях экономической науки; к тому же
у них возникает ложное впечатление, будто каждая проблема имеет
единственно верное решение, которое можно найти, если правильно
поставить «диагноз» и автоматически выполнить соответствующие
«рекомендации». Студентов учат, что главное — уметь механически
формулировать и решать уравнения, в которых содержится якобы
фиксированная и неизменная информация (скажем, о спросе, предложении и «эластичности»2 соответствующих функций). Экономические
факультеты, использующие описанный подход, больше похожи на
учебные институты самого низкого пошиба, где готовят (социальных)
«инженеров», чем на подлинно университетские центры, где по идее
должны исследовать принципы и основания экономической науки
и обучать этому студентов3.
Из сказанного ясно, почему современные учебники обычно живут
недолго. Желание угнаться за модой и упростить материал приводит
к тому, что при последующих изданиях учебника (а тираж распродается быстро, потому что эти учебники жадно поглощают орды молодых экономистов, которым преподаватели всегда рекомендуют самые
последние, новейшие издания) его автор, не обременяя себя объяснениями, часто просто выбрасывает из него описание некоторых теорий
и идей, ранее занимавших в нем важное место. Например, из 14-го
издания одного из самых популярных учебников исчез (к счастью, на
2
Не удивляет постоянное использование понятий типа «эластичность», которые представляют собой заимствования из понятийного аппарата физики (конкретно данным заимст­
вованием мы обязаны А. Маршаллу). На это обращают внимание те, кто, как, например,
Ф. Мировски, доказывает, что неоклассическая парадигма представляет собой дурную копию
(устаревшего) представления об энергии, бытовавшего в физике в XIX в. См.: Mirowski Ph.
More Heat than Light: Economics as Social Physics, Physics as Nature’s Economics. Cambridge:
Cambridge University Press, 1989.
3
Вот как описывает Мизес вред, который сциентистское понимание экономической науки
наносит неокрепшим умам: «Студенты недоумевают. В курсах, читаемых экономистами математического направления, их кормят формулами, описывающими гипотетические состояния
равновесия, в которых не происходит никакой деятельности. Они легко делают вывод, что
эти уравнения абсолютно бесполезны для постижения экономической активности. В лекциях
специалистов они узнают массу деталей, относящихся к интервенционистским мероприятиям.
Они должны сделать вывод о парадоксальности сложившихся условий, поскольку никакого
равновесия нет, а ставки заработной платы и цены на сельскохозяйственную продукцию не такие
высокие, как хотелось бы профсоюзам или фермерам. Очевидно, заключают они, необходимы
радикальные реформы. Но какие? Большинство студентов без промедления поддерживают
интервенционистские панацеи, рекомендованные их профессорами. Социальные условия будут
абсолютно удовлетворительными, когда государство установит минимальные ставки заработной
платы и обеспечит каждого соответст­вующим питанием и жилищем или когда будут запрещены
продажа маргарина и ввоз иностранного сахара. Они не видят противоречий в словах своих
учителей, сегодня жалующихся на безумие конкуренции, а завтра — на пороки монополии,
сегодня сокрушающихся по поводу падения цен, а завтра — по поводу роста стоимости жизни.
Они получают свои степени и стараются как можно быстрее получить работу в правительстве
или в мощной группе давления» (Mises L. von. Human Action. Chicago, Ill.: Henry Regnery,
1963. P. 875; рус. пер.: Мизес Л. фон. Человеческая деятельность: Трактат по экономической
науке. Челябинск: Социум, 2005. C. 820).

64

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Человеческая деятельность» Людвига фон Мизеса…

наш взгляд) присутствовавший в предыдущих 13 «парадокс сбережений или бережливости» — разумеется, без каких-либо объяснений.
Почему это произошло — неизвестно: то ли многие поколения студентов заучивали наизусть ошибочные тезисы, то ли, наоборот, читателей
последнего издания почему-то решили лишить важной информации4.
Мираж новизны и связанный с ним порок поверхностности разрушают логику и строгость изложения и снижают качество обучения,
и, кроме того, часто создают у студентов неполное представление об
экономической науке, поскольку в учебниках разные подходы и методики — возможно, чтобы не «запутывать» студентов — преподносятся без какого-либо критического анализа, к тому же в них не описаны
альтернативные подходы. Если какие-либо теоретические позиции
и идеи, вполне соответствующие стандартам научного исследования,
приводят к иным выводам, чем сформулированные в учебнике, автор
просто умалчивает о них, создавая у первокурсников ложное впечатление о существовании в научном сообществе консенсуса, которого на
самом деле нет. Иногда авторы учебников используют, так сказать,
критерий «демократии», излагая позицию «большинства» и умалчивая о существовании иных взглядов. Упоминания о других школах
и доктринах в лучшем случае встречаются в кратких замечаниях,
относящихся к истории экономической мысли; часто их выносят за
пределы основного текста, и это неизбежно создает впечатление, что
современная наука (идеи которой излагаются в основном тексте)
усвоила все ценные идеи этих школ, а остальное устарело и на него
не надо тратить время.
В каких учебниках по экономике говорится, к примеру, о существовании строго научных доказательств того, что закон равенства
взвешенных (по ценам) предельных полезностей не имеет теоретического смысла? В каких из них высказываются сомнения по поводу
неограниченного использования в нашей науке функционального
анализа или таких обобщенных инструментов, как, например, кривые
безразличия—предпочтения? В каких учебниках критикуется теория
так называемых выявленных предпочтений за то, что она основана
на условии неизменности субъективных оценок, которое никогда не
выполняется в реальной жизни, а не на общезначимых критериях
«непротиворечивости» и «рациональности»? Иными словами, как
можно объяснить, что в нашей науке существуют важные школы мысли, использующие априорные и дедуктивные построения, не прибегая
к старым гипотезам методологического позитивизма?5
4
Ср. 12-е (N. Y.: McGraw-Hill, 1986) и 14-е (N. Y.: McGraw-Hill, 1992) издания учебника
«Economics» П. Самуэльсона и У. Нордхауса. Из 14-го издания учебника — естественно, без
каких-либо объяснений — испарился пассаж о том, что «вопреки мнениям скептиков, совет­
ская экономика доказала, что социалистическая командная экономика может функционировать
и даже процветать» (вероятно, с учетом событий в странах Восточной Европы, которые полностью подтвердили обоснованность теории социализма Мизеса). Cм.: Samuelson P., Nordhaus W.
Economics, 13th ed. N. Y.: McGraw-Hill, 1989. P. 837.
5
Мне известно единственное исключение. О существовании иных методологических
подходов, кроме позитивистского, упоминает Р. Липси (по крайней мере, в первых восьми изданиях своего знаменитого учебника). См.: Lipsey R. G. An Introduction to Positive Economics.
L.: Weidenfeld and Nicolson, 1967. Ch. 16, fn. 19.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

65

Х. Уэрта де Сото

Важное значение трактатов об основаниях
и принципах экономической науки
Единственный способ устранить недостатки, о которых шла речь
в предыдущем разделе, — это возродить традицию трактатов о прин­
ципах и основаниях экономической науки и учить студентов по ним.
Вместо того чтобы писать учебники, представляющие собой обзоры
модных трендов и последних новостей, нужно создавать настоящие экономические трактаты, которые, будучи плодом серьезной методологической рефлексии и значительного личного научного опыта, содержали
бы последовательное изложение основных принципов экономической
науки. В результате студенты получили бы в руки бесценный инструмент, который позволил бы им принять участие в дальнейшем развитии
экономической теории и служил бы для них ориентиром в течение всей
их профессиональной карьеры. Срок жизни экономического трактата
гораздо больше, чем у современных учебников и пособий. Авторы трактатов ориентируются на вневременные и абстрактные критерии (иными
словами, избегают журналистики и горячих тем) и заботятся о том,
чтобы читатель получил целостное представление об экономической
науке, все элементы которой тесно взаимосвязаны.
Автор и его главный труд:
вклад Мизеса в экономическую науку
Хотя объем статьи не позволяет нам даже кратко изложить все
теоретические открытия, которых так много в «Человеческой деятельности», мы хотели бы перечислить главные из них и немного рассказать
об эволюции взглядов автора, итогом которой стал этот трактат.
Научная деятельность Мизеса пришлась на первые две трети
прошлого века. По собственному признанию, Мизес стал экономистом после того, как на Рождество 1903 г. прочитал «Основы учения
о народном хозяйстве» Карла Менгера6. Это стало началом долгой
и плодо­творной научной карьеры исследователя и преподавателя, которая завершилась в 1969 г., когда Мизес ушел с должности профессора
экономической теории Нью-Йоркского университета.
Теория денег, кредита и экономических циклов
Первое из открытий Мизеса в области теории денег, продвинувшее
науку далеко вперед, состояло в том, что он распространил субъективизм австрийской школы на сферу денег и дал объяснение ценности
денег, основанное на теории предельной полезности. Мизесу удалось
вырваться из порочного круга, в который до тех порпревращались
все попытки подобного объяснения. Ведь цена, или покупательная
способность, денег зависит от спроса на них и от их предложения.
6
Menger C. Grundsätze der Volkswirthschaftslehre. Wien: Wilhelm Braumüller, 1871 (­рус. пер.:
Менгер К. Основания политической экономии // Менгер К. Избранные работы. М.: Террито­рия
будущего, 2005).

66

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Человеческая деятельность» Людвига фон Мизеса…

Однако спрос на деньги, который предъявляют люди, в свою очередь,
зависит не от непосредственной полезности, которую обеспечивают
деньги, а от их покупательной способности. Мизес разорвал этот порочный круг с помощью теоремы регрессии, которую он формулирует
и подробно объясняет в четвертом разделе главы XVII «Человеческой
деятельности». Согласно этой теореме, спрос на деньги зависит не от
их сегодняшней покупательной способности (это привело бы к возникновению описанного выше порочного круга), а от информации
об их вчерашней покупательной способности, которая формируется
у действующего субъекта на основании его опыта. В свою очередь,
вчерашняя покупательная способность зависит от спроса на деньги,
сформировавшегося на основе информации об их позавчерашней
покупательной способности. Эта цепочка уходит в глубь истории до
того момента, когда на тот или иной товар (золото и серебро) впервые
возник спрос в качестве средства обмена.
«Теория денег и фидуциарных средств обращения» вскоре стала
классикой денежной теории. В этой книге Мизес начал развивать
свою замечательную теорию экономических циклов. Позже его теория стала известна как австрийская теория экономических циклов.
Соединив теорию денежной школы с субъективистской концепцией
капитала и процента Бём-Баверка7, Мизес показал, что безудержное
расширение кредита без учета роста реальных сбережений (эмиссия
фидуциарных средств обращения), которое порождает банковская система, контролируемая центральным банком и основанная на частичном
резервировании, не просто циклически генерирует неконтролируемый
рост денежного предложения. Поскольку эта система приводит к созданию из воздуха кредита по искусственно заниженным ставкам, она
неизбежно порождает нежизнеспособное удлинение производственных
процессов, которые становятся неоправданно капиталоемкими. Рано
или поздно разгон инфляции за счет кредитной экспансии стихийно
прекращается и начинается кредитное сжатие, а это приводит к экономическому кризису и рецессии, когда в результате инвестиционных
ошибок возникает массовая безработица и необходимость ликвидации
и перераспределения неверно инвестированных ресурсов. Теория цикла, которую Мизес подробно излагает в «Человеческой деятельности»
(главы XX и XXXI), представляет собой первую удачную попытку интеграции микро- и макроаспектов экономической теории8 и обеспечивает
К этому следует добавить идею Викселля о естественной ставке процента. — Примеч. пер.
Принципиальное отделение «микро» от «макро» стало одним из характерных недостатков современных вводных курсов по политической экономии. Вместо того чтобы, как
это делает Мизес, подходить ко всем экономическим проблемам с единых позиций, авторы
современных учебников всегда пишут, что экономическая наука делится на две не связанных
между собой дисциплины («макроэкономику» и «микроэкономику»), которые можно изучать
по отдельности. Как совершенно верно отмечает Мизес, такое разделение вызвано использованием понятий типа общего уровня цен, в которых игнорируются идеи субъективной теории
ценности денег и которые восходят к донаучному периоду развития экономической теории, когда
экономисты еще пытались использовать для экономического анализа понятия общественных
классов или агрегатов благ вместо инкрементальных и предельных единиц. Этим объясняется
возникновение целой дисциплины, основанной на исследовании якобы существующих между
макроэкономическими агрегатами механических соотношений, которые если и имеют отношение
к деятельности конкретных людей, то весьма туманное.
7
8

«Вопросы экономики», № 11, 2011

67

Х. Уэрта де Сото

теоретические инструменты, необходимые для объяснения чередования
на рынке бума и депрессии. Мизес был главным инициатором создания
в 1928 г. Австрийского института исследований конъюнктуры, первым
директором которого назначили Ф. Хайека. Институт стал единст­
венным научным учреждением, которое смогло в 1929 г. предсказать
приближающийся кризис, ставший неизбежным концом искусственного
процветания 1920-х годов с их денежными и кредитными эксцессами9.
Теорема Мизеса о невозможности социализма
Третье великое открытие Мизеса — это теорема о невозможности
социализма. Мизес пришел к выводу, что если не существует свободного рынка, то нет цен и/или денег, поэтому «рациональный» экономический расчет невозможен, если считать «рациональным» расчет,
сделанный на основе необходимой (а не произвольной) информации.
Мизес систематизировал свои взгляды на социализм в большом критическом трактате об этой общественной системе, первое издание которого
вышло в 1922 г. на немецком под названием «Die Gemeinwirtschaft:
Untersuchungen über den Sozialismus». Далее последовали переводы
на английский, французский и испанский10. «Социализм» Мизеса
пользовался огромной популярностью в континентальной Европе.
Прочитав эту книгу, Ф. Хайек (изначально социалист-фабианец),
В. Рёпке и Л. Роббинс изменили свою позицию и стали либералами.
Теория предпринимательства
Отношение к человеку как к главному и неотъемлемому фигуранту всех социальных процессов составляет суть еще одного важнейшего открытия Мизеса. Он осознал, что благодаря субъективистской
концепции Менгера экономическая теория, которая первоначально
исследовала идеально-типическую (в веберовском смысле) фигуру
homo oeconomicus, приобрела более универсальный характер, превратившись во всеобщую теорию человеческой деятельности и взаимодействия (праксиологию, в терминологии Мизеса). Основные
характеристики человеческой деятельности, взаимодействия между
людьми и вытекающие из этого последствия подробно исследованы
в экономическом трактате Мизеса, который именно по этой причине
носит название «Человеческая деятельность». Мизес считает, что у любого действия есть предпринимательско-спекулятивная составляющая;
9
См.: Skousen M. Who Predicted the 1929 Crash? // The Meaning of Ludwig von Mises /
J. M. Herbener (ed.). Dordrecht: Kluwer, 1993. P. 247—283 (см.: Скоузен М. Кто предсказал
крах 1929 г.? // Экономический цикл: Анализ австрийской школы. Челябинск: Социум, 2005.
С. 172—215). Л. Роббинс в предисловии к первому изданию «Цен и производства» Хайека
(Robbins L. Introduction // Hayek F. A. Prices and Production L.: Routledge, 1931. P. XII)
писал, что Мизес и Хайек предсказали наступление Великой депрессии; в частности, Хайек
сделал это в статье, опубликованной в 1929 г. в «Monatsberichte des österreichischen Instituts
für Konjunkturforschung».
10
См.: Мизес Л. фон. Социализм: социологический и экономический анализ. М.:
Catallaxy, 1994. В это издание практически целиком вошел первый значительный текст Мизеса
о социализме, его статья «Die Wirtschaftsrechnung im sozialistischen Gemeinwesen» (Archiv für
Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. 1920. Bd. 47. S. 106—121). — Примеч. пер.

68

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Человеческая деятельность» Людвига фон Мизеса…

он развивает теорию предпринимательства, понимаемого как способность людей создавать субъективные возможности для извлечения
выгоды или прибыли из окружающих их обстоятельств и осознавать,
что такие возможности существуют. Теорию предпринимательства
Мизеса впоследствии развил один из самых блестящих его учеников,
профессор экономики Нью-йоркского университета И. Кирцнер.
Наличие у людей предпринимательской способности объясняет, почему они постоянно заняты поиском и созданием новой информации
о целях и средствах, и позволяет понять, почему на рынке, который
не испытывает на себе государственного вмешательства, стихийно
возникает тенденция к координации. Именно учет координирующей
способности предпринимательства позволяет создать логически непротиворечивый корпус экономической теории и избежать ловушки
сциентистского (математического и статистического) анализа, который
основан на гипотетических константах и представляет собой дурную
копию совершенно чуждого нашей науке метода физики и прочих
естественнонаучных дисциплин.
Априорно-дедуктивная методология
и критика сциентистского позитивизма
Начиная с Менгера, теоретики австрийской школы проявляли
глубокий интерес к методологическим и эпистемологическим проблемам; особое внимание уделял им Мизес, и его вклад в исследование
этой проблематики чрезвычайно велик. Поскольку «наблюдатель», то
есть исследователь, не может получить практическую информацию,
которую постоянно и децентрализованно создают и открывают «наблюдаемые» действующие субъекты — предприниматели, эмпирическая
верификация в нашей науке теоретически невозможна. В этом смысле
можно утверждать, что эмпиризм и анализ затраты—результаты, то
есть утилитаризм в узком смысле, не подходит экономической науке
по тем же причинам, по которым социализм теоретически невозможен.
Не имеет значения, кто — правитель или ученый — тщетно пытается
получить нужную ему практическую информацию, чтобы проверить
свою теорию или добиться от своих приказов координирующего
эффекта. Если бы это было возможно, то полученную информацию
можно было бы с успехом использовать и для обеспечения в обществе
координации посредством приказов (социализм или интервенционизм),
и для эмпирической верификации экономических теорий. Однако
по одним и тем же причинам — во-первых, в силу колоссального
объема информации; во-вторых, в силу характера этой информации
(рассеян­ной, субъективной и не выраженной вербально); в-третьих,
из-за динамической природы предпринимательского процесса (невозможно передать информацию, которую предприниматели, вовлеченные
в непрерывный процесс творчества и инноваций, еще не породили);
в-четвертых, в результате последствий самой агрессии и научного
«наблюдения» (которые искажают процесс создания предпринимателями информации, пагубно влияют на него и частично или полностью
«Вопросы экономики», № 11, 2011

69

Х. Уэрта де Сото

блокируют), — и социалистический, и позитивистский (он же утилитаристский) идеалы с точки зрения экономической теории невозможны11.
По тем же самым причинам в экономической науке теоретически
невозможны конкретные предсказания (в смысле предсказания временных и пространственных координат). Мы в принципе не можем иметь
научных знаний о том, что произойдет завтра, потому что это зависит
в основном от знания и от информации, которые предприниматели
еще не создали; соответственно их невозможно узнать. Поэтому экономическая наука может предсказывать исключительно тенденции, то
есть явления, которые носят сугубо теоретический характер и связаны
в лучшем случае с качественным прогнозированием.
Отсутствие в экономической науке наблюдаемых объективных
фактов внешнего мира связано с тем, что, согласно субъективистской
концепции, «факты» экономического исследования суть просто мнения
людей о том, что они делают и к чему стремятся12. Эти «факты» не
поддаются непосредственному наблюдению, их можно лишь интерпретировать в историческом контексте. С учетом этого обстоятельства,
а также крайне сложного характера находящихся в состоянии непрерывного изменения социальных процессов и событий, применительно к которым можно говорить лишь о «переменных», но никак не
о «параметрах» или «константах», традиционная цель эконометрики
становится недостижимой, а любая позитивистская методология (от
наивного стремления проверить теорию фактами до утонченного попперианского фальсификационизма) лишается всякого смысла.
В противоположность позитивистскому идеалу Мизес далее демонстрирует, что экономическую теорию можно построить исключительно
с помощью априоризма и дедукции. В двух словах: он показывает, что
можно создать полноценный логический и дедуктивный арсенал на базе
самоочевидного знания (типа аксиомы субъективности человеческой дея­
тельности и ее основных компонентов), с которым невозможно спорить,
не впав в очевидное противоречие13. Этот теоретический арсенал необхоHuerta de Soto J. Socialismo, cálculo económico y función empresarial. Madrid: Unión
Editorial, 1992. P. 150, 406—407 (рус. пер: Уэрта де Сото Х. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. М.: ИPИСЭН, Социум, 2008. С. 440—441). Как пишет
Мизес, теория предшествует эмпирическим фактам и необходима для трактовки той социальной
реальности, которая образует историю. Для оформления истории как научной дисциплины нужно
также ненаучное суждение о значимости тех или иных событий (Verstehen, понимание) которое
не объективно и поэтому у разных историков разное (гл. II «Человеческой деятельности»).
12
«Экономическая теория — это не наука о предметах и осязаемых материальных объектах; это наука о людях, их намерениях и действиях. Блага, товары, богатство и все остальные
понятия поведения не являются элементами природы; они элементы человеческих намерений
и поведения. Тому, кто хочет заняться их изучением, не нужно смотреть на внешний мир;
он должен искать их в намерениях действующих людей... Производство не является чем-то
физическим, материальным либо внешним; оно представляет собой духовный и умственный
феномен» (Mises L. von. Human Action. P. 92, 144; Мизес Л. фон. Человеческая деятельность.
C. 89, 134). Таким образом, с точки зрения экономической теории «ограничения» связаны не
с материальными факторами внешнего мира (как, например, в энергетике, где ограничения
обусловлены запасами нефти), а с предпринимательскими знаниями людей (изобретение
карбюратора, удвоившего эффективность двигателя внутреннего сгорания, имеет тот же экономический эффект, что и удвоение физических запасов нефти).
13
Ярким примером может служить доказательство закона убывающей отдачи исключительно формально-логическими средствами (раздел 2 гл. VII «Человеческой деятельности»). Это
логическое доказательство от противного: оно основано на том, что если бы в мире человеческой
11

70

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Человеческая деятельность» Людвига фон Мизеса…

дим для правильной интерпретации на первый взгляд не связанных друг
с другом сложных исторических явлений, в совокупности образующих
мир социального, а также для того, чтобы писать историю прошлого или
предсказывать события будущего (типичное занятие предпринимателя)
с минимальной уверенностью, рациональностью или шансами на успех.
В связи с этим становится понятно, почему Мизес отводит такую роль
истории, соотношению теории и истории, а также фигуре историка, почему он называет предпринимателя «действующим человеком, который
смотрит в будущее глазами историка»14.
Критика модели общего и частичного равновесия
и представления об экономической теории
как о технологии максимизации
Работа Мизеса дала сильнейший импульс развитию теории динамических процессов. С его точки зрения, не имеет смысла построение
математической экономической науки, основанной на модели равновесия (общего или частичного)15, где вся информация, необходимая,
деятельности этот закон не действовал, то неизменные производственные факторы обладали бы
неограниченной производственной способностью и соответственно были бы даровыми. Сын великого
экономиста Карл Менгер-младший попытался (на наш взгляд, безуспешно) опровергнуть теорему
Мизеса о строго праксиологическом характере закона убывающей отдачи. См.: Menger K. Remarks
on the Law of Diminishing Returns. A Study in Meta-economics // Menger K. Selected Papers in
Logic and Foundations, Didactics, Economics. Ch. 23. Dordrecht: Reidel, 1979. P. 279—302.­
14
Mises L. von. Human Action. P. 58 (Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. C. 448).
C объективным и благожелательным анализом методологии Мизеса выступил Б. Колдуэлл,
см.: Caldwell B. Beyond Positivism: Economic Methodology in the Twentieth Century. 2nd ed.
L.: Routledge, 1994. P. 117—138. О методологии Мизеса вообще и о соотношении теории и истории в частности см.: Crisis y método en la Ciencia económica // Huerta de Soto J. Estudios
de Economía Política. Madrid: Unión editorial, 1994. P. 59—84), а также «Теорию и историю»
Мизеса­ (Mises L. von. Theory and History. New Haven, CN: Yale University Press, 1957; рус.
пер.: ­Мизес Л. фон. Теория и история: Интерпретация социально-экономической эволюции.
Челябинск: Социум, 2007) и работы Хайека (The Facts of the Social Sciences // Hayek F. A. von.
Individualism and Economic Order. Chicago: Henry Regnery, 1972; рус. пер.: Факты общественных
наук // Хайек Ф. Индивидуализм и экономический порядок. Челябинск: Социум, 2009. См.
также: Hayek F. A. von. The Counter-Revolution of Science. Indianapolis: Liberty Press, 1979; рус.
пер.: Хайек Ф. Контрреволюция науки: Этюды о злоупотреблениях разумом. М.: ОГИ, 2003).
15
Мизес называет равновесие «равномерно функционирующей экономикой» и считает
его мысленной конструкцией, полезной для анализа лишь двух проблем экономической науки:
возникновения предпринимательской прибыли в динамической среде и соотношения цен на
потре­бительские блага и на производственные факторы, необходимые для их производства
(Mises L. von. Human Action. P. 248; Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. С. 236). В этом
отношении мы придерживаемся еще более радикальной позиции, чем Мизес, и полагаем, что
возникновение предпринимательской прибыли и обычай устанавливать цены на производственные факторы в соответствии с дисконтированной ценностью их предельной производительности можно объяснить, не обращаясь к модели (общего или частичного) равновесия, исходя
исключительно из стремления динамических процессов достичь состояния, которое Мизес
называл «конечным состоянием покоя» (и которого невозможно достичь в реальности). Так
или иначе, нужно подчеркнуть, что, согласно Мизесу, «главной заслугой австрийской школы
и тем, что обеспечит ей бессмертную славу, является то, что она создала теорию экономической деятельности, а не теорию экономического равновесия и бездеятельности» (Mises L. von.
Notes and Recollections. South Holland, Ill.: Libertarian Press, 1978. P. 36). Более того, Мизес
писал: «Идеальная конструкция конечного состояния покоя характеризуется особым вниманием
к изменениям во временной последовательности событий» (Mises L. von. Human Action. P. 246;
Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. С. 233). Это отличает ее от модели равновесия,
или «равномерно функционирующей экономики», в которой фактор времени элиминирован
(Op. cit. P. 247; Указ. соч. С. 235).

«Вопросы экономики», № 11, 2011

71

Х. Уэрта де Сото

скажем, для построения функций спроса и предложения, считается
(пусть и в вероятностных терминах) постоянной и «данной».
По мнению Мизеса, главная задача экономической науки заключается совершенно в ином: она должна изучать динамический процесс
социальной координации, в ходе которого разные люди, занимаясь предпринимательством, постоянно генерируют новую информацию (которая
никогда не бывает константой или данностью) в процессе поиска целей
и средств, которые они считают существенными при данных конкретных обстоятельствах, и таким образом, не замечая этого, формируют
стихийный процесс координации. В экономике, в отличие от физики
и естественных наук, не существует функциональных соотношений
(и, следовательно, функций спроса, предложения, издержек и т. п.). Не
следует забывать, что с точки зрения математики, точнее, теории множеств, функция — это лишь взаимно однозначное соответствие между
элементами или точками двух множеств. С учетом врожденной творческой способности людей, которые постоянно порождают и открывают
новую информацию в конкретных условиях, где они действуют, реализуя
собственные цели и используя доступные им средства, очевидно, что
в экономике не выполняется ни одного из трех условий, необходимых для
наличия функциональной взаимосвязи: элементы области определения
функции, как и элементы множества значений функции, не даны и не
постоянны, а главное — соответствие между элементами двух множеств тоже не задано и не постоянно, а все время меняется в результате деятельности и творческой активности людей16 . Соответственно
чтобы использовать функции в экономической науке, нужно исходить из
гипотезы о неизменности информации, то есть исключить из рассмотрения главного фигуранта социального процесса: наделенного врожденной
творческой и предпринимательской способностью человека. Огромная
заслуга Мизеса состоит в том, что он показал: завершенную и логически
непротиворечивую экономическую теорию можно построить, не прибегая
к функциям, следовательно, и к гипотезе неизменности, которая противоречит природе человека, главного фигуранта социального процесса,
изучение которого и есть задача экономической науки17.
16
«В области экономической науки нет постоянных зависимостей и, следовательно,
невозможны никакие измерения» (Mises L. von. Human Action. P. 55; Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. C. 55). Кроме того, как мы уже отмечали, аксиоматические критерии
рациональности, которые предлагает Самуэльсон и другие сторонники использования в экономической науке математических методов, не имеют смысла, потому что субъект, предпочитающий альтернативу a альтернативе b, а b — c, может при этом с предпочитать a, не переставая
быть «рациональным» и «последовательным»; он может просто поменять точку зрения (пусть
на сотую долю секунды, которую у него заняло рассмотрение этой проблемы).
17
Критическому анализу использования математики в экономической науке посвящен
раздел 5 главы XVI «Человеческой деятельности», и это одно из самых важных мест в книге.
Взгляды Мизеса на этот вопрос напоминают позицию австрийского экономиста Х. Майера,
который был профессором экономики в Венском университете после Менгера и Визера. С точки зрения Майера, неоклассическая теория функциональной, или математической, цены не
имеет смысла, поскольку она основана на представлении о том, что система уравнений должна
одновременно учитывать информацию о ценах и о количестве благ и услуг, произведенных
рынком. На самом деле речь идет о разнородных величинах, которые никогда не формируются
одновременно, а возникают последовательно в ходе процесса, как итог конкретных действий
людей, обусловленных силой предпринимательства. См.: Mayer H. Der Erkenntniswert der
funktionellen Preistheorien // Die Wirtschaftstheorie der Gegenwart. Bd. 2. Wien: Springer,
1932. S. 147—239. Разумеется, математики имеют право попытаться создать и развить новую

72

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Человеческая деятельность» Людвига фон Мизеса…

Таким образом, Мизес доказал, что главная проблема экономической теории носит не технический или технологический характер, как
обычно считают использующие математические методы экономисты-­
неоклассики, которые исходят из того, что цели и средства «даны»,
а остальная необходимая информация неизменна, сводя тем самым
задачи экономической науки к чисто технической задаче оптимизации или максимизации18. Иными словами, основная экономическая
проблема — это не задача максимизации «известной» и постоянной
объективной функции, ограниченной «известными» и постоянными
факторами. Она носит чисто экономический характер и возникает
в условиях конкуренции множества целей и средств, информация
о которых не дана и не неизменна, а рассеяна по умам людей, непрерывно создающих и порождающих ее из ничего. Отсюда следует, что
в принципе не могут быть известны ни все уже доступные варианты
действий, ни варианты действий, которые будут созданы, ни относительная интенсивность, с которой люди будут их реализовывать. Возможно,
самое главное и самое важное, что сделал Мизес для экономической
науки: он окончательно уничтожил ложное представление о том, что
экономическая теория сводится лишь к технологии максимизации19.
«математику», которая позволяла бы учитывать творческую способность человека и вытекающие из этого последствия и могла бы быть инструментом анализа этой способности, иными
словами, не прибегающую к гипотезе неизменности, позаимствованной из мира физики, на
которой основаны все ныне известные математические языки. Мы, однако, считаем идеальным
научным языком, позволяющим учитывать творческую способность человека, язык, стихийно
созданный людьми в ходе предпринимательской деятельности и выраженный физически в виде
тех многочисленных языков и типов речи, с которыми мы имеем дело на практике.
18
Экономические проблемы исчезли бы и уступили место чисто технологическим, если
бы, как верно отмечал Мизес, производственные факторы были бы полностью взаимозаменимы
(при фиксированных пропорциях обмена) или, наоборот, обладали бы каждый уникальной
спецификой. Во всех остальных случаях все проблемы носят экономический характер, если,
конечно, не постулировать функции спроса и предложения и соответствующие им цены равно­
весия, как это делают неоклассики.
19
Большой резонанс получило обращение М. Блауга, который отрекся от модели общего
равновесия и от статической неоклассической (вальрасианской) доктрины. Блауг признался: «Медленно и с крайней неохотой я пришел к выводу, что они (австрийцы. — Х. У.  де  С.) ­правы, а мы все
были неправы». См.: Appraising Economic Theories / M. Blaug, N. de Marchi. (eds.). Cheltenham:
Edward Elgar, 1991. P. 508. См. также: Blaug M. Economics through the Looking-Glass // Institute
of Economic Affairs Occasional Paper No 78. L., 1988. P. 37. В «Economic Journal» (1993. Vol. 103,
No 421. Р. 1571) Блауг вновь упомянул о том, что неоклассическое оправдание социалистической
системы «настолько наивно, что это просто смешно. Эту чушь могли принимать всерьез только
люди, перекормленные теорией статического равновесия в условиях совершенной конкуренции.
Я был студентом в 1950-е годы, меня пичкали этой теорией, и сегодня я могу только поражаться
собственной безмозглости». Можно было бы даже не упоминать о том, что неоклассический анализ
«несовершенной» информации, который проделал Дж. Стиглер в статье «Экономическая теория
информации» (Stigler G. J. The Economics of Information // Journal of Political Economy. 1961.
Vol. 69, No 3. P. 213—225), не способен учесть реальную творческую способность человека и его
неустранимое неведение, поскольку Стиглер в своем анализе исходит из того, что все возможные
варианты развития событий в будущем и их относительные вероятности заданы. На самом деле
в реальных процессах человеческого взаимодействия неизвестны даже возможные варианты развития событий, не говоря о том, насколько вероятен каждый из них (ведь благодаря предпринимательскому творчеству постоянно порождаются новые варианты). Таким образом, неоклассическая
теория использует карикатуру на предпринимательскую информацию, возникающую на рынке,
и, несмотря на заявления неоклассиков, что их модели учитывают «несовершенный» характер
информации, они по-прежнему строятся на гипотезе неизменности и полноты информации о вариан­
тах развития событий в будущем (пусть и с точки зрения их относительной вероятности). См.,
например: Kirzner I. M. Economics and Error // Kirzner I. M. Perception, Opportunity and Profit.
Chicago: University of Chicago Press, 1979. Ch. 8. Р. 120—136.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

73

Х. Уэрта де Сото

Издательская судьба «Человеческой деятельности»
«Человеческую деятельность» Мизеса нельзя назвать простой книгой. Это серьезный и обширный трактат по политической экономии.
Тем не менее в своем жанре он стал бестселлером. На момент написания
нашей статьи он издан 25 раз (не учитывая допечаток, которых было примерно столько же). При жизни автора вышло четыре издания, в каждое
из которых он вносил исправления и дополнения. Книга выходила на
двенадцати языках: английском, немецком, итальянском, французском,
испанском, португальском, русском, японском, китайском, корейском,
чешском и польском. Она остается одним из наиболее широко цитируемых трактатов; на нее ссылаются в монографиях, специализированных
экономических статьях, работах по методологии экономической науки,
а особенно в текстах, где говорится об экономическом анализе социализма.
Трактат «Nationalökonomie»: немецкий предшественник
«Человеческой деятельности»
«Nationalökonomie: Theorie des Handelns und Wirtschaftens»20
(«Экономическая теория деятельности и хозяйствования») — это
первый экономический трактат Мизеса, который можно считать непосредственным предшественником «Человеческой деятельности». Он
написан в счастливое для Мизеса время, в Женеве, и был опубликован в мае 1940 г., когда уже шла Вторая мировая война, поэтому
научный мир не заметил его выхода в свет. В первой версии своего
трактата Мизес стремился систематически изложить завершенную
экономическую теорию человеческого поведения на языке, доступном
любому образованному человеку21.
«Nationalökonomie» до сих пор не переведена на английский. С научной точки зрения это достойно сожаления, потому что она далеко не
во всем совпадает с «Человеческой деятельностью». На самом деле этот
трактат дает больше пищи исследователю, потому что в нем больше
примечаний, из которых можно узнать, под влиянием каких источников находился автор, и они гораздо пространнее, чем в «Человеческой
деятельности». Кроме того, в текст «Человеческой деятельности» не
20

Mises L. von. Nationalökonomie: Theorie des Handelns und Wirtschaftens. Genf: Union,

1940.
«Целью этого трактата было создание завершенной теории экономического поведения,
которая включала бы теорию не только рыночной экономики (системы свободного предпринимательства), но и всех мыслимых систем общественного сотрудничества, то есть социализма,
интервенционизма, корпоративизма и т. п. Кроме того, я счел необходимым разобраться со
всеми критическими замечаниями в адрес экономических выводов и методов, использованных
экономистами всевозможных школ и направлений. Только исчерпывающий разбор всех критических возражений способен удовлетворить требовательного читателя и убедить его в том, что
экономическая теория — это наука, способная дать человеку знания и служить ориентиром
для его поведения. Это, безусловно, чисто научный трактат, а не научно-популярная книга.
Однако всем использованным в нем специальным терминам я дал четкое определение и подробно объяснил их, и потому моя книга доступна любому образованному человеку». Так писал
в декабре 1944 г. Мизес своему американскому издателю Н. Дэвидсону из «Yale University
Press». Это письмо цитирует его жена Маргит в своих воспоминаниях (см.: Mises M. von. My
Years with Ludwig von Mises. N. Y.: Arlington House, 1976. P. 105—106).
21

74

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Человеческая деятельность» Людвига фон Мизеса…

вошли некоторые крайне важные разделы «Nationalökonomie», в част­
ности глава, где Мизес критикует теорию процента Бём-Баверка.
Необходимость сделать этот трактат Мизеса доступным немецкому
читателю привела к тому, что «Nationalökonomie» была переиздана
в 1980 г. в серии «Библиотека Карла Менгера» (International Carl
Menger Library). Выход второго издания вызвал в Австрии и Германии
волну благосклонных откликов22 . Кроме того, вышло роскошное
факси­мильное издание «Nationalökonomie» в серии «Классики экономической теории», снабженное «путеводителем» (Vademecum).
Human Action,
или «Человеческая деятельность» по-английски
Первое издание «Человеческой деятельности» на английском
вышло в свет под названием «Человеческая деятельность: трактат по
экономической теории» («Human Action: A Treatise on Economics»)
в издательстве «Yale University Press» в 1949 г. Это был главный труд
Мизеса, вершина его теоретической мысли. После переезда в США
Мизес работал над своим текстом пять лет, результатом стала принципиально новая книга. «Человеческая деятельность» имела успех у читателей, и вышедшее одновременно в США и Англии первое издание
трактата за десять лет пришлось допечатывать шесть раз.
В 1963 г. в издательстве «Yale University Press» вышло второе,
дополненное и расширенное автором издание23. Мизес был очень недоволен опечатками и типографскими ошибками в этом издании и вообще
(неумышленной) небрежностью издательства и договорился с другим
издательством о третьем издании, в котором были бы исправлены
все ошибки, допущенные во втором. Третье издание вышло в 1966 г.
в издательстве «Henry Regnery». Это каноническая версия24.
На английском «Человеческая деятельность» издана в 1996 г. —
четвертое издание под редакцией Б. Бьен Гривз, в 1998 г. вышло великолепное научное издание, подготовленное на базе издания 1949 г.
Дж. Хербенером, Г.-Г. Хоппе и Дж. Салерно. В 2007 г. «Liberty Fund»
опубликовал четырехтомное издание.
«Человеческая деятельность» как импульс
для развития экономической науки
Главная особенность экономического трактата Мизеса — его
фундаментальный характер. Как мы уже говорили, текст полон идей
22
См., например, рецензии: E. Tuchtfeldt в «Neue Zürcher Zeitung» (№ 207 от 8 сентября 1981 г.); в «Unsere Wirtschaft» (Дюссельдорф, август 1981 г.); W. Seuss в «Frankfurter
allgemeine Zeitung» (9 декабря 1980 г.); K. Graber в «Die Presse» (Вена, 23 ноября 1981 г.).
23
Наиболее важные изменения и дополнения относились к трактовке понятия свободы
и деятельности правительства (раздел 6 главы XV), к теории монополии (раздел 6 главы XVI)
и к анализу коррупции (раздел 6 главы XXVII).
24
С тех пор третье издание «Человеческой деятельности» выходило еще три раза: в 1978 г.,
в подарочном варианте в 1985 г. и в дешевом карманном издании — в 1990. Кроме того, в 1990 г.
вышла аудиоверсия «Человеческой деятельности» на 30 кассетах, начитанная Б. Мейсом.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

75

Х. Уэрта де Сото

и догадок, каждая из которых может послужить темой для диссертации.
Неудивительно, что за прошедшие годы «Человеческая деятельность»
способствовала прогрессу экономической науки. Мы кратко опишем основные области, где этот благотворный импульс был особенно сильным.
Мизес и теория эволюции общественных институтов
Мизес, бесспорно, был сторонником разработанной Менгером эволюционной теории возникновения институтов. В нескольких разделах
своего трактата он прямо говорит о полном согласии с ней25. Однако надо
признать, что в «Человеческой деятельности» встречаются утверждения,
которые можно неправильно понять, если неверно интерпретировать их
в рамках преувеличенного утилитаристского рационализма. Например,
Мизес чрезвычайно высоко отзывается о Бентаме и его утилитаристской
доктрине26, а также утверждает, что «каждое данное общественное устрой­
ство было продумано и спроектировано прежде, чем быть реализованным»
и «законы не были результатом случая, исторической случайности или
географического положения. Они были продуктами разума»27. Хотя эти
высказывания Мизеса нельзя вырывать из контекста, следует признать,
что в «Человеческой деятельности» теория эволюционного возникновения
институтов еще не выражена в том полном и завершенном виде, который
придал ей впоследствии Хайек, самый блестящий из учеников Мизеса,
лауреат Нобелевской премии по экономике. Развив идеи Менгера, Хайек
показал, что институты вообще (то есть повторяющиеся форматы поведения) и законы в частности не являются плодом сознательных усилий
человеческого разума, а возникают стихийно в результате длительного
процесса эволюции, в котором принимают участие многие поколения
людей. Поэтому мы считаем, что студентам, изучающим «Человеческую
деятельность», следует также рекомендовать главные работы Хайека,
посвященные теоретическому анализу социальных институтов, например «Право, законодательство и свободу», а также его последнюю книгу
«Пагубная самонадеянность: ошибки социализма»28.
Различение практического и научного знания
Возможно, одна из главных заслуг Мизеса состоит в том, что в «Че­
ловеческой деятельности» он вводит понятие практического знания29,
25
См. Mises L. von. Human Action. Р. 405—408 (Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. С. 379—382) и особенно р. 264—268 (с. 252—254), где Мизес прямо пишет, что рыночная
экономика является продуктом длительного эволюционного процесса.
26
Ibid. P. 179 (Там же. С. 166).
27
Ibid. Р. 187, 500 (Там же. С. 178, 467).
28
Hayek F. A. Law, Legislation and Liberty. 3 vol. Chicago: University of Chicago Press,
1973—1979 (рус. пер.: Хайек Ф. Право, законодательство и свобода. М.: ИРИСЭН, 2006);
Hayek F. A. The Fatal Conceit: The Errors of Socialism. L.: Routledge, 1988 (рус. пер.: Хайек Ф.
Пагубная самонадеянность: Ошибки социализма. М.: Новости, 1992).
29
Мизес писал: «Предвосхищающая события интерпретация обстоятельств неопределенного будущего отвергает любые правила и систематизацию. Ее нельзя ни преподать, ни заучить»
(Mises L. von. Human Action. P. 585; Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. C. 546). См.
также: Huerta de Soto J. Socialismo, cálculo económico y función empresarial. P. 52—85 (Уэрта де
Сото Х. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. C. 65—100).

76

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Человеческая деятельность» Людвига фон Мизеса…

которое носит предпринимательский характер и принципиально отличается от научного знания. Однако подробный анализ различий
между двумя этими типами знания провели уже другие исследователи,
которые углубили и развили эту основополагающую идею Мизеса.
Так, мы интерпретируем идею Мизеса о развитии рынка на основании
«разделения умственного труда»30 как идею разделения информации,
то есть практического знания, которое открытое общество порождает
в колоссальных объемах31.
Теория монополии
Теория монополии входит в число областей экономической науки,
которым трактат Мизеса дал серьезный импульс. Хотя в «Человеческой
деятельности» он пытался отказаться от статического подхода к анализу конкуренции и монополии, некоторые его замечания показывают,
что до конца ему это не удалось. К счастью, два наиболее талантливых
американских ученика Мизеса, И. Кирцнер и М. Ротбард32, существенно продвинули теорию монополии вперед, обратившись к изучению
динамического процесса конкуренции, то есть к выяснению того,
в какой степени в той или иной области рынка свобода предпринимательства сталкивается с насильственными ограничениями. (До
них было принято подсчитывать количество «имеющихся в каждом
секторе» предприятий и «эластичность» или строить соответствующие
кривые спроса.) Более того, Ротбард нащупал слабое место неоклассической теории монополии. Неоклассический анализ опирается на
статическое сравнение «монопольной цены» с «ценой совершенной
конкуренции». Однако цена совершенной конкуренции — это цена
равновесия, которого на реальном рынке в принципе не может существовать; следовательно, ее нельзя узнать и уж тем более ее невозможно
использовать в качестве ориентира, относительно которого можно решить, «монопольная» та или иная реальная ситуация или нет. Важно
подчеркнуть, что Мизес застал расцвет этих исследований в области
теории монополии, в значительной степени ставших продолжением
его идей. У нас есть непосредственное доказательство того, что он
полностью разделял эти новые взгляды на монополию33.
Mises L. von. Human Action. P. 709 (Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. С. 664).
См.: Huerta de Soto J. Op. cit. P. 80—82 (Уэрта де Сото Х. Указ. соч. C. 93—95).
32
Rothbard M. N. Man, Economy and State. Ch. 10: Monopoly and Competition. Los
Angeles: Nash Publishing, 1970. P. 560—766; Kirzner I. M. Competition and Entrepreneurship.
Ch. 3: Competition and Monopoly. Chicago; L.: The University of Chicago Press, 1973. P. 88—134
(рус. пер.: Кирцнер И. Конкуренция и предпринимательство. Гл. 3: Конкуренция и монополия.
Челябинск: Социум, 2010. С. 144—196).
33
Маргит фон Мизес в своих воспоминаниях пишет, что в 1965 г., во время конференции
Общества Мон-Пелерен в Стрезе, Х. Реиг беседовал с Мизесом о монополии и об опубликованной в 1962 г. книге Ротбарда «Человек, экономика и государство». «Реиг обратил внимание
Людвига на то, что Ротбард, один из его самых способных и преданных учеников, не совсем
согласен с его анализом монополии. Людвиг ответил: „Я готов подписаться под каждым словом
в этом исследовании Ротбарда“. Рассказывая мне об этом, Реиг заметил: „Со стороны Людвига
фон Мизеса было очень благородно сказать, что его ученик выразил одну из его идей лучше, чем он сам. После этого признания я стал восхищаться им еще больше“» (Mises M. von.
My Years with Ludwig von Mises. P. 158). Другое признание Мизеса, свидетельствующее о его
30
31

«Вопросы экономики», № 11, 2011

77

Х. Уэрта де Сото

Теория кредита и банковской системы
В «Человеческой деятельности» Мизес выступает за полностью
свободную банковскую систему, потому что она, как он пишет, лучше
всего обеспечивает стабильность денежной системы, что освобождает
рыночную экономику от кризисов. При этом он не останавливается подробно на идее восстановления 100%-го резервирования по
вкладам до востребования, которую защищает в остальных своих
работах34. Позиция, занятая Мизесом в «Человеческой деятельности», привела к тому, что теоретики австрийской школы разделились
на две группы. Одни выступают за полную свободу банковской
деятельности, включая свободу частичного резервирования. Это,
в частности, Л. Уайт, Дж. Селджин и К. Доуд. Ко второй группе, во
главе с М. Ротбардом, относятся Х.-Х. Хоппе, Дж. Салерно и автор
этих строк. Мы считаем, что для нормального функционирования
системы свободной банковской деятельности необходимо, чтобы
банковская деятельность подчинялась обычным принципам права
(иными словами, чтобы существовало 100%-ное резервирование по
вкладам до востребования)35.
скромности и интеллектуальном благородстве (какой контраст с самоуверенностью современных исследователей!), можно найти в «Человеческой деятельности», где, рассуждая о золотом
стандарте (контролируемом государством при разрешении частичного резервирования), он
сожалеет, что не увидел с самого начала, насколько легко при такой системе правительству
манипулировать денежным предложением: «Обсуждая проблему золотовалютного стандарта,
все экономисты, включая и автора этих строк, оказались не способны осознать, что он дает
в руки правительствам власть легко манипулировать национальной валютой» (Mises L. von.
Human Action. Р. 786; Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. С. 738).
34
Например, в части 4 «Теории денег и кредита» («Реконструкция денежной системы»),
изданной на английском в 1953 г., спустя четыре года после выхода в свет «Человеческой дея­
тельности», он приходил к следующему выводу: «Главное, чтобы правительство больше не
имело возможности увеличивать ни количество денег в обращении, ни количество чеков, если
они не полностью — то есть не на 100% — обеспечены вкладами граждан» (Mises L. von. The
Theory of Money and Credit. Indianapolis: Liberty Classics, 1981. Р. 481, 491). Русский перевод
этой книги готовится к печати в издательстве «Социум».
35
Наиболее полную библиографию см. в: Huerta de Soto J. A Critical Analysis of Central
Banks and Fractional-Reserve Free Banking from the Austrian SchoolPerspective // Review of
Austrian Economics. 1995. Vol. 8, No 2. P. 25—38. Важно подчеркнуть, что Мизес и те экономисты австрийской школы, которые выступают за свободную банковскую систему, основанную
на 100%-ном резервировании, придерживаются радикально иной позиции, чем теоретики
чикагской школы, тоже выступающие за 100%-ное резервирование по банковским вкладам до
востребования. Последние отстаивают необходимость монополии центрального банка, который,
с их точки зрения, должен отвечать за денежное предложение. Они предлагают ввести 100%ное резервирование именно с целью облегчить государству проведение денежной политики
и сделать ее результаты более «предсказуемыми». В отличие от них теоретики австрийской
школы выступают против любого вмешательства государства в сферу денег и кредита, за
реприватизацию банковской системы и введение 100%-ного резервирования по вкладам до
востребования в товаре, который в данный момент используется на рынке в качестве денег (то
есть в золоте и, в меньшей степени, в серебре). Следовательно, позиция австрийцев противоположна и монетаристскому подходу, с его общим уравнением обмена, и кейнсианскому подходу.
Две последние школы подходят к проблеме с макроэкономической точки зрения, игнорируя
выводы теории предельной полезности применительно к денежной сфере, а также нарушения
координации на микроэкономическом уровне и последствия инфляции для капитальных
благ. См.: Huerta de Soto J. Dinero, crédito bancario y ciclos económicos. Ch. VII: Crítica de las
doctrinas monetarista y keynesiana. Madrid: Unión editorial, 1996 (Уэрта де Сото Х. Деньги,
банковский кредит и экономические циклы. Гл. VII: Критика монетаристских и кейнсианских
теорий. Челябинск: Социум, 2008).

78

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Человеческая деятельность» Людвига фон Мизеса…

«Человеческая деятельность»
и теория общественного выбора
Мизес был одним из главных предтеч теории общественного
выбора, в которой с помощью экономического анализа исследуется
поведение политиков, бюрократов и избирателей. Этот подход, который
достиг расцвета благодаря таким теоретикам, как лауреат Нобелевской
премии по экономике за 1986 г. Дж. Бьюкенен, прекрасно сочетается
с праксиологическим пониманием задач экономической теории по
Мизесу, считавшему, что цель нашей науки состоит в построении
общей теории человеческой деятельности во всех ее разнообразных
проявлениях (включая и политическую деятельность).
Мизес одним из первых подверг критике традиционный подход
к анализу политики и экономики: правители всегда «мудры и беспристрастны», а их слуги, государственные чиновники и бюрократы —
ангелы во плоти. Наоборот, по Мизесу, «в этом смысле политик всегда
эгоистичен, не важно, поддерживает он популярную программу, чтобы
занять должность, или твердо придерживается своих собственных
непопулярных убеждений», а «должностные лица и их аппарат —
далеко не ангелы»36 . Мизес противопоставляет идиллическому
мифу о правителе, как о «человеке, столь же великодушном, сколь
и мудром, [который] искренне посвятит себя делу создания устойчивого благосостояния своих граждан», реальность, где правитель
оказывается «обычным смертным, который прежде всего стремится
к увековечению своего господства, а также господства своей родни,
своих друзей и своей партии»37.
Нужно упомянуть и о том, что писал Мизес про группы влияния,
или «группы давления». Он дает им такое определение: «альянсы людей, стремящиеся содействовать своему собственному материальному
благополучию всеми средствами» и неизменно оправдывающие «свои
требования выгодами для благосостояния общества»38.
В совокупности деятельность бюрократов, политиков и групп
влияния нарушает функционирование демократии и вынуждает
большинство принимать неверные и неуместные решения, так как
общественное мнение оказывается в плену ложных демагогических
идей39. Именно поэтому Мизес придавал такое значение институтам,
36
Mises L. von. Human Action. Р. 735 (Мизес Л. фон. Человеческая деятельность.
С. 688—689). Подробный анализ этой проблемы см. в: Mises L. von. Bureaucracy. New Haven,
CT: Yale University Press, 1944 (рус. пер: Мизес Л. фон. Бюрократия. Челябинск: Социум,
2006). В этой работе он приходит к следующему выводу: «Немецкие метафизики, обожествившие государство, специально запутали публику, убедив ее в том, что все государственные
чиновники воплощают идеал альтруистического самопожертвования» (р. 78, с. 120). Взгляды
Мизеса оказали сильное влияние на У. Нисканена, автора ставшего классическим экономического анализа бюрократии, который в своей книге приводит обширные цитаты из «Бюрократии»
Мизеса. См.: Niskanen W. A. Bureaucracy and Public Goods. Aldershot: Edward Elgar, 1994.
37
Mises L. von. Human Action. P. 850 (Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. C. 798).
38
Ibid. P. 318 (Там же. C. 299).
39
«Демократия гарантирует систему правления, согласующуюся с желаниями и планами
большинства. Но она не мешает большинству стать жертвой ошибочных идей и не гарантирует,
что в результате применения неправильной политики не просто не будут достигнуты поставленные цели, а не случится катастрофы» (Mises L. von. Human Action. P. 193; Мизес Л. фон.
Человеческая деятельность. C. 183).

«Вопросы экономики», № 11, 2011

79

Х. Уэрта де Сото

которые, подобно золотому стандарту, выводят денежную систему из
сферы политического40.
Неудивительно, что Бьюкенен высоко отзывается о тех, кто оказал
на его взгляды решающее влияние, то есть о Мизесе и авст­рийской школе: «Я часто повторяю, что австрийцам лучше всех остальных школ удается донести до студентов базовые принципы экономической теории»41.
Методика изучения и преподавания
«Человеческой деятельности»
Потенциальные читатели
Мы уже упоминали, что когда Мизес задумывал «Человеческую
деятельность», он стремился написать всеобъемлющий экономический
трактат, который был бы доступен любому образованному человеку,
испытывающему интерес к наиболее актуальным проблемам современности. Он прямо писал: «Экономическая наука не должна отдаваться на
откуп учебным классам и кабинетам статистиков и не должна оставаться в эзотерических кружках. Она является философией человеческой
жизни и деятельности и касается всех и каждого, энергией цивилизации
и человеческого существования»42. Таким образом, если Мизес прав,
то его экономический трактат — это интеллектуальный инструмент,
который должен быть в библиотеке каждого образованного человека.
Однако нет сомнений, что самую важную роль «Человеческая
деятельность» может и должна играть в университетском образовании.
С этой точки зрения она адресована двум группам студентов. Во-первых,
это юристы, изучающие политическую экономию. Им нужно дать общее
представление об экономической науке, методически корректное и последовательно гуманистическое. В связи с этим следует упомянуть о нашем
позитивном опыте. В течение десяти лет главным учебником по курсу
политэкономии у студентов школы права Мадридского университета
Комплутенсе была «Человеческая деятельность». Изучая Мизеса, студенты-правоведы начинают яснее понимать взаимосвязь экономической
теории и юридических дисциплин, которые они изучают одновременно
с ней. Они приобретают знания о базовых принципах и основах нашей
науки, которые очень пригодятся в их будущей работе.
Во-вторых, студенты экономических факультетов, которые находятся в ином положении. Сейчас они получают образование, насквозь
пропитанное позитивистской и сциентистской методологией, которую
40
«Золотой стандарт делает процесс определения покупательной способности денег
независимым от амбиций и доктрин политических партий и групп давления. Это является не
недостатком золотого стандарта, а его главным преимуществом» (Mises L. von. Human Action.
P. 474; Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. С. 442).
41
Цит. по: DiLorenzo T. J. The Subjective Roots of James Buchanan’s Economics // Review of
Austrian Economics. 1990. Vol. 4, No 1. P. 108. Дилоренцо тем не менее признает, что школа общественного выбора не полностью находится под воздействием субъективизма и что в значительной
степени она до сих пор опирается на позитивистскую и сциентистскую методологию неоклассической
школы. См. также: DiLorenzo T. J. Competition and Political Entrepreneurship: Austrian Insights
into Public Choice Theory // Review of Austrian Economics. 1988. Vol. 2, No 1. P. 59—71.
42
Mises L. von. Human Action. P. 878 (Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. C. 823).

80

«Вопросы экономики», № 11, 2011

«Человеческая деятельность» Людвига фон Мизеса…

Мизес так резко критиковал. На наш взгляд, совершенно необходимо
предоставить им возможность получить более сбалансированное образование и ознакомить с другим научным подходом, резко отличающимся
от того, чему их традиционно учат. Все студенты-экономисты должны
подробно изучать «Человеческую деятельность» Мизеса. Это обогатит
их представления об экономической теории, они получат возможность
сравнивать разные теоретические подходы и узнают много нового.
В результате молодые экономисты получат возможность более разумно
и критически относиться к разным экономическим теориям43.
Еще одну группу читателей, которым изучение «Человеческой
дея­тельности» может принести большую пользу, составляют профессиональные экономисты. В последнее время они проявляют все
больший интерес к австрийской экономической школе, особенно после
того, как крах реального социализма и кризис государства всеобщего
благосостояния показали, что господствовавшие в течение длительного
времени интервенционистские теории не имеют под собой серьезного
теоретического фундамента. В условиях кризиса, который переживает
неоклассическая вальрасианская парадигма, экономическая теория
остро нуждается в более гуманистическом и динамическом подходе,
который всегда развивали австрийцы и в первую очередь Мизес.
Курс политической экономии в Мадридском университете Комплутенсе,
основанный на изучении «Человеческой деятельности»
Наш опыт преподавания показал, что «Человеческую деятельность» без особых
проблем можно изучить за академический год. Если каждую неделю с октября по
июнь проводить три занятия по 45 минут (именно столько отводится в испанских
университетах на курс политэкономии), то за это время вполне можно изучить все
39 глав «Человеческой деятельности». Желательно, чтобы перед каждым занятием
студенты внимательно и старательно прорабатывали самостоятельно главу, которую
они будут разбирать, хотя некоторые вещи они не смогут понять без разъяснений преподавателя. Мы убедились, что это наиболее продуктивный способ работы с текстом
и что именно такая организация курса (самостоятельное чтение + ­последующие разъяснения преподавателя) позволяет студентам максимально легко усваивать материал.
Изучение «Человеческой деятельности» можно разделить на две части (два
четырехмесячных периода). Сначала студенты работают с главами I—XVII, а потом
с остальным текстом. Это разделение не совпадает с традиционным для учебников
экономической теории разделением на «микроэкономику» и «макроэкономику»,
по­скольку, как мы уже говорили, Мизес не видел смысла в жестком разграничении
этих сфер. Анализ теории капитала, процента и экономического цикла разумно вклю43
Иными словами, если прибегнуть к не очень удачному, но модному выражению,
подробное изучение «Человеческой деятельности» можно рассматривать как очень выгодную
«инвестицию в человеческий капитал». Между прочим, со взглядами Мизеса на то, что
не слишком корректно называется теорией «человеческого капитала», то есть на процессы
инвестирования в образование и профессиональную подготовку и на их ярко выраженный
спекулятивный и предпринимательский характер, можно ознакомиться на с. 624—625 «Human
Action» (рус. изд. с. 584—585). О скромном рациональном зерне, которое содержится в так
называемой «теории рациональных ожиданий», см.: Human Action. P. 797 (Человеческая
деятельность. С. 743), а также статью Мизеса «Elastic expectations in the Austrian Theory of
the Trade Cycle» (Economica. 1943. Vol. 10, No 3. Р. 251—252). Об ошибках «теории рацио­
нальных ожиданий» Мизес пишет в «Human Action» (P. 871; Человеческая деятельность.
С. 817). См. также: O’Driscoll G. P., Rizzo M. J. The Economics of Time and Ignorance. Oxford:
Basil Blackwell, 1985. P. 222ff.; Huerta de Soto J. Dinero, crédito bancario y ciclos económicos.
Ch. VII (Уэрта де Сото Х. Деньги, банковский кредит и экономические циклы. Гл. VII).

«Вопросы экономики», № 11, 2011

81

Х. Уэрта де Сото
чать во вторую часть курса, потому что с точки зрения субъек­тивистского подхода,
основанного на типичном для Мизеса методологическом индивидуализме, именно
эти вопросы составляют наиболее практические и общие проблемы экономики.
Мизес исходит из того, что его читатели в общем и целом представляют себе
генетически-каузальную теорию образования рыночных цен и теорию формирования
цен на факторы производства. Относительно теории образования цен Мизес прямо
пишет44, что предполагает знакомство читателя с идеями, высказанными Бём-Баверком
во II томе трактата «Капитал и процент»45, но когда речь идет о теории образования
цен на факторы производства, он не отсылает читателей к конкретному источнику.
Наконец, в качестве дополнительных источников следует рекомендовать студентам работы Хайека, особенно упомянутые выше «Право, законодательство и свобода»
и «Пагубная самонадеянность: ошибки социализма», а также мои книги «Социализм,
экономический расчет и предпринимательская функция» и «Деньги, банковский кредит
и экономические циклы». Существует также опубликованная посмертно книга М. Рот­
барда по истории экономической мысли. С учетом широты охвата и методологического
подхода автора она может стать очень ценным дополнением к изучению «Человеческой
деятельности»46.

*

*

*

«Человеческая деятельность» Мизеса и в будущем продолжит
оказывать влияние на экономическую мысль и неизбежно войдет в сокровищницу классических экономических трактатов. Мы надеемся,
что читатели во всем мире будут интересоваться ею и продолжат распространять идеи Мизеса с неослабевающим энтузиазмом. Благодаря
этому экономическая наука обретет устойчивое основание, продолжит
развиваться и получит возможность выполнить свою великую задачу:
станет теоретическим фундаментом развития цивилизации и позволит
избежать разрушительных кризисов и конфликтов. Более того, развитие
экономической теории неизбежно приведет к появлению нового трактата
о принципах экономической науки, основанного на идеях, высказанных
Мизесом в «Человеческой деятельности», но превосходящего его труд
глубиной и смелостью идей. Мы надеемся, что это произойдет в не
слишком отдаленном будущем, и уверены, что это дерзкое интеллектуальное предприятие станет лучшим памятником Людвигу фон Мизесу47.
Перевод с английского А.  Куряева
44
Mises L. von. Human Action. Р. 201, сн. 1 (Мизес Л. фон. Человеческая деятельность.
С. 191, сн. 2).
45
Böhm-Bawerk E. von. Capital and Interest. Vol. II: Positive Theory of Capital. Book III:
Value and Price. South Holland, Illinois: Libertarian Press, 1959. P. 207—256 (Бём-Баверк О.
Капитал и процент. Т. II—III. Челябинск: Социум, 2010. Т. II: Позитивная теория капитала.
Кн. III: Ценность и цена. С. 321—388).
46
Книга Ротбарда по истории экономической мысли, написанная с позиций австрийской
экономической школы, состоит из двух томов: том первый «Экономическая мысль до Адама
Смита», том второй «Классическая экономическая теория» (Rothbard M. N. An Austrian
Perspective on the History of Economic Thought. Vol. 1: Economic Thought before Adam Smith;
Vol. 2: Classical Economics. Aldershot: Edward Elgar, 1995).
47
См. также: Rothbard M. N. Power and Market: Government and the Economy. Menlo park,
California: Institute for Humane Studies, 1970 (рус. пер: Ротбард М. Власть и рынок: государство
и экономика. Челябинск: Социум, 2010). Ротбард блестяще разъяснил многие вопросы и во многих
отношениях его трактат смог превзойти «Человеческую деятельность», но нам кажется, что трактат по современной политической экономии, который вобрал бы в себя все последние открытия
и достижения австрийской школы и стал бы импульсом к ее развитию в XXI в., еще не написан.

82

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Современный институциональный анализ:
теория и практика

В. Тамбовцев,
доктор экономических наук, профессор
экономического факультета МГУ имени М. В.  Ломоносова

Возникновение
институтов: методологоиндивидуалистический подход
Проблема возникновения институтов
Практически все представители современной экономической тео­
рии признают важную роль институтов в понимании и изменении
экономических процессов. Одновременно институты выступают особым
объектом исследования в различных течениях и направлениях эконо­
мического институционализма. Вместе с тем на вопрос об их возникновении до сих пор не дан ясный ответ ни в экономической теории,
ни в более широком круге теорий, изучающих социальные феномены.
Точнее говоря, такого ответа нет только в рамках теорий, базирую­
щихся на принципе методологического индивидуализма1, в то время
как приверженцы теорий, опирающихся на принцип методологического
холизма (или, как иногда говорят, «методологического коллективиз­
ма»), фактически считают, что этот вопрос не заслуживает внимания
в силу своей тривиальности. Действительно, согласно принципу мето­
дологического индивидуализма, любые социальные феномены нужно
объяснять на основе изучения действий и взаимодействий индивидов,
поскольку только эти субъекты могут иметь интересы, ставить цели,
осуществлять те или иные действия. При этом методологический ин­
дивидуализм не отрицает существования различных групп индивидов
(социальных общностей), а лишь не признает их самостоятельными,
отличными от индивидов субъектами интересов, целей и действий2.
Объяснения различных социальных явлений и процессов на базе прин­
ципа методологического индивидуализма преимущественно опираются
на причинно-следственные механизмы, которые связывают «макро­
следствия», то есть социальные («надындивидуальные») феномены,
1
Сформулирован в 1909 г. Й. Шумпетером со ссылкой на М. Вебера (см.: Schumpeter J.
On the Concept of Social Value // Quarterly Journal of Economics. 1909. Vol. 23. P. 213—232.)
2
Подробнее анализ искаженных трактовок принципа методологического индивидуализма
см. в: Тамбовцев В. Л. Перспективы «экономического империализма» // Общественные науки
и современность. 2008. № 5. С. 129—136.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

83

В. Тамбовцев

с «микропричинами» — индивидуальными интересами, объективными
ограничениями и предпринимаемыми индивидами действиями.
Объяснения на основе принципа методологического холизма за­
частую имеют функциональный характер, то есть трактуют различные
феномены, наблюдаемые в обществе, исходя из их необходимости для
социальных целостностей. В рамках такого подхода загадки возник­
новения институтов просто нет: институты появляются и функциони­
руют, потому что они нужны обществу.
Однако подобный подход вряд ли можно считать убедительным.
В нем отсутствует описание условий, при которых «общественная
необ­ходимость» воплощается в реальность, и механизмов такого вопло­
щения, следовательно, возможность сознательно влиять на появление
«правильных» и ликвидацию «неправильных» институтов.
Так, в современной российской действительности «общественная
необходимость» резко сократить масштабы коррупции (а в идеале —
ликвидировать ее) не только назрела, но и «перезрела», она четко
артикулируется высшими руководителями государства, однако по
непонятным (в рамках принципа методологического холизма) причи­
нам не воплощается в реальность. Поэтому задача выявить причинно-­
следственные механизмы, связывающие индивидуальные действия
и взаимодействия с возникновением институтов, актуальна не только
для развития новой институциональной экономической теории (в от­
личие от традиционного институционализма она принимает принцип
методологического индивидуализма), но и для решения многих при­
кладных задач.
Отметим, что приведенная постановка задачи используется уже
около 20 лет, начиная с работ Р. Элликсона 3 и Р. Макадамса4. При
этом важной особенностью большинства исследований, направленных
на объяснение возникновения институтов, выступает стремление логи­
чески вывести последние из некоторого «естественного состояния»
(state-of-nature) совокупности индивидов (общества), в котором люди
«атомизированы» и не соединены в «молекулы», то есть отсутствуют
нормы и правила.
Представления о существовании в прошлом такого «естественного состояния»
восходят к классическим трудам Т. Гоббса и Дж. Локка5, великих философов XVII в.,
идеи которых и сегодня питают такие важные направления исследований общества,
как теория общественного договора и теория государства. Хотя вопрос о содержании
«естественного состояния» решался в их работах по-разному6, они сходились в том,
что в нем отсутствовали нормы и правила поведения, обеспечивавшие возможность
кооперации, осуществления коллективных действий и т. п.
3
Ellickson R. C. Order without Law: How Neighbors Settle Disputes. Cambridge, MA:
Harvard University Press, 1991.
4
McAdams R. H. The Origin, Development, and Regulation of Norms // Michigan Law
Review. 1997. Vol. 96, No 2. P. 338—433.
5
Hobbes T. Leviathan. L., 1651 (рус. пер.: Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть
государства церковного и гражданского // Гоббс Т. Соч.: В 2-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1991);
Locke J. Two Treatises of Government. L., 1690 (рус. пер.: Локк Дж. Два трактата о правлении //
Локк Дж. Соч.: В 3-х т. Т. 3. М.: Мысль, 1988. С. 135—406 (Филос. наследие. Т. 103)).
6
У Гоббса «естественное состояние» — это «война всех против всех», которую ведут
одинокие, бедные, злобные и грубые люди, а у Локка — состояние мира, благожелательности
и взаимной поддержки.

84

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Возникновение институтов: методолого-индивидуалистический подход

Но, как свидетельствуют современные данные естественных
наук, такое представление ошибочно. В своих исследованиях этоло­
ги установили, что в группах совместно существующих животных,
во‑первых, обязательно формируется иерархия доминирования7. Она
выражается в установлении самым сильным и смышленым животным
порядка (очередности) доступа к различным благам для других чле­
нов группы. Для этого используется агрессия — прямое насилие или
его угроза, проявляемая особью α (которая, естественно, обеспечила
себе первоочередной доступ) по отношению к тем, кто пытается этот
порядок нарушить. Иерархию доминирования можно трактовать как
установление внутри группы принуждения к соблюдению «правил
пользования ресурсами», когда функцию их гаранта выполняет тот,
кто эти правила ввел.
Во-вторых, еще в 1920-е годы удалось выяснить, что многие жи­
вотные обладают так называемым инстинктом (или императивом)
территории — участка, на котором они находят себе пищу, выращи­
вают потомство и т. п. Такие участки получили название «ревиров»8.
Их границы жестко защищают (особенно стадные животные) от про­
никновения особей из других групп. Многие виды животных тем или
иным способом их обозначают, то есть информируют потенциаль­ных
нарушителей о том, что те «нарушают права» и вторгаются на чужую
территорию.
В феномене ревира нетрудно обнаружить предпосылки феномена
прав собственности. Коль скоро инстинкт территории играл пози­
тивную роль в эволюционном отборе, создавая некоторые гарантии
пищевой базы стаи, он вполне мог существовать у непосредственных
предков человека, а затем и у первобытных людей. Наблюдения этно­
логов за племенами, и ныне живущими в каменном веке, по крайней
мере, не опровергают этого предположения.
В-третьих, исследования показали, что в животном мире широко
распространена кооперация9 . Было зафиксировано свыше тысячи раз­
личных случаев кооперации у рыб, птиц и млекопитающих, включая
высших приматов. Эволюционная биология объясняет этот феномен
тем, что кооперация расширяет адаптационные возможности особей,
прежде всего их групп. Систематическая кооперация внутри более
или менее устойчивой группы означает некоторые зачатки специализации и «разделения труда» между «членами группы» в соответствии
с их способностями и «сравнительными преимуществами». Отметим
и выявленное «альтруистическое» поведение многих птиц и млеко­
7
Первое описание иерархии в стае птиц было сделано в 1930-е годы (см.: SchjelderuppEbbe T. Social Behavior of Birds // Handbook of Social Psychology / C. Murchison (ed.).
Worchester, MA: Dark University Press, 1935. P. 947—972). Современное состояние исследований
отражено в: Кировская Т. А., Олескин А. В. Иерархические и сетевые структуры в социуме
и в биосистемах // Биополитика. Открытый междисциплинарный семинар на биологическом
факультете МГУ имени М. В. Ломоносова. М.: Биологический факультет МГУ, 2005. Вып. 2.
С. 8—19. www.sevin.ru/fundecology/biopolitics/bp05-3.html.
8
Howard H. E. Territory in Bird Life. L., 1920; см. также: Klopfer P. H. Habitats and
Territories: A Study of the Use of Space by Animals. N. Y.: Basic Books, 1969.
9
Dugatkin L. A. Cooperation among Animals: An Evolutionary Perspective. Oxford, UK:
Oxford University Press, 1997; Cooperation in Primates and Humans: Mechanisms and Evolution­ /
P. M. Kappeler, C. P. van Schaik (eds.). Berlin: Springer-Verlag, 2006.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

85

В. Тамбовцев

питающих, когда родители заботятся о своем потомстве, выкармливая
и оберегая птенцов и детенышей до тех пор, пока они не начинают
питаться самостоятельно. В этом инстинкте можно увидеть истоки
альтруистического поведения людей10.
Вместе с тем у животных не зафиксировано ни одного факта обмена, кроме некоторых ситуаций симбиоза (сосуществования особей
разных видов, вроде акул и рыб-лоцманов), которые можно трактовать
как «обмен услугами», а также повсеместного обмена сигналами, то есть
информацией (правда, встречаются случаи предупреждения об опасно­
сти). В целом это понятно: у животных минимальные возможности осу­
ществлять действия (производство), приводящие к созданию предметов,
которыми они могли бы обмениваться. Другими словами, животным
просто нечем обмениваться. Их «хозяйство» имеет сугубо присваиваю­
щий характер, хотя отдельные наблюдения за высшими приматами
говорят о том, что иногда они «изготавливают орудия» для решения
текущих задач: например, гориллы отламывают ветки и очищают их
от побегов, чтобы засунуть в муравейник и полакомиться муравьями.
Поскольку зачатки обменов у животных имеются, можно пред­
положить, что, если бы им было чем обмениваться (кроме «услуг»
и сигналов, которые представляют собой «чистые» действия без
использования искусственных объектов), такие обмены можно было
бы наблюдать в природе. Однако «животное, изготавливающее ору­
дия», — это, по одному из классических определений, человек.
Итак, «естественное состояние» групп индивидов включает как
минимум иерархические отношения и навыки кооперации, облегчаю­
щие решение задач добычи пищи и защиты ареалов обитания.
Исходя из модели ограниченно рационального индивида, с одной
стороны, и приведенных этологических фактов — с другой, чисто
логически можно представить следующие основные варианты возник­
новения институтов.
1. Сознательное введение. Обсуждение этой опции предполагает
ответы на следующие вопросы: для чего вводятся институты; каковы
стимулы их введения; кто выступает (или может выступать) субъектом
этого сложного целенаправленного действия? С учетом сказанного
можно выделить два варианта этой опции:
— принудительное введение правила «самым сильным» индиви­
дом (или группой) для реализации своего частного интереса, в том
числе за счет ущемления интересов других индивидов;
— введение правила по договоренности внутри группы индиви­
дов для реализации интересов всех (или большинства) участников
группы11.
2. Спонтанное возникновение. Обсуждение этой опции предпола­
гает ответ на вопрос о механизме такого возникновения в результате
10
Gintis H., Bowles S., Boyd R., Fehr E. Explaining Altruistic Behavior in Humans //
Evolution and Human Behavior. 2003. Vol. 24, No 3. P. 153—172.
11
Еще один вариант — принудительное введение правила «самым сильным» индивидом
(или группой) для реализации интересов всех (или большинства) участников группы —
представляет собой соединение предыдущих, когда вариант добровольной договоренности
реализуется через назначение (или выбор) группой определенного индивида, которому ее
участники поручают введение соответствующих правил.

86

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Возникновение институтов: методолого-индивидуалистический подход

действий индивидов, не ставящих явную цель «создать институт»,
а преследующих иные цели.
Мы обсудим выделенные варианты в обратном порядке: от наибо­
лее сложного с точки зрения объяснения к наиболее простому.
Спонтанное возникновение институтов
Далеко не всякая регулярность действий (поведения) индивидов
возникает как следствие существования того или иного института или
их совокупности. Поэтому объяснить возникновение института — не
то же самое, что объяснить возникновение регулярности в поведении
группы индивидов12.
Авторы многих работ, посвященных проблеме возникновения
инсти­тутов, пытаются ее решить, используя теоретико-игровой под­
ход13 . Основная идея моделирования формирования институтов
в теории игр заключается в том, чтобы интерпретировать институт
как некое равновесное состояние, достигаемое осознанными или
­неосознанными действиями множества игроков. Она была представле­
на в фундаментальном труде Дж. фон Неймана и О. Моргенштерна14,
заложивших традицию применения теории игр в экономических ис­
следованиях, в которой решение игры трактовалось как «стандарт
поведения». Соответственно возникновение института не что иное,
как реализация того или иного равновесного состояния. В явном виде
это четко сформулировал Д. Льюис, утверждавший, что социальные
конвенции выступают равновесными результатами решения рекуррент­
ных координационных задач15.
Поскольку «стандарт поведения» включает действия, которые
предпринимают игроки для реализации своих интересов (то есть
они считают эти действия наилучшими для себя в складывающейся
ситуации), равновесное состояние отражает некоторую регулярность
в поведении игроков. Следует разграничивать регулярность в поведе­
нии индивидов вообще и регулярность, порожденную существованием
правила, к соблюдению которого принуждает некоторый внешний
механизм. Тогда можно утверждать, что равновесные состояния
различных игр, выявляемые и анализируемые в соответствующих
исследованиях, не обязательно имеют отношение к проблеме генезиса
институтов в их строгом понимании.
Другими словами, загадка спонтанного возникновения институтов
состоит не в возникновении регулярности поведения как таковой (она
12
Тамбовцев В. Л. Экономическая теория институциональных изменений. М.: ТЕИС,
2005. Раздел 1.1.
13
Axelrod R. The Evolution of Cooperation. N. Y.: Basic Books, 1984; Ostrom E.,
Gardner­ R.­, Walker J. Rules, Games and Common-pool Resources. Ann Arbor: University of
Michigan Press, 1994; Schotter A. The Economic Theory of Social Institutions. Cambridge: Cam­
bridge University Press, 1981; Ullmann-Margalit E. The Emergence of Norms. Oxford: Clarendon
Press, 1977.
14
Neumann J. von, Morgenstern O. Theory of Games and Economic Behavior. Princeton:
Princeton University Press, 1944.
15
Lewis D. Convention. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1969.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

87

В. Тамбовцев

может возникать и вследствие естественных причин16, и как результат
повторения чужого успешного опыта17), а в появлении внешнего механизма принуждения к следованию определенному стандарту поведения.
На уровне отдельного индивида эта загадка формулируется так: почему
от описания и прогноза поведения («я так поступаю» или «я так могу
поступить») осуществляется переход к долженствованию («я должен
так поступать»)? Но, как известно, чисто логически нормативные ут­
верждения невозможно вывести из дескриптивных18.
По нашему мнению, логику спонтанного возникновения норм мож­
но представить в виде следующей схематической модели. Индивиды,
наблюдая за поведением других индивидов, строят необходимые для
принятия своих решений прогнозы их действий. Если такой прогноз
неоднократно подтверждается, у индивида формируется ожидание
относительно поведения другого (других). Иными словами, он начи­
нает располагать не только прогнозом как таковым, но и уверенно­
стью в том, что его прогноз будет верен всегда. Уверенность — чисто
психологическое состояние, однако для ограниченно рациональных
индивидов оно столь же значимо для принятия решений, как и досто­
верное знание19.
Пусть индивид Iα сформировал совокупность ожиданий относительно дейст­
вий индивида Iβ. Исходя из них, он принимает решения относительно собственных
действий, преследующих некоторые цели. Если фактическое поведение Iβ в некий
момент не соответствует сформировавшемуся ожиданию Iα и создает препятствия
для достижения его цели, Iα испытывает фрустрацию20 — эмоциональное состояние
стресса, вызванное когнитивным диссонансом21. В свою очередь, фрустрации часто
преодолевают проявлением агрессии по отношению к тому, кто их вызвал22. Очевидно,
индивид Iβ, ставший объектом агрессии, может воспринять ее как наказание за свое
действие, особенно если насильственное действие сопровождается сообщением о его
причине, то есть указанием со стороны Iα на «неправильное» поведение индивида Iβ.
Естественное стремление избежать наказания в дальнейшем вырабатывает у Iβ —
адресата санкции — «условный рефлекс», сдерживающий поведение, вызывающее
санкции со стороны Iα , ожидания которого подверглись фрустрации.
16
Например, все спускаются с десятого этажа по лестнице или на лифте, а не спрыги­
вают, не потому, что существует некое правило, запрещающее прыгать, а потому, что не хотят
разбиться.
17
В объяснении регулярности поведения повторением чужого опыта есть свои подвод­
ные камни, связанные с возникновением «информационных каскадов» (Bikhchandani S.,
Hirshleifer­ D., Welch I. Learning from the Behavior of Others: Conformity, Fads, and Informational
Cascades // Journal of Economic Perspectives. 1992. Vol. 12, No 3. P. 151—170). Этим термином
обозначают ситуации, когда ограниченно рациональные индивиды вследствие ложного истол­
кования поведения других индивидов перенимают опыт, не ведущий к росту их полезности.
18
См., например: Ивин А. А. Логика норм. М.: МГУ, 1973.
19
В социологии (и социальной психологии) используется специальный термин «норматив­
ные ожидания» (см., например: Handel W. Normative Expectations and the Emergence of Meaning
as Solutions to Problems: Convergence of Structural and Interactionist Views // The American
Journal of Sociology. 1979. Vol. 84, No 4. P. 855—881; Sugden R. Normative Expectations: The
Simultaneous Evolution of Institutions and Norms // Economics, Values, and Organization /
A. Ben-Ner, L. Putterman (eds.). Cambridge: Cambridge University Press, 1998. P. 73—100).
20
См., например: Шибутани Т. Социальная психология. М.: Прогресс, 1969.
21
Festinger L. A Theory of Cognitive Dissonance. Stanford: Stanford University Press,
1957.
22
Averill J. Anger and Aggression: An Essay on Emotion. N. Y.: Springer, 1982; Burgoon J. K.
Interpersonal Expectations, Expectancy, Expectancy Violations, and Emotional Communication //
Journal of Language and Social Psychology. 1993. Vol. 12, No 1—2. P. 30—48.

88

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Возникновение институтов: методолого-индивидуалистический подход
При этом для Iα не важно, насколько «отклонившееся» от его ожиданий пове­
дение Iβ будет действительной или мнимой помехой достижению его цели. Для
фрустрации и последующего агрессивного поведения достаточно, чтобы он считал
такое поведение помехой, способной нанести ему ущерб.
В результате в сознании (или подсознании) индивидов, несколько раз столк­
нувшихся с проявлениями агрессии в ответ на свои схожие действия, формируется
устойчивая связь: если я делаю А, следует санкция; я не хочу ее; следовательно,
мне не нужно (я не должен) делать А. Последняя часть этого логического вывода,
как легко видеть, есть простейшая модель нормы («не делай А»)23.

Представленная схематическая модель спонтанного генезиса нор­
мы не требует невозможного, то есть логического перехода от «так
есть» к «так должно быть». Сильная модальность содержится в ней
не только в выводе умозаключения («я не должен»), но и в его посыле
(«я не хочу»).
Чтобы эта схематическая модель соответствовала реальности,
необходимо выполнить важное условие: потенциал насилия «гаранта
нормы» должен быть выше, чем ее адресата. Если фактическое соот­
ношение этих потенциалов обратное, то агрессия (наказание наруши­
теля) становится маловероятной: издержки санкционирования могут
превысить выгоды от него. В группах индивидов всегда присутствуют
лидеры, занимающие позиции α в иерархиях. Поэтому именно они,
скорее всего, станут действенными «гарантами» возникающих внутри­
групповых норм. Соответственно сама норма будет обеспечивать максимизацию полезности лидеров.
Тем самым проясняется загадка появления неэффективных
(в смысле обеспечения роста общественного благосостояния) инс­
титутов: все дело в неравномерности распределения потенциала
насилия внутри группы. Другими словами, спонтанно возникающие
нормы поведения самим механизмом своего генезиса «настроены» на
реализацию частных интересов индивида, обладающего максимальным потенциалом насилия. Если следствием их реализации будет
одновременная реализация интересов других индивидов в группе, то
спонтанно возникшая норма окажется социально эффективной.
Для правильного понимания предложенной модели сделаем два
замечания.
Во-первых, агрессия как реакция на фрустрацию не обязательно
выражается в прямом физическом насилии: такой она была в «дочело­
веческих» группах особей. В социальных общностях индивидов, где
действуют сложившиеся ранее институты, последние регулируют
формы реакции на фрустрацию, и естественная агрессия может при­
обретать различные «превращенные» формы, скрывающие механизм,
который на заре истории «отвечал» за возникновение норм, воспри­
нимаемых сегодня как естественные.
Во-вторых, механизм «ожидания — фрустрация — агрессия»
объясняет появление не только неэффективных (перераспределяю­
щих блага в пользу лидера) институтов, но и эффективных, которые
содействуют кооперации и росту общественного благосостояния.
23
Эльстер Ю. Социальные нормы и экономическая теория // THESIS. 1993. Т. 1,
вып. 3. С. 73.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

89

В. Тамбовцев

Ведь ожидаемым поведением вполне может быть кооперативное (или
альтруистическое), тогда фрустрацию вызывает отклонение от него,
а агрессия будет направлена на «некооперативных» членов группы.
Предложенная модель включает и случай возникновения так на­
зываемых самоосуществляющихся институтов, то есть правил, которые
исполняются адресатами, поскольку им это выгодно, а не потому, что
они стремятся избежать санкций за их неисполнение24. С нашей точки
зрения, появление таких правил равнозначно возникновению имплицитного контракта как совокупности взаимных ожиданий его сторон25.
Если индивид Iα прогнозирует, что действия индивида Iβ увеличат его благо­
состояние, и наоборот, у каждого из них есть стимулы всегда в повторяющейся
ситуации совершать соответствующие действия. Наличие в группе иных правил,
к соблюдению которых их принуждает агрессия в результате фрустрации, ясно
подсказывает, какими будут последствия отклонения от взаимовыгодной (и взаимно
ожидаемой) линии поведения.

Однако выступают ли в действительности имплицитные контракты
полноценными институтами? Ведь институт — правило с внешним ме­
ханизмом принуждения к исполнению, а в указанных контрактах этот
механизм на первый взгляд находится внутри индивида: никакой суд
не возьмется их защищать! Институциональная природа имплицитного
контракта проявляется в моменты «нарушения», когда один из участ­
ников начинает вести себя не так, как ожидает другой. Возникающая
у последнего фрустрация может выразиться как в прямой агрессии,
так и в «разрыве» контракта, что не приведет к росту полезности для
«нарушителя». Причины отклонения от взаимовыгод­ных действий
в рассматриваемой ситуации могут быть двойст­венными: во-первых, это
объективное изменение условий действий; во-вторых, субъективное от­
крытие или изобретение иных вариантов действий в «старых» условиях.
Отметим, что взаимовыгодность как предпосылка функционирования
самоосуществляющегося института характерна для ограниченно рацио­
нальных индивидов, не знающих всех последствий своих действий.
Добровольная договоренность
Как установил К.-Д. Опп26, сторонники разных подходов к объяс­
нению возникновения норм на деле разделяют некий общий тезис, ко­
торый он назвал «положением инструментальности» (instrumentality­
24
Наиболее распространенный их вид — самоосуществляющиеся контракты (см., на­
пример: Klein B. Why Hold-ups Occur: The Self-enforcing Range of Contractual Relationships //
Economic Inquiry. 1996. Vol. 34, No 3. P. 444—463). К ним принято относить контракты, стороны
которых не обращаются к судебным инстанциям — формальному внешнему принуждению —
для улаживания возможных конфликтов, а опираются на факторы репутации, общественного
мнения и т. п.
25
О понятии имплицитного контракта подробнее см.: Rousseau D., McLean J. P. The
Contracts of Individuals and Organizations // Research in Organizational Behavior. Vol. 15.
Greenwich, CT: JAI Press, 1993. P. 1—43; Тамбовцев В. Л. Контрактная модель стратегии
фирмы. М.: ТЕИС, 2000. С. 21—26.
26
Opp K.-D. How Do Norms Emerge? An Outline of a Theory // Mind and Society. 2001.
Vol. 2, No 1. P. 101—128.

90

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Возникновение институтов: методолого-индивидуалистический подход

proposition). Согласно этому тезису, если норма удовлетворяет нужды
коллектива индивидов, то она скорее всего возникнет. Тем самым
предполагается, что такие нормы эффективны, поскольку отвечают
целям индивидов, входящих в данный коллектив.
Истоки этого положения восходят к пионерной работе Г. Демсеца, посвященной
вопросам теории прав собственности27. Демсец трактовал изменения в них (по сути,
возникновение новых прав собственности) как следствие внешних эффектов от
действий. Он предполагал, что получатели негативных экстерналий заинтересованы
во введении норм, сдерживающих их возникновение, а производители позитивных
внешних эффектов — во введении норм, компенсирующих (хотя бы частично) их
издержки. Принятие нормы, которая отвечала бы интересам обеих групп, повысит
их благосостояние28.

Для ряда групп справедливо утверждение, что «группы сущест­
вуют, чтобы доставлять своим членам некоторое совместное благо.
Это благо может быть произведено только, если они будут следовать
правилам, сконструированным для обеспечения его производства»29.
В этом случае нормы трактуются как общественное (точнее, клубное)
благо второго порядка, становящееся инструментом для производст­
ва «группообразующего» общественного (клубного)блага первого
порядка 30 . Этой точки зрения придерживаются также Э. Остром31
и Р. Элликсон, который, в частности, писал: «Члены тесно связан­
ной группы развивают и устанавливают нормы, содержание которых
служит цели максимизировать совокупное благосостояние участников
в их повседневных взаимодействиях»32.
Для подобных малых, тесно связанных групп можно выделить три
ситуации, в которых на базе добровольных договоренностей могут быть
выработаны эффективные нормы (институты): единодушное решение;
решение большинством голосов; частная двусторонняя договоренность.
Общими для всех ситуаций выступают следующие предпосылки:
а) индивиды в группе имеют схожие цели; б) они способны изобрести
или скопировать модель нормы, способствующей достижению этих
целей, то есть предвидеть последствия ее введения; в) индивиды
могут обсуждать варианты достижения общих целей и выбирать те,
которые считают наилучшими. Естественно, как предвидение, так
и выбор осуществляются на основе неполной и неточной (возможно,
27
Demsetz H. Toward a Theory of Property Rights // American Economic Review. 1967.
Vol. 57, No 2. P. 347—359.
28
Заметим, что приведенная выше схематическая модель спонтанного генезиса норм
фактически также базируется на возникновении экстерналий, однако в ней не предполагается,
что участники соответствующего взаимодействия собираются сознательно ввести некоторую
норму: норма возникает как следствие действий Iα , наказывающих Iβ за причиненный ущерб
(реальный или мнимый).
29
Hechter M. Principles of Group Solidarity. Berkeley: University of California Press, 1987.
P. 41.
30
Oliver P. Rewards and Punishments as Selective Incentives for Collective Action //
American Journal of Sociology. 1980. Vol. 85, No 6. P. 1356—1375; Heckathorn D. Collective
Action and the Second-order Free-rider Problem // Rationality and Society. 1989. Vol. 1, No 1.
P. 78—100; Coleman J. S. Foundations of Social Theory. Cambridge, MA: Belknap Press of Har­
vard University Press, 1990.
31
Ostrom E. Governing the Commons: The Evolution of Institutions for Collective Action.
Cambridge: Cambridge University Press, 1990.
32
Ellickson R. C. Op. cit. P. 167.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

91

В. Тамбовцев

просто ложной) информации, поэтому фактические последствия
решений и действий индивиды могут оценить лишь после того, как
они приняты и осуществлены. Все эти способности и возможности не
выходят за рамки модели ограниченно рационального индивида.
Рассмотрим каждую ситуацию более подробно.
Единодушное решение. Консенсус — единственный механизм
принятия группового решения, прямо обеспечивающий реализацию
Парето-улучшения. Если все члены группы согласны с некоторым
изменением, значит, для каждого ожидаемые последствия более пред­
почтительны, чем сохранение status quo. Когда таким изменением
выступает введение некоторого внутригруппового института, он оказы­
вается самоосуществляющимся, то есть в этом случае специальные
меры принуждения не требуются, пока непредвиденное изменение
ситуации не сделает для кого-либо из членов группы следование пра­
вилу невыгодным (см. выше). В силу ограниченной рациональности
членов группы подобная возможность вполне реальна.
Если изменение ситуации касается лишь небольшого числа чле­
нов группы, а для остальных принятое решение остается наилучшим,
начинает действовать модель, рассмотренная выше, в рамках которой
наказание нарушителей выступает естественной реакцией на фруст­
рацию, связанную с помехой в достижении своей цели. Когда вводится
формальный институт, то есть назначаются (или нанимаются) инди­
виды, специализирующиеся на принуждении к соблюдению правила,
они решают проблему «отступников».
В связи с этим проблема коллективных санкций, активно об­
суждаемая в литературе, представляется искусственной33. Наказание
нарушителей единодушного решения не обязательно должно быть коллективным, а может происходить на основе индивидуальных решений
по названной схеме. Более того, сами исходные (не достигнутые) цели
членов группы, средством реализации которых выступает сознательно
введенное правило, не обязательно связаны с клубным (обществен­
ным) благом, это могут быть схожие цели, касающиеся частных благ.
Принятие решения большинством голосов. Данный механизм
способен обеспечить реализацию Парето-улучшения, если в итоговое
решение включен компонент, предусматривающий компенсацию потерь
тем, кого не устраивает исходное. Само решение должно, очевидно,
соответствовать критерию Калдора—Хикса с учетом издержек на
компенсации (хотя бы тем членам группы, кто способен активно противодействовать принятому решению34), то есть совокупная выгода
от изменения должна превышать потери некоторых членов группы.
Именно тогда введение инструментальной эффективной нормы может
быть добровольным, большинством голосов членов группы.
33
Coleman J. S. Op. cit. Ch. 11; Axelrod R. Op. cit.; McAdams R. H. Op. cit.; Carpenter­ J. P.,
Matthews P. H. Norm Enforcement: Anger, Indignation or Reciprocity? // IZA Discussion Papers­.
2005. No 1583; Fehr E., Fischbacher U. Third Party Punishment and Social Norms // Evolution­and
Human Behaviour. 2004. Vol. 25. P. 63—87; Winden F. van. Affect and Fairness in Economics­ //
Social Justice Research. 2007. Vol. 20, No 1. P. 35—52 и др.
34
Об «ослабленном» критерии Калдора—Хикса см.: Тамбовцев В. Л. Программы раз­
вития: к методологии разработки // Стратегии социально-экономического развития России:
влияние кризиса. Т. 1. М.: Экон-Информ, 2009. С. 195—221.

92

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Возникновение институтов: методолого-индивидуалистический подход

При этом проблему санкционирования нарушителей можно
решать двояко: за счет частных санкций, налагаемых сторонника­
ми решения (см. выше), и путем назначения специализированного
гаранта­ ­(гарантов), который будет выявлять и наказывать наруши­
телей. Трактовка наказания в данной ситуации как коллективного
действия (с возникновением, естественно, проблемы безбилетника)
и в этом случае представляется искусственной, поскольку индивиды,
способные изобрести (спроектировать) норму как таковую, скорее
всего догадаются, что специализация некоторых членов группы на
принуждении к ее соблюдению может быть более действенной, чем
надежда на коллективное действие.
Частная двусторонняя договоренность. Если два члена группы
обнаруживают, что могут повысить собственное благосостояние, оп­
ределенным образом скоординировав свои действия, то они способны
договориться о координации, заключив контракт. Стандартное дейст­
вие, планируемое в контрактах, — обмен, хотя этим их содержание не
ограничивается. Контракт может фиксировать распределение усилий
(и других ресурсов) сторон для совместного создания нужного им блага.
Конечно, можно считать, что в данном случае они совместно обменивают свои усилия на прирост блага, то есть совершают коллективный
аутистический обмен35 , однако это искусственный подход. Поэтому
более корректно трактовать контракт как частную норму36, которая
коор­динирует действия двух сторон на определенный период.
Поскольку контракт возникает на основе добровольной догово­
ренности, у одной из сторон могут появиться стимулы уклониться от
его исполнения (то есть нарушить норму) лишь в силу изменившихся
обстоятельств объективного или субъективного характера (например,
индивид понял, что запланированные действия не принесут ему той поль­
зы, которая оправдала бы его затраты). Тогда возможен как пересмотр
ранее достигнутой договоренности, так и разрыв контракта: решающим
фактором оказываются трансакционные издержки обоих действий37.
В заключение вновь обратимся к вопросам методологии. По
мнению Оппа, крайней формой положения инструментальности вы­
ступает его функционалистский вариант: если не удовлетворяется
функциональная потребность социальной системы и некая норма может
содействовать ее удовлетворению, то она возникнет38. Он подчеркивает
мистический характер такого подхода: появление новой нормы объ­
ясняется ее будущим влиянием. Другими словами, то, чего еще нет,
порождает собственное существование.
35
«Действие — это всегда по существу обмен одного состояния дел на другое. Если действие
выполнено индивидом без всякой ссылки на сотрудничество с другими индивидами, мы можем
назвать его аутистическим обменом. Пример: изолированный охотник убивает животное для
собственного потребления. Он обменивает досуг и патроны на пищу» (Mises L. von. Human Ac­
tion: A Tretise on Economics. Chicago: Contemporary Books, 1996. P. 195; рус. пер.: Мизес Л. фон.
Человеческая деятельность: Трактат по экономической теории. М.: Экономика, 2000. С. 184).
36
Brousseau E., Raynaud E. The Economics of Private Institutions: An Introduction to the
Dynamics of Institutional Frameworks and to the Analysis of Multilevel, Multitype Governance /
Working paper. 2006. ssrn.com/abstract=920225.
37
Разумеется, в условиях асимметрии информации вероятно и оппортунистическое
поведение одной из сторон, однако внутри малой группы такая ситуация вряд ли возможна.
38
Opp K.-D. Op. cit. P. 108.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

93

В. Тамбовцев

Как считает Опп, этот подход разделяют экономисты, исследую­
щие проблему происхождения институтов, например А. Шоттер 39
и Е. Ульман-Маргалит40. Они утверждают, что нормы возникают
в силу своей эффективности или способности решать проблемы группы
индивидов. Вместе с тем, отмечает Опп, здесь отсутствует чисто функ­
ционалистский подход, поскольку нет ссылок на «нужды социальной
системы», которые выступают триггером для процессов формирования
норм. Вместо этого предполагается, что у индивидов есть схожие, еще
не реализованные цели, а введение нормы обеспечит их достижение.
Тем самым преодолевается мистичность «самопорождения нор­
мы»: индивиды ожидают, что норма может выступить тем (отсутствую­
щим пока) средством, которое поможет реализовать общие цели.
Предпринимая действия, формирующие норму, индивиды поступают
так же, как при создании орудий для достижения других своих целей.
Следовательно, при включении в логику сознательного формирования
нормы индивидов, способных предвидеть и изобретать (они в явном
виде предполагаются моделью ограниченно рационального человека),
«экономическое» объяснение начинает соответствовать принципу мето­
дологического индивидуализма и становится не функционалистским.
Итак, во всех ситуациях сознательного и добровольного введения
нормы (создания института) внутри малой группы главная проблема
заключается в том, чтобы понять, отсутствие какого правила мешает
ее членам повышать свое благосостояние, а затем придумать его.
Кроме того, обеспечить принуждение к соблюдению данного правила
в малых группах — вполне решаемая задача.
Принудительное введение
Рассмотрим случай установления нормы решением индивида Iα
с наивысшим в группе потенциалом насилия либо руководством
­организации, обладающей аналогичным потенциалом, например руко­
водством государства. Как и в предыдущих случаях, причиной такого
решения выступает ожидаемая частная выгода: возможное содействие
нормы реализации целей лидеров.
Поскольку вводимое правило может по-разному влиять на благо­
состояние других членов общности, лидер должен проектировать
не только содержание правила, выполнение которого положительно
влияло бы на достижение его целей, но и механизм принуждения
к его соблюдению, поскольку ожидать, что рядовые члены общности
станут налагать санкции на нарушителей, не приходится (если содер­
жание правила ущемляет интересы участников, они будут в меру сил
противодействовать как его введению, так и исполнению). Поэтому
«лобовые» решения, когда вводимые правила просто перераспределяют
богатство в пользу лидера, принимаются, только если он — диктатор,
исключительно насилием принуждающий членов группы к послуша­
39

Schotter A. The Economic Theory of Institutions. Cambridge: Cambridge University Press,

40

Ullman-Margalit E. Op. cit.

1981.

94

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Возникновение институтов: методолого-индивидуалистический подход

нию. В остальных случаях вводимые нормы частично учитывают
интересы участников общности, так что их нарушения не становят­
ся слишком масштабными. Поскольку принуждение к соблюдению
правила — процесс затратный, при значительном числе нарушений
соответствующие издержки могут превзойти выгоды от обеспечения
его неукоснительного выполнения. На это еще в 1970 г. обратил вни­
мание Дж. Стиглер, который ввел понятие оптимального принуждения
к исполнению закона41. Позднее, в рамках экономического анализа
права, его идея получила дальнейшее развитие: например, учитывалась
возможная коррумпированность гарантов и т. п.42
В демократических государствах, где лидер не только избирается
населением, но и выступает участником добросовестной политической
конкуренции, граждане располагают определенными рычагами влия­
ния на содержание принимаемых законодательных актов. Поэтому
в таких странах чисто перераспределительные законы принимают
редко, лидеры стремятся устанавливать правила, способствующие
росту благосостояния основной части населения. Их разработка
в основном соответствует принципам институционального проекти­
рования43. В странах, где политический процесс неконкурентный
(или слабо конкурентный), лидеры разных уровней имеют широкие
возможности вводить юридические нормы, содействующие их лично­
му обогащению за счет множества адресатов таких правил, то есть
создавая так называемые административные барьеры 44.
*

*

*

Все рассмотренные механизмы возникновения институтов не толь­
ко действовали в малых «первобытных» группах, но и практически
без заметных изменений функционируют в современном обществе.
В качестве простейшего примера самопроизвольного возникновения нормы можно указать на появление около 20 лет назад в России
обычая отмечать День св. Валентина. Наблюдения показывают, что
в роли гарантов возникающей нормы выступали представительни­
цы прекрасного пола, осуждавшие своих партнеров за проявленное
к ним в этот день невнимание. Разумеется, идея правила была
­заимствована из-за рубежа, однако в нашей стране никто специально
не ставил цель «создать массово выполняемую норму празднования
Дня св. Валентина».
41
Stigler G. J. The Optimum Enforcement of Laws // Journal of Political Economy. 1970.
Vol. 78, No 3. Р. 526—535.
42
Becker G. S., Stigler G. J. Law Enforcement, Malfeasance and Compensation of Enforcers­ //
Journal of Legal Studies. 1974. Vol. 3, No 1. P. 1—18; Garoupa N., Klerman D. Optimal Law
Enforcement with a Rent-seeking Government // American Law and Economics Review. 2002.
Vol. 4, No 1. P. 116—140; Polinsky A. M., Shavell S. Corruption and Optimal Law Enforcement //
Journal of Public Economics. 2001. Vol. 81, No 1. P. 1—24 и др.
43
Тамбовцев В. Теоретические вопросы институционального проектирования // Вопросы
экономики. 1997. № 3. С. 82—94; Тамбовцев В. Л. Основы институционального проектирова­
ния. М.: Инфра-М, 2007.
44
См.: Административные барьеры в экономике: институциональный анализ / Под ред.
А. А. Аузана, П. В. Крючковой. М.: ИИФ СПРОС-КонфОП, 2002.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

95

В. Тамбовцев

Примером добровольной договоренности могут служить случаи
выработки правил в рамках саморегулируемых организаций бизнеса
в различных отраслях и регионах России. Ежедневно заключаемые
многочисленные контракты также относятся к этому типу возникно­
вения норм.
Наконец, ситуации принудительного введения охватывают случаи
принятия новых законов и подзаконных актов. Поскольку в России
законодательно не предписано учитывать в них интересы адресатов
и отсутствуют конкретные процедуры такого учета45, значительная
часть принимаемых законов возлагает на них непроизводительные
издержки, снижая их благосостояние. Соответственно у адресатов,
с одной стороны, усиливается стремление не исполнять такие законы,
а с другой — снижается доверие к законодателю. Важно подчеркнуть,
что принятие законов, вменяющих адресатам дополнительные издерж­
ки, расширяет возможности для коррупции: ведь «прямая» взятка
контролеру за то, что он «не заметил» нарушения, в размере, меньшем,
чем затраты на исполнение закона, оказывается выгодной для адреса­
та. При этом тот факт, что государственный контролер такую взятку
принимает, дополнительно снижает доверие граждан к государству.
Как следствие, возрастают издержки государства, связанные
с принуждением к исполнению таких законов, что еще больше увели­
чивает потери общественного благосостояния, поскольку соответствую­
щие расходы бюджета могли бы использоваться более эффективно по
широкому кругу направлений: от улучшения социальной поддержки
нетрудо­способных до дополнительного финансирования науки, обра­
зования, транспортной инфраструктуры, различных модернизацион­
ных меро­приятий. И действительно, анализ бюджетов последних лет
четко показывает устойчивую тенденцию к росту расходов на право­
охранительную деятельность.
Таким образом, на основе проведенного анализа можно, во-пер­
вых, разграничить различные ситуации возникновения институтов;
во-вторых, идентифицировать условия их возникновения; в-третьих­,
оценить вероятность формирования эффективных институтов в за­
висимости от ситуаций, в которых они создаются или спонтанно
появляются.

45
Примером подобного нормативного акта может служить так называемый Закон об
административной процедуре (Administrative Procedure Act, 60 Stat. 238), принятый в США
в ­­­1946 г. Его характеристику см., например, в: Тамбовцев В. Л. Теории государственного
­регулирования экономики. М.: Инфра-М, 2008. Гл. 5.

96

«Вопросы экономики», № 11, 2011

С. Кирдина,
доктор социологических наук,
завсектором ИЭ РАН,
И. Кирилюк,
эксперт Центра проблем стратегических
ядерных сил Академии военных наук,
А. Рубинштейн,
кандидат экономических наук,
старший научный сотрудник ИЭ РАН,
И. Толмачева,
аспирантка ИЭ РАН

Российская модель
институциональных изменений:
опыт эмпирико-статистического
исследования*
Действующие модели институциональных изменений неоднократно
описаны на логическом и вербальном уровнях. Что касается коли­чест­
вен­ных оценок, то они зачастую отражают обобщенное мнение экспертов­.
Поэтому для такого рода разработок характерна недостаточная эмпи­ри­
чес­кая база институциональных исследований1 и статисти­ческих расче­тов. Если в целом в экономической науке за последние десятилетия
произо­шел «эмпирический поворот», то есть в общем объеме публикаций­
эконо­мических журналов относительно и абсолютно растет число приклад­
ных работ2, то в области анализа институциональных изменений, в том
­числе в России, эмпирико-­статистических исследований пока немного.
Институциональные изменения
и законодательный процесс
Процесс институциональных изменений, следуя Д. Норту, можно
понимать как изменение формальных и неформальных правил, норм
и принуждений, составляющих институциональную среду общества3.
*  Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, грант № 06-06-80031, и РГНФ,
грант 08-03-00006а.
1
Клейнер Г. Б. Эволюция институциональных систем. М.: Наука, 2004. С. 9; Фролов Д. П.
Эволюционная перспектива институциональной экономики России. Волгоград: Изд-во ВолГУ,
2008. С. 69.
2
Либман А. М. Экономическая теория и социальные науки об экономике: некоторые
направления развития (научный доклад). М.: ИЭ РАН, 2007. С. 10.
3
В подходе Норта мы разделяем рассмотрение институтов как целостной конструкции,
включающей формальные (конституции, общее право, инструкции) и неформальные (согла­
шения, нормы и кодексы поведения) ограничения на человеческие действия, принуждение
к их исполнению (см.: North D. C. Five Propositions about Institutional Change // Econ WPA:
Economic History. 1993. No 9309001). С этой точки зрения бытующее разделение институтов
на «формальные» и «неформальные» представляется поверхностным.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

97

С. Кирдина, И. Кирилюк, А. Рубинштейн, И. Толмачева

Каковы роль и соотношение формальных и неформальных правил
в этом процессе?
С одной стороны, как отмечает Норт, неформальные ограничения
выступают «продолжением, развитием и конкретизацией формаль­
ных правил и хорошо способны к выживанию благодаря тому, что
составляют часть привычного поведения людей»4. При этом «нефор­
мальные ограничения меняются иными темпами, нежели формальные
правила»5, поэтому процесс конкретизации установленных формально
правил в них более длительный. В силу этого динамика неформаль­
ных ограничений, возникающих в более глубоких социальных слоях,
гораздо сильнее подвержена инерции.
С другой стороны, неформальные правила повседневной жизни,
постепенно меняясь и шлифуясь в ходе социальных практик, подго­
тавливают почву для последующих формальных изменений. Таким
образом, именно формальные правила призваны закреплять на общест­
венном уровне полезные рутины, доказавшие свою целесообразность.
Кроме того, они легализуют процедуры, необходимые для развития
и обновления социальных, экономических и политических отношений,
поскольку формируют единую легитимную платформу взаимодействия
участников, включенных в эти процессы.
Исходя из такой диалектики соотношения формальных и нефор­
мальных ограничений, можно согласиться с тем, что изменение фор­
мальных правил выступает «ведущим звеном» институционального
развития. В них выражается наиболее динамичная и заметная часть
инкрементального 6 по своей природе процесса институциональных
изменений. В связи с этим при изучении процесса институциональных
изменений, в том числе в современной России, вполне оправданно
сконцентрироваться на анализе формальных правил.
Как известно, основу комплекса формальных правил того или
иного общества образует национальное законодательство. Это опре­
делило наш выбор законодательного процесса в качестве основного
репрезентанта институциональных изменений7. В данном случае мы
следуем общепринятому подходу. Так, в классификации Всемирного
банка, разработанной для сопоставления прогресса в области инсти­
туциональных изменений (в странах с переходной экономикой), на
первое место также поставлены законодательство и институты в эко­
номической сфере (наряду с приватизацией, состоянием банковского
сектора и ролью правительства)8.
4
Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики /
Пер. с англ. А. Н. Нестеренко; предисл. и науч. ред. Б. З. Мильнера. М.: Фонд экономической
книги «Начала», 1997. С. 108.
5
Там же. С. 113.
6
Там же. С. 115.
7
За пределами анализа в данном случае остается правоприменительная практика, в которой
происходят апробирование и «жизнь» правовых норм. Этому посвящены специальные исследования
(см., например: Вопленко Н. Н., Рожнов А. П. Правоприменительная практика: понятие, основные
черты и функции. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2004; Рожнов А. П. Конкретизация правовых норм
как содержание юридической практики // Вестник Волгоградского государственного универси­
тета. Вып. 2. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1999 (Сер. 5: Политика. Социология. Право); и др.).
8
См.: Энтов Р., Радыгин А., Мау В. и др. Развитие российского финансового рынка
и новые инструменты привлечения инвестиций. М.: ИЭПП, 2007.

98

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Российская модель институциональных изменений…

В отличие от содержательного анализа законотворческой практи­
ки, проводимого законодательными структурами9 или правоведами10,
в нашем исследовании речь идет преимущественно о количествен­
ных характеристиках изменения как институциональной среды, так
и модели­институциональных преобразований. Формирование нацио­
нального законодательства, отражающее процесс институциональных
изменений, происходит в результате деятельности высших органов
представительной и исполнительной ветвей государственной власти.
Именно они обладают правом законодательной инициативы и участ­
вуют в процессе принятия законов.
Институциональная среда, прежде всего ее формальная подсис­
тема, характеризуется иерархической структурой. Так, Норт пишет,
что формальные правила «связаны друг с другом иерархическими
зависимостями, где изменение каждого уровня иерархии требует боль­
ших затрат, чем изменение предыдущего уровня»11. Иерархический
порядок взаимодействия формальных правил определяется тем, что
некоторые из них более значимы, а другие представляют собой прави­
ла, конкре­тизирующие лишь отдельные стороны явления или процесса,
регулируемого формальными правилами более высокого уровня. С этой
точки зрения, самыми важными в макроэкономическом и социальном
отношении представляются изменения, которые фиксируются на выс­
шем­уровне законодательной деятельности.
Иерархия законодательства современной России схематически по­
казана на рисунке 1. Можно видеть, что соподчиненность формальных
правил (правовых документов, принимаемых на каждом уровне) соот­
ветствует иерархии систе­
Иерархия формальных правил (правовых
мы государственной власти
документов) в современной России
в Российской Федерации.
На вершине «пирами­
ды» находятся федеральные
законы, принимаемые ис­
ключительно законодатель­
ным (представительным)
органом государственной
власти РФ (Федеральным
* Указано количество документов за 1994—2009 гг.,
Собранием) по предметам
по данным справочной правовой системы «Кон­
ведения РФ и ее субъек­
сультантПлюс». При подсчете указов президента не
учитывались их многочисленные редакции.
тов. К ним также относят­
ся законы, принятые непо­
Рис. 1
средственно народом путем
всероссийского референдума. Федеральные законы принимаются
как в традиционной форме, так и в виде основных принципов регу­
9
С 2004 г. Совет Федерации Федерального Собрания РФ регулярно публикует и раз­
мещает в Интернете «Доклады о состоянии законодательства в Российской Федерации» для
мониторинга правового обеспечения внутренней и внешней политики государства. В докладах
отражаются базовые тенденции в развитии российского законодательства (www.council.gov.ru/
print/lawmaking/report/2006/24/index.html).
10
Актуальные проблемы государственного строительства. Вып. 2 // Аналитический
вестник Совета Федерации ФС РФ. 2002. № 34.
11
Норт Д. Указ. соч. С. 108.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

99

С. Кирдина, И. Кирилюк, А. Рубинштейн, И. Толмачева

лирования, основ законодательства или кодекса12. Это акты высшей
юридической силы.
Историческая практика свидетельствует, что в нашем государст­
ве принятие важнейших политических и экономических решений
не часто было оформлено правовыми актами высшего уровня. Как
в дореволюционную, так и в советскую эпохи количество законов по
сравнению с иными документами, прежде всего указами, невелико.
Например, в советский период доминировали следующие формы
законодательных актов: указы Президиума Верховного Совета
СССР (продолжал активно их принимать вплоть до 1993 г.); поста­
новления ЦК КПСС, в том числе совместные с правительством
и/или профсоюзами 13 . Общее количество принятых в СССР
(России) законов в разные периоды представлено в таблице 1.
Т а б л и ц а

1

Законотворчество российского парламента, 1937—2009 гг.
Период

Количество принятых законов

Сталинский период,
ноябрь 1937 — март 1954 г.
Постсталинский период,
март 1954 — июнь 1966 г.
Период правления Горбачева, Верховный Совет СССР,
июнь 1989 — июль 1991 г.
Верховный Совет РСФСР,
июнь 1990 — июль 1993 г.
Государственная дума РФ 1-го созыва,
январь 1994 — декабрь 1995 г.
Государственная дума РФ 2-го созыва,
январь 1996 — декабрь 1999 г.
Государственная дума РФ 3-го созыва,
январь 2000 — июнь 2003 г.
июль 2003 — декабрь 2003 г.
Государственная дума РФ 4-го созыва,
январь 2004 — декабрь 2007 г.
Государственная дума РФ 5-го созыва,
январь 2008 — декабрь 2009 г.

120
174
112
222
464
1036
723
102
1076
743

Рассчитано по: Ремингтон Т. Указ. соч. С. 32 (данные до 2003 г.); справочная правовая
система «КонсультантПлюс». base.consultant.ru (данные за 2003—2009 гг.).

Как можно видеть, в СССР принималось очень мало законов, даже
во времена так называемой «оттепели» (в 1960-е годы), — менее 15 еже­
годно (для сравнения: в России в 2009 г. было принято 403 закона!).
На следующем уровне иерархии находятся указы президента
Российской Федерации. Они включают решения нормативного и инди­
видуального характера, принимаемые главой государства в пределах
его компетенции по наиболее важным вопросам. При этом указы,
восполняющие законодательные пробелы, действуют вплоть до при­
нятия соответствующих федеральных законов: предполагается, что
12
Конституционное право России: Энцикл. слов. Ст. 738 (slovari.yandex.ru/dict/
constitution/article/art/cons-738.htm).
13
Ремингтон Т. Демократизация, разделение властей и объем государственных полно­
мочий в России // Сравнительное конституционное обозрение. 2004. № 4. С. 28.

100

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Российская модель институциональных изменений…

в дальнейшем президент обязан внести в Государственную думу соот­
ветствующий проект закона14.
Следующий уровень иерархии правовых решений составляют
акты правительства Российской Федерации. Они отражают решения,
принимаемые им в пределах конституционных полномочий на основе
и во исполнение Конституции РФ, федеральных законов и норматив­
ных указов президента РФ. Акты правительства РФ, имеющие норма­
тивный характер (а также наиболее важные из ненормативных актов),
издаются в форме постановлений, а акты по оперативным и другим
текущим вопросам — в форме распоряжений. Они не должны проти­
воречить законодательным актам, стоящим выше актов правительства
в иерархии системы законодательства15.
Наконец, законодательную институциональную среду форми­
руют решения министерств и ведомств. Это нормативные правовые
акты (приказы, инструкции и др.), принимаемые для реализации
собственных полномочий16. Данные документы находятся на более
низком уровне иерархии, чем акты правительства и тем более указы
президента и федеральные законы.
Документы высшей юридической силы — федеральные и фе­
деральные конституционные законы — составляют в среднем 9% от
принимаемых в стране правовых актов. В отдельные годы их доля
колебалась от 6 до 18% (см. Приложение 1). Полагаем, что значимость
их относительной величины, как и многочисленность федеральных
законов (в среднем принимается 200—300 законов в год), позволяет
использовать статистику «вершины законодательного айсберга» для
анализа количественных изменений во всей законодательной институ­
циональной среде страны. В силу иерархического характера институ­
ционального пространства, в котором формальные правила верхнего
уровня выступают основаниями для дальнейшей конкретизации
отдель­ных процессов на нижних уровнях, динамическую информацию
высшего уровня (то есть федеральных законов) также можно исполь­
зовать для оценки институциональных изменений в целом.
Важной характеристикой институциональной среды (помимо
иерар­хического характера) выступает ее плотность. Показателем
плотности, или институциональной насыщенности среды, может
служить субъективное ощущение индивидами достаточной степени
регуляции отношений в сфере их деятельности17. В свою очередь,
объективными показателями плотности институциональной среды
выступают количество необходимых формальных правил (в нашем
случае законов), а также их структура. Количество законов косвен­
но свидетельствует о наборе необходимых процедур, регулирующих
14
Конституционное право России: Энцикл. слов. Ст. 717 (slovari.yandex.ru/dict/
constitution/article/art/cons-717.htm).
15
Там же. Ст. 017 (slovari.yandex.ru/dict/constitution/article/art/cons-017.htm).
16
Первое эмпирико-статистическое исследование данного сегмента формальной состав­
ляющей институциональной среды в современной России см. в: Павлов П. Н. Характерис­
тика нормотворческой деятельности федеральных органов исполнительной власти в России
в 1996—2001 гг. М.: ИЭ РАН, 2010.
17
Клейнер Г. Б. Указ. соч. С. 45; Василенко Н. В. Институциональная среда организаций:
характеристики и уровни регулирования // Проблемы современной экономики. 2008. № 3.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

101

С. Кирдина, И. Кирилюк, А. Рубинштейн, И. Толмачева

взаимодействия субъектов. Структура законов характеризует сферы
правового и нормативного регулирования разнообразных сторон об­
щественной деятельности — экономической, политической и др.
Применительно к России 1990-х годов исследователи говорили об
«институциональной недостаточности»18, выражающейся в дефиците
необходимых формальных правил, что привело к распространению
­неформальных норм, выражающих, как правило, локальные интересы.
Это связано с тем, что недостаточное развитие формальных (законода­
тельно закрепленных) норм компенсируется выработкой неформальных
правил, которые «заполняют» институциональные пустоты, как правило
отражая интересы групп, имеющих сравнительное силовое преимущество.
В подобных условиях регулирующая роль государства характеризуется
структурной недостаточностью, ей присуща «институциональная сла­
бость». Это означает, что государство не в состоянии контролировать свою
территорию, гарантировать безопасность своим гражданам, поддерживать
господство закона, обеспечивать защиту прав человека, эффективное
управление, экономическое развитие и производство общественных благ.
Недостаточная плотность институциональной среды усиливает
неполноту экономических и политических отношений. Каждая сторона
экономического или политического контракта трактует неурегули­
рованные ситуации в свою пользу. Неформальные договоренности,
достигнутые в условиях недостаточной доверительности, могут быть
нарушены при изменении обстоятельств, меняющих распределение
издержек и выгод между партнерами.
В свою очередь, достаточность формальных правил и необхо­
димая плотность институциональной среды создают условия для
верховенства права, к основным критериям которого относятся:
прозрач­ность, относительная стабильность, отсутствие обратной силы
законов, открытость, ясность и универсальность законотворческих
правил и процедур, доступность и независимость функционирования
судебной системы19. Оптимальная плотность институциональной среды
создает стабильные и предсказуемые социально-экономические условия
деятельности социальных субъектов на всех уровнях общественной
организации. Динамика плотности институциональной среды служит
важным индикатором институциональных изменений, поэтому необ­
ходимы ее количественные оценки20.
Исследования плотности институциональной среды и оценка параметров модели
институциональных изменений проведены на основе специально созданной автора­
ми базы данных LAWSTREAM.RU в формате Microsoft Access 200321. Для работы
18
Тамбовцев В. Л. Теоретические вопросы институционального проектирования //
Вопросы экономики. 1997. № 3.
19
Гельман В. Я. Институциональное строительство и неформальные институты в совре­
менной российской политике // Политические исследования. 2003. № 4. С. 6.
20
Полученные количественные оценки плотности институциональной среды к 2009 г.
представлены в: Кирдина С. Г., Рубинштейн А. Я., Толмачева И. В. База данных LAWSTREAM.
RU: количественные оценки институциональных изменений. М.: ИЭ РАН, 2009; Кирдина С. Г.,
Рубинштейн А. Я., Толмачева И. В. Некоторые количественные оценки институциональных изме­
нений: опыт исследования российского законодательства // Terra Economicus. 2010. Т. 8, № 3.
21
База данных сформирована на основе синтеза информации из двух открытых источни­
ков: веб-сайта Государственной думы ФС РФ и справочной правовой системы «Консультант­

102

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Российская модель институциональных изменений…
с базой использован программный пакет, совместимый с Access 2003. Подробно мето­
дика исследования изложена в нашей работе22. База данных содержит одну таблицу
размерностью 3654 х 11 (3654 — количество включенных в базу законов, принятых
в 1994—2009 гг., атрибутированных по 11 характеристикам), а также 38 расчетных
таблиц и графиков. Ежегодно база данных обновляется.

Модель институциональных изменений
как объект анализа
Формируемая федеральными законами институциональная среда
образует, как пишет В. Радаев в отношении институтов, «не жесткий
каркас, а гибкую поддерживающую структуру, изменяющуюся под
влиянием практического действия»23. И хотя целенаправленное изме­
нение формальных правил как составной части институциональной
среды обычно в определенный момент начинает сдерживаться вектором
развития институциональной среды в целом24, очевидно, что изменение
плотности институциональной среды выступает результатом взаимо­
действия индивидов, объединенных в группы специальных интересов25.
Такие группы образуют основу модели институциональных изменений.
В свою очередь, именно ее эффективность позволяет трансформировать
институциональную среду в необходимом направлении — оптимизации
ее плотности и качества.
Модель институциональных изменений в самом общем виде
описана Нортом. В какой-то момент участники экономической или
политической деятельности (или группы, интересы которых они вы­
ражают) начинают считать условия действующего «социального конт­
ракта» невыгодными и предпринимают попытки их пересмотреть. «Но
поскольку, — пишет Норт, — контракты включены в иерархическую
систему правил, пересмотр условий невозможен без изменения иерар­
хически более высокого набора правил (или нарушения некоторых
норм поведения). В этом случае та сторона, которая стремится усилить
свои переговорные позиции, возможно, захочет затратить ресурсы на
изменение правил более высокого уровня»26. Если им удастся убедить
всех остальных участников в необходимости такого шага и найти комп­
ромисс, устраивающий большинство из них или наиболее влиятельные
группы интересов, то правила — в нашем случае федеральные законы
Плюс». В базе представлены характеристики федеральных (федеральных конституционных)
законов, принятых в России с момента создания современных органов государственной влас­
ти — Государственной думы и Совета Федерации ФС РФ — с 1994 по 2009 г. Полностью база
данных LAWSTREAM.RU, включая расчетные таблицы и графики, выложена в открытом
доступе в Интернете по адресу: www.inecon.ru/ru/index.php?go=Content&id=160.
22
Кирдина С. Г., Рубинштейн А. Я., Толмачева И. В. База данных LAWSTREAM.RU.
С. 27—40.
23
Радаев В. В. Новый институциональный подход: построение исследовательской схе­
мы // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. Т. IV, № 3. С. 113.
24
Вольчик В. В. Институционализм: вторичность нового мифа? (возможности и пределы
институциональной экономики) // Экономический вестник Ростовского государственного
университета. 2003. Т. 1, № 1. С. 125—134.
25
Подробнее см.: Олсон М. Логика коллективных действий. Общественные блага и тео­
рия групп. М., 1995.
26
Норт Д. Указ. соч. С. 112.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

103

С. Кирдина, И. Кирилюк, А. Рубинштейн, И. Толмачева

как вершина формальной институциональной иерархии — изменяются.
Другими словами, внесение законов, их направленность, сроки рассмот­
рения и принятия отражают изменение в соотношении сил различных
групп участников политического и экономического процессов.
В нашем исследовании модель институциональных изменений
применительно к сфере федерального законодательства представлена,
во-первых, ее групповой структурой, во-вторых, параметрами трансак­
ционных издержек. Охарактеризуем их подробнее.
Группы субъектов, участвующие в процессе обсуждения и приня­
тия решений в сфере законотворческой деятельности, весьма многочис­
ленны, включая структуры как вне, так и внутри властных органов.
Особый интерес представляют субъекты принятия решений, относящие­
ся к самой системе высших органов власти. Только внутри Федерального
Собрания в их числе можно назвать фракции, комитеты, рабочие груп­
пы и согласительные комиссии. Именно эти институциональные средства
позволили Федеральному Собранию интенсивно взаимодействовать
с органами исполнительной власти при обсуждении законопроектов
даже в годы, когда существовала значительная политическая дистанция
между исполнительной и законодательной ветвями власти27.
Мы сконцентрировались на анализе социальных акторов, наделен­
ных правом законодательной инициативы. К ним относятся президент,
правительство, депутаты Федерального Собрания, региональные
и судебные органы государственной власти. Именно они представляют
групповую структуру модели институциональных изменений в нашем
исследовании. Важно оценить роль каждого из акторов в изменении
верховного законодательства.
Трансакционные издержки в рассматриваемой субъектной модели
институциональных изменений понимаются традиционно. Они пред­
ставляют затраты согласований для принятия того или иного федераль­
ного закона — основного продукта деятельности выделенных субъектов
в законодательной сфере. Издержки измеряются количеством дней,
прошедших с момента внесения проекта закона до его принятия.
Динамика модели институциональных изменений
и трансакционных издержек
Рассмотрим деятельность основных социальных акторов в исследуе­
мой модели институциональных изменений. Начнем с законодательной
активности президента РФ. Она имеет два основных направления —
внесение законопроектов в Госдуму и принятие единоличных указов.
По поводу законодательной политики, включающей как приня­
тие законов в парламентах (в России — федеральных законов), так
и указов высших органов исполнительной власти (в современной
России — указов президента), в научной литературе существуют две
позиции. В них парламентское законотворчество противопоставляется
президентским указам.
27

Ремингтон Т. Указ. соч. С. 28.

104

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Российская модель институциональных изменений…

В соответствии с первой позицией, при прочих равных условиях
з­ аконодательный путь принятия политических решений может обеспе­
чить большую прозрачность процесса выработки политики и стабиль­
ность политических актов, предотвратить злоупотребления со стороны
исполнительной власти. Согласно другой позиции, при принятии поли­
тических решений законодательные процедуры сопровождаются более
высокими распределительными издержками, чем акты исполнительной
власти,так как для получения большинства голосов нужно согласовать
большее количество интересов28. По-видимому, именно эти особенности
указов определяют повышение их роли в периоды политической неста­
бильности. В постперестроечной истории России такой период сохранялся
вплоть до 1997 г., когда число президентских указов намного превышало
число президентских законов, и лишь с 1997 г. наметилась устойчивая
противоположная тенденция (см. рис. 2, а также Приложение 1).
Количество принятых законов, внесенных президентом РФ,
и президентских указов

Примечание. ФЗ и ФКЗ — федеральные законы и федеральные конституционные
законы, принятые по инициативе президента.

Рис. 2

Как видно на рисунке 2, общее количество президентских указов
с конца 1990-х годов последовательно уменьшалось — их число резко
возросло лишь в 2007—2009 гг. В отношении президентских законов
тенденция противоположная: их количество год от года растет.
Рост внимания президента к законодательной сфере выражается
также в том, что он не только сам чаще выступает с законодательной
инициативой, но и работает в более тесном контакте с депутатами
Федерального Собрания. Если в 1994—1999 гг. лишь 3/4 из принятых
Госдумой законов были подписаны президентом, то с 2000 г. — почти
93%29. Исследователи отмечают, что в последние годы президент и пра­
вительство концентрируют свои нормотворческие усилия не столько
на принятии указов и постановлений, сколько на разработке и про­
хождении в парламенте важнейших законопроектов30. Это выражается
Ремингтон Т. Указ. соч. С. 28.
В отдельные годы, например в 2002 г., доля законов, одобренных Советом Федерации,
но по которым впоследствии не были преодолены разногласия с президентом РФ, была выше
и доходила до 13% (Актуальные проблемы государственного строительства. Вып. 2).
30
Ремингтон Т. Указ. соч. С. 34.
28

29

«Вопросы экономики», № 11, 2011

105

С. Кирдина, И. Кирилюк, А. Рубинштейн, И. Толмачева

в постоянном росте общего числа законов, принимаемых депутатами
Федерального Собрания РФ (см. Приложение 1).
Сравнительная роль основных акторов показана на рисунке 3.
Здесь представлены все законы, включая изменения и поправки, пред­
ложенные изучаемыми субъектами в течение исследуемого периода.
Распределение принятых федеральных законов
по инициаторам внесения, 1994—2009 гг.
(целые числа, по дате окончательного принятия закона)

Рис. 3

Из данных рисунка 3 следует, что суммарно чаще других с инициа­
тивой внесения или корректировки федеральных законов выступало
правительство РФ — за 1994—2009 гг. всего 1256 раз. Почти столько
же законов внесли депутаты Федерального Собрания, для которых
законотворческая деятельность одна из основных: они инициировали
1171 закон. На третьем месте — президент РФ, внесший в парламент
427 законопроектов, которые были приняты за эти годы. По инициати­
ве региональных законодательных органов было принято 298 законов.
Реже всех инициировали принятие федеральных законов суды — всего
48 законов за последние 15 лет.
Анализ показывает, что за время работы Государственной думы
РФ ее депутаты стали наиболее активными в инициировании законов.
Если сначала по количеству законопроектов они заметно уступали
правительству, то с 2004 г. они больше остальных акторов вносят
законы, которые затем принимаются. С чем это связано?
Как известно, 1 декабря 2001 г. на базе Общероссийской общественной
организации «Союз „Единство и отечество“» была создана Всероссийская партия
«Единство и отечество — Единая Россия». В 2003 г. партия на своем IV съезде
приняла решение поддержать кандидатуру В. В. Путина на выборах Президента РФ
(тогда же партия была переименована и получила свое нынешнее название «Единая
Россия»). На съезде было отмечено, что «закончился период идейно-политического
и организационного становления партии, и она превратилась в самую многочислен­
ную, организованную и дееспособную политическую партию современной России»31.
Кандидатуру следующего президента РФ Д. А. Медведева также выдвинула партия
«Единая Россия» на VIII съезде 17 декабря 2007 г. Оба президента, как известно,
получили большинство голосов в ходе выборов и были избраны на свои должности.
31

edinros.er.ru/er/rubr.shtml?110112.

106

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Российская модель институциональных изменений…

По результатам голосования на думских выборах 2003 г. «Единая
Россия» завоевала 246 депутатских мандатов. Тогда впервые в рос­
сийской истории, даже с учетом дореволюционных составов Думы, на
­основе партии-лидера было сформировано парламентское большин­ст­
во32. Таким образом, в стране сложился политический союз законода­
тельной и исполнительной ветвей власти.
Основное внимание депутаты-единороссы стали уделять разработке законов. Как
результат, «в ходе четвертого созыва Государственной Думы и за весеннюю сессию пято­
го созыва было рассмотрено более 3000 законопроектов, принято 1226 Федеральных
законов и 28 Федеральных конституционных законов. Это несоизмеримо с результата­
ми работы 1999—2003 гг., когда было рассмотрено лишь менее 2000 законопроектов,
а принято или одобрено 778»33. Как следует из высказывания председателя Госдумы
Б. В. Грызлова, «мы работали над формированием законодательства новой России.
Во многих случаях речь шла не о поправках, а о разработке принципиально новых
законов, о ликвидации пробелов в тех сферах, где правовая база безнадежно уста­
рела или просто отсутствовала. Мы создавали фундамент правовой системы России
XXI века»34. С 2007 г. «Единая Россия» имеет в Госдуме уже 314 мандатов, или 70%
общего их числа. С этого года именно депутаты стали постоянными лидерами при
внесении разнообразных законопроектов, опережая правительство.

В последние три года возросла активность региональных субъек­
тов. По сравнению с серединой 1990-х годов она увеличилась почти
в пять раз — это самые высокие темпы роста по сравнению с другими
участниками законодательного процесса.
Рост активности депутатов всех уровней в законодательной сфере
наблюдается на фоне укрепления положения «Единой России» на по­
литическом поле (см. Приложение 2). За период с 2003 г. партия все
чаще выступает как ведущая сила в различных областях государст­
венного управления.
Наше исследование позволяет также сопоставить «инновацион­
ную активность» субъектов в модели институциональных изменений.
Используя данные рисунка 4, можно косвенно соотнести рутинную
и инновационную функции субъектов законотворческой деятельности
по доле инициированных ими новых законов. Очевидно, поправки
к законам тоже носят новаторский характер, изменяя их содержание.
В то же время принятие принципиально нового закона в большей мере
отражает существенное изменение «правил игры», поскольку в них
речь идет о новых явлениях, становящихся объектами законодатель­
ного регулирования и формирующих новую будущую рутину.
На рисунке 4 видно, что чаще всего с инициативой принятия новых
законов выступает президент РФ — 78% внесенных им за этот период
законопроектов принципиально новые. Еще в президентских посланиях
2000—2002 гг. В. В. Путин, как отметили аналитики35, особое внимание
обращал на необходимость принятия новых законов для обеспечения
фундаментальности экономических и политических реформ. Президент
edinros.giport.ru/.
edinros.er.ru/er/rubr.shtml?110112.
34
Там же.
35
Ремингтон Т. Поддержка Президента в российской Государственной Думе // Срав­
нительное конституционное обозрение. 2005. № 3. С. 23.
32

33

«Вопросы экономики», № 11, 2011

107

С. Кирдина, И. Кирилюк, А. Рубинштейн, И. Толмачева
Доля новых федеральных законов в общем числе принятых законов
и поправок, по инициаторам внесения (в %, по дате принятия закона)

Рис. 4

Д. А. Медведев поддержал эту тенденцию. Относительно высока доля
новых законов среди инициатив правительст­ва и судов — более поло­
вины (54,3% в среднем за 1995—2009 гг.).
Депутаты Государственной думы в первую очередь заняты своей
основной работой по развитию и совершенствованию законодательства:
в структуре их законодательных инициатив большинство направлено
на уточнение уже действующих законов и внесение в них изменений
(доля новых составляет лишь 19% всех «депутатских» законов в сред­
нем за 1995—2009 гг.). Для региональных субъектов этот показатель
также невысок (21,5%).
В целом можно сделать вывод о достижении некоторого порогового
уровня плотности и стабилизации институциональной среды, поскольку
основное внимание всех субъектов чаще направлено на совершенствова­
ние законодательства, чем на принятие новых законодательных форм.
Видимо, относительно сокращается сфера социальных процессов, тре­
бующих первичного внимания законодателя. В то же время высокая
доля поправок может свидетельствовать о том, что законы принимаются
недостаточно продуманно и их приходится постоянно корректировать36.
Сформированная база данных LAWSTREAM.RU позволила так­
же оценить сроки прохождения законов по стадиям законодательного
процесса и сопоставить их динамику. Зарубежные исследователи отме­
чают, что Россия в посткоммунистической фазе, когда «авторитарный
режим был заменен президенциализмом и слабой, раздробленной пар­
тийной системой», столкнулась с проблемой обеспечения эффективного
сотрудничества президента и парламента37.
36
Так, В. Богдановская определяет законодательные поправки как «работу над ошиб­
ками», которую депутаты вынуждены делать для улучшения качества уже принятых законов
(Богдановская В. А. Проблемы совершенствования законодательства и правоприменительной
практики в России // Сбор. мат. / Международная научно-практическая конференция,
19—21 янв. 2009 г. Казань: Изд-во НПК «РОСТ», 2009. С. 453).
37
Shugart M. Presidentialism, Parlamentarism, and the Provision of Collective Goods in
Less-Developed Countries // Constitutional Political Economy. 1999. Vol. 10, No 1. P. 53—88.

108

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Российская модель институциональных изменений…

Наша база данных дает возможность выявить количественные па­
раметры, характеризующие уровень этого взаимодействия. Его можно
определить при сравнении сроков прохождения через Госдуму законов,
вносимых различными субъектами законотворческой деятельности.
Количество дней, затраченных на принятие закона, характеризует
трансакционные издержки в модели институциональных изменений.
В нашем случае они представляют затраты согласований для принятия
того или иного федерального закона. В исследовании использованы
два метода оценки сроков принятия законов: в зависимости от года
внесения закона («длина очереди»); в зависимости от года принятия
закона («скорость рассмотрения»).
На рисунке 5 показан средний срок прохождения законопроекта
в Госдуме — «длина очереди» — по году внесения законов: видно,
сколько дней ждали своего утверждения законопроекты, внесенные
в том или ином году. Так, в 1994 г. внесенные (и принятые) законы
ждали принятия в среднем 661 день, в 1995 г. — 520 дней и т. д. За
период наблюдений «длина очереди» сократилась до 94 дней, то есть
в семь раз за 15 лет.
«Длина очереди» принятия закона в Государственной думе (дней)

Рис. 5

Наиболее существенное снижение отмечается в отношении за­
конов, внесенных президентом: в 2009 г. его законопроекты дожида­
лись утверждения Госдумой всего 63 дня (см. табл. 2). Отметим, что
в 1994 и 1995 гг. законы, внесенные президентом (в то время им был
Б. Н. Ельцин), ждали своего утверждения намного дольше других —
соответственно 1866 и 696 дней, что в разы превосходило средние
сроки прохождения законов в Госдуме в те годы.
Законопроекты правительства и депутатов Федерального Собрания
в 2009 г. ждали своего утверждения в среднем 91 и 106 дней. «Длина оче­
реди» для законов, инициированных региональными субъектами, а также
судами, составляет более 4 месяцев, что гораздо выше среднего уровня.
Хотя погодовая динамика свидетельствует об общей тенденции
к уменьшению «длины очереди» для всех законопроектов независимо
от их инициатора, темпы ее сокращения различались. Если для пре­
зидентских законопроектов они составили более 10 раз, то для законо­
проектов региональных субъектов лишь немного превысили 3 раза.
Менее очевидные тенденции наблюдаются в «скорости принятия» законов в Госдуме. В таблице 3 представлены средние сроки
«Вопросы экономики», № 11, 2011

109

С. Кирдина, И. Кирилюк, А. Рубинштейн, И. Толмачева
Т а б л и ц а

2

Средний срок прохождения закона от внесения в Госдуму до его принятия
(по году внесения, или «длина очереди», дней)
Год

В среднем
за год

Президент

Прави­
тельство

Депутаты
Госдумы

Региональные
законодательные органы

Суды

1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
В среднем
за период

661
520
313
429
331
331
350
304
239
300
220
248
206
151
87
94

1866
696
376
303
479
302
250
155
148
116
121
72
113
90
62
63

601
487
221
461
291
301
218
251
205
256
144
207
167
123
84
91

382
443
423
462
341
344
402
404
284
368
220
278
231
162
84
106

0
656
301
379
273
465
734
522
488
516
486
437
261
212
173
134

0
754
381
433
229
473
517
310
1107
501
166
237
403
280
156
142

262

203

231

285

365

372

прохождения закона в Государственной думе исходя из года его принятия. Полученная величина показывает, сколько времени в среднем
уходило на рассмотрение законопроектов в Госдуме в том или ином
году с момента внесения до принятия в качестве закона после трех
чтений. По 1994 г. нет данных, так как ни один из 21 законопроектов,
внесенных на рассмотрение в только что образованную Думу, не был
в том же году принят. В 1995 г. средний срок прохождения законов
(внесенных как в прошлом, так и в этом году) составил 257 дней,
в 1996 г. — 160 дней и т. д.
Можно видеть, что средние сроки рассмотрения законов то
увеличивались, то уменьшались. Периодически происходило свое­
образное «затоваривание» — тогда срок рассмотрения законопроектов
удлинялся. Такая «аритмия» характерна для периода 1995—2002 гг.,
когда средние сроки менялись от 160 до 405 дней. Но с 2003 г. сроки
прохождения законов стабильно сокращались, что свидетельствует
о повышении ритмичности в работе Госдумы и большем единстве
мнений среди депутатов.
Отмеченные выше тенденции справедливы и в отношении ини­
циаторов внесения законов: «скорость принятия» законопроектов
президента самая высокая — 83 дня в 2009 г. Для правительствен­
ных законов она составила 191 день. Все остальные законы прохо­
дили медленнее — 307 дней для законов региональных субъектов,
236 и 238 дней для законов, внесенных соответственно судебными
органами и депутатами Госдумы. Дольше других рассматривались
законы, внесен­ные региональными законодательными органами, —
307 дней. Это означает, что к 2009 г. их скопилось довольно много
110

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Российская модель институциональных изменений…
Т а б л и ц а

3

Средний срок прохождения закона от внесения в Госдуму до его принятия
(по году принятия, или «скорость принятия», дней)
Год

В среднем
за год

Президент

Прави­
тельство

Депутаты
Госдумы

Региональные
законодательные органы

Суды

1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
В среднем
за период

0
257
160
242
283
279
331
405
300
305
306
289
241
210
218
209

0
0
148
181
231
237
300
509
245
217
210
176
55
125
101
83

0
227
159
205
249
220
312
344
214
284
295
372
186
172
154
191

0
273
155
344
323
371
305
382
396
325
321
220
230
227
292
238

0
0
312
236
433
212
534
544
461
540
441
355
566
275
274
307

0
0
0
389
189
323
473
362
792
0
249
646
321
195
388
236

262

203

231

286

365

372

за предыдущие годы: то ли по причине недостаточного уровня раз­
работки, то ли из-за более слабого регионального лоббирования по
сравнению с центральными структурами. Кроме того, такие различия
сроков прохождения законов, инициированных разными субъектами,
позволяют косвенно судить о качестве вносимых законопроектов: чем
дольше они рассматриваются, тем менее подготовлены с точки зрения
учета расстановки политических сил.
Полученные данные свидетельствуют о том, что сроки принятия за­
конов различаются и в зависимости от сферы регулирования. Наиболее
выражена тенденция к их сокращению в сфере «Экономика и финансы».
Законы в этой области принимаются быстрее (в среднем за 68 дней),
и по сравнению с 1994—1995 гг. сроки рассмотрения уменьшились поч­
ти в восемь раз. Для сравнения: по кодексам сроки сократились в три
раза, по прочим и политическим законам — примерно в четыре раза38.
Рост эффективности законодателя в сфере экономики (если
судить по параметру трансакционных издержек) подтверждают до­
полнительные данные о принятии российского бюджета (см. табл. 4).
Как следует из данных таблицы 4, постоянно возрастает объем при­
нимаемых бюджетов. Они содержат все больше страниц и килобайтов
информации. Это косвенно свидетельствует о росте сферы бюджетного
регулирования в современной России. Кроме того, их принимают за­
благовременно в отличие от ситуации до 1999 г. (тогда их принимали,
как правило, в наступившем бюджетном году).
38
Кирдина С. Г., Рубинштейн А. Я., Толмачева И. В. Некоторые количественные оценки
институциональных изменений: опыт исследования российского законодательства.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

111

С. Кирдина, И. Кирилюк, А. Рубинштейн, И. Толмачева
Т а б л и ц а

4

Федеральные законы о бюджете
Бюджетный год
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008*
2009*
2010*

Подписан
17 июля 1992
14 мая 1993
1 июля 1994
31 марта 1995
31 декабря 1995
26 февраля 1997
26 марта 1998
22 февраля 1999
31 декабря 1999
27 декабря 2000
30 декабря 2001
24 декабря 2002
23 декабря 2003
23 декабря 2004
26 декабря 2005
19 декабря 2006
24 декабря 2007
24 ноября 2008
2 декабря 2009

Количество статей
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.
г.

18
27
39
62
71
99
120
141
163
139
147
146
160
130
130
139
31
25
24

Количество страниц/Кб
8
19
28
67
33
119
115
59
243
340
423/1829
1199/X
1281/X
1408/X
1692/X
2019/X
5129/X
/2907
/2962

*  В 2007 г. были пересмотрены процедура формирования и структура федерального
бюджета. При сокращении числа статей увеличилось число приложений. Кроме того, бюджет
принимается на предстоящий год и на плановый период на следующие два года (Бюджетная
система Российской Федерации: [электронный ресурс]. www.budgetrf.ru).

*

*

*

В процессе исследования выявлены следующие изменения в законо­
дательной институциональной сфере российского общества в 1994—
2009 гг.:
— плотность институциональной среды постоянно увеличивается,
поскольку количество принимаемых законов с каждым годом растет,
тем самым все больше норм и правил становятся формализованными
и приобретают легитимный характер;
— вектор институциональных изменений демонстрирует воз­
росшую стабильность институциональной среды, что выражается
в снижении доли новых законов по сравнению с принятием поправок
и дополнений в уже действующее законодательство;
— институциональные изменения в разных сферах инициируются
различными субъектами, имеющими право законодательной инициа­
тивы. Так, экономические законы вносят в основном правительство
и депутаты Госдумы (на их долю приходится почти 90% соответствую­
щих законов), а 3/4 политических законов предлагают депутаты феде­
рального и региональных собраний;
— за 15 лет роль анализируемых субъектов в модели институцио­
нальных изменений изменилась: если в середине 1990-х годов основным
инициатором вносимых законопроектов выступало правительство, то
с 2004 г. — депутаты. По сравнению с началом периода возросла также
роль региональных законодательных органов;
112

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Российская модель институциональных изменений…

— постоянно повышается роль президента как субъекта институ­
циональных изменений в законодательном поле. Об этом свидетельст­
вуют: перенос «центра тяжести» его нормотворческой деятельности
с президентских указов на федеральные законы; концентрация на
решениях, требующих первичного внимания законодателя, то есть
на новых законах, а не поправках в действующее законодательство;
более быстрое утверждение законопроектов, вносимых президентом
РФ в Госдуму;
— в целом наблюдается положительная динамика институциональ­
ных трансакционных издержек в законодательном процессе, выражае­
мая показателем среднего срока прохождения и принятия закона;
— с 2003 г. постепенно растет «скорость принятия» законов
в выс­ших органах законодательной власти, повышается ритмичность
их работы.
Полученные в процессе исследования данные количественно под­
тверждают гипотезу, согласно которой, во-первых, достигается консенсус
между основными экономическими и политическими игроками; во-вто­
рых, снижаются трансакционные издержки согласования решений на
высшем уровне иерархии законодательной институциональной среды.
Данные также показывают, что в силу очевидного укрепления политичес­
ких институтов Х-матрицы, исторически доминирующих в общественной
структуре России39, формируется более стабильная и менее конфликтная
институциональная среда.
П р и л о ж е н и е

1

Принятие основных видов правовых документов
в Российской Федерации, 1994—2009 гг.
Год

Федеральные (феде­
ральные конститу­
ционные) законы

Указы

Акты

Решения и постанов­
ления министерств
и ведомств

Всего
за год

1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
Итого за период

92
253
191
187
226
271
182
222
226
191
226
236
295
341
332
403
3874

136
152
230
159
150
114
120
95
83
74
101
97
77
145
173
137
2043

678
652
648
730
986
953
947
909
1137
1178
830
866
922
1115
1072
963
14 586

286
340
388
525
620
783
894
1055
1153
1364
1083
1586
2065
2682
2430
4495
21 749

1192
1397
1457
1601
1982
2121
2143
2281
2599
2807
2240
2785
3359
4283
4007
5998
42 252

39
К ним, в частности, относятся институт иерархической вертикали власти во главе
с цент­р ом, институт назначений, институт общего собрания и единогласия (в противо­
положность институту многопартийности и демократического большинства, характерному для
Y-матрицы). Подробнее см.: Кирдина С. Г. Институциональные матрицы и развитие России.
2-е изд. Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 2001. С. 123—159.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

113

С. Кирдина, И. Кирилюк, А. Рубинштейн, И. Толмачева
П р и л о ж е н и е

2

Основные показатели развития Всероссийской политической партии
«Единая Россия», ноябрь 2004 — ноябрь 2008 гг.
Показатель

2004

2008

Результат участия партии в выборах депутатов Государственной
Думы Федерального Собрания Российской Федерации (%)
Численность фракции «Единая Россия» в Государственной Думе
Федерального Собрания Российской Федерации
Члены Совета Федерации Федерального Собрания Российской
Федерации — члены партии
Количество депутатских объединений партии в законодательных
(представительных) органах государственной власти субъектов РФ,
в том числе где их численность составляет:
квалифицированное большинство
более 1/2, но менее 2/3
менее 1/2, но более 1/3
менее 1/3
Общее количество депутатов фракций «Единая Россия» в регио­
нальных законодательных (представительных) органах государст­
венной власти
Главы субъектов Российской Федерации — члены партии
Руководители региональных законодательных (представительных)
органов государственной власти — члены партии
Всего депутатов — членов партии, в представительных органах
местного самоуправления (в %)
Главы органов местного самоуправления — члены партии (в %)
Результат участия партии в выборах региональных законодательных
(представительных) органов государственной власти (среднее, в %)
Численность партии (человек)
Количество структурных подразделений партии:
региональных отделений
местных отделений
первичных отделений
Рейтинг «Единой России» (среднее за год, в % от общего числа
избирателей)

37,57
(2003 г.)

64,30
(2007 г.)

304

315

45

117

72
(81%)

83
(100%)

14
25
21
12

43
36
4
0

1710

2750

36

74

18

79

13,8

40,53

22,6

63,35

34,08

66,5

851 321

1 913 770

89
2593
27 324

83
2598
69 384

27

55

Источник: официальный сайт партии «Единая Россия»: edinros.er.ru/er/rubr.shtml?110112.

114

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Л. Полищук,
кандидат экономических наук,
профессор кафедры институциональной
экономики ГУ—ВШЭ,
Е. Борисова,
младший научный сотрудник
научно-учебной лаборатории прикладного анализа
институтов и социального капитала ГУ—ВШЭ,
А. Пересецкий,
кандидат физико-математических наук,
профессор кафедры математической экономики
и эконометрики ГУ—ВШЭ

Управление коллективной
собственностью в российских городах:
экономический анализ товариществ
собственников жилья*
В последние годы в России растет число товариществ собственников жилья (ТСЖ), в которые жильцы многоквартирных домов
объединяются для совместного управления подъездами, лифтами,
водо- и энергоснабжением квартир, охраной, парковкой и другими
элементами инфраструктуры своих домов. Создание ТСЖ завершает процесс приватизации жилья в России, который начался почти
20 лет назад. В ходе приватизации в собственность жильцов были
переданы занимаемые ими квартиры, но инфраструктура жилых
домов оставалась в муниципальном управлении. Объединившись
в ТСЖ, частные собственники квартир получают ее в коллективную собственность.
Для передачи инфраструктуры жилых домов из муниципального ведения в совместную собственность жильцов имеются серьезные
основания. Качество муниципального управления жилыми домами
вызывает многочисленные нарекания, а нерациональное расходование
средств, потери и злоупотребления обременяют региональные и местные бюджеты. К важным преимуществам коллективной собственности
следует отнести, во-первых, более сильные стимулы для надлежащего
содержания жилых домов — от этого зависят повседневный комфорт
жильцов и рыночная стоимость их квартир, и, во-вторых, лучшую
осведомленность жильцов о проблемах своих домов и качестве коммунальных услуг. Не случайно такая форма управления жилыми домами
получила широкое распространение во многих странах.
*  А вторы выражают благодарность А.  Е рмишиной, И.  З адорину, С.  Кумбхакару,
Дж.  Наю, С.  Сэгерт, С.  Ценковой, О.  Шестоперову, К.  Ш ишке, Е.  Шоминой и Н.  Шугалю
за полезные советы и замечания, использованные при подготовке настоящей статьи. Работа
выполнена при финансовой поддержке Центра фундаментальных исследований ГУ—ВШЭ.
Использованные в статье данные получены с помощью исследовательской группы «Циркон».

"Вопросы экономики", № 11, 2011

115

Л. Полищук, Е. Борисова, А. Пересецкий

Несмотря на столь явные преимущества, процесс внедрения ТСЖ
в России изобилует противоречиями и конфликтами, а результаты работы вновь созданных организаций часто не оправдывают ожиданий.
Такое положение дел резко контрастирует с массовой приватизацией
квартир, которая протекала быстро и сравнительно безболезненно.
Различие обусловлено тем, что в случае ТСЖ речь идет не об индивидуальной, а о коллективной приватизации. Эффективное распоряжение
общей собственностью требует совместных усилий жильцов, поэтому
сталкивается с ­хорошо известной проблемой коллективных дейст­
вий1. Успех решения этой проблемы зависит от способности жильцов
к самоорганизации, которая, в свою очередь, требует определенных
норм, навыков и практик, известных под собирательным названием
«социальный капитал»2. Нехватка социального капитала может стать
серьезным препятствием в работе ТСЖ и поставить под сомнение
целе­сообразность перехода к такой форме управления жилым фондом.
В статье предпринят экономический анализ института ТСЖ
и дана оценка деятельности ТСЖ в двух городах России — Москве
и Перми. В анализе использованы концепции и инструментарий новой
институциональной экономики; при помощи простой математической
модели показано значение материальных и нематериальных активов
ТСЖ. Результаты анализа позволяют сформулировать гипотезы для
эмпирической части исследования. На основе данных опроса рядовых
членов и руководителей ТСЖ в Москве и Перми дана оценка эффективности вошедших в выборку организаций; в расчетах использован
метод стохастической границы. Рассчитанные оценки позволяют
выявить влияние различных экзогенных факторов на работу ТСЖ,
в том числе вклад социального капитала. Исследуется связь социального капитала с качеством управления ТСЖ, а также особенности
отношений ТСЖ с управляющими компаниями.
Проблемы самоорганизации в управлении жилыми домами нашли
отражение в научной литературе3, где в последнее время появились
исследования российских ТСЖ4. В настоящей работе впервые предпринят систематический анализ ТСЖ с точки зрения институциональной
теории, а также получены оценки работы российских ТСЖ с использованием современных методов анализа эффективности предприятий
и организаций. Результаты статьи позволяют выявить предпосылки ус1
Olson M. The Logic of Collective Action: Public Goods and the Theory of Groups.
­ ambridge, MA: Harvard University Press, 1965 (рус. пер. см.: Олсон М. Логика коллективных
C
действий. М.: Фонд экономической инициативы, 1995).
2
Halpern D. Social Capital. L.: Polity Press, 2005.
3
Например, см.: Bengtsson B. Tenants’ Dilemma — On Collective Action in Housing //
Housing Studies. 1998. Vol. 13, No 1. P. 99—120; Chen S., Webster Ch. Homeowners Associations­,
Collective Action, and the Cost of Private Governance // Housing Studies. 2005. Vol. 20, No 2.
P. 205—220; DiPasquale D., Glaeser E. Incentives and Social Capital: Are Homeowners Better
Citizens? // Journal of Urban Economics. Vol. 45, No 2. P. 354—384; Saegert S., Winkel G.
Social Capital and the Revitalization of New York City’s Distressed Inner-city Housing // ­Housing
Policy Debate. 1998. Vol. 9, No 1. P. 17—60.
4
Ермишина А. В. Институционализация «эффективного собственника» в многоквартирном доме. Материалы общественных слушаний «Эмпирические исследования гражданского общества». М.: Общественная палата РФ, 2009; Сиваев С. Б. Реформа ЖКХ в 2003—2008 годах:
извилистая дорога к рынку. М.: Институт экономики города, 2009; Vihavainen R. Homeowners’
Associations in Russia. After the 2005 Hous­ing Reform. Helsinki: Kikimora Publications, 2009.

116

"Вопросы экономики", № 11, 2011

Управление коллективной собственностью в российских городах...

пеха и причины неудач институциональных реформ и сформулировать
рекомендации для дальнейших преобразований в российском ЖКХ.
ТСЖ в России
Реформа ЖКХ в России, в том числе передача ответственности за
содержание домов владельцам жилья, долгое время отставала от темпов
приватизации квартир. В этом смысле она повторяла положение дел
в экономике страны в целом, где за быстрой массовой приватизацией
производственных активов не последовали структурные реформы, необходимые для эффективного использования приватизированной собст­
венности. Существование приватизированного жилья при сохранении
внутридомовой и придомовой инфраструктуры в фактическом ведении
муниципалитетов стало причиной серьезных проблем. Характерные
для незавершенных реформ противоречия между элементами старого
и нового укладов5 препятствовали эффективному содержанию и модернизации жилого фонда, не создавали необходимых стимулов в сфере
ЖКХ, вызывали хищения и коррупцию в непрозрачных финансовых
и хозяйственных отношениях вокруг жилищного сектора и обременяли
городские и районные бюджеты чрезмерными непроизводительными расходами. Решение указанных проблем связывалось с организацией ТСЖ.
Жилищное самоуправление в России имеет длительную историю, но
по-настоящему массовое создание ТСЖ началось с принятием в 2005 г.
Жилищного кодекса РФ, регламентирующего создание и деятельность
таких организаций. ТСЖ имеет юридический статус некоммерческой ассоциации, создаваемой жильцами для содержания находящегося в общей
собственности жилого фонда6. ТСЖ как субъект гражданского права
может заниматься хозяйственной деятельностью и вступать в договорные
отношения, несет ответственность по своим обязательствам.
В обязанности членов ТСЖ входят оплата коммунальных услуг и выплата
установленных сборов в бюджет организации. Члены ТСЖ имеют право участвовать
в общих собраниях организации, где решения, как правило, принимаются большинст­
вом голосов. Для создания ТСЖ достаточно согласия жильцов, занимаю­щ их не
менее половины жилой площади дома; при этом принимаемые решения обязательны
для всех жильцов вне зависимости от их членства в организации. ТСЖ избирает
правление во главе с председателем, подотчетное членам организации и полномочное
принимать хозяйственные решения. ТСЖ может поручить на договорной основе
выполнение части работ по содержанию и ремонту здания управляющей компании (или профессиональному управляющему­), но может выполнять свои функции
и самостоятельно, заключая прямые договоры с поставщиками коммунальных услуг7.
5
Hellman J. Winners Take All: The Politics of Partial Reform in Postcommunist Transitions­ //
World Politics. 1998. Vol. 50, No 2. P. 203—234.
6
Некоммерческий статус означает, что текущее превышение доходов над расходами, если
оно возникает, не может присваиваться в виде прибыли и должно аккумулироваться на счете
организации, чтобы в итоге быть израсходованным на ее уставные цели. ТСЖ не является
единственной формой коллективного распоряжения жилым фондом; Жилищный кодекс допускает также непосредственное — без создания юридического лица — управление жильцами
дома общей собственностью или наделение управляющей компании такими функциями.
7
О различных вариантах работы ТСЖ подробнее см.: Способы и модели управления
многоквартирным домом / Фонд «Институт экономики города» М., 2008.

"Вопросы экономики", № 11, 2011

117

Л. Полищук, Е. Борисова, А. Пересецкий

Государство заинтересовано в создании ТСЖ, поскольку это
позволяет урегулировать права собственности на жилищную инфраструктуру, деполитизировать данную сферу, разгрузить региональные
и местные бюджеты и перевести сектор частного жилья на рыночную
основу. Муниципальные органы нередко инициируют создание ТСЖ
и поощряют такие решения финансовыми стимулами, в том числе софинансированием капитального ремонта из средств Фонда содействия
реформированию ЖКХ. На жильцов также оказывается давление,
чтобы процесс оформления коллективной собственности не затягивался
без необходимости.
Наличие законодательной базы, поддержка государства и заинте­
ресованность жильцов в качественном управлении домами создают
благоприятные условия для образования ТСЖ и отчасти объясняют
наблюдавшийся в последние годы экспоненциальный рост числа таких
организаций (рис. 1). Но не во всех случаях ТСЖ возникают в результате сознательного и добровольного волеизъявления жильцов, нередко
такие организации учреждаются застройщиками или создаются по
инициативе управляющих компаний или местных властей.
Динамика числа ТСЖ

Рис. 1

Согласно многочисленным публикациям СМИ и материалам
специализированных изданий8, население остается пассивным или
отторгает идею ТСЖ по ряду причин, включая недостаточную информированность и недоверие в обществе к реформе ЖКХ. Серьезные
проб­лемы в деятельности ТСЖ возникают из-за несовершенства
законо­дательства и практики правоприменения. Распространены опасения, что создание ТСЖ повлечет за собой принятие жильцами неясных
и обременительных обязательств, включая расходы по капитальному
ремонту изношенного жилого фонда. Созданию ТСЖ препятствует
неудовлетворительное состояние рынка жилищно-коммунальных услуг,
где доминируют традиционные предприятия ЖКХ, преобразованные
в частные компании и получившие значительную рыночную власть.
Препятствует образованию ТСЖ и недоверие между жильцами,
­нехватка инициативы и опыта самоорганизации.
8
Например, см. материалы проекта «Поддержка собственников жилья» Фонда «Институт
экономики города» и Фонда «Новая Евразия» (М., 2007—2009).

118

"Вопросы экономики", № 11, 2011

Управление коллективной собственностью в российских городах...

По совокупности названных причин к середине 2010 г. жильцы
почти 1/5 домов еще не избрали ту или иную форму управления общей
собственностью, причем наиболее развитый и потенциально эффективный вариант — ТСЖ — был введен только в 1/5 жилого фонда
страны. Результаты первых лет работы российских ТСЖ достаточно
противоречивы. С одной стороны, много примеров успешных ТСЖ,
добивающихся повышения качества жилищных услуг с прежними
или меньшими затратами, рационального использования средств,
их продуманного распределения на текущее обслуживание здания
­и  ­к апитальный ремонт, предотвращения потери ресурсов и т. д.
Но многие из созданных ТСЖ действуют неудовлетворительно,
дискредитируя новый институт и усиливая недоверие к нему в обществе. Низкая платежная дисциплина лишает ТСЖ необходимых
ресурсов, а пассивность жильцов ведет к «захвату» и эксплуатации
ТСЖ ­управляющими компаниями, неподотчетным правлением или
муниципаль­ной бюрократией с целью контроля над финансовыми
потоками в высокодоходной недвижимости.
Истории успеха российских ТСЖ убедительно подтверждают
значительный потенциал данной формы управления жилым фондом,
а неудачи свидетельствуют о наличии серьезных препятствий в реа­
лизации этого потенциала. Без ясного понимания природы таких
препятствий успех коллективной приватизации в жилищном секторе
России вряд ли возможен.
ТСЖ с точки зрения институциональной теории
В деятельности ТСЖ переплетаются сюжеты и коллизии основных разделов современной институциональной теории, касающихся
прав собственности, теории коллективных действий, общественного
выбора, контрактов и агентских отношений и пр. Институциональный
анализ проливает свет на природу проблем ТСЖ и позволяет сформулировать гипотезы, подлежащие эмпирической проверке.
В институциональной теории предлагается следующий критерий
эффективности распределения прав собственности при наличии высоких трансакционных издержек: право распоряжения активом должно
быть передано стороне, извлекающей из этого актива наибольшую
прямую выгоду9. В случае жилищной инфраструктуры получателями
выгоды выступают только жильцы дома, следовательно, им и должны принадлежать права собственности на соответствующие активы.
Физическая неделимость инфраструктуры делает такую собственность
коллективной. При этом одни и те же лица становятся собственниками
и эксклюзивными пользователями жилищной инфраструктуры; это
совмещение ролей собственника и потребителя, а также нерыночный
характер услуг инфраструктуры предопределяют некоммерческую
форму коллективной собственности.
9
Grossman S., Hart O. The Costs and Benefits of Ownership: A Theory of Vertical and
Lateral Integration // Journal of Political Economy. 1986. Vol. 94, No 4. P. 691—719.

"Вопросы экономики", № 11, 2011

119

Л. Полищук, Е. Борисова, А. Пересецкий

Жилищная инфраструктура обладает свойствами общедоступного ресурса (commons) и клубного блага. Эффективная эксплуатация таких ресурсов и создание клубных благ требуют координации
действий участников — в противном случае пользователи чрезмерно
эксплуатируют общедоступный ресурс, что ведет к его истощению
(«трагедия общины») и не принимают должного участия в создании
клубного блага. Несовпадение личного и общественного интереса приводит к возникновению в деятельности ТСЖ проблемы коллективных
действий. В данном случае суть этой проблемы состоит в том, что
содержание жилищной инфраструктуры, находящейся в коллективной
собственности владельцев квартир, требует, во-первых, материальных затрат — взносов в бюджет ТСЖ, и, во-вторых, затрат времени
и усилий на участие в обсуждении проблем жилого дома, принятии
коллективных решений и контроле их исполнения. Выгоды доступа
к жилищной инфраструктуре обеспечены жильцам вне зависимости
от того, несут они подобные затраты или нет, что создает возможность
двух типов «бесплатного проезда» — в виде неплатежей жильцов и их
пассивности. В первом случае жилищная инфраструктура лишается
необходимых средств, а во втором — эффективных механизмов принятия и исполнения решений.
При муниципальном управлении жилыми домами проблема­коллективных действий решалась административным путем. С созда­
нием ТСЖ ее решение требует самоорганизации собственников
жилья для коллективного принятия и исполнения необходимых
решений. Способность к координации и совместным действиям
в общих интересах формирует социальный капитал, составными
частями которого являются взаимное доверие, нормы поведения,
учитывающие общественный интерес, а также общение, членство
в самодеятельных организациях и социальных сетях10. Наличие
социального капитала выступает важной предпосылкой децентрализованного, без принуждения извне, решения проблемы коллективных действий: доверие, социальные сети и контакты необходимы
для согласования интересов и достижения взаимоприемлемых дого­
воренностей, а «просоциальные» нормы поведения обеспечивают
выполнение соглашений.
Многочисленные эмпирические исследования свидетельствуют
о том, что социальный капитал вносит значимый вклад в экономическое развитие, это важный фактор эффективности институтов
и организаций11. При этом ценность различных составляющих социального капитала зависит от экономического, культурного и институционального контекста. В случае ТСЖ значение социального
капитала проявляется особенно отчетливо, поскольку самоорганизация составляет суть данного института. При нехватке социального
капитала ТСЖ превращается в «оболочку», лишенную реального
Woolcock M. Social Capital and Economic Development: Toward a Theoretical Synthesis
andPolicy Framework // Theory and Society. 1998. Vol. 27, No 2. P. 151—208.
11
Например, см.: Halpern D. Op. cit.; Guiso L., Sapienza P., Zingales L. Civic Capital
as the Missing Link // EUI Working Paper ECO. 2010. No 2010/08.
10

120

"Вопросы экономики", № 11, 2011

Управление коллективной собственностью в российских городах...

наполнения, и оказывается уязвимым к «захвату» извне для извлечения выгоды за счет жильцов дома12.
Можно ли рассчитывать на наличие социального капитала, необходимого для эффективного функционирования ТСЖ? Совместное
проживание в многоквартирном доме способствует общению между
соседями, а владение жильем повышает сознательность и гражданскую
активность населения13. В ТСЖ налицо практически все указанные
Э. Остром предпосылки успешной самоорганизации для совместного
использования находящегося в открытом доступе ресурса: сильные
и ясные материальные стимулы, компактная группа участников
с четко очерченными границами, возможности частого прямого общения, право самостоятельно определять порядок работы организации
и избирать управляющие органы, а также признание и поддержка
властей14. Совпадение столь благоприятных предпосылок позволяет
рассматривать ТСЖ как «лакмусовую бумажку», характеризующую
способность российского общества к самоорганизации как таковую.
К сожалению, для современной России характерен дефицит
доверия между людьми и других составляющих социального капитала15, а реальный опыт самоорганизации весьма ограничен. Нехватка
социального капитала может стать «узким местом», обесценивающим
преимущества ТСЖ. Недостаток социального капитала порождает
спрос на государственное регулирование как альтернативный механизм
поддержания порядка в экономике и обществе, даже если качество
такого регулирования вызывает нарекания16. Нежелание жильцов
учреж­дать ТСЖ и попытки ликвидации таких организаций согласуют­
ся с данной закономерностью.
В ТСЖ возникает проблема агентских отношений между жильцами и правлением, а также между ТСЖ и управляющей компанией,
если таковая привлекается к содержанию дома. Хорошо известные
проб­лемы в системе доверитель-исполнитель (principal-agent) усугубляются тем, что в качестве доверителя выступает коллектив собственников
жилья (common agency). Возникающие трудности связаны, во-первых,
с необходимостью мониторинга и контроля деятельности правления
и возможностью уклонения от этих обязанностей, во-вторых, с ростом
трансакционных издержек при участии множества жильцов в принятии решений. Преодолению этих препятствий способствует осознание
жильцами своей ответственности за работу ТСЖ, уважение к чужой
точке зрения и готовность идти на компромисс. Перечисленные качества
входят в социальный капитал, и при нехватке последнего проблема
агентских отношений в ТСЖ оказывается трудно разрешимой.
12
Подробнее см.: Полищук Л. И. Нецелевое использование институтов: причины и следст­
вия // Вопросы экономики. 2008. № 8. С. 38—44.
13
Glaeser E. Sacerdote B. The Social Consequences of Housing // Journal of Housing
Economics. 2000. Vol. 9, No 1—2. P. 1—23; DiPasquale D., Glaeser E. Op. cit.
14
Ostrom E. Collective Action and the Evolution of Social Norms // Journal of Economic
Perspectives. 2000. Vol. 14, No 3. P. 137—158.
15
Rose R. Uses of Social Capital in Russia: Modern, Pre-Modern, and Anti-Modern //
Post-Soviet Affairs. 2000. Vol. 16, No 1. P. 33—56; Aghion Ph., Algan Y., Cahuc P., Shleifer A.
Regulation and Dis­trust. 2009. NBER Working Paper No 14648; Лебедева Н. М., Татарко А. Н.
Ценности культуры и развитие общества. М.: ИД ГУ ВШЭ, 2007.
16
Aghion Ph., Algan Y., Cahuc P., Shleifer A. Op. cit.

"Вопросы экономики", № 11, 2011

121

Л. Полищук, Е. Борисова, А. Пересецкий

Отметим неоднозначное влияние на эффективность ТСЖ численности жильцов дома. С одной стороны, крупное ТСЖ распоряжается
значительными материальными ресурсами и может добиваться лучших результатов за счет возрастающей отдачи от масштаба в создании
клубных благ. С другой стороны, с увеличением числа участников
растет сложность проблемы коллективных действий17, и в частности
контроль жильцов над работой правления и управляющей компании
может стать слабее.
Активы ТСЖ: формальный анализ
Рассмотрим модель, в которой производство клубных благ — жилищно-коммунальных услуг жителям дома — описывается производст­
венной функцией mf(z), имеющей обычные неоклассические свойства;
здесь z — совокупные затраты на коммунальные услуги и содержание
здания. Коэффициент m — характеристика жилого дома, отра­жающая
его физическое состояние (возраст, класс, качество строительства
и пр.); дом представляет собой материальный актив ТСЖ.
Предполагается, что функции полезности проживающих в доме
семей имеют вид x  +  mf(z), где x — располагаемый доход домохозяйст­
ва. Пусть, ради простоты, жильцы дома составляют единичный континуум, и для всех взнос в бюджет ТСЖ одинаков и составляет z.
В таком случае оптимальный размер взноса z  =  z(m) (в данном случае
это и оптимальные затраты на жилищно-коммунальные услуги), при
котором суммарное благосостояние жильцов дома достигает максимума, определяется из уравнения:
mf ′(z) = 1.

(1)

Нематериальным активом ТСЖ является социальный капитал
жителей дома. Характеристикой социального капитала будем считать
долю a ∈ [0,1] активных жильцов, принимающих реальное участие
в управлении ТСЖ и, в частности, в распоряжении бюджетом орга­
низации. Если взносы в ТСЖ установлены на уровне z*(m)18, то активные жильцы располагают бюджетом той же величины и имеют
возможность присвоить некоторую его часть для собственных нужд,
вместо того чтобы направить имеющиеся средства в полном объеме
на содержание здания19. Пусть z — фактические расходы на содержание здания, а разность z*(m)  –  z поровну делится между активными
жильцами; тогда значение z  =  z∼(m, a) определяется из решения задачи:
(2)
и удовлетворяет уравнению:
Olson M. Op. cit.
Данное предположение не обязательное.
19
Таким образом моделируется наблюдаемое на практике нецелевое использование
средств ТСЖ при недостаточной активности жильцов.
17

18

122

"Вопросы экономики", № 11, 2011

Управление коллективной собственностью в российских городах...

amf ′(z) = 1.

(3)

Заметим, что z∼(m, a) < z*(m) при a < 1, поэтому если часть жильцов не участвует в управлении ТСЖ, то затраты z∼(m, a) меньше оптимальных — неполное представительство членов «клуба» в принятии
решений ведет к недофинансированию клубного блага. Величина
z—­(m, a) монотонно возрастает с ростом социального капитала a и достигает оптимума при a  =  1. При заданных запасах материальных
и нематериальных активов суммарное благосостояние всех жителей
дома при учреждении ТСЖ составляет
Φ(m, a) ≡ W  – z∼(m, a) + mf(z∼(m, a)),

(4)

где W — суммарное богатство домохозяйств до уплаты взносов в ТСЖ.
Нетрудно проверить, что функция Φ монотонно возрастает по обоим
аргументам — как материальные, так и нематериальные активы вносят
вклад в результаты деятельности ТСЖ.
Альтернативу ТСЖ составляет муниципальное управление жилым домом. В этом случае средства, направляемые на содержание дома
и финансирование жилищно-коммунальных услуг, расходуются менее
эффективно, и производственная функция принимает вид mf(bz), где
b ≤ 1 — характеристика эффективности муниципального управления
в ЖКХ; (1 — b) — доля потерь ресурсов из-за неполноты информации
и недостаточных стимулов в государственном секторе. Оптимальный
бюджет управления домом (и взносы жильцов) z  =  z(m, b) определяется
из уравнения
bmf ′(bz) = 1,
(5)
а достигаемые результаты, по-прежнему измеряемые суммарным благо­
состоянием жильцов, равны
Ψ(m, b) ≡ W  – z(m, b) + mf(bz
 (m, a)),

(6)

данная функция также монотонно возрастает по своим аргументам.
Сравнивая результаты муниципального управления жилым домом с итогами работы ТСЖ, можно определить наилучшую (в смысле
«оптимума второго порядка») среди
этих, каждой по-своему несовершенСравнительная эффективность
ТСЖ и муниципального
ных, форм. При достаточно высоком
управления
запасе социального капитала и низкой эффективности муниципального
управления Φ(m, a) > Ψ(m, b), и преимущество получает ТСЖ; в противном случае от создания ТСЖ
лучше отказаться.
В качестве иллюстрации рассмотрим

производственную функцию f(z) = 2√ z.
2
В этом сл у ч ае Φ(m, a) = m (2 a — a2 )
и Ψ(m, b) = m2b, и ТСЖ предпочтительнее
муниципального управления при выполнении неравенства 2a — a2 >  b (рис. 2).
"Вопросы экономики", № 11, 2011

Рис. 2
123

Л. Полищук, Е. Борисова, А. Пересецкий

Гипотезы и данные
Проведенный анализ позволяет выдвинуть гипотезу о положительном вкладе качества материальных и нематериальных активов
в работу ТСЖ. В отношении нематериальных активов — способности
жильцов к самоорганизации и совместным действиям — такая гипотеза
нуждается в уточнении. Эмпирические исследования свидетельствуют
о том, что ценность тех или иных составляющих социального капитала
зависит от культурного и экономического контекста, типа организации,
сферы деятельности и пр.20 Значимые для деятельности ТСЖ элементы
социального капитала и оценка их вклада опреде­ляются эмпирическим
путем. Представляет также значительный интерес «передаточный механизм» воздействия социального капитала на эффективность ТСЖ:
он может быть либо «вертикальным», когда социальный капитал
обеспечивает подотчетность управляющих органов ТСЖ, либо «горизонтальным», когда социальный капитал способствует решению
возникающих в деятельности ТСЖ проблем самими жильцами и не
затрагивает работу правления.
Для ответа на перечисленные вопросы осенью 2008 г. исследовательская группа «Циркон» по разработанной авторами методике
и анкете провела опрос 82 ТСЖ в Москве и Перми21. Респондентов
просили оценить качество работы ТСЖ в целом и отдельных услуг
(содержание подъездов, придомовой территории, работа электрика
и сантехника и вывоз отходов), дать оценку деятельности правления
и указать размер затрат на работу ТСЖ. В анкету были включены
вопросы о вкладе жильцов в работу ТСЖ (аккуратность уплаты взносов, добровольный труд, участие в работе собраний), а также об интенсивности общения, взаимной помощи и доверии между соседями22.
Наконец, фиксировались социально-экономические характеристики
жильцов и ключевые параметры ТСЖ — размер и возраст здания
(время с момента строительства или капитального ремонта), год образования ТСЖ и наличие управляющей компании. Выяснялось также,
по чьей инициативе было создано ТСЖ — самих жильцов, компаниизастройщика или местных властей.
Данные опроса позволили сформировать ряд индикаторов социаль­
ного капитала в сообществе жильцов. Некоторые из этих индикаторов
отражают атмосферу доверия, солидарности и взаимопомощи между
жильцами, они коррелируют друг с другом, что позволило сократить
их число, перейдя к главным компонентам. Хорошее представление
о таких показателях дает индикатор ожидания помощи от соседей.
Подобные индексы широко используются в литературе для измерения социального капитала вне зависимости от объекта или контекста
Halpern D. Op. cit.
Материалы опроса и работа с ними подробно описаны в: Борисова Е. И., Пересецкий А. А., Полищук Л. И. Анализ эффективности некоммерческих ассоциаций методом
стохастической границы (на примере товариществ собственников жилья) // Прикладная
эконометрика [в печати].
22
Качественные оценки указывались в балльных шкалах от одного до четырех или пяти
(наивысший балл).
20
21

124

"Вопросы экономики", № 11, 2011

Управление коллективной собственностью в российских городах...

исследования, поэтому их можно рассматривать как характеристики
общего социального капитала.
Специфической для ТСЖ и подобных организаций формой социального капитала является способность участников эффективно распоряжаться возможностями нового института с использованием предусмотренных для этого механизмов и процедур. В данном случае такая
способность характеризуется тремя показателями: активностью участия
членов ТСЖ в общих собраниях, вниманием к мнению других членов
ТСЖ и легкостью достичь согласия на общих собраниях. Названные
показатели положительно и статистически значимо коррелируют друг
с другом, что позволяет рассматривать их как различные характеристики одного латентного фактора — специфического социального
капитала, или технической гражданской компетентности жильцов23.
Данные отражают заметные различия между Москвой и Пермью в распределении
указанных показателей. Так, в Москве выше общая оценка жильцами результатов работы
ТСЖ (рис. 3, а)24, но при этом выше и затраты жильцов на содержание своих домов
(рис. 3, б). Для оценки сравнительной эффективности ТСЖ в двух городах необходимо соизмерить затраты и результаты, что будет сделано в следующем разделе статьи.
Оценка качества услуг и плата за жилищно-коммунальные услуги
в ТСЖ Москвы и Перми (% ТСЖ)

Рис. 3

В двух городах также значительно различаются характеристики
материальных и нематериальных активов ТСЖ. Вошедшие в выборку
московские здания в среднем в 1,5 раза крупнее пермских и на 4 года
старше. Что же касается нематериальных активов, то в целом по выборке запас общего социального капитала в Перми больше, чем в Москве
(рис. 4, а) — пермяки менее отчуждены друг от друга, чем жители
столичного мегаполиса. Ситуация со специфическим социальным капи23
Измерителем специфического социального капитала в дальнейшем служит первая
главная компонента трех перечисленных характеристик. Отметим, что значимой корреляции
между составляющими общего и специфического социального капитала не наблюдается, так
что речь действительно идет о двух различных гранях способности к самоорганизации.
24
Точная формулировка этого утверждения такова: распределение удовлетворенности жильцов услугами ТСЖ в Москве стохастически доминирует аналогичное распределение для Перми.
На этом и последующих аналогичных рисунках изображены кумулятивные кривые распределения
оценок результатов, затрат и пр., то есть большее количество меньших значений (и соответственно
выше расположенная кривая) должны быть там, где значение показателя меньше.

"Вопросы экономики", № 11, 2011

125

Л. Полищук, Е. Борисова, А. Пересецкий
Общий и специфический социальный капитал
в ТСЖ Москвы и Перми (% ТСЖ)

Рис. 4

талом противоположная — техническая гражданская компетентность
членов московских ТСЖ заметно выше пермских (рис. 4, б).
Одна из гипотез исследования состоит в том, что связь между
социальным капиталом и эффективностью ТСЖ опосредована дея­
тельностью правления. Для проверки этой гипотезы респондентам
предлагалось оценить полноту
Качество работы правления
и регулярность распространения
(в баллах) в ТСЖ Москвы
правлением информации среди
и Перми (% ТСЖ)
членов ТСЖ, а также подотчетность правления жильцам. Два
названных индикатора высоко
коррелированы друг с другом25,
и их первая главная компонента
используется в дальнейшем как
индекс качества работы правления ТСЖ. Выясняется, что
по данному показателю Москва
также опережает Пермь (рис. 5).
Рис. 5
Оценка эффективности ТСЖ
Для анализа эффективности предприятий и организаций можно
использовать стандартный инструмент — построение в пространстве
«затраты-выпуск» множества производственных возможностей для
организаций данного типа, чтобы затем оценить удаленность той
или иной организации от границы данного множества. Как правило,
такую оценку дает функция расстояния26, одно из определений ко25
Тесная связь различных показателей качества управления часто обнаруживается не
только применительно к организациям, но и на уровне городов, регионов и государств. Подроб­
нее см.: Putnam R. Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy. Princeton, NJ:
Princeton University Press, 1993; Kaufman D., Kraay A., Mastruzzi M. Governance Matters VIII:
Aggregate and Individual Governance Indicators // World Bank Policy Research Working Paper.
2009. No 4978; Tabellini G. Institutions and Culture // Journal of the European Economic Association. 2008. Vol. 6, No 2—3. P. 255—294.
26
Shephard R. W. Theory of Cost and Production Functions. Princeton: Princeton University
Press, 1970.

126

"Вопросы экономики", № 11, 2011

Управление коллективной собственностью в российских городах...

торой выглядит следующим образом. Пусть организация производит
набор товаров и услуг y = (y1,...,yN) и затрачивает при этом x единиц
ресурса­(ради простоты — единственного), причем каждому уровню
затрат ресурса отвечает множество производственных возможностей P(x) ⊂ N. Полностью эффективной организации соответст­
вует такой набор затрат и выпуска (x, y), что вектор y находится
на границе множества P(x). В общем
Функция расстояния
случае эффективность (производительность) организации измеряется
величиной

.

Определенная таким образом функция
расстояния достигает максимального
значения, равного единице, для полностью эффективных организаций; чем
меньше значение этой функции, тем
менее эффективна соответствующая орРис. 6
ганизация (на рис. 6 значение функции
расстояния равно отношению a/b).
В прикладных исследованиях множество производственных возможностей часто аппроксимируется методом стохастической границы,
когда постулируется та или иная функциональная форма уравнения
границы этого множества и ее параметры оцениваются эконометрически по выборке организаций, представленных соответствующими
векторами затрат и выпуска27. Мерой эффективности при этом оказываются организации-лидеры, которые наилучшим образом распоряжаются своим потенциалом и находятся на границе производственных
возможностей или в примыкающей к ней «приграничной зоне».
Метод стохастической границы до сих пор использовался главным
образом при оценке продуктивности частных или государственных
предприятий; его применение в некоммерческом секторе ограничивалось учреждениями здравоохранения и образования. Между тем при
наличии достаточного числа однотипных организаций с ясными целями, поддающимися количественной оценке, этот метод имеет несомненные преимущества по сравнению с другими известными подходами
к измерению эффективности в некоммерческом секторе28. В частности,
обработка большого массива наблюдений позволяет выявить «стандарты рынка» и восполнить таким образом отсутствие в некоммерческом
секторе реальной рыночной информации.
ТСЖ правомерно рассматривать как производственную единицу,
«выпуск» которой y = (y1,...,yN) составляют различные коммунальные
услуги (точнее, оценки жильцами качества этих услуг), а затраты —
платежи жильцов в ТСЖ.
27
Подробнее см., например: Kumbhakar S., Lovell C. Stochastic Frontier Analysis. Cambridge:­
Cambridge University Press, 2000.
28
Возможности использования метода стохастической границы при оценке эффективности некоммерческих организаций детально обсуждаются в: Борисова Е. И., Полищук Л. И.
Анализ эффективности в некоммерческом секторе: проблемы и решения // Экономический
журнал ВШЭ. 2009. Т. 13, № 1. С. 80—100.

"Вопросы экономики", № 11, 2011

127

Л. Полищук, Е. Борисова, А. Пересецкий
В наших расчетах использована транслогарифмическая модель29
,

(6)

которая трансформируется в следующее регрессионное уравнение:
. (7)
В уравнении (7) величина ui ≤ 0, распределенная по полунормальному закону,
характеризует (не)эффективность организации, а νi представляет собой нормально
распределенную случайную ошибку. Набор контролирующих переменных ci включает индикатор города (Москва или Пермь), а также пол, возраст и образование
респондентов. Уравнение (7) оценивалось методом максимального правдоподобия
с использованием описанных в предыдущем разделе опросных данных30.

Плотность распределения
Кривая плотности распределения
полу ченных оценок эффекоценок эффективности
тивности ТСЖ изображена на
рисунке 7. Как видно, эффективность вошедших в выборку
ТСЖ варьирует в весьма широких пределах, что соответствует
наблюдаемому на практике разбросу результатов деятельности
ТСЖ в российских городах.
Для проверки робастности
полученных оценок рассматРис. 7
ривались различные модификации эконометрической модели (7), в том числе с предварительным
усреднением ответов респондентов в рамках отдельных ТСЖ, а также
с использованием панельной структуры данных. Рассчитанные таким
образом альтернативные распреЭффективность ТСЖ
деления оценок эффективносМосквы и Перми (в %)
ти высококоррелированы друг
с другом (с коэффициентом 0,7
и более), что свидетельствует об
устойчивости результатов к выбору методики оценки стохастической границы.
Данные расчетов свидетельствуют о том, что московские ТСЖ в целом эффективнее
пермских (рис. 8). Напомним,
что до расчета оценок эффективности это было не ясно, по­
Рис. 8
29
Lovell C. Production Frontiers and Productive Efficiency // The Measurement of
Productive Efficiency / H. Fried, C. Lovell, S. Schmidt (eds.). Oxford: Oxford University Press,
1993. P. 3—67.
30
Подробнее методика и результаты расчетов изложены в: Борисова Е. И., Пересецкий А. А., Полищук Л. И. Указ. соч.

128

"Вопросы экономики", № 11, 2011

Управление коллективной собственностью в российских городах...

скольку московские ТСЖ отличались от пермских более высокими
результатами и затратами. Такого рода нетривиальные выводы наглядно демонстрируют возможности используемого инструментария.
От чего зависит эффективность ТСЖ
Располагая оценками эффективности ТСЖ, можно исследовать
влияние различных факторов на деятельность организации, в частности, оценить вклад материальных и нематериальных активов.
Такую задачу можно решить при помощи двухшаговой эконометрической
процедуры, когда на первом шаге рассчитываются оценки эффективности, а на
втором строится регрессия полученных оценок тех или иных экзогенных переменных, способных воздействовать на эффективность. Влияние экзогенных факторов
можно проанализировать и в рамках одношаговой процедуры — для этого при
оценке уравнения стохастической границы достаточно предположить, что от таких
факторов зависят среднее значение или стандартное отклонение распределения
показателя неэффективности ui31. В наших расчетах для подтверждения робастности
использованы оба варианта, а также их модификации; во всех случаях направление
и сравнительная сила влияния на эффективность основных факторов одинаковы.
Дальше в этом разделе изложены результаты расчетов по двухшаговой процедуре.

В базовом варианте расчетов исследовалось воздействие на эффективность пяти факторов: давность постройки/капитального ремонта
дома, общий социальный капитал (ожидание помощи от соседей),
специфический социальный капитал, а также размер ТСЖ и мотив
его образования. Указанный набор включает индикаторы качества
материальных (возраст дома) и нематериальных (запасы социального
капитала) активов ТСЖ, а также другие значимые для эффективности
параметры, измеряемые с наименьшей ошибкой и в наибольшей степени характеризующие организацию в целом. Затем в состав факторов
после­довательно были включены показатели: социально-экономическая
неоднородность в сообществе жильцов; оказание помощи соседями
друг другу; общение между соседями; частота проведения собраний
ТСЖ и степень участия в них жильцов.
Результаты расчетов приведены в таблице 1. Во всех вариантах
регрессии базовые факторы значимы, имеют одинаковые знаки и сравнительную силу влияния на эффективность.
Наиболее сильное и значимое влияние на эффективность ТСЖ
оказывают возраст дома и специфический социальный капитал (техническая гражданская компетентность жильцов), характеризующие
соответственно материальные и нематериальные активы ТСЖ. Знаки
этих факторов соответствуют гипотезам: «минус» для первого (чем
старше дом, тем при прочих равных условиях менее эффективно
31
Подробнее о такой гетероскедастичной модели см.: Battese G. E., Coelli T. J. A Model
for Technical Inefficiency Effects in a Stochastic Frontier Production Function for Panel Data //
Empirical Economics. 1995. Vol. 20. P. 325—332. Преимущество первого варианта, наиболее
распространенного в приложениях, в простоте реализации, а недостаток — в несовпадении
предположений о распределении остатков регрессии на первом и втором шагах процедуры
(Kumbhakar S., Lovell C. Op. cit.).

"Вопросы экономики", № 11, 2011

129

Л. Полищук, Е. Борисова, А. Пересецкий
Т а б л и ц а

1

Объяснение вариаций оценок эффективности
(1) — базовый набор
факторов

(2)

(3)

(4)

(5) — полный набор
факторов

–0,00328*** –0,00320*** –0,00322*** –0,00336*** –0,00298***
(0,000411)
(0,000436) (0,000436) (0,000439) (0,000471)
0,0000398* 0,0000379* 0,0000354* 0,0000508** 0,0000414*
Размер дома
(0,0000203) (0,0000207) (0,0000207) (0,0000214) (0,0000234)
0,0298***
0,0296***
0,0291***
0,0282***
0,0271***
Специфический
­социальный капитал (0,00514)
(0,00516)
(0,00517)
(0,00518)
(0,00550)
0,0211**
0,0207**
0,0276**
0,0261**
0,0258**
Ожидание помощи
от соседей
(0,00979)
(0,00983)
(0,0110)
(0,0111)
(0,0112)
0,0693***
0,0690***
0,0713***
0,0730***
0,0607***
Мотив образования
ТСЖ
(0,0151)
(0,0151)
(0,0152)
(0,0152)
(0,0162)
–0,00545
–0,00555
–0,00749
–0,0175
Неравенство
(0,0109)
(0,0109)
(0,0109)
(0,0117)
–0,00778
–0,00342
–0,00450
Оказание помощи
соседями друг другу
(0,00567)
(0,00583)
(0,00598)
–0,0112**
–0,0101**
Общение между
соседями
(0,00483)
(0,00489)
Частота проведения
0,00774
собраний ТСЖ
и степень участия
(0,00503)
в них жильцов
0,568***
0,582***
0,581***
0,593***
0,611***
Константа
(0,0433)
(0,0521)
(0,0521)
(0,0522)
(0,0532)
R2
0,233
0,233
0,237
0,262
0,252
Число наблюдений
418
418
418
407
396
Возраст дома

Примечание. В табл. 1—4 в скобках указаны стандартные ошибки; *, **, *** — оценка
значима на уровне 10%, 5, 1% соответственно.

ТСЖ) и «плюс» для второго. Увеличение возраста дома на одно
стандартное отклонение уменьшает индекс эффективности ТСЖ на
2
/3 стандартного отклонения, а прирост технической гражданской
компетентности жильцов на одно стандартное отклонение повышает
эффективность почти на 40% стандартного отклонения. Заметим,
что значимость и объясняющая сила общего социального капитала
оказываются заметно слабее.
Вывод о том, что при прочих равных условиях проще содержать
в должном порядке более новые здания, представляется вполне естест­
венным, его можно рассматривать как подтверждение адекватности
избранной методики. Заключения о сравнительной значимости для
успеха ТСЖ различных видов социального капитала далеко­не столь
очевидны: как уже отмечалось, выявление компонентов социального
капитала, дающих осязаемую экономическую отдачу, представляет
собой нетривиальную проблему, не имеющую универсального решения.
В случае ТСЖ выясняется, что доверие, общение и солидарность
жильцов, с которыми обычно связывается понятие социального
капитала, сами по себе не позволяют достаточно надежно прогнозировать эффективную работу ТСЖ. Успех организации зависит от
специфических практик и навыков в коллективе жильцов, предопреде130

"Вопросы экономики", № 11, 2011

Управление коллективной собственностью в российских городах...

ляющих способность к достижению согласия и контролю исполнения
согласованных решений.
Важен вывод о значимости для эффективности ТСЖ факта
создания товарищества по инициативе самих жильцов (а не муниципалитета или компании-застройщика). Такое решение отражает
уверенность жильцов в своей способности коллективно управлять
общей собственностью и наличие необходимой для этого технической
гражданской компетентности32.
С учетом сделанных выводов об относительной значимости различных видов социального капитала отмеченная ранее более высокая эффективность московских ТСЖ по сравнению с пермскими (см. рис. 8)
объясняется тем, что в Москве больше специфического социального
капитала (см. рис. 4, б). Некоторое преимущество Перми в запасах
менее значимого для эффективности ТСЖ общего социального капитала (см. рис. 4, а), а также более молодой жилфонд не восполняют
относительный дефицит технической гражданской компетентности.
Размер ТСЖ оказывает на эффективность слабо выраженное положительное влия­
ние, которое становится незначимым в некоторых спецификациях модели. Отсутствие
отчетливого воздействия размера связано с наличием двух противоположно направленных эффектов — возрастающей отдачи от масштаба и усложнения проблемы коллективных действий. Если ограничить регрессию крупными ТСЖ, то положительная зависимость эффективности от размера ТСЖ становится более выраженной: эффект отдачи
от масштаба в этом случае усиливается, а влияние социального капитала ослабевает,
вероятно, из-за того, что размер дома превышает «радиус доверия»33 между жильцами.
Выявляемое при расчетах влияние неравенства среди жильцов на эффективность ТСЖ статистически незначимо. Вероятно, такой вывод можно объяснить
воздействием двух противоположно направленных факторов: с одной стороны,
социально-экономическая неоднородность препятствует достижению согласия и коллективным действиям, с другой — наиболее обеспеченные индивиды могут проявить
инициативу и взять на себя основное бремя создания клубных благ34.

Парадоксальный на первый взгляд вывод об отрицательном воздейст­
вии общения между соседями на эффективность еще раз свидетельствует
о том, что далеко не все составляющие социального капитала (к числу
которых традиционно относят общественные коммуникации и сети) дают
экономическую отдачу35. Заметим в связи с этим, что общение между
соседями, как правило, ограничено узким кругом лиц и в этом смысле
может рассматриваться как «закрытая» форма социального капитала.
32
Запас социального капитала является не наблюдаемой извне характеристикой сообщест­ва
жильцов, поэтому подобные сигналы имеют значительную ценность. Связь решений индивидов
(например, о получении высшего образования) с самооценкой своих способностей и прочих не
наблюдаемых извне свойств личности составляет ключевую идею экономической теории сигнализирования (Spence M. Market Signalling: Informational Transfer in Hiring and Related Processes.
Cambridge, MA: Harvard University Press, 1974). В случае образования ТСЖ эта логика остается
неизменной с той лишь разницей, что теперь речь идет о сообществе жильцов.
33
Fukuyama F. Trust: The Social Virtues and the Creation of Prosperity. N. Y.: Free Press,
1995.
34
Alesina A., La Ferrara E. Participation in Heterogeneous Communities // Quarterly Journal of Economics. 2000. Vol. 115, No 3. P. 847—904; Bergstrom T. C., Blume L. E., Varian H. R.
On the Private Provision of Public Goods // Journal of Public Economics. 1986. Vol. 29, No 1.
P. 25—49.
35
Keefer Ph., Knack S. Does Social Capital Have an Economic Payoff? A Cross-country
Investigation // Quarterly Journal of Economics. 1997. Vol. 112, No 4. P. 251—288.

"Вопросы экономики", № 11, 2011

131

Л. Полищук, Е. Борисова, А. Пересецкий

Известно, что социальный капитал в закрытой форме препятствует обра­
зованию широких коалиций и может помешать развитию36.
Выясняется также, что частота проведения собраний членов ТСЖ и степень
участия в них жильцов не оказывает значимого влияния на эффективность. Очевидно,
важно не «количество», а «качество» участия жильцов в работе организации, которое
характеризуется технической гражданской компетентностью и оказывается одним из
главных факторов успеха ТСЖ.

В заключение приведем обобщенные «портреты» лидеров и аутсайдеров среди обследованных ТСЖ. В группу лидеров входят 7 ТСЖ
с близким к 100% показателем эффективности; аутсайдерами стали 10 ТСЖ с показателями эффективности от 50 до 70%. Среди
ТСЖ‑лидеров выше удовлетворенность жильцов качеством услуг и их
стои­мость. Такие ТСЖ располагают заметно большим запасом специфического социального капитала; их преимущество в общем социальном капитале не столь отчетливо. Благополучные ТСЖ, как правило,
созданы в больших домах; для них характерно умеренное социальноэкономическое неравенство жильцов и лучшая платежная дисциплина.
Почти все квартиры в таких ТСЖ находятся в собственности жильцов,
а в ТСЖ-аутсайдерах около 1/3 квартир остались в муниципальной собст­
венности. Более 80% ТСЖ-лидеров были созданы по инициативе живущих в них собственников или преобразованы из ЖСК, аналогичный
показатель среди аутсайдеров не превышает 50%. Показательно, что ни
одно ТСЖ-лидер не прибегает к услугам управляющей компании, среди
аутсайдеров с управляющей компанией работают 60% ТСЖ.
Роль правления и управляющих компаний
Правление ТСЖ и его председатель наделены правом принимать
хозяйственные решения и распоряжаться бюджетом организации. Если
в ТСЖ не удается должным образом решить проблему агентских
отношений между правлением и рядовыми членами организации, то
правление становится неподотчетным и качество его работы ухудшается. Возникает также реальная угроза «захвата» ТСЖ руководством
организации для извлечения личной выгоды за счет жильцов37.
Наши данные подтверждают важную роль работы правления для
эффективности ТСЖ38. В свою очередь, качество работы правления,
как показывает регрессионный анализ (табл. 2), в значительной степени обусловлено технической гражданской компетентностью жильцов;
при этом общий социальный капитал не оказывает статистически значимого воздействия на деятельность правления. Таким образом, подт­
верждается гипотеза о наличии «вертикального канала», связываю­щего
36
Halpern D. Op. cit.; Меняшев Р. Ш., Полищук Л. И. Экономическая отдача на социальный капитал: о чем говорят российские данные. Доклад на XI Международной конференции
ГУ—ВШЭ «Модернизация экономики и общества», 2010.
37
Ясин Е. Г. Политическая экономия реформы ЖКХ. М.: Либеральная миссия, 2006;
Сиваев С. Б. Реформа ЖКХ в 2003—2008 годах: извилистая дорога к рынку.
38
Коэффициент корреляции между мерой эффективности ТСЖ и агрегированной оценкой качества работы правления равен 0,38 и статистически значим.

132

"Вопросы экономики", № 11, 2011

Управление коллективной собственностью в российских городах...
Т а б л и ц а

2

Работа правления и социальный капитал
Работа правления
Специфический социальный капитал
Общий социальный капитал (ожидание помощи от соседей)
Константа
R2
Число наблюдений

0,652***
(0,0752)
0,229
(0,182)
0,378
(0,698)
0,524
75

социальный капитал и эффективность ТСЖ, промежуточным звеном
в котором выступает правление.
Важно выяснить, можно ли компенсировать дефицит социального капитала, необходимого для успешной работы ТСЖ, за счет
эффективного управления организацией. Для ответа на этот вопрос
мы построили регрессию индикаторов эффективности ТСЖ на два
фактора: специфический социальный капитал и эффективность работы
правления, не связанная с социальным капиталом39 (табл. 3). Второй
фактор оказывается в такой регрессии незначимым, то есть правление,
не опирающееся на социальный капитал, не способно внести заметный
вклад в эффективность ТСЖ. Иными словами, при пассивных жильцах нет оснований рассчитывать на эффективное управление ТСЖ —
жильцы получают «такое правление, которого они заслуживают».
Т а б л и ц а

3

Эффективность ТСЖ, социальный капитал и работа правления
Оценки эффективности
Специфический социальный капитал
Работа правления (остатки регрессии)
Константа
R2
Число наблюдений

0,043***
(0,013)
0,017
(0,020)
0,563***
(0,076)
0,139
79

Любопытный эффект можно обнаружить при делении выборки на
более и менее качественно управляемые ТСЖ. В части выборки с неэффективным правлением вырастает значимость общего социального
капитала для результатов работы ТСЖ: если жильцы не могут должным
образом распорядиться официальными механизмами управления ТСЖ,
то им приходится полагаться на более «примитивные» горизонтальные
формы самоорганизации и взаимопомощи. И наоборот: «в тени» эффективного правления, обеспеченного специфическим социальным капиталом, общий социальный капитал полностью утрачивает значимость.
39
Точнее, речь идет об остатках регрессии качества работы правления на социальный
капитал.

"Вопросы экономики", № 11, 2011

133

Л. Полищук, Е. Борисова, А. Пересецкий

Коснемся в заключение роли управляющих компаний в работе
российских ТСЖ. Ожидается, что управляющие компании будут способствовать эффективности ЖКХ за счет преимуществ специализации
и экономии от масштаба. Поскольку, согласно законодательству, ТСЖ
может работать самостоятельно, привлечение управляющей компании
должно обеспечивать прирост эффективности ТСЖ. Данные опроса
дают противоположную картину. Регрессия оценок эффективности­
на бинарную переменную, отражающую наличие или отсутствие
управ­ляющей компании (с контролем на размер ТСЖ, возраст домов,
общий и специфический социальный капитал и город), выявляет высокозначимое отрицательное воздействие управляющей компании на
эффективность ТСЖ (табл. 4). ТСЖ, работающие без управляющих
компаний, добиваются в среднем на 10% более высокой эффективности,
чем ТСЖ, работающие с такими компаниями. Напомним также, что ни
одно из ТСЖ-лидеров в нашей выборке не прибегает к услугам управ­
ляющей компании, а большинство аутсайдеров имеет с ними дело.
Парадокс объясняется так: работа с управляющей компанией далеко
не всегда является результатом свободного и осознанного выбора членов
ТСЖ. Из 52 организаций в нашей выборке, которые были основаны
самими жильцами, лишь 6 (12%) привлекли управляющие компании,
а среди 29 ТСЖ, учрежденных застройщиками или местными властями,
нередко при активном участии самих управляющих компаний, с такими
компаниями работают 11 организаций (38%). Эта статистика согласуется
с многочисленными фактами навязывания ТСЖ управляющих компаний
и использования последних в качестве инструментов «захвата» ТСЖ.
Отказ от такого невыгодного партнерства требует коллективных усилий
жильцов и не всегда возможен в силу все той же нехватки социального
капитала. К тому же, как уже отмечалось, рынок услуг управляющих
компаний в большинстве российских городов монополизирован и контролируется приватизированными жилищно-коммунальными службами,
сохранившими тесные связи с муниципальными властями.
Т а б л и ц а

4

Вклад управляющих компаний в эффективность ТСЖ
Оценки эффективности
Наличие управляющей компании
Возраст дома
Размер дома
Специфический социальный капитал
Общий социальный капитал (ожидание помощи от соседей)
Город
Константа
R2
Число наблюдений
134

–0,0838***
(0,0281)
–0,003430***
(0,000678)
0,0000490*
(0,0000282)
0,0432***
(0,0137)
0,0511*
(0,0267)
–0,0130
(0,0284)
0,471***
(0,122)
0,510
72

"Вопросы экономики", № 11, 2011

Управление коллективной собственностью в российских городах...

В таких условиях ТСЖ с жильцами, имеющими необходимую
гражданскую компетентность, предпочитают обходиться своими силами, избирая честное и энергичное правление и контролируя его работу.
Нехватку социального капитала могла бы компенсировать конкуренция
на рынке управляющих компаний, обеспечивающая качественное и профессиональное управление жилыми домами40. В России успех ТСЖ
сдерживается «двойным дефицитом» — социального капитала и конкуренции в секторе ЖКХ.
*

*

*

Короткая история института ТСЖ в России подтверждает общий
вывод о том, что культура, социальные нормы и иные неформальные
и обладающие значительной инерцией институты могут препятствовать
успеху институциональных реформ, опережающих состояние общества41. Материальным факторам, несомненно, принадлежит важная
роль в успехах и неудачах российских ТСЖ — растущий разрыв
между затратами на содержание домов и доходами населения, особенно
в депрессивных районах (где жилой фонд находится в упадке и требует
срочного дорогостоящего ремонта), объясняет нежелание владельцев
квартир принимать на себя ответственность за инфраструктуру своих
домов. Столь же, а возможно, и более серьезным препятствием в работе
ТСЖ является недостаточная способность жильцов к самоорганизации,
без которой ТСЖ остаются «пустой оболочкой», привлекательной для
манипулирования и злоупотреблений. Недостаточная эффективность
и конкурентность сектора жилищных услуг и управляющих компаний
лишают подобные ТСЖ внешней опоры и обрекают их на неудачу.
Указанные проблемы объясняют распространенное в российских
городах разочарование в работе ТСЖ, нежелание создавать такие орга­
низации и попытки ликвидировать их. Муниципальное управление
жильем, несмотря на его многочисленные недостатки, воспринимается
многими как «меньшее из двух зол», так что и здесь, как и во многих
других сферах, нехватка социального капитала порождает спрос на
государственное присутствие в экономике и общественной жизни.
Общий вывод следующий: выбор механизмов управления общей
собственностью в жилом секторе требует большей гибкости и внимания
к сложившимся экономическим и социальным условиям, которые могут
лишить более прогрессивные институты преимуществ по сравнению
с действующим порядком. Процесс создания ТСЖ не должен приобретать черты принудительной кампании, при создании таких организаций
следует полагаться на свободное и осознанное волеизъявление жильцов,
которое свидетельствует о готовности последних эффективно использовать
преимущества нового института. Успеху ТСЖ должно также способствовать повышение конкуренции в секторе жилищно-коммунальных услуг.
40
Конкурентный и инновационный сектор управляющих компаний обеспечил эффективную работу аналогов ТСЖ на Тайване, где, как и в России, жильцы жилых домов часто не
имели необходимых навыков и способностей к самоорганизации (Chen S., Webster Ch. Op. cit.).
41
Roland G. Understanding Institutional Change: Fast-Moving and Slow-Moving Institutions­ //­
Studies in Comparative International Development. 2004. Vol. 38, No 4. P. 109—131.

"Вопросы экономики", № 11, 2011

135

Заметки и письма

В. Бурлачков,
доктор экономических наук, профессор,
главный научный сотрудник ИЭ РАН

Проблема прогнозируемости
экономической системы:
теоретические аспекты
Экономическая теория традиционно опирается на обобщение накопленного практического опыта. На этом пути она достигла существенных положительных результатов. Но проблемы теории проявляются при попытках
прогнозировать будущее состояние хозяйственной системы.
Современные прогностические возможности экономической науки можно
считать неудовлетворительными. Экономисты до сих пор не сумели разработать основы прогнозирования кризисных явлений и предвидеть краткои среднесрочные колебания хозяйственной конъюнктуры. Для подавляющего
большинства участников мирового экономического сообщества глобальный
кризис стал полной неожиданностью.
Какпоказывает опыт, неэффективны традиционные подходы экономического прогнозирования: экстраполирование на будущий период тенденций,
сложившихся в предшествующем периоде; корректировка действующих
факторов для оценки последующих изменений. Не оправдало надежд
­использование эконофизических методов прогнозирования, в частности
­валютного и фондового рынков. Анализ продемонстрировал, что им присуща
высокая вероятность значительных колебаний. Статистические показатели
этих рынков имеют распределение Парето—Леви, для которого характерна бесконечная дисперсия. Наличие фрактальных (устойчивых) структур
в них достоверно не обнаружено, то есть в показателях рыночных процессов
­отсутствуют сохраняющиеся величины.
Следует различать понятия «прогнозирование» и «прогнозируемость».
Первое означает определение темпов и направлений развития конкретного
явления; второе представляет оценку системы с точки зрения наличия устойчивых, сохраняющихся величин, позволяющих предвидеть ее последующую
эволюцию.
В связи с этим сформулируем ряд актуальных вопросов. Каковы причины слабой прогнозируемости экономической системы? Существуют ли
в ней, как в физических системах, сохраняющиеся величины (инварианты),
обеспечивающие предсказуемость динамики в будущем периоде? Какие
методы повышения прогнозируемости экономической системы могут быть
использованы на практике?
136

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Проблема прогнозируемости экономической системы: теоретические аспекты

Экономика и физика: характер законов
Лауреат Нобелевской премии по физике Э. Вигнер отмечал: «Окру­
жающий нас мир поразительно сложен, и самая очевидная истина заключается в том, что мы не в состоянии предсказать его будущее»1. Для экономиста
такое признание может послужить большим утешением и даже оправданием.
Но только на первый взгляд. Слова Вигнера, разумеется, относятся к предсказаниям отдаленного будущего. На горизонтах, подвластных человеческому
представлению, предсказания физических законов точны и однозначны,
а число параметров, определяющих физические явления, известно.
В физике действуют законы, которые другой нобелевский лауреат,
Р. Фейнман, назвал «великими законами сохранения». К ним относятся
законы сохранения энергии, импульса (произведения массы на скорость),
углового момента (характеристики вращательного движения). В частности,
первый устанавливает, что, несмотря на трансформации физической системы
в пространстве и времени, в ней сохраняется конкретная математическая
величина — энергия. Как с иронией отметил Фейнман, «физик употребляет
обычные слова необычным образом. Для него закон сохранения означает, что
существует число, которое остается постоянным вне зависимости от того, когда
вы его подсчитаете, — скажем, сейчас или через некоторое время, после того как
в природе произойдет множество изменений. Вот, например, закон сохранения
энергии. Имеется величина, которую вы можете вычислять по определенным
правилам, и ответ у вас всегда будет одинаковым, что бы ни случилось»2.
Законы сохранения обусловлены наличием симметрий и связанной
с ними инвариантности в природных явлениях. Эти связи установлены
теоремой Нетер: каждой непрерывной симметрии физической системы
­соответствует закон сохранения. Так, однородность времени предопределяет
закон сохранения энергии; однородность пространства — закон сохранения
импульса; изотропность (равнозначность всех направлений) пространства —
закон сохранения момента импульса.
Под симметрией физических законов понимается сохранение конкретной
величины при преобразованиях. Самая распространенная симметрия физических законов — их действие при пространственных переносах физических
систем, а также при сдвигах во времени, то есть при анализе в другом временном периоде. В математике развитие представлений о симметрии привело
к созданию теории групп — последовательных преобразований математического объекта, при которых сохраняются его свойства.
Для современной науки основным определением симметрии выступает
свойство инвариантности относительно математических преобразований.
Такой подход позволяет исследовать теории, анализируя их математические
уравнения. Инвариантность уравнений дает возможность сделать определенные выводы о свойствах описываемых ими явлений. Инвариантность
есть результат устойчивости взаимодействий и может быть представлена как
структура закона природы.
Р. Нозик остроумно заметил, что инвариант — это правда 3. Однако
здесь есть одно «но». Правда — качественная характеристика, а инвариант —
­количественная, то есть величина.
1
Вигнер Э. Инвариантность и законы сохранения. Этюды о симметрии. М.: УРСС,
2002. С. 185.
2
Фейнман Р. Характер физических законов. М.: Изд-во НЦ ЭНАС, 2004. С. 47.
3
Nozick R. Invariance: The Structure of the Objective World. Cambridge: Harvard ­University
Press, 2001.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

137

В. Бурлачков

Отметим еще одно важное условие действия физических законов —
сохранение числа параметров процессов. В конкретный период какой-либо
параметр может оказывать серьезное влияние на систему в целом. В последующий период под воздействием внешних условий роль этого параметра
может заметно снизиться. Тем не менее число параметров (переменных) физической системы неизменно. Таким образом, прогнозируемость физических
систем определяется, во-первых, законами, выражающимися в сохранении
конкретных величин; во-вторых, постоянством числа параметров.
Очевидно, симметрии, как условия существования законов сохранения, наблюдаются не только в физических системах, но и в экономике. Это
относится к симметричности роста производительности труда и его оплаты,
спроса и предложения, товарной и денежной масс, потребления и сбережений,
инвестиций и сбережений. Некоторые направления экономической теории
определяют эти симметрии как законы. Однако в естественных науках наличие симметрий есть необходимое, но недостаточное условие существования
закона. Это связано с тем, что они могут нарушаться. В частности, в физике
установлен факт нарушения симметрии правого и левого. Еще Галилей отмечал нарушение симметрии размерности.
Вопрос в том, приводят ли симметрии в экономической системе к сохранению конкретных величин? Анализ показывает, что этого в отмеченных
выше симметриях не наблюдается. Так, рост производительности труда
и увеличение его оплаты — лишь тенденция, а не количественная закономерность. Спрос и предложение на товарных и прочих рынках не относятся
к сохраняющимся величинам. Их взаимодействие приводит к изменяющейся
величине — цене. Причем равновесной может оказаться цена, определяемая
не только фундаментальными, но и спекулятивными факторами. Например,
мировая цена на нефть 147 долл./барр. была равновесной, но сложилась под
влиянием высокой спекулятивной активности.
Соотношение денежной и товарной масс при прочих равных условиях
определяет ценовую динамику и соответственно покупательную силу денег. На
первый взгляд способны сохраняться величины денежной базы и денежных
агрегатов. Однако хотя денежную базу изменяют центральные банки, но они
делают это с учетом спроса на деньги со стороны хозяйствующих субъектов.
Денежные агрегаты формируются в результате денежного мульти­плицирования:
возрастают при расширении банковского кредитования и уменьшаются, когда
темпы погашения кредитов превышают темпы их предоставления. Величины
потребления, сбережений, инвестиций также не сохраняются.
Особого внимания заслуживает закон стоимости. Под последней традиционно понимают затраты труда. Стоимость рассматривается как объективная
основа цен. В настоящее время стоимостные представления активно развиваются в концепциях стоимости бизнеса, стоимости компаний, добавленной
стоимости. Но проблема в том, что стоимость — это абстрактная категория,
а не величина. Следовательно, нет оснований говорить о ее сохранении.
На первый взгляд свойством сохранения обладает показатель ВВП, тем
более что существуют его временные ряды. Однако ВВП — переменная не
запаса, а потока. Сведения о динамике ВВП, сообщаемые статистическими
агентствами, суть данные о стоимости, произведенной и потребленной в течение года (квартала).
Приведенные выше аргументы позволяют сделать вывод, что в экономической системе отсутствуют законы сохранения и соответственно сохраняющие­
ся величины, характерные для физических систем и предопределяющие их
прогнозируемость. Разумеется, такой вывод не означает, что в экономической
138

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Проблема прогнозируемости экономической системы: теоретические аспекты

системе нечто возникает из ничего и исчезает бесследно. Дело в том, что законы сохранения в экономике проявляются гораздо сложнее, чем в природе.
Отметим, что законы сохранения в физике математически установлены
только для систем, определяемых как интегрируемые. Именно на них распространяется теорема Нетер. Для интегрируемых систем возможны преобразования, позволяющие не учитывать взаимодействия, то есть потенциальную энергию. В связи с этим представляют интерес следующие замечания
М. Табора: 1) «Неинтегрируемые системы обладают способностью проявлять
хаотическое поведение, тогда как интегрируемые системы отличаются наличием полного набора интегралов и устойчивым периодическим поведением»;
2) «Несмотря на все достижения в области нелинейной динамики, по-преж­
нему актуален фундаментальный вопрос: каким образом можно a priori
опре­делить, интегрируема данная система или нет?»4.
Среди неинтегрируемых выделяют неголономные системы. Их динамика
обусловлена изменениями не только координат, но и скоростей. Именно такие
формы связей проявляются в экономической системе. Поэтому изучение неголономных систем представляет большой интерес для экономической науки.
Отсутствие в экономической системе однозначных законов сохранения
означает отсутствие «объективных» инвариантов экономических процессов.
Но вопрос можно поставить так: при каких условиях в экономическую систему могут быть внесены искусственные инварианты, способные повысить
ее прогнозируемость?
Инвариантность как условие прогнозируемости
В экономике есть опыт использования искусственных инвариантов.
Например, инвариантами выступают масштаб цен — соотношение цен товаров, определяемое денежной единицей, а также официальный минимальный
размер оплаты труда (МРОТ). В ХХ в. было несколько попыток ввести
устойчивые параметры для стабилизации хозяйственной системы.
В 1930-е годы кейнсианская доктрина доказала целесообразность использования
процентной ставки для стабилизации макроэкономической ситуации и регулирования
государственных расходов в зависимости от изменения хозяйственной конъюнктуры.
В 1950-е годы Р. Масгрейв предложил теорию общественных финансов и общественного сектора как основу экономической стабильности. В 1960-е годы Л. Гурвиц разработал теорию экономических механизмов, встраиваемых в хозяйственную систему
для нейтрализации «провалов» рынка.

Практические рекомендации этих теорий были направлены на создание дополнительных, устойчивых факторов функционирования экономической системы. Объективно это означало ограничение ее параметров. При
центра­лизованном планировании число параметров экономической системы
фактически фиксировалось для достижения приоритетных целей развития
и выстраивалась жесткая система инвариантов. Но такая жесткость сдерживала объективно необходимые изменения экономических процессов.
В ХХ в. неоднократно предпринимались попытки использовать экономические инварианты при проведении макроэкономической политики. По
сути, инвариантами были: денежное правило — установление темпов роста
денежной массы; правило Тейлора, применяемое при определении процент­
4

Табор М. Хаос и интегрируемость в нелинейной динамике. М.: УРСС, 2001. С. 275.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

139

В. Бурлачков

ной ставки; таргетирование валютного курса. Но эти попытки оказались
неудачными из-за того, что административное, «искусственное» установление
экономических показателей противоречило их объективному формированию
непосредственно в ходе экономических процессов.
По той же причине к противоречивым последствиям приводит инфляционное таргетирование, означающее использование инварианта. В част­
ности, оно предопределяет повышение краткосрочной процентной ставки,
приток в страну спекулятивного капитала и рост курса национальной валюты с негативными последствиями для экспорта. Экономико-математическая
модель, используемая для обоснования инфляционного таргетирования, не
включает показатели денежной и товарной масс5. Именно это обстоятельст­
во позволяет сторонникам данного метода монетарной политики утверждать, что инфляция не определяется в экономической системе эндогенно,
поэтому ее уровень должен устанавливаться экзогенно — фиксироваться
центральным банком. Однако при введении в модель показателей денежной и товарной масс инфляция определяется в экономической системе, то
есть эндогенно.
Пример удачного введения инварианта в экономическую систему —
установление официального МРОТ. Этот показатель не формируется непо­
средственно в экономической системе, то есть он экзогенный. Его значение
состоит в определении минимального уровня потребления и соответственно
платежеспособного спроса домашних хозяйств.
В экономической системе отчетливо проявляются тенденции развития
и формируются устойчивости. Но в отличие от инвариантов такие устойчивости представляют собой временные явления. Долгосрочные тенденции экономического развития обусловлены возникновением новых технических идей,
перспективных технологий и принципиально новых товаров (продуктовых
рядов). С ними связаны крупнейшие кондратьевские волны XIX и ХХ вв.
Последняя из них была предопределена появлением компьютеров и мобильных телефонов и завершилась в начале XXI в., что привело к неустойчивому
развитию и кризисам 2001—2002 и 2007—2010 гг. Периоды устойчивости
в экономической системе могут также наблюдаться в среднесрочной пер­
спективе благодаря поддержанию и развитию сложившихся товарных рядов.
Использование экономических инвариантов
Экономический инвариант — показатель (или соотношение показателей), который можно использовать в качестве ориентира при проведении
макроэкономической политики. Необходимость введения инвариантов
в экономическую систему обусловлена ее особенностями. К ним относятся: произвольное изменение числа количественных параметров системы;
несущест­венность состояния равновесия для режима функционирования;
разрывы в скоростях экономических процессов; нестабильность в настроениях и намерениях хозяйствующих субъектов; внешние влияния, например
изменение направления технологического развития.
Произвольное изменение числа параметров экономической системы — результат появления новых, ранее не существовавших факторов.
Нестабильность числа параметров препятствует ее математическому модели5
Walsh C. Using Monetary Policy to Stabilize Economic Activity. Aug. 20 09 //
www.kc.frb.org/home/subwebnav.cfm?level=3&theID=11163&SubWeb=10660.

140

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Проблема прогнозируемости экономической системы: теоретические аспекты

рованию. Используемые в экономике математические методы не учитывают,
что эта система неинтегрируемая.
Несмотря на широкую распространенность, понятие равновесия
­неудовлетворительно отражает экономические реалии. Как отмечалось выше,
равновесное состояние экономической системы нестабильно, а равновесная
цена определяется даже в условиях повышенной спекулятивной активности.
Многочисленные варианты теории экономического равновесия отражают
попытки определить состояние, в котором скорости всех экономических
процессов равны нулю. На практике оно недостижимо, а теоретически —
неинформационно. Изучение такого состояния не дает необходимой информации для анализа реальных экономических процессов.
В экономической системе процессы могут не только иметь разные скорости, но и быть разнонаправленными. Расхождения в скоростях процессов, то
есть их различная динамика относительно максимальной скорости распрост­
ранения взаимодействия в системе, создают предпосылки возникновения
турбулентности.
Нестабильность в настроениях и намерениях хозяйствующих субъектов,
в том числе домашних хозяйств, выступает результатом нерациональности их
поведения, обусловленного нерациональностью ожиданий. На наш взгляд,
ожидания хозяйствующих субъектов в значительной мере формируются на
основе представлений об успешности их будущей деятельности, а не исходя
из прогнозов макроэкономической ситуации. Поэтому такие ожидания можно охарактеризовать как экстраполяционные, то есть включающие оценку
успешности будущей деятельности на основе субъективных предпосылок.
Изменение направления технологического прогресса не только способствует
значительному ускорению экономического развития, но и предопределяет
увеличение числа параметров хозяйственной системы.
Таким образом, необходимость применения инвариантов обусловлена
общей неустойчивостью экономической системы. Введение в экономическую
систему инвариантов означает использование показателя, увеличивающего
информационность системы и являющегося стабильным. К принципам выбора экономических инвариантов можно отнести: значимость для экономики;
управляемость при реализации макроэкономической политики; «определяе­
мость» в рамках экономической системы.
В качестве инварианта можно использовать показатель емкости внутреннего рынка. Эту величину следует отличать от его объема. Последний
показатель способен, как и ВВП, «схлопываться» в кризисных условиях.
Напротив, е­мкость внутреннего рынка можно рассматривать как устойчивую
величину, которая определяется достигнутым уровнем потребления хозяйст­
вующих субъектов. Разумеется, в кризисных условиях оно снижается, но
ранее достигнутая емкость внутреннего рынка характеризует возможности
посткризисного восстановления экономики. Именно поэтому данная величина сохраняется в экономической системе, как и соотношение банковской
процентной ставки и рентабельности в реальном секторе экономики. Если
процентная ставка превышает половину величины рентабельности, то предпринимательская активность будет снижаться; если она составляет менее
половины, то возрастать.
В качестве инварианта экономического развития можно рассматривать
соотношение совокупного потребления и сбережения. Как показывает опыт
кризисов 1929—1933 гг. и начала ХХI в., негативные явления возникают
в результате формирования долговой экономики, в которой уровень задолженности домашних хозяйств значительно, на 20—30%, превышает годовой
«Вопросы экономики», № 11, 2011

141

В. Бурлачков

объем ВВП. В условиях долговой экономики текущие доходы домашних
хозяйств не позволяют обслуживать накопленную задолженность.
Использование инвариантов должно сопровождаться дальнейшим институциональным развитием экономики, в частности повышением эффективности
банковской и бюджетной систем. Как показал последний глобальный кризис,
наиболее устойчивыми оказались экономики с развитой системой общественных финансов и значительным общественным сектором, что ­укрепляет общую
экономическую стабильность.
Применение экономических инвариантов способно улучшить прогнозируемость и управляемость экономической системы. Но, разумеется, его надо
дополнить использованием традиционных методов прогнозирования. В част­
ности, анализ мировой экономики в конце 1990-х годов выявил замедление
темпов технологического прогресса, несоответствие развития финансового
и реального секторов, перекредитованность домашних хозяйств и, как следст­
вие, высокую вероятность кризисных явлений в первом десятилетии XXI в.
*

*

*

Проведенный анализ позволяет дать ответы на поставленные в начале
статьи вопросы. Экономическая система в силу объективных причин слабо
прогнозируема. В отличие от физических систем в экономике отсутствуют
сохраняющиеся величины (инварианты) и произвольно изменяется число
параметров. Основным направлением повышения прогнозируемости экономической системы выступает использование искусственных инвариантов.
К ним можно отнести: емкость внутреннего рынка; соотношение банковской ставки процента и рентабельности в реальном секторе; соотношение
потребления и сбережения. В результате удастся обеспечить управляемость
экономической системы и предотвратить значительные колебания хозяйст­
венной конъюнктуры.

142

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Д. Никульшин,
консультант отдела регулирования страховой деятельности
Департамента финансовой политики
Министерства финансов РФ

Институт страхования
и поддержание стабильности
финансового рынка
Создание эффективной системы управления финансовыми рисками
с учетом уроков мирового финансово-экономического кризиса 2008—
2009 гг. — актуальная задача для специалистов в области экономики и финансов, а также финансовых властей различных стран. Одной из важных
причин кризиса, как ни парадоксально, стало активное использование финансовыми организациями (в первую очередь крупнейшими западными банками
и страховыми компаниями) финансовых инструментов, предназначенных
для управления финансовыми рисками. Операции с CDS (credit default
swap — своп на дефолт по кредиту), процентными свопами и иными инструментами срочного рынка были призваны защитить финансовые организации
от кредитных, инвестиционных, валютных и процентных рисков, но в итоге
дали толчок развитию разрушительных тенденций на финансовых рынках1.
CDS — производный финансовый инструмент, по которому одна сторона
контракта, желающая получить гарантию исполнения базового обязательства,
осуществляет периодические купонные выплаты, а другая сторона, гарантирующая его исполнение, в случае наступления определенного кредитного
события (например, дефолт, банкротство, реструктуризация долга) должна
выплатить определенную контрактом сумму. Последнюю обычно привязывают к величине базового обязательства или возможному снижению его
стоимости в случае наступления кредитного события2.
CDS как инструмент страхования кредитных рисков был разработан не
государством или финансовым регулятором, а самими участниками финансового рынка. В 1995 г. один из крупнейших американских инвестиционных
банков JP Morgan первым предложил использовать CDS, который со временем превратился в массовый финансовый контракт. Стремясь защитить себя
от кредитных рисков, с одной стороны, и заработать на сделке, вероятность
убыточности которой зачастую была мизерной, — с другой, финансовые
организации наращивали объемы операций с CDS. Распространению этого
кредитного дериватива способствовало и то, что операции с ним были забалансовыми и не отражались в бухгалтерских книгах.
CDS — это инструмент управления специфическими кредитными
рисками. Вместе с тем системный кредитный риск (который до известного
времени никто не учитывал) не снижался, поскольку такое «страхование»
от неисполнения заемщиком кредитных обязательств не сопровождалось
формированием надлежащих страховых резервов.
Кредитные деривативы относятся к числу внебиржевых производных
финансовых инструментов, что осложняет должный учет и контроль их
1
См.: Мазукабзова Б. Роль кредитно-дефолтных свопов в мировом кризисе // Вопросы
экономики. 2009. № 7.
2
Никульшин Д. А. Влияние рискованных финансовых операций на стабильность финансового рынка // Финансы. 2009. № 11.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

143

Д. Никульшин

использования. В разгар кризиса ликвидности, когда системообразующие
финансовые организации остро нуждались в государственной поддержке,
американским властям пришлось искать нестандартные пути эффективного
распределения ограниченного объема ресурсов для поддержки финансового
сектора, поскольку финансовые организации были слишком сильно связаны взаимными обязательствами по контрактам CDS. Из-за кризиса и под
давлением общественности работа по регулированию рынка кредитных деривативов активизировалась.
По данным ISDA (International Swaps and Derivatives Association,
Международная ассоциация свопов и деривативов), предоставленным 75 компаниями, объем рынка CDS на конец 2009 г. составил более 30 трлн долл.
Таким образом, по сравнению с концом 2007 г. он сократился более чем в два
раза (с 62,2 трлн долл., см. рис. 1).
Объем выпущенных (непогашенных) CDS
(трлн долл.)

Источник: www.isda.org.

Рис. 1

Сужение рынка CDS обусловлено влиянием кризиса, выявившего невысокую эффективность использования данного финансового контракта для
управления кредитными рисками, а также ограничительных мер, принимаемых
финансовым регулятором. Но если бы он вовремя установил «правила игры»
на рынке CDS (учет соответствующих операций, отражение их в отчетности,
правила формирования резервов, контроль), то можно было бы ослабить негативное воздействие мирового финансово-экономического кризиса или даже
предотвратить его. Осознав потребность в эффективной инфраструктуре управления финансовыми рисками, финансовый регулятор мог подойти к вопросу ее
создания более взвешенно и системно, чем отдельные участники рынка, имея
в виду не только и не столько интересы отдельных финансовых организаций,
сколько последствия функционирования такого механизма для финансового
рынка и финансовой системы в целом. Своевременно заложив инструментальные и институциональные основы организации управления финансовыми
рисками с учетом предложений участников финансового рынка, власти могли
бы сгладить и даже нейтрализовать негативные эффекты неблагоприятной
конъюнктуры рынка недвижимости и общей напряженности долгового рынка.
Кризис в очередной раз подтвердил несостоятельность положения
о «невидимой руке» рынка: действия отдельных финансовых организаций по
управлению кредитными рисками отнюдь не способствовали поддержанию
общей стабильности финансового рынка. Используемые ими инструменты
лишь усугубили проявление системного кредитного риска.
144

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Институт страхования и поддержание стабильности финансового рынка

Управление финансовыми рисками посредством операций с производными финансовыми инструментами (хеджирование) требует специальной
подготовки субъектов хозяйствования. Кроме того, такие операции не позволяют решать системные задачи поддержания устойчивости финансовой
системы, поскольку выпуск кредитных деривативов не сопровождается
формированием­ адекватных резервов и не учитывается должным образом
в требованиях к достаточности и качеству капитала финансовых организаций.
В подобной ситуации логично использовать институт страхования как основу
системы управления финансовыми рисками. В отличие от хеджирования
страхование не требует от носителя риска специальных знаний и навыков,
поскольку оценку рисков и формирование адекватных страховых резервов
осуществляет страховщик.
В России страхование финансовых рисков находится в зачаточном
состоянии. По данным Федеральной службы страхового надзора за 2009 г.,
объем страховых премий и выплат по страхованию финансовых и предпринимательских рисков составил соответственно 7,7 млрд и 2 млрд руб. В общем
объеме страховых премий и выплат по всем видам страхования за аналогичный период (соответственно 978 млрд и 734,6 млрд руб.) доля страхования
финансовых и предпринимательских рисков оказалась меньше 1%.
Недостаточное развитие страхования финансовых рисков в России во
многом связано с пробелами в правовом регулировании. Хотя в соответствии со ст. 32.9 Закона РФ от 27 ноября 1992 г. № 4015-1 «Об организации
страхового дела в Российской Федерации» страхование финансовых рисков
относится к 23 видам страхования, на осуществление которых выдается лицензия, в ­настоящее время его содержание российским законодательством
не определено.
Наиболее близкий по объекту вид страхования, упоминаемый в Граж­
данском кодексе РФ (ГК РФ), — страхование предпринимательских рисков.
Под ними в ст. 929 ГК РФ понимаются риски убытков от предпринимательской деятельности из-за нарушения своих обязательств контрагентами предпринимателя или изменения условий этой деятельности по не зависящим от
него обстоятельствам, в том числе риск неполучения ожидаемых доходов. На
практике под видом страхования финансовых рисков страховые организации
предлагают узкоспециализированные страховые продукты: титульное страхование (защита имущественных интересов от риска утраты или ограничения
права собственности на объект залога); страхование от убытков из-за простоя
производства в связи с поломкой оборудования и т. д.
Иногда новые страховые продукты создаются в результате взаимодейст­
вия страховых компаний и кредитных организаций. В частности, один из
банков запустил программу ипотечного кредитования, объединенную со
страхованием риска обесценения заложенной по ипотеке недвижимости, если
в результате дефолта заемщика банку придется ее реализовывать в условиях
изменившейся конъюнктуры рынка жилья. В программах ипотечного кредитования первоначальный взнос защищает банк от обесценения недвижимости,
заложенной по договору об ипотеке, поэтому страхование финансовых рисков
банка, связанных с обесценением объекта залога, позволит снизить размер
первоначального взноса и привлечь дополнительных клиентов.
Развитию ипотеки может также способствовать страхование иных видов
финансовых рисков, например страхование рисков ликвидности банка, связанных с кассовым разрывом между временем, когда заемщик должен был внести
очередной взнос в погашение ипотечного кредита, и моментом реализации
заложенной недвижимости в случае его дефолта. Вместе со страхованием на
«Вопросы экономики», № 11, 2011

145

Д. Никульшин

случай обесценения заложенной недвижимости это позволит оградить банк
от основных финансовых рисков ипотечного кредитования. Так, в случае
дефолта заемщика страховщик произведет страховую выплату в размере общей суммы долга заемщика на момент дефолта, а банк передаст страховщику
права по обеспеченному ипотекой обязательству (основному обязательству).
Безусловно, банк, выдающий ипотечные кредиты, подвержен и другим рискам, однако их влияние не столь велико, а управлять ими можно
самостоятельно либо применяя иные механизмы, например хеджирование
с использованием производных финансовых инструментов, основанных на
процентных ставках и валютных курсах (для управления процентными
и валютными рисками). Внедрение указанных страховых продуктов способно
заметно улучшить условия ипотечного кредитования в России: сократить
величину первоначального взноса и ставки процента по ипотечным кредитам,
которая, как известно, включает значительную рисковую составляющую.
Но сфера применения страхования финансовых рисков не ограничивает­
ся ипотечным кредитованием. Например, портфельный инвестор зачастую
нуждает­ся в страховании своих инвестиционных рисков, чтобы не допустить
падения доходности портфеля за определенный период ниже установленного уровня либо ограничить его убыточность неким пороговым значением.
Страхованием финансовых рисков могли бы воспользоваться и рядовые
граждане, желающие защитить свои сбережения от неожиданного снижения
покупательной способности денег либо девальвации национальной валюты,
прибегая к страхованию соответственно инфляционных или валютных рисков.
Система управления финансовыми рисками должна предусматривать
многоуровневое резервирование: формирование страховых резервов, аккумулирование гарантийного фонда и четко регламентированный механизм государст­
венной поддержки в кризисных ситуациях (см. рис. 2). Для этого необходимо
создать эффективную инфраструктуру управления финансовыми рисками.
Для финансового обеспечения стабильных условий своей деятельно­
сти хозяйствующие субъекты заключают договор страхования в отношении
финансовых рисков, реализация которых может оказать на них значительное негативное воздействие и поставить под угрозу само их существование.
К таким рискам относятся: инвестиционные, валютные, кредитные, риски
ликвидности, инфляционные и др.
За счет страховых премий, уплачиваемых страхователями по договорам
страхования (не только по страхованию финансовых рисков), страховщики формируют страховые резервы — источник исполнения обязательств
по страховым выплатам при наступлении страховых случаев. На данном
Многоуровневая система резервирования

Рис. 2
146

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Институт страхования и поддержание стабильности финансового рынка

уровне резервирования происходит диверсификация как финансовых рисков отдельных страхователей, так и иных рисков, напрямую не связанных
с финансовой стабильностью и позволяющих балансировать портфели
страховщиков, повышая общую эффективность резервирования. В случае
принятия на страхование крупных рисков, вероятные страховые выплаты
по которым могут поставить под угрозу платежеспособность страховщиков,
они перестраховывают риски выплат по заключенным договорам страхования у перестраховщиков, используют механизмы сострахования финансовых
рисков, а также объединяются в страховые (перестраховочные) пулы.
При должном правоприменении российское страховое законодательство
позволяет не только распределить финансовые риски субъектов хозяйствования между страховщиками, но и обеспечить формирование адекватных
страховых резервов и их консервативное размещение (инвестирование). Но
в отсутствие координации деятельности участников страхового рынка, профессиональной детальной регламентации их действий в различных ситуациях
сложно полноценно использовать возможности страхового рынка.
Эффективным инструментом решения возникающих в этой области
инфраструктурных задач может быть институт саморегулирования, положительно зарекомендовавший себя в различных сферах российской экономики.
Саморегулируемая организация страховщиков финансовых рисков способна
обеспечить оптимальное ведение бизнеса, разработать соответствующие правила страхования, а также предоставить финансовое обеспечение имущественной ответственности своих членов за счет средств гарантийного фонда,
в который отчисляется часть страховой премии страховщиков.
Подобная система страхования финансовых рисков позволит защищать
субъектов хозяйствования от неблагоприятных финансовых условий ведения
предпринимательской деятельности. В кризисные периоды через многоуровневую систему резервирования можно оперативно довести государственную
финансовую поддержку до субъектов хозяйствования, реально испытывающих сложности и заслуживших помощи, поскольку они заранее застраховали
свои финансовые риски.
Инфраструктура страхования финансовых рисков с рыночной системой
резервирования может стать дополнительным механизмом антициклического
регулирования. Накопленные в периоды устойчивого экономического роста
в рамках системы страхования финансовых рисков ресурсы позволят сгладить
кризисные явления за счет их использования в периоды неблагоприятной
финансовой конъюнктуры.
Государственная политика в сфере управления финансовыми рисками
должна стимулировать разработку субъектами хозяйствования эффективной
инфраструктуры резервирования. Законодательное определение правовых,
экономических и институциональных принципов организации страхования
финансовых рисков в Российской Федерации будет содействовать развитию
данного вида страхования и повышению стабильности финансового рынка.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

147

Размышления над книгой

Р. Гринберг,
член-корреспондент РАН,
директор ИЭ РАН

Возвращение
политической экономии

(о книге А.  Бузгалина и А.  Колганова
«Пределы капитала: методология и онтология»*)
Мировой экономический кризис, ставший неожиданностью для подавляю­
щего большинства экономистов-теоретиков, существенно повлиял на оценку
прежних теоретических представлений и расклад сил в неявном соперничестве-­
диалоге различных школ экономической теории. Одним из таких непред­
виденных еще несколько лет назад изменений стал бурный рост интереса
к марксист­ской политической экономии и методологии. В этом смысле выход,
не побоюсь этого слова, фундаментальной и по объему, и по содержанию
книги профессоров МГУ А. Бузгалина и А. Колганова оказался удивительно
своевременным. Их можно было бы даже заподозрить в конъюнктуре, если бы
не упорная, на грани упрямства, работа в рамках марксистской парадигмы на
протяжении почти 30 лет их научной деятельности. Да и книга эта не первая
и, как выясняется, не последняя: плодовитые авторы представили вышедшую
двумя изданиями (2004 и 2007) книгу «Глобальный капитал», а в этом году
вышли новые работы: «10 мифов об СССР» и «Мы пойдем другим путем. От
капитализма юрского периода к России будущего» (М.: Яуза, 2010).
Но «Пределы капитала» — работа, явно программная для этих авто­
ров и потому заслуживает анализа. Сразу скажу: эта книга оставляет очень
противоречивое впечатление.
Нужна ли постсоветской эпохе
политическая экономия «критического марксизма»?
Начну с марксизма и его, как пишут авторы, «реактуализации». Должен
заметить, я весьма двойственно отношусь к этой школе. И не только потому,
что ее «основоположник» был, мягко говоря, неоднозначной личностью.
Его гневные, на грани (а то и за гранью) приличия критические обличения
в адрес коллег по научному цеху, его образ жизни и многое другое внушают
сомнения в гениальности этого ученого мужа. Впрочем, чем дольше я живу,
тем больше убеждаюсь, что гений и злодейство совместимы.
*  Бузгалин А. В., Колганов А. И. Пределы капитала: методология и онтология. Реактуа­
лизация классической философии и политической экономии. М.: Культурная революция, 2009.

148

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Возвращение политической экономии

Но главное не в этом: марксизм десятилетиями насаждался как единст­
венно верная теория, и не случайно. Не случайно именно эта теория стала
знаменем авторитарных обществ «реального социализма» и «научной осно­
вой» идеологического диктата.
Бузгалин и Колганов хотят убедить нас в том, что есть и другой марк­
сизм, так сказать «диссидентский». Самое удивительное, что в некоторой
степени им это удается. Они заявляют о существовании «постсоветской
школы­ критического марксизма». (И я с некоторым удивлением прочел ана­
лиз нескольких десятков работ действительно известных российских ученых,
которые не только всерьез и с симпатией пишут о марксизме, но и используют
этот язык, методологию, аппарат для исследования современных реалий —
как мировых, так и российских.) Далее авторы «Пределов капитала…»
с некоторой претензией на системность излагают отличительные черты этой
«школы»1. К ним они относят, во-первых, развитие «новой диалектики»,
выступающей как «отрицание отрицания» позитивизма и постмодернизма.
Во-вторых, они акцентируют основное внимание на исследовании современной
эпохи как нелинейного перехода не столько от капитализма к социализму,
сколько от «царства необходимости», мира отчуждения к постиндустриаль­
ному миру «позитивной свободы», лежащему «по ту сторону» материального
производства. Здесь они выдвигают оригинальную трактовку социально-эко­
номических трансформаций. В-третьих, они позиционируют себя как диа­
лектических критиков «реального социализма» и антисталинистов, которые
при этом критически наследуют достижения не только социал-демократии,
но и лучших представителей либерализма.
С моей точки зрения, Бузгалин и Колганов преувеличивают результаты их
направления. Да и собственно политико-экономов среди представителей этого
течения немного (во всяком случае, если говорить об известных ученых). Но
и считать это течение несуществующим, на мой взгляд, неправомерно. Другой
вопрос, насколько обоснованны их выводы. Ниже будет показано, что далеко
не все в этой школе вообще и в работе Бузгалина и Колганова в частности
доказано и аргументировано. Большое число утверждений можно оценить
в лучшем случае как гипотезы, а многое явно требует однозначной критики.
Основы «Капитала» XXI века?
Начну с некоторых достижений. Прежде всего заслуживает поддержки
сам подход — попытка проанализировать, что выдержало проверку време­
нем, а что устарело в марксизме. Подход авторов столь же очевиден, сколь
и плодотворен: в той мере, в какой капитализм не изменился, классический
марксизм остается актуален. И здесь есть о чем подумать. Опыт и России,
и ряда других стран, особенно периферии и полупериферии, показывает,
что новый век принес с собой не только постиндустриальную революцию,
но и новую волну индустриализации, а также новые импульсы капитализма,
более похожего на описанный в «Капитале», чем на представленный в про­
граммах социал-демократии.
В то же время Бузгалин и Колганов прямо заявляют о необходимости
конструктивной критики Маркса и дают такую критику, показывая сущест­
1
Наиболее подробно эти взгляды развиты в книгах: «Социализм-21. 14 текстов постсоветской
школы критического марксизма» (М.: Культурная революция, 2009) и «Марксизм: Альтернативы
XXI века. Дебаты постсоветской школы критического марксизма» (М.: УРСС, 2009).

«Вопросы экономики», № 11, 2011

149

Р. Гринберг

венные изменения капиталистической системы. При этом авторы, по сути,
претендуют ни много ни мало на то, что они сделали серьезные шаги в деле
написания «Капитала» XXI века. Воспроизводялогику «Капитала», они
последовательно показывают новые параметры рынка, который, по их мне­
нию, стал «тоталитарным» и сетевым; денег, которые стали виртуальными;
капитала, который обрел формы тотальной гегемонии и нашел новые формы
подчинения креативного труда.
Этот анализ интересен, хотя далеко не везде убедителен. Но главное — он
чрезмерно радикален в своей критике. Причем не столько Маркса, которого
авторы «развивают», сколько современной неоклассической экономической
теории, которую авторы трактуют как исследование превращенных форм рын­
ка. В этом смысле столь же любопытна, сколь и чрезмерна «теза» (любимое
выражение авторов) об economics как теории, которая может быть выведена
(Бузгалин и Колганов вообще любят все «выводить», а не постулировать) из
трудовой теории стоимости и теории прибавочной стоимости. Каким образом?
Авторы строят весьма любопытную гипотезу. Стоимость есть одно из двух
свойств товара. Второе — полезность. Первая имеет превращенную форму
цены, которая уже зависит от спроса и предложения. Поскольку, далее, приба­
вочная стоимость превращается в III томе «Капитала» в прибыль, а прибыль,
по видимости, есть продукт всего капитала и его полезных свойств (сред­
няя прибыль окончательно маскирует трудовое происхождение стоимости),
по­стольку на поверхности явлений, исследованием которой Маркс завершает
свой труд, стоимость выступает как продукт функционирования капитала
и может быть сведена к полезности. Вот почему, по мнению авторов, в конце
«Капитала» мог быть сделан логичный переход к теории предельной полез­
ности как отражающей видимость, превращенные формы капиталистической
рыночной экономики. Мне этот вывод не кажется доказанным, равно как не
кажется правильным сводить господствующее направление экономической тео­
рии к исследованию исключительно видимости, но гипотеза весьма интересна.
К числу таких же гипотез относится анализ «человеческого капитала».
Авторы «Пределов капитала» решили доказать, что человек даже в капита­
листической экономике не может и не должен быть сведен к капиталу. И хотя
вложения в развитие человеческих качеств приносят дополнительный доход,
прогресс человека есть ценность сама по себе, если угодно — императив,
реализации которого должно быть подчинено экономическое развитие. Этот
последний вывод для меня очевиден и заслуживает поддержки. Сам по себе
он далеко не оригинален, но в работе получает непривычное, новое обосно­
вание. Это обоснование, в отличие от вывода, не очевидно, но отмахнуться
от него нельзя, оно требует внимательного анализа.
Одним из наиболее интересных и актуальных разделов этой части мож­
но считать текст, посвященный возможностям применения нового прочтения
Маркса и его теории к анализу мирового экономического кризиса, начавшего­
ся в 2008 г. Следует признать, что у авторов могли быть основания гордиться
собой хотя бы в этом отношении: они в числе немногих предсказали этот
кризис еще в 2004—2005 гг. Но я не верю в способность предвидеть конк­
ретные параметры будущего, когда речь идет о столь сложных системах, как
мировая экономика. Этой силой не обладают даже те, кто это будущее творит.
Но вопрос предвидения — не главное. Главное, в чем я солидарен
с авторами книги, это демонстрация четкой связи причин кризиса с полити­
кой дерегулирования и ухода государства из экономической сферы, которая
активно проводилась в 2000-е годы и стала «спусковым крючком» кризиса.
Впрочем, этот тезис сформулировали не только Бузгалин и Колганов. Автор
150

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Возвращение политической экономии

этих строк писал о данных аспектах кризиса при появлении первых его
симптомов уже два года назад. Что же касается собственно марксистских
положений о таких причинах кризиса, как новая волна перенакопления
капитала, рост «превратного сектора» и т. п., то я не берусь их оценивать
однозначно положительно. Хотя надо признать: перед нами один из немногих
текстов, где марксистская теория очевидно обновлена и привязана к объяс­
нению актуальных процессов.
Такого рода новых идей в работе немало, но я не ставлю перед собой
задачу перечислять их все и критиковать. Для меня интересны лишь репер­
ные точки этой огромной книги. К числу последних относятся три методо­
логических утверждения: презентация «новой диалектики», «периодическая
система элементов» экономической жизни и критика рыночноцентрической
модели экономической теории.
Методология: возврат к отвергнутому
или действительная «реактуализация»?
Одна из главных тем книги, которая провоцирует меня на спор, —
активная, подчеркиваемая авторами актуальность новой диалектики. Меня
эта «к диалектике навязчивая страсть», прямо скажу, смущает. Более того,
мне она кажется явно чрезмерной и искусственной. Экономическая наука
последних десятилетий успешно развивалась и развивается вне этого детища
Гегеля и Маркса. Более того, насколько мне известно, многие из современ­
ных марксистов Запада, в частности целое направление аналитического
марксизма, прямо отказались от использования этого метода. Для Бузгалина
и Колганова, однако, именно он оказывается «золотым ключиком» к решению
основных политико-экономических проблем современности.
Что же нового привносят авторы, чтобы, как они пишут, «реактуализи­
ровать» этот метод? По их мнению, диалектика линейного развития, пони­
маемого к тому же исключительно как прогресс, устарела. Они предлагают
развивать наряду с последней диалектику «реверсивных» процессов и «зиг­
загов» истории. В отличие от «старых» диалектиков Бузгалин и Колганов
считают, что для исследования экономики новой эпохи интересны не только
устойчивые законы развития или то, что раньше называлось «логикой», но
и исторические отклонения от основной траектории. Именно вопрос о том,
почему, как, вследствие каких противоречий и флуктуаций возникают
отклонения от этой «красной линии» (термин авторов) развития, Бузгалин
и Колганов делают объектом своего пристального внимания.
Кроме того, они задаются проблемой диалектики трансформации, выде­
ляя как ростки нового качества системы в рамках «старой», так и рудименты
прежней экономики в рамках «новой» системы. Эта идея сама по себе не
нова, да и авторы здесь не претендуют на пальму первенства, но положе­
ние о нелинейности этого перехода, о возможности попятных движений
(от нового качества экономической жизни к прежнему) и многочисленных
зигзагов и даже тупиков в переложении на язык диалектики звучит весьма
увлекательно и сулит немалые результаты. В этом убеждает и анализ их
предшествующих работ по теории социально-экономических трансформаций.
Но попытка авторов показать особенности диалектики как метода
исследования открытых сетевых структур не столь удачна. Этот раздел
выглядит относительно сырым и незавершенным, хотя именно здесь, по
мнению современных сторонников постмодернизма, в наибольшей степени
«Вопросы экономики», № 11, 2011

151

Р. Гринберг

не работает диалектика. Вообще следует сказать, что авторы в своей критике
постмодернизма явно чрезмерны и, похоже, заимствуют не лучшие качества
своего «гуру» Маркса.
Это можно сказать и о позитивизме, на который Бузгалин и Колганов
ополчаются с редким ожесточением. Впрочем, в последнем случае они делают
некоторые важные дополнения к традиционной критике засилья «экономики
классной доски» и ее сугубо математизированного позитивного метода. Одно
из этих дополнений — разработка теории превращенных форм. Авторы книги
восстанавливают в правах забытую в  последние десятилетия методологию
выделения этих превращений. Они настаивают на массовом распростране­
нии этих форм, которые создают видимость иного, нежели действительное,
содержания, на том, что экономические процессы могут наводить своего
рода «мороки» (термин авторов), маскируя сущность действительных проб­
лем, и т. д. Это своего рода вызов господствующей ныне неоклассике, для
которой почти все действительное разумно, особенно когда речь заходит об
американской «действительности».
Есть еще один любопытный методологический текст в этой книге, мимо
которого я не могу пройти. Это критика феномена «рыночноцентричности»
современной экономической теории. Спору нет: постановка проблемы выгля­
дит остроумно. Действительно, большинство представителей экономической
теории изучают едва ли не единственно рынок, считая все остальное его
провалами. И общая идея поставить рыночную экономику в ряд других эко­
номических систем, существовавших до рынка и которые будут существовать,
по мнению авторов, после рынка, выглядит разумно. В принципе можно
согласиться и с гипотезой о том, что возможны некие пострыночные способы
координации и организации производства, распределения и потребления.
Но вот беда: почему-то все попытки развития в сколько-нибудь массовых
масштабах экономик нерыночного типа заканчивались провалом. В лучшем
случае на смену рынку шла натурализация и дефицит, в худшем они допол­
нялись массовым насилием.
Другое дело, и здесь я склонен поддержать критический пафос Бузгалина
и Колганова, что рыночный фундаментализм также доказал свою несостоя­
тельность. Это касается и провала «шоковой терапии» в России, и мирового
экономического кризиса, постигшего неолиберальную в своих основах совре­
менную экономическую модель. На протяжении всего ХХ в. мир, как сказали
бы авторы книги, «нелинейно» уходит от нерегулируемого рынка, и этот
уход должна адекватно отражать экономическая теория. Между тем здесь
сохраняется засилье прорыночных подходов, господствуют «новые классики»
и их коллеги, которые по-прежнему уповают главным образом на «невидимую
руку» рынка, а регулирующие функции государства в лучшем случае считают
неизбежным злом. И с этим положением в экономической теории надо что-то
делать. Однозначно марксистский подход Бузгалина и Колганова, безусловно,
перегиб. Но дыма без огня не бывает. Авторы «Пределов капитала…» в общем
правильно почувствовали необходимость нового политико-экономического
осмысления проблемы соотношения рынка и государства.
В заключение размышлений о методологии не могу не упомянуть о пре­
тензии авторов почти на научное открытие. Они предлагают свой вариант
периодической системы Менделеева, только построенный применительно
к экономическим системам. Задумка чрезмерно амбициозная, но не лишен­
ная некоторых резонов. Авторы стремятся дать некоторую универсальную
систему координат, которая позволит найти «адрес» любой хозяйственной
системы или объекта в n-мерном социально-экономическом пространстве и во
152

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Возвращение политической экономии

времени­. В работе приведена эта система координат, сопряженная с основ­
ными положениями не только марксизма, но и других школ экономической
теории, и построено несколько моделей, показывающих, как «работает» эта
методологическая гипотеза. (Бузгалин и Колганов пять лет назад опубли­
ковали труд, посвященный сравнительному исследованию экономических
систем, где эта методология была применена к решению проблем экономи­
ческой компаративистики.) В заключительной части «Пределов капитала…»
авторы применяют эту «периодическую систему», чтобы построить модель
анализа меры продвижения различных экономик по пути создания элементов
социально ориентированной экономики знаний. Само описание этой модели
впечатляет. Но мне эта затея с созданием якобы универсальной системы,
позволяющей «сосчитать» все и вся, кажется утопической.
А теперь о самом больном: о стремлении авторов построить модель
«нового социализма» и оценке советской экономики.
Социализм после «социализма»:
противоречия СССР и посткапиталистическая утопия
Для первой части названия этого подраздела я воспользовался темой
научной конференции, которую несколько лет назад проводил Институт
экономики РАН и которая привлекла внимание научной общественности. Это
было не рядовое событие, так как для большинства экономистов проблемы
советской экономики, а уж тем более экономики некоего будущего социализ­
ма, выглядят устаревшими, если вообще не надуманными. Я позволю себе
не согласиться с таким подходом.
Советское прошлое не отпускает нас до сих пор. И это касается не
только старшего поколения, но и некоторой части молодежи, которая вновь
начинает искать альтернативы и в этих поисках подчас обращается к про­
шлому, которое, конечно, начинает незаслуженно романтизировать. Вот уж
поистине — «прошлое никогда не было так прекрасно, как сегодня». Эту
тенденцию можно перебороть лишь на основе системного анализа реальных
противоречий советской системы и, в частности, ее экономики. В работе
Бузгалина и Колганова ее анализу уделяется — неожиданно и незаслужен­
но — мало внимания. Между тем именно здесь могла бы особенно приго­
диться диалектика, которую столь активно пропагандируют авторы в своей
книге. Впрочем, с рядом их положений, касающихся «реального социа­
лизма», можно согласиться. Это относится, в частности, к характеристике
собственных противоречий советской системы как основы и первопричины
ее самораспада, а также к критике авторитарных социально-политических
механизмов СССР. Но плановая экономика имела и ряд весьма интересных
качеств, которые требуют гораздо более тщательного анализа, нежели тот, что
содержится в рецензируемой работе. К таким достижениям нашего прошлого
можно отнести успешный опыт разработки и реализации ряда долгосрочных
экономических проектов. Среди последних не только постоянно и всеми упо­
минаемая космическая программа, но и, например, приоритетное развитие
фундаментальной науки, образования и воспитания. Не менее важны были
и реальные достижения в области развития человеческих качеств и социаль­
ных гарантий. Эти приоритеты, конечно, реализовывались в системе, для
которой были характерны дефицит и серьезные диспропорции между обо­
ронным и потребительским секторами, бюрократизм и т.п., но успехи были,
и игнорировать этот опыт просто нелепо.
«Вопросы экономики», № 11, 2011

153

Р. Гринберг

Между тем для рассматриваемой книги характерен преимущественно
иной подход к проблеме социализма. Авторы ставят проблему пределов капи­
тала в связи с ограниченностью позднекапиталистической модели утилизации
достижений постиндустриальной революции. Так, с их точки зрения, знания
и культурные ценности, являющиеся по своей природе неограниченными
общественными благами, ставят предел развитию частной собственности.
Превращение информации в частную собственность создает не столько новый
стимул, сколько пределы для развития экономики — таков вывод авторов.
К этому они добавляют противоречие между капиталом и креативной деятель­
ностью как основой новой экономики, а также упомянутую выше тупиковую
модель освоения достижений информационной революции, которые, с их точки
зрения, используются преимущественно для приоритетного развития финансо­
вого сектора, масс-медийной продукции и военно-промышленного комплекса.
Такие тезисы, на мой взгляд, отражают гипертрофированную оценку
процессов, развивающихся в современной экономике. Эти процессы реально
существуют, но указывают не на границы рынка и капитала, а на необходи­
мость развития новых форм и механизмов их социализации и гуманизации.
Вот почему характерный для книги общий пафос аргументации объективной
необходимости перехода от капитализма и в целом «царства необходимости»
к новому обществу, качественно отличному от первых, пока остается гипотезой.
Так возвращается ли политическая экономия,
и если да, то какая?
В заключение о некоторых выводах из тех размышлений, на которые
меня спровоцировало чтение этой спорной и непростой книги.
Во-первых, книга при всех ее недостатках раскрывает новые аргументы,
доказывающие ограниченность все еще господствующих в современном мире
и в России подходов, для которых характерна уверенность в неисчерпаемом
потенциале рыночного саморегулирования и преимущественно конкурентного
взаимодействия капитала и наемного труда.
Во-вторых, книга заставляет искать реальные — не столь романтически-­
радикальные, как предлагают авторы, — последовательные и серьезные
подвижки в экономической теории, в направлении диалога с классической
политической экономией в целом и ее марксистской ветвью в частности.
В-третьих, книга возвращает нас к дискуссиям (которые казались уста­
ревшими, но вновь стали актуальными в новом веке) о фундаментальных
проблемах методологии и теории политической экономии. Нам надо сделать
шаг вперед от работы исключительно в рамках парадигмы, ориентированной
на исследование путей оптимального использования рационально-эгоистичес­
ким человеком ограниченных ресурсов к новой экономической теории. В этой
теории, включающей и определенные достижения марксизма, следовало бы
уделить больше внимания анализу социально-экономических процессов, реаль­
ных противоречий интересов различных общественных сил, исторических
достижений и пределов конкретных экономических систем, учету социаль­
ных, гуманитарных, политических факторов экономического развития, их
национальной специфики. И в этом контексте работу Бузгалина и Колганова
можно считать противоречивым, но важным исследованием, критическое
использование которого полезно для политической экономии будущего.

154

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Критика и библиография

Cерия «Антология экономической мысли»
и новое издание «Капитала» К. Маркса
М.: Эксмо, [разные годы]
«Если я видел дальше других, то
потому, что стоял на плечах гигантов» —
эта известная фраза Ньютона становится
все более актуальной для экономистов.
Причем не только в свете недавнего
кризиса, заставившего снова вспомнить
о Н. Д. Кондратьеве и его теории циклов,
но и в связи с долгосрочным состоянием
дел в отечественной науке, в той ее части,
которая в целях разработки новых концепций обращается к трудам мыслителей
прошлого. Тон здесь должна задавать
история экономической мысли, понимаемая как научная дисциплина, а не просто
коллекция фактов и сведений для повышения «общей культуры». С этой точки
зрения ненормально, что недавний всплеск
читательского интереса к наследию К.
Маркса до сих пор мирно уживается у нас,
в частности, с отсутствием объемной характеристики творчества П.  С амуэльсона
(1915—2009), который много сделал для
серьезного обсуждения и развития воспроизводственной традиции в экономической науке. Чего стоит его характеристика
XX века: «век Леонтьева и Сраффы».
Список тем, обойденных вниманием
в отечественном обществоведении, можно
продолжить: неизвестный Марксу «зигзаг» Кенэ; неорикардианское прочтение
Рикардо нашим «первым экономистомматематиком» В. К.  Д митриевым; российская аналитическая традиция в лице
В. И.  Б орткевича и Г.  Х аразова (инициированная теорией рынка М. И.  ТуганБарановского), в которой не только была
поставлена проблема трансформации
стоимостей в цены производства, но
и предложены серьезные варианты ее
решения, до сих пор обсуждаемые на
Западе; концепция хозяйственного кругооборота В.  Леонтьева как предтеча метода
«затраты-выпуск»... Не говоря уже о других современных течениях — аналитиче«Вопросы экономики», № 11, 2011

ском марксизме, «темпоральной версии»
Марксовой теории ценности и прибыли
и др. Разве можно после этого удивляться,
что «плечи гигантов» оказываются хрупкими и непропорциональными, а ожидания, связанные с обновлением старых
теорий, часто не оправдываются из-за
недостаточной подготовки новаторов?
Поэтому с целью навести зримый
порядок в историко-экономической области и задать в ней определенные стандарты в издательстве «Эксмо» в 2006 г.
была основана серия «Антология экономической мысли», прототипом которой
можно считать «Библиотеку экономистов» К. Т.  Солдатенкова (ее выпуски —
всего их было семь — выходили в конце
XIX  в.). Вслед за классическими трудами
А. Смита, Д.  Р икардо, Дж. С.  М илля
и А.  Маршалла1 в 2007—2010 гг. в серии
опубликовано еще семь книг. Снижение
темпа их выхода в свет обусловлено, прежде всего, сложной экономической ситуацией в издательском деле в России начиная с конца 2008 г., но также зачастую
отсутствием спонсорской поддержки по
причине «неизвестности» публикуемых
авторов. Между тем среди последних
отбираются действительно достойные,
и не их, а наша вина в том, что они не
«раскручены». Нужно отметить и другую
тенденцию: сложность внутренней структуры изданий постепенно, от тома к тому,
возрастает. Заметно движение от обширных всеобъемлющих трактатов в сторону
подборок статей по тематическому или
хронологическому принципу, увеличение
числа переводов с разных языков.
Если возвратиться к 2007 г., то сначала свет увидел том работ Ф.  Бастиа, содержащий полный текст «Экономических
1
Подробнее см.: Вопросы экономики.
2007. № 8. С. 146—148.

155

Критика и библиография
гармоний» (в переводе Ю. А.  Школенко).
Обстоятельная вводная статья Г. Г.  Сапова
«имела своей целью подготовить читателя
к восприятию его научного наследия»2.
Затем вышел том избранных произведений Й. А.  Шумпетера, подготовленный
В. С.  А втономовым. Он заново сверил
и отредактировал книги «Теория экономического развития» (изд. 1982 г.)
и «Капитализм, социализм и демократия» (изд. 1995 г.). Кроме уже публиковавшейся статьи «Движение к социализму» в том включена обнаруженная
в 1993 г. в архиве Э.  Ледерера работа
Шумпетера «Развитие» (1932). В предисловии значение австрийского мыслителя
для экономической науки раскрывается
на высоком уровне обобщения, которое
стало возможно в результате осмысления
его «Истории экономического анализа»3.
После этого появилось издание
трудов Дж. М.  Кейнса, в котором были
собраны и заново сверены с оригиналом все значимые сочинения, прежде
публиковавшиеся на русском языке.
Благодаря содействию Н. А.  Макашевой
опубликованы архивные материалы по
теме «Кейнс и Россия»4. Перевод «Общей
теории…» в ряде мест был терминологически уточнен, а само классическое
произведение снабжено в издании собственным предисловием Кейнса. В том
были включены материалы из третьего
выпуска альманаха «Истоки» (1998)
и полемика Кейнса с Я.  Тинбергеном,
публиковавшаяся на страницах журнала
«Вопросы экономики»5.
В том сочинений Дж. К.  Гэлбрейта
(научным редактором выступил И. В.  Фи­ла­тов) включены книги «Новое индустриальное общество» и «Экономические
теории и цели общества», а также воспоминания Гэлбрейта, написанное им
совместно с С. М.  Меньшиковым произведение «Капитализм, социализм,
существование» и не переводившиеся
ранее на русский язык статьи разных лет.
Включив в книгу больше десятка новых
2
Бастиа Ф. Экономические гармонии.
Избранное. М.: Эксмо, 2007. С. 9.
3
Автономов В. С. Шумпетер и его книги // Шум­петер Й. А.  Теория экономического
развития. Капитализм, социализм и демократия. М.: Эксмо, 2007. С. 24.
4
Клюкин П. Н. От редакции // Кейнс  Дж. М.
Общая теория занятости, процента и денег. Избранное. М.: Эксмо, 2007. С. 9—14.
5
См.: Вопросы экономики. 2007. № 4.

156

переводов, издатели преследовали цель
«сделать сборник как можно более полным и представительным, осуществить
в то же время ответственный подход
к отбору научных и мемориальных трудов Гэлбрейта»6.
В книгу, посвященную 250-летию
«Экономи ческой таблицы», вошли
произведения физиократов (Ф.  К енэ,
А. Р. Ж.  Тюрго, П. С.  Дюпон де Немура).
Имеющиеся русские переводы были
отобраны из разных изданий и заново
сверены с оригиналами. Из новых переводов отметим работы «О происхождении
и развитии новой науки» Дюпона (1768)
и «Очевидность» Кенэ (1756). Кроме
того, в том вошли два обширных раздела:
«Из истории развития физиократической
мысли» (А.  Онкен, С.  Бауэр, Т.  Нейл)
и «Развитие метода „Экономической
таблицы“ Кенэ», посвященные историографии и аналитике физиократии соответственно. Как и в историографии, в области
аналитики собрана отечественная и зарубежная классика: Туган-Барановский,
В. С.  Немчинов, две работы Леонтьева
1928 и 1936 гг., а также статьи его последо­
вателей в развитии метода «затратывыпуск» (А.  Ф иллипс, Ш.  М айтал,
Т.  Барна, С.  Билджинсой). В специаль­
ном разделе «Возвращенные имена»
перепечатан очерк С. А.  Подолинского
(1850—1891) «Труд человека и его отношение к распределению энергии» (1880),
посвященный обоснованию естественно­
научных основ эволюции общества.
Кроме того, составлена библиография
физиократической литературы, которая
показывает логику развития этого течения
экономической мысли; приведены другие
справочные материалы7.
В начале 2009 г. вышел в свет том,
посвященный О. фон Бём-Баверку (под
редакцией Автономова). В него вошли
«Основы теории ценности хозяйственных
благ» (изд. 1992 г.) и заново сверенный
с оригиналом первый том «Капитала
и процента»8. Как справедливо отмечено
во вступительном слове, «в настоящем
издании исправлены многочисленные
6
Гэлбрейт Дж. К. Новое индустриальное
общество. Избранное. М.: Эксмо, 2007. С. 9.
7
Физиократы. Избранные экономические произведения. М.: Эксмо, 2008.
8
В издательстве «Социум» в 2010 г.
вышли «Том 2: Позитивная теория капитала»
и «Том 3: Экскурсы».

«Вопросы экономики», № 11, 2011

Критика и библиография
ошибки и неточности перевода 1909 г.»9.
В издание включены избранные фрагменты об австрийской школе из первого, аутентичного издания книги
замечательного российского историка
И. Г. Блюмина «Субъективная школа
в политической экономии» (1928). Вряд
ли можно желать лучшего предисловия к книге, чем написанный в 1914 г.
очерк Шумпетера, представителя той же
австрийской школы, изнутри знавшего
ее сильные и слабые стороны. Кроме
того, он делится с читателем личными
воспоминаниями о своем учителе, которые в случае личности такого масштаба
всегда представляют большую ценность.
Из-за большого объема очерк включен
в издание в сокращенном варианте.
После некоторого перерыва издание
томов серии возобновилось. Недавно увидел свет долгожданный юбилейный том,
посвященный 130-летию со дня рождения
выдающегося российского экономиста,
статистика и математика Е. Е.  Слуцкого
(1880—1948). В определенной степени
это издание можно считать одной из
историко-экономических вершин, покорение которой с лихвой компенсирует
трудности издательского процесса10 .
Не считая энциклопедических статей
и «Жизнеописаний», в том включено
32 произведения ученого по экономике
и статистике, что заполняет большой
пробел, оставшийся после издания
в 1960 г. математических произведений
Слуцкого11. Таким образом, библиография трудов ученого, которую в свое
время составил один из его ближайших
друзей Н. С.  Четвериков (1885—1973),
оказывается, по существу, исчерпанной.
Прежде всего в томе впервые на
русском языке публикуется 400-страничная диссертация «Теория предельной
полезности» (Киев, 1910), написанная
в качестве диплома на юридическом
факультете Киевского университета св.
Владимира и представляющая собой
ценнейший источник, по которому можно
  9 Бём-Баверк О. фон. Избранные труды
о ценности, проценте и капитале. М.: Эксмо,
2009. С. 7.
10
Слуцкий Е. Е. Экономические и статистические произведения: Избранное. М.: Эксмо,
2010.
11
Слуцкий Е. Е. Избранные труды. Математическая статистика. Теория вероятностей.
М.: АН СССР, 1960.

«Вопросы экономики», № 11, 2011

судить о становлении Слуцкого-общество­­
веда. Выясняется, что ряд пионерных
результатов по теории бюджета потребителя были получены Слуцким гораздо раньше 1915 г., даты фактического
появления знаменитой впоследствии
статьи в итальян­ском «Giornale degli
economisti». Кроме того, диссертация
показывает, что Слуцкого, который (по
крайней мере, в теории рынка) следовал
идее «органического синтеза», нужно
рассматривать как представителя российской экономико-математической школы.
(Согласно другой точке зрения, его следует отнести к сторонникам так называемой
«Киевской школы» экономистов, наряду
с Д. И.  П ихно и А. Д.  Билимовичем.)
Если же пойти еще дальше, то можно
увидеть, как теряет всякую опору авторитетное мнение В. Я. Железнова (очерк
«Россия», 1927, переизд. в 2003 г.) о том,
что следующим после Дмитриева в этом
теоретическом направлении экономистовматематиков был Н. Н.  Ш апошников
(1878—1939). Вместе с тем, создавая
теорию предельной полезности, Слуцкий,
как представляется, закрывал последнюю крупную брешь в здании, которое
возводилось в рамках дореволюционной
политико-экономической традиции от
Туган-Барановского до Харазова, начиная
с 1890-х годов. Здесь нужно учитывать тот
примечательный факт, что Харазов после
своих критических исследований по марксизму 1908—1910 гг. писал третью книгу
именно по субъективной теории ценности;
но скорее всего она не была издана.
В настоящее время идет активная
работа по новому изданию «Капитала»
Маркса. В ней принимают у частие
известные специалисты, в том числе входящие в международную группу MEGA
(Л. Л.  Васина и Г. А.  Багатурия). В силу
ряда причин было решено издавать три
тома «Капитала» отдельной серией,
хотя последнюю следует воспринимать
как продолжение «Антологии». Первый
том уже сдан в печать, третий готов
полностью, второй находится на заключительной стадии подготовки.
Кроме очевидной задачи публикации
«Капитала», теперешнее издание направлено в первую очередь на вдумчивое­
осмысление идей Маркса в новых со­­ци­
ально-экономических условиях. Но —
и это здесь главное — без потери связи
с первоисточником. Он представляет
собой самостоятельную ценность, пер157

Критика и библиография
вичную по отношению ко множеству
интерпретаций. И ряд уточнений, внесен­
ных в текст казалось бы каноничес­
кого перевода после сверки с томами
MEGA, показывает, что отечественному
общество­ведению, может быть, еще рано
двигаться дальше даже в собственно
марксистском русле.
В качестве примера можно привести
публикуемый теперь в полном соответствии с немецким оригиналом текст
«Экономическо-философских рукописей
1844 года». Выяснилось, что в русском
переводе в ключевых местах утеряна терминологическая связь с «Феноменологией
духа» Гегеля, особенно с разделом
о «господстве и рабстве». Если же восстанавливать ее, то окажется, что перевод
из 42-го тома собрания сочинений Маркса
под редакцией А. И.  Малыша, несмотря
на стилистические успехи, уступает переводу под редакцией В. К. Брушлинского
из более ранних «Избранных произведений К.  М аркса и Ф.  Э нгельса»
(1956 г.) Вообще нужно отметить, что
связь между теориями Гегеля и Маркса
еще не прояснена и во всяком случае
неоднозначна. Поэтому в согласии с
идеей самоценности первоисточника
в первый том не включены «инородные»
материалы. Особый акцент сделан на
ранних работах Маркса, связанных с разработкой его научного метода: «Конспект
книги Джемса Милля» 1844 г.; связанные
с проблематикой первого тома фрагменты
из черновых набросков экономической
рукописи 1857—1858 гг. и «Grundrisse»
(это разные работы!); фрагменты из экономической рукописи 1863—1865 гг. Из
поздних текстов приведены фрагменты
авторизованного французского перевода
первого тома 1872—1875 гг. (Надо отметить, что все ссылки на издания Смита,
Рикардо, Милля и других авторов, имеющиеся в публикуемых текстах Маркса,
обновлены и приведены уже по новым
изданиям в «Антологии».)
В третьем томе также будут опубликованы связанные по проблематике фрагменты из «Критики политической экономии»
(черновой набросок 1857—1858 гг.). Из
«Теорий прибавочной стоимости» взяты
главы, посвященные анализу теории
издержек у Рикардо и Смита, а также
дифференциальной ренты Рикардо и его
теории накопления в связи с намеченной
в третьем томе собственной теорией кризисов Маркса. Поскольку качественная
158

версия «большого противоречия» между
первым и третьим томами «Капитала»
(Бём-Баверк) известна у нас гораздо лучше количественной, в специальном подразделе публикуется перевод классической
работы Борткевича по проблеме трансформации (1907). Он снабжен вводной
статьей о личности Борткевича и значении
его идей для последующей истории проб­
лемы трансформации на Западе.
Что касается второго тома «Капи­
тала», то его сравнительно небольшой
объем по сравнению с заявленными
1200 страницами оставляет простор для
других текстов. Часть «свободного пространства» заняли фрагменты, связанные
с анализом «Экономической таблицы»
Кенэ и проблем воспроизводства в разных
работах Маркса и Ф.  Энгельса, прежде
всего в «Критике…» (черновой набросок
1857—1858 гг.), в «Теориях прибавочной
стоимости» и в X главе «Анти-Дюринга».
Другую часть займут в принципе малоизвестные, но, на наш взгляд, не менее
значимые работы по развитию схем общественного воспроизводства. В последнем
случае речь идет о своеобразной «традиции Туган-Барановского» — трудах
Н.  Бернштейна и Л. В.  Курского 1910-х
годов, а также о новаторских в ряде
моментов трудах переводчика «Капитала»
на армянский язык Т.  Авдалбегяна
(1885—1937). В своих работах 1920-х
годов, которые так и не были напечатаны
в центральных журналах, Авдалбегян
усовершенствовал Марксовы схемы простого и расширенного воспроизводства,
превратив их из экзотических конструкций «Мавра» в рабочий инструмент
анализа хозяйства. Также он предложил
вариант решения проблемы интеграции
денег в воспроизводственные схемы без
нарушения закона стоимости и непрерывности воспроизводственного процесса.
Введение этих текстов в научный
оборот представляется (учитывая сложившиеся условия) более предпочтительным, чем публикация иных версий
рукописи второго тома. Возможные
направления поиска здесь очерчены
в обстоятельном предисловии Васиной.
Задачей этого тома будет дальнейшее
продвижение в текстологическом изучении богатой воспроизводственной традиции, начиная с Кенэ, и сопряженных
с ней течений экономической мысли.
к. э. н. П. Клюкин
«Вопросы экономики», № 11, 2011