Путешествие на Восток государя императора Николая II в 1890 1891. Том III [Эспер Эсперович Ухтомский] (doc) читать онлайн






НА ВОСТОК.

Tous droits t*eserv6s.

Путешествие на Восток государя императора Николая II в 1890 1891.
Том III
автор-издатель кн. Э.Э. Ухтомский.
иллюстрировал Н. Н. Каразин.

С. ПЕТЕРБУРГ.
ЛЕЙПЦИГ: Ф. А. БРОКГАУЗ.
1895.

Типография Ф. А. Брокгауза в Лейпциге.
В БЕНАРЕСЕ.
1897.
эпилог.
Пятая и шестая части труда «На Востокъ» представляют собою лишь краткое полу-оффициальным слогом изложенное resume всего, что могло и должно было найдти себе место в издании, где однако на полутора тысяче страниц едва улеглась десятая доля накоплявшагося материала. Первым ярким отражением поучительных странство­ваний неутомимо-любознательного Первенца Белого Царя по экзотическим краям была Выставка, с благотворительными целями устроенная генерал-адъютантом Посьетом и Н. А. Сытенко (от имени Императорского Общества спасания на водах) в роскошных залах Эрмитажа (с Невы), зимою 1893—94 г.
Далекое и многотрудное путешествие Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича до Японии и по Сибири, представляя не только государственно-русский, но и культурно-исторический, глубокий художественный интерес, — о чем свидетельствуют суждения всей иностранной печати, — чрезвычайно любопытно было, между прочим, и по разнородности предметов, приобретенных на Востоке или принятых в дар как выражение искреннего чужеземного привета или трогательнейших вернопреданных чувств.
Подробная опись отдельных вещей, в связи с группировкою их по странам, своевременно была сделана в Управлении Собственным Его Величества Дворцом В. И. Сигелем и г. Пехом, под непосредственным наблюдением покойного генералълейтенанта А. С. Васильковского.
Коллекции в течение двух зим хранились в Аничковом и в Зимнем двор­цах. Когда их Высочайше разрешено было сделать доступыми публике, мне пришлось написать небольшое предисловие к составлявшемуся тогда же каталогу, которое в отрыв­ках и привожу. Из них ясно видно, какое громадное значение имело почти трехсотдневнос путешествие ныне благополучно царствующего Государя Императора на Восток.
«Проходя вступительную залу, где величаво красуется модель крейсера „Память Азова “, занимающего столь выдающееся место в истории нашей морской славы и в ореоле новейших событий, — измерив взорами пути следования Наследника Цесаревича Путешествие на Восток. V. а
вкруг Азии и по ней, посетитель сразу переносится смелыми рисунками Каразина в страну чудес, в царство поэзии, в область египетского отживающего великолепия и все еще юной индийской старины. В комнате с воспоминаниями из Каира и вообще с Нила, названной «Египетским отделомъ», интересно оригинальное блюдо, поднесенное Престолонаследнику представителями немногочисленной там русской колонии. Орнамент из лотосовых листьев по краям, сфинксы со скрижалью, на которой иероглифи­ческим письмом начертано имя Наследника Цесаревича, — наконец, воспроизведение

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СИАМСКИЙ КОРОЛЬ.
туземных памятников на серебре, — все это как нельзя лучше подходит к выгра­вированным на нем же иероглифам с пожеланиями благоденствия.
«Отражением прежнего и отчасти современного блеска восточных Дворов явля­ются следующие затем индийские витрины и пышные ткани, одно рассматривание которых могло бы занять часы. Гармонично подобранные и развешенные умелою рукой нашей известной художницы Е. П. Самокиш-Судковской, они (вместе с причудливыми пред­ставителями браминского пантеона) служат ярким преддверием дальнейших более замечательных отделов.
«Из Индии привезены узорчатые цветные материи (КипсоЬ), шитые золотом и сере­бром. Знатоки усматривают тождество между ними и прославленными на Западе въ
средние века сицилийскими драгоценными вышивками, искусство приготовления которых занесено арабами из разрушенного царства Сассаишдов, откуда вожди ислама выводили и вплоть до Испании расселяли колонии побежденных иранцев, а в том числе и рсмсслснников-индусов. Пребывая в таких торговопромышленных центрах страны, как Бомбей, как столица Гуджсрата — Ахмедабад, Аджмир, Агра, Бенарес и т. д., Его Императорское Высочество имел возможность сделать хороший выбор из шелко­вых изделий туземного характера и колорита.

ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО СИАМСКАЯ КОРОЛЕВА.
«Особенным изяществом отличаются приобретенные в северных частях гигант­ского полуострова тонкорунные, нежноцветные шали („шала“ по-санскритски означает „полъ“ или „комнату", встарь устилавшуюся и завешивавшуюся в княжеских палатах изобилием тканей, каких теперь, пожалуй, и не существует). Отделка оружия, ку­пленного в Раджпутане, любопытна потому, что даст понятие о развитии сложного индийского орнамента, вначале служившего, главным образом, для украшения оружия. Коллекция дивных миниатюр должна вызвать восхищение в каждом, кто вглядится в бесподобное сочетание красок на крайне ограниченной поверхности овала этих изображений.
а*
«Предметы, привезенные Наследником Цесаревичем из Индии, вдвойне ценны, в виду происходящего там ныне весьма быстрого упадка туземных искусств и ремесл, вызванного неравною борьбой местных тружсииков-артистов с наплывом английских дешевых товаров, что (в связи с постепенным обеднением населения, с угасанием правящих коренных династий, когда-то блиставших роскошью и широкими потреб­ностями, — в связи с тем, наконец, как часто по наследству передающаяся тайна умения что-нибудь сработать, за отсутствием спроса, окончательно забывается), разу­меется, наводит па печальные размышления.

ВТОРОЙ СЫН СИАМСКОГО КОРОЛЯ (НЫНЕ НАСЛЕДНЫЙ ПРИНЦ).
«Убитое Наследником Цесаревичем чудовище с Явы, на панцыре которого резко бросается в глаза огнестрельная рана, — экзотическая прелесть сиамского орнамента, лепящагося и на предметах роскоши, и на кровле удачно сфотографированных зда­ний, — рядом на портретах приветливо-благообразный облик его величества короля Чулалонгкорна и типичное одеяние королевы, — что может быть самобытнее по своим отличительным признакам, бесконечно много говоря фантазии! Лишь переступая порог индо-китайского мира, чувствуешь себя в районе тропиков и соприкосновенной к ним жизни. Трофеи слоновых загонов, наглядное изображение (на гравюре) затворов, где мечутся стада полоненных человеком лесных гигантов, рисунки внутренности буддий-

НА ВЫСТАВКЕ ИМПЕРАТОРСКОГО ОБЩЕСТВА СПАСАНИЯ ПА ВОДАХ.

КИТАЙСКИЙ НЕФРИТОВЫЙ БУДДА.
ского храма и несущихся по священным рекам барок повелителя Сиама — как нельзя более кстати подходят к предметам Аннамского происхождения, перед которыми посетитель естественно остановится в молчаливом изумлении Место и причина
принесения их в дар заслуживают внимания. Когда Его Императорское Высочество гостил во французском главном городе, на побережьях Тихого океана, к флагман­скому фрегату явилась депутация из туземцев, с почтенными старейшинами и бонзами во главе, дабы четырехкратно поклониться Ему по древнему обычаю до земли (как это делалось ими встарь, пока страною правили единоверные и едино­племенные им цари). Лицсзрея в Наследнике Цесаре­виче Первенца Белого Царя, коего Именем и обаянием полон весь Восток, почитая в Августейшем путе­шественнике Высокого Гостя, прибывшего в их буд­дийский край из дорогого для них в религиозном отношении Бенареса, аннамские „духовные и старики“ от чистого сердца пали ниц перед милостиво их принявшим Великим Князем, причем поднесли кра­сный лакированный престол старого образца и неверо­ятно уродливого гения охоты, в создании которого ска­залась необузданность азиатского народного творчества.
«Неподвижно сосредоточенный, во всех линиях и деталях размеренно-спокойный Китай интересным контрастом идет смежно с причудливыми особенно­стями когда-то ему подвластных государств (Аннама и Сиама). На первом плане красуются знаменательные носилки, в которых (впервые со времени сношений Небесной Империи с Западом) именитейший иностран­ный Князь с царскими почестями вступил на почву радушно настроенного Кантона, вообще известного сво­ею неискоренимою неприязнью ко всему европейскому. Паланкин Наследника Цесаревича, торжественно про­несенный узкими улицами или точнее закоулками мятеж­нейшего из китайских приморских городов, пред­ставляет собою предмет громаднейшей исторической важности, как неопровержимое доказательство нашего «мирнаго» влияния и всего будущего Русской Азии.
«На Выставке встречаются портреты богдыханских вице-королей, лично приветствовавших Его Императорское Высочество и неусыпно заботившихся о благополучном проезде Его по Жемчужной и по Голубой реке. Крайне типичные лица, выражающие зараз и глубококонсервативную натуру этих государственных деятелей, и прозорливость патриотов, которыми осторожное сближение с Западом признается за культурную необходимость, чрезвычайно хороши среди прекрасных по исполнению изделий их родины.
«Уже в отделе Индии, поднесенная калькутскими армянами серебряная маленькая пагода (из священной для буддистов Будда-Гайи) могла казаться далеко не заурядною работой, — но в Китае тщательность отделки подобного рода вещей еще поразительнее.
«Модель кумирни из Пекина, блюдо с тонко гравированными поверхностями (от мастеров провинции Хубэй и из Тяньцзиня), целое стихотворение на одном таком приношении (с изъявлением радости наших ханькоусских чаеторговцев по поводу посещения Престолонаследником их края), все это служит достойным pendant к дорогим кантонским вышивкам, разнохарактерным флаконам-табакеркам, наконец, нефритовой печати, которой в сущности нет цены.
«Случайно исчезнувшая во время каких-нибудь военных смут из пределов богдыханского дворца и приобретенная известным в Китае коллекционером А. Д. Старцевым,

КИТАЙСКИЙ МУДРЕЦ-ВОЛХВ ИЛ ДРАКОН Ь.
она (в числе подарков Наследнику Цесаревичу) занимает, бесспорно, выдающееся место. Тишиною духа веет от вырезанных на зеленоватом камне начертаний, пове­ствующих о том, что мудрый семидесятилетний император Цянь-Лунь, достигнув возраста, до которого раньше, за тысячи лет, дожило лишь шесть богдыханов, добро­вольно сложил с себя власть и передал ее сыну, утешаясь сознаньем, что целесо­образно управлял своим государством, и высказывая наследникам пожелания о долго­денствии, благополучии. Нефрит обделан был именно в форме печати, дабы увековечить событие.
«У портрета хунанско-хубэйского генерал-губернатора Чжан-чжи-дуна положен веер, на золотистом фоне которого написано целое китайское приветствие в метри­
ческой форме: „Всероссийский Наследник Цесаревич прибыл в Ханькоу на обед в здание Цин-Чуанге, и т. д. Сам вице-король написал и представил Ему этот веер.“
«Большинство китайских ваз — с казенного завода в южной провинции Цзян-си и куплено в г. Зю-цзян (Киу-кианге) на Голубой реке.
«Изобилие вещей, поднесенных населением Японии, объясняется чувствами горячей симпатии, которая всюду в нем пробудилась к Особе Дорогого Гостя после злополуч­ного Отсу. бесчисленные адресы, наивно-задушевнейшие (по форме) простонародные благопожелания, высоко-художественные вазы на-ряду с забавными масками и куклами, — вот что составляет важнейший по количеству элемент в богатстве отдела „Страны Восходящего Солнца**. Он достаточно сам за себя говорит неопределимыми переливами

У КИТАЙСКОГО ЯМЫНЯ.
красок, изящностью очертаний, жизнерадостным отпечатком, который ей всех более присущ на дальнем Востоке. Оттого-то здесь собрано так много того, что наиболее правильно характеризовать словом grotesque.
«Шелковые ткани — преимущественно внутренно-японского производства из славя­щагося их изготовлением пригорода Нисидзин у прежней столицы Киото, где Наслед­ник Цесаревич изволил подробно осматривать известнейшую фабрику чрезвычайно прочной и красивой так-называемой сгёре de Chine, а также и специально для Него устроенную выставку всевозможных туземных изделий, начиная от редких вышивок и обой — до мелочей (вроде простейшей посуды).
«Между моделями-игрушками различной величины легко найдти не мало интересных фигур в старинном вооружении, в одеждах строго-национального покроя, с удиви­тельными прическами и головными уборами, с застывшими, но как бы живыми лицами настоящего японского типа. Вот картина сражения (в эпоху феодального строя), вот Путешествие на Восток. V. Ь
конь, оседланный по средневековому образцу, — неуклюжий буйвол тащит занавешенную телегу, в какой прежде путешествовали властелины, — наконец, седовласый старецърыбак, сказочное существо, бывшее когда-то человеком и спустившееся па морское дно из любви к русалке: когда он, через столетия, чудом вернулся обратно на берег, Япония была неузнаваема ....
«В массе превосходных фотографических снимков есть один, — очень скром­ный, но достойный внимания. Это — веревки из волос ревнительниц буддизма, жерт-

СОСУД, ПОДНЕСЕННЫЙ ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ СЕЛЕНГИНСКИМ ТАЙШЕЮ АНГИ ЖАМБАЛТАРОВЫМ.
вовавших на построение кумирень, с тем, чтобы их черные, как вороново крыло, и необыкновенно крепкия пряди служили для подъема тяжестей.
«Сибирь подавляет богатством и разнообразием. Ряд картин местного быта и производства по областям, сцены из векового служения казачьих войск Престолу и России, многотысячные золотые блюда в одной зале со скромным подношением ста­рушки (чулками, на которых вышиты: Б. Ц. X. Н. — Боже, Царя храни!), меха, пестрые одеяния, драгоценнейшие конские уборы, ковер с Охотского моря (над искусством изготовления которого работали последние в своем роде мастерицы), юрта и буддийские
боги, поучительные модели из де­рева и мамонтовой кости, — все сли­вается в огромное целое, требующее от посетителей времени и внимания. Как образец нашей национальной шп­роты взгляда и разумного отношения к элементу инородческому, — на какой бы стадии развития он ни стоял, — на Выставке (в Сибирском отделе) занимают — одинаково с прочими — видное и художественно выдающееся место и гольдские, и бурятские, и кир­гизские вернопреданные дары.»
Для нашего инородческого Во­стока Августейший путешественник стал с 1890— 91 г. лучезарнейшим вонлощениемч. Милосердия и Силы, оза­ривших наши глухия отдаленнейшие окраины.
В этом отношении крайне ин­тересно подробное описание металли­ческих подношений агинского бурят-

ХРАНИТЕЛЬ КИТАЙСКОЙ КУМИРНИ (ИЗ ДОБРЫХ ГЕНИЕВ).

ХРАНИТЕЛЬ КИТАЙСКОЙ КУМИРНИ.
ского тайши Жиан Бодиина Государю Императору (в 1896 г. после торжеств Священного Коронования), — описание, ко­торое стоит привести в том виде, как выражаются сами наши инородцы.
На одном букете изображено восемь символов, обозначающих восемь прино­шений (по монгольски Найман Такал):
и. Белый зонт, благовознессиный на драгоценной ручке «стяжания добродетелей», отстраняющий и уничтожающий жар греховных пожеланий.
2. Золотые рыбы, сделанные из чистого золота и живущие в Цзамбу, — реке блаженства и пользы.
3. Белая раковина, символ счастия, благолепного обращения в пра­вую сторону, издающая на десять стран света приятные звуки.
Ь‘

ПРИВЕТСТВОВАВШИЙ ГОСУДАРЯ НАСЛЕДНИКА В АЦАГАТСКОМ ДАЦАНЕ ГЛАВНЫЙ БАНДИДА-ХАМБА.
4. Белая Бадма (лотос), отрешенная от нечистоты и порчи, благолепно знаме­нующая собою залог спасительной Нирваны.
5. Сосуд Бумба — нескончаемое и полное сокровище всех пожеланий, совершен­ный сосуд из драгоценностей.
Балба, — удивительный на взгляд рисунок, символ доведенного до окончания совершенства, дух, нить счастия.
Жалцан, — благолепно воз­двигнутый на вершине высо­кого дворца спасения и сое­диненный попарно символ победы или славы и могу­щества.
8. Хорло, — всегда приводящее к бесконечному совершенству, всечистейшсе золотое тыся­черадиусное колесо (держава Всемирнаю Пара).

ТАИНСТВЕННЫЙ КОПЬ (МОРИН-ИРДЫИ ИИ).
На ряду с этим восьмичленным прибором, на другом букете, расположен другой прибор для приношений, под названием Долон-Ирдынн, в состав которых входят:
и. Хурдэ-Ирдынн, который служит символом совершенства, молитвы и должен составить предмет благоговения.

2. Чиндамани-Ирдыни, высокое достоинство которого составляет способность в жаркое время доставлять прохладу, а в холодное время производить теплоту. В месте, где бывает драгоценность Чиндаманн не бывает болезни и без­временной смерти: она исполняет всякое пожелание и своим внешним видом служит к развлечению Всемирною Царя (хана Цзаиар-вади, по санскритски Чакравартина'),
3Хатун-Ирдыни, — женщина, которая обладает красотой и благовонием, и мо­жет утолить всякую душевную тревогу. Одно прикосновение к ней даст спокойствие, ибо она услаждает душу, не возбуждая в ней сладострастных пожеланий. Кроме того, опа, как мать, печется о благе каждого и увеселяет Всемирного Царя.
.j. Туииимыл-Ирдыни, — сановник, который постоянно заботится о всех оду­шевленных существах, как о своих детях, своими щедрыми подаяниями отклоняет от них всякий недостаток и своим правосудием обеспечивает их благосостояние. Он мудр в исполнении всех дел своего государя, и все приобретения хана Цзагар-вади1 совершаются чрез него.
5. Зан-Ирдыни, — драгоценный слон. Он без всяких страданий для едущего может с быстротой ветра доставить его в желаемое место и имеет спо­собность давить врагов.

СПУТНИК ГЛАВНОГО ДАМСКОГО БОГА МЕДИЦИНЫ. (ФАРФОРОВОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ).
6. Морин-Ирдыни, — драгоценная лошадь, на спине которой водружена драгоцен­ность Чиндамани. Она обладает способностью избавлять всякого едущего на ней от всевозможных страхов, быстра, как ветер, и скоро пробегает громадные пространства, даже до берегов внешнего моря.
7. Церии-ун-Ноян-Ирдынн, — военачальник, который, по толкованию, мечем бо­жественной премудрости уничтожает все козни, и сам лично исполнен силы, способной выйти с победой изо всякой битвы.
Происхождение этих приношений относится к глубокой древности. Сими предметами народ искони приветствовал своих царей, как принадлежностями Царя Всемирного.
* Чакравартина (Всемирного Царя).
"!
. i

Пгч со сталж у ЕА.Брожгауза в -lefntam.
ъ©

В агинской степи за Байкалом поется:
По благословлению Всевышнего Бога,
По милости несравненно добродетельного Государя
Дающая всем верноподданным блаженство и мирное спокойствие,
Чисто истинная вера и праведно Монархическое Правление,
Без внешних врагов и внутренних смут, Да укрепится крепко, вечно!
Повелитель всей северной страны, Царь (Белый по имени),
Воплощение Милосердной Дара-Икэ,
Могуществованный как Загхарван Ханъ1
Всемилостивейший Государь
И Августейшее Его Семейство
Да будут долголетни и вечно счастливы!
Несравненный по добродетели, Милосердный как Арья-Бало,
Светящий среди подданных как Мунко-Дзола2
Наследник Русского Престола
Цесаревич Николай Александрович,
Окружая Себя блестящей свитою,
Осчастливил посетитъ
Отдаленный Русский Восток!
1 Skr. Чакравартшгь, Миродержец.
* Негасимая лампада на священнейших алтарях.
Путешествие на Восток. V. с
и ПРОИидиид I
г —-—I



БАНЬНЕНЬ-БОГДО, СВЯТОЙ ЮЖНО-ТИБЕТСКИЙ ЛАМА, ПРЕВОСХОДЯЩИЙ ВНУТРЕННИМИ ДОСТОИНСТВАМИ воссЕДАЮЩЕГО В ЛХАССЕ.
Вот еще одна из бурятских песен:
и.
Нашего Царя сулдэ’ — Черный орёл, говорят, Для внешнего сильного врага — Знак неприступности Его.
Государя нашего сулдэ — Пестрый орёл, говорят, Для противного внешнего врага — Знак непобеждаемости Его.
2.
Звуки «Белый Царь» — Слава приятная хорошая, Подобно лучу луны распространяясь, Наполнила весь свет.
Звуки «Русский Царь» — Слава длинная, хорошая, — Подобно лучу красного солнца Полна всех стран и света.
Благословение или защита Бога.

ИЗ БЫТА ТИБЕТСКИХ ЛАМ (ПО МЕСТНОМУ РИСУНКУ).
3-
С разумными мудрыми законами,
С твердо мужественными войсками, С прямодушными сановниками — Отнимающая мысль Империя.1
С милосердием проникнутыми законами, С просвещающими народ науками, С весьма твердым Престолом — Благодатно хорошая Империя.
4-
В глубоком море обитающие Масса — птицы — в довольстве, К обширной Империи прислонившиеся Мы — люди в довольстве.
На возвышенности горы обитающие Детеныши зверей в довольстве, Обширными правами облеченные Мы — подданные в довольстве.
* Т. е. такое великое царство, что уму инородца и не объять всего, в нем заключающагося.

ХРАНИТЕЛЬ ОТ ЗЛА (Skr. АВАЛОКИТЕШВАРА).

ЛАМЫ, НАРИСОВАННЫЕ ИМИ САМИМИ.

ТИБЕТСКИЙ ПРОРИЦАТЕЛЬ.

ПО
Интересны песни сложенные Хоринскими Бурятами случаю посещения Его Императорским Высочеством Государем Наследником Цесаревичем и Великим Князем Николаем Александровичем родных их мест 18—20 июня 1891 г.
Когда распространяется жаркое солнце, Всякими цветами поле расстилается,— Наследник Цесаревич, посещая, Всех радостью озарил.
Могущества и силы исполненный Государь Наследник Николай, Посетив нашу окраину, Счастьем и удовольствием наградил.
От Неба дарованною Равномерною Империей обладающий, От Бурхана* 1 предсказанный Богдо-Царь Николай.
Когда соблюдаешь изречения Бурхана, Добродетель чрезмерно размножается: Бурхану-Царю поклоняясь,
Истинное мы счастие приобрели.
1 Бурхань значить божество.

ИЗОБРАЖЕНИЕ ДАМЧЖИНА, БОГА МАГИИ И МИСТИЧЕСКОГО ЭКСТАЗА.

ТИБЕТСКОЕ БОЖЕСТВО ЧОЙЧЖАЛ (ШИВАИТСКОГО ТИПА).
Когда соблюдаешь законы Царя, Все деяния улучшаются: Поклоняясь Царю-Бурхану Всех пороков избавились.
К алмазу хаблин гуру1 Твердое железо притягивается, Силе нашего Царя Все другие уступают.
Очищенное чистое золото От трения пуще светлеет, Обширной Империи власть От примечания пуще углубляется.
К запаху степных цветов Притягивающиеся пчелы, — К справедливости законов и положений Примыкающие мудрецы.
Магнит.

СУБУРГАН, ВМЕСТИЛИЩЕ КАКОЙ-НИБУДЬ БУДДИЙСКОЙ СВЯТЫНИ.

ГУРУ-ДАГБО, ПОПИРАЮЩИЙ ЗЛО (ИЗ ТИБЕТСКОГО ПАНТЕОНА).
Среди множества деревьев Красный цзанданъ' выдается, Среди множества государств Русская Империя выдастся.
Среди приятно благоухающих Белый цзандан выдастся, Среди различных государств Эта Империя выдается.
Плоды древа Галбарвасъ2 Изумительно удовлетворяют, Законы и положения Империи Всякое удовольствие производят.
Могущественнейшей Империи Неблагомыслящие глупцы На берегу широкой реки Предпочитают вонючий колодезь.
Сандальное дерево.
Сказочное дерево в царстве блаженства.

Кому прекратив распутную жизнь Желательно преследовать добродетель, Тому учение и науку предпочитающую На сию Империю уповать должно.
На солнечной стороне растущие Листья и цветы красивы, Наследника Цесаревича окружающие Царские сановники красивы.
Отменно Высокого происхождения Наивысочайшему Наследнику Цесаревичу, В знак многолетнего благоденствия, Подносим с вачжрами* седалище.
Силе внешних враговъ
В знак совершенной непобедимости, Царем свирепых львом Изукрашенное седалище подносим.

Исполнению всяких дел Способствующими эмблемами Изукрашенное серебряное седалище Просвещенному Наследнику подносим.
Благодетельному Наследнику Цесаревичу Златоцветный зонтъ
Во всех обширных Империяхъ
В знак первенства подносим.
Многих Властелнну-Царю Надглавное украшение-балдахин, В знак неотступной защиты, От чистого сердца подносим.
Злонамеренных стран Знаки побеждения джалцаны2 Наираспространснной славы Знаки высокости баданы3.
1 Skr. vajra, .чони. очир —магический жезл тибетского жречества, в малом виде скипетр громо­вержца Индры.
’ Шелковое цилиндрическое украшение над богами.
* Ленты на тот же предмет.

МАЙДАРИ.
Милосерднейшему Царю Николаю От истинного сердца подносим: Все иеблагос подавившее
Истинное могущество да укрепится!
На правой стороне Уды1
Находящийся дацан Аиагатский
Высокий Царь Николай
Въездом осчастливил, удовольствием.
Стопам падая ниц, поклоняясь Высшие благопожелания произнося, Удостоились бессмертного благословения, Высочайшего гуманного милосердия.
Просветителя Наследника Цесаревича Светлые очи лицезрея, Милостивым словам внимая, Удовольствиями чрезвычайно насладились.
Посещение Государя Наследника Дабы твердо увековечить, Драгоценностями украшенный субурган В стране этой воздвигнем.
Будущего времени счастливцевъ
Спасителя Майдари2 изображение, Императорского посещения событие Для яркости в памятях соорудим.
Всемогущий Бурхан!
Царя и Царицу, во главе Любезных сродственников всех, Яшмовые стопы да увековечь!
Вышний спаситель Бурхан!
Царя Александра, во главе, Благодатной Царицы всех, Златую жизнь да продли!
Записывал Хоринский бурят Родовой Голова Барун-Кубдутского рода, Действи­тельный Член Восточно-Сибирского Отдела Императорского Русского Географического Общества Ирдыни Вамбоцерэщю.
’ Недалеко от г. Верхиеуднпска.
* Так называют монголы древне-индийского Майтрейю, своего рода Мессию, который придет обновить мир, погряз­ший во грехе.
Связь ядра инородческого населения на окраине со Священной для него Особой Белого Царя скреплена, кроме нравственных, и вещественными узами исторического характера.
Многим русским приходилось видеть при проезде по области главную военногражданскую святыню простодушных инородцев, — 7 знамен, пожалованных Высо-

ПОД ФЛАГОМ НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА, У ПРОРЫВА АНГАРЫ.
чайшею грамотой 14 августа 1800 г. Забайкальскому иррегулярному бурятскому войску, каждое размерами около двух аршин в квадрате. Полотно знамени состоит из 17 кусков шелковой материи; из них 12 кусков, сшитых по три, — из красной материи и расположены по углам знамени: четыре белые расположены по каждой сто­роне; все 16 — в виде обрезанных у вершин треугольников, обращенных к сре-
Путсшествие па Восток. V. d
дине обрезанными концами; в средине овальной формы двойная белая материя — на ней на одной стороне изображен двуглавый орел, над ним на ленте надпись: «Не нам, не нам, а имени Твоему» (и это дано стану язычников!), а с другой стороны — тоже двуглавый орел, над ним же на ленте надпись: «Сгсих знаменем победити». Вокруг орлов — венок.
На углах, на красных полях, расположенных по диагонали на обеих сторонах овальной формы нашиты куски красной же шелковой материи, вокруг нарисован золо­том венок, а в средине — надпись: «Благодать».
Есть у бурят знамя и подревнее: напр., выданное в 1728 г. подгородному роду Селенгинского ведомства и сохраняемое ныне у потомка служившего в 1728 г. зайсаном подгородного рода Амура Андыхаева — инородца этого рода Жигжит ГИансусва.
Оригинальное знамя это — из голубой узорчатой китайской материи — канфы, шириной и аршин 8 вершков, длиной 2 аршина 4 вершка.
Па одной стороне полотна знамени имеются следующие изображения: в левом верхнем углу — восходящее солнце, на середине другой половины полотна — пять не­больших звездочек, расположенных в виде креста, выше креста надпись:
НИКОМУ
НЕУСТУПАЕТ.
По нижней части полотна надпись:
ВИВАТ ВСЕГДА АВГУСТУСЪ
ПЕТР ВТОРЫЙ ВСЕРОСИИСКИЙ ИМПЕРАТОР.
Существуют еще три знамени, данные единоплеменным табангутским родам.
Полотно у них — из сине-голубой шелковой гладкой материи в два ряда. По средине полотна рисованный золотой лавровый венок с короной, по четырем углам — таковые же венки меньшего размера. В среднем венке изображен герб, а в угло­вых — буква II, красно-розового цвета. По краям полотна между венками — надпись золотыми буквами: «Первому (второму и третьему) Табангутскомиу роду племени Табангутскаю». Обратная сторона точно такая же.
Знамена пожалованы при грамотах приблизительно одинакового следующего со­держания:
КОПИЯ.
Божиею милостию, Мы Николай Первый, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, и прочая, и прочая, и прочая.
Нашему любезно-верному Иррегулярному войску, первого Табангутского рода, пле­мени Табангутского.
Верность ваша и усердие к Нам обратили на вас особенное Монаршее Наше благоволение и милость. В ознаменование, жалуя вам знамя, присем препровождаемое, повелеваем употреблять его на службе Нам и Государству Нашему с верностию и усердием. Пребываем Императорскою Нашею милостию благосклонны.
На подлинной Собственною Его Императорского Величества рукой написано:
«НИКОЛАЙ».
В Аксайской станице земли войска Донскаю, 20 октября 1837 г.
Такого же цвета — 15 знамен, пожалованных пятнадцати племенам иррегуляр­ного войска бурят Селенгинского ведомства, 21 апреля 1846 г. По средине квадратной части полотна — лавровый венок с короной, а по углам — четыре таковых же венка меньшего размера, нарисованных золотою краской. В среднем венке изображен Рос­сийский герб, а в угловых — вензель II красно-розового цвета; на треугольных кон­цах полотна изображено по три звездочки. На обратной стороне, на квадратной части полотна — большой лавровый венок, написанный золотою краской, а внутри вензель II. Па треугольных концах — то же самое, что и на правой стороне.
Несколько лет перед этим пожалованы Хоринскому бурятскому иррегулярному войску 14 знамен.1
Из них — 7 голубого цвета и 7 красного. Материя двойная шелковая. Величина полотна по длине 2 аршина и ширине — 2 аршина 2х/-, вершка. По середине полотна лавровый венок с короной, внутри которого на красном фоне изображен Российский герб. По углам полотна таковые же венки меныпого размера с коронами, внутри
I

С МОНГОЛЬСКОЙ ГРАНИЦЫ.
которых изображен вензель Н. Венки, короны, вензеля нарисованы золотою краской, двуглавый орел — черною, щит на орле красно-розового цвета, на котором изобра­жен черными красками Георгий Победоносец.
У сродных хоринцам бурят Агинского ведомства, самого восточного из Забай­кальских, тоже есть знамя из зеленой двойной шелковой материи. По середине по­лотна — лавровый венок с короною, внутри которого на белом фоне изображен Российский Государственный герб. По углам полотна таковые же венки меньшего раз­мера с коронами, внутри которых изображен вензель II. Па другой стороне полотна, по середине его, имеется лавровый венок с короной, внутри которого изображен по белому полю вензель II. На треугольных концах по три звезды с обеих сторон. Венки, короны, вензеля и звезды нарисованы золотою краской, а герб — черною.
Эти знамена все склонялись приносившими их племенами на радостном пути следования Престолонаследника.
1 Пожалованы взамен сгоревших или обветшавших знамен, которые были дины et /729 1. за услуии русскими властлмз при установлении иранкцы.
d*
ского буддизма, исповедуемого в пределахъ

УРГИНСК1Й ХУТУХТУ.
Я нарочно медлю над Забайкальем на страницах эпилога, потому что оно — наш ключ к сердцу Азии, наш культурно-исторический аванпост у граней пребываю­щего в доисторических условиях, «желтого Востока», — главное звено, связующее инордца-полудикаря с сокровищами древнейшей индийской премудрости и религиозной жизнью старозаветного человечества. С такими явлениями нельзя не считаться!
У нас (в пределах России) — целый любопытный мир религиозных явлений, о котором почти ничего не писалось и весьма мало известно. Я говорю о видах тибетРоссии несколькими сотнями тысяч ино­родцев (калмыками в Астраханской и Ставропольской губерниях, Земле Войска Лонского и среди Уральских казаков, бурятами и отчасти тунгусами — в рай­оне Иркутска и за Байкалом).
Оставляя совершенно в стороне вопрос о социально-политическом зна­чении этого факта, ставящего нас в непосредственную связь со всякого рода событиями в Центральной Азии, нельзя не подивиться, почему мы даже с точки сравнительного вероведения до крайности равнодушны ко всему, что предоставляет психическая жизнь русских буддистов с их сложным странным культом и его многочисленными объектами. Они интерес­ны, помимо своей научной важности, как тот источник для нашей столь желатель­ной миссионерской деятельности, которая нас может духовно роднить с язычни­ками и делать из них постепенно провод­ников христианского просвещения в неиз­следованную глушь величайшего материка.
В Академии Наук и других хра­нилищах Императорского Географического Общества есть достаточно ценного мате­риала для обработки, еслибы этим ктонибудь серьезно занялся. Но он пока
лежит втуне. В данном случае полезно указать на то, чтб делают немцы. Среди них (исключительно в виду громадной культурной важности вопроса) не один чело­век уже вглядывается в таинственный Тибет с исходящим от него мистическим светом. Для крупного примера назову хотя бы Шлагинтвейтов.
Недавно г. Пандср из остзейского края, преподававший в Пекине русский язык китайцам и собравший там обширную коллекцию вещей, характеризующих ламаизм, не находя с нашей стороны поддержки и желания доставить редкости в Европу, при­нял предложение германского правительства довезти их от себя в Берлин, где ими сразу заинтересовалось общество и где вскоре явилась большая сумма денег для прио­бретения их этнографическому музею.
Его ученый консерватор г. Грюнвсдель, вместе с бывшим хозяином коллекции, который к тому времени печатию сделал несколько сообщений о тибетском буд­дизме и сфере его влияния, оба решили издать с любопытнейшими изображениями сочинение «О 300 наиболее чтимых богах и святыхъ» Чжанчжа-хутухты, первенствую­щего ламы богдыханской столицы. Этот последний считается своеобразно бессмертным. За великия духовные заслуги он после кончины всегда возрождается в каком-нибудь ребенке.
Одно из таких непрерывно функционирующих лиц в 1800 г. составило выше­названный указатель, чтобы легче было ориентироваться в тибетском пантеоне. Г. Пандср нашел книжку в пекинском монастыре Юнхогуне («храме вечного мира»).
В ней ясно говорится о выдающейся роли настоя­
щих подвижников, могуществом превосходящих бо­жества (таков вообще старо-индийский взгляд на аске­тов), о богах-хранителях (именуемых и-дам), об исполнителях их благой воли драгшетах, по-монгольски докшитах (skr. Dhannapala, defensores fidei), которые страш­но грозны по внешности и наводят ужас на попирае­мых ими врагов веры, и т. д. Всякого рода леген­дарно мифические существа воочию проходят здесь пред нами, причем тибетцы с их странными образами много варьируют и дополняют получающуюся от чте­ния картину.
Для наглядности приведу некоторые имена, довольно рельефно выступающие в полезном издании Пандера и Грюнведеля (неизгладимый отпечаток дальней родины буддизма так и сквозит во всем!):
и) Пагарджуна и Ариадева, древние учителя-патриархи за Гималаями, оказываются по духу совершенно близкими инородческому Забайкалью, так же как и Ариасанга, глубокой знаток браминской премудрости и шиваизма, в чародействе искавший и будто бы нашедший удовле­творение. Он волшебством проник в небеса (тушита), где ждет своей очереди имеющий придти на землю Будда «грядущего мира» Майтрсйя, и им был наставлен от­носительно тайн вселенной. Вообще эти мыслители изо­

ИИРИБЛИЖЕННЕЙШЕЕ
К УРГИНСКОМУ ХУТУХТ ЛИЦЕ.
бражаются в дамских остроконечных шапках. Только у Нагарджуны её неть, ибо вокруг его чела извиваются околдованные змеи.
2) Знаменитые буддийские волхвы (числом восемьдесят четыре), своим полуобна­женным видом поразительно схожи с факирами, отличаются санскритскими прозви­щами. Именно их внешность нравилась и импонировала толпе, доныне может и должна вдохновлять стремящихся к отрешению от мира.
3) Переходное звено из Индии в Тибет составляют утверждавшие её культуру в Центральной Азии: Сантаракшита, укрощавший злых духов, Хомкара с чашеючерепом и магическим кинжалом, Атиша (умерший в 1055 г. нашей эры) и другие. Они представляли собою, так-сказать, воинствующую на Севере буддийскую веру, посте­пенно принявшую формы, известные ныне под словом ламаизм.
Издание Пандера и Грюнведеля тем-то и хорошо, что всматриваясь в рисунки, параллельно знакомишься с историей этой религии по сю сторону Гималаев, видишь Зонхову, организатора целой новой общины со старобуддийским и антишаманским на­правлением (в начале XV века). До этого прежния, гораздо более грубые верования крепко держались в народе, оспаривая владычество пришлого культа.

ТИП ФАКИРА.
Духовными центрами тибетско монгольского мира затем постепенно делаются Дхасса и Дашилхунбо (в южной части края), где выдвигается непрерывно перерождаю­щаяся личность Баньчень-ринпоче («великая драгоценность учености»), превосходящего в глазах молящихся каждого из Далай-лам, которые возвысились почти в то же время. Некоторые меж ними изображены в берлинском издании, например тот иерарх, чтб был около 1640 г. провозглашен местным царем при помощи калмыковъзавоевателей, или тот исторический деятель, который для упразднения смут в стране
искал протектората маньчжурской династии, или тот, наконец, что отправился в 1779 г. в гости к богдыхану со свитой в полторы тысячи человек и сонмом разноплеменных знатоков буддизма.
'Грудию вкратце передавать, до чего полон и глубокомысленно задуман ламайский пантеон. Если мы видим отвратительного синетелого Ямандагу с головой быка и несколькими лицами, шестнадцатью ногами и тридцати четырьмя руками, наступившего на поверженных под ним существ, то явление это надо понимать особенно: въ

БУРХАН.
такую форму облекся для обуздания одной разрушительной силы «гений мудрости» (Манджугоша, «сладкогласный»). С одной стороны он — источник всякой благости, с другой — страшилище беззаконников. Эротический характер иных божественных групп тоже истолковывается как нечто мистическое, присущ самым таинственным по деятельности Буддам, которых вообще видимо-невидимо и было, и должно придти. Этим объясняются аттрибуты подобных кумиров: маленький жезл, колокольчик, колесо, меч, секира, молот, аркан, палица, лук, стрела, цепь, раковина, труба, барабан из черепов, скипетр из детского скелета, пояс увешанный мертвыми головами.
и духовною прелестью относящихся до

УЧЕНЕЙШИЙ ЖРЕЦ В КОЛОМБО.
Цвета богов (бурханов) варьируют: у каждого есть свой канонически навсегда установленный.
После описанных, повергающих в недоумение фигур, глаз приятно отдыхает на облике существ высшего порядка с выражением светлого примирения в чертах, на сидениях — лотосах: ноги поджаты, руки сложены на коленях и держат сосуд. Двое проповедуют даже на спине льва, один украшен у плеча трезубцем, вокруг которого тянется змея, и цветком, на котором стоит меч. Бог медицины Манла (по-тибетски), Оточи (по-монгольски) пытливо вперяет очи в даль: в деснице его — всеисцеляющее растение (skr. haritaki), в другой — чаша. Бог мудрости Манджушри с его книгой, бог милосердия Авалокитссвара с его четками, богиня Долма или Цаиин Аирй Эхэ с её кротким ликом, — все эти бурханы поражают своею человечностью них сказаний, для бдльшего воздействия на мир воплощаются в царственных особах, — первый в богдыхане, второй в Далай-ламе, третья же (что крайне любопытно) в на­ших Государях и Государынях. Последнее обстоятельство замечается в верованиях Центральной Азии с прошлого века, едва ли не со дней Екатерины II, когда Монар­хиня и её двор ослепили лаской бурятских депутатов.
Было бы бесконечно долго перечислять, что затрогивается крайне любопытным изда­нием Папдера и Грюнведеля, причем ими везде с точностью цитируется литература предмета, отмечается, где о каждой подроб­ности можно найти указания и подтвержде­ние, какие фигуры находятся в берлинском этнографическом музее. Имея все это в виду, значительно легче и сознательнее ста­новятся занятия бурхаи иологией, яснее делается глубоко-неразрывная связь Индии с религио­
зным строем в буддийской инородческой глуши, где легко встретить типы, однородные цейлонскому монашеству. Необходимость изучать столь странные явления совершенно осо­бого мира наиболее, конечно, должна быть очевидна миссионерству.
Огромный научно-этнографический интерес представляют некоторые вещи, подне­сенные Августейшему путешественнику в проезд Его по Сибири. Интереса ради по медлю на описании хоть чего-нибудь из составившейся там обширной коллекции.
Инородцами Балаганского округа, Иркутской губернии, поднесена Цесаревичу столь же любопытная как и ценная вещь. Одна серебряная модель представляет точный снимок с юрты (булгаан) одного из инородцев, проживающего в улусе Бо-Хан, Юрта построена из соснового дерева и покрыта драньем из сосны же, которое носит по бурятски название — дарянса. Кругом крыши идут восемь лиственичныхъ
желобов (бтьхэлгэ), поддерживаемые шестнадцатью словыми крючьями (гохд моддн). Четыре лиственичных бруса (даралга) прикреплены лиственичными костылями (шснЗн хадаан). Отверстие в крыше (ypxS) играет роль трубы для выхода дыма. Двери (удэн) в бурятских юртах всегда обращены на юг.
ВНУТРЕННИЙ ВИД ЮРТЫ.
Четыре лиственичные столба тэнгб. Четыре сосновые бруса (хараса), связывающие столбы. Восемь сосновых стропил (татурга), по две с каждой стороны.
Па северо-западном столбе
под крышей ласточкино гнездо (харасгайн ургэ); ниже — полочкатаг — для чистоты; далее-ружье винтовка с сошками (хблтб бу).
Па юго-западном столбе, лук (эбёр-номо), стрелы (утхэ); колчан (бромго).
Па северо-восточном стол­бе: ковш (хббшёг). Между северои юговосточными столбами две основых полки для посуды; на верхней полке: две ложки (халбага), подсвечник (зулайн £рё), три китайские красные чашки (улан тагшё); на нижней: две эмалиро­ванные тарелки (тэмэр тарелхй); березовое корытцо (тэбшё), нож (хотьгё).
В средине юрты на земле прибор для гонки напитка из ко­ровьего молока тарасун (эденё архё). Слева чугунный на трех камнях (дэлё) котел (тогон), ёмкостью в два ведра молока (эн), под ним березовые дрова (хуан тулён); на котле в виде полушария сосновый колпак (тэбтбр), разделенный на

ДВОРЕЦ ТИБЕТСКИХ «СВЯТЫХЪ» (С МЕСТНОГО РИСУНКА).
две части, одна часть которого,
под деревянной дугой-трубой (сорго), не открывается, оставаясь постоянно на котле; деревянная словая труба (сорго) ставится на колпак и чугунный кувшин (танха); кувшин ставится в кадь (йбэр), наполненную водой, представляющей собой холо­
дильник.
У северо восточного столба — кадушка (булур), в которой квасится сутки трое молоко (хбрэнгэ) обыкновенно в количестве шести ведер для приготовления тарасуна; на кадушке покрышка (хабхаг) а на ней (ашё) для взбалтывания (хбрэнгэ). Тарасун гонится в продолжении и’/2—2'Д-х часов и выходит около 1, ведра сЪиртного напитка, приблизительно крепостью 15 °.
Путешествие на Восток. V. с
В углу березовая ступка (ур), в которой толчется жареное ржаное зерно (хуран таряйн), а истолченная мука (иигун) идет в пищу, пестик березовый с корнем (нюд^р).
У восточной стены на верхней полке пять сосновых с березовыми обручами крынок (тбрсбг) для молока; на нижней: два сосновых ведра (улга) и одна (шаша), род квашенки для скопа сметаны.
На полке юго-восточной стены два сосновых жбана (избан) с черемховыми обручами.

САЛОН в ПОЕЗД ЦЕСАРЕВИЧА МЕЖДУ ОРЕНБУРГОМ И КРАСНЫМ СЕЛОМ.
Кругом у стен юрты поставлены семьсосновых крашенных подстав (ухбг) под сундуки; на них ящики или сундуки (ебндйг), выкрашенные зеленой краской с украшениями на лицевой стороне; на сундуках-бурятской работы ковры (тар); на них войлока (эье), одеяла (хбнжёл), подушки (дэрс).
Кругом в виде полога суконные занавеси (хбшьгэ), висящие на кожанных петлях, продетых в сосновые шесты (урга).
Описание это составлял голова Бо-Ханского ведомства, бурят Сократ Пирожков.
Глубокое чувство волновало сердца сибирского населения от одного только ожи­дания, что придется увидеть в среде своей Престолонаследника.
Из множества безъискуственно-трогательных изъявлений любви и преданности в Забайкалье стоит для примера «текстуально» привести хотя бы нижеследующий адрес:
ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЫСОЧЕСТВУ
ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ НИКОЛАЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ!
По случаю посещения Вашего Императорского Высочества наш сдешний край, будучи я рад имею честь представиться лично особе Вашего Императорского Высочества и доложить, что я имел счастие представиться Его Императорскому Высочеству Великому Князю Алексею Александровичу в 1872 г., а в 1880 г. Его Императорскому Величеству Государю Императору Александру Николаевичу в Петербурге имел счастия получить личное Его Величества благодарность в Царском селе за непоколебимость в течение Царствования Его Императорского Высочества в течение 25 лет.
В виду всего этого Ваше Императорское Высочество нримите мои сей пезжайший адрес, с пожеланием Вашему Императорскому Высочеству много летия. Инородец Цыренжап Банзарокцаев. 22 июнь 1891 1.

ОБРАЗЕЦ УКРАШЕНИЯ БОГАТЫХ ДОМОВ В АВГУСТЕЙШИЙ ПРОЕЗД СИБИРЬЮ.
В том же духе, но еще выразительнее следующее заявление:
Сибирскою казОчьЯю Войска, и-ю отдела станицы Пресновскоии, поселка Казанскою, казака Петра Косинова Всеподданнейшее прошение.
В продолжении юо. летнего времени Сибирское казачье население, неудостаивалось посящения Августейшей фамилии, нене дошло доменя сведение, что Ваше Императорское Высочество, изволпте посятить проездом своим, попротяжению всего казачьего Войска, я как верноподанный, с душевною радостию имею счастие подвести Вашему Импера­торскому Высочеству, в подарок коня Рыжого, Всеподданнейше «прошу, принять его, безмездно. — Июля, иб дня, и8<р и.
Еще характернее следующий подлинный документ.
Общественный приговор.
1891 г. июня 17 дня мы нижеподписавшиеся Енисейской губерний, Ачинского округа, Покровской волости, села Больше-Ксмчугского, быв сего числа на сельском сходе, где выслушали радостное для нас известие о том, что Его Императорское Высочество, Государь Наследник Цесаревич Николай Алесандрович осчасливит наше село БолыпеКемчугскос остановкою. В ознаменование такого радостного события мы единогласно поста­новили в день предназначенного проезда Его Императорского Высочества отслужить всем обществом молебен о здравии Государя Императора, Государыни Императрицы и членовъ
Императорского Дома и о благополучном путешествии Государя Наследника Цесаревича и к тому времени приобрести Икону Святого Николая Чудотворца и, освятив ее по уставу Святой Православной Церкви, поднести Святую Икону Его Императорскому Высочеству с теплою молитвою пред Всемогущим Богом о вожделенном здравии и благополучии в совершаемом Его Императорским Высочеством многотрудном путешествии по отда­ленной Сибири.
На поднесение Святой Иконы испросить ныне же в установленном порядке раз­решение. Для поднесения избрать из среды нашей сельского старосту Ивана Иванова Семенова и депутатов Гаврила Алексеева Стародубцева, Петра Кирилова Федотова и Прокопия Николаева Герасимова в том и подппсусмся.

ИЗ СВЯТЫНЬ ТОБОЛЬСКОГО СОБОРА.
Трогательно звучат слова и другого более длинного, для примера приводимого адреса:
Всенресвепилейший Державнейший Великий Государ, Наследник Всероссийскою Престола, Цесаревич, Великий Князь Николай Александрович; Государ ВсемилостивейшиН, Любвеобиль­нейший Друи Человечества. От крестьян села Спаскаю Ханкайсксю участка Южноуссурииискаю окруиа: Всеподданейшая преданность и выражение народною чувства.
Благоговейно чувствуем и сознательно выражаем: что жизнь и судьба наша по природе, плоти, крови и духу? По вере кресту и евангельской любви .... По святой присяге законной преданности и священному патриотизму? .... Безъпрсдельно, безо­граниченно! .... принадлежит! .... Вашей! Богоназначенной! Подобо-Ангельской! и, Предназначенной Дсржавнейшсй Монаршей Власти.

ПРЕДМЕТЫ ИНОРОДЧЕСКОЙ УТВАРИ, КУЛЬТА, МОДЕЛИ ЖИЛЬЯ В СТЕНАХ МИНУСИНСКОГО МУЗЕЯ.
А посему мы подруководством нашей совести твердо убеждени втом, что наш Августейший, Природный, Предстоящий Самодержавию Бого-Избранник, есть! наша общая,
честь! Наша Слава! Паша

КИТАЕЦ НА ГРАНЯХ ЦИВИЛИЗАЦИИ.
и к нам милосердие: мы
Крепость! Паша Держава
И защита! нашего крестьянского быта! и видно, что народная жизнь, Вами незабыта, И священный залог всякого добра и благоденствия: И светлая надежда ненадеемых! И поусмотрепию Божьему, Вы один предназначаетесь, для несе­ния священно-тяжелого бремени, возлагаемого на Ваше Импера­торское Высочество; Всевышним! Создателем Вселенной.
А так как Вы Предназначаетесь на, Прародительский Всероссийский Престол: Все могущим Богом, то вечно Вы будете нашим Священным залогом: Так! как наше крестьянское сословие! самое незатейливое, по состоянию и по образованию, отдается; Всемилосердным Правителем Мира! в непосредственную Опеку законов: Государя, и Правительства.
По этому мы с своей сторони, даем обет, быть, всегда верними, послушливыми, непоколебимыми, и действо­вавшими за одно с Вашим предприятием рабами.
Дорого ценим, высоко чтим! и крепко запечатлели всвоих серпах и уме Ваши драгоценные для нас труды и заботы; которые Вы виносите, с такою неутомимою дея­тельностью; с таким самопожертвованием, спокоя и сво­боды: с таким! Терпением и, великодушием, что каждому, из нас воображается! что, этую; священно-патриотическую Цель, выполняете. Не для роскоши! не для слави! а для благоденствия Державы! смотря на Ваше, неограниченное
будем всегда, втаком: бодром и непоколебимом Духе; что
никакая опасность, и даже и смерть; нас неустрашить, Вссдоблсстнейшую честь, жизнь свою положить!
По всё таки мы по примеру своих предков, и по
и всегда мы готови, за Вашу своей природной совести!
мира миру мы желаем все законы и народы мы уважаем какие только существуют в нашей род­ной и дорогой России.

.МАЛЬЧИК-ОСТЯК,

САМОЕДЫ.
Xrioxnnn H. И. ГРИЦЕНКО. Кякэк Э. Э. УХТОМСКИЙ.
Кяс*ь В. С. КОЧУБЕЙ.
Ккяаь И. Д. ОБОЛЕНСКИЙ.

Доктор В. К. «оп-РАЛБАХ. Кии» В. А. БАРЯТИНСКИЙ. Лккжрыь В. Г. БАСАРГИН.
СПУТНИКИ НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА ПО СИБИРИ.
E. II. ВОЛКОВЪ

«Находимся мы в душевном восторге; и светлой надежде! отом! что Ваша Священная Всемилостивейшая, и человеко-любнейшая, Деятельность! и милосердие! Розливается и по самим отдалениим странам и по глухим пустыням как и наша местность, и непокидаете Вы нас своим Попечением.
«Вы Ангел Хранитель наш скоро уедете от нас; но! Память сего, Достоприме­чательного священного для пас события; Вашего посещения (которым Вы посеяли внаших сердцах и уме; много светлых, и весьма важных воспоминаний) никогда нсскростся от нас; существовать имет, на многыс времена; переходь имет из рода в род, передавать имется отцем сыну, Дедом внуку, этос Душевно отрадное Ваше здесь пребывание.

ОРЕНБУРГСКИЙ КОНВОЙ Е. И. ВЫСОЧЕСТВА.
«И хотя Вы с нами будете находиться, и вчрезвычайной отдаленности; но Дух, сердце и ум наш, и чувствительная деятельность; будуть жить с Вами в такой тесной связи; что в один момент мы становимся не отступными соучастниками, всех Ваших миро-обстоятельственных приключений. Выше сказанная сущность! чувства, мысли, и закона была, в наших предках, есть в нас, и по всей вероятности останеться и в потомках наших! которая! соединяет, тесною связью; и возводит на одну путь деятельности Монархов с народом.
«Да простить Премилосердный Владика мира, наши согрешения; и услышить нашу смиренную молитву и сохранить, нам, нашего Бого-Избранника, на многыс года; Да ниспошлёт Он Предвечный свое Благословение на нашего; Покровителя Великого Князя, Николая Александровича и на весь Царственный Его труд.
Путешествие ии Восток. V. f
XLII
ЭПИЛОГ.

СИБИРЯЧКА-МУЗЫКАНТША.
«Надеемся Ваше Императорское Высочество, что непримете за лесть всего нами сказанного.»
По доверию Спаского сельского общества подписал один из жите­лей одного селения, 1891 г. мая 23 дня. Александр Сисун.
Следом за этими добрыми людь­ми к Первенцу Белого Царя прите­кали со своими тщательно начертан­ными стародавними молитвословиями инородцы:
«Будды Аюши, Усних и Визцая, Цаган-Дара-Эхэ и проч. даруйте счастие, много­летия милосердому, держащему „колесо силы", единственному другу веры и всего народа,

11ИАМАИИЯ11НИ ИИ ЮРОДЕЦ.
Небом дарованному мо­гущественнейшему благо­верному Великому Госу­дарю Императору Алек­сандру ПН
« Будды, даруйте многие лета и телесную крепость как алмаз, перерождению Вышнего, обладателю людей, Царю Православному, на славу и пользу отечества! Буд­ды , даруйте многолетнее беспрерывное Царствование в нашем обширнейшем Государстве! Устройте жизнь Его счастливою!

ЗАУРАЛЬСКИЙ АРТИСТ.
Развевая знамя ства, издающее тысячи лучей и побеждающее врагов без остатка, да ублаготворит Своих любимых подданных и да многодетен бу­дет Он!
«Поклоняемся Всемогущему и Всевыш­нему Богу — горячо от пламенного сердца, чтобы Он по силе нашего истинно-сердечного желания благословил Своею десницею и воз­дал Его Высочеству здоровья и счастия. Аминь.»
Издалека, с китайской границы спе­шили на тракт приветствовать Его казакиламаиты с нижеследующим адресом:
«Здравия желаем, принося наши верно­подданнические искренния чувства преданности
могуще-
супостатов, да укротит Он злыхъ

первобытные способы охоты.
с поздравлением и сердечными молитвами о благополучном и радостном для нас путешествии Его Высочества, по родной нашей стране Сибири!
«Мы нижеподписавшиеся волею Всевышнего, Всемогущего Творца и Провидения ино­родцы из племени Тунгусов, вступившие добровольно в подданство и под покрови­тельство могущественной Российской Державы в 1664 г. и с этого времени служа на защиту нового отечества как верные сыны его и слуги Престолу Всероссийских МонарховъГосударсй по данной нами воинской клятве-присяге состоя в составе Забайкальскаго
казачьего войска, неусыпно молим Господа Бога о Семейства, Благочестивейшего Государя Импера­тора нашего благом поспешении и одолении вра­гов нашего отечества.
«Желая выражение таковых наших вер­ноподданнических чувств засвидетельствовать пред Его Императорским Высочеством Госу­дарем Наследником Цесаревичем Николаем .Александровичем, уполномочиваем и доверяем на сие из среды нас, исповедающих ламайскую веру, штатного ламу нашего прихода Ольхонского дацана казака нашей Мангутской станицы Сундуя Гильдеева поднести настоящий адрес и повергнуть наши верноподданнические чувства к стопам Его Императорского Высочества, с посильными, но сердечными дарами нашими по вероисповеданию. В чем и подписуемся: 2-го военного Отдела Забайкальского Казачьего войска, Мангутской ста­ницы природные казаки и урядники.»
Один крещеный бурят, оседлый иноро­дец Хоринского ведомства, Алексей Мартынов, удостоился поднести стихотворение, начинавшееся следующею строфой:
благоденствии и здравии Августейшаго

ИЗ ДРЕВНОСТЕЙ ТОБОЛЬСКОГО СОБОРА.
II тем сильнее в нас вниманье. Сильней влечение сердец — Да будет полным ликованье: Послал к нам Сына Царь-Отец!
Чем небеса светлей и шире, Душе тем Божий день милей; Чем Гость знатнее для Сибири, Восторг тем в нас кипит сильней; —
В проезд Цесаревича Восточным Забайкальем Приамурскому генерал-губер­натору, Барону Корфу, подано было следующее характерное заявление:
«Существовавшая в г. Нерчинске много лет старинная туземная фирма торгового дома Нерчинских первой гильдии купцев братьев Бутиных за последние (до 1882 г.) десятки лет, развив широко свои торговые и промышленные дела, своею разносторонf

САМАРСКИЙ ГЕРБ.

НОЧЛЕГ АВГУСТЕЙШЕГО ПУТЕШЕСТВЕННИКА В ГАРШИНЕ (САМАР. ГУБ.).
нею и плодотворною деятельностью давала краю вообще и в частности для нас, мещан г. Нерчинска, постоянные заработки, так что мы и при неурожаях хлеба, как напри­мер в 1879 г., когда пуд муки ржаной доходил в цене свыше 4-х рублей, не терпели голода и прочей экономической нужды, а находили возможность покупать хлебъ
и по такой небывало-высокой цене, поддерживали без упадка свой экономический быть и все это главным образом, благодаря деятельности торгового дома братьев Бутиных, который, как выше сказано, до 1882 г. благополучно и успешно расширял свою дея­тельность; но с этого времени, вследствие неблагоприятно отразившихся и нспредвиденных случайностей, причинивших затруднение успешному течению дел, как недомывка от засухи значительного количества золота, несвоевременная доставка кругосветных товаров и другие в связи с этим предприятия, все дела и имущество братьев Бути­ных перешли в ведение, как уже известно, ныне упраздненной общим собраниемъ

НАША ДОРОГА У СВОБОДНОГО ОКЕАНА.
Правительствующего Сената администрации, об упразднении которой представитель фирмы Михаил Дмитриевич Бутин семь лет хлопотал. После сего, казалось бы, указом Правительствующего Сената положен конец этому делу и братья Бутины должны были бы вступить в свои права по имуществу, над коим властвовала администрация, но она продолжает держать его в своих руках и даже подвергает Михаила Дмитриевича Бутина личному задержанию; но честная, безукоризненная, полезная и плодотворная дея­тельность этого человека нравственно побуждает нас заступиться за него, высказаться по совести за все прошлое, сделанное им для нас, мещан города Нерчинска, и вообще для края, и просить за него защиты, как заслужившего её честным именем своим, и избавить от тяжелой кары, которой он был подвержен.
«Правосудного исхода для братьев Бутиных мы ждем с нетерпением: в чаянии, что бывшая их деятельность, если не восстановит дела от упадка до прежней степени развития, то, быть может, будет давать по мере возможности частицу полезных толч­ков, которые бы оказывали в экономической жизни поддержку для Нерчинска и края. За последнее дееятилетие, в которое тянется нескончаемый процесс братьев Бутиных с администрацией, мы испытали много нужд в сравнении с предъидущими годами

ТРУДНОСТИ ПРОКЛАДКИ СИБИРСКОГО ПУТИ.
(хотя эти последние года по урожаям хлеба и т. п. нельзя считать плохими), так что не можем без грусти выразиться об упадке дел братьев Бу­тиных и радеем за восста­новление их, вследствие чего и является у нас смелость вы­сказать свое простонародное и чисто сердечное слово пред Вашим Высокопревосходитель­ством, как Главным началь­ником и покровителем края о подобающей защите честно трудившейся — на пользу общую — фирмы братьев Бутиных и, не будет ли Вашим Высокопревосходитель­ством признано нужным и возможным всепочтительнепшую нашу просьбу довести до сведения Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича Николая Алексан­дровича, как верноподданных Российского Престола.»
Следует много подписей.
Барон Корф принял к сердцу заявление нерчинцев и своевременно доложил о Пу­тинском деле Цесаревичу. Че­рез некоторое время Бутинъ
выиграл в Сенате свой процесс, несмотря на противодействие множества лиц, и вер­нулся домой работать для края.
Глубокая внутренняя связь мыслящей Сибири с полной для неё непосредственного обаяния Особой Августейшего путешественника много раз ярко выражалась повсюду впоследствие, при присылке Им учреждениям и училищам Своего портрета.
Привести все случаи порождавшагося этим трогательного единения нет никакой возможности. Возьму лишь немногое для примера. Восемнадцатый год существования Минусинского Музея ознаменовался событием, в котором приняли участие почти все жители Минусинска. Радостное событие это — торжество по случаю пожалования Музею большего фотографического портрета Государя Наследника Цесаревича Николая Александровича, ныне благополучно царствующего Императора Николая П, с собственно­ручным начертанием Его дорогого имени.
В препроводительной бумаге от Заведывавшего делами Августейших Детей Их Императорских Величеств сказано: «Государь Наследник Цесаревич, сочувствуя

В ПРОБУЖДЕННОМ УССУРИЙСКОМ КРАЮ.
полезной научной деятельности Минусинского Городского Музея и в милостивом вни­мании к трудам оного по выставке имеющихся в нем редкостей, для обозрения Его Императорского Высочества, во время путешествия Его Высочества по Сибири, в 1891 г., соблаговолил пожаловать означенному Музею Свой портрет, большего размера, с Собственноручною надписью.»
В память этого незабвенного для Минусинска события, Минусинская Городская Дума учредила 2 стипендии для бедных учеников Городского Училища.
Портрет в бархатной раме торжественно поставлен в зале Музея, около пор­трета Царствующего Императора.
XLVIII
ЭПИЛОГ.
Или вот еще более рельефное отражение чувств сибирской интеллигенции при известии о милостивом внимании Цесаревича:
Торжественное вручение портретов Наследника Цесаревича с Собственноручною подписью, пожалованных Его Импе­раторским Высочеством Нерчинскому Духовному Училищу, Уездному Училищу и Софийской женской Прогимназии,
Нерчинское Духовное Училище, осчастливленное в 14 число июня 1891 г. милости­вым посещением Его Императорского Высочества, Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича, в 26 число февраля сего 1893 г. удостоилось, в память означенного посещения, получить драгоценный Высочайший подарок — портрет Его Императорскаго

РУССКОЕ ЖЕЛЕЗНО ДОРОЖНОЕ ДЕЛО НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ.
Высочества с Собственноручною подписью. Такис-жс портреты были получены граждан­ским уездным училищем и Софийской женской прогимназией. Драгоценный дар был выслан чрез генерал-губернатора Приамурского края и, по поручению Забайкальского губернатора, вручен училищам начальником Нерчинского округа Ф. Л. Клодницким, при следующей торжественной обстановке:
По предварительному согласию учебных ведомств с начальником округа и по извещении всех Нерчинских начальств и общественников, в 26 число февраля, после выслушания Божественной Литургии с положенным молебном, начальники, наставники и учащиеся всех Нерчинских училищ, которым предназначены были портреты Его Императорского Высочества, собрались в дом Общественного Собрания и разместились в должном порядке против столов, приготовленных ддя молебна и портретов.
Торжество началось одушевленною речью начальника округа Феликса Лаврентьевича Клодпицкого, в которой он возвестил о даровании портретов Его Императорского Высочества трем училищам г. Нерчинска: Духовному, уездному гражданскому и женской прогимназии, и после нескольких прочувствованных слов о значении этих драгоцен­ных подарков и своем невыразимом счастии быть посредником при вручении их, поздравил начальствующих, учащих и учащихся осчастливленных учебных заведении с Высочайшею милостью, вручив представителям их самые портреты Его Император­ского Высочества. На эту речь смотритель Духовного Училища протоиерей И. Затопляев ответил выражением благодарности и затем обратил внимание учеников и воспитан­ниц на то, с какими чувствами они должны принять милостивый дар Наследника

КАЗАЧАТА.
Престола. По вручении, портреты с детским любопытством и живым восторгом рассматривались в рядах учащихся, пока снова не были поставлены на прежних местах. После сего прочитаны были благодарственные адрссы от всех трех училищ, приго­товленные на имя Его Императорского Высочества.
Затем началось соборное служение благодарственного молебствия, окончившееся сердечным словом о. протоиерея П. Затоплясва ко всему собранию. Указав на неодно­кратные знаменательные события в родном отечестве, как на проявление милости Божией, являемой православным христианам чрез эти радостные события, и на то, с какими христианскими чувствами и благодарностью должно относиться к ним, досточтимый пастырь призывал всех хранить твердо, во всей чистоте и благочестии свою веру право­славную и преданность Государю Императору и Наследнику Престола не токмо за гнев, но и за совесть (Римл. ХШ, >), ибо на этих основах зиждется наше счастие и блого-
Путешествие на Восток. V. g
ЭПИЛОГ.
L

получие государственное, общественное и семейное. «Пусть другие народы в своей жизни следуют иным началам: они нам не пример!» — По­следовало многолетие Благочестивейшему Государю, Благочестивейшей Государыне, Наследнику Цесаре­вичу и всему Царствующему Дому, хвалебная церков­ная песнь: «Тебе Бога хвалимъ» и другие песно­пения во все время крестного целования.
По окончании сего, хором певчих, при участии всех учеников духовного училища и совокупно с оркестром музыки, исполнен был народный гимн «Боже, Царя храни!». Конец восторженным воз­гласам шумного «ура!» положил директор народ­ных училищ Александр Николаевич Сниткин, обратившись к ученицам и ученикам своим съ
тип властного монгола. простой и задушевной речью. Вот приблизительное
воспроизведение её :
«14 июня 1891 г. вы, учащиеся, были участниками торжества, память о котором сохранится на веки: Его Императорское Высочество, возвращаясь из кругосветного путе­шествия чрез Сибирь, посетил отдаленное Забайкалье и г. Нерчинск.
«Вам хорошо памятны привет и ласка, которые Его Императорское Высочество оказывал всем, имевшим счастие видеть Его, и в частности — учащимся. Он посе­тил училища, в которых вы воспитываетесь, беседовал с вашими наставниками и в знак Своего расположения к вам оставил Собственноручную подпись.
«И удалившись от нас, Наследник Цесаревич не забывал сердечной встречи жителей Забайкалья. Среди трудов, которые по воле Государя Императора Он при­нял на Себя, будучи председателем Комитета о голодающих, Он часто вспоминал вас и ваше непритворное радушие. Доказательством этого служит торжество, на кото­рое мы сегодня собрались: на память своего пребывания в Забайкальи Его Императорское Высочество выслал некоторым училищам Свои портреты со Собственною подписью, а именно: Читинской женской прогимназии, двухклассному Стретенскому училищу и трем училищам г. Нерчинска.
«Воздайте-же все благодарение Господу Богу за милость к вам Его Император­ского Высочества, дорожите неоцененным подарком — залогом любви к вам Наследника Цесаревича, и пусть из рода в род передается молва о радостном для нас событии! Ура! ...»
Это «ура» дружно подхвачено бы­ло всеми присутствующими. Вслед за сим хором певчих был исполнен прекрасный гимн «К Тебе мы, Царь царей земных, мольбы смиренные воз­носимъ». Затем сказана прочувствован­ная речь помощником смотрителя Духов­ного училища Стефаном Андреевичемъ
Стуковым. мужчины САМОЕДЫ.

Речь помощника смотрителя Нерчинскою Духовною Училища С. А. Стукова, произнесенная 26 февраля 1893 г. при торжественном вручении портретов Государя Наследника Цесаре­вича, пожалованных Ею Императорским Высочеством Нерчинскому Духовному Училищу, Гражданскому Уездному Училищу и Софийской женской ИИрошмназии.
ДОСТОПОЧТЕННОЕ СОБРАНИЕ!
Присоединяюсь к только что высказанным сейчас поздравлениям с Высочайшею милостию. Дальнейшую же речь свою обращаю собственно к Вам, питомцы духовного училища, хотя она имеет отношение и к остальным двум учебным заведениям, по скольку они находятся в одинаковых условиях по воспоминаемым мной событиям.

ЦВЕТ ОРЕНБУРГСКОГО ВОЙСКА (В ПРОЕЗД АВГУСТЕЙШЕГО АТАМАНА).
Всем вам, духовные питомцы, — за исключением вновь поступивших в наше училище, — разумеется, памятны незабвенные минуты 14 июня и8уи г., когда наше училище было осчастливлено посещением Его Императорского Высочества, удостоившись принять и лицезреть Наследника Престола, как своего Дорогого Гостя. Помните лихорадочные приготовления к приему Высокого посетителя, напряженное, трепетное ожидание, пение тропаря: «Спаси, Господи» при входе Его Императорского Высочества; представление лиц училищной корпорации, народной гимн, исполненный вами, поощренными вниманием и лестным одобрением Его Высочества; дорогое имя «Цесаревич Николай», начертанное на особо приготовленном листе рукою Самого Августейшего носителя этого имени, — даль­нейшее выражение вашего восторга в пении канта «Многи лета, многи лета!» . . . «ура» при следовании Государя Цесаревича для осмотра классов и других помещений, торопливое построение в ряды близь ворот, заключительное многократное «ура» при проезде чрез ограду столь желанного Посетителя и, наконец, несдержанный порыв ваш, бежать за
g*
Эпилого-
LII

монгольский СВЯТОЙ (ДАРА), НЕДАЛЕКО ОТ КЯХТЫ.

НАНИ СОСЕД ПО ХАЛХЕ (ТУШЕТУ-ХАН).
удаляющимся экипажем Его Императорской? Высочества .... Все эти незабвенные мо­менты еще долго будут переживаться и до мельчайших подробностей передаваться вами своим родственникам, знакомым и дальнейшим поколениям.
Ныне видите новый залог Высочайшего благоволения к нашему духовному учи­лищу: здесь — врученный портрет Его Императорского Высочества, милостиво пожало­ванный училищу, наравне с двумя другими учебными заведениями Нерчинска, в память только что описанного мной посещения.
Адрес Нерчинской Софийской женской Прогимназии.
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО, ГОСУДАРЬ НАСЛЕДНИК ЦЕСАРЕВИЧ!
Удостоившись неизречепного счастия получить портрет Вашего Императорского Высочества, ученицы и педагогический персонал Нерчинской Софийской женской Прогим­назии, вознося Господу Богу моление о здравии и благоденствии обожаемых Родителей Ваших, Вашего Императорского Высочества и Всего Царствующего Дома, коленопрекло­ненно и в умилении сердец имеют дерзновение принести Вашему Императорскому Высочеству глубочайшую благодарность за драгоценный подарок, который Прогимназия сохранит из века в век, как необычайный знак особого благоволения Вашего Императорского Высочества.
Попечительница и начальница Прогимназии К. Би/шина.
Адрес Нерчинского Уездного гражданского Училища.
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО, ГОСУДАРЬ НАСЛЕДНИК ЦЕСАРЕВИЧ!
С благоговением и искренним восторгом, получив бесценный портрет Вашего Императорского Высочества, ученики и учебный персонал Нерчинского Уездного Училища, вознося благодарение Господу Богу и мольбы о здравии и долгоденствии обожаемых Родителей Ваших, Вашего Императорского Высочества и Всего Царствующего Дома, восприемлют смелость принести к стопам Вашего Императорского Высочества выражение беспредельной признательности за неоценимый дар, который будет служить лучезарною звездою на пути преуспеяния Училища, составляя его честь, славу и гордость во веки веков.
Штатный смотритель Училища .1. Малевич.

ОРЕНБУРГСКИЙ КАРАВАН-САРАЙ (МЕЧЕТЬ).
Адрес Нерчинского Духовного Училища.
(Ею высокопревосходительством, Генерал-Губернатором Приамурскою края, чрез Военною Губернатора Забайкальской области и Читинское Духовное Правление, Нерчинское Духовное Училище поставлено в известность, что Государь Наследник Цесаревич изволил с удо­вольствием осведомиться о содержании доложенною Ею Императорскому Высочеству адреса, представленною Нерчинским Духовным Училищем в знак верноподданнической призна­тельности за дарованный оному Ню Императорским Высочеством портрет с Собственно­ручною подписью.)
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО,
БЛАГОВЕРНЫЙ ГОСУДАРЬ и ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЦЕСАРЕВИЧ НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ!
Нерчинское Духовное Училище, осчастливленное в 14-е число июня 1891 г. мило­стивым посещением Вашего Императорского Высочества, ныне удостоилось получить в память сего незабвенного события новый знак необычайной милости — портрет Вашего Императорского Высочества.
LIV
ЭПИЛОГ.
Начальники, наставники и ученики Нерчинского Духовного Училища, приняв этот драгоценный дар, как вссмилостивейшсс выражение Высочайшего благоволения к учи­лищу, верноподданнически, коленопреклоненно повергают к стопам Вашего Импера­торского Высочества чувства глубочайшей благодарности и беспредельной преданности, вознося ко Господу горячия молитвы о здравии, долгоденствии и благоденствии Вашего Императорского Высочества и всего Царствующего Дома, и свидетельствуя, что святые чувства благоговения, любви и преданности Богу, Царю и Наследнику Престола, вложен­ные в сердца питомцев Духовного Училища, на веки сохранятся в них как равно будет передаваться из рода в род и воспоминание о небывалом в летописях Училища и всего края событии — милостивомъ

ЛАМА-« ПЕРЕРОЖДЕНЕЦ ».
БРАТЬ УРГИНСКОГО ХУТУХТЫ,
престанно возобновляемое ныне полученным даром — бесценным залогом дорогой и священной для нас памяти Вашего Императорского Высочества о Нерчинском Духовном Училище. 1893 г,, февраля 26 дня.
Вашего Императорского Высочества, Благоверного Государя Наследника Цесаревича верноподданные:
(Следуют подписи одиннадцати наличных членов училищной корпорации).
Удивительное по размерам и полноте путешествие Русского Престолонаследника на Восток явилось как-бы замыкающим звеном в цепи наших исконно-родственныхъ

ГРУППА СТОЛИЧНЫХ ДЕПУТАТОВ-БУРЯТЪ
(С МОЛОДЕЖЬЮ, ПРИВЕЗЕННОЮ УЧИТЬСЯ В СТОЛИЦЕ).

и в сущности необыкновенно тесных отношений к этому неоглядному, необъятному, до тонкостей нам психически понятному миру. Полубезсозна­тельный правительственный взгляд на Восток не мог от этого не стать яснее, глубже и шире. Само собой в какую-нибудь феерически-ливную летнюю ночь (при въезде, например, в глухую Тургайскую область — при свете встречных огней, среди величаво приветствовавшего киргизского на­селения) рисовался во всех своих определенных красках зыбкий средне-азиатский мир, берущий на­чало от казачьих степных станиц и сквозь Туркестан проникающий до базаров Лахора. И там, и тут мы — дома! Странствующие дервиши, неутомимые ламы-богомольцы, все это — нити, ис-

ТУРГАЙСКИЙ ГЕРБ.

тургаец.
Путешествие па Восток. V.
зримо связывающие Русь с очагами целокупной азиатской культуры. Отчего так мало лиц у нас это до сих пор постигает? Почему то, чем жил и мыслил встарь Посольский Приказ, не есть исторически-духовнос достояние нашей молодежи, посвящаю­щей себя дипломатической карьере?
Русские деятели позднейшего московского периода (особенно послы к восточным дворам) относились к Азии без предразсудков и, созидая основы влияния на инород­цев, не допускали мысли о чьем-нибудь явном противодействии идеалам нашего государственного величия. Любого длиннобородого князя Тюфякина, педантично соблю­давшего дома этикет и писавшего верховному хозяину родной земли «холоп твой Васька низко челом тебе бьетъ», — любого такого «служилаго» человека aus einem Guss, чуть ли не прямо от сохи из пределов его дедовской вотчины, стоило послать за «Хвалынское» море «шахову величеству» «царский поклон справить», — и снаряжаемый в далекую опасную дорогу преображался: он, наперекор стихиям и разбойникам-туркменцам, долго но­сился на струге с горстью стрельцов, пока полумертвый достигал желанного чужого берега; но, вступив раз на него, имя царя своего поды­мал «честно и грозно»; приученный к раболеп­ству в Белокаменной, здесь дорожил малей­шими деталями почестей и приема, независимо и горделиво обращался с окружающими азиятами; представ пред суровые очи могущественного повелителя Ирана, требовал — чтобы шах не иначе как стоя о государевом здоровьи спраши­вал, и вообще никогда не терял самообладания и твердости у подножия престола, откуда дерзкого могли без колебания отправить па казнь . . .
В ту пору Русская держава еще не обла­дала необъятным престижем и реальными силами
сокрушать врагов, — в ту пору Персия была
и
LVIII
ЭПИЛОГ.
чем-то довольно большим по сравнении с нами, да и лежала за тридевять земель от боровшейся с Западом Москвы. Между тем, тогдашние Тюфякины, в их горлатных шапках и кафтанах, олицетворяли собой настоящую, уверенную в славном будущем, Россию, и с их мировоззрением мирился Восток, — а в наши дни, когда Россия стала чем-то положительно неизмеримым и непобедимым в сфере Азии, ни у кого другого как только у нас самих не роится раздумья, где и в чем — историческое при­звание Русского народа. Единовременно с ведением статейных списков для посольского приказа, — Мы видим просвещенных Европейцев, из-за наживы топчущих в грязь национальную гордость и честь пред дворами восточных владык; видим англичан, позорно кланяющихся всяким моголам и султанам ради права учредить в их стране убогия торговые фактории, из которых должен был выроста новый Карфаген, —

ДЕРВИШИ.
видим на Востоке на ряду с мужественными русскими дипломатами допетровской эры западных хищников и авантюристов попирающими, к презрению туземцев, религию и совесть ....
В результате, Азия страдает, поняв что между нею и Европой — глубочайшая бездна, тогда как между нашим полным творчества хаосом и ею (этой Азией) нет пре­пон, ибо её предопределенный покровитель и главарь — пестротканная Россия, а между тгъм, параллельно с ростом и усилением России мы — от прогрессирующей безличности и некуль­турности нашею живущего миражами интеллигентного слоя — теряем политическое чутье в восточных диълах.
Бог даст, теперь будет все лучше и лучше! ....

СРЕДНЕАЗИАТСКИЙ ВОИН, С ПАШЕЙ МЕДАЛЬЮ.
СРЕДНЕАЗИАТСКИЙ КУПЕЦ.

ТИП С УЛИЦ САМАРКАНДА ИЛИ ДЭЛИ,
БУХАРЦЫ.
Заканчивая книгу «Путешествия Его Величества на Востокъ», привожу для полноты три стихотворения, навеянные еще тогда бесконечными переездами в Приамурском краю.

отдаленныя
грезишь небылицею, что нити не найдти.
Словно горы
Подымается туман: Эти нивы обнаженные, Этот сумрачный бурьян, —
Безконечной вереницею
Затянулись дни в пути — Часто 'Гакъ
Все Въ
полно дремотой чуткою . . . омертвелой тишине
Дух томится мыслью жуткою, Словно ночью в странном сне.
Говоришь мечте измученной:
Уведи меня домой По стезе, давно изученной, Где отрада и покой,
Где в листвах неумолкающих Ласку шепчет яркий лесъ
Под лучами догорающих Бледнорозовых небес.
На Амуре.
В лесной глуши, ИЗВИЛИСТОЙ рекой, Ведет наш путь к праматери — отчизне II тишь, и гладь, и светлый вешний зной . . . Повсюду вздох непробужденной жизни.
По, если суждено ей расцвести, Красе пустынь ужель сказать прости?
Когда для них настанет век железный, Уйдет покой, тонувший в Божестве, От диких скал, раскинутых над бездной, От грозных круч, затерянных в листве. С глухой враждой здесь встретятся народы Па лоне дум одной святой природы.
Далек наш путь: устал тревожный взор Искать вдали знакомых очертаний, Лететь за высь окрестных чуждых гор, В страну родных, излюбленных названии. Призывный рой ласкающих теней, Чем дольше путь, тем ближе и милей!
Река горит приветливой лазурью;
Небесной свод глядится в глубину: Не смущена ни облаком, ни бурыо Светлей небес беспечная волна
И уносясь, как тихия мечтанья, Торопят дни желанный час свиданья.
На Пиплке.
От свежого костра широкий пламень белый
И огоньки:
В темнеющей дали причудливый и смелый Изгиб реки.
Лесная тишина! глухому Забайкалью
'Гы столь к лицу
Душа омрачена задумчивой печалью, Дивясь венцу
Несметных мелких искр, крутящихся так ярко, Вольней мечты —
В лице нам дышст ночь: и хорошо, и жарко Средь темноты!
Давно уж не видать знакомых очертаний, Но свет вблизи:
Как сладко, хоть на миг, в тревожный мир желаний Не знать стези!
Когда издание уже было почти закончено, мне дослали следующие строфы из Забайкалья, где сказывается все простосердечие сложившего их парода (бурят), разно­сящего эти создания своего песенного творчества по тем смежным с нами частям Монголии, которые уже со времен Чингиса (если не ранее) незримыми и явными нитями связаны с Россией.
Вечного Престола Наследнику
Поклоняясь, преклоняясь — встречая,
Серебряное кресло поднесли:
Да будет вечно тверд и непоколебим!
Аюшиев нойон тайша’ нашъ
С четырнадцатью родовыми головами,
С адресом в руках встречая, Златое седалище поднесли.
Батюшки Царя Наследника
На освященном посещением месте В память на десятки веков Славное сумэа соорудили.
Хоринский8 нойон тайша наш, С двадцатью тысячью подвластных, С конвертом письма встречая, Дни и ночи сопровождая, Без двух (мыслей) благоговел.
Государя Наследника Цесаревича
В радость сего посещения
На память грядущего времени
Итэгэлъ4 Майдари6 соорудили.
Батюшка Богдо-Царь нашъ
С идеально милосердною Императрицею — Да удлинится жизнь Их, Да увековечатся па троне златом!
Эдзэнъ0 Богдо-Царь наш, Властные Великие Князья, — Да умножится драгоценная жизнь, Да увековечатся в отечестве своем!
Небом благословенный, I Иссравнснный Николай, Богом предсказанный, Богдо-Насл Ьдник Николай!
Милоссрдием Бурхана-Бакши7 Да распространятся добрые Его деяния!
1 Главный представитель ведомства. * Храм.
’ Хоришны — буряты, обитающие в центре Забайкалья. 4 Верная опора.
1 Будда следующего мирового периода. * Владыка. ’ Бог-учитель.

ПРИНЦ СНАСТИ, БРАТЬ КОРОЛЯ (КУЛЬТУРНЕЙШИЙ И ВЛИЯТЕЛЬНЕЙШИЙ ИЗ СИАМЦЕВ).
Мы, нынешние хоринцы, Отделившись от южных монголов, Вместе с природными землями Прислонились к Русскому Престолу.
Небывалое для нас счастье!
Вождя страны лицезрели: До получения грамоты на земли, Кажись, немного осталось времени.1 Хоринцами именуемые буряты От древних монголов отделились, К северному Государству присоединились На двадцать пятом десятилетии.1 2 * Величайшее счастье выпало
Лицезреть Хубилгана8 Наследника.
Дабы грядущее поколение Дружными голосами воспевали, Ходайский голова Жигжит Под рифму спетую сию
Просит прибавить и убавить.4 *
1 Туземцы все ждут окончательного закрепления за ними, согласно Высочайшим указам, прав на исконные земель­ные П-МЛеиИИЯ.
• Буряты в нохианстве СО дней Алексея Михаиловича
» Сверхъестественное существо, великий перерожденец.
4 Монгольский текст записан головой Ходайского рода Хоринского ведомства Жигжит Галцановым. Переводил па
русский язык Паруи-Кубдутского рода Хоринского ведомства Ирдыни ВамбоцЭрЭнОвТ.
Не .менее характерна следующая песнь:
Белый Царь по имени,
Безграничный по добродетели,
Воплощение «белой» Дара-эхэ1, Святой повелитель наш.
Первый, великий город Его — />ли.ш еи шие Москва,
Золотом, серебром и драгоценностями
Всесовсршснно богатая.
Задуманный великий город Его, Говорят, Санкт-Петербург, Неистощимо богатый, Полный невообразимых цветов.
Во внешнем, великом море
Ходящие прямо (без лавировок) корабли, Обладающие удивительно большой силой Со множеством палок (похожих на) ганчжир.2 Он (т. е. Белый Царь) имеет чрезмерное множество войск, Вокруг всего света, По горам и рекам Безбоязненно ходящих.
Ханское, великое имя Его, Милостивое, великое слово Его Служит спасением всех.
Государево, великое имя Его, Служит спасением всех здешних. Он имеет великую палату — Сенат, Раздающий мудрые повеления и т. д. . .
А вот и другие, не менее любопытные образцы туземной поэзии:
Белого Царя обиталище — Санкт-Петербург, говорят. В беломраморном Дворце Цари-Государи пребывать изволят.
Государя-Царя обиталище — Могучая, великая Москва.
В драгоценно-каменном Дворне Государи-Цари пребывать изволят.
1 Белой Дара именуется великое божество, явившееся, между прочим, тринадцать веков назад в образе китайской царевны для просвещения Тибета. Ныне она, по верованиям буддийского мира, олицетворяется в Белом Царе.
* Золоченый Орнамент на кумирнях.

Императора нашего герб — Пестрый орел, говорят. В обладаемом им Государстве — Знак непоколебимости Его.
Яркий свет луны
Обнимает всю вселенную: Белого Царя слава
Распространяется подобно свету луны.
Луч небесного солнца Обнимает всю землю: Русского Царя славу Все страны одобряют.
Этого Государства регламенты Все мудрые одобрят.
Ипно думающие некоторые Подобны иллюзии бабочки.
Злато, серебро — драгоценности — От чистки больше блестят, Перед Батюшки-Царя регламентами От примечаний больше благоговеешь.
От громкого рева льва Все хищные страшатся, От закона Батюшки-Царя Все подданные страшатся.
Обитающие на вершинах хребтов Детеныши зверей блаженны, Склонившиеся к Батюшке-Царю Мы, подданные, счастливы.
Батюшка Богдо-Царь наш Имеет законы милосердные, Народопросвещающие училища, Весьма сильные войска, Хитро выдуманные орудия, Удовлетворяющие потребности народа Банки золота и серебра, Мудро образованных сановников, Наитвердо преданных подданных, Чугунно-железные дороги, Сибирью именуемую страну,
Плавающий по внешнему морю Важно-великий пароход, Засухи-невзгоды уравняющую Огненно-железную дорогу.
Разноцветные подданные
Различные свои религии Исповедуют свободно по-своему, По правилам основных законов.
Весьма прекрасная Империя!
В этой прекрасной Империи, Истинные правила исповедуя, Долго в счастии пребываем.
Младший-Старший Князья По Балтийскому большому морю На корабле, именуемом баржей, В Западную Европу двинулись1, С царем града Баранасы2 Богатырскими приемами веселились.
Молодые Пари Князья В Сиаме, Аннаме и прочих В странах Цэнгалезскихъ1' Законами Шакьямуни веселились.
Наимогущественнейший Цесаревич наш На большом Желтом море, На избранных многих пароходах Лучшую радость показал.
Европу, Азию объехавшие Георгий — Николай — Князья, Японские города посетив, Настоящего врага победили.
Батюшку Наследника Николая На устье моря Амур Адъютант-генерал Корф С десятитысячными войсками Непоколебимо, твердо встретили.
Батюшку Царя-Наследника При дальнейшем путешествии, Во главе главного ханбы4
С некоторыми другими ширстуями5 В Ацагатском дацане15 встречая, «Львиное» седалище поднесли.
* Имеется в виду, что «Память Азова» (с Августейшим мичманом Великим Князем Георгием Александровичем) уипел в кругосветное плавание за Цесаревичем в Триест из Кронштадта.
1 Воспоминается охота с махараджей Бенареса в окрестностях этого священного для буддистов города.
s На Цейлоне. 4 Первенствующий лама. ® Начальники монастырей. ’ Близь Верхнеудинскя.
ЖЕНСКИЕ ТИПЫ СРОДНОЙ И СРОСТАЮЩЕЙСЯ С НАМИ АЗИИ.

КИТАЯНКА.

ТУРКЕСТАНКА.
Этот «львиный» престол древне-индийского истинного «чакравартина» (миродержца) в глазах благоговеющего Востока есть и будет великим символом неодолимой победы рус­ского духа, всероссийской державы над подпа­давшими и подпадающими в сферу их влияния инородческими мирами. Особенно важны и зна­менательны подобные культурно-исторические сближения в такойгод, когда повелитель
Сиама, единственного из уцелевшпх южно­азиатских царств, приезжает в нашу северную страну встретить искреннюю ласку и привет, а относительно близко к Тихому океану на маньчжурской территории мирно кладутся первые рельсы сплошной сибирской дороги. Вот они — последние итоги и прямые результаты плодотворного путешествия Его Императорского Величества по Азии и непосредственного ознакомления с нею! . . .

НАГАСАКИ И
КАГОСИМА.
ИѴИногос приходилось слышать и обдумывать на пути в Японию, когда «Память Азова» плавно резал океанскую волну по направлению к «стране восходящего солнца» или точнее «родине дневного светила». Только-что вернувшиеся оттуда моряки были очарованы сю, тамошним весенним воздухом и блеском, её рвением идти по стезе западного прогресса, японской учтивостью и предупредительностью по отношению к ино­странцам, Отдельные скептические голоса более опытных офицеров против увлечения «новыми» порядками среди «новаго» для Европы доисторически сформированного народа терялись в дружном хоре безусловно симпатичных отзывов о нем. Тем любопыт­нее будет проверить на деле в течение четырех-пятинедельного пребывания в цар­стве микадо взаимноисключающие мнения об его подданных и о проникающем их истинном настроении. В этом государстве все представляет собою в данную минуту неожиданный контраст, внутреннее противоречие, сеть загадочных хитросплетений поли­тического характера с целью самозащиты от иностранного вторжения в туземный жизненный строй. Японцы, внезапно вошедшие в круг цивилизованных наций, беспристрастному взору являются чем-то совершенно непонятным по своему коренному стремлению превозносить в затаеннейших помыслах и чувствах родную варварскую на чужой взгляд старину и вместе с тем цепляться за всякия заморские новшества, доводить подражание современному порядку вещей в Европе и Америке до крайней степени, презирать иноземца в глубине души и всетаки покорно идти к нему в науку. Понятно, что народ с таким болезненно развитым национальным самомне­нием, но параллельно также с такою удивительной выдержкой в вопросах такта по отношению к более сильным соперникам на мировой арене, рано или поздно должен будет высказаться с полною определенностью и снять перед ними маску напускной вежливости.
Дух старой, древней Японии патриотами называется «ямато дамашии» (первым словом географически обозначалось ядро государства среди заселяемого монголомалай­цами архипелага) и сохранился даже до наших дней.
Путешествие на Восток. V. и
Не слишком-ли много дикости, беспристрастно говоря, в этом прославляемом туристами настроении дружинников дореформенного периода? Население поклоняется напр. на одном столичном кладбище могилам 47 верных ратников туземного князя, кото­рые буквально совершили лишь следующее: когда их господин после ссоры с другим более влиятельным престарелым вельможей в силу обычая кончил самоубийством, они поклялись отомстить обидчику .... долго притворялись забывшими обещание, переодетыми проникали к жилищу врага, усыпили его бдительность, наконец воспользовались удоб­ным для нападения моментом и с крайнею почтительностью, кланяясь застигнутому ими врасплох беззащитному старцу, отрубили ему голову. Обмыв кровавый трофей,

ЯПОНСКАЯ ИМПЕРАТРИЦА ХЛРУХО.
убийцы бережно снесли его на место погребения своего князя и затем, по приговору властей, не без удовольствия распороли себе животы. Где и в какую эпоху ряд подобных фактов мог бы возбуждать умиление массы? Между тем народные толпы стекаются на поклонение праху этих добровольно погибших слуг («мучениковъ» во имя «долга и чести» по строго японским понятиям), видят в них нечто вроде исто­рической святыни, венчают их цветами, возжигают там курения, сохраняют в храме их окровавленную одежду и оружие, оставляют над их гробницами визитные карточки. Были даже случаи самоубийства, совершенного тут же, в память этих «великих героевъ». Для полного бессмертия им соорудили даже статуи. Ясно, что западному уму такое мировоззрение в сущности должно по меньшей мере казаться непо­стижимым, как непостижимо гордиться словно действительными памятниками славы
насыпями над грудой корейских носов и ушей, привезенных с материка из похо­дов на слабого соседа. Однако это так!....
В отношении европейски цивилизованных народов к младшему быстро про­грессирующему собрату Дальнего Востока в основе лежит что-то странное: есть доля пренебрежения, где бы нужна была проницательность политико-экономического характера (при насильственном втягивании замкнутых в себе желтолицых островитян в кипу­чий водоворот мировых событий); в свою очередь есть и сентиментальность при восхи­щении всем здешним туземным. Японское искусство напр. бесподобно, но нельзя превозносить его до небес, что отчасти принято в наш материалистический век. Под-

Е. В. МИКАДО МУТСУХИТО.
данные микадо удивительно изготовляют художественные клуазонэ и лаки, с необычай­ным терпением инкрустируют бронзу, вышивают шелками и т. д. Пи один артист на Западе не можеть сразу передать несколькими беглыми штрихами столь реальное и симпатичное изображение растения пли животного, пли обоих вместе, как это легко дается любому опытному рисовальщику в «стране восходящего солнца», — но дар его иссякает на воспроизведении внешних и низших форм природы: одухотворение её и создание человека в органической связи с высшим миром (как мы его понимаем) есть нечто недоступное гению японца, чересчур скованному традиционными условностями сонливой китайщины, игнорирующей идеальное на земле: нет ни симметрии, ни перспек­тивы, ни сочетания света и тени! Все носит характер чего-то виньеточного, декора­тивного.
Пишущие о последнем с самых различных точек зрения положительно при­дают слишком мало внимания лихорадочной поспешности вообще чрезвычайных осто­рожных туземцев поверхностно усвоивать чужую культуру, чужие взгляды, даже чужую одежду. Молодежь при этом зашла, пожалуй, слишком далеко. Эмансипация, отрази­лась даже на простодушных японках. Студентки Тоокио ходят в университет, зачитываются газетами, следят за политикой. Целым протестом встретили передовые соотечественницы приравнимаемого к небожителям микадо постановление родного парла­мента о запрещении им присутствовать па его заседаниях. Между тем строй местной жизни нимало не служит преддверием к подобному явлению. Напротив, прини­женное положение женщины здесь ощущается весьма заметно. Переход от него к чисто теоретической свободе проникаться иностранными идеями радикального прогресса столь же похож на дикий анахронизм, как если бы наши степенные затворницы из теремов московской Руси прямо могли стать стриженными девицами-эмигрантками па улицах Цюриха или Женевы.
Параллельно с неестественною стремительностью совершенствоваться так-сказать на половину и иереростать самих себя, островитяне одушевляются все более и более рискованными националистическими тенденциями к расширению своего господства в пре­делах Тихого океана.
Японией недавно измышлен новый военный флаг: вместо красного шара на бе­лом фоне теперь изображается диск с 8 широкими радиусами-лучами, долженствую­щими символически выразить, чтд за токи идут от «молодой» страны. Не этим-ли объясняется потребность иметь напр. довольно большую армию, которою негде пользо­ваться, если нет видов на материк? Еще близка эпоха, когда главным образом погоня за наживой (auri sacra fames) приводила разноплеменный западный люд к населеннейшему (гораздо плотнее Германии!) архипелагу Дальнего Востока; в данную минуту там пробуждается обратное течение и миллионы существ незримо готовятся, избрав базисом богатую Корею с Маньчжурией и неистощимый по рсссурсам косный Китай, начать традиционную борьбу с высокомерной Европой. Что-то тогда скажет будущее?
Опередив (надолго или кратковременно, никто не решится определить) неуклю­жого гиганта-соседа, способного находить удовлетворение во владычестве любой династии завоевателей с Севера, японский народ сразу приступил к развитию своих промыш­ленных сил и разветвлению торговых сношений.
Он съумел организовать и в 15 лет утроить в огромном количестве сбыт зеленого чая в Америку, выписывавшую его раньше из «Небесной империи». Он при­влек на собственные бумагопрядильни сотни тысяч искусных дешевых рук, ввел образцовые машины, крепко подорвал ввоз иностранных тканей, косвенно вызвал гибель нескольких фабрик в Англии. Издали нам представляется этот отдаленный уголок света чем-то игрушечным и забавным. Если однако принять в рассчет пульс жизни, бьющий в недрах тамошнего энергичного населения, картина резко меняется. Оттуда — с родины мастерски нарисованных фазанов и несгараемых лаки­рованных блюдечек — на беспечный Запад беззвучно надвигается стихийная опасность, в свойства коей и взглядеться нельзя: точь в точь подкрадывающийся к судам туман формозского пролива! Ведь нельзя же забывать, что на пространстве, занимаемом «страной восходящего солнца» (с её 3850 островами) ютится свыше 40,000,000 душ!
Этот мир в себе имеет крайне своеобразное прошлое и весьма проблематичное будущее. Он издревле заимствовал элементы культуры из китайских пределов,

ОСТРОВ ПАПЕИИБЕРГ.
преимущественно через корейский полуостров, — подобно тибетцам проникся, несмотря на прирожденную воинственность, буддийскими чувствами, — предпринимал в средние века смелые плавания до Малакки, завязывал сношения с Сиамом и Аннамом, готов был многому от иноземцев учиться и отнюдь не стоять особняком в семье азиат­ских народов. Появление европейцев сперва порадовало туземцев кажущимися выго­дами от подобного общения, но вскоре смутило и разочаровало. Политическая связь проповедников с обращаемыми в христианство, враждебное отношение их к местному культу, кровавый раздор от столкновения резко отличных начал, глубокая потреб­ность зажить идплличсски-спокойной жизнью на вершинах достигнутого предками мате­риального развития, — хотя бы ценою отчуждения от прочих, по существу им неинте­ресных наций, — все в совокупности ускорило развязку кризиса, вызванного прибытием «белыхъ» людей к побережьям Японии. При входе в нагасакскую бухту мы могли видеть поросший лесом серый остров «Папенбергъ», откуда в XVII столетии рассвире­певшее население тысячами кидало в воду паству католических духовных, распинав­шихся тем временем на кресте. Движимые религиозною враждою голландцы помогали язычникам при этой расправе, за что и получили монополию торговли с архипелагом.
Япония замкнулась затем на долгий — долгий срок. Строжайшими законами за­прещено было коренным жителям поддерживать дружбу и солидарность коммерческих интересов с ненавистным правительству внешним миром. Пытливые умы, не гнушав­шиеся мысли о чужбине, могли о ней урывками узнавать лишь от узников-купцов нидерландской фактории Десима в Нагасаки, которые иногда препровождались из грустного плена перед редко посещаемым их соотечественниками рейдом здешнего города в столицу государства для принесения подарков. Запад в свою очередь почти ничего не понимал во внутреннем строе оригинального царства, пока наконец извне не пришел суровый запрос, по какому праву суда цивилизованных нации лишены убе­жища в непогоду или просто-на-просто выгодных стоянок у «страны восходящего солнца» т. е. того, в чем уже нет отказа нигде на свете даже со стороны грубых дикарей, научившихся горьким опытом уважать волю «белаго» пришельца. Стоило наступить такому историческому моменту, — и счастливое своею мирною обособленностью, довольное судьбой и характером правления, достигшее полного домашнего спокойствия после периода тяжких междоусобий, японское население испуганно и с негодованием всколыхнулось при виде пушек врага, направленных на его цветущие побережья . . . Имел-ли он, строго говоря, нравственную силу за собой, навязывая целому народу отрицательные блага чуждой ему материальной культуры, или действовал на основании произвола, — пусть судит история: нам русским, которых это мировое событие когданибудь должно затронуть больше других, важно помнить одно, что не мы искусственно и насильственно вызвали самолюбивых соседей островитян из состояния сладостной двухвековой летаргии. Пробуждая их из неё, гуманный лодр Эльджин недаром вопрошает будущее в своем дневнике: «что дадим мы им, — не раззорение-ли и гибель»?
Девять дней (от 15-го до 23-го апреля старого стиля) проводит Государь Наследник Цесаревич в Нагасаки. Торжественно тихо проходит на судах эскадры Страстная седьмица. Молитвенное настроение охватывает сердца, — в рамках экзоти­ческого окрестного мира, зараз и очень близко и невообразимо далеко от отчизны.
Августейшие путешественники со вторника приступают к говению. I рудно дать пред­ставление о возвышенном строе чувств, проникающих нам в душу среди столь не­обычной обстановки, с которой вынуждены бывают подолгу родниться наши многотер­пеливые моряки. На фрегатах идет служба. В батарейной палубе, перед маленьким алтарем, несколько сот человек благоговейно внемлют священным словам любви

и покаяния, переживая всеми фибрами существа своего самые скорбные страницы внятно читаемого Евангелия. По сторонам от судового образа грозно стоят исполинских размеров орудия. Урывками долетает отголосок движения на рейде. В просветы видна гладь живописного залива, просится солнечное псбо, чудный неведомый край словно гармонирует с величием богослужения. Когда же Их Высочества выносят плащаницу, низко клонятся головы матросов и невыразимое умиление отражается на лице этих простых глубоко потрясенных людей.
В субботу, 20 апреля, мы приобщаемся Святых Таин. К ночи, — при наступ­лении праздника из праздников, — дуновение сверхчувственной жизни окрыляет тысячи русских душ. С «Мономаха» и «Нахимова», с «Корейца», «Манджура», «Бобра» и «Джигита» на разговенье к Цесаревичу приглашены командиры, а также все офицеры «Азова». Братски встречаем мы «светлый день» у берега языческой Японии, в то время как помыслы витаютъ
В той чистой вышине, где нет огня стремлений, Где каждый глас земли звучит волной молений, Где дольняя печаль познала Божество.
В течение недели и после того Августейшие путешественники исподволь знакоми­лись с городом и ближайшими окрестностями, по возможности сохраняя инкогнито при подобных экскурсиях, ибо оффициальный съезд приходилось отложить до Фоминой недели. Одна из любопытных поездок направлена была, между прочим, в деревню Инасу, отмечаемую английскими сочинениями в качестве «russian settlement», «russian village». Дело в том, что там в пятидесятых годах (вскоре после Крымской войны), — когда «Аскольдъ» под командой Унковского жестоко пострадал в тайфуне, спасшись лишь подвигом старшего офицера и лейтенанта Зеленого, поднявшихся по реям с несколькими смельчаками из нижних чинов срубить иные снасти, — шестьсот душ экипажа с чинившагося фрегата нашло пристанище и радушный прием при буддийской кумирне Госиндзи («храм доброго разумения»). Жители селения сдружились с русскими, усвоили отчасти русскую речь, приноровились к русским обычаям. В двух местных гостиницах умеют приготовлять наши национальные кушанья, держат водку вдовы Поповой, выписывают наши южно бережные вина и т. д. Для матросов есть даже японский ресторан под вывеской «кабак Кронштадтъ». Приветливыми улыбками, радостными взглядами встречают русского посетителя жители Инасы.
Ея наиболее интересным пунктом является кладбище, где покоятся десятки соотечественников, о могиле которых заботливо печется товарищеская рука. Надгроб­ные плиты у нижних чинов по внешнему виду мало чем отличаются от офицерских. Памятников почти нет. Только над одним из погребенных положен изящно задуманный сломанный якорь. Тут же рядом находятся остатки старого голландского кладбища и вплотную придвинуты многие каменные лотосы над прахом бонз. Вот в каком соседстве довелось нашим морякам уснуть последним сном на прекрасной далекой чужбине! Со склонов пригорка, отведенного под область смерти, открывается восхитительнейший вид на бухту и окаймляющие се возвышенности. Непосредственно к холму подползла густая заросль и окружила усопших мягко шумящей непроницаемою листвой, которая словно шепчется с землею.
Наследник Цесаревич посещает наше кладбище и затем милостиво входит в жилище давно уже надзирающего за ним буддийского монаха Окамуры. При кумирне Госиндзи живет всего четыре духовных. Старший из них хорошо еще помнит командира «Аскольда» Унковского и старшего офицера (моего отца), гостивших тогда в монастыре. По странному стечению обстоятельств старшие сыновья их обоих при­были сюда в данную минуту на «Азове».
Е. И. Высочество запросто изволит пить чай у несказанно обрадованного бонзы и дарит ему за радение о русских могилах Свой портрет. Перед тем как вернуться на рейд, Великий Князь мельком осматривает госиндзскую кумирню, вмещающую Путешествие па Восток. V. а

сравнительно небольшое число предметов культа! По бокам от расположенных в центре её Будд устроены невысокие характерные шкафики: сверху — гербы семьи, коей каждый принадлежит, внутри — часы, маленький кумир и табличка с именами предков.
По уходе Наследника Цесаревича Окамура окутывает поданное Ему сидение осо­бым покрывалом и ставит в сторону, чтобы никто не касался впредь подобной дра­гоценности.
Ничего нет легче, по видимому, для русских людей как ладить с азиатами. Между ними и нами — такое сочетание еди­номыслия по существеннейшим жизненным вопросам, что некоторого рода родство душ всегда определяется быстро и самым тесным образом. При глубоком, почти коренном различии национального психо­физического облика, японец и простого звания русский все как-то братски ближе друг к другу, чем к европейцам. Жи­тель «страны восходящего солнца» инстинк­тивно чувствует в нас часть того гро­мадного духовного мира, который мистики наравне с педантичными учеными именуют туманным словом «Востокъ», т. е. лоно зиждительного покоя, откуда на историчес­кую арену искони выходят святить и озарять нашу юдоль великие миротворцы и монархиподвижники. Очевидно, не на конститу­ционном Западе просветлели в сознании народов прототипы глашатаев Истины и государсй-самодержнев, в которых должна по умилительно искреннему верованию про­стых масс жить и «творить благо» близкая к совершенству душа, уже прошедшая длин­ный ряд обусловливавших одно другое перерождений и нравственных испытаний. В глазах целого миллиарда в известном смы-
БОНЗА ОКАМУРА. , '
сле сознательно убежденных людей верхов­ный правитель есть именно и только Пома­занник Божий. Индусы видят в нем воплощение Шивы или Кришны-Вишну, китай­цы — отражение Неба, здешние туземцы потомка «богини солнца», монголы и тибетцы — творческий луч от существа Будд и т. д. В идее все сходятся: престол и скипетр по воле неисповедимых судеб могут становиться уделом и неотъемлемым атрибу­том лишь избранных исключительных натур, которые сразу — с детских лет — вступают в область чисто материальной действительности и сложных отношений к человечеству вообще, сохраняя тайные прочные нити непрерывного соприкосновения со сверхчувственною природою вещей.
По случаю праздника Св. Пасхи, начальником эскадры была послана следующая телеграмма Государю Императору: «Эскадра, под флагом Е. И. В. Государя Наследника
Цесаревича, имеет счастие поздравить Ваши Императорские Величества с великим празд­ником Св. Пасхи.»
Па эту телеграмму вице-адмирал Назимов был осчастливлен следующим ответом: «Христос Воскрес! От души благодарим эскадру, поздравляем всех с великим праздником. Благодарю сердечно всех чинов эскадры за плавание с Сыном.
АЛЕКСАНДРЪ*.

КУМИРНЯ госиндзи.
В полдень Светлого Воскресенья Августейшие путешественники завтракают в кают-компании «Азова», смотрят днем с кормового балкона на забавный японский фейерверк (с распускающимися по ветру из клочьев черного дыма — от маленьких бомб и ракет — разнообразными флагами и шарами, причудливыми человеческими фигу­рами, драконом и птицами из цветной бумаги), изволят принять приглашение на обед с «Адмирала Нахимова» и присутствуют там на мастерски исполняемом нижними чинами спектакле. Идут две комедии из крестьянского быта (каждая в 3 картинах): «Па свою же голову» и «Домовой», кроме того: шутка в одном действии — «С легкой руки».
К ночи офицеры фрегата садятся на весла и восторженно провожают Цесаревича до Его крейсера. Окутанная теплым мраком волна струит фосфорический свет подъ

сильными ударами гребцов. Бухта спит. В воздухе — истома. До чего хорош своими мягкими, слабо угадываемыми очертаниями этот еще незадолго почти заповедный нагасакский рейд!
Сегодня, в понеделник 22-го апреля (4 мая) утром, он чрезвычайно ожив­лен. Мы завтра уходим в Кагосиму. Отряд из наших канонерских лодок, под командой флаг-капитана С. Ф. Бауера, уже пошел вперед в Кобе. При гро­хоте салютов, в исходе десятого, «Память Азова» посещает молодой принц Такехито Арисугава со свитой, прибывший сюда приветствовать желанного правительству Царственного Гостя: его высочество — близкий родственник микадо, временно даже считавшийся престолонаследником; совершая с целями самообразования поездку по Европе, он между прочим радушно был принят и при на­шем Дворе.
До этого Великий Князь был тут, такъсказать, нсоффициально. Правда, неделю тому на­зад, — до семи, на заре, — нам выходило на встречу за остров Папенбсрг (по туземному Такабоко) японское военное судно «Такао-канъ», и в 9 часов, когда мы отдали якорь, представиться Е. И. Высочеству являлись местные власти и послан­ник Шсвич с консулом дс-Волланом и двумя драгоманами, а с парохода «Орелъ», везшего ново­бранцев во Владивосток, громовыми раскатами не­скончаемо лилось «ура» русской земли. По подобных манифестаций казалось мало для полноты впечатленья. Население, — зная, кто прибыл в страну, — жадно ждало бблыпих почестей, иного общенья эскадры с сушей. Ведь в Японии по маршрутам предполо­жено остаться свыше 30 дней, исколесить ее вдоль и поперек, вдосталь налюбоваться её природой и оригинальным бытом островитян. Ведь нашим посещением чересчур даже много занята не в меру подозрительная по своей незрелости туземная печать, ви­дящая в нем событие с важной политической подкладкой!
Через час после визита принца, — приезжавшего и раньше, инкогнито, на «Азовъ» позавтракать у Цесаревича, — Е. И. Высочество и королевич Георгий торжественно отправляются в город. Пушечная пальба заставляет его вздрагивать точно при землетрясении. Гремит музыка. Люди посланы по реям. Па пристани Охато, у бамбуковой арки, собрались для приветствия е. в. Арисугава и командированные из Тоокио сопровождать Августейшего путешествен­ника генерал-лейтенант Каваками, известный прогрессивными стремлениями контръадмирал Ито, секретарь его величества — Санномия, церемониймейстеры: барон Мадснокози (говорящий по-русски, православный, крестник известнейшей благотворительницы гра­фини Гейден) и Ямано-учи, а также здешний губернатор Накано с главными чинами администрации.

С утра — ливень. Погода, слегка прояснившаяся в момент съезда, опять портится. Под дождем садимся мы в джинрикши (с проб­
ковыми шляпами, похожими на гриб, и белыми надписями-нумерами на спине коротких плотно об­тягивающих курток), чтобы длинной вереницей дви­нуться по улицам, несмотря на ненастье переполнен­ным любопытными. Бумажные промасленные зонтики плохо оберегают беззаботную толпу ....
Путь наш тянется зигзагами в гору, к дому начальника области. Па расстоянии двух слишком верст расположились чиновники, волонтеры в мун­дирах., именитые горожане, учащаяся молодежь. В башмаках па подошвах касками, с улыбкой смотрят на процессию изящные узкоглазые мусумэ (девушки). Между ними — масса детей. Глядя на эти наивнонекрасивые с европейской точки зрения, однообразно­типичные физиогномии, начинает понимать, почему туристы обыкновенно сразу бывают подкуплены внеш­ностью маленьких туземных людей. В их чертах сквозит столько добродушие и непосредственного от­ношения к жизни!

ИЗ ЯПОНСКОГО ПАНТЕОНА.
Японские улицы вообще кишат детворой: бри­тая мелюзга (с 2—3 прядями волос) болтается за а зачастую и у таких же малышей как они сами. Подобно
спиной у подростков,

японский БУДДА.
китайчатам каждое такое крохотное существо — оли­цетворенная миловидность. Особенно забавны девоч­ки, — не по годам взрослые по замысловатой при­ческе, неестественно сдержанной походке и манерам, — сосредоточенные, серьезные. С 5—6 лет подобная миниатюрная женщина ходит в школу, учится счи­тать, читать и писать (что весьма не легко из-за сложной грамоты «кана»), учится прекрасно вышивать и по всем правилам мудреного этикета приготов­лять чай.
В резиденции губернатора Великому Князю пред­ставляется семья г. РИакано. В ожиданьи завтрака местный художник, став на колени, низко склонив­шись и опершись локтями 6 пол, показывает нам в приемной свое искусство рисовать, набрасывая кон­туры предметов с поразительной уверенностью и быстротою.
Вежливость требует пройдти во внутренния комнаты без нашей западной обуви, — в какихъто особенных очень неудобных хлопчатобумажныхъ
туфлях (таби), скорее похожих на чулки: дело в том, что тут, где не признаются высокие сидения и паркет, принято все покрывать белыми чистыми цыновками и при­косновение сапог просто пугает заботливое око хозяев.
Угощение устроено в узкой зале, напоминающей крытую веранду: прямо впереди (за раздвинутыми ширмочками-окнами) лежит дворик-сад, почти лишенный расти­тельности.
Садимся мы, поджав ноги, на пол, устланный подушками вдоль стены за нашей спиной. Их Высочествам отведены места на незначительном возвышении. Перед при­глашенными стоят столики-табуретки (дзен) с лакированной посудой и палочками для еды. Женская прислуга (отчасти, должно быть, важного случая ради составленная из близких дому лиц дворянского круга) вносит яства и коленопреклоненно предла­гает их гостям. Эти роскошно одетые точно восковые фигуры крайне оригинальны

НА УЛИЦАХ НАГАСАКИ.
по своей внешности: длинные платья со шлейфом затканы драгоценными узорами, ши­рокие кушаки (оби) завязаны пышным узлом, расходящимся как крылья, — волосы (чернее вороного крыла) тщательно зачесаны и закручены, причем целый цветник колышется при ходьбе над головой. Блестящий убор унизан коралловыми булавками и черепаховыми гребешками. Удивительная прическа до того сложна и так хлопотливо дается прекрасному полу, что обладательницы её ночью спят, подложив вместо подушки деревянный обрубок.
После завтрака нам, согласно программе, предстоит экскурсия по важнейшим пунктам над гаванью. Не найдя о них сведений в печатных путеводителях, я еще в приемной обращался за справкой о том к японцам-сотрапезникам. Ответы не утешительны. В самом Нагасаки в сущности почти нечего осматривать. Через час знаешь весь город. Достопрпмечатслыиым считается лишь храм О’сува, расположенный на возвышенности. Он принадлежит к святилищам шинтоизма, древнейшей туземной религии, схожей с шаманскими вероучениями: чтутся души усопших, смутно истолковы­
вается великая тайна «о пути богов (ками)». Если подняться с главного двора, где стоит чтимый богомольцами огромный бронзовый копь и куда терассами ведет широкая гранитная лестница, местами украшенная портиками (тории), немного вверх, — то (по отзыву моих собеседников) взорам открывается восхитительная панорама: горизонт окаймлен волнистыми холмами, окружившими бухту, вода, которой здесь и там отливает цветным мрамором у отражающагося в ней густолиственного побережья. Печать чего-то грустного и нелюдимого почила па окрестных высотах: даже солнечный луч, и тот как-то невесело играет на темном покрове деревьев. В тоже время внизу игру­шечные улицы, диагонально пересекаемые руслом потока, — с малюсенькими мостиками,
перекинутыми через него, полны жизнерадо­стною толпой, дышут оживлением! Туда-то мы сегодня и отправимся через час . . .
Угощение в доме г. Лакано состоит из освященного вековыми обычаями неподслащснного душистого чая (о-ча), различных сладостей, особенно лакомой рыбы (тай) и какого-то теста из неё с едкой соей, ис­кусно приготовленных морских водорослей (тамоширага), мхов и корней, местных огурцев (киури) и странного вида редьки, кури­ного супа и мелко изрубленных диких уток с жареными цыплятами, вкусных бобов и картофеля, нежных бамбуковых побегов, желэ из овощей с яйцами, рисового тор­та и т. п.
В дополнение к блюдам постоянно подается в фарфоровых сосудах теплая водка сакэ, которую гонят из риса. Под конец обеда се принято пить следующим образом: хозяин обходит гостей и пьет их здоровье, сев перед ними на корточки. Затем чашечка в знак почтения подносится

БИМАНГО, ДРЕВНЕЙШИЙ ТУЗЕМНЫЙ МИНИСТР I ИА РОДНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ.
выпившим ее ко лбу и выполаскивается, а только-что приветствованное лице непосред­ственно отвечает тем же своему визави.
Соседи за трапезой чествуют друг друга одинаковым приемом.
Днем нами посещаются кумирни архаического типа (мия), не представляющие, по правде сказать, никакого интереса: храмы в память предков и героев отличаются лишь обширностью ограды, отсутствием всякой вычурности, наконец внешностью жрецов «каннуши» (в их просторном одеянии и черном головном уборе с белой полосой). Идолов нет. В недоступном взору простых смертных небольшем по размерам «святом святыхъ» хранятся эмблемы культа солнца и войны. По близости — высокие бронзовые фонари и белые фарфоровые башенки. Отношения мирян к религии шинто — самые примитивные: в жертву духам приносятся бескровные приношения. Ни торжест­венных обрядов, ни общественных молитвословий — нет. Около маленького капищ­ного здания помещается чайный дом (у нсбольшего пруда) с разряженными служанками.
Погода — все хуже и хуже. Августейшие путешественники мельком посещают городские сады, где для встречи Их поставлены палатки и куда приглашена музыка. Под проливным дождем приходится вернуться на фрегат. Заготовленная нагасакцами ве­черняя иллюминация плохо удается. Бедные японцы естественно разочарованы, до извест­ной степени, досадной неудачей.
Вторник, 23 апреля (5 мая).
новоотстроенный русский военно-

ТИП ИЗ ИНАСЫ,
Утром Цесаревич удостаивает принять завтрак в доме Григория Александровича де-Воллана и по дороге в наше консульство, расположенное на холму, осматривает морской лазарет с часовней, в создании коих прини­мал деятельное христианское участие Е. И. В. Великий Князь Александр Михаилович.
Па площадке — перед последним подъемом в гору, где находится квартира нашего дипломати­ческого представителя, — туземные фехтовальщики, с палками в руках, не без ожесточения при борьбе показывают Августейшему Гостю свое искусство. На тропинках около толпится народ и, празднуя между прочим сегоднишний «праздник мальчиковъ» в честь бога Хачимана (полумифического микадо, родившагося в пору славнейших древних походов на Корею) тешится пусканьем бумажных змеев, направляемых зачастую с умыслом на перерез нитей таковой же забавы соседей.
Днем мы должны уйдти в Кагосиму, — старое гнездо упорного шинтоизма и традиций феодального характера, — откуда наичаще звучал и звучит разум­ный патриотический протест против чрезмерно скоро­спелых реформ и начинаний ультра-прогрессивного характера. Во время недавно законченных внутрен­них неурядиц самого угрожающего свойства тамошний сатсумский могущественный клан, со своим мудрым князем и лучшими людьми во главе, энергично боролся за низвер­жение сиогуна или шогуна (т. е. главнокомандующего и наместника равных небожителям микадо, чье имя уже означает «высокое место»), для немедленного вручения им нераз­дельной верховной власти, дабы легче было государству сплотить все свои силы на общее великое дело, общую желанную цель: изгнание иностранных варваров . . . Когда пол­ное законное «воцарение прямого потомка богини солнца» стало совершившимся фактом, но вмешательство ненавистных держав в политическую жизнь страны усугубилось, — защитники национального идеала смутились и, чем дальше, тем сокрушеннее относились к нарождавшемуся в Японии либеральному образу мыслей, вскоре приведшему к парламентскому режиму. Издавно консервативная и сочувственно правительству настроен­ная Кагосима испытала при этом тяжелый нравственный разлад: настоящий мятеж не соответствовал правилам туземного рыцарского этикета, терпеливое выжидание не гар­монировало с темпераментом сатсумского дворянства. В результате случились печаль­ные братоубийственные кровопролития, конституционалисты одолели, средневековая старина
отходит в область воспоминании. Несомненно любо­пытно будет заглянуть хоть на миг в этот уголок целого угасающего мира, который еще четверть века тому назад был сознательнее чужд Европе нежели осто­рожный маньчжурский Пекин при даровитейших импера­торах нынешней династии. Если вслушаться в отры­вочные отзывы наблюдательных лиц, представляющих здесь собою импонирующий японцам Запад, — последние только формально и материально накладывают на себя иго непонятной им по существу, иноземной цивилизации. Каждый хотя бы и очень образованный островитянин продолжает питать к пей в душе глубочайшее пре­зрение. Одно благоразумие предписывает faire bonne mine au mauvais jeu. Подобная двойная игра, конечно, дорого обойдется когда-нибудь и самим надевшим маску, и доверчиво введенным ими в заблуждение. Наихудшими последствиями это грозит Англии, отождествляющей от­части свои коммерческие и кондотьсрскис интересы с интересами подданных микадо. Китай чересчур пасси­вен и непроницаем как масса, чтобы осязательно испы­тать удобства и неудобства полуискренней лихорадочно­поспешной политики отделенного от него морем азиатасоседа. Россия, от­

ЯПОНСКОЕ БОЖЕСТВО.

ТУЗЕМНЫЙ БУДДА.
Путешествие на Восток. V.
мыкающая себе новые безбрежные пути в Тихий океан, чересчур сильна и окрылена незыблемой верой в будущее, чтобы ей поперек дороги могло стать симпатичное нам-русским, мнимо-молодое царство, в основах скованное до сих пор эле­ментами дряхлой, почти доисторической культуры. Остальные государства сравнительно далеки от Японии по центру тяжести своего бытия и своего колониального творчества. Развитие торговых сно­шений «страны восходящего солнца» с Францией, Америкой и Германией нимало не обусловливает назревания и развязки кризиса, о котором я говорю. Привычка же англичан рассматривать другие народы исключительно в качестве слепого орудия британ­ской алчности бесспорно должна вызвать рано или поздно (очевидно, раньше чем догадаются опти­мисты-дипломаты) вспышку японского самолюбия, которую не так-то легко будет затушить. Вос­питавшая туземное soit-disant общественное мнение английская печать напела японцам коварную песнь о величии их гения, об их превосходстве над всем окружающим, об их мировом значении и т. п. Когда они захотят это применить на деле

(от чего да упаси их Бог!) — то с одной стороны встретят непобедимую по её косности Небесную империю, вечно втягивающую в себя смелых противников и гото­вящую им духовное поражение на следующий день после их славы на поле битвы, а по­выше — над лакомой Кореей — сверкнут и опаснейшие штыки . . . Взволновать царство микадо, направить честолюбивую нацию к эфемерно-легким подвигам не трудно. Но в случае неудач, ее непременно охватит внутренний пожар и жажда мести относи­тельно истинных виновников несчастья, т. е. иными словами против англичан, подстре­кавших и подстрекающих Японию к политике приключений. Уже много самурайских костей лежит на побережьях Формозы. Уже много раз корейцы устраивали поголов­ную резню над своими храбрыми соседями из-за моря. «Стены недвижного Китая» духовно так же остаются однако непоколебимы как при честолюбивых японских полководцах в старину, мечтавших сломить и завоевать государство богдыханов.

ПОСЛЕ
ЗЛОДЕЙСКОГО ПОКУШЕНИЯ.
Вторник, зо апреля (12 мая).
1)чера и сегодня — страшные дни! Великое и знаменательное путешествие Царского Первенца на Восток отмечено и отчасти прервано на исходе своем неслыханным зло­деянием.
С чего начать? Мысли путаются. Страницы дневника кажутся окропленными кровью ... До чего пришлось дожить! Что довелось увидеть!!
Сумерки ... На балконе гостинницы скоро будет совсем темно. Небо вспыхи­вает пожаром и затем, медленно угасая, ложится безжизненной тьмой на замирающее Киото, прежнюю столицу микадо.
Со дня ухода из Нагасаки, время летело с такою пожирающею быстротой и при смене столь разнообразных впечатлений, что и оглянуться и оглядеться никто из нас не успевал, зачарованный маленькой восхитительной Японией, озаренный до глубины души мягким светом её вешнего солнца, убаюканный точно неземным видением красотою её внешнего мира, где природа дошла до совершенства в гармонии линий и красок.
За то какое ужасное пробуждение! Что за мука — даже все виденное, глубоко воспринятое и . . . в сущности почти непонятое снова тоскливо переживать в сознании и передавать бумаге! Наше пребывание в стране, к тому же, до того мимолетно, что из отрывочных данных, разбросанных по кратким путевым записям, трудно и образовать в памяти сколько-нибудь рельефное осмысленное целое, пользуясь дивною мозаикой впечатлений . . .
Первыми из них являются отблески-так сказать античной Японии, посещение Кагосимы (на юг от Нагасаки), гостеприимный прием у некогда могущественного и славного сатсумского князя, который воочию показывает Цесаревичу, как тут в ста­рину велась борьба, чем была искусная стрельба из лука, какою торжественностью
обставлялись походы за море, в богатую Корею. Последняя может в значительной мере считаться колыбелью всего истинно культурного для здешних островитян. Элементы высшей религии, искусства и т. и. главным образом притекали к ним с ближайшего материка. Настоящей архитектурой японцы, напр., в основе обязаны корей­цам, ибо до их влияния не умели воздвигать красивых храмов с черепичными кро­влями, не строили также и относительно обширных частных помещений, вообще по условиям быта скорее подходили к типу дикарей нежели цивилизованных представи­телей «желтой рассы». Получив некоторого рода просвещение с запада, обитатели «страны восходящего солнца», почувствовали положительную потребность (словно Русь в тяготении к Царьграду) совершать поход за походом на побережья соседней страны, откуда можно было не только почерпать много материальных сокровищ, но и духовных средств для насаждения сравнительно высшей культуры.

японский ВРАЧ.
Снаряжая с просветительными целями миссии на материк, японцы в древности приглашали — параллельно с тем — и к себе, на вечное поселение, более цивилизо­ванных корейцев, избавляя их, приманки ради, от всяких податей.
Впоследствис, патриархально-дикое отношение островитян к соседям сменилось чисто аггресивным и с обеих сторон глубоко враждебным настроением. Корею стали покорять и раззорять беспощадно и неуклонно: уровень её просвещенности стал быстро и решительно понижаться. В конце концов, государство это политически дошло до крайне жалкого состояния, хотя составляет и поныне еще объект жгучих вожделений для воинственного соседнего народа.
Причина понятна. Одиннадцать миллионов корейского населения владеют не­обыкновенно плодородной, изобилующей естественными богатствами страной. Золото и серебро, драгоценные камни, медь, уголь, железо и олово добываются и теперь, при самых первобытных условиях разработки, в весьма значительном количестве. Изъ

ЯПОНЦЫ ПРИ ФЕХТОВАНИИ.
побережий имеет главным образом значение не скалистое и неприветное восточное, где (по мнению наивных публицистов) Россия коварно стремится захватить себе гавань, — а западное и южное, представляющие вместе с прилегающими островами, множество удоб­ных якорных стоянок.
Несмотря на расцвет «страны восходящего солнца» в последние годы, ей всетаки не удается приобрести там, в Корее, экономически преобладающего влияния и значения. Насколько с последнею особенно связаны торговые интересы Великобритании и затем уже Японии, лучше всего доказывается, напр., хотя бы тем, что в гавани Чемульпо из ежегодно туда ввозимого (па сумму, примерно, 8—9,000,000 руб.) на долю первой морской державы приходится около %, а на долю второго государства одна пятая товаров (и то преимущественно иностранного происхождения). Затем уже по очереди идут: Китай, Германия, Америка, Франция, Голландия и Австро-Венгрия, Мы ухитряемся по­ка ввозить всего на 15 — ибоо руб.
Правда, что и японцы, и рус­ские более дорожат завоеваниями боевого нежели мирного характера. Островитяне — воины по инстинкту. Им совершенно сродни идея о миро­вой славе, о преобладании над дру­гими народами, о первенстве среди многомиллионных песчинок своей расы. Недаром подданные микадо убеждены, что из недра, их госу­дарства вышел величайший полково­дец Азии: предание говорит, будто изгнанный врагами из отчизны япон­ский герой Иоситсунэ переплыл сна­чала на Сахалин, а затем пробрался в'ь Монголию, где проявился во главе тамошних орд непобедимым, ужас­ным Чингис-ханом. Дух пред­приимчивости, за морем — в похо­дах через бурные воды — жил и
солнца». Их искони тянуло на материк. Они стремились туда отнюдь не за одними элементами цивилизации, а в силу своей удали: на опасность, па удачу . . . Так длились века. Пи дать — ни взять наши ушкуйники! Па флагах японской разбойничьей воль­ницы, опустошавшей китайские и корейские побережья, всегда красовалось при этом имя бога войны (Хачпмана). Если бы отважным островитянам, при их воинственном пыле и жаре, довелось утвердиться на континентальной почве, они способны были бы, пожалуй, подвинуть мирный «желтый» Восток к новым необъятным по замыслу завоеваниям. Конечно, последние в результате не давали пока ничего политически проч­ного и длительного, но тем не менее свидетельствовали о возможности давать импульс дремлющим первозданным силам глубокой Азии. В каждом из её народов есть задатки к тому, что-бы рано или поздно выказать боевую энергию, не уступающую про­явленной японцами. Еще до нашей эры из Небесной империи до Каспия посылались стратеги.
живет в сердце сынова, «страны восходящаго
В VIII веке один китайский полководец (кореец родом, Kao-Hsien-fa) одержал в Средней Азии блестящие победы над тюркским хаганом и полонил правителя Ташкента. Только арабская мощь удержала тогда движение войск Дальнего Востока далее на Запад.
Теперь, очевидно, никакой Drang nach Westen оттуда не страшен с военной точки зренияевропейским правительствам, но с переживаемым еще тамошними дея­телями опасным бредом политического характера, в конне-концсв, нельзя не считаться. Очагом его служит особенно «страна восходящего солнца», под своей торжествующей пятой почти вычеркнувшая (с конца XVI века) из списка хоть сколько-нибудь заметных по значению азиатских царств злосчастную Корею, а ныне подбирающаяся и к неуклюжему Китаю. Необузданно — честолюбивый японский властитель Хидеоши (три века до нас!) грезил уже о перенесении родной столицы в Пекин. Подобные мечты могут, однако, оживать! . . .

ИЗ СОНМА ЯПОНСКИХ БУДД.
, . . Почему-то, до поездки Наследника Цесаревича в древний город Киото и в Токио, оффициально было решено зайти в Кагосиму, чтобы видеть живущего там на отдыхе сатсумского князя. Я говорю «почему-то», ибо его прежния владения долго слу­жили, — да, вероятно, отчасти и теперь еще служат рассадником нелюбви ко всему иноземному. Неть-ли косвенной связи между этим фактом и покушением на жизнь Цесаревича ?
Португальцы уже в XVI веке посещали Кагосиму (по ихнему Конгоксиму) и научили туземцев употреблению огнестрельного оружия. Дружественные отношения между ними и первыми продолжались весьма короткое время. Политическая роль, которую хотело играть римско-католическое духовенство, испугала и разгневала местные централь­ные власти. Круто отвернувшись от пришельцев, они вскоре повели к открытому разрыву с ними, обрушившись не только на них, но и на обращенных ими в хри­стианство. Вражда стала крепнуть день-ото-дня, завершаясь жесточайшими кровавыми расправами. Неприязнь японского правительства к португальцам была еще в середине XVII века столь велика, что, когда в Нагасаки прибыло от них посольство с пред­ложениями возобновить прежнюю дружбу, власти приказали отрубить голову шестидесяти лицам миссии и отослали в Макао всего лишь одного европейца с несколькими
черными рабами передать соотечественникам грозную весть об участи, постигшей посланцев.
Обособленные в значительной мере от общения с внешним миром остро­витяне мало-по-малу пришли тогда к заключению, что последний им во-первых, опасен, а кроме того и вовсе не нужен. Исторические прецеденты располагали к этому вполне.
При чингисханиде Хублай-хане, монгольские полководцы безуспешно побывали с остатками выброшенных бурями на берег дружин, не только на острове Цусиме, но и на самом Киусиу. Но что мыслимо было по отношению вторгавшихся полуединопле­менников, впоследствис оказалось совершенно непригодным для замедления воздействия белолицых «варваровъ». Когда американцы и европейцы потребовали открытия портов, перед неотразимой силой быстро пришлось смириться. При этом одной из суро­вейших и едва-ли заслуженных кар подверглась на половину беззащитная Кагосима.
Англичане бомбардировали этот очаг самураизма, где еще почти вчера могли являться — на экзальтацию народа — такие легендарного типа герои как могучий Сайго, олицетворявший в себе (на пороге XX века) средневековую Японию.
Не потому-ли нас (т.-е. «Азовъ» с Царственным путешественником) и направили сюда полюбоваться от­блеском увядающей туземной старины? Развенчанный князь сатсумский имел полную возможность приемом Русского Престолонаследника подчеркнуть свои относи­тельные симпатии к державе, не оставлявшей пока кро­вавых следов на побережьях его родины.
Открываю свою краткую запись о пребывании в Кагосиме и вижу следующее: «Массы местных жителей добродушно встретили еще в заливе наш флаг. Въ
ограде старого княжеского дворца нам сразу показали л
кусочек того туземного мира, который рушится, уходит. (С rP031I,,IJ№ изовражеиием над Особенно поразил нас с первых же шагов «япон­ский садъ» . . .
«... Японский сад должен по временам изображать нечто совершенно отвле­ченное: напр., покой, целомудрие, старость и т. п. Вся окаменелая природа (по мнению мудрецов Дальнего Востока) проникнута глубокой внутренней жизнью, преисполнена думы, совершенно безмолвна только на вид. Один красноречивый буддийский монах, по имени Даита, взошел как-то на пригорок и окружил себя камнями различной величины; таинственные слова проповеди так подействовали на эти неодушевленные предметы, что они пошевельнулись и словно поклонились говорившему, после чего по­следний освятил их в память чуда.
«Перед нами, здесь, в Кагосиме — у самого моря не то сад, не то двор с наваленными на этом пространстве мелкими камнями: так принято издревле при жилище японских вельмож, чтобы шум шагов постоянно привлекал внимание стражи. За скалистым берегом рисуются бухточки и мысы.

«Сатсумский князь с особого возвышения показывает гостям и свите образец боевой процессии (в шлемах и кольчугах па древний лад), медленно направлявшейся в поход под звуки унылой музыки и с неприятными для уха вскрикиваниями. Впереди импровизированных ратников прежнего закала шагает маленький сынок князя, у кото­рого при виде этого эфемерно грозного шествия слезы навертываются па глаза. Какая потрясающая драма этот совершившийся уже переход — перелом от феодального полудикого строя к настоящему полусовременному прогрессу и милитаризму! По крайней мере, сопровождающие нас молодые японские офицеры положительно без всякого инте­реса или сожаления, а просто с усмешкой смотрятъ

древний будда.
на соотечественников-сатсумцсв в их отживших свой век доспехах, точь в течь как смотрят по­том на устроенной для Цесаревича кагосимской вы­ставке маленькия модели всех выходящих из упо­требления коммерческих и военных парусных судов (фунэ), объяснения к которым, искусно их сгруп­пировав, дает Его Императорскому Высочеству хорошо говорящий по русски дворянин японец Сига (из Нагасаки).
«Все в этой Кагосиме напоминает о старых почтенных обычаях, об отпечатке глубокой ста­рины. Перед пиршеством (столь же оригинальным как и в Нагасаки, но более торжественным по об­становке) в чертоге князя, среди дивных его садов, Цесаревич имеет возможность видеть святыни сатсумского правившего рода: оружие и вооружение преж­них воителей.
«Когда после обильного угощения теплым сакэ и чаем со сластями, гостям подается рис, это (по традиционному местному возрению) считается знаком окончания трапезы. Во время её играли на класси­ческом «самисене» и пели «благородныя» музыкантши (роскошно одетые и причудливо причесанные девушки из лучших туземных семейств).
«Желая оказать хозяину высокую честь, согласно с нравами страны, Царственный Гость первый (sua sponte) подошел к нему выпить чашечку рисовой водки за
его здоровье, что видимо глубоко растрогало старика и вызвало подражание примеру, по­данному Великим Князем, со стороны гордого родственника микадо — принца Арисугавы.
«Когда мы уже возвратились на фрегат, к нему (в момент что снимались с якоря) подошла лодка, нагруженная блюдечками и чашками (в подарок нам): после оффициального угощения принято дарить присутствовавших на нем лакированною посу­дой, с которой они ели.
« При выходе из залива в море по берегам горят костры, озаряющие
наш путь.
«Их Высочества увозят отсюда, в числе многих ценных подношений и при­обретений, великолепнейшие белые узорчатые вазы.

САТСУМСКОЕ ПОДРАЖАНИЕ СТАРОМУ ПОХОДУ.
«Сатсумский фарфор, вообще, пользуется мировой известностью. Производство его в Кагосиме — искони в руках искуснейших корейских переселенцев.
«До развития японской керамики в китайском вкусе (под сильным воздействием буддизма) у островитян существовали лишь глиняные изображения людей и всяких тва­рей, которые зарывались по обычаю в землю (так-сказать в виде свиты и движимого имущества именитых мертвецов, отозванных в царство теней блаженствующими там предками).
«С момента тесных сношений с цивилизованной Кореей, здешняя керамика, помимо чисто утилитарных целей, стала задаваться и другими высшими, ища совершен­нейших красок и форм, искусства ради искусства, законченности и редкой гармо­нии линий.»
После Кагосимы мы направились на север через Симоносекский пролив во вну­тренния воды японского царства и затем западнее на порт Кобе-Хиого. Вот что я об этом, нахожу в беглых набросках дневника, не успевших разростись из-за внезапности отодвинувшего все на задний план зверски бессмысленного покушения в Отсу:
«Японское „Средиземное" море тянется на протяжении 400 верст, нигде не дости­гая ширины свыше семидесяти. беспрерывные туманы требуют при плавании по нем чрезвычайной бдительности. Прелесть его вечно близких берегов очертаниями отчасти напоминает приморскую местность у Сингапура, отчасти бирюзовую ширь иных италианошвейцарских озер. Тут и там виднеются сквозь голубоватую мглу довольно высокие спускающиеся террасами горы, с зелеными ущельями и водоемами. Желтыми пятнами выделяются изредка по бесчисленным островам жилища туземцев среди кедров, бамбуков и криптомерий.
«Благоухающим сновидением протекают дни до прибытия с эскадрою на глав­ный остров, откуда мы уже по железной дороге должны следовать к старой и новой столицам, останавливаясь для осмотра достопримечатсльностсй по пути. С момента вступления на сушу, мы снова попадаем в какой-то волшебный мир. Здесь — что ни шаг — то поэзия, то легенда. Отмечу хотя-бы наугад только что слышанное предание о городе, в котором мы находимся ....
«Один из величайших честолюбцев и светских владык Японии, знаменитый Киомори (живший в XII веке) воздвиг себе чудный дворец „Фукухара" на месте ны­нешнего Хиого. По преданию, зодчие не смогли раз справиться в предвечерний час с какими-то спешными работами. Хозяин простер веер по направлению к солнцу, и на некоторое время остановил дневное светило. В своих палатах он поселил самого безвольного микадо, — тем более что в ту пору случайно сгорел императорский чер­тог в Киото и сгорел, надо добавить, по совершенно невероятному поводу: семь дворян выпили в харчевне много сакэ и распороли себе после горячих словоизлияний животы. Содержатель гостиницы, из страха перед ответственностью за их поступок, поджег зало с трупами самоубийц, — от пожара же испепелилась вся средневековая столица. Совершенно японское проишсствие!
«Тут, в этом же Хиого, бесчеловечно жестокий Киомори скончался, обуреваемый страшными видениями вечно преследовавших его жертв. Кругом осталась улыбаю­щаяся природа Японии, остались шинтоисские святыни и древности страны, остались живыя
воспоминания о прошлом, когда в здешний строго замкнутый мир не вторгалась волна западной ненавистной иммиграции. Теперь же последняя именно в окрестном районе проявляет много влияния, видоизменяя край в духе поспешно задумываемых и еще поспешнее выполняемых реформ.
«Расположенный несколько восточнее Хиого, относительно новый город Кобе
вмещает, кроме туземцев, до боо европейцев и американцев, а также около тысячи сынов Небесной империи. Первое обстоятельство в значительной степени объясняет образцовое устройство его, так как забота о нем поручена не только губернатору, но и консулам: гладкия, точно паркет, широкия улицы-аллеи тянутся от моря до близких холмов; всюду много зелени и даже газона. Английская ко­

ВСТРЕЧА
В КАГОСИМЕ.
лония завела тут и „cricket-field“, и яхт-клуб, и плаж для купанья. Увитые плюшем комфортабельные виллы должны увеличивать в глазах иностранца прелесть пребывания в этом порте, славящемся хорошими климатическими условиями.
«Цесаревич изъявляет жела­ние взойти па холмистые высоты над прибрежным Кобе и оттуда полюбоваться панорамой его и рейда, упирающагося в лазурную бездну сливающихся с небесною твердью вод.»
В субботу вечером (за два дня до покушения) Августейшие путешественники, после краткого переезда по железной дороге от моря, благополучно достигают недавней столицы государства и парадно встречены на вокзале «Штидзо» двумя принцами крови (Ямашина и Куэ), властями и вы­строенными во фронт воспитан­никами учебных заведений. У въезда в улицу Карасумару —
триумфальная арка.
Киото в течение одинадцати веков считалось главным городом Японии. В числе его названий были, между прочим, и следующие: «твердыня, лежащая среди возвышен­ностей», «крепость тишины» (нужды нет, что в его стенах не раз кипела ожесто­ченнейшая усобица и резня!) . . . Долгое время он был настоящим очагом нетерпи­
мости ко всему чужеземному, узко-национального фанатизма и мракобесия. Пока туда не проник ослепительно-яркий свет извне, под энергическим давлением держав, — тамошние владыки вели самый замкнутый и оригинальный образ жизни в целом мире.
Не довольствуясь ролью отшельников по этикету, микадо иногда добровольно удалялись от земных дел в ограды монастырей. Под буддийским влиянием среди множества лиц выработался обычай, без различия ранга и возраста, уходить в уединение, стано­виться «инкио» (иноками). Пример монархов, конечно, действовал еще более поощри­

тельно в этом направлении, призы­вая к суровому воздержанию, про­буждая в душе жизнерадостных туземцев аскетические взгляды и стремления.
Население так свыклось с характером придворного быта в столице, что нарушение строя этих ненормально тяжелых условий, ма­лейшее изменение государственного механизма чуть-ли не вчера еще счи­тало святотатством, вполне спра­ведливо со своей точки зрения не­навидя «все западное». Несколько лет тому назад Великобритания настояла на принятии её посланника в стенах главной резиденции ду­ховного владыки страны; но на представителя королевы, рубя его
стражу, открыто — среди бела дня, при торжественном шествии — напали изуверы.
Вспышки горечи и возбуждения не могли улечься и потом. Когда паланкин императора стал покидать упраздняемую столицу, горожане Киото упали ниц на пути, со слезами умоляя государя не переселяться в Токио; носильщикам пришлось идти по спинам многотысячной толпы. Она, по отзыву иных европейцев, сохранила непри­язненное настроение к иноземцам и впоследствис. При посещении города принцем Генрихом Прусским, совершавшим кругосветное путешествие, чернь грозно обступила именитого гостя с его свитой, и полиции не без труда удалось пре­дотвратить катастрофу.
Прием Русского Престолона­следника обставлен тут особой пышностью, — точь в точь как особы самого императора. Это, ко­нечно, должно страшно импониро­вать массам! Киото встречает Цесаревича обычным лишь в очень торжественных случаях убранством: кроме флагов (на­ших, греческих и японских), дома увешаны фонариками и хлоп­чато-бумажною материей, производ­ством которой в неимоверном количестве Япония давно славится.

ЕОРЬБА ПРИ СУДЬЕ ПОЕДИНКА.
В воскресенье и понедельник мы столько осматривали и пережили, что перо не слушается мысли, беспокойно перебегающей от одного воспоминания к другому. После ужаса, испытанного в Отсу все смешалось в какой-то хаос с проблесками особенно ярких по глубине впечатлений.
На первом плане стоит отражение туземного буддийского мира, затем величавая осиротелость царских палат, подбор типичнейших по работе произведений на устро­енной для Августейшего Гостя выставке и на показанных Ему фабриках, наконец резиденция шогуна (сиогуна), прежнего светского повелителя. Последняя столь часто уже описывалась туристами, что о ней довольно нескольких слов. Внешность замка Ииджо отчасти напоминает грубой массивностью очертаний древне-этрусские сооружения. Ослепительно-белые здания внутри ограды с крышами, точно у пагод, очень похожи на укрепления: обитавшие здесь, понятно, опирались в столице микадо не столько на свой престиж как на военную мощь.
Теперь это временное жилище наезжавших сюда из Токио фактических хозяев Японии отдано отчасти под занятия провинциальных чиновников. Что за роскошь, какие размеры! — просто не верится, что находишься в стране, где все так миловидно именно своей невзыскательностью и миниатюрностью ... В чертогах шогуна всюду — стенная живопись (тигры, птицы, цветы) на золотом фоне, тонкая, ажурная резьба над две­рями (в виде павлинов, фазанов и букетов больше натуральной величины), на лаки­рованных с позолотою потолках — бесконечные арабески, металлические узорчатые закрепы, герб гордого рода Токугав, как-бы затемняющий маленькую эмблему настоя­щих, но в ту пору полумифических по значению царей: воспетую поэтами хризантему!
Тем резче переход от созерцания этих относительных шедевров туземного зодчества и ваяния к покоям самого «потомка богини солнца»! По ним ходишь, не испытывая почти никакого эстетического наслаждения, но с чувствами положительно мисти­ческого характера. Может быть, впрочем, это, с одной стороны, объясняется услови­ями обстановки ... В виду частых убийств и отравлений в черте дворца микадо, там выработался особый тип благоприятствующих осторожности деревянных постро­ек, где раздвижные стены позволяют буквально за всем следить, а полы от малей­шего шага издают внятный скрип. Кроме того, посетителя невольно повсюду охваты­вает сознание, что тут еще чуть-ли не на днях жило сверхъестественное по народному убеждению существо, недоступное даже взору простых смертных. И вдруг, все обна­жено . . . всему кладет предел беспощадная новая эра! Дворец микадо «Го-шо» (августейшее местопребывание) умышленно отличается крайнею простотой: на белых стенах почти нет художественного орнамента. Главное убранство состоит из белых эластичных цыновок, искусно затканных сверху крепкою сушеною травой с морских побережий. В одной из садовых оград этой старинной почтенной резиденции, неодно­кратно сгоравшей (сравнительно недавно в последний раз) так-называемые «кугэ» — сановники из наиболее аристократического рода лиц, непроницаемой стеной окружав­ших «дивнаго» владыку — играли (согласно древнему ритуалу) перед Царственным Гостем в мяч, словно в старину, когда они увеселяли взоры прссветлого микадо.
Тут я должен сделать некоторое весьма значительное отступление, так как существует мнение, что дикое нападение в Отсу вызвано отчасти проникновением Авгу­стейших путешественников в «святое святыхъ» японского народа, где им оказывались почести, как потомству Солнца, несовместимые с крайним национальным самолюбием. Это положительно неверно с одной стороны, по отношению именно Цесаревшиа, ибо
насколько монархический принцип силен в туземных массах, настолько они чтут и все, исходящее от первоисточников Русского Самодержавия. В прошлом столетии здесь этого еще не понимали вполне, теперь же не могут не сознавать. До злополучно­позорного Рязановского посольства в Нагасаки наше правительство тщетно снаряжало в Японию из Иркутска, чтобы отвезти на родину заброшенных к нам бурею острови­тян, поручика Лаксмана; туземцы с ним обошлись ласково, но категорически отказались от общения с северо-западной державой. 'Когда последняя представлялась им какимъто враждебным варварским хаосом, которого следует по возможности остерегаться. Мало-по-малу, однако, чувства изменились. Мы, в качестве близких соседей, стали доступнее изучению и пониманию. С момента, что азиатам делаются ясны основы нашей Верховной власти, они с нами едины духом. В. В. Головнин рассказывает, что когда он показал японцам своеручную подпись Государя Императора, то они наклонили голову к самому почти столу и с полминуты пробыли в таком положении, лишь после того осмелившись рассмотреть документ. С тех пор прошло много-много лет. При развитии грамотности в «стране восходящего солнца» население хорошо освоилось в общих чертах с тем, что такое — необъятная Царева Россия. Приход могучей эскадры и встречи Великого Князя усугубили образный взгляд на заморского великана, переросшего Китай. Быть может, до нас несколько однородное впечатление произвел на туземцев торжественный дессант Муравьева, когда нашим баталионом из 300 чело­век (с девяти сопровождавших восточно-сибирского генерал-губернатора судов) командовал л.-гв. Семеновского полка полковник Иоссилиани. Но парадный характер приветствий в ту пору и ныне глубоко отличен по существу! Тут уже проявляется не эмбрион русского могущества на Дальнем Востоке, а гордый расцвет силы и влия­ния .. . Как подобная вещь могла создаться из величины, бесконечно малой, — какое незримое начало соткало эту титаническую государственную ткань? Ответ на это у меня давно сложился в сознании: хотя он и пространен, но ему здесь в этот момент, на страницах дневника, положительно должно найтись место, ибо этот ответ — ключ к истолкованию весьма многого.
С той далекой поры, что над великой златоглавой Москвой, еще незадолго перед тем бывшей маленьким серым городом почти незаметного удельного княжества, почило благословение Святителей и блеснул творческий луч самодержавного сознания, озаривший душу её правителей, — с той далекой поры наступавший на нас огнем и мечем Восток властно притягивает взоры русских людей, будит в них дремлющие силы и сказочную отвагу, зовет их к подвигам и движению вперед: за грани тусклой действительности, к славному и светлому неизреченному будущему! Нет и не было ни одного народа на земле, у которого основы прошлого так были бы связаны с судьбами грядущего, как это замечается на росте Русского государства. Западный человек (Немец, Француз, Англичанин, Италиянец) за морем должен искать спасения от одолевающей его дома тесноты, на песке строит там — на чужбине — свое временное благополучие и, чем крепче оседает среди неё при наивыгоднейших внешних условиях, тем осязательнее теряет всякую почву под ногами, потому что старушка-родина и он, добровольный изгнанник, являются двумя совершенно отрешенными друг от друга мирами: за океаном, вне самобытно-родной жизни, можно добыть деньги и положение, но нельзя сохранить в полной неприкосновенности (разве только искусственно и не надолго) дух своего народа, его стремления и заветы . . . Одна Россия не знает, что значит ежегодно высылать за свои пределы, в мертвящую даль, тысячи сынов, не
находящих себе пропитания и убежища среди избытка богатств и труда, выпадающего на долю соотечественников. У нас всякому найдется еще дела на сотни лет, у нас всякий, у кого есть рабочия руки, — желанный гость на восточных, или точнее юговосточных окраинах, где еще неизсякающим родником бьет здоровая жизнь и манит вольная волюшка. В Азии для нас в сущности нет и не может быть границ, кроме необузданного, как и дух Русского народа, свободно плещущего у её берегов необъятного синего моря. Когда высказываешь столь очевидную истину, то обыкновенно слышишь возражения: «к чему нам это? у нас и так земли много! мы и теперь уже расползлись и разрослись до чудовищных размеров в ущерб делу управления государством и прямо во вред нашему коренному населению ...» Но для Всероссийской державы нет другого исхода: или стать тем, чем она от века призвана быть (мировою силой, сочетающею Запад с Востоком), или бесславно и незаметно пойти по пути падения, потому что Европа сама по себе нас в конце концев подавит внешним превосходством своим, а не нами пробужденные азиатские народы для Русских со временем будут еще опаснее, чем западные иноплеменники. Погибели нашей, или унижения грядущего естественно и в помыслах допускать нельзя! Неизбежный рост Мономахова наследия, торжество над враждебными началами, грядущее главенство России в пределах обширнейшего и многолюднейшего из материков нашему духовному оку представляются вполне очевидными. В древности, и вообще в старину, — пока средства сообщения были не в пример труднее и хуже, чем в наши дни, при сношениях с отдаленнейшими окраинами, — огромные царства тем не менее легко складывались, крепли и ширились на гранях полуварварской Европы и зыбкого в своих формах, по непоколебимого в своих основах Востока. В данное время, когда железные дороги и телеграф с телефоном (не говоря уже о других ежечасно совершающихся важных изобретениях и усовершенствованиях) до последней степени упрощают взаимные связи между всеми странами и народами, — едва ли уместно бояться расстояний, отчуждения друг от друга частей единаго' целого и т. п. Ведь условий пространства на деле почти нет! Что нашим предкам казалось только близким, нам рисуется непосредственно лежащим перед нашими взорами.
Все, что слухом жило и чудилось где-то там, в сказочной области, на краю света, — ныне доступно и достижимо после переезда в несколько недель. Двадцатое столетие сулит еще больше неожиданностей в этом отношении. Нельзя усыпить своей мысли и своего воображения одними предразсудками и мнимыми ужасами от бесспорно готовящихся событий, которые все переиначат. Если на пороге усложняющагося будущего мы действительно жаждем нравственного исцеления, могучего знания и небывалого подвига «за Русь и Царя», — нам следует наперед подумать о том, из чего и как создавалось наше отечество, чья кровь преимущественно струится в наших жилах, какими луче­зарными заветами полно наше прошлое. Преобладающее значение в нем всегда выпадало на долю Азии. Опа нас крушила, она же нас и обновляла. Исключительно благодаря ей русское мировоззрение выработало образ христианского Самодержца, поставленного Провидением превыше суеты земиирй, средь сонмища иноверных, но сочувствующих ему народностей. Известный отрывок из «Голубиной книги» характерно отражает поло­жение наших Государей на престше Белокаменной:
У нас Белый Царь — над царями Царь, И он держит веру крещеную, Веру крещеную, богомольную;
Стоит за веру христианскую, За дом Пресвятые Богородицы. Все орды ему преклоиилися, Все языцы ему покорилися;
Потому Белый Царь — над царями Царь . . .
Народные песни одинаково смотрят на светского Московского владыку. В письме Грозного князю Курбскому еще осязательнее проглядывает сознание боговдохновенности истинно-царских помышлений и вечных забот о благе верноподданных: «земля пра­
вится Божиим милосердием и Пречистые Богородицы милостию, и всех Святых молит­вами, и родителей наших благословением и последи Нами, Государями своими» . . . . Где и когда, у кого из европейских правителей было больше или столько же смирен­
номудрия при оценке того, что они собою представляют? Выражать свой взгляд такими словами мог только Царь, глубоко проникнутый восточными умозрениями, что мир — во грехе и во лжи, он же — слабый смертный — силен и многовластен лишь незримым покровительством чего-то светлого и бесплотного, что вокруг него творит и чем все держится . . .
Из этой-то святыни убеждения зародилась незыблемая вера правивших нами и самих управляемых в то, что Русь есть источник и очаг непреоборимой мощи, которая лишь усугубляется от натиска врагов. Восток верит не меньше нас и совершенно подобно нам в сверхъестественные свой­ства русского народного духа, но ценит и понимает их исключительно, поскольку мы дорожим лучшим из заве­щанного нам родною стариной: Самодержавием. Без него Азия не способна искренно полюбить Россию и безболезненно отождествиться с нею. Без него Европе, шутя, удалось бы расчленить и осилить нас, как это ей удалось относительно испытывающих горькую участь западных Славян. Вопросъ

ШВДЕВР ВОСТОЧНОГО ВАЯНИЯ.
заключается в том, чьим нравственным именем, чьею еди­ною волей и впредь будет правиться Мономахово наследье.
За два дня до поездки в злополучное Отсу, Августейшие путешественники в первый раз ездили после обеда взглянуть на японских танцовщиц, славящихся по всему свету не меньше баядерок. К сожалению, действительность не гармонирует с пылкими описаниями туристов. Для справки открываю свою записную книжку и нахожу в ней следующий набросок: «Еще недавно завечерело. Улицы, однако, трудно узнать. они почти пустынны. бесконечными вереницами светлых фонариков тускло обозна­чается наша дорога впереди. Дома закрыты деревянными решетками. Неясные надписи выглядывают из темноты. Целый ряд джинрикш стремительно бежит к окраине Киото, где уже начинается возвышенная местность.
«„Чайный домъ“ освещен электрическими лампочками.
«У сидящих музыкантш (вч, темном одеянии) — традиционный трехструнный „шамисенъ", заимствованный в 1700 г. из Манилы, и маленький приподнятый в руке
Путешествие на Восток. V.
5

тамбурин. они так механически относятся к своему занятию, что порой предста­вляются просто неодушевленными фигурами. Мне всегда казалось, что европеец даже и не в состоянии иначе какъ совершенно поверхностно интере­соваться этим экзотиче- —-ским искусством.
«. . . . Вот оне запели, — и нестройные,
непостижимо гру- х\ стные и в то же
время по своей не/ \ естественной рез-
кости, неприятные для нашего слуха, — то медленные, то порывистые звуки по­текли
по зале.
«Танцовщицы тем временем грациозно и плавно, заученным шагом двпперед поющими: игра веера в их руках куда красноречивее застывулыбок и ничего не выражающих взоров! Это и не пляска, и не чисто восточная мимика с неутомимо-искуснымъ
жутся ших ходьба, — а монотонная, поворотом туловищ и точно заведенной перестановкой ног. Девушки при­
ближаются к зрителям, отступают, меняются местами с подругами, тихо вертятся, нагибаются ....
«Пет, положительно они сами по себе интереснее своего искусства! Дети по облику, бедняжки, согласно обычаю, набелены до шеи: брови наведены, губы накрашены по середине, чтобы ротик казался меньше... Красная и нежно-синяя ткань испещрена вышитыми на ней птичками и цветочками, а то чуть-ли и не це­лыми пейзажами. Танец кукол, приводимых в движение незримыми пружинами!» Не стану описывать всего, что нам пришлось видеть в Киото, при осмо­тре одной замечательной шелковой фабрики, которою славится прежняя столица. Это заняло бы еще главу в дневнике . . . Разведению шелковичных червей, изготовлению дорогих узорчатых тканей японцы научились еще в древности у эмигрантов из южного Китая. На первых порах сырец до такой степени ценили, что его свозили на склад в тройную залу самого микадо.
Здесь же нас знакомят с лучшими местными производствами: по небольшой выставке интересных изделий, устроенной в ограде одного дворца. Справедливость требует заметить, что сгруппированное там поразительно дешево, прочно и изящно. Особенное внимание привлекают к себе разные лаки.
Для придания золотистого цвета лакированным предметам из тончайшей белой сосны, художники-ремесленники наводят на них узор кисточками самой разнообразной формы и величины, обмакивая их в просеянный сквозь кисею золотой порошок.

ОТСУ. В ОЖИДАНИИ.
Кроме того, иностранец не может пройти молчанием писчебумажных продук­тов «страны восходящего солнца». Японцы посылали ведь еще в средние века свою замечательную бумагу в Китай для отпечатания на ней тамошних литературных произ­ведений . , .
Как пи тяжело, но все ближе и ближе приходится подходить в обстановке и подробностям преступления в городе, имени которого почти никто на Западе не знал до 29 апреля (и мая) 1891 г. Этот пункт, однако, имел всегда известное значение в глазах туземного населения. Около 700 г. после Р. Хр. в Отсу, бывшем тогда столицею страны, сведены в одно обширное целое туземные законы. В основу кодекса взяты были при этом юридические принципы китайского народа.
Мы отправляемся туда в достаточно уже успевших надоесть ручных колясках, джннрикшах, хотя есть и железнодорожный путь.

Красота природы в Японии немного однообразна. Когда вглядишься в темную зелень хвойных дерев и в светлые гибкие бамбуки, они начинают казаться чем-то искусственным и точно нарисованным для эффектной декорации.
Прежде всего нас привозят к одной местной святыне, на берегу озера Бива. У старого монастыря Миидера, бывшего прежде — подобно многим другим — укре­пленной твердынею известной политической партии, воздвигнут обелиск в память неко­торых лиц, убитых в 1877 г. при сатсумском восстании.
Августейшие путешественники не осматривают кумирни, потому что видели глав­ные храмы Киото. Впечатление, получившееся от них, стоит быть вкратце отмеченным.
Крыши японских пагод низки и неуклюжи, менее изящны, чем индо-китайские и китайские, оригинальны скорее по обстановке, нежели по замыслу. У входа к каж­дому значительному святилищу, по бокам грандиозного и безъискуственного портика, изо­бражены стражи кумирни с ужасными темными лицами и угрозой в движениях.
Идешь по корридорам-преддверьям любого старинного храма, который весь по­строен из дерева (без малейшей металлической скрепы) — и половины не то стонут под нашими тажелыми шагами, не то пищат как цыплята. Внутри — обширные хра­мины с массивными столбами из одного куска, алтарь с золоченными фигурами, прино­шения из лотосов, курильницы, бронзовые журавли . . .
Так и смотрят в душу посетителей капища застывшие в гиератнческой позе великолепные Будды. Над этими кумирами особенным обрядом совершается «открытие очей», перенесение в них так-сказать силы и жизни, иными словами освящение важней­
ших предметов культа.
Почему-то в европейской печати господствует мнение, будто в «стране восходя­щего солнца» буддизм находится в упадке, что положительно неточно. Правительство, положим, охладело к нему в виду новых веяний; но про~ стой народ продолжает относиться к учению и жре­
честву

ВСТРЕЧНАЯ АРКА В КИОТО.
писно спускается с возвышенности въ
«царевича-мудреца» с величайшим рвением. Женщины прямо-таки благоговеют. Сотни тысяч японок пожертвовали недавно пыш­ные крепкие волосы на скрепление ими как вервиями материалов, нашедших употребление для храма Хонгванджи, — шедевра из дивной резьбы, воздвигающагося на пепелище одной известной кумирни.
Перехожу к местности у Отсу, куда нас привезли незадолго до по­кушения. Она славится издревле красотами пейзажа.
Само озеро Бива образовалось после землетрясений на месте непроходимых топей, где жили по лесам автохтоны-айносы. По­степенно жизнь вокруг забила ключом. Японцы стали сосредоточивать в краю многие свои заветные святыни.
Широкая бесконечная лестница, живо­прилегающую к монастырю Миидера густо-
лиственную чащу, где царит таинственная тишь: некоторые ступени поросли мохом и
раскололись.
Внизу серебром отливает отчасти лишь видное отсюда синее озеро, с мелькаю­щими здесь и там четыреугольными коричневыми парусами рыбаков: холмистые мысы или цветущие островки поминутно скрывают его гладкую поверхность от любопытного взора. Ясно различаешь лишь волнорезы, сооруженные у Отсу для удобства довольно многочисленных судов, разгружающихся в его гавани.
Мы посещаем на Биве один оригинальный уголок, составляющий предмет уди­вления для всех туристов, так как там сохраняется истинная диковинка раститель­ного мира. Я говорю о дереве, которому потерян счет лет.
Чудесное дерево поражает и уродливостью, и размерами: объем ствола, например, равен 5 саженям; высота — двенадцати, длина невообразимо развитых четырехсот ветвей — тридцати пяти, сорока и более. Дабы они не погнулись окончательно и не

ПРОКЛАДКА ВЕЛИКОГО ПУТИ ТАЙГОЙ.
опали, под ними — деревянные подпорки на каменном фундаменте. Древесному испо­лину чуть-ли не поклоняются.
Около берега искусно устроены бамбуковые и тростниковые изгороди, куда захо­дит и откуда не может выбраться рыба: в таких удачно импровизированных садках промышленники ее держат и откармливают в волю.



Перехожу к оффициальной версии дикого покушения и последующих событий, как их потом обнародовал «Правительственный Вестникъ»:
«После прогулки на маленьком пароходе по озеру Бива, все отправились в губернаторский дом, где был сервирован завтрак. Во время завтрака Наследник Цесаревич говорил о радушной народной встрече как в Киото, так и в самом Отсу, и в теплых выра­жениях благодарил местного губернатора за все его любезности.
«В и час 20 минут, Его Императорское Высо­чество выехал из губернаторского дома, направляясь по тем же улицам города в Киото.
«Джинрикши ехали в следующем порядке: впереди местный полицеймейстер и за ним один из японских церемониймейстеров, затем на расстоянии 30—40 шагов ехал Наследник Цесаревич в руч­ной колясочке, запряженной одним возницею, с двумя другими, подталкивавшими джинрикшу с обеих сто­рон сзади. Непосредственно за Его Высочеством ехал принц Георгий Греческий, тотчас за которым следо­вал, в джинрикше-же, принц Арисугава, и сзади лейб-егерь микадо, высланный с самого начала путе­шествия его величеством, с приказанием находиться постоянно при Наследнике Цесаревиче. Затем уже ехал русский посланник, за ним князь Барятинский и прочия лица, как русской, так и японской свиты, а также местные власти. Улица была узкая, шагов в восемь, и кортеж, состоявший, приблизительно, из 50 джинрикшей, тянулся вереницею без всяких промежутков, проходя рысцой между двумя рядами полицейских, расставленных по обе стороны на всем пути, в расстоянии 8—ио шагов один от другого.
«Злодей Тсуда Санцо стоял между охранителями безопасности Августейшего Гостя Японии. Еще поутру он находился на том же месте, но пропустил мимо себя, веро­ятно, уже намеченную им жертву, не подавая, как выяснилось впоследствис, ни малей­ших признаков какого-нибудь преступного намерения. Он знал, что Наследник Цесаревич имел проследовать вторично прежним путем. Лишь только джинрикша Его Высочества проехала мимо него, он выскочил из рядов и, обнажив саблю, на­нес справа, несколько сзади, между джинрикшей и правым возницей, с размаху и Путешествие на Восток. V. 6
освященный японский кумир.
держа саблю обеими руками, удар по голове Цесаревича, Который, обернувшись и видя, что злодей замахивается второй раз, выскочил из коляски на левую сторону улицы. В то же мгновение принц Георгий соскочил со своей джинрикши и ударил злодея сзади бамбуковою тросточкой, между тем, как главный (оглобельный) возница Его Высочества с редким хладнокровием и мужеством бросился под ноги полицейского и, схватив их руками, повалил его на землю. Подскочивший же возница принца Георгия, видя, что злодей выронил саблю при падении, поднял сс и двумя ударами по шее и по спине привел его в почти бесчувственное состояние и в невозможность встать на ноги.
«Все вышеизложенное произошло не более как вч. 15 или 20 секунд, так что кинувшиеся со всехчэ сторон полицейские успели схватить злодея только тогда, когда он уже лежал на земле.
«Первые слова Его Высочества, когда Его усадили на скамейку соседнего дома, были: „это ничего, только бы японцы не подумали, что это происшествие может чемълибо изменить Мои чувства к ним и признательность Мою за их радушие!“ Те же самые слова были повторены Цесаревичем тотчас же принцу Арисугава, подбежавшему к Нему несколько секунд спустя.
«Тут же подоспел доктор Рамбах и сделал Его Высочеству крепкую пере­вязку. Во время этой перевязки Цесаревич приветливо разговаривал о случившемся с пораженными ужасом и до нельзя растроганными лицами обеих свит.
«Между тем, посланник наш, перешедши через улицу, чтобы видеть изверга, совершившего преступление, нашел его в доме, где его вязали два полицейские. „Ни­когда не забуду“, — говорит Д. Е. Шевич, — „зверского выражения его лица, когда, скаля зубы, он отвечал на мой вопрос, что он — „самурай“ (дворянин феодаль­ного строя). Глубокая неукротимая ненависть пылала в его глазах, пока он смотрел на меня.
«Наследника Цесаревича повезли назад в губернаторский дом. Он разговари­вал, какч» ни в чем не бывало. Народ, с благоговением преклоняясь, удивлялся Его спокойствию и улыбающемуся липу. В доме губернатора была сделана новая пере­вязка, и, в то же время, былч> заказан экстренный поезд для доставления Его Высочества из Отсу в Киото. С трудом возможно было убедить Цесаревича прилечь пока на ку­шетку, — настолько чувствовал Он Себя бодрым и полным жизни. Хотя самочувствие Его Высочества и подавало надежду на то, что рана Его не представляла опасности, тем не менее вполне успокоительные сведения могли быть получены только по приезде в Киото и после того, как выписанные с эскадры доктора сделали к вечеру вторую пере­вязку и положительно заявили о полной безопасности от полученной Его Высочеством раны в том виде, в каком она им представлялась.
«Между тем поутру 30-го апреля (12 мая), т. е. на следующий день после поку­шения, было получено оффициальное извещение, что император Японии выехал из Токио и будет в тот же вечер в Киото.
«В ии часов вечера приехал император, и посланник наш, по приказанию Наследника Цесаревича, отправился, в полной парадной форме, на вокзал встречать его величество. Император принял посланника в отдельной комнате. Он был крайне взволнован; голос его дрожал. Его величество выразил сперва свою „неска­занную радость” по поводу того, что рана Цесаревича оказывается неопасною, и желание свое, чтобы Государь Император и Государыня Императрица была „безостановочно” изве­щаемы о состоянии Его Высочества. Затем, император сказал, что лично для него
минута эта была „величайшею печалью его жизни". Далее, он выразил желание немед­ленно повидаться с Наследником Цесаревичем и, на замечание посланника, что Его Высочество уже, вероятно, лег в постель, сказал, что на следующее утро навестить Его Высочество. В конце аудиенции, император сообщил о твердом намерении своем оставаться в Киото до выздоровления Цесаревича.
«На следующее утро император приехал в гостинницу, где Наследник Цесаревич принял его величество в своей спальне. Свидание продолжалось 20 минут и имело задушевный характер.
«Как скоро было решено перевезти Наследника Цесаревича на русскую эскадру, ровно в 4 часа пополудни, император прибыл снова в гостинницу за Его Высочеством, Который ожидал его у входа. Выйдя из кареты, император пригласил Наследника

СПАЛЬНЯ ЦЕСАРЕВИЧА В КИОТО.
Цесаревича сесть, настояв на том, чтобы Его Высочество занял в экипаже почетное место по правую руку. Принц Георгий и принц Арисугава селн на переднее сиденье. Во время переезда по железной дороге из Киото к Кобе, в императорский вагон поместились, с Высочайшими Особами, князь Барятинский и наш посланник.
«В Кобе ожидала императорская карета, в которой его величество довез своего Августейшего Гостя до пристани. В 7 часов вечера Наследник Цесаревич вступил на палубу фрегата „Память Азова", встреченный восторженными и несмолкаемыми „ура" собравшихся там всех офицеров эскадры и команды.
«С и (13) мая Его Императорское Высочество в полном здравии и спокойствии пребывал на фрегате. Когда же Государю Императору угодно было 4 (иб) числа выра­зить желание, чтобы Его Высочество отправился прямо во Владивосток, Наследник Цесаревич тотчас же уведомил в Киото по телеграфу императора Японии о предсто­ящем уходе Своем 7 (19) мая, прибавив, что сердечно сожалеет, что Ему не пришлось
6’
побывать в Токио и представиться императрице. Император отвечал на следующий день также телеграммой п, вместе с тем, через своего внцс-обср-цсрсмониймсйстсра, приехавшего нафрегат от его имени, просил Наследника Цесаревича пожаловать в день ухода завтракать к его величеству в императорский павильон на самой пристани в Кобе, куда в этот день император намеревался приехать из Киото. Наследник Цесаревич принял приглашение императора. Однако, к вечеру, доктора, узнав о наме­рении Цесаревича и опасаясь за Его здоровье (наступал 7 день после получения раны), категорически воспротивились съезду на берег.
«Его Высочество изволил, вследствие этого, телеграфировать императору, приглашая его на фрегат и присовокупляя, что Он искренно сожалел бы, если бы Ему суждено было покинуть Японию, не простившись с его величеством.
«На следующий день, 7 (19) мая, в 12% часов, император Японии, в сопро­вождении принцев Арисугава старшего и Китасиракава, обер-гофмаршала, министра двора и двух адъютантов, приехал на фрегат «Память Азова», при салюте со всех расцветившихся флагами судов нашей и японской эскадр, люди которых, посланные по реям, приветствовали его величество громкими „ура“. Японский императорский штандарт была. поднята, на грот-мачте возле флага Наследника Цесаревича. Его Императорское Высочество, в ленте ордена „Астры“, окруженный лицами свиты и адмиралами, также надевшими японские ордена, пожалованные им всем накануне, встретила» императора у трапа и проследовал с ним, при звуках японского гимна, в Свои покои.
«Состоявшийся затем завтрак имел весьма задушевный характер. Во время завтрака Наследника. Цесаревич пил за здоровье императора и императрицы Японии, на что царственный гость Его Высочества отвечал тостом за Государя Императора и Госу­дарыню Императрицу. По окончании завтрака, Высочайшие Особы распрощались самым сердечным образом, и император съехала. са> фрегата.
«В исходе 5 часа этого же дня, эскадра наша снялась с якора и направилась чреза. внутреннее море во Владивосток.
«Первый вопрос, вытекающий из события 29-го апреля: что могло побудить злоу­мышленника совершить такое ужасное преступление?
«Одна ненависть к чужеземцам казалась бы недостаточною причиной для того, чтобы Тсуда Санцо решился на подобный отчаянный шаг, тем более что для него не было недостатка в случаяха» удовлетворить свои кровавые инстинкты, так как Отсу и озеро Бива ежедневно посещаются многочисленными иностранными туристами. С другой стороны, допустить, чтобы мотивом преступления являлась ненависть ка. русским — положительно невозможно уже по тому одному, что подобной ненависти в Японии не существует. Россия никогда не делала вреда Японии, не пользовалась её некоторою финансовою расточительностью для своиха. выгод, а, напротив, всегда бескорыстно поддерживает её законные требования. Русские, можно смело сказать, менее всех вызы­вают недовольство японцев, во-первых, по своей малочисленности, а также и по осо­бенным качествам, отличающим их от других наций; например, моряки наши в высшей степени популярны ва» японских портах, потому что они щедры и обходи­тельны с туземцами. Надо еще прибавить, что, за исключением некоторых весьма редких газетных статей, ни одна местная газета в общем не отнеслась ка. ожидае­мому событию приезда Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича иначе, кака, вполне сочувственно. Следовательно, не возбужденный газетными толками злодей бро­сился на Цесаревича

ЯПОНСКИЕ ПОДАРКИ НА «ПАМЯТИ АЗОВА».
«Тут мы имеем дело с единичным явле­нием, и такое мнение подкрепляется тем фактом, что из дознания явствует: у преступника не было ни одного сообщника.
«Тсуда Санию глубоко ненавидел иностран­цев вообще. За 8-летнюю службу свою в поли­ции, охрана нетерпимых им пришельцев входила в круг его обязанностей. Нрава он был суро­вого и нелюдимого, и его же товарищи отзываются о нем, как о человеке желчном и с дикими инстинктами, хотя крайне внимательном к своим служебным обязанностям.
«Торжественная встреча, оказанная в Японии, в совершенно исключительной форме, Русскому Цесаревичу, Которому повсюду отдавались императорские почести, а главное — овационный характер приема Августейшего Гостя самим народом в течение

всего путешествия, давно уже мутили закоренелого „самурая", вспоминавшего, к тому же, как, в его юные годы, этот самый народ питал к чужеземцам чувства глу­бокой ненависти.
«Восторженный прием в Киото, древней столице Японии, всегда отличавшейся своим анти-иностранным фанатизмом, довершил дело озлобления в душе преступ­
ника. Он не мог перенести рассказов о народном приветствии в Киото, — о том, что, в императорском саду, старые и молодые „кугэ“ (члены родственных императору семейств), в старинных облачениях, представляли перед Наследником Цесаревичем древнюю игру в мяч, доступную до сих пор только взорам одного императора; адрес киотосских граждан, торжественно прочтенный и врученный Его Высочеству го­родским головой, — все это остервенило мрачного аскета, и когда он, поутру роковаго

дня, выстраивался в рядах своих товарищей, предназначенных для охранения Особы Августейшего Путешественника, он, надо полагать, уже принял свое гнусное решение. «Вот единственно логичное объяснение преступления 29-го апреля. Старые и опыт­ные японцы соглашаются вполне с этими предположениями, да и из самого допроса злодея явствует, что осязательных и непосредственно побудительных причин зло­деяния, кроме его общего психического состояния, не имеется.
«При первой вести об этом злодейском преступлении, взрыв негодования, раз­разившийся в стране, был всеобщий и неудержимый. Можно сказать, что нет города, селения, общества или учреждения, от которых не поступило бы в Киото и Кобе, за
время пребывания там Наследника Цесаревича, какого-нибудь заявления ужаса и омерзения по поводу совершившагося преступления. Адресы, письма, телеграммы и визиты считались тысячами; наскоро учрежденная в Киото канцелярия для принятия заявлений не успевала заносить их в списки, несмотря на лихорадочную деятельность, днем и ночью, 25 чи­новников, из которых эта канцелярия была составлена.
«Князь Барятинский и наш посланник получили за три дня несколько сотен телеграмм. По приблизительному расчету японского министерства двора, всех заявлений по 7-е (19-е) мая поступило около 24 тысяч. Кроме того, в Киото и Кобе почти

ежечасно являлись депутации даже из самых отдоенных губерний, приносившие адресы и подарки Наследнику Цесаревичу.
«В день рождения Его Высочества три парохода, нагруженные самыми разнообразными подношениями, из которых многие были весьма ценны, вышли из Осаки и, став перед фрегатом Его Высочества, высадили депутацию, которая просила о милостивом принятии по­сильных приношений осакских коммерсантов. К вечеру палуба „Памяти Азова" была бук­вально завалена художественными произведениями, сельскими продуктами, лакомствами, и т. п. Эта наивная, но вместе с тем сердечная демонстрация весьма тронула Его Высочество.
«Со стороны японского духовенства и учащейся молодежи также не было недостатка в сочувственных изъявлениях. По всей Японии бонзы и синтоисткие жрецы совершали
публичные моления за выздоровление Цесаревича, — депутации же и адресы от университета и всех школ Японии выражали свое негодование, а также и пожелания Его Высочеству скорого выздоровления.» г
Страшный случай в Отсу не мог не наняти отражения в нашей литературе. Привожу три стихотворения, передающие разнообразные ощущения и мысли современного общества и очевидцев.
17 октября 1888 г. и 28 апреля 1891 г,
Царственный юноша, дважды спасенный! . Явлен двукраты Руси умиленной
Божия Промысла шит над Тобой!
Вихрем промчалася весть громовая, Скрытое пламя в сердцах подымая
В общем порыве к молитве святой!
С этой молитвой — всей русской землей, Всеми сердцами Ты глубже усвоен . . . Шествуй же в путь Свой и бодр, и спокоен, Чисть перед Богом и светел душой!
А. Майков.
Ночь опустилась. Все тихо: ни криков, ни шума . . . Дремлет Царевич, гнетет Его горькая дума: «Боже, за что посылаешь мне эти страданья? В путь я пустился с горячею жаждою знанья: Новые страны увидеть и нравы чужие . . . О неужели в поля не вернусь я родные? В родину милую весть роковая дошла-ли? Бедная Мать убивается в жгучей печали . . . Выдержит твердо Отец, но под строгой личиной Все Его сердце изноет безмолвной кручиной! Ты мои помыслы видишь, о праведный Боже!
Зла никому я не сделал ... За что же, за что же ?»
Вогь засыпает Царевич в тревоге и горе . . . Сон его сладко баюкает темное море. Снится Царевичу: тихо к Его изголовью Ангел небесный склонился и шепчет с любовью: «Юноша, Богом хранимый в далекой чужбине! Больше, чем страны чужия, увидел ты ныне: Ты свою душу увидел в минуту невзгоды, Мошью с судьбой ты померился в юные годы! Ты увидал беспричинную злобу людскую . . . Спи безмятежно! Я раны твои уврачую, Все, что ты в жизни имел дорогого, святого: Родину, счастье, семью, — возвращу тебе снова. Жизнь пред тобой расстилается в светлом просторе, Ты поплывешь чрез иное — житейское море: Много в нем места для подвигов смелых, свободных, Много и мелей опасных, и камней подводных . . . Я — твой хранитель, я буду незримо с тобою: Белыми крыльями черные думы покрою!»
А. II. Апухтин.
Путешествие на Восток. V. 7
5°
Тяжелый, долгий день . . . бессмертный, страшный миг . . .
И улыбалась твердь, и дол кадил сиянием, —
И отблеск красоты в сердца с небес проник: Казалось все кругом одним благоуханьем.
Далекий край . . . Восток . . . Привет толпы чужой . . .
Природы роковой причудливые краски . . .
Наплыв победных сил у жизни молодой . . .
Волшебных смелых грез напутственные ласки . . .
Но вдруг — обман и ночь! И где-ж? — при свете дня, В стране, где Ты на все взирал с такой любовью . . .
Нам думалось, тотчас промчится вихрь огня, расступится земля, обрызганная кровью . . .
Неслыханный позор, невиданное зло!
И видя, что везде испуг, оцепененье,
Ты первый утешал и руку нам простер,
Ты первый произнес: всему и всем прошенье!
Бог запретил вражде: пред чудом мы молчим;
Смиряются в груди и страсти, и терзанья:
Господь руководит Избранником Своим, И призраки уйдут в глухую тьму блужданья . . .
Отмеченный перстом Спасителя-Творца,
Ты взглянешь вдаль, вперед иным прозревшим оком На странный яркий блеск Державного венца, Связующего Русь с таинственным Востоком.
Э. У.
Всякому религиозному человеку понятно, какие невидимые силы сохранили Белому Царю Его Первенца. И без того уже с начала путешествия болезнь Великого Князя Георгия Александровича отравляла всем нам лучшие минуты напряженно переживаемых исключительных месяцев. Последний же случай переполнял чашу испытаний и произво­дил буквально ошеломляющее впечатление .... Тут-то чувство веры и просилось наружу, ища слов для выражения благодарности Всевышнему! В такой момент само собой творилась и повторялась молитва, сложенная на Святой Руси после ухода «Азова» в далекия моря, с Царскими Сыновьями.
В «Церковных Ведомостяхъ» было напечатано следующее определение Святей­шего Синода для моления в церквах о благополучном путешествии Их Императорских Высочеств:
«Святиъйший синод, но поводу предпринятого Их Императорскими Высочествами Государем Наследником Цесаревичем Николаем Александровичем и Великим Князем Георгием Александровичем далекого путешествия на Восток, приказали: предписать епархиальным преосвященным и духовенству всей Империи творить в кафедральных соборах, а также во всех приходских, монастырских, равно военного и морскою духовенства церквах о благополучном совершении предпринятого Их Императорскими Высочествами путешествия особые моления, присовокупляя на литургии, игоелг помино­вения на сугубой ектении Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича, следующее прошение: Луце и Клеоть во Еммаус спутъшествовавый, гг благоутешное
возвращение в Иерусалим Твоим преславным познанием онгъм устроивый, спутьшествуй Твоею благодатию, и Божественным благословением, и ныне рабом Твоим Благовгърномгу Государю Наследнику Цесаревичу и Великому Князю Николаю Александровичу и Благоверному Государю и Великому Князю Георгию Александровичу, и на всех путех к Их пользиь и в славе святого Твоею имени блаиопосниыии, во здравии и благополучии соблюдая и созвращая во время благогиодобно, яко всещедрому благодетелю молимииися, у слыти и милостиво помилуй.»
Когда после покушения отовсюду сыпались депеши с поздравлениями и благопоже­ланиями, — из всех правительств особенное внимание и участие проявил Китай. По­сланник его (известный на Востоке лорд Ли) приехал даже самолично в Кобе при­ветствовать Августейшего путешественника. Главнейший же из деятельных сановников Небесной империи обратился к Нему со следующим посланием на английском языке.
ТЯНЬ-ДЗИНЬ.
и8 мая 1891 г.
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО!
Я чувствую себя глубоко польщенным за пересланную мне через г. Клейменова фотографию Вашего Императорского Высочества и ото дает мне смелость просить у Вашего Императорского Высочества, чтобы Вы в свою очередь милостиво приняли мой портрет. С тех пор как я узнал о Вашем намерении посетить Восток, я все радостно ожидал встретить Ваше Император­ское Высочество а потому очень сожалел, когда узнал, что ограниченный срок времени не дозволяет Вам выполнить всей первоначальной программы в её полном объеме.
Принимая во внимание, как тепла дружба, всегдя существовавшая между нашими двумя госу­дарствами, надо счесть лишь за слабое доказательство уважения посылку двух броненосных судов на Юг для конвоирования Вашего Императорского Высочества к Шанхаю и командировку одного из приближенных ко мне лиц, чтобы служить Вам в качестве переводчика. Мне надлежит благодарить Ваше Императорское Высочество за драгоценные подарки, данные Вами сопровождав­шим Васа, китайцам.
Я с горестью узнал о столь неожиданном несчастий, постигшем Ваше Императорское Высочество в Японии, и радуюсь, узнав огь моего сына, нашего посланника в Токио (назначен­ного по Императорскому приказу явиться к Вам, как только о несчастном случае стало изве­стно в Пекине), что Ваше Императорское Высочество, охраняемый Всевышним, поправляетесь и скоро выздоровеете.
Пользуюсь случаем засвидетельствовать Вашему Императорскому Высочеству мое глубочайшее почтение н искреннейшую преданность.
« ЛИ-ХУН-ЧЖАНЪ» (по китайски).

Grand secretary and Govemor-general,
Еще сердечнее естественно отозвались русские моряки, отчаяние которых после покушения не поддается описанию. Всех глубже и ярче воплотил их постепенно уми­ротворявшиеся чувства командир «Мономаха» Дубасов, в своей прощальной речи на нем, когда с эскадры Цесаревичу давался последний завтрак на Владивостокском рейде. Вот эти по истине трогательные и памятные слова:
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО!
Позвольте мне, — как командиру одного из судов, на долю которого выпало счастье сопровождать Вас от начала и до копна Вашего плавания, постараться — насколько это в моих силах, — выразить те чувства, которые мы испытываем в настоящую минуту, т. е. в минуту, когда мы готовимся спустить флаг Вашего Императорского Высочества, а Вы, — оставляя пас, — изволите переступить, с палубы кораблей Своей эскадры, на твердую землю. Я не беру на себя смелости говорить об общем значении путешествия Вашего Императорского Высочества па Дальний Восток, т. е. в ту сторону, куда лежит историческая дорога, по которой подвигается русский народ; я позволю себе лишь указать на то значение, какое путешествие это имеет для нас — моряков, сго счастливых соучастников, и в лине нашем, для всего русского флота, который мы здесь представляем. Еще впервые Наследник Русского Престола совершает столь дальнее и столь продолжительное путешествие на Своих военных кораблях. Еще впервые нашим воен­ным судам выпадает счастье гордо нести флаг своего Цесаревича через чужеземные моря и океан, к самым дальним пределам Русского Государства, — и мы не можем не сознавать, что в этом счастливом и знаменательном историческом событии на долю нашего флота выпала особенно высокая честь, что ему оказано особенно милостивое доверие. Я думаю, что я могу ска­зать за всех, что мы до такой степени проникнуты сознанием этой высокой чести, до такой степени полны чувства гордости за оказанное нам доверие, что эти чувства мы сохраним навсегда не только для самих нас, а передадим их и следующему поколению моряков.
Но не одно сознание чести и не одно чувство гордости остаются нам в настоящую минуту. Пребывание Его Высочества между нами оставляет за собою еще более глубокий след в дру­гом отношении: редко кому из нас, в течение этих семи месяцев, не выпадало счастье лично соприкасаться с Его Высочеством, и в сердце нашем запечатлелся навсегда тот простой, добрый и сердечный привет, которым Его Высочество дарил при этом каждого из нас. Наконец, как ни хотелось бы забыть только что пережитые нами тягостные впечатления, умолчать о них в настоящую минуту невозможно: вопреки всякому ожиданию, внезапно совершено было дерзкое покушение на жизнь Цесаревича! Предательскою рукою исступленного фанатика пролита была кровь Его Высочества, — та драгоценная для всякого русского кровь, за каждую каплю кото­рой мы были бы счастливы отдать нашу жизнь ... И в этих чрезвычайные ь обстоятельствах Его Высочество остался верен Себе — Он сохранил Свое светлое спокойствие, всепрощающую доброту и доверие к окружающим. Я думаю, что я и на этот раз могу сказать за всех, что тяжесть и боль тех тревог, которые мы перенесли, опасаясь за здоровье и самую жизнь Его Высочества, а затем счастье видеть Его спасенным, и в сго светлом настроении, привязали нас к Нему такою привязанностью, которая может порваться только с последним биением сердца. Оставаясь теперь позади Цесаревича, мы сердцем всегда будем сопровождать и окружать Его и наша постоянная молитва будет заключаться в том, чтобы Провидение, которое сохранило нам Цесаревича в настоящем случае, охранило бы и все будущие дни Его от всего, что могло бы омрачить Его счастливое настроение, Его светлое отношение к жизни и окружающим. Я предлагаю тост за здоровье нашего Августейшего Флагмана, Его Императорское Высочество, Наследника Цесаревича.
Как отнесся Августейший Флагман к деятельности чисто морской и как оце­нил сс, — лучше всего можно видеть из следующего приказа, отданного в день съезда во Владивостоке:
«Прощаясь с дорогою мнп> эскадрою, пришедшею под моим флагом, из вод Средиземного моря, фрегатами: «Память Азова», «Владимир Мономахъ» и крейсеромъ
«Адмирал Корниловъ» и присоединившеюся ко мне в феврале сею года эскадрою I ихого океана, мне приятно высказать, что я сохраню в памяти проведенные мною в плавании семь месяцев. Познакомившись со всеми случайностями в море и вну­треннею корабельною жизнью, я признаю, что те трудности службы, которые возла­гаются на адмиралов, командиров и флагманского штурмана, как лиц отвп.тственных, вполне выполнены. Приношу сердечную мою благодарность начальнику эскадры Тихого океана вице-адмиралу Назимову, младшему флагману — Свиты Его Импера­торского Величества контр-адмиралу Басаргину, командирам: фрегата «Память Азова» капитану и ранга Домену, фрегата «Владимир Мономахъ» капитану и ранга Дубасову, крейсера «Адмирал Корниловъ» капитану и ранга Алексгъеву, крейсера «Адмирал Нахимовъ» капитану и ранга Федотову, клипера «Джигитъ» капитану 2 ранга фон-Фелькерзаму, канонерской лодки «Запорожецъ» капитану и ранга Нсвражину, канонерской лодки «Манджуръ» капитану 2 ранга Кази, канонерской лодки «Бобръ» капитану 2 ранга Бойлю, канонерской лодки «Кореецъ» капитану 2 ранга Филисову, канонерской лодки «Сивучъ» капитану 2 ранга Плаксину.
«Равным образом объявляю искреннюю мою благодарность старшим офицерам, специалистам, вахтенным начальникам, вахтенным офицерам, чинам флагманских штабов и гражданским чиновникам. Командам вегьх судов мое спасибо за службу.
«Не могу не высказать ошдгьлъную мою благодарность капитану / ранга Домену, командиру фрегата «Память Азова», на котором я имгьл мой флаг в течение всех семи мгьсяцев, за особенную его заботливость ги тгь труды, которые неизбежно связаны с командованием флагманским кораблемъ».
Подлинный подписан; «111 /КОДАИ».
Справляясь с техническими итогами, видно, что фрегат «Память Азова» проплыл около 2о,ооо миль, под котлами сожжено около 300,000 пудов угля, его винты и машина сделали 5‘4 миллионов оборотов. Тысячемильные переходы при всех случай­ностях моря совершались с точностью по росписанию, заранее составленному, и укло­нения бывали иногда только на несколько минут.
Суда эскадры большую часть времени провели в жарком поясе, в нездоровых местностях, перемены температуры от 425е до 4° совершались быстро, но не было потеряно ни одной человеческой жизни. Пройдены моря, известные своими опасностями; входили в реки с быстрым течением, прорезали густые туманы — и везде прошли благополучно.
По отношению свежей погоды обстоятельства благоприятствовали плаванию. Море не было очень бурно, и штурмовые переходы приходились большею частью в отсутствие Его Императорского Высочества. Исключительно сильный шторм был встречен фрега­том еще в Бискайской бухте, когда шли в Средиземное море с Великим Князем Георгием Александровичем. После тогдашнего испытания трудно было сомневаться в мореходной способности нового крейсера, назначенного исполнить почетную обязанность — послужить флагманским кораблем Наследника Престола. Почетное назначение не лишало фрегать его боевого значения, и во всех портах моряки всех наций отдавали должное силе русской эскадры, и глубокое впечатление оставлял тот факт, что главные пред­ставители её — «Память Азова», «Адмирал Нахимовъ», «Владимир Мономахъ» — постро­ены и вооружены в самой России, на петербургской верфи Балтийского завода.
Государь Император, в милостивом своем расположении к флоту, изволил остаться доволен службою эскадры, что выражено было присылкою следующих теле­грамм на имя вице-адмирала Назимова:

и) От Его Императорского Величества Государя Императора: «Поздравляю с благополучным окончанием плавания с Цесаревичем. Сердечно блаюдарю вас, Владимира Григорьевича' и Николая Николаевича2; передайте всиъм командирам и и. офицерам эскадры мою искреннюю благодарность и мое спасибо всем командам.»
Подписано: « АЛЕКСАНЛР ».
* Свиты Е. И. В. контр-адмирал Басаргин (ныне покойный).
’ Капитан и ранга Домен.
2) От Е. И. В. Великого Князя Генерал-Адмирала: а По случаю благополуч­ного возвращения Цесаревича на родину я имел счастие получит благодарность от Государя Императора за эскадру и моряков.

«Всецело приписываю вам и вашим подчиненным этот знак Царской милости гг с своей стороны выражаю вам всем сердечную признательность за умиълое и разум­ное исполнение поручения, на вас возложеннаго».
Подписано: « АЛЕКСЕЙ».
ПЛАВАНИЕ
ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ГОСУДАРЯ НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА с 2(> октября 1890 г. по 21 мая 1891 г.
На фрегате „Память Азова".

Сколько времени
Сколько пройдено
Вышелъ Пришелъ
пробыли в море
МИЛЬ

2 6-
го
октября
изъ
Триеста
28-
ГО
октября
въ
Корфу
2
сут.
—
час.
485
МИЛЬ
29
»
»
»
Корфу
29
»
»
»
Патрасъ


II'а
»
1.35
»




Коломаки
21
»
»

Пирей


2*4
»
35
»
Л 1
7
))
ноября
»
Пирея
10
))
ноября
»
Порт-Сайд . . .
2
))
17
»
665
))
ИО
»
»
»
Порт-Спида . . .
ИО
»
»
»
Измаилию


8
»
45
»
2 7
»
»

Суэца
3
»
декабря
»
Аденъ
5
»
9
»
134°
»
4
»
декабря
»
Адена
11
»
»
»
Бомбей
6
»
М
»
1700
»
30
))
янв. 91 г
»
Тутикорина . . .
Зи
))
января
»
Коломбо


иб
и)
170
))
12
»
февраля
»
Коломбо
19
))
февраля
»
Сингапур
5
))
22
»
1620
»
2!
»
»
»
Сингапура ....
23
»
»
»
Батавию
2
»
4
»
Sio
»
2
»
марта
»
Батавии
7
»
марта
»
Бангкокъ
4
»
иб
»
1280
»




Бангкока
иб
»
»
»
Сайгон
2
»
20

730
»
19
»
»
»
Сайгона
23
))
»
»
Гонконг
3
»
иб
»
1020
))
На частном Китайском пароходе „Кинг-Куанъ“.
24-го марта из Гонконга
24-го марта в Кантонъ
7 час.
85 миль
27 » » » Кантона
27 » » » Гонконг
6 »
85 »
На фрегате „Память Азова".


29-го марта из Гонконга
31-го марта в Фу-чжоу
и сут. 18 час.
460 миль
31 » » » Фу-чжоу
2 » апреля к Седельн. островамъ
i » 18 »
340 »
На пароходе „Владивостокъ".
3-го апреля огь Седельн. островов 7"го апреля в Хан-Коу
Зсут. 18
час.
690 миль
9 » » из Хань-Коу 13 ” ” к Седельн. островамъ
3 » 18
)>
700 »
На фрегате „Память Азова".
13-го апреля огь Седельн. острововъ
2 » » из Нагасаки
15-го апреия в Нагасаки
23 » » » Когосиму
27 » » » Кобе
11 » мая во Владивостокъ
и сут. 14 час. »
2 » 18 »
3 » 17 »
12 »
57а »
390 миль
180 »
2,| » » » Когосимы
•7 » мая ич Кобе


580 »
820 »
15 » » » Владивостока
иб » » » Посьста
15 » » в Посьетъ
16 » » во Владивостокъ

57 »
65 »






58 сут. io*/4 час.
14,187 миль.
П Р И Л О Ж Е И 1 Е.
27-го октября 1890 г. Адриатическое море, в полдень. .
29 » » Ионическое море .
8 » ноября. Средиземное море
2 » » » »
28 » » Красное море . .
29 » » » » . .
30 » » 11 » . .
и » декабря. » » . .
2 п » » » . •
5 » » Аденский залив.
6 » •> Индийский океанъ
13 » февраля 1891 г. Индийский океанъ
J Ю » » »
15 »» »> » »
J 6 » » » "
17 » » »
21 » » Китайское море . .
22 » » Банковский проливъ
3 » марта. Гаспарский пролив 4 и « Китайское море . .
; о о » » . .
6 » » Сиамский заливъ . .
i.j » » Китайское .море . .
15л « п » . .
20 w й » » • .
21» о » » . .
22 » » п » . .
30 >• •> Формозский проливъ
и » апреля. Восточное море . . .
14 » » “ »
25 » » » “
9 » мая. Японское море ио » » и «
ИИИир. 42°
36'
с-ая
Доли
-. 15° 20'
в-ая
»
38е
З1'
»
л
20®
42'
»
1»
35°
52'

»
25°
9'
п
п
33°
24'
п
»
29°
35'
»
II
27°
20'
»
и)
34°
24'

»
29°
9'
»
»
36’
’9'
»
»
18’
4°'
>»
»
38°
45'
»
>1
и6°
35'
>»
»
41°
5'

л
«3*
20'
л
II
43*
3'
0
»
’3°
12'
»
1)
47°
38'
))
Л
14°
5'
л
1)
5и°
37'
»
»
iS°
11'
П

55°
54'
»
I)
иб’
23'
и
»
60’
22'
п
II
И7°
18'
и»
»
64°
38'
»
II
18’
34'
»
II
71"
22'

II
5*
48'
»
►»
83°
Иб'
»
»
5°
48'
»
1)
«7°
50'
»
»
5°
Si'
»
»
92°
30'
»
II
5°
46'
»
»
96’
и8'
0
Л
• 9
3
42'
и>
»
юо’
24'
в
1)
0°
4°'
л
И>
1040
27'
»
»
2’
39'
ю-ая
»
Ю5°
49'

»
3°
22'
»
Л
ю7°
иб'
»
»
о’
35'
с-ая
л
И0б°
24'
п

4°
42'
»
»
104°
17'
»
»
8’
39'
»
»
ИОИ’
46'
»
»
ио’
33'
»
»
ИОО°
50'
»
л
8°
и'
»
»
104е
39'
»
1»
ИО®
53'
»
л
109’
45'
I)
»
«4°
27'
»
л
112°
59'
»
»
19°
7'
»
»
”4°
6'
»
»
23°
8'
»

И7°
20'
»
п
28’
28'
п
1»
122°
9'
0
»
Зи°
57'
»
II
I 26°
12'
D
и
32е
55'
»
II
129’
24'

»
36°
47'
»
»
И3<>°
45'
»
П
40’
26'
»
«
131°
35'

'Гак как все всякого сомнения страшный случай в Отсу имел некоторую таинственную связь с охватившим Японию трепетом при реализации слухов о соору­жении Сибирской железной дороги, — здесь уместно упомянуть, каким образом у нас окончательно созрела идея об осуществлении этого грандиознейшего из предприятий.
Путешествие на Восток. V. 8

СТАРЫЙ КОРЕЕЦ.
Высшие правительственные учреждения приступили к обсуждению вопроса о постройке Сибирской желез­ной дороги после 1870 г., когда сеть железных до­рог в пределах Европейской России достигла уже известного развития и когда в Бозе почившему Импера­тору Александру II благоугодно было выразить Высо­чайшую Волю о необходимости доведения сети желез­ных дорог Европейской России к границе Сибири, для проведения, в будущем железных дорог и в самой Сибири.
Во исполнение сей Высочайшей Воли, тогдашний Ми­нистр Путей Сообщения, генерал-адъютант Посьст, внес, после произведенных в 1871, 1872 и 1873 гг. изысканий, 2 мая 1875 г. представление в Комитет Министров о тех направлениях, в коих возможно соединение существовавшей сети железных дорог с Уралом, для дальнейшего проведения железных до­рог в Сибири,
Па этом журнале Комитета 22 мая 1882 г. по­
следовала Собственноручная Высочайшая резолюция:
«Изыскания произвести безотлагательно и рассмотреть в Комитете Министров для обсуждения направления Сибирской магистральной линии.»
Во исполнение сего, Министр Путей Сообщения, генерал-адъютант Посьет, пред­ставил в 1884 г. подробные соображения о трех направлениях Сибирской железной
дороги:
а) от Нижнего через Казань, Ека­теринбург до Тюмени,
б) от Самары через Уфу, Краспоуфимск, Екатеринбург до Тюмени, в) от Самары через Уфу, Златоуст, Челябинск и Томск, поддержи­вая сие последнее направление.
Во время постройки разрешенных дорог поступил, по Высочайшему по­велению, на рассмотрение Комитета Ми­нистров, всеподданнейший отчет гене­рал-губернатора Восточной Сибири графа Игнатьева, который, в заключении сво­его отчета, указывая на многие неудо­влетворенные нужды вверенного ему края, выразил убеждение о безотрадном его положении. Против этого места отчета Государю Императору благоугодно было начертать;

«Уж сколько отчетов генерал-иубернаторов Сибири Я читал и должен с грустью и стыдом сознаться, что Правительство до сих пор почти ничего не сдгьлало для удовлетворения этого богатого и запущенного края. А пора, очень пора.»
В конце того-жс 1886 г., по ходатайству Приамурского генерал-губернатора, ба­рона Корфа, рассматривался, по Высочайшему повелению, в Особом Совещании Мини­стров, вопрос об осуществлении Забайкальской железной дороги, и Совещание это, при участии генерал-адъютанта барона Корфа, пришло к убеждению, что скорейшее сооружение Забайкальской железной дороги необходимо не только в интересах местного края, но и всего государства.

КИТАЙСКИЙ ХРАМ.
Министр Финансов, действительный тайный советник Вышнеградский, с кото­рым сделал сношение генерал-адъютант Посьет относительно ассигнования кредита для исследования направления этого пути, затруднился, по состоянию государственного казначейства, ассигновать потребную на это сумму.
В виду поступивших новых подобного же рода заявлений от помянутых генералъгубернаторов, Государю Императору благоугодно было поручить Особому Совещанию из подлежащих Министров, под председательством действительного тайного советника Абазы, вновь обсудить вопрос о скорейшем осуществлении Сибирской железной дороги.
Высочайше утвержденным 7 июня 1887 г. заключением этого совещания, поста­новлено произвести изыскания Сибирской дороги:
а) от Томска до Иркутска и далее до западного берега озера Байкала,
б) от восточного берега Байкала до Стретенска,
в) от Владивостока, вдоль Уссури, до Графской пристани, и
г) рекогносцировку в обход озера Байкала.
Вслед за сим, в виду оказавшейся на месте крайней необходимости приступить к постройке железной дороги от Владивостока до Графской, т. е. Уссурийской желез­ной дороги, Приамурский генерал-губернатор настаивал на немедленном ассигновании средств для приготовительных работ по постройке этой дороги, так как изыскания ведутся настолько энергично и успешно (начальником партий был инженер Урсати), что окончания их можно ожидать в скором времени. Согласно сему, Министерство Путей Сообщения внесло ходатайство в Комитет Министров.
Высочайше утвержденным 29 ноября 1887 г. положением Комитета Министров было постановлено предоставить Министру Путей Сообщения: выделить вопрос оба. Уссурийской железной дороге из прочих вопросов о Сибирской железной дороге, ускорить производство изысканий и, затем, дать этому делу, по соглашению с Мини­стром Финансов, дальнейший ход.

КОРЕЙСКАЯ ЗАИIРЯЖКА.
В марте 1889 г. Министром Путей Сообщения был Всемилостивейше назначен статс-секретарь фон-Гюббепет, ознакомившийся уже, во время пятилетней бытности Товарищем Министра Путей Сообщения (1880 — 1884 гг.), с ходом дела осуществления Сибирской железной дороги. Озабочйваясь успешным выполнением неоднократно по­следовавших Высочайших указаний о скорейшем осуществлении этого дела, но имея в виду, что начатые изыскания не были еще окончены, — что в смете Министерства Путей Сообщения не назначено никаких кредитов на приступ к работам по по­стройке, и что даже вопрос о направлении Сибирской железной дороги и о постройке её сплошною или участками между речными бассейнами, и от какого пункта следует начать ее с Запада, не был решен, — статс-секретарь фон Гюббснст заявил прежде всего, в том-же 1889 г., Министру Финансов о необходимости ассигновать на предстоящее с 1890 г. пятилетие, сверх других чрезвычайных расходов, также кредиты на постройку бооо верст (по 1200 верст в год) новых железных дорог, в том числе около 2000 верст сплошной Сибирской железной дороги, исчисляя кредиты па приступ к постройке её сплошною и при том одновременно с Востока и Запада.
На это Министер Финансов, действительный тайный советник Вышнеградский отозвался, что «при настоящем состоянии источников государственных доходов едва-ли может быть признано возможным, в течение предстоящего пятилетия (т. е. до 1895 г.), приступить к постройке железных дорог в Сибири» и что решение по этому во­просу должно состояться осенью того же года в Высочайше учрежденном Особом Совещании, под председательством председателя Департамента Государственной Экономии Государственного Совета, действительного тайного советника Абазы в связи с обсуж­дением других чрезвычайных расходов по Министерству Путей Сообщения и по про­чим ведомствам.

ИНОРОДНЫ АМУРА.
Этому Совещанию были предъявлены Министерством Путей Сообщения расходы, потребные: на постройку новых железных дорог, в том числе Сибирских, на вторые пути к железным дорогам на западной границе, для ускорения мобилизации войск; на улучшение и усиление казенных и частных железных дорог; на улуч­шение водяных сообщений и на другие работы; Министерством Военным — на перево­оружение армии; Морским — па устройство военного порта в г. Либаве и на другие предметы.
Сумма этих расходов оказалась значительно превосходящею предельную цифру предназначенных Министром Финансов на чрезвычайные надобности средств.
В виду настоятельных указаний Министра Финансов, действительного тайного советника Вышнеградского, на невозможность, без расстройства наших финансов, пе­рейти за предназначенные пределы расходов, Особое Совещание было вынуждено ограни­чить расходы, по смете 1890 г., на начатие постройки новых железных дорог, в томъ
числе и Сибирских, незначительною суммою в два с половиною миллиона рублей, вместо испрашивавшихся 34 мил. рублей, и то, после особых усилий и приведения со стороны Министра Путей Сообщения доказательств совершенной неотложности приступа к постройке некоторых дорог. Такое решение Высочайше учрежденного Совещания вошло в Государственную роспись на 1890 г.
Уверенность в необходимости, в силу неотразимых обстоятельств, прибегнуть в последующие годы к значительным ассигнованиям на продолжение этой постройки побудила Министра Путей Сообщения энергически продолжать работы по приготовлению всего необходимого для окончательного решения вопроса о направлении сплошной Сибирской железной дороги и для приступа к постройке оной в обширных размерах немедленно,

КИРГИЗСКОЕ ЖИЛЬЕ.
когда к тому представится возможность по положению денежных средств. С этою целью, Министр Путей Сообщения обратил особенное внимание на скорейшее окончание и сосредоточение в Министерстве результатов Высочайше предуказанных изысканий по разным участкам Сибирской железной дороги и, воспользовавшись свободным для исследований временем, распорядился дополнить этот материал еще другими данными. Между прочим, была командирована с Высочайшего соизволения, Министром Путей Сообщения в 1889 г. партия русских инженеров в Америку для собрания на месте сведений об оконченной постройкою Канадской железной дороги, находящейся, в некотором отношении, в сходных с восточною частью нашей будущей Сибирской железной дороги условиях.
Но едва наступил 1890 г., Военный Министр заявил уже новое настояние о необходимости, в целях военных, безотлагательно приступить к постройке дороги
от Владивостока, вдоль Уссури, к Стретенску на Амур. Министр Путей Сооб­щения, статс-секретарь фон-Гюббенет, поддерживая это заявление генерал-адъютанта Банковского, счел себя обязанным представить его немедленно на усмотрение Комитета Министров, испрашивая назначения особого кредита, так как на этот предмет в смете Министерства Путей Сообщения на 1890 г. средств не имелось.
Комитет, сознавая крайнюю желательность скорейшего сооружения Уссурийской железной дороги, признал однако же немедленный приступ к работам, по состоянию финансовых средств, невозможным.
Вслед затем получено было новое ходатайство Приамурского генерал-губернатора, настоятельно указывавшего, что в виду важных военных интересов, постройка Уссу­рийской железной дороги отложена быть не может. На всеподданнейшем докладе об этом Министра Путей Сообщения Государю Императору благоугодно было начертать 12 июля 1890 г.: «Необходимо приступит скорее к постройке этой дороги.»

ВНУТРЕННОСТЬ ЕОГАТОЙ КИРГИЗСКОЙ ЮРТЫ.
Министр Финансов, поставленный в известность об этой Высочайшей Воле, выразив мысль о предпочтительности постройки Сибирской железной дороги участками — лишь между речными бассейнами, начиная с Запада, а именно с участка от Томска до Иркутска, и не разделяя мнения о пользе постройки сплошного рельсового пути через всю Сибирь, испросил иб августа 1890 г. Высочайшее соизволение, чтобы вопрос о «сравнительном значении отдельных участков Сибирской железной дороги», а равно об источниках для покрытия вызываемых расходов, был обсужден в имеющем состояться, осенью 1890 г., Особом Совещании для рассмотрения чрезвычайных расходов на 1891 г.
Во все это время некоторые административные и частные лица, ученые общества и периодическая печать усиленно занимались выяснением вопроса о Сибирской дороге. Высо­чайше утвержденное общество для содействия русской промышленности и торговле, а в особенности Императорское Техническое общество при ближайшем участии д. с. с. инже­нера Горчакова, посвятили много полезных трудов изучению и проектированию сплошной Сибирской железной дороги. Приняв сущность всех этих трудов и материалов въ

особое внимание, статс-сскретарь фон-Гюббенст вошел для вяшщего еще освещения этого важ­ного вопроса в сношение с Министром Ино­странных дел, статс-секрстарсм Гирсом, ко­торый, 31 августа 1890 г., уведомил, что он считает постройку Сибирской железной дороги вопросом первостепенной для нас важности.
Готовясь обставить представление свое в осо­бое совещание о постройке магистральной Сибир­ской линии всеми данными, необходимыми для пол­ного и окончательного разрешения столь затянув­
шагося вопроса, Министерство Путей Сообщения выработало подробное представление на основании всех сосредоточенных уже в то время в Министерстве данных и результатов изысканий по постройке Сибирской же­
лезной дороги.
Вследствие сего Министр Путей Сообщения внес 4 февраля 1891 г. в Комитет Министров общее представление о всех предстоящих в 1891 г. к постройке желез­ных дорогах, в том числе и Сибирских, на внесенный в роспись на 1891 г. кре­дит в 7 милл. руб.
В том представлении были изложены некоторые дополнительные соображения о Сибирской дороге и приложена подробная записка от 15 ноября, внесенная на рассмо­
трение Особого Совещания, и им направленная в Комитет Министров.
В числе этих дополнений, статс-секретарсм фон-Гюббснстом было заявлено: что для осуществления столь обширной задачи, как сооружение Сибирской магистраль­ной линии, необходимо при самом начале постройки выработать, насколько возможно точно, общий план окончательного выполнения всего сооружения, как в отношении порядка и последовательности постройки отдельных участков, с указанием срока осуществления каждого из них, так и в отношении финансовой стороны дела, ибо только по установлении такого плана представлялась уверенность в возможности совер­шить это громадное предприятие с наименьшей затратой денежных средств и времени и с наилучшим успехом.
Вместе с тем, указано было, что для уменьшения строительных расходов пред­
ставляется необходимым подготовить местные условия в Сибири (напр. переселение изъ
России) к содействию в исполнении работ и вы­звать частную предприимчивость для изготовления там же разного рода материалов и предметов, потребных для сооружения и оборудования же­лезной дороги. Полагая, что рассчитывать на содействие из казенных средств в этом на­правлении, при малых ассигнованиях на самую постройку, невозможно, статс-секретарь фонъГюббенет находил, что устройство частными предпринимателями в Сибири фабрик и заво­дов с указанною целью возможно в том лишь случае, если строго будут установлены как направление всей Сибирской железной дороги, такъ

иорак и САМОЕД.

СВ. ИННОКЕНТИЙ ИРКУТСКИЙ.
и сроки, и последовательность, в которой будет производиться сооружение всей линии. Сверх сего, несомненно,
а) что осуществление подобных ожиданий возможно будет лишь при постройке всей Сибирской железной дороги распоряжением казны, а не частного об­щества, которое в этом предприятии не может быть заинтересовано ничем иным как получением выгод от самой постройки и от гарантии строи­тельного капитала; что многолетний опыт сооружения в России железных дорог через посредство частных обществ доказал уже всю невыгоду такого способа и ныне возвращаться к нему при постройке Сибирской железной дороги не имеется основания, и
б) что для успешности работ окажется, в ближайшем будущем, необходи­мым, когда денежные ассигнования на постройку, в широких размерах, будут обеспечены, учредить особое цен­тральное заведывание постройкою Сибирской железной дороги.
По всестороннем рассмотрении этого представле­ния в Комитете Министров, в присутствии Его Импера­торского Высочества, председателя Государственного Со­вета Великого Князя Михаила Николаевича, Комитет, в особом журнале от 12 февраля 1891 г. полагал, прежде всего, разрешить постройку конечного участка Сибирской железной дороги от Владивостока к Граф­ской (38$ верст) и высказался впервые единогласно за настоятельную необходимость осуществления сплошной Сибирской транзитной железнодорожной линии, в пре­делах средств Государственного казначейства.
В пояснение подробно изложенных в предста­влениисоображений, статс секретарь фон-Гюббенет представил в Комитете словесно следующие, вошед­шие в журнал Комитета, общие соображения, подкреп­ленные личным его ознакомлением с западною частью Сибири, при неоднократных сго объездах этого* края.
Мало кто из русских знает, какими тесными исконными узами мы связаны с ближайшим Востоком, являющимся для нас так-сказать коренною родиной.
По большому числу находимых в Сибири бронзовых серпов (весьма сходных с древними греческими и римскими) можно заключать, что уже древние обитатели страны не были чужды земледелия. Множество бронзовых топоров, приближающихся к ны­нешнему европейскому и русскому типу, доказывают, что плотничное искусство также было здесь развито. Типы боевых бронзовых топоров и секир, копий, дротиков и бронзовых стрел вполне напоминают древний обще-европейский или классический стиль.
Притом доказано, что все эти изделия в Сибири не были привозными, а выделы­вались на месте, из местных руд и отливались в тут же приготовленные формы.
1 Во время служения сго, в течение 4 лет, чиновником особых поручений при генерал-губернаторе Западной Сибири (1854-58 гг.).
Путешествие на Восток. V.
9

МОДЕЛЬ СТАТУИ ЕРМАКА.
Масса гончарных изделий и черепков битой посуды, типичной формы и своеобразного, тисненного по сырой глине орнамента, вполне тождественна с курганной керамикой южной, западной, восточной и северной России. Эти изделия, особенно груды череп­ков в городищах, также служат признаком оседлости там в старину и развития тогдашней местной индустрии.
Согласно раскопкам Шлимана, троянская культура сильно отличалась от эллинской и во многих случаях представляла типы весьма сходные, или даже тождественные, по рисунку и орнамен­там предметов, с типами сибирских курганных древностей. Чаще всего это замечается на гончарных изделиях.
В то время, когда греки, латинцы, кельты и даже германцы жили уже давно в пределах Европы, славяне, — по крайней мере значительная часть их, — оставались еще в Азии, в соседстве с древней Бактрией и Согдианой. Здесь они имели ближайшие отно­шения к иранцам (древним персам) и не теряли связи с инду­сами, даже после переселения последних за Гиммалаи. Греки назы­
вали их либо общим именем скиеов, либо особыми прозвищами: саки, массагеты и т. п. Часть этих закаспийских кочевников арийского племени входила в состав древнего персидского царства, и впоследствии, при распадении его, выселилась в южные пределы России под именем сарматов. Но бдлыпая их часть долго продолжала занимать Сыр-
Дарьинский, Южно-Сибирские, Оренбургские и Черноморские степи, под общим именем азиатских и европейских скифов, составляя, таким образом, сплошное и однородное полукочевое население, в продолжение многих веков жившее и развивавшееся тут на старых арийских началах, без заметного влияния семитической и вообще западной
культуры.
Из отдаленных рек наибольшее значение для азиатских скифов должна была иметь река Обь. У татар она известна под именем Омар или Умор, у сургутских остяков — Ась, Яс или Колта, у нарымских — Ема, у самоедов Куай. Русским нижнее течение этой реки, Обдория, или Обдоры, было известно очень давно, со временъ
первых сношений с севером, в XI—XII веке, и всегда только под названием Оби. В санскрит­ских корнях можно подъискать подходящий для истолкования имени «ап, апа», что значит; вода, сок, сила. Отсюда же должно происходить и на­звание реки Обь (сибирские крестьяне произносят Опь). Что это действительно так, — подтверж­дением может служить перенос того же названия на другие русские реки — Упу (в Тульской губернии) и Уфу. Обдория (санскр. dura, dvara, зенд. dvara), значит дверь, выход в Северный океан.
Как в Европейской Скиоии были скифы-земледельцы (пахари) и скифы — скотоводы, так точно и в Азии существовали те и другие, причем ско­товодство, — даже развитое в обширных разме­рах, — не исключало существования целых деревень.

с монгольской ГРАНИЦЫ.
Перекочевки скиоов представляли нечто вроде летних крестьянских переездов, в многоземельных сибирских губерниях, на отдаленные поля или покосы. В это время деревни остаются почти пустыми; крестьяне с чадами и домочадцами поселяются табо­ром среди своих полей, возвращаясь в деревню разве только к большому празднику или по окончании полевых работ.
Хлебопашество, как уже сказано, несомненно существовало издревле в южной Сибири, на что указывают находимые здесь в большом числе бронзовые серпы (весьма

КОРЕННОЙ АМУРЕЦ.
сходные по форме с древними греческими и древне-персидскими). В тобольских кур­ганах найдены обугленные злаки, ячмень и овес.
Еще Нестор выражался о скиоах-славянах: «да то ся зваху от грек великая Скуфь». Эта безбрежная как море народность охватывала в ту пору добрую треть Азии и стучалась в двери классической Европы. Если теория о славянском происхождении гуннов, хоть в общих чертах верна, то спрашивается, неужели же власть Аттилы сплотила впервые славян в могучее государство?
В городищах, иногда очень далеко на север, напр. в Обдорском крае, нередко были находимы бронзовые и серебряные предметы явно южного происхождения, — в том числе древние персидские монеты, серебряные сосуды, металлические зеркала с греческимъ
орнаментом и с олицетворениями жаркого юга. Арийские названия рек, напр. Оби, под­тверждают, что имена эти даны не местными обитателями северных тундр, а арийским народом, господствовавшим на этих речных путях, — вероятнее всего восточными славянами.
Возвращаясь с низовьевт, Оби, тобольские рыбопромышленники и рабочие иногда привозят с собой разные археологические предметы, найденные случайно или приобре­тенные от инородцев.
Не только в Сибири, но также в Вятской, Пермской и Уфимской губерниях нет в настоящее время почти ни одного прииска, который бы не был открыт по следам древних рудных разработок. Чудь занималась горным промыслом не только для собственного употребления, но и преимущественно для обширной торговли с наро­дами южной России.

ТОМСК. УНИВЕРСИТЕТ.
Акмолинская область принадлежит не только к числу рудоносных, но и таких, где золото, серебро, медь и свинец издревле находились в верхних слоях почвы, — нередко большими самородками, — следовательно, были весьма доступны для отыскания и обработки этих металлов, даже при младенческом состоянии горного дела. Акмолинская почва представляет собою остатки давно разрушенного геологическими процессами гор­ного хребта, простиравшагося некогда от южного Урала к озеру Балхашу и сливавша­гося с Алатаускими (Ссмпречсиискиимп) и Алтайскими горами.
Золото, как в Индии, так и в Персии и Греции привозилось откуда-то издалека, из стран неведомых. К числу таких стран могла относиться и наша Западная Сибирь, так как здесь в древности золото несомненно добывалось наравне с сере­бром и медью.
В прошлом столетии существовал у крестьян организованный промысел для отыскания так называемого бугрового или могильного золота. Масса этого металла хищни­чески добывалась крестьянами из разрываемых древних могил. А все это золотое богатство, схороненное в курганных могилах азиатских скифов, в свое время добы­валось, вероятно, тут же на месте!
Северная половина Акмолинской области и прилегающие части Оренбургской и Тобольской губерний, — как ныне, так и в древние времена — представляли страну весьма привольную не только для скотоводства, но и для земледелия. Многичисленные курганные кладбища доказывают, что здесь в бронзовую эпоху было большое, прочно водворившееся население. Рудные богатства Урала не могли не обратить на себя внимания тех же рудоискателей, которые так усердно занимались этим промыслом в Акмо­линских и Алтайских горах. Может быть именно благодаря уральским металлам, древнее население Сибири, в поисках за ними, прежде всего ознакомилось с водяными путями, ведущими на западные склоны этого хребта и таким образом открыло для себя новый мир — северную половину нынешней европейской России. Следы древнейших рудных работ и следы охраны речных путей (городища и курганы по берегам)
могут служить доказатель­
ством такого предполо­жения.
Следов, так-называемых — чудских копей, на Урале столько же, как и на Алтае. Еще Рычков,— известный описатель Орен­бургского края, — по этому поводу говорит: «все на­ходящиеся в сих местах (в Уфимской губернии и по южному Уралу) рудокопные ямы суть чудские копи; но Чудь ли, или другие какие иноплеменные народы в древние времена обитали в сей обширной области, того познать очень трудно, а мож­но справедливо заключить, что сия страна и в самой древности процветала мед­ными промыслами, и что древние обитатели сих мест были довольно искусны находить металлы, скрытые в недрах земли и употреблять их в свою пользу. Сие искусство и знание их нимало не согласно с мнением тех, кои полагали в сей стране жилища

кочующих, непросвещенных и диких народов.»
Городища на правом высоком берегу Иртыша сосредоточиваются преимущественно против устья реки Тобола, как главного выхода из центра сибирского курганного царства, занимавшего южную половину нынешней Тобольской губернии. Иртыш сам по себе представлял. самую крупную артерию сибирских водяных сообщений. Начинаясь от китайских границ, действительно, он прорезает прямою линиею всю Западную Сибирь, давая удобнейший естественный путь на север не только для произведений Алтая, но и для торговых сношений с недрами Азии.
От устья Тобола, к востоку и северу, начиналось коренное финское царство, с непроходимою тайгой и болотами, откуда можно было ожидать враждебных действий.

нею Кучума. Такое быстрое бегство
Поэтому городища по реке Иртышу почти исклю­чительно сосредоточивались в окрестностях ны­нешнего города Тобольска. Там был издревле оплот наших предков — скиоов против ино­родческих миров монголо-тюркской крови.
О старинных тобольских городках живо упоминается в сибирских летописях, при опи­сании похода Ермака против Кучума. Эти све­дения заслуживают полного вниманий потому, что они заносились в летопись по свежим следам местных воспоминаний о подвигах Ермаковой дружины. Татары, в сущности, о ту пору не понимали значения городищ и не умели ими поль­зоваться. Проиграв битву, они по свойственной им привычке, искали спасения в бегстве, рассчитывая на быстроту своих коней, не подумав о том, что в их распоряжении были такия крепкия позиции, как укрепленные валами и рва­ми Чувашский мыс и Искер, считавшийся столиудивляло Ермака, никак не предполагавшего, что
Искер будет брошен без боя и окажется пустым.
Слово Искер на татарском языке значит, собственно, старое жилое место (от татар. слова иски — старый), что соответствует русскому слову городище, но не на­стоящий город. Такое название, очевидно, было присвоено Исксру, как урочищу, окру­женному древними валами и рвами, в соседстве с которым, может быть, существо­вало в XVI веке какое-либо остяцкое или татарское поселение. По сибирским летописям не видно, чтобы кучумовцы дорожили и пользовались опорными пунктами. По этимъ
актам можно уже заключить, что земляные валы названных городищ были сооружены не в та­тарскую эпоху.
Массы орнаментированных черепков би­той глиняной посуды вполне тождественны с курганными (погребальными) горшечками, най­денными во всех российских городищах и кур­ганных могилах, доказывая, что тобольские го­родища и курганы существовали чуть-ли одно­временно и, во всяком случае, принадлежали одному и тому же народу.
О происхождении слова Сибирь остроумно высказал свое мнение (в заметке, помещенной в первом томе «Известий Томского универси­тета» за 1888 г.), проф. Флоринский, ставящий это название в связь с именем гуннов савиров или северян, которые назывались так потому, что на прежней своей родине занимали самую север­ную страну по отношению к прочим гуннскимъ

БАШКИРКА.

КИРГИЗ.

КИРГИЗСКАЯ ДЕВОЧКА.
племенам. Такою страной за восточным склоном Урала могла быть только Тобольская область, по нижнему Тоболу, Исети и Туре. Главный пункт этой области находился на Иртыше, при устье Тобола, где был центральный узел речных путей. Если ключом царства савиров действительно служили древние укрепления на берегу Иртыша, против устья Тобола, то городище Искер по праву могло носить название столицы древнего Савирского царства или Старой Сибири, как его и называют летописцы.

КИРГИЗКА.
нищий КИРГИЗ.
Самый тип земляных укреплений, выбор места для них на высоких береговых мысах, большею частью полукруглая форма валов, курганные могилы в соседстве с городищами и типы бронзового оружия, утвари и украшения, все это могло бы, по спра­ведливости, служить доказательством близкого родства жившего некогда в Сибири племени гуннов с племенем древних камских болгар и скифов южной России.
Болгарская культура на Волге и Каме представляла собою звено древней пермской, а также и тобольской.
Самый распространенный на севере тип глиняной посуды с оттиснутыми по сырой глине орнаментами определенных рисунков, встречающийся во всех российских и сибирских городищах, совсем не обычен ни ви, южной Азии, пи в Западной Европе. Между тем, тот же самый тип оказывается в культурных слоях древней Трои, у древних балтийских и дунайских славян и кое где в Швейцарии. Очевидно, такая
орнаментированная глиняная посуда характеризует свое­образное культурное течение, замечаемое только в опре­деленных местностях, — почти исключителъно там, где мы встречаем земляные крепости и курганы.
Распространялась ли тро­янская культура от Гелле­спонта на Волгу, Каму и в Сибирь, или шла одновре­менно в разные пункты из Центральной Азии, этот во­прос безразличен.
Единство сибирской и пермско-болгарской культуры отчетливее всего выражается на предметах убранства, со­ответствующих народному

ЮРАЧКИ.
вкусу, привычкам и верованиям. Древняя Сибирь и Болгария некогда подчинялись об­щим культурным идеям, составляли нечто целое и однообразное — и притом неза­висимое от веяний классического запада и персидского юга. Они составляли особый северо-восточный мир, развивавшийся на своих началах вдали от культурной Европы и Азии. Часть этого сибирского достояния с ранних пор проникла в северную Россию, в Скандинавию и в прибалтийские страны западной Европы; еще ббльшая часть перенесена была на Запад в эпоху великого переселения народов, но некоторые более древние формы остались для Европы совсем неизвестными. они погасли на месте своей родины, оставив свой след только в могилах и городищах русского северо-востока.
Как бы по пятам гуннов, следовали от Алтайских гор к Уралу и Волге монголо-татарские племена, которых большинство историков склонно принимать за основную гуннскую народность. Татары и монголы, сменившие в сибирских степях древнее курганное население, стали напирать на болгар и угров, которые в свою очередь постепенно передвигались дальше на запад, в те же черноморские и дунайския

АВГУСТЕЙШИЙ ПЕРЕЕЗД НА ОДНОМ ИЗ СИБИРСКИХ ПАРОМОВ.

страны, — болгары к VI—VII веку, угры в VIII—IX веке. Точно по проторенному пути, с востока на запад, двигались впродолжение веков эти народные волны, образуя попутно новые царства. Это действительно великое переселение народов, длившееся, быть может, целые столетия, завершилось в XIII веке однородным с прежним собы­тием — нашествием монголов и татар, имевшим место уже при дневном свете все­мирной истории. Сибирские степи, таким образом, являются как бы в специальной роли народного питомника, где выростали до могучей, но географически неустойчивой силы разные племена, точно по влечению рока устремлявшиеся потом на западные государства для разрушения или обновления дряхлеющих цивилизаций.
Археология нам ясно рисует почти полное тождество древне-сибирской, болгарской и вообще славянской культуры: — те же земляные курганные могилы, одинаковые прн-

111А М АНСКОЕ ЖЕРТВОЙРИНОИIEH1Е.
брежные городища с полукруглым очертанием (нередко двойных и тройных валов) ту же. керамику, те же орудия, украшения и военное оружие, как по ту, так и по сю сторону Урала.
Несомненно, что в той и другой половине нынешней России жил некогда род­ственный нам народ, процветала одна и та же сравнительно высокая индустрия. Опре­деляемый по археологическим данным облик этого народа отнюдь не похож ни на восточных финнов, ни на татар. Равным образом, он не соответствует древно­стям ни Галлии, ни Германии. Кому же могли принадлежать эти бесчисленные рудные копи, эти искусные и своеобразные поделки и отливки из бронзы, золота и серебра, эти бронзовые серпы и прочия орудия земледелия, плотничного и скорняжнего ремесла, эти следы широкого судоходства по рекам и оседлой жизни в укрепленных? Сибирские древности курганной эпохи — суть почти наверно следы древней славянской культуры.
В таком случае не наивно-ли по меньшей мере говорить о нашем нарождаю­щемся Drang nach Osten?
V. ио*
Постепенно, по мере того как крепла шагнувшая на Запад Русь, в недрах её начиналось обратное стихийное движение к праматери — Сибири, к среднеазиатскому
степному раздолью.
В письменных памятниках Пермь упоминается уже в XI веке. Русский народ словом Чудь безразлично называл всех аборигенов страны Пермской и Угорской.
Под 1096 г., в известии о первом путешествии в Югру новгородцев, бывшем за четыре годы пред тем, читаем: «послах отрок свой в Печеру, люди, яжс суть дань лающе Повогороду ... и оттуда иде в Югру». «Югра же, — читаем далее, — людьс есть язык нем и седять с Самоядыо.
Главная масса Югры передвинулась за Урал еще в доисторическую эпоху, после чего к западу от Урала Югра встречалась только спорадически, уступив большую

ТИП МОНГОЛЬСКОЙ КРАСАВИЦЫ с НАЩИПАННЫМИ В ВИДЕ УКРАШЕНИЯ ЩЕКАМИ.
часть своей прежней территории передвинувшейся с реки Камы на север Перми. Это пере­движение несомненно совершилось до времен Нестора, заставших Пермь уже на Вычегде и Печоре. Югра уступала однако свои прежния места не без борьбы с надвигавшимися на нее с запада Новгородцами и другими бли­жайшими насельниками тех мест и, в свою очередь, теснила родственных ей азиатских самоедов в далекия «полунощные страны», т. е. на отдаленнейшие побережья Ледовитого океана. «Сия же люди не велики возрастом, плосковиды, носы малы, но резвы вельми, и стрельцы скоры и горазды, а ездят на оле­нях и на собаках.»
К 1364 г. относится известный походя, новгородских воевод на Обь.
«Той ЗИМЫ С Югры новгородцы приехаша, замечает летопись, . . . воевавши по Оби реке до моря.»
XV-й век оставил нам больше из­
вестий о древней Югре, чем все предъидущие.
О ту пору исчезает автономия Новгорода и борьбу с Югрою продолжает уже Москва. Пермь Вычегодская и Прикамская (Великия) принимают теперь христианство, по­чему духовная связь их с Югрою порывается, облегчая тем покорение Югры Москвою.
В 1483 г. великий князь послал рать в Югру па Обь великую реку . . . Вое­воды от «Сибири шли по Иртышу реке вниз воюючи, да на Обь реку великую в Югорскую землю, и князей Югорских воевали».
Важное значение имеют Разрядные книги, повествующие об известном Югорском походе москвичей в 1499 — 1500 г. Уже самое заглавие одной из этих книг достойно внимания: «Хождение воевод князя П. О. Ушатого на собаках и оленях, да князя С. Ф. Курбского в Югорскую землю на Оби».
Письменные памятники XVI века положительно убеждают в существовании в прежния времена особенного народа югричей, постепенно овогулившихся и потерявших индивидуальное существование.
Еще 6 августа 1572 г. говорится, впрочем, о приходе черемис на Каму вместе с остяками, башкирцами, вотяками и другими людьми. Под последними могли подразумеваться еще югричи и вогуличи.
Югорцы на гранях Европы постепенно слились, однако, с вогуличами и лишь отчасти с остяками и потеряли свою отдельную народность, земля же Остяцкая ясно различается от земли Югорской; между ними не было даже полного согласия в отно­шениях к русским; югричи, напр., не давали подмоги остякам.
Судя по числу дальних восточных городков, упоминаемых в дальнейших источниках, население Югорской земли в первой половине XVII века было еще тем не менее довольно значительно, а у остяков было относительно не велико.

ДОМ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА В ХАБАРОВСКЕ.
Древнее сказание «о человецех незнаемых в восточной стране» начинается та­кими словами: «Па восточной стороне, за Югорскою землей, над морем, живут люди самоедь, зовомые мангазеи.» Один наш ученый пришел к заключению, что «народ мангазси, действительно, существовал и под ним следует, очевидно, разуметь самое­дов — юра ко въ».
Названия Кондория, Обдория объяснялись до сих пор преимущественно из зырян­ского языка как устье (страна при устьи) Конды или устье Оби. Профессор Флоринский, доказывая заселение издревле западно-сибирских земель предками славян, одинаково истол­ковывает Обдорию из арийских наименований.
Первые упоминания Сибири встречаются уже па картах Пицигани 1367 г. и фраМауро 1459 г. У Герберштейна показано: «luhra inde Ungarorum origo»; существование остяцких поселений в бассейне Камы засвидетельствовано в великопермских писцо­вых книгах. Так далеко залегало на Запад это ныне совсем жалкое и вымирающее при-обское племя!

КАЗАЧИЙ ОБСЕРВАЦИОННЫЙ ПУНКТ В'Ь СТЕНИ.
В житии Св. Трифона Вятского ясно говорится об языческом кашице остяков близь нынешней Перми: на высоком хол­ме (городище) стояло заповедное дерево остя­ковъ— исполинская ель, а вблизи находилось остяц­кое кладбище. Эта ель была срублена св. Три­фоном. Часть остяков впоследствис временно приняла ислам.
На старой Московской дороге из Руси в Си­бирь, остяки жили сплош­ною массой. Верхотурские остяки многократно упо­минаются в местныхъ
сибирских документах. Стоит взять для примера царскую грамоту, писанную в июле 1627 г. на имя верхотур­ского воеводы князя Семена Никитича Гагарина.
Путешествие новгородцев в Югру в 1092 г. не было первым шагом их в эти далекия страны; смелые экспедиции их на Восток бывали и раньше. Путешествие 1092 г. является только первым, достоверно известным, по летописи.
Еще под7> 1032 г. встречаем в никоновской летописи указание на поход к Железным Вратам, — у Лукоморья, в проливе между Вайгачсм и Новою Землей. Уже под 1079 г. первая новгородская летопись упоминает о гибели новгородского князя Глеба Святославича (или точнее простого вождя Улеба) за «волокомъ». Древнее Заво­лочье начиналось на Востокъ
от Белоозера и терялось в безбрежьи Зауралья.
Под 1187 г. она со­общает важное известие об избиении там сборщи­ков дани: значит, новго­родцы ходили туда за сбо­ром дани с инородцев вооруженными дружинами.
Под 1193 г. в И-й новгородской летописи за­писано еще более полное свидетельство о древней Югре. «В то же лето идоша из Новгорода въ

ОТСТРЕЛИВАЮЩИЙСЯ КАЗАК.

ТИПИЧНАЯ БУРЯТСКАЯ ЖЕНЩИНА.
Югру ратыо, с воеводой Ядресм и придоша в Югру и възяша город, и придоша к другому граду, и затворишася в граде, и стояша под городом 5 недель; и высылаху к ним Югра льстьбою, рекуще тако: яко копим сребро и соболи и ина узорочья, не губите своих смьрд и своей дани.»
Во второй половине XIII столетия Югорская земля считалась уже прямо новго­родскою волостью. В договорной грамоте Великого Новгорода с Великим князем Тверским Ярославом Ярославичем, при перечислении волостей новгородских, прямо упоминается Югра.
Походы на Югру вооруженною ратыо постепенно становятся обычным делом. Шаг за шагом подвигаются новго­родцы в глубь югорских поселений, и под 1364 г. мы встречаем уже первое определенное свидетельство о настоя­щем зауральском походе новгород­ских воевод. Параллельно берутся за ум предприимчивые суздальцы, которых с XV’ века властно притягивает ныне представляющаяся полумифической бога­тая пушниной Мангазея, простиравшаяся севером до устьев Лены и Прибайкалья.
Иоанн III и его преемник Васи­лий III оставляют Югру в том же полузависимом положении, в котором она была после 1484 г.: это тем бо­лее странно что Иоанн 111 внес назва­ние «Югорский» в свой великокняжеский титул.
Преемник его, Василий Иванович, в сношениях с иностранными держа­вами, в титуле уже именовал себя, между прочим — «Царь и Государь всея Руси и Великий князь . . . Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский, Государь и Великий князь Новагорода Низовской земли и Обдорский».
Остяки и вогулы долго и крепко держались язычества: только, столетия спустя, усилиями известного схимонаха Феодора, бывшего митрополита Сибирскаго1, некоторые из них были привлечены в лоно Православия.
Когда мы брали Сибирь, её политические главари с их скопищами не представляли ничего географически определенного, являясь частью того моря кочевников, которые на­селяли юго-восточную Европу. Любопытно, как это началось.
Ивак, главный хан Шибанской орды, уже владевший в XV века Туркестаном, утвердился на притоке Иртыша, отчасти же и на этом последнем, сам засев на
1 Это быль ФилоосЛ Лещинский, управлявший Сибирскою митрополией ви. 1702 ИО г., вь 1711 г. принявший Схизму с именем Феодора в Тюменском монастыре, а с 1711 до 1721 г. снова занимавший прежнюю кафедру. Умер он в 1727 г.
городе Чинги-Туре, переименованном русскими в Тюмень, и отсюда вошел в непо­средственные сношения с ханами Ногайской орды. Он женился на какой-то Ногайской царевне, братьев которой звали Муса-Мырза и Ямгурчей-Мырза, после чего с помощью Ногайской орды задумал погубить последнего хана Золотой орды, известного противника Иоанна Ш, Ахмата, что ему и удалось в 1481 г. Убив Ахмата, «Шибаны с Ногаи пачаша Ахматову орду грабити меж Доном и Волгою, на Донцу на Малом близь Азова; и стоял парь Иван, 5 дней на Ахматове орде и пойдс прочь; а Ордобазар с собою

БРОДЯЧИЕ ВОСТОЧНО-СИБИРСКИЕ ИНОРОДЦЫ.
поведе в Тюмень, не грабя, а добра и скота и полона литовского бесчисленно поймал и за Волгу перевел. Того-ж лета царь Ивак послал Чюмгура князя к великому князю Ивану Васильевичу и к сыну его с радостию, что супостата твоего семи убил царя Ахмата; и великий князь посла Иванова чествовал и дарил.» Этот же Чюмгур был в Москве еще два раза.
Честолюбивого Ивака самого постигла участь Ахмата. Обиженный им другой хан Махмст, также родственный Ногаям, с большими силами напал на Ивака и убил его.
Главное татарское княжество, со времени Махмста, убившего Ивака, утвердилось на Иртыше при впадении в него Тобола. Столица этого княжества (Сибирь или Искерь)
находилась на правом берегу Иртыша, на высоком мысе, в иб> верстах выше нынеш­него Тобольска, и упоминается уже на карте Пицигани 1367 г.
Махмет I, сын его Касим или Казый, преемники убитого Ивана по владению указанными землями, в отношении Москвы держались однако сго политики: они под­держивались дружественные связи с Московскими государями, зная их силу и отно­шения к Угорским князьям, жившим к северу от их татарского княжества. Это видно из грамоты царя Феодора Иоанновича от 1597 г., в которой говорится, что уже Казый и «тотъ» Махмет платили дань Великому князю Московскому Василию III Ивановичу. Тем более должен был поддерживать добрые отношения с Москвой сын Казые,

ИНОРОДЦЫ АМУРА.
Едигер, при котором Шейбаниды снова заявили свои права на Сибирское княжество потомков Тайбуги. При Едигере вновь появляется в фамилии Шейбанидов могу­щественный хан. Это был известный Кучум, сын Муртазы, внук умерщвленного Махметом Ибака.
В 1555 г. пришли к Иоанну послы от Сибирского князя Едигера и от всей земли Сибирской, поздравили царя со взятием царств Казанского и Астраханского и били челом, чтобы и Сибирскую землю он взял под свою защиту и дань свою наложил и прислал бы в Сибирь для её сбора человека. Иоанн пожаловал челобитчиков, взял под свою руку князя Едигера и его Сибирскую землю, наложил на нее дань по тысяче соболей в год и отправил в Сибирь посла своего Дмитрия Непейцына, которому велел привести к присяге жителей Сибирской земли и переписать «черныхъ» её людей. По донесению посланных, таковых людей оказалось 30,700 человек.
Путешествие на Восток. V. и
От Москвы Едигер не получил никакой помощи и около 1563 г. вместе с род­ным братом Бекбулатом трагически погиб от руки беспощадного врага. В Исксре, на высоком берегу Иртыша, взвилось знамя Шейбанидов. Только сын Бекбулата, Сейдяк, спасся от смерти, да некоторые подручные Едигеру мурзы крепко засели в своих городах, решившись защищаться до последней возможности. Один из них укрепился в Тюмени (Чинги-Туре), другой в Туринске. Они сохранили свою неза­висимость даже при Кучуме. Разные вогульские и остяцкие князья в первое время также оказывали сопротивление Кучуму.
Кучум писал, между прочим в Москву: «С нашим отцом (Муртазой) твой отец (Василий 111) гораздо помирился, и гости па обе стороны ходили» . . . Там не помышляли о возможности быстро покорить Зауралье, точь в точь как в наши дни смотрят словно на съумасшедшего, кто говорит, что Руси de facto уже принадлежит вся Азия.

ЗНАМЯ ЕРМАКА.
О ту пору парь писал Строгановым: «А которые (изменники) будут и поворо­вали, а ныне похотят нам прямить и прав­ду свою покажут, и вы-б им велели говорити, что мы их пожалуем, пени им отдадим, да и во всем им полегчим, а они бы нам правду свою показали, чтоб своими головами собрався, с охочими ходили вместе воевати наших изменников, а кото­рого повоюют, и тому того живот, и же­ны их и дети им в работу.»
Обещая от имени царя полное про­щение всем изменникам его, в случае раскаяния и готовности загладить свои пре­жния вины верною службой царю, грамота 1572 г. впоследствии навела Строгановых на мысль тайно пригласить к себе охочих казаков для завоевания Сибири, а Ермаку и
его товарищам подала мысль бить челом Иоанну всем Сибирским царством, чтобы заслужить себе прощение. Нет сомнения, что, призывая с Волги казаков, Строгановы показали им эту грамоту, чего не могло быть, если бы казаки самовольно вторгнулись в их вотчины на Каме.
Полвека спустя над третью Зауральского необъятного края занялась заря нового бытия, под здравой эгидой России.
В первой половине XVII столетия (едва лишь только минуло полвека со времени Ермака) на реках Лене и Уде появляются наши остроги.
И вот здесь-то, в 1639 г. русские впервые узнают от тунгусов о существовании, по южную сторону гор, больших рек: Джи (Зея), впадающей в Шилькарь или Маму (Амур), которая в свою очередь впадает в Шунгал или Сунгари-Ула (Сунгари), куда вливается Амгунь, где живут тунгусы; в ту пору к последним привозят с Шунгала хлеб и разные материи, а на Джи и Шилькаре живут даже более культурные дауры, занимающиеся хлебопашеством; у них много скота и серебра; вся страна окреста. изобилует пушными зверями

У МОЩЕЙ ИННОКЕНТИЯ ИРКУТСКОГО.


Этих известий было вполне достаточно, чтобы двинуть нашу вольницу в те неведомые и далекия страны.
По распоряжению первого якутского воеводы Головина, 15-го июня 1643 г. была снаряжена и отправлена туда партия из 132-х человек вольницы с одною полуфун­товою чугунной пушкою, под командою казака Василия Пояркова. Здесь застали его холода, — он бросил свои лодки и с 90 охотниками своей команды перевалил на лыжах по глубокому снегу через Становой хребет, таща за собою на салазках про­виант и оружие. По реке Джи, ватага к весне 1644 г. достигла Амура, имея на пути неоднократные стычки с туземцами; затем Поярков направился вниз по Амуру, до-

НАШ ТАЕЖНИК.
стиг устья и у гиляков основал жилье, в котором остался зимовать. Построив суда, пригодные для плавания, казаки весною следующего года, собрав с кочевавших там инородцев ясак, пустились к северу, в Охотское море, придерживаясь его берегов. Только 12-го июля 1646 прибыл смелый атаман обратно в Якутск. В про­должении трех лет отважная горсть людей прошла более 7000 верст, потеряла три четверти своих товарищей и три раза зимовала в пути. Этот замечательный во всех отношениях поход, преисполненный невероятных трудностей и лишений, дал в резуль­тате более точное известие об Амуре; правильнее сказать: это была разведка неведомой страны, открывшая дорогу дальнейшим предприятиям.
Разсказы казаков о богатстве края и его обитателях побудили Ерофея Хабарова (крестьянина Вологодской губернии) снарядить, тоже из Якутска, вторую экспедицию на
Амур, по уже на свой счет. Цель этого похода, под видом приведения дауров в ясачное положение, вызывалась жаждой наживы в новом краю.
Выступив летом 1649 г. с 70 людьми вольницы, Хабаров выбрал более корот­кий путь. Недружелюбный прием со стороны туземцев вынудил его вскоре вернуться обратно в Якутск, с тем чтобы усилив свою партию, летом следующего года, пред­принять свой второй поход.
Явившись вторично на берегах Амура, он — при устье реки Албазина — заклады­вает городок (острог) того-же имени и, прокладывая свой дальнейший путь мечем и огнем, спускается вниз по Амуру к устью реки Уссури и здесь основывает новый острог, укрепляет его и остается зимовать.

НА АМУРЕ.
24 марта 1652 г. маньчжуры, по просьбе разбитых и ограбленных туземцевъдаур, в числе 2000 человек, при пушках, совершенно неожиданно появляются под стенами этого городка и открывают по нем пальбу. После целого ряда горячих сты­чек, с переменным счастьем, Хабаров делает отчаянную вылазку и разбивает на голову маньчжур, отбив у них при этом две пушки, значительное количество оружия, 8 знамен и 830 лошадей.
Вместо ожидаемой помощи, в следующем году является из Москвы дворянин Зиновьев с тем, чтобы восстановить порядок среди бесшабашной волышцы и, по возможности, обратить ее к мирным занятиям: к земледелию. Казаки встречают это распоряжение с неудовольствием и ропотом; неудовольствие еще более усиливается, когда Зиновьев берет с собою в Москву их любимца — атамана Хабарова, упрекая его в нераспорядительности.
К чести центрального правительства надо сказать, что Хабаров за свои заслуги был оправдан, пожалован сыном боярским и назначен прикащиком (правителем) над селениями по реке Лене, где он и умер в селе Хабаровке, на той-же реке, недалеко от Киренска. С отъездом Хабарова место его занял казак Степанов. который, продолжая начатое дело завоевания, продвинулся далее, к устью реки Амгуии, выстроил здесь Косогорский острог и обложил гиляков ясаком. Вслед затем, с прибытием к нему подкрепления из Енисейска под командою сотника Бекетова, явившагося «новым третьимъ» путем, через Забайкалье, Степанов, сосредоточив главные силы в Кумарском остроге, предпринимает отсюда целый ряд набегов. Опустошив берега Амура, Степанов кидается в глубь Маньчжурии, входит несколько
раз в Сунгари и даже поднимается по пей до нсраз серьезное сопротивление. В один из таких набегов, он совершенно неожиданно натыкается на серьезные силы противника, не­сет полное поражение, погибает сам во гла­ве своей вольницы и губит, вместе с тем, плоды чуть-ли не десятилетней работы наших первых завоевателей Приамурского края.
Это было в 1658 г. После Степанова этот край поступает под непосредственное начальство и управление воеводы Пашкова, кото­рый, следуя к месту своего назначения через Забайкалье, закладывает Нерчинский острог и там остается.
Действия наши на Амуре приостанавлива­ются лишь спустя семь лет. Толпа волышцы, предводительствуемая некиим Черниювским, во­зобновляет Албазин, собирает с окрестных жителей и дауров ясак, посылает его в Нерчинск и вместе с тем извещает о во­зобновлении этого разрушенного острога.
Став твердою ногою в Албазине, Черни­говский посылает вниз по Амуру партию за пар-
маньчжурского города Нингуты, встречая

ГРОЗА УССУРИЙСКОГО КРАЯ.
тией для возобновления разрушенных острогов и приведения инородцев в ясачное поло­жение; отсюда-жс он, по следам Степанова, предпринимает с целью грабежа ряд сме­лых набегов и на соседнюю Маньчжурию. Столь быстрые и решительные действия каза­
чьей вольницы па Амуре дают нам возможность, к 1681 г. возвратить не только все завоевания, сделанные Хабаровым и Степановым, но приобрести еще, кроме того, земли по течению рек Уссури и даже частью Сунгари — до гор. В это-же время, Московские приказы, вместо того, чтобы озаботиться скорейшею высылкою надлежащей военной силы, затребованной еще якутскими воеводами, медлят и ограничиваются одними малозначащими мерами: край именуют отдельным албазинским воеводством, городу Албазину дают особый герб и печать, первым воеводою назначают Алексея Толбузина, обессмертившего себя в истории Амура двукратной защитой этого острога и геройскою смертью в нем. .. .
Китайское-же правительство с своей стороны, не предвидя конца набегам, равно как не на шутку испугавшись все возростающего влияния нашего на сопредельныя
с нею страны, признает себя вынужденным принять решительные меры к изгнанию Русских.
Наши посты, вниз по реке от Албазина, делаются первым предметом нападения и, когда все они были раззорсны, то 12 июня 1685 г. появился у стен Албазина неприя­тельский отряд — силою до 15,000, при 150 полевых и 50 осадных орудий. Воевода Толбузин распорядился тотчас-жс сжечь все дома, находившиеся вне острога, а жителей перевести к себе, собрав таким образом до 450 защитников при 3-х пушках и 300 мушкетах; остальная же, ббльшая часть жителей из окрестных деревень бежала в Нерчинск. Вскоре после отказа албазинцев на добровольную сдачу, началась пальба с неприятельских батарей. Недостаток огнестрельного оружия и снарядов не дозво­лил русским отстоять Албазина, — почему они вступили в переговоры; неприятель согласился отпустить их в Нерчинск. Албазин был раззорен, а неприятельская сила

В НОВОМ КРАЮ.
потянулась в Айгун (Сахалин-Ула-Хотон), маньчжурский город, основанный неза­долго перед тем ниже устья Зеи, на левом берегу реки Амура, и вскоре же пере­несенный с левого берега на правый. Между прочим, во время этой осады, албазинцы потеряли до 150 человек пленными. Маньчжурский военачальник предложил им на выбор: возвратиться в Нерчинск или быть отправленными в Пекин; на это пред­ложение юи человек изъявили желание возвратиться в Забайкалье, а 50 согласились отправиться в Пекин. Первых (за обнаруженный ими патриотизм!) во главе со священником Максимом Леонтьевым, отправили в Пекин и отвели им особое место для жительства, получившее название русской сотни, где ими вскоре была осно­вана первая русская церковь; 50 человек, как-бы за измену, победители поселили в Маньчжурии.
Несмотря однако на такой дурной оборот дел в Даурии, соседнее с нею Нерчинское воеводство сделало снова попытку занять Албазин и Приамурский край; в 1686 г. на берегах Амура снова являются наши острожки и население; русские по преж­нему начинают обработывать брошенные ими поля, а инородцы вносят им ясак.
Тогда китайцы вновь появляются под стенами албазинского острога; казаков там в ту пору было 736 человек, при 8 медных пушках.
Осада длилась более года. Казаки, полные надежды на помощь из Нерчинска, стойко держались в стенах острога, несмотря даже на то, что вследствие частых вылазок, а в особенности от развившейся среди них цынги, число защитников Албазина уменьшалось не по дням, а по часам; кроме того, к довершению всех бедствий, в одной из вылазок, был убит пушечным ядром храбрый воевода Толбузин; хотя место его и заступил боярский сын Бейтон, (из немцев), стяжав­ший себе не меньшую славу, положение защитников с каждым днем становилось все более и более безвыходным; численность гарнизона уменьшилась до 66 человек, в съестных и огнестрельных припасах ощущался недостаток. Только прибытие околь-

КАЗАЧАТА.
ничего Головина с 500 казаками в пределы Забайкалья, для переговоров с китайцами о разграничении земель и заключения на этот предмет особого трактата, положило конец военным действиям.
Этим, собственно говоря, заканчивается 14-месячная геройская защита Албазина или вернее «Албазинское сиденье».
В заключение стоит сообщить один случай, дающий некоторое понятие о взаим­ных отношениях воюющих сторон того времени: Китайцы, узнав о бедственном положении осажденных, между прочим, предложили им доставить провиант и врачей для лечения больных; на это предложение голодавший со своими Бейтон отвечал, что во врачах и провианте он не нуждается, — в доказательство чего и послал им едва-ли не последний хлеб в 32*/г фунта весом.
Головин, вступив в Забайкалье, нашел этот край не только неустроенным, но и не огражденным от беспрестанных на него нападений монголов, почему вынужденъ
Путешествие на Восток. V.
12
был сразу употребить для этого почти всю приведенную с собою силу. Ослабив себя этим, 27 августа 1689 г. он подписал Нерчинский договор, лишавший Россию завое­ваний Хабарова.
Трудность пути между Якутском и Охотском, — несмотря на труды и капиталы, употребленные на устройство сколько-нибудь сносной дороги, возбудили мало-по-малу тоскливые воспоминания о потере Амура, но при этом тогда же обратили внимание и на то, что его устье было еще совершенно неизследовано и что еще неизвестно, доступно-ли
оно для мореходных судов.
Предание говорит, будто-бы еще Петр Великий, указывая на важные для России морские пункты (устья Невы и Дона), присоединил к этому указанию и устье Амура, но при той громадной программе, которую задал себе Великий Прео­бразователь России, ему трудно было исполнить все свои предна­чертания и Амур, по отдаленно­сти своей, конечно, должен был остаться на заднем плане. Но если-бы царю Петру удалось, как он желал, судя по словам его, сказанным за год до смерти, съездить: «в Сибирь и потом дальше и дальше в страну тун­гусов, до Китайской стены», то, вероятно, дела наши на Амуре приняли-бы другой оборот. До­казательством глубокого понима­ния Монархом всей важности для нас обладания Приамурским кра­ем служит распоряжение Его о переселении в Забайкалье опаль­ных стрельцов; этим он какъбы клал основание нашей военной силе в преддверии Амурского бас­сейна. Позже Екатерина II в сле­

ОСКОЛОК ДОИСТОРИЧЕСКОГО АМУРА.
дующих выражениях высказалась о пользе обладания Амуром: «если-бы Амур мог нам только служить как удобный путь для продовольствия Камчатки и вообще наших владений на Охотском море, то и тогда обладание оным было-бы для нас важным.» Николай Павлович, — несмотря на опасения дипломатов навлечь неудовольствие Европы, в особенности англичан, если мы решимся на обладание Амуром, и, несмотря на убеждения, что действия наши не принесут пользы, ибо уже такими знаменитыми мореплавателями, каковы: Лапсруз, Браутон и Крузенштерн положительно доказано, что устье этой реки недоступно с моря, пожелал всетаки осуществить мысль своего Державного Прапрадеда и Бабки. Никакие доводы министра иностранных дел, графа

АВГУСТЕЙШИЙ ПРОЕЗД УССУРИЙСКИМ КРАЕМ, ПОСЛЕ РАЗЛИВА.
Нессельроде, не могли поколебать Его воли и Он соизволил приказать: «принять все меры, чтобы паче всего удостовериться, могут-ли входить суда в реку Амур; ибо в этом и заключается весь вопрос, важный для России.»
Во исполнение Высочайшей воли былопредложено Российско-Американской Компании снарядить на счет казны судно и отправить его для исследования. В первых числах августа 1846 г., назначенный для этой цели бриг «Константинъ» — под командою подпоручика корпуса флотских штурманов Гаврилова — подошел к устью Амура; от­сюда Гаврилов поднялся на байдарах вверх по реке на 12 миль до гиляцкой деревни «Чнырахъ»; но вскоре за недостатком времени, по неимению средств и по встречен­ным им препятствиям, не добившись положительных результатов, он должен былъ

БРОДЯЧИЕ ТУНГУСЫ.
возвратиться восвояси, что было на руку лицам, не сочувствовавшим Амурскому во­просу, укрепив их еще более в предвзятом взгляде. Граф Нессельроде, представляя доклад о поездке Гаврилова, между прочим, писал: «устье реки Амура оказалось не­доступным для мореходных судов, ибо глубина на оном от и’/я до з’Д фут, а Сахалин полуостров; почему река Амур не имеет для России никакого значения.» На этом докладе Государь начертал: «Весьма сожалею. Вопрос об Амуре, как о реке бесполезной, оставить; лиц, посылаемых к Амуру, наградить».
Правительство наше, до сего постоянно отклонявшее предложение Китайцев о разграничении земель к востоку до моря, оставленных по Нерчинскому трактату не разграниченными, не теряло надежды утвердиться в Приамурском бассейне, если по исследованиям, устье Амура и её лиман окажутся доступными для входа судов с моря;
оно ждало только благоприятных обстоятельств. Ио убедившись теперь, по донесению графа Нессельроде, в недоступности как устья, так и её лимана, а также, имея в виду, — как оказалось впоследствис, — ошибочное представление о важном значении Аяна, — затем все более и более распространяющееся мнение о Петропавловске, дол­женствовавшем будто-бы стать главным нашим портом на Тихом Оксане, наконец, сведения о пути академика Миддеидорфа по южному склону Станового хребта, а также о будто-бы найденных им по этому пути каких-то китайских пограничных знаках — наше правительство пришло наконец к окончательному и, казалось, бесповоротному решению: провести границу нашу с Китаем по южному склону Хинганского Станового хребта до Охотского моря и отдать, таким образом, навсегда Китаю весь Амурский бассейн, как бесполезный для России.

ОРОЧЕНЫ.
Назначение в 1847 г. генералом-губернатором Восточной Сибири энергичного и гениально прозорливого Н. Н. Муравьева и кроме того возгоревшаяся Восточная война откло­нили правительство от осуществления этого замысла.
Геннадий Иванович Невельской в исходе 1847 гбыл назначен командиром военного транспорта «Байкалъ», отправлявшагося с различными запасами и материалами для наших сибирских портов; готовясь к отплытию, он всеми мерами старался под­нять в Петербурге давно уже погребенный Амурский вопрос, ходатайствовал о разре­шении воспользоваться остатком времени для исследования лимана и устья Амура, «просил как милости себе трудов, борьбы с природою и массы лишений в неведомом краю».
Не получая прямого разрешения, Невельской решился идти на свой страх. После трехъмесячного плавания у берегов Сахалина и в Амурском лимане, преисполненнаго
невероятных трудностей и великих опасностей, транспорт Байкал |з-го сентября по­дошел к Аянскому порту; Муравьев, находившийся в Аяне на возвратном пути из Петропавловска, со всей своей свитой вышел на катере встретить «Байкалъ», с которого капитан Невельской в рупор встретил его словами: «Сахалин — остров, вход в лиман и реку Лмур возможен для мореходных судов с севера и юиа. Вековое заблуждение положительно рассеяно, истина обнаружилась; доноту об этом для представления Государю.» Открытию не поверили в Петербурге. По обсуждении результатов деятельности капитана Невельского, Государь Император изволил Высочайше повелеть: основать въ

ПРОМЫВКА ЗОЛОТА.
заливе Счастья, т. с. у входа в Амурский лиман, но отнюдь не в лимане, а тем более не на реке Амуре —зимовье; исполнение этого повеления на месте и избрание места для зимовья, с охранением его командою из матросов и казаков, поручить произведенному тогда-же в капитаны и-го ранга Невельскому, которого командировать для этой цели в распоряжение генерал-губернатора и, кроме того, Российско-Американской компании производить из зимовья этого торг с Гиляками.
Вновь заложенное зимовье далеко не удовлетворяло всем широким взглядам Муравьева: оно тем более не могло удовлетворить и его ближайшего сподвижника, — смелого, решительного Невельского, — горячо преданного Амурскому делу и явившагося сюда действовать как-бы с готовым, уже заранее составленным планом.

Занятие залива Счастия нам было бесполезно в том отношении, что залив этот подобно Охотску, Аяну и вообще всем заливам Охотского моря, до исхода июня бы­
вает затерт льдами.
Невельской, несмотря на тяжкую ответственность, единственно по своему усмотре­
нию и на свой страх (с 6 ма­
тросами) на шлюпке, воору­
женной фальконстом, оти августа 1850 г. он,
правился в реку Амур; помолясь Богу (въ

У БАЙКАЛА.
присутствии собравшихся из окрестных деревень гиляков и при салюте из фальконета и ружей) поднял Русский военный флаи и назвал этот первый пост на Амуре Николаевским кроме того, от имени Российского Правительства, объявил туземцам, маньчжурам и иностранным судам, бывшим тогда близь лимана реки Амур, что этот край Россия всегда признавала своим.
Донесение Невельского, лично прибывшего в Петербург, о занятии им устья Амура, было передано на рассмотрение особого комитета, составленного под председа­
тельством графа Нессельроде. Большинство членов признало действия Невельского в высшей степени дерзкими и достойными строжайшего наказания. Комитет положил: Николаевский пост снять. Муравьев, немедленно составивший подробную записку о действиях Невельского на Амуре, имел счастие лично вручить ее Его Величеству. После этой аудиенции, состоявшейся в присутствии Цесаревича, Государь повелел рассмотреть записку Муравьева в новом комитете, но уже не под председательством графа Нессельроде, а под председательством Наследника Престола: при этом, Его Вкличество изволил поступок Невельского найти молодецким, благородным и патриотическим, а на представленное Ему решение комитета произнес высокознамснательные слова: «Где раз поднят Русский флаг, он уже спускаться не должен.»
12 февраля 1851 г. состоялось Высочайше утвержденное положение комитета под председательством Государя Наследника Цесаревича, коим повслевалось:
и) Николаевский пост оставить в виде лавки Российско-Американской компании.
2) Никаких дальнейших распространений в этой стране не предпринимать и отнюдь никаких мест по занимать.
3) Учредить Амурскую торговую экспедицию под начальством капитана и-го ранга Невельского в составе 6о человек матросов и казаков, при двух офицерах и докторе.
|) Экспедиции этой состоять под главным распоряжением генерал-губернатора Восточной Сибири и
з) Уведомить вместе с тем Китайское правительство, что мы принимаем на себя наблюдение за устьем реки Амура.
Слабая горсть людей, носящая название Амурской торговой экспедиции и заброшен­ная в пустыню, в течении трех лет с 1851 г. по 1854 г, при ничтожестве средств, с каковыми была снаряжена и несмотря на тяжкую ответственность, единственно по своему усмотрению, дала этой ничтожной торговой экспедиции важное государственное направление. Действительно, наши морские офицеры, принимавшие разновременно участие в этой экспедиции при несоответствии данных инструкций, несмотря на огромную ответ­ственность, труды, опасности и лишения, — исключительно по своему личному почину, исследовали направление Хинганского хребта и Сахалин, открыли на нем залежи камен­ного угля и, собрав положительные факты, доказывавшие наше право на обладание этим островом, по своему усмотрению, даже не имея еще на то повеления, заняли сго воен­ными постами.
Сподвижники Невельского открыли по близости к реке Амуру залив де-Кастри (Нан-гмар), представляющий ближайший рейд с юга к Амурскому лиману, открыли в 49° северной шпроты превосходнейшую гавань Императора Николая I (Хаджи), соста­вляющую центральную гавань между корейской границей и амурским лиманом, исследо­вали пути, ведущие, как из этой последней гавани, так и из залива де-Кастри на реку Амур, собрали наконец положительные данные о существовании — почти круглый год — открытых мест для навигации по прибрежью Татарского залива, близь корейской границы, с путями на реке Уссури.
Невельской, между прочим, в донесении своем генерал губернатору (от 15 апреля 1852 г.) пишет: «мне предстояло и ныне предстоит одно из двух — или, действуя согласно инструкциям, потерять навсегда для России столь важные края,
Путешествие на Восток. V.
В
как Приамурский и Приуссурийский, или-же действовать самостоятельно, приноравливаясь к местным обстоятельствам и несогласно с данными мне инструкциями. Я избрал последнее».
Благодаря взгляду Императора Николая I, признавшего поступки Невельского благо­родными и патриотическими, деятельность его удостоилась Высочайшего одобрения; мало того, ближайшим последствием этого было приказание написать Китайскому правитель­ству приглашение прислать своих уполномоченных для разграничения пространства до моря, остававшагося по Нерчинскому трактату до сего не разграниченным. Сделав означенное распоряжение, Государь, указывая на карту и в особенности на устье Амура сказал Муравьеву:
— «Все это хорошо, но Я ведь должен посылать защищать это из Кронштадта.»
— «Можно и ближе, Ваше Величество», — ответил Муравьев, указывая на течение Амура. Государь с улыбкой положил Свою руку Муравьеву на голову и ска­зал (разговор происходил в присутствии Цесаревича, Генерал-Адмирала и военного министра — 22 апреля 1853 г.):
— «Ты, право великого когда нибудь сойдешь с ума от Амура!»
— «Сами обстоятельства, Государь, указывают этот путь», — был ответ досто­памятного генерал-губернатора.

НА ГРАНЯХ НАШЕЙ АЗИИ.
«Память Азова» с конвоирующею эскадрой идет к родным берегам Руси Хабарова, Невельского, Муравьева по «средиземному» японскому морю, держа путь на холодный северо-западный океан.
Фрегат вторично проходит Шимоносеки, длинною вереницею домов раскинувшееся справа. Впереди мерцают в розоватой мгле какие-то возвышенности. Хрустально — чистый воздух придает необыкновенную ясность всему окрест нас. Лазурное море узкою полосой сливается, за группами непрерывных островов, с белою линией небосклона. Есть-ли на свете страна, более одаренная красотою, чем Япония?!
Пролив замечателен в средневековой истории её как место жесточайшей мор­ской битвы, под конец которой мать одного восьмилетнего микадо (счетом восемь­десят первого) бросилась в пучину с корабля, схватив в объятия сына и главные священные эмблемы его власти: зеркало и шар из горнего хрусталя удалось спасти, — меч предков исчез. В главном шинтоистском святилище в данное время хранится с 1190 г. другой меч.
Переход от «страны восходящего солнца» на материк, когда по дороге здесь и там попадались живописнейшие обрывки суши, отразился в строфах одного непо­средственно еще в те дни набросанного стихотворения:
Скала теснит скалу, спускался к волнам —
В сиянии луны едва трепещет море:
Мы рады тишине и близким берегам . . .
Не все же нам блуждать в неведомом просторе!

Но есть ли пристань там, в прозрачной синей мгле, Где грозная толпа утссов-всликанов, Как будто говорит: — возврата нет к земле Из царства сна и бурь, обители туманов?!
ПРИБЫТИЕ ВО ВЛАДИВОСТОК.
Сырая мгла вокруг встает глухой стеной!
Унылый шум валов гремит, не умолкая: Когда же эту ночь, с тревожной темнотой, Иная сменит ночь — лучистая, живая? . . .
* * *
Над берегом крутым опять взошла луна:
Как мил нам этот блеск лучей её желанных!
Но нас уносит вдаль мятежная волна
В таинственный простор зыбей серебротканных.
Его Императорское Высочество Государь Наследник Цесаревич изволил прибыть одинадцатого мая утром во Владивосток. Еще до появления эскадры на рейде, на адмиральской пристани собрались: приамурский генерал-губернатор барон А. II. Корф, губернатор генерал-маиор II. Ф. Унтербергср, командир порта контр-адмирал П. И. Ермолаев, комендант крепости генерал-маиор Ф. II. Аккерман и других высшие военные и гражданские чины Приамурского края и Приморской областной администрации, городская депутация и полициймейстер г. Владивостока. От пристани до арки располо­жились па правой стороне (по направлению от пристани к арке) прибывшие для встречи Его Императорского Высочества городские ламы и воспитанницы женского училища и на­чальных школ с начальницею и воспитательницами, а на левой стороне: воспитанники прогимназии, городского училища, мореходных классов и начальных школ с их начальством, наставниками и воспитателями. Затем далее, за аркой: с левой стороны (по направлению-в Светланской улице) стояла, почетный караул, а с правой стороны

УССУРИЙЦЫ.
против почетного караула разместились служащие липа всех правительственных учреж­дений и почетные обыватели г. Владивостока.
Вдоль Светланской улицы с левой стороны, по направлению к собору, стояли шпалерами войска вдоль тротуара, а на самом тротуаре за войсками публика. Город был украшен флагами, многие дома прекрасно декорированы, имея на окнах и дверях транспаранты и т. п.
Как только стало известным, что эскадра под флагом Его Императорского Высочества, уже входит в пролив Бофор Восточный, — с крепостей раздался са­лют и массы народа стали собираться к Адмиральской пристани. Командир порта на паровом катере отправился для встречи к брандвахте, а когда на рейде показался фре­гат «Память Азова», раздались радостные крики «ура»! народа и войск, приветствовав­ших Августейшего путешественника. По отдаче якоря, приамурский генерал-губернатор барон А. II. Корф и военный губернатор П. Ф. Унтербергср явились на фрегат приветствовать Государя Наследника Цесаревича с благополучным прибытием в пре­делы России.
По мере того, как разросталось путешествие Царского Первенца по Востоку, нрав­ственная связь самой далекой окраины с Державным центром все сознательнее крепла и крепла.
Еще весной, на принесенное приамурским генерал-губернатором Его Император­скому Величеству поздравление, по случаю годовщины вступления на Престол, Государю Императору благоугодно было осчастливить генерал-адъютанта барона Корфа следую­щим ответом:
«Сердечно благодарю за теплые чувства, выраженные Мне, по случаю вчерашней годовщины. Не сомневаюсь в благих последствиях путешествия Наследника Цесаревича по дорогой Моему сердцу далекой окраине.
Александр.»
Отправлена же была генерал-адъютантом бароном А. II. Корфом телеграмма следующего содержания:
«В одинадцатый год царствования Вашею Императорского Величества, Приамурский край ожидает два светлых счастливых события: с радостным трепетом ожидаемое посгыцение края Наслгьдником Цесаревичем и начало постройки Уссурийской железной дороги. Ли хранит Бог нашего Царя и да поможет нам быть достой­ными Ею милостей, — вот искренния молитвы, только что лившиеся по всему краю в храмах Божиих, в которые население стекалось по случаю годовщины вступления Вашею Величества на Престол.»
По случаю счастливого избавления Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича от угрожавшей опасности в Японии, приамурским генерал-губернатором была отправлена следующая телеграмма Его Императорскому Величеству:
«С ужасом и омерзснием узнав о покушении на драгоценную всем нам жизнь Наследника Цесаревича, только что горячо благодарили Бога во всех храмах края за новую милость, оказанную России спасением Ею Императорского Высочества. Соблаго­волите, Государь, милостиво принят по 9пгому случаю выражения наших истинно — и душевно — искренних верноподданических чувств к нашему Царю и ко всей на­шей Царской Семье, всех — нас жителей Приамурской окраины.»
В ответ на эту телеграмму генерал-губернатор осчастливлен был следую­щим Всемилостивейшим ответом:
«Сердечно благодарю вас и всех жителей Приамурской окраины за горячее выражение душевных чувств по случаю нового проявления благости Всевышнего.
Александр.»
Бароном Корфом тогда же была отправлена Его Императорскому Высочеству в Японию следующая телеграмма:
«Примите выражение неописуемой радости и б.шюдарности всею Приамурскаю края
Бои/ за спасение Вашею Высочества, столь радостно и нетерпеливо ожидаемою к нам.»



ПЕРВЫЙ ПРИАМУРСК1Й ГЕНЕРАЛ ГУБЕРНАТОР.
В ответ на эту телеграмму генерал-губернатор осчастливлен был следую­щим Всемилостивейшим ответом из Японии:
«Сердечно благодарю Приамурский край. Совсем здоров. Радуюсь скоро посетить его.
Николай.»
И вот этот день прибытия па родную землю наконец настал.
Уже ии мая, после представления, главные начальствующие лица: генерал-губернатор барон А. II. Корф, военный губернатор генерал-маиор П. Ф. Уитербергер и коман­дир порта контр-адмирал ГИ. И. Ермолаев удостоились приглашения на завтрак к Его
Императорскому Высочеству. Контр-адмирал И. И. Ермолаев, прибыв на фрегат к завтраку, имел счастие поднести от имени своей супруги великолепный букет цветов, который был милостиво принят, причем Его Высочество от Себя прислал г-же Ермолаевой 25 штук цветов (в горшках).
По случаю дурной погоды, в этот день съезд на берег не мог состояться и был назначен на другой день.
и2 мая, в половине двенадцатого часа, Его Императорское Высочество, при громе пушек, восторженных криках «ура!» посланной по реям судов команды, собравша­гося на берегу многочисленного народа и войска,, при звоне колоколовч,, сошел на берегъ

НАШ ОПЛОТ НА ТИХООКЕАНСКОМ ПОБЕРЕЖЬЕ.
у адмиральской пристани. Здесь Его Высочество был встречен генерал-губернатором Прпамурского края, военным губернатором Приморской области, командиром порта, комендантом и представителями города. Городской голова И. I. Маковский поднес на серебряном блюде хлеб-соль, приветствовав Августейшего путешественника с благо­получным прибытием в родную страну следующей речью:
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО!
«Население Владивостока, как и вся Сибирь, было исполнено невыразимой радости, ожидая Наследника Русского Престола, впервые посещающего здешния далекия окраины. Оно как громовым ударом было сражено известием о злодейском покушении на Священную Особу Вашего Императорского Высочества. Но Господь не допустил свер­
шиться злодеянию и охранил Россию от тяжкого испытания. В общей молитве мы принесли благодарение Всевышнему, явившему новое милосердие Свое к русскому народу, и теперь ликуем, встречая на пороге отечества Ваше Императорское Высочество в добром здоровье. Простите неустроенность нашего города! Город — еще новый, только что строится, многого в нем недостает. Но население его богато твердою верою во Всемогущего Бога, безграничною любовью и непоколебимою преданностью своему Монарху и Его Августейшему Дому, — богато именно тем, что издревле составляет оплот вели­чия и могущества нашей родины. Добро пожаловать, Ваше Императорское Высочество!»
Приняв хлеб-соль, Его Императорское Высочество направился к триумфальной арке, воздвигнутой в ознаменование Его приезда.
От пристани, вплоть до триумфальной арки, путь устлан был коврами. По одну сторону пути разместились городские дамы и воспитанницы женских училищ, по другую — гимназисты и воспитанники школ со своими воспитателями. От арки, по левую сторону пути следования Наследника Цесаревича, начиная почетным караулом, стояли шпалерами войска вплоть до собора, по другую сторону — представители всех ведомств и учреждений и массы народа. Приняв почетный караул, Государь Наследник Цесаревич, в сопровождении свиты и конвоя из казаков Уссурийской сотни, изволил проследовать, приветствуемый громогласным «ура!» народа, в собор, где был встречен протоиереем Смирновым с местным духовенством приветственною речью, содержание которой здесь приводится дословно:
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО!
«С великою радостию мы увидели Вас и приветствуем со вступлением на окраину родной земли! Правда, Вам предстоит еще долгий путь, в течении которого придется повстречать много народностей, населяющих обширные пространства Сибири; но все этоверные чада России, трепетно ожидающие посещения своего Высокого гостя, видеть коего для всех составляет великое счастие. Для многих из нас, жителей далекой окраины, желание — видеть среди себя Августейшего Сына нашего Монарха — казалось несбыточною мечтою, и вот это совершилось. Здешняя окраина, как в наших глазах так и в глазах других, принимает иной вид и значение; места, отправиться куда многие считали не безопасным, благодаря укоренившимся взглядам на Сибирь и великому расстоянию, теперь так же близки к центру, как и любой пункт России; десять тысяч верст, отделяющие нас от столицы, сокращены путешествием Царского Сына. Не столько улучшенные пути и проведение дороги приблизят нас к центру России, сколько сделает это Ваш проезд, убедив всех, что окраина близка к сердцу нашего возлюбленного Монарха. В путешествии Вашего Императорского Высочества проявилась отеческая любовь к нам Царя, давшего нам радость видеть возлюбленного Своего Сына. Где любовь — там самое тесное нравственное единение, которое упрочится еще более тою незримою, но глубокою бороздою, какую проведет по обширному пространству Сибири Ваш проезд. Это-безпримерный факт истории, и опа никогда не забудет его; в нем заключаются все данные к торжественному подъему народного духа и всестороннему развитию сил народов, населяющих нашу страну. Из этого исторического события произойдут результаты, итогом коих будет возвеличение всего здешнего края, и наш небольшой теперь городок сделается со временем громадною дверью, которая, по воле Монарха, будет открываться для всего, что прекрасно, что способно вести силы края по
Путешествие >ш Восток. V. ц
пути прогресса. Будущее нашей окраины утешительно, потому что с Вашим проездом чрез нее пройдеть великий жизненный нерв, который соединит се с государственным сердцем, и в этом — несокрушимая надежда па то, что наш город вполне оправдает имя, которое он носит.
«Дай Бог, чтобы остальное путешествие Вашего Императорского Высочества было благополучно! Да пошлет Всевышний в спутники Вам Своего Ангела хранителя, под благодатным осенением коего от всей души и от всего сердца желаем Вашему Императорскому Высочеству в полном здравии и с душевным миром возвратиться к Своим возлюбленным Родителям.»
После совершения благодарственного молебна, Его Высочество изволил прибыть в помещение губернатора, где Ему имели счастие быть представленными начальники частей сибирской флотилии и порта, военных частей, гражданских и городских учреждений,

КУРИЛЬЩИКИ ОПИУМА.
а также железно-дорожные инженеры. Но окончании представления, Его Императорскому Высочеству поднесли хлеб-соль на серебряных блюдах старшины от китайских, японских и корейских обществ, проживающих в Владивостоке. По окончании приема, Государь Наследник Цесаревич, в сопровождении принца Георгия Греческого, изволил отбыть на фрегат «Память Азова», провожаемый — с необычайным энтузиазмом — народом и войсками.
В этот день, а также и во все дни пребывания здесь Его Высочества, город был убран флагами, коврами, гирляндами из зелени. По вечерам были удачные иллюминации.
В понедельник, 15 мая, Его Императорское Высочество осчастливил посещением генерал-губернатора. В 5 часов дня назначен был в лагере парад войскам, после чего предполагалась заря с церемонией; но вследствие дождливой погоды все это было отменено.
14 мая (во вторник) Его Императорское Высочество, в сопровождении генералъгубернатора, коменданта и свиты, изволил в у часов утра отправиться, на лодке
«Манджуръ», в бухту Улисс, а оттуда в эки­паже по батареям. На обратном пути Государь Наследник Цесаревич, возвращаясь сухим пу­тем, посетил сибирский флотский экипаж, осма­тривал экипажную церковь, где прослушал крат­кий молебен, был в помещениях и казармах.
Обойдя казармы и канцелярию экипажа, Его Императорское Высочество изволил отведать пробу пищи, после чего проследовал к Себе на фрегат.
В тот-же день Государь Наследник Цесаревич изволил принять обед, данный в честь Его Высочества военным губернатором. К 7 часов стали съезжаться высшие военные и гражданские власти, представители различных учреждений. Ровно в 7 часов изволил при­быть Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич с Его Королевским Высочеством Принцем Георгием. У подъезда Августейшие Гости были встречены хозяином дома. При вхо-

тип ГОЛЬДСКОЙ ЖЕНЩИНЫ.
де в помещение Его Императорское Высочество встретила супруга военного губернатора,
г-жа Унтербергер и проводила в гостинную. Спустя некоторое время, Его Высочество изволил выйдти к столу под руку с супругой генерал-губернатора, а Его Королевское Высочество греческий принц — с супругой военного губернатора. За столом по правую сторону Г.го Императорского Высочества Наследника Цесаревича сидела баронесса Корф, свиты Его Величества генерал-маиор князь Барятинский, по левую сторону — г-жа Унтербергер и Его Королевское Высочество принц Георгий; vis-a-vis Государя Наследника Цесаревича сидела супруга контръадмирала Ермолаева, рядом с ней генерал-губернатор барон Корф и свиты Его Величества контр-адмирал Басаргин, а с левой — военный губернатор генералъмаиор Унтербергер и вице-адмирал Назимов; за тем лица свиты Государя Наследника Цесаревича и высшие воен­ные власти.
Когда подали перед десертом шампанское, хозяин дома генерал-маиор П. Ф. Унтербергер поднял бокал и провозгласил тост:
«За здоровье и благоденствие обожаемого Государя Императора, осчастливившего нас, жителей окраины, тем, что мы имеем счастие видеть дорогого для всей России Наследника русского Престола — Его Императорское Высочество Великого Князя Николая Александровича.»

тип гилячки.
Дружное и долго несмолкавшее «ура!» было ответом на предложенный тост, а оркестр исполнил русский гимн. Второй тост хозяин дома произнес в честь Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича, в коротких словах выска­зав о той радости, которою преисполнены жители окраины Сибири, в жизни коих с настоящего времени настает новая эра.
Восторженное и продолжительное «ура!» приглашенных, смешанное со звуками музыки, огласило зал. Третий тост был предложен военным губернатором за высо­кого гостя, Его Королевское Высочество принца греческого Георгия, в ответа, на что тоже последовало громкое «ура!» и оркестра, исполнила, греческий гимн.

ЗОЛОТОИСКАТЕЛИ В НОВОМ КРАЮ.
По окончании обеда, Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич изво­лил перейти в гостинную и после краткой беседы са> начальствующими лицами уехал со свитой на фрегат, провожаемый криками «ура» собравшейся у дома губернатора публики.
Ва. среду, — по случаю высокоторжественного дня Священного Коронования Иха. Императорских Величеств, — в церквах, а также и на судах был отслужена, благо­дарственный молебен. Суда и крепость произвели салюта, по уставу.
Его Императорское Высочество изволила, быть ва. это время в судовой церкви на фрегате «Память Азова» — по окончании же молебна принимал поздравления от мор­

ских ии сухопутных начальствующих лиц. Затем у Его Высочества состоялся зав­трак, на который удостоены были приглашения начальники частей.
Вечером, Его Императорское Высочество изволил уйдти в Посьет, с генералъгубернатором и свитой и возвратился оттуда в четверг перед спуском флага. Фре­гат «Память Азова» конвоировали лодки «Манджуръ» и «Кореецъ». В Новгородском посту были осмотрены казармы и лазарет, после чего состоялся смотр 2-ой стрелковой бригаде, горной батарее и двум сотням казаков.
В пятницу, около ио часов утра, Его Императорское Высочество изволил при­сутствовать на закладке памятника адмиралу Невельскому. Еще задолго до прибытия Августейшего путешественника, собрались члены комитета по устройству памятника и ко­манда матросов с хором музыкантов. У самой закладки был разбит павильон, декорированный флагами — место для молебствия, для Наследника Престола и Его свиты. Ровно в ю часов, в сопровождении принца греческого Георгия, свиты, генералъгубернатора, военного губернатора и других началъствующих ЛИЦ, ИЗВОЛИЛ прибыть в экипаже .
Его Императорское Высочество Наследник Несаре- '
вич, встреченный председателем комитета ’
контр-адмиралом Ермолаевым. Поздоро- .
вавшись с командой, Его Императорское
Высочество Наследник Цесаревич н Его / тастчЗЙ'
Королевское Высочество принц греческий
Георгий изволили занять место у павильона. " > e
Здесь же находились приамурский генерал- шШѵ
губернатор барон Корф, начальник зека-
дры вице-адмирал Назимов, генерал-маиор -<ТЦВ
Унтербергер, свиты Его Величества контръадмирал Басаргин, свиты Его Величества генерал-маиор князь Барятинский и многие другие. По совершении молебна, Его Высо- ■ .б1
честву была подана серебряная доска. Зало- в КрАЮ ХАБАР0ВА_
жив таковую в назначенос для неё место, Его Императорское Высочество собственно­
ручно изволил заделать цементным раствором камень, после чего продолжалась работа по заделке закладки.
Памятник Невельскому.
День празднования тезоименитства Государыни Императрицы в 1889 г. совпал со днем сорокалетия знаменательного для всей России события, положившего начало водворе­нию нашему па Крайнем Востоке и введшего в нашу обширную русскую семью, под Державу Государя Императора, несколько сот тысяч новых инородцев.
22 июля 1849 г. Геннадии Иванович Невельской, командир транспорта «Байкалъ», определил на шлюпках с транспорта такую глубину бара реки Амур, которая допу­скала вход в реку судов с осадкою 14 футов. Это обстоятельство заставило
русских людей взглянуть более сериозно на значение для России — как самой реки, так и обширного её бассейна.
Семья Владивостокских моряков не могла не оценить заслуги покойного ад­мирала и не вспомнить о нем, как о пионере того края, в котором ей довелось служить.
Перед началом семейного вечера, назначенного 22 июля 1889 г. в Морском Собрании, супруга бывшего лейтенанта флота, ныне коллежского асессора Владимира Евгениевича Филипченко, Александра Борисовна, сделала сообщение о деятельности Геннадия Ивановича и его сподвижников на Востоке.
По окончании сообщения, члены и гости Морского Собрания просили командира пор­та, контр-адмирала Платона Ивановича Ермолаева, исходатайствовать разре­шение па подписку для постановки

ОТКРЫТИЕ ДВИЖЕНИЯ У ВЛАДИВОСТОКА.

памятника Геннадию Ивановичу во Владивостоке, как главном нашем порте в Восточ­ном океане.
7~го августа 1889 г. последовало Высочайшее соизволение как на подписку для сбора суммы на памятник, так и на составление распорядительного комитета по соору­жению памятника. Комитет, пользуясь командировкою в Петербург главного строителя порта, полковника Иванова, поручил ему хлопоты по составлению проекта памятника.
Проекта, составлен был помощником старшего инженер-механика флота, Александром Николаевичем Антиповым, и 5 августа 1890 г. получил Высочайшее утверждение.
В нише, сделанной в одной грани основания пирамиды, предположено было по­местить бюста, адмирала Невельского, а на других трех гранях доски со следующими надписями:
В 1851 г., по поводу смелого занятия /'. II. ИИеле.иьским берега Амура, Государь Император Николай Павлович, назван поступок Невельского молодецким, блаиородным и патриотическим, сказал слова, довершившие все дело:
ГдЬ раз подпить русский Флаг, он уже спускаться пс должок.»
II.
(Выше текста рисунок кормы «Байкала»).
Транспорт «Байкалъ»:
В 1849 г.
Командир кап.-лейт. Ген. Ив. Невельской и-й. Лейтенанты: П. В. Козакевич 2-й и А. И. Гревенс; мичмана: А. О. Гейсмар и Э. В. Гроте; к. шт. нор. А. А. Халсзовь и поди. А. А. Попов; лекарь В. Г. Берг; юнкер князь К. Ухтомский и 28 нижних чинов.
III.
ЛмурскииЛ экспедиции:
В 1850 ии 1851 гг.
Каи. и рай. Г. И. Невельской, лейт. Н. К. Бошняк, мичман Н. М. Чихачов, прап. к. шт. Д. И. Орлов, лейт. Гаврилов, прап. Семенов, доктор Орлов, прикаш. Р. А. К. Березин, нижн. чип. 46 человек. Жены участников экспедиции: E. И. Невельская, X. М. Орлова; жен нижи, чинов 4.
В 1852 Г.
Кроме лейт, Гаврилова, все остальные и мичмана: Разградский и Л. Н. Петров; нижн. чинов 56 человек.
В 1853 Г.
Кроме гг. Чихачова и Семенова, все 4С и Сверх того: кап.-лейт. Бачманов с супругою Е. О.;
святой. Гавриил с супругою Ии. И.; прикаш. Боуровь.
В Сахалинской экспедиции:
Маиор II. В. Буссе, лейт. Рудановский, прикаш. Р. А. К. Самарин; нижних чинов 86 человек.
Транспорт «Иртышъ» под командою лейт. П. Ф. Гаврилова и к.-л. II. М.Чихачова, корабль «Николай» под командою Клинковстрема, бот «Кадьякъ» под командою Шарапова, всего нижних чинов 91 человек.
В 1854 и 1855 гг.
Все остальные, кроме вышесказанных судов и сахалинской экспедиции, и сверх того лейт. Я. И. Купреянов и Н. В. Рудановский, нижних чинов 86 и команда фрегата «Паллада» с офицерами, взвод конной легкой артиллерии и сотня казаков.
По окончании церемонии, Его Императорское Высочество изволил сесть в экипаж с Его Королевским Высочеством принцем Георгом и, провожаемый криками «ура!», проследовал в женское училище, а оттуда в мужскую прогимназию.
Осмотрев учебные заведения, Его Высочество со всей свитой, конвоируемый каза­ками Уссурийской сотни, отправился в лагерь, куда хлынуло также почти все население города. Приняв от коменданта и командира батальона рапорты, Его Высочество изво­лил обходить фронт войск, здороваясь с ними; после нескольких построений, войска прошли церемониальным маршем.
По окончании парада, когда Его Императорское Высочество садился в экипаж, — все офицеры, находившиеся в строю, распрягли лошадей и сами провезли Наследника Цесаревича, на довольно большое растояние, оглашая воздух восторженным, раска­тистым «ура!», подхваченным лагерными войсками и собравшимся народом.

первый вагон уссурийской жел. дор.
На обратном пути к фрегату, Его Высочество осчастливил своим посещением местный музеи, где был встречен членами комитета. При осмотре коллекций, Его Высочеству давал объяснения председатель общества Маргаритов. Осмотрев музей, Его Императорское Высочество и Его Королевское Высочество изволили записать Свои имена в числе посетителей музея. Здесь Высокому посетителю, Государю Наследнику были поднесены: от музея — редкий экземпляр чучела местного белокрылого орла и от членов общества охотников — очень красивая шкура уссурийского тигра. Цеса­ревич благосклонно принял эти подарки. Пробыв около ’/s часа в музее, Его Императорское Высочество изволил отбыть на фрегат.
Вечером, в ио часов, в морском клубе состоялся в честь Его Императорского Высочества раут, на котором, кроме свиты Государя Наследника, приглашенных было около 300 человек.
Раут закончился ужином а Иа fourchette, на котором военный губернатор про­возгласил тост за здоровье Их Императорских Величеств, а городской голова за Августейшего путешественника. В 12 часов ночи стали разъезжаться.
По случаю прибытия в край Его Императорского Высочества, Государя Наследника Цесаревича, генерал-адъютант барон Корф получил много телеграмм, выражаю­щих радость, а также осчастливлен был телеграммой от Великого Князя Александра Михаиловича:
«Считая себя отчасти принадлежащим к вашему краю, не могу не поздравить Вас от всей души с знаменательным событием прибытия Наследника Цесаревича, Жалею, что не могу лично участвовать в радости и восторге населения. Поклон вашему семейству.
Александр Михаилович.»
В ответ на это барон Корф телеграфировал:
Великому Князю Александру .Михаиловичу.
Милостивая телеграмма Вашею Императорского Высочества глубоко трогает всгьх нас — амурцев, которые вспм сердцем сожалгъют, что переживают на­стоя гция счастливые и радостные минуты не вместе с Вашим Высочеством.
За всгьх жителей Приамуръя, генерал-адъютант барон Корф.
В день прибытия Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича и Вели­кого Князя Николая Александровича было получено известие о назначении Его Высочества шефом первого стрелкового батальона. По этому случаю приамурским генералъгубернатором, бароном Корфом, была послана в Петербург военному министру следующая телеграмма:
Войска Приамурского военного округа, высоко ценя новую милость, оказанную им Государем Императором назначением Его Императорского Высочества Наслгъдника Цесаревича шефом первого стрелкового батальона, осмгьливаются просить ваше высо­копревосходительство повергнут перед Верховным вождем армии их впфноподданническую благодарность и уверения, что они, как в мирное, так и в военное время не пожалгъют себя, чтобы бытг> достойными милостей Его Императорского Величества.
Генерал-адъютант барон Корф.
Па принесенное генерал-губернатором поздравление Его Императорскому Вели­честву, по случаю дня Священного Коронования, барон Корф удостоился получить следующий ответ:
«Императрица и Я искренно благодарим всех за поздравление и поже­лания. Счастливы, что Цесаревич мог посетить впервые наш Дальний Восток и лично познакомиться со всеми и с интересным краем будущего.
Александр.»
Путешествие па Восток. V.
«5
Событием мирового значения явились озарившие Дальний Восток слова Государя о начале железнодорожных работ на русском Тихоокеанском побережье
В Ы СОЧ АЙ ШIЙ РЕСКР ИIIТЪ
НА ИМЯ
НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА
17 апреля 1891 года.
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО.
«Повелев ныне приступить к постройке сплошной, через всю Сибирь, железной дороги, имеющей соединить обильные дары природы сибирских областей с сетью вну­тренних рельсовых сообщений, Я поручаю Вам объявить таковую волю Мою, по вступлении вновь на русскую землю, после обозрения иноземных стран Востока. Вместе с этим возлагаю на Вас совершение во Владивостоке закладки, разрешенного к соору­жению на счет казны и непосредственным распоряжением правительства, Уссурийского участка великого сибирского рельсового пути.
«Знаменательное участие Ваше в начинании предпринимаемого дела послужит пол­ным свидетельством душевного Моего стремления облегчить сношения Сибири с про­чими частями Империи, и тем явить сему краю, близкому Моему сердцу, живейшее Мое попечение о мирном его преуспеянии.
«Призывая благословение Господа на предстоящий Вам продолжительный путь по России
(на подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою написано)
Пребываю искренно Вас любящий
АЛЕКСАНДР.»
Другим снопом света, направленным в безотрадную тьму сибирского подне­вольного существования, была Высочайшая милость «несчастнымъ».
Его Императорское Высочество Государь Наследник Цесаревич и Великий Князь Николай Александрович, в день прибытия Своего в город Влади­восток, соизволил объявить Приамурскому генерал-губернатору нижесле­дующий Всемилостивейший Его Императорского Величества Манифест:
В именном Его Императорского Величества указе, данном Правительствующему Сенату, в Гатчине, семнадцатого апреля сего 1891 г., изображено:
«В ознаменование посещения Сибири Любезнейшим Сыном Нашим, Государем Наследником Цесаревичем и Великим Князем Николаем Александровичем, желая явить милость Нашу тем из отбывающих ныне в Сибири наказания, в силу судеб­ных приговоров, ссыльных, кои по день прибытия Его Императорского Высочества въ





Печ.со стали у и АБрокгауза » ЛгАшши К
I//.
пределы Сибири распределены в установленном порядке к местам причисления и работ, повелеваем:
и) «Ссыльно-каторжным, которые добрым поведением и прилежанием к труду окажутся достойными снисхождения, уменьшить назначенные судом сроки до двух третей, бессрочную же каторгу заменить срочною на двадцать лет.
2) «Осужденным за преступления, содеянные в несовершеннолетнем возрасте, в каторжные работы менее четырех лет, ныне же перечислить в разряд „ссыльно­поселенцевъ".

3) «Состоящим на поселении, а равно и имеющим быть переведенными на посе­ление из отбываемых ими каторжных работ, которые в течении четырех лет вели себя одобрительно, занимались полезным трудом и приобрели оседлость, сократить на­значенный законом для перечисления ссыльно-поселенцев в крестьяне, десятилетний срок, а по истечении десяти лет, со времени приобретения ими своим поведением права на перечисление в крестьяне, разрешать избрание местожительства, за исключением столиц и столичных губерний, С отдачею их на пять лет под надзор местной полиции и признанием их, взамен лишения всех прав состояния, лишенными по стаиьЬ 45 Уложения о наказаниях всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ.
4) «Сосланным на житье в Сибирь, по истечении двадцати лет со дня вступления состоявшихся о них приговоров в законную силу, дозволить свободное избрание местожительства, за исключением столиц и столичных губерний и без восстановления в прежних их правах.
5) «Ссыльным, коих преступные деяния совершены до 15 мая 1883 г. и коим дарованы уже Высочайшим Манифестом, обнародованным в день Священного Коро­нования Нашего, милости означенные в статьях и, 3 и 4 настоящего указа, предоставить сверх того следующие льготы: а) ссыльно-каторжным сокращать срок работ на

один год; 6) ссыльно-поселенцам, приобревшим право на перечисление в крестьяне, дозволять приписываться к городским мещанским обществам Сибири, в случае согласия сих последних, без права однако выезда в пределы Европейской России до разрешения им сего в порядке, определенном упомянутым Манифестом, и в) сослан­ным на житье в сибирские губернии, по освобождении их от ссылки, в силу означеного Манифеста, разрешать выдачу паспортов без наименования „из ссыльныхъ“, а равно без отметок о судимости и красных литер о лишении прав.
6) «Ссыльных на водворение за бродяжество, в случае обнаружения ими своего звания, по удостоверении его местным судом, освободить от ссылки — с воспрещениемъ
осужденным после Священного Коронования Нашего проживать в столицах и столич­ных губерниях.
«Применение льгот, изъясненных выше в статьях и, 3 и 5 сего указа, предо­ставляем по принадлежности Министру Внутренних Дел и генерал-губернаторам Иркутскому и Приамурскому по удостоверении в добром поведении осужденных во время пребывания в ссылке.
«О могущих возникнуть, относительно применения правил сего указа, сомнениях, все правительственные места имеют входить с представлениями в Правительствующий Сенат, который в случаях, превышающих его власть, испрашивает Наше разрешение установленным порядком.

ХАБАРОВСКАЯ АРКА.
Правительствующий Сенат не оставит учинить кисполнению сего надлежащее распоряжение. На подлинном собственною Его Императорского Величества рукою под­
писано :
АЛЕКСАНДР.
Закладка Дока Цесаревича Николая.
Восемнадцатого мая, в ю часов утра, при торжественной обстановке, совершена Его Императорским Высочеством Государем Наследником Цесаревичем закладка строющагося сухого дока. К означенному времени, к месту закладки собрались пред­ставители морского, военного и гражданского ведомств, а также города и купечества,
всего — до 2оо приглашенных лиц. Для следования Наследника Цесаревича была устро­ена особая дорога, начиная от Первой Портовой улицы и до самого берега, к павильону. Над входными воротами красовался в цветах вензель Его Императорского Высочества, а весь путь до павильона украшен был гирляндами зелени и флагами. Для совершения молебствия вблизи берега построили роскошный павильон в русском стиле; центральная часть павильона, значительно возвышенная и увен-

ченная золоченым орлом, предназначалась для Государя Наследника Цесаревича во время службы. Ряд колонн отде­лял это помещение от остального, где разместились все приглашенные лица. Внутренность павильона бы­ла украшена флагами, гер­бами, массой цветов и растений. Вся приле­гающая к па­вильону ме­стность в несколько
ОТКРЫТИЕ ПАМЯТНИКА МУРАВЬЕВУ.
дней совершенно преобразилась: там, где еще не­давно стояли громадные досчатые магазины и камен­ное здание минной мастерской, теперь не осталось
ничего: все это было разработано, перенесено и на
месте бывших построек образована обширная хорошо распланированная площадка, усы­панная песком. Впереди павильона, по продолжению дороги, разместился почетный караул от сибирского флотского экипажа, при знамени. С правой стороны павильона, у самого берега, были устроены особые места для приглашенных дам.
Ровно в ю часов утра изволил прибыть Его Императорское Высочество Государь Наследник Цесаревич и, приняв почетный караул и ординарцев, направился к павильону, где вслед затем началась служба. По окончании молебствия, командиръ
порта прочел телеирамму управляющая морским министерством, в коей сообщалось, что

АВГУСТЕЙШИЙ ПРОЕЗД ЗАПАДНО-СИБИРСКИМИ СТЕПЯМИ.

Государь Император Высочайше повелеть соизволил произвести закладку дока в присутствии Государя Наследника Цесаревича и наименовать док именем Цесаревича Николая. Эта радостная весть была встречена долго несмолкавшим «ура!». Затем прочтена была надпись, сделанная на закладной доске, следующего содержания:
«1891 г., мая 18 дня, в благополучное царствование Его Императорского Величества Государя Императора Александра III, при Генерал-Адмирале Его Императорском Высочестве Государе и Великом Князе Алексее Александровиче, заложен сей док Имени Цесаревича Николая, Его Императорским Высочеством Государем Наследником Цесаревичем и Великим Князем Николаем Александровичем, в присутствии Его Королевского Высочества принца Георгия Грече­ского, при управляющим морским министерством вице-адмирале Н. М. Чихачеве, командире владивостокского порта контр-адмирале П. И. Ермолаеве, главном инженер-строителе порта и строителе дока, инженере полковнике В. Иванове.»

НА ГРАНЯХ МУРАВЬЕВСКОЙ АЗИИ.
По прочтении означенной надписи, доска была передана Его Императорскому Высочеству. Он изволил Собственноручно положить се на приготовленное для неё место и залить раствором. Затем, строитель дока закрыл доску особым камнем, по которому Его Императорское Высочество изволил три раза ударить молотком. Минута была действительно торжественная.
По совершении закладки, Его Императорское Высочество стал рассматривать чер­тежи дока и выслушал доклад строителя, который после того имел счастие поднести Его Высочеству серебряную рамку с дощечкой (на подобие закладной), а также виды казенных зданий морского ведомства.
Пропустив, затем, почетный караул церемониальным маршем, Его Император­ское Высочество направился в адмиралтейство для осмотра портовых мастерских, откуда ѵ. и<>‘
сопутствуемый восторженными криками «ура!» собравшагося на улицах народа, отбыл на фрегат.
Постройка дока была отдана с торгов лишь в конце ноября 1890 г., когда китайцы уже разъехались и навигация почти прекратилась; поэтому нельзя было достать ни достаточного числа рабочих, ни тех машин и инструментов, которые необходимы для постановки такого большего дела. Затем, суровая местная зима, — с её сильными ветрами и морозами, при глубоком промерзании почвы, — значительно задерживали работы по выемке земли. Наконец, полное отсутствие в продаже лесных материалов, потребных для постройки при доке перемычки и необходимость заготовлять их в течении зимы с доставкою к месту работ, более чем за 50 верст, при отсутствии рабочих, хотя сколько нибудь знакомых с работами по забивке свай, — все это ста­вило постройку в совершенно исключительные условия и порождало такого рода затруд­нения, с которыми незнакомы в Европейской России.

Тем не менее, не смотря на все это, работы по выемке земли и устройству перемычки настойчиво велись в течении всей зимы и к маю 1891 г. забивка свай была почти окончена, причем отрыто более 5000 кубиков земли. Со дня на день ожидался во Владивосток зафрахтованный в Лондоне пароход с грузом в юо тысяч слиш­ком пудов цементу; на нем же находились рельсы, вагонетки для отвозки земли и локомобили для выкачивания воды из-за перемычки. Отвозка земли в ручную, на тач­ках, крайне замедляла ход работ.
К приезду Его Высочества Наследника Цесаревича, инженер Урсати успел уже организовать и начать железнодорожные работы с помощью сопровождавших его со­трудников и привезенных с собою мастеров, рабочих, а также местных войсковых команд и ссыльно-каторжных.
19 мая, в. ио часов утра, в присутствии Наследника Цесаревича, в 21Д верстах от города, в роскошном павильоне было совершено молебствие по случаю закладки
железной дороги. На торжество собралось более 300. лиц. Окружающая павильон и полотно железной дороги местность была усеяна народом, прибывшим из города и ближайших поселений, Когда протодиакон провозгласил многолетие Царствующему Дому, у места торжества взвилась сигнальная ракета и раздался салют со всех стоящих на рейде судов и батарей. По окончании молебствия, Наследник Цесаревич изволил лично наложить в приготовленную тачку земли и свезти сс па полотно строющсйся Уссурийской дороги.
По окончании торжества, строитель дороги, инженер Урсати, имел счастье подне­сти Его Высочеству икону Спасителя и доложить о сделанных и предстоящих работах.
Ко времени церемонии из города прибыли паровоз и вагон,

«НЕСЧАСТНЫЕ» НА ОТДЫХЕ.
роскошно убранные зеленью и флагами. В вагон после закладки сели Его Высочество, генерал-губернатор, военный губернатор, свита, все находившиеся в городе адмиралы и генералы, а также строитель дороги. Когда раздался свисток и поезд тронулся, местность огласилась восторженным «ура» собравшагося народа и рабочих команд, бросившихся провожать поезд до города. Поезд шел медленно, окруженный бегу­щею толпой. Двух с половиною-верстный путь оглашался радостными кликами.
Как известно, из Высочайшего рескрипта от 17 марта Его Императорское Высочество впервые изволил осведомиться о последовавшем Высочайшем утверждении Великой Сибирской железной дороги и о Всемилостивейшем возложении на Него непо­средственного совершения на месте закладки этого великого дела. Рескрипт этот был доставлен, по Высочайшему повелению, Министром Путей Сообщения Его Высочеству через посредство командированных инженеров строителей, при всеподданнейшемъ
донесении статс-секретаря фон-Гюббенета, с приложением подробного представления Министерства Путей Сообщения о Сибирской железной дороге от 15 ноября 1890 г., удостоенного быть принятым Государем Императором. В то же время Его Импера­торскому Высочеству благоугодно было благосклонно принять от инженеров-строителей, с начальником работ Урсати во главе, привезенную ими из Петербурга святую икону.
Его Императорское Высочество Собственноручно принял затем снова участие в закладке станционного здания, при помощи представленных Ему инструментов из сере­бра1 и, заложив лично первый камень строения, изволил вложить в постройку изгото­вленную в С. Петербурге, по одобренному Его Величеством образцу, закладную серебрянную дощечку2, после чего проследовал в палатку, где принял завтрак (недалеко от берега).
Благосклонно приняв представленный начальником работ от Министра Путей Сообщения экземпляр упомянутой выше дощечки из золота, на память о знаменатель-

КИТАЙСКИЕ ВОЙСКА, ОБУЧАЮЩИЕСЯ СТРЕЛЬБЕ.
ном дне закладки, Его Высочество Наследник Цесаревич изволил обратиться с высо­комилостивыми словами к сопровождавшим Его строителям, инженерам Путей Сооб-
1 Инструменты эти, но повелении Его Высочества, сданы на хранение в Владивостокский музей.
4 Дощечка имеет } вершка в длину и 2 вершка в ширину; на лицевой стороне верхней половины её выгравирован вил на Тихий океан, высокий берег Владивостокской бухты и заложенная железно-дорожная станция; по углам вензель Его
Величества и государственный герб; па нижней половине выгравирована следующая надпись:
«Во имя Отца и Сына и Святого Духа, в лето от Рождества Христова 1891 г. месяца мая 19 дня, в благополучное Царствование Его Императорского Величества Государя Императора, Самодержца Всероссийского Александра III, в городе Влади­востоке, заложен сей первый камень строящагося конечного участка Сибирской железной дороги (Уссурийская дорога) Его Императорским Высочеством Государем Наследником Цесаревичем и Великим Князем Николаем Александровичем, в присутствии Его Королевского Высочества Принца Георгия Греческого.»
На оборотной стороне дощечки выгравировано:
«При управлении .Министерством Путей Сообщения статс-секретарем А. Я. фон-Гюббенет, Приамурским краем — генерал-губернатором бароном A. II. Корф, Камчатскою епархиею — Преосвященным Гурием. При председателе временного управления казенных железных дорог генерал-лейтенанте П. 11. Петрове, губернаторе Приамурской области генерал-маиоре II. 0. Уиитербергсре и при начальнике работ Уссурийской казенной железной дороги инженере коллежском советнике А. Н. Урсати.»
ицсния, пожелав им полного успеха в исполнении порученного им важного дела, за которым изволил обещать постоянно Самолично следить с искренним участием.
Такия же дощечки из серебра были переданы, по поручению Министра Путей Сооб­щения, свите Его Высочества: князю Барятинскому, флигель-адъютанту князю Оболенскому, князю Кочубею и другим, а также высшим местным властям с Приамурским генералъгубернатором, генерал-адъютантом бароном Корфом во главе.
Приглашенных к завтраку было 300 персон. Когда все заняли свои места у обеденных столов, Его Высочество изволил громко прочитать Высочайший рескрипт о закладке Уссурийской дороги. С напряженным вниманием следили все за каждым Цар-

СУЩЕСТВО ИЗ КИТАЙСКОЙ МИФОЛОГИИ.
ским словом, и как только было произнесено последнее, при громе салютов с кре­постей и судов грянуло дружное «ура», продолжавшееся несколько минут, и, слившись с народным гимном, было подхвачено народом, окружавшим палатку и постройки.
Генерал-губернатор провозгласил тост за Государя Императора, Государыню Императрицу, Наследника Цесаревича и присутствовавшего на торжестве греческого принца Георгия. Нескончаемое «ура» было ответом на предложенные тосты.
В самый день закладки во Владивостоке Сибирской железной дороги 19 мая, был опубликован в С. Петербурге, в «Правительственном Вестнике», Высочайший на Имя Наследника Цесаревича рескрипт, дабы доставить всем верноподданным возможность мысленно и сердечно участвовать в совершающемся по Воле Государя Императора, на далекой окраине общего отечества, исторически замечательном торжестве.
Общая картина стоимости постройки Сибирской линии, начиная от Златоуста до Владивостока, представлялась в то время за округлением цифр в следующем виде:
1 иаишеновапие участковъ
Длина пути с ветвями
Стоимость ра­бот с мо­стами менее иоо сажень длины
Стоимость больших мостов и тоннелей
Стоимость рельсов и подвижного состава
Общая стоимость
Средняя за версту
и. Златоуст — Челябинскъ
2. Челябинск — Ачинск с ветвями на
150
4,500,000
—
1,500,000
6,000,000
40,000
Томск и др
3. Ачинск — Иркутск с ветвью къ
2,089
.52,000,000
9,000,000
24,000,000
65,000,000
31,000
Енисею и Ангаре
4. Иркутск — Мысовская, вокруг Бай-
1,196
26,500,000
8,500,000
18,000,000
53,000,000
44,000
кала
5. Мысовская — Стретенск с ветвями
293
15,100,000
2,700,000
5,200,000
23,000,000
78,000
к Байкалу . . •
1,009
32,800,000
3,500,000
18,700,000
55,000,000
54.270
6. Стретенск — Хабаровскъ
2,075
68,000,000
15,000,000
37,000,000
I 20,000,000
58,000
7. Хабаровск — Графская
325
10,500,000
—
4,500,000
15,000,000
47.20°
8. Графская — Владивостокъ
393
12,000,000
500,000
5,500,000
18,000,000
47,000
Итого
7,53° а без ветвей (177 верст) 7,555 верстъ
201,400,000
39,200,000
114,400,000
355.000,000
49.933
Количество грузов, отправляемых водою, выражалось уже тогда приблизительно в следующих цыфрах:
Из России В Сибирь ШЛО:
Железных товаров в круглом числе пудовъ 600,000
Мануфактурных товаров » » » 700,000
1,300,000
Из Сибири же в Россию:
Чаю юо —150 тысяч ящиковъ 550,000 и.
Кедровый орехъ иоо.ооо »
Шерсть 100,000 »
Масло коровье 30,000 »
Кожи, овчина 75,000 »
Медь 30,000 »
Сало 20,000 »
Верблюжья шерсть 5000 »
Волос, щетина ^ооо »
Медъ 5000 »
Тюменские ковры 3000 »
Холст, бродни, рукавицы, воровина 40,000 »
763,000 п.
Всего . . 2,063,000 и.
Рыбные, пушные товары и хлеб из Тобольска 500 ооо »
Стоимость товаров как сибирских, так и российских колебалась в этот год от 6о до 70 миллионов рублей.
По окончании завтрака Его Высочество, в сопровождении Гре­ческого принца, начальника края и свиты, проследовал в помещение военного собрания, где была устро­ена выставка сахалинских изделий. Его Высочество оставался там около 40 минут.
Здесь Его Высочеству были поднесены деревянное блюдо, рез­ное, с серебряной отделкой, и шкатулка с сахалинскими видами. По осмотре выставки Его Высо­чество изволил уехать на фрегат «Память Азова».

БРОДЯЧИЙ ИНОРОДЕЦ (ОРОЧЕН).
Посещением Престолонаследника на далекой окраине закладывался твердый фунда­мент нашему крепнущему в Восточной Азии величию, изливалось много милостей на
глухой и полузабытый край
Не забыты были Царскою милостию и войска Приамурского военного округа. Высо­чайшим приказом 12 мая Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич и Великий Князь Николай Александрович назначен шефом и-го Восточно-Сибирского Стрелко­вого баталиона. «Считаю себя счастливым, говорилось в приказе по войскам округа —
объявить войскам округа об этой Монаршей милости, еще
можно, связующей нас, слуг Царских, на далекой окрайне с Державною Семьею нашего Царя; только святым исполнением долга, как в мирное, так и в военное время, можем мы отблагодарить Его Императорское Вели­чество за оказываемые Им нам милости.»
На посланной Военному Министру телеграмме от командующего войсками округа, с выражением вернопод­даннических чувств и благодарности, уверения не щадить себя, чтобы быть достойными такой высокой Монаршей милости, генерал-адъютант барон Корф получил от­вет , что Его Императорскому Величеству благоугодно было Собственноручно начертать:
«Не сомневаюсь в искренности их уверения.»
Указ о милостях осужденным, уже вышесообщенный, был немедленно по телеграфу сообщен всюду, а в Читинском тюремном замке прочитан всем за­ключенным в присутствии всего наличного состава тю­
крепче, если только воз­

ТИП СИБИРСКОГО БЕГЛОГО.
'7
ремного комитета.
Путешествие на Восток. V.
130
Словами невозможно передать тех чувств, которыми одушевлены были все, кого касалась Царская милость. Никогда, нужно полагать, так горячо не молились, как во время благодарственного молебствия, совершенного преосвященным Макарием немедленно же по прочтении указа. Истинный был праздник в этом доме, в котором невольно везде и всюду чувствуется скорбь и угнетение духа; светлый и радостный был этот день для всех, в ком билось сердце, кто видел в арестантах людей, впавших в преступления, но сохраняющих всетаки общечеловеческие чувства.

ИЗ ОСТАТКОВ СТАРОЙ ДОПЕТРОВСКОЙ СИБИРИ.
В добавление к сказанному о закладке Уссурийского участка железной дороги, 19-го мая, надо сказать, что генерал-губернатор немедленно сообщил об этом в Забайкалье особою телеграммою:
«Совершилось великое; по воле Царской заложено начало сплошной великой Сибирской железной дороги.»
Там, конечно, восторженно встретили весть о новом знаке великой Царской милости.
«Истинно народное дело восприяло свое начало. Да благословит Бог ЦаряОтца и Августейшего Объявителя Его воли. Примите, наш ревностный ходатай, живей­шее поздравление и глубочайшую благодарность» — так говорилось в приветственной телеграмме генерал-губернатору от Читинского военного губернатора.
На посланную Его Императорскому Величеству генерал-губернатором по этому же случаю всеподданнейшую телеграмму, Государю Императору благоугодно было осча­стливить край следующим ответом:
«Душевно рад, что сближению далекой окраины с сердцем России положено начало и что исполнителем заветной Моей мечты явился Наслед­ник Цесаревич; радуюсь со всеми вашими и молю Бога, чтобы благосло­вил ваши труды.»
Нельзя лучше закончить свод данных о пребывании ныне благополучно цар­ствующего Государя Императора во Владивостоке, как приведя речь одного священника, в которой так-сказать отразился трепет сердец на отдаленнейшей окрайне, когда ей довелось встретить Первенца своего Царя:

ЗАПАДНО-СИБИРСКИЕ ТАТАРЫ.
РЕЧЬ
ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЫСОЧЕСТВУ ВСЕРОССИЙСКОГО ПРЕСТОЛА НАСЛЕДНИКУ ЦЕСАРЕВИЧУ ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ НИКОЛАЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ, по случаю возвращения из кругосветного путешествия.
Благоверный Государь Наследник Всероссийского Престола, Цесаревич! Приморская страна еине в первый раз озарена такою радостию, как Твое посещение! Сердца наши переполнены радостию. Весь народ сей окрестности вышел увидеть Тебя, насмотреться и запечатлеть образ первородного Сына Возлюбленного нашего Монарха.
Россия любить Своего Царя! Что, впрочем, эта встреча наша? Это — только искорка от той пламенной любви, которая всегда горит в сердцах Русских к Своему Царю. Весь свет знает, слышит, как любят Русские Своего Царя. Кто-жс учить нас Русских, так любить Своего Царя? Кто внушает такую любовь к нему? Святая Православная Церковь, как верная наша руководительница во всем. Ведь у нас Православных нет почти моления, при кото­ром бы не молились о Царе? Дня, ночи часа Церковного не проходят у нас без того, чтобы не молились о Царе. У нас младенец, только что родившийся, и тоть слышит молитву Церкви о Царе. Русские, можно сказать, родятся с любовию к Царю: любовь эта — у нас чувство как-бы врожденное нам. И не переродятся в России Сусанины, Минины и Пожарские, доколе сыны её пребудут Сынами Церкви Православной. Она — наша Божественная, Благодатная: Она учит так любить Царя, как мы Его любим.
И теперь мы молимся о Благополучном Твоем путешествии и возвращении, и чтобы Сам Господь устроил Твой путь Благодатию Своею, как Апостолам, шедшим во Еммаус, устроил Их возвращение во Иерусалим. Так и Тебе Господь поможет радостно возвратиться в столицу Петербург — в нежные объятия Твоих родителей, с нетерпением ожидающих увидеть Своего Первенца, после такого долгого, далекого и обширного путешествия. Аминь.
Священник 2-й Восточно-Сибирской стрелковой Бригады.
20 мая, Наследник Цесаревич объезжал суда, чтобы проститься с чинами эскадры, и завтракал на фрегате «Владимир Мономахъ».
В 4 часа на фрегате «Память Азова», при окончательном переезде Наследника Цесаревича на берег, был спущен Его Флаг. Салют со всех судов и крики «ура» посланной по реям команды провожали Наследника Цесаревича до пристани. В 7 часов Его Высочество изволил в последний раз принять обеда, офицеров фрегата «Память Азова». Они на руках донесли Его затем от пристани до городской квартиры.

В ОКРЕСТНОСТЯХ КРАСНОЯРСКА.
Переночевав в доме военного губернатора, Наследник Цесаревич в 9 часов оставил Владивосток, для следования по Сибири.
Задолго до отъезда Наследника Цесаревича, перед домом губернатора собрались представители военных и гражданских частей и управлений. Стояла масса народа. Войска были расставлены шпалерами вдоль Светланской улицы. Множество обывателей в экипажах и верхами собрались провожать Царственного Гостя. Когда Наследник Цесаревич показался на пороге, раздались ликования. Воспитанницы и дамы усыпали цветами путь Цесаревичу до коляски. Коляска была убрана ландышами. По мере следо­
вания экипажей Цесаревича и Его свиты, толпы парода увеличивались, и таким образом шествие тянулось за город.
На седьмой версте Государя Наследника встретили офицеры фрегата «Память Азова», с хором музыки. Его Высочество изволил остановиться и сердечно прощался с моряками. Принц Георгий, провожавший Цесаревича до этого пункта, также сердечно

в КАТОРГЕ.
простился с Его Высочеством, чтобы уйдти в тот же день на лодке «Кореецъ» в Иокохаму, торопясь через Америку домой.
Па первой станции, Подгородней, собралась провожать Его Высочество группа местных морских и сухопутных офицеров и представителей города. Как на пер­вом пункте, так и здесь, собравшаяся публика провожала Августейшего путешествен­ника пожеланиями счастливого пути.
К 6 часов вечера, Наследник Цесаревич благополучно прибыл в село Никольское, совершив переезд в юо верст в течение 9 часов. 'Гам Его Импера­торское Высочество произвел на другой день смотр войскам лагерного сбора, в числе которых участвовал и-й восточно-сибирский стрелковый батальон, шефом которого Наследник Цесаревич недавно был назначен.
24 мая, Его Императорское Высочество, в сопровождении тех же лиц, плыл уже на пароходе амурского общества «Ингода» вниз по извилистой речке Сунгаче (при озере Ханка), направляясь через Уссури на Амур.

ГЕРБ ПРИМОРСКОЙ ОБЛАСТИ.
Не описываю следования от станции к станции, от станицы до станицы . . . . И так уже дальше, в оффициальном отделе, довольно будет однообразных опи­саний всевозможным встречам и проводам!
Прибытие на Амур (в Хабаровск) досто­памятно в особенности тем, что находится в органической связи с освящением монумента воссоздатслю тамошнего неоглядного края.
Мысль о сооружении памятника бывшему генерал-губернатору Восточной Сибири генералъадъютанту графу Муравьеву-Амурскому возникла в среде амурских жителей вслед за полу­чением известия о кончине его, последовавшей в Париже, в ночь с и8-го на 19-е ноября 1881 г.
Неусыпные и плодотворные труды покой­ного графа по благоустройству и развитию Во­сточной Сибири в течении ij-ти летнего упра­вления сю приобрели ему многочисленных почи­тателей, между которыми не могла не встретить общего сочувствия мысль об увековечении, тем или другим способом, памяти его в крае, на пользу которого он столько потрудился.
Занимавший в 1881 г. пост генерал губернатора Восточной Сибири, генералълейтенант Д. Г. Анучин, явился выразителем желаний населения вверенного ему края и ходатаем о Высочайшем соизволении на открытие повсеместной в России подписки, с целью осуществления вышеприведенной мысли.
Государь Император, по всеподданнейшему докладу Министра Внутренних Дел, в 17 день декабря 1881 г., Высочайше соизволил разрешить сбор в Восточной Сибири и в других местах Империи добровольных пожертвований на сооружение в г. Благо­вещенске памятника графу Муравьеву-Амурскому и учреждение, если окажется возмож­ным, в память его какого либо благотворительного заведения.
Вопрос о том, какого рода памятник соорудить графу Муравьеву-Амурскому, конечно, всецело зависел от размера суммы, которая могла быть для сего собрана.
Первоначально было только намечено желание устроить пансионы для казачьих детей при Благовещенских, мужской и женской, гимназиях и богодельню для преста­
релых амурских казаков, сподвижников графа, а также возобновить памятник, построенный близь Благовещенска, на месте высадки Муравьева.
Затем, особым комитетом, образованным по предложению генерал-губернатора, под председательством военного губернатора Амурской области, было выбрано в Бла­говещенске место для постановки нового памятника и выражено предположение об учреждении ремесленной школы.

ОСУЖДЕННЫЕ НА РАБОТЕ.
'Гак как в концу 1882 г. в Главное Управление Восточной Сибири поступило уже около 40,000 руб., собранных подпискою, то было найдено возможным приступить к окончательным соображениям по сооружению памятника. По наведенным справкам оказалось, что имеющейся суммы на сооружение памятника и на учреждение благотвори­тельного заведения недостаточно; поэтому и в виду ожидавшагося в 1883 г. образования отдельного Приамурского генерал-губернаторства, генерал-лейтенант Анучин счелъ
более удобным не торопиться с решением вопроса о памятнике, а предоставить это дело на усмотрение генерал-губернатора Приамурского края, — тем более что помимо собственно памятника и выбор места постановки его в г. Благовещенске многими при­знавался не вполне удачным, в силу пограничного положения этого города, — и при­том на низменности, подверженной затоплению Амуром.
Впрочем, временная приостановка в решении этого вопроса принесла пользу делу и в том отношении, что строительный капитал продолжал возрастать и к концу 1886 г. составлял уже около 52,000 руб.
В это время в Петербурге находился прибывший из вверенного ему края, Приамурский генерал-губернатор генерал-адъютант барон А. II. Корф, с уча-

ПОД НАДЗОРОМ В ШАХТ.
стием которого вопрос по сооружению памятника графу Муравьеву-Амурскому был вновь поднят и уже решен окончательно в особом, избранном для этой цели комитете.
В состав комитета для обсуждения подробностей исполнения задуманного дела, сооружения памятника графу Муравьеву-Амурскому, из среды бывших сотрудников, подчиненных и почитателей его заслуг были избраны следующие четыре лица: адмирал П. В. Казакевич, тайные советники: князь М. С. Волконский и М. II. Галкин-Врасской, и отставной статский советник Ф. А. Анненков.
В совещании, происходившем 27 октября 1886 г,, под председательством При­амурского генерал-губернатора, по выслушании сообщенных бароном А. Н. Корфом данных и по обсуждении их, комитет пришел к заключению, что местом, наиболее отвечающем цели постановки памятника графу Муравьеву-Амурскому, сле­
дует признать Хабаровку как центр управления Приамурским краем, лежащий при слиянии рек Амура и Уссури, т. е. составляющий и географический центр присоеди­ненного края.
Затем было предположено:
памятник поставить в городском саду, на утесистом берегу реки Амура; для составления проекта объявить конкурс и за лучшие проекты назначить премии;
за покрытием расходов по соору­жению памятника, на предвиди­мый в соответственном размере остаток, построить у памятника дом для помещения 2—3 инвали­дов из местных казаков, для окарауливания памятника.
Предварительно распоряжений по при­ведению изложенного в исполнение, поста­новлено было испросить через Министра Внутренних Дел Высочайшее соизволение на постановку памятника, взамен Благове­щенска, — в Хабаровке.
Государь Император, по всеподдан­нейшему докладу Министра Внутренних Дел, в 27 день ноября 1886 г., Вссмилостивейшие соизволил на постановку па­мятника графу Муравьеву-Амурскому, вза­мен Благовещенска, в г. Харабовке.
В апреле 1887 г. комитетом, с участием генерал лейтенанта Анучина, принимавшего столь энергичное участие в деле сооружения памятника, были осмо­трены представленные на конкурс про­екты и лучшим признан проект акаде­мика Опекушина, которому вслед за сим поручено было изготовление модели и самая отливка статуи из бронзы.
14-го февраля 18S8 г. изготовлен­

ТУНГУСЫ-ШАМАНЫ (В ЗАБАЙКАЛЬЕ),
ная модель памятника графу Муравьеву-Амурскому была представлена на Высочайшее Его Императорского Величества обозрение и удостоилась Всемилостивейшего одобрения Государя Императора.
В совещании комитета 8-го марта 1888 г. генерал-адъютанту барону Корфу предоставлено было делать все дальнейшие распоряжения как по сооружению памятника, так и по приведению в исполнение предположений комитета 27-го октября 1886 г. Иаблюдение-же за изготовлением и отправкою статуи, в виду отъезда из Петербурга барона А. Н. Корфа, принял на себя один из бывших сотрудников покойного графа
Муравьева-Амурского, князь М. С. Волконский. Путешествие на Восток. V.


ИДОЛ ИИРИ-ОБСКИХ ИНОРОДЦЕВ.
По контракту с г. Опекушиным статуя должна была быть отлита им к 1889 г., но разные неблагоприятные обстоятельства задержали работу по­чти на два года, так что отливка была окончена лишь в ноябре 1890 г. По осмотру комитетом и экспертами отлитой статуи, таковая найдена вы­полненной превосходно и, после вы­ставки в Михайловском манеже для обозрения публики, в середине ян­варя 1891 г., была приготовлена к отправке в Хабаровку.
В Хабаровке, между тем, под личным наблюдением генералъгубернатора, генерал-адъютанта ба­рона Корфа, шли работы по возве­дению пьедестала памятника.
Производителем работ, которо­му генерал-губернатором поручена была разработка проекта пьедестала на месте, признано было необходи­мым весь пьедестал возвести из камня, но, за ненахождением, даже
в значительном расстоянии от Хабаровки, годного для облицовки тесового камня,
настойчиво продолжались поиски его и наконец, в средине июля 1888 г., увенчались успехом: годный на облицовку камень был найден в 280 верстах от Хабаровки в окре­стностях станицы Михайло-Семеновской и около 30 верст расстояния от неё и от берега Амура.
Иераз приходилось менять де­тали проекта от невозможности до­быть потребное количество одинако­вого по сорту и размерам камня, который к тому-же невозможно было весь сразу доставить на место работ вследствие разных непредвидепных препятствий, как напр. по­явление эпизоотий в окрестностях станицы Михайло-Семеновской и т. п.
Доставка этого камня к бе­регу Амура, по бездорожью и топ­

МОГИЛА ШАМАНА (В ЗАП.-СИБИИ’И).
ким, болотистым местам, сама по
себе была трудна, но еще более затруднялась и усложнялась неимением у окрестных жите­лей в достаточном количестве перевозочных средств и необходимостью доставлять обоз из Хабаровки.
Впоследствии, осенью 1889 г., было найдено месторождение светло-серого сиенита, который мог добываться из скалы желаемых разме­ров, но доставка его была еще более затрудни­тельна, — особенно крупных штук, которые надо было предварительно спустить на людях с высокой и крутой горы в долину, производя эту работу в почти необитаемой местности.
Рабочими и мастеровыми при возведении пье­дестала памятника были преимущественно китайцы; русские плотники работали при устройстве лесов, а ссыльно-каторжные — по нагрузке на баржи и выгрузке бутового камня и на земляной работе.
До постройки памятника в Хабаровке не было вовсе каменотесных работ ц не имелось

ТИП БОГА ТОГО КИРГИЗА, каменотесов, которых пришлось по­
этому нанимать во Владивостоке. Никто из этих мастеровых никогда не исполнялъ
соответственно сложных работ. Однако при известной точности и исполнительности в работе, китайцы постепенно приобретали навык и осваивались с предъявляемыми им требованиями.
Ход работ по возведению пьедестала в общих чертах был следующий.
По окончании исследования грунта на месте постройки, в начале лета 1888 г. было приступлено к устройству фундамента, который был окончен к 27-му октября.

САМОЕД.
В этот день состоялась торжественная закладка памятника в присутствии генералъгубернатора, с участием войск, представителей всех, находящихся в Хабаровке воен­ных и гражданских учреждений, учебных заведений и большей части городского населения.
Все лето 1889 г. употреблено было преимущественно на подготовку тесанного камня, а 1890 г. к осени пьедестал был возведен до 5-ти аршин высоты. Затем обтеска камня продолжалась зимою, в особом помещении, а с половины февраля 1891 г. начались работы по дальнейшему производству кладки пьедестала, для чего над соору­жением было устроено светлое и теплое помещение.

БУДДИЙСКАЯ МИСТИЧЕСКАЯ БОГИНЯ.
Памятник графу Муравьеву-Амурскому вырос в Хабаровском городском саду, на обрывистом берегу реки Амура, имеющем до 15-ти саженей превышения над сред­ним уровнем реки.
Общий вид памятника следующий. Пьедестал начинается земляным курганом 4-х-аршинной высоты. По средине кургана — квадратная, по 4 сажени в стороне и 12 вершков толщины, площадка в виде ступени, служит основанием цоколя пьеде­стала, сложенного из серосиневатого песчаника и имеющего 2 сажени в стороне. Высота цоколя, с нижней ступенью и карнизом — 2 аршина 6-ть вершков.
Сверх цокольного карниза 4Ѵ2 вершковой толщины ступень образует уступ, на котором стоит четырехгранная призматическая часть пьедестала, имеющая в основании 5 аршин в квадрате и и'/2 аршина высоты; она возведена из светло-серого сиенита.
Далее к верху пьедестал постепенно переходит в четырехстороннюю усеченную пирамиду 3% аршина высотой, по з8Д аршина в стороне основания и по 28/4 аршина в вершине. Наконец, пирамидальная часть переходит снова в призматическую, которая заканчивается венчающим пьедестал карнизом и и-ти вершковой толщины ступенью, на которой уже установлена фигура графа Муравьева-Амурского.

ВСЕВИДЯЩЕЕ око (ТИБЕТСКОГО ПАНТЕОНА).
Вся верхняя часть пьедестала сложена из светлого серо-зеленоватого песчаника, а венчающий карниз и ступень под фигурою — из серого сиенита.
Облицовывающий пьедестал песчаник отделан самою чистою тескою, а сиенит — шлифовкою.
Весь пьедестал сложен на растворе из портландского цемента.
Фундамент под всем пьедесталом имеет 7 аршин высоты, на 3 аршина он углублен в грунт, а на 4 аршина выведен над поверхностью земли и закрыт при­сыпкою кургана, образующего видимое основание пьедестала. Курган этот имеет во­круг пьедестала площадку 5-ти аршин ширины, по углам которой установлены 4 пушки.
На передней стороне пирамидной части пьедестала утверждены 3 бронзовых доски, с надписью:
«ГРАФУ МУРАВЬЕВУ-АМУРСКОМУ 1891.»
По сторонам цоколя помеицаются еще 4 бронзовых доски, в 2 аршина длины и в и аршин 2 вершка высоты, с выгравированными надписями, изображающими года важнейших событий и имена сотрудников графа Муравьева-Амурского по присоединению края и участников Амурских экспедиций.

РЕДКИЙ БУРХАН.
Граф Муравьев-Амурский изображен на памятнике стоя, во весь рост, в каза­чьем чекмене, в весьма энергической позе, со скрещенными на груди руками: в одной руке он держит подзорную трубу, в другой — полуразверпутую карту края; взор его устремлен вдаль; левая нога несколько выставлена вперед и опирается на якорную цепь.
Памятник обращен передним фасом на юг.
Высота пьедестала от поверхности земли — 5 саженей и аршин, высота фигуры 7 аршин; таким образом общая высота составляет 7 саженей 2 аршина. Вес всего сооружения доходит до 60,000 пудов.
43
Стоимость памятника, в круглых цифрах, следующая:
Пьедестал памятника, с бронзовыми досками 25,200 руб.
Изготовление моделей и отливка статуи 22,000 »
Выставка статуи, по отливке её, для обозрения публики в С. Петербурге уоо »
Выдано премий за лучшие проекты 2000 »
Па постройку при памятнике каменного инвалидного дома для четырех инвалидовъ
из строительных сумм израсходовано 4000 руб.

МАСКИ ДАМСКИХ БОЖЕСТВ ПРИ МИСТИЧЕСКОЙ ПЛЯСКЕ-СЛУЖЕНИИ.
Весь собранный на постройку памятника капитал, с наросшими процентами, до­стиг 62,000 руб.
Модели для статуи, как уже упомянуто, изготовлялись академиком А. М. Опеку­шиным, а отливка произведена на заводе Гаврилова в С. Петербурге.
Все работы по возведению пьедестала и по окончательному устройству памятника на месте, в г. Хабаровке’, а также по постройке инвалидного дома, в техническом и хозяйственном отношении, произведены, по поручению генерал-губернатора, начальником Амурской инженерной дистанции, военным инженер-полковником Александровым.
1 Кроме сборки па пьедестале бронзовой статуи, которая производилась присланным с завода мастером.
Иа четырех досках, утвержденных по сторонам цоколя пьедестала, начертаны следующие имена:
I, С южной стороны.
Участвовали в первых двух экспедициях па реку Амур в 1854 и 1855 г.
Генерал-адъютант Николай Николаевич Муравьев, Генерал-Губернатор.
Полковник М. С. Корсаков, капитан 2 ранга П. В. Казакевич, кол. ассс. И. Д. Свербесв, А. И. Бибиков, полевые инженеры: Капитан К. О. Мровинский, штабс-капитан О. Ф. Рейн, лейтенанты: Я. И. Купреянов, А. С. Сгибнев, есаул Г. Д. Скобельцын, горный инженер И. 11. Аносов, поручик артиллерии К. И. Бакшеев, подпоручик Н. А. фон Глен, доктор И. А. Касаткин, полковник А. А. Назимов, подполковник А. М. Ушаков, капитан-лейтенант князь А. В. Оболенский, подполковник А. II. Сеславин, маиор князь А. Е. Енгалычев, тит. сов. князь М. С. Волконский, доктор медицины Всйрих, лейтенант А. М. Линден, полевой инженер-поручик П. ГИ. Егоров и другие. Участники ученых экспедиций: Л. И. фон Шренк, КИ. Максимович, Р. КМаак, Герстфельдт, поручик кори. меж. инж. Рожков, прапорщик корп. топогр. Зондгаген, чиновник Кочетов.
Супруга генерал-губернатора Екатерина Николаевна Муравьева.
//. С западной стороны.
Участвовали в занятии устья реки Амура
в 1842—53 гг-
Капитан 2-го ранга Геннадий Иванович Невельской, начальник экспедиции.
Лейтенант Н. К. Вешняк, лейтенант П. Ф. Гаврилов, корп. флот. штурм. прапорщик Д. И. Орлов, мич­мана: Н. М. Чихачев, Г. Д. Разградский, А. И. Петров, корп. флот. штурм. поручик А. И. Воронин, прапорщик А. П. Семенов, доктор Е. Г. Орлов. Капитан-лейтенант А. В. Бачманов, .маиор II. В. Буссе, лейтенант Н. В. Рудановский, корп. флот. штурм. поручик Н. И. Шарыпов. Священник о. Гавриил, Вениаминов и другие. Прикащики Росс. Амер. комп. Березин, Самарип и Бауров.
Супруга начальника экспедиции Екатерина Иванова Невельская.
III. С северной стороны.
При заключении Айгуииского трактата были
иб мая 1858 г.
Генерал-адъютант Николай Николаевич Муравьев; Архиепископ Иннокентий.
Управ. дипломат. канц. E. К. Бюпов, управ. путев. канц. В. Д. Карпов, чинов. мин. иностр. диет П. Н. Перовский. Генерального штаба: Полковник К. О. Будогоский, капитан М, И. Веников, подполков­ник В. Е. Языков. Переводчик Я. И. Шишмарев. Священник о. Александр Сизых и другие.
Убит при рекогносцировке правого берега реки Амура корп. топогр. поручик В. В. Ваганов.
/Г. С восточной стороны.
Участвовали в Амурских экспедициях.
Баталионы ; бриг. 24 пех. дивиз. и.;-й ком. подполковник Облсухов 2-й; 14-ии ком. маиор Языков, 15-й ком. полковник Назимов; части Забайкальского казачьего войска и линейной Забайкальской артилле­рийской бриг.; 46-й Камчатский флотский экипаж, суда; транспорты «Байкалъ», ком. кап.-лейт. Невельской; «Охотскъ» и «Иртышъ», ком. лейт. Гаврилов; корвет «Оливуца», ком. кап.-лейт. Супиев. Шхуна «Востокъ», ком. кап.-лейт. Римский-Корсаков; первое паровое судно, вошедшее в реку Амур: Росс. Амер. Комп. ко­рабль «Николай», ком. лейт. Клинковстрем. Бот «Константинъ», ком. корп. флот. штурм. Поручик Гаврилов произвел первое исследование Амурского лимана в 1846 г. — боо первых крестьян-персселсннев, под начальством князя М. С. Волконского.

Путешествие на Восток. V.
■9

СРЕДИ АМУРСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА.
Передаю в этом месте перо бывшему командиру Амурского полка полковнику Винникову:
«Лично я имел счастье представиться Его Высочеству на рубеже своего полкового раиона, в станице «Радде», из которой пароход «Муравьев-Амурский» с Августейшим пассажиром, следуя вверх по Амуру, прибыл на ночлег в поселок «Касаткинский».
Неприглядный низменный песчаный берег с чахлым тальником и корявым черноберезником — являя, в ста шагах от временной пристани, небольшой ряд ка­зачьих избушек (всего из дворов) — несколько скрашивался, разведенными на берегу кострами у места, избранного для кратковременной пристани, придавая симпатичную картин­ность небольшим группам женщин и детей по обе стороны выхода на берег.
Как только спустили трап и следовавшие на параходе старшие чины телеграфного округа отправились в поселок для немедленного открытия временного телеграфного сообщения — Его Высочество изволил сойти на берег, в тужурке, и подойдя к небольшой шеренге в конном строю, льготных казаков з-й очереди этого поселка, милостиво поздоровался с ними.
Затихшее в этот момент «ура» из небольшой группы женщин с детьми и стариков, дало казакам возможность услышать приветствие Государя Наследника, обра­щенное и к ним.
Вернувшись на пароход, Его Высочество приказал выдать бывшим в конном строю по чарке водки; и чарки эти, деньгами врученные флигель-адъютантом, княземъ
II. Д. Оболенским, поселковому атаману, оказались на столько больше обыкновенных, что провозгласить желанную здравицу хватило на всс наличное население поселка!
Песни и хоровод, без кавалеров — так как более молодые, 2-й очереди, собрались выше, в станице Иннокентьевской, для общей встречи, а и-я очередь в Благовещенске, на действительной службе в полку — продолжались до извещения с парохода, что Его Высочество изволил лечь почивать. Дети так и уснули на берегу у ног матерей, а взрослые все время поддерживали костры, пока пароход не отвалил от берега. Здесь — после доклада Войсковому Наказному Атаману, что строевые занятия съ

СВЯТЫНЯ КРАСНОЯРСКА.
детьми школьного возраста уже не первый год мною введены в программы школьных занятий — мне было дозволено послать радостные телеграммы во все станицы полкового раиона, что Его Высочество разрешает всем детям школьного возраста находиться в конном строю при встрече Его Высочества, в местах станичных школ.
Ранний выход из «Касаткинскаго» поселка, уже на пути в станицу Иннокснтьевскую, был встречен надвинувшимся туманом; пришлось бросить якорь среди Амура, пока туман рассеялся. Когда пароход уже был на ходу, Его Высочество несколько раз подымался на верхнюю палубу, чтобы взглянуть, как далеко разлился Амур по прибрежью, в особенно низких местах.
. . И9‘
Вода в этот счастливый, для Амурского края, год была очень высока; но видно сам Господь благословил путь Его Высочества; обыкновенно разливы Амура сопровож­дались бедой для тамошнего побережья, а в этот год — половодье его послужило только к благополучному, безостановочному проследованию Его Высочества на паро­ходе даже в таких местах Амурских Верховьев, где пароходы ходят раз во много лет!
По прибытии в станицу Иннокентьевскую, Его Высочество изволил зайти в цер­ковь, встреченный там причтом в облачении, и посетил станичную школу, а затемсмотрел сотню 2-й очереди в конном строю и взвод детей школьного возраста, бывших также в конном строю одновременно с сотней. Те и другие были про­пущены справа по одному шагом, а потом, тем же порядком — в карьер с джигитовкой. Здесь при следовании Его Высочества обратно на пароход молодая

МОНАСТЫРЬ СВ. ИННОКЕНТИЯ У ИРКУТСКА.
девушка, казачка, желая иметь счастие поднести букет цветов Его Высочеству, растеря­лась и протянула руку с букетом дежурному в этот день офицеру свиты; но Цесаревич сам изволил протянуть руку за цветами и, принимая букет из рук окончательно растерявшейся девушки, милостиво улыбаясь, сказал: «это, верно, мне, — а не ему».
Взойдя на пароход, Его Высочество пожаловал станичному атаману, уряднику Катанаеву, часы с вензелевым изображением и цепочкой: Войсковой Наказный Ата­ман тут же надел ему часы, собственноручно пристегнув цепочку.
Говорить о сердечном «ура», встречавшем и сопровождавшем Государя Наслед­ника, нет надобности — оно всем нам понятно и там, где пять или один жилой дом, и там, где их сотня тысяч!
С отходом парохода из Иннокснтьсвской станицы все казаки и дети, бывшие в конном строю, сопровождали пароход берегом на значительное расстояние, с джиги­
товкой. Разливы в очень топких местах часто вынуждали их к объездам, и Его Высочество каждый раз приказывал замедлять ход парохода; но встреченный на пути их, верстах в 12-ти от станицы, громадный розлив разлучил всадников с паро­ходом. Взойдя на верхнюю палубу Его Высочество долго высоко приподымал свою фуражку, отвечая им (на метание к верху папах, стоя ногами на седлах, чтобы дальше видеть пароход); далее поворот парохода в изгибе Амура скрыл их из глаз и Его Высочество сошел в каюту.

БУДДИЙСКАЯ ПОКРОВИТЕЛЬНИЦА ДОБРЫХ.
Приближаясь к станице Поярковой, характер местности меняется к лучшему и картины береговой встречи, сохраняя ту же сердечность, стали полнее. Уже издали Госу­дарь Наследник заметил, что на встречу выходит население, находящееся в сравни­тельно лучших экономических условиях.
Приглубое место для устройства пристани у самой станицы нашлось только про­тив узкого берегового переулка, и население, чтобы скрасить его, устроило в конце триумфальную арку, чрез которую, сойдя с парахода, Великий Князь вышел на станич­ную площадь с приходскою церковью.

Пловучая пристань, выходной береговой трап и весь путь по улице чрез арку на площадь к церкви и к станичной школе со станичным правлением — были устланы, самими жителями, красным сукном и разноцветными ситцами. Масса народа (с разо­детыми женщинами и детьми) сердечным приветствием встречали Цесаревича, теснясь за Ним вплотную, после выхода Его Высочества на берег.
Пройдя триумфальную арку Он несколько замедлил шаг, пока генерал Беневский (Войсковой Наказный Атаман) и я успели стать на правый фланг дивизьона, затем подошел к развернутому фронту дивизьона из 2-х сотен в конном строю, имев­шему на левом фланге третью сотню, также в конном строю детей школьного воз­раста (Поярковской станицы), одетых в белые форменные гимнастические рубахи с погонами; пройдя по всему фронту и поздоровавшись с теми и другими, Его Высо­чество, сопровождаемый народом, изволил про­следовать в церковь; а затем по выходе из церкви, посетив школу, произвел смотр дивизьону и сотне.
Радость всего населения станиц и окре­стных пунктов, — собравшагося в Пояркову для незабвенной встречи, — резко просилась на­ружу .... Весь берег от триумфальной арки по направлению к пристани и далее был пере­полнен народом, с джигитующими бывшими в строю детьми и взрослыми — по верхнему полотну берега, паралелыио стоявшему пароходу, когда Его Высочество изволил взойти на пароход, разре­шив водить на пристани хороводы и джигитовать.
Внимание Его Высочества обратил на себя десятилетний казаченок, Влас Тюменцев, про­скакавший несколько раз, стоя головой в седле, с вытянутыми к верху ногами. Получив пове­ление «дайте мне ею сюда» — я выскочил на . г Е j берег и сняв мальчугана с седла, принес сго
на пароход. Его Высочество спросил «как твоя фамилия» и, получив смелый и ясный ответ: «Тюменцев, Ваше Императорское Высочество», Цесаревич взял мальчика за руку и увел к Себе в каюту; а затем изволил привести обратно — с рученками, наполненными ссрсбрянными рублями, сколько тот мог взять. Отвечая на вопросы Его Высочеству и Войсковому Наказному Атаману, мальчик ни разу не ошибся и барон Корф, довольный бойкостью мальчика, спросил его: «а можешь ты стать на голове вот тут, сейчас?» — «Могу, Вассе Высокоплевосходительство» — было ответом мальчика. «Ну становись» .... и этот смышленый казаченок, моментально сложив на пол бывшие в обеих ручей­ках монеты, — стал на голову между Его Высочеством и Войсковым Наказным Атаманом. Затем мальчик встала,, был спущен на пловучую пристань и там по­шел плясать в хороводе девушек, держа свои монеты обеими рученками в подоле своей форменной с погонами рубашенки.
Удостоился милостивого внимания Государя Наследника и льготный старший вахмистр Тимофей Коренев, видный молодой человек, командовавший в строю дивизьоном, —

СТАРУХА-ТУНГУЗКА.

ТУНГУС.
сто серый конь в особенности понравился Войсковому Наказному Атаману и барон, видимо шутя и нерасчитывая на удовлетворительный ответ (в виду дальности расстоя­ния) — громко спросил Коренева, можст-ли он поспеть на своем коне к завтраш­нему дню в Благовещенск (и8 верст), чтобы иметь счастие состоять в конвое Его Высочества. На утвердительный ответ вахмистра Коренева барон резко выразилъ

КИРГИЗКА.

БАШКИР.
сомнение. Но Коренев прибыл в Благовещенск на этом же коне и удостоился счастья вновь слышать похвалу себе от Августейшего Атамана; числясь в конвое, он на том же коне прибыл в Марково, выше Благовещенска (44 версты) к выходу Его Высочества с парохода на берег, одновременно с офицерами своего полка и получил подарок от Августейшего Атамана (часы с цепочкой), надетые на Коренева самим же Войсковым Атаманом.
Из станицы Поярковой пароход вышел около полудня, направляясь к станице Константиновской — сопровождаемый по берегу всею массою народа с женщинами и детьми, — группами, перегонявшими друг друга, — и скачущими всадниками. Разлитие Амура, при низменности берега, скоро задержало сопровождавших пешком; а конные

ЕНИСЕЙСКИЙ 1ИЕЙЗАЖ.
казаки и малолетки, огибая заливы, спешили к месту назначенного ночлега у станины Константиновскон.
Однообразный вид (при низменных берегах по обе стороны) и не менее одно­образные очертания разлива реки, преимущественно в нашу сторону (Китайская сторона выше; а где наша выше — там, на протяжении свыше 40 верст ближе к Благовещенску, площадь занята маньчжурами с правом владения землею, с платежем дани Китаю и поставкой туда рекрут) — не производили приятного впечатления.
За наступившей темнотой, пароход «Муравьев-Амурский» должен был остано­виться на ночлег несколько ниже назначенного места и подошел к станице Констан­тиновской только для нагрузки дров. Здесь, как и всюду, население станицы, желая хотя чем-либо и вещественно выразить свою радость, просило разрешения подвести Его
Высочеству такого же крепыша коня — родного брата «серка» (милостиво принятого в конюшню Его Высочества), на котором сотник Мешков пришел из Благовещенска в Петербург.
Почти одновременно с первым клубом белого дыма из горна орудий полевой батареи, подскакавшей к острому мысу (при впадении Зси в Амур) — откры­лась вся панорама города Благовещенска, резко выделяя на средине береговой полосы, густо усеянной народом, красивое здание каменной триумфальной арки, издали опреде­лявшей место выхода на особо устроенную для радостной встречи пристань.
Накрапывавший дождик почти от поста Петровского стал усиливаться по мере приближения к городу и . . . на несколько минут хлынул ливень. Одновременно с грохотом якорной цепи предстала однако дивная картина торжественной встречи, ярко освещенная лучами открывшагося из-за тучь солнца

КАЗАЧИЙ ПОСЕЛОК В АМУРСКОМ КРАЕ.
Дождь нс разогнал разряженной массы народа (не менее 30,000), не считая войска; и как только Его Высочество, приняв хлеб-соль на верхней площадке пристани, про­шел в триумфальную арку на площадь к войскам — вся лава народа вплотную последовала за Ним, стараясь лишь нс беспокоить натиском во время прохождения пешком по фронту войска.
Затем Великий Князь изволил сесть в коляску, запряженную тройкою серых лошадей в русской упряжи и рядом пригласил с Собою барона Корфа; на козлах кучером был казак Амурского полка, в русской поддевке, а рядом с ним вско­чил на козлы бывший с Государем Цесаревичем урядник Терского войска Топорченко. Перед коляской направился полковой адъютант, хорунжий Иванов, а по обе стороны её тронулись офицеры полка вместе со мной. Сопровождаемый свитой в экипаже и всею массою народа — при неумолкавших радостных кликах «ура», — Его Высочество медленно, почти шагом, направился в собор, где был встречен Преосвященным Гурием. По выходе из собора Его Высочество вновь сел в коляску и, тем же порядком следуя вдоль большой улицы, посетил женскую и мужскую гимназии, семи-
Путешествие на Восток. V.
20
нарию1, а вечером удостоил Общественное собрание Своим присутствием на концерте, устроенном воспитанниками и воспитанницами обеих гимназии: там Он изволил кушать чай.
Устроенное в губернаторском доме помещение Государю Наследнику, — особыми заботами супруги генерала Беневского и Благовещенских дам, вышивавших собственно­ручно драпировку на окна и двери и принадлежности к туалету, — очень понравилось Его Высочеству.
На следующий день Он изволил принять строевой парад от Благовещенского гарнизона и присутствовал на скачках первоочередного дивизьона Амурского полка, осматривала, барачный лагерь войск Благовещенского гарнизона, расположенный вдоль
Амурского берега, и удостоил Своим посещением, офп-

Все наличные офицеры полка получили подарки; а я, как командир, удостоился получить портрет Его Высочества с Собственноручной надписью, непосредственно вру-
1 Там приветствовал Его необыкновенно выразительной речью отец ректор-архимаиидрнть Георгий:
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО!
БЛАГОВЕРНЫЙ ГОСУДАРЬ!
В пашем заведении, которому выпало редкое счастие сего дня лицезреть Тебя, Ты, Благоверный Государь, увидишь детей не местного только духовенства, но большинство и из других сословий не одних только русских, но отчасти и из инородческой среды. Ты увидишь мальчиков и юношей как из Забайкальской области, так и с островов Алеутских, как с границ соседней Кореи и низовьев Амура, так и из далекой Камчатки. — Что за беда, что наши питомцы не все чисто-русского происхождения ? За то в сердцах всех их кличем бьет истинно-русское чувство. С какою силою оно бьет, Ото неизмеримо, а только может быть чувствуемо и понимаемо, да и то одним только русским человеком.
Все эти мальчики и юноши, с недалеком будущем сделавшись взрослыми, рассыплются ио всему здешнему необъятному краю. И понесут они с собою русское просвещение, русские нравы и обычаи, а главное — они поне­сут в сердцах своих истинно-русскую, т. с. неограниченную любовь к православной вере, Царю и Отечеству и, в звании ли пастырей Церкви или на других поприщах жизни, они будут служит надежными деятелями в великом деле великого нашего Отечества,
Ведай-жс это Ты, Надежда России! А когда Господь приведет Тебя в вожделенном здравии лицезреть Державного Твоего Родителя, поведай — скажу дерзновенно — поведай и Ему, Нашему Батюшке, Царю-Государю.
Вссрадостный день Твоего посещения, Благоверный Государь, золотыми буквами напишется на скрижалях нашего молодого заведения, и воспоминание о нем в сердцах и на устах наших питомцев пронесется повсюду, во все дебри далекого края отдаленной от пас матери — России.
ченный мне Его Высочеством после завтрака, бывшего в этот же день в губернатор­ском доме, на который удостоились приглашения все старшие чины Благовещенского гарнизона и гражданских учреждений.
Отбытие из Благовещенска как и встреча останутся в памяти на всю жизнь каждого из присутствовавших в то время в Благовещенске, Небезучастными зри­телями оставалось и население противоположного берега: массы китайского населения облепили берег, выражая приветствие по своему — складыванием ладоней вытянутых рук вперед, приседая в то же время, — когда пароход «Вестникъ», на которомъ

изволил отбыть из Благовещенска Его Высочество поровнялся с китайской деревней Сахалин (несколько выше против Благовещенска), сопровождаемый конвоиром — паро­ходом «Ермакъ».
Одновременно с конвоиром, вслед за пароходом «Вестникъ», отвалило не­сколько пароходов для сопровождения Его Высочества из Благовещенска до селения Марково в 45 верстах выше города, где Цесаревич изволил выходить на берег, чтобы посетить там вновь открывавшуюся ремесленную школу.
На пароходы эти кинулись все, кто только мог поместиться, чтобы не упустить возможности еще раз близко видеть Его Высочество.
Интересную картину представляли они, обгоняя друг друга на пути до Марковой, украшенные гирляндами и переполненные народом, имея впереди Августейшего пассажира на пароходе «Вестникъ». Пройдя станицу Верхнеблаговещенскую, к этим пароходамъ
присоединились еще два парохода, наполненные нарядными семьями зажиточных моло­кан, проживающих в Благовещенске.
Поистине, это событие было выше всяких ожиданий, когда вся масса бывших на пароходах соединилась на берегу, на временной пристани у селения Марково, и окружила Его Высочество. Тут были дамы и крестьянки, воспитанники и воспитанницы всех сословий, чиновники и офицеры, прискакавшие из Благовещенска верхом, — всс слилось в одно целое, все было проникнуто одним желанием: если не удастся целовать руки,

ПОДНЕСЕННАЯ Е. И. ВЫСОЧЕСТВУ В ТРОИЦК ТЕМНОБРОНЗОВАЯ ГРУППА ДЖИГИТУЮЩИХ (С МЕСТНОГО ПЕРМСКОГО ЗАВОДА).
плечи и платье Его Высочества, то хотя уви­деть поближе — в последний раз!
Коляска с тройкой, чтобы везти Авгу­стейшего посетителя в Марково, отстоящее три версты от берега, едва протиснулась среди народа.
Его Высочество всс это время, до са­мого входа на «Вестникъ» обратно — весь был во власти этой народной волны, подхва­тившей и так-сказать несшей Его до паро­ходного трапа.
При следовании далее вверх по Амуру, всс прибрежное население казачьих поселков и двух крестьянских деревень, выходило на берег и издали приветствовало проходивший мимо пароход с Дорогим путником.
В станице Кумарской, приняв хлебъсоль, поднесенную современником графа Му­равьева отставным зауряд есаулом Щего­левым, которого Государь Наследник туг же наградил подарком (золотыми часами с золотой цепочкой), Его Высочество смотрел сотни второй очереди и детей школьного воз­
раста в конном строю, пропуская карьером с джигитовкой тех и других, щедро даря выдававшихся молодечеством: станичный атаман, урядник Плотников, удостоился получить часы с вензелевым изображением и с цепочкой.
Все, что было па конях, ринулось берегом за пароходом; остальное население лишено было возможности сохранить на виду пароход, сразу скрывшийся в кривизне Амура.
В трех верстах выше этой станицы, есть замечательно красивый, очень высокий, совершенно отвесный утес с площадкою наверху, на которой — по желанию барона Корфа, случайно высказанному им (в первый проезд в Петербург, следуя на паро­ходе «Ингода», мимо этого утеса по поводу свалившагося старого, сгнившего креста) — поставлен громадный окованный железом крест, выкрашенный белою краской с мед­ною доскою по средине, с начертанием знаменательных слов, повторенных когда-то
бароном Корфом при открытии им первого съезда «сведующих людей», вызванных в Хабаровку: «Сила не в силе, сила в любви.»
Утес с этим крестом, обнесенный чугунной решеткой на каменном фунда­менте, виден за 27 верст, если плыть или ехать по Амуру вниз к станице Кумара от поселка Ушаковского (самый утес виден за 50 верст).
На эту-то Амурскую пирамиду по внутренней её отлогости с берега поднялась сотня всадников, провожавших пароход из станицы Кумарской, и развернулась по полукругу — сидя на конях и пешком; при этом один из казаков, надо пола-

ПЛВИЛЬОН ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННОЙ ВЫСТАВКИ В БЛАГОВЕЩЕНСК.
гать нечаянно, уронил свою белую фуражку и она, извиваясь, медленно полетела вниз. Цесаревич это увидел и изволил сказать: «было бы красиво, если бы бросить несколько ихъ» — не прошло пяти секунд после этих слов, как с высоты полетели вниз белые фуражки со всех голов стоявших на верху людей, точно крупные хлопья снега на черном фоне отвесной скалы! . . .
Надо полагать, что у сотни было заранее решено таким образом выразить по­следний прощальный привет, ибо на смотру они были в папахах; но совпадение вышло поразительное! Осталась в памяти при этом и другая картина тут же: у подошвы этого утеса есть высокий острый камень, выдающийся в Амур глубже утеса — на самой его вершине во время прохода «Вестника» сидел маньчжур с трубкою в зубах,
имея около себя на камне-жс маленький костера., — очевидно намеренно вскарабкавшийся •гуда, чтобы ближе видеть проходящий особенный пароход (па противуположном берегу, против Кумарского утеса, поставлен пограничный китайский пост, на котором навер­ное знали, кто будет плыть на «Вестнике»).
Ночевать пришлось в поселке Ушаковском, где только на всякий случай были приготовлены дрова и оставлены четыре человека для принятия («выброски») конца, а также несколько женщин с маленькими детьми — все остальное население, вместе съ
прочим из верхних поселков этого станич­ного округа, имели счастие встречать Его Высо­чество в станице Кумаре.
Пройдя несколько выше поселка Кузнс-

ВЕРХОВНЫЙ ТИБЕТСКИЙ ЛАМА (В БРОНЗЕ).
ФАРФОРОВЫЙ КИТАЙСКИЙ БУДДА.
цовского, Его Высочество обратил внимание на оригинальность встретившагося скалистого берега, изображавшего как бы умышленно высеченные из камня четыре громадных колонны, резко вдающиеся в Амур, образуя между собою ниши.
В общем берега Амура выше Благовещенска могут назваться красивыми, в особен­ности начиная от Цагаянского выселка, где внимание Его Высочества обратили на себя бе­лые горы, в откосах которыхи. есть прослойки каменноугольных пластов, нередко дымя­щиеся — но эта красота их, как вообще по всему Амуру, — слишком однообразна в своем разнообразии: на столь громадном протяжении глаз осваивается с ней до утомления.
От Хабаровки до Покровской станицы (около 2000 верст) из этих красот только и остается в памяти: выход из Хингана, дымящиеся Цагаянские (белые горы)
и Кузнецовская колоннада. Мертвая тайга!... вот что можно сказать обо всем Амуре, за выделением площади между Зесй и Буреей (нс глубже 200 верст к северу, так как выше зерно уже нс дозревает) и — относительно маленькой площадки, именуемой Южно-Уссурийским краем.
К станице Черняевой «Вестникъ» подошел ночью. Разложенные костры по всему берегу, пылая ярче у места пристани, и огненный столб из пароходной трубы «Вестника» — взаимно открыли друг друга.
Те-же восторги по праздничному одетого населения станицы и тот-же развер­нутый фронт льготных казаков с детьми школьного возраста в конном строю . . .

ЛАМЛЙСКОЕ МИСТИЧЕСКОЕ БОЖЕСТВО.
Государь Наследник очень милостиво относился всюду к детям, бывшим в строю на конях; и здесь разрешив им скачку при кострах, Он щедро наградил детей и урядника, состоявшего учителем их по стросвоему образованию; при этом станичный атаман, урядник Коротков, получил в награду часы с вензелем и цепочкой.
Во время скачки один казачснок упал вместе с споткнувшимся конем, при­чем получил, как оказалось после, незначительный ушиб, и его под руки увели домой. Его Высочество дважды посылал к нему па дом справиться о состоянии сю здоровья и изволил разрешить пароходу отвалить от берега только после тою, какъ
медик, сопровождавший Его Высочество, лично осмотрев мальчика, доложил, что ушиб не опасен.
Еще шесть небольших береговых пунктов, именуемых казачьими поселками с пионерами далекого будущего страны .... и «Вестникъ» подошел к высокому крутому берегу живописно окаймленному народом, как и везде по праздничному одетым — с нарядными женщинами и детьми по обе стороны красиво спускавшагося с высоты берегового трапа, покрытого красным сукном вплоть до пароходной сходни.
Это место, — бывшего города, ныне станицы Албазинской, по имени побежденного когда-то князька Албазы — принадлежит нам исторически с 1650 г.
Когда пароход готов был бросить якорь у Албазинской пристани, Государь Наследник еще почивал и раскатившееся с высокого берега «ура» тотчас же замолкло, пока Его Высочество не изволил выйти на палубу.
Подымаясь на верхную палубу берегового трапа по сукну, усеянному живыми цве­тами, Его Высочество милостиво взял букет ландышей, поднесенный девушкой — казачкой. Поднявшись на верх, Цесаревич принял хлеб-соль из рук почетных стариков станицы; тут же Он милостиво распрашивал о былом у представившагося Его Высочеству отставного Войскового Старшины Скобельцына (в мундире прежней формы Амурцев с голырями на груди — современника графа Муравьева), причем приказал выдать Скобельцыну из Своих дорожных сумм пособие в 500 руб. Затем Он изволил смотреть казачью сотню с малолетками и детьми школьного возраста, бывшими как и всюду в предъидущих станицах тоже в конном строю, но дви­жений фронту не позволил производить по случаю сильно размокшей от дождей почвы. Потом Государь Наследник сел в экипаж, сопровождаемый народом и всадниками, и проследовал в церковь, где местный благочинный, отец Павел Михайлов, встре­тил Его Высочество задушевным словом.

ГЕРБ ЗАБАЙКАЛЬЯ.
В ЗАБАЙКАЛЬЕ
Не .менее напряженно чем на Амуре ожидали Наследника Цесаревича жители Забайкалья.
Возможно большее число льготных казаков и казачат подготовлялось предста­виться в строю.
Вся дорога (от Нерчинска к Байкалу) была капитально отремонтирована, мосты переделаны и переправы улучшены.
Чем ближе подходило время, тем лихорадочнее становились приготовления по всему Забайкалью, — особенно, когда наступившая весна позволила начать и полевые работы. На главном тракте сотни и тысячи людей рыли канавы, возили землю, стелили гати, строили мосты, делали отлогими спуски и подъемы; в это же время шла уборка в поселениях, в городах воздвигались арки, украшались здания, во всех самых отда­ленных поселениях готовились к встрече, учились малолетки, шили обмундирование и рубашки, справлялись в путь-дорогу. Нельзя было и узнать Забайкалья: все ожило, все задвигалось, все более и более проникалось ожиданием великого события и готовилось к нему. Всюду замечался особый подъем духа и все, кому пришлось быть участниками в приготовлениях, в ком было сознание высокого значения предстоящего события, на­веки запомнили май и июнь месяцы 1891 г.!
Первое подтверждение, непосредственно от Его Императорского Высочества Наслед­ника Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича, о прибытии в край было получено 18 марта. На приветственную телеграмму, отправленную 17 марта в день войскового праздника, Забайкальцы были осчастливлены ответом Августейшего своего Атамана: «Поздравляю Забайкальских казаков с войсковым праздником, радуюсь видиынь их в "°"Е'и НИКОЛАЙ.
Путешествие на Восток. VI.
и-го мая неожиданно получилась страшная весть о злодейском покушении на драгоценную жизн столь нетерпеливо ожидаемого Августейшего Гостя!
Население вознесло Господу Богу горячия молитвы о сохранении здравия Наследника Престола и благодарило Создателя за сохранение жизни Его Императорского Высочества.
На телеграмму с выражением чувств жителей Приамурского края, при известии о злодейском покушении, Генерал-Адъютант барон Корф имел счастие получить нижеследующие Всемилостивейшие ответы:
От Его Императорского Величества:
«Сердечно блаюдарю вас и всиъх жителей Приамурской окраины за юрячее выра­жение душевных чувств но случаю новою проявления Блаюсти Всевышняю.
АЛЕКСАНДРЪ».
И от Его Императорского Высочества:
«Сердечно блаюдарю Приамурский край. Совсиъм здоров. Радуюсь скоро носиътит ею.
НИКОЛАЙ».
За сим Военным Губернатором в Чите получена была нижеследующая теле­грамма от Генерал-Губернатора:
«Прошу призвать все население области к охране Священной особы Наследника Цесаревича во время пребывания Драгоценного Гостя в пашем крае».
Военный Губернатор обратился к населению с нижеследующими словами:
«Безпредельная преданность своему Царю и всему Царствующему Дому есть при­родное качество русских и следовательно и вас, всех жителей Забайкалья. В виду предстоящего посещения нашего края Наследником Престола, мы должны усугубить наши заботы о столь желанном и дорогом всем нам, русским, Госте. Я глубоко убеж­ден, что каждый из вас сознает всю нравственную ответственность, которую всякий из нас несет за благополучное проследование Его Императорского Высочества пред Богом, пред Царем, пред Отечеством. Хотя я уже и призвал население, в лице его выборных представителей, к охране Особы Наследника Цесаревича, но ныне, во исполнение возложенного на меня поручения, вновь повторяю свой призыв. Своею предан­ностию, любовью, радушием, заботливостию относительно Его Императорского Высочества докажем же, что мы будем достойны и милости, и доверия, какие нам оказываются нашим возлюбленным Государем, и достойны ожидаемого нами счастия представиться и видеть Его Первородного Сына!»
Пет надобности говорить, что нетерпеливо ожидаемый и желанный Гость стал каждому еще ближе, еще дороже, а заботы о том, чтобы выразить Ему чувства беспре­дельной любви и преданности, усугубились.
Вместе с тем чувствовалось, что событие 29 апреля должно повести к уско­рению прибытия Его Императорского Высочества, поэтому еще энергичнее все принялось за работы по встрече.
Среди таких ожиданий быстро разнеслось известие, что в ю часов утра ио мая Его Императорское Высочество благополучно прибыл во Владивосток.
Немедленно по получении такового известия храмы наполнились молящимися. Началь­ник области имел счастие отправить Его Императорскому Высочеству нижеследующую телеграмму:
«Служащие, войска и все сословия вверенной мне области, восторженно встретив весть о благополучном возвращении Вашего Имераторского Высочества в родной край, вознесли Господу Богу горячия благодарственные молитвы, усердно прося Всевышнего даровать Вам также и благополучное возвращение в свою Августейшую Семью. Повергаю пред Вашим Императорским Высочеством чувства беспредельной преданности всего населения Забайкальской области, которое с неописанным нетерпением ожидает в скором времени удостоиться счастия видеть у себя столь дорогого всем Гостя».
На это начальник области удостоился получить нижеследующий ответ: «Душевно блаюдарю всиьх м выраженные чувства.
НИКОЛАЙ».

ОБРАЗ-СКЛАДЕНЬ ОТ ЗАБАЙКАЛЬСКОГО ВОЙСКА.
Время прибытия Его Импера­торского Высочества быстро при­ближалось, так как приезд на­значен был на ю дней ранее предположенного.
1 Иачалось повсеместное по области передвижение — сначала с дальних окраин, а потом и из поселений, расположенных ближе к тракту, который стал неузна­ваем и превратился в очень люд­ный и оживленный.
Последние дни, перед при­ездом Его Императорского Высо­чества в Забайкалье, шли непре­рывные дожди. Работы на откры­том воздухе, исправление дорог пришлось почти приостановить. Шилка и другие реки сильно прибывали, угрожая местами затопить дороги.
Накануне дня прибытия в поселок Покровский (близь Забайкальской границы), с вечера прояснилось и ио июня солнце взошло на чистом небе.
Стало радостно на душе и всякий спешил на берег разместиться около церкви, существующей с основания поселка.
Первое место принадлежало Амурцам, конный взвод казаков и казачат кото­рых стал у пристани, правым флангом к реке; далее спиною к реке и к церковной ограде расположились: Забайкальская войсковая депутация с Наказным Атаманом во главе1,
1 В состав депутации вошли Атаман }-го Отдела Генерал-Маиор Мерказши, Советник Поискового хозяйствемого Правления Подъесаул Эпов, Сотник Бакшеев и урядники и казаки от каждого из Отделов (были почти все участники экспедиции Генерала Пржевальского, а также некоторые кавалеры военного ордена нескольких степеней), именно: казак Виссарион Шайдуров, урядгшк Данило Ваулин, урядник Николай Коренев, казак Степан Пешков, урядник Иван Фнлюшнн, урядник Василий Бутин, Филипп Силинский, казак Алексей Силинский, казак Григорий Куклин; старшие уряд­ники: Пантелей Телешов, Цирен-Доржиев, младшие урядники: Петр Кал.милиин, Макар Лазарев, нестроевой старшего разря иа Гари а Малаганов, канонир Кондратий Хлебников.
представители-казаки и казачата станиц Аркиинской, Усть-Уровской, Аргунской и Олочинской: 245 казачат вытянулись линией и заняли три стороны площади у церкви. Напря­женно смотрели все на восток, вдоль реки Амура, где, наконец показался пароход «Вестникъ», сопровождаемый другим пароходом Амурского же Товарищества.
Наказный Атаман еще раз указал на важность готовящейся встречи; по команде «шапки долой!» все обнажили головы и осенили себя крестным знамением, чтобы с молитвою встретить желанного Гостя.
Пароход медленно пристал, при звуках хора музыки, следовавшего на «Ермаке». Приняв на палубе Военного Губернатора с рапортом, Августейший путешественник сошел затем на пристань, где, также приняв словесный рапорт от Покровского поселкового Атамана, а затем от Атамана Отдела Генерала Мерказина, и и. д. НерчинскоЗаводского Окружного Начальника коллежского советника Раткевича, Управляющего Забай­кальским почтово-телеграфным округом, коллежского асессора Данилевича, изволил направиться к Амурцам, а затем подошел к Забайкальской войсковой депутации, стоявшей с обнаженными головами.
«Забайкальское войско, — начал свою речь Наказный Атаман, держа в руках хлеб-соль, — нетерпеливо ожидая счастия представиться Тебе, наш Августейший Атаман, отправило своих представителей, чтобы за порогом своих пределов, по русскому обы­чаю, встретить хлебом-солью.» Передав затем блюдо и приняв от генерала Мерказина образ-складень, Наказный Атаман продолжал: «Забайкальские казаки, усердно молясь о сохранении Твоего здравия, просят предстательства перед Всевышним о том же Святого Николая Чудотворца, Небесного Твоего покровителя, святых Алексия Божия Человека и Святого Терентия, в дни празднования памяти которых, по милости Твоего Державного Прадеда, наши деды и отцы удостоились чести стать Забайкальскими каза­ками. Да сопутствуют невидимо эти угодники Божии в Твоем трудном и продолжи­тельном путешествии по пути, сотни лет тому назад проложенном и проторенном русскими людьми, а в числе их и Сибирскими казаками! Удостой же принять, возлю­бленный наш Атаман, подносимое Тебе любящими Тебя и преданными Забайкальскими казаками изображение сих угодников Божиих!»
Поблагодарив за подносимое и приложившись к образу, Августейший Атаман направился к представителям Аркиинской станицы1, которые, став на колена, просили удостоить принятия хлеба-соли и от них. Приняв подносимое и поблагодарив, Августейший Атаман проследовал затем вдоль фронта выстроенных Забайкальцев, здороваясь с каждою станицей.
Немедленно по проходе Его Императорского Высочества, долго сдерживаемое чувство радости выливалось в могучем «ура», которое по мере прохождения фронта всс сильнее росло, оглашая всю окрестность.
Обойдя весь фронт, Наследник Цесаревич направился в церковь, где был встречен по положению, а затем, выйдя из церкви, изволил смотреть строевые построения и джигитовку Амурцсв. После сего все члены войсковой депутации имели счастие быть представленными своему Августейшему Атаману, который многих из них милостиво удостоил своими распросами. После сего Его Императорское Высочество отбыл на пароход, с площадки которого не один раз милостиво благодарил всех.
1 Ближайший поселок (Усть-Стрелочный), мимо которого предстояло пройти, входить в состав Аркиинской станицы.
Между тем, прибывшие Забайкальцы, по особому разрешению Войскового Наказного Атамана, быстро перебрались на оба парохода. 1 Иа берегу остались лишь те, которые должны были следовать по реке Аргуни на пригнанных ботах, да оставленные за излишком и взятые потом на пароход купца Лукина, любезно предложившего свой пароход, чтобы доставить их па заранее указанные пристани по реке IПилке.
Аркиинский станичный атаман, урядник Ворсин, имел счастие получить лично от Его Высочества серебряные часы.

На пароходе, Военный Губернатор имел счастие поднести Его Императорскому Высочеству: и) Изданную Статистическим комитетом книжку «Забайкалье», заключающую в себе краткие исторический, географический и статистический очерки области. К ним были приложены несколько карт Забайкальской области и альбом раскрашенных фото­графических снимков (казак-русский, семейскис [раскольники] крестьянин и крестьянка, казак-бурят, бурятка, лама, кроме того снимки с лошадей бурятской и монгольской); а) «Забайкальское казачье войско», очерк войска; 3) Краткое описание пути, по которому предполагался проезд Его Императорского Высочества. Вместе с этим Губернатор доложил, что торгующее в Кяхте чаем купечество просить удостоить принять ящикъ
в китайском вкусе с шестью сортами чая. Губернатору приказано было благодарить купечество.
«Вестникъ» вскоре вошел в реку Шилку, а вместе с тем и в пределы Забайкальской области. Вскоре на высоком левом берегу показались всадники: это лихие Амурцы провожали своего Августейшего Атамана. Доскакав до крутого обрыва, они собрались там кучкою. Отдаленные крики «ура» долетали до парохода; в ответ им Его Императорское Высочество несколько раз изволил махать фуражкою.
Согласно маршруту, остановка для ночлега назначена была в Карагановской, куда пароход прибыл, когда уже стемнело. Здесь на пристани встретил Нерчинский окруж­ный начальник, рапорт которого и был принят. Несколько зданий почтовой станции были убраны флагами и красиво иллюминованы. Его Императорское Высочество изволил сойти на берег, поздоровался с казаками, командированными для нагрузки дров и для охраны, и совершил прогулку.
ии июня «Вестникъ», проходя последовательно станции ириъхов, довольно уже поздно подошел к поселку Горбиченскому, где назначен был ночлег. В этом поселке сосредоточились почти все казаки и казачата Куларской станицы; несчитая взрос­лых, более 250 казачат стояло в строю. Его Императорское Высочество изволил сойти на берег, принял рапорт Станичного Атамана, поздоровался с казаками, казача­тами, прошел вдоль их фронта и затем приказал пройти церемониальным маршем. Под звуки хора музыки, казаки и казачата прошли дважды по отделениям. Поблаго­дарив казаков, Августейший Атаман изволил отбыть на пароход, где наградил и. д. станичного атамана, урядника Таскасва, часами. Никогда, с самого своего основания, Горбица не видывала такой иллюминации, такого оживления. Горели шкалики, цветные фонари, костры, расположенные в разных местах, играл хор музыки, явились и песельники. Весь плоский берег реки Шилки был занят сплошною толпою куларцев и других прибывших с разных мест. С пароходов сошли казаки и казачата, ехавшие из Покровки. Во время плавания, бывшие на «Вестнике» казаки и казачата показывали свое искусство в пляске, па которую Его Императорское Высочество изволил смотреть с верхней палубы. Около 12 часов, когда Августейший путешественник изволил удалиться в свою каюту, на пароходах и на берегу все смолкло, но боль­шинство не спало и до отхода пароходов бодрствовало. 12 июня, лишь только туман рассеялся, пароходы тронулись далее вверх по Шилке. Ближайшим пунктом оста­новки была Кара.
Далеко вдающаяся в реку пристань, при высокой воде, доходившей почти до самой настилки, была очень красива. Прямо у того места, где должен был пристать пароход, возвышалась только что сооруженная арка, роскошно убранная зеленью, цве­тами, флагами. Иа пристани, правым флангом к арке, расположился почетный караул в составе сборной сотни от 2-го пешего баталиона со своим хором музыки и со знаменем.
Его Императорское Высочество изволил сойти на пристань, принял рапорт командира баталиона, полковника Сухомлинова, обошел фронт почетного караула и затем принял почетный рапорт заведующего Нерчинскою каторгою, подполковника Томилина, и хлеб-соль от Шилкинской волости. После сего осмотрены были казаки и казачата станиц Актагучепской и Богдатской (всего юо человек). Почетный караул и казачата были пропущены церемониальным маршем по отделениям и рядами и заслу­жили похвалу своего Августейшего Атамана, который изволил в весьма лестныхъ
выражениях отозваться о почетном карауле. Впоследствии из Стретенска ГенералъАдъютант Барон Корф телеграфировал командиру баталиона: «Совсем молодцы. Наследник Цесаревич вполне доволен, крепко благодарю. Ура».
Полковник Сухомлинов получил от Его Императорского Высочества портрет, подполковник Томилин подарок. Командир сотни почетного караула, есаул Архи­пов, офицер-ординарец, хорунжий Талаевский, получили серебряные портсигары. ПИилкинский волостной старшина, крестьянин Столов, получил серебряные часы.
Сильная прибыль воды, ускоряя течение, замедляла движение парохода. В виду этого, «Вестникъ», после небольшой остановки, тронулся далее; толпившийся к пристани народ, войска, все перемешалось и все с громкими, восторженными криками сопровож­дали отплытие парохода. Казаки бежали по берегу, пока было возможно: только широкая протока, верстах в четырех от Кары, остановила последнюю группу, которая, собрав­шись, криком «ура!» простилась с дорогим своим Атаманом. Его Императорское Высочество все время, пока казаки баталиона бежали по берегу, изволил оставаться на верхней палубе, следя за бегущими и неоднократно выражая присутствующим свое одобрение быстроте бега и выносливости казаков. У Шилкинского селения хотя и была предположена остановка, но таковую пришлось отменить, чтобы успеть засветло прибыть к месту ночлега, назначенному у поселка Уктычинского. Сильно замедлив ход, «Вестникъ» прошел довольно близко около пристани: при этом на верхней площадке стоял Цесаревич. Громкое «ура» собравшагося народа сопровождало пароход; часть народа бежала вдоль берега, пока было можно.
Дальнейшее плавание по реке Шилке в этот день совершилось по прежнему благополучно; проходя мимо поселков, пароход был приветствуем выходившим на берег населением; только те, кто не мог покинуть домов, оставались в поселках, а казачата все были сосредоточены в поселке Уктычпнском, куда пароход подошел, когда уже значительно стемнело. На берегу горели костры и вся Ломовская станица, выстроившись развернутым фронтом, нетерпеливо ожидала счастья представиться своему Августейшему Атаману. Несмотря на наступившую темноту, Его Императорское Высочество изволил сойти с парохода, принял рапорт станичного атамана, и, обойдя фронт, пропустил церемониальным маршем повзводно казаков и казачат (их было до 400 человек), которые стройно прошли, под музыку хора, высаженного с «Ермака» на берег.
Далеко за полночь на берегу продолжалось гулянье под звуки её, пока Его Императорское Высочество не изволил удалиться в свою каюту.
Ломовской станичный атаман, урядник Федоров, удостоился счастья получить из рук своего Августейшего Атамана часы, которые тут же и были надеты.
13-го июня довольно рано пароход тронулся далее к станции Стретснской, к пристани которой и подошел около ио часов утра. Здесь по маршруту предположено было пробыть весь день, переночевать и на утро продолжать путь уже в экипажах к Нерчинску. Между тем большая вода давала возможность продолжать плавание и далее вверх по Шилке.
Нарядно убралась Стретенская станица к приезду Августейшего Атамана. Масса флагов и зелени, при ярком солнечном освещении, придавала много оживления и без того красивой местности. На пристани Амурского товарищества встречали с рапортами начальник гарнизона, полковник Рихтер, временно заведывающий полицейскою частию в станице Стретснской коллежский асессор Бутаков и станичный атаман во главе
станичной депутации, поднесшей Его Императорскому Высочеству хлеб-соль и образ святого Николая Чудотворца. Затем супруга полковника Рихтера имела счастие поднести букет цветов. Пройдя среди жителей Стретенска, а также и учеников, осыпавших путь цветами, Цесаревич чрез арку подошел к правому флангу почетного караула от Стретенского резервного баталиона. Обойдя, фронт караула, приняв ординарцев и представлявшихся членов временного отделения Иркутского военно-окружного Суда, Наследник Цесаревич пропустил почетный караул, удостоив его похвалы. Далее на нижней площади выстроены были остальные чины баталиона, Стретенской конвойной команды, и представители, казаки и казачата (последних более 500) Стретенской, Копунской, Шелопугинской, Дог-Инской, Зсрснтуйской, Красноярской, Оноп-Борзинской, Манкечурской, Быркинской, Долинской и Калгинской станиц. Огибая площадь с трех сторон, линия вытянулась до самого входа в церковь. После краткого молитвословия, начался крестный ход, за которым следовал Наследник Цесаревич, предшествуемый войсковыми депутатами со станичными атаманами и сопровождаемый свитою. Под особо устроенным навесом по просьбе войска был отслужен благодарственный молебен. Еще громче, чем было при встрече, раздалось могучее «ура» тысячной толпы, залившей всю площадь, все боковые улицы, когда Его Императорское Высочество изволил возвра­щаться на пароход.
В 7 часов снова загудело «ура», сопровождая Наследника Цесаревича, поехавшего осмотреть двухкласнос училище. Прослушав пение, Его Императорское Высочество изво­лил перейти в ремесленный класс училища. Нужно было видеть, с каким рвением всякий казачек (а между ними были и девятилетние) старался показать свое искусство: кто пилил, кто строгал, кто долбил, кто закаливал в горне свои изделия. Мастерские были в полном ходу и вызвали одобрение Августейшего путешественника. Почетный блюститель училища, отец благочинный Мелетий Прянишников, один из главных руководителей этого дела, удостоился благодарности и получил потом от Его Импера­торского Высочества золотые часы, учителю же г. Арнольду пожаловано 200 рублей. Пока происходил осмотр школы, Стретенский баталион, конвойная команда и три сотни мало­леток выстроились на площади, у лагеря баталиона. Несколько раз проходили войска и казачата (и частями и колонами), удостоиваясь похвалы. Его Императорское Высочество, обратившись к баталиону, изволил милостиво выразить: «Спасибо, молодцы, отличнопред­ставились. Господа офицеры, блаюдарю вас!» Командир баталиона был затем удостоен рукопожатия.
Приказав людям выдать водки, а казачатам орехов и конфект, Его Импера­торское Высочество отбыл на стрельбище, где должно было произойдти состязание льготных казаков, — первое в войске, устроенное по ходатайству атамана отдела и с разрешения Наказного атамана. В числе стрелявших были, между прочим также, утром прибывшие станичные атаманы. Первые трое получили призы: — серебряные часы — из рук Августейшего Атамана, приказавшего оставить им у себя и ту винтовку, из которой стрелял каждый. Такой чести, небывалой еще в Забайкалье, удостоились Усть-Уровской станицы фельдфебель Павел Пономарев (станичный атаман), Ломовской станицы казак Тимофей Литвинцев и старший урядник Пикон Нестеров.
На обратном пути Наследник Цесаревич изволил осматривать лагерь баталиона, посетил офицерскую столовую и кухню, после чего еще раз поблагодарил баталион.
Приглашенный на пароход Командир баталиона, полковник Рихтер, удостоился получить фотографический портрет. Представители войска, ездившие в Покровку,
получили — подъесаул Эпов и сотник Бакшеев серебряные портсигары, а нижние чины золотые булавки с вензелем Его Императорского Высочества и короною. Булавки эти войсковой наказный атаман тут-жс, на пристани собственноручно приколол каж­дому, — после чего Августейший Атаман изволил проститься с ними и еще раз поблагодарить их.

Станичный атаман, урядник Иыхалов, лично от Его Императорского Высочества получил серебряные часы, а командир роты почетного караула, штабс-капитан Аникин, и офицер-ординарец, подпоручик Лыткин — серебряные портсигары.
В 7 часов «Вестникъ» отвалил от пристани и тронулся в путь. Красив был вид Стретснска, когда утром подходил пароход, но еще красивее и оживленнее он оказался при отходе. Солнце обливало лучами яркую картину строений, флагов, массы народа в праздничных одеждах. Могучее «ура» гудело в воздухе, пока паро­ход шел вдоль станины; все, что было на берегу, заволновалось и бежало, следуя за
Путешествие на Восток. VI.
2
пароходом, пока было возможно. Около поселка на берегу были выстроены казаки Курлыченской станицы. Замедлив ход, «Вестникъ» прошел мимо.
Солнце село и сумрак надвигался. Пройдя около 25 верст и выбрав наиболее удобное место, пароход пристал к левому берегу, вдали от всех поселений. Быстро устроили сходни, и Его Императорское Высочество, сойдя па берег, направился на одну из прибрежных гор. Здесь, на вершине горы, Августейший путешественник сам изволил принять деятельное участие в сооружении-костра, который чрез несколько минут и запылал. Чудный вид открывался с вершины горы. Глубоко внизу резко выделялись своими огнями пароходы, широкой блестящей полосой извивалась Шилка, скрываясь между обступивших ее со всех сторон предгорий. На западе постепенно погасала заря и на небе всс ярче и ярче разгорались звезды, посылая свои мягкие лучи на землю; пока еще было видно, художник Гриценко набросал несколько эскизов. Окруженный свитою, Наследник Цесаревич долго изволил сидеть пред костром, смотря на расстилавшуюся перед взорами волшебную картину. Только в 12-м часу возвратились на пароход. 14 числа рано утром, предшествуемый «Ермакомъ», «Вестникъ» тронулся далее по Шилке и около ио часов утра подошел к Порче, в одно из устий которой и вошел. Опасение наткнуться на мель при быстро убывающей воде побудило остановиться', не доходя версты 4 до города, где успели уже соорудить при­стань и воздвигнуть новую деревянную арку. Но въезд Наследника Цесаревича последо­вал чрез каменную арку, сооруженную ранее в предположении прибытия из Стретенска по почтовому тракту. Арка эта была построена при въезде в город, около порохового склада. Здесь собрались для встречи представители города.1 2
Около двух часов пополудни Наследник Цесаревич, сопровождаемый свитою, прибыл в коляске с генерал-губернатором в один из старейших городов Забайкалья. Пройдя мимо учеников и учениц нерчинских учебных заведений, усыпав­ших путь цветами3, Его Императорское Высочество был встречен городскою депу­тацией, поднесшей на серебряном блюде хлеб-соль.4 Милостиво выслушав приветствие и, приняв подносимое, Августейший путешественник удостоил принять также под­несенный Ему дочерью Нерчинского окружного начальника девицею Абаза букет, а за­тем сел в экипаж для следования к собору/’
Невозможно описать тот энтузиазм, с которым нерчугане и съехавшиеся с разных сторон жители встретили давно ожидаемого и желанного Гостя! Путь его, пока Он шел, осыпали цветами; за коляской, потрясая воздух восторженными криками, бежали тысячи народа, сопровождая до собора, где произошла обычная встреча, и от собора до дома Бутина, где вдоль улицы расположилась, составляя почетный караул, сотня льготных казаков 3-го отдела, со знаменем. Приняв рапорт, Августейший Атаман изволил обойти фронт сотни и далее — иХо льготных казаков и казачат (последних до 500) станиц: Торгинской, Жидкпнской, Ундинской, Кусигской, а также солдат 2-ой роты Стретснского резервного баталиона. Пропустив всех церемониаль­ным маршем и милостиво похвалив, Его Императорское Высочество у крыльца бутин-
1 Близь так-называемого Старо-Нсрчинска, где в 1689 г. заключался известный трактат с Китаем.
’ Обсуждению встречи Нерчинская дума посвятила у заседаний.
* Олин ученик в энтузиазме бросил Ему даже йод ноги фуражку.
4 Его лично заказал в Москве М. Д. Бутин.
4 В Нерчинске три каменных храма. Древнейшая церковь «Старо-городская», заложена в 1712 г., освящена jоктября 1720г. Собор во имя Воскресения Христова с приделами: Благовещенским и Никольским заложен в 1814 г., оспяииснь в 1825 г.
ского дома был приветствуем представителями волостей Дучарской, Александровской, 1 Иижнеключевской.
В 6 часу, в помещении городской думы, были представлены Его Императорскому Высочеству военные и гражданские чины, служащие в Нерчинске; соединенные депутации от города, мещанского общества и обществ попечения о начальном образовании под­несли подписанный 159 гражданами адрес, в котором, выразив свои верноподданни­ческие чувства, заявили, что, в ознаменование чудесного избавления от опасности в Японии и посещения города, постановили собрать особый капитал на учреждение сельско­хозяйственного училища, которому и просили присвоить имя Его Императорского Высочества. Поблагодарив за выражении,ия в адресе1 чувства, Наследник Цесаревич соизволил затем произнести: «С удовольствием соглашаюсь на просьбу общества. Постараюсь помочь этому благому диълу. Буду ходатайствовать перед Государем Императором о таком дозво­лении и буду рад осуществлению этой благодетельной меры.»1 2
Спустясь затем в нижний этаж, Его Императорское Высочество внимательно осматривал Нерчинский музей, где и пробыл около часа; объяснения давал один из членов правления, г. Кузнецов, который и удостоился благодарности, причем Наследник Цесаревич милостиво подал ему руку.3 В тот же день Его Императорское Высочество на поддержание музея пожертвовал 500 рублей.
После музея были посещены Софийская женская прогимназия4, старое духовное3 и уездное городское училище, во дворе которого были собраны ученики трех приходских училищ. При посещениях осматривались классные и другие помещения, выслушивалось пение учеников, и затем Его Императорское Высочество на особо приготовленных листах (в гимназии на пергаменте) изволил начертать свое имя и время посещения.
В 7 часов состоялся обед, в числе приглашенных к нему были: протоиерей Затопляев, городской голова, Атаман отдела и хозяин дома II. Д. Бутин. Дюби-
1 «Влшв Императорской Высочество I Удостоенные великого счастия встретить и приветствовать Ваше Императорское Высочество, мы, граждане города Нерчинска, исполненные живейшей радости, с восторгом спешим всеподданнейше повергнуть к стопам Дорогого Гостя всегда одушевляющие пас чувства беспредельной любви и преданности Государю Императору и всему Царствующему Дому.
«Посещение Сибири Вашим Императорским Высочеством, составив эпоху в жизни дорогой нам родины, прибавит новую светлую страницу и к истории нашего старейшего в Забайкалье города и оставить в сердцах наших неизгладимую память.
«Дабы настоящее радостное событие, как и чудесное спасение Вашего Императорского Высочества от грозившей в Японии опасности, остались вечно памятными и нашим потомкам, Городская Дума, Мещанское Общество и Общество попечения о начальном образовании постановили: образовать общими усилиями достаточный капитал, за который и открыть крайне необхо­димо для здешнего края и еще первое в Сибири сельско-хозяйственное училище с ремесленными классами.
«Всемилостивейшее соизволение Ваше, Благоверный Государь, на присвоение предположенному училищу Имени Вашего Императорского Высочества было-бы величайшим поощрением наших усилий и самой высшей для нас наградой, о которой мы едва смеем и помыслить.
«Удостойте же нас этой милости, Влаговерный Государь, на счастие и блого наших детей и на пользу целого края, чувствующего настоятельную потребность в сельско-хозяйственном и вообще в профессиональном образовании.»
’ Барон Корфь от себя заметил депутации: «Вы угадали мысль Цесаревича. Он еще сегодня беседовал со .мной по этому вопросу.»
• Музей обязан своему консерватору г. Кузнецову настоящим своим состоянием. На другой день он получил чрез Князя Барятинского пожалованный ему Его Высочеством подарок (золотую булавку с брилиантами). Его Высочество начертал на намять Музею свой автограф. После этого Городской Голова, как председатель комитета, поднес Его Высочеству этнографический альбом с фотографическими видами и типами бурят, тунгусов и орочен, вазу иыточепую из пяти сортов местных деревьев, наполненную мелкими орудиями каменного века с их обломками и, как редкость, небольшой самородок серебра; консерватор Музея Л. К. Кузнецов поднес альбом с фотографическими вилами Забайкалья.
Литограф Его Высочества ныне вставлен под стекло в изящной резной раме из деревьев местных пород; в желобке той-же рамы, на двух золотых самородках положено гусиное перо, которым Его Высочество соизволил начертать автограф.
4 Здесь Его встретили пеньем «Слава на небе солнцу высокому.» Ученица Вера Подмогасва поднесла от имени воспитанниц букет.
0 В духовном училище Цесаревичу особенно понравилось пенье.
тели, составив оркестр и хор, под управлением учителя пения духовного училища 'Г. М. Масюкова, исполнили в саду несколько пиес и заслужили неоднократные похвалы со стороны Его Императорского Высочества, вышедшего после обеда на верхнюю наруж­ную галлерею послушать игру и пение. Громовое, продолжительное «ура» тысячной толпы, обнажившей головы, потрясало воздух не один раз. Блистательною иллюми­нацией завершился этот день, памятный Нерчинску. По всем улицам, в каждом доме были зажжены плошки, расставлены свечи в окнах домов п были освещены транспаранты с именем Его Высочества. Особенно прекрасно были иллюминованы дома на площади, сквер, гостинный двор и Большая улица, которая еще освещалась бенгаль­скими огнями; также эфектно был освещен сад Братьев Бутиных; разноцветные фонари придавали саду особенный фантастический вид. Народ до полуночи нс расходился от дома Бутина прогуливаясь по улицам и в сквере. Вечером многие из гулявших видели на небе необычайное паление: с востока медленно приплыл огненный шар, остано­вился над Бутинским домом и погас.
В 9 часов утра 15 июня (при тихой прекрасной погоде) Наследник Цесаревич выехал далее. До переправы чрез Перчу, на протяжении 4 верст, казаки и жители следовали бегом за коляскою. Переправа была совершена на особой крытой парусиною лодке с 12 гребцами, нарочно для сего изготовленной и убранной флагами, цветами. Массы народа стояли на берегу, оглашая воздух криками ура, пожеланиями благополуч­ного пути; на реке, в другой лодке, оркестр любителей играл гимн и «Славься». Третью большую лодку наполняла публика. Цесаревич отплывая, несколько раз в знак прощания снимал фуражку. Проводы были самые сердечные, многие плакали. По прибытии на перевоз Его Высочество, проходя между рядами гласных и дам к лодке, приостанавливался прощаясь и выслушал благодарность от Городского Головы за посе­щение Нерчинска и пожертвование на бедных, а от А. К. Кузнецова за пожертвование в пользу музея.
Пред отъездом имели счастие получить лично от Его Императорского Высочества: Городской голова, г. Шульгин и попечительница, начальница женской прогимназии К. А. Бутина по подарку, настоятель Нерчинского воскресенского собора и Начальник духовного училища протоиерей Павел Затопляев золотые часы (ему же передан напре­стольный крест под эмалью в Воскресенский собор). II. Д. Бутин (хозяин дома) портрет Его Императорского Высочества (с подписью). Затем г. Масюкову (учителю пения духовного училища), командиру сотни почетного караула, есаулу Смирнову, офицеруординарцу, сотнику Челпанову, чинам полиции были тоже выданы подарки. Представи­тели Дучарской, Александровской волостей, пожертвовавшие в ознаменование проезда Наследника Цесаревича суммы на ремесленное училище, удостоились личной благодарности Его Императорского Высочества. Обществу попечения о начальном образовании пожертво­вана была довольно значительная сумма.
По переезде через Перчу последним долго бежал за коляской известный местный энтузиаст (библиофил и писатель) Ив. Вас. Баташев. Барон указывал на него мило­стиво улыбавшемуся Цесаревичу.
Около и часов утра 15 июня, Наследник Цесаревич был встречен начальником Нерчинского Горного округа д. с. с. Нестеровым на пристани у реки Шилки. Приняв рапорт, Его Императорское Высочество переправился на другой берег на особо устроенной лодке и, поздоровавшись с казаками и казачатами (около юо человек) Кулаковской станицы, изволил проследовать на прииск. Посетив церковь, осмотрев коллекции

минералов и металлов, добываемых на приисках Кабинета Его Императорского Вели­чества, а также и произведении Петровского завода, Его Императорское Высочество изво­лил затем принять завтрак, к которому удостоились приглашения все служащие. Начавшийся дождь помешал осмотреть более подробно работы на прииске. Приняв от служащих образ, а от рабочих хлеб-соль и также образ, Наследник Цесаревич изволил отбыть обратно к переправе. Здесь, простившись с казаками, Его Высочество лично наградил исполнявшего обязанность станичного атамана урядника Степана Кривоносова серебряными часами. В поселке Мирсановском представлялись депутаты Митрофановской станицы, а казаки и казачата (последних более юо) прошли церемониальным маршем.
Было вполне еще светло, когда подъезжали к поселку Казановскому. Здесь представились своему Августейшему Атаману казаки и казачата (последних до 180) Повотроицкой, Улятуевской станиц, крестьяне Ундинской, Чиронской волостей. Для ноч­
лега Его Император­ского Высочества был приготовлен дом Ка­занова. Свита и прочие сопровождающие ра­сположились в бли­жайших домах. Во время обеда, происхо­дившего в станцион­ном здании, хор пев­чих пел песни и скоро у окон нача­лись оживленные тай­ны , очень распро­страненная в краю «восьмерка» (кадриль) и другие. Его Импе­раторское Высочество изволил смотреть на них из окон во

ТИН СТАРИННОГО ХРАМА ЗА БАЙКАЛОМ.
время обеда. Парод угощали конфектами.
иб июня, перед отъездом, исполнявший обязанности Митрофановского станичного атамана урядник Дмитрий Абрамов удостоился получить лично от Августейшего Атамана серебряные часы. Хозяин дома, казак Иван Казанов, удостоился получить золотую булавку. Более продолжительная остановка в этот день для завтрака назначена была в Князс-урульге, в доме управляющего тунгузскими родами, губернского секретаря Гантимурова. На станциях Размахнинской, Галкинской представлялись казаки и казачата (последних более 200), от малолеток были и ординарцы. Везде казаки были пропу­щены церемониальным маршем, — притом на станции Размахнинской под звуки соб­ственного оркестра; устройством и игрою и одним из инструментов именно «лирою» Его Императорское Высочество заинтересовался; владевший инструментом заиграл одну из плясовых песен, как из земли выросли двое крошечных казачат и начался танец. Плясуны заслужили похвалу и награду. При отъезде Размахнинский станичный атаман Федор Размахнин получил от Его Высочества серебряные часы. В Князе-
11

урульге Августейшего путешественника встретили тунгусы; заехав в миссионерскую церковь, Наследник Цесаревич направился затем к дому временно управляющего тунгузскими родами, встречавшего хлебом-солью, во главе всех родоначальников.1 На дворе были раскинуты юрты для свиты, здесь же стояла ороченская юрта со всею утварью. Присутствовавшие тут же орочсны (бродячие тунгусы) осчастливлены были посещением их юрты. Завтрак, во время которого подавали и тунгузские блюда, происходил в особо устроенном шатре. Губернский секретарь Гантимуров при отъезде удостоился получить лично от Его Императорского Высочества булавку, усыпанную бриллиантами с инициалами Н. А.; голова Сергей Луговской серебряную медаль с надписью «за усердие».
На станции Кайдаловоп были представлены казаки и казачата (последних до 150 в двух пунктах — станице Кайдаловской и поселке Турино-поворотном), Его Импера­торское Высочество изволил пить чай. Не до­езжая станции Турппо поворотной , во время перепряжки лошадей, впервые оффициально пред­ставлялись бурята (Агинского ведомства). Здесь же на свободе пасся табун бурятских лошадей, никогда незнавших, что такое узда. Немедленно же началась ловля лошадей. Нужно было только любоваться тою смелостью, и ловкостью с ка­кими наездник, догнав намеченного им коня, набрасывал на шею ему петлю и, проворно закру­чивая веревку, постепенно сдавливал шею и за­ставлял коня смириться. Все это происходило во время бешеной скачки, конь бросался из сто­роны в сторону, круто поворачивал направо и налево, но все напрасно .... Наездник, совер­шенно опрокинувшись на противоположную от пойманного коня сторону, зорко следил за всеми движениями, быстро менял направление, в чем помогал ему и конь под ним, и, повертывая
срочен. шест, все более и более стягивал петлю, пока
измученная жертва не останавливалась, как вко­панная, не имея возможности дышать. Следившие за всеми движениями всадника, пешие бурята быстро схватывали пойманную лошадь (кто ухватывался за уши, кто за гриву, кто путал ноги, другие в это время уже набрасывали седло, уздечку) и через самое короткое время дикий конь стоял оседлан, взнуздан и уже под всадни­ком .... Все старания сбить ненавистного ему наездника оказывались тщетны: ни бешеная скачка, ни отчаянные прыжки, пи поднятие на дыбы, ни битье задом, ничто не
* Инородцы благоговейно встретили Цесаревича подачею следующего адреса;
«Провидению Божию уюдно было, чтобы прапрадед наш Гантимурь, служивший четвертым Боярином Боидойскаио Царя, с сродниками своими и подчиненными ему людьми, известными ныне под именем Нерчинских 'Бутусов, добровольно перешел в подданство дороюй нам просвещенной России, кЬь Гантимурь в и63.( и. и принял православную веру; j помогало — и конь в конце концов очень скоро являлся послушным исполнителем своего седока.'
Невиданное доселе зрелище живо заинтересовало Августейшего путешественника и всю свиту. Общая картина переносила куда-то в глубь Азии. Кругом горы, разде­ленные рекою Ингодой, по ту сторону её покрытые лесом, по эту — обнаженные, об­ширные поляны, стада лошадей, бурята в своих костюмах, — конвой из отборных стрелков с их луками и стрелами, все это было так ново, так оригинально!
Солнце близилось к закату, когда Его Императорское Высочество подъехал к устроенному для Него Агинскими бурятами павильону и раскинутым вокруг юртам. Здесь Агинское ведомство устроило торжественную встречу своему Дорогому Гостю. Поздоровавшись с чипами Турино-поворотной конвойной команды, с казаками и сотнею казачат, Наследник Цесаревич принял затем приветствие помощника Тайши (старший Тайша Зориктусв хотя и был налицо, но по болезни не мог двигаться) Зодбоева и заседателя Степной думы /Киана
Бодиина, поднесших на серебря­ном блюде хлеб-соль. По пути к павильону стали родовые головы и другие почетные инородцы. Особо назначенный почетный бурят по­нес по древнему восточному обычаю зонт над Царственным Гостем. Среди юрт по своим размерам и особой отделке выделялась юрта, предназначенная Ему в подарок. Поблагодарив бурят и за прием, и за юрту, Его Императорское Высо­чество пожелал переночевать в ней.
К обеду, происходившему в разубранном флагами павильо­

не, был приглашен помощникъ
Тайши п заседатель лумы Жиан Бодиин. Во время обеда все было освещено разно­цветными шкаликами, кругом горели огромные костры . . . Но скоро все успокоилось и
свита разошлась по отведенным юртам.
В юрте находилась вся обстановка богатого бурята: направо от входа была поставлена кровать с шелковым покрывалом над нею. Против входа находилось
1 Срслпий рост забайкальской степной лошади и аршин 14 вершков; она не имеет красивой внешности; воспитывае­мая в табунах, вь степном приволье, почти без всякого культурного воздействия человека, лошадь местной породы не обла­дает смелостью и послушанием; зато эти же условия воспитания выработали в ней выносливость и нетребовательность в пище. Ловкостью и проворством местная лошад наделена в достаточной мере, но силой не отличается: обычный средний груз, допускаемый восчиками па олну лошадь, не превышает 20—2, пудов. Лучшие экземпляры, однако-жс, проявляют значи­тельную возоспособность. Так, на выставке сельских и других произведений, бывшей в 1862 г. в Чите, были испытаны, между прочим, одна кобылица и два мерена, которые могли, без чрезмерного напряжения, везти по 147, 140 и 216 пудов.
Для суждения о резвости .тают материал отчеты о скачках на войсковые призы, ежегодно публикуемые в приказах по Забайкальскому казачьему войску. Из этих отчетов видно, что ежегодно во всем войске, получают установленные призы во несколько лошадей, проходя 8 верстную дистанцию со скоростью в и’(, и менее минут версту.
Способность в воеинио-походной службе, в известной мере, характеризуют поездки, произведенные в марте 1889 г. и феврале 1890 г., для испытания выносливости .июлей и лошадей при дальних и усиленных поездках. Не смотря на стечение в пути неблагоприятных обстоятельств, в первый раз было пройдено 554 версты в ио дней, во второй — и$6 верст в 25 дней, без особенного изнурения лошадей, сколько-нибудь соответствующего значительности расстояния.
(как ии подобало жилищу «существа высшего порядка») особое сидение в виде трона, с высокою спинкою, а над сидением особый навес, налево от входа был поста­влен столик для бурханов (богов), с разными преимущественно серебряными пред­метами для жертвоприношений. По углам стояли сундучки и ящики бурятского изделия, вообще всякая их туземная утварь. Пол юрты был устлан сукном и коврами.
17-го июня довольно рано все уже было па ногах. Чтобы показать агинским бурятам свое расположение, а в лице их расположение к инородцам Забайкалья вообще, Его Императорское Высочество изволил осчастливить представителей агинских бурят, снявшись вместе с ними.
После сего агницами показывалась борьба. Несколько отборных борцев по очереди схватывались друг с другом, напрягая все свои силы, прилагая все умение и ловкость.
Победители тут же награждались, но и побежденные не оставались забытыми. Фотограф сделал несколько снимков с борющихся. Затем происходила скачка. Лошади, управляемые бурятами-мальчиками, были пущены вдоль по дороге, со стороны станицы Маковесвской. Лошадь, прискакавшая первою, по бурятскому обычаю составляла собственность Наследника Цесаревича; на лошадь сел один из бурят (писарь думы Батхаев) и по-бурятски же прочел особое «похвальное слово» Его Императорскому Высочеству, а затем восхвалял достоинства лошади.1 Наградив всех скакавшихъ
* Образцом того, что в такиих случаях па расцеп читают буряты, может Служит интересный перевод одного из их новейших «поэтических произведений», необыкновенно ярко рисующих простодушное миросозерцание тамошнего буд­дийского народонаселения.
«Хвала выбежашюй лошади (на конской скачке, устроенной агипскими бурятами), прочитанная генерал-губернатору Приамурского края, генералу-адъютанту барону Андрею Николаевичу и сунруи Г., баронессе Софии Алексеевне Корф, в честь посещения ими аптского бурятского ведомства.» Мая 17 дня, 1889 г.
По .благословению Всевышнего Бога, По милости несравненно добродетельного Государя, Дающего всем верноподданным Блаженство и мирное спокойствие. Чистое, истинное и праведное Монархическое правление Да укрепится крепко, вечно, Без внешних врагов и Вез внутренних смут!
Несравненный но добродетели, Святой повелитель наш — Александр III Александрович! Светит Он среди подданных. Как «мунко .изоло»! (неугасимо, вечно горящая свеча). Повелитель Он всей России, Имеет славы великия, Имеет троп золотой, Имеет герб черного орла, Имеете бесчисленных подданных. Имеет несметную казну, Имеет непостижимые силы, Иместь горячия милости !
Наконец, настало время, Он, повелитель наш, Дав власти Монархические, Назначил править Амуром, Отдаленным Востоком, Верного Своего адъютанта, Храброго российского воеводу, Мудрого Андрея Николаевича, Имеющего славы великия, Имеющего награды бесчисленные. Имеющего вид богатыря-героя, Чтобы врагов внешних отражать,
Чтобы здешний народ развивать и Чтобы благосостояние его поднимать! Именующиеся бурятами агипскими, Озаренные счастием, оживленные радостию, В честь высоких гостей своих, Национальный пир совершили и Обычную скачку устроили.
На скачке этой памятной Первою прибежала лошадка, Ретивая и неутомимо лихая, Выбранная из отборного стада. О лошадке этой знатной На славу воздастся похвала, и Хвала эта объявляется всем. Она выбрана из стада отборного, Она гуляла все красное лето; Опа сыта, год от голу, всегда; Она имеет гибкое и сложное тело; Она имеет, как янтарь, прозрачные глаза; Опа имеет, как жемчуг, белые зубы; Опа имеет, как камень, крепкия копыта; Она имеет, как шелк, нежные гривы; Она бежит, как лев, быстра!
Она бежит, как птица летит;
Когда она бежит, из четырех копыт Пламенем пылает огонь;
Когда она бежит, из двух ушей Выбрасыает дым клубом;
Прибежала опа, отнимая тень у высокой скалы; Прибежала она чрез широкую степь, Испуская шум орлиный, Задавая прыжки тигровые и Шумя, как стрела громовая!. ..
золотыми полуимпериалами и серебряными рублями, Наследник Цесаревич изволил пода­рить лошадь тому мальчику, который на ней скакал.
Перед отъездом были пожалованы награды и подарки: Тайше Зориктуеву — золотая медаль, Зодбоеву, Жиану Бодиину и головам (Дылгыр Галсаиову, Дорджи Юмсунову, ИОндун Сандакову, Лонхова Санджисву, Базар Садонову, заседателю Намдаку Дылыкову, Базар Цыбыкову, Доржи Очирову) серебряные медали для ношения на шее.
Его Императорское Высочество пожаловал еще 500 рублей на угощение бурят.1

Перед отъездом же Кайдаловский станичный атаман, казак Андрей Попов, удостоился получить серебряные часы.
Около 8 часов утра направились далее к Чите. В станции Маковеевской, кроме казаков и сотни малолеток, Его Императорскому Высочеству представилась партия запас­ных, следующая с Амура на родину. Пропустив всех церемониальным маршем и похвалив, Наследник Цесаревич приказал запасным отпустить по чарке водки, а
1 Угощение, приобретенное на эту сумму, было раздано народу во время праздника в честь Вудды грядущего времени — Майдари в Цугадьском и Агинском дацанах, религиозных центрах (Агинского ведомства) 11 июля.
Путешествие на Восток. VI. ;
казачатам дать на лакомства, станичному же атаману, уряднику Пушкареву, пожаловал серебряные часы.
В поселке Атамановском представители Титовской станицы встретили своего Августейшего Атамана хлебом-солью.
В Чите предположен был ночлег и выезд на другой день после завтрака.
Па ряду со всеми городами Забайкалья, и Чита давно уже начала готовиться к приему

ЮРТА ЦЕСАРЕВИЧА.
Дорогого Гостя. Город украсился флагами, гирляндами, транспарантами, многие здания казенные и частные были убраны весьма изящно, особенно по Амурской улице и на Атаманской площади. В город заблаговременно прибыли все войска, прибыли все ата­маны иа станиц 2-го военного отдела с представителями последних, представители всех волостей Читинской округи, наконец массы жителей из дальних мест, чтобы взглянуть на желанного и давно ожидаемого Гостя. Бывшие ранее, еще и накануне при­езда, дожди, хотя и мешали несколько работам по украшению домов, но за то уничто­жили пыль, из-за которой город получил даже прозвище «песочница».
С почтового тракта был устроен особый проезд, в лесу была вырублена просека. При самом въезде в город, в конце Ангарской улицы, красовалась дере­вянная арка. Около неё расположилась городская депутация, с городским головою г. Колсшсм. От арки к месту остановки экипажей положено было сукно; вдоль дорожки по правую сторону расположились служащие гражданского ведомства, гимназисты и ученики городского училища. По левую сторону стали ученицы женской прогимназии, почетные дамы; за аркою находились городские экипажи и далее шпалерами вытянулись войска, имея на правом фланге хор трубачей. Следование назначено было по Ангарской улице, мимо женской общины, на Соборную площадь, далее по Якутской улице на

БУРЯТСКАЯ ШКОЛА.
Владимирскую (базарную) площадь и Амурскую улицу, Атаманскую площадь, к войсковой часовне и отсюда к дому Наказного Атамана, где было приготовлено помещение для Его Императорского Высочества и свиты.
В начале второго часа вдали показался поезд. Около коляски Августейшего путешественника конвоем ехали офицеры конного полка и батареи, встретившие Его Императорское Высочество верстах в 4-х у часовни, на перевале госпитальной сопки.
По выходе из коляски, дочерью Военного Губернатора был поднесен Его Импера­торскому Высочеству букет.
Городской голова приветствовал Гостя краткою речью и поднес хлеб-соль на серебряном золоченом блюде. Поблагодарив представителей города, Его Императорское Высочество направился к экипажу, запряженному лошадьми члена городской управы
г. Кульмина, который сам сел ими править.1 Толпы парода сопровождали Наследника Цесаревича на всем почти двух-верстном пути следования по улицам города Читы, во всех же церквах начался перезвон, который продолжался все время пребывания Августейшего Гостя в Чите.
У врат собора была устроена полотняная сень, здесь Преосвященный Макарий, в сопутствии иб священнослужителей, 4 диаконов, с хоругвями, святыми крестом и водою ожидал Августейшего Посетителя. Приводим дословно встречную речь Владыки:
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО, БЛАГОВЕРНЫЙ ГОСУДАРЬ!
С сердечными, всецсрковно-мо.иитвснииыми благожеланиями, вместе со всеми сынами России, и мы обитатели отдаленнейшей окраины нашего отечества сопутствовали Иебе на каждом шагу Твоего беспримерно-многотрудного шествия не только по широте земли русской, но и в отдаленнейших странах мира, куда, несомненно влекло Тебя желание, ко благу России, соб­ственными очами узреть строй быта гражданского, порядки воинские, усовершенствовать свои зна­ния о природе, искусстве, памятниках жизни церковной.
Иноземные пари и пароды ликовали о Твоем шествии. И кто из сынов России не радо­вался о Тебе и не благословлял пути Твоего?
Но вот на сем пути, в чуждой стране, совершилось над Тобой чудо спасающей милости Божией, — и мы преклонили колена душ и телес наших, едиными усты и единым сердцем воспели славословие и благодарение Спасителю Богу и усугубили моление ко Господу за Тебя, первородный сын Царев, Надежда России, радость наша, да прочее на поползновенью и в благоноспешенстве, под покровом Ангелов Божиих, во славу России, совершить подъятый Тобой, для нашей пользы, подвиг. Услыши Боже Спасителю наш!
Благоверный Государь! беспредельная радость наша от лицезрения Тебя предварена уми­ленными молитвами за Тебя от сердец людей, лишенных свободы и радостей, ибо Державный Родитель, в знамение Твоего пришествия к нам, благоволил прежде всего им явить милость и ослабу.
Радуются, наконец, Твоему пришествию и «людие седяицие во тьме, во стране и сени смертней» — эти многочисленнейшие сонмища обитающих в стране сей чтителей суетных и мрач­ных идолов — забота и печаль Забайкальской духовной миссии. Но да услышит Господь в сей нареченный и святой день и часть моление наше, да лицезрением Твоего христианского благо­честия узрять они в Тебе, Благоверный Государь, к спасению своему, не только Сына Царева, но и преданнейшего Сына Христовой Церкви, благословенную отрасль Благочестивейших Царей русских, издавних покровителей Евангельского благовестия во всем мире, и здесь во языцех монгольских, в священных заботах о них, — да все они «уверуют во Единого Истинного Бога и Его-жс послал есть Иисус Христа», — без чего невозможно и полное, духовное слияние их с народом русским, под державою христолюбивых русских Царей!
Благословен грядый па поклонение Богу, Царю царствующих и Господу господствующих!
В церкви совершена была лития, с провозглашением многолетия. Затем Его Преосвященство поднес образ Господа Вседержителя, украшенный сребропозолочениою ризою под эмалью, просфору и икону святые Живоначальные Троицы, присланную в благословение от Преосвященного Мелетия, епископа Якутского и Вилюйского, бывшего епископа Селенгинского.
На Атаманской площади, у войсковой часовни, Его Императорское Высочество изво­лил выйти из экипажа. Здесь расположились в пешем строю сотни малолеток Титовской станицы и станиц второго военного отдела.
1 В этом экипаже и на этих лошадях, управляемых г. Кульминым, Его Императорское Высочество изволил Ездить по городу во все время Своего пребывания в Чите.
Его Императорское Высочество, встреченный в часовне иеромонахом Стефаном, изволил расспрашивать Наказного Атамана о сооружении часовни1, помолившись иконе святого Александра Невского, которая Им же Самим в богатой ризе была прислана Забайкальскому войску и торжественно освящена и; июля 1890 г. Непосредственно под образом Александра Невского помещен образ святого Иова, празднуемого 6 мая, день рождения 1 Иаследника I Иссарсвича. Забайкальские казаки, желая увековечить в памяти
народной посещение Августейшим Атаманом, пожертвования и поставили в своей вой­сковой часовне.
По выходе из часовни, Его Импера­торское Высочество направился вдоль пред­ставителей 12 станиц 2 военного отдела2, здороваясь с ними; и-я сотня и пешего баталиона, составлявшая почетный караул, своим молодцоватым видом, заслужила похвалу Августейшего Атамана. На левом фланге почетного караула представлялся На­чальник Штаба войск области, генералъмаиор Какурин, которого Его Импера­торское Высочество удостоил разговором. Далее находились начальники строевых ча­стей (командиры полка, батареи, полупарка), воинский начальник, он же и комендант города, Председатель войскового хозяйствен­ного правления, Областной врач и главный врач полугоспиталя.
Пропустив караул церемониальным маршем, похвалив его, Наследник Цесаре­вич вступил в ограду Атаманского дома. Здесь Его Императорское Высочество привет­ствовали представители города Акши и воло­стей Читинской округи: Кенонской, Алек­сандровской, Тыргетусвской, Усть-Илинской, Татауровской, Николаевской и Икоральского отдельного общества, все поднесли хлеб-
соорудили этот образ на добровольныя

КОСТЮМ БОГАТОГО БУРЯТА.
соль на блюдах своего изделия.
При входе в дом, супруга Губернатора имела счастие приветствовать Его Импе­раторское Высочество с благополучным прибытием и поднести хлеб-соль.
В 4*/а часа по полудни Его Императорское Высочество изволил посетить Читин­ское офицерское собрание. Здесь, в зале, убранном зеленью и флагами, были собраны чины гражданских управлений и представители города. Первым был представлен Вицегубернатор, действительный статский советник фон-Кубе. Военным Губернаторомъ
1 Часовня заложена 14 марта 1890 г. в день войскового праздника, в память полученного войском Нарекаю •Спасибо».
1 Букукупской, Верииеульхунской, Мапгутской, Акшинской, Могойтуевской, Дурулгусвской, и п 2 Чишдантскпх, ЦагзнъОлуевской, Зоргольской, Дуросвской, Чалбучипской.
последовательно были представляемы чины областного управления, почтово-телеграфного ведомства, прокурорского надзора, суда, казенной палаты, гимназии и директора народных училищ, а городской голова прочел адрес, в котором было заявлено о радости насе­ления, видящего в посещении Наследником Престола Забайкалья особую милость Государя Императора и заботу Его Императорского Величества о столь отдаленной окраине. Заявляя о нуждах и потребностях города, гласные думы просили о предстательстве пред Монар­хом относительно учреждения в городе Чите ремесленного училища, столь необходимого краю, потребность в чем сознается уже давно, и просили принять собранные для сего в течение нескольких лет 20,000 рублей.1
Поблагодарив гласных, Его Императорское Высочество обещал оказать содействие к учреждению сего училища.
Осмотрев часть помещения военного собрания, Наследник Цесаревич изволил посетить Преосвященного Макария, который встретил Дорогого посетителя у ворот. При пении певчих, Наследник Цесаревич проследовал в домовую церковь и оттуда в зал, где Ему были представлены члены духовного правления и некоторые из миссио­неров. Во время беседы с Архипастырем, Его Императорское Высочество изволил кушать чай. Между тем за летним домом Архиерея собрались для смотра войска Читинского гарнизона: пеший казачий баталион, читинская местная команда, j сотни казачьего конного полка, 2-я казачья батарея, сотня льготных казаков и сотня мало­леток станиц 2 военного отдела, а также сотня малолеток Титовской станицы. Войска были выстроены в колоннах тылом к реке, примыкая правым флангом к саду архиерейского дома; головы частей были на одной линии.
Никогда еще Чита не видала такого блестящего смотра. Объезжая вдоль фронта, Наследник Цесаревич здоровался последовательно с частями войск; «ура» войск и собравшагося народа придавали всей картине еще больше торжественности. Войска проходили дважды — по сотенно и колонною, заслужив неоднократные похвалы. Осо­бые похвалы заслужил пеший баталион, в рядах которого, при составе до боо чело­век, было более половины казаков, поступивших лишь с и января 1891 г. и собран­ных с и апреля на 5-ти месячное обучение.
После смотра началась джигитовка, для которой вызвана была вторая сотня конного полка, сотня льготного полка и малолетки. «Джигиты» не один раз удостоились похвалы своего Августейшего Атамана. Затем были скачки нижних чинов от одной сотни коннаго
1 Текст адреса гласил:
Вь течении сорокалетнего перио иа своего существования, Промыслом Божиим, милостями в Бозе почивающих Прадеда, Деда и ныне благополучию царствующего Родителя Вашего Императорского Высочества, попечениями администрации края и носиль­ными заботами городского управления, хотя город Чита и обладает, учебными заведениями, обеспечивающими научное образование юных своих обитателей, по тем не менее в ряду имеющихся учебных заведений пет ремесленного училища, где юные обитатели могли бы научиться ремеслам, которые дали бы им возможность трудами рук своих заработывать хлеб и послу­жить основою ремесленного сословия, этого основного элемента городского населения. Таковое училище могло бы служить расса шиком ремесленного образования и для всего Забайкалья, весьма нуждающагося в хороших ремесленниках.
Жители Читы, сознавая п полной ясности потребность учреждения ремесленного училища, установив в Городской Управе для этой цели добровольный сбор пожертвований, в течении нескольких лет, успели собрать до го тысяч рублей.
Ясно сознавая, что постепенное поступление пожертвовании от обывателей города на учреждение ремесленного училища .ист возможность осуществления этой мысли в весьма далеком будущей ь, Чрез что отдалятся и средства к наиболее быстрому развитию материального благосостояния города, мы, гласные Думы, видя но очию милость Государя Императора к нашему краю, выразившуюся в высшей мере знаменательном путешествии Вашего Императорского Высочества по Сибири, припадаем к сто­пам Вашего Императорского Высочества сь умиленною просьбою о предстательстве пред Его Императорским Величеством Государем Императором о Монаршем соизволении на учреждение в городе Чите ремесленного училища на средства Государ­ственного Казначейства с присоединением и денег, собранных на это городом.
Училище это будет для грядущих поколений вечным напоминанием высокозныснателыиого посещения Вашим Импе­раторским Высочеством нашего отдаленного города. Город Чита, июня 17-го дня 1891 г.
полка, далее предположена была скачка казаков 2 отдела, но погода быстро изменилась, начался ветер и быстро образовались тучи; скачка казаков была перенесена на другой день, п Его Императорское Высочество около 7 часов вечера изволил возвратиться в город.
В 8 часов состоялся обед, к которому удостоились приглашения, кроме лиц, бывших в этот день на завтраке, Преосвященный Макарий, Вице-Губернатор, началь­ники управлений гражданских (Областной Прокурор, Областной Судья, Управляющий Казенною палатою, Директор Гимназии, Директор народных училищ, Начальник почтово-телеграфного округа), командиры строевых частей и начальники управлений, представлявшиеся при почетном карауле, и городской голова. Стало уже несколько темнеть, когда Его Императорское Высочество после обеда изволил выйти из дома в сад, направляясь в нарочно устроенную беседку, из которой видна была вся Атаман­ская площадь. Пушечный выстрел и раздавшийся вслед за сим народный гимн, исполненный соединенными хорами войсковым и конного полка, а также всеми хорами песельников, возвестили о появлении Дорогого Гостя и о начале гулянья. Гимн повто­рился и слился с громовым «ура», огласившим площадь, всю залитую огнями и тол­пами народа. «Ура» нсумолкало и достигло высшего напряжения, когда отдано было при­казание допустить народ к самой беседке. Восторженные крики не умолкали и долго потом, не смотря на то, чтоНаследник Цесаревич уже возвратился домой. Гулянье прекратилось, лишь когда Его Императорское Высочество изволил отбыть на отдых.
18 июня в исходе ю часа Его Императорское Высочество изволил посетить Читинскую мужскую гимназию. Здесь, в зале, собраны были все учащиеся и ожидало духовенство с Преосвященным во главе, чтобы начать молебствие. Его Императорское Высочество изволил сопутствовать Владыке при обходе комнат. В одной из комнат собрана была минералогическая коллекция геолога Геллера, много лет работающего в Забайкалье. Выслушав объяснения г. Геллера, Наследник Цесаревич перешел затем к другой коллекции — образцов минеральных вод, которыми так богато Забайкалье. Объяснения давал Областной врач, доктор медицины Щеглов. Поблагодарив лиц, дававших объяснения, Наследник Цесаревич отправился в Читинский детский приют, состоящий в числе заведений ведомства Императрицы Марии. Здесь Августейший путе­шественник был встречен попечительницею приюта, супругою Военного Губернатора и попечительным советом в полном составе.1 Осмотрев часть помещений и работ,
1 Читинский детский приют открыть 27 сентября 1859 г-> первоначально пожертвованный иля сего разными благотвори­телями капитал простирался до 8050 рублей.
Заведение это, с самого начала своего основания, привлекло к себе внимание местного населения, которое не отказывало в поддержании материальных средств приюта. Уже в 1860 г., капитал приюта составлял 10,550 рублей, и в этом же году для ;ыведываииия приютом, с Высочайшего соизволения, учреждено Забайкальское областное попечительство детских приютов. Затем, на усилившиеся частные пожертвования, построен деревянный одноэтажный дом, в котором приют и ныне поме­шается; в 1882 г., на средства приюта, в видах расширения его помещения, выстроен другой деревянный, одноэтажный дом, к которому, в 1887 г., сделана надстройка 2-го этажа, сдаваемого ныне в аренду Читинской гимназия; примерная стоимость зданий приюта определяется в сумме более 2j,ooo рублей. В настоящее время приют имеет кроме того и капитала 21,500 рублей. Читинский приют призревает от 3$ до 40 постоянно живущих воспитанниц па полном содержании приюта н до ю—20 приходящих детей, с платою за обучение этих последних — от родителей или родственников но ио руб. в год. Годовой расход средний за три последних года 1490 руб. или по 41 руб. 64 кои. в год на каждую приютянку. Годовой доход за 5 последних гола 21,827 РУ<>9° коп. или в год но 7276 руб. 30 коп. Главные статьи дохода, по средней сложности за 3 года были: проценты с капитала 2149 руб. 33 коп., добровольные пожертвования 10,317 руб. 73 коп., лотерея аллегри 6109 руб. 39 коп., кортомпая плата 3250 руб. 85 коп. Обучение призреваемых грамоте и паукам производится в объеме принятом и для других приютов; кроме того, воспитанницы Читинского приюта обучаются рукоделию. В 1885 г., воспитанницы этого приюта имели счастие, чрез попечительницу свою, поднести её Императорскому Величеству подушку их работы, милостиво принятую Государынею Императрицею, повелевшею объявить воспитанницам Августейшую её Величества благодарность.
Успехи призреваемых пь приюте но части рукоделия и шитья настолько удовлетворительны, что приют принимает частные заказы, и, не зависимо от практики для воспитанниц, усиливает этим способом свои средства.
Его Императорское Высочество последовал далее в женскую прогимназию, где был встречен также супругою Губернатора, начальницею и чинами попечительного совета. Осмотрев библиотеку и физический кабинет, Его Императорское Высочество пожелал прослушать пение, и ученицы — одни без регента — исполнили гимн; вне себя от радости и восхищения, ученицы попросили затем у Августейшего Гостя что либо на память: данный Им платок был моментально разорван на самые мелкие куски. Сопро­вождаемый всюду самыми восторженными выражениями радости, Его Императорское Высо­чество прибыл в Читинское городское 5-х классное училище. Осмотрев учебные пособия, посетив некоторые помещения, прослушав пение, Наследник Цесаревич от­был в Атаманский дом. В посещенных им учебных заведениях Августейший Гость изволил на особых листах начертать свое имя и время посещения.
Начались приготовления к выезду. Августейший Атаман пожелал осчастливить Забайкальское войско знаком своего благоволения — принять предложенный от войска в поле завтрак, а до места завтрака следовать верхом во главе Забайкальцев! Пред выездом Его Императорское Высочество изволил принять икону от каторжных, быв­ших в Чите на постройке нового корпуса тюрьмы. Выслушав милостивые слова Мани­феста 17 апреля, даровавшего осужденным за преступления разные облегчения, бывшие в Читинской тюрьме заключенные решили общими силами приобрести образ Христа Спасителя и как особой для них милости просить Его Императорское Высочество принять их подношение.
Сев на коня, Августейший Атаман изволил в сопровождении свиты выехать на площадь, запруженную народом. Недалеко от ворот фотограф снял Августейшего Атамана с Его спутниками. Путь следовал чрез площадь, по Амурской и Нерчинской улицам, на мосты и далее по Верхнеудинскому тракту; при этом кавалькада по вре­менам следовала рысью. Па выступе горы (поодаль от Читы), находится часовня во имя Святого Духа, перестроенная казаками Титовской станины, причем в ней поставлен был образ (Сошествие Святого Духа на Апостолов, с надписью на нем: «В благо­дарение Господу Богу за новоявленное чудо над Его Императорским Высочеством На­следником Цесаревичем и Великим Князем Николаем Александровичем в Японии 29 апреля 1891 г., в избавлении Его от смертной опасности и на память в роды родов сего чудесного спасения Десницею Всевышняго»).
Около этой часовни в 1875 г. Забайкальское войско имело счастие угощать Великого Князя Алексея Александровича; здесь же был поставлен особый шатер, из разноцветной материи, украшенный флагами, зеленью, щитами. В шатре приго­товлен был завтрак для Его Императорского Высочества, для свиты и для высших представителей учреждений области. Кругом расположились станичные атаманы, при­служивали исключительно казаки; прочие приглашенные поместились по близости, под другим шатром.
Быстро шло время завтрака, прекрасный вид на город, на долину рек Читы и Ипгоды, чудный день, — все согласовывалось с тем особо радостным состоянием, какое замечалось у всех присутствовавших.
Августейший Атаман изволил первый провозгласить тост за Забайкальское ка­зачье войско. Это милостивое внимание Августейшего Атамана вызвало восторженные крики, которые усилились еще более, когда Наказный Атаман провозгласил тост за Августейшего Атамана. Гул пушечных выстрелов и звуки музыки слились с востор­женными «ура!» толпы.

ПЕРЕД ГУБЕРНАТОРСКИМ ДОМОМ В ЧИТЕ-
Фотограф сделал снимок с завтракавших; затем Его Императорскому Высочеству было угодно осчастливить войско, снявшись с представителями его и ста­ничными атаманами, а затем отдельно группою с Войсковым Наказным Атаманом Приамурских казачьих войск, Наказным Атаманом Забайкальского войска и станич­
ным атаманом. Атаман отдела Генерал Мерказин выехал ранее в поселок Черновской п потому не попал в группу. К сожалению, оба снимка потом слу­чайно разбились; первая группа была возтановлена, а вторая заменена повою уже в Всрхнсудинске.
Во время завтрака Ито Императорское Высочество изволил многим из присут­
ствующих на листках бумаги делать собственноруч­ные надписи: «Ваш Атаманъ», «Цесаревич Николай», «Николай», означая везде «и8 июня 1X91 г.».
Напутствуемый громкими самыми чистосердечными пожеланиями благополучного пути, Наследник Цесаре­вич отбыла, далее в городском экипаже. Против Кенонского озера пасся табун казака 2-й Чиндантской станицы Шестакова. Остановившись здесь, Его Импера­торское Высочество смотрел ловлю лошадей и объ­ездку их. Ловили исключително казаки и не усту­пали в своем искусстве бурятам. Особенно удачно выходило, когда ездок садился на неоседланную ло­шадь, держась одною рукою за гриву, а другою за хвост. Все усилия коня, озадаченного такою неожи­данностию, сбросить смелого седока были напрасны; измучившись, но не освободившись от ноши, конь смирялся и становился послушным. В то время, когда происходила ловля лошадей, были пушены на скачку лошади казаков 1И военного отдела. Поблагодарив казака Шестакова, наградив его золотою булавкою (Шестаков получил сверх того серебряные часы и второй войсковой приз на скачке), а равно на­градив и правившего упряжными лошадьми гласного К ульмина (брошью с бриллиантами), Августейший путешественник изволил снова сесть в экипаж.

ДАМАНСКОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ АРИАБОЛО БОЖЕСТВО МИЛОСЕРДИЯ.
Масса офицеров и казаков провожала Ито до поселка Черновского.
Пред отъездом из Читы были пожалованы подарки. Вице-губернатор получил ценный перстень с вензелевым изображением имени Его Императорского Высочества, директор гимназии статский советник Бирман, директор народных училищ статский советник Сниткин, городской голова Колет, начальница женской прогимназии г-жа Кущинская и смотрительница приюта г-жа Муромова, получили на память цепные вещи, начальник штаба генерал Какурин, председатель войскового хозяйственного правления полковник Евдокимов, командир полка полковник Петров, командующий баталионом войсковой старшина Волковинский, командир батареи войсковой старшина Путилов, областной врач статский советник Щеглов, получили фотографические портреты с собственноручною надписью, командир сотни почетного караула есаул Иванов, орди­нарец хорунжий Пешков, воинский начальник подполковник Пучков, и. д. начальника
Читинской местной команды есаул Гудков, сотники конного полка Перфильев, Пешков — но серебряному портсигару, есаул Перевалов (на его лошади изволил ездить Его Императорское Высочество) часы. Преосвященному Макарию был доставлен дорогой подарок для Забайкальской миссии, а именно: священническая риза, Св, Евангелие, Св. Крест, крещальный прибор, дароносица, кадило. В дар Читинскому собору пожа­лован напрестольный крест сребропозлащенный, украшенный разноцветною эмалью. Казаки, прислуживавшие во время завтрака, а также и ловившие лошадей, получили
часы и другие подарки.

В поселке Черновском представились казаки и каза­чата Титовской станицы; здесь кончался III военный отдел и здесь остался атаман сего отдела генерал-маиор Мерказин, которому Его Императорское Высочество изволил по­жаловать Свой портрет в серебряной рамке. Тут-же откланялся Читинский окружный на­чальник Куколь-Яснопольский, получивший от Его Императорского Высочества золотые часы. Станичный атаман, урядник Балаганский, получил лично от Цесаревича часы.
Па станции Домноключевской Его Им­ператорское Высочество был встречен Верхнеудинским окружным начальником и депутацией от Кульской волости, под­несшей хлеб-соль.
На Беклемишевской станции Его Им­ператорскому Высочеству представились чины Шакшинской конвойной команды и партия запасных нижних чинов, следовавших с Амура. Люди пропущены были церемо­ниальным маршем и удостоились похвалы. Близь Кондинской станции в поле устроен был особый павильон для Авгу­стейшего путешественника и поставлены юр­ты для свиты. Это бурята Хоринского ве­домства встречали своего Дорогого Гостя,
подношение хоринскихь биряиь. вступившего в пределы их кочевий! Тайша
Аюшиев, с родовыми головами и почет-
ными бурятами, со знаменами и значками просил принять сделанное ими (все из серебра с украшениями) кресло.
На этом кресле Наследник Цесаревич изволил сидеть во время обеда, чая, завтрака не только здесь, но и на следующий день в Ацагатском дацане (буддийском монастыре). Знамена бурят были внесены в залу павильона, три комнаты по одну сто­
рону залы были заняты Его Высочеством, а три комнаты по другую сторону — князем Барятинским и адмиралом Басаргиным. К обеду удостоились приглашения тайша Аюшиев, а также заслуженные и престарелые бывшие тайши Бадмаев и Очиров. Павильон был великолепно украшен и иллюминован; кругом горели костры. Было уже довольно поздно, когда кончился обед.

БУДДА (ПА БУРЯТСКОЙ КАРТИНЕ).
19 июня по маршруту предстоял довольно длинный переезд до станции Онинской. Выезд состоялся после утреннего чая. Его Императорское Высочество пожелал сняться п с хоринцамп, окружившими своего Гостя в дорожном экипаже.
Вторая половина пути до станции Вершиноудинской была проехана Августейшим путешественником верхом на бурятском коне, в сопровождении некоторых лиц свиты; огромная толпа бурят следовала, где позволяла местность, и по сторонам и позади. Великолепное утро, отличная дорога, напоминавшая шоссе, воздух, насыщенный запахом лиственицы и сосны, делали прогулку верхом чрезвычайно приятною.
Солнце уже скрылось, когда подъехали к станции Онинской; здесь встречали местной Благочинный, кяхтинский протоиерей, о. Иоанн Никольский, два священника, диа­кон и певчие. Ночлег Его Императорского Высочества был в здании миссионерского училища, свита и сопровождающие были помещены в ближайших зданиях. Наследник Цесаревич прежде всего посетил убранный зеленью Храм Божий1, затем изволил принять представителей крещеных инородцев, поднесших хлеб-соль: у входа дома стояла Онинская конвойная команда, начальник которой, капитан Петров, удостоился получить подарок. Во время обеда, под окном, пели ученики школы. Самое здание и прилегающая улица были иллюминованы (тысячью разноцветных фонариков и 2000 плошек). Все приспособле­ния к помещению, иллюминация, продукты для обеда — все было от хоринцев, старавшихся, как могли, хорошо принять Высокого Гостя.
20 числа завтрак был назначен в Ацагатском дацане, лежащем довольно близко от почтового пути, между станциями Курбинскою и Онохойскою. Уже с переправы чрез реку Курбу число бурят, сопровождающих Его Императорское Высочество, стало быстро увеличиваться. Вне огра­ды дацана устроен был обширный шатер, пред входом в который расположились по одну сто­рону представители тех родов Хоринского ведомства, которые живут близь реки Курбы, далее ламайское духовенство с первенствующим Бандида-хамба-ламою Гомбоевым и почетные буряты; по другую сторону расположились представители Чптканской волости, Горячкинского и Ангарского отдельных обществ, Баргузинского округа, представители Баргузинских бурят и тунгусов. Буряты встретили своего Высокого Гостя по древне­индийскому обычаю, поднося хадаки (шелковые шарфы). Баргузинские буряты просили принять бурятское седло (в серебряной отделке с чепраком), лук с футляром, колчан с поясом и со стрелами; все это было отделано в серебро с маржанами (кораллами); бродячие тунгузы просили милостиво принять двух соболей и 2 ковра (с изображением на одном Государственного герба); русские общества встречали хлебомъсолью. Милостиво приняв подносимое и поблагодарив, Цесаревич изволил проследовать
1 У врать ограды красовался вензель Цесаревича, а над крыльцем в крыше ярко светился портрет Его.
в шатер и затем в дацан. Для Его Императорского Высочества было устроено под балдахином (лабри) особое возвышенное сиденье, на котором лежало 8 олбоков (поду­шек). Посетив бурятское святилище, Наследник Цесаревич изволил затем смо­треть на религиозную пляску «цамъ», исполненную во дворе дацана.1
С крыльца кумирни открывалась при этом обширная картина на долину реки Уды: на горы позади её, покрытые лесом, на огромные массы прибывших бурят и, наконец, на лам в их богатых, своеобразных и красивых одеждах.
После «нама», в шатре состоялся завтрак, по окончании которого Его Импера­торское Высочество поблагодарил хоринцев и лам за прием и, раздав награды и подарки, изволил отбыть далее.
Главный тайша Аюшиев, почетные тайши: Бадма Очиров, Цыбык.Бадмаев, Гомбо Очиров, Дамдшгь Иыбжитов, родовые головы: Доржи-жап Аюшиев, Ирдыни Вамбоцырснов, Ямпил-Доржи Задбоев, Галсан Цыремпылов, Даши Цырен Бадмаев, Дагба Зодбоев, Батумункэ Джимбиев, Норбо Тоболов, 11 Иагдур I [ыремпылов, I Иырен Бадмаев, Юм Далык Гонбосв, Дугар-Жап Дубданов, Памсарай ИИамжилов, Жигжит Галсанов; заседатели лумы: Самгадеев, Сапдык ИИамжилов, Жамбал Ринчинов, Цырен Аюшиев и пись­моводитель первенствующего ламы Бату Ирдьшиев получили медали золотые и
так, для ношения на шее и на груди.
Кульский волостной старшина Лосев получил сере­бряные часы. Цыден-Иши Шойдобов серебряные часы, ширетуй (глава) Ацагатского дацана Намсараев и гслунъ2 дацана Иролтуев (искуснейший врач Забайкалья) — золотые часы; почетный инородец Ринчин Номтоев золотую бу­лавку. Награды п подарки тайше, ширстую, ламам, воло­стному старшине были вручены лично Его Высочеством.
Верхнеудинцы готовились уже давно к встрече. Кра­сивый сам по себе, со множеством каменных белых зда­
ний, город принял совершенно праздничный вид. В конце большой улицы сооружена была каменная арка, около здания арестантского приюта; к этой арке проложена была новая дорога. У арки, впереди её, расположились почетные граждане, воспитанники и воспитанницы учебных заведений. Становилось уже темно, когда Наследник Цесаревич прибыл к арке. Встреченный пением и восторженными криками, Его Императорское Высочество прошел среди учеников; путь его усыпался цветами. Городской голова приветствовал Дорогого Гостя и поднес хлеб-соль па серебряном блюде.
Далее путь лежал к соборной церкви.
Когда коляска Его Императорского Высочества прибыла затем к дому почетного гражданина И. Ф. Голдобина, приготовленному для помещения Наследника Цесаревича, вдоль улицы выстроился .почетный караул от |-го восточно-сибирского линейного бата­

ТИИИ ВАЖНОГО ЛАМЫ ПРИ СЛУЖЕНИИ.
серебряные, на разных орденских лен-
1 Устроит мистический танец в масках и причудливых костюмах ацагатиа.м помогли приехавшие с хамба-ламою нижепоименованные селеиигииские инородцы: и. Староста Хатажиова ро да Цыбык-Доржи Цырсижапов; 2. Заседатель ИИипидоржи Муикуев; j. Вывший голова Iго Сартолова рода Мунку Цыленов; 4.-Бывший голова Уленова рода Гармажлпи. Цыдыииов; 5. Бывший голова 2-° Сартолова рода Буянту Цывеиов; 6. Бывший голова 2го Табангутского рода Рядна Цыденоиг; 7. Помо­щник голова Атебагатского рода Тучин Бадмаев; 8. Староста хамбиииского дацана Дамбаеп.
1 Лама старшего ранга.
лиона (в составе роты со знаменем и хором баталионной музыки); левее почетного караула стали — атаман и-го военного отдела, командир батареи и две сотни казаков и казачат и-го военного отдела, причем все казачата были одеты в татарки. Еще левее, по другую сторону улицы, расположились представители всех волостей Верхнеудинского округа: Куйтунской, Куналейской, Тарбагатайской, Окиноключевской, Бичурской, Никольской, Петровской, Малстинской, Малокуналсйской, Тамирской, Пижнснарымской, Ур.иукской, Еланской, Ключевской, Брянской, Красноярской, Коротковской, Байхоровской, Мухор-ипибирской и Укыр-шенуйского отдельного общества. Приняв почетный кара­ул, Его Императорское Высочество изволил проследовать вдоль его фронта, а затем вдоль фронта казаков и казачат и представителей станиц: Цакирской, Харацайской,
Желтуринской, Босинской, Паган -Усунской, Киранской, Мурочинской, Кударинской, ПИарагольской, УстьУрлукской, Мснзинской и и сотен упраздненных бурятских полков.
Почетный караул, казаки и казачата были про­пущены церемониальным маршем и заслужили похвалу. После сего, были приняты представители волостей; под­нося хлеб-соль, многие удостоились разговора с Его Императорским Высочеством и благодарности за выра­женные чувства.
При входе в дом, г-жа Голдобина имела сча­стие поднести хлеб-соль. В зале дома ожидали при­бытия служащие в гражданских учреждениях и за­тем представители городов: Баргузина, Селенгинска, Троицкосавска и слободы Устькяхты. Баргузинцы про­сили принять соболя, отличавшагося своим размером и мехом (такие соболи добываются редко даже в славящемся ими верхнеангарском раионе).
После обеда Наследник Цесаревич изволил неоднократно подходить к окну и выходить на бал­кон. Несмолкаемое «ура» гремело всс время, особенно усиливаясь, подобно вспышкам пламени, при появлении Наследника Цесаревича. По лишь только народу было объявлено, что Его Императорское Высочество изволилъ

ЧИП УЧЕНОГО ЛАМЫ.
удалиться отдыхать, водворилась
полная тишина.
Остается добавить, что город был иллюминован, а дом Голдобина снаружи и внутри освещался электрическим светом, приспособления для чего нарочно были устроены исключительно на время проезда Дорогого путешественника.
2и июня 1851 г. Высочайше утверждено положение о пеших батальонах Забай­кальского казачьего войска: в этот день, по установленному уже давно порядку, пола­гается войсковой круг.
Обширная поляна около казарм, занимаемых и-й конно-артиллерийской батареей Забайкальского войска, приняла необычайный вид: прямо против дороги, идущей по берегу реки Уды из города, возвышался особый навес, внутри которого помещены были святые иконы; фронтом к выходу дороги из города развернулся |-й восточно­сибирский линейный баталион, левее его и-я копно-артиллерийская батарея; 4 сотни
льготных казаков и малолеток и-го военного отдела составили вторую линию. Весь возвышенный уступ, к которому примыкает поляна, был покрыт тысячами народа, съехавшагося с дальних мест, чтобы видеть Царского Первенца. Погода вполне бла­гоприятствовала смотру, легкий ветер относил пыль.
Приняв рапорта, от командовавшего парадом полковника Соймонова, И'.го Импе­раторское Высочество, при звуках хора музыки и несмолкаемых криках «ура», изволил объехать обе линии и затем направился к навесу, где немедленно по приближении

БУРЯТСКАЯ КУМИРНЯ.
войск, ставших покоем, началось молебствие, окончившееся провозглашением многолетия Государю Императору, Государыне Императрице, Наследнику Цесаревичу и всему Цар­ствующему дому. Войска и казаки были пропущены церемониальным маршем по ротно, казаки по сотенио, а затем колоннами. После сего, было вызвано по взводу от сотни льготных казаков и малолеток для джигитовки. Оставшись всем доволен, Авгу­стейший Атаман изволил осчастливить батарею посещением казарм; здесь в столовой Он изволил выпить чарку за батарею. Восторг казаков былч, неописуем.
Затем были посещены женская прогимназия, где ученицы встретили Желанного Посетителя пением; здесь же поднесены Его Императорскому Высочеству чепрак, —
суконный светлоголубого цвета, шитый золотом, серебром и шелками. Отсюда Наслед­ник Цесаревич прошел в уездное училище, а затем отбыл в дом Голдобина.1
Осчастливив ранее инородцев и казаков, снявшись группою вместе с ними, Его

ЗАБАЙКАЛЬСКИЙ ТРАКТ.
Императорское Высочество пожелал порадовать тем же и крестьян, снявшись вместе с ними в саду дома Голдобина. После сего снята
была особая группа: Августейший Атаман всех казачьих войскъ
’ В бытность Спою в Верхиеудшиске, Цесаревич получил из России следующую депешу: «Движимый чувством беспредельной любви к престолу и отечеству и горячей благодарностию к промыслу Божью за спасение драгоценной жизни Вашего Императорского Высочества оть гнусного покушения вь ropo.il. Отсу вь Японии и желая увековечить память этого нового проявления милости Божей к Русскому престолу и верноподданному Русскому народу, я нижеподписавшийся решился в селе Нарышкине. Раненбургского уезда Рязанской губернии построить образцовую церковно-приходскую школу в память чудесного события двадцать девятого апреля, па что смирению дерзаю просить милостивейшего соизволения Вашего Императорского Высочества, Да сохранить Господь драгоценную жизнь Вашего Высочества для счастия России на многие и многие лета!
Числящийся в запасе Гвардейской Кавалерии Корпетт. Дмитрий Тарасов.»
Путешествие па Восток. VI.
с атаманами, войсковым наказным Приамурских казачьих войск, наказным Забай­кальского войска, и-го военного отдела и станичным. В заключение Его Императорское Высочество изволил милостиво разрешить сопровождавшему поезд фотографу Пророкову снять с себя очень удачный портрет. К завтраку были приглашены атаман отдела, командир баталиона и батареи, начальник местной команды, окружный начальник, городской голова и хозяин дома.
После завтрака означенные лица удостоились получить от Его Императорского Высочества: портреты с собственноручною подписью — атаман отдела и командиры ба­талиона батареи и начальник Верхнеудинской команды, капитан Бсчаснов, а также и г. Голдобин; ценные вещи — городской голова, г-жа Голдобина, начальница Верхне­удинской женской прогимназии г-жа Анохина; портсигары: капитаны Рейх, Баклевский, сотники Быстрицкий, Перфильев, поручик Рейнгарт, подпоручики Бароцци дс-Эльс, Ячменев. Городские головы, имевшие счастие еще накануне представиться Его Импера­торскому Высочеству, получили булавки с инициалами, капельмейстер Шимановский — перстень. Верхнеудинского станичного атамана, урядника Мисюркеева, наградили серебря­ными часами.
Среди густых масс народа Августейший путешественник проследовал к наряд­ной пристани на Селенге. Здесь ожидала нарочно приготовленная большая лодка. Вся набережная, буквально усеянная народом, город с развевающимися всюду флагами, широкая река и вдали покрытые лесом горы представляли восхитительное зрелище.
До станции Половинной сопровождали казаки батареи и и-го отдела, а также многие из жителей. Здесь представители Туруптасвской и Батуринской волостей имели счастие приветствовать Наследника Цесаревича и поднести хлеб-соль.
У входа в Троицкий Селенгинский монастырь ожидал в полном облачении настоятель иеромонах Иринархъ1 с духовенством и братиею. После молебствия, Его Императорское Высочество изволил осматривать 2 храма обители и достопримечательности оной, относящиеся отчасти ко временам Алексея Михаиловича,2 Августейший путешествен­ник осчастливил настоятеля посещением. На память о своем пребывании Наследник Цесаревич подарил монастырю сребропозлащенный эмальированный напрестольный крест и пожертвовал 300 руб.3
Значительно позднее назначенного времени состоялось в этот день прибытие в село Кабанское. При въезде в село устроена была триумфальная арка; богатое село украсилось, иллюминовалось. В церкви Наследник Цесаревич был встречен духо­венством, отсюда ход был прямо в приходское училище, пред входом в которое были расположены ученики и ученицы. Обширный дом училища был назначен для помещения Его Императорского Высочества и некоторых лиц свиты. Во время обеда ученики, расположившись пред окнами, пели хоровые песни.
1 Архимандрит Иринарх — из Московских купцов; за время сто управления в обители прибавилось разной цер­ковной утвари, икон и в ризнице обогатилось всего на 5000 рублей.
* Ризы, иконы, сосуды, кресты.
’ После обозрения каменного храма Государю Наследнику Цесаревичу благоугодию было пройти осмотреть и древний деревянный храм, ветхость коего Им была замечена. По отбытии Его Императорского Высочества О. Архимандрит Иринарх дал обет в память посещения Цесаревичем Троицкой Обители и во знаменование спасения Государя Наследника Цесаревича от опасности, угрожавшей Его жизни в Отсу, возобновить упомянутый старейший храм, который в продолжении двух лет и был капитально реставрирован и освящен Преосвященнейшим Георгием Епископом Сслснпшским на и-ос октября 189} г. в присутствии Военного Губернатора Забайкальской Области I енсрал-маиора Е. О. Мациевского, обозревавшего смежные с монастырем местности в те же дни.
Пред отъездом, Кабанскому волостному старшине Ипатьеву пожалованы сере­бряные часы, а на училище пожертвовано 300 руб.
22 июня предстояло совершить последний переезд в пределах Забайкалья. По пути Августейшего путешественника приветствовали представители Посольской волости, а также и духовенство некогда славного Посольского монастыря (у Байкала), представители Кударинской волости, Кударинской степной думы, при чем крестьянин Посольской волости Власов удостоился получить серебряные часы, тайша Гашев и бывший тайша Хамалганов получили медали с надписью «за усердие». Около ии часов утра Наслед­ник Цесаревич изволил прибыть на станцию Мысовую. Здесь Кяхтинское купечество выстроило обширный изящный павильон, в котором для Его Императорского Высо­чества и свиты приготовлены были особые комнаты.
Первым имел честь представиться Иркутский генерал-губернатор, генералълейтенант Горемыкин, затем начальник Сибирского жандармского округа, генералъмаиор Александров, заведующий почтово-телеграфным округом, начальник строитель­ной и дорожной частей. После сего старшины Кяхтинского купечества: Николай Молчанов, Михаил Корзухин и Михаил Перевалов, во главе депутации, встретили Дорогого путе­шественника хлебом-солью на золотом блюде, украшенном рисунками, изображаю­щими разные эпизоды торговли чаем. Вместе с поднесением хлеба прочитан был адрес, в котором купечество, заявляя о своих верноподданнических чувствах и желая увековечить в памяти потомства посещение Забайкалья Его Императорским Высо­чеством, просило соизволения на учреждение стипендий в Томском университете, в Читинской мужской гимназии и Читинской женской прогимназии. На этот предмет определено было 21,000 руб. Затем приблизились представители Торсйской волости, бурята Селенгинского ведомства (с 18 знаменами) и отдельных управ Цонгольской, Арматской, Закаменской. Буряты поднесли летний халат, малахай (шапку), кушак, ирмыки (сапоги), серебряный нож, огниво и серебряный старинный сосуд в виде чаши на кипарисовой подставке, крестьяне же и крещенные инородцы — хлеб-соль. Казак Лумбунов (с реки Удунги), желая ознаменовать посещение Его Императорского Высочества, обязался в течение 3-х лет жертвовать на бедных по юоо руб.1
Завтрак был предложен Кяхтинским купечеством. После этого Наследник Цесаревич изволил осчастливить чинов, составлявших охрану Его Особы во все время следования в пределах ИИриамурского края тем, что снялся вместе с ними. Чины конвоя были щедро одарены.
1 Из селеигннцев наиболее влиятельными представителья.чи являлись мседате.иии Степной Лумы: I. Ваидднь Жамбалтаров; 2. Цымбыл Цырендоржисв; J. Бату-Очир Жамбалдоржиев; Бадма Дамнилов; 5. Очир Санжиев; 6. Чагдуржан Юмцунов; 7. Бандан Шараллаев; 8. Григорий Васильев Мишеев. Родовые юловм: у. игп Селенгинско-Харанутского рола Будажан Будаев; ИО. Бабайкоромчисвского Цыбыкжап Бадмаев; и. Iго Ченорутского — Чимыт-Цырен Чойжамнусв; иа. Бумальготульского Очир Чимытов; 13. Олзопова — Риичип Сайдаков; 14. 2г<| Атаганова Цыренжап Цынгунов; 15. Подгородного Ширнин Цыденламбасв; 16. Хатапнюва Цыбыкжап Даисоронов; 17. 2ГП Селенгинско-Харанутского Саижи Цывенов; 18. Ц" Табапгутскаго Норбо-Замба л Цывеповь; 19. Цонголова Аюша Чултумов; 20. Ашебагатского —
Будажап Лайцаиюв; ги.Чпкойско-Харанутского Абиду Акишев; 22. 2го Табапгутского Чойбонь Цыцснов; 25, Атаганова — Цыван Самнилов; 24. и”1 Табапгутского Мансороп Ганилов; 25. игпСартолона Балдан Очиров; 26. 2го СарТОЛОва Сосор Бадмаев; 27. Алагуевского Цыдыигь Дои.токов; 28. Иринско-Харанутского — Дапшжаии Ринчпновь; 29. 2го Ченоруского Цыдын Ринчинов; 50. У ненова Хандужап Цы ленов; ji. Староста 1го Селенгянско-Харанутского рода Дайбон Тулуев;
32. Староста 2го Ченорутского рода Доржи Ульзуитусв и, кроме того, некоторые почетные инородцы: 53. 2го Селснгинскохаранутского Данзаигь Цыреннылов; 34. 1го Атаганова Цыдыигь Дычинов; 35. 1го Сартелова Обашн Дашиев; 56. Ашебагатского Жамкан Будариев; 37. зг« Табапгутского Гармажаи Хапдужапоь; 38. Подгородного Дылгыр Санжизапов; 59. Цонголова Балмацырсн ь Числытов; 40. Алагуевского рода Нальчик Дапшожапов; 41. Урядник .;,,л сотни 5 полка Бадмажап Цыбденов один из наиболее развитых и превосходно владеющих русским языком инородцев Забайкалья.
Тайша Селенгинских бурят и казак Лумбунов получили шейные золотые медали.
Из чинов полиции удостоились получить подарки (во время проезда) — золотые часы: окружные начальники (Нерчинско-заводский — г. Раткевич, Нерчинский — г. Абаза, Читинский — г. Куколь-Яснопольский, Верхнеудинский — г. Галузин, Селенгинский — г. Михайлов; полициймейстеры: г. Читы — г. Попрядухпн, Троицкосавский — г. Писарев; помощники окружных начальников: Нерчинского — г. Лавошников, Читинского — г. I Иоваковский, Всрхнсудинского — г. Гаврилов, Баргузинского — г. Артемьев, чиновник особых поручений г. Бутаков, участковые пристава: Перчинско-заводского округа — гг. Оловянишников и Вильчковский; Нерчинского — гг. Иванов и Борисов; Читинского — гг. Добромыслов, Бояновский; Всрхнсудинского — гг. Фшцев, Шешуков; Баргузин­ского — Метусь. Серебряные часы получили: участковые пристава (Нерчинского округа — г. Какурин, Селенгинского — гг. Яковлев, Евтюгин, Лапшин, полицейские над­зиратели Акши — г. Глазунов, Нерчинска, — гг. Прошутинский и Курбатов, Читы — гг. Паль и Малиновский, Всрхнсудинска — гг. Сафьянников, Островский, Корнильев.
Штаб-офицер для поручений при наказном атамане, есаул Станкевич, полу­чил портсигар, экзекутор областного правления г. Никитин — то же, смотритель дома наказного атамана г. Муратов — небольшую табакерку. Чины почтово-телеграфного ведомства удостоились получить: а) серебряные портсигары — помощник начальника округа г. Госвич, начальник Читинской телеграфной конторы г. Малаховский, начальник Читинской почтовой конторы г. Дзсвялтавский, начальники почтово-телеграфных контор: Верхнсудипской — г. Андрус, Стретснской — Эссснбсрг, Нерчинско-заводской — Пакченко, почтово-телеграфные чиновники — гг. Мажис, Венгслевский; б) серебряную табакерку — г. Цимполь, в) булавки: гг. Левицкий, Корецкий, Родионов и г) серебряные часы — г. Гусаков.
После прощания с бароном Корфом и генералом Хорошкиным, лично поблаго­дарив начальника Забайкальского почтово телеграфного округа, коллежского ассесора Давидовича и наградив его бриллиантовым перстнем, Августейший путешественник изволил отправиться на пароход Кяхтинского товарищества.
Генерал-губернатор, при возвращении своем обратно с Байкала в Хабаровку, везде передавал, что Его Императорское Высочество при отъезде приказал объявить Свою душевную и горячую признательность всем учреждениям, духовенству, началь­ствующим лицам, окружным, городским, полицейским, станичным, волостным, поселковым, сельским управлениям и всем вообще жителям Забайкалья.
В гг. Чите и Нерчинске генерал-губернатор, пригласив всех господ гласных дум и передав им вышеизложенное, вручил городским головам фотографические портреты Его Императорского Высочества с собственноручною Его подписью.
Представители города Всрхнсудинска отправили Государю Наследнику вслед нижеследующую телеграмму: «Радуясь до глубины души такому великому для города Всрхнеудинска событию, как посещение города Вашим Императорским Высочеством, и видя в нем милость Своего Монарха, общество города Всрхнсудинска, вознеся теплые молитвы Господу Богу о благополучном путиследовании Вашего Императорского Высо­чества, повергает к стопам Вашего Императорского Высочества чувства верноподданни­ческой преданности и беспредельной сердечной благодарности за милостивое внимание к нам, жителям города. Время пребывания Вашего Императорского Высочества да будет для нас днем праздника и да будут благословенны Ваши Августейшие Родители, отпустившие в наши отдаленные края Своего Любимого Сына! Всспреданнейше просим,

ГОРАМИ ЗАБАЙКАЛЬЯ.
Ваше Императорское Высочество, милостиво осчастливить нас пожалованием Вашего пор­трета, для постановки его в нашей думе; мы сохраним его из рода в род.» На это общество удостоено было счастия получить из Иркутска нижеследующую телеграмму:
«Портрет для постановки сю в думе послан. Да послужит он выраже­нием Моею желания всякого преуспеяния юроду Верхнсудигнску. Благодарю за выра-
Из Верхнеудинска же наказным атаманом была отправлена Его Императорскому Высочеству нижеследующая телеграмма: «Чины Всрхнеудииского гарнизона1 и казаки и-го военного отдела, отслужив благодарственное Господу Богу молебствие за дарованное им счастие представиться Вашему Императорскому Высочеству и получить милостивое слово Вашего Императорского Высочества, единодушно постановили на месте, где происходило молебствие 2и июня, соорудить часовню, в которой ежегодно (21 июня) совершать молебствие о даровании Вашему Императорскому Высочеству долгоденствия. Вместе с этим чины гарнизона и казаки просят повергнуть пред Вашим Императорским Высо­чеством их чувства верноподданической преданности и горячия сердечные пожелания благополучного пути. Счастлив, что мне выпадает случай донести об этом Вашему Императорскому Высочеству.» Па это получен был нижеследующий ответ:
«Сердечно благодарю чинов Верхнсудинского гарнизона и казаков и-ю военного отдела за выраженные чувства, 1 J 7Т А ИА ~
НИКОЛАЙ.»
Генерал-адъютант барон Корф телеграммою известил начальника Забайкаль­ской области, что на принесенное Наследнику Цесаревичу поздравление с благополучным возвращением в Петербург получена была следующего телеграмма Его Императорского Высочества:
«Сердечно благодарю Вас, войска, казаков и жителей Приамурскаю края за поздравление с приездом домой. Никогда ггс забуду приемов, оказанных мне во время прогъзда по эгпомии краю будуицаио.
НИКОЛАИ.»
На принесенное генерал-адъютантом бароном Корфом от жителей края по­здравление Их Императорским Величествам по случаю исполнившагося двадцатипятилетия их бракосочетания, он был осчастливлен нижеследующею телеграммою:
«Примите Нашу искреннюю благодарность за поздравление и передайте жителям вверенного вам края, что Императрица ги Я благодарим за чувства преданности и любви, выраженные в вашей телеграмме и высказавшиеся еще недавно так очевидно
при встречи Цесаревича,
АЛЕКСАНДР.»
На поздравление с днем тезоименитства и. д. Командующего войсками округа имел счастие получить нижеследующую телеграмму:
«Душевно благодарю казачьи и регулярные войска Приамурского края и вас за поздравления. Радостно вспоминаю о моем пребывании в краг.
НИКОЛАЙ.»
1 4-й восточно-сибирский линейный баталиоигь, местные команды и и-я конно-артилерийская батарея.
Станичный сход Размахнинской станицы постановил в сооружаемом молитвен­ном доме поставить иконы: Снятого Николая в память посещения станицы Августей­шим Атаманом и Святых, празднуемых 29 апреля, в память избавления от угро­жавшей Ему опасности в Японии.
Кайдаловская станица решила построить на левом берегу Ингоды деревянную, на каменном фундаменте, церковь, во имя Николая Чудотворна, в память посещения ста­ницы Августейшим Атаманом.
Волостной сход Батуринской волости постановил: в ознаменование проявления Милости Божией 17 октября 1888 г. и 29 апреля 1891 г. приобрести для волостного правления икону Божией Матери Всех Скорбящих Радости.
Крестьяне Посольской волости, для наглядного воспоминания о чудесном спасении Августейшей семьи 17 октября 1888 г. и в память благополучного проследования чрез волость Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича, постановили приобрести для волостного правления аналойный образ.
Станичный сход Усть-Уровской станицы постановил: в ознаменование проезда сво­его Августейшего Атамана поставить в местную часовню икону святого Николая Чудотворца.
Титовское станичное общество отремонтировало часовню близь почтового тракта и поставило в ней образ Сошествия Святого Духа на Апостолов, в благодарение Господу Богу за новоявленное чудо 29 апреля 1891 г.
Дучарская волость, в ознаменование проезда Наследника Цесаревича пожертвовала юоо руб. на ремесленное училище, устраиваемое в г. Чите в память посещения Забайкалья Его Императорским Высочеством.
Пожертвование с такою же целью, но в сумме боо руб. сделала Александровская волость, Нерчинско-заводского округа.
Мещанское общество Кяхты в ознаменование проезда постановило: а) соорудить в Троицкосавске новую часовню во имя Животворящего Креста Господня и поставить образ святого Николая Чудотворца; б) вносить ежегодно в течении 5 лет в уплату за обучение в местном городском училище по юо руб. 12 бедных учеников мещанского звания.
Забайкальские казаки соорудили образ святого Иова (празднуемого 6 мая в день рождения Августейшего Атамана) в память посещения войска Августейшим Атаманом. Образ этот поставлен в г. Чите в войсковой часовне. На месте же, где Его Императорское Высочество изволил сидеть во время войскового завтрака, решено было соорудить пирамиду.
Баргузинская городская дума постановила приобрести образ святого Николая Чудотворца и поставить в зале городской думы.
Селенгинская городская дума постановила устроить в храме придел во имя Иоанна Предтечи и в иконостасе придела поставить образ святого Николая Чудотворца.
Всрхнеудинская городская дума постановила, по преобразовании уездного училища в городское, открыть при нем ремесленные классы, назвав таковые «Николаевскими» и содержание их принять на счет города.
Норчинское городское общество решило на месте выхода Его Императорского Высочества с парохода на городскую землю соорудить часовню, в которой в годов­щину выхода совершать молебствия.
Городская дума, мещанское общество г. Нерчинска и общество попечения о началь­ном образовании постановили собрать достаточный капитал па открытие ссльско-хозяйствснного училища с ремесленными классами.
I рошикоиивскос городское общество, в ознаменование проезда Наследника Цесаре­вича, представило 5000 руб. на образование стипендий в Троицкосавском реальном училищЬ и 3000 руб. на образование стипендий в ремесленном училище в г. Чите.

АВГУСТЕЙШИЙ ПРОЕЗД БАЙКАЛОМ.
Селенгинский мещанин Турутанов (проживающий в г. Нерчинске) заявил о готовности собирать медь для отливки колокола на Нерчинский собор в воспоминание посещения города Наследником Цесаревичем; Нерчинская дума постановила принять в этом деле участие.
Верхнеудинский мещанин Пахолков, в ознаменование памяти радостного для Верхнеудинска события посещения и пребывания Ито Императорского Высочества, возбудил Путешествие на Восток. VI.
ходатайство об учреждении общества трезвости с присвоением ему наименования «Николаевскаго».
Буряты Агинского ведомства представили 8ооо руб. на учреждение в Иркутской учительской семинарии стипендии имени Его Императорского Высочества, на что и последо­вало Высочайшее соизволение; кроме того, па месте, где стояла юрта, в которой изво­лил ночевать Наследник Цесаревич, постановили соорудить пирамиду.
Буряты Хоринского ведомства пожертвовали 7000 руб. на устройство ремесленного училища в г. Чите, а на месте, где Его Императорское Высочество изволил ночевать близь станции Кондинской, решили соорудить тоже пирамиду.
Главный тайша и родовые головы сравнительно весьма бедных Селенгинских бурятдля того же ремесленного училища пожертвовали 804 руб.
Баргузинские буряты, в память проезда Его Императорского Высочества, определили предоставить в распоряжение Военного Губернатора на благотворительные дела 3000 руб., каковые деньги и обращены на устройство ремесленного училища в г. Чите.
Первенствующий бандида-хамба-лама г. Гомбоев, в память посещения Ито Импера­торским Высочеством Забайкалья и одного из дацанов (религиозных центров ла­маизма), пожертвовал на устройство того же училища юоо руб.
Ламы, в ознаменование посещения Его Императорским Высочеством Ацагатского дацана, пожертвовали на устройство того же училища 3000 руб.
Крестьяне волостей: Посольской, Троицкой, Бабанской, Турунтаевской, Батуринской, Иволгинской, Кударпнской и буряты Кударпнской степной думы пожертвовали на реме­сленное училище все деньги, которые им следуют за выставленные подводы для проезда Его Императорского Высочества (более 2000 руб.).
Отставной генерал-маиор Альфонс Леонович Шанявский, желая увековечить посещение Забайкалья Его Императорским Высочеством, пожертвовал Забайкальскому войску пожалованные ему юоо десятин земли в Забайкальской области и кроме того юоо руб. Пожертвование, согласно воле жертвователя, обращено на учреждение сельско­хозяйственной школы.
Вслед затем представили Военному Губернатору свои пожертвования некоторые Кяхтипшы: А. Швецов юоо руб., II. Молчанов, А. Лушников, М. Шишмаков, И. Синицын по 500 руб., М. Перевалов, М. Осокин, Б. Белозеров, А. Молчанова, С. Синицына по 2оо руб., всего 4000 руб. на устройство того же ремесленного училища.
С тою же целию поступили пожертвования от нижеследующих лиц:
а) И. Голдобина — 2000 руб.; б) В. Лукина — юоо руб.; в) Разных лиц — 200 руб.
Служащий в областном правлении коллежский регистратор, чрезвычайно развитой бурят Рабданов, заявил, что осчастливленный лицезрением Особы Его Императорского Высочества он положил обет жертвовать на учреждение в г. Чите ремесленного учи­лища по з руб. ежемесячно до тех пор, пока будет состоять на государственной службе. Взнос начат им с и июля 1891 г.
.Лицом, пожелавшим остаться неизвестным, пожертвовано на устройство того же ремесленного училища 2000 руб.
Почетным гражданином Андреем Яковлевичем Немчиновым, в ознаменование проезда Наследника Цесаревича, представлено в распоряжение Военного Губернатора 48,000 руб. Эта сумма обращена на устройство того же ремесленного училища.
На это же училище супруга А. Я. ИИЕмчинова пожертвовала 2000 руб.
Краткий обзор Августейшего проезда по Забайкалью был бы чересчур непо­лон, без добавления к этому отделу некоторых исторических, этнографических, экономических и других данных, ярче рисующих огромный край, через который I (есаревич проследовал и на пароходе, и большим почтовым трактом.
Прежде всего, надо помнить, что Забайкалье нам почти без боя далось раньше упорно оборонявшагося иркутского раиона. Уже в 1643 г, появились первые партии рус­ских на Байкале. В 1647 г. казачий атаман Колесников заложил Ангарский острог, а боярский сын Похабов зимою проник даже до Урги. В следующем году выстроен острог Баргузинский. Далее на восток казаки встретили сильное сопротивление со сто­роны инородцев-тунгусов, родоначальником которых был Гантимур, не поже­лавший соседства русских пришельцев и откочевавший на прежнюю свою родину (в Маньчжурию). В видах усиления вооруженой силы, в 1761 г. из тунгусов образо­ван был тунгусский полк пятисотенного состава, а в 1764 г. из Селенгинских бурят образованно и полка шестисотенного состава. Все эти полки несли пограничную службу. Русские казаки, жившие по границе, назывались тогда пограничными казаками. Затем казаки, рассеянные в разных местах Сибири, были соединены в городовые полки, в которые были зачислены казаки, кои не обзавелись прочным хозяйством, или должны были отправлять службу в местах, отдаленных от их постоянного жительства. В числе таковых полков был Забайкальский. Казаки, жившие отдельно, назывались ста­ничными, они обязаны были отправлять службу в местах их жительства. Городовые полки и станичные казаки состояли в ведении гражданского начальства и не имели однообразного обмундирования, вооружения и снаряжения.
Забайкальское казачье войско образовано на основаниях, выработанных ГенералъГубернатором Восточной! Сибири Муравьевым (впоследствии граф Муравьев-Амурский). Основания эти в общем были одинаковы с принятыми для других казачьих войск. С первых же лет образования своего Забайкальское войско стало исполнять одну из глав­ных задач, возложенных вообще на русское казачество, — именно заселение новых земель.
В 1854 г. из пятидесятитысячного казачьего населения мужского пола, состоявшего в войске к этому году, было взято немало казаков для скорого и действительного занятия Амурского края, а затем чрез три года последовало переселение многих каза­чьих семейств на постоянное жительство по Амуру и Уссури. Таким образом потомки прежних казаков, безуспешно старавшихся утвердиться па Амуре, снова заняли его и послужили основанием Амурского казачьего войска.
Все земли, отданные в пользование войску, состоят в распоряжении станичных и сотенных обществ. Всего земель исчисляется до трех миллионов десятин, из кото­рых лишь около 1,300,000 десятин считается удобных земель для хлебопашества, сено­кошения, скотоводства, до 270,000 десятин находятся под лесами, а 1,430,000 десятин считается земель неудобных, занятых болотами, солонцами, песчаными степями и проч.
По пространству Забайкальское казачье войско занимает шестое, а по количеству удобных земель седьмое место между всеми десятью казачьими войсками; по количеству же всей земли на каждую душу мужского пола оно занимает пятое место; менее земель на каждую душу мужского пола приходится в войсках Донском, Кубанском, 'Герском, Семиреченском и Амурском.
По численности Забайкальское казачье войско занимает в общей казачьей семье четвертое место; по численности казачьего населения Забайкальское более войск Терского, Астраханского, Уральского, Сибирского, Семиреченского и Амурского.
В общем числе 172,627 душ всего населения по сведениям 1888 ламаитов насчитывалось 24,535.
Параллельно с насаждением культуры благодатному во многих отношениях краю грозит немало бел. Истребление всякой древесной растительности началось здесь только с прихода русских людей: буряты и тунгусы обращались с лесом очень бе­режно. Па сколько велики были запасы лесной растительности и на сколько чудовищно было её истребление показывает между прочим следующее: по данным 1853 г. леса Забайкальской области занимали площадь в 23,586,250 десятин, а в 1884 г. осталось — 5,469,200 десятин; таким образом в течении 32 лет убыло 18,117,050 десятин, между тем как для потребностей населения в это время нужно было всего 1,152,000 десятин.1
При существовании лесов, снежный покров был устойчивее, деревья не позво­ляли ветрам сдувать снег и оголять почву; таяние снегов шло равномернее, а дожде­вая вода дольше задерживалась и медленнее стекала в реки. С уничтожением лесного покрова и с оголением почвы на обширных пространствах снег и дождь перестали задерживаться; выпадавшая в виде дождя вода, благодаря сильной гористости страны, стала очень быстро скатываться в реки, наводняя их сверх меры и не давая времени почве впитать эту воду. Кроме того леса служили постоянными сгустителями водяных паров воздуха и количество осадков, выпадавшее в прежния времена, по всей вероят­ности было большее.
По всем признакам в Забайкалье с уничтожением лесного покрова происходит медленное, но беспрерывное, так сказать, огиезвожение страны. Старики указывают на многие пади, где прежде были ключи, — теперь они иссякли; в иных местах были речки, не пересыхавшие целый год, — теперь от них остаются только жалкие ручейки, наполняющиеся во время дождей; в некоторых местах пришлось бросить пашни, так как не стало возможности их орошать, вследствие высыхания ручейков, из которых отводили воду канавами на посевы.
Рыхлые почвы, будучи лишены защиты, не могут противостоять ветрам: вместе с потерей защиты, почва, благодаря оголению, на больших пространствах сделалась суше, и вредное влияние ветров еще усиливается.
Многие из сельских обществ, уничтожившие уже все леса в пределах своего надела, выжигают и находящиеся в их соседстве казенные, на которые здешние жители привыкли смотреть как на никому не принадлежащие. При таких обстоятельствах нужно ожидать очень скоро исчезновения последних остатков здешних лесов и окончательного пересыхания многих ручьев и речек. В таком случае климат Забай­калья сделается еще суше, ветры еще сильнее, а переходы от жары к холодам еще резче. Нужно серьезно опасаться как бы этот когда то благодатный край не сделался похожим на ту часть близкой к нам степи Гоби, которую называют «голодною». Нужно помнить, что Гоби уже вдвинулась в Забайкалье между Ононом и Аргунью и с каждым годом медленно, но верно наступает во внутрь страны.
Обработка почвы происходит летом и осенью. Разделывать целину, конечно там, где она имеется, начинают обыкновенно с и июня и продолжают до наступления
* Во всем крае площадь, занятая культурными растениями равняется 187,106 десятинам; из этого числа приходится на долю крестьянских хозяйств 40,049 десятин или аи’/и’о. казачьихъ— В7>5*9 или 75*/и °о> тунгусскихъ— $•/„, бурятских -428 или ’(4 Казачье население составляет в Восточном Забайкалье преобладавший элемент; из всего сельского населения в 272,656 душ на долю казаков приходится 147,120 или 54 7о, тогда как крестьяне составляют всего 66,836 или 24*/, %, тунгусы — 24,083 или 8*,4 »/„ наконец буряты 34,617 или и2*/4
сенокоса. Большею частию целина разделывается из-под лесных зарослей на склонах возвышенностей, а так как количество пашен постепенно увеличивается, то приходится подниматься по горам все выше.
Что касается отсталости крестьянского хозяйства от казачьего в количестве запашек, то здесь главная причина лежит в том, что к крестьянским сслсниями, постоянно причисляют лиц, кончивших каторжные работы и вышедших в посе­ленцы. Эти лица, во-первых, далеко не все склонны к занятию земледелием, а, вовторых, поселенцу приходится заводить хозяйство вновь, так сказать из ничего, поэтому от него и требовать нельзя, чтобы он разрабатывал столько земли, как старый, обжившийся хозяин; многие поселенцы только числятся в числе деревенских домохозяев, а сами занимаются разными работами и преимущественно отправляются на золотые прииски.
Почти в каждой деревне есть один или несколько домишек без дворов и сараев, где обитает обыкновенно баба с малыми ребятами. Оказывается, — это дома «приискателей», как здесь называют людей, ушедших па золотые промыслы. Большею частью эти люди, не принося с собой на зиму никаких средств, обречены влачить самое жалкое существование, не имея ни хлеба ни иных запасов, они кое как до весны пробиваются случайными заработками, а там опять на прииски. Очень часто бы­вает, что «приискатель», отправившись в Амурскую область, не является домой два три года, а иногда совсем исчезает без следа; иногда же являются в родную деревню совершенными калеками с неизлечимыми ревматизмами и другими болезнями, становясь обузою для сельских обществ.
Поднять в крае скотоводное хозяйство составляет задачу близкого будущего.
Рогатый скот в Забайкалье довольно мелок. Неоднократно частными липами дела­лись попытки выписки более улучшенного скота; папр. кяхтинский купец И. М. Игумнов, лет около 50 назад, выписал холмогорский скот и старался его распространить. К сожалению, через несколько лет после выписки холмогорского скота случилась чума и большая часть его пала; это послужило серьезной помехой к его распространению. Не смотря на это, холмогорские коровы распространились в Троицкосавске, Верхнеудипске, попали в Читу и Нерчинск, так что теперь среди стад названных городов попа­дается много помесей холмогорок, отличающихся от местных коров более крупным ростом, складом и молочностью. За то они и ценятся дороже: в то время как местная корова стоит 20— 30 руб., выродок от холмогорки от 6о до юо руб. и больше.
На Ононе и Аргуни есть немало хозяев, у которых число скота считается тыся­чами. Между ними первое место занимает казак Шестаков: у него считается рогатого скота около 5000 штук, лошадей до бооо и овец свыше 15,000, так что всего более 26,000 голов.
Общее количество крупных животных, не считая верблюдов, в Восточном Забайкалье 843,223, в том числе 331,537 голов лошадей и 511,686 рогатого скота. Из этото количества приходится на долю:

Л о ии а д е
Й
Рогатаго
скота

Количество
°/о
Количество
°/о
Крестьянъ
42,064
12>7
77>5<58

Казаковъ
и8и»935
54>9
228,361
44,6
Тунгусовъ
28,620
8,6
50,894
Ю,о
Бурят
/8,918
23,8
154,863
30,;
Здесь, как и по отношению к величине запашек, казачье население занимает первое место, в казачьих хозяйствах числится больше всего и рогатого скота и лоша­дей. На одно казачье хозяйство в среднем приходится ю,и голов скота и 8,и лошадей, тогда как у крестьян первых 8,;, а вторых — 4,5; у тунгусов на один двор при­ходится рогатого скота 8,5 штук, а лошадей — 4,7. Что касается бурят, то их хозяй­ство по количеству запашек занимает последнее место, тогда как по количеству животных ему должно быть отведено первое: на один двор у бурят приходится иб,$ голов рогатого скота и 8,4 лошадей.
Во многих деревнях не хватает в настоящее время своих выгонов для всего наличного количества животных; в таких случаях сельские общества или отдельные лица, имеющие много животных, нанимают у других обществ или у бурят право пасти стада и табуны. В огромном большинстве случаев пастухами нанимаются буряты и тунгусы — это дело им до такой степени близко знакомо, что лучших пастухов по местным условиям и желать нечего.
Рогатый скот, лошади и овцы, бродя по необозримым пустыням, щиплют засохшие стебельки и листочки старой травы или раскапывают их себе из под неглу­бокого снежного покрова. Конечно, такой корм весьма недостаточен и за зиму живот­ное расходует весь жир, накопленный летом, вследствие чего страшно худеет и обессиливает. В многоснежную зиму количество павших животных может дойти до нескольких десятков тысяч.
Чтобы избежать большой потери животных от недостатка корма, кочевники переходят зимою с своими стадами в Монголию и бродят по необозримым степям её вплоть до того времени, когда явятся корма в Забайкалье. На всем пространстве между рекой Окопом и Аргуныо граница совершенно открыта, собственно говоря, вовсе нет никакой естественной границы, а потому переход её во всякое время вполне возможен.
Помещения для скота почти совершенно отсутствуют.
Чахлые, тощие, еле волочащие ноги, животные, когда дождутся свежей травы, быстро перерождаются; в какую-нибудь неделю, много — две, они поправляются, ста­новятся бодрыми, свежими, сильными, как будто бы зимней голодовки и не бывало.
Высокие питательные качества забайкальских трав зависят, вероятно, во многом от большего запаса разных минеральных солей в здешних почвах.
В большей части Восточного Забайкалья ощущается недостаток в кормовых средствах, и с каждым годом приближается неизбежный вопрос о выборе одного из двух: или сокращать число животных, пли же обратиться к увеличению коли­чества кормов путем культурных мер. Одной из таковых, практиковавшихся еще в древние времена, является орошение лугов. Весьма вероятно, что оросительные канавы .монголов имели своим главным назначением не поливку полей, а главным образом орошение лугов, ибо главный интерес кочевников заключался в хорошем состоянии стад.
В Забайкалье нет своего масла. Везде, даже в деревнях, в ходу так назы­ваемое томское масло, привозимое из Томской губернии; правда, буряты делают масло и привозят в небольших количествах в города, но это бывает не всегда. То и другое масло, встречающееся здесь, отличается горьким вкусом, что, вероятно, зависит отчасти от неряшливости приготовления (бурятское), отчасти от дальности и неудобства транспорта (томское). Местные жители нисколько не замечают дурных качествъ
коровьего масла п вполне им довольствуются. Впрочем, большею частью в домаш­нем обиходе вместо масла фигурирует скотское и баранье сало, вполне местного происхождения. Только в городах, под влиянием спроса более культурных обыва­телей из чиновников и офицеров, можно доставать сливочное масло, привозимое из ближайших к городам деревень; но это масло, продаваемое летом по 40 — 50 кои., а зимою 6о—8о коп. за фунт, обыкновенно бывает очень дурию приготовлено и плохо промыто.
Благодаря избытку скота, Забайкалье снабжает мясом Амурскую область. В конце лета на верховьях Аргуни и вообще в степном районе появляются скупщики, большею частью молокане; купленный ими скот они гонят чрез Монголию прямо в Благовещенск. Молокане покупают также много лошадей, сбывая их с упехом на Амуре, где в лошадях всегда ощущается недостаток.
Кроме того, большое количество скота идет на прииски Амурской, Забайкальской и Якутской областей. Большая часть этого скота пригоняется осенью на Шилку, напр., к Стретенску; здесь с наступлением зимних холодов скот бьется п уже в виде замороженного мяса развозится большими транспортами по приискам. Полагают, что на реке Шилке ежегодно убивается около 25,000 голов. Убой производится прямо на льду реки, мясо оставляют лежать на льду пока оно совершенно не промерзает, тут же валяются и кожи, и потроха, и навоз, вообще операция ведется самым грязным обра­зом. В Чите всетаки несколько лучше; там мясники вешают мясо на жерди, кожи убирают отдельно. Для нужд города и войска в Чите убивается осенью до бооо голов.
Общее число верблюдов в Восточном Забайкалье 8432; они встречаются только в степном районе (впрочем в виде исключения числится 8о верблюдов в округе станицы Стретенской). Из 8432 голов степного района — 5748 у бурят или 69%, и 2604 у казаков или зи%-
Новые переселенцы из Европейской России давно уже перестали приходить сюда, они целыми толпами только проходят Забайкалье от запада к востоку, неудержимо стремясь на Амур; мало того многие из коренных обитателей Забайкалья, видя что времена переменились к худшему, тоже начинают подумывать о переселении в более привольные места.
Иначе и быть не может. Ясно как Божий день, что все эти восточию сибирские окраины исторически могли и могут служить непоседливому русскому человеку лишь как временный базис для самоукрепления в естественном порыве искать «новых землицъ», амальгамироваться с новыми народами, нести имя Царя своего все дальше и дальше в ширь и глубь родного нам азиатского материка. По что же собственно пред­ставляет географически Забайкалье, эта для нас — европейцев — полуневедомая страна, равная размерами Австро-Венгрии?
В одной из самых высоких местностей северной части Гоби, верстах в 200 приблизительно на северовосток от Урги, получает свое начало Яблоновый хре­бет. Здесь между истоками Онона и речками системы Селенги, у самой границы между Российскою и Китайскою империями, возвышаются горные массивы Кснтей; от этих массивов в северовосточном направлении отходит цепь Яблоновых гор, и разделив Забайкальскую область на две половины — восточную и западную, Яблоновый хребет поворачивает на восток, образуя по всей своей линии водораздел между речными системами Амура и Лены.
Па северовосточном склоне массива Кенией, близ Китайской границы, берет начало река Окон. Пройдя около 300 верст, то приближаясь, то удаляясь от границы, и приняв в себя значительное число горных речек, Окон вступает в русские пре­делы, близь Верхнсульхунской станицы, уже значительной рекой. К левому берегу Опона примыкает Агинская степь. С севера и северозапада эта степь ограничивается невысокими Агинскими горами, идущими от водораздела реки Или и реки I уры к месту слияния Онона с Ингодою; с юга и востока эта степь, как уже сказано, ограни­чивается рекою Окопом. По характеру своему она довольно однообразна. Во всю длину её по направлению от югозапада к севсровостоку тянется долина реки Аги, впадающей в Опон. С северной стороны к долине реки Аги примыкают ряды безлесных холмов, которые поднимаясь все выше, переходят в упомянутый Агинскии хребет.
Могущественная артерия Восточного Забайкалья — река Ингода до г. Читы, на протяжении 350 верст, извивается вдоль изгибов Яблонового хребта. Горы подступают к реке па правом берегу ближе, чем па левом. Около г. Читы река Ингода, встре­тив цепь гор, прорыла се; здесь река течет в очень крутых берегах.
При этом в нее впадает река, одноименная главному городу области, вытекаю­щая из изгибов Яблонового хребта.
Приняв Туру, Ингода поворачивает к северовостоку и не меняет своего направления до самого впадения в реку Окон. Почти на всем этом пространстве река сжата подступающими к пей горами: с юга Агинскими, а с севера отрогами Яблоновых. Некоторые расширения долины, и то только с левого берега, находятся против устья Туры, в окрестностях станицы Кайдаловской.
Река Опон, слившись с рекою Ингодой, образует Шплку. Весь правый берег названной реки до самого Амура очень горист и на всем своем протяжении около 530 верст почти вовсе не образует низменности. Из притоков этой стороны заме­чательна только река Куренга, впадающая в I Пилку немного выше Стретенска.
Группы живописных холмов и гор, то приближаясь, то удаляясь, без перерыва тянутся вдоль правого берега Шилки, образуют узкия и глубокия пади, по которым журчат бесчисленные ручейки. Выше Куренги, горы (Нерчинский хребет), прилегающие к правому берегу IПилки, становятся все круче и скалистее, все чаще и чаще берега обрываются в реку почти вертикальными утесами, к которым не везде даже можно пристать лодке. Такого же бесприютного характера весь левый берег I Пилки от устья реки Черной до реки Амура. Хотя река ИПплка с этой стороны принимает в себя множество речек, но они не образуют достаточно широких и пологих падей, чтобы быть пригодными даже для простейшего сельскохозяйственного пользования в виде, напр. сенокоса. Эти места до такой степени бесприютны и дики, что здесь вовсе нет каких либо населенных пунктов, если не считать почтовых станций, приютившихся где нибудь у скалы и состоящих всего из одного или двух домов. Выше устья реки Черной на левом берегу реки Шилки встречаются небольшие расширения долины и вместе с тем прилегающие холмы довольно пологи.
Начиная от слияния рек Онона и Ингоды по левой стороне Шилки простирается совершенно гладкая равнина шириною от 4 до 8 верст и длиною около 50. Такой величины совершенно ровного открытого пространства не встречается в другом месте Восточного Забайкалья. За этой равниной вновь к реке Шилке подступают горы и наполняют собою весь левый берег до самого устья реки Перчи.
Восточную границу Забайкальской области, вместе с тем отделяющую се от Монголии, составляет река Аргун, впадающая в Шилку.1
Па обширном пространстве (около 250 верст по прямому направлению) между долиной реки Аргуни с одной стороны и долиною реки Онона (после впадения реки Дурунчуя) — С другой, входит в Забайкальскую область северо-восточном своим концом пустыня Гоби. Здесь часто встречаются высыхающие озера, реки, неимеющие других истоков кроме этих высыхающих водоемов и обширные впадины, обозна­чающие места когда-то бывших озер. Очевидно, процесс уничтожения естественных водоемов, процесс так сказать обезвожения совершается в этой части Гоби с неумоли­мою последовательностию, и окончательное исчезновение оставшихся здесь еще озер есть только вопрос времени. Однако по мере удаления к северо-востоку, т. е. уже внутрь Забайкалья, пустыня начинает видоизменяться: появляются горные хребты и между ними богатые речные долины, с густым населением.
Почти в средине между тем местом реки Опона, где он круто поворачивает к северу, и тем местом реки Аргуни, где она вступает в Забайкальскую область, начинается Нерчинский горный хребет в виде невысоких холмов, которые, направляясь к северовостоку становятся все выше и выше. На всем своем протяжении Нерчинский хребет служит водоразделом между речною системою Аргуни и системою рек Онона и 1 Пилки.
Ингода, от города Читы до устья, и далее река Шилка делят Восточное Забай­калье на две части: к югу от этой линии местность но своим топографическим условиям становится все более и более доступною для целей сельского хозяйства, тогда как к северу страна быстро принимает такой вид, что исключает всякую возмож­ность сельскохозяйственного пользования. Здешния почвы, после снятия нескольких последовательных урожаев, быстро истощаются и цвет их светлеет.
Нигде не встречается ни липы, ни дуба ни клена, — и это не только на реке Унде, но и во всем Восточном Забайкалье. Когда приближаешься к нему по реке Амуру, то можно заметить, как разнообразная лесная растительность его берегов постепенно делается монотоннее. Сначала исчезают ясени, потом липы и наконец дубы, но эти последние не сразу: сначала они делаются корявыми, малорослыми, а затем уже исчезают. Па берегах Шилки нет уже ни дуба, ни тем более липы; лесная растительность состоит из березы, лиственницы и ели, изредка попадаются кедры. От Стретенска вверх по реке прилегающие холмы не так скалисты, деревьев на них нет; почвенный покров этих холмов состоит из трав.
Живописный характер тамошней своеобразной местности всеми признается. Весь правый берег Ипгоды довольно лесист; горы покрыты березой, сосной и лиственницей. Что касается левого берега, то от устья и до станицы Кайдаловской все ближайшие к реке возвышенности совершенно голы и только вверх за Кайдаловой начинают появ­ляться перелески из упомянутых трех пород; эти перелески с приближением къ
1 Нельзя согласиться сь общепринятым мнением, что Амур начинается только в Усть-Стрелке. и что он состоит из двух рек Шилки и Аргуни, и что сама Шилка составляется опять из двух рек Онона и Ипгоды. Аргунь гораздо слабее, мельче и маловоднее Шилки, и ее следует считать за приток Амура, а Шилку за самый Амур; тоже самое относи­тельно Опона, который гораздо больше и многоводнее Ипгоды и следовательно Ингоду надо принять за приток, а Опон, или другими словами Амур, будет главной рекой. Таким образом нача.ю Амура саеОуеть считать не в Усть-Стрелке, а у иарнаю массива Кснтей: слева &та река принимает Ингоду, а справа (в Усть-Стрелке) в него вливается Аргунь. В таком случае длина течении Амура от массива Кентей до Усть-Стрелки = 1550 верст, из которых ю;о в пределах Восточного Забайкалья.
Путешествие на Восток. VI. 7
Чите становятся всс чаще и вместе с тем в них все более и более преобладает сосна, так что встречаются нередко чистые сосновые боры.
Древесная растительность в широкой долине верхней Ингоды совершенно отсут­ствует, если не считать жалких кустов тальника у самых берегов реки. За исто­щением большей части равнинных почв, земледельцы с своими посевами стали поды­маться в горы. Склоны прилегающих возвышенностей когда-то сплошь были покрыты сосною, а теперь группы деревьев виднеются только при самых верхушках; их место заняли пашни, разбросанные по склонам в живописном беспорядке. Лесов уцелело гораздо более на правом берегу Ингоды чем на левом.
Там п сям по унылой степи возвышаются маленькие бугорки (по местному на­званию бутаны), делаемые ежегодно сурками (тарбаганами1).
Во всем Восточном Забайкалье господствуют большею частью рыхлые суглинки; грунтом этих почв служит пористая глина с галькой. Следовательно, как сама почва, так и устройство грунта позволяют дождевой воде проникать в глубь, вслед­ствие чего устраняется возможность образования мочежин и болот. И действительно, при въезде в Забайкальскую область из Амурского края бросается в глаза сравнитель­ная сухость почвы и её нижних слоев. В Амурском крае почти повсеместно на некоторой глубине встречаются иловатые вязкия глины, почти вовсе не пропускающие воды; вследствие этого вода застаивается в почве, заболочиваст ее, образуется болотная растительность, кочки, а воздух наполняется болотными испарениями?
Почвенный покров Забайкалья состоит главным образом из мелких и пита­тельных злаковых трав, среди которых вострец играет первенствующую роль. Сено из этих трав получается мелкое, душистое и поедается скотом без остатка. Тогда как на Амуре и в Уссурийском крае вследствие влажности почвы и воздуха травы непомерно идут в рост, получаются толстостебельные бурьяны, которых скот вовсе нс ест и которые, будучи с большим трудом высушены, имеют грязнобурый цвет и болотный запах. Насколько в Амурском крае почвы влажны, настолько в Забайкалье они сухи и во многих местах нуждаются даже в поливке. В почвах Восточного Забайкалья замечается избыток минеральных солей3; часто соли эти в виде белого налета выступают на поверхность (гуджир). Это обстоятельство опять таки составляет резкую противоположность с Амурским краем; там, как известно, солончаковых почв вовсе нс встречается.
Древесная растительность Забайкалья крайне однообразна: сосна, береза, лиственница, ель, осина, тополь, ольха, черемуха, изредка кедр по вершинам гор, да тальник по берегам рек — вот почти и все древесные породы.
* Тар&наны собственно одни из немногих животных, обитающих в здешних пустынях. Они роют в почве большие хитрые ходы, где и скрываются от своих врагов. Проезжая по степям постоянно видишь, но только издали, неболь­ших зверьков желтого цвета, стоящих па задних лапках на насыпанных ими бугорках земли и трусливо оборачивающихся во все стороны. При приближении к ним они моментально исчезают в своих порах. Буряты охотятся за ними и едят их, но для русских без привычки мясо их очень противно. Из ни-ѵь между прочим вытапливается превосходное сало, слу­жащее отличным смазочным и осветительным материалом.
* Во время путешествия по Уссурийскому краю постоянно приходится встречаться с болотами, где лота ии вязнут по брюхо н экипаж уходит в почву по ступицу колес. При малейшем дожде дороги делаются нс проездными и подвигаться более 5— 6 верст в час не представляется возможным. Есть и такия места, как папр., между Монастырищем и Халкилоиом и., где расстояние в и верст надо ехать на тройке три с половиною часа. В Забайкалье же, даже после самых сильных ливней, везде можно свободно и быстро проехать. Средняя скорость езды здесь ю верст в час независимо от погоды.
’ Кроме обилия солей в почве, Забайкалье еще замечательно множеством минеральных ключей. Из тех источни­ков, которые уже известны, многие весьма отличаются своим сильным действием и целебностью. Но кроме их по глѵхим местах в горах есть еще масса минеральных ключей, целебные свойства которых известны пока только кочующим инородная ь.
Сильная стужа царит в течение всей зимы; глубокия реки замерзают на значи­тельную глубину, напр,, река Шилка в Стретенске до 2*/а аршин, а мелкие речки про­мерзают до дна. Лед на реках трескается и коробится. Земля тоже покрывается трещинами, которые зияют на большую глубину; от скал то и дело отваливаются камни, которые скатываются вниз.
Снег обыкновенно выпадает в начале зимы, толщина его бывает не более и — з вершков. Снег падает сухим, поэтому ложится на землю не плотно; во время ветра снежный покров приходит в движение: снежинки без удержу катятся с места на место, пока не встретят препятствия в виде леса.
Вследствие малого снежного покрова езда зимою на санях не везде возможна; более всего практикуется она там, где дорогою может служить река.
Если случается более снежная зима, то животным в таких местах отыски­вание корма сильно затрудняется и убыль их от голода возрастает до значительных размеров.
Холода всю зиму стоят без перерыва и без оттепели. Особенно достается извозчикам, идущим с обозами. От сильного мороза у лошадей на ноздрях нави­сают громадные куски льда, приходится постоянно обчищать ноздри, иначе животные могут задохнуться. Правда действие мороза умеряется сухостью атмосферы: в ij— 2О°-ный холод — здесь говорят тепло и можно ходить без шубы; даже при силь­ных холодах, в — 30° и ниже, сухость воздуха и отсутсвие ветра позволяют перено­сить людям и животным с легкостью страшные морозы; в это время господствует затишье, — воздух стоит недвижимо, выходящие из людей, животных и жилья испа­рения тотчас же смерзаются и окутывают все предметы туманом; будь при таких морозах ветер, было бы не мыслимо выйти па воздух. Если бывают ветры зимою, метели и пурги, то всегда при более высокой температуре, около — 20°; но если темпе­ратура падет до — 30°, обыкновенно делается очень тихо.
Земля промерзает на значительную глубину; при этом почти во всей стране замечается то явление, что мороз повидимому проникает в землю на большую глу­бину чем летняя теплота. В силу этого, в большей части Забайкалья на некоторой глубине встречается вечная мерзлота почвы.
Условия, в которые поставлена фабричная и заводская промышленность в гаком далеком краю, как Забайкальская область, по истине тяжки, даже по сравнению их с обстановкой заводского и фабричного производства в Европейской России. А с усло­виями и обстановкой заводской и фабричной промышленности в Западной Европе их и сравнивать невозможно.
Одним из существенных препятствий к развитию фабричной и заводской про­мышленности в Забайкальском крае служит почти полное отсутствие на месте и далеко кругом мастеров и опытных рабочих-специалистов по тому или другому заводскому производству. Их приходится выписывать из Европейской России за бооо верст и платить им двойное и тройное жалованье и огромные прогоны в оба конца. Но это еще полбеды, а настоящая беда приходит для забайкальских заводчиков только с прибытием выписаных из Москвы или из Тулы мастеров и рабочих-специалистов на завод. Такие мастера обыкновенно очень скоро вполне освопваются на новом месте, сразу понимают свое привилегированное положение и отсутствие конкуренции, и начинают поступать с хозяином примерно так же, как бывало в старину обращались солдаты-охотники, нанимавшиеся за кого-нибудь служить, с своим нанимателем и его
а привыкают переходить с одного завс шенно спиваются.
Никакие контракты с мастерами и

ТИПИЧНЫЙ ВНУК ЧИНГИСХАНИДОВ.
семьей, пока им не забреют лоб и не уведут в казармы. Мастера начинают лениться, работают, когда и как хотят, становятся грубы и постоянно требуют прибавки жалованья, грозя в противном случае перейти на другой завод. Хозяин завода, затративши порядочный капитал на выписку такого мастера, вынужден не только терпеть, выносить и все ему спускать, а прямо ухаживать за ним, как встарь ухаживали за наемным рекрутом, п упрашивать его, из опасения совсем остаться без мастера, которого не преминет переманить у него соседний, конкурирующий с ним завод. В результате мастера и рабочие-специалисты не устраиваются прочно ни на одном заводе, иа на другой, излениваются и не редко совер-
рабочими здесь не помогают. Случается, что по жалобе заводчика и на основании контракта полиция водворяет на завод ушедшего с него, — конечно, забравши вперед деньги, — рабочего. Но, насильно водворенный рабочий приходится хозяину горше всякого другого ра­бочего: начинает все портить, и, в резуль­тате, сам хозяин рад бывает от него отделаться.
Вторым не менее существенным пре­пятствием к развитию в Забайкалье фабри­чной и заводской промышленности является необходимость для заводчика, всякую машину, всякую самую немудреную принадлежность машины выписывать тажке из Европейской России, из Москвы. На месте ничего такого ни за какие деньги нельзя найти. А насколько выгодно для местных заводчиков выписывать машины из Европейской России, это можно показать на примере из практики Кпранского солеваренного завода. Хозяин завода купил в Москве паровик в 7 сил и три мель­ничных постава, заплатил за все бооо руб. Доставка же от Москвы до завода купленного паровика и поставов, весивших, все вместе, до 500 пудов, обошлась более бооо руб., по 12 руб. за пуд, что в Восточной Сибири считается дешевым; так, например, с одного забайкальского купца за до­ставку паровика на его золотые прииски взяли по 40 руб. с пуда. Срок доставки из Москвы в Забайкалье^ если она происходит при благоприятных условиях, бываетт, обыкновенно полгода.
Как вообще дорога доставка из Европейской России в Забайкалье даже самых не громоздких вещей, примером может служить покупка в 1895 г. владельцем Кпранского солеваренного завода в Пижном Новгороде чугунных колосников для своего завода: он их купил по и руб. 25 коп. за пуд, а доставка их обошлась по 4 руб. 25 коп. за пуд. Этот факт, кроме того, характеризует тяжелое положение забайкальских заводчиков, принужденных даже такую простую вещь, как чугунные колосники, покупать и привозить на свои заводы из Европейской России.
До недавнего, благодетельного для небогатых заводчиков и фабрикантов, закона о получении ими ссуд для своего производства из государственного банка, в Забайкалье заводчику, совсем не было кредита. Местное купечество, обладающее многомиллионными капиталами, к заводскому производству относится более чем с недоверием, а к борьбе пионеров-заводчиков в полудиком краю с разными, отчасти вышеуказанными препятствиями, — даже с насмешкой. Хотя если заводское дело обещает быструю наживу, то местные предприниматели иногда берутся за него, но к сожалению, не имея ни малейших технических познаний. Примером беспомощности местных заводчиков может служить хотя бы то обстоятельство, что, когда бывший компанион владельца Киранского солеваренного завода, инженер-технолог Заневский, открыл в 5 верстах от Киранского завода свой содовый завод и пустил неочищенную соду в продажу по 15 коп. за пуд, то местные мыловары не хотели у него брать соду для мыла, а продол­жали приготовлять мыло па гуджире — содержащем от 5 до ю% соды, — собирае­мом бурятами и казаками с по­верхности земли вместе с грязью и мусором и в таком виде про­даваемом на мыловаренные заводы по ю коп. за пуд. Заневский, видя, что местные мыловары, привыкши гуджиру, не умеют дело его соду, самъ
вынужден был побывать на не­которых мыловаренных заводах и лично научить мыловаров упо­треблять в мыловарении его соду; тогда только местные заводчикимыловары бросили гуджир с му­сором и перешли к соде.
Благоприятные условия к развитию заводской и фабричной промышленности в Забайкалье — это природные богатства края и соседство нетронутой еще и изобилующей всякими дарами природы Монголии. Почва Забайкалья хорошо вознаграждает земледельца. Даурские степи выращивают миллионы всякого скота; горы страны богаты золотом и другими драго­ценными минералами, а предгория — минеральными ключами и водами. В крае весьма достаточно лесов и дрова дешевы, особенно привозные из Монголии. Существуют также и месторождения доброкачественного каменного угля.
По все эти исключительные природные богатства Забайкалья остаются втуне лежа­щими, пли даже беспощадно истребляются, как например леса, надзор за которыми правильно организован только в последнее время.
Вследствие недостатка технических знаний и правительственной поддержки забай­кальской заводской и фабричной промышленности, никакая борьба самых предприимчивых людей с вышеизложенными неблагоприятными условиями в Забайкалье не может окон­читься победою культуры и промышленности над местною косностью.

БУРЯТСКИЕ ДЕВОЧКИ.
к грязному употребить в
На землях 6-го Киранского казачьего станичного общества в Троицкосавском округе, в 30 верстах от Кяхты, в । верстах от границы Монголии и в 2 верстах от большой сплавной реки Чикоя, правого притока Селенги, находится горькосоленое озеро, давно уже известное своими целебными свойствами. В 50-годах врач ИИфаффиус- устроил па его берегу лечебницу для солдат и казаков, и несколько лет она там существовала, принося пользу своими солеными ваннами больным ревматизмом.
В 1876 г. в Троицкосавское реальное училище приехали два учителя, инженерътехнолог К. И. Заневский и Я. П. Смирницкий. Проводя каникулярное время на даче, на Усть-Киране, они, бродя по окрестностям, напали однажды на Кпранское горько-соленое озеро и заинтересовались им. Заневский взял оттуда образцы рассола и нашел в них значительный процент поваренной соли. Затем зимою Заневский и Смирницкий специально приехали на озеро с 15 рабочими, которые вырыли колодезь, откуда была взята новая проба. Окончательно убедившись в достаточном для эксплоатации содержании соли в соляном источнике озера, Заневский задумал основать здесь солеваренный завод. В то время соль привозилась в Троицкосавск и его округ из Иркутска и продавалась по 2 руб. 40 коп. за пуд и дороже.
'Гак как идею Заневского об основании завода вполне разделял его товарищ Смирницкий, нынешний владелец завода, то они в следующем же году вместе заарен­довали Кпранское озеро у его собственников, Кииранских казаков, на 21 год, с платою по 400 руб. вперед за каждое трехлетие, и подали в Иркутское акцизное управление прошение о разрешении им построить солеваренный завод на Киранском озере и добы­вать соль из соляных источников озера. Соляные ключи составляют, как известно, регалию казны, на чьих бы землях они не находились, и подлежат ныне ведению гор­ного управления, а в 1877 г. соляное дело и солеваренные заводы ведались акцизным управлением. В Иркутском акцизном управлении в это время уже находилось, по­данное за год до заявления Заневского и Смирнинкого, такое же заявление о разрешении устройства солеваренного завода на Киранском озере, от некоего Селиванова, которому акцизное управление на его заявление предложило в течении трех лет представить управлению план и размеры проэктируемого им завода и способы выварки соли. Но Селиванов никакого плана не представил и вскоре письменно отказался от своего намерения относительно выработки соли. Тогда акцизное управление вступило в пере­говоры с Заневским и Смирнинким и, не смотря на все их ходатайства об ускорении заключения с ними казной арендного договора, тянуло это дело целых пять лет. Все личные ходатайства предпринимателей и бесчисленные их прошения едва ли не во все присутственные места края оставались тщетными, и они уже было совсем потеряли и терпение и надежду, пока, наконец, измученные волокитой предприниматели не дога­дались лично обратиться с ходатайством об ускорении этого дела к самому, недавно перед тем приехавшему в Иркутск, генерал-губернатору Восточной Сибири, тогда еще не разделенной на два генерал-губернаторства, Дмитрию Гавриловичу Анучину, Новый генерал-губернатор Анучин принял участие в молодых предпринимателях и личным содействием сразу подвинул их дело, так что наконец 18 декабря 1882 г. казна заключила с гг. Заневским и Смирницким контракт на отдачу им в аренду на 25 лет Киранского соляного источника для устройства на нем, в первые три года со днязаключения контракта, солеваренного завода, с освобождением арендаторов за первые ио лет аренды от всякой арендной платы, а за остальные 15 лет с платою по 2 коп. за каждый пуд вырабатываемой соли, при условии ежегодной уплаты аренды
не менее, как за 7000 пулов соли, т. е. не менее 140 руб. в год. Казна прирезала к заводу иоо саженную полосу бесплодной земли кругом озера, но не дала аренда­торам ни пяди столь необходимых для завода пастбищ и лесов из безграничных и не приносящих самой казне почти никаких выгод пастбищных и лесных пространств края, составляющих государственные имущества. По этому заводу приходится пастбища арендовать у местных казаков, а дрова для завода покупать в Монголии. По истечении арендного срока завод со всеми постройками переходит по контракту безвозмездно в собственность казны. В течении первых пяти лет существования завода, с его аренда­торов взыскивался губернский земский сбор в размере юо руб. 50 кои. ежегодно, и только после усиленных хлопот и ходатайств о сложении этого сбора, как незакон­ного, так как завод считается казенным, отданным в аренду, и все сборы с арен­даторов обусловлены в контракте с казной, наконец, по распоряжению министра вну­тренних дел, губернский сбор с завода был отменен; но неправильно взятый за пять лет этот сбор до сих пор не возвращен казной арендатору и не зачислен даже в счет арендной платы.
Завод был окончен постройкой в 1885 г.; в том же году выварено на нем соли 1500 пудов, а через десять лет, т. е. в 1895 г. завод уже выварил соли 31,000 пудов. Постепенное увеличение заводского производства за десятилетний период его существования представляется в следующей таблице:
Годы
Пуды
В 1885
1500
» 1886
5000
» 1887
9754
» 1888
13,111
» 1889
15,515
» 1890 .....
. . . . . 19,669
»1891
23,312
» 1892
25,763
»1893
26,125
» 1894
29,400
»1895
31 ,ооо
Итого .... 200,149 пудов соли.
В год открытия завода, в г. Троицкосавске привозная соль из Иркутска прода­валась по 2 руб. 40 кои. за пуд; раньше же бывало, что соль доходила в городе и округе до 4 руб. за пуд. А в деревнях, на верховьях Чикоя, за фунт соли платили беличью шкурку (20 кои.). Арендаторы Киранского солеваренного завода сразу пустили свою соль в продажу по и руб. 40 коп. за пуд. В настоящее время соль Киранского завода продается в городе Троицкосавске по 8о коп. за пуд, на самом заводе — по 70 коп. пуд.
Киранское горько-соленое озеро составляет конец так называемой соляной пади, идущей из Монголии с запада на восток, на протяжении 6—7 верст. Падь эта с трех сторон: севера, запада и юга окружена каменистым хребтом; восточная её сто­рона открыта к реке Чикою, и только не доходя двух верст до Чикоя, преграждается песчаной грядой, перед которой и образовалось озеро, потому что соляная падь на всем протяжении с запада на восток имеет большую покатость. Озеро в сухое время совершенно пересыхает, и на нем остается только топкая грязь, покрытая легкимъ
налетом поваренной соли и горьких солей, так называемым гуджиром. В дож­дливое же время года площадь озера, покрывающаяся водой, имеет в длину около 150 сажень, а в ширину около юо сажень. Вся Соляная падь носит степной харак­тер; окружающие падь горы безлесны, и только к востоку от озера вплоть до Чикоя идет редкий сосновый лес. Хотя когда-то вся окрестная местность была сплошь покрыта прекрасным сосновым лесом, в большинстве вырубленным тамо­женным ведомством, во времена существования кяхтинской таможни, чтобы с боль­шим удобством можно было преследовать контрабанду на Монгольской границе. Остальной же лес был истреблен хищнической порубкой самих жителей и еже­годными палами (лесными пожарами), которые свободно разгуливали, пока не истребили всего леса.
Работа завода распадается на два периода: заготовление рассола производится в теплое время, и его выварка или, по техническому, варя, производимая зимой. В дей­ствии завод с октября до мая, но может работать и дольше, если будет заготовлено много рассолу. Летом, когда завод бездействует, он ремонтируется, заготовляются дрова и рассол и производится уборка сена и хлеба в заводском хозяйстве.
Киранский солеваренный завод состоит из одной варницы с двумя чрепами, емкостью каждый около 4 кубени сажических, девяти колодцев на озере для добычи рассола и шести бассейнов для хранения его. Накачивание рассола из колодцев в бас­сейны, а равно и в завод из бассейнов, производится помпами, приводимыми в дви­жение тремя конными приводами, каждый на одну лошадь. При таком состоянии завода производительность его может быть доведена до 55 тысяч пудов.
Годовой оборотный капитал, обращающийся на Кираиском заводе, простирается до 22,ооо руб. в год. Добываемая на заводе соль сбывается во первых в г.Троицкосавске, где существует заводская лавка для оптовой и розничной торговли своей солью: затем заводская соль расходится по всему Троицкосавскому округу, и отчасти по округам Селенгинскому и Верхнеудинскому. Все население верхнего и среднего Чикоя и его прито­ков, обширные волости: Бичурская, Ключевская и смежные населенные места главным образом употребляют соль Киранского солеваренного завода. В 1893 г. владельцем Киранского завода, г. Смирницким, было продано 20,000 пудов соли в города Верхнеудинск и Читу.
Рабочих на заводе, когда он в действии, от двенадцати до пятнадцати чело­век. Местные жители, крестьяне и казаки, кроме бурят, мало нанимаются на завод, а если и приходят наниматься, то приходится быть с ними осторожным, так как обыкновенно они являются лишь за тем, чтобы получить задаток и не явиться на работу, а если и явятся, то работают так, что выгоднее бывает попуститься задатком и прогнать такого рабочего, чем даром кормить, да еще ожидать, что он испортит что-нибудь в заводе, с единственною целью уйти, не отработав задатка.
Соль Киранского завода содержит 99,07% чистого хлористого натра; соль Иркутского казенного солеваренного завода в Усолье — 96,20%; соль завода Поротовой в Усоле — 92,2?% и соль прежнего Селенгинского завода — 91,91%.
В анализе, произведенном в Иркутской золотосплавочной лаборатории, в соли Киранского завода найдено присутствие магния 0,15 %> сернокислой магнезии 0,25% и нера­створимых органических и нсогранических веществ 0,14%; тогда как по анализу соли Киранского завода, произведенному Троицкосавским городовым врачем Богдановым и провизором Шмидтом, летом 1890 г. найдено, что соль Киранского завода содержитъ
99,5 "/о химически чистой поваренной соли и совершенно нс содержит в себе серно­кислых солей, вредных для организма.
Последнее обстоятельство объясняется тем, что с 1886 г. арендатором завода приняты были многие меры для очищения рассола от серно-кислых солей и достигнуты значительные результаты.
Киранский солеваренный завод существует один на всю Забайкальскую область с пространством в 575,733 квадратных верст, превышающую в полтора раза всю Германскую империю.
До сих пор в Троицкосавском, Селенгинском и Верхнеудинском округах соль Забайкальской области вполне успешно конкурирует с солыо казенного Усольского завода, нс смотря на то, что добыча и обработка пуда соли обходится Киранскому Соле­варенному Заводу значительно дороже, нежели казенному Усольскому, имеющему даровых рабочих, в виде посылаемых на завод из Александровской центральной тюрьмы каторжников.

Путешествие на Восток. VI.
8

В ИРКУТСКОМ РАТОН.
.Наступило 23 июня — давно и с нетерпением ожидаемый день прибытия Его Императорского Высочества в Иркутск. Разукрашенный флагами, зеленью, вензелями и транспарантами город принял праздничный вид; с самого раннего утра народ массами направлялся к берегу Ангары, так что к 12 часам дня вся набережная от генерал-губернаторского дома и до самой арки близь Кафедрального Собора была бук­вально запружена народом. Все сияло радостью по случаю такого необычайного события; каждый горела. желанием видеть будущего Царя. Близь арки на особо устроенных помостах разместились воспитанники мужских и женских, духовных и светских учебных заведений во главе с своими начальниками. Ровно в половине второго часа дня раздался сперва на колокольне Крестовоздвиженской церкви, а затем и всех других церквей звон, возвещавший иркутянам о приближении Августейшего Гостя. Вся многотысячная масса народа, в которой были нетолько городские жители, но и множество приехавших из окрестных селений, с благоговейным трепетом осенила себя крестным знамением и в безмолвном ожидании обратила свой взор в ту сто­рону, откуда должен был показаться пароход. Из Кафедрального Собора начался крестный ход, в котором принимало участие не только всс городское духовенство, но и множество сельских священников, нарочито прибывших к этому времени в Иркутск.
Во главе крестного хода шествовали архипастыри: высокопреосвященнейший Вениа­мин, архиепископ Иркутский и Нерчинский, и преосвященнейший Агафангел, епископ Кирснский, викарий Иркутской епархии, за ними духовенство в золотых парчевых обла-
нениях по два в ряд по старшинству, а впереди хор архиерейских певчих в парадных костюмах. Вошедши под арку, нарочито построенную городским обще­ством для встречи Его Императорского Высочества, высокопреосвященнейший Вениамин взял в руки Животворящий крест в ожидании приближения к арке Августейшего путешественника. Наступили незабвенные минуты благоговейно трепетного ожидания: чтото неземное переживал каждый, присутствовавший в это время на берегу реки. На устах всех отпечатлевалось молитвенное благожсланис, да благословит Господь вхож­дение в стогны града Иркутска Высокого и Дорогого Гостя! Около двух часов пока­зался пароход «Сперанский», на котором изволил прибыть Его Императорское Высочество. Дружное «ура» было первым приветом Августейшему Гостю, при проходе парохода мимо арки вниз по течению до поворота, — «ура», почти несмолкавшее до самого вступления Его Императорского Высочества в Кафедральный Собор и сливавшееся с колокольным звоном в общий радостный гул. По приближении парохода к пристани и по выходе на площадку на набережной, Его Императорское Высочество был встречен гласными Думы во главе с городским головой В. И. Сукачевым, поднесшим Его Императорскому Высочеству, по русскому обычаю, от г. Иркутска хлеб-соль на изящном блюде, милостиво принятую Его Императорским Высочеством. Поднявшись по лестнице, устланной красным сукном, под арку, Его Императорское Высочество, осенивши себя крестным знамением, приложился к Животворящему кресту, причем был окроплен святою водою, и изволил выслушать речь, которою приветствовал Его Императорское Высочество высокопреосвященнейший Вениамин:
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО, БЛАГОВЕРНЫЙ ГОСУДАРЬ!
Безпримерное кругосветное шествие Твое, предпринятое с целию просветительного приготов­ления к великому служению, Тебе Богом предназначенному, простерлось и до наших крайних пределов обширнейшей в свете держаны. — Что же может представить Твоему высокому вниманию, для личного ознакомления, служитель алтаря, представитель местной церкви? Предмет служения нашего, потаенный сердца человек, вера и благочестие, которые чем больше прони­кают сердце человека, тем глубже скрываются в нем.
Представлю хотя малую часть из того, что видимо всякому.
Во время шествия Твоего по нашей окраине Ты мог видеть людей русских и по языку и по одежде и по всему образу жизни, но с очертанием лиц не русским. Таких людей в последнее время приобретено для русской народности и, скажу дерзновенно, для русской державы, не один десяток тысяч. Они именуются инородцами, но они Стали людьми вполне русскими, проникнуты русским духом и за обиду почли бы, кто назвал их нерусскими. Сердца их не обращаются более ни к Тибету, ни к Монголии, откуда они вышли и откуда вынесли заблуждения язычества. Пе влекуть их туда ни хутухты, ни Далай-ламы. Они бедны, потому что в большин­стве находятся под властию язычников, но они стали выше их тем, что вошли в одну семью с великим русским народом, и далеко просвещеннее своих языческих властителейЧто же едиилало их такими? — Святая православная вера. Она просветила их, она и сделала их русскими.
Далее, на пути шествия взору Твоему всюду представлялись православные храмы, где еше недавно отстояли они один от другого на сотни верст. Они не богаты, но за то теперь славится имя Божие там, где прежде раздавался только бубен ламы и шамана. Церковная молитва теперь доступна стала для большинства населения и освящение таинствами не отлагается на десятки лет. Наконец, с умножением церквей умножилось и число пастырей, а с тем вместе усилилось и христианское просвещение, церковное и училищное.
Но дерзну ли, Благоверный Государь, скрыть от Тебя и наши недостатки, могу ли не сознать, что и теперь еще остается желать многого для спасительного влияния св. Церкви? Сибирь с самого начала населялась бродячею вольницею, искателями легкой и скорой наживы, да и доселе десятками тысяч ссылаются в нее отверженцы общества со всех копцев России. Все эти люди
требовали и требуют усиленного влияния церкви, а оно и теперь не везде доступно. И теперь eme по окраинам епархии есть приходы, для объезда которых священнику нужно сделать до тысячи верст непроходимыми путями, где христиане умирают без христианского напутствия, погребаются без церковного отпевания, .младенцы по полугоду остаются без крещения. А языч­ников и тепери. еще сотни тысяч ждут христианского просвещения. Все они верят в превосходство христианской веры пред своею, верят, что русская вера первая вера, но принятие её для одних не выгодно, для других не безопасно. Жатва мпога, но делателей мало, а средств еще меньше.
Благоверный Государь, надежда и радость наша! Пришествие Твое к нам, окрылило нас великими упованиями. Августейший родитель Твой при вступлении Твоем в пределы Сибири, возвестил нам, что и Сибирь близка его сердцу, обещал связать ее великим железным путем с общим нашим отечеством, явил великия милости и тем несчастным, которые стали невольными насслышкамп её. Но не один железный путь должен связать Сибирь с общим отечеством; да соединятся с ним и сердца живущих в ней благодеяние»!ь общих со всею Россией законов и учреждений. Сибирь доселе управляется почти теми же законами, какими управлялась полвека назад. А инородцы Сибири находятся под игом законов, основанных на праве сильного, которые за триста лет были вынесены ими из Монголии. Да будет же пришествие Твое для нас началом новой эры: да устранятся все препятствия к христианскому просвещению и освящению страны Сибирской под общим для всех подданных закопом, и соединятся все племена её в один великий русский народ, да будем едино стадо и един пастнр. Г.иаиос.иопен ирядыии л> имя Господне!
В предшествии крестного хода Цесаревич вступил в Кафедральный Собор, где было совершено положенное по чину краткое молебное пение, с провозглашением много­летия Их Императорским Величествам и всему Царствующему Дому. По окончании молебного пения, Его Императорское Высочество изволил коленопреклоненно молиться пред местно-чтимою чудотворною иконою Казанской Божией .Матери и принять от высокопреосвященнейшего архиепископа Вениамина поднесенную им икону Казанской Божией Матери, точную копию с чудотворной иконы, в драгоценной сребропозлащенной ризе. Сопровождаемый архипастырями и напутствуемый молитвенными благожеланиями, Его Императорское Высочество вышел из собора и, при колокольном звоне, сли­вавшемся с восторженным неумолкаемым «ура», — в открытой коляске проследовал в приготовленное для него помещение в генерал-губернаторском доме, — пред которым прежде вступления в него изволил произвести смотр собравшимся войскам, прошедшим церемониальным маршем. При входе в генерал-губернаторский дом, Его Императорскому Высочеству имели счастие представиться супруга и дочь Начальника края, а затем после непродолжительного отдыха, высокопреосвященнейший Вениамин имел счастие представить Е.го Императорскому Высочеству собравшихся в зал пред­ставителей духовенства: ректора Духовной Семинарии, кафедрального протоиерея, благочин­ного градо-Иркутских церквей и членов Духовной Консистории, а Начальник края — представителей отдельных губернских учреждений, при чем некоторых из них Его Императорскому Высочеству было благоугодно осчастливить своими милостивыми вопросами.
После представления духовных и светских лип, последовал прием депутаций. И’ородская Дума в полном своем (паличном) составе имела счастие поднести Его Императорскому Высочеству Всеподданнейший адрес, прочитанный городским головою В. И. Сукачевым и милостиво принятый Его Высочеством; затем депутация от обще­ства охотников, во главе с председателем своим бароном росеным, имела счастие поднести Его Высочеству корзинку из рогов водящихся в Сибири диких коз; депу­тация от общества врачей, приветствуя Ито Императорское Высочество, имела счастие вручить печатный отчет о деятельности Иркутского Общества врачей за двадцати­
пятилетний период существования со времени его открытия. Далее представлялись Его Императорскому Высочеству различные депутации от Якутской области и Якутский губер­натор действительный статский советник В. 3. Коленко, поднесший Его Императорскому Высочеству от Якутского и Вилюйского епископа, преосвященнейшего Мслстия, с духо­венством Якутской епархии, в изящной сребропозлащенной оправе св. Евангелие в футляре из мамонтовой кости местного производства.
Вот более подробные сведения о депутациях и предметах, представленных Его Императорскому Высочеству Государю Наследнику Цесаревичу из Якутской области.
и. От юрода Якутска — депутаты: Городской Голова, Коллежский Ассесор Николай Александрович Прсловский, и Якутский Iй гильдии купец Прокопий Николаевич Верховинский.
Депутациею поднесены икона Св. Иннокентия в серебрянкой золоченой ризе и хлеб-соль на приготовленном в Якутске серсбрянном блюде с золотым вензелем Государя Наследника Цесаревича и короною, венчающею вычеканенную порфиру, на которой расположен вензель; вокруг вензеля золотыми буквами сделана надпись «Его Императорскому Высочеству Государю Наследнику Цесаревичу». На дне блюда вырезаны Якутский кафедральный Троицкий Собор и находящаяся перед ним деревянная башня, уцелевшая от древней крепости. На нижней части блюда, расположенной против вен­зеля, сделан герб Якутской области. При блюде ссребрянпая вызолоченная солонка.
2. От Якутского казачьего городового пешего полка — депутаты: сотник полка, Секретарь Якутского Статистического Комитета Андрей Иннокентьевич Попов, пяти­десятник Владимир Шестаков, урядник Александр Асланов и казак Василий Бубякин.
От казачьей депутации — икона Св. Николая в серебрянной вызолоченной ризе.
3- От крестьян области — депутаты: Староста селений Якутского округа и 20 почтово-обывательских станций Якутско-Иркутского тракта, бывший учитель народной школы Николай Прокопьев Припузов, Выборный Олскминской Мирской Избы Николай Иннокентьев Иванов и крестьянин ИИохтуйского селения того же округа Федор Афанасьев Семенов, строющий в том селении на свой счет деревянную часовню, в ознаменование проезда чрез Сибирь Государя Наследника Цесаревича.
Крестьяне поднесли икону Спасителя в серебрянной вызолоченной ризе и адрес с выражением верноподданнических чувств. В адресе, между прочим, упоминается о построении в селениях: а) Саныяхтатском Якутского округа (по приговору крестьян­ского общества, и 6) Нохтуйском Олскминского округа (на средства вышеупомянутого крестьянина Семенова) — часовень в ознаменование посещения Сибири Государем Наслед­ником Цесаревичем.
Часовни предположено устроить так, чтобы в них могла быть совершаема и Божественная литургия.
От Якутов — депутаты: и) по Якутскому округу: Голова Дюнсюнского улуса Василий Васильев Никифоров и почетный инородец Восточно-Кангаласского улуса, письмоводитель Управы Иван Герасимов Соловьев, г) По Олекминскому округу: почетные инородцы: стоящий во главе депутации Степан Иванов Идельгпигь, Староста ИИерюктейского наслега и церковный Староста Берденской церкви в селении того же наслега, Алексей Яковлев Мампнев, и почетный блюститель Кыллахских народной и церковно-приходской школ, Церковный Староста при Кыллахской церкви Навел Игнатьев Одинцов. 3) По Вилюйскому округу: почетные инородцы: Захар Данилов Попов,
бывший Староста Нюрбинского наслега, Мархинского улуса, и Егор Петров I ерешкин, попечитель Якутского женского училища, и церковный Староста Батамайской церкви, в селении Батамайском, Кугдарского наслега, и церкви во имя Св. Георгия на урочище Шее, им же на свои средства построенной.
Депутация от якутов поднесла местной работы:
а') Икону в серебрянкой вызолоченной ризе с изображениями Святых, Соимен­ных Царской Семьи, над коими нерукотворенный образ Христа Спасителя, поддерживаемый ангелами.
б) Блюдо серебрянное вызолоченное с золотыми вензелем Его Императорского Высочества и короною. На дне блюда вставлен герб Якутской области, рельефно вырезанный из мамонтовой кости, а вокруг вырезаны сцены из Якутского быта: сельская церков, жилище, езда на оленях, зверои рыбо­промышленности, земледелие и скотоводство. Солонка сделана из Якутской каменной соли в виде тумбы.
«) Изделия из мамонтовой кости, изображающие в миниатюрных моделях домашнюю обстановку, сцены из быта и занятия инородцев: якутов и тунгусов области.
Кроме того почетный инородец Идельгин (один из депутатов) пожертвовал бооо руб. на нужды просвещения в Якутской области по благоусмотрению Государя I Иаследника Цесаревича.
Вместе с тем депутация представила адрес с выражением верноподданни­ческих чувств.
5. От золотопромышленников Якутской области — в звании камергера действи­тельный статский советник Петр Александрович Сиверс и купцы: Андрей Яковлевич Немчиков, Андрей Константинович Трапездников, Василий Федотович Калыгин, Федор Иванович Пахолков, Петр Семенович Карзаков.
Депутаты поднесли хлеб-соль на золотом блюде с изображениями приисковых работ и золотосплавочной лабораторий, а также капитал для учреждения стипендии Имени Государя Наследника Цесаревича в Иркутском промышленном училище и в горном институте.
Независимо от сего Якутский Губернатор имел счастие поднести Государю Наследнику I [есаревичу:
и) От Якутского Областного Статистического Комитета «Памятную Книжку Якутской области на 1891 г.», заключающую в себе, между прочим, географические, исторические и статистические сведения, а также статьи о золотопромышленности, земледелии и полезных ископаемых области и
2) От почетного инородна Западно-Кангаласского улуса, Якутского округа, Петра Федотова Колпашникова, по всеподданнейшему его ходатайству, — дорожную икону Св. Николая. Икона местной работы с вырезанною на оборотной! стороне надписью: Его Императорскому Высочеству Государю Наследнику Цесаревичу Николаю Александровичу от верноподданного якута (такого то).
Из предметов местной производительности и промыслов представлены были:
(и ) Ковер, сшитый из шкур зверей, промышляемых в Верхоянском округе. (Доставил Верхоянский купец Николай Борисов Васильев.)
6) Четыре чернобурых лисицы, из коих одна совершенно черная и четыре соболя. (Доставили депутаты: и чернобурую и и черную лисицы, и 2 соболя — С. И. Идельгин; 2 чернобурых лисицы — И. Г. Соловьев и 2 соболя — П. И. Одинцов.)
в) Большой мех из собольих лапок. По легкости и прочности он пре­восходит мех из собольих хребтов, но последний за то теплее. (Доста­вил дворянин Федот Васильевич Астраханцев, бывший Якутский Городской Голова, ныне почетный попечитель Якутского реального училища.)
/) Якутские национальные костюмы: суконная женская шуба на собольем лап­чатом меху, обшитая кругом морским бобром и отделанная золотою парчею и серебрянными украшениями. К шубе рукавицы и шапка из мехов: бобра, рыси и рассомахи. Верхняя часть шапки вышита серебром по кра­сному сукну, а побокам шелковые ленты. — Мужской суконный кафтан с серебрянными пуговицами, подбитый собольим лапчатым мехом. (Доста­влены почетным инородцем Герасимом Ивановым Соловьевым, Головою Восточно-Кангаласского улуса Якутского округа отцем депутата.)
Э) Женские ожерелье и пара браслетов из Якутского серебра (смеси с медью) местной работы. (Доставил Голова Батурусского улуса Нестор Петров Слепцов.)
с) Якутское старинное седло с принадлежностями. (Доставил депутат Ники­форов из образованных якутов.)
ж) Серебрянная тарелка и солонка, — оловянные блюдо и солонки и коврик из лисьих лап и шеек; все — местной работы. (Доставили депутаты: серебрянные вещи — Попов, а прочее — Терешкин.)
Кроме упомянутых выше предметов Государю Наследнику Цесаревичу были пред­ставлены работы воспитанниц:
и) Якутской женской прогимназии — вышитое полотенце и
2) Мариинского детского приюта ведомства учреждений Императрицы Марии — суконная вышитая скатерть.
По окончании приема депутаций, Его Императорское Высочество, после самого непро­должительного отдыха, изволил осчастливить своим посещением Девичий институт Восточной Сибири, Воспитательный дом, Классическую Гимназию и Промышленное учи­лище; после чего удостоил своим посещением высокопреосвященнейшего архиепископа Вениамина, в покоях которого изволил кушать чай. В это время высокопреосвя­щеннейший Вениамин имел счастие представить Его Императорскому Высочеству собрав­шихся в зале: настоятельницу Иркутского Знаменского женского монастыря игумению Анатолию, имевшую счастие поднести милостиво принятую Его Императорским Высо­чеством в роскошной ризе (собственной работы сестер обители) святую икону Знаменской Божией Матери; начальницу женского училища духовного ведомства, состоя­
щего под Августейшим покровительством её Императорского Величества, В. 11. Грант, имевшую счастие с тремя воспитанницами училища поднести Его Императорскому Высочеству собственной работы воспитанниц портфель; почетного блюстителя по хозяйственной части того же училища II. И. Голдобина; инспектора Духовной Семинарии И. Д. Брызгалова; церковного старосту Кафедрального Богоявленского собора В. А. Литвинцева и исправляю­щего должность секретаря Иркутской Духовной Консистории В. В. Щербинского, причем его высокопреосвященство доложил Его Императорскому Высочеству, что г. Литвинцев строит на собственные средства, без посторонней помощи, величественный храм, а г. Щербинский выразил желание, в память чудесного избавления Его Императорского Высочества от угрожавшей Ему в Японии опасности, содержать на свои средства в учебном заведении девочку, — дочь бедных родителей. Во время посещения Его Императорским Высочеством высокопреосвященнейшего Вениамина, хор архиерейских певчих пропел несколько прекрасно исполненных им песнопений. Затем Его Императорскому Высочеству благоугодно было осчастливить Своим посещением Женскую Гимназию (куда собрались также ученицы Прогимназии), Кладищевскую городскую школу, Кадетский корпус и Сиропитательный дом (куда собраны были воспитанницы Алексапдринского и Мариинского детских приютов). Ученицы женских учебных заведений, при посещении их Его Императорским Высочеством, имели счастие поднести Его Высочеству свои рукодельные работы.
Возвратившись в свое помещение в генерал-губернаторском доме, Его Император­ское Высочество, после часового отдыха, в 8 часов вечера изволил принять от город­ского общества обед, состоявшийся во вновь выстроенном помещении общественного собрания, обширная и светлая зала которого была красиво декорирована зеленью и тропи­ческими растениями. Во время обеда первый тост главный начальник края генералълейтенант А. Д. Горемыкин провозгласил за здоровье Их Императорских Величеств, Государя Императора Александра Александровича и Государыни Императрицы Марии Феодо­ровны, покрытый громким и долго несмолкавшим дружным «ура» присутствовавших, причем хор музыки исполнил народный гимн. Затем городской голова В. II. Сукачев имел счастие приветствовать от имени городского общества Августейшего и Дорогого Гостя, Его Императорское Высочество, Государя Наследника Цесаревича, причем громкое «ура» несколько раз огласило обеденный зал. Цесаревич громко, на всю залу, произ­нес: «Пью м процветание дороиаю Мне Иркутска ».
По окончании обеда, Его Императорское Высочество проследовал в гостиную, где изволил кушать чай и беседовать с высокопреосвященнейшим архиепископом Вениамином и городским головою В. П. Сукачевым. В конце одшиадцатого часа вечера Его Императорское Высочество изволил отбыть из общественного собрания и удостоил Своим посещением вечер в девичьем институте Восточной Сибири, во время кото­рого на одном из островов реки Ангары был сожжен фейерверк, и за тем в третьем часу ночи отбыл домой, при громких и дружных криках «ура» со сто­роны народа, не смотря на такой поздний час ночи, терпеливо ожидавшего проезда Его Императорского Высочества.
На следующий день, 24 июня, в ио часов утра Его Императорское Высочество изволил проследовать по Большой и Ланинской улицам, чрез Успенскую площадь, по Казачьей, в лагери, где состоялся смотр войскам местного гарнизона; Иркутскому резервному пехотному баталиону, казачьей сотне и юнкерскому училищу. По окончании смотра, Его Императорское Высочество изволил посетить офицерское лагерное собрание,
где изволил кушать чай; а затем, на обратном пути, удостоил Своим милостивым посещением Иркутскую Семинарию. Встреченный у парадного подъезда высокопреосвя­щеннейшим архиепископом Вениамином, имевшим счастие здесь же представить Его Императорскому Высочеству ректора и инспектора Семинарии, и по входе в корпус, стоявших на ступенях парадного входа преподавателей Семинарии и Духовного Училища, Его Императорское Высочество, при пении хором семинарских певчих тропаря «Спаси, Господи, люди твоя», проследовал по устланной красным сукном лестнице в семи­нарскую церков, в которой, — по встрече духовником семинарии с Животворящим крестом и со святою водою, — выслушал краткое молебное пение; а затем, по пред­ставлении высокопреосвященнейшим Вениамином воспитанников Семинарии и Духовного Училища, удостоил осчастливить Своим посещением семинарскую библиотеку, богатей­шую в г. Иркутске по количеству и ценности книг, где обратил особенное внимание на план г. Иркутска от 1722 г., — рукопись, писанную, по преданию, рукою святителя Иннокентия, — на житие святейшего патриарха Никона, написанное Шушергиным, с собственноручными заметками архиепископа Новгородского Оеофана Прокоповича, — на собрание иных предметов дамского служения и книг монгольских и тибетских, слу­жащих к изучению буддизма; при этом высокопреосвященнейший Вениамин имел счастие поднести Его Императорскому Высочеству 4 тома трудов православных миссий Иркутской Епархии в бархатном переплете, а также печатное произведение преподавателя Семинарии, священника Иннокентия Нодгорбунского, одно из тех воскресных религиознонравственных чтений, которые ведутся преподавателями в библиотечном зале Семинарии. Во время пребывания в Семинарии Его Императорского Высочества, хор семинарских пев­чих, под управлением воспитанника Семинарии, пропел народный гимн. При выходе из Семинарии Его Императорского Высочества, воспитанники Семинарии, ставши в ряды на семинарском дворе пред парадным входом, дружным и восторженным «ура» провожали Августейшего Гостя, Его Императорское Высочество, осчастливившего их Своим незабвенным для них посещением.
В и час по полудни, в присутствии Августейшего Гостя совершено освящение и открытие для проезда нового понтонного моста чрез реку Ангару, построенного городом в ознаменование Высочайшего посещения г. Иркутска Государем Наследником Цесаре­вичем. В то время, как Его Императорское Высочество, после посещения Духовной Семинарии, проследовал домой в генерал-губернаторский дом для непродолжительного отдохновения, на колокольне Прокониевской церкви начался перезвон, возвестивший о начале крестного хода из этого храма к вновь построенному мосту. По прибытии высоко­преосвященнейшего архиепископа Вениамина в церковь, начался, при торжественном колокольном звоне во всех городских церквах, величественный крестный ход, в котором принимало участие все духовенство, присутствовавшее при первой встрече. Крестный ход совершался в таком порядке: впереди всех был несом псаломщиком (в стихаре) фонарь с возженною свечею; за ним два диакона (в облачениях) несли запрестольный крест и икону Божией Матери; далее два псаломщика (в стихарях-же) несли хоругви, за которыми шли архиерейские певчие в парадных костюмах, по четыре в ряд с пением догматиков. Священники в блестящих золотых облачениях несли затем иконы святителя Николая и святителя Иннокентия, Иркутского Чудотворца, а диаконы и псаломщики (в стихарях) — икону Иверской Божией Матери на особо устроенных носилках; за ними шло духовенство по два в ряд (младшие впереди) в золотых же облачениях, причем Каоедральный протоиерей нес святое евангелие, а
Путешествие на Восток. VI. 9
ректор Семинарии — напрестольный крест на блюде. Во главе крестного хода, окру­женный двумя иподиаконами с дикирием и трикирием и двумя протодиаконами с кади­лами, шествовал высокопреосвященнейший архиепископ Вениамин.
По прибытии крестного хода к покрытому красным сукном возвышению, святые иконы были поставлены близь моста; духовенство разместилось в два ряда направо и налево от святых икон до помоста, на котором стал владыка пред столиком с водосвятною чашею; присутствовавшие представители общества стали вокруг помоста на назначенных для них местах. Чрез несколько минут громкое и восторженное «ура» собравшагося на набережной Ангары парода, стоявшего тесно сплоченною стеною по берегу реки, — возвестило о приближении Его Императорского Высочества. По прибытии Его Высочества, на помосту началось молебное пение, с освящением воды, в конце которого было возглашено многолетие Государю Императору, Государыне Императрице, Наследнику Цесаревичу и всему Царствующему Дому. По окончании молебствия, Государь Наследник Цесаревич изволил выслушать почетный рапорть архитектора В. А. рассушина о постройке моста и прекрасно составленную, мастерски произнесенную городским голо­вою В. П. Сукачевым речь о пользе такого сооружения, как постоянный мост чрез быструю и бурную Апгару, особенно в сравнении с прежним способом переправы чрез нее. Затем принявши от архитектора рассушина ножницы, Его Императорское Высо­чество, при колокольном звоне и при громких восторженных криках «ура» громадной толпы парода, изволил разрезать ленту, смыкавшую арку перед входом на мост, и в предшествии крестного хода, проследовал по мосту на противоположный берег, где в тоже время оркестр военной музыки исполнил гимн. Во время шествия Его Импера­торского Высочества по мосту, с той и другой стороны около барьеров были расста­влены воспитанники и воспитанницы городских мужских и женских училищ с своими учителями и учительницами. По переходе чрез мост, Государь Наследник Цесаревич, при звуках народного гимна и долго несмолкавших переливах «ура», изволил сесть в экипаж и проследовать чрез вновь устроенныый на Иркуте постоянный мост по вновь проложенной дороге в Вознесенский Святителя Иннокентия монастырь, сопровож­даемый свитою, а немного погодя и высокопреосвященнейшим архиепископом Вениамином. Встреченный у ворот монастыря настоятелем святой обители, преосвященнейшим Агафангелом, епископом Киренским, с братиею, Государь Наследник Цесаревич, йри колокольном звоне и пении хором монастырских певчих тропаря святителю Иннокентию, в предшествии встречавшего духовенства, изволил проследовать в соборный монастыр­ский храм, где, выслушавши молебное пение святителю Иннокентию, коленопреклоненно молился пред ракою с мощами Просветителя сибирских стран, а затем приложив­шись к святым мощам, принял поднесенную Ему преосвященнейшим Агафангелом в богатой сребропозлащенной ризе икону святителя Иннокентия. При выходе Его Импера­торского Высочества из соборного храма, на паперти высокопреосвященнейший архиепи­скоп Вениамин имел счастие представить Его Высочеству депутацию от бурят, состоя­щих в ведении Бо-ханской Инородной Управы Балаганского округа, Иркутской губернии, во главе с миссионером Бо-ханского стана, священником Николаем Поповым, и ино­родческим головою Сократом Пирожковым. Депутация эта, нарочито прибывшая в Иркутск, имела счастие заявить Его Императорскому Высочеству о желании 250 человекъбурят Бо-ханской Инородной Управы, в ознаменование Высочайшего посещения Сибири Государем Наследником Цесаревичем и в увековечение сего посещения в потомстве, принять святое крещение, с тем, чтобы всем лицам мужеского пола было наречено
имя «Николай», на что и последовало соизволение Его Императорского Высочества. Затем Великий Князь изволил осчастливить своим посещением келлию настоятеля монастыря преосвященнейшего Агафангела и милостиво принял предложенный от обители завтрак, во время которого хором монастырских певчих прекрасно исполнено было несколько песнопений. Величественный монастырский храм, а равно весь путь следования Его Высо­чества от монастырских ворот до собора и от собора до настоятельской келлии был устлан красным сукном, а парадный вход туда задрапирован красным сукном и разукрашен зеленью. Пробывши в монастыре более двух часов, Государь Наследник Цесаревич, около 5 часов по полудни, тем же путем изволил отбыть обратно в город и осмотреть Иркутскую золотосплавочную лабораторию, где представители ме­стных золотопромышленников имели счастие поднести Его Императорскому Высочеству хлеб-соль на изящном золотом блюде. В лаборатории демонстрировался процесс сплавки золота.
В шестом часу вечера Государь Наследник Цесаревич изволил удостоить своим посещением музей Восточно-Сибирского Отдела Императорского Русского Гео­графического Общества. Встреченный при входе в музей председателем Отдела В. П. Сукачевым и членами Распорядительного Комитета, Его Высочество обошел ниж­ния залы музея, где осматривал коллекции зоологические, палеонтологические, доистори­ческой археологии и минералогические, при чем члены Отдела постепенно имели счастие давать Его Высочеству объяснения по поводу выставленных коллекций. Из нижних зал музея Его Высочество изволил подняться в верхний этаж, где в передней библиотечной зале собрались все члены Отдела и приглашенные гости, в числе кото­рых был высокопреосвященнейший архиепископ Вениамин. Председателем Отдела с каоедры была произнесена речь, в которой талантливый оратор сделал очерк деятель­ности Отдела за все время его существования. Затем члены Общества имели счастие поднести Его Императорскому Высочеству альбом сибирских видов и типов и не­которые издания Огдела. Крышки альбома были сделаны из полированного лигнита (на верхней крышке расположены: вензель Его Высочества, гербы губерний и областей, входя­щих в раион деятельности Отдела, и серебряная карта Восточной Сибири и Амура, на которой золотой чертой обозначен путь Его Высочества от Владивостока до Томска). Милостиво приняв подношения, Государь Наследник Цесаревич изволил обойти вто­рую залу верхнего этажа музея, осматривая этнографическую коллекцию и коллекцию пред­метов буддийского служения, относительно которых объяснения Его Высочеству имел счастие давать член Отдела, преподаватель духовной Семинарии, священник Иннокентий Подгорбунский. По окончании осмотра музея, Его Императорское Высочество изволил от­быть в Собственное помещение в генерал-губернаторском доме, причем громкое и дружное «ура», сопровождавшее Августейшего Гостя каждый раз, как Он появлялся на улицах города, раздалось повсюду и в особенности на набережной Ангары, где собралась в это время огромная масса народа по обе стороны генерал-губернаторского дома. После часового отдыха, в 8 часов вечера, в доме генерал-губернатора состо­ялся обед, па котором присутствовали представители различных учреждений города и некоторые из именитых граждан. Во время обеда играл хор военной музыки. Тост за здоровье Его Императорского Высочества провозгласил Начальник края А. Д. Горемыкин, имевший счастие выразить Его Высочеству пожелание дальнейшего счастливого путешествия. Дружное «ура» присутствовавших, огласившее обеденный зал, несколько раз, было ответом на тост. В 9-ть часов вечера была зажжена въ
городе иллюминация, на которую Его Императорское Высочество изволил смотреть из окна в гостинной зале генерал-губернаторского дома. По окончании обеда, около и часов вечера, простились с Его Высочеством высокопреосвященнейший архиепископ Вениамин, преосвященнейший епископ Агафангел и представители местного духовенства, присутствовавшие на обеде Его Высочества, при чем Его Высочество обрадовал высо­копреосвященнейшего Вениамина вручением ему в дар, на память, полного архиерейского золотого глазетового облачения, а преосвященнейшего Агафангела пожалованием драго­ценной панагии. В ии часов вечера Государь Наследник Цесаревич удостоил посе­щением вечер, данный в честь Его Высочества городским обществом в помещении Общественного собрания. Здесь Его Высочеству были представлены некоторые городские дамы, удостоившиеся беседы Его Императорского Высочества. Милостиво принявши пред­ложенный в I час ночи ужин, Государь Наследник Цесаревич в третьем часу отбыл из Общественного собрания при громких и дружных криках «ура» массы народа, толпившейся по улицам города, на пристань у Кафедрального Собора и изволил сесть на пароход «Сперанский». Не смотря на такой ранний час утра, на берегу реки собрались толпы народа, желавшего еще раз, на прощание, лицезреть Августейшего Гостя. В начале пятого часа, при торжественном колокольном звоне во всех городских, церквах, Его Императорское Высочество покинул Иркутск. На пароходе «Соколъ», следовавшем за «Сперанскимъ», провожали Его Высочество до станции «Бархатовой», отстоящей почти на сто верст от Иркутска, члены городского общественного упра­вления с своим городским головою. В Кафедральном Соборе, по окончании поздней Литургии, высокопреосвященнейшим архиепископом Вениамином, в сослужении ректора Семинарии, кафедрального протоиерея и всего городского духовенства было совершено мо­лебное пение о благополучном путешествии Цесаревича.
Около полудня 25 июня пароход «Сперанский», сопровождаемый «Соколомъ», причалил к пристани Бархатовой, где собрались крестьяне как этого селения, так и некоторых других окрестных деревень; толпа народа буквально запрудила весь берег. Здесь Его Императорское Высочество изволил принятьдепутации от крестьян селения Бархатовой и бурят Всрхолснского округа, в национальных костюмах, и затем после завтрака на пароходе «Сперанский», сел в Свою дорожную коляску.
КРАТКИЙ ОЧЕРКЪ
Сибирской фарфоровой и фаянсовой фабрики Иркутского 2-й гильдии купца Пеана Данилова Перевалова, изделия которой, собранные в особом павильоне, были представлены в селении Зимннском, Иркутской губернии, к обозрению Государю Наследнику Цесаревичу Великому Князю Николаю Александровичу, в проезд Его Императорского Высочества по Восточной Сибири.
В конце тысяча восемьсот шестидесятых годов крестьянин Узко-Лугского селения, Иркутской губернии, Даниил Васильев Перевалов (отец настоящего владельца фабрики) занимался, кроме сельского хозяйства, поставкою на Николаевский железодела­тельный завод, для выделки кирпича, огнеупорной глины, залежи которой, в большем количестве, находятся в дачах означенного Узко-Лугского селения. Тогда же у Даниила Перевалова возникла мысль, столь богатый материал употребить, с большею пользою, на выделку из него фарфоровых и фаянсовых изделий, — так как подобного произ­
водства тогда в Сибири вовсе не существовало. Не обладая достаточными денежными средствами и, желая, тем не менее, дать начало местной Сибирской фарфоро-фаянсовой промышленности, Даниил Перевалов мог осуществить свое намерение и начать пред­приятие лишь в весьма ограниченном размере. Прежде всего, конечно, надо было оза­ботиться приисканием мастеров, хотя-бы мало-мальски знакомых с делом, но, за полным отсутствием таких лиц в здешнем крае, явилась необходимость отправиться в Европейскую Россию и там уже пригласить в Сибирь более или менее сведущих в деле лиц. Таким-то образом, при наличности ю-ти мастеров, приехавших из Европейской России, и 20-ти человек простых рабочих, в 1869 г. открыто было пер­вое фарфоровое производство в Сибири. Не имея возможности по достоинству воз­наградить, Даниил Перевалова» не в силе был привлечь в отдаленный край лучших мастеров, а потому и первоначальные изделия его фабрики не отличались ни особым изяществом, ни разнообразием сортимента; на фабрике выделывалась исключительно чайная и столовая посуда, могущая соперничать разве только с низшим сортом при­возимой из Европейской России фарфоровой посуды и весь годовой оборот не превы­шал 15,000 руб. Впоследствии эта фабрика перешла во владение сына Даниила — Ивана Данилова Перевалова, который, не взирая на массу затруднений, всеми силами старался расширить и улучшить фабричное производство. С этою целью Иван Перевалов сосредоточил фабричную промышленность в двух пунктах: на устье реки Хайты, при впадении её в реку Белую, в 105 верстах от города Иркутска, и в селении Еловском, в 56 верстах от Иркутска, и тем расширил раион деятельности.
Для улучшения же промышленного дела Иван Перевалов дважды ездил в Европейскую Россию, где лично ознакомился с фарфоро-фаянсовым производством на первоклассных фабриках и, независимо того, пригласил к себе на службу лучших мастеров, между которыми ныне имеются живописцы, скульпторы и токари, ранее обу­чавшиеся и служившие в Императорском фарфоровом заводе, на фабрике братьев Корниловых и других известных фабриках.
Б настоящее время состояние фабрики представляется в следующем виде: име­ются машины, для обработки материалов, приводимые в действие водою из рек, силою, равною около 30 паровых сил; действует одно фаянсо-обжигательное и шесть фарфоро-обжигательных горн, а также есть 6о формовочных станков; на фабрике, кроме ю человек служащих, работают: до 120 человек мастеровых, до 20 масте­риц, — до 30 учеников обоего пола и до 50 человек чернорабочих; кроме этих лиц почти все или по крайней мере большинство крестьян соседних селений также занимаются разными фабричными работами. Па вознаграждение за труд фабричных служащих и рабочих расходуется до 80,000 руб. ежегодно, а так как изделий выра­батывается на сумму около 150,000 руб., то оказывается, что одно жалованье фабричным служащим и рабочим составляет более 50% из всей выручки от дела. Такой не­померный расход на вознаграждение за труд указывает на дороговизну искусных мастеров, весьма не охотно отправляющихся в отдаленный край, почему и не подле­жит ни малейшему сомнению, что с проложением сибирского железнодорожного пути рабочий труд значительно удешевится.
Па фабрике, помимо столовой и чайной посуды, выделываются многоразличные хозяйственные, кабинетные и для украшения гостиных вещи, художественность, чистота и изящество отделки которых не имеют уже ничего общего с первоначальными изде­лиями. Улучшение вч» фабричном производстве имело своим последствием распростра­
нение изделий по всем губерниям и областям восточной и частью западной Сибири и Приамурского края; торговля этими изделиями производится в магазинах Перевалова, находящихся в городе Иркутске, Красноярске, Енисейске, Минусинске, Ачинске, Томске и Благовещенске, а также на Всрхнсудинской, Качугской и Преображенской ярмарках. Па фабрике-же Перевалова уже 7-й год изготовляются и поставляются в казну теле­графные изоляторы, нс только для Сибири, но и в Туркестанский край.
Главные материалы, употребляемые для выделки фарфоровых и фаянсовых изделий почти все местного сибирского происхождения: — глина (каолин) находится в 4-х вер­стах от Усть-Хайтпнской фабрики; добывается этого продукта до 60,000 пудов в год и, при химическом анализе в С.-Петербургской лаборатории Министерства Финан­сов, обнаружено, что он превосходного качества и лишь физическое свойство — трудного соединения с водой, вследствие большего содержания кристализационной воды, несколько затрудняет обработку и неблагоприятно отражается на качестве изделий, но, тем нс менее, посредством тщательной выделки и сложных манипуляций, недостатки устраня­ются. Па основании таких данных и при введении на фабрике усовершенствований, существующих на Европейских фабриках, можно смело утверждать, что Сибирский фарфор в выработке достигнет высокого достоинства и будет успешно соперничать с Европейским форфором. Кварц и шпат привозятся на фабрику верст за 300— 400 и продукты эти имеют все достоинства хороших материалов для фарфора. Известковый камень находится в 3-х верстах, а гипс и мел в юо верстах от фабрики. Тольло краски и позолота получаются из Европейской России или покупаются за границей; но для украшения дешевых изделий краски приготовляются в фабричной лаборатории из материалов частию тоже местных, частию-жс привозных из внутрен­ней России. Обжиг изделий производится дровами из прилегающего к фабрике леса; кубическая сажень дров обходится в 4 руб.
На главной Усть-Хайтинской фабрике, кроме фабричных зданий, в которых находятся мастерские и жилые помещения для служащих, мастеровых, и рабочих, — с годами образовался целый поселок, имеющий до 40 домов, принадлежащих занимаю­щимся на фабрике мастеровым и рабочим.
При фабрике учреждена, на средства фабриканта, начальная школа на 30 учеников и учениц, — детей служащих и работающих на фабрике лиц, и за последнее время до до учеников, окончивших в школе курс учения, занимаются мастерством или вступили в разряд служащих. Мастеровые, за малым исключением, получают плату заледьно, а чернорабочие пользуются ежемесячным жалованьем. Содержание все они имеют собственное, приобретая потребные им припасы и товары или из фабричной лавки или же из лаков, находящихся в окрестных Селах.
Изделия фабрики находились в 1887 г. на Екатеринбургской промышленной вы­ставке и фабрикант удостоен награждения серебряной медалью с надписью «за тру­долюбие и искусство». Основатель-же фабрики, Даниил Перевалов, за выставку изделий в 1873 г., удостоен был серебряной медали с надписью: «за полезное».
В заключение настоящего очерка нельзя обойти молчанием и тех существенных причин, кои являются тормозом успешному фабричному производству: кроме уже вы­шеуказанного недостатка в техниках, отсутствие в Сибири механических заводов вынуждает фабриканта выписывать необходимые машины за несколько тысяч верст, платя за провоз крупные суммы денег; неудобства путей сообщения и громадные расстояния при перевозке в самой Сибири изделий и материалов для производства, порож­
дают ии замедление в промышленном предприятии и массу затруднений. — С этими-то невзгодами и приходилось постоянно бороться фабриканту Ивану Перевалову, который, не взирая, однако-же, ни на какие преграды и, ободряя себя лишь мыслью о полезности для края своего промышленного предприятия, постепенно, из года в год, усовершенствовал и расширял единственное в Сибири фарфоровое и фаянсовое производство.
КРАТКИЯ СВЕДЕНИЯ
о Хогото-Тарасинском Иннокснтисвском крупчато-мельничном заведении, принадлежащем потомственному дворянину (из бурят) ИИ.иье Иннокентиев Пирожкову, находящемся в Бо-Ханском инородческом ведомстве, Балаганского округа, Иркутской губернии, и объяснения образцов, выставленных на Зиминской выставке.
Выделка из круглой пшеницы крупчатной муки, т. е. переход зерна в муку и отруби:
А? г-й. Пшеница, засыпаемая в ковше мельницы для пропуска чрез куклеотборную и щеточную ма­шины, две обойки, магнитный аппарат и верхний подсевочный цилиндр.
A' 2-й. Пшеница получаемая с куклеотборной и щеточной машин, двух обоек, магнитного аппа­рата и верхнего подсевочного цилиндра.
А” j-й. Черный бус, получаемый от очистки зерна щеточною машиною и обойками.
А? 4-й. Подсев, т. е. мелкое зерно и трава, находившиеся в пшенице при насыпке в ковш для пропуска чрез машины и обойки и отделенные куклеотборпою машиною.
А3 j-й. Пшеница, получаемая с дранного вальцевого станка при пропуске в первый раз.
А? 6-й. Пшеница, получаемая с дранного вальцевого станка при пропуске во второй раз.
А3 7-й. Пшеница, получаемая с того же станка при пропуске в третий раз.
А» 8-й. Пшеница, получаемая со стайка при про­пуске в четвертый раз.
A3 р-й. Крупка, получаемая с персдирочного вальцового станка при пропуске в первый раз.
А? ю-й. Крупка, получаемая с того же станка при пропуске во второй раз.
А" и-й. Крупка, получаемая со станка при про­пуске в третий раз.
А3 12-й. После третьего пропуска крупки, чрез псрсдирочиый вальцовый станок, получается бала­мутка, отделенная от крупки подсевочными цилин­драми; из этой баламутки выделывается крупчатная мука з-го сорта.
А3 и}-й. Получаемая с персдирочного вальцо­вого станка, пропущенная в з-й раз крупка посту­пает на самовейки.
А3 14-й. Получаемая крупка с самовеек отде­ленная ими для крупчатной муки и-го сорта.
А? и j-й. Получаемая крупка с самовеек отде­ленная ими для крупчатной муки 2-го сорта.
А? иб-й. Получаемые из баламутки по выходе муки 3-го сорта крупные отруби, из которых выде­лывается крупчатная мука 4-го сорта.
А? ij-й. Крупчатная мука и-го сорта, получае­мая по отделении самовейками крупки и-го сорта и по переработке её размольным вальцевым станком.
А3 и8-й. Крупчатная мука 2-го сорта, получае­мая по отделении самовейками крупки 2-го сорта и по переработке её размольным вальцевым станком.
А? ир-ии. Мука, получаемая с дранного пальце­вого станка при дранье пшеницы и смешанная с 3-м сортом, полученным из баламутки посред­ством мукомешательного аппарата.
А? 20-й. Получаемая из под жернова (камня) крупчатная мука 3-го сорта.
А? 2и-й. Получаемая из под жернова (камня) крупчатная мука 4-10 сорта.
А3 22-й. Крупные отруби, получаемые по выходе 4-го сорта крупчатной муки.
А3 2 j-й. Мелкие отруби, получаемые по выходе 4-го сорта крупчатной муки.
Объяснения: На один передел отпускается круглой пшеницы юоо пудов.
Из передела в среднем выводе получается:

и-го сорта

2-ГО »
Крупчатной муки:
3*го »

4-го »
ОгрубеЛ: I “рупнип
r | Мелкихъ
Подсева, т. с. мелкого зерна и травы . .
Черного бусу
Упылу
27? пудов.
282 пуда.
177 пудов.
1$ »
112 »
78 »
3 пуда.
24 »
30 пудов.
Всякия передел окончательно выходить в у1/.* дней.
Все сорта крупчатной муки и переделка пшеницы, на Хогото-Тарасинском Пннокентиевском крупчато-мслыпичном заведении, с основания его, т. с. с 1861 по 1888 год, производились жерновами (камнями) английскими и местными, а с 1888 г., с устрой­ством нового здания мельницы по системе и «Даверио» постановкой вальцевых станков и машин, дранье и передир пшеницы, а также и-й и 2-й сорт крупчатной муки произ­водятся четырьмя вальцевыми станками «Давсрию», а j-й и 4-й сорта жерновами.
Здание мельницы — снаружи 5-ть, а внутри 6-ть этажей; 6-й этаж под крышею.
Во всех этажах поставлено:
4 Вальцевых станка. 2 Дитошсра. 2 Обойки, и Щеточная машина, и Куклеотборная машина, и Магнитный аппарат. 2 Самовейки, и Мукомешатсльный аппарат, и Центро-фугальный цилиндр. 9 Подсевочных цилиндров.
Действие производится водою, посредством трех водянных и трех сухих колес и сорока двух приводов с бесконечными кожанными ремнями.
Подъем пшеницы, круп и муки с нижнего этажа в верхние как на машины и подсевочные цилиндры, производится посредством приводов восемью самотасамн, т. с. железными ковшами, укрепленными на пеньковые ремни, натянутые в глухих деревян­ных квадратных трубах.
Выделка крупчатной муки производится всего семь месяцев в году, т. с. с и-го апреля по и-е ноября; а с и-го ноября по и-е апреля по случаю маловодия и замер­зания родников, составляющих речку Хогото-Тарасу, выделывание прекращается.
При выделывании крупчатной муки на мельнице находятся: мастер и четверо рабочих, из коих двое взрослых и два мальчика; доставка пшеницы на мельницу, набивка крупчатки в кули и вывозка с мельницы производятся отдельными временными рабочими.
Выделыванием крупчатной муки занимается местный бурят-самоучка инородец Бо-Ханского ведомства, и-го Готольского рода, Василий Алексеев Давыдов.


В ЕНИСЕЙСКОЙ ГУБЕРНИИ.
Г
Лидва достигла радостная весть о предстоящем посещении I осу даром Наследником Цесаревичем Сибирского края, как весь этот край ожил и стал деятельно приго­товляться к радушной встрече Высокого путешественника. Не хотела, конечно, отстать от других и Енисейская губерния. Па всем протяжении следования Его Высочества, на 524-верстном расстоянии, города и села принимали обновленный вид. Повсюду на ме­стах остановок были назначены коменданты из чиновников, чтобы предупредить малейшие неудобства при проезде.
Около ио часов вечера, 28 июня, Его Высочество изволил прибыть на Бирюсинскую станцию, в 5 верстах от границы Енисейской губернии. Кроме Главного Началь­ника края и свиты, Его Высочество сопровождали: Начальник штаба Иркутского военного округа С. А. Шкуринский, начальник Сибирского жандармского округа Н. И. Александров, управляющий дорожною и строительною частями, барон Г. В. росен, Начальник Иркут­ского почтово телеграфного округа И. Э. Норенберг, жандармский штаб офицер И. В. Телегин, адъютант генерал-губернатора Э. Л. Львов и чиновник канцелярии генерал-губернатора А. Е. Пфаффиус.
На станции Бирюсинской Енисейский губернатор, действительный статский совет­ник Л. К. Теляковский, имел счастие быть представленным Государю Наследнику генерал-губернатором и поднести Его Высочеству почетный рапорт и карту Енисейской губернии, а затем (на Финской станции) памятную книжку Енисейской губернии на 1(891 г. Здесь имел счастие представляться Государю Наследнику Цесаревичу начальник Енисей­ского губернского жандармского управления, полковник Ножин. Весь день 28 июня, в особенности к вечеру, был душный, пыль стояла столбом и даже солнце не было Путешествие на Восток. VI. ио
видно при закате, от покрывавшей сто мглы, а потому немудрено, что лошади крайне утомились и поезд прибыл позднее, чем ожидался по маршруту. В эту ночь, на 29 июня, — была сильная буря, разразилась гроза, после которой настало прохладное утро, спала нестерпимая жара предшествующих дней, что вместе с прекрасной дорогой (в сравнении с иркутским трактом) делало путешествие более приятным.
Граница Енисейской губернии, обозначенная каменным столбом, находится на берегу реки Бирюсы, за перевозом, где генерал-маиор Светлицкий откланялся Его Высочеству. По прибытии в расположенное на границе губернии село Конторское, Государь Наследник посетил местную Никольскую церковь и пожертвовал на неё юо руб., каковые деньги предположено употребить на увековечение памяти посещения церкви Его Высочеством постановкою в ней мраморной или бронзовой доски с соответствующею случаю надписью.
Первый завтрак был на Тинской станции; на остальных же Его Высочество только пил чай. Завтрак на Тинской станции происходил в отдельной столовой, которая была помещена во вновь возведенной почтовым ведомством пристройке к казенному почтовому дому. При входе на станцию была поднесена Его Высочеству волост­ным старшиной Тинской волости с депутацией из крестьян хлеб-соль на серебря­ном вызолоченном блюде от крестьянского населения Канского округа. Далее путь продолжался к г. Канску все по той же прекрасной дороге, на которой были перекинуты чрез речки вновь устроенные мосты, окаймленные резервами (запасами земли), очищен­ными от порослей, — от молодых, горелых и старых деревьев и выделялись возоб­новленные верстовые столбы.
Народонаселение в селениях всюду встречало и провожало Его Высочество востор­женными кликами «ура», крайне печалясь, когда экипажи следовали безостановочно. В каждом селе, где есть училище и чрез которое следовал Наследник Цесаревич, учащиеся с учителем выстраивались у почтовой станции, дабы видеть ближе Дорогия черты Наследника Престола.
Приезд в г. Канск совершился около 8 часов вечера. Жители этого города сделали все зависящее от них, чтобы показать, как дорого для них лицезрение Госу­даря Наследника Цесаревича. У перевоза на плашкоуте, выкрашенном белою краскою, на возвышении были, помещен полотняный шатер, обитый внутри материями националь­ных цветов; пол был устлан в шатре коврами и в нем помещалась прекрасная мебель. Дорога к перевозу была устлана зеленью, а по ней ковром. Народ, стоя не­только по обеим сторонам перевоза, но даже, не стесняясь, и в воде по берегу реки, восторженно приветствовал Государя Наследника. С перевоза поезд выехал на мост и затем следовал по дамбе, вновь устроенной городом на протяжении ’/, версты, чрез каменную арку, имеющую в основании две часовни, из коих одна во имя Св. Козьмы и Дамиана, память которых празднуется 17 октября в день проявления чуда Господня над Царской Семьей, а другая — во имя Николая Чудотворца (арка увенчана двумя пирамидальными шпилями, украшенными государственными гербами). По дамбе и улицам, по направлению Высочайшего проезда, были расставлены щиты с инициалами Их Импера­торских Величеств и Его Императорского Высочества, все здания убраны флагами и многие дома украшены зеленью. Особенно выделялся изяществом наружного убранства дом И. Г. Гадалова, в котором были отведены помещения для Его Высочества, а также дома городского головы, казначейства и военного лазарета. По прибытии в город, Государь Наследник изволил посетить прежде всего местный собор, где был встре­
чен духовенством с крестом и хоругвями. Собор был наполнен почетными лицами города, имевшими вход по билетам от духовенства. По выслушании краткого молеб­ствия, Государь Наследник направился пешком к близь находящемуся дому И. Г. Гадалова, у подъезда которого был выставлен почетный караул и ожидали все военные и гражданские чины, а также депутации от города и инородцев Канского округа. Его Высочество, поздоровавшись с почетным караулом и обойдя его, изволил пропустить мимо себя церемониальным мартом, после чего караул был отпущен и Государь Наследник подошел к городской депутации, во главе которой находился городской голова Шарапов. Приняв от головы хлеб-соль, поднесенную на изящном серебря­ном вызолоченном блюде и удостоив городского голову поданием руки, к неопи­санной радости городских представителей изволил сказать «сердечно благодарю за хлебъсоль». Приняв затем депутацию от инородцев, Его Высочество вошел в дом, где Енисейский губернатор имел счастие представлять представителей местных учреждений. После некоторого отдыха последовал обед, на который получили приглашение некото­рые из представлявшихся.1
На другой день предстоял более долгий путь: несмотря на сравнительно прохлад­ную погоду и прекрасную дорогу, поезд несколько запоздал на станцию Батой (по­следнюю к Красноярску). На первой от Канска Уринской станции Его Высочество изво­лил посетить местную Троицкую церковь и притом пожертвовать юо руб., на каковыя
1 В дополнение к оффициальному описанию можно привестп краткий задушевный отрывок из воспоминаний домохозяина г. Га да лова:
«За четыре месяца до приезда Е. И. Высочества начались в Канске приготовления к встрече и приему Высокого и Дорогого Гостя — Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича Николая Александровича. Канск — городок с тремя тыся­чами жителей — не хотел отстать в радушии и добром расположении при встрече. Великого Гостя — от других русских городов, Насколько хватило материальных сил, Канск подчистился и подстроился: в нем появились хорошенькия каменные триумфальные ворота, в боках которых приютились две часовни, дамба от берега реки до более возвышенной части города (ранее это место по веснам затопляло водой и проезд был очень неудобен) и несколько вновь построенных домиков и т. и.
«Дом, в котором предназначено было принять Его Императорское Высочество, отделан был заново. Мебель, дра­пировки, посуда, даже прислуга (повара и лакеи), все было заранее привезено из других городов.
«Накануне приезда Государя Наследника домики г. Канска украсились зеленью и флагами, также украшен был и дом, назначенный под квартиру Его Императорскому Высочеству. Плашкоут, па котором Наследишк Цесаревич должен был переплывать реку Кань, украсили зеленью и сделали на нем беседку из материи трех национальных цветов, 28-го июня все было готово к принятию Высокого Гостя; все чувствовали себя так, как чувствуют накануне великого праздника. 29-го июня весь день прошел в сладостном ожидании. Напротив квартиры Наследника Цесаревича расставлены были чины меспюй кон­войной команды, ученицы и ученики двух городских училищ; народ собирался там, сначала отдельными группой о къ
семи часам вечера сюда привалили почти все жители города, окружных сел и деревень.
«В восьмом часу раздался звон с колокольни местного собора, возвещавший, что Цесаревич ужь близко, что Его уже видно...
«Пара серых заводских лошадей в открытой коляске, принадлежавших хозяину приготовленной для Него квартиры, быстро подвезла Е. И. Высочество к церкви, откуда он по выслушании краткого молебствия изъявил желание проидти оттуда несколько десятков сажен пешком. Пропустив команду мимо Себя церемониальным маршем, приняв у входа в дом хлеб-соль от городского населения, Августейший путешественник последовал в лом Гадалова, а через четверть часа вышел па балкон поклониться ликѵющему народу. Многие крестились в толпе от умиления.
«Ил утро, jo-ro июня, жители поднялись вместе с солнышком.
«В 8 часов лошади уже стояли у крыльца. Момент, когда Его Императорское Высочество вышел из дома, успел схватить фотограф и теперь картина выхода Его к коляске красуется на стенах у многих жителей Канска. Все точно замерли на местах, пока не скрылся из виду экипаж Его Высочества; тогда, как-бы очнувшись, весь народ гурьбоюповалил в дом, в котором так недавно пребывал Наследник Русского Престола. Все хотели во что-бы ши стало увидать «Царское помещение»: хозяева всем дали свободу ходить и смотреть, где и что угодно. 11а сколько, действительно, просты и честны были зти желания можно судить из того, что после осмотра всего дома тысячною толпою не пропало ни олной даже самой ничтожной вещи.
«Весь день }О-’<> июня народ не отходил от опустелого Гадаловского дома и время от времени слышалось «ура!» Полны восторга были все, кого Государь Наследник осчастливил своими неоценимыми дарами (хозяин и хозяйка квартиры получили напр. от Него на память портрет и роскошные бралиантовые серьги.
«Жители города в течение трех дней после проезда Высокого Гостя не снижали украшений со своих домов. А день 29-го июня остался таким чтимым днем в Канске, что в него купцы не открывают своих магазинов и не торгуют.»
ИО*
76 деньги епархиальным начальством разрешено купить напрестольный крест с надписью: «В память посещения храма Его Императорским Высочеством Государем Наследником Цесаревичемъ», На полпути, в селе Рыбном, в одном из крестьянских домов, был устроен завтрак, поднесена хлеб-соль от торговцев и по мирскому приговору жителей подведена тройка серых лошадей, милостиво принятая Его Высочеством, впослед­ствии направленная по Его приказанию в Томск. Здесь, в селе Рыбном, Его Импера­торское Высочество пожертвовал на устройство церковно-приходской школы 500 руб., а волостному старшине Семенову изволил подарить серебряные часы с цепочкой и для Волостного Правления свою фотографическую карточку с рамкою и футляром. По до­роге из села Спасо-Прсображенского Государь Наследник изволил обратить внимание на управлявшего лошадьми, запряженными в Его коляску, на ямицпка Иннокентия Саломатова. Почтосодержатель, бывший волостной старшина, удостоившийся присутствовать, как пред­ставитель от населения округа, при Священном Короновании Их Императорских Вели­честв в 1893 г. и имеющий в намять этого события серебряную медаль. Саломатову за отличную езду Государь Наследник изволил подарить серебряные часы с цепочкой.
В Батое помещение для обеда и ночлега было приготовлено в доме Черняева, где Его Высочество принял волостных старшин с депутациею от крестьян Красно­ярского округа, поднесших хлеб-соль на серебряном вызолоченном блюде. На блюде этом вверху была вырезана славянским шрифтом надпись «Боже, храни нашего Цесаревича», в средине был изображен двуглавый черный орел, держащий лавровый венок, а по бокам раскиданы незабудки. Солонка изображала рог изобилия и была украшена надписью «С нами Богъ». Во время Высочайшего стола учащиеся Батовского училища пели песни духовного содержания.
В 8 часов утра следующего дня Ито Высочество изволил направиться к г. Кра­сноярску. В селе Березовском Высочайший поезд был встречен массою народа, ожи­давшего с неописанным восторгом увидеть Высокого Гостя. По прибытии к триум­фальной арке, украшенной живыми цветами и зеленью, Государь Наследник изволил выйти из экипажа и следовать с горы на приготовленный для Его Высочества пароход Сибирякова «Св. Николай» пешком, а экипажи были направлены в другую сторону, для следования трактом в г. Красноярск. Громадная толпа народа, одетая в праздничные разнообразные костюмы, занявшая весь берег и все места кругом пристани, представляла собою чрезвычайно живописную картину. Здания и пристань были декорированы флагами и зеленью, а путь Его Высочества от арки до самого парохода был устлан коврами и усыпан зеленью и живыми цветами. Во все время следования Его Высочества с пристани на пароход народ восторженно приветствовал Дорогого путешественника единодуш­ными несмолкавшими криками «ура». Толпа народа долго не умолкала еще после того, как пароход отплыл по Енисею по направлению в Красноярск. Громкое «ура» раз­давалось до тех пор, пока пароход совсем не исчез из вида. На пароходе Его Высочество изволил кушать чай и завтракать, а затем, переодевшись, вышел на верхнюю площадку и оставался там до прибытия к Красноярской пристани. «Св. Николай», кон­воированный пароходом Н. Г. Гадалова «граф Игнатьевъ», благополучно прибыл в город в ю’/г часов утра.
Подходивший пароход Государя Наследника был встречен продолжительным «ура» собравшихся приветствовать Его Высочество.
На пристани собрались губернатор (прибывший в ту-же ночь из Батоя), город­ская дума в полном составе, с заместителем городского головы И. А. Матвеевым во
в енисейской губернии.
77
главе; городские дамы и ученицы гимназии. По прибытии парохода, губернатор привет­ствовал Его Высочество, после чего Государь Наследник, в сопровождении генералъгубернатора, губернатора и свиты, изволил выйти на пристань, следуя по красному сукну, которое воспитанницы гимназии усыпали цветами, причем многие городские дамы имели в руках букеты. Здесь была представлена Его Высочеству супруга губернатора М. И. Теляковская. Подвигаясь далее, Государь Наследник принял хлеб-соль от городского общества на изящном серебряно-вызолоченном блюде, по средине которого изображена карта Енисейской губернии, с обозначением маршрута Цесаревича, и изволил милостиво выслушать адрес общества следующего содержания:
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО,
ГОСУДАРЬ НАСЛЕДНИК ЦЕСАРЕВИЧ!
Великие и радостные дни переживаем мы, граждане города Красноярска! Преисполненные радости Вашим незабвенным и дорогим для нас посещением и осчастливленные только что обнародованными щедрыми милостями Монарха, ниспосланными на нашу суровую, отдаленную от цивилизации родину, мы усердно просим Всевышнего о продлении благодатного царствования Вашего Родителя, нашего Царя, Великого Монарха и Самодержца, и о здравии всей Царственной Семьи. Счастливые и радостные, мы приносим благодарение Господу за великое счастье, выпавшее на нашу долю лицезреть Ваше Императорское Высочество и принимать Великого Царственного Гостя в сте­нах города!
Ваше Императорское Высочесто! Благоволите принять наши искренния чувства любви и беспредельной преданности, благоволите принять наше скромное посильное гостеприимство и пашу хлеб-соль.
По прочтении адреса, раздалось восторженное «ура» гласных города, подхваченное народом, усеявшим нетолько всю набережную, но и несколько амфитеатров, устроен­ных на берегу. Этот восторг народа усиливался по мере того, как Его Высочество поднимался по лестнице, и достиг своего апогея, когда Он появился в павильоне, выйдя из которого изволил сесть в экипаж. В предшествии полициймейстера с жандармским офицером и губернатора, Государь Наследник в коляске с генералъгубернатором, сопровождаемый казачьей сотней и свитою, в ехал в город, чрез красиво-устроенную городским обществом арку на старом приютском переулке, и на­правился в собор, куда с раннего утра собралась публика по билетам от духовенства.
Войска гарнизона г. Красноярска были расставлены шпалерами по обе стороны дороги, начиная от пристани Сибирякова, а учащие и учащиеся начальных училищ были размещены по Большой улице на тротуарах, около своих училищ. Против дома Гадалова Красноярская Губернская Гимназия, во главе с директором и полным составом педагогического совета.
По прибытии в собор, Его Высочество был встречен духовенством с крестом и хоругвями, во главе с преосвященным Тихоном, который при этом произнес сле­дующее слово:
БЛАГОВЕРНЫЙ ГОСУДАРЬ НАСЛЕДНИК ЦЕСАРЕВИЧ!
Пришествие Твое к нам исполняет сердца наши высокою радостью, и тем большею, чем длиннее и труднее был Твой путь к нам, чем ценнее блага, которые связаны с Твоим пришествием. Громадное пространство изволил проследовать Ты и морем и сушею, прежде чем мы удостоились узреть лицо Твое. Европа, Африка и Азия были предметом Твоего научного обозрения; видел Ты Югь, с его живительным теплом, с его богатыми дарами, с его чуд-
ними красотами природы; видел и страну, где восходит солнце, чтобы освящать землю нашего полушария. Мы, Россияне, следили за Тобою с любовью русской души, с сердечным участием, следили за всем, что встречал Ты в бытовой жизни обитателей иноземных царств, хотя и не без трепетных чувств опасений. Мы молились Богу за Тебя, за Твое благополучное путе­шествие, И слава Нромыслителю! Он хранил Тебя на всех путях Твоих, пославши Ангела перед лицом ь Твоим, сохраняюша и соблюдаюша Тебя, особенно тогда, когда проходил посреди сени смертней. Не радость-ли для русского сердца узреть Дорогого Гостя на далыией окраине земли здоровым и благоденствующим, после долгого и исполненного опасностей путешествия Его?
Сибирь удостоилась чести и радости принимать Тебя, Сына Царева, удостоилась получить вместе с пришествием Твоим и Царева благодеяния и милости. В ознаменование посещения Твоего нашего края, Державный Родитель Твой особым рескриптом уполномочил Тебя быть здесь и начинателем дел, имеющих великое государственное значение вообще и, в частности, составляющих блого для Сибирского края, и Вестником милостей тем несчастным, которые, в силу правды законной, несут кару наказания в сей стране изгнания, и истолкователем велепий Державного Родителя своего. Возжегши огонь любви от сердца Царева, Ты несешь его но всей стране Сибирской, сбгревая, оживляя, ободряя им всех насельников оной страны. То во очию отражаешь в Себе любвеобильное сердце Царево и свидетельствуешь всюду но градам и весям, что отдаленная Сибирская страна также близка и любезна Тебе и сердцу Цареву, как и все другие места Его обладаний, что счастье и блого насельников её также составляют предмет оте­ческих забот Царевых, как счастье и блого всех верноподданных Русского Царя. По истине благословенно пришествие Твое к нам, Благоверный Государь и Великий Князь.
Вниди-же под сень храма сего, да помолимся о Тебе и с Тобою, и едиными усты и еди­ным сердцем прославим Всесвятое имя Господне. Аминь.
Затем последовало краткое молебствие, после которого Преосвященный передал Его Высочеству икону Рождества Пресвятой Богородицы, с следующими словами: «Ваше Императорское Высочество! Благоволите принять от святыни храма сего икону Рождества Пресвятые Богородицы в благословение и память той храмовой иконы, которую изволил принести в дар в Бозе почивший Наследник Цесаревич Николай Александрович. Прославляя в Рождестве своем, Матерь Божия да хранит Тебя во входе и исходе, направляя пути Твои ко славе Святого Имени Господня». Благоговейно приложившись к иконе и приняв ее от Преосвященного, Его Высочество, в предшествии епископа Тихона, направился к выходу и затем, сев в экипаж изволил отбыть в квартиру, в дом Н. Г. Гадалова, который капитально обновил свой громадный дом для времен­ной остановки в нем Его Высочества. Дом этот по архитектуре служит украше­нием города, а внутреннее убранство комнат соответствовало своему назначению.
Подъехав к дому, Его Высочество изволил принять: почетный караул, представ­ления лиц военного ведомства, хлеб-соль от крестьян Минусинского и Енисейского округов, депутации этих населений и инородцев; хлеб-соль поднес также командир казачьей сотни, войсковой старшина Яненко, сказавший при этом следующее: «Енисейские казаки бьют челом Вам, Августейший Атаман. Примите от нас хлеб-соль и благо­дарение за милость и счастие видеть Ваше Императорское Высочество среди насъ».
К этому можем добавить, что ординарцы имели счастие получить по серебряному рублю и впоследствии было отпущено еще унтер-офицерам по и руб. и прочим ниж­ним чинам караула по 50 коп., а г. Яненко (сопровождавший с отрядом казаков Его Высочество до Томска) удостоился получить серебряный портъсигар с золотыми укра­шениями и портрет с собственноручною надписью.
Войдя в дом, Его Высочество, после некоторого отдохновения, изволил выйти в зал, где собрались представители всех гражданских учреждений, которых имел счастие представить Его Высочеству губернатор; затем Государь Наследник перешелъ
в гостинную, где находились, во главе с Преосвященным Тихоном, представители духовенства и служащие в духовном ведомстве; дамы, занимающие должности, в том числе попечительница гимназии, супруга губернатора М. И. Теляковская и депутации от городов: Енисейска и Минусинска (в том числе и заведующий Минусинским музеем г. Мартьянов), поднесшие хлеб-соль, вместе с адресами, и в заключение депутации от Красноярского городского управления, купеческий и мещанский старосты. Адресы были прочитаны следующего содержания. От Енисейского городского общества:
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО!
Нл долю нашу выпадает сегодня высокая честь поднести Вашему Императорскому Высочеству по отеческому обычаю хлеб-соль от Енисейского городского общества и подвергнуть к стопам Вашим наиглубочайшую, сердечную, беспредельную благодарность за милостивое принятие на Себя Вашим Императорским Высочеством такого труда, с каким сопряжено посещение нашего отда­ленного края. Посещением Сибири Ваше Императорское Высочество вполне осчастливили се. Да послужит это посещение счастливым для нас предзнаменованием и да благословить Всевышний Ваши добрые намерения и желания, да сопутствует Вам в Вашем продолжительном пути и охранит Вас от всякого неприятного впечатления, как охранил уже от угрожавшей Вам в Японии опасности, а нам, сынам Сибири, остается изливать перед Ним наши сердечные, усер­дные мольбы о благоденствии Вашем, Ваших Августейших Родителей и всего Царствующего Дома. Да поможет Господь Всемилостивейшему Государю Императору нашему царствовать на славу, а нам принести на алтарь отечества и нашу лепту, с целью способствовать, по мере сил наших, к приведению дорогого для всех нас отечества в наилучшее состояние.
Благоволитс-же, Всемилостивейший Государь, принять снисходительно и благосклонно выра­жение верноподданнических чувств глубокой преданности Енисейского городского общества к Царствующему Дому, сердечной Сыновней любви и живейшей искренней радости, при воспоминании об отвращении от Вас ь в Японии опасности, и в виду такого счастливого и небывалого события, как посещения Государем Наследником нашего края.
От Минусинского городского общества:
Отдаленнейшая часть Российской Державы, Сибирь, вновь получившая от своего обожаемого Монарха великия милости, чем удостоена нового свидетельства Царской заботы, и, в беспредель­ной радости о посещении Вашим Императорским Высочеством Сибирских областей, Минусинское городское общество повергает к стопам Вашим чувства верноподдаинической преданности и любви и возносит пламенные мольбы Всевышнему, да сохраняет Он драгоценную жизнь Августей­ших Родителей Ваших и Вашего Императорского Высочества на счастье и славу России.
После некоторого перерыва Его Высочество изволил принять устроенный в поме­щении Его Высочества завтрак от губернатора, после которого дочери губернатора удо­стоились поднести Государю Наследнику букет живых цветов.
Затем был предпринят объезд учебных заведений, начатый с мужского духовного училища, где на нижней площадке Государя Наследника встретили смотритель, помощник смотрителя, члены правления от учителей и духовенства. При входе, Его Высочество был встречен Преосвященным. Собранные здесь ученики пропели тропарь Святителю Николаю, при чем нелишним считаем присовокупить, что в этой зале находится образ Св. Чудотворца, установленный в память события 29 апрела в Японии.
Па приветствие Его Высочества ученики дружно ответили: «Здравия желаем, Ваше Императорское Высочество» и пропели «многая лета». Затем поднесено было деревянное блюдо ажурной работы, с надписью рельефною славянскою вязью «Его Императорскому Высочеству Государю Наследнику Цесаревичу Великому Князю Николаю Александровичу. От воспитанников Красноярского духовного училища. 1891 г. и июля.» Блюдо было
покрыто изящною салфеткою из белого атласа с вышитыми на ней букетами роз, а по средине вензель Его Высочества, шитый золотом па бархатной мантии, подбитый гор­ностаем. Па салфетке находилось Евангелие в шагреневом переплете с золотым обрезом и серебряными застежками и серебряною дощечкою на лицевой стороне, с такою же надписью. Его Высочество благосклонно принял это подношение, а поднесший его мальчик удостоился поцеловать руку Цесаревича.
Затем, когда Его Высочество перешел в рекреационный зал, где были собраны дети Синельниковского благотворительного общества и приюта арестантских детей, вос­питанники училища пропели: «Спаси, Господи, люди Твоя». После обхода детей, Его Высочество в подробности осмотрел здание училища. А между тем на дворе, вплоть до ворот, воспитанники расположились шпалерами и, при появлении Цесаревича в дверях парадной лестницы, сняв фуражки, восторженно выразили благодарность за посещение, пожелание счастливого пути и исполнили гимн «Боже, Царя храни!»
Из училища Его Высочество изволил направиться в женскую гимназию. У входа в гимназию Его Высочество встретили председатели: педагогического совета — О. П. Витошипский и попечительного — С. М. Долинский, при чем первый из них отрапортовал о благосостоянии гимназии, передал почетный рапорт. Его Высочество, поднимаясь по лестнице, распрашивал г. Витошинского о времени основания гимназии, о постройке но­вого здания и были-ли ученицы отпущены на каникулы. На верхней площадке имели счастье представляться попечительница гимназии М. И. Теляковская и начальница гимназии госпожа Адам; а между тем воспитанницы, выстроившись в актовой зале, пропели молитву из оперы «Жизнь за Царя» — «Боже, люби Царя». При входе в зал, был представлен учебно-воспитательный персонал.
Вслед за этим ученицы младших классов имели счастье поднести Государю Цесаревичу вышитую подушку, а ученицы старших классов вышитый ковер, каковые подношения были милостиво приняты Его Высочеством. Во время обхода учениц, были представлены депутации от Енисейской женской гимназии, с попечительницею Т. И. Хар­ченко во главе, при чем ученицы той гимназии поднесли Его Высочеству чепрак синего бархата, шитый серебром и украшенный жемчугом и драгоценными уральскими камнями, каковое подношение было принято с благосклонностью.
Затем Государь Наследник проследовал в корридор, где ученицы Владимирского приюта имели счастье поднести вышитые: подушку и полосу на кресло, а мещанского и народных училищ по букету и вышитому полотенцу. Приняв эти подношения, Его Высочество выразил желание, чтобы ученицы гимназии еще что нибудь пропели: тогда, по знаку М. Е. Адам, ученицы запели старинное величанье, «.Многая лета, Православный Русский Царь», каковую песнь Его Высочество выслушал до конца, и затем, милостиво простившись в зале, отбыл к епископу Тихону, где изволил кушать чай. После того было посещение мужской гимназии.
При входе Его Высочества в новое, только что освященное здание гимназии, дирек­тор гимназии имел счастье рапортовать о благосостоянии гимназии и передать почетный рапорт. Войдя в актовый зал, Государь Наследник поздоровался с учениками, кото­рые дружно приветствовали Его Высочество: «Здравия желаем, Ваше Императорское Высочество». После этого ученики и класса имели счастье поднести изящную папку работы Хлебникова с 12 видами окрестностей Красноярска, очень хорошо исполненными учителем рисования гимназии Рутченко. После того представлялись: члены строительной коммиссии по постройке здания гимназии, педагогический персонал и депутация отЕнисейской
мужской прогимназии, при чем последнею был поднесен Его Высочеству фотографи­ческий снимок с прогимназии в бархатной, с серебряными украшениями, рамке. Затем Ито Высочество подробно осмотрел физический кабинет, рисовальный и другие классы, после чего ученики гимназии пропели гимн «Боже, Царя храни», покрытый криком «ура» всех присутствующих. Простившись благосклонно, Его Высочество направился к выходу, при пении учениками хорватского марша. Государь Наследник изволил сесть в экипаж и направиться кругом здания ко входу на двор, устроенному в виде арки и украшенному вензелями, зеленью и флагами. На дворе уже успели выстроиться ученики гимназии, семинарии, а также, в числе 400 человек, городского j-х-классного, 5-ти начальных училищ и ремесленного. Здесь же были 19 человек из сельских учителей, приехавших по собственному желанию из сел губернии, чтобы видеть Авгу­стейшего путешественника. Когда Его Высочество подъехал к арке, раздалась команда": «Смирно, шапки долой». Государь Наследник, здороваясь с учениками, обошел ряды, при криках: «Здравия желаем, Ваше Высочество» и «ура». Подходя к ученикам город­ского училища, где впереди стояли инспектор училищ Енисейской губернии г. Заостровский, начальники Красноярского и Минусинского городских училищ и преподаватели, Его Высочество изволил принять от г. Заостровского почетный рапорт о состоянии низших училищ, а затем, во время обхода учащих, спрашивал: «Сколько учителей из губер­нии? По собственному-Лй желанию они прибыли из сел?» Взглянув на учащихся, Его Высочество заметил: «в Красноярске довольно учащихся», а, поровнявшись с учениками ремесленного училища, сказал: «и иш/пи ми.ио»; после чего Его Высочество изволил спро­сить, на какие средства содержится ремесленное училище, и есть ли пансион. Обойдя всех учеников, Великий Князь подал руку г. Заостровскому. Отправившись затем, по просьбе директора гимназии, в гимназический сад, Государь Наследник посадил там на память кедр. Перед отъездом Его Высочество разрешил ученикам гимназии и семинарии пройти церемониальным маршем, удостоил их Своего «спасибо» и отбыл со двора гимназии, милостиво простившись со всеми и подав руку директору гимназии. Из гимназии Его Высочество направился в лагерь, где был произведен смотр вой­скам. Па Высочайшем смотру участвовали Красноярские резервный баталион и конная казачья сотня; по прохождении церемониальным маршем нижние чины удостоены были похвалы Его Высочества и им разрешено было выдать по чарке водки. Па том же поле были расположены в двух юртах инородцы Минусинского округа; они были в своих праздничных нарядах и поднесли Его Высочеству вещи, употребляемые в их быту.
За лагерем следовал, снова в самом городе, осмотр выставки, устроенной в зимнем помещении общественного собрания. Высокий посетитель был встречен чле­ном выставочной коммиссии Афанасием Григорьевичем Смирновым, который имел счастие сопровождать Цесаревича и давать объяснения.
В ссльско хозяйственном отделе Его Высочество обратил внимание на хороший наружный вид выставленной пшеницы. При вступлении в помещение промышленного отдела, Наследник Цесаревич был приветствован хлебом-солью депутацией от Красноярского ремесленного общества, представителем которого был ремесленный ста­роста Агапов (удостоившийся получить золотые запонки с бриллиантами). Милостиво приняв хлеб-соль на деревянном резном блюде, Его Высочество начал осмотр выставленных предметов с висевшего у входных дверей в зал колокола, работы мастера Чернышева, и, постепенно обходя столы с вещами, изволил дойти до входа Путешествие на Восток. VI. II
следующей комнаты, где находился стол, покрытый красным сукном, на котором лежал альбом с видами Минусинского музея и рисунками древних металлических орудий. У стола стояли: заведующий музеем г. Мартьянов и Минусинский городской голова г. Кочнев, поднесшие Его Высочеству этот альбом и орудия. Затем г. Мартья­нов имел счастие объяснять Государю Наследнику предметы археологии, привезенные из Минусинского музея, а в особенности значение шаманства и роль шамана в жизни Минусинских инородцев, преимущественно качинцев; а также значение тех предметов шаманизма, которые были вывешены в отделе Минусинского музея, способ камлянья (шаманствования), употребление бубна и ту обстановку, при которой в большинстве слу­чаев действует шаман.
К числу наиболее любопытных коллекции в Сибири относится материал по народной меди­цине Минусинскою края, который представлен в Минусинском музее в виде:
и) Предметов растительного происхождения; как-то сухия травы, корни, плоды, сохраняющиеся в музее так, как они находились у знахарок. Большая часть этих предметов в пучках. Вся коллекция имеет и86 пумерво, которые размешены в музее в глубоких открытых бумажных коробках и банках емкостью около фунта, в порядке русского алфавита.
з) Предметов из царства животных — сырых и полуобработанных. Коллекция состоит из ио нумеров.
Лекарственных веществ минерального происхождения и т. и. Коллекция заключает и., пред­метов.
-|) Разных предметов, употребляемых в народной медицине, всего 7 нумеров.
5) Гербария местной флоры, заключающего полные экземпляры растений, употребляемых в народ­ной медицине Минусинского края. В гербарии 176 видов.
б) Коллекции предметов неместного происхождения, употребляемых местными жителями для ле­чения. В коллекцию вошли только общеизвестные и популярные в народной медицине ве­щества. Всего -|б предметов.
Народно-медицинские средства, находящиеся в употреблении у жителей Минусинского округа, как у русских, так и инородцев, начали собираться еще до основания музея, с 1874 г., Н. М. Мартьяновым. К собиранию этого материхиа для музея привлечены были, кроме сотрудников, еще и торговцы, разъ­езжающие но Минусинскому округу и доставляющие в музей аргеологические предметы. Особенно много доставили в музей из коллекторов этой категории — Кондратии Семечкин, старовер, и Н. П. Юхневич; первый — преимущественно из староверческих деревень бывшей Абаканской и Тссинской волостей, а вто­рой — из разных месте округа. 1
По окончании объяснения, Его Высочество вступил в отделение Красноярского музея, где был встречен г. Матвеевым, и, будучи проведен им в отделы музея, милостиво выслушал просьбу г. Матвеева оставить на память Свой автограф, соизво­лил начертать в особо для сего приготовленной книге «Цесаревич Николай». Пройдя музей, Наследник Цесаревич остановился у щита с железными изделиями артели Абаканского завода. После осмотра их, Его Высочество обошел весь промышленный отдел и направился к выходу из собрания для осмотра лошадей, рогатого скота и некоторых диких животных (лосят, кабарги и козлят), выставленных на дворе, в особо для того устроенных стойлах. * и
1 Заведываюший делами Августейших Детей Их Императорских Величеств генерал-лейтенант Васильковский уве­домил впоследствии г. Енисейского губернатора, что Государь Наследник Цесаревич, сочувствуя полезной и научной деятельности минусинского городского музея и п милостивом внимании к трудам этого музея по выставке оным, имеющихся в нем, редкостей для обозрения Его Императорским Высочеством, во время путешествия Его Высочества по Сибири в 1891 г., соблаго­волил пожаловать означенному музею Свой портрет с собственноручною подписью.
и июня 1894 г. портрет Его Высочества быль привезен в г. Минусинск полковником де-Лазари из г. Красноярска но поручению начальника губернии.
После всего остального осмотрено было женское епархиальное училище, где, при входе, Его Высочество встречен был архипастырем Тихоном, а при вступлении в рекреационный зал, ученицы пропели: «Не имамы иные помощи», и одна из воспи­танниц имела счастье поднести букет живых цветов, обвитый шитым полотенцем и шелковою лентою со словами посвящения. Это училище Его Высочество также изво­лил подробно осмотреть.
По возвращении Наследника Цесаревича домой, хозяин занимаемого дома с семей­ством, II. Г. Бадалов, имел счастье поднести Его Высочеству хлеб-соль на серебряном вызолоченном блюде.
В 7 часов вечера Его Высочество отправился в городской сад, где во вновь устроенном помещении общественного собрания городское общество чествовало Царствен­ного путешественника обедом. Его Высочество, при входе, был встречен заместите­лем городского головы И. А. Матвеевым, гласными и почетными дамами города.
Вечером город был иллюминован, в особенности иллюминациею выделялись дома: занимаемый квартирою губернатора, губернской гимназией, губернским судом, английским магазином, который был освещен электричеством, и И. Г. Бадалова.
Па другой день был назначен отъезд. Проводить Его Высочество прибыли: епископ Тихон, все служащие в местных учреждениях, заместитель городского головы и гласные думы. Войска гарнизона, при хоре военной духовой музыки, были выстроены шпалерами по обе стороны Большой улицы, начиная от дома II. Г. Бадалова. Ровно в 7 часов утра к подъезду была подана коляска.
На первой станции — Заледеевской — Государь Наследник пил чай, которым удостоилась угощать Его Высочество прибывшая туда заранее семья губернатора, а ученицы местного училища имели счастье поднести Его Высочеству простое вышитое полотенце своего рукоделия.
Далее на станции Большой Кемчуг назначен был завтрак, который был устроен во вновь построенном доме местного священника. Перед входом в дом крестьяне этого селения поднесли Государю Наследнику образ Николая Чудотворца, при чем мальчики народного училища стройно пропели: «Спаси, Господи, люди Твоя», а волостной старшина Покровской волости с депутациею от крестьянского населения Ачинского округа поднес Его Высочеству хлеб-соль на серебряном вызолоченом блюде. Вечером, в ю часов последовал въезд в г. Ачинск.
Помехой к полной восторженной встрече был проливной дождь, наполнивший улицы города лужами. Его Высочество первоначально посетил собор, где был встре­чен духовенством с крестом и хоругвями: здесь-же, по случаю вечерней темноты и дождя, были собраны учащиеся женской прогимназии и дети городских училищ. Но выслушании краткого молебствия, Государь Наследник изволил проследовать по иллю­минованной улице в дом купца Максимова, где было приготовлено помещение. Его Высочество, приняв почетный караул, направился к подъезду, где была поднесена городскою думою, во главе с городским головою, хлеб-соль на вызолоченном блюде.
Чуть-же имели счастье представляться волостные старшины с депутацией от крестьян Ачинского округа и инородцы, населяющие этот округ, в своих националь­ных костюмах. Поднявшись по лестнице, Государь Наследник был приветствован домохозяином с семейством, поднесшим хлеб-соль. Здесь же представлился при­бывший сюда Томский губернатор, действительный статский советник камергер Тобизен, так как граница этой губернии находится всего в и8 верстах от г. Ачинска.
По выезде на другой день, т. с. 3 июля из Ачинска, по проезде 13-ти верстного расстояния, на Белоярской станции, Государь Наследник, простясь с генерал-губернато­ром А. Д. Горемыкиным и Енисейским губернатором Д. К. Теляковским, изволил сесть в экипаж с адмиралом Басаргиным, для следования по Томской губернии.
Следуя по Енисейской губернии Государь Наследник на многих станциях, оста­навливался пить чай и каждый раз милостиво жаловал хозяевам по полуимпериалу.
Приводим список лиц, удостоившихся получить награды в Енисейской губернии: губернатор — большой портрет Его Высочества в футляре, в серебряной раме, с собственноручною подписью; начальник губернского жандармского управления, полков­ник Ножин — драгоценный перстень. Заместитель городского головы г. Матвеев получил также портрет Его Высочества в футляре. Красноярский полициймсйстер Соколовский — золотые часы с цепочкою. Золотые перстни, украшенные драгоценными каменьями получили: бывший комендант в Ачинске, советник Губернского Правления Леонтьев; исправники: Красноярский — Знаменский, Канский — Дьяченко, бывший комен­дант на Батовской станции, Минусинский исправник Александрович, помощник Крас­ноярского полициймейстера Энгельбрехт, начальник и отделения Общего Губернского Управления Зсйдель, младший инженер строительного отделения Конакотин, младший архитектор того же отделения Масленников, столоначальники и отделения общего гу­бернского управления Юшков и Климовский, полицейский пристав 2 части г. Красноярска Солдатов, земский заседатель 3 участка Красноярского округа Хмелевский, исправляющий должность земского заседателя 2 участка Канского округа Сычев, столоначальник Канского окружного полицейского управления Чегадасв и уполномоченный компании паро­ходства Сибирякова Ф. Г. Черепанов, — золотые запоики, украшенные драгоценными каменьями: бывший комендант в Большом Кемчуге, начальник 3-го отделения общего губернского управления Мещеряков, исправляющий должность губернского архитектора строительного отделения Фольбаум, бывшие коменданты: чиновники особых поручений при губернаторе — на Тинской станции Попов и в г. Красноярске Васильев, в г. Канске — Енисейский исправник Щеглов, столоначальник 2 отделения общего губерн­ского управления Базилевич, помощник столоначальника того-же управления Курылев, помощник полицейского пристава г. Красноярска Соколовский, — члены по устройству выставки: купец Егоров — перстень, украшенный бриллиантами; ветеринарный врач Дорзст, Кибарт и Мартьянов — золотые запонки, — серебряный портсигар: пристав г. Енисейска Залепугин.
В дополнение к описанию пребывания Цесаревича в Енисейском раионе можно еще сообщить некоторые связанные с этим событием подробности, — напр. о приго­товлениях к двум выставкам (в пределах Енисейского края).
Уже в ноябре месяце 1890 г. по инициативе Губернатора, в качестве председа­теля отдела Императорского Московского общества сельского хозяйства, среди членов означенного отдела возникла мысль об устройстве в июне месяце 1891 г., ко вре­мени ожидаемого посещения Его Императорским Высочеством Государем Наследником Цесаревичем г. Красноярска, выставки сельского хозяйства и промышленности кустарных изделий и местных научных прикладных предметов.
Гак как Красноярский отдел открыл впервые свою деятельность лишь в октябре минувшего года и, имея в своем составе небольшое число членов, при ограни­ченности своих денежных средств, не мог принять на себя всецело расходы по устройству предположенной выставки, то он обратился в совет Императорскаго
Московского общества сельского хозяйства, которому он, согласно своему уставу, подчи­нен в порядке сношений с министерствами, с ходатайством по испрошении у министра государственных имуществ пособия отделу на организацию выставки, для чего средства и были отпущены.
Заведующие местными музеями (Красноярским И. А. Матвеев, Минусинским II. М. Мартьянов и Енисейским А. И. Кытманов) изъявили полную готовность принять посильное участие и уведомили, что пошлют на выставку предметы, но просили оказать им помощь в доставке коллекций. Губернатор убедил торговую фирму Н. И. Гадалова и сыновей перевести бесплатно на принадлежащих ей пароходах из Енисейска и Мину­синска в Красноярск и обратно означенные коллекции, что и было исполнено с боль­шею готовностью и вниманием. Для ознакомления промышленного населения губернии с характером выставки чрез окружных исправников были разосланы программы её. Почти весь отдел сельскохозяйственных растений, состоявший из образцовь их в зерне и колосе, урожая 1890 г., явился на выставке, благодаря этой мере, а в пригла­шении на выставку промышленников г. Красноярска Красноярскому отделу оказал воз­можное содействие полиииймейстер М. П. Соколовский. Заявлений сельских хозяев и промышленников о желании прислать на выставку предметы их производств поступило не много.
Весною, за недостатком свободного времени, Губернатор предложил членам отдела освободить его от председательствования в коммиссии по устройству выставки и поручить последнее члену отдела И. 'Г. Савенкову, изъявившему свое на это согласие. Предложение, конечно, было принято и с июня приступлено к установке экспозитов в здании Красноярского общественного собрания, бесплатно отданном в пользование отдела.
Во дворе, налево от входа на выставку, отвели помещение (в открытых стой­лах) немногим экземплярам скота. Пи сельские хозяева, ни скотопромышленники Минусинского округа, — где наиболее развито скотоводство, — не могли (отчасти вслед­ствие свирепствовавшего тогда «ящура») выставить, что желали.
Находившиеся на выставке лошади не представляли из себя ничего особенного ни по экстерьеру, ни по происхождению; типичною лошадью в Енисейской губернии вообще может считаться лишь местная степная лошадь, но она по своему складу и отсутствию скрещивания с лучшими породами не представляет в настоящем её виде особого типа, заслуживающего внимания. Весьма интересным экземпляром, в зоологическом отно­шении, обращавшим на себя общее внимание, был ь выставленный золотопромышленником Сафьяновым очень красивый, черного цвета, большего роста бык-ублюдок дикого Тибетского быка «яка» с домашней коровой (помесь эта туземцами называется «гайнекъ» или «сарлыкъ»).
Отдел предметов сельского хозяйства, помещавшийся в первой от входа в здание комнате, недурно декорированной зеленью и злаками, вмещал коллекции разных сельско-хозяйственных растений, культивируемых в губернии, а также некоторых про­мышленных продуктов, нескольких орудий земледельческих, пчеловодства и проч.
Образцы хлебных растений в стеблях, собранные от волостей округов (Крас­ноярского, Минусинского, Ачинского, Енисейского и Канского) были расположены для более удобного обозрения и сравнения в их вслечине, на одном большом щите по стене комнаты; под ним сгруппировали в мешечках семена. В группе образцов ржи озимовой и яровой особенно выделялась озимовая рожь «шампанка», как по длине стебля и колоса, так и крупностью и весом зерна (по сравненью с местными сортами
озими она дает урожай, на 6о"/„ больший); точно также яровая рожь «Императорская» на много превышала по своим качествам местную ярицу. Образцы овса, обыкновенно сеясмого в губернии, имея желтый и даже черноватый цвет, мелкие зерна, далеко усту­пали образцам овса, вырощенного из выписных семян (сортов: канадского, француз­ского, австралийского), отличающихся почти белым, желтоватым цветом зерен и их значительною величиною.
Культура ячменя розвита в губернии весьма незначительно. Потребности в улуч­шенных сортах ячменя замечается мало, чему способствует незначительный спрос на него. Можно надеяться, что, при распространении в губернии пивоварения, будет сеяться больше ячменя, а затем, конечно, в интересах экономических потребуются и широко войдут в употребление семена лучших, крупных сортов ячменя.
Большим разнообразием образцов обладала на выставке пшеница, весьма ценная в сельском хозяйстве южных частей губернии, на почвах преимущественно чернозем­ных. Были выставлены образцы пшениц: «длинноволосой», «ташкентки» — сортов хорошо удающихся на почвах влажных, небоящихся засух, — затем «кубанка», «черноколоска», сорта с толстыми (короткими) колосьями, употребляемые для посева на полях с сухой почвой, даже песчано-глинистой, — наконец «голоколоска», «красноколоска», «белотурка» и «переродка»', сорта сеяемыс на почвах: черноземной, глинистой или суглинистой.
Когда и откуда перечисленные выше сорта пшеницы вошли в употребление в Енисейской губернии, неизвестно даже самим сельским хозяевам. Лен и конопля, бывшие на выставке в небольшом количестве образцов (в виде снопов, семян и связок льняного и пенькового волокна различной степени обработки, довольно прими­тивной) уже по своим качествам указывали, что эти важные промышленные растения имеют в местном сельском хозяйстве слабое развитие.
Из выставленных образцов сельскохозяйственных растений наиболее обращали на себя внимание семена ржи, пшеницы Красноярского мещанина Сазанова, вырощенные на его усадьбе близь г. Красноряска, — затем несколько сортов пшеницы (так напри­мер «черноколоски», «переродки») культуры Минусинского мещанина II. Попова: значи­тельная крупность и вес зерен означенных растений, чистота их отделки могли убе­дить всякого, что и в Енисейской губернии, при её суровом континентальном климате и сравнительно кратком лете, возможна отличная культура важнейших сельскохозяй­ственных растений, лишь-бы только были приложены некоторое знание и стремление совершенствовать обработку земли, самой по себе плодородной.
Огородничество характеризовалось очень скудно, ибо, в виду столь раннего вре­мени, как начало июля месяца, пришлось пользоваться случайно сохранившимися продук­тами огородов от урожая минувшего года; правда, были выставлены горох разных сортов, мак, картофель, огурцы, тыква, табак (махорка) в листьях, по образцы их не представляли ничего выдающагося. Вообще обзор образцов сельско-хозяйственных растений приводил к тому заключению, что в губернии особенно в южной её части возможна с успехом культура весьма многих сельско-хозяйственных растений, вводя их в оборот местного сельского хозяйства с целью акклиматизировать, причем не-
1 Особый местный сорт «переродка» представляет из себя ничто иное, как сорт пшеницы «белотурка», видоизме­нившийся при последовательных посевах на Сибирском черноземе, отличном по своим свойствам от чернозема ю.кишроссийского, где упомянутый сорт, при постоянных посевах, сохраняет свои первоначальные качества.
обходимо обращать особое внимание на подбор их, чтобы они не вырождались и нетсря.ии окончательно своих первоначальных качеств, характеризующих тот или другой сорт. Было-бы весьма полезно, ссли-бы сельские учителя, получив подготовку в курсе их образования по полеводству, огородничеству и садоводству, могли распространять среди населения сведения по этим отраслям сельского хозяйства, культивируя при сельских училищах образцы улучшенных семян.
Дендрологический отдел (крайне незначительный) состоял из нескольких об­разцов наиболее важных древесных и кустарниковых пород: сосна, ель, пихта, тополь, осина, рябина, черная и красная смородина, выставленные в молодых экземпля­рах, некоторым образом характеризовали древную растительность губернии, которая хотя и богата лесами, но бедна породами дерев (этот недостаток в местной флоре восполняется богатою, разнообразною травяною растительностью).
На выставке находились два искуственных улья, деревянных с подвижными рамами для сотов; при них лежали орудия для ловли вылетающих роев и для изолиро­вания пчелной матки. Пчеловодство и выделка продуктов этой промышленности развиты в губернии незначительно; более всего оно распространено в Ачинском и Минусин­ском округах. Можно сожалеть, что эта полезная для сельского хозяйства и выгодная отрасль промышленности не имеет еще значительного распространения среди местных землевладельцев, так как для развития её есть все данные: богатая медоносными цве­тами травяная растительность, раскидывающаяся роскошными коврами по плодородным, хорошо орошенным долинам средней и южной частей Енисейской губернии.
Из орудий, употребляемых для обработки почвы, были две местных примитив­ных сохи и один, сравнительно чистой отделки, железный плуг системы «Рухадло» — изделие красноярского кузнеца Поценкера. Улучшенные земледельческие орудия слабо здесь входять в употребление, ибо хорошие урожаи хлебов на почвах невыпаханных, обра­ботанных самыми простыми земледельческими орудиями, нспринуждают пока сельских хозяев помышлять о каких либо улучшенных орудиях; местами лишь в Минусинском округе ползуются плугами, да кроме того в некоторых хозяйствах, даже среди крестьян, особенно у зажиточных, стали применять ручные веялки и жнеи.
Наконец из числа сельско-хозяйственных продуктов находились на выставке разные сорта растительных масл, так напр. маковое, льняное, конопляное, горчичное; тут-жс находились и остатки от растений, служащих для добычи этих масл, идущие на корм скоту.
Образны «русско-швейцарскаго» сыра (приготовлением его занимаются несколько хозяев Минусинского округа), весьма мало распространенного, были удовлетворительного качества. Во всяком случае, развитие сыроварения может иметь будущность, так как флора горных и степных местностей губернии близко подходит к флоре альпийских возвышенностей, и, при разведении хорошего молочного скота, можно надеяться на раз­витие этой полезной отрасли сельского хозяйства.
В следующем за первой комнатой большем зале помещался промышленный отдел, который лишь отчасти давал понятие о скудной, неразвитой местной промыш­ленности. Краткость времени, значительность растояний между густо населенными пунктами губернии и отдаленность мест с промышленным производством от г. Красноярска, не дали возможности многим ничего послать на выставку. Из Канского, Ачинского и значительной части Красноярского округов, а также Усинского и Туруханского краев вовсе не получилось экспозитов.
Предметы производства из стекла были выставлены двумя заводами: Знаменским наследников Коновалова, находящимся в 50 верстах от губернского города, арендуе­мым потомственным дворянином I. А. Омслянским, и Мариинским, в Минусинском округе, потомственной почетной Гражданки Тусевой. Коллекция изделий первого завода заключала в себе разного рода обыкновенную посуду (стаканы, блюдца, рюмки, бутылки разной величины и проч.), выделанную из стекла плохой варки, окрашенного солями в зеленоватый, темно-зеленый, синий, малиновый и другие цвета; было также листовое оконное стекло, но зеленоватое, пузыристое. Если судить по тут-же выставленным отличным материалам, из которых вырабатывается такое стекло, можно было-бы ожидать лучших результатов; но, повидимому, отсутствие хороших мастеров-стекловаров нс дает возможности целесообразно и удачно применять имеющиеся в распоря­жении заводчика доброкачественные матерьялы. Этот-же завод, занимающийся, кроме выделки стекла, также изготовлением изделий из глины, выставил несколько экземпля­ров фаянсовой домашней посуды, глазурованной белою и прозрачною глазурью; по вы­делке посуда среднего качества и далеко уступает таковым-же изделиям сибирского завода Перевалова. Из той-же глины, кстати сказать, прекрасного качества, совершенно отлученной от посторонних веществ, было сделано несколько терракот (возочки, пепельницы, консоли): но и в этой отрасли следует ожидать еще улучшений! Между прочими предметами находились также образцы печных изразцев, тисненых снаружи фигурами из сочетания кривых линий. Наконец из разносторонних предметов про­изводств означенного завода можно было заметить на выставке продукты перегонки дерева и хвоя сосны и пихты. Деготь, скипидар, сосновое, пихтовое масла были довольно чистой перегонки.
Завод Гусевой выставил в большой витрине разнообразные, для домашнего оби­хода, изделия, выделанные из чистого, белого стекла, а также окрашенные в разные цвета и гравированные рисунками; несмотря на свои положительные качества по отно­шению к массе стекла и удачный подбор, упомянутые изделия имели и отрицательные стороны, именно грубо скомпонованные, лишенные изящного вкуса и плохо исполненные рисунки и узоры, что можно объяснить отсутствием на заводе опытных граверовърисовалыциков, которых, к сожалению, и в Европейской России имеется очень незна­чительное число.
Вообще, из обзора стеклоделательного и глинянного производста в губернии, представителями которого явились оба завода, можно видеть, что хотя это местное про­мышленное производство и не достигло в настоящее время своего развития настолько, чтобы удовлетворять всякому спросу и что, хотя самые изделия не соответствуют требо­ваниям изящества, но для жителей Востока Сибири, особенно низшего сословия, изделия эти, по своей сравнительной против привозных дешевизне, вполне пригодны и охотно раскупаются. Все же, если бы владетели этих заводов пожелали поставить деятель­ность их на более широкую ногу, выписав хороших мастеров, то, при наличности в губернии отличных естественных матерьялов, можно было-бы скоро вытеснить при­возную посуду.
Железноделательное производство, находящееся в Енисейской губернии лишь в зачатке, но имеющее прекрасную будущность, благодаря неистощимым богатствам, скрывающимся в недрах земли, было экспонировано на выставке изделиями артели рабо­чих железноделательного Абаканского завода, расположенного в Минусинском округе. Лопаты, кирки, ломы, кайлы, подковы, цепи, сошники, литые чугунные печные дверцы,
в енисейской губернии.
вьюшки, котлы, горшки и прочие предметы и орудия, употребляемые преимущественно на золотых промыслах, — также полосовое, листовое, котельное железо были выставлены упомянутым заводом. Тут-жс находились и образцы эксплоатируемых руд. Качество железа — прекрасное; волокнистость и гибкость сго не уступают железу Тагильских заводов на Среднем Урале; это можно было видеть на выставленных полосах железа, перегнутых в холодном виде в разные петли и узелки, причем не замечалось ни растяжения волокна, ни надлома. Но все-же, во всех изделиях видна примитивность работы и замечается малое стремление расширить круг изготовляемых изделий. Образцом наиболее сложной работы были лишь удовлетворительно сделанные, простые, большие торговые весы. Можно надеяться, что с дальнейшей культурой губернии, при хороших техниках и опытных мастерах, Абаканский завод усилит и расширит свою деятель­ность, начав вырабатывать из имеющихся в его распоряжении минеральных богатств более разнообразные предметы; тогда он будет в состоянии удовлетворить предъявля­емый на них спрос и удешевить то, что ныне приходится приобретать из Европей­ской России.
Винокуренное производство экспонировалось винным заводом В. А. Данилова в Минусинском округе: в особой витрине были выставлены водки, фруктовые наливки и ликеры. Затем пиво-медоваренный завод братьев Даниловых в Красноярске при­слал на выставку приготовленные им сорта пива и меда (пиво выделывается удовлетвори­тельного качества, лучшее в губернии; сорты пива «Венский» и «Экспортъ» можно счесть наилучшими).
Мукомольные вальцовые мельницы Гусевой и Окулова, в Минусинском округе, выставили разных сортов крупчатку, также гречневую муку, очень хороших качеств, не уступающих по выделке таковым же сортам российских вальцовых мельниц.
Далее остается лишь вкратце перечислить разного рода размещенные не по отде­лам предметы различных промышленных производств, так как, вследствие отсутствия связи в характере производств и малочисленности как предметов, так и экспонен­тов по каждому роду промышленности, не являлось возможности группировать какие либо отделы.
Солеваренный завод Скачинского, в Абаканской волости, Минусинского округа, выставил хорошо очищенную столовую соль. Воск в кусках беленый и небеленый выставили: Красноярский мещанин Ларионов, имеющий близь Красноярска небольшой свечной заводя., а также завод Козьминых в Енисейском округе и Енисейский Ивер­ский женский монастырь. Кожевенные заведения Егорова и Толшина экспонировали разного рода кожевенный товар, — как-то, грубо выделанную кожан. обувь, коты (бродни) и прочее, имеющее, преимущественно, сбыт на золотые промысла, в местные тюрьмы и больницы. Шапочный мастер в г. Красноярске, Щербинин, выставил массу фуражек, меховых шапок, мужских шляп разных фасонов (в общем хорошей работы). При посещении выставки Государем Наследником Цесаревичем Щербинин имел счастье поднести Е. И. Высочеству казачью фуражку и папаху собственной работы. Красноярский мещанин Андреев выставил несколько бараньих шуб (барнаулок), выделанных из шкур Минусинских черных овец. Красноярский сапожник Кмито выставил сапоги и дамские ботинки местной работы. Гармония мастера Федорова, седло некоего шорника Грушко — местные изделия, —обе вещи посредственной работы; первая — пестро украшенная и отделанная блестками, с успехом может удовлетворить местных деревенских музыкантов на этом инструменте, — седло же, употребляемое в раз-
Путешествие на Восток. VI.
12
уо ездах верхом по тайге, могло бы быть сделанным не столь тяжелым п более чистой отделки. Лучшая в Красноярске фотография Аксельрода показала на выставке несколько недурных своих работ. Литейный мастер Чернышев, в г. Красноярске, выставил отличной работы церковный колокол, весом в 5 пудов 5 фунтов. Порядочной работы комод и буфет и несколько других вещей находились на выставке, как ученические работы учеников Ремесленного училища 'Г. И. Щеголевой в г. Красноярске; точно также были выставлены переплетною мастерскою учительской семинарии работы учеников первого класса, причем выставленные образцы, по чистоте отделки, не уступали рабо­там хороших переплетных мастерских. Обращала на себя внимание хорошо сделанная школьная скамья с пультом и разборным верстаком, работы Красноярского столяра Комолова.
Особый отдел, частно допущенный на выставку, в видах характеристики труда заключенных, составляли работы арестантов Красноярского тюремного замка. Между ними отличались чистотою работы и хорошим подбором матерьялов: фанированный дубом письменный стол, березовая этажерка, ажурной работы туалет, собранный из мелких кусков дерева, с подвижным зеркалом и шестью рамками для фотографи­ческих карточек, рамки, шкатулка, подставки, также дорожный складной чемодан, ботинки, сапоги, коты, самовар, чайник и чайница из белой жести, для употребления в дороге. Из числа работ арестантов наиболее отличались: вензель из восковых цветов на бархате, с инициалами Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича, вышитая малороссийскими узорами мужская сорочка, дамский капот, вышитый тамбуром; тут-же были выставлены: диванная подушка, украшенная цветами, сделан­ными из лоскутов разных материй, узорчатый ковер из овечьей шерсти, корзинка из еловых шишек, две пары ковриков под лампу, три корзинки из бисера. Оригинальна была вылепленная из белого хлеба и в надлежащие цвета раскрашенная группа-партия арестантов в дороге, состоящая из 12 фигур арестантов и конвоя; тут-же была модель парохода в миниатюре, с человеческими на нем фигурами и всеми снастями, представлявшая из себя подобие дешевой детской игрушки. Наконец в зале-жс нахо­дилась, в виде наглядного указания, пирамида кубов, оклеенная для иллюзии золотою ^бумагою, представляющая собою, по масштабу, половину натуральной величины, количество золота, добытого в Енисейской губернии (со времени начала эксплоатации россыпей по 1891 г.). Наибольшее количество золота добыто в системах Енисейского округа: с 1858 г. — 26,431 пуд; Минусинского округа с 1834 г. — 2115 пуда; Ачинского с 1733 г. — 970 пудов; Красноярского с 1876 г. — 76 пудов и Канского округа с 1873 г. — 15 пудов.
Далее в остальных трех рядом расположенных комнатах поместились коллек­ции трех местных музеев: Минусинского, Красноярского и Енисейского, явившихся на выставке представителями научных и отчасти кустарно-промышленных предметов.
Минусинскому музею, бесспорно, принадлежит первое место между упомянутыми музеями, как по количеству и разнообразию выставленных предметов, так и по тому значению, какое они имеют в том или другом отношении. Для своего размещения он занял две комнаты. В первой находились отделы: археологический, этнографиче­ский и промышленный, во второй — кустарный, сельско-хозяйственный и небольшая часть естественно-исторического (минералогический и зоологический).
По средине первой комнаты, на особой подставке, был поставлен манекен шамана у инородцев качинцев. Шаман, одетый в свой обрядовый костюм, род плаща,
из коричневого простого сукна, с массою на нем ленточек, лоскутков, колокольчи­ков и побрякушек, более всего обращал на себя внимание посетителей. Головной убор его состоял из красного суконного колпака, конической формы, с пучком совиных перьев па верхушке. Крылья этой птицы, безусловно необходимой в костюме шамана, привешиваются с боков, за лапы, на длинных лентах или тесьмах к спине. В правой руке шамана была колотушка — деревянная лопаточка, обтянутая кожей с шерстью, — которою он ударяет по бубну. Бубны лежали на подставке, и один из них у левой руки шамана. Разные другие принадлежности этого жреца инородцев, употребляемые им при комланьи, как то: цветные ленточки, прообраз злых духова, (шайтанов), изображения людей, животных, птиц, рыб, змей и других, были разве­шены по стенам арки и над нею. Тут-же над одним из окон висела акварель­ная картина художника Станкевича, изображающая сцену посвящения шаманом лошади в ишки\ Влево от шамана стояла стеклянная витрина с весьма интересною коллекциею предметов соиотского быта. Здесь посетители знакомились с изображениями бурхапов (идолов) самой разнообразной и причудливой формы; одни из них были копии — из гипса, другие — металичсскис; кроме того бурханы были вышиты на тканях. Рядом с бурхапами помещались жертвенная чаша буддистов, бронзовое изображение Будды, дере­вянные фигуры разных животных (лошадь, корова, верблюд и другие) преимущественно тех, которые употребляются при жертвоприношении, бараньи лопатки на шкурке, с написанными на них жертвенными молитвами, чаши и другие предметы религиозного культа соиот. Не менее любопытны: игра в домино, шахматы из агальматолита, в виде зве­рей, птиц и других фигур, и письмена, имеющие некоторое сходство с очертаниями китайских знаков. Вправо от шамана такая-же стеклянная витрина с предметами быта качинцев. Интерес этой этнографической коллекции заключался, между прочим, в пскустве качинок вышивать по плису и бархату, без всяких приспособлений, импрови­зируя, тог или другой рисунок во время самой работы. Дополнением к этой кол­лекции служили манекены качинца и качинки в их национальных костюмах, а также манекены соиота и соиотки.
Археологический отдел, помещавшийся в этой-жс комнате, был самый значитель­ный по числу предметов. О его богатстве свидетельствовала масса различной формы и величины каменных, железных, медных, бронзовых, серебрянных и золотых вещей. 'Гут находились каменные топоры, тесла, терки, жернова, стрелы, скребни, ядрища (nucleus); медные топоры (кельты), медные и железные кинжалы, ножи, наконечники стрел, кистени, копья, боевые молоты (чекканы), сверла, головные шпильки, пряжки, застежки и многие другие оружия и украшения древних аборигенов Минусинского края и смежных с ним частей Сибири. Из предметов древне-китайских обращали на себя внимание металлические зеркала, назначение которых было отличное от наших современных зеркал. Из выставленных зеркал одни принадлежали к числу священных и упо­треблялись при жертвоприношениях, другие служили наградою за добродетель, за долго­летие, военные подвиги и т. п., иные-же для защиты во время боя груди, спины и плечь, для чего и прикреплялись к этим частям тела за ушко, находящееся на неполированной стороне зеркала. Между другими предметами китайской древности интересны монеты, медали, особенно пайцзе, золотые и серебряные вещи.
1 Панк, священная лошадь, охраняющая степные косяки инородцев оти. всех зол и несчастий. Ни олна женщина, даже девушка, не имеет права не только ездить верхом на пей, по даже сесть на нее.
Древние костяные изделия — наконечники стрел, шилья, иглы, застежки, кружки, заостренные орудия и проч. — помещались в небольшом столике под стеклом. Все стены и колонны этой комнаты были покрыты картинами и рисунками древних орудий, памятников, письмен, могил (курганов); карнизы комнаты — увешены массою древних железных удил. На верху выставленных витрин помещались найденные в земле медные и чугунные котлы, чаши, укны, разные глиняные горшки и сосуды.
При входе в кустарно-промышленный отдел у стен арки стояли две небольшие витрины; в одной из них, в стеклянных банках, находились разные сорта крупи­чатой муки парового крупчато-делательного завода купца Гусева, а в другой крахмалъматериал для патоки и простые пряники, приготовленные из последней, производство завода крестьянина Пашенных, в Минусинском округе. Кустарно промышленный отдел заключал в себе массу самых разнообразных образчиков тканей (льняных, шерстяных и других), выделываемых крестьянами Минусинского округа. Некоторые из этих тканей имели поразительное сходство с трико, сарпинкой, гарусной мате­рией и т. п. Значительное количество различных поясков и кружев достаточно свиде­тельствовало об искусстве и вкусе кустарппц Минусинских деревень. Здесь-же были развешаны кожаные и веревочные шлеи, веревки и другие предметы, необходимые в крестьянском хозяйстве.
Минералогическая коллекция, помимо разных горных пород, встречающихся в Минусинском округе, отличалась большим разнообразием мраморов весьма красивых цветов, начиная с чисто белого, красного с белым, до темного, почти черного цвета с белыми крапинами. Тут-же находились горные породы, сопровождающие золото, золо­тоносные россыпи и небольшие слитки золота. Зоологическая коллекция, небольшая по числу экземпляров и видов животных, обращала па себя внимание изяществом поста­новки чучел животных, между ними особенно выделялись соболь, горностай, ласка, колонок и другие работы известного Московского таксидермиста Лоренца. Верхняя часть шкафа, в котором помещались чучела животных, была занята шкурками тех-же хищных зверьков.
Смежный шкаф наполнялся хлебными растениями в колосьях, па нижних-же полках стояли стеклянные банки с семенами тех-же растений.
Что же касается Енисейского музея, то его этнографический отдел довольно обстоятельно знакомил с тунгусами. По стенам и на вешалках размещалась разно­образная меховая одежда тунгусов: унты, шитые бисером пояса, рукавицы, орудия охоты — стрелы с различными железными наконечниками, луки, лыжи, пальма (род секиры), таяк и другие. Здесь также фигурировали предметы шаманизма у тунгусов, как-то: железная корона шамана, вместо шапки, нагрудник с побрякушками и без них, изображения животных, птиц и т. п. из железа, бубен незначительной величины и очень изящной работы, шитый бисером из оленьей кожи костюм шамана. Вообще все эти предметы резко отличались от таковых в Минусинском музее. Золотопро­мышленный отдел состоял: из моделей машин (золотопромывальной и водочерпатель­ной, вашгпрта [тачки, таратайки, бутары]); из горных пород, содержащих золото и сопровождающих его; по стенам было развешано несколько картин, знакомивших с некоторыми спенами на золотых промыслах.
Енисейский музей, подобно Красноярскому и Минусинскому, выставил шкурки и чучела животных и птиц (выдра, песец, северная гагара, белая куропатка идругие), но все они далеко уступали в изяществе постановки и естественности позы таким-же
препаратам Минусинского и Красноярского музея. Большее внимание посетителей сосредо­точивалось па двух клыках (бивнях) мамонта, расположенных у входа арки. Один из бивней, чрезвычайно хорошо сохранившийся в мерзлой тундре, темно-коричневого цвета, казался полированным, до того была ярка и блестяща его поверхность, другой значительно светлее меньших размеров, не имел такого яркого блеска. Вес первого около 4 пудов, второго не больше 3 пудов. Промышленной отдел состоял лишь из нескольких выделанных кож, подошв и сшитых из этих материалов про­стой обуви и рукавиц.
Красноярский музей явился представителем исключительно палеонтологических предметов. Разнообразные кноррии, лепидодендроны, куски окаменелого дерева, раковины и кораллы в известняке из окрестностей села Торгашино, отпечатки растений из деревни Кубековой и многих других наполняли собою шкаф и небольшие этажерки.
Посреди комнаты, на особой подставке, помещался череп мамонта, найденный между Красноярском и селом Коркино, в так называемом «коровым логу». На ступеньках этой-же подставки располагались отдельные кости скелета мамонта, добытого в 1889 г. в марте месяце около села Сухобузимского (в 8о верстах от Краснояр­ска). Из них некоторые совершенно целы, другие — сильно повреждены, цвет их синегрязный, от продолжительного лежания в сырой мергельной глине. Между выстав­ленными костями находились: бивни, тазовые кости, крестцовая, поясничный, спинной, грудной, первый и второй шейные позвонки, бедро, голень, лопатка, плечевая кость, пред­плечие и один из фалантов пальцев. Особенного же внимания заслуживает крестцо­вая кость, вполне сохранившаяся. Обыкновенно она подвергается разрушению прежде всех других костей скелета мамонта и потому нахождение её составляет своего рода достопримечательность. Известный палеонтолог, член Императорской С.-Петербургской Академии наук, И. Д. Черский, в проезд свой в апреле 1891 г. чрез г. Иркутск, нашел крестцовую кость мамонта в палеонтологической коллекции музея ВосточноСибирского отдела географического общества, причем заявил, что это лишь третий экземпляр из числа виденных им раньше таких костей. Такое заявление ученого даст полное право считать крестцовую кость мамонта в Красноярском музее четвертою, что в свою очередь, имеет весьма важное значение в научном отношении. По стенам комнаты и на подставках были размещены черепа допотопного зубра (bos priscus), носо­рога (rhinoceros tichorhinus) и другие. Косяки окон украшались довольно красивыми под­ставками с чучелами и шкурками на них местных пород птиц. Между чучелами более всего выделялись группа тетерев, косач и тетерка па-току, группа мелких пев­чих птиц и филин.
Археологические предметы были повторением таких же в Минусинском музее, а потому и подробное указание на них совершенно излишне. Этнографический отдел состоял лишь из гипсовых масок Минусинских инородцев (качинцы, сагайцы) и сцены из домашнего быта остяков, с их чумом, женами, нартами и картиной угощения.
По менее (конечно, относительно говоря) труда и внимания чем в Красноярске потрачено было и в Ачинске. Краткое описание предметов, находившихся на выставке, приготовленной к приезду туда Наследника Цесаревича 2го июля 1891 г., составлено было помощником акцизного надзирателя Семеном Михеевичем Аркановым. Из-за про­ливного дождя и позднего прибытия в город, Августейший путешественник, к сожа­лению, не мог тотчас осмотреть выставки а рано утром (согласно неумолимому
маршруту) Его снова ожидала утомительная дорога!
На маленькой выставке образовано было 7 отделов:
I» отдел Естествсчшо-Историческиии.
Пй Шй ИѴй
ѴЛ ѴИй ѴПй
)) )) » » » »
Сельско-хозяйственно-промыиплснныии.
Древностей.
Рыболовства и звероловства.
Строительных материалов.
Крестьянских работ.
Разных предметов.
Положительно трогательно, сколько старания и любви к делу потрачено было па их устройство. Для характеристики стоит заимствовать из Аркановского описания хотя-бы отрывок.
Вход декорирован гирляндами и зеленью. — Входят в отдел сельско­хозяйственный, где прямо пред входом, красиво убраны цветами и зеленью портреты Их Величеств и Наследника Цесаревича; в этом отделе эффектно декорированы стены и окна полотенцами работы Ачинских девушек и женщин в русском вкусе, затем над средним столом возвышается пирамида из литовок, вил, граблей с овсяным снопом на верху; на право — льняное производство, далее шерстяное и овчинное, а па лево расположены культурные семена, гончарный отдел, и кустарные изделия.
В отделе естественно-историческом, помещающемся в отдельной комнате, бро­саются в глаза кости допотопных животных, и в числе их лоб с рогами bovis prisci (latifrontis) — прародителя зубра — и нижняя челюсть мамонта, прекрасно и вполне сохранившаяся —даже с 2 зубами; затем тут-же помещаются коллекции в 3 шкафах, из которых один заключает коллекции минералов, в другом наклеены на бумаге растения, и в третьем стоящем посреди комнаты, расположены зоологические коллекции, из которых обращает на себя внимание верх витрины, убранный крупными представи­телями птиц (гагарой морской — 2 экземпляра, филином, совой и др.). — Тут-же на полу разостлана шкура 5 аршинного медведя и стены украшены головой марала с рогами, на которых развешаны шкуры зверей, водящихся в Ачинском округе. Ботаническая витрина убрана с боков живыми цветами, и над ней три рамки с представителями лесной растительности в миниатюре. — Древности заключены в небольшой витрине и помещаются в комнате, ведущей из сельско-хозяйственного отдела в рыболовный. — В этом последнем по средине комнаты поставлен искуственный бассейн с живыми рыбами, обнесенный дерном, камнями и мхом, и вся комната — небольшая — декорирована сетями и рыболовными принадлежностями, из которых видное место занимает остяцкая лодка «душегубка»; над бассейном повешена люстра с зелеными фонарями, — осве­щение вечером при зажженных свечах производит сильное впечатление. — Более про­сторная следующая комната занята строительным отделом, куда помещены породы леса и полезные ископаемые, употребляемые в качестве строительного материала в Ачинском округе; чтобы показать, что для устройства железной дороги в Ачинском округе не встретится затруднений в материале, представлена модель земляного железно-дорожного пути с положенными на нее шпалами (в ’/3 натуральной величины) во всю длину ком­наты, тут-же около пути самые шпалы в натуральную величину (были-бы и рельсы, если-бы железные заводы уже существовали в Сибири!).
Самым бедным, менее всего принаряженным является последний отдел — отдел арестантских работ. Здесь заметнее других предметов план кирпичнаго
при тюремном замке завода, который был основан в 1889 г. п<> инициативе местного исправника А. П. Петрова,
Округ был представлен на 2 географических картах — физической и промы­словой, па которых помещены краткия статистические сведения следующего характера:
Пространство: 4994 тысячь десятин 979 квадратных миль
Пародонасе.иение: 43>74° мужских -|37,505 женских — 81,245
45,474 Десятины
Сенокоса 23>°94
Лесу 63,067 десятинъ
Неудобного .... 17,300
обоего пола — почти 83 человека иа
и квадратную милю.
, 78>47О лошадей, 40,523 коров, 99,597 овец, 29,675 свиней, 1561 коз.
Скотоводство; -
почти и на человека 0,5 1,2.
Носам. —• Всего 108,410 четвертей: 18,000 ржи, 22,500 яроного, 27,600 пшеницы, 28,500 овса,
7100 ячмена, 500 гречихи, 4100 проса.
Эти и прочия сведения найдены оффициальным путем и относятся к 1888 г.
Выставка составилась из предметов, принадлежащих музею, и собранных, благо­даря трудам и заботам Ачинского исправника А. П. Петрова, в округе от местных жителей.
Деятельное участие в устройстве и классифицировании предметов принимали Арх. Арс. Лункин и В. К. Тульпа — учителя местного городского училища, и особенной по­хвалы заслуживает энергичная гг неустанная деятельность Иннокентия Павловича Смирнова, студента Императорского Томского Университета.
Очень трогательны иные воспоминания о проезде Е. И. Высочества по Сибири. Вот, например, одно письмо автору книги «На Востокъ»:
Узнавши из газет, что вы пишете историю кругосветного Путешествия Государя Наследника Цесаревича, я осмеливаюсь представить на усмотрение ваше записанные мною 3 июля 1891 г., когда мне шел четырнадцатый год, впечатления о высоком счастии какого я удостоилась лицезрением обожаемого Его Императорского Высочества; конечно мои заметки не дадут вам материала для предпринятого вами труда, особенно в слабой форме изложенные, но счастие, выпавшее на мою долю, так велико, что если я доживу и до юо лет, все моменты и ощущения, пережитого мною тогда времени, останутся свежими и неизгладимыми до гробовой доски.
Крестьянская дочь Евдокия Манясурина, окончившая курс пропи.чназии с от.тчием.
Город Ачинск Енисейской губернии, 28 мая 1895 г.
Характерное описание ожиданий и встречи нарочно печатается без изменений: «Еще с первых чисел мая у нас начались приготовления к встрече Драгоценного Путе­шественника. Начали поправлять мосты, дороги и в городе и в окрестностях, такъкак говорили что Его Высочество будет осматривать окрестности верхом, для чего везут с Ним седло с принадлежностями. В это время у нас вч, прогимназии нача­лись экзамены. Только и разговора было о том, что будет готовиться у нас к встрече Наследника. Сначала думали вышить и поднести Его Высочеству ковер, но переменили это намерение, потому что ковер вышивала Красноярская гимназия, и решили вышить диванную подушку. 15 июня у нас был акт, я кончила курс отлично. После акта я, с помощию немногих, приступила к исполнению работы (подушки) немедленно, так как времени оставалось не особенно много. Работа подвигалась, а мы, прогимна­зистки, в то-же время занимались спевкою вместе с учениками городского училища,
чтоб порадовать Дорогого Гостя чем можем. Мы пели: «Коль славенъ». — «Боже Царя храни». — «Многи лета». — «Славься, славься наш Русский Царь». — «Спаси Господи люди Твоя». В городе, между тем, шли усиленные приготовления: строили триумфальные ворота но Красноярской дороге против Казначейства, откуда должен был ехать Его Высочество, а на реке Чулыме строили новый, украшенный балдахином, паром для Его Высочества; в то-жс время улицы и площади выравнивались, вообще готовились как могли. Эти приготовления, начавшиеся с первых чисел мая, продолжались до 29 июня, а 29 июня (в субботу) все приготовления были кончены и, благодаря прекрасной погоде, в воскресение после обедни почти все население города отправилось гулять за город, на гору но Красноярской дороге, откуда прекрасный вид на город и окрестности. Краси­вая декорация представлялась оттуда глазам зрителей. С одной стороны густая, старая, березовая роща, с другой большие здания украшенные гирляндами, флагами и вензелями; далее триумфальные ворота красиво убранные с развевающимися флагами, похожими на хоругви; внизу город красиво декорированный, а на дальнем плане, на запад, пред глазами река, луга и дальние горы. Город пестрел от разноцветных флагов; все это напоминало об ожидании чего-то необычайного, торжественного; все было убрано чисто, даже изящно, все торжественно ожидало Дорогого Гостя. Вообще, город принял вид, чистоту и красоту необычайные, какое-то особенное оживление замечалось во всем и во всех!... Таким представлялся город за день до приезда Наследника Цесаревича. В 6 часов вечера 30 июня к дому купца Максимова, в котором была приготовлена квартира для Его Высочества, прибыли с одной стороны солдаты, а с другой ученики городского училища и прогимназистки для репетиции ожидаемой радостной встречи; сна­чала репетировали солдаты, потом мы пели; репетиция окончилась блистательно, народу была масса, горожан и из окрестностей; в 8 часов вечера мы отправились в поле за цветами и возвратились назад, нагрузивши полные телеги. Цвети были оставлены в прогимназии. Па другой день (и июля) с раннего утра до вечера мы были заняты украшением комнат прогимназии (плели венки, гирлянды и т. д.); день был ясный, но под вечер небо покрылось тучками; ночью был небольшой дождик, но декораций нс попортило. Наступил давно ожидаемый день 2 июля (вторник). По всей дороге от квартиры Его Высочества до Собора сделана была искусствсная алея, стояли невысокие столбики, соединенные веревками, перевитыми гирляндами зелени, и украшенные цветами, цветами же устлан был и пол; алея украшена была густо флагами. С раннего утра нарядная молодежь, собравшаяся из города и соседних деревень, весело разгуливала по улицам. Дамы брали билеты, чтобы присутствовать при посещении Наследником Цесаревичем Собора.
«К 5 часам мы, прогимназистки, все в форме явились в прогимназию. В 5*/з часов пронесся слух, что Его Императорское Высочество будет в Ачинске не скоро. Подушку подносить были выбраны воспитанницы третьего и последнего класса нашей прогимназии: я, и ассистентками у меня по обе стороны Петелина (дочь чиновника) и Киселева (дочь купца). Я должна была приветствовать Его Высочество небольшею речью. В 6 часов все прогимназистки вместе с учительницами отправились к квар­тире Его Высочества на площадь, она была буквально покрыта народом; но тучки, вне­запно набежавшие, придавали этой праздничной картине какой-то таинственный вид. Часов в семь из прогимназии вышла начальница, неся в руках подушку, завернутую в белую салфетку. Проходя мимо учениц, она махнула нам троим рукой. Мы последовали за ней в верхний этаж квартиры Его Высочества; вошли и осмотрелись:
все блестело, улыбалось и приветствовало, каждый уголок ликовал. Нам пришлось томительно ждать приближения момента радостного события. Погода, между тем, стала портиться. С 8 часов начал сеяться мелкий дождик (в это время все ученицы, кроме нас троих, ушли в Собор); к девяти часам дождик прекратился; тучи, между тем, сгущались более и более и, наконец, обложили небо со всех сторон. Площадь между квартирой Цесаревича, Собором и магазинами была освещена разноцвет­ными фонарями, шкаликами и плошками. В половине юго наступила совершенная тем­нота, послышался глухой, отдаленный раскат грома, который, усиливаясь все более и более, загремел, наконец, на подобие пушечных выстрелов; темный небосклон поми­нутно озарялся ярко-светлыми зигзагами молнии; без пяти минут в ио часов пошел частый дождик, плошки начали понемногу гаснуть. Дождь же все усиливался и нако­нец превратился в ливень, который окончательно залил иллюминацию. Настала непро­глядная тьма: «зги не видать».
«В ио часов вечера, во время этой всеобщей мглы, восторженные крики народа возвестили о прибытии Августейшего Гостя в Ачинск. Вся толпа кинулась к Собору, оглашая воздух радостными кликами «ура», все сердца забились единодушным востор­гом ... Крики прекратились лишь тогда, когда Его Высочество вотол в Собор.
«Через несколько минут Его Императорское Высочество отбыл из Собора и на­правился в квартиру. По левую сторону ворот (от входа) стоял почетный караул, состоящий из солдат местных команд. Мы не могли наблюдать что происходило, когда Его Высочество подъезжал к квартире, только слышали радостные и беспрерыв­ные «ура» народа, (к которому присоединились теперь и солдаты) сливавшиеся с раска­тами грома. Проливной дождь продолжался. Мы трое стояли в каком-то оцепенении, в розовом тумане; сердца бились учащенно, взоры устремились на входную дверь; но глаза наши до того были отуманены радостным чувством, что мы и не заметили как Его Высочество прошел из передней в кабинет, а оттуда уже вошел в зал. Здесь Ему представились некоторые, выборные лица и, затем, Он направился к нам, сто­явшим с подушкою на виду. Боже! в первый раз в жизни мною овладело непо­нятное, неиспытанное, томительно-сладостное чувство; глаза блестели слезами, сердце радостно билось... Его Высочество подошел к нам, я произнесла, поднеся подушку: «Ваше Императорское Высочество, осчастливьте принять эту подушку работы учениц Ачинской женской прогимназии». Наследник Цесаревич милостиво принял подушку и, передав се адыотанту, обратился к нам со словами: «Потрудитесь поблаюдарить ваших учениц.»
«Я едва могла расслышать эти слова, потому что все мое внимание было обращено на Того, которого все ожидали с таким нетерпением и встречали с беспредельным чувством радости и восторга. На другой день я проснулась очень рано, потому что Августейший Гость наш, по слухам, имел отправиться по утру. Хотя небо не со­всем очистилось от тучь, но воздух был теплый и чистый. Я проворно оделась и почти бегом побежала к квартире Наследника, а оттуда уже на берег Чулыма, реки сажен 6о—70, в седьмом часу утра, и застала Его Высочество со свитою уже на па­роме. Вот они сошли с парома . . . сели в экипажи . . .
«Его Высочество махнул, стоящим на берегу, своей белой фуражкой и экипаж покатился по зеленому лугу и увез нашу радость, нашу надежду . . .
«Я с грустью в сердце возвратилась домой и весь этот день была в возбуж­денном состоянии, горько сожалея, что и петь нам не привелось и все труды по иллюПутепиестше на Восток. VI. В
минации и украшению города не удались, и что мы больше никогда, никогда не увидим обожаемого Наследника . . .
В виду того, что при проезде г. Красноярском местная семинария не была осчастливлена посещением, не могла своевременно (по явному печальному недоразумению) поднести тщательно составленный гербарий и пропеть составленную липами из педагоги­ческого персонала кантату (ее брали на просмотр в Иркутск и там исполнили чужое произведение), справедливость требует по крайней мере хоть здесь воспроизвести таковую.
ПРИВЕТСТВИЕ воспитанников Красноярской учительской семинарии ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЫСОЧЕСТВУ ГОСУДАРЮ НАСЛЕДНИКУ ЦЕСАРЕВИЧУ и
ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ НИКОЛАЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ, и июля 1891 г.
.. | В. А. HtiKiuncKoti,
ona и ц ’f. Савенкова. Музыка Н. А. Вяхирева,
Maestoso con solennita.
Soprani
Alti
Tenori
Bassi
Piano.

соп afflizione


f con enlusiasmo

иеп, >

Память об Августейшем проезде глубоко врезалась в память всех свидетелей и участников его, вспыхивая по временам с новою силою, когда в край приходила весть, что и Цесаревич продолжает вспоминать о нем, являя особо милостивые знаки Своего внимания. Так было, например, в Красноярске в 1893 г.
В Духов день, после обедни в церкви мужской гимназии, при массе молящихся, на дворе гимназии, где было устроено по средине возвышение, убранное зеленью и цве­тами, для совершения молебствия, состоялось торжество приема портретов Государя Наслед­ника Цесаревича, пожалованных учебным заведениям. Около 12 часов во дворе гим­назии собрались воспитанники мужской гимназии, учительской семинарии, духовного училища и воспитанницы женской гимназии и епархиального училища. Все собравшиеся учащиеся были размещены в известном порядке, при чем воспитанники прошли под руковод­ством своих преподавателей гимнастики, гг. офицеров местного баталиона, в строй­ном порядке на свои места. Погода в этот день была прекрасная, что еще более увеличивало радостное, ликующее и торжественное настроение учащихся и собравшейся публики. Торжество открылось словом преосвященного Александра, епископа енисейского и красноярского, который, приветствуя в своем слове учащихся с выпавшей на их счастливою долю Царской милостью, указал в тоже время на важное педагогическое значение Царского подарка. По окончании слова, преосвященным Александром совершено было соборное с городским духовенством молебствие, сопровождавшееся стройным пением смешанного хора всех учебных заведений. Вслед за окончанием молебна происходила раздача портретов Государя Наследника Цесаревича, причем портрет пере­давался начальнику учебного заведения начальником губернии в присутствии его преосвя­щенства. Каждый из начальников учебных заведений, приняв портрет, прочитывал адрес поднесенный Его Императорскому Высочеству Государю Наследнику. Не имея возможности, поместить здесь адреса всех учебных заведений, которые удостоились получить портрет Его Высочества, мы приводим только часть адреса, прекрасно произ­несенного директором учительской семинарии И. Т. Савенковым:
Этот драгоценный дар не только будет напоминать светлый образ Первого Сына Отечества, которого и семинария имела счастие лицезреть, но и будет указывать идеал верноподаниичества и христианского служения России младшим сынам Отечества, отдаленным от Трона только об­ширностию пространств Империи. Усилив труд на своей скромной чреде, строго блюдя заветы Святой Православной церкви, сея семена добрые, по слову Божественного Учителя, усугубив ревность в служении Богу, Царю и Отечеству, народные учители — питомцы красноярской учи­тельской семинарии, и их воспитатели, с помощию Господа Бога, имеют твердую надежду пре­быть всегда достойными этого знака Высокого благоволения. Склоняемся долу пред Вашим Императорским Высочеством и смиренно просим Вас повергнуть к стопам Их Императорских Величеств, Державных Родителей Ваших, верноподданические чувства благодарения за Высочайшую милость лицезрения Священной Особы Их Возлюбленного Сына, Наследника Российского Престола.
По окончании раздачи портретов представителям учебных заведений, губернатор сказал, приблизительно, следующее:
Передав учебным заведениям пожалованные Его Императорским Высочеством Государем Наследником Цесаревичем портреты Его Высочества, с собственноручными подписями в память посещения Его Высочеством учебных заведений, во время путешествия по Сибири, я считаю прият­ным долгом принести учащим и учащимся мое искреннее поздравление с таковым знакомь Высокого внимания Государя Наследника Цесаревича.
По поводу настоящего торжества я признаю соответственным обратиться к Вам, воспи­танники и воспитанницы.
Несомненно, что вы, в виду столь дорогого для Вас внимания со стороны Государя Наследника Цесаревича приложите все Ваши усилия и старания быть достойными этого драгоценного дара, приготовляя себя в правилах веры и благочестия верноподанными сынами Царя и Отечества. Считаю ныне необходимым обратиться и к воспоминаниям пройденного нами жизненного пути впродолжении 2-х последних лет, со времени проезда Его Высочества по Сибири: вспомним, что но Высочайшему повелению объявлено было Государем Наследником Цесаревичем, со всту­плением в пределы Сибири, в ознаменование посещения Его Высочеством Сибири, облегчение в участи ссыльных, составляющих большую часть сибирского населения; тогда-же Его Высочеством положено было начало закладке. Сибирской железной дороги, этого великого пути, имеющего соединить восточные окраины Российской Империи с её западными окраинами и имеющего слу­жить развитием в Сибири наук, искусств, промышленности и торговли; Государь Наследник Цесаревич изволил принять на себя продолжение этого дела, вступив с Высочайшего соизво­ления в председательство Комитета по постройке железной дороги; в последнее же время Его Высочество изволил принять на себя заботы по населению необъятных пространств Сибири, обратив милостивое Свое внимание на движение переселенцев, обеспечив продовольствие их и санитарные условия по переселению. Итак в чувствах глубокой признательности воскликнем: да здравствуют Родители Государя Наследника Цесаревича, Их Императорские Величества, Государь Император и Государыня Императрица! да здравствует Его Императорское Высочество, Государь Наследника Цесаревич! да здравствует вся Августейшая Царская Семья! Ура!
•
Речь начальника губернии Л. К. Теляковского была покрыта дружным и долго несмолкавшим «ура!» Учащиеся пропели гимн «Боже, Царя храни», который был закончен также восторженными кликами и детей, и присутствовавшей публики. Гимн был повторен военным оркестром. Торжество закончилось маршем и учащиеся также стройными рядами отправились в свои учебные заведения, чтобы и там присут­ствовать при приеме портрета Его Высочества.


В ТОМСКОЙ ГУБЕРНИИ.
З'го июля в 7*/а часов утра Государь Наследник Цесаревич изволил выехать из города Ачинска а в у‘А часов въехать в пределы Томской губернии. Прибыв на первую почтовую станцию этой губернии, в селе Красноречинском, Его Императорское Высочество вошел в местный храм Св. Михаила Архангела и отстоял краткий молебень.
В и2*/а часов Его Высочество прибыл в село Большой Косуль, где, в особо для сего устроенном шатре, был сервирован завтрак; в 4 часа, в селе Тяжине Наследник Цесаревич пил чай, а в 8 часов вечера состоялся приезд в г. Мариинск.
Бывший Каинский окружный начальник (Томской губернии), А. Д. Ляпустин, командированный во время Августейшего проезда в западную часть Мариинского округа, любезно прислал автору сочинения «На Востокъ» свои воспоминания о знаменательных днях ожидания и встречи: «С половины июня и вплоть до 1го июля, почти непрерывно, шол дождь, который размываль тракт и тем усложнял приготовления. Хотя это ненастье тревожило всех, но нисколько не обескураживало крестьян, напротив вызы­вая во всех двойную энергию на борьбу с природою. Крестьяне говорили, что «нужно во чтобы то ни стало сделать все хорошо, а то что же выйдет: ждем Великого Гостя и не справимся, это будет уже стыдобушка; ведь когда мы и простых гостей ждем к себе, так и то во избе подметем и вымоем пол, а тут то сам Бог велит!» Когда стали выбираться самые лучшие почтовые ямщики, по станциям для экипажа Его Высочества, то нс мало было затруднений — кому отдать предпочтение: на каждой станции почтовая гоньба отбывалась на артельных началах, вследствие чего было но несколько самостоятельных хозяев и ямщиков, и каждый из них хотел непременно быть первым ямщиком и везти Его Высочество. Наконец ямщики были выбраны. Только
что выборы эти окончились и началась выездка лошадей, как один из ямщиков Подъельничной станции, непопавший в ямщики под № и, еврей Лсйзеров, человек почтенный, и которому страшно хотелось быть почетным ямщиком, заявил мне, что он купит нарочно пятерку особых красивых лошадей, лишь бы ему дозволено было провезти Его Высочество и что он провезет Его всю станцию, без всякой перепряжки (между Подъельничной и Бирикульской станциями назначена была, на половине пути, под­става). Так как списки назначенным ямщикам были посланы уже мною, для сведе­ния начальнику губернии, и изменений более не хотелось делать, то я отклонил его хода­тайство. Спустя пять дней Лсйзеров заявляет, что он съездил на прииски и купил за юоо руб. пять серых лошадей и просил посмотреть их, при чем предложил, для опыта, проездку на них. По осмотре и испытании все лошади оказались действительно прекрасными и сильными. Затем, после проездки, Лсйзеров сделал еще один сюр­приз, который совсем подкупил меня в пользу допущения его в ямщики под № и. Оказывается, что для всех пяти лошадей у него куплена была новая, красивая сбруя, с серебряными насечками и набором, а также и дуга с двумя серебряными колокольчиками. Когда, после этого, я заметил ему, что начальник губернии может и неразрешить ему везти первый экипаж, и что, таким образом, сделанная им покупка окажется напрас­ною, Лейзсров ответил, что „если Бог не допустит его провезти Его Высочество, то он оставит лошадей и сбрую по крайней мере на память себе и детям и назовет их “Царскими”, так как он всетаки предназначал их для Наследника Цесаревича". Г. Ляпустину пришлось быть однажды свидетелем следующей сцены: назначенный к экипажу Его Высочества ямщик, ходя около своих лошадей и гладя их, приговаривал: „ну, сивки, не осрамите меня; ведь вы, глупые, должны чувствовать, Кого повезете то; смотрите, если только чуточку проштрафитесь, тогда знайте, что сбуду вас сейчас же татарину Абдулке, он сдерет с вас кожу". Дня за четыре до ожиданного проезда Его Высочества, т. с. 29 июня, в Петров день, крестьяне, собравшись в кучке около почтовой станции, толковали о немногих делах, оставшихся еще до проезда Дорогого Гостя и озабоченно высказывали опасение — как бы стоящее в то время ненастье не напортило все — и дорогу и другие приготовления; тогда некоторые старики сказали: „не нужно малодушничать, Бог то на что, да и дождь то посылается от Бога; пойдем-ка лучше попросим священника отслужить в церкви молебен о том, чтобы встретить и проводить Царевича благополучно". По счастливому совпадению, ненастье, на другой день, 50’го июня, к вечеру, остановилось и погода стала исправляться, так что вздохнули с облегчением и отнесли это к особой милости Божией.
«Наконец долго ожидаемый и желанный приезд Государя Наследника Цесаревича в г. Мариинск наступил 3 июля. Еще с утра того дня, извещенный заранее телеграм­мою о времени прибытия Его Высочества, я прибыл туда для содействия заведывавшему этим городом временно горному исправнику Перегонцу, а затем и для сопровождения Его Высочества от Мариинска до границы Томского округа. В Мариинске я встретил уже все и всех готовыми к встрече Его Высочества, Масса народа как из местных жителей, так и крестьян окольных селений, собравшихся сюда, с утра суетливо сно­вали по улицам в праздничной одежде. Около квартиры, которая предназначена была здесь для ночлега Его Высочества и около перевоза чрез реку Кию, где должен был высадиться в город Дорогой Гость, и где устроены были для встречи Его богато убран­ная цветами, зеленью и флагами, арка и покрытый коврами помост — постоянно толпилось много народа. По телеграмме, полученной в тот день из Боготола стало известно,
что Его Высочество должен был прибыть в Мариинск около 8'-',и часов вечера. К 6’Т11 часам вечера общее нервное возбуждение достигло крайних пределов. Всем казалось, что Наследник Цесаревич может приехать ранее 8'ми часов; поэтому к 7"*" часам все уже были на местах, около триумфальной арки, на берегу реки Кии. На покатом помосте, устроенном от реки к верху на горный берег, где установлена была арка, йо обеим сторонам стали учащиеся: с правой стороны от реки — воспи­танницы женской прогимназии и приходской школы, а с левой — воспитанники уездного и мужского приходских училищ; несколько позади их установились в один ряд, в полной парадной форме, чипы разных ведомств. Депутации с хлебом и солью: Мариинский городской голова Савельев со всеми гласными думы, затем как помнится, Почитанский, Боготольский, Дмитриевский и Зыряновский волостные старшины с особо избранными от волостей почетными стариками стали у входа под арку. Около поло­вины девятого часа прискакал с последней пред Мариинском станции нарочный с известием, что Его Высочество скоро будет. Вслед за нарочным прибыли начальник губернского жандармского управления и Мариинский исправник Новогонский. Кругом водворилась мертвая тишина, казалось, что все притаили даже дыхание. Стоявший плот­ною стеною за аркою, по берегу и прилегающей к нему улице, народ, как будто окаменел, тогда как ранее, хотя, и сдержанно, но слышался непрерывно в толпе раз­говор и оживленные суждения о скором приезде Его Высочества,
«Ровно в 9 часов 15 минут на противоположной стороне реки по тракту пока­зались быстро мчавшиеся экипажи. Баркас устроенный специально для перевоза Его Высочества чрез реку, стоял уже у того берега, вместе с гребцами (из местных купцев), одетыми в богатые русские костюмы; там же находился и горный исправник Перегонец. Так как в то время было уже темно (хотя иллюминация была устроена и на той стороне реки) — разглядеть ехавших было трудно. Что Высокий путешествен­ник прибыл уже к берегу, узнали только по раздавшимся там восторженным кри­кам „ура“ стоявшего за рекою Киею народа. Как только баркас достиг половины реки, все воспитанники и воспитанницы запели народный гимн, который тотчас же подхватили и все вблизи стоявшие, а затем, как ураган, раздались заглушившие все крики „ура“ многотысячной толпы. „Наконец то вот Он!“ В то время как Его Высочество поднимался по помосту, я слышал женские возгласы: „Касатик Ты наш, Голубчик Дорогой". На средине площадки городская депутация встретила Его Высо­чество с хлебом и солью; затем сейчас же поднесли хлеб и соль, на серебряных блюдах, и депутации от волостей, которым Его Высочество, принимая хлеб и соль, изволил сказать „спасибо, передайте .мою б.иаюдарность всем крестьянамъ". После этого Его Высочество, в одной коляске с начальником губернии, и в сопровождении свиты, направился в собор Св. Чудотворца Николая, где, встреченный у входа городским духовенством со Св. Крестом и хоругвями, выслушал краткое молебствие.
«У квартиры, приготовленной в здании уездного училища, Великий Князь был встречен у парадного крыльца почетным караулом от местной воинской команды (с начальником 26 местной бригады генерал-лейтенантом Языковым во главе).
«Все время, с проезда от пристани к собору и от последнего к квартире, коляску Его Высочества окружал народ, бежавший следом с восторженными криками. Наплыв народа смел все рассчеты полиции на известный порядок. Я сам был увле­чен этою волною и выбился из нее только около Соборной площади. Несмотря на общее стремление всех быть ближе к коляске Его Высочества, особой толкотни не было
и ничто не помешало свободному проезду Его Высочества. Пока был ужин, и Его Высочество не лег спать в 12 часов ночи, всс время квартиру Его окружал народ, почти несмолкаемо кричавший „ура“.
«Его Высочество утром выходил на балкон и кланялся народу. Ровно в 7'мь ча­сов последовал отъезд в Томск. Проезжая из Мариинска на следующую станцию Подъельничную чрез несколько деревень, пролегающих по тракту, а также и далее к Бирпкульской и Почитанской станциям, я заметил, что в каждом почти селении про­тив всякого крестьянского дома поставлены были столы, покрытые скатертями, а на каж­дом столе разложены были хлеб, соль и св. икона; за каждым столом, со стороны дома, стояло всс семейство, начиная со стариков и кончая малыми детьми — так было у каждой крестьянской избы. В первой же деревне, удивившись этому и предполагая, что не хотят ли крестьяне подносить Его Высочеству, во время проезда, хлеб и соль, я спросил их, как же они не спросились ни у кого — можно ли беспокоить Его Высо­чество на пути и тем задерживать Его на каждом шагу. Крестьяне ответили, что они подносить хлеб и соль не будут, а только во время проезда, старики будут б.ииос.юв.ѵить Его Высочество, с места, иконами, призывая тем благословение Божие на Царевича, с пожеланием Ему счастливого пути и здоровья; хлеб же и соль — это, прибавили они — „наше радушие и гостеприимство'*. Старание выказать свою любовь и преданность Августейшему путешественнику проявлялось во всех приготовлениях к встрече; бедные и те приобрели материю на флаги и украсили ими свои хижины, вымели сор не только за оградою своих домов, но и во дворах; против каждой избы и ограды во всех селениях были посажены березки п сосны, чтобы (как крестьяне отзы­вались) веселее было ехать „Батюшке-Царсвичу".»
Со времени въезда Государя Наследника в Сибирь, жизнь Томичей пошла напря­женнее. С одной стороны понятные волнения радости, ожидания, а с другой лихора­дочная деятельность по части приведения в порядок внешнего вида города и всего, что так пли иначе могло относиться к пребыванию Его Высочества в г. Томске. По части благоустройства и распорядительности для приема желанного Царственного Гостя никто не жалел ни сил, ни ума, ни энергии. Его Преосвященство, Преосвященнейший Макарий, епископ Томский и Семипалатинский вместе с некоторыми лицами из городского духо­венства выработал проект церковных церемоний, которые должны были быть совершаемы во время проезда Его Высочества, как по Томской епархии, так и в г. Томске. Этот проект своевременно был циркулярно разослан по селам, лежащим на Иркутском тракте, по которому предстояло проезжать в г. Томск Его Императорскому Высочеству.
Начальник губернии, камергер двора Его Императорского Величества Г. А. Тобизен, в своей области управления прозорливо сделал всс, что было нужно; наконец, город­ской! голова Томска П. В. Михайлов, тоже оставался на высоте своего положения, как всесословного представителя, делая все, что нужно делать приветливому, радушному хозяину-патриоту при приеме Желанного Гостя. Вполне гармонировали с этими пред­ставителями в единодушии и готовности хорошо встретить Высокого путешественника все низшие исполнители. Жители г. Томска задолго до приезда Высокого Гостя стали приводить в праздничный вид дома свои, украшая их зеленью, флагами, транспаран­тами, иллюминацией; к 5 июля весь город был положительно неузнаваем. За пере­сыльной тюрьмой, в четырех верстах от города, был устроен небольшой изящный павильон (из 3 комнат), в котором предполагалась встреча Его Высочества пред­ставителями городского общества. Пол в зале был устлан коврами; пред входной Путешествие на Восток. VI. 14
дверью, светилась в киоте икона Спасителя в серебряной ризе; но стенам, направо и налево от входной двери, стояли два больших зеркала; вся зала была уставлена тропи­ческими растениями. В кабинете помещались портреты Их Императорских Величеств и Их Первенца.
Крыльце и лестница в пять ступеней были покрыты красным сукном и убраны растениями. Павильон (весь во флагах) украшался тремя гербами — двумя государ­ственными и одним города Томска. На Белозерье (у въезда в город) красовались триумфальные ворота. Четыре решетчатых изящных колонны представляли собою три воздушные арки — две боковые, маленькия для пешеходов и одну среднюю, большую для проезда. Каждый столбик был перевит зеленью из пихты; все ворота украшены флагами, гербами и вензелем Его Императорского Высочества; вверху средней проездной арки, на прибитой к овалу ленте, было начертано: «Благословен грядый во имя Господне!»
От триумфальных ворот, дорога шла к церкви Воскресения. Эта улица была убрана зеленыо, флагами и вензелями; по изяществу н массе украшений выделялись из других дома братьев Кухтсрпных и Гадалова. Доходя до церкви Воскресения, дорога шла по Воскресенскому спуску; с этого места открывался прекрасный вид на Томска,. Вдали, как перспектива, виднелось луговое Затомье с зеленеющим хвойным лесом на взгорье, — с зелеными лугами, с мелькающими там и сям луговыми озерами, а около самого города виднелась Томь, как лента опоясывающая разбросанные прибрежные дома и хатки; под горой виднелась площадь, которую прорезывает река Ушайка, с утрамбо­ванным правым берегом: левый, по которому полукругом идет улица, был загоро­жен барьером, перевитым гирляндами из зелени и уставленным флагами; направо и влево от спуска, роскошно убранные транспарантами дома как-бы выстроились в ряды, стараясь своим праздничным видом гармонировать с общей картиной этой части города Томска. Направо от спуска на площади виднелась Иверская часовня; к часовне была пристроена крытая (на средства Томского мещанского общества) галлерея, на половину затянутая драпри. Большая пли Почтамская улица до дворца и университета была положительно неузнаваема: каждый из домохозяев па этой улице по мере уменья, вкуса п средств сделал все, что можно было сделать по части украшения; вензеля Их Императорских Величеств и Его Императорского Высочества виднелись чуть-ли не на каж­дом доме этой улицы; в одних местах они были нарисованы красками, в других вы­шиты по различным фонам. Из частных домов отличались убранством дома Иваниц­кого, Лушникова, Карнакова, Королева, Колосова, Сибирского торгового банка, Толкачева, Вытнова; из казенных и общественных домов — архиерейский дом, университет, общественное и ремесленное собрания, духовное училище, главные присутственные места.
К приезду Его Высочества, против строющагося нового Свято -Троицкого собора, был отделан дом, предназначенный для начальника губернии, но по первому своему Оби­тателю получивший название дворца. Это — большое здание, имеющее до сорока комнат.
Настало для томичей 5 июля. Чуть забрезжил свет, народ тронулся уже к па­вильону для встречи Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича; по мере того, как время приезда Его Высочества приближалось, народ все прибывал и прибывал; часть публики приходила к павильону, а часть становилась по пути, чтобы иметь полную возможность видеть Незабвенного Гостя.
Его Императорское Высочество изволил отбыть с последней почтовой станции Семплужной в 8 часов утра. Около этого времени все представители городского об­щественного управления, городской голова П. В. Михайлов, с четырьмя членами управы —
М. М. Дмитриевым, М. II. Кононовым, II. Я. Беляевым и И. И. Малым, гласные думы, инспектор врачебной управы доктор Матксвич, члены врачебной управы — врачи И'иланцсв и Бсрсзницкий и некоторые начальственные лица были уже около павильона. Публика стояла по обеим сторонам дороги, позади линии охраны, которую образовали чипы местного баталиона и обыватели г. Томска, изъявившие желание помочь полиции в поддержании порядка во время проезда Высокого путешественника чрез г. Томск; пе­ших членов охраны было более ста человек, с особыми значками — искусственными розовыми и красными цветками в петличках; человек более двадцати было конных русских в белых картузах-фуражках и столько же конных татар в их нацио­нальных костюмах.
В 9 часов 55 минут показался экипаж Его Высочества. Парод встретил подъезжавшего Царственного Путника неумолкаемым перекатным «ура», передавшимся но всей линии народа, от павильона до города.
При выходе из экипажа, Его Высочество был встречен с хлебом-солью город­ским головой II. В. Михайловым. Хлеб-соль были поднесены на серебряном блюде работы Овчинникова (по кайме блюда три Императорских герба: один вверху, два по сторонам, а внизу — герб г.Томска, в средине блюда вензель «II», инициал имени Его Высочества; вокруг вензеля вверху были вычеканены слова — «Его Императорскому Высо­честву Благочестивейшему Государю Наследнику Цесаревичу и Великому Князю Николаю Александровичу», а внизу по вензелям «От Томского Городского Общества»); хлеб был черный, ржаной, так как в Томской губернии по преимуществу родится рожь.
Вручая хлеб-соль, городской голова от имени городского общества приветство­вал Его Императорское Высочество с благополучным прибытием.
Цесаревич милостиво изволил принять се и, передав Своему адъютанту, осчаст­ливил городского голову благодарностью.
При выходе из павильона многие бросились бегом к городу, так что за эки­пажами Его Высочества и свиты образовалась сплошная стена парода, которая по мере приближения к городу все увеличивалась и увеличивалась. Как только Его Импера­торское Высочество вышел из павильона, во всех церквах города начался тор­жественный звон.
Около Иверской часовни, прибытия Его Высочества с 8 часов утра ожидали Его Преосвященство, Преосвященнейший Макарий, Епископ Томский и Семипалатинский с двумя архимандритами — ректором семинарии отцем Никанором, настоятелем Алексеевского монастыря отцемЛазарем и городским духовенством, представители различных ве­домств и дамы. Направо от входа, на расстоянии проезда, стояли студенты Императорского Томского университета с помощником инспектора студентов, далее ученики — реаль­ного училища, гимназии и духовной семинарии; налево, против студентов и реалистов, полукругом стояли ученики духовного и уездного училищ, городских школ и прию­тов; воспитанницы всех женских учебных заведений были расставлены по тротуару углового лома Королева, во главе каждой группы учащихся стояли их воспитатели и наставники; налево от часовни был устроен для публики помост, с несколькими ступеньками, покрытыми красным сукном.
Неумолкаемое «ура» быстро переливалось от Воскресенской горы по всему пути к Иверской часовне. Наконец, показались экипажи. Впереди ехал полициймейстср города В. В. Ушаков, стоя, в полуоборот смотря назад, откуда должен был приехать Его Высочество; полициймсйстера сопровождали несколько конвойных, из которых вы-
14’
делялся оригинальностью своего костюма Кавказский горец, проживающий в 'Iомской губернии (в белой громадной, с красным верхом папахе). Взоры всех устремились на тихо спускавшийся с Воскресенской горы экипаж, в котором по правую сторону сидел Цесаревич, а по левую начальник губернии Г. А. Тобизен. Крики «ура», нес­шиеся с горы от сплошной массы народа, бежавшего за экипажем, передались тем тысячам народа, которые были на площади и ближайших улицах, выходящих на пло­щадь. Его Императорское Высочество ехал на паре серых лошадей купца И. И. Колосова.
Когда Цесаревич, сбросив в коляске шинель, начал всходить на крыльцо гал­лереи, народные клики продолжались; но лишь Его Высочество изволил остановиться, клики моментально смолкли и тотчас раздалось гармоничное, торжественное пение сти­хиры: «Днесь благодать Святого Духа нас собра.» Стройность и умилительность испол­нения этой песни невольно располагали к благодарственной молитве за Того, Кого ждали с нетерпением и Кому желали всего лучшего в окончании предпринятого путешествия.
Но окончании тропаря, Его Преосвященство, Преосвященнейший Макарий, Епископ Томский и Семипалатинский, произнес следующее приветствие:
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО,
БЛАГОВЕРНЫЙ ГОСУДАРЬ I
Страна эта удобрена потом и освящена стопами Святых Печальников земли русской — Благоверных Князей Ярослава, Александра и других.
Па удобренной ими земле явилась теперь блаюдатная нива, готовая к жатве и уже. пожинаемая. Потомки племен, составлявших юрт Чингисхана, ипепери, пленя­ются в послушание Христово, восприемля ту святую веру, от которой ханы их 'тщетно принуждали к отречению Страдальцев за Русь святую. Обоготворявшие дух Чингисхана теперь свято чтут память Благоверного Князя Александра.
Некогда представители земли русской, влекомые нуждою, приходили в эти стра­ны приветствовать своих поработителей; а ныне представители племен Алтая ги Даурии — останков Чингисова ханства — приходят к Тебе, Благоверный Государь, вожделгьвая зргьть светлое лицо и поклониться Первенцу Велидого Бгълого Царя.
Твое пришествие, Благоверный Государь, в эту страну еще кргьпче свяжет пле­мена Сибири узами единства с коренным населением отечества, ускорит единение инородцев края, чрез Православие, как веру Цареву, с великою, православной семьей и облегчит сношение этой отдаленной окраины с центром русской жизни чрез новый, удобнейший и скоргьйший железный путь.
Печальники русской земли с великою скорбию приходили сюда, чтобы испросит Ярлык милости для святой родины своей; а ныне эта страна изгнания с беспредельною радостию видит Тебя, принесшего ей Высочайший манифест милости — узникам свободу, изгнанникам возвращение.
Некогда здесь не было ни единой пяди земли русской; а нынгь вся эта страна, от Ледяного океана до столицы Тамерлана, есть частг, великого и славного наследия Твоего.
Здесь была крепостца первых покорителей Сибири, предков славного Твоею ка­зачьего воинства, а нынгь — сей великий город с Божьими церквами и храмом высшей науки.
Твое пребывание в этом срединном градгь Сибири послужит для нею новым, драгоценнейшим залогом любви и попечения о нем единого Отца отечества.
Осиыииемыии покровом Гююматери, ликом Своим и Благодатию пребывающей здиъсь, вниди, Блаиовиьрный Государь, в град сей, сриътающиии Тебя кликами восторга и с чувствами беспредиъльной преданности взывающий Тебе: благословен грядыии во имя Господне/ Мир Сингу Зари и Солнца земли Русской/
По окончании речи, Его Высочество приложился ко кресту и принял икону Ивер­ской Божией Матери, поднесенную Его Преосвященством; затем последовало краткое молебствие. После многолетия Его Высочество снова приложился ко кресту и к иконе Иверской Божией Матери, находящейся в часовне; в это время хор певчих пел тропарь Богородице. После этого Его Высочеству были представлены Начальником губернии некоторые дамы, после чего Его Высочество отбыл во дворец чрез мост, соединяющий базарную площадь с ИИочтамской улицей. Парод толпами хлынул за эки­пажами. Все улицы вплоть до самого дворца были усыпаны им. В часовне, после отъезда Его Высочества, Преосвященнейшим Макарием было совершено, в сослужении всего присутствовавшего духовенства, благодарственное Господу Богу молебствие по слу­чаю благополучного прибытия в Томск Его Высочества.
В ожидании Наследника Цесаревича пред главным подъездом дворца стояли, выстроившись, со своими значками 50 представителей цехов г. Томска вместе с реме­сленным головой В. Г. Патрушевым; здесь же находился и почетный караул от местного баталиона под командой ротного командира Серебрянского. Его Высочество, приняв приветствие со стороны выстроившихся, вошел в Свои покои и тотчас осча­стливил собравшиеся массы народа своим выходом на балкон; народ пришел в неописанный восторг; крики «ура» сливались в один гул, каждый стремился подойти поближе к балкону, чтобы видеть Царственного Гостя. Его Высочество, простояв довольно продолжительное время на балконе, изволил удалиться в покои для приема представителей различных ведомств и различных депутаций.
Начальник губернии начал представлять Его Высочеству начальников отдельных частей и главных чиновников по министерствам. По министерству внутренних дел представлены были: председатель губернского правления К. А. Шапошников с советни­ками и чиновником по крестьянским делам, заведующий переселенческим делом и другие. Городской голова II. В. Михайлов представлен был с четырьмя членами упра­вы; городской голова при представлении имел счастье преподнести Его Высочеству ро­скошный альбом с 31 видом города Томска. Альбом имеет продолговатую четыреу­гольную форму, верхняя крышка альбома из серебра, на крышке золотыми вычеканенными буквами сделана надпись: — «Его Императорскому Высочеству, Благоверному Государю Наследнику Цесаревичу и Великому Князю Николаю Александровичу»; а внизу — «Виды города Томска», на правой стороне крышки герб города Томска, и на левой герб Императорский.
За городским головой представлялись чиновники министерства финансов — упра­вляющий казенной палатой М. А. Гиляров с начальниками отделений; чиновники министер­ства юстиции — председатель губернского суда Юркевич с товарищем председателя и советниками, губернский прокурор и Томский окружный судья; от государственного кон­троля управляющий контрольной палатой и старший ревизор; от министерства государствен­ных имуществ — управляющий, лесной ревизор и другие. Представитель министерства путей сообщения, барон Аминов, при представлении Его Высочеству удостоился милости­вого разговора о том, продолжаются-ли работы по проведению Обь-Енисейского канала.
Затем были представлены от министерства народного просвещения — попечитель Западно-Сибирского учебного округа В. М. Флоринский, ректор и профессора универси­тета, инспектор студентов А. С. Елснсв. После этого начали представляться депутации от корпораций окружных городов и от различных волостей Томской губернии. Ста­роста Томского ремесленного общества Патрушев имел счастие поднести Его Высочеству от своего общества хлеб-соль на серебряном вызолоченном с орнаментами, зубча­том по краям блюде; в средине блюда находится вензель Его Высочества, с круговой надписью Кому и от кого подносится. Т. И. Аверкиев, Томский мещанский староста, представляясь, также имел счастие поднести Его Высочеству хлеб-соль на серебряном вызолоченном круглом блюде: это блюдо по кайме имеет три Императорских герба и один внизу (герб города Томска), в средине вензель Его Высочества с надписью, Кому и от кого подносится. Оба эти блюда — работы Овчинникова.
После мещанского старосты представлялись Его Высочеству депутации: от Бар­наула — Карпинский, Бийска — Дробинин, Кузнецка — Попов, Каинска — Лучшсв, Колывапский — Жернаков. Всеми поднесены были Его Высочеству хлеб-соль па изящ­ных серебряных блюдах, а Барнаульский голова на яшмовом блюде Барнаульской работы и отделки; это блюдо отличается замечательной оригинальностью, массивностью и чистотою отделки. Далее представлялись волостные старшины Томского, Каинского и других округов; из Каинского округа было поднесено волостными старшинами восемь серебряных блюд. Старшины инородческих управ также имели счастие представиться Его Высочеству, при чем поднесли хлеб-соль на серебряном блюде и халат в азиат­ском вкусе.
Его Высочество, милостиво приняв все представления и поднесения, изволил уда­литься во внутренние покои.
Парод в это время сплошной массой стоял на площади, ожидая выезда Его Высочества на завтрак к начальнику губернии. Неумолкаемые крики «ура» продолжались во все время представлений, не прекратились и после них. Лица всех званий и состояний, всех возрастов, начиная от дряхлых стариков и кончая 3— 5 летними детьми, желали еще раз видеть Царственного Путешественника; матери нарочито приводили детей, дер­жали их па руках, чтобы в душе их на всю жизнь запечатлеть незабвенный образ Царственного Первенца. расступившись на две стороны народ стоял вплоть до квартиры начальника губернии; каждый старался хоть раз, но близко видеть Государя Наследника 1 Иесаревича.
Около половины второго, Его Высочество вместе с князем В. А. Барятинским, изволил выехать из дворца. Парод заколыхался и повалил за тихо ехавшим экипа­жем Его Высочества. Во время завтрака за столом Его Высочество изволил сидеть между супругою начальника губернии по правую и Его Преосвященством, Преосвящен­нейшим Макарием по левую сторону. Всех присутствовало на завтраке 28 человек (из лип свиты Его Высочества и главных лип администрации г. Томска).
Во время завтрака оркестр играл следующие нумера:
и) Полонез из оперы «Жизнь за Царя» — Глинки.
2) Вступление к 4 акту оперы «Травиата» — Верди.
3) «Любовь и весна», вальс Вальдтейфеля.
4) 'Ганцы из оперы «Русалка» — Даргомыжского.
5) Попури из оперы Гуно «Фаустъ» — Ауэрбаха.
6) Ганны из оперы «Руслан и Людмила» — Глинки.
Начальником губернии провозглашен был тост за здоровье Августейшего Гостя, встреченный присутствовавшими кликами «ура». В половине третьего коляска Его Высо­чества подъехала к Архиерейскому дому. Его Преосвященство встретил Дорогого Гостя на крыльце. Его Высочество проследовал чрез залу в гостинную, где изволил принять предложенный Ему чай. В это время хор архиерейских певчих исполнил несколько пиес, именно: некоторые строфы из старинного гимна, написанного в честь священного венчания па царство Николая И-го, «Колена, Россы, преклоните», одну пиеску из «Алтайской лепты», некоторые строфы из славянского гимна и гимн в честь князя Владимира — «Верою Русской свободна, незыблема наша Держава». По выходе из гостин­ной Его Высочеству были представлены Преосвященным Макарием два священника, отец Г. Оттыгашсв и отец Стефан Борисов из алтайских уроженцев (телеутов), как народные представители двух миссий — алтайской и киргизской; вместе с ними был представлен Нго Высочеству воспитанник-иконописец из алтайской миссии; первые имели счастие поднести Его Высочеству в изящных бархатных переплетах издания алтайской миссии: Евангелие от Матфея на алтайском языке, материалы к биографии первооснователя миссии, архимандрита Макария (Глухарева), отчет о деятельности миссии за последний год и две Денты (и-ю и 2-ю), изящно переплетенные в одну книгу, а иконописец-алтаец своего письма икону Божией Матери «Достойно есть». В 2 часа 30 минут Его Высочество изволил отбыть из архиерейского дома в женский ИоанпоПрсдтеченский монастырь. Преосвященный проводил Царственного посетителя до крыльца.
Его Высочеством чрез князя В. А. Барятинского переданы Его Преосвященству: и) для и иовостро ющагося Троицкого кафедрального собора в Томске икона Святителя и чудотворца Николая — точная копия с чудотворной Барской — в серсбропозлащенной чеканной ризе; 2) укладывающийся в одном чемодане прибор священных сосудов и дру­гих церковных вещей, приспособленный к походной миссионерской практике и заклю­чающий в себе в отдельных сафьянных футлярах: крестильный сребропозлащенный ковчег с вещами, дароносицу, святый крест, серебряное кадило и евангелие. Все эти предметы укладываются в одной половине чемодана, в другой — находится священни­ческое облачение из шелковой материи фиолетового цвета и пелена для стола. В средине чемодана находится портфель для метрик и других бумаг. Алтайская миссия, всегдашняя молитвенница за Августейший дом пред престолом Всевышнего, еще усерднее вознесет свои теплые мольбы за царственного жертвователя, оказавшего такое милостивое внимание к труженникам-сеятелям на ниве Христовой в дебрях Алтая!
Около 3-х часов Его Высочество прибыл в женский монастырь. Тихая обитель в этот приснопамятный для неё день была неузнаваема: пред главными так назы­ваемыми «святыми вратами» были поставлены па особо устроенных воротах вензеля Их Императорских Величеств и Его Императорского Высочества, монастырские стены и здания были украшены флагами и зеленью; движение сестер и монахинь было необычайное, все ждали Высокого Гостя с понятным трепетным замиранием верноподданических сер­дец. У «святых воротъ» обители уже стояли в ожидании Царственного Посетителя; благочинный монастыря, отец Архимандрит Лазарь, держа напрестольный крест, свя­щенники, диакон с кадилом и свечей, две монахини со свечами в выносных под­свечниках, настоятельница монастыря Игумения Серафима с иконою Христа Спасителя (сидящего в Славе), казначея монастыря, монахиня Зинаида, с хлебом-солью и по обе­им сторонам хода, ведущего в главную монастырскую церковь Святителя Иннокентия, монашествующие сестры и воспитанницы женской церковно-приходской монастырской
школы. Икона Христа Спасителя, которую держала настоятельница монастыря, Игуменья Серафима, была предназначена для поднесения Его Высочеству; она написана на кипарисной доске, риза вышита золотом и украшена жемчугом монастырскими рукодельницами; под иконой было полотенце, на концах которого находилось по вензелю Государя Наследника Цесаревича «И.» йод короной и слова: «Его Императорскому Высочеству Благоверному Государю Наследнику Цесаревичу и Великому Князю Николаю Александровичу. От Томского Иоанно-Предтеченского монастыря, 5 июля 1891 г.» Хлебь-соль помещалась на блюде, выточенным из букового дерева, по средине которого под пальмой вензель Наследника Цесаревича, а по кайме слова — «Его Императорскому Высочеству Благовер­ному Государю Наследнику Цесаревичу Николаю Александровичу. От Томского ИоанноПредтеченского монастыря.» Хлеб был обыкновенный ржаной, а на нем солонка из букового дерева; на блюде под хлебом была подушечка из белой каифы (атласу), а под блюдом находилось полотенце из холста, вышитое шелками; рисунок изображал русских девушек; по краям полотенца вышито: «Ея Императорскому Величеству Благо­верной Государыне Императрице Марии Феодоровне. От Томского Иоанно-Предтеченского женского монастыря.» Как блюдо с солонкой, так и все полотенца сработаны в женском монастыре. Когда Его Высочество изволил выйдтп из экипажа и прило­житься ко кресту, к Нему подошла настоятельница монастыря Игуменья Серафима и поднесла икону Спасителя. Его Высочество, перекрестившись и, поцеловав икону, пере­дал се одному из лиц Своей свиты. После этого казначея монастыря, монахиня Зинаида, удостоилась поднести Его Высочеству хлеб-соль от монастыря и просила нахо­дящееся под хлебом полотенце с вышивкой, передать от смиренной юной обители её Императорскому Величеству, Государыне Императрице. Его Высочество, милостиво по­благодарив обеих и, предшествуемый духовенством во главе с отцем Архимандритом Лазарем, изволил проследовать в храм Святителя Иннокентия; монастырский хор стоя на ступенях крыльца, в это время пел тропарь: «Днесь благодать Святого Духа нас собра»; выстроенные рядами по обеим сторонам хода сестры и монашествующие вместе с воспитанницами встречали Его Высочество поясными поклонами; как только Великий Князь вступил на паперть храма, монастырский хор запел тропарь Святителю Иннокентию: «Светильниче церкве пресветлый» (Иннокснтиевская церковь женского монастыря к при­езду Высокого путешественника была ремонтирована: стены окрашены в нежнорозовый цвет, иконостас — в темно-малиновый, а купол в голубой).
Во время молебствия приехал в монастырь Преосвященный Макарий; Его Высочество приложившись ко кресту, милостиво согласился посетить покои настоятельницы; идя по двору монастыря, Его Высочество милостиво беседовал с нею, спрашивая, сколько лет она в монастыре, какими средствами он существует, сколько монахинь и сколько воспитанниц в церковно-приходской школе; монастырский хор при выходе из церкви Его Высочества запел тропарь: «Спаси, Господи, люди Твоя», а когда Его Высочество выступил на покрытое красным сукном крыльцо игуменского корпуса, хор запел гимн: «Коль славен наш Господь в Сионе». Его Высочество, вошедши в покои настоятельницы, проследовал в гостинную, где находились портреты Царствующих Государя Императора и Государыни Императрицы (а между ними портрет Его Высочества Государя Наследника Цесаревича; под портретом же вензель Его Высочества из мирт), кроме того портреты Императора Александра II и Николая I, а между ними громадный во всю стену вензель Его Высочества «II.» из искусственных атласных цветов, на шел­ковом, сиреневого цвета, фоне, задрапированный голубыми занавесями с гирляндой
из цветов внизу. Зал был уставлен цветущими олеандрами и другими цветами в вазах. Сюда с Его Высочеством вошли Ито Преосвященство, настоятельница мона­стыря, казначея и благочинный монастыря отец Лазарь, а свита Ито Высочества вместе с Начальником Губернии остались в смежной комнате, где лежали различные образны монастырского производства (разные вышитые вещи, свечи из чистого воска). При выходе Его Высочеству одна шестилетняя девочка (в черной маленькой подряске, с черным бархатным остроконечным куколем на голове) имела счастие поднести от учениц церковноприходской монастырской школы полотенце, ими вышитое. Затем Ито Высочество изволил зайти в домовую церковь, где, не доходя до левого клироса, остановился пред иконой Божией Матери «Достойно есть» и, помолившись, приложился к ней. Монастырский хор в это время запел тропарь: «Память праведного с похва­лами», а когда Цесаревич стал сходить с лестницы, то «Спаси, Господи, люди Твоя». Настоятельница с казначеей сделали земной поклон, при чем первая сказала: «Ваше Императорское Высочество! мы не ученые, не съумесм, как и благодарить Вас за то счастие и ту радость, которые Вы доставили нам Своим Высоким посещением.» При колокольном звоне Его Высочество отбыл около । часов из монастыря во дворец.
В 7 часов вечера, при громадном стечении народа, Цесаревич изволил выехать в Томское Общественное Собрание. Вход туда был устроен через террасу, убранную зеленью и флагами; малая и большая гостинные комнаты были заново меблированы и декорированы зеленью, а в зале помимо этого было на стене драпри, па котором помещались портреты Их Величеств рядом, а внизу под ними портрет Его Высочества; под портретами на особом возвышении был поставлен стол, за которым было место для Его Высочества. Там же, за обедом, сели Преосвященнейший Макарий, камер­гер Г. А. Тобизен, князь Барятинский, адмирал Басаргин, В. М. Флоринский, генералъмаиор Александров, Языков, Журин, Денисов и П. В. Михайлов; за остальными столами сидело 64 человека, в числе которых были отец ректор Томской духовной семинарии, архимандрит Никанор, и настоятель Томского Алсксеевского мужского мона­стыря, архимандрит Лазарь.
Jio время обеда двумя оркестрами Омским военным казачьим и особо пригла­шенным бальным — были исполняемы по очереди различные музыкальные пиесы:
и) «Славься» финал из оперы «Жизнь за Паря» — Глинки.
2) «Scene de ballet» — Берио.
3) «Краковякъ» из оперы «Жизнь за Царя» — Глинки.
4) «Добро пожаловать», вальс фантазия но случаю приезда в Томска» Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича — Ауэрбаха.
5) Попури из оперы «Жизнь за Царя» — Глинки.
6) Неоконченная симфония (Н.-Moll) — Шуберта.
7) Скерцо (вальс-фантазия) — Глинки.
8) Малороссийский казачек — Даргомыжского.
Во время обеда Его Высочество изволила» беседовать с Ито Преосвященством о религиозно-языческих верованиях азиатских народов и вт» частности инородцев ’И омской епархии. Преосвященнейший Макарий имел случай подробно изложить Его Высочеству о том, насколько трудно миссионерское дело среди шаманистов-алтайцев и остяков: ни убеждения миссионеров, ни разные материальные выгоды сами по себе не могут привлечь язычников в христианство, только благодать Божия, при помощи пропоПутсшсстиис па Восток. VI.
веди, является действительною силою; Преосвященнейший Макарий, как архипастырьмиссионер, в доказательство этого привел несколько случаев из своей миссионерской деятельности, когда язычника, больного, умирающего с голоду нельзя было привлечь в христианство ни увещаниями, ни обещаниями накормить, напоить, вылечить, согреть, телесно и душевно; наоборот ни материальные выгоды, ни побои и истязания со стороны родичей не могли удержать в язычестве другого шаманиста-язычника. Первый тост был провозглашен начальником губернии за здоровье Их Императорских Величеств: многогласнос «ура» огласило залу собрания как ответ на тост; затем Городской Голова II. В. Михайлов провозгласил тост за здоровье Дорогого Царственного Гостя города Томска, Его Императорского Высочества, Государя Наследника I Иесаревича, милостиво соизволившего принять хлеб-соль от города, все присутствующие с большим энтузи­азмом провозгласили «ура» в честь Незабвенного Гостя. В ответ на этот тост Его Высочеству благоугодно было высказать благодарность городскому обществу за радуш­ный прием и пожелание процветания юроду Томску. Присутствующие, осчастливленные таким милостивым вниманием Его Высочества, с неподдельною радостию снова огласили залу собрания «ура». По выходе из за стола, по окончании обеда, Его Высочество изволил беседовать с некоторыми представителями Томской администрации и затем в 9 часов отбыл во дворец. Народ в это время стоял сплошной массой до самого дворца, и когда коляска Его Высочества тронулась, все тотчас-же устремились за ней к площади перед дворцом, образовав живую движущуюся стену. По приезде во дворец Его Высочество изволил выйти на балкон: народ, подбежавши вплоть к самому балкону, нс знал пределов своему восторгу: каждый всеми силами старался протесниться ближе к Цесаревичу. Простояв на балконе довольно продолжительное время, Его Высочество удалился во внутренние покои, а народ продолжал оглашать кликами «ура» площадь перед дворцом до и-го часа, когда Его Высочество чрез Своего адъютанта сообщил народу, что Он хочет отдохнуть. Иллюминованный Томск был еще раскошнес, приветливее ночью, чем днем; такой иллюминации раньше никогда нс было, да и едва-ли скоро будет: особенно роскошны были — Почтамтская или большая, Магистратская, Миллионная улицы и набережная реки Утайки; масса плошек по улицам, свечи в окнах, разно­цветные фонарики на стенах домов производили чрезвычайно эффектное впечатление; особенно хорошо были иллюминованы — университет и университетские клиники, присут­ственные места, площадь перед дворцом, архиерейский дом, общественное и ремесленное собрания, дом почтово-телеграфного ведомства, магазин Карнакова, дом Пушникова: здесь над аптекой Бот в окне был выставлен бюст Его Высочества, окруженный живыми тропическими растениями; из других домов изяществом и обилием освещения выделялись дом Иваницкого, дума, полиция, Колокольни церквей усыпанные по карнизам и окнам плошками и разноцветными фонарями напоминали собою торжественную ночь Светлого Христова Воскресения. Народ тысячами двигался по улицам, любовался неви­данным зрелищем и, сознавая важность момента, никто из этой массы не нарушал молчаливой торжественности, в какой находился Томск; пред глазами каждого прохо­дила какая то фантастическая дивная картина как будто религиозного характера: все было в этой картине блестяще, чарующе, но вместе важно и серьезно; народ не кипел, не бежал, а тихо и медленно двигался по улицам, как-бы думая крепкую думу о том, как не выразимо счастлив он, окружая незримого Царственного Первенца!
Около 2 часов ночи закончилась иллюминация и все разошлись по домам, чтобы запастись свежими силами сопутствовать Царственному Гостю 6 июля.
6 июля, в субботу, в ю’/а часов утра, при громадном стечении народа Его Высо­чество изволил осчастливить своим посещением Императорский Томский университет. В роскошно убранном здании и в прилегающем к нему сквере были собраны и расставлены учащиеся в приходских училищах, в приютах, уездном училище, гим­назиях мужской и женской, реальном училище, и студенты университета, оставшиеся на вакационное время в Томске. Девочки приходских училищ, одетые в розовые платья, стояли с букетами полевых цветов в руках по обеим сторонам дороги, по которой имел следовать Его Высочество; около своих учениц стояли учительницы; ученики приходских училищ с своими учителями также стояли шпалерами по обеим сторонам дороги; по обеим сторонам подъезда, у здания стояли ученики гимназии, реального училища, а около них воспитанницы Владимирского женского приюта, у входа — студенты университета, а в вестибюле — воспитанницы Мариинской женской гимназии. Лестница была убрана тропическими растениями, устлана красным сукном и коврами.
Как только экипаж Его Высочества отъехал от подъезда дворца, перекатное «ура» достигло Университета и все оживилось: как только коляска показалась за решет­кой университетского сквера, звуки гимна, который играл оркестр уездного училища, слились в одну общую гармонию с кликами учащихся. Девочки, крича «ура», бросали под коляску свои скромные букетики; когда экипаж остановился и когда Его Высочество изволил выйти из него, университетская корпорация с попечителем округа В. М. Фло­ринским во главе встретила Царственного Еостя. Приняв от ректора университета В. И. Великого почетный рапорт, Его Высочество проследовал в университетскую цер­ковь, где он был встречен с крестом и святой водою настоятелем церкви, про­фессором богословия, священником Д. ИЕ Беликовым, и законо-учителями реального училища и гимназии.
Отец Д. Н. Беликов имел счастье приветствовать Его Высочество следующими краткими, но теплыми словами: «Да благословит Еосподь Бог вхождение Твое в этот новый для Сибири рассадник высших научных знаний! Пламенное моление трудящихся здесь, да пребудеши и во вся дни в той милости Всевышнего, в светлом и святом озарении которой явился Ты нам от края Востока! В высоком счастии видения Царственного Лица Твоего, нашей радости, нашим восторгам нет меры и предела.» После этого приветствия Его Высочество приложился ко кресту и занял место в церкви впереди, на правой стороне. За. Его Высочеством стали свита и служащие в университете, а по левую сторону дамы. После краткого молебствия и провозглашения многолетия Царствующему Дому, Его Высочество, в сопровождении присутствовавших в церкви, при пении хором студентов и воспитанников «Коль славенъ» направился чрез внутренния двери в актовый зал, который был убран зеленью и массою живых цветов; особенно изящно был убран живыми цветами и уставлен тропическими расте­ниями портрет Его Высочества. Здесь, в актовом зале имели счастие представляться Его Высочеству члены университетской корпорации и инспектор студентов А. С. Елснев. Затем начался торжественный акт заседания. Его Высочество, заняв председательское кресло, изволил выслушать приветствие попечителя учебного округа В. М. Флоринского, в котором последний выразил, что Императорский Томский Университет очень счастлив тем, что на первых днях существования видит в своих стенах Такого Высокого Гостя, почему просил Его Высочество принять это высшее учебное заведение Сибири под Свое Царственное покровительство; в заключение попечитель засвидетельствовал чувства радости по поводу милостивого принятия Его Высочеством звания почетного члена, како­
вое событие еще более усугубит силы и энергию представителей университета в области научной деятельности. После этого, при пении народного гимна Его Высочсссву поднесен был ректором университета В. II. Великим, в изящном портфеле диплом на звание почетного члена Императорского Томского Университета. По окончании гимна Его Высо­чество изволил благодарить университет за приветствие и выразить, что Он с удо­вольствием принимает звание почетного члена университета, посещение котораио останется д.иЯ Нею отрадным воспоминанием путешествия но дороюии Ему Сибири.
Из актового зала Его Высочество изволил отправиться, при пении концерта «Господи, сплою Твоею возвеселится царь» в библиотеку университетскую, где подробно осматри­вал редкия издания, хранящиеся в ней; затем Его Высочество осматривал кабинеты и музеи: физиологический, зоологический, геологический, археологический, гистологический, ботанический и физический, читальный зал, в котором воспитанницы женской гимназии удостоились поднести Его Высочеству вышитые шелками скатерть и подушку; Его Высо­чество затем посетил помещение гимназии, где были собраны учащие и учащиеся в гимназии и Ллсксесвском реальном училище; учащиеся встретили Его Высочество пением «Слава» и громогласным «ура» — и наконец зал Совета, где Его Высочество изво­лил начертать в особой книге в память Своего посещения университета: «Цесаревич Николай. 6 июля 1и г.». Здесь Его Высочеству были поднесены милостиво принятые Им издания университетского совета, а в археологическом музее издания попечителя; ученицы гимназии пропели Его Высочеству народный гимн, а воспитанницы Владимирского приюта при выходе Его Высочества из главного подъезда удостоились поднести Цесаре­вичу свою работу. По окончании осмотра университета, продолжавшагося полтора часа, И’осударь Наследник Цесаревич, осыпаемый цветами при радостных кликах «ура» изволил отбыть на параход, в Черемошники.
Провожая Великого Гостя, многие плакали; положительно весь город был на Чсрсмошипской пристани, когда Цесаревич прибыл туда в 12 часов, ио минут. Там в это время стоял уже под парами украшенный флагами и зеленью пароход «Николай». Пред пароходной пристанью был устроен проходной украшенный вензелями павильон; пол его был устлан красным сукном, по которому была положена бархатная тро­пинка, а также были устроены особые, тоже крытые сукном, сходни на конторку и на пароход.
Когда Его Высочество подъехал к павильону, здесь Его уже ждали и встретили Его Преосвященство, Преосвященнейший Макарий с отцем ректором семинарии, архиман­дритом Никанором, и настоятелем Алексеевского мужского монастыря, архимандритом Лазарем, городской голова ГИ. В. Михайлов с членами управы и гласными думы; здесь же находились некоторые представители различных ведомств. По выходе из экипажа Его Высочество изволил осчастливить городского голову пожатием руки, и затем, про­следовал в приготовленные для Него каюты. Когда Его Высочество удалился, город­ской голова 11. В. Михайлов передал начальнику губернии, камергеру Г. А. Тобизсну, для вручения Его Высочеству верноподданнический адрес от Томского городского общества с ходатайством о проведении железной дороги чрез г. Томск.
Затем Его Высочество вышел проститься с присутствовавшими, причем лично вручил городскому голове Свой портрет в серебряной изящной оправе с короной наверху и при этом изволил милостиво благодарить его за оказанный Ему прием; городской голова, поцеловав поданную ему руку, всепреданнейше просил Его Высо­чество засвидетельствовать беспредельную любовь и преданность города Томска пред Ихъ
Императорскими Величествами; затем Его Высочество, простившись с Его Преосвящен­ством и остальными присутствовавшими, удалился и пароход «Николай», давая сигнальные свистки, тронулся в путь. Цесаревич, выйдя на балкон парохода, видимо прощался с Томском. Массы народа, крича «ура» и бросая шапки вверх, тронулись вдоль берега; неумолкаемое сплошное «ура» тысячами голосов стояло в воздухе; кроме горожан провожали кликами несколько сот переселенцев, помещавшихся в устроенных для них бараках, недалеко от пристани.
За пароходом «Николай» пошел «Казанецъ», а за «Казанцемъ» «Нижегородецъ». На «Казанце» отправилась часть прислуги Его Высочества, а на пароходе «Нижегородецъ» представители городского общества, некоторые начальствующие лица и дамы; все нахо­дившиеся на «Нижегородце» (свыше 200 человек) решили провожать Его Высочество до устья 'Гоми, а камергер I'. А. Тобизен, Начальник Сибирского округа, генерал-маиор Александров и Томский губернский прокурор Мальцев сопровождали Его Высочество далее до границ Тобольской губернии.
Будучи чем то задержан на пристани, «Нижегородецъ» несколько остал от парохода «Николай», на котором изволил ехать Его Высочество, по затем, усилив пары и дав полный ход, в 5 часов пополудни, пройдя уже устье Томи, в 8 верстах от него, на реке Оби, догнал пароход «Николай». Все бывшие на пароходе «Ниже­городецъ» высыпали на балкон и раздалось громкое «ура»; все были воодушевлены, приветствуя Царственного путешественника и желая Ему счастливого пути. Его Высочество вышел также на балкон, чтобы ответить на приветствия. Тогда провожавшие импровизовали хор и под аккомпанимепт оркестра военной музыки, под управлением капельмейстера Гита, исполнили гимн. Затем «Нижегородецъ», сделав тихий пово­рот, направился обратно к Томску; несмолкаемое «ура» долго раздавалось на пароходе, даже после того как «Николай» скрылся из виду.
При отбытии своем из Томска Его Высочество изволил благодарить за оказанный Ему прием и за тот порядок, какой был в продолжении 5 и 6 июля; на память о Своем пребывании в Томске Его Высочество многих осчастливил подарками: так Попечитель Западно-Сибирского учебного округа удостоился получить портрет Его Высочества с собственноручной подписью (портрет оправлен в изящную серебряную рамку с короной наверху), Председатель Губернского Правления Шапошников-портрет Его Высочества и бриллиантовый перстень; полициймсйстер — перстень с сапфиром и бриллиантами; подполковник Гудим-Лсвкович — перстень с рубинами и бриллиантами, пристав 2-й части Аршаулов — перстень малого размера с рубинами и бриллиантами; горный исправник Барков — глухие золотые часы с государственным гербом на верхней крышке и с золотой цепью (такие же часы получили Томский окружный исправ­ник Артоболевский и Барнаульский Новогонский), строитель нового губернаторского дома (дворца) архитектор Хабаров — перстень и заведующий тем же домом экзекутор и казначей общего губернского управления Турчанинов — изящные золотые запонки с бриллиантами. Получили еще цепные подарки чиновники почтово телеграфного округа Гильдснгаген, Пагорков, купцы Алексей и Александр Кухтерины. Кучеру купца Колосова, управлявшему экипажем, в котором изволил ездить Его Высочество, пожа­ловали серебряные часы; много было роздано, конечно, и денежных наград.

ГЕРБ ТОБОЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ.
ПО ТОБОЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ.
L)t. ноябре 1890 г. Тобольским Губернатором был получен Высочайше утверж­денный маршрут путешествия.
Весь путь Его Высочества от Владивостока до Уральска представлял по маршруту громадное расстояние в 8486 верст, собственно же по Тобольской губернии в этом пути было 153 версты.
По Высочайше утвержденному маршруту Его Высочество должен был прибыть па станцию Бланку, Гиокалинского округа, ближайшую к Томской губерний, 18 июля нынешнего года и 19 июля к 6-ти часам вечера быть уже в городе Омске.
Жители Тобольской губернии, лелеявшие мысль видеть Царственного Путешествен­ника, не мало были опечалены тем, что на Тобольскую губернию приходилась такая малая часть пути и, когда маршрут стал известен, сперва жители городов, а затем и крестьяне самых отдаленных волостей стали выражать Тобольскому Губернатору желание иметь возможность хоть как нибудь увидеть Высокого Гостя и в какой либо форме выразить чувства беспредельной преданности Царствующему Дому в лице Наследника Престола.
Сознавая, что для Его Императорского Высочества, совершающего столь небывалое путешествие, было бы утомительно принять за один раз слишком много депутаций, Губернатор разрешил городам избрать из своей среды более почетных граждан, которым и разрешил поднести Его Высочеству хлеб-соль, а крестьянам разрешил выбрать представителей от каждой волости, которые, собравшись на одной из станций, могли бы поднести хлеб-соль от имени крестьян всей губернии.
Па долю Тобольской губернии приходилось всего шесть остановок, а депутаций от городов и крестьян составилось больше, почему на станции Бланке, первой от границы Томской губернии, предположено было собраться представителям городов Тобольска, Тюмени и Тары; станция Хомутинская была предоставлена городу Ялуторовску, станция Пижнсомская — городу Тюкалинску, станция Кабардинская — городу Туринску, станция Юрьева — городу Кургану. Так как расстояние между станциями Кабардинской и Юрьевой в 36 верст слишком велико, чтобы провезти поезд на одних лошадях, то между ними устроена была подстава и место остановки предоставлено городу Ишиму для подне­сения хлеба-соли. Города Березов и Сургут за отдаленностию не могли надеяться на счастие принять участие в радостной встрече. Последняя станция перед городом Омском была отдана вч> распоряжение представителей крестьян. Волостные сходы губернии едино­душно постановили приговор о поднесении Его Высочеству «золотого» блюда с хлебомъсолью и собрали на это столь значительную сумму, что се достало на изготовление блюда и солонки и на те же средства представилась возможность построить временный наплавной мост на реке Оми для того, чтобы не задержать поезд Его Высочества перевозом экипажей на пароме.
Тракт от Бланки на Омск, обыкновенно пустынный летом, оживился: на всем пути начались приготовления, дорога исправлялась, станции ремонтировались, в селе Сыропятском строился мост и срывалась гора для более удобного проезда Его Высо­чества; содержатель станции Юрьевой предложил перенести его дом, стоявший некра­сиво, на другое место и это быстро было исполнено усердием граждан города Кургана для того, чтобы устроить приличное помещение там, где Государь Наследник дол­жен был завтракать; на станции Бланке в две-три недели вырос легкий временный дворец по рисунку Тобольского Губернского инженера Гордесва, которому поручено было наблюдение за исправлением всех дорожных сооружений и постройка упомянутого выше моста.
В мае путь был осмотрен Губернатором и кроме инженера Гордесва на тракт выехали Тобольский городской голова Трусов, руководивший постройкой дворца в Бланке, и Тобольский исправник Павлинов, на которого возложено было подготовление лошадей и заведывание всем трактом. Он же должен был сопровождать Его Императорское Высочество по всему пути.
Седьмого июня внезапно была получена в Тобольске телеграмма от Князя Барятинского на имя Губернатора с извещением, что маршрут Его Высочества изме­нен и что Государь Наследник Цесаревич изволит следовать от Томска на Омск на пароходе, а выезд из Томска назначен 6-го июля.
Часть населения губернии, живущая по соседству с предназначавшимся сухопутным трактом, была, конечно, опечалена подобным известием; но большая часть губернии восторженно встретила весть, обещавшую огромному числу жителей самых глухих уголков губернии видеть Высокого Гостя.
До «проезда» оставалось менее месяца и потому быстро закипела работа. Депу­тации, которые должны были подносить хлеб-соль на тракте, выезжали в те пункты пароходного пути, где можно было надеяться на остановку; в Тюмени готовились пароходы; а главная забота выпала на долю Тобольского Городского Управления, которому предстояла высокая честь украсить город для достойной встречи Наследника Престола.
Шестого июля, как было назначено, Его Высочество отбыл из Томска во 2-м часу дня на пароходе Красноярского купца Гадалова «Николай», а конвоиром пошелъ
пароход «Казанецъ», принадлежавший главному представителю пароходства по рекам Западной Сибири, известному Ивану Ивановичу Игнатову.
Па встречу Его Высочества из Тобольска выехали: Тобольский Губернатор д. с, с. Тройницкий, и. д. Губернского Прокурора Лазаревский, Начальник Омского почто­вого округа Павлов и Начальник Тобольского Губернского Жандармского Управления полковник Афанасьев.
Для сопровождения Высокого путешественника были еще командированы Тобольский окружный исправник Павлинов с заседателем и врач Соболев.
Город Сургут, первая пристань, находящаяся в Тобольской губернии, был местом встречи.
Восьмого июля, в пять часов пополудни, при великолепной погоде, пароход «Николай» плавно подошел к Сургутской пристани. Шума парохода не было слышно за кликами «ура». Самый город находится на неудобном для причала месте, а потому пристань устроили в пустынной местности, в 8-ми верстах от города. Обыкновенно пустая и неприветливая гора, под названием «Белый Яръ», была неузнаваема. Вся пло­щадка на горе была вымощена до-

остяки.
сками и покрыта красным сукном, на видном месте был выстроен особый павильон на случай, если бы Его Высочеству угодно было взойти на гору и около него были приго­товлены остяцкия юрты со всеми принадлежностями их домашнего быта и охоты. У самой реки был устроен плот, а лестница на гору начиналась красивой аркой из жи­вой зелени с вензелем Наследника Цесаревича.
Наверх Его Высочество не из­
волилподниматься; но, выйдя на
пристань, Государь Наследник подошел к святому кресту, с которым Его ожидало местное духовенство, — затем, приняв почетный рапорт от Губернатора, изволил осчастливить поставленных здесь детей местного городского училища и церковно­приходской школы ласковыми словами; а от воспитанниц церковно-приходской школы удостоил принять их работу и при отъезде милостиво пожаловал сто рублей на улучшение школы.
Войдя на пароход, Его Высочество разрешил представить ему депутации от населения с хлебом-солью. 'Гут представлялись депутаты от местного мещанского общества со старостою Тетюцким во главе; затем депутация от крестьян Тундринской волости, ближайшей к Сургуту, и затем выборные от остяков, собравшиеся со всего округа.
Его Высочество был так милостив, что не отказал принять даже скромные подношения от отдельных лиц: так местный старожил Туполев с женою, став на колени, просили Его Высочество принять от них заветную святыню, старинный наследственный образ Николая Чудотворца, местные дамы поднесли берестяную кор­зину и такую же коробочку с крышей местного изделия с единственным плодом,
произрастающим в Сургуте, кедровыми орехами1; мещанин Тетюикий, родственник местному старосте, просил даже Его Высочество принять десять соболей2 и доставить их Государыне Императрице. Остяки поднесли меха и живую рыбу.
Так как Сургут есть первый город Тобольской губернии, лежавший на пути Его Высочества, то владельцы пароходов на реках Западной Сибири, избрали этот пункт и просили Его Высочество принять хлеб-соль от пароходчиков. Блюдо, работы Корнилова в Москве, серебряное, было украшено по краям оксидированными наклад­ными якорями, а по середине рисунком, изображавшим пароход на полном ходу; а солонка, сделанная в Тобольске художником Знаменским, изображала земной шар, на котором был обозначен весь путь Его Высочества. Как шар, так и орлы, на которых он поставлен, сделаны из мамонтовой кости. Блюдо подносил пароходо­владелец Игнатов, а ассистентами у него были пароходовладелец Гадалов, который имел счастие везти Его Высочество на своем пароходе, и представитель фирмы наслед­ницы И. II. Корнилова Иван Иванович Корнилов.
Тут же на пристани имел счастие представляться Его Высочеству доктор фило­софии Стокгольмского университета Мартин, случайно находившийся с научною целью в Сургуте, ради пополнения своих этнографических коллекций.
В шесть часов Его Императорское Высочество изволил сесть за обеденный стол и Сургутяне, многие в первый раз в жизни, услышали звуки прекрасного казачьего оркестра, который был выслан из Омска для сопровождения Государя Наследника.
Под звуки музыки пароходы отвалили и направились вниз по реке, но прежде жители Сургута увидели милость Цесаревича. Никто из подносивших что-либо не был забыт. Мещанский староста получил часы, Тундринский волостной старшина и старший инородный голова из среды остяков также получили часы, другим остякам, участво­вавшим в подношении, выданы были полуимпериалы, которые им пришлось видеть в первый раз, а старик Туполев удостоился высшей милости: получить портрет Его Императорского Высочества.
Путешествие на пароходе составляло отдых после трудного и продолжительного пути в экипаже. Но погода, к сожалению, не особенно благоприятствовала, так что Наследник Цесаревич проводил большую часть времени в рубке или у себя в каюте, где изволил заниматься делами и корреспонденцией, показываясь лишь изредка на верхнем мостике. Не смотря на неимение на водном пути между Томском и Тобольском телеграфа, радостная весть о проезде быстро разнеслась по берегам Оби и Иртыша и сопутствовавшим Его Высочеству беспрестанно слышны были клики «ура» с берега. Народ выходил и ждал на берегу по нескольку дней, чтобы взглянуть
' «Сибирский разговоръ», или кедровые орешки, составляет для обитателей севера предмет немаловажной торговли. Помимо местного употребления, большие партии их зимой и весной отправляются в Россию. Чрез Тюмень ежегодно проходит от 6о,ооо до 199,000 нуд.; а если прибавить к этому грузы, проходящие из Туринска, Тары и северного Урала прямо в Ирбит и Екатеринбург, то общее количество собираемого ореха достигает от 150,000 до 300,000 пуд. При цепах от з’,2 до ; руб. за пуд, отпуск кедровых орехов превышает миллион рублей.
4 Нужно удивляться, каким образом соболь мог eme сохраниться за Уралом. Быстрое вытеснение соболя, по отзыиим ь всех торговцев, началось не более 30—40 лет назад, и нет сомнения, что этот зверек скоро будет истреблен совершенно. Число убиваемых теперь соболей будет, вероятно, в десять раз меньше на каждого охотника, сравнительно с тем, что уби­вали они в половине XVI столетия. В 1594 г. Борис Годунов отправил в Вену 40,360 соболей. Трудно сказать, сколько из соболиных шкур, попавших в ясак в первое время занятия русскими соболиных мест, взято было из запасов, которые пакопленны были дикарями с незапамятных времен; звериные шкурки были в этой стране единственным денежным знаком.
Только за последние 50 лет, когда ружье совершенно заменило ловушки, когда увеличилось количество крестьяиъзвероииромышлешинкоп и когда спрос па меха в Ирбитской ярмарке вырос до размеров, далеко превышающих прежний ясачный сбор, — начались для соболя тяжелые дни. Облегчить участь бедного зверька можно только правительственными мерами.
Путешествие на Восток, VI. иб
хотя бы на пароход, на котором следовал Цесаревич. Где было недалеко село, там на берегу видно было духовенство с хоругвями, издали осенявшее святым крестом путь следования будущего Помазанника Божия. Берега Оби, хотя пустынные и непривет­ливые, нередко обращали па себя внимание Высокого путешественника своей грандиозностью. Особенно поразительна была ширина реки на так называемом Лямином Соре, где расстояние между берегами достигает пяти верст и мели отсутствуют.
Первая станция от Сургута была в селе Сатарове’, лежащем на правом берегу Иртыша, близь впадения его в Обь. Пароход подошел к пристани, — из-за Завод­ного мыса, — около 7-ми часов утра р-го июля. На рассвете была ясная погода. Его Высочество изволил выйти на берег, где был встречен духовенством с крестом и святою водою. Приложившись ко кресту, Государь Наследник принял хлеб-соль, под­несенную выборными от крестьян всей губернии, — из шесть округов — собравшимися здесь в ожидании Высокого Гостя. Выборных, большею частью старшин, было свыше 120 человек. Общее наблюдение за приготовлениями к этому крестьян было поручено Непременному Члену Совета по крестьянским делам Худякову и чиновнику по крестьян­ским делам Тобольского округа Кудрявцеву. Для поднесения хлеба-соли был выбран волостной старшина из. Тюменского округа, крестьянин Фугаев, служивший старшиной уже 22 года и имевший счастие видеть проезды по Сибири Великих Князей Владимира Александровича и Алексия Александровича, бывший также в числе выборных старшин в Москве, во время Священного Коронования в 1883 г. Крестьяне поднесли и здесь Его Высочеству драгоценное золотое блюдо, работы Петербургского мастера Грачева, с резными украшениями (гербом, короной, вензелем) и краткою надписью: «Возлюблен­ному Сыну Царя-Батюшки, Надеже нашему, Государю Наследнику Цесаревичу от вернопреданных крестьян Тобольской губернии.» Кроме поднесения от крестьян всей губер­нии, выборные сами от себя собрали небольшой капитал в 2500 руб. и просили Его Высочество дозволить им, в память этого счастливого дня, учредить стипендию Его Имени в каком либо техническом учебном заведении, на что и получили милостивое разрешение Цесаревича. В память посещения их края Великим Князем Алексием Александровичем местные купцы учредили в 1873 г. стипендию при Тобольской гимназии. Широко глядит вперед сметливый сибиряк!
Его Высочество изволил входить в украшенную щитами и гербами, белую полот­няную палатку, нарочно устроенную Василием Трофимовичем Земцовым на пристани, на случай непогоды. Путь Его туда девушки осыпали цветами.
Пристань у подножия самой высокой горы на Иртыше, покрытой кедровым лесом, была замечательно красива2: даже грозовой дождь, начавшийся вскоре по прибытии паро­хода, не мог разогнать массу народа, покрывавшего склоны горы.
1 Здесь при Ермаке правил нал многими остяками князь Сзмар. Есть одноименные села (вотчина Симеона Гордого) в Переяславском уезде Владимирской губернии и в Московской губернии. II Самара, и Самарканд тоже, вероятно, имеют неразрешимую пока историческую связь с этим монголо-татарским словом. Городише при устье Иртыша доныне чтится ипород.иами. Встарь тут стояло капище с кумиром, которому приносились богатые жертвы Обдорянами, Югричамн и Вогуличами.
Хлебопашеством самаровцы не занимаются, а имеют обильный доход от рыбной ловли, охоты па птиц, урожая на кедровые орехи, пароходного движения и торговли. Село с каждым годом беднеет. В нем — 200 дворов.
* Олин местный стихослагатель так опей говорит в день её посещения Цесаревичем:
«Каким прекрасным представлялся Видна палатка, флаги, лес.
С реки на площадь вид! Ростуший по холмам;
На гладком лон е отражался Он врезан в синеву небес,
Природный колорит. Приятен кажется глазам.»
(Из оды .И. 11. Кузнецова.)
Крестьяне близко окружили Его Высочество и просили Цесаревича принять их скромные дары: один крестьянин (И. Гр. Кузнецов) поднес пару собольих шкурок, другой предложил живого медведя, остяки привели оленя и лисиц, три девушки под­несли свои работы — скатерть, полотенце и поддонник из кедровых орехов, одна женщина поднесла полотенце, вышитое сю 30 лет тому назад. Дары были милостиво приняты, живые звери оставлены на пристани и все подносившие одарены полуимпериалами (некоторые получили по два и по три), а старшине Фугаеву вручили золотые часы. Духовенство имело счастие получить от Его Высочества 200 руб. на улучшение храма.1
На этой же станции чиновник Холкин удостоился поднести Его Высочеству (в красной плюшевой папке) стихотворение собственного сочинения, отпечатанное в Тобольске и украшенное прекрасной виньеткой, рисованной пером от руки Рукавишниковым в 'Тобольске, за что получил на память золотые запонки, украшенные камнями.
Благословен тот год, что мы пережинаем; Благословенны дни, минуты, каждый миг, Когда Тебя, Царевич, радостно встречаем, Когда мы видим Твой, для нас священный, лик. Благословен топ. путь, который Ты свершаешь; Благословен привет, который Тебе шлем; Благословенно то, что Ты в пути познаешь: Добро познания мы все с Тобой пожнем, 11 радости полны, полны святого чувства, В любви разумной вновь слилися все сердца, й молят все уста смиренно, без искусства, О милостях к Тебе Зиждителя ■ Творца. Течет пусть жизнь Твоя на радость всей России, Пусть будет света луч ласкать Твой путь всегда; Хранит Тебя Господь; хранят Тебя стихии; Да блещет ярче звезд Твоя для нас звезда! Не мы одни, в дали Тебя благословляя, Нелицемерно шлем наш искренний привет:
Века минувшие спокойно созерцая И вспоминая то, чего давно уж неть, Мы слышим ШОПОТ волн, торжественно спокойный, Реки, где потонул безвременно Ермак...
Колышется Иртыш и звук несется стройный ■— (Его в тиши не раз подслушал наш рыбак) — О подвигах борцов отважных добровольных;
О времени седом, о блеске прежних дней;
О пастбищах орды, широких и привольных, О горсти храбрецов, — в борьбе упорной с ней ... Все то прошедшее невольно нас пленяетъ
И служить гордостью для края, для Руси;
Оио здесь с нами вновь Тебя благословляет: Счастливо до конца высокий труд неси!
Гряди-жь к Родителям Великим и Любимым, В заботах Царственных Их помощью даря;
Любовью чистою и нежною Хранимый
Всех верноподданных Державного Царя!
В 8-мь часов утра 9-го пароход «Николай» отвалил от исторического села Самарова и направился вверх по Иртышу; долго еще с берега неслись восторженные клики.
Весь путь от Томска до Омска равняется почти 3000 верст (собственно по Тобольской губернии: 2305 верст, именно от границы Томской губернии, от Прохоровских остяцких юрт до Сургута — 451 верста, до села Самарова — 265, до села Демьянского 256 верст, до города Тобольска 251 верста, до села Усть-Ишима 340, до города Тары 365, до села Карташева 176 и наконец до Омска 201). До Самарова паро­ход шел по течению от 20 до 22 верст в час, отсюда же пришлось подниматься против течения и не смотря на это пароход свободно совершал 15, а иногда и 18 верст в час.
Село Демьянское2 тоже украсилось; но не имело счастья видеть Высокого Гостя. Пароход подошел к пристани в 12 часов ночи, и хотя Цесаревич еще не почивал, но за темнотою и дурною погодой не пожелал выйти на берег. В селе этом нахо-
1 Жалким остякам Августейший путешественник приказал видать сто рублей.
* На месте, куда в 1582 г. холил (вперед на лыжах, назад на струге) громить остяцкого князя Ннмьяна сподвиж­ник Ермака Богдан Брязга.
иб* *
124
лилась депутация от граждан города Кургана, которую Его Высочество благоволил при­нять на пароходе. Хлеб-соль на серебряном, вызолоченом блюде, работы Корнилова в Москве, подносил городской голова Евграфов и кроме него избраны были купцы Березин, Харламов, Бакинов и Шветов. После приветствия, сказанного купцем Евграфовым, один из числа депутации, именно Ф. В. Шветов, с дозволения Цесаревича, прочитал адрес Курганского Городского Общества следующего содержания:
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО!
Небывалый, неслыханный путь Ваш кончается и нам, гражданам скромного города, вы­пало на долю счастье узреть Вас на Сибирской земле, которую Вы пересекли от края и до края.
Говорят, Сибирь нечто отдельное от России .... Неть! Мы такие же верноподданные нашему обожаемому Монарху; но нас отдаляло расстояние. Ныне путешествие Вашего Импера­торского Высочестна ознаменовалось соединением обширной Сибири с Великой Россией железным путем. Память об этом событии останется в сердцах наших до гробовой доски; но граж­дане города Кургана уполномочили нас молить Вас разрешить сохранить это воспоминание и для потомков наших.
Собрав капитал, город Курган желает открыть общежитие для бедных детей. Дозволь возлюбленный Государь наш, Наследник Цесаревич, назвать общежитие это Твоим Именем! Пусть внуки и правнуки воспитывающихся ныне в оном детей помнят, каким счастьем порадовали> пас Господь!
Село Демьянское Тобольской губернии. Июля 9 дня 1891 г.
Адрес был отпечатан на листе, украшенном виньеткой работы местного худож­ника М. С. Знаменского, изображавшей путь Его Высочества от Владивостока до Омска: близь пунктов остановок были нарисованы типы народов, живущих там, изображены были гербы тех губерний, которые проехал Высокий путешественник, а сбоку была картина, изображавшая Цесаревича в дорожной коляске, окруженного массой народа. Адрес был вложен в очень изящный переплет темнозеленого бархата, работы пере­плетчика Рогожина, и неожиданно заслужил внимание Государя Наследника, пожелав­шего не только взять адрес немедленно с Собою, тогда как остальные подношения были передаваемы для доставления Губернатору, но изъявившего даже желание приобрести альбом работы того-же художника Знаменского, изображающий типы и обычаи народ­ностей от Тобольска до Обдорска; альбом этот был представлен Его Высочеству Губернатором и заслужил высокое одобрение Цесаревича и свиты, а также лестную оценку от ученика Боголюбова — художника Гриценко, сопровождавшего Его Высо­чество на всем пути. После приема хлеба-соли и выслушания адреса, Его Императорское Высочество, обратившись к городскому голове Евграфову, спросил, далеко ли город Курган от села Дсмьянского, где происходило представление депутации, и узнав, что расстояние равняется 700 верстам, изволил сказать: а когда пригъдете в Курган, то от Имени Моею сердечно благодарите граждан юрода Кургана».
После этого, когда депутация удалилась на берег, в шатер, устроенный на при­стани на средства города Кургана для приема Высокого Гостя, один из членов Свиты, по поручению Его Высочества, передал подарки: городскому голове Евграфову — драго­ценный перстень с сапфиром, осыпанный брильянтами, а купцу Шветову, читавшему адрес, перстень с рубином и брильянтами.
Нагрузивши дрова, пароход тихо, без шуму, чтобы не помешать отдыху Высокого путешественника, на рассвете ю-го отправился далее к Тобольску. Па всем пути повторялись те же сцены. Духовенство с хоругвями на берегу и народ, старый и малый,

ТОБОЛЬСК.
провожающий пароход восторженными кликами, женщины нередко на коленях, благо­словляли Проезжавшего. В нескольких местах народ на лодках старался прибли­жаться к пароходу в надежде лучше увидеть Сына Царева; а один крестьянин около деревни Слинкиной показывал из лодки живого осетра, которого просил принять. Его Высочество соизволил приказать задержать ход и счастливый крестьянин лично пред­стал пред светлые очи Наследника и поднес рыбу, за что услышал «спасибо» из уст самого Цесаревича, а на память детям еще одарен был двумя империалами.
К вечеру ю-го июля пароход «Николай» приближался к Тобольску, старейшему бывшему стольному городу Сибири. За отсутствием телеграфа на север, в Тобольске надо было угадывать время прибытия парохода. Суля по его выходу из Томска 6-го июля, его ожидали в Тобольске не ранее утра и-го, между тем он подошол к пристани ю-го в 7*/, часов вечера. Чтобы знать хотя немного заранее о приходе парохода — в селе Бронникове, находящемся в 37 верстах от Тобольска, выставлены были верхо­вые. Как только с колокольни Бронниковской церкви увидели флаг Его Высочества, развевавшийся на мачте великолепно убранного зеленью парохода, верховые пустились вскачь и с помощью нескольких подстав, успели дать знать в город о прибли­жении нетерпеливо ожидаемого Гостя. Известие пришло за час до парохода. По звону «тысячнаго» соборного колокола1, как было объявлено заранее, на городских калан­чах взвились флаги и горожане, узнав, что пароход с Высоким путешественни­ком уже показался из-за Сузгунского мыса, толпами повалили к берегу и на базар­ную площадь.
Вся встреча была обдумана и устроена заранее и потому, надо отдать справедли­вость, прошла в большом порядке, за что Губернатор имел счастие услышать Высокое одобрение из уст Государя Наследника. У пристани ИПиркова, был построен павильон украшенный зеленью. При въезде в город, близь Захарьевской церкви возвышались триумфальные ворота; па Богородской улице по своей декорации обращала внимание на себя Губернская Гимназия; на горе довольно изящно было убрано зеленью и флагами здание Тобольского Духовного уездного училища; на Архангельской улице по своему убранству выделялось здание Мариинской женской школы. Еще красивее была декориро­вана Большая Пятницкая улица. Дома Почтово-телеграфной конторы, Корнилова, Трусова, Плотникова, Кривцова и др. тонули в зелени.
Пароход «Николай» остановился в 7 часов 40 минут у пристани Ширкова, как более удобной; а конвоир «Казанецъ» (Курбатова и Игнатова) стал у своей пристани. Выйдя на пристань к павильону, Его Высочество соблаговолил принять хлеб-соль. Первыми удостоились поднести таковую выборные от Тобольского Городского Общества. Блюдо подносил городской голова С. М. Трусов при участии гласных (д. с. с. Панова и купца Григорьева).2 Блюдо это было одно из самых выдающихся по работе: и могло служить прекрасным образцом изделий, которыми известен Тобольск. Оно сделано из корня корельской неполированной березы и покрыто все украшениями (гербами, цер­ковью, домом, рыбами, белкой) из мамонтовой кости, исполненными, по рисунку ху­дожника Знаменского, мастером Филимоновым. Солонка изображала точную модель Тобольского музея, на костяных ножках.
* Весом в иосю слишком пулов. Отлит в 1758 г. на Тагильском заводе, иждивением Демидова.
* В состав депутации, кроме того, входили В. Д. Жлрппков, С. И. Бронников, Н. А. Трухин, И. Ф. Александров, И. А. Федотов и А. С. Алексеев.
Второю представлялась депутация Тюменских граждан, состоявшая из городского головы Мальцева и самых почетных гласных: Колмогорова, Колокольникова, Андреева, Опрохиднева, Носкова и двух Решетниковых. Тюменцы поднесли серебряное вызоло­ченное блюдо, работы Корнилова в Москве. За ними представлялась депутация I обольского ремесленного общества с головой Мамаевым во главе. Ремесленники поднесли блюдо недорогое и простое, по замечательно изящное, сделанное из карельской полиро­ванной березы с вензелевым изображением Имени Его Императорского Высочества из мамонтовой кости. В виде украшения к блюду приделаны были цеховые значки. После них представлялись от Тобольского мещанского общества-мещанский староста и депу­тация от бухарцев Тобольской волости.1 Хлеб-соль на обыкновенном фаянсовом блюде подносили волостной инородный голова Абдул-Муталлипов, почетный бухарец Айтмухамстов и еще двое ассистентов (Тушаков и Мухамет-Алеев).
Его Высочество, в сопровождении всей свиты и Тобольского Губернатора, спустился на пристань, устланную красным сукном. 'Гам стояли в мундирах все г. г. служащие в Тобольске. Первым был представлен временно управлявший губернией, за отсутствием Губернатора, Председатель Губернского Суда, статский советник 3. II. Геращсневский.-
После представления служащих Государь Наследник проследовал вдоль почет­ного караула, выставленного со знаменем и музыкой от Тобольского резервного кадро­вого пехотного баталиона.” Пропустив караул мимо Себя церемониальным маршемъ'1, Наследник Цесаревич изволил сесть в приготовленный экипаж, предложив Губер­натору сесть с Собою рядом, и направился в город пристанью, извивавшейся длин­ною лентой по лугу, усеянному массами народа. По левую сторону стояли шпалерами войска, по правую — чиновники с семействами, неимевшие счастья представляться в числе старших.
Его Высочество направился сквозь триумфальные ворота, построенные в несколько дней близь Захарьсвской церкви городским архитектором Аплечеевым. Вдоль улиц, кроме полиции, состав которой в Тобольске не велик, за порядком наблюдала особая охранная стража, составленная из граждан города и наблюдавшая за тем, чтобы народ не запрудил проезда. На углах выставлена была пожарная команда. Город красиво был украшен зеленью и флагами, во многих местах красовались вензеля; но так как проезд через Тобольск ожидался днем, то вечерней иллюминации не приготовлялось.
Поднявшись по Никольскому взвозу на гору, Его Высочество направился прямо в Софийский летний Собор, где был встречен Преосвященным Иустином и всем город­ским духовенством. Владыко встретил Цесаревича кратким, но прочувствованным 1 * * 4
1 В Западную Сибирь издавна приходили бухарские и хивинские купцы. Когда некоторые стали в ней навсегда селиться, к ним в челядь стали притекать бедные единоверцы из Казани. Переселенцам из Ср. Азии Тобольск обязан введением кожевенного производства.
* Вслед затем представлялись чипы Общего Губернского Управления, Врачебной Управы, Строительного отделения и чиновники особых поручений, Казенной Палаты во главе сь д. с. с. Блоковым; Казначейства и Чертежной, Ведомства Мини­стерства Народного Просвещения, Акцизного ведомства, Лесного ведомства; духовные лица иностранных исповеданий; курат Пинярович, раввин Арпюн, мулла Шарыпов, и заведующий участком путей сообщения — инженер Бельский; Губернское Правление, и Приказ Обществ. Призрения во главе с д. ст. сов. Знаменским, Губернский Суд, во главе с ст. с. роселиопъСошальским, Прокурорский надзор и следователи, Окружный Суд (судья Александров), Почтовое ведомство, Городское Управление во главе с заступающим место городского головы Поповым и Городской Общественный Банк.
’ Под командой полковника Игнатьева.
4 Перед отбытием из Тобольска Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич соизволил наградить: по­четный караул по $о коп. на человека и всем вообще нижним чинам Тобольского резервного пехотного баталиона — по чарке водки, ординарца — поручика Фролова — запонками, ординарца унтер-офицера Илюхина — двумя серебряными рублями посыльного рядового Носкова серебряным рублем.
но тобольской губернии.
129
и прекрасно сказанным приветствием, после чего luo Высочество (при пении «Днесь Благодать Св. Духа нас собра!») изволил занять нарочно приготовленное для Него место, украшенное орлом и убранное живыми цветами; а все духовенство в белых ризах вытянулось от входа до алтаря в одну линию.
Приветствие Владыки было следующего содержания:
ВАНИИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО.
Ис находим слов, чтобы выразить нашу радость и счастие, которые испытываем при виде Вашего нресветлого Липа.
Вы наша крепкая надежда; Вы наше сладкое утешение. Потому души и сердца наши испол­нены искреннего и глубокого благогов-Ишие к Вам и пламенной молитвы ки. Господу Богу: да хранить Он Вась на всех путях Вашей жизни и да благословить все Ваши входы и исходы, все Ваши деяния, дела, сювеса и помышления, во славу Вашу и но блого народа Вашего.
Грядите же во Святилище Божие и воздохнем к Господу Богу о Вашем здравии и благо­денствии.
После краткого молитвословия (по Царскому чину встречи) и произнесения многолетия, Его Высочество изволил прикладываться к св. иконам и между прочим к чудотвор­ной иконе Абаданской Божией Матери, находившейся в это время в Тобольске. Затем через южные боковые двери Его Высочество изволил войти в отдельное помещение, где были собраны замечательные древности Соборной ризницы. Протоиерей Боголепов и ключарь священник Скосырёв имели счастие давать объяснения Цесаревичу и затем поднесли Ему от имени духовенства в синем бархатном переплете альбом фото­графий, снятых местным фотографом Туленковым с предметов, хранящихся в ста­ринной ризнице, и печатное описание оной, за что удостоились получить на память каждый золотые часы. Альбома, состоит из иб следующих видов (около ,|О сант. каждый): и) Тобольский кафедральный Собора» и иконостасы — настоящий и времен митрополита Филофея 1710 г., 2) икона Спасителя с предстоящими — из походной часовни завое­вателя Сибири Ермака, 3) чудотворный образ Спасителя — 1654 г., 4) местная икона Успения Божией Матери, 1683—86 г., 5) чудотворный образа, Тобольской Б. М. — 1711 г., 6) икона в басмяных вкладах, са, украшениями из жемчуга и драгоценных камней, дар царя Феодора Иоанновича, 7) древние резные изображения из дерева, 8) древняя плащаница, шитая от руки шелками — дара, Кахетинского царя Александра (f 1511 г.); 9) а. клобуки из шелковой китайской материи митрополитов Тобольских и Сибирских, 1664 —1768 гг., <». древние митры 1671—91 г., в. митра — дара, Губернатора Тобольского князя Гагарина — 1721 г., украшенная 778 драгоценными камнями в золотой оправе; ио) а. дар царя Михаила Феодоровича первому Тобольскому Епископу Киприану — 1621 г., 6. дар царя Феодора Алексеевича 1679 г., в. дар Архиепископа Тобольского Герасима — 1646 г., /. крест и панагия золотые —дар князя Черкасского 1698 г., г), древняя панагия, с. кресты с резными по дереву изображениями 12-ти праздников; и) древние седалища: и. из дерева, 2. из железа с золотою по всему чеканкою, 3. жезл, данный Патриархом Филарстом и-му Тобольскому и Сибирскому Епископу Киприану — 1621 г., 4. жезл Арх. Макария 1625 — 35 и 5. рипиды 1656 г., 12) чаша серебряная и т. п., 13) Путешествие па Восток. VI. <7
апостола Сибири, хранящийся в ризнице Собора и 16) Дорогая одежда на св. Престол, работы Сазикова, вес. 5 пуд. и фун. ибзол., приклад Тоболъского купца Петра Феодоровича Плеханова.
Близь Собора столпились все, желавшие письменно о чем-нибудь просить, и здесь одно из лиц свиты, по приказанию Его Высочества, собрал все прошения. Большая часть их заключала в себе .мольбы вдов, сирот и стариков о пособиях. Губернатору

СТАРИННОЕ АРХИПАСТЫРСКОЕ СЕДАЛИЩЕ В ТОБОЛЬСКЕ.
было передано 2000 руб. для раздачи по резо­люциям, наложенным на прошения.
Из Собора Цесаревич приказал за­ехать в дом Преосвященнаго', у дверей которого был встречен хлебом-солью. Гам Его Высочество изволил осматривать портреты бывших Митрополитов, Архи­епископов и Епископов Тобольской епархии, затем принял подношения монахинь Ива­новского монастыря, их работы, и удосто­ил владыку принять от него 2 иконы и 2 книги, для Себя и для Великого Князя I еоргия Александровича.
Отсюда Государь Наследник напра­вился в Тобольский губернский Музей, где был встречен хранителем И. А. Лыткиным, библиотекарем С. 11. Мамеевым, помощни­ком хранителя Губернским инженером Гордеевым и помощницей, женою статского советника Бажановой.
Музей принарядился изнутри и сна­ружи. Цесаревич с заметным вниманием довольно долго осматривал коллекции.' Августейший путешественник собственно­ручно ударил, между прочим, в знаме­нитый «карпаухий» колокол, считающийся ссыльным из Углича, со дней Годунова. В колокол этот уже изволил звонить в 1837 гЦесаревич Александр Николаевич. Его Высочество удостоил Своим вниманиемъ
замечательный гербарий, изготовленный секре­тарем Музея Луговским, изволил рассма­тривать Долгоруковский медальонъ8, принадлежавший невесте Императора Петра II, урож­денной Меньшиковой, и особенно заинтересовался библиотекой, где осматривал древния
1 Жилите и хозяйство Тобольских владык величалось в старину «Домом Софии, Премудрости Божией».
* В первой комнате, где помешается отдел палеонтологии, Его Высочество обратил особенное внимание на цельный остов допотопного быка (Bos primigenius) 11 11а кости ископаемых животных. Отсюда проследовал вь среднюю залу, в которой помешается отдел этнографический и затем на право в комнату, где были выставлены в особой, красиво подо­бранной витрине образцы скорняжного производства в Тобольске II. И. Корсаковой, вешп из мамонтовой кости работы С. И. Овеипковой и К°, цветы и коврики работы H. С. Бажановой.
* Привезенный недавно из глухого Березова.
книги, в том числе и сибирскую летопись Черепанова,1 Па особом столе, под пор­третом Его Высочества, украшенным цветами, положена была небольшая матовая доска из мамонтовой кости, отделанная в бархат, и такое же перо. По просьбе Губернатора, состоящего Председателем Комитета Музея, Цесаревич собственноручно начертал Свое Имя и число на упомянутой доске, после чего она немедленно была покрыта стеклом и останется вечным памятником Высокой чести, которой удостоился молодой Музей. Здесь же Губернатором и хранителем Музея был поднесен Его Высочеству заказанный в Москве альбом работы Корнилова. Альбом этот имеет на наружной серебряной доске изображение Музея, а внутри заключал в себе ио фотографий разных отделов Музея. Библиотекарь Музея капитана. Мамесвь поднес несколько книг Тобольского издания, имеющих отношение к Музею (устав комитета Музея, отчет за 1890 г., ката­лось археологический и библиотеки, ключ к гербарию Тобольской флоры) и свое сочи­нение «Материалы для истории Пугачевского бунта на окраинах бывшей Сибирской губер­нии». Его Высочество пожаловал хранителю Музея Лыткину золотые запонки, украшенные камнями, и библиотекарю Мамееву перстень с драгоценными камнями, осчастливив их и по­мощника хранителя Гордеева рукопожатием; но драгоценнейшая награда для всех учредителей заключалась вч, том, что Цесаревич изволил высказать похвалу подобным учреждениям, а Тобольский Музей осчастливил принятием под Свое покровительство.
В промышленном отделе Его Высочеству поднесены были образны изделий, которыми сла­вится Тобольск: купчиха И. И. Корсукова под­несла пыжиковую доху (шубу)-' своего изделия, а имеющая мастерскую изделий из мамонтовой кости С. И. Овсшкова с мужем поднесли шка­тулку из мамонтовой кости, отделанную вну­три розовым атласом. Цесаревич тут же приказал подарить им на память: Корсуковой богатую браслет-брошь, а Овешковым драгоценную булавку с вензелем Его Высочества. Жена статского советника Бажанова просила принять от неё шитый шерстями ковер её работы, а в одной из зал на случай, если бы Его Высочество утомился, был приготовлен квас в серебряном жбане, который был предложен г-жами Ершовой и МамесвоиѴ Всех их Цесаревич благодарил ласковым словом и милостивой улыбкой.

1 Там же обратили на себя внимание первые издания Тобольской типографии Корнильевых, положивших начало книгопечатания в Сибири, даже старые журналы, издававшиеся в Тобольске: «Иртышъ», превращающийся в «Ипокрепу», «Библиотека ученая», портреты Ермака, некоторые планы, виды, рукописи и периодические издания, выходящие в Сибири в 1891 г.; Августейший путешественник изволил прочитать «метрическую выпись о принятии огь святой купели Государем Наследником Цесаревичем и Великом Князем Александром Николаевичем у Тобольского Губернатора, статского советника Попало-ИПвсйковского, сына Александра, родившагося во время посещения Его Императорским Высочеством Тобольска в июне 1857 г.»
* На песцовом крестоватиковом меху, с воротником из русского выхухоля.
’ На серебряном подносе, в золоченной кружке, с надписью на крышке, славянской вязью: «пиво не лино и мель не хвала; всему голова, что любовь дорога.»
По выходе из Музея в сад Ермака, Его Высочество изволил смотреть катер, на котором в 1837 г, переезжал Иртыш в Бозе Почивающий Император Александр II, бывший тогда Наследником Престола.1 У катера стоял 92-летний мещанин Колбин, единственный из гребцов этого катера, оставшийся в живых. Он был пожалован золотым. Позже, в павильоне, Его Высочеству была представлена престарелая девица Анна Григорьевна Серебренникова, которая тогда еще имела счастье танцевать визави с Августейшим Дедом Государя Наследника, на балу, который Он принял от города Тобольска.
От катера Его Высочество направился по главной аллее сада, устланной красным сукном, к памятнику Ермаку (па мысе Чукман) и шел в сопутствии Губернатора и Директора училищ, действительного статского советника Панова, между живыми шпа­лерами детей, собранных из всех учебных заведений.'"' Восторгу детей, видевших Наследника Престола в двух шагах от себя, не было границ и «ура» не смолкало пи па минуту. Государь Наследник изволил подробно осмотреть мраморный обелискъпамятник покорителю Сибири, именем которого назван и самый сад, и удостоил принять на память модель памятника (имеющего 7 саж. высоты и 6430 пуд. веса), сде­ланную из мамонтовой кости и поднесенную Городским Головою Трусовым.
Затем по другой аллее Цесаревич, между рядами городских дам и девиц, также как и воспитанники усыпавших путь цветами, прошел до декорированного А. И. Брошшковою и II. И. Корсуковою летнего помещения Тобольского Общественного Собрания, где соизволил принять стакан чаю. Подносил чай Городской Голова, а уго­щали и поддерживали беседу с Его Высочеством самые почетные дамы из семейств чиновников и купечества.3 Во время чайного стола играл оркестр казачьей музыки, который приглашен был городом с парохода, и но очереди пел хор из более чем юо человек, составленный из певчих всех учебных заведений (при участии любителей), под управлением преподавателя семинарии Д. О. Худяковского, который удо­стоился милостивой похвалы от Цесаревича.
В это время стало заметно темнеть и когда Его Высочество изволил стать у дверей зала, где пели дети, то — чтобы дети Его лучше видели — с двух сторон поднесли канделябры и Он долго был видима, окружавшими. В это время про­петы были «Гимн 17 октября», «Слава солнцу на небе», «Мнопи лета Православный Русский Царь».
Городской Голова поднес Его Высочеству бокал шампанского и, когда Цесаревича, принял таковой, Губернатор провозгласил тост за здоровье Государя Императора, при­нятый восторженным «ура», которое сменилось гимном; после этого Городской Голова предложила, тост за здоровье Его Императорского Высочества. Опять раздались клики, и детский хор спел «Славься».
’ Жители Самарова, при встрече Е. И. В. Великого Князя Алексия Александровича (но время наводнения) соорудили лодку, по образцу Тобольского катера.
4 Между рядами с правой стороны воспитанников Тобольской губернской гимназии, духовной семинарии, духовного уездного училища, уездного училища, приходских училищ, ветерппарпо-фелдьшсрской школы, ремесленной школы, образцовой школы при Тобольской семинарии; с лепой — воспитанниц Мариинской школы, епархиального училища, Александровского приюта, убежища бедных детей и Сирдшитателыиого заведения во главе с начальниками и начальницами. При входе в аллею Его Высочеству быль представлен директор училищ Тобольской губернии 11. И. Панов, который во врема шествия Наследника Цесаревича по аллее называл Ему учебные заведения. Его Высочество изволил обратить особенное внимание на Мариинскую женскую школу, Александровский детский приют и ремесленную школу, припомнив, что эта школа основана в память пребы­вшие в Тобольске Его Высочества Великого Князя Владимира Александровича,
’ Т. П. Геращепевская, А. Д. Панова, Е. А. Жаботинская, А. II. Ерошшкопл, Е. П. Андреева, Ф. В. Корнилова.
В это время совершенно стемнело и дождь усилился, при холодном ветре. Его Высочество изволил выйдти из павильона и хотя коляска была подана, направился по аллее до Музея пешком, куда приказано было подать лошадей: поезд тронулся в обратный путь при несмолкаемых криках и восторженных пожеланиях. Экипаж для Его Высочества был прислан из 'Тюмени статским советником Давыдовским с его кучером Николаем и лошадьми собственного завода. Кучер молодецки спустил эки­паж с горы, несмотря на наступившую темноту и дождь1 и на то, что лошадей и эки­паж окружала несметная толпа, все время кричавшая «ура». Краткий объезд города (по Богородской улице до Убежища бедныхъ
детей, а затем по Большой Архангельской, Рождественской и Большой Пятницкой) закон­чил и в пилъ

ПАМЯТНИК ЕРМАКУ.
пребывание Его Высочества в Тоболське и о часов вечера Цесаревич вновь встуна борт парохода «Николай».2
'Гут были розданы многочисленные по­
дарки: Преосвященный Иустин и Командир батальона полковник Игнатьев имели сча­стье получить портреты в переплете с соб­ственноручной подписью Цесаревича, Тоболь­ский Городской Голова Трусов и Тюменский Городской Голова Мальцев получили перстни с драгоценными камнями, Полициймейстер Каверзив удостоился того же, Бухарский Голова Муталипов и Бухарец Аитмухамстов получили из рук Его Высочества медали на Станиславской ленте для ношения на шее, кучер Николаи получил серебряные часы с гербом, а остальные кучера, возившие свиту, получили по золотому.
Его Высочество, в виду приезда в Тобольск в обеденное время, изволил за­менить обед вечерним столом, почему в 11 часов сервирован был ужин, после чего Цесаревич отправился на покой. Пароход отошел от пристани в первом часу ночи, сопровождаемый конвоиром и другим паро­ходом Корнилова «Сибирякъ» с Тобольскою публикою, пожелавшею проводить Дорогого Гостя почти до Абалакского монастыря, при­чем с «Сибиряка» из темноты часто доноси.иось «ура».
Па другой день в городе происходило народное гулянье и было устроено катанье на этом же пароходе вверх по Иртышу (с оркестром военной музыки); а старшие въ
1 По скользкой мостовой Тобольска вообще трудно двигаться иь непогоду: энергичный велосипедист барон Келлескраусь, доехавший сю иа в ПРОШЛОМ году из Копию (г ли. он служит в крепостной артиллерии) не мог здесь Г.хать городом.
1 По пути сл Нонаны Ею Высочестви священники и принты тех церквей, мимо которых проезжал Государь Наследник, выходили в облачениях с крестом и осеняли Высокого путешественника. На пароходе-же Его Высочество был встречен Преосвященным Иустином, Еииииекопомь Тобольским и Сибирским.
’М городе липа и городское управление, отслужив торжественное молебствие о благополуч­ном путешествии Государя Наследника Цесаревича, послали в догонку 1 обольскому Губернатору депешу в Тару с просьбой повергнуть пред Г.го Высочеством чувства их верноиредаиности. Телеграмма эта, полученная в Таре, была там же доложена Его Высочеству и Государь Наследник Цесаревич изволил милостиво приказать «искренно благодарить Тобольское и Тюменское Городское Общество за выраженные чувства и за приемъ», что и было исполнено по телеграфу.1
Интересные места в историческом отношении, как-то Чувашский мысъ2, где одержана была Ермаком славная победа над Кучумом, Исксръ1, бывшая столица этого властелина, Абаданский монастырь4, могила Ермака были пройдены ранним утром и Его Императорское Высочество не имел возможности их обозреть. Часов в семь утра 11 июля пароходы останавливались в деревне Яриной для нагрузки дров, так как в городе на разукрашенных пристанях и при стечении массы народа это было неудобно сделать. В 9 часов пароходы тронулись дальше к Усть-Ишиму. Могучий зеркальностальной Иртышъr’ на юг от Тобольска сделался несколько ^жс и берега его, чем далее, становились не столь суровыми: беспрестанные извилины заставляли идти вперед с большею осторожностью.
Парод везде, где можно было, сбегался к берегу и выражал свой восторг. Дождливая погода стала несколько улучшаться, но в село Усть-Ишим пароход дошел лишь в 11’/3 часов вечера в совершенной темноте, почему Его Высочество не пожелал выходить на берег, а лишь принял на пароходе депутации, собравшиеся сюда издалека, для приветствования Высокого Гостя. Первою представлялась депутация от Ишимского городского общества, приехавшая за 200 слишком верст. Во главе депутации был Ишимский Городской Голова Еманаков, поднесший Его Высочеству хлеб-соль на серебря­ном вызолочсном блюде с солонкой, работы Корнилова в Москве. Кроме Головы в поднесении участвовали гласные Артемьев, Бокарев, Карнаухов, Иванов, Кутсрев и другие; за Ишимским городским обществом хлеб-соль поднес (на изящном сере­бряном подносе с позолотою) Ишимский мещанский Староста Пизсрский с двумя асси­стентами. Затем были приняты представители Ялуторовского городского общества, Городской Голова Потемкин, купец Лагин и мещанин Кичигин, прибывшие за 500 верст. Они поднесли на деревянном резном блюде хлеб-соль. Тоже отдельно сделали старообрядцы Ялуторовского округа.
Государь Наследник осчастливил депутации разговором, осведомляясь, издалека ли они прибыли, приказал благодарить общества, от которых они являлись избран­ными, и одарил купцов Еманакова и Потемкина, а также представителя старообрядцевъ
* Для выслушания этой телеграммы Тобольским Городским Головою С. М. Трусовым было и | июля, в 12 часовь дня, созвано экстренное заседание Тобольской Городской Лумы, на которое также были приглашены как представители меипапского общества, так и купечество.
По собрании законного количества гласных г. секретарем Управы был прочитан текст означенной телеграммы. Телеграмма была приветствуема дружным кликом «ура!» всех присутствующих. ГородскойГолова С. М. Трусов предложил по поводу получения телеграммы и благополучного проезда Наследника Цесаревича через Тобольск — 15 числа устроить на пло­шали против духовного уездного училшпа народный праздник с оркестром музыки, песенниками, круглыми качелями и шестом.
2 Название означает по остяцки «прибрежное селение». Там 25 октября 1581 по словам летописца «бысть сеча зла; за руно смлючи, сечахуся».
3 Искерамн вообще звались вь ту пору старые городища в раиопе Приура.иья,
4 Название произошло будто-бы от множества живущих здесь белых сов (но татарьки «яб.илакъ»),
• Сибиряки зовут его «богатырь-землерой». Иртыш по татарски означает «роющий землю». У Тобольска он имеет обыкновенно з8о саж. в ширину, при 8 саж. глубины и одной версте течения вь час.
серебряными часами с золотым вензелем, а мещанского Старосту Ииизерского таковыми же часами с государственным гербом.
На случай, если бы пароход пришел днем, и Наследник Цесаревич пожелал бы выйти на берег, у самой пристани устроена была красивая арка из живых цветов, а в глубине стоял прекрасный и обширный шатер, устроенный Ишимскими гражданами по рисунку инженера Гордесва. 'Гак как было уже поздно и Ито Высочество располагал отойти ко сну, то чтобы не обеспокоить Ито шумом при нагрузке дров, пароход отошел тихим ходом и в виду темноты шел сначала медленно; часов в и утра иа июля решено было остановиться для нагрузки дров близь села Тсвризского.
Здесь не ожидали, чтобы пароход остановился, но на всякий случай крестьяне, по силе уменья, украсили свою скромную пристань. Священника не было дома, так как он уехал на требу, но причт был на берегу с хоругвями и народ толпился в ожидании увидеть пароход Цесаревича. Каков же был восторг Тевризцов, когда неожиданно пароход подошел к их пристани и на мостике наверху показался Сам I Иаследник IИрестола!
Хотя крестьяне всей губернии участвовали в поднесении золотого блюда в селе Самарове, но в виду нежданной остановки, местные жители просили Его Высочество осчастливить их и принять еще от них отдельно их скромный хлеб. Государь Наследник приказал допустить на пароход волостного старшину с тремя крестьянами, принял хлеб-соль и довольно долго изволил с ними разговаривать, терпеливо и мило­стиво выслушивая их жалобы на суровую реку, которая второй год заливает значи­тельную часть нолей. Затем Он приказал одарить троих крестьян золотыми моне тами, а старшине пожаловал часы с государственным орлом. Когда люди эти, со слезами умиления на глазах, сошли с парохода и народ узнал о милости Государя Наследника, клики восторга и преданности удвоились: когда пароход, забрав дрова, отошел, долго еще по берегу видны были бегущие мужчины и женщины, провожавшие Цесаревича, а с берега доносилось далекое «ура».
Погода в этот день несколько улучшилась, так что можно гулять по прекра­сной верхней палубе парохода. Темйота ночью была настолько велика, что безопаснее было переждать несколько часов (точь в точь как местами на Ниле!) и потому Его Высочество позволил стать на якорь. Выбрано было удобное место близь левого берега Иртыша, совершенно пустынное, и пароходы простояли с ю часов вечера до часу ночи.
Тронувшись в дальнейший путь, когда лишь забрезжил свет, пароходы пошли, не спеша, так как до Тары оставалось верст изо, и Государю Цесаревичу благоугодно было высказать накануне желание подойти к городу лишь в у часов утра. 'Гак и было исполнено: к счастию горожан погода 13 июля стояла прекрасная.
Его Высочество, встав ранее обыкновенного, изволил любоваться при прибли­жении красивым поэтическим видом города, а когда подошли ближе, выразил одо­брение усердию горожан, столь красиво убравших пристань.
Ровно в девять пароход «Николай» подошел к Тарской пристани. Город стоит на горе, а местность близь реки залита поздним разливом и пристань стоит около узенькой полосы земли, соединенной с городом искусственною дорогой. Тарские жители, ожидая Высокого Гостя, не остановились перед расходами и заботами: дорога к городу была уставлена флагами, близь пристани была устроена большая площадка, вымощенная деревом и украшенная, а с двух сторон пристани на большое расстояние по воде поставлены были флагштоки, соединенные гирляндами и украшенные иллюминацией.
На пристани собрано было духовенство и выставлен был почетный караул. J-.ro Императорское Высочество изволил выйти и, приложившись ко святому кресту и приняв окропление святою водою, направился к почетному караулу. Проследовав вдоль него и поздоровавшись с нижними чинами, а также с воспитанниками учебных заведений, со­бранными на той же площадке, Ииго Высочество изволил принять депутации с хлебомъсолью. Первыми имели счастье представляться гласные города Тары с 1 ородским I оловою Пятковым во главе, затем были допущены поднести хлеб-сол старообрядцы Гарского округа, причем блюдо подносил пожилой крестьянин Чинягин; после него привет­ствовали Ииго Высочество прибывшие издалека бухарцы 'Тюменского округа и инородны Кашегальской волости того же округа, затем бухарцы Тарского округа и инородцы Аялымской волости того же округа.
Тарский Городской Голова поднес блюдо серебряное, золоченое, с эмалью, работы Московского фабриканта Шапошникова. Старообрядец Чинягин поднес блюдо сереб­ряное с резьбой и такую же солонку. Бухарцы Тюменского округа привезли блюдо ореховое, с отделкой и надписью на мамонтовой кости, а ясачные инородцы-магометане Кашегальской волости блюдо фарфоровое, с отпечатанной золотом надписью. Бухарцы 'Тарского округа и инородцы Аялымской волости поднесли блюда местного Тарского изделия из кленового дерева с украшениями.
Тут же на пристани стояли воспитанницы местной прогимназии и начальница их Ильина с букетом, для поднесения Его Высочеству, но от смущения она не решилась тут же просить этой милости. По докладе о сем, Государь Наследник разрешил допустить начальницу и нескольких девочек па пароход, где г-жа Ильина имела счастье лично вручить Цесаревичу букет и, надо было видеть радостные лица детей, когда |-го Высочество несколькими словами и ласковой улыбкой поблаго­дарил их.
Перед отходом все депутации были приглашены на палубу парохода и старшие депутаты поочередно допускались в каюту, где из рук Цесаревича получали подарки. Городской Голова Пятков получил перстень с сапфиром и брильянтами; крестьянин Чинягин, подносивший блюдо от старообрядцев, получив из рук Наследника часы, пал на колени, облобызал стопы И-го Высочества и из глаз его показались слезы радости. Он настолько был тронут счастием, что так и остался на коленях, и ему пришлось напомнить, что пора уходить. Такие же серебряные часы с государственным гербом получили депутаты от инородцев Кашегальской волости Тюменского округа и Аялымской волости Тарского округа. Выборный от бухарцев Миршанов и другой бухарец Абейдулин из той же денутации, равно выборный от бухарцев Тарского округа Начметдин Айтыкин удостоились получить от Его Высочества медали на Стани­славских лентах для ношения на груди. Даже скромное подношение цветов не было забыто и начальница прогимназии г-жа Ильина была осчастливлена получением кольца с каменьями. Кроме того liro Высочество пожаловал деньги на угощение детей, воспиты­вающихся в прогимназии и в Немчиновском сиропитательном заведении.
Отходивший пароход, на мостике которого показался Цесаревич, был долго провожаем восторженными криками, после чего Тарские жители отправились в собор и, принеся Господу Богу благодарные молитвы о благополучном проследовании, теле­граммой просили Губернатора выразить их чувства преданности Наследнику Цесаревичу. Телеграмма эта была доложена Его Высочеству иб июля и Цесаревич поручил искренно благодарить жителей Тары. Телеграмма эта подняла вновь радостное чувство 'Карцев и
пароход «Николай», проходя 17 июля вечером обратным рейсом мимо Тары, видел город все еще разукрашенным и иллюминованным.
До следующей станции, села Карташева Тарского округа, остановок не было. Па берегу стекался народ, приветствовал Высокого путешественника криками и провожал молитвами. К пристани подошли в и часов вечера. Скромно убранная пристань пора­жала оригинальностью освещения. Она находится в глубокой лощине и с двух сто­рон от неё симметрично поднимаются в гору две дороги. Одна сторона была унизана фонарями, что составляло нить белых и неподвижных огней, другой же подъем уста­влен был цепью костров, представлявших колеблющуюся блестящую огненную ленту. Его Высочество по вечерам не любил выходить на берег, но, услыхав, что на при­стани ожидает духовенство со св. крестом, соизволил выйти, чтобы приложиться ко кресту, и, милостиво поговорив с духовенством и народом, доставил крестьянам счастие видеть Себя. Две депутации, ожидавшие здесь ровно неделю, были приняты на пароходе. Первыми были приняты представители города Тюкалинска, Городской Голова Фирстов, поднесший с двумя ассистентами серебряное золоченое блюдо, работы Корни­лова, с хлебом-солью; затем поднесли хлеб-соль депутаты от города Турипска, (заступающий место Городского Головы чиновник Помаекпн с другим гласным) на прекрасном блюде, представляющем образец местного производства. Туринск отли­чается прекрасной резьбой по дереву. Блюдо сделано было из кедрового дерева, а рельефная резьба (крест, вензель, медведь) из липы. Государь Наследник, узнав, что Туринцы прибыли за полторы тысячи верст, а Тюкалпнцы почти из-за 300, изволил милостиво благодарить депутатов и поручил им передать Его благодарность жителям городов, откуда они прибыли.
Городской Голова Фирстов и заступающий место Головы Помаекпн получили от имени Его Высочества каждый серебряные часы.
Простояв часа три, пароход, пользуясь тем, что ночь была светлее, тронулся тихим ходом к Омску. Его Высочеству угодно было выразить желание, чтобы к этому городу подойти ровно в 4 часа, дабы не нарушить назначенного церемониала встречи. В Таре на телеграфной станции были поверены часы и поставлены по Омскому времени и на другой день пароход опять пошел, не спеша, чтобы не прийти слишком рано. Погода стояла прекрасная и последние часы пароходного путешествия видимо были приятны Государю Наследнику.
Ровно в 4 часа 14 июля, как было назначено, пароход «Николай» спустил трап на Омской пристани.
В последний день путешествия на пароходе «Николай», с разрешения Его Высо­чества, был поднят Его флаг, сшитый из шелковой материи г-жею Гадаловою; а старый флаг, раззевавшийся еще на фрегате «Память Азова», был спущен и подарен Цесаревичем, по просьбе Губернатора, Тобольскому Музею.
Пароход «Николай», на котором остались все сопровождавшие Его Высочество лица, имел счастье принять еще раз Государя Наследника 15 июля, когда Его Высочество изволил переезжать через Иртыш и обратно, чтобы обозревать киргизскую кочевку и затем 16 июля, когда пароход в последний раз перевез Его Высочество на левый берег Иртыша, где Августейшего путешественника ожидала дорожная коляска.
Пароходовладелец Гадалов удостоился получить цепный перстень и портрет с подписью Его Высочества; такие подарки были даны и Коммерции Советнику Игнатову, который был приглашен 15 июля перед обедней на личную аудиенцию. Жена влаПутешсствие на Восток. VI. и8
дельца парохода Гадалова, Марья Ильинична, принимавшая участие в отделке парохода, получила великолепный серебряный золоченый чайный сервиз, с эмалью в восточном вкусе. Командиры пароходов «Николай» и «Казанецъ», машинисты, команда, матросы, прислуга, все получили богатые подарки. Из лиц, сопровождавших от Сургута, на­чальник почтового округа надворный советник Павлов и Тобольский окружный исправ­ник Павлинов получили перстни с камнями, особенно красивое кольце было дано начальнику Тобольского жандармского управления полковнику Афанасьеву; даже местный врач Соболев, приглашенный для сопутствования при проезде, удостоился получить ценные золотые запонки.
Губернатор действительный статский советник Тройницкий был приглашен на последнюю аудиенцию иб июля утром и имел счастие услышать из уст Его Высочества драгоценные слова: «До свиданья, благодарю вас за отличный проездъ», после чего Наследник Цесаревич пожаловал Губернатору портрет Свой в серебряной рамке с • короной и в футляре. Па портрете собственноручно Его Высочеством начертано: «Николай 1891». Его Высочество кроме того подарил еще другой футляр, прибавив, что это в воспоминание общего стола на пароходе, к коему был приглашаем Губер­натор. В футляре этом оказалась стопка для вина, в форме братины, из зеленой прозрачной яшмы с серебряной, золоченой отделкой в византийском вкусе с камень­ями, работы Петергофской гранильной фабрики.
При отходе парохода от Омска, иб числа, Губернатору разрешено было представить всех служащих, сопровождавших Его Высочество от Сургута до Омска. Первым был представлен исправляющий должность Губернского Прокурора, статский советник Лазаревский, вторым Начальник Омского почтового округа, надворный советник Павлов, которые осчастливлены были рукопожатием; затем откланялись Тобольский исправник Павлинов и сопутствовавший ему земский заседатель Удольский, врач Соболев и нако­нец Иркутский губернский механик Сенотрусов, сопровождавший пароход.
Заканчивая краткое обозрение проезда по старейшей из сибирских губерний, нельзя не привести некоторых исторических данных об её центре и вообще о местных достопримечательностях, ибо и о нем и о них мало кто знает кроме туземцев.
При завоевании Сибири Ермаком площадь, занимаемая ныне подгорною частью г. Тобольска, по правому берегу реки Иртыша, заселена была татарами; ими же занята была и нагорная часть, называемая Алафейскою горою (по татарски «Алафгалы») и пред­ставлявшая собою хороший стратегический пункт. Название же «алафгалы», по объяснению татар, произошло от арабско-татарского слова «алафга», означающая корону; «алаф­галы» же — коронный или царский и таким образом в виде прилагательного имени «Алафейский» пли «Алафсйская» слово это перешло и в русский язык. Один из главных мысов Алафейской горы, на котором первоначально заложен был Тобольск, назывался в древности «Алтун-аргппакъ», выкидывающий золотые искры. По горе этой, на пространстве нескольких верст, стояли ханские городки, в которых жили ханы с их семействами и родственниками.
Первое укрепление Тобольска основателем его Письменным Головою Данилом Чулковым наскоро построено было в 1587 г. на горе, на Троицком мысу, где ныне находится кафедральный Софийский собор с архиерейским домом и в это же время и
на этой же местности заложены были две деревянные церкви, одна во имя Вознесения Господня, а другая во имя Живоначальные Троицы, в память основания города на эти праздники. Когда же, впоследствии укрепление, построенное Чулковым, оказалось те­сным и ненадежным к обороне, то в 1594 г. воеводы князья Меркурий Щербатов и Михаил Волконский построили на том же горном мысу новый город, весь «рубленный», и обнесли его «острогомъ».
В 1714—1716 гг. первый Сибирский губернатор князь М. П. Гагарин, восполь­зовавшись шведскими военно-пленными нижними чипами, присланными из под Полтавы в Сибирь, построил на горе каменную крепость с зубчатою стеню, начиная от берегов Иртыша до каменного гостинного двора с воротами Троицкими и Воскресенскими, а над спуском с горы башню на трех арках, известную до ныне под названием Шведской башни, с 3 крепостными воротами.
В 1780 г. начат постройкою наместнический дворец. В этом доме существо­вала тронная зала, пол которой устлан был дорогими коврами; по средине же её находился троп Императрицы. В торжественные дни Наместники Тобольские, стоя на нижней ступени оного, принимали у себя представителей городского общества. При от­крытии Наместничества в Тобольске созваны были киргизские султаны, остяцкие князьки, самоедскис и вогульские старшины.
Открытие Наместничества началось молебном, совершенным преосвященным архие­пископом Варлаамом с высшим городским духовенством. При окончании молебна ректор духовной семинарии архимандрит Шумилсвич сказал приветственное слово 1 Иаместнпку, а от учеников семинарии поднесена была ему торжественная ода. Угощение народу было изобильное: в разных местах города, вч> числе прочих яств, стояли целые зажаренные быки со сложенными внутри их разными кушаньями; из питий заго­товлены были для простого народа бочки с вином и пивом и кроме того устроено было несколько фонтанов с виноградным вином, лившимся в расставленные под ними кади. По ночам горела в городе из разноцветных огней иллюминация; с особенным же вкусом освещен был наместнический дворец, пред которым устроен был сверх того большой транспарант, изображавший Императрицу Екатерину II со всеми аттрибутами её царственного величия.
По уничтожении Сибирского Наместничества в 1799 г. генерал-прокурор князь Куракин обратился к Тобольскому Губернатору Толстому с предложением отправить обратно в Петербург Императорский трон.
При Павле Петровиче доставлено было в Тобольск много мортир и единоро­гов, причем одна часть их расположена была около арсенала (на горе, у собора), гди» поставлены были между ними, как бы для караула, чугунные солдаты в таковой же обмундировке Павловского времени; другая же, наибольшая часть их, размещена была на Благовещенской площади: 28 января 1855 г. большая часть этих орудий со снаря­дами, всего весом в бооо пудов, по случаю русско-турецкой войны и предположения высадки англичан в Петропавловске — отправлены были в Петропавловский порт. Для перевозки этих тяжестей сделано было 50 особого устройства дровней и заготовлено 250 лошадей. Все расходы по перевозке орудий приняло всецело на себя Тобольское общество.
Местность, занимаемая г. Тобольском, окруженным с севера и востока горами, пли правильнее сказать высокими (до 25 сажен) и крутыми берегами реки Иртыша, а с запала и юга широкою дугою этой реки, при завоевании Ермаком Сибири, была в 18*
стратегическом отношении бесспорно выгодна; но как в настоящее время обстоятельство это потеряло уже свое значение, то положительно можно сказать, что в Сибири не много найдется городов столь невыгодно и столь дурно расположенных как в топографи­ческом, так в экономическом и санитарном отношениях. Находясь на плоскости, состоящей из сплошного болота, перерезанного в разных местах речками и оврагами, издающими в летнее время густые и зловредные испарения, Тобольск отстоит от Петербурга в 2,959, от Москвы в 2,286 и от 'Тюмени, своего окружного, торгового и промышленного города, находящагося на большом Московском тракте, при железной дороге во внутренния губернии империи, в 260 верстах. Грунт земли не только в подгорной, но и па возвышенной части города сырой.

ДЕРЕВЯННАЯ МОСТОВАЯ ТОБОЛЬСКА.
Эта низменная часть города, не смотря на большую сравнительно населенность свою, частовременно подвергалась и подвергается ныне весьма значительным наводнениям от разливов реки Иртыша, против которых не представляется еще возможности принять какие-либо меры. Вообще же местность, занимаемая городом, представляется самою невыгодною тем более, что низменная часть его соединяется с нагорною по­средством мало-удобных подъемов под названием взвозов: Никольского, Прямского и Казачьего. Первый, устроенный для конной езды и пешеходов, устлан деревянною мостовою, так как другой стлани, за неимением по близости камня, устроить не воз­можно. Улицы и переулки города вымощены особенным, почти нигде, кроме Тобольска, не встречающимся способом, именно: толстыми плахами, расположенными на лежнях. Впрочем подобного рода мостовая имеет для города и свои удобства, хотя и требует постоянных поправок; всякая же другая была бы не по средствам города, доходы
которого, при настоящем хозяйстве его, к сожалению, не гарантируют расходов. Таким образом торцовая мостовая пли шоссейная стлань, но вязкости и рыхлости грунта, стоили бы для обывателей небогатого города слишком дорого; каменная же мостовая, по неимению под руками необходимого па этот предмет материала, находящагося лишь за 500 верст далее на север от Тобольска, также потребовала бы непосильных расхо­дов, если не по перевозке камня, то по ломке его в весьма отдаленных от города местностях. Впрочем нельзя не сознаться и в том, что настоящая мостовая имеет также и свои неудобства, именно: под нею каждогодно скопляются вола и разные нечи­стоты, в короткое северное лето никогда не просыхающие и вследствие этого издающие постоянно тяжелые п зловредные миазмы, и кроме того мостовые стлани, будучи исправ­ляемы только частями, не единовременно и материалами разного качества, не представляют собою ровной и гладкой поверхности.
Одно из страшных и раззоритслыиых наводнений, предание о котором сохрани­лось в народе, случилось в 1784 г. Вода поднялась на ии аршин у'Д вершков и затопила почти всю подгорную часть города. В память этого события на стене Кресто­воздвиженской (ныне Покровской) церкви сохраняется до настоящего времени следующая надпись:
В'и. год двадссят второй владения Царицы, Второй Екатерины и всех Императрицы, Когда исчез снег и лед прошел весной, Тогда случился здесь разлив великий водяной. В прежни годы хотя вода и разливалась, По церковь вся сия сухою оставалась А сей воды разлив мочил весь низ, II только выше сих стихов был сух карниз.
В 1857 г. устроен был по распоряжению губернатора В. А. Арцимовича на мысе Чукмане, у памятника Ермаку, настоящий сад с оранжереею и цветником; из сада этого, или правильнее сказать из оранжереи его, Тобольские жители пользовались даже свежими ананасами; но с выездом из Тобольска губернатора А. И. Дсспот-Зсновича как сад, так и оранжерея были заброшены. Впрочем у памятника Ермаку древесная растительность существует и до ныне и на летние месяцы сюда перемещается обще­ственный клуб; нередко бывают также общественные гулянья и разного рода увесе­ления, устроиваемые как местными, так и приезжими антрепренерами.
Вообще климат Тобольска нездоров, как по болотистому и сырому грунту города, так и по быстрым переходам от тепла к холоду, что случается как летом, так и зимою. Загрязнение и засорение улиц, вследствие обычая оказавшиеся на мосто­вых стланях ямы заравнивать мусором, производя гниение и разложение разного рода органических веществ, пораждает губительные болезни, как напр. лихорадки, горячки, скарлатину, дифтерит и т. п.
Берега нижнего течения Иртыша рыхлы и покрыты плесеныо и тиной, состоящих из длинных волокон и признаваемых за остатки волокнистых трав. Около 1790 г. поселенец Выродов сделал из плесени этой обверточную бумагу и получил за это медаль от Вольного Экономического Общества.
С югозападной стороны, у самого Тобольска, впадает в Иртыш также судоходная река Тобол. Прежнее устье его находилось против нагорной части у здания бывшего наместнического дворца (ныне губернских присутственных мест). Здесь Тоболыиая
вода делала быстрый напор в Иртыш, отчего волны сего последнего, ударяя в гору, подмывали подошву её до такой степени, что громадные глыбы её каждогодно обрушивались в воду. В предупреждение могущего встретиться от этого несчастия сколочены были деревянные обрубы, но н они скоро разрушились водою. Вследствие этого Сибирский Губернатор князь М. П. Гагарин, около 1716 г., воспользовавшись нахождением в Тобольске пленных Шведских солдат, приказал прорыть канал из реки Тобола в Иртыш, выше города па 3 версты и вот в этом-то канале и образовалось настоящее устье реки.
Тобольск праздновал уже 300 летнюю годовщину покорения Сибири — 6 декабря 1882 г., в высокоторжественный день тезоименитства Государя Наследника Цесаревича Николая Александровича. Известным кяхтинским богачом Яковом Андреевичем Немчиновым на празднование в Тобольске 300 летней годовщины покорения Сибири прислано было И0,000 руб., С тем, чтобы ИЗ НИХ 2000 руб. вложены были в Тобольский Городской Банк на имя Тобольского Кафедрального собора на вечные времена с условием, чтобы священно и церковнослужители его, пользуясь процентами с этого капитала, отправляли на будущее время дважды в год панихиду по доблестном завое­ватель Сибири Ермаке Тимофеевиче; 5000 руб. вложены были в тот же банк и на проценты с этой суммы основана была при Тобольской гимназии стипендия Его Импера­торского Высочества Государя Наследника Цесаревича Николая Александровича и наконец остальные 3000 руб. отчислены были в пользу Тобольского городского Общества на празднование этого великого дня.
Первым Тобольским иерархом был преосвященный архиепископ, Киприан Старорусенников. Правил он епархиею с 1620 по 1624 г.
О первых годах жизни преосвященного Киприана не имеется сведений; известно только, что он родился в городе Старой Русе, в нынешней Новгородской губернии, и по этой причине получил фамилию Старорусенникова. В первых годах XVII сто­летия в сане архимандрита Новгородского Хутынского монастыря он стал известным в истории.
В Смутное время Новгородцы, видя гибельное междуцарствие, решили лучше при­бегнуть к шведам, чем покориться польскому королю Сигизмунду III, или видеть сына его Владислава на русском престоле. Вследствие этого митрополит Исидор, воевода князь Одоевский и прочие знатные люди в Новгороде послали архимандрита Киприана в Швецию просить королевича Филиппа царствовать в России. Шведы же, ведя войну в областях Новгородских, опустошения и пожары в самом Новгороде и педовольствуясь таковым призванием королевича их, готовились навсегда отторгнуть от России Новгород и удержать его за собою. С этою целью они и старались склонить посланца па свою сторону, — но верный сын отечества был тверд противу всех их оболь­щений. Шведы, видя непреклонность сго, начали действовать сначала угрозами, а потом и пытками. Спрашивая о разных тайнах России, держали его на морозе, морили голо­дом и били нагого па привязи до полусмерти. Но мучения эти непоколебали твердой души страдальна. По вступлении на престол благословенного дома Романовых Шведский король Густав Адольф послал томившагося в неволе Киприана в Москву. Здесь последний, объяснив откровенно царю Михаилу Федоровичу, какая крайность заставила Новгородцев обратиться к Шведам, и засвидетельствовав верность их юному царю, испросил помилование несчастной родине своей. С этого времени архимандрит Киприан сделался лично известным государю и родителю сго патриарху Филарету. В 1620 г.,
когда последовало открытие первой архипастырской кафедры в Сибири с назначением местопребывания представителю её в г. Тобольске, Киприан вызван был в Москву и в начале следующего года хиротонисан в чин Архиепископа. При отправлении в Сибирь патриарх вручил новопоставленному святителю камышевый жезл, обложенный бархатом тсмнозеленпого цвета с серебряным золоченым верхом чеканной работы, на котором было вычекано: «Патриарх Филаретъ», серебряный золоченный крест со св. мощами и надписью на рожках рукояти его: «Повелением Великого Государя Паря Великого Князя всся России, самодержца Михаила Феодоровича, отца его, Великого Госу­даря Святейшего патриарха Московского Филарета Никитича сделан сей крест в „цар­ствующий" град Сибирь преосвященному Киприану 1729 г.»* 1 Вручая эти символы право­славия и церковной власти, патриарх заповедал ему достойно пасти свое словесное стадо, заботиться о чистоте нравов завоевателей и прочих русских пришельцев и обращать ко Христу диких идолопоклонников и магометан.
Стараясь о благосостоянии церкви, преосвященный Киприан не забыл и о первых завоевателях Сибири. Па другой год по приезде своем в Тобольск он призвал к себе остававшихся еще в живых Ермаковых сподвижниковъ2, распросил их по­дробно о сражениях с татарами, сколько было дружины и кто из неё и где был убит. Казаки доставили ему письменные сведения, которые он сличил, дополнил другими сведениями и таким образом составил первую Сибирскую летопись. Имена Ермака и казаков, убитых при покорении Сибири, преосвященный записал в синодик Соборной Софийской церкви и заповедал каждогодно в неделю Православия в соборе протодиа­кону велегласно, пли как выражается Тобольский летописец, «кликами» воспоминать имена их и возглашать им вечную память.
С возвышением Тобольской епархии на степень митрополии были увеличены и преимущества её архипастырей, как в облачении, так и вообще в отправлении богослу­жения. Так один из преемников преосвященного Киприана, митрополит Корнилий, по одним сведениям со времени посвящения его в этот сан, а по другим с 1675 г., стал употреблять, вне богослужения вместо черного клобука белый, а при богослу­жении вместо митры без креста на верху митру со крестом и вместо многокрестной ризы — саккос со звонцами; облачался на шсстиступном амвоне при шести «огненникахъ», во время церковных же ходов пред ним носим был крест.
По особенную новость с возвышением сибирской епархии на степень митро­полии увидели 'Гобольскис жители в следующем: с 1669 г., по указу царя Алексея Михайловича и по грамоте патриарха Иоасафа II, митрополит Корнилий в неделю Ваий, т. о. в Вербное воскресенье, в память торжественного входа Спасителя во Иерусалим, стал каждогодно отправлять крестный ход «на осляти». Происходило это таким образом: утром в Вербное воскресенье после благовеста, по сборе народа и прибытии в церковь главного Сибирского воеводы с прочими чипами, митрополит в полном облачении, со всем духовенством, певчими, иконами и крестами, выходил из собора и на нарочито устроенном для того амвоне освящал по церковному чиноположению вербу, раздавал ее духовенству и почетнейшим из мирян, при громогласном чтении протодиа­коном евангелия о торжественном входе Иисуса Христа в Иерусалим, затем садился на осла или правильнее сказать, на богато убранного коня (так как ослов в Тобольске
1 Жезл ЭТОТ) а равно и крест до настоящего времени хранятся вь ризнице 1 идольского Кафедрального собора.
1 «Храбровиившихь (согласию летописи) над нечестивыми агарянами».
еще не было) и отправлялся в ход по улицам города. Во все время хода — коня под митрополитом водил в полном парадном одеянии первый Тобольский воевода, а сам владыка, осеняя народ крестом, находившимся в правой руке, левою поддержи­вал евангелие, лежавшее у него на коленях. Певчие же, диаконы и иподиаконы с причетниками пели в это время «осанна, благословен грядый во имя Господне» и проч.
Из преемников митрополита Корнилия особенно чествуется Тобольскими жителями память о митрополите Филофее Лещинском (в схиме Оеодоре) и Иоанне Максимовиче.
Митрополит Филофей был одним из достойнейших пастырей православной русской церкви. Архипастыря этого по всей справедливости можно назвать просветителем Сибири, ио крайней мере в отношении к коренному инородному населению её. Родившись в 1650 г. в Малороссии от небогатых, но благородного происхождения родителей, молодой человек получил воспитание в знаменитой тогда Киевской Академии; по окон­чании курса наук вступил в брак и был несколько лет приходским священником, но овдовев, поступил в Киево-печерскую лавру.
'Груды его на пользу Церкви за Уралом огромны. О просвещении тоболяков архипастырь радел всем сердцем. Назначенный в Сибирь, он (при помощи приехав­ших с ним в Тобольск из Малороссии духовных лиц и ссыльных малороссиян) заставлял учеников учрежденной им Славяно-латинской школы разучивать и представ­лять пиэсы, содержание которых заимствовалось из Св. истории, Ветхого Завета. И это еще на пороге Петровской эры.
Из следующих владык замечателен назначенный в 1711 г. в Сибирь Черни­говский архиепископ Иоанн Максимович. Памятна особенно Тобольску святая кончина его в 1715 г. ио июня высокопреосвященный совершил литургию и приобщился св. тайн. Затем возвратившись в свои покои, разговаривал с духовенством и с некоторыми почетными лицами, явившимися для поздравления его с принятием тела и крови Христовой; говорил о разлуке и близком свидании и затем, попросив молиться о себе, благосло­вил и отпустила, своих гостей. Когда же все ушли, владыка оставил при себе одного из особенно приверженных к нему духовных лиц и дал ему неизвестное для потомства завещание; затем отпустив и его, затворился в своей келлии. Наступило время вечернего богослужения. Очередной из соборных священников явился к митро­политу принять его благословие на благовест; но келлия оказалась запертою. Обождав несколько времени, священник уже через дверь просил у владыки благословения, по и на это ответа нс последовало. Наступил вечер. В архиерейский дом собралось духо­венство и приехал губернатор, почтительно прося владыку допустить его к себе, ио безмолвие продолжало царствовать в келлии. Тогда князь Гагарин приказал ломать двери — и необычайное явление изумило всех: высокопреосвященный митрополит стоял на коленях пред иконами и смерть уже запечатлела молящиеся уста его!! . . .
Старый «стольный» град Сибири славится своими святынями. В 1636 г. в 25 день июля, в Тобольске явилась одной жене пресвятая Богородица с чудотворцем Николаем, повелевая сказать о своем святом явлении архиепископу, воеводам и всем христолюбивым людям, чтоб во имя ся святого, честного и славного знамения, которое было в Новгороде, воздвигнули в Тобольском уезде, в селе Абалак другую церков подле церкви Преображения; и потому её пресвятой Богородицы святому явлению церковь
в Абаласке воздвигнута в 1637 г.; а потому её святому явлению и образ был написан вскоре и поставлен в той её новозданной церкви; и были в то время от образа иконы пресвятой Богородицы многие чудеса и до сего дня; и так установилось её празднество. Самый образ был написан протодьяконом Матвеем, который прибыл в Тобольск с первым сибирским архиепископом Киприаном.
Построенная в 1636 г. на Абалаке церковь во имя Знамения Божией Матери чрез 44 г., именно в 1680 г. 31 мая, сгорела от молнии. На месте её, по указу царя Феодора Алексеевича, в 1683 г. заложена была каменная, холодная церковь во имя того же Знамения Божией Матери. Постройкою церковь окончена в 1691 г. и в этом же году освящена митрополитом тобольским и сибирским Павлом И-м. Относительно средств на построение сей церкви в летописи сказано: «митрополит Павел, заметив, между прочим, за абалакским духовенством отсутствие строгой отчетности в расходо­вании церковными деньгами, отобрал их и положил в Софийском доме — казенной палате, и просил у Царского Величества позволение, чтобы оные абалакские деньги упо­требить на строение соборные каменные церкви. Но от Его Царского Величества прислана грамата: велено оные деньги из Софийского дома взять в государеву казну, и оттуда тобольскому воеводе приказано построить в оном Абалакском селе каменную церковь во имя Пресвятые Богородицы, честного её образа Знамения, в том селе в чудесех просиявшего. А что явится недостаток в денежной сумме, употребляемой на строение, то держать его из казны Его Царского Величества, сколько будет потребно.»
Летом 1665 г. в Тобольске и окрестностях его шли непрерывные проливные дожди; хлеб, овощи и трава гибли: всё затопляла вода и народ приходил в отчаяние. Высокопреосвященный Корнилий, сочувствуя скорби народной, послал «освященный соборъ» в село Абалацкое за чудотворною иконою Божией Матери. С подобающими святыне почестями икона 7 июля была вынесена из Абалака и 8 числа утром принесена в Тобольск. Преосвященный в полном облачении со всем городским духовенством, в сопровождении городского начальства и множества народа, с иконами, крестами, хоругвями, вышел на встречу ей за Воскресенские ворота на поле и когда несшие сё остановились, он пал на землю, молился долго со слезами и, начавши служить молебен, пошел с нею в собор, а по прибытии сюда и по окончании молебна начал служить литургию. Служба еще не окончилась, как к удивлению и радости народа, тучи рассеялись и дождь совершенно прекратился. В память этого знаменательного события Высокопреосвященный Корнилий установил: чудотворную икону Божией Матери прино­сить из Абалака в Тобольск каждогодно ко дню великомученика Прокопия, т. е. к 8 июля, и находиться ей в соборе до 20 того же месяца, до праздника пророка Илии.1
Абалакский Знаменский третьеклассный мужской монастырь находится в селении, называемом Абалак, отстоящем от Тобольска в 25 верстах, по иркутскому тракту, на правом берегу реки Иртыша, в 7-ми верстах от развалин Искера — столицы прежних царей Сибирских.
Не столько Абалакский монастырь богат внешней своей обстановкой и событиями внешнего характера, даже нельзя в нем указать много каких-либо выдающихся церковно-археологических редкостей, сколько все значение его сводится к великой свя­тыне, чтимой всей Сибирью, Абалакской иконе Божией Матери.
’ ВпослЬдствис Святейшим Правительствующим Сѵнодом разрешено било вышеозначенной иконе находиться там до 24 июля.
Путешествие на Восток. VI.
»9
Божия Матерь на Абалакской иконе изображается точно также, как и на Новгород­ской Знаменской, а именно с распростертыми и воздетыми к небесам дланями и с Предвечным, но еще не родившимся, а только воплотившимся и находившимся во утробе Богоматерней Младенцем, — с тем впрочем отличием, что на Абалакской Иконе по сторонам Приснодевы изображаются еще предстоящими: на правой — святитель и чудо­творец мѵрликийский Николай, а на левой — преподобная Мария Египетская, которых на Новгородской Знаменской Иконе нет.
Абалакский Образ Божией Матери есть местный образ, помещаемый по левую сторону царских врат в иконостасе, под сению. Чествование Абалакской иконы Божией Матери, можно сказать, утвердилось навсегда. Особенное значение в XVII и XVIII вв. для всей Сибири Тобольска, чествовавшего святую икону, передало благоговение к ней всей Сибири. Токи благодатной силы стали изливаться на верующих не только от подлинной иконы, но и со списков с неё.1
Наибольшая часть древностей г. Тобольска принадлежит к предметам религиоз­ного содержания и сохраняется прсимущсствсно при городских церквах. Сюда относятся:
и) Икона Вседержителя, древняя громадных размеров, длиною j и шириною около 2*/3 аршин; весом с ризою до 12 пудов, писанная по холсту, наклеенному на дерево. По запискам собора опа еще в 1653 г. прославилась многими благодатными явлениями.
Во время общественных бедствий, как то: бездождия или продолжительных дождей, эпидемий и т. п. жители г. Тобольска прибегают к св. Иконе, выносят её из собора на площадь и совершают пред нею молебствия; а в последнее время, с 1879 г., по просьбе Тобольского общества, ежегодно ио июля, в день кончины Тобольского митрополита Иоанна Максимовича, по отслужении преосвященным в соборе литургии, при участии всего городского духовенства и при многочисленном стечении местных обывателей, совершается с иконою Спасителя торжественно-крестный ход в подгорной части города.
2) Икона Божией Матери, именуемой Тобольскою. Из надписи на иконе видно, что она представляет точную копию с чудотворной иконы Божией Матери Ильинской, находя­щейся в Черниговском Кафедральном соборе. Из Чернигова в Тобольск привезена эта икона, как надобно полагать, в 1711 г. митрополитом Иоанном Максимовичем. Копия с чудотворной иконы Черниговской Божией Матери не позже второй половины минувшего столетия прославилась благодатными явлениями и стала именоваться «Тобольским чудотвор­ным образом Пресвятые Богородицы». В честь её 5 июля установлено особое празднество.
3) Св. иконы из первой построенной в городе Троицкой церкви. Письменный Голова Данило Чулков, срубивший в 1587 г. город Тобольск, в том же году вы­строил и упомянутую церковь на горе, на том самом месте, где теперь находится тюремный замок; из бывших в ней икон сохранились следующие: а) Икона Божией Матери Одигитрии в серебряной вызолоченной чеканной работы ризе, с венцами, грив­ною и убрусом, украшенными бриллиантами, изумрудами, топазами, яхонтами, рубинами и жемчугом; 6) Таковая же икона Божией Матери в серебряной вызолоченной ризе; поля и оклад басманой работы, с венцом гривною и убрусом, украшенными также драгоценными камнями и жемчугом и о) Икона Спасителя, сидящего на троне с сере­бряными под золотом венцом, полями и окладом. Все эти три иконы — дар Феодора Иоанновича в первую Тобольскую церковь.
1 Копии с Абалакской Иконы Божией Матери известны: Семипалатинская, Курганская, Боровская, Омская — ПророкоИльииской церкви, Иркутские; есть и в Томской губернии.
.() Образ Божией Матери Смоленской, серебряный под золотом украшенный яхонтами, сердоликами, изумрудами и топазами.
5) Образ успения Божией Матери, серебряный же под золотом; убран 4 аме­тистами, з изумрудами и 44 алмазами.
6) Образ апостола Матвея и благословляющего Спасителя. Икона высечена из камня дымчатого цвета; весом до 2-х пудов, с двумя золотыми венцами и с высеченною по краям иконы надписью: «1713 г. августа 9 дня прислана сия икона в презент губернатору Сибири, витязю Матфию Петровичу Гагарину с Кунгура от комен­данта Леонтия Шокурова».
7) Образ Спасителя с предстоящими, писанный на дереве; этот образ посту­пил из часовни завоевателя Сибири Ермака в первую городскую церковь Троицкую.
8) Древнее евангелие, печатанное в Москве в 1634 г. в лист; на нем доски и корешек с несколькими шарньерами — серебряные, густо золоченные.
9) Евангелие, из надписи которого видно что оно приложено царем Феодором Алексеевичем, Московской печати 1677 г., обложенное позолоченным серебром; в нем весу го фунтов 22 золотника.
ио) Евангелие в лист Московской печати 1688 г.
и) Евангелие, обложенное серебром; печатано в 1735 г.; в нем весу 29 фунтов.
12) Евангелие, замечательное по своей массивности, в большой лист Александрийской бумаги, печатано в Москве в 1759 г., в серебряной оправе с финифтяными изобра­жениями; в нем весу и пудч, 21 фунт.
13) Крест серебряный под золотом, присланный в 1621 г. царем Михаилом Феодоровичем «в царствующий град Сибирь первому Тоболскому святителю Киприану».
14) Крест со св. мощами, сделанный повелением царя Феодора Алексеевича в Тобольск в соборную церковь Софии, Премудрости Божией.
ij) Два креста первого Сибирского митрополита Корнилия, один кипарисный, прорезной; а другой с мощами, обложенный серебром под золотом и унизан жем­чугом; в серебряном золоченом ковчеге со створами.
иб) Древний потир 1648 г., с резною надписью, дар архиепископа Герасима.
17) Полный серебряный под золотом старинный прибор с потиром, пожертво­ванный купцом Неволиным.
18) Ковшей серебряных при потирах три. Из надписи на одном из них видно, что он делан в 1674 г.
19) Не принадлежащие к предметам церковного употребления, но хранящиеся, как любопытная древность — два больших ковша, один серебряный, внутри вызолочеиный, почти в з фунта весом; вокруг него резная надпись: «Божиею милостию великие государи, цари и Великие князья Иоанн Алексеевич и Петр Алексеевич, всея Великия и Малые и Белые Россиисамодержцы, пожаловали сим ковшом Феодора Алексеевича Шульгина за службу отца его, что будучи отец на Березове, в ясачном сборе учинил большую прибыль 7190 (1682) г. июля в 17 день». Ковш этот впоследствии Шуль­гиным приложен был в собор. Другой ковш, также серебряный, внутри вызоло­ченный, с накладным чсканнным орлом на дне, весом почти 2 фунта и с надписью вокруг: «Божиею милостию Великий Государь царь и Великий князь Петр Алексеевич, всея Великия и Малые и Белые России самодержец, пожаловали своим государским милосердием жалованным сим ковшом Тобольского дворянина Ивана Полосова за его радетельную службу.»
20) Четыре серебряных рипиды; две из них, как видно из надписи, времени архиепископа Симеона, 1656 г.
21) Две серебряные дарохранительницы, высокой работы — приношение Тоболь­ских купцов.
22) Митра первых Сибирских архиереев старинной и для настоящего времени необыкновенной формы, шитая золотом и унизанная жемчугом и 48 драгоценными камнями.
23) Митра матерчатая, шитая серебром и шелками с серебряным под золотом убранством и с крестиком на верху; унизана жемчугом и драгоценными камнями; на обруче её надпись: «лета 7179 (1671) геиваря 18 дня дал сию шапку в дом Софии, Премудрости Божией, при преосвященном Корнилие, митрополите Тобольском и Сибир­ском, боярин и воевода князь Иван Борисович Репнин по отце своем боярине князе Борисе Александровиче в вечное поминовение».
24) Митра срсброкованная, золоченная, с крестом на верху, унизана по местам жемчугом и убрана 304 камнями.
25) Гагаринская митра, так названная по вкладчику князю М. П. Гагарину. Она украшена золотым крестом с алмазными искрами и убрана 40 финифтяными золо­тыми чеканными штуками, 778 драгоценными камнями, в том числе 8 изумрудами, 532 алмазными искрами, 31 большим яхонтом и 3131 жемчужиной, из которых 480 весят 27 золотников, а все прочия только 20. Знатоки ценят эту митру в 40,000 руб.
26) Две архимандричьи митры старинной формы с серебряным под золотом убранством с жемчугом и дорогими камнями; на обручах у них надписи, из которых видно, что одна принадлежала Ивановскому монастырю, а другая Троицкому-Туру ханскому и что обе были сделаны в 1682 и 1691 гг., по благословению митрополита Павла I.
27) Панагия однозолотная с короною, дар ближнего боярина князя М. Я. Черкасского, бывшего в Тобольске воеводою в 1698 г. В средине её образ Спасителя вырезан на камне лалле, окруженном драгоценными камнями, из коих насчитывается: 122 алмаза, 30 брилльянтов и и большой изумруд. Панагия эта с наперсным золотым крестом ценится в 25,000 рублей.
28) Панагия однозолотная с таковою же цепочкою, весом 68 золотников, укра­шенная 38 изумрудами, 5 большими яхонтами и другими менее ценными камнями.
29) Панагия однозолотная круглая, весом иб’Д золотника, украшенная 4 изумру­дами, 4 яхонтами и 23 алмазами.
30) Панагия однозолотная, весом 25 7а золотника, украшенная 8 изумрудами, 42 лаллами, 25 аквамаринами и 265 венисами.
31) Древняя панагия со св. мощами, серебряная под золотом, украшенная жем­чугом и драгоценными камнями. На ней образ Знамения Пресвятой Богородицы вырезан на белой слоновой кости; кругом панагии надпись: «лета 7150 (1642) мая в 20 число смиренный Герасим, Божиею милостию архиепископ Тобольский и Сибирский».
32) Наперсный олнозолотный крест с цепочкою; в средине его большой изум­руд, а по краям 39 алмазов. Вклад князя Черкасского.
33) Крест однозолотный с таковою же колесчатою цепочкою с финифтяными наконечниками; украшен 8 рубинами, ио изумрудами и двумя большими жемчужинами.
34) Крест однозолотный, унизанный немецким крупным жемчугом, с серебря­ным распятием и св. мощами; весом 45 золотников.
35) Крест из раковины с золотым на нем распятием, с короною и подвесом, украшенный 32 аквамаринами, 9 аметистами и другими, менее ценными камнями.
36) Посох мраморный складной с железным внутри стержнем.
37) Плащаница, шитая по шелковой лазоревой материи золотом, серебром и шел­ками; в средине образ Положения Спасителя во гроб, и по сторонам изображение страданий Его; грубой работы, с золотыми надписями на славянском, греческом и арабском языках. Когда, от кого и по какому случаю плащаница эта поступила в собор — неизвестно. Такой же точно работы хранится еще несколько небольших весьма ветхих плащаниц, но без надписей.
38) Древний антиминс, совершенно непохожий на антиминсы нашего времени: на грубой белой холстине, шириною 2‘/а и длиною з вершка, на нем чернилами изображен осьмиконечный крест, по обе стороны которого надпись чернилами же: «св. антиминс с мощами, освященный в лето от сотворения мира 7166, от Р. X. в 1658, во имя, иже во святых отца нашего Николая, архиепископа Мирликийского, при царе, великом князе Алексие Михайловиче всея России и при патриархе Никоне Московском и при архиепископе Симсоне Тобольском и Сибирскомъ».
39) Воздух и два покрова серебряной битой материи с бархатными травами; также воздух и два покрова парчи оранжевого цвета, пожалованные Императрицей Екатериной II.
Из архиерейских облачений замечательны:
40) Омофор, саккос, епитрахиль и два подризника, пожалованные Императрицею Екатериною II в 1790 г.
41) Омофор и саккос парчи серебряной с золотыми травами; на омофоре звезда, а на саккосе корона, и на обоих все кресты вынизаны мелким средним и крупным жемчугом с разными драгоценными камнями. Последних на одном омофоре 41 круп­ных и 144 мелких, кроме топазов. Омофор делан в 1779 г. при епископе Варлааме, а саккос несколько ранее, при митрополите Павле II (1758—176S г.).
С основания Тобольска в нем неоднократно сидели на воеводстве представители некоторых лучших родов: князья Кольцов Масальский, Троекуров, Катырсв-, Буйносовъи Темкин-Ростовские, Хилков, Телятевский, Репнин, Прозоровский, Солнцев-Засекин и другие. При Великом Петре здесь правил известный своими выдаю­щимися способностями Гагарин, первый обративший просвещенное внимание на дальний северо-восток Сибири, на Тихо-океанские воды и острова, с целью завести торговые сношения с Японией.
Князь Матвей Петрович Гагарин был первым губернатором обширной тогда Сибирской губернии и замечательным лицом как по доверенности к нему Императора Петра I и богатым своим дарованиям, так и по превратности судьбы своей.
В молодости князь Матвей Петрович служил стольником при Государе; по­том в течении нескольких лет продолжал службу свою уже в Сибири, сначала в качестве Нерчинского воеводы, пока его брат Иван воеводствовал в Иркутске.
Князь Гагарин заботился горячо о благоустройстве г. Тобольска и вообще всего вверенного его управлению края; всеми зависящими от него мерами старался о распро­странении в нем православия и народного образования; делал от себя значительные пожертвования в пользу церквей и много помогал бедным, особенно пленным шведам.
Тобольск был местом ссылки многих шведских офицеров и нижних чинов. Они заводили фабрики и мануфактуры; некоторые из них взяли на откупъ
продажу пива и меду, делали карты, разные вещи из серебра, вытачивали из мамонто­вой кости табакерки и коробки, шлифовали дорогие каменья, вырезывали печати и проч. Ротмистр Гилль был в Тобольске отличным красильщиком; ротмистрч, Раддеборг вышивал золотом и серебром шапки и чепраки. Корнету Эннссу князь Гагарин заказал сделать для своей огромной залы шелковые обои с золотыми и серебряными цветами и для исполнения этой работы доставил ему все нужные материалы, обещая заплатить по одному рублю за каждый локоть. Этот огромный и медленный труд потребовал пособия нескольких рук и поэтому Эннес приискал себе помощников: ротмистра Маллина и корнетов Горна и Барри, Проработав таким образом несколько месяцев, они так поправили свой денежные средства, что могли каждое воскресенье угощать у себя обедом до 12 человек из своих бедных товарищей, не знавших никакого ремесла. В числе прочих шведов были музыканты, учителя танцования, актеры и проч. Капитан Врсхч> в 1713г. завел в Тобольске школу, где обучались дети шведов и даже русских из высшего сословия. Капитан Страленберг, автор известного сочинения о России, в продолжении своего плена в Сибири ездил по этой стране для снятия ся местностей на карту и, окончив свой труд, отправил его в Москву, а по возвращении в Швецию, в 1730 г., издал эту книгу в Любеке.
Кроме шведов, из числа более или менее замечательных личностей (из кате­гории ссыльных) в Тобольске имели жительство еще следующие:
т) В 1607 г. — лекарь Фидлер и с ним 52 немца. Фидлер сослан был за неисполнение данного им царю Василыо Шуйскому обещания отравить Болотникова, защищавшего г. Тулу, при взятии которого забраны были в плен и многие немцы.
2) В 1656 г. известный расколоучитель, протопоп Аввакум. Он сначала был принят в Тобольске с особенным уважением, сделался домашним дру­гом и постоянным гостем воеводы Хилкова, а Тобольский архиепископ Симеон так благоволил к нему, что определил его даже настоятелем одной из городских церквей.
3) В 1677 г. малороссийский гетман Демьян Игнатьевич .Многогрешный.
4) В 1688 г. гетман же малороссийский Иван Самойлович.
5) После Наполеоновского похода французы и другие.
6) Наконец неоднократно бунтовавшие поляки из аристократических фамилий. Весь этот подневольный здесь элемент оказал немало культурных услуг относительно глухому краю.
Горное дело при князе Гагарине усиленно продолжалось в Восточной Сибири. В 1711 г. по приказу его отправлено было в Москву с Нерчинских рудников 9 пудов 38 фунтов серебра. В 1712 провезено через Тобольск в Москву плавленного серебра из Нерчинска 4 пуда, 35 фунтов, 59 золотников. По приказу губернатора в 1713 г. посланы из Нерчинска в Москву опыты красной меди и медная руда. В 1717 г. Нерчинский коммендант прислал Тобольскому губернатору для свидетельства яшмы до 70 пудов.
Во время князя Гагарина в Тобольске существовала продажа песочного золота, привозимого из Яркенда, подвластного в то время Джунгарскому «Контайше» (соб­ственно «Лебединому князю»: таков был титул туземных правителей в намять их происхождения от матери-гения, слетевшего в виде лебедя с небес). Желая овладеть этим городом, а вместе с ним и золотыми промыслами его, Гагарин в 1713 г.
послал дворянина Трушникова для дознания и покупки золотого песку, и не обождав его возвращения, поспешил представить Петру I образцы купленного золотого песку, причем донес, что от Яркенда до Тары доходят в 2’/а месяца и что, утвердясь при озере Ярмышевском, стоит только продолжить цепь укреплений чрез Джунгарские владения до Яркенда. Представляя проект завладения этим городом, он вызвался устроить по Иртышу крепости, образовать там гарнизоны и содержать их из доходов Сибирской губернии. Вот как далеко глядел вперед этот по своему великий современник Великого Петра!
Спустя 39 лет по смерти князя Гагарина прибыл па Тобольское губернаторство человек не менее его даровитый и деятельный, испытавший также много горя и несчастий (хотя и безвинно), но по счастливому стечению обстоятельств не павший под ударами судьбы.
Федор Иванович Соймонов первоначально, в конце ибоог., находясь в мор­ской службе, несколько раз сопутствовал Петру I в его морских путешествиях и однажды имел даже счастие спасти жизнь его, впоследствии же был в С.-Петербурге гснерал-кригс-коммисаром. Злополучная судьба предназначила Соймонову в преклон­ных уже летах испытать всю горечь несчастия. Будучи другом Кабинет-Министра А. П. Волынского, он уже этим самым навлёк на себя ненависть грозного Бирона.
Соймонов был наказан кнутом с вырванием ноздрей и сослан в Сибирь на вечную каторжную работу.
По восшествии на престол Императрицы Елисаветы Петровны тысячи освобожден­ных от ссылки, каторжной работы и правежа, ожили в надеждах на прежнюю по­койную и тихую жизнь, и надежды их вполне оправдались. 14 марта 1742 г. последо­вал Высочайший указ и о помиловании бывшего генерал-крпгс-коммисара Соймонова, после чего за Урал командировали офицера, который очень долго разъезжал по Сибири в тщетных поисках за злополучным стариком. Наконец, в глухом Охотске в зпачущсмся по списку каторжных Федоре Иванове признан был бывший генсралъкригс-коммисар Федор Соймонов. Тотчас же выстроен был на площади гарни­зон и затем объявлен во всеуслышание Высочайший указ. Соймонова прикрыли зна­менем и возвратили ему шпагу.
Федор Иванович остался жить в Охотске и впоследствии ему разрешено было вступить здесь в морскую службу с жалованьем по юоо руб. в год. Сибирский губернатор Мятлсв в 1754 г. послала, Соймонова в Нерчинск для измерения фарва­тера рек Шилки и Аргуни, постройки здесь нескольких ботов и разведки пути по Амуру. Это поручение исполнено было им в точности, о чем генерал поручиком Мятлевым и доведено было до сведения Государыни.
Императрица Елисавета Петровна указом, данным 15 марта 1757 г., пожаловав Федора Ивановича в тайные советники, определила его Сибирским губернатором с жалованьем по 2000 рублей в год. При нем богдыхан в 1758 г. отправил три армии, повелев истребить джунгаров, — и действительно более миллиона народа было побито, не разбирая ни пола, ни возраста. Многие скрылись в горных ущельях, но войска, окружив последние, истребили всех там скрывшихся. Небольшая только часть джунгаров, нсучаствовавших в восстании, была пощажена; некоторые же бежали в Сибирь, приняли здесь св, крещение и приписались к сословиям городов Тары, Тобольска и крепостей Семипалатинской, Ямышевской и Омской. Тайша же Сэрэн в числе 10,000 кибиток бежал к нашим Волжским калмыкам.
Посещение Тобольска Членами Императорского Дома и другими именитыми особами.’
По истечении двух с половиною столетий своего существования г. Тобольск имел счастие видеть последовательно в пределах своих трех членов Императорского Дома: Государя Наследника Цесаревича Александра Николаевича и затем Великих Князей Владимира и Алексея Александровичей.
О пребывании в Тобольске Государя Наследника Цесаревича Александра Николаевича сохранились следующие сведения:
В мае 1837 г. получено было извещение, что Его Высочество посетит Сибирь.
т-го июня несколько тысяч Тобольских обывателей, в том числе русских, татар и других национальностей ожидали уже прибытия Царственного гостя в Подчу­вашском предместьи. Вч, 12 часу по полудни Он переправился через Иртыш в нарочно для того приготовленной шлюпке. Гребцами на ней служили казаки Сибирского линейного казачьего войска, а рулевым офицер оного Ледснсв, которому Государь Наследник, сойдя на берег, изволил пожаловать золотые часы. При восторженных «ура» многих тысяча, народа, Его Высочество встречен был у городской заставы Генерал-Губернатором Западной Сибири князем П. Д. Горчаковым, Исправляющим должность гражданского губернатора статским советником X. X. Повало-Швейковским и множеством чиновников и граждан.
Па площади у квартиры, назначенной для Его Высочества в генерал-губернаторском доме, стояло в параде войско, встретившее Государя-Наследника богатырскими «ура». Лишь только Его Высочество изволил войти в дом, как в ту же минуту государ­ственный флаг взвился на крыше его. В свите Его Высочества находились: генералъадъютант А. А. Кавелин; действительный статский советник В. А. Жуковский и К. И. Арсеньев; полковники: флигель-адъютанты С. А. Юрьевич и В. И. Назимов; лейб-хирург И. В. Енохин; прапорщики А. В. Паткуль и А. В. Адлерберг.
2-го числа в ю часови, утра начался благовест в Кафедральном соборе и во всех городских церквах. Вч> исходе п-го часа Его Высочество при колокольном звоне и радостных криках восторженного народа, в одном экипаже с князем Горчаковым, изволил отправиться в собор; за Ним ехали чины Его свиты и Исправляющий должность гражданского губернатора. При входе в соборный храм Его Высочество встречен был высокопреосвященным архиепископом Афанасием с про­чим высшим белым и монашествующим духовенством и, поцеловав поднесенный ему св. крест, вошел в церковь. Здесь благоговейно помолившись, прикладывался к местным, стоящим по обе стороны царских врат, иконам. Затем совершено было благодарственное Господу Богу молебствие с провозглашением многолетия всему Царствующему Дому.
По возвращении из церкви на квартиру Государь Наследник изволил принимать у себя высокопрсосвящситого Афанасия со старшим духовенством; присланный в Тобольск Томским епископом Агапитом ключарь тамошнего собора протоиерей Евфимий Сере­бренников поднес Его Высочеству от своего архиерея икону Св. благоверного Князя Александра Невского; потом Его Высочество изволил принимать Генерал-Губернатора, Исправляющего должность гражданского губернатора, наличных генералов и другихъ
1 Эти описания приводятся, с целый извлечь их из того забвения, в которое погружается весьма быстро все, относя­щееся до умирающего Тобольска.
высших чинов военного и гражданского ведомств, а также и местное купечество; при этом городской Голова имел счастие поднести Августейшему гостю хлеб-соль; затем Его Высочеству представлены были киргизские султаны и вогульские старшины, приехавшие в Тобольск с целию увидеть Сына Царствующего Императора.
По окончании представления Государь-Наследник произвел смотр линейному № и баталиону и был в корпусном штабе; отсюда посетил отделение военных кантони­стов и затем Губернскую гимназию. Здесь Генерал-Губернатором были представлены ему: директор, инспектор, учителя гимназии, штатный смотритель и три учителя уездного училища. Его Высочество подходил к каждому из представленных ему лиц, и выслушивал его фамилию. Затем при посещении классов испытывал учеников.
За быстрые и удовлетворительные ответы ученика Широкова, не имевшего родителей в живых, изволил взять его на Свое попечение, с ассигнованием из Собственных сумм на его содержание 300 руб. асс. в год. Удостоил также Своим высоким внима­нием устроенную в гимназии выставку Сибирских произведений. В числе последних находился клык мамонта, найденный остяками на берегах Ледовитого океана, прямой, белый и нисколько неповредившийся. Длиною он был более 2 аршин, толщиною с основания 2 вершка, затем делаясь постепенно тоньше, имел конец около */2 вершка. Представившему этот клык в дар, Березовскому купцу Плеханову, Его Высочество изволил пожаловать дорогие золотые часы.
ИИ, 2'/2 часа по полудни у Его Высочества был обеденный стол, к которому приглашены были: Генерал-Губернатор, Высокопреосвященный Афанасий, исправляющий должность гражданского губернатора, генералы и городской голова.
В половине ио часа вечера Государь-Наследник осчастливил Своим присут­ствием блестящий бал, данный в честь его в здании Благородного Собрания и удостоил принимать участие в танцах с супругами: князя Горчакова, Начальника Корпусного Штаба генерала Голофеева, баталионного командира полковника Скерлетова и др. Пред домом собрания на площади был устроен великолепный щит с вензелевым именем Ииго Высочества.
3 июня в ио часов утра начался благовест в Кафедральном соборе и Его Высочество, прибыв сюда, слушал божественную литургию, совершенную архиепископом Афанасием с высшим духовенством. Из церкви проехал в арсенал и обозревал там замечательное древнее оружие. Был в заведениях Приказа Общественного При­зрения, тюремном замке и на мысе Чукмане, где назначено было поставить памятник покорителю Сибири Ермаку.
4 июня в 5 часов утра Его Высочество при кололольном звоне всех Тоболь­ских церквей и напутственных благословениях нескольких тысяч народа изволил отправиться в обратный путь через г. Тюмень. В продолжении трех ночей пребывания Его Высочества в Тобольске город блистал роскошною иллюминацией.
В бытность Государя-Наследника в Тобольске, — учителем словесности местной гимназии П. П. Ершовым (великим автором «Конька-Горбунка») поднесено было Его Высочеству, чрез В. А. Жуковского, следующее приветствие в стихах:
Склонясь рукой на грань Урала, Главу сокрыв в полярных льдах, Сибирь печальная лежала Па снеговых своих коврах.
II тщетно жизнию роскошной
Путешествие на Восток. VI.
В её отчизне все цвело, Она склоняла в сон тревожный Отяжелевшее чело.
Но то не сон; порой являлась Над ней отрадная заря,
20
II жизнь в груди её держалась Священным именем Царя. И отзыв мощного глагола Будил ее во тьме ночей, И сонм блестящих звезд Престола Горел пророчески над ней. Она жила, она дышала Спятою верою в судьбу, И все желания слияла В одну немолчную мольбу: Да посетит восток Владыка Ее с падзвездной высоты, Да излиет свой свет великий Седяшим в узах темноты.
Но два столетья скорбной ночи Над нею медленно текли И мирным сном смыкались очи Под мраком неба и земли.
Вдруг над высями Урала И в кристальных искрах льда Ярким блеском задрожала Благодатная звезда.
К вебу, к небу взор привета, Радость сердца и очес!
То предвестница рассвета Мрачных севера небес. Вот блестит в ночи глубокой С венценосного чела Первородный луч востока, Солнца русского стрела Сыплет благость и отраду, След его, блаженства след, И в недвижную громаду Он вливает жизнь и свегь. И встает страна тумана В блеске радостного дня С темной бездны океана
До Рифейского кремня, Движет древние твердыни, Рвет богатый пояс свой, И властителей пустыни Предсыласт пред собой. Вот она — у стоп Владыки, Вся покорность, вся любовь, И торжественные клики Потрясают глубь лесов. И так, исполнены желанья! Отец услышал глас детей, И дал нам видеть свегь сиянья В любови Царственной своей. 'Гы — благодатный между нами! 'Гы первый видел нашу грань, И мы лобзали со слезами Твою властительную длань. II новой радугой завета Ты был, возлюбленный, для пас! И зрели очи Свет от Света II слух наш слышал Царский глас. Теперь исчезнет нареканье, На нас народные молвы. И мы участвуем в сияньи Державных Бельта и МосквыНадежда Северной Державы, Лавр полунощного венца! Цвети под сенью русской славы, Достойным первенцем Отца! Уж русской лиры мощный гений Готов вещать дела Твои И передать для поколений В благословениях любви.
А ты, Творец непостижимый!
Молитву теплую внемли: Да будет Он, Тобой водимый, Твоим подобьем па земли.1
В этом же 1837 г., по ходатайству Его Высочества, был издан 14 августа Высочайший указ, в котором подробно изъяснены были облегчения и милости сослан­ным в Сибирь. Вследствие этого боо человек возвращены были из Сибири в Россию.
Прибытие в Тобольск и пребывание в оном Его Императорского Высочества Великого Князя Владимира Александровича сопровождалось следующими обстоятельствами:
22 июля 1868 г. с самого раннего утра густые массы народа, в ожидании прибытия Высокого путешественника, покрыли весь берег Подчувашинского предместья, где дол­жен был остановиться пароход, шедший с Его Высочеством из Тары. Здесь был устроен, по желанию и на иждивение городских прикащиков, весьма красивый с раз­вевающимся на его фронтоне флагом Его Высочества, павильон, украшенный со всех сторон на верху разноцветными флагами. На стороне фронтона, обращенной к реке, убранном с особенным вкусом, блистал золоченый вензель Его Высочества, а средние колонны украшены были гирляндою из зелени и цветов. От павильона до самой реки
1 За это приветствие г. Ершов имел счастие получить от Его Высочества в подарок золотые часы.
был устроен довольно пологий спуск, снабженный по бокам красивой баллюстрадой со множеством флагов на высоких шестах и двумя вензелями Его Высочества, убран­ными разноцветными флагами, симметрически расположенными но обеим сторонам спуска. Помоет спуска усыпан был свежею зеленью, а по средине покрыт красным сукном от реки чрез павильон до самого конца площади за павильоном. Вообще вид сего последнего, особенно с реки, был очень живописен. Па реке у конца спуска стоял готовый принять ожидаемого Гостя катер, на котором переправлялся чрез Иртыш Державный Родитель Его, будучи еще Наследником Престола в 1837 г.
В и часу утра 23 июля послышался с горного Подчувашинского мыса условленный свисток сигнальщика. Пароход, который при неумолкаемых криках народа, миновав пристань, сделал поворот и на половине реки бросил якорь. В это же время от пристани отчаливал Царский катер, рулем которого управлял кандидат городского головы И, II, Корнилов, а в веслах сидели купеческие сыновья. Гребцы были одеты в красные шелковые рубашки, черные бархатные поддевки и небольшие круглые шляпы с голубыми широкими лентами. В ю минут 12 часа Его Высочество изволил выйти из катера на берег при оглушительных криках «ура» встретившего его народа. По всему пути до выхода из павильона дамы бросали цветы к ногам Его Высочества. У выхода же из павильона стояли рядами воспитанники гимназии, военной школы и сирот­ского отделения почтового ведомства. Когда наконец Великий Князь с ГенералъГубернатором Западной Сибири, сев в экипаж, отправился в сопровождении почет­ного конвоя из казаков «татарскаго» конного полка, по направлению к городу, куда за ним поехала и его свита, народные массы бегом устремились за экипажем и наводнили собою все пространство от реки до города.
По приезде в город Его Высочество с сопровождавшим его Генерал-Губерна­тором Генерал-Адъютантом А. II. Хрущевым и со своею свитою отправился в кафедральный собор, где встреченный Высокопреосвященным архиепископом Варлаамом с городским духовенством, изволил слушать краткое молебствие, по окончании кото­рого принял поднесенный ему от собора древний образ Софии, Премудрости Божией; потом по приглашению архипастыря осматривал церковную утварь и древности, храня­щиеся в соборе; затем зашел в ризницу и зимний собор; наконец, приложившись к находившейся здесь в это время Абалакской иконе Божией Матери, отправился в приготовленную для него и его свиты квартиру в здание губернаторского дома. У дворца встретил Его Высочество ожидавший его со знаменем почетный караул, по фронту которого Великий Князь изволил пройти в сопровождении Генерал-Губернатора, своей свиты и Начальника губернии, между тем как батальонная музыка играла поход. За­тем Его Высочество вошел во дворец, где представлены были ему члены Губернского Совета, Начальники отдельных частей гражданского управления, начальник губернского жандармского управления и Начальник Тобольской начальной военной школы. Затем Городской Голова Ф. И. Кустарев, принеся поздравление с приездом и благодарность от лица всех жителей г. Тобольска за посещение его, имел счастие поднести Его Импера­торскому Высочеству хлеб и соль на серебряном блюде, работы Сазикова. По средине этого блюда был отчеканен вид г. Тобольска, вверху — герб его, а по краям орлы. Солонка представляла миниатюрную модель катера, на котором Его Высочество переезжал Иртыш и также была сделана из вызолоченного серебра с чернью. Затем удостоились счастия поднести Его Высочеству хлеб-соль представители местного ремесленного сословия и наконец прикащики, устроившие на свой счет павильон и спуск к Иртышу.
Целый день как 22 июля, так и в следующие за ним дни улица и площадь против7> дворца были наводнены густыми толпами народа, выражавшего свою радость восторженными «ура» всякий раз, как только Его Высочество появлялся на балконе пли выходил на крыльцо.
Вечером 23 июля Великий Князь удостоил быть в концерте любителей, данном для него в доме Благородного Собрания, посещенном некогда и Августейшим Родителем Его Высочества. В этот вечер были исполнены: «Воспоминание о Беллини», сочинение Арто, для скрипки с аккомпаниментом фортепьяно; квартет из оперы «Пуритане», для фортепьяно, двух скрипок и виолончели; «Воспоминание о Глинке», большая фан­тазия па мотивы из оперы «Жизнь за Царя», сочинение Бахметьева, для скрипки и фор­тепьяно; далее следовал квартет из оперы «Семирамида»; затем исполнена была большая фантазия Арто «Национальный гимнъ» с аккомпаниментом хора певчих из воспитанниц Мариинской женской школы и воспитанников гимназии, военной школы и сиротского почтового отделения. В заключение оркестром, при участии всех прочих лиц, исполнен был народный гимн «Боже, Царя храни».
В концерте Его Высочество, обратив свое внимание на игру воспитанника гимназии Дакса, изволил отозваться о нем в весьма милостивых выражениях, пожелав ему сделаться русским Паганини.
Утром 24 июля Его Высочество посетил Духовную Семинарию, состоящее при почтовой конторе Сиротское Отделение, Александровский детский приют и Мариинскую женскую школу. По обозрении этих заведений Высокий Гость, с Генерал-Губернатором, свитою своей, Начальником губернии и другими сопровождавшими его лицами, изволил отправиться в губернскую гимназию, где у подъезда встречен был директором училищ. На балконе гимназического здания в это время музыканты местного баталиона, приглашенные учениками гимназии, играли марш. Поздоровавшись в зале с учениками и милостиво приняв их восторженный привет, Его Высочество изволил выслушать доклад директора училищ о том, что эту самую залу назад тому 31 год, удостоил своим посещением Августейший Родитель его и что гимназия с того времени ежегодно праздновала этот знаменательный день. Потом директор училищ имел счастие пред­ставить Его Высочеству окончившего курс гимназии ученика Ширкова, написавшего на этот радостный случай приветствие в прозе, и удостоенного за свои успехи в науках губернской гимназией награды золотой медалью. Награду эту Его Высочество изволил лично вручить Шпркову с выражением надежды, что он, быв отличным учеником, будет и полезным гражданином. Потом Его Высочество изволил обратить внимание на хранящуюся в фундаментальной библиотеке гимназии Арифметику Магницкого, изданную в 1703 г. и письменный отчет Сперанского за время управления им Сибирью; изволил рассматривать коллекцию насекомых, собранных учениками Туполевыми, и спрашивал их, где они собирали ее и давно ли. Пройдя из залы чрез физический кабинет в следующий класс, Великий Князь обратил внимание на портреты благотворителей и расспрашивал директора о каждом лице и сумме им пожертвованной. Здесь же пред­ставлены были Его Высочеству трое из членов городского общества, купцы Шишкин, Балин и мещанин Ширков, пожелавшие увековечить в памяти города посещение Его Высочества составлением капитала в 300 руб. сер. на открытие при уездном училище ремесленного класса с наименованием его «Владимирскимъ». Высокому Посетителю угодно было принять это пожертвование с благодарностию. Потом чрез 2-й класс Его Высо­чество прошел в и-й класс, где учителем гимназии И. М. Слаутою были представлены
миниатюрные рукописные святцы, писанные в 1713 г.; учителем рисования г. ТИИелудковымь — его произведение, исполненное акварелью «Поражение Ермаком Магомет-Кула и надзирателем гимназии г. Паутовым — фотографические виды разных местностей г. Тобольска с виньеткою, вырезанной из бересты. Все это Его Императорское Высочество изволил милостиво принять. При выходе из гимназии под балконом был исполнен учениками её народный гимн, сопровождавшийся оглушительными «ура».
После краткого отдыха во дворце, Его Высочество поехал на гору, где сначала осматривал ссыльный Угличский колокол, потом посетил крестовую архиерейскую церковь и высокопреосвященного архиепископа Варлаама, у которого изволил кушать кофе. При этом хор архиерейских певчих исполнил народный гимн и другие канты, обра­тившие на себя особенное внимание Высокого Посетителя. Из архиерейского дома Его Высочество в сопровождении архиепископа Варлаама изволил пройти в подавно освящен­ный придел собора, где покоится тело чтимого всею Сибирью за святость своей жизни митрополита Иоанна и много расспрашивал о его жизни.
В сиропитательном заведении Его Высочество, встреченный приветственною речью одной из воспитанниц, изволил милостиво принять поднесенные ему детьми чулки и туфли собственной их работы. Затем последовательно посещены были тюремный замок, воспитательный дом, городская больница и общественный сад, находящийся при памятнике Ермаку. Здесь городские дамы имели честь принести Его Высочеству свою глубочайшую благодарность за благосклонное принятие им приветственного их адреса с изъявлением желания составить на счет свой достаточный капитал для образования при Мариинской женской школе стипендии имени Его Высочества. В этот же день имели счастие представиться Его Высочеству с поднесением хлеба-соли представители еврейского, бухарского и татарского обществ. Остяцкие старшины, приехавшие сюда из Сургута, удо­стоились счастия поднести Его Высочеству чернобурую лисицу. Настоятельницею же жен­ского Ивановского монастыря Досифсею была поднесена Его Высочеству икона и несколько работ учениц находящагося при монастыре женского училища: бархатные туфли, записная книжка в бархатном малинового цвета переплете, и несколько лучших произведений монастырского хозяйства. Великий князь, милостиво приняв все эти подарки, изволил отдарить настоятельницу своим фотографическим портретом. После обеденного стола во дворце, к которому приглашены были высшие чины гражданского и военного управ­лений и затем краткого отдыха, Его Высочество изволил отправиться, в сопровождении Генерал-Губернатора и своей свиты па рыбную ловлю, устроенную купцом Корниловым на ближайшем к городу песке Гольце. В двух заброшенных тонях поймано было три осетра, множество стерлядей ии прочей рыбы. С наступлением сумерек па протпвуположном берегу реки зажжен был фейерверк, а остров осветился бенгальскими огнями.
Утром 25 числа были поднесены Его Высочеству чиновником Титовым древние доспехи-кольчуга и шлем, хранившиеся в его семействе более 30 лет, а одним из мастеровых фотографического заведения — альбом фотографических видов г.Тобольска. 'Го и другое Великий князь изволил принять, пожаловав подносителям по 50 руб.
Вечером этого дня, в 20 верстах от города, при деревне Крюковой, назначена была охота, па которую Его Высочество совместно с Генерал-Губернатором и своей свитой и отправился па пароходе. Трофеями охоты были три оленя.
Все три вечера, которые Высокий Гость изволил провести в Тобольске, городя, был изящно иллюминован. Все казенные здания и многие частные дома украшены были сверх того разноцветными флагами и транспарантами.
26 июля Его Высочество, милостиво отблагодарив членов городского общества, назначенных состоять при его квартире на время его в ней пребывания, для необходи­мых по дому распоряжений, изволил отправиться в дальнейший путь.
Прибытие Его Высочества в Сибирь г. Голодников, некогда (30 лет тому назад) бывший воспитанником гимназии и учеником известного П. П. Ершова, приветствовал стихами. Автор удостоился получить от Его Высочества денежный подарок в юо руб.
Тобольск еще раз удостоился высокой чести принять у себя царственного гостя, Его Императорское Высочество Великого Князя Алексея Александровича. Совершив кру­госветное путешествие, па возвратном пути чрез всю Азию, Великий Князь изволил прибыть в Тобольск в сопровождении свиты своей и Генерал-Губернатора Западной Сибири Генерал-Адъютанта А. П. Хрущова. Сделав около 2500 верст по рекам Томи, Оби и Иртышу, пароходы «Рейтернъ» и «Белснчснко», на которых Его Высочество изво­лил следовать из Томска, и июля 1873 г. в и часов утра бросили якорь у Тобольска.
С самого раннего утра массы народа покрывали берег у пристани против базара, места на прилавках и даже крыши торговых лавок, ожидая Августейшего путешест­венника. Пристань была убрана разноцветными флагами. Ход с пристани обставлен был живою изгородью, а мостовая до триумфальных ворот устлана красным сукном, на пространстве около 50 сажен. От триумфальных ворот до конца базарного моста развевались на высоких шестах разноцветные флаги и висели таковые же разноцветные фонари для вечерней иллюминации, а мостовая устлана была зеленью. Торговые лавки были также убраны разноцветными флагами. Около пристани, по левую её сторону, стоял почетный караул и тут же находился, спущенный на воду, Царский катер под флагом Великого Князя и военным кормовым. Дома на улицах Благовещенской и Богородской, губернаторский дом и находящаяся пред ним площадь были украшены разноцветными! флагами; кроме того на последней поставлен был щит с вензелем Его Высочества.
Как только пароход «Рейтернъ», на котором находился Великий Князь, начал подходить ближе к городу, раздались звуки оркестра Омских музыкантов, сопровож­давших Великого Князя из Томска и заигравших маршь. На пристани встретил Его Высочество Начальник губернии. По выходе с пристани, лишь только Августейший путешественник показался народу, раздалось восторженное, задушевное «ура» и начался во всех церквах торжественный колокольный звон. Оркестр Тобольских музыкан­тов заиграл гимн. По входе в триумфальные ворота Его Высочество встретили выс­шие чины гражданского и военного ведомств, причем Губернский воинский Начальник подал почетный рапорт. Городские же головы г. Тобольска Сыромятников и г. Омска Чернавин с депутациями, по русскому обычаю, поднесли каждый хлеб-соль на серебря­ных позолочснныхч> блюдах, а волостные головы волостей Абалацкой, Бронниковской и Карачинской — па деревянном резном блюде, с надписью «от крестьян Тобольского округа». Бухарцы со своей стороны поднесли Его Высочеству хлеб-соль.
Триумфальные ворота были устроены в русском стиле, представляя собою два пирамидальные столба, на верхах которых утвержден был государственный герб; между столбами палатка, украшенная резьбою; на крыше её развевались флаги, со стороны реки — с Великокняжеским гербом, а со стороны города — национальный флаг; с четырех сторон столбов поставлены были щиты с написанными на них вензелевыми литерами имени Его Высочества. Под щитами располагались военные арматуры, окружен­ные национальными флагами.
От Триумфальных ворот до экипажа Великий Князь изволил пройти между рядами воспитанников Губернской гимназии и солдат губернского батальона, сопровож­даемый единодушным «ура» и приветливо кланяясь на обе стороны. Лишь только Его Высочество прошел триумфальными воротами к поданному экипажу, как парод бурным потоком бросился вслед за ним и восторженное «ура» снова огласилось в воздухе. Сев в экипаж, Великий Князь поехал на нагорную часть города, где посетил сначала Сиропитательное заведение, воспитанники и воспитанницы которого, во время обозрения Высоким Гостем заведения, пропели народный гимн. Из Сиропитатсльного заведения Его Высочество прибыл в Кафедральный собор; здесь будучи встречен преосвященным епископом Ефремом с высшим городским духовенством и, выслушав краткое молеб­ствие, Его Высочество изволил рассматривать древние церковные вещи, вынесенные на этот случай из ризницы в собор; затем осмотрел и самую ризницу. По выходе из собора Великий Князь посетил тюремный замок, богадельню купца Плеханова, городскую больницу и военный лазарет и затем возвратившись в архиерейский дом изволил у преосвященного Ефрема кушать чай, причем хор архиерейских певчих исполнил гимн: «Коль славен наш Господь в Сионе». От преосвященного Великий Князь изволил отправиться в Губернскую гимназию, где ученик 6 класса Лавровский от лица всех воспитанников гимназии поднес Его Высочеству приветственную речь. Из гимназии Великий Князь прибыл в Мариинскую женскую школу, где встречен был попечитель­ницею заведения, супругою Начальника губернии, г-жею Соллогуб с надзирательницею и классными дамами, причем воспитанницами школы пропет был народный гимн «Боже, Царя храни».
В 6 часов по полудни Его Высочество изволил принять обед в доме Губерна­тора, предложенный сму Тобольским городским обществом. После тостов за здравие и благоденствие Их Императорских Величеств Государя Императора и Государыни Импера­трицы провозглашен был тост с теми же пожеланиями и за её Высочество Великую Княжну Марию Александровну но случаю помолвки её с Его Королевским Высочеством принцем Альфредом, герцогом Единбургским. После обеда Великий Князь отправился на пароход, где н оставался до следующего дня.
Па другой день, 2 июля, Великий Князь в 9 часов утра обозревал расположенный лагерем губернский А? 50 баталион, причем в присутствии Его Высочества Командующим войсками генерал-адъютантом Хрущевым произведено было баталионное ученье, в заключение которого баталион прошел пред Его Высочеством церемониальным мар­шем. Августейший гость остался вполне доволен произведенным им смотром и по окончании его изволил в бараке командира баталиона кушать чай, предложенный обще­ством офицеров; за этим Губернским воинским Начальником провозглашен был тост за здравие Его Высочества. По желанию Великого Князя баталионные песенники во все время пребывания сго в бараке пели русские песни. Здесь же Его Высочество изво­лил пожертвовать находившимся в почетном карауле: фельдфебелю 3 руб., знамен­щику 5, унтер-офицерам по и руб. и рядовым по 50 коп. на человека. Из лагеря в 11 часов утра Великий Князь посетил народное гулянье в саду у памятника Ермаку. При входе в вокзал Его Высочество встречен был супругою Начальника губернии с прочими городскими дамами; парод же находившийся в саду, приветствовал Августей­шего Гостя громогласными «ура». Незадолго пред завтраком Великий Князь, выйдя из вокзала, обратил внимание на щит, изображавший разные эпизоды из кругосветного путешествия Его Высочества. Высота щита была }’/» и ширина и'/г сажени. Па верху этого
щита расположены были герб и вензель Его Высочества, в средине восточное полу­шарие с картографическим чертежом, окруженное картинами, изодравшими прощание Его Высочества с фрегатом «Светлана», а внизу полушария бизон, напоминавший охоту Августейшего путешественника в Америке. По возвращении в вокзал Его Высочеству предложен был от имени городского общества завтрак, за которым Начальником губернии провозглашен был тост за здравие Его Императорского Высочества. Затем Великий Князь изволил выйти из гостиной в залу и обратиться к присутствовавшим в ней с несколькими милостивыми словами, причем, объявив им свою благодарность за радушный прием, изволил провозгласить тост «за процветание старого Тобольска». Другой тост Великий Князь провозгласил за Генерал-Губернатора Западной Сибири A. II. Хрущева, а сей последний за бывшего воспитателя Его Высочества Генерал-Адъютанта Посьета. Оглушительное «ура», сопровождавшее эти тосты, раздалось единодушно и во­сторженно. После завтрака Его Высочество изволил посетить Александровский детский приют, устроенный и содержащийся на счет купца Плеханова. Отсюда Великий Князь отправился на пароход, который в этот день приготовляем был к дальнейшему плаванию исправлением некоторых повреждений его. Между тем толпы народа, не­смотря на проливной дождь, устремились к пристани, где стоял пароход и ждали от­бытия его, чтобы взглянуть еще раз на дорогого Гостя. За час до отхода парохода в г. Тюмень прибыли на пристань супруга Начальника губернии с некоторыми из почет­ных дам и преосвященный епископ Ефрем. Лишь только настала минутаотбытия Великого Князя, Нго Высочество вышел на палубу парохода и еще раз изволил выра­зить благодарность присутствовавшим тут горожанам за их радушный прием. Музыка заиграла марш и пароход отчалил. Восторженные и продолжительные крики «ура» собравшагося народа и солдат местного баталиона, расставленных на базарной пристани, продолжались до самых тех пор, пока пароход скрылся из виду.
Во время пребывания в Тобольске Его Высочество пожелал видеть супругу изве­стного автора «Конька-горбунка», покойного II. II. Ершова, и подарил детям её 200 руб. Некоторыми лицами из жителей г. Тобольска поднесены были Его Высочеству разные подарки. Тобольский окружный исправник Дзерожинский поднес клык мамонта длиною в сажень и до 8 пудов весом, за что и удостоился получить от Его Высочества золотые часы; Тобольский купен Александров преподнес три банки варенья, за что получил от Его Высочества ящик жемчужного чая в 4 фунта; Тобольский ремеслен­ник Иконников поднес моржовый клык и получил благодарность. Четыре воспи­танника Тобольской гимназии поднесли Его Высочеству географическую карту кругосвет­ного его путешествия, проведенную от Кронштадта до Тобольска. Его Высочество, просмотрев карту, заметил в ней некоторые неточности и пропуски, которые тут же собственноручно и исправил, похвалив воспитанников за труд и подарив каждому из них по экземпляру своей фотографической карточки.

В РАИОНЕ СТЕПНАГО
Г E11E Р АЛ -Г У Б E Р11АТО РСТ В А.
1)от что пишет о знаменательном проезде полковник Г. Е. Катанаев:
Как только сделалось оффициально известным, что наш Августейший Атаман всех казачьих войск изволит посетить Степное генерал-губернаторство и именно северную часть территории Сибирского войска, немедленно-же начались самые оживленные приготовления. По приказанию Наказного Атамана, генерала от кавалерии барона Максима Антоновича Таубе, безотлагательно составлена была под председательством исполняв­шего в то время должность Начальника окружного штаба, генерал-маиора Ф. Ф. фон Таубе, особая коммиссия из представителей наиболее причастных к встрече ведомств, с возложением на неё обязанности, с одной стороны выработать программу встречи и чествования, а с другой — обеспечить благополучное проследование Его Императорского Высочества по Горькой и Пресногорьковской казачьим линиям, не отличающимся ни зажиточностью местного населения, ни достаточностью средств к передвижению, ни желательными для путешествия удобствами.1
После двухмесячных трудов, коммиссия выработала подробную программу, кото­рая по рассмотрении и одобрении её в Общих основаниях начальником Степного края, представлена была на Высочайшее благовоззрение.
1 В состав вошли ностояишыми членами: от лица генерал-губернатора — правитель его канцелярии В. С. Лосевский; от Сибирского казачьего войска председатель поискового хозяйственного правления полковник Г. Е. Катанаев; от города Омска — бывший его голова Э. И. Эзет; от почтово-телеграфного ведомства — управляющий Омским округом И. А, Павлов; от городского духовенства благочинный Градо-Омских церквей протоиерей Педосеков; от полиции — Омский полициймейстер Е. ГИ. Шмонин. Делопроизводителем коммиссии назначен есаул Н. Г. Путинцев. Кроме того в потребных случаях вре­менно приглашались для совещаний: Омский и Петропавловский уездные начальники, Петропавловский городской голова и многие другие лица.
Путешествие на Восток. VI.
21
По предложению из Военного Министерства потребовалось сформировать конвой­ные взводы для сопровождения Цесаревича. Составленная под председательством вре­менно исправляющего должность начальника окружного штаба из атамана 2 отдела и председателя поискового хозяйственного правления коммиссия, пришла к заключению что в видах предоставления строевым льготным казакам возможности показать Августейшему Атаману степень своей воинской готовности к вызову во время войны, и в то-же время иметь счастье лицезреть Его Высочество в Омске, а не мимолетно только (при кратковременных остановках на ночлегах) следует собрать в Омске не две только, а разом и4-ть сотен! в том числе четыре сотни от первого отдела, 6-ть от второго и четыре сотни молодых казаков обоих этих отделов, из числа предназначенных на укомплектование и 2-10 первоочередных полков. — Принимая однако-же, во внимание, что такой призыва, по денежным соображениям возможен толко при условии одновременной отмены лагерных сборов всех казаков очереди и второочередных казаков всего з-г° отдела, решено было ходатайствовать оба, этой последней мере, на что и воспоследовало по представлению войскового наказного атамана Высочайшее соизволение.
Злодейское покушение на жизнь Наследника Цесаревича ва, Японии и прибытие Его Высочества в Владивостока, ранее назначенного срока существенно сокращало время для подготовки к встрече ....
За месяца, до предполагавшагося прибытия в Омска, Государя Цесаревича, Степным генерал-губернатором получена была от состоявшего при Наследнике Цесаревиче свиты Его Величества, генерал-маиора князя Барятинского, телеграмма следующего содержания: «Высочайше разрешено следовать иза, Томска ва, Омска, водяным путсма, са, краткой остановкою в Тобольске. Маршрута, ускорен.»
Снова пришлось устроить экстренное заседание (под председательством самого генерал-губернатора) всех тех лиц, которые занимались составлением первоначальной программы с прибавкою еще нескольких новых лиц. Вместо заболевшего головы Э. И. Эзст, в деле принял ближайшее участие вновь избранный голова — генералъмаиора, А. В. Старков (бывший атаман и'° отдела Сибирского казачьего войска).
Решено было конную встречу Цесаревича офицерами Сибирского войска отменить, а назначить высадку и приема, на Игнатовской параходной пристани. От бала, за крат­костию времени для приготовлений надо было отказаться.
Вновь выработанная программа, согласно желания князя Барятинского, немедленно же была ему послана в Томск. — Вместе с тема, было испрошено разрешение Наследника Цесаревича, на отправку в Томск музыкантского хора Сибирского казачьего войска, для игры во время завтраков и обедов при следовании Его Высочества на паро­ходе по северным пустыням орошаемых нижним течением Оби и Иртыша. Разре­шение получилось и ликующие столь неожиданно-радостному случаю, музыканты с сво­им капельмейстером И. Ф. Гровес и заведываиощим оркестром офицером есаулом Новоселовым поспешили отправиться в Томск. Вскоре оказалось, что наши музы­канты явятся в Томск не единственными представителями Сибирского войска: согласно новой телеграммы князя Барятинского потребовалось туда-же отправить из числа прибы­вающих в Омск депутатов от станиц, еще девять отборных урядников, дол­женствовавших составить за все время следования Наследника Цесаревича на параходе и по казачьей линии, постоянный конвой Его Высочества. Начальником этого конвоя
назначен был тот-же заведывающий хором есаул Новоселов.1 Хор отправился в Томск водою, а конвойные урядники на почтовых.
К 7 июля все депутации как полковые и дворянские так и станичные были уже в Омске. Стали одна за другою стягиваться и назначенные на Высочайший смотр казачьи сотни. Раздались давно неслыханные в Омске звуки казачьих труб; загудела и полилась казачья песня (то удалая плясовая, то мелодично протяжная-заунывная) . . . . Поскакали из одного копца города в другой конные вестовые; заходили и заездили по улицам редко видимые представители служилого казачества, изукрашенные медалями, орденами и знаками военных отличий. — Для Омска, гарнизон которого в обычное время состоит из одного только пехотного на внутренней службе находящагося бата­лиона, столь необычное оживление не могло не казаться праздничным.
Все старались превзойдти друг друга в усердии приготовлений. Город строил арки и павильон близь пристани, украшался флагами, зеленью и вензелями, приспособлял шесты для иллюминационных принадлежностей, — приводил в порядок дома и улицы. Украшалась шестами и флагами Атаманская улица, по которой Августейший Атаман всех казачьих войск имел за время бытности в Омске неоднократно проезжать в лагери, на скачки и обратно; устанавливалась на той-же улице, при въезде с неё на Никольскую площадь, триумфальная арка «От Сибирских казаковъ». Болес-же всего было хлопот как над наружным так и внутренним украшением и переделкою здания войскового хозяйственного правления, где предположено было предложить Дорогому Гостю войсковую хлеб-соль. Работали и изощрялись без устали как говорится «в охотку, с полным удовольствиемъ» и одним задушевным желанием, чтобы всё вышло хорошо.2
В последние три дня пред приездом в Омск Государя Цесаревича с разре­шения Степного генерал-губернатора в здании войскового правления был открыт до­ступ городской публике для осмотра занимавшей целую комнату выставки всех собран­ных и высланных уже к этому времени подношений Государю Цесаревичу от усердия Сибирского и Семиреченского войск, офицерства, станичников и отдельных лиц. Тут были и карты разных частей войсковой территории, и атласы по станицам, и планы юртовых и офицерских наделов, частью развешенные по стенам, а частью разложенные по столам. Собственно для Его Высочества приготовлена была усердными трудами чинов войсковой межевой партии под руководством её начальника, войсковаго
1 Вот имена и фамилии тех урядников-депутатов, на доли которых выпа.» счастье составлять личный конвой Государя Цесаревича: От и-го поенного отдела старший вахмистр ИИреспогорьковской станицы ИИанкратий Воропаев (кавалер всех четырех степеней знака отличия военного ордена); станичный атаман станины Арык Балыкской, старший урядник Федор 'Гитин (кавалер трех степеней военного ордена); станичный атаман станицы Лобановской, вахмистр Василий Воронкин; станичный атаман станицы Акин-Бурлукской, старший урядник Ефим Колесниченко и бывший станичный атаман станицы Акмолшской вахмистр Павел Кучковский. От у-го военного отдела станичный атаман станицы Батипской вахмистр Николай Скуратов; станичный атаман станицы Алтайской вахмистр Лука Соколов; станичный атаман станины Кокпектппской; вахмистр Денис Назаров и инструктор станицы Устькамсииогорской старший урядншиь Дмитрий Заигевалов.
* Вот перечень лиц, которые приняли ближайшее участие в приготовлениях и украшении войсковых зданий к приему Высокого Дорогого Гостя. Лица эти: Советники войскового правления войсковой старшина Копейкин и есаул Кузнецов, бывшие гданными помощниками своего председателя по всем частям приготовлений к встрече; войсковой архитектор Г. С. Вершишип., под ближайшим руководством которого производились все необходимые постройки, приспособления, переделки и ремонт в войсковых зданиях; казак П. Данилов, художник-самоучка, наведывавший художественной и декоративною частью; супруги Новиковы, заведывавшие один устройством поискового сквера, а другая убранством внутренности здания войскового правления зеленью и цветами; подъесаул Сальников; Будеииювь и экзекутор войскового правления Ф. С. Дорохов, на долю которого выпала невидная, безъимянная, но крайне хлопотливая и мало-благодарная забота быть всюду и исполнять поручения всех и каж­дого. Продовольственною частью или в частности организацией угощения и устройством ;иавтрака для Государя Цесаревича, Его свиты и всех прочих приглашенных к Высочайшему столу, изведывал главным образом полковник Чириков в сотрудни­честве с находившимися в его распоряжении чиновниками войскового правления ит. Буровым и Александровым.
старшины Калачева, и при ближайшем сотрудничестве землемеров гг. Шорохова и Васильева — подробная прекрасно выполненная в несколько красок, карта Горькой и Пресногорьковской линий Сибирского казачьего войска, по которым надлежало следовать Его Высочеству (в 5-™ верстном масштабе), с особым футляром для этой карты, к наружной стороне которого прикреплена серебряная доска с эмалированным изо­бражением на ней всей территории Сибирского казачьего войска. Рядом с картою пути следования Государя Цесаревича были положены составленный по данным статисти­ческого отдела войскового правления «Путеводитель по Пресно-горьковской линии» (с картою всего Сибирского казачьего войска в 40 верстном масштабе) и труд есаула Н. Г. Путинцева — «Хронологический перечень событий из истории Сибирского казачьего войска, со времени водворения Западно-Сибирских казаков на ныне занимаемой ими территории.»
Книга эта (в 256 страниц) составлялась главным образом на основании архив­ных документов, хранящихся в архивах корпусного штаба, войскового правления и канцелярии генерал-губернатора.
Преподносимое от Сибирского казачьего войска серебряное блюдо с солонкою, выполненные по заказу войскового хозяйственного правления и по мысли полковника Г. Е. Катанаева, в мастерской Овчинникова, — по изяществу общего рисунка, художе­ственности работы и тщательности исполнения медальонов не оставляло желать ничего лучшего. Солонка изображала стопу с крышкою и государственным орлом.
Небольшое серебряное блюдо с солонкою от общества казаков станицы Омской, икона Св. Мирликийского чудотворца Николая, работы фабриканта Хлебникова с над­писью: «Да хранит Тя Всевышний в путях Твоихъ», икона Абалакской Божьей Матери, работы Корниловых в Москве (подношение жителей Семиярской станицы), прекрасной работы (ювелира Гана) серебряное блюдо от Семиреченского казачьего войска, — все это занимало видное место в ряду подношений. От Семиреченского-жс войска была работа тамошней войсковой оружейной мастерской: металлический полковничий погон Семиреченского войска, с положенными на него (не выходя из величины погона) маленькими казачьими шашками и пиками, двумя арчагами (ленчиками) казачьих седел и папахою, представляющею из себя чернильницу с пером в виде казачьей насеки или бунчука. Для этого подарка приспособлена была особая шкатулка из всех дре­весных пород Ссмиречья.
Небольшая шкатулочка с работами войсковой оружейной мастерской Сибирского войска, представляющими в миниатюре точные модели винтовки Бердана (с действую­щим затвором при длине в 6 вершков) со всеми соответственно величине винтовки уменьшенными принадлежностями к ней жирницей, отверткой и протиркой, миниатюрная казачья шашка и пика, дополняли картину того, как искусно мастерят местные жители. Великолепное серебряное подношение казаков станицы Атбасарской (по заказу полков­ника Катанаева), изображающее вершника на гранитной скале, украшенной серебряными военными арматурами (знаменами, пиками, пушками и т. п.), выполнено было с рисунка Каразина в мастерских Хлебникова в Москве. С этой целью выбрали один из частых моментов казачьей службы, когда сторожевой казак, взлетев на самую вер­шину наблюдательного поста и осадив сильным движением поводьев своего коня на краю самого обрыва, зорко из-под приставленной над глазами руки, озирает откры­вающуюся внизу даль, заметив там повидимому что-то весьма подозрительное . . . . чуткий его конь (с раздуваемою ветром гривою), чувствуя по напряженному положению
склонившагося над лукою седока, близость чего-то необычайного, тревожно ржет, вытянув вперед шею.1 Придуманное и в той же мастерской изготовленное подношение казаков поселка Новорыбинского и станиц Пресновской и Пресногорьковской, изобра­жающее массивную серебряную фигуру Сибирского казака, водружающего русское знамя на развалинах азиатской крепости, сверх поверженного ниц и сломанного неприятель­ского древка с магометанскою луною. По первоначальной идее предполагалось изобразить действительно бывший факт во время штурма коканской крепости Андижана и октября 1875 г., — когда один из казаков головной штурмовой колонны Скобелева Березуцкий, взобравшись по трупам защитников на крышу ханского дворца, в течение более часа, под перекрестными выстрелами неприятеля, показывал значком начальника отряда гене­рала 'Грецкого, путь к урде, назначенной сборным пунктом остальным колоннам отряда .... Идея для скульптурного выполнения оказалась трудною по слишком большой несоразмерности ханского дворца с одиночною человеческою фигурою и потому заме­нена настоящим несколько аллегорическим изображением.
Двадцать семь разложенных по особым горкам акварельных рисунков из истории службы Сибирского казачьего войска (по идее и описаниям полковника Катанаева) составляли в своем роде украшение выставки. Затем шли труды офицеров Сибирского казачьего войска: до 50™ больших картонов с фотографиями из природы и жизни Сибирского казачьего войска, превосходно выполненных в фотографии г. Кесслера, по заказу войскового хозяйственного правления и ближайшим указаниям председателя по­следнего. Для картонов был заказан особый футляр, имевший вид альбома с надписью серебряными буквами: «Августейшему Атаману, от офицеров Сибирского казачьего войска.»2
Фотографические снимки производились или с оригиналов, высланных в вой­сковое правление гг. офицерами (особенно много таких фотографий было выслано из г го Сибирского полка и в частности от полковника Симанова) или с негативов пол­ковников Чирикова (виды Кокчетавского уезда) и Катанаева (виды Пресногорьковской линии) пли с натуры в павильоне Кесслера или в нарочно для того приспособленной на войсковые средства близь здания войскового правления галлерее, в уповании на то, что — быть может — Государь Цесаревич, в милости своей к Сибирскому войску удостоит и Сам, после завтрака в правлении, сняться в этой галлерее. Сцены из полковой жизни, снятые есаулом Старковым, подлинниками вошли в альбом.
5 июля конвойные урядники во главе с своим командиром есаулом Новосело­вым, имели счастье впервые представиться Его Высочеству в Томске в зале губерна­торского дома, причем Государь Цесаревич изволил милостиво беседовать с каждым из десяти конвоиров и, видимо оставшись вполне доволен как наружным их видом так и молодецкою выправкою, изволил при выходе из залы сказать: «Очень рад ехать с вами.»
1 Представителями Атбасарской станицы, независимо от общей станичной депутации, специально для представления группы Августейшему Атаману, прибыли пь Омск четыре урядника Паутов, Белов, Волостников и Няшип, по к сожалению за теснотою не успели своевременно протолкаться к месту нахождения своего преподношения и остались не представленными Государю Цесаревичу.
* Следует с благодарностью заметить, что все заказы: блюд, групп от Атбасарнсв н Новорыбинцев, футляров, для карты н фотографий, акварелей по истории войска, производились чрез посредство находившагося в Петербурге депутатом от Сибирского и Семиреченского войска полковника <И>. II. Вологодского, заботливости и вниманию которого войско несомненно обязано своевременностью выполнения заказов и многими другими услугами, не редко касавшимися даже самого существа дела.
Посланный в Томск для встречи Государя Цесаревича, оркестр Сибирского казачьего войска, тоже обратил на себя благосклонное внимание Августейшего Атамана, играя во время обеда данного Высокому путешественнику Томским городским обще­ством. Сибирский казачий хор основан еще в начале текущего столетия, благодаря зачислению в Сибирские казаки многих из знакомых с музыкою поляков, чехов в великой армии Наполеона I и повстанцев 1851 г. Утилизируя многих из этих подневольных казаков, Западно-Сибирское пограничное начальство сформировало осо­бый струнный казачий оркестр, зачислив простыми музыкантами настоящих артистов (Ган, Флек, Вадбольский, Гиденский, Квятковский и др.). Последний впоследствии дослу­жился до чина сотника и был долго войсковымч, капельмейстером, образовав даже осо­бую школу, имевшую целью подготовлять трубачей. Назначенный за тем капельмейсте­ром сосланный из Москвы А. А. Алябьев (известный автор пьес, столь приглянув­шихся народу, каковы: «Соловей», «Вечерком в румяну зорю», «Вечерний звонъ» и пр.) довел казачий оркестр до замечательного совершенства. Преемник его Волицкий, бывший офицер польской армии (то-же зачисленный в казаки), будучи прекрасным музыкан­том и руководителем (он получил образование в Париже), поддержал за казачьим оркестром Алябьевскую славу. В данное время уменьшение срока обязательной службы в оркестре с десяти на четыре года не может не отражаться отрицательно; требуются большие старания как со стороны капельмейстера, так и войсковой администрации, заведывающей оркестром, чтобы с одной стороны достигать совершенства в игре, а с другой приохочивать лучших музыкантов оставаться в хоре сверх срока. В настоящее время большинство музыкантов люди очень молодые, хотя и не без выдающихся музыкаль­ных дарований, как например у урядника Кононова IIго (первая скрипка), унаследовав­шего талант от своего отца и деда, служивших также в хоре и считавшихся пре­красными солистами скрипачами.1
Без преувеличения можно сказать, что оркестр Сибирского казачьего войска более полустолетия уже служит одним из главнейших источников распространения по Сибири музыкантов-исполнителей. Бывших музыкантов этого оркестра можно встретить рассеянными по всем хорам Сибири в качестве солистов, преподава­телей и даже капельмейстеров. Целыми партиями можно их встретить участвующими в хорах Нерчинска, Иркутска, Барнаула, Верного, Екатеринбурга и других городов. Весьма еще недавно прекрасный хор известного в Сибири богача Поклевского Козелл в.Талище состоял на половину из бывших музыкантов хора Сибирского казачьего войска. В старое время хор этот для поддержания своих средств почти ежегодно ездил для игры в Ирбит, во время тамошней ярмарки. В 1873 г. он был как и в нынешнем году командирован в г. Томск для встречи и сопровождения на пароходе до Тюмени Великого князя Алексея Александровича. В прошлом 1890 г. он по приглашению распорядительного комитета Казанской научно промышленной вы­ставки играл вт> Казани все время продолжения этой выставки. Соглашаясь на столь дальнюю командировку, войсковое начальство главным образом рассчитывало на то, что хору удастся представиться в Казани Высокому покровителю тамошней выставки Государю Цесаревичу; но как известно, поездка Его Высочества в Казань не со­стоялась.
1 В честь про Ьзда Государя Цесаревича чрезь Сибирь, Кононовых и-м каииксан ь и оркестрован иля хора весьма мело* личный марш.
Во время восьмидневного плавания от Томска до Омска по Оби и Иртышу казачий оркестр ежедневно играл по два раза во время завтраков и обедов Цесаревича со свитою (при дождливой погоде, среди безжизненных пустынь приобского раздолья!). В репертуаре оркестра насчитывалось 169 пьес. Неоднократные похвалы из уст Его Высочества, обращенные к нему, на прощание же (в Омске) пожалование хору 700 руб., а капельмейстеру г. Гровес драгоценного перстня, усыпанного бриллиантами, служат лучшим подтверждением сказанного в похвалу музыкантам.
В три четверти часа по полудни 14 июля, вестовая пушка на валу бывшей Омской крепости дала знать что Августейший Атаман подплывает к Омску, а ровно в 4 часа, как назначено было по маршруту, пароход купца Гадалова «Николай», па котором изволил следовать Его Императорское Высочество, причалил к пристани и переполнен­ному тысячами народа берегу Оми. Погода стояла прекрасная. В изящно устроенном на берегу близь пристани городском павильоне ожидали: Степной генерал-губернатор со свитою, городские и сословные депутации, многие из представительниц высшего городского общества во главе с супругою генерал-губернатора баронессою М. Е. Таубе, супругою Акмолинского губернатора, городского головы и проч. — с букетами цветов.
Как только пароход Его Высочества пристал к берегу, генерал-губернатор, сопутствуемый частью свиты, поспешил на палубу парохода. Приняв рапорт, Государь Цесаревич изволил проследовать по устланному красным сукном и усыпанному цве­тами помосту в павильон. Приняв хлеб-соль от городского головы генералъмаиора Старкова и от других представителей города и Омской станицы, приветство­вавших Дорогого Гостя краткими речами, Его Высочество поздоровался с баронессою Таубе и сделав общий милостивый поклон прочим дамам, направился к генералъгубернаторскому открытому экипажу.
Лишь только лошади двинулись между шпалерами учениц и учеников Омска, народ стал кидать шапки наверх и могучее «ура!» всё громче и громче покатилось вслед. Громадная площадь перед Ильинскою церковью, куда Его Высочество просле­довал, чтобы приложиться к кресту, перед домом генерал-губернатора и вдоль на­бережной Оми густо покрылась бегущим и теснящим друг друга, ликующим людом, желавшим быть как можно ближе к Дорогому Гостю. Пока Его Высочество нахо­дился в церкви и слушал краткое молитвословие и многолетие Царствующему Дому, провозглашаемые собранным купно городским духовенством, толпа так стеснила наме­ченный для дальнейшего Его следования путь, что о соблюдении церемониала нельзя было и думать. Как только Государь Цесаревич изволил показаться из южных врат церковной ограды, масса загудела и кинулась всесокрушающею волною за Цесаревичем в генерал-губернаторский сквер, где были в порядке расставлены офицеры раз­ных ведомств и чиновники, дамы, инородческие депутации в парадном одеянии и т. д. Все это быстро смешалось с народною волною, среди оглушительных криков «ура!» Народ стремился по скверу, не разбирая ни дорожек, ни клумб, ни горок, ни моло­дых деревьев, которые недавно только были рассажены .... всё мялось, топталось и ломалось ....
Среди неумолчных приветственных криков Государь Цесаревич изволил про­пустить мимо себя церемониалом почетный караул от Омского резервного баталиона съ
знаменем и принять представленных главным начальником края всех прочих нахо­дившихся в Омске начальников отдельных частей (в том числе атаманов трех военных отделов, председателей войсковых правлений и командиров первоочередных полков Сибирского и Семиреченского казачьих войск), при чем Его Высочество изво­лил милостиво здороваться за руку с каждым из генералов и штаб-офицеров. Здесь-жс представились Государю Цесаревичу и депутации от Верного, Семипалатинска, Устькаменогорска и Павлодара с иконами и хлебом-солью на дорогих блюдах.
Три четверти часа спустя Августейший путешественник в сопровождении генералъгубернатора и свиты, окруженный урядниками своего конвоя при офицере, изволил по­ехать в Омскую Женскую Гимназию, где к приезду Его собраны были все ученицы и ученики находящихся в городе учебных заведений министерства народного просве­щения (1500 человек), и в «убежище для бедных детей», состоящее под Высоким покровительством Государыни Императрицы. Осмотрев их Государь Цесаревич в начале седьмого часа возвратился домой в генерал-губернаторский дом к обеду.
Фасад здания Гимназии был декорирован: над парадным входом укреплен щит с вензелевым изображением Его Высочества, над которым ангел держит корону; вверху надпись: «Ди мповиъсть о Теть сохранити Ия во всех т/тех Твоихъ»; снаружи в трех средних окнах актовой залы среди зелени и задрапированные красной материей стояли бюсты Их Величеств и Цесаревича. Встреченный у подъезда окруж­ным инспектором училищ и директорами местных учебных заведений, Его Высочество, по убранной цветами лестнице поднялся во второй этаж и здесь, при входе в домо­вую церковь, был встречен настоятелем церкви и законоучителем гимназии-отцем I. А. Рождественским, который, после краткого молебствия, удостоился поднести Его Высочеству, от лица служащих в Омской Гимназии, икону Святителя и Чудотворца Иркутского Иннокентия — в память чудесного спасения 29 апреля 1891 г., при чем про­изнес: «Все мы, учащие и тысячи учащихся, преисполненные чувства благодарности и неизъяснимого восторга при посещении особы Вашей, сливаемся в единодушной молитве: да милосердый Господь, молитвами сего святителя, благословит окончание предпринятого Вами беспримерного в нашей истории далекого путешествия». По возвращении из церкви в убранный флагами и гирляндами зелени актовый зал одна из воспитанниц Гимназии (VII класса, II. Стеблин-Каменская) с букетом цветов в руках, приветствовала Его Высочество, в трепетном чувстве, краткою сердечною речью, в которой, выразив, от лица всех воспитанниц, восторг и беспредельное счастье, испытываемое ими при виде обожаемого Цесаревича, просила, для полноты этого счастья, принять скромные, но усерд­ные работы учащихся (ковер, полушку, дорожную сумку и портфель) и еще букет цветов, как символ их безграничной радости. При пении «Славы», исполненной многочисленным хором учащихся, Его Высочество, среди восторга учащейся молодежи, вышел из Гимназии и, при несмолкаемом «ура» тысячной массы народа, проследовал через базарную площадь, мимо городского сада, в виду красиво убранных (флагами, транспарантами, зеленью и пр.) зданий: почтово-телеграфного управления, уездного училища, областного правления и др. по большой (Тобольской) улице, в Убежище для бедных детей, содержимое Омским Благотворительным обществом, имеющим счастие состо­ять под Высочайшим покровительством её Императорского Величества, Августейшей Родительницы сердечно приветствуемого Гостя. Здесь Его Высочество, встреченный при входе председательницею благотворительного общества баронессою М. Е. Таубе, попечи­тельницею убежища Е. А. Дмитриевой-Мамоновой, дамами-попечительницами и остальными
членами благотворительного комитета, после радостного приветствия детей, изволил милостиво прослушать краткий встречный гимн; затем, расспросив о времени основания Убежища и, предложив еще некоторые вопросы, касающиеся заведения, проследовал в рукодельную комнату девочек, где были выставлены работы призреваемых и где Его Высочество, по просьбе попечительницы, удостоил принять рукоделия бедных детей (кружевные накидки для подушек, собственного плетения девочек), осчастливив при этом словом, что сохранит их на память. После осмотра помещения и по возвра­щении в приемный зал, Его Высочество изволил прослушать «Боже, Царя храни» и затем, простившись с детьми, отбыл, при единодушном клике «ура». При прово­дах осчастливленные сироты бросали цветы под ноги Его Высочества и, окружив экипаж, бегом сопровождали Его до выезда. Со времени своего основания Убежище (как и Женская Гимназия) второй раз переживала столь счастливое событие, как поме­щение Царственной Особы (6-го июля 1868 г. посетил это заведение Великий Князь Вла­димир Александрович, а 14-го июля 1891 г. — Его Высочество Наследник Цесаревич).
Из Убежища Его Высочество проследовал в крепостную соборо-воскресенскую церковь, где, встреченный городским духовенством, после краткого молебствия, осматри­вал Евангелие, крест, дискос и напрестольное облачение, пожертвованные в церковь Императрицею Екатериной II в 1774 г.
В тот-же день, в восемь часов вечера, предстояло еще осмотреть собранные к приезду Наследника три конных полка Сибирского казачьего войска, Омский резервный баталион и три роты кадет Сибирского кадетского корпуса.
Станицы Акмолинскую, Атбасарскую, Сандыктавскую и Пресногорьковскую первого отдела и все станицы третьего военного отдела, в виду их крайней разбросанности, растянутости на тысячи верст и дальности расстояния от Омска, решено было не вызы­вать в Омск; хотя нет сомнения, что и эти станицы столь-жс охотно и исправно выполнили-бы этот вызов как и станицы двух первых отделов. Говорим «стольже охотно и исправно», ибо действительно оказалось, что как только было объявлено о сборе в Омск всех второочередных сотен второго отдела и четырех первого (не говорим о четырех сотнях молодых казаков, которые уже ранее были готовы к выходу на службу), так начались самые оживленные приготовления к тому, чтобы предстать пред Августейшего Атамана в наилучшем виде. Нужно было поистине удивляться, откуда только что бралось при этом у казаков. Через каких нибудь три-четыре недели после того, как было объявлено о дальнем сборе в Омск, все предназначенные для сего казаки, не потребовав ни от казны, ни от войска, ни одной копейки денег, явились на сборные пункты, назначенные для выступления вполне исправно обмундированными и снаряженными (по положению), и притом все на вполне удовлетво­рительных лошадях: не пришло ни одного пешего!
Чтобы в должной мере оценить всё значение такого знаменательного явления в столь, сравнительно, бедном казачьем войске, каково Сибирское, нужно принять во внимание, что предшествующий настоящему год был во всем втором отделе и боль­шей части первого очень неурожайный, лето-же текущего 1891 г. даже буквально «голодное», — ибо сначала крайняя засуха, затем появившаяся в несметном коли­честве кобылка (род саранчи) истребили, в бблыпей части обоих этих отделов, не только весь хлеб, но даже и траву и часть камыша, растущего по мочежинам и озе­рам. Положение жителей было по истинне ужасное! — По: «что не сделает казак за Царское спасибо?», как поется в одной любимой казаками песне. И они действительно Путешествие на Восток. VI. ' 22
«сделали» и сделали при том, как говорится — «из ничего»: выслали за 50, юо, 300 и даже 500 верст 14-ть исправно обмундированных и снаряженных конных сотен, выставили до 35’™ тоже конных, обмундированных и вооруженных конвойных команд, скакавших за Августейшим Атаманом от станицы до станицы, на всем 3 48-ти-верстном протяжении пути Его Высочества от Омска до Оренбургской границы, снарядили и в полной исправности представили в местах, указанных для завтраков и ночлегов Августейшего Атамана, 6-ть почетных караулов (в составе полусотни каждый), пригнали на путь более 2100 собственных лошадей под экипажи Велико­княжеского поезда со свитою и служащими. До 750 ™ ямщиков из запасных и отстав­ных казаков, одетых в форменные рубашки с погонами и кушаками и таковые-же головные уборы, лихо справили при этом свое дело.
В предстоящий вечерний смотр надлежало выдержать испытание строевое, должен­ствовавшее окончательно установить степень готовности и способности Сибирских каза­ков выполнить главнейшую свою задачу и долг пред Царем и отчизной: выставить в поле, по первому зову Царя положенное число льготных полков. Каковыми-то их найдет Августейший Атаман? что-то Он скажет? останется-ли доволен? .... Эти и им подобные вопросы задавали себе казаки и их начальники, когда в урочный час, сотня за сотней подъезжали к назначенному для смотра месту.
Далеко еще не было семи часов, как народ уже тысячами повалил за город в лагери, где был назначен смотр войскам. Шли, ехали и скакали, кто только в чем и на чем мог: в телегах, в дрогах, повозках, трашпанках, пролетках, фаэтонах, ландо, верхом... Все почти улицы и площади казачьего форштадта, начиная от Оми и до самых лагерей, переполнились спешившим на невиданное зрелище наро­дом; стук и пыль повсюду стояли невыносимые. На площади перед интендантскими складами, от пыли буквально ничего не было видно . . .
Вызванные к параду войска разместились там, между лагерями и Иртышем, фронтом к последнему; на правом фланге роты кадет, ниже или левее их Омский резервный баталион в баталионной колонне; еще далее казачьи полки (№№ 4-й, j-й ц 6-") со знаменами и сотенными значками, в полковых колоннах каждый. Общим парадом командовал атаман 2-г° военного отдела генерал-маиор Русинов, казачьею бригадою атаман и-п> отдела полковник Симонов, а полками: № 4-м войсковой старшина Ерковский, № 5-мь войсковой старшина Калачев (Павел) и № 6-мт> войсковой старшина Березовский (Николай).
Люди находились в полной парадной форме со вьюком, при чем первые два полка имели кроме винтовок и шашек в передней шеренге пики, а полк молодых казаков, в виду предстоящего с осени перевооружения пиками нового образца, тако­вых не имел. Во взводах (исключая нестроевых и домашнего наряда) находилось по 12-ти рядов.
Ровно в восемь часов из-за интендантских складов показался окруженный конвоем урядников при офицере экипаж Государя Цесаревича: Его Высочество сидел рядом с командующим войсками округа и войсковым атаманом бароном Таубс. Народ загудел и мощное «ура» покатилось по лагерному полю, переполненному всякого звания, чина, пола и возраста народом. Шагах в трехстах от правого фланга Его Высочество пересел верхом на вороного коня, нарочно для сего приведен­ного из табунов Новорыбинского казака Чернигина. За Цесаревичем пересела на лошадей свита.
Раздалась команда; «Смирно!» — «Пики в руку, шашки вон!» и командующий парадом под звуки встречного марша поскакал на встречу с рапортом.
Глаза всех (как стоящих во фронте, так и присутствующего народа) устрем­лены на Цесаревича. Вот Он подъехал к кадетам: «Здравствуйте, господа!» — ясно слышится повсюду. «Здравия желаем, Ваше Императорское Высочество!» — отве­чают сотни детских голосов.
Цесаревич едет по фронту. — «Ура» раздаются восторженные клики тех-же голосов.
«Здравствуйте, братцы!» — слышится опять тот-же отчетливый привет, обра­щенный к батальону солдат.
Трубачи, выстроенные на правом фланге четвертого полка, играют «встречу». — «Здорово, казаки!» — слышится опять ясно покрывающий трубные звуки голось Августей­шего Атамана. Цесаревич едет, внимательно осматриваясь в молодецкое войско . . . бесконечное «ура!» восторженное «ура!», переливающееся от полка к полку, от сотни к сотне и заглушающее одновременно играющие хоры музыки . . . Восторженное приветствие войск передается и присутствующей многотысячной публики, которая, зави­дев, что Государь Цесаревич проехав по фронту поворачивает к ней, дружно подхватывает крик войск тем-же громким, неумолчным «урра-а-а-а! ...»
«Жалонеры на линию!» — раздается снова команда. Жалонеры выбежали; войска повернулись направо и началось захождение всех войск правым нлечем для следо­вания церемониалом мимо ставшего в линию жалонеров, лицом к лагерю, Государя Цесаревича.
Два раза угодно было Его Высочеству пропустить войска мимо себя церемониалом. Казаки в первый раз проходили по-сотснно на сотенные дистанции шагом, а во второй раз то-же по-сотенно, но на разные дистанции и переменными аллюрами по сигналам, дававшимся одним из штаб-трубачей, находившемся при Его Высочестве.
Спокойно, стройно, молодцами проходили казаки сотня за сотнею. Смотря на уверенный, «съезженный», молодецкий вид этих сотен, с трудом верилось, что это — не находящиеся на постоянной службе солдаты, а люди, собранные в строй всего за неделю, две, три перед этим, и что в числе этих стройных сотен четыре составлены исключительно из молодежи, которая еще и не бывала на полевой службе, а только что вступая в состав первоочередных полков.
«Спасибо, казаки!» — слышался голос Августейшего Атамана после прохождения каждой сотни на всех аллюрах. «Рады стараться, Ваше Императорское Высочество! — урра-а-а!» — отзывались ликующие казаки сотнями голосов, на дорогое Атаманское «спасибо». Несколько десятков раз слышали казаки это «Спасибо» в тот досто­памятный день и оно, конечно, навсегда запечатлелось в памяти тех, кто имел счастье столь часто и отчетливо его слышать.
Оставшись вполне доволен как наружным видом казаков, так и их строе­вою подготовкою и обмундированием, Государь Цесаревич неоднократно заявлял об этом и благодарил войскового наказного атамана, начальника парада, командира казачьей бригады полковника Симанова, которому, по всей справедливости, казаки главным обра­зом и обязаны той съезженностью и стройностью в столь необычном для них сборе как бригада, которые они проявили на смотру. Объехав на прощание еще раз весь фронт и поблагодарив снова каждый из полков, Августейший Атаман, под неу­молчные крики парадировавших войск и народа, пересел в экипаж и отправился в 22 *
генерал-губернаторский дом. По данному командиром бригады знаку, все находив­шиеся в строю штабъи обер-офицеры разом выехали из фронта (за исключением всего трех оставшихся в каждом полку за старших) и, окружив экипаж Цесаревича, поскакали за ним в город. Дорогою к ним присоединились еще несколько офице­ров, нс находившихся в строю, составив конвой человек в 50™, который следуя за Государем Цесаревичем по украшенной флагами Атаманской улице, начинавшей уже освещаться огнями, чрез триумфальную арку («От Сибирских казаковъ») проследо­вал до самого генерал-губернаторского дома, где весь блестящий поезд остановился и офицеры-конвоиры, услышав из уст Августейшего Атамана «благодарю вас, иоспода!» — поскакали обратно к своим частям.
Через полчаса после смотра было объявлено казакам чрез особо посланное в казармы лицо, что Государь Наследник Цесаревич, оставшись отменно доволен ими «жалует казаков но чарке водки каждому». — Это последнее Высокое внимание Его Высо­чества окончательно подняло дух казаков и восторженные клики их в честь дорогого Царственного Атамана, с пожеланием за чаркою вина всякого Ему благополучия, нс смол­кали далеко за полночь.
Не меньше казаков ликовали в эту ночь, конечно, и офицеры. Много ими было провозглашено восторженно встреченных тостов.
Чуть свет 15 июля, поднялись на ноги казаки и принялись за последние приго­товления к главнейшему своему празднеству и чествованию Августейшего Атамана в среде собравшихся со всех копцев войска офицерских, полковых и станичных депутаций.
Войсковой собор приукрасился, убрав паперть и весь пол храма красным сук­ном и коврами; в казачьем сквере наскоро накрывались приготовленные для угощения полуторатысячной публики обеденные столы; весь путь от сквера до войскового пра­вления устилался по особо устроенному по мосту сукном; лестница самого правления украшалась цветами; на балконе и во входной — приемной палатке расстилались дорогие ковры; намечались места для депутаций, для учебных заведений, для подносящих хлебъсоль и т. д. и т. д.
Ровно в 9 часов, под звуки военного марша, к зданию войскового правления подошла знаменная сотня с знаменщиками и офицерами-ассистентами для принятия из зала правления хранящихся в нем шести войсковых знамен льготных полков и ста­рейшего (после Ермаковского) знамени «Тобольскаго» времен Царей и Великих князей Иоанна и Петра Алексеевичей. Торжественно встретив и отдав честь знаменам, сотня под звуки марша прошла, обогнув Казачий сквер, на церковную площадь, — выстроив­шись фронтом к скверу, имея впереди себя все знамена с состоящими при них знамснициками-урядниками и офпцсрами-ассистснтами. К этому-жс времени, на ту-же пло­щадь и к дворцовой улице стали подходить одна за другою и все прочия собранные в Омск льготные и молодые сотни казаков, становясь одна к другой развернутым фронтом вдоль всей дворцовой улицы с той и другой стороны шпалерами, согласно заранее установленного церемониала. Около самого генерал-губернаторского дома лицом к подъезду, с которого должен был выйдти Государь Цесаревич и вдольпроезда между дворцовым сквером и домом генерал-губернатора, построились в одну линию казачьи депутации, начиная с дворянской и полковых и кончая станичными по порядку нумеров военных отделов. Ссмиреченцы поместились вслед за первым Сибирским отделом.
Многотысячная толпа Омских горожан и приезжих лиц всякого звания, явив­шаяся лицезреть Дорогого Августейшего Гостя и полюбоваться всем происходящим в честь Его, густою толпою разместилась как за шпалерами казаков, так и на Казачьей площади и вдоль сквера.
Ровно в ио часов началась в войсковой Николаевской церкви Божественная литургия в соборном сослужении почти всего градо омского духовенства, в парадных нарочно для сего случая заказанных ризах, во главе с благочинным-протоиереем отцем Константином Недосековым, прослужившим в Сибирском войске в звании священника более тридцяти лет.
. В ю’/2 часов Августейший Атаман всех казачьих войск, сопутствуемый наказным атаманом, лицами Его свиты и конвоем, показался на подъезде генералъгубернаторского дома. Раскаты восторженных кликов покатились во все стороны. Предшествуемый шедшими вдоль расставленных шпалерами казаков шестью станичными атаманами, торжественно выступавшими с присвоенными их званию насеками-булавами, Цесаревич направился, по Дворцовой улице пешком, в войсковую Никольскую церковь. По мере прохождения Его Императорского Высочества между рядами депутаций, оставав­шиеся сзади Его офицеры и станичники пристраивались к блестящей свите Царственного Атамана, увеличивая тем самым торжественность и величие шествия Его Высочества по Дворцовой улице к городской триумфальной арке. Поздоровавшись с встретившею Его Высочество маршем и обнаженными шашками знаменною сотнею и пройдя вдоль выстро­енных в одну линию знамен, Государь Цесаревич проследовал по усыпанному цве­тами пути в войсковую церковь. Вслед за Его Высочеством туда внесены были все знамена, а за ними вошла свита и прочие приглашенные на празднество войсковые и нсвойсковые генералы, штабъи обер-офицеры и класные чиновники.
Под пение певчих казачьего церковного хора прошла Божественная литургия и молебствие за здравие Августейшего путешественника, Его Царственных Родителей, весь Царствующий Дом и в частности за Великого князя Владимира Александровича, 23 года тому назад также осчастливившего своим посещением Западную Сибирь и в этот день именинника.
Приложившись к Животворящему Кресту Господню и осмотрев главнейшие святыни казачьего собора (знамя Ермака1, усердием войсковых чинов вставленное в особую дорогую хоругвь и воздвигнутую также по доброхотной подписке казаков икону в память чудесного события 17-«» октября 1888 г.), Государь Цесаревич вышел на Никольскую-казачью площадь к знаменной сотне для того, чтобы пропустить се мимо себя церемониальным маршем.
В это время все казачьи депутации, согласно сделанных заранее указаний, разме­стились в одну шеренгу по аллеям и дорожкам войскового сквера, ведущим от церкви к главному подъезду войскового хозяйственного правления. Совместно с ними по другую сторону тех-же аллей и дорожек вытянулись в одну линию воспитан­ники войсковых учебных заведений (приготовительного пансиона, женских и муж­ских начальных школ Омской станицы): всего более 150-™ мальчиков и девочек, одинаково одетых.
1 Оно перевезено из Березова: это — большая квадратная хоругвь, с полями в а аршина, 6 вершков. На одной стороне изображен Архангел Михаил на красном крылатом коне, поражающий копьем дьявола и низвергающий дома и башни в волны; на другой — св. Дмитрий па тсмнозсленой лошади, низвергающий в пропасть Ку'иума (tu белой лошади).
По прочим аллеям и площадкам Казачьего сквера, идущим вдоль его и напе­рекрест пути предполагаемого следования Государя Цесаревича, по ту и по другую сто­рону расставленных здесь столов с разными яствами, успели уже разместиться — в ожидании прохода Августейшего Атамана — казаки 14-™ сотен сводной казачьей бригады.
Внушительный вид имел при этом длинный ряд станичных депутаций с насеками, украшенных всякого рода знаками отличий (начиная с урядничьих нашивок, шевронов, наград за отличную стрельбу и кончая медалями и орденами разных степе­ней). У иных героев было по три, по четыре Георгия.
Большинство георгиевцев составляли участники Коканского похода 1875 —1876 г.; присутствовало несколько человек бывших при взятии Хивы в 1873 г., один из ординарцев Скобелева под Ахал-Тске (урядник Иванов), один бывший копно­гренадер с двумя георгиевскими и румынским крестами, участник Забалканского похода в последнюю 'Гурецкую войну1 и другие.
Государь Цесаревич пред каждым из депутатов изволил останавливаться и • выслушивать рапорт, как-бы он от волнения ни был продолжителен. Со многими из депутатов-станичников Его Высочество изволил милостиво беседовать, интересуясь знать, давно-ли и много-ли они пробыли в службе, за что получили тот или иной знак отличия и проч. — У ворот пред выходом из сквера разместились с одной стороны ученики, а с другой ученицы станичных начальных школ с букетами цве­тов, которые они при шествии Государя Цесаревича мимо них кидали Ему под ноги.
С такими-же букетами с той и другой стороны устланного красным сукном помоста на всем протяжении от сквера до входа в войсковое правление стояли вой­сковые дамы, тоже усыпая путь Цесаревича цветами.
Держа руку у козырька головного убора и милостиво улыбаясь свойственною Его Высочеству чарующе-сдержанною улыбкою, Наследник Цесаревич дошел посреди уси­лившихся на площади восторженных кликов народа, до устроенной у входа в здание войскового правления особой изящно устроенной и украшенной золотыми кистями, шнурами и короною палатки из красного сукна. Здесь разместившись несколько полукругом, ожидали Августейшего Атамана депутации от Сибирского и Семиречснского войск с святыми иконами и хлебом-солью на серебряных блюдах.
Первым и ближайшим к входу в палатку стоял с иконою Святого Николая, Мирликийского чудотворна, обращающий на себя внимание представительностью, украшенный длинною седою бородою бывший командир второго Сибирского полка отставной полков­ник Ф. Д. Саламатов, к которому Государь Цесаревич и соизволил первым подойдти. Степенно, но видимо волнуясь торжественностью момента, почтенный Федор Лаврентьевич тихо и мерно проговорил обращаясь к Его Высочеству: «Ваше Императорское Высо­чество соблаговолите принять от Сибирского казачьего войска усердное его подношение, икону исконного покровителя войска, тезоименитого Вашему Высочеству угодника Божия Николая Чудотворца. Да хранит он Вас во всех путях Ваших!» Приложившись к святой иконе и осведомившись за тем, о том где и много-ли лет полковник Саламатов служил, Его Высочество подошел к следующему рядом стоящему преподносителю иконы Абалакской Божьей матери, уряднику станины Семиярской Михаилу Трубачеву, который в свою очередь также просил Его Высочество принять посильное
1 В последней Турецкой кампании Сибирские казаки участвовали только в составе лейб-гвардии копию-гренадерского полка, куда они сь 1852-го по 1880 г. посылались ежегодно (в числе тридцати человек).
подношение своих одностаничников. Приложившись и к этой иконе, Государ Цесаре­вич, обратился к третьему подносителю хлеба-соли от Сибирского войска, генералъмаиору Русинову. Выслушав краткое приветствие войскового генерала и передав приня­тую хлеб-соль дежурному адыотанту, Августейший Атаман обратился к четвертому и последнему из подносителей, наказному атаману Ссмиречснского казачьего войска генералъмаиору Г. И. Иванову и затем проследовал по усыпанной цветами и декорированной красным сукном лестнице во внутреннее помещение войскового правления на обрисо­ванную уже нами выставку разного рода преподношений.
В дверях выставочной залы Его Императорское Высочество встречен был на­значенным войсковым наказным атаманом для необходимых при обзоре всего под­носимого объяснений, председателем войскового правления полковником Катанаевым, который немедленно же (с соизволения Наследника Цесаревича) приступил к докладу о том, что ему казалось заслуживающим внимания Высокого путешественника и чем Его Высочество видимо изволил интересоваться.
Показывая Цесаревичу съемочные и межевые работы, полковник Катанаев пояснил, что земли Войска разделяются на четыре разряда: и) земли, находящиеся в пользовании казаков и составляющие так называемые «юртовые казачьи наделы» (они занимают почти две трети всех войсковых земель или несколько более трех миллионов деся­тин); 2) земля так-называемого войскового запаса, служащего для надела еще не наде­ленных казаков и офицеров (запасов этих с каждым годом становится все меньше и меньше); третий разряд составляют офицерские наделы, Высочайшею волею предоставленные в потомственную собственность офицеров и чиновников Сибирского войска; наконец четвертый разряд земель, тянущихся почти сплошною полосою вдоль полосы юртовых и запасных земель, образуют земли так называемой десятиверсткой полосы, •состоящей лишь во временном пользовании войска на случай пополнения недо­статка в других землях.
«Па развешенных по этой стене картах, сделанных в масштабе и верста в дюйме» докладывал — полковник Катанаев, «Ваше Императорское Высочество изволите, если благоугодно будет, ознакомиться с наиболее характерными типами рельефа мест­ности, занимаемой Сибирским войском. Вот лесная полоса по Иртышу, составляю­щая так называемый Долонский бор, наше главное лесное богатство и крупнейший из источников лесных доходов. Вот карта, изображающая течение Иртыша в местах его наибольших разливах, где он разделяется на десятки и сотни рукавов, орошаю­щих сотни тысяч десятин и делающих эти низменные пространства неизсякаемым источником травяного богатства. Вот карта, изображающая живописные горы, долины и реки благодатной Бийской линии. Вот восемь составленных во время управления войском генерал адьютанта Казпакова атласов, заключающих в себе планы всех станиц войска, каждой в отдельности с принадлежащими к ним юртовыми наделами. Вот собрание планов всех офицерских наделов. Это — работы офицеров первого Сибирского полка, съемка пограничной с Китаем полосы в Илийской долине. Вот планы более крупных и тех из казачьих поселений, в которых по маршруту пред­положены остановки для завтраков и ночлегов Вашего Императорского Высочества (по­селки Покровский, Николаевский, Лебяжий, Полуденный, Петропавловский, Архангельский, Становской, Новорыбенский, Пресновский и Пресногорьковский).»
В зале подношений имел счастье быть представлен Его Высочеству руководитель работ по составлении подробной карты Пресногорьковской линии войсковой старшина
Калачев. После этого Его Высочество внимательно изволил долго рассматривать худо­жественно исполненное блюдо Сибирских казаков.1
Посвятив целый час знакомству с Сибирским казачьим войском в его про­шлом и настоящем (насколько то было возможно по выставленным картам, рабо­там, рисункам и фотографиям), Государь Цесаревич проследовал (под раздавшиеся в это время звуки казачьего оркестра) в зал-столовую, где уже все было готово к предназначенному в среде сибирских казаков Высочайшему завтраку.
Видевшие помещение войскового правления за каких-нибудь два-три месяца пред этим были не мало удивлены происшедшею в нем за столь короткий промежуток времени капитальною переменою. Две большие залы присутствия и библиотеки с разде­лявшим их корридором обратились в один громадный зал (длиною в 25 аршин и шириною в 21) с шестью идущими в два ряда по средине его арками и устроенною между последними ближе к одной из внутренних стен эстрадою для музыкантов, украшенною красным сукном и тропическими цветами. В наружной стене бывшего зала присутствия, обращенной к казачьей площади, вместо окна появилась дверь, ведущая па балкон с прекрасным видом на город, площадь и сквер; все стены как вновь образованного зала столовой, так и всех прочих обширных комнат правления покрылись гирляндами живой зелени с портретами как Высочайших особ так и всех бывших главных начальников края и войсковых атаманов Сибирского каза­чьего войска. Главный почетный стол был поставлен поперек левой половины залы, так чтобы Его Высочество, сидя в одном конце его, обращенном к средине южной стены, украшенной портретом Августейшего Атамана, пожертвованным Сибирскому войску в 1881 г., из-под сени войсковых знамен мог видеть всех участвующих в завтраке.
К приходу Государя Цесаревича в столовую залу, все приглашенные к завтраку генералы, штаб и обер-офицеры, классные чиновники и все депутаты-станичники были уже размещены по указанным им местам.
Все столы были изящно убраны цветами, а перед Августейшим Гостем поме­щено цветочное плато с инициалами Его Высочества. Для того, чтобы сохранить в памяти участников знаменательного завтрака, названия подававшихся за ним блюд пред каж­дым из завтракавших положены были выполненные по особому заказу художником II. II. Каразиным меню с виньеткою из военно-казачьего быта. Меню Государя Цесаре­вича исполнено было тем-же художником акварелью.
Удобство расположения столов центральной залы, к великому удовольствию всех сидевших за ними, давало им возможность постоянно и отовсюду видеть Дорогого чествуемого Гостя. В худших, конечно, условиях находились те из участников завтрака, которые были размещены в двух боковых залах; многие из наиболее нетерпеливых заседателей этих зал, сгорая нетерпением видеть, а если возможно и слышать, что говорит и делает Высокий, Дорогой Гость, то по одиночке, то целыми группами неоднократно оставляли свои места за столами и, забывая о кушаньях, выходили в главный зал .... где был «Онъ»: все и для всех было «в Немъ» — и около «Нею».
1 В центре блюда изображены три накрест расположенных знамени: в средине дорогое для войска Ермацово знамя; другое так называемое Тобольское времен Царей Иоанна и Петра Алексеевичей и третье одно из дарованных войску Импера­тором Александром и-м в 1809 г. десяти полковых знамен. Вокруг них надпись; Августейшему «Атаману усердное подно­
шение Сибирских казаков. 189г11 г.» На полях блюда, по рисункам художника Каразина, изображены шесть характерных моментов из истории службы Сибирского войска.
Особенно это стремление «к Нему» сделалось всеобщим и настоятельным, когда начались тосты за членов Августейшей Семьи Государя Императора, за Самого Дорогого Гостя и за казачьи войска. Оживление и восторг присутствующих росли непрерывно.
Первый тост, восторженно встреченный долго не умолкавшим «ура», был тост войскового наказного атамана за Государя Императора и Государыню Императрицу.
Второй, им-же провозглашенный и столь-же восторженно встреченный, тост за Государя Цесаревича и Августейшего Атамана всех казачьих войск.
Третий — за Великого князя Владимира Александровича, несколько лет тому назад также удостоившего своим посещением Западную Сибирь и Сибирское войско.
Четвертый был провозглашен самим Государем Цесаревичем, громко и отчет­ливо сказавшим: «Пью за славное Сибирское казачье войско и представителей родственного ему Семиреченскаю. Ура!» Долгими, неумолчными, несказанно радостными и задушевными кликами всех присутствующих было встречено это «ура» за славное Сибирское войско, впервые со времени существования здешнего казачества властно раздавшееся в среде его, из уст столь Высокой Особы как будущий Всероссийский Государь Император . . . . Долго, долго еще будут передаваться из уст в уста, из поселка в поселок ЭТИ слова. — Последний и столь-же восторженно встреченный тост был за здоровье неу­томимого Царственного путешественника.
В тот-же день о восторженных чувствах, воодушевляющих сибирских каза­ков за время пребывания в среде их Августейшего Атамана, было по телеграфу доне­сено Государю Императору, и немедленно же получен радостный для казаков ответ Его Императорского Величества, милостиво телеграфировавшего войсковому наказному атаману Сибирского казачьего войска от Себя и Государыни Императрицы.
Ни разу еще со времени трехсотлетней службы своей на далеких, мало видимых из столиц окраинах обширного русского Государства, сибирские казаки не удостоивались получить столь милостивые и непосредственно от Великого Государя исходящие слова. — Все сибирские казаки чувствовали как-бы зарю новых дней и поворот в их до ныне почти безвестном существовании, чувствовали, что туман, так долго висевший почти непроницаемою завесою над их прошлыми судьбами и службами, начинает рассесваться, и зоркое око Государя прозревает заслуги сибирского казачества пред Престолом и Отечеством ....
Видимо довольный радушием приема Государь Цесаревич долго изволил, по окон­чании завтрака, милостиво беседовать с окружавшими Его представителями Сибирского и Семиреченского казачьих войск. Прежде чем оставить столовый зал, Государь Цесаревич показался на балконе нетерпеливо ожидавшему Его на площади многотысяч­ному народу.
Как один человек толпы обнажили голову и грянули мощным ура привет­ствие Тому, кто за эти достопамятные дни составлял центр всех помышлений и стрем­лений населения.
После завтрака Его Высочество, в сопровождении свиты, спустился из войскового правления и проследовал в особо устроенный на войсковые средства фотографический павильон, где разрешил местному превосходному фотографу г. Кесслеру снять с Себя один большой поясной портрет и другой в группе помянутых военных лиц, удостоившихся присутствия за Высочайшим столом. Обратное следование Его Высо­чества в генерал-губернаторский дом, через Казачью площадь и по дворцовой улице, сопровождалось восторженными кликами «ура» многочисленной публики, жаждавшей Путешествие на Восток. VI. 23
лицезреть Цесаревича, дабы лучше запечатлелся в душе Его дорогой образ. При воз­вращении из войскового правления, многие брали себе на память пучки зелени и цветов, а оба плато с Высочайшего стола были разобраны до листочка.
Посещение киргизского аула, близь Омска.
(По описанию надворного советника фон Герна.)
Отъезд Его Императорского Высочества Государя Цесаревича из г. Омска, для посещения киргизского аула1, был назначен ij-™ июля в 3 часа дня, так что киргизы могли ожидать Высокого Гостя около 4~х часов.
С утра уже все было готово к приему Его Императорского Высочества и большая часть киргизских депутатов разоделась по праздничному. Весь путь, по которому ожидалось шествие Высокого Гостя, от пристани, был устлан коврами. Ими-же была покрыта украшенная флагами беседка с тсррассами и все юрты аула (кроме бедней­ших), причем лучшие ковры киргизы заботливо стлали по пути следования Его Импера­торского Высочества.
Уже с трех часов дня все возвышенные и выдающиеся места аула были заняты киргизами, нетерпеливо ожидавшими появления парохода.
В начале четвертого часа показался пароходный дым на реке Иртыше, со сто­роны города.
Вся находившаяся в ауле масса киргиз собралась на берег и следила за движе­нием показавшагося парохода. Это был пароход с гостями из Омска и дамами Омского общества.
Потом пришел другой пароход уже не обративший на себя особого внимания степняков, потому что сделалось известным, что Государь Цесаревич изволит пожа­ловать на третьем пароходе, окрашенном в белую краску.
Как только вдали показался белый пароход, — нетерпеливо ожидавший Высо­кого Гостя народ стал стекаться к берегу. Особенно густые массы киргиз собрались к шпалерам одетых в жалованные халаты и лучшие одежды депутатов. Степняки с вниманием следили за каждым движением украшенного флагами белого парохода и как только он стал приближаться к пристани, устроенной против аульной беседки, дружное, несмолкаемое «ура»! и «мах-раба»!2 киргиз огласило воздух.
Плавно и тихо подошел к пристани белый пароход «Николаи», которому выпало на долю счастие служить помещением для Государя Цесаревича во время путешествия Его Императорского Высочества от г. Томска, по рекам Оби и Иртышу, до г. Омска.
Ровно в 4 часа дня пароход остановился у пристани киргизского аула и Государь Цесаревич, при радостных криках народа, в сопровождении Степного генерал-губер­натора и свиты, изволил направиться к ожидавшим Дорогого Высокого Гостя инород­ческим депутациям.
При самом вступлении на берег Его Императорское Высочество соизволил принять и откушать кумыс, поднесенный на серебряном блюде, от киргиз Степного генерал-
1 Отстоявшего от города в иа верстах, вверх но левому берегу реки Иртыша. ’ «Мах-рабА», по арабски, значить — добро пожаловать!
губернаторства, старейшим из депутатов Акмолинской области полковником султа­ном Чингысом Валихановым с ассистентами от Семипалатинской и Семпреченской областей. Затем депутаты от таранчинского и дунганского населения Семпреченской области поднесли Его Императорскому Высочеству хлеб-соль на китайском фарфоро­вом блюде, покрытом индийской парчей, и благодарственный адрес за принятие таранчей и дунган в русское подданство, после передачи Кульджи Китаю.
Потом Государь Цесаревич направился, между шпалерами депутатов, в деко­рированную флагами беседку, где собрались прибывшие на первом пароходе дамы, а оттуда на выставку среди киргизского аула.
Юрты были установлены по дуге полукруга, амфиладой, с перерывом по средине. В каждой части было установлено по пяти юрт вместе и по одной юрте отдельно, внутри дуги амфилады.
Государю Цесаревичу угодно было начать осмотр с правой отдельной юрты. Это была юрта богатого киргиза Акмолинского уезда Нурмухамета Саганасва, расшитая снаружи цветными сукнами и разукрашенная внутри коврами, парчею и развешенными вокруг юрты киргизскими мужскими и женскими одеждами и шубами.
В этой юрте была представлена Высокому Гостю киргизская невеста в роскош­ном костюме и «саукелЭ» (старинный киргизский головной убор, в виде сахарной головы, вышиною до одного аршина, украшенный серебряными позолоченными бляхами со вставленными сердоликами, нитками кораллов и жемчуга; убор этот, надевавшийся невестою во время свадьбы и молодыми женщинами в первый год замужества, при осо­бенно торжественных случаях, в настоящее время уже выходит из употребления); там же сидело несколько девушек, занятых обычным девичьим рукодельем бога­тых киргизок (шитьем и разными вышиваньями).
В этой юрте, справа, была установлена «аибс)»1 с кумысом — непременная при­надлежность юрты киргизской богатой хозяйки.
Из этой юрты Государь Цесаревич изволил направиться к месту выставки на­ружной обстановки киргизского хозяйства.
Здесь Его Императорское Высочество осмотрел приготовление киргизских сыров «куртъ» и «рымчикъ», копчение кож, из которых киргизы приготовляют посуду для делания, хранения и перевозки кумыса, тканье армячины, доение овец и кобылиц и стадо двугорбых верблюдов.
Его Императорскому Высочеству благоугодно было пожелать, чтобы стадо верблю­дов было пригнано ближе к месту осмотра. Неуклюжия вьючные животные прошли совершенно близко от Государя Цесаревича и дали возможность более подробного осмо­тра их. После прохода верблюдов, Его Императорское Высочество изволил войдти в юрту атбасарского киргиза Майрама Джанайдарова, в которой были выставлены предметы древнего киргизского вооружения и одежды и три модели киргизских юрт.
Кроме кольчуг, шлемов, пик и сабель, луков и колчанов со стрелами — свидетелей несложного героического периода киргизской жизни, в этой юрте были вы­ставлены некоторые интересные исторические памятники: соболья шуба, парчевой пояс и сабля, украшенная ценными каменьями, пожалованные 24 мая 1782 г. Императрицею Екатериною Великою киргизскому султану Балию, по случаю утверждения его в этотъ
1 Меток из копченой кожи, преимущественно конской, напоминающий громадную четырехъугольную бутыль, вмести­мостью иногда вь 20 — 40 ведер.
день, ханом Средней орды, как значится в современной тому надписи, золотыми бук­вами, на клинке сабли.
В следующей юрте, — украшенной, при входе, транспарантом с вензелевым изображением имени Его Императорского Высочества, — была собрана обстановка богатой киргизской семьи. Здесь, кроме обычной «сабы» с кумысом, в средине юрты, на столах, были расставлены блюла с киргизскими яствами.
Тут были все лакомства киргизской кухни: вареная баранина — в том виде, как она подается почетному гостю, т. с. блюдо, наполненое самыми вкусными кусками мяса и бараньего жира и увенчанное вареной бараньей головой — непременной принад­лежностью почетного угощения. Затем стояли блюда: с « баурсакомъ» (жаренные в бараньем сале шарики из теста), с «козы» (соленый и копченый брюшной конский жир и мясо с ребром, заключенные в кишку, как колбаса), «каурдакъ» (жаренное мясо, по преимуществу баранье, в жиру), «палау» (вареный рис с бараниной) и чай.
Осмотрев подробно эту юрту, уставленную по стенам сундуками с имуще­ством, Государь Цесаревич изволил перейдти в следующую, где были выставлены предметы и способы киргизской охоты. Юрта была увешена шкурами барсов, рысей, лисиц, архаров, марала, волков и проч. Кроме того, здесь же находилась живая лисица и молодая антилопа-сайга.
В этой же юрте были беркуты с колпачками, ястребы, фитильные и пистонные ружья, капканы.
Киргизка-мастерица за ткацким станком и узорщик, делающий вырезки из сукон и материй для украшения кошем и юрт, дополняли собою выставленные пред­меты этой юрты.
В следующей юрте были представлены киргизские ремесла: столярное, кузнечное, слесарное и серебряное. Тут некоторые киргизы-мастера удостоились счастия поднести Государю Цесаревичу свои изделия.
В шестой юрте помещались киргизские музыканты, певцы и импровизаторы, ко­торые встретили Его Императорское Высочество приветственными песнями. Государь Цесаревич милостиво изволил выслушать киргизские импровизации и игру на киргизских инструментах: «домбра» — род балалайки, и «кобузъ» — род небольшего виолончеля с двумя волосяными струнами и кожанною декою.
После этого, Его Императорское Высочество осматривал юрту бедного киргиза, с его обстановкой. Привязанных жеребят и массы другого скота (непременной при­надлежности богатой юрты), при ней, конечно, не было. Разве какая-нибудь коза с козленком, да изнуренная кляча находятся около юрты бедняка, составляя все его имущество!
Пищей бедного киргиза служит кашица из поджаренной пшеницы или пшена («колгё»), изредка подболтанная козьим молоком, а вместо самовара с чайником, бедняк довольствуется чугунным кувшином, в котором кипятится вода и завари­вается чай.
Затем Государь Цесаревич удостоил посещения научный и учебный отделы вы­ставки в киргизском ауле.
В первой юрте были помещены коллекции музея Семипалатинского областного ста­тистического комитета: и) этнографическая — в которой были выставлены киргизские изделия: из рога — ложки, «ожау» (ковши для переливания кумыса), «чакча» (рожки для нюхательного табаку), кожанные и деревянные с серебряною, по железу, инкрустациею
«торсуки» (сосуды для перевозки кумыса при верховой езде}, образцы различных нагаек, музыкальные инструменты, древние и современные киргизские пояса («кса»), оружие: — не­сколько различных «айбалта» (боевых топоров), луки, стрелы, колчаны, пики, «соииые (боевые палки) и «чокпаръ» (боевая палка с утолщением на одном конце); 2) архео­логическая коллекция, состоявшая из интереснейших ископаемых находок — орудий и оружия каменного и бронзового веков; 3) зоологическая коллекция, составленная из шкур местных зверей и чучел и полной энтомологической коллекции вполне установленных и расправленных экземпляров с названиями; 4) коллекция произведений киргизских куста­рей: разные сорта кошем, армячины (между которыми выделялась тонкая армячина работы семьи киргиз Байбосуновых в Каркаралинском уезде), киргизской одежды и обуви.
После осмотра этой юрты Его Императорское Высочество удостоил принять под­носимые лично авторами печатные труды: а) заведывавшего устройством киргизского аула и выставки секретаря Семипалатинского областного статистического комитета надворного советника фон Берна: «Поездка на реку Чу, чрез пустыню Бедпак Дала», «Поездка в долину озера Иссык-Куль» и «Зоографические заметки по Акмолинскому уезду» и б) старшего чиновника особых поручений при Военном губернаторе Ссмиреченской области статского советника Пантусова: «Таранчинские песни» и «Несторианские памят­ники». В следующей юрте помещалась минералогическая коллекция того же музея ста­тистического комитета (из многих очень характерных ископаемых следов раковин и растений, образцов цветных камней, руд и каменного угля, добываемого в Семипала­тинской области).
Рядом с этой коллекцией были помещены минералогические коллекции горнопро­мышленников Дерева и Попова, причем в коллекции последнего были представлены не только образцы руд, но также образцы предметов и обработки медных и серебро­свинцовых руд с полной постепенностью плавни и очистки — до чистых металлов: меди, свинца и серебра, с бликом последнего в 7 фунтов 30 золотников.
За этими коллекциями следовали работы и продукты производства и хозяйства кир­гизских сельско-хозяйственных школ Семипалатинской области, которые прислали на выставку: сельско-хозяйственные орудия, семена сельско-хозяйственных растений, образны сапожных, шорных, валяльных и столярных изделий, главным образом применитель­ных к сельскому хозяйству и киргизской жизни. Особого внимания Государя Цесаревича был удостоен киргизский складной стол работы Павлодарской сельскохозяйственной школы, верхняя доска которого была мозаичной работы, из разных пород местного дерева. Зайсанская сельско-хозяйственная школа представила, кроме того, образцы шел­ковичных коконов разных сортов, семена тутового дерева и вензелевое изображение Имени Его Императорского Высочества, составленное из шелковичных коконов, по мали­новому бархату. Произведения сельско-хозяйственных школ Семипалатинской области занимали половину второй и третью юрту этого отдела.
В четвертой юрте помещались произведения Петропавловской, Кокчетавской, Атбасарской и Акмолинской сельско-хозяйственных школ Акмолинской области и работы киргизских кустарей этой области, как то: армячина разных сортов, «арканы» (воло­сяные и шерстяные веревки), принадлежности киргизской седловки, одежда и проч.
Пятая юрта была занята произведениями Ссмиреченской области: Копальской сельско­хозяйственной школы, сыроваренного заведения г. Фетисова (сыры на манер швейцарского), Верненского казенного сада — сушеные яблоки, шелковые коконы и размотанный шелкъсырен белого и желтого цвета.
Затем управляющий Пржевальскою сельско-хозяйственною школою г. Пухляков демонстрировал свои коллекции: семян полезных и вредных растений Иссык-Кульского уезда, коллекцию древесных пород, произрастающих в этом уезде и коллекцию волокнистых веществ животных и растительных в необработанном, обработанном и окрашенном виде и образцы коврового производства из местных продуктов.
При выходе из этой юрты Его Императорское Высочество осматривал изготовлен­ную учениками Петропавловской сельско-хозяйственной школы модель фермы этой школы.
После этого Государь Цесаревич изволил посетить юрту, в которой были сгруп­пированы предметы, предназначенные к поднесению Его Императорскому Высочеству от туземцев.
Государь Цесаревич милостиво принял подношения киргиз и удостоил расспро­сами подносивших.
По окончании осмотра выставки Высокий путешественник изволил наблюдать кир­гизский «кошъ», т. е. перекочевку богатой семьи, со скотом и имуществом, на разукра­шенных верблюдах и лошадях, а затем и «кошъ» бедной киргизской семьи на двух-трех «арбахъ» (киргизских двухколесных скрыпучих телегах, запряженных быками и коровами), причем семья юртовладельца помещалась, как обыкновенно, вер­хом па этих же запряженных животных.
В пять часов Его Императорское Высочество отбыл из аула на том же паро­ходе «Николай», при громких, долго не смолкавших «ура» собравшейся для встречи Высокого Гостя массы киргизского народа.
Отъезжая, Государь Цесаревич удостоил его благодарности за привет и, в сопровождении Степного генерал-губернатора, изволил выйдти на палубу. Единодушное, громкое «ура» киргиз было ответом на эту милость Его Императорского Высочества и радостные крики народа не смолкали до тех пор, пока пароход «Николай» не завер­нул и не прошел, вниз по реке Иртышу, мимо киргизского аула.
На другой день киргизские депутации поджидали отъезжавшего Государя Цесаревича в пяти верстах от г. Омска, по Петропавловскому тракту. Здесь Его Императорское Высочество, по пути, смотрел примерную охоту с беркутами. Сначала была пущена лисица, которую беркут взял очень скоро. Затем другой беркут был пущен два раза на двигавшееся чучело лисицы и каждый раз с большою ловкостью брал добычу.
При дальнейшем следовании Государь Цесаревич изволил наблюдать киргизскую игру на конях «кок-6уриЬ»х, при чем киргизы отнимали друг у друга, на скаку, волчью шкуру.
Во время пути, Государь Цесаревич удостоил сопровождавших Его Император­ское Высочество киргиз разрешения ехать вблизи экипажа и милостиво разговаривал с бесконечно осчастливленными этим степняками.
В 7 часов вечера Великий Князь прибыл на местный ипподром. Так как коневодство составляет главное богатсво киргизских степей и любимое занятие как кочевников, так и сибирских казаков, а степная лошадь отличается своею резвостью и выносливостью, Омское общество любителей конского бега, для ознакомления Высокаго
* «Кок-бурй» • серый волк.
путешественника, с этою отраслью народного богатства, пригласило к участию на народных скачках всех владельцев конских табунов, находящихся в пределах Акмолинской и Семипалатинской областей. На сделанный Обществом вызов ко дню, назначенному для скачек, владельцами табунов записано было на скачки 53 лошади, принадлежавшие преимущественно к степной породе.
В ожидании Высокого Посетителя, ипподром и павильон скакового Общества были убраны зеленью и флагами и приняли весьма красивый праздничный вид. Его Императорское Высочество, в сопровождении Степного генерал-губернатора и свиты, изволил въехать на ипподром чрез особо устроенные, в русском стиле, ворота с надписью на них золотыми буквами: «Добро пожаловать». При въезде Царского поезда, громкое восторженное «ура» собравшейся на зрелище многочисленной публики различных классов и национальностей покрывало собою звуки торжественного марша, который испол­нялся оркестром Сибирского казачьего войска. Экипаж Его Высочества остановился у центральной части павильона, обращенной ко времени прибытия Высокого Гостя в рос­кошно убранную ложу, У входа в означенную ложу Его Высочество был встречен вице-президентом скакового Общества А. И. Дмитриевым-Мамоновым и всеми членами Общества. Свита Его Высочества, а также почетные гости, особо приглашенные на тор­жественное зрелище, и члены скакового Общества заняли места в галлереях, устроен­ных по бокам Царской ложи. Остальная же публика, в числе более 5000 человек, разместилась на местах, устроенных амфитеатром кругом ипподрома.1 Масса народа, не имевшая возможности присутствовать, по недостатку мест, в амфитеатре, стояла вне ипподрома и по всему пути следования Его Высочества. Смело можно сказать, что народные скачки, устроенные в честь Высокого Гостя, привлекли на зрелище более поло­вины городского населения, которое, свободно разместившись на открытой площади и по всему пути от города до ипподрома, имело полную возможность приветствовать Его, оглашая воздух несмолкаемым «ура».
Дистанции для скаковых испытаний были назначены Его Императорским Высо­чеством: одна на ио верст для испытания выносливости лошадей, а другая на 3 версты — для испытания резвости. На первую дистанцию, с призами для 3-х лошадей, запи­сано было зз лошади местной степной породы, из коих 27 принадлежали киргизам, 3 мещанам г. Омска, 2 сибирским казакам и и татарину из мещан г. Омска. Назна­ченная для скачек ю-верстная дистанция пройдена была первою лошадью, принадлежа­щею киргизу Атбасарского уезда, Акмолинской области, Мийраму Джанайдарову, в 15 мин. 15 сск., т. с. со средней скоростью на версту и мин. зо’/а сск. На вторую дистанцию, с призом для 4-х лошадей, записаны были 21 лошадь той-же породы, из коих 14 при­надлежали киргизам, и мещанину г. Омска, и купцу г. Омска и 5 сибирским казакам. Назначенная для скачек дистанция пройдена была первою лошадью, принадлежащею казаку Ивану Рытову, в 4 мин. и 8 сек., со средней резвостью и мин. 22’/, сек. на версту.
Во время скачек Его Высочество живо интересовался результатами испытаний, не­однократно выражая одобрение резвости и выносливости скакунов и лихим наездни­кам-малолеткам киргизятам и казачатам, разодетым в пестрые костюмы и ска­кавшим с беззаветной удалью. По окончании скачек, Его Высочество пожелал сделать
* Для порядка зрелища и предупреждения народной давки вокруг всего ипподрома был устроен сплошной забор и внутрь ипподрома публика допускалась только по билетам за особую плату, предназначенную на покрытие расходов по приго­товлениям.
выводку всех лошадей, всявших призы, причем интересовался как родопроисхождснием этих лошадей, так и способом их воспитания и тренировки, удостоив владельцев их распросами о местном коневодстве. Затем Его Высочество пожелал лично раздать владельцам лошадей взятые ими призы, осчастливив при этом лиц, взявших первые призы, назначением им от Своего имени золотых часов с цепочками. Нижепоимено­ванные лица осчастливлены были вручением призов:
По ио-верстной скачке:
т-й приз: золотые часы с цепочкой от Его Императорского Высочества — кир­гиз Мийрам Джанайдаров;
2-й приз: серебряное ведро, ценностью в юо руб., от Омского Общества охотни­ков конского бега, с надписью: «Приз Омского Общества охотников конского бега в честь Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича» — киргиз Мустафа Джанибеков ;
j-й приз: серебряный подстаканник, ценностью в 50 руб., от того-же Обще­ства — киргиз Мийрам Джанайдаров.
По з-верстной скачке:
и-й приз: золотые часы с цепочкой от Его Императорского Высочества — казак Иван Рытов;
2-й приз: серебряная кружка, ценностью в 50 руб., от Омского Общества охот­ников конского бега, с надписью: «Приз Омского Общества охотников конского бега в честь покровителя Общества, генерал-от-кавалерии барона М. А. Таубе» — купец Иван Соколов;
j-й приз: серебряный подстаканник, ценностью в 35 руб., от того-же Обще­ства — киргиз Али Кунчубаев;
4~й приз: серебряная сахарница, ценностью в 25 руб., от того-же Общества — сотник Андрей Берников.
Кроме того, все наездники-подростки, взявшие призы, награждены были лично Его Высочеством по золотому полуимпериалу, чем малолетки приведены были в нео­писанный восторг.
Оставшись доволен результатами скачек и милостиво приняв печатный экземпляр отчета о деятельности скакового Общества за 1887—1891 гг. с очерком коневодства в степном крае, Его Высочество осчастливил вице-президента Общества А. И. ДмитриеваМамонова благодарностью за доставленное зрелище и похвалою за примерный порядок и распорядительность во время скачек.
В 8 часов вечера Его Высочество, при восторженных кликах народа, изволил отбыть с ипподрома и проследовать в лагерь сибирского кадетского корпуса. Здесь у входа Его Высочество был встречен наставниками и воспитателями корпуса с директо­ром сго во главе, и, пройдя по фронту кадет, при единодушных кликах «ура», про­следовал в лагерную кадетскую церковь, где был встречен законоучителем корпуса священником отцем Г. Гусевым, с крестом и святой водой, приветствовавшим вхождение Первенца Царева краткою речью, в которой указывалось значение для Сибири «великого путешествия» и призывалось благословление Божие на сго завершение. При выходе из церкви Царственный Гость был приветствован дамами корпусного персонала с букетами в руках и затем вошел в среду кадет, расположенных на садовой
площадке. Здесь Его Высочество изволил прослушать «встречную песню», сочиненную двумя кадетами VI класса (слова Кириченко, музыка ИИагродского) и исполненную хором. Слова и ноты этой песни тут-же были преподнесены Его Высочеству вместе с альбо­мом рисунков с натуры (виды г. Омска), исполненных кадетами; затем Его Высочество смотрел гимнастику кадет, резвившихся при бенгальском освещении. Осчастливленная ласковым вниманием Наследника молодежь восторженно проводила своего Дорогого Гостя, сплотившись вокруг Него.
С наступлением сумерек, фасады кадетского и баталионного лагерей красиво осве­тились иллюминационными огнями — цветные стаканчики, фонари, звезды, вензеля и пр. сплошною линией тянулись на протяжении целой версты. Особенно красив был сад военного собрания, на тсмнозеленном фоне которого гирлянды разноцветных фонари­ков, развешанные по аллеям, представляли чрезвычайно эффектную картину. В глу­бине сада рельефно выделялся павильон летнего собрания, роскошно убранный как снаружи, так и внутри — танцевальный зал его, задрапированный красной материей, флагами, цветами и пр., был превращен в Царский шатер. На половине главной аллеи, ведущей к этому павильону, была устроена иллюминационная триумфальная арка с вен­зелем Цесаревича.
Проехав по фасаду баталионного лагеря Его Высочество, в сопровождении Коман­дующего войсками округа и многочисленной свиты, при звуках окружного музыкантского хора, вступил в военное собрание, где был встречен председателем его, генералъмаиором Г. И. Яковлевым и членами распорядительного комитета. Сад и павильон были наполнены членами и гостями собрания, с их семействами, — словом все высшее городское общество собралось сюда, чтобы накануне отъезда осчастливить себя лицезре­нием Дорогого Гостя.
В зале собрания предложен был чай, десерт и фрукты, за которыми, в течение часа, Его Высочество изволил милостиво беседовать с дамами. В заключение было по­дано шампанское и провозглашен тост за здоровье их Императорских Величеств и Наследника Цесаревича. В 11 часов Высочайший поезд отбыл из лагерей и, при громогласных кликах «ура» собравшейся на площади народной массы, Проследовал по иллюминованным Атаманской и Дворцовой улицам, в генерал-губернаторский дом, перед которым на площади, между зданием технического училища и Ильинскою цер­ковью, была зажжена блестящая иллюминация, состоявшая из нескольких тысяч пиро­технических трубок.
Так закончился второй день пребывания Наследника Цесаревича в г. Омске — день, полный живых и разнообразных впечатлений для всех сословий и национальностей Степного края, начиная сказаков-представителей древне-русской дружины, переходя на за-иртышскую степь в своеобразный мир киргизской жизни и кончая многолюдным населением города, в летописях которого этот день надолго будет отмечен печатью дорогого воспоминания.

Путешествие на Восток. VI.
24

В ОРЕНБУРГСКОМ РАИОНЕ.
(Преимущественно по записям г. Севастьянова.)
Da полтораста лет своего существования на берегах реки Урала, в качестве сплоченной и организованной боевой единицы, Оренбургское казачье войско, хотя и удо­стоилось уже в 1824 г. посещения Императора Александра I, в 1837 г. Александра II, тогда еще Наследника Престола, в 1868 г. Великого Князя Владимира Александровича и еще двумя годами раньше Е. И. Высочества Герцога Лейхтенбергского Николая Максимилиановича Романовского, но Высокие Посетители знакомились далеко не со всей линией войска. Тем, конечно, радостнее было узнать Оренбуржцам, что Августейший Атаман проследует от самой её границы на протяжении не менее ноо верст.
С Высочайшего разрешения для встречи Его Высочества было ассигновано в счет войсковых сумм 27,000 руб.
Сумма эта, по сравнению с ассигнованием по тому-же предмету в других вой­сках и губерниях была не велика, но войско и не могло располагать большими сред­ствами, в виду крайне неблагоприятного экономического положения, продолжавшагося сряду несколько лет, и недостаточности по этому войсковых капиталов.
На ассигнованную сумму войско сформировало три льготных полка, три баттареи и три сотни казачат-малолеток, вооружив их шашками (малого размера), специально для того заказанными на Златоустовском заводе.
Для казачат была установлена одинаковая форма: белые полотняные гимнасти­ческие рубахи, красные кумачовые шаровары, голубые кушаки и фуражки без козырька. Немало было пролито слез теми, которые за излишеством не были приняты в сотню, или-же у которых по бедности не хватало вещей, требовавшихся для зачисления.
Из той-же суммы — 27 тысяч — был сделан расход по сформированию кон­войных команд, почетных караулов и ординарцев, с привлечением в состав их всех Георгиевских кавалеров, — всем же офицерам, участвовавшим в разных местах при встрече Государя Наследника, было выдано по юо руб. на обмундирование.
На границе войска, за Алабужским поселком, были воздвигнуты триумфаль­ные ворота.
На заседании по составлению проэкта встречи Его Высочества одним из членов совещания была подана тут же всеми одобренная мысль представить Августейшему Атаману и маршрутное описание пути, по которому Ему предстоит проследовать. Соста­вить описание, равно как историко-статистический очерк края поручили войсковому стар­шине Старкову. Впоследствие выражая ему благодарность, Его Высочества милостиво изволил сказать: «Маршрут этот осветил мне путь по Оренбургскому войску.»
Предполагалось еще преподнести Цесаревичу бытовые очерки из прежней жизни Оренбургских казаков, в форме рассказов, но болезнь и затем смерть автора этих намеченных трудов — войскового старшины Бухарина, не позволила, к сожалению, исполнить счастливого замысла.
В пятницу, 19 июля, накануне торжественного дня, на границе войска замечалось небывалое оживление .... Со всех сторон тянулись толпы народа и многие из каза­ков и крестьян приходили за 6о — 70 верст пешком, чтобы взглянуть на Дорогого Гостя, Надежу всего русского народа.
Для помещения начальствующих лиц, офицеров и чиновников, назначенных для встречи, поставили в 20 саженях от триумфальных ворот кибитки, украшенные флагами.
К вечеру сюда прибыли командующий Казанским военным округом генералъадъютант Мещеринов, наказный атаман Оренбургского казачьего войска генерал-маиор Маслаковец, атаман 3-го военного отдела генерал-маиор Избышев и депутация для поднесения Его Высочеству хлеба-соли на войсковом блюде. Депутацию составляли: Степной станицы коллежский асессор Водопьянов, Звериноголовской станицы отставной подполковник Голявинский и отставной урядник, бывший атаман этой-же станицы ПИеребакин, Травниковской станицы есаул Любимов и Усть-Уйской станицы казак Мельников (кавалер четырех знаков Св. Георгия).
Перед палаткой атамана 3-10 отдела были поставлены знамя для почетного караула, значек конвоя Его Высочества и сотенный значек для казачат.
Знамя было обыкновенное полковое, конвойный-же значек квадратной формы, из синей материи, с надписью золотыми буквами: «Конвой j~'° военного отдела», а в средине золотой инициал Имени Его Высочества. Значек для казачат был с двумя треугольными лопастями, из материи того-же цвета, но без надписей. Против линии палаток там и сям расположились группы казаков и крестьян.
Говор, песни, движение и дым костров совершенно переродили доселе пустын­ную местность. Посреди этой живописной картины особенно привлекали внимание триум­фальные ворота, украшенные флагами, трепетавшими от ветра, и гирляндами зелени. По правую сторону ворот (с Оренбургской стороны) был поставлен, по распоряжению губернского начальства, новый столб на месте прежнего, известного в преданиях Орен­буржцев и Сибирцев под именем «Красного Столба». На нем со стороны Орен­бургского войска красовался герб Оренбургской губернии, а со стороны Сибирского — герб Акмолинской области. На разукрашенном железном листе виднелась надпись м*
по белому фону: «Граница Оренбургской губернии». По правую сторону ворот (с Акмолинской стороны) была воздвигнута белая кирпичная остроконечная пирамида от Сибирского войска с надписями со стороны Оренбургской губернии: «Земля Европейской России», а со стороны Сибирского войска; «Земля Азиатской России».
Па Акмолинской стороне, в 6о шагах от ворот, живописно стали кибитки Акмолинских киргиз.
Двадцатого числа, едва загорелся восток и солнечные лучи, при безоблачной по­годе, озарили верхушки Алабужского бора, разбросанного здесь небольшими рощицами, как все уже было па ногах.
К 8 часам утра, вдоль почтового тракта, по правой его стороне, выстроились почетный караул, затем сотня казаков, а против караула, на другой стороне дороги, будущий конвой Его Высочества, от j-ro отдела, и особый постоянный конвой из ио урядников, под начальством подъесаула Гурьева, который должен был сопро­вождать Государя Наследника до г. Оренбурга включительно.
Толпы народа теснились у ворот и за шпалерами войсковых частей. Невдалеке поместился фотограф города Шадринска (Пермской губернии), II. П. Прибылен, сде­лавший уже снимок сь войскового блюда. Блюдо это было из массивного серебра; по краям его шла выпуклая матового цвета надпись славянской вязсю: «Оренбургское казачье войско радостно приветствует своею Августейшего Атамана.» Посредине красовались ини­циалы Его Высочества, а внизу стояли год и число.
Радостное возбуждение было настолько велико, что многие из казаков и крестьян, когда им показывали этот подарок, крестились от избытка чувств и искренно благо­дарили за счастье видеть войсковое блюдо и солонку.
Около 9 часов утра прибыл на границу войска офицер Сибирского казачьего войска и передал необходимые указания постоянному конвою Его Высочества. Он, между прочим, сообщил, что казак-малолеток Сибирского войска сопровождает Его Высочество (с переменою коня) уже около 140 верст и что он тоже сейчас сюда прискачет.
По предложению некоторых офицеров, командовавший сотнею казачат сотник Смолин тотчас-же вызвал охотников для сопровождения Его Высочества верхом на возможно большее расстояние от границы войска. На этот вызов выехали пред фронт двое казачат поселка Озерного Звериноголовской станицы, Григорий Ивин, и станицы Усть-Уйской поселка Луговского Федор Сухоруков. Одному из них был вручен сотенный значек.
Ровно в 9 часов показались по дороге передовые экипажи и, спустя */« часа, загремело радостное «ура» собравшагося народа. Последний ночлег Его Высочества в пределах Сибирского войска был в станице Пресногорьковской (в 59 верстах от станицы Звериноголовской, бывшей крепости, отошедшей от Сибири к Оренбургской губернии уже в 1753 г.).
Его Высочество прибыл в коляске, сопровождаемый конвоем из Сибирских казаков и молодых киргизок-наездниц в национальных костюмах. Кроме того Его Высочество сопровождали, помимо постоянной Его свиты, Степной генерал-губернатор Таубе, генерал-маиор Санников и атаман военного отдела Сибирского казачьего войска полковник Симонов.
Поезд Его Высочества остановился шагов за юо от границы войска, и Государь Наследник, выйдя из коляски, изволил пешком направиться к приготовленной Ему
на Акмолинской стороне кибитке, богато задрапированной внутри коврами. Здесь Его Высочество умылся от дорожной пыли и минут через ио, в белом кителе, быстро направился к триумфальным воротам, при восторженных кликах «ура».
Приняв у входа в ворота рапорт от командующего Казанским военным окру­гом, а затем от наказного атамана Оренбургского казачьего войска, Цесаревич выслу­шал приветствие от атамана 3-го военного отдела, во главе депутации подносившего хлебъсоль. Поблагодарив, Августейший путешественник направился к почетному караулу. Идя по фронту его, Он милостиво изволил распрашивать некоторых Георгиевских кавалеров, где ими получены знаки отличия.
Приняв рапорт почетного ординарца-офицера, урядника и казака, Цесаревич направился к сотне казачат и конвойных казаков, чтобы поздороваться с ними, и пропустил затем мимо Себя церемониальным маршем почетный караул.
Вскоре после того Государь Наследник направился обратно чрез триумфальные ворота к кибитке. «Ура» несмолкаемо гремело вслед Царственному Гостю, с улыб­кой раскланивавшемуся на обе стороны народу.
Пробыв там около 20 минут, Государь Наследник простился с представи­телями Сибирского войска, поблагодарив их за прием, оказанный Ему в войсковых пределах, а также и конвой, сопровождавший Его до границы.
Ровно в десять утра, в коляске, запряженной пятеркой, Августейший Атаман проехал триумфальные ворота, направляясь к Звериноголовской станице.
Дорога по своему хрящеватому грунту не оставляла желать ничего лучшего. Во избежание пыли, около Путешественника осталось лишь 2 урядника, а казаки и казачата понеслись с той стороны, куда дул в то время небольшой ветер. Малолетки не от­ставали от коляски Его Высочества на расстоянии 24 верст, вплоть до Звериноголовской станицы, обращая внимание Его Высочества своей лихой джигитовкой и смелым наездни­чеством. Казачата (имевшие многие всего по 8—9 лет) на всем скаку спрыгивали на землю и в тот-же момент садились на коня, становились в седле во весь рост, или-жс скакали вверх ногами, установив голову в седло, ложились поперег седла, держась за седельные луки, некоторые же стреляли из винтовок холостыми зарядами, другие притворялись убитыми и сваливались с седла, а прочие поднимали и увлекали их в сторону. Во время джигитовки один казаченок упал с лошади, но тотчас-же справился с конем и снова очутился в седле. Это не ускользнуло от внимания Государя Наследника. Он изволил спросить наказного атамана: «Не получил-ли ушиба упавший мальчуган?» и был очень рад, когда Ему указали на невредимого мальчика, вновь принявшагося джигитовать.
Не менее удовольствия доставило Государю Наследнику видеть, как инструктор урядник Петров, командовавший одним из взводов казачат, на всем скаку сбрасы­вал седельную принадлежность и затем, на полном карьере, оседлывал коня пода­ваемыми ему седельными принадлежностями.
Миновав поселок Алабужский, Его Высочество въехал в и1/, часов утра в станицу Звериноголовскую.
Прямо с дороги Цесаревич проследовал в каменную Крестовоздвиженскую церковь. Пред входом в ограду её Государя Наследника встретило духовенство в полном облачении. Путь от ограды до Царских врат был устлан красным сук­ном. Его Высочество, приложившись ко кресту, вошел в храм.
Священником, отцем Василием Инфантьсвым, в сослужении духовенства, со­бравшагося из всех окрестных приходов, была совершена краткая лития и молебен о благополучном путешествии и прибытии Гостя в пределы войска.
После молебствия Августейший Атаман приказал выдать юо руб. на украшение Крестовоздвиженской церкви. При выходе из неё, расположенные по обе стороны ученики и ученицы училищ Звериноголовской станицы, встретили Его Высочество пением гимна. Изъявив за это Свое удовольствие, Государь Наследник, при восторжен­ных кликах народа, сел в коляску и отправился в приготовленную Ему квартиру (против деревянной церкви Св, Николая Чудотворца).
У подъезда квартиры был поставлен почетный караул из казаков Звериного­ловской станицы, при почетном ординарце-офицере, уряднике и казаке. На левом фланге ординарцев находился станичный атаман Байкалов, а далее депутации — с хлебом-солью.
Депутация была расположена в следующем порядке: от жителей Звериного­ловской станицы, далее от станичных обществ Челябинского, Долгодсрсвенского, Миясского и Эткульского и наконец от крестьян и башкир Челябинского уезда.
При поднесении хлеба-соли от Звериноголовских жителей на серебряном блюде депутат от станицы урядник Чупин высказал краткое приветствие: «Ваше Импера­торское Высочество! Удостойте принять от верных слуг Престола и Отечества рус­скую хлеб-соль, в залог любви и преданности.» Его Высочество милостиво приказал благодарить за это жителей станицы.
Приняв хлеб-соль от всех депутаций (при чем от Челябинского уезда было преподнесено богато украшенное серебряное блюдо), Его Высочество благодарил каждую из них, а затем, пропустив церемониальным маршем почетный караул, отправился на квартиру, где был сервирован завтрак, к которому были приглашены все началь­ствующие лица.
Многие в станице не скрывали своего восторга и со слезами на глазах бежали вслед Наследника, выражая свое чувство в немногих, но, вероятно, памятных Ему словах: «Батюшка Ты наш, красно-солнышко! Слава Богу! привел Господь увидеть Тебя» ... и каждый раз Государь Наследник милостиво дарил толпу Своей улыбкой и поклоном за эти простые и сердечные слова.
Пред завтраком наказный атаман поднес Государю Наследнику в изящном переплете исторический очерк присоединения к России Оренбургского края, с приложе­нием маршрута, составленного Войсковым старшиною Ф. Стариковым. После завтрака хозяйка квартиры, за порог которой в первые в войсковых пределах вступил Царственный Гость, — вдова казачьего урядника Парасковья Пономарева получила от Его Высочества на память золотой перстень. Кроме того около ио человек получили подарки серебряными рублями, а двое из них золотыми монетами.
Казачата за лихую джигитовку получили «на гостинцы» 25 руб., а инструктор их — вахмистр Леонов серебряный рубль. Казачата желали сопровождать Его Высочество всей сотней далее, но так как переменных оседланных лошадей на станциях подго­товлено не было, то разрешено было сопровождать только двум из них — Ивину и Сухорукову.
Когда Его Высочество садился уже в дорожную коляску, двенадцатилетняя сиротадворянка Анна Ярцева пробралась сквозь толпу и подала Его Высочеству своей детской работы искуственный цветок. Цветок был перевязан голубой шелковой лентой, на
которой были красиво вышиты слова: «Августейшему Высокому Гостю, от сироты-дворянки Анны Ярцевой.» Государь Наследник, поблагодарив, собственноручно принял подарок и этим совершенно осчастливил девочку.
Из Звериноголовской Его Высочество отбыл в 2 часа пополудни, при звоне колоколов, по тракту на г. Троицк.
Путь от станицы до первого поселка Озерного пролегал по твердому, местами песчаному грунту, и чем ближе подвигался поезд к поселку, тем оживленнее стано­вилась местность. Самый поселок отстоит от станицы на иб верстах и в стороне от почтового тракта за Озернинским бором, расположенным по левую сторону тракта, по правую-же его сторону расстилается обширное дугообразное озеро под названием «Горькое». Против поселка (за бором его не видать), на самом тракте, была устроена кибитка, около которой и ожидало прибытия поезда все население поселка.
За 5 минут, согласно маршруту, прибыл наказный атаман и атаман 340 отдела, а вскоре показалась и коляска Его Высочества. Около кибитки, по левую сторону входа, была расположена депутация с хлебом-солью, а рядом (но ближе к кибитке) — линия из 30 учеников и 20 учениц местных казачьих школ. Все ученики были одеты в белые гимнастические рубашки, подпоясанные голубыми кушаками, при крас­ных шароварах, а ученицы в голубых платьях с белыми фартуками. В и час 25 минут пополудни Его Высочество подъехал к кибитке, вышел из экипажа и принял от депутации хлеб-соль, причем изволил спросить урядника Носова, бывшего в составе депутации, где и за что он получил знак отличия. Поздоровавшись с уче­никами, на что они дружно отвечали: «Здравия желаем, Ваше Императорское Высочество!» Государь Наследник прошел обратно по фронту учеников и подошел к депутации, где милостиво выслушал просьбу выбранных от общества о пособии по случаю двухъгодичного неурожая и недавнего пожара. Приняв от них письменные просьбы, Его Высочество вошел в кибитку, где Сам изволил их прочитать. У входа в кибитку, князь Барятинский распрашивал того-же урядника Носова про степную службу и обрадо­вался, встретив в лице его знакомого ему по среднеазиатской степи служаку. Через пятнадцать минут перепряжка была окончена.
От поселка Озерного до поселка Кочердыкского считается 27 верст, почему у промежуточного — Прерывного были приготовлены свежие кони. Поселок этот также находится в стороне от дороги, по левую её сторону, а потому для прибытия Его Высочества тоже разбили кибитку, украсив ее цветами и портретами Государя Императора и Государя Наследника. У входа в нее возвышались два столба с 32 флагами, а невда­леке стоял стол с хлебом-солью, при котором находилась депутация от поселкового общества — в составе двух Георгиевских кавалеров — а ближе к дороге местные ученики и ученицы.
В два часа дня из-за лесочка показался синий значек (значек этот вез один пзь казачат, которые сопровождали Его Высочество от границы войска). За ним вскоре показалась коляска Его Высочества. Приняв рапорт поселкового атамана, Государь Наследник изволил его спросить: «Ты, атаман, должно быть, служил в артиллерии?» и получив утвердительный ответ, подошел к ученикам, с которыми поздоровался. Депутатов Его Высочество распрашивал, где и за что они получили знаки отличия.
В кибитке Его Высочество пробыл минут 15, после чего отправился в даль­нейший путь, сопровождаемый конвоем и учениками-казачатами местных школ, встре­чавшими Своего Августейшего Атамана еще на границе войска.
Приехав в Кочердыкский поселок, Его Высочество остановился в доме казака Николая Томина, где пил чай; поднос подавали дочь хозяина и дочь казака Григория Соколова, за что Томина получила из рук Его Высочества золотой полуимпериал, а Соколова золотой в три рубля.
Вечером Цесаревич прибыл в станицу Усть-Уйскую, отстоящую от поселка в 22’/3 верстах. Станица эта одна из богатых в войске, но, к сожалению, года два назад лучшая её часть выгорела и до сих поря, не может еще поправиться от этого несчастия. Приняв от депутации хлеб-соль на серебряном блюде, Его Высочество около 7 часов выехал в поселок Луговой, отстоящий от станицы в 24 верстах, где был приготовлен обед и ночлег в доме казака Андрея Сазонова. За обедом многие из свиты Его Высочества восхищались выносливостью и ловкостью казачат, из которых Ивин и Сухоруков пожелали сопровождать Его Высочество до г. Троицка, проехав бодрыми и свежими от границы до ночлега еще 1131/» верст.
В 7 часов утра 21 июля, князь Барятинский представил Государю Наследнику постоянный конвой из и офицера и ио урядников, назначенный для сопровождения Его Высочества по Оренбургскому казачьему войску. Командиром конвойного взвода был подъесаул Гурьев.
Милостиво поздоровавшись с офицером и урядниками, Его Высочество распрашивал последних, давно ли они вернулись со службы, где служили, а Георгиевских кавалеров, за что и где получили знаки отличия. После этого Цесаревичу представлены были ученики и ученицы окрестных казачьих школ, которые получили в подарок, как ученики, так и ученицы, 50 руб.
Один из офицеров, назначенных к Его Высочеству почетным ординарцем, получил от него на память золотые запонки, а хозяин дома золотые часы.
В 8' часов Государь Наследник выехал с ночлега на поселок Крутоярский, отстоящий от первого на 24 версты. До упразднения в войске кордонов в 7О-* годах текущего столетия, путь, по которому следовал Его Высочество от Звериноголовской станицы до г. Троицка и Верхнеуральска, носил общее название Уйской линии, пролегав­шей большею частью по течению реки Уя. Линия тянулась на 755 версты, и, заключая в себе 9 крепостей и столько-же редутов, разделялась на две дистанции: Верхне-Уйскую и Нижнс-Уйскую. На последней дистанции (от Звериноголовской до г. Троицка включи­тельно) все укрепления и редуты, за исключением Звериноголовской, были основаны в 1743 г. заботами Оренбургского военного губернатора И. И. Неплюева; его же заботами были заложены крепости и редуты по Всрхне-Уйской дистанции, за исключением кре­пости УклыКарагайской.
Местность, по которой ехал Его Высочество до г. Троицка, носит вообще харак­тер пустынный, степной, но несомненно, что лет 20—30 назад, здесь замечалось гораздо больше лесных пространств, чем в настоящее время; в 1891 г., этот пустынный характер местности еще более усиливался неприглядной картиной засухи: кругом — вправо и влево — чернелись лишь оголенные хлебные поля, да кое-где изредка попадались копны скошенного сена. Необычайное бездождие вызвало появление во множестве «кобылки», которая уничтожала прекрасные всходы хлебов и трав. Казаки, затратившие весной последний запас зерна, в надежде восполнить неурожай прошедшего года, оказались в самом безвыходном положении.
Отсутствие в войске судоходных рек, железных дорог и кустарных про­мыслов усугубляло тягость постигшего несчастья. В такое время приезд Государя
Наследника был, действительно, явлением не только чрезвычайной важности, но и отраднейшим событием, ободрившим все земледельческое население войска.
«Будь хлебушко» — говорили казаки, — «да разве мы бы еще так встретили и проводили нашего Батюшку-Государя Наследника!»
Его Высочество был заметно тронут встречей и, где только представлялась воз­можность, щедрой рукой помогал Оренбуржцам в постигшем несчастий. Лучший тому пример — поселок Крутоярский, куда Цесаревич приехал в ю часов утра 21 июля. Поселок этот (бывшая крепость) имеет 373 обывательских дома с 1934 жителями обоего пола и расположен на берегу крутого яра реки Уя. Посредине поселка стоит деревянная церковь, построенная еще в 1745 г. во имя Божией Матери. Месяц тому назад пожар уничтожил в поселке до 150 домов.
По прибытии в поселок, Государь Наследник прежде всего посетил церковь и, видя её бедную обстановку, пожертвовал на украшение храма юо руб. Выйдя оттуда, Его Высочество распрашивал обступивших Его казаков о недавнем пожаре и пожа­ловал погорельцам боо руб. Радости казаков не было конца и со слезами благодар­ности за великую милость провожали они далеко за поселок Августейшего Гостя.
Через 22 версты в поселке Березовском была перепряжка, а через 24’/» версты в поселке Каракульском был приготовлен завтрак в доме отставного урядника Николая Пономарева. Почтенный старик хозяин, 8о лет, получил из рук Его Высочества на память серебряные часы, а все прислуживающие за завтраком по серебря­ному рублю.
После завтрака Государь Наследник приказал позвать двух казачат, Ивина и Сухорукова, и объявил им Свою благодарность за сопровождение Его от границы войска. Казачата усиленно просили Его Высочество сопровождать до г. Троицка, но Государь Наследник отклонил их просьбу и при этом вручил каждому по серебря­ным часам с цепочкой и по два серебряных рубля. Таким образом, эти двое каза­чат проехали 178 верст, при довольно быстром движении поезда Государя Наследника, в июльский жар и часто с неподогнанными стременами, так как им приходилось садиться на первых попавшихся оседланных лошадей.
Около 4 часов пополудни Его Высочество прибыл в станицу Ключевскую. Длинная широкая улица этой станицы была усыпана желтым песком и красиво убрана флагами. Почти у каждого домика был поставлен стол, накрытый белою скатертью, с хлебом-солью. Жители этой станицы малороссы, переселившиеся с Дону — сначала в станицу Кардаиловскую (где был штаб 2-го полкового округа), — затем перешли, в 1863 г., в станицу Ключевскую. Остановившись у квартиры, в доме вдовы казака Шишкина, Государь Наследник принял рапорт от станичного атамана есаула Кузне­цова, и хлеб-соль от депутации на серебряном блюде. У квартиры стояли ученики и ученицы станичной школы, а впереди их хор певчих, спевших, при входе Его Высочества, народный гимн, затем «Славься, славься, наш Русский Царь» и казачьи песни: «Вспомним, братцы Оренбуржцы, как стояли под Текой», «Послужите, братцы казаченьки, честью славою своею», «Как по морю по Хвалыискому», «Как со вечера наш атаманушка» и т. п.
Каменный дом станичной школы был украшен зеленью, среди которой выде­лялся вензель Его Высочества и слова: «Боже, Тебя храни!»
До города Троицка оставалось не более 27 верст; на половине пути была пере­пряжка у поселка Бобровского. Здесь была раскинута изящная юрта, украшенная зеленью, Путешествие на Восток. VI. 25
а внутри зеркалами. Около неё собралось много интеллигентной публики, приехавшей из г. Троицка.
Солнце уже закатывалось, когда с возвышенности, со стороны Ключевской ста­ницы, показался поезд Его Высочества, живописно спускавшийся в лощину реки Бобровки. По сторонам поезда гарцовали казаки и казачата, а за экипажем, несколько в сто­роне, следовал конвойный взвод со значком, на котором горели золотые инициалы Имени Его Высочества. Когда поезд остановился, Государь Наследник принял рапорт от поселкового атамана и депутации, а затем подошел к дамам. Супруга атамана j-ro военного отдела — госпожа Избышева — сказала краткое приветствие и просила от лица присутствующих казачьих дам принять вышитый ковер. Ковер состоял из местных барашковых мерлушек, с изящно вышитым шелками вензелем, окружен­ным дубовыми листьями и надписью: «Лвгустейтсмгу Атаману от казачек Оренбургского казачьего войска»; Государь Наследник изволил благодарить госпожу Избышеву «за пре­красный подарокъ».
У входа в кибитку стояли ученики и ученицы Бобровской соединенной школы с учительницею во главе, а впереди учеников расположился хор песельников. При входе Государя Наследника в кибитку, хор песельников грянул Туркестанскую песню:
«Мы давно сжились с степями И давно привыкли к ним, Перед дикими родами Мы не первый раз стоим.»
В кибитке Государь Наследник пил чай, который разливала и подавала Его Высочеству госпожа Избышева, после чего отправился далее, проехав несколько верст близь прекрасного войскового бора, и в 7 часов вечера, 21 июля, въехал через каменные триумфальные ворота в город Троицк.
Город на славу принарядился для встречи желанного Гостя. Перед аркой, укра­шенной флагами, зеленью и приветственными надписями, — в ожидании прибытия Авгу­стейшего путешественника, — встала депутация от г. Троицка, г. Челябинска, г. Перми и Пермского земства, от крестьян и башкир Троицкого уезда и Троицкого монастыря. Близь той же арки построился п-ы» льготный! полк, 6-«» льготная батарея и сотня казачат.
Государь Наследник проехал по новому, специально построенному для Его про­езда мосту через реку Увельку, впадающую в реку Уй с северовосточной стороны города. Густые толпы народа встречали Гостя единодушным «ура!» и бросанием ша­пок вверх.
Миновав заводы, экипаж Его Высочества повернул к фронту войсковых частей, где командующий парадом войсковой старшина Качуров встретил Его Высо­чество рапортом. Приняв рапорт, Августейший Атаман проследовал вдоль фронта войск, милостиво поздоровался с казаками и приказал повернуть экипаж к триум­фальной арке. Здесь Государь Наследник вышел из экипажа, принял депутации, проследовал через ворота, и отправился далее, сев в поданный Ему городской эки­паж, прямо в Михайловскую церковь. Народу толпилась такая масса, что офицерам льготного полка и батареи пришлось сдерживать давку.
Поднявшаяся пыль, толпы бегущего народа и несмолкаемое «ура»! — все слилось в какой-то ликующий хаос.
У ворот церкви Цесаревич был встречен духовенством; выслушав краткое молебствие, Государь Наследник проследовал пешком к Своей расположенной близь церкви квартире в доме Зарубина, где был построен почетный караул из Георгиевских кавалсров-казаков со знаменем. Тут же Государя Наследника ожидало несколько депутаций от соседних губерний.
Поздоровавшись с почетным караулом, приняв рапорт от ординарцев и хлеб-соль от депутаций, Его Высочество изволил мимо себя пропустить церемониаль­ным маршем почетный караул, удостоив его Своим «спасибо»!
С момента прибытия Государя Наследника в г. Троицк и до глубокой ночи по всему городу гудело «ура». Город был роскошно иллюминован. Особенно худо­жественно было убрано здание городской управы, залитое разноцветными огнями. Не­большой садик, около Михайловской церкви, был ярко освещен горевшими щитами, а в центре сквера, среди этого фантастического освещения, рельефно выделялся бюст Императора Александра II . . .
В тот же вечер к Высочайшему столу были приглашены на обед высшие начальствующие липа и командиры отдельных частей.
На другой день, 22 июля, в день тезоименитства её Императорского Величества Государыни Императрицы, Высокий Гость изволил слушать обедню в старом соборе, основанном еще в 1762 г. во имя Св. Троицы. Из собора Его Высочество проследо­вал на городскую площадь, где против мужской гимназии построились: льготный полк, батарея и сотня казачат. Поздоровавшись с казаками, Его Высочество пропустил эти части мимо Себя церемониальным маршем. Парадом командовал войсковой старшина Качуров, льготным полком войсковой старшина Бояльский, а батареей есаул Николаев. Полк шел справо посотенно на полных дистанциях, а батарея развернутым фронтом на интервалах: в первый раз шагом, а во второй раз рысью; каждая часть удостои­лась благодарности. Государь Наследник видимо остался доволен молодцеватым видом и стройностью’ движения войсковых частей, за что и удостоил пожалованием войско­вому старшине Качурову и есаулу Николаеву каждому по фотографическому портрету, с собственноручною подписью.
После смотра Его Высочество посетил воздвигнутый на площади павильон с моделями железных изделий Кускинского завода а затем и Троицкую гражданскую мужскую гимназию.
Войсковые части передвинулись в это время к Троицкому женскому монастырю и стали шпалерами у выезда по дороге на г. Верхнеуральск. Из гимназии Его Высо­чество проехал в Троицкий женский монастырь, который возник из местной женской общины, основанной по ходатайству вдовы-казачки Изотиной, в 1855 г. (при генералъгубернаторе Василье Алексеевиче Перовском).
Отбыв из монастыря Государь Наследник простился с войсками и народом, запрудившим в этом конце города все улицы, и при восторженных кликах парода отправился в дальнейший путь, сопровождаемый около 12 верст офицерами и казаками, участвовавшими в параде.
Первым на пути от г. Троицка лежит поселок Санарский № 2-«, Кособродской станицы, куда Его Высочество прибыл в ио часу утра, сопровождаемый полусотней казаков и казачатами, джигитовавшими около коляски.
Августейший Атаман остановился на квартире казака Дмитрия Сергеевича Ершова. У входа в квартиру были расположены ученики и ученицы; последние держали в 2$*
руках букеты из полевых цветов. Государь Наследник принял рапорты станич­ного и поселкового атаманов, удостоив вопросом, — давно ли они служат на этих должностях, — поздоровался затем с учениками и ученицами, после чего от выбор­ных стариков принял хлеб-соль на деревянном блюде. На блюде шла надпись: « Оренбурискаю казачьего войска от казаков Кособродскоии станицы Августейшему Атаману» (в средине блюда красовалась корона, а на солонке было начертано Имя и Отчество Его Высочества).
Милостиво простившись с хозяевами, которые удостоились получить огь Высокого Гостя две золотые монеты в три и в пять рублей, Его Высочество вышел на крыльцо. Неудержимое радостное «ура!» встретило Обожаемого Атамана и долго гремело вслед, пока наконец экипаж нс скрылся из глаз казаков, все еще стоявших с непокры­тыми головами, точно нс веря своему счастью . . . Пребывание Его Высочества в поселке Санарском длилось не более 30 минут. После отбытия Своего оттуда Государь Наслед­ник изволил прислать атаману Кособродской станицы сотнику Григорьеву золотые с бриллиантами запонки, а становому приставу Михайлову, за деятельность при встрече, золотые часы.
Миновав на пути поселок Осиповский, Его Высочество в и часов утра при­был в Подгорный поселок, где остановился в доме урядника Александра Васильевича Ильиных.
Приезда Его Высочества, согласно установленного маршрута, ожидали: командующий войсками Казанского военного округа, наказный атаман, атаман 34» военного отдела, Троицкий уездный исправник, пристав 2-го стана и атаман Кособродскоии станицы. Поселковый атаман рапортовал Его Высочеству о состоянии вверенного ему Подгорного поселка.
За чаем Августейший Атаман распрашивал хозяина о службе. Урядник Ильиных доложил Его Высочеству, что он служил в бывшем № 5 полку и был с полком под командою подполковника Мореншильда (ныне умершего) в Ахал-Текинской экспедиции, в 1880—81 г. — в составе экспедиционного отряда генерала Скобелева. За штурм крепости Геок Тепе 12 января 1881 г., он был удостоен знаком отличия военного ордена и медалью на Георгиевской ленте.
Старший брать хозяина Петр Ильиных тоже удостоился распроса о своей службе, при чем доложил Его Высочеству, что служил в конной-артиллерии, в батарее № 2 и за Хивинский поход под начальством генерала Веревкина имеет медаль.
Дорога от Подгорного поселка постепенно понижается и затем вновь возвы­шается по мере приближения к Чернореченскому поселку Степной станицы. С левой стороны сибирского тракта синеется извилистый Уй, а с правой стороны подходить Самарский войсковой бор, — памятник неустанных забот о лесохранении прежних деятелей края.
В одной версте от этого поселка, на самой доротЬ, Государя Наследника ожи­дала встреча от лица золотопромышленников г10 горного округа частных золотых промыслов Оренбургского края, во главе которых стоял инициатор встречи и устрой­ства самого павильона Гавриил Ермолаевич Подвинцсв.
Место, где был раскинут павильон, как нельзя более удовлетворяло своему назначению: с юга, среди тальников и зеленеющей травы извивалась лента реки Уя, с прилегающими полями, засеянными хлебом, а среди них, как на ладони, выделялся черный войсковой бор. С севера приближалась темнозеленая кайма выступавшего из-за
горы войскового Самарского бора, а вдали с восточной стороны виднелся Подгорный поселок, дома и церковь которого, при ярком солнечном дне, казались издали как бы прозрачными и зыбкими. С запада, у самой подошвы возвышенности, примыкал Чернореченский поселок. По случаю встречи Высокого Гостя он был весь изукрашен разноцветными флагами.
Самый павильон стоял в ио саженях к югу от тракта. Прямо из павильона к полотну дороги вели три дорожки: две боковые дугообразные и средняя более широ­кая, оканчивавшаяся двумя ступенями из плит серого камня. По прямой дорожке, на равном расстоянии друг от друга, были врыты 50 столбов с поперечными брусками, а на брусках укреплены шесты, украшенные флагами. Эти столбы имели сверху золо­ченый Государственный герб или же герб Оренбургской губернии.
Искуственно посаженные зеленые березки заполняли промежутки между столбами; таким образом получались как-бы аллеи, сверху прикрытые шелестевшими флагами, а с боков окаймленные зеленью.
Внутренность павильона была разделена на три отдела: гс отделение (к востоку) представляло комнату, обитую сверху полосатым ситцем, а по бокам белым полот­ном. В этом отделении находился чайный стол; 2 е отделение (к западу) было кра­сиво отделано цветным ситцем. Среди комнаты находились золотое блюдо, серебряная солонка и хлеб-соль. Особенное внимание заслуживала последняя, сделанная под цвет дуба и изображавшая в миниатюрном виде ушат, который употребляется на приисках для вынимания из шахт золотоносного песка.
Модель-ушат покрыт был серебряной, подведенной под цвет стали, реше­точкой, изображавшею решетку, на которой промывается этот песок. Посредине моделирешетки был прикреплен самородок золота, около 8 золотников весу, продолговатой неправильной формы, а к нему приделаны серебряные миниатюрные инструменты (кирка, лопата и молоток), сделанные под цвет железа.
Среднее з’е отделение павильона находилось прямо против главного входа, обнесен­ного оградою, и выделялось своим изящным убранством. На стенах, обитых серым полотном, блестели вызолочсныс Государственные гербы, украшенные живыми цветами, а посредине потолка, обитого пунцовым ситцем, был прикреплен Государственный герб, от которого красиво расходились веером собранные складки пунцовой обивки. Тропические растения и множество благоухающих цветов превращали эту комнату в какой-то сказочный уголок. С левой стороны у стены помещались стол с креслами, а у правой стены на особом столе были разложены самородки золота и камни, содер­жащие таковое. Для точного изображения процесса промывки золота была поставлена невдалеке (на боковой дорожке) золотопромывательная паровая машина, к которой можно было пройти, спустившись с бокового крыльца, у западного отделения павильона. Па самой вершине горы, в 50 саженях от него, находился резервуар для воды в машину.
С утра 22 июля, около павильона собралась уже целая масса народа, весьма разно­характерная и разноплеменная: тут были и казаки, и татары с киргизами и башкирами, и крестьяне (по большой части с золотых приисков). Все были одеты по празднич­ному. В 11 часов утра показались передовые экипажи. . . Народ кинулся к боковой дорожке и словно по команде построился шпалерами. Однако пришлось разочароваться: это еще были только обозные линейки из поезда Его Высочества, а затем экипажи начальствующих лиц.
С приездом наказного атамана началось передвижение и устройство собравшейся публики, что стоило немалого труда, так как каждому не хотелось уступать выбран­ного им места. Наконец все уладилось и замерло в ожидании.
Конвой казаков выстроился на полотне тракта и выровнялся. Все затихло и только слышны были шум и шелест флагов. Вдруг из-за горы, точно из-под земли, выскочили с обеих сторон тракта двое джигитов-казаков, а за ними пока­зался конвой с развевающимся значком и экипаж Его Высочества . . . Государь Наследник с веселым лицем направился к депутации от Чернореченского поселка, от которой собственноручно принял хлеб-соль, преподнесенную урядником Алексеем Русских. Затем Его Высочество поднялся на тсрассу павильона, где г. Подвинцев поднес ему хлеб-соль. Затем начался осмотр всего, выставленного для ознакомления с золотым делом.
В 40 шагах от павильона машина медленно задвигала жерновами, размалывая золотоносный камень, набросанный в чашу. Его Высочество очень внимательно рассма­тривал устройство машины, разговаривая с г. Подвинцсвым. Окончив осмотр, Государь Наследник проследовал вторично в павильон. В это время публика со­бралась и встала густыми шпалерами вдоль дорожки, обтянутой с обеих сторон шнуром.
Государю Наследнику приходилось следовать почти вплотную около народа. Клики замерли; каждый старался насмотреться на Него и запечатлеть в своем сердце дорогия черты Его лица. Только и были слышны тихия восклицания; «Батюшка ты наш! Краса­вец ты наш! Родимый ты наш!» и сколько невыразимо-искренней любви и предан­ности слышалось в этих словах! ! . . .
А Государь Наследник с радостным взором и чарующей улыбкой, замедляя шаг, низко кланялся тесно обступавшему народу.
Долго после отъезда Гостя не умолкал разговор среди радостно-возбужденной толпы и каждый на перерыв старался рассказать, как ему удалось увидать Государя Наследника. Кто был далеко, завидовал тем, кому удалось видеть Его Высочество вблизи; некоторые из более пожилых прямо говорили: «теперь и помирать то легче, — привел Господь увидать будущего Государя!...» Пока шли эти разговоры, Августейший Наследник уже подъезжал к станице Степной, бывшей крепости (на правом степ­ном берегу реки Уя); основание её относится к 1743 г., но еще ранее в окрестностях этой станицы и бывшей крепости Уйской (последняя лежит в 40 верстах от станицы Степной, вверх по реке Ую), жили в прежних девственных лесах Исетские казаки, имевшие свои притоны по реке Ую и в нынешнем Самарском бору (в 8 верстах от Степной). В памяти на родной еще сохранились фамилии атаманов этих казаков: Булгарина, Кожевникова и Губина.
Станица эта уже находится в пределах 2’г0 отдела Оренбургского казачьего вой­ска. Для встречи Его Высочества был построен почетный караул при ординарцах, состоявший из 42 казаков и урядников, имевших знаки отличия военного ордена и медали за участие в войнах и походах. На правом фланге почетного караула ожидали Государя Наследника атаман 2'го отдела полковник Лобов и атаман станицы, а на левом фланге стояли школьники-казачата и девочки-ученицы с полевыми цветами в руках. Квартира для Его Высочества была отведена в доме казака Кузьмы Николаевича Казакова. Возле неё встала депутация от станичного общества и хор песенников из 25 человек.
Государь Наследник прибыл в гм часу по полудни. Приняв рапорты и по­здоровавшись с караулом, учениками и песенниками, Его Высочество принял, у входа в квартиру, хлеб-соль от станичной депутации и затем вошел в квартиру, где был приготовлен завтрак. Здесь Его Высочество распрашивал хозяина о его заня­тиях, а потом долго смотрел из-за опущенных штор на народ, стоявший на улице против квартиры.
Во время завтрака под окном квартиры Его Высочества расположились хоры песенников: русский и инородческий. Песни пели по очереди. Русский хор пропел три песни: «Атаманушку», «Звенит звонок и тройка мчится» и «Винтовку».
По окончании завтрака, Его Высочество благодарил атамана З'го отдела генералъмаиора Избышева за радушный прием, оказанный Ему в пределах З’го отдела, причем собственноручно пожаловал ему Свой портрет в особом футляре. Хозяин квартиры получил на память от Государя Наследника серебряные часы, две казачки-девушки (Чернышева и Сержантова), подававшие кушанье, получили каждая по золотому.
Песенникам было выдано 25 руб., школьники-казачата и девочки награждены также 25 руб.
Когда коляска тронулась и народ толпами хлынул за экипажем, в одном из переулков, при повороте,на встречу Его Высочеству попались три женщины. «Который же Наследник?» — громко спросила одна из них, взглядываясь в сидевших в коляске. Августейший путешественник, услышав вопрос, немного приподнялся и, приложив руку к козырьку фуражки, с улыбкою посмотрел на говоривших.
По отъезде Государя Наследника, атаман 3-"° отдела вышел с дорогим подар­ком на крыльце квартиры, в которой останавливался Его Высочество, и, показывая портрет народу, говорил с восторгом: «посмотрите, что удостоился я получить, — посмотрите, быть может, вы еще не успели рассмотреть черты лица Его Высочества!»
От Степной до поселка Кидышевского считается 2з‘/2 версты. Дорога идет частью по песчаной, частью по черноземной почве с отлогими горами.
Дорогой Его Высочество время от времени заносил Свои заметки в памятную книжку.
По обыкновению Государя Наследника и здесь сопровождал конвой джигитовъказаков вплоть до следующей станиции (в данном случае до поселка Кидышевского, где была назначена перепряжка). Несмотря на краткость времени, Государь Наследник изволил принять депутацию от поселкового общества и через князя Оболенского при­казал благодарить казаков -конвойцев. Около 6 часов пополудни Его Высочество подъезжал уже к посаду Петропавловскому. С колокольни местной церкви раздался благовест. То была радостная весть, — что Тот, которого ожидали с таким не­терпением почти целый год, теперь, через каких-нибудь пять-десять минут, явится Сам среди поселка.
Вскоре торжественный благовест сменился трезвоном. Толпа заколыхалась . . . Эти минуты напряженного ожидания народных масс не поддаются описанию! Действи­тельно, надо было быть самому среди этой массы, надо слиться с народной душой, надо чувствовать биение этих простых сердец, чтобы понять общий восторг и отогнать прочь всякое сомнение в глубочайшей искренности этих чувств.
Его Высочество остановился около дома священника, где для Него была отведена квартира, принял рапорты, поздоровался с конвоем и учениками и ученицами, собран­ными из ближайших поселковых школ.
Около самого дома стояла депутация от Карагайского станичного юрта. Государь Наследник принял от неё хлеб-соль па деревянном резном блюде, причем уряд­ники Карагайской станицы Терентий Сусанин и Иван Петров имели счастие поднести Августейшему Атаману седло собственной работы, за что удостоились неоднократного « спасибо!»
От самого поселка до следующего Ахуновского Его Высочество сопровождал верхом шестилетний Александр Сапрольцев, получивший за это из рук Августейшего Атамана серебряный рубль.
Ахуновскому поселку положил в 1777 г. основание мещеряк Шадринского уезда Пермской губернии Абдулла Дашасв, носивший духовный сан ахуна, с товарищами в числе 42 человек, по чему и деревня в честь своего основателя получила название «Ахуновой». В 1812 г., из Казанской и Уфимской губерний переселились сюда татары, из которых желающие были записаны в 1840 г. в Оренбургские казаки, те-же, кото­рые не пожелали того, по прежнему остались Государственными крестьянами и живут до сего времени вместе с казаками.
В поселке Ахуновском Государь Наследник оставался недолго, и в доме казака мусульманина Мусы Муслюмова изволил выпить стакан чаю и скушать кусок хлеба, осчастливив при этом казака и его брата Шашмордина Муслюмова подарком золотых.
В станицу Карагайскую Его Высочество прибыл на закате солнца, в 8 часов вечера и, не останавливаясь, проследовал на поселок Урлядинский, отстоявший в 23 верстах.
Было 9 часов вечера. Среди ночной темноты вдруг раздался с колокольни старинной церкви Иоанна Предтечи радостный звон колоков. Все бросились к квартире Его Высочества, расположенной близь храма, почти на самом выезде из поселка . . . .
Пусть о самой встрече Высокого Гостя расскажет казак, хозяин дома1.
«Место, где поставлен дом, ранее назад тому несколько лет, наделало мне много хлопот и забот, ибо, по отделе моем от родителя, сначала определено было другое. Я находился в хороших отношениях с местным в то время бывшим священником Словоохотовым, который еще ранее предназначал и благословлял это место, сказав мне: „место это, я кик пастырь, блаюсловляю тебе, хлопочи о нем и с Боюм стройся". И вот, во время выбора квартиры, выбор пал на мой дом и дей­ствительно судьбами Божиими в самом этом доме ныне Бог привел встретить не­оцененного Гостя, о чем как я, так вся семья моя, сердцем радуемся. Когда начался в местной церкви трезвон, я вместе с женой — Вассой Михайловой — вышел на крыльцо с хлебом-солью ко встрече Его Высочества.
«Его Высочество, приняв рапорт от поселкового атамана, изволил принять от нас хлеб-соль и передать своему адъютанту, после этого Его Высочество, в сопро­вождении свиты и вместе с нами, изволил войти в комнату. По входе в комнату, я предложил Его Высочеству — не пожелают ли откушать чаю, от чего Его Высочество не отказались.
«Чай был приготовлен мною свой, но к нему поданы разные сласти из конди­терской. Князь Барятинский объяснил, что Его Высочество этого не кушает, а подали бы лучше чего-нибудь своего собственного приготовления, почему я постарался нарезать
* Взято из записанного самим урядником (Анзишговым) рассказа, присланного в штаб Оренбургского казачьего войска в числе прочих описаний казаков-очсвилисв о встрече Государя Наследника.
простого хлеба на тарелку и подать Его Высочеству. Его Высочество, выпив один стакан чаю, изволил отблагодарить. Во время чая я обратился к одному адъютанту с просьбой; можно ли будет представить Его Высочеству семейство, на что адъютант не отказал. И вот, когда Его Высочество направились к выходу, я позволил себе сказать: „Позвольте, Ваше Императорское Высочество, представить мое семейство, которое желает Вас видеть“. А так как тут же находилась и жена местного священника Анастасия Жезлова, так я и оную представил Его Высочеству, на что Его Высочество изволил пожелать всем доброго здоровья и сделал общий поклон; на это я ответил: „и Вам, Ваше Высочество, желаем счастливого и благополучного пути!"»
«В бытность Его Высочества; я имел намерение высказать желание проводить Его до города, но от радости всс это из ума вышло.»
За темнотою, многим из жителей поселка так и не удалось увидать Государя Наследника, почему они отправились в Верхнеуральск, сопровождая Его вплоть до города.
Город давно уже поджидал к себе Высокого Гостя и с утра разукрашался флагами.
Особенно живописно было убрано здание городской управы, где была назначена квартира для Его Высочества, и дома по Николаевской улице, где ожидался Его проезд. По улицам расставляли плошки, развешивали цветные фонарики, ставили щиты и вен­зеля для предстоящей иллюминации.
В 8 часов вечера, около городской управы, построился почетный караул, встали ученики Верхнеуральской и Остроленской казачьих школ и ученицы Верхнеуральской станичной школы.
Рядом построились депутации: от Верхнеуральского городского и мещанского об­щества, от Верхнеуральского станичного юрта, от крестьян и башкир Верхнеуральского уезда, депутации от ближайших заводов и города Стерлитамака. В то же время за городом, по дороге из Урлядинского поселка, построился № ио льготный конный каза­чий полк, № 5 льготная батарея и сотня казачат.
Ночные тени давно уже покрыли город и его окрестности . . . : Но вот, около и часов ночи, вся Николаевская улица вспыхнула разноцветными огнями, за ней запы­лали другие, и волны света залили весь город.
По дороге замелькали огоньки и заслышался конский топот . . . это приближался конвой Его Высочества с зажженными факелами и давно ожидаемый Великокняжеский поезд.
Толпы народа, пробравшиеся к войскам и построенные войсковые части (полк, баттарея и казачата) встретили желанного Гостя восторженным ура. За поздним време­нем, Его Высочество строевые части не осматривал, а проследовал прямо к городской управе; войска же отправились в лагерь, где были перед тем собраны за неделю и где шло их обучение перестроениям, джигитовке и съездке лошадей.
У входа в городскую управу Его Высочество вышел из экипажа, поздоровался с почетным караулом, с ординарцами (между прочим среди них был .мальчуганъказачонок от местной станичной школы), с учениками и ученицами, а затем взошел на крыльцо.
Здесь городской голова имел счастие поднести Его Высочеству хлеб-соль от лица городского общества.
Приема остальных депутаций в этот вечер не было. Вскоре начался ужин. Для народа, около здания управы было понастроено много возвышенных мест, так что
Путешествие на Восток. VI. 16
любопытные могли вдоволь наглядеться на весь порядок ужина, в присутствии Государя Наследника. За ужином Князь Барятинский, по случаю дня тезоименитства её Импера­торского Величества, предложил тост за здоровис Государыни Императрицы Марии Феодоровны. Тост был встречен единодушным «ура!» как присутствующих, так и народом, гудевшим па улице.
Равно в 8 часов утра, Государь Наследник принял по порядку все депутации.
Казаки поднесли хлеб-соль от станичного юрта, в лице урядника Федора Дюскина, мещане Верхнеуральска серебряное вызолоченное блюдо. Белорецкий завод прислал ящик с разными железными изделиями, которые Его Высочество внима­тельно осматривал. Наконец от г. Стерлитамака был прислан снимок с явленной Чудотворной Иконы Табынской Божией Матери, столь чтимой в Оренбургском крае. Депутатом была сказана речь, после чего Его Высочество набожно перекрестился, при­нимая икону. Поблагодарив депутации, Государь Наследник обошел почетный караул и выстроенных учеников и учениц, здороваясь с ними, после чего дети пропели гимн, — и затем направился в Николаевский собор.
Между тем, льготный полк, баттарся и сотня казачат строились уже за горо­дом, на выезде по Оренбургскому тракту. Туда-же потянулись толпы народа.
Балконы и крыши попутных домов были сплошь усеяны зрителями. Одна татарка, взобравшись на крышу, кричала в восторге: «видела, видела! Живой Царь — видела! . . . .» Остановившись за юо шагов до линии войсковых частей, Государь Наследник вышел из экипажа.
В это время Ему подвели казачью лошадь, гнедой масти, принадлежавшую казаку Фершенпенуазского поселка Березинской станицы Афанасию Никитину. Дошадь была оседлана подаренным Его Высочеству седлом, которое еще в Петропавловском поселке поднесли урядники Карагайской станицы Петров и Сусанин. Государь Наслед­ник изволил сесть на коня и, поздоровавшись посотенно с полком, батареей и каза­чатами, приказал провести части церемониальным маршем, сначала шагом, потом переменными алюрами. Парадом командовал войсковой старшина Бсктесв, полком — войсковой старшина Шантарин, батареей — есаул Суров и сотней казачат — хорунжий Кочуров. За прохождение церемониалом казаки удостоились неоднократного от Его Высочества: «Спасибо, молодцы!» Смотря на проходившие части, Его Высочество по сло­вам войскового старшины Бектеева, изволил спрашивать, когда казаки собраны, сколько им дано на продовольствие, когда их отпустят домой, и в заключение сказал: «Отлич­ный Ваш полк, превосходный — блаюдарю Вас!» По окончании церемониального марша, Его Высочество вручил командующему парадом юо руб. и приказал на эти деньги выдать по чарке водки казакам, а казачат угостить сластями.
В это же время князь Барятинский передал командующему парадом и командиру батареи по портрету Его Высочества. Государь Наследник пересел в коляску и она тронулась, сопровождаемая одной из сотен полка.
Народ побежал за коляской, махая шапками. Полк и батарея, воодушевленные высоким вниманием Государя Наследника, провожали Его Высочество целых семь верст, пока наконец Он не соизволил приостановить коляску и, еще раз отблагодарив за смотр, приказал полку и баттарее возвратиться домой.
С песнями и музыкой возратились полк и баттарея в г. Верхнеуральск. Кроме уже упомянутых подарков, ординарец-офицер получил драгоценные запонки, атаманъ
2-г° отдела и городской голова по портрету Его Высочества, а исправник перстень, осыпанный алмазами.
Дорога от г. Верхнеуральска (после переезда на 17-ой версте от города через реку Урал) идет все время по правой стороне реки. Песчано-каменистая почва, неболь­шие возвышенности, каменистые или глинистые овраги, — вот все, что встречалось на пути. Однообразный степной вид нарушается только на половине дороги, от поселка Березовского, где местность принимает постепенно гористый характер, в особенности же привлекают взор так называемые Губсрлинскис отроги Урала.
Попадающиеся вдоль следования станицы и поселки, заселены около 1743 г. гарнизо­нами из солдат и драгун еще во время Оренбургского вотчинного губернатора Ивана Ивановича Неплюева, а затем, при князе Грпгорье Семеновиче Волконском — Орен­бургском военном губернаторе — в 1805 г. переведены были сюда Исетские казаки. С 1838 г., так называемые «крепости» были переименованы в станицы Оренбургского казачьего войска, а редуты получили наименование поселков. Первым от г. Верхнеуральска лежит поселок (бывший редут) Спасский. Государь Наследник проехал его, не оста­навливаясь.
В Верхнекизильский поселок Его Высочество прибыл в начале гго часа попо­лудни. Квартира для Государя Наследника была назначена в доме казака Степана Казан­цева, близь которой построился конвой и встали ученики и ученицы поселковой школы.
Дальше, на 2-°й версте, Его Высочество встретили джигиты: 6-ть школьников и 4 казака приготовительного разряда, которые сопровождали поезд до станицы Магнитной, где была назначена перепряжка и завтрак. Магнитная станица, по числу жителей и торговле одна из зажиточных станиц в отделе.
В 6 верстах от неё, к востоку, находится гора с рудою из чистого магнит­ного железняка. Почти вся площадь горы эксплоатируется Белорецким заводом, но часть площади и рудных богатств составляет войсковую собственность. До 1835 г, в Магнитной было комендантское управление, но в этом году, по докладе Военного Министра графа Чернышева Государю Императору Николаю Павловичу о соображениях по упразднению некоторых комендантских должностей и перенесению части Оренбургской линии далее в киргизскую степь, комендантское управление в Магнитной было уничто­жено. Оренбургскую линию от Красногорской крепости до Орска, от Орска до Верхнеуральска и от Верхнеуральска через Степную станицу и Троицк до Звериноголовской включительно, разделили на 5 дистанций, с поручением как этих дистан­ций, так и кордонной стражи на них чиновникам (офицерам) Оренбургского каза­чьего войска.
Среди мрачного своеволия многих комендантов, грабивших открыто не только киргиз, но и казаков, и поровших немилосердно последних за всякую малость, Магнитная станица была счастлива, имея долгое время у себя комендантом Ивана Ивановича Мистрома и-го?
В станицу Магнитную Его Высочество прибыл около двух часов пополудни 23 июля. Хлеб-соль от станицы была поднесена Государю Наследнику отставным войсковым старшиною Доможировым.
1 В станиц красуется памятник, в виде монумента, где на одной стороне начертано: «За усердие к бывшему в крепости Магнитной комендантом с и8иого по и8;о ыЛ г. Его Превосходительству генерал-маиору Ивану Ивановичу Мистрому г»у мы, жители крепости Магнитной и ся дистанции, возводим нашу благодарность сооружением сего памятника, за благоразумное управление оною дистанциею.»
аб‘
Выехав оттуда, Его Высочество проследовал на поселок Янгельский.
Дорога идет по местности песчано-каменистой, с небольшими возвышенностями. На половине пути была перепряжка. Квартира для Его Высочества была приготовлена в доме казака Максима Чипышева; около неё были собраны ученики и ученицы местной школы, а у крыльца построился конвой из 40 человек казаков, а также казакиджигиты, среди которых было 8 мальчуганов. Хлеб-соль от Янгельского поселка имел счастие поднести Его Высочеству урядник Алексей Курбачевский.
Приняв рапорт от поселкового атамана урядника Соколова и поздоровавшись со всеми, Его Высочество при восторженных кликах «ура!» вошел в квартиру, где Ему был приготовлен чай. Здесь Его Высочество изволил пожаловать хозяину с хозяйкой и дочери их по золотому.
Проводив Государя Наследника, священник с диаконом, при хоре певчих, отслужили благодарственный молебен о благополучном проследовании Его Высочества.
Всю дорогу до следующего Сыртинского поселка, на расстоянии 23’/, версты, Наслед­ника Цесаревича сопровождали джигиты, причем трое казачат; Михаил Иванов, Григорий Илюхин и Василий Соловьев получили за лихую джигитовку от Августейшего Атамана по серебряному рублю, а кучер-казак Егор Шсмстов и помощник его — Сергей Лебедев по золотому.
С раннего утра 23 июля в поселке замечалось большое оживление, повсюду тол­пился народ, собравшийся из соседних поселков, башкирских деревень и с золотых приисков. Дома были украшены флагами, а по улице, по которой ожидался проезд Его Высочества, стояли (как и везде почти повсюду раньше в Сибири) столы, накрытые белыми скатерьтями, с хлебом-солью и образами. В ии часов утра приехал подъ­есаул Качуров, посланный вперед для распоряжения по расстановке караульных у мостов на дороге, а в первом часу стали появляться один за другим экипажи с багажем и кухней.
В начале третьего часа по полудни, изволил прибыть Государь Наследник со Своей свитой и после обмена обычных приветствий с конвоем, учениками и учени­цами — из которых последние имели в руках полевые цветы — принял хлебъсоль на фаянсовом блюде, поднесенную двумя урядниками, и выслушал благосклонно их слова:
«Вашему Императорскому Высочеству хлеб-соль от жителей поселка Сыртинского, станицы Кизильской 2-то поенного Отдела Оренбургского казачьего войска.»
Конвой справа по три следовал дальше за экипажем, а казаки и казачата, вызванные джигитами, сопровождали Его Высочество до следующей станицы Кизильской, куда поезд прибыл в 7 часов, при звоне колоколов. Для встречи Августейшего Атамана, при въезде в станицу была воздвигнута триумфальная арка, которую построил на собственный счет купец Александр Осипович Рытов. Депутация, состоявшая из четырех урядников и казаков, встретила Дорогого Гостя около триумфальной арки, при­чем один из депутатов — урядник Яков Ильич Миронов — поднес Его Высо­честву хлеб-соль от Кизильской станицы па деревянном блюде замечательной резьбы, изготовленном в Обручсвском поселке мещанином Ивановым. В то время, как Государь Наследник милостиво принимал хлеб-соль, певчие купца Рытова, стоявшие у триумфальной арки, пели: «Славься, славься наш Русский Царь!» Пройдя пешком через эту арку, Его Высочество поздоровался с народом и учащимися, собранными изъ
станицы и двух соседних поселков (в числе 90 мальчиков и 70 девочек), а затем в экипаже проследовал в станицу. За экипажем бежал народ, среди которого были казаки, крестьяне и инородцы соседних деревень. Приветливо раскланиваясь на обе стороны, Государь Наследник подъехал к церкви, остановился и принял рапорт. Местным протоиреем Соколовым был отслужен благодарственный молебен, после которого Его Высочество лично передал деньги на украшение храма и отбыл в квар­тиру, приготовленную в доме мещанина Козлова. Там встретил Его Высочество золотопромышленник-купен Горяев и поднес Его Высочеству хлеб-соль на серебря­ном блюде с позолотой.
Тот же купец Горяев собрал у квартиры певчих, которые пели гимн.
Проводив Августейшего Атамана, попечитель Кизильской станичной женской школы — урядник Щепитов объявил, что Его Высочество пожертвовал ученикам и ученицам юо руб.
Было 8'/« часов вечера, когда Наследник Цесаревич прибыл в поселок Грязну киевский.
По пути следования, все дома были иллюминованы, а над входом отведенной квартиры красовался вензель, с надписью «Более, Царя храни». Тут же близь квартиры расположился почетный караул из Георгиевских кавалеров Кизильской и Варшавской станицы, а у входных дверей были поставлены два парных часовых. На левом фланге караула были ординарцы: офицер и урядник, далее ординарцы из школьников Грязнушевской соединенной школы, станичный и поселковые атаманы.
По левой стороне улицы, против почетного караула, расположился конвой из казаков Наследницкой станицы, состоявший из 20 казаков, при уряднике. Левее кон­воя, находились школьники и ученицы Грязнушевской и Измайловской соединенных школ при своих попечителях и учителях, а далее казаки.
Когда Его Высочество подъехал к квартире, начальник почетного караула, сотник Водопьянов, скомандовал «смирно», а трубачи заиграли встречу. — Поздоро­вавшись с караулом и приняв рапорт от ординарца-офицера (сотника Быкова) и атаманов, Наследник Цесаревич подошел к депутации, от которой принял хлебъсоль, поднесенную урядником Михаилом Кадышевым, На крыльце квартиры хозяин дома — казак Николай Сафонов — имел счастие поднести Августейшему Атаману хлеб-соль с приветствием.
В доме был приготовлен обед, к которому были приглашены: Командующий войсками, наказный атаман, атаман 2>° военного отдела полковник Лобов, уездный исправник Верхнеуральского уезда Дейтрих и ординарец. За обедом прислуживали: дочь казака Сафонова, сго сноха и казачка Анна Иванова; все время под окнами квар­тиры раздавались казачьи песни, и Его Высочество изволил приказать выдать песенни­кам 25 руб. Обед окончился около 12 часов ночи.
На другой день сотник Быков получил на память золотые запонки, ординарецъурядник Калмыков и казак посыльный Астатов несколько серебряных рублей. Награ­дили, кроме того, хозяина квартиры с семьей, караульщиков и прислугу. Жителям поселка Грязнушсвского Его Высочеством было пожертвовано боо руб.
Великий Князь отбыл из поселка в 8 часов утра, напутствуемый искренними благопожеланиями и слезами благодарности.
В поселке Березовском была перепряжка на почтовой станции, около которой Его Высочество принял хлеб-соль от депутации, поднесенную урядником Федоромъ
Угрюмовым, а затем поздоровался с учениками местной соединенной школы. В доме хозяина квартиры — отставного урядника Никифора Желтоухова — Его Высочество пил чай, наградив при отъезде хозяина и хозяйку золотыми.
В поселок Уртазымский Его Высочество прибыл в 9 часов утра 24 июля, и был встречен полусотней казаков, назначенной для сопровождения до следующей стан­ции, 8 школьниками-джигитами, депутацией и школами. Приняв от депутации хлебъсоль на простом каменном блюде, Государь Наследник был встречен у входа в квартиру одним калекой с просьбою о помощи его бедному семейству, состоящему из жены и 5-™ малолетних детей (имя и фамилия этого калеки Иван Сметанин; несча­стный этот не имел пальцев на обеих руках, а правая нога его была без ступни). Наследник Цесаревич, глубоко тронутый его видом, принял от него просьбу и, по­давая ему 30 руб. добавил: «Я не забуду тебя и впоследствие.» После этого Его Высочество вошел в комнату, где был подан чай. Хозяин квартиры казак Федор Антонов получил, при отъезде Наследника Цесаревича, золотую монету в 5 руб. «за труды и в знак памяти». Были также награждены два казака: ямщик и форейтор.
Встреча Его Высочества была устроена не в самом Орловском поселке, а в од­ной версте от него, по направлению к станице Таналыкской. Здесь были поставлены — 3 кибитки, из которых одна, приобретенная на время жителями поселка Орловского у кириза Мунтая Мусянова, была изукрашена снаружи и внутри. Возле этой кибитки ожидали прибытия Государя Наследника: конвойный взвод, ученики и ученицы местной соединенной школы и поселковый атаман. За чаем в кибитке Наследник Цесаревич обратился с вопросом «Чья эта кибитка?» получив ответ, что она принадлежит киргизу Мусляеву, Его Высочество потребовал его к Себе и подарил ему золотой.
Для сопровождения Августейшего Атамана от поселка Орловского, на расстоянии 25*4 верст, был назначен взвод казаков и школьники-джигиты; не отставали от молодых и старики. Не стерпело ретивое казачье сердце! и во главе казачат принялся джигитовать 52-к летний казак Константин Кондаков, выделывая головоломнейшие шутки и подзадоривая молодежь. Особенно выделялись среди джигитов казак Орлов­ского поселка Алексей Батурин, поселка Уртазымского Алексей Кузнецов и ученик Орловской школы Константин Караблев; не раз Его Высочество обращал внимание на их лихую джигитовку и, когда на 15-ой версте, при спуске с горы, под казаком Кузнецовым стала бить лошадь и ударила его при джигитовке в щеку, Государь Наслед­ник, заботливо за всем следивший, подозвал казака к себе и спросил: «Ушибся?» Лихой джигит, не выдавая боли, ответил: «Никак нет, Ваше Высочество.»
С разрешения наказного атамана, один из урядников Орловского поселка — Андриан Васильев Югов вошел в состав постоянного конвоя и сопровождал Государя Наследника до самого Оренбурга, где за отличную джигитовку, в присутствии Его Высочества, получил войсковой приз — серебряные часы, а за участие в конвое Августейшего Атамана три золотых империала.
В станице Таналыкской для Цесаревича был приготовлен завтрак; около квар­тиры дожидалась депутация от трех станиц: Таналыкской, Кваркенской и Наследницкой. Приняв от каждой хлеб-соль на деревянных резных блюдах, Его Высочество во­шел в квартиру, отведенную в здании женской школы, где за приготовленным завтра­ком прислуживали Ему дочери станового пристава 2-™ стана Ерлыкова, Надежда и Любовь, и учительница Кваркенской станичной женской школы Алефтина Провкина, получившие в награду по золотому.
За завтраком, перед окнами квартиры, собрались казаки-песенники, которым и было выдано 25 руб. Бывшие при встрече Его Высочества школьники и ученицы полу­чили в подарок юо руб., а два ординарца-урядника, находившиеся при почетном карауле, состоявшем из 28 Георгиевских кавалеров Таналыкской и Наследницкой ста­ниц, получили по золотому. Милостиво простившись с жителями, среди которых было немало казаков из других поселков и станиц, стоящих в стороне от пути сле­дования, Его Высочество сел в экипаж, запряженный пятеркой лошадей, и в 2 часа по полудни отбыл далее.
В поселке Тереклинском Великий Князь не останавливался; лошадей перепрягали невдалеке от поселка, в поле, где для отдыха была приготовлена кибитка, около которой Государь Наследник изволил принять хлеб-соль от жителей поселка, под­несенную казаком Авивом Константиновым Лебедевым. Перепряжка продолжалась с четверть часа, после чего Его Высочество отбыл в следующий поселок — Калпацкий.
Для более безопасного проезда через мосты, перекинутые через горные речки и овраги, у каждого моста стояли по два казака, а на 12-ой версте была смена конвоя.
Ко дню прибытия давножданного Гостя весь поселок изукрасился флагами; дома по казачьему обычаю были выбелены и раскрашены, улицы и дворы подметены. Всюду виднелись радостные лица, слышался сдержанный говор толпы, нетерпеливо поджидав­шей обожаемого Цесаревича. У квартиры, отведенной на почтовой станции, дожидались старики-депутаты (с урядником Одинакиным во главе), атаман поселка, конвой и выстроенные в две шеренги ученики и ученицы местной школы.
Приготовленный, для приема Высокого Гостя, дом был украшен живыми цве­тами, убранством которого занимались девушки-казачки. У входа были разостланы кошмы, а на крыльце и внутри дома ковры.
В 4 часу пополудни, показался открытый экипаж Наследника Цесаревича . . . Раз­далась команда: «Смирно! шашки вон! Слушай, на краул!» Гость быстро вышел из экипажа и, направившись к поселковому атаману, принял от него рапорт о благо­получном состоянии поселка — а затем громко поздоровался с учениками: ((здорово, дети!» Пройдя по всему их фронту, Он еще раз с улыбкой поклонился им и затем подошел к депутации. «Ваше Императорское Высочество!» говорили старики дрожащими от слез голосами — «осчастливьте нас принятием хлеба-соли.»
Жена содержателя станции поднесла в подарок Наследнику Цесаревичу пуховой платок собственной работы, причем Его Высочество стал распрашивать её, как вяжется такой платок и откуда начинается вязанье.
Прибыв на станцию 45 минут, Его Высочество изволил одарить хозяина с хозяйкой и вышел на крыльцо. Здесь старики обратились к Его Высочеству с прось­бою о помощи, по случаю полного неурожая хлеба, на что удостоились ответа несколько раз: «хорошо — не оставлю».
Сев в коляску с князем Барятинским, Его Высочество милостиво простился с казаками, провожавшими Его с твердой надеждой, что они не останутся без Царской милости, что и действительно впоследствии осуществилось ассигнованием в 1891/92 гг. 3,700,000 руб. в пользу голодающих казаков Оренбургского войска на покупку хлеба и других продуктов для продовольствия и обсеменения полей, а затем и сложением, но Высочайшему повелению 14 ноября 1894 г., половины недоимок, числящихся за насе­лением по хлебным ссудам 1891 92 гг., выданным из Государственного казначейства.
Следующая остановка была в поселке Банном только для перепряжки.
В г. Орск Его Императорское Высочество Государь Наследник Цесаревич при­был в среду 24 июля в 9 часов вечера и проследовал в собор, где встречен был духовенством — в числе которого было два протоирся и семь священников — при пении 9-й песни канона в неделю ваий. По выходе из собора Великий Князь был привет­ствован городским головой, который поднес ему на серебряном блюде хлеб-соль.
Е. И. Высочество проследовал затем в дом купца В. И. Назарова; около дома были выстроены почетный караул от казаков и-го военного отдела, с ординарцами из казаков и казачат, ученики Орского городского 4 классного училища, ученицы женского приходского имени Императора Александра II училища, ученицы соседних казачьих школ и ученики Орской мужской школы в белых гимнастических рубашках; тут же у подъезда поместилась депутация от казаков Новоорской станицы, с хлебомъсолью на серебряном блюде, затем депутаты от заводских крестьян и башкир, также с хлебом-солью: крестьяне на серебряном, а башкиры на весьма изящном мраморном блюде, причем надпись, корона и украшения очень были красиво составлены из разноцветных камней. Блюдо это может считаться самым изящным из всех здесь поднесенных. Пройдя между рядами учеников и учениц и милостиво поздоро­вавшись с ними, Его Высочество был встречен около почетного караула атаманом и-го отдела полковником Меляниным и принял от него рапорт о благополучном со­стоянии вверенного ему отдела, по которому предстояло следовать дальше. Подойдя к депутациям, Его Высочество осчастливил их принятием хлеба-соли. В тоже время местный садовод Г. Д. Дмитриев, чрез сына своего, от своих трудов поднес Его Высочеству букет цветов и фрукты. Затем Его Высочество последовал в дом купца В. И. Назарова, где хозяин встретил Дорогого Гостя с хлебом-солью на серебряном блюде. Его Высочество изволил там выпить стакан чаю с вишневым вареньем домашнего приготовления, милостиво разговаривал с хозяйкой дома Ал. Ив. Назаровой, и вскоре, при неумолкавших восторженных кликах «ура!» отбыл на Тургайский конный завод, отстоящий от города в пяти верстах. Здесь для встречи Его Императорского Высочества устроены были триумфальные ворота, в азиатском вкусе, с высокой башней в виде кибитки, на которой водрузили золоченый столб с госу­дарственным гербом на верху. На главном щите ярко выделялась надпись, гласящая: «Въезжай Великий, Богом спасаемый Гост! Осчастливь и освети нас сиянием своею свиына, как могучее солнце.» На другой стороне ворот надпись была следующего содержания: «Да не забудет киргизский народ настоящее радостное событие во веки веков!»
За воротами, по обе стороны усыпанной мелким песком дороги, расстоянием около версты, правильными линиями-улицей расставлены были киргизские кибитки из белого войлока, убранные внутри коврами. От самых ворот дорога устлана была коврами для шествия пешком.
Каждая кибитка украшена была двумя флагами, а по обеим сторонам пути про­тянуты вплоть до здания завода проволоки с цветными стаканчиками; далее устроены были транспаранты с портретами Государя Императора, Государыни Императрицы и Его Императорского Высочества, над Коими парил Ангел-хранитель с мечем в руке.
Августейший Гость, прибыв к триумфальным воротам, вышел из экипажа и принял депутацию киргизов, подносивших хлеб-соль на массивном серебряном блюде с солонкою в виде торбы. Блюдо украшено было рисунками из киргизской жизни.
От ворот Его Императорское Высочество последовал пешком, осматривая кибитки, где помещались семейства киргизов.
25 июля, Его Императорское Высочество встал уже в шесть часов и вскоре вышел на терассу, выходящую в сад, встреченный дружным «ура!» русского населения (киргизы не выражают восторга кликами а напротив встречают правителей глубоким почтительным молчанием).
В саду перед терассой собраны были депутаты от пнородцев-тургайцев. Сюда же были вызваны депутаты от башкир и крестьян (от башкир волостной старшина 3-сй Уссрганской волости зауряд-чиновник Куватов и волостной старшина Тангауровской волости Актаев, от крестьян волостной старшина Преображенской волости), которым, как и киргизам, Его Императорское Высочество пожаловал или золотые медали или часы.
Купец В. Ив. Назаров имел счастие получить в подарок портрет Его Высо­чества с подписом, а садовод Г. Д. Дмитриев золотые часы. После раздачи наград Его Императорское Высочество осматривал гнедого, красивого и рослого коня — под туземным седлом — подведенного Ему одним киргизом.
Затем начался осмотр коннозаводских жеребцов, которым Его Высочество видимо остался доволен. После того открылись скачки (сперва верблюжьи, а затем конские). Лошади в 3/4 часа пробежали дистанцию в 30 верст. Трем верблюдам и трем лошадям выдали казенные призы, а от Его Высочества деньги. Раздав призы и награды, Цесаревич в одинадцатом часу дня отбыл с завода, шагом проследовав до триумфальных ворот и ласково прощаясь к киргизами. Тихо проследовал Он и по городу, дав возможность публике улицезреть Его.
В Тургайской области Наследником Цесаревичем были пожалованы следую­щие подарки:
и) Военному губернатору Тургайской области генерал-маиору Я. О. Барабашу — портрет Его Высочества в серебряной раме с собственноручной подписью.
2) Начальникам уездов той же области (Илецкого, Николаевского [ныне Кустанаевскаго], Иргизского и Тургайского), областному архитектору, младшему по­мощнику Илецкого уездного начальника Биркимбаеву — перстни.
3) Переводчику Тургайского областного правления золотые запонки.
4) Отставному генерал-маиору Баймухамедову портрет с собственноручной подписью.
5) Пожаловано 12 золотых медалей киргизам принимавшим участие в депу­тации от населения, Тургайской области.
Привожу текст приветственной речи, произнесенной накануне депутатом от киргиз Тургайской области, отставным генерал-маиором султаном Мухамеджаном Баймухамедовым, при поднесении хлеба-соли:
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО!
Еще никогда на нашу землю не ступала нога Царственной Особы. Ныне мы осчастливлены посещением Вашего Императорского Высочества, первородного сына нашего Великого и возлюблен­ного Государя. Тем более мы счастливы, что имеем возможность лично выразить несказанную радость, по поводу избавления Вас, чудным Промыслом Божиим, от опасности, угрожавшей Вам в далекой Японии. Верьте, Ваше Императорское Высочество, что настоящий день никогда не изгладится из памяти киргизов и что посещение Вами Тургайской степи послужит звеном, еще крепче связывающим нас с нашим старшим братом, русским народом, в духовном единении с которым мы желаем жить и умереть, одушевляемые общими нам чувствами беспредельной любви и неизменной верноподданнической преданности к нашему Монарху и Отцу — Александру III и к нашему общему отечеству.
В ознаменование таких наших чувств, не откажите, Ваше Императорское Высочество, наш дорогой и желанный Гость, милостиво принять нашу хлеб-соль.
Путешествие на Восток. VI. 37
Численность Тургайского кочевого населения простирается до 349,304 душ обо­его пола.
Киргизов, представлявшихся Его Императорскому Высочеству Наследнику Цесаревичу, в составе депутаций от всех четырех уездов области, набралось до 300 человек. Это были волостные управители, аульные старшины, судебные бии (народные судьи) и, наконец, именитейшие киргизы, так называемые аксакалы, не занимающие никаких об­щественных должностей.
К числу наиболее видных киргизов принадлежали 12 человек выборных от уездных депутаций, по трём от каждого уезда, для приветствования и поднесения Августейшему путешественнику хлеба-соли.
Для сего были избраны:
От депутации Ии.исцкаио упада:
Бывший правитель Средней орды отставной генерал-маиор Мухамеджан Баймухамедов.
Почетный киргиз Уйсылкаринской волости Бикмурза Сандыбеков.
Управитель Бурлинской волости Пысан Чунатов.
От депутации ИриизскЛю упада:
Урдакунганский волостной управитель Жуламан Ниязов.
Почетный киргиз Баксайсской волости Ищан Анарбеков.
Судебный бий Кинжегаринской волости Женалы Чинарбаев.
От депутации Туриайскаю упада:
Младший помощник уездного начальника Кургамбек Бсремжанов.
Тусунский волостной управитель Даурумбек Берсмжанов.
Жиланчпнский волостной управитель Рахмет Чичембаев.
От депутации Николаевскою упада:
Временно исправляющий должность младшего помощника уездного началь­ника, Дамбарский волостной управитель Бикмахомсд Карпыков.
Почетный киргиз Данбарской волости Идрис Жарасбаев.
Почетный киргиз Бистюбинской волости Исмаил Досов.
Эти и2 человек выбрали из своей среды одного, именно бывшего правителя Средней орды, отставного генерал-маиора Мухамеджана Баймухамсдова, на долю которого выпала честь непосредственного вручения Его Высочеству блюда с хлебом-солью и про­изнесения, от липа всех киргизов, приветственной речи, выше помещенной.
Ки> числу таковых же, т. с. более видных киргизов, принадлежали еще три лица, подводившие Его Высочеству лошадь с дорогим киргизской работы седлом. Это были
Илецкого уезда судебные бии:
Бистамакской волости Сарбас Талтаков.
Актюбинской волости зауряд-хорунжий Усен Арынгазыев.
Почетный киргиз Каратугайской волости Умбсталый Мусульманов.
Представлявшиеся Его Высочеству киргизы были одеты в парадную национальную одежду, а именно: бархатный, обшитый золотым или серебряным позументом халат, по киргизски пион; верхний головной убор, в виде высокой шляпы с приподнятыми и загнутыми краями, вышитый золотом или серебром, по киргизски колпак, и нижнюю, опушенную мехом, шапку с остроконечным верхом, вышитым золотом, или сереб­ром, по киргизски пиюбеинеии.
В поселке Хабарном, отстоящем от г. Орска в 2б'/2 верстах (причем путь к нему пролегал по небольшим отлогим горам, оврагам и речкам, через которые устроены мосты), происходила перепряжка. От этого поселка (бывший редут «Разбой­ный») фактически начинаются уже Губерлинские горы (южный склон Уральского хребта), пользуясь которыми киргизы в прежнее время переходили через реку Урал и проникали вглубь линии, где у них происходили постоянные стычки с казаками. Местность эта среди киргиз долгое время слыла под именем «разбойной», почему и самый редут получил тоже название. Со временем, название «разбойный» заменилось местным наиме­нованием «хабарный» — что соответствует слову «нажива». Основание Хабарному по­селку около 1742 г. положил, по свидетельству старожилов, выходец из Чебаркульской крепости — Исетский казак Архип Митрич Лябзин. Сначала он с казаками жил на реке Разбойке (верстах в 4—5 от Хабарного поселка), а потом видя, что глав­ное зло — брода через реку Урал, самовольно перешел на то самое место, где теперь расположен поселок, чтобы удобнее ловить на них киргиз. По преданию, Архип Митрич был богатырского телосложения и замечательный стрелок: киргизы и башкиры его страшно боялись, а батыри их считали даже для себя за честь «брататься с Архипомъ».
Когда вышло распоряжение о выселении Исетских казаков на Оренбургскую ли­нию, — что было в 1804 г., при Оренбургском военном губернаторе князе Григорье Семеновиче Волконском, — то Лябзин, как уже знакомый с новыми местами, еще более выдвинулся в глазах казаков и начальства. Он умерь в 1835 г. ста двадцати лет, предсказав с точностью день своей кончины.
От Хабарного поселка до Губерлинского 29 верст. Дорога пролегает по каме­нистой почве, невысокими живописными горами. Начиная от пункта Хабарного до и8-°>'« версты почти все время дорога идет по подъему, а далее па протяжении 7 верст ущельями. Па 21 версте, с левой стороны ущелья, около самой дороги, вытекает из гор ключ, где поставлен большой камень, на подобие часовни, в память посещения этого места в 1837 г. Цесаревичем Александром Николаевичем (памятник воздвиг­нут графом 1 Иуката, бывшим наказным атаманом Оренбургского казачьего войска с 1841 г. по 1847 г.).
Окружающая местность (предгорие дикого и сурового Уральского хребта) — чем западнее, тем красивее по очертаниям возвышенностей и чудным долинам с гор­ными речками. Особенно привлекает взор путника долина рек Губерли и Чебаклы, сливающихся у самого Губерлинского поселка. Прозрачный, как кристал, горный воздух позволяет видеть на далекое пространство древесную зелень долины Губерли с её игри­выми притоками; сверкая меж этой зелени, речка Губерля то разбивается на отдельные ручьи и течет между кустов и деревьев долины, заплескиваясь на бархатные лужайки, то сжатая холмами и прибрежными тсрассами, лентой извивается меж утесов и скал, снова дробясь на множество сверкающих на солнце ручейков. За этими прибрежными холмами тянутся отдельные невысокие цепи гор с кудрявыми ущельями, манящими в тенистую прохладу. В перелесках этих ущелий бегут узенькие потоки, по их же окраинам вьются горные дорожки.
Не менее живописна и плодородна небольшая долинка реки Чебаклы. По берегам этой речки в изобилии ростет смородина, черемуха, калина, шиповник, вяз, ольха, тополь, тальник и береза, закрывая своими ветвями и листвой прозрачные воды Чебаклы.
По самому берегу реки Чебаклы вьются небольшие тропинки, то обегая непролазную чащу, то подходя к берегу. По выдающимся из воды камням, легко перейти на другой 27*
берег, зачерпнуть пригоршню воды из самой бойкой журчащей струи и выкупаться в соседнем затончике, где есть песчаная отмель и мелкий камышь.
Если тесно и душно в лесу, можно взойти на одну из гор, но с условием: взбираясь, смотреть под ноги — иначе обманчивый камень и куст заставит путника понапрасну потерять время и лишний раз вскарабкаться на высоту, где виднеются кусты спелой и сочной вишни.
В былое время эти ущелья были покрыты дремучими дественными лесами . . . . Восхитительно утро в Губерлинских горах, когда еще полуденная мглистая дымка не успела застлать окрестность, когда еще ясны все изгибы отдельных высот, отдельные скалы и камни! Тут легко ошибиться в расстояниях и принять иной выдающийся рель­еф за часть общейпанорамы: все предметы кажутся гораздо ближе чем в действи­тельности . . .
Прихотливыми волнами разметались окрестные горы; издали они представляются в каком-то фантастическом виде — то причудливыми замками из скал с наклонен­ными башнями, то разбросанными в поэтическом беспорядке колоннадами и украшениями фасада каких-то зданий. Между тем, в действительности, все это — лишь камень, мох, кусты да приземистые березки, растущие в расселинах и трещинах скал. За то сколько тут красок и теней, сколько перелива цветов!
В горном воздухе чувствуется прохлада и аромат, слышится несмолкаемое пение птиц и звонкое стрекотание кузнечиков . . .
Как благотворно, смягчающе и вдохновленно влияет на путника окружающая природа, свидетельствует виднеющийся на горе столб с надписями, осененный кре­стом. На эту гору, объезжая свою епархию в прошлом году, восходил епископ Оренбургский и Уральский Макарий; тут владыко молился и в отрадном молитвен­ном вдохновении призывал благодать Творца на окрестные горы, осекая и благосло­вляя их.
Не одними красотами природы привлекают Губсрлипские горы: целебный горный воздух, прекрасная вода и возможность пользоваться кумысом (киргизские кочевки — всего в трех верстах) заставляют уже и теперь многих приезжать сюда из Орен­бурга и Орска летом на дачу.
В 1890 г., по желанию минералогического общества, приезжал для исследования этих гор экстраординарный профессор С. Петербургского Университета — г. Левенсон.
При проезде Цесаревича был тихий, ясный июльский день. Со всех сторон из расположенных в горах хуторов в Губерлинский поселок шел и ехал старый и малый, чтобы встретить Желанного Гостя. Сюда же стекались и киргизы из орды. Праздничные костюмы, общее оживление и разукрашенные флагами дома придавали кар­тине торжественный вид. Сплошная масса народа буквально запрудила улицу, многие взбирались на крыши строений, чтобы лучше видеть проезд.
Поздоровавшись с почетным караулом из Георгиевских кавалеров (их в славном Оренбургском войске — до 340), Его Высочество проследовал в отведенную квартиру, где был встречен стари ком-депутатом и принял от него хлеб и соль и полотенце с вышитыми на нем словами: «Не дорог подарок — дорога любовь».
Цесаревичу было доложено о желании четырех девушек-казачск поднести пухо­вые платки собственного рукоделия, за что их после завтрака одарили по 20 руб. золо­том. Конвой из казаков и школьников окружил экипаж Его Высочества и сопро­вождал Его до Сухой речки, В7> ю верстах от поселка.
Проехав поселок Подгорный, где была перепряжка, Цесаревич прибыл в ста­ницу Ильинскую, которая отстоит на 19 верст дальше.
С утра она украсилась флагами; улицы были усыпаны песком; квартира, отве­денная для Его Высочества, декорирована зеленью, а вход туда устлан коврами. Час приезда в станицу достоверно никому не был известен и потому ожидание было тем напряженнее. В 4 часа 45 минут по полудни, среди глубокой тишины раздался удар церковного колокола. Все обнажили головы, крестясь от радости, что наконец Бог привел дождаться прибытия Августейшего Атамана. Звон участился. Конвой взял на караул. Показался конвойный офицер, ехавший впереди, а вслед за ним, в откры­том экипаже, Его Высочество.
Следующий поселок — Никольский (бывший редут) состоит преимущественно из казаков-татар. Квартира лля Его Высочества была приготовлена в доме урядника Евоимия Ротмистрова — содержателя почтовой станции — и украшена национальными флагами.
Такими же флагами была украшена мужская школа и смежное с ней здание посел­кового правления. На школьном здании, кроме флагов, красовался вензель с Импера­торской короной над литерами «А. М. И.» Над короной, полукругом, по розовому фону шла крупная надпись: «Боже! Храни Царя, Царицу, и Наследника». Ниже, по белому фону, печатными буквами изображен был полный текст гимна «Боже, Царя Храни!» Корону и литеры окаймляли цветы и зелень, рисованная красками (все это было сделано учителем местной школы В. Буреянцевым).
Его Высочество прибыл сюда в 7 часов вечера, встреченный жителями разных сословий из окрестных деревень и хуторов, расположенных невдалеке от тракта. При­нимая рапорт от поселкового атамана (урядника Салихова) Цесаревич изволил его спро­сить: «который год служишь на этой должности?» на что урядник Салихов ответил: «четвертый комплект, Ваше Императорское Высочество!» Ответ урядника показался не совсем ясным Его Высочеству и Он обратился за разъяснением к наказному атаману, который объяснил, что под комплектом урядник разумеет трехгодичную службу поселковым атаманом и, следовательно, служит на должности двенадцатый год.
После чая, который подносила девица Пелагея Шаманина, приехавшая с ближного хутора, Его Высочество изволил отбыть в Донской поселок, куда прибыл в ио часов вечера. Здесь для Его Высочества не отводилось квартиры, а была приготовлена кибитка, где Августейший путешественник отдыхал, ожидая перепряжки. Назначенный от поселка конвой из 12 рядов казаков при уряднике и частию из учеников местной школы при учителе ожидал Цесаревича в конном строю, с зажженными факелами. У кибитки ярко горели два фонаря . . .
Не выходя из экипажа, Августейший Атаман поздоровался с конвоем: «здорово конвоиры!» а за тем вышел из экипажа и проследовал по фронту учеников, здо­роваясь с детьми. За бодрый вид и дружное громкое приветствие, казачата удостоились услышать от Августейшего Атамана: «молодцы!»
В поселке Верхнеозерном был приготовлен для Его Высочества ночлег (в доме купчихи Крестовой); квартира была небольшая, но со вкусом убранная: на окнах и дверях висели гардины из пуховых платков; на окнах стояли цветы. Па стене около постели Его Высочества, а также и на полу были ковры из лебяжьего пуха, за поднесение которых Его Высочеству госпожа Крестова имела счастие получить бриллиан­товый браслет. Вход в квартиру был убран цветами, полосками лебяжьего пуха и разноцветными фонарями.
До арки, расположенной невдалеке от квартиры и воздвигнутой казаками в честь Высокого Гостя, шла дорожка, обсаженная по обеим сторонам деревьями, устланная коврами и лебяжьим пухом. Возле арки расположилась депутация от Верхнеозерного поселка, с хлебом-солью на фарфоровым блюде и полотенцем, с вышитыми на нем словами: «Августейшему Атаману Верхнеозерный поселок.» Возле депутации стояли поселковый атаман, почетный караул под начальством подъесаула Пискунова, почет­ный ординарец — сотник Чесноков, а далее ученики и ученицы мужской и женской местной школы. В массе публики, теснившейся против почетного караула, находились местные власти и несколько священников. Во время ужина, под окнами квартиры, все время раздавались казачьи песни (военные и бытовые): пели по очереди три хора песен­ников: из стариков, казаков служивого разряда и учеников местной школы. По временам Его Высочество подходил к открытому окну и с самой приветливой улыб­кой слушал казачьи песни.
Кроме песен Его Высочество с особенным интересом прослушал игру башкир на тростниковых дудках и рассматривал этот незатейливый инструмент.
На другой день, 26 июля, ученики и ученицы снова были собраны у квартиры Его Высочества. Выйдя из дома, Наследник Цесаревич поздоровался с ними, а затем пешком проследовал в церковь Вознесения Господня, где местным благочинным — отцем Иоанном Малеиным — было совершенно краткое молебствие; по окончании молебна Наследник Цесаревич пожертвовал на церковь 200 руб., а благочинному подарил золотые часы и затем, приветливо простившись со всеми, перекрестился и отбыл из Верхнеозерного при восторженных кликах народа.
Во время пребывания Его Высочества в этом поселке были награждены: сотник Чесноков и мировой судья Бырдин золотыми запонками; попечителю школ казаку Естифееву выданы были деньги для раздачи песенникам и на школы.
В станице Гирьяльской для Его Высочества была отведена квартира в доме казака Якова Тимофесва. Масса народа теснилась у крыльца. Среди поджидавших Августей­шего Гостя было много приезжих киргиз. Утро было очень бурное, — дул порывистый ветер. В 9 часов показался конвойный значек. Выйдя из экипажа, Его Высочество поздоровался со всеми и, приняв хлеб-соль от станичного общества, поднесенную отставным Георгиевским кавалером Иваном Сироткиным, вошел в квартиру, где пробыл около часа.
На полпути Цесаревич проехал, не останавливаясь, поселок Черкасский. За не­сколько дней до приезда Августейшего Атамана, в следующем поселке — Красногорском случился пожар, от которого сгорело 70 домов. Въезжая в этот поселок, Его Высочество приказал ямщикам ехать тише и внимательно осматривал пожарище, которое еще во многих местах дымилось. Подъезжая к церкви Воскресения Господня, Наслед­ник Цесаревич был встречен восторженными кликами собравшихся казаков, в числе которых были и казаки станицы Воздвиженской и Никитенской, расположенных вдали от тракта, по реке Сакмаре. Милостиво принимая хлеб-соль от Красногорского об­щества, Его Высочество спросил урядника Федора Мишукова: «Когда случился пожар? много ли сгорело домов? Успели ли жители спасти свое имущества?» и обо всем этом получил обстоятельный ответ.
Поздоровавшись затем с учениками местной поселковой школы, Наследник Цесаревич принял хлеб-соль и от Черкасского поселка, а затем вошел в дом священника Евфимия Евладова, где на крыльце дома Высокого Гостя встретила жена отца
Евладова — Аграфена Алексеевна с хлебом-солью. Напившись чаю, Его Высочество приказал позвать к себе станичного и поселкового атамана и вручил им 700 руб., для раздачи погорельцам. В это время в комнату вошел отец Евладов, бывший с при­чтом в церкви. Его Высочество поздоровался со стариком-священником и, подавая ему юо руб., сказал: «Жертвую на вашу церковь.»
На эту сумму отец Евоимий приобрел Евангелие; для погорельцев же денежная помощь была как нельзя кстати, так как деньги были выданы как раз, когда они начали уже постройку: прикупили во время лесу, построили к зиме новые избы и были обеспечены по крайней мере теплым углом —, пока не пришел худший враг — голод.
На половине дороги, в поселке Островном, была остановка по доставке лошадей, после чего Его Высочество проследовал прямо в поселок Вязовский Каменноозерной станицы. Кто то распространил слух, что приезд Наследника Цесаревича состоится еще ночью 25 июля и в поселке никто не смыкал глаз, ожидая с часу на час Авгу­стейшего Гостя. Рано утром все уже были на ногах. Около квартиры, приготовленной для Наследника 1 Иесаревича в доме подъесаула Никитина, построились ученики и ученицы местной школы, а у крыльца стояла депутация, во главе двух почетных выбранных стариков с хлебом-солью.
Около часу показался экипаж Его Высочества; словно электрический ток пробе­жал по толпе: «едет! едет!»
Госпожа Никитина имела счастие поднести Наследнику Цесаревичу подушку, собствен­ной работы, вышитую шерстями, за что получила от Его Высочества в подарок кольче.
Для встречи Августейшего Атамана в станице Каменноозерной был наряжен почетный караул из 50 казаков (большею частию Георгиевских кавалеров) — при ординарце — у школы, где была назначена для Его Высочества квартира.
Прибыв в станицу, Его Высочество, после обычных приветствий, принял хлебъсоль от станичного общества, поднесенную на фарфоровым блюде с серебряною позолоченной солонкой. При входе в школу, Наследник Цесаревич милостиво при­нял от девушки-казачки той же станицы Бочкаревой пуховый платок — работу её матери и, наградил последнюю за труды 15 руб., девица же Бочкарева получила на память золотой. В школе был приготовлен завтрак, после которого Его Высочество отправился в поселок Нежинский.
Радостно ожидали там казаки прибытия Августейшего Атамана. Квартира Ему была назначена в доме отставного полковника Степанова. Около 5 часов прибыл Наследник Цесаревич в поселок при кликах «ура!» и пении гимна учащимися. В поселке Его Высочество переоделся в мундир, так как тут была последняя оста­новка перед въездом Его в Оренбург, который отстоит от поселка на 17 верст.
Для сопровождения Его Высочества, в ряды конвоя были вызваны ученики, кото­рые в числе 12 человек, под командою учителя урядника ИЦибрина, решили сопро­вождать Августейшего Атамана. По обеим сторонам дороги были расставлены казаки, которые при приближении Его Высочества встречали Его несмолкаемым: ура!
В предместье воздвигли триумфальные ворота. Другая арка была построена горо­жанами в начале Псплюевской улицы. Большая или Николаевская улица стала просто неузнаваема: полотно её было пререстроено, тротуары переделаны, а фасады домов отре­монтированы и украшены множеством флагов.
Долго не ремонтированный Георгиевский войсковой собор в форштате (заложен­ный Неплюевым в 1746 г. и освященный 23 апреля 1756 г.) обновился внутри и снаружи.
«Золотой» или летний Преображенский собор на берегу Урала (построенный тоже Неплюевым и освященный по благословению Преосвященного Луки, — епископа Казанского и Свияжского, — и2 ноября 1750 г.) отделали в свою очередь. Закончена была также и часовня в форштате при Повой Никольской церкви, в благовейное воспоминание о вни­мании Царственного Гостя к прихожанам церкви — казакам, выразившемся в пожертво­вании напрестольного Евангелия, в дорогой серебряной оправе с надписью: «В Церковь Святителя и Чудотворца Николая, Оренбуриской станицы, от Атамана казачьих войск Наследника Цесаревича Николая Александровича 6 декабря и88у г.» Там же они соорудили, на свои средства, икону в память чудесного избавления от угрожавшей Его Высочеству опасности в Японии.
Кроме того, на площади между городом и форштатом, была достроена другая каменная часовня, сооруженная казаками в память чуда И7'го октября 1888 г.
Сначала ждали Дорогого Гостя в и и 12 часов дня; затем в 2’/2 и 3, а на самом деле Он прибыл в 5 часов вечера.
Парод еще в утра стал стекаться массами на встречу Его Высочества за фор­штатом и, когда полил дождь (в 12 часов), то все ему обрадовались и громко говорили: «И Гость желанный, и дождь желанный.» В виду засухи, этот благодатный дождь и сияющая на свинцовых тучах радуга казались особенно знаменательными.
Арка, воздвигнутая у въезда в форштат, была изящно убрана зеленью, цветной материей, арматурами из казачьего снаряжения и флагами. Па боковых её плафонах были изображены приветственные надписи:
I. Да шествует на радость и счастье вериоподанных Его Императорское Высочество, обожаемый Благоверный Государь Наследник Цесаревич, Августейший Атаман казачьих войск, из далекого трудного пути, предпринятого для блага России.
II. Да благословит Всевышний благия начинания и дальнейшие пути Его Высочества и сохранит драгоценную жизнь Государя Наследника па многие, многие лета на радость любвеобильному Царю и па блого народов.
III. Да запечатлеется в сердцах наших и пребудегь незабвенным радостный и достопамятный день милостивого посещения Его Императорским Высочеством 26 июля 1891 г. станицы Орен­бургской. От верноподданных торговых казаков Оренбургской станицы.
Около арки ожидала прибытия Его Высочества депутация казаков от Оренбургской станицы с хлебом-солью на драгоценном блюде.
Ближе арки, к стороне форштата, к 2 часам дня, собрались служащие и отстав­ные войсковые генералы, штабъи обер-офицеры и классные чиновники, а также собран­ные для встречи Наследника Цесаревича строевые казачьи части и выстроились в одну линию, вдоль дороги, в следующем порядке: на правом фланге у самой арки, почетный караул из Георгиевских кавалеров, в числе 105 человек, с войсковыми знаменами и при хоре войсковой музыки; на правом фланге караула начальствующие лица, левее почетного караула, по порядку, заняли места: нсучаствующис в строю офицеры, классные чиновники, станичные и поселковые атаманы, полусотня юнкеров, № 7 льготный полк, две сотни казачат-школьников и № 4 льготная батарея.
Приняв депутацию, Его Высочество проследовал пешком вдоль фронта почетного караула, офицеров, чиновников станичных и поселковых атаманов, а затем опять сел в экипаж и линию войск объехал в экипаже. После того Его Высочество, сопровождаемый многочисленным конвоем из офицеров, казаков и школьников, направился к Николаевской казачьей церкви в форштате, где был встречен местным духовенством, депутациями от различных станиц, учениками и ученицами казачьихъ
школ; после краткого молебна в церкви, Его Высочество проследовал пешком, в сопровождении причта, в часовню, выстроенную близь Никольской церкви на средства казаков Оренбургской станицы.
По обе стороны устланного пути в часовню стояли, двумя красивыми рядами, школьники-казачата, не участвующие в строю, и ученицы станичной школы. Осмотрев часовню, Наследник Цесаревич, окруженный густыми толпами народа, запрудившего даже соседния улицы, проследовал далее к городской триумфальной арке. При въезде в город, в начале Неплюевской улицы, у городской арки Его Высочество встречен был бесчисленной толпой народа, кричавшего несмолкаемое «ура». Па фронтоне город­ской арки недаром было написано «добро пожаловать». Здесь Наследник Цесаревич вышел из экипажа и проследовал под арку, по пути устланному травой и дорогими азиатскими коврами. Путь этот посыпали цветами девицы из семейств почетных граж­дан. Каждая из них держала корзину, врученную городским головою, — с живыми цветами, выписанными им из Москвы. У городской триумфальной арки Его Импера­торское Высочество встречен был исправляющим должность губернатора — гвардии полковником А. А. Ломачевским и представителями от города, а когда Его Высочество проследовал под арку, то городской голова купец Ст. Ив. Назаров имел счастие поднести Августейшему Гостю хлеб-соль. Отсюда Его Высочество, сопровождаемый конвоем из казаков, проследовал в Преображенский (летний) кафедральный собор в городском экипаже и на Большой улице был восторженно приветствуем учащи­мися учебных заведений Министерства Народного Просвещения, стоявшими у панелей шпа­лерами. Учащиеся пели гимн, под аккомпанимент гимназического оркестра.
Площади и улицы были переполнены народом.
В соборе Государь Наследник был встречен епископом Оренбургским и Уральским и всем городским духовенством. Преосвященный Макарий приветствовал Его Высочество краткою речью:
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО, БЛАГОВЕРНЫЙ ГОСУДАРЬ, НАСЛЕДНИК ЦЕСАРЕВИЧ!
Благословен Господь Бог, вложивый в сердце Благочестивейшего Государя нашего, Твоего Августейшего Родителя, мысль о Твоем великом путешествии. Благословен Бог, даровавший Тебе, Благоверный Государь, силу и крепость к совершению оного! Велико это путешествие Твое и по времени, которое на него употребляется, и по пространству земель и стран, Тобою посе­щаемых; но особенно велико и важно оно по внутреннему духовному значению, по той мудрости, которая слагается в душе Твоей при наблюдении необъятного мира Божьего и разнообразного быта многих племен и пародов. Веруем и надеемся, что эта оригинальная мудрость, приобретаемая Твоим собственным опытом и наблюдением, принесется Тобою, в свое время, на алтарь Святой Православной Церкви и дорогого отечества нашего.
Мы, жители сего Богоспасаемого града, встречаем Тебя, Благоверный Государь, как и все верные Россияне, с искренними чувствами живейшей радости, благоговейной любви и всецелой преданности.
Город наш Оренбург — не из древних русских городов: ему насчитывается только второе столетие огь основания его. Но и в этот небольшой период существования своего он успел доказать свою верность Престолу и Отечеству. Здесь некогда вращался, с своими со­умышленниками, к и самозванец Пугачев и нс нашел здесь себе сочувствия. Здесь,
как бы под крылачи своего града, в ближних и дальних окрестностях его, обитает доб­лестное Оренбургское казачество, всегда твердо стоявшее за святую Веру, Царя и Отечество. Вниди же, Благоверный Государь, в наш соборный храм и помолись вместе с нами Всевышнему, да благословит он, Отец Небесный, остальный возвратный путь 'Гвой совершенным благополу­чием и да приведет Тебя в вожделенном здравии и веселии в объятия Твоих Августейших Родителей, к общей радости нашей и всей России.
Путешествие на Восток. VI. 28
Из собора Его Высочество проследовал в приготовленную для него в КараванъСарае, в помещении наказного атамана, квартиру, где Ему представлялись начальствующие лица г. Оренбурга.
Оренбургский «Караван-Сарай» — каменное, двухъэтажное здание с 12-ю по углам башнями, — представляет четвероугольник. Из средины сго, по линии, обра­щенной к югу, возвышается колонна минарета, по бокам ся находится двое чугунных решетчатых ворот, ведущих во двор сооружения, где — мечеть.
Караван-Сарай выстроен в бытность в Оренбурге Военным Губернатором Генерал-Адъютанта Василия Алексеевича Перовского, в 1844 г., по составленному архи­тектором Брюлловым плану, Высочайше утвержденному 19 января 1837 г.
Караван-Сарай, по предположению Генерал-Адъютанта Перовского, был назна­чен для помещения в нем Управления башкиро-мещеряцкого войска, арсенала, училища для детей башкир и обрацовых мастерских по тем ремеслам, которые необходимы в быту этого полукочевого народа, как то: кузнечные, столярные, шорные, малярные, сапожные, портняжные и проч.; кроме того здесь полагалась и квартира всем башки­рам и мещерякам, приезжающим в Оренбург, как по своим делам, так и для исполнения воинских повинностей; здесь должны были они находить суд и расправу; во дворе Караван-Сарая выстроена была и мечеть для их богослужения.
С боков главного корпуса — по линиям, обращенным к востоку и западу, — во всю длину их устроены черные двери: с навесами, конюшнями, амбарами и погребами.
Караван-Сарай окружен громадным садом, обнесенною кругом каменною оградою.
Источниками на построение Караван-Сарая были общественные богатые (в то время) башкирские доходы: в особенности, за продаваемый общественный лес и лесные изделия.
По смете Брюллова исчислено было, собственно на материалы — 558,505 руб. и на рабочих 166,41з РУ6-» И1ТОГО 724»21 РУ6ассигнациями (на серебро же 207,119 руб. 43 коп.); со включением же 80,000 руб. на непредвиденные расходы — всего 804,913 руб. ассигна­циями (на серебро 229,975 руб. 14 коп.); но так как лес, кирпич, гребснской и маяч­ный камни, известь, уголь и другие материалы предназначено было отпускать из хозяй­ственного заготовления по ценам, стоющим казне, то примерная смета уменьшилась до 320,000 руб. ассигнациями (на серебро 91,428 руб. 57 коп.). Перевозка этих материалов и прочия черные работы должны были производиться чрез особо назначаемые для этого команды от башкир и мещеряков, с платою в сутки: одному конному — 25 коп. и пешему — 15 коп., что и послужило к уменьшению расходов.
Как много эти рабочия команды способствовали уменьшению расходов, можно видеть хотя бы из следующих данных:
В 1838 г.: из них было в работе:


Въ
июле месяце
КОННЫХЪ
430,
пешихъ
189
человекъ


»
августе »
»
298
))
»74
»


»
сентябре »
»
260
»
262
»
Въ
и839 г-:

мае »
»
416
»
150
»


»
июне »
»
668

270
»
Въ
1840 г.:
: »
июле »
»
730
»
288
»


»
августе »
»
859
»
281
»



сентябре »
»
834
»
404
»


»
октябре »
»
366
»
34 =

Всего же, в продолжении трех лет, как конных, так и пеших перебывало на работе 7181 человек, которым и выдано 5191 руб. 50 коп. (1483 руб. 28 коп.). Если бы вместо их работники были по найму, люди вольные, — то, полагая каждому конному, по крайней мере, по и руб. 50 коп., а пешему по и руб. в день, пришлось бы уплатить 31,935 ассигнациями (на серебро 9124 руб. 28 коп.). Путем же экономии оста­лось тогда лишнего, к возведению самого здания, 26,743 руб. 50 коп. (насеребро 7641 руб.).
Первые подготовительные работы начались еще в 1837 г., а в 1841 г., только некоторые части верхнего этажа, под главным руководством инженер-подполковника Тасраева, были окончательно отстроены и заняты канцеляриею командующего башкирскомещеряцким войском; все же вообще работы приведены к окончанию лишь в 1844 г.
Корпус здания главным фасадом обращен на север; по этой линии протяжение его — 40 сажен и'Дарш.; ширина 4 сажени 2 арш., длина правого и левого крыла, каж­дого по 23 саж. 8 верш., ширина у’/в сажен; длина заворотов, к минарету мечети, каждая по 12 саж. и арш. 14 верш.; ширина 5 саж. 5 верш.; сплошное же протяжение всего корпуса составляет 112 сажен и и четв. ; высота всех этих частей главного кор­пуса, от цоколя под крышу 4 сажени; всех окон в корпусе 218 и фальшивых окон и 7.
Мечеть, выстроенная па средине двора, — восьмиугольное здание, с конусообразным куполом, покрытым белым железом: в средине его утвержден шпиль, увенчанный луной. Длина и ширина мечети в поперечнике — 6 саж., предельная часть для сеней 5 арш., высота от фундамента до верхнего шпиля 9 саж.; на 8 стенах (непосредственно под крышею) находится 8 больших готических стрельчатых окон, на переплетенных (прихотливо и разнообразно) рамах, с разноцветными стеклами. Внутренния стены ме­чети отштукатураны под мрамор и представляют 7 больших и и поменьше мраморных таблиц; на каждой из них изображено лепными вызолоченными арабскими буквами семь текстов из Корана, избранных Оренбургским муфтием и предварительно рассмотренных Министерством Внутренних Дел. Характерный образец искренней веро­терпимости !
Над самым входом в мечеть, на малой таблице, написано:
«Во имя Бога Милостивого.»
А на больших таблицах, имеющихся на стенах, начертано:
На и-й.
«Что было открыто тебе из книги Аль-Корана, будь постоянен в молитвах, зане молитва предохраняет человека от гнусных пороков и от постыдных деяний, и воспоминание Бога есть высочайший долг. Бог весть творимое всеми.»
На 2-й.
«О правоверные! Когда позовут вас на молитву в день собрания, спешите к воспоминанию Божию и оставьте куплю: сие есть лучше для вас.»
На }-й.
«Когда слуги мои вопросят тебя обо Мне, воистину Аз семь близь; Аз услышу молитву молящагося ко Мне; да не внемлют Мне и веруют в Меня, чтоб могли быть наставлены на путь правый.»
На j-ii.
«О Господи! Не допусти сердцам нашим удалиться от истины; по данном нам наставлении, пошли нам милость Твою от Тебя; зане сси Податель милости. Господи! даждь нам блого в сей и будущей жизни, и избави нас от огня геен­ского. »
Ни $-ии.
«Воистину приносим от благочестивого сердца.»
«Тот токмо посещает Храмы Божии, кто верует в Бога, и последний день постоянен в молитве, раздает милостыню и боится единого Бога; сии, может быть, сотворятся едиными от тех, кои руководствуемы прямо.»
На 6-й.
«Воистину Бог повелевает быть правосудным, творить дела благия, и давать родственникам нужное; он увещевает беззаконие, неправду и угнетение; он уве­щевает вас не сопротивляться всем тем, да памятуете.»
На ~-ии.
«Исполняйте обет, данный вами Богу, и не нарушайте клятв ваших; зане сотворили Бога свидетелем себе; во истину Бог знает соделывасмое вами.»
Весь свод мечети усеян лепными украшениями; в средине его — сияющее солнце, окруженное множеством полумесяцев, звезд и росеток; ниже их сверх капителей и по углам — арабески. Из средины сияния опускается великолепная люстра, купленная в Петербурге за 1549 руб. ссреб. и убранная бесчисленным множеством небольших шестигранных хрустальных призм; такими же хрустальными частицами украшены богатые канделябры, утвержденные по углам стены. Солнечные лучи, проходя сквозь разноцвет­ные стекла резных рам, принимают различные радужные тени, и потом, переломляясь и, отражаясь в несчетном числе этих кристаллов, производят необыкновенное впе­чатление на посетителей. На правой стороне южной части мечети поставлена высокая, ду­бового дерева, кафедра, покрытая коническим шатром, в котором утвержден шпиль с позолочсною луною. Кафедра эта служит местом, на котором, во время богослу­жения магометан, во дни их праздников и в пятницу, ахун мечети, стоя говорит молящимся установленную проповедь.
Минарет мечети есть 24-х-угольная колонна с вогнутыми стенками, утвержденная на пьедестале и облицованная белыми изразцами; он высится до галлереи, под которой устроен красивый карниз. Высота от фундамента до шпиля — и8‘/2 сажен, с пье­десталом же 19 саж. и 2 арш.
Минарет, по обычаю, оканчивается вызолоченным полумесяцом, утвержденным на высоком шпиле. Входом в минарет служит винтообразная каменная лестница, име­ющая 136 ступеней, которые оканчиваются при входе на галлерею, обращенную на север.
Инициатор этого грандиозного сооружения Караван-Сарая, покойный граф В. А. Перовский, как видно, желал, чтобы здание это было предметом гордости баш­киро-мещеряцкого войска: залогом их веры, славы и счастия.
Все вообще работы по отстройке Караван-Сарая приведены к окончанию уже в 1844 г.; а в 1846 г. 30 августа, состоялось торжественное освящение мечети, при громадном стечении башкир, для которых было сделано тогда большое угощение, съ
разными народными увеселениями; к этому же времени был приглашен из Уфы Оренбургский муфтий, совершивший, в первый день этого празднества, богослужение в Караван-Сарайской мечети.
С упразднением башкиро-мещеряцкого войска Караван-Сарай перешел в вве­дение Министерства Внутренних Дел, и в нем до последнего времени помещались: квартира Начальника Губернии и его канцелярия, Губернское Правление, со всеми его отде­лениями, также квартиры мечетных служителей и некоторых служащих при Губерн­ском Правлении чиновников.
Вечером у Его Высочества в губернском доме состоялся обед на 40 персон. В театре давали в этот вечер парадный спектакль; но Его Высочество был крайне утомлен с дороги и не посетил его. Тем не менее, жители наполняли улицы всю ночь, не смотря на ветер и дождь, помешавшие отчасти роскошной иллюминации.
Следующее утро Наследник Цесаревич посвятил прежде всего приему различных депутаций, подносивших хлеб-соль на дорогих блюдах (от дворян, от Орен­бургского купечества, от Оренбургского мещанства, от крестьян и башкир Оренбург­ского уезда и от общества горожан Плойкой Защиты), а также на прием депутации от хивинцев, торгующих в Оренбурге, от инокинь Оренбургского женского мона­стыря и от разных других корпораций и учреждений, явившихся с приветствиями и подарками. Милостиво принят был также личный состав местного детского приюта Святой Ольги.
В восторге вышли от Его Высочества хивинцы, из которых два старика бук­вально плакали от радости и счастья, что лицезрели такого «лаксковаго», такого при­ветливого сына великого Ак-Хана (Белый Царь), и громко говорили русским: сейчас сядем писать письма к родичам и друзьям на родину свою. Оренбургский и москов­ский фотограф К. А. Фишер имел счастие поднести Его Императорскому Высочеству два альбома в прекрасных малинового бархата переплетах с 12 видами пребывания Августейших Родителей Его в Москве 19 мая 1891 г. и со многими видами города Оренбурга и окрестностей его, с типами инородцев.
После приема многих депутаций и должностных лиц Его И. Высочество, Государь Наследник Цесаревич, посетил местные учебные заведения, начиная с Неплюсвского кадетского корпуса, где пробыл около 40 минут, и всем остался совершенно доволен. Посещены были также мужская гимназия, в которой собраны были и ученицы женской гимназии и прогимназии с учебно-воспитательным персоналом. Его Высочеству от женской гимназии была поднесена вышитая полость для саней, а от женской прогимназии ковер работы учениц и для Государыни Императрицы вышитая подушка.
В этот же день, 27 июля, состоялся, в присутствии Августейшего Атамана, вой­сковой круг. В 9’/2 часов утра собрались к зданию войскового штаба все наличные строевые части Оренбургского войска, а также служащие и отставные генералы, штабъи обер-офицеры и классные чиновники в полной парадной форме. Затем, по выносе из штаба регалий, состоялось торжественное шествие к церкви Святого Георгия в форштате, в следующем порядке: впереди командующий парадом, за ними войсковые знамена и значки по два в ряд, при ассистентах из обер-офицеров; знамена несли Георгиевские кавалеры в числе 42 человек; за знаменами — войсковые чины, по старшинстсу по 6 в ряд, далее станичные и поселковые атаманы с насеками по 5 в ряд, за ними хор войсковой музыки, исполнявший гимн, за музыкантами, в конном строю: полусотня юнкеров, № 7 льготный полк, дивизион казачат, № 4 льготная батарея.
По прибытии к церкви войска заняли места по сторонам церковной площади, а регалии расположились «покоемъ» вокруг особого намета, устроенного для совершения молебствия; внутри намета поместилось духовенство со святыми иконами и хоругвями, вы­несенными из церкви. Офицеры и чиновники и приглашенные войском лица других ведомства, выстроились тут же около намета; за ними у церковной ограды расположи­лись станичные и поселковые атаманы, ученики и ученицы казачьих школ, старики Оренбургской и других станиц.
Около половины двенадцатого прибыл к войсковому кругу Наследник Цесаре­вич. Во время провозглашения многолетия Царствующему Дому был произведен уста­новленный салют в 31 выстрел из орудий № 4-" льготной батареи. По окончании молебна кафедральный протоиерей окропил войско святой водой; вслед за ним Государь Наследник обошел линии войск; пройдя 6-Ую сотню полка и поровнявшись с фрон­том батареи, Его Высочество изволил сделать замечание относительно молодецкой вы­правки казаков и их прекрасного обмундирования. После того Его Высочество вошел в Георгиевскую церковь и внимательно осмотрел этот исторический памятник (с колокольни её, по преданию, Пугачев стрелял в осажденный им город). Переждав начавшийся еще во время молебна, по особенно усилившийся по окончании его дождь, Государь Наследник сел на подведенного Ему офицерского коня и, в сопровождении начальствующих лип, изволил принять участие в обратном шествии к зданию войскового штаба. Цесаревич осмотрел залу, где хранятся войсковые регалии, и принял в кабинете начальника штаба а) от представителя местного отдела географического об­щества составленную в прошлом столетии Рычковым, топографию Оренбургского края с ландкартами; б) Историко-статистический очерк Оренбургского казачьего войска и Исторический очерк присоединения к России Оренбургского края; в) альбом с картами территории Оренбургского казачьего войска, вычерченными чинами межевого отделения войскового хозяйственного правления. Напившись чаю, Августейший путешественник про­следовал верхом (на простом казачьем коне) на форштатдекую площадь, где к этому времени были уже выстроены все войска местного гарнизона, кадеты обоих кор­пусов и казачьи части, учавствовавшие в войсковом кругу.
Приняв рапорт от командующего парадом, Цесаревич объехал линии войск и затем пропустил их мимо себя церемониальным маршем, причем все части удо­стоились от Его Высочества «спасибо». При прохождении казаков и казачат Его Высо­чество изволил высказать свое удовольствие относительно прекрасного состояния этих частей, в отношении обмундирования, снаряжения и строевой выправки. Так же обратили на себя внимание Его Высочества казачата, из которых многие имели не более то лет, своей молодцеватостью и вообще подготовкой к строю. По окончании смотра все части войск были распущены за исключением выпускных юнкеров, которые были оставлены на площади для представления Наследнику Цесаревичу. Его Высочество, подъехав к юн­керам, поздравил их с производством в подхорунжие, при чем новые подхорунжие удостоились получить из рук Его Высочества офицерские темляки.
После этого, Наследник Цесаревич проследовал в войсковое хозяйственное правление, где Его Высочеству предложен был завтрак от войска; на этом завтраке, кроме войсковых чинов участвовали также генерал-адъютант Тимашов, командую­щий войсками округа, начальник окружного штаба, начальник 22 местной бригады, директоры обоих корпусов, а также начальники отдельных частей местного гарнизона и представители от различных учреждений г. Оренбурга. За завтраком первая здравица
предложена была наказным атаманом за Государя Императора, Государыню Императрицу и Августейшего Атамана всех казачьих войск. Затем Его Высочество провозгласил тост: «за процветание славного Оренбургского казачьего войска». Не было границ восторгу толпы, запрудившей не только улицы, но и прилегающую к ней площадь, когда Его Высочество показался на балконе, по окончании завтрака . . .
За завтраком, от лица всего войска чрез наказного атамана посланы были теле­граммы на Высочайшее имя с выражением верноподданейших чувств и с удостове­рением, что Его Высочество находится в вожделенном здравии.
Из войскового правления Наследник Цесаревич отбыл в Караван-Сарай.
В тот же день, около 61/а часов вечера, состоялись в присутствии Его Высочества казачьи скачки с джигитовкой на скаковом кругу местного скакового общества. В скачке принимали участие офицеры, казаки и школьники-казачата. Первый приз от Его Высочества, — золотой массивный портсигар — получил подъесаул Тюкин; остальные три приза, от войска, получили: подъесаул Савин, сотник Шивцев и сотник Смольников. Нижним чинам назначено также 4 приза: и-й приз от Его Высочества, часы с цепью (получил Буранной станицы казак Носаев), 2-й приз — часы с пор­третом Его Высочества и деньгами 20 руб. от войска, 3-» приз — часы с таким же портретом и деньгами ю руб. и 4-» приз шашка и деньгами 5 руб. — все от войска. Казачатам назначено 7 призов; и-й приз от Его Высочества, часы с цепью (получил Краснохомиской станицы Яков Гоновчснников), остальные призы от войска: шашка, часы никелевые и деньгами 5 руб., 3 и 2 руб. Джигитовали: юнкера, казаки и казачата; джигитовали вообще хорошо; но особенно отличались ловкостью и разнообразием фигур юнкера; оригинальное впечатление производила джигитовка маленьких казачат, смело и ловко выделывавших почти то же самое, что и большие.
Юнкерам было выдано 5 призов: и-й приз от Его Высочества, золотые часы с цепью, получил юнкер Оренбургского казачьего войска Кузьмин; остальные призы от училища (серебряные часы и шашку) получили также юнкера Оренбургского войска (Аксенов, Петров, Серов и Шпинберг). Нижние чины и казачата за джигитовку по­лучили такие же призы от Его Высочества, как и за скачку. Первые призы от Его Высочества получили вахмистр Повоточинов (Городищенской станицы) и казаченок Илья Чсрнев (Павловской станицы). Все первые призы как офицерам, так и юнкерам, казакам и школьникам были отличившимся собственноручно розданы Его Высочеством.
В заключение была произведена скачка на призы скакового общества, по окончании которой Его Высочество отбыл в свою квартиру, а затем на обед, данный в честь Его Высочества от города. Последний кончился в 11 часов, и Его Высочество отпра­вился затем на бал в дачное помещение женского института на Маячной горе, илюминоваиой зажженными смоляными бочками и разными потешными огнями.
Город Оренбург никогда не забудет посещения столь Дорогого Гостя и собрал значительную сумму на устройство часовни на Маячной горе в память этого посещения. В час ночи Его Высочество отбыл прямо с бала на железную дорогу.
При прощании с войсковыми начальствующими лицами, Наследник Цесаревич еще раз высказал Свое удовольствие по поводу радушной и сердечной встречи Его войском и того блестящего вида, в каком Он нашел представившиеся ему части. То же самое Его Высочество несколько раз высказывал при разговорах с наказным атаманом и начальником войскового штаба; Цесаревич остался особенно доволен постоянным кон­воем (в составе обер-офицера и 11 урядников), сопровождавшим Его Высочество отъ
самой границы войска до Оренбурга. Начальник конвоя подъесаул Гурьевъ1 получил от Его Высочества портрет и золотые запонки с драгоценными камнями, а нижние чины по серебряным часам с вензелевым украшением имени Его Высочества и по 50 руб. деньгами.
Кроме того Его Высочество выразил желание иметь фотографический снимок с этого конвоя. На Его Высочество, по Его словам, произвело приятное впечатление мно­жество виденных им по пути в станицах Георгиевских кавалеров, из которых по преимуществу и составлялись почетные караулы в пунктах остановок, а также масса казачат в форменной одежде, которые совершенно добровольно сопровождали верхом десятки верст. К вышеизложенному необходимо указать, что Государь Наследник, будучи уже в г. Уральске, на 300 летнем юбилее Уральского казачьего войска, изволил обратиться к бывшему на празднике Уральцев депутату от Оренбургского казачьего войска, атаману и-го отдела полковнику Мелянину, и приказал передать казакам и-го отдела Его благодарность за блестящий вид, в котором Он изволил найти казаков, и пре­красную службу частей, сформированных для Его встречи в пределах и-го военного отдела. Наказный атаман получил фотографический портрет Его Высочества в сере­бряной раме; начальник войскового штаба портрет Его Высочества меньшего формата; старший член войскового правления драгоценный перстень, осыпанный алмазами; атаман и-го отдела и начальники отдельных строевых частей — портреты Его Высочества; лич­ный адъютант наказного атамана — драгоценные запонки; перстни с камнями получили: войсковой старшина Стариков, лица, принимавшие участие в вычерчивании альбома с картами Оренбургского войска, и капельмейстер войскового хора.
Из лиц Городской администрации получили на память: вице-губернатор, гвардии полковник Л. А. Ломачевский — драгоценный перстень с вензелем Его Высочества; Оренбургский полицеймейстер II. В. Оденцов и его помощник Троянов, смотритель губернского дома Федоров, советник губернского правления Пономарев, архитектор Маркелов и уездные исправники Оренбургский и Орский, их помощники — по драгоцен­ному перстню. Драгоценные перстни имели также счастие получить от Его Высочества Оренбургский фотограф К. А. Фишер, за поднесенные два альбома местных видов и типов и за снимки пребывания Их Императорских Величеств в Москве 19 мая 1891 г., и капельмейстеры Гербер и Борисов. Частные и становые пристава получили каждый золотые часы с такими же цепочками. Девицы из семейств почетных обывателей, имевшие счастие устилать путь Его Высочества цветами, удостоились получить по портрету Государя Наследника Цесаревича в футляре с Императорской короной. Никто не был забыт наградой. В пользу бедных города Оренбурга Его Высочеству благоугодно было оставить 750 руб. и 500 руб. на новосооружаемый в то время в Оренбурге кафедральный собор Имени Казанской Божией Матери.
В течении целой недели, Августейший Атаман имел возможность непосредственно беседовать с Оренбургскими казаками, видеть воочию их житье-бытье, делиться их радостью и горем, видеть носителей боевой славы войска и, наконец, непосредственно убеждаться в чувствах войска.
Путь Его Высочества пролегал по «Старой Оренбургской линии», т. е. там, где насе­ление всего гуще, и таким образом,почти все население войска имело счастие лицезреть Его.
* В состав конвоя входили: Урядники — Челябинской станицы Семен Гарбѵнов, Иван Колбин, Матвеи Яковлев; Кундравицской станицы Василий Максимовский, Иван Колодкин; Нижнсувсльской станицы Андрей Следнев, Афанасий Спиридо­нов, Тимофей Никифоров; Кособродской станицы Лермонт Сысолякин; Косилъской станицы Андрей Кочетков; Таналыцкой станицы Андреям Югов, который получил за скачку в Оренбурге серебряные часы и три золотых ю рубл. достоинства.

УРАЛЬСКИЙ ГЕРБ.
ПРАЗДНИК УРАЛЬСКОГО ВОЙСКА.
Нечего и говорить о том, с каким сердечным волнением все население обла­сти, задолго еще до точного определения срока прибытия Цесаревича в Уральск, стало готовиться принять Дорогого I остя в войсковых пределах: приготовлялся самый путь следования от границ Самарской губернии, исправлялись дороги, мосты, чистились дома обывателей, которые еще с предъидущей осени, для украшения, рассадили деревья перед своими домами. В городе Уральске, независимо от мер благоустройства и чистоты, жителями города, на собственные средства, воздвигалась на Туркестанской площади весьма изящной архитектуры большая каменная арка, которая должна была увековечить в по­томстве милостивое посещение города Наследником Престола. Дом Наказного Атамана, предназначенный как помещение для Цесаревича, весь обновлялся как внутри, так и снаружи. Ежедневно почти прибывавшие в город подводы привозили выписанные вещи из разных мест, чтобы по возможности достойно принять Августейшего Атамана. Домовладельцы убирали свои дома: строили, красили, — одним словом, во всем городе кипела работа, всюду двигался рабочий люд, с трудом справлявшийся со всеми предъявляемыми к нему требованиями. В бывшей Ханской (ныне же роще Цесаревича Николая Александровича) шло приготовление к устройству угощения и народного праз­дника, которым Августейший Атаман желал почтить войско. В 7 верстах от города тоже поспешно заканчивали постройку хутора-фермы и земледельческой школы, открытие которой должно было последовать в присутствии Наследника Престола.
Для приветствования Цесаревича и для доставления радости лицезреть Августейшего Атамана всем состоящим в знаменательную годину в полевом разряде казакам, Путешествие на Восток. VI. 29
Высочайше было разрешено вызвать в Уральск все льготные полки; поэтому предстояло заблаговременно заготовить все положенное по закону на их довольствие и содержание. Разбивка лагерей, устройство кухонь, заготовка фуража и провианта на такую массу людей, а равно и всего прочего, при полной новизне дела, так как еще никогда не бывало одновременного призыва всех полковт,, вызывали особенно энергичную деятельность Штаба и других учреждений. Повсюду видны были распоряжающиеся заготовкой офи­церы, казаки и невольно весело было глядеть, как все это движущееся в разные сто­роны население города усердно работало. Па липах у всех видна была одна мысль: все сделать, все устроить как можно лучше, чтобы показать, до чего уральцы счастливы и рады прибытию неоценимо Дорогого Гостя. Начальству не приходилось подгонять в работе, а лишь направлять общий ход дела, так как все единодушно стремились к одной общей цели.
Независимо от убранства города флагами, надписями с приветствиями, гирляндами и тому подобным, перед домом Наказного Атамана, обращенного во дворец Цесаревича, на высоких столбах воздвигнута была громадная декорация, довольно удачно и изящно выполненная. С одного боку её стоял гигант — Яицкий казакъ1, представленный таким, как об нем сохранились предания: одет он в меховой одежде, мехом наружу, в высокой папахе, имея при себе все древнее вооружение времен XVI столетия. С другой стороны декорации стоял красавец казак-урядник таких же громадных раз­меров в татарке и папахе ныне существующего образна; грудь его увешана орденами, как выражение боевых заслуг войска. Оба казака придерживали руками Царскую пор­фиру, на которой изображены были вензеля — Паря Феодора Иоанновича, царствующего Государя Императора, Государыни Императрицы и Наследника Цесаревича. С одной сто­роны изображен 1591, а с другой — 1891 гг. Над порфирой большая лазоревого цвета держава, с надписью «с нами Бог!» От неё, в обе стороны, шли ленты, с над­писью «Славься, славься наш Русский Царь, Господом данный нам Царь-Государь»? Выше державы высилась большая хоругвь, на золотом поле которой было написано:
«И ныне, как встарь: присяга и Царь Дна слова заветными будут! О наш Николай! Отцу передай: Уральцы тех слов не забудут.»
За сим, внизу порфиры, на особой ленте, была соответствующая надпись: «Цесаре­вичу, Атаману нашему, слава!».
На площади, перед древнейшим в войске храмом, во имя Святого Архистратига Михаила, где предназначено было чтение Высочайше и Всемилостивейше пожалованной! войску Уральскому Грамоты и освящение знамен, вновь дарованных всем Уральским полкам, была воздвигнута в центре арка, с надписью: «Боже, Царя храни!», украшенная * У
1 В старину река Урал называлась Диком. Туземная песня трогательно гласит про олицетворяемого ею Яика-Горыныча: «Круты бережки, низки долушкн
У лашего пресловутого Янкушкя,
Костьми белыми казачьими усеяны,
Кровью алою, молодецкою упитаны, Горючьми слезми матерей и жен поливаны.»
За видное участие в Пугачевском бунте правительство готово было уничтожить Яицкую войсковую громаду. Потемкин спас своим застуиишчсством лихое войско, переименованное для наказания в Уральское.
* Слова, которыми начинается Высочайше утвержденный в 1886 г. за Уральским войском войсковой марш (заключи­тельный хор в опере «Жизнь за Царя» Глинки).
флагами и гирляндами, а вправо и влево от неё высились щиты, тоже богато разукра­шенные, с надписями годов и войн, в которых Уральские казаки принимали участие. По середине площади поставлен был для молебна шатер с походным храмом, по­жалованным Государем Императором Уральскому казачьему войску в 1889 г.
Так как храм этот, при пожаловании его, был на этом же месте освящен, то уже имелось прежде для этого устроенное возвышение, окаймленное посаженными тогда же дубами и обнесенное оградой.
На полуострове, образовавшемся от впадения реки Чагана в реку Урал, в Ханской роще, на лугу, был построен павильон, предназначенный для завтрака Цесаревича и для всех генералов, штабъи обер-офицеров, чиновников и гостей, в день юбилейного празднества. От павильона, к лесу вела широкая дорога, на которой, в расстоянии 50 сажен от павильона, красовалась изящной архитектуры арка от Уральских казаков, а вправо и влево от неё расставлены были великаны-казаки, писанные масляными красками на дереве, в различных формах, согласно имевшихся старинных изображений. Великаны эти, числом иб, размещенные в одинаковом расстоянии друг от друга, держали гро­мадные стяги, в виде хоругвей, с надписями в стихах о преданности Парю и России.1
Стихотворения, помешенные на стягах в Георгиевской (Ханской) роте в 1891 г.:
Боже, Царя храни I Сильный, ДержавныйI Царствуй на славу нам! Царствуй на страх врагам, Царь православный!
Боже, Царя храни!
2.
Многи лета, многи лета, Православный Русский Царь! Дружно, громко песня эта Пелась прадедами встарь!
5Дружно, громко: многи лета! И теперь вся Русь твердит; С ней по целому полсвету Имя Царское гремит.
4-
За Царя, за Русь святую Кровь пролить пас не страшит; За Царя пасть головою — Долг и честь нам всем велит.
5-
Защитим Царя мы грудью От измены и врагов!
За Него мы лечь готовы, Не щадя своих голов.
6.
Держи Свою десницу, О Боже, над Царем! Храни, Господь, Царицу И весь Державный Дом!
"• Пошли благословенье Ha Царскую Семью, Яви благоволенье И милость нам Свою!
9-
Как высоко взлетел орел двуглавый, Как низко перед ним склонились племена! Какой немеркнущею славой Покрылись Наши знамена!
ио.
Богатырски росла вся казачья рать.
Пети бойцы из железа и стали: Они шли за Царя и за Русь воевать, И как храбро они воевали! . .
II.
Какие степи, горы и моря Оружию славян сопротивлялись? И где веленью Русского Царя Измена и вражда не покорялись?!
12.
Уралец лихой, он малым дитей
Уж учится бить супостата,
Он — страх для врага, он — Царский слуга, И русского брат он солдата.
«3-
За Русь, за Царя любовью горя И к вере святой православной, Врага победим; ступить не дадим На родине общей и славной!
14.
Сбирайся скорей, садись на копей! И с гиком развернуты лавы!
Да ведает враг, что значит казак Под скиптром Царя и Державы.
В-
Славься, славься, Наш Русский Царь! Господом данный Нам Царь Государь!
Да будет бессмертен Твой Царский род, Да им благоденствует Русский народ!
Веленью власти благотворной Мы повинуемся покорно, И будем все стоять упорно За честь Царя, как за свою.
Некоторые из строф (равно как четырехстишис перед домом Наказного Атамана) принадлежали перу известного сочинителя патриотических стихотворений, подполковника Константина Касперовича Шншло, написавшего ко дню Уральского юбилея особую боевую песню для войска, переложенную на ноты и пропетую на празднике перед Высоким Гостем.
29’
За аркой, но так, что было видно сквозь арку, сооружена была сцена, изобра­жавшая сталактитовую пещеру, позади которой, вправо и влево — правильным полукру­гом, — высились вековые деревья рощи, составляя собою как-бы громадную стену из зелени, всю разукрашенную бесчисленным множеством флагов самых ярких цветов. Живописная местность, избранная для угощения войска от Имени Цесаревича, отблеск двух рек, окаймлявших поляну полуострова, и сочетание зелени с цветами флагов представляли восхитительную картину.
Приубравшись и украсившись таким образом, Уральск ожидал в радостном настроении прибытия Царского Первенца. Во всех станицах войска шли не меньшие хлопоты и приготовления. Всем, конечно, было известно, что будет получено приказание льготным казакам прибыть в город Уральск. О таковом созыве было заблаго­временно оповещено следующим приказом от 25 апреля 1891 г.:
«В лето от Рождества Христова 1891, в одиннадцатый год царствования Благо­верного Государя Нашего Александра III, завершилось трсхвековое достославное служение Уральского казачьего войска Царю и Отечеству.
«Его Императорское Величество, в память сего исторического события, повелеть соизволил учинить оному торжественное празднование, в присутствии Наследника Пре­стола, Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича, имеющего для сего прибыть в Уральск предстоящим летом.
«Па расходы-же по приему Августейшего Атамана и для празднества Высочайше повелено отпустить из Его, Государевой казны, особые суммы, независимо от разре­шенного расхода из войсковых средств.
«Возвещая о сих милостях Царя по вверенному мне Уральскому войску, объявляю, что взамен ежегодно назначаемых лагерных сборов для полевых казаков, к при­бытию Цесаревича будут, с Высочайшего соизволения, мной созваны в город Уральск шесть конных Уральских казачьих полков и конвойные сотни, в состав коих ука­зываю атаманам отделов и станиц назначить самых отборных и исправных казаков, заведомо добропорядочного поведения и особенно ревностных к службе Его Император­ского Величества, дабы удостоенные счастья предстать пред очи своего Августейшего Атамана войсковые чипы были действительно достойными представителями веками заслу­женной славы и доблести войска Уральского.
«С 1837г. Уральские казаки не имели счастия принимать у себя представителей Царской Семьи. Ныне-же предстоят войску велий радость и почет принять Наследника Цесаревича, Августейшего Атамана всех казачьих войск, что, несомненно, навеки запечатлеется в сердце каждого истого члена Уральской казачьей семьи и передастся в потомство.
«Уверен вполне, что все Уральские казаки, дорожащие доброй славой своей, полные присущего им самолюбия и гостеприимства, не пощадят труда и всякого усердия к тому, чтобы достойно принять неизреченно дорогого Августейшего Гостя и съумеют своей исправностью к службе и общественным порядкам соделать Его Императорскому Высочеству пребывание Его в Уральской казачьей среде отрадным и возможным желанный лестный доклад Его Высочества о всем виденном в войске Державному Своему Родителю, Богом нам данному Царю и Государю.
«Да поможет-жс нам Господь порадовать ожидаемого Августейшего Гостя нашего, достойно показать себя и да сохранит Цесаревич навсегда добрую память о вернопод­данных Уральских казаках, доблестно храбрых воинах, всегда готовых живот свой положить за Веру, Царя и Отечество!
«Приказ этот прочесть на всех станичных и поселковых сходах, озаботившись объявлением его к общей всего войска известности. Генерал-маиор Шипов.»
Когда именно последует самый приказ о выступлении, долго не могло быть известным, так как это было в зависимости от дня, в который, по выяснении, должен был прибыть Цесаревич в Уральск.
Желая проверить свои распоряжения по внезапной мобилизации войска с одной стороны, и не желая стеснять казаков в их домашнем хозяйстве с другой, вой­сковое начальство никаких распоряжений о заблаговременном сборе казаков по стани­цам не делало, а лишь предварило, что предстоит сбор в конце лета и что казаки в полной исправности должны прибыть в Уральск, по установленному вперед на слу­чай мобилизации для каждой станицы маршруту.
Каждый казак, предназначенный предстать перед светлые очи своего Августей­шего Атамана несомненно приложил всякое усердие, чтобы, по свойственному Уральским казакам самолюбию, показать себя достойным той чести и счастия, которое ему выпадало на долю. Всякая хозяйка-казачка несомненно чувствовала, что в муже или в сыне задето её самолюбие, и все радостно помогали выступающему на призывную службу казаку, дабы не посрамить семью, которой он являлся представителем. Войсковая мастерская, обыкновенно снабжающая казаков всеми предметами обмундирования и снаря­жения, была завалена работой и заказами.
Для всех таковой сбор являлся делом новым. Никогда еще не случалось, чтобы все полки одновременно вызывались на службу, да еще на какую службу, — на смотр Августейшего Атамана, в присутствии представителей других казачьих войск, командующего Казанским военным округом и массы гостей, из которых многие хорошо знакомы с кавалерийскими требованиями и строем. Дело предстояло трудное и выйти с честью из него было не легко.
Наконец, день прибытия Цесаревича на Урал, т. е. 29 число июля, выяснился; ю июля полетели телеграммы и «летучки» во все станицы, с приказом выступать.
Так как все довольствие людей и лошадей было разрешено всего на 8 дней, то все маршруты были составлены таким образом, чтобы самые дальние станицы и бли­жайшие прибыли в Уральск одновременно, в один день, т. е. за 5 дней до прибытия Цесаревича.
Вызванные из первоочередных полков, а равно взятые со льготы офицеры, должны были встречать прибывших казаков и тотчас же, по сделанному росписанию, формировать сотни и полки.
С утра 22 июля со всех сторон города издали виднелась клубившаяся пыль, долетали звуки песен, гремели бубны и в воздухе чувствовалось что-то празд­ничное. Подходили к городу стройные кавалерийские части, под начальством станич­ных атаманов или урядников-инструкторов. Весело шли станичники, бодро двигались кони их, не смотря на то, что стояла страшная жара и многим пришлось пройти до 500 верст. За станичниками шли длинные обозы — это были семьи, собиравшиеся из разных станиц посмотреть хоть одним глазком на Цесаревича.
Всякий, смотревший со стороны на сбиравшихся к Уральску казаков, не мог не иметь отрадного чувства, взглянув на этих молодцов — стройных, ловких, знакомых со своим делом и видом своим вполне убеждающих, что это — действительно Царское войско и грозная защита Отечества. После отслуженного перед всем фрон­том молебна и осмотра полков Наказным Атаманом, живо разошлись казаки по назна­
ченным им бивуакам, быстро расставили коней по коновязям, и закипела лагерная жизнь. Глядя на неё, казалось, что это — не только сейчас сформированные полки, а постоянные строевые части, уже давно организованные и состоящие на действительной службе. Оживленная картина еще эффектнее стала к вечеру, за наступившими сумер­ками, так как массы огней от мелких костров придали лагерю более своеобразный колорит.
Киргизы Уральской области не пожелали отстать от казаков в радушии приема Сына Белого Царя (Ак-паши). Движение во всех волостях и аулах еще с осени 1890 года началось большое; все киргизское население области, за исключением двухъ­трех лиц, бывших в Москве на Коронации Их Величеств, никого и никогда из Царской Семьи не видало, — портретов или даже лубочных картин в степи не имеется, а потому видеть Сына своего Владыки и Повелителя всей России являлось, конечно, стра­стным желанием всех. При кочевом образе жизни, передвижение с места на место не составляет для киргизов особого вопроса, а потому первоначально такая масса киргизов возъимела намерение явиться к Уральску, что начальству пришлось ограни­чить этот наплыв, определив с каждого уезда по юо кибиток. Желая, по своему обычаю, проявить свою преданность и вещественными доказательствами, киргизы порешили поднести Цесаревичу кибитку, двух коней, седло со всеми принадлежно­стями, попоны на лошадей и, взамен хлеба-соли, кунгаи с двумя чашами на подносе, для кумыса.
Как только было дано согласие на их намерение, полетели чабары (конные посыльные) не только по всей области, но и в самую глубь Азии. Появились разные мастера и мастерицы, об искусстве которых в области и понятия никто не имел, и началось изготовление подарков: киргизы точили, сверлили и проделывали работы, совершенно новые и своеобразные. Султанши принялись вышивать шелками, золотом и исполняли все с таким искусством, что оставалось только удивляться их тщательным работам.
Трудно представить, какое царствовало оживление в степи и сколько проявлено было всякого усердия к тому, чтобы подношения оказались достойными Высокого Гостя. О том, что такой-то киргиз поскакал в Хиву за таким то орнаментом, а такойто уехал к Текинцам, или еще куда-нибудь в дебри Азии, упоминалось как о самом обыкновенном факте, как будто это место отстоит не за тысячи верст, а как рукой подать.
Немалое усердие было проявлено и Уральскими коннозаводчиками войскового сословия, особенно желавшими показать Цесаревичу всю свою благодарность за теплое и просвещенное участие Его Высочества в развитии войскового коневодства. Готовилась верховая лошадь, изготовлялось местными кустарями седло. Войсковые дамы вышивали попону; массами съезжались тройки, как для Августейшего Атамана и Его свиты, так и для всех приезжих гостей. Войско выписало из Петербурга коляску, совершенно точную копию экипажа Цесаревича. Одним словом, все и каждый об одном лишь думали, как бы доказать Цесаревичу радость и счастье свое видеть Его Высочество на берегах Урала.
Настал, наконец, давно желанный день: 29 июля. Еще 27 и 28 на встречу Цесаревича, на границу войсковых пределов, выехали: уездный начальник, атаман и-го отдела и, наконец, Наказный Атаман, сопутствуемый разными чинами админи­страции. Всеми этими лицами осматривались по пути заготовленные конвойные взводы,
на станциях проверялись лошади, убирались приготовленные для остановок Наследника и Его свиты шатры. Одним словом, по всему пути от Самарской границы до Уральска, заканчивалась деятельность по учинению наивозможно лучшего приема Высокому Гостю.
Еще с вечера 28 июля прискакал посланный казак из села Гаршина (Самарской губернии) в Атаманский поселок (Уральского казачьего войска) с известием, что Его Императорское Высочество благополучно туда изволил прибыть на ночлег.
Никто, конечно, в ночь с 28 на 29 июля в Атаманском поселке не закрывал глаз, а все в радостном волнении ожидали утра. В Атаманский-же поселок прибыли многие из жителей соседних поселков и хуторов, в том числе и старики, выбран­ные от пограничной с Самарской губернией — Соболевской станицы, для поднесения хлеба-соли Августейшему Атаману. С восходом солнца, через Атаманский поселок стали проезжать разные лица, как-то: командующий Казанским военным округом, начальник штаба округа и другие, желавшие встретить Цесаревича в городе Уральске. У шатра Цесаревича все больше собирался народ; напротив, красивой лентой, расположи­лись местные и съехавшиеся казачки, в богатых шелковых и парчевых сарафанах, обшитых галуном, имея перед собой детей. Солнце сияло полным блеском и утро было как на заказ. Живописная холмистая местность Атаманского поселка и яркие цвета нарядов собравшихся для встречи казачек, представляли в общем прелестную и вполне праздничную картину. Ровно в 8 часов, на возвышенности холма показался, наконец, экипаж, окруженный скачущим конвоем казаков. «'Ьдет! едет!» слы­шалось со всех сторон; многие снимали шапки, крестились, проявляли искреннейшую радость и восторг. Лихой пятерик ловко въехал в поселок и громкое «ура!» разда­лось со всех сторон, как радостное приветствие давножданному Царскому Первенцу. Выйдя из коляски, Цесаревич принял рапорт от Военного Губернатора и Наказного Атамана, от атамана и-го отдела, от станичного и поселкового атаманов и за сим, милостиво поклонившись всем собравшимся, благосклонно принял поднесенную Ему от Соболевской станицы хлеб-соль. Войдя в шатер, Цесаревич выразил Наказному Атаману удовольствие Свое, что прибыл в войсковые пределы и милостиво изволил разговаривать. Никто бы, взглянув на Государя Наследника, не сказал, что Он только что перенес тягости дальнего путешествия. Бодрость духа, приветливость взгляда, ласко­вое обращение и здоровый, немного загорелый от дороги цвет лица вызывали во всех чувство восхищения. Выпив чаю, Цесаревич сел в коляску и продолжал Свой путь в Соболев. Накануне приезда Его Высочества там был закончен постройкой и освя­щен храм, во имя Знамения Пресвятой Богородицы, так что при въезде в поселок, Цесаревич мог быть встречен колокольным звоном, а на паперти церкви духовен­ством с крестом и св. водой. Его Высочество вошел в храм, приложился ко кресту и выслушал краткое молитвословие; за сим, окруженный массами собравшихся казаков, казачек и всякого люда, Цесаревич, при громких выражениях ликования и несмолкаемого «ура!», проследовал к приготовленной для Него палатке-шатру, откуда, после краткого пребывания, отбыл через Озерновский поселок в Красновскую станицу, где, приняв почетный караул и хлеб-соль от казаков этой станицы, изволил завтракать со сви­той, пригласив к столу в шатре Наказного Атамана, всех сопутствовавших и подъ­есаула Донскова, находившагося в почетном карауле.
Отдаленность Уральской области от железных дорог и отсутствие поваров заставили устраивавших встречу Дорогому Гостю ограничиться самыми простыми блюдами в предложенном угощении Цесаревичу (как в самом городе Уральске, так и на
пути следования). Местные продукты, как-то: осетрина, икра, «каймакъ»1 играли всюду большую роль. Тем не менее Уральская хлеб-соль, видимо, пришлась Цесаревичу по вкусу, так как оказалось, что Его Высочество именно любит простую, здоро­вую пищу.
Как в Соболевской и Красновской станицах, так и в других поселках, насе­ление всюду с одинаковым воодушевлением встречало и провожало своего Августейшего Атамана. Везде Он оставлял за Собою семена безграничной любви и преданности Пре­столу в населении.
Быстро промчался Цесаревич через последующие станции: Чувашскую и Новень­кую; во многих местах народ выбегал из соседних поселков и хуторов на дорогу. расставленная по всему пути следования Цесаревича летучая почта давала знать в Уральск о движении поезда Его Высочества.
Хотя было заблаговременно известно, что в Уральске, для оповещения всех, будут произведены выстрелы из пушек, по выезде Цесаревича с последних станций, тем не менее уже с утра народ стал толпиться по главной улице, опасаясь как бы не опоздать и желая занять лучшие места. Шесть конных полков, учебная сотня2 и местная команда стали шпалерами от въезда в город и вплоть до дома Наказного Атамана, предназначенного для Его Высочества.
На фланге всех войск, у въезда в город, собрались все генералы, штабъи обер-офицеры, в строю не находившиеся, которые, совместно с конвойным взводом, должны были сопровождать Цесаревича до Его квартиры. Приняв рапорт от полициймейстера и от командующего всеми полками, атамана III-го отдела, полковника Толстова, Цесаревич милостиво здоровался с полками. При громе пушек, звоне колоколов всех церквей, при звуках полковых музык, игравших войсковой марш: «Славься, славься, наш Русский Царь!» и при восторженных перекатах гремевшего со всех сторон «ура», Его Высочество изволил подъехать к величественной каменной арке, сооруженной усердием жителей города Уральска, в ознаменование события и в память потомству. У арки, депутация от жителей города, с Вице-Губернатором и Старшим Членом Войскового Хозяйственного Правления во главе, имела счастие поднести Наследнику городскую хлеб-соль на серебряном блюде.
Милостиво приняв хлеб-соль и поблагодарив жителей за их усердие, Цесаревич изволил проследовать в собор, где, в присутствии гражданских чиновников города Уральска, был встречен Преосвященным Макарием, Епископом Оренбургским и Уральским, со всем духовенством. Приложившись ко кресту, Его Высочество изволил войти в собор, где Ему были поднесены иконы от Уральского духовенства, в виде изящного складня, и от женского монастыря. После краткого молитвословия, супругою Наказного Атамана Цесаревичу были представлены многие из собравшихся дам. Тут же, в соборе, были собраны воспитанницы Уральской женской гимназии, девочки город­ских школ, воспитанники войскового реального училища и войсковых школ. При выходе из собора, воспитанницы гимназии усыпали путь Его Высочества цветами и, как только Цесаревич показался на паперти собора, вновь раздался с новой силой почти несмолкаемый гул восторженных приветствий.
казаков.
1 Сгущенные топленые сливки.
’ В пей дорого служить (требуется напр. лошадь гвардейского сорта) и потому она состоит вся из зажиточны»
По выходе из собора, Цесаревич, перейдя улицу, изволил поздороваться со стоявшей напротив местной командой и обойти её фронт; за сим, сев в экипаж, Он проследовал ко дворцу, у подъезда которого стояли> почетный караул, в составе сотни, и ординарцы. Приняв почетный караул, пропустив сго мимо Себя церемониаль­ным маршем и поблагодарив его, найдя все в отличном порядке, Государь Наслед­ник изволил поздороваться со стоявшими против дома, в числе нескольких сот человек, ■ кавалерами знака Святого Георгия и, милостиво приняв от депутатов съезда, выборных от станиц, войсковую хлеб-соль на изящной работы серебряном блюде, прошел к Себе во внутренние покои. Блюдо было поднесено старейшими генералами войска: Акутиным, Серовым и Мартыновым.
По входе в дом, в зале сго, Наказным Атаманом были представлены Его Императорскому Высочеству все высшие чины управления, войсковые генералы и штабъофицеры. Несмолкаемое «ура» и все усиливавшиеся раскаты его от прибывавшего со всех концов города народа, который густою массою покрыл всю улицу перед поме­щением Цесаревича и, стоя без шапок, не прекращал своих возгласов восторга и приветствия, обратили внимание Цесаревича и Он счел долгом выйти на балкон вто­рого этажа, чтобы тем дать пароду еще раз возможность лицезреть Себя, а всему собравшемуся люду всяких чинов и сословий проявить всю ту радость, которую каждый в сердце своем испытывал.
В первый день Цесаревич изволил обедать у Себя, с прибывшей с Ним не­большею свитой. На обед этот из посторонних был приглашен только Наказный Атаман. К концу обеда, на дворе так стемнело, что, при выходе из-за стола, весь город уже был освещен иллюминацией; особенно ярко блистала вся Михайловская улица1, залитая массой разноцветных огней. Сев в коляску с Наказным Атаманом, Цесаревич, сопровождаемый конвойным взводом от учебной сотни, изволил кататься по городу, причем, от тесноты на улицах, пришлось ехать тихо, не спеша. Яркое освещение их, бенгальские огни, горевшие со всех сторон, ясно озаряли фигуру Государя Наследника, и весь парод, видя Его, сопровождал Его Высочество несмолкаемыми пере­катами громового «ура»!
В этот же вечер, Цесаревич удостоил Наказного Атамана своим посещением, на даче, в войсковом саду, где изволил пробыть за полночь. Вся дача и сад были иллюминованы. Несмотря на поздний час возвращения Цесаревича обратно в город, народ ожидал Его повсеместно и провожал кликами своими до самого дома: за сим в городе разом водворилась полнейшая тишина.
На следующий день, в 8 часов утра, согласно росписанию, был назначен Высо­чайший смотр всем льготным полкам, учебной сотне и местной команде. Войска для смотра были построены на скаковом поле, фронтом к скаковой беседке. Полки были выстроены в полковых сомкнутых колоннах, имея во взводах по 15 рядов. На правом фланге, под прямым углом, находилась в пешем строю местная команда (по и2 рядов во взводе) и в конном — учебная сотня, имея по 14 рядов во взво­дах. Массы публики наполняли все ложи двухъярусных корпусов и все места; весь вал, окружающий двухъверстный скаковой круг, был усыпан народом.
1 Главная улица города, названная издревле казаками в честь покровителя войска, родоначальника ныне благополучно царствующего Дома Романовых — Михаила Феодоровича, давшего войску первые льготные грамоты. Во имя же Архистратига Михаила выстроен и старейший собор в Уральске.
Путешествие на Восток. VI. ?о
Ровно в 8 часов изволил Августейший Атаман прибыть на тройке, сопутствуе­мый свитой и конвоем, к центральной скаковой беседке. По выходе Цесаревича из коляски, уральские коннозаводчики имели счастие подвести Его Императорскому Высочеству белого жеребца, завода казаков братьев Овчинниковых. Жеребец этот, покрытый богатой попоной, вышитой уральскими дамами, представлял из себя первое поколение улучшенной лошади от скрещивания местной породы с арабской кровью. Подводя этого жеребца, войсковые коневоды хотели выразить Его Высочеству их глубокую благодар­ность за милостивое участие Его к улучшению коневодства на Урале, а также показать своему Августейшему Атаману те результаты, которые ими достигнуты. Милостиво приняв коня и сев на него верхом, Цесаревич принял рапорт от командовавшего всем парадом Наказного Атамана, а затем изволил шагом проследовать по линии фронта войск, причем милостиво здоровался с каждой частью, сопровождаемый их громовым «ура». По объезде головных сотен, Его Высочество проехал по линии 3-х сотен и приказал пропустить все войска, посотенно, церемониальным маршем. По команде Наказного Атамана, все шесть полков разом, в полном порядке, повернулись на право, пошли рысью и стройно, при полном равнении, перестроились к церемониалу.
Первой бригадой командовал полковник Аничкин, второй » » » Толстов.
Четвертым льготным полком командовал войсковой старшина Толстухин, а сотнями этого полка: и-й сотней есаул Соколов, 4-й сотней сотникъ Чечин,
2-й » сотник Бизянов, 5-й » » Бородин,
3-й » » Давыдов, 6-й » » Кокорев.
Пятым льготным полком командовал войсковой старшина Бородин, а сотнями этого полка
И-й сотней есаул Самарцев,
4-й сотней
подъесаул Скворкин,
2-й » » Бородин,
5-й »
» Искаков,
3-й » » Плотников,
6-й »
» Осипов.
Шестым льготным полком командовал полковник Мартынов,
а сотнями этого полка:
и-й сотней есаул Корин,
4-й сотней
подъесаул Коннов,
2-й » подъесаул Иванов,
5-й »
» Бородин,
j-ft » есаул Нуралип,
6-й »
есаул Корин.
Седьмым льготным полком командовал полковник Назаров, а сотнями этого полка:
и-й сотней есаул Шелудяков,
4-й сотней
подъесаул Абрамичев,
2-й » » Ротпов,
5-й »
» Корин,
3-й » подъесаул 'Горбин,
б-й »
есаул Наплеков.
Восьмым льготным полком командовал войсковой старшина Акутин, а сотнями этого полка:
И-й сотней есаул Коловертнов, I 3-й сотней есаул Годунов,
2-й » сотник Гаврюшин, | 4-й » подъесаул Лифанов.
Девятым льготным полком командовал полковник Железнов, а сотнями этого полка: и-й сотней есаул Мякушин, I 3-й сотней есаул Логинов,
2-й » сотник Ялов, | 4-й » подъесаул Ливкин.
Церемониальный марш переменными аллюрами прошел отлично. Его Императорское Высочество изволил благодарить все части и все сотни. И действительно, молодцева­тость казаков, стройность фронта и равнения невольно заставляли забывать, что это не регулярные, не первоочередные полки, а лишь полки, собранные и составленные за пять дней перед смотром.
По прохождении церемониальным маршем, все конные строевые части вновь вы­строились фронтом к беседке, у которой Цесаревич изволил стоять, и по команде Наказного Атамана были пущены в карьер, в атаку и за ю сажень до беседки остано­вились как вкопанные. Лихость общей атаки, стройность и порядок, которые выказали все полки, еще раз вызвали благодарность Его Императорского Высочества, милостиво благодарившего Наказного Атамана, командиров бригад, полков, начальника штаба, командиров сотен и гг. офицеров. Объявив Свое спасибо казакам, Цесаревич при­казал выдать всем нижним чинам по чарке водки. Громовое «ура» было ответом на выражение благодарности Августейшего Атамана.
По окончании смотра, Цесаревич, сойдя с коня, изволил подняться во второй этаж, в убранную для Него ложу, приказав казакам изготовиться для джигитовки.
Наградив разного рода подарками особенно отличившихся казаков-джигитов, Его Высочество изволил смотреть скачки, которые происходили в следующем порядке:
/. Фронтовая офицерская скачка с препятствиями. Дистанция 3 версты. Пройдена в 5 минуть 5 секунд.1
//. Фронтовая нижних чинов иладкая скачка. Дистанция 2 версты. Пройдена в 3 минуты 3 секунды.®
III. Гладкая скачка для двухлетних жеребцов и кобыл. Дистанция и верста. Пройдена в I минуту 22 секунды.3
/Г. Гладкая скачка для трехлетних жеребцов и кобыл. Дистанция 2 версты и 133 сажени. Пройдена в з минуты 24'/» секунды.4
J*. Гладкая скачка для жеребцов, не моложе 4 и кобыл ./ и j лет. Дистанция 8 верст. Пройдена в 12 минут 45 секунд.3
ГИ. Скачка для четырехлетках и старее жеребцов и кобыл, принадлежащих кирпиам Уральской области. Дистанция 4 версты. Пройдена в 6 минуть 15 секунд.6
По окончании счачек Государь Наследник изволил лично раздавать призы, при­чем награды получили следующие лица:
и) За фронтовую офицерскую скачку, с препятствиями:
И-Й приз СОТНИК Мизинов, | 2-й приз — хорунжий Юдин,
3-й приз — сотник Давыдов.
Юбилейные призы владельцам: и-и лошади — седло сь прибором и серебряным набором, золотой жетон и аеньиа.мн 90 руб.; 2-й лошади охотничье ружье центрального боя с принадлежностями, золотой жетон и деньгами 40 руб • у-и лошади — серебряный подстаканник с прибором и золотой жетон и деньгами 15 руб. 1 ’
Юбилейный приз владельцам: :-й лошади — форменный серебряный котелок, золотой жетон и деньгами оо руб • 2-й лошади кружка золоченая и золотой жетон в 6о руб. и деньгами 90 руб.; у-й лошади золотой жетон и Генъ’ гами 40 руб. лѵнь
’ ьй «риз — вещь (золотой жбан) и владельцу и ездоку по золотому жетону, пожалованный Его Императорским Высочеством Наследником Цесаревичем; 2-й приз жбан золоченый и золотой жетон в 170 руб.; ;-й нпиз с гравировкой и золотой жетон в 6о руб. * ѵоьалъ
Юбилейные призы владельцам: и-й лошади — серебряные часы с цепочкой и деньгами уо руб.• 2-й тоща ии
серебряные часы с цепочкой и деньгами уо руб.; у-й лошади серебряные часы с цепочкой и деньгами 20 руб.’4-й лошади серебряный жетон и деньгами 20 руб.; у-й лошади — серебряный жетон и деньгами иу руб.
Юбилейные призы владельцам: и-й лошади — г графина в серебряной оправе, из стаканчиков, поднос и золоти ' жетон в у8у руб. и деньгами ну руб.; 2-и лошади — котелок с принадлежностями, ковш и золотой жетон в 28$ пѵб деньгами 69 руб.; у-й лошади — чарка и золотой жетон в 6о руб. и деньгами 90 руб. > PJ • и
Юбилейные призы оть общества владельцам: ;-и лошади — золотые часы с цепочкой в иуо руб • j-fl лошади кинжал В серебряной оправе и золотой жетон в 6о руб.; у-й лошади Серебряные часы с цепочкой вь уо руб • л Д ~ шади серебряная нагайка и серебряный жетон в уо руб.; у-й лошади стакан эмалированной работы и серебряный жето.Г вьгу руб., с прибавлением из собранных по частной подписке среди киргизов: и-й лошади иоо пѵб Л . , "
з-и уо руб., 4-й уо руб. и у-й 20 руб. Р1 ' ~ 50 Р>6 ’
уо*
2) За фронтовую нижних чинов гладкую скачку:
и-й приз — казак учебной сотни Замаренов, I 3-й приз — казак А» 4 льготного полка Карнаухов, 2-й » » » » Донсков, | 4-й » » » 7 » » Харчев,
5-й приз — казак А» 7 льготного полка Карпов.
3) За гладкую скачку для двухлетних жеребцов и кобыл:
и-й призъ—-казаки братья Овчинниковы, | 2-й приз — казак Карпов,
3-й приз — казаки братья Овчинниковы.
4) За гладкую скачку для трехлетних жеребцов и кобыл:
и-й приз — казаки братья Овчинниковы, | 2-й приз — казак Вязниковцев,
3-й приз — оставной есаул А. В. Колпаков.
5) За гладкую скачку для жеребцов не моложе 4 и кобыл 4 и 5 лет: и-й и 3-й призы — казак Карпов, | 2-й приз — казак Чегнахасв.
6) За скачку для четырехлетних и старее жеребцов и кобыл, принадлежащих киргизам Уральской области: и-й приз — киргиз Сарыхудзин, I 3-й призъ—киргиз Казыев,
2-й » » Джуваналисв, 4-й » » Джуванхииев,
5-й приз — киргиз Чудаков.
За окончанием скачек и за раздачею призов, Его Императорское Высочество, в коляске с Наказным Атаманом, изволил отбыть на войсковой хутор, сопутствуемый гг. штаб-и обер-офицерами и конвоем. Его Высочество изволил прибыть к освя­щению вновь выстроенной земледельческой школы и домовой при ней церкви. Преосвя­щенный Макарий, епископ Оренбургский и Уральский, освящавший новый Божий храм, с крестом и святою водою, сопутствуемый Цесаревичем и всеми присутствующими, окро­пил все комнаты нового училища. За сим, Государь Наследник пожелал обойти и осмотреть все хуторские здания. При обходе и осмотре зданий, где помещался скот, как местный, так и выписанный из-за границы, Его Высочество изволил распрашивать войскового агронома и милостиво выслушивать все даваемые объяснения; особое внимание Его Высочество обратил на молодой скот, происшедший от скрещивания местного скота с заграничным, на партию чистокровных каракульских баранов, а также остановил Свое внимание на птичнике-разсаднике домашней птицы, основа которому положена в 1888 г. пожалованием её Императорским Величеством Государыней Императрицей самой разнообразной коллекции куриных и других чистокровных пород птиц, для распро­странения таковых в среде казачьего населения.
По окончании осмотра, Августейшему Атаману благоугодно было, в память своего пребывания на хуторе, собственноручно посадить приготовленный для сего дуб на глав­ной площади.
Оставшись видимо доволен всем тем, что осматривал, Его Императорское Высочество пожелал выразить Свое одобрение представителям войскового населения, для чего приказал собрать у подъезда земледельческой школы депутатов съезда выборных от станиц и, благодарив за вынесенное благоприятное впечатление от всего, что Он изволил видеть на войсковом хуторе, поручил передать Августейшую благодарность всему войску, за благия и полезные начинания по развитию и улучшению их сельско­хозяйственных промыслов. Громкое «рады стараться, Ваше Императорское Высочество!» было ответом депутатов.
За сим, Цесаревич, сопутствуемый свитой и депутатами, вновь поднялся во второй этаж школы, где, поздоровавшись с только что принятыми воспитанниками её, въ
числе 46 человек, изволил принять приготовленный для Псго завтрак, к которому была приглашена вся свита, гости, офицеры и депутаты съезда выборных от станиц.
Во время завтрака, Его Высочество, подняв бокал, изволил высказать, что Он пьет за здоровье всех тех, кто содействовал учреждению и созиданию тех полезных учреждений, которые Он изволил осмотреть. Долго не смолкавшее «ура!» покрыло милостивое обращение к войску и выраженное ему одобрение в новом деле.
На вделанной в стене земледельческой школы каменной доске золотыми буквами сделана была надпись: «В присутствии Его Императорского Высочества, Наследника Цесаревича Николая Александровича, Уральская войсковая сельско-хозяйственная школа освящена и открыта 30 июля 1891 года».
Занавес, скрывавший эту доску, был снят, и надпись на ней навсегда увекове­чит то счастие, которое Его Императорское Высочество даровал Уральской земледель­ческой школе при её открытии.
По окончании завтрака, сопровождаемый громкими возгласами «ура» всех присут­ствовавших и собравшагося народа, Его Высочество изволил отбыть в экипаже с Наказным Атаманом в город и за сим, переехав по мосту через реку Урал, был встречен конвоем от киргизов, имевшим во главе уездного начальника, подполков­ника Леваневского, для сопровождения Государя Наследника по так называемой Бухарской стороне к месту, где съехавшиеся со всех уездов депутаты от киргизских волостей разбили свой временный аул. Киргизские кибитки были расположены в виде полукруга, в центре которого высилась кибитка из белой кошмы, роскошно убранная и соору­женная киргизами для Первенца своего Повелителя.
Как только экипаж Цесаревича остановился у Его кибитки, старейшие и знат­нейшие из киргиз поднесли Его Высочеству от киргиз Уральской области на серебря­ном блюде, формой в виде полумесяца, серебряные же кунган и две чаши с хлебом и кумысом. Самый наипочетнейший из киргизов, увешанный золотыми медалями и состоящий в должности младшего помощника Уральского уездного начальника, личный почетный гражданин Ирджан Чудаков произнес при этом на русском языке сле­дующее приветствие: «Осчастливьте, Ваше Императорское Высочество, принять от кирги­зов Уральской области их пищу и питье». Милостиво приняв подношение, Цесаревич также благосклонно изволил принять от киргиз и кибитку, соединяющую в себе образцы всевозможных работ, которые производятся киргизскими мастерами, по укра­шению их жилищ. В самой кибитке были предложены разные киргизские угощения, а две самые почетные киргизки поднесли Цесаревичу чай.
За сим, киргизами же, были подведены Его Высочеству две лошади, приведенные из отдаленных степных мест, — одна белая, а другая рыжая; обе лошади были покрыты богатейшими бархатными попонами, вышитыми золотом киргизскими султан­шами, самой замечательной и искусной работы. То же следует сказать о седельном уборе, который был надет на одной из лошадей; как чеканка по серебру и золоту он представлял из себя самую изящную работу. Приходилось только удивляться, сколько искусства и вкуса, хотя и совершенно своеобразного, проявили киргизы в данном случае. За сим начались разные увеселения, как-то скачки, похищение невесты и проч. Цесаревич милостиво благодарил как киргиз, так и султанш, принимавших участие в изгото­влении поднесенных Ему вещей, и, оставив достархан,сопутствуемый тучами скакав­ших за Ним киргиз, разодетых в свои бархатные и разноцветные халаты, изволил отбыть обратно в город Уральск.
238 праздник уральского войска.
В городе Его Высочество посетил Уральскую женскую гимназию, принял изго­товленные для Государыни Императрицы и Его Высочества рукоделия воспитанниц, про­слушал пение их, затем осмотрел войсковую больницу (на сто кроватей, с десятью для душевно-больных), детский приютъ1, на который изволил пожертвовать 500 рублей, и прибыл в войсковое реальное училище (преобразуемую гимназию), где также слушал пение воспитанников, заслужившее милостивое одобрение.
В 6‘/3 часов пополудни, в доме Наказного Атамана, где Цесаревич изволил иметь пребывание, последовала прибивка 6-ти знамен из числа 9-ти, Высочайше пожа­лованных Уральскому казачьему войску в 1891 году, по числу выставляемых войском полков.2
Для этого события, согласно Устава и особого по сему распоряжения, собраны были в большую залу дома все гг. генералы, штабъи обер-офицеры войска, как строевого комплекта, так и состоящие по войску. К этому торжеству были приглашены почетные военные гости, чины депутаций других казачьих войск, прибывших к юбилею, а также начальники отдельных регулярных частей войск и военных управлений, рас­положенных в Уральске.
К названной же церемонии были наряжены войсковой и полковые знаменщики и сверх того от каждого из 6-ти льготных полков и от Уральской учебной сотни по одному вахмистру, по 2 урядника и по 2 казака.
По докладе Его Императорскому Высочеству, что все готово, Августейший Атаман изволил выйти в залу из внутренних покоев и обратился ко всем присутствую­щим со следующими многознаменательными словами:
«В ознаменование доблестной службы Уральских казаков Царям и Отечеству, и в память трехсотлетия её, жалует вам, уральцы, Великий Государь, эти новые священ­ные хоругви. Уверен, что как вы, так и будущие поколения ваши, по примеру дедов и отцов, покроете их неувядаемой славой и что, если того потребует Царь, Уральские казаки под сенью сих хоругвей проявят чудеса храбрости и отваги, на защиту Престола и Отечества.»
За сим, Августейший Атаман принял от Наказного Атамана поднесенный им на серебряном блюде молоток, осенил Себя крестным знамениен и изволил забить первые гвозди на всех знаменах от имени Его Императорского Величества, — вторые же гвозди были Цесаревичем вбиты как Августейшим Атаманом всех казачьих войск. За Его Высочеством, по порядку старшинства присутствовавших лиц, забиты были и остальные гвозди на знаменах, причем, по примеру Наследника, каждый предварительно осенял себя крестом.
По окончании прибивки, на войсковое знамя, пожалованное Государем войску в 1885 г., Его Императорское Высочество изволил собственноручно навязать вновь пожало­ванную юбилейную Александровскую ленту, жалуемую за трехсотлетие службы Уральских казаков. Вслед за сим все знамена, как войсковое, так и предназначенные для шести льготных полков, находившихся в Уральске, были знаменщиками, при ассистен­тах, вынесены из залы и поставлены в знаменную комнату; Цесаревич же возвра­тился во внутренние покои.
1 С 24 мальчиками и столькими же девочками,
• Из числа девяти, три знамени прибивались в этот же день в 1, 1 и ; Уральских казачьих полках, на месте их расположения — в Киевп, Самарканде и Прасншие (Плойкой губернии).

Несколько времени спустя, Цесаревич изволил выйти к обеденному столу, к которому, кроме свиты Цесаревича, имели счастие быть приглашенными:
и) Командующий Войсками Казанского Военного Округа, Генерал-Лейтенант Мешеринов;
2) Наказный Атаман, Генерал-Маиор II. II. Шипов;
3) Попечитель Оренбургского Учебного Округа, Тайный Советник Ростовцев;
4) Начальник Штаба Казанского Военного Округа, I снераль-Лейтенант Казанский;
5) Самарский Губернатор, Тайный Советник А. Д. Свербесв;
6) Управляющий акцизными сборами Уфимской и Оренбургской губерний и Уральской и 1 ургайской областей, Действительный Статский Советник Хростицций;
7) Оренбургский Вице-Губернатор, Полковник Ломачсвский;
8) Депутат от Оренбургского казачьего войска, Полковник Меляниигь;
9) Депутат от Оренбургского казачьего войска, Войсковой Старшина Стариков;
ио) Депутат от Астраханского казачьего войска, Полковник Щербаков.
Чины Уральского казачьего войска:
и) Генерал-Маиор В. Р. Серов;
12) » » Л. И. Акутин;
13) » » П. В. Мартынов;
14) Атаман I отдела Уральскаго казачьяго войска, Полковникъ Л. Л. Аничкин;
15) » И » » » » » М. И. Железнов;
16) » III » » » » » С. E. I олстов;
17) Вице-Губернатор Уральской области, в должности Церемониймейстера Высочайшего Двора, Надворный Советник И. М. Леонтьев;
18) Областной врач, Действительный Статский Советник II. И. Литуновский;
19) Старший врач Уральской Войсковой больницы, Статский Советник В. С. Бронников;
20) Старший Член Войскового Хозяйственного Правления, Войсковой Старшина И, IIХорошхин;
21) Советникъ Хозяйственнаго Правления, Статский Советникъ А. Ив. Логинов;
22) » » » » » А. Ф. Логинов;
23) Начальник Штаба войск Уральской области, Полковник II. В. Родзянко;
24) Советникъ Областнаго Правления, Действительный Статский Советник П. И. Несмелою»;
25) » » » Надворный Советник Н. II. Жаворонков;
26) » » » Коллежский Секретарь Ф. И. Тихомиров;
27) Начальник местной команды, Подполковник II. II. Сушков;
28) Командир учебной сотни, Войсковой Старшина Е. Д. Мартынов;
29) Прокурор Уральской области, Н. II. Белобородов.
Командиры 6-ти льготных полков:
№ 7 Полковник Е. П. Назаров, I № 5 Войсковой Старшина К. К. Бородин,
» 6 » Н. П. Мартынов, I »8 » » Н. Л. Акутин,
№ 4 Войсковой Старшина Ф. И. Толстухин.
К 9 часам вечера, по ярко освещенной иллюминацией улице, Его Императорское Высочество изволил прибыть на бал в войсковое собрание. У подъезда Цесаревич был встречен Наказным Атаманом, атаманами отделов и чинами Войскового Хозяйственного Правления, а на лестнице супругой Наказного Атамана, с женами атаманов отделов. При входе в первую гостинную, отделанную в виде изящного шатра, стояли двое часовых в старинной форме лейб-гвардейской Уральской сотни. Все дамы войскового сословия были в казачьих сарафанах, имея на головах соответствующие уборы, что представляло чрезвычайно эффектную картину, напоминавшую древние времена Царя Алексея Михай­ловича. Старинные материи сарафанов, богато обшитых галунами, блестели при ярком свете освещенной залы. При входе Наследника, музыка заиграла полонез, и Его Высочество изволил в первой паре пройтись с супругой Наказного Атамана, а за сим со вдовой генерал-лейтенанта Бизяновой, милостиво отвечая на поклоны публики. Во
Путешествие на Восток. VI. 51
время всего бала Цесаревич принимал участие в танцах, бывших вследствие сего особенно оживленными. В середине вечера был поднесен Августейшему Атаману чай генеральшей Бизяновой и двумя казачками, Овчинниковой и Хохлачевой. После ужина, сервированного ровно в 12 часов, начался национальный казачий танец — «казачекъ», в которомч, приняли участие г-жи: Околович, Донскова, а также сотник Мизинов и хорунжий Казаркип, после чего Его Высочество, в виду предстоявших на следующий день рано утром церемоний, изволил отбыть с бала домой.
31 июля было днем, предназначенным согласно программы собственно для празд­нования трсхвековой службы казаков Царю и Отечеству. Как и всегда это принято на Святой Руси, празднование началось с молитвы. Все наличные Уральские строевые части заблаговременно выстроились на площади перед древнейшим войсковым храмом, во имя Св. Архистратига Михаила и по идущей от него Большой Михайловской улице. Густые массы народа уже с раннего утра заполняли местность около храма и в приле­гающих улицах. Преосвященный Макарий с духовенством служил в храме обедню, к которой, за теснотою помещения, могли быть пропущены лишь: и) заблаговременно из дворца принятые Войсковое знамя и шесть знамен, вновь пожалованных Его Император­ским Величеством, Уральскому казачьему войску, по числу выставляемых им льготных полков; 2) все прибывшие гости; 3) генералы, штабъи обер-офицеры; 4) чины управ­лений и 5) депутаты съезда выборных от станиц.
В ио часов утра, Цесаревич, в форме Уральской гвардейской сотни, окруженный блестящею свитою, изволил прибыть в церковь и стать у правого клироса, на угото­ванном для сего месте. Стройное пение войсковых певчих обратило внимание Его Высочества и заслужило Его милостивое одобрение. По окончании обедни, Августейший Атаман, в сопровождении Наказного Атамана и свиты, обошел, здороваясь, стоявшие на площади войска, состоявшие из первых взводов от всех сотен полков.
Па середине площади был поставлен походный храм, жалованный войску Госу­дарем Императором еще в 1889 г. По окончании обхода войска и по команде «на молитву», под звуки музыки, игравшей «Коль славен Паш Господь в Сионе» и при пении певчих, выступила из Михайло-Архангельского собора духовная процессия, впереди которой, по два в ряд, двинулись священные хоругви и особо чтимые иконы всех церквей, за сим все Уральское городское духовенство и некоторое, прибывшее из ста­ниц. Духовенство городское имело однообразное малиновое облачение, вновь заказанное для сего случая. За духовенством шествовал Архиерей и вся эта процессия расположилась покоем впереди походного храма.
Позади духовенства поместился войсковой круг, в центре которого, на особо уготованном месте, стал Августейший Атаман, имея в руках поднесенную Ему еще при входе в собор войсковым старшиною Хорошхиным войсковую насеку. Когда все заняли свои места, генералы Акутин и Серов, полковник Логинов и войсковой старшина Назаров поднесли Его Императорскому Высочеству большой роскошный, укра­шенный сверху шапкой Мономаха ларец, в котором помещалась Царская грамота, жалуемая в ознаменование события Уральскому казачьему войску ныне благополучно царствующим Государем Императором Александром ПИ-м. Вынув из ларца Госу­дареву грамоту, Наследник Цесаревич изволил передать ее для прочтения во всеуслы­шание Наказному Атаману. При самом начале чтения грамоты, на всей площади, покрытой десятками тысяч народа, благоговейно стоявшего с обнаженными головами, водворилась такая тишина, что казалось все замерло вокруг и раздавался лишь голос Наказнаго
Атамана, оповещавший милостивые Царские слова, обращенные к славному Уральскому казачьему войску:
«I Иа шем у вернолюбезном у J гра. г ьском у каза чьем у войску.
«Ныне исполнилось триста лет со времени первой боевой службы Престолу и Отечеству Уральских казаков, которые, именуясь до 1775 г. Яицкими, по наказу, данному в и)уи г. Царем Феодором Иоанновичем, астраханским воеводам князю Сицкому и Пушкину, были посланы, в числе других Царских войск, против ИНамхала Тарковского, положив тиъм начало своею исторического существования.
«С той поры Уральские казаки, составляя из себя на восточной окрайнп. Русского Царства твердый и надежный оплот против хищнических набегов азиатских наро­дов, принимали весьма деятельное участие почти во всех войнах, которые Россия была принуждена вести в течении последних трех столетий, ознаменовав участие это мужеством и неустрашимою храбростью, столь свойственными доблестному Уральскому казачьему войску. При поступательном-же движении наших войск в Средней Азии, начиная с предпринятой в 1820 г. экспедиции к Аральскому морю и кончая занятием в 1881 г. Туркменскою оазиса, Уральские казаки выказали выносли­вость в перенесении трудов и лишений, сопряженных со степными походами, а при столкновении с неприятелем иройскими подвигами мужества и храбрости засвиде­тельствовали свою всегдашнюю преданность Престолу и Отечеству.
«В знак особою Монаршего благоволения за столь доблестную боевую службу Уральского казачьего войска и в ознаменование трехсотлиыпняю существования сею войска, Всемилостивейше жалуем ему на дарованное Нами, 6 мая 1884 г., войсковое Георгиевское знамя новую Александровскую юбилейную ленту с надписью на ленте: „В память трехсотлиыпняю существования Уральского казачьего войска” и на банте: „iSpi г.“.
«Вместгь с тиъм Всемилостивейше жалуем Мы Уральскому казачему войску, по числу выставляемых им в военное время девяти конных полков, девять полко­вых знамен, повелевая по прочтении сей Нашей грамоты перед войском и по освя­щении знамен, употреблять их на службу Нам и Отечеству с верностию, усер­дием и храбростию, Российскому воинству свойственными.
«В целях же обеспечения Уральских казаков необходимыми средствами к исправному выходу на службу, Мы признали за блого сохранит за Уральским казачьим войском и на будущее время существующий ныне в этом войске поря­док пользования для рыболовства рекою Уралом, в пределах течения ею но войско­вым землям.
«Пребывая к вернолюбезному Нам уральскому казачьему войскгу Нашею Импера­торскою милостию благосклонны, Мы уверены, что и вперед Уральские казаки сохра­нят присущий им дух воинской доблести и самоотвержения, и употребят все старание для достижения полного во всех отношениях благоустройства.
«В сей уверенности благоволили Мы подписать сию грамоту Собственною Нашею рукою и Государственною печатью утвердит повелели. Дана в С.-Петербурге, в лето от Рождества Христова тысяча восемьсот девяносто первое, царствования же Нашего одинадцатое.»
На подлинной собственною Его Императорского Величества рукою написано:
«АЛЕКСАНДРЪ».
51’
По прочтении грамоты Царя, Наказный Атаман поцеловал подлинную подпись Его Императорского Величества, а по площади, усыпанной пародом, разлилось могучей волной громовое, долго несмолкавшее «ура».
Лестные для Уральских казаков упоминания Великого I осударя о доблестной службе их Царям и Отечеству, новые Монаршие милости, при сем войску объявленные, а также забота Его Величества о дальнейшем предоставлении войску законных прав на угодья, обеспечивающие его исправную службу и благосостояние, не могли не преиспол­нить сердец Уральских казаков чувством безграничной любви и благодарности к Царю и Его Престолу.
По прекращении продолжительных восторженных возгласов, приступлепо было к освящению знамен. По освящении и окроплении знамен, по установленному для сего чину, Преосвященнейший Владыко передавали, их Его Императорскому Высочеству, кото­рый, в свою очередь, передавал их коленопреклоненным командирам льготных пол­ков. Приняв знамена от Августейшего Атамана, командиры полков передавали тако­вые зпаменщикам-урядпикам, встававшим при сем также на колено. Вслед за сим Епископ Макарий громко стал читать присягу, которую все Уральское войско повторяло за ним, подняв правую руку со сложенными крестом перстами.
Трогательную и торжественную картину представляла из себя присяга войска своему Государю, и выражение лиц казаков вполне убеждало в полном сознании святости и ненарушимости произносимого ими пред лицом Всевышнего клятвенного обещания — верой и правдой, не щадя живота своего, доблестно служить Царю и Отечеству.
За сим последовало благодарственное Господу Богу молебствие, с провозглаше­нием многолетия Государю Императору, Государыне Императрице, Наследнику Цесаревичу и всему Царствующему Дому; провозглашена была вечная память всем в Бозе почив­шим Царям и Царицам, начиная с Царя Феодора Иоанновича, а также всем за Веру, Царя и Отечество живот свой положившим и, наконец, протодиакон возгласил «многие лета» победоносному Всероссийскому и Уральскому воинству.
При провозглашении многолетий, загремели отбитые Уральцами в разные войны у врагов России пушки и возвестили привет I Иарю беспредельно преданного Ему войска.
В этот же день Августейшим Атаманом послана была Его Императорскому Величеству Государю Императору телеграмма следующато содержания:
«Земно кланяясь Тебе, Великий Государь, Уральское казачье войско бьет Тебе челом тремя веками службы, неизреченно благодарит за дарованные днесь грамоту, знамена, милости и повергает к стопам Царя заверение, что Уральские казаки навеки не забудут святости присяги, долга своего пред Царем, и что сердца их преиспол­нены безграничной любовью и преданностью к Престолу.
НИКОЛАЙ.»
В тот же день Цесаревичем был получен следующий незабвенный при­вет Царя:
«Спасибо от души Уральцам за их привет, преданность ги службу Царям гг России. Да продлит Господь свое благословение над Уральским войском на многие века! Императрица и Я пьем за здоровье молодцев Уральцев.
АЛЕКСАНДР.»
По окончании молебна, при восторженных кликах войска и народа, Наследник Цесаревич изволил в экипаже отбыть к Себе во дворец, а процессия в нижесле­дующем порядке тронулась от храма Михаила-Архангела по Большой-Михайловской и Садовой улицам на противоположный край города, к Иканской площади, где предполо­жено воздвигнуть новый храм Христа Спасителя, в память трсхвекового бытия Ураль­ского казачьего войска.
Порядок шествия был следующий:
а) Полициймейстер Уральска, а за ним 4 полицейских — верхами.
6) Герб Уральского войска, несомый старшим членом Уральской торговой депутации с двумя ассистентами из членов этой депутации.
о) 2-й взвод и-ой сотни № 4 полка.
?) Воспитанники войсковых мужских народных школ и училищ духовного и реального и кадеты Оренбургского Псплиосвского корпуса, по 6 в ряд, со своими наставниками.
д) Кавалеры знака отличия военного ордена по 5 в ряд, с древними сотен­ными значками.
с) Станичные атаманы и депутаты съезда выборных от станиц, по 3 в ряд (по стапично) со своими станичными значками, несомыми впереди каждой станицы особо назначенными казаками тех же станиц.
ж) Хор музыки № 4 полка.
а) Знамена льготных полков, сопутствуемые каждое первым взводом первой сотни своего полка.
11) Хор войсковых трубачей.
и) Войсковое и 2 старых полковых знамени под конвоем и-ой полусотни учебной сотни.
к) Высочайше пожалованные войску грамоты.
л) Святые иконы и хоругви от всех Уральских церквей и духовенство, по 2 в ряд, младшие впереди.
ли) Преосвященный Макарий, епископ Оренбургский и Уральский, со Святым Крестом.
н) Наказный Атаман, сопутствуемый прибывшими па праздник гостями и депу­тациями, офицерами и чиновниками войска и чинами правительственных в Уральске учреждений.
о) 2-я полусотня и-ой сотни № 4 полка.
Когда Епископ Оренбургский и Уральский, сопутствуемый Наказным Атаманом, гостями и свитой, поровиялся с дворцом, с балкона которого Цесаревич изволил смотреть на шествие, Его Императорскому Высочеству благоугодно было принять участие в процессии и следовать пешком более версты, до места закладки нового храма, на готовом уже фундаменте.
Иканская площадь, засаженная деревьями еще в 1884 г., является центром новых кварталов города, отстроенных за последние годы. Несомненно, что, если в близком будущем эта часть города привлечет к себе большую часть местной торговли, то там именно и сосредоточится жизнь города в 4-м веке бытия уральцев.
В настоящее время, как сказано выше, фундамент храма уже готов, при чем предположено самый храм поставить на высокой площадке. Площадка эта была уже почти готова и окружена оградой пз старинных ружей и пушек.
Поднявшись по устланной красным сукном каменной лестнице на площадку, Цесаревич стал под уготованный для Него и свиты шатер и по окончании богослу­жения благоговейно вложил в строющиеся стены собора большую серебряную доску с надписью, увековечивающею знаменательное событие в истории войска: «Лета 1891, июля 31 дня, в царствование Государя Императора Александра III на сем месте Его Импера­торским Высочеством Государем Наследником Цесеревичем Николаем Александро­вичем, Августейшим Атаманом всех казачьих войск, собственноручно заложен храм сей Христа Спасителя, созидаемый Уральским войском в память истекшего 300-летия (1591 — 1891) службы Уральского казачьего войска Царю и Отечеству, о
После столь продолжительных церемоний, Его Императорское Высочество при во­сторженных приветствиях народа, возвратился во дворец. Духовные процессии разо­шлись по церквам, а все полки, с песенниками во главе сотен и под звуки музыки, направились в пригородную Ханскую рощу (ныне роща Цесаревича).
Раньше было сказано, что роща эта находится как бы на полуострове, образуемом реками Уралом и Паганом. Местность — очень живописная, а вековые деревья рощи служат наглядными свидетелями её глубокой старины. На площади этой рощи было назначено народное гулянье и угощение Уральского казачьего войска от имени Августей­шего Атамана. Для завтрака Его Императорского Высочества, со свитой, гостями и со всеми наличными, как военными, так и гражданскими чинами, в числе свыше 300 чело­век, был воздвигнут павильон, у самого устья Пагана. От павильона, в виде лучей, расходились по площади столы, предназначенные для обеда шести льготных полков, станичных и поселковых атаманов, съезда выборных от станиц, Георгиевских кавалеров, учителей народных школ, местной команды, представителей киргизских обществ, писарей учреждений, нестроевых, воспитанников училищ и школ, а также казаков, собравшихся показать Цесаревичу местный способ плавенного рыболовства. Всего обедало свыше 8оо человек.
Против павильона красовалась, как сказано, высокая арка, сооруженная войском, с надписью: «Августейшему Атаману Уральские казаки». Наверху арки высился громад­ный зеркальный вензель I Иесаревича, украшенный короною. Вся арка была убрана флагами, гирляндами зелени и проч. Сзади арки расположены были для народного праздника все­возможные качели, мачты, сцены закрытые и открытые, и все это было убрано флагами и разными украшениями.
Независимо от яств и питья, на всех столах были расставлены фарфоровые ста­каны, кружки и тарелки, с изображением вензеля Цесаревича и с годами «1591 —1891», а на стаканах, сверх сего, изображены были казаки в древней и настоящей формах. Взамен салфеток, были разложены платки с вытесненными на них вензелем Его Высочества и годами.
Когда все войско и все части разместились по местам и о том было дано знать, Августейший Атаман изволил, сев в экипаж, выехать на празднество, предварительно заехав на реку Урал, к учугу, где было собрано свыше юоо человек рыбаков, с их лодками-бударами и снастями. Осмотрев учуг и поздоровавшись с рыбакамиплавеншиками, Цесаревич проследовал в Ханскую рощу, к павильону. Едва показа­лась коляска Его Высочества в аллее, как раздались со всех сторон перекаты «ура», радостно встречавшие Дорогого Хозяина праздника. Как только Цесаревич, проехав под аркой к своему павильону, изволил войти в него, раздался сигнальный пушечный выстрел на Урале и плавенщики-рыбаки бросились стремглав со своими бударами въ
реку. Хотя расстояние от места начала рыболовства до павильона было около версты, но павильон построен был на высоком, крутом берегу Урала, и потому ясно был виден весь порядок плавни. Сотни будар стройной массой быстро неслись по течению, к месту, где стоял Цесаревич, и представляли из себя как-бы громадную и много­численную гонку; примчавшись к месту против павильона, казаки быстро стали раски­дывать свои плавенные сети для лова рыбы. И на сей раз река Урал — «золотое донышко» — не посрамил себя: не прошло и нескольких минут, как казаки стали вытаскивать из воды огромных осетров, которых каждый поймавший старался скорей доставить к устроенному на берегу помосту к ногам сошедшего туда по лестнице Цесаревича. Разохотившиеся казаки-ловцы несомненно завалили бы вскоре рыбой весь помост, но после двух-трех десятков осетров вытащенных па помост, Его Высо­чество нашел, что можно прекратить лов, и, приказав благодарить рыбаков, поднялся в павильон.
Августейший Атаман, равно как и все гости и приглашенные, завтракали при такой же сервировке, как и все казаки, т. с. фигурировали те-же тарелки, кружки, стаканы и салфетки-платки.1 Радостно было у всех на сердце, а потому веселый гул обедавших казаков все громче и громче доносился до павильона, тем более что сзади столов стояла многотысячная толпа городских жителей, сошедшихся взглянуть на небывалое в Уральске пиршество.
Во время завтрака, Наказным Атаманом провозглашены были тосты за здравие и благоденствие Их Императорских Величеств, Государя Императора и Государыни Импера­трицы, при чем соединенные три хора военной музыки исполнили народный гимн «Боже, Царя храни!», покрытый несмолкаемым перекатом громового «ура», вырвавшагося из груди всей многотысячной массы народа и заглушившего гром паливших пушек.
Когда, наконец, удалось восстановить тишину, Наказный Атаман обратился к Наследнику Цесаревичу со следующею речью:
«Августейший Атаман! дозвольте излить пред Вашим Императорским Высоче­ством от имени Уральского казачьего войска безграничные чувства к Вам любви и благодарности, за доставленную нам радость видеть Вас в войсковой среде, в счаст­ливый день празднования Уральскими казаками трехсотлетия их служения как вернопод­данных Российского Престола.
«Ваше Императорское Высочество изволили видеть на проезде и на смотру Вашем все льготные полки Уральского казачьего войска, стройно и быстро собравшиеся, чтобы приветствовать Вас, своего Августейшего Атамана, и доказать всю исправность и непре­станную готовность неудержимо ринуться, по воле Великого Нашего Государя, на защиту Престола и Отечества.
«Дозвольте-же, Ваше Императорское Высочество, всемилостивейше просить Вас передать Августейшему Родителю Вашему, Царю и Государю, от Уральского казачьего войска земной поклон, неизреченное благодарение за Его к войску Монаршие милости и заверение, что Уральские казаки, как верные слуги Его Царского Величества, всегда счастливыми себя сочтут живот свой положить за Веру, Царя и Отечество.»
По окончании речи, неудержимый поток возгласов восторга оглушил вековую Ханскую рощу и долго не смолкал.
1 Приводим меню памятного юбилейного завтрака:
Холодные осетры; соус татар. — фи.ие ювяжие жардиньер. — Жареная дичь; саиад. — низквитные рыбы. — Мороженое.
Его Императорское Высочество осчастливил Наказного Атамана, провозгласив тост за него, как представителя войска. За сим последовало еще несколько задушев­ных здравиц и по окончании завтрака Августейший Атаман, выйдя на террассу павильона, пожелал еще раз перед отъездом выпить чару за здравие Уральского войска с каза­ками. Так как столы для нижних чинов были в некотором, хотя и незначитель­ном отдалении от павильона и из-за стоявшего на площади гула невозможно было голосом подозвать казаков, то Наказный Атаман приказал трубачу подать сигнал «сборъ». Как только раздался звук трубы, призывающий к сбору, вся масса казаков, а за ними и вся многотысячная толпа народа ринулась к тсррассе павильона, чтобы ближе еще раз взглянуть на Цесаревича и Августейшего своего Атамана. Едва Цесаревич успел сказать, что Он пьет за здравие Уральского казачьего войска, как, при громо­вых перекатах «ура», полетели кверху папахи, взрослые казаки брали на плечи казачат, дабы они лучше видели Цесаревича; слезы радости и умиления появились на глазах у всех. Истинно, земля дрожала от гула и возгласов восторга, которые описать невоз­можно, а можно лишь прочувствовать. В один миг появилась отпряженная коляска, в которую впряглись офицеры и казаки, и Августейший Атаман, сев в экипаж, окруженный десятками тысяч народа, медленно двинулся по дороге, при потрясающих душу проявлениях народной любви и восторга.
Счастлив тот, кто в жизни своей видел и испытал подобный подъем народ­ного духа, проникнутого безграничной любовью к Престолу! Только на Руси можно видеть и испытывать такия счастливые минуты .... И дай-то, Господи, чтобы всегда также было, во веки веков! Мужчины и женщины, казаки и иногородные, все это слилось в одну общую массу, без рангов и чинов: всякий старался поцеловать хотя край платья Цесаревича и навеки запечатлеть в сердце своем Его образ.
Проехав под аркой, Цесаревич, по предложению Наказного Атамана, изволил пере­сесть в приготовленную другую коляску и, сопровождаемый несмолкаемыми восторженными возгласами, изволил отбыть с князем Барятинским на Уральскую областную выставку.
За невозможностью отыскать экипаж в такой массе народа, какая провожала Дорогого Гостя, Наказный Атаман должен был, чтобы сопутствовать Его Высочеству, взять у конвойного казака лошадь и верхом сопровождать Цесаревича. Несмотря на утомление, Августейший Атаман изволил подробно осматривать все собранные на вы­ставке предметы местного производства и промыслов, а также собрания древних икон, чтимых в войске, оружия и разных исторических достопримечатсльностей и выслу­шивать пояснения, делаемые Ему членами комитета выставки. Тут же, в соседнем здании, Цесаревич изволил осматривать войсковой арсенал, цейхгауз со складом вещей неприкосновенного запаса для льготных полков, на случай мобилизации, и, оставшись всем Им виденным доволен, возвратился во дворец.
В 7 часов вечера, Его Императорское Высочество отбыл на дачу Наказного Атамана к обеденному столу, к которому были приглашены как гости, так и высшие чины военной и местной гражданской администрации. Дача и сад были иллюминованы. После обеда, стали съезжаться на дачу все местные знатные особы обоего пола, так как Его Императорскому Высочеству благоугодно было после обеда согласиться присутствовать, тут же в саду, на представлении находившейся тогда в Уральске труппы малороссов.
По окончании спектакля, при свете факелов и бенгальских огней, Цесаревич проследовал в и час ночи домой, везде на улицах сопровождаемый восторженными «ура» ожидавшего Его возвращения населения.
и-го августа, в 6 часов утра, простившись милостиво во дворце с Наказным Атаманом, собравшимися дамами и высшими чинами, Цесаревич изволил выехать в обратный путь по улицам города, заставленным шпалерами из льготных полков, имевших в строю вновь Высочайше пожалованные знамена, и провожаемый массой городского населения, вышедшего на дорогу, дабы еще раз иметь счастие лицезреть Его и восторженными приветствиями выразить Наследнику свою безграничную преданность и благодарность за милостивое посещение. Все штабъи обер-офицеры, равно и конвой, верхами сопутствовали Его Высочеству до первой станции. На всех станциях, как и при первом проезде, Цесаревич восторженно был встречаем населением, которое всячески желало проявить Ему чувства, которыми оно было преисполнено. В Собо­левской станице, где Цесаревич изволил останавливаться для завтрака, был выстроен почетный караул. На границе войска, в Атаманском поселке, Наказный Атаман, сов­местно с находившимися тут местными казаками, еще раз провозгласил здравицу за Августейшего Атамана и просил всемилостивейше принять неизреченную благодарность Уральского казачьего войска за радость, доставленную всем обывателям области видеть Его Высочество на берегах Урала, а также благосклонно принять заверение в безгра­ничной любви и преданности.
В виду того, что русское общество сравнительно весьма мало осведомлено отно­сительно строя, деления, состояния заволжских краев, не лишнее сообщить ниже сле­дующие данные.
В 2и день октября 1868 г. Высочайше одобрено, в виде опыта на два года, положение об образовании и управлении Уральской области, а и января 1869 г. последовало введение этого положения в действие.
В состав области вошли две, совершенно разноплеменные и резкою чертою раз­граниченные народности; а) русская — по правую сторону реки Урала, состоящая из каза­ков и незначительной сравнительно части иногородных жителей и б) киргизская — по левую сторону реки Урала, составлявшая прежде часть области Оренбургских киргизов.
Сущность нового положения, по причине различных исторических и экономических условий быта оседлого казачьего и кочевого киргизского населения неизбежно должна была неодинаково коснуться и всех сторон самого управления этим населением. — Так, не нарушая пи в чем прав и привилегий казачьего населения и обычного пользования им войсковыми угодьями, новое положение подчинило его только в отношении гражданского быта общей областной администрации и суду, с разделением войсковой территории, вместо прежних дистанций и округов, на уезды; для заведывания же военным составом и войсковым хозяйством Уральского войска Высочайше утверждены особые учреждения — Областной Штаб и Войсковое Хозяйственное Правление.
Что же касается киргизского населения, то оно должно было испытать несколько большие перемены как в порядке управления, так и в размере податей. Новое положение совершенно упразднило привилегированное положение султанских родов, почти исключительно призывавшихся к занятию служебных должностей по местному киргизскому управлению, заменив назначение должностных лиц выборным началом, уравняло всех киргизов в податях, дало населению выборный и гласный суд для разбирательства дел по народным обычаям, разделило население вместо прежних дистанций и родов па уезды, волости и аулы, установило порядок устройства мечетей, а также избрания и утверждения мулл, с точным определением их числа и с изъ­ятием киргизов по их духовным делам из ведомства Оренбургского Магометанского Путешествие «а Восток. VI. 52
Духовного Собрания и, наконец, оставляя без изменения домашний быт и порядок кочевания киргизов, увеличило подать до з руб. (с 1887 г. взимается уже по 4 руб.) с кибитки и возложило еще на общество некоторые расходы под наименованием земских повинностей, идущих на содержание местного ордынского управления, устройство почто­вых дорог и проч.
На территории Уральского казачьего войска положение было введено и принято населением совершенно спокойно; степная же часть населения области, по мере углубления образованных для установления нового порядка управления организационных коммисий, в пределы степи к таким родам, которые никогда не видали русских чиновников и не знали никакой иной власти, кроме произвола своих родоправителей и султанов, к сожа­лению, встретила водворение нового порядка весьма враждебно, будучи убеждена, как оказалось впоследствии, что с введением в действие нового положения последует приме­нение в степи рекрутской повинности и что правительство намеревается обратить кирги­зов в Христианскую веру, уничтожить мечети, отнять земли, воспретить кочевание и т. п. Такие нелепые слухи, злонамеренно распущенные в степи многими подстрекателями в лице султанов и мулл, опасавшихся при новой реформе потерять свое влияние и воз­можность жить на счет народа, эксплуатируя его безнаказанно разными незаконными способами, повлекли за собою восстание полудикого и невежественного парода, для подав­ления которого пришлось употребить военную силу, а затем предать военному суду главных зачинщиков и подстрекателей этого восстания, после чего, а именно к концу осени 1869 г. гражданское управление в степи было введено беспрепятственно, после чего спокойствие киргизского населения решительно ничем не нарушалось. Последнее только не может отвыкнуть пока от считающейся молодечеством «баранты» (угона скота).
Уральская область, граничащая: на севере, с Оренбургской и Самарской губер­ниями, на западе — с частью Самарской же губернии, землями Астраханской губернии и северовосточной части Каспийского моря, на восток — с Тургайской областью и Араль­ским морем и на юге — с землями Хивинского Ханства, — занимает пространство в 29,626,234 десятин, из коих 6,465,402 десятин принадлежат Уральскому казачьему войску, а 25,160,852 десятин кочевому киргизскому населению — на правах общинного владения.
Уральская область разделена на четыре уезда: Уральский, Гурьевский, Калмыковский и Эмбенский с уездными управлениями в городах Уральске и Гурьеве, станице Калмыковской и в Тсмирском укреплении, при чем в состав первого из названных уездов — Уралъскаю, входить 18 казачьих станиц с находящимися в районе сих станиц поселками и хуторами и 12 киргизских волостей, подразделяемых на но ауловъ1; второго — Гурьевскаю: 4 казачьих станицы и 12 киргизских волостей с 130 аулами; третьего — Калмыковского: 8 казачьих станиц и и киргизских волостей с 93 аулами и четвертого Эмбенскаю: Темирское укрепление и 14 киргизских волостей с иоб аулами.
Уральск соединен с г. Бузулуком, Самарской губернии, на расстоянии 200 верст — но системе вольных почт; казенная же корреспонденция отправляется ежедневно, при чем три раза в неделю идут одноконные — с простой и четыре раза обыкновенные с денежной корреспонденцией.
Численность всего населения области может быть определена (по данным начала 90-х годов) в 562,485 душ обоего пола лишь приблизительно, так как в отношении
1 Волость составляется из и—2 тысяч кибиток, а аул из иоо—зоо кибиток.
киргизов, по кочевому их образу жизни и уклончивости давать какие-либо статисти­ческие сведения, точное определение числа душ пока не возможно, вследствие чего и самый сбор податей с них основан не на душевом счете, а на кибиточном, полагая средним числом по 5 душ на кибитку.
Население области распределяется по обеим сторонам реки Урала таким образом:
А. На привой стороне.
I. Оседлого населения:
Мужское
Женское
Обоего пола
Уральских казаковъ
53,121
54,904
108,025
Иногородных людей разных сословий
’9,859
18,014
37,8 73
1>. На левой стороне.



II. Кочевого населения-киргизовъ
204,106
212,481
416,587
Всего населения:
277,086
285,399
562,485
При сравнении этих цифр с числом населения, показанным в 1869 г., вслед за образованием Уральской области, оказывается, что в течение 22 летнего её существо­вания население увеличилось почти на одну треть.
По вероисповеданиям население области разделяется на следующие категории:

Мужское
Женское
Обоего пола
Православных, Единоверцев и Раскольников . . .
66,155
67,050
133,205
Римско-католиков
22
12
34
Протестантовъ
25
8
33
Евреев
34
24
58
Магометанъ
210,222
2И7>783
•р8,005
Ламаитов
628
$22
и,и 50
Всего:
277,086
285,399
562,485
Раскольники составляють огромный процент населения области и большая часть их проживает в Уральском уезде.
Уральская область, но богатству пахатных земель, удобству ко всякого рода ското­водству и по обилию рыбы1 в реках, озерах и в Каспийском море, представляет самые благоприятные условия. За выделением огромных пространств, негодных к культуре по качеству земли и к заселению (за недостатком пресной воды) остаются громадные площади земли отличного качества, с избытком обеспечивающие на многие годы потребность в ней местного населения. Кроме весьма обширного хлебопашества, скотоводства и коневодства, средством к продовольствию войскового населения служит рыболовство в водах, принадлежащих лично Уральскому войску; лицам же нсказачьего сословия — торговля или ремесла и промыслы, каковыми казаки не занимаются, а равно полевые и домашния работы, дорого оплачиваемые за частым недостатком у казаков рабочих рук.
1 Чистая прибыль войскового населения от рыболовства определяется ежегодно в 2,114,904 руб. Недаром умилительно поется в местной народной песне:
«Золочено у Яикупики Его было донышко, Серебряны у Яикушки Его были краешки, Жемчужные у Горыныча Его круты бережки.»
Р*
Главный продукт земледелия в оседлом населении составляет отличного качества пшеница, так называемая «кубанка белотурка», которая, за исключением количества нужного на семена, почти вся вывозится из области на продажу к Волге1, а взамен её привозятся сюда лая продовольствия населения более низкие сорта хлебов из соседних губерний. Киргизы же, сравнительно еще недавно приступившие к земледелию, из всех родов хлеба возделывают главным образом просо, как наиболее употребительную у них пищу2; затем овес и в небольшем количестве пшеницу.
Уже в 1886 г., в целях поднятия местной промышленности и экономического благосостояния населения, изысканы были необходимые средства и испрошено в надлежа­щем порядке разрешение на устройство на войсковой территории, близь г. Уральска, образцового сельскохозяйственного хутора-фермы с низшего разряда земледельческою школою при нем, а затем, по мере поступления денежных средств, приступлсно было к постепенному устройству самого хутора под ближайшим руководством и наблюде­нием ученого агронома; там уже производились посевы полевых и огородных растений3, причем, не смотря на то, что хозяйство фермы находится еще в периоде организации и на­чала производства опытов, оно успело уже дать войсковому населении племенных живот­ных рогатого скота и свиней, семена крупного льна, не разводившагося доселе в войске, образец усовершенствованной воловьей запряжки, сокращающей на пятую долю количество быков, впрягаемых в плуг и образцы плугов и борон. Кроме сего, производятся опыты посева новых сортов пшеницы, ржи, овса и других хозяйственных растений.
Параллельно с тем возбуждено было в установленном порядке ходатайство о преобразовании в г. Уральске мужской классической гимназии4 в другое, наиболее под­ходящее для местного населения, средне-учебное заведение, которое выпускало бы практи­ческих деятелей по разным отраслям сельского хозяйства, способных техническими познаниями своими развить в Уральской области местные природные богатства и содей­ствовать вообще поднятию экономического благосостояния в этом крае. Предположения администрации в этом направлении, высказанные во всеподаннейшем отчете за 1888 г., удостоились милостивого внимания и одобрения Его Императорского Величества, а в 1890 г. состоялось Высочайшее соизволение на преобразование Уральской войсковой гимназии, с начала 1890/91 учебного года, в шестиклассное реальное училище, с тем, чтобы каждый год последовательно было закрываемо по одному классу гимназии и открываемо по одному же классу реального училища, начиная с первого, впредь до окончательного упразднения гимназии и полного сформирования реального училища.
Окладная подать и земские сборы существуют в Уральской области только по отношению к киргизскому населению, именно: кибиточная подать по 4 руб. и земский сбор от 62 коп. до и руб. 40 коп. с кибитки. Первая поступаеть в Государственное казначейство, а последний идет на содержание местного ордынского управления: волостныхъ
* Доставка одного пуда зерна на Волгу обходится в до коп., а иногда и дороже.
* Очищенное и истолченное зерно они варят в воде с молоком и салом.
’ Не подлежат никакому сомнении довольно частые сношения казаков в прошлом столетии с Хивой, где с давних времен производится разработка земли под «бакчи».
‘ В г. Уральске при мужской гимназии имеется естественно-исторический музей, основанный в 6о годах при войско­вом училище покойным М. К. Курилиным при ближайшем сотрудничестве и под руководством Г. С. Карелина, доставляв­шего из Гурьева чучела. Главное богатство музея составляет весьма хорошая коллекция птиц, составленная Карелиным, но к сожалениюв музее не сохранилось списка их, составлешиого тем-же Карелиным, а потому коллекция неопределенных или сомнительно определенных птиц не имеет того научного значения, какое она могла бы иметь; судя по имеющейся в музее описи, в нем имеется 7} экземпляра млекопитающих, 52; чучела птиц, IJ препаратов рыб, д ящика насекомых и не­сколько банок со спиртовыми препаратами.
управителей и аульных старшин, с канцеляриями и рассыльными при них, а также на содержание почтовой гоньбы, устройство школ и проч.
Казаки Уральского войска, как обязанные поголовно военною службою, со снаря­жением себя на собственный счет, никакими податями не обложены; остальные же обита­тели — лица иногородного сословия, проживая здесь без приписки, несут повинности по местам их причисления и лишь те из них, которые занимаются в области торговлею и имеют недвижимую собственность на территории Уральского казачьего войска, подверга­ются взносу установленных пошлин за право торговли в Государственный доход, а за землю, занятую недвижимою собственностию, в доход Уральского войскового капитала.
Дети киргизов обучаются русской грамоте; а) в трех русско-киргизских учили­щах, содержимых на средства Министерства Народного Просвещения; б) в находящихся в степи тринадцати волостных школах, содержимых на общественный киргизский счет, и в) в частных школах, устроенных в степи, при мечетях. Как в войсковых, так и волостных школах, а равно и в русско-киргизских училищах с 1886 г. введено обучение разного рода ремеслам, которое постепенно развивается и приносит населению большую пользу.1
Высшее в области административно-судебное учреждение, образованное на основании Высочайше одобренного 21 октября 1868 г. Временного Положения и дополнительных к нему Положений Комитета Министров, представляет собою Уральское Областное Правление, которое, в состав трех отделений, соединяет в себе пока права и обязанности Губерн­ского Правления, Палат: Казенной, Гражданского и Уголовного Судов и Губернского Управления Государственными Имуществами, а также Губернаторской Канцелярии, Съезда Мировых Судей, Коммерческого и Совестного Судов, крепостной и нотариальной части и Областного Распорядительного Комитета для квартирного довольствия в области войск.
Указания администрации на неудобства, проистекающие от совмещения в одном учреждении слишком разнородной деятельности и на несоответствие определенного Вре­менным Положением 1868 г. личного состава чинов суда и администрации с коли­чеством возникающих в области дел, обратили на себя милостивое внимание Его Императорского Величества и в 1888 г. удостоились Высочайшей отметки о благовремен­ности и необходимости административно-судебного преобразования на основании нового положения, выработанного особою коммисисю при Министерстве Внутренних Дел, с тем чтобы ввести его с по января 1892 г.
В военном отношении область входит с 1881 г. в раион Казанского военного округа. Территория же собственно войска разделена на три отдела, границы коих не совпадают с границами областного деления на уезды и во главе коих стоят особые Атаманы отделов с подчиненными им управлениями.
В мирное время Уральское войско выставляет следующее количество строе­вых частей:
и) Лейб-Гвардейскую Уральскую сотню — в составе 20 рядов во взводах, 2) учебную сотню, квартирующую в Уральске, и
3) три армейских полка (в общей сложности иб сотен, т. е. одна треть всего военного состава войска).
1 Следует отметить, что здесь процент грамотных женщин не так сильно разнится с процентом грамотных мужчин, как почти повсюду. До какой степени сильно казачье население заботится О грамотности женщин, видно из того, что та невеста считается плохою, которая не знает «псалтыри» и «часовника» и вообще читать по церковно-славянски. Там, где нет школ, не редкость встретить, что в семье девочки знают грамоту, а мальчики не знают.
В военное время Лейб-Гвардейская Уральская сотня в составе своем не увели­чивается (за исключением добавления нескольких нестроевых для обоза). Соответ­ственно числу первоочередных полков при мобилизации формируется 6 льготных пол­ков, из коих №№ 4, 5, 6 и 7 имеют по 6 сотен каждый и составляют отдельную Уральскую казачью дивизию; полки-же № 8 и № 9 составляются каждый из 4 сотен. Формирование этих последних полков предположено, при обыкновенных условиях, производить несколько позже против предъидущих, почему они могут считаться пол­ками з«й очереди.
В военное время войско должно выставить 188 офицеров, 693 урядника, 130 фельд­шеров и 7183 казака разного звания, при 7984 лошадях.
Войсковая обмундировальная мастерская, созданная в 1886 г., предназначена под­готовлять ремесленников для полков и в запас войска, изготовлять обмундирование как для вольной продажи, так и для казаков, которые являются па службу с неис­правным боевым снаряжением, и обновлять расходуемые для освежения на текущую потребность предметы войскового запаса обмундирования и снаряжения. Деятельность её весьма успешна; оборот её достигает до 150,000 руб. в год. Существование её обеспечивает исправное формирование ежегодных команд, пополнения частей состоящих на действительной службе, а следовательно и накопление в войске общего запаса соглас­ных с существующими образцами предметов одежды и снаряжения. Она разделяется на отделы: швальный с шапочным, седельный, шорный и войсковую кузницу. После­дняя организована на более широких началах лишь в 1890 г., а потому деятельность её еще не вполне нормальна.
При цейхгаузе мастерской, в особом отделении, хранится учрежденный в 1888 г. неприкосновенный запас предметов обмундирования и снаряжения на военное время.
Войсковой арсенал, склад обоза и материальной части льготных полков и порохо­вой погреб для хранения боевого комплекта патронов находятся в ведении заведываюшего войсковыми складами, в распоряжении которого находится созданная лишь в нынешнем году небольшая рабочая команда (и надзиратель и 9 казаков для работ). Благодаря энергичной за последние года деятельности Военного Министерства, эти склады, обеспечи­вающие выступление льготных полков в поход с присвоенным им имуществом разного рода, почти пополнены.
Получастный характер имеет последнее из состоящих в Уральске учреждений по военной части, а именно: войсковая офицерская конюшня. Она создана в 1889 г. одно­временно с разрешением Военным Советом ежегодного отпуска в распоряжение Наказного Атамана 3000 руб. на выдачу пособий льготным офицерам на воспособленис им по содержанию их строевых лошадей. Так как большинство офицеров, во время состояния на льготе, проживает в Уральске, то разрешение вопроса о наиболее целесообразном употреблении этой суммы в прямом её смысле — путем выдачи офице­рам фуражных денег на руки — являлось не вполне соответственным, так как им не устранялись две слабые стороны надлежащего сбережения лошадей по местным усло­виям офицерского быта: отсутствие у большинства из них помещений для лошадей и прислуги. То и другое настолько увеличивало стоимость содержания лошади, что фураж­ного оклада в обыкновенном размере очевидно было бы не достаточно. Офицерская конюшня, состоящая в ведении особого комитета, самими офицерами из своей среды избираемого, устраняет эти неблагоприятные для каждого льготного офицера стороны дела и потому быстро стала учреждением весьма популярным среди офицерства, такъ




как она обеспечивает всем льготным офицерам (она рассчитана на 46 стойл, а число льготных офицеров редко превышает эту норму) полную сохранность их лошадей за время годичного и редко двухлетнего состояния на льготе.
В основе отбывания Уральскими казаками как воинской, так и различных вну­тренних повинностей поставлен, в отличие от всех прочих казачьих войск, отбывающих эту повинность очередью, принцип наемки охотников за известное возна­граждение (подмоиу), выплачиваемое поступающим лично на службу их товарищем, желающим отбыть эту повинность денежным взносом, так называемой наемкой. Жеребий употребляется лишь при недостатке или сверхкомплекте охотников.1
Эта система укоренилась па Урале со времени предъявления Правительством пер­вых требований к Уральским (в то время еще Яицким) казакам по выполнению раз­личных служебных нарядов. Она легла в основании и первого систематического поло­жения о службе Уральских казаков 1803 г., а Также оставлена в ныне действующем положении о воинской повинности 1874 г., в котором включено лишь новое требование об обязательной службе каждым казаком полевого разряда, в течении первых 3 леть его состояния в этом разряде, по крайней мере одного года в полках или перемен­ном составе учебной сотни. Это требование, имеющее целью поднять общую боевую подготовку войска, так как при прежних условиях отбывания повинности многие казаки не только не служили в строю, но даже и не обучались военному делу на не существо­вавших тогда учебных сборах, создало особую категорию так называемых обязатель­ных казаков, которыми за последние годы и пополняются ежегодно полки вместе с посылаемыми на службу, по издавна установившемуся обычаю, за неплатеж денежных повинностей.
Это существенное изменение в основной системе послужило главной причиной волнений, бывших на Урале в 1874 г. и кончившихся административной высылкой из войска около 2000 человек. В настоящее время войсковое население привыкло к этому порядку и воинская повинность исполняется безукоризнено точно и с полной охотой.
Весьма понятно, что хотя и видоизмененный, но все же сохранивший основные черты добровольного найма, способ отбывания воинской повинности представляет некото­рые неудобства с точки зрения медленности всех предварительных распоряжений по формированию команд, выступающих на службу. В особенности мешкотен он был до 1883 г., когда он носил еще полный характер добровольных сделок между категориями охотников и нанимателей. С этого года бывший Наказный Атаман, князь Г. С. Голицын, установил вмешательство в эти сделки войсковой администрации, кото­рая — в лице Штаба области по полевым и Войскового Хозяйственного Правления по всем прочим нарядам — заблаговременно определяет норму обложения по данной командировке (являющуюся частным от разделения общей суммы, требующейся на удовлетворение всех командируемых на службу чинов подмоги на число остающихся от наряда) и объявляет ее во всеобщее сведение.
1 Прежде служили все до последней возможности, до глубокой старости, нередко до 6о и более лет, до полного истощения сил; дети и внуки выходили на службу вместе с отцами и дедами; под их руководством молодой казак учился всему; таким образом, служба была отличною школою, она выдвигала молодого казака и, возвращаясь домой, он всегда вра­щался к кругу старых, закаленных в походах и боях одностаничников.
Типография Ф. А. Брокгауза в Лейпциг.
ОГЛАВЛЕНИЕ.
ЧАСТЬ V.
Страница
ЭПИЛОГЪ I—LXX
НАГАСАКИ И КАГОСИМА и— иЗ
ПОСЛЕ ЗЛОДЕЙСКОГО ПОКУШЕНИЯ 19—98
НА ГРАНЯХ НАШЕЙ АЗИИ 99—145
СРЕДИ АМУРСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА 146-160
ЧАСТЬ VI.
В ЗАБАЙКАЛЬИ 1—57
В ИРКУТСКОМ РАИОНЕ 58— 72
В ЕНИСЕЙСКОЙ ГУБЕРНИИ 73—юи
В ТОМСКОЙ ГУБЕРНИИ 102—117
ПО ТОБОЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ 118— ибо
В РАИОНЕ СТЕПНОГО ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРСТВА 161—185
В ОРЕНБУРГСКОМ РАИОНЕ 186—224
ПРАЗДНИК УРАЛЬСКОГО ВОЙСКА 225—255