Взлом с проникновением [Энни Дайвер] (fb2) читать онлайн

Взлом с проникновением

Глава 1

Распорядок дня капитана оперативного отдела полиции до безобразия прост: планерка, невкусный кофе из автомата, заполнение дел, пара перекуров и текучка, состоящая из приёма бомжей, которых я уже знаю наизусть, и бабулек-торговок, жалующихся на украденный пучок петрушки. Иногда случается дежурство, кстати, отлично помогающее справиться с одиночеством. Точнее, успешно закрывающее на него глаза, поскольку на работе думать о том, что тебя дома никто не ждет, гораздо проще. Это пока ведешь машину, приближаясь к заветной улице, осознаешь, что зайдешь в холодную квартиру — и зачем только бабушка оставила мне в наследство трешку, непонятно. В кабинете же думаешь о том, как раскрыл дело, и иногда смотришь на сорокаградусный мини-бар из "благодарностей за помощь", налет на который мы устроим в новогодний корпоратив.

Но по пятницам меняется все. Каждые две недели мы стабильно ходим в бар с операми. Три последних сбора я пропустил из-за дежурств, поэтому сегодня на меня возлагают большие надежды по количеству выпитого алкоголя и знакомств с девушками.

— Лёх, ты в пробках хочешь застрять? Нам еще машины ставить и ехать в центр, — торопит Матвей. Он чуть ли не первым сбежал в раздевалку, поэтому готов раньше всех. — Давай резче, а то в час Сашка начнет звонить и требовать моего возвращения домой, я даже напиться не успею.

Забавно, но ставку на то, что Матвей женится раньше всех, не делал никто. Этот бабник настолько любит женское общество, что мы были уверены: он ни за что не променяет свободу на быт. Вот только вышло все с точностью до наоборот. Высоцкий без памяти влюбился и быстро потащил избранницу под венец, она даже опомниться не успела, зато теперь, поняв, какое влияние имеет на мужика, строила его похлеще нашего полковника.

— Да иду я уже, не вопи, — отмахиваюсь от друга, думая, что хочу так же спешить домой к жене в свои почти двадцать девять. Ай, ладно, еще вроде трезвый, а страдаю так, будто выпил литр водки.

Спустя полтора часа мы уже опустошаем пивные кружки в одном из баров, где тусклый свет прячет захмелевшие лица, а осмелевшие от коктейлей девушки занимают небольшой танцпол и приглашающе улыбаются мужчинам.

— Смотри какая, — Матвей, хоть и женился, искал мне вторую половинку с большим рвением, чем я сам. Со знанием ценителя кивал в сторону привлекательных девушек, с некоторыми я потанцевал, правда для этого с пива пришлось перейти на коньяк. — Может, познакомишься, пока одна у бара?

— Ага, коктейль, может, два, разговоры о козле-бывшем и скромный поцелуй на прощанье — все, что мне от нее светит, — хмурюсь, думая, что сегодня опять поеду домой один. Хотя мои знакомства в клубах еще никогда не заканчивались крепкими отношениями, максимум — две недели мозголюбительства и секс, не всегда хороший. А хочется, чтобы раз и навсегда. — Спасибо, без меня.

— Нет, ну а что ты хотел? Тебе ж не пятнадцать, чтобы у девушек прошлого не было, — вступает в разговор Сергей, женившийся на разведенной. Я к дамам, побывавшим в браке, отношусь нормально, но ведь не каждому мужику так повезет, как Серёге, вот он за свое счастье и держится.

— Я не против прошлого, я против, когда его в первую встречу вываливают, — поясняю и опустошаю рюмку, закусываю кислым лимоном и тянусь к сыровяленой нарезке.

— И правильно, Макаров! — поддерживает меня Роман и хлопает по плечу. — Давай за нормальных баб выпьем, — он наливает всем, а я только усмехаюсь, думая, что пока он так и будет всех называть бабами, нормальную вряд ли найдет.

Первые две бутылки заканчиваются слишком быстро, мы все-таки с кем-то знакомимся, я, правда, плохо их помню, потому что ведет меня конкретно: мир расплывается, переливается яркими красками и вообще выглядит слишком доброжелательно, будто я попал в другую вселенную. Вроде я даже с кем-то целуюсь на улице, но потом отказываюсь от продолжения банкета во избежание венерического букета, потому что чуйка подсказывает, что к пьяному в драбадан мне ни одна нормальная девушка бы не подошла.

Смотрю на часы — начало третьего, пора сворачивать лавочку и ползти в свое холостяцкое логово. Обреченно обвожу зал в поисках той печальной красотки у бара, но она уже ангажирована каким-то клоуном в радужной футболке, который слушает ее душевные стенания и ободряюще поглаживает ладонь. Ладно, один так один. В конце концов, когда-то мне должно повезти.

Падаю на диванчик и беру бутылку колы, пью прямо так, не утруждаясь на лишние переливания в стакан. Из компании в пять человек нас за столом двое, я и Матвей. Хмурюсь и внимательно смотрю на друга.

— Не боишься, что Сашка тебя выселит из твоей же квартиры? — усмехаюсь, разливая остатки коньяка по рюмкам, и как раз в этот момент к нам присоединяется Роман.

— Она уже, — отмахивается Высоцкий, улыбаясь. У этих двоих странные ролевые игры: она его посылает, он называет ее стервой, радуется и лезет целоваться. Так и мирятся всегда. Не жизнь, а пороховая бочка. Но мне отчего-то сильно хочется заиметь свою такую же. Я бы тогда, наверное, и из дома перестал вылезать на радостях. — Прислала сообщение с намеком. «Не ищите ту самую по барам и клубам. Та самая по ночам дома спит. Вламывайтесь в квартиры!»

— Намекает, что тебе придется замок вскрывать? — ржет Роман, вспоминая недавний случай с семейством Высоцких, а у меня в голове щелкает что-то, хорошо отшлифованное армянским семилетним.

И правда ведь. Зачем приличным девушкам таскаться по барам, где мужики только об одном и думают? Тут же все сплошь любительницы тусить выходные напролет. А мне ведь порядочная нужна. Моя.

— Точно! — выкрикиваю громче, ловлю удивленный взгляд Матвея. Он смотрит с подозрением.

— Что точно?

— Сейчас выберем приличный спальный район и вскроем дверь, — заявляю уверенно. Рома гогочет, а вот друг моего энтузиазма не разделяет. — Так и найду ту самую.

— Ясно, этому столику больше не наливать, — кивает Матвей и достает телефон.

— Лёх, я понимаю, что одному тяжко, но не до такой же степени, — вмешивается в разговор Сергей, услышавший обрывки фраз.

— Я такси вызвал, довезу тебя пьянь до дома и в гостиной заночую. Сашка закрылась на все замки, а ломать не хочется, и месяца еще не прошло с прошлой замены, — устало выдыхает Высоцкий, но не жалуется. Я бы тоже не жаловался, будь у меня любовь всей жизни, хоть каждый день замки бы менял, ей-богу.

— Тогда поехали? — киваю, спорить с товарищами не хочу, а Матвея уболтать в такси — раз плюнуть. Оставляю несколько купюр на столе и поднимаюсь, прощаясь с мужиками. Они советуют мне не делать глупостей, я слепо соглашаюсь, на том и заканчиваем рукопожатия.

Ночной воздух освежает, но этого ничтожно мало, чтобы отрезвить. Мы с Высоцким почти падаем на заднее сиденье. Матвей называет мой адрес водителю, на что я перебиваю, прося свернуть во двор через два квартала.

— Ты серьезно? — он говорит тихо и нарочно не завершает фразу, чтобы таксист не отвез нас в вытрезвитель, из которого я, между прочим, лично выпроводил сегодня всех желающих провести выходные под крышей полиции. — А если там мужик будет или пенсионерка, которую сердечный приступ хватит?

— Откроем тихо, никто не проснется. Если будет бабка или мужик, закроем и уйдем, — шепчу, но все же замечаю настороженный взгляд водителя в зеркале заднего вида. — Шутим! — успокаиваю мужика.

— У тебя совсем башка отлетает, Макаров.

— Сам сказал, что порядочные по домам спят. Вот и проверим, — отмахиваюсь от друга.

Он еще недолго спорит, но все-таки соглашается при условии, что пойдет со мной. Я только за, Матвей точно лучше меня вскрывает замки, он в этом регулярно упражняется. Выбираю дом наугад, подъезд — единственный, из которого в такой час выходят люди. Мы поднимаемся на шестой этаж, считалочкой определяем боковую квартиру и принимаемся за дело. Возимся с замком минут пятнадцать, стараясь сильно не шуметь. Высоцкий еще пытается меня отговорить, но я непреклонен. Пальцы покалывают в нетерпении, и я предвкушающе облизываюсь, словно кот, перед которым маячат свежей сметаной.

Наконец дверь поддается, и мы с Матвеем неуверенно шагаем в квартиру. Меня неплохо так потряхивает, а трезвеющим сознанием даже успеваю подумать о безумстве всей идеи. Надо же так встрять. А если и правда нарвусь на кого-то? Плакали тогда мои погоны… и свобода. Ай, ладно, хоть посмотрю, к кому забрался.

Показываю Высоцкому ждать меня в прихожей, а сам иду вперед, подсвечивая дорогу телефоном. Вхожу в ближайшую комнату, всего насчитал три двери, исключая входную, значит, однушка.

Не сразу понимаю, есть ли вообще кто в квартире, кроме нас, но не проходит и минуты, как из-под одеяла выныривает темная макушка. В панике прячу фонарик и облегченно выдыхаю, все же успевая заметить девушку. Повезло. С первого раза в нужную попал. Возвращаю фонарик и, стараясь сильно не светить на хозяйку квартиры, рассматриваю ее. До невозможности красивая: прямой нос, поджатые во сне губы и миниатюрная фигурка — это я уже предполагаю по выглянувшей из-под одеяла стройной ножке. Губы растягиваются в наитупейшей улыбке, будто по затылку чем-то тяжелым огрели, а сердце одобрительно ёкает. Нашел свою порядочную.

Выхожу обратно в коридор и выпроваживаю Высоцкого, который успел за это время помириться с женой. Мы прощаемся, потому что я наотрез отказываюсь уходить, но обещаю другу в остальные сумасшествия не ввязываться и только познакомиться. Закрываю дверь на оставшийся в живых шпингалет и возвращаюсь в спальню. Опускаюсь на колени и, оперевшись на кровать, в темноте разглядываю свою красотку. Рука тянется к ее плечу, но я останавливаюсь в последний момент. Не по-джентльменски как-то будить ее среди ночи. В конце концов, я ведь ее нашел, а знакомство и до утра подождет, поэтому забираюсь в постель и прикрываю глаза, мгновенно проваливаясь в сон.

Глава 2

Девичники — зло, особенно если это домашние посиделки. Не знаю, сколько мы вчера выпили и как мне хватило сил еще навести порядок после ухода девочек, но сейчас чувствую себя так, словно меня шкафом придавило. Еще и жарко полночи было, будто спала с печкой в обнимку. В рот по ощущениям песка насыпали, сушит так, что больно даже дышать, голова на удивление не раскалывается. Может, я вчера еще таблетки выпила?

Так, надо набраться смелости и открыть глаза. Сегодня по плану генеральная уборка и готовка, не зря же вчера накупила кучу продуктов. А завтра день красоты — брови, ноготочки, депиляция, потому что у подруги на свадьбе через неделю я должна блистать. Насчет три открываю и встаю. Как там было? Вставать надо рывком, а проснусь потом. Видимо, да.

«Раз, два, три!»

Рывок не удается. Может, я правда всю ночь проспала под свалившимся на меня шкафом? Не помню, чтобы я вообще его открывала. Так, отлично, над головой потолок, а не дверцы. Значит, худшее точно не случилось. Запуталась в одеяле? С меня станется, купила себе комплект «евро» на кой-то черт, теперь одеяло хоть вдоль, хоть поперек — все равно много.

— М-м-м, — раздается хриплое рядом. Неа, я отказываюсь в это верить, но все-таки поворачиваю голову и испуганно верещу, как школьница, которую местный задира дернул за косички. В моей постели дрыхнет какой-то мужик. Не может быть. Это либо белочка, либо женское отчаяние, заставляющее тащить в койку первого встречного. И мне сейчас хочется, чтобы было первое.

— Какого черта? Ты как здесь оказался? — сбрасываю с себя конечности незнакомца, он умудрился не только меня своей лапищей обнять, так еще и ногу закинул. Подскакиваю с кровати, отмечая, что это отличный способ проснуться, потому что сна у меня ни в одном глазу. Еще бы. Не каждое утро у меня такие квесты. Вооружаюсь стаканом с водой. Вряд ли это поможет мне в достаточной мере, но плеснуть в лицо гаду все же смогу.

— Не кричи, дай поспать, — плохо ворочает языком незнакомец, пока я вспоминаю, где могла его подцепить.

Единственный раз, когда я после работы выходила из дома — это после того, как ушли девочки. Собрала все бутылки и мусор и потащила вниз. Может, там и познакомились? Во мне тогда плескалось игристое, что, несомненно, добавляло сто очков к привлекательности и еще двести к самооценке. Ага, хорошая у тебя самооценка, Гречкина, вместо того, чтобы кота с мусорки забрать, притащила домой мужика.

Так, что там принято делать в этих ситуациях? Прикрываюсь руками, пряча все, что не спрятала пижама, и изучаю широкую спину своего гостя, благодаря вселенную за то, что он в одежде. На руке дорогие часы, отчего становится легче — значит, все-таки не помойный. Странно, что меня беспокоит именно это, но каждый справляется со стрессом по-своему. Я вот еще и волосы поправляю, чтобы не выглядеть таким пугалом даже перед этим непонятным созданием.

— Я сейчас полицию вызову, — заявляю серьезно, но голос срывается. — Вы незаконно вторглись в частную собственность, — говорю наобум, потому что все еще не уверена, что не сама его привела.

— Можешь не заморачиваться, — он ерзает в кровати, лезет в карман джинсов, а я выставляю вперед стакан. Он же не за пистолетом туда полез, а то наши силы будут немного неравны. Хотя стаканом я и приложить могу, пока он от воды будет отплевываться. — Полиция уже здесь. От вас жалоба поступила? Вот, провожу обыск, — незнакомец говорит на автомате и бросает корочку. Недоверчиво беру и открываю. Может, он стриптизер, который приехал к нам вчера? Хотя мы вроде не заказывали.

С маленькой фотографии на меня смотрит симпатичный молодой человек. Волосы черные, глаза голубые, подбородок, как в лучших женских романах, волевой, ну не мужик — мечта с обложки. Макаров Алексей Петрович, капитан. Так, удостоверение вроде настоящее, печати тоже. Значит, и правда мент. Час от часу не легче.

— Алексей Петрович, думаю, это недоразумение какое-то, вам лучше уйти.

— Как только закончу с обыском, — он переворачивается на другой бок, прячет голову под подушкой и кутается в одеяло. — Загляните через пару часиков, и лучше сразу с завтраком и кофе.

С этими словами незнакомый Алексей забывается крепким сном, оставляя меня в полнейшем изумлении. На него не действуют никакие мои слова, он будто отключился. Трогать я его боюсь, хотя пару раз все же тычу в плечо указательным пальцем, но исключительно для того, чтобы разбудить, а не за тем, чтобы облапать качка. Он в тренажерке, наверное, живет. Точно стриптизер, не бывает таких красивых полицейских.

Сдаюсь через десять минут. Надеюсь, спать он будет мертвым сном, а я пока приведу себя в порядок. Быстро переодеваюсь в ванной, умываюсь и пишу подруге, не заказывали ли мы вчера стриптиз. Она ржет с меня и говорит, если танцы и были, то эксклюзивно для моих глаз. Проверяю последние набранные — никому ночью не звонила. Но легче от этого не становится.

Так, пока он спит, надо подготовиться к обороне. Что там может помочь? Сковородка раскаленная? Отлично. Как вариант, еще подойдет кипяток, поэтому ставлю чайник. Чтобы не греть посуду зря, достаю творог и замешиваю сырники, периодически поглядывая на дверь. Желудок сжимается, напоминая, что надо бы туда закинуть что-то безалкогольное и сытное, а вот тело еще потряхивает от волнения. Ни черта не помню. Спокойно, Ника, на кухне ты в безопасности, тут целая коллекция ножей, так что точно от него отобьюсь. Наверное.

Готовка успокаивает, позволяя отвлечься от насущных проблем и сосредоточиться на текущих заботах, например, количестве сахара, которое вбухано в тесто, и я почти не вспоминаю о мужчине в своей постели. Если он в одежде, значит, между нами ничего не было. Только сейчас меня это немного расстраивает. Все же не каждый день я кадрю таких красавчиков. Интересно, как мы все-таки оказались у меня и почему я ничего не помню?

— Пить меньше надо потому что! — сетую на себя вслух. Не глушила бы «Фанагорию» с таким энтузиазмом, глядишь вспомнила бы, что вчера произошло. Выкладываю сырники на тарелку и щелкаю еще раз чайником.

— Согласен, — раздается за спиной, и я подпрыгиваю, задевая сковородку, которая — спасибо, что пустая, — летит прямо на мою ногу, поджаривая мизинец.

— Ай, сука! — кричу и матерюсь так громко, что весь дом услышит. Но мне плевать, у меня тут нога жарится. Пока я шиплю и ору на всю Ивановскую, Алексей подходит ближе, поднимает сковороду, отставляя ее подальше, выключает плиту и, обхватив меня за талию, разворачивает к стулу, помогая сесть. — Спасибо, — возвращаюсь в реальность и хлопаю глазами.

— Аптечка где? — спрашивает серьезно, пока я роняю челюсть от его глубокого голоса, который ему чертовски идет. Идиотка! У меня в квартире незнакомец, а я радуюсь, что красивый попался, и даже с похмелья таким остается.

— В ванной. Не надо, все будет в порядке со мной.

Он оставляет слова без ответа, возвращается с «Пантенолом» и обрабатывает покраснение. Вряд ли, конечно, это что-то изменит, но мне приятно. Сижу, смотрю на красивого мужика у моих ног. Чем не идеальное утро?

— Готово, — улыбается и встает. — Можно я умоюсь? — киваю растерянно, все еще не понимая, как мне с ним себя вести.

Поднимаюсь, смотрю на ногу, мда уж, надеюсь, за неделю заживет, иначе в лодочки не влезу. Пока Алексей возится в ванной, я нахожу себе занятие, чтобы унять тремор: кипячу чайник в третий раз и ставлю сырники на стол. К ним сметану и варенье, еще есть сгущенка, но ее решаю не доставать, а то подумает, что я ради него в магазин бегала. Хотя вообще я люблю со сметаной, варенье — для блинчиков, так что убираю его тоже. Не для капитана полиции старалась, а для себя любимой. Капитана бы выпроводить не помешало, а потом с чистой совестью завтракать в гордом одиночестве и смотреть котят на «Авито». А что, уже пора и определяться с кошками, сильной и независимой вроде стала.

— Спасибо, — говорю, когда он возвращается. Алексей смотрит на меня внимательно, даже с каким-то восхищением, особенно когда я тянусь за кружками на верхней полке, зачем-то продолжая игнорировать его ненормальное присутствие в своей квартире. Но не выдерживаю и чуть не падаю под пристальным зрительным сопровождением, потому что ноги скользят, но умудряюсь удержать равновесие хотя бы физическое. На менталку сил не остается, поэтому резко оборачиваюсь и на одном дыхании выдаю: — Слушайте, я не помню, как вы оказались в моей квартире. Если я вас чем-то обнадежила, простите, секса не будет, я не сплю с незнакомцами, так что уходите, пожалуйста, иначе я вызову на вас других полицейских.

Он молчит, а потом громко смеется и вопреки просьбе усаживается на мое место за столом, упирается локтями в стол, снова пялится — иначе и не скажешь, — а я мнусь, будто не у себя дома, а у него в гостях.

— Как тебя зовут? — спокойно спрашивает. — Ничего же, что на «ты»?

— Вероника.

— Приятно познакомиться с тобой, Вероника, — он улыбается, а мне что-то становится не по себе, будто сейчас он сознается, что маньяк, который пришел, чтобы убить меня, но по каким-то своим фетишам сделает это в половину одиннадцатого, так что мне остались жалкие минуты. — Так вот, уйти я не смогу, потому что сначала нужно поменять замок на двери, твой я ночью сломал, когда пытался попасть в квартиру.

Твою ж мать. Надо было сразу звонить в полицию. Внутри все холодеет, я бледнею и опускаюсь на стул, хотя надо бы его этим стулом огреть и бежать подальше, чтобы не догнал. Вот так попала.

Глава 3

И все-таки шикарная была идея. Проснулся в квартире красотки, а она еще и завтрак организовала. И вроде не истерит, что я наглею, хотя, наверное, до сих пор в шоке. Я, конечно, тоже хорош. Сразу в лоб — влез в квартиру, поменяю замки, но ходить вокруг да около не умею. Выдыхаю, оглядывая скромную, но чистую кухню, и набираюсь смелости посмотреть на Нику уже более трезвым взглядом, правда, от этого она менее красивой не стала, скорее, наоборот.

— Не смотри так на меня, я не маньяк, — усмехаюсь, когда вижу блюдца вместо глаз.

— Псих? — звучит удивленное.

— Здоров по всем фронтам, дважды в год психиатр заключение выдает.

Ника прыскает со смеху, а я смотрю неотрывно, как подросток влюбившийся, мне аж не по себе от собственной наглости, но ничего не могу поделать. Глаза будто магнитами тянет. Вижу, как она смущается чрезмерного внимания и распрямляет плечи.

— Был бы здоров, не влез в чужую квартиру, — заявляет строго.

— Говорю же здоров, просто немного не трезв.

— Ясно, — выдыхает. — Что ж, думаю, с похмельем ты в состоянии справиться самостоятельно. Дверь помнишь где или надо закрытым замком поманить?

Это что сейчас такое? Часто моргаю, думая, что еще не проснулся, хотя вряд ли бы во сне меня так натурально брили. А вот в жизни да, девочка-то с характером оказалась, к такой на хромой козе, то есть на опохмеле не подъедешь. Взъерошиваю волосы и улыбаюсь ей, от такой красотки не отказываются, не зря же там и замок хлипенький на двери, и девушка в первой же квартире попалась, хотя вряд ли бы я вчера решил лезть во вторую, слишком энергозатратное дело.

— Помню, — киваю, но уходить не спешу, — только сначала позавтракаю. Не зря же ты сырники жарила. Заодно и узнаю, насколько хорошо моя будущая жена готовит, — источаю железобетонное спокойствие, чего не скажешь о Нике, она, глядя на меня, наклоняется и открывает ящик, запускает руку, нащупывая что-то.

— И как сильно может приложить скалкой, — девушка грозно выставляет свое оружие.

— Значит, женой стать согласна? — отчего-то эта ее угроза не кажется мне реалистичной, да и выглядит она так забавно, когда злится, что я только посмеиваюсь. Беру с тарелки сырник, уже предвкушая вкус творога, когда деревянная скалка уверенно бьет по руке. Медленно поворачиваю голову и смотрю на перепугавшуюся, но воинственно настроенную Нику.

— Ни на что я не согласна! И на то, чтобы ты мои сырники ел, тоже! — она выставляет вперед скалку, намереваясь применить ее еще раз. — Уходи! Иначе напишу жалобу за превышение полномочий, фамилию твою я знаю.

— Уверена, что хочешь честь мужа опозорить? — отчего-то мне нравится этот диалог. А еще нравится представлять Нику своей женой. В отношениях с другими девушками такого не было, а эту знаю считанные минуты, а уже себе присваиваю.

— Вообще мужа не хочу, — заявляет, сжимая скалку сильнее, и уверенно движется на меня. Так, надо срочно вспомнить парочку максимально безопасных приемов, чтобы не покалечить Нику ненароком. Три шага, и она достанет до меня скалкой. Поворачиваюсь, но пока не встаю, собираю слюни, потекшие от одного взгляда на сырники.

— А-а-а! Божечки, как больно! — кричит она, поджимая ногу, которую я не так давно мазал «Пантенолом». Стул с грохотом падает, а девушка скачет на одной ноге. Решаю не рисковать ее здоровьем, поэтому быстро поднимаюсь и меняю нас местами. — Все из-за тебя!

Шипит она недовольно, но уже не замахивается скалкой, хотя и из руки не выпускает. Ника ненадолго замирает, когда я опять склоняюсь над ее ногой, обхватываю голень, не находя ничего нового, и даже перестает дышать.

— Все в порядке, обошлось без дополнительных травм, — улыбаюсь, но ногу не отпускаю, мягко веду большим пальцем по гладкой коже. — Теперь можем позавтракать?

— Ты ненормальный, — бросает Ника. — Чай на полке, — кивает и, выдохнув, прикрывает глаза. — Но потом ты уйдешь. Мне не нужны очередные приключения, на год вперед хватило.

— Уйду за новым замком, согласен. У тебя инструменты есть?

— Это лишнее, я сама поменяю, — она пожимает плечами, наблюдая, как я неуклюже хозяйничаю на ее кухне, наливая по кружкам чай, — а то вдруг ты себе ключ оставишь, чтобы потом не возиться с замком посреди ночи.

— Хочешь, чтобы я воспользовался этой идеей? — спрашиваю, поднимая стул и усаживаясь через угол от Ники.

— Буду надеяться на ваше благородство, товарищ капитан, раз уж мне от вас не отделаться, — прячет улыбку за чашкой с горячим чаем.

Это мне нравится больше, хотя не уверен, что она не выплеснет его мне в лицо. Как знать, пару минут назад Ника была готова отходить меня скалкой, а сейчас подозрительно мило улыбается. Наверняка же что-то удумала, а может, позвонила кому-то по-быстрому.

— Абсолютно верное решение, — киваю, но все же с опаской посматриваю в ее сторону. Может, все-таки не стоило ломиться к ней? А то сейчас кипяточка бодрящего в лицо получу.

Не знаю, в какой момент пустеет тарелка, но сырники основательно обосновываются в моем животе. Красивая и вкусно готовит — у Ники внезапно становится слишком много плюсов, а у меня — крайне мало предлогов остаться, кроме двери. Да я каждый день готов ломать замки, если меня будут ждать такие свежие завтраки!

Ника демонстративно молчит, будто не рада моей компании. В любой другой ситуации я бы принял это за весьма ясный намек и ретировался, но сейчас намерен довести авантюру до логического завершения. Я ведь не просто так в квартиру вломился, а искал «ту самую». Нашел, осталось только удержать или хоть немного ее заинтересовать.

— Закончил? — спрашивает, когда я ставлю пустую чашку на стол.

— Так не терпится меня выгнать?

— Очень.

— И даже не спросишь, почему я влез к тебе в квартиру?

— Мне гораздо интереснее, когда ты отсюда исчезнешь.

— Понял, не дурак, — задумчиво киваю и встаю. Не хочет сейчас знакомиться, значит, сделаю все по-человечески. Где она живет, я знаю, так что останется только день правильный выбрать.

Сегодня решаю ей не надоедать своим присутствием, поэтому замок доверяю другу. Звоню прямо при девушке, чтобы избавить от мною же созданных проблем.

— Что вы делаете? — спрашивает она, подскакивая с места следом за мной, и внезапно переходит на «вы», отчего мне как-то не по себе. Спали вместе, а она все выкает.

— Димыч, напиши потом, сколько я тебе должен буду, и приезжай как можно скорее. С девушки — ни копейки, даже если сама станет предлагать, — говорю строго, но больше для Ники, чем для товарища, потому что он как-то сразу все понимает. — Договорились! — отключаюсь и убираю телефон.

— И зачем? — скрещивает руки на груди.

— Поломал — чиню, — пожимаю плечами. — Так что не беспокойся, все сделают в лучшем виде, раз не хочешь, чтобы я сам все исправил. Спасибо за завтрак и компанию, Ника. Можешь не провожать.

— О, нет, я лучше провожу, чтобы убедиться, что ты и правда ушел.

Вот же… с характером.

Глава 4

Когда за Макаровым закрывается дверь, я облегченно выдыхаю и сползаю прямо по двери на пол. Не прибил, и то хорошо. Сердце бешено колотится в груди, и я не могу и на секунду расслабиться — прокручиваю в голове все ужасы, которые могли произойти. Признаться, в какой-то момент он мне даже нормальным показался, и я разомлела, но потом взяла себя в руки. Слишком уж мне не нравятся самоуверенные мужики, намеревающиеся окольцевать меня. Я, может быть, сильная и независимая и вообще мечтаю о пяти кошках, а не наглом полицейском, за один присест сожравшем все сырники.

Ладно, жареный творог — меньшее, что я могла отдать за свою жизнь.

Когда приходит этот Димыч, я включаю настоящего параноика. А что, если он установит замок плохо? Или даст ключ запасной Алексею, чтобы у того был свободный доступ? Они ведь приятели, им договориться ничего не стоит. Хотя зачем я ему? Уверена, весь пьяный бред выветрится, и он забудет совсем, что мне тут наплел про жену.

Уборка помогает отвлечься, а мастер делает все настолько быстро и профессионально, что я проникаюсь доверием, уже не думая, что он мог согласиться на абсурдное предложение Макарова, если оно вообще поступало. Стараюсь не думать о том, что любой может попасть ко мне в квартиру, иначе паранойя окончательно сведет с ума. Может, вторую дверь поставить и замок понадежнее, от которого у этого красивого ненормального точно не будет ключа?

Через два часа понимаю, что слишком щепетильно подошла к вопросу уборки и драю стол зубной щеткой только потому, что на него посмел опустить свои мускулистые руки огромные лапищи Макаров. Завязываю с паранойей и решаю в качестве финального аккорда сменить постельное белье, а то так и кукухой отлететь недолго. Ползу в спальню, сгребаю постель, которую, между прочим, только позавчера перестелила, и тащусь в ванную, по пути слыша странный шлепок.

Ну что же, Вероника Андреевна, поздравляю, вас ждет еще одна встреча с капитаном, потому что он оказался капитаном по раздолбайству и забыл свою корочку.

Закинув белье стираться, укладываюсь на диван и открываю удостоверение, бессовестно глазея на оперативника. И вот даже ни капельки не совестно, потому что от эстетического удовольствия не отказываются. Мысли несутся вскачь, приписывая капитану так-себе-заслуги: благородный, потому что не воспользовался мной посреди ночи, когда вломился в квартиру, а еще мужик, вон как рвался замок поменять. «Который сам же и испортил», — мерзко язвит подсознание.

От мыслей отвлекает телефонный звонок. И от фотографии, кстати, тоже.

— Ты как, Никусь? — слышу щебетание подруги. — Я только воскресла.

— Хотела бы и я так, — посмеиваюсь. Не окажись Алексей в моей кровати, я бы наверняка еще дрыхла. — Но уже выдраила всю квартиру, только присела.

— Тогда предлагаю еще раз отдохнуть, — сразу в лоб. И эта женщина выходит замуж через две недели? Поверить не могу. Обычно невесты носятся как сумасшедшие, зашиваются с подготовкой, а этой хоть бы хны. Скинула все обязанности на организатора и наслаждается свободой. — Дача, речка, шашлычок — отдых по высшему разряду, в общем.

— А кто будет? — закрываю удостоверение, откладывая до понедельника. Перебьется. Не очень-то и хотелось таскаться по всем участкам и искать Макарова. У меня вон бурная молодость проходит.

— Все свои. Девчонки согласились похмелиться, а Женька притащит друзей. Холостых, между прочим.

— Заберете меня? — игнорирую фразы подруги. Она и так намеревается пересватать нас всех друг с другом, чтобы потом мы дружили семьями.

— Конечно. Выезжаем в три!

* * *

Перед выходом долго пялюсь на фотографию в удостоверении, ругая себя за излишнее любопытство. Я уже успокоилась, весь ужас прошел, даже готова рассказать об этом после пятой рюмки. Вот все удивятся, что я просто спала с мужиком в одной кровати. Заодно и потенциальных женихов отважу: решат, что я настолько страшная под одеждой, что меня даже пьяный взломщик не захотел.

То, что доктор прописал.

— Надеюсь, ты вызвала полицию? — интересуется Алина, когда я прямо в машине рассказываю всю историю. Не удержалась. — Надо же, какая наглость!

— Он сам мент, Алин! Корочкой помахал еще для убедительности, — прыскаю со смеху, представляя, насколько нелепо звучит моя история. Фантазия для романтичного фильма, не иначе. — В общем, сожрал сырники, прислал друга менять замок и свалил в закат.

— Надо его найти и заяву накатать за превышение полномочий, — хмурится Женя. — Их сейчас хорошо так за это дрючат на работе.

— Так, подожди, и даже номер телефона не взял? — возмущается Алина. — Нет, как спать, так к тебе приперся, а потом и на чашку кофе не позвал?

— Он же знает, где я живу, так что пробьет по базе, — смеюсь. — Ментовская романтика.

— И то верно.

На место приезжаем только через полтора часа. Оставляем вещи на даче, запихиваем мясо и алкоголь в холодильник, собираем остальную честную компанию и, прихватив закуски и сумку-холодильник, тащимся на речку, пока еще можно купаться. Хотя тут всегда можно купаться, даже ночью, мы пробовали, но в последнее время предпочитаем дневные ныряния с последующим пикником в более домашней обстановке.

Вот только Вселенная против моего отдыха, поэтому продолжает портить жизнь. Пляж, оказывается, закрыли пару дней назад на расчистку и облагораживание, а нам теперь щеголять в купальниках по деревне. Хоть выгуляем, не зря же тащили.

— Эй, соседи! — у ворот соседней дачи нас встречает весьма колоритная семейная пара: милая девушка и парень, готовый хоть сейчас броситься в драку. — Давайте к нам! — удивительно, но парень даже улыбается, правда, вид его все равно не внушает доверия. — Мы как раз бассейн залили!

— Санька, привет! — Алинка бросается обнимать девушку, и я вспоминаю, что мы уже когда-то сидели вместе с ними, только в прошлый раз дело было на даче Жени. — Вы тоже отдыхать приехали?

— Да, вот, наконец уговорила Матвея выбраться, — цедит сквозь зубы, пока мы с Юлькой беззвучно трясемся. Видно там, как она уговаривала. Наверняка закатила скандал, и теперь Матвейка страдает.

— Решили с друзьями посидеть, но в большой компании веселее. Будем налаживать соседские отношения, — поясняет парень, обнимая жену. — Так что давайте к нам.

Эту идею мы встречаем чересчур радостно, а мысль о бассейне и вовсе подгоняет. Да и посиделки с соседями — это уж точно не самое экстремальное событие за сегодняшний день. Если только там не окажется моего знакомого полицейского. А его ведь не будет, правда же? Иначе это уже какое-то несмешное совпадение.

Глава 5

Ради любимой женщины мужик готов на все. А накосячивший мужик — на все и гораздо больше. Поэтому, несмотря на похмелье, Матвей везет Сашу на дачу, где он полдня проводит кверху задом, наводя лоск, пока жена готовит обед и загорает. С горем пополам Высоцкому удается уговорить Сашу на небольшие посиделки, поэтому после обеда тот обзванивает всех товарищей и зовет нас похмелиться.

Приезжаю туда уже к вечеру, решаю не пить, поэтому беру машину, а то вдруг меня опять нелегкая понесет двери в чужие квартиры взламывать. Я, конечно, уже знаю, где меня точно завтраком накормят, но так и разориться можно на смене замков. А еще цветы-кино-конфеты надо обеспечить. Странно, но Ника плотно засела в голове. Вроде бы у нас ничего не было, запомниться не должна, но весь день мысли только о ней. Сумасшедше красивая, насмотреться невозможно. Надо будет ее в соцсетях найти и подписаться, хоть издалека буду смотреть.

Пока иду по двору, замечаю, что наша компания пополнилась незнакомцами. И никто не сказал. Интересно, конечно, получается. Чую, придется ночевать, потому что все уже навеселе, и мне на трезвую их не понять. Подхожу ближе и краем уха слышу разговор:

— Я же говорю, заяву за превышение полномочий, — выдает незнакомый мужик, сидящий в обнимку с милой девушкой.

— Это ж кому ума хватило вломиться в квартиру посреди ночи? — поддерживает возмущение Саша, а по побледневшему лицу Матвея понимаю, что разговор ведут обо мне. Вот только если они узнали, то уж точно не от Высоцкого. Значит, Ника разболтала подружкам. Надо провести воспитательную беседу и сказать, что на доблестную полицию жаловаться нельзя.

— Капитану, — раздается знакомый женский голос, и я ошалело смотрю на спину Ники, которая благоразумно не выдает меня. Ладно, пока отложим воспитание. Сейчас мне куда интереснее узнать, как она тут оказалась. Она неуклюже ерзает по скамейке, и я понимаю, что ей неудобно обсуждать эту тему. Что ж, уже лучше.

— О, а вот и еще один капитан пожаловал! — обнаруживает меня Серега и поднимается, чтобы поздороваться. Он слегка покачивается и улыбается шире, чем обычно. — Сейчас у него и спросим, что побуждает капитанов на такие поступки.

Ох, Сережа, знал бы ты, как метко бьешь. Ника оборачивается, вижу, как округляются ее глаза, как сжимается она вся, становясь еще меньше, хотя куда уж меньше? Подхожу ближе, останавливаясь за спиной девушки.

— О чем беседа? — включаюсь в разговор, стараясь держаться невозмутимо, но сейчас все зависит только от Ники. Сдаст или нет? Чутье говорит, что будет молчать, как рыба, но холодный расчет разумно предлагает искать пути отступления.

— Да вот к Нике мент ночью вломился и спать лег. Думаем, писать ей заяву или нет, — смеется Серега, явно не воспринимая историю всерьез. А зря. Уверен, узнай он, что тем самым ментом был я, наверняка бы первым понес служебку и затребовал медицинское освидетельствование, доказывающее мою адекватность. Хотя после содеянного ее вряд ли подтвердят, зато знаменитым на все отделение я бы быстро стал.

— А зачем вломился, что сказал? — включаюсь в разговор, опираясь на перила беседки совсем рядом с девушкой. От нее вкусно пахнет ежевикой, и я вдыхаю чуточку глубже, уже представляя, как перебираю пальцами ее волосы. Все-таки хорошо, что она сегодня здесь, иначе я бы как дурак поперся к ней, потому что такая девушка долго одна не будет.

— Жену себе искал, — хмурится Ника и выразительно смотрит на меня. Со стороны может показаться, что мы тупо пялимся друг на друга, но в действительности между нами безмолвный спор. Сознаваться или нет. Продолжать игру или рассказать всем правду. Мои-то поржут. Сначала, конечно, пальцем у виска покрутят, возможно даже служебку и правда накатают, чтобы не зазнавался, но потом будут ржать, а вот насчет Ники не могу быть уверен.

— А чего не согласилась? Может, мужик нормальный, тем более раз в органах работает, — комментирую. Если бы могла, пнула бы меня, по глазам вижу.

— Нормальные на свидания приглашают, а не в квартиры ломятся, — все сосредоточенно наблюдают за нами, а я готов от смеха пополам сложиться, ну или закинуть Нику на плечо и утащить в дом или в другой конец дачи, где нас никто не услышит.

— Так значит, свидания нужны, — свожу брови к переносице, делая вид, что о чем-то задумался. — А со мной пойдешь?

— Нет, — так просто отшивает меня, аж обидно. Вроде по-нормальному зову, сама же намекнула. Или это был тот намек, которые нужно воспринимать как абсолютно противоположное сказанному? Блядь. Вот пещерным мужикам проще жилось: поманил шкурой да мехами, и она твоя. А тут изгаляйся.

— Это потому что идеальная женщина с первого раза не соглашается? — улыбаюсь самой обольстительной улыбкой, хотя мужики говорят, что я в такие моменты на умалишенного похож, а если добавить к этому еще и цитаты из «Вконтакте» две тысячи седьмого года, то картинка складывается не самая приятная. Для полноты образа только редко стриженой челки не хватает, ядовито-зеленой футболки с катышками и треников, вытянутых в коленях. Мечта, а не мужик.

— Потому что наглых не люблю, — она отворачивается от меня, давая понять, что наша милая перепалка закончилась. Ну уж нет, малышка, она только начинается.

— Тяжело будет в семье без любви, — шепчу так, чтобы слышала только Ника. Она делает вид, что ничего не произошло, но я вижу, как девушка напрягается и распрямляет спину. Кусайся, сырничек, так даже интереснее.

— Ладно тебе, хватит девушку мучить. Садись лучше. Что пьешь? — вмешивается Матвей.

Кажется, мой план не пить совсем, трещит по швам, потому что уезжать отсюда сегодня никто не планирует, а Ника со мной вряд ли поедет, да и раз она тут, ломиться мне точно никуда не надо. Именно поэтому я захожу в беседку и сажусь рядом с девушкой:

— Все, что горит.

* * *

Хоть мы и сидим рядом и даже иногда задеваем друг друга плечами, Ника намеренно меня игнорирует. Она разговаривает со всеми, кроме меня, не отвечает на мои фразы и только отворачивается. Остальные ситуацию никак не комментируют, только вижу, как Матвей ржет, кивая в мою сторону и нашептывая что-то жене.

А я настолько дурею в присутствии Ники, что меня даже алкоголь не берет. То ли потому, что я активно заедаю это все шашлыком, то ли из-за желания сохранить адекватность перед девушкой. Когда все потихоньку расползаются на маленькие группки, а мужики пытаются утянуть меня жарить новую партию мяса, бесцеремонно придвигаюсь к девушке и наклоняюсь:

— Мы можем поговорить?

Глава 6

Твою ж мать. Кто бы подумал, что окажусь в дебильном ромкоме? Ну потому что происходящее иначе сложно объяснить. Мало того, что этот… капитан заявился и общается со всеми, как с лучшими друзьями, так еще и разыгрывает из себя святую невинность. И клеит меня при всех! Сел рядом, чтобы нарочно выводить из себя, так еще и каждый раз ближе двигается. Я так скоро на колени к Диме, с которым Алинка, между прочим, нас знакомить собралась, переберусь, только бы подальше от Макарова. Дима, конечно, тоже джентльмен хренов — увидел, что другой более настойчиво кадрит, и почти не обращает на меня внимания. Алло, мужик, до твоих двухсот десяти сантиметров не доходит что ли, что новый кавалер мне не сдался? Ты, конечно, тоже не очень чтобы и нужен, но все же спокойнее, чем наглая ментовская морда, пусть и красивая.

— Мы можем поговорить? — над самым ухом звучит голос. Нет, он точно меня провоцирует! Так и нарывается схлопотать по лицу.

— Нет, — шиплю. Только ядом брызгаться останется, и буду настоящей змеей. Даже знаю, кто окажется первой жертвой.

— А если пожалуйста? — переходит на шепот, чтобы оказаться еще ближе. Чувствую горячее дыхание на коже и тяжело сглатываю, на мгновение представляя, как он говорит что-то приятное, прежде чем поцеловать. Черт. Точно пора мужика заводить, а то уже думаю наброситься на психа в погонах. — Обсудим нашу маленькую тайну.

Ах, вот оно что! Он, значит, переживает, что я разболтала, будто обожаемый коллегами капитан Макаров оказался ненормальным офицером? Ладно, если ему станет легче, расскажу все, что думаю о нем, пожелаю счастливо оставаться со своим психозом и вламываться в чьи-то еще квартиры, кроме моей.

— Хорошо, только быстро и без подкатов, — бросаю и оборачиваюсь к друзьям. Алинка уже что-то заподозрила и нездорово хмурится. Она-то надеялась, что мы с Димой — два одиноких сердца, которые потянутся друг к другу, тем более свидетели на грядущей свадьбе, нам сама судьба быть вместе. Ну, это по версии подруги, мне же пока Дима напоминает кисель — ни рыба ни мясо.

— Все в порядке, Ник? — хмурится Алина.

Вот только этого не хватало. Не надо за меня переживать. По крайней мере пока.

— Да, пытаюсь узнать, где здесь туалет, — тупые отмазки — мое все. Уж лучше пусть все узнают, что мой мочевой пузырь переполнен, чем то, что я позволяю непонятному мужику себя склеить и увести.

— Я провожу, пойдем, — Макаров поднимается с места и улыбается, протягивая руку, на которую я смотрю с недоверием и даже возмущением. Он вот сейчас серьезно? — Там темно и узкая дорожка, — оправдывается Лёша и все-таки убирает ладонь, пока к моему удивлению присоединяется и Дима. А, застыл киселёк, долго ж ты крахмалился.

— Для этого придумали фонарики.

— Туалет есть и в доме, — вмешивается Матвей. — Лёх, проводи.

Ну давайте еще все дружно карту нарисуем: как добраться до сортира. Мне ж дерьма сейчас мало. Боже, зачем я вообще это сказала? Никогда еще так неловко себя не чувствовала. Но, кажется, переживаю по этому поводу одна я. Половина меня уже не слушает, обсуждая свои темы, а другая понимающе относится к моейпроблеме.

— Спасибо, — зачем-то выдавливаю из себя и иду за Макаровым. Он все-таки идет к дому, поднимается по лестнице и открывает дверь, пропуская меня вперед. Может, закрыться от него в ванной получится? Поговорим через дверь, я пошлю его на все веселые буквы, которые только вспомню, он попробует вломиться, но ничего не выйдет, поэтому придется уйти, а я посижу еще чуть-чуть и сбегу в соседний дом спать, сославшись на то, что мне нездоровится. Идеальный план, вроде бы.

Дом у Саши и Матвея внутри выглядит уютно. Если у Алинки с Женей все по-современному красиво, то здесь просто и довольно мило. Почти везде дерево, от которого пахнет терпкостью, и я даже позволяю себе на пару секунд закрыть глаза.

— Туалет там, — кивает Макаров на дверь. — Иди, я подожду.

— Спасибо, ваше ментейшество, но я предпочитаю сначала поговорить, — скрещиваю руки на груди, а Лёша только закатывает глаза на мое прозвище, но все же уголки его губ поднимаются, и от этого почему-то приятно.

— Как хочешь. Тогда пойдем, — он берет меня под руку и ведет в другую от двери сторону. Пока соображаю, что происходит, мы проходим кухню и гостиную, и Леша толкает дверь на небольшую веранду. Спускаемся по деревянной лестнице и идем в другой конец сада, чтобы нас точно никто не услышал.

— Тебе не кажется, что с конспирацией перебор? — спрашиваю, отступая от него на шаг.

— Не хочу, чтобы кто-то подсматривал за нашим первым поцелуем, — пожимает плечами Макаров, а я задыхаюсь от возмущения и фыркаю. Ага, целоваться решил, надеюсь, больше ничего нелепого не придумал?

— Смешно, — бросаю, надеясь, что мой негативный настрой собьет с него спесь. — В общем, давай по делу. Сдавать тебя я не собираюсь, так что можешь не беспокоиться. Заберешь свое удостоверение — и разойдемся как в море корабли.

— Так оно у тебя? — с облегчением выдыхает Лёша. — Спасительница моя, — он делает шаг навстречу, но я отступаю, не позволяя приблизиться. — Ладно, стою, — поднимает ладони и качает головой.

— Вот и стой. А я пойду, — делаю шаг в сторону. Макаров зеркалит мое движение и снова оказывается напротив. Скрещиваю руки на груди и хмурюсь. — Лёш, вот чего ты хочешь? Целоваться с тобой я не собираюсь, рассказывать всем, что это ты вломился ко мне, тоже не стану, даже заявление не напишу. Просто отстань от меня, а?

— Не хочу, — отвечает так просто и искренне, что у меня дух перехватывает. Сколько в нем наглости вообще?

— А если я не хочу, чтобы ты приставал? — пока еще пытаюсь уйти с миром и не впадать в истерику. Если я закричу, меня ведь услышат? Или он поэтому и утащил меня сюда, чтобы все попытки сопротивления свести к нулю? Точно псих, от которого надо бежать.

— Проведи со мной одну ночь, и твое мнение изменится, обещаю, — говорит он мягко, а я еще больше злюсь. Это самый непрозрачный намек, которые я только получала. Что он там о себе возомнил? А обо мне?.. — Я не про то, о чем ты подумала, — усмехается Леша, будто слышит мои мысли. — Хотя этим был бы не против с тобой заняться. Ну что? — спрашивает, замечая мое растущее негодование. — Ты очень красивая девушка.

Э-э-э. Когда это мы успели перейти к комплиментам, от которых мне становится неловко? Закрываю глаза, надеясь, что в темноте не видно моих красных щек. Боже, ну вот, назвали красивой, и я поплыла. Что-то от комплиментов армянина, торгующего овощами в ларьке, меня так не ведет, хотя он выдумывает описания похлеще. «Вах, сладкая, как хурма, и красивая, как самый нежный персик». Конечно, спорная похвала, но уж точно изощреннее, чем «ты красивая», но в душу западает именно оно.

— Без подкатов, помнишь? — одергиваю то ли его, то ли себя, возвращаясь в реальность. Нельзя поддаваться соблазнению наглого мужика. У него таких, как я, еще пятьсот в телефоне. Наверное, дрых весь день, не успел подружку на ночь найти, вот и притащился сюда.

— Хорошо, тогда будем болтать ночь напролет и целомудренно сидеть напротив друг друга.

Да когда же он отстанет-то, а?

— Если мне не понравится, отстанешь? — спрашиваю серьезно, намереваясь согласиться.

— Отстану. Согласна?

— При одном условии: никаких приставаний.

Он молчит. Задумался. Значит, и правда хотел развести меня на секс. Даже грустно стало на какое-то мгновение. Ни на что, кроме потрахушек, моя красивая мордашка не годится.

— Хорошо, — кивает. Так даже лучше. Надо только быть невыносимой, и тогда Макаров устанет меня терпеть ни за что и сам быстренько ретируется. С нами же еще Вика и Марина приехали, они девушки одинокие и, в отличие от меня, всю подноготную капитана не знают, так что может с кем-то из них ему что и перепадет.

— Тогда я подумаю, — улыбаюсь, — а теперь пусти, мне и правда нужно в туалет, — безбожно вру, потому что на самом деле надеюсь убраться из этого дома и спрятаться в своей комнате, закрыться на все замки и не думать ни о каких мужиках. Достали. Приходите в мою жизнь дозированно, а не парами.

Возвращаюсь к ребятам одна. Макаров на удивление не сопротивляется и провожать не рвется, а мне становится смешно. Да, даже красивые девушки опускаются до низменных потребностей, потому что не волшебные единороги, низвергающие радугу.

— Все в порядке? — беспокоится Алина. — Тебя долго не было.

— Голова слегка кружится. Кажется, перебрала. Я пойду к вам, прилягу. Не провожайте, — предупреждаю возможные поступающие предложения. — Спасибо за вечер.

— Только рады, — улыбается Саша.

— Сама точно дойдешь? — беспокоится Женя. — Там, если что, Диман, он тоже ушел. Станет плохо — смело зови.

Только этого мне не хватало. Киселёк утомился, разочаровался, что девушка не разомлела от его близости, и обиженно свалил. Эх, два метра симпатичной тупости, даже как-то грустно. И откуда только весь такой классный Женька — знаю исключительно по рассказам Алины — откопал себе такого друга?

— Точно. Доброй ночи, — улыбаюсь и спешу уйти, пока Макаров не вернулся из дома. Перетопчется без меня сегодня, а я в телефоне посижу, если не усну быстро. Всяко лучше, чем уворачиваться от чрезмерного внимания.

Крадусь под покровом ночи в выделенную мне спальню, быстро принимаю душ, благодаря Алину за то, что поселила меня через дверь от ванной, и возвращаюсь обратно, закрываясь на замок. Пижама приятно скользит по коже, а распаренное тело мечтает забраться в кровать. Я стягиваю резинку с волос, блаженно закатывая глаза, и сажусь на кровать, когда слышу стук в окно. Не может, блядь, быть.

Глава 7

Если бы знал, что к моменту моего возвращения Ники и след простынет, потащил бы за руку обратно, чтобы триумфально удалиться. Но нет же, все переиначила, посмотрите на нее, а я теперь птица обломинго. Но ничего, я сдаваться на середине пути не привык и поцелуй намереваюсь заполучить хотя бы за все нервные клетки, которых эта несносная девчонка меня лишила. Так, а куда эта каланча утащилась? Неужели моей Нике в провожатые записался?

Кулаки чешутся, но я успокаиваю себя: вряд ли ей понравился этот Дима. Она, конечно, пробовала ворковать с ним, пока я не начал слишком активно пытаться завладеть ее вниманием. Там и Дима передумал рыпаться в сторону девушки, что мне было только на руку. Но не сейчас. Для приличия приходится сидеть еще около пятнадцати минут, чтобы никто не решил, будто я собираюсь тащиться за Никой и проверять, не перешли ли подкаты каланчи в горизонтальную плоскость.

Быстро меня, конечно, завернула симпатия. Даже опомниться не успел.

Не придумав ничего умнее, как начать клевать носом прямо за столом, все-таки ухожу, в кухне успевая прихватить бутылку вина и литр минералки. Надо же нам как-то разговориться, раз впереди вся ночь. Идея безумная, но я всерьез собираюсь ломиться в окно, если она откажется впускать меня через дверь, правда еще бы найти это окно.

Конец ознакомительного фрагмента

Ознакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна — то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.

Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.

В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») — идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»

Обходить дом, лезть через забор и продираться через розовые кусты, чтобы успеть заглянуть в единственное окно, где горит свет, кажется верхом сумасшествия. Я точно псих, но на это мне откровенно плевать. Мельком в окне замечаю женский силуэт. Ника. Пока добираюсь через весь сад, усеянный цветами, свет тухнет, оставляя мне только темноту.

Стучу, надеясь, что девушка меня не пошлет. Проходит минута, прежде чем Ника с фонариком подходит к окну. На ней шелковая пижама с клубничками — как-то слишком сексуально для дачи, спасибо, что не короткие шортики, а штаны. Внутри поднимается волна необоснованной ревности. Неужели она рассчитывала провести этот вечер как-то иначе и точно не в одиночестве? Так, Макаров, спокойно. Сейчас у нее же никого нет, значит, ни к чему девушку лишний раз пугать.

— Какого хрена ты здесь забыл? — шипит злюка, открывая окно на проветривание. Разумно, иначе я бы сразу полез, благо тут не высоко.

— Ты согласилась на ночное свидание, — щурюсь от выжигающего сетчатку света фонарика. — Выключи, пожалуйста.

— Ой, извини, — поджимает губы Ника и выключает фонарик, откладывая телефон на подоконник. — Я согласилась подумать.

— И сбежала!

— А ты пошел за мной! Зачем? — ого, как быстро мы поменялись местами. Я думал, что это я тут на нее нападаю, а не она на меня. Ладно, Злючка, посмотрим еще кто кого.

— Познакомиться хочу. Нравишься мне, — честно и в лоб. В темноте плохо видно ее лицо, но готов поспорить, что Ника удивлена. Она молчит, переваривает информацию и наверняка готовит мне такой от ворот поворот, после которого я сбегу, как побитая собака, поэтому не даю ей даже шанса меня отшить: — Впусти, а?

— Ого, а ты научился спрашивать, — фыркает девушка, и я не удерживаюсь от ответной усмешки.

— Могу по старой схеме, — пожимаю плечами. Окно вскрыть вряд ли получится, а вот замок в комнате Ники наверняка символический, если вообще есть.

— Нет уж, заходи так! Точнее, залезай, — она открывает окно и отходит. Через пару секунд загорается ночник, и я начинаю различать очертания комнаты. Первым в помещении оказывается пакет, а потом ловко залезаю на подоконник и протискиваюсь в окно. Не с моими габаритами, конечно, в Ромео играть. Задеваю ногой цветочный горшок, и тот с позором летит на пол, расходясь глухим треском по комнате. — Меня Алинка убьет за свои цветы. Ты как слон в посудной лавке, Макаров!

— Тогда надо было пустить меня через дверь, — осматриваю комнату. Ну, все не так уж и плохо. Цветок был явно крохотный и чахлый, только место зря на подоконнике занимал, а за горшок, так уж и быть, утром рассчитаюсь. — Веник есть?

— Здесь точно нет. Жди, — устало выдыхает Ника и, открыв дверь, выходит из комнаты. Нет, меня одного волнует то, что она в такой откровенной майке пошла шататься по дому, когда тут еще и Дима ошивается? Да, это я узнал, когда ненароком спросил, куда эта детина подевалась.

Успеваю оценить обстановку, снять кроссовки и даже посидеть на кровати, немного попрыгав, чтобы узнать, скрипит или нет. Очевидно, что мне ничего не светит, но проверить все же стоило. На тумбочке вибрирует телефон, и я замечаю несколько высветившихся сообщений. Решаю не смотреть, но любопытство подмывает. Стискиваю кулаки, поднимаюсь и отхожу в другую часть комнаты от греха подальше. Слышу приближающиеся шаги и облегченно выдыхаю — возвращается. Она уже кладет ладонь на ручку двери, вижу, как та дергается, когда раздается мужской голос:

— Вероника, все в порядке? — конечно, явился не запылился.

— А? Да, — даже сейчас слышу ее растерянность. Наверное еще и на дверь нервно поглядывает, — случайно задела горшок, когда открывала окно, он разбился.

— Ты рано ушла, не думал, что так скоро вернешься, — и правильно! А теперь еще развернись и вали к себе в комнату или где там тебе выделили койко-место, не маячь перед моей девочкой.

— Устала немного, — тянет Ника. — Ну, я пойду, — она снова касается ручки и даже приоткрывает дверь, из-за чего мне приходится отступить в сторону, я-то подслушиваю, стоя у косяка.

— Помощь нужна? — они оба замолкают, а я напрягаюсь. Помощь скоро ему понадобится, если он сейчас же на сто восемьдесят не развернется и не ретируется восвояси.

— Нет, я справлюсь сама. Спокойной ночи, Дим, — так его!

— Увидимся утром, — последнее, что слышу, прежде чем ошарашенная девушка спустя несколько невозможно долгих секунд заходит в комнату.

Смотрю на нее, прищурившись и скрестив руки на груди, только потом осознавая, что веду себя как ревнивый муж, вдобавок ко всему еще и истеричный. Ну, поговорила она с этой каланчой, и что с того? Сменяю гнев на милость, забираю веник, совок и ведро из ее рук и иду убирать беспорядки под изумленный взгляд Ники.

— Что? — не выдерживаю и насмешливо спрашиваю, скидывая последнюю кучку земли в мусор.

— Ничего, — качает головой и закусывает губу, пряча улыбку, а мне хочется подойти близко и коснуться ее лица, выпустить из плена нижнюю губу, надавив большим пальцем. Стоически держусь, зная, что сейчас она уж точно не оценит. — Давай я отнесу.

— Сам унесу, только скажи куда, — хватаю ведро, игнорируя протянутые руки. — Тяжелое, — комментирую лениво, снова замечая удивление в ее глазах. Что ж тебя все так удивляет, малышка, неужели одни кретины попадались?

— А если Дима увидит? — недовольно хмурится. Что, дылда понравилась больше, чем я? Угрюмо свожу брови к переносице, подбирая слова, но Ника опережает, наверняка истолковывая мою реакцию по-своему. — Не хочу, чтобы кто-то знал, что ты был здесь. Будет некрасиво, если все решат, что я сбежала, чтобы побыть с тобой.

— Логично, — согласно киваю. — Ладно, только осторожно. И захвати стаканы, я принес вино.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы знакомство легче шло!

Глава 8

Я, кажется, схожу с ума. Потому что других объяснений пребыванию Макарова в моей спальне найти не могу. Еще и Дима. Вот потянуло его опять стать обаятельным и поцеловать меня в щеку перед уходом. Зачем, почему? Я ведь даже и намека не дала, так перепугалась, что он бросится помогать, несмотря ни на что, а у меня там наглый знакомый.

На кухне умываюсь холодной водой, чтобы хоть как-то прийти в себя. Стакан беру только один, иначе влетевшая в комнату Алинка утром заподозрит что-то неладное и устроит допрос. Она и так слишком активно сводит нас с Димой, хотя киселю — так окрестила его в своей голове — это не слишком уж и нужно. Ну либо он и правда кисель, который потечет в ту сторону, куда направят.

Когда возвращаюсь, нахожу Макарова сидящим на кровати, он что-то пишет в телефоне, а на тумбочке красуются две бутылки: одна с домашним вином, и вторая с минералкой.

— Будем разбавлять? — усмехаюсь, вспоминая тетин рецепт «игристого», которым она нас спаивала на прошлое Рождество. Кстати, было вкусно, но самостоятельно я этот опыт повторять не стала.

— Нет, минералка на утро, — улыбается Макаров, явно поняв, что я имела в виду. Стоп, что? На какое такое утро? Он здесь спать собирается? — Почему один стакан?

— Для конспирации. Но раз уж на то пошло, предлагаю пить из бутылки, — оставляю стакан на тумбочке и с ногами забираюсь в кровать. Странно, но я не чувствую неловкости, находясь с Лёшей в одной постели. Мы, собственно, там уже были.

— Дамы вперед, — он откручивает крышечку и протягивает вино мне. — За знакомство?

— За знакомство, — соглашаюсь, стараясь не думать, почему я весь день веду себя крайне безрассудно и почему снова позволяю этому психу собой управлять. Наверное, я глупая мазохистка, вот только сейчас мне нравится абсолютно все.

Первый глоток отдаёт горькой терпкостью на языке, и я даже морщусь, но стараюсь слишком не кривиться под пристальным взглядом товарища капитана. Он снова улыбается и, если бы я не знала, что пил он ничтожно мало, решила бы, что блеск в глазах вызван частым опрокидыванием стопок с Матвеевской настойкой. Неужели я ему и правда нравлюсь? Делаю еще глоток, потому что внезапная догадка похожа на бред сумасшедшего.

— Итак, Вероника, расскажи о себе, — он осторожно забирает из моих рук бутылку и пригубляет. Чувствую себя на его фоне алкоголичкой (хотелось бы алкогольвицей, но несмотря на милое личико…), только стыдиться не собираюсь. Может, так его отпугну? У вояк же у всех пунктик на здоровую по всем фронтам, а тут я, так что потаскается и отстанет.

— Двадцать четыре года, по образованию переводчик, работаю в офисе, иногда хожу в бассейн, но чаще всего провожу вечера в компании подруг, — пожимаю плечами, выдавая скромный послужной список, потому что об остальном Макарову, как и любому другому потенциальному ухажеру, знать необязательно. Бурная молодость с бесконечными тусовками закончилась недавно и то только потому, что в одном из клубов мы нос к носу столкнулись с боссом. Тогда я и поняла, что пора становиться взрослой, но с тех пор походы в клубы сменились посиделками в кафе или дома в компании подруг и вкусного алкоголя.

— Негусто, — кивает Макаров и передает бутылку.

— У капитанов послужной список богаче? — усмехаюсь, позволяя себе сверлить его взглядом. Он и правда красивый, а темные волосы в контрасте с голубыми глазами делают его мечтой с обложки. Еще и тело, почти растянувшееся на кровати… слишком давно у меня не было мужика. Слишком. Так скоро и на Киселька брошусь. Хотя лучше б на капитана, этот со своей мускулатурой точно все мои килограммы выдержит.

— Нас разделяет четыре года, так что дичи я определенно больше натворил, — смеется.

— Что-то серьезнее, чем вломиться к незнакомке посреди ночи? — не могу удержаться от укола, но Макаров только ведет плечами, будто думает, рассказывать мне или нет.

В итоге он сознается, что был далеко не самым прилежным студентом, потому что вел весьма распутный образ жизни, но юрфак все-таки закончил, потом ускакал в армию и после решил служить в органах. А дальше академия, сборы, и вот он уже ломает мою дверь, напившись вусмерть и решив найти порядочную девушку. Я то и дело прикрываю рот ладонью, не то боясь разбрызгать вино, не то силясь не ржать на весь дом. Кажется, я устраиваю Макарову допрос с пристрастием, выспрашивая все о семье, любимых занятиях и девушках. Он, к моему удивлению, отвечает на все слишком охотно, будто и нечего скрывать, так что в какой-то момент сама замолкаю, решая, что биография его младшей сестры меня уж точно не касается, как и количество собак у его мамы, которая живет за городом.

— Все узнала? — усмехается Макаров, пока я фокусирую на нем окончательно опьяневший взгляд. Он допивает вино парой глотков и убирает бутылку.

— Вроде бы, — пожимаю плечами, с тоской поглядывая, как прячется тара за кроватью. Я была бы не против пары глоточков.

— И каков твой вердикт? — Лёша наклоняется, и снова этот блеск в глазах вынуждает меня задуматься о том, о чем думать я не готова. Кажется, еще немного, и он меня поцелует. Но из нас двоих он здесь самый трезвый и здравомыслящий, поэтому целомудренно держится, только разглядывает меня слишком долго и опускает взгляд на губы, которые я отчего-то взволнованно облизываю.

— Утро вечера мудренее, — звездочек перед глазами совсем уж много становится, и я заваливаюсь на бок, встречаясь с мягким матрасом и подушкой, и становится хорошо. Ложусь на спину и кладу руки на живот.

— Значит, будем спать, — соглашается Макаров и выключает ночник, погружая нас в абсолютную темноту. И хоть прошло не так много времени, но, оставшись без зрения, замечаю, как остальные органы включаются в работу. Осязание утверждает, что Лёша лежит совсем рядом, настолько близко, что пошевели мизинцем, и коснешься руки. Слух выхватывает его ровное дыхание, которое действует на меня лучше любой колыбельной, а до носа доносятся древесные и хвойные нотки его одеколона.

— Выходи так же, как и зашел, — полусонно бормочу.

— Э, нет, Клубничка, никуда я не пойду. И тебе возмущаться не советую, — он бесцеремонно сгребает меня в охапку и двигает к себе, вынуждая упереться лопатками прямо в мускулистую грудь. Кажется, он не снял футболку. Значит, и правда не собирается приставать? А то из меня отбивающийся ровным счетом никакущий. Вот перемен на пару с Цоем затребовать можно, а оказывать сопротивление капитану полицейскому уж точно нет. — Завтра утром буду ждать твое решение, а пока спи, — он быстро целует меня в плечо, запихивает руку под мою подушку и прижимается еще ближе, ныряя под одеяло. — Спокойной ночи, — последнее, что я слышу, когда проваливаюсь в слишком сладкий сон, разморенная вином и горячим телом Макарова, и плевать мне на то, что он вломился в квартиру, сейчас же ведет себя прилично, а первое впечатление бывает обманчиво.

* * *

Просыпаюсь я от того, что кто-то настойчиво стучит в дверь. Голова трещит, готовая лопнуть на две части, и я не сразу понимаю, где нахожусь, что вообще было и какого черта в моей постели лежит Макаров, так и я еще совсем оборзела во сне и почти легла на него всем телом: мало того, что голову ему на грудь примостила, так еще и ногу по-хозяйски закинула на его бедро. Лёша тоже молодец — вместо того, чтобы отпихнуть и вообще свалить, обнимает меня и дрыхнет без задних ног. Вот так вечерок.

Выбираюсь из рук капитана и несколько раз провожу ладонями по лицу. Должно же хоть что-то помочь прийти в себя.

— Ника, ты там жива? — слышу за дверью голос Алины и зажимаю ладонью рот Макарову, который заерзал в кровати и открыл глаза. И за что мне все это?

Глава 9

Твою ж дивизию! Указательный свободной руки прикладываю к губам, надеясь, что Макарову хватит ума молчать и не задавать лишних вопросов. Он кивает, и я убираю ладонь с его губ, но Лёша перехватывает запястье, не позволяя мне отстраниться, а лицо заливается таким румянцем, что краснеют наверняка и кончики ушей. Я никогда не жила с мужчиной, да, были ночевки, но просыпаться утром в одной постели с малознакомым парнем похоже на перебор. Не до конца понимаю, что вгоняет меня в неловкость сильнее: то, что я спала с Макаровым — причем просто спала, — или то, что он продолжает мною любоваться даже сейчас, когда сижу перед ним опухшая и с всклокоченными волосами.

— Ника, я переживаю! — Алинка тарабанит, что сказывается крайне негативно на головной боли.

— Да жива, только не стучи, — тяжело выдыхаю, но жестом показываю Макарову на окно. Он только лениво потягивается и улыбается довольно, будто кот после сметаны, а уходить, кажется, не спешит. — Мы уже уезжаем? — все же встаю с кровати и открываю окно, впуская свежий воздух. Задерживаюсь ненадолго, глядя на сад, и стучащая в мозгу боль отступает.

— Нет, хочу немного поболтать с тобой. Впустишь?

Блядь. Только этого мне не хватает.

— Да, подожди пару минут, мне нужно собраться с силами, чтобы дойти до двери.

— Я пока сделаю нам чай. Выходи, как будешь готова, — слышу удаляющиеся шаги и облегченно выдыхаю, обессиленно падая на кровать. Тут же морщусь от боли. Все-таки резкие движения, даже если в конце я встречусь с мягким матрасом, сегодня мне не подходят.

— Доброе утро, — насмешливо тянет Макаров. — Воды? — он по-джентльменски открывает бутылку с минералкой и протягивает первой мне. Отказываться было бы верхом безрассудства, поэтому жадно припадаю к горлышку, напитываясь — по ощущениям именно так: не пью, а впитываю в себя каждую каплю.

— Привет, — держусь за голову и возвращаю бутылку. — Ты же понимаешь, что уходить тебе тоже придется через окно? — задаю сразу волнующий меня вопрос. Макаров наглец, этот может и в парадную дверь выйти и глазом не моргнув, а я потом себя не соберу, потому что сознаться Алинке, что между другом, которого она мне разрекламировала от и до, и незнакомцем я выбрала ушлого мента смерти подобно. Четвертует и угрызений совести испытывать не станет.

Лёша молчит, и я уже сомневаюсь, что он вообще куда-то уйдет. Вот же послал Бог воздыхателя. Он поднимается с кровати, снова подходит к окну и хмурится, складывая руки на груди.

— Хорошо, — согласно кивает и разворачивается, пристраивая зад на подоконнике, — но с тебя поцелуй. И обратно едешь со мной.

— Не слишком ли много условий? — бунтую я, не готовая так легко сдаваться. — Вообще-то это ты ко мне притащился ночью.

— Да, но не я боюсь выйти через дверь, — поддевает назло, продолжая довольно усмехаться. Да ему же просто нравится выводить меня из себя!

— У меня нет ни времени, ни желания с тобой спорить, — выдыхаю обреченно. — Просто уходи сейчас, не хочу, чтобы все решили, что мы с тобой переспали, когда этого не было.

— Хочешь, чтобы было?

— Хочу, чтобы ты ушел, — признаюсь честно, потому что сама не разбираюсь в своих желаниях. Их стало как-то слишком уж много и мало одновременно, поэтому лучше и вовсе не думать о них и сосредоточиться на реальности, в которой меня ждала Алина и ее фирменный допрос.

— Еще увидимся, Клубничка, — подмигивает мне напоследок, и я облегченно выдыхаю. Наконец-то немного одиночества.

Не знаю, в какой момент все оказалось так запутанно и странно. Алина предлагает поболтать в саду, и мы устраиваемся на качелях с чашками травяного чая. Голова все еще болит, но после быстрого душа и чистки зубов чувствую себя гораздо лучше. Подруга смотрит испытующе, будто подбирает вопросы, от которых я не смогу увильнуть.

— И как тебе Дима? — игриво улыбается, но прячет радость за чашкой, а мне совсем не нравятся эти настроения. И улыбка Алины придает мне сил. Не думала, что смогу дать отпор любимой подруге, но иного варианта не вижу. Мое решение никак не связано с Макаровым, хотя вчера на его фоне Дима откровенно проигрывал.

— Как кисель: выглядит приятно, но при близком рассмотрении сопля соплей, — честно признаюсь подруге.

— Чего тогда болтала всю ночь с ним? — хмурится Алина, а я разбрызгиваю чай на плитку под ногами. Спасибо, что носом не пошел, но закашлялась я прилично. Вот ведь влипла. — Все нормально?

— Мгм, — все, на что хватило сил. И вот что теперь делать? Алина точно не отстанет, докопается, а врать еще больше я не хочу. Откашлявшись, делаю еще несколько глотков и прикрываю глаза. — В общем, я не с ним была, Алин.

— Что-о-о? — округляет глаза, а я не могу поверить, что созналась. — С Лёшей, что ли? Он весь вечер с тебя глаз не сводил, — хитро играет бровями, мгновенно переключаясь в своих эмоциях. — И как, соблюдали порядок?

— Соблюдали. Поэтому ничего не было, — смеюсь и делаю глоток. Вроде бы любопытство подруги удовлетворено, в список женщин с низкой социальной ответственностью она меня не записывает, значит, можно спокойно жить. И пока говорить про взломщика Макарова нет смысла.

— Странно. Он выглядит как бабник, — пожимает плечами Алина. Ага, бабник, который настолько устал по бабам ходить, что спрятался от них в квартире другой одинокой девушки.

— Он попросил меня поехать обратно с ним, — эта идея мне откровенно не нравится, потому что я не уверена, что Лёша не начнет ломиться ко мне в квартиру. Конечно, вчера я убедилась, что он адекватный, но что там пьяный мозг понимает?

— А ты хочешь?

— Не знаю, Алин. Меня пугает, что он такой… — прикрываю глаза всего лишь на секунду, а там он, красивый, с легкой улыбкой, которая ему чертовски идет, с густыми темными волосами и чуть прищуренными глазами, — напористый.

— Тебя не поймешь! — возмущается подруга. — Дима — кисель, Леша — напористый. Определись, а?

— Мне бы что-то промежуточное, — признаюсь честно.

— Ясно, Лёша, — как-то тоскливо подмечает подруга.

* * *

Макаров все же выворачивает все таким удивительным образом, что все согласно отправляют меня с ним, даже не задумываясь спросить моего мнения. Как и мнения Киселя. Вот в нем перед отъездом с дачи я остро видела поддержку. Хоть кто-то был на моей стороне и не желал отпускать меня с Лёшей. Но последний снова проявил чрезмерную напористость, даже не удосужившись узнать, чего хочу я.

Всю дорогу мы едем в молчании, не разговариваем, только одинаково подпеваем песни. Я отворачиваюсь к окну, чтобы он меня не видел, а Макаров сосредотачивается на дороге. Странно, но молчание меня не тяготит. Наоборот, спокойно. Гораздо спокойнее, чем во время разговоров, когда капитан пытается меня уколоть.

Мы заезжаем во двор, и Лёша выискивает место на парковке, ныряя в единственный свободный карман.

— Сырниками накормишь? — спрашивает совершенно спокойно.

— Сырники я готовлю только на завтрак, — говорю и мгновенно краснею до кончиков ушей под его изумленным взглядом. Можно мне катапультироваться с пассажирского прямо в квартиру, пожалуйста?

— Это предложение? — все же вкрадчиво спрашивает.

— Завуалированный отказ, — скрещиваю руки на груди. — Спасибо, что подвез.

— У меня была корыстная цель, — смеется Макаров. — Мне все еще нужно удостоверение. Так что подняться придется.

— Будешь ждать в подъезде! — предостерегаю, игнорируя хитрый блеск в его глазах.

— Ага, — соглашается и открывает дверь, выходя из салона. И вот за какие грехи мне такое счастье привалило? Наверное, пора вставать на путь праведный и идти замаливать все свои похождения.

При слове исповедаться в голове всплывают совсем не те картинки — фантазии больше напоминают превьюшки из «ПорнХаба», от которых я быстро отмахиваюсь. Не надо мне такого. Мне другой раздел, с полицейскими. Тут, кажется, новый фетиш созревает.

Макаров и правда остается ждать в подъезде, а я в очередной раз думаю, что он все-таки нормальный, просто пить ему нельзя. Он даже не попытался просочиться в квартиру, еще и отступил на шаг, убеждая меня в серьезности своих намерений.

Перед выходом смотрю в зеркало, поправляю волосы и натягиваю выше майку, пряча скромную грудь. Лёша все еще стоит за дверью, при виде меня снова улыбается, и я растягиваю губы в ответ.

— Больше не теряй, — передаю удостоверение и так и замираю в дверях. Мне же можно теперь уйти? Пожелать хорошего вечера и закрыться на два замка? Но отчего-то медлю, будто жду от него решительных действий.

— Не буду, я же только нашел, — подмигивает, стискивая мои пальцы в своей руке, и тянет к себе, вынуждая босыми ногами выскочить в подъезд. Кажется, он говорит не об удостоверении, потому что сильная рука по-хозяйски ложится на поясницу, прижимая меня к твердому телу.

Что-то внутри щелкает, и я чувствую тепло. Будто кто-то чиркает зажигалкой над бензином — все мгновенно вспыхивает, обостряет органы осязания и все чувства.

— Лёш… — последнее предупреждение, слабая просьба остановиться. Кто-то должен это сделать, потому что я не в силах. Глубоко внутри я уже льну к мужчине и впервые радуюсь его уверенности и напористости.

— С тебя поцелуй, помнишь? — усмехается он, стремительно сокращая и без того ничтожное расстояние между нами.

Глава 10

Знал бы, что целовать ее до сумасшествия приятно, сделал бы это еще вчера утром. Ника робеет всего четыре секунды, а потом обхватывает мою шею и вступает в борьбу за инициативу. Она отвечает с таким рвением, что все ее прошлое сопротивление кажется большой прелюдией, и хорошо, что я умею ждать и не отступать. Это самый сладкий приз, который я надеюсь смаковать и дальше. Прикусываю губу, скольжу по ней языком, пока малышка тихо стонет и замирает, испугавшись самой себя.

Не хочу ее отпускать, но Ника упирается и отступает назад. В груди стремительно разрастается протест, я все еще не выпускаю ее из рук и снова тянусь к губам, но встречаюсь с ее усмешкой. Она обхватывает мои плечи и шагает вместе со мной в квартиру, уже за закрытой дверью позволяя снова себя поцеловать. Сумасшедшая. Мне нравится.

— Ты уверена? — спрашиваю из джентльменской вежливости, прежде чем залезть ей под майку.

— Уверена, — выдыхает мне в губы. Такой настрой определенно подходит, поэтому я подхватываю Нику под ягодицы и тащу в спальню. Хорошо, что в прошлый раз все запомнил, а то бродил бы от одной двери к другой.

Она не сопротивляется, обхватывает мое тело ногами и продолжает целовать, правда теперь медленно спускается к шее, втягивает кожу и зализывает языком, отчего окончательно рвет крышу. Все слишком. Слишком хорошо, слишком пошло, слишком возбуждающе. Опускаю ее на кровать и нависаю сверху — она божественна в этом ракурсе, особенно с разметавшимися по подушке волосами.

Все же тяну ее майку наверх. Ника помогает мне от нее избавиться, но сама в долгу не остается — тянет подол моей, а я только усмехаюсь. Поровну так поровну. Кожа покрывается мурашками от моих касаний. Это до безумия приятно. Ее реакция на меня, отзывчивость, она сама — идеально. Вздрагивает каждый раз, стоит мне отстраниться на долю секунды, ерзает подо мной и обхватывает ногами торс, вынуждая быть ближе. Спускаюсь к груди, но нарочно оставляю белье на месте, только веду языком по ложбинке, распаляя ее все сильнее. Оставляю несколько поцелуев на животе и тянусь к пуговицам на ее штанах.

Приходится подняться, чтобы стянуть одежду и носочки с ее ног. Любуюсь мягкими изгибами, довольно улыбаясь.

— Ты охренительная, — честно признаюсь, на что Ника только усмехается и закусывает губу. Она приподнимается на локтях и смотрит на меня немигающим взглядом.

— Не смогу ответить тем же, пока не увижу всей картины, — ступней она касается моего бедра и ведет выше, к ремню, нарочно задевая уже твердый член, вынуждая меня зашипеть. Проводит пальцами по краю джинсов и плотоядно улыбается, когда сокращаются мышцы. Дразнит намеренно, но это только подстегивает.

— Ты не разочаруешься, — заявляю самоуверенно и подмигиваю, перехватывая ее голень, но не мешая движению. Определенно не жалею, что влез в ее квартиру. Самое удачное решение в моей жизни.

— Я надеюсь, — опять поддевает, ведет пальцем по животу и прикрывает глаза, запрокидывает голову, отдаваясь ощущениям. Блядь, это самое охуенное зрелище, которое только можно представить. Ее нога вздрагивает, наверняка же неудобно, и я подхожу ближе, расстегиваю ремень. Ника снова смотрит на меня и предвкушающе облизывается. Такими темпами я кончу раньше, чем войду в нее.

Или закончу. Сука.

Телефон раздражающей трелью рушит звенящее в воздухе возбуждение. Ругаюсь в голос. Придушу того, кто посмел позвонить мне в этот момент. Не глядя отвечаю, слыша голос майора. Твою ж… Поглаживаю большим пальцем голень Ники, вижу, как она хмурится, да и я сам, видимо, свел брови к переносице, а она зеркалит.

— Понял, буду, — отвечаю холодно. И где же я в прошлой жизни так накосячил, что в этой мне обламывают шикарный секс — в том, что он будет именно шикарным я ни капельки не сомневаюсь. — Прости, Клубничка, — наклоняюсь и целую, пользуясь ее растерянностью. Ника отвечает, но уже не так охотно, как раньше, и я чертыхаюсь. — Работа. Не могу не идти, — снова целую ее, чувствуя себя побитым щенком, но Ника, кажется, реагирует спокойнее, чем я предполагал. Она вдруг подается вперед, вжимается в меня грудью и берет в плен мои губы. — Прости, — выдыхаю во время крохотной передышки. Не пойду никуда. Там все равно труп, подождет немножко.

— Все в порядке, — улыбается и отстраняет меня от себя. Ника поднимается и первой выходит из комнаты. Быстро одеваюсь, смотрю на пустую кровать и думаю, что не на работе нужно проводить вечер воскресенья.

Ника ждет меня в коридоре, уже в шелковом халатике. Разочаровал настолько, что она прячется от меня под тонкой тканью. Совсем не дело.

— Я позвоню, как освобожусь, ладно? — спрашиваю, совсем не уверенный, что услышу что-то приятное. Ника подходит ближе и быстро целует, не давая нам провалиться в скромную ласку.

— Я буду ждать, — мурлычет мне в губы. — Ты еще должен мне охренительный вид.

Идеальная.

— Готов рассчитаться, — улыбаюсь. — Не забудь закрыться. Если кто-то еще будет ломать замок, звони. Расскажу, что эта квартира уже занята.

— Иди уже, — смеется Ника, выпроваживая меня.

* * *

До самого вторника я ограничиваюсь исключительно смс-ками, почти ночуя на работе. Злюсь невозможно. Мало того, что сексом заняться помешают, так и дома выпустить пар нет ни сил, ни времени. Мозг уже порядочно дымится, хочу увидеть Нику, но судьба решает, что мне необходимо воздержание.

Во вторник и среду меня отбривает сама Ника, оправдываясь косметическими процедурами перед свадьбой подруги в выходные. Чувствую, и два законных дня отдыха проведу в тоске и одиночестве, поэтому договариваюсь на свидание в четверг. Клубничка не против, а я тем более за. Надо бы уже закончить начатое, а то к выходным не только колокола в церкви начнут звенеть.

Мы заканчиваем работу в другом районе. Возвращаться в отделение смысла нет, да и до работы Ники отсюда рукой подать, поэтому решаю зайти в торговый центр за какой-нибудь безделушкой для Клубнички. Правда, я ни черта не знаю, что она любит, поэтому ограничиваюсь букетом и клубникой в шоколаде. Кажется, ей это сочетание подойдет идеально. Во всех очередях торчу около часа, но, когда выхожу на улицу — удивленно замираю. На другой стороне стоит моя Ника, а ее в это время лобызает тот долговязый с дачи. Какого хрена тут творится?

Глава 11

Быть подружкой невесты — сомнительная радость. Вроде и в центре внимания, но замуж выходить не надо, только при этом забот больше, чем у самой невесты. Нужно все продумать, быть в курсе каждой детали, так еще и выясняется, что ведущей тоже надо помогать.

Алинка звонит в обед и слезно умоляет вырваться на часок ради разговора с ведущей, потому что уже до свадьбы всего ничего, а нерешенные вопросы еще есть. Я всячески отнекиваюсь, прикрываюсь свиданием — наконец-то нормальным — с Лёшей, но подруга продолжает уговаривать, приправляя слова сладкими обещаниями. Соглашаюсь, понимая, что Алинка на грани нервного срыва, а мне нервной невесты только не хватало послезавтра.

Встречу назначили на четыре в кофейне рядом с моим офисом, поэтому я под шумок сбегаю с работы, отпросившись у руководителя отдела, за два часа до конца рабочего дня и надеюсь, что успею закончить раньше и освежу макияж. Захожу в помещение, где вкусно пахнет выпечкой и свежемолотым, рот сразу же наполняется слюной: я сегодня умудрилась проспать, поэтому осталась без бодрящего напитка. И заказать себе не смогу, иначе буду весь киносеанс бегать в туалет, и Макаров решит, что его выбор мне неинтересен. Да, он сам забронировал билеты, а мне не признается, на какой фильм пойдем. Пыталась гуглить по кинотеатру, но там три новинки начинаются в это время. Так что и правда сюрприз.

Мысли о капитане вызывают на лице улыбку, но Кисель, приветственно машущий мне, портит все впечатление. А этот что здесь забыл? Убью сучку и даже не посмотрю, что у нее послезавтра свадьба. Предупреждать же надо, что второй свидетель тоже явится на встречу. И не лень ему на другой конец города тащиться ради небольшого разговора?

Ведущая маринует нас целых сорок минут. Она дает нам копии сценария со своими пометками, объясняет, когда мы должны будем выходить, как стоит перемещаться по залу, чтобы оставаться незамеченными, и говорит так много и долго, что у меня пухнет голова. Кисель молчаливо кивает — в его-то крахмальной голове информация наверняка усваивается хорошо, а вот я надеюсь напиться в ресторане до состояния нестояния и отсидеться за столиком с родителями Алинки, они у нее мировые. А участие в конкурсах пусть возьмет на себя Димон, ему еще девушку надо найти, и там кандидаток много.

Время стремительно утекает, а женщина отпускать нас и не собирается. «Надо пробежаться еще разок, чтобы вы все поняли». Да я уже ни черта не понимаю, хочу есть и в кино, а помогать в веселом застолье не хочу.

— Жених настоятельно просил узнать: как вы отнесетесь к очень контактным конкурсам? — хитро сверкая глазами, спрашивает эта посланница Ада.

— Крайне негативно, — обрываю резко, не дав Диме и слова вставить. — Пожалуйста, не нужно нас сводить, я понимаю, что мы свидетели, а это всегда намеки, но давайте не будем поддерживать стереотипы, — речь выходит долгой, и после этого ведущая, как и Кисель, сникает.

— Тогда, думаю, мы закончили, — вздыхает она и складывает все бумаги в папку. — Увидимся в субботу.

Решаю реализовать план по боевой раскраске в местном туалете, где провожу целых пятнадцать минут. Теперь я точно готова. Конечно, в идеале бы в душ сбегать, но Макаров знал, на что шел, так что пусть терпит меня такую и ни на что больше поцелуев не рассчитывает.

У входа маячит Дима, явно дожидаясь меня. Надеюсь ретироваться и спрятаться за углом, но он вдруг улыбается тепло и подходит ближе.

— Тебя подбросить? — мне приходится задирать голову, чтобы на него смотреть, и это несоизмеримо бесит. Не знаю, чего я так взъелась на парня, но один его вид приводит в раздражение.

— Нет, спасибо, у меня еще есть дела здесь, — не раскрываю всех карт, но Дима и не спрашивает больше ничего, только сухо кивает.

— Ладно, тогда до субботы, — подмигивает, отчего я моментально выпадаю в осадок, а потом добивает новым поцелуем в щеку. Если это подкаты, то весьма странные.

— Увидимся, — отстраняюсь первой и отступаю на шаг назад, потому что Кисель, кажется, решает воспользоваться моей растерянностью, даже плечи сжал руками. — Мне правда пора, — продумываю, как бы тактично свалить, сбрасываю его ладони и отхожу еще, впечатываясь лопатками в мужскую грудь. — Ой, прости… — хочу отскочить, но широкая ладонь ложится на мой живот, и я вмиг оказываюсь прижата к сильному телу.

— Привет, Клубничка, — раздается над ухом знакомый голос. Довольно улыбаюсь и едва не урчу в руках, когда губы касаются макушки, — ты не говорила, что освободишься раньше. Не помешал? — поворачиваю голову и вижу, как он устремляет ледяной взгляд на Диму. Все это время Лёша ни на день не оставлял меня без своего внимания: звонил каждый вечер, а в течение дня писал забавные сообщения. Пару раз даже обменялись мемами, правда было страшно, что его чувство юмора окажется не схожим с моим. Так чтосвидание сегодня должно было стать точкой, а вот будет она отправной или финальной мы бы решили в конце вечера, но, кажется, определимся в начале.

— Нет, мы как раз прощались, — Кисель в один миг меняется. Он прищуривается и смотрит недовольно. А мне становится не по себе, потому что ничего хорошего это не предвещает. — Увидимся послезавтра, Вероника.

Я молчу в ответ и опускаю ладонь поверх руки Макарова. Пусть веду себя по-детски, но эта намеренная двусмысленность во фразах Димы выбивает почву из-под ног. Он ведь специально ставит меня в неловкое положение, хренов тихий омут. Не удивлюсь, если в его квартире обнаружится красная комната.

— Козел, — хмурюсь, глядя ему вслед. Рядом с Макаровым страх отступает, и я смелею.

— Обижал? Приставал? — Лёша разворачивает меня лицом к себе и серьезно смотрит в глаза. Он ждет моего ответа, а мне так и хочется залезть к большому и сильному мужику на ручки и наябедничать, потому что знаю: этот точно защитит.

— Сама не понимаю, — пожимаю плечами, честно признаваясь, и решаю дать Кисельку шанс уйти не с переломанными ногами. А то фотки некрасивые в субботу получатся. — Надеюсь, теперь отстанет.

— Теперь я сам его к тебе не подпущу, Ника, — усмехается Макаров и нежно ведет большим пальцем по моей щеке, пока я тяжело сглатываю, покрываясь мурашками. — За тобой, оказывается глаз да глаз нужен.

— Организуешь патруль? — веселюсь, подхватывая его настроение.

— Круглосуточный, — соглашается Лёша и быстро, порывисто целует меня. Не успеваю ничего понять: тело мгновенно обдает жаром, губы только начинают отвечать, и все заканчивается. — Голодная?

— Очень, — признаюсь, кивая и обнимая мужчину за шею. Неужели мы так легко прожили этот странный и до ужаса неловкий момент?

Ай, ладно. Не буду даже думать о плохом. Закончится вечер на хорошей ноте — значит, нормальный мужик, а начнет доставать с необоснованной ревностью, может идти на хутор бабочек ловить.

А он серьезно подготовился. Цветы, сладости. Для полного набора не хватает только шампанского. Усмехаюсь мыслям и иду следом за Макаровым, удивляясь, что рядом с работой есть место, где я ни разу не была.

Леша выбирает столик у окна, усаживает сначала меня, потом занимает место напротив. Рассматриваю меню средиземноморской кухни, и глаза разбегаются. Хочу все и ничего одновременно. Хмурюсь и вытягиваю губы в задумчивости. Выбирать сложно. Это вот с мужиками просто: один всегда нравится чуточку больше, а вот как выбрать между «Карбонарой» и салатом с морепродуктами, непонятно.

— Решила? — спрашивает Макаров, поднимая взгляд.

— Не могу определиться, — выдыхаю, склоняясь все же к салату, к нему можно еще и десерт заказать. — А ты что будешь? — улыбаюсь. Не могу оставаться серьезной, когда он так пристально на меня смотрит. Готова поспорить, он меня уже раз десять раздел мысленно.

— Тебя.

Глава 12

— Не могу определиться, — выдыхаю, склоняясь все же к салату, к нему можно еще и десерт заказать. — А ты что будешь? — улыбаюсь. Не могу оставаться серьезной, когда он так пристально на меня смотрит. Готова поспорить, он меня уже раз десять раздел мысленно.

— Тебя.

Это какой-то мазохизм, но мне нравится ее смущать. Ника почти никогда не теряется и колюче отвечает, поэтому моменты, когда она робко отводит взгляд, западают в душу. Она мигом превращается из дерзкой леди в милую девчонку, которую хочется обнять и не отпускать. Хотя и колючкой привлекает не меньше. Вот и сейчас на мою совершенно идиотскую фразу Ника округляет глаза и опускает взгляд в меню.

Такая привлекательная, что я забываю о длинном кретине, вьющемся вокруг нее. Надо ему губозакаточную машинку подарить, чтобы не распускал их в сторону моей девочки. И главное сказать ей ничего не могу — я пока никто для нее. Но ничего, сегодня у нас программа максимум, которую этот кретин намеревался испортить.

Ника усердно листает меню и приподнимает уголки губ, когда встречается с моим нахмуренным взглядом. Она открывает его на первой странице и протягивает мне:

— Не вижу такого блюда. Не подскажешь, где искать? — откровенно веселится моя язва.

— Это персональный рацион, — подмигиваю, наклоняясь.

— Он достаточно вредный, — от меня не скрывается ирония.

— Я могу себе это позволить, — приподнимаюсь и тянусь за поцелуем, но Ника вовремя уворачивается и подставляет щеку. Мы о таком не договаривались.

— Посмотрим, — с вызовом бросает мне и нажимает на кнопку вызова официанта, прекращая нашу перепалку.

Если в начале вечера я думал, что мы едва переживем ужин — так между нами искрило, что впору было затолкать Нику в машину и везти домой воплощать все сексуальные фантазии, — то улица остудила пыл, а в кино мы и вовсе расслабились.

До машины решили прогуляться через парк и немного поболтать, потому что комментариев во время просмотра было катастрофически мало — нас и так чуть не выгнали особо вредные посетители из-за шушуканий.

Пока ждали кофе, Ника залезла в телефон проверить сообщения, потому что Алина атаковала ее весь сеанс. Клубничка спихнула все на свадебный мандраж и характер подруги, которая слишком нервничает перед важным событием, но время ответить на сообщения выпросила.

— Ко мне или к тебе? — спрашиваю, когда садимся в машину. Ника вопросительно поднимает брови и улыбается, глядя на заднее сиденье, где ее дожидаются цветы и десерт.

— У тебя есть шампанское?

— Нет, но можем заехать по пути.

— Тогда ко мне, — кивает решительно. Сумасшедшая девчонка. Как будто для меня сделана.

* * *

В лифте с трудом отрываемся друг от друга. Если бы не страх Ники перед любопытными бабульками по соседству, ни за что бы не отступил. Она просит воздержаться от приставаний и тяжело вздыхает, когда на телефон приходит очередное сообщение. Нужно отключить эту чертову машину, чтобы в самый ответственный момент не затрезвонила.

Ника меняется в лице, а мое любопытство разрастается до размеров Вселенной, поэтому наклоняюсь, заглядывая в телефон. Опять каланча лезет в наше свидание. Да что ж за тугодум такой? Неужели непонятно было? К моему облегчению Ника его игнорирует и блокирует телефон. Не собирается отвечать или при мне не хочет?

— Общаешься с ним? — хмурюсь и выпрямляюсь. Выхожу из лифта первым, но на площадке пропускаю Нику вперед. Она молча идет к двери и открывает квартиру. Захожу следом порядком взбесившийся, потому что не получил ответ на вполне животрепещущий вопрос.

— Это имеет значение? — спрашивает хитро, оставляет сумку на полке, а я ставлю цветы и коробку на тумбочку. Ника скидывает туфли и поворачивается ко мне лицом.

— Нет, — безбожно вру, даже не стесняясь. Клубничка легко распознает мой обман, усмехается и, когда я думаю, что она укажет на дверь, подходит ближе, опуская руки мне на плечи.

— Хорошо, — кивает она, прощая ложь. Так просто сглаживает нарастающую катастрофу, что я перестаю соображать. Тянусь к ее губам, и те податливо меня встречают. Моя вкусная девочка. Так бы и сожрал всю, потому что пахнет просто охренительно.

Как там говорят, если вам нравится запах человека, значит, он вам подходит на физиологическом уровне. Мне не просто нравится — действует похлеще феромонов.

— Еще раз увижу рядом с этим козлом, накажу, — для убедительности сжимаю ягодицы. Главное не сорваться и не перейти к наказанию в ближайшее время. Усмехаюсь, а Ника напрягается и упирается ладонями в мою грудь. Не к добру это.

— Мы друзья жениха и невесты на свадьбе в субботу, он прислал фотки сценария, я забыла свой экземпляр в кафе, — она хмурится, ожидая моей реакции. Пипец, блядь. Отличный вечер, ничего не скажешь. Отступаю, останавливаясь в дверях. — Что? — спрашивает и смотрит пристально, будто провоцирует.

— Ни хрена ни что! — злюсь, но Нику из рук не выпускаю, а то замучаюсь догонять. Она сжимает губы и молчит, продолжая сверлить во мне дыры. — Ждешь, когда психану?

— Нет. Я не собираюсь тебя доводить, — она давит на мои руки, вынуждая отступить. Закрывается. Блядь. Надо было наорать? Сука. Как узнать правильный ответ? Женщины. Выдыхаю и сжимаю кулаки.

— Тогда зачем сказала?

Очевидно, чтобы вывести из себя. Что за стресс-тесты? Или ждет сцену ревности? О, я готов, вот только Нике видеть это не рекомендую. Зрелище не для слабонервных.

— Не хочу, чтобы ты узнал когда-нибудь потом и случайно или решил, что я выбираю между вами, — Ника спокойна, даже слишком. Она словно уже поняла, что произойдет дальше, и теперь только ждет, проставляя галочки в своем сценарии.

Ублюдская ситуация.

— Хорошо, — киваю, соглашаясь с ее доводами. А Диме точно надо красноречиво намекнуть, чья Ника теперь девушка. — И нет, я не думаю, что мы с этой стремянкой в одной весовой категории.

Она закатывает глаза и поджимает губы, пряча улыбку. Ага, ей самой он не слишком и симпатизирует, я это заметил еще на даче. Не ведут себя так холодно с тем, кто нравится.

— Ты слишком самоуверенный, Макаров.

— А еще красивый, надежный, умный, веселый, — наступаю на нее, и Клубничка вжимается в стену. Попалась, — и наглый.

— Дурак ты, Леша, — смеется она и расслабляется, не собираясь никуда убегать. Прижимаю ладони к стене по обе стороны от нее и наклоняюсь, — но почему-то мне нравишься.

Слова бьют прямо в сердце. Нравлюсь. Иначе, конечно, и быть не могло, но все равно приятно. Целую жарко, жадно, не давая и доли секунды на передышку. Ника первая опускает руки на мои плечи, и я наваливаюсь на нее всем телом, зажимая между собой и стеной. Язык уже изучает ее рот, скользит по губам, а ее руки так приятно задевают кожу головы, что я сдавленно мычу.

Хочу ее всю. И чтобы только моя. Льнет ко мне, тянет — вижу и чувствую, — но упрямая и не хочет этого признавать. Колючка, одним словом. Заноза в сердце. Влезла так, что ни одними щипцами не вытащить. Я даже пытаться не буду, пусть остается, меня все устраивает. Диме только ноги поломаю, и отлично заживем.

Не могу больше ждать, обнимаю ее, задирая блузку. Запускаю руки под ткань. С того дня, как мы почти дошли до секса, только и думаю, что о ее теле. А еще определенно желаю увидеть его снова. Ника не сопротивляется — наоборот расстегивает пуговицы, помогая мне, а потом опускает ладонь на ремень. Да, там уже все давно готово и ждет активных возвратно-поступательных действий.

В наш уютный возбуждающий мирок нагло вторгается телефонный звонок. Ника отвлекается на мгновение, но я не выпускаю, снова целую с таким напором, что у самого ноги подкашиваются.

— Не бери, — рычу сквозь поцелуй.

— Поздно уже. Вдруг что-то срочное, — она все же находит свободные миллиметры, чтобы отстраниться. Утыкается макушкой в стену и переводит дыхание. — Надо хотя бы посмотреть, кто звонит.

— Ладно, — соглашаюсь, — но я все равно продолжу приставать, — останавливаюсь за ее спиной и касаюсь губами шеи. Ника вздрагивает, но продолжает шарить по сумке, в итоге удивленно замирая, когда понимает, кто звонит.

— Ника, это пиздец! — слышу писк ее подруги. — Я тут подумала… я не хочу выходить замуж.

Заебись вечер. Все как я мечтал. Прекращаю поцелуи и обнимаю Нику, прижимая к груди. Она поглаживает мое предплечье. Подняв над полом, иду с ней в гостиную.

— Алин, что случилось? — волнуется, но меня не отпускает, и это радует. — Объясни нормально.

— Все было хорошо. А вечером жарила яичницу и поняла, что не хочу ни платья, ни ЗАГСа, ни семейной жизни, — Ника хмурится на фразу подруги, но ощутимо напрягается.

— Ты в своей квартире? Я приеду, жди. И вино в холодильник положи, — она отключается, бросает телефон на диван, а потом поворачивается ко мне. — Прости, прости, прости, — быстро целует меня, обхватив лицо руками. — Я знаю, что план был другим, но не могу оставить ее сейчас одну. Прости, — снова целует, и я выдыхаю, касаясь лбом ее лба. Не хочу никуда отпускать. Надо было быстрее тащить ее в спальню, где Ника бы ничего не услышала.

Задвигаю малодушие куда подальше и нахожу в себе силы улыбнуться. Она ведь от меня никуда не денется, а наверстать еще успеем.

— Все в порядке, Клубничка. Собирайся, я тебя отвезу.

Глава 13

Нет в мире страшнее фразы, чем женское «Я тут подумала…» Потому что заканчивается это разводом, истерикой или убийством. В моем случае все завершилось головной болью от вправленных на место мозгов подруги. Предсвадебный мандраж вылился со слезами, оставшимися в моей кофте, а остатки расщепились этиловым спиртом трех бутылок вина, распитых на двоих.

В какой-то момент Алинка настолько устала рыдать из-за собственного стресса, что сочувственно всхлипывала моим сорвавшимся оргазмам. Даже я в тот момент расчувствовалась, а когда Макаров прислал фотку обнимающихся котиков с подписью «Это могли бы быть мы, но ты выбрала вино» и умоляющим о сексе эмодзи (да-да, эта милая мордашка с грустными глазами именно так и называется), чуть не составила слезную компанию подруге, но короткая переписка с капитаном закончилась смехом и пожеланием мне беспохмельного утра. В итоге мы просидели до глубокой ночи, а в пятницу едва очухались к обеду. Хорошо, что до вторника я взяла отгулы и могла не переживать о работе, а вот о свадьбе беспокоиться стоило.

К обеду субботы я поняла, что быть подружкой невесты совсем не весело. Мало того, что надо успевать улыбаться и втягивать живот, когда фотограф в очередной раз направляет на тебя камеру, так еще приходится следить за всем и поправлять макияж невесты. Когда мы наконец-то приезжаем в ресторан, я думаю только о том, что хочу снять лодочки и влезть в кроссовки. Но с собой у меня, к сожалению, сандалии. Надо только пережить пару конкурсов, и потом можно расслабиться и переобуться.

Устало падаю на стул и опустошаю бокал с шампанским. Не знаю, сколько я уже выпила, но трезвая, как стеклышко. Ноги гудят от танцев, я бегаю по всему залу от Димы, потому что тот решил перейти в фазу активного наступления после нескольких рюмок коньяка. Нам приходится танцевать парочку медленных танцев, как «провинившимся свидетелям». Как хорошая подруга, я не могу отказаться, тем более что Алинка и так постоянно отвлекается на нашу недопару и спасает меня от напора Киселя, хотя должна нежиться в объятиях новоиспеченного мужа.

От нервотрепки и эмоциональных качелей — щемящее грудь счастье прочно соседствует с раздражением — хочется курить, и я выхожу на улицу, надеясь, что свежий воздух охладит пыл и не придется стрелять сигареты у Женьки — бросила я больше года назад.

Во внутреннем дворе в разы тише, хотя в зале напротив тоже проходит свадьба. До слуха доносятся только гул и обрывки песен. Легкая прохлада остужает разгоряченную кожу, прикрываю глаза и глубоко вдыхаю, мечтая о ванночке с прохладной водой для ног. Наплевав на все правила приличия, снимаю туфли и прикусываю губу, чтобы не застонать от встречи стоп с тротуарной плиткой, потому что ощущения феерические.

— Вероник, ты почему тут? — слышу за спиной голос Димы. — Там скоро конкурс, нам участвовать надо. Помнишь?

— Помню, — бросаю не оборачиваясь, потому что желания видеть блестящие от алкоголя глаза не хочется от слова совсем. Дима едва не облизывается, сканируя меня каждый раз, а я морщусь от отвращения. Не нравится мне Кисель очень сильно. И вроде нормальный парень, но, я, кажется, предпочитаю психов, которые вламываются среди ночи в квартиру, а потом шлют мемы и встречают после работы. — Захотела немножко передохнуть от суеты.

— Ясно. Куришь? — спрашивает, равняясь со мной. Зря думала, что он уйдет.

— Нет, — поднимаю туфли и отступаю на пару шагов, дистанцируясь. В прошлый раз, когда мы стояли рядом, он набросился на меня с поцелуем, правда, в щеку, но я и этого не просила и уж тем более не ждала. Сегодня он вообще почти пьян, а у меня уже нет сил обороняться. Дима долго смотрит на меня, но ничего не говорит. Становится совсем уж неуютно — взгляд у него такой тяжелый, что еще пара секунд, и меня расплющит.

— А пойдем на свидание на следующей неделе? — спрашивает так непринужденно, что у меня едва ноги не подкашиваются. Смотрю, вытаращив глаза, и только открываю и закрываю рот, как рыба.

Не успеваю ничего ответить, потому что дверь соседнего зала открывается, и оттуда с мольбами высыпает народ. Вижу сотрудников порядка, выволакивающих двух мужчин в потрепанных рубашках, следом за ними две женщины и невеста, на остальных уже не смотрю, не до них мне сейчас. Тут Кисель ответа ждет и медленно наступает, надеясь снова меня в руки загребущие сцапать.

— Не пойдем, Дим.

— Из-за мента того? — хмурится он и опускает плечи. Отправляет бычок в пепельницу и ерошит пятерней волосы. — Ладно, не отвечай, у тебя на лице все написано. Больше не достаю, — он слабо улыбается, тут же возвращая себе кисельное лицо, на котором не читается ни одной эмоции. — Друзья? — протягивает мне раскрытую пятерню.

Фух, одной проблемой меньше. Лишь бы он на трезвую не забыл, что говорил по пьяни.

— Друзья, — улыбаюсь, вкладываю свою ладошку. Дима сжимает пальцы и тянет меня к себе, заключая в объятия. Удивительно, но сейчас я и правда не замечаю никаких вторых смыслов и подтекстов. Обычные объятия, он даже держит меня за плечи, не позволяя и намека выдумать. Целомудренные дружеские обнимашки, которые прогоняют всю усталость.

— Прости, я не планировал, как-то само получилось, — он виновато поджимает губы и отводит взгляд в сторону под мой тихий смешок.

— Все в порядке. Я приду через пару минут, прикроешь?

— Конечно, — Дима улыбается уже искренне и кивает. — Надолго не задерживайся, шампанское нагреется, — подмигивает мне.

— Прибереги для меня лед, — смеюсь, но Кисель (теперь, правда, совестно его так называть) вдруг хмурится и смотрит на толпу напротив, семенящую за товарищами правопорядка. Прослеживаю за направлением его взгляда и замечаю рядом с презентабельным мужчиной Макарова. Он что-то объясняет, по всей видимости, жениху, но смотрит уже на меня, не веря, что мы могли случайно встретиться. Пара фраз, брошенных ребятам, и капитан идет ко мне. Смотрю, как форма обтягивает его подтянутую фигуру, и едва не пускаю слюни от этого вида. Серьезный, уверенный — я даже рада, что Лёша смотрит только на меня, пока остальные девушки, уверена, засматривались на него в зале.

— Привет, красотка, — он оценивающе осматривает мой наряд, склонив голову набок, и берет за руку, вращая вокруг своей оси. — Шикарно выглядишь, — Макаров улыбается, а у меня сердце стучит быстрее. Такое ощущение, что я перед ним голая, а платье, пусть и прекрасное, он уже с меня снял.

— Не ожидала тебя здесь увидеть, — честно признаюсь, делая шаг навстречу. Без каблуков наша с ним разница в росте слишком велика, я будто Дюймовочка перед ним.

— Это самое приятное, что могло случиться, — Макаров опускает руки мне на талию и наклоняется, а я сама тянусь к его губам, чтобы поцеловать. Быстро, жестко, бескомпромиссно — знала бы, что мне так понравится эта грубая мужская ласка, давно бы посматривала в сторону полицейских. — Как вечер? — он переводит недовольный взгляд на дверь в зал, за которой несколько секунд назад скрылся Дима.

— Отлично, — прикрываю глаза, отдавая бразды правления другим органам чувств, потому что Макарова хочется впитать в себя, а смотрю я на него и так слишком часто — фотка скучающего капитана занимает почетное место в избранном галереи среди Криса Эванса и Генри Кавилла. — У тебя, вижу, работа бьет ключом, — усмехаюсь.

— А, это мелочи. Что за свадьба без драки?

— Та, что проходит в соседнем зале, — заявляю не без гордости. Да, когда вокруг собираются приличные люди, мордобоев обычно удается избежать, и все вполне прилично и красиво.

— Если эта шпала продолжит виться вокруг тебя, не уверен, — он собственнически прижимает меня к себе, а в моей душе вдруг разгорается нешуточное возмущение. В любой другой ситуации я была бы рада решительности Макарова, но сейчас все слишком неправильно. Какого черта он вообще вообразил, что может лезть в драку, тем более на чужой свадьбе? Хмурюсь и надавливаю ладонями на его предплечья, надеясь выбраться из плена рук. Такая ревность, в которой все из крайности в крайность, мне не нужна. — Во сколько ты заканчиваешь? Я заберу тебя, — капитан не замечает масштабов катастрофы, которую сам же и породил, снова изучает мое лицо.

— Нет, не надо меня забирать, — он настолько теряется, что я легко выбираюсь на свободу и отступаю на пару шагов, сжимая туфли в руке. Как будто они могут мне понадобиться в качестве обороны.

— Ника, что происходит? — недовольно спрашивает он. — Секунду назад все было хорошо.

— А потом ты решил подраться на свадьбе моей подруги, — шиплю в ответ, резко оборачиваясь на шум открывающейся двери, и вижу вышедших жениха и невесту. Алинка счастливо улыбается, увидев нас с Макаровым, но быстро меняется в лице, заметив мое недовольство. — Я думала, мы выяснили все позавчера и ты понял, кого я выбрала. Но, видимо, ошиблась, — от сказанных слов в груди тяжелеет, а сердце сжимается слишком болезненно. В глазах вдруг начинает жечь, и я рада сумеркам, потому что в свете фонарей плохо видно выступающие слезы. — Уезжай, Лёш. У тебя еще работа, а скандалов я не хочу.

Макаров едва не рычит, но натянуто улыбается ребятам и переводит недовольный взгляд на меня. В голубых глазах полыхает ледяное пламя, которое сожжет меня к чертям, но я надеюсь, что ему хватит благоразумия не устраивать здесь сцен.

— Мы еще не закончили, Ника, не делай глупостей, — предостерегает он и уходит, пока я поджимаю губы и перекочевываю в объятия Алинки, продолжая смотреть вслед удаляющемуся капитану.

Глава 14

Злость сорвать на чем-то хочется. Поэтому, оставив на Высоцкого принятых гуляк, иду стрелять. В понедельник, конечно, придется отчитаться перед начальством за произвол, но это наименьшая из проблем. Лучше выпустить обойму в мишень, чем вернуться в ресторан и из блюстителя порядка превратиться в нарушителя.

К последнему выстрелу меня находит Матвей. Он только качает головой и тащит меня на улицу, чтобы освежить мозги и втолкнуть в себя дозу никотина. Забавно, что в эпоху электронок и айкоса друг все еще придерживается традиционного курения.

— Ну и что это? — серьезно спрашивает и чиркает зажигалкой.

— Херня из-под коня, — сажусь на скамейку и упираюсь затылком в стену, глядя наверх. — Там Ника в соседнем зале была. На улице встретились.

— Надо же, не признал, — хмыкает Матвей. Я и сам не сразу узнал Клубничку, нежную и красивую, в бежевом платье по фигуре. Прикрываю глаза, восстанавливая ее образ в памяти. — И что у вас за это время случилось? Хотел по-быстрому, а она не дала?

Шутки Высоцкого сегодня не заходят. Скорее злят. И смыслом, и потому что про Нику так низко подумал. Выдыхаю, закрывая глаза. Успокоиться все еще не удается: перед глазами дылда, жамкающая мою девочку, и его спасло исключительно то, что я при исполнении.

— Тот длинный с дачи вьется вокруг нее постоянно, — снова закипаю, так до конца и не остыв. Ума не приложу, из-за чего Ника взбесилась. В одном только права: выяснять отношения на свадьбе подруги — худшая из идей. Но это до меня доходит поздно, буквально только сейчас. Тогда же я вообще не думал: первобытный мужик внутри заорал и собственнически был готов защитить свое, пока разумный человек убеждал мозг в абсурдности ревностного порыва. Идиот.

Из мыслей выдергивает Высоцкий. Он заходится смехом, распугивая эхом желающих покурить, и они только хлопают дверью, уходя в обратном направлении.

— Неужели мы дожили до того дня, когда Макаров влюбился и ревнует? — проржавшись, спрашивает и с прищуром смотрит.

— Какая любовь? У нас даже ничего не было, — отмахиваюсь. — До дела так и не дошло: то меня на работу вызовут, то ей подруга с истерикой звонит.

Ой, зря сказал. Матвей опять гогочет и отправляет окурок в пепельницу.

— Так вот чего ты такой бешеный. Швы на штанах трут?

— Иди ты, а! — страдальчески вою. — И так тошно, еще и друг издевается.

— Не издевается, а занимается разведывательной операцией, — Матвей достает вторую сигарету и внимательно смотрит на кольцо на безымянном. Улыбка трогает его губы, и даже лицо светлеет. Точно Сашку вспоминает, этот грубиян о жене всегда только с нежностью отзывается — настолько сильно любит. — У тебя, Лёх, все признаки влюбленности на лицо: тупые поступки, чрезмерная вспыльчивость и упертость.

— Ой, вот не звезди, — отмахиваюсь, но в голове шестеренки закручиваются. И правда же все есть, но я никогда особой скромностью и покладистостью не отличался, так что, может, это врожденное. — Это характеристика любого мужика с недотрахом.

— Хотел бы просто переспать, выбрал бы вариант попроще, даже из отделения выходить не пришлось. Но ты заморочился и таскаешься за Вероникой — значит не просто так, — вдалбливает мне в голову свою истину.

— А если все закончится после секса? — спрашиваю, понимая, что ни черта не закончится, если меня уже сейчас тянет к ней, как ни к кому до этого. Раньше, если не получалось с девчонкой с первого раза, мы спокойно расходились, а здесь прерываемся второй раз и только подогреваем интерес. Матвей одаривает меня красноречивым взглядом, предпочитая промолчать и не отвечать на тупой вопрос. — Я так объебался сегодня.

— Так ноги в руки, и вперед исправлять.

* * *

Слушаюсь друга и еду к ресторану. Время ползет к полуночи, и я мысленно молюсь всем богам, чтобы праздник затянулся. Паркуюсь почти у входа и вылетаю из машины, видя расходящихся гостей. Так, спокойно, Ника — подружка невесты, значит, уйдет в числе последних. Торможу во дворе, не решаясь войти внутрь, иначе получится, что ворвусь без приглашения на чужой праздник.

Достаю телефон, решаю набрать Клубничку и попросить выйти. Не хочу извиняться через трубку — лучше лично, чтобы потом обнять и больше никуда не отпускать.

Звонить не приходится — дверь открывается раньше, выпуская на улицу счастливых молодоженов. За ними следует и моя Ника, что-то щебечет, а потом резко разворачивается и сбегает обратно. Вот так финт ушами! Хочу ломануться следом, но две пары глаз, уставившихся на меня, вынуждают выступить вперед и хотя бы объясниться.

— Добрый вечер. Поздравляю молодую семью! — пожимаю руку Жене и киваю Алине.

— Спасибо, — благодарит невеста, сдержанно улыбается и тут же хмурится. Ясно, эта сторона поддерживает Нику. Хорошо, что у моей Клубнички такие верные друзья. — А вы по работе? У нас вроде все без проблем прошло.

— По личному вопросу, — заглядываю через их плечи в зал, но вижу только снующих людей. — С Никой хочу поговорить.

— Я не… — начинает Алина, но Женя осторожно сжимает ее руку, не давая закончить фразу:

— Зай, не лезь, — шепчет мужчина. — А вы, Алексей, держите кулаки при себе. Я понимаю: любовь и не на такое толкает. Но уж постарайтесь.

И этот с любовью! Да все сговорились что ли сегодня?

— Так точно, — улыбаюсь.

— Тогда завтра ждем вас на даче в компании Ники.

— О, вы еще здесь! — раздается за спиной молодоженов голос Клубнички. — Представляю, какую бы истерику ты закатила, когда утром не обнаружила бы торта в холодильнике, — она несет в руках коробку и останавливается, увидев меня. Тут же меняется в лице: улыбка мгновенно спадает, и мне достаются сведенные брови и поджатые губы. — Зачем приехал?

— За торт спасибо. Мы побежали, пока нас еще кто-то не остановил, — вмешивается Алина, быстро целует Нику и в компании мужа и торта ретируется, оставляя нас наедине.

— Еще раз поздравляю! — кричу вслед и машу рукой. — Ник, я к тебе приехал, — шагаю к девушке, но она отступает и выставляет руки вперед, не позволяя к себе прикоснуться. — Прости, — начинаю сходу, понимая, что иначе упорхнет, не дав мне объясниться, — вспылил, не подумав. Я не сомневаюсь в тебе, вообще ни разу, скорее боюсь, что внимание твое потеряю. Вот и пытаюсь привлечь идиотскими способами. Нравишься ты мне очень сильно. Простишь?

Чешу затылок и выжидающе смотрю на Клубничку. Она намеренно медлит. Проверяет мою выдержку? Милая, я теперь на все готов, даже на наказание молчанием. Уж лучше в тишине рядом, чем болтать порознь.

— Прощу, — улыбается красотка, и я больше не сдерживаюсь. Сгребаю свою девочку в объятия и утаскиваю в сторону. Целую в макушку и прижимаю сильнее. Наконец Ника расслабляется и осторожно прикасается ладонями к спине. — Но обниматься с тобой до конца вечера не смогу. Нам нужно все быстро собрать и сгрузить в машину Алинкиных родителей. Так что можешь подождать на качелях.

— Я помогу, — заявляю уверенно, но встречаюсь с удивлением во взгляде. Ника о чем-то усиленно думает, но я не оставляю ей возможности озвучить мысли. — Не собираюсь прохлаждаться, пока ты занята делом. Так что пойдем, малышка, — выпускаю ее из рук и придаю ускорение легким шлепком по попке. Ника оборачивается и пристально смотрит:

— Может, все-таки останешься тут? — предпринимает попытку меня остановить.

— Нет.

Молча заходим в зал, тут пахнет едой и алкоголем. Оглядываю немногочисленных гостей — взгляд четко выцепляет одного, того, кого меньше всего ожидал здесь увидеть. Ника вцепляется в мое плечо и почти виснет на руке, испуганно глядя то на меня, то на Диму. Кровь вмиг доходит до кипения, жжет злостью под кожей, и мне огромных усилий стоит держать себя в руках.

Глава 15

Единственная причина, по которой я не хочу тащить Макарова в зал — Дима. Он выступает не совсем трезвым грузчиком и носит пакеты и коробки в машину, но сейчас беззаботно восседает за столиком с чашкой чая и куском торта. А вот Лёша заводится с пол-оборота: взгляд мрачнеет, желваки на скулах выделяются все отчетливее, а тело напрягается до состояния каменной стены. Честное слово, если он устроит драку, пойдет на три веселых буквы.

— Ты чего, Клубничка? — в один миг он расслабляется и смотрит на меня с улыбкой, за которой я отчетливо читаю первое намерение «побеседовать» с Димой. Но вместо этого Лёша становится напротив и осторожно ведет пальцем по щеке, рассыпая по телу мурашки. — Устала?

— Есть немного, — соглашаюсь и выдыхаю. Если он не хочет признаваться, то я тоже не стану, но теперь глаз не спущу.

— Тогда пойдем. Быстрее начнем — быстрее закончим. Показывай фронт работ.

Макаров и правда вовлекается в процесс по полной, хотя сам выглядит немного измотанным. Он складывает композиции из искусственных цветов в коробки, переносит стойку, которую мы с Алинкой обклеивали еще месяц назад, чтобы фон за молодыми был красивым, а еще умудряется подружиться с родителями моей подруги, и те чуть ли не сватают нас, говоря, как мне повезло встретить такого хорошего человека.

Я только киваю и прыскаю от смеха. Это они не знают еще, как мы с ним познакомились. Сомневаюсь, что тогда думали бы так хорошо о моем кавалере. Лёша не упускает возможности оказывать и мне знаки внимания: то подмигнет, то поцелует, выбирая для этого моменты, в которые у меня чисто физически не получается сопротивляться, потому что руки заняты.

— Ник, ты чего пакет схватила-то? — хмурится Макаров, забирая последний из моих рук, и ставит его в багажник. — Там все?

— Ага, это последнее, — киваю, хватаясь за свою сумку с вещами. По плану я должна была ехать с родителями Алинки на дачу, поэтому собрала все, что может понадобиться. А теперь стою перед капитаном и жду особого приглашения. Он молчит, только подходит ближе и по-хозяйски укладывает руки мне на талию, прижимая спиной к своей груди. Спортивная сумка, совершенно не сочетающаяся с моим нарядом, ловко кочует на мужское плечо, а я млею от ненавязчивой заботы.

— Тогда поехали? — он целует меня в висок, пока я думаю, в какой момент мы решили начать отношения.

— Надо попрощаться с родителями Алины. Мы договорились, что поедем вместе на дачу, но я подумала, что можем вместе, раз ты приехал, — чувствую, как Лёша напрягается, оборачиваюсь и серьезно смотрю на капитана, не понимая, какие мысли вертятся в его голове. — Или мне ехать с ними?

— С ума сошла, Клубничка? — почти обиженно фыркает Макаров. — Сегодня я тебя похищаю.

— Обычно со свадеб крадут невест, а не ее подружек, — тихо усмехаюсь и поворачиваюсь в его руках.

— Это сложный вариант, потом еще от мужа отбиваться, а вот красивая подружка в самый раз, — Макаров довольно обводит меня взглядом, ныряя в декольте, и возвращается к глазам.

— А если у подружки кто-то есть? — спрашиваю, увлекшись нашей игрой, но быстро сожалею, потому что Лёша мгновенно напрягается и переходит из стадии милого котяры во взбешенного быка.

— У тебя кто-то есть? — рычит, а ладони на моей талии сжимаются все сильнее. Еще немного, и я сломаюсь.

— Ага, — киваю. Надо спасать положение, поэтому скольжу вверх по его груди и сжимаю пальцы в замок на его шее, — недавно один сумасшедший вломился ко мне в квартиру и с тех пор не выходит из головы.

Макаров облегченно выдыхает и прижимается своим лбом к моему. Губы осторожно прикасаются к моим, и меня топит нежностью, от которой сердце стучит в разы быстрее.

— Поехали ко мне? — предлагает Лёша между поцелуями. — А завтра на дачу, я теперь в списке приглашенных.

* * *

Обычно, когда девушка оказывается в квартире парня, то первым делом ей устраивают небольшую экскурсию. В моем случае экскурсия была до спальни, и то провела я ее на руках — Лёша больше ждать не собирался. Я тоже, поэтому позволяю еще в прихожей поднять платье до талии, и обхватываю его торс ногами, стоит ладоням сжать ягодицы.

Не могу перестать его целовать — слишком желанные прикосновения выбивают из меня весь рассудок. Хочется больше никогда не вылезать из его рук, потому что в них хорошо и надежно, а еще жарко — под его пальцами кожа плавится от желания. Простыми ласками мы мгновенно доводим друг друга до почти бесконтрольного состояния, оставляем голые эмоции. Лёша торопливо снимает майку, расстегивает молнию на джинсах и долго смотрит на меня, гипнотизируя, пока я рассматриваю его красивое тело, не зная, как остановиться.

— Разденешься для меня? — тихо спрашивает, будто не уверен, что соглашусь. Тушуюсь, но всего мгновение, кусаю губы и отрывисто киваю. Меня никто раньше о подобном не просил. Странно, да, но обычно избавление от одежды не входило в прелюдию, но с Макаровым все по-другому, и я, кажется, начинаю привыкать к этому.

Дрожащими пальцами расстегиваю молнию на платье, млея от восхищенного взгляда напротив, плавно спускаю бретельки и, зажмурившись, позволяю наряду скользнуть к ногам, когда слышу напряженный вдох. Леша медленно обводит мое тело взглядом, как будто до этого никогда не видел, и улыбается широко, так, что я не могу сдержать встречной улыбки.

— Как с картинки, Ник, — выдыхает, а я вижу, что нравлюсь ему чертовски сильно. И это выдают не только боксеры, но и то, как он осторожничает, растягивает удовольствие и намеренно медлит. Целует мое плечо, шею, ведет языком по мочке и прикусывает, вырывая из моей груди стон. Задыхаюсь от искрящих эмоций, иду по краю, все еще сохраняя толику здравомыслия, которое с треском разлетается, когда щелкает застежка бюстгальтера.

Я первой тянусь к Лёшиным губам и почти повисаю на нем, желая стать еще ближе, потому что больше ждать невозможно. Отдаю ровно столько же ласки, сколько получаю, хочется еще, но дальше некуда, мы уже растворяемся друг в друге, не перестаем целоваться, даже когда опускаемся на кровать. Макаров улыбается, устраивает меня под собой и отстраняется первым, обводя взглядом мое лицо.

Он что-то бессвязно хрипит и наклоняется к груди, вбирает в рот сосок и стискивает пальцами другой. Стоны вырываются из груди, я запускаю пальцы в темные волосы и прижимаю Лёшу к себе, позволяю ему бесцеремонно, жадно облизывать себя и тону от колючих эмоций.

Ладонь опускается ниже, оттягивает резинку белья почти до боли, но сейчас это скорее приятно, чем больно. Леша смотрит в мои глаза, пока нежно поглаживает лобок, усмехается, замечая, как кусаю губы, когда пальцы надавливают на клитор и неторопливо кружат. Желание тяготит, я переполнена им и хочу разрядки, но не могу отказаться от прелюдии, которой Макаров меня щедро одаривает. Я хочу его так сильно, что готова взять инициативу в свои руки, но вместо этого ерзаю и тихо постанываю, запрокидывая голову и вцепляясь в крепкие плечи.

— Лёша-а-а-а, — тяну, понимая, что еще немного, и секс мне может не понадобиться. Хотя такого, как Макаров, противопоказано выпускать из постели.

Возвращаюсь к поцелуям, и Лёша отвечает мне, глубоко, дико. С ним сразу — и в омут с головой, полумеры исключены, программа максимум. Потяну ли? Выгибаюсь навстречу, сокращая ничтожное расстояние между нами. Макаров прекращает сладкую пытку, целует быстро, но страстно, и оставляет мое возбуждение тлеть, хотя сейчас оно похоже на незатухающий пожар, избавляется от одежды и берет презерватив, снова с любованием избавляет меня от белья и опять нависает сверху.

Обхватываю его торс ногами, не позволяя больше отстраняться, и Макаров резко входит, выбивая из меня всю игривость и заполняя горячим желанием, которое теперь течет по артериям. Он осыпает мою шею поцелуями и быстро переходит на высокий темп, в котором я только и успеваю, что хвататься за его руки и легонько прихватывать губами его губы, перемежая выдохи со стонами. Все так нетерпеливо и одновременно чувственно — и я глупо радуюсь, сполна наслаждаясь нашей близостью. Лёша снова смотрит мне в глаза, и от одного его неотрывного взгляда я стремительно приближаюсь к оргазму. Он точно сумасшедший, но сейчас я счастлива, что нас свела судьба, потому что не хочу делиться им ни с кем, глажу его лицо, обхватываю шею и протискиваю руку между нашими телами, царапая живот и бок, поглаживая спину, чтобы опустить ее на его поясницу и не позволить отстраниться.

Макаров ускоряется, движется по нарастающей: глубоко, резко, быстро, а меня хватает лишь на стоны и слабые выкрики, сжимаю его ногами, и оргазм накрывает меня обрушивающейся волной, яркой и сумасшедшей. Затихаю и смакую безумные мгновения, в которые каждая клеточка насыщается удовольствием, замираю под ним и, отходя от опустошающих ощущений, почти пропускаю, когда финиширует Лёша, спохватываясь лишь в последний момент, когда он почти придавливает меня собой, но такая тяжесть мне слишком уж нравится, так что я готова потерпеть.

После душа мы еще долго лениво целуемся и вопреки просьбам Макарова я все же ставлю будильник, грустно отмечая, что количество часов на сон можно пересчитать по пальцам одной руки, и добровольно сдаюсь в объятия, хотя и ворчу на попытку Лёши закинуть на меня тяжеленную ногу. Он только смеется, говоря, что ночью обязательно претворит план в жизнь, целует меня в шею, и мы проваливаемся в сон.

Утро наступает слишком быстро, я неохотно морщусь, выбираясь из-под Макарова. Он все-таки разложил на мне свои конечности, но от этого становится смешно.

— Доброе утро, — мычит мне в лопатку. — Может, опоздаем?

— Нет, надо вставать и собираться, иначе Алинка повиснет на телефоне и достанет нас обоих, — усмехаюсь. Подруга отчаянно требовала моего присутствия на втором дне свадьбы, так что даже опоздание мне не спустит с тормозов. — Я первая в душ.

— А может, вместе? — все ищет попытки задержаться Лёша и прижимается стояком к моему бедру. — Будет весело.

— Будет мокро и скользко, — возмущаюсь, выбираясь из-под него.

— Самое то, — смеется Макаров, и я легонько пинаю его локтем в бок. — Ладно, иди, я пока чайник поставлю. Кофе хочу.

Плетусь в ванную, по пути захватив косметичку. Намереваюсь проторчать там не меньше получаса, приводя себя в порядок масочками. На удивление, из зеркала на меня смотрит та же Ника, что вчера здесь снимала макияж. Разве что веки немного припухли от недосыпа, но в целом выгляжу так же, даже блеск в глазах появился.

Справляюсь быстрее, чем планировала, заворачиваю волосы в тюрбан и заматываюсь в полотенце. Что-то мне подсказывает, что Макаров не выпустит меня из квартиры без утреннего секса. Но сейчас я проснулась и готова к подвигам и новым оргазмам.

— Лёш, ты где? — спрашиваю, выходя в коридор, думая отправиться соблазнять своего мужчину.

— Ой, простите, — доносится до меня женский голос, а потом я различаю и его владелицу: милую женщину с короткой стрижкой. — Не знала, что Лёша будет не один, — она топчется в прихожей, а из-за ее спины показывается молодая девушка, такая же темноволосая, как и мой Макаров, и тащит в руках пакеты.

Я прижимаю полотенце ладонями, надеясь, что оно не упадет, и стоически держусь, чтобы с визгами не скрыться за дверью ванной. Твою ж за ногу! Неужели он забыл, что к нему мама наведается в гости?

— Мам! — Макаров появляется из кухни и тут же выступает вперед, обнимая меня за плечи и пряча за собой. Он выглядит не менее удивленным, и я едва истерически не ржу от таких сюрпризов. — Ты как здесь оказалась?

— Я… мы тут… ой, божечки… — от моей компании женщина теряется не меньше, и только девушка хихикает, прикрывая рот ладошкой. Действительно комичная ситуация, если ты в ней не участвуешь. Меня начинает трясти от волнения, и я перевожу испуганный взгляд на Лёшу.

— Мне нужно одеться, а все вещи в спальне. Принеси, пожалуйста, сумку в ванную, ладно? — тараторю и продолжаю избегать взгляда двух женщин. Может, мне все привиделось? Ладно, даже если это пьяные галлюцинации, то встречать их в полотенце все равно не лучшая из идей. Получив поцелуй в лоб, прячусь в ванной. Надо прийти в себя, потому что женщины начинают говорить одновременно, когда я покидаю пределы их видимости. Только знакомства с мамой мне не хватало для полного счастья.

Глава 16

Жаль, я не могу прятаться здесь весь день. С удовольствием бы просидела в ванне до того момента, как мама Лёши закроет дверь квартиры с обратной стороны. В панике умываюсь и смотрю на свое отражение в зеркале. Вид даже после прохладной воды немного потрепанный: губы красные и припухшие, под глазами синяки от почти бессонной ночи — не в таком виде стоит знакомиться с родителями… Свожу брови к переносице и пытаюсь понять, кто мы с капитаном друг для друга. Вроде девушкой он мне стать не предлагал, но после того, что было ночью, вряд ли мы разбежимся.

— Прости, я не знал, что мама решит заехать, — Макаров, стукнув два раза, смело заходит в тесную комнатку, и я почти сажусь на стиральную машинку.

— Все в порядке, я поеду к Алине на такси, — улыбаюсь, прикидывая, сколько денег придется отвалить, хотя можно позвонить Женькиному другу и попросить меня забрать. Замыслями не замечаю, как Лёша меняется в лице и угрожающе надвигается на меня, зажимая между своим телом и техникой. Горячие ладони контрастируют с холодным пластиком и запускают мурашки по коже.

— Мы поедем вместе, — медленно стягивает с меня полотенце и усмехается, когда замечает, как округляются мои глаза. То есть вопрос его родственников волнует только меня? — Мама с сестрой сегодня устраивают набеги на торговые центры, а я в таком не участвую, — Макаров осторожно целует мои плечи, отправляя сознание далеко за пределы квартиры.

— Лёш, прекрати, — шепчу, упираясь ладонями в его грудь. Я и так чувствую себя неловко, так еще и преследует чувство, что стены в ванной прозрачные и за нами неотрывно следят.

— Расслабься, Ник, — улыбается тепло и наощупь тянется к крану, открывая воду, — ты слишком напряглась.

— Я не была готова к знакомству с родителями так скоро, — хочется закрыться, но Макаров окончательно забирает полотенце и перекидывает его на свою шею, — мы ведь даже не встречаемся.

— Ника! — зло шипит Лёша. — Отшлепать бы тебя сейчас за такие слова.

— Себя отшлепай, — обиженно скрещиваю руки на груди и распрямляю плечи, — это, между прочим, ты не предложил.

— Предложить я тебе могу только выйти за меня замуж, — кажется, Макарова ни капельки не смущают мои слова. А вот меня его — очень. И почему с этим человеком я всегда попадаю в неловкие ситуации? Его прямолинейность меня когда-нибудь убьет. — Так что подумай на досуге. А сейчас одеваться, пока я умываюсь, — он беззаботно отворачивается, а мне собирай себя от шока.

Не понимаю ровным счетом ничего, поэтому машинально натягиваю майку и джинсы, стараясь не смотреть на Макарова. Предложение звучит слишком странно, а серьезность, с которой Лёша его произносит, и вовсе вводит меня в ступор. Я понимаю, что он не шутит, но отвечать сейчас не хочу — слишком боюсь нырять в омут с головой, так и захлебнуться можно, а мои руки слишком слабенькие, чтобы спасать утопающую.

Он замечает мое хмурое настроение и, умывшись, обнимает, пока худо-бедно пытаюсь накраситься.

— Ты мне мешаешь, — улыбаюсь и беру карандаш для губ, изо всех сил игнорируя бегущие по телу мурашки в тех местах, где Макаров прикасается ко мне. — Лёш, пусти, мы и так здесь неприлично долго, — толкаю его бедрами, но капитан слишком настырный (не зря все-таки до таких чинов дослужился). Протягивает руку и щипает меня через штаны. — Макаров! — рычу, откладывая карандаш. — Ладно, докрашусь потом. Пошли.

— Я не тороплю, — кажется, он смущается, потому что поджимает губы и даже с высоты своего роста умудряется смотреть виновато. Прыскаю со смеху и осторожно глажу его плечо, такого Макарова, наверное, почти никогда не увидишь, но мне повезло. Может, и правда у него на меня далеко идущие планы? — Просто не хочу тебя отпускать.

Сердце сжимается, запуская приятные искры по всему телу. Это не похоже на чертовых бабочек в животе, да и Лёша мне не в любви признается, но почему-то сейчас тихо, но уверенно произнесенные слова кажутся мне куда реалистичнее и надежнее десятков красивых и до невозможности романтичных обещаний. Именно они отзываются в душе, окутывают меня теплом, как будто я с мороза вошла в дом и попала в самые крепкие руки, из которых выбираться нет необходимости, да и не хочется.

— Тогда держи крепче, — поднимаюсь на носочки и целую Лёшу в щеку. Кажется, теперь я окончательно поняла, что мы вместе. Его рука снова обхватывает мою талию и прижимает к горячему телу. — Пойдем? — спрашиваю, заметив, как темнеет взгляд Макарова. Еще немного, и мы точно никуда отсюда не уйдем, поэтому нужно спасать положение.

— Конечно, — он пропускает меня первой, вынуждая наши тела вновь соприкоснуться в тесном проходе, но войдя в кухню, становится рядом и приобнимает. В изучающих взглядах двух женщин я замечаю неподдельное любопытство, а еще искреннюю радость. Кажется, первую проверку на оценку внешности я прошла успешно. — Мам, это Вероника, моя девушка. Ник, это моя мама — Елена Николаевна и сестра Даша.

— Приятно познакомиться, — наверняка от них не скрывается моя нервная улыбка. Меня натурально так трясет, уверена, если бы Лёша не прижимал меня к себе, я бы уже валялась на полу, потому что ноги не держат совсем.

— А нам-то как! — всплеснув руками, Елена Николаевна бросается ко мне с обниманиями. Целует в обе щеки и крепко стискивает в объятиях, поглаживая по спине. — Красавица какая, — теплая улыбка и скопившаяся в уголках глаз влага повергают меня в еще больший шок: я ожидала чего угодно, но не радушного приема. — И почему ты ничего нам не рассказывал? — Лёше достается укор, и он закатывает глаза.

— Потому что мы не так давно встречаемся, ма, — отмахивается Макаров. — Давай лучше чай пить, а? — он по-хозяйски достает из шкафа чашки и бросает коробку чая на стол, отчего женщина начинает суетиться и ныряет в сумку, забитую едой. По всей видимости, привезла сыну домашнее.

— Конечно-конечно, мы с Дарьей тут привезли столько всего. И пирожочки твои любимые, с ягодами.

Кусаю губу, чтобы не засмеяться, и смотрю на Макарова, который даже и не думает смущаться, только подмигивает и одними губами произносит «Клубничка», отчего мои щеки заливаются румянцем. Забавно: про любителя ягод хотела пошутить я, в итоге робею сама.

— Мам, сядь уже, — вмешивается Даша, до этого наблюдавшая за развернувшейся сценой. — И так все разобрала, с этим сами разберутся.

— Ой, не ворчи, Дань, — отмахивается женщина, продолжая загружать стол контейнерами. Она здесь взвод собирается кормить? — Вероника, расскажите лучше о себе, чем занимаетесь: учитесь или работаете? Местная или нет?

На несколько мгновений замираю, неготовая давать ответы, но потом быстро прихожу в себя и, вооружившись кружками, которые мне подал Лёша, иду к столу, прямо в руки любопытной женщины. Отвечаю на все вопросы, потому что местом работы она не ограничивается, расспрашивает о семье, учебе и том, где и как я живу. Приходится сознаться, что снимаю квартиру, а не довольствуюсь собственной жилплощадью, но, кажется, Елену Николаевну это волнует куда больше меня, потому что она сетует на высокую квартплату, намекая, что вдвоем жить гораздо выгоднее. Тут на помощь мне приходит Леша, сообщая, что мы сами разберемся в своих отношениях, а я, кажется, начинаю понимать, в кого он такой решительный. Хотя я еще папу не видела. Раз две женщины поехали сами выбирать ему подарок в другом городе, значит, точно человек серьезный, уважаемый и горячо любимый.

Даша предпочитает молчать и почти все время торчит в телефоне, за что я готова выписать ей отдельную благодарность, потому что вопросов от любопытной младшей сестры точно бы не выдержала. Она кусает губы, часто тарабанит пальцами по руке и хмурится — хочется спросить, все ли у нее в порядке, но девушка вдруг резко встает и выходит из комнаты.

— С ней все в порядке? — тихо спрашиваю, наклоняясь к Лёше.

— Ай, не бери в голову! — машет рукой Елена Николаевна. — Она место на практику ищет, вот беспокоится, что не возьмут туда, куда хочет, даже в выходные покоя людям не дает, все спрашивает.

— Ладно, — выдыхаю и допиваю чай под очередную историю о детстве Алёши. Оказывается, он с самого младенчества рос разбойником, а потом отец решил направить энергию в благое русло и отдал сына на службу.

— Мам, нам пора, — удивительно, но первым из разговора выходит Макаров. Он смотрит на часы и тяжело выдыхает. — Вы еще тут побудете или вас подвезти.

— Нет-нет-нет, езжайте, мы сами доберемся, — улыбается женщина, тут же поднимаясь. — Было приятно познакомиться с тобой, Ника, — она снова обнимает меня, так крепко, будто я всегда была их родственницей. — Будем ждать вас в гости через две недели — как раз на именины. И никаких оправданий! — опережает меня Елена Николаевна, понимая, что я собираюсь придумать нелепую причину, чтобы не идти. — Алексей, чтобы без Никули не приезжал, ясно?

— Так точно, — улыбается он и смотрит неотрывно на меня. Попала так попала.

Глава 17

— Ты не думаешь, что это все слишком быстро? — спрашиваю у Макарова, когда мы лежим в кровати и смотрим какой-то сериал про полицейских.

Плазму напротив кровати в моей спальне Лёша оценил давно, но добрались мы до нее только сегодня. Обычно, конечно, люди предпочитают обзаводиться своей квартирой, а потом покупать туда технику, но у меня все наоборот. Изначально здесь тоже был телевизор, но потом хозяева квартиры его забрали, а перед Новым годом в магазинах были скидки, и я решилась на приобретение, которое не заставило меня ни разу пожалеть.

— М? — тянет Макаров, неохотно выныривая из сюжета фильма, пока я думаю о том, как быстро все идет. Лёша сражает меня своим напором. Он мне нравится, даже очень, но встречу с родителями я надеялась отложить до каких-нибудь праздников. Заодно бы и отношения на прочность проверили. А то без году неделя, зато с родителями знакомлюсь. А если мне не понравится? А если я им не понравлюсь?

— Говорю, тебе не кажется, что мы торопим события? — повторяю, поджимая губы. Я вся напрягаюсь, Лёша же держится расслабленно, только руку на моем плече сжимает сильнее и поворачивает голову в мою сторону.

— Тебе хорошо со мной? — спрашивает Макаров, осторожно поднимая мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза. — Мне вот с тобой охренеть как офигенно.

Молчу, медленно проваливаясь в синеву его глаз, он гипнотизирует, и я приоткрываю рот, чтобы что-то сказать, но ощущаю, как вторая его рука скользит по бедру. Вздрагиваю от нежных касаний и тяжело вбираю в легкие воздух, который насквозь пропитался Макаровым. Его так много в моей жизни, что он умудряется заполнить каждую ее сферу: с работы и на работу — с ним, обед в кафе — тоже вместе с Лёшей, ну а о том, что он вот уже как четвертый день ночует у меня, потому что мы не можем расстаться, долго целуемся в машине, а потом поднимаемся наверх, и говорить не стоит.

— Ника-а-а-а, отвечай, — медленно тянет мой мучитель, целуя уголок моих губ, пока пальцы продолжают выписывать извилистые узоры, подбираясь к кромке белья. — И если твой ответ не совпадет с моим, мне придется превысить полномочия и оказать давление, чтобы допрос закончился чистосердечным признанием, — он касается половых губ через трусики и довольно хмыкает. Да, Макаров, в твоем присутствии я, кажется, не высыхаю.

— Тогда он точно не совпадет, — хмыкаю и ерзаю, усиливая давление, но Лёша не позволяет мне наслаждаться и прижимает ладонь вплотную, так, что теперь хоть шевелись, хоть нет — ничего не почувствуешь. Недовольно фыркаю и морщу нос, на что Макаров смеется и целует меня в висок. — Ну что?

— Ты забавно обижаешься, — поясняет спокойно, — так и хочется тебя дразнить.

— Ах вот значит как? Дразнить? — вспыхиваю мгновенно, готовая бежать за скалкой, как в первую нашу встречу. Хочу подняться, чтобы издалека посмотреть на этого мерзавца, оккупировавшего мою постель, но Лёша перехватывает мои плечи, не давая подняться. — Пусти!

— Неа, ты опять на кухню за оружием побежишь, а мне потом уворачивайся, — ржет он, пока я дергаю ногами, надеясь хотя бы так выбраться.

— Отпусти меня! — с кряхтением хватаюсь за его руки, надеясь отодвинуть хотя бы на пару сантиметров, но меня будто шкафом прижало. И то из-под шкафа выбраться можно, я уверена.

— Тише, Клубничка, — наклоняется к моему уху и шепчет, намеренно задевая его губами. — Сопротивление задержанию — это статья, и наказание будет жестким.

— Ага, один полицейский поедет домой, — рычу в ответ, но брыкаться перестаю. Лёша неожиданно замирает, пристально глядя на меня, а мне отчего-то не по себе становится. Судя по каменеющему лицу моего капитана, меня не ждет ничего хорошего. Он же сейчас точно уедет, а я буду как дурочка рыдать в кровати и обнимать пропахшую им подушку, вспоминая лучшего мужика в своей жизни. — Лёш, я… — пытаюсь сгладить ситуацию, но Макаров выставляет руку вперед и выпускает меня из своих объятий, без которых становится невыносимо холодно. Эй, я маленькая глупенькая девочка и хочу обратно на ручки.

— Стоп, Клубничка, давай кое-что проясним все-таки, — на его лице ни одной эмоции, и это до невозможности бесит. Хочу видеть, как сводятся брови к переносице или выступают желваки, в конце концов, а не лицезреть капитанскую маску, за которой ни черта не разглядеть.

— Не хочу ничего прояснять, хочу целоваться. Ты мне нравишься, но у нас все развивается слишком уж стремительно, и мне страшно. Я не привыкла опережать события и бросаться в омут с головой. Боже, я даже в воду на море захожу постепенно. А тут ты весь такой… — обвожу его рукой и перевожу дыхание. Выдать ему все скороговоркой было не лучшей идеей, — смелый и решительный. А я не такая….

— Тише, малышка, — ну вот, он наконец-то улыбается, да так тепло, что мое сердце сейчас затопит сахарным сиропом. Кто вообще придумал создать таких мужиков, а? Нужно запретить это на законодательном уровне. Хотя нет. Макарова можно оставить. Мне. — Я понял, хочешь притормозить. Заднюю только не включай, ладно? У меня с полицейским разворотом все в порядке, все равно догоню.

— У меня и прав нет, — хихикаю, кусая губы.

— Захочешь — получишь, — он тянет ко мне руки, и я без зазрения совести и толики сомнений ныряю в теплые объятия, по которым успела соскучиться. — Целоваться будем или в приоритете еще поболтать? — спрашивает, усаживая меня себе на бедра.

— Можем совместить приятное с полезным, — улыбаюсь и облизываю губы, наблюдая за ничего не понимающим Макаровым. — Ты будешь меня целовать здесь, — веду пальцем по шее, — и здесь, — опускаюсь к груди, — а я — говорить, насколько ты хорош.

— Мне нравится эта идея, — миновав мои губы, Лёша принялся воплощать план. Вот только с разговорами у нас не задается, потому что все, на что меня хватает в потоке ослепляющей страсти — это тихо стонать и шипеть почти по-змеиному, когда нежность сменяется грубыми движениями.

С ним не получается по-другому — каждый нерв стремится ощутить его желание, почувствовать пыл поцелуев и запульсировать от его прикосновений. А вместе с ними и я. Горю в пламени, отдаю ровно столько же, перехватывая инициативу, а после возвращая Макарову. Но не сражаюсь, позволяю себе быть побежденной и взамен получаю страсть, от которой кружится голова и электризуется кожа.

Мы срастаемся, не отрываемся друг от друга ни на секунду. Я прошу его ускориться, он целует меня так, что сознание отключается, но продолжает двигаться, сжимать в ладонях грудь и говорить между поцелуями комплименты. Контраст бешеного ритма и нежных слов сбивает с баланса: хочу все и сразу, беру все и сразу, цепляясь за его плечи, как за единственную существующую в мире опору, скольжу ладонями по влажной спине, умирая от удовольствия, сжимаю его ягодицы, привлекая к себе, не позволяя отстраняться, сокращая амплитуду и задыхаясь от подступающего оргазма.

Тело заходится в судорогах, перед глазами пляшут искры, а я только и могу что прижимать Лёшу к себе, не желая прекращать жаркую негу. Хриплю, сорвав голос, и расслабляюсь, выдыхая. Макаров опускается на меня, тяжело дышит мне в шею, обнимаю его руками и ногами, впитывая ощущения и тепло его тела.

— Это было охренительно, — мурлычу, перебирая его жесткие волосы на затылке.

— Согласен, — целует в шею. — Отпустишь меня в душ? — спрашивает, опираясь на локти, но я только сильнее стискиваю его, не желая лишаться горячей кожи, греющей меня.

— Нет, — сдавленно выдыхаю.

— Я тяжелый, — предпринимает очередную попытку.

— В самый раз.

— Лучше составь мне компанию.

— Хорошо, — соглашаюсь, позволяя себе быть ведомой. Макаров поднимается, стягивает презерватив и смотрит на меня, дожидаясь, когда я присоединюсь, но в этот момент умиротворяющую тишину разрезает телефонный звонок.

— Кажется, совместный душ отменяется, — качает головой Лёша, отвечая на звонок. — Да, Даш, что-то случилось? — я не слышу, что говорит его сестра, но, судя по нахмурившемуся лицу, ничего хорошего не произошло. — Пришли адрес, я выеду минут через пятнадцать.

Глава 18

Как только вижу, что звонит Дашка, понимаю: плакали все планы на вечер. Так и выходит. Заливаясь слезами, сестра коротко описывает любовную драму и конченого ухажера, которому я оторву ноги, когда приеду. Она просит забрать ее, потому что вернуться домой в таком состоянии не сможет, иначе перепугает родителей, а ехать к подруге не хочется, потому что начнется допрос с пристрастием. Женщины.

— Пришли адрес, я выеду минут через пятнадцать, — отбиваю вызов. Дашка дальше сама точно разберется, а мне пока нужно выбить из другой женщины все сомнения.

— Все в порядке? — спрашивает сладкая Клубничка, поджимая губы, а я борюсь с чувством вины. Не хочу оставлять Нику, но и сестру в беде бросить не могу.

— Да, у сестры закончились очередные отношения с кретином, надо спасать, — коротко поясняю и чешу затылок. Подхожу к кровати и опускаюсь на корточки, заключая ноги своей девочки в плен. — Никуль, прости, что уезжаю. Не так я хотел провести сегодняшний вечер, — по плану был секс, какой-нибудь незатейливый фильмец и сон в обнимку с лучшей девушкой на планете. Но впереди два дня тяжелой работы, в которые мы не сможем увидеться, а теперь я еще и ночь приплюсовал к этому времени. — Не обижайся только, ладно? — целую ее коленки, и Клубничка вздрагивает.

— Все будет зависеть от того, насколько долгими и глубокими будут извинения, — усмехается Ника.

— В первый раз, может, не очень долгими, но потом определенно, — целую ее уже в губы, и поначалу вполне невинное прикосновение грозит перерасти во второй акт.

— Ты, кажется, спешишь, — бормочет Клубничка и вопреки словам обнимает меня крепче. Моя девочка. О чем-то подобном я всегда мечтал и теперь невозможно радуюсь, что все воплотилось в Нике.

— Мгм, — отвечаю, не отрываясь от Клубнички. — Правда надо идти, — выдыхаю, напоследок касаясь пальцами щеки. Так бы и затискал всю, а еще, как примитивный первобытный мужик, утащил в свою пещеру и никому больше не отдавал. Наверное, так и сделаю совсем скоро.

— Иди, — улыбается красотка и тянет на себя одеяло. — Схожу в душ после того, как ты уедешь.

Забрать бы Нику с собой, чтобы хотя бы так провести вечер вместе. Дашка же по пути домой успокоится, а потом и вовсе уснет за пять минут, оставив меня охранять сон и передвигаться по квартире на цыпочках, потому что мой топот ей мешает. В душе быстро прихожу в себя, понимая, что пара дней порознь пойдет нам с Клубничкой только на пользу. Успеем соскучиться, а там и я с распростертыми примчусь, чтобы увезти в свое логово и медленно, но верно двигаться вперед по тропе крепких отношений.

* * *

Дни без нее длятся долго. Мы болтаем каждый вечер до поздней ночи, пока один из нас не засыпает прямо во время разговора. Утром — обмен сообщениями, потому что общаться в это время оба не любим (ну не идеально ли?), в течение дня спрашиваю, чем она занимается. Все-таки полицейский слишком глубоко пустил во мне корни, и я должен все контролировать, особенно местоположение моей девочки. Это не значит, что я понесусь с истерикой, если узнаю, что она пошла в кино или ресторан, скорее, буду чувствовать себя спокойнее, зная, где моя Клубничка. Правда, Ника отвечает односложно — «в офисе». И присылает фотографии, у меня уже мини-коллекция, по которой могу составить модель ее кабинета. Вчера вот раззадорила фоткой из ванной, и главное, все стратегически важные места прикрыла пеной. Но мне и ракурса хватило, чтобы прийти в полную боевую готовность.

Сегодняшнего дня жду как манны небесной. Готов сорваться хоть сейчас, но терпеливо жду, зная, что Ника раньше шести не закончит. Хожу по кабинету туда-сюда, раздражая коллег, но ничего не могу с собой поделать. Жду заветных семнадцати ноль-ноль, чтобы запрыгнуть в машину и рвануть к своей малышке. Соскучился дико. Сомневаюсь, что в первые пять минут после встречи мы уедем с парковки.

Задолбав окончательно ребят, я первым выбегаю из отделения и мчусь за Клубничкой. Она ждет меня на улице и машет рукой, увидев машину. Просто лучшая. Перевалившись через подлокотник, открываю ей дверцу и сразу же заключаю в объятия, горячо целуя. Ника не сопротивляется, видно, тоже скучала, потому что отвечает чуть ли не с большим энтузиазмом.

— Привет, сладкая, — прикрываю глаза и утыкаюсь лбом в ее лоб. Теперь точно хорошо.

— Привет, — совсем тихо. — Я рада, что ты приехал, — с порога признается, и у меня внутренности вышибает. В упор стреляет, не подозревая, как на меня действуют ее слова.

— Согласен. Когда ты рядом, гораздо лучше. Поехали?

До дома добираемся быстро, успев проскочить до пробок. Ника победно улыбается, когда я паркуюсь прямо во дворе, и ведет меня в квартиру. Почти сразу обосновываемся на кухне, принимаясь за готовку. Клубничка командует — я помогаю. Успеваю стащить кусочки овощей, получить нагоняй и поприставать к аппетитной попке в коротких шортах. Нет, эта женщина точно издевается надо мной и испытывает терпение.

Зажимаю ее при любом удобном и не очень случае. Ника сопротивляется, верещит, как настоящая девчонка, и торопливо выбирается из моих рук, чувствуя себя неловко. Мы напоминаем молодую семейную пару: готовим ужин и болтаем ни о чем, иногда я все же улучаю моменты и целую Нику, но она смущенно зажимается или уворачивается, прикрываясь горящей на сковороде едой. И в этот момент я четко осознаю, что хочу проводить так каждые вечера. Что не нужно мне больше никого искать — вот она стоит передо мной вся идеальная. И никуда я ее не отпущу. Знаю, что мы встречаемся не так давно, но иногда многого и не надо, достаточно лишь почувствовать.

Ника мешает мясо в сковородке, я вспоминаю, что нам уже в воскресенье ехать к моим в деревню, представляю, как познакомлю ее с родней, и от этого губы растягиваются в улыбке. Маме Клубничка уже понравилась, даже Дашка во время рыдания на моем плече успела сказать, что я везучий, раз сумел завоевать такую девушку. Как будто я сам этого не знаю. И правда ведь повезло попасть в нужную квартиру, а перед этим напиться до подобной решимости. До сих пор в голове не укладывается, насколько сильно меня тогда замкнуло. Зато сейчас я абсолютно трезв и уверен как никогда.

— Ник, мы можем поговорить? — осторожно поворачиваю ее лицом к себе, обвожу пальцем линию подбородка и улыбаюсь, когда она облизывает губы. — Хочу сделать это до того, как познакомлю с родственниками, — потому что мне не нужно одобрение семьи для следующего шага.

— Да, я тоже хотела тебе кое-что сказать, — кивает, и я не сразу понимаю, что ходы наших мыслей могут отличаться, ровно как и не замечаю напряжения в девушке, списывая все на банальную усталость. Даже сейчас она держится от меня на расстоянии и не позволяет подойти. Подозрительно.

Она тяжело вздыхает, заламывает пальцы и отводит взгляд. Вижу, что волнуется, поэтому думаю, когда предложить: до ее слов или после.

— Вместе? — спрашиваю, вспомнив сценку из глупого фильма, когда влюбленные говорят одновременно, не решив, кто будет первым. Ника согласно кивает, нервно скользит ладонями по волосам и возвращает взгляд ко мне. Собравшись с силами, выдает, оставляя меня в полном недоумении:

— Давай все-таки притормозим.

— Давай жить вместе.

Глава 19

Самая неловкая ситуация в мире. Мы с Лёшей так и стоим посреди кухни, неверяще уставившись друг на друга. Я обдумываю его слова, он — мои. Оба не понимаем, что происходит. Оба шокированы, но не двигаемся. Макаров до сих пор держит мои руки в своих, а мне не хватает смелости первой отстраниться. Только сейчас сказав то, о чем думала всю чертову неделю, на мгновение жалею. Все ведь может так закончиться, он не дослушает, взбесится и уйдет, а я не стану объясняться и звонить ему, потому что не в моих правилах. Всегда заканчивалось, и как бы мне ни хотелось, чтобы все было наоборот, видимо, и тут придется ставить точку.

Сердце наливается тяжестью, а я смаргиваю подступающие слезы. Еще разрыдаться перед Макаровым не хватало.

— Так стоп, — Лёша отмирает первым. — Я чего-то не догоняю. Объясни, — не спрашивает, отдает указание, но я вижу, как в голубых глазах появляются сомнение и… страх. Он действительно не понимает, что происходит, значит, не все потеряно, нужно лишь правильно все объяснить и, возможно…

— Я… — начинаю, почти вырывая руки из его ладоней. Скрещиваю пальцы и давлю большими друг на друга. По спине носятся неприятные мурашки, а тело бьет как в лихорадке. Слишком волнительно, к такому я не была готова. Облизываю пересохшие губы и шумно выдыхаю, — в общем, я очень ревностно отношусь к своей свободе и личному пространству. А тебя в последнее время очень много в моей жизни. Ты мне очень нравишься, но я не привыкла к такому и теперь боюсь.

— Страх — это нормальная эмоция, — холодно откликается Макаров, будто ножом режет мое слабое тельце. — Естественная реакция организма на стресс и жизненные перемены. Ты и экзамены в школе сдавать боялась, но ведь сдала.

— Я просто хочу чувствовать себя свободной, — произношу, не думая о двусмысленности фразы, потому что мне важно совсем другое: кусочек моего мира, в который я буду сбегать, чтобы побыть в одиночестве.

— То есть не хочешь отношений? — только сейчас нахожу смелость посмотреть на Лёшу. Он злится, вижу, как дергается верхняя губа и напрягается тело. Теперь мне некомфортно. Я ведь не это хотела сказать, а совсем другое, но получилось то, что я снова все испортила. Попыток успокоить его прикосновением не предпринимаю, стою и смотрю, как медленно в нем закипает злость, как складываются в общую картину все его выводы. Сама виновата.

— Хочу, — признаюсь. Это честно, я не хочу его обманывать, но вижу недоверие во взгляде напротив. Чувствую, что не верит. Останавливаюсь, сделав крохотный шаг навстречу. Я ведь только что говорила о личном пространстве, но теперь сама хочу оказаться ближе, прижаться всем телом, обнять крепко, чтобы он почувствовал, как бешено бьется сердце в грудной клетке. Но держусь. Из последних сил. — Но еще я хочу свое пространство, где буду только я.

— Так не бывает, Ника, — он не думает ни секунды, прежде чем ответить. Уже все решено. Выводы сделаны, слова сказаны. И обратно не отмотать. — Ты либо со мной и доверяешь мне безоговорочно, либо никак. Это не значит, что я буду тебя контролировать, ты можешь делать что угодно, в пределах разумного, разумеется, — в этом коротком пояснении вижу своего Лёшу, а не чужого взрослого мужчину, которым он сейчас стал. Боже, зачем я вообще начала этот разговор? Мне ведь уже и не хочется свободы, только бы он перестал быть таким чужим.

Выдыхаю глубоко и собираюсь с силами. Нет, нужно держаться, стоять на своем, иначе пропаду. Это сейчас в моей голове романтичный бред о любви до гроба, потом так не будет, это точно. Бытовуха и трудовыебудни сожрут нас.

— Знаю, но пока мы очень спешим. Тебе не кажется? — поджимаю губы, чувствую себя виноватой. И почему только правду и свои права так сложно отстаивать, а?

— Не кажется, — цедит сквозь зубы и выпрямляется, занимая собой половину кухни. А ведь я считала ее просторной, но для обиды Макарова, кажется, сейчас лучше всего подойдет гостиная — ее слишком много. — Но, если ты так считаешь, я дам тебе время подумать. И свободу, которой ты так хочешь, — он разворачивается и идет в коридор, а я кусаю губы, боясь побежать следом.

Хлопок двери вынуждает вздрогнуть, и я не сразу понимаю, что по щекам катятся слезы. Получила ведь то, чего хотела, но от этого почему-то чертовски скверно, будто душу когтями выдрали, оставив кровоточащие раны и огромную дыру в грудной клетке.

Принимать правду тяжело.

Как и не принимать вовсе.

В попытке спрятаться от истерики, звоню Алинке. Она должна приехать сегодня, правда, придется немного омрачить ее возвращение кислой миной.

* * *

Подруга после медового месяца — само счастье: солнечная, загоревшая и безумно довольная. Она вплывает в мою квартиру только на следующий день, когда узнает, что я отпросилась с работы, прикрывшись отравлением. Алинка складывает грязную посуду в мойку, запускает программу, ставит чайник, бросает в заварник травы и качает головой, глядя на меня. Не осуждает — и то хорошо. Я отлично справляюсь с этим сама.

— Ну, рассказывай, что ты в очередной раз натворила, — хмурится подруга, отставляя пакет с подарками, и открывает вино.

— Захотела свободы, — выдыхаю, подставляя бокалы.

Макаров сегодня не объявляется, даже не пишет, хотя почти все время торчит в сети — я тоже торчу, шпионя за мужчиной. Вот же… военная выдержка, ни одного словечка, даже эмодзика! Перехожу в режим «В самолете» и откладываю гаджет. Не хочу даже думать о нем. И не буду. Сейчас вот пореву в Алинкину жилетку, отправлю ее в счастливую жизнь, и сама пойду следом.

— Я думала, у вас все хорошо, — хмурится подруга, делая глоток. — У тебя ж искры из глаз от счастья сыпались.

— Закончился фейерверк, — пожимаю плечами. — Алин, его слишком много в моей жизни. Он везде. В последние дни почти жил у меня, а во время работы постоянно писал сообщения: ни вздохнуть без внимания.

Замолкаю и смотрю на подругу. Она всегда разделяла мои сомнения, но в этот раз вопросительно выгибает бровь и едва не ржет, глядя мне в глаза. Интересно, что ее так веселит? От радости замужества еще не отошла?

— Ты сейчас серьезно, да? — Алина ставит бокал и щурится. О, знаю этот взгляд: ничего хорошего не жди. Сейчас включится профессор нудачества, гений отношений, который расскажет, как надо жить. — Что плохого в том, что он все время рядом? Что готов броситься на помощь в любую секунду? Что поддержит, несмотря ни на что, и примет со всеми твоими тараканами?

— А мне самой жить когда? — недоумеваю.

— А не надо больше самой, Ник, — качает головой сочувственно. — Выпей, — указывает на бокал, и я глотаю половину. — В этом и кайф, понимаешь? Сильной и независимой можно быть всегда. И никто не просит тебя расслабляться и садиться на шею, хотя можно, особенно если место готово. Просто прекрати прятаться и думать, что его в тебе что-то может смутить.

— Это ты так говоришь, а попроси мужика прокладки купить, истерику закатит, — фыркаю, заливая остатки вина в себя.

— Сомневаюсь, что твоего Макарова можно отпугнуть ваткой с крылышками. Он скорее тебе вагон притащит, чтобы на всякие мелочи не отвлекалась.

В голове что-то щелкает, запуская адекватную Нику, а не ее истеричное альтер эго. Алина ведь права, это я в очередной раз себе навыдумывала кучу проблем, забыв их обсудить в спокойной обстановке. Это полдня телефон гипнотизировать в ожидании звонка я могу, а сделать что-то нормальное — нет. На это мне смелости не хватает.

— Я дура, да? — тяжело выдыхаю и опускаю плечи.

— Нет, просто женщина с бесконечными сомнениями. Пошли, приведем тебя в форму.

Иногда мне кажется, что Алинка ориентируется в квартире лучше меня. Смело идет в ванную и набирает воду, выливает туда несколько разных пенок, бросает бомбочку и зажигает свечки, которые привезла с собой.

— Что ты задумала?

— Устраиваю тебе спа. Полежи немножко, сделай масочки, я тебе, кстати, много новых привезла, — сообщает мой дистрибьютор и достает косметичку. — Все тут, проверено и опробовано, так что можешь спокойно пользоваться. Расслабься и подумай, что тебе нужно. Или кто, — она многозначительно играет бровями и сбегает в кухню, чтобы через несколько секунд вернуться с вином и бокалом. — Дверь я захлопну, а ты постарайся не наделать еще больших глупостей, ладно?

— Ты чудо, ты знаешь? — обнимаю подругу, растрогавшись. — Спасибо.

— Спасибо скажешь, когда с Лёшей помиришься.

А о нем я думать не особо хочу сейчас. Наверное, уже сидит в баре и знакомится с какой-то легкодоступной красоткой у стойки. Интересно, как быстро она его склеит и он потащит ее в свою квартиру? Отгоняю дурацкие мысли и стараюсь думать только о куче уходовой косметики, ожидающей на полке. Ладно, сначала нужно успокоиться, расслабиться и все для себя решить. А потом думать о чертовом полицейском, с которым все идет не так, как я планировала.

Со всем не думаю о времени, только подливаю горячую воду и жалуюсь, что вино закончилось так быстро. Макаров не выходит из головы. Представляю, как он ждет меня в спальне, дремая перед плазмой, или не выдерживает и заходит ко мне, решая составить компанию, как выплескивается вода, когда он опускается за моей спиной и обнимает, а потом мы долго занимаемся л…

Жмурюсь, прогоняя романтичные фантазии. Наверное, я сейчас выгляжу ужасно смешно, но понимаю, что совершенно не хочу представлять. Хочу делать это все. Смываю маску, которая еще не до конца застыла, выдергиваю пробку и наспех ополаскиваюсь под душем. Как все оказалось просто. Достаточно было представить, и вот я уже знаю, чего хочу. С ним быть. Обнимать, висеть на шее, когда он возвращается домой, и вспыхивать от его шуточек и самоуправства.

Надо позвонить ему.

Кутаюсь в полотенце, едва не поскальзываюсь в скользкой ванной и иду на кухню, замирая на полпути, когда слышу у двери возню. Не может быть. Испуганно оборачиваюсь, надеясь, что это моя фантазия разыгралась. Но нет. Кто-то действительно копошится под дверью. И кажется, пытается вскрыть замок. Господи, только не это. Тело натурально трясет, потому что в этот раз мне не повезет. Макаров знает мой номер телефона и прекрасно может позвонить в звонок, в этом я убедилась. Значит, точно незваные гости.

Замок вроде как лучше старого, который Лёша сломал, поэтому я надеюсь успеть хотя бы набрать номер и вызвать полицию. Бегу на кухню, доставая из ящика сковородку и пряча ножи под раковину. Что там, сковородка — оружие свободы? Мне вот сейчас очень пригодится. Телефон отыскиваю быстро, а вот сеть после авиарежима появляется не сразу. На негнущихся ногах выползаю в коридор, надеясь спугнуть ненормального чугуном.

Кричу и прижимаю к груди полотенце, когда дверь осторожно открывается, но не могу ничего с собой поделать. Страх заполняет все тело, вытесняя и здравый смысл, и инстинкт самосохранения. Выставляю сковородку вперед, готовясь нанести удар.

— Не подходи! — выкрикиваю срывающимся голосом и смотрю на гостя, не веря своим глазам. — Лёша?!

Глава 20

Сегодня у меня самая нелюбимая пятница, потому что утро я провожу не с Никой. Хочет быть одна — пусть. Я, конечно, могу отпустить эмоции, закинуть ее на плечо, утащить в спальню и доказать, что одной ей уже точно никак. Но вместо этого собираюсь с Высоцким в бар. И плевать, что еще в среду я хотел нарушить традицию, а сегодня яростно ее поддерживаю.

Так будет меньше соблазна позвонить или написать ей. Сегодня проведем день порознь, а завтра утром поеду к ней и поговорим. Четко и по делу. С аргументами.

Ага, есть у меня один аргумент, который скоро зазвенит, потому что я ни черта не перестаю думать о Клубничке.

Даже девушки в коротких платьях у стойки не интересуют. Смотреть противно — в голове одна Ника, и никак ее не выдворить. Опустошаю стопки, уже не считая. Матвей хмурится, ребята тоже косо поглядывают, но от меня не сильно отстают. Напиться, забыться, завалиться спать — так завтрашний день быстрее наступит.

— Лёх, если ты так продолжишь, через полчаса тебя придется тащить домой, — включает режим мамочки Высоцкий.

— Не придется, — отмахиваюсь, двигая бутылку с коньяком, и с прискорбием осознаю, что друг прав. Голова уже идет кругом.

— Проблемы в раю?

— Ага. Говорит, я спешу, — фыркаю, вспоминая, как она почти рыдала на кухне. Это, получается, я такой изверг, раз затиранил бедную девчонку настолько, что она мне признаться боялась?

— Ой, они все так говорят, — отмахивается Серега. — А втайне мечтают о мужике, который придет, за спину поставит и все за них решит.

— Да-да, — соглашается Высоцкий. — Моя Сашка только кажется бойкой, а чуть что, так сразу ко мне бежит. Зато сначала брыкалась, как бешеная кобылка: ты мне не указ, замуж не выйду, а теперь с шеи не снимешь, — он снова счастливо улыбается, пока я покрываюсь завистью. Я ведь тоже не против, знаю, что у женщин в голове тараканов побольше и у каждого еще по двадцать микротаракашек в мыслях. С таким консилиумом каждый день — праздник на пороховой бочке.

— Главное, когда брыкует, обнимать ее, гладить по голове и слушать, что она там щебечет, они много чего полезного говорят.

Слова Сереги бьют обухом по голове. Я ведь так и не послушал ни разу. Попытался, но потом опять стоял на своем: надо к родителям, надо жить вместе, все надо. Сейчас, прокручивая все наши совместные вечера, понимаю, что и правда был на своей волне. Да, мне нравится Ника, да, я хочу быть вместе, да, она млеет в моих руках, но я ведь так и не узнал, нужен ли ей вообще в долгосрочной перспективе. Зато песочных замков настроил.

— Я сейчас, — выхожу из бара и беру телефон. Пишу сообщение, жду, заодно проветриваюсь. Минута, три, пять — ответа нет. Неужели обижается? Если специально игнорирует, приеду и накажу так, что сидеть дня три не сможет.

Звоню. Тишина. Еще раз. Тот же эффект.

И куда же ты делась, Клубничка? В груди разрастается тревога. Она ведь никуда не собиралась сегодня, значит, дома или с Алиной. Когда там она должна вернуться? Набираю еще раз на удачу, но абонент снова вне зоны действия сети. Ругаюсь и возвращаюсь в бар.

Не могу сидеть спокойно, пока Ника не отвечает. Вдруг с ней что-то случилось, а я не рядом? Выпиваю еще две стопки, пока пытаюсь дозвониться, а потом вызываю такси и, прощаясь со всеми, несусь к своей девочке. Мне нужно знать, что случилось и почему она меня игнорирует.

Едем долго, я даже успеваю протрезветь и подумать, что все это — чушь. Ника дома, просто не заметила, как разрядился телефон, можно не переживать и возвращаться домой. В бар не хочется. К Клубничке хочется.

Она не открывает. Звонок сбоку от двери не откликается, стук игнорирует, и я, недолго думая, подгоняемый паникой, берусь за вскрытие замка, жалея, что Диман выбрал в прошлый раз хороший. Ника все еще не появляется, зато первое, что я вижу, оказываясь в квартире, это сковородка. Кажется, я крупно налажал.

* * *

Ника

Если когда-то у меня откажет сердце, это определенно случится из-за Макарова. А ему, кажется, хоть бы хны. Стоит пьяный, слегка покачивается и ищет точку опоры. Осторожно закрывает дверь, но подходить не спешит.

— Напугал, да? — виновато опускает голову, как будто школьник, получивший двойку. Телефон отдается безумной трелью, когда приходят уведомления о звонках и сообщения, написанные Лёшей. — Прости.

— Может, объяснишь, зачем вломился? — хочется все-таки огреть его сковородкой, чтобы больше не пугал меня до чертиков. Сердце все еще бешено стучит. От греха подальше опускаю сковородку на пол: на кухню нести не решаюсь, вдруг она мне еще понадобится, мало ли, что Макаров задумал.

Но на смену страху приходит какое-то странное чувство, которому я пока не могу найти объяснение. Оно медленно топит пространство грудной клетки и отключает мозг.

— Хотел поговорить. Я звонил, ты не брала трубку, — хмурится мое пьяное чудовище, подпирая плечом косяк.

— А в звонок?

— Стучал, — стаскивает туфли и медленно, тяжело вздыхая, идет ко мне. Протягивает руки, почти моля взглядом, чтобы не отталкивала. Только я и не собираюсь. Смотрю в захмелевшие глаза и не сдерживаю улыбки. Значит, вот в каком виде он ко мне завалился пару недель назад. — Ник, Клубничка моя сладкая, скажи, что ты решила. Я честно думал дождаться завтра, но не хочу засыпать и просыпаться без тебя, — одна рука осторожно ложится на талию, большой палец второй медленно скользит по моей щеке, запуская счастливые мурашки. — Знаю, что у нас все быстро, но мне понять, что я тебя люблю, много времени не надо. Обещаю, мы разберемся со всеми твоими страхами, только вместе, ладно?

Если бы Макаров меня не держал, я бы наверняка упала. Любит. Не могу поверить в то, что только что услышала. Это запредельно, невыносимо нежно и волнующе. Кажется, моя улыбка растягивается от уха до уха. Лёша зеркалит мою эмоцию и мягко целует в щеку.

— Повтори признание утром, когда будешь трезвым, — смеюсь, целуя его, чувствуя вкус алкоголя на языке, но меня пьянит вовсе не он. Тело мгновенно расслабляется в сильных руках, прикрываю глаза, ловя частички теплого чувства.

— Понял, — кивает мой полицейский, обнимая меня крепче. — Я тогда пойду?.. — смотрит мне в глаза, ожидая решения, а я тихо хихикаю и глажу пальцами его лицо.

— Ага, — соглашаюсь, замечая, как на его лице сменяются эмоции. — В душ, а потом в спальню.

— Ник… — начинает, но не договаривает, потому что снова припадает к моим губам, в этот раз целуя с большим напором.

— Иди, — отстраняюсь первой и отступаю, прихватывая полотенце, до этого чудом державшееся на мне. Макаров раздевается на ходу, все еще пошатывается, но выглядит абсолютно счастливым. Наверное, мы похожи на двух идиотов. Влюбленных, но таких сумасшедших. И до меня вдруг доходит, что все это время было за чувство, медленно пускавшее корни. Чувство, которому было невозможно противиться, оно зрело с самой первой встречи с капитаном. И теперь я ощущаю острую потребность сказать ему об этом. Полицейским красноречием я не отличаюсь, поэтому осторожно, еще побаиваясь, произношу: — Лёш, — он оборачивается, придерживаясь за дверь ванной, и смотрит пристально, — я, кажется, люблю тебя…

— Повтори признание утром, когда я буду трезвым, — улыбается и подмигивает мне. — И без кажется.

Повторю.

Оставить отзыв о книге - https:// /url/4xb

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20