Ричард Кобден. — 2-е изд., эл. — Москва ; Челябинск :
Социум, 2020. — 1 файл pdf : 243 с. — (Библиотека ГВЛ. Биография). — Систем. требования: Adobe Reader XI либо Adobe
Digital Editions 4.5 ; экран 10". — Текст : электронный.
ISBN 978-5-91603-644-2
Ричард Кобден (1804-1864) английский политический деятель, лидер
движения за свободу торговли в Англии в середине XIX в. Один из организаторов и наиболее ярких ораторов Лиги за отмену хлебных законов, суть
деятельности которой лучше всего сформулировал один из участников тех
событий Дж. Томсон: «Если в будущем люди захотят знать, возможно ли
разрушить предрассудок, поддерживаемый властью и защищаемый богатством, рангом и подкупом; если они спросят себя есть ли какая-нибудь
надежда опрокинуть такое зло постоянными усилиями и самопожертвованием, то им укажут на страницы, где записана история лиги против хлебных
законов».
В данный сборник включены два биографических очерка Кобдена,
написанные русскими авторами рубежа XIX–ХХ вв. П. Г. Мижуевым и
Г. Афанасьевым, а также речи Кобдена, произнесенные им в парламенте
и на митинге перед своими избирателями.
УДК 339.543.012.42(410)»18»
ББК 67.428(4Вел)
Электронное издание на основе печатного издания: Ричард Кобден. — Челябинск : Социум, 2005. — 240 с. — (Библиотека ГВЛ. Биография). — ISBN
5-901901-52-5. — Текст : непосредственный.
В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных
техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать от
нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.
Ричард Кобден
I
Европа во время Наполеоновских войн.
Детство и юность Ричарда Кобдена
Столетие, которое мы переживаем, наступило при
самых неблагоприятных обстоятельствах. Франция
после кратковременного существования в качестве
Французской Республики попала под деспотическую
власть Наполеона, которому после ряда побед над
всеми европейскими армиями суждено было навлечь
на страну величайшие бедствия.
Наиболее упорного врага Наполеон встретил в
английском народе или, вернее, в английской аристо$
кратии, в руках которой находилась тогда почти вся
государственная власть.
Однако трудно было Англии померяться силами с
Наполеоном: Наполеон имел непобедимую и много$
численную армию и незначительный флот. Англия
имела громадный флот и незначительную армию, так
что в сухопутной борьбе с Наполеоном должна была
рассчитывать на союзные правительства на континен$
те. В 1805 году Наполеон разбил союзную армию при
Аустерлице, а за месяц перед этим английский адми$
рал Нельсон уничтожил французский флот при Тра$
фальгаре.
1
П.Г. Мижуев
Теперь между двумя народами началась борьба
косвенная. Франция запретила всем дружественным
ей государствам — а после сражения при Аустерлице
все европейские государства были в вольной или не$
вольной дружбе с Францией — вести торговлю с
Англией: этим Наполеон совершенно основательно
рассчитывал уничтожить всемирную торговлю Анг$
лии — основу английского могущества. Эта мера на$
несла действительно громадный ущерб Англии, но
вместе с тем и всем союзникам Наполеона, которые
сейчас же почувствовали недостаток во всех товарах,
привозимых из колоний, как, например, хлопок, кофе,
чай, сахар и т.п.
Наибольшие лишения выпали, конечно, на долю
Англии. Дело в том, что Англия принадлежала тогда,
как принадлежит и теперь, к наиболее густонаселен$
ным странам; ей поэтому часто не хватало на прокорм$
ление собственного хлеба и она покупала его за гра$
ницей, в России и в Америке. Декреты Наполеона
лишили ее заграничного хлеба, дома даже хороший
урожай не вполне обеспечивал население, и потому
всё время войн с Наполеоном хлеб был, что называ$
ется, в цене; землевладельцы наживали таким обра$
зом хорошие деньги, несмотря на все бедствия войны.
Надо сказать, что в Англии земля принадлежит
большей частью крупным помещикам, имения кото$
рых иногда простираются на десятки верст. В этих
имениях земля, кроме господской усадьбы, громадных
парков и садов, делится на участки, так называемые
«фермы», которые снимаются за известную годовую
плату (ренту) «фермерами». Иногда фермы бывают не$
2
Ричард Кобден
большие, и фермеры сами занимаются земледельческим
трудом; обыкновенно же фермы бывают весьма значи$
тельной величины и все работы выполняются многочис$
ленными наемными рабочими. Таким образом, в Англии
земля почти никогда не принадлежит тем, кто ее обра$
батывает, ни даже тем, кто ведет на ней хозяйство.
На одной из таких маленьких ферм жил в описан$
ное нами тяжелое время старик$крестьянин с большой
семьей, Ричард Кобден. Старик был очень деятелен:
кроме земледелия он занимался пивоварением, на нем
же лежала обязанность собирания арендных денег со
своих односельчан для передачи землевладельцу. Со
стариком жил женатый сын Вильям с женой и тремя
детьми. В 1804 году у Вильяма родился еще сын, ко$
торого в честь деда назвали Ричардом; жизни и дея$
тельности его и посвящена настоящая биография.
Вся семья жила дружно, в доме был достаток, хотя
и не было никакого излишка. Время наполеоновских
войн было даже выгодно для фермеров и в особеннос$
ти для землевладельцев, так как за хлеб всегда можно
было получить хорошую цену; однако многочислен$
ной семье Кобденов трудно было сделать какие$ни$
будь сбережения.
Ричарду Кобдену было пять лет, когда умер его
дед. Вильям Кобден вовсе не обладал энергией своего
отца; он был очень добр, доверчив и не имел той прак$
тической сметки и умения распознавать людей, без
которых трудно бедному человеку прожить без лише$
ний с большой семьей. Не помогли Вильяму даже бла$
гоприятные для фермеров годы войны, ни даже тру$
долюбие и большой здравый смысл его жены. Сняв
3
П.Г. Мижуев
в аренду по смерти отца свободный участок земли на
окраине деревни, Вильям скоро вошел в долги, и через
несколько лет его новая ферма была у него отобрана.
Семья между тем увеличивалась, одна беда следовала
за другой, но что бывает не часто: мир и любовь не
нарушались в несчастной семье. Маленький Ричард
уже выучился читать у одной знакомой старушки и по
мере возможности помогал отцу, например, пас овец.
Между тем родственники Вильяма Кобдена, жив$
шие в Лондоне и занимавшиеся торговлей, узнав о
тяжелом положении семьи, приняли в ней участие и
решили приютить одного из детей. Выбор пал на ма$
ленького пастуха Ричарда.
Однако прежде чем брать к себе мальчика, они по$
слали его учиться на север Англии в частную школу.
Школу, конечно, выбрали подешевле: ученье в ней
было весьма плохое, обращение — и того хуже, про
пищу же и говорить нечего. Такие школы впоследст$
вии были хорошо описаны английским романистом
Чарльзом Диккенсом.
Маленький Ричард оставался в школе с 10 до 15 лет,
не видев за это время ни родных, ни знакомых; бед$
ность отца Ричарда не позволяли ему доставить сыну
такого удовольствия. Раз в год начальник школы со$
ставлял для мальчика письмо к родителям, в котором
выражалась сыновняя любовь Ричарда и перечисля$
лись его успехи; затем это письмо переписывалось мо$
лодым Ричардом и посылалось домой.
Пятнадцати лет Ричард окончил свое образова$
ние, если только можно так назвать бестолковое уче$
ние в Йоркской школе, и поехал прямо на службу к
4
Ричард Кобден
дяде в Лондон. Дядя взял его к себе в качестве при$
казчика и часто давал чувствовать мальчику, что ему
оказывают благодеяние.
Ричард от природы был весьма любознателен и
очень любил читать. Будучи целый день занят в ма$
газине, он вставал с зарей и посвящал утренние часы
до открытия лавки изучению французского языка.
Дяде очень не нравились ни любовь племянника к чте$
нию, ни его занятия французским языком: такие на$
клонности он находил бесполезными и даже вредны$
ми для торговца.
Отношения между дядей и племянником одно
время стали так дурны, что молодой Ричард решил
было воспользоваться представившимся случаем
ехать в Голландию, где ему предлагали место в тор$
говой конторе. Однако его отец воспротивился этому,
и Ричард остался в Лондоне.
Надо сказать, что молодой Ричард очень любил
своего отца и вообще отличался необыкновенной при$
вязанностью к своим родным. Летом, например, он
ходил каждое воскресенье пешком за несколько верст
от Лондона в одну деревню, находившуюся на полдороге
от местожительства его родителей; туда же приходил
и отец Кобдена. Сюда всегда стекалась масса народу,
так как это было любимым местом прогулки лондонских
жителей. Весь день Ричард проводил с отцом, вечером
они оба шли в дальнюю дорогу: один — на службу в
город, другой — домой в деревню.
Так прошло несколько лет. За это время дядя
успел оценить правдивость, трудолюбие и сметли$
вость племянника; он убедился также, что любовь к
5
П.Г. Мижуев
чтению не мешала молодому Ричарду аккуратно и
добросовестно исполнять свои обязанности. Ричард
уже получал жалованье и радовался, что может по$
мочь родной семье своим небольшим заработком. Он
тщательно записывал все свои расходы, и его запис$
ные книжки сохранились до сих пор; в них можно про$
честь, какие вещи он дарил родным, какие он покупал
книги и т.п.
Отец и мать Кобдена всегда пользовались боль$
шой любовью всех, кто их знал. Молодой Ричард со$
вмещал в себе хорошие качества обоих родителей:
энергию, сметливость и практичность матери, добро$
ту и сердечность, которыми отличались оба родителя,
и в особенности отец. Никакие несчастья не могли ли$
шить бодрости духа мать Кобдена; среди всех своих
бед и недостатков она находила еще возможность ока$
зывать услуги своим односельчанам. Когда в деревне
началась эпидемия тифа, мать Кобдена охотно ходила
помогать делом и советом семьям, где были больные,
и, ухаживая за ними, заразилась сама. Надломленный
и истощенный организм женщины, матери 11 человек
детей, не вынес болезни, и она умерла. Это была
ничем не возместимая потеря для и без того уже обез$
доленной семьи. Трудно описать ее горе; о любви же
детей к своей матери можно судить по следующим
словам старшего сына Фредерика, которые мы берем
из одного его письма: «Наше горе (горе детей по по$
воду смерти матери) обратилось бы в настоящую
муку, если бы мы не сознавали, что никогда и никто
из нас сознательно не доставил ей ни одной неприят$
ной минуты».
6
Ричард Кобден
В том же 1825 году, когда семью Кобденов пора$
зило тяжелое горе — смерть матери, им в первый раз
улыбнулось счастье. Лондонский торговец оценил, на$
конец, ум и характер своего племянника и поручил ему
более важное дело: продажу товаров своим провинци$
альным покупателям, рассеянным по всей Англии.
Как ни ничтожно было это повышение, если при$
нять во внимание будущую государственную и обще$
ственную деятельность Кобдена, оно оказалось весь$
ма важным для молодого человека и его семьи, для
которой он сделался единственной опорой. С этим по$
вышением, во$первых, увеличился заработок молодо$
го человека. Еще важнее было, однако, то, что вместо
скучной и однообразной работы в лавке Кобден те$
перь должен был разъезжать по всей Англии, и таким
образом ему представлялся случай увидеть много ин$
тересного.
II
По Англии с товаром
Нечего и говорить, как рад был молодой Ричард свое$
му новому назначению. Его страстная любовь к зна$
нию, не к отвлеченному знанию, а к знанию дей$
ствительной жизни, нашла, наконец, себе некоторое
удовлетворение. Чтение, которым до тех пор усилен$
но занимался юноша, значительно расширило его
умственный горизонт; из его записных книжек мы уз$
наем, что он около этого времени купил себе сочине$
ния Франклина, только что вышедшие поэтические
произведения Байрона и некоторые другие книги,
7
П.Г. Мижуев
принадлежащие столь же заслуживающим внимания
писателям.
Теперь он, кроме того, получил возможность по$
знакомиться с людьми и с жизнью. Благодаря своему
открытому характеру, Кобден легко сближался с
людьми, которых встречал во время своих путешест$
вий; самые же путешествия приходилось совершать
на почтовых или, как это делалось в то время почти
повсеместно в Англии, в омнибусах. Тогда еще не
было железных дорог; медленное путешествие и час$
тые остановки в пути сближали людей и вызывали их
на откровенные разговоры, которые теперь не так
возможны при быстрой езде по железной дороге. Ри$
чард Кобден изъездил всю Англию, Шотландию и
Ирландию, видел всякого рода людей; слышал самые
различные разговоры и суждения, никогда не упускал
случая узнать что$нибудь новое о житье$бытье своих
соотечественников. Это время скорее, чем какое$ни$
будь другое в жизни Кобдена, можно назвать эпохой
«образования» для Ричарда — образования самого
ценного, того, которое дает сама жизнь даром, но
лишь тем, кто серьезно вдумывается в то, что видит
и слышит вокруг себя.
Насколько Кобден внимательно наблюдал усло$
вия народной жизни во время своих странствий,
можно судить по его письмам. Вот что, например,
двадцатилетний приказчик пишет своему брату Фре$
дерику из Ирландии, наиболее обездоленной части
Английского Королевства: «Жалкие лачуги, которые
видишь с дороги, доказывают, что путешествуешь по
стране бедной и невежественной, с дурной системой
8
Ричард Кобден
управления. Хотя я проезжал по самой лучшей части
Ирландии, все$таки сердце мое сжималось при виде
картины всеобщей нужды. В Ирландии нет среднего
класса, есть только с одной стороны богачи, с другой —
вечно голодные крестьяне. Нам случалось проезжать
по местностям, которые носят громкие названия го$
родов, и в этих$то городах я видел свиней, которые
ели в той же комнате, где жили их жалкие хозяева;
мне даже говорили, что свиньи и ночуют с хозяевами.
Сапоги и чулки — это роскошь, о которой не мечтают
здесь ни мужчины, ни женщины...»
Многие англичане, кроме Кобдена, видели ирланд$
скую бедность, но ни на кого, надо думать, не произво$
дила она столь сильного впечатления. Впоследствии ока$
залось, что наблюдения Кобдена во время разъездов по
Ирландии с целью продажи товаров своего хозяина
имели для этой страны бесконечно большее значение,
чем самая продажа сотен или даже тысяч кусков де$
шевых материй, о которой он должен был хлопотать.
Через десять лет после этого первого посещения Коб$
деном Ирландии появилась его брошюра, часть кото$
рой была посвящена описанию Ирландии. Брошюра
произвела величайшее впечатление на всю мыслящую
часть английского общества, и сердца многих англи$
чан содрогнулись при чтении глубоко верного описа$
ния результатов вековых грубых насилий Англии над
несчастной страной.
Но не одни экономические вопросы занимали мо$
лодого Кобдена. Из тех же писем его к брату видно,
как сильна была в нем любовь к литературе и вообще
как разнообразны были его интересы. Попав однаж$
9
П.Г. Мижуев
ды на место рождения величайшего из поэтов Шот$
ландии, Роберта Бёрнса, Кобден так выражал свой
восторг брату: «Ты можешь себе представить, но я не
могу тебе описать чувств, которые во мне возбуждает
сознание, что я хожу по тем самым местам, вижу те
самые сцены, среди которых рос великий талант, вы$
зывающий такое восхищение во всем мире».
Читая письма Кобдена, видишь перед собой вы$
сокоодаренную натуру, полную страстного, неудер$
жимого стремления ко всему прекрасному, натуру,
порывов которой не могла подавить даже пятилетняя
работа за прилавком.
Такой же восторг вызывали у Кобдена посещения
чудных старинных соборов в разных исторических
местностях Соединенного Королевства. «О! Если бы
я был богат, — писал, например, Кобден, — и мог
бы научиться понимать всю замысловатую красоту
этого памятника старины так же хорошо, как я пони$
маю разные сорта материй. Как бы я был счастлив!» —
писал Кобден своему брату по поводу посещения
одного старинного собора.
Часто люди говорят таким же образом, часто они
желают богатства, чтобы воспользоваться им для раз$
вития своего ума, для расширения своих познаний или
даже для того, чтобы вполне отдаться на служение
какой$нибудь великой и благой цели, не задумываясь
над вопросом о хлебе насущном для себя и для своих
близких.
Часто люди, повторяем мы, задаются такими це$
лями, но весьма немногие из них, достигнув наконец
богатства, сумеют сохранить в себе достаточно свеже$
10
Ричард Кобден
сти ума и чувства, достаточно нравственной чистоты,
чтобы сменить одну деятельность, направленную к
личному обогащению, другой — к своему умственно$
му просветлению или даже ко благу своих ближних.
Как мы увидим ниже, Кобден принадлежал к числу
этих весьма немногих.
После нескольких лет службы в качестве такого
вечно «странствующего» приказчика, Кобден успел
настолько изучить условия торговли дешевыми мате$
риями и настолько хорошо зарекомендовал себя всем,
что рискнул даже вместе с двумя друзьями завести
самостоятельную торговлю. Дело уладилось легче,
чем он ожидал: скоро он нашел фабрикантов, готовых
дать в кредит громадные партии товаров на самых
льготных условиях — так велико было доверие к зна$
ниям и способностям молодых людей.
III
Заботы о самообразовании молодого
и богатого фабриканта. Заботы
об образовании рабочих на фабрике.
В Швейцарии
С самого начала стремление Кобдена к личному обо$
гащению далеко не носило узкоэгоистического харак$
тера. Мы уже знаем заботы молодого Ричарда о ро$
дительской семье; теперь же он был особенно полезен
быстро старившемуся отцу, дела которого шли все
хуже и хуже. Ричард любил в особенности своего
старшего брата, который, подобно отцу, терпел везде
11
П.Г. Мижуев
неудачи. Фредерик ездил даже попытать счастья в
Америку, но вернулся ни с чем и совершенно обеску$
раженный. Ричард — в то время еще мальчик в лавке
своего дяди — с радостью встретил своего старшего
брата и старался вселить ему то же бодрое отношение
к жизни, которым отличался сам.
Вот что теперь среди начинающегося благополу$
чия Ричард писал Фредерику: «Я знаю твой характер
достаточно хорошо и уверен также, что ты принима$
ешь близко к сердцу все мои интересы. Я был бы глу$
боко несправедлив, если бы мог когда$нибудь пред$
ставить себя в полном счастье без того, чтобы это
счастье не было и твоим. Капризная судьба осыпает
благодеяниями менее достойного из нас, но мы испра$
вим ее ошибку, и я прошу тебя считать себя вправе на
равную долю во всем, что она пошлет мне». Мы уви$
дим, что слова Ричарда не были только красивой фра$
зой, а выражали сущую правду: любовь Ричарда Коб$
дена к старшему брату побуждала его иногда даже к
совсем неблагоразумным поступкам, последствия ко$
торых оказались весьма плачевными для обоих.
Насколько Ричард был искренен в своих обеща$
ниях, можно судить по тому, что, едва организовав
сам свое торговое дело, он постарался поставить на
ноги брата и дал ему свои последние деньги на осно$
вание торговли лесом. Как всегда, у брата дело пошло
плохо, и он терпел лишь убытки; но Ричард продол$
жал помогать ему и ободрять его упавший дух.
Между тем дела Ричарда Кобдена и его компаньо$
нов шли прекрасно: в 1831 году был уничтожен налог
на ситцы, они значительно подешевели, вместе с этим
12
Ричард Кобден
увеличился и спрос на них в Англии и за границей. Те$
перь, после трех лет успешной торговли взятыми на ко$
миссию товарами, Кобден и его компаньоны решили
приобрести ситцевую фабрику в Манчестере, где тогда
зарождался один из главных центров мануфактурной де$
ятельности в Англии. Случай скоро представился, фаб$
рика была куплена, дела компаньонов пошли очень хо$
рошо, и Кобден понемногу становился весьма богатым
человеком. Между тем умер старик Вильям Кобден, и
Ричард уже вполне принял на свое попечение многочис$
ленную семью покойного. Успехи сына сильно радовали
старика в последние годы его полной лишений жизни;
он умер, сознавая, что есть кому позаботиться о мало$
летних членах многочисленной семьи.
Занимаясь без устали на фабрике, где число рабочих
доходило до 600, Ричард Кобден не погряз совершенно
в одном желании наживать деньги. Он находил время
много читать, в особенности сочинения по истории Ев$
ропы, по истории всеобщей литературы, по вопросам на$
родного хозяйства (политической экономии), одним
словом, он остался тем же жаждущим знания молодым
человеком, каким он был первое время после приезда в
Лондон. Вот что, например, пишет 28$летний богатый
фабрикант одному из своих братьев в Лондон: «Нельзя
ли было бы нам заняться эту зиму математикой? Поищи
в книжном магазине Лонгмана какое$нибудь элемен$
тарное руководство. Мне бы хотелось также заняться
немного латинским языком... Рассчитываешь ли ты
на свое терпение? Я думаю, что у меня его хватит...
Пусть Генрих (другой брат) берет нынче зимой уроки
испанского языка...».
13
П.Г. Мижуев
Но и этих забот Кобдену, видно, было мало: за$
нимаясь делами фабрики, следя за воспитанием своих
братьев и сестер, работая для собственного самообра$
зования, Кобден находил еще время изучать состоя$
ние народного образования в своем отечестве, желая
затем сам по мере сил содействовать распростране$
нию знаний в народе.
Купив фабрику в Манчестере, Кобден уже через
несколько лет завел при ней школу для детей, при$
чем — трудно этому теперь верится, — ему прихо$
дилось убеждать рабочих посылать детей в школу: так
мало простой народ понимал в то время пользу обра$
зования даже в Англии. Надо сказать, что английское
правительство в то время почти ничего не тратило на
образование простого народа, предоставляя на волю
родителей учить или не учить своих детей. Прошло с
тех пор 60 лет, и картина совершенно изменилась: те$
перь все родители в Англии обязаны под страхом на$
казания посылать детей в школы, которые содержит
государство и где детей учат даром.
Необходимость народного образования — пер$
вый общественный вопрос, по поводу которого гово$
рил публично Кобден. Он с обычным ему жаром от$
дался этому вопросу и, чтобы убедить, например,
своих рабочих в пользе образования, он устроил на
фабрике публичный экзамен детей одной из школ
г. Манчестера; надо сказать, что фабрика Кобдена
находилась не в самом городе Манчестере, а в его ок$
рестностях.
В 1833 году Кобдену пришлось ехать по делу во
Францию. Он воспользовался случаем и посетил
14
Ричард Кобден
Швейцарию. Картины горной природы произвели на
него неизгладимое впечатление; в письмах брату он
хвалит в самых сильных выражениях швейцарские
виды, но «еще лучше, — прибавлял он, — швейцар$
ский народ и его учреждения». Он радовался, видя
везде доказательства всеобщего благосостояния, пре$
красное земледельческое хозяйство у крестьян, хоро$
ший рабочий скот. «Это народ, которым управляют
более умело, чем каким$либо другим, и который поэ$
тому наиболее счастливый и благоденствующий на
земле», — писал Кобден своему брату.
Через год с небольшим после своего посещения
Швейцарии Кобден выпустил первую свою брошюру
«Англия, Ирландия и Америка» и вслед за этим, ос$
тавив с согласия своих компаньонов Англию, отпра$
вился в Соединенные Штаты — государство, кото$
рым он интересовался более, чем каким$либо другим,
и на которое много рассчитывал, как на великий при$
мер народного управления большой и могуществен$
ной нации.
Что же мог сказать ценного своим соотечествен$
никам тридцатилетний фабрикант, получивший самое
жалкое образование и дополнивший его лишь урыв$
ками путем самостоятельного чтения, занятый с 15 лет
заботой о куске хлеба для себя и для многочисленной
родительской семьи?
Чтобы вполне оценить значение первых литера$
турных трудов Кобдена, нам надо сначала взглянуть
на положение Англии в то тревожное время.
15
П.Г. Мижуев
IV
Первые литературные труды Р. Кобдена.
Проповедь мирного развития всех
производительных сил страны вместо
постоянных вооружений и военного
вмешательства в распри континентальных
государств
Мы знаем уже, что войны Англии с Французской Рес$
публикой и затем с Наполеоном были затеей богатых
классов Англии, сначала опасавшихся принципов сво$
боды и равенства, составлявших девиз Французской
Республики, впоследствии же испугавшихся военных
успехов Наполеона. В 1815 году кончились, наконец,
наполеоновские войны, и для Европы настала эпоха
относительного покоя.
Что же выиграл английский народ от продолжи$
тельных наполеоновских войн? Солдат стали отпус$
кать со службы за ненадобностью. Низшие классы в
Англии не имеют земли, поэтому отпущенным солда$
там надо было поступать в рабочие на фабрики. Но и
там нужда в рабочих уменьшилась, так как вместе с
прекращением войн на континенте Европы стали
быстро возникать фабрики, вместе с этим уменьшил$
ся, конечно, спрос на произведения английской фаб$
ричной промышленности.
Налог же на доходы, падавший на богатую англий$
скую аристократию, был после войны немедленно
уничтожен. Не довольствуясь, однако, этим облегче$
нием богатых классов, вслед за окончанием войн анг$
16
Ричард Кобден
лийский парламент издал закон о пошлинах на при$
возной хлеб.
Мы знаем, что во время войн с Наполеоном цены
на хлеб стояли высокие, так как привоз дешевого рус$
ского или американского хлеба в Англию был затруд$
нителен или даже иногда невозможен. Крупные зем$
левладельцы получали все время хорошие доходы со
своих ферм и теперь решили искусственно удержать
те же цены на хлеб, запретив ввоз иностранного хлеба,
пока английский хлеб не достигнет известной, очень
высокой цены. Издание такого закона было возмож$
но только потому, что английский парламент состоял
тогда почти сплошь из крупных землевладельцев, ко$
торые поэтому в законодательных мерах преследова$
ли свои личные выгоды.
* * *
Что такое английский парламент1
Английский парламент есть верховное учрежде$
ние, в обязанности которого входит издание законов
и управление страной через посредство министров,
выбираемых из среды его членов английской короле$
вой. Парламент состоит из двух палат — палаты лор$
дов и палаты общин, называемых иногда верхней и
нижней палатой парламента. В первой заседают
лорды, герцоги, графы — по большей части владель$
цы громадных поместий. Они заседают в палате бес$
Из кн.: Мижуев П. Г. Гладстон. СПб., 1893. С. 8–12.
17
П.Г. Мижуев
сменно всю свою жизнь и передают это право по смер$
ти своим старшим сыновьям.
Другая палата — палата общин — состоит из вы$
борных английского народа, который присылает их в
палату на семь лет, после чего должны состояться
новые выборы. Члены палаты общин, зная, что через
семь лет они должны снова являться перед народом
для выборов, стараются оправдать доверие своих из$
бирателей и стремятся поэтому исправлять недостат$
ки старых законов и предлагать новые, которые могли
бы помочь нуждам народа.
Для того чтобы новый закон вступил в действие,
необходимы принятие его обеими палатами и подпись
королевы. Уже несколько столетий английские коро$
ли не отказывают никогда в своей подписи, если закон
прошел обе палаты, так что несогласие и борьба про$
исходят иногда лишь между последними. Однако в
случае настойчивых требований нижней палаты, па$
лата лордов в конце концов уступает, сознавая, что
палата общин имеет большее значение в глазах наро$
да, который ее выбрал, и в ней одной лишь видит пра$
вильного истолкователя своих желаний.
Число лиц, участвующих в выборе членов нижней
палаты в начале этого столетия, было весьма незна$
чительно и не достигало полумиллиона. Упомянутое
выше движение к расширению прав английского на$
рода закончилось изданием (в 1832 году) так называе$
мого билля (т.е. закона) о реформе, по которому число
избирателей сразу удвоилось и достигло миллиона.
Каждый член палаты может предложить издание
нового закона, но эта обязанность лежит преимуще$
18
Ричард Кобден
ственно на министрах, выбираемых королевой в боль$
шинстве случаев из среды членов нижней палаты. Ко$
ролева собственно выбирает лишь так называемого
первого министра, или премьер$министра, на котором
уже лежит забота найти себе товарищей и разделить
с ними все отрасли государственного управления.
Первый министр и его товарищи, т.е. остальные ми$
нистры, составляют так называемый в Англии «каби$
нет»; их иногда называют также «правительством»,
так как на них действительно лежит все бремя и вся
ответственность за управление страной.
Первый министр и его «кабинет», т.е. все осталь$
ные министры, остаются до тех пор в своих званиях,
пока располагают большинством голосов в палате
общин. Непринятие палатой какого$нибудь закона,
на котором министерство, однако, настаивает, несо$
гласие парламента на какую$нибудь важную меру
«кабинета» влечет за собой отставку первого мини$
стра и его товарищей; того же самого парламент или,
лучше сказать, палата общин может достигнуть, прямо
вотируя (голосуя) недоверие к «правительству».
В таких случаях первый министр немедленно от$
правляется к королеве и сообщает ей об отставке «ка$
бинета»; королева после этого обращается к одному
из наиболее влиятельных противников павшего ми$
нистерства (т.е. «кабинета»), поручая ему составить
новый кабинет, согласно изменившимся взглядам
большинства палаты.
Таким образом, в английском парламенте всегда
есть по крайней мере две партии: одна, составляющая
большинство, в руках которой находится власть, дру$
19
П.Г. Мижуев
гая — более или менее сходное по своим взглядам
меньшинство. Имея возможность высказывать свои
мнения в парламенте и критиковать действия кабине$
та, парламентское меньшинство стремится убедить в
правильности своих взглядов, во$первых, остальных
членов палаты, а затем и всю страну, зорко следящую
по газетам за всем, что делается в парламенте. Так,
меньшинство, твердо уверенное в правильности своих
воззрений, рассчитывает рано или поздно склонить
общественное мнение страны в свою пользу, т.е. пре$
вратиться в свою очередь в большинство, и, следова$
тельно, вместе с этим получить власть в свои руки и
тем самым добиться возможности доказать на опыте
основательность своих взглядов.
В течение последних нескольких столетий в Анг$
лии существуют две главные политические партии —
тори и виги, более или менее соответствующие тому,
что в других странах называется консерваторы и ли
бералы, хотя в Англии эти две партии не так проти$
воположны по своим стремлениям, как в других госу$
дарствах Западной Европы. Главное отличие между
ними состоит в том, что первые, т.е. тори, или кон$
серваторы, склонны сохранять привилегии высших
классов общества — богатой английской аристокра$
тии, которой принадлежит почти вся земля в Англии,
так как там совершенно отсутствует класс крестьян$
собственников.
Другая партия — виги, или либералы, охотнее,
чем тори, идет навстречу требованиям времени и го$
това постепенно уничтожать завещанную веками
крайнюю неравномерность в распределении позе$
20
Ричард Кобден
мельной собственности в Англии, так же как и вообще
улучшать условия жизни английского народа и вся$
чески содействовать его материальному благосостоя$
нию, подымая уровень его умственного и нравствен$
ного развития.
* * *
Итак, хлеб дорог, заработки редки. Введение
новых усовершенствованных машин еще более умень$
шило потребность в рабочих. В это же тяжелое время
фабриканты начали усиленно пользоваться дешевым
женским и детским трудом: случалось, что семилет$
ние дети работали по 15 часов в день за плату, едва
покрывавшую расходы на их пропитание. Тогда в
Англии не было еще законодательства о рабочих, ко$
торое теперь получило там наиболее широкое разви$
тие и обеспечивает рабочему лучше, чем где$либо,
здоровые условия труда и возможность добиться хо$
рошей платы.
Конечно, ввиду описанного положения дел, не
было недостатка в возмущениях, в стачках рабочих,
не говоря уже о петициях парламенту (так называются
просьбы англичан о введении каких$нибудь реформ,
подаваемые парламенту и подписанные лицами, со$
чувствующими этим реформам).
Возмущения подавлялись военной силой, стачки
парламент запретил, на петиции не обращал внима$
ния. Недолго, однако, применялись такие меры. Надо
отдать справедливость господствующим классам
Англии, что они никогда не доводят дела до крайности
и в последнюю минуту уступают.
21
П.Г. Мижуев
Даже более того: среди той же английской арис$
тократии, которая так ревниво оберегает свои инте$
ресы и так эгоистично пользуется своим влиянием на
законодательство страны, среди той же аристократии
всегда находятся люди, ставящие себе задачей отмену
тех самых законов, которые доставляют выгоды пред$
ставителям их же класса. Они пользуются неограни$
ченной свободой слова в парламенте, чтобы заставить
выслушать свои соображения о необходимости ре$
форм тех самых людей, которым предлагаемые ново$
введения грозят материальным ущербом или какими$
нибудь другими потерями.
Так было, например, с парламентской реформой,
увеличившей вдвое число лиц, принимающих участие
в выборе членов парламента. Еще в 1792 году, когда анг$
лийская аристократия, опасавшаяся влияния француз$
ских революционных идей, начинала свою беспощадную
борьбу с Францией, — в это самое время молодой член
парламента лорд Грей предлагал встретить ту же
опасность более разумным путем, а именно: расшире$
нием прав народа и в первую очередь увеличением
числа лиц, имеющих право посылать представителей
в парламент и таким образом влиять на ход законода$
тельства родной страны. Грей не имел успеха, но с тех
пор не переставал от времени до времени обращаться
к парламенту с требованием реформы, и наконец,
через 40 лет после первого своего предложения ре$
формы, будучи уже 60$летним стариком, Грей до$
ждался$таки своего времени и в 1832 году, будучи
первым министром, провел билль (закон) о парла$
ментской реформе через обе палаты.
22
Ричард Кобден
Мы увидим ниже в течение нашего изложения
примеры такого же настойчивого, непреклонного
стремления к достижению намеченной цели: это чисто
английская черта, часто наблюдаемая у выдающихся
деятелей Англии и в области политики, и в сфере
науки, промышленности или торговли. Молодость
Кобдена совпала с эпохой громадного возбуждения
общественной жизни в Англии перед парламентской
реформой 1832 года. В конце следующего десятилетия
Кобден сам стал во главе другого общественного движе$
ния, одного из самых значительных, если не самого зна$
чительного, из когда$либо происходивших на земном
шаре, по крайней мере из тех, которые при всей своей
громадности никогда не сходили с законной почвы.
Итак, в 1832 году английский народ получил боль$
ший чем прежде контроль над законодательством
страны; избирателей стало вдвое больше; кроме того,
были уничтожены некоторые крупные недостатки
самой системы избрания. Одним словом, улучшилась
форма правительственной власти, ее механизм: те$
перь можно было приняться и за улучшение самого
содержания правительственных актов, т.е. надо было
заставить обновленный в своем составе парламент ис$
править путем законодательства ряд общественных зол,
от которых страдала вся масса английского народа. За
это, т.е. за указание парламенту необходимейших ре$
форм, и принялся Ричард Кобден сначала в упомяну$
той брошюре, а затем и всеми законом дозволенными
путями.
В первой своей брошюре «Англия, Ирландия,
Америка» Кобден доказывал, что Англия до сих пор
23
П.Г. Мижуев
совершенно неосновательно считала своим долгом
вмешиваться в европейские дела и вследствие этого
часто вела войны, входила в долги, обременяла народ
податями, заставляя его в то же время гибнуть десят$
ками тысяч в войнах, истинных причин которых народ
понять не мог. Всякая война есть зло, говорил Коб$
ден, исключая войны для самозащиты. Злом были
также, продолжал он, войны Англии. Не странно ли
нам сокрушаться о несчастьях итальянцев, говорил
Кобден, когда у нас на глазах изнемогают от наших
собственных несправедливостей ирландцы? Здесь
Кобден нарисовал такую картину современного со$
стояния Ирландии, которая должна была произвести
и действительно произвела подавляющее впечатление
на англичан.
Вы тратите деньги на вооружения, вы боитесь
России, говорил далее Кобден; оставьте Россию в
покое, пусть она тратит свои средства на армию, вам
она не страшна; вам должна быть страшна Америка
(Соединенные Штаты) с ее быстро увеличивающим$
ся богатством, с ее просвещенным населением, с ее
нарождающимися фабриками и заводами, которые
грозят вам опасной конкуренцией. Англия богата сво$
ими фабриками и своей торговлей; на улучшение фаб$
рик, на образование рабочих и должно быть направ$
лено наше внимание. Вместо этого мы, англичане, как
будто подрядились платить дань лордам$землевла$
дельцам, обложив для этого иностранный хлеб пош$
линой, как будто для того, чтобы наш рабочий голодал
и в то же время платил втридорога за то малое коли$
чество хлеба, какое позволяет ему купить его скудный
24
Ричард Кобден
заработок. По причине дороговизны хлеба фабрикан$
ты должны платить дорого рабочим; от этого прихо$
дится продавать дороже товары иностранцам, ино$
странцы — и в этом случае надо этого особенно
опасаться от американцев — перестают покупать у нас
фабричные изделия и начинают производить их сами.
Рабочие же лишаются и тех заработков, какие они до
тех пор имели. Все это очевидное зло, говорил спра$
ведливо Кобден, терпелось до сих пор, потому что оно
было выгодно лордам$землевладельцам; все это, за$
ключил он, надо теперь уничтожить.
Брошюра Кобдена произвела сильнейшее впечат$
ление и имела громадный успех: в течение года потре$
бовалось три издания. В следующем году Кобден вы$
пустил другую брошюру, в которой еще убедительнее
и еще резче доказывает вышеприведенные мысли.
Эта вторая брошюра была полна самых горьких истин
для англичан и в особенности для англичан высших и
средних классов, тем не менее — и это делает боль$
шую честь английскому народу, — резкость сужде$
ний автора нисколько не помешала успеху брошюры.
Мы знаем уже, что Кобден много читал и что его
интересовали книги весьма разнообразного содержания.
Под влиянием некоторых прочтенных им сочинений
Кобден глубоко проникся сознанием взаимного влияния
души и тела. Он вполне понял, насколько бесполезно го$
ворить о нравственности людям, которые вынуждены
несколькими семьями жить в одной комнате, насколько
неуместно было бы пытаться внушать любовь к знанию
людям, которым нечего есть или которые не всегда в
состоянии даже одеться или обуться.
25
П.Г. Мижуев
В самом деле, как ни верна пословица: «сытое
брюхо к учению глухо», еще вернее была бы та же по$
словица о брюхе голодном. Нет, однако, недостатка
в людях, готовых говорить об умственном и в особен$
ности нравственном совершенствовании тем, кото$
рым тяжелая работа едва ли доставляет возможность
вполне удовлетворять даже свои потребности в пище,
питье и отдыхе и иметь всегда, таким образом, «здо$
ровое тело», без чего, по другому известному выра$
жению, не может быть и здорового духа. Кобден по$
нимал всю бесполезность таких проповедей и
впоследствии в одной из своих речей против хлебных
пошлин сказал, что даже Господь в Своей молитве по$
велел нам просить «хлеба насущного» раньше, чем ду$
ховных благ.
Вот источник усердия Кобдена в его деятельности
по отмене хлебных пошлин. Уничтожение их он счи$
тал делом первостепенной важности во всех отноше$
ниях: и для обеспечения народу «хлеба насущного»,
и для поднятия народного благосостояния вообще, а
следовательно, и народной нравственности, и для
дальнейшего процветания английской промышлен$
ности и торговли. Считая, таким образом, что «хлеб$
ные законы», т.е. законы, воспрещающие ввоз де$
шевого иностранного хлеба в Англию, являются
источниками многих бед для английского народа,
Кобден по возвращении из Америки всей душой от$
дался распространению той же мысли среди англий$
ского общества.
Прежде чем перейти, однако, к рассказу об этом
наиболее важном периоде общественной деятельнос$
26
Ричард Кобден
ти Кобдена, скажем несколько слов о внешних обсто$
ятельствах его личной жизни.
Мы уже знаем, что вслед за изданием своей первой
брошюры Кобден уехал в Америку, чтобы взглянуть
на страну, от которой он так много ожидал в будущем.
Он не разочаровался в Соединенных Штатах: он уви$
дел громадное государство с довольным и сравни$
тельно образованным населением. Кобден, однако,
понимал все опасности, грозившие великой заатлан$
тической республике от рабства негров — единствен$
ного пятна на светлом фоне ее жизни, во всем же ос$
тальном он видел залог счастливого будущего.
По возвращении из Америки Кобден принялся
усердно за свою работу на фабрике, но уже через год
с небольшим опять отправился в путешествие. На
этот раз он поехал на Восток и посетил Испанию,
Италию, Грецию, Турцию и Египет; к путешествию
побуждали его частью любознательность, частью же$
лание изучить на месте экономические условия жизни
в тех странах, с которыми Англия в ту пору вела зна$
чительную торговлю фабричными произведениями.
В течение всего путешествия Кобден велдеятель$
ную переписку со старшим братом, и его письма по$
казывают, с каким вниманием он всматривался во всё,
что видел вокруг себя, как в особенности он интере$
совался положением простого народа.
«Я не мог, — писал он брату, — любоваться двор$
цами и пышными садами Константинополя, ни вил$
лами, расположенными вдоль морского берега, ни
даже естественными красотами Босфора, так как я
знал пороки владельцев этих вилл и нищету констан$
27
П.Г. Мижуев
тинопольского населения... Сказать ли правду? Я
более склонен восхищаться красотами реки Гудзона
в Америке».
По возвращении на родину Кобден, наряду с уп$
равлением делами фабрики, не переставал интересо$
ваться и общественными вопросами и был одним из
наиболее деятельных лиц, добивавшихся и, наконец,
добившихся для города Манчестера права самоуправ$
ления и права представительства в парламенте. Бла$
годарность населения выразилась выбором Кобдена
на одну из самых почетных должностей вновь орга$
низованного городского самоуправления.
Известность Кобдена как человека, преданного
общественным интересам, постоянно возрастала, и в
1837 году ему даже предложено было выступить кан$
дидатом в парламент от местечка Стокпорт, где находи$
лась его фабрика. Он не был выбран и был отчасти
доволен этим, так как, благодаря этому обстоятельству,
он мог съездить на несколько месяцев на континент,
чтобы ознакомиться с Германией. Ему это нужно
было для собирания сведений по главному вопросу,
над которым он работал в то время, по вопросу о хлеб$
ной торговле.
В 1839 году Кобден расстался со своими компа$
ньонами по торговому делу и основал собственную
фабрику, взяв себе в помощники своих братьев. Он
решился на это, имея в виду, главным образом, помочь
своим братьям и в особенности старшему брату, Фре$
дерику. Кобден намеревался поставить все дело об$
разцово, что ему, конечно, было нетрудно при его спо$
собностях и при его опытности; затем он предполагал
28
Ричард Кобден
предоставить все братьям, ограничившись самому
лишь общим наблюдением за самыми важными дела$
ми; за это братья должны были платить ему неболь$
шое вознаграждение, всю же свою энергию Кобден
рассчитывал отдать на великое дело уничтожения
хлебных пошлин.
В следующем году Кобден женился на подруге
своей сестры.
V
Возникновение знаменитой Лиги против
хлебных законов
Итак, мы знаем, при каких обстоятельствах англий$
ский парламент вслед за окончанием Наполеоновских
войн назначил налог на привозной хлеб. Недовольст$
во этой мерой существовало с самого начала, и даже
в момент появления нового закона среди палаты лор$
дов нашлось 10 человек, которые подписали протест
с выражением крайнего несочувствия этой мере.
С тех пор не переставали раздаваться слабые го$
лоса, требующие отмены хлебных законов; с годами
число противников этих законов все возрастало, и
после билля о реформе 1832 года в парламенте даже
образовалась небольшая группа лиц — решительных
противников хлебных пошлин, не упускавших никог$
да случая напоминать о всем вреде их. Несколько лет
спустя (1836) в Лондоне образовалось «Общество для
отмены хлебных законов» (Anti$Corn Law Association).
Но не Лондону с его разношерстным населением
изо всех частей Англии — и даже в известной степени
29
П.Г. Мижуев
изо всех частей света — суждено было занять цент$
ральное место в предстоящей великой борьбе. Мы
уже знаем, что от больших цен на хлеб страдал глав$
ным образом простой народ, страдали, однако, и
крупные фабриканты, которым вследствие дорого$
визны хлеба приходилось платить высокую плату ра$
бочим; вследствие того же самого поднималась, ко$
нечно, и цена фабричных изделий. Чем дороже были
продукты английской фабричной промышленности,
тем, конечно, меньше могло быть на них требований
за границей. Наконец — и это едва ли не наиболее
важное обстоятельство — те государства, которые
готовы были покупать английские мануфактурные то$
вары, если бы можно было взамен этого послать в
Англию избыток своего хлеба, лишены были возмож$
ности делать это вследствие высоких пошлин на при$
возной хлеб. Итак, в этом случае интересы главной
массы населения и интересы крупных фабрикантов
совершенно совпадали: и те, и другие страдали от до$
роговизны хлеба.
Город Манчестер представлял в то время, как и
представляет и теперь, один из самых крупных фаб$
ричных центров Англии. В описываемое время в Анг$
лии выделывалось больше бумажных тканей, чем во
всем остальном мире, и около Манчестера сосредото$
чивалось большинство хлопчатобумажных фабрик;
там же, т.е. в Манчестере и вокруг него, в 1830 году
впервые было организовано вполне регулярное же$
лезнодорожное товарное движение.
Понятно поэтому, почему в этом городе суждено
было возникнуть «Новому обществу для отмены
30
Ричард Кобден
хлебных законов», впоследствии преобразовавшемуся в
знаменитую Лигу (Anti Corn Law League), совершенно
затмившую лондонское общество для той же цели.
«Новое общество» возникло в Манчестере в 1838 г.
и состояло первоначально из 7 купцов, к которым
скоро присоединился Ричард Кобден. Это общество
сразу горячо принялось за дело и уже в следующем
году составило петицию парламенту, в которой про$
сило об отмене пошлин на хлеб. Кобден принимал де$
ятельное участие в составлении петиции и он же, глав$
ным образом, настоял на том, чтобы петиция была о
полной отмене хлебных пошлин, а не об уменьшении
их, как этого первоначально желало большинство чле$
нов общества.
Таким образом уже с первых же шагов общества
Кобден сделался в нем центральной личностью, бла$
годаря своей горячей преданности задачам общества,
благодаря прекрасному пониманию экономической
жизни своего отечества, благодаря, наконец, громад$
ному ораторскому таланту.
Новое общество быстро развивало свою деятель$
ность: состоявшаяся в январе 1839 года подписка для
его нужд дала 60 тысяч рублей.
Петиция об отмене хлебных пошлин была послана
парламенту, и для представления ее поехали в Лондон
несколько делегатов (уполномоченных) общества.
Как мы уже сказали, в парламенте была небольшая
группа лиц, желавших отмены хлебных пошлин; гла$
вой их был Виллье, уже несколько лет подряд требо$
вавший от парламента пересмотра так называемых
хлебных законов. Виллье передал петицию и просил
31
П.Г. Мижуев
парламент выслушать от делегатов желания манчес$
терского общества. Парламент, громадное большин$
ство членов которого, несмотря на недавнюю избира$
тельную реформу, принадлежало к землевладельцам,
не пожелал выслушать желаний делегатов. Таким же
образом, хотя и после прений, продолжавшихся не$
сколько дней, парламент отказался выслушать желания
делегатов от 36 других городов Англии; эти делегаты
привезли с собой петиции подобного же содержания,
под которыми было полмиллиона подписей.
Отказ парламента принять делегатов поверг их в
уныние, но Кобден, находившийся среди них, своей
воодушевленной речью, выражавшей полную уверен$
ность в близком торжестве идеи о свободном ввозе
хлеба, сумел внушить те же чувства и всем другим де$
легатам. Кобден доказывал, что, как бы ни относился
парламент к желаниям делегатов, они (т.е. делегаты)
с петициями, подписанными полумиллионом англи$
чан, представляют столь значительную величину, что
могут заставить переменить свои мнения даже всемо$
гущий английский парламент, если только будут
дружно пользоваться всеми, законом предоставлен$
ными, средствами для распространения среди англий$
ского народа убеждения во вреде хлебных пошлин.
Нигде в мире, исключая Соединенные Штаты, не
умеют люди так быстро образовать между собой обще$
ства, как в Англии. Нигде в Европе нет такого количе$
ства всякого рода ассоциаций, как в Англии, начиная с
самых пустых, вроде обществ велосипедистов или конь$
кобежцев, и кончая такими, которые ставят себе целью
добиться крупнейших общественных реформ.
32
Ричард Кобден
Дальнейшие строки покажут всю справедливость
высказанного мнения. Отказ парламента выслушать же$
лания делегатов от различных городов послужил точкой
отправления для объединения обществ, рассеянных по
всей Англии. Только два месяца спустя после этого со$
бытия все отдельные и незначительные общества для от$
мены хлебных законов объединились в одно, охватившее
всю Англию. Оно приняло название Лиги (т.е. союза
обществ) против хлебных законов; комитет манчестер$
ского общества сделался центром управления всей Лиги.
В Англии такие явления бывают часто; если пар$
ламент медлит приводить в исполнение желания на$
рода, всегда находится небольшая группа лиц, ставя$
щих себе целью добиться какого$нибудь полезного
закона или же заставить отменить закон, вредный для
большинства населения страны. Так было, например,
в начале этого столетия с законом о недопущении ка$
толиков в английский парламент и ко многим государ$
ственным должностям. В 1824 году образовалась, на$
конец, так называемая «Католическая ассоциация»
(т.е. католическое общество) и стала энергично рабо$
тать для распространения среди английского народа со$
знания в крайней несправедливости ограничения прав
католиков. Всего через пять лет после своего возникно$
вения «Католическая ассоциация» добилась уничтоже$
ния всех законов, ограничивавших права католиков.
На поучительный пример успешной деятельности «Ка$
толической ассоциации» и на некоторые другие подоб$
ные движения Кобден указывал в своей речи делегатам,
собравшимся в Лондоне, предлагая им соединиться в
одно большое общество.
33
П.Г. Мижуев
После организации центрального управления в
Манчестере началась работа Лиги. Во все концы
Англии были посланы миссионеры, которые должны
были читать повсеместно лекции о вреде хлебных за$
конов. Этим «миссионерам» весьма часто приходи$
лось выносить оскорбления во время своих чтений;
случалось, что им не давали помещения для чтения
лекций; иногда «миссионеры Лиги» не только нигде
не могли нанять залы для своих чтений, но даже найти
себе комнату для ночлега, так как ни одна гостиница
не хотела их принимать. Лекция «миссионеров» в
Кембридже — небольшом городе с одним из знаме$
нитейших английских университетов — была прерва$
на дракой и кровопролитием.
Надо сказать, что в то время в Англии землевла$
дельцы держали в своих руках не только центральную
правительственную власть, но и местное управление;
они же выбирали мировых судей, не получавших за
свою службу никакого жалованья и, следовательно,
тоже принадлежавших к классу богатых землевла$
дельцев. Наконец, не только в деревнях земля при$
надлежала большей частью крупным собственникам,
но даже и в городах она принадлежала им же, и до$
мовладельцы возводили свои постройки на арендо$
ванной земле; впрочем, такое положение дел сохра$
нилось в значительной мере и до настоящего времени.
Описанные преследования показывают, как вели$
ка была ненависть английской поземельной аристо$
кратии к Лиге и ее «миссионерам», как велико было
влияние той же аристократии на домовладельцев —
арендаторов городских земельных участков, как ве$
34
Ричард Кобден
лико было, наконец, невежество народа, которому так
легко было внушить ненависть к Лиге и видеть в ней
лишь затею богатых манчестерских фабрикантов. Что
же касается беспорядков в Кембридже, где особенно
отличались студенты университета, оскорблявшие
делегатов Лиги, то надо принять во внимание, что в
то время английское студенчество состояло почти ис$
ключительно из сыновей той же поземельной аристо$
кратии. Как мы видим, даже молодость не спасала их
от слишком эгоистичного взгляда на экономическую
политику родной страны.
Газеты — а их в то время в Англии было мало, и
они были дороги — обрушились на миссионеров
Лиги, давая им самые оскорбительные прозвища, вы$
ставляя их врагами всякого порядка и чуть ли не из$
менниками отечества.
Ничто, однако, не могло уменьшить рвения нового
общества, глубоко убежденного в правоте своих воз$
зрений на нужды страны. Нечего и говорить, что Лига
сейчас же основала журнал специально для распро$
странения своих взглядов. В этом журнале в числе
других авторов писали статьи Кобден и его ближай$
ший друг Джон Брайт, о котором нужно сказать не$
сколько слов.
Это был, подобно Кобдену, человек с самой горячей
преданностью общественным интересам, человек, по$
ставивший себе задачей жизни распространение в на$
роде здравых понятий о вопросах государственных и
между ними особенно вопросов экономических. Брайт
был моложе Кобдена и еще в 1836 году познакомился с
нашим героем, явившись в Манчестер, чтобы просить
35
П.Г. Мижуев
его произнести речь при открытии общества, основан$
ного Брайтом и преследовавшего образовательные
цели. С этих пор и начались дружеские отношения
этих двух знаменитых мужей Англии; особенно же
сблизились они после основания Лиги.
Как раз около описываемого нами времени Брайт
потерял свою жену и был совершенно подавлен горем.
Когда при встрече с Кобденом Брайт рассказал ему
о своем несчастье, Кобден старался успокоить его и
между прочим сказал следующее: «В настоящую ми$
нуту в Англии живут тысячи семейств, в которых ма$
тери, жены и дети умирают от голода. Когда пройдет
у вас первый приступ горя, приезжайте ко мне, и мы
с вами до тех пор не успокоимся, пока не добьемся
уничтожения хлебных законов».
Брайт действительно поступил таким образом, ко$
нечно, не столько по совету Кобдена, сколько по вле$
чению своей самоотверженной натуры: с юности он
отдавал все свое время общественной деятельности.
Со времени описанной встречи с Кобденом Брайт на$
правил всю свою энергию — а это была необыкно$
венно деятельная натура — и употребил все свое
красноречие — а он считается одним из самых заме$
чательных ораторов новейших времен — на распро$
странение идей Лиги. Заслуги его в этом отношении
громадны, и в летописях движения к уничтожению
пошлин на хлеб его имя должно стоять рядом с именем
Кобдена.
Дружба и постоянная совместная работа Кобдена
и Брайта никогда не изгладятся из памяти английско$
го народа. В самом деле, почти никогда не нарушаемое
36
Ричард Кобден
единодушие этих двух общественных деятелей пред$
ставляет собой нечто совершенно исключительное.
Когда впоследствии они оба заседали в парламенте,
то в течение 22 лет их одновременного пребывания в
нем только два раза они разошлись во мнениях при
подаче голосов относительно предлагаемых на ут$
верждение парламента законов.
Итак, Брайт потерял свою жену и в усиленной ра$
боте на пользу общества искал облегчения своего
горя; Кобден, как мы знаем, лишь за год перед этим
женился; но ни богатство, ни общество любимой жен$
щины не помешали ему, однако, с неподражаемой
энергией отдаваться интересам Лиги: так живо было в
нем — при полном личном благополучии — представ$
ление о «тысячах голодных матерей, жен и детей», о
которых он говорил Брайту.
Даже более того: в своем увлечении идеями Лиги
Кобден забывал свои личные дела, что скоро отрази$
лось на его состоянии. Без его энергичного труда, без
его умелого руководительства фабрика, оставленная,
главным образом, на старшего брата Фредерика, при$
носила все меньше и меньше дохода и, наконец, через
несколько лет стала даже давать значительные убытки.
В самом деле, работа для Лиги поглощала почти
все время Кобдена, масса писем каждый день прихо$
дила со всех концов Англии со сведениями о ходе
дела, каждый день в центральное управление в Ман$
честер являлись лица, желавшие сообщить что$ни$
будь полезное для Лиги или, наоборот, просившие
объяснений от нее. На все хватало времени у Коб$
дена — и на корреспонденцию, и на переговоры с по$
37
П.Г. Мижуев
сетителями; его громадный ум усваивал все сведения,
которые так или иначе освещали вопрос о пошлинах
на хлеб; мало$помалу он в этом отношении делался
наиболее сведущим в Англии человеком. В этом —
т.е. в полном и всестороннем знакомстве с вопросом
о хлебных пошлинах — и заключалась сила Кобдена,
которая дала себя почувствовать даже в английском
парламенте, куда он был скоро выбран представите$
лем от местечка Стокпорт.
VI
Деятельность Лиги до 1845 года — одно
из величайших общественных движений
новейших времен
Уже несколько лет подряд государственное хозяйст$
во Англии велось из рук вон плохо; в конце каждого
года в казне образовывался дефицит, на покрытие
которого надо было придумывать новые налоги или
заключать займы; всеми чувствовалось дурное эко$
номическое положение страны. Общее неудовольст$
вие отразилось, наконец, и в парламенте и привело (в
1841 году) к падению министерства лорда Мельбурна.
«То было тяжелое время для английского народа», —
писали мы в своей биографии другого знаменитого
английского деятеля Гладстона. «Государственная
казна пополнялась преимущественно посредством
косвенных налогов, т.е. налогов на предметы потреб$
ления; больше всего, конечно, поступало доходов с на$
логов на предметы первой необходимости, т.е. такие
38
Ричард Кобден
предметы, в которых не привыкла себе отказывать
даже беднейшая часть английского народа (чай, сахар,
спирт, пиво, табак и т.п.). Самым тяжелым бременем на
народ ложились, однако, пошлины на привозной хлеб;
пошлины эти возрастали по мере удешевления анг$
лийского хлеба и падали и даже совершенно уничто$
жались только тогда, когда хлеб в Англии достигал
крайне высоких “голодных цен”»2.
Новый первый министр сэр Роберт Пиль решился
изменить торговую политику Англии и частью унич$
тожил, частью уменьшил весьма многие из пошлин и
налогов. Возможную недостачу в средствах казны
Пиль не соглашался устранить увеличением тех нало$
гов, которые падали преимущественно на беднейшие
классы. «В этом отношении мы уже дошли до границ
возможного», — говорил Пиль парламенту. Вместо
этого он предложил привлечь к уплате государствен$
ных расходов достаточные классы, для чего он пред$
полагал обложить специальным налогом всех, полу$
чавших в год дохода 1500 рублей и больше.
Корень всего зла — хлебные пошлины — Пиль
оставлял, однако, почти без перемены. Первый ми$
нистр не захотел даже принять депутации от несколь$
ких сот делегатов, съехавшихся со всех концов Анг$
лии просить нового министра об отмене хлебных
пошлин.
Речь Пиля с изложением предлагаемых финансо$
вых реформ была встречена аплодисментами и вызва$
Мижуев П. Г. Гладстон. СПб., 1893. С. 18.
39
П.Г. Мижуев
ла лишь незначительные возражения со стороны про$
тивной партии. Тогда встал Кобден и сказал, что счи$
тает своим долгом немедленно высказать, что, по его
мнению, отношение Пиля к хлебным пошлинам есть
злое издевательство над бедствиями народа. В самом
деле, после всех предлагаемых реформ английский
народ должен был по$прежнему платить пошлину,
правда несколько меньшую, за привозной хлеб, мясо,
масло, яйца и даже за картофель.
Произнесенные в парламенте слова Кобдена вы$
звали выражения сочувствия из всех больших городов
Англии, тысячи петиций с сотнями тысяч подписей
были отправлены Кобдену для передачи в парламент.
Во многих городах состоялись многочисленные ми$
тинги (собрания), на которых выражалось такое же
негодование по поводу слишком слабых мер Пиля,
какое в парламенте высказал Кобден.
Но, как это обыкновенно бывает в Англии, дело
ограничилось лишь таким публичным выражением
неодобрения мерам министерства, но не вызвало
нигде никаких беспорядков, где бы понадобилось
вмешательство военной силы. Поражение не только
не обескуражило Лигу, но придало ей даже большую
энергию, как это обыкновенно бывает в Англии —
могли бы мы прибавить и в данном случае. «Прежде
мы тратили на распространение наших идей тысячу
рублей в неделю, теперь мы будем тратить десять
тысяч», — говорил, например, Кобден, обращаясь к
делегатам Лиги, собравшимся в Лондоне, и выражая
чувства, воодушевлявшие всех членов Лиги. В это
время около миллиона рублей уже было затрачено
40
Ричард Кобден
Лигой в Манчестере и в других городах Англии, тем
не менее Кобдену и его помощникам удалось в корот$
кое время собрать еще полмиллиона на дальнейшие
работы Лиги. Надо сказать, что то был тяжелый год
для фабрикантов хлопчатобумажных изделий, однако
многие из них жертвовали крупные суммы, будучи
уверены, что они вернут свои деньги, как только будет
уничтожена главная помеха деятельному обмену то$
варами между Англией с одной стороны и континен$
тальными государствами Европы и Соединенными
Штатами — с другой.
Теперь мы должны объяснить, почему Пиль, один
из замечательнейших государственных деятелей Анг$
лии настоящего столетия, настаивал на сохранении
хлебных пошлин, так как было бы несправедливостью
думать, что он хотел служить лишь интересам круп$
ных землевладельцев.
Нет, Пиль имел в виду также благо своей родины,
но он не понимал так хорошо, как Кобден, ее истинных
интересов, он не знал столь же хорошо, как Кобден, эко$
номического состояния Англии и других европейских го$
сударств. На примере Пиля мы убеждаемся в простой,
но, к сожалению, мало понимаемой истине, что недоста$
точно быть хорошим человеком, чтобы делать добро
людям; прежде всего надо иметь много ума, а часто и
много трудолюбия, чтобы разобрать, что полезно и
что вредно для общества; иначе же при самых добрых
намерениях можно не только не сделать добра, но
даже причинить людям много зла.
Пиль не соглашался на отмену хлебных пошлин,
так как опасался, что после такой отмены прекратятся
41
П.Г. Мижуев
посевы на многих земельных участках, которые в то
время обрабатывались; он боялся, что вследствие
этого Англия окажется в полной зависимости от
чужих государств по отношению к обеспечению на$
рода продовольствием, и видел в этом большую сла$
бость в случае внезапной войны.
Пиль не отдавал себе отчета в том, что неразумно
ввиду возможных будущих бед держать постоянно
значительную часть населения впроголодь, он недо$
статочно оценивал весь вред, который терпела Анг$
лия вследствие того, что ее хлебная торговля приняла
характер азартной игры, так как мы уже знаем, что
пошлины на иностранный хлеб то повышались, то по$
нижались в зависимости от колебания цен на хлеб в
Англии.
Пиль не отдавал себе вполне отчета во всей спра$
ведливости этих соображений; не понимало их и боль$
шинство его соотечественников. Некоторые, созна$
вавшие все зло хлебных пошлин, молчали или даже
защищали их, так как эти пошлины служили для них
источником дохода. Даже рабочие долго относились
холодно к деятельности Лиги, увлекаясь так называ$
емым «чартистским» движением, имевшим в виду
главным образом политические реформы.
Однако главная сила противников Лиги была в
земледельческих округах: фермеры видели свое един$
ственное спасение в хлебных пошлинах, а в деятелях
Лиги — своих личных врагов.
На них$то и обратили теперь все свои усилия Коб$
ден, Брайт и другие деятели Лиги. По целым неделям
они переезжали из города в город, из местечка в мес$
42
Ричард Кобден
течко, произнося повсюду речи, вызывая ораторов
противной партии на публичные состязания. Часто
это были настоящие турниры; три$четыре, иногда
даже шесть часов длился спор в присутствии много$
численных слушателей и всегда оканчивался полным
поражением сторонников запрещения свободного
ввоза съестных продуктов.
Тщетно пытались фермеры ответить Кобдену на
главный вопрос: что они выиграли со времени суще$
ствования высоких пошлин? Выиграли землевладель$
цы, но никак не фермеры, с которых землевладельцы
брали высокую арендную плату ввиду дороговизны
хлеба. Особенно же очевидно было, что хлебные пош$
лины, «покровительствуя» землевладельцам, нисколько
не «покровительствовали» земледельческим рабочим,
которые за свой тяжелый труд получали плату, едва
хватавшую на удовлетворение первых потребностей
семьи. Очевидно, хлебные пошлины существовали
лишь для обогащения английских крупных землевла$
дельцев.
Деятельность Лиги в это время приняла громад$
ные размеры. В течение 1843 года 500 человек зани$
мались даровой раздачей по всей Англии изданий
Лиги; 15 миллионов брошюр было таким образом роз$
дано в Англии и Шотландии, в 150 городах и в 25
местечках были прочитаны лекции агентами Лиги.
500 тысяч рублей было истрачено в 1843 году, на сле$
дующий год решено было еще расширить деятель$
ность Лиги и собрать пожертвований на миллион.
Были, однако, обстоятельства, которые парализо$
вали все усилия Лиги. Реформы, произведенные в
43
П.Г. Мижуев
1842 году Пилем, имели хорошее влияние на эконо$
мическое положение страны; кроме того — и это самое
важное — 1843 и 1844 годы были годы очень урожай$
ные, страна не чувствовала всего зла, приносимого
хлебными пошлинами, так как своего хлеба оказалось
довольно.
Напрасно Кобден требовал в парламенте отмены
хлебных пошлин: его не хотели слушать. Обращаясь
в 1845 году с речью к многочисленному народному
митингу в Лондоне, Кобден говорил по поводу неже$
лания министров обсуждать требования Лиги: «Они,
конечно, уничтожат со временем хлебные пошлины,
они понимают, что невозможно будет удерживать их в
случае неурожая или голода, а голод легко может насту$
пить, достаточно для этого трехнедельного дождя во
время уборки хлеба; но что же это за государственные
люди, которые ждут бедствия, чтобы приступить к
необходимым реформам?»
Как мы увидим ниже, слова Кобдена оказались
пророческими.
Из писем, которые посылал в это время Кобден своей
жене, видно, что он работал для Лиги до полного физи$
ческого изнеможения. Кроме общих заседаний в парла$
менте он еще должен был участвовать в работах особен$
ной комиссии, состоявшей также из членов парламента,
для исследования положения земледельческих округов
Северной Англии; вместе с тем он не переставал являть$
ся от времени до времени на публичные митинги и про$
износил там речи, печатал статьи в изданиях Лиги и т.п.
Кобден часто писал домой, что положительно не
знает, когда найдет возможность вернуться на время
44
Ричард Кобден
в родную семью: до такой степени все его время было
поглощено работой.
Вот как, например, описывал он свой день в письме
к жене от 20 июня 1845 года: «Я сообщу тебе, как я
обыкновенно провожу день. От 12 до 4 часов дня про$
должаются заседания парламентской комиссии.
Затем надо идти в парламент на общее заседание, где
прения длятся до 12 часов или даже до 2 часов ночи,
как это было, например, два раза на прошлой неделе,
так что я в эти дни оставался в здании парламента 11 часов
подряд... Ты извинишь меня после этого, — прибавил
в конце письма Кобден, — за то, что я не всегда ак$
куратен в переписке с тобой».
Надо не забывать при этом, что Кобден до такой
степени был поглощен общественными делами, когда
его личные дела становились из рук вон плохи. Как
нам известно, он поручил заведование делами фабри$
ки своим братьям, намереваясь сам приезжать к ним
от времени до времени для общего обсуждения наи$
более важных вопросов. Братья не сумели повести
дело как следует, сам Кобден, как мы видим, не на$
ходил совсем времени для своих личных дел; в резуль$
тате оказалось, что около описываемого нами периода
Кобдену грозило полное разорение и даже большие
долги. Надо заметить, что члены английского парла$
мента за свой труд никакого вознаграждения не по$
лучают.
В таком критическом положении Кобдену оста$
вался лишь один исход — отказаться совершенно от
общественной деятельности и попытаться спасти
семью от безысходной нужды, взявшись самому за
45
П.Г. Мижуев
управление делами фабрики. Узнав о крайнем поло$
жении Кобдена, верный друг его Джон Брайт сейчас
же помог ему привести в порядок свои денежные дела,
горячо протестуя против того, чтобы Кобден оставлял
Лигу, притом в такое время, когда для Лиги особенно
была нужна его работа.
VII
Роковая осень 1845 г. Голод в Ирландии
и отмена хлебных законов
В 1844 году Кобден, обращаясь к парламенту, гово$
рил, что будущие поколения с трудом поверят тому
факту, что в то время, когда Ирландия периодически
страдает от голода, питаясь самым дешевым из пищевых
средств — картофелем, в это самое время в Соеди$
ненном Королевстве существуют пошлины на ино$
странный хлеб, существует закон, запрещающий ввоз
или по крайней мере препятствующий ввозу пищевых
продуктов.
Прошел год со времени произнесения этих слов
Кобденом. Настала роковая осень 1845 года. Дождь
шел месяц подряд; пшеница вышла плоха, картофель
совсем погиб. Печальные вести приходили отовсюду,
министры, однако, не унывали. Но вот распростра$
нился слух, что картофель погиб и в Ирландии, а он
там составляет главную и чуть ли не единственную
пищу всей массы населения: стране грозил формаль$
ный голод. Напрасно пытались было скрыть от анг$
лийского общества размеры наступающего бедствия:
оно было слишком громадно.
46
Ричард Кобден
Первый министр Роберт Пиль раньше своих то$
варищей понял, что пробил час окончательного унич$
тожения хлебных пошлин, что пора, наконец, допус$
тить беспрепятственный ввоз съестных припасов в
периодически голодающую страну.
К несчастью, товарищи Пиля — остальные мини$
стры — не желали так решительно отказаться от
своих заблуждений и думали ограничиться временной
помощью бедствующему населению. Пиль вышел в
отставку.
Между тем Лига теперь была более деятельна, чем
когда$нибудь, большинство английского общества
поняло всю справедливость требований Лиги, всю
пользу ее деятельности: десятки тысяч народа соби$
рались слушать ораторов Лиги. Кобден произносил
речи в разных концах Англии, и, когда он говорил,
например, в Лондоне, его собралось слушать более
30 тысяч человек. На митинге, устроенном Лигой в
Манчестере, энтузиазм, возбужденный речами Коб$
дена и других ораторов, был так велик, важность
переживаемого момента настолько проникла в созна$
ние всего собрания, что, когда стали делать подписку
на усиленные расходы Лиги, в течение двух часов
было подписано пожертвований на 600 тысяч рублей.
Постоянное возбуждение и речи на открытом воз$
духе перед многочисленными собраниями сломили
даже железное здоровье Кобдена: в начале 1846 года
он слег в постель, страдая одновременно головными
болями, болями в ушах и в горле. С тех пор он на всю
жизнь остался с несколько хриплым голосом и глухо$
ват. К счастью, дело, ради которого Кобден пожерт$
47
П.Г. Мижуев
вовал своим здоровьем и своим состоянием, было уже
близко к осуществлению. Роберт Пиль был снова
призван составить министерство и уже прямо повел
дело к уничтожению хлебных законов.
Вспомним, что население Ирландии, в 1841 году
доходившее почти до 10 миллионов, через 10 лет
уменьшилось до 6,5 миллионов. «Население Ирлан$
дии, — писали мы в биографии Гладстона, — осо$
бенно изменилось в сороковых годах... В эти годы
умерло до миллиона людей от голода и столько же ир$
ландцев оставило свою злосчастную родину, эмигри$
руя большей частью в Америку». Эти факты и числа
так красноречивы, что не требуют дальнейших объ$
яснений, и по ним можно составить себе понятие о том
количестве человеческих страданий, какое за ними
скрывается.
Едва оправившись от болезни, Кобден все$таки
принял участие в обсуждении билля об отмене хлеб$
ных пошлин, предложенного Пилем. Более двух не$
дель шли горячие прения в парламенте, более 100 речей
было произнесено ораторами за и против закона, и, на$
конец, билль был принят большинством ста голосов.
Когда через несколько дней после этого Роберт
Пиль, уже снова подавший в отставку вследствие не$
согласия парламента на одну из предложенных им за$
конодательных мер, в замечательной речи заявлял
парламенту о сложении с себя власти, он между про$
чим сказал следующее: «Что касается до проведен$
ного нами (министрами) Закона об уничтожении
хлебных пошлин, я не хочу лишать заслуги этой меры
никого из тех, кому она принадлежит. Я должен, од$
48
Ричард Кобден
нако, прибавить, что эта честь не принадлежит ни чле$
нам оппозиции (противной партии в парламенте), ни
мне, ни членам моей партии. Здесь, среди нас, нахо$
дится человек, которому принадлежит честь этой
меры. Да, господа, человек, имя которого должно
быть и будет навсегда связано с этим важнейшим го$
сударственным актом, единственно из чистых и бла$
городных побуждений с неослабевающей энергией
настаивавший на этой мере, обращаясь к уму и сердцу
своих сограждан с безыскусственным красноречием,
которое может дать только глубокое убеждение в ис$
тине своих слов, этот человек, я говорю без колебания,
есть среди нас находящийся Ричард Кобден, и ему,
несомненно, должна навсегда принадлежать вся слава
этой меры».
Несмолкаемые рукоплескания раздались со всех
сторон и нашли горячий отклик всего населения стра$
ны. Впечатление от слов Пиля было тем сильнее, что
всем было известно, что Пиль считал себя оскорблен$
ным одной из речей Кобдена (произнесенной им в
парламенте за несколько лет перед этим), в которой
Кобден в высшей степени резко порицал министер$
скую деятельность Пиля. Пиль понял теперь, что
лишь глубокая преданность своему отечеству, глубо$
кая «любовь» к своим согражданам могла внушить
Кобдену такую «ненависть» к известным законода$
тельным актам, которые Кобден считал источником
великих бедствий для страны. Пиль понял, насколько
он был несправедлив, видя в нападках Кобдена же$
лание нанести ему личное оскорбление, — и как бла$
городный противник засвидетельствовал свое за$
49
П.Г. Мижуев
блуждение перед лицом английского парламента и с
ним вместе перед лицом всего английского народа.
Итак, наконец совершился переворот в экономи$
ческой жизни Англии: она отказывалась от мысли
поддерживать свое быстро увеличивающееся населе$
ние продуктами собственного земледелия; ей давно
следовало сделать это для полного процветания про$
мышленности и торговли, которые с течением време$
ни принимали всё большее и большее значение, как
главный источник национального богатства.
Как ни очевидна стала наконец необходимость
такой перемены, Кобдену и его соратникам по дея$
тельности в Лиге удалось так скоро убедить англий$
ское общество в правильности своих воззрений лишь
благодаря тому, что интересы богатого и многочис$
ленного класса фабрикантов совпадали с интересами
всего общества; поэтому$то, главным образом, фаб$
риканты так охотно жертвовали большие суммы денег
и поддерживали деятельность таких бескорыстных
ревнителей народного блага, как Кобден, Брайт, уже
упомянутый нами парламентский деятель Виллье и
многие другие, столь же преданные, но не менее за$
метные и даровитые работники Лиги.
Трудно описать популярность Кобдена после от$
мены хлебных законов: все спешили выразить ему
свое уважение и поздравить с успешным окончанием
дела его жизни, все — начиная с самой английской
королевы и кончая массами простого народа. К вели$
кой чести английского общества, надо прибавить, что
всеобщее признание громадных заслуг Кобдена вы$
разилось и более осязательным образом. Мы уже
50
Ричард Кобден
знаем крайнее положение, в которое привело Ричарда
Кобдена ведение дел фабрики его братьями; помощь,
которую оказал своему другу Джон Брайт, позволила
Кобдену лишь отдалить роковую развязку.
Среди своей необыкновенной популярности, среди
груды писем от незнакомых людей с выражением ра$
дости по поводу торжества идей Лиги, Кобден созна$
вал грозящее ему неминуемое банкротство. Когда, од$
нако, стало известным крайнее положение, в каком
очутился Кобден вследствие своей самоотверженной
деятельности на благо родины, друзья и почитатели
устроили в его пользу национальную подписку; под$
писка имела громадный успех, и в короткое время
было собрано и передано Кобдену 800 тысяч рублей
(80 тысяч фунтов стерлингов). Так нация благодари$
ла человека, который пожертвовал всем — здоровьем,
богатством и даже в известной мере семейным счас$
тьем (мы знаем, как редко ему удавалось быть среди
своих детей и жены) — для уничтожения великого
общественного зла.
VIII
Кобден и Брайт во время Крымской войны.
Торговый трактат с Францией.
Смерть Кобдена
Имя Кобдена перешло в историю Англии ХIХ столе$
тия в связи с движением к уничтожению хлебных
пошлин — поэтому мы и остановились несколько по$
дробно на этом центральном факте всей жизни Коб$
51
П.Г. Мижуев
дена, на его главной, неоценимой заслуге. Хотя и
впоследствии Кобден не переставал работать на поль$
зу общества, тем не менее никогда его труды не увен$
чивались таким громадным успехом, не имели такого
громадного влияния на судьбы его отечества, как в
описываемую эпоху. Впрочем, и в дальнейшей своей
деятельности Кобден принес большую пользу своим со$
гражданам, и если его заслуги были менее значительны,
чем в описанный нами период, тем не менее сами по себе
они были очень велики и могли бы составить славу для
всякого другого общественного деятеля.
В 1847 году Кобден уехал с семьей за границу для
поправления своего здоровья. «Я решил, — писал он
своему другу, — позаботиться наконец о своем здоро$
вье и затем сосредоточить все свое внимание на моей
семье. Уверяю вас, что в течение последних лет я был
так увлечен общественными делами, что не думал вовсе
ни о себе, ни о счастье своей жены и детей».
Однако даже в течение своего путешествия с
целью поправления здоровья Кобден не забывал об$
щественных дел. События последних лет в Англии
сделали имя Кобдена известным во всей Европе, во
многих больших городах для него устраивали торже$
ственные встречи люди, сочувствовавшие его дея$
тельности и его идеям. Кобден воспользовался
этим обстоятельством, чтобы внушать всем, с кем он
встречался, и в особенности государственным людям,
мысль о необходимости последовать примеру Англии
и уменьшить, а если возможно, даже и уничтожить,
высокие пошлины на продукты иностранных госу$
дарств.
52
Ричард Кобден
Вообще Кобден был сторонником самых широких
торговых сношений между народами и видел в этом
не столько материальную выгоду для всех, но и, в осо$
бенности, предохранительное средство против часто$
го повторения войн. Кобден справедливо полагал, что
войн было бы меньше, если бы народы — не только
их правительства — знали лучше друг друга.
Частые торговые сношения, широкий обмен това$
ров и должны были, по мнению Кобдена, облегчить
народам взаимное понимание, а с ним вместе способ$
ствовать взаимному уважению друг к другу; те же
сношения должны связать, конечно, и материальные
интересы всех стран.
По возвращении из$за границы Кобден купил не$
большое имение около родной деревни и снова отдался
работе в парламенте. Скоро его популярность подверг$
лась тяжелому испытанию. Франция, т.е. собственно
Наполеон III начал войну с Россией и привлек к учас$
тию в ней и Англию в качестве своей союзницы.
Тщетно в 1853 и 1854 году Кобден и Брайт произно$
сили десятки речей, в которых показывали всю не$
уместность предстоящей Крымской кампании; тщет$
но Кобден указывал на массу невежества, бедности,
преступлений у себя дома, на борьбу с которыми, по
его мнению, и должны были направить свои усилия
все истинные патриоты, а не на поход в отдаленную
страну, результатом которого могли быть лишь уве$
личение государственных долгов и гибель десятков
тысяч ни в чем неповинных людей.
К сожалению, патриотизм, которого требовали от
своих соотечественников Кобден и Брайт, даже в
53
П.Г. Мижуев
наше время не по плечу громадному большинству на$
селения Европы; слишком были сильны в то время —
мало ослабели они и до сих пор — национальные
предрассудки и взаимное непонимание и недоброже$
лательство народов. Кобден потерял свой авторитет
даже среди тех людей, которые так недавно возносили
его. Газеты, всегда в такое время старающиеся по$
пасть в тон общественному настроению, несомненно,
шли даже дальше того, что могло одобрить общество,
не стеснялись позорить имена великих патриотов вся$
кими оскорбительными выходками: сумасброды, фа$
натики, изменники отечества — вот как нередко на$
зывали Кобдена и Брайта газеты того времени.
Англию охватил необыкновенный прилив военной ли$
хорадки, скоро, однако, прошедшей, когда стали из$
вестными и лишения солдат, осаждавших Севасто$
поль, и нерадение и злоупотребления начальства.
Хотя, как мы видели, Кобдену и Брайту не уда$
лось помешать англичанам принять участие в Крым$
ской кампании, однако слова их не пропали бесследно
для страны. Впоследствии многие поняли, что оба
«сумасброда» были, пожалуй, правы, и этому сознанию
надо в значительной мере приписать то обстоятельство,
что Англия с тех пор никогда не вмешивалась — иначе
как путем дипломатии — в ряд войн, разорявших Ев$
ропу в течение последних пятидесяти лет.
По мере того как внимание англичан более и более
сосредоточивалось на внутренних вопросах, к Кобде$
ну возвращалась прежняя его популярность. Уже в
1859 году его влияние было настолько велико, что
лорд Пальмерстон, взявшись за составление нового
54
Ричард Кобден
«кабинета», предложил Кобдену занять пост министра.
Кобден отказался наотрез, имея в виду свое несочувст$
вие иностранной политике лорда Пальмерстона. Ника$
кие просьбы друзей не могли сломить его решимости: он
утверждал, что может быть более полезным своему оте$
честву в качестве простого члена парламента.
Кобден не ожидал, конечно, и сам, что ему дейст$
вительно скоро удастся оказать большую услугу стране
и что ему при этом много поможетего положение совер$
шенно частного человека. Часть зимы 1859/60 годов
Кобден рассчитывал по некоторым семейным обсто$
ятельствам провести в Париже. Один из его фран$
цузских друзей предложил ему воспользоваться
этим, чтобы склонить французского императора На$
полеона III уничтожить высокие пошлины на англий$
ские товары и вообще заключить с Англией торговый
договор, так чтобы между обеими странами завяза$
лись деятельные коммерческие сношения.
После совещания с Гладстоном — в то время ми$
нистром финансов в кабинете лорда Пальмерстона — и
с самим Пальмерстоном Кобден решил употребить
все свое красноречие, чтобы убедить французского
императора и его министров в необходимости заклю$
чения торгового договора для взаимных выгод и Фран$
ции, и Англии. Кобден заручился от Гладстона обеща$
нием уничтожения пошлин на французские товары,
если только Франция значительно уменьшит свои
пошлины на товары английские; при этом Кобден дол$
жен был действовать лишь как частное лицо, пока не
узнает, есть ли надежда на согласие французского пра$
вительства.
55
П.Г. Мижуев
В то время Кобден пользовался такой популярнос$
тью в Европе, что ему было весьма легко получить
аудиенцию у Наполеона III. Какого, однако, великого
труда стоило Кобдену добиться согласия Наполеона III
на заключение договора, какое нужно было красно$
речие, чтобы убедить французских министров в вы
годе предлагаемых условий для самой Франции, как
тяжело было Кобдену несколько месяцев подряд об$
суждать каждую статью предполагаемого договора с
представителями различных отраслей французской
промышленности, вызванными для этой цели Напо$
леоном III, — обо всем этом могут дать понятие лишь
письма Кобдена из Парижа, из которых видно, что
он работал в этом случае едва ли меньше, чем в самый
разгар деятельности Лиги.
Как бы то ни было, но Кобден добился согласия
Наполеона на торговый договор, стал затем офици$
альным делегатом английского правительства и вы$
работал вместе с французскими делегатами проект
договора.
Когда Гладстон в качестве министра финансов до$
кладывал этот проект для утверждения парламенту,
он заключил свою речь следующими знаменательны$
ми словами: «Редко случается, господа, чтобы чело$
век, оказавший однажды великую услугу своему оте$
честву, через 14 лет снова оказал услугу едва ли менее
значительную и, надо прибавить, человек, не укра$
шенный ни титулом, ни каким$нибудь высоким зва$
нием, одним словом, ничем, кроме своих великих за$
слуг, не отличающийся от массы народа, которому он
так преданно служит».
56
Ричард Кобден
В самом деле, значение этого торгового договора
было очень значительно для Англии, оно оказалось
значительным даже для всей Европы, так как по при$
меру Франции и Англии и другие государства стали
одно за другим заключать такие же трактаты, к об$
щему благополучию договаривающихся.
Для характеристики Кобдена надо прибавить, что
в то время, когда он убеждал Наполеона III согласить$
ся на торговый договор для пользы обоих народов, ма$
териальное положение его самого сделалось снова
критическим, так как большая часть национального
подарка, полученного им, пошла на уплату долгов,
сделанных братьями при управлении делами фабрики.
Когда между друзьями и почитателями Кобдена сде$
лалось известным его положение, они частным образом
составили подписку и принудили его взять собранную
сумму — около 80 000 фунтов стерлингов. Велик тот
народ, среди которого так легко находятся люди, го$
товые поддержать благородного человека, в чрезмер$
ном увлечении мыслями об общественном благе забы$
вающего и самого себя, и свою семью, рискующего
очутиться однажды без средств к существованию!!!
В течение дальнейших лет своей жизни Кобден
часто бывал болен и не мог так деятельно заниматься
общественными вопросами. Однако он принимал
большое участие в волнении, охватившем всю Англию
во время Гражданской войны в Соединенных Шта$
тах, и сделал все, что для него было возможно, чтобы
возбудить в своих соотечественниках сочувствие к
штатам, стремившимся уничтожить рабство негров в
Америке.
57
П.Г. Мижуев
Весной 1865 года Кобден чувствовал себя очень
худо, но тем не менее, как только его состояние не$
сколько улучшилось, поехал в Лондон, чтобы присут$
ствовать при обсуждении в парламенте предложения
министра об увеличении расходов на постройку кре$
постей в Канаде. Верный своему призванию пропо$
ведовать людям мир, он и теперь поехал противодей$
ствовать излишним расходам народных денег на
постройку крепостей в отдаленных колониях Англии.
Судьба, однако, распорядилась иначе. Кобден,
страдающий последнее время тяжелыми приступами
астмы, был чувствителен к малейшим изменениям по$
годы. Задул холодный восточный ветер, и вместе с
этим значительно ухудшилось и состояние Кобдена;
он слег в постель и уже больше не вставал. Через не$
сколько дней Кобден умер в двух шагах от парламен$
та, где так долго раздавался его могучий и красноре$
чивый голос для проповеди англичанам великих слов
справедливости и любви не только друг к другу, но и
ко всем «великим» и малым нациям, живущим на зем$
ном шаре.
Смерть Кобдена глубоко поразила и друзей, и вра$
гов его. Все одинаково почувствовали громадность
утраты, и среди ораторов парламента, поспешивших
публично выразить национальное горе, особенно
удачно выразил охватившее всех чувство Дизраэли,
впоследствии лорд Биконсфилд. «Есть одно утеше$
ние, — сказал Дизраэли, — когда мы вспоминаем о
наших невозместимых утратах; это утешение заклю$
чается в том, что не совсем погибли для нас оплаки$
ваемые нами великие люди, что их слова будут часто
58
Ричард Кобден
приводиться среди нас в парламенте, что на их при$
меры будут часто ссылаться, что им будут подражать.
Есть в самом деле такие члены парламента, которые,
правда, не могут более присутствовать в нем, но не
перестают тем не менее быть его членами: духовно они
всегда среди нас, и в этом смысле они навсегда здесь
останутся, не завися более ни от каприза избирателей,
ни от воли министров. Я думаю, господа, что Ричард
Кобден принадлежит к таким неумирающим членам
английского парламента».
Г. Афанасьев
Ричард Кобден и свобода
торговли
Считаю полезным указать некоторые книги, исполь
зованные мною при составлении этой лекции. Преж
де всего я укажу на подробную биографию Морли
(John Morley. Life of Cobden. 1881). Это сочинение
имело такой успех, что в 1882 году Морли выпустил
сокращенное издание его. С этого последнего сделан
перевод на французский язык Софьей Рафалович, с
ее предисловием. Так как она известна своим эконо
мическим образованием, то ей и книги в руки при
переводе и комментировании этого сочинения. Она
дополнила сокращенное издание биографии некото
рыми частями полного ее издания. Но эта книга дает
мало выдержек из речей Кобдена. Для ознакомления
с ними может служить книга известного французско
го экономиста Бастиа, сторонника абсолютной свобо
ды торговли (Бастиа Ф. Кобден и Лига: Движение
за свободу торговли в Англии. Челябинск: Социум,
2002). Он сделал перевод наиболее значительных
речей Кобдена и, главным образом, тех, в которых он
говорил против хлебных законов, а также речей дру
гих деятелей лиги. Эта книга о Лиге против хлебных
законов составляет третий том полного собрания со
чинений Бастиа. Речи Кобдена, которые он издал,
были переведены на русский язык в издании Попо
вой. Этому переводу предшествует очень краткое из
60
Ричард Кобден и свобода торговли
ложение жизни и деятельности Кобдена по Морли
(См.: Бастиа Ф. Кобден и Лига: Движение за свободу
торговли в Англии. Социум, 2002. С. 692–721). Вот
те сочинения, которые могут быть полезны лицам, же
лающим ближе ознакомиться с предметом.
* * *
Приступая к беседе о деятельности Ричарда Коб
дена и того общественного союза, который известен
под названием «Лиги против хлебных законов», при
ходится говорить о споре, который завязался в Анг
лии на практической почве в конце 30х годов и в на
чале 40х между сторонниками свободной торговли и
протекционизма. Прежде чем изложить этот спор,
нужно в нескольких словах остановиться на тех поло
жениях, которые существуют в экономической науке
по отношению к торговле, и на фактах, рисующих то
положение дела, в каком оно находилось в тогдашнее
время, т.е. во второй четверти ХIХ столетия в Анг
лии. Тогда мы поймем предмет спора.
Едва ли нужно объяснять, что торговля между
частными людьми обусловливается обоюдной выго
дой обмена, и если бы обмен был невыгоден, то и тор
говли не было бы; но когда речь заходит о междуна
родных отношениях, то вопрос делается не столь
ясным, и хотя давно приводилась сторонниками не
обходимости широких международных отношений
латинская поговорка non omnis fert omnia tellus (не
всякая почва приносит всё) в объяснение необходи
мости обмена между народами; но люди, как будто на
рочно, когда речь заходит о международных отноше
61
Г. Афанасьев
ниях, забывают выгоды свободной международной
торговли и склоняются к мысли, что достаточно сво
боды внутренней торговли для удовлетворения нужд
населения, что не нужно задаваться мыслью прово
дить принцип свободы и в международные торговые
отношения. Между тем международные торговые от
ношения имеют то же основание, как и отношения от
дельных лиц, т.е. они не могут не быть взаимно вы
годны и без таковой взаимной выгоды происходить
не могут. Даже в том случае международная торговля
выгодна, когда нам известно, что нам было бы выгод
но данный продукт производить самим; но тем не
менее мы будем предпочитать приобретать его у дру
гих, а не будем производить его сами, если взамен по
лучаемого мы можем отдавать продукт, который мы
можем производить еще с большей выгодой. Для при
мера возьмем следующий существующий факт во
внутренней торговле. Известно, что приуральские
жители могли бы сами производить хлеб, но, однако,
они его не культивируют, а предпочитают получать
из Вятской губернии для того, чтобы иметь возмож
ность сосредоточить свои силы на металлургическом
производстве, которое для них представляется более
выгодным, чем часть сил своих обращать на произ
водство хлеба. Еще возьмем пример: представим
себе, что данному народу, положим, придется упо
треблять 100 дней для выделки данного количества
полотна и 150 дней затрачивать на производство
сукна. Другому народу приходится затрачивать на
производство сукна 100 дней, а на производство по
лотна 125 дней. Что из этого выходит? Если один и
62
Ричард Кобден и свобода торговли
другой народ станет сам производить только данное
количество полотна или сукна, смотря по степени вы
годности, то один народ затратит на двойное количе
ство полотна 200 рабочих дней, вместо 250, которые
он тратил бы, делая и сукно и полотно; а другой народ
затратил на то же двойное количество сукна 200 ра
бочих дней, вместо 225 на сукно и полотно; выходит,
что при обмене, дающем возможность сосредоточить
свою деятельность на одном, более выгодном продук
те, один народ экономизирует 50 рабочих дней, а дру
гой может выиграть 25 рабочих дней. Этот выигрыш
был бы невозможен без обмена между предполагае
мыми двумя нациями. Из приведенных случаев
видно, что выгода вытекает из того условия, что при
обмене каждый из приведенных народов занимается
делом, наиболее для него выгодным, и что это сосре
доточение труда возможно только при свободном
международном обмене. Но мы видим еще в между
народных сношениях, что у каждого народа есть свои
особые благоприятные условия, которые помогают
ему выделывать тот или другой предмет. Кроме того,
при международном обмене расширяется рынок для
данного производства, а потому оно может вестись в
более широком размере и воспользоваться всеми теми
выгодами, которые получаются от разделения труда
и вообще при ведении дела в крупном размере. Чем
обуславливаются международные сношения? Чем
свободнее торговые сношения, тем развитее они ста
новятся, тем шире может быть проведено междуна
родное разделение труда и улучшение организации
его внутри отдельных стран, участвующих в обмене,
63
Г. Афанасьев
а при этом условии продукт становится доступнее для
потребителя каждой из этих стран. Что касается вы
годы производителя, то сторонники свободной тор
говли утверждают, что при ней производитель, зани
маясь таким делом, которое ему наиболее сподручно,
увеличивает производительность своего труда и,
таким образом, извлекает из него наибольшую выго
ду. Противники свободы международной торговли в
защиту стеснения ее разными государственными ме
рами выставляют и выставляли немало аргументов.
Они могут быть сведены к двум группам. В то время,
когда еще господствовал взгляд, что главное богат
ство страны составляют деньги, сторонники этого
взгляда — меркантилисты — рассматривали выгоду
обмену или его убыточность с точки зрения прилива
или отлива денег из страны. Чем более страна вывозит
товаров, тем более она приобретает денег и, следова
тельно, богатеет. Наоборот, чем более она ввозит
чужих товаров, тем она более теряет денег и, значит,
беднеет. Правительство не может относиться равно
душно к тому, что страна, более сильная в промыш
ленном отношении, наводняет его государство своими
продуктами и увозит из него деньги, и потому прини
мает меры к стеснению ввоза и к поощрению вывоза.
Для достижения такой цели надо, чтобы данная стра
на развила у себя обрабатывающую промышленность,
а пока это произойдет, надо затруднить или вовсе за
претить доступ в страну соответствующих загранич
ных произведений. Более полным выразителем этой
системы был французский министр Кольбер, вслед
ствие чего она называется «кольбертизмом», называ
64
Ричард Кобден и свобода торговли
ясь в то же время «меркантильной». Кольбер не был
создателем покровительственной системы, но он при
дал ей стройный вид в практическом приложении, и
потому стал как бы отцом ее.
Когда меркантильный взгляд на деньги был остав
лен, выработался новый взгляд на основание покро
вительственной системы и связанных с ней стеснений
международной торговли.
В ХIХ веке мы видим немецкого экономиста
Листа. По его взгляду, задачей каждого народа долж
но быть развитие всех производительных сил своих.
Этого он достигает лишь тогда, когда он развивает не
только земледельческую, но и все другие отрасли про
мышленности. Для этого необходимо временное по
кровительство. По взгляду Листа, необходимость
протекционизма объясняется тем, что не все народы
в одно и то же время выступили на поприще промыш
ленности и, разумеется, один народ естественно стоит
впереди другого народа в экономическом развитии, а
потому надо заботиться, чтобы народ развивался,
окреп, и тогда он может войти с другим народом в сво
бодную конкуренцию. До наступления этого момента
должны быть употребляемы меры для промышленно
го воспитания народа. Правительство создает усло
вия, могущие оградить страну от иностранной конку
ренции, и это достигается при помощи установления
пошлины настолько высокой, чтобы она покрыла ту
разницу в цене, которая существует между иностран
ным продуктом и туземным. Если иностранный про
мышленник продает сукно за 1 рубль аршин, а наша
промышленность, как более бедная в техническом
65
Г. Афанасьев
развитии, дает возможность производить сукно толь
ко в 11⁄2 рубля аршин, то нужно наложить такую пош
лину на каждый аршин иностранного сукна, чтобы
аршин его, будучи привезен в данную страну, стоил
бы тоже 11⁄2 рубля и наш производитель мог бы, таким
образом, конкурировать с иностранным. Вот в каком
виде оправдывал Лист протекционизм, и в таком виде
существует теория последнего и сейчас. Само собою
разумеется, что можно покровительствовать иначе:
можно было бы выдавать, например, премию про
мышленнику за каждый выделанный аршин сукна, но
это представляется более сложным и составляет рас
ход, который пришлось бы разложить на всех, не
только на потребителей, но и на производителей вмес
те; тогда как пошлина, взимаемая на границе, достав
ляя доход государству, ложится на потребителя, а
прибыль от повышения цены товара переходит в кар
ман промышленника. Я наметил вкратце теорию пош
лин протекционных. Но пошлины бывают не только
покровительственные, но и фискальные, т.е. такие,
которые взимаются только в интересах казны.
История пошлины показывает, что она ведет свое
начало со времени гораздо более раннего, чем созда
лась теория. Фискальная и покровительственная
пошлины ведут свое начало от времени, называемого
варварским. Историческим зародышем первых был
грабеж. В начале средних веков, когда рыцари напа
дали на караваны купцов, шедших по дорогам или
рекам в их владениях, и отнимали их товары, этот гра
беж создал фискальные пошлины. Так как купцы в
одно и то же время вынуждены были быть купцами и
66
Ричард Кобден и свобода торговли
воинами, то и для феодалов являлся тоже риск при на
падении на купцов, а потому купцы и феодалы пришли
к соглашению: «Вы не трогайте нас; мы будем вам
платить от товара известную часть». Таким образом
явился прототип пошлин, составивших доход феода
лов. Аналогичное явление мы видим теперь в Маньч
журии. Там хунгузы взимают пошлину с купцов за
обещание не грабить их. Во время русской оккупации
купцы, почувствовав большую безопасность, пере
стали платить. Когда же русские ушли, хунгузы снова
потребовали и стали получать пошлину от купцов.
Далее, горожане ХII и ХIII столетий, составив от
дельные самостоятельные общины, старались защи
титься от нападений городскими стенами и воротами.
Но в эти ворота они не пропускали не только врагов,
но и мирных людей, если последние являлись конку
рентами местных ремесленников и торговцев, а если
и пускали, то взимали с пришельцев известную пош
лину. Они оправдывали свою политику соображени
ем: с какой стати мы будем пускать даром чужезем
цев, если они будут отнимать от наших ремесленников
и купцов прибыль от продажи и производства про
дуктов. Таков путь создания фискальных и покрови
тельственных пошлин. Из пошлин городских, по мере
создания государства, они постепенно превращаются
в областные и в государственные, с городских ворот
переходят на границы государства, и на пограничных
заставах и таможнях они существуют вместе, как фис
кальные, так и протекционные. Если вы вспомните,
какой процесс шел в ХIХ веке в Германии, где суще
ствовали пошлины, сначала в мелких государствах, а
67
Г. Афанасьев
потом образовались северогерманский таможенный
союз и южный, пока, наконец, не образовался общий
германский тариф, то вы поймете сущность схемы
развития системы пошлин. Таким образом, мы видим,
что протекционная система не явилась результатом
теории, а развилась из боязни конкуренции, боязни
обесценить местное туземное производство; но, как
всегда, люди, делая чтолибо неразумное, стараются
объяснить свои действия чемнибудь разумным, так
и меркантилизм, и теория Листа явились в качестве
средств обосновать политику, начавшуюся и развив
шуюся гораздо раньше и по другим мотивам.
Но если протекционизм, как исторический факт,
представляется очень древним, то теория его, в той форме,
как она выработана меркантилизмом, предшествует тео
рии свободы торговли, о которой впервые систематичес
ки заговорил Адам Смит в конце ХVIII века, и под вли
янием учения которого она водворилась в Англии.
Мы перейдем теперь к рассмотрению положения
протекционизма в Англии во 2й четверти ХIХ века.
Нужно сказать, что в это время, в смысле развития
ткацкой промышленности, Англия представляла
страну, которая значительно опередила остальную
Европу. Изобретенные машины: паровая — Уайтом,
прядильная — Аркрайтом и ткацкая — Картрайтом
дали сильное развитие прядильному производству и
шерстоткацкой, и бумажноткацкой промышленности.
Изобретения Фултона и Стефенсона, создав средства
быстрого передвижения, дополняли промышленные
изобретения могучими рычагами соответственного
развития торговли. Но так как английское правитель
68
Ричард Кобден и свобода торговли
ство думало, что следует придерживаться системы,
которая была раньше, для ограждения себя от иностран
ной конкуренции, то в первой половине ХIХ века тамо
женный тариф в Англии состоял из 1200 статей, в ко
торых разобраны были самые мелкие отрасли и
поставлена пошлина на все продукты, которые могут
появиться в Англии и могут оказать конкуренцию анг
лийской промышленности. Но в 20х годах учение
Адама Смита переходит в жизнь, и под влиянием его
зарождается общественное течение, которое начинает
пробивать брешь в системе протекционизма. Пред
ставителем этого нового течения является Гусскисон,
который в 20х годах в Англии ослабил протекцион
ную пошлину. В 40х годах ХIХ века на тот же путь
вступает выдающийся политический деятель Роберт
Пиль, который более решительно становится на сто
рону освобождения английской торговли от таможен
ных пут, и из 1200 статей тарифа сначала отменил 750,
т.е. более чем половину, а потом из оставшейся поло
вины уничтожил, несколько лет спустя, еще 430 ста
тей из английского таможенного тарифа. Но Пиль
вступает на почву освобождения английской промыш
ленности односторонне, имея в виду, главным обра
зом, оживление обмена с колониями; хотя он имел в
виду также и соображение, что большему ввозу соот
ветствует и большой вывоз, так как торговля заключа
ется в обмене продуктов. Основываясь на этой мысли,
он решил открыть больший доступ иностранным то
варам. Но, тем не менее, он сохранил большие пре
имущества за продуктами английских колоний (глав
ным образом, сахаром и кофе) пред иностранными.
69
Г. Афанасьев
Главным принципом английского тарифа была за
щита интересов земельной аристократии. Земельная
аристократия владела большей частью территории
Англии, и в ХIХ веке мы почти не видим мелких зем
левладельцев, как это было раньше; все то, что каса
лось защиты интересов землевладельческой аристо
кратии, для ограждения ее от конкуренции было
обложено высокой пошлиной. Между тем товаром,
который составлял главный интерес населения, был
хлеб, и мы видим, что чем более увеличивается зна
чение поземельной аристократии, тем более становит
ся высокой покровительственная пошлина на хлеб.
Так, в конце ХVIII столетия и затем в начале ХIХ,
а именно в 1815 году, издаются хлебные законы, за
прещающие ввоз иностранного хлеба в таком случае,
если цена квартера пшеницы в самой Англии стоит
ниже 80 шиллингов. Понятно, что хлеб потому обла
гается высокой пошлиной, чтобы защитить интересы
землевладельцев. С ослаблением протекционизма в
1828 году запрещение ввоза хлеба заменяется систе
мой, которую так и прозвали: «подвижная лестница».
По этому новому закону хлеб допускался к ввозу
при минимальной внутренней цене в 64 шиллинга за
квартер, при которой он был обложен пошлиной в
23 шиллинга, при цене 63 шиллинга за квартер — 23
шиллинга, 60 — 263⁄4, 56 — 30, и при цене 50 за
квартер — 381⁄2 шиллинга. Наоборот, при цене в 70
шиллингов пошлина опускалась до 101⁄4 шиллинга и
до одного шиллинга при цене 73 шилингов за квартер.
Таким образом, мы видим целую лестницу пошлин, ко
торые изменяются обратно пропорционально к цене
70
Ричард Кобден и свобода торговли
хлеба: чем выше цена хлеба, тем ниже пошлина, чем
цена хлеба ниже, тем пошлина выше; цель ясна: надо,
чтобы хлеб стоял на высокой цене, при которой обес
печивал бы ее хороший доход землевладельцам. Это
воззрение на необходимую высоту цены хлеба меня
лось. Сначала находили, например, цену в 80 шиллин
гов обеспечивающей хороший доход землевладельцам,
и в 20х годах правящие классы и землевладельцы
клялись и божились, что если цена будет ниже 70 шил
лингов за квартер, то они разорятся; в конце 20х годов
минимальная цена определена была в 64 шиллинга.
Когда Роберт Пиль в 1841 году взялся за изменение
лестницы пошлин и понижение их, то, в силу только
внутренней конкуренции, цена хлеба колебалась между
54 и 56 шиллингами за квартер. Они приняли эту цену
за минимальную, при которой иностранный хлеб дол
жен был облагаться пошлиной, и от этой цены выше
он установил новую подвижную лестницу пошлин, ко
торую провел через парламент в 1842 году. В сущ
ности говоря, эта последняя не удешевляла хлеба, ибо
на уровне 56 шиллингов за квартер, при обычных ус
ловиях, пошлины стояли в силу внутренней конкурен
ции; в силу того же обстоятельства понижение пош
лины при ценах хлеба выше этого уровня было
безвредно для землевладельцев, ибо они все равно не
могли получить более 56 шиллингов за квартер, при
среднем урожае. От падения же цены, в силу ино
странной конкуренции, ниже 56 шиллингов они были
защищены ввозной пошлиной в 16 шиллингов, кото
рая раньше понижалась по мере повышения внутрен
ней цены хлеба.
71
Г. Афанасьев
Лестница пошлины Роберта Пиля представляется
в таком виде — причем мы приводим параллельно
пошлины по закону 1828 года:
Хлебные пошлины
По закону 1828 года
По закону 1842 года
Цена хлеба,
шилл.
Пошлина,
шилл.
Цена хлеба,
шилл.
Пошлина,
шилл.
50
38 шилл. 6 пенс.
50
20
56
40
56
16
60
26
60
12
63
23
63
9
63
22
64
8
70
10
70
5
Понижая бесполезное покровительство отечест
венному земледельцу, эта система пошлин мешала,
однако, удешевлению хлеба. Вот почему реформа
Пиля не удовлетворила общество и не отвергала тех
экономических отношений, которые установились в
стране под влиянием развития промышленности. Я
остановил ваше внимание на хлебных законах потому,
что они составляли центральный пункт в обеспечении
интересов английской аристократии. Роберт Пиль ос
лаблял эту сторону только повидимому. Такой же ха
рактер имели отношения в колониях. Целью прави
тельства было дать материальные выгоды колониям,
в которых, при господстве системы майората в Анг
лии, находили себе поприще деятельности младшие
72
Ричард Кобден и свобода торговли
члены аристократических семей; правительство, более
покровительствуя ввозимым колониальным продуктам,
сравнительно с иностранными, тем самым оказывало по
кровительство и английской аристократии. Младшие
члены английской аристократии поступали в духовен
ство; тут они тоже встречали покровительство госу
дарства. В Англии существовала в пользу духовенст
ва десятина, причем она разлагалась не только на
одних протестантов, но и на других. В Ирландии, на
пример, ее платили католики. И здесь, как всюду,
имелись в виду только интересы аристократического
землевладельческого класса.
Если обратить внимание на систему налогов, то мы
заметим, что и там действует тот же принцип. Налоги
были поземельные, косвенные и налоги на наследство.
Налоги наследственные взимались лишь с движимого
имущества, но не ложились на землю. Что касается по
земельных налогов, то еще в начале ХVIII века цифра
их составляла в Англии 1 997 000 фунтов стерлингов, а
11⁄2 столетия спустя (1841 год) они составляли всего
2 037 000 фунтов стерлингов; значит, налог позе
мельный увеличился только на 40 000 фунтов стер
лингов за 11⁄2 столетия, т.е. на 2 процента; между тем,
если посмотреть на акцизы, то получается такая кар
тина: в начале ХVIII столетия акцизы составляли 6792,
а в 1841 году — 12 758 фунтов стерлингов; то есть в
то самое время, когда поземельный налог поднялся на
2 процента, косвенный налог возвысился на 623 про
цента, что составляет громадную разницу. Чем объ
яснить это, как не тем, что власть страны находилась
в руках небольшой земельной олигархии, которая
73
Г. Афанасьев
стремилась обеспечить за собой доход и свалила тя
жесть налогов на плечи массы населения? Заметим,
что земельная рента, т.е. доход землевладельцев, за
этот период времени увеличилась в 7 раз. Таким об
разом ясно, что при данном политическом строе масса
народа находилась в тяжелом положении. Полити
ческие деятели тогдашнего времени, чувствовавшие
потребность оправдать существование хлебных зако
нов, утверждали, что они не могут вредно отражаться
на положении рабочего класса на том будто бы осно
вании, что вместе с повышением цены хлеба подни
мается и заработная плата, а между тем развитие
национального земледелия ставит страну в независи
мое положение в политическом отношении, так как
она не нуждается в чужом хлебе. Они говорили то,
что теперь снова начинают говорить сторонники по
кровительства национальному земледелию в Англии,
выставляя на вид соображение, что королевство на
ходится в опасном положении, получая большую
часть нужного ему хлеба извне; ибо, в случае войны,
подвоз хлеба может быть остановлен иностранными
крейсерами, и Англия голодом будет вынуждена
сдаться и подчиниться условиям противника.
Оставляя в стороне политический аргумент, до
стоинство которого весьма сомнительно в практичес
ком отношении, остановимся на тезисе, что заработная
плата поднимается вместе с повышением цены хлеба.
Действительность не оправдывала этого положения.
Так, в 1802 году, когда влияние хлебных законов
было незначительно, рабочий получал 13 шиллингов
10 пенсов. (Мы берем наиболее распространенный
74
Ричард Кобден и свобода торговли
тип рабочего в Англии — ткачей. Это наиболее
многочисленный класс рабочего населения.) В 1806
году плата была 10 шиллингов 6 пенсов в неделю; в
1812 году — 6 шиллингов 4 пенса, в 1816 году — 5 шил
лингов 2 пенса, в 1817 году — 4 шиллинга 3 пенса; между
1830 и 1845 годом она колебалась от 11 до 14 шиллингов
в неделю. Интересно теперь посмотреть, какова была
цена хлеба. В 1802 году она составляла 69 шиллингов
за квартер, в 1806 году — 87 шиллингов; а в 1812 году
квартер стоит уже 137 шиллингов. Когда цена хлеба
доходит до такого максимума, рабочая плата понижа
ется до 6 шиллингов в неделю. Далее, в 1816 году —
квартер стоит 83 шиллинга, рабочая плата — 5 шил
лингов; в 1817 году плата рабочему была 4 шиллинга, а
хлеб за квартер — 126 шиллингов. Ясно, что рабочая
плата не поднималась с ценой хлеба, а происходило
совершенно обратное явление.
Само собою разумеется, что при таких условиях
нужда рабочего класса должна была возрасти и хо
зяйственная жизнь страны должна была быть подо
рвана. До такой степени была она подорвана, что док
тор Маршан, на свидетельство которого ссылался в
одной своей речи Кобден, показал, что в 40х годах
среди населения Англии 5 миллионов человек пита
лось исключительно картофелем, еще другие 5 мил
лионов — овсяным хлебом. Тяжелы были условия
жизни фабричного рабочего; но не менее тяжело, если
не хуже, было положение земледельческого рабочего.
Плата фабричному колебалась между 11–14 шиллин
гами в неделю, между тем как плата сельскому рабо
чему была около 5–6 шиллингов (на своих харчах, со
75
Г. Афанасьев
всей семьей). Нужда взрослого рабочего, естествен
но, распространялась на детей. Родители вынуждены
были отдавать их в наем подрядчикам, которые по
ставляли их группами на сельскохозяйственные рабо
ты. Это были маленькие рабы, которых заставляли
работать до изнеможения. Как им жилось вдали от
семьи, как они питались, где спали (вповалку гдени
будь в пустом хлеву или сарае), как их морили голодом
и били, мы можем себе представить, зная, что это
были беззащитные существа. Еще хуже было поло
жение детей на фабриках. Попечительства о бедных,
на иждивении которых находились родители, отдава
ли детей в наймы на фабрики. Собрав партию, их гру
зили на возы и отправляли туда. Там они поступали
в бесконтрольное распоряжение хозяина. Работали
они наравне со взрослыми, не исключая и ночных
смен. Плеть поднимала их от сна, плеть будила тогда,
когда они засыпали от изнеможения на работе; голод,
холод были неизбежными спутниками их детской
жизни, и только преждевременная смерть избавляла
их от страданий, созданных общественной несправед
ливостью. Смертность между ними достигала огром
ных размеров. Если рабочие дети на сельскохозяйст
венных работах находились, по крайней мере, днем, на
чистом воздухе, то дети на фабрике находились и
днем, и ночью среди пыли и смрада.
Таким образом, хлебные законы, которые, как
предполагалось, должны обеспечить политическую
независимость страны и не должны вредить благосо
стоянию массы населения, разрушительно действовали
на последнюю. Технические изобретения, которые, ка
76
Ричард Кобден и свобода торговли
залось, должны были, увеличивая производительность
человеческого труда, облегчить существование челове
ка, произвели, временно по крайней мере, обратные пос
ледствия. Эти последствия были обусловлены не только
тем, что общественная организация не приспособилась
к новым условиям промышленной жизни, но и теми же
самыми хлебными законами, о которых мы только что
говорили. Переворот в промышленном мире, произве
денный упомянутыми изобретателями, сосредоточил
орудия производства в руках меньшего числа капиталис
тов, сократил временно потребность в труде и в особен
ности в труде взрослого мужчины, привлекши на фабрику
женщин и детей, тем самым поставил рабочих в большую
зависимость от капиталистафабриканта, а между тем об
щество не стало между нанимателем и нанимаемым и не
оградило еще последнего от эксплуатации первого.
С другой стороны, сильный размах, сделанный
промышленностью под влиянием изобретения пара,
ткацкой и прядильной машин, наталкивался на стесне
ние сбыта, причиняемое протекционизмом и, главным
образом, хлебными законами. Загораживая доступ
иноземным продуктам, они тем самым затрудняли
сбыт английских и потому понижали их цену. Таким
образом, промышленники Англии должны были тре
бовать отмены этих законов и вступить в борьбу с ин
тересами земледельческой олигархии. Положение пос
ледней было поколеблено парламентской реформой
1832 года. Вторым этапом в этой борьбе была отмена
хлебных законов. Таков смысл Лиги против хлебных за
конов и поднятого ею движения. Центральной фигурой
последнего является Ричард Кобден.
77
Г. Афанасьев
Оригинальна была его жизнь. Родился он в ма
ленькой деревушке западной части Суссекса 3 июня
1804 года. Он был четвертым из одиннадцати детей Ви
льяма Кобдена, фермера по профессии. Дела его сначала
были недурны, когда цены хлеба между 1809 и 1813 го
дами были в среднем 5 фунтов стерлингов за квартер и
когда не только землевладелец, но и фермер извлекал
большой доход; но в 1813 году, ввиду приближающегося
мира с Францией и большого урожая, цены стали па
дать, и отец Ричарда Кобдена разорился. Он не был из
числа людей сильной воли и больших способностей. Вся
семья содержалась в это трудное время матерью, кото
рая была женщиной сильной воли и больших способнос
тей. Живя в такой многочисленной и нуждающейся
семье, мальчик пас стадо овец своего отца, и будущность
Кобдена не обещала ничего. Так продолжалось бы и
далее, если бы не дядя его, который своей помощью дал
ему возможность получить некоторое образование в
пансионе. Описывая свое пребывание там, Кобден вспо
минал о частом голодании, грубом обращении и очень
плохом учении. При этом детей в три месяца раз застав
ляли письма родителям письма, вроде следующего:
25 марта 1817 года
Уважаемые родители!
«...Вот уже три года, как мы разлучены, но я вас уве
ряю, что я думаю с большим удовольствием об этих трех
годах, чем о всякой другой поре моей жизни. Я благодарю
вас за то, что вы мне предоставили образование, которое
даст мне возможность честным образом зарабатывать
кусок хлеба, когда я вступлю в житейские затруднения».
78
Ричард Кобден и свобода торговли
Так писались эти прописные сентенции под дик
товку лицемерных наставников. Когда Ричард под
рос, дядя взял его к своему торговому делу, и так как
приказчиком он оказался энергичным и трудолюби
вым, дядя был им доволен; одна беда была: как только
улучал он свободную минуту, то брался за книгу, ста
раясь пополнять пробелы своего образования, кото
рое он получил в пансионе. Времени для занятий и
денег на книги было мало. Так, быть может, продол
жалось бы долго, если бы он не нашел себе лучшего
положения в одном торговом доме, в качестве разъ
ездного приказчика; благодаря этому, он получил
возможность видеть людей, новые места, наблюдать,
собирать впечатления, которые вызывают ум на раз
мышления, и потому положение разъездного приказ
чика значительно способствовало его образованию.
Между тем, будучи приказчиком, он приобрел знание
дела и знакомство со многими фирмами, благодаря
чему он стал не просто человеком служащим, а чело
веком, которым стали уже интересоваться. И вот со
знакомыми людьми он составил компанию для веде
ния торгового дела и основал ситцевую фабрику. По
ложение Кобдена становится лучшим и в материаль
ном отношении; он старается помогать своей семье,
которая осталась у него на плечах после смерти мате
ри. Но это нисколько не заставляет его роптать; на
против того, ему доставляет удовольствие отдавать
заработок своим, выдвигать своих сестер и братьев,
и малопомалу эта практика жизни, вместе с природ
ным задатком его характера, развивает в нем способ
ность работать на пользу других. С этого времени уже
79
Г. Афанасьев
в нем обнаруживаются черты альтруизма, которым он
в высшей степени был проникнут в течение всей своей
жизни. Достаток и свободное время он употреблял на
путешествия, причем побывал во Франции, Герма
нии, Испании и Италии, наблюдая жизнь и закрепляя
на бумаге свои впечатления. Нам это видно из писем,
которые он писал, так как он любил писать письма
своим родным отовсюду. Эти письма дают много ма
териала для его характеристики как наблюдательного и
мыслящего человека. Когда он был в Германии, то тогда
уже обратил внимание на то, что германские промыш
ленники и купцы по своему образованию стоят выше
английских, явление, которое теперь составляет силу
германской торговли и промышленности.
Через несколько лет Кобден отделяется от своих
компаньонов, оставив им торговое дело в Лондоне и
приняв себе ситцевую фабрику. Он и здесь остается
альтруистом и, не в пример другим фабрикантам, за
ботится о своих рабочих и о школьном образовании
их детей.
Постройка народной школы и забота о ее развитии
были первым камнем в общественной деятельности
Кобдена, которая должна была впоследствии принять
такие громадные размеры. И это дело было вполне
сознательным актом человека, у которого к этому вре
мени сложились определенные воззрения на общест
венную жизнь.
Кроме упомянутых нами путешествий, в постро
ении последних большую роль играли и постоянные
усилия над самообразованием. Относительный досуг
и благосостояние идут на чтение и научные занятия.
80
Ричард Кобден и свобода торговли
Он старается изучить математику, занимается ис
торией, политической экономией, географией, ста
тистикой, ища в них ответы на запросы своей лю
бознательности и разъяснения окружающего мира.
Особенно сильное впечатление произвело на него со
чинение Комба «Организация человека», появившее
ся в 1828 году, в котором автор доказывает истину,
ставшую теперь общепризнанной, о связи, сущест
вующей между физическим и моральным здоровьем
человека. Эта мысль дала Кобдену вывод, с одной
стороны, о важности экономического благосостоя
ния, а с другой — о возможности путем его нравст
венно усовершенствовать человека. С этой точки зре
ния он становится в родство с Тюрго. Его памфлеты,
с которыми он выступает в середине 30х годов, про
никнуты тем же духом, который изгнал грубость и
жестокость из воспитания детей, из обращения с
сумасшедшими и из системы уголовных наказаний и
заменил эти способы, хотя и освященные временем,
но бессильные, разумной умеренностью и просвещен
ной гуманностью.
В своих экономических воззрениях Кобден был
учеником Адама Смита и потому был сторонником
свободы экономических отношений и свободы тор
говли. Но он был учеником сознательным, понимав
шим связь этого учения с современными условиями
английской жизни. «В известные эпохи истории, —
говорил он в своем памфлете в середине 30х годов, —
нации необходимо произвести пересмотр принципов
своей внутренней политики, чтобы приспособить их к
прогрессу, совершившемуся в народной жизни». Он
81
Г. Афанасьев
думал, что именно потому, что «Англия так могуще
ственна и богата своими ресурсами, своими учрежде
ниями, своим географическим положением, она может
быть нравственной и ранее другого правительства в
Европе быть образцом нации, идущей по пути спра
ведливости и мира». Разумея связь ее прогресса с
промышленным переворотом, отметившим конец
ХVIII века, он не был восторженным энтузиастом
этого переворота и вовсе не помышлял о том, как его
упрекали впоследствии, чтобы превратить всю Анг
лию в одну сплошную фабрику. «Я был далек от того,
чтобы поддержать такой классовый предрассудок, —
говорит он в одном из своих памфлетов, — напротив,
мои вкусы совершенно противоположны. Я воспитал
ся среди прелести полей юга Англии. Я должен при
знаться, что у меня такое влечение к занятиям наших
предков, что если бы от меня зависело распределить
роли на житейской сцене, я бы не допустил ни фаб
рики, ни завода... Но все цивилизованные нации ус
воили мануфактурную систему, которая обязана
своим существованием механическим изобретениям,
и напрасны усилия остановить ее развитие,отвечаю
щее потребностям страны. Все, что мы можем сделать,
это ослабить, сколько возможно, недостатки этого но
вого общественного элемента, против которых, вероят
но, есть средства». В этом искании средств для лечения
общественных зол лежит основание его деятельности.
Он видел их в свободе экономической и политической
и в господстве международного мира. Коммерческой
монополии и преобладанию в законодательстве зе
мельной аристократии он противополагал тезис, что
82
Ричард Кобден и свобода торговли
все это не соответствует более потребностям промыш
ленного развития страны, которое никакой государ
ственный человек, никакой класс не может вернуть
вспять. С этой точки зрения система торговых стес
нений, многочисленные пошлины, и главным образом
хлебные, подлежат устранению.
В то же время, по его мнению, Англия не должна
вмешиваться в дела других наций, так как таковое не
оправдывается справедливостью и возлагает на массу
английского народа тяжести, увеличивающие его бед
ность. Теперь, в период своей юности, так же как и
впоследствии, на закате дней своих, Кобден был
убежденным сторонником мира и оправдание войны
даже цивилизаторскими соображениями считал неле
постью.
В политическом отношении, как и в экономичес
ком, он считал свободу лучшим средством для разви
тия и отмену монополии одного класса считал необ
ходимой; но устранение этой монополии он считал
возможным, главным образом, путем подъема про
свещения масс. «Единственное средство прогресса, —
писал он в конце 30х годов одному издателю в Эдин
бург, — лучшее образование масс. Каковы хвост и
тело, такова и голова. Природа не производит тако
вых чудовищ, каковым были общество невежествен
ное и порочное, с правителями мудрыми и доброде
тельными... Я надеюсь, что вы присоединитесь к
нашему крику в пользу народных учителей и что в нем
вы усмотрите первый шаг к радикализму». В другом
месте он говорил, что у него беспредельная вера в
народ. «Я предпочел бы завтра же всеобщее голосо
83
Г. Афанасьев
вание теперешней избирательной системе. Мы можем
достичь этой цели двумя путями: революцией или
школой. С последней мы будем производить посто
янные реформы; первая же после преходящих пере
мен кинет нас, как Испанию и Италию, в деспотизм
и анархию».
Таким образом, мы видим в Кобдене в конце 30х
годов человека с сильно развитым общественным ин
стинктом, сторонника экономической и политической
свободы, склонного к демократии и занятого мыслью
о подъеме благосостояния массы народа. Надо всем
этим царит мысль о необходимости приспособить го
сударственную жизнь к изменившимся условиям про
мышленной и торговой жизни Англии путем создания
свободы торговли и, на первом плане, отмены хлебных
законов; но не путем насилия, а путем просвещения
масс. В письме к брату своему Фридриху в 1838 году
он писал: «Если он (народ) ошибается, мы должны
наставить его на путь истины; если он неосторожен,
мы должны умерить его, но никогда не говорить об
оставлении корабля (ответ на совет брата оставить об
щественную деятельность ради своих интересов)». «Я
думаю, — продолжал он, — что разрозненные элемен
ты могут быть объединены вокруг вопроса о хлебных за
конах. Мне кажется, что этот предмет можно трактовать
в духе нравственном и даже религиозном. Если здесь
агитировать так же, как агитировали в вопросе о не
вольниках, то это движение станет непреодолимым».
После всего сказанного, нам станет понятным, что
Кобден не просто присоединился, но и всей душой от
дался движению, которое началось в конце 30х годов
84
Ричард Кобден и свобода торговли
в пользу отмены хлебных законов. Вторая половина
этого десятилетия была моментом сильного общест
венного движения, вызванного разочарованием не
посредственными результатами парламентской ре
формы 1832 года. Это было время, когда Арнольд
старался ввести новые основания в школьное образо
вание и хлопотал о народном образовании, о союзах
ремесленников, когда Дж. Ст. Милль старался ввести
новую жизнь в радикализм, когда Карлейль клеймил
аристократическую систему тюрьмы и виселицы,
когда Диккенс привлекал общественное внимание к
типам униженных и оскорбленных в своих первых ро
манах, в которых он выводил злые порядки школы,
жизнь сельского подмастерья и типы обитателей
тюрьмы и рабочего дома. В это же время в Манчес
тере зарождается среди тамошних негоциантов дви
жение против хлебных законов.
В 1838 году семь негоциантов в городе Манчесте
ре, обсудив вопрос, составили ассоциацию против
хлебных законов. Вскоре к ней примкнули другие
лица, в том числе Кобден, Брайт и другие. Эта ассо
циация стремилась к решению реальной задачи, при
помощи которой можно было бы изменить экономи
ческий строй Англии. По мнению Кобдена, для того
чтобы привить народу правильный взгляд на хлебные
законы, нужно просветить страну, чтобы все отчет
ливо понимали необходимость реформы, чтобы все
общество объединилось в движении к одной цели.
Свою реформу он думает осуществить путем всеоб
щего распространения идей выгоды свободной тор
говли и вреда существующих законов для всего насе
85
Г. Афанасьев
ления. Для достижения цели нужно действовать объ
единенными силами путем издания и распростране
ния брошюр, устройства митингов, чтения лекций и
установить связь между всеми однородными ассоциа
циями, трактовать вопросы на собраниях. Его мысль
о союзе ассоциаций была принята, и таким образом осу
ществилась и Лига против хлебных законов в 1839 году.
Серьезность ее намерений и энергия ее деятелей вы
разились в тех денежных пожертвованиях, которые
собирались для достижения намеченных целей: в
1838 году было собрано 5000 фунтов стерлингов, потом
8000 фунтов стерлингов; в 1843 году — 100 000 фунтов
стерлингов, потом в 1845 году, для увеличения дохо
дов Лиги в решительный момент, когда нужно было
собрать крупную сумму, было собрано 250 000 фун
тов стерлингов. Интересно то душевное движение,
которым были охвачены все люди. В 1845 году, когда
в собрании в Манчестере нужно было немедленно со
брать крупную сумму, то только и слышалось: «Я даю
тысячу! Я даю тысячу!» И в два часа было собрано
60 000 фунтов стерлингов. В Манчестере в шесть не
дель была выстроена зала на 10 000 слушателей. Ад
министративная сторона Лиги процветала; у нее была
устроена канцелярия, откуда направлялись шедшие в
огромном количестве письма, так как в то время, бла
годаря введению железных дорог и почтовых марок,
Лига могла вести без задержки колоссальную коррес
понденцию со всеми членами союзных ассоциаций,
причем входящих писем у них было до 300 000 в год,
что указывает на энергичную деятельность совета и
ее широкое распространение. Письма, выходившие от
86
Ричард Кобден и свобода торговли
центра Лиги, распространялись по всей стране и
всюду давали знать об экономическом положении
страны. Совету ассоциаций было известно, что было
нужно тут или там. Такая широкая деятельность по
казывала, что в стране образуется общественная сила,
которая получает действительно большое значение.
Один немецкий путешественник, Коль, побывав в Анг
лии, рассказывал о впечатлении, которое он вынес
из посещения совета Лиги. «Когда я явился туда, —
рассказывает он, — меня встретило много людей очень
любезно, рассказавших о своем деле откровенно, не
делая секретов. Потом повели меня в помещение Лиги,
в отделение брошюр, где указали мне на целый склад
сочинений, которые были приготовлены к отправке в
разные концы страны для пропаганды идей Лиги. Я
увидал их канцелярию, в которой получалось в год
300 000 писем. Когда я увидал это громадное движе
ние, возрастающее с каждым годом, я невольно вспом
нил о своем бедном отечестве, подумав: “Что если бы у
нас, в Берлине, собрались такие люди, задумав так
энергично и так открыто нападать с такой талантли
востью и смелостью на основные законы государства?
Уже давно они стонали бы в темных казематах, вместо
того чтобы работать при дневном свете свободно и
смело над своим великим делом”».
Но вначале к затее Лиги относились очень скеп
тически. Когда в начале 1839 года из Манчестера от
Лиги явилась депутация в Лондон с петицией об от
мене хлебных законов, то один из видных политичес
ких деятелей сказал депутатам: «Вы скорее низверг
нете монархию, чем отмените хлебные законы — эту
87
Г. Афанасьев
твердыню Англии». В парламенте после пяти дней де
батов петиция была отвергнута, и из 541 членов анг
лийской палаты только 197 высказались в ее пользу.
Одним из главных средств Лиги для пропаганды
ее идей были митинги, устраиваемые ею в различных
концах страны, на которых говорили речи представи
тели Лиги, разъясняя присутствующим значение
хлебных законов и необходимость их отмены. Этими
собраниями создавалось общественное течение, все
более и более широкое и глубокое. Законы страны до
пускали такую форму движения; но противники Лиги
старались разными придирками затруднить деятель
ность ее членов. Так, например, в одном городке
Лауте, когда явился представитель Лиги, чтобы уст
роить митинг в думском помещении, мэр города не по
зволил его устроить, по мотивам личного свойства. В
городе не нашлось какоголибо трактира, в котором
можно было бы устроить собрание, так как трактир
щики боялись городского головы. Таким образом,
митинг мог состояться только на улице. Достали те
легу, и она сослужила службу кафедры. Хотя митинг
не могли запретить по законам Англии, однако же
устроителю пришлось ответить за загромождение
улицы и заплатить штраф в несколько фунтов. В Пе
терсфильде, маленьком местечке недалеко от родины
Кобдена, страх и боязнь политических последствий
были так сильны, что когда делегат Лиги вернулся с
лекции, которую он читал на базарной площади, в гос
тиницу, то хозяин потребовал от него, чтобы он не
медленно очистил свою комнату и уходил вон. В дру
гих местах на лигистов делали нападения, встречали
88
Ричард Кобден и свобода торговли
их оскорблениями и шумом на митингах заставляли
их удаляться. Студенты Кембриджа произвели во
время лекции беспорядок, сопровождавшийся кро
вопролитием. Газеты в благочестивых выражениях
поздравляли «молодых людей, исполнивших свой
долг, выказавших себя истинной опорой хорошего
правительства и защитниками религиозных учрежде
ний их страны». Трудны были первые шаги пропаган
ды против господствовавших предрассудков.
Пресса сначала не обращала внимания на усилия
Лиги; но потом, когда в конце 1839 года влияние ее
стало заметно, она отнеслась к ней по большей части
враждебно: лигистов объявляли врагами нравствен
ности, революционерами, говорили, что вся Лига со
стоит из плутов коммерческих и плутов политических.
Газета «Морнинг пост», высмеивая стремления Лиги,
писала: «Мануфактуристы кричат: “Почему мы не
можем обменивать продукты нашей промышленности на
наибольшее количество пищевых средств, которое мы
можем за них получить?” Мы отвечаем: “Отчего нет?
Кто вас удерживает? Убирайтесь вместе с вашей ма
нуфактурой и обменивайте ее где хотите, от Тоболь
ска до Тимбукту. Если вы хотите есть непременно
иностранный хлеб, убирайтесь вон вместе с вашими
произведениями, и дал бы Бог нам больше вас не ви
деть”». «Куортели ревю» объявлял Лигу самой бес
стыдной и опасной шайкой новейших времен.
«Таймс» называл Кобдена и Брайта и их друзей «без
умными наемниками, летающими по всей стране».
Такой просвещенный человек, как Грэхем, говорит в
палате по поводу хлебных законов и рисует идилли
89
Г. Афанасьев
ческую картину душистого, светлого утра, призыва
ющего к труду работника, живущего в хорошеньком до
мике, крытом соломой и окруженном цветущим садиком
и веселыми лугами. «И это хотят заменить, — воскли
цает он, — печальным звоном фабричного колокола и
шумом городской улицы, куда неминуемо попадет сель
ское население с отменой хлебных законов».
Нелепость этих доводов и ложность картины сель
ского благополучия не чувствовались. Степень озлоб
ления со стороны правительства по отношению к Лиге
была такова, что Кобдена и лучшего его друга Брайта
оно трактовало как людей, которые поднимали дви
жение, будучи подкупленными и действующими не
для общей, а для личной выгоды. Если, с одной сто
роны, консервативные журналы бросали тень на де
ятельность Кобдена, то, с другой стороны, интересно,
что чартисты, добивавшиеся всеобщей подачи голо
сов, в реформе, которой добивалась Лига, видели ор
ганизованный обман, направленный против рабочих
со стороны капиталистов. Однако известно, что
люди, принадлежавшие к Лиге, не были ни револю
ционерами, ни обманщиками. Они были людьми уме
ренными и, как это часто бывает, служили предметом
нападок как со стороны крайней правой, так и сторо
ны крайней левой. Но нужно сказать, что энергия
Лиги, несмотря на все препятствия, развивалась и до
стигала больших размеров. Я уже сказал, сколько
было собрано за два года на собраниях в Манчестере.
Один из членов Лиги, по словам самого Кобдена,
перебывал в двадцати тысячах домов, всюду раздавал
брошюрки, сея слова истины. Таких энергичных и
90
Ричард Кобден и свобода торговли
скромных тружеников в Лиге было немало. Нужно
сказать, что главное руководство и поддержание
энергии Лиги скоро стали принадлежать Кобдену.
Если идея ассоциации, как системы нового движения,
принадлежит не ему, то распространение ее посред
ством союза отдельных ассоциаций было его делом;
также организация распространения брошюр, уст
ройство митингов, воздействовавших на обществен
ное мнение, принадлежат Кобдену.
По его же мысли было произведено расширение
деятельности Лиги, с распространением ее на земле
дельческие округи. Когда миссионеры Лиги, побы
вавшие в Девоншире, сообщили совету между прочим
о бедственном положении тамошних земледельческих
рабочих, когда они рассказали о том, что рабочий по
лучает там 7 шиллингов в неделю и что у него, за уп
латой за квартиру и за расходом на хлеб, остается на
всю семью только шесть пенсов в неделю на карто
фель, одежду и все прочие расходы, Кобден догадал
ся, что успех пропаганды Лиги в земледельческих ок
ругах при таких условиях весьма возможен и оценил
все значение такого успеха для дела. Он убедил своих
товарищей направить усилия Лиги на земледельчес
кое население. Победа там вырывала у земледельчес
кой аристократии из рук главное ее оружие; она унич
тожала аргумент, что хлебные законы полезны
земледельцам и что против них кричат только ману
фактуристы из своих эгоистических видов. Успех оп
равдал решение Кобдена. Очень скоро лекции и де
баты Лиги так заинтересовали земледельцев, что они
стали стекаться на митинги ее толпами. Так как фер
91
Г. Афанасьев
меры боялись своих господ, то они не смели показы
ваться у себя дома на собраниях лигистов; но зато они
отправлялись на них за 30–40 миль в такие местечки,
где их не знали, чтобы там принять участие в обсуж
дении дела. Не на одном из таких собраний, даже во
преки влиянию могущественных хэндлордов, прини
мались резолюции, благоприятные лигистам, и
каждое такое решение производило большее впечат
ление, чем несколько других таких же, постановлен
ных горожанами и фабричными. Далее Кобден понял,
что как ни важен Манчестер, как значительный про
мышленный центр, но его влияние не может идти в
сравнение с Лондоном. Привлечь на свою сторону об
щественное мнение столицы — это значило получить
большой выигрыш. Поэтому, по его совету, Лига ре
шила открыть ряд лекций в столице. Эти собрания
происходили в разных местах, главным образом, в те
атрах, как, например, в Опере и в КовентГардене.
Место собраний приходилось менять, так как иногда,
под влиянием недоброжелателей Лиги, у нее под тем
или иным предлогом отнимали занятое ею помещение;
малопомалу, однако, эти лекции овладели общест
венным интересом и получили огромное влияние на
общественное мнение столицы не только в средних
кругах, но и в аристократическом обществе. Лучшие
ораторы Лиги: Фокс, Брайт, Томсон — фигуриро
вали на этих митингах, но центральное место принад
лежало Кобдену. Появление его имени на афише при
влекало такую толпу, что театр наполнялся за
несколько часов до начала митинга сверху донизу и
масса жаждущих попасть на собрание оставалась на
92
Ричард Кобден и свобода торговли
улице. Появление Кобдена сопровождалось всегда гро
мом рукоплесканий, говоривших красноречиво о симпа
тии, какой он стал пользоваться в массе публики.
Такое огромное влияние этого политического де
ятеля досталось ему вполне заслуженно. Редко встре
чаются деятели, так бесконечно преданные общест
венному делу, как Кобден. Еще в начале деятельности
в Лиге его брат Фридрих, которому он поручил ведение
своей ситцевой фабрики, указывал ему, что дело стра
дает от его отсутствия. Тогда он ему отвечал, что он и
думать не смеет об оставлении корабля. Но тогда, поло
жим, Кобден мог предполагать, что работа в Лиге
скоро кончится победой ее идей и что он вернется к
своему делу и поправит свое состояние, простирав
шееся в начале его участия в Лиге до 900 тысяч руб
лей. Но потом дело изменилось, работа в Лиге затя
нулась, и его личные дела приходили все в худшее и
худшее положение, и он знал это. Он не был из тех
храбрых людей, которые в пылу боя не замечают опас
ности и действуют очертя голову. Нет, он был из числа
тех храбрых людей, которых так ярко обрисовывает
граф Лев Толстой в своих кавказских рассказах и ко
торые, вполне понимая опасность и признаваясь, что
они ее боятся, все же остаются твердо на своем посту.
Этих людей граф Лев Толстой называет действитель
но храбрыми людьми. Таким был Кобден. Он сам го
ворил в начале 1844 года на митинге: «Если бы я мог
предвидеть пять лет тому назад, что я незаметно и по
степенно дойду до того положения, которое я занимаю
теперь и которое я не могу покинуть ни одним честным
путем, если бы я мог предвидеть, говорю я, все, чем
93
Г. Афанасьев
должен был пожертвовать этому делу, в смысле вре
мени, денег и домашнего отдыха, то я думаю, что, не
смотря на всю мою преданность ему, я не осмелился
бы принять роль, которая мне выпала на долю, при
нимая во внимание мой долг по отношению к себе
самому и мой долг по отношению к тем, кому природа
дала священные права на мое существование». Ис
креннее признание, свидетельствующее о том, что он
понимал тяжесть своего положения! Но он не мог ос
тавить дела «ни одним честным путем» и еще два года
с лишком после того оставался на своем посту.
Эта преданность делу чувствовалась его соратни
ками, а его огромная энергия увлекала их за ним и
обеспечивала успех ему и делу. Его личная работа
была велика; иногда по нескольку раз в день приходи
лось ему говорить в собраниях и не при спокойной об
становке, а нередко и среди бушующих страстей
враждебно настроенной аудитории. Рядом с этим
приходилось изучать дело, собирать данные из огром
ной корреспонденции Лиги, чтобы почерпать оттуда и
аргументы, и указания направления работы. С этой же
целью он принимал в помещении Лиги множество мис
сионеров ее и выслушивал их сообщения. В 1844 году,
17 января он пишет жене из Дунди: «Я изнемогаю от
усталости. Два собрания в Эбердиче в понедельник; во
вторник мы поднялись в четыре часа и затем проехали
35 миль до Дунди, где в тот же вечер был митинг. Завтра
едем в Куперфайф, послезавтра в Лейт и затем в Иед
бург». В своей речи 13 мая 1843 года он говорил на ми
тинге в оперном театре: «Сегодня я только в пять
часов утра вышел из заседания парламента, где я при
94
Ричард Кобден и свобода торговли
сутствовал при сцене... Как бы ее назвать?.. сцене,
достойной диких животных Эфеса», — а вечером в
тот же день он должен был говорить на митинге. Так
было в течение всех семи лет деятельности в Лиге. Он
сам объяснил свою огромную работоспособность тем,
что после самых бурных дебатов, стоило ему только
добраться до постели, как он засыпал мертвым сном.
Может быть, эта способность была результатом его
душевной доброты и хладнокровия. Его биограф гово
рит, что ни у кого не было так мало горечи в характере,
как у Кобдена. После семи лет энергичной агитации, во
время которой, как он говорит, единственное средство,
которое им не было пущено в ход, это кулаки и наси
лие, он мог сказать справедливо, что он не думает,
чтобы он создал хотя бы одного врага или задел чье
либо личное чувство. И действительно, у него не было
личных врагов. Даже те люди, которые в пылу страсти
оскорбляли его, не вызывали вражды с его стороны, и
все чувствовали, что его добродушие недоступно для
чувства злобы. Это чувствовалось и примиряло с теми
нападками, которые он делал во имя защищаемой идеи.
Его преданность делу была равна его смелости. Он
не боялся являться среди враждебно настроенной
толпы даже тогда, когда его пугали личной опаснос
тью. Так, в Эксбридже фермеры решили устроить
митинг, с целью посрамления лигистов, и пригласили
Кобдена говорить на нем; они озаботились о том,
чтобы на собрании были только их сторонники, и тща
тельно роздали билеты на вход. Вперед возвещали по
ражение «пророка Лиги». Кобден принял приглаше
ние. Четыре оратора покровительственной системы
95
Г. Афанасьев
были выставлены против него. Пять часов длился
диспут, и в конце концов собрание почувствовало, что
нет аргументов против оратора Лиги, и подавляющим
большинством вотировало немедленную отмену хлеб
ных законов. В Бедфорде у Кобдена не было ни дру
зей, ни знакомых, а население было настроено против
Лиги. Он возвестил только о своем желании говорить
в городе на митинге и отправился туда одинодинеше
нек. Протекционисты созвали фермеров и убеждали их
протестовать против сторонников свободы торговли.
Нельзя было найти залы достаточно обширной, и митинг
собрался на поле. Приготовили три повозки вместо ка
федр; ими овладели протекционисты. Кобден подо
ждал, чтобы ему привезли четвертую. Лорд Чарльз
Рассел, столп протекционизма, председательствовал
на митинге. Прения продолжались с трех часов дня
до девяти часов вечера, несмотря на несколько лив
ней. Сначала аргументы Кобдена слушали с видимым
нетерпением, но малопомалу он воодушевился, и
присутствовавшие стали чувствовать силу его дово
дов. В конце концов председатель должен был при
знать, против своей воли, что большинство собрания
высказалось в пользу свободы торговли.
Тут мы видим не только смелость, но и силу убеж
дать людей. В этой убедительности был главный
рычаг красноречия Кобдена. Кто только слышал его
речи, говорит Морли, все отвечали на вопрос: «В чем
была его сила?» В убедительности и в ясности дово
дов. Ему приходилось постоянно почти говорить с
людьми, стоявшими неизмеримо ниже его в умствен
ном отношении, и он всегда умел снизойти до их по
96
Ричард Кобден и свобода торговли
нимания и изложить предмет с такой ясностью, что
речь его становилась понятной даже ребенку. И од
нако его красноречие никогда не спускается до три
виальности и сохраняет хороший стиль. Морли гово
рит по поводу последнего, что Кобден служил лучшим
аргументом, который можно выставить против фана
тиков латыни и греческого языка. Эти последние
любят утверждать, что только классические занятия
могут создать хороший стиль. Было бы более спра
ведливо сказать, что наше классическое воспитание
есть наиболее действительное средство, чтобы оста
новить развитие великого писателя или великого ора
тора. Качества, необходимые для того, чтобы хорошо
писать или хорошо говорить, заключаются в извест
ной свободе и вольности языка, как равно и в большей
внимательности к предметам, а не к словам. Это как
раз такие тенденции, которые наш способ препода
вать латинский и греческий языки подавляет и пара
лизует во всех тех, у кого литературная способность
ненепреодолима.
Не останавливаясь на этом вопросе, скажем, что
если Кобден был чужд в своем красноречии правиль
ности классических периодов, то он был неисчерпаемо
богат в выражениях, которые точно соответствовали
данному предмету, понятию и настроению. В качестве
агитатора он не должен был бояться повторять одну
и ту же мысль пред своими слушателями или, как го
ворил его друг Брайт, повторять в течение семи лет
рассуждение о том, лучше ли человеку иметь целый
хлеб или только половину хлеба. Но он должен был
бояться наскучить своим рассуждением в его однооб
97
Г. Афанасьев
разии. Читая речи Кобдена, мы видим, что каждый
раз, хотя он говорит о том же предмете, он умеет найти
новые и новые аргументы для выяснения той же
мысли и привести каждый раз новый и не менее ост
роумный пример для ее иллюстрации. Так, например,
сколько раз ему приходилось, нападая на протекцио
низм, говорить о пошлине, которая взималась с сахара
в английских колониях в размере вдвое меньшем, чем
с сахара иностранного. Эта разница мотивировалась
тем, что в иностранных государствах, производящих
сахар, он выделывается трудом невольников, поэтому
допускать его — значит поощрять рабство, что греш
но. Говоря об этом аргументе в одной речи в Лондоне
в октябре 1843 года, Кобден придумывает такой при
мер. «Его Превосходительство, посланник Брази
лии, является к нашему министру торговли и допущен
со всей вежливостью, подобающей его сану. Он
предъявляет свои верительные грамоты и заявляет,
что прислан, чтобы заключить торговый договор. Я
как сейчас вижу, министр принимает сразу сосредо
точенный, торжественный и благочестивый вид1 и го
ворит: «Вы из Бразилии, мы были бы очень рады
вступить в обмен с вами; но, по совести, мы не можем
получать рабских продуктов». Его Превосходитель
ство знает дела. В таком случае, говорит он, мы по
смотрим, нельзя ли платить вам чемлибо другим.
«Что вы можете нам продавать?» — «Бумажные
Он имел в виду Гладстона, отличавшегося благочестием, и
даже изобразил его мимику.
98
Ричард Кобден и свобода торговли
ткани; мы в этом отношении самые большие постав
щики мира». — «Хлопчатую бумагу! — восклицает
посланник. — А откуда вы ее получаете?» — «Из
Соединенных Штатов». — «Она производится сво
бодными людьми или рабами?» — «Я предоставляю
вам, — продолжает Кобден, — вообразить себе ответ
и положение нашего председателя министерства тор
говли». (В это время в публике среди аплодисментов
происходит замешательство, ибо одна скамья прова
лилась). «Не пугайтесь, — говорит Кобден, — это
предзнаменование и символ падения монополистов».
Общий смех встречает это удачное замечание. Ора
тор продолжает: «Есть ли ктолибо между вами, чье
гуманное чувство и симпатии затронуты этими декла
мациями о рабском сахаре? Знаете ли вы закон на этот
счет? Мы посылаем наши фабрикаты, например, в ту
же Бразилию и обмениваем их там на рабский сахар.
Этот сахар мы рафинируем в наших таможенных
складах, т.е. в таком месте, где только одни англичане
не могут покупать его. Оттуда теми самыми купцами,
которые разглагольствуют про рабский сахар, он по
сылается в Россию, в Китай, в Турцию, в Египет, сло
вом, на все четыре стороны света. Он распределяется
между пятью миллионами людей, и только вы одни
не смеете к нему прикасаться, а почему? Потому что
вы не то, что другие люди: вы рабы вашей олигархии.
О, лицемеры! Лицемеры!»
В другой раз, говоря в том же месяце снова о пош
лине на сахар и обращаясь к торговцам Лондона, Коб
ден сказал: «А вы, лавочники, ремесленники, рабочие
и булочники Лондона. Что на вашу долю приходится
99
Г. Афанасьев
от этой монополии? Монополия — это таинственное
лицо, которое садится вместе с вашей семьей за чай
ный стол, и когда вы кладете кусочек сахара в чашку,
оно мигом забирает другой из сахарницы, но когда
ваша жена и дети протестуют и требуют этот кусок,
который они заработали и считают своим, эта мошен
ница монополия им говорит: “Я беру его, чтоб оказать
вам покровительство”».
В третий раз, говоря о том же самом предмете в
Лондоне и рассуждая о боязни «рабского» сахара, он
приводит такой аргумент: «Разве есть чтонибудь в
области морали, похожее на то, что мы видим в мире
физическом, так что можно было бы заключить, что
один предмет хороший проводник нравственности, а
другие плохие? Например, кофе это не проводник
безнравственности рабства, а сахар — хороший про
водник, а потому его есть не следует. Я встречал таких
филантропов без логики, и они призывали меня лично
отвечать на их возражения против рабского сахара. Я
помню, что мне раз пришлось рассуждать на эту тему
с одним добродушным джентльменом, на котором
был великолепный белый муслиновый галстук. «Ни
полслова не прибавляйте, — воскликнул я, — не со
рвав предварительно с вашей шеи этот галстук». Он
мне сказал, что это неудобно. «Я настаиваю, — воз
разил я, — это удобно, ибо я знаю одного джентльме
на, который отказывает себе в бумажных чулках,
даже летом, и который не надел бы платья, сшитого
бумажными нитками, если бы он это знал. Но, при
бавил я, если для вас, стоящего передо мной с рабским
продуктом, обернутым вокруг вашей шеи, неудобно
100
Ричард Кобден и свобода торговли
обойтись без этого продукта, то удобно ли обойтись
без подобного продукта всему английскому народу?»
По этим речам можно было бы составить себе
одностороннее представление об ораторском таланте
Кобдена. Он не только увлекал своих слушателей
силой логики и убедительности, но и развлекал их ост
роумием и шуткой. В одной и той же речи он часто
переходит от делового тона к сарказму и шутке и от
последних — к высокому пафосу; то он увлекает слу
шателей широтой горизонта деятельности Лиги и вы
сотой ее цели; то он трогает аудиторию до слез кар
тинами человеческих страданий, обусловленных
несправедливостью. Так, в речи в Манчестере он ука
зывает, что цель агитации касается всего человечест
ва, «так как вы не можете восторжествовать, — го
ворил он, — в этой борьбе без того, чтобы результаты
вашей победы не отозвались во всех концах земного
шара. Осуществление вашего учения коснется не
только интересов промышленных и торговых классов,
но отзовется на материальных и нравственных инте
ресах человечества на всем земном шаре».
Когда ему пришлось говорить о проекте обяза
тельной эмиграции бедных людей, который выстави
ли лица, старавшиеся уверить и себя и других в том,
что бедность в Англии происходит не от обществен
ной организации и, в частности, от хлебных законов и
вообще покровительственной системы, а от слишком
большого роста населения, он сначала в насмешливом
тоне изобразил Роберта Пиля, видящего невозмож
ность осуществления такого дела и не желающего раз
дражать отказом людей своей партии, а потом пере
101
Г. Афанасьев
шел к доказательству того, что уж если устраивать
эмиграцию в Канаду, то надо устроить ее так, чтобы
в колонии были все классы делового мира и в том
числе послать туда лондонских банкиров. После хо
хота, вызванного идеей, что лондонских банкиров
пошлют в Канаду для исполнения их банкирских обя
занностей, он переводит внимание своих слушателей
на страдания, связанные с расставанием с родиной, и
рисует потрясающую картину. Те, кто подал пети
цию, подумали ли они серьезно о том, что они зате
вают? Человеку, говорят, из всех существ труднее
всего расставаться со своей родиной. Оторвать его от
его страны так же трудно, как вырвать дуб с корнем.
«Подписавшие петицию, были ли они когдани
будь на доке св. Екатерины в тот момент, когда эми
грантский корабль готовился отправиться в свой
печальный путь? Видали ли они, как эмигранты в
последний раз садятся на плиты набережной, как
будто для того, чтобы в последнюю минуту уцепиться
за эту землю, на которой они увидели впервые Божий
свет? Видели ли вы их лица, а если видели, то вам не
надо было спрашивать о волнующих их чувствах, так
как их сердце отражается на их лицах. Видали ли вы
их прощание с друзьями? Если вы видали, то вы не
говорили бы легким сердцем о подневольной эмигра
ции. Что касается меня, я был не раз свидетелем этих
раздирающих душу сцен. Я видел почтенных жен
щин, говоривших своим детям последнее прости. Я
видел мать и деда, оспаривавших друг у друга послед
нее объятие их сына и внука. Я видел эти эмигрант
ские корабли отчаливающими от набережной Мерси
102
Ричард Кобден и свобода торговли
в Соединенные Штаты, когда взоры всех сильных,
собравшихся на корме, устремлены к любимому бере
гу, потерянному навсегда; и последний предмет, ко
торый поражал их взор в те минуты, когда родная
земля погружалась во мглу, это были хлебные склады,
эти гордые зернохранилища, где под караулом — я
бы сказал королевы, — но нет, под караулом аристо
кратии сложены горами предметы пищи, привезенной
из Америки, единственные предметы, которые эти
печальные изгнанники отправились искать за море. Я
не имею обыкновения выражать свое чувство; меня
считают человеком положительным, человеком дей
ствия и фактов, чуждым игре воображения. Я расска
зываю то, что видел. Я видел человеческие страдания,
и я их чувствовал». После эти слов вся зала разрази
лась криками негодования.
Нередко так бывало во время речей Кобдена. Эта
речь 13 мая 1843 года, из которой мы взяли выдержку,
интересна в двух отношениях: вопервых, ее произ
носил человек, который в этот день только в пять
часов утра вернулся из заседания парламента, и тем
не менее в его речи не чувствуется утомления; вовто
рых, в ней ярко сказывается особенность таланта
Кобдена: он импровизатор. В начале речи он как
будто сам не знает, о чем говорит, повторяется и за
минается, но потом, воодушевляясь, становится все
сильнее в своем слове; речь его льется быстро и резко,
логика и находчивость поражают и увлекают слуша
телей, а юмор вызывает их смех, так что вся зала то
смеется, то рукоплещет, то разражается бурными воз
гласами, то, наконец, превращается во внимание, и
103
Г. Афанасьев
слышны только иногда замечания: «Слушайте, слу
шайте!»
И кто бы поверил, что такой первоклассный ора
тор начал свое ораторское поприще самым жалким об
разом? А между тем это факт. Когда Кобден произ
носил свою первую речь в Манчестере в 1835 году,
он так был сконфужен, что не мог довести свою речь
до конца, и председатель должен был извиниться за
молодого оратора.
Кобден в 1841 году был выбран в члены парламен
та. И там он сохранил основные черты своего отно
шения к людям. Его первая речь в парламенте произ
вела хорошее впечатление своей простотой и ясностью
и тем, что он не занимался словами, а предметами, и
объявил, что он считает вопрос о хлебных законах сто
ящим вне партии. Чем далее, тем его влияние на чле
нов палаты и на первого министра становилось силь
нее. Убедительность доводов Кобдена производила
на Роберта Пиля сильное впечатление. Хотя между
ними и произошло раз, вследствие недоразумения,
личное столкновение, но никогда Кобден не нападал
на него и только настаивал на необходимости отмены
хлебных законов, которые Пиль, как и многие другие,
считал краеугольным камнем английского государст
венного хозяйства. Но он, видимо, поддавался влия
нию народного трибуна. Характерным эпизодом в
этом отношении служит речь Кобдена в парламенте
11 марта 1845 года, в которой он со всех сторон раз
бирал вопрос о хлебных законах. Он готовился к ней
с большим волнением. Он писал своей жене: «Я очень
волнуюсь по поводу моей речи к четвергу. Вы найдете
104
Ричард Кобден и свобода торговли
это странным для такого старого демагога, как я, если
я вам скажу, что я в таком же волнении, как молодая
девушка накануне свадьбы. Причина этого, как я
предполагаю, в том, что от меня многого ожидают, и
я боюсь причинить разочарование другим, а себе сде
лать прочет. Я просил Латимера провести со мной
вечер, чтобы изложить мне во всей полноте точку зре
ния, на которую становятся друзья фермеров». Один
из друзей встретил Кобдена в день речи в коридоре
парламента бледного, нервного и уверенного, что он
станет на середине речи. Но это была лучшая из его
речей. Вначале Пиль собирался отвечать Кобдену и
с этой целью делал заметки; но, по мере развития ар
гументов оратора, лицо его становилось все серьезнее
и задумчивее, и, наконец, он отложил в сторону бу
мажки и карандаш и, обратившись к своему товарищу
по министерству Сиднею Герберту, сказал: «Отвечайте
вы, если можете, а я не могу».
Сам Кобден высказал раз на митинге летом 1845 года
догадку, что Пиль, в сущности, убедился в невозмож
ности удержать хлебные законы и что он только ждет
повода к их уничтожению.
Но не таково было его мнение еще год тому назад.
На митинге 4 июня 1844 года он говорил: «Очевидно,
что наши усилия в деле свободной торговли должны
длиться долее, чем мы полагали... только время может
совершить реформу. Ее нельзя взять приступом, как
мы ошибочно думали». В догадке своей относительно
настроения Пиля в 1845 году Кобден не ошибался.
Он действительно понимал невозможность сохранить
хлебные законы и ждал только повода, когда эта не
105
Г. Афанасьев
возможность обнаружится. Таким поводом явился
неурожай 1845 года, сказавшийся с наступлением осени.
Лето было дождливое, на картофеле появилась бо
лезнь, от которой он пропал, хлеб попортился, цены
быстро пошли в гору. В Ирландии урожай пропал це
ликом, и нужда народная была страшно велика. Все
эти обстоятельства сильнее возбудили внимание об
щества к хлебным законам, и голос Лиги стал разда
ваться громче. Ее вожаки поняли благоприятность
момента и удесятерили свои усилия для агитации. Мы
упоминали выше, что в это время члены Лиги собрали
между собой 250 000 фунтов стерлингов для целей
усиленной агитации. Виги тоже поняли значение мо
мента в их партийной борьбе с теориями, и их вожак
Джон Рассел стал решительно на сторону отмены
хлебных законов.
В ноябре месяце он опубликовал письмо к своим
избирателям, в котором он решительно высказался за
необходимость немедленной отмены законов. Это пись
мо показало Роберту Пилю, что наступил момент сде
лать решительный шаг. Увидев, что он не может высту
пить с этой мерой от имени тори, он вышел в отставку.
Королева поручила Джону Расселу составить минис
терство; но он убедился в невозможности исполнить эту
миссию, не заручившись поддержкой тори, и отказался.
Королева предложила Роберту Пилю вновь составить
министерство. Приняв это поручение, он проводит от
мену хлебных законов вместе с Кобденом и его сторон
никами, а также при содействии вигов.
Ричард Кобден принимал горячее участие в пре
ниях по вопросу об отмене хлебных законов и, между
106
Ричард Кобден и свобода торговли
прочим, трактуя его с разных точек зрения, затронул
вопрос о значении английской аристократии. В одной
из своих речей, обращаясь к членам парламента, он
говорит: «Английский народ видит в аристократии и
дворянстве страны вождей своих. Я вам не свой, но я
не колеблюсь сказать, что в нашей стране есть в вашу
пользу предубеждение, глубоко укоренившееся и пере
ходящее от отца к сыну. Не борьбой с духом времени вы
приобрели его и не тем его сохраните. Если вы останетесь
равнодушны к новым средствам употребить с пользой
людей, населяющих ваши земли, если вы будете пре
пятствовать успехам, которым суждено теснее свя
зать народы мирными узами торгового обмена, если
вы будете бороться с открытиями, которые, можно
сказать, одушевляют вещество, если вы будете оста
навливать преобразования, предназначенные судь
бой, тогда вы перестанете быть дворянством Англии,
другие займут ваше место. Я предупреждаю вас, вы
в опасном положении. В обществе заронилось подо
зрение, что в настоящем случае воспользовались доб
рым расположением и прямодушным доверием ваших
избирателей и не оправдали их надежды на вас. Вам
предстоит случай доказать, что вы не исключительно
политики. Политики восстанут против моего предло
жения; они не хотят следствия, но вы последуете за
мной в комитет. Там я берусь привлечь к вам боль
шинство членов вашей партии. Я прошу вас только
добросовестно разыскать причины бедствий нашего
населения. Что бы ни было, мои или ваши убеждения
возьмут верх, следствие во всяком случае принесет
важные и благотворные результаты».
107
Г. Афанасьев
В конце 1845 и в начале 1846 года мы видим гос
подствующий на общем фоне всех течений жизни во
прос об отмене хлебных законов; к ускорению реше
ния его направил свои усилия Ричард Кобден со
своими сторонниками, начав ряд интересных митин
гов, кончавшихся резолюциями в пользу отмены хлеб
ных законов.
Кобден, обыкновенно очень сдержанный, не от
ступал от делового тона; но в некоторых заседаниях
он позволял себе уйти в более широкую сферу фило
софских обобщений, и тогда его аргументы оцвечива
лись волновавшим его чувством.
Такова была речь его в ночном заседании 16 фев
раля, когда он показал членам палаты свое понимание
возвышенного значения текущих прений. В этой речи
он между прочим говорил: «Эта ночь решит между
движением вперед, к свободе торговли, и возвраще
нием к запретительной системе. В эту ночь вы избе
рете девиз, который обозначит торговую политику
Англии: «вперед» или «назад». Которое же из этих
слов удобнее применить к великому государству? Со
образитесь с нашим положением, с преимуществами,
дарованными нам Богом и природой, с нашими судь
бами в будущем. Мы стоим на окраине Западной Ев
ропы, как главное звено, соединяющее Старый Свет
с Новым. Благодаря открытиям науки иусовершен
ствованиям мореплавания, мы теперь в десяти днях
пути от Петербурга и скоро будем в десяти днях от
НьюЙорка. Протяжение наших берегов в соразмер
ности с нашим населением и с поверхностью страны
нашей несравненно больше приморья всех других го
108
Ричард Кобден и свобода торговли
сударств, и это обстоятельство упрочило нашу силу и
наше преобладание на море».
«Железо и уголь, эти главные деятели промыш
ленности, предоставляют нашим фабрикам значи
тельные преимущества перед фабриками наших со
перников. У нас более денег, чем у них. Мы не
уступим никому в изобретениях, в искусстве и энер
гии. Наш национальный характер, наши свободные
учреждения, наша свобода мыслей и действий, кни
гопечатание нестесненное, быстро распространяющее
открытия и успехи, все эти обстоятельства ставят нас
во главе наций, способствующих взаимному развитию
свободной торговли. Должно ли государство наше
опасаться состязания? Разве стране нашей суждено
процветать не иначе, как в искусственной атмосфере
запретительных мер? Выбирайте девиз свой: «впе
ред» или «назад»... Советую вам подать другим стра
нам пример бескорыстия. Последуйте моему совету,
и вы дадите большинству населения новые гарантии
довольства и благосостояния. Поступите так, и вы
сделаете все, что может сделать человеческая муд
рость для успехов торговли. Вы можете встретить не
удачи. Ваши меры могут оказаться недействительны
ми. Они не могут вас заверить, что процветание
промышленности и торговли не прервется. Неуро
жаи, неблагоприятные зимы, времена бедствий могут
возвратиться; может быть, вам снова придется успо
каивать народ бесполезными уверениями в вашем со
чувствии и увещаниями сносить терпеливо свою
участь. Спросите сердца ваши и отвечайте мне на
такой вопрос: менее ли будут утешительны ваши уве
109
Г. Афанасьев
рения в сочувствии и наши увещания к терпению, если
в то время хлебные законы не будут уже существо
вать? Не утешительно ли будет для вас самих подумать,
что вы добровольно сложили с себя ответственность за
установление цен на народное продовольствие? Не ска
жете ли вы себе тогда с отрадным чувством, что ныне,
в это время относительного благосостояния, уступая
не ропоту, не страху, а только тому предусмотритель
ному опасению, которое служит залогом безопаснос
ти, вы предупредили злые дни и еще задолго до их
наступления устранили препятствия к свободному об
ращению даров Всевышнего?»
Вольный или невольный восторг овладел всеми:
радикалы предались ему с увлечением. «Почтенный
баронет, — воскликнул Брайт, — произнес речь более
сильную и более достойную удивления, чем все речи, ко
торые за человеческую память были произнесены в этом
собрании. Я наблюдал за ним, когда он выходил из па
латы, и впервые завидовал его чувствам».
После длинных и жарких прений отмена хлебных
законов была принята нижней палатой большинством
98 голосов. 18 мая билль перешел в палату лордов.
Шансов на принятие билля там было меньше ввиду
состава палаты. 53 лорда участвовали в прениях менее
страстных, чем в нижней палате, но не менее настой
чивых. Веллингтон, защищая законопроект, указал,
что в случае, если он будет отвергнут, королева рас
пустит парламент и назначит новые выборы, а потому
советовал лучше теперь же принять билль. Лорды
последовали совету и приняли его большинством 47
голосов. Никогда не думал Кобден, что земельная
110
Ричард Кобден и свобода торговли
аристократия, так мало симпатизировавшая народному
движению, так легко склонится пред последним, — но
общественное движение, возбужденное Лигой, было
так сильно, что внушило страх аристократии перед
перспективой борьбы. Таким образом кончилось это
дело, которое и признано делом Лиги; дальнейшая судь
ба и значение этой реформы определили значение лич
ности Кобдена в истории Англии и в истории Европы.
Месяц спустя, как была принята отмена хлебных
законов, Роберт Пиль вышел в отставку, потерпев по
ражение на предложении исключительных мер про
тив ирландцев. Оставляя свой пост, он обратился к
парламенту с прощальной речью, в которой сделал
обзор совершенных реформ. Говоря о хлебных зако
нах, он сказал: «Что бы ни думали об опасности, ко
торой нам угрожал недород одного из главных пред
метов продовольствия, я могу по праву сказать, что,
предлагая меры торговой политики, которые лишили
правительство доверия многих почтенных людей,
среди которых оно встречало постоянно поддержку,
правительство ее величества не было руководимо ни
каким иным мотивом, кроме заботы об интересах
страны. Мы желали ее избавить от опасностей, кото
рые мы считали неминуемыми, и положить конец
столкновению, которое, по нашему убеждению, пове
ло бы скоро к борьбе между великим и могуществен
ными классами нашего общества. Желание сохранить
власть не входило ничуть в наши предложения; мы
знали, что, встретит ли их успех или неудача, верным
последствием их будет падение кабинета. Может
быть, в выгодах общественного интереса таков и дол
111
Г. Афанасьев
жен быть исход. Естественно, что многие из наших
друзей лишили нас своего доверия. Когда министры
предлагают меры, повидимому, противные тем прин
ципам, которые они до сих пор поддерживали, может
быть и хорошо для блага страны и для чести общест
венных деятелей, чтобы такое поведение навлекало на
них соответствующее наказание, потерю власти. Поэ
тому я не жалуюсь вовсе. Лучше лишиться власти, чем
сохранить ее без полной уверенности в доверии палаты.
Я сказал когдато, что, предлагая наши меры тор
говой политики, я вовсе не желал умалять заслугу тех,
кому она принадлежит. Я скажу за почтенных членов
палаты, сидящих против меня, а также за себя и за
моих друзей, что ни им, ни нам не принадлежит честь
этого дела. Партии, обыкновенно противоположные,
соединились, и это единение и влияние правительства
повели к успеху наших мер. Но имя, которое стоит и
будет стоять во главе этого успеха, это не имя благо
родного лорда, руководящего партией, содействием
которой мы воспользовались, и это не мое имя; это
имя человека, который по мотивам, как я уверен, совер
шенно чистым и с неутомимой энергией призывал к ра
зуму всех нас и заставил нас себя слушать своим крас
норечием, тем более удивительным, что оно чуждо
всякой претензии и приукрашивания: это имя Ричар
да Кобдена. Я кончаю на этом мои замечания, с ко
торыми мой долг повелевал мне обратиться к палате...
По всей вероятности, через несколько часов власть,
которую я держал, перейдет в другие руки, без жало
бы и без сожаления с моей стороны, с воспоминанием
гораздо более живым о доверии и поддержке, кото
112
Ричард Кобден и свобода торговли
рыми я пользовался столько лет, чем об оппозиции,
которую я встретил недавно. Покидая власть, я
боюсь, что я оставляю имя, сильно порицаемое мно
гими людьми, которые без всякого личного интереса,
единственно в виду общественного блага, горько оп
лакивают разрушение партийных уз... я оставляю
имя, ненавидимое монополистами, которые по моти
вам менее почтенным взывают о покровительстве, ко
торым они пользовались. Может быть, я оставлю имя,
которое будет иногда произносимо с чувством благово
ления в жилищах тех, кто в поте лица своего добывает
хлеб свой; они вспомнят обо мне, когда будут восста
новлять свои силы пищей обильной и свободной от на
лога и тем более приятной, что никакое чувство неспра
ведливости не будет примешивать к ней своей горечи».
Эта речь первого министра, политического про
тивника Ричарда Кобдена, не только констатирует, что
главная роль в этом деле принадлежит ему, но раскры
вает и благородство характера самого Роберта Пиля.
Что же сталось с самим борцом против хлебных
законов? В то время, когда он вступил в дело Лиги, он
думал, что ему придется затратить года дватри, что
борьба будет недолго продолжаться. Свое промышлен
ное дело он оставил на своего брата Фридриха.
А дело его было большое. Он обладал капиталом
в 80 000 фунтов стерлингов, имел кредит в 25 000
фунтов стерлингов, обладал значительной ситцевой
фабрикой. В его отсутствии дело начало приходить в
упадок, и брат, так как он не обладал достаточными
качествами для ведения этого дела, звал его, как мы
упоминали выше, возвратиться. Кобден отказывался
113
Г. Афанасьев
вернуться к своему делу и мотивировал отказ невоз
можностью оставить общее дело.
В 1846 году, когда борьба с хлебными законами
была закончена, финал борьбы был в то же время мо
ментом его окончательного разорения. Но то общест
во, которое сочувствовало ему и встречало его всегда
со знаками энтузиазма и глубокого уважения, те
люди, которые все, как один человек, вставали при
его появлении, в это тяжелое для него время не оста
вили его и решили поддержать. В пользу его откры
лась подписка среди его друзей и соратников, давшая
80 000 фунтов стерлингов, которые были ему подне
сены, как награда, мотивированная тем, что деньги
эти служат вознаграждением за те усилия, которые
он употребил, чтобы вести общее движение, и возме
щением сознательно понесенных им потерь. Трудно
было принять Кобдену эти деньги, но он принял их,
оправдывая себя в своих глазах тем, что у него есть
обязанности по отношению к семье, которую он за
бросил ради общественного блага.
«Мне неприятно получить деньги, — пишет он
своему другу Комбу, — в награду за услугу, оказан
ную нации, и я чувствую, что мое нравственное вли
яние будет уменьшено тем фактом, что я принял при
ношение от публики. Я бы предпочел от него отказаться
или же сделать из него какоенибудь хорошее употреб
ление, например, основать училище, но как честный че
ловек, как отец и муж, я не могу отказаться от этих
денег. Вы, может быть, будете удивлены, когда я вам
скажу, что я разделил участь всех тех, которые были
вожаками революций или же двигателями великих ре
114
Ричард Кобден и свобода торговли
форм, и что я пожертвовал делу всем моим состояни
ем. Одним словом, в конце агитации я был разорен.
Я не буду входить в подробности, которые вызывают
тягостные воспоминания, но в то время как герцог
Ричмонд попрекал меня большими барышами, кото
рые я будто бы получал в Манчестере, я терял то, что
у меня было. Я не боюсь признаться вам, что физи
ческое здоровье и мой душевный мир страдали боль
ше от моего личного беспокойства в течение послед
них двух лет, чем от моих усилий на общее дело.
Будучи одарен сильным семейным чувством, боль
шим чувством порядка, я особенно страдал от без
нравственности, заключавшейся в том, что я риско
вал, хотя бы и для общего счастья, счастьем тех,
которые имеют на меня преимущественное право. Я
бы желал, чтобы вы знали факты, так как из всех
людей вы тот, которого я желал бы поставить в воз
можность судить правильно мотивы, заставляющие
меня действовать, повидимому, противоположно
чувствам бескорыстия и чистоте наших намерений».
Но не только этой потерей денег отделался Ричард
Кобден; в этой борьбе он потерял здоровье: общест
венная деятельность, расшатав его нервы, вызвала у
него глухоту и охриплость голоса, оставшиеся на всю
жизнь. Его нервная система была расшатана; но это
скрашивалось чувством удовлетворения, тем, что в
душе его раздавались звуки торжества одержанной
победы. Он поехал на юг Европы и в Алжир. Состо
яние здоровья его несколько поправилось. Вскоре
после того для него и его друга Брайта наступили тя
желые времена, в которых высказалась вся душевная
115
Г. Афанасьев
сила этих людей. Я не раз упоминал в деятельности
Лиги имя Брайта. Я говорил, что это ближайший друг
Кобдена. Небезынтересны обстоятельства, при кото
рых они сблизились. Сначала они были просто знакомы
и вместе работали. Но вот Брайта постигло несчастье, у
него умерла жена. Кобден пришел навестить и утешить
его. Придя к нему, он обратился к нему с такими слова
ми: «Ваша печаль неизмерима — это верно. Но
вспомните, какая масса есть несчастных семейств, в
которых матери видели смерть своих детей от недостат
ка питания, семейств, в которых царит вечная нужда, и
может быть, память о той, которая лежит там внизу, за
ставит вас прийти на помощь и отдать все свои силы
на служение народу, участь которого мы можем об
легчить своей борьбой». Брайт был тронут этими сло
вами, и с тех пор они жили не только как друзья, а
как родные братья.
Наступил период Крымской войны — тяжелые
дни для Кобдена и Брайта вдвойне: война противо
речила их убеждениям. Они были убежденными сто
ронниками мира, высказывали это много раз в своих
памфлетах, говоря, например, что небольшая потеря
будет в том, что Константинополь и Балканский полу
остров отойдут к России и что ведь лучше, если прав
ление, которое существует там, будет заменено луч
шим. Кобден высказывает желание, чтобы Россия
развивалась в культурном отношении и чтобы в этой
стране тоже водворилась политическая свобода. С
этой точки зрения он действовал против правитель
ства и общественного мнения, враждебного России;
он не только мечтал лишь об общем благе, он говорил
116
Ричард Кобден и свобода торговли
теперь об этом открыто, как и тогда, когда он боролся
против хлебных законов, и против него восстало те
перь общественное мнение, представителем которого,
как выражением народного негодования, явилась
пресса. Половина газет называла Брайта и его «вра
гами отечества и изменниками» и выражала сожале
ние, что с ними нельзя расправиться, как с таковыми.
И это обвинение повторялось чуть ли не ежедневно.
Люди, привыкшие действовать через посредство об
щества, видели не только то, что оно их оставило; оно
слепо, враждебно к ним относится. Изображение
Брайта было сожжено толпой. Кобден на одной сход
ке своих избирателей был свидетелем принятия резо
люции, направленной против него. Но Кобден и
Брайт не падали духом под тяжестью общественного
негодования и выступали с речами против войны, не
пугаясь криков толпы, настроенной враждебно. Это
время было для Кобдена тяжелым еще и по другой
причине.
К его тяжелому душевному состоянию примеша
лось еще и семейное горе. В то время, когда он од
нажды утром сошел вниз, когда у него был в гостях
полковник К.Фицмайер, вернувшийся из Крыма и
ожидавший его в столовой, — он получил письмо, из
которого узнал о смерти своего пятнадцатилетнего
сына, учившегося недалеко от Гейдельберга — в
Вейнгаме, которого еще недавние вести изображали
как наиболее здорового и сильного из учеников
школы. Первым движением Кобдена было ехать к
жене. Он решил приготовить ее постепенно к страш
ному известию; но он не в силах был это сделать. Он
117
Г. Афанасьев
застал ее в кругу семьи, весело читающей длинное
письмо погибшего юноши, писанное за несколько
дней перед тем, когда он еще был совершенно здоров.
Лишь только она увидала лицо мужа, искаженное
горем, как, еще ничего не зная, поняла все, и у нее
вырвался крик ужаса. Он не мог не сказать всего. При
этом ее поразил столбняк, продолжавшийся несколь
ко недель, в течение которых она была неподвижна,
как мраморная статуя. В несколько часов она совер
шенно поседела. Когда она стала проявлять коекакие
признаки жизни, приходилось употреблять все стара
ния, чтобы поддерживать это едва теплящееся суще
ствование, и у постели своей жены Ричард Кобден ос
тавался очень долго; и эти месяцы, проведенные в
душевной муке, оставили след у них обоих на всю
жизнь. Несколько времени спустя, когда Ричарда
Кобдена звали на общественную деятельность, он от
казывался, объясняя свой отказ невозможностью ос
тавить жену без своего ласкового ухода.
Он говорит в письме к одному из друзей: «Она не
героиня, но ее горе так ужасно, что оно подвергло бы
жестокому испытанию энергию самого сильного ха
рактера ее пола. Я уверен, что те, кто не относится к
ней с достаточным терпением и участием в ее печали,
не понимают того, что она перенесла. Она нуждается
в снисхождении и нежном уходе, как ребенок. Это
правда, как говорит Брайт (у которого самое нежное
сердце, какое я знаю), что мы только весьма мало по
нимаем глубину страдания матери в таком положе
нии... С тех пор, как поразил нас этот ужасный удар,
я решил подчинить все другие свои обязанности (даже
118
Ричард Кобден и свобода торговли
до оставления, если это нужно, места в парламенте) за
боте об облегчении ее страдания. Ни одно человеческое
существо, кроме меня, не может ей принести облегче
ние. Я сомневаюсь, чтобы с сегодняшнего дня в течение
шести месяцев я мог бы оставить ее хотя бы на сутки».
Через несколько лет обстановка меняется. Пре
кратилась война, и начинаются другие отношения.
Министерство пало, и Пальмерстону было поручено
составить новое; он пригласил Кобдена на пост мини
стра торговли (1859 год). Во время перемены минис
терства Кобден был на пути из Америки в Европу.
Многие друзья его собрались в Ливерпуле, чтобы встре
тить его и уговорить принять предлагаемый пост. Но он
решительно отказался, по мотивам нравственного свой
ства. Он писал 30 июня 1859 года своей жене по этому
поводу: «Мне в самом деле кажется, что все с ума сошли,
ибо при том мнении, которое я нередко в течение 12 лет
высказывал о политике Пальмерстона и которое я не
изменил, я бы потерял, войдя в его министерство, ува
жение к себе и уважение тех, которые теперь, в минуту
возбуждения, заставляют меня принять предложение
министра. Давление, которое они на меня оказывают,
так сильно, что если бы лорд Грэнвиль или даже лорд
Рассел стояли во главе министерства, я бы вынужден
был, помимо моей воли, стать «достопочтенным»
(right honourable2). Я отправлюсь к Пальмерстону и
объясню ему откровенно причину моего отказа». Дей
ствительно, он отправился к Пальмерстону, и между
Обычное титулование министра в Англии.
119
Г. Афанасьев
ними произошел интересный диалог: «В течение 12ти
лет я систематическим образом нападаю на вашу ино
странную политику; я считал вас воинственным, за
дорным, вечно ссорящимся; я думал, что ваши принци
пы нас вовлекут в войну с другими нациями. Я выражал
в то же самое время мое недоверие к тому направлению,
которое вы дали бы и внутренним делам. Может быть,
я ошибался, но я вас спрашиваю искренно, могу ли я вы
разить перемену моего мнения о вашей политике, будучи
в вашем кабинете, в котором я буду занимать почетный
пост и получать большое жалованье, которым я буду
обязан вам». Пальмерстон настаивал, указывая ему,
что, находясь среди министров, он может влиять и на
иностранную политику, и что, если он хочет иметь
влияние на нее, он должен принять его предложение.
Видя, что Кобден остается тверд в своем решении, он
спросил его, смеясь: «Зачем вы вступали в парла
мент?» — «Я сказал, что, право, я этого не знаю».
Пальмерстон: «Но зачем вы вступили в обществен
ную жизнь?» — «Едва ли я и это знаю, — ответил
Кобден. — Случайно, для специального дела, и может
быть, лучше было бы для меня и моей семьи, если бы я
остался прежним, незаметным человеком». Пальмерс
тон и его товарищи были удивлены отказом Кобдена,
так как он отказывался не только от власти, но и от зна
чительного дохода, связанного с положением министра.
Но Кобден оставался тверд в своем решении. Он думал,
что он еще может быть полезным своей стране, оставаясь
простым членом парламента, и это вскоре оправдалось.
Когда он в том же году поехал во Францию, он
виделся перед этим с Гладстоном, и последний воз
120
Ричард Кобден и свобода торговли
ложил на него неофициальное поручение от имени ми
нистерства и уполномочил, если он найдет возмож
ным, склонить ЛуиНаполеона к заключению торго
вого договора с Англией. Кобден с удовольствием
принял это предложение, видя в нем средство при
влечь Францию к принципам свободной торговли и
тем повлиять на укрепление международного мира.
Надо добавить, что и само поручение явилось резуль
татом бесед по этому вопросу с Гладстоном, инициа
тива которых принадлежала Кобдену, ухватившему
ся, в свою очередь, за мысль о торговом договоре под
влиянием, с одной стороны, Брайта, а с другой — фран
цузского экономиста Мишеля Шевалье. Переговоры
сначала велись частным образом. В Париже Кобден
виделся с министрами Фульдом и Руэром, а затем с
самим Наполеоном, на которого он произвел сильное
впечатление, не отвечавшее, впрочем, впечатлению,
произведенному им на Кобдена. Он писал по этому
поводу Брайту: «Чем более я вижу властителей мира,
тем более я нахожу, как мало нужно ума и величия
для того, чтобы управлять человечеством». Перего
воры его прошли благополучно, и в 1860 году был за
ключен торговый договор Англии с Францией. После
этой удачи Кобден мечтал, что со временем удастся
привлечь и другие государства к системе торговых до
говоров, являющейся ступенью к свободной торговле.
Мы знаем, что теперь торговые договоры в ходу,
и распространением своим они обязаны в значитель
ной степени этому акту 1860 года, путь к которому
был проложен Кобденом. Заключение торгового до
говора с Францией было таким важным делом для
121
Г. Афанасьев
Англии, что правительство пожелало вознаградить
эту услугу Кобдена, тем более что она оказана была
совершенно безвозмездно. От имени королевы ему
предложен был титул баронета; но он отказался от
этой награды, находя, что он вступил бы в противо
речие со всеми своими убеждениями, если бы принял
этот титул. После этого он недолго жил. Его здоровье
не поправлялось, его дела были тоже плохи, и к тому
же они оба с женой не могли забыть потери сына. Од
нажды, когда они ехали по железной дороге, жена
сказала: «Может быть, лучше было бы, если бы мы
не знали славы, если бы мы жили в какомлибо уголке
Канады, лишенные всего того, что теперь имеем, и
жили бы иным образом». Повернувшись к окну, Коб
ден сказал: «Может быть, вы и правы». Я не думаю,
чтобы фраза эта, которая вырвалась у него в этом слу
чае, была выражением его постоянного настроения.
Это скорее объясняется мимолетным, преходящим
чувством, навеянным настроением данного момента.
Не мог человек, создавший большое и сильное дви
жение в обществе, боровшийся в течение 7 лет за свою
идею, раскаиваться в том, что создал его. Он сам в
одном письме к товарищу по Лиге, писанном вскоре
после отмены хлебных законов, признается, что эта дол
гая общественная деятельность уничтожила в нем вкус
к покойной и тихой жизни. «Сравнивая, — говорит
он, — свои тогдашние чувства с теми, которые я ис
пытываю теперь, я чувствую, сколько я потерял, выиг
рав славу. Непрестанная буря уничтожила во мне вкус
к покою; я боюсь, что я не способен бросить якорь: мне
кажется, что месмерическая рука легла на мой мозг и
122
Ричард Кобден и свобода торговли
что мной овладел беспокойный демон, который тол
кает меня вперед. В четверг я думал, отправляясь на
собрание, что завтра я буду счастлив и покоен. А зав
тра принесло мне внушение одного из друзей русского
императора, уведомляющего меня, что если бы вместо
Италии и Египта я поехал бы в Петербург, я бы мог
оказать влияние на ум императора Николая. И вот я
снова очарован видением и готов отправиться в Рос
сию». 2 апреля 1865 года Кобден скончался, не удер
жавшись за несколько дней перед тем (21 марта) при
нять участие в одном митинге по поводу постройки
укреплений в Канаде. Там он простудился, и это его
доконало.
В 1850 году оставшиеся еще статьи таможенного
тарифа были отменены, за исключением 15, имевших
фискальный характер. Таким образом оправдалось
предположение, что хлебные законы составляют ключ
в своде здания протекционизма и что с отменой их рухнет
и весь протекционизм и уступит место свободе торговли.
Какой же результат для английской торговли дали
новые пути экономической деятельности? Это выяс
няется торговыми оборотами: в 1820 году торговый
оборот внешней торговли достигал 68 миллионов
фунтов стерлингов, в 1856 году — 332 миллиона фун
тов стерлингов, в 1900 году — 685 миллионов фунтов
стерлингов. Мы видим, что торговые обороты не
только не уменьшились, как предполагали протекци
онисты, а увеличились почти в 10 раз. Заработная
плата поднялась, а с нею и народное благосостояние,
о чем, между прочим, можно судить по увеличению
потребления сахара. Ранее на человека приходилось
123
Г. Афанасьев
20 фунтов сахару в год, а теперь эта цифра значитель
но выше. Выгоды землевладельцев и фермеров, ко
торые так яростно отстаивали монополию в хлебной
торговле, значительно увеличились. Доказательст
вом является то, что поземельная рента сильно под
нялась. В 1799 году она равнялась 20 шиллингам за
акр (19 рублей 45 копеек с десятины), в 1850 году —
38 шиллингам (37 рублей с десятины), в 1885 году —
2 фунтам стерлингов (38 рублей 90 копеек с десяти
ны). Нельзя не признать, что 40 рублей ренты с де
сятины — очень и очень крупный доход. Весьма ве
роятно, что в истории возрастания капитала перемена
произошла еще большая, и самато она была резуль
татом усилия воли торговопромышленных классов,
не стесненных прежними ограничениями и запреще
ниями. Что касается благосостояния масс земледель
ческого и рабочего класса, то экономическая эволю
ция, без сомнения, оправдала надежды, которые на
нее возлагались борцами против хлебных законов.
Не только, однако, в этом заключалось значение
реформы. Она имела и большое политическое значе
ние. Отмена хлебных пошлин знаменовала некоторое
понижение господства поземельной аристократии по
сравнению с тем, что было до 1846 года, и переход
этого господства к торговопромышленному классу,
значение которого еще более поднялось под влиянием
свободы торговли. С этим переходом господства связа
но было изменение характера государства в демокра
тическом направлении, тем более что за возвышением
значения капиталистов следовал подъем политичес
кого значения рабочего класса. Этот последний был
124
Ричард Кобден и свобода торговли
следствием увеличения благосостояния рабочего клас
са. Избирательная реформа, проведенная Дизраэли в
1867 году, отразила в себе этот подъем общественного
значения рабочего класса совершенно так же, как пар
ламентская реформа 1832 года была отражением уси
лившегося значения капиталистов. Эта реформа была
значительным шагом на пути демократизации Анг
лии, и, по всей вероятности, дело не остановилось еще
на этом. Но уже и теперь монархическая Англия пред
ставляется мне по существу более демократической,
чем ее соседка Франция, хотя там и выписаны на сте
нах общественных зданий слова: «Свобода, равенство
и братство».
Но, само собой разумеется, что все указанные
перемены нельзя поставить на счет работы Лиги про
тив хлебных законов. Тут действовали более отдален
ные исторические причины. В самом деле, в конце
ХVIII и в первой половине ХIХ столетий произошел
сильный рост промышленности и торговли. О росте
этом, происшедшем в силу экономической револю
ции, я в настоящую минуту не могу говорить подроб
но, но это быстрое усиление роста создало новую
силу: промышленные и торговые интересы. Создался
сильный торговопромышленный класс. Рост про
мышленности столкнулся с интересами поземельной
аристократии, законы которой были враждебны ин
тересам промышленных классов, и между ними долж
но было произойти столкновение. Торговопромыш
ленный класс был силен, и в этом столкновении он,
естественно, одержал верх. Таким образом, отмена
хлебных законов и падение протекционизма являются
125
Г. Афанасьев
следствием развития торговопромышленных клас
сов в Англии и вместе с тем роста класса капиталис
тов. Мы присутствуем тут при глубоком изменении,
совершившемся в структуре общества и проявившем
ся в рассказанных нами фактах. Это были главные
причины. Но для того, чтобы известная причина
могла оказать свое действие и произошла бы реформа,
для этого надо, чтобы сознание сложившегося обще
ственного положения и путей к выходу из него было
бы налицо в данном обществе. Иначе может произой
ти бунт от недовольства сложившимся положением,
насилие над существующими учреждениями, ковер
канье страны, но не реформа. Положительных ре
зультатов такое отрицательное движение, как рази
новщина или пугачевщина, дать не может. Но раз
сознание необходимости известных мер распростра
няется в обществе, то создается такая сила, противо
стоять которой ничто не в состоянии, и перемена про
исходит, так сказать, сама собой.
Лига за отмену хлебных законов провела в созна
ние правящих классов и всего общества и мысль о
страданиях народа, и идею тех мер, которые нужно
было осуществить в интересах промышленности и об
щественного благосостояния. Роль Лиги и ее заслуга
заключаются в этом повороте общественного созна
ния, произведенном ею в Англии и обусловившем ре
форму. Оценивая деятельность Лиги, мы не должны,
однако, забывать того, что она действовала в стране,
уже веками нажившей известный уровень политичес
кой свободы. Без этого, так сказать, нравственного,
или, вернее говоря, культурного капитала, нажитого
126
Ричард Кобден и свобода торговли
предыдущими поколениями Англии, едва ли была
возможна та широкая и покойная пропаганда мысли,
свидетелями которой вы были.
Лига произвела движение, но главным руководи
телем этой силы, вынесшим на плечах своих все дви
жение, был Кобден. Сила его убеждений и настойчи
вость проявлялись настолько, что даже те, кто был с
ним не согласен по вопросу об отмене хлебных зако
нов, потом пошли за ним. Ярким примером является
Роберт Пиль, противник Кобдена сначала и побеж
денный его доводами потом. Но нельзя сказать про
многих членов его партии, что они не шли рядом с
Кобденом; не умаляя их заслуги, нельзя, однако, от
рицать, что главная огромная роль по проведению
идеи свободной торговли в общественное сознание
принадлежит Ричарду Кобдену. Это признавали все
современники, а с ними признает и история. Ему при
надлежит также и заслуга распространения в других
государствах Европы свободной торговли, хотя и в ог
раниченном виде. Еще и в наше время его идея отра
жается в системе торговых договоров, несмотря на
волну протекционизма, охватившую Европу в послед
ние два десятилетия. Всей совокупностью этой рабо
ты определяется историческое значение Кобдена и
освещается в известной степени роль личности в ис
тории. Различны мнения, существующие по этому
предмету. Одни утверждают, что личность не играет
роли в истории и что направление и совершение со
бытий обусловливается всей совокупностью причин,
действующих по определенным историческим зако
нам. Другие, напротив, думают, что именно силами
127
Г. Афанасьев
великих людей совершаются более или менее важные
исторические события, что они, так сказать, «делают
историю». Придавая значение личности в истории,
как одной из действующих причин, я позволяю себе
высказать мысль, что тем значительнее участие лич
ности в событиях, чем крупнее ее духовные силы. Это
участие становится заметным особенно в тех случаях,
когда в обществе образовалось течение, во главе ко
торого становится крупная личность. Само собою, в
силу вещей, она становится во главе его и ускоряет
его силой своего сознания, освещая предстоящий путь
и увлекая за собой колеблющихся и медлящих. В дру
гом случае, когда общественные течения находятся в
состоянии равновесия и когда общество может от того
или иного толчка пойти по тому или иному направле
нию, сильная личность, пристав к одному из этих те
чений, дает перевес ему и тем самым определяет даль
нейшее направление истории, по крайней мере, на
ближайшее время. Таково было значение Наполеона
на рубеже между ХVIII и ХIХ веками во Франции.
Таким же крупным лицом, ставшим во главе уже на
метившегося течения и сильно ускорившим движение
в данном направлении, был Петр Великий. К группе
деятелей последнего рода надо отнести и Кобдена.
Когда мы останавливаемся на созерцании личнос
тей, подобных Кобдену, то это не только приятно для
нашего умственного взора, но вызывает наше удо
вольствие еще и в том отношении, что мы переживаем
лучшие гуманные чувства и в нас укрепляется вера в
человечество и прогресс его. Когда видишь такую
хрустальночистую личность, как Кобден, беззаветно
128
Ричард Кобден и свобода торговли
жертвующую своими личными интересами для обще
ственного блага, у самого поднимается душа в груди
и зарождается желание следовать по стопам таких
людей. Тогда невольно покидаешь пессимистический
взгляд на людей, который порой овладевает нами под
давлением тяжелых впечатлений несуразной общест
венности. Но скажут нам: «Разве можно заурядному
человеку помышлять идти в ногу с такими гигантами
и подражать их общественному делу?»
На такое сомнение я позволю себе ответить сло
вами биографа Кобдена Джона Морли. Он говорил
в одном из общественных собраний: «Нам ясно, что
не только благосостояние масс, но и шансы появления
в привилегированной части общества гения умствен
ного или нравственного более высоки в том обществе, в
котором интеллигентность, любознательность и способ
ности среднего человека возросли. Мы не можем, по
добно Бетховену или Генделю, силой божественной
мелодии возносить души на седьмое небо несказан
ных видений и бесконечных надежд; мы не можем,
подобно Вольтеру, жечь пламенным глаголом то, что
жестоко и лживо, ни, подобно Мильтону и Берку,
возбуждать в сердцах звук трубный... Но есть вещь,
которую мы все можем сделать, есть вещь, на которую
способен самый слабый из нас в этой большой зале:
он может, с рвением пользуясь своим разумом и
усердно ища случая помочь другим в их развитии, со
действовать расширению того потока, сила и направ
ление которого решают судьбу благополучного дви
жения человечества».
Обсуждение тронной речи
1841 года
Первая парламентская речь Кобдена
Палата общин. 25 августа 1841 года
Кабинет вигов под председательством лорда Мель
бурна, отвергнутый большинством в один голос, рас
пустил парламент. Кризис произошел как раз во время
обсуждения бюджета при следующих обстоятельст
вах. Лорд Рассел, отвечая на вопрос лорда Сендона,
высказался за замену существовавшей тогда «сколь
зящей шкалы» тарифа введением определенной уме
ренной пошлины на зерно. Спустя несколько дней,
7 мая 1841 года, в дополнение к своему заявлению,
он привел и предложенные им нормы сбора, а имен
но: 1 шиллинг — для пшеницы, 5 шиллингов — для
ржи, 4 шиллинга 6 пенсов — для ячменя и 3 шиллинга
6 пенсов — для овса. Вскоре после этого, 21 мая, пред
ложенное сэром Робертом Пилем выражение недове
рия к кабинету вигов, прошло большинством 312 го
лосов против 311. Тогдато лорд Мельбурн распустил
парламент, и Кобден, за 4 года до того безуспешно вы
ставлявший свою кандидатуру в Стокпорте, на этот
раз был избран от того же округа значительным боль
шинством голосов. Спустя шесть дней после своего из
брания, 25 августа во время обсуждения тронной речи
Кобден произнес в палате общин свою первую парла
ментскую речь, которая и приводится здесь. Прения
окончились победой консерваторов, получивших боль
шинство в 91 голос, — 360 против 269. Разбитый вто
рично, кабинет лорда Мельбурна вынужден был уда
130
Обсуждение тронной речи 1841 года
литься от дел, и власть перешла к сэру Роберту Пилю,
получившему, таким образом, возможность защищать
хлебные пошлины. Он оставил пост премьера только
спустя 5 лет, 29 июня 1845 года, добившись полной
отмены тех самых хлебных законов, защитником ко
торых был в 1841 году.
«Приступая к обсуждению вопроса, стоящего на оче
реди, я испытываю некоторое затруднение, так как
мне кажется, что палата не надлежащим образом по
нимает задачу, возложенную на нее страной. Нам
пришлось выслушать здесь несколько различных
мнений о сущности полномочий, данных почтенным
членам палаты при их избрании, и о значении послед
них всеобщих выборов. Судя по тому, что здесь гово
рилось, выборы были якобы выражением обществен
ного мнения не по вопросу о монополиях, но лишь по
вопросу о доверии к министрам его величества. Такое
мнение было выражено, например, почтенным депу
татом от Тэмворта [сэром Робертом Пилем], и его
политические единомышленники расположены, по
видимому, считать это мнение его лозунгом. А между
тем нас избирали в палату вовсе не для защиты инте
ресов монополии, и странно было бы, если бы боль
шинство представителей высказалось в том смысле,
что они посланы сюда “английским народом” с такими
именно полномочиями.
Правительство вошло в палату с предложением,
оно дало ей совет заняться непосредственно пониже
нием хлебных пошлин, присоединив к своему предло
жению выражение уверенности, что это не только не
поведет к сокращению доходов, но даже явится одним
131
Р. Кобден
из способов увеличения средств государственного
казначейства. Таков был, в сущности, характер пору
чения, данного палате перед роспуском последнего
парламента. Как же это так случилось, что депутаты,
сидящие на противоположных скамьях, явились на
этот раз в палату уже как бы специально для того,
чтобы, вопреки всему, что здесь говорилось от их
имени, поддерживать закон о хлебных пошлинах во
всей его силе и со всеми его плачевными последствия
ми. И для чего же? Для того, чтобы добиться его вве
дения как в интересах покровительства самой моно
полии, так и в интересах государства? Поистине,
остается только радоваться, что не все еще заражены
увлечением монополией.
Есть еще одна причина, по которой трудно гово
рить в палате в данный момент. Нам говорят, что за
дача наша состоит не в том, чтобы решить, нужны ли
отмена хлебных законов и уничтожение монополии, а
в том, чтобы вотировать поправку к тронной речи.
Почтенные депутаты противоположной стороны, об
суждая этот вопрос, говорили о войнах в Сирии и
Китае и о положении дел в Канаде и НьюЙорке, но
ни разу не коснулись вопросов, на которые собствен
но было обращено их внимание в целях облегчения на
родных тягостей. Отдавая полную справедливость
той сдержанности, с которой сидящие по ту сторону
депутаты стараются исключить из обсуждения эти
важные предметы, я всетаки не понимаю, почему де
путаты, сидящие по одну сторону со мной, должны
следовать их тактике. Ведь чувствуют же они в самом
деле, насколько такие вопросы, как вопрос о хлебных
132
Обсуждение тронной речи 1841 года
пошлинах, больше интересуют народ, чем войны в
Сирии или Китае, или другие отдаленные вопросы
того же порядка. Почему бы им не высказаться по
этому поводу, или почему бы нам, если даже это и не
вызовет отклика со стороны наших противников, не
исполнить своего долга по отношению к народу и не
высказать должного почтения к Ее Величеству, при
ступив к обсуждению этих вопросов и вынеся по ним
свои решения? Существует, кажется, обыкновение
смотреть на тронную речь, как на нечто очень близко
соприкасающееся с достоинством монархической
власти, — обыкновение, составляющее предание ста
рого порядка и особенно консервативной части этого
собрания. Не думаю, чтобы это предание требовало,
кроме особенно важных случаев, решения вопроса о до
верии или недоверии к стоящим у власти министрам;
скорее оно требует ответа на тронную речь, как на акт,
тесно связанный с достоинством короля и долженст
вующий вызвать спокойное обсуждение, в которое,
однако, джентльмены противоположной стороны па
латы отказываются вступить с самым милостивым и,
со времени короля Альфреда, самым популярным ко
ролем Соединенного Королевства.
Утверждали также, что английский народ посту
пил неискренне, потребовав полной отмены налогов
на продукты питания. С безусловной искренностью
заявляю, что я стою за полную отмену налогов, дей
ствующих на цены хлеба и разных других продуктов,
и не допущу, чтобы говорили, не выслушав формаль
ного опровержения, что три миллиона человек, при
славших в палату петицию с ходатайством о полном
133
Р. Кобден
уничтожении этих налогов, были неискренни в своих
требованиях. Что такое эти налоги на продукты пи
тания? Это сборы, взимаемые с основной массы на
рода, и наши почтенные противники, те именно, ко
торые выражают столько симпатии к рабочим,
предварительно сделав их нищими, надеюсь, не отка
жут мне в праве потребовать от их имени прежде всего
обсуждения вопроса о преобразовании этих сборов.
Я слышал, что они называли эти сборы “покровитель
ственными пошлинами”, тогда как они — ни что иное,
как налоги, и я всегда буду называть их этим именем,
сколько бы времени я ни удостоился чести заседать в
этой палате. Налог на хлеб — это налог, ложащийся
главным образом на беднейшие классы населения, —
налог, увеличивающий, по минимальным расчетам, на
40% ту цену, какую мы платили бы, если бы пользо
вались совершенно свободной торговлей зерном.
Отчет о положении ткачей, занимающихся ручным
трудом, определяет приблизительно в 10 шиллингов
недельный заработок каждой рабочей семьи, причем
расчет этот считается верным для всех частей Соединен
ного Королевства. Отчет устанавливает, кроме того, тот
факт, что из заработанных 10 шиллингов каждая семья
тратит на хлеб 5 шиллингов. Следовательно, сбор в 40%
цены хлеба составляет налог в 2 шиллинга на каждую
рабочую семью, зарабатывающую 10 шиллингов в не
делю, т.е. 20% ее недельной заработной платы. По
смотрим теперь, какую роль играет этот налог на раз
личных ступенях общественной лестницы. Человек,
получающий 40 шиллингов в неделю, платит налог,
составляющий 5% его дохода; получающий 250 ф. ст.
134
Обсуждение тронной речи 1841 года
вгод платит только 1%, а нобльмен или миллионер,
получающий 200 000 фунтов годового дохода, и семья
которого съедает не более хлеба, чем семья земле
дельца, платит менее 1 су на 100 фунтов (Смех). Я не
знаю, относится ли этот смех к чудовищности сооб
щенного мной факта или к скромной личности того,
кто удостоверяет его перед вами; но повторяю — налог,
падающий на нобльмена, составляет менее 1 су, а налог,
падающий на рабочую семью, составляет 20 ф. ст.
на 100 ф. ст. дохода. Я уверен, что ни один из членов
этого собрания не решился бы внести проект закона
о взимании в таком размере подоходного налога со
всех классов общества, и всетаки утверждаю, что
налог на хлеб ложится именно таким бременем на неиму
щих плательщиков и взимается при этом не в интересах
государства, а в пользу наиболее обеспеченной части
общества. Вот что, в сущности, представляет из себя
налог на хлеб! Я способен понять недоверие, выра
жаемое нашими почтенными противниками; если бы
они знали факты, как они есть, если бы они понимали
их значение так, как это возможно лишь при полном
знании дела, они поняли бы и то, что невозможно без
мятежно пользоваться покоем и благосостоянием,
подав голоса за проведение такого закона. Ни в одной
стране, кроме Англии и Голландии, ни при каком пра
вительстве, в каких бы затруднительных обстоятель
ствах оно ни находилось, не прибегали к такой чудо
вищной несправедливости, как налог на хлеб. Нам
укажут, без сомнения, на законы, введенные во
Франции, Испании и СевероАмериканских Соеди
ненных Штатах, для того чтобы затруднить ввоз зер
135
Р. Кобден
новых хлебов; но ведь эти страны в общем являются
экспортерами зерновых продуктов, в чем легко убе
диться, познакомившись с их торговой деятельностью
за целый ряд лет, а при таких условиях ввозные пош
лины не могут иметь там того значения, какое они
имеют у нас.
Но, говорят, рабочие классы извлекают из закона
о хлебных пошлинах свою выгоду, так как он распро
страняет свое покровительство и на них. Наши по
чтенные противники очень много распространялись
на своих избирательных собраниях о принятом ими
твердом намерении взять под свое покровительство
неимущие классы, а мой благородный противник
(лорд Стэнли) на выборах в Северном Ланкашире
явился энергическим поборником покровительствен
ной системы. Я собственными ушами слышал речи
благородного лорда, и скажу вам, в чем состоит его
теория покровительства рабочим. По словам благо
родного лорда, мануфактуристы требовали отмены
хлебных пошлин ввиду своего намерения уменьшить
размеры заработной платы: если они после отмены на
лога на хлеб не понизят заработной платы, они не в
состоянии будут бороться с иностранной конкурен
цией, если же они уменьшат заработную плату, это
будет, конечно, не в пользу рабочим.
Позвольте мне напомнить палате, что заинтересо
ванные стороны, терпеливо боровшиеся в течение
трех лет за право быть выслушанными в этом собра
нии, никогда не допускались к открытому изложению
своего положения. Когда почтенный депутат из Вул
вергэмптона [гн Чарльз Виллье], к которому я на
136
Обсуждение тронной речи 1841 года
равне с миллионами моих сограждан проникнут бла
годарностью за его неустанные и великие заслуги, —
когда он, говорю я, предложил выслушать в палате
описание положения этих миллионов людей, то его
предложение было отвергнуто с презрением и на
смешками, причем отказавшиеся выслушать челове
ка, выступившего в защиту этих людей, позаботились
даже исказить его основные побуждения.
Постараюсь посмотреть на дело с точки зрения ги
потезы самого благородного лорда. Если мне удастся
доказать, что, несмотря на свои блестящие таланты,
он ошибся в оценке значения вопроса, тогда да про
стят мне остальные почтенные противники предполо
жения, что и они ошибаются не менее его. Вот что го
ворит благородный лорд. Те, кто требует отмены
хлебных законов, уже неоднократно заявляли, что
цель их состоит в обмене продуктов местного произ
водства на продукты других стран, и что все «покро
вительственные пошлины» (как он их называет), взи
маемые с предметов, производством которых они
занимаются, должны быть тоже повсеместно отмене
ны в целях установления свободных и беспрепятст
венных сношений между всеми народами земного
шара, согласно очевидным предначертаниям самой
природы. Но благородный лорд, депутат от Северно
го Ланкашира, объяснил нам, что это повело бы к
уменьшению заработной платы. Насколько я могу су
дить, это вызвало бы нечто совершенно иное, — на
пример, расширение торговых оборотов. Кроме того,
это дало бы нам право обменивать, в свою очередь,
наши мануфактурные товары на зерновые продукты
137
Р. Кобден
других стран, что повело бы к значительному разви
тию нашей торговли. А как достигнуть всего этого,
если не увеличением общей суммы труда? И как уве
личить спрос на труд без увеличения при этом зара
ботной платы?
Еще одна очень распространенная ошибка вкра
лась в доводы благородного лорда. По его словам, ко
нечной целью является в данном случае уменьшение
заработной платы, для того чтобы дать нашим фабри
кантам возможность успешно бороться с иностранной
конкуренцией. Я утверждаю, что мы и в настоящий
момент выдерживаем эту конкуренцию, — что и те
перь мы продаем наши товары на нейтральных рын
ках, конкурируя с другими странами, что и теперь,
продавая товары, например, в НьюЙорке, мы кон
курируем со всеми странами земного шара. Вы гово
рите о покровительстве местным производителям, но
вам не следовало бы забывать и того, что цены на
внутреннем рынке определяются обыкновенно под
влиянием цен, существующих на иностранных рын
ках. Иначе, кому пришла бы в голову мысль посылать
за три тысячи миль товар, который может найти более
выгодный сбыт на местном рынке?
Я знаю, что вопрос о заработной плате является
обманчивым аргументом, на котором зиждется обык
новенно оппозиция против отмены хлебных законов.
Многие вполне добросовестные сторонники совре
менной системы защищают эти законы, как средство
сохранить заработную плату на ее теперешнем уров
не. Что же касается меня, то я решительно не вижу
никакой связи между ценами на жизненные припасы
138
Обсуждение тронной речи 1841 года
и вообще на те или иные предметы потребления и
ценой на труд в его естественном и нормальном виде.
Я понимаю, что на острове Кубе или в рабовладель
ческих штатах Америки цена на труд еще может на
ходиться в зависимости от цены на жизненные при
пасы. Я легко могу себе представить рабовладельца,
сидящего за конторкой и подсчитывающего стои
мость селедки и риса. В этом случае, когда стоимость
труда поступает всецело в его распоряжение, его, оче
видно, могут сильно интересовать цены на жизненные
припасы.
На рынке труда есть еще одна область, в которой
размер заработной платы упал до действительного
минимума жизненных потребностей рабочих, — я го
ворю о труде рабочих земледельческих округов. Этим
несчастным говорят, что размер их заработной платы
повысился бы, если бы повысились цены на жизнен
ные припасы. Почему? Разве увеличение цены жиз
ненных продуктов вызовет увеличение спроса на
труд? Или, может быть, это повышение заработной
платы будет не более как актом частной благотвори
тельности? Но, переходя к такому состоянию рынка
труда, которое не остается без воздействия на произ
водство различных предметов нашей мануфактурной
промышленности, — а одному Богу известно, как
долго еще будет оказывать это воздействие при гос
подстве законодательства, подобного нашему! — я
категорически утверждаю, что при таких условиях
рынка размер заработной платы так же мало зависит
от цены жизненных продуктов, как, пожалуй, от фаз
луны. В этом случае он всецело зависит от спроса на
139
Р. Кобден
труд, причем цена продуктов питания не играет ника
кой роли в оценке труда; в этом случае рынок труда
отличается, к счастью, большой изменчивостью и
будет становиться все более и более эластичным, если
вы не поставите этому преград. Но если вы будете по
прежнему регламентировать условия рынка в том же
направлении, которое так давно воодушевляет вас, вы
достигнете в конце концов того, что низведете наше
торговое и промышленное население на ту же ступень,
на которую вы низвели уже наших земледельцев.
Тогда торговцам и фабрикантам можно будет смело
обратиться к своим несчастным рабочим с предложе
нием милостыни; тогда, может быть, можно будет
сказать, что «наряду с увеличением цены жизненных
продуктов увеличивается и размер заработной платы».
Но это увеличение будет милостыней; оно примет
форму простого акта милосердия; оно не будет уже
вытекать из права рабочего как свободной личности
требовать за свой труд соответственного вознаграж
дения.
От вопроса о заработной плате — вопроса, кото
рый, приходится сказать, необходимо было бы поча
ще возбуждать в этой палате, — я перехожу теперь
к одному из наиболее важных вопросов, возбудивше
му уже ваши симпатии, и к которому мне необходимо
еще раз привлечь ваше внимание. Я говорю о совре
менном положении наших мануфактурных и земле
дельческих рабочих. На днях я имел возможность
частным образом познакомиться с отчетом о положе
нии рабочих во всех частях нашей страны. Восемь
дней тому назад в Манчестере происходило собрание
140
Обсуждение тронной речи 1841 года
первостепенной важности, — вроде синода, состояв
шего исключительно из представителей духовенства
(Иронические аплодисменты). Я понимаю значение
этих аплодисментов, но к объяснению по этому пово
ду возвращусь лишь впоследствии, а теперь не стану
прерывать начатого мной изложения. Итак, я присут
ствовал в Манчестере на собрании священнослужи
телей, представителей различных религиозных испо
веданий, съехавшихся в числе не 620, как говорят, а
650 человек, со всех частей нашего государства; съезд
этот стоил от 3000 до 4000 фунтов, причем расходы при
няли на себя соответственные религиозные конгрегации.
Эти люди собрались на съезд не только из Йоркшира
или Ланкашира, не только из Дерби и Честершира,
но из всех графств Великобритании, — от Кетнеса до
Корнвалиса, они раскрыли нам наиболее важные
факты, относящиеся к положению рабочего населения
в их округах. Я имел возможность лично ознакомить
ся с письменными документами их сообщений. Не
стану останавливаться на подробностях и злоупотреб
лять временем и вниманием палаты; скажу только,
что, как относительно мануфактурных, так и относи
тельно земледельческих округов, в сообщениях этих
собраны самые неопровержимые доказательства
того, что положение громадного большинства под
данных Ее Величества, принадлежащих к рабочему
классу, в продолжении десяти и, главным образом,
последних трех лет страшно ухудшилось, причем бла
госостояние народа уменьшилось ровно в той же про
порции, в какой увеличилась цена продуктов питания.
Я просматривал данные, собранные относительно ссуд
141
Р. Кобден
ных касс, тюрем и больниц работных домов, и опять
таки везде находил неоспоримые доказательства, что
условия жизни основной массы подданных Ее Вели
чества, принадлежащих к низшим классам общества,
быстро ухудшаются, и что рабочие находятся в насто
ящее время в худших условиях и получают меньшую
заработную плату, чем прежде, и бедственное поло
жение их повлекло за собой гораздо больше болезней,
хронических немощей и преступлений, чем это было
когданибудь установлено для какой бы то ни было
эпохи в истории нашей страны.
Теперь скажу несколько слов по поводу смеха, ко
торым встречено было мое сообщение об этом собра
нии духовных лиц. Не стану делать здесь оценки по
ведения этих христиан, собравшихся для общего
обсуждения такого важного вопроса, — они найдут
более достойных судей в представителях своих кон
грегаций. Я укажу только на то, что в собрании нахо
дились как члены господствующей церкви, так и ин
депенденты, баптисты, члены римской и шотландской
церквей, диссиденты, методисты и вообще предста
вители различных вероисповеданий, какие только я
знаю. Если мои уважаемые сочлены расположены ума
лять достоинство этих почтенных личностей, они тем
самым обратят свое порицание против главной массы
христианского диссидентского населения нашей стра
ны. Может явиться предположение, что эти почтен
ные лица вышли в данном случае из пределов своей
компетенции. Но после того, как мне пришлось вы
слушать их сообщения о плачевном положении насе
ления; после того, как я узнал от них, как многие из
142
Обсуждение тронной речи 1841 года
их паствы стараются проскользнуть в какуюлибо
ветхую верхнюю одежду и выскользнуть оттуда на
рассвете, чтобы, таким образом, скрыть под покровом
ночи свое материальное убожество, и как другие, по
вергнутые в абсолютную нищету, вовсе не имеют воз
можности посещать храм Божий; после того, как я
узнал, что воскресные уроки отменялись, потому что
обнищавшие прихожане не имели возможности на них
присутствовать; после того, как я слышал все это и
убедился, что монополия на продукты питания лежит
в основе тех бедствий, под давлением которых чахнут
все эти несчастные, то я по совести не могу согласить
ся с тем, чтобы эти священнослужители вышли из
пределов своих повседневных интересов. Когда люди,
принадлежащие к высшим общественным классам, не
проявляют по отношению к бедному населению ниче
го, кроме притеснений и несправедливости, я могу
только радоваться, видя между нами людей, способных,
как некогда Нафан, выступить вперед с обличительной
речью: «Ты — человек!» Представители религии в
нашей стране возмутились против чудовищной не
справедливости этого налога на хлеб, осужденного не
преложным нравственным кодексом Св. Писания.
Они составили и подписали петицию в палату с заяв
лением, что хлебные законы являются нарушением
воли Верховного Существа, промысел которого пе
чется о его голодных детях. Не настаивайте на своем
заблуждении; будьте уверены, что наше время изоби
лует знамениями, которыми не следует пренебрегать.
Ведь не только эти 650 священнослужителей, но еще
1500 других служителей Евангелия, письма которых
143
Р. Кобден
читались на собрании в Манчестере, ежечасно возно
сят свои молитвы к Небу о том, чтобы благоугодно было
Тому, Кто повелевает земными государями и прави
телями, обратить их сердца к справедливости и мило
сердию.
Теперь, когда я вам сообщил, что сделали эти
люди, и в каком духе они действовали, можете ли вы
хотя бы на минуту сомневаться в том, что они руко
водствовались при этом искренними побуждениями?
Тем не менее мы можем сомневаться, что они способ
ны тщательно выполнить взятую на себя великую
миссию. Вспомните, что происходило, когда страну
волновал вопрос об отмене рабства. Какую разницу
находите вы между присвоением себе человека с
целью завладеть его трудом, и присвоением себе пло
дов труда добровольных работников? Благородный
лорд, сидящий на противоположной стороне [лорд
Стэнли], знает коечто о том могущественном влия
нии, которым воспользовались тогда эти люди, чтобы
доставить успех своим убеждениям. Когда благород
ный лорд внес в 1833 году билль об эмансипации, он
заявил, что так как духовенство взяло этот вопрос под
свою защиту, его можно считать решенным в утвер
дительном смысле. Мне думается, что и в данном слу
чае можно ожидать таких же результатов.
Я позволю себе напомнить моим уважаемым со
членам, чем особенно можно повлиять на умы наших со
граждан. Сограждане наши питают большое, может
быть, даже преувеличенное, уважение к власти, по
честям и богатству; кроме того, они очень сильно при
вязаны к законам и установлениям нашей страны. Но
144
Обсуждение тронной речи 1841 года
нужно помнить также, что есть еще одно чувство, со
ставляющее неотъемлемую особенность именно анг
лийского духа, это — почтение к некоторым освящен
ным веками принципам, превосходящее даже
преклонение перед авторитетом человеческой власти.
Нарушите хоть раз эти священные принципы, и уваже
ние к вам и к вашим сторонникам рассеется, как пыль,
развеянная ветром. Какое чувство должна испыты
вать страна после того, как Ее Величеством было сде
лано вам всемилостивейшее, благосклоннейшее и ве
ликодушнейшее предложение — приложить ваше
просвещенное внимание к обсуждению хлебных зако
нов в целях облегчить тяжелое бремя, под которым
изнывает ее бедный народ, и принять меры против
уменьшения спроса на труд и недостаточности жиз
ненных припасов, — что скажет она, когда узнает,
что милостивое державное приглашение было встре
чено лишь насмешкой и пренебрежением со стороны
большинства членов этой палаты? Какое чувство не
годования испытает она, когда увидит, что преимуще
ство перед вопросом такой первостепенной важности
отдано вопросу о том, кто из двух — человек ли в
серой шляпе, заседающий по ту сторону палаты, или
человек в черной шляпе, сидящий на скамьях с этой
стороны, получит преимущество перед другими. Наш
народ усмотрит в этом поступке, — если только
можно так выразиться, говоря парламентским язы
ком, — наиболее пагубный из всех, какими когда
либо отличались действия этой палаты.
И если я не мог не высказать своего неодобрения,
в одном месте которого, повинуясь правилам палаты,
145
Р. Кобден
я не стану называть, когда слышу утверждение знат
ного лорда, что положение рабочего населения в
нашей стране можно считать завидным, сравнительно
с положением его в любом государстве Европы, и что
у нас всякий рабочий, если только он отличается смет
ливостью и трезвостью, легко может достигнуть обес
печенного положения, то является вопрос: какие чув
ства должно вызвать такое утверждение в народных
массах? Неужели мои уважаемые товарищи способны
разделять такую точку зрения и видеть в ней выра
жение своего собственного образа мыслей? Нам не
следовало бы забывать, что около 10 лет тому назад,
когда к нашему величайшему огорчению старый пар
ламент запятнал себя торговлей голосами, тот же
самый благородный лорд указывал на этот парламент,
как на образец совершенства. Я нисколько не удивил
ся бы, если бы вопрос, поставленный на очередь те
перь, испытав такую же, если не более замечательную
участь, сделался предвестником перемен, гораздо
более серьезных, чем те, которые предусматривают
министры Ее Величества.
Позвольте мне сказать еще несколько слов по
чтенному баронету [сэру Роберту Пилю], моему про
тивнику. Я слышал, как он упоминал несколько раз
об идеях Гаскиссона. Достопочтенный баронет, депу
тат от Тэмворта, очень любит прикрываться автори
тетом этого замечательного государственного мужа.
Я очень опасаюсь, как бы он по ошибке не нарядился
в какуюнибудь забракованную одежду Гаскиссона,
воображая, что кутается в его плащ, и как бы он, на
поминая нам последнюю волю этого замечательного
146
Обсуждение тронной речи 1841 года
государственного деятеля, — его, так сказать, поли
тическое завещание, — не оказался незнакомым с
одной очень важной припиской к этому завещанию.
Я слышал, как он ссылался на взгляды, высказанные
Гаскиссоном в 1828 году. К величайшему сожалению,
присоединившись позднее к правительству герцога
Веллингтона, Гаскиссон одобрил этим самым поли
тику, которой раньше сам сильно противился. Но
когда он 25 марта 1830 года в последний раз говорил
в этой палате о хлебных законах, по поводу предло
жения мистера Паулетта Томсона, он высказал свои
взгляды в следующих выражениях: «Я положительно
уверен, что мы не можем сохранить в силе действую
щие хлебные законы и в то же время обеспечить стра
не неизменное благосостояние и всеобщее довольст
во. Эти законы могут быть отменены без всякого
ущерба для наших финансовых интересов; это мое
глубокое убеждение». Вот какова была последняя
приписка к завещанию Гаскиссона. Я протестую от
имени этого во многих отношениях замечательного, но
не всегда безупречного человека против превратного
толкования его взглядов. В 1830 году, когда Гаскиссон
произносил свою речь, с которой я усердно рекомендую
познакомиться моим уважаемым товарищам, нищета
далеко еще не достигала в нашей стране таких ужаса
ющих размеров, и будущее не рисовалось еще в таких
мрачных красках, как в настоящее время. Но что сказал
бы Гаскиссон, уже тогда говоривший таким тревожным
тоном, если бы ему пришлось дожить до 1841 года,
если бы он собственными глазами увидел все те тя
желые условия, в которых бьется теперь наша страна,
147
Р. Кобден
и если бы он констатировал в кассе английского банка,
вместо 10–12 миллионов фунтов и многочисленных
вкладов под 3%, едва ли половину этой суммы в на
личности и, кроме того, увеличение платежей по вкла
дам до 5%? Какого мнения, спрашиваю я, стал бы он
держаться о хлебных законах, если бы дожил до на
шего времени и увидел все это? Не могу удержаться,
чтобы не сослаться опять на уже приведенное мною
торжественное заявление, в котором он выразил свои
убеждения относительно хлебных законов.
Достопочтенный баронет, мой противник, мог бы
в настоящее время оказать громадную услугу своей
родине. Пусть он обратится к 1830 году и посмотрит,
каково было тогда положение нашей страны сравнитель
но с теперешним. Что же извлекло нас из того состояния
оцепенения, в котором мы находились в 1830 году?
Уж, конечно, не развитие правильной торговли, якобы
начавшейся в то время. С 1831 по 1836 годы превышение
ввоза над вывозом составляло по официальным дан
ным 20 млн ф. ст. Но все эти товары отправлены были
в Америку, где, вместо того, чтобы сделаться пред
метами продажи или потребления, поступили в обмен
на банковские и железнодорожные бумажные ценнос
ти и государственные фонды. Это — не правильная
торговля, а отчаяннейшая спекуляция, никакой платы
за товары получено не было.
Можно было бы также подумать, что в период с
1831 по 1836 годы наши банки получили особенное
развитие, увеличившее число их почти на 100, а их ка
питалы почти на 60 млн ф. ст. Развитие внутренней
и внешней торговли, созданное этими искусственны
148
Обсуждение тронной речи 1841 года
ми средствами и сопровождаемое случайным совпа
дением целого ряда беспримерно урожайных годов,
способствовало тому видимому благосостоянию стра
ны, благодаря которому правительство спокойно при
соединилось к биллю о реформе и к исправлению за
кона о бедных. Но благосостояние это было только
кажущееся.
Может ли достопочтенный баронет похвастаться,
что у него есть план, — я не стану просить сообщить
нам его сейчас, — который позволил бы ему надеять
ся на возможность водворить в 1841 году действи
тельное благосостояние в стране? Если нет, то, может
быть, он надеется вызвать хотя бы видимое благосо
стояние? Если это ему удастся, то он только подгото
вит этим в будущем период упадка, бесконечно более
гибельного, чем тот, от которого мы страдаем в дан
ный момент.
К счастью, министры в нашем отечестве нужда
ются в деньгах и не могут добыть их себе иначе, как
благодаря процветанию торговых и промышленных
интересов. Земельный собственник, расточающий
свои капиталы в Париже или Неаполе, уже не может
служить источником дохода для министром. Ресурсы
бюджета увеличиваются только в зависимости от уве
личения благосостояния торговых и промышленных
классов. Когда же, с одной стороны, землевладелец
обогащается на счет лишений народных масс, а с дру
гой, фермер стонет под гнетом чрезмерных бедствий,
тогда ресурсы государства могут только падать.
Изложив все эти соображения, чуждые, — я по
зволю себе сказать это, — малейшего духа партий
149
Р. Кобден
ности, так как я выступаю не в качестве вига или тори,
а лишь в качестве сторонника свободной торговли, ка
ковым я всегда готов себя признать, — я могу сказать
в заключение лишь следующее: как ни горжусь я му
жеством, которое проявило министерство вигов, бро
сив ряды монополистов и почти на 3⁄4 пути прибли
зившись к занимаемой мной позиции, тем не менее,
если бы почтенный баронет, сидящий по ту сторону,
сделал по направлению ко мне хотя бы одним шагом
больше, я первый пошел бы ему навстречу и протянул
бы ему руку».
Кобден перед своими
избирателями
Рочдейл, 26 июня 1861 года
Н
епосредственно после заключения торгового англо
французского договора 1860 года Кобден, здоровье
которого было сильно расшатано, уехал в Алжир, не
заезжая в Англию. Во время его пребывания в Ал
жире лорд Палмерстон письменно предложил ему от
имени королевы титул баронета или звание члена тай
ного совета.
Кобден отказался от всех почестей и в своем письме
Палмерстону просто ответил следующее: «Так как
отказ мой от титула является в моем положении скорее
делом чувства, чем рассудка, то я не стану останавли
ваться на его объяснении».
После возвращения в Англию Кобден сделался
предметом самых восторженных оваций. Но он торо
пился отдать отчет в своих действиях и успехах своим
избирателям. Он прямо направился в Рочдел, где про
изнес 26 июня 1861 году следующую речь:
«Я выступаю здесь, подчиняясь почтенному обычаю
вашего округа, по которому ваш представитель обязан
ежегодно отдавать отчет о результатах возложенного
на него поручения. Это дает вам возможность обсу
дить сообща с ним все вопросы и расспросить его обо
всем касающемся его общественных обязанностей и
интересов его доверителей. Что касается вас, то су
ществование подобного обычая обусловливается, мне
кажется, присущим вам чувством независимости и
151
Р. Кобден
собственного достоинства, доказательство которых
вы всегда проявляли при выборе своих либеральных
представителей в парламент. Но сегодня меня застав
ляют появиться перед вами обстоятельства не совсем
обычного свойства, и не в своей парламентской дея
тельности и собираюсь отдать вам отчет, так как пос
ледние почти 11⁄2 года я провел за границей, частью
ради исполнения возложенных на меня общественных
дел, частью для поправления своего здоровья.
Как вам уже передавал ваш почтенный мэр [гн
Дж. Г. Мур] я вел переговоры по заключению торго
вого договора с Францией. Меня, как вам известно,
почтила доверием наша государыня, причем я имел
деятельных сотрудников в лице моих товарищей, и я
никоим образом не хотел бы быть заподозренным в
желании присвоить себе их заслуги. Я употребил все
усилия, чтобы заключить договор, долженствующий
создать новые отношения между двумя великими го
сударствами, которые как бы самим Провидением
предназначены оказывать друг другу взаимное со
действие, но которые, в силу людских заблуждений,
а может быть и злобы, слишком часто в течение ми
нувших веков старались только вредить друг другу.
Я старался найти возможность соединить эти две
страны узами обоюдной зависимости и, надеюсь,
также узами будущей дружбы. Как вполне справед
ливо передавал вам ваш мэр, Франция до сих пор дер
жалась принципов ограничения торговых сноше
ний, принципов, от которых мы, англичане, только
очень недавно освободились, и которым так долго ос
тавались верны, что потребовалось целых 30 лет не
152
Кобден перед своими избирателями
устанного труда для нашего освобождения от них.
Благодаря энергии и преданности делу трех или че
тырех из наших наиболее выдающихся государствен
ных людей, мы достигли той относительной свободы
торговли, которой пользуемся в настоящее время.
Французы, напротив, едва успели сделать несколько
шагов в этом направлении, и возможность дальней
шего разрешения этой задачи в тех размерах, в каких
мы этого достигли, выпала на долю нынешнего импе
ратора, который, впрочем, один имел возможность
сделать это. Его министр торговли, который в течение
11⁄2 года не воспользовался ни одним днем отдыха,
разделил с императором участие в этом деле. Менее
чем в два года им удалось выполнить во Франции
такую задачу, осуществление которой у нас, англичан,
потребовало более 30 лет. Я отмечаю этот факт из же
лания, причину которого я сейчас укажу, — из жела
ния, чтобы нами были приняты во внимание все те гро
мадные затруднения, с которыми пришлось считаться
французскому правительству в данном случае, и над
которыми оно восторжествовало. Оно должно было
преодолеть сильное и до тех пор ничему не поддавав
шееся противодействие и выступить в поход против
целой армии монополий, тогда как, если вы помните,
наши общественные деятели начали с того, что стали
подкапываться под представителей самых мелких ин
тересов, чтобы, победив их, образовать затем из них
же союз против крупных монополий. Наконец, во
Франции все должно было быть окончено в 11⁄2 года.
Несомненно, что многое еще остается сделать, но
многое, надеюсь, осуществится в непродолжительном
153
Р. Кобден
времени. Я хочу, чтобы для вас была очевидна вся
грандиозность задачи, которую пришлось разрешить
французскому правительству, так как по поводу всего
этого сочинена целая история, послужившая почвой
для вывода, о котором я собираюсь сказать вам сейчас
несколько слов.
В условиях французской промышленности суще
ствует особенность, дающая нам право надеяться на
упрочение отношений между двумя нациями, выгод
ных как для той, так и для другой. Организация про
мышленности во Франции совершенно своеобразна.
По своему социальному устройству и политическим
принципам французы представляют из себя нацию,
может быть, наиболее демократическую в мире, а
между тем народ этот, за незначительными исклю
чениями, занимается производством предметов
роскоши и утонченного вкуса, почти исключительно
предназначенных для потребления аристократией и
богатыми классами. Англия же, наоборот, является
наиболее аристократической страной, а население ее,
почти всё без исключения, занимается производством
предметов, необходимых для обиходного пользова
ния и благосостояния масс. Таким образом, эти две
страны как бы созданы, в силу различия своего про
изводительного духа, для взаимного обмена продук
тами своей промышленности, а из этого я вывожу то
же заключение, какое сделал ваш мэр — что фран
цузский народ извлечет для себя большие выгоды из
только что заключенного с нами договора. Во Фран
ции, по сравнению с Англией, рабочий класс одева
ется очень плохо. Проезжая в зимнее время между
154
Кобден перед своими избирателями
Кале и Дувром, вы не можете не обратить внимания
на контраст между синими блузами французских ра
бочих и более удобным, в смысле защиты от холода,
шерстяным или вязаным платьем, которое носят в это
время года английские рабочие.
Положение французского населения, страдающе
го от недостатка в одежде, несколько напоминает мне
положение английского населения, испытывавшего
такой же недостаток в пище 25 лет тому назад, до из
менения хлебных законов. В то время наш народ пи
тался плохо, употребляя в пищу в несоразмерном ко
личестве корнеплодные растения. Страна потребляла
на 6 или на 8 млн квартеров зерна меньше, чем сле
довало и чем она стала потреблять впоследствии,
когда ей была предоставлена возможность приобре
тать его. Подобно тому, как нашему народу введение
свободного обмена дало возможность лучше питать
ся, оно доставит французскому народу, путем того же
процесса, который имел место у нас, в Англии, воз
можность иметь лучшую одежду: вопервых, потому
что мы станем ввозить во Францию более значитель
ное количество предметов первой необходимости, а
вовторых, потому что само производство француз
ских фабрик получит при этом благодетельный тол
чок. Так происходило дело и у нас: увеличению коли
чества хлеба на наших рынках способствовал, с одной
стороны, ввоз иностранных продуктов, а с другой сто
роны — важное влияние возникшей при этом конку
ренции для развития нашей собственной земледель
ческой промышленности. Что касается нас, то мы уже
давно извлекаем и впредь будем извлекать пользу из
155
Р. Кобден
этой перемены. Преобразованием нашей политики в
этом направлении мы обязаны самим себе, а францу
зы — своему правительству. Признаюсь, исполняя
возложенное на меня поручение, я все время придер
живался той точки зрения, что для Англии большая
выгода заключается в праве ввоза иностранных, чем
в праве вывоза собственных продуктов. Я стремился
доставить нашему населению возможность приобре
тать посредством ввоза изза границы большее коли
чество полезных предметов. Именно в интересах
ввоза нашим правительством были изданы последние
постановления, и всю честь этой прекрасной меры, —
я говорю об отмене покровительственных законов —
завершившей здание свободного обмена, я приписы
ваю настоящему правительству и его великому кан
цлеру [лорду Гладстону]. Они стерли из нашего та
рифа последние следы протекционных законов. Итак,
вникните, я вас прошу, в те преимущества, которые
представляет для нас, как народа торгового, подобная
политика — преимущества, которые, по правде ска
зать, еще недостаточно оценены. С упразднением
безусловно всех пошлин на все предметы иностран
ного производства, мы открыли свободный доступ в
Англию всем продуктам фабричного производства
подобно тому, как раньше открыли доступ в нее хлебу
и сырью. Что же оказывается следствием этого? То,
что все продукты иностранной промышленности
могут теперь вполне беспрепятственно проникать к
нам. Мы находим для них у себя широкий сбыт; ино
странцы, а также австралийские, канадские и амери
канские колонисты могут получить в наших магазинах
156
Кобден перед своими избирателями
не только продукты нашего производства, в которых
они нуждаются, но также и продукты швейцарской,
немецкой и французской промышленности, что из
бавляет их от надобности отправляться за ними на ма
терик. В этом и заключается для нас, народа торгового,
та выгода, которую я считаю громадной, но которая
только постепенно будет оценена впоследствии; пока же
ей не придают должного значения. Но есть еще и другая
выгода: она состоит в том, что мы получаем теперь воз
можность привозить к себе из Франции такие продукты,
ввоз которых был до сих пор воспрещен, что принесет
пользу не только французам, но и нам. Возьмем, напри
мер, вина. Всем нам известно, что в продолжение целого
столетия, если не более, в силу нелепого договора с Пор
тугалией, в стране нашей действовал запретительный
закон, не допускавший ввоз к нам французских вин.
Следствием такого мероприятия было извращение
вкуса наших соотечественников и то, что мы до сих
пор совсем не знали напитка, который по своим при
родным качествам является в своем роде лучшим на
питком в мире.
Помимо запрещения, наложенного на француз
ские, а также на многие другие вина, за исключением
португальских, мы обложили ввозимые в Англию
вина такой массой пошлин, что только самые крепкие
вина, моментально бросающиеся в голову, стали це
ниться, как стоящие того, чтобы платить за них боль
шие деньги. Раз уж приходилось платить 6 или 9 пен
сов за стакан вина, все содержимое которого едва
равнялось нескольким наперсткам, то являлось жела
ние получить, по крайней мере, чтонибудь способное
157
Р. Кобден
горячить мозг. Прекрасные натуральные, но относи
тельно слабые французские вина были у нас в полном
пренебрежении, хотя в других странах они считаются
лучшими винами в мире. Вкус англичан испортился,
и жители нашей страны, или скорее люди, имевшие
достаточно средств, чтобы удовлетворять свой вкус,
пили предпочтительно наркотическую смесь, извест
ную под названием портвейна или хереса.
Один из моих друзей заинтересовался в последнее
время собиранием народных баллад, с целью сделать
из них выбор для составления сборника застольных
песен. Я заметил, говорил он мне, что во всех этих
песнях воспевалось французское вино — шампан
ское, бордо, бургундское, что всё это были старинные
песни, сложенные еще в то время, когда наши предки
употребляли преимущественно французские вина, и
что с той поры, как мы потеряли возможность полу
чать их, исчезли и застольные песни. Из всего этого
он вывел то заключение, что французское вино вно
сило веселье и располагало к пению, употребление же
портвейна и хереса являлось располагающим к отупе
нию и сонливости.
Я не думаю вдаваться по этому вопросу в такую
крайность, как один из наших друзей, потерю кото
рого я оплакиваю, — бывший мэр города Бордо, ко
торый, приехав в Англию повидаться с нами и при
сутствовать на банкете в Манчестере, высказался
таким образом: «Господа, — сказал он в ответ на
предложенный за его здоровье тост, — когда я путе
шествую, у меня есть один неизменный пробный ка
мень, помогающий верно судить о развитии цивили
158
Кобден перед своими избирателями
зации посещаемых мной стран. Я предлагаю вопрос:
употребляют ли в этой стране кларет?» — то есть вино
из Бордо. Я не стану вдаваться в такую крайность,
но все же скажу следующее: с какой бы точки зрения
выгодности торговли с Францией, которая дает нам
возможность сбывать продукты нашей промышлен
ности в самой обширной и самой богатой из континен
тальных стран, с точки ли зрения интересов народной
трезвости или народного здоровья, — желательно,
чтобы англичанам была предоставлена свобода вер
нуться по крайней мере к прирожденным вкусам и
склонностям, которые проявляли наши предки, когда
им была доступна, как и нам в настоящее время, воз
можность приобретать французские вина с уплатой
умеренных пошлин или, во всяком случае, таких же
умеренных пошлин, как и на другие вина. Я не льщу
себя надеждой на непосредственное развитие обшир
ных торговых сношений между Францией и Англией
с завтрашнего же дня или хотя бы с будущего года. На
это потребуется время; но по крайней мере мы вполне
добросовестно и искренне отворили к ним дверь, и
когда, по истечении некоторого времени, мы успеем
исправить промахи наших отцов, я нисколько не со
мневаюсь, что это великое предприятие, как и многие
другие, при помощи которых нам удалось достигнуть
уничтожения таможенных ограничений, будет при
знано вполне соответствующим самым жизненным
интересам как Франции, так и нашей страны.
Сознаюсь, что задача, которой я посвятил себя,
имела бы для меня лишь очень ограниченный интерес,
если бы единственным результатом ее осуществления
159
Р. Кобден
было доставление населению возможности потреб
лять больше вина. Я задавался иной, более высокой
целью. Цель, которую я преследовал, — ясная для
всех, знающих меня, — состояла не только в увели
чении материального благосостояния обоих народов,
хотя сама по себе и эта цель заслуживает глубокого
интереса с нашей стороны, я имел в виду, кроме этого,
еще и другую цель и лелеял надежду на осуществле
ние таких перемен, результатом которых могло бы
явиться водворение более полной гармонии, как в по
литическом, так и в духовном отношении, между
обеими странами.
Сказанное выше возвращает меня к вопросу, со
ставляющему, как я уже сказал, предмет моего насто
ящего доклада. Ваш уважаемый мэр указал нам на
усиленное вооружение, которым заняты в настоящее
время обе нации. Занимаясь этими приготовлениями,
по крайней мере, вооружением своего флота, каждая
из этих стран преследует плохо замаскированную, —
что я говорю? Нисколько не скрываемую цель — или
нападения на соседа, или самозащиты от него, и ни
чего более.
Нам небезызвестно, что в этом усилении наших
вооружений обвиняют французское правительство и
французского императора. Относительно этогото я
и хочу сегодня сказать несколько слов вам, моим из
бирателям, считая вполне уместным обсудить вместе
с вами этот вопрос теперь, когда я впервые появляюсь
перед вами после того, как в собрании, состоявшемся
11⁄2 года тому назад, вы отказались сформировать
отряд добровольцев. Я был в Париже во время этого
160
Кобден перед своими избирателями
собрания, но это не мешало мне с громадным интере
сом следить за всеми его подробностями. Это был
единственный митинг, на котором, среди всеобщего
возбуждения и беспримерного волнения, было поста
новлено решение подобного рода. Не высказываясь
по вопросу о добровольцах вообще, — так как я не
уверен, что мне хватило бы на это времени, я хочу
только сказать вам, что припоминая все виденное
мною во Франции, — а я видел там очень многое, в
этом вы можете мне поверить на слово, — припоми
ная, что никакая опасность со стороны Франции не
может служить оправданием подобных приготовле
ний, я с уверенностью могу сказать вам, что, по моему
мнению, вы поступили вполне разумно.
Я уже упоминал о тех затруднениях и препятстви
ях, с которыми принуждено было считаться француз
ское правительство, чтобы довести до конца задуман
ную 11⁄2 года тому назад меру — преобразование всей
французской торговой системы. Обращаясь к вашему
здравому смыслу, я спрашиваю вас: не служит ли это
очевидным доказательством отсутствия всякой мысли
о войне? Неужели вы верите в правдоподобность или
вероятность слухов, распространяемых некоторыми
адмиралами — один из них, к сожалению, уже умолк
навсегда [герцог Веллингтон] — о французском пра
вительстве и о намерениях Франции завести войну и
овладеть Англией? Перед нами правительство этой
страны, которое теперь всецело поглощено предсто
ящим решением труднейшей для него задачи — пол
ного преобразования всей своей торговой системы, с
целью открыть полный доступ на рынки своей страны
161
Р. Кобден
продуктам нашей промышленности, с однойстороны,
и продуктам французской промышленности на рынке
Англии, с другой. Повторяю, нет ли во всем этом чегото
такого, что должно бы заставить вас задуматься и от
нестись критически к простому ipse dixit какогони
будь слишком самонадеянного адмирала, не указав
шего, однако, ни одного факта в подтверждение своих
слов о намерениях французского императора пойти
на нас войной, не имея к этому никакого видимого
повода.
Но я не прошу вас основываться только на веро
ятностях. Я говорю о фактах, в которых вполне убе
дился, и которые я лучше, может быть, чем ктолибо
другой имел возможность узнать и проверить. Ут
верждают, будто Франция предприняла с некоторых
пор усиленное вооружение своего флота. Ну, так вот
первый вопрос, с которым я и обращусь к вам по этому
поводу: какую сумму затратила Франция на воору
жение своего флота и какую сумму затратила Англия
на тот же предмет? Между Францией и Англией
всегда существовало как бы безмолвное соглашение,
выражавшееся в известной соразмерности сумм,
предназначаемых обеими странами на их вооружение.
Если вы сравните флоты этих стран за последнее сто
летие, вы убедитесь, что в мирное время силы фран
цузского флота немного превышали половину сил анг
лийского флота. Если вы обратите внимание на
издержки, то опятьтаки увидите, что суммы, затра
ченные на морское вооружение Франции в течение
данного периода, по тому же безмолвному соглаше
нию, несколько превышали половину сумм, затрачен
162
Кобден перед своими избирателями
ных на этот предмет Англией. Теперь возьмем деся
тилетие, оканчивающееся 1858 годом. Оказывается,
что и за этот период времени расходы Франции не
многим превышали половину расходов Англии. Я ос
танавливаюсь на периоде до 1858 года включительно,
потому что, руководствуясь только данными фран
цузских смет, имеющихся за последний период вре
мени, мы не могли бы получить полных итогов дейст
вительных расходов. Это объясняется тем, что во
Франции существует обыкновение сначала представ
лять в парламент смету расходов на целый год, а потом
уже открывать по мере надобности дополнительный
кредит, который увеличивает, конечно, общие итоги.
Но по прошествии двух лет, когда балансы и оконча
тельные счета государственного бюджета Франции
рассмотрены в расчетной палате и опубликованы в так
называемых «окончательных определениях бюдже
та» (reglements definitifs du budget), получаются цифры,
заслуживающие такого же доверия, как и всякие другие
цифры. Не было примера, чтобы какаянибудь поли
тическая партия, — а во Франции, как вам известно,
отношения партий еще более обострены, чем у нас, —
или ктолибо из иностранцев усомнились без доста
точных данных, после опубликования этих оконча
тельных бюджетов, в том, что заключающиеся в них
росписи расходов заслуживают полного доверия. До
ждавшись опубликования последних отчетов, заклю
чающих в себе все данные по 1858 год включительно,
я и на этот раз убедился, что расходы Франции в те
чение последнего десятилетия, т.е. в продолжении
всего царствования настоящего императора и даже до
163
Р. Кобден
его восшествия на престол, составляли немного более
половины расходов Англии. Но в Англии стоимость
военных судов на 20 процентов меньше, чем во Фран
ции, стоимость паровых машин — на 30 процентов
меньше, топливо обходится на 40 процентов дешевле, а
боевые запасы — на 20–30 процентов. Каким же об
разом — если расходы Франции по 1858 год немно
гим превышали половину наших расходов, — каким
образом, спрашиваю я вас, мог распространиться в
1859 году внезапный слух, будто Франция готовится
напасть на нас и делает необыкновенные морские во
оружения, и что для нас недостаточно уже почти удво
ить свои расходы, пожертвовав крупные суммы на со
держание постоянного войска, а понадобилось еще
призвать мирных жителей к оружию и сформировать
отряды добровольцев? Такого рода положение дел
должно же иметь какоенибудь разумное основание.
Я слишком глубоко уважаю своих сограждан, даже
вступая в борьбу с их очевидными для меня заблуж
дениями, чтобы желать пройти мимоходом, не дав
объяснения, способного удовлетворить и успокоить
общественное мнение. Я думаю, что буду в состоянии
ответить на вопрос, которым не раз и сам задавался,
предположив в устройстве нашего флота существова
ние особенностей, способных служить кажущимся ос
нованием для этих тревожных слухов. Эти особеннос
ти — в том, что наше адмиралтейство организовано
из вон рук дурно. Этого не станет отрицать никто из
находящихся в курсе деятельности этого учреждения.
В прошлом году была образована комиссия, получив
шая от королевы поручение произвести исследование
164
Кобден перед своими избирателями
того, как устроено заведование нашими арсеналами.
Доверенные лица, участвовавшие в комиссии, произ
вели ревизию лесных дворов и арсеналов. Они осмот
рели их тщательно. И знаете ли, какое вынесли оно
впечатление? Вот сущность их доклада, изложенная
в какомнибудь десятке строк, я прочту их вам.
«Учрежденная в истекшем году королевская ко
миссия пришла к заключению, что контроль и ад
министрация арсеналов не соответствуют своему
назначению по следующим причинам: вопервых,
вследствие несостоятельности совета адмиралтейст
ва; вовторых — вследствие неправильной организа
ции подчиненных ему учреждений; втретьих —
вследствие недостаточно точного определения ответ
ственности; вчетвертых — вследствие полнейшей
невозможности произвести основательный контроль
расходов ни за настоящее, ни за прошедшее время, за
отсутствием точных отчетов».
Вникните поглубже, и чтобы вполне уяснить себе
значение этого приговора, представьте себе, что он
относится к делам какоголибо частного торгового
дома. На первом месте стоит плохой состав совета ад
миралтейства; это значит, что представители админи
страции, иначе — лица, стоящие во главе торгового
предприятия, — не сведущи в нем и избраны несоот
ветственно своему назначению. Далее следует непра
вильная организация подчиненных ведомств; иначе
выражаясь, помощники не знают своего дела. Потом
отсутствие ясно и строго определенной ответствен
ности, иначе говоря, так называемые руководители
делом, отвечая на вопрос — почему такоето дело не
165
Р. Кобден
сделано? — говорят, что они в этом не ответственны.
И наконец, четвертый недостаток состоит в небреж
ности, с которой ведутся отчеты, следствием чего яв
ляется полная невозможность войти в курс дела.
Вот результат, получившийся при исследовании
нашего адмиралтейства королевской комиссией в ис
текшем году, но и в настоящее время в палате общин
учрежден комитет, которому поручено произвести
новые расследования по делам адмиралтейства на ос
новании прежних и новых показаний и раскрыть не
достатки этого плохого учреждения.
Итак, я сказал, что французское правительство в
десятилетний период, оканчивающийся 1858 годом,
израсходовало немного больше половины суммы, за
траченной нами на наш флот. Естественно возникает
следующий вопрос: куда пошли эти деньги? Как рас
порядились члены этого адмиралтейства громадными
суммами, которые они вынудили у нашего народа, из
немогающего под бременем податей? Я хочу прочесть
вам одно место из показания моего уважаемого това
рища, лорда Кларенса Педжета, состоящего в насто
ящее время секретарем адмиралтейства. В своей речи,
произнесенной весной 1859 года, — я мог бы с точнос
тью указать вам даже день произнесения этой речи, —
он нападал на лиц, входивших тогда в состав адмирал
тейства, а спустя несколько месяцев и сам вступил в
отправление своей теперешней должности. Итак, он
заявил парламенту, что, тщательно рассмотрев отчет
ности за одиннадцать лет, предшествовавших 1859 году,
он нашел там сумму в 5 млн ф. ст., назначенную на
постройку военных кораблей, но в израсходовании
166
Кобден перед своими избирателями
которой невозможно дать точного отчета. Постарай
тесь правильно понять меня. Ни лорд Кларенс Пед
жет, ни я вовсе не хотим сказать, что деньги эти были
украдены. Люди, действия которых мы разбираем,
вполне достойны уважения, с точки зрения их личной
честности. Я хочу этим сказать, что они не способны
спрятать себе в карман общественные деньги. Я иначе
смотрю на это дело и явился сюда затем, чтобы вы
яснить его вам. Деньги эти просто израсходованы на
бесполезные предметы. Когда представители учреж
дения не ответственны, когда помощники их не све
дущи, когда нет заслуживающей доверия отчетности,
легко предвидеть, как при таких условиях пойдет
дело. Я приведу пример, который поможет вам разо
браться в этом вопросе и найти объяснение занимаю
щей нас тайны. Около 1850 года морские министерства
обеих стран признали и постановили, что, благодаря
применению пара к движению судов, нельзя уже рас
считывать в случае войны на употребление старых па
русных судов. Вследствие этого Франция и Англия
пришли к заключению, что впредь линейные корабли
должны снабжаться винтовыми двигателями. Что же
предприняла Франция? Во главе французского флота
стоит министр, а не коллегиальное учреждение, как у
нас, на членов которого даже полицейский комиссар
затруднился бы возложить какуюлибо ответствен
ность. Император и министр действуют по обоюдно
му согласию, и они говорят следующее: так как дере
вянные линейные парусные суда на будущее время
бесполезны, то не будем их больше строить, и они их
уже не строят. Мы же, наоборот, никогда не прекра
167
Р. Кобден
щали и продолжаем строить их до сих пор. Французы
к своим кораблям старой конструкции, которые у них
уже были, приспособили паровые двигатели и винты
и таким образом сделали эти суда пригодными на
случай войны. У нас, в Англии, продолжали строить
новые корабли и в то же время переделывали старые, и
мы, не прекращая этих переделок, принялись усиленно
строить новые суда; между тем Франция, ограничиваясь
лишь покупкой паровых двигателей для приспособле
ния их к своим судам старой конструкции (в то время
как мы занимались и постройкой парусных судов, и
приобретением паровых двигателей), достигла своей
цели с гораздо меньшей затратой времени и денег. Но
почти тотчас же было замечено, что Франция, при
меняя этот способ, обладает, повидимому, — по ут
верждению одного из членов нашего адмиралтейства, —
почти одинаковым с нами количеством линейных
судов. Если бы мы приняли их во внимание, то убе
дились бы, что относительное количество наших ли
нейных судов настолько же преобладает над количе
ством французских судов, как и в 1850 году. Вот
каким образом была отчасти непроизводительно ис
трачена та громадная сумма денег, о которой я вам го
ворил.
Перехожу ко времени пять лет спустя. Во время
крымской кампании было замечено, что устройство
железной брони для канонерских судов соответство
вало своему назначению, служа прекрасной защитой
для военных судов от гранат и метательных зажига
тельных снарядов, составлявших последнее изобрете
ние военного искусства. Сейчас же вслед за этим от
168
Кобден перед своими избирателями
крытием последовало распоряжение французского
императора — построить два фрегата и оковать их
железной броней. Нам это не осталось неизвестным,
и английское адмиралтейство представило даже до
клад по этому поводу. Франция не прилагала больших
стараний для ускорения постройки Gloire. Постройка
этого судна началась в 1858 году, а окончательное
снаряжение его было окончено только в 1860 году.
Что же делало тем временем наше адмиралтейство?
Один состав его сменялся другим, и каждый новый
состав то и дело производил опыты то в Шоберинес
се, то в Портсмуте, то обращался к Уитворту с прось
бой, не может ли он изобрести такую пушку, которая
обладала бы достаточной силой, чтобы ядром своим
пробить железные щиты неприятеля. Иногда такой
же вопрос предлагался сэру Вильяму Армстронгу.
Вот каким забавам предавалось наше адмиралтейст
во. Что же делали тем временем император и военный
министр во Франции? Они говорили: «Для нас самое
существенное состоит в изыскании способа защиты
наших деревянных судов от сыплющихся на них градом
полых гранат», т.е. от тех самых взрывчатых снарядов,
от которых приходится защищаться и нам. Сказав это,
французское правительство принялось доканчивать по
стройку двух своих военных броненосцев. Но в этом не
было еще никакого основания, чтобы эти броненосцы
были спущены в море раньше наших. Мы назначили на
это крупные суммы, мы обладаем большим количест
вом железа и рабочих, способных строить такие чуда,
чем Франция; нашему адмиралтейству стоило только
пожелать воспользоваться всеми этими преимущест
169
Р. Кобден
вами. Но у нас нет людей ответственных, нет людей,
знающих свое дело, а потому ничего не было сделано.
Французы окончили постройку своих броненосцев
раньше нас, и вот почему со всех сторон поднялись
крики, что император готовится напасть на нас.
Итак, я исследовал этот вопрос, я сам лично тща
тельно ознакомился с ним, а потому утверждаю, без
малейшего колебания, что французское правительст
во никогда не помышляло соперничать с нами в мор
ских силах и еще менее — напасть на нашу страну;
говоря по чистой совести, я глубоко убежден, что это
не что иное как заблуждение, как мистификация,
такая же грубая и пагубная, как и все те, о которых
упоминается в истории. Я уже привел вам заключение
королевской комиссии относительно адмиралтейства.
А вот несколько слов, произнесенных в прошлом году
гном Гладстоном в палате общин о преобладающих
чертах в характере нашей администрации обществен
ных работ вообще.
Оратор, не колеблясь, высказался, что этими и
многими другими аналогичными фактами мы были
всецело обязаны плачевной организации нашего уп
равления общественными работами. Неуверенность,
нерешительность, расточительность, сумасбродство,
и наряду с этим всевозможные другие недостатки со
единялись, по его мнению, в нашей системе общест
венных работ. Во всех тех случаях, когда необходимо
было принять какоенибудь определенное решение,
всегда оказывался абсолютный недостаток в направ
ляющей и руководящей власти. Прежде чем предпри
нять чтолибо, приходилось переходить из одной ко
170
Кобден перед своими избирателями
миссии в другую, из палаты общин в комитет, из ко
митета в комиссию, потом снова из комиссии в коми
тет и т.д., так проходили годы, народные ожидания
не оправдывались, и общественные деньги бесполез
но растрачивались. Недостатки нашей системы были
таковы, что ничем, кроме полного и коренного преоб
разования ее, невозможно было их исправить.
Так высказался гн Гладстон об администрации
общественных работ по поводу постройки Британ
ского музея. Но самым значительным из ваших на
циональных строительных учреждений является ко
раблестроение. Ваши кораблестроительные заводы
представляют собой обширнейшие из государствен
ных мастерских, в них на постройку судов и на маши
ны расходуется наибольшая часть ваших денег, из них
же производятся и наиболее крупные непроизводи
тельные затраты. И как ни плоха организация нашего
главного управления общественными работами, все
еще мне кажется, что единогласное мнение обще
ственных деятелей всех партий, за исключением
разве полдюжины прежних и полдюжины тепереш
них членов адмиралтейства, состоит в том, что из
всех общественных учреждений наиболее плохо ор
ганизованным является то, в котором не существу
ет строго определенной ответственности, в котором
царит наибольшая расточительность, т.е. наше ад
миралтейство.
Я считаю вполне уместным и своевременным го
ворить с вами о распространившихся ложных слухах
относительно намерений и поведения французского
правительства и, в частности, французского импера
171
Р. Кобден
тора, так как посредством этой лжи хотят выманить
из ваших карманов несколько миллионов фунтов
стерлингов ежегодного налога. Но я обращаюсь к вам
также в качестве вашего представителя, которому
пришлось принимать деятельное участие в этом имен
но деле и занимать при этом очень щекотливое и от
ветственное положение. Я находился в Париже в то
время, когда в Англии происходили все эти митинги,
на которых обсуждался вопрос о своевременности
формирования отрядов добровольцев. Я был там с от
крытым намерением попытаться заключить торговый
договор между обеими странами. И когда сношения
относительно условий договора были в полном разга
ре, в нашей стране как раз в это самое время царили
наибольшее возбуждение, беспокойство и смута, и
происходило подстрекательство к публичным демон
страциям в пользу формирования отрядов доброволь
цев, открыто предназначавшихся для защиты нашей
страны от нападения Франции.
Я затрудняюсь с точностью передать характер
речей, которые тогда у нас говорились. Я припоминаю
отчет об одном из митингов, состоявшемся в Сомер
сетшире, более подходящее графство трудно было бы,
кажется, выбрать. Один фермер говорил речь по во
просу, подлежавшему обсуждению, и когда он упо
мянул в ней о предполагаемом вторжении французов,
ктото крикнул: «Допустим, что они придут; какой же
ценой заставите вы их заплатить вам за ваш хлеб?»
На это говоривший ответил: «Ценой крови». Вот какие
речи произносились в то время, и это только образчик.
Вот какое настроение овладело тогда страной, в то
172
Кобден перед своими избирателями
время как французское правительство, повторяю вам,
не совершило ни одного поступка, который бы дал
возможность предполагать с его стороны враждебные
чувства по отношению к нам, в то самое время, когда
оно стремилось к полному преобразованию своей тор
говой системы, преобразованию, которое являлось бы
сумасбродством, чтобы не сказать чистым безумием,
если бы французский император действительно имел
намерение начать войну с нами. В то самое время, как
он переворачивал вверх дном все интересы торгового
сословия, восстанавливал против себя железозавод
чиков, бумагопрядильщиков и всех крупных капита
листов, как можно было подозревать в нем намерение
вести войну с нами, — войну, успех которой для него
всецело зависел от поддержки со стороны тех классов,
интересы которых были им затронуты? Более того,
что могли бы мы думать о человеке, отличительной
чертой которого мы справедливо считаем замечатель
ный ум, если бы видели его, с одной стороны проводя
щим политику, имеющую в виду связать оба государства
тесными узами торговой зависимости, а с другой сторо
ны разрушающим эту самую связь (война, разрушая
торговые связи, несомненно разрушает в то же время и
большую часть тех тончайших духовных нитей, которые
соединяют государства, как составные части одного со
циального целого), — что могли бы мы думать об этом
человеке, заподозренным только потому, что он постро
ил пару военных судов, будто бы в намерении совер
шить разбойничий набег на наш страну? Предполо
жим, однако, возможность такого образа действий с
его стороны. Искренне уверяю вас, что прежде чем сде
173
Р. Кобден
лать малейшую попытку к заключению договора, я
лично обстоятельно знакомился с общим положением
дел, с которым хочу ознакомить и вас.
И что же? Я могу по совести сказать вам то же,
что сказал бы и французскому правительству, если бы
натолкнулся хотя бы на один факт, который под
тверждал бы слухи, распространявшиеся в то время в
публичных собраниях в Англии, — если бы мне при
шлось узнать хоть об одном действии французского
правительства, способном нарушить вековую пра
вильность соотношения между составом французско
го и английского флота, — я заподозрил бы француз
ское правительство в злых умыслах по отношению к
нам и счел бы себя изменником своей родине, если бы
дозволил этому правительству, сам считая его способ
ным на какие бы то ни было злые умыслы, при моем
содействии обманывать или вводить в заблуждение
Англию, уверяя самого себя, что я служу целям раз
вития международной торговли, в то время как я имел
бы основание предполагать, что французы руковод
ствуются только воинственной политикой.
Я уже сказал, что до 1858 года включительно мы
имеем полные финансовые отчеты, знакомящие нас со
всем объемом затрат Франции на содержание флота
и дающие возможность сравнить эти затраты с наши
ми. Но у нас нет полных отчетов за 1859 и 1860 годы,
если не считать бюджетных смет, и потому я не буду
говорить о затратах за эти два года. Я воспользуюсь
другим средством, чтобы доказать вам, что в прошед
шем году, в то время как у нас разнесся слух о грозя
щем вторжении неприятеля и посыпались на француз
174
Кобден перед своими избирателями
ское правительство обвинения в усиленных приготов
лениях к внезапному нападению на нашу страну, что
в прошлом году и в течение всего нынешнего года
наши морские силы были более значительны по срав
нению с Францией, чем, насколько мне известно, в
любом из мирных периодов последнего столетия. Я
говорю уже не о финансовой стороне, а о численности
войска. Если вам известно количество людей, назна
чаемых парламентом во флот, вы всегда можете по
этим данным судить о затратах на флот вообще. Это
истина, которой никто из стоящих в курсе дела не про
бовал опровергать. В 1860 году французское прави
тельство определило состав флота в 34 000 матросов
и юнг; в том же году нашим парламентом состав на
шего флота был установлен в 84 000 матросов и юнг.
Это известно мне из верного источника, и никто не
станет этого оспаривать. Определяя французский
флот в 34 000 матросов и юнг, я не принимаю в расчет
одного документа, по которому Франция располагала
бы будто 3600 человек больше, чем это было в дей
ствительности. Сопоставляя 84 000 человек англий
ского флота с 34 000 человек французского флота, я
вижу, что первый превосходит последний не вдвое
или несколько больше чем вдвое, как можно было бы
ожидать, а что личный состав одного относится к лич
ному составу другого, как 5 к 2, т.е. в прошедшем году,
в период переполоха, когда вас призывали к оружию
для защиты родных берегов, разница между обоими
флотами в пользу вашего была гораздо значительнее,
чем в любой из мирных периодов, которые мне уда
лось рассмотреть.
175
Р. Кобден
Мне могут возразить, я это хорошо знаю, что во
Франции часть личного состава купеческого флота
занесена в списки государственного флота, что дает
право правительству, в случае надобности, привлечь
этих людей на службу, чего никогда не следует упус
кать из виду. На это я отвечу: возьмите всех матросов
французского торгового флота, способных нести слу
жебные обязанности и прибавьте их к личному соста
ву военного флота Франции, полученная цифра будет
далеко уступать цифре личного состава нашего госу
дарственного флота. Я не принадлежу к числу тех, кто
стоит за сокращение нашего флота и за хотя бы не
значительное изменение нормального количественно
го соотношения между обоими флотами, о котором я
только что говорил и которого требуют условия нашей
морской службы; имейте в виду, что это мнение фран
цузское правительство вполне разделяет со мною так
же, как и все. Под защитой Англии находится, по
крайней мере, вчетверо большее количество торговых
грузов, чем это мы видим во Франции, и следователь
но, содержание более сильного флота является с
нашей стороны вполне законным требованием. Кроме
того, наша страна представляет из себя остров, и мы
не можем сообщаться с другими странами иначе, как
морским путем. Во Франции, напротив, имеются су
хопутные границы, посредством которых она может
сообщаться с целым светом. Мы должны, к несчас
тью, охранять во сто раз большую территорию, чем
Франция, принимая в расчет наши колонии и владе
ния, отделенные от нас морем. Кроме того, и фран
цузская армия вдвое или втрое значительнее англий
176
Кобден перед своими избирателями
ской. Все это вместе дает нам право на содержание
флота, стоящего приблизительно в таком количест
венном отношении к французскому, какое существо
вало в прошлом столетии. И никто не оспаривает у
нас этого права. Я менее, чем ктолибо, стою за из
менение этой пропорции. Наоборот, я уже высказал
в палате общин и повторяю это здесь, что если бы
французское правительство проявило пагубное наме
рение увеличить свой флот до размеров нашего, то я,
попытавшись сначала привести все доводы, которые
могли бы помешать такой нелепой трате денег, скорее
подал бы голос за ассигновку 100 млн ф. ст., чем до
пустил бы, чтобы французский флот взял перевес над
нашим, так как, по моему мнению, подобная попытка,
не обоснованная законными мотивами, действительно
свидетельствовала бы о враждебных намерениях по
отношению к нашей стране.
Я объясняю все это так подробно во избежание
возможности ложного истолкования или искажения
моих слов. Что же отвечает французское правитель
ство на эти изобличения его завоевательных намере
ний? Любопытно, как оно относится к нашим обви
нениям. Французское правительство и не собирается
обнародовать точную роспись своего флота и тем
самым показать его незначительность по сравнению
с нашим. Правительство, действуя таким образом,
должно быть слишком уверено в спокойствии и без
условной выдержке населения своей страны, на что,
как вам известно, у нас нельзя рассчитывать. Фран
цузское правительство оставляет без возражения
наши россказни о его флоте, ограничиваясь лишь сле
177
Р. Кобден
дующим заявлением в официальных речах и в Moniteur
officiel: Господа, мы тратим на содержание нашего флота
только немного более половины той суммы, которую
расходуете вы; если же мы обладаем настолько зна
чительным флотом, что он способен внушать вам
опасения, это происходит исключительно благодаря
нашему умению распоряжаться своими денежными
средствами.
Я не обвиняю себя в том, что остановил так долго
ваше внимание на этих соображениях: они лежат в
основании гораздо большего количества предубеж
дений, чем это предполагают люди, поверхностно
смотрящие на дело. Но теперь я оставляю их в стороне
и прихожу к главному вопросу. Какие изменения
можем мы произвести в нашей системе? Каким обра
зом могут быть произведены мирные преобразова
ния, граничащие с коренным переворотом, о котором
говорит гн Гладстон? Говоря откровенно, они никог
да не осуществятся при содействии парламента. Если
же они не могут быть осуществлены помимо парла
мента, то на осуществление их вовсе нельзя рассчи
тывать. Это заставляет меня коснуться предмета, о
котором я рассчитываю поговорить с вами в другой
раз, уже специально с целью его обстоятельного рас
смотрения. Но это наталкивает меня также на вопрос
о современной организации нашего парламента и
наших партий. Мы находимся тут в безвыходном по
ложении. Ссылаясь на мнение моих друзей — мэра
Брайта, гна Базлей, сэра Чарльза Дугласа и других
членов парламента, — если я не ошибаюсь, присут
ствующих на этом собрании — повторяю, что мы,
178
Кобден перед своими избирателями
члены палаты общин, попали в безвыходное положе
ние. Мы бессильны чтолибо сделать. В одном году
власть находится в руках одной партии, в следующем —
в руках другой, и ни одна из этих партий не желает ни
чего делать из боязни через год лишиться власти и ус
тупить свое место другой партии. Таким образом, и
те, кто находится у власти, и те, кто находится вне ее,
стараются ничего не делать. Возьмем самую сильную
партию в палате общин и ее предводителя: если бы
ему вздумалось утверждать, что необходимо поло
жить на стол апельсин так, а не иначе, хотя другая пар
тия утверждала бы противное, никто не мог бы поме
шать ему сделать так, как он хочет. Вы видите, таким
образом, на что мы понапрасну теряем в палате время,
принадлежащее нашей родине. Если я говорю все это,
то мной руководит отнюдь не личный интерес, так как
очень возможно, что я уже не буду играть деятель
ной роли, когда осуществится желанная мной ре
форма. Но я имею в виду вас, людей, которые мо
ложе меня, людей, стремящихся сделать свою
родину достойной ее прежней славы, составляю
щих сущность и силу ее будущего поколения, и
вполне искренне говорю вам, что если наш народ, —
я говорю не только о массах неизбирателей, но и об
избирателях, благодаря которым мы очутились в без
выходном положении, — если наш народ не примет
серьезного и энергического решения устранить поми
мо парламента то зло, на которое я указывал, ваша
парламентская организация, организация ваших арсе
налов и управлений общественными работами — при
дет в состояние полного упадка, способного обессла
179
Р. Кобден
вить представительные учреждения, унаследованные
вами от ваших предков.
Когда я имел честь в последний раз обращаться к
вам с речью, я говорил о парламентской реформе. Это
было сейчас же по возвращении моем из Америки. В
последние два года я не присутствовал в парламенте.
Я ничего не знал, что там происходило. Я помню толь
ко, что однажды мой друг гн Брайт по дороге в за
седание рассказывал мне о предстоявшем докладе в
палате общин по вопросу о некотором расширении из
бирательных прав и выражал надежду на решение
этого вопроса в смысле, согласном с нашими взгляда
ми. Но если только я правильно понял смысл прений,
происходивших за мое отсутствие в парламенте, то во
прос этот, по моему мнению, менее всего может счи
таться разрешенным. Я понял так, что партии, пока
они стояли у власти, высказывали прекрасные взгля
ды на вещи и изъявляли готовность внести предложе
ние относительно парламентской реформы, но, раз
попав в оппозицию, они забывали свои обещания.
Мне думается даже, что тогда их речи и подача ими
голосов находились в прямом противоречии с преж
ними их заявлениями. Теперешнее правительство
тоже выдвинуло бы вопрос о парламентской реформе,
но мы видим, что один из министров уже отступился
от нее. Я порицаю его не столько за то, что он отсро
чил, в сущности, решение вопроса на год, до ознаком
ления с результатами переписи, сколько за те небла
говидные приемы, которые он употребил с целью
затянуть решение. Но вот, наконец, перепись окон
чена. В распоряжении нашем имеются, по крайней
180
Кобден перед своими избирателями
мере, отчасти и в существенных чертах, главнейшие
результаты переписи, произведенной в 1861 году.
Она дает вам целую массу, целый арсенал фактов, с
которыми должны обстоятельно ознакомиться все те,
кто действительно интересуется дальнейшими судь
бами своей родины, фактов, которые они должны по
ложить в основание агитации, в основание великого
движения в пользу полного и коренного преобразова
ния нашей представительной системы.
Но я имею в виду не одно только расширение из
бирательных прав: без нового распределения избира
тельной власти в этом смысле вы не можете долее су
ществовать. Обратите внимание на факты, данные
переписью. Вы видите, что в некоторых графствах
наши крупные города и крупные фабричные центры
процветают. Вы видите, что там усиливается рост на
селения и увеличивается богатство края. И наряду с
этим, вы встречаете другие местности, как Линкольн,
Кембридж, Суффолк, Букингем, Дорсетшир и Уилтс
шир, где количество народонаселения или падает, или
остается на прежнем уровне. Но, вступив в палату
общин, вы не можете не заметить, что именно эти зем
ледельческие области, стоящие на точке замерзания,
и их городские населения, продолжающие еще суще
ствовать, хотя в 20–30ти из них население страшно
уменьшилось за последние 10 лет, повторяю, вы не
можете не заметить, что представители этих именно
неподвижных провинций и вымирающих поселений
стоят у власти, т.е. управляют страной, если только
она управляется кемнибудь. Я смело могу сказать,
что страна наша не управляется никем, потому что
181
Р. Кобден
наша парламентская система дошла до полного отри
цания всякой системы. Если вы хотите вдохнуть
новую жизнь в дело преобразования палаты общин,
то этого можно достигнуть не иначе, как дав новое
обоснование политическим партиям и осуществив на
деле представительство, которое в настоящее время не
что иное, как фикция. Пока вы не дадите политическим
партиям и правительству нашей страны реального обо
снования, вместо тех фикций, на которых они покоятся
в настоящее время, вам не удастся прекратить этой до
стойной траты времени и денег, свидетелями которой
вам приходится быть в настоящее время.
Предположим, что вы достигнете нового распре
деления избирательных прав в смысле распростране
ния их, с соблюдением справедливой пропорциональ
ности, на богатые и населенные части нашей страны.
Но знаете ли вы, что представлял бы из себя первый
парламент, избранный после того, как удалось бы осу
ществить эту реформу? Этот первый парламент пред
ставлял бы из себя, по всей вероятности, правитель
ство, могущее рассчитывать на сохранение власти,
если не для своего наличного состава, то для своей
партии, по крайней мере в течение 5–6, даже 10 лет.
В составе этого парламента была бы и своя оппозиция,
но оппозиция, которая не грозила бы стать у власти
завтра, через неделю или через год. С момента воз
никновения этого парламента оппозиционная партия
оставила бы в стороне все эти вопросы о преобразо
вании парламентской организации. С одной стороны,
у нас было бы правительство и партия, стоящая у влас
ти, задачей которых несомненно было бы стремление
182
Кобден перед своими избирателями
преобразовать ныне существующий порядок вещей и
внести лучшую систему управления общественными
делами, чем та, которую так красноречиво изобразил
гн Гладстон. С другой стороны, у нас была бы оппо
зиционная партия, не могущая, конечно, рассчиты
вать на достижение власти в следующем году, но не
лишенная надежды своим образом действий и своей
деятельностью заслужить доверие страны и достиг
нуть власти по прошествии нескольких лет, как мы это
уже видели на примере сэра Роберта Пиля. Эта оп
позиция могла бы рассчитывать достигнуть понемно
гу большинства в палате общин и, таким образом,
стать у власти. Тогда партии делали бы, действитель
но, осязательное, прочное и полезное для страны
дело. Вы посылали бы в палату общин людей, вооду
шевленных, подобно нам, говоря без ложной скромнос
ти, не стремлением к собственной выгоде и удовлетворе
нию личного честолюбия на поприще общественной
деятельности, а желанием провести в парламенте меры,
которые они считали бы полезными для блага страны.
При таких условиях мы могли бы сознавать, что наше
присутствие в палате имеет целью борьбу, и как следст
вие ее, достижение результатов, достойных затраты че
ловеческой энергии. О, иногда я с грустью заглядываю
в прошлое, и мне стыдно становится за палату общин
при воспоминании о том времени, когда я впервые всту
пил в это собрание, когда направления обеих великих
партий были так резко разграничены, когда мы могли
надеяться достигнуть в конце пути высшей награды,
достойной разумных человеческих стремлений и за
траты молодости и сил. Но теперь какого удовлетворе
183
Р. Кобден
ния можно ожидать для понимаемого в таком смысле
честолюбия общественного деятеля?
Я набросал вам программу будущего лишь в самых
общих чертах. Последовательное выполнение этой
задачи, если стране суждено достигнуть процветания,
выпадет уже на долю будущих поколений.
Но прежде чем кончить, я должен сказать несколько
слов по вопросу, всецело овладевшему нашими умами,
и на который нам ежедневно приходится наталкивать
ся. Мне хочется поговорить о том, что происходит в на
стоящее время по ту сторону Атлантического океана.
Моего друга Брайта и меня прозвали «двумя депутатами
Соединенных Штатов». Мы имели возможность на
блюдать в течение двух лет применение в этой стране
экономии в общественном хозяйстве и принципа невме
шательства, и убедились в удобоприменимости этих
начал и в европейских государствах. Не желая распро
страняться по поводу той прискорбной борьбы, театром
которой была Америка, я скажу только одно: я глубоко
надеюсь, что принцип невмешательства не будет нару
шен американцами, несмотря на отправку нами в Канаду
двух или трех тысяч солдат. Пусть наши американские
друзья не усматривают в этом факте доказательства на
шего недоверия к ним или желания поставить их в за
труднительное положение; это свидетельствует лишь о
том, что мы все еще остаемся верными политике, которой
придерживаются у нас в Горс Гуардсе всякий раз, когда
возникают какиелибо несогласия.
Я получил письменные запросы от нескольких лиц
о том, какого мнения я придерживаюсь по вопросу о
принципах кооперации, которые пытаются теперь
184
Кобден перед своими избирателями
применять в нашей местности. Я всегда радуюсь при
виде каждой попытки, — и считаю полезным для
наших капиталистов взглянуть на это дело с моей
точки зрения, — при виде каждой попытки, говорю
я, перекинуть мост через пропасть, разделявшую до
сих пор класс капиталистов и класс рабочих. Я закли
наю тех и других хорошенько вникнуть в затрудни
тельность их положения. Я заклинаю рабочих при
знать, что капитал есть не что иное, как накопленный
труд, что труд есть не что иное, как зародыш будущего
капитала, и что ни один из обоих классов, ни рабочие,
ни капиталисты, не может процветать без одновре
менного процветания другого; если бы я собирался
сказать еще хоть слово теперь, когда темные тучи со
бираются на горизонте, я скорее обратился бы с при
зывом к благоразумию, чем стал бы возбуждать
страсти. Я предложил бы рабочим остановиться на
одну минуту и подумать, прежде чем приступить к трате
своего заработка, добытого таким тяжелым трудом, и
спросить себя: есть ли разумное основание надеяться по
лучить за умеренную цену сырье для обработки его затем
посредством машин, и нельзя не опасаться при этом
массы случайностей, способных временно затормозить
ход нашей промышленности? Что касается меня, то я от
крыто заявляю, что верю в будущность этой местности
и вообще Ланкашира. Конечно, затруднительное поло
жение, в котором теперь находится Америка, временно
может стеснить, даже совершенно расстроить ход нашей
промышленности, но я предвижу, что результатом на
стоящего положения дел явится ее процветание в буду
щем. Я надеюсь, что всё происходящее в настоящее
185
Р. Кобден
время обратит на себя внимание в других частях света,
везде, где только имеется возможность поставлять
сырье для наших фабрик, и что это вызовет усиленное
производство этого сырья, благодаря чему в будущем мы
не будем уже стоять в исключительной зависимости от
одной страны.
В сущности, я давно уже пришел к заключению, что
в такой цивилизованной и промышленной стране, как
наша, почти невозможно продолжительное существова
ние серьезных препятствий на пути к ее благосостоянию,
которое необходимо должно явиться и явилось уже в
нашей местности, благодаря способностям и упорному
труду ее населения. Я очень сожалею и всегда сожалел,
что самая значительная, самая искусная и самая полезная
промышленная деятельность, когдалибо существовав
шая в нашей стране, почти исключительно зависит пока
в деле снабжения ее сырьем от такого учреждения, как
рабство, учреждения, дни которого сочтены, и на под
держание которого ни один из порядочных людей не
может призывать благословение свыше.
Господа, я сказал вам все, что собирался сказать.
Вы еще услышите, и я уверен, что слышали уже много
речей по поводу происходящей реакции. Вас будут
уверять, что все становятся консерваторами. Ну так
знайте же, что мы, именно мы, как я думаю, более
всего были консерваторами. Я думаю, что я сам, друг
мой Брайт и другие лица, которых я вижу теперь во
круг себя, подававшие голос в продолжение 20 лет за
мероприятия, казавшиеся крайне революционными,
что мы были величайшими консерваторами нашего
времени. Тем же, кто утверждает, что мы теряем
186
Кобден перед своими избирателями
почву, между тем как все консерваторы овладевают
позицией, я отвечу вопросом: что разумеете вы под
словом консерваторы? В ком вы видите консервато
ров? Не в тех ли людях, которые стремились поме
шать отмене хлебных законов или непременно восста
новили бы их, если бы только это было в их власти?
Не в тех ли людях, которые восставали против введе
ния свободы печати и непременно восстановили бы
стесняющие ее законы, если бы только это зависело
от них? Если под словом консерваторы вы понимаете
людей, стремящихся к прогрессу, то действительно
мы консерваторы. Но если название это применяется
к людям, отрицающим всякое движение вперед или
даже стремящимся к обратному движению, то я смело
утверждаю на основании опыта, что подобные кон
серваторы являются самыми опасными разрушителя
ми, какие только могут существовать в человеческом
обществе. Итак, я не боюсь ни прогресса, ни свободы,
ни процветания промышленности для нашей страны. Вот
все, что я могу вам сказать: ознакомьтесь обстоятельно
с отношениями, существующими между вашей стра
ной, с одной стороны, и Францией и другими госу
дарствами, с другой, не позволяйте себя ни морочить,
ни запугивать до полного невнимания к местной об
щественной деятельности. Всмотритесь в настоящее
положение политических партий. По вопросу о пред
ставительстве в парламенте старайтесь добиться ре
формы, которая даст возможность вашим представи
тельным учреждениям действовать в целях развития
процветания страны, которое не переставало идти
вперед с моментапринятия билля о реформе.
Речь о государственных заводах
и мастерских
Палата общин. 22 июля 1864 года
В
этот день Кобден в последний раз говорил в пар
ламенте; речь его была посвящена требованию сокра
щения или даже полной отмены государственных за
водов и других учреждений этого рода, с целью
предоставить частной промышленности снабжение ад
министрации необходимыми материалами и продо
вольствием.
«Я сожалею, что, вследствие представившейся для мно
гих из нас необходимости отложить очередные докла
ды почти на 15 дней, мне невозможно было раньше
представить палате свое мнение по настоящему во
просу. Вопрос этот имеет большую важность не с
одной только финансовой точки зрения, он касается
также защиты и безопасности государства. Выступая
в качестве защитника принципа, что правительство не
должно само становиться производителем того, что
оно может купить у частной промышленности, я не
являюсь выразителем какойнибудь новой для палаты
доктрины. Напротив, эта именно политика всегда
была политикой самой палаты, а противоположная
система, практиковавшаяся в продолжение только не
скольких лет, шла в разрез с мнением, много раз вы
раженным парламентом. Я мог бы указать на извест
ную речь об экономической реформе Эдмонда Бёрка,
который еще в 1780 году в чрезвычайно красноречи
вом и убедительном изложении выставлял мотивы,
188
Речь о государственных заводах и мастерских
вследствие которых правительство не должно зани
маться производством необходимых для него предме
тов, а должно, напротив, всецело положиться в этом
на содействие частной предприимчивости.
В 1828 году, еще до реформы, один из комитетов
палаты внес доклад, в котором есть, между прочим,
параграф, посвященный и этому вопросу. Там говорит
ся: «Комитет не может относиться со слепым доверием
к представляемыми некоторыми административными
учреждениями доводам против заключаемых с пуб
личных торгов контрактов на поставку, равно как и к
выдвигаемым этими учреждениями доказательствам
в пользу работ, предпринимаемых непосредственно
ими самими. Этот последний прием ведет за собой при
влечение к делу большого числа должностных лиц, чи
новников, мастеров и рабочих; увеличивает не только су
ществующую теперь ответственность министерских
департаментов, но и кажущееся их важное значение. Ко
митет, под влиянием лишь нескольких неудач, не может
позволить себе высказаться против системы контрак
тов. Он держится того мнения, что большая часть не
удач должна быть приписана скорее невежеству или
небрежности тех, кому было поручено выполнение
контрактов, чем самой системе контрактов».
Вот сущность того, что и я хочу сказать. Я поста
раюсь только несколько развить это положение и, если
мне это удастся, я надеюсь, что меня не обвинят в боль
шем недоброжелательстве к должностным лицам, чем
то, какое проявил комитет в 1828 году. По различным
поводам некоторые стороны этого вопроса обсужда
лись уже при рассмотрении вопроса относительно по
189
Р. Кобден
ставки специальных предметов, и при этом всегда
приводились исключительные мотивы, заставляющие
нас в одной специальной отрасли промышленности
отдавать предпочтение государственным заводам.
Результатом этого было то, что министерства мало
помалу принялись содействовать все большему и
большему развитию таких заводов, достигших в на
стоящее время громадных размеров. Спрашивается:
как могло случиться, что мы, руководившиеся в про
должение 20 лет в нашей торговой политике принци
пами самой неограниченной конкуренции, в уверен
ности, что это является единственным средством для
достижения совершенства и устойчивости производ
ства, — как мы могли именно теперь, когда наша
частная промышленность больше чем когданибудь в
состоянии удовлетворить требованиям правительст
ва, позволить министерствам основать эти гигантские
правительственные монополии? Этот результат, по
моему мнению, должен быть приписан слабости ис
полнительной власти. Боюсь, что в продолжении мно
гих лет государственное казначейство только в самой
слабой степени практиковало контроль над различны
ми министерскими департаментами, и главы этих ми
нистерств, чувствуя, что поводья ослабли, взяли
власть в свои руки и пустились в широкие промыш
ленные предприятия против воли, — я не могу в том
сомневаться, — против воли палаты и всей страны.
Опыт доказал, как мало пользы в попытках палаты
исправлять, посредством учреждения различных ко
митетов, ошибки исполнительной власти. Вмешива
ясь в подробности правительственных обязанностей,
190
Речь о государственных заводах и мастерских
вы неизбежно делаете этим больше зла, чем добра.
Вы унижаете этим исполнительную власть во мнении
должностных лиц и берете на себя невозможную ра
боту, так как министерства только посмеиваются,
видя, как парламент вникает в подробности внутрен
него управления. Сверх того, если правительство и
допустит попытки парламента контролировать эти
подробности, то оно этим самым как бы откажется от
своих прав, но вместе с тем и от своей ответственнос
ти. В последние годы у нас существовали при палате
различные комитеты: и по вопросу об артиллерии, и
по вопросу о броненосных судах, и по другим отрас
лям исполнительной власти, обязанной заботиться о
безопасности и защите государства. Если бы это про
исходило в начале моей парламентской деятельности,
когда сэр Роберт Пиль был первым министром, он
протестовал бы против учреждения подобных ко
митетов, которое было бы равносильно выражению
недоверия. Он сказал бы: «Если вы находите, что я
недостаточно удовлетворительно руковожу админи
страцией, попросите когонибудь другого взять это на
себя». По моему убеждению, палата может оказать
весьма полезное влияние, устанавливая принципы,
которыми исполнительная власть должна руководст
воваться, но законодательной власти невозможно
переходить за эту черту и вмешиваться без вреда для
дела в подробности управления страной. Система,
провозглашаемая мной, такова: следует воспретить
правительству производить прямой своей властью
какие бы то ни было предметы, которые могут быть
произведены, при условии свободной конкуренции,
191
Р. Кобден
частной промышленностью, и если мы с некоторого
времени придерживались в этом отношении ложного
направления, то следует, насколько это возможно,
стараться возвратиться к прежней системе.
Чтобы лучше уяснить палате, до чего доведена
система, против которой я восстаю, считаю нелишним
привести несколько цифр. В 1849/50 году я прини
мал участие в одном комитете, на который было воз
ложено произвести исследование нашей артиллерии.
Мы нашли тогда, что общая сумма заработной платы,
уплаченной в этом году рабочим военных мастерских
в Соединенном Королевстве и в колониях согласно
назначениям парламента, достигала 141 330 ф. ст. А
в текущем году я уже вижу, что мы назначили по тем
же статьям на уплату жалованья рабочим, занятым в
наших военных производствах, включая сюда и об
мундировочные мастерские, сумму в 584 000 ф. ст.,
т.е. в четыре раза больше, чем сколько было назначе
но в 1849/50 году. Заработная плата, определенная в
настоящем году только для одного вулвичского пушеч
нолитейного завода, простирается до 144 000 ф. ст.,
т.е. суммы, превышающей общую цифру заработной
платы во всех подобных учреждениях в 1849/50 году.
До Крымской войны и во время нее английское пра
вительство не отлило ни одной пушки, не сделало ни
одного ядра или гранаты. Мы покупали все наши ар
тиллерийские принадлежности в мастерских Каррона
в Шотландии, у Low Moor Company или у Gospel
Oak Company гг. Уолкеров. Когда вспыхнула Крым
ская война, начальником артиллерии был мой друг,
достопочтенный депутат от Лимерика [гн Мон
192
Речь о государственных заводах и мастерских
селль], и я боюсь, что именно его следует обвинить в
том, что он, так сказать, способствовал развитию за
родышей того рокового явления, на которое мне те
перь приходится жаловаться. По его собственному
свидетельству и по свидетельству достопочтенного
капитана Боксера, лаборанта в Вульвиче, они по
предварительному между собою соглашению сделали
следующее заявление: «Если бы мы не поскупились
затратить 7000 ф. ст. на установку необходимых при
способлений, мы могли бы сами изготовлять наши
бомбы и ядра». Этимто и было положено начало тех
дорогостоящих, занимающих целые гектары земли,
мастерских, которые можно видеть в настоящее время
в Вульвиче. Очень немного времени спустя капитан
Боксер уже говорит: «Мы в состоянии сами делать
для себя бомбы и имеем возможность скорее, чем
частная промышленность, применить новейшие изо
бретения к изготовлению гранат. Займемся же сами
изготовлением для себя гранат». Вследствие этого
было израсходовано 10 000 ф. ст. на обзаведение ма
шинами, необходимыми для производства гранат и
ядер. Некоторые показания перед севастопольским
комитетом выясняют один очень любопытный факт:
из них я вижу, что имя достопочтенного депутата от
Лимерика упоминалось с порицанием, причем его об
виняли в том, что он действовал без согласия своих
товарищей. Я за это не осуждаю его: мы были на военном
положении, и оба они — и капитан Боксер, и он — явили
доказательства энергии, достойной всякой похвалы,
но я сообщаю эти факты, чтобы показать вам, каким
путем шло развитие учреждений этого рода. Еще
193
Р. Кобден
один шаг в том же направлении, после установки не
обходимых приспособлений для отливки бомб и гра
нат, привел к обзаведению станками обтачивания и свер
ления пушек. Тогда решено было, вместо того, чтобы
приобретать пушки, изготовленные в мастерских Low
Moor Company, покупать у того же общества только
чугунные болванки для пушек, а затем сверлить и об
тачивать их уже в Вулвиче. Вслед затем немедленно
возникла новая мысль: почему бы нам самим и не от
ливать наши пушки? Это было бы гораздо лучше, чем
покупать болванки у Low Moor, и тотчас же были уст
роены для этого необходимые приспособления. Но
здесь возникло новое затруднение. Как я вам уже гово
рил, в Англии есть 2 или 3 торговых дома, где можно с
полной безопасностью покупать артиллерийские при
надлежности: Low Moor Company и Gospel Oak
Works гг. Уолкеров. Когда у Low Moor Company от
ливается 68фунтовое оружие, то не только выбирают
из заготовленного на собственных заводах чугуна, во
обще хорошего, чугун специальных качеств, но еще
прибавляют к нему, для достижения лучшей плавкос
ти, особый уголь, только что добытый из почвы. На
этот раз, однако, общество отказалось продавать в
Вулвич чугунные болванки, так что после установки
всех необходимых для отливки пушек приспособле
ний, явился недостаток в хорошем чугуне для литья.
Тотчас же обратились на общий рынок, закупили чугун
обыкновенного качества и соорудили около сотни пушек.
Но я уверен, что из этих 100 пушек ни одна никогда не
была в деле; утверждали, что они заржавели; но так
или иначе они никогда не употреблялись. И вот, из
194
Речь о государственных заводах и мастерских
расходовав бесполезно 200 000 ф. ст., пришлось бро
сить все устроенные в Вулвиче приспособления для
отливки пушек.
Потом наступает второй акт пьесы. Правительст
ву представилась необходимость озаботиться приоб
ретением нарезных орудий. Не успела явиться эта по
требность, как нашлись и инженеры, а именно гн
Уитворт, сэр Вильям Армстронг, капитан Блекли, гн
Ланкашир и гн Лейнал Томас, предложившие свои
услуги удовлетворить возникшую потребность. Было
бы весьма благоразумно сказать этим изобретателям:
“Конкурируйте друг с другом, совершенствуйте ваши
системы, сделайте несколько пушек, и тот из вас, кто
достигнет лучших результатов, получит наш заказ”.
Но вулвичский завод хотел обеспечить за собой про
изводство нарезных артиллерийских орудий, и его
должностные лица, а в том числе некоторые даже
очень высокопоставленные люди, казалось, потеряли
голову, точно охваченные какимто безумием, при по
явлении пушки сэра Вильяма Армстронга. Один зна
менитый герцог, как рассказывают, утверждал, что
пушка сэра Вильяма Армстронга только что не гово
рит; другой, тоже очень известный офицер, объявил,
что в ней осуществлены чудеса тысячи и одной ночи.
Беру на себя смелость сообщить вам одно соображе
ние. Мне кажется, что следовало бы установить на бу
дущее время, чтобы высшие офицеры нашей армии, в
тех случаях, когда явится необходимость делать
выбор между теми или иными артиллерийскими при
надлежностями, поступали так, как это принято на
военных советах, т.е. чтобы предоставляли сначала вы
195
Р. Кобден
сказаться младшим офицерам, потому что, если глав
нокомандующий выскажет по отношению к какому
либо образцу свое восхищение, то мало вероятности,
чтобы низшие по рангу офицеры выразили несходное
с ним мнение. Кроме того, я придерживаюсь того мне
ния, что власти должны бы в подобных случаях сле
довать обычаю, принятому в торговле, и не превозно
сить похвалами вещь, пока она не куплена. Как бы
там ни было, а в том случае, который нас занимает,
результат был тот, что сэр Вильям Армстронг, тогда
еще просто гн Армстронг, решил презентовать свою
привилегию на изобретение военному министру. Бес
спорно, ценный подарок, если это точно был подарок.
Привилегия была передана статссекретарю по воен
ным делам, и затем была заключена сделка, которой
я, признаться, до сих пор хорошенько не пойму. Ка
жется, сэр Вильям Армстронг должен был получать,
в продолжение 10 лет по 2000 ф. ст. в год за наблю
дение над применением к делу его изобретения. Это
условие было написано задним числом, за 3 года, и
6000 ф. ст. были уплачены сразу. Вслед за тем сэр
Вильям Армстронг назначается инспектором службы
нарезной артиллерии. Военный министр пускает в ход
в Элсвике, в Нортумберленде, завод, принадлежав
ший раньше сэру Вильяму Армстронгу, и вот у нас
выплачиваются таинственные авансы, достигающие
85 000 ф. ст. Немедленно после этого наши вулвич
ские заправилы вводят и у себя производство того же
рода, так сказать, с целью контролировать элсвик
ские цены. Ничего не может быть забавнее, как ви
деть, с какой наивностью вулвичские директора ста
196
Речь о государственных заводах и мастерских
рались доказать назначенному палатой комитету, что
они в Вулвиче производили пушки дешевле элсвик
ских, как будто эти два предприятия не были в сущ
ности одним, и не возникли оба, благодаря стараниям
правительства, на народные деньги. Комитет, оче
видно, был не в состоянии хоть скольконибудь разо
браться в отчетах вулвичского завода и в своем до
кладе принял решение, требующее их исправления.
Вот добросовестный исторический очерк — с чем, на
деюсь, согласится и достопочтенный депутат от Лиме
рика, — очерк возникновения и дальнейшего разви
тия нарезной пушки Армстронга. Эта пушка должна
была изготовляться из кованого железа, причем уст
ройство ее основывалось на принципе скручивания
железных полос, и заряжаться с казенной части.
Конечно, не с целью унизить сэра Вильяма Армс
тронга, человека несомненно высокого ума в области ме
ханики, я считаю уместным здесь упомянуть, что
общий отзыв людей науки был неблагоприятен его
изобретению, неблагоприятен как относительно сис
темы заряжения пушки с казенной части, так и отно
сительно материала, из которого она должна была из
готовляться. Но обстоятельство, на которое я хочу
обратить особенное внимание палаты, заключается в
следующем: правительство основало завод и дирек
тором его назначило изобретателя, получившего при
вилегию на изготовление особого рода пушек. К чему
же это привело? А к тому, что гн Уитворт, тоже быв
ший в числе соискателей, ясно увидел, что он в сущ
ности должен представить свою пушку на испытание
и одобрение своего главного соперника. Было еще
197
Р. Кобден
много и других кандидатов, но я указываю особенно
на гна Уитворта, так как все, кто его знает, не могут
не признать в нем одного из самых видных практиков
инженерного дела своего времени, как не могут не
признать и того, что система, помешавшая ему высту
пить конкурентом в деле, с которым он был близко
знаком, являлась ничем иным, как плохой системой.
Да и не одни инженермеханики были отстранены
таким образом. По всеобщему мнению, разделяемому
и в настоящее время, главная задача, которую тогда
предстояло решить, состояла не в устройстве нарезки
и в форме пушки, а касалась скорее материала, из ко
торого делалась пушка. И вот уже в продолжение де
сяти лет мы идем по пути, который без всякого сомне
ния позволит нам, в тех случаях, когда мы найдем это
для себя выгодным, употреблять сталь там, где мы те
перь употребляем железо. Гн Бессемер тоже был в
числе соискателей со своим изобретением, касаю
щимся именно удешевления производства стали. Из
разъяснений, данных капитаном Скоттом артилле
рийскому комитету, мы узнаем, то гн Бессемер го
ворил ему, что он хотел представить на рассмотрение
правительства свой проект металлического салона,
который, по его убеждению и по убеждению многих
других, должен был одержать верх над кованным же
лезом; но что видя сэра Вильяма Армстронга во главе
дела он отказался от своей мысли. Из другого пока
зания мы узнаем еще, что гг. Уолкеры, директоры
мастерских в Gospel Oak, изготовившие несколько
самых лучших литых пушек, сделали подобное же за
явление, говоря, что пока сэр Вильям Армстронг за
198
Речь о государственных заводах и мастерских
нимает такое привилегированное положение, им не
остается ничего более, как отказаться от поставки пушек.
И вот палата назначила артиллерийский комитет, засе
давший в 1862/63 году. Прочтя подробное описание
заявлений, сделанных этому комитету, я не могу
скрыть, что был крайне удивлен той легкости, с кото
рой эти заявления были преданы забвению, не будучи
даже доведены до сведения палаты. Я считаю моего
друга, достопочтенного депутата от Лимерика, пред
седательствовавшего в этом комитете, ответственным
в этом упущении, хотя и другие члены комитета едва
ли могут быть свободны от порицания. Показания,
сделанные перед комитетом, выяснили факты в выс
шей степени важные и даже чудовищные. Так, напри
мер, было выяснено, что у нас имелось от 2500 до 3000
пушек системы сэра Вильяма Армстронга, что офици
альная цифра произведенного на этот предмет расхода
простиралась до 21⁄2 млн ф. ст., но я уверен, что он был
гораздо значительнее. Было также выяснено, что 100
из этих пушек самого большого калибра были сделаны
без всяких предварительных опытов и испытаний.
Чтобы избежать обвинения в придирчивом отношении
к результатам произведенного комитетом расследова
ния, я хочу привести вам несколько выдержек. Герцог
Сомерсетский, глава адмиралтейства, так выразился в
своем показании в прошлом году: «Вся артиллерийская
наука находится в настоящее время в переходном состо
янии, и когда меня спрашивали в этом году — какую
систему пушек я предпочитаю для флота, я вынужден
был признаться, что, если говорить правду, я еще не
составил себе об этом определенного мнения».
199
Р. Кобден
Не забудьте, что в то время, как давалось это объ
яснение, было уже изготовлено до 3000 пушек системы
Армстронга. Его светлость разъяснил также, что для
правильных сражений старая 68фунтовая пушка, из
готовленная в мастерских Low Moor, представляет
собой всетаки лучшее из всего, что мы имеем, и, ве
роятно, комитет единогласно подтвердил в своем до
кладе, что старая 68фунтовая пушка должна быть
признана, следовательно, наиболее способной справ
ляться с железной броней. Комитет в заключение
говорит: «12дюймовая пушка Армстронга — хотя
некоторые свидетели указывают, что это оружие
слишком сложно для нижних чинов, — вообще при
знается удовлетворительной, но преобладающее мне
ние является, повидимому, неблагоприятным всякой
системе заряжения с казенной части для пушек боль
шого калибра».
Комитет рекомендует сделать опыты над различ
ными системами. Он рекомендует также более удо
бопонятное ведение отчетности вулвичского пушеч
нолитейного завода (Нет!). Я передаю это, быть
может, не в тех выражениях, какие употребил коми
тет, но именно таков смысл сказанного. Он заявил,
что не может понять отчетов. Я хотел бы еще приба
вить несколько слов одного морского офицера, очень
серьезно изучавшего этот вопрос. В письме, помечен
ном 30 июня этого года, адмирал Галстед высказы
вает свое мнение в следующих выражениях: «Итак,
наиболее могущественный и наиболее дорогостоящий
во всем мире флот, которому вверена охрана самой об
ширной морской державы, уже давно является в гла
200
Речь о государственных заводах и мастерских
зах всех, кроме самой Англии, не имеющим ни одной
пушки, приспособленной к особенностям современ
ного ведения войны, и обладателем пушек особого об
разца, не годных ни для какого вида войны».
Я вас спрашиваю: можно ли такое положение дел
назвать удовлетворительным? И к такому ли поло
жению мы должны были прийти, израсходовав почти
3 млн ф. ст. и изготовив около 3000 этих пушек? Ад
мирал Галстед, в другом письме, называет это поло
жение дел «крупным безрассудством 1859 года».
Каков же был результат полученных комитетом
выводов? Результат тот, что по нашему настоянию в
Шоберинессе была произведена целая серия оглуши
тельных опытов с пушками сэра Вильяма Армстронга
и гна Уитворта. Таким образом, вы начали с того,
что затратили из государственного казначейства гро
мадные суммы на оплату заказов, сделанных одному
из двух изобретателейсоперников, и только потом
стали пробовать, чьи пушки лучше. Но, по крайней
мере, можно было бы утешиться, если бы действи
тельно произведенные опыты имели в виду сравнение
употребляемых нами пушек Армстронга с пушками
гна Уитворта. Но как обстоит дело в действитель
ности? Если мне верно передавали, первоначальная
пушка системы Армстронга, именно та, которой мы
обзавелись, которая, так сказать, находится в деле, —
вовсе не та пушка, которую выставил на испытание
сэр Вильям Армстронг. Мне говорили, что для про
изводства испытаний отказались от первоначальной
пушки, заряжающейся с казенной части, и около 3000
экземпляров которой находятся у нас на руках, и за
201
Р. Кобден
менили ее другой, усовершенствованной пушкой. Я
читал в отчете об опытах, появившемся на днях в
Таймc, что первоначальная пушка, заряжавшаяся с
казенной части, не была представлена на испытание.
Как видите, все эти обстоятельства не оченьто уте
шительные при том положении дел, в котором мы на
ходимся.
Я прошу палату хорошенько вдуматься в то, что
хотят нам сказать, утверждая, что у нас нет пушек для
флота. Ведь есть же у нас полевые 12дюймовые ору
дия на случай войны на суше — гденибудь в Китае
или в Новой Зеландии; речь идет также и не о поле
вых орудиях против такого неприятеля, который вы
садился бы в Англии, чтобы сражаться с нами. Когда
я говорю, что у нас нет пушек для флота, я имею в
виду пушки, с которыми можно было бы вступить в
морской бой. Припомните, что капитан Купер Колез
говорит о 110фунтовой пушке Армстронга, как о сна
ряде, пригодном только для преследования или, как
говорят на морском языке, только для того, чтобы
«повытрясти блох у беглеца». Итак, мы должны ре
шительно сознаться, что у нас нет пушек, приспособ
ленных для современного ведения морской войны.
Почтенный депутат от Стирлинга [гн Керд] утверждал
както — и в этом вопросе мы не можем сослаться на
более высокий авторитет, — что половина населения на
званного округа в течение уже трех лет питается хлебом
и продовольствием, доставляемыми изза границы.
Таким образом мы находимся в положении гарнизо
на, который в деле снабжения его провиантом пола
гается на то, что пути сообщения не будут захвачены
202
Речь о государственных заводах и мастерских
неприятелем. И что же? Если после всего, что мы из
расходовали, у нас нет пушек, с помощью которых
наш флот мог бы бороться в море против неприятеля,
не думаете ли вы, что противник ваш будет так без
рассуден, что соблазнится возможностью вторжения
и явится сражаться с вами на суше? Нет, уж если за
ним останется преимущество на море, он будет блоки
ровать вас и голодом принудит вас к сдаче. Мы можем
существовать как самостоятельная нация только при том
условии, если будем хозяевами наших морских сообще
ний. Однако, вы видите, как те, которые правят нами,
заботятся об охране этих сообщений!
Итак, вот в чем заключается весь секрет наших не
удач: правительство не понимает того, что значит уме
ние купить; вся трудность его положения происходит
от того, что оно неспособно к исполнению таких обя
занностей, как покупка с соблюдением осмотритель
ности и благоразумия. Самое благоразумное, чего нам
следовало держаться со всеми этими учеными, когда
они явились со своими усовершенствованными ору
диями, это поощрить их к продолжению работ и обе
щать, что предоставим заказ тому из них, кому наибо
лее посчастливится в этом деле, и при этом, пожалуй,
несколько помочь им на первое время, но только очень
немногим. Я думаю, что сэр Вильям Армстронг нуж
дался для начала не более, как в 12 000 фунтов, и что
гн Бессемер приступил бы к производству своих
стальных пушек, если бы ему дали только 10 000 фун
тов; я не сомневаюсь, что за сумму менее чем в 10 000
фунтов правительство могло бы оказать поддержку
по крайней мере полудюжине производств, которые
203
Р. Кобден
бы друг перед другом старались бы взять на себя по
ставку пушек. Но правительство никогда не поймет
этого, пока палата не настоит, чтобы оно на стороне
покупало все необходимые принадлежности, вместо
того, чтобы производить их самому. Если оно не спо
собно купить необходимые ему предметы на общем
рынке, то можете ли вы предположить, что оно будет
способнее в разрешении более трудной задачи —
самому производить все это? Я хочу показать вам, к
какому положению привела нас как нацию принятая
правительственная система.
Мы вынуждены констатировать, что иностранцы
вооружены гораздо лучше нас, хотя все их вооруже
ние было заказано и изготовлено в частных мастер
ских нашего отечества. Те же самые инженеры, ко
торых правительство оттолкнуло, с которыми оно
отказалось войти в соглашение, воздвигли заводы ар
тиллерийских принадлежностей. Гн Уитворт осно
вал товарищество для производства пушек. Говорят,
что и сэр Вильям Армстронг, обязанности которого
в Эльсвике пришли к концу и который получил от пра
вительства 65 000 фунтов в виде вознаграждения, ос
новал в Эльсвике пушечный завод, и, не будучи более
связан с правительством, стал производить теперь
свои 600фунтовые пушки для иностранных госу
дарств. В четверти часа езды — завод, на котором
сверлят 600фунтовые стальные пушки; этот завод,
отвергнутый нашим правительством, получает, гово
рят, дюжинами заказы на эти чудовищные пушки,
тогда как мы находимся еще в периоде экспериментов
в Шоберинессе над пушками 70 и 110фунтовыми.
204
Речь о государственных заводах и мастерских
Я сказал все, что хотел, по вопросу об этом колос
сальном промахе, допущенном в нашем артиллерий
ском деле. Теперь, чтобы дать вам еще одно доказа
тельство того, как необходимо для правительства
научиться покупать, позвольте мне сказать, в виде
примера, еще слово о нашем ручном оружии. Если мы
заглянем лет на десять назад, мы увидим, что тогда
все ружья покупали мы у поставщиков, правительство
не производило ни одного ружья. То же было и во
время Крымской войны. И я могу при этом отметить,
что артиллерийские принадлежности, поставленные
во время войны, были весьма удовлетворительны.
Артиллерийские принадлежности и ручное оружие
были поставлены в армию и во флот лицами, получив
шими поставку с торгов, и об этих поставках говори
лось с большой похвалой в донесении севастопольско
го комитета 1855 года — в донесении, в котором в то
же время осуждались комиссариат, медицинский кор
пус и другие части военного управления. Итак, до
1855 года, как я уже сказал вам, мы покупали всё наше
ручное орудие у частных поставщиков. Но, как дума
ет палата, правительство производило эти закупки?
А вот что я расскажу вам об этом в доказательство
неспособности правительства делать закупки. Если
уважаемые сочлены захотят обратиться к заявлениям,
сделанным в комитете о малом вооружении 1854 года,
они увидят, что правительство имело обыкновение по
купать оружие по частям. Оно входило в соглашение
в Бирмингеме, в Уеднесбюри и в других местах с
одним фабрикантом относительно ружейных прикла
дов, с другим — относительно стволов, с третьим —
205
Р. Кобден
относительно замков и так далее, так что получалась
дюжина контрактов на поставку различных частей
оружия. Все эти отдельные части отправлялись затем
в артиллерийское депо, а оттуда потом передавались
целому корпусу специальных предпринимателей, ко
торые уже собирали их и делали ружья. Таким обра
зом, те, которые доканчивали производство ружья,
никогда не соприкасались с поставщиками отдельных
частей, система, как видим, очень искусно задуман
ная, чтобы помешать всякому усовершенствованию.
Гн Уитворт и гн Насмит — два выдающихся чело
века, заявления которых были выслушаны комите
том, — восставали против нелепости применения по
добной системы, в то время, когда было налицо много
крупных капиталистов, готовых взять на себя постав
ку ружей целиком. Само правительство жаловалось,
что вследствие стачек, вспыхивавших иногда между
рабочими, оно часто не могло с желательной скорос
тью получать свои ружья. «Но почему же, — возра
жали ему, — вы не разместите заказов у капиталистов,
которые ввели у себя необходимые приспособления
для производства ружей целиком?» При этом приво
дились доказательства, что практиковавшаяся систе
ма закупок отдельными частями только увеличивает
поводы задержек вследствие стачек, так как если, на
пример, были в стачке рабочие, делавшие замки, то в
зависимости от этого происходила задержка и в сбор
ке всего ружья. Несмотря, однако, на все старания,
правительство не вняло этим доводам, и знаете ли вы,
до какого средства оно додумалось, чтобы оградить
себя от затруднений, на которые жаловались? Вместо
206
Речь о государственных заводах и мастерских
того, чтобы улучшить систему закупок, оно решило,
что ему будет гораздо удобнее изготовлять ружья
самому, вследствие чего артиллерийский департамент
представил на рассмотрение комитета 1854 года план
учреждения в Энфилде громадного казенного завода
нарезных ружей. Комитет высказался решительно
против проекта, и я счастлив, что вижу в числе при
сутствующих здесь депутата от Северного Уорвик
шира, который принимал участие в этом комитете.
«Если вы желаете, — сказал он, — видеть в произ
водстве ружей применение лучших приспособлений,
хорошо, пусть так, тогда нужно серьезно заняться
этим вопросом, но из этого вовсе не вытекает необ
ходимость завести казенный оружейный завод». В
своем докладе он с большой силой восставал против
учреждения правительством этого громадного заво
да, «потому что, — говорил он, — вы этим убьете
частную промышленность, которую было бы благора
зумнее поддерживать ввиду могущей возникнуть в
будущем надобности в ней». Как бы там ни было, пра
вительство послало в Америку за приспособлениями,
необходимыми для обзаведения завода. Полковник
Кольт, американец, приблизительно в это время про
ведший у нас целый год, предлагал приобрести у него
все необходимые заводские принадлежности, но
вместо того, чтобы поощрить какойнибудь торговый
дом Бирмингема или Лондона, открыто взяться за
дело и подрядиться на поставку необходимых орудий
производства, правительство поспешно принялось за
приспособление для своих целей энфилдского ору
жейного завода. На этом заводе, где работало прежде
207
Р. Кобден
от 60 до 70 рабочих, стало работать с того времени
от 1200 до 1500 человек. Я не хочу сказать, что ору
жейный завод в Энфилде плохо действовал до сих пор
и не оказал никаких услуг. Само собой разумеется,
что если вы установите почти автоматические приспо
собления и станете работать безостановочно, трудно,
чтобы в конце концов вы не достигли благоприятных
результатов; но всё же этим вы отстраните от данного
производства всех тех, которые могли бы поставить
это дело на независимом и более прочном основании.
Но на основании только прошлого нельзя еще судить
о будущности этого учреждения. А в самом деле, в
каком положении находится в настоящее время завод
в Энфилде? Ведь там совсем нельзя уже больше ра
ботать, так как нельзя уже продолжать производство
ружей единственного образца, по которому они не
прерывно изготовлялись до сих пор, — а именно
ружей образца 1853 года. Комиссия выяснила, что
ружье гна Ланкастера лучше ружей старого образца,
а публичные испытания показали, что и ружье Уит
ворта также лучше их. Вот почему благородный лорд,
депутат от Гаддингтоншира [лорд Элко] и предложил
на настоящем заседании отклонить кредиты, испра
шиваемые на энфилдские ружья, так как это ружья
более низкого качества, производство которых, сле
довательно, необходимо прекратить. Итак, если не
обходимо оставить производство этих ружей и начать
делать другие, вы опять наталкиваетесь на затрудне
ния, встречающиеся всегда на казенном заводе, у ко
торого имеется свой собственный, но зато и единст
венный клиент. Во время такого переходного периода,
208
Речь о государственных заводах и мастерских
по мере того как производство сокращается, цены
каждого отдельного продукта производства увеличи
ваются, потому что на каждый из них падает доля по
стоянных расходов. Чтобы избежать этих последст
вий и в то же время дать занятие вашим рабочим и
другим причастным к производству лицам, вы все бу
дете делать попытки продолжать производство пред
метов, в которых вам, собственно, нет надобности, и
в конце концов будете завалены товарами, купить ко
торые вам воспрепятствовало бы благоразумие, если
бы вам пришлось обратиться за ними к частным про
изводителям.
Повторяю, я не хочу утверждать, что энфилдский
завод, производивший только ружья одного образца
и работавший безостановочно, не окупал своих рас
ходов. Но вот балансы оружейного завода и, как при
даточного учреждения к нему, порохового завода, ба
лансы, внесенные в бюро палаты, и относительно
которых мне хотелось бы сделать несколько замеча
ний. Я вижу, что они подписаны Гартингтоном, в ка
честве помощника статссекретаря по военным делам,
но я советовал бы благородному лорду не ставить
больше своего имени под какимнибудь другим из по
добных балансов, потому что, могу его уверить, это
документы, которые не вызвали бы к себе снисхож
дения, если бы им пришлось предстать перед торго
вым судом по делам о банкротствах. Они не делают
ему чести, как не делают чести и коммерческой нации,
какова наша, одним представителем которой он явля
ется. Я хочу обратить ваше внимание на некоторые
факты, которые могут быть поставлены на вид по этим
209
Р. Кобден
балансам. В том из них, который помечен 31 марта
1863 года, говорится, что все оружие, сделанное в тече
ние года в Энфилде, обошлось правительству в 199 177
ф. ст. стерлингов, тогда как, если бы его купить на сто
роне, оно стоило бы 356 177 ф. ст., и что в экономии,
таким образом, получилось бы 157 201 ф. ст. Количе
ство ружей показано в 71 590, причем сказано, что
изготовление при содействии частной промышлен
ности обошлось бы по 63 шиллингов 1 пенсу за штуку.
Между тем, один мой знакомый, занимающий одно
из самых выдающихся положений в промышленности
Бирмингема, сообщил мне, что в том же самом году
правительству предложено было купить такие ружья
по поставке по 50 шиллингов, т.е. на 13 шиллингов 1 пенс
дешевле цены, якобы запрошенной частной промыш
ленностью. Дальше говорится, что 13 780 карабинов,
сделанных в Энфилде, стоили по 94 шиллинга 7 пен
сов за штуку, если бы их купить у частных произво
дителей. Но то же лицо сообщило мне, что в минув
шем январе, при посредстве нашего военного
министерства, заключена была торговая сделка с ту
рецким правительством на поставку ему этого рода
оружия по 65 шиллингов 9 пенсов, т.е. опятьтаки на
28 шиллингов 10 пенсов дешевле цены, показанной в
балансе в качестве справочной цены частной промыш
ленности. Есть еще 13 000 карабинов, записанные,
на основании якобы цен частной промышленности, по
63 шиллинга 7 пенсов, но которые, как говорит мой
корреспондент, можно получить по 50 шиллингов.
Итог излишка этих чрезмерных оценок, только по
трем предметам, составляет 73 000 ф. ст. Мне могут
210
Речь о государственных заводах и мастерских
возразить, что баланс, из которого я беру эти цифры,
относится к 1862/63 году, тогда как приведенные
мной цены частной промышленности относятся к те
кущему году. Я сделал то же замечание лицу, на ав
торитет которого я опираюсь, и получил ответ, что и
в прошлом году, если бы потребовалось, можно было
бы приобрести оружие, о котором идет речь, прибли
зительно по тем же ценам.
Вы никогда не сможете заставить директоров этих
казенных учреждений понять, что капитал, который
они пускают в дело, есть в сущности те же деньги.
Действительно, какие это деньги для них? Он им ни
чего не стоит, и получатся ли у них с этого капитала
прибыли или убытки, они никогда не увидят своих
имен в Лондонской газете, в списке несостоятель
ных должников. Для них этот капитал — полнейший
миф: это нечто реальное только для плательщиков на
логов. При обследованиях парламентскими комис
сиями наших правительственных заводов, вы всякий
раз наталкиваетесь на затруднения, лишь только за
хотите заставить директоров этих учреждений по
нять, что они должны бы давать прибыль на капитал,
платить за наем земельных участков, а также вести
счет погашения стоимости машин и всей вообще ма
териальной части предприятия. На оружейный завод
в Энфилде затрачены громадные капиталы. Основ
ной и оборотный капитал, вложенный в материалы и
машины, постройки и земельные участки, достигает,
как видно из самих балансов, до 350 000 ф. ст. Част
ный промышленник не преминул бы прежде всего ис
ключить со счета прибылей на вложенный в дело ка
211
Р. Кобден
питал причитающиеся на него проценты или доход от
арендной платы, которую могло бы доставить все при
обретенное на него недвижимое имущество, в против
ном случае он рисковал бы очень скоро увидеть свое
имя в Лондонской газете.
Управления, публикующие подобные отчеты, про
являют этим недостаток уважения не к одним только
к себе самим. Нельзя не видеть также оскорбления и
унижения для частной промышленности в этом стрем
лении показать, при помощи ложных балансов, раз
ницу в суммах действительной якобы стоимости ору
жия и той, которая получилась бы при закупке его у
частных предпринимателей, причем будто бы обнаружи
вается, что все эти ружья обошлись нам в 199 177 ф. ст.,
тогда как, если бы мы их купили у частных заводчи
ков, мы заплатили бы за них только 356 378 ф. ст.,
т.е. на 157 201 ф. ст. более. Одна заработная плата
рабочим за отчетный год выразилась в общей сумме
на 135 700 ф. ст., а нас хотят уверить, будто получили
157 201 ф. ст. экономии против того, что должны были
бы заплатить частным предпринимателям. Но ведь
все мы знаем, что за всем необходимым для произ
водства, кроме труда рабочих, правительство обраща
ется к тем же источникам, что и частная промышлен
ность. Ведь у него нет еще пока собственных железных
рудников и каменноугольных копей, и за всем сырьем оно
неизбежно должно обращаться на общий рынок и поку
пать на тех же условиях, как и частные заводы. И од
нако, оружейный завод в Энфилде претендует на то,
будто ему удалось сэкономить больше общей суммы
годовой заработной платы. Нам хорошо известна ис
212
Речь о государственных заводах и мастерских
тория двух цыган, продававших метлы: «Как это, —
спрашивает один, — ты можешь продавать свои
метлы дешевле меня, когда я ворую все необходимое
для их изготовления? — А! — отвечает другой, —
это потому, что я ворую уже совсем готовые метлы».
По правде говоря, я не был бы в претензии, если бы бла
городный маркиз [Гартингтон], которого я настойчиво
считаю ответственным за отчеты, скрепленные его под
писью, если бы он захотел хорошенько объяснить мне,
как это он умудряется делать такие фокусы.
Переворачиваю две страницы этого доклада о пра
вительственных заводах и останавливаюсь на порохо
вом заводе в Уолтэм Абби. Это учреждение занимает
160 акров земли, на которой оно старается выращи
вать лес, предназначенный на заготовку собственного
древесного угля, имеет значительные гидравлические
двигатели, обширные жилые и рабочие помещения и,
разумеется, богатые механические приспособления.
Дела завода идут неважно. В отчетах его приведена
цифра годового производства, выразившаяся в 14 526
бочонках пороха, стоимость которого самому заводу
определена в 34 747 ф. ст. Затем после обычного ис
ключения расходов — но без включения в их суммы
процентов на капитал, погашения движимости и т.д., —
нам объявляют, что эти 14 526 бочонков пушечного
пороха, если бы они были поставлены частной про
мышленностью, стоили бы 79 993 ф. ст., и что, таким
образом, и этот завод доставил якобы правительству
экономии 45 185 ф. ст. Нет, повторяю, что для стра
ны, именуемой страной коммерческой, подобные от
четы, публикуемые за подписью «Гартингтон», со
213
Р. Кобден
ставляют позор; да они ничего и недоказывают, кроме
того разве, что все, что может сказать по этому поводу
благородный маркиз, не имеет никакой цены. Но бла
городный маркиз слишком умен, чтобы его можно
было заподозрить в опубликовании подобных разъ
яснений по собственному почину; очевидно, он пере
сказывает урок, который его заставили затвердить, и,
следовательно, все, что он может сказать, не заслу
живает ни малейшего внимания.
Посмотрим теперь, как управляется этот порохо
вой завод. Основной капитал, заключающийся в по
стройках, гидравлических двигателях, машинах и пр.,
вместе с оборотным капиталом достигает 300 000 ф. ст.,
и в отчете нет никаких указаний на отчисление про
центов с этой суммы. Земельная площадь оценена в
20 000 ф. ст., но нигде нет и намека на включение в счет
расходов арендной платы за эту землю; ничего не от
числено также на налоги, равно как и на страховку. Я
справлялся у одного лица, очень хорошо осведомлен
ного в этом деле: какие отчисления обыкновенно при
нято делать в частной промышленности на страховку
пороховых заводов. Вы хорошо знаете, что ни Royal
Exchange, ни общество Феникс не оченьто любят
принимать на страх подобные рискованные предпри
ятия. И мною установлено, что частные промышлен
ники отчисляют в этих случаях на страхование 25%.
Ничего подобно не делается в Уолтэм Абби.
Полагаю, что сказанного вполне достаточно,
чтобы доказать вам, что администрация этих прави
тельственных заводов ничего не стоит, что на ней не
лежит никакой ответственности, что причины, по
214
Речь о государственных заводах и мастерских
буждающие частных предпринимателей относиться
экономно к деньгам и избегать убытков, — здесь не
действуют, и что, наконец, осуждая побудительные
причины, необходимые во всяком человеческом начи
нании, администрация эта не способна правильно
вести дело.
Позвольте мне на минуту коснуться еще одного
вопроса, а именно вопроса об обширных мастерских
для заготовки обмундирования. Ведь граф де Грей
эндРипон в качестве директора военного департа
мента не только самый крупный заводчик артилле
рийских орудий и ружей, но еще и самый крупный
портной в мире. (Взрыв смеха.) Вы смеетесь, но дей
ствительно все работы этого рода исполняются от его
имени, а потому он является и ответственным за все.
(Взрыв смеха.) Вам смешно при одной мысли, что
лорд де Грей должен входить во все эти мелочи, но
неужели не важно для государства то, что такое гро
мадное предприятие остается в сущности без всякого
контроля? Около десяти лет тому назад была изме
нена административная система снабжения армии об
мундированием, и вместо особых военных чиновни
ков, заведовавших обмундированием, была принята
система закупок платья. Эта система практиковалась
несколько лет, и достопочтенный генерал Пиль ввел
даже одно улучшение в бюро закупок. До него закуп
ки производились отдельными предметами — поку
пались отдельно пуговицы, шнурки и собственно
одежда, но этот доблестный офицер настоял на том,
чтобы закупалось полностью готовое платье. В пока
заниях перед организационной комиссией армии этот
215
Р. Кобден
уважаемый офицер, а также главнокомандующий и
еще один свидетель утверждали, что измененная таким
образом система действовала очень хорошо. Но в то
время уже составился заговор, чтобы отнять у частной
промышленности заготовку платья для армии и пере
дать это дело в руки правительственных должностных
лиц. Заговор назревал тайно. Сначала учредили в
Вулвиче небольшую мастерскую для заготовки обмун
дирования для артиллерии и инженерных войск. Это уч
реждение должно было ограничиться только этой по
ставкой. Потом завели еще небольшую мастерскую в
Уоксгалле для заготовки гвардейских мундиров.
Чтобы представить вам еще пример тех обманчи
вых оснований, на которых покоятся все эти прави
тельственные заводы и мастерские, я хочу сделать
краткое извлечение из показания, данного пред ко
миссией закупок, заседавшей в 1858 году, сэром
Бенджаменом Гаусом, штатным помощником секре
таря при военном министерстве, — а нам всем извест
но, как часто штатный чиновник знает в делах гораздо
больше своего начальства. Он явился в комиссию соб
ственно затем, чтобы ответить на один предложенный
ему вопрос, а именно, чтобы дать сведения, во что об
ходится казне обмундирование одного солдата. Но в
комиссии нашелся деловой человек, мой уважаемый
друг, депутат от НьюкасланаТейне [гн Джексон],
который, не доверяя представленным цифрам, снова
поднял вопрос и произвел перекрестный допрос сэру
Бенджамену Гаусу.
— Вы указали комиссии цену, в которую в насто
ящее время обходится правительству обмундирова
216
Речь о государственных заводах и мастерских
ние одного человека, включив в нее все расходы по
приготовлению платья?
— Да.
— За исключением расходов на администрацию и
проч.?
— Да.
— А скажите: проценты на капитал должны быть
присчитаны к стоимости платья?
— Непременно.
— Ну, а арендная стоимость земельного участка
также?
— Непременно.
— А случайные расходы и все прочие непредви
денные издержки также?
— Да.
— Ну, а расходы по доставке, канцелярские рас
ходы — чернила, бумага, перья и вообще все, что не
обходимо для ведения дела?
— Да.
— Следовательно, то, что вы нам показываете, не
есть собственно точная сумма, показывающая, во что об
ходится государству обмундирование одного человека,
так как если вы оплатите сверх того все только что пере
численные мной расходы, то цена, указанная вами, не
будет в точности соответствовать тому, во что вам дей
ствительно обошлось обмундирование одного солдата?
— В сущности, нет.
— Значит, ваш счет ложен?
— Да, он неполон.
А вот вам еще и другая выдержка из показаний
того же лица. Желая быть справедливым к моему по
217
Р. Кобден
койному другу, сэру Бенджамену Гаусу, я должен
прибавить, что он никогда и мысли не допускал о пра
вительственных обмундировочных мастерских, по
ставленных на такую широкую ногу, как это сделано
в настоящее время. Что же касается обмундировочной
мастерской для гвардии, учрежденной за год перед
тем в Уоксгалле, то он советовал только немного рас
ширить ее, чтобы она могла одевать лишь один или
два линейных полка. Один из членов комиссии сделал
ему следующий запрос:
— Если я вам хорошо понял, вы предлагаете нам
расширить учреждение не до такой степени, чтобы
одевать всю армию, но лишь настолько, чтобы изго
товлять часть обмундирования для некоторых полков,
дабы иметь возможность судить о настоящей стои
мости заготовки?
— Да, я надеюсь, что никогда не увижу учрежде
ния одной большой правительственной мастерской,
одевающей всю армию. Конечно, чем больше будет
учреждений, предназначенных давать указания и об
разцы, тем лучше. Но я боюсь всех этих крупных пра
вительственных мастерских. Весьма желательно,
чтобы к правительственным мастерским предъявля
лись лишь минимальные требования, в целях полу
чить при их посредстве необходимые указания, а
затем пусть частная промышленность страны произ
водит остальное.
Но в тот самый момент, когда давались эти пока
зания, и когда было уже известно, что палата решила
отказать в своем согласии на расширение обмундиро
вочных мастерских, затевался настоящий заговор,
218
Речь о государственных заводах и мастерских
имевший целью предоставить военному департаменту
заготовку обмундирования для всей армии за весьма
малыми исключениями. В Пимлико строилась громад
ная фабрика и, я предполагаю, на очень дорогом месте,
так как сумма, выведенная в расход как плата за наем
земельного участка, показана от 2000 до 3000 ф. ст. в
год. И теперь там заготовляется обмундирование для
всех полков, за исключением длиннополых мундиров
для какойнибудь полусотни батальонов, т.е. за ис
ключением приблизительно одной десятой общей за
готовки обмундирования армии, мне кажется, что
изъятие это сохранено лишь с той целью, чтобы дать
возможность благородному маркизу уверять палату,
что министерство не пользуется монополией. Что же
касается отчетов администрации, заведующей обмун
дированием, то они всего менее соответствуют дейст
вительности. Так, например, в эти отчеты никогда не
включалась цифра постоянных расходов и процентов
на капитал, составлявшая около 15 000 ф. ст. в год, а
также оставлялись без внимания налоги и другие
сборы. Когда я при этом еще подумаю о хищениях и
подлогах всякого рода, которым так подвержены по
добные учреждения, где материалы для работы долж
ны быть изрезаны на куски, я вынужден признать, что
это одно из самых неблагоразумных предприятий,
какое только можно было затеять.
Еще раз повторяю, что в отчетах этих учреждений
вы никогда не найдете открытых кредитов на уплату
налогов, пошлин, на освещение и другие подобные
расходы. А ведь это просто обман. Если правитель
ство берет на себя поставку обмундирования, оно этим
219
Р. Кобден
самым вытесняет другие производства этого рода, ко
торые оплачивали бы все подати и налоги, включая и
подоходный налог. Возьмем крайний случай, предпо
ложим, что все фабрики страны находятся в ведении
правительства, и что все они вследствие этого осво
бождены от налогов: откуда канцлер казначейства
возьмет тогда средства на покрытие расходов?
Перехожу теперь к управлению королевскими ко
раблестроительными мастерскими, к которому все
сделанные мною замечания применимы еще в боль
шей степени, чем ко всякой другой отрасли управле
ния. У нас уже происходило много прений, посвящен
ных этому предмету, и всякие комитеты и комиссии
без конца делали доклады по этому вопросу. Наши
прения в продолжение последних лет клонились к
тому, чтобы помешать, насколько это возможно, ад
миралтейству продолжать производство работ, как
нам известно, совершенно бесполезных, помешать
постройке деревянных судов, когда всему свету стало
известно, что теперь нужно строить суда из железа,
наконец, воспрепятствовать изготовлению больших
трехпалубных судов, когда все техники убеждены, что
для экипажа это были бы настоящие бойни, если бы
эти суда попали под удары новейших метательных
снарядов. Каково же было стремление адмиралтейства
во все это время? Директора корабельных мастерских
старались идти наперекор воле парламента, заставляя
его под всевозможными предлогами утверждать кре
диты на закупку дерева, они даже покупали строевой
лес на кредиты, разрешенные на изготовление желез
ных судов, дабы, имея в своем распоряжении этот ма
220
Речь о государственных заводах и мастерских
териал, употребить его, представив какоенибудь оп
равдание, на постройку устарелых военных судов.
Скажу без обиняков, что я имею в виду при этом
достопочтенного депутата от Дронтвига [сэра Джона
Пакингтона] и благородного лорда секретаря адми
ралтейства, и только затрудняюсь определить, кото
рый из них заслуживает большего порицания за пред
ставление проектов, не могущих привести ни к чему
другому, как к совершенно напрасной трате денег, а
ведь предусмотреть это лежало на их обязанности.
Если я всетаки считаю более ответственным благород
ного лорда, то это потому, что из них двоих, как мне из
вестно, он был более в курсе дела. Но, вероятно, нашлось
бы коечто сказать и о другом. Имея в своем распоря
жении крупные производства, работающие только на
одного клиента, эти люди, в переходные периоды,
подвергают опасности безработицы громадное число
рабочих. Это зрелище не может не оказывать воздей
ствия на людей, исполненных чувства гуманности и
сознающих вместе с тем, что от их воли зависит дать
средства к жизни этим несчастным. Что же удиви
тельного после этого, что они, под влиянием своих
чувств, поступают против здравого смысла и решают
ся продолжать работы в то время, когда их следовало
бы совершенно прекратить? Нет никакого сомнения,
что не будь этого, мы сохранили бы много миллионов,
израсходованных на постройку судов, не имеющих
никакой цены; теперь же у нас имеется с полсотни, а
то и целая сотня больших деревянных судов, которым
вовсе не следовало бы существовать, и которые ни
когда ни для чего не понадобятся, причем постройкой
221
Р. Кобден
их мы обязаны главным образом этой системе, при ко
торой правительство является иногда вынужденным
во что бы то ни стало дать занятие рабочим. Если бы
вы не были сами судостроителями, а являлись про
стыми покупателями, то можно ли предположить, что
вы приобрели бы хоть одно из этих деревянных судов,
бесполезных и устаревших? Я обращаюсь к моим ува
жаемым коллегам другой стороны палаты в надежде,
что в этом случае и они присоединят свои усилия к
моим. Говорят, что они вполне расположены выка
зать щедрость по отношению к армии и флоту. Но я
думаю, что никакая партия этой палаты не может быть
заинтересована в том, чтобы проматывать обществен
ное достояние на эти правительственные затеи. На
ходят, что я вообще не люблю подавать голос в пользу
кредитов на армию и флот, но зато я всегда держусь
принципа хорошо платить рабочим, и, будучи вполне
убежден, что можно бы, по крайней мере, ограничить
ся гораздо меньшим количеством их, я охотно увели
чил бы заработную плату сравнительно с тем, что они
получают в настоящее время. Но вы не можете про
явить такого великодушия по отношению к рабочим,
пока будете мириться с такой сумасбродной тратой
денег, как содержание этих крупных правительствен
ных заводов, — не можете потому, что все расходы,
поглощаемые ими, скрываются под рубрикой «армия
и флот», и увеличивают в глазах народа итоги сумм,
расходуемых на эти отрасли администрации.
Я вас спрашиваю: почему бы не воспользоваться
настоящим моментом и не начать делать с корпусами
кораблей то же, что вы делаете уже с паровыми ма
222
Речь о государственных заводах и мастерских
шинами; почему бы не начать покупать их, предоставив
адмиралтейским мастерским совершенно достаточную
для них работу — заниматься лишь ремонтом? В чем
опасность или затруднение такого изменения системы?
Или вы думаете, что строители на частных верфях не
смогут исполнить работу так же хорошо, как и адми
ралтейство? Водоизмещение судов, которые в насто
ящее время ежегодно строятся на наших частных вер
фях, превышает, как мне помнится, 500 000 тонн, и
в течение последнего года у нас построили 15 военных
судов, водоизмещением приблизительно по 40 000 тонн,
для правительств следующих стран: Дании, Италии,
Испании, России, Турции, Пруссии, Китая, Перу,
Португалии, а также две плавучие батареи, которые,
как уверяют, предназначены для Соединенных Штатов.
За исключением одного небольшого судна в 500 тонн,
которое сделано из дерева, все эти суда, как мне го
ворили, железные. Уж не предполагаете ли вы, что
частные производители, строящие столько судов, не
смогут сделать корпусов для наших военных кораб
лей? Ведь покупаете же вы у представителей частной
промышленности самую важную составную часть
ваших пароходов, требующую от строителя и самого
большого искусства, и безусловной добросовестнос
ти. Ведь покупаете же вы все ваши паровые машины
на частных машиностроительных заводах. Помню,
мне приходилось заседать в 1848 году в одной комис
сии по морским делам, которая была организована как
раз вовремя, чтобы воспрепятствовать адмиралтейст
ву приняться за изготовление паровых машин. Тогда
комиссией было установлено правило, применяемое и
223
Р. Кобден
до сих пор, что адмиралтейство должно ограничивать
ся только починкой машин, но никак не заниматься
их производством. Это правило дало удивительные
результаты: машины представляют единственную от
расль в наших морских сооружениях, на которую вы
никогда не слышите жалоб. Никогда не назначалось
никаких комиссий палаты, никогда не заносилось в
голубую книгу никаких требований об улучшении
конструкции паровых машин для нашего флота. За
труднения, встречавшиеся в мастерских адмиралтей
ства, касались только конструкции корабельных кор
пусов. Но почему бы, спрашивается, систему, давшую
такие прекрасные результаты в деле приобретения
машин, не применить к приобретению целых судов?
Теперь, когда входят в употребление броненосные
корабли, вы находитесь в самых подходящих услови
ях для того, чтобы осуществить перемену системы в
этом смысле. До сих пор вы не обзавелись еще необхо
димыми приспособлениями, чтобы изготовлять броню
для своих броненосцев; но я совершенно уверен, что если
бы только палата согласилась, администрация нашего
кораблестроения не преминула бы начертать в самом
скором времени проекты для плющения железа на
своих заводах.
Есть один аргумент, правда, очень старый, кото
рый приводится обыкновенно в защиту сохранения
этих казенных заводов в небольших размерах, а имен
но, что необходимо немного производить самим,
чтобы иметь возможность делать сравнения и контро
лировать, таким образом, требования поставщиков.
Аргумент этот мог до известной степени не вызывать
224
Речь о государственных заводах и мастерских
возражений прежде, когда существовала лишь незна
чительная конкуренция, но мы живем теперь в такое
время, когда вполне возможно обойтись и без этого
способа контроля. Все эти громадные судостроитель
ные и пушечные заводы, крупные торговые дома по
оптовой заготовке платья большими партиями, —
разве они не лучше контролируют друг друга в силу
конкуренции, чем вы сами могли бы это сделать? Если
казенные заводы станут добросовестно вести свою от
четность, придется удостоверить, что правительство,
не получая при ведении небольшого дела обыкновен
ных для частных заводчиков выгод, производит все
по очень высокой цене, и поставщики потребуют,
чтобы им платили по этой же цене, так как, по теории
правительства, эта цена и является типичной. Но
если, с другой стороны, отчеты будут составляться так
же, как те, о которых я говорил, то вы жестоко оши
бетесь: все уважающие себя заводчики отвернутся с
презрением и негодованием от предложений заклю
чения торговых сделок и откажутся от каких бы то ни
было сношений с подобной администрацией. Да и по
мимо этого, разве не восторжествовал уже над этим
аргументом полный успех наших морских машин, до
стигнутый без содействия хотя бы одного из предла
гаемых теперь контрольных приемов? Уже одно то,
что всем нам прекрасно известно о расхищениях, про
изводившихся столь долгое время, уже одно это
может служить достаточным доказательством необ
ходимости перемены. Я разговаривал както с одним
известным судостроителем и вот в существенных чер
тах то, что он мне сообщил:
225
Р. Кобден
«С 1859 по 1863 год включительно, т.е. в течение
5 лет, было израсходовано на заработную плату ра
бочим в морских мастерских — на постройку, почин
ку и вооружение флота, на паровые машины, на суда,
построенные с торгов, на новые работы, усовершенство
вания и исправления на верфях, всего 24 350 000 ф. ст.
И что же? Несмотря на то, что сюда включена стои
мость всех броненосцев, как построенных, так и стро
ящихся, что сюда присоединены громадные суммы,
израсходованные на сооружение совершенно беспо
лезных деревянных судов, и очень щедро исчислены
расходы на вооружение и ремонт, все же в составе
вышепоказанной суммы останется более 10 млн ф. ст.,
для объяснения расходования которых ни один част
ный судостроитель не найдет достаточно разумных
оснований».
Я припоминаю, что благородный лордсекретарь
адмиралтейства тоже заявлял както, некоторое
время тому назад, что он решительно не в состоянии
напасть хоть бы на какойнибудь след многих милли
онов фунтов, расхищенных или израсходованных в
казенных судостроительных мастерских, и я полагаю,
что не менее безуспешно занимался подобными изыс
каниями и мой другсудостроитель. Говорят, что под
держивая производственные мощности наших прави
тельственных заводов, мы, в случае если вспыхнет
война, будем в состоянии употребить их на изготов
ление наших вооружений. Но с этой точки зрения, мне
кажется, уж гораздо скорее можно бы говорить в за
щиту моей системы, которая настаивает на передаче
работ частным заводам, чем отдавать предпочтение
226
Речь о государственных заводах и мастерских
действующей ныне системе. Если бы наши частные
судостроители работали для нашего правительства
столько же, как и для заграницы, мы имели бы дю
жину или даже около двадцати крупных торговых
домов, занимающихся постройкой военных судов не
только для нас одних, но еще и для доброй половины
всего света. Точно также, если бы правительство со
хранило вулвичские мастерские исключительно для
починки, или если бы даже оно совсем закрыло их и
заказывало свои боевые наряды и припасы частным
промышленникам, мы имели бы в своем распоряже
нии с полдюжины, а то и десяток, смотря по надоб
ности, крупных промышленных учреждений, произ
водящих орудия и амуницию как для нашего, так и для
иностранных правительств. При настоящем состоя
нии цивилизации, состоянии, надо сказать, очень низ
ком, когда ни одна страна не чувствует себя в безопас
ности, в особенности если говорить о небольших
государствах, но когда, к счастью для человечества,
развиваются механические науки, преимущество
всегда будет на стороне тех, которые держатся в обо
ронительном положении, в особенности, если напа
дающая сторона находится в некотором отдалении.
Я склонен думать, что те иностранные государст
ва, например, южноамериканские государства, Япо
ния и другие, которые вздумают вооружиться, чтобы
быть готовыми к отражению неприятельских нападе
ний, не перестанут закупать боевые запасы в очень
большом количестве. Я не хочу этим сказать, что они
будут не правы, поступая таким образом, так как, чем
сильнее какаянибудь нация, тем меньше для других
227
Р. Кобден
соблазна нанести ей оскорбление. Но посмотрите, ка
ково бы было ваше положение, если бы вы приняли
мою систему, в случае возникновения войны. Вы
могли бы тогда запретить вывоз судов и боевых запа
сов и внезапно очутились бы в исключительном обла
дании всеми ресурсами частных заводов, работавших
до того не только для вас одних, но сверх того еще и
для иностранных держав; между тем, с другой сторо
ны, иностранные правительства оказались бы при
этом лишенными тех средств, на которые рассчиты
вали. Я не знаю другой комбинации, которая давала
бы вам возможность желать подготовку к войне на
более удобных и выгодных условиях.
Есть, однако, и еще одна причина, в силу которой
две системы заготовления боевых принадлежностей —
с одной стороны, путем производства их самим пра
вительством, а с другой — путем закупки у предста
вителей частной промышленности, — являются несо
вместимыми. Как известно, на директоров казенных
заводов возложена обязанность закупки всех боевых
предметов, в которых нуждается наше правительство.
Так, полковник Диксон, директор оружейного завода
в Энфилде, или один из его подчиненных, делает все
закупки ружей, и в Бирмингеме очень жалуются на
недостаток при этом законности, на тот факт, что ос
мотр ружей частных производителей производится их
соперником. Вулвич, в свою очередь, представлял
пример такой же несообразности, когда сэру Вильяму
Армстронгу предоставлено было судить о качестве
произведений его конкурентов. Само собой разуме
ется, что директору какогонибудь предприятия, ко
228
Речь о государственных заводах и мастерских
торое само занимается производством всегда выгод
нее отдать предпочтение своим собственным изобре
тениям или произведениям и чернить произведения
своих соперников. Вспомните, например, случай с ба
шенным броненосцем капитана Купера Колза. Изо
бретатель был посторонним лицом нашей морской ад
министрации, и не подлежит сомнению, что агенты ее
оказали сопротивление быстрому осуществлению на
практике его изобретения, — сопротивление, хотя и
не слишком явное, но тем не менее достаточно силь
ное. Я живу недалеко от Плимута и сам видел, как
происходило дело. Уже около четырех лет, как Колз
предложил правительству свой проект. Но после его
предложения прошло более двух лет, прежде чем при
ступили к разборке, и к обшивке броней судна Royal
Sovereign, чтобы переделать его в башенный броне
носец. Я не хочу сказать ничего оскорбительного для
этого джентльмена и не сомневаюсь в его талантах.
Мы, жалующиеся иногда на рутину, не имеем права
сетовать, видя человека, приглашенного не из адми
нистративных сфер и занимающего важный пост, ис
ключительно благодаря талантам, которые в нем
предполагают. Но гну Рилду нужно было быть
более, чем человеком, нужно было бы быть ангелом,
чтобы не подумать о том, насколько может увеличить
ся его значение и власть, как лица, стоящего во главе
судостроительной администрации, если он произве
дет нечто, что было бы выше изобретения капитана
Колза и что он мог бы, разумеется, скорее осущест
вить. И вот он принялся за постройку броненосца Re2
search. Я не силен в подобных вещах, но всеобщее
229
Р. Кобден
мнение таков, что четырехугольная неподвижная ба
тарея Рида менее всего может считаться усовершен
ствованием вращающейся башни капитана Колза.
Это всеобщий приговор, как это доказывают полу
ченные изза границы заказы и решение, на котором
остановились в Америке. Но что же, однако, у нас про
изошло? А то, что броненосец гна Рида, Research,
несмотря на то, что чертежи и проекты его были со
ставлены после проектов сооружения капитана Купе
ра Колза, был спущен на воду и отправлен в море го
раздо раньше, чем Royal Sovereign. Я не имею в виду
заниматься личными нападками, а довольствуюсь
только указанием на факты, как результаты примене
ния данной системы. Если бы наши морские арсеналы
вместо того, чтобы самим заниматься судостроением,
занимались только закупками, гн Рид или адмирал
Робинзон, вообще любой директор этих арсеналов
всегда искал бы таких людей, как капитан Купер Колз
или как уважаемый депутат от Биркенгеда [гн Лерд];
тогда директор работал бы сообща с ними, следил бы
за успехами за границей и извлекал бы свою долю
пользы из всех изобретений, из всех усовершенство
ваний, по мере их появления, не рискуя, что его лич
ный интерес как изобретателя породил бы в нем чув
ство соперничества.
Прежде чем закончить, я намерен еще настаивать
перед палатой на решительной необходимости полно
го преобразования нашего управления закупок. Не
торопитесь уверять нас, что дело ведется посредством
отдачи подрядов с торгов. Это старая отговорка, ко
торая употреблялась всегда для оправдания невеже
230
Речь о государственных заводах и мастерских
ства и некомпетентности чиновников, производивших
отдачу подрядов с торгов на основании рутинных пра
вил, извлеченных из какойнибудь дыры, где они по
коились в течение 50 лет, и совершенно непонятных
для современного фабриканта. Ни одна фирма, имею
щая хорошие дела с частными заказчиками, не хотела
и слушать, когда ей говорили о предложениях адми
нистрации, и единственными подрядчиками, предла
гавшими свои услуги, были люди, не имевшие никакой
лучшей работы или надеявшиеся какнибудь случайно
коечто заработать. Мне прислали из Манчестера
копию подрядных условий на поставку просмоленно
го полотна; самые мельчайшие подробности изложе
ны там в таком повелительном тоне, что, не будь он
так смешон по невежеству, которое он обнаружил, он
мог бы считаться оскорбительным для всякого сколь
конибудь уважающего себя промышленника. Одно
лицо, стоящее во главе крупного предприятия, не
нашло ничего лучшего для подобного циркуляра, как
бросить его в корзину. Циркуляр этот, между прочим,
заключал статью, гласившую, что полотно, до про
смоления его, должно быть представлено на испыта
ние агентовприемщиков; другими словами — под
рядчику вменялось в обязанность, как объясняет мне
мой корреспондент, прислать всю партию полотна
перед просмоливанием из Ланкашира в Лондон и
потом обратно переправить его опять к себе для окон
чания работы. Но почему бы не потребовать, чтобы
он оставил одну полосу без просмолки? Ведь при по
мощи этого приема также с полным успехом была бы
достигнута намеченная цель. Почему бы, наконец, не
231
Р. Кобден
поискать средства снимать смолу с любого места по
лотна, чтобы ознакомиться с его качествами? Вот вам
пример того, как правительство понимает отдачу под
рядов с публичных торгов. Мне хотелось бы, чтобы
все это, наконец, было изменено. Но я не говорю, что
следует отказаться от содействия деловых людей, ус
лугами которых вы в настоящее время пользуетесь. Я
думаю, что все умные люди, находящиеся на службе
в казенных судостроительных заводах, не оказались
бы лишними при организации правительственного
учреждения для закупок. Я не сомневаюсь в том, то
полковник Боксер, гн Рид и другие директора раз
личных казенных заводов в состоянии подготовить
хороших закупщиков. А если бы они не удовлетворя
ли требованиям, я обратился бы к людям компетент
ным и согласился бы платить им более высокое содер
жание, чем то, какое получают ваши директора, так
как вы не найдете лиц, на которых можно было бы
вполне положиться в деле закупок на общем рынке,
если вы не поставите их в такое положение, чтобы они
были выше всяких искушений.
Желательно, конечно, чтобы выбор пал на людей,
наиболее способных, но я все же постарался бы обу
словить их деятельность и упорно настаивал бы на
том, что если вы не сможете найти в Англии предме
тов, в которых вам встретится надобность, винить в
этом надо будет вас самих, а не английских произ
водителей. Англия вывозит в настоящее время на
150 млн ф. ст. в год. Поверьте, что за границей не
стали бы у нас покупать ни на один шиллинг, если бы
могли найти в другом месте те же предметы лучшего
232
Речь о государственных заводах и мастерских
качества и по более дешевым ценам, но мы всетаки
не перестаем продавать наши товары, и притом в ко
личестве, ежегодно увеличивающемся. Если перед
вами пускаются критиковать новейшую систему веде
ния дел, если вам говорят, что тот или иной продукт
уже не отличается прежней доброкачественностью и
прочностью, — вы всего лучше сделаете, если посме
етесь над этими поверхностными критиками. Наши
фабриканты дают иностранцам именно то, чего они от
них требуют, да и сверх того, теперь, когда и мода ме
няется гораздо чаще, чем прежде, даже нам самим нет
надобности требовать, чтобы шелковые платья наших
дочерей носились так же долго, как платья их бабу
шек. Итак, я говорю, что если в стране, производящей
для вывоза ежегодно на 150 млн ф. ст. фунтов, пра
вительство не может получить необходимых для него
товаров на какихнибудь 10–15 млн ф. ст., то это
может происходить только от того, что оно не умеет
их купить. Следовательно, нужно только пригласить
людей, которые сумели бы купить все, в чем вы нуж
даетесь. Поговорите с представителями больших оп
товых торговых домов, как Лиф и Моррисон в Сити,
закупщики которых покупают ежегодно на миллионы
фунтов, и они вам сейчас же скажут: «Для продажи
наших товаров мы можем довольствоваться людьми
сравнительно менее способными, но для закупок мы
берем самых лучших, каких только можем найти».
В заключение позволю себе высказать одну мысль
о современном состоянии наших вооружений. Когда
я раздумываю над системой, которой держались у нас
по вопросу о пушке Армстронга и вообще о наших во
233
Р. Кобден
оружениях, я не могу не усматривать в ней позора как
для правительства, так и для всей страны, и мне ка
жется, что одно это должно бы нас побудить изменить
нашу систему. Это печальное положение дел создали
вы сами, пустившись в предприятия, которыми вам ни
когда не следовало бы соблазняться. Страна ваша уп
равляется одним классом — я не придаю этому слову
никакого обидного значения, — классом в сущности
малочисленным, из которого набирается личный со
став нашего управления. Я вовсе не сожалею об этом,
так как наши фабриканты и торговцы, кажется, не
оченьто склонны побуждать своих сыновей доби
ваться официальных почестей, но я прошу вас только
вдуматься хорошенько в одно, а именно, что небреж
ность и беспечность, доказательство которых пред
ставляют администрации вашей артиллерии и вашего
флота, могут иметь самые серьезные последствия. Я
не знаю ничего, до такой степени способного повести
к возникновению в один прекрасный день демокра
тической революции, как допущение возможности,
чтобы английский народ, такой гордый и воинствен
ный, убедился, что в столь жизненном вопросе, как
национальная оборона, интересы его принесены в жер
тву, благодаря дурной администрации и небрежности
класса, которому он так охотно вверил заботы о будущих
судьбах страны. Вот куда завело вас желание сделаться
заводчиками и фабрикантами! Я решительно не знаю,
что еще больше могло бы побудить вас к изменению
системы в том смысле, чтобы в будущем полагаться
единственно на деятельность частной промышлен
ности страны. Когда вы будете нуждаться в порохе,
234
Речь о государственных заводах и мастерских
в пушках, в ружьях, в корпусах для военных судов,
заявите только, что вы рассчитываете исключительно
на частных предпринимателей страны, и они отклик
нутся на ваш призыв. Благодаря этому, вы уж во вся
ком случае избежите ответственности за предпри
ятия, в которых вы не компетентны, и будете иметь
право сказать английскому народу: наши судьбы —
судьбы нашего правительства и всей нации — соеди
нены неразрывно; мы возвысимся или падем, добьем
ся благосостояния или погибнем вместе, в зависимости
от степени энергии, предприимчивости и искусства,
которые проявят большинство наших торговцев и
фабрикантов».
Содержание
Мижуев П.Г.
Ричард Кобден . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 1
I. Европа во время Наполеоновских войн. Дет
ство и юность Ричарда Кобдена . . . . . . . . . . . . . 1
II. По Англии с товаром . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7
III. Заботы о самообразовании молодого и бо
гатого фабриканта. Заботы об образовании
рабочих на фабрике. В Швейцарии . . . . . . . . . 11
IV. Первые литературные труды Р. Кобдена.
Проповедь мирного развития всех произво
дительных сил страны вместо постоянных
вооружений и военного вмешательства в
распри континентальных государств . . . . . . . . 16
V. Возникновение знаменитой Лиги против
хлебных законов. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 29
VI. Деятельность Лиги до 1845 года — одно
из величайших общественных движений но
вейших времен . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38
VII. Роковая осень 1845 г. Голод в Ирландии и
отмена хлебных законов . . . . . . . . . . . . . . . . . . 46
VIII. Кобден и Брайт во время Крымской
войны. Торговый трактат с Францией.
Смерть Кобдена. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 51
III
Афанасьев Г.
Ричард Кобден и свобода торговли . . . . . . . . . . . . . . . 60
Кобден Р.
Обсуждение тронной речи 1841 года. . . . . . . . . . 130
Первая парламентская речь Кобдена
Палата общин. 25 августа 1841 года
Кобден перед своими избирателями . . . . . . . . . . . 151
Рочдейл, 26 июня 1861 года
Речь о государственных заводах и мастерских . . 188
Палата общин. 22 июля 1864 года
Минимальные системные требования определяются соответствующими
требованиями программ Adobe Reader версии не ниже 11-й
либо Adobe Digital Editions версии не ниже 4.5
для платформ Windows, Mac OS, Android и iOS; экран 10''
Социально-политическое электронное издание
16+
Серия «Библиотека ГВЛ. Биография»
РИЧАРД КОБДЕН
Подписано к использованию 17.12.19
Формат 10,0×16,0 см
Гарнитура AcademyC
Издательство «Социум»
117321, Москва, ул. Островитянова, 26, корп. 1
Тел.: (495) 330‑51‑98
Сайт: http://sotsium.ru
Эл. почта: mail@sotsium.ru
Электронное издание данной книги подготовлено
Агентством электронных изданий «Интермедиатор»
Сайт: http://www.intermediator.ru
Телефон: (495) 587-74-81
Эл. почта: info@intermediator.ru
