Conroy Bagpipe
После третьей рюмки
I
— Здравствуйте, Феликс Игоревич.
— Здравствуй, Анна. Проходи, пожалуйста, садись… Ну что, сегодня у нас с тобой последний тест.
— Уже последний? Жаль…
— Почему?
— Ну, ваши тестирования больше похожи на приём у психолога. Приходится рассказывать самое сокровенное. Вспоминать то, что вспоминать не хотелось. Зато, когда расскажешь, становится легче… Мама говорит, я стала вести себя взрослее. Да и деньги, которые ваш институт платит за тестирование, такому студенту как я не помешают.
— Об этом мы ещё сегодня поговорим.
Профессор Орлов — жилистый старик с огненными глазами и пышными усами — берёт с соседнего стола шапку из электродов. Шапка толстым пучком проводов соединена с гудящим и похрустывающим сервером.
— Давай попробуем составить карту последних воспоминаний. Итак, мы вспомнили твоё детство: от самых первых, смутных образов, примерно, до трёх лет. — Говоря, он аккуратно надевает шапку мне на голову. — Удивительно, что ты смогла вспомнить ночёвку у дедушки и сову. То был момент импринтирования, который должен был спрятаться в подсознании… Дальше, от трёх до семи лет: от кризиса до кризиса, — Орлов улыбается. — От семи до двенадцати: все эти проблемы социализации. И от двенадцати до семнадцати: самый близкий к нам и насыщенный период.
У меня начинают гореть щёки от воспоминания о том, как в летнем лагере подглядывали через щель в стене душа за мальчиками. Так ведь и они тоже… Глупости! Выбросить из головы! Орлов возвращается на своё место напротив.
— Готова? — Киваю. — Тогда начинаем.
Он достаёт откуда-то из-под стола листок с вопросами.
— Первый вопрос: расскажи про свой семнадцатый день рождения.
— Рассказывать особо не о чем. Сам день рождения пришелся на рабочий день, так что все торжества перенесли на субботу. Я тогда сразу говорила, что устраивать никакого праздника не хочу: приехали только бабушки, да по телефону поздравил дядя Женя — мамин брат. Кстати, мама в тот день была в моём любимом зелёном платье с круглым вырезом на спине. Посидели, поели, попили чай с тортом… Я хоть и не участвую в общих разговорах, люблю сидеть с родными за столом. От этого очень уютно на душе. А бабушка Даша, когда немного выпьет, начинает петь песни. Хочу сохранить традицию петь на застолье “Хас-Булат удалой”. Стану бабушкой, обязательно после третьей рюмки буду тихим печальным голосом её напевать, а все остальные подхватывать.
— В нашей семье это была песня “Вот кто-то с горочки спустился. Хоть я и остался один, иногда напеваю её за работой. Или после третьей рюмки. — Орлов улыбнулся. — Что тебе подарили?
— Родители за два месяца начали интересоваться, чего бы мне хотелось. В итоге сошлись на серебряном колечке и электронной читалке для книг. Кстати, эта читалка у меня сейчас с собой. Удобная штука.
— Что читаешь?
— Сейчас — «Интервью с вампиром» Энн Райс.
— Читал, — говорит Орлов. — В целом, неплохая книжка. Понравилась.
— А вы что сейчас читаете?
— Я весь в работе. Читаю доклады по нейробиологии, химии, физиологии. Часто сам их пишу. Художественного давно ничего в руках не держал… Давай перейдём к школе. Семнадцать лет это, должно быть, десятый класс, так?
— Да.
— Была у вас в классе девочка, которой ты завидовала?
— Уф-ф… Да, была. Лиза Катухина. Мы дружили. Точнее, я дружила с Лизой, а она — со всеми. Вот я и завидовала её умению заводить друзей. Она очень легко со всеми сходилась. Могла запросто познакомиться с незнакомым человеком, который ей нравился. А мне нравился Егор. Из-за него я больше всего и завидовала. Они вместе тусовались. Не вдвоём, конечно. Компашка у них была: Лиза, Егор, два Сани и Виолетта.
— А ты в классе была изгоем?
— Нет. Просто у меня была своя девчачья компания, со своими интересами. Лена, Катя и я. Мы обычно бродили по торговому центру, обсуждая школьные дела, прохожих и всё остальное, или сидели в летнем кафе напротив скейт-парка и строили глазки парням.
— Тебе нравилось так проводить время?
— Да. Иногда я брала с собой ролики и тоже каталась… А ещё мы ездили на велосипедах на пляж. Брали с собой сок и бутерброды и ехали рано утром или поздно вечером, когда народа совсем немного. На восточной стороне в пляж вдавался небольшой травянистый холмик. Мы устраивали на нём пикник. Там, традиционно, обсуждались самые интимные темы. Профессор вздохнул, в лице его читалась неуверенность.
— Ты с кем-нибудь встречалась тогда?
II
Закончили мы далеко за полночь. Профессор снял электроды у меня с головы и отошел к серверу. Я сидела с красными глазами и пустой головой. За время разговор я плакала дважды: когда рассказывала про похороны бабушки Зои и про аборт. Подошел Феликс Игоревич, спокойный, немного торжественный:
— Анна, хочу предложить тебе последнее испытание. Душу больше изливать не придётся. Хотелось бы проверить точность составленных нами карт. Пойдём, покажу тебе прибор.
В соседней комнате света было немного меньше, а у стены стоял стул с высокой спинкой, подлокотниками и фиксирующими ремнями. Просмотренные фильмы ужасов заставили мои поджилки дрогнуть.
— Феликс Игоревич, а для чего ремни?
— Ну как для чего, пытать тебя буду… Шутка. Ты же об этом сейчас и подумала. Объясняю, пока не сбежала, сверкая пятками: мы попробуем слегка простимулировать твой мозг, чтобы вызвать определённые воспоминания по карте. Ты мне будешь эти воспоминания озвучивать. Ну а так как стимуляция отчасти электрическая, возможны небольшие утечки в нервную систему и, как следствие, лёгкие судороги, вроде тех, что бывают во сне. Для этого и ремни.
— Хм, понятно.
— Ну что, согласна?
— Хорошо, давайте попробуем.
Я удобно устроилась на стуле, а профессор начал застёгивать ремни. Он действительно их вовсе не затягивал. При желании руку или ногу можно было легко вытащить. Последней фиксировал голову. Вот тут он свободного места совсем не оставил.
— Чтобы случайно не стряхнула прибор, — пояснил Орлов.
Затем он надел мне на голову шапку из электродов, похожую на первую. Только тут они были меньше и в большем количестве.
— Сейчас я включу. Ты можешь почувствовать сильный наплыв эмоций вначале. Не пугайся. Он быстро пройдёт и начнут накатывать воспоминания. Они будут появляться в хронологическом порядке, начиная с самых ранних. Поехали. — Профессор нажимает кнопку и меня захлёстывает волна радости.
— Анна, Анна, говори со мной. Рассказывай, что происходит.
— Мне так хорошо. Весело. Вижу лицо мамы. Оно большое, как целый мир, смотрит на меня сверху. — Радость отпускает и мамино лицо растворяется.
— Хорошо, давай дальше.
— Пока ничего. Смутные тени вращаются… Теперь мы все вместе на кухне, готовим салат: я чищу огурцы ножом для кожуры, папа режет помидоры, мама — огурцы. У меня порез на пальце, папа клеит на него пластырь и целует…
— Так. Что ещё?
— Вижу всех своих дворовых друзей: Жеку, Саню, Серого. Мы играем на заброшенной стройке. Жека придумывает нам игры: стратегии из камней веточек и мусора, охоту на зомби с ножом и тремя патронами в заброшенном городе и просто командные войнушки с палками-автоматами наперевес…
— Очень хорошо. Что дальше?
— Однажды в школе меня позвали в сценку: нужно было станцевать в балетных пачках. Сам танец помню плохо. Зато помню, что всем понравилось… На уроках труда меня и Вовчика выделили в отдельную бригаду. Пока остальные трудились над совками, скалками и табуретами, мы ремонтировали школу: меняли замки в дверях, например. Помню однажды я прослушал, что время экзамена по геометрии перенесли с 12 часов на 9 утра. Пришел к 12 — никого нет. Тогда я сам нашел преподавателя на обеде в столовой. Экзамен сдал на пять баллов… Помню Яну. На парах по анатомии я пугал её, щелкая пьезоэлементом зажигалки в препарированную крысу. Крыса вздрагивала, открывала и закрывала глаза… Свадебный ужин. Мы с Яной во главе стола. Слева: Янин папа, мой папа, бабушка Лида и Лёха — двоюродный брат. Справа: мамы и Янины бабушки… Разговоры про политику и былые времена поутихли и бабушка Лида тихим голосом запевает: «Вот кто-то с горочки спустился…». Через две строчки поют уже все. Я обнимаю Яну…
— П-продолжай, — голос у профессора тихий и сдавленный.
— Я работаю младшим научным сотрудником в «Институте исследования природы и человека». Мы — Сергей Степанович, Коля Некрасов и я — как безумные учёные днями и ночами напролёт препарируем кого попало, глядим в микроскоп на живой мозг, строим карты нейронов, и мне это очень нравится… Яна собирает вещи. Мы только что серьёзно поругались. Она кричит, что я люблю работу больше неё. Мы разводимся… Коля ушел на другую, более перспективную, с его точки зрения, кафедру. Сергей Степанович — на пенсию. Я же перешёл в экономный режим: взялся преподавать физиологию и анатомию студентам. А в свободное время обдумывал будущее…
— Дальше должно быть озарение, — говорю я
— Да, вот оно! Никакого будущего для меня не существует. Только крошечный миг настоящего в бесконечности. Ну нет! На крошечный миг я категорически не согласен. Хотя бы небольшой отрезок. С этого момента начались мои тайные изыскания по продлению жизни… Только через пятнадцать лет удаётся нащупать направление, в котором нужно двигаться — перенос памяти. Ведь что есть отдельный человек, как ни жизненный опыт, примененный к физической оболочке. Начинаю изучать и подробно описывать самого себя с целью найти донора с жизненным опытом и физическими данными, максимально идентичными моим… Проект картографирования памяти идёт не слишком успешно. Донора я ещё не нашел. Но доделал машину по переносу памяти. И даже опробовал её на двух тестируемых. Результат был обнадёживающий: оба получили часть моих воспоминаний, однако воспринимали их, как свои собственные…
— Ну а теперь финал, — другой я, прежний я, трепещет в предвкушении. И дрожит. Ведь теперь его место должна занять я.
— Я был сильно озадачен, когда начал работать с Анной. Она по всем параметрам на голову превосходила прочих кандидатов. Однако она была девушкой. Я не представлял, как ляжет мужской опыт на женское мышление и физиологию. Не появятся ли провалы в памяти. Но в конце концов решился. Она была первым за многие годы подходящим донором, а я стал слишком старым чтобы ждать дольше.
III
— Анна Анатольевна?
— Да.
— Здравствуйте, меня зовут Марина Мироновна. Я работаю в отделе кадров «Института исследования природы и человека»… Вам удобно сейчас разговаривать?
— Да, слушаю вас.
— Год назад вы присылали нам резюме и заявку о том, что хотите работать на кафедре изучения памяти. Помните?
— Да, конечно…
— Ну вот. Если вам это ещё интересно, приходите. У нас там освободилась вакансия.
— Что, профессор Орлов ушел на пенсию?
— К сожалению, Феликс Игоревич ушел от нас в лучший мир.
— Извините. Это очень печально…
— Да, в прошлом году скоропостижно скончался. Сердце…
— В прошлом году?
— Да, вы знаете, по части преподавания его подменял профессор Хамидов. А за научную сторону работы Феликса Игоревича вот только взялись, и никого подходящего найти не смогли. Только вас. Так что приходите. У нас тут коллектив очень дружный.
— Хорошо. Когда мне к вам зайти.
— Можете завтра. Я с восьми часов на работе. Давайте в десять часов?
— Отлично.
— До свидания.
— До свидания.
Анна кладёт трубку и возвращается к верстаку. Там коптит канифолью паяльник. Она вновь склоняется над схемой и начинает напевать: «Хас-Булат удалой! бедна сакля твоя; золотою казной я осыплю тебя…»
Оглавление
I
II
III
