Темный посредник 3 [Amazerak] (fb2) читать онлайн

Глава 1

Высокий лысый грузин в полевой офицерской форме сидел за столом, изучая меня ироничным взглядом глубоко посаженных серых глаз. В пепельнице дымила сигарета, рядом стоял телефон в деревянном коробе.

Майор Беридзе из пятьдесят восьмого моторизованного полка был «духовным» — я чётко ощущал это на ментальном уровне, хоть эманации его силы не отличались большой активностью. Он уже минут пятнадцать меня допрашивал. Точнее, пытался. А я сидел и смотрел в окно за его спиной. С улицы раздавался рёв военной техники и голоса солдат.

Майор хотел выведать у меня, что произошло во дворе многоэтажки, где нашли мёртвого Гасана Загирова, двух его родственников и ещё пару дюжин убитых боевиков. Вот только я и сам до конца не понимал, что же там случилось. Помнил лишь, что опустошив очередной магазин, я направился к своему врагу, дабы остановить его… и отключился. Теперь в моей футболке зияла дыра на животе. Похоже, я получил солидный заряд магии, но почему-то остался жив и невредим. Майор сказал, я провалялся в лазарете почти сутки.

— Ответишь что-нибудь или так и будем молчать? — спросил майор Беридзе, не отрывая от меня ироничного взгляда. — Что произошло на Тихом проезде?

Я отвлёкся от своих мыслей и посмотрел на майора. В мозгу немного мутило после вчерашнего.

— Не знаю, — помотал я головой. — Я потерял сознание.

— Может быть, заметил что-нибудь необычное? Опрошенные гражданские видели во дворе демонов. Видели их и бойцы третьего батальона. А ты, хочешь сказать, ничего не видел?

— Видел, — сказал я.

— И ты об этом совсем ничего не знаешь?

— Нет.

— Так, ладно. Ты вступил в перестрелку с боевиками Загирова, верно? Ты… и твоя девушка. Олеся, кажется.

— Что с ней? — я нахмурился и, оторвав взгляд от окна, посмотрел на майора.

— С ней всё хорошо. Она у нас. Вас нашли вместе. Ты был без сознания, она сидела рядом.

— Вы держите её под арестом?

Я был рад, что Олеся выжила. С тех пор, как очнулся, только и гадал, что с ней стало. Смутно припоминались последние минуты перед схваткой с Гасаном. После вызова толпы демонов, моё сознание помутилось. Вместо того, чтобы велеть Олесе спрятаться, я, кажется, вручил ей автомат и приказал стрелять по окнам дома напротив, где могли засесть боевики. К счастью, всё закончилось хорошо для нас обоих.

А вот что будет дальше, непонятно. Похоже, военные заподозрили мою причастность к появлению демонов. Они уже допросили Олесю, и та наверняка им всё рассказала, так что мне нет смысла упираться. А лучше всего, бежать отсюда. Ничего хорошего нас тут не ждёт.

— А зачем нам её держать под арестом? — майор хитро прищурился. Он подался вперёд и, облокотившись на стол, сцепил пальцы в замок. — Слушай, Денис, мне ужасно интересно, как пацан вроде тебя и девчонка, которые никогда не держали в руках оружие, вели бой против целой армии бандитов, среди которых были «духовные»? Не понимаю. Хоть убей, не понимаю. Не вяжется тут что-то. Да ещё эти демоны, мать их в душу… Сплошные загадки. Помоги разгадать, а?

«Ишь чего захотел», — усмехнулся я про себя. Я подумал, что могу призвать демонов, они перебьют весь штаб, а я найду Олесю, и мы свалим отсюда. Но что-то внутри противилось этому. Я не видел в них врагов. Враги пришли вчера под окна дома, где мы жили, враги, пользуясь своими магическими способностями, устраивали кровавую баню на улицах, враги потворствовали беспределу, враги сидели в «гадюшнике», отгородившись стеной от мира, созданного ими же. Я достаточно повидал за последние месяцы, чтобы проникнуться ненавистью, ну или как минимум, неприязнью к местной аристократии. А тут были простые солдаты, каким был когда-то и я, и убивать их я не хотел. Но если мне будет угрожать опасность…

— Ничем не могу помочь, — ответил я. — Демонов видел, а откуда они — без понятия, — я включил дурачка, решив всё отрицать до последнего. Я не знал, что говорила Олеся, а потому и сочинять майору байки не имело смысла.

— Олеся нам многое рассказала, — сообщил майор. — Зачем упираешься?

— Если рассказала, зачем спрашиваешь?

Майор ухмыльнулся:

— Не могу понять, кто ты такой. С виду обычный пацан. Но ты же не так прост, как хочешь казаться. С оружием, судя по тому, что я слышал, обращается ловко, на допросе держишься, как заправский партизан. Да и чёрт знает, какие у тебя таланты имеются. Загадочный ты тип, в общем.

— Какой есть, — я снова уставился в окно за спиной майора.

— Где ты научился стрелять? В армии служить ты не мог. А гражданским запрещено владеть огнестрелом.

— У отца была воздушка, — ответил я, — научился.

— Допустим… Но что Загиров делал под окнами твоего дома? — не унимался майор. — Почему он со своими родственниками оказались именно там? Несколько «духовных» убивать обычного шестнадцатилетнего пацана с девчонкой? Не верится.

— Не было времени спросить у них, — пожал я плечами.

— Ладно, как хочешь. Давай говорить прямо, — майор сделал паузу. — Ты посредник?

Я с удивлением посмотрел на майора. Интересно: это умозрительное заключение или Олеся рассказала? Я склонял к последнему. Девушку могли запугать, и она выложила им всё, как на духу. И тем не менее, майор хотел получить ответ от меня. Значит, он не уверен.

— Если я посредник, почему ты до сих пор жив? — ответил я вопросом.

— Кто знает, — майор достал сигарету и закурил. — Может быть, потому что мы сейчас на одной стороне? Сомневаюсь, что ты симпатизируешь императору и его шайке.

— У меня нет стороны, — покачал я головой. — Но ты прав: я бы не хотел считать вас своими врагами. Но если вы что-то сделали с Олесей…

— Она в порядке, — перебил майор. — Мы же не звери какие. Вот если к аристократам попадёшься, там уже другой разговор будет.

— Тогда нам надо идти, — я поднялся со стула.

Я не совсем понимал, что майор намерен предпринять. Он догадался, кто я и на что способен. Наверняка, мой талант вызывал определённые опасения. И всё же меня не убили, хотя могли это сделать, пока я находился в беспамятстве. Зачем им рисковать?

— Да погоди, — Беридзе жестом велел мне сесть, — послушай, что скажу.

Я сел и стал слушать.

— Видишь ли, нынешняя власть утратила легитимность в глазах армии, — майор вынул изо рта сигарету. — Многие офицеры из народа, как мы с тобой, полагают, что существующий порядок и княжеские семьи, между которыми поделена страна, ведут её к гибели. И то, что сейчас происходит за окном, это только подтверждает. Среди гражданского населения нас многие поддерживают, людям надоело безраздельное господство князей и то бесправное положение, в котором мы все находимся. Народ хочет драться за свободу, за свои права, за лучшую жизнь. Масса добровольцев готова взять в руки оружие.

— Не удивительно, — пожал я плечами, когда майор сделал паузу. — События последнего месяца обозлили всех. Народ сейчас ненавидит аристократов больше, чем когда-либо.

— А ты что об этом думаешь? — майор снова затянулся и ткнул недокуренную сигарету в пепельницу.

— Тоже не питаю к князьям большой симпатии.

— Вот видишь! Значит, как я и сказал, мы на одной стороне. Многие хотят перемен. И мы эти перемены дадим: народную думу, народное правительство… В обще, это уже тонкости. Понимаешь, в чём проблема? В разрозненности. Чтобы победить столь сильного врага, нужно сплотиться, — майор потряс в воздухе сжатым кулаком. — Чем больше людей вступит в народную армию, чем крепче будет наш кулак, тем больнее удар мы нанесём князьям. И естественно, нам нужны люди с, так скажем, особыми талантами.

Вон оно, оказывается, в чём дело — понял я, наконец. Им нужны «таланты». Даже посредниками не гнушаются ради того, чтобы хоть что-то противопоставить «духовным» с их магией.

— Сейчас многое стоит на кону, — продолжал майор Беридзе. — Либо народ возьмёт власть в свои руки, либо будет становиться только хуже. Император совсем отчаялся: бандитов на нас натравил. Это ведь он дал отмашку Загирову, чтобы тот ввёл в Москву своих головорезов. А сколько банд контролируют Орловы, знаешь? Орловы, Рюмины, Львовы, Карамышевы — у всех них есть подопечные за стеной. Или думаешь, вся эта шваль просто так тут развелась? Пойми, если мы не возьмём власть в свои руки, так и будет продолжаться. Ничего не поменяется. Так сколько же нам ещё перед ними на коленях ползать?

Хорошо, конечно, майор говорил. Вдохновляющей была его речь. Ведь, и правда, под крылом этих князей столько мерзости развелось! А сами они только и делают, что из народа все соки выжимают. Но не слишком ли высоко замахнулись офицеры, решившие пойти знатных родов?

— Боюсь, у вас ничего не получится, — сказал я. — Они очень сильны. Вам не сладить.

— Уже получается, — ответил майор. — Уже! Половина Москвы в наших руках. Десятки военных частей по всей стране поднялись. И этот только начало. Так что подумай над моим предложением. К твоему дому пришли несколько «духовных», и все они оказались мертвы. Человек, который сделал такое, очень поможет нашему общему делу.

— Подумаю, — я снова поднялся. — Спасибо за предложение. Где Олеся?

— Слушай, Денис, ты, кажется, не понимаешь. Они тебя найдут, схватят и в лучшем случае заставят работать на себя. Ты станешь орудием в их руках. Очередным орудием для притеснения и уничтожения простого народа. Ты это хочешь? А если откажешься, они тебя убьют. Они тебя в любом случае убьют. Или ты надеешься остаться в стороне? Не выйдет. Так что хорошо подумай, за кого ты.

Нас с Олесей отпустили, и мы покинули здание школы, в котором теперь располагался штаб 58-го моторизованного полка. Олеся очень обрадовалась, увидев меня живым и здоровым. Да и я тоже вздохнул с облегчением, когда убедился, что с ней всё в порядке. Олеся была одета в те же бриджи и футболку, что и вчера.

Я не знал, что ждать от армейского командования. Захотят ли меня ликвидировать или дальше будут стараться склонить на свою сторону? Не знал я, насколько стоит доверять словам майора.

Знал одно: нельзя сейчас мне ввязываться ни в какие разборки и войны. Вначале надо достать Вениамина Куракина, а потом — всё остальное. Да и снова участвовать в войне, я не горел я желанием. Я знал, что это такое, и в этой жизни твёрдо намеревался избежать той судьбы, которая постигла меня в прежнем теле.

И в то же время я понимал, что майор Беридзе прав: мне придётся выбирать сторону. Человека с моими способностями в покое не оставят. Одни попытаются меня убить, другие — использовать. Уже пытаются. И как далеко это зайдёт? Но на сторону князей я становиться не хотел, а на сторону восставшей армии — не видел смысла. Мне казалось, восстание очень быстро подавят, и я их от этого не спасу.

На дороге перед входом стояла колонна бронетехники. В основном тут были машины двух типов. Первый — трёхосные бронетранспортёры, напоминающие наши БТРы, но с более высоким профилем и дверью в корме для высадки десанта. Они были вооружены либо крупнокалиберными пулемётами в маленькой башне, либо автоматическими пушками, установленными в башню побольше. Второй вид бронетехники — машины, напоминающие трёхосный грузовик с будкой. Наверняка, эти имели большую вместимость, но вооружение их ограничивалось пулемётом на крыше.

Неподалёку солдаты загружали патроны в гусеничную бронемашину с большой башней, в которой располагалась зенитная установка со спаренным орудием.

Солдат тут было много, каждый занимался какими-то делами, царила суета, повсюду слышались мат и ругань сержантов. И на меня нахлынули воспоминания о прежней жизни.

Когда мы выходили из здания, возле крыльца остановился серый броневик, похожий на большой пятидверный внедорожник. Из салона вылезли четверо, все — в городском камуфляже, по которому я тут же идентифицировал их, как гвардию Орловых. Двое бойцов, вооружённых пистолетами-пулемётами, остались возле машины. Двое направились к штабу: это были круглолицый мужчина средних лет и девушка. Мужчина, судя по погонам — офицер. На погонах его спутницы я заметил сержантские полосы.

Лицо девушки было довольно миловидным, и я невольно задержал на ней взгляд, а она посмотрела на меня. Наши глаза встретились… И вдруг я вспомнил стычку с гвардией Орловых и женщину, с которой пришлось драться в заброшенном здании. Лицо её я тогда не видел, а вот ростом она была такая же. Возможно, просто совпадение, а возможно… Разумеется, я точно ничего не мог сказать, но в голову полезли дурные мысли.

— Какого хрена тут делают Орловы? — я нахмурился, провожая взглядом этих двоих.

— Может, хотят вынудить их сдаться? — предположила Олеся.

— Не знаю… Или эта народная армия, — я с подчёркнутым сарказмом произнёс слово «народная», — пляшет под их дудку.

— Не может такого быть. Майор говорил, что полковник и прочие офицеры восстали против императора.

— Ладно, неважно, — махнул я рукой. — Не собираюсь лезть в их игры. Пусть делают, что хотят.

Местность была незнакомой. Вокруг высились однотипные многоэтажки, похожие на дом, в котором жила Олеся — значит, мы всё ещё находились в Северном районе. Олеся сказал, что знает, куда идти, и мы двинулись через дворы к ближайшей улице. Едва мы отошли от штаба, она стала рассказывать, как меня вчера нашли солдаты. Спросила, о чём я разговаривал с майор Беридзе.

— О чём? Да спрашивал, не хочу ли я присоединиться, — сказал я. — Он знает, что я посредник. Ты рассказала?

— Нет! — возмущённо воскликнула Олеся. — Ты что? В жизни бы не стала такое говорить. Пытали бы — не сказала. Ты за кого меня принимаешь? Я же обещала! Я просто рассказала, как мы отстреливались от хорсов. Меня спрашивали о тебе. Но я молчала.

— Да ладно, ладно, верю, — успокоил я её. — В любом случае, плохо, что они узнали мою тайну. Люди боятся демонов, значит, будут бояться и меня и, рано или поздно, захотят от меня избавиться. Нам надо уехать в другой район, пока всё не уляжется.

— Уехать? — нахмурилась Олеся. — Куда? Майор говорил, что они принимают добровольцев. Я хочу вступить. А ты разве не хочешь? Мы будем воевать против княжеских родов. Ты призовёшь демонов, и они убьют всех.

Судя по тону, Олеся была настроена серьёзно. Но другого я от неё и не ожидал. Она и прежде рвалась в бой, а теперь-то уж подавно её не остановить.

Мы дошли до широкой улицы, на другой стороне которой высилось многоэтажное промышленное здание. На краю дороги стоял бронетранспортёр, группа солдат устроилась за бруствером из мешков. Было жарко, солнце нещадно пекло, бойцы обливались потом под касками и амуницией. На противоположной стороне улицы стояла цистерна, к которой жители ближайших домов выстроились с вёдрами и канистрами. Похоже, воду до сих пор не дали. А где-то вдалеке грохотала стрельба.

— Не уверен, что что-то получится, — признался я. — Силы неравны.

— Если бы князья могли что-то сделать, они бы уже напали на нас, — с жаром проговорила Олеся. — Мы побеждаем, неужели не видишь? Ховрино, Бибирево, Северный — три района под контролем армии. И это за один день. А ещё говорят, восток тоже заняли военные.

— Олесь, не торопи события. Ты прекрасно знаешь, что у князей сейчас какие-то тёрки. Ты же видела, что в газетах пишут. Вот уладят светлейшие особы свои разногласия и займутся подавлением восстания. И тогда не знаю, что будет. Да и вообще, дела у меня. Забыла? И ты выкинь из головы эту ерунду. Не хочу я на очередную войну идти и тебе не советую. Война — это дерьмо. На войне люди помирают и калеками остаются на всю жизнь.

— Чего? — Олеся остановилась и посмотрела на меня, поморщившись. — Ты чего несёшь? На какую очередную? Гундишь, как дед старый. Да что ты вообще можешь знать? Ты что… струсил?

Я не ответил, просто пошёл дальше по улице. Олеся постояла немного, а потом догнала меня.

— Подожди, — она схватила меня за рукав футболки. — Извини, я не хотела. Я погорячилась. Ляпнула лишнего. Просто…

— Делай, что хочешь, — ответил я спокойно.

— В смысле?

— Если хочешь воевать, иди воюй. Это твоя жизнь, и я тебе не указ.

Мы пересекли дорогу и, пройдя между панельными многоэтажками, углубились во дворы.

— Ну не обижайся, пожалуйста, я с горяча ляпнула, — не отставала Олеся. — Ты вчера очень храбро сражался. Но почему ты не хочешь вступить в народную армию? У нас теперь есть цель, мы можем изменить мир к лучшему. Если мы победим, всё будет по-другому.

Я усмехнулся. Неужели майор с Олесей «поработал», чтобы она меня убедила воевать на его стороне? Впрочем, Олеся и раньше имела похожий настрой.

— У меня цель и так есть, — ответил я. — На данный момент меня волнует только Вениамин Куракин. Вот убью его, тогда посмотрим, что делать. Пока мне не до ваших войн.

— И как же ты собираешься убить Куракина? Он же в «гадюшник». Ты сам его не достанешь.

— Подумаю, — коротко ответил я, и Олеся, не найдя возражений, замолчала.

Так мы и шли дальше в полном молчании. Снова свернули во дворы. Тут Олеся остановилась.

— Ты всё ещё дуешься? — спросила она. — Ну я же извинилась, я…

—…ляпнула, не подумав, — закончился я фразу. — Да не дуюсь я, успокойся. Пошли скорее домой. Там поговорим. А то стреляют, вон, опять.

Стреляли где-то совсем близко. Трещали наперебой автоматные очереди, басом рокотал крупнокалиберный пулемёт. Непонятно, правда, кто с кем воюет. То ли загировцы снова пошли в наступление, то ли военные схлестнулись с ещё какой-то бандой.

Мы пересекли двор. Стреляли на улице, прямо за многоэтажкой, а нам надо было именно туда. Выглянув из-за угла дома, я осмотрелся. На дороге задом к нам стояли два бронетранспортёра и из башенных пулемётов били короткими очередями в направлении кольца. Группа солдат держалась за машинами. Они временами высовывались и тоже куда-то стреляли. На другой стороне улицы за деревьями виднелось трёхэтажное кирпичное здание, над его железной дверью висела большая жёлтая вывеска с надписью «почта».

— Что там? — спросила Олеся. Она стояла позади и не видела, что происходит на улице.

— Стреляют. Пригнись и бегом за мной на ту сторону, — приказал я.

Мы уже пересекли дорогу, когда я услышал за спиной взрыв. Обернулся. Один из бронетранспортёров затянуло дымом. Второй дал задний ход и — я не поверил своим глазам — его начало сминать, будто картонную коробку. Со стороны кольца двигался лёгкий броневик, выкрашенный в чёрный цвет, с ним шла группа бойцов в чёрной униформе.

Точно такой же броневик я видел на перекрёстке, где погибли Амалия с семьёй и несколько случайных людей. Но теперь на крыше броневика был пулемёт, за которым сидел боец в чёрной каске и строчил длинными очередями.

Очевидно, кто-то из князей всё же бросил своих солдат в наступление, и даже небольших сил оказалось достаточно, чтобы прорвать оборону.

Интерлюдия 1

Света и Вадим сидели за столом для переговоров. Напротив расположились полковник Савельев — здоровый плечистый мужик с каменной мордой и майор Беридзе — высокий лысый грузин.

Света с пренебрежением смотрела на этих двух простолюдинов, возглавлявших мятежный полк, ей стоило некоторых усилий сдерживать бушевавшие внутри эмоции. Люди эти выглядели в её глазах предателями. О том, сколь ненадёжной в последние годы стала регулярная армия, Света знала и раньше, вот только не ожидала она, что потребуется так мало времени, чтобы войско простолюдинов повернулось против императора.

Впрочем, Свете приходилось напоминать себе что теперь она тоже на стороне повстанцев, и с этого пути сходить она не собирается после преступления, совершённого в её семье. К тому же Вадим уверил её, что нынешняя власть ведёт государство к краху, а потому надо срочно её сменить, отдав право выбора нового правителя в руки народа.

И именно у регулярной армии, костяк которой составляли выходцы из простого народа, Вадим искал поддержки в достижении своих целей.

А цели у Вадима были глобальные. Первым делом он собирался объединить восставшие военные части Московской губернии, а потом — все остальные, сформировав единый кулак против разрозненных княжеских гвардий.

Среди идей, которые Вадим намеревался воплотить в жизнь, было создание народной думы, передача парламенту и думе основных полномочий, а так же изменения в законодательстве, направленные на устранение сословного неравенства. По его словам, этот комплекс мер должен полностью преобразовать общество, сделав его более справедливым.

Однако, как утверждал Вадим, идеи эти принадлежат не ему. В юности он интересовался трудами философов-гуманистов, они-то и определили его нынешние взгляды на мир и общество. Он даже почитывал запрещённую литературу, написанную всякими современными теоретиками нового социального устройства. Нечто подобное он собирался воплотить в жизнь. Вадим считал, будто государство разрослось настолько, что уже не в состоянии поддерживать свою целостность. Для расширения и удержания границ требуется огромная армия, которую приходится набирать из простолюдинов. «Духовных» уже давно не хватает даже для комплектации офицерского состава, а потому регулярная армия и простые люди, обученные держать в руках оружие, рано или поздно осознают свою силу и восстанут против аристократии. А аристократия погрязнет в раздорах и склоках. И тогда понадобится идея, способная объединить всех и разрешить накопившиеся противоречия.

Вадим полагал, что сейчас как раз настало такое время. Общество окончательно раскололось, низы видят в князьях скорее угнетателей, нежели защитников, и вскоре народ, забыв о межнациональной вражде и прочих разногласиях, устремят свой гнев на княжеские роды. Свою же роль Вадим видел в том, чтобы сплотить людей и донести идею нового общества до аристократических кругов, дабы обойтись малой кровью и не допустить развала империи, который неизбежен, если начнётся гражданская война.

Свете подобные идеи были чужды и непонятны, и она сразу заявила об этом Вадиму. Но тот лишь улыбнулся и сказал, что скоро она всё поймёт, и дал несколько книг из своей библиотеки, дыба Света просвещалась в этом направлении.

На встрече с полковником Савельевым Вадим прямо изложил своё видение нового общества и способы достижения поставленной цели. Он акцентировал внимание на том, что среди дворянства произошёл крупный раскол, и пока в Белом городе аристократы заняты выяснением отношений, армия и народ должны объединиться и взять власть в свои руки.

— Это что ж выходит, опять под Орловых стелиться? — произнёс полковник Савельев без особого пиетета, когда выслушал речь Вадима. Судя по его немногочисленным репликам, полковник был человеком грубым и прямолинейным.

— Вовсе нет, — ответил Вадим. — Род не имеет к этому никакого отношения, а я ни в коем случае не настаиваю на своей кандидатуре в качестве лидера народного движения. Я предлагаю выход из сложившейся ситуации, предлагаю изменения, которые жаждет вся страна. И жаждет не только простой народ, но и аристократия, ибо иного пути, как сохранить целостность государства и избежать грядущих кровавых потрясений, не существует. Мы должны показать великим семьям этот путь, убедить их последовать ему. А кто это может сделать лучше, чем один из них?

Света слушала этот разговор вполуха. Думала же она сейчас совсем о другом. Она вспоминала парня-подростка лет шестнадцати-семнадцати, которого она видела возле штаба. Света встретилась с ним взглядом, и в памяти сразу всплыла та проклятая ночь, когда гвардейский отряд пострадал от рук одного единственного посредника. Света не знала, почему ей вспомнилась та злополучная операция и тот парень. Вряд ли это он: такое совпадение просто невозможно. Однако его взгляд заставил Свету содрогнуться: это был тот самый взгляд, который она мельком видела в темноте в луче фонаря — взгляд холодный и пустой, лишённый жалости.

В дверь постучались, полковник велел войти. В кабинет ворвался молодой лейтенант из штабных.

— Господин полковник, — отчеканил он, — только что передали: в районе площади Павлова вражеский отряд прорвал оборону. Там же наблюдается демоническое вторжение.

Глава 2

Олеся спряталась за стойку обслуживания посетителей, а я сидел на корточках возле большого разбитого окна и наблюдал за тем, что происходит на улице. Еле-еле успели забраться сюда, не попавшись на глаза противнику.

Солдаты регулярной армии начали тактическое отступление, а точнее сказать, бежали сверка пятками. Один боец растянулся на дороге, а в следующий миг его грудная клетка лопнула, будто на него упало что-то очень тяжелое, и внутренности веером разлетелись по асфальту. Затем споткнулся второй, и его тоже размазало — словно катком переехало. Такая же участь постигла третьего, четвёртого, пятого… Людей давило, словно тараканов невидимым тапком. Разумеется, виной тому был какой-то «духовный», шедший в рядах наступающих.

Вскоре мимо здания, где мы с Олесей засели, проехал лёгкий броневик с эмблемой казачьего войска на двери, за которым двигался отряд человек в десять. Все — в чёрной форме: брюки с лампасами, берцы (а не сапоги, как на тех, кого я видел раньше), бронежилеты и каски с эмблемами. Между ними шёл офицер в фуражке. Наверное, он-то и являлся «духовным». Остальные сгрудились вокруг него, водя по сторонам автоматами. У одного бойца имелся при себе ручной пулемёт с длинным рожковым магазином позади рукоятки, у другого за плечом висела короткая зелёная труба одноразового гранатомёта. Парни хорошо подготовились, и действовали весьма эффективно, уничтожая превосходящие силы противника — с помощью магии, в основном, конечно же.

Ждать смысла не было. Я отполз от окна и сосредоточился. Рядом со мной появились чёрные существа с мордами, напоминающими бычьи, и щупальцами на голове и вместо рук. Самое маленькое из них было примерно ростом с человека, остальные — крупнее. Без труда удалось призвать семерых. Они зависли в воздухе, шевеля щупальцами и глядя на меня огненными глазами, которых у разных существ наблюдалось разное количество, причём не всегда чётное.

Пятерым я приказал атаковать группу казаков, а двоих наслал на броневик.

На улице началась пальба, слившаяся в сплошной треск. Стреляли в нашу сторону. Посыпались остатки стекла и штукатурка со стен.

Очень скоро существа стали исчезать. Вначале одно, секунд через пять — второе, потом — третье. «Духовный» уничтожал демонов, и я ничего с этим не мог сделать. Даже не мог поддержать их огнём: оружия при мне не было. Оставалось одно: давить противника массой, заваливая призванными существами, пока у меня или у офицера за окном не иссякнут силы.

И я принялся призывать новых, но теперь уже всякую мелочь — «осьминогов», как я их окрестил. Мои силы начали заканчиваться. Ощущались слабость в теле, жар в висках, даже в глазах слегка зарябило. Но когда я призвал десятого «осьминога», понял, что демоны больше не исчезают, да и стрельба затихла. Я подкрался на корточках к окну. Выглянул.

На улице валялись тела: вражеский отряд был повержен. К некоторым присосались демоны, к броневику прилипли два существа, запустив щупальца сквозь стенки корпуса.

Я заметил ещё один чёрный броневик, что стоял вдали среди деревьев на противоположной стороне улицы. По зданию, где мы прятались, застрочил пулемёт. Пулемётчик бил туда, откуда вылетели демоны. Я пригнулся, приказал оставшимся существам атаковать броневик. Но машина дала задний ход и вскоре оказалась на таком расстоянии, на котором я не мог контролировать свою «армию». Надо было убираться отсюда. В округе могли быть ещё солдаты противника и «духовные», с которыми, возможно, я уже не справлюсь.

— Уходим! — велел я Олесе. Она пряталась за стойкой и за всё время, пока шёл бой, даже носа не показала. — Через задний ход. Быстро!

Я велел демонам исчезнуть. Вокруг были жилые дома, и я не мог гарантировать, что существа вместо того, чтобы атаковать броневик, не ринутся сквозь стены в квартиры. Сам же я, пригнувшись, побежал за стойку, где находилась дверь, ведущая в служебные помещения, откуда должен быть выход на улицу через зону разгрузки.

Мы двинулись по коридору. Я — впереди, Олеся — за мной. Коридор поворачивал направо. За углом я услышал топот ног.

— Назад! — крикнул я Олесе. Надо было призвать демонов, но это требовало времени (секунд пять-десять) и концентрации, а противник был уже совсем рядом. Я мог не успеть.

Из-за угла выскочил мужчина в чёрной униформе с эмблемой казачьего войска на шлеме и штурмовой винтовкой в руках. Мы столкнулись нос к носу. Противник нажал спуск, я отпрянул в сторону, уходя с линии атаки. Ствол автомата оказался зафиксирован в моей ладони, боец получил удар в челюсть. На плече его крепился нож рукоятью вниз. Я вытащил его и вогнал в шею.

Следом шли ещё трое. Прикрывшись истекающим кровью бойцом, я двинулся на них. Толкнул ногой тело, одновременно выхватив из его рук автомат, и выпустил длинную очередь почти в упор по головам. Кровь брызнула мне в лицо. Второй боец упал, преградив путь остальным, а я отскочил за угол. Ответная очередь прошлась по стенам, подняв в воздух пыль раскрошенной штукатурки. А я, казалось, вообще перестал что-либо слышать.

Не слышал даже стук гранаты, подкатившейся к моим ногам. Но это не помешало быстро среагировать. Я схватил гранату и швырнул обратно. Грохнул взрыв. Я высунулся из-за угла и дал очередь сквозь завесу пыли и дыма.

Магазин опустел. Чтобы достать новый, надо было ползти в коридор к убитым. Но я пока не собирался это делать. Я получил несколько секунд передышки, и этого должно было хватить, чтобы призвать демона.

Что я и сделал. Два существа ринулись в коридор, после чего я уже мог спокойно покинуть укрытие и обобрать мёртвых противников. Распихав по карманам четыре магазина и вставив в приёмник пятый, я снова спрятался за углом и стал ждать. Связь с демонами сохранялась — значит, их не уничтожили. Значит, «духовных» не было.

Со стороны улицы сквозь вату, забившую уши, я снова услышал стрельбу. Кто бы это ни был, следовало уходить. Я вернулся в зал. Олеся сидела на полу, прислонившись к стене. Выглядела она совсем потерянной.

— Идём, — сказал я. — Надо выбираться.

Олеся посмотрела на меня непонимающим взглядом.

— Я сказал, идём. Вставай, — я схватил ей за руку и поднял. Девушка немного пришла в себя потрусила за мной.

От площади с дорожным кольцом до олесиного дома было недалеко. Оставшийся путь мы преодолели бегом. В районе ещё стреляли, и я не имел ни малейшего желания находиться на улице дольше, чем нужно.

Во дворе дома до сих пор чернели остовы сгоревших машин, а площадка перед подъездом была изрыта так, словно тут орудовал бульдозер, на асфальте кое-где виднелась кровь. Но тела кто-то убрал, как с улицу, так и с лестницы, по которой нам пришлось подниматься на десятый этаж.

Возле детского сада, что находился в соседнем дворе, стояла ещё одна цистерна с водой. Следовало сходить, поскольку в доме воды не было, как не было и электричества. Район оказался полностью обесточен. Теперь тут шла война, и все, кто мог, старался покинуть это место, как можно скорее. У соседнего подъезда семейство грузило пожитки на крышу своей малолитражки, но большинство из тех, кто хотел свалить, скорее всего, уже свалили.

Олеся до сих пор имела напряжённый вид.

— Всё в порядке? — спросил я, усевшись рядом с ней на кровать.

— Не знаю, наверное… — пробормотала Олеся. — Мне стало страшно почему-то. Когда те ворвались в здание, я думала, нас убьют.

— Вчера ты не слишком боялась, — заметил я. — А полчаса назад так и вообще рвалась воевать. Теперь всё? Остыла?

— Не знаю. Вчера я не боялась. Я не думала, что меня могут убить. Просто… Не знаю. Мне и правда страшно, — она пододвинулась ко мне, пришлось её обнять.

— Это война, — вздохнул я. — На ней могут убить, а могут покалечить. Даже если повезёт, и ничего такого не случится, она не оставит тебя прежней.

— Понимаю, — согласилась Олеся. — И всё равно, я считаю, что нельзя оставаться в стороне. Как бы ни было страшно, мы должны…

— Кому? — перебил я. — Война — это когда одни достигают своих целей болью, страданием и смертями других. Хочешь быть пешкой в этой игре? Мы — просто пешки, которых используют те, кто сейчас делит власть в городе. Они взывают к долгу, вине, ненависти. А по факту, мы для них — расходный материал. Хочешь быть расходным материалом? Я — нет.

Хотел добавить, что когда-то я уже совершил такую ошибку, но по понятным причинам я не мог рассказать Олесе о своей прошлой жизни.

— Но тогда что делать? — Олеся посмотрела мне в глаза с искренним недоумением. — На чьей нам быть стороне? На стороне высокородных?

— Ни на чьей. Хочется верить, что у меня достаточно сил, чтобы не принимать ничью сторону.

— А если нет? Что, если ты станешь врагом для всех?

Я задумался. А ведь девчонка права: отказавшись принять чью-либо сторону, в конечном итоге я мог оказаться в таком положении, когда весь мир будет против меня. Хватит ли мне сил, чтобы воевать со всем миром? Это вряд ли… Неужели, всё-таки придётся выбирать?

— Я обязательно подумаю над этим, — обещал я. — А сейчас надо кое-куда съездить.

— Ты уже уходишь? — встревожилась Олеся.

— Да, надо сделать кое-что. Вечером, скорее всего, вернусь. Но если не вернусь, не переживай. Значит, дел много.

— И куда ты?

— Искать подходящую сторону.

Мотоцикл мой не пострадал во вчерашней перестрелке. Он стоял рядом у соседнего дома, и его не задело. Естественно, прежде чем отправляться в путь я переоделся и умылся тем, что осталось в чайнике. Я не должен был выглядеть, как бомж с помойки: предстояло ехать в ближние районы, и нельзя допустить, чтобы меня загрёб первый попавшийся патруль. Разумеется, всё оружие пришлось оставить дома.

А ехал я в ближние районы для того, чтобы повидаться со Степаном и узнать, зачем он назначил мне вчера встречу. Впрочем, главным было не это.

Я понимал, что теперь Вениамина Куракина не так-то просто будет найти за пределами Белого города, и скорее всего, единственный путь достать его — это проникнуть туда, в «гадюшник». Вот только кто мне в этом поможет? Я вспомнил загадочную даму, которая позавчера приезжала сюда и обещала сдать Вениамина в обмен, как она выразилась, на мой талант. Но сидеть на месте ждать, пока со мной снова соизволят связаться, я не собирался. А потому решил, что на данный момент единственный способ проникнуть в Белый город — это обратиться к Степану. Конечно, придётся его как-то убедить помочь мне, но это уже потом. Пока я собирался просто навестить его и поболтать о последних событиях.

Интерлюдия 2

Света смотрела на трупы солдат на дороге. Нескольких размазала по асфальту неведомая сила, и теперь они представляли собой не самое приятное зрелище. Один бронетранспортёр выглядел так, словно его схватил огромный кулак и сжал. Второй подбили из гранатомёта. Он до сих пор дымился. Все люки были задраены: машина стала гробом, в котором кумулятивной струёй поджарило нескольких человек.

Но больше всего поразило Свету другое. Напротив почтового отделения стоял лёгкий броневик с логотипом казачьего войска Рюминых. Рядом с ним валялись одиннадцать бойцов в чёрной униформе. Они не имели видимых повреждений, не имел ранений и пулемётчик, застывший за пулемётом броневика. Среди убитых был офицер с погонами подъесаула — человек, который без сомнения обладал магическими способностями.

Похоже, Рюмины решили бросить против восставшего подразделения свою наёмную армию, которая вполне успешно развивала наступление… пока не столкнулась с тем, кого никак не ожидали тут встретить — с посредником, вызвавшим орду демонических существ.

Майор Беридзе и Вадим тоже были тут. Они с интересом осматривали тела мёртвых казаков и о чём-то переговаривались. Света не слышала, о чём именно. Она стояла возле броневика с автоматом в руках и следила за периметром. Теперь она ещё больше укрепилась в мысли, что встреченный у штаба парень и есть тот самый посредник, с которым гвардейскому отряду пришлось столкнуться на продовольственной базе.

Осмотрев тела на улице, Вадим и майор отправились обследовать отделение почты. Свете было приказано сопровождать.

В зоне разгрузки обнаружились ещё два бойца в чёрной форме, и два — в коридоре. Последние были убиты самым обычным способом: одному всадили нож в шею, другого изрешетили автоматной очередью. И Света ещё раз вспомнила, как ловко тот парень орудовал ножом. Знакомый почерк.

— Похоже, призыв был совершён намеренно, — сказал Вадим, осматривая зал, стены которого были испещрены пулевыми отверстиями. — Посредник отсюда наблюдал за дорогой, и когда казачий отряд проходил мимо, натравил демонов. Потом он попытался уйти через чёрный ход и встретил тех четверых.

— Удивительно, как ему вообще удалось уйти, — заметил майор.

— Определённо, он профессионал. Чтобы преодолеть защиту «духовного», одного демона недостаточно. Он призвал их не меньше десятка, что крайне сложно. Скорее всего, посредников было несколько.

— Господин капитан, разрешите обратиться, — обратилась по уставу Света. — Можно поговорить с вами с глаза на глаз?

Вадим с удивлением посмотрел на неё, но всё же согласился, и они вдвоём, выйдя из здания, остановились возле чёрного броневика.

— Я знаю, кто это, — сказала Света. — Это подросток, которого мы видели возле штаба.

— Ты так уверена? — ещё больше удивился Вадим.

— Вы знаете об операции на продовольственной базе в Измайлово и о том, что там случилось?

— Я слышал кое-что об этом, но подробностей не знаю. Кажется, тоже имело место вторжение?

— Так точно. И вторжение это устроил один человек. Зовут его Денис Ступин. Мой отец узнал, кто это, и вёл за ним наблюдение.

— Любопытно, — проговорил Вадим. — Ты что-то ещё знаешь об этом? Уверена, что мы именно его видели? Что он тут делает?

— Больше я ничего не знаю. Но уверена, что это он. Полагаю, армейские его каким-то образом нашли и заставили работать на себя.

— Или парень сам встал на сторону народной армии, — предположил Вадим. — Что ж, попробуем выяснить.

Вскоре Света, Вадим и два гвардейца мчали на броневике к дому, где, по словам майора Беридзе, проживал Денис со своей девушкой. Майор отрицать ничего не стал. Вадим припёр его к стенке, заявив о том, что знает о посреднике, работающем на армию. Майор стал оправдываться: якобы, Денис с ним не работает, да и вообще, никто точно не знал о том, что парень — посредник. Денис оказался в руках военных после вчерашнего демонического вторжения, но свою причастность к вызову существ парень отрицал, а потом его отпустили.

— Как думаете, майор это правду сказал? — спросила Света, когда они с Вадимом сели в машину. — Он, и правда, не догадался, что имел дело с посредником?

— Кто ж прямо признается в том, что пользуется призывом демонов? — ответил с улыбкой Вадим. — Думаю, этот Денис всё-таки сотрудничает с народной армией.

— И майор так просто сдал его?

— Возможно, он испугался огласки. Люди боятся демонов, а офицеры хотят склонить на свою сторону народные массы. Представь, какая реакция будет, когда люди узнают, что армия занимается подобным? Вся легитимность власти «духовных» испокон веков зиждилась на их способности противостоять демоническим вторжениям, народ не пойдёт за теми, кто призывает существ изнаночного мира — слишком велик страх. А возможно, майор просто захотел услужить нам.

— Мне показалось, полковник Савельев не настроен сотрудничать, — заметила Света.

— Он просто делает вид, — поморщился Вадим, — набивает себе цену. Но офицеры прекрасно понимают, что без поддержки со стороны княжеских родов армия далеко не продвинется, а поддержку такую в сложившихся обстоятельствах могу им обеспечить только я.

Броневик обогнул дом и въехала во двор. Тут чернели несколько сгоревших машин, а площадка напротив подъезда выглядела так, словно на ней покружились танки.

— Не похоже, что это демон, — Света с интересом разглядывала изрытую землю.

— Некоторые демоны умеют обретать физическую форму. А тут побывал довольно крупный.

Машина остановилась у подъезда.

— Что с ним будем делать? — спросила Света.

— Действуем в соответствии с обстоятельствами. Вначале просто поговорим. Но на всякий случай приготовься ставить защиту. Неизвестно, как он среагирует на наше появление.

— Но мы же не позволим посреднику и дальше свободно расхаживать? Его надо убить, — процедила Света, чувствую, как ненависть снова наполняет её душу при воспоминании об оскорблении, которое, как она считала, ей нанесли. — Разрешите, я сама это сделаю.

— Погоди, Светлана, не торопи события, — Вадим нахмурился. — Я сказал: действуем по обстоятельствам. Силу применять только в крайнем случае. Но если возникнет угроза, или если заметите признаки призыва, стрелять на поражение. Всем ясно? — обратился к двум бойцам, сидящим на передних креслах. — Выходим.

Глава 3

Дороги в «ближние» районы были частично перекрыты. На моём пути нарисовались броневик и две полицейские машины, перегородившие улицу недалеко от станции «Техническое училище». Вооружённые пистолетами-пулемётами сотрудники в тёмно-синей форме, проверяли документы у всех въезжающих. На другой дороге, ведущей в центр, я обнаружил такую же картину. Видимо, в связи с беспорядками, власти решили огородить «ближние» районы от нежелательных элементов.

И их можно было понять. В Москве творилось чёрт знает что. Если на севере, где обосновались военные, установился какой-никакой порядок, то за пределами занятых ими районов, на улицы даже выходить было опасно. Пока я ехал, раза два слышал стрельбу, видел один раз, как на тротуаре кого-то бьют, в Сокольниках среди бела дня грабили магазины. Многие из них были закрыты, но мародёрам это не мешало: они вскрывали рольставни и двери и тащили всё, что под руку подвернётся. Полиции нигде не наблюдалось. И когда я добрался до «ближних» районов, понял почему: всех полицейских бросили на защиту «лучшей» части Москвы, оставив окраины, трущобы и бедноту, обитающую там, разбираться самим со своими проблемами. Но на окраинах и в мирное время закон был не в почёте, а теперь и вообще творился полный бардак.

Зная, что на мотоцикле меня тормознут, я припарковал своего ржавого железного коня на одной из боковых улиц рядом с крыльцом какого-то крупного банка, а сам отправился к дому Степана.

Сотрудники полиции не обратили на меня ни малейшего внимания. Они изучали документы трёх выходцев из Средней Азии. Да и народу тут ходило много, за всеми не уследишь.

И всё же, чувствовал я себя тут неспокойно. На улицах было полно полиции, а недалеко от дома Степана, я увидел чёрный броневик с эмблемой казачьего войска, притаившийся между деревьев. Рядомстояли два бравых молодца в фуражках, в галифе, с шашкам на боку. Значит, не только полицию власти призвали охранять подступы к «гадюшнику».

Степана дома не оказалось, как и его семьи. Меня даже во двор не пустили. Охранник на проходной спросил, к кому иду, позвонил в квартиру Степана, но ему никто не ответил ни с первой, ни со второй попытки. Охранник только руками развёл:

— Нет никого. Не отвечают.

Это было странно. Степана, конечно, мог задержаться на работе, но куда делись его жена и мой брат? Неужто, им дома не сидится в столь опасное время? В общем, решил ждать. А пока ждал, бродил вдоль забора, за которым виднелись скверик со скамейками и детская площадка, где резвилась детвора. Удивительно мирная и беззаботная жизнь текла тут, пока в других частях Москвы стреляли, грабили и убивали.

В голове моей начали появляться нехорошие мысли. Конечно, Степан мог увезти Галину и Лёшу за город, подальше от боевых действий. У него имелась дача возле Дмитрова. Но могло случиться и кое-что похуже. Вдруг Орловы узнали, что он — потомок Шуйских, и схватили его? Да и вообще, теперь жизнь Степана, а заодно и моя, зависели от того, какая сторона одержит верх. Если Орловы подавят сопротивление и сохранят единоличную власть, в городе мне оставаться будет опасно. Но сейчас я мог только гадать, что происходит в «гадюшнике» и какими последствиями это обернётся для нас со Степаном.

Сейчас, когда императорская власть пошатнулась, и между родами произошёл раскол, настал, как мне казалось, самый удобный момент, чтобы найти Вениамина Куракина и под шумок грохнуть его. Вот только как? Как попасть за стену и как найти его?

Я шёл по тихой зелёной улочке между домом, где жил Степан, и ещё одной высоткой, огороженной забором, когда из-за угла навстречу вырулила патрульная машина. Поравнявшись со мной, чёрный седан с белой полосой и надписью «полиция» остановилась. Вылез подтянутый сотрудник и потребовал документы. Первая мысль была: бежать. Но я вовремя сообразил, что если побегу, меня начнут разыскивать, и тогда я отсюда не выберусь — дороги же перекрыты. А потому я достал из кармана паспорт и с невозмутимой физиономией протянул полицейскому.

Тот посмотрел на документ, потом — на меня, потом опять — на фото в паспорте. А лицо моё, прямо скажем, доверие не вызывало: два шрама как бы намекали, что подраться мне приходилось, а значит я — из неблагополучных.

— Чего здесь делаешь? — спросил полицейский.

— Живу тут, — сказал я, как ни в чём не бывало.

— А почему в паспорте другой адрес?

— Мы тут недавно, не успели сменить.

Полицейский некоторое время смотрел на меня, а я — на него. Думал, меня сейчас начнут допрашивать и повезут в участок, но сотрудник просто отдал паспорт, и вернулся в машину, которая медленно двинулся дальше. Я вздохнул с облегчением. Другие могли и докопаться.

Околачиваться тут было опасно, и я решил вернуться домой и попытаться связаться со Степаном завтра.

Но встреча с полицейскими стала не последней неприятностью в сегодняшнем дне. Когда я добрался до банка, то застал там ужасную картину. Стёкла на первом этаже были выбиты, на стенах виднелись пулевые отверстия, на тротуаре в лужах крови лежали два трупа, на крыльце — тоже кровавые следы, словно кого-то тащили внутрь. Похоже, кто-то пытался ограбить банк, произошла перестрелка. Не знаю, удалось ли преступникам задуманное, но полиции не было, хотя кордон отсюда — в ста метрах. Скорой тоже не было. Никого не было.

Однако не это меня огорчило, а то, в каком виде я обнаружил свой мотоцикл. Он валялся на обочине с погнутым передним колесом, из бака вытекло всё топливо — шальная пуля виновата. Меня взяла досада: это ж надо так не повезти! Неужели банков мало в Москве, раз надо было напасть именно на этот? Да ещё так неосторожно припарковаться. Нашёл бы уродов, руки бы переломал. Стоящие рядом машины тоже пострадали от пуль, но некритично, а моего железного коня — теперь опять в ремонт, опять деньги нужны, а я на некоторое время снова остался без колёс. Ещё и эвакуировать его отсюда как-то придётся. Вот только не сейчас. Сейчас надо домой, да поскорее: начинало смеркаться, а в Северном районе наверняка ввели комендантский час.

К дому Олеси я добрался затемно. Метро в Северный район не ходило, я вышел на последней действующей станции и дальше потопал пешком. На некоторых перекрёстках были блокпосты и укрепления, сооружённые из мешков или, реже, бетонных блоков. Временами, натужно гудя моторами, по улице проползали бронетранспортёры, гражданский транспорт встречался редко. И хоть стрелять больше не стреляли, тревожно было от всего этого, даже жутко. Ощущение, как перед боем. Тягостное ожидание какой-то мрачной неизвестности.

Но я всё равно не хотел тут оставаться. И не столько из-за угрозы продолжения боевых действий, сколько из-за опасения того, что на меня выйдут Орловы. Завтра же я собирался отправиться к Маше с Маликом. Наверняка Малик знал кого-нибудь, у кого можно арендовать квартиру без лишней возни. Не хотелось втягивать родственников, но делать было нечего.

Больше всего на данный момент меня огорчало то, что я лишился мотоцикла, а вместе с ним — свободы передвижения. И тем не менее, надо было валить отсюда, и желательно прихватить с собой Олесю. А если не согласится — что ж, это её жизнь. Однажды я её спас, но быть нянькой до конца дней своих я не собирался.

Вот только когда я думал о том, что скоро расстанемся, чувствовал, будто часть себя придётся оторвать — так сильно я привык к Олесе. После того, что мы вместе прошли за этот месяц, она для меня стала родным человеком, как и я для неё. Но наши жизненные пути расходились. Она хотела бороться за какие-то эфемерные идеалы, а я хотел выполнить условия контракта и… А вот что делать потом, пока ясного понимания не было. Меня затягивал водоворот событий, мной интересовались какие-то влиятельные люди — всё становилось сложнее и сложнее.

Подходя к дому, я оглядывался по сторонам. За мной опять могли следить — военные или хрен знает, кто ещё. Фонари не горели, царил мрак, и я изо всех сил напрягал глаза, боясь не заметить что-то важное. На обочине стояло большое авто с широким капотом, прямоугольными фарами и массивной клинообразной решёткой радиатора. Такое я тут видел впервые. В бедных кварталах вообще редко появлялись дорогие машины. Подозрительно. Не за мной ли?

Задняя дверь открылась. Я остановился. Точно за мной — иначе и быть не может. Что делать? Бежать? Глупо как-то. Ведь если меня хотели бы убить, зачем этот цирк?

Из машины вышла женщина и махнула мне рукой, приглашая в салон. Неужели та самая незнакомка, что приезжала позавчера? Я подошёл ближе.

— Добрый вечер, Денис, — поздоровалась женщина, и я узнал голос. — Поговорить не хочешь?

Прямо-таки вопрос на миллион… Оружия при себе у меня нет. Стрёмно. Впрочем, если она не из простых, то и оружие не поможет.

— Добрый вечер, — ответил я. — Можно и поговорить, раз приехали.

Мы сели в машину. Это оказался лимузин: салон был отделён от водительского места перегородкой с окном. Незнакомка включила свет, и я смог лучше разглядеть её. С последней нашей встречи она сменила свой образ. Теперь на ней были приталенный малиновый пиджак, под которым белела блузка, и чёрные брюки. Волосы на затылке скрепляла серебряная заколка. На лицо женщина была довольно привлекательна: кожа гладкая, почти без морщин, ресницы длинные, выразительные, губы накрашены помадой — не бледной, но и не слишком яркой. Возраст определить было сложно: я бы дал лет тридцать, но она могла оказаться и старше на пять или даже десять лет.

— В последние дни тут творится, чёрт знает что, — задумчиво произнесла незнакомка. — Тебя не пугает это всё?

— Может, для начала представитесь? — спросил я. — Меня вы знаете, а я вас — нет. А хотелось бы знать, с кем имею дело.

— Конечно. Екатерина Вахрамеева. Полагаю, фамилия моя тебе о чём-то говорит?

— Разумеется, — ответил я, вспомнив газетную статью. Вахрамеевы являлись одной из семей, выступившей против Орловых. А ещё я слышал эту фамилию из уст Бельфегора, когда тот рассказывал о происхождении Дениса. С Куракиными Вахрамеевы, кажется, были не в ладах. По крайней мере, тогда, шестнадцать лет назад.

— Что ж, хорошо, — Екатерина улыбнулась своей натянутой белоснежной улыбкой. — Нам лучше здесь не задерживаться. Скоро начнётся комендантский час, и могут возникнуть некоторые неудобства.

— Постойте, — возразил я, когда Екатерина потянулась к форточке окна, отделявшего нас от водителя, чтобы приказать ему ехать. — Мы ещё ни о чём договорились.

— Договоримся, — спокойно произнесла княгиня.

— Вы так уверены, что я буду на вас работать? — спросил я.

— Сейчас мы — твои единственные друзья. Единственные, кто можем защитить тебя.

— И от кого же меня собираетесь защищать?

— Сегодня утром у твоего подъезда остановился бронеавтомобиль с эмблемой личной гвардии Орловых. Из машины вышли четыре человека в форме и направились в дом. А менее чем через час они вывели оттуда какую-то девчонку и увезли в неизвестном направлении. Полагаю, ты её знаешь?

У меня сердце в пятки ушло. Олесю схватили! Схватили мои враги, которые жаждут моей смерти.

Слова Екатерины были похожи на правду. Орловых я уже видел сегодня у штаба. Значит, майор Беридзе доложил им о вчерашнем происшествии и обо мне, и гвардейцы поехали ко мне на квартиру. Вот только вместо меня нашли там Олесю.

— Насколько я знаю, у тебя с Орловыми случился какой-то конфликт, — продолжила Екатерина, не дождавшись ответа. — По твоей вине пострадали члены их семьи. А Орловы обиды не прощают. Выводы делай сам. К тому же за тебя волнуется Степан Владимирович. У вас вчера была назначена встреча, а ты не явился. Он весьма обеспокоен.

Так. Она ещё и Степана знает. Откуда? Впрочем, этому вряд ли следовало удивляться. Хруновы и Вахрамеевы сейчас были на одной стороне.

— Ну так что, едем? — Екатерина вопросительно посмотрела на меня. — Или будешь ждать Орловых?

— Едем, — кивнул я. Сказанного было достаточно. Если выбирать между Орловыми и Вахрамеевыми, Вахрамеевы казались меньшим злом.

Екатерина выключила свет в салоне, и машина двинулась по тёмной улице. А я вдруг ощутил эманации силы, исходящие от неё. В первую нашу встречу я не почувствовал этого, да и сейчас долгое время не мог распознать «духовность» Вахрамеевой. Похоже, некоторые аристократы владели техниками, позволяющими скрыть свою сущность от других.

Больше всего у меня болело сердце за Олесю. Со своими проблемами я разберусь, а вот она была беззащитна перед лицом могущественного рода. Конечно, демонов она не призывала, а значит, и обвинить её не в чем. Но ведь кто знает этих сволочей? От Орловых (да и от остальных аристократов) можно что угодно ожидать. Для них жизнь человеческая, что пыль. Смахнул — и нету.

— Меня интересует главным образом Вениамин Куракин, — сказал я после некоторого молчания. — Как вы его достанете? И что я должен сделать взамен?

— Вениамин работает на нас, — ответила Екатерина. — Но недавно он заставил меня сильно усомниться в своей преданности. Вахрамеевы поддерживают Орловых, и для нас он не станет большой потерей. А от тебя требуется всего лишь принять нашу сторону. Боюсь, конфликт с Орловым не получится уладить миром, как бы мы ни хотели этого. Последние двести лет они держат власть в своих руках, и так просто её не отдадут. Разумеется, мы тоже будем драться.

— Война, значит… — проговорил я, и про себя добавил: «Опять». Опять я становлюсь инструментом в чьих-то руках, опять меня бросают на амбразуру ради чужих интересов. Мир другой, а заниматься придётся тем же самым.

— Если дойдёт до вооружённого противостояния, мы постараемся сделать всё, чтоб обойтись как можно меньшим количеством жертв. Ты же в курсе, что происходит в стране? Объяснять не нужно.

— В общих чертах, — кивнул я. — В газетах читал. Степан рассказал кое-что.

— У нас много союзников, — продолжала Екатерина. — Почти никто из знатных родов не хочет мириться с единоличной властью Орловых. Они обречены. И ты поможешь нам. В конце концов, это и в твоих интересах тоже. Теперь ты знаешь, кто были твои предки. Ты можешь вернуть себе фамилию и титул — разве это не достойная цель? Твои деды томились в изгнании почти двести лет, а у тебя появился шанс возродить род. Вот только Орловы не позволят это сделать. Пока они правят, у тебя нет будущего.

— Вы тоже всё знаете про Шуйских…

— Мы на одной стороне. Хруновы — наши союзники. И я надеюсь, Шуйские — тоже?

«Вон как мы заговорили», — хмыкнул я про себя. Я чувствовал, как Екатерина пытается меня умаслить. Если учесть, что она — представительница могучего клана, а я — подросток из простолюдинов, странно это, конечно… Неужели мои способности настолько ценны? Или это пока пряник, а кнут потом будет, когда меня затащат к себе на службу? И всё же не под прицелом автоматов везли (хотя могли) — и в этом можно было узреть положительный момент.

— Не боитесь связываться с посредником? — спросил я. — Мои навыки под запретом. Что если другие семьи узнают? Или общественность? Будет плохо и мне, и, я полагаю, вам.

Екатерина улыбнулась:

— Не переживай об этом. Мы обо всём позаботимся.

Некоторое время мы молчали. Я смотрел в окно и слушал мерное урчание восьмицилиндрового двигателя, доносящегося до моих ушей сквозь шумоизоляцию. Ехали быстро — машина буквально летела по пустым вечерним улицам, игнорируя все ограничения скорости. Где-то что-то горело, какие-то тёмные личности бродили во мраке. А я сидел в кожаном салоне с ароматизацией и кондиционером и смотрел на происходящее снаружи, будто через телеэкран — настолько весь этот внешний мир казался сейчас далёким и чуждым, хотя отделяло меня от него всего лишь хрупкое тонированное стекло.

Мы миновали полицейские кордоны, никто не посмел нас остановить. Водитель сбавил скорость и поехал по правилам. Здесь была цивилизация, и даже представители княжеской семьи старались соблюдать тут внешние приличия.

— У меня есть ещё одно условие, — сказал я.

— Какое?

— Я должен найти девушку.

— Она в руках Орловых. Если власть Орловых падёт, она будет свободна.

— Не эту. Другую. Ту, за которую я мщу Куракину. Куракин продал её в рабство. Я не знаю кому. Я не знаю, где она теперь. Но я должен её найти. Помогите мне в этом.

— Ладно, — равнодушно произнесла Екатерина. — Найдём.

Слишком легко согласилась. Неужели, для Вахрамеевых это, и правда, не проблема?

— Пусть Куракин станет авансом, — сказал я. — Хочу быть уверен, что вы выполните своё обещание. Отдадите Куракина, я буду с вами сотрудничать.

Екатерина усмехнулась:

— Будут ещё какие-то… пожелания? — последнее слово она произнесла с заметным сарказмом.

— Это всё, — ответил я. — Больше мне от вас ничего не нужно. Только две эти вещи, и я помогу вам разобраться с Орловыми.

— А ты удивительно смелый юноша, — заметила княгиня. — Ещё не видела того, кто бы осмелился ставить условия знатному роду, находясь в твоём положении.

Екатерина была явно удивлена такой наглости с моей стороны. Но я должен быть уверен, что получить требуемое — иначе всё бессмысленно.

— Моё положение таково, что я не могу вам доверять, — парировал я. — А быть пешкой в чужих руках — это, простите, не по мне.

— Пешкой? — удивилась Екатерина. — Знаешь, скольким люди готовы пожертвовать ради того, чтобы оказаться на службе даже самого захудалого дворянского рода?

— Догадываюсь. Но это не мой случай.

Наверное, княгине Вахрамеевой было странно слышать подобное. Но прогибаться перед ними был не намерен. Может, люди в этом мире и преклонялись перед этой кодлой, а я к ним не испытывал ни малейшего пиетета, и лучше сразу было расставить всё по местам, чтобы потом вопросы не возникали.

— Что ж, устроим, — согласилась Екатерина.

Глава 4

Я стоял на застеклённом балконе и смотрел с высоты седьмого этажа на сквер, разбитый вокруг пруда. И сквер, и пруд располагались на прилегающей к дому территории. Окно было открыто, и тёплый ветерок врывался в остуженное кондиционером помещение.

Меня поселили на предпоследнем этаже в просторной трёхкомнатной квартире с большими окнами. В убранстве интерьера доминировал минимализм. Из украшений — разве что фотографии на стенах, да пара декоративных статуэток и ваз. Вот только бедной обстановку назвать язык не поворачивался: мебель, обои, паркет — всё выглядело весьма дорого. Даже телевизор имелся — массивный, в деревянном корпусе. Он вместе с видеомагнитофоном располагался на специальной тумбочке.

Эта квартира была обставлена примерно на том же уровне, что и жилище Степана, да и по дизайну похоже — та же угловатая мебель годов из семидесятых.

Екатерина сказала, что пока я могу жить тут, и что завтра за мной заедут. И ушла. А я остался один, предоставленный самому себе. Впрочем, я не сомневался, что за домом следят. Вряд ли Вахрамеевы отпустят без присмотра человека с такими опасными талантами, как у меня. Я даже поискал камеры наблюдения, но то ли их не было, то ли плохо искал.

Потаращившись с балкона на прилегающий скверик и поужинав тем, что нашёл в холодильнике, я отправился спать на большую двуспальную кровать. А когда проснулся среди ночи, в комнате вновь были они. Они столпились вокруг и глядели на меня, словно ожидая чего-то… Пока Олеся находилась рядом, они не приходили, но стоило остаться одному, опять решили составить мне компанию. Сам не знаю, как заставил себя уснуть. До сих пор не мог привыкнуть, до сих в дрожь кидало, несмотря на то, что я даже демонов уже не боялся.

Утром заехал Степан. Я сидел в главной комнате, пил кофе, сваренный в кофемашине, и глядел в телевизор, где показывали новости, когда раздался звонок в дверь. Появление опекуна совершенно не удивило. Екатерина не сказала, что он меня навестит, но я почему-то всё равно ждал его прихода.

Вернувшись в зал, я выключил телевизор, и мы со Степаном сели на диван. На журнальном столике дымился недопитый кофе, и лежал недоеденный бутерброд с колбасой.

— Кофе, чай сделать? — предложил я.

— Спасибо, не утруждай себя. Я ненадолго, — ответил Степан. — Повидать тебя хотел, узнать, как сам, как поживаешь. Несколько неожиданно всё повернулось.

— Это точно. Не смог я приехать на встречу. Неотложные дела были.

— Да это не бери в голову, — махнул рукой Степан. — Пустяки. А вот о способностях своих зря сразу не сообщил. Тогда несколько проще всё было бы.

— Они слишком опасны, чтобы говорить о них, — ответил я. — Да и что бы изменилось? Меня притащили бы сюда и заставили бы работать на Вахрамеевых?

— Послушай, Денис. Понимаю твоё беспокойство. Но ты должен знать одну вещь. Несмотря на то, что посредничество считается опасным талантом, оно всегда пользовалось спросом. Разумеется, официально оно запрещено, а исследования в этой области держатся в тайне. Но это не значит, что ты не найдёшь свою стезю. Любая способность имеет цену. И зря ты так отрицательно относишься к службе у знатных семей. В нашем мире это единственный путь добиться положения в обществе. Надеюсь, ты очень скоро поймёшь это, а пока просто не совершая глупостей.

— Глупости я не совершу, можешь быть спокоен, — заверил я. — И я прекрасно понимаю, о чём ты говоришь.

— Вот и славно. В нашей стране последние лет десять изучение техник призыва почти не ведутся. А если и ведутся, то, понятное дело, нам никто не расскажет об этом. Мне известно о неудачных экспериментах в конце девяностых, когда несколько посредников были убиты призванными ими же существами. Потом всю деятельность, вроде как, свернули, но её могут и возобновить. Как мне сказала Екатерина Степановна, у тебя сильно развит контроль: якобы, ты способен управлять сразу несколькими демонами. Это так?

— И откуда же она это узнала?

— А кто ж её знает? — улыбнулся Степан. — Слушай, я должен отвезти тебя в одно место. Это недалеко. Тебя уже ждут. Продемонстрируешь им свои навыки. Надеюсь, ты не против?

— А у меня есть выбор?

Степан усмехнулся:

— Только оденься поприличнее. Будут сам глава рода.

— Хорошо, — кивнул я. — Поищу что-нибудь.

Степа посмотрел пристально мне в глаза:

— Надеюсь, ты осознаёшь, как это важно? На кону будущее нашей семьи. Возможно, для тебя это пока несколько необычно, но знай: ты, как и я — человек знатных кровей, и твоё место здесь.

«Да уж, необычно — мягко сказано», — подумал я. Да и что-то мне подсказывало: даже если Шуйских признают официально, столь мелкое и нищее семейство, обречено ещё долго ходить в шестёрках у более могущественных кланов. К тому же я для них их — то ли секретное оружие, то ли подопытный экземпляр. Можно представить, что меня ждёт теперь: спрячут от всех подальше, будут проводить эксперименты, а если попытаюсь воспротивиться — устранят. Никто не позволит мне оставаться на свободе.

— Буду стараться, — заверил я. — Но может, расскажешь в общих чертах, какие у вас планы? Как я понял, князья хотят свергнуть императора. Допустим, свергнут. Дальше что? Кто будет править? Уже решили?

Степан рассказал примерно то же самое, что я читал в газетах. Мой опекун, наверное, и сам мало что знал. Ведь кто он? Всего лишь простой служащий. По словам Степана, княжеские роды должны сообща избрать нового императора, а часть власти передадут парламенту, состоящему, разумеется, из их представителей. А вот для простого народа, как я понял, почти ничего не изменится. Какая разница, будет ли один род рулить империей или несколько? Людям снизу от этого ни холодно, ни горячо.

И тут мне вспомнились слова майора Беридзе. Стало интересно: а как Степан отнесётся к таким идеям?

— Слышал что-нибудь по поводу народной думы? — спросил я.

— Народной? — Степан удивлённо приподнял брови.

— Ну да. Есть же идея, что кроме парламента из аристократов, нужна ещё и народная дума?

— А, ты имеешь ввиду идеи Смита и Бернара?

— Это ещё кто?

— Философы девятнадцатого и начала прошлого века. Они писали, что «духовные» и простолюдины должны обладать равными правами и совместно участвовать в управлении государством. Ужасная глупость, как по мне, — поморщился Степан. — А почему ты об этом спрашиваешь?

— Да так, не бери в голову, слышал где-то.

— Ладно, — Степан посмотрел на часы. — Пора. Собирайся. Я в машине подожду.

Вскоре, одетый в брюки, которые я нашёл в шкафу и которые оказались мне почти по размеру, и рубашку с короткими рукавами, я вышел из подъезда. Степан ждал меня в своём бежевом двухдверном седане, и мы двинулись в путь.

Учреждение, куда мы направлялись, находилось в паре кварталов от моего нового жилища. Пока ехали, я непрестанно таращился в окно. Здешний центр Москвы сильно отличался от того, который я привык видеть в своём мире. Вчера я мало что смог разглядеть в темноте, даже несмотря на фонари, заливающие улицы ярким электрическим светом, да и сейчас увидел немного. Но и этого хватило, чтобы понять, насколько тут всё другое, даже по сравнению с остальным городом.

Центральные районы были сплошь засажены деревьями. Повсюду зеленели скверики, аллеи и парки, среди которых виднелись особняки или небольшие офисные здания современной архитектуры. Небоскрёбов тут не наблюдалось, как не увидел я и старинных построек, хотя некоторые здома были стилизованы под классику.

Тут царили мир и покой: мало похожих, мало машин на дорогах. Складывалось ощущение, словно я оказался в каком-то провинциальном городке, только очень-очень богатом. Центр был не похож на шумную суетливую Москву из моего мира, непохож он был и на город за стеной. Людей, скорее всего, тут жило немного, а все заводы и предприятия были вынесены наружу. И получился эдакий уютный мирок, который знатные семьи обустроили для себя, отгородившись от презренных простолюдинов.

Здание, к которому мы подъехали, оказалось единственной высоткой на всей улице — стеклянная двенадцатиэтажная башня, возвышающаяся среди зелёного моря листвы. Над входом висели большие синие буквы: «Антрацит».

Меня встретили два мордоворота-охранника в строгих чёрных костюмах и повели в здание. Но не к главным лифтам, расположенным напротив входа, а по коридору налево, где в каком-то закоулке была массивная железная дверь на кодовом замке. За дверью оказался ещё один лифт. На нём мы спустились на минус второй уровень.

Место, куда я попал, напоминало что-то среднее между огромным бункером и больницей: блестящие полы, белые стены и потолки, повсюду — стерильная чистота. Пока люди в чёрном вели меня по широкому ярко освещённом коридору, встретились двое военных в камуфляже.

Мы прошли за одну из дверей. Здесь находились какие-то кабинеты с допотопными (в моих глазах, конечно же) компьютерами.

В одной из комнат с окном, выходящим в какой-то зал, за столом сидели Екатерина Вахрамеева и четверо мужчин. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: важные шишки. Княгиня сегодня оделась по-деловому: в строгий чёрный костюм со слегка расклешёнными брюками. Особенно привлекли моё внимание седовласый мужчина в офицерской форме и коренастый господин с зачёсанными назад волосами.

Со мной все поздоровались за руку. Екатерина представила нас. Коренастого звали Афанасий Васильевич, и был он ни кем иным, как главой рода Вахрамеевых. Мои способности оказались ему столь интересны, что он решил лично взглянуть на меня. Афанасий Степанович обладал квадратным лицом с крупными чертами, да и сам он казался каким-то квадратным из-за непомерно широкого торса при среднем росте. Он был облачён в бежевый костюм, воротник рубахи был расстёгнут.

Пожилой офицер оказался гвардейским генералом. Ещё тут были белобрысый господин средних лет, носящий причёску набок, и мужчина в очках с тонкой оправой — доктор.

Первым делом, когда я увидел эту великосветскую компанию, меня объяла робость — непроизвольная и подлая. Какой-то дурацкий инстинкт — словно у мелкого служащего в присутствии большого начальства. Но я быстро взял себя в руки. Нет уж, не дождутся! Я перед ними слабины не дам.

Глава рода расспросил меня о моих способностях, о том, каких демонов я призывал. Вопреки моим ожиданиям, вёл со мной Афанасий Степанович почти как с равным. Несмотря на свою немного грозную внешность и иногда довольно резкую манеру общения, он сохранял дружелюбный располагающий тон. Рассказал я ему некоторые вещи. Умолчал лишь об огромном демоне. Подумал, что надо оставить некоторые козыри в рукаве.

Затем меня попросили продемонстрировать свои умения. Прицепили на пояс рацию с гарнитурой, и я спустился в большой зал, в который как раз и выходило длинное окно, расположенное на уровне второго этажа. Тут было что-то вроде подземного полигона. Часть его занимало стрельбище.

Вначале я вызвал нескольких демонов силой мысли, а потом белобрысый принёс мне кусок угля и книгу. Показал, какие знаки мне необходимо начертить, и ушёл обратно наверх. Я начертил и вдохнул силу по очереди в каждый. Призванные существа были более высоких уровней, нежели демоны, с которыми я имел дело прежде, и брать их под свой контроль оказалось заметно труднее. Но с виду они представляли собой всё те же сгустки чёрной дымчатой материи с множеством длинных щупалец и огненными глазами. Только были крупнее и ужаснее.

Вскоре я почувствовал усталость. На этом показ моих способностей закончился.

По сравнению с тем, что было раньше, ощущался заметный прогресс. Если вначале меня выматывало даже управления четырьмя-пятью «осьминогами», то теперь я мог призывать почти десяток демонов довольно высокого уровня. И всё благодаря жизненной энергии, которую я вытянул из убитых врагов.

Затем меня осмотрел врач, измерил давление, температуру ещё какие-то показатели, после чего дал таблетку — что-то вроде успокоительно; как он объяснил, она снижала активность электрических импульсов в мозгу, которые во время призыва достигали экстремальных значений.

Ну а после всех процедур, мы с Вахрамеевыми переместились в обеденную залу, которая находилась в жилом модуле, отдельном от лаборатории. Тут был настоящий бункер, рассчитанный на длительное проживание.

Слуга принёс нам блюда, и мы принялись трапезничать. Хоть я и проголодался, но набрасываться на еду не стал. Ел мало, всё больше следил за своими новыми знакомыми, вникая в каждое произнесённое слово. Да и обстановка была для меня пока не очень комфортная.

— Ты обладаешь недюжинными способностями, Денис, — обратился ко мне Афанасий Степанович. — Если их развивать, добьёшься больших успехов.

— Рад слышать, — ответил я. Надо было что-то говорить, а что именно, я не знал, и потому решил ограничиваться дежурными фразами.

— Их определённо стоит развивать, — продолжал он. — Как думаешь, Виктор, каков у Дениса потенциал? — обратился он к белобрысому мужчине с причёской набок.

С мужчиной этим и с Екатериной глава рода обращался на «ты», а вот с седовласым офицером все держались почтительно.

Белобрысый окинул меня надменным взором.

— Полагаю, ахуру сможет призвать, — произнёс он с явно ощутимым пренебрежением в голосе. Говорил белобрысый быстро, отрывисто и даже не пытался спрятать своё отношение ко мне под личиной дружелюбия. — Сейчас это невозможно, разумеется, но потенциал есть. Надо тренироваться, — он отточенным движением отрезал кусок говядины и закинул в рот и, прожевав добавил. — Но понадобится время. Год-два. Раньше рисковать не стоит.

— Ты, Денис, хочешь развивать свой талант? — снова обратился ко мне Афанасий Степанович.

— Да, развивать хочу, — ответил я.

— Стремление весьма похвальное для юноши, — отметил пожилой офицер, отпив вино из бокала. — Вообще, демонический призыв — способность недооценённая. Похоже, пора возрождать изучение посредничества и изнаночного мира.

— Пора, Валерий Александрович, — проговорил белобрысый. — Поднимем архивы, возобновим опыты.

«Из меня ещё и подопытного кролика хотят сделать? Просто прекрасно!», — подумал я печально.

Дальше разговор пошёл на отвлечённые темы.

Интерлюдия 3

Поднявшись на двенадцатый этаж, Екатерина и Афанасий Степанович направились в директорский кабинет. В приёмной их встретил молодой секретарь — голубоглазый парень, которому, казалось, и восемнадцати нет. Он вскочил с места и поклонился вошедшим.

— Иди домой, Андрюша, — кинула ему Екатерина. — Отпускаю пораньше сегодня.

Пройдя в просторный кабинет со сплошным окном во всю стену, Афанасий и Екатерина уселись на кожаный, молочного цвета диван, что стоял в углу.

— Ну что, сестрица, как поживаешь? Дизайн сменила, смотрю? — Афанасий огляделся по сторонам. — У тебя же тёмные тона раньше были, насколько помнится.

— Надоело старьё. Надо что-то менять в жизни, — проговорила Екатерина. — В остальном всё хорошо. Ну ты и сам в курсе. Отчёты мы тебе недавно отправляли.

— Что ж, уютно тут стало. И секретарь у тебя, смотрю, новый, — в словах главы рода послышались нотки сарказма. — Тоже сразу после гимназии, поди?

— Прежний не справлялся со своими обязанностями, — поморщилась Екатерина. — Да и говорю, надо менять что-то в жизни.

— Да, да, конечно, — улыбнулся глава рода.

— Как тебе Денис? — перешла к делу княгиня. — Впечатляет? Я слышала кое-что о его возможностях. Но признаюсь, ожидала меньшего. Его духовная сила велика.

— Велика? — Афанасий Васильевич рассмеялся. — Не то слово, Кать. Парень — уникум. Я ещё ни разу не слышал о таких. Он призвал трёх дэвов низшего порядка — и хоть бы что. И это в его-то возрасте и без каких-либо тренировок. Заполучить столь сильного посредника — много стоит. Почему, ты думаешь, все эти эксперименты так трагично заканчивались? Да потому что посредники никчёмные. Набирают каких-то немощных и пытаются из них кого-то слепить. Ну то и получается. А сейчас в наших руках качественный материал.

— Будем использовать его против Орловых?

— А почему нет? Пара десятков демонов наведут хаос на поле боя. Впрочем, надо с Валерием Александровичем обсудить общую стратегию. Завтра будем думать. Теперь бы главное, чтобы срослось всё. Чтобы Орловы раньше времени свои войска не подняли. Да и вообще, — тут глава рода помрачнел, — с армией что-то непонятное творится.

— Что ты имеешь ввиду? — обеспокоенно спросила Екатерина.

— А то! Мы их настроили против императора. А они, похоже, решили против всех нас воевать. Слышала про идеи народной власти, народной думы или что они там придумали? Какой-то бардак происходит. Тут мне весть донесли: в части, что под Тулой, двух офицеров убили — оба дворяне.

— Как так? — Екатерина сделал удивлённое лицо.

— А очень просто. Несколько гранат в комнату — и готовы.

— Совсем обнаглели… И много где так?

— Не знаю, Кать. Надо выяснять. Тут в Москве у нас один прохиндей объявился, всех на бунт подбивает. Знаешь Вадима Орлова? Нет?

Екатерина покачала головой.

— Мелкая сошка, гвардейский капитан. Собирает вокруг себя армейское руководство.

— Он пошёл против своего рода? Зачем ему это?

— Известное дело: до власти дорваться хочет. Провозглашает идеи равенства, тем самым склоняя на свою сторону командиров армейских подразделений. Они же почти все — простолюдины. Падки на такую чушь. А Вадим этот понял, как их подцепить. Так глядишь, скоро все эти полковники да генералы его своим лидером признают.

— Он что, идиот? — поморщилась Екатерина.

— Если бы. Боюсь, нет. Посмотрим, в общем. Пусть поиграется в свои игрушки. Простолюдинов прижать к ногтю несложно. Достаточно напомнить им, кто защищает их от демонов. Тем более, у нас есть человек, способный создавать контролируемое вторжение.

— Только он сам из простолюдинов.

— Разберёмся. Сейчас главное, с Орловыми что-то сделать. Они ещё вчера людей своих у всех ворот поставили. Видела? Ага. Того и гляди остальных сюда позовут. А у нас руки связаны. Поторапливаться надо. Договориться с ними не получится — это бесполезно, сама знаешь.

— Нанесём удар первыми, значит…

— А чего ждать-то? Завтра всё и решим. А заодно глянем, на что этот Денис вообще способен. Испытаем его, так сказать, на прочность.

— Нет, это давай потом.

— Да брось. Всего-то дэву третьей ступени попробует вызвать. Он справится.

— Не надо, — сказала Екатерина настойчиво. — Угробишь без всякой пользы. Зачем?

— Не, Кать, успокойся. Виктор сказал: выдержит. Он-то разбирается. Я просто посмотреть хочу. Надо же знать предел возможностей.

— Я против, — отреза Екатерина. — Это неоправданный риск.

— Всё нормально будет, — настойчиво проговорил Афанасий Степанович. — Ты сама видела, как парень с мелочью управляется. Лучше думай, как бы он не сбежал. Денис этот себе на уме. Взгляд у него такой… как у человека, который ни перед чем не остановится. Тут надо не переусердствовать, сильно не давить, но и с поводка не спускать. Понимаешь?

— Без тебя знаю, — улыбнулась Екатерина. — Я и не собираюсь на него давить. Поживёт тут, привыкнет, получит какой-нибудь титул, фамилию. Он нам ещё благодарен будет.

— Осторожнее будь только. Если почуешь неладное, сообщай.

— Я знаю подход к таким. Тебе не о чем беспокоится.

— Послушай, Катерина, я в курсе твоих, так сказать… пристрастий, — тон Афанасия Степановича стал жёстче, всё видимое добродушие улетучилось в миг. — Не осуждаю ни в коем случае. Но не забывайся! Это тебе не Веня Куракин. Этот может быть опасен. Денис — человек из чуждой нам среды, и мне ни он, ни его поведение совершенно не нравятся. Если что-то пойдёт не так — устраняем. Поняла?

Глава 5

Вечером Екатерина Вахрамеева заглянула в гости. Теперь она была одета в зелёное летнее платье до колен, украшенное узором из цветов. Наряд этот говорил о том, что визит носит явно официальный характер. О том же говорила и бутыль дорогого вина, которую Екатерина принесла с собой.

Меня удивило её появление, особенно в таком виде. Сразу возникла мысль, что княгиня пытается со мной «подружиться». Похоже, во время сегодняшней демонстрации силы верхушка рода увидела во мне потенциал. Иначе церемониться не стали бы.

— Решила заглянуть, — сказала Екатерина, входя в квартиру, — посмотреть, как ты устроился тут. Не помешаю?

От неё приятно пахло духами, а платье подчёркивало стройную фигуру. Могло бы показаться, что у неё имеются какие-то намерения интимного характера, если бы… если бы я не был подростком шестнадцати лет от роду. В любом случае, надо было держать себя в руках, а ухо — востро. С такими людьми, как Вахрамеевы, бдительность терять нельзя.

— Заходите, — я пропустил Екатерину в квартиру и закрыл дверь.

— Давай на «ты», — предложила она. — К чему этот официоз?

Она прошла в зал. На журнальном столике рядом с диваном лежали несколько книг. На досуге я покопался в книжном шкафу и нашёл литературу, которая мне показалась полезной для ознакомления с местным мироустройством.

— Читаешь? — спросила Екатерина. — Тяга к знаниям — весьма похвальное качество, — она уселась в кресло, закинув ногу на ногу. — Но порой надо и отдых себе давать. Нравятся тебе твои новые апартаменты?

Я сел на диван:

— Нравятся. Спасибо за гостеприимство.

— Пустяки, — рассмеялась Екатерина. — Считай, знак нашего расположения.

Она поднялась, достала из застеклённого шкафа с хрусталём два бокала и налила вино себе и мне. Я немного отпил для приличия и поставил бокал на стол.

— Мне кажется, ты какой-то напряжённый, — заметила Екатерина. — Расслабься. Знаю, ты первый раз оказался среди аристократов. Но не звери же мы, в самом деле? — она улыбнулась, но теперь, как мне показалось, гораздо искреннее, чем раньше.

— Просто немного непривычно здесь, — ответил я. — Я вырос в другом… мире. Там всё гораздо проще.

— Привыкнешь. Твоё место здесь. Ты — потомок старинного рода. Рано или поздно тебе придётся принять сей факт, — Екатерина снова улыбнулась. — Я знаю, сейчас ты чувствуешь неприязнь к аристократам, и прекрасно тебя понимаю: после того, что с тобой сделал Вениамин Куракин, такие эмоции естественны. Но теперь у тебя здесь есть друзья. И мне кажется, мы достойны другого отношения, не так ли?

Я задумался. Разумеется, мой ответ был бы: «нет». В моих глазах они ничем не отличались. Вениамин использовал людей для удовлетворения своих прихотей, эти — тоже. Так какая разница?

— Но ведь он работал на вас? Ты сама сказала, что вы были заодно, — напомнил я.

— К тем вещам, которые Вениамин Куракин творил вместе с бандой своих наёмников, ни я, ни кто-либо из Вахрамеевых отношения не имеют. Даже его семья не одобряет многие его поступки.

— Но и не запрещает.

— Он — взрослый человек, — пожала плечами Екатерина.

— А значит, ему можно убивать и насиловать? Закон на него не распространяется? Если и его семья, и вы знаете о том, что он делает, почему Вениамин до сих пор не понёс наказания? Почему он на свободе?

— А ты хочешь посадить его за решётку?

— Я хочу, чтоб он ответил за свои деяния.

— Вот, значит, почему ты нас всех так ненавидишь? — свернула с темы Екатерина. — Ты считаешь, что все мы — такие же, как Вениамин Куракин?

— Сказать, что я считаю? — я выдержал паузу, глядя в глаза княгине. — В каждом человеке под всей этой шелухой из обычаев, правил, норм, которые требует соблюдать общество, живёт зверь — дикое животное, которое только и мечтает сбросить благолепную маску и вырваться на свободу. Но знаешь, что случится, если дать ему волю? Это животное будет убивать, насиловать, уничтожать, удовлетворяя свою похоть, жажду наживы и крови. Ваша сила ничем не ограничена, неограниченная сила ведёт к вседозволенности, а вседозволенность выпускает наружу зверя.

— Но ведь ты тоже наделён силой, — заметила Екатерина. — В тебе тоже живёт зверь. Разве нет? — теперь в её улыбке сквозила насмешка.

Конечно, она была права. Почти. С поправкой на то, что во мне жил не зверь, а демон, причём не в метафорическом, а в буквальном смысле. Демон этот таился где-то глубоко внутри и показывался на свет пока лишь в критических для моей жизни ситуациях. Вот только, что будет дальше, я и сам не знал.

— Я понимаю, о чём ты говоришь, — продолжала княгиня. — Но в жизни всё устроено немного сложнее, чем ты думаешь. Никто не имеет безграничную силу и власть. Даже мы. Мы живём по таким же законам, как и все. У нас есть свои обязанности, права, интересы. Скажу больше: для каждого из нас интересы рода всегда важнее личных. Вся наша жизнь подчинена интересам семьи. Так нас воспитали с детства. Но есть исключения, есть те, кто презирает порядок и обычай, кто ни во что не ставить семью. Именно к таким относится Вениамин Куракин. Да, наш род использовал его в своих целях: как половую тряпку, чтобы подтереть, где запачкано. А знаешь почему? Потому что он наплевал на свой род, и сделав это, потерял человеческое лицо в глазах не только нас, но и каждого аристократа. А теперь пришла пора избавиться от него, воздать ему за все его мерзости. Жизненный путь таких людей короток. Не повторяй его ошибку, Денис: не отвергай свой род и своих предков, не отвергай дружбу, которую тебе предлагают. И тогда ты получишь в жизни всё, о чём прежде даже не мечтал. Эта захудалая квартирка — только начало. Я уверена, ты добьёшься значительно большего.

«…если буду служить вашим целям», — закончил я мысленно фразу.

— Когда? — спросил я.

— Извини?

— Когда я получу Вениамина Куракина?

Екатерина посмотрела на меня с упрёком:

— Скоро. Очень скоро. Имей терпение.

Я снова отпил из бокала.

— Похоже, ты устал, — сказала Екатерина. — Отдохни, не думай плохом. Погуляй в парке, подыши воздухом. Силы тебе пригодятся, — она поднялась. — Завтра после обеда за тобой заедет машина. А пока отдыхай. И да, лучше не отходи далеко от дома, если не хочешь нарваться на гвардейский патруль Орловых. Что-то их стало слишком много нынче.

Когда Екатерина ушла, я снова плюхнулся на диван и залпом опрокинул бокал вина. Мне сейчас было совсем не до отдыха. Я чувствовал тревогу. «Дружба», которую предлагали Вахрамеевы, выглядела весьма сомнительно. Екатерина сказала прямо: интересы рода — на первом месте. Иными словами, «дружить» со мной будут, пока я полезен Вахрамеевым, а как они перестанут во мне нуждаться, сольют, как сейчас хотят слить Вениамина Куракина.

Да и вообще, откуда Екатерина знает, что сделал со мной Куракин? То ли Вахрамеевы всё же замешаны в его подпольных делишках, то ли просто осведомлены обо всём, что творит эта сволочь. Я вспомнил слова капитана Лаптева: моё дело полиция закрыла по приказу сверху. Раньше я думал, что Вениамина защищают Куракины. А теперь засомневался в этом. Со слов Екатерины выходило, что его семейство отвернулось от него. Но тогда что получается? Егопокрывают Вахрамеевы? Значит, именно Вахрамеевы велели свернуть моё дело, дело изуродованной девушки и чёрт знает, сколько ещё дел? А я теперь был вынужден работать на них…

Мне стало одиноко в этой пустой квартире — квартире, в которой ночью опять возникнут призраки убитых. Они будут стоять и упрёком смотреть на меня, погружая моё сознание во тьму. А потому я отправился в сквер рядом с домом, уселся на лавочку возле пруда и постарался выкинуть из головы дурные мысли.

Стемнело. Было тепло. По мощёным дорожкам прохаживались люди. Респектабельный пожилой мужчина выгуливал добермана, мимо промчал пацан на велосипеде. На противоположной стороне пруда на лавочке сидела семейная пара, рядом бегал ребёнок. Скорее всего, эти люди были служащие какой-нибудь компании, живущие на корпоративных квартирах, или мелкими аристократами, или одновременно и тем, и другими.

Пока я сидел и дышал свежим воздухом (а воздух, по сравнению с другими районами, тут был действительно очень чист), тревога отпустила. Даже появился некоторый оптимизм. Ведь если Екатерина не врёт, Вениамин Куракин почти у меня в руках. Скоро я убью его и освобожусь от обязательств. Моя жизнь больше не будет подчинена дурацкому контракту, надо мной перестанет довлеть перспектива вернуться в прежнее тело, и я смогу сам решать, что делать дальше.

Вот только вряд ли мне не удастся избежать грядущей стычки между родами. Судя по тому, что я видел и слышал, империя уже находилась в состоянии гражданской войны. И что-то подсказывало: ситуация будет только ухудшаться.

В этом мире Россию не потрясла гражданская война в начале двадцатого века, да и о революциях в других странах я ничего не слышал. Народ тут всегда был угнетённой безвольной массой, уповающей на аристократов, которых воспринимали, как защитников от существ изнаночного мира, и чуть ли не боготворили. Если не считать межклановые разборки и демонические вторжения, последние два-три века люди в крупных государствах жили относительно спокойно. Тут не было мировых войн, а если войны и происходили, они, как правило, ограничивались столкновением дружин или гвардий аристократов.

Регулярные армии появилась здесь относительно недавно: в первой половине девятнадцатого века, да и то они участвовали в основном в конфликтах на границах. Крупных империалистических войн мир этот ещё не знал. Однако к началу двадцать первого века регулярная армия, набранная из простолюдинов, стала настолько многочисленной и мощной, что теперь могла противостоять княжеским гвардиям. И сейчас эта народная сила собралась у ворот «гадюшника», желая порвать князей и прочих дворян на куски за все те обиды, которые копились столетиями. А аристократы дрались меж собой за право рулить империей. Я, конечно, не знал, на что способны князья. Может, они по щелчку пальцев могут уничтожить тысячи людей. Но ситуация всё равно выглядела опасной.

Решив прогуляться по городу, я вышел на улицу и побрёл по тротуару под сенью тополей. Далеко заходить не собирался: попадаться гвардейскому патрулю в мои планы не входило. Но и на месте сидеть тоже не было желания.

Патруль я встретил на первом же перекрёстке. Мимо проехал серый пятидверный броневик — точно такой же, какой я видел возле штаба. Отличался он только наличием пулемёта на крыше. Я остановился, проводил взглядом машину и повернул обратно. Похоже, Екатерина не напрасно предостерегала меня: в «гадюшнике» что-то происходило. Если Орловы уже патрулируют улицы — дела плохи. Не иначе, готовятся давить восстание.

До полуночи я торчал в скверике: в чужих холодных стенах было тревожно. Жильцы уже давно разошлись по своим квартирам, а я всё бродил вокруг озера. Ближе к двенадцати показались работники коммунальной сферы: дворники, садовники, мусорщики, электрики. Из дневных нор вылезли те, в чьи обязанность входили уборка улиц и всевозможное техническое обслуживание «гадюшника» и кто не должен был днём мозолить глаза благородным жителям этого места. Начиналась ночная жизнь, закипела работа.

На следующий день после обеда, как и было обещано, за мной заехал водитель на большом синем седане, и минут через десять я опять оказался в подвалах компании «Антрацит».

Сегодня присутствовали все те же, кто и вчера, только без седовласого генерала. Зато были трое мужчин, которых я прежде не видел. Мне сказали, что они тоже знакомы с посреднической деятельностью.

Меня попросили призвать существо довольно высокого уровня. Знак оказался сложным. Его начертание требовало измерительных приборов. К счастью, всё подготовили заранее, и мне вручили свёрнутый ватманский лист, на котором уже была нарисована требуемая комбинация линий. У меня сразу возникла ассоциация с каким-то древним свитком, хотя ватман выглядел вполне новым.

Афанасий Степанович объяснил, что существо, которое я должен призвать, весьма опасно, и потребуются усилия, чтобы взять его под контроль.

— Демон этот небольшой, но сознание его весьма развито, — предупредил он. — Буду с тобой честен: задача предстоит не из лёгких. Мало у кого такое получалось. Но, увидев вчера твои успехи, я понял, что ты справишься. На этот раз будешь не один: мои люди подстрахуют, и если существо не подчинится тебе, возьмут его под свой контроль. Разумеется, ты можешь отказаться — я не собираюсь тебя заставлять. Тем не менее, это шанс увидеть собственный потенциал, понять границы своих возможностей.

Поскольку я уже призывал раньше высокоуровневое существо, подумал, что и сейчас справлюсь. Да и любопытно было, что за демона я на этот раз увижу.

Я с тремя посредниками спустился в зал, развернул лист ватмана. Мои сопровождающие разошлись в три стороны и встали на расстоянии метров двадцать от меня, а я принялся сосредотачиваться на знаке, посылая в него эманации силы.

Чтобы знак загорелся, понадобилось больше времени, чем обычно. И всё же у меня получилось. Передо мной появилось существо из чёрной дымчатой материи, напоминающее человека. Демон был более двух метров в высоту, толстые длинные щупальца заменяли ему руки и ноги, а на лицевой части головы горела огнём дюжина глаз.

Существо зависло в воздух, взирая на меня своим пламенным взором, и вдруг я понял, что не контролирую его. Я не чувствовал той ментальной нити, которая обычно связывала меня с призванными демонами, и не мог им управлять.

Сердце ушло в пятки. Я испытал настоящий ужас, как и тогда, когда впервые призвал существо из потустороннего мира. Но теперь пугала не столько сама тварь, представшая передо мной, сколько тот факт, что я не мог ей управлять. Демон мог запросто убить меня.

Мы стояли друг напротив друга, существо тянуло ко мне свои дымчатые щупальца, а я изо всех пытался взять его под свой контроль. Я чувствовал сознание демона, он сопротивлялся, не позволяя залезть в его мозг: он, и правда обладал огромной духовной силой, несмотря на относительно скромные габариты.

В какой-то момент я подумал, что мне конец. Вот только демон не торопился расправиться со мной, хотя и дотягивался спокойно. Он висел некоторое время в воздухе, а потом двинулся к одному из троицы страхующих меня посредников.

— Что случилось? — раздался по рации взволнованный голос Афанасия Степановича. — Ты потерял контроль?

— Я не контролирую его, — передал я. — Остановите существо.

Демон вцепился щупальцами в одного из посредников и принялся высасывать из него силу. Остальные же двое, вместо того, чтобы бежать наутёк, неподвижно стояли, пытаясь сдержать существо. Вот только у них ни черта не получалось.

— Бегите! — крикнул я, а сам вновь сосредоточился на сознании демона. Тот не реагировал. Он высосал силу из первого посредника и направился ко второму.

«Остановись! — твердил я про себя, напрягая все силы и сжимая зубы до хруста. — Приказываю тебе: остановись!»

От неимоверных усилий у меня заболела голова, а в глазах зарябило. В голове моей звучало рычание. Я проник в сознание демона и теперь слышал его «мысли». Демон сопротивлялся, но никак не мог выдавить меня из своего разума.

— Остановись! — пробормотал я сквозь стиснутые зубы, и демон замер, будучи не в силах пошевелить ни одним щупальцем. Мы вступили в ментальное противостояние. Я стремился полностью завладеть сознанием демона, а тот рвался на свободу. Сопровождалось это странным эффектом: тёмная дымчатая материя стала меняться на огненную, и вскоре передо мной оказалось существо, сотканное из чистейшего пламени.

— Исчезни! — приказал я, направив очередной импульс силы в голову демону.

Демон пропал.

И тут же в зал вбежали Афанасий Васильевич, Виктор Сергеевич и Екатерина. А я стоял и тяжело дышал. Болела голова, рябило в глазах, подташнивало.

Когда мы поднялись наверх, доктор снова принялся обследовать меня, а потом скормил какие-то таблетки. В конце концов, меня отвели в комнату отдыха с жёлтым кожаным диваном и оставили в покое на некоторое время. Самочувствие было неважным, ощущался упадок сил, навалилась апатия.

Мне всё меньше нравилось происходящее. К чему такие испытания. Подопытный кролик я им, что ли? Но с другой стороны, теперь я знал границу своих возможностей. Призванная мной особь обладало высокоразвитым интеллектом, хоть до людей и не дотягивала в этом. Мне было интересно, сколь велики силы такого демона, может ли он использовать магию и способен ли тягаться с «духовными»? Возможно, что нет, ведь даже ахуры не рисковали с ними связываться, но, с другой стороны, почему тогда Вахрамеевы сами не пошли на полигон, чтобы подстраховать меня, а послали своих шестёрок? Значит, риски имелись?

Хотелось иметь в своём арсенале не только мелочь, которая почти бесполезна против «духовных», но и кого-то посильнее. Но чтобы контролировать демона сильнее, надо самому обретать силу: поглощать жизненную энергию «духовных», тренироваться.

Екатерина и Афанасий явились спустя где-то полчаса. Я к тому времени немного оклемался и чувствовал себя вполне неплохо, хоть голова ещё болела. Афанасий Степанович справился о моём самочувствии.

— Терпимо, но я бы поспал, — признался я. — Это было ужасно. Сегодня я вне кондиции.

— И всё же ты взял его под свой контроль, — сказал Афанасий Степанович. — Поздравляю, ты справился. Немногие способны подчинить своей воле столь сильных дэвов.

— Я рад, — ответил я без энтузиазма. Сейчас мне было всё равно.

— Мы с Афанасием Степановичем посоветовались, — вклинилась в разговор Екатерина, — и решили, что пока тебе рано иметь дело с демонами столь высокого уровня. Надо начать тренировки с существ послабее.

«Интересно, и долго вам пришлось советоваться, что понять это?» — с сарказмом подумал я, глядя на этих двоих.

— Именно. Но потенциал твой велик, — добавил глава рода. — Однако, Денис, меня интересует вот какой вопрос: почему демон не напал на тебя?

Я с удивлением посмотрел на него:

— В смысле?

— Видишь ли, демоны, вытащенные насильно из изнаночного мира, всегда первым делом нападают на того, кто призвал их. Но тебя он не тронул.

А ведь хороший вопрос: действительно, почему? Демон мог протянуть ко мне щупальца и убить меня, но не стал этого делать, предпочтя почему-то напасть на посредника послабее.

— Вам лучше знать, — сказал я. — Я ничего не знаю про посредничество и демонов.

— Да, разумеется, — закивал Афанасий Степанович. — Езжай домой, отдыхай, поспи.

Я уже поднялся с дивана, как вдруг в комнату вбежал военный в камуфляже.

— Афанасий Степанович, разрешите обратиться, — отрапортовал он. — К зданию подъехали две бронемашины Рюминых. В вестибюль вошли восемь вооружённых человек. Нас захватили.

Глава 6

Мы стояли в комнате охраны и глядели на экраны, на которые выводилось изображение с камер видеонаблюдения. Теперь мы и сами прекрасно видели, что происходит наверху.

Люди в однотонной военной форме защитного цвета, в касках и с автоматами наперевес вломились в здание, положили лицом в пол охранников в вестибюле и выгнали всех сотрудников, кто в это время торчал внизу. Два бойца остались на первом этаже, трое отправились вверх по лестнице, трое — на лифте. Вскоре первая группа достигла двенадцатого этажа и принялась вламываться в кабинеты, выводя оттуда сотрудников.

Помимо нас в комнате были трое военных, среди которых особенно выделялся рослый светловолосый лейтенант.

— Кого они ищут? Меня? — задала риторический вопрос Екатерина.

— Да уж, похоже, — пробормотал Афанасий Степанович. — Началось.

— Что делать будем? Мы не готовы, — в голосе Екатерины чувствовалась тревога. — Гвардия Трубецких ещё под Волоколамском, а наши — за стеной.

— На то и был расчёт, — произнёс без видимых эмоций Виктор Сергеевич.

— Значит, пусть поторопятся, — нахмурился глава рода. — От Волоколамска до Москвы — два часа езды. Виктор, свяжись с Антоном Дмитриевичем, спроси, чего ждёт? А нам надо поднимать своих и прорываться внутрь. Кто сейчас готов выступить?

— Потёмкины, Болконские, Хруновы. Пока всё, — ответил Виктор Сергеевич. — Но если Орловы захватят членов их семей, роды вряд ли пойдут на решительные действия. Орловы всё продумали.

— Долго мы ждали, — произнесла Екатерина с досадой. — Раньше надо было. Хорошо, хоть детей успели вывезти.

— Так, слушайте меня, — Афанасий Степанович обернулся ко всем. — Ситуация сложная, противник захватил контору, что творится в городе, мы не знаем. Одно знаю твёрдо: своё мы не отдадим. Предлагаю вступить в бой и отбить «Антрацит». Лейтенант Филиппов, сколько человек сейчас в бункере?

— Два отделения, Афанасий Степанович, двадцать три человека, — отчеканил рослый гвардеец.

— Хорошо. Виктор, свяжись в Валерием Александровичем, выясни, что делается во дворце. Филиппов, собирай людей. Мы с тобой, Кать, тоже пойдём наверх. Хотят нас видеть — что ж, прятаться не будем. Денис, ты — с нами.

— Уверен? — с сомнением покосилась на меня Екатерина. — Может, не стоит?

— Всё будет нормально, — отрезал глава рода. — Опробуем демонов в боевых условиях. Ты как, Денис, сможешь призвать нескольких керибу без знаков?

— Смогу, — ответил я, хоть и чувствовал усталость. Однако я прекрасно понимал: если нас схватят, Вахрамеевых, возможно, и не тронут, а вот мне не поздоровится. Значит, придётся драться.

Мы отправились в оружейную комнату. Оружия здесь было столько, что хватило бы снарядить целую роту. В железных шкафах в ряд стояли пистолеты-пулемёты, штурмовые винтовки, ручные пулемёты и даже подствольные гранатомёты. Вдоль стен лежали ящики с патронами и прочим оружием и снаряжением. В смежной комнате, где хранились бронежилеты, разгрузки и остальная сбруя, посередине стоял длинный стол.

Гвардейцы разобрали пистолеты-пулемёты (они лучше всего подходили для предстоящего боя в тесных коридорах) и принялись распихивать по подсумкам магазины.

Трое Вахрамеевых облачились в тонкие чёрные бронежилеты, предназначенные для скрытного ношения. Вооружили они, как и все: компактными пистолетами-пулемётами. Те имели магазины в рукоятке, съёмную тактическую рукоять перед спусковой скобой и складной приклад.

Афанасий Степанович выдал мне такой чёрный бронежилет и кобуру с пистолетом. Он отстегнул матерчатый верх бронежилета, под тканью находились пластины с тремя выгравированными на них знаками.

— Во время боя концентрируйся на знаках, — объяснил глава рода. — Хватит, чтобы сдержать несколько попаданий. Если не хватит сил на все три, концентрируйся на этом, — он ткнул в центральный. — Это внутренняя защита, чтоб тебя не подвергли воздействию магии. Постоянно держи его активным, понял? Так, теперь смотри, — он достал пистолет. — Сюда вставляешь магазин, досылаешь патрон, — он передёрнул кожух-затвор. — А это предохранитель…

— А сюда стрелять, — закончил я. — Знаю, — я взял пистолет, поставил на предохранитель и сунул в кобуру.

— Но это на крайний случай. В бой не лезь, держись позади, концентрируйся на знаке. Когда скажу, призываешь демонов. Это ясно?

Взяв четырёх гвардейцев и меня, Афанасий Степанович, Виктор Сергеевич и Екатерина отправились к лифту. Нашей целью были — верхние этажи. Остальным двум группам приказали зачистить вестибюль и уничтожить бронетехнику у входа.

Никогда прежде я ещё не действовал в составе отряда «духовных». Было интересно, как всё пройдёт, и в то же время — тревожно, ведь нам противостояли такие же «духовные». Вряд ли род отправил против верхушки другого рода простую солдатню. У каждого из нас была своя роль в этой операции. Афанасий Степанович намеревался атаковать, Екатерина отвечала за магическую защиту, Виктор Сергеевич должен поддерживать в активными знаки четырёх бойцов и подключаться к атаке.

Поднялись на десятый этаж. Снизу нам сообщили, что трое противников прочёсывают здесь кабинеты. Выйдя из лифта, Афанасий Степанович открыл дверь с кодовым замком, и мы оказались в коридоре. За углом раздавались шаги, хлопанье дверей, переговоры по рации. Глава рода поднял руку, приказывая нам остановиться. Все приготовились стрелять. Я тоже достал пистолет.

Ждать пришлось недолго. Вскоре из-за угла вышли трое бойцов в форме защитного цвета, касках и балаклавах.

— Огонь! — скомандовал Афанасий Степанович.

Противник тоже начал стрелять. Этаж наполнился треском автоматных очередей. Вот только пули до нас не долетали: сталкивались с невидимой стеной и падали на пол. Но и мы противника достать не могли: у него была такая же защита.

Продолжалось это считанные секунды. А затем два вражеских бойца обмякли и свалились на пол. Третий попятился, желая скрыться за поворотом, но вдруг из его рта и глаз вырвалось пламя, и боец упал вместе с остальными.

Запахло горелым мясом, от всех троих тел шёл дым. Глава рода испепелил их силой мысли. Третий, видимо, был «духовным», но у него не хватило сил, чтобы противодействовать магии Вахрамеева.

— За мной, — приказал Афанасий Степанович, и мы двинулись к лестнице. По рации передали, что вторая группа обшаривает двенадцатый этаж.

В это время внизу тоже начали стрелять. На улице с небольшим интервалом грохнули два взрыва.

— Денис, — шепнул Афанасий Степанович, когда мы оказались на лестничной площадке между одиннадцатым и двенадцатым этажом. — Вызови пятерых мелких.

— Тут могут быть гражданские, — возразил я тоже шёпотом. — Демоны разбираться не станут.

— Все ушли. Призывай.

Я не был уверен, что в здании не осталось сотрудников, но проверить мы этого сейчас не могли, да и медлить — тоже. Вахрамеевы и четыре бойца отошли вниз, а я представил знаки и сосредоточился на них. Вскоре рядом возникли пять «осьминогов». Я направил их на двенадцатый этаж. А мы двинулись следом. Я снова оказался позади отряда. Теперь всё моё внимание было поглощено управлением демонами.

Вот только мы не успели добраться до двери, ведущей на этаж, как демоны начали на кого-то нападать. За стеной послышались вопли.

— Там люди, — шепнул я. — Убираю.

— Нет. Веди в другое место, — приказал Афанасий Степанович.

Матеря про себя главу рода, я оторвал демонов от их своих жертв и повёл в другом направлении. И тут они стали исчезать.

— Слева по коридору, — шепнул я. — Ничего не могу сделать.

— Вперёд! — скомандовал глава рода.

Мы ворвались на этаж. В другом конце коридора со стороны холла находился отряд из трёх гвардейцев. Опять началась стрельба, но на этот раз бойцы не падали. Видимо, у них была хорошая защита, и спалить их не получалось.

И тут здоровый гвардеец опустил автомат и поднял руку:

— Не стрелять! — крикнул он басом.

— Прекратить огонь! — велел Афанасий Степанович.

Гвардеец поднял балаклаву. Это оказался уже немолодой мужчина с седеющими моржовыми усами.

— Афанасий Степанович, — пробасил он. — Хватит крови. Вы этим ничего не добьётесь. Сложите оружие. Это единственный разумный выход. Император пощадит вас. Продолжите сопротивляться — вы и ваши люди умрут. Этого хотите? Ради чего? Я не желаю вашей смерти. Сдайтесь по-хорошему.

— А вы, Станислав Всеволодович, хотите и дальше быть марионеткой в руках узурпаторов? — ответил с вызовом Афанасий Степанович. — Для Орловых вы — пешка в их игре. Ваш род утратил былую гордость? Мы — нет, мы больше не намерены гнуть шеи.

— Вы не склоните нас к бунту, — бас бойца становился всё более грозным. — Сложите оружие и сдайтесь. Больше предлагать не буду.

— Огонь! — скомандовал Афанасий Степанович, и жуткий треск автоматных очередей снова наполнил этаж.

Ведя ответный огонь, противники начали отступать и скрылись за углом.

— Они пошли к лифту, — сказал Афанасий Степанович. — Все — к окнам. Перехватим их на выходе, — он включил рацию. — Группа «Б», покиньте вестибюль.

Мы вышли в просторный светлый холл, окна которого выходили на улицу. Стёкла были разбиты. Снаружи грохотала стрельба.

Выглянув в окно, я увидел на обочине дымящийся броневик, второй стоял посреди дороги: он как будто хотел уехать, но внезапно передумал и остановился. За его пулемётом сидел боец и в кого-то постреливал. Едва Афанасий Степанович подошёл к окну, боец замер, уткнувшись носом в своё оружие.

Вскоре трое бойцов выбежали из широких стеклянных дверей учреждения, и потрусили к бронемашине. Солдаты Вахрамеевых принялись палить по ним. Двое обернулись и открыли ответный огонь, пятясь к броневикам. Вначале упал один, потом — второй. Последний скрылся за деревьями. Пальба стихла.

— Все от окон, — скомандовал Афанасий Степанович. — Держим защиту.

Мы двинулись к коридору, когда на улице послышался тонкий писк, похожий на комариный, только громче.

— Бегом! — крикнул глава рода и обернулся.

Мы ринулись в коридор, и в следующий миг раздался дичайший грохот, и удар неимоверной силы сотряс здание. Пол чуть было не ушёл из-под ног, но я всё же устоял. Воздух наполнился пылью. Штукатурка посыпалась со стен. Я обернулся и не обнаружил ни холла, ни Афанасия Степановича, ни двух солдат, бежавших за мной. Та часть здания, где мы только что находились, обрушилась.

* * *

— Мы должны немедленно взять под контроль ворота и ввести сюда войска! — Афанасий Степанович опёрся руками на стол, на котором была разложена карта Москвы и Подмосковья, а поверх — карты Белого города и подземных коммуникаций. Штаны и рубашка главы рода были покрыты пылью, местами порваны, волосы растрёпаны. Я сильно удивился, когда оказалось, что он выжил при обрушении верхних этажей. Он мало того, что блокировал мощную воздушную волну, созданную Рюминым, но ещё и умудрился выстоять под бетонными завалами. Правда на это ушла вся сила, и теперь Афанасий Степанович с трудом держался на ногах.

Но отдыхать он не пошёл, несмотря на настояния Екатерины и Виктора Сергеевича. Слишком напряжённый момент сейчас был, чтобы отдыхать. Судьба всего восстания зависела от того, предпримем ли мы что-нибудь, и насколько наши действия окажутся эффективными. От этого же зависели жизни всех нас здесь присутствующих.

Мы находились в просторной комнате с широким столом. На одной из стен висела огромная картина, подсвеченная сверху отдельными лампами. На другой стене располагалось оружие: три штурмовые винтовки неизвестных мне фирм, снайперская винтовка, два хромированных пистолета и один револьвер с длиннющим стволом и оптическим прицелом. Кроме Вахрамеевых и меня тут находились трое военных, среди которых был здоровый лейтенант.

— Филиппов, доложи о потерях. Сколько людей осталось? — спросил у него Афанасий Степанович.

— Трое погибли, — отрапортовал лейтенант. — Один ранен. Осталось девятнадцать человек.

— Так, Виктор, бери Филиппова, девятерых бойцов и Дениса, и марш по тоннелю к восточной стене. Тихо подойдёт и ликвидируете охрану ворот. А я свяжусь с нашими людьми за стеной. Когда противник опомнится, мы уже займём улицы.

— Они пойдут вдесятером? — удивилась Екатерина. — Без брони? Как?

— Денис нашлёт на них демонов. У ворот «духовных» мало. А броню мы не можем отправить. У них вертушка. Даже выехать не успеем.

В комнату вошла девушка в чёрной юбке и чёрной блузке с отложным белым воротником. Все замолчали. Девушка поднесла главе рода на подносе стакан воды и какие-то таблетки. Тот съел их и махом осушил стакан, а затем тяжело опустился в кресло. Когда девушка ушла, обсуждение продолжилось.

— Извини, конечно, но ты уверен, что это хорошая идея? — спросила Екатерина, нахмурившись.

— Да, чёрт возьми, я уверен! — хлопнул ладонью по столу Афанасий Степанович. — Мы в безвыходном положении. Либо сегодня же откроем эти чёртовы ворота, либо всем нашим начинаниям — конец. А заодно и нам.

— Можно попробовать прорваться снаружи, — спокойно заметил Виктор Сергеевич.

— Знаешь, какие потери будут? Нет. Надо захватить КПП и открыть ворота, — повторил глава рода. — Выступаем немедленно. Виктор, Денис, собирайтесь. А ты, сестрица, — обратился он к Екатерине, — останешься здесь. Если эти гады сюда полезут, будем обороняться.

— Надеюсь, вы не забыли про наш уговор? — спросил я. Возможно, сейчас напоминание было не самым уместным, но не хотелось, чтобы Вахрамеевы воспринимали меня, как одного из своих солдат, коим я становиться не собирался.

Недоумевающий взгляд Афанасий Степановича лишь подтвердил мою догадку о неуместности подобных вопросов.

— С Вениамином была назначена встреча на сегодня, — холодно ответила Екатерина. — Как видишь, всё изменилось неожиданным для всех нас образом. От успеха этой операции зависит жизнь всех нас, и твоя в том числе.

— Я это прекрасно понимаю, — ответил я.

— Тогда собирайся, — повторил Афанасий Степанович. — Не время разговоры разговаривать.

Виктор Сергеевич кивком велел мне следовать за собой, и мы вместе с лейтенантом Филипповым отправились в оружейную, а Екатерина и глава рода остались что-то обсуждать.

Екатерина была права: хоть я и сражался сейчас на стороне Вахрамеевых, но делал это лишь для того, чтобы выжить самому. Ведь если я окажусь в руках Орловых, меня не пощадят. Одна только была проблема: усталость. Я до сих пор до конца не отошёл от призыва высокоуровнего демона и не знал, сколько ещё смогу призвать существ.

Операция, задуманная Афанасием Степановичем, выглядела последним отчаянным рывком. Несмотря на то, что дворец Вахрамеевых, как я слышал, ещё держался, остальные князья, возможно, уже сдались Орловым. И если это так, тогда даже если мы откроем ворота, Вахрамеевы в одиночку долго не продержаться.

А сложилась такая ситуация по одной простой причине: ни один род, кроме императорского, не имел право держать свои гвардии в Белом городе. Но когда начался конфликт, здесь появились армии Куракиных и Рюминых — родов, поддерживающих Орловых, а для всех остальных въезд оказался закрыт.

И вот пока Вахрамеевы со своими союзниками собирали за стеной войска, чтобы захватить Белый город, Орловы всё подготовили и первыми нанесли удар. И если сегодня гвардии Вахрамеевых и других мятежных князей не прорвутся в «гадюшник», завтра восстание будет подавлено.

На складе нашёлся комок, подходящий мне по размеру, бронежилет, разгрузочный ремень и каска. Бойцы, идущие в рейд, на этот раз вооружились автоматами АФ-2000 — такими же, какие я видел у казаков в последней нашей стычке. У нескольких человек имелись подствольные гранатомёты. Один — широкий бородатый гвардеец с украшенными наколками предплечьями — был вооружён пулемётом с ленточным питанием и коробом под ствольной коробкой, ещё один боец тащил ПЗРК, двое несли одноразовые гранатомёты.

Среди тех, кого лейтенант Филиппов избрал для вылазки, были трое «духовных» — я чувствовал их силу, хоть и не так явно, как у главы рода и двух его родственников. Один из этих «духовных» являлся сержантом и тоже носил фамилию Вахрамеев. Выглядел он моложе остальных. Второй была женщина. Она лишь немного уступала мужикам габаритами, носила короткую стрижку, а выражение физиономии имела такое, что сразу понимаешь: под руку ей лучше не попадаться. Собственно, сам лейтенант Филиппов тоже был «духовным».

На меня гвардейцы посматривали искоса: то ли удивлялись, зачем этот шкет идёт вместе с ними, то ли они уже знали о моей способности призывать демонов, и это немного пугало их.

— Твоя задача, Денис, — напомнил Виктор Сергеевич, — призывать существ. В контакт с противником не вступать, держаться под прикрытием. Призывать будешь, когда я прикажу — не раньше! Всё уяснил?

Я кивнул. В общем-то, я и сам не собирался лезть под пули. Пусть другие воюют. Мне уже хватило этого дерьма. Вот только чутьё подсказывало: не будет всё так просто.

Из бункера вёл ход в подземный тоннель — очень древний, проложенный в незапамятные времена. Старая кирпичная кладка раскрошилась от сырости, сверху капала вода, под берцами хлюпали лужи. На арочном потолке виднелись крепления для проводов и осветительных приборов. По бокам время от времени попадались запертые ржавые двери.

Путь наш лежал к восточной стене. Выход на поверхность находился где-то поблизости от ворот. Поскольку владения Вахрамеевых тоже располагались в восточной части Белого города, идти было недалеко. Вот только путь этот под землёй казался бесконечным. Передо мной во мраке маячили спины десяти здоровых мужиков и одной не менее здоровой женщины, фонарики пробивались сквозь тьму, освещая сырой пол и щербатую кирпичную кладку. Мы хранили молчание, и тишину подземелий нарушали лишь топот армейских ботинок, бряцание амуниции и дыхание бойцов.

В одном месте тоннель делал крутой изгиб. Мы прошли поворот и оказались в длинном прямом коридоре. И тут в другом конце замелькали фонари.

Мы остановились.

— Огонь! — скомандовал Виктор Сергеевич.

Затрещали очереди десятка стволов, тьму прорезали трассеры. С другой стороны тоже начали стрелять, но пули ударялись о невидимую преграду и цели не достигали.

Виктор Сергеевич стал показывать жестом, чтобы отступали, и мы попятились к повороту. Я увидел сгусток пламени, летящий к нам на бешеной скорости. Нет, это была не магия — всего лишь реактивный снаряд. Он ударился в невидимую стену, пламя на миг заполнило тоннель. А через миг пули уже свистели над нашими головами. Двоих скосило моментально. Остальные же, пятясь и стреляя, отошли за поворот.

Виктор Сергеевич присел у стены, рукав его кителя намок от крови, здоровой рукой он держался за рёбра.

— Твою мать! — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Задело. Раненые есть?

Одного бойца немного поцарапало, но не критично. Другие не потрадали.

— Денис! — процедил Виктор Сергеевич. — Вызывай своих!

— Пусть подойдут, — ответил я. — Далеко.

Всё затихло. Мы замерли и стали ждать. В тишине слышались шаги вражеского отряда, который двигался по тоннелю. Свет их фонариков становился всё ярче.

Я жестом показал, чтобы все отошли, а сам сосредоточился. Рядом со мной появилась группа мелких чёрных существ с пучками извивающихся щупалец. Они ринулись на врага.

Тоннель наполнился тарахтением автоматов и воплями ужаса. А мне больше всего на свете хотелось сейчас надеть наушники — уши жутко болели от этого шума.

Демоны начали исчезать. «Духовные», которые шли с отрядом, убивали их. Но несколько существ всё же уцелели. Враг отступил.

Я выглянул из-за угла: метрах в двадцати от нас лежали несколько тел, к ним присосались жуткие чёрные тени с горящими глазами. Зато один из наших подстреленных гвардейцев оказался жив. Он ещё шевелился.

— Чисто, — обернулся я к своим.

— Все мертвы? — спросил Виктор Сергеевич.

— Никак нет. Несколько тел ушло.

— Проклятье. Они вызовут подкрепление. Если не доберёмся до ворот, нам всем конец.

— Значит, надо поторопиться, — сказал я.

Глава 7

Поднявшись по лестнице, мы наткнулись на тяжёлую железную дверь. Она была приоткрыта. Лейтенант Филиппов, который теперь возглавлял операцию, поднял руку вверх, приказывая всем остановиться.

— Селиванова, проверь, — приказал он.

Могучая воительница подобралась к двери и осмотрела её, а затем жестом показала, чтобы мы отошли.

— Растяжка, — сказал нам лейтенант.

Все присели, втянули головы и заткнули уши. Я последовал их примеру. Жахнуло так, что с потолка посыпалась штукатурка.

А Селивановой хоть бы что. Когда пыль рассеялась, она выглянула из двери, поводила по сторонам стволом автомата и сообщила:

— Чисто.

Мы вышли и оказались в тёмном коридоре, заваленном всяким хламом. Оттуда попали в ещё один коридор. Вдоль стены шли трубы, а под потолком гудела серебристая кишка вентиляции. Воняло канализацией. Вход на поверхность находился под очистным сооружением.

Очередная лестница вывела нас в коридор, выкрашенный в зелёный и белый цвета. Отсюда мы попали на улицу и оказались в промежутке между серой бетонной стеной очистного сооружения и стеной, отделяющей промышленные постройки от жилой части. Тут был технический проезд, ведущий вдоль зданий, которые по факту и являлись той оградой, что отделяла Белый город от остальной Москвы.

Мы шли к ближайшему выходу, осматривая и контролируя все направления. Противник знал, что мы тут, и мог притаиться за каждым углом. Особенно внимательно смотрели на парапеты, за которыми, скорее всего, засели бойцы, охраняющие периметр.

— Снайпер! — крикнул сержант Вахрамеев, и мы кинулись врассыпную.

Я вместе с лейтенантом Филипповым, Вахрамеевым, Селивановой и бородатым пулемётчиком спрятались за полуприцепом, стоящим по одну сторону дороги, остальные — за будку на противоположной стороне.

Снайпер засел на крыше высокого цеха метрах в двухстах впереди. Я его не видел, но сержант каким-то образом углядел.

— Белов, прикрывай, — приказал лейтенант пулемётчику. — Остальные — к выходу.

Пулемётчик высунулся из-за укрытия и дал очередь в направлении снайпера.

— Пошли, пошли, — закричал лейтенант, выбегая из укрытия. До железной двери, ведущей в город, оставалось совсем немного. Мы ринулись за ним, пулемётчик вышел последним. Он упёр приклад своего массивного оружия в плечо и бил на ходу короткими.

По нам открыли огонь с других крыш. Как мы и предполагали, там тоже засели солдаты. А мы уже достигли двери. Я услышал, как пуля лязгнула по железу. Боец, бежавший рядом со мной, упал с пробитой головой и каской. Стрелок пристроился за парапетом ближайшего цеха. Теперь он целился в меня. Мне хватило доли секунды, чтобы среагировать и навести на него мушку. Я нажал спуск — стрелок пропал из виду.

Остальные уже выбрались за ограду. Я вышел предпоследним, последним покинул технический проезд пулемётчик Белов, не переставая строчить короткими по крышам.

Теперь от противника нас скрывала высокая стена. Она была украшена рисованными пейзажами, а по верху тянулись рекламные плакаты. Мы же оказались в лесу. Возле стены находилась парковая зона: тут росли деревья, стояли лавочки вдоль дорожек, цвели цветы на клумбах — всё, как и полагается. Людей, правда, не было. Но это и не удивительно: кому охота гулять, когда стреляют на улице?

До ворот оставалось метров триста. Мы планировали пройти по парку, и когда окажемся совсем близко, мне предстояло натравить демонов на гвардейцев, охраняющих КПП. Мы рассчитывали, что «духовных» там немного, и демоны без труда всех перебьют. А в это время объединённое войско княжеских родов подойдёт к воротам с другой стороны, и прежде чем противник успеет перебросить сюда подкрепление, наши войска окажутся на улицах Белого города.

— Ветер, говорит Туча, — доложил по рации лейтенант, пока мы шли в направлении ворот. — Мы на поверхности. Встретили сопротивление. Один убитый. Скоро будем, как поняли?

— Понял, Туча. Ускорься. Гвардия на подходе. Конец связи.

Ну что ж, ускориться, так ускориться…

Мы вышли к большой квадратной клумбе, посреди которой возвышалась скульптура, изображающая какую-то древнегреческую богиню. И тут со стороны улицы послышался гул двигателей, зарокотали пулемёты. К парку подъехали два лёгких броневика. Они-то по нам и стреляли. Из машин выскочили солдаты и залегли среди деревьев.

Мы тоже залегли и принялись постреливать в ответ. Наш улёгся на клумбу, поставил пулемёт на сошки, и оружие пронзительно затрещало, плюясь свинцом в противника. Лейтенант приказал рядовому с гранатомётом подбить броневик. Боец скинул с плеча трубу, встал на колено и, почти не целясь, выстрелил одну из машин. Мимо. Машину заволокло пылью, поднятой взрывом. Броневик отъехал в сторону. Пулемёты продолжали давить нас, не давай поднять голову.

— Ветер, это Туча. Нас прижали, — прокричал в рацию лейтенант, стараясь переорать грохот выстрелов. — Тут два «Бобра» и пехоты человек двадцать. Не можем двигаться дальше. Нужно подкрепление.

Я не слышал, что ответил Ветер. Я приподнялся и прицелился. Среди деревьев мелькнула голова в каске. Я нажал на спуск. Потом сделал несколько одиночных по группе возле броневиков. Пули свистели прямо у меня над ухом, и потому снова пришлось залечь.

— Не продержимся, повторяю, мы не продержимся, — кричал лейтенант. — Нас окружают. Нужно подкрепление.

Пули летали над головами, резали ветки деревьев и крошили статую древнегреческой богини. Все прекрасно понимали, что рано или поздно нас обойдут, задавят массой или того хуже, ударят какой-нибудь магией. Но нам ничего не оставалось, кроме как жаться к земле и робко отстреливаться.

Я бы мог призвать демонов, но сил оставалось мало. Если отправлю их на неприятеля сейчас, то на охрану у ворот уже не хватит. Всё пошло по известному месту. Операция провалилась. Конечно, мы могли отступить, но тогда войскам за стеной придётся пробиваться сюда с боем. Если они не успеют или потеряют много людей, мятежных князей ждёт поражение, а меня — смерть.

— Высылаем машину, — услышал я голос главы рода в рации, — держись Филиппов. Будет через пятнадцать минут.

Пятнадцать минут… Они казались вечностью. Я перезарядил магазин — третий. Осталось ещё три. Отряд вражеской пехоты двинулся на нас, закрывшись невидимым магическим щитом. Наши пули не доставали их, но когда бойцы приблизились метров на пятьдесят, между ними вспыхнул небольшой огненный шар. Создал его, кажется, Вахрамеев. Троих поджарило, остальные попятились назад. Под их ногами взорвалась капсула, выпущенная лейтенантом из подствольника. Двое оказались на земле. Один вопил от боли. Перед клумбой жахнула ответная граната. Оставшиеся бойцы схватили раненых и продолжили отступать под прикрытием пулемётов.

В это время с другой стороны нас обходил броневик со второй группой солдат: он ехал по дорожке, ведущей от главной улицы к стене, и оказался у нас на правом фланге.

— Нас тут всех положат. Уходим к деревьям, — скомандовал лейтенант.

Вахрамеев скинул с плеча гранатомёт и, когда остальные побежали к деревьям, прицелился и выстрелил.

Я бежал рядом с лейтенантом. Он создал невидимый щит, и летящие с обеих сторон пули до нас не долетали. Но едва достигли мы деревьев, щит пропал. Один из бегущих последним гвардейцев грохнулся на землю, схватившись за ногу. Вторым изрешетило пулемётчика, который отступал, стреляя на ходу. Здоровяк пошатнулся, повалился и замер.

Я ощутил два болезненных удара в спину. Дыхание перехватило. Я шлёпнулся на живот.

— Ранен? — обернулся Филиппов, хватая меня за руку.

— Нормально, — я поднялся с его помощью. Спину саднило на месте ударов, но, кажется, ничего критичного. Бронежилет спас.

Мы засели среди деревьев. Броневик, обошедший нас с фланга, дымился: сержанту удалось поразить цель.

— У меня больше нет сил, — сказал Филиппов. — Денис, теперь вся надежда на тебя. Мы будем прикрывать, а ты с сержантов Вахрамеевым идите к КПП. Сделай, что должно.

Я кивнул:

— Сделаю.

Мы вдвоём побежали к воротам, которых пока мы даже не видели за деревьями. Лейтенант вместе с последними тремя бойцами остались прикрывать. Перестрелка продолжалась.

Когда большая оранжевая будка КПП показалась меж деревьями: нас там уже ждали. Гвардейцы Орловых засели за бетонными блоками, стоящими вдоль дороги. А на самой дороге расположился шестиколёсный бронетранспортёр, повернув в сторону леса башню с автоматической мелкокалиберной пушкой.

— Стой, — сержант присел возле дерева. Нас, кажется, пока не видели. — Ближе не подойдём. Сможешь отсюда?

— Попробуем, — сказал я и, пригнувшись, отбежал за толстый разлапистый дуб подальше от сержанта.

Я сел на землю и сосредоточился, призывая демонов. Чёрные дымчатые существа начали появляться по двое, по трое. Они шевелили щупальцами и летели в направлении КПП, и там тоже затарахтели автоматные очереди.

А я призывал всё новых и новых демонов, и вскоре стрельба смолкла. Я сбился со счёта, сколько призвал демонов, но чувствовал, что с каждым следующим мне становится всё хуже и хуже. Сквозь застилающий глаза туман, я увидел, как к нам движутся лейтенант Филиппов с тремя бойцами. В той стороне, откуда они бежали, по-прежнему шла перестрелка. Похоже, подкрепление всё же прибыло.

Я призвал последних двух демонов, и перед взором всё поплыло.

* * *

Очнулся я на больничной койке. Яркий электрический свет резанул глаза. Меня окружали белые стены. Окон нет — значит, я под землёй. Рядом тихо жужжали приборы, к моему телу вели несколько проводов и капельница, подающая в вену физраствор.

Я поднялся и сел, осмотрел себя. Я был одет в синюю больничную пижаму в клетку. На спине болели два синяка. Немного кружилась голова, путались мысли, слабость разливалась по телу.

На спинке кровати обнаружилась кнопка вызова персонала. Я нажал её. Вначале пришла медсестра, а потом — доктор, который наблюдал меня последние два дня. Звали его Павел… кто-то там. Отчество я не запомнил. Он был небольшого роста и носил очки в тонкой оправе. Он объяснил мне ситуацию

Я снова находился в бункере Вахрамеевых, в медицинском блоке. Меня привезли вчера в бессознательном состоянии и только сейчас, в три часа дня, я очнулся. Доктор долго что-то объяснял по поводу моего здоровья. И прогнозы его были не самыми оптимистичными.

Несмотря на обилие медицинских терминов, я всё же понял суть проблемы. Пока я находился без сознания, мне сделали снимки головного мозга, и обнаружилась одна довольно странная вещь. В некоторых участках коры, особенно в височных долях, наблюдалась феноменальная активность, которая не прекращалась длительное время. Подобное происходит при использовании магической силы, но, обычно, не столь интенсивно. Доктор не знал, в чём причина, и опасался, что такая высокая активность может привести к височной эпилепсии, а если я продолжу давать себе чрезмерные нагрузки, мозг не выдержит и «перегорит». А ещё доктор спросил, не бывает ли у менягаллюцинаций.

— Ночами покойники мерещатся, — ответил я.

— Так. Опишите по подробнее, пожалуйста. Как часто это происходит? Видение сопровождается слуховыми, обонятельными и прочими галлюцинациями? Вы видите посторонних людей или это ваши знакомые? Может, родственники?

— А чего описывать? Мерещатся и всё. Иногда появляются, иногда нет. Знакомые. Всех их я видел при жизни. Да и вообще, лучше расскажите, что наверху-то творится. Сгораю от любопытства. Ворота открыли? Кто победил?

— Ладно, насчёт видений поговорим позже. Поймите, это очень серьёзно, не стоит относиться к таким вещами легкомысленно… А ворота открыли, да. Сейчас в Белом городе идут бои. Подробностей, увы, не знаю.

Меня покормили, взяли анализ крови, прогнали через томограф, а когда процедуры закончились, меня навестила Екатерина. Она рассказала о том, что сейчас происходит в Москве.

После того, как призванные мной демоны перебили охрану, лейтенант Филиппов с остатками отряда добрался до КПП и открыл ворота. Благодаря этому гвардиям Вахрамеевых, Потёмкиных, Болконских и Хруновых удалось войти в Белый город с минимальными потерями и занять несколько кварталов в восточной части. Бои шли всю ночь, мятежные князья теснили сторонников императора, но прогнозы пока рано было строить: обе стороны несли большие потери. Впрочем, не все роды решились участвовать в сражении. Трубецкие и Голицыны свои гвардии не прислали, поскольку члены их семей оказались в заложниках у Орловых.

— Слышала, ты хорошо показал себя в бою, — закончила Екатерина. — Похоже, именно тебе мы должны быть благодарны за то, что всё получилось столь удачно. Род не забудет твоих заслуг.

— Все храбро сражались, — ответил я. — А лучшей благодарностью для меня будет выполнение обеих моих просьб. Мне нужен Вениамин Куракин — сами знаете.

— Разумеется, я помню о нашем уговоре. Но, как видишь, многое пошло не так, как было запланировано. Семья переманила Вениамина к себе, и теперь единственный способ достать его — победить в войне или склонить Куракиных на нашу сторону.

Я кивнул и тяжело вздохнул. Ещё позавчера я думал, что молодой князь у меня в руках, а сейчас — снова неопределённость. Да и непонятно, как Вахрамеевы теперь достанут его. Гарантий никаких. А если Вениамин погибнет без моего участия? На войне ведь всякое случается. Что тогда делать?

— Но зато я кое-что узнала о твоей похищенной девушке, — продолжала Екатерина.

— Вот как? — я удивлённо вскинул брови; хоть одна хорошая новость. — И где она?

— Предположительно в Гератском княжестве. Её приобрёл один весьма известный в узких кругах делец и увёз на родину.

— Вот же сука… — пробормотал я. — И что за делец? Как зовут?

— Имя тебе ничего не скажет. Доверь это дело нам. А сам отдыхай, не думай о плохом. Ладно? Доктор говорит, тебе надо набираться сил. В ближайшие дни никаких призывов и никаких беспокойств.

— Я хочу знать, как зовут этих скотов, которым её продали, — возразил я. — Или я должен поверить тебе на слово?

Екатерина хмыкнула.

— Ладно, как хочешь. Семья Хосейни возглавляет одну из крупнейших банд в Герате. Предположительно, Вера у них. Но полагаю, тебе ничего не говорит эта фамилия.

— Это персы?

— Да, персидская банда.

— Угу, понятно, — я задумался. В общем-то, Екатерина была права: находясь здесь, я ничего не мог с ними сделать. Придётся довериться моим новым друзьям. Но теперь я хотя бы знаю, с кого спрашивать, если с Вахрамеевыми не выгорит.

— Отдыхай, — Екатерина улыбнулась своей искусственной улыбкой и поднялась со стула.

Когда она ушла, я улёгся на кровать и уставился в потолок. Я размышлял. «Откуда Екатерина узнала, кому продали Веру?» — задавался я вопросом. У неё есть знакомства в соответствующих кругах? А может, Вахрамеевы сами этот бандитский клан и крышуют? С какими же сволочами я имею дело…

Вспомнились слова майора Беридзе о том, что все банды ходят под дворянскими родами. Вот только непонятно, зачем князьями это нужно? Весь мир и так в их руках, они всё поделили меж собой: землю, предприятия, месторождения. Тогда зачем им эти копейки, идущие от теневого бизнеса? Что это? Банальная жадность и абсолютно наплевательское отношение ко всему, что находится за пределами их уютного мирка? Или у них какие-то иные интересы в этом? Страшно было иметь дело с такими людьми — людьми столь влиятельными, что для них все, кто ниже — либо инструмент для получения прибыли и удовлетворения личных интересов (а точнее, интересов рода), либо грязь под ногами. И тем не менее, теперь я был среди них, я был связан с ними, и как и когда это закончится — известно лишь небесам.

На следующий день меня перевели в жилой модуль. Выделенная мне комната напоминала гостиничный номер: тут имелся санузел, были телевизор, который не ловил ни одного канала, и катушечный магнитофон. Кровать, хоть и односпальная, всё же оказалась довольно просторной. А ещё я тут обнаружил подобие окна, за которым висела картина с летним пейзажем. Окно даже закрывалось шторами, как настоящее. В общем, уютненько тут было.

Помимо жилых комнат, в секторе имелось много чего: бассейн, библиотека, буфет с баром, тренажёрный зал и мини-кинотеатр. Даже был настоящий живой уголок с растениями, птицами и аквариумом во всю стену.

Разумеется, чистоту и порядок тут поддерживали прислуга. Я видел несколько мужчин и женщин, одетых по единому образцу: чёрные брюки или юбка и чёрная рубашка или блузка с белым отложным воротником.

Я мог спокойно бродить по всему жилому модулю (за исключением чужих покоев, разумеется). А вот покинуть это место мне не позволили: остановил охранник, сказал, что Екатерина Степановна рекомендовала мне отдыхать и набираться сил. Упорствовать я не стал, наверх меня всё равно никто не выпустит, делать там сейчас мне нечего, да и чувствовал я себя до сих пор не лучшим образом. После того, как я первый раз потерял сознание, хорошее самочувствие вернулось быстро, а теперь организм восстанавливался дольше.

Впрочем, иллюзий я не питал. Вахрамеевы меня так просто не отпустят. Они будут использовать меня в своих целях, а если что-то пойдёт не так, если я стану им мешаться или выйду из-под контроля, скорее всего, убьют. Но пока нам было по пути.

Обед мне привезла в номер молодая служанка — девушка лет двадцати, а может, и моложе с миленьким личиком и причёской-каре. Её звали Кристина. Она была одета, как и все: чёрная юбка, чёрная блузка, белый воротник. Привезя тележку с едой и напитками, она вежливо поинтересовалась, не нужно ли чего ещё, и удалилась. Сказала, что я могу вызвать её в любое время, нажав кнопку на стене.

После обеда я отправился в библиотеку. Подумал, может, найдётся что-нибудь про призыв демонов или магию. Но сколько бы ни искал, ничего не обнаружил, хоть книгу тут было навалом: по периметру комнаты стояли три шкафа во всю стену. Тут имелась в больших количествах беллетристика, философские и исторические труды, какая-то техническая литература — в общем, всего хватает, но только не того, что нужно.

Я листал какую-то книгу на историческую тематику, когда дверь открылась. В комнату вошла Кристина.

— Извините, — сказала она. — Не знала, что вы тут.

— Тоже почитать что-то решила? — спросил я.

— Просто протереть пыль, — она хотела уйти, но вдруг задержалась. — А вы любите читать, да?

— Да нет, не особо… Просто… нужна кое-какая информация, в общем.

— У нас тут много чего интересного, — Кристина подошла и встала рядом. — Есть комната с большим экраном, есть бассейн, а тут по соседству — зелёный уголок с аквариумом, там…

— Да я уже знаю, — перебил я её, — мне всё показали.

— Ой, простите, — Кристина мило улыбнулась.

— Да ерунда. И вообще, может, на «ты», а?

— Как скажете… ой, то есть, как скажешь.

— Так-то лучше, — усмехнулся я.

— Если что-то нужно, могу подсказать, — предложила она. — Художественные романы, в основном, в том шкафу, а здесь — история и философия.

— Про магию есть что-то? — спросил я.

— Нет, здесь такого не держат, — ответила Кристина так, словно это было чем-то очевидным. — Подобные книги есть только в личных и закрытых библиотеках.

— Ясно… — ответил я, и на перу секунд повисло молчание. Кристина не торопилась уходить. — Давно тут работаешь?

— Извини? Что ты имеешь виду?

— На Вахрамеевых давно работаешь… горничной?

— А-а, — поняла, наконец, Кристина. — Я не работаю. Я из семьи потомственных слуг, служу во дворце с двенадцати лет.

Кристина была открытой, улыбчивой девушкой, и как мне показалось, слишком простоватой для служанки такого солидного рода, как Вахрамеевы. Но зато с ней было легко и приятно разговаривать, я не чувствовал напряжения или неловкость, как при других слугах, которые изо всех сил демонстрировали учтивость, но при этом смотрели на меня, как на говно.

Я поспрашивал её немного о том, о сём. Спросил, знает ли она что-нибудь о событиях в городе. Но Кристина ничего не знала: её и остальных слуг перевели сюда, когда начали стрелять, и со вчерашнего дня они на поверхность не выходили.

Прошлую ночь я спал, как убитый, и я подумал, что и в эту всё обойдётся. Но не тут-то было. Я опять проснулся среди ночи от ощущения, что в комнате кто-то есть. Они снова явились, обступили меня и таращились из кромешной тьмы своими мёртвыми глазами, и как я ни старался, уснуть больше не получалось.

Я протянул руку и включил светильник, что стоял на тумбочке возле кровати, но это не помогло. Тогда я нажал кнопку вызова прислуги. Одевшись, я сел и уставился на толпу призраков, мечтая лишь о том, чтобы наваждение это поскорее закончилось. Среди ночных гостей появилось множество новых лиц, в том числе, военные, которые стояли в полном боевом снаряжении с автоматами на груди.

В дверь постучали, вошла Кристина. Призраки тут же исчезли, словно испугавшись живого человека.

— Вызывали? — спросила она.

— Я же просил на «ты»… Слушай, уснуть не могу, есть снотворное какое-нибудь?

— Разумеется, я сейчас принесу, — ответила девушка и удалилась, а вскоре вернулась со стаканом и каким-то порошком в упаковке.

— Это очень хорошее лекарство, — сказала Кристина. — Его фирма Вахрамеевых выпускает.

Я развёл порошок и выпил.

— Ещё что-нибудь? — спросила девушка.

Нет, мне ничего не было надо, только спать. Я бы не отказался, чтобы она побыла тут, в комнате. Присутствие живых почему-то отпугивало мертвецов. Но, пожалуй, просьба эта выглядела бы странно.

Снотворное помогло, вот только выспаться сегодня мне оказалось не суждено. Рано утром меня разбудил гвардеец и отвёл в штаб, где за столом сидели Афанасий Степанович, лейтенант Филиппов и незнакомый офицер, представившийся, как капитан Иннокентий Валерьевич Вахрамеев-Ветберг.

— Ну что, Денис, — сказал Афанасий Степанович, — хорошо отдохнул вчера?

— Спасибо, неплохо, — нейтрально ответил я.

— Ну а теперь придётся опять поработать. Присаживайся. Доктор сказал, что тебе уже можно давать нагрузку. А у нас тут дела делаются серьёзные, и твоя помощь будет весьма кстати. Сегодня состоится штурм гвардейской части Орловых, и от успеха этой операции зависит очень многое. Ну а у тебя, разумеется, будет особая задача.

Глава 8

Шесть человек, включая меня, одетые в каски и бронежилеты забились в десантный отсек небольшого броневичка «Скарабей», который в составе колонный катил к линии фронта. Один боец устроился на кресле за пулемётом, а рядом с водителем сидел наш ротный — капитан Вахрамеев-Ветберг. Лейтенант Филиппов — командующий взводом, к которому я был приписан, расположился напротив меня. По одну и другую руку от него теснились сержанты — такие же здоровые и широкие, правда, ростом пониже. На потолке броневика были выгравированы три знака: один — защита от магии, второй — энергетический щит, для чего третий — я не знал.

Мы ехали туда, где гремела стрельба, и рвались снаряды. Непонятно, откуда мятежные князья достали артиллерию, но пушки лупили, не прекращая, с самого утра. В небе же то и дело с рокотом проносились вертолёты. За два дня тихий и спокойный Белый город превратился в зону боевых действий. Я даже подумать не мог, что зайдёт так далеко, но противостояние разыгралось нешуточное.

Путь наш лежал к гвардейской части Орловых. По словам Афанасия Степановича, это был последний оплот сторонников императора. Там сейчас шли кровопролитные бои, и именно туда спешила наша рота. И я должен был сыграть не последнюю роль в грядущей операции.

Я сидел, уперев автомат прикладом в пол, и смотрел в небольшое окошко за головой лейтенанта Филиппова. Опять предстоит сражение, опять предбоевой мандраж, как у новичка. Хотя, что уж там: не так уж и много я в своей прошлой жизни участвовал в боях, а если точнее — два раза. И теперь меня одолевали тревожные и дурные мысли.

— Что, страшно? — крикнул сквозь гул двигателя лейтенант Филиппов, видимо, заметив мой напряжённый вид. — Не боись, от орловцев одни подмётки остались. Проутюжили их знатно сегодня ночью.

— Ага, — ответил я. — Будем надеяться.

— Ты хорошо держался в тот раз, — снова крикнул лейтенант. — Где стрелять научился?

— Да так, было дело… — махнул я рукой

Лейтенант Филиппов кивнул:

— Молодца. Главное, дело своё делай. Прикроем.

Броневик остановился.

— Выходим! — приказал капитан и выбрался из машины.

Бойцы покинули броневик, остались только водитель и пулемётчик. Впереди и позади нас тоже стояли бронемашины — в основном, такие же «Скарабеи», но имелась техника и покрупнее, вооружённая малокалиберными автоматическими пушками.

Мы стояли на узкой улочке, по обе стороны которой за деревьями виднелись дома века восемнадцатого-девятнадцатого. Эта часть города отличалась от той, где находились владения Вахрамеевых. А стрельба впереди не прекращалась. Но мы туда почему-то не торопились.

Мимо проползла ещё одна колонна техники. Первыми ехали два восьмиколёсных танка — бронемашины с длинными угловатыми башнями и большими пушками. За ними следовал броневик, типа нашего, а за ним — здоровые гусеничные бронетранспортёры с крупнокалиберными пулемётами в башенках. На броне сидели бойцы в сером камуфляже орловской гвардии. Да и на самих машинах я заметил эмблемы Орловых, вот только рядом с ними красной краской были намалёваны аббревиатуры «НВ».

— Что тут делают Орловы? — спросил я у лейтенанта Филиппова.

— Хрен их знает, — он и сам не без удивления провожал взглядом колонну тяжёлой техники. — Похоже, народное войско. Вчера вошли сюда.

— Что за народное войско?

— Повстанцы. Князья с ними договорились, походу.

Тут разговор наш прервал капитан, который подозвал Филиппова к себе. Другие же бойцы знали и того меньше, и ничего путного я от них не добился. Что происходит на передовой, тоже никто не знал.

На улице стояла жара, и из-под каски ручьями тёк пот, заливая глаза. В боевом снаряжении было тяжело и неуютно. А солдаты болтали меж собой и шутили, пытаясь отогнать тревогу. Кому-то из них предстояло сегодня погибнуть, но никто не хотел думать, что это будет именно он. Не хотел и я.

Ждали долго. Солнце перевалило зенит, когда колонна снова двинулась в путь.

— Дворец взяли, — только и услышал я от капитана, когда мы снова втиснулись в салон «Скарабея». — Теперь «гвардию» осталось взять — и порядок.

Капитан говорил о дворце Трубецких, который располагался на противоположной стороне улицы напротив гвардейской части. Он являлся одной из ключевых позиций. Оттуда командование собиралось разворачивать дальнейшее наступление. Моей же задачей, разумеется, был призыв демонов.

Здание, которое мы собирались штурмовать, пока я видел лишь на карте. В плене оно представляло собой полый четырёхугольник. В центре него находился двор с плацем, рядом на прилегающей огороженной территории располагался автопарк. Главный фасад выходил окнами на Тверскую — с этой стороны мы и намеревались атаковать. Во время наступления я должен был призвать нескольких сильных демонов и запустить их внутрь для зачистки территории, после чего войдут люди и добьют всех, кто остался.

— Вряд ли их основные силы у главного фасада, — сказал Афанасий Степанович, когда объяснял капитану, лейтенанту и мне план действий. — Скорее всего, противник закрепится вот здесь, за плацем, в учебном центре или офицерском собрании, постарается заманить нас внутрь и обрушит перекрытия. У Орловых есть сильные телекинетики. Следует действовать максимально скрытно. И демоны нам в этом очень помогут. Если и не перебьют всех, то отнимут много сил у «духовных».

На словах выглядело всё легко и просто, но я с трудом представлял, что нас ждёт на месте и как осуществить весь этот комплекс действий. Да и как оно пройдёт, непонятно. Судя по тому, что наша колонна пару часов прождала на улице, что-то уже шло не по плану. Глава рода рассчитывал захватить дворец Трубецких утром, а взяли его только днём. В общем, отстали пока от графика.

Когда броневик остановился снова, и мы вылезли из этой тесной, душной коробки, вокруг были руины, как на фотографиях Сталинграда времён Второй Мировой.

Дворцом Трубецких оказался длинный трёхэтажный особняк в стиле барокко, выкрашенный в синий цвет. Мы подъехали со стороны заднего фасада, где находился сад с фонтанами и клумбами. Сад ограничивался двумя флигелями по углам и был окружён кованой оградой.

Сейчас всё это великолепие превратилось в развалины: крыши флигелей и дворца обвалились, в стенах зияли бреши, клумбы были изрыты воронками и разворочены колёсами и гусеницами боевых машин.

Нас уже ждало народное войско. Тяжёлый броневики, которые пару часов назад проезжали мимо нас, теперь стояли на улицах и перекрёстках вокруг дворца, несколько машин находились в саду.

Снова ждали. Пока ждали, к нашему ротному подошёл мужчина в сером городском камуфляже, одетый в бронежилет и кепи с эмблемой рода Орловых. Я узнал его. Именно этого человека я видел у штаба, когда тот со своей молодой спутницей приехал к руководству пятьдесят восьмого полка. Именно он, скорее всего, явился домой к Олесе и увёз её.

Мужчина не обратил на меня внимания. Он поздоровался за руку с нашим ротным, и они принялись что-то обсуждать, склонившись над картой, расстеленной на капоте броневика. Рядом стояли Филиппов и ещё пара младших офицеров.

Однако вопрос: «какого хрена тут делают Орловы и почему они воюют за нас?» теперь для меня был не главным. Гораздо больше меня волновало то, что Екатерина соврала мне. Она и этот человек действовали сообща. Что же тогда выходит? Олесю никуда не увозили? Или её держат у себя Вахрамеевы в качестве заложницы? Похоже, Екатерина слегка сгустила краски, когда сказала, что меня ищут. Ведь, скорее всего, Орловым в нынешних обстоятельствах было не до меня. У них и так проблем хватало.

Появилось неприятное чувство, будто меня всё это время обманывали. Хотя, стоило ли ожидать от Вахрамеевых что-то другое? А ещё ужасно захотелось поболтать по душам с этим круглолицым офицером и узнать, что всё это значит.

Капитан что-то объяснил лейтенанту Филиппову, и тот подошёл к нам.

— Ступин, Кузнецов, Фёдоров, — скомандовал он. — За мной. Пойдём во дворец, посмотрим, что да как. Передвигаемся аккуратно, башку не поднимать, в окна рожи не высовывать. Если противник засечёт движение, снесёт дом к хренам собачьим. За мной!

Мы зашли со стороны западного крыла и поднялись на третий этаж по лестнице, уцелевшей после бомбёжки. Если задний фасад дворца был просто продырявлен в нескольких местах снарядами, то главный оказался полностью разрушен: толстые несущие стены обвалились, а перекрытия сложились гармошкой. Говорили, это сделали «духовные». Сколь же неимоверной силой они обладали!

Два бойца остались возле лестницы, а мы с Филипповым подкрались к дверному проёму, ведущему в залу с обрушенной стеной. Отсюда хорошо просматривалось светло-желтое здание с колоннами, расположенное на другой стороне широкой улицы. Это и была гвардейская часть Орловых.

Но и с ней оказалось не всё в порядке. Здание имело меньше внешних повреждений (хотя ему тоже досталось при артобстреле), но зато стены были закопчены от первого до последнего, четвёртого, этажа, и я видел невооружённым глазом, сколь черно внутри от копоти. Помещения полностью выгорели, и похоже, без содействия «духовных» тут тоже не обошлось. Многие Вахрамеевы, как я заметил, владели пирокинезом — должно быть, их рук дело.

— Видишь, что тут творилось? — спросил лейтенант. — Орловы обрушили половину дворца, когда его заняла рота Болконских. То же самое они сделают, когда мы войдём а штаб.

— Вижу, — кивнул я.

— Отсюда сможешь управлять демонами?

— Далеко. Поближе бы подобраться, — ответил я, прикидывая расстояние, с которого смогу осуществлять контроль над своими подопечными. — Лучше к стенам вплотную, если надо по всему зданию водить.

— Хорошо. Смотри и запоминай. Заходим со стороны ворот, — лейтенант показал на высокие кованые ворота правее здания, ведущие на пролегающую территорию. Как только окажемся на территории, призываешь трёх «бэта-53», они зачищают этажи. Уяснил задачу?

— Уяснил, — кивнул я.

— Наша рота заходит с фланга, а в лоб пойдут народники. Народное войско, то есть. Всё, хорош отсвечивать. Заметят.

Лейтенант спрятался за стеной, я последовал его примеру.

— Слушай, ты сам этих тварей не боишься? — спросил он ни с того, ни с сего.

— Поначалу боялся. Сейчас привык.

— Как к такому привыкнуть можно… — пробормотал Филиппов, как бы размышляя сам с собой.

— Ко всему можно привыкнуть, — сказал я. — К свисту пуль и снарядов привыкаешь, и к этому — запросто. Если они тебя слушаются, то неопасны.

— В общем, ты это… Когда призовёшь, держи подальше от парней. Чтоб никто из наших не пострадал, — предупредил лейтенант. — Уяснил?

Я кивнул:

— Не пострадают.

Насчёт последнего я не беспокоился. Существа «бета-53», которых мне предстояло призвать, хоть и являлись довольно сильными, но проблем с их контролем я не испытывал. Да и вообще, больше меня тревожила сущность, живущая во мне. Сущность эта пока проявляла себя редко, по особым случаям, но кто знает, не решит ли она показываться чаще?

Мы спустились внизу и вместе со всеми стали ждать команды. Офицер из Орловской гвардии до сих пор что-то обсуждал с ротным, а наш взвод расположился возле клумбы, посреди которой чернела воронка от снаряда.

Стрелять стали поменьше, взрывы грохотали, но далеко и редко, а солнце дружелюбно светило с высокого синего неба. Затишье перед бурей.

— Давно на семью работаешь? — спросил меня лейтенант. — Не слышал о тебе раньше.

— Несколько дней, — ответил я. — А ты?

— Да после гимназии сразу пошёл.

— Это потому что у тебя способности обнаружились?

— Да, всех, у кого способности, определяют.

— А почему именно к Вахрамеевым?

— Так родители у них тоже служат.

— В армии?

— Не, на гражданке. А у тебя нет?

— У меня немного сложно… с родителями. В общем, тоже на князей работают.

Мы бы и ещё поболтали о жизни, но тут нас подняли по приказу. Пора было идти в наступление.

Интерлюдия 4

Света вместе со взводом, в который её определили, ожидала приказа идти в атаку. Бойцы и два тяжёлых гусеничных броневика «Пантера» расположился за полуразрушенным дворцом Трубецких. Всё утро шло ожесточённое сражение за этот дворец, а теперь предстояло самое сложное: захватить гвардейскую часть. Она стала последним рубежом обороны сторонников императора, и от того, будет ли она взята, зависел, наверное, исход всей битвы за Белый город.

Вадим находился здесь же. Он тоже собирался идти в атаку вместе со всем. Его лёгкий броневик стоял чуть подальше, в саду, среди изрытых снарядами клумб. Сейчас Вадим командовал не только механизированной ротой, но и целым батальоном регулярной армии или «народного войска», как теперь она называлась. И всё же Вадим решил лично участвовать в битве, полагая, что его духовные способности пригодятся во время штурма. А вот как он умудрился договориться с князьями, чтобы те впустили в свои владения повстанческую армию, Света понять не могла. Но таков был Вадим: всегда со всеми мог договориться.

А может, всё дело в том, что князья испытывали нехватку в технике и личном составе, а у народного войска имелись не только солдаты, но и артиллерия, а теперь ещё и авиация: вчера к повстанцам примкнула вертолётная эскадрилья из Быково.

Свете было сложно решиться участвовать в наступлении. Но не из страха, а из-за того, что предстояло сражаться со своими бывшими сослуживцами. Ей предстояло убивать тех, с кем она совсем недавно делила пищу и кров, кого знала по училищу, кто стал фактически её второй семьёй, а может быть, даже первой.

Понимая, сколь нелегко Свете пойти на такой шаг, Вадим предложил остаться в тылу, но она не согласилась: ведь в части находился её дядя, который убил отца, и с которым она жаждала поквитаться. К тому же избегать сражения Света считала делом, недостойным представительницы знатного рода.

Прозвучал приказ, и отделения одно за другим выбрались из-за полуразрушенного дворца и двинулись в к зданию гвардейской части. Выйдя на огневой рубеж, бронетранспортёры остановились и принялись бить из автоматических пушек и пулемётов по пустым окнам. Внутри было черно от копоти — Вахрамеевы с помощью пирокинеза выжгли все помещения, выходящие окнами на улицу. Сейчас там вряд ли кто-то находился, кроме наблюдателей.

Света вместе со взводом трусцой пересекли широкую проезжую часть и оказались под окнами первого этажа. Другой взвод забежал на крыльцо и притаился за колоннами и возле дверей главного входа. Третий атаковал с южной стороны.

Автоматические орудия бронемашин замолкли, стало удивительно тихо, и только гул моторов, да далёкая ленивая пальба где-то на западе нарушали тишину.

Внутрь здания полетели ручные гранаты. Затем подъехали два лёгких броневика, встали вплотную к стене, и бойцы полезли по капотам и крышам в окна. Полезла и Света. В северном крыле затарахтели автоматы — там уже начался бой.

В помещении пахло гарью и жжёным мясом, стены закоптились, от мебели и дверей остались обугленные обломки с краснеющими угольками, до сих пор источающие дым. Возле окон лежали почерневшие человеческие тела. Света насчитала пятерых. Она боялась смотреть в их лица, боялась узнать кого-то из сослуживцев. Да и не время было для сентиментальностей. Сердце сжала тревога. Контакт с противником мог случиться в любую минуту.

Граната взорвалась совсем близко. Потом — ещё одна. Из коридора начали стрелять. Как и предполагалось, противник укрепился в глубине здания, подальше от окон. Отделение построилось и двинулось на врага, отвечая очередями, магическая стена пока что сдерживала пули. Всё вокруг грохотало, пороховые газы затянули помещение сизой дымкой. Света на миг оказалась в замешательстве от начавшегося хаоса. Лишь две вещи помогли ей не растеряться окончательно: команды сержанта и выучка. Встав в строй за невидимой магической стеной, она тоже пошла вперёд, стреляя короткими по засевшему в ближайшем дверном проёме противнику.

Снова взорвалась граната, стена исчезла. Очередь прошлась по головам. Света шлёпнулась на пол, перед ней залёг боец — он не двигался. Света сменила магазин. Кто-то выстрелил из подствольника по двери.

— Отступают, — сказал взводный. — Проверить коридоры, вы двое.

Двое выглянули в коридор. Взрыв. Вопль. Сквозь поднятую пыль, Света видел, как один из бойцов без руки валяется на закопчённом полу, схватившись за окровавленную культю. Другой неподвижно лежал в стороне.

Следующие двое, подбежав к двери, швырнули в коридор гранаты.

Наконец, смогли выбраться в коридор. Противника тут уже не было, если не считать трёх убитых. Окна выходили во двор на плац. С противоположной стороны стреляли. Устроившись за толстой кирпичной стеной возле одного из проёмов, Света сменила магазин. Началась долгая нудная перестрелка, выматывающая нервы. В окнах напротив время от времени вспыхивало пламя: кто-то из сильных «духовных» пытался выжечь противника, но пока это не удавалось.

Когда здание задрожало, Света даже внимания не обратила — настолько перестрелка поглотила её. Лишь когда сквозь грохот пальбы донеслись приказы командирова, она спохватилась.

Бойцы ринулись от окон, а в этом время по стенам и потолку побежали трещины, перекрытия начали обваливаться. Света едва успела заскочить в обугленную комнату, когда коридор обрушился. Пыль затянула помещение, она липла на глаза и забивала нос и лёгкие. Света закашлялась, она на какой-то момент потеряла ориентацию в пространстве. И снова приказы сержантов и офицеров привели её в чувство.

Коридор обрушился правее того места, где находилось отделение Светы со стороны парадной лестницы. Груды кирпича, куски стен и потолка погребли под собой всех, кто не успел убежать. Разрушения были жуткие. Света по пальцам могла пересчитать тех, кто способен сотворить такое, и среди них был её дядя, Пётр Данилович. Наверняка, сейчас он находился на противоположной стороне здания, за плацем, защищая часть вместе с остатками гвардии. А возможно, тут присутствовал и ещё кто-то из родственников. Добраться бы до них… Рота понесла большие потери, и не факт, что получится теперь взять здание. Требовалось подкрепление.

Чтобы не привлекать к себе внимание, было приказано не стрелять из окон. Взвод двинулся по коридору, решили обойти здание по периметру.

Света выполняла приказы на автомате, она бежала, куда все бегут, стреляла, куда прикажут. Но при этом её состояние было близко к шоковому. Она впервые в жизни оказалась в такой мясорубке, впервые видела обугленные тупы и оторванные конечности, а раненые вопили так, что душу выворачивало наизнанку. А она шла вперёд вместе со всеми, не понимая ничего, кроме одной простой вещи: надо выполнять приказ.

В южном секторе произошла ещё одна перестрелка. Противник загородил коридор баррикадой из мебели, и некоторое время отбивался. А потом внезапно отступил. Скорее всего, это был обманный манёвр, враг заманивал отряд вглубь здания, а может, у него просто не хватало сил сопротивляться. Ведь сколько осталось от гвардейского батальона после уличных боёв? Половина? Или меньше.

Взвод прошёл по южному коридору и свернул в западный. И тут впереди показалась группа солдат. Завидев, гвардейцев, они открыли огонь.

Взводный приказал отступать, бойцы отошли за угол. Одного ранило, его оттащили. Началась очередная перестрелка.

— Господин прапорщик, это наши! — крикнул один из сержантов. — У них форма вахрамеевской гвардии.

— Чего? Они спятили? — возмутился взводный, ты уверен?

— Так точно!

Прапорщик нажал кнопку закреплённой на плече рации:

— Центр, говорит Водяной, Вахрамеевы по нам стреляют. Повторяю, по нам стреляют Вахрамеевы. Первый этаж, южное крыло. Приём.

И вдруг один из бойцов, ведущий огонь из-за угла крикнул:

— Там демоны, господин прапорщик. Нас демоны атакуют!

Глава 9

«Бета-53» — это были крупные существа с двумя головам. Они имели около десятка глаз и длинные толстые щупальца, беспорядочно растущие по всем телу. Они являлись чем-то средним между керибу и дэвами. Впрочем, подробно изучить мне их не довелось. Я призывал одно такое существо, когда впервые оказался в бункере Вахрамеевых, и командование решило, что «бета-53» лучше всего подойдут для данной операции. С одной стороны, их было не так просто уничтожить, как мелких, с другой — мне хватило бы сил, чтобы длительное время управлять сразу несколькими.

Когда тяжёлый гусеничный бронетранспортёр вышиб ворота, и взвод лейтенанта Филиппова вломился на территорию части, по нам открыли шквальный огонь. Несколько боевых машин стояли возле боксов и подворотни и лупили по нам изо всех орудий. В основном тут были «Скарабеи» с пулемётным вооружением, но имелся и бронетранспортёр с малокалиберной пушкой. Из окон тоже стреляли. Пришлось отступить за ограду

Однако гусеничного монстра, ползущего перед пехотой, это не остановило. У того лобовая броня была, как у танка, и автоматическая 37 мм пушка. Короткая перестрелка — и бэтэр противника замолк. Из ближайшего переулка сквозь брешь в заборе начал стрелять ещё один наш бронетранспортёр. Он изрешетили вражеского «Скарабея», оказавшегося на линии огня. Другие задом стали отползать к арке, чтобы скрыться во дворе здания. Я видел несколько ракет, выпущенных нашими пехотинцами, гусеничный бэтэр тоже продолжал бить из пушки. Ещё один «Скарабей» остановился, а остальные три, несмотря на множественные попадания, всё же смогли скрыться в подворотне, но лишь благодаря включённой магической защите.

В ответ из окна второго этажа (а здание с этой стороны имело всего два этажа, хотя с главного фасада — четыре) вылетела ракет, ещё две почти одновременно — с первого. Все они ударились в гусеничный бронетранспортёр, и тот остановился. Из люка выбрался мехвод, Едва он спрыгнул на землю, как из щелей между корпусом и башней вырвались струи огня — воспламенился боекомплект.

Приказали наступать, несмотря на обстрел. Взвод ринулся на территорию и рассыпался по укрытиям, хоть тут и укрытий-то почти не было: деревья, бордюры, будка КПП, да какие-то пустые баки недалеко от склада ГСМ. Разразилась такая трескотня, что хоть уши затыкай. Кто мог, держался с «духовными», которые умели ставить защитную стену, но не все это могли, и несколько человек так никуда и не спрятались — остались лежать на дороге. Я, лейтенант Филиппов и ещё пятеро спрятались за подбитой машиной, дым от которой затянул всю территорию.

Я видел одного парня, который бежал за нами, но упал, нарвавшись на пулю. Он валялся в траве и смотрел на нас умоляющим взглядом, а мы ничего не могли сделать, потому что местность простреливалась.

Наши броневики находились на проезжей части и держали под прицелом окна. Как только мы оказались на территории, по зданию начали работать несколько пулемётов крупного калибра и пушек.

— Вызывай подкрепление! — скомандовал мне лейтенант.

Скрываясь за дымящимся бронетранспортёром, я разложил на земле три листа с заранее нарисованными знаками и сосредоточился. Листы воспламенились, и над ними зависли тёмные существа, чьи щупальца извивались перед самым моим носом.

Солдаты, наблюдавшие эту картину, в ужасе отпрянули, прижимаясь к корпусу подбитой машины. Краем глаза я видел выражение на их лицах. Думаю, в этот момент они с радостью пристрелили бы меня, лишь бы демоны исчезли.

— Веди в здание! — гаркнул лейтенант. — Нечего тут.

Взяв под контроль сознание существ, я направил их к окнам, из которых противник вёл по нам огонь.

Управление тремя керибу высокого уровня далось непросто: они жаждали освободиться, и сохранение над ними контроля требовало больших усилий. Минут пятнадцать они бродили по коридорам, убивая попавшихся на пути солдат противника, и стрельба смолкла.

Вскоре я почувствовал, что одного из демонов уничтожают. Он испытывал какое-то подобие боли, а потом пропал. Я направил туда остальных двух, но они никого не встретили: противника там уже не было. Судя по моим ощущениям, призванные существа уничтожили девять или десять солдат, а потом и они исчезли, отправившись обратно в изнаночный мир. Здесь я не мог их держать вечно.

— Чисто! — сообщил я.

— Понял, — ответил лейтенант и доложил по рации, что северная сторона очищена.

Наша рота вошла в здание.

Пока осматривали помещения, адский грохот сотряс стены. Он доносился со стороны центрального сектора — похоже, «духовные» обрушили-таки часть здания.

Взвод лейтенанта Филиппова, а вместе с ними, разумеется, и я пробежали мимо подворотни и зашли через кухню. А отсюда двинулись по коридору в западную часть здания, где находилось офицерское собрание и где по сообщениям капитана засели основные силы противника, в том числе несколько «духовных».

— Призывай новых, — приказал мне лейтенант Филиппов, когда мы добрались до угловой лестничной клетки. — Веди их вперёд, мы — следом.

Тут взвод разделился. Два отделения отправились наверх, а мы с лейтенантом двинулись дальше. Я призвал трёх «бета-53» (у меня ещё оставались листы с начерченными знаками), и послал их перед отрядом, а мы пошли следом на большом расстоянии. Существа чувствовали людей поблизости, и потому я тоже знал, есть кто в здании или нет.

Мы шли по коридору с арочным потолком, по обе стороны находились двери, но за дверями никого не было. Вдруг я почувствовал, что демоны «учуяли» добычу, ринулись к ней, а потом начали корчиться от боли, уничтожаемые каким-то «духовным». Я приказал им исчезнуть.

— Впереди противник, — сказал я, и отряд остановился.

— Много?

— Не знаю, но «духовные есть».

— Приготовиться, — скомандовал полушёпотом лейтенант.

Мы рассредоточились, заняв позиции за выступами стены и в глубоких дверных проёмах. Лейтенант и четверо «духовных» бойцов остались по центру коридора, чтобы создавать магическую защиту.

Мы ждали, что из-за угла вот-вот покажется противник, но никто не появлялся. Ждали минуту, две, пять… Вдруг я услышал треск над головой. Взглянул наверх: по арке потолка ползли трещины.

— Твою ж мать, — пробормотал кто-то поблизости, тоже заметив данный феномен.

— Уходим, уходим, — закричал лейтенант, — сейчас обвалится.

Мы рванули в обратном направлении, а потолок стал рушиться. Кто-то завопил, но крик его потонул в грохоте падающих камней. Я не видел, что происходит за спиной, поскольку, как и все, улепётывал без оглядки, пока не отбежал на безопасное расстояние. Когда пыль улеглась, оказалось, что в потолке зияет огромная дыра, а в том месте, где мы только что были, громоздится груда кирпича. Мы не досчитались одного бойца. Он не успел.

Но наступление требовалось продолжить, и отряд двинулся дальше прямиком через завалы.

Как-то тихо вдруг стало в здании. Стрельба смолкла. Мы двигались по извилистому коридору, направляясь в южную часть. Впереди из-за угла показались люди в серой форме. Решив, что это гвардейцы Орловых, мы открыли огонь. Те стали стрелять в ответ. Мы снова рассредоточились. Я засел в дверном проёме и принялся работать по противнику короткими очередями. Противники отошли за угол.

— Денис! — позвал меня лейтенант и добавил своё привычное: — Вызывай подкрепление.

— Я могу только мелочь, — крикнул я сквозь грохот автоматных очередей.

— Давай!

Я представил в уме несложный знак, мысленно наполнил его силой, и рядом появились «осьминоги». Вызвал пятерых и отправил на врага.

— Всем подразделениям, — заголосила рация лейтенанта. — Кто в южном крыле на первом этаже? Прекратить огонь. Это свои. Повторяю: люди в серой форме — свои.

— Прекратить огонь! — закричал капитан. — Это свои. Отставить. Денис, отзывай!

— Твою мать, — выругался я, приказывая демонам валить обратно в свой мир. Те уже почуяли свежую кровь, а точнее сказать, жизненную силу, и рвались к её источнику на всех парах, так что я еле остановил их.

Вышла неувязка. Оба отряда подчинялись разному командованию, да и цвет формы ввёл нас в заблуждение. В общем-то, на войне и хуже недоразумения случаются. И за каждой ошибкой — всегда человеческие жертвы.

Пальба смолкла. В здании снова воцарилась тишина.

К нам по коридору шагал коренастый боец в серой пятнистой форме и такой же каске. Он был очень зол.

— Охренели, мать вашу? Кто отдал приказ? Не видите что ли: по своим бьёте? — налетел он на Филиппова.

— А откуда нам видеть? — возмутился в ответ лейтенант. — Вы серые, как и Орловы.

— Ты знаешь, что мы с той стороны идём. Куда стреляешь?

— А я почём знаю? Тут противник был только что.

Действительно, совсем недавно эту часть здания занимали вражеские солдаты, а теперь тут никого не было кроме нас. Пусто оказалось и на втором, и на третьем этажах. Защитники ушли через улицу со стороны западного фасада. По плану, гвардейскую часть следовало окружить, но пока это не получалось. Несколько кварталов тут ещё контролировали вражеские войска, и подразделения, двинувшиеся в обход, завязли в уличных боях.

Пока лейтенант Филиппов препирался с рассерженным командиром в сером комке, остальные орловцы подошли к нам, и среди запылённых измождённых физиономий, я заметил знакомое лицо. Это была та самая девушка, которую я встретил возле штаба. Она меня тоже узнала и уставилась так, что я подумал: сейчас взглядом испепелит. Не знаю, чем я ей насолил, но, кажется, она была очень зла на меня, хотя по идее, это я должен злиться на неё за внезапный визит и похищение Олеси.

После того, как здание было полностью осмотрено, рота обустроилась на первом этаже, со стороны автопарка и ангара, в котором находился ГСМ. Место это было недосягаемо для взглядов с улицы, а значит — и для магии противника, и в то же время отсюда можно было легко добраться до западного коридора, где ожидалось нападение.

Солдаты расположились в нескольких залах и комнатушках. После перестрелки тут творилось чёрт знает что: ни одного целого стекла не осталось, в стенах виднелись пулевые отверстия, штукатурка кусками валялась на полу. И весь этот мусор постоянно хрустел под ботинками.

В одной из комнат расположилось управление роты. Вечерело. Мы таскали кровати из казарм, обустраивая места для ночлега. Никто не знал, сколько ещё нам прикажут тут сидеть. Бой не закончился, в городе стреляли, канонада ещё гудела вдали тревожным басом. А у меня в мыслях было только одно: найти того офицера из орловской гвардии или девку, что была вместе с ним, и кое о чём расспросить.

Ужинал я вместе с офицерами. Мы сидели за несколькими составленными столами: я, капитан, лейтенант Филиппов и ещё пятеро — лейтенанты и прапорщики.

— Ну что, господа, — проговорил капитан, когда мы съели основные блюда, — могу нас поздравить с, так сказать, промежуточным успехом. Из штаба сообщают, что противник сдаёт позиции. Дворец Орловых ещё не взят, но почти все улицы под нашим контролем. Если ночью не случится контрнаступления, можно считать, победа у нас в руках. Сегодняшняя операция хоть и не идеально прошла, но в целом, все с задачей справились. С Орловыми, конечно, забавно вышло.

— Виноват, господин капитан, — проговорил Филиппов. — Не признали.

— Да ни черта ты не виноват, — возразил капитан. — Они сами полезли без предупреждения. А вы их прижали, как полагается. Даже подстрелили одного. Нечего им торопиться было. Так что, молодцы.

По тону капитана чувствовалось, что он не слишком печалился из-за инцидента и из-за пострадавшего в бойца. Наверное, между гвардиями родов были свои тёрки.

— И ты, Денис, тоже молодец, —продолжал капитан. — Не ожидал такой от тебя прыти. Достойно себя показал, как настоящий воин. Пойдёшь в гвардию служить — далеко продвинешься.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Но мне пока не предлагали.

— Ничего, Екатерина Степановна твой талант подметила. Как всё закончится, тебя в спец. училище определят, а через пару лет и в гвардию попадёшь сержантом. Ну а там уж всё от тебя зависит.

Это называется: «без меня меня женили». Я кажется, ещё не давал согласия ни в какое спец. училище поступать. Но кто спрашивать-то будет? Вахрамеевы теперь считали меня чуть ли не своей собственностью и уже определили мою судьбу. А я ведь даже не был уверен, хочу ли с ними дальше сотрудничать.

С другой стороны, здесь подобное считалось обычным делом. Если род тебя заметил и пригласил на службу, отказаться ты не можешь. Служба роду — великая честь, а отказ — неуважение. А неуважение аристократы не прощают.

Род меня принял на службу, пусть пока и не официально, а это значит, вся моя жизнь отныне подчинена воли рода. Такие правила, такие неписаные законы. И придётся напрячь извилины, чтобы как-то избежать этой участи.

— Рано загадываете, господин капитан, — сказал я. — Война ещё не закончилась, и чем закончится, никто не знает. По-всякому может жизнь повернуться.

Офицеры рассмеялись моей рассудительности.

— Верно говоришь, — согласился капитан, — да не совсем. На нашей стороне народ и регулярная армия. Император своими действиями окончательно дискредитировал себя в глаза тех и других, и скоро власть его падёт.

«Нет уж, — подумал я, — народ не с вами. Они вас ненавидят жгучей ненавистью, и регулярная армия не с вами, по крайней мере, если судить по тому, что я слышал». Но на деле выходило так, что регулярная армия действительно сражалась на стороне князей, и я пока не знал, как объяснить данный факт.

— Значит, регулярная армия встала на сторону князей? — спросил я.

— Разумеется, армия восстали. Видел армейскую технику на улицах? Вот то-то. Орловы потеряли сегодня много людей и потеряют ещё больше, если продолжат своё бессмысленное сопротивление.

— И гвардия их тоже восстала против своих? Почему?

— Так поняли, к чему страна катится. И то, что Орловы друг против друга воюют, значит лишь одно: их поражение не за горами. Если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот. Так в писании сказано.

— А ещё там, кажется, то же самое сказано про царство, — напомнил я, — а оно у нас тоже разделилось.

Капитан усмехнулся:

— Вижу, хорошо учил в школе закон Божий?

— Плохо. Просто фраза запомнилась. А восставшими гвардейцами тоже кто-то из семьи Орловых руководит?

— Мех. ротой-то? Да, один из Орловых.

— Говорят, этому капитану Орлову все регулярные части в округе подчиняются, — добавил размеренным басом усатый прапорщик, — Действительно так, господин капитан?

— А у них неразбериха в командовании. Непонятно, кто кому подчиняется. Порядок там надо наводить — вот что. Но это потом.

— Капитан Орлов, это тот, который с вами возле машины разговаривал? — поинтересовался я. — Круглолицый такой?

— Он самый. Так, ладно, господа, работы ещё много, — Иннокентий Валерьевич поднялся из-за стола. — Не время рассиживаться. А ты, Денис, отдыхай. Поможешь магазины снарядить.

— Я бы хотел побыть один, — я тоже поднялся из-за стола. — Сегодня были большие нагрузки, и мне нужно помедитировать в тишине. Если будет контрнаступление, я бы предпочёл встретить врага полным сил.

— Что ж, не проблема. Есть тут комната уединённая? — обратился капитан к офицерам.

— Так точно, найдём, — пробасил усатый прапорщик.

— Вот и проводи Дениса, — приказал капитан.

Вскоре я оказался один в небольшой комнатке. На улице разгружали машины, кипела работа, а тут было тихо и спокойно. Но я не ради медитации в тишине сюда напросился, хоть и чувствовал себя после сегодняшних призывов не лучшим образом. Мне требовалось просто оказаться вне поля зрения командования. Я твёрдо вознамерился найти капитана Орлова и поболтать с ним по душам. Я почему-то не боялся, что меня попытаются убить. Если мы сейчас на одной стороне, то капитану этому просто незачем от меня избавляться. А если он заодно с Вахрамеевыми — и подавно. Одна проблема: «свои» меня вряд ли отпустят, а потому придётся тайком.

Выждав некоторое время, я выглянул в коридор и, не обнаружив никого, кроме двух бойцов, тащащих ящик, выскользнул из двери и быстро зашагал в сторону, противоположную той, где расположилась рота. Наверняка орловцы тоже где-то здесь в здании, по крайней мере, кто-то их видел и знает, где их штаб.

Я направился в южное крыло — туда, где наш взвод перестреливался с орловской гвардией, приняв их за врагов. К моей радости, первые попавшиеся солдаты оказались из народного войска, они меня послали к какому-то офицеру, а тот объяснил, что штаб находится в соседнем здании, там же можно найти и Вадима Орлова.

Двухэтажное здание, в котором, по словам армейского офицера, находился штаб, располагалось через улицу. В здании этом сегодня тоже шло сражение, стёкла были побиты, фасад изрядно пострадал.

В вестибюле меня встретил часовой в однотонной форме регулярной армии и спросил, куда направляюсь. Я назвал себя и ответил, что прибыл от Вахрамеевых, и мне нужен Вадим Орлов. Часовой позвонил, доложил обо мне, и вскоре появилась та самая девушка, которую я видел возле штаба пятьдесят восьмого полка и сегодня, во время штурма.

Увидев меня, девушка нахмурилась.

— По какому вопросу? — спросила она.

— Я от Вахрамеевых, дело к Вадиму Орлову.

Девушка пронзила меня недоверчивым взором, и коротко сказала:

— Пошли.

Я последовал за ней. Она отвела меня в дальнюю часть здания, где и людей-то не было, открыла дверь в одну из комнат.

— Заходи, — велела она.

Я послушался. Комната оказалась пуста. Тут стояли несколько столов, заваленные бумагами, и шкафы — людей не было. Я почуял неладное. Зачем меня сюда привели? Неужели, и правда, хотят убить? Или это просто какая-то проверка?

За спиной раздался щелчок взводимого курка.

Глава 10

— Руки вверх, лицом ко мне! — приказала девушка. — Если замечу, что пытаешься призвать демона, стреляю.

Я обернулся, поднял руки. Пронзительный взгляд больших сероватых глаз испепелял меня злобой. Личико с поджатыми губами выражало решимость и непреклонность. Девушка держала оружие в обеих руках, находясь на недосягаемом для меня расстоянии.

Массивный армейский пистолет смотрел мне в лицо своим круглым чёрным глазом, а палец девушки лежал на крючке, и такое положение вещей заставляло нервничать. Всё моё внимание было сосредоточено на пальчике, который в любой момент мог дёрнуться, послав мне в голову пулю. Я надеялся, что замечу это едва уловимое движение, и моей реакции хватит, чтобы уйти с линии огня.

— Я не собираюсь призвать демонов, — заверил я, стараясь сохранить невозмутимый вид, — я просто хочу поговорить.

— Зачем Вахрамеевы послали тебя?

— Они меня не посылали. Я пришёл сам. Мне нужно поговорить с Вадимом Орловым. Это личное дело.

— О чём хочешь говорить с ним?

— Хочу знать, что стало с девушкой, которую вы похитили, и зачем я вам понадобился.

— А если ты убийца, подосланный Вахрамеевыми?

Эти слова заставили меня сильно усомниться в том, что Вадим Орлов заодно с Вахрамеевыми. Тогда что тут вообще происходит? Кто за кого, кто с кем?

Я пожал плечами:

— Если скажу «нет», поверишь?

— Знаешь, что мне хочется сделать? — спросила девушка.

— Без понятия, — ответил я спокойно.

— Пулю тебе в голову пустить.

— Чем же я взывал твой гнев?

— Помнишь продуктовую базу в Измайлово? Сколько наших людей ты тогда положил? Знаешь, как долго я гадала, какая сволочь это сделала? Знаешь, как долго я тебя искала, чтобы поквитаться за себя и своих боевых товарищей?

— За что? — я аж улыбнулся. — Я никого из ваших не убил. Да и ты, судя по всему, неплохо себя чувствуешь. Магическая медицина творит чудеса, не так ли? Два месяца, и уже на ногах…

— Заткнись! — процедила девушка и губы её сжались сильнее. Пожалуй, не стоит её злить, а то ещё дёрнется пальчик на эмоциях… Вообще, с человеком, у которого ты на мушке, лучше не заигрывать и на больную мозоль ему не давить.

— Ладно, извини, — исправился я. — Мне очень жаль, что так получилось. Я не хотел подобного исхода. Но сама посуди: что мне оставалось делать? Вы напали, стали преследовать меня. Я защищался. И заметь, я постарался обойтись малой кровью, никого не убив.

— Ты работаешь на Вахрамеевых. Ты прикрывал сделку, которая проходила на базе?

— Тогда я не работал на Вахрамеевых. У меня была иная цель.

— Ложь! Ты всё врёшь. В твоих словах нет ни капли правды.

— Послушай, давай успокоимся и поговорим, — мне хотелось, чтобы это проклятое чёрное отверстие, таившее смерть, перестало таращиться мне в лицо, но никакие доводы не помогали. — Я выслеживал Вениамина Куракина. Вы мне помешали. Я не рассчитывал, что на базе из ниоткуда появится толпа вояк. Знаешь, у меня ведь гораздо серьёзнее повод держать на вас злость, чем у тебя.

— Ты сорвал операцию.

— Извини, что ещё сказать? Слушай, мы сейчас на одной стороне. Давай пока заключим перемирие. Что скажет твой командир, если ты меня убьёшь без его ведома?

— Плевать. И хватит мне зубы заговаривать.

— Ладно, ладно… — надо было менять тактику. Что хочет девица, я не понимал. Возможно, она думает, избавляться от меня или нет, взвешивает все «за» и «против». Или пытается запугать. Или… А чёрт её знает. — Тогда чего ждёшь? Стреляй. Если так хочешь отомстить из-за какого-то нелепого недоразумения, давай, вот я. А ты всё тянешь резину, разговариваешь со мной. Что ты пытаешься понять? Работаю ли я на Вахрамеевых? Да, работаю. Они мне кое-что обещали, а я обещал помочь в войне против сторонников императора. Но мне плевать на них, как, впрочем, и на вас. А вот вам на меня, кажется — нет. Зачем вы приехали в тот день ко мне домой? Зачем я понадобился Вадиму Орлову? Он хотел меня видеть, так веди меня к нему. Думаешь, я причиню ему вред? Я безоружен. А демонов вам убить — раз плюнуть.

— Нет, я думаю о том, что такие, как ты, не должны топтать эту землю. Ты — посредник между мирами, ты связан с тёмными силами. Ты приводишь их сюда, в наш, человеческий мир.

— Да, чтобы они служили нашим целям, — напомнил я. — Если бы не мои демоны, как долго продлился бы штурм? Сколько потерь понесли бы княжеские гвардии, если бы часть работы не взяли на себя эти самые тёмные силы? Так что убери ствол и отведи меня к капитану. Пристрелить всегда успеешь.

Пока я говорил, немного придвинулся вперёд. Девушку так поглотила моя речь (или собственные эмоции), что она не заметила моего манёвра. Если ствол пистолета окажется на расстоянии вытянутой руки, попробую обезоружить. Хотя в данном случае лучше было бы обезоружить словами, не прибегая к силе.

Девушка нахмурилась, а потом опустила пистолет:

— Допустим, я отведу тебя к Вадиму Орлову. Только смотри, не вздумай демонов призвать! Увижу — стреляю без предупреждения.

— Ты это уже говорила. Понял я, — согласился я. — Пошли.

Мы отправились на второй этаж, где находился кабинет капитана. Здесь повсюду виднелись следы перестрелки. Под ногами хрустели битое стекло и куски штукатурки. Возле окон сидели бойцы, наблюдая за улочкой, по другую сторону которой высилось здание гвардейской части, а за окнами в сгущающихся сумерках гудели бронемашины, и где-то неподалёку время от времени ухали артиллерийские снаряды.

Было какое-то совещание, пришлось подождать в коридоре, пока капитан не освободится. Я сидел на одном из стульев у стены, девушка стояла рядом. Пистолет теперь лежал в кобуре, но я чувствовал на себе её пристальный взгляд, который не давал расслабиться ни на миг.

Но вот дверь открылась, несколько вояк в монотонной форме регулярной армии покинули кабинет.

— Встать! Иди, — приказала девушка, и я вошёл.

Вадим сидел за столом, рядом, на другом столе громоздилась радиостанция, на третьем — лежали карты. Комната эта выходила окнами во двор и не пострадала при штурме.

Прежде я видел Вадима Орлова лишь мельком, теперь же мог рассмотреть его подробнее. Его круглое лицо выглядело интеллигентно и, как мне показалось, слишком добродушно для военного. В целом капитан производил благоприятное первое впечатление.

— Добрый вечер, Денис, — поприветствовал он меня. — Должен признаться, не ожидал твоего визита. Проходи, присаживайся.

Я сел напротив Вадима, девушка устроилась на выцветшем красном диване в углу и вновь достала пистолет. Я буквально чувствовал спиной, как она сверлит меня взглядом.

— Итак, какое у тебя дело? — спросил Вадим.

— Мне нужны ответы на вопросы. Хочу знать, что вы сделали с Олесей, и зачем приезжали ко мне домой?

— С Олесей? — как будто не понял Вадим. — А, с Олесей! Твоей девушкой, да? С ней всё хорошо, можешь не волноваться. Она очень хотела вступить в ряды народного войска, и теперь, если не ошибаюсь, проходит подготовительный курс в пятьдесят восьмом полку вместе с другими добровольцами.

— Вы её просто отпустили? — я пристально посмотрел Вадиму в глаза, но тот и бровью не повёл. — Что-то не верится… А мои деньги, книги, оружие?

— Я и не собирался держать её силой. Просто побеседовали. Девочка поначалу немного испугалась, но потом поняла, что нас не стоит бояться. Она кое-что рассказала о тебе. Извини, мы не застали тебя дома, ждать времени не было. А вещи твои никто не трогал.

Вадим говорил мягко и вежливо. Весь его вид источал дружелюбие. Не верилось, что человек с такими манерами может отдавать приказы и вести людей в бой.

— Вы узнавали обо мне? Зачем? — спросил я. — Зачем я вам понадобился? Дело в моих способностях?

— Вот видишь, ты и сам обо всём догадался. Мне просто хотелось поближе познакомиться с человеком, обладающим таким необычным талантом.

— Вот мы и познакомились.

— И я искренне рад нашей встрече. Как я понимаю, ты служишь Вахрамеевым?

— Нет, я не служу. У нас договор, — поправил я. — А вы ведь тоже воюете на их стороне?

— Сейчас, в эти непростые времена, мы все на одной стороне, всем нам следует держаться вместе на пути к нашей общей цели.

— А потом?

— Лично я приложу все усилия, чтоб так было и впредь. Хоть я и военный, вопросы предпочитаю решать мирным путём. Страна требует реформ, которые в интересах всех сословий, в том числе и аристократов. Империя не сможет дальше существовать при старых порядках. Мир меняется, и общество должно измениться вместе с ним. Чем быстрее люди это поймут, тем лучше.

— А если не поймут? Война будет продолжаться?

— Не думаю, что речь идёт о войне. На данный момент княжеские семьи ослаблены. Предлагаемый мной компромисс лучше, чем бойня, губящая страну изнутри.

— И что именно вы предложили? За что вы сражаетесь?

— Ты, наверно, слышал об идее всесословного правительства и народной думы? Именно этого я и хочу добиться. Кроме того, необходимо по возможности уравнять в правах простых людей и аристократов. Существующее положение вещей в современном мире ведёт лишь к нарастанию конфронтации, а мы должны достичь единства и содействовать укреплению солидарности между разными слоями населения.

— Да, я слышал что-то подобное, — подтвердил я. — Странно, что такие вещи говорит выходец из аристократических кругов. Неужели вы так легко готовы расстаться с дворянскими привилегиями?

— Не все аристократы — узколобые консерваторы. Многие понимают необходимость перемен. Я хочу сделать этот мир лучше, — Вадим поднял вверх указательный палец. — Хочу преобразовать общество. С тем положением вещей, которое мы имеем сейчас, у России нет будущего. Рано или поздно княжеские кланы разорвут страну на части. Или это сделают иностранные державы, пользуясь нашими внутренними раздорами. Я предлагаю компромисс, который спасёт нас от такой участи.

Говорил капитан очень убедительно. Нечто похожее я слышал от майора Беридзе, но в словах Вадима чувствовалось больше убеждённости. Будто он давно жил этими идеями, досконально всё продумал и точно знал, что делать. Слушая Вадима, появлялась ощущение, что всё будет хорошо, всё получится. Ему хотелось верить.

Теперь-то я понял, почему армейские части пошли за капитаном из княжеской гвардии: у него был какой-то природный дар склонять людей на свою сторону. Ну и естественно, идеи оказались близки простым солдатам. Необходимость перемен назрела, и теперь нужен был тот, кто сформулирует цели, объединит разрозненные силы и поведёт их в новый мир. И Вадим Орлов как раз и стал таким лидером. Или хотел им быть. Вот только каковы его истинные цели? Его действительно так заботит судьба Родины и простого народа, или это лишь дешёвый популизм ради славы и власти?

— Красиво говорите, — хмыкнул я. — Вас послушать: всё легко и просто получается.

— К сожалению, это не так, — вздохнул Вадим. — Надо понимать, что существуют проблемы, решить которые будет непросто.

— Естественно. Несогласные всегда найдутся. А значит, будет война, репрессии…

— Нет, ты не понял. Дело не в несогласных. Светлана, — обратился он к девушке. — Подожди за дверью. Нам с Денисом нужно поговорит с глазу на глаз.

— Но Вадим Алексеевич, он же… — хотела возразить Светлана.

— Всё хорошо, — перебил её Вадим тоном, не допускающим возражений. — Мы просто разговариваем. Если что-то понадобится, я тебя позову.

— Слушаюсь, — девушка встала и вышла за дверь.

— Проблема в том, Денис, — продолжил Вадим, когда мы остались одни, — что не все аристократы чисты на руку. Некоторые замарали свою честь ужасными преступлениями. И среди них есть те, кто управляет крупными родами, например, Пётр Орлов — нынешний глава московской ветви Орловых, который организовал убийство своего брата. Или Афанасий и Екатерина Вахрамеевы. Разумеется, всех этих людей нужно предать суду, но это вызовет серьёзное сопротивление в аристократических кругах.

— А Вахрамеевы в чём обвиняются? — спросил я.

— О, у них большой «послужной список». Из последнего: сотрудничество с иностранной разведкой, в том числе передача секретных разработок, а из громких дел: резня, устроенная персами в сто третьей школе. Это же школа, в которой ты учился, так? Ты же видел, что там произошло?

— Не только видел… — я помрачнел, вспомнив тот страшный день. — Но насколько я знаю, в этом обвиняли Орловых. Персы разве не под вашей семьёй ходят?

— Думаешь, в Москве только одна персидская банда, способная на такое? Вахрамеевых хотели дискредитировать Орловых и подстроили всё так, чтобы общественность думала, будто виноваты Орловы.

— И какой в этом прок?

— Политика. Слишком многое упирается в политику и межродовые распри. Вахрамеевы тесно связаны со своими английскими родственниками, а Орловы пытаются препятствовать их влиянию.

Я вспомнил про семейство Хосейни, о котором рассказывала Екатерина — ещё одна персидская банда, чьи корни находятся в Герате. Значит, Вахрамеевы их крышуют — как иначе княгиня так быстро узнала, что Вера — у них? Значит, гипотетически, они могли стоять и за нападением на школу.

Не скажу, что мир для меня перевернулся вверх ногами. Я знал, что и Вахрамеевых, и Орловы нечисты на руку, а если точнее сказать, по локоть в крови и дерьме. И всё равно было неприятно. Я вспоминал тот день, и перед глазами вставала жуткая картина: порубленные тесками тела детей, кровь на полу и стенах, безумные фанатики в масках, которые чёрной ордой вломились в школу, неся хаос и смерть. В ушах стояли крики боли и ужаса. И ради чего столько невинных жертв? Ради каких-то политических игр? Разумеется, это обычное дело: в разборках наверху часто страдают простые люди. Но одно дело, когда слышишь об этом из новостей или ещё откуда-нибудь, другое — когда лично становишься свидетелем или даже участником подобных событий. А ещё ужаснее то, что теперь я и сам работал на этих упырей.

— Всё ради интересов семьи, — сказал я, вспомнив слова Екатерины. — Для вас, аристократов, люди — что скот, который можно пустить на убой, если очень надо.

— Я и хочу это изменить! — с жаром проговорил Вадим. — О чём я тебе твержу? Я вижу, мы с тобой одних взглядов, хотим одного и того же. Несмотря на свой молодой возраст, ты уже многое понимаешь. Признаться, сам я в шестнадцать лет только начинал интересоваться данными темами.

Вот к чему он клонит. Ну я сразу подумал, что к этому придём.

— Так, ладно, давайте без абстрактных рассуждений, — прервал я его. — У меня есть цели. Вахрамеевы обещали дать то, что мне нужно, поэтому я на них работаю. Взгляды тут не имеют значения. Единственное, в чём я с вами солидарен, так это в том, что многим из аристократов место на электрическом стуле. Вот только, боюсь, это так и останется пустыми разговорами: руки у вас коротки. Княжеским семьям в нашей стране принадлежит абсолютно всё, а потому против них вы не пойдёте.

— Скажи, Денис, что тебе нужно? — сменил тему Вадим. — Да, я знаю, ты хочешь отомстить, и про похищенную девушку знаю. Олеся рассказала. Но что тебе нужно в долговременной перспективе?

— Исчезнуть, — ответил я. — Оказаться там, где меня никто не найдёт. Хочу, чтобы про меня все забыли, а дальше видно будет.

— Понимаю, — кивнул Вадим. — Тебе даны большие силы, а вместе с тем свалилось тяжкое бремя. Наверное, это непросто, особенно для совсем молодого человека, вроде тебя.

«Да ты не капитан Орлов, ты — капитан очевидность», — подумал я. Его сочувствующая мина меня начала раздражать. Какое-то лицемерие сквозило в его словах.

— Позволь помочь тебе, — предложил капитан.

— Чем же?

— Советом. Не стань таким, как они — те, кого ты ненавидишь. Не позволяй втянуть себя в их грязные дела. Это произойдёт незаметно, а потом будет слишком поздно. Человек с твоей силой может совершить много зла в мире. А ты ведь не хочешь пойти этим путём? С другой стороны, ты можешь помочь благому делу. Я не требую от тебя моментального решения. Просто подумай над моими словами.

— Подумаю, — обещал я.

— Как с тобой связаться?

— Если нужно будет, я сам свяжусь.

— Хорошо. Я дам тебе частоту. Если надумаешь связаться со мной, выйдешь на этот канал.

Я всё меньше желал сотрудничать с Вахрамеевыми, и подумал, что новые контакты могут пригодиться, если Вахрамеевы решат кинуть меня или если наши интересы и взгляды разойдутся. Поэтому я согласился, тем более, от меня пока ничего не требовалось.

— Знаешь, обстановка сейчас в стране непростая, — проговорил капитан, записывая на бумажке частоту и кодовое слово. — Армейские части восстали по всей империи. Если тут, в Москве, офицеры держат людей в узде, то где-нибудь на Урале или в Сибири, дела обстоят гораздо хуже. Солдаты, почувствовав свободу и безнаказанность, начинают терроризировать и грабить мирное население, некоторые офицеры объявляют себя губернаторами. Я пытаюсь, что-то сделать с этим, пытаюсь договориться, объединить людей, — он протянул мне бумажку. — Запомни и уничтожь. Так вот, нужно сильное центральное руководство, нужен тот, кто возьмёт на себя бремя лидерства. А ещё нужна идея, понимаешь? — Вадим поднялся со стула и протянул мне руку. — В общем, рад был с тобой познакомиться. Вижу, ты — парень неглупый, рассудительный. Поболтал бы ещё, да боюсь, дел много.

Я тоже встал и ответил рукопожатием.

— Удачи, Денис, — сказал напоследок капитан. — И помни мои слова.

Когда я вышел из комнаты, меня встретила Светлана. Она стояла у стены напротив двери и, скрестив руки на груди, грозно взирала на меня. Она последовала за мной, чтобы проводить до выхода.

— Мы с твоим командиром нашли, кажется, общий язык, — сказал я, когда мы спускались по лестнице, — так что придётся тебе отложить свою месть на потом.

Светлана ничего не ответила.

— Ты веришь в то, что он говорит? — спросил я. — Ты, наверное, из простых?

— Нет, — ответила девушка.

— Что именно «нет»: первое или второе?

— Я не из простых. Знаешь, вообще, с кем разговариваешь?

— Ну?

— Я — Светлана Орлова, дочь Андрея Олова, покойного главы рода.

Я аж присвистнул:

— Большие люди, однако.

Мы вышли на улицу, я попрощался со Светланой и пошёл в расположение роты. Уже стемнело. Фонари здесь не горели — только прожекторы, освещающие подходы к зданию гвардейской части. Было тихо. Даже взрывы смолкли.

Я был рад, что поговорил с капитаном Орловым. Теперь я знал, кто он такой и чего хочет и, признаться, намерения его меня удивили. А когда я узнал, что с Олесей всё в порядке (вряд ли у Вадима был резон врать про неё), то и вообще камень с души упал. Я не одобрял поступок Олеси, но это её жизнь, её путь, и я ничего не мог с этим сделать.

А вот открывшаяся тайна Вахрамеевых напрочь отбила желание дальше сотрудничать с ними. Если сказанное — правде, если Вахрамеевы действительно организовали резню в школе, то это не должно остаться безнаказанным. Вот только я сомневался, что Вадим сможет покарать их. А если копать глубже, то, наверняка, в каждом крупном роду можно найти того, кто замешан в грязных делах.

Взять, к примеру, Куракиных. Мой биологический отец призвал демона, чтобы тот убил представителя другого рода. А Вениамин Куракин и вообще — тварь, на счету которой десятки сломанных жизней, а может быть, и смертей. И вряд ли он исключение. Это что же, каждого второго придётся судить? А кто этим заниматься станет? Кто позволить это сделать? Да никто! Если княжеские кланы сохранят своё имущество, земли, капитал, то они так и останутся у руля, будут, как и прежде, творить, что заблагорассудится, какой бы ширмой это ни прикрыли.

Я думал, что моё отсутствие не заметят. Но когда подходил к двери своей комнатки, увидел в коридоре капитана Вахрамеева-Ветберга. Иннокентий Валерьевич быстро шагал ко мне, он был очень зол.

Глава 11

— Почему самовольно покинул расположение роты? — рявкнул капитан.

— Прогуляться захотелось, — спокойно ответил я, реши косить под дурачка. Ну а что тут ещё скажешь? Я же вроде как пацан шестнадцати лет. Мало ли что взбрело в голову? В этом возрасте и не так чудят.

— Ты в своём уме? Куда прогуляться? Почем не поставил в известность старшего по званию?

— Простите, я не в курсе ваших порядков, — я сделал по возможности виноватый вид. — Воздухом захотелось подышать, пошёл на улицу.

Аргумент был железный, Иннокентий Валерьевич даже возразить ничего не смог, хоть и кипел от злости.

— Так, ладно. Тебя приказано доставить в убежище. Сегодня наступления больше не планируется. За мной, в машину.

На территории гвардейской части нас уже ждал броневик «Скарабей». Я залез в десантный отсек, больше тут никого не было, капитан сел рядом с водителем, и машина помчала по московским улицам в восточные кварталы Белого города.

Перед главным входом компании «Антрацит», который до сих пор был частично завален обломками обрушенных верхних этажей, стоял бронетранспортёр. Наша машина заехала на подземную стоянку. Её тоже охраняли гвардейцы. Отсюда мы по коридорам и лестницам прошли на нижний уровень и оказались в знакомом мне месте.

Екатерина и доктор уже ждали нас. Они сопроводили меня на минус второй уровень (в бункере было три уровня) в медсанчасть, где три врача или научных сотрудника (я так и не понял, кто они) опять начали обследовать меня: пропустили через томограф, взяли кровь и так далее, а в конце напичкали таблетками. Затем доктор отвёл меня в свой кабинет и стал интересоваться сколько и каких демонов я призывал и как себя чувствовал при разной степени усталости. Все мои показания он скрупулёзно записывал. Доктор даже признался, что мой случай представляет особый интерес для науки.

Вскоре явилась Екатерина, и мы с ней отправились в жилой модуль, который находился на этом же уровне.

— Пока побудешь тут, — сказала княгиня. Тон её сильно изменился после нашей последней встречи: теперь он был сух и официален. Всё показное дружелюбие пропало. — Когда бой закончатся, подумаю, куда тебя определить. Пока на поверхности слишком опасно. Кстати, Иннокентий Валерьевич сказал, что ты хорошо проявил себя в сегодняшнем сражении. Выражаю тебе благодарность за твой вклад в наше общее дело. Твои способности помогли приблизить победу.

Как же неприятно прозвучало это «выражаю благодарность». Как на официальной встрече. Нет, чтобы просто сказать: «спасибо». А то «выражаю благодарность». Почему-то это задело. Меня пытались поставить на место, сделать своей марионеткой — я был нужен Вахрамеевым только в этом качестве.

Мы вышли в белый, ярко освещённый холл, где находились диваны, росли цветы в горшках, и располагалась стойка охраны, за которой сейчас никого не было. Отсюда вела дверь в жилой модуль.

— Что с Вениамином Куракиным? — спросил я. — Вы знаете, где он? Когда я его получу?

— Как только он окажется в наших руках, ты получишь его, — неопределённо ответила Екатерина. — Пока отдыхай и ни о чём не думай. На поверхность выходить тоже не стоит. Иннокентий Валерьевич сказал, что ты ушёл без предупреждения из расположения роты. Я бы хотела, чтоб такого больше не повторялось.

Естественно! Ей доложили о том, как я «ушёл в самоволку». Наверное, поэтому Екатерина общается со мной таким тоном

— Не думал, что это станет проблемой, — ответил я.

— Как видишь, пока не стало. Просто в следующий раз спрашивай разрешения у старшего по званию, особенно когда идёт боевая операция.

— Надеюсь, мне не запрещено выходить на улицу? Или я тут, типа, под арестом? — попробовал я пошутить и заодно прояснить обстановку. Мне совершенно не нравилось, как Екатерина ведёт себя. Я — свободный человек и намеревался оставаться им впредь.

— Нет, ты не под арестом, — проговорила княгиня сухо и не слишком убедительно. — Зачем тебе выходить? Тут есть всё необходимое. Тут безопасно. Как только ситуация стабилизируется, сможешь переехать обратно в квартиру, если тебе, конечно, там больше нравится.

— И всё же, я смогу выходить отсюда?

— Завтра будет некогда. Нужно провести обследования, затем займёшься упражнениями и тренировками. Дальше — судя по ситуации.

А мне ведь и действительно было некуда идти. Дома у меня нет. Сходить по магазинам — нет денег. Родственников навестить? Лучше не стоит, хотя, уверен, сестра уже чёрт знает что надумала. Наверное, решила, что меня давно нет в живых.

Единственно, куда я всё же собирался съездить — это на квартиру к Олесе. Хотел убедиться, что с девушкой всё в порядке, а заодно забрать деньги и свои скудные пожитки. Самое главное, что мне сейчас было нужно — это рация. Её я взял с одного из трупов во время стычки с боевиками Гасана, да так и оставил дома. Вахрамеевы янули резину с Вениамином Куракиным, и не говорили ничего определённого, и меня это напрягало. Вот и подумал: может, Вадим Орлов знает, куда делся этот уродец? Чем чёрт не шутит? Спросить-то надо в любом случае.

Сегодняшний день меня вымотал, под вечер рубило не по-детски. Сил хватило лишь на то, чтобы принять душ, после чего я шлёпнулся на нерасправленную кровать и отключился.

Следующие два дня я был загружен с утра до вечера: постоянные медицинские обследования, тренировки, включающие в себя, как медитацию, так и работу со знаками, опять обследования… За мной целый день вели наблюдение медперсонал и научные сотрудники в белых халатах. Я насчитал человек десять, и группу эту возглавлял тот самый доктор, Павел Васильевич (я, наконец, запомнил его отчество) которые курировал меня с первого дня.

Кроме всего прочего, он расспросил меня о галлюцинациях и выписал ещё несколько лекарств вдобавок к препаратам, способствующим нормализации мозговой активности и нервной системы.

Я оказался интересным экземпляром для учёных, исследующих демонический мир и посредничество. Наверное, здорово способствовать научному прогрессу, но что-то мне не хотелось остаток жизни быть чем-то средним между подопытным кроликом и секретным оружием знатного рода.

В первый день я так устал, что вечером не было желания куда-либо идти, а вот на следующий день я решил разведать обстановку и понять, можно ли выбраться из бункера.

Естественно, меня не выпустили. Оба выхода караулили гвардейцы, а дверь в подземный тоннель, по которому мы с отрядом ходили к воротам, была заперта. Мне сказали, что покидать бункер запрещено — таков приказ Екатерины Степановны. На вопрос, где сама Екатерина Степановна, не ответили. Оба эти дня ни её, ни главу рода я не видел. Видел только седовласого генерала и ещё какого-то хмыря аристократической наружности. Но они со мной не разговаривали. В общем, пришлось дальше сидеть под землёй. Конечно, я мог с помощью знака попытаться испепелить запертую дверь и выйти через тоннель, но этот вариант я оставил на крайний случай.

Последние дни я не имел никакой связи с внешним миром: не знал, что происходит в Белом городе, в Москве, в империи. Я находился в полном информационном вакууме. В бункере я встречал немного народу, да и те — слуги, врачи и солдаты, с которыми разговаривать было бесполезно. Только от Кристины удалось кое-что узнать. Она продолжала обслуживать мои покои: привозила еду и убиралась в комнате в моё отсутствие. Вот только Кристина тоже была не в курсе происходящего, поскольку почти неделю не покидала бункер. Она слышала, что пострадал дворец Вахрамеевых: обрушилась то ли стена, то ли часть здания. Но кажется, обошлось без жертв. Так же ходили слухи, что глава рода временно обосновался в доме одного из своих дядьёв, как и остальное семейство.

Лишь на третий день я снова увидел Екатерину. Встретил её днём на наблюдательном посте — так называлась комната с окном, выходящим на подземное стрельбище, которое теперь стало местом моих тренировок.

Естественно, я сразу же обратился к ней с вопросами, ибо неопределённость меня уже конкретно раздражала, а больше всего возмущал запрет выходить наружу.

— Это ради твоего же блага, — ответила Екатерина. — Существовала угроза нападения, и мы не могли подвергать рисковать. Но сейчас стало спокойнее, и если желаешь переехать в квартиру, сегодня тебя туда отвезут.

— Значит, вы победили?

— Да, мы одержали верх. Сторонники императора капитулировали, — подтвердила Екатерина.

— Отлично. Когда я получу Вениамина Куракина? Где он? У вас?

— Мы работаем над этим, — сухо ответила Екатерина.

— То есть, его у вас нет? — понял я. — И вы не знаете, где он?

— Я сказала, мы работаем над этим, — повторила Екатерина тоном, не терпящим возражений, и посмотрела на меня так, словно я спросил что-то недозволенное.

И всё же меня отвезли вечером в квартиру. После трёх суток под землёй, оказаться на поверхности было настоящим счастьем. Погода за эти дни резко поменялась, и теперь небо затягивали тучи, дул прохладный ветер, временами накрапывал дождь.

За десять минут, пока мы ехали в машине от бункера до дома, я видел два бронетранспортёра. Они стояли на обочине и словно что-то ожидали, отдыхая под сенью зелёных крон. На обоих был логотип народного войска — НВ. И буквы эти, намалёванные по трафарету на скорую руку, красноречиво говорил о том, что в Белом городе ситуация до сих пор не стабилизовалась, и возможно, предстоят новые разборки. Вадим Орлов был настроен оптимистично, он верил, что князья согласятся с его предложением — компромиссом, как он это называл, но солдат с улиц не убрал. Для убеждения аристократов могла потребоваться сила.

Оказавшись в квартиру, я первым делом включил телевизор. Думал узнать какие-нибудь новости, но не тут-то было: большинство каналов крутили кино, спектакли, балет, а некоторые и вообще кроме разноцветных полос ничего не показывали.

Пощёлкав каналы, я выключил телевизор. Пошёл на кухню, чтобы сварганить бутерброд. Пока делал его, размышлял над планом дальнейших действий. В первую очередь я намеревался съездить домой к Олесе, убедиться, что с ней всё в порядке, забрать саквояж с деньгами, книгу, оружие и рацию.

Вот только когда? Сегодня было уже поздно, да и завтра, скорее всего, до самого вечера проторчу в бункере. Возможно, послезавтра, в воскресенье, мне дадут выходной — тогда-то и поеду. А если не дадут, придётся ещё что-то придумывать.

Я вскипятил воду, заварил чай и уже собрался перекусить, но тут в дверь позвонили.

На пороге стояла Кристина и улыбалась своей милой улыбкой.

— Привет. Какими судьбами? — спросил я, удивлённый её внезапным появлением.

— Добрый вечер. Меня прислала Екатерина Степановна. Я буду готовить, убирать и прислуживать тебе, — сказала Кристина. — Я буду приходить утром и вечером, но если что-то понадобится, ты всегда сможешь вызвать меня в любое время. Теперь я живу этажом ниже.

«Ну здрасьте! — подумал я. — Что ещё за девочку по вызову мне подсунули. Зачем? Вахрамеевы полагают, что я себе бутерброд не в состоянии сделать и подмести в трёх комнатах? Или у них имеется какой-то хитрый замысел?»

— Но мне не нужна горничная, — возразил я.

— Таков приказ Екатерины Степановны, — повторила Кристина.

— Ну ладно, проходи, коли… приказ, — пожал я плечами.

Кристина вошла, осматриваясь по сторонам и оценивая объём предстоящей работы, хотя на мой взгляд, в квартире царила идеальная чистота.

— Тебе приготовить ужин? — спросила девушка.

— Нет, я уже… приготовил. Слушай, если приказали торчать тут, я тебя выгонять не буду. Можешь делать, что хочешь или ничего не делать — без разницы. Можешь даже вообще не приходить. Мне прислуга не нужна. Не сдам я тебя, не волнуйся. Если спросят, скажу, что ты всё делала, как полагается. Просто… я не привык к такому.

Кристина улыбнулась:

— Как прикажешь. В любом случае, я обязана проследить, чтобы ты принимал все прописанные препараты.

— Ладно, — вздохнул я. — Давай свои таблетки.

Этой ночью я снова проснулся. Думал, увижу мёртвую толпу, которая имела обыкновение собиралась у моей кровати, но в комнате было пусто. Таблетки помогли, и меня больше не глючило. Так я подумал вначале, а потом заметил в углу что-то чёрное. Замерев, я вглядываясь в эту черноту, пока очертания ни сделали более чёткими. Это было что-то бесформенное, с щупальцами, торчащими во все стороны. Но щупальца не извивались, они неподвижно лежали на полу. Существо как будто спало.

Я приподнялся, хотел включить торшер, стоящий возле кровати, но мою руку схватило щупальце. Я чуть не вскрикнул от неожиданности. Посмотрел на существо: на меня таращились два огненных глаза. Это был демон. Вот только я не призывал его. Тогда как? Как он здесь оказался?

Я попытался взять его под свой контроль, но ничего не получалось. Его сознание было скрыто от меня.

— Кто ты? — спросил я, но ответа не последовало. Существо вдруг стало растворяться, превращаясь в тёмный дымок, который тянулся ко мне и впитывался в мою кожу. Когда оно пропало, я включил свет во всей квартире, оделся. Тревога и страх охватили меня. Я понял, что больше не усну сегодня. Я шагал по залу из угла в угол и ломал голову, пытаясь понять, что за гость посетил меня. Без сомнения, он — очень сильный демон. Но вряд ли это Бельфегор или Эстер. Они обычно являлись в своём человеческом облике и вели себя адекватно. Но тогда кто это? И что ему нужно?

Я позвонил Кристине. Мне нужно было человеческое общество. Хоть чьё-нибудь. Почему-то казалось, что это спасёт от визитов тёмных сил, как спасало от мертвецов.

Когда Кристина пришла, я сидел на кухне и пил чай.

— У тебя опять бессонница? — спросила она. — Я принесла снотворное и ещё кое-какие лекарства. Павел Васильевич сказал, чтобы ты принял его, если станет хуже.

Кристина достала из сумочки упаковку с порошком и пачку таблеток, развела в стакане порошок.

— Спасибо, — я выпил раствор.

— Мне остаться? — она словно прочитала мои мысли.

— Да, — ответил я после небольшой паузы.

— Тебя что-то тревожит? — Кристина присела рядом за стол.

— Нет, ничего. Пустяки, — отмахнулся я. — Так, глюки. Видится всякое. Думал, таблетки помогут. А они не помогают.

— Обязательно расскажи Павлу Васильевичу. Он пропишет другой курс.

— Да, да, конечно, — я допил чай. — Ладно, надо спать. Завтра за мной рано приедут.

Мне стало как-то неловко. Это выглядело так, словно я боюсь ночевать один. Конечно, от видений, которые преследовали меня, кто угодно мог обосраться, а я пытался с этим как-то жить, справляться самостоятельно, преодолевая ужас и страх. Но ведь Кристина-то не знала, что именно я вижу ночами. А потому я решил сделать вид, что мне нужно совсем другое.

Я взял Кристину за руку и повёл в спальню. Она была не против.

* * *

К моей великой радости на следующий день обследования не проводились — только тренировки, и дома я оказался четвёртом часу дня. Завтра предстоял визит к Вахрамеевым. Павел Васильевич сообщил, что они пригласили меня на обед. А сегодняшний вечер был свободен, и я решил воспользоваться случаем, чтобы сделать то, что запланировал.

Дополнив свой обычный наряд, состоящий из брюк и рубашки, лёгкой курткой бежевого цвета (до сих пор было прохладно, а ветер только усилился), я вышел на улицу, огляделся по сторонам, не следит ли кто за мной, и направился к воротам. С собой у меня имелось немного наличных: хватит на метро и даже на такси. Единственная проблема заключалась в том, что я не имел пропуска, а значит, обратно в Белый город попасть будет непросто, но об этом вряд ли стоило волноваться.

У ворот дежурили бойцы Вахрамеевых и солдаты народного войска. По одну сторону дороги стоял «Скарабей» в камуфляжной раскраске, по другую — шестиколёсный армейский бэтэр с крупнокалиберным пулемётом в башне. Это ещё раз напомнило о противостоянии между Вадимом Орловым и князьями — конфликте, который в любой момент мог перейти в открытую фазу.

За пределами Белого города было всё по-прежнему: люди шли по своим делам, ездили машины, работали магазины, кафе и офисы. Разрушений я не заметил, но военные присутствовали и тут: в скверике недалеко от ворот спрятался ещё один бронетранспортёр народного войска.

Первая проблема возникла при попытке поймать такси. Я остановил жёлтую машинку с шашечками, но водитель, когда узнал, что мне надо на северную окраину, наотрез отказался ехать: якобы руководство запретило покидать ближние районы.

Пришлось воспользоваться метро. Но и тут меня ждал облом: метро ходило только до станции Алексеевской — она располагалась почти там же, что и в моём мире, и пешком топать от неё до окраины Москвы было далековато.

Возле метро имелась площадь, окружённая тесно наставленными невысокими домами, среди которых особенно выделялся небольшой торговый комплекс с разбитыми окнами на первом этаже. В центре площади рядом с памятником зеленел армейский бэтэр. В остальном город здесь тоже выгляделмирно. Похоже, военные навели-таки порядок.

Возле выхода из метро стояли на обочине дороги три старые машины. Едва я поднялся на поверхность, меня тут же окликнул один из водителей — чернявый смуглый южанин:

— Э, брат, куда ехать? Садись довезу.

— Таксист что ли? — спросил я.

— Ага, такси, такси. Садись. Куда надо?

Я назвал адрес, таксист озвучил цену, и у меня челюсть отвисла:

— А что так дорого?

— А что ты хотел-то? Стреляют. А ещё блокпосты.

— Не, спасибо, — усмехнулся я, — сам доберусь.

— Э, доберётся он! Никуда не доберёшься, не дождёшься автобус, говорю тебе. Они не ходят.

Не знаю, соврал ли таксист или нет, но за полчаса, пока я ждал транспорт, проехали всего пяток автобусов, да и те — не туда. И я решил, что лучше раскошелиться, но зато, не теряя времени даром, добраться, куда надо.

Вернулся, но этого водителя уже не было, зато был азиат на ржавом «пятьсот третьем» АМО.

— Тебе же говорили, не ходят автобусы, — напомнил он с упрёком. — Давай садись, довезу.

Вокруг метро работали почти все магазины, но стоило отъехать подальше, как в глаза начали бросаться опущенные рольставни, тянущиеся по первым этажам зданий, разбитые витрины и следы пожаров. Мало какой смельчак рисковал держать своё заведение открытым. А когда ехали через Ростокино, я услышал частые одиночные выстрелы — опять кто-то с кем-то устроил разборку.

Таксист мало что знал о событиях в стране. Новостей по телевизору не показывали уже неделю, в газетах печатали постоянно разное. Ходили слухи, что в центре случился переворот, что власть взяли военные или восставшие князья, что императора то ли свергли, то ли ещё нет, но скоро свергнут. А ещё, якобы, англичане обстреляли границы Гератского княжества, или это были персы — точно никто не знал. Пока ехали, таксист болтал без умолку.

В Северном районе нас тормознули на блокпосте. Сержант, остановивший нас, потребовал у таксиста денег, и тому пришлось раскошелиться. Теперь мне стало понятно, почему водители так задрали цены: солдаты на некоторых блокпостах оказались весьма предприимчивыми и решили взимать с таксистов плату за проезд.

Зато на улицах в Северном было тихо. Недалеко от дома Олеси стоял ещё один блокпост. Четверо солдат разговаривали о чём-то, устроившись за мешками с песком. Двое прохаживались рядом с автоматами за плечом. Оба — в каске и бронежилете. На тротуаре дремал бронетранспортёр, похожий на угловатый грузовик с пулемётом на крыше.

Таксист высадил меня перед блокпостом, и метров сто пришлось топать самому.

Дверь олесиной квартиры была заперта. Я постучался один раз, второй, третий… Ответа нет. Похоже, дома — никого. Вадим говорил, будто Олеся проходит подготовительный курс вместе с другими добровольцами. Вероятно, они проживали на какой-нибудь базе или в тренировочном лагере. Конечно, я мог испепелить дверь и забрать вещи, но нехорошо оставлять квартиру без двери. К тому же очень уж хотелось лично убедиться, что капитан не соврал, и Олеся жива-здорова.

Солдаты должны были знать, где принимают добровольцев, и я направился к блокпосту, чтобы расспросить их.

Бойцы сидели вокруг имитации стола — двух сложенных одна на другую шин, накрытых досками. Я подошёл и поинтересовался, где тренируют новобранцев. Длинный сержант с сигаретой во рту, недовольно посмотрел на меня, словно я оторвал его от какого-то важного дела.

— Вступить хочешь что ли? — он ткнул недокуренную сигарету в наполненную бычками консервную банку. — Иди в двести семнадцатую школу. Там запишут.

— Нет, ты не понял, — ответил я. — Я не хочу вступать. Сестру ищу. Она записалась в добровольцы, а я не знаю, куда её отправили.

— Иди в двести семнадцатую, там спрашивай. Знаешь, где это? — сержант, нехотя, поднялся. — Вот туда, через дворы. Прямо вот так идёшь-идёшь, упрешься в дом большой красный, а оттуда налево и потом опять во дворы. Сразу увидишь школу. Понял? Вот туда и топай.

Пока мы разговаривали, в небе слышался гул. Высоко-высоко за всклокоченными сине-серыми тучами, что ползли над утомлёнными улицами и безликими рядами скучающих многоэтажек, летели самолёты. Что-то тоскливо-фатальное было в этом далёком гнетущем звуке, который исторгало из себя неприветливое холодное небо.

Вдруг раздался жуткий свист, который стремительно усиливался. Он звучал буквально повсюду. Солдаты оглядывались по сторонам, не понимая, что происходит, а я почему-то понял сразу: это падали бомбы.

И содрогнулась земля…

Интерлюдия 5

Малая гостиная в доме Сергея Александровича Вахрамеева — дяди нынешнего главы рода — отличалась обилием каменных украшений: ониксовые статуэтки и вазы, яшмовые панели на стенах, даже столешница массивного овального стола была изготовлена из толстого куска мрамора.

В этот субботний вечер здесь, вокруг стола, собрались старшие члены рода Вахрамеевых, дабы обсудить важные вопросы, касающиеся будущего как семьи, так и всего Белого города, в судьбе которого Вахрамеевы играли не последнюю роль.

Сергей Александрович Вахрамеев откинулся на спинку стула и покуривал трубку, меланхолично взирая на родственников. Несмотря на свой преклонный возраст, выглядел он относительно молодо: на гладко выбритом загорелом лице почти не наблюдалось морщин, а седые волосы в густой шевелюре начали появляться совсем недавно.

Сергей Александрович уже лет десять как оставил семейные дела, передал управление компаниями сыновьям, а сам проводил всё свободное время либо в путешествиях, либо в загородном имении. Но война с императором и прочие события в Белом городе вынудили его отвлечься от праздной беззаботной жизни и присоединиться к роду.

Теперь в его московском особняке временно проживали глава рода и ещё несколько членов семьи, вынужденных покинуть дворец из-за недавнего инцидента. Позавчера во дворце Вахрамеевых обрушилась часть западного крыла. Устроил это, как предполагалось, кто-то из Орловых. Пострадавших не было, поскольку все тогда ещё сидели в бункере, но глава рода, хоть и покинул подземное убежище, с возвращением домой решил повременить. Орловы со своими сторонниками были разбиты и бежали из Белого города, но они могли попытаться повторить диверсию.

Рядом с Сергеем Александровичем сидел его брат — генерал Валерий Александрович Вахрамеев, занимающий пост командующего гвардией рода. Он был младшим в семье, в этом году ему перевалило за шестьдесят, но седины в волосах у него наблюдалось побольше, чем у Сергея, да и выглядел он постарше.

По другую сторону в кресле расположилась высокая пожилая дама со строгими благородными чертами лица — княгиня Светлана Николаевна, супруга бывшего главы рода, покойного Степана Александровича. Она происходила из рода английских герцогов Невиллов, но выйдя замуж, приняла крещение, и даже после смерти мужа осталась здесь. Впрочем, Светлана Николаевна до сих пор поддерживала связи со своей прежней семьёй.

Напротив Сергея Александровича сидели Афанасий и Екатерина.

Несмотря на то, что армия сторонников императора была разгромлена, и Белый город оказался в руках княжеского союза, война ещё не окончилась, не окончилась даже битва за Москву. Орловы, Куракины и Рюмины с остатками своей гвардии покинули центр и отступили на запад, в Крылатское. На помощь к ним из-под Новгорода на всех парах спешил второй гвардейский полк Орловых, который уже находился на подступах к Москве. В Петрограде тоже сложилась непонятная ситуация: там восстание возглавляли Карамышевы, и после непродолжительных боёв город поделился на две части. Император не желал слезать с трона, а сторонники его всё ещё оставались сильны.

И теперь верхушка рода Вахрамеевых решала, как быть дальше.

— На месте императора, — проговорил Сергей Александрович, затянувшись трубкой, — я бы сосредоточил оба полка в Петрограде, выбил бы оттуда мятежников, а потом ударил бы по Москве. С его стороны глупо распылять силы.

— Орловы за двумя зайцами вздумали погнаться, — отметил генерал, — но нам оно только на руку. Мы разобьём неприятеля здесь, в Москве, Карамышевы — в Петрограде. Гвардейский полк — сила серьёзная, но на нашей стороне армия.

— Да нет, Валерий Александрович, — возразил Афанасий Степанович, — армия не на нашей стороне. Была бы на нашей, если бы не этот… Вадим Орлов, — имя это он произнёс с неприязнью. — А теперь ничего непонятно.

— Так или иначе, капитан Орлов выступает против императора, и мы выступаем против императора, — рассудил генерал. — Значит, мы на одной стороне. Вот пусть он со своим «народным войском» и примет на себя основной удар.

— Нет, следует положить конец разложению в вооружённых силах, — заявила Екатерина. — Это возмутительно! Почему войска, которые должны были встать на нашу сторону, пошли за каким-то… стыдно сказать, капитаном, который только и делает, что разглагольствует невесть о чём? Надо прекратить этот балаган.

— Верно, мы не должны мириться с данной ситуацией, — согласился Афанасий Степанович. — Мы теряем авторитет в глазах армии. Это недопустимо.

— И что же вы предлагаете? — проговорил Сергей Александрович, вынув изо рта трубку.

— Убрать Вадима Орлова и взять регулярную армию под своё командование, разумеется, — ответил глава рода.

— Сомнительное решение, — проговорил генерал. — Потом, когда волнения улягутся — можно. Но не сейчас. Нельзя начинать новую войну, пока не закончили со старой. Даже среди аристократов есть сторонники идей, провозглашаемых Орловым, не говоря уж про офицеров регулярных частей. Без сомнения, надо прекратить сей бардак, но сейчас — не время. Наша первоочередная задача — разбить гвардию Орловых.

— Нет, Валерий Александрович, — с упрёком покачал головой Афанасий Степанович. — Сейчас как раз таки самое время! Что будет, если Вадим Орлов победит в грядущей битве? Да он для черни героем станет, великим лидером, что поведёт их в «светлое будущее». За ним пойдут даже те офицеры, которые пока сомневаются в нём. Понимаете масштаб катастрофы? Когда императорская власть падёт, будет поздно. Мы должны срочно взять под контроль регулярные части. Завтра или послезавтра — как можно скорее, пока этот Вадим, чёрт бы его побрал, не упрочил свой авторитет в глазах простолюдинов и, что ещё хуже, в глазах либерально настроенной аристократии.

— Интересный человек, этот Вадим Орлов, — заметил с лёгкой усмешкой Сергей Александрович. — Простой капитан, а поставил на уши все княжеские роды. Всё идеи, идеи… Идея движет народной массой. Он дал им то, что хотели простолюдины, и они пойдут за ним хоть на край света. Умно.

— Он безумец, опасный человек, — возразил Афанасий Степанович. — Жаль, что мы не сразу поняли всю серьёзность ситуации.

— Так или иначе, пойдёт ли «народной войско» за ними или нет, нам потребуется армия, — проговорила Екатерина. — Нужны надёжные люди, что не склонятся на сторону капитана Орлова и прочих выскочек, которые сейчас по всей стране колобродят. Что скажете, матушка? — обратилась она к пожилой княгине. — Невиллы поддержат нас? Ваш род пришлёт своих гвардейцев?

Повисла пауза, все замерли в ожидании ответа, даже Сергей Александрович застыл с трубкой во рту.

— Английское правительство отрицательно относится к сотрудничеству с российским дворянством, — медленно и важно проговорила пожилая княгиня своим скрипучим старческим голосом. — Ты сама это знаешь, Катя. Недавний инцидент в Персии лишь ещё больше накалил обстановку между Россией и Англией. Не думаю, что стоит рассчитывать на помощь Невиллов.

— Но ту авантюру устроили Орловы, — возразила Екатерина. — Разве Эдуард не понимает этого? Мы не собираемся лезть в Персию. Пока Орловы на троне, это не прекратится, а мы не сторонники столь агрессивной политики, мы…

— Знаю, — подняла ладонь вверх пожилая княгиня. — Я знаю, Катя.

— Но тогда…

— Не имея прямой выгоды, Невиллы не пойдут на столь рискованный шаг, — снова перебила её Светлана Николаевна.

— Да что им, чёрт возьми, надо? — нахмурился Афанасий Степанович.

— Доля в родовых предприятиях, — холодно ответила пожилая княгиня.

— Мы на такое не пойдём, — покачал головой глава рода.

— Мой брат слишком дорожит репутацией семьи, чтобы ввязываться в чужую войну, не имея достаточно оснований для этого, — в голосе Светланы Николаевны чувствовалась твёрдость и непреклонность.

Снова повисло молчание. Глава рода хмурился, Екатерина сидела с задумчивым видом, а Сергей Александрович едва заметно ухмылялся, выпуская изо рта клубы табачного дыма.

— Дела… — произнёс он философски. — Такие вот дела. Самим надо попробовать справиться. Я против интервенции.

— Я тоже против, — тут же выпалил генерал.

— Дело ваше, — сказала Светлана Николаевна. — Ежели считаете, что набранная из черни армия способна воевать с императорской гвардией, пожалуйста.

— Способна. Если перевес большой, — проговорил Афанасий Степанович. — В общем, надо брать регулярные части под своё командование. А для этого… я сказал, что для этого нужно.

— И как же собираетесь это осуществить? — спросил Сергей Александрович. — Как Пётр Орлов со своим братом расправился? Громко, конечно, но зато наверняка. Или иные варианты имеются?

— Нет, нет, нет, — замотала головой Екатерина. — Не годится. Такое нам не подходит. Шума не нужно. Лучше сделать всё по-тихому, не привлекая лишнего внимания. Пусть этим займутся… демонические существа.

— Хм, — Сергей Александрович принял задумчивый вид. — Любопытно. Хочешь послать вашего нового посредника?

— Да. Даже если нас заподозрят, прямых доказательств не будет.

— Демоны на службе рода, — проговорила старая княгиня, как бы размышляя сама с собой. — Никогда это хорошим не заканчивалось.

— Как и интервенция, — ехидно подметил Сергей Александрович.

— Между прочим наш посредник прекрасно показал себя в двух боевых операциях, — напомнил Афанасий Степанович.

— А он согласится? — владелец особняка, докурив трубку, положил её на подставку.

— А почему нет? — пожала плечами Екатерина. — Орловы хотели его убить. А Денис — мальчик мстительный. К тому же завтра он получит, наконец, то, что ему обещано. Не думаю, что он откажется выполнить небольшое поручение.

— Хорошо бы, если так, — усмехнулся Сергей Александрович.

— Что вы имеете ввиду? — настороженно посмотрела на него Екатерина.

— Да мало ли… Не бери в голову, в общем. Так, мысли в слух. Думаю, всё получится.

Уже глубоким вечером поле совещания Екатерина вернулась в свой кабинет. Телефон надрывался, дребезжа своим пронзительным звонком. Она сняла трубку.

— Екатерина Степановна, — раздался мужской голос. — Докладываю: Денис Ступин покинул Белый город. Что прикажете делать?

— Как покинул? А чего сразу не сообщил? Давно?

— Простите, не мог до вас дозвониться. Около двух часов назад.

— Почему не позвонил на другой телефон?

— Вы же сами приказали звонить только на этот.

Екатерина хотела вспылить, но сдержала гнев. Действительно, это была её ошибка. Даже не ошибка, а мера предосторожности, которые вылилась в такой вот казус.

— Куда он направился? — спросила она.

— Не могу знать. Я проследил до метро.

— Жди указаний, отбой, — Екатерина повесила трубку. — Вот же непоседа, — с досадой пробормотала она себе под нос.

Екатерина догадалась, куда поехал Денис, хотя и не думала, что он решится на это после того, как узнал Орловы посетили его квартиру. Но зачем? Что он задумал? Если отправился за вещами, тогда почему просто не попросил водителя отвезти его? Что у него за заскоки? Второй раз Денис удирает из-под носа рода. Какую игру он ведёт?

Общаясь с Денисом, Екатерина поняла, что он — не легкомысленный юноша, способный на безрассудные поступки. Парень себе на уме, и что хуже всего, его никак не удавалось раскусить. Его отстранённость, игнорирование попыток сблизиться, а ещё и эти внезапные исчезновения наводили Екатерину на недобрые мысли. И всё же пока рано было делать однозначные выводы.

В дверь постучались, и не дожидаясь ответа, в кабинет ворвался Афанасий Степанович. Он был очень взволнован.

— Так, Катерина, быстро собирайся, срочно возвращаемся в бункер, — заявил он. — Войска императора нанесли авиаудар.

Глава 12

Я лежал, уткнувшись лицом в асфальт, а тот дрожала под тяжестью бесконечных ударов. Вокруг всё гудело. Далёкий и близкий грохот сотрясал землю, которая, казалось, не выдержит и развалится на части от несчётного количества бомб, что валились с неба. А те падали и падали, и я ощущал себя маленькой букашкой под ногами стада слонов, несущихся вперёд, ломая всё на пути. Я изо всех сил вжался в дорогу и ждал… ждал, что вот-вот погаснет свет.

Не знаю, как долго это продолжалось, но в один момент грохот стих, и воцарилась тишина. Тишину наполняли крики людей, шум пламени, далёкий рокот машин, но звуки эти доносились как сквозь толстую стену.

Я поднялся, осматриваясь по сторонам. В воздухе висела пелена пыли и дыма, воняло разорвавшимися снарядами. Впереди виднелись всполохи пламени. Горел мой дом. Часть его обрушилась, но несколько подъездов, в том числе и тот, в котором находилась квартира Олеси, не пострадали. Из уцелевших подъездов выбегали жильцы, одетые по-домашнему: в халаты, трико, майки-алкоголички. Кто-то стоял и глазел на обвалившиеся секции, кто-то куда-то бежал, в истерике орала женщина.

Ближайший к блокпосту дом избежал попаданий, зато вокруг, в том числе во дворе и на дороге, зияли огромные, ещё дымящиеся воронки. Нам с бойцами повезло: одна из бомб рухнула совсем близко. Ещё бы чуть-чуть, и накрыла бы.

Сержант пытался связаться по рации с командованием, остальные солдаты ошарашено оглядывались по сторонам, не понимая, что делать.

Из-за дома выбежала растрёпанная женщина с выпученными глазами, схватил сержанта за китель, и попыталась потащить за собой, что-то крича сквозь слёзы. Что именно — разобрать я не мог.

Обо мне все забили, и я зашагал к своему подъезду. Надо было решать, что делать дальше.

Первая мысль была: переждать в каком-нибудь подвале на случай, если бомбёжка повторится, но решив, что подвалы этих панельных домов хлипкие, тут же отбросил её. Лучше всего покинуть район и, как можно скорее, добраться до Белого города. Там хотя бы бункер есть.

Но прежде надо было забрать деньги и вещи из квартиры — то, за чем я сюда приехал. Если будут бомбить снова, я мог лишиться всего этого. Олесю сейчас искать смысла не видел. Вряд ли мне в этом кто-то поможет во всей этой суматохе. Мысль о том, что Олеся могла погибнуть при бомбардировке, наполняла скорбью мою душу, но тут я был бессилен. Может, другой раз, когда станет поспокойнее, получится что-нибудь узнать.

Рядом с воронкой горели кусты, валялась перевёрнутая машина, чья-то рука лежала на дороге, чуть дальше — нижняя половина человеческого тела. Кому-то не повезло. Я нашёл обугленную ветвь, отломил часть её, чтобы иметь уголёк для начертания знаков, и отправился в подъезд мимо растерянных, подавленных, напуганных людей, что кучковались во дворе, не зная, куда податься. Они боялись возвращаться домой, да и здесь боялись оставаться. Им некуда было идти. Все, кто мог уехать, давно покинули этот злополучный район.

А я постепенно отходил от шока, и приходил в ужас от осознания того, насколько плевать было императору и его приспешников (а я не сомневался, что налёт устроили именно они) на жизни простых людей, раз они решили сравнять город с землёй, лишь бы уничтожить небольшое подразделение военных, занявших район.

Я поднимался по лестнице, под ногами хрустело разбитое стекло. Наверное, во всём районе не осталось ни одного целого окна. Десятый этаж. Я вышел на лифтовую площадку, и увидел её…

Эстер стояла, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Она была одета в мини-юбку, сапожки со стразами и лёгкую курточку модного покроя поверх синего топика, обтягивающего её солидного размера бюст.

— Давно не виделись, Эстер! — поприветствовал я демоницу. — Здорова!

— Ну здравствуй, здравствуй, — проговорила она. — Как ты тут поживаешь? Опять чуть не влип в передрягу? Угробить себя хочешь? А тебе ведь ещё дело надо доделать. Надеюсь, не забыл? Мы с Бельфегором рассчитываем на тебя.

— Занимаюсь, не волнуйся, — ответил я. — Именно поэтому, между прочим, я здесь. А кто знал, что эти уроды город начнут бомбить? Кстати, если уж ты появилась, помоги в одном деле, а?

Вскоре дверь в квартиру Олеси была открыта, и даже не пришлось её испепелять. Эстер появилась внутри и отперла замок. Я подумал, что неплохо бы узнать знаки демонов с физической формой, поскольку те, кого я умел призывать, не взаимодействовали с объектами этого мира.

— И где ты пропадал всё это время? В Белый город переехал? — спросила Эстер.

— А ты, смотрю, в курсе? — я прошёл в спальню, заглянул под кровать, где оставил саквояж с деньгами. Он был на месте — Вадим не обманул.

— Разумеется. К сожалению, навестить тебя не могли, извини — там мы самостоятельно появляться не можем. Да и не особо-то хочется.

«Оно и к лучшему», — подумал я.

Остальные вещи тоже все оказались на месте, даже книги. Не было только оружия и… рации. То ли Орловы решили-таки забрать столь ценные предметы, то ли Олеся их прихватила, когда пошла записываться в добровольцы. В любом случае, рацию придётся где-то добывать.

— Ну так как, нравится у «духовных» на службе? Кто тебя приютил? — продолжала докапываться Эстер, наблюдая за мной.

— Да не особо… Не важно, в общем, — я уселся на кровать, думая, что делать дальше. — Надеюсь, что скоро Куракина тоже к вам отправить. Он ведь у меня ведь почти в руках был. И все планы эта сраная война сломала.

На кухне я нашёл записку от Олеси. Девушка сообщала, что с ней всё в порядке, что она меня ждала, но так и не дождалась, и ушла вербоваться в народное войско. Просила найти её, как будет время. Значит, Вадим и тут не соврал: Олесю они не тронули и отпустили. Заканчивалась записка следующими словами: «Прости меня за вчерашнее. Люблю тебя».

— Как мило, — с показным умилением произнесла Эстер, которая стояла рядом и тоже читала записку.

Я вздохнул, свернул листок бумаги и сунул в карман.

— Что, неужели влюбился? — Эстер легонько толкнула меня в бок.

— Нет… это другое, — постарался объяснить я. — Просто она мне стала как бы… почти родным человеком. Не знаю, как сказать. В общем, другое это… наверное. Короче, отвали, всё равно не поймёшь.

— Да ладно-ладно, понимаю. Думаешь, мало я повидала на своём веку? Вы, люди, такие сентиментальные. Ну так что, пойдёшь её искать?

— Нет. Рацию надо найти. Мне рация нужна. К военным пойду. У них точно есть.

Я взял саквояж с деньгами, и мы спустились вниз. В районе по-прежнему царил хаос, а плач, крики и шум огня сливался в безумную симфонию смерти. Тянуло гарью, где-то продолжался пожар, но пожарных не было, как не было скорой помощи и спасателей, чтобы разгребать завалы. Несколько мужчин с помощью подручных средств пытались растаскивать куски бетона. Не знаю, на что они рассчитывали.

— Как же вся эта суета нелепа, — проговорила Эстер, оглядываясь по сторонам.

— В такие моменты этот мир становится похож на ваш, — сказал я. — Ну, саму малость.

— Только скучнее, — пожала плечами демоница. — Ах да, ты же побывал у нас в гостях. Это хорошо. Когда-нибудь тоже окажешься там. Если, конечно, не провалишь задание.

— Мне от того мира как-то невесело становится.

— Вот! Теперь ты нас понимаешь. Ладно, пора мне. Свидимся.

Эстер исчезла, а я побрёл к штабу сквозь хаос и дым.

Штаб оказался цел, если не считать того, что взрывной волной выбило все окна. Рядом зияла воронка, в одном из окрестных домов бомба разрушила верхние этажи, но в остальном этот квартал пострадал несильно. Пока я шёл сюда, со стороны окраины начали постреливать. Опять канонада автоматных очередей эхом разносилась среди безликих многоэтажек. И взрывы вновь загремели, только далёкие и редкие.

На дороге перед штабом выстроилась длинная колонна бронетранспортёров и грузовиков с солдатами. Майора Беридзе я застал на крыльце. Он был в каске, бронежилете и с автоматом на плече. Его голова возвышалась над группой младших офицеров, он что-то им объяснял, тыча пальцем в карту на офицерском планшете.

Я подождал, когда бойцы разойдутся, и направился к майору. Он очень удивился, увидев меня.

— Денис! Какими судьбами в наших краях? — прокричал майор Беридзе сквозь рёв моторов бронетехники.

— Помощь нужна небольшая, — ответил я. — Рация есть? Связаться нужно с одним важным человеком.

— Да, да, разумеется. Только некогда сейчас. Нас атакуют. Орловская гвардия наступает. Мы на позиции выдвигаемся.

— А разве их не разбили в Белом городе?

— Нет, конечно! У императора два полк. Из-под Новгорода прут. Так, слушай, Денис, помочь не хочешь? У нас сейчас каждый «духовный» на счету. Надо сдержать гвардейцев во что бы то ни стало. Ты же можешь своих этих призвать? Да ладно, не отпирайся. Знаем всё. Видели. Позарез помощь нужна. Общее же дело делаем.

Эх, как же неохота было снова идти в бой, поставляться под пули и вызывать десятки существ, выжимая из себя все силы. Но майор прав: у нас сейчас общий враг. Враг, который готов стереть с лица земли всю Москву с тысячами и миллионами людей, лишь бы утвердить свою власть. И его надо было остановить. Зная всё это, я просто не мог бежать с поля боя: совесть не позволяла и праведный гнев.

— Поехали, — сказал я. — Разберёмся.

Глава 13

Смеркалось. На окраине шла перестрелка. Бронетранспортёр, в котором ехали я, майор Беридзе какой-то щуплый лейтенант, радист и ещё четверо бойцов, подъехал к многоэтажному дому. Через дверь в корме мы выбрались на улицу. Со мной была старенькая штурмовая винтовка, на голову давила каска. Из остальных машин тоже выскочили солдаты и под крики командиров побежали занимать позиции.

Повсюду тарахтели автоматные и пулемётные очереди, в сгущающихся сумерках мелькали трассеры. Время от времени грохали взрывы то на дороге, то во дворе. За домом начинались поле и кусты. Вдали виднелись трубы какого-то предприятия, левее — гаражи. Противник наступал через поле.

Солдаты народного войска засели повсюду: на первых этажах окраинных дома, за бетонными блоками на дороге, в кустах, в складках местности и вели огонь по тем, кто шёл через поле. На обочине стоял бронетранспортёр и гулко долбил крупнокалиберным пулемётом. Второй бэтэр дымился неподалёку, ещё один постреливал из-за деревьев, спрятавшись в глубине двора.

За двухэтажным зданием в глубине двора стоял грузовик, туда тащили раненых на носилках. Наш отряд вместе с бронетранспортёром, на котором мы приехали, направился туда же. И здесь, под прикрытием стен, майор по радиостанции, которую тащил радист, принялся связываться с подразделениями, узнавать обстановку и отдавать приказы. А я ждал.

Тем временем, на улице совсем стемнело, а стрельба немного стихла. Наступление прекратилось, народному войску удалось отбить атаку.

— Пошли, — сказал мне, наконец, майор Беридзе, и мы в сопровождении радиста и двух бойцов двинулись к высотке на окраине. В доме обрушились верхние этажи в двух крайних секциях — последствие попадания бомбы. Перед подъездами чернели две воронки, валялись обломки машин. Разумеется, ни одного целого стекла во всём здании не осталось.

По лестнице, усыпанной битым стеклом, мы поднялись на восьмой этаж. Почти все квартиры были открыты. Мало кто из жильцов, в спешке покидая дом, озаботился сохранностью имущества.

Зашли в квартиру, выходящую окнами в поле. Повсюду валялись раскиданные вещи, посреди большой комнаты лежал недособранный чемодан. Свет фонарика высветил бобинный магнитофон и детские игрушки. Теперь это будет либо уничтожено очередной бомбой, либо разграблено мародёрами. Остатки мирной жизни будут растоптаны безжалостным сапогом войны

Выключив фонарь, майор подобрался к окну, я — за ним. Поле отсюда просматривалось хорошо. То и дело взмывали ввысь осветительные ракеты, с обеих сторон летели трассеры. Но противника я не видел. Выделялись разве что чёрные точки на значительном удалении от нас: метров пятьсот или больше. Это была вражеская бронетехника. Машины стояли неподвижно, обстреливая наши позиции.

Майор Беридзе в бинокль осмотрел поле, а потом протянул бинокль мне.

— Видишь противника? — спросил он почти шёпотом. — Сможешь отправить туда своих?

— Далеко, — ответил я. — Я не могу управлять демонами на таком расстоянии. Метров сто-сто пятьдесят — предел. Дальше не пробовал

— Так, ладно, будем думать, — сказал майор, разочарованный моим ответом.

— Чего они ждут? — спросил я. — Почему не наступают?

— Непонятно. Полчаса назад пошли в атаку. А потом остановились — и ни туда, ни сюда. И ведь ничто их, гадов, не берёт. Мне тут доложили, что замечено прямое попадание управляемой ракетой в один броневик — а тому хоть бы что.

— Это защита, — объяснил я. — Они окружают своих людей и технику невидимой стеной, которая останавливает снаряды. Но она не держится бесконечно. Два-три попадания — и её нет. Лучше запускать сразу две ракеты. Одна уничтожит стену, вторая поразит цель. Я слышал о такой методике. Говорят, работает.

— Что ж, попробуем. А теперь всё, уходим.

— Слушай, господин майор, а давай так сделаем, — предложил я, — я останусь здесь и буду караулить. Если опять пойдут в атаку и подберутся достаточно близко, я призову сам знаешь кого. Что думаешь? Ну и будем держать связь, само собой.

Майор задумался.

— Договорились, действуй, как знаешь. Посмотрим, что получится. Я в твоей тактике не разбираюсь, но судя по тому, что я видел, воевать ты умеешь. Так что полагаюсь на тебя, не подведи. Ожидай, скоро пришлю бойца со станцией.

Майор ушёл, а вскоре на этаж поднялся солдат, которому было поручено передать мне сумку со взводной УКВ радиостанцией. Портативной, похоже, не нашлось. С Вадимом, который находился в Белом городе, километрах в десяти-пятнадцати отсюда, эта штука не поможет связаться — мощности не хватит, так что оставалось слушать переговоры майора с командирами трёх рот, которые держали несколько кварталов на северной окраине Москвы, ждать, когда всё закончится, и гадать, чем всё закончится.

Я остался один в тёмной квартире, в обстреливаемом со всех сторон доме и принялся ждать — ждать то ли продолжения атаки, то ли приказа сменить позицию. Убранство квартира имела небогатое, но если б не битые стёкла разбросанные повсюду вещи, обстановку можно было бы назвать уютной — не то, что халупа, где Денис прожил все свои пятнадцать лет. Тут жила семья с ребёнком, и я невольно задумался об их судьбе. Наверняка им теперь приходится ночевать на улице или в каком-нибудь подвале.

Я устроился на диване. Слушая стрельбу на улице и переговоры по рации, то и дело ловил себя на том, что начинаю засыпать. За окном вспыхивали осветительные ракеты, громыхали редкие взрывы. Один раз даже попало в дом. Здание вздрогнуло, с потолка посыпалась шпаклёвка. Судя по противному свистящему шуршанию в воздухе, били миномёты.

Долгое время по рации не передавали ничего интересного, потом вдруг оказалось, что кто-то засёк противника в городе: тот якобы обошёл с фланга. Завязалась ещё одна перестрелка. Обстановка накалялась. У нас тоже начали палить с удвоенной силой. Кому-то показалось, что видел вражеских солдат, потом поняли — свои, прекратили стрелять. Я подобрался к окну и выглянул: очередная осветительная ракета падала во тьму, ночное поле тонуло во мраке.

Я отошёл от окна, чтоб не задело шальной пулей, и стал ждать.

— Чего грустишь? — спросила Эстер, которая вдруг оказалась рядом на диване. Я аж вздрогнул и чуть не схватился за автомат.

— Ты как здесь… Зачем появилась? — я перевёл дух. — Говорил же: не пугай так.

— Да вот, компанию решила составить. Надеюсь, не против? Что у тебя тут происходит? Опять во какую-то историю ввязался?

— Да и не спрашивай. Орловы наступают со своей гвардией. Или не наступают — хрен поймёшь. В общем, плохи дела. Если компанию решила составить, то…

Тут Эстер без всякого предупреждения забралась на меня верхом, обвила мою шею руками и уставилась в глаза своим жутковатым огненным взглядом.

— Я давно не развлекалась, — она схватила меня за волосы и впилась губами в мои губы.

— Подожди, — я опешил от столь внезапного порывы и попытался отстранить её. — Прямо сейчас? С ума сошла? Стреляют же.

— Меня заводит всё необычное. Люблю экзотику. Ну так что? Хватит сидеть, как истукан. Давай, доставь мне удовольствие. Я тебе помогла сегодня, ты мне должен, — она снова приблизила своё лицо к моему.

— Да погоди ты! — я попытался высвободиться из её объятий, но не тут-то было: никаких человеческих усилий не хватило бы, чтобы справиться с демоницей. — Вот только меня не заводит, когда стреляют повсюду. Нашла время для развлечений. У меня задание.

Внизу опять застрочили автоматы, и все мои мысли устремились к тому, что происходит на улице, но Эстер отпускать меня не собиралась.

— Что такое? — она прищурила свои слегка раскосые глаза. — Ты отказываешь мне? Я не ослышалась?

Это принуждение начинало меня раздражать. Какой же у этих демонов невыносимый нрав!

— Слушай, я не против, но не сейчас… — я ощутил связь с сознанием Эстер и мысленно попытался приказать отцепиться от меня.

— Ты… ты пытаешься контролировать меня? — Эстер звонко рассмеялась, запрокинув голову. — Ты всерьёз решил, что можешь управлять ахурами?

— Помогла бы лучше, — разозлился я. — Ты понимаешь, что если сторонники императора победят в войне, у нас ничего не выгорит? Тебе расправиться с теми гвардейцами в поле — раз плюнуть, а ты и Бельфегор чуть какая стычка посерьёзнее, сразу драпаете, аж пятки сверкают. Ахуры — все такие ссыкуны, что боятся встретиться нос к носу даже со слабыми «духовными», которых мелочь сжирает в два счёта?

— Как ты меня назвал? — Эстер преобразилась: лицо её запылало огнём, на нём читался гнев, а пальцы её сильнее сжали мои волосы, словно желая вырвать. И тут стало страшно. Передо мной находилось могущественное существо, сила которого несоизмерима с человеческой, и которое одним взглядом может испепелить меня, а я болтаю абы что. Но я быстро вспомнил, что для своих потусторонних родственничков я — слишком ценный экземпляр, чтобы причинять мне вред.

— Повторить? — огрызнулся я. — Со слухом плохо?

Эстер вздохнула и приняла обычный вид:

— Да не в этом дело.

— А в чём?

— В соглашении.

— Что ещё за соглашение?

— Да так. Ничего интересного. Они не лезут к нам, мы — к ним, и всё такое прочее. В общем, не бери в голову. Да и вообще рисковать — глупое занятие. Зачем мне соваться, сам посуди? Я для этого сотни лет живу, чтобы нелепо сдохнуть в какой-нибудь случайной потасовке? Нет уж! Это вы, люди — существа безрассудные. Вам слишком мало отпущено на этом свете, чтобы было чем дорожить. Тем более, ты сделаешь всё, что надо. Если, конечно, не будешь заниматься хернёй.

— Это я-то хернёй занимаюсь? — возмутился я. — Ты вообще в курсе, что здесь происходит?

— Так ладно… на чём мы остановились? Знаешь, болтать с девушкой об отвлечённых вещах — плохая прелюдия. Лучше поработай своим языком, чтобы сделать мне приятно, — Эстер снова приблизилась ко мне и облизала мою щёку.

— Кажется, мне от тебя не отделаться, да? — усмехнулся я.

— Ты правильно понял, — она провела языком по моей щеке.

— Что ж, тогда…

Голос в наушнике отвлёк меня:

— Четвёртый, это майор Беридзе. Ты там, Четвёртый? Доложи обстановку. Приём.

Это он ко мне обращался. Мне дали такой позывной, поскольку я не хотел палить в эфире своё имя.

Я дотянулся до гарнитуры:

— Говорит Четвёртый. Я на позиции. Приём.

— Иди к дому, где мы высадились. Ты срочно нужен тут.

— Понял. Выдвигаюсь.

— Чего опять за суета? — спросила недовольно Эстер.

— Да чёрт их знает. Бежать надо. Командование вызывает. Слезай. В следующий раз я тобой займусь, а пока надо воевать.

— Отказываешь, значит, мне? — прищурилась Эстер. — Ладно, на первый раз прощаю, так и быть. Но следующий раз, взыщу с тебя по полной. За тобой должок, — она слезла.

— Само собой, — я надел каску, что лежала рядом, накинул лямку сумки с рацией и побежал по лестнице вниз, матеря про себя всех на свете: и Эстер с её внезапной прихотью, и майора, и гвардию Орловых.

Я подумал о том, что если получится выполнить условия контракта, мои демонические родственники меня в покое не оставят, постоянно будут что-нибудь требовать и использовать меня, чтобы проникать в человеческий мир. Только для этого я им и нужен.

Возле здания гудели моторами пять бронетранспортёров. Майор что-то объяснял парню с погонами лейтенанта.

— Прибыл, — доложил я.

— Так, Денис, слушай сюда, — отчеканил майор — Противник атаковал со стороны Бибиревского тракта. Туда идёт резерв. Пойдёшь с ними. Иванов, — обратился он к офицеру, — парень отправится с тобой.

— Гражданский? — лейтенант окинул меня скептическим взглядом.

— Да не волнуйся ты. Дойдёте вместе, там разделитесь. У него особое задание. Как окажетесь на месте, действуй по обстановке, Денис. Только действия свои координируй с лейтенантом Ивановым и со мной. Сообразишь, что да как?

— Разберусь, — уверенно ответил я.

Новая позиция оказалась недалеко. Мы прошли два квартала вслед за машинами, что пёрли напролом через дворы и проезжую часть, не разбирая маршрута. Стреляли повсюду. Начало светать, но до сих пор было сложно понять, что где происходит. Щербатые от бомбовых ударов глыбы домов вырисовывались на фоне предрассветного неба, в нескольких окнах мелькало пламя, пахло дымом и тротилом. Над нашими головами с шипением пронёсся снаряд и рухнул неподалёку. Солдаты пригнули головы, кто-то выругался. Ещё одна мина ударила в дом, мимо которого проходили.

Подъехали к одной из двенадцатиэтажных глыб, отсюда хорошо просматривался кусок широкого шоссе, разделённого на две части зелёной полосой. В той стороне стреляли автоматические пушки и пулемёты, и их непрерывный рокот тревожным эхом разлетались по району. Лейтенант связывался по рации с командирами других подразделений. Два броневика, выпустив на прощанье клубы синеватого газа, двинулись вдоль многоэтажки, с ними — двадцать бойцов.

Рассвело. Было часа три утра, первые солнечные лучи озарили высокий бледный небосвод, затянуты рваной плёнкой облаков. Было прохладно. Бойцы устали, их лица выражали равнодушие ко всему происходящему, никто уже не обращал внимания на непрерывный грохот, разносящийся по опустевшему городу. По большей части это были молодые ребята, призывники, которые до недавних событий пороха не нюхали.

Складывалось ощущение, что их согнали в толпу, дали автоматы и куда-то погнали, а куда и зачем, никто не мог понять, но они всё равно шли, смирившись со своей судьбой. А сейчас они толпились на пятачке, настороженно таращась по сторонам. Среди трёх десятков бойцов, едва ли нашлось бы пять человек, на лицах которых наблюдалась какая-то осмысленность.

— Откуда наступают? — спросила я капитана.

— Там, — он махнул рукой в сторону дороги и продолжил разговаривать по рации.

Я доложил майору, что прибыл на место и начинаю действовать, после чего отправился к дому, что стоял ближе к дороге.

Для этого надо было пересечь открытое пространство. Помня о том, что противник может простреливать двор, я двинулся перебежками между машинами, деревьями и прочими укрытиями, какие попадались на пути.

Когда я находился за легковушкой, неподалёку пробежали трое гражданских: двое мужчин, одетые в мятые, замызганные пиджаки и брюки, и женщина в невзрачном платье. Мужчина с усами, который выглядел старше остальных, держал в руке здоровый потёртый чемодан.

— Не стреляйте, не стреляйте! — кричали они, направляясь к солдатам. — Мы мирные. Пропустите нас!

Меня они не замечали, а вот моё внимание эта троица привлекла. Одежда их выглядела аутентично, но вот в облике их было что-то… неестественное для гражданских. Что именно, я понять не мог, но присутствовало смутное ощущение: что-то здесь не так. Люди эти то ли держались слишком уверенно для мирняка, попавшего под перекрёстный огонь, то ли выглядели недостаточно напуганными.

Я быстро забыл о них и переключился на дорогу. Выглянул из-за машины и принялся наблюдать за проезжей частью и домами на другой стороне, где слышалась автоматная и пушечная пальба. Вдруг позади, оттуда, где остались бойцы, раздались вопли. Я обернулся, но деревья и машины закрывали обзор.

Затрещали очереди. Несколько солдат бросились наутёк через двор и попадали один за другим. Мыслями я вернулся к тем трём гражданским. Появилось нехорошее предчувствие.

Перебежками я вернулся обратно и, пристроившись за мусорными баками, стал наблюдать за двором. Три бронетранспортёра стояли, как и прежде, а на земле вокруг них неподвижно лежали три десятка солдат.

Трое «гражданских» сидели на корточках рядом с одним из броневиков, старший, с усами, говорил по портативной рации. Со стороны ближайшей многоэтажки по ним открыли огонь, но они не обращали на это внимания.

Открытый чемодан валялся на земле, а трое «гражданских» держали в руках компактные пистолеты-пулемёты. Теперь всё стало ясно как день. Противник заслал диверсантов, а никто не заподозрил ничего дурного. И ведь я тоже не понял этого, хоть и было ощущение. А враг тем временем пробрались в тыл и уничтожили целый взвод.

Что ж, теперь мой выход. Я сосредоточился на воображаемых знаках. Вокруг появились керибу, похожие на гусениц, обросших щупальцами, и существа с бычьими мордами. Когда штук десть демонов отправились в сторону «духовных», я двинулся следом, приготовившись стрелять.

«Духовные», увидев приближение чёрной своры, вскочили и поставили невидимую защиту. Демоны бились о неё, пытались достать щупальцами противника, но у них ничего не получалось. Один за другим они рассыпались в призрачную пыль, которая затем растворялась в воздухе.

Но ждать, пока уничтожат всех существ, я не стал. Прицелившись, я принялся стрелять одиночными. Женщина упала, остальные открыли ответный огонь и попятились под прикрытие бронемашины. Я залёг за бордюром и сменил магазин.

— Майор, говорит Четвёртый, — доложил я по рации. — Взвод уничтожен. «Духовные» пробираются к позициям под видом гражданских. Опасайтесь гражданских! Приём.

— Четвёртый? Ты как? Какие потери? Доложи обстановку. Где ты?

— Не могу докладывать. Веду бой! Повторяю: опасайтесь гражданских.

Я поднялся и дал очередь по «духовным», но они уже отошли за укрытие — один из бронетранспортёров. Только женщина лежала на земле, и двадемона впились в неё щупальцами, поглощая силу. Я призвал ещё партию существ и послал на врага. А сам побежал к броневику.

Выглянув из-за машины, я дал длинную очередь. Магазин опустел. Я перезарядил. Когда выглянул снова, всё было закончено. Усатый боец валялся мёртвым, трое существ облепили его. Молодой лежал чуть дальше в траве — демоны и его настигли.

Более двадцати бойцов, в том числе командир, лежали вокруг бронетранспортёров, достигнув конечной точки своего жизненного пути, который у многих из них едва начался. Из глаз и носов текли тонки струйки крови. Парни погибли в считанные мгновения. Скорее всего, даже понять ничего не успели. Погибли просто так, без всякого смысла, просто оказавшись не в то время, не в том месте. Как и всегда бывает на войне. Не важно, что ты умеешь и что знаешь, если ты оказался не в том месте, не в то время, ты — труп. Я ничего не чувствовал, глядя на них. Смерть стала обыденным делом. Десятки людей гибли вокруг меня, а я пока держался, мне везло.

Заставив демонов исчезнуть, я вытянул остатки жизненной силы из убитой «духовной», а когда хотел перейти к следующему, вдруг заметил в прогалах между домами и деревьями гусеничную машину и группу солдат в камуфляже. Они были ещё далеко — на другой стороне улицы. Машина повернула в мою сторону приплюснутую башню и дала очередь из малокалиберной пушки. Она ползла сюда. Опять надо призывать, а я уже устал. Ещё немного, и придётся отступить.

Вскоре группа мелких демонов направилась к противнику. Я провёл их под землёй, дабы никто не заметил, а когда те были совсем близко, велел нападать.

Что там происходит, я толком не видел из-за деревьев, но броневик стрелять перестал, а потом и вовсе скрылся из виду.

— Четвёртый, что у тебя происходит. Четвёртый? — зазвучал голос в наушнике.

— Веду бой. Трое «духовных» убиты. У нас тридцать двухсотых… э… убитых. Противник прорывается. Я не смогу долго держаться. Нужно подкрепление.

— Отступай, Четвёртый! Как слышишь, приём! Приказываю отступать. Всем подразделениям: отходим в пятый квадрат. Повторяю, отходим в пятый квадрат.

— Понял тебя, — сказал я.

Рядом с усатым диверсантом лежала рация. Я поднял её. Это была современная модель, достаточно мощная, чтобы связываться на больших расстояниях, и с широким диапазоном.

— Это мне пригодится, — пробормотал я, убирая девайс в карман куртки.

Глава 14

— Да они как попёрли со стороны складов. А мы стреляем и нихрена! Всё прут и прут, — говорил молодой сержант, что сидел рядом на гудящей машине. — И транспорт прёт, а наш по нему лупит — и хрен.

Я прибился к одной из отступающих групп и теперь, сидя на броне тяжёлой шестиколёсной машины, ехал вместе с остальными солдатами к пятому квадрату. Надо было выбираться отсюда. Бой слишком затянулся. Тем более, я получил, что хотел, и помощь военных больше не требовалась. Карман моей куртки отягощала рация, по которой я мог связаться с Вадимом Орловым.

Бронетранспортёр вырулил из двора на дорогу, за нами ехали ещё три. Где-то до сих пор стреляли. По краям проезжей части лежали трупы. Их никто даже не думал убирать. Мёртвые куски мяса в оборванных грязных одеждах, ещё недавно бывшие людьми. Я не заметил среди них военных — только мирняк. Наша колонна обогнула воронку, разворотившую асфальт, а вместе с ним — две припаркованные машины, которые превратились груды металлолома. Вокруг — куски железа, колесо, труп толстого мужчины без руки и головы, поваленной дерево, возле него — ещё труп.

Солдаты смотрели на это всё с полным равнодушием, или вообще внимания не обращали. Сержант продолжал рассказывать про то, как его отделение пытались отбить атаку гвардии, а я думал, как побыстрее добраться до Белого города, чтобы не опоздать на званый обед. Ещё надо было связаться с Вадимом Орловым, но для начала — заскочить в штаб и забрать саквояж с деньгами. На сегодня я отвоевался.

— А ты из добровольцев что ли? — спросил меня, наконец, сержант.

— А? — я отвлёкся от своих мыслей. — Да, да, из них самых

— Остальные где?

— Кто остальные?

— Твоя часть?

Я не ответил.

— Погибли что ли?

— Погибли, — кивнул я.

Бронетранспортёры проехали между многоэтажками и остановились у штаб. Техники тут было много. Кто-то приезжал, кто-то отъезжал. Похоже, тут и находился пятый квадрат. Мы попрыгали на землю.

Я спустился в подвал, где находился штаб. За столом, возле стационарной радиостанции сидел белобрысый бугай с бестолковым взглядом выпученных глаз и полковничьими погонами. Кроме него тут были ещё несколько офицеров, в воздухе висел сигаретный дым, сквозь который настырно пробивался запах пота.

—…пока так, — говорил полковник в микрофон гарнитуры. — Противник занял промзону за Биберевским трактом. Я приказал отходить. Мы не удержим Северный. Нужно подкрепление, — он долго слушал говорящего, после чего возмущённо произнёс. — А где танковый полк? Почему нет поддержки авиации? Я что, один должен отдуваться? У нас батальон уничтожен, артиллерия уничтожена. У меня нет людей, чтобы удерживать такой протяжённый фронт. Пути снабжения отрезаны. Приём, — он снова замолчал, а после паузы проговорил спокойнее. — Да, понял. Будем отступать в Алексеевский. Конец связи.

Полковник снял гарнитуру и пристально посмотрел на меня, словно не узнав, хотя мы виделись только вчера вечером.

— Здравия желаю, господин полковник, — поприветствовал я его по-армейски.

— А, это ты… Ступин? Чего хотел?

— Так точно. Я покидаю расположение части. Куда сдать снаряжение и оружие?

— В смысле покидаешь? — нахмурился полковник. — А кто сражаться будет? У тебя же эти…

— Не могу дольше оставаться. Дела. Я в армию не вступал.

— А зря! — грозно произнёс полковник. — Нам нужны люди, нужны «духовные». Ты видел, что творится? Императорские прихвостни напирают со всех сторон. Прорвались через Аксиньино, чуть не прорвались здесь, у нас, а ты сваливаешь?

— Как так? — удивился я.

— Через жопу наперекосяк! Здесь у них был отвлекающий манёвр. Прощупывали. А в Аксиньно весь батальон положили и в центр прорываются.

— В центр? В Белый город?

— Так, боец, ты мне тут языком будешь болтать или что?

— Мне надо забрать вещи и сдать автомат, — сказал я.

— Тьфу ты! Ну да иди уже, — махнул с досадой полковник. — Да, стой. Спасибо… Денис, да? Спасибо за помощь. Ладно, всё, шуруй отсюда. Только осторожнее на улице, не нарвись. Сейчас с этими гражданскими все настороже, палят во всё, что движется.

Он подозвал какого-то штабного лейтенанта, и тот забрал у меня оружие и проводил до комнаты, где я оставил саквояж с деньгами.

До Алексеевского меня подбросили на грузовике. Туда направлялась целая колонна тентованных машин и цистерн с горючим. Дальше пришлось добираться самому. В Алексеевском получилось, наконец, связаться с Вадимом Орловым. Он ответил быстро, едва я настроился на нужную частоту и стал вызывать его.

— Рад тебя слышать, Денис, — донёсся голос Вадима из динамика. — Возвращайся в Белый город. Там свяжемся.

— Понял. Возвращаюсь.

— Выходи на связь между восемью и девятью часами. Постарайся быть в эфире в указанное время. Как понял?

— Да, между восемью и девятью. Буду, — ответил я.

— Хорошо. Конец связи.

Вот и поговорили, называется. Придётся ждать вечера.

Я поймал такси. Сидя на тесном заднем кресле старой малолитражки, я вновь перечитывал письмо Олеси. Всё думал, жива ли она и что с ней стало во всей этой кутерьме? Гипотетически я мог бы спросить у полковника, где расквартированы добровольцы, и пойти искать, но делать этого я не стал. Сейчас, когда враг был на подступах, и в штабе царила суета, вряд ли кто-то стал бы заниматься моими личными проблемами.

Да и если б я нашёл Олесю, что бы ей сказал? Привет-пока? Да, мы не попрощались по-человечески, но это не повод всех на уши ставить. У нас с Олесей были разные пути в жизни: она хотела воевать за какие-то идеи, а я находился в полной неопределённости насчёт собственного будущего. Ведь даже если мне удастся уйти из поля зрения аристократических семей, демоны меня точно в покое не оставят — после сегодняшней «милой беседы» с Эстер я понял это яснее, чем когда-либо прежде.

На пропускном пункте восточных ворот меня, естественно, остановили — на другое я и не рассчитывал. Тут всё так же дежурили гвардейцы вместе с военными. Охрана потребовала пропуск, которого у меня не было, а я потребовал позвонить Елене Вахрамеевой или главе рода. К моей просьбе отнеслись скептически. А когда меня обыскали и нашли в сумке запрещённую книгу и пачки денег, то и вообще чуть не пристрелили. Хорошо ещё, что я оружие с собой не пытался пронести.

Но всё же позвонили. А вскоре к проходной подъехал уже знакомый мне синий полноразмерный седан, которых мне предоставили Вахрамеевы для передвижения по городу, и через десять минут я оказался в подвалах «Антрацита».

После вчерашнего авиаудара Вахрамеевы опять перенесли штаб под землю. Опасались новой бомбёжки или атаки. И хоть атаки на Белый город пока не было, обстановка здесь царила напряжённая. Все уже знали, что гвардейский полк прорвался сегодня в Москву с нижегородского направления, а значит, намечались серьёзные неприятности.

Но меня всё равно не обрадовал тот факт, что снова придётся жить под землёй. Гораздо свободнее и спокойнее я чувствовал себя на поверхности, нежели внизу под боком у верхушки рода и под пристальным наблюдением слуг и камер. Особенно беспокоило то, как я буду держать связь с Вадимом Орловым. Из-под земли это делать проблематично.

Когда мы с Екатериной и Афанасием Степановичем встретились за обедом в столовой жилого сектора, я думал, мне устроят разнос и приготовился держать удары. Но ничего подобного не случилось. Со мной говорили прежним дружелюбным тоном, хоть и поинтересовались, зачем уехал. Кроме них, за столом присутствовал пожилой генерал, но он почти весь обед молчал.

— И как всё прошло? — спросил меня Афанасий Степанович, когда узнал, что я ездил за вещами. — Нас известили о бомбардировке Северного района, мы беспокоились о тебе.

— Да, это было ужасно, — я отодвинул тарелку, которую только что опустошил. — Разрушения сильные, ещё и стреляли всю ночь, но как видите, жив-здоров.

Слуга тут же убрал пустую посуду, а другой принёс второе блюдо.

— Император перешёл все границы, — проговорил Афанасий Степанович. — После того вчерашней бомбардировки он потеряет симпатии даже тех семей, которые пока на его стороне.

— А что, другие семьи жизнь черни волнует сильнее, чем императорский род? — спросил я с сарказмом. Я был уверен: если императору и его приспешникам плевать на несколько сотен погибших при бомбардировке мирных жителей, то остальным князьям — и подавно.

— Он развязал боевые действия на территории своего же государства, и это — абсолютно неприемлемый и возмутительный поступок, — спокойно проговорил Афанасий Степанович, сделав вид, что не заметил моего ехидного тона.

— В следующий раз, если соберёшься куда-то ехать, — сказала Екатерина, — можешь просто вызвать водителя. Хорошо? Не обязательно всё делать самому. Привыкай к новой жизни.

Я кивнул:

— Будем стараться.

— Ближайшие дни тебе и нам придётся провести в убежище, — продолжала Екатерина. — Гвардия Орловых прорвалась в Москву, и теперь они концентрируют силы для нового удара, который ожидается со дня на день. Кроме того, могут повториться бомбардировки. В общем, элементарные меры предосторожности.

— Можно, хотя бы иногда на поверхность выходить? — спросил я. — А то у меня клаустрофобия скоро начнётся. Да и чувствую себя пленником. После той бомбёжки мне, признаться, и самому тут спокойнее, но надо же воздухом дышать, в конце концов.

Екатерина и Афанасий переглянулись.

— Мы тебе не запрещаем бывать на поверхности, — сказала Екатерина. — Но я бы настоятельно рекомендовала не выезжать в ближайшие дни за стену.

— С радостью прислушаюсь к вашей рекомендации, — согласился я.

После обеда мне предложили обсудить некий особый вопрос. Мы перешли в соседнюю комнату, уселись за круглый чайный столик. Слуг тут не было. Екатерина сообщила, что прежде чем начнётся очередная битва со сторонниками императора, следует сделать одно крайне важное дело, от которого зависит успех грядущего сражения и наше будущее.

И дело это — устранить Вадима Орлова. Его-то семья мне и собиралась поручить.

Когда я услышал, что должен убить Вадима, мной овладели недоумение и растерянность. Екатерина сообщила, что он — один из тех, кто хотел избавиться от меня. И пусть сейчас Вадим и его родственники оказались по разные стороны баррикад, это ещё не значит, что ему можно доверять. Он попытается доделать начатое, как только решит, что время пришло.

И тут я окончательно запутался: кто говорит правду? Я не был склонен доверять Вахрамеевым, особенно после того, как узнал, что Екатерина соврала насчёт причины визита Вадима на квартиру к Олесе. Она и тогда утверждала, что Орловы хотят убить меня, но Вадим всего лишь пытался меня завербовать. Да и Олесю отпустил.

А с другой стороны, откуда я знал, что Вадим говорит правду? Олесю я так и не нашёл, а записку её могли заставить написать. Да и про Вахрамеевых, будто они причастны к бойне в школе, Вадим мог соврать, желая настроить меня против них.

Возможно, в настоящий момент он действительно пытаться завербовать меня и моими руками расправиться с Вахрамеевыми, но это не значит, что ещё неделю или месяц назад он не хотел избавить мир от загадочного посредника. О том же говорило и поведение Светланы, которая весьма резко отреагировала на моё появление.

Я не знал, кому верить. Сейчас мои личные симпатии были на стороне Вадима и его идей, но что если я ошибаюсь, и его истинные мотивы и методы не столь благородны, какими он пытается их представить? Тут все друг другу врали, всё держалось на лжи, подлости и обмане — Белый город был буквально пропитан этим. Не зря место, где обитала высшая аристократия, в народе прозвали «гадюшником».

— Но разве Вадим Орлов — не ваш союзник? — осторожно спросил я.

— Вадим Орлов только претворяется нашим союзником, — объяснил Афанасий Степанович. — Его истинная цель — захватить власть в стране, и для этого он не гнушается никакими методами. Проблема, однако, состоит в том, что он пытается перетянуть одеяло на себя именно сейчас, когда армии необходимо централизованное командование. Ради своего тщеславия он погубит всех нас. А потом следует покончить с ним как можно скорее.

— Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, — добавила Екатерина. — Ты до сих пор не получил то, что о чём просил. Тебе кажется, будто мы держим тебя в плену и используем в своих интересах. Но это не так. Во-первых, речь идёт о наших общих интересах: если союз князей не выстоит, у тебя нет будущего. А во-вторых, мы всё же нашли возможность выполнить одну из твоих просьб.

Я весь обратился во внимание. Ушам своим не верил. Вахрамеевы достали Куракина? Неужели я скоро убью его? Неужели, скоро всё закончится?

— Вы схватили Куракина? — спросил я.

— К сожалению, Вениамина пока у нас нет, — ответила Екатерина, — но мы работаем над этим. Зато я смогла выкупить твою девушку, Веру. Она уже в Москве. Её привезли утром. Думаю, вы скоро увидитесь.

Я был немного разочарован, но с другой стороны то, что Екатерина вызволила из рабства Веру — тоже хорошо. Я и сам хотел это сделать, но не верил в возможность положительного исхода. Обычно, в таких случаях люди пропадают навсегда, а у Вахрамеевых каким-то образом получилось. Не иначе действительно имелись знакомые в определённых кругах.

— Хорошо, — произнёс я спокойно, не выказывая эмоций. — А план, как убить Орлова, уже есть?

— Разумеется, план разработан, — заговорил генерал чеканным голосом, сухо и отрывисто. — Будешь действовать в паре с нашим человеком. Орлов обустроил штаб во дворце своей семьи и всё время проводит там. Во дворец ведёт несколько ходов. Вы воспользуетесь одним из них, незаметно проникнете внутрь и под видом солдат народного войска подойдёте в ту часть, где располагается штаб. Ты вызовешь демонов, после чего вы покинете здание. Завтра утром я проведу подробную инструкцию, а ты внимательно изучишь план. Дворец Орловых сейчас — проходной двор, половина помещений пустует. Проникнуть и подобраться к Орлову, не привлекая внимания, будет несложно. Операция назначена на послезавтра. Ещё вопросы есть?

— А если пострадают другие люди? — спросил я. — Демоны плохо слушаются команд, когда чуют жертву. Может, лучше подождать, пока Вадим выйдет на улицу?

— Постарайся минимизировать количество потерь. Впрочем, если погибнут несколько приспешников капитана Орлова, большой беды не будет, — ответил генерал. — Он почти не покидает штаб. Чтобы подкараулить в другом месте, нужно время, а его у нас нет. Надо действовать быстро и решительно.

Когда я снова оказался в знакомых до тошноты стенах моей подземной комнаты, смятение и растерянность накрыли меня. Я совершенно не представлял, что делать. Сегодня после восьми вечера предстояло связаться с Вадимом Орловым и… а дальше всё зависело от того, чью сторону я приму. Я мог предупредить его о готовящемся покушении или нет. Но что бы я ни сделал, сохранить нейтралитет не получится. По итогу выбора одна из сторон станет моими врагами.

Вадима Орлова убивать не хотелось. Если он искренен в своих намерениях изменить общество, я бы предпочёл видеть у руля именно такого человек, а не аристократическую верхушку, которой плевать на жизнь простых людей и к которым я не чувствовал ни малейшей симпатии. Но с другой стороны, Вахрамеевы исполнили мою просьбу: нашли и освободили Веру. Разумеется, я по-прежнему надеялся получить Вениамина Куракина, а ещё боялся, что теперь они будут использовать Веру в качестве рычага давления на меня.

Грядущая встреча с Верой тоже вызвала беспокойство. Я очень хорошо помнил её, помнил её последнюю прогулку с Денисом и страшное происшествие, навсегда изменившее жизнь их обоих. То воспоминание слишком сильно въелось в моё сознание, его невозможно было вытравить оттуда, и потому я до сих пор лютой ненавистью ненавидел молодого князя и скорбел о Вере, которой была уготована такая ужасная судьба. Меня до сих пор распирало изнутри негодование от мысли о том, что глупой прихоти какого-то больного на голову урода оказалось достаточно, чтобы сломать жизнь ни в чём не повинным людям, в число которых попали Денис и Вера. И если Денис осознанно противопоставил себя князю, пусть и не понимая последствий своего поступка, то Вера просто оказалась не в то время не в том месте.

Вот только я совершенно не представлял нашей с Верой встреч, не знал, как всё пройдёт. Мы оба изменились. Девушку жизнь сильно поломала, а я теперь был в буквальном смысле другим человеком. И я боялся — боялся, что Вера не узнает меня, что она не увидит прежних чувств, и для неё это станет ещё одним ударом. И ведь ей не объяснишь, что я — не Денис.

Людям, пережившим то, что пережила она, требуется психологическая помощь и забота близких. Смогу ли я оказать моральную поддержку и не причинить ещё большую боль? Я сильно сомневался в этом.

Мои раздумья прервала Кристина, которая принесла поднос с лекарствами и стаканом воды. Она с улыбкой поинтересовалась, всё ли у меня хорошо, поставил поднос на стол.

— Тебя опять сюда перевели? — усмехнулся я невесело. — Да мы прям не разлей вода. Не спрашивай ни о чём. Мне сейчас паршиво. Хочу просто побыть один.

— Извини, — проговорила Кристине. — Если что-то нужно…

—…кнопку нажать, знаю.

Время близилось к вечеру. Скоро мне предстояло выйти на поверхность и связаться с Вадимом, а я до сих пор не знал, какой вариант выбрать и потому не находил себе места, бродил по комнате из угла в угол, взвешивая все «за» и «против».

Я уже собрался идти на поверхность, когда позвонили в звонок.

Открыв дверь, увидел на пороге двоих: Екатерину и миниатюрную девушку, одетую в скромное зелёное платьице. Я сразу узнал её. Узнал эти большие светлые глаза и круглое, почти детское личико. Передо мной стояла Вера собственной персоной. От неё пахло духами, губы и ресницы её были обильно накрашены, а волосы стянуты в хвост. Я смотрел на неё и внезапно понял, что это — не та девушка, с которой встречался Денис, и образ которой запечатлелся в моей памяти, не та девушка, что улыбалась с фотокарточки, данной мне её дядей-полицейским. Нет, конечно, это была Вера, но её взгляд, её выражение лица изменились, не оставив и следа от присущих ей прежде открытости и жизнерадостности.

— Привет, — сказал я.

— Здравствуйте, — неуверенно произнесла Вера.

Стоп. Что это значит? Она меня не узнала? Неужели я тоже так сильно изменился?

— Вера, ты меня не узнаёшь? — спросил я. — Это же я, Денис.

Она опустила взгляд в пол:

— Здравствуйте, Денис.

Глава 15

— Как так стёрли память? — я покосился на дверь своего номера, в котором сейчас находилась Вера. Мы с Екатериной стояли в коридоре.

— Есть духовные техники, позволяющие это сделать, — объяснила Екатерина. — Некоторые восточные группировки практикуют подобное. Рабам стирают память, чтобы они не помнили своего прошлого — тогда они не стремятся вернуться домой, потому что забывают дом и родных. Такие рабы дороже стоят. Сожалею, Денис, что так получилось. Я сама недавно узнала. В остальном же девочка здорова, следов побоев не обнаружено. Один нюанс только: врач взял некоторые анализы и, пока не пришли результаты, постарайся избегать близких контактов. Мы не знаем, чем она могла заразиться, пока находилась там. Лучше перестраховаться.

Я был озадачен. Стереть человеку память, обезличить его — это казалось полнейшей дикостью.

— Она считает, что её зовут Диана — такое имя дали ей там, — продолжала Екатерина. — И похоже, она думает, что её привезли к очередному клиенту.

— Чёрт знает что, — выдавил, наконец, я. — А нельзя память как-то вернуть? Может быть, она вспомнит прошлое, когда попадёт в знакомую обстановку? Да и вообще, ей нужны реабилитация, психолог.

— Знаю, и мы сделаем всё, что в наших силах. Вере будет оказана квалифицированная психологическая и, если понадобится, медицинская помощь. Но домой её пока что лучше не отправлять. Пусть поживёт тут, привыкнет. Слуги подготовят девочке номер. Можешь навещать её в любое время. Или ты желаешь, чтобы вас поселили в одном номере? У нас, кажется, есть свободный для супружеской пары.

— Нет-нет, пока не надо. Она должна привыкнуть. Она меня не помнит.

— Дело твоё, — равнодушно ответила Екатерина. — Ну что ещё сказать? Иди поговори с ней. Потом отведёшь в комнату номер десять.

Прежде, чем войти в номер, я задержался на миг перед дверью. Болезненная тревога сверлила сердце. Я не знал, что сказать Вере и как вести себя с ней. На моих плечах лежала огромная ответственность: любое неверное слово, любой неправильный поступок мог ранить или убить её, и войти в комнату, казалось, труднее, чем броситься под пули.

Но я не мог вечно стоять в коридоре и вошёл.

Вера сидела на кровати, сложив руки на коленях. Когда дверь открылась, девушка робко подняла на меня взгляд и тут же снова уставилась в пол.

— Ну что, как дела? — бодрым тоном спросил я, присаживаясь рядом. — Как доехала?

— Всё хорошо, — ответила Вера. — Путь был долгий.

— Ну ничего страшного. Теперь ты… — я хотел сказать: «теперь ты дома», но осёкся. Место это не было её домом, как не было и моим. Эти чужие стены лишь ненадолго приютили нас обоих. — Теперь всё будет хорошо, — закончил я фразу.

Вера посмотрела на меня пустым взглядом и снова покорно потупилась.

— Ты помнишь, как тебя зовут? — спросил я. — Как твоё настоящее имя?

— Меня зовут Диана, но мне сказали, что ты хочешь называть меня Верой.

— Вера — это твоё настоящее имя. Вера Гаврилова. Так тебя звали до того, как ты попала к тем людям в Герате. Помнишь Москву, свою семью? Ты же понимаешь, что у тебя были родители, родственники, друзья? Ты совсем ничего не помнишь?

— Простите, я ничего не знаю.

— Давай на «ты», хорошо?

— Как прикажешь.

— Я тебе не собираюсь приказывать. Ты — свободный человек. Скоро ты вернёшься домой. Не сейчас, попозже. Возможно, что-то начнёшь вспоминать. Хочешь вернуться домой? Хочешь узнать, кто ты?

— Я не знаю, — Вера наморщила лоб. Её, кажется, расстраивали мои слова. — Не знаю, извини. Что ты хочешь от меня? Что я должна сделать?

— Посмотрим на меня. Я — друг. Я хочу тебе помочь. Ты больше не вернёшься к прежним… обязанностям. Теперь ты — свободна. Понимаешь это? Можешь делать, что хочешь.

Я встретил растерянный, смущённый взгляд, и мне даже показалось, что вместе с памятью стёрлась личность девушки, и она превратилась в живую секс-куклу, не имеющей ни желаний, ни воли, ни собственного «я». Стало не по себе от осознания того, что передо мной — полностью обезличенный человек.

Но очень быстро опасения мои развеялись: в глазах Веры заблестели слёзы. Она всё понимала, но кажется, не могла поверить, мне. Она ведь не знала ничего другого, кроме повиновения хозяевам, а теперь её разуму приходилось решать совершенно непривычные задачи.

А я почему-то подумал, так ли плохо, что она не помнит случившегося? Я бы и сам с радостью забыл всё пережитое Денисом, но это мне было не подвластно.

— Ты понимаешь, что я тебе говорю? — повторил я.

— Не совсем, — призналась Вера, снова опустив глаза в пол и вытерев рукой подкатившие слёзы. — Не знаю. Я ничего не понимаю. Извини, если что не так.

Я взял её за руку:

— Всё будет хорошо. Не волнуйся. Главное, не думай о плохом, отдохни, расслабься. Если хочешь, можешь побыть одна. Тебе приготовили комнату, где будешь жить какое-то время.

Вера закивала:

— Хорошо.

Определённо, девушке требовалось время, чтобы осмыслить вылившийся на неё поток информации.

— Знаешь, как сделаем, — предложил я, — давай я покажу, что тут есть. Тут много чего интересного: кинотеатр, книги, живой уголок. А потом отведу тебя в комнату здесь рядом. Если что-то будет нужно, появятся какие-то вопросы или просто захочешь поболтать, приходи в любое время. Договорились?

— Хорошо, — повторила Вера.

После того, как мы обошли жилой модуль и посмотрели все имеющиеся тут развлечения, я отвёл Веру в отведённую ей комнату и оставил одну.

После нашего разговора было так паршиво на душе, что хотелось напиться. Перед мысленным взором опять мелькали события того ужасного вечера — ожили начавшие притупляться воспоминания. И я всё больше и больше ненавидел Вениамина Куракина, который стал причиной трагедии. Его следовало наказать — в этом и заключалась сейчас моя главная задача.

Но разумеется, не только молодой князь причастен к тому, что случилось с Верой. Были те, кто стирал людям память и использовал их в качестве рабов, а были и те, кто покровительствовал этим сволочам. Ведь действовали эти сволочи с позволения влиятельных лиц, высшей аристократии, в том числе и Вахрамеевых.

А ведь сколько ещё несчастных томится в рабстве на чужбине, не помня своего прошлого — людей без имени и без судьбы, превращённых в живые вещи? И всем на них плевать. Ну так не лежит ли на тех, кто покрывает эти мерзость и беззаконие такая же вина, как на тех, кто творит их?

Шёл десятый час, когда я выбрался на поверхность. Как и обещала Екатерина, никто мне не препятствовал. В кармане куртки лежала рация. Теперь оставалось найти место, где я смогу уединиться, чтобы выйти на связь с Вадимом Орловым. К назначенному времени я опоздал, но всё равно рассчитывал застать Вадима в эфире. Он же должен, в конце концов, понимать, как непросто мне выкроить время, чтобы втайне от Вахрамеевых переговорить с ним. То, что Вахрамеевы приставили ко мне наблюдателей, я даже не сомневался, а потому следовало найти местечко поукромнее.

Завалы перед зданием «Антрацита» уже убрали, а разрушенные этажи закрыли брезентом. Кроме того, дорожники обновили асфальт, и теперь тут больше не зияла воронка, образовавшаяся от попадания кумулятивного снаряда. Но как бы ни пытались аристократы спрятать следы войны, в воздухе по-прежнему витала тревога, а солдаты и бронетехника торчали чуть ли ни на каждом шагу.

Я дошёл до парка возле восточных ворот — места, где я с отрядом вахрамеевской гвардии попал под обстрел. Людей тут почти не было. Забравшись в дальнюю аллею, что пролегала совсем близко к стене, я остановился и осмотрелся. За мной шагал мужчина в шляпе, и я подождал, пока он пройдёт и скроется из глаз. Затем я достал рацию, настроил на нужную частоту и принялся вызывать Вадима Орлова. Он ответил почти моментально, как будто ждал.

— Денис? Как дела? — спросил он.

— В целом, хорошо. Пришлось задержать. Не могу гарантировать выхода в эфир в точное время. Я под постоянным наблюдением.

— Хорошо. Так какой вопрос тебя интересует?

— Мне надо знать, где находится Вениамин Куракин. У вас есть информация?

— Скажу честно: не знаю. Среди пленных его нет, сведений о нём тоже нет. Но в Белом городе его точно искать не стоит. Орловы и другие сторонники императора отступили в Крылатское — скорее всего, он там вместе с семьёй.

— Сможете узнать его местонахождение?

— Сейчас сложная обстановка в Москве. Противник готовит новое наступление. Но как только станет поспокойнее, я займусь этим вопросом.

— Ладно. Есть доказательства, что Вахрамеевы причастны к инциденту в школе? — спросил я.

— Пока только косвенные, но это тоже дело времени, — объяснил Вадим. — Пожалуй, нам стоит обсудить эти вопросы при личной встрече. Что скажешь? Есть возможность? Где ты сейчас?

— Пока не могу. Говорю: я под наблюдением. Меня держат в бункере большую часть дня. Когда появится возможность, дам знать.

— Буду ждать, — ответил Вадим. — Если понадоблюсь, выходи в эфир в это же время. Конец связи.

Я убрал рацию. В дальнем конце аллеи показались люди, и я сделал вид, будто гуляю по парку. Походив так минут десять, вернулся в бункер.

О готовящемся покушении я не сказал Вадиму ни слова. Я до сих пор сомневался и гадал, кто обманывает, а кто говорит правду. Хотелось каких-то доказательств, уверенности, а ничего этого не было. Приходилось действовать наобум.

У Вахрамеевых теперь была Вера, и я беспокоился о том, что с ней станет, если я переметнусь к Орловым. Но ещё больше меня тревожили возможные последствия убийства Вадима Орлова. Вахрамеевы надеялись, что как только Вадим исчезнет, армия тут же подчинится князьям, объединившись против общего врага. А я сомневался в этом. Я не верил, что народное войско добровольно пойдёт за аристократами. Людям уже вложили в голову идею, и так просто они от неё не откажутся. А если пойдут слухи, что Вадима Орлова убил кто-то из князей, взрыва народного гнева не избежать.

Нельзя было просто взять и убрать Вадима Орлова. В глазах угнетённых масс и, что важнее, обычных солдат и офицеров из народа, он был не человеком — он был живым воплощением идеи. Убьют его — придёт другой лидер. Чем раньше князья поймут сложившуюся ситуацию, чем раньше перестанут противиться ей, тем быстрее прекратится война, которая ещё только набирала обороты.

Я никогда не был склонен печься о судьбах Родины, особенно после возвращения из горячей точки. А сейчас задумался. Но не об Империи, которую пытались сохранить аристократы, а об обычных людях, что стали или станут жертвами в этой бойне. За последние дни я сполна повидал, к чему привёл раздор во власти. Это следовало остановить. Но как? Я не знал. И наверное, никто не знал. А Вадим знал. Или делал вид. По крайней мене, он предложил смелую и передовую для здешнего общества идею, которая могла сработать.

Вечером я хотел зайти к Вере, но Кристина сказала, что девушка уже спит, и я не стал её беспокоить. Узнав, что Екатерина сейчас в гостиной, я отправился туда. Надо было поговорить.

В комнате, где мы собирались сегодня после обеда, сейчас находилась целая компания. В креслах и на диванах расположились Екатерина, Афанасий Степанович, Виктор Сергеевич, который уже оправился после ранения, пожилой генерал, два незнакомых мне господина и дама средних лет. Всё это благородное общество предавалось отдыху: кто-то читал книгу или газету, кто-то пил вино и общался.

Я хотел было извиниться и уйти, но Афанасий Степанович остановил меня.

— О, Денис! Проходи, присаживайся, — воскликнул он, как только увидел меня. — Горничная сказала, что тебя не было, когда она ужин принесла. Гулял? — князь расположил свою могучую квадратную фигуру в кресле, в руке он держал бокал вина, рядом на столе лежала книга.

— Воздухом подышать выходил, — ответил я.

— Да, иногда это бывает полезным, — одобрительно произнёс Афанасий Степанович. — На улицах, правда, ужас творится; долго будем восстанавливать город после этой треклятой войны. А почему свою подружку не прихватил? Вместе бы прогулялись.

— Я подумал, что ей надо отдохнуть. Успеем ещё.

— Ну правильно, правильно, — закивал князь. — Пусть отдохнёт. И нам, пожалуй, пора на покой. Час поздний. Да и тебе, Денис, следовало бы выспаться, чтобы на инструктаж со свежей головой придти.

Остальные согласились с данной мыслью и поднялись с кресел, намереваясь расходиться.

— Можно с тобой поговорить? — спросил я Екатерину.

— Да, разумеется, — она вернулась и села в кресло напротив меня.

Когда все ушли, я спросил:

— Я всё понимаю: у вашей семьи есть связи с криминальным миром. Этот персидский клан, Хосейни, или как его там, ходит под вами, а потому по первому сигналу они привезли, кого нужно. Другие семьи тоже покровительствуют бандитским группировкам — это я тоже знаю. Но скажи, зачем? Почему вы потворствуете произволу вместо того, чтобы бороться с ним и искоренять беззаконие на земле, на которой сами же живёте? Та банда держит десятки и сотни несчастных, которых насильно увезли из дома и продали в рабство. Почему, имея силу и влияние, вы не остановите это?

— Тебя что-то не устраивает? — Екатерина удивлённо посмотрела на меня, вскинув тонкую бровь. — Кажется, ты просил найти свою девушку. Мы нашли. Таков был уговор.

— Ты не поняла вопрос.

— В дела рода посторонним нос совать не следует — запомни это, — осадила меня Екатерина, её слова словно плетью стегнули. Холодный тон у княгини получался лучше, чем наигранное дружелюбие.

— Даже не собираюсь, — ответил я. — Меня не дела вашей семьи волнуют, а то, что в стране происходит. Меня волнует беззаконие, которое на улицах творится, наркоманы на каждом углу, торговля людьми и то, что детей в школах фанатики режут, — я посмотрел в глаза Екатерине, пытаясь заметить хоть какую-то реакцию на последние слова, но та хранила невозмутимость.

На чистосердечное признание я, понятное дело, не рассчитывал — всего лишь надеялся каким-то чудом разглядеть мысли княгини под непроницаемой маской. Не получилось. Она слишком хорошо собой владела. И всё же, Екатерина не стала отрицать, что Вахрамеевы крышуют банду Хосейни. И одно это уже многое значило.

— Не стоит валить на нас все грехи, — ответила Екатерина. — Орловы уже двести лет управляют империей. Вот и думай, кто виноват и кто довёл страну до такого состояния. Это сложная тема, Денис, и может быть, однажды мы ещё обсудим её, — произнесла Екатерина мягче. — Ты слишком юн, и пока видишь мир в чёрно-белом свете. Однажды ты начнёшь видеть проблему шире… Я надеюсь, что начнёшь. Иначе тебе сложно будет принять уготованную роль и найти здесь своё место. А вообще, Афанасий Степанович правильно говорит: завтра тебе понадобится ясный разум, так что иди лучше отдыхай.

Меня не по-детски рубило после сегодняшней бессонной ночи, и потому я послушался совета: отправился в номер.

Комната Веры находилась недалеко от моей, дверь была приоткрыта. Я подошёл, постучался, мне никто не ответил. Заглянул внутрь — никого. Обеспокоившись исчезновением Веры на ночь глядя, я отправился искать её.

Нашёл в зелёном уголке. Девушка, как загипнотизированная, стояла и смотрела на огромный аквариум.

— Ой, простите, я тут это… — она встрепенулась, услышав мои шаги за спиной.

— Всё в порядке, — сказал я. — Чувствуй себя, как дома. Можешь здесь бывать, когда захочешь — я тебе объяснял это. Только в другие отсеки не ходи. Надеюсь, неразбериха наверху скоро закончатся, мы переберёмся на поверхность, и ты поедешь к своей семье.

Вера неуверенно посмотрела на меня:

— К семье? Кто моя семья? Ты их знаешь?

— К сожалению, нет. Я знаю только твоего дядю. Он — полицейский, он искал тебя. И я тоже тебя искал. Хочешь, пойдём посидим в гостиной?

— Нет… э… я лучше пойду… не знаю. Я не знаю, что делать. Я не помню ничего. Я не помню, кто я. Кто все эти люди? Что это за место?

Кажется, Вера отошла от первого испуга и начала задаваться вопросами, которые её приучили не задавать. Она выглядела растерянной и подавленной, и я подумал, что не стоит дальше мучить её разговорами. Информацию надо подавать дозировано, а сейчас нам обоим надо было поспать.

— Пошли в номер, — сказал я. — Я постепенно тебе всё расскажу. Это место, бункер, принадлежит одному из аристократических родов Российской Империи — Вахрамеевым. Они помогли найти тебя. Возможно, ты начнёшь вспоминать какие-то детали из собственной жизни, когда вернёшься в свою семью, а сейчас тебе надо просто успокоиться и расслабиться.

Мы дошли до её номера, я пожелал Вере спокойной ночи и отправился к себе. Снова стало тяжело на душе. Мне показалось, что надо поскорее отвезти девушку родителям. Неизвестно, что произойдёт в Белом городе в ближайшее время, неизвестно, как поступят Вахрамеевы, если я перейду на сторону народного войска. Я не хотел подставлять её под удар.

В гостиной был телефон. Я вернулся туда и набрал домашний номер капитана Лаптева. Ответили он не сразу, я даже подумал, что его нет дома. Лишь, когда стрелки часов перевалила за двенадцать, Лаптев взял трубку.

— Денис? — удивился полицейский. — Ну здравствуй. Не ожидал услышать тебя. Думал, ты пропал с концами. По какому поводу звонишь?

— Завтра после восьми вечера жди у восточных ворот в Белый город. Я нашёл Веру. Забери и отвези к семье, — сказал я коротко

— Ты нашёл… Постой, ты нашёл Веру? Как? Ты где сейчас?

— Не важно. Ты слышал: после восьми у восточных ворот. И на этот номер не звони.

— Хорошо, я буду, — в голосе Лаптева слышалась растерянность: новость оказалась слишком неожиданной.

Следующее утро началось с инструктажа. Его проводил Виктор Сергеевич. Со мной на задание отправляли лейтенанта Филиппова. Мы оба должны были переодеться в армейскую форму, проникнуть в пустующую часть дворца Орловых и найти такую позицию, откуда виден кабинет Вадима. В теории это выглядело несложно: здание имело замкнутую треугольную планировку с внутренним двором, и разведчик доложил, что подходящая позиция имеется. Но как получится на практике, я не знал.

Операцию запланировали на ранее утро завтрашнего дня, а сегодня мне предстояло запомнить план здания.

После инструктажа выдалось немного свободного времени, и я решил проведать Веру. Хоть мне и тяжело было общаться с ней, я понимал, что девушка нуждается в поддержке и доброте, и собирался сделать всё, что в моих силах. К тому же надо было подготовить её к вечернему отъезду.

Подойдя к двери, я постучался. Никто не открыл. Я подумал, что Вера пошла в зелёный уголок или ещё куда-нибудь, и отправился искать её. По пути встретил Кристину, спросил её, не видела ли она Веру.

— Она была в комнате, когда я привезла завтрак, — ответила Кристина.

— То есть, она сейчас в комнате?

— Кажется, да. Она пока не вызывала слугу за грязной посудой.

Я нахмурился. Нехорошее предчувствие зародилось где-то в глубине души и стало разрастаться с невероятной скоростью.

— Я же просил тебя присмотреть за ней, — упрекнул я Кристину. — У тебя есть ключи? Можешь открыть дверь?

— Нет, ключи у экономки, а она… — проговорила горничная, слегка обескураженная моим резким тоном.

— Так чего ждёшь? Быстро за ключами!

Вернувшись к двери, я стал стучаться и звать Веру, но ответа не было, мне становилось всё тревожнее.

Экономка — высокая и худая женщина лет сорока — прибежала с ключами очень быстро, и открыла дверь.

Я вошёл первым.

Рядом с кроватью на пропитанном кровью ковре лежала Вера. Запястье левой руки её было рассечено, в правой она сжимала небольшой блестящий предмет — столовый нож.

Глава 16

Вечерело. Я сидел на скамейке в сквере и наблюдал за тремя мамашами, что стояли по другую сторону фонтана и беседовали, покачивая детские коляски. Внутренний карман моей куртки оттягивала рация. Надо было выйти в эфир, но я медлил: тут постоянно кто-то ходил, и я опасался слежки и того, что Вахрамеевы, узнав о моих тайных переговорах, заподозрят меня в «измене».

А пока я ждал, мысли мои вертелись вокруг утреннего происшествия. Веру удалось спасти: порезы оказались неглубокими, и врачи подоспели как вовремя, чтобы откачать её. Сейчас она лежала в медицинском блоке, состояние стабилизировалось. Проблема была в другом: непонятно, что сделают Вахрамеевы, когда я переметнусь к Вадиму Орлову. Подозревал, что ничего хорошего, и мысленно просил у Веры прощения за свой поступок. Недавно я думал, что, освободив девушку, прекращу её страдания, но всё оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось. На кону стояло слишком многое. Теперь Вера снова будет страдать, пусть не по прихоти какого-то отморозка, а из-за моего выбора, продиктованного многими обстоятельствами, в том числе и тем, что я считал правильным, но от этого ей легче не станет.

Я даже подумал, что всем было бы лучше, если б сегодня утром Веру не спасли. Это избавило бы меня от чувства вины, которое теперь долго не получится вытравить. Это избавило бы от многих проблема. Но обстоятельства сложились не самым лучшим образом.

Наконец, дамочки с детскими колясками ушли, я повертел головой по сторонам и, удостоверившись, что поблизости никого нет, достал рацию и настроился на нужную частоту.

— Вызываю штаб, — произнёс я. — Вызываю штаб. Приём.

Я прислушался к шипению динамика, ещё раз повторил, прислушался…

— Штаб слушает, — раздался голос Вадима. — Здравствуй, Денис. Припозднился ты.

— Знаю. Слушайте внимательно. У меня есть условия.

— Говори.

— Мне нужен Вениамин Куракин. Хочу лично расправиться с ним. Это важно. Достанете?

Секундное молчание.

— Постараюсь, — ответил Вадим. — Сам понимаешь, гарантировать ничего невозможно в нынешних обстоятельствах.

Что ж, похоже, он решил быть со мной честным. Я и сам понимал, что гарантий тут не может быть никаких.

— Второе, — продолжал я. — Я хочу получать жалование.

— Понял тебя. Это устроим.

— Итретье. Когда всё закончится, я уеду, сменю имя и меня никто больше не должен беспокоить. В общем, перестану существовать для всех.

Пауза.

— Сделаем, — произнёс, наконец, Вадим.

«Главное, не сделайте так, чтобы я вообще перестал существовать», — подумал я. Но до этого момента далеко и всё может поменяться много раз, так что пока я не сильно переживал на.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда слушайте ещё внимательнее. Завтра между семью и восемью часами утра на вас планируется покушение. Мы зайдём со стороны переулка в пустующую часть дворца. Буду я и один гвардеец — тоже «духовный», но не очень сильный. Как поняли?

— Понял тебя, — произнёс Вадим. Его голос даже не изменился.

— Тогда до завтра. Конец связи.

Я выключил рацию и вернул в карман. Сидел так, пока не стемнело, а потом побрёл обратно в бункер. Теперь я больше всего опасался, что меня раскусят. Как бы я ни осторожничал, противник мог оказаться хитрее и проворнее, он мог иметь средства наблюдения, о которых я не знал.

Сегодня я лёг спать с тяжестью на душе и долго ворочался в кровати: мысли и переживания не давали покоя. Думал о том, как всё пройдёт, сомневался, правильно ли поступаю, и сердце щемило, когда я вспоминал о Вере и о её ужасной судьбе. А в углу снова устроилась чёрная тень и смотрела на меня красными глазами, словно глумясь над моей бедой. Вчера её не было, вчера я спал крепко, а сегодня тень опять пришла, чтобы мучить меня своим присутствием. Помогла лишь большая доза снотворного, которое вместе с бутылкой воды теперь всегда лежало в тумбочке у кровати.

Рано утром мы с лейтенантом Филипповым, одетые в однотонную армейскую форму защитного цвета, покинули бункер, сели в небольшой белый универсал, что стоял на подземной стоянке, и поехали ко дворцу Орловых, где теперь располагался штаб народного войска.

Всю дорогу молчали. Машину вёл лейтенант. Он выглядел напряжённым: наверное, волновался не меньше меня. Как-никак, нам предстояло проникнуть в самое логово «врага», а потом незамеченными уйти оттуда. Задача не из простых.

Дворец Орловых находился на территории московского кремля. На самом деле тут не было никакого кремля, а на его месте располагались несколько огромных зданий, в том числе дворец Орловых, окружённый с двух сторон парком. Третий фасад выходил на небольшую тихую улицу, на другой стороне которой высилось правительственное учреждение. На обоих зданиях виднелись следы попадания снарядов. Стёкол, само собой, нигде не было: до сих пор не вставили. Дома пострадали от артобстрела, но не так сильно, как дворец Трубецких и гвардейская часть.

Филиппов припарковал машину рядом с другими автомобилями на противоположной от дворца Орловых стороне улицы.

— Готов, Денис? — спросил он, заглушив мотор. — Жди здесь. Я проведу разведку и, если всё чисто, свяжусь с тобой по рации.

— Погоди, — остановил я. — Что-то волнуюсь немного.

— Обычное дело, — небрежно ответил лейтенант. — Но тут ничего сложного не предвидится. За дворцом долго вели наблюдение. Хорошо охраняется только штаб, остальное здание либо на ремонте, либо и вовсе пустует. Когда выпустишь демонов, начнётся суета, никто ничего не поймёт. В общем, волноваться не о чем.

— Да я не о том, — поморщился я. — Ты не задумывался, правильно ли мы поступаем? Ты же сам из простых и наверняка слышал идеи этого… Орлова. Что думаешь? Допустим, убьём мы его. Кому от этого будет лучше? Он же вроде как за народ.

Лейтенант нахмурился:

— Я служу роду и о таких вопросах рассуждать не собираюсь, да и тебе не советую, понял?

Не знаю, на что я рассчитывал. Склонить его на свою сторону? Усовестить? Вряд ли это возможно. Гвардейцы очень преданы родам. Для них служба — это деньги, уважение, статус, обеспеченное будущее для себя и своих детей. Зачем ему менять сторону?

И всё же часть орловской гвардии предала свой клан…

— Ладно, я готов, — сказал я. — Не обращай внимания. Ерунда в голову пришла. Нервничаю, видимо.

— Оставайся в машине. Если через двадцать минут не выйду на связь, возвращайся в бункер.

Мы сверили часы, и лейтенант Филиппов ушёл.

Как только он ушёл, я настроил рацию на частоту, на которой сидел Вадим Орлов, и вызвал его.

— На связи, — ответил Вадим. — Какие новости?

— Человек выходит в здание. Пока разведка.

— Подождём, пока вы оба окажетесь внутри, — ответил Вадим.

— Понял. Конец связи, — я перестроился на частоту лейтенанта и стал ждать, гадая, что задумал капитан Орлов.

Вскоре Филиппов сообщил, что всё чисто и можно выдвигаться.

Я вышел из машины и направился к крыльцу в дальнем конце здания. Высокая деревянная дверь была, разумеется, открыта. За ней я нашёл лестницу, заваленную битым стеклом, кусками штукатурки и кирпичной кладки. На уровне второго этажа в стене зияла дыра. Я поднялся на третий этаж. Коридор расходился в две стороны. В этой части здания располагались жилые комнаты. Все они были богато украшены причудливой отделкой, на стенах висели картины, в нишах и на постаментах стояли статуи или вазы. Кое-где роскошь пострадал от артобстрела.

Филиппов расположился с биноклем у окна в просторной комнате с роялем. В потолке зияла рваная дыра, часть перекрытий обвалилась и теперь на полу громоздилась гора строительного мусора. И присел на корточки рядом с лейтенантом. Отсюда были видны окна на противоположной стороне двора.

— Его пока нет, — сказал Филиппов. — Ждём. Приготовь знаки.

Я тоже ждал — ждал, что предпримет Вадим Орлов. Но пока его планы оставались для меня загадкой.

Я достал три листа со знаками призыва «бета-53». Командование посчитало, что такие демоны справятся с поставленной задачей. Если же не справятся, у меня с собой были ещё два знака для более сильных существ. Но те — только на крайний случай: слишком уж с ними сложно управляться.

Филиппов снова поглядел бинокль. Он молчал, но судя по напряжённому лицу, было понятно, что для лейтенанта каждая лишняя минута, проведённая тут — нервотрёпка.

В соседней комнате раздались быстрые шаги множества ног. Люди шли со стороны лестницы, по которой мы прибыли. Филиппов прислушался, затем выхватил из кобуры пистолет.

— Сюда идут, — шепнул он. — Призывай. Отходим по второму маршруту, — он указал на дверь, ведущую из комнаты в противоположную сторону.

Я призвал трёх двухголовых существ, и мы побежали к другой двери. Нее успели: нам навстречу вскочил десяток солдат с автоматами.

— Поднять руки! На пол! — кричали нам, тыча стволами.

— Я поставил защиту. Атакуй их! — приказал Филиппов, целясь в бойцов из пистолета.

— Поздно, — возразил я. — Сдаёмся.

— Отставить! Атакуй их. Я приказываю!

В это время сзади, через другую дверь вбежали ещё несколько человек. Мы оказались окружены. Вслед за первой группой нам навстречу вышел, заложив руки за спину, Вадим Орлов.

— Поздно. Всё кончено, — повторил я и мысленно приказал демонам исчезнуть.

— Что? — Лейтенант обернулся ко мне. — Не подчинение приказу? Ты что творишь? — он смотрел на меня, и во взгляде его смешались растерянность и злоба. И тут он схватился за голову, застонал сквозь стиснутые зубы и упал на колени. Филиппов сопротивлялся. Он поднял взгляд на капитана и с ненавистью смотрел на него. Шло незримое противостояние между двумя «духовными». Остальные, в том числе и я, молча наблюдали за этой сценой.

Магия капитана Орлова оказалась сильнее, чем у лейтенанта. Тот ослабел и упал на пол, из глаз его текла кровь. Теперь всё внимание обратились на меня, а вместе с ним и пара десятков стволов. Я поднял руки.

— Уведите его, — негромко, но твёрдо приказал капитан Орлов, глядя на меня.

* * *

Вдоль стен просторного кабинета стояли два шкафа с книгами, диван в углу рядом со статуей и пара столиков, носящих, видимо, декоративный характер. Свет лился сквозь высокие окна, обрамлённые синими атласными шторами, и вырисовывал на полу большие жёлтые четырёхугольники. Эта комната была одной из немногих во дворце, где уже вставили стёкла.

Мы с капитаном Орловым расположились напротив друг друга за массивным дубовым столом, стоящим посередине кабинета. На диване, не сводя с меня глаз, сидела Светлана. На коленях её покоилась штурмовая винтовка, которую девушка, судя по выражению лица и пальцу на спусковой скобе, была готова пустить в ход в любую минуту.

— Я верил, что ты сделаешь правильный выбор, Денис, — говорил Вадим. — Я сразу понял после нашей первой беседы, что с Вахрамеевыми тебе не по пути.

— Просто решил, что с вами мне держаться выгоднее, — ответил я слегка небрежным тоном.

— Вот как? — Вадим сложил губы в едва заметной улыбке. — Надеюсь, это будет так.

— Тоже надеюсь получить обещанное.

— Пожалуй, нам придётся обсудить ряд деталей, — Вадим сцепил руки в замок на столе и немного подался вперёд. — Но позволь задать один вопрос, поскольку в толк никак не возьму: зачем тебе Вениамин Куракин? Я понимаю, ты пылаешь к нему ненавистью, но неужели месть стоит того, чтобы ставить её во главу угла, забыв обо всё остальном?

— Вы знаете, что он со мной сделал. И не только со мной. Вы когда-нибудь испытывали, переживали что-то подобное? — задал я встречный вопрос.

— Ладно, Денис, дело твоё. Я не собираюсь лезть в твою жизнь. Нужен Куракин — попробуем достать. Но ты же понимаешь, как сложно будет это сделать? Идёт война, а человек, которого ты ищешь — по другую сторону линии фронта, да ещё и под защитой своей семьи.

— Понимаю, — я важно кивнул. — Но это моя первоочередная цель. Пока не будет Вениамина Куракина, я палец о палец не ударю.

Вадим вздохнул:

— Задачку ты мне задал. Вот-вот грянет очередная битва, а ты… И ведь из-за чего весь сыр бор? Из-за одного человека? Я готов тебе платить жалование, как штатному сотруднику. Но твоё требование взять в плен Вениамина Куракина — это пока выше моих возможностей.

— Ладно, так и быть, упрощу задачу. Предоставьте мне точные сведения о его местонахождении. Остальное я сделаю сам.

— Ты же понимаешь, насколько это рискованно?

— И рискованно, кажется, не только для меня? — я улыбнулся.

Вадим хмыкнул и покачал головой. Он понял, о чём я: от моей гибели проку не будет никому.

— Да бросьте! — я укоризненно взглянул на капитана. — У вас разведка, связи, знакомства, в том числе среди высшей аристократии. Я не поверю, что для вас эти сведения — выполнимая задача.

— Раскусил меня, — рассмеялся Вадим. — Хорошо, я предоставлю тебе информацию. На это потребуется время, но ты получишь её. Что-то ещё?

— Я не хочу, чтобы Вахрамеевы узнали о том, что я перешёл на вашу сторону. Пусть считают, будто я погиб.

Весь разговор я думал об этом, и теперь, наконец, озвучил мысль. Мне будет лишь на руку, если Вахрамеевы решат, что я убит в ходе операции. Тогда они не узнаю, что я их предал и тогда, скорее всего, не тронут Веру, а просто отправят домой. Ведь у них не останется смысла держать её у себя.

— Об этом можешь не беспокоиться, — Вадим снова сложил руки на столе. — Твоё местонахождение останется в тайне и твоё существование пока что — тоже. Вахрамеевы — наши союзники. Они не узнают о том, что здесь случилось.

— Сделаете вид, что ничего не было?

— Верно, ничего не было. Или ты думаешь, сейчас, в разгар боевых действий, я буду ссорится с союзниками? Мы дерёмся на одной стороне. И так должно оставаться до тех пор, пока император и его приспешники не сложат оружие.

— Разумно, — согласился я.

— Ты поедешь в одно местечко недалеко отсюда, — продолжал Вадим. — Посидишь там пару дней, пока я не узнаю про Вениамина Куракина, а потом подумаем, как быть дальше.

— Буду ждать, сколько потребуется. Но первым делом я хочу убедиться, что вы меня не обманули.

— Что ты имеешь ввиду?

— Вы сказали, что отпустили Олесю в целости и сохранности. Я должен убедиться, что это так.

— Но Денис, какой смысл нам врать…

— Я должен быть уверен. Если вы мне соврали, о сотрудничестве речи идти не может.

— Как хочешь, — Вадим взял трубку телефона, набрал номер.

— Лейтенант, свяжитесь со штабом пятьдесят восьмого полка. Путь найдут и доставят ко мне в штаб Олесю Владимировну Тихонову. Она из добровольческого подразделения. Завербовалась на днях. Скажите, это срочно. Моя личная просьба.

Вадим положил трубку:

— Скоро убедишься. Ну а пока, может, расскажешь что-нибудь про Вахрамеевых? Ты говорил, тебя держали в бункере? Расскажи про их бункер и силы, которыми род располагает.

— Разумеется, — ответил я. — Что именно вас интересует?

Интерлюдия 6

Пока Денис и Вадим мирно беседовали за столом, Света сидела на диване и во все глаза смотрела за парнем. Сегодняшнее происшествие казалось ей хитрым представлением, которое разыграли Вахрамеевы с целью осуществить какой-то коварный замысел. Света ждала, что вот-вот рядом с Денисом возникнет тёмная тварь с щупальцами и горящими глазами и нападёт на Вадима. В любой момент Света была готова убить посредника.

Денис вызывал у Светы смешанные чувства. Она больше не питала к нему прежней ненависти за нанесённое оскорбление. Ненависть постепенно исчезала. А узнав о целях Дениса и о том, как упорно он к ним шёл, Света невольно проникалась к нему уважением.

На допросе в карачаровской части Олеся рассказала многое: и про Вениамина Куракина, после встречи с которым Денис выжил лишь чудом, и о девушке, которую тот искал последние месяцы. Света и прежде слышала нелицеприятные вещи о молодом князе Куракине, но теперь, когда узнала эту историю, она относилась к нему с презрением, ибо подобное поведение считала недостойным представителя знатного рода. Света ловила себя на мысли, что в конфликте Дениса и Вениамина, она, скорее всего, заняла бы сторону Дениса, даже несмотря на то, что тот — простолюдин.

И всё же её многое коробило в поведении Дениса, в частности то, как он общался с представителями знатного рода: с ней и с Вадимом. Он вёл себя абсолютно непочтительно и неподобающе, так ещё имел наглость ставить условия, торговаться, хотя должен был испытывать благодарность лишь за то, что знатные люди взяли его к себе на службу.

А ещё Света с самого детства знала, что демоны — это зло, и аристократы должны ограждать мир от них. А теперь перед ней был человек, который, наоборот, демонов призывает, причём призывает в больших количествах, с лёгкостью управляется с ними, и уничтожает с их помощью «духовных». Света чувствовала что-то зловещее, недоброе за этим парнем, что-то такое, от чего лучше держаться подальше или вовсе избавиться, да поскорее. И неважно, на чьей он стороне.

После того, как Денис сообщил Вадиму всё, что знал о бункере Вахрамеевых и о силах, которыми располагает род, Света отвела Дениса в соседнюю комнату, а затем вернулась.

— Разрешите обратиться, господин капитан, — проговорила она.

— Обращайся, — спокойно произнёс Вадим. — Какие-то вопросы?

— Прошу прощения, Вадим Алексеевич, но меня крайне беспокоит вся эта ситуация. Что если Денис подослан Вахрамеевыми? Что если весь этот цирк разыгран намеренно? Ваша жизнь… всё ваше дело под угрозой.

— Моё дело? — переспросил Вадим с лёгкой усмешкой.

— Я имею ввиду успех в грядущей битве и войну против сторонников императора, — поправила себя Света.

— И что же именно у тебя вызвало подозрения?

— Я… — Света задумалась на миг. Она действительно не могла понять, что конкретно её беспокоило. — Вся эта ситуация у меня вызывает тревогу. Вахрамеевы играют с нами.

— Вот как? Не исключено, — Вадим был до безобразия спокоен, словно не понимал всей серьёзности сказанного. — Но я держу ситуацию под контролем, так что отставить панику, старший сержант Орлова.

— Так точно. А еще его тон…

— Что не так с его тоном?

— Этот выскочка ведёт слишком нагло. Почему вы не укажете ему место? — Света нахмурилась. Задавать подобные вопросы тоже было неподобающе по отношению к старшему по званию, но сейчас они говорили наедине, а Свету слишком сильно возмутило поведение Дениса, чтобы промолчать.

— Послушай, Светлана, — Вадим строго посмотрел на неё. — А давай ты позволишь мне самому решать, кому и когда указывать место?

— Виновата. Прошу прощения, господин капитан, — Света потупилась.

— Для тебя есть задание, — продолжал Вадим. — Раз уж ты так беспокоишься за то, что Денис ведёт двойную игру, ты за ним и присмотришь. У меня есть особнячок возле Лыткарино. Там кроме двух слуг никого нет. Место укромное. Езжайте туда и ждите моих распоряжений. Мне понадобится три-четыре дня, чтобы решить вопрос. Присмотришь, проследишь, если нужно. Ну а если что-то пойдёт не так, сама знаешь, что делать. Задача ясна?

Света не ожидала подобной миссии. Перспектива быть надзирательницей за посредником не очень грела душу, но приказ есть приказ.

— Так точно, — ответила она. — Задача ясна.

Глава 17

Я сидел в пустом десантном отсеке броневика «Скарабей». Мы только что выехали из южных ворот Белого города и направились к окраине Москвы. Машину вела Светлана. Вадим сказал, что она отвезёт меня в какой-то дом в пригороде. Дом этот принадлежал Вадиму, но сейчас там обитала лишь престарелая семейная пара, служившая до недавнего времени его отцу, а теперь — ему. Там я должен был сидеть и ждать вестей.

Вадим обещал достать нужную информацию за три-четыре дня, но предупредил: если боевые действия перейдут в активную фазу, поиски Куракина придётся отложить. Кроме того, в любой момент всё могло пойти наперекосяк, и тогда народная армия вместе с союзом князей будут вынуждены отступить из города. Такой вариант Вадим тоже предусмотрел, хоть и считал его маловероятным.

Перед отъездом мне всё же удалось повидаться с Олесей. Привезли её только после обеда. Ждал я долго. Всё это время я сидел одной из комнат, что примыкали к кабинету Вадима. Комната была заставлена ненужной мебелью и всяким хламом. Люди сюда не заходили. От людей меня прятали: ведь отныне для всех я был мёртв. По крайней мере, до поры до времени.

Когда я увидел Олесю, даже не узнал сразу. Она бала одета в армейскую форму на размер или два больше, которая на щуплой девчонке смотрелась довольно мешковато и неказисто. Коротко подстриженные волосы на голове топорщились в разные стороны.

Увидев меня, Олеся застыла, не поверив глазам, а потом бросилась мне на шею.

— Думала, ты пропал, — сказала она.

— Про тебя думал то же самое, — ответил я, присаживаясь на диван. — Я видел твою записку, хотел найти этот ваш тренировочный центр, но началась бомбардировка, бой, и я не смог ничего сделать. Как сама-то?

— Да нормально, — махнула рукой Олеся присаживаясь рядом. — Только когда бомбардировка началась, испугалась немного. Но всё хорошо.

— Вас тоже бомбили?

Олеся сказала, что нет. Тренировочный лагерь располагался в каком-то училище, которое находилось южнее кварталов, куда упала основная масса бомб, и никто не пострадал. Но гремело так, что земля дрожала даже там. Одна бомба всё-таки грохнула неподалёку, и все перепугались. Затем добровольцев отправили кого куда: кого-то — на передовую, кого-то (женский состав, в основном) — в лазареты. Олеся попала в больницу, куда свозили гражданских.

— Это ужасно, — повторяла она. — Никогда не видела столько калек. Все кричат, все помощи просят. У меня до сих пор их вопли в ушах стоят. Некоторых из-под завалов достали. Суматоха была ужасная. Надо было бинты носить и прочую хрень. А там ни обезболивающего, ни черта нет. Медикаментов мало. Нас послали в другую больницу за медикаментами, а туда бомба попала, целое крыло рухнуло. А пока мы шли, я видела половину человека! Представляешь! Половина человека просто лежала, и из живота тянулись кишки через всю дорогу!

— Я тоже видел, — сказал я. — На самом деле, быстро привыкаешь к подобным зрелищам.

— Не знаю, — Олеся и поникла. — Мне кажется, это будет трудно.

— Я тебе говорил: война — не самое хорошее место, а ты не слушала, — я провёл рукой по коротким всклокоченным волосам девушки, а та прижалась ко мне.

— Ты боишься? — спросил я.

— Да. Кажется.

Я вздохнул. Зачем ввязалась в это дело? По глупости? В молодости человек обычно сам не знает, что хочет. Действует необдуманно и импульсивно, а потом жалеет о своих поступках. Вот и Олеся такая. Но теперь ей в любом случае деваться некуда: работать негде, кушать нечего. Могла бы, конечно, к тёте уехать. Но кто знает, не начнётся ли и там такая же дребедень?

Поговорили мы недолго, полчаса, а то и меньше. Потом явилась Светлана, сообщила, что скоро выезжаем. Пришлось расставаться — расставаться навсегда. Я не думал, что когда-нибудь вернусь в Северный район. Теперь мой путь лежал в неизвестность, и никто не мог сказать, где я найду новое пристанище. Олеся всхлипывала, вытирая подступившие слёзы, а у меня было так тоскливо на душе, что хоть волком вой. Быстро попрощавшись, я ушёл.

А теперь в сопровождении старшего сержанта Орловой я ехал за город — туда, где предстояло провести несколько дней в ожидании вестей от Вадима. Светлана молча крутила баранку, а я смотрел то в узкие окошки в бортах, то вперёд на дорогу.

Но не только за Олесю я переживал. Да, её путь мог закончиться плачевно, но она, по крайней мере, сама выбрала его. А вот Вера оказалась игрушкой в руках жестоких обстоятельств. Я рассчитывал, что Вахрамеевы не сделают с ней ничего плохого, не отправят обратно и не продадут опять кому-нибудь. Но кто знает, что от них ожидать? И потому я беспокоился, проклиная ту безвыходную ситуацию, в которой оказался, будучи вынужден сделать столь нелёгкий выбор.

Устав от молчания и тягостных мыслей, я перебрался на переднее сиденье. Светлана даже не посмотрела в мою сторону. На широкой панели между креслами лежал укороченный вариант винтовки АФ-2000. Я не очень хорошо понимал, за что Света до сих пор дуется на меня. Из-за того случая на базе? Но это же бред! За что обижаться? Дурацкое стечение обстоятельств. К тому же никто не погиб. Но у девчонки были какие-то свои тараканы.

— Расскажешь, что в городе творится? — спросил я. Из-за воя мотора говорить приходилось громко. — Каков расклад? У нас есть хоть какие-то шансы?

— Есть, — ответила Света.

— Похоже, ты не очень настроена на общение? — я посмотрел на неё. Ноль эмоций. Девушка так и сидела, обхватив массивную баранку и вперившись взглядом в дорогу. На мою реплику она не посчитала нужным ответить. Но я не сдавался: — До сих пор злишься на меня из-за того случая на базе? Может, хватит? Мы сейчас на одной стороне. К чему эти давние обиды, а?

Света бросила на меня короткий взгляд и что-то пробормотала. Говорила она тихо, словно сама с собой, и я не расслышал слов из-за рёва двигателя.

— Чего? — переспросил я.

— Ты — выскочка, возомнивший из себя, невесть что, — громко и чётко ответила Светлана. — Никакого почтения. Тебе предложили службу. Благодарить должен.

Я тихо рассмеялся. Претензия показалась мне ужасно наивной.

— Ах да, я же совсем забыл. Это только вы, дворяне да князья — люди, — подколол я её. — А мы, простой народ — твари дрожащие, должны вам в рот смотреть и на коленях перед вами ползать.

Света кинула на меня уничижительный взгляд и поджала губы.

Мы покинули город. Москва и пригороды осталась позади, и по обе стороны дороги потянулись леса и поля. Я молчал некоторое время, а потом решил заговорить на другую тему.

— Скажи правду: Вадим хотел убить меня? — спросил я. — Я же знаю, что до того, как началась война, Орловы собирались прикончить меня. Снайпера подослали, потом ещё какого-то хмыря… В общем, вы мне тоже много крови попортили, если что.

— Без понятия, — Светлана даже не взглянула на меня. Все попытки разговорить её закончились провалом.

Но когда мы, миновав небольшой посёлок, свернули с основной трассы на узкую дорогу с разбитым асфальтом, Светлана остановила броневик на обочине и заглушила мотор. Я вопросительно посмотрел на неё:

— Приехали?

Пару секунд она не отвечала, глядела вслед пронёсшемуся мимо нас грузовику.

— Ты хочешь знать, хотел ли тебя убить Вадим? — спросила она. — Я не знаю. А вот мой отец тебя убивать не собирался, и я не понимала, почему. Мой дядя считал, что тебя нужно убрать, а отец следил за тобой и чего-то ждал. Он хотел, чтобы ты служил семье. Я его осуждала за это… — Света нахмурила брови и замолчала, уставившись на приборную панель.

— Да, да, я уже понял, что ты меня хотела убить, — произнёс я.

— Возможно, отец был прав, — продолжала Света. — Подобная способность должна находиться под контролем. Она может быть полезной. Поэтому ты должен служить семье. А если нет — я тебя убью. Понял? И демоны твои не помогут, — её суровый взгляд устремился на меня.

Вначале я хотел сказать, что не собираюсь никому служить и чтоб она шла в задницу со своими угрозами (ну или что-нибудь похожее, но не столь экспрессивно), но передумал.

— Видно будет, — коротко ответил я.

— Ты нашёл её? — спросила Света.

— Кого?

— Девушку, которую искал?

— Ты и о Вере знаешь?

— Разумеется, знаю. Ну так что, нашёл?

— Нашёл, — ответил я.

— И где она?

— У Вахрамеевых.

— Почему она у них?

— Да всё просто. Я попросил Вахрамеевых найти её. Они связались со своими знакомыми бандитами — какой-то персидской группировкой, и по счастливой случайности оказалось, что Вениамин продал Веру именно им.

— Что за банда? — Светлана ловила каждое слово. Информация её заинтересовала.

— Семейство Хосейни из Герата. У них тут свой филиал имеется. Как я понял, Вахрамеевы покровительствуют им.

— А что с Верой?

— Осталась в бункере у Вахрамеевых, разумеется. Я же сказал.

— Ты её бросил там одну? С Вахрамеевыми? — в голосе Светланы чувствовались осуждение и негодование.

— А что я мог сделать? — удивился я. — Я хотел её вывезти вчера вечером, но возникли обстоятельства непреодолимой силы. Ты, кажется, забыла, какое задание мне дали? Пришлось выбирать. Или ты предпочла бы, чтобы я выпустил демонов и убил твоего командира?

— Твою ж мать, — пробормотала Света, недовольно уставившись вдаль сквозь лобовое стекло. Больше она ничего не сказала. Запустила мотор, и броневик тронулся с места. Мне показалось странным, что она так переживает за Веру. Что творится на уме у бывшей княжны, для меня оставалось загадкой.

Дорога нырнула в лес, потом снова куда-то свернула, мы миновали коттеджный поселок и остановились возле кованых ворот, за которыми в тени деревьев виднелось небольшое здание со светло-жёлтыми стенами.

Света вылезла из машины и нажала на кнопку у калитки. Подождав минут пять, она позвонила снова, и я увидел, как к воротам с другой стороны семенит полный пожилой мужчина.

— Бегу-бегу! — крикнул он. — Уже сейчас, — он подбежал, защёлкал замком, что-то приговаривая, и открыл калитку. — Здравствуйте, Светлана Андреевна, рад видеть вас. Милости прошу. Вадим Алексеевич недавно позвонил, ну мы и сразу…

— Почему так долго? — строго спросила Света. — Открывай ворота. Да поживее! Я не должна тут мелькать.

Мужчина замялся, а мне даже неловко стало от того, что какая-то пигалица разговаривает подобным тоном с человеком, который старше неё раза в три.

Света вернулась в машину, мы заехали на территорию и остановились перед крыльцом двухэтажного особнячка, построенного в классическом стиле. Тут находились клумба и заросший садик, за которым уже давно никто не ухаживал, а за домом высились сосны, устремив в небо свои лохматые зелёные верхушки. Когда я вышел из машины, в нос ударил аромат хвои, а уши наполнила тишина — та тишина, о которой в городе остаётся только мечтать. Ветер шумел в кронах деревьев, пели птицы, и всё же тут было тихо. Покой царил в этой затерянной среди подмосковных лесов старой забытой усадьбе.

Слуг тут оказалось двое: пожилая пара уже давно обитала здесь, поддерживая по мере сил особняк в пригодном для жизни состоянии. Мужчину я уже видел, его звали Сергей. Его жена, Елена, была тучной женщиной невысокого роста с седой шевелюрой и добродушным щекастым лицом. Она встретила нас на крыльце и проводила в дом, пока Сергей отгонял броневик к гаражу.

Света продолжала общаться с этими двоими приказным тоном, и меня это ужасно коробило.

Елена показала вначале Свете приготовленную комнату, затем — мне. Нас поселили на втором этаже, но в разных концах дома. Сами же слуги жили на первом этаже.

В доме делать было нечего, и я вышел на задний двор, где находился просторный гараж на несколько мест, а теперь ещё и стоял броневик в серой камуфляжной раскраске, на котором приехали мы со Светой. Сергей в это время выкатывал из гаража свой старый универсал ТМЗ, что таращился на меня четырьмя круглыми фарами. Сергей собирался ехать в Лыткарино, закупить продукты и кое-что из необходимых вещей, в том числе одежду. На мне до сих пор была армейская форма, и сменной одежды я при себе не имел.

В глубине гаража я заметил накрытый брезентом мотоцикл.

— А это Вадима? — спросил я.

— Это? — переспросил Сергей. — Да нет, ещё от отца его осталось, покойного Алексея Святославовича, царствие ему небесное. Да и какая тут техника? Старьё одно, ржавеет вот. Я говорю Вадиму Алексеевичу, продайте, мол, на запчасти. А он, мол, пущай будет. Ну господину виднее, — Сергей развёл руками. — Наше дело маленькое.

Я прошёл в гараж, огляделся. Помещение было завалено запчастями, шинами, инструментом, канистрами и бочками. Среди этого хлама стоял большой седан с огромными плавниками, но без колёс. Мотоцикл пристроился в другом конце.

— Можно глянуть? — спросил я, кивнув на мотоцикл.

— Да пожалуйста! Только он не на ходу. Аккумулятора нет.

— А в остальном рабочий?

— Не могу знать, — Сергей развёл руками и заулыбался. — Мы не трогаем, нам не нужно. Пущай господин разбирается. Старый мотоцикл, ему годов, как мне. Дед нашего Вадима Алексеевича ещё на нём ездил. С тех пор тут и простаивает. Да и поместье это… Когда-то, когда я совсем молодой был, моложе вас, сюда господа приезжали, пикники устраивали, а сейчас… — Сергей с досадой махнул рукой. — Ну да что говорить. А места у нас хорошие. Тишь, да благодать. Воздух свежий.

— Это точно, — согласился я. — Повезло вам тут жить вдали от городской суеты.

Сергей немного поспрашивал, что творится в Москве и, узнав, что ничего хорошего там не происходит, запихнул свою тучную фигуру на водительского кресло универсала и уехал в Лыткарино, оставив меня в обществе старой техники.

Я стянул брезент и окинул взглядом стального монстра, что дремал тут долгие годы. Круизер смотрелся внушительно, особенно благодаря массивному двигателю с четырьмя оппозитно расположенными цилиндрами, кулаки которых торчали по два в обе стороны. На бензобаке красовался орёл на оранжево-красном фоне. По бокам бака серели хромированные знаки с аббревиатурой «ПМВЗ» и надписью «Юг-2». Хром давно потускнел, да и краска тоже поблекла, потрескалась, местами облупилась. Мотоцикл имел пружинную вилку типа спрингер, большой передний фонарь и руль средней высоты, а так же глубокое заднее крыло, почти полностью скрывающее колесо.

Как только я увидел этот агрегат, мне тут же захотелось вывести его за ворота и помчаться по пустой загородной дороге. Но аккумулятора не было, да и неизвестно, что с двигателем. После стольких лет простоя мог потребоваться ремонт. Возникла мысль: вдруг Вадим согласится продать мне по дешёвке эту древность, которая ему, судя по всему, не особо нужна.

Одна проблема: я не знал, что с банковским счётом, который я открыл на днях и куда положил все свои сбережения. Вдруг закроют? Все же думают, что я погиб. Деньги тогда, наверняка, достанутся моему опекуну, а он тоже до поры до времени не должен знать обо мне. В общем, с этим вопросом ещё предстояло разобраться. В любом случае, у меня будет жалование. Мы с Вадимом обговорили этот момент. Сошлись пока на трёх месяцах службы, но если ситуация в стране не стабилизируется, я обещал подумать над продлением контракта. Вадим в свою очередь согласился платить в месяц семь тысяч — такой же оклад получал сержантский состав гвардии.

Вечером мы со Светой встретились за ужином. Елена приготовила нам поесть и накрыла стол в небольшой уютной столовой на первом этаже. Кушали мы в тишине, не разговаривали. Я только раз нарушил молчание, да и то лишь для того, чтобы упрекнуть Свету в невежливом обращении с пожилыми людьми. Она смотрела на меня долго, пытаясь понять, о чём я.

— Это слуги, — наконец сказала она.

— И? — спросил я.

Она не ответила.

Но с этого вечера я больше не замечал столь резкого обращения к слугам со стороны Светы. То ли мои слова её усовестили, то ли я просто не видел, ведь в последующие дни мы с ней пересекались редко. От нечего делать я гулял по территории имения, а потом — за пределами, сходил даже к реке, которая оказалась неподалёку. Остальное время я старался чем-нибудь помочь Сергею по хозяйству или сидел в гараже, безрезультатно пытаясь запустить мотоцикл.

Ужинали мы со Светой так же в столовой и так же почти не разговаривали.

Света два дня торчала в особняке, а на третий, в пятницу, куда-то уехала на броневике и вернулась только к ужину. В этот день старший сержант Орлова выглядела веселее обычного.

Да и у меня настроение было приподнятым. Утром сходил к пруду, что находился возле коттеджного посёлка. Ну и тут явилась Эстер. Сказала, что за мной, наконец-то никто не следит, а значит, пора отдавать должок. Что делать? Пришлось. Прямо на берегу озера. К счастью, людей поблизости не было. Это гораздо лучше, чем в полуразрушенном доме под обстрелом, хотя Эстер и не согласилась. Говорит: банально. Ну это понятно: живёт уже сотни лет, чего только не перепробовала, ну а мне и так неплохо, мне острых ощущений хватает сполна. Даже наоборот — переизбыток.

А когда за ужином я увидел Свету, решил поспрашивать, есть ли какие-то новости из Москвы.

— Дела наши всё лучше и лучше, — сказала Света. — Сегодня два офицера гвардии перешли на сторону Вадима Алексеевича. А Вадим Алексеевич теперь назначен командором народного войска.

— И кем же он назначен? — полюбопытствовал я. — Самим собой?

— Собранием офицеров, — Света посмотрела на меня исподлобья, явно не оценив сарказм.

— Значить, битвы ещё не было?

— Противник ослаблен, и он вряд ли рискнёт на нас напасть.

— У сторонников императора так всё плохо?

— На нашей стороне армия, под нашим контролем склады горючего и боеприпасов, всё больше и больше подразделений присоединяется к нам. У императора нет шансов.

— Это хорошо, — я принялся за еду, и минут пять в столовой раздавался лишь звон вилок о тарелки.

Но поскольку разговор сегодня шёл лучше, чем обычно, я решил ещё кое-что выяснить.

— Никак не могу понять, — сказал я, покончив с основным блюдом, — почему ты последовала за Вадимом? Ты — дочь главы княжеского рода, вся такая из себя дворянка благородных кровей, простому народу, кажется, не слишком симпатизируешь, и пошла за них воевать?

— Это личное, — отрезала Света.

— Ладно, — пожал я плечами.

Я налил нам обоим чай из фарфорового чайничка.

— Спасибо, — Света забрала чашку, отхлебнула, помолчала немного, а потом вдруг заговорила. — Я узнала, что убийство моего отца организовал дядя. Я не могла дальше служить под его началом.

— Понимаю, — кивнул я. — Я тоже от родственников натерпелся. Только в моём случае это был отец, который плевать хотел на нас с братом.

— Отец хотел истребить банду Аношака, — продолжала Света, не обратив внимания на мою реплику, — а дядя не собирался портить с ними отношения. Банда Аношака связана с повстанцами в Персидском царстве. Готовилась операция по свержению проанглийского правительства. Это был приказ императора. Отец тогда распорядился арестовать всю московскую группировку, и у него с дядей начались разногласия. Не думала, что так далеко всё зайдёт. Не думала, что дядя способен на такое.

— Политика — та ещё дрянь, — заметил я.

— Только их хвалёная операция провалилась, и теперь англичане нас обвиняют в том, что мы пытались влезть во внутреннюю политику независимого государства, персы пошли войной на Гератское княжество, а мы ничего не можем сделать, чтобы помочь ему. Половина армии не знает, кому подчиняться, половина — сама по себе и не хочет ни с кем воевать. Персы выдавят нас из средней Азии — это уже очевидно. А за персами, естественно, стоят британские кланы.

— Это печально, — согласился я.

— А некоторым из наших князей, — Света завелась не на шутку, — вообще плевать на Россию. Те же Вахрамеевы, хотя бы. У них друзья на британских островах, родственники. Они с ними заодно все. Если Вахрамеевы получат власть, Россию растащат по кускам.

— Значит, Вадим — последняя надежда страны? — я улыбнулся. Именно в таком амплуа он себя и преподносил при первой нашей беседе. Не удивительно, что за ним пошло столько народу, в том числе, гвардейские офицеры. Наверное, среди них некоторые тоже были неравнодушны к судьбе Родины.

— Да, я верю, что он спасёт Россию, — ответила Света, — и многие верят, в том числе некоторые из дворян. Хотя работы нам предстоит ещё много.

«Нашёлся спаситель, блин», — подумал я скептически. Эти громкие фразы вызывали у меня неприязнь. Услышь я такое до знакомства с Вадимом, решил бы, что у того — мания величия. Но как ни странно, пока Вадим Орлов казался мне наиболее адекватным из всех, с кем до сих пор доводилось сталкиваться. Впрочем, главное было, чтобы он обещание своё выполнил. Вот что меня сейчас больше всего волновало.

— А Вадим ничего не говорил про Вениамина? — напомнил я. — Уже три дня тут сидим.

Света смерила меня укоризненным взглядом и произнесла:

— Имей терпение. Если он обещал, он исполнит.

На том беседа и закончилась.

Вопреки моим беспокойствам, ждать долго не пришлось. Уже на следующий день, когда я возился в гараже с мотоциклом, Света позвала меня к телефону. Сказала, звонит Вадим. Я тут же бросил своё занятие и, на ходу вытирая тряпкой запачканные в машинном масле руки, побежал в дом.

— Слушаю, — схватил я трубку.

— Здравствуй, Денис, — поприветствовал меня Вадим. — Я узнал, где находится Вениамин Куракин. Завтра приезжайте со старшим сержантом Орловой в гвардейскую часть в Карачарово, обсудим план дальнейших действий.

Интерлюдия 7

Вениамину не понравилось распоряжение брата. Мало того, что пришлось ехать в Ростов, так ещё и дали в помощники этого неприятного типа, который сейчас сидел рядом, на заднем диване лимузина.

Помощника звали Иннокентий Павлович. Вениамину он не нравился, он даже немного побаивался этого здоровяка, хоть и не признавался себе в этом. И было за что. Иннокентий Павлович происходил из какой-то побочной ветви рода Куракиных, но являлся довольно сильным «духовным», который был гораздо сильнее Вениамина. К тому же характером и наружностью Иннокентий Павлович обладал не самыми дружелюбными. Его маленькие серые глаза всегда смотрели, не мигая, в одну точку, а тяжёлая квадратная челюсть и узкий лоб делали лицо непропорциональным и каким-то обезьяньим. На левой руке Иннокентия Павловича не хватало двух пальцев, а на одном из оставшихся красовалась массивная печатка с магическим знаком.

Больше всего Вениамина раздражало то, что Николай поставил Иннокентия Павловича главным в этой операции, хотя тот даже княжеским титулом не обладал — так, мелкий дворянчик на службе сиятельной родни. Но зато он имел серьёзный боевой опыт. Видимо, это и сыграло роль.

Миссия, с которой Вениамина отправили в Ростов, по словам брата, являлась крайне важной и ответственной, и от успеха её зависело будущее всей страны. Надо было приструнить мятежных офицеров и вернуть на сторону императора ростовскую ракетную дивизию, а затем проехаться по окрестным военным частям и напомнить им, кто здесь власть. Всё больше и больше подразделений следовали за самозванцем Вадимом Орловым, и это требовалось пресечь. Вот и послал Николай своего младшего брата в качестве официального представителя рода Куракиных, который призовёт военных к порядку. А Иннокентий Павлович и четверо парней, ехавших во второй машине, должны были поспособствовать урегулированию спорных вопросов, которые неизбежно возникнут в ходе операции.

Как же Вениамин не хотел ввязываться в эти разборки! Но Николай был непреклонен. Брат считал, что в столь непростые времена, как сейчас, каждый должен трудиться на благо рода, а заодно припомнил Вениамину его недавние связи с Вахрамеевыми. Вот и пришлось «искупать вину», что у молодого князя не вызывало ничего, кроме злости и досады.

По крайней мере, поначалу. А потом он увидел в этой поездке и положительные стороны. Ведь это возможность отдохнуть от родни и от московских дрязг, которые за последние недели Вениамину порядком надоели. Делами пусть Иннокентий занимается, а он, займётся чем-нибудь поинтереснее. Да, Ростов — не Москва, но наверняка, и тут найдётся, чем развлечься. Об этом-то Вениамин и раздумывал, пока лимузин мчал по загородному шоссе прямиком к военной части.

Машины подъехали к КПП. Вениамин опустил стекло, назвал себя и заявил, что желает говорить с командиром части. А вскоре он и Иннокентий Павлович уже сидели за длинным столом в одном из кабинетов штаба. Водителя и четырёх сопровождающих на территорию не пустили, и Вениамин из-за этого немного нервничал. Но Иннокентий Павлович был спокоен, как удав.

А ещё Вениамин нервничал из-за того, что на другом конце стола сидели десять офицеров, и судя по исходящим от них эманациями силы, все они были «духовными». И пусть большой мощью они не обладали, но сам факт концентрации стольких «духовных» говорил о том, что командование дивизии не очень радо делегатам, и встреча может закончиться плачевно. И потому Вениамин досадовал на Николая за то, что тот подверг опасности его — родного брата, вместо того, чтобы отправить на задание пару мелких сошек, вроде Иннокентия.

В центре восседал высокий смуглый мужик с густыми, почти сросшимися бровями. Это был генерал-майор — собственно, командующий дивизии. Рядом с ним расположились остальные офицеры, среди которых наблюдался даже один капитан. Все, разумеется — мелкие дворяне или вовсе простолюдины, но от этого они не становились менее опасными.

Вениамин без лишних предисловий и вступлений заявил, что командование дивизии должно подчиниться законному правительству и присоединиться к императорским войскам, которые сейчас воюют с повстанцами. Ответ оказался ожидаемый.

— Император больше нам — не власть, — столь же прямо объявил генерал-майор. — Теперь мы сами по себе, а вы езжайте к своим, пока целы.

Вениамина поразила подобная наглость. И как эта чернь смеет говорить таким тоном с ним, представителем княжеского рода?

Но тут в разговор вступилИннокентий и заявил, что генерал-майору стоит забрать свои слова обратно и что командованию части даётся последний шанс вернуться на сторону император, иначе они будут приравнены к бунтовщикам.

— Исключено, — отрезал командир дивизии. — Вы нам здесь — не указ.

— Дело ваше, — сказал Иннокентий.

Не успел он договорить, как грудную клетку генерал-майора разорвало на куски, и внутренности разлетелись по столу, забрызгав мундиры рядом сидящих офицеров.

Началось противостояние. Вениамин сосредоточился на каком-то майоре, и тот стал задыхаться. Но сразу удушить его не получилось: офицер сопротивлялся. Остальные схватились за пистолеты, но двоих тут разорвало, а у троих захрустели кости в руках. Комната наполнилась жуткими воплями, стол и линолеум были залиты кровь, повсюду валялись кусочки плоти тех трёх человек, которые лежали на полу с вывернутыми внутренностями. Вскоре и четвёртый свалился рядом со своими сослуживцами — Вениамин всё же преодолел сопротивление.

Остались трое.

— Продолжим? — угрожающе спросил Иннокентий Павлович. — Или вы сложите оружие и подчинитесь законной власти? Даю последний шанс.

Офицеры переглянулись, посмотрели на то, что творится вокруг и положили пистолеты на стол.

— Мы подчинимся, — ответил полковник с седеющей шевелюрой.

— Разумный шаг, — сказал Иннокентий. — Кстати, вы, полковник…

— Горбатов, господни Куракин, — проговорил полковник.

— Похоже, вам светит повышение, полковник Горбатов. Теперь вы командуете частью. Будете отчитываться перед князем Куракиным и от него же принимать приказы. Это ясно, полковник?

— Так точно, — ответил офицер.

Глава 18

Наш грузопассажирский фургончик въехал на тесную улочку, зажатую между многоэтажными обветшалыми домами. Капитан Лазарев, который вёл машину, затормозил возле продуктового магазинчика с зарешеченными окнами. Рядом зияла подворотня, ведущая в заросший внутренний двор.

Мы со Светой сидели на заднем кресле, за нами, в грузовом отсеке, лежали ящики, чемоданы и укрытая брезентом радиостанция.

Вчера стало известно о том, что Вениамин Куракин находится в Ростове, а сегодня мы уже прибыли в город с целью ликвидировать князя и его подручных. Капитан Лазарев по газетному объявлению нашёл подходящую квартирку, где нам предстояло торчать ближайшие несколько дней. Теперь осталось узнать, где именно живёт Вениамин, провести разведку, связаться с верными людьми в городе и доложить в штаб о готовности, после чего в Ростов выдвинется штурмовая группа.

Пока информации было немного. Вениамин Куракин вместе с пятью гвардейцами и каким-то родственником два дня назад приехал в ростовскую ракетную дивизию и, убив генерала и несколько штабных офицеров, принудил остальных подчиниться императору. Впрочем, были подозрения, что подчинялась теперь дивизия не столько императору, сколько семейству Куракиных, но это ничего не меняло.

И тот и другой вариант для народной армии был плох, ведь это значило, что в распоряжении противника теперь находятся ещё одно крупное подразделение и баллистические ракеты, которые будут наведены на Москву. Это нельзя было допустить. И потому поставил Вадим перед нами задачу: найти и уничтожить вражеских резидентов, и вернуть дивизию под контроль штаба народной армии.

Пока мы не знали, где именно устроился Вениамин Куракин со своими бойцами, но среди местных дворян у Вадима имелись сторонники, и с одним из них нам предстояло встретиться.

Мы вышли из машины. В нос ударил неприятный запах. Тут были рабочие кварталы, а рядом находился крупный завод, который и источал эту вонь.

На балконах дома напротив болтали две женщины. Они обсуждали приезжих, то есть нас, ни капли не стесняясь нашего присутствия. Похоже, новые лица тут появлялись нечасто.

Для посторонних мы были обычным семейством, бежавшим от начавшейся в Москве войны. Капитан Лазарев, который выглядел сильно старше нас со Светой, играл роль отца семейства, а мы — брата с сестрой.

Пройдя в подворотню, мы оказались в тесном дворике, застроенном сараями и завешанным бельём. Наш подъезд был третий. Скрипучая дверь, узкая тёмная лестница — и вот мы на четвёртом этаже стоим возле квартиры, указанной в объявлении.

Хозяйка — женщина средних лет с недовольным обрюзгшим лицом, на котором были заметны следы злоупотребления алкоголем — открыла дверь и смерила нас подозрительным взглядом. Она уже ждала нас.

— Это вы звонили час назад? — встретила она нас вопросом. — Ну заходите тогда.

Сразу же стала показывать квартиру — торопливо, словно хотела поскорее отделаться от нас. Тут было две комнаты и кухня. Помещения тесные, провонявшие сигаретным дымом — то ли от соседей тянуло, то ли с улицы. Обои — старые, но на стенах ещё держались. Окна выходили на дорогу, где стоял наш фургон. Имелся небольшой балкончик, заваленный вещами.

— А что, там совсем плохо? — спросила хозяйка, подразумевая Москву.

— Плохо. Стреляют постоянно, — объяснил Лазарев. — Недавно была бомбардировка.

— Вот же скоты, а? — выругалась женщина. — И что им неймётся? Людей ни за что губят. Надеюсь, до нас не дойдёт. Тут ведь тоже военные есть, ракетная часть. В курсе? Хрен знает, что им в голову взбредёт. И так вон, куролесят постоянно, гулянки, мордобои устраивают.

— Кто устраивает? — уточнил капитан.

— Да кто-кто! Солдаты. Как всё началось, совсем распоясались. А чего к нам пожаловали, в Ростов-то? Ехали б лучше в Ярославль. Там — город большой, работа есть, а тут у нас — захолустье. Военная часть, да завод вон нефтяной.

— А чтоб далеко не возвращаться, когда стрелять прекратят, — капитан осматривал (или делал вид, что осматривал) кухню. По полу в это время пробежал жирный таракан, решив сменить место дислокации, и укрылся под электрической плиткой. — Так что не волнуйтесь, ваш городок — самое то: небольшой, спокойный, от Москвы и не близко, и не далеко.

— Ну так что, селитесь? — поторопила нас хозяйка.

— Разумеется, — сказал капитан. — Селимся.

Женщина тут же подобрела и сменила недовольное выражение лица на более приветливое. Она сунула нам бумаги, Лазарев заполнил их и отдал деньги за месяц вперёд. Настроение хозяйки стало ещё лучше, и попрощалась она с нами почти по-дружески.

— Живите, отдыхайте, — сказала она уже в дверях, — только осторожнее по вечерам, особенно девушке лучше не гулять одной, — она посмотрела на Свету. — Ну а если что случится, звоните.

Оставшись одни, мы задёрнули шторы на всех окнах, поскольку дом на другой стороне улицы находился совсем близко, и оттуда наша квартира просматривалась невооружённым глазом, а потом перетащили из фургона чемоданы.

Все наши личные вещи умещались в двух небольших чемоданчиках, в остальных пяти лежали оружие, бронежилеты и прочее снаряжение. В поездку мы взяли немного: три пистолета-пулемёта с глушителями, одну укороченную АФ-2000, три компактных пистолета, магазины, рации и пять осколочных гранат — на всякий пожарный, как говорится. Мы не собирались вступать в бой до приезда подкрепления, но готовились к худшему. В фургоне лежали три ящика с патронами, но их, как и радиостанцию, решили перенести ночью, чтобы никто не видел. У меня же в личных вещах хранилась книга со знаками, стопка листов бумаги и коробка с углями.

Света разместилась в комнатке поменьше, а мы с капитаном Лазаревым устроились в относительно просторном помещении с диваном и телевизором. Пока разбирали вещи и прятали оружие по ящикам, капитан сидел на телефоне, пытаясь кому-то дозвониться.

Наконец, дозвонился.

— Я от Вадима, — сказал он. — Мы в городе, у вас всё готово?… Да, понял, встретимся. Будут двое. Понял. До свидания, — капитан повесил трубку.

Мы собрались за столом.

— Ситуация следующая, — произнёс капитан. — Один из местных дворян предоставит нам необходимые данные. С ним нужно встретиться. Зовут Игорь Филимонович Куликовский — брат главы одного из ярославских родов. Пойдёте вы вдвоём. Встреча назначена в пиццерии на Соборной пять. Ваша задача: выяснить, где проживают Вениамин Куракин и его люди. Внимательно осмотрите их место дислокации и возвращайтесь. С местными жителями, за исключением Куликовского, в контакт не вступать.

Был шестой час, когда мы со Светой вышли из подворотни и направились в центр города, где и предстояло встретиться со связным. На мне были светлые брюки и клетчатая рубашка с коротким рукавом. Света была одета в штаны белого цвета и блузку в цветочек. На плече она несла сумочку, в которой разместились портативная рация и пистолет с парой запасных магазинов. Я оружие брать не стал.

Одежда наша хоть и была самой обычной, но всё же отличалась от того, в чём ходила молодёжь из бедных кварталов. На пролетариев мы не тянули, и я опасался, что из-за этого могут возникнуть проблемы.

Чтобы попасть в центр города, требовалось пересечь железную дорогу. Миновав кварталы, застроенные ветхими многоэтажками, мы оказались в частном секторе. Вдали виднелся пешеходный мост, перекинутый через «железку». К нему и направились.

Солнечные лучи нещадно припекали землю, раскаляли асфальт и черепицу на крышах частных домиков. Где-то лаяла собака, проезжающие машины изредка громыхали колёсами по растрескавшемуся асфальту, и над всем этим висел монотонный промышленный гул, долетающий со стороны завода, чьи трубы вырисовывались на фоне безоблачной небесной синевы.

Света смотрела по сторонам настороженно, словно ожидая чего-то. Взгляд её выражал решимость. Мне было непривычно видеть её в гражданском наряде — в нём старший сержант Орлова выглядела значительно привлекательнее, нежели в своей серой гвардейской форме.

— А почему ты пошла в гвардию? — спросил я, отчасти потому что мне было самому интересно, отчасти, чтобы разрядить обстановку. — Хочешь воевать? Не понимаю.

— О деле лучше думай, — отрезала Света. — У нас ответственное задание.

— Мне ли не знать, — усмехнулся я. — Я сейчас ничего не хочу так сильно, как разобраться с Куракиным.

— Хорошо. Значит, проблем не будет.

— Надеюсь.

— Ты сомневаешься?

— А ты — нет?

Света помолчала.

— Это моё первое серьёзное задание, — призналась она. — Если не считать того… на базе. Я не должна подвести командование… мы не должны. От этого зависит судьба всего восстания.

«Эх, — подумал я, — мне бы твои проблемы. Если я провалю своё «задание», даже думать не хочется, что произойдёт».

— Будь уверена, я сделаю всё, чтобы покончить с этими уродами, — сказал я. — Ты знаешь, как я их ненавижу.

— Я рада, что ты настроен серьёзно, — сухо ответила Света.

— И всё же зачем? — вернулся я к первоначальному вопросу. — Зачем тебе военная служба? Ты же понимаешь, что можешь отправить на войну, например? Сколько сейчас горячих точек на окраинах империи? Полно. И ладно, когда мужики идут, но когда…

— Девушка? — закончила фразу Света. — Я — потомок знатного рода. Служба — это честь.

— Всё ясно, — вздохнул я.

— А ты думаешь иначе? — Света с вызовом уставилась на меня. Мои слова как будто задели её.

— Я думаю иначе.

— Потому что тебе незнакомо понятие чести, — тон её стал резок и неприятен. — Как и всем вам.

— Наверное, — ответил я. — Незнакомо. У меня свои понятия. По вашим жить не желаю.

На этом разговор закончился. Моя попытка наладить дружеское общение обернулось ещё большими разногласиями. «Ну и хрен с тобой, — мысленно выругался я. — Экая цаца!» Дворянское высокомерие Светы мне порой невероятно бесило. Если бы я увидел что-то подобное в Вадиме Орлове, то даже не подумал бы переходить на его сторону. Но он был, наверное, единственным дворянином, из тех, кого я встречал, который не задирал нос. Это казалось удивительным и заставляло верить в искренность его намерений.

Мы со Светой пересекли «железку» по мосту, спустились, прошли между двумя домами и оказались на улице, которая вела к вокзалу. На дороге стоял колёсный бронетранспортёр с пулемётом, рядом сидели на бордюре двое солдат. Ещё один расположился в кормовой двери десантного отсека. В руках у них были бутылки пива. Служилые, похоже, просто отдыхали. Не знаю, кто и зачем их сюда отправил, но бойцы не слишком торопились выполнять приказ или возвращаться в часть. Теперь я и сам видел, что в войсках начинается разложение. А Вадим ещё в первую нашу встречу говорил, будто в отдалённых городах армейские подразделения и вовсе превращались в ОПГ.

Мы проходили мимо броневика, кода здоровый мордатый боец с сержантскими погонами, который сидел в дверях десантного отсека, свистнул нам.

— Э, молодёжь, далеко собралась? Сигаретки не найдётся?

Мы со Светой переглянулись.

Глава 19

— Не реагируй, — проговорила Света, прибавляя шаг. — И не смей призывать демонов.

Я оглянулся и тоже ускорился:

— За кого меня принимаешь? Сам знаю.

— Э, вы куда? — раздался голос за спиной. — Не боись, не тронем.

Последние слова потонули в издевательском смехе. Солдаты ещё что-то кричали нам в след и ржали. А мы быстро шагали прочь. Эта троица, кажется, не имела дурных намерений — просто увидели хорошо одетых цивилов и решили поприкалываться. Повезло нам, да и им — тоже. Могли попасться и более агрессивные. Тогда неизвестно, чем бы дело закончилось.

— Мы с тобой одеты, как мажоры, — сообщил я, когда задиры остались далеко позади.

— Кто? — переспросила Света, не поняв термина.

— Ну… как богатая молодёжь, — пояснил я. — Слишком хорошо одеты для этой дыры. Могут докопаться разные маргиналы.

— Значит, надо быть осторожнее, — Света поправила ремень сумочки, которая была слишком тяжела для своих габаритов и постоянно сползала с плеча.

Мы проходили мимо вокзала. Возле пивного ларька стояла старая машина, рядом толклась компания подвыпивших молодых людей. Света смотрела на них с опаской. Она озиралась по сторонам так, словно мы оказались на вражеской территории.

— Перейдём на ту сторону, — сказала она, косясь на подозрительную компанию.

— Да не верти так головой, всё в порядке, — попытался я успокоить Свету. — Не в джунгли же попали. Обычное дело. Неужто в трущобах никогда не бывала?

Миновав опасный ларёк, мы снова перешли дорогу и повернули на улицу, ведущую к центру города. Света была напряжена.

— Не понимаю, — произнесла она, немного успокоившись. — Ты борешься за то, чтобы им дать власть? — она окинула взглядом улицу. — Хочешь, чтобы к власти пришла эта необразованная ленивая чернь?

— Тебе разве Вадим не объяснял, как будет устроено правительство? — спросил я.

— Признаться, я пока плохо понимаю его идеи.

Я улыбнулся. Света мне сейчас показалась такой наивной и смешной. В её глазах мир делился на чёрное и белое, и она вполне искренне считала себя выше всех тех, кто не носил дворянский титул.

— Вы не лучше, чем эта «чернь», — сказал я.

— Чего? — Света поморщилась.

— Напяль на любого из них дорогой костюм, приучи к светским манерам, надели силой… И не отличишь от аристократа. Человеческую сущность костюмом не спрятать. Вы придумали себе титулы и звания, а по факту что поменялось? Чем отличаетесь от нас?

— Что за бред несёшь? — Света сделал недовольное лицо. Она не понимала мои рассуждения, и её это, кажется, злило.

— Может быть, однажды сама всё поймёшь, — ответил я.

Мы подошли к кремлю. Тут находился храм, а напротив — длинное двухэтажное здание с массой магазинчиков на первом этаже. Сюда-то нам и было нужно. Пиццерию нашли быстро.

Тесноватое помещение выглядело не слишком респектабельно для общепита в центре города. На стенах, выкрашенных в светло-жёлтый цвет, висели фотографии в рамках. Краска местами потрескалась, а плафоны ламп запылились. Столы были поставлены в два ряда. К счастью, работал кондиционер, что оказалось весьма кстати в этот жаркий летний день, вот только морозило так сильно, что и простудиться недолго, особенно после того, как вспотеешь под палящим солнцем.

Мы сделали заказ и, усевшись за столик у окна, стали ждать Куликовского.

Разделавшись со своей пиццей, я принялся таращиться на прохожих за окном. Было уже шесть вечера, а дворянин не приходил. Ввалилась компания молодых людей. Потом пришли парень с девушкой и полный мужчина, что уселся за столико за нами и, сделав заказ, принялся читать газету. В помещении стало шумно.

— Ждём до полседьмого. Потом уходим, — объявила Света.

Но едва она это произнесла, как в пиццерию вошёл мужчина, одетый в серый в полоску костюм. Он оглядел помещение, посмотрел на парочку, что сидела в углу, потом на нас. Подошёл к нам.

— Светлана Андреевна? — спросил он.

— А вы, я так понимаю, Илья Филимонович? — спросила Света. — Добрый вечер! Присаживайтесь.

Мы с Куликовским поздоровались за руку, и он присел за столик. Илья Филимонович оказался человеком ничем не примечательным. Он был светловолосым, роста выше среднего, носил усики. От него разило духами, а из-под манжеты выглядывали часы.

Я обратил внимание, что Света заметно нервничает. Она вцепилась пальцами в салфетку и никак её не отпускала.

— У вас есть информация? — вполголоса проговорила Света.

— Гости поселились в гостинице на Вечерней пятнадцать, — сказал Илья Филиппович тихо, чтобы за соседним столом не слышно было. — Это в дворянском городке. Номера я выяснил, здесь план этажей, — он достал свёрнутый лист бумаги и сунул Свете, которая тут же запихнула его в сумочку. — Молодой князь в люксовом на третьем этаже, остальные — на втором.

— Вы можете провести нас к гостинице? — попросила Света. — Мне надо осмотреть местность.

— Не проблема. Пройдёмте в машину.

Мы поднялись из-за стола и вышли из кондиционерной прохлады пиццерии под палящее летнее солнце. Четырёхдверный хардтоп цвета морской волны стоял за углом. Мы со Светой расположились на заднем диване, Илья Филимонович сел за руль. В салоне было душно, от нагретой крыши шёл жар, пахло кожей. Я покрутил хромированную ручку, опуская стекло. Взревев восьмицилиндровым двигателем, хардтоп тронулся с места.

— Вчера Вениамин созывал собрание, — сказал Илья Филимонович. — Были представители всех наших крупных семейств.

— Собрание? — переспросила Света. — Зачем? Что им было нужно?

— Куракины хотят сплотить местное дворянство губернии под своим началом. Князь говорил о верности императору, но полагаю, подразумевал он несколько другое. Да и вообще сложилось впечатление, что не он тут главный. Вениамина послали, чтобы он речи произносил, а вот его помощник, Иннокентий Павлович Куракин — вот он-то всем и заправляет. Он весьма силён, и насколько я слышал, именно он учинил расправу над командованием дивизии.

— Поняла, — сказала Света. — Я передам это Вадиму. Думаете, Куракины хотят захватить власть?

— В этом я не могу быть уверен. Передайте также Вадиму, чтобы он поторопился. Скоро Куракины соберут под своё начало все военные части Ярославской губернии, а потом — и соседних. Нельзя, чтобы это произошло. Если вы не предпримите решительных действий, мы проиграем. Я слышал, в Москве вы одерживаете верх?

— Пока что перевес на нашей стороне, — уклончиво ответила Света.

— А в Петрограде?

— К сожалению, подробностей не знаю. Противостояние продолжается.

— Если вмешаться, армия пойдёт за Куракиными, — проговорил Илья Филимонович.

— Мы понимаем и сделаем всё, что в наших силах, — обещала Света. — Среди местного дворянства у нас много сторонников?

— Я и ещё шестеро. Трое из них — серые дворяне, — Илья Филимонович остановил машину на светофоре и повернулся к нам вполоборота. — Но и среди остальных не многие желают ввязываться в конфликт. Большинство симпатизирует княжескому союзу, а поскольку Вадим заодно с ним, то и дворяне наши его поддержат, по крайней мере, морально, — Куликовский усмехнулся.

— А ваша семья? — спросила Света.

— Моя семья — не исключение. Они не желают воевать.

Загорелся зелёный, и мы поехали дальше. Дорога вела через парк, из-за деревьев выглядывало разноцветное здание с большими окнами. Судя по раскраске — что-то, связанное со спортом. Впереди показалась кованая ограда и открытые ворота, за которыми виднелся шлагбаум. Он был поднят, охраны я не видел, хотя будка имелась. Нас никто не остановил.

— У вас свободный проезд? — уточнила Света.

— В большинстве случаев — да, — ответил Игорь Филимонович. — Проверяют только грузовики, ну или если совсем подозрительный транспорт. А так — всё по-простому. Тут — не Москва и не Петроград. Городок у нас небольшой, спокойный, все всех знают, никто, куда не надо, нос не суёт.

— Только солдаты на улицах произвол устраивают, — напомнил я.

— Так это недавно началось, — в тоне Игоря Филимоновича послышалась досада. — А раньше спокойно всё было, никто не буянил. У нас и банд-то нет. А теперь, как балаган этот начался, так военные совсем распустились. Три офицера были убиты — те, кто за императора выступили. Но что буянят — полбеды. А вот то, что оружие продают всякой шпане из Ярославля — вот это плохо!

— Кому? — не поняла Света.

— Бандитам, Светлана Андреевна, бандитам продают оружие. Знаете, ведь, офицеры у нас какие? Им бы только урвать, что плохо лежит. Власти не стало, так они и давай всё распродавать. Деньжат подзаработают, да свалят из страны туда, где поспокойнее. Им, думаете, всё это надо?

— У них нет чести! — возмутилась Света. — Эти люди недостойны носить погоны.

— Недостойны, Светлана Андреевна, — печально согласился Илья Филимонович. — Но это в Москве, да в Петрограде всё строго, а тут — бардак. Был бардак, а станет и ещё хуже. Приехали, — он нажал на тормоз, машина остановилась.

Пока Илья Филимонович жаловался на произвол в армии, я смотрел в окно. Дворянский городок был похож на коттеджный посёлок, только коттеджи тут выглядели посолиднее, чем обычно. Вначале шли небольшие домики за оградами, затем мы проехали длинный особняк в барочном стиле, и остановились перед модерновым зданием, окружённым садом и деревьями. Здание стояло буквой Г, к нему примыкала территория, огороженная глухим высоким забором.

— Тут остановился Вениамин Куракин? — спросила Света.

— Именно здесь. На третьем этаже — три люксовых номера, он занял один из них. Остальные расположились на втором. Там — покои поскромнее. Только знаете, о чём попросить хочу: когда будете устранять их, желательно потише, хорошо? — Илья Филиппович обернулся. — Мы бы не хотели, чтобы тут, как у вас… Сами понимаете.

— Поняла, — сказал Света.

— Входа здесь — три, — продолжал дворянин. — Это главный, — он кивнул на широкое застеклённое крыльцо. — Есть запасной вход с запада. Он обычно заперт. Третий — через двор. Он тоже открыт, но там охрана.

— Можем объехать по периметру? — спросила Света.

— Разумеется, — Илья Филиппович вновь вдавил газ, и хардтоп пополз по вдоль ограды, а затем свернул на перпендикулярную улицу, где мы и увидели калитку.

— Сможете обеспечить нашим людям беспрепятственный проезд на территорию городка? — спросила Света.

— Когда?

— На днях: завтра или послезавтра. Как Вадим решит.

— Постараюсь, — ответил Илья Филиппович. — Не думаю, что возникнут проблемы.

— А ещё мне нужен номер, — сказала Света. — На втором этаже, чтобы окна выходили на улицу.

— Будет.

Объехав гостиницу по периметру, мы направились в стороны ворот. Навстречу промчал чёрный лимузин.

— Машина князя Куракина, — сказал Илья Филиппович. — Ездил куда-то.

Я обернулся, провожая взглядом приземистую широкую машину с небольшими плавничками и вертикальными задними фарами. Это был совсем другой лимузин — не тот, который я видел при нашей первой встрече, этот был посовременнее.

Цель снова оказалась близка. Вениамин Куракин — человек, чья смерть освободит меня от бремени договора и развяжет мне руки, находился совсем рядом. Всего-то надо выпустить демонов — и он труп. Но нельзя. Надо ждать команды из Москвы.

К тому же нашей целью был не один Вениамин — нам требовалось убрать семерых: молодого князя со своим родственником и пятерых его людей, включая водителя, которые приехали вместе с Куракиными. От этого зависело слишком многое.

Игорь Филиппович вывез нас из дворянского городка и высадил возле железнодорожного переезда. Отсюда было недалеко до нашего дома. Как только хардтоп цвета морской волны скрылся из вида, Света достала рацию и доложила капитану Лазареву о том, что задание выполнено и мы возвращаемся на базу.

Пока шли, мимо пронеслись два бронетранспортёра. Военная часть находилась где-то близко, на окраине.

— Я бы мог разобраться сам, — размышлял я вслух. — Нужно не наделать шума, слышала ведь? Если я попаду в гостиницу и, пока все будут спать, призову демонов, никто даже сообразить ничего не успеет.

— Что если они создадут барьер? — спросила Света.

— Барьер… Барьер — это плохо. И что делать?

— Разработаем план. Даже если барьера нет, и ты призовёшь демонов, нужен запасной вариант и те, кто подстрахует. Это задание слишком важно, мы не имеем право его провалить. Твоя месть сейчас не является приоритетом.

Конечно, я был согласен со Светой. Но как же хотелось поскорее со всем покончить! Я тоже не мог провалить задание, я не мог проворонить шанс, который, может быть, и никогда больше не выпадет.

— Я понимаю, — сказал я. — Просто имейте ввиду.

Мы вернулись к этому вопросу по прибытии, когда вместе с капитаном Лазаревым сели обсуждать план операции. Собственно, так и получалось, что основная часть работы ложилась на меня. Демоны могли сделать всё быстро и без шума, разумеется, если не возникнет препятствий в виде барьеров и прочей магии. Но без поддержки гвардейцев нападать на Куракиных было рискованно. В конце концов, мы не знали, какими силами обладают их бойцы.

В целом я согласился с планом капитана, но об одном моменте мы всё же поспорили. Я первым делом хотел устранить Вениамина Куракина, который проживал на третьем этаже, а Лазарев настаивал, что вначале следует ликвидировать Иннокентия и всех, кто занимал второй этаж. Они обладали большей силой, чем князь. К тому же, по мнению Куликовского, Иннокентий был главным, а значит, его уничтожение являлось приоритетным. Пришлось согласиться. Это действительно выглядело более разумным в данных обстоятельствах.

Ночью, пока жильцы спали, я с капитаном перенесли из нашего фургона радиостанцию, а затем залезли на крушу и установили антенну. Теперь у нас имелась связь со штабом в обход телефонных линий.

На следующий день Света отправилась вести наблюдение за Куракиными — для этого-то она и просила Куликовского снять номер в гостинице. Капитан поехал искать подходящее место для встречи со штурмовой группой, а я остался в квартире слушать эфир на случай, если командору потребуется связаться с нами. Сегодня Лазарев уже общался со штабом и сообщил о готовности. Вадим обещал выслать отряд завтра во второй половине дня.

И обещание он сдержал. На следующий день после обеда мы с капитаном Лазаревым погрузили радиостанцию в фургон и поехали к месту, где собирались встретиться со штурмовой группой. Мы оба были в гражданской одежде, но под пиджаками нашими чернели бронежилеты. В карманах моих лежали магазин для пистолета-пулемёта и две гранаты, а в наплечной кобуре — пистолет. Жара так и не утихла за эти два дня, и в бронежилете я парился, даже когда сидел на месте. Я ехал и думал о том, как же хорошо, что операция состоится ночью — хотя бы немного станет попрохладнее.

Место встречи оказалось на заброшенном предприятии на окраине промзоны. Мы свернули со старой асфальтовой дороги на ещё более старую бетонку. Наш фургон явно не предназначался для подобных маршрутов, он скрипел и грохотал на каждой выбоине и трещине так, что казалось, вот-вот развалится.

Ворота на территорию были открыты. Через них мы въехали на заросший двор. Свернули налево и вскоре оказались возле многоэтажного кирпичного здания с большими окнами. За ним мы и поставили фургон, а сами взяли оружие, радиостанцию и поднялись на последний шестой этаж. Нас встретили огромные цеховые помещения, которые пустовали уже так давно, что в трещинах стен успела прорасти трава. Отсюда открывался отличный вид на дорогу, ведущую воротам, и на площадь перед зданием заводоуправления.

Мы устроились возле окон и стали ждать. Командир штурмового отряда сообщил, что уже на подходе и прибудет в течение часа.

Капитан Лазарев был человеком неразговорчивым. За всё время, пока мы находились вместе, общались только по делу. Никакие личные вопросы не обсуждали, это было ненужно, да и не очень-то хотелось.

Знал я о нём лишь то, что он был из «простых» и до восстания служил в орловской гвардии в одной с Вадимом части, а потом примкнул народному войску. Я видел, как капитан радеет за общее дело. Он не говорил напрямую о своих взглядах, но рвение в нём чувствовалось. К тому же, в отличие от многих гвардейцев, с которыми я сталкивался прежде, Лазарев благоговения перед аристократами не испытывал.

— Готов? — спросил он, когда мы сидели и наблюдали за дорогой. — Уверен, что справишься?

— Уверен, — ответил я. — Не в первой.

— Удивительно, — капитан помолчал. — Первый раз посредника встречаю. Откуда это у тебя?

— Способность? Да кто её знает.

— Ты главное, не лезь на рожон. Как я понял, командор все ставки на тебя делает. А мы просто прикрываем. В общем, твоя задача — уничтожить врага. А моя — чтобы ты не сдох в это время. Как-то так.

— Здорово, что сказать.

— Я просто хочу, чтобы ты понимал всю серьёзность нашего задания.

Я кивнул:

— Понимаю.

— Вот и отлично! А то ведь впервые вместе работать будем. Я не знаю, каков ты в бою.

— А то ведь впервые вместе работать будем. Я не знаю, каков ты в бою и что от тебя ждать.

— Беспокоитесь?

— Есть немного.

— Сам беспокоюсь. Для меня это… если хотите, вопрос жизни и смерти.

— Этого мало. Тут выучка нужна. Но Вадим тебе доверяет. Надеюсь, он не ошибся. Главное, слушайся приказов. Что приказали, то и делаешь. Ничего сложного.

На дороге показались два грузовых микроавтобуса — это ехали наши. Они тоже остановились за зданием. На этаж к нам поднялись тринадцать человек, одетые в серый камуфляж. Все они были в бронежилетах, в касках, с автоматами. Возглавлял отряд молодой бойкий лейтенант.

Разложив на полу карты и схемы, капитан Лазарев принялся объяснять задачу собравшимся вокруг бойцам.

Света выходила на связь каждый час и докладывала обстановку. Утром лимузин Вениамина Куракина покинул двор гостиницы. Но если вчера он вернулся уже в шестом часу, то сегодня его не было и в семь, и в восемь, хотя вторая машина, которая тоже уезжала утром, уже приехала обратно. Один из служащих гостиницы был у Куликовского информатором, и он подтвердил, что Вениамина и его водителя пока нет, хотя остальные вернулись к ужину.

Ситуация тревожила меня всё больше. Что-то должно пойти не по плану — иначе не бывает, но только не это! Я не желал снова упустить князя. Одно утешало: Вениамин ещё не съехал с номера, а значит, были все шансы, что он вернётся.

В девять Света снова вышла на связь — Вениамин по-прежнему отсутствовал.

— Господин капитан, — обратился я к Лазареву, — что будем делать, если Вениамин Куракин сегодня не явится в гостиницу?

— Ждём до часу ночи, — спокойно ответил капитан, — и атакуем. Главное, что остальные — на месте.

Я не знал, что сказать. Хотелось возразить, но я прекрасно понимал, что от моего голоса сейчас мало что зависит.

— А что штаб скажет? — спросил я.

— В данном случае, я принимаю решения.

— Не кажется вам, что это слишком серьёзные изменения, чтобы не согласовать с командование?

— До начала операции ещё четыре часа. И будь добр подчиняться старшему по званию, — строго произнёс капитан.

Действительно, он был прав, а я разволновался раньше времени. Ещё четыре часа. Четыре часа томительного ожидания.

Солнце уже закатывалось за горизонт, когда мы услышали рёв двигателей. Мы видели, как по дороге в нашем направлении движется колонна машин: первым ехал бронетранспортёр, за ним — военный внедорожник, следом — два грузовика с тентованными кузовами.

— Это ещё кто такие? — я прижался к стене, наблюдая за движущейся техникой. Первой мыслью было: армейский каким-то образом узнали про нас и послали отряд для перехвата.

— Занять позиции и приготовиться к бою, — приказал капитан. — Похоже, у нас гости.

Глава 20

Бронетранспортёр, военный внедорожник и два грузовика въехали на территорию завода. Мы притаились возле окон, ожидая приказов.

Военные каким-то образом узнали о нашем прибытии и послали отряд. Значит, Куракины тоже в курсе происходящего. Они приготовились. Эффект неожиданности потерян. Возможно, поэтому и Вениамин уехал из города, не желая рисковать жизнью. Задание провалено. Теперь соотношение сил не в нашу пользу, и самое лучшее, что мы можем сделать — отступить.

Именно так я подумал в первую очередь, когда увидел колонну машин. Но вскоре понял, что ошибаюсь. Военные слишком уверенно въехали на территорию, словно и не ждали никого здесь встретить. Они не знали о нашем присутствии, иначе действовали бы более осторожно.

Миновав ворота, колонная затормозил и какое-то время стояла, урча моторами, прямо напротив окон цеха, в котором мы засели. Чтобы не мелькать в окне, я спрятался под подоконник.

Капитан Лазарев, стоял между окнами и наблюдал из-за угла за потенциальным противником. Он тоже вряд ли понимал, с какой целью военные явились сюда. Одно было ясно: нельзя допустить, чтобы они обнаружили нас.

Капитан подозвал меня к себе. На корточках, так, чтобы не мелькать в окне, я подполз.

— Скорее всего, придётся уничтожать, — капитан тоже присел на корточки. — Надо сделать это как можно быстрее, не поднимая шума. Справишься?

— Если у противника нет «духовных» — не вопрос, — ответил я. — Если есть — будет немного сложнее. Но я надеюсь…

— Тогда делаем так: по моей команде призываешь демонов и отправляешь их одновременно на все машины. Задача ясна?

— Сделаю, — я приподнялся, выглядывая из окна. Машины стояли на прежнем месте. Призвать десять-пятнадцать демонов и раздать им цели — невелика сложность.

— Не высовывайся, — велел капитан. — Иди на позицию и жди команды.

Я отполз на прежнее место. Остальные бойцы тоже ждали, готовясь в любой момент вступить в бой. У них с собой имелись даже одноразовые противотанковые гранатомёты — хорошо подготовились.

Мерно урчавшие моторы взревели с новой силой, пронзительный рокот заметался меж пустующих цехов. Судя по звуку, техника двигалась к нам.

— Сюда едут! — крикнул капитан. — Призывай!

Я кивнул и сосредоточился на воображаемых знаках. У меня с собой имелись несколько листов со знаками призыва «бета-53» и прочих сильных существ, но я решил, что сейчас и мелочь справится. Вызвал пятнадцать «осьминогов», которые заполнили пространство вокруг, и высунулся из окна, чтобы видеть противника. В это время колонна подъехала совсем близко. Бронетранспортёр, что двигался впереди всех, уже добралась до нашего цеха. Распределив цели, я отправил существ в бой.

Демоны вылетели из окон и ринулись к технике: по двое-трое на каждую машину. Водитель одного из грузовиков выпрыгнул на ходу и побежал в обратном направлении. Его примеру последовали водитель и пассажир второго грузовика. Трое военных выскочили из внедорожника. Один принялся палить из автомата по летящим на него чёрным существам. Естественно, это оказалось бесполезно.

Демоны в мгновение ока нагнали людей. Они догоняли своих жертв и впивались в них щупальцами. Три существа вцепились в бронетранспортёр. Сидевшие там бойцы даже вылезти не успели — так быстро их настигла смерть. Две минуты — и всё кончено. Возле машин лежали шесть трупов, к каждому присосалась чёрная субстанция. Демоны, которым не хватило жертвы, летал над своими более везучими товарищами, словно вороны над полем брани.

— Отзывай! — приказал капитан Лазарев, который тоже наблюдал эту картину. — Сейчас спустимся посмотрим, что они привезли.

Он взял лейтенанта и ещё четырёх бойцов, и мы пошли вниз. Остальные расположились возле окон, чтобы прикрывать нас в случае непредвиденных обстоятельств.

Первым делом мы осмотрели бронетранспортёр. В десантном отсеке находились три трупа: один сидел за башенным пулемётом, два — на передних сиденьях. Один из бойцов, лежавших возле внедорожника, имел лейтенантские погоны. В кузовах грузовиков обнаружили деревянные зелёные ящики.

— Господин капитан, смотрите, — сказал наш лейтенант, — тут же полно оружия.

Капитан залез в кузов последнего грузовика и осмотрелся. Открыл верхний ящик, заглянул, закрыл, спрыгнул на землю:

— Верно. Оружие привезли. «Аэфки» старые. Неужто, толкнуть кому-то хотели? Что ты там, Денис, говорил насчёт продажи?

— Куликовский считает, что офицеры распродают оружие, — напомнил я.

— Похоже, правду говорит, — капитан отряхнул руки от пыли и поправил лямку висящей на плече штурмовой винтовки. — Вот же засранцы! Так, внимание всем. Тела убрать, машины отогнать. Ставьте за цех, чтоб от ворот не было видно. Через пятнадцать минут чтоб тут было чисто.

Гвардейцы принялись исполнять приказ.

Рация зашипела.

— Господин капитан, к нам движется колонна машин, — доложил кто-то из оставшихся наверху. — Гражданские: две грузовые, две легковые, один микроавтобус.

Капитан зажал кнопку связи:

— Понял тебя, — и отпустив, проговорил. — Да что ж это такое сегодня делается-то? Как назло, — он оглянулся на бойцов. Все трупы уже лежали в траве у дороги, а бронетранспортёр кто-то уже загнал за цех. — У нас ещё гости, — крикнул он. Всё бросаем и на шестой. Бегом!

Мы побежали ко входу, поднялись на шестой этаж. В это время колонна машин уже въезжала в ворота.

— Покупатели пожаловали, — сказал капитан. — Ну что, Денис, повторишь?

— Если я сейчас истрачу все силы, то от меня потом толку будет ноль — возразил я. — Попробуйте без меня.

— Уверен?

— У меня сила не бесконечная. Призыв такого количества существ — занятие не из простых.

— Ладно, тогда береги силы, — сказал капитан и принялся раздавать команды.

Я бы и рад был посодействовать, но после призыва пятнадцати демонов, я чувствовал небольшую усталость, и понимал, что если сейчас переусердствую, в самый ответственный момент сил может не хватить. Хотелось быть в форме, когда встречусь лицом к лицу с Куракиными, а потому и отказался призывать существ без крайней необходимости.

— Денис, уйди отсюда, — сказал мне капитан. — Жди на лестничной клетке. Сейчас тут будут стрелять.

Едва я вышел на лестницу, как загрохотали автоматные очереди, сливаясь в один невыносимый адский треск. Это продолжалось минут пять, а потом всё резко стихло. С улицы потянуло дымом.

Я вернулся к окну. Наши бойцы снова вышли на улицу и принялись обследовать колонну машин, а точнее то, что от них осталось. Две легковушки горели, а у микроавтобуса была продавлена крыша. Нечто подобное я уже видел, когда «духовные» магией сминали броневики, словно спичечные коробки. Помимо этого, вся техника была изрешечены пулями, а рядом лежали тела тех, кто смог-таки покинуть транспорт, но не успели покинуть территорию.

Грохнули несколько одиночных — это гвардейцы добили выживших.

Почти стемнело. Огонь плясал в сумерках яркими всполохами. Пламя гудело и потрескивало, заглушая монотонный гул, который издавало предприятие. Наверняка кто-нибудь слышал стрельбу, и оставаться тут было нельзя. К тому же когда военные узнают о пропаже отряда с оружием (а узнают они быстро, поскольку группа должна держать связь с базой), они тут же отправят на и поиски ещё один отряд, только побольше. И лучше бы нам избежать встречи с ним.

Капитан Лазарев тоже понимал это, а потому приказал в срочном порядке покинуть территорию. Вскоре три наших фургона под покровом сумерек выехали из ворот заброшенного завода. Огненное зарево было видно даже с большой дороги, на которую мы выбрались по разбитой бетонке.

Едва мы отъехали от перекрёстка, как навстречу нам на большой скорости промчалась колонна бронетранспортёров. Я даже не сомневался: спешили на помощь своим. Одним словом, вовремя мы свалили. Задержались бы ещё минут на десять, влипли бы в серьёзные неприятности. Хоть у нас и есть трое «духовных», пять броневиков нам не по зубам.

Света сообщила, что Вениамин Куракин до сих пор не вернулся. Ничего нового не произошло, в гостинице пока всё было спокойно. Но капитан опасался, что стрельба на заброшенном заводе и паника среди военных встревожит Куракиных. Если это произойдёт, ликвидировать их незаметно не получится.

Мы свернули на тихую улицу, которая шла вдоль железной дороги, остановились, заглушили двигатели выключили фары. По одной сторону толпились гаражи, по другую — сплошной стеной выстроились двухэтажные кирпичные домики.

Мы с Лазаревым находились в машине вдвоём. Он сидел за рулём, я — на заднем сиденье. Капитан постоянно общался по рации с остальными двумя фургонами.

— Начинаем в двенадцать, — сказал он мне.

— А если Вениамин так и не приедет? — спросил я.

— Неважно. Надо торопиться. Вениамин Куракин — цель не приоритетная.

— Свяжитесь со штабом, — попросил я. — Вадим должен знать об изменениях. Я не считаю, что князь менее важен, чем остальные.

— Отставить возражения, — отрезал капитан. — Сам командовать захотел? — он обернулся ко мне. — Я конечно, понимаю, что ты считаешь себя важной фигурой, но знаешь, что в армии принято? Подчиняться старшему по званию. Так что будь добр соблюдать субординацию. Иначе отправишься домой, не посмотрю на твои таланты.

Разумеется, я прекрасно это знал, вот только мне было плевать. Для меня Вениамин Куракин являлся целью приоритетной, и Вадим это понимал, а потому я хотел переговорить с ним.

— Кажется, вы не совсем понимаете ситуацию, — возразил я. — Я — не ваш подчинённый. У меня здесь собственные цели. Мне были даны определённые обещания, и поэтому я помогаю вам до тех пор, пока наши интересы совпадают. А потому ещё раз прошу связаться с Вадимом Орловым и сообщить об изменениях.

Капитан хмыкнул и покачал головой.

— Послушай, Денис, я всё прекрасно понимаю, — тон его стал мягче, хоть и чувствовалось, что капитан делает это через силу. — Но подумай головой, а? Ты сам слышал сообщения старшего сержанта Орловой. Вениамин не съехал с номера. Его вещи всё ещё там, а значит, он вернётся. Так вот, вначале мы разделаемся с Иннокентием и его людьми, а потом дождёмся Вениамина. Мы в выигрышном положении, понимаешь?

Пришлось согласиться. В целом мысль была разумная. А для себя я решил так: если капитан не захочетдожидаться возвращения князя, я всё равно останусь там до тех пор, пока тот не вернётся.

Я весь извёлся за то время, пока мы сидели в машинах, ожидая назначенного часа. Не терпелось поскорее освободиться от своей ноши, а всё, как назло, шло не по плану, на пути возникали всё новые и новые препятствия, и меня терзали плохие предчувствия. Я вздохнул с облегчением, когда полдвенадцатого капитан сообщил по рации Свете, что мы выдвигаемся.

Разделились. Мы с капитаном и присоединившимся к нам гвардейцем, который теперь вёл машину, отправились к северной окраине дворянского городка, остальные — к главным воротам. Стена, окружающая городок состояла из оград особняков, расположенных по периметру, и не была сплошной. В северной части, куда мы поехали, находились спа-центр и клиника, и там имелись неохраняемая калитка и пешеходная дорожка.

Машину и водителя мы оставили на стоянке рядом с клиникой, а сами отправились в городок. Гостиница находилась в трёх кварталах отсюда — даже ближе, чем от ворот. План был следующий: мы с капитаном незаметно проберёмся в гостиницу и я приготовлю всё необходимое. В это время отряд гвардейцев будет ждать снаружи. Если удастся провернуть дело по-тихому, они нам не понадобятся, а вот если что-то пойдёт не по плану и потребуется помощь, гвардейцы ворвутся в гостиницу и поддержат нас огнём. Разумеется, это только в крайнем случае, поскольку никто поднимать шум не хотел.

Миновав спа-центр, мы оказались в парке. Парк был хорошо освещён, как и улицы. Электричество тут не экономили. Близилась полночь. Местные жители уже сидели по домам, а коммунальщики ещё не выползли на ночные работы — идеально время для тайных операций.

Капитан держал в руке рацию, я — тяжёленький чемодан, где ждали своего часа пистолет пулемёт и укороченная штурмовая винтовка. Лазарев то и дело связывался с лейтенантом, который вместе с остальными бойцами уже должен был подъехать к главным воротам. Куликовский уже договорился с охраной, чтобы та пропустила ночных гостей.

Мы миновали парк, до гостиницы оставалось совсем недалеко.

— Ферзь, это Ладья один, — заголосил динамик рации. — У ворот военные. Каковы будут указания?

Ферзём звали капитана, позывной «Ладья один» был у лейтенанта, а Света носила позывной Слон.

— В каком количестве? — спросил Лазарев. — Где вы?

— Вижу четырёх человек. Мы стоим на дороге. Жду команды.

— Хорошо. Мы уже почти на месте. Ожидайте.

Военные у ворот — это плохо. Они почему-то решили выставить дополнительную охрану. Неужели перестрелка на заброшенной промзоне так взволновала местное командование? Знают ли Куракины об инциденте? Так или иначе, наши планы стремительно шли коту под хвост. Очередная разборка с военными никак не сыграет нам на руку. Но сейчас было поздно отменять операцию. Оставалось только прорываться с боем.

Капитан связался со Светой, но в гостинице всё было без изменений, и это обнадёживало.

Вдруг ночную тишину нарушил сухой пронзительный треск, донёсшийся со стороны главных ворот.

— Ладья один, что происходит? — спросил капитан.

— Контакт. Они атаковали нас, веду бой, — ответил лейтенант сквозь беспорядочный стрекот автоматных очередей.

— Сколько их?

— Человек десять… Не знаю. У них броня. Один броневик вижу.

Перекрывая сухое тарахтение автоматов, гулко заколотил крупнокалиберный пулемёт.

— Держись, — сказал капитан. — Мы уже близки к цели. Отвлекайте их.

— Говорит Слон, говорит Слон, как слышно? — раздался голос Светы. — Объект покидает здание.

— Что значит, покидает? Сколько человек покидает? — спросил капитан. Он старался хранить невозмутимость, но ситуация выходила из-под контроля, и он тоже начинал нервничать.

— Только что выехала машина, я не знаю, сколько человек внутри.

— Бегом! — приказал мне капитан. Он открыл чемодан, достал штурмовую винтовку и распихал по карманам магазины, я взял пистолет-пулемёт. Чемодан отправился под ближайший куст, а мы с капитаном ринулись трусцой к гостинице.

— Ферзь Ладье один, объект движется в вашем направлении, — на бегу сообщил капитан. — Как понял?

— Несём потери. По нам броневик бьёт, — донёсся из динамика голос.

— Держись, лейтенант! — сказал капитан. — Уже идём. Не отступать, понял?

— Есть!

Вдали раздался хлопок, и крупнокалиберный пулемёт заткнулся. Похоже, броневик был уничтожен.

Мы подбежали к чёрному ходу гостиницы. Света заранее позаботилась, чтобы тот оставался открыт. Она уже ждала нас, в руках её был пистолет-пулемёт.

— Похоже, в здании никого. Все уехали, — сообщила она.

Дворянский городок был небольшим, но казалось, мы бежали вечность. Стрельба в это время стала не такой активной, как прежде.

— Доложи, Ладья один, — приказал по рации капитан, но ему никто не ответил. — Ладья один, доложи обстановку, как слышишь?

Лейтенант молчал, и это был недобрый знак. Тем не менее, бой ещё шёл. Капитан стал вызывать Ладью два, но и тут ему никто не ответил. В эфире царила тишина.

Посреди улицы стоял изумрудного цвета хардтоп с чёрным верхом — вторая машина Куракиных. Впереди у ворот горел бронетранспортёр, преградивший проезжую часть. Стрельба ещё звучала какое-то время, а потом смолкла.

Остановившись возле автомобиля, капитан Лазарев снова попытался вызвать лейтенанта, а когда не получилось, повернулся ко мне:

— Денис, дела плохи. Призывай самых сильных демонов и отправляй в атаку. Точно не знаем, где противник, но демоны же найдут его?

— Найдут, только мне придётся держаться близко к ним. Я их дальше ста метров не отпущу.

— Действуй, — кивнул капитан. — Мы со Светланой прикроем.

Я присел на корточки за машиной. Капитан и Света отошли на тротуар в тень растущих на обочине тополей. Я повесил пистолет-пулемёт на плечо, достал четыре листа бумаги и разместил их перед собой. Три знака предназначались для призыва демонов «бета-53», а четвёртый — для более сильного существа под кодовым обозначением «бета-70». Против такого не каждый «духовный» выстоит. Но управление им требовало немалых усилий.

Я сосредоточился, и рядом появились четыре демонические сущности. Они стояли и смотрели на меня сверху вниз своими огненными газами. Я ощущал чудовищное напряжение, пытаясь удержать эту компанию. «Семидесятый» оказался самым здоровым. Он имел несколько голов, беспорядочно росших по всему телу, утыканному щупальцами разной длины. Некоторые достигали метров десяти. Они извивались надо мной, грозясь убить за то, что я посмел потревожить покой существа, вырвав его из привычного мира. Но я сдерживали демона. Сейчас его хозяином был я, и он не мог сломить мою волю.

Я послал демонов вперёд и пошёл следом, стараясь держаться не далее ста метров. Иначе мне могло не хватить силы сдерживать их. Капитан и Света шагали за мной с оружием наготове.

Возле горящего транспортёра лежали убитые солдаты. Несколько человек были ранены. Один раненый, который отполз к будке охраны, попытался обстрелять демонов, но те очень быстро положили конец его потугам.

Наши микроавтобусы валялись раскуроченные на дороге метрах в трёхстах от ворот. Рядом с ними в свете фонарей я заметил трёх человек. Они стояли и смотрели в мою сторону. Их внимание привлекла стрельба. Я отправил демонов вперёд, а сам побежал следом, держась в тени деревьев, растущих вдоль тротуара. По мне открыли огонь из автоматов, но я уже не думал о том, прикрывают ли меня или нет. Всё моё внимание было сосредоточено на управлении демонами, которые, почуяв добычу, рванули вперёд так, что я едва поспевал за ними.

На дороге я заметил двоих убитых, одетых в костюмы — похоже, это были люди Куракиных. Если так, то расправиться оставалось всего с тремя.

Демоны подлетели к нашим врагам, стали кружиться вокруг, пытаясь пробиться сквозь защитные барьеры, но пока существа лишь получали ответные магические удары и теряли щупальца. Трое «духовных» неподвижно стояли на месте, но я-то знал, какая борьба сейчас идёт между их сознанием и волей атакующих их демонов.

Мы с капитаном и Светой прятались в тени деревьев, ожидая исхода сражения. Вначале погиб «пятьдесят третий» демон, потом жертвой демонических сущностей пал «духовный», за ним — и второй. Две «бета-53» один за другим рухнули на дорогу, словно подстреленные гигантские птицы, и стали умирать, корчась и растворяясь в ночном воздухе. Остался последний «духовный», а вокруг него кружил «семидесятый», лишившийся уже нескольких щупалец, но не желавший отступать. Ему противостоял человек, обладающий великой силой.

Вот только даже самый сильный «духовный» рано или поздно выдыхался. Посчитав, что враг уже достаточно ослаб, я вышел из тени и направился к нему. Это был здоровый малый с широкой челюстью и узким лбом. Он стойко держал оборону против «семидесятого», отбивая все атаки. Когда я подошёл ближе, здоровяк устремил на меня свой взор, и я ощутил, как по телу разливается боль. Меня словно что-то пыталось разорвать изнутри, но у «духовного» не хватало сил, чтобы осуществить задуманное.

Я же, чем ближе подходил, тем сильнее ощущал нечто, похожее на духовный голод — скорее всего, это было то же чувство, которое испытывали демоны при виде жертвы.

— Исчезни, — произнёс я вслух, обращаясь к «семидесятому», и тот повиновался. Мы со здоровяком теперь стояли друг напротив друга, нас разделяли метров десять.

— Кто ты такой, мать твою? — в недоумении процедил здоровяк. Он был напряжён так, что на лбу вздулись вены. И всё же он не мог со мной ничего сделать.

Я не ответил. Из-за моей спины выросли щупальца и пронзили здоровяка. Я ощутил, как его жизненная сила переходит мне. В глазах зарябило, голова заболела, словно её распирало изнутри, а сила всё текла и текла и, казалось, скоро она переполнит меня. Наконец опустошённое тело врага свалилось на дорогу. Мои ноги подкосились, и я упал на колени. Было странное ощущение: энергия наполняла меня, и одновременно я чувствовал себя изнеможённым до предела. В таком состоянии я даже слабыми существами вряд ли бы мог повелевать.

А вдали раздался грозный гул моторов, который усиливался с каждой секундой. Он возвестил о приближении нескольких единиц бронетехники. Похоже, битва была не окончена.

Глава 21

Капитан Лазарев и Света подхватили меня под руки и потащили к хардтопу Куракиных. Надо было убираться отсюда. Я пытался идти сам, но на меня навалилась такая слабость, что сделать это не получалось.

— Я насчитал семерых убитых, — говорил капитан, пока волок меня. — Где остальные, мать их, почему на связь не выходят?

Автомат его висел на плече, правой рукой он тащил меня, а в левой — держал рацию. Я тоже видел убитых. Они валялись кишками наружу вокруг разбитых фургонов. И фургоны и люди подверглись сильнейшему магическому воздействию. Машины разорвало изнутри, словно резиновые грелки, примерно то же произошло и с людьми, и теперь их даже распознать было проблематично.

— Ладья один, ладья два, вызывает Ферзь, — повторял он. — Ответьте. Ладья один, ладья два.

Рация молчала, вызывая у капитана досаду и раздражение.

— Возможно, они лишились связи, — Света тоже тащила меня, пыхтя и тяжело дыша. Мы почти бежали, пытаясь покинуть поле боя раньше, чем здесь окажутся бронетранспортёры.

Капитан не ответил.

Добрались до машины. Меня затолкали на заднее сиденье, Света плюхнулась на место водителя, капитан Лазарев — рядом. Ключ был в замке. Света запустила мотор, хардтоп дёрнулся, резко развернулся и, завизжав шинами, рванул вперёд.

Вскоре мы уже были возле особняка Куликовского. Илья Филимонович лично вышел к нам, когда понял, что это именно мы, а не Куракины.

И вот мы уже сидели в просторной гостинице с широкими окнами, камином, над которым висела картина, и полом, устланным мягким ворсистым ковром. Кофейные тона, в которых был выполнен интерьер, успокаивали глаз.

Я сидел на диване, положив руку на подлокотник. Передо мной стоял низкий стеклянный столик, на котором дымились чашки с недопитым кофе. Света и Вадим расположились рядом на том же диване. Чувствовал я себя гораздо лучше, силы постепенно возвращались.

Илья Филимонович расхаживал перед нами, заложив руки за спину. Он был очень недоволен произошедшим.

— Как так получилось? — возмущался он. — Почему столько шума? Я предупреждал, что всё должно пройти тихо. Вы в курсе, чем это грозит? Думаете, дворяне встанут на вашу сторону после того, как ваши молодчики явились и устроили стрельбу? Здесь никто хочет войны. Никто не желает, чтобы тут было то же самое, что в Москве.

— Всё пошло не по плану, — ответила Света. С Куликовским разговаривала в по большей части она, как человек одинакового с ним происхождения. — Вы обещали, что охрана пропустит. Вместо этого у ворот оказались солдаты, которые обстреляли наших людей. Как это понимать?

— На что вы намекаете, Светлана Андреевна? — недоумевающий взор Ильи Филимоновича устремился на девушку. — Вы меня в чём-то обвиняете?

— Я хочу знать, почему у ворот появились солдаты и почему вы не предупредили меня о них?

— А я откуда знаю, Светлана Андреевна? В десять я позвонил начальнику смены, предупредил, чтобы пропустили без досмотра три фургона. Я сам в недоумении. Или вы хотите сказать, что это я позвал военных? Смешно же! Если бы я хотел сдать вас, солдаты уже были бы здесь. Пряча вас, я серьёзно рискую, между прочим. Всё это только ради нашего общего дела.

За окном прогудел бронетранспортёр. Куликовский задержал взгляд на плотно зашторенном окне.

— Один из Куракиных ликвидирован, — сообщил капитан Лазарев. — Четверо его людей — тоже. Теперь вам нечего бояться.

— Если бы, — буркнул под нос Куликовский. — Армия-то не на нашей стороне. Да ещё и стрельба эта. Теперь будут выяснять, кто причастен к ночному нападению. Думаете, меня и мою семью не заподозрят? Вы всех нас под удар поставили. А молодой князь? Он убит?

— Его не было в гостинице, — ответила Света. — Никто не знает, где он.

— Проклятье, — выругался Илья Филимонович. — Этого ещё не хватало.

— Вы говорили, что он — незначительная фигура, — напомнил капитан.

В дверь позвонили, и Илья Филимонович крикнул слуге, чтобы тот открыл.

— Я так не говорил, — ответил он капитану. — Руководит не он, но для собственного рода Вениамин разумеется более важен, нежели тот второй.

В гостиницу ввалился полный господин с кучерявой шевелюрой и тонкими усиками на квадратном тяжеловесном лице. Он поздоровался со всеми за руку и расположился на втором диване, который стоял под углом к нашему. Вскоре явился ещё один гость: высокий седой стрик с козлиной бородкой и лихо закрученными вверх усами.

Эти двое симпатизировали идеям Вадима Орлова и явились сюда после звонка Куликовского с просьбой собраться у него дома. Были и другие сторонники, но они не пришли.

Мы стали обсуждать, что делать и как быть в сложившейся ситуации.

— Надо вызвать на переговоры начальника дивизии, — утверждал толстый господин. — Скажем, что Куракиных тут больше нет. Пускай подчиняется командору Орлову.

— Пустое, — отмахивался старик с закрученными усами, — новый начальник не станет нас слушать. Он теперь будет бояться, что из Москвы приедут князья и расправу учинят. Надо в штаб звонить, в Москву. Вот пусть Вадим Алексеевич и решает вопрос, раз так получилось.

— И что же, господа, мы без Орлова не способны ни на что? — театрально развёл руками толстяк. — Кто сказал, что офицеры не послушают нас? Солдаты недовольны властью князей, многие офицеры — тоже. Куракины пытаются надавить силой, но сила и страх решают не всё. Тем более, нам и мы не лыком шиты. Княжеские представители мертвы. Господин командор тем самым доказал, что у него тоже руки длинные.

— Не все, — поправил Илья Филиппович. — Не все мертвы. Молодой князь жив пока. Он уехал утром и до сих пор не появлялся в гостинице, хотя его вещи по-прежнему там.

— У Головиных небось в Приозёрном отдыхает, — предположил толстый господин. — Там же молодёжь наша часто развлекается. А вчера у них как раз пикник был. Наверное, на ночь и остались. Бьюсь об заклад, князь этот — с ними. Несерьёзный он молодой человек. Зачем его родня сюда отправила — Богу одному известно.

— Это где? — спросил я. — Вы покажете это место?

— Денис, сейчас не время… — хотел возразить капитан Лазарев.

— Вениамин Куракин — одна из наших главных целей, — прервал его. — Мы должны ликвидировать его. Иначе, зачем мы здесь? По крайней мере, я здесь для этого, и я доберусь до Вениамина, даже если придётся действовать в одиночку.

— Юноша прав, — поддержал меня старик с закрученными усами. — Если уж делать дело, так до конца. Убьёте князя, и Куракины в следующий десять раз подумают, прежде чем снова своих прохиндеев засылать сюда.

Игорь Филимонович тоже согласился с тем, что Вениамина Куракина следует устранить. Таким образом, я обрёл сторонников.

Было решено, что я и Света поедем к особняку и подкараулим машину Вениамина Куракина, а дальше — по обстоятельствам. Разумеется, основную часть работы я брал на себя. Силы возвращались, а в кармане моём остались несколько листов со знаками. Я был уверен, что справлюсь.

В доме Куликовского нашлась карта местности, и дворяне объяснили, как проехать к особняку, принадлежавшему семейству Головиных. Находился он недалеко: по дорогам менее десяти вёрст от города, на противоположном берегу озера.

Мы со Светой сложили оружие в багажник хардтопа Куракиных. Света села за руль, я — рядом. Зарычал восьмицилиндровый монстр под капотом. Ворота отползли в сторону, и мы выехали на улицу. На дороге было пусто. На восточном краю небосклона предвестником грядущего восхода забрезжил свет. Начинался новый день.

Чем ближе я становился к своей цели, тем сильнее нервничал. Я не мог поверить, что это, наконец, свершится и я освобожусь от своей ноши. Не верилось и в то, что всё пойдёт по плану. Но на этот раз я полнился решимостью убить Вениамина, чего бы это ни стоило. Обстановка в стране была такова, что никто не мог гарантировать другую столь же хорошую возможность сделать это. Слишком велик был шанс навсегда потерять его след.

Город мы покинули без проблем. У выезда дежурили военные, и я приготовился призвать демонов, если возникнут проблемы, но всё обошлось: нас даже не остановили.

Посёлок Приозёрный встретил нас пустыми улицами. Люди ещё дрыхли в своих потных мятых кроватях и не знали о том, что произошло в нескольких вёрстах отсюда. Конечно же, утреннее радио поведает им о трагических событиях, которые настигли этот некогда спокойный городок, но это будет ещё нескоро. А пока тут царило неведение, и двухэтажные домики беспечно дремали в лучах восходящего солнца.

Миновав посёлок, мы свернули к озеру. Дорога уходила в лес. Вскоре она вывела нас к кирпичной ограде, за которой прятался особняк семейства Головиных. Из-за забора доносилась музыка. Не доехав метров двести до откатных ворот, выкрашенных в насыщенный бордовый цвет, Света остановила машину на обочине под нависшими ветвями берёз и заглушила мотор. Теперь оставалось ждать и надеяться на лучшее.

Небо посветлело, но земля по-прежнему находилась во власти теней. Мир просыпался, а молодёжь, что веселилась в особняке, кажется, даже не думала ложиться спать. Вместе с ними и Вениамин Куракин развлекался, получал удовольствие от жизни, не подозревая, что дни его сочтены. Если, конечно, он действительно был там. Ведь старик мог ошибиться, и Вениамин поехал в другое место, и мы со Светой напрасно сейчас торчали возле ворот незнакомого дома.

— Думаешь, он здесь? — спросила Света, которую, похоже, глодали такие же сомнения.

— Если бы я знал. Остаётся только надеяться и ждать, — я зевнул. Очень уж спать хотелось. Я чувствовал вялость и апатию, да ещё голова до сих пор побаливала.

Света связалась по рации с капитаном Лазаревым, сообщила, что мы на месте. Она тоже зевнула. Бессонная ночь и нервы давали о себе знать.

— Можешь поспать, — сказал я. — Если что-то изменится, разбужу. Я точно уснуть не смогу сейчас: для меня это слишком важно.

— Я тоже не усну после всего произошедшего, — ответила Света. — Закончим дело — тогда отдохнём.

Я опустил стекло, и прохладный ветерок ворвался в душную кабину. Часа через три солнце начнёт припекать, раскаляя воздух, а пока можно было насладиться утренней свежестью. Так мы и сидели, наблюдая слипающимися глазами за неподвижными воротам.

— Что это было ночью? — внезапно спросила Света. — Как ты так сделал?

— Ты о чём? — я непонимающе взглянул на неё.

— Когда ты подошёл к тому «духовному», у тебя появились щупальца, как у демонов. Как ты это сделал?

Теперь я понял, о чём она. И Света, и капитан, конечно же видели, как я расправился с противником. Отныне они знали об этой моей способности.

— Многое для меня самого — тайна, — ответил я. — Я случайно узнал о том, что могу так делать. Во время беспорядков в Москве столкнулся с казаками, среди которых был один «духовный». Они решили, что люди, с которыми я ехал — бунтовщики. В общем, было много крови. Все погибли.

— А ты выжил.

— Да. Тогда-то я и узнал об этой способности. Она — своего рода реакция на магическое воздействие.

— Всё ломаю голову, — задумчиво проговорила Света, — как может посредник, не имея за плечами годов тренировок, управлять столь могущественными существами? Это… даже не знаю. Это очень странно.

— Ага, а представь каково мне, — попытался я обратить разговор в шутку.

Но Света даже не улыбнулась, он положила руку на баранку и задумчиво уставилась то ли на ворота особняка, то на облачко, что неторопливо брело по небесному полю. Под её короткой курточкой виднелась рукоять пистолета. Эти вопросы мне совершенно не нравились, и я опасался, как бы Свете не пришли нехорошие мысли на мой счёт. Мало ли, что ей в голову взбредёт? Тем более она и раньше считала, что я опасен.

— В любом случае, данные тебе способности следует направить на благое дело, — произнесла Света после длительных раздумий. — Ты обязан служить.

— Я не отношу себя к альтруистам, — проговорил я.

— Это неважно. Если тебе дано многое, с тебя многое спросится. Иначе станешь как Вениамин Куракин и подобные ему. Они используют свои силу и положение только ради удовлетворения собственных желаний — и вот к чему это ведёт. Разрушение. Он уничтожают всё вокруг себя. У каждого есть своё место, и когда он это место покидает, начинает хаос. Когда высокородный не выполняет свой долг или когда простолюдин пытается подняться выше, чем ему полагается, нарушается вселенский порядок.

— Сама придумала? — усмехнулся я.

— Так говорил отец. Он всю свою жизнь отдал служению роду. Это был один из самых достойных людей, которых я знала.

— Вадим с ним не согласился бы, — заметил я.

— Не важно, — отрезала Света. — Это ничего не меняет. Каждый должен знать своё место.

— Человек — существо свободное, — ответил я. — Мы сами выбираем свой путь, и никто не вправе навязывать нам его.

— Глупости. Место человека определяется рождением и данными ему способностями. Кого-то Господь наделил магическим даром, кого-то — нет. Никто не в силах изменить этого.

— Просто случайность. То же самое, что кто-то родился с голубыми глазами, кто-то — с карими. Разве это делает одних лучше, других хуже? Проблема в том, что «таланты» нужно как-то контролировать. И если человек не способен делать это самостоятельно, такую роль должно взять на себя общество. А вас никто не контролирует и не ограничивает. Вы творите, что хотите. Вам плевать на жизни других людей, для вас они — низший сорт, грязь. Вы и обходитесь с ними соответствующим образом. А всё почему? Да потому что придумали, будто ваш Бог так устроил, разделив всех на высших и низших, на благородных и чернь. И в итоге мы имеем то, что имеем. Произвол одних, недовольство других. Неправильно это.

— Да, неправильно, — с жаром проговорила Света, — потому что люди не желают исполнять свой долг. Это называется гордыня. И вот к чему она приводит. От этого все пороки, все преступления.

— Если бы, — скривился я. — Не от этого вообще-то. А от того, что человек — животное, ведомое инстинктами: жрать, трахаться и доминировать над своими собратьями. И если общество не в состоянии сдержать в ком-то это животное начало, у того оно рано или поздно выплеснется наружу во всей красе.

— Чего? — Света аж поморщилась. — Человек — это животное? И всё? По-твоему, в человеческой душе нет высших устремлений? Нет благородства, любви, преданности? Может, конечно, у вас, простолюдинов, подобные вещи действительно не в почёте, вы же…

—…чернь? — я рассмеялся. — Естественно! У нас всего этого нет. А у вас есть. От того-то среди вас и полно таких мразей, как Вениамин Куракин. Как думаешь, что там, за забором делают молодые люди и девушки из «благородных» семей? У них там вечер поэзии? Ха, благородные! Да вы ничем не лучше. Всё ваше благородство — это напыщенность и зазнайство, да дорогие шмотки, которые вы напяливаете на себя по всяким званым ужинам. Вот и всё различие.

— Глупости! — воскликнула Света. — Мой отец был не таким. Он был воистину благородным человеком. Честным, справедливым. А среди моих предков было множество славных воинов и государственных мужей, которые своими великими делами вписали свои имена в историю. И ты, — она ткнула в меня пальцем, — не смеешь порочить их память.

— Не принимай близко к сердцу, — я едва сдерживал улыбку. Слишком забавно и по-детски выглядела негодование Светы. — Постарайся взглянуть шире на ситуацию.

— Если ты оскорбишь моего отца или моих предков, ты поплатишься, — произнесла Света спокойным холодным тоном.

Для неё эта тема была болезненной. Мои слова пошатнули почву у неё под ногами, поколебали всё то, во что она верила, на чём зиждилось ей самосознание. И возможно, не только мои. Ведь кто я в её глазах? А вот Вадима она уважала, а он ведь тоже говорил нечто похожее. Но на него Света не могла выплеснуть злость.

Мир менялся, порядки менялись, а Света держалась за свои старые понятия, которыми испокон веков жили аристократы. Мне даже жалко её стало, особенно когда я подумал, что у девушки даже родителей-то не осталось. Отец погиб, а мать находилась непонятно где и, скорее всего, встала вместе с семьёй на сторону императора вместе. Для Светы прежний мир с его устоявшимися традициями рухнул, и от того ей было плохо. Наверное, ей будет трудно адаптироваться к тому обществу, которое хочет создать Вадим Орлов.

Мы некоторое время сидели молча. Решив, что Света успокоилась, я попытался помириться.

— Извини. Я перегнул палку, — сказал я. — Конечно, среди аристократов тоже есть хорошие люди. Думаю твой отец был хорошим человеком, раз он решил покончить с криминалом и арестовал банду Аношака. Достойный поступок. И мужественный, если учесть, против кого ему пришлось пойти ради этого.

— Вот именно. Так что не распускай язык, — Света даже не взглянула на меня.

Мы снова молчали какое-то время.

— Хватит дуться, — сказал я. — Я же извинился.

Света не ответила.

— У тебя сейчас лицо, как у обиженного ребёнка. А ты ведь — доблестный гвардеец! Разве нет?

Света усмехнулась, но на меня не взглянула.

— Ладно. Я тоже погорячилась, — сказала она, наконец. — Просто я не понимаю тебя. Ты говоришь странные вещи. Ты отрицаешь всё доброе и благородное в человеческой душе.

— Нет, это не так. Просто много дерьма видал в жизни, — сказал я и, подумав, добавил. — Ты же знаешь, в какой я среде вырос. Наверное, ты не видела, как живут люди за стеной.

— Да, в трущобах жить не приходилось, — произнесла Света насмешливым тоном.

— А зря. Может, увидела бы, до чего людей доводят ваши кланы, во что цари и князья превратили мир. Может, увидела бы, как «благородные» разбомбили полгорода, уничтожив сотни мирных жителей в собственной стране. Вот что сила делает с людьми. Сила даёт ощущение безнаказанности, безнаказанность ведёт к произволу. Вы считаете себя хозяевами, считаете, что мир этот существует для вас. Потому что, как я говорил… — я вдруг спохватился: кажется, теперь уже я разошёлся не на шутку. — А впрочем, ладно. Сытому голодного не понять.

— Да, всё так, — согласилась Света. — Император и его приближённые забыли о своём долге, и поэтому начались проблемы. Ты спрашивал меня, зачем я пошла в гвардию? Вот поэтому. Потому что я не хотела забывать о долге и прожить свою жизнь беспечно. Я хотела чего-то большего, чем праздное беззаботное существование. Меня намеревались выдать замуж за одного польского княжича, и тогда я бы ничего не сделал.

— Постой, — я посмотрел внимательно на Свету. — Ты сейчас хочешь сказать… что тебе уготована роль невесты какого-то знатного человека, а ты вместо этого подалась в солдаты? То есть оставила предназначенный для тебя Господом путь.

— Погоди… — Света нахмурилась, — нет, это совсем другое. Я же служу своему роду. При чём тут…

— Ладно, пусть будет так, — улыбнулся я. — Каждый сам выбирает свой путь. Вот только… пути бывают разные. Все мы, конечно, придём к одному, каждый путь окончится могилой, но некоторые приведут к этому быстрее. Вы с Олесей чем-то похожи. Она ведь тоже захотела воевать ради каких-то идей. А мне кажется это глупостью. Я и сам однажды подписался на нечто подобное. Сейчас жалею. Лучше бы другим путём пошёл. Жил бы нормальной жизнью, а не гонялся бы за каким-то придурком.

— Олеся твоя сейчас в штабе, — сказала Света.

— Как в штабе?

— Вадим её взял в бухгалтерию, она теперь с бумажками работает.

— Почему это он так решил?

— Не знаю.

Когда я услышал это, мне стразу стало легче на душе. Теперь Олеся была в относительной безопасности, и оставалось только порадоваться за неё. Может, и наладится у девчонки жизнь.

— И про Веру мы кое-что узнали, — продолжала Света.

— Да неужели? И как она?

— В роду Вахрамеевых есть один человек… один из старших членов семьи, в общем. Он сторонник идей Вадима. Я сказал, что Вера осталась у них в бункере, и Вадим попросил того человека забрать её.

— Ты сказала? — удивился я. — Серьёзно? Слушай, я даже не знаю, как тебя благодарить. У меня все эти дни из-за Веры сердце было все эти дни.

— Не за что, — вздохнула Света. — Я просто, когда узнала… в общем, неважно.

Чем больше я общался со Светой, тем больше виде в ней не высокомерную дворянку, а простую девчонку, не лишённую обычных человеческих эмоций, доброты и сострадания. Она хоть и держалась за свои прежние понятия, но постепенно её мышление менялось. Наверное, не последнюю роль в этом сыграл Вадим, за которым ей пришлось пойти. И всё же сломать собственные устоявшиеся стереотипы Свете будет тяжело.

Уже окончательно рассвело, а мы так и сидели, таращась на ворота слипающимися глазами. Музыка смолкла, и мы решили, что гости скоро начнут разъезжаться по домам.

Ворота поползли в сторону и замерли на полпути. В проёме стоял мужчина и махал нам рукой.

— Кто это? — спросила Света, вглядываясь. — Это не Вениамин. Ты его знаешь?

Я пригляделся и не поверил глазам: в воротах стоял Бельфегор.

Интерлюдия 8

Света задумалась над словами, сказанными Денисом. Они казались странными, но было в них что-то такое, что запало ей в душу. Вадим говорил похожие вещи, но иначе, в других выражениям. Не столь резко, не столь категорично, но суть была та же. Свете вспомнилось, сколько ненависти она испытывала к Денису после их столкновения на продовольственной базе, а теперь от ненависти не осталось и следа. Кажется, она полностью простила его.

Даже наоборот, чем больше Света узнавала этого странного паренька, тем больше проникалась к нему чем-то похожим на уважение. Хотя без сомнения, это не было уважением. Отца она уважала. А тут… тут что-то другое, но близкое. Больше всего Свету удивляло то, как сильно не соответствовали слова Дениса его годам. Она и от людей более старшего возраста не слышала такой рассудительности. Впрочем, рассуждения его зачастую вызывали не самые приятные эмоции и поднимали внутри волну протеста.

Света удивилась, когда увидела в воротах высокого мужчину в чёрном костюме. Она посмотрела на Дениса — не его лице было написано недоумение.

— Кто это? — спросила Света. — Это не Вениамин. Ты его знаешь?

Денис молчал, пристально вглядываясь в фигуру.

— Да, это мой знакомый, — ответил он, наконец.

— Что он тут делает?

— Я не знаю, — проговорил Денис задумчиво. — Пойду спрошу.

Света ощутила необъяснимую тревогу. Происходящее выглядело до безобразия странным. Откуда здесь у Дениса знакомые, если парень, насколько она знала, за свою жизнь ни разу не выезжал из Москвы? Может, кто-то из Вахрамеевых? Тут Свете ударила в голову мысль, которая при всей её очевидности возникла не сразу. Света и Денис приехали в машине, принадлежащей Куракиным, и с такого расстояния невозможно было разглядеть, кто внутри. Тогда как этот знакомый понял, что Денис — здесь?

— Что за знакомый? Как он узнал, что ты здесь? — спросила Света.

— Да без понятия, — Денис открыл дверь. — Я и сам хочу выяснить, что там произошло и что случилось с Вениамином Куракиным, — он вылез и пошёл навстречу загадочному типу. Тот, в свою очередь, уверенной походкой направлялся к машине. Теперь Света могла лучше разглядеть его: это был высокий смуглый мужчина с острой бородкой и собранными в хвостик чёрными, как смоль, волосами.

Света всем нутром ощущала, что дело нечисто. И не придумав ничего лучше, она тоже выскочила из машины, достала пистолет и пошла к этим двум, которые встретились на полпути.

— Что тут происходит? — она наставила пистолет на незнакомца. — Ты кто?

Смуглый мужчина с бородкой ухмылялся. Его лицо казалось Свете каким-то неестественным. Она не могла понять, что с ним не так. Оно выглядело маской, которая двигалась, как живая. Маска невероятным образом походила на человеческое лицо, и всё же это была маска.

— Спокойно, красавица, — проговорил незнакомец на чистом русском языке. — Ну зачем тебе ствол? Вряд ли он тебе сейчас понадобится. Опусти, поболтаем по-человечески.

— Ты кто такой? — Света схватила пистолет обеими руками. — Отвечай немедленно! И руки подними. И ты — тоже, — она перевела оружие на Дениса. — Что здесь происходит? Я требую объяснения.

Оба подняли руки. Незнакомец не прекращал ухмыляться, и это пугало Свету.

— Как скажешь, красавица, — произнёс он. — Зовут меня Борис, хотя иногда называют Бенруз или Бельфегор. Я сменил несколько имён за свою жизнь. А прибыл я сюда, поскольку узнал, что сыну моему нужна помощь. Вот и подумал: а почему бы и нет? Ну а ты, как я понимаю, Светлана Орлова, дочь бывшего главы рода? Не представляешь, как я рад нашему знакомству!

Света слушала, что говорит этот странный человек, и ей становилось всё тревожнее и тревожнее. И имя это… Бельфегор — чем-то демоническим веяло от него.

— Его отец умер в тюрьме, — сказала Света. — Ты врёшь.

— Отнюдь, — Борис перестал улыбаться. — Случай Дениса уникален: у него оказалось два отца, один отчем, а недавно даже появился один опекун, так ведь? — он иронично посмотрел на парня, но тот не ответил. Денис был мрачнее тучи.

— Что всё это значит? — Света сама не знала уже к кому из этих двоих она обращается.

— Так получилось, что в момент зачатия я владел телом того человека, которого можно считать биологическим родителем Дениса, — сказал Борис. — Значит, я тоже имею право на отцовство, верно? Тем более, в парне есть что-то от меня.

И тут у Светы похолодело всё внутри. Она поняла, кто перед ней.

— Ты — демон, — выпалила она.

Теперь в голове Светы сложилась полная картина. Денис тоже был демоном. Света слышала о способности демонов вселяться в людей и завладевать их телами. Вот, значит, почему Денис умеет поглощать силу «духовных».

— А ты догадлива, — оскалился Борис.

— И ты — тоже демон, — произнесла Света, глядя не Дениса. Ей не хотелось в это верить. Она не понимала, как демоническое существо может столь убедительно притворяться человеком.

— Нет, — покачал головой Денис. — Я — человек.

— Не ври мне! Ты обманывал меня… всех нас.

— Он говорит правду, — сказал Борис. — Ужасную правду, которую не каждый в состоянии принять и понять. Денис — человек, такой же, как и все вы, но внутри… глубоко внутри у него живёт сущность изнаночного мира, — демон произнёс это с гордостью, словно считал это своей заслугой. — Его случай уникален!

— Я просто заключил с ними контракт, — объяснил Денис. — Меня воскресили в обмен на души Вениамина Куракина и его подручного. Это правда. До того, как Куракин застрелил меня, я даже не знал ничего о своей природе.

Света не знала, кому верить. Даже если Денис говорил правду, этому не было прощения.

— Как ты мог? — упрекнула его Света. — Ты заключил контракт с демонами. Ты понимаешь, что наделал? Понимаешь, кого ты привёл в этот мир? Это… ужасно.

— О, в вашем мире подобное — не редкость, — сказал демон Борис. — Многие желают воспользоваться нашей силой, а мы лишь предоставляем услугу за определённую плату. Что же в этом плохого?

— Заткнись! — воскликнула Света, тыча в демона стволом.

И вдруг она поняла, в сколь проигрышном положении оказалась. Перед ней стояло могущественное существо, против которого пули бесполезны, и Света сомневалась, что ей хватит духовных сил, чтобы защититься от него.

— А то что? — Борис опустил руки и шагнул к Свете.

Света машинально попятилась.

— Далеко собралась? — раздался за спиной женский голос.

Света чуть не подскочила от неожиданности и резко обернулась. Перед ней стояла молодая женщина в зелёном платье. Смугловатое лицо незнакомки со слегка раскосыми глазами, хоть и было довольно привлекательными, но тоже походило на маску. Чёрные вьющиеся волосы спадали на пышный бюст.

Света не успела навести на неё пистолет. У того отлетел затвор-кожух, и Света оказалась безоружна. Впрочем, от пистолета и прежде было мало проку.

— Хватит уже стволом в нас тыкать, — женщина прищурила глаза и скрестила руки на груди. — Это, в конец концов, невежливо. Тебе так не кажется?

— И ты… тоже? — Света отшатнулась.

— А это моя дочь, Эстер, — произнёс демон Борис. — Она давно хотела с тобой познакомиться, повода не было.

Света беспомощно озиралась по сторонам, понимая, что ей пришёл конец. И слова Бориса только подтвердили эту мысль.

— Достаточно болтовни, — его тон стал резок и грозен. — Сын, ты же понимаешь, что о произошедшем тут никто не должен узнать? Нельзя оставлять свидетелей. Сделай, что следует.

— Что ты имеешь ввиду? — удивился Денис. — Ты хочешь, чтобы я убил её?

— Именно. Поглоти её жизненную силу.

Денис посмотрел на Свету, а она растерянно переводила взгляд с одного на другого, понимая, что спасения нет.

— Я не сделаю этого, — покачал головой Денис. — Должен быть другой путь. Она ничего не расскажет.

— Эх, люди, — печально улыбнулся Борис. — Какие же вы сентиментальные. Ну как хочешь. Если тебе не нужна сила, дело твоё.

Демон протянул к голове и телу Светы призрачные щупальцы. Она создала защиту, и несколько щупалец ударились о невидимый барьер. Она попятилась.

— Хватит! Оставь её в покое! — воскликнул Денис, но демон не обращал на него внимания.

Щупальца всё же преодолели магический барьер, и Света почувствовала, как силы покидают её. В глазах потемнело.

Глава 22

Бездыханное тело Светы лежало на дороге. Глаза её были закрыты, и она казалась спящей, но я знал, что это не так. Всего лишь десять минут назад мы мирно беседовали, а теперь девушка была мертва. Я же до сих пор не мог понять, что тут делают Эстер и Бельфегор. Прежде они уверяли, что не вмешиваются в дела аристократов, а тут заявились среди бела дня и начали творить какую-то дичь. Не похоже, что они пришли побухать с местной молодёжью. Но ещё больше меня мучил вопрос: что стало с Куракиным?

Я не думал, что убивать Свету — единственный выход. Мне казалось, можно решить вопрос по-другому. Но Бельфегор меня даже слушать не стал. Что ж, возможно, он прав. Света сама виновата. Что ей не сиделось в машине? Зачем полезла, куда не просят?

— Зачем вы это сделали? — я смотрел на бездыханное тело Светы.

— Ты сам прекрасно знаешь, сын, — Бельфегор хлопнул меня по плечу. — Не переживай. Баб в вашем мире много. Найдёшь себе ещё.

— Не в этом дело. Я просто не понимаю. Зачем явились? Вы говорили, что не вмешиваетесь не лезете к «духовным». А теперь вы пришли и… — я посмотрел на ворота особняка. — Там ведь было много «духовных», да?

— За последние сутки многое изменилось, — произнесла Эстер. — Люди нарушили договор. Они вторглись в наш мир и покусились на источники силы. Они взяли то, что принадлежит нам и тем самым развязали руки ахурам. Ну а мы увидели, что тебе нужна помощь, вот и пришли. А «духовные» тут были слабенькие. Для нас они — не проблема.

— Что значит, вторглись? — недоумевал я. — Кто вторгся? Что произошло?

— Кто-то в Петрограде решил нарушить договор, — Бельфегор присел рядом с телом Светы и проверил пульс. — Сердце бьётся.

— Она жива? — я тоже подошёл и присел рядом.

— Пока да. В коме. Эх, что не сделаешь ради собственного чада, — Бельфегор поднялся и поправил пиджак.

— С ней будет всё в порядке? Она выкарабкается?

— Кто знает? Может быть, ваши лекари откачают. Она всё-таки «духовная». Но я бы на твоём месте задавался другим вопросом: что будет с тобой, если она очнётся и расскажет всё своим? Впрочем, пока не поздно, можешь всё исправить.

Я задумался: а ведь действительно, что будет? Не проще ли убить Свету?

Я долго смотрел в её умиротворённое личико, размышляя над непростым выбором. Есть ли смысл в её смерти, действительно ли так будет лучше? После случившегося мне в любом случае придётся бежать. Они всё поймут. Поймут, что я в одиночку не мог сотворить подобное. Тогда какой толк в ещё одной жертве?

— Я не хочу её убивать, — я обернулся к Эстер и Бельфегору, которые стояли за моей спиной. — У неё остались незаконченные дела. А я со своими как-нибудь разберусь сам.

— Как знаешь, — пожал плечами Бельфегор.

— Так что случилось в Петрограде? — спросил я.

— Половина города стёрто с лица земли, — будничным тоном произнёс Бельфегор. — Нашёлся какой-то умник, который предложил вытянуть силу из наших источников и создали энергетическую волну чудовищной силы. Воистину, человеческая глупость не знает границ.

— И что дальше? — спросил я.

— Для вашего мира настали трудные времена, — произнесла Эстер. — Ахуры захотят поживиться человеческими душами, они придут и приведут с собой демонические полчища. Грядут крупные вторжения.

Сказанное демонами в голове не укладывалось. Здесь солнце светило, пели птицы, вокруг царили тишина и покой, а в этомвремя города превращались в руины. Десятки и сотни тысяч невинных жизней были принесены в жертву чьим-то амбициям. Мир погружался в хаос.

— Кто это сделал? — спросил я. — Сторонники императора или княжеский союз?

— Да без понятия, — пожала плечами Эстер и посмотрела на Бельфегора: — Ты знаешь?

— Нет, — ответил демон. — Да и какое это имеет значение? Послушай, Денис, мы сюда не просто так пришли языками чесать. Ты должен кое-что сделать, забыл? Договор подписан твоей кровью, и ты обязан выполнить условия.

— Разумеется, — произнёс я. — За этим мы сюда и приехали. Вениамин здесь?

— Здесь. Он тебя ждёт, — сказал Бельфегор.

Я отнёс Свету в машину и положил на заднем сиденье. Снова проверил пульс. Он был слабый, но всё же сердце билось. Я достал из багажника штурмовую винтовку, распихал магазины по карманам и вернулся к своим демоническим родственникам, которые так ждали на дороге. Все втроём мы отправились в особняк.

На стоянке сразу за воротами стояли несколько машин, в том числе лимузин Куракина. На дороге, ведущей через сад к длинному двухэтажному особняку, лежали три трупа. Наверняка, были тут и другие убитые. Совсем недавно здесь царило веселье, а теперь властвовала смерть.

Мы миновали особняк и спустились к пристани. У причала стояли два небольших катера и две моторные лодки.

— Видишь? — Бельфегор показал на объект вдали, что дрейфовал возле лесистого берега.

— Вижу.

— Сегодня утром после бурной пьянки Вениамин с друзьями решили поплавать на яхте. Кажется, им там неплохо. Но всё равно поторопись. Они могут вернуться в любой момент. Справишься с лодкой?

— Справлюсь, — ответил я. — Мне интересно другое: справлюсь ли я со всеми, кто сейчас на борту?

— Об этом не волнуйся, — успокоил Бельфегор. — Ты впитал достаточно силы, теперь тебя одолеть не каждый сможет. Есть вещи, которые нужно сделать самому, без чьей-либо помощи. Так пойди и сделай это, сын! Я верю в тебя. И хватить уже этой твоей человеческой жалости. Не оставляй никого. Это в твоих же интересах.

Я кивнул. На душе стало погано. Опять придётся убивать. Опять погибнут ни в чём неповинные люди. И ради чего? Чтобы я мог дальше существовать, оставаясь проводником для этих эгоцентричных ублюдков, которых заботят только собственные удовольствия?

Эстер словно прочитала мои мысли.

— Ты — один из нас, Денис, — сказала она. — Помни, кто ты и с кем ты.

— Но я — человек, — возразил я.

— А вот это не такой простой вопрос, как кажется, — произнёс Бельфегор. — В тебе есть и то, и другое. Две сущности сочетаются в одном естестве. Ты — посредник. Истинный посредник между двумя мирами, в котором они сплелись воедино. Но поскольку оболочка человеческая слаба и недолговечно, ты знаешь, что останется в конце. А потому отбрось сомнения и сожаления и делай, что должно.

От его слов мне становилось только хуже: я не хотел быть одним из них.

Я залез в моторную лодку, отвязал её, запустил двигатель. Эстер и Бельфегор стояли на пристани и смотрели, как я отплываю. А я смотрел вперёд на приближающееся судно, где находилась моя цель. Теперь Вениамину Куракину не уйти — и это сейчас главное.

Это была небольшая моторная яхта с одноэтажной надстройкой. На верхнем командном мостике отдыхали несколько человек. Какой-то парень, одетый в длинные пляжные шорты, подошёл к борту.

Я подвёл лодку к кормовой платформе.

— Эй, ты кто? — крикнул парень сверху. — Чего надо?

Рядом с ним появилась блондинка в красном купальнике, она спросила парня: «Кто это?», но тот отрицательно покачал головой.

Я перебрался на яхту и пошёл вверх по лестнице. На плече моём висел автомат, а карманы оттягивали запасные магазины. Я помнил слова Бельфегора: никакой жалости.

На командном мостике за штурманским креслом стояли несколько шезлонгов. На меня устремились четыре пары глаз. Кроме парня и блондинки в красном купальнике тут были ещё две девушки. Они лежали на шезлонгах и с любопытством наблюдали за мной. Солнце уже достаточно сильно припекало, молодые люди загорали.

— Я что, непонятно спросил? — поинтересовался парень. Кажется, он не сильно испугался винтовки, висевшей у меня на плече. — Ты чего тут забыл?

Я схватил автомат, дёрнул затвор. Женский визг потонул в треске очереди. Я выпустил в парня весь магазин. Первые пули ударились о невидимую стену, но вскоре защита исчезла, и молодой человек изрешечённый упал на пульт управления. Блондинка в красном купальнике тоже была «духовной». Они попыталась воздействовать на меня. Я ощутил лёгкую головную боль. Бельфегор сказал правду: здешняя молодёжь не отличались великой силой, и магия их не причиняла мне вреда.

Щупальца выросли из-за моей спины и пронзили всех трёх девушек одновременно. В считанные секунды я высосал их жизненную силу, которой оказалось совсем мало. Силу убитого парня я тоже поглотил — её оказалось побольше, не на много.

Перезарядил автомат. Спустился вниз.

В надстройке нашёл ещё троих. Две девушки жались в углу. Какой-то щуплый кудрявый паренёк с золотой цепочкой на шее, на вид мой ровесник, завидев меня, начал умолять, чтобы я не стрелял.

— Э, приятель, — говорил он, — зачем ты это делаешь? Не надо, а? Что хочешь? Деньги? Я дам всё, что скажешь. Не стреляй только, ладно?

Одна из девушек, что жались друг к другу на диване, попыталась воздействовать на меня, но у неё тоже ничего не получилось. Я не стал стрелять. Щупальца сами потянулись к молодым людям, чтобы поглотить их силу. Теперь их жизни принадлежали мне. Я напитывался ими и становился сильнее. Демон внутри меня рос и креп.

И тут я увидел его — того, кого я преследовал с тех пор, как попал сюда. Вениамин Куракин в шортах и расстёгнутой гавайской рубахе выскочил из трюма и уставился на меня осовелым ничего не понимающим взглядом. Парень был в стельку пьян, его шатало.

— Ты?! — воскликнул он в негодовании. — Ах ты ж паскуда! Ты ответишь за всё.

— Разумеется, — я выпустил в него остаток магазина, а потом отбросил автомат и шагнул навстречу.

Я ощутил боль в голове. Вениамин пытался воздействовать на меня, но теперь я был сильнее его, и он не мог ничего сделать. Я подошёл к нему вплотную.

— Да что ж это такое, — процедил Вениамин. В его глазах я увидел страх.

И тут я понял, что он выдохся, истратив на меня весь свой ресурс.

Я двинул ему кулаком в живот, и Вениамин согнулся.

— Сволочь, — выдавил он.

Я схватил его за волосы, посмотрел в лицо, перекошенное от боли, страха и злости. Вениамин выглядел сейчас жалко и ничтожно. Удар в зубы, ещё один… Кровь обильно пошла изо рта и носа. Вениамин плевался и вырывался, но я двинул ему коленом по рёбрам, и парень покатился по полу. Хотел подняться, но я придавил его ногой.

Надо было кончать с этим уродом.

Я опять схватил его за волосы, вытащил из надстройки и принялся бить головой о ступеньку. Бил долго, аж вспотел. Вениамин потерял сознание, а потом и вовсе перестал дышать. Я отпустил его, и он растянулся на палубе. Я отдышался, проверил пульс, убедился, что парень мёртв, а затем кровью нарисовал на его теле нужный знак.

После этого я вытер руки о его рубашку, проверил трюм и, не найдя никого, вернулся на палубу.

Эпилог

Чайки носились над водной гладью, солнце играло бликами на волнах, ветер шумел в кронах деревьев на берегу.

Я сел на кормовую площадку, свесив ноги вниз. Волны почти касались подошв моих ботинок. Моторная лодка одиноко дрейфовала неподалёку. Я её не привязал, и она пустилась в свободное плавание.

Как же не хотелось возвращаться обратно в шум и суету этого безумного мира! Хотелось уплыть подальше отсюда — туда, где меня никто не найдёт, не достанет, уплыть далеко в море или океан и дрейфовать там неделями и месяцами, пока не сойду с ума от одиночества. Тут, правда, было не море, а всего лишь небольшое озеро, оба берега которого просматривались невооружённым глазом. Далеко не уплывёшь. Да и стрельбу, наверняка, уже кто-нибудь услышал, а значит, надо поскорее сваливать.

Рядом появился свиток — тот самый старинный пергамент, украшенный огненными знаками, на котором я когда-то поставил свою подпись. Теперь он снова лежал передо мной. Он медленно тлел, а ветер развеивал его пепел над водной гладью.

Я был свободен. Наверное, в этот момент в другом мире остановилось сердце у моего прежнего искалеченного тела. Больше оно мне не потребуется, туда я не вернусь. Я получил обещанное, я получил новую жизнь. Вот только радости я не испытывал, ведь перспективы в этом мире у меня тоже были не самые радужные.

«Они ведь не оставят тебя в покое, — твердил внутренний голос, — они будут преследовать тебя вечно, даже после смерти. Они не позволят остаться собой».

Мрачные мысли роились в голове. Все узнают о содеянном, узнают о моей тёмной сущности и о тех, с кем я был теперь связан на века. Скоро тайное станет явным. Что будет, если Света очнётся? Встанет ли она на мою сторону, замолвит ли словечко или снова воспылает жаждой мести? Она же думает, что таким, как я не место в этом мире. И похоже, она недалека от истины. Возвращаться к людям мне было опасно в любом случае.

Да и кто я теперь? Есть ли мне место в человеческом обществе? Или для всех будет лучше, если я исчезну? Слишком много жертв принесено ради того, чтобы я продолжал тут существовать. И пусть я не разрушал города, мой путь тоже был завален трупами случайных людей, оказавшихся не в то время, не в том месте.

Кажется, я стал одним из тех, кого ненавидел. Я обладал силой, и силу эту никто не мог контролировать. И разумеется, мне не было дела до окружающих. Так уж устроен человек: в борьбе за своё существование, за свои интересы и благополучие он перегрызёт глотки всем, кто окажется на пути. Никого не пожалеет, никого не пощадит. И не важно, кто ты: аристократ или простолюдин, богатый или бедный. Несмотря на всю мишуру и ширмы, мир этот, как и в первобытные времена, живёт по законам силы, а кто оказывается слабее, идёт под нож. Способен ли хоть кто-то изменить этот безумный порядок? Мог ли Вадим Орлов создать другое общество, устроенное по иным принципам? Лично я сильно в этом сомневался. Ведь и мой старый мир, в котором отсутствовала магия, был ничем не лучше.

Я обернулся. На командном мостике стояли трое. Женщина, мужчина и подросток. Моя новая родня теперь останется со мной навсегда: чтобы я ни сделал, куда бы ни пошёл. Даже смерть не разлучит нас, если верить всему тому, что говорили Бельфегор и Эстер.

— Молодец, сын, — сказал Бельфегор. — Это было… неплохо. Признаться, поначалу я сомневался в тебе.

Я кивнул и снова уставился на водную гладь.

Рядом со мной оказался подросток в старой спортивной курточке и джинсах — тот самый, встреча с которым однажды изменила всю мою жизнь.

— Ну, а ты-то хоть доволен? — спросил я его. — Теперь ты сможешь обрести покой?

Парень не ответил, он начал растворяться у меня на глазах, и вскоре от него осталась лишь дымка.

— Он ушёл с миром, — сказал Бельфегор, который теперь стоял за моей спиной. — Ещё одна душа растворилась в Реке Времени.

— Хоть кого-то оставили в покое, — вздохнул я, — и то хорошо…

Конец

Оглавление

Глава 1

Интерлюдия 1

Глава 2

Интерлюдия 2

Глава 3

Глава 4

Интерлюдия 3

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Интерлюдия 4

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Интерлюдия 5

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Интерлюдия 6

Глава 17

Интерлюдия 7

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Интерлюдия 8

Глава 22

Эпилог