КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Песня шестизарядного револьвера [Орландо Ригони] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Глава первая

Скотт Джентри лежал на вершине холма и сквозь слезы вглядывался в жуткую, невероятную сцену внизу. Пороховой дым, кровопролитие и огонь — вот что нашел он, вернувшись домой. А его отец и мать, должно быть, находились в осажденном доме, почти не изменившемся за те три года, что он отсутствовал. Сейчас около строения суетились трое мужчин.

Что мог им противопоставить шестнадцатилетний парень? У него даже оружия не было. Он лежал, стуча кулаками по земле, и старался заглушить рыдания, сотрясающие его.

И думал о матери, находящейся там. Она держала его подальше от оружия, учила добрым словам, даже отправила жить к благочестивой тетушке в Джерико на три года, чтобы он получил образование. А что толку от этого образования здесь, где шестизарядный револьвер внушает заповеди и вершит правосудие? Ладони просипи винтовку. С голыми руками он беспомощен.

Но чем же отец заслужил расправу? Всегда тяжелый человек, привыкший к подчинению и хватавшийся за оружие против дерзнувшего перечить, он никогда не был бесчестным. А единственным грехом матери была верность — верность человеку, женившемуся на ней, хотя тот и смеялся над ее мягкостью. Почему же они должны так умереть? Что причиной? Скотина и земля не стоили человеческих жизней, а месть должна оставаться за Богом Этому учила его мать, хоть и отказывалась верить, что Бог покарал ростовщиков на ступенях храма…

Стрельба прекратилась И это означало только одно: смерть двух людей, которые растили и любили его. После небольшого затишья двое мужчин вышли из можжевельника, росшего на задах, а третий выбрался из канавы перед домом. Осторожно приблизились к строению и не встретили сопротивления. Один из них вышиб дверной замок и вошел внутрь. Двое других взяли в сарае лопаты. У одного в руках была сумка. С такого расстояния Скотт не мог разглядеть ни людей, ни содержимое сумки. Мужчина в доме выбросил наружу две винтовки, которые люди с лопатами поймали на лету. Затем выкопали две ямы, спрятав в одной то, что принесли, а в другой — винтовки.

Когда ямы закопали, третий вышел из дома с чем-то, свисающим с пальцев. Он повернулся и бросил спичку в кучу сухой травы, сваленной у стены дома. Яркое пламя устремилось на просохшие бревна Люди ушли в рощу, вернулись на лошадях и направились к дороге. Они ехали гуськом Ни один не оглядывался.

Разжав руки, Скотт поднялся на ноги. Высокий, потрясенный парень, с только что родившейся местью в глазах.

Дорога на Джемини проходила рядом с тем местом, где он прятался, и мужчины должны были проехать недалеко.

Он убедился, что его лошадь, привязанная в овраге, не будет замечена, и теперь снова распластался в траве, ожидая появления отряда.

Ему казалось, что время тянется бесконечно. И тут услыхал скрип седел и позвякивание уздечек. И говор всадников услыхал прежде, чем увидел их.

— Ты полагаешь, что нам удалось устроить так, что подумают на индейцев? — спросил грубоватый голос.

— А как ты думаешь? Ты же все видел.

— Но вообще-то не следовало… Индейцы так уже не поступают.

Скотт почувствовал легкий холод на спине. О чем они говорят? Он отказывался принимать ответ, который напрашивался сам собой.

Вмешался другой, гнусавый, голос:

— Никто, кроме нас троих, не знает, что там произошло. И пока мы будем помалкивать, нам ничто не угрожает.

— А ты не забыл еще кое о ком?

— Что ты имеешь в виду?

— Человека, который все это задумал.

— Мы можем ему доверять.

— Почему? Почему мы можем ему доверять?

— Потому что он вляпался так же, как и мы.

— Он может отрицать. Назовет нас лгунами, и его авторитету поверят.

Грубоватый голос сказал:

— Он не дурак. Он не прожил бы и двадцати четырех часов, если бы задумал что-то против меня.

Всадники приближались легким галопом, и Скотт Джентри дрогнул, увидев, что одна лошадь направляется прямо к месту, где он затаился. В звуках лошадиных подков, стучащих по каменистой дороге, различилась фальшивая нота. Как раз, когда удалось рассмотреть лица убийц, один из них изменил направление и остановил лошадь.

— Придержите коней, я потерял подкову. Это лучшее доказательство, что здесь были янки. Раньше бы мне заметить, что лошадь спотыкается.

— Поторопись, Джуб. Не хотелось бы, чтоб нас заметили здесь.

Скотт узнал их. Они всегда имели зуб на отца, называя того свиньей, вором, длинным ковбоем, но эти прозвища не прижились. И теперь, так и не осмелившись вызвать на открытый бой, устроили засаду, как гиены, и совершили убийство безо всякой опасности для собственных шкур. Как они объяснят все это в городе? Ни один порядочный человек в Джемини не поддержит такую подлость.

— Никто не знает, что мы здесь, — сказал Джуб Банта, болтаясь в седле. Из ворота клетчатой рубашки торчала загорелая шея, а большой нос натужно пыхтел. Он снял шляпу и вытер лоб. Наполовину лысый, оставшиеся пряди черных толстых волос он укладывал ровно, как солому под граблями.

— Надо было бы их закопать. — сказал второй мужчина, в ком Скотт признал Чака Денмана. Широкополая шляпа держалась на больших ушах, а слабый рот все время шевелился, словно он разговаривал сам с собой. Скотт удивился, увидев на белой рубашке Денмана значок шерифа. Денман — шериф! Его знали только как завсегдатая баров.

Третий — Одер Аксман, задира и убийца. Скотт помнил их всех с самого детства. Аксман был скроен крепко, как кирпичный дом. Темная копна вьющихся волос виднелась из-под полей черной шляпы.

— Сдурел ты, что ли? — сказал Аксман. — Индейцы не хоронят свои жертвы. Они их скальпируют.

— Меня тошнит от твоего потрошения, Аксман, — сказал Денман. — А что ты сделаешь со скальпом?

Скотт почувствовал холодное дуновение ужаса. Скальп? Его отец почти лыс. Значит, мог быть только один скальп. Ярость обожгла его серной кислотой.

— Сожгу где-нибудь.

— Если тебя поймают с ним, сам дьявол тебя не откупит.

— А кто собирается нас искать? Мы всего лишь маленький полицейский отряд, преследующий грабителя банка.

— Ты оставил деньги?

— Ага. Их заберут, как только найдут.

— Я не знаю, стоит ли доверять тебе, Аксман. Ты ведь можешь вернуться и выкопать деньги раньше, чем Хани заберет их.

— Ты думай башкой. Это же только десятая часть денег. Хани получит остальное, а мы поделим эти. И все дела.

Хани? Скотт Джентри ничего уже не понимал. Хани — банкир. О каком деле они толкуют? Скотт услышал, как Джуб Банта пыхтит и ругается, разыскивая подкову. Наконец он нашел ее и зашвырнул в кустарник.

— Поехали, — сказал он, перебрасывая длинную ногу через седло.

— По этой потерянной подкове тебя найдет и двухлетний пацан, — прорычал Чак Денман.

— А нас никто не собирается подозревать, — сказал Джуб. — Мы закон.

— И мне не нравится, что Аксман таскается с этим скальпом. Плохая примета. И вообще меня тошнит от него, вот что.

— Может быть, Чак и прав, Аксман. Какой смысл таскать скальп с собой? Это же доказательство смерти, — проворчал Джуб Банта.

— Да я и не собираюсь спорить, — сказал Аксман. — Наверное, мы уже далеко отъехали от дома. Заброшу в кустарник, и пусть койоты докончат остальное.

Аксман запустил квадратную лапу в седельную сумку, вытащил наружу скальп и, не глядя, бросил в кусты.

Скотт Джентри закрыл глаза и прикусил язык, чтобы не закричать. Он больше не был мальчиком. В эти несколько минут он превратился в мужчину, скорбного и ненавидящего. Всему миру не удастся отвлечь его от мести; во всем мире не найдется места, чтоб спрятались они. Он должен ждать, расти и готовиться. Пусть эти свиньи жиреют на своем вонючем пойле — тем сладостнее будет месть.

Они уехали, и скоро звуки стихли. Он вцепился в сухие ветви. Его тошнило. Затем выпрямился, снял помятое сомбреро с соломенных волос и поднял голубые глаза к небу.

— Господи, — сказал он, — помоги мне только в одном — покарать.

Сжав рот, Скотт большими шагами пошел к кустарнику на другой стороне дороги. Там, отыскав брошенную Джубом Банта подкову, взял ее с собой. Затем, собрав последние силы, стал искать в кустарнике ужасный знак сделанного Одером Аксманом. И нашел его висящим на ветке. Сорвав с шеи голубой платок, осторожно завернул скальп. Его мать, его добрая мать станет участником возмездия, которое он совершит, если хочет считать себя человеком.

Медлить было нельзя. Он смог теперь понять, что набег, убийство и скальпирование — все было частью плана, двойного плана. С одной стороны, враги отца расправились с ним, а с другой — прикрыли преступление, придуманное Хани, ограбившего собственный банк. Они вернутся на следующий день или пришлют другой полицейский отряд найти спрятанные деньги и обвинить его отца в воровстве. Вор, который погиб, защищая украденные деньги от индейцев.

Найдя лошадь, Скотт положил подкову и страшный предмет, завернутый в голубой платок, в седельную сумку и, сев в седло, направился вниз, к ранчо. Спешипся и подошел к закопченному дому. Было ветрено, и пламя раздувалось все сильнее, но большого ущерба для дома еще не было. Сбивая маленькие язычки шляпой и сдерживая слезы, он вошел в дом. Мать нашел в кухне, лежащей у окна. Оружия здесь не было, но пол был усеян пустыми гильзами. Он взял одеяло с кровати и накрыл им мать.



Отец лежал на полу в гостиной лицом вниз. И здесь, около него, тоже не было оружия, только пустые гильзы. Убийцы сообразили, что индейцы не оставляют огнестрельное оружие. Медлить было нельзя, даже на раздумье времени не было. Время для предположений и планов наступит позднее. Он взял лопату из сарая, в мягкой земле, на которой матушка выращивала зелень для кухни, выкопал две могилы. Завернув тела в одеяла, он опустил их в землю, возделанную матерью, и этой же землей накрыл их. Время нашлось только на то, чтоб помолиться и дать клятву мести.

Выкопав то, что закопали те люди, он нашел две винтовки в одной яме и тяжелую парусиновую сумку с деньгами в другой. Работать приходилось быстро. Ранчо надо покинуть до утра. Он поднялся на гребень холма, который отделял выгон от дома, и увидел там корову и большую лошадь отца, шкурой похожую на оленя. Загнал их в хлев, затем начал быстро упаковывать все, что могло пригодиться в его отныне уединенной жизни. Отец всегда хранил запасное оружие и амуницию спрятанными под полом сарая, и теперь Скотт извлек оттуда: револьвер сорок пятого калибра, магазинную винтовку и дюжину коробок, наполненных боеприпасами. Он завернул все это в одеяла. Упаковал соль и приправы. Взял муку, котелок и сковороду — вещи, которые одинокий мужчина не найдет в дикой местности. И когда закончил, наступила глубокая ночь, а старый месяц прошел половину своего небесного пути.

Взяв в сарае чересседельные тюки, он нагрузил их доверху и большинство взвалил на большую лошадь, которую отец прозвал Голди — Золотистой. И последнее, что сделал: взял две колоды карт из буфета, Библию матери с каминной полки и пару игральных костей, которыми развлекался отец.

Гоня корову перед собой, Скотт направился в ущелье Шахтерского Каньона, скалистый сухой разрез в холмах, где часто бывал в детстве. Небо уже посветлело, когда он пересек небольшую равнину у подножия каменистых холмов в глубине каньона. Никто бы уже не нашел его теперь; никто даже не знал, что он вернулся на родину.

Далеко за полдень была проделана последняя изнурительная миля по горному, богатому травой, лугу. Он помнил эту дорогу. Здесь был рай, не потревоженный человеком, потому что не видно было воды. Но он еще ребенком открыл кое-что — родничок, спрятавшийся за осинами, растущими прямо на бесплодном известняке.

Разгрузив лошадей и привязав корову среди сочной зеленой травы, прежде всего он позаботился о воде. Взяв кирку и лопату из тюка, направился к осиннику. Раскопки у основания утеса обнажили источник, заваленный камнями и листьями. Это была всего лишь струйка воды, но постоянная струйка. Он выкопал небольшую яму. затем вернулся к стоявшей здесь лачуге и взял брезент, в который упаковывал вещи. Брезентом выстелил бассейн, и получился как бы открытый водопровод, собирающий драгоценную влагу в резервуар. Этого будет достаточно, пока не найдется глина, чтобы сделать водоем водонепроницаемым.

Он стреножил лошадей около источника, где они могли бы напиться воды, когда она наберется, и вернулся к заброшенной хибаре золотоискателей. Часть покрытой дерном крыши хижины провалилась внутрь, но восстановить ее было нетрудно. Каменный закопченный очаг был еще надежен, хотя и загажен крысами. В дыре, что служила окном, не было стекла. Днем, правда, погода стояла довольно теплая, а вот ночью на такой высоте уже холодно. Теперь Скотт переключился на те вещи, что взял с собой. Взял ведро и подоил корову. Достав хлеб, который обнаружил в наполовину сгоревшем доме, он разломил каравай и стал есть, запивая сухую мякоть теплым молоком. Затем занялся денежной сумкой. Вывалив содержимое на большой камень, он пересчитал золотые и серебряные монеты и большие зеленые банкноты. Оказалось — тысяча долларов, и, видимо, это много меньше одной десятой от суммы, что украла та четверка.

Ночью он завернулся в одеяло и уснул под звездами, но утром вскочил с первыми лучами света.

В течение недели хижина стала уютней: крыша не протекала, трещины замазаны, а очаг вычищен. Через дно водоема, покрытое глиной, вода теперь не уходила в землю. Когда пал снег, воды было достаточно. Немало времени ушло на сооружение надежного крова для запасов сена, собранного из высокой луговой травы. Дичи было в изобилии, и он резал мясо на полоски и вялил его. Замешивал тесто и пек хлеба, собирал душистую вишню и запасался ягодами, высушивал их на солнце. Делал вино из бузины и собирал шалфей, который заваривал с чаем.

Зима застала его одиноким, но в пристанище, отрезанном от мира, было уютно. И все свободное время шло на подготовку к дню возмездия. Когда теплые весенние ветры растопили снега и на лугу образовалось временное озерцо, он наметил первую вылазку в город. Это еще не день подведения итогов. Просто надо было купить необходимое и заодно что-нибудь разузнать о людях, которых ждет месть.

Он ни разу больше не смотрел на деньги, которые сложил в парусиновую сумку несколько месяцев назад. Теперь, достав сумку, высыпал деньги на грубый, сколоченный им стол и начал внимательно рассматривать банкноты. Его острые глаза разглядели скрытую тройную отметину на углу каждой купюры.

Отметины были сделаны так, что выглядели продолжением рисунка, и только пытливый глаз смог бы распознать клеймо.

Использовать ворованные деньги в Джемини или в соседних Дезерете или Калико было рискованно. Это могло разрушить все планы. Надо продать меха, которые скопились за зиму, а на выручку закупить необходимое. Из денег, оказавшихся в парусиновой сумке, он выбрал одну четко помеченную банкноту и спрятал ее в карман своей поношенной рубашки. Остальные деньги, сложенные в сумки, были отнесены к известняковому утесу и спрятаны в глубокой расщелине, заваленной камнями.

Корова сейчас ходила яловой, без молока. Он отвязал ее, надеясь, что она найдет себе в приятели дикого быка, а затем вернется домой.

На следующее утро он встал засветло, погрузил тюки мехов на большую Голди. Затем вернулся в хижину с одной мрачной целью. Извлек из стены голубой платок и развернул его, разглядывая светло-коричневые волосы сквозь слезы. Осторожно отрезал длинный локон и, отложив его, спрятал голубой платок в свою травяную постель. Оторвав от пояса рубашки клочок материи любовно завернул в него локон. Перед восходом солнца он миновал родник и спустился по горному ущелью. А к полудню достиг одинокого ранчо по дороге на Джемини.

Глава вторая

Крис Турри, державший торговый пост с индейцами на окраине Джемини, смотрел на Скотта Джентри с добродушной улыбкой на суровом лице. Его острые серые глаза всматривались в худощавого жилистого паренька с длинными золотистыми волосами. Пушок на лице Скотта забавлял его. Скотт остановился здесь, надеясь избавиться от мехов до города, и еще потому, что знал Криса Турри как честного человека.

— Да, это отличные шкурки, сынок, — сказал Турри, смеясь глазами. — Скажи-ка, где ты их добыл?

— Не скажу, — коротко ответил Скотт. Он быстро соображал, как лучше солгать, чтобы не причинить никому вреда и не выдать то место, где прячется. — Впрочем, если ты спрашиваешь, я из долины Скулл. Живу со старым золотоискателем.

— Я чувствую, что эта пушнина с гор. В хорошие холода это сразу понимаешь.

— В Скулл действительно холодно, — поспешил объяснить Скотт.

— Не видел ли я тебя раньше? — спросил Турри.

Скотт напрягся. Турри мог видеть его ребенком. Правда, Скотт почти не имел дел с чудаковатым коротышкой. Раз или два, несколько лет назад, он приносил сюда шкурки, но еще будучи J совсем маленьким.

— Я не могу вас припомнить, сэр, — сказал Скотт осторожно.

— Но имя-то у тебя есть?

Скотт сообразил, что ему надо назвать себя, но только не Скоттом Джентри. И быстро назвал имя, которое ему только что пришло в голову:

— Меня зовут Джесс — Джесс Стар.

— Славное имя. Ты не родственник Боллу Старру?

Ложь бойко слетела с языка:

— По-другому произносится — одно «р», — сказал Скотт.

— А кто этот старый глупец, с которым ты живешь? — сказал Турри, запуская искривленные пальцы в седые волосы.

Скотт не растерялся:

— Я пришел сюда продавать шкурки, сэр, а вовсе не для того, чтобы рассказывать мою историю.

— Зови меня Крис, — сказал пожилой человек. — И у меня отличная память на лица. Даже на индейские.

— Вообще-то я кое с кем встречался в этих краях, — сказал Скотт взволнованно. — Вы знали человека по имени Хенк Джентри? У него было ранчо в долине Пиньон.

— Я знал его. Он был жесток, если его рассердить, но он был честен. Его жена была доброй женщиной, слишком доброй для него.

— Я как-то собирался к ним, — сказал Скотт мягко.

— Слишком поздно, сынок. Прошлым летом на них напали кочующие индейцы и убили их. Они все разграбили и сожгли. До этого там никогда не было индейцев.

— Может, это были не индейцы?

— Это точно были индейцы. Белый человек не снимет скальп, особенно с женщины.

— Вы хотите сказать, что они скальпировали женщину, и никто их не преследовал?

— Они не оставили следов. Зоты уже не снимают скальпы. Должно быть, апачи из Эль-Вадо.

Такова была история, которой поверили люди.

— Хорошо, сэр… Крис. У меня есть деньги. Я хотел бы прикупить провизии.

— Не торопись, Джесс. У меня уже давно не было посетителей. Тем более на таких прекрасных лошадях, как эта оленекожая. Такая же была у Хенка Джентри. Она у тебя не от индейцев?

Вопрос Турри поставил Скотта в неловкое положение.

— Вы ведь человек опытный, Крис, — сказал Скотт медленно. — Я могу привести десяток похожих лошадей из дикого стада, не так ли?

— Но ты привел эту, сынок. А она в точности — лошадь Хенка.

— Я отбил ее в диком стаде, — сказал Скотт.

— И ты не хочешь ее продать?

— Я ее не продам и ни на что не обменяю.

Коротышка почесал подбородок и сказал коротко:

— На твоем месте, Джесс, я бы немного изменил тавро. Уж слишком оно известно.

Скотт почувствовал, как по спине побежал озноб. Только что он разыгрывал из себя мужчину, а оказалось… Чувствуя свое полное право на эту большую лошадь, он даже не обратил внимание на то, что тавро выдает его. Какой же он тупица! Он пытался придумать логическое объяснение, которое бы еще более не запутало ситуацию.

— Вы имеете в виду это «Лейзи Дж»?

— Это было тавро Хенка Джентри.

— Здесь другая «Дж», мистер. Мой сосед по Скулл — его имя Сурду Грант. У него железная «Дж». Я воспользовался ею, когда поймал лошадь.

Турри наморщил нос и покачал своей круглой головой.

— Та же самая, сынок. Я бы изменил тавро, если ты собираешься в город. Шериф Чак Денман насмерть воюет против конокрадов.

— Это моя лошадь, — сказал Скотт быстро.

— Если ты продашь ее мне, я дам тебе взамен добрую индейскую лошадку с другим клеймом. А расписка в продаже от меня законна, как клятва на Библии.

Скотт видел тупик, но избавляться от Голди он не хотел. Даже если он оставит ее у Криса Турри, Денман и другие убийцы немедленно заподозрят неладное, как только увидят ее.

— Не продам, Крис. Если лошадь похожа на такую же Хенка Джентри, начнут расспрашивать, где ты взял ее. А когда ты покажешь расписку о продаже, обратятся ко мне, полагая, что я имел дело с индейцами, которые убили семью Джентри.

— А если ты возьмешь лошадь с собой в город, у тебя будет не меньше хлопот. Ты был когда-нибудь в Джемини?

— Нет, — соврал Скотт.

— Там все про всех знают. Пит Хани, тамошний банкир, заправляет всем. Прошлым летом произошли кое-какие изменения. Хани вынудил Спавинзов выйти из дел, и Джуб Банта захватил всю торговлю. Денман — бессменный шериф. Одер Аксман — владелец обоих салунов. Они пытались и меня заставить убраться от дел, срывая поставки товаров. Мне удалось перехитрить их.

Скотту Джентри пришла идея.

— Как ты полагаешь, Крис, можешь ты представлять мои торговые права здесь? Таким образом мне не надо будет закупать продукты и амуницию в городе. А лошадь я оставлю тут.

— Я надеюсь, ты вернешься за ней, Джесс, — сказал Крис Турри.

Скотт Джентри осмотрел торговый пост. Построенный из кедровых бревен, он был побольше приличного сарая. Плохо освещен, с запахом плесени, но здесь есть все, в чем нуждаются индейцы или одинокие охотники. Часть бекона подпорчена, но ведь это же можно срезать. Были рубашки, фланелевые и левисовские, и даже кое-что из обуви. Не слишком модное, запыленное, но прочное.

— Внеси меня в список, сказал Скотт, засовывая руки в карманы потертых штанов.

Конечно, ему хотелось купить запасы в городе, где все посвежее и выбор богаче, но для его целей и этого достаточно Кроме того, здесь обмен мехов на товары может оказаться выгодным в дальнейшем. Ту же мысль высказал и Турри:

— Торгуя так, я принесу тебе больше, чем если бы выплачивал деньги, Джесс. И не торопись сегодня. Уже поздно. Тебе лучше остаться ночевать здесь. Сегодня на шахтах день выплат, толпы работяг потащатся мимо нас в город. Там будет гулянка почему бы тебе не прикинуться одним из них?

— Я бы не хотел обременять тебя, Крис.

— Обременять меня? Да сделаешь только приятное. У мен' на печке томится горшочек с мясом — отличное блюдо для двух старателей. Мы поболтаем, а может, перекинемся в картишки. Так что разбирай свое барахлишко, упакуешься утром.

— Но я бы хотел сделать вылазку в город, — настаивал Скотт.

— Сделаешь это утром, пока алкаши спят, надравшись своего дерьма.

— С чего бы тебе так благодетельствовать мне, Крис?

— Хе! Я делаю это даже ради любого индейца, — фыркнул Турри.

Скотт решил больше не требовать объяснений. Он умылся над корытом во дворе, поставил лошадей в сарай, набросал вилами сена и прошел в комнату Турри позади торгового поста.

Тушеное мясо оказалось восхитительным, а хлеб горячим и пышным. К тому же — кусок масла, немного прогорклого, и чашка консервированных персиков. Скотт и не подозревал, что так проголодался.

После того, как под аккомпанемент бесконечных вопросов и анекдотов Турри была вымыта посуда, Скотт решил сходить проведать лошадей. Турри был болтлив, как любой одинокий человек, вдруг обретший слушателя, и Скотт должен был остерегаться, чтобы не рассказать правду. Старик, конечно, мог и сохранить все в секрете, но в предстоящей битве стал бы помехой, чего Скотту не хотелось.

На дворе почти стемнело, когда Скотт напоил лошадей и подбросил им сена. И теперь стоял, облокотившись на изгородь загона, рассматривая беспорядочную кучу запасов, которыми Турри торговал. Также здесь были клячи, пони, коровы, другой рогатый скот. В это время раздались звуки спешивающихся у торгового поста всадников. Он насторожился, чувствуя неясную тревогу.

Пробравшись вдоль стены помещения, Скотт выбрал укромное местечно, откуда хорошо просматривались лошади, привязанные к перилам. Было слишком темно, чтобы разглядеть клейма, но он мог сказать, что это не на продажу лошадки Высокие, крепкие животные, созданные для быстрых и длительных путешествий. Он отполз на зады помещения и, беззвучно прокравшись в жилье Турри, прижался у стены рядом с дверью, ведущей в склад. Там горел фонарь, виднелись вспышки сигар, дым просачивался через дверь вместе со звуками грубых голосов:

— Так как, он сказал, его зовут?’ — потребовал рычащий голос.

— Джесс Стар, сказал Турри. — Он принес несколько шкурок. Сказал, что из Скулл.

— А на какой лошадке он приехал?

— Да такая низкорослая гнедая.

Другой голос, от которого похолодела спина Скотта, сказал;

— Может, мы сходим на зады да посмотрим?

Это был голос Одера Аксмана.

Скотт Джентри вступил в дымный полумрак склада.

— Привет, ребята, — сказал он равнодушно.

Аксман вскинул голову и уставился на него. Другой мужчина был высок и тощ, с хищным взглядом, и у него был специальный значок. Наступил момент напряженной тишины, пока двое мужчин приглядывались.

— Твое имя? — прорычал Аксман.

— Турри же сказал вам — Джесс Стар.

— Ты не парень Белла Старра?

— Нет. Одно «р»

— А что ты тут делаешь?

— Торгую мехами Есть возражения?

Он посмотрел на высокого мужчину со значком.

— Вроде нет. Ты собираешься в Джемини? — спросил чиновник.

— Точно не знаю, я еще никогда там не был.

— Есть у тебя семья? Родственники?

— Ма однажды рассказывала мне, что у нас есть родственники в долине Пиньон, но Турри сказал, что там все убиты и ограблены индейцами.

Аксман напрягся, и Скотт почувствовал его волнение. Не наговорил ли он лишнего? Но Аксман расслабился и сказал.

— Да, эти мерзавцы даже сняли скальп с женщины.

Скотт Джентри собрал все свое самообладание. Спокойные слова Аксмана о случившемся заставляли закипать его кровь.

Аксман повернулся к Турри:

— Хани просит тебя сообщать каждый раз, как только здесь появятся незнакомцы, расплачивающиеся банкнотами. Его банк все равно еще не принимает эти деньги, ты знаешь. И дай-ка нам по пинте самогона, смыть пыль из глотки, и мы двинем в город.

Турри выудил бутылку виски и выставил ее на грубый прилавок.

— Я буду смотреть в оба, Одер.

— Хани позволяет тебе торговать без лицензии только потому, что он надеется на твою помощь. У тебя здесь будет все отлично, если ты будешь делиться информацией, — сказал Аксман.

Затем повернулся к Скотту Джентри:

— Позволь мне предупредить тебя, Джесс Стар. Джуб Банта не одобрит, если ты будешь продавать здесь На торговлю с индейцами ему плевать — он брезгует. Но вот торговлю с белыми он держит за собой. Так что не суйся в его дела в городе.

Когда мужчины вышли. Скотт почувствовал облегчение. Он сказал, нарушая наступившую неловкую тишину:

— Кто эти славные ребята?

— Джентльмен со свиными глазками в красной рубашке — Аксман. Этот парень владеет обоими салунами. А Энди Линч — местный помощник Денмана, выбранный для видимости честности и порядка. Большая Четверка проделывает что хочет, но все вроде законно. Хани сживает вымогательством со свету любого, кто однажды решится занять у него деньги. Чем дальше затягивают с выплатой, тем выше процент. И ты слышал, что сказали о Джубе Банта? Он прибрал к рукам всю торговлю с белыми. Они захватили всю систему лицензий и не допускают в бизнес никого из посторонних Ты слышал, чем они меня придерживают? Я делаю вид. что играю в их игру. Но большинство моей информации для них бесполезно.

— Такой, как ночью? — сказал Скотт лукаво.

— Я не знаю, кто ты, но моя невинная ложь спасла тебя от беды. Большая Четверка — нервные ребята, и они держатся друг за друга, как репейники. Ложись-ка лучше спать вон на те одеяла в углу склада, — сказал Крис. — Я зверски храплю, поэтому прикрою дверь в мою комнату. Не забудь погасить лампу.

— Доброй ночи, Крис. Я только схожу гляну на лошадей и вернусь Боюсь, они там беспокоятся на новом месте.

Скотт вышел во двор, залитый лунным серебром Там разыскал свою седельную сумку и достал подкову, потерянную Джубом Банта в тот страшный день. Затем спрятал обратно, а взял маленький сверток из ткани и сунул в нагрудный карман рубашки.

Вернувшись тихо в дом, он застал Криса Турри спящим сном праведника и проскользнул по темной комнате к складу, где еще горела лампа. Закрыв дверь в комнату Турри, исследовал полки и ящики на предмет чего-нибудь пишущего. Найдя пачку конвертов и коробке под прилавком, взял пару из них с собой, в угол, где ему предстояло спать. Турри не должен знать об исчезнувших конвертах — никто не должен знать, откуда они взялись.

Огрызком карандаша он писал печатными буквами, чтобы скрыть почерк. Один конверт адресовался Питеру Хани, другой — Одеру Аксману. Вытащив из нагрудного кармана сверток, он развернул его. достав локон волос и помеченную банкноту. Рыдания сотрясли его, когда вкладывал волосы в конверт, адресованный Одеру Аксману. Помеченная банкнота легла в другой конверт — Хани. Немного подумав, подчеркнул имя Хани на конверте тремя черточками. Запечатав конверты, сунул их под одеяло. Затем потушил лампу и лёг спать.

Глава третья

На следующее утро Крис Турри и Скотт Джентри встали с первыми лучами солнца. Позавтракав яйцами и мясом, Скотт начал выбирать, что ему понадобится из ограниченного, но практичного запаса Криса. Когда все отобранное было свалено на прилавок, Крис вытащил кошелек и выбрал несколько монет.

— Тебе не помешают наличные, малыш, — сказал он. — Ведь то, что ты отобрал, не дороже твоих мехов. Да и в городе ты сможешь купить кое-что получше, чем у меня.

Скотт взял деньги, потому что ему нужны были наличные.

— Спасибо, Крис. Но боюсь, ты обсчитал себя.

— Как сказано в мудрой книге: «Делайте добрые дела без корысти…» Я думаю, мои деньги не пропадут, Джесс. Ведь мы друзья, не так ли?

— Еще бы. старина. И надеюсь, наша дружба не принесет тебе огорчений.

— Я уже получил мою долю огорчений, Джесс. И хоть я не знаю, что ты вбил себе в голову, но однажды, когда ты осуществишь это, ты почувствуешь себя лучше. Иди в город до того, как пьянь и хулиганье выберется из своих нор. К твоему возвращению я упакую твою поклажу.

Скотт сел на пони, оставив Голди спрятанной в сарае. Два конверта он вез с собой в кармане рубашки, а выданные Крисом наличные — в кармане потертых «левисов».

Дорога, по которой он двигался, пересекалась с дорогой из Дезерета около заброшенного кладбища. Затем она расширялась у первого из нескольких холмов горных отвалов. У подножия холмов были свалены кучи различного хлама: согнутые трубы, отработанная руда, перекрученные железные рельсы, старое и рваное тряпье. Проезжая у отвала шахты «Голубой обломок», что была в сотне футов от дороги, Скотт увидел двух малышей, пыхтящих над чем-то в мусоре. Из любопытства он свернул с дороги и подъехал к ним.

— Вы нашли что-то тяжелое? — приветствовал он их.

Веснушчатое лицо рыжего пацана глянуло на него довольно мрачно. Ему было не больше десяти лет.

— Для нас с Эрни нет ничего тяжелого, — сказал он отрывисто. — Ты кто?

Скотт пожал плечами.

— Я — Джесс Стар. Подумал, что вам нужна помощь. Как тебя зовут?

— Дуг Феррис, — сказал мальчик. — А это Эрни.

Эрни был еще младше.

— Что же это за игра у вас? — спросил Скотт доброжелательно.

— Это не игра, мистер. Мы собираем утиль.

— Зачем?

— Куки Ларсон разъезжает по округе с большим фургоном раз в месяц и покупает все, что мы соберем.

— Похоже, это тяжелая работа.

— Да мы и не маленькие. Ма нужны любые деньги с тех пор, как па убило на шахте.

— Это скверно. Позволь мне кое-что предложить вам.

Ребятишки пытались вытащить кусок согнутой трубы из кучи мусора. Задача была им явно не по плечу. Недалеко стояла их грубая деревянная тележка с двумя оглоблями. На ней уже лежали кучки тряпья, металла, даже целые бутылки из-под виски.

Жалкий товар. Погнутая труба была для них подарком.

— Ма сказала — ничего не просить, — сказал Дуг, но глаза теперь смотрели дружески.

— А ты и не просишь. Я даю тебе в долг. Когда-нибудь вернешь.

— Ну что ж, это нормально. Только тогда пойдем с нами, скажешь об этом ма.

Скотт поразмыслил.

— А где ваш дом?

— В Голландском поселке.

Голландский поселок был сборищем лачуг и хибар в нижнем конце Джемини, где жили беднейшие семьи, в основном финны и шведы.

— Это мне по дороге, — сказал Скотт. — Я скажу вашей ма, что вы не попрошайничали.

Он вытащил веревку из седельной сумки, обвязал трубу и приторочил другой конец к седлу; оседлал пони, которая теперь использовалась как буксир, и после нескольких рывков труба неохотно поползла из-под мусора. Она оказалась гораздо длиннее, чем малыши ожидали, и теперь они смотрели на нее широко раскрытыми глазами.

— Спасибо, мистер. Это же целая куча железа. Куки Ларсон может дать за нее целый доллар.

— Ну вот теперь можно и домой, — сказал довольный Скотт.

Он дотащил трубу до тележки, положил один конец на платформу, другой привязал к одной из оглобель. Закончив все. продел оглобли в стремена и закрепил. Ведя пони в поводу, с ребятней, гордо шагающей по сторонам, он вступил в Голландский поселок.

Малыши остановили его перед домом, доски которого немало натерпелись от солнца и дождя. Но палисадник с цветущими грядками и выложенными белым камнем дорожками как-то поддерживал достоинство хозяйства. Накрахмаленные занавески висели на окнах, а стекла, как заметил Скотт, были начисто вымыты. В дверях показалась женщина. Морщины уже тронули ее доброе лицо. Черные волосы были мягкими и пышными. В дружелюбных карих глазах пряталась улыбка.

— Это еще что такое? — воскликнула она, всплескивая руками.

— Ма, мы не попрошайничали! — сразу сказал Дуг, открывая калитку. — Он всего лишь дал нам в долг, до тех пор, пока мы не вернем.

Скотт приподнял шляпу.

— Ребятишки взялись за дело не по плечу. Ну я и сыграл роль доброго самаритянина. Рад вас видеть, мэм.

— Что там происходит? — спросил изнутри дома чистый звонкий голос.

— Какой-то юноша с длинными золотыми волосами помог мальчикам дотащить до дома их добычу.

— С длинными золотыми? — переспросил голос.

— Я Джесс Стар, мэм. Не имею отношения к Беллу Старру, — тут же добавил он, предупреждая привычный вопрос.

— Заносите утиль на двор и заходите. Кофе на плите. И только что я сняла сковороду горячих свежих лепешек.

— Я не хотел бы вас беспокоить, — поспешил сказать Скотт.

— Нет никакого беспокойства. Особенно ради доброго самаритянина.

Оттащив утиль на зады двора. Скотт последовал за ребятами в дом. В большой кухне было чисто и опрятно, дощатый пол отскоблен набело, а железная посуда сверкала, как новые башмаки.

Аромат свежих лепешек наполнил его рог слюной. Через дверь у дальнего конца стола он видел комнату с накрахмаленными занавесками на окнах. Это напомнило ему о тетушкином домике в Джерико Затем вдруг в дверях появилось видение, и он сразу забыл обо всем.

— Привет, — сказала девушка. — Меня зовут Виола.

Скотт уставился на нее, постепенно открывая рот. В своем заброшенном одиночестве в горах он забыл, как могут быть хороши девушки. Виола была более чем хорошенькая. Она была прекрасна с ее каштановыми волосами, рассыпанными по плечам, с материнскими громадными карими глазами на открытом лице. Ее полные губы раздвинулись в улыбке.

— Вы первый раз видите девушку? — спросила она.

Скотт с трудом оторвал от нее глаза.

— Вы испугали меня, мисс Виола, — сказал он оправдываясь.

— Итак, вы Джесс Стар, — сказала Виола. — Хорошее имя. Но вы не должны называть меня «мисс».

— Давайте-ка все к столу, пока лепешки не остыли, — сказала ма Фиррис, подцепляя золотистые кругляши из горячего жира.

Пока они ели лепешки с патокой, почти уже познакомились, и теперь беседа текла свободнее.

— После того, как погиб мой муж, Майк Феррис, управляться стало тяжко. Я обстирываю одиноких шахтеров. Ребятишки донашивают за мной одежду. Но сейчас стало полегче, спасибо Джубу Банта.

Спасибо Джубу Банта! Скотт чуть не подавился. Ему пришлось напрячься, чтобы голос не выдал волнение.

— Что сделал для вас Джуб Банта, мэм? — спросил он.

Только одно: он взял Виолу на работу в магазин.

— Я зашла домой пообедать, — сказала Виола.

Скотт уткнулся взглядом в ее накрахмаленное голубое платье, ладно обтягивающее фигурку, и ему стало тошно от мысли, что рядом с ней бывает Джуб Банта.

— А вы не боитесь выпускать из дома такую хорошенькую девушку? — сказал он ма Феррис. — Кто-нибудь из покупателей может обидеть ее.

— Никто, если Джуб рядом. Он расправится с любым, кто только тронет ее. Для него она дочь, которой у него никогда не было.

Виола встала.

— Мне пора возвращаться на работу.

Скотт проводил ее взглядом. Сердце наполнилось странной печалью. Он задержался здесь еще немного, болтая с ребятишками и по возможности избегая расспросов ма Феррис.

— Вам надо идти в город, Джесс, устроиться там на работу и обосноваться. Вы прекрасный парень. А охота — это занятие для бездельников. Я помогу вам для начала, — говорила она ему.

— Ма, да ведь я пока бродяга, — сказал он. — Ну хорошо, я пойду в город. Но ведь каждый человек должен знать, чего он хочет, прежде чем начать делать.

Скотт поднялся верхом в город и оставил пони в платной конюшне.

Внешне город не изменился. Скотт прошел гостиницу, портновскую мастерскую, пробирную палату и два или три магазина. Когда он подошел к бару «Медная запонка», помедлил, прежде чем открыть дверь. Он был достаточно высок, чтобы посмотреть поверх дверей Запах дешевого ликера и табачного дыма достиг его ноздрей. Виднелось несколько карточных столиков в полумраке и длинная стойка с зеркалом над ней. В одном конце бара стоял Одер Аксман в красной рубашке и с изжеванной сигарой во рту. Его поросячьи глазки буравчиками просматривали комнату.

В этот час дня дел здесь было немного, но все же за одним из карточных столов начиналась суматоха. Кто-то рычал:

— Я убью тебя за это!

Аксман двинулся туда со всей скоростью, которую позволял ему вес. Скотт увидел, как его рука сграбастала кого-то за воротник, вытащила из-за стола, развернула и одной сильной оплеухой отправила на пол.

— Мне здесь беспорядки не нужны. Усекли? — бросил он всем присутствующим.

Скотт отошел, обескураженный той силой, которую только что наблюдал. Он поднялся по узкой улочке, пересек улицу и остановился у громадного магазина — самого большого здания в городе. Если ему нужна новая одежда, то купить можно здесь.

Попрощавшись с Виолой, он о ней не думал. Теперь снова вспомнил ее, и это ему не понравилось. Его рука слегка дрожала, открывая дверь.

Она была здесь.

— Вы выследили меня, охотник? — спросила она весело.

Скотт унял охватившее его волнение.

— Я вспомнил, что мне нужны одежда и обувь, новая шляпа. А есть у вас отдел носков и нижнего белья? — сказал он равнодушно.

Она покраснела, но не смутилась.

— Только скажите размеры.

— Большие и высокие, мисс. Можете вы меня измерить?

— Почему же нет? Правда, у вас такая большая голова, что ее трудновато будет измерить.

Она достала сантиметр из кармана и измерила его грудь, талию и голову, записывая цифры.

— Какого цвета нижнее белье предпочитает охотник — белое или красное?

Она не поднимала глаз.

— Наверное, я возьму красное. Это будет напоминать мне о ваших щечках и губках.

— Да ведь ты еще, небось, не целованный?

— Если этот недостаток вас не устраивает, можете его устранить.

Не обратив внимания на эту реплику, она разложила одежду на прилавке, он выбрал один комплект и посмотрел на Виолу.

— У вас есть тут комната для переодевания?

— Есть кладовая, пройди туда.

Надев новое, он почувствовал себя другим человеком. Связав старые тряпки в узел, вернулся в магазин. Проходя мимо зеркала, остановился, увидев высокую фигуру с широкими плечами и длинными волосами. Лицо, правда, не было лицом бойца — спокойное и открытое, с крепкой челюстью и глазами, прячущими мечту. Ничего не выдавало бушующей в душе мести. Таким он и предстал перед Виолой, стоящей за прилавком.

— Бог мой, вот ото превращение, — сказала она. — Все койоты в Скулл завоют от зависти.

Скотт понимал, что не стоит придавать большого значения словам, которыми перебрасываются с хорошенькой девушкой, но чем дольше смотрел на нее, тем более поддавался ее чарам.

— Заверните это, пожалуйста, — сказал он, указывая на оставшуюся одежду.

Она молча собрала все в кучу, дважды обмотала веревкой и постаралась стянуть все вместе, но ей это не удавалось.

— Позвольте мне помочь вам, — сказал Скотт.

Он наклонился, придерживая вещи вместе, пока она стягивала веревку и завязывала узел. Когда они закончили работу и подняли головы, лица их оказались не далее чем в шести дюймах друг от друга. Повинуясь неясному, но сильному влечению, на короткий, опьяняющий миг Скотт прижался губами к ее губам. Ее маленькая рука тут же отвесила ему резкую пощечину.

— Как ты смеешь! — воскликнула она возмущенно.

Ощущение поцелуя еще плыло в голове Скотта, когда он почувствовал тяжелую руку на плече.

— Что он сделал тебе. Виола? — спросил сердитый голос.

Скотт взглянул в побагровевшее лицо Джуба Банта.

— Ничего, ничего, Джуб. Только сказал комплимент. Пусть забирает свои покупки и уходит.

Скотт еще не был готов сразиться с Джубом Банта. Он собрал свертки — один со старой одеждой, другой с новой — и вышел из магазина не оглядываясь.

Почта располагалась за платной конюшней и железнодорожной станцией. Убедившись, что за ним не наблюдают, Скотт вытащил два конверта из кармана новой рубашки, куда переложил их в магазине, и опустил в почтовый ящик. Пройдя через станцию, вышел с черного хода к платной конюшне. Расплатившись там, прежде всего залез в седельную сумку и достал подкову. Затем двинулся вдоль стойл, некоторые из которых имели таблички именами постоянных клиентов. И увидел имя Джуба Банта. Обойдя стороной стоящего здесь гнедого, он обнаружил упряжь и сумки Джуба. Быстро сунув подкову в карман седельной сумки, вышел из стойла.

Выезжая верхом из города, кроме свертков, притороченных сзади, он вез с собой и тревогу в душе. Джуб Банта, войдя в магазин, посмотрел на Виолу не так, как отец на дочь.

На торговом посту его ждал сюрприз. Вся поклажа была погружена на двух осликов, а не на Голди.

— Эта лошадь создана не для груза, Джесс, —пояснил Крис. Она для скорости и долгой скачки. Не позорь ее мешками.

— Но я не могу заплатить тебе за осликов, — запротестовал Скотт.

— Как посмотреть на это, Джесс. Ты просто избавляешь меня от ухода за ними. А вернешь в следующий раз.

Почти стемнело, а Скотт рассчитывал покинуть пост ночью. Он хотел вернуться в холмы затемно, чтоб никто за ним не проследил. Он объяснил это Крису Турри, из осторожности называя Скулл как место назначения.

— Ну что ж, хоть поешь и попей перед дорогой, — сказал Крис, направляясь в свою берлогу.

Глава четвертая

Вернувшись в свое горное убежище, Скотт Джентри прежде всего позаботился о сохранности провизии. Теперь, наступившей зимой, он не чувствовал себя крысой в норе. Конечно, плохо без свежего коровьего молока. Но он много его наконсервировал и надеялся, что оно сохранится.

Город кое-чему его научил. Во-первых, выяснилось, насколько могущественны его противники. Ему нужны крепкие мускулы и умение, чтобы сражаться с ними. Он прикупил боеприпасов и зимой много практиковался в стрельбе. Посеял семена, купленные у Криса Турри. и вырастил целый огород. На зиму был добрый запас овощей, картошки, зерна. Даже укрепил стены водоема бревнами и камнями. Теперь, когда здесь удерживалась и дождевая вода, Скотт уже менее зависел от источника.

Наконец он приступил к каждодневной, упорной, помимо тяжелой работы, тренировке. Нацепив купленные в торговом посту индейские мокасины, пробегал каждый день пять миль для развития дыхания. Сделал себе боксерскую грушу из мешка, в котором привез снаряжение. Набив его травой, тренировался часами. По степенно к траве добавлялась земля. И его кулаки и удары становились все крепче. Зима еще не закончилась, а мешок содержал только землю, и его пальцы от ударов уже не чувствовали боли.

Прошлой зимой пришлось довольно скучно. В течение же этих холодных мрачных месяцев он нашел неожиданное развлечение. Однажды, неся охапку дров для очага, споткнулся и выронил поклажу на землю.

— Неуклюжий бык! — воскликнул он. — Ты должен стать ловким бойцом, должен. А пока не стоишь на своих ногах.

Теперь он специально раскидывал на тропинке камни, прежде чем идти за дровами. Раньше не разглядывал камни, а теперь заинтересовался ими, открывая их тайны. Изучал их, доставая в лачуге из старых банок из-под табака, раскладывал на столе образцы на прогнивших тряпках. Так обнаружился экземпляр с зелеными полосками и серыми прожилками. Ему приходилось раньше видеть серебряную руду, и теперь он узнал ее. Содержание серебра в ней было довольно высоко. В одной из старых табачных банок нашлась сложенная бумага, которая оказалась картой шахты. правда, здесь не было доказательств или утверждений того, что она зарегистрирована.

Он поразмыслил над находкой. А затем, изучая карту, задержал дыхание, когда наткнулся на едва заметную надпись в углу: «Карта пласта, открытого мною, Джеффом Биксби, и зарегистрированною за мной и Хенком Джентри, который авансировал меня».

Этот пожелтевший, выцветший клочок бумаги наводил Скотта Джентри на размышления. Он не знал никакого Джеффа Биксби и даже не слышал о нем.

Содержащееся в записке заявление давало ему право собственности. Но как найти пласт? Карта нарисована грубо, а изображенная на ней местность, очевидно, была где-то далеко отсюда. Определенные ориентиры на карте имелись: высокий каменный столб, устье шахты, две сосны и холм с плоской вершиной. Карта подействовала на Скотта следующим образом: она предоставила му загадку для решения, и поиски — лучшее средство от скуки. Теперь всякий раз, когда позволяла погода, он разъезжал по круге, углубляясь все дальше в каньоны к востоку от округа Юта.

Однажды у входа в скрытый каньон он увидел холм с плоской вершиной. Устье шахты не обнаружилось. Все вокруг покрывал снег, зато здесь было одно дерево, а рядом пенек от другого, поваленного ветром или сраженного молнией. Обветренные пласты сланцев тянулись по обнаженным скалистым поверхностям каньона. Скотт запомнил эту отметину. Большего он не мог сделать. Оставалось только ждать весны, схода снегов и установления погоды.

Когда пришла весна, Скотт заметно возмужал. Высокий, с крепкими руками и ногами, он был заряжен энергией, как стальная пружина. В этом году он не собирался возвращаться в Джемини. Площадь, изображенная на карте, располагалась по другую сторону гор. Оттуда он мог добраться до Черри-Крик и Кемп Флойд, а объехав озеро Юта — и до Прево. Если бы доказательств прав на месторождение оказалось достаточно, то он бы зарегистрировал их там. И в случае успеха мог бы с еще большей мощью направить гнев Господень на убийц.

Когда пришло время выходить на сезонную охоту, он привел в порядок гриву и хвост «оленихи» Голди. Вычистил и смазал амуницию и оружие — в этом году он решил не расставаться револьвером. Он ведь почти взрослый мужчина, хотя вместо бороды все еще мягкий пушок.

Он достал четыре конверта из числа прихваченных у Турри и надписал на них адреса четверых врагов в Джемини. В конверты для Хани и Денмана вложил по маркированной банкноте. В конвертах для Джуба Банта и Одера Аксмана — пряди мягких коричневых полос. Нагрузив осликов мехами, киркой и лопатой, он спустился по дальнему склону горы.

Так он достиг глубокого каньона, где были замечены им ориентиры, указанные на карте. Снег сошел, обнажив красное устье шахты, и небольшие отвалы камня и земли рядом. Разгрузив осликов и отправив их пастись, он стреножил «олениху» Голди там, где травостой был побогаче. Прихватив кирку и лопату, вскарабкался к небольшому отверстию в скале.

Пещера имела не более двадцати футов глубины, и дневного света здесь хватало. Скотт знал кое-что о руде и горном деле, но его знаний явно не хватало для того, чтобы определить, как проходит жила. Может, она идет чуть ли не от Джемини до Меркура и дальше. А может, все богатство сосредоточено здесь.

Скотт расчистил накопившийся мусор и осыпи и принялся работать киркой. Поначалу шел кварц, Скотт его легко узнал. Но вскоре наткнулся на жилу, состоящую из зеленого и белого минералов.

Собрав образцы в платок, он ночью их тщательно изучил. А на следующее утро со всей поклажей ринулся в Прево, через Кемп Флойд, Юпитер и Леви. Из Юпитера он отправил два первых конверта. Два других приберег до Прево, суетливого города, возникшего из веры и предпринимательства мормонов.

В Прево Скотт разыскал председателя церковного совета Мозеса Колдуэлла, показал ему найденные бумаги.

— Полагаю, что я не достаточно взрослый, чтобы зарегистрировать свое право, брат Колдуэлл. Я думаю, что Джефф Биксби мертв. Стало быть, права остаются за моим па. Мой отец тоже мертв. Значит, остаюсь я.

— Давай разберемся, сынок, — сказал Колдуэлл, кладя на его плечо сухую ладонь. — Зарегистрировать можно права хоть на дюжину холмов. Почему ты думаешь, что твой — ценный?

Скотт показал взятые образцы пород.

— Вот почему, сэр. Я сам добыл эти образцы, чтобы удостовериться. Жила там может быть богатой, а может и нет. Не знаю. Может, она тянется от Бингхема до Джемини.

— Ну, а что ты, сынок, хочешь от меня?

— Прежде всего — не говорите никому ни слова. Я не называю себя Джентри. Сейчас меня зовут Джесс Стар. На это есть причины. Па был простым мормоном. Иногда он отдавал положенную церкви десятую часть, а порой забывал. У меня нет денег для уплаты десятины, брат Колдуэлл. Но вместо этого я хотел бы предложить церкви совместную разработку той шахты. Я думаю, что потеряю немного, если заполучу в компаньоны самого Господа.

— Оставь мне бумаги, — сказал Мозес. — Я отправлю человека зарегистрировать заявку. Затем я поставлю в известность комитет двенадцати в Зионе и узнаю их намерения. Наша церковь финансирует перспективные работы. Итак, что ты предлагаешь?

— Одну треть — церкви. Одну треть — на благотворительные акции мормонов. Одну треть — мне. Если Биксби объявится, то он, если пожелает, получит вторую треть — ту, что на благотворительность.

— Церковь и благотворительность — одно и то же, Джесс. — произнес Мозес своим звучным голосом. — Немногие мормоны нуждаются в помощи, и они ее получают. Также мы помогаем и иноверцам, если они хотят. Комитет двенадцати скорей всего откажется от благотворительной трети.

— О'кей, сэр. Пусть церковь возьмет половину. Оставшуюся половину я поделю с Биксби, если найду его.

— Впрочем, что делить шкуру неубитого медведя. Надо приступать к работе.

— Только я бы не хотел, чтоб упоминалось мое имя, брат Колдуэлл. Я буду связываться только с вами.

Закончив это дело, Скотт направился в центр города, где было всегда оживленно. Наступило время весеннего карнавала, когда спускаются с гор охотники, поднимаются из забоев шахтеры, присылают ковбои из степей Суровый закон мормонов не одобряет этот праздник — из-за обилия ликеров и последующих за тем споров и ссор. Но бродяги прибывают даже из такой дали, как Огден и Денвер, и быстренько норовят спустить заработанное.

Большинство охотников были суровые небритые мужи, и потому публика с интересом разглядывала высокого стройного юношу с золотистыми волосами. Как и у многих ковбоев, у Скотта висел на бедре револьвер. Каждый год на специальной площадке на окраине города проходили соревнования по стрельбе. Скотт сначала понаблюдал, как мужчины по двое начинают стрельбу по сигналу. Затем победитель пары получает другого соперника. Низенький плотный человечек с тяжелым презрительным взглядом обыграл всех подряд. Когда желающих не осталось, он обратил внимание на Скотта.

— Ну, — сказал он грубо, — и что мы тут делаем? Как насчет соревнований, Золотой Малыш?

Скотта задело такое обращение, но он не подал виду.

— У меня есть имя — Джесс. Джесс Стар. У меня нет времени на забавы. Мне надо успеть продать шкурки.

— О, да ты охотник?

— Можно и так сказать. Во всяком случае, живу тем, что добыл своими руками.

— Однако зачем тебе револьвер, если ты боишься пострелять?

— Я только приехал в город, и у меня не было времени снять с себя его.

— Ты странно носишь его, Золотой Малыш, — сказал толстяк. У него было гладко выбритое лицо, а костюм из оленьей кожи сидел на нем отлично.

— Мне так нравится, — сказал Скотт терпеливо.

Он носил револьвер выше, чем большинство, чтобы не болтался на бедре. Это был его собственный метод — так револьвер на два дюйма ближе к линии огня, да и исключались лишние движения.

— Эй, Бак Скоггинз! А почему ты его не научишь? — крикнули из толпы.

Скоггинзу польстило, что его знают.

— Так что же, мне подставить свою голову как мишень? Ты слышал обо мне, Золотой Малыш? Никто здесь не может победить меня. — Он улыбнулся покровительственно. — Я — Бак Скоггинз.

— А я что-то не слышал о таком, — произнес Скотт отчетливо.

— Ты с ума сошел, парень, — сказал кто-то.

— Ты слыхал о Бриджере?

— Ага, я слыхал о Бриджере.

— Так вот. Скоггинз участвовал в стычках с индейцами больше и больше отбил у них обозов; а столько перепробовал оружия, что Бриджеру и не снилось. Ты, должно быть, долго таскался по горам, — захохотал мужчина.

— Ладно, оставьте парня, — сказал Скоггинз.

Затем он повернулся к Скотту.

— Не хочешь ли пострелять? Вот что я предлагаю. Я продам моим друзьям за кучу долларов твой мех, если победишь. Как насчет этого. Золотой Малыш?

Скотт почувствовал, как с каждым упоминанием этого имени злость в нем растет. Он вытащил револьвер и оказался на огневом рубеже одним большим шагом. Вокруг него шутили и посмеивались, но он ни на кого не обращал внимания.

— Давайте сигнал, сказал он человеку, следящему за соревнованиями.

Почти со словом «огонь», слетевшим с губ стартера, револьвер Скотта дернулся в его руке. Скоггинз эхом ответил ему. Краем глаза Скотт увидел, как толпа отшатнулась. Он услышал, как кто-то сказал:

— Вы его видели раньше?

Другой с благоговением в голосе ответил:

— Ну и глупцы мы. Это же фокус.

Скоггинз стоял с дымящимся револьвером в руке и таращился на Скотта. Прежде чем сказать, он тяжело вздохнул.

— Джесс, — произнес Скоггинз, подчеркивая имя, — такой стрельбы я еще не видел. Теперь я на твоей стороне.

Скотт отправил револьвер в кобуру.

— Ну что вы, сэр. Я не снайпер. Я ведь стреляю только по дичи. Или для забавы.

— После такой демонстрации ты должен изменить свое мнение, Джесс. Эта новость быстро разнесется. И любой мало-мальски порядочный стрелок на Западе постарается сразиться с тобой. Уж я-то знаю. Скольких сам победил. Должно быть, реакция моя слабеет. И вряд ли я буду еще состязаться с тобой.

— Он обманщик, — громко прошептал человек в передних рядах толпы.

Скотт обернулся к нему, но тот быстро юркнул в толпу. Тогда Скотт снова вытащил револьвер. И еще четыре пули всадил он. одну в другую, в глиняный бруствер. Шестую пулю он приберег. Толпа затаила дыхание.

— Пойдем, Джесс, — сказал Скоггинз. — Надо продать твои меха.

Исполняя обещание. Скоггинз продал его меха за большие деньги. И на этот раз Скотт взял деньги, потому что ему нужно было кое-что прикупить. Скоггинз помог ему устроиться в переполненной гостинице.

Скотт умылся и переоделся в новые рубашку и левисовские шаны, отобранные для него Виолой в магазине Джуба Банта. После доброго обеда пошел отыскивать конюшню. Поставив там лошадь и осликов, проверил, целы ли конверты в седельной сумке. Он должен отправить их завтра, когда покинет Прево.

А пока он прогуливался по многолюдным улицам, освещенным и наступающих сумерках фонарями. С интересом понаблюдал за представлением «Панч и Джуди». Потом обратил внимание на большую толпу в конце улицы перед эстрадой. Когда он туда добрался, то увидел на эстраде маленького человечка. За ним стоял другой, с бочкообразной грудью и перетянутой ремнем талией. На голове коротышки был цилиндр, а в руках трость с золотым набалдашником Он обращался к толпе:

— Подходите, подходите! Любой, кто продержится против Буй-юла Ятя три минуты, получит сотню долларов! Не бойтесь, джентльмены здесь у нас есть доктор. Буйвол Ять позволяет ударить себя первым. Подходите, охотники на буйволов, здесь настоящий Буйвол. Мы принимаем любые пари и даем пять за один. Подходите, погонщики мулов и забияки-шахтеры. У вас есть шанс легко и быстро заработать!

Из толпы выбрался неуклюжий швед.

— Я полагать, что побить этот мужик. Я, Оле Ларсон. Я ставить три доллар на себя.

Оле был слегка под хмельком. Когда он стянул рубашку, публики полезла за деньгами, надеясь получить пять за один.

Оле перелез через ограждение вокруг эстрады и встал в стойку перед мужчиной с бочкообразной грудью. На небритом лице того торчали бакенбарды. Черные космы на голове топорщились. Он прижал руки к бокам.

— Бей первым, швед, — прорычал он.

Оле отступил, сжал кулак и направил его, как молот, в мощную челюсть. Молнией взлетела волосатая лапа и отбила удар. Раздраженно пыхтя, Оле бросился вперед, и целую минуту его кулаки мелькали в воздухе. Но волосатый здоровяк был быстрее, отражая беспорядочные удары Оле. Затем, решив, что толпа уже достаточно полюбовалась его мастерством, он нанес Оле короткий мощный удар в челюсть. Здоровенный блондин распластался на помосте. Пара других храбрецов выходила затем померяться силами с Буйволом Ятем, однако с тем же результатом, что и швед. Коротышка в цилиндре собирал деньги справа и слева. И тут он заметил высокую стройную фигуру Скотта Джентри. Со своими золотыми волосами и бородкой в свете фонарей и ламп эстрады Скотт выглядел ярко. Сильный, резкий и гибкий, как стальной клинок.

— О, да среди нас апостол. — выкрикнул коротышка, указывая на Скотта. — Может быть, он поучит Буйвола Ятя добродетели смирения?

Осведомленная толпа затихла перед этим вызовом. Только дурак мог позволить себе шуточки над тем, кто только что оказался быстрее лучшего в округе стрелка.

Затем кто-то из-за спин выкрикнул;

— А что, Джесс? Так ли быстры твои кулаки, как револьвер?

Скотт почувствовал, как краснеют его уши. Видимо, настал день его испытаний. Значит, так судил Господь.

Бак Скоггинз выбрался из толпы и подошел к Скотту.

— Да они же дразнят тебя, Джесс. Ты рассуди своей головой, — сказал Бак.

Скотт сделал глубокий вдох, сцепил свои длинные пальцы. Затем отцепил кобуру с револьвером и передал ее Скоггинзу. Стащив рубашку, он стоял, освещенный мерцающим светом, как золотой памятник красоты природы. От узкой талии торс переходил к широким мускулистым плечам. Мышцы играли под белой кожей. Он скинул башмаки и остался в носках. Молча он взобрался на эстраду под рев восхищенной толпы. Тут и там быстро заключались пари. А Скотт предстал перед испытанием.

— Бей первым, — проревел Буйвол.

Скотт шагнул вперед и похлопал его по плечу.

— Давай ты, — сказал он.

Здоровяк нахмурился. Кажется, этот юнец хочет выставить его на посмешище. Буйвол тяжело шагнул вперед, замахиваясь правой. Но цель перед ним исчезла, прежде чем он достиг ее. Скотт, понимая, что ему следует держаться подальше от этих кулаков, отбивал их или отступал. Он танцевал вокруг и видел, как в глазах у Буйвола зреет решительность.

— Ты собираешься боксировать, Апостол, или нет?

Здоровяк рванулся вперед, а его левая свистнула, как копер, забивающий сваи. Но всего лишь зацепила плечо Скотта. Тот проскользнул сквозь оборону и нанес по корпусу здоровенный глухой удар. Буйвол хрюкнул, лицо его скривилось, и он поспешил нанести ответный удар, раскрыв лицо. Скотт вспомнил свой мешок с землей. Буйвол, конечно, был мягче. Зато мешок не давал сдачи. И он нанес резкий удар по могучей челюсти Буйвола. Такой резкий, что сорвал кожу с суставов пальцев.

Толпа недовольно заорала, когда поняла, что Скотт оберегает себя. Скотт продолжал кружить вокруг здоровяка, не давая тому сосредоточиться И тут начался бой не по правилам. Буйвола подстегнул рев толпы, и он забыл о боксе. Он рванулся вперед, как разъяренный бык, молотя руками как цепами.

Скотт пытался сдержать его, но здоровяк весил гораздо больше и заставлял соперника отступать назад, назад, назад. Скотт обрабатывал ребра и живот Буйвола, стараясь уберечь свой подбородок. Удары проносились мимо, рядом с головой, скользя по груди. Он чувствовал, как пот течет по его телу, а колени дрожат. В каком-то дюйме от края эстрады он лавировал, все отступая. Буйвол преследовал его, вкладывая всю энергию в беспорядочные удары, которые Скотт успевал парировать. Он все ждал, когда Буйвол выдохнется, чтобы одним ударом покончить с ним.

Но вот Буйвол начал уставать, ловя воздух широко раскрытым ртом. У Скотта не было проблем с дыханием — чистый горный воздух и здоровая жизнь теперь платили ему. Он уже окончательно освоился и теперь избрал тактику пчелы: жалил короткими ударами лицо Буйвола, его корпус. Толпа орала как безумная. Скотт слышал, как кто-то орал, что три минуты прошли. Но Буйвол не слышал или делал вид, что не слышит. Ведь он столкнулся с чем-то необычным явившимся в виде золотоволосого юнца. В отчаянии Буйвол покачнулся, словно падая. Но это была уловка. Он тут же извернулся и ударил Скотта в подбородок. Словно фонарь вспыхнул в мозгу у юноши, а лица людей закружились перед ним. Ему еще никогда так не попадало, и он почувствовал, что опускается на колени. Но Буйвол после этого совсем потерял контроль над собой, и его нога уже влепилась Скотту в ребра. Скотт ухватился за его ногу и крутанул ее изо всей мочи. Буйвол ревом рухнул. Он лежал ошеломленный и потрясенный, ловя ртом воздух. Скотт выпрямился, покачиваясь. Радостное возбуждение охватило его. Он еще мог сражаться! Ему было больно, но он все же выдержал этот тяжелый удар и выстоял. Он немного попрыгал, ожидая, пока Буйвол поднимется. Буйвол перевернулся на колени, сделал усилие и заставил себя встать на дрожащие ноги. Руки висели беспомощно. Все. что должен был сделать Скотт, — ударить в незащищенную челюсть. Он не нанес удар. Он прошел испытание и узнал то, что хотел.

— Пришиби его! — ревела толпа.

— Дай ему то, что он шведу!

— Добей его! Он же тебя ногами бил!

Скотт отвернулся и пошел с эстрады. Перебравшись через ограждение, нырнул в толпу. Люди хлопали его по спине, когда он проходил мимо. Лицо кровоточило. Тело представляло собой сплошной синяк. Затем толпа обнаружила, что коротышка в цилиндре пытается скрыться со ставками матча, и все бросились за ним. Это дало Скотту передышку Он отыскал Скоггинза и забрал рубашку и башмаки. Натянув их, направился было к гостинице, чтоб смыть с себя пот и кровь.

— Джесс! — остановил его Скоггинз. — Однако я тебе не завидую. Ты теперь станешь мишенью для любого забияки Запада. Не каждый день приезжают юнцы, побеждающие стрелков с моей репутацией и побивающие профессиональных бойцов за один заход. Как насчет того, чтоб стать друзьями?

Скотт стиснул его руку.

— Друзья, Бак. То, что я сегодня сделал, — пустяки. Я ведь могу больше не появляться в Прево, и вскоре все эти истории забудутся.

Скотт умылся в гостинице и расплатился. Упаковал покупки и отнес их в конюшню. Затем взял два конверта из седельной сумки и направился к пустующей почте, где и опустил их в ящик на стене. Отсюда двинулся к дому Мозеса Колдуэлла.

В ответ на его стук открылась дверь, и высокая девушка с пшеничными волосами взглянула на него. Он не мог разглядеть ее лицо в полумраке, но у него осталось впечатление высоких скул и крепкого подбородка.

— Вообще-то я хотел бы увидеть брата Мозеса, — сказал Скотт.

— Входите Я — Софи Колдуэлл.

Скотт приподнял шляпу и шагнул внутрь.

— Я Джесс Стар, — сказал он.

— Да. Я знаю.

Софи улыбнулась, показав ямочки на щеках.

— Вы знаете?

— Представьте, как быстро распространились слухи о вашем состязании с Баком Скоггинзом. Джесс. Хотя, глядя на вас, трудно поверить, что вы еще побили и профессионального бойца.

Скотт ощутил нежность и улыбнулся.

— Так уж получилось, мэм.

— Я слышала, вы не добили его, хотя и могли.

— У меня не было ненависти к нему. Я проверял себя. И я удовлетворен. Могу я переговорить с вашим па?

Эта светловолосая девушка странно притягивала его, но у него были более серьезные дела.

Мозес Колдуэлл вошел в комнату на звук их голосов.

— Чем могу быть полезен, Джесс? — спросил Мозес.

— Я приехал в город не за тем, чтобы развлекать кого-то или пугать. И я хотел бы уехать, пока толпа не стала ходить за мной по пятам, сэр. Не могли бы вы направить вашего специалиста, чтобы мы встретились с ним утром. На переправе через реку Иордан. Я собираюсь заночевать там.

— Я слышал о твоем громком шоу. Вспомни слова Господа, Джесс. Не убий. Возлюби ближнего своего.

Скотт ответил спокойно;

— В этой мудрой книге также сказано, что надо поражать дьявола, какое бы обличье он не принимал. Я буду ждать у реки.

— Да будет так, — сказал Мозес.

— Вы уже уходите, — надулась Софи. — Увижу ли я вас еще раз?

— Время ответит на это, мисс Колдуэлл.

Он вышел, сел на лошадь и вместе с осликами исчез из города до того, как узнали, что его уже нет.

На рассвете Хоукинс, высокий молчаливый мужчина, встретил его у реки. Под Хоукинсом была тощая гнедая, к седлу которой были приторочены инструменты золотоискателя. Он представился сам.

— Надо полагать, вы — Джесс Стар, — сказал Хоукинс. — Меня направил брат Колдуэлл.

Хоукинс выглядел как человек знающий свое дело.

— Что вы думаете об образцах, Хоукинс? — спросил Скотт Джентри.

— Они впечатляют. Если только все дело не «залечено».

— Что вы имеете в виду?

— Ну, кто-нибудь мог раньше заявить свои права.

Скотт нахмурился, приглаживая длинные золотистые волосы. Он и раньше слышал, как простофилям всучивали уже зарегистрированные и законсервированные рудники. Вдруг Биксби собирался кого-нибудь надуть? Но принял бы Хенк Джентри участие в мошенничестве?

— Тебе придется решать, — сказал Скотт жестко.

— За тем я и еду, Джесс.

Рудника достигли в сумерках. Вскипятили воду, разогрели консервы и после ужина легли спать. Утром вскочили с первыми лучами солнца. После горячего кофе с сухими бисквитами принялись разбирать инструменты Хоукинс, поработав кайлом, опытным глазом присмотрелся к кварцевым обломкам.

— Похоже, это законсервировано, — сказал он. — Жила хоть и богатая, но короткая.

— Все шахты начинаются с малого, — сказал Скотт. — А затем углубляются.

— Может быть. Впрочем, это дело комитета двенадцати — вкладывать церкви деньги или нет. Они решили — тебе повезло.

— Что ж, теперь я вернусь в Прево только следующей весной Они обменялись рукопожатием.

Глава пятая

Солнце над Джемини залило розовыми лучами оживленные улицы и шахты Ковбои, охотники, азартные игроки прибывали сюда со всех сторон. Намечался небольшой расцвет в делах: на шахте Кетспоу начинались вскрышные работы на новом забое, а на шахте Хезбин вновь наткнулись на богатый пласт. Железнодорожные станции еле справлялись, пропуская составы со скотом. Все спешили погреться в лучах успеха. Все были довольны — кроме четырех мужчин.

В прокуренном офисе Пита Хани сидели четыре напуганных человека, даже не стараясь скрыть свой страх. Хани уже не выглядел таким упитанным, а на висках пробилась седина Его яркие голубые глаза покраснели от недосыпания и мрачных дум. Длинноносое лицо Джуба Банта еще более удлинилось, а в углу рта притаился нервный тик. Денман безостановочно жевал табак, и темная слюна стекала на его слабый подбородок. Впрочем, Одер Аксман продолжал держаться бодро, а его маленькие глазки посматривали на остальных с презрением.



— Ну и что? Все мы получили письма с деньгами или волосами. Деньги кусаются, а волосы не стреляют.

— Они пришли в тот же день, как и в прошлом году, — сказал Хани нервно. — Ты остришь, Аксман, но, бьюсь об заклад, ты спишь не крепче нашего. Кто-то хочет от нас чего-то. И они хотят нас порядком взвинтить, прежде чем сами покажутся.

Джуб Банта вынул изо рта дымящуюся сигару:

— Надо прежде всего узнать, кто это.

— А как насчет того длинноволосого юнца, что был здесь прошлым летом? — спросил Денман, вытирая подбородок.

— А какое он имеет отношение к этому? — сказал Хани. — Он и не появляется в городе с прошлого года.

— Турри должен знать кое-что. Ведь мальчишка ему говорил, что направляется в Скулл, — сказал Денман.

— Если бы это был тот желтоволосый, зачем ему продавать меха? Ведь мы на ранчо оставили тысячу долларов наличными. Он бы забрал все деньги. В том числе и меченые, — сказал Банта мрачно.

— Тут один бродяга проезжал недавно, — сказал Аксман. — Он останавливался у меня. Он говорил, что как раз из Скулл. Я спрашивал, не встречал ли он там желтоволосого молокососа Он не припомнил такого.

— Скулл — обширный край.

— Да. И там много змей, койотов и диких котов. Но людей там нет. Ты хорошо расспрашивал того парня, Одер?

Одер пожал мясистыми плечами и передвинул сигару из одного угла рта в другой.

— Я спрашивал, но не так дотошно, чтоб не вызвать подозрения. Да и потом я не надеялся встретить этого золотоволосого сопляка еще раз.

— Тот, кто преследует нас, — сказал Хани, — человек смышленый. с мозгами. Он ловко держит нас на сковородке, чтоб мы подрумянились Этот кто-то — из голода. У него зуб на нас.

Джуб Банта сказал:

— Рано или поздно любой из города заходит в мой магазин. Я говорил моей девушке Виоле, чтоб она давала мне знать о каждом незнакомце. Но я так и не встретил никого, кто бы выглядел подозрительно.

— Да в городе нет никого, кто бы так уж любил Хенка Джентри и его жену, чтобы беспокоить нас, — сказал Денман.

— Нет, кто-то на нас имеет зуб. Или он любил Хенка Джентри и его жену. И теперь мстит, — повторил Хани.

— Не надо было тебе связываться со скальпом, Одер, — сказал Денман, сплевывая жвачку. — Ну зачем тебе это? Белый скальпирует женщину… Меня тошнит от этого.

— Не бери в голову, Денман. Пусть этот парень поиграется. Однажды ему придется показаться. Мужчины мы или нет? У нас есть кулаки и оружие. Я выйду против любого.

Хани вытер вспотевшую лысину.

— Я не снайпер и не боец на кулаках.

— Найми телохранителя.

— Это стоит денег.

— Не далее как в прошлом году мы ограбили целый банк. Я думаю, ты потратил не все денежки, Хани, — сказал Аксман.

— Ты разве не видел, что страховая компания продолжает проверку? — сказал Хани с хрипотой в слабом голосе. — Страховая компания не успокоится. Так что об этих деньгах пока лучше не вспоминать.

— Н-да, — проворчал Банта. — И детективы страховой компании все еще ищут грабителей.

— Главное, что не нас, — самодовольно сказал Хани. — Они ищут человека, который проник на ранчо Хенка Джентри и прихватил деньги, которые мы оставили там. Когда этот человек начнет расплачиваться этими деньгами, он будет обвинен во всем ограблении.

— Не будьте глупцом, Пит, — прорычал Аксман. — Этот человек уже отправил деньги — нам. Мы не можем заявить об этом. Мы не можем показать помеченные деньги. И мы не можем сдать этого человека, который отправляет нам скальп по частям. Единственное, что нам остается, — сидеть тише травы и надеяться, что он далеко.

— Эти письма… Они были отправлены: два из Юпитера и два из Прево. Это не так уж далеко, — напомнил им Денман.

— Можно огородить себя от чего угодно, — заметил Джуб Банта почесывая свой длинный нос, — но только не от убийства из-за угла.

— Этот парень играется, как форель на стремнине. Когда он удовлетворится, он захочет глянуть нам в лица и увидеть страх Господень, — сказал Аксман сквозь дым сигары.

— А я все никак не соображу, кому же это так люб был Джентри, чтоб устраивать весь этот переполох.

— Желтоволосый юнец в прошлом году, когда мы разговаривали с ним у Криса Турри, сказал, что он родственник Хенка, — сказал Денман.

— Тот парень безопаснее мухи. У него даже не было револьвера, когда я видел его в магазине, — фыркнул Джуб Банта.

— Постойте-ка, ведь у Хенка Джентри был парнишка Вот что я вспомнил, — задумался Хани, — Хенк и его женушка всегда ссорились из-за него. Мамаша была помешана на Библии и всегда наставляла сынка на то, что она называла «пути Господни». А Хенк хотел, чтоб вырос мужчина, весь в него. Парень чуть не спятил. И они отправили его куда-то к тетке, чтоб он получил образование.

— Куда они его отправили?

— Точно не знаю. Куда-то за пределы штата, я думаю. Так матушка настояла. Я полагаю, она его отправляла подальше от Хенка. Она была готова умереть, чтоб ее сынок стал проповедником. Ну, а он был слабенький, болезненный сопляк. Можно не брать его в расчет.

— Эти письма были отправлены из мест, что не далее пятидесяти миль, тот, кто отправляет, мог ездить отсюда, — сказал Джуб. — Почему бы не съездить на торговый пост к Крису Турри и не расспросить его хорошенько, а, Денман?

— Только без насилия. Ведь он еще может нам пригодиться, — добавил Аксман.

На этом замечании беседа и закончилась. Но Денман не решился отправиться к Турри в одиночку. Вдруг этот неизвестный свидетель резни на ранчо «Дейзи Джи» окажется у Турри? Денман заглянул к Энди Линчу, и они отправились вдвоем.

Турри увидел спускавшихся от Джемини Денмана и его помощника задолго до того, как они добрались до поста. Он вышел на крыльцо, спокойно набил трубку и стал их поджидать.

— Привет. Чак. Привет, Энди, — приветствовал их Турри. — Куда это вы разогнались?

— Да вот проводим небольшую проверку, Крис. Не видел ли ты тут недавно одного незнакомца?

Турри обратил внимание на подозрение в глазах Денмана и решил узнать, что оно означает.

— Видел, шериф. И не одного. Вам-то кто нужен?

— А может, это и не незнакомец, — пожал Денман плечами. — Но он проезжал здесь.

— Так, может, есть какое-нибудь описание этого парня? — спросил Турри.

Простоватый Энди проговорился:

— Только один плакат был за последнее время. Там сфотографирован брюнет со шрамом на лице. Разыскивается за ограбление и убийство. Шести футов росту, плотного телосложения…

— Заткнись, Энди, — приказал Денман. — Этот парень уже два месяца как в тюрьме. Я говорю не о нем.

— Ну что ж. Был тут какой-то здоровяк с соломенными волосами, — соврал Турри. — Сказал, что у него дело до Одера Аксмана.

Денман с трудом сглотнул и опустил глаза. Он чуть не подавился жвачкой.

— А больше он ни о ком не говорил?

— Без имен. Аксман и его дружки. Он еще говорил что-то о шерифе, но не называл твоего имени.

— А о Пите Хани?

— Сказал что-то типа «старый сундук с деньгами должен мне…».

— А это не тот желтоволосый юнец, что был прошлым годом?

— Не. Этот будет поздоровее. И похоже, что он здорово на кого-то обижен. В глазах злость, а на бедре — здоровенный револьвер.

— По какой дороге он поехал?

— Он сказал, что в Дезерет.

— О кей, Турри. Если он появится опять, отправь словечко в город.

Турри с улыбкой наблюдал за отъезжающими. Кто-то взбудоражил Большую четверку. Он крикнул вслед Денману:

— Этот человек выхватывает револьвер быстрее, чем змея высовывает жало. Он купил у меня боеприпасов Наверное, будет пальба!

Денман оглянулся, но не ответил. Он вернулся в город и рассказал там оставшимся об услышанном.

— Ловок с револьвером, а? — так среагировал Джуб Банта.

— Сказал, что я ему должен? — нахмурился Хани, и в лице его не стало ни кровинки.

— Меня тошнит от этих парней, — сказал Аксман. — Если вы так напуганы, почему бы вам не нанять телохранителей — настоящих снайперов, ребят с именем? Они обойдутся вам недешево, но зато вы останетесь живы.

— Где же мы их найдем? — спросил Хани.

— Тот бродяга, который заходил ко мне в салун вчера, сказал, что он видел в Прево Бака Скоггинза. Он лучше всего подойдет. Каждому пригодится крепкий малый.

— Одного на четверых недостаточно, — сказал Джуб.

— О’кей, поищи Мака Долана. Он крепок и быстр. У нас еще есть время. Если этот человек собирался приехать вот-вот, он бы не отправил конверты. Если он приедет, то, видимо, через год, в это же время. А может, и никогда.

Глава шестая

Эту зиму Скотт Джентри терпеливо зачеркивал дни в календаре. Его тело окрепло, кулаки стали тяжелее и быстрее, а револьвер словно продолжал руку. Десятое мая приближалось с каждым сделанным крестиком. Он готовил лагерь к своему длительному отсутствию, связывал шкурки, а первого мая нагрузил осликов, оседлал «олениху» и направился в Прево. Он задержался в Кемп Флойде побриться, постричься, чтобы хоть немного измениться.

Они разговорились с парикмахером.

— У тебя же неотразимая башка с такими волосами, юноша. Но если хочешь, я плату возьму волосами. Я сплету из них ленту на мою шляпу.

— Забирайте, это ваше. — сказал Скотт. Он был рад избавиться от длинных волос. Когда его лицо было начисто выбрито, он почувствовал себя другим человеком. В треснувшем зеркале парикмахерской он увидел незнакомца. С крепкой тяжелой челюстью и сильным раздвоенным подбородком. Там, где сбрили бороду, кожа была белой. Но несколько дней на солнце должны были исправить дело. В Прево его вряд ли узнают.

В Прево добрался к вечеру. Как он и предполагал, весенние празднества были в разгаре. Ему не хотелось повторять опыт прошлого года, хотя и была уверенность, что стал сильнее. В этот раз он, поставив лошадь и осликов в стойло, взял седельные сумки с собой, потому что прихватил все меченые деньги, скальп с коричневыми прядями и три конверта, запечатанные и надписанные. Но эти конверты не отправил.

В этот раз он не снял комнату в отеле. Для начала отправился к Мозесу Колдуэллу доложить о своем прибытии. И увидел девушку, возникшую перед ним впервые прошлой зимой. За год она похорошела и превратилась из девушки в женщину. Ее пышные полосы покрывали плечи шалью, а чистая белая кожа казалась почти прозрачной.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она, рассматривая его серыми глазами.

— Вообще-то я хотел бы видеть брата Колдуэлла, мисс Софи.

— Вы знаете меня? Мы виделись раньше?

Скотт улыбнулся.

— Не очень хорошо, — сказал он. — Вы видели меня всего несколько минут в прошлом году. Кое-кто называл меня тогда Золотоволосым.

— Как? Так вы тот самый стрелок и боец-апостол, о котором все тут толковали? Как вас звали? Джесс, Джесс…

— Джесс Стар, — подсказал Скотт. — А теперь я хотел бы видеть вашего отца.

— Входите, входите, сказала Софи, разглядывая высокого, крепкого незнакомца. — Вы так изменились, что даже напугали меня.

— Вы тоже изменились, Софи, — сказал он, проходя в гостиную.

В глубине дома слышался гул голосов, казалось, дети и женщины о чем-то спорят.

— Время застолья, — сказала Софи. — Вы как раз к ужину.

— Я бы не хотел беспокоить вашу ма, Софи.

— Какие беспокойства. Когда за столом две жены и двенадцать детей едят и болтают, какие уж тут еще беспокойства?

— Да я весь в грязи.

— Бьюсь об заклад, вы долго были в дороге. И давайте не будем здесь стоять и спорить. Проходите в кухню.

Он действительно был буквально пропитан пылью. И, сопротивляясь, последовал за Софи в огромную кухню, наполненную запахами жареной свинины, картошки и пирогов. Правда, не пахло кофе, так как мормоны ели и пили только то, что допускал их семейный бюджет На кухне был бревенчатый потолок, маленькие окна, пропускающие немного света. Дополнительно комнату освещали две керосиновые лампы на щедро накрытом столе.

Мозес Колдуэлл сидел во главе стола. В бликах света от ламп его лицо было еще острее и значительней. Одна женщина сидела слева от него, другая справа. Двенадцать ребятишек склонились над едой по обе стороны стола. Печь свежепобелена, посуда сверкает.

— Кто там? — спросил Мозес, привставая.

— Ты никогда не догадаешься, — сказала Софи. Она была старшим ребенком. — Это Джесс Стар. Он был здесь в прошлом году. Я пригласила его за стол.

— Ты изменился, сынок, — сказал Мозес. — Милости просим к еде, благословленной Господом. А поговорим позднее.

За столом зашевелились, и одиннадцать лиц обратились с любопытством к усевшемуся юноше.

Когда с едой покончили, Мозес и Скотт уединились в маленькой комнатке, где всегда обсуждались дела церковные. Скотт не стал терять времени.

— Я побывал на руднике с Хоукинсом. Он сказал мне, что Совет одобрил мое предложение, — сказал он.

— Хоукинс полагает, что пласт богатый. Он надеется, что немало серебра можно получить уже в течение месяца. Что вы собираетесь делать со своей долей, Джесс?

— Вы можете называть меня теперь Скотт Джентри, брат Колдуэлл, маскарад окончен. Сохраните мою долю. Положите в банк здесь, чтоб я мог пользоваться.

— Деньги привлекают дьявола, Скотт Джентри.

— С их помощью его можно и поразить, брат Колдуэлл.

— Для того, чтобы дьявол исчез, достаточно и света дня.

— Есть слово «справедливость», брат. Оно значит не меньше Колдуэлл пожал плечами.

— Я не знаю твоей истории. Делай что должен. Если у тебя есть шкурки на продажу, продай их мне. В городе у меня самый большой магазин. Ты можешь открыть там кредит, пока разрабатывается рудник. А пока оставайся здесь, с нами. Правая кровать твоя.

Колдуэлл указал в угол комнаты.

— Можешь спать здесь.

— Я оставлю здесь седельные сумки, — сказал Скотт. — А перед сном я хотел бы повидать одного человека.

Скотт засунул сумки под кровать и вышел.

Многие глаза останавливались на нем, но никто не узнал его. Скотт обратился к тощему старателю с перевязанным глазом:

— Не встречался ли вам, мистер. Бак Скоггинз?

Старатель оглядел его сверху донизу здоровым глазом и довольно холодно ответил:

— Слышал, что он уехал несколько дней назад. Подвернулась неплохая работенка. У вас к нему претензии?

— Ну что вы. Мы друзья.

У Бака мало друзой. Слишком независим. Кое-кто пытается с ним сдружиться для отвода глаз. А потом пытаются прикончить его. Вы не из таких?

Скотт почувствовал беспокойство в словах мужчины.

— Я не налетчик и не наемный убийца. И я не убивал человека. Пока.

— Сказано так, что дело не за горами.

Ужасная правда потрясла Скотта, но его лицо осталось бесстрастным.

— Только за дело, — сказал он.

Мужчина отшатнулся.

— Что ж, я не хотел бы вам мешать, мистер.

Скотт повернулся и направился к Колдуэллам.

Он проспал дольше, чем привык по утрам. А когда проснулся, многочисленное семейство уже позавтракало и разбрелось по своим делам. Софи хлопотала в кухне. В платье и фартуке она выглядела живописно.

— Почему вы не разбудили меня, Софи? — требовательно спросил он.

— Я сочла, что вам нужен отдых. Садитесь, я принесу вам завтрак. И еще… Возьмите это. На память.

Она сунула ему в руку золотой кружок с выгравированным на нем ее именем.

— Но это же ценность, — растерялся он. — Вы же знаете меня всего несколько часов…

— Держите. Это заставит вас вернуться ко мне.

Он бережно спрятал медальон, зная, что может не вернуться никогда.

После завтрака он отправился в магазин и продал там шкурки. У Мозеса Колдуэлла был широкий ассортимент товаров, и Скотт сделал тщательный отбор: замшевые куртку и штаны, черную фланелевую рубашку с белыми пуговицами, сомбреро с лентой из змеиной шкуры и ремень с серебряными насечками.

Мозес пожал плечами:

— Ты выглядишь как Люцифер, поднимающийся из ада.

— Господь появляется в разных обличьях, поражая своими превращениями.

Скотт хорошо знал Библию.

— Я запишу эти товары на ваш «серебряный» счет, — сказал Колдуэлл. — Если понадобятся наличные, вышлите чек, я оплачу.

Надеюсь, что жила не подведет?

— Если Хоукинс сказал, ошибки нет.

Продав осликов и нагрузив своими пожитками Голди, Скотт распрощался с Софи и направился на юг, вдоль подножия Вазачи. Золотой талисман лежал в кармане рубашки у сердца — не потому, что оно было занято теперь, а потому что здесь для медальона было самое безопасное место.


Три дня спустя Крис Турри увидел высокую стройную фигуру незнакомца, одетого в дорогую, но не свежую одежду. Он подъезжал к торговому посту на золотистой лошади. Крис стоял в дверях, широко раскрыв рот. Скотт увидел его изумление и улыбнулся. Соскочив с коня, он сказал:

— В чем дело, Крис? Ты смотришь как на привидение.

— Ты случаем не Джесс? — сказал Крис, заикаясь.

— Я был Джессом Старом, — согласился Скотт. — Но теперь у меня другое имя.

— А я никогда и не верил, что тебя зовут Джесс Стар. Это имя, придуманное ребенком.

— Я — Скотт Джентри, сын Хенка Джентри.

— Та-ак. — Турри подыскивал слова. — Я догадывался еще в прошлый раз. Этазолотистая лошадь выдавала тебя.

— Спасибо, что ты не выдал меня, Крис. Я подрос, подучился. И теперь достаточно силен и быстр для той работы, что мне предстоит.

И он рассказал Турри, как он проводил время в горных лугах, о тренировках, о воспитании тела и духа.

— В тебе, должно быть, так велика ненависть, что сам черт тебя не остановит, — сказал Турри чуть не с благоговением. — Твоя ненависть привела к удивительным превращениям. Но я надеюсь, ты не стал убийцей.

— Дьявол должен быть уничтожен, Крис. Если честный человек спускает дьяволу его проделки, он сам начинает делить с ним его яблоки.

— Ты не говорил мне про твоего дьявола, Скотт Джентри, — Турри отступил в сторону, давая Скотту дорогу в лавку.

Скотт присел на мешки с мукой.

— Садись, Крис. И я расскажу тебе о нем.

И он подробно поведал о том. что видел на ранчо, о том, что слышал Когда он рассказывал о скальпе, слезы наполнили его глаза.

— И было это десятого мая, — закончил он.

— То, что эти четверо ограбили банк, — уже плохо. Но скальпировать белую женщину… Теперь я понимаю, что творится в твоей душе, Скотт Джентри.

— Сначала я отправил подкову Банта, одну меченую банкноту — Хани, а прядь волос от скальпа — Одеру Аксману.

— То-то я смотрю, с ними словно что приключилось, — заметил Крис Турри. — С тех самых пор замучали они меня расспросами о чужаках. А я смотрю — страх у них в глазах.

— В прошлом году, в этот же день, они получили конверты от меня с волосами и деньгами, — продолжил Скотт. — В этом году они должны получить письма, отправленные из Джемини. Ты не мог бы отправить эту почту, Крис? Я бы не хотел показываться до завтра.

— Я езжу с моей почтой в Джемини дважды в неделю. Что ж, сегодня вполне подходит.

— Я пригляжу за твоим хозяйством, — предложил Скотт.

Вернувшись к лошади, Скотт разгрузил поклажу и вернулся с ней в пост. Из сумки он достал конверты и протянул их Турри.

— Что в них?

— В двух — деньги, в двух — волосы.

— Без всяких приписок?

— Так сильнее действует.

Турри кивнул головой, и его красные глаза за стеклами очков округлились от страха.

— Представляю, через какое чистилище эти годы проходила вся четверка. Я видел, что они изводятся, но не знал почему.

— Лучше, чтоб никто не видел, что ты отправляешь эти письма. Я не хочу вмешивать тебя в это. Весь свой страх они могут отыграть на тебе, Крис.

— Да уж. страху им не занимать. Я еще никогда не видел таких запуганных. Я не удивлюсь, если они уже окружили себя телохранителями, — сказал Турри, выходя седлать лошадь.

Как только Турри исчез в направлении Джемини. Скотт принялся ухаживать за своей лошадью: расчесал, помыл ее и поставил в тень. Когда вернулся в лавку через заднюю дверь, то заметил всадника, скачущего к торговому посту от долины Юнипер. Понурость длинной фигуры в седле, болтающаяся голова, сдвинутая на затылок шляпа — все эти приметы дрожью проняли Скотта Джентри. Все начиналось скорее, чем он планировал.

Глава седьмая

Высокая и широкая тень загородила дверной проем. Большие уши, казалось, были специально прилеплены к голове, чтоб на них держалась шляпа с плоским верхом. Человек повернул голову и сплюнул изжеванный табак в пыль у крыльца. Затем он осторожно вошел внутрь, заметив незнакомца. Чак Денман оказался на расстоянии вытянутой руки от Скотта.

— Приветствую, — сказал Скотт, сдерживая волнение в голосе.

Денман замер в нерешительности, держа руку рядом с револьвером.

— Кто таков будешь?

— Приезжий путник.

— А где Крис Турри?

— Ему понадобилось в город, за почтой. Я тут приглядываю. Кого-нибудь ловили в долине Пиньон? — спросил Скотт, поглядывая на значок Денмана.

— Нет. Посмотрел свое стадо. Клеймо «СД».

— Ну и как нагуливают?

— Нормально.

— Давно у вас там пастбище?

— Три года. Что это ты все расспрашиваешь?

— Да просто для знакомства. Может, останусь здесь. Если что, мне нужна работа. Только на хорошем пастбище. Вы свое у кого купили?

— Не твое дело, мистер.

— Честному человеку нечего скрывать. — подчеркнуто сказал Скотт.

— Я купил его у человека по имени Джентри. И стадо с клеймом «Лейзи Джи». Индейцы убили его и жену. Это было темное дело. Женщину даже скальпировали.

— Темное депо, — эхом вторил Скотт, чувствуя, как внутри у него все напряглось. Это «Лейзи Джи» удобно для вас. Вам нужно всего лишь провести линию вверх от хвостика «Дж» и превратить в «С», соединенное с «Д». Правильно?

— Слушай, да кто ты такой? — требовательно спросил Денман. — Я шериф этого округа. И здесь не любят любопытных чужаков.

— Можете называть меня Гейб, — сказал Скотт, имея в виду архангела Гавриила с его трубами Страшного суда. — Что вам предложить?

— Дай-ка мне бутылочку можжевеловой.

Скотт извлек из-под прилавка бутылку водки, Денман, глядя неодобрительно, взял ее, вытащил пробку зубами, выплюнул и сделал большой глоток. Затем протянул бутылку Скотту.

— Выпей со мной, Гейб, — сказал Денман.

Скотт запрокинул голову и сделал вид, что глотает. Но ни капли водки не прошло через его губы. Затем он вернул бутылку.

— Есть ли хорошая работа в Джемини? — спросил Скотт.

— На шахтах.

— Я не шахтер.

— Джуб Банта может тебя взять грузить фургоны. Он перевозит товары из Солт-Лейк-Сити.

Скотт поразмыслил.

— Что ж, я могу управлять мулами, подходит. Хотя хотелось бы чего-нибудь поинтереснее.

— Револьвером хорошо владеешь? — спросил Денман, глядя искоса.

— Сносно. Вам нужен помощник?

— Как сказать? Аксман может предложить особую работу, — осторожно сказал Денман.

— Он что, боится кого-нибудь? — спросил Скотт. — Я слышал разговор, будто пара проворных револьверов уже есть в городе?

Человек не может себя чувствовать в полной безопасности, если рядом нет надежных ребят.

— Так вы же шериф. Вы не можете их охранять?

— От обычных людей — да. Однако попадаются и шустряки, что могут сыпануть яду между делом. — Денман глянул на Скотта. Откуда я знаю, что и ты не из таких?

Скотт сунул руку под прилавок, нащупал в седельной сумке скальп и вытащил его. Затем он обошел прилавок, держа ужасное доказательство за спиной. Денман был в дюжине футов от него, неясно видный в полумраке.

— Такой негодяй, наверное, отправлял бы сначала предупреждения, а, шериф? — спросил Скотт спокойно.

— Может быть, он уже и отправлял, — вздохнул Денман.

— Такое, как это? — сказал Скотт и протянул скальп шерифу.

Машинально Денман взял протянутое и всмотрелся. Его губы зашевелились, но слов не находилось.

— Что случилось, Денман? Ты онемел? Тебе это незнакомо? — спросил Скотт мертвящим голосом.

— Это же скальп! — возглас Денмана сорвался в крик. Скальп моей матери! — прошептал Скотт.

Денман отбросил скальп от себя и с быстротой задетой змеи дернулся за оружием. Но револьвер еще только наполовину показался из кобуры, как и кобура и содержимое были сорваны с него, а затем и патроны оказались на полу. Мгновение он дрожал как человек, промерзший до костей, затем издал вопль смертельно раненного зверя. Рот был широко раскрыт, а глаза вываливались из орбит.

— Нет, нет, — выкрикивал он. — Ты не можешь быть сыном Джентри. Ты не был там… Ты не знаешь…

— Я видел все, Денман. Я видел эту резню. Я был рядом с тропинкой, когда вы остановились и Джуб Банта искал подкову. Я нашел ее, и я нашел скальп. Я слушал то, что вы говорили о мошенничество, о ваших планах.

— Не убивай меня, взмолился Денман. — Я не имею отношения к скальпу. Это Аксман.

— Кровь на всех вас, — сказал Скотт непримиримо.

— Я заплачу тебе… Я отдам тебе мою долю денег.

— Денег? Ты думаешь, деньги могут успокоить ненависть, которую я ношу в себе три года? В мудрой книге сказано: «Око за око».

— Не убивай меня! Во имя Господа!

— Я и не собираюсь убивать тебя, — проскрежетал Скотт. — Но я собираюсь сделать так, что тебе захочется умереть.

Медленно и неумолимо приближаясь, он заставил Денмана отступить в угол, а затем отбросил револьвер на мешок с мукой.

Резко выпрямившись, Денман направил носок ботинка в пах Скотту. Удар был отбит коленом, а кулак Скотта угодил Денману в живот. Денман был плотнее Скотта, но не выше. Ему не раз приходилось участвовать в драках, и поэтому он почувствовал себя увереннее. Тяжело дыша, он замолотил кулаками, стремясь попасть в увертливое тело перед ним. Но это тело принимало удары, как губка воду, без ущерба. Скотт ответил режущим ударом в перекошенное лицо Денмана и рассек ему кожу. Кровь потекла к подбородку.

Денман мотнул головой, стряхивая капли. Сильный страх и ощущение смертельной опасности добавляло ему сил из запасов отчаяния. Скотт уворачивался от его сокрушительных ударов, как фехтовальщик от свистящего клинка.

И все же удар кулака Денмана в челюсть отбросил его на бочку с бобами. Именно этот удар и вернул Скотта к реальности. Он увидел, что Денман решительно надвигается на него, замахиваясь ногой. Он быстро откатился в сторону и вскочил на ноги.

Обогнув бочку, он словно отрезвел. Теперь он превратился в сражающуюся машину. Все его наработанные зимними тренировками ловкость, умение работать ногами и тяжесть ударов вернулись к нему. Он пошел на Денмана, как человек, у которого в жилах течет не кровь, а сердце отсутствует. Началось избиение Денман в отчаянии бросился к бочке и схватил большой металлический ковш, которым наполняли мешки. Ковш с острыми краями был смертоносным оружием В припадке бешеной энергии Денман принялся размахивать железякой.

Скотт остановился перед новой опасностью, а затем отскочил за прилавок. Холодными глазами он увидел, что Денман одним ударом собирается покончить с ним. Ковш, свистя, летел прямо к горлу. Но Скотт поймал руку противника и тут же ударил его ногой в живот.

Судорожно глотнув воздух, Денман опрокинулся на спину, выронив ковш из обмякшей руки. Он лежал неподвижно, с закрытыми глазами.

Скотт обнаружил, что даже почти не запыхался. Правда левая рука все же была рассечена острием ковша.

Скотт нашел блокнот и карандаш и положил их на прилавок. Затем зачерпнул ковшом воды из бочки и выплеснул ее на лицо Чака Денмана. Денман дернулся и открыл глаза.

— Встать! — приказал Скотт.

Денман взглянул на него с болью и нескрываемой ненавистью, но головы не поднял. Скотт схватил его за мокрые волосы и заставил сесть.

— Встать! — повторил он.

— Что ты за зверь? — прошептал Денман сквозь разбитые губы. — Убей меня и оставь.

— Я обещал не убивать тебя.

— У тебя есть причины для ненависти. Джентри. Но ты должен иметь и милосердие.

— Что ты знаешь о милосердии? Ты убил моих родных, чтобы скрыть преступление, и сжег их Вы отняли землю и скот, которые принадлежали им. а теперь мне, и ты говоришь о милосердии?

— Это был план Хани. А Одер Аксман возглавлял.

— Встать!

— Я не могу стоять, простонал Денман.

Скотт поднял его, словно тот не весил ничего, и подтолкнул к прилавку, где лежали блокнот и карандаш. Затем подсунул под Денмана ящик, чтобы тот мог сидеть.

— Бери карандаш и пиши то, что я скажу тебе, — приказал Скотт.

Денман, беспомощный, повиновался.

— Пиши так, — сказал Скотт. — Я, Чарльз Денман, признаю, что с помощью Джуба Банта и Одера Аксмана я убил Хенка Джентри и его жену, чтобы скрыть ограбление собственного банка Питом Хани. Таким образом я отказываюсь от всех прав на ранчо «Лейзи Джи» и скот, уведенный оттуда.

Денман мучительно выводил слова, а Скотт следил за карандашом, ползущим по блокноту. Когда Денман закончил, Скотт сказал:

— Теперь подпиши это.

Денман заколебался.

— Подпиши. Иначе я все же убью тебя!

— А я и так покойник. Если не ты убьешь меня, так они.

— Я не позволю им убить тебя. Подписывай.

Тяжело вздохнув, Денман вывел роспись. Скотт вырвал из блокнота лист, аккуратно сложил его и сунул в карман рубашки, под замшевый жакет.

Голова Денмана опустилась на руки, сложенные на прилавке. Скотт толкнул его.

— Пошли, вставай. Я увезу тебя отсюда в безопасное место.

Он вытащил его на воздух и подвел к лошади. Затем подтолкнул в седло и отвел лошадь на зады лавки. Там наполнил флягу Денмана водой и привесил ее к седлу. Хорошо, что никого не было на посту. Он вывел собственную лошадь. Затем с Денманом, идущим впереди, они добрались до кедровой рощи в четверти мили от поста. В самой гуще деревьев Скотт остановился. Денман глядел на него остекленевшими глазами. Он был сломлен, надежда его покинула. Скотт помог ему слезть с седла. Уложив землю, связал ему руки и ноги. Стреножив лошадь Денмана, говорил с молчащим человеком.

— Я скоро вернусь. Хотите воды?

Денман кивнул.

— Вот, — сказал Скотт. — Вода здесь.

Он отцепил флягу от седла Денмана и, приподняв его голову, влил струю в разбитые губы.

— Возьми мой значок, Джентри, — прошептал Денман. — Я больше не шериф. Отдай это Аксману и Хани.

Скотт отцепил звезду и спрятал в карман. Затем поехал к посту. Там отыскал скальп, который отшвырнул Денман, и положил его в седельную сумку. Он взял запас сухарей, вяленого мяса, сухих фруктов и приторочил этот узел к седлу. И принялся ждать возвращения Криса Турри.

Старик вернулся в сумерках. К этому времени Скотт ликвидировал все следы схватки.

— Кто-нибудь появлялся? — спросил Турри.

— Нет, — ответил Скотт равнодушно.

— У меня тут тушеное мясо на печке, а я помираю с голоду, — сказал Турри. — Давай-ка поедим.

Поев, Турри набил трубку, и в воздухе поплыл аромат крепкого табака.

— Я уезжаю, — сказал Скотт.

— Вечером?

— Прямо сейчас. Крис На попке под прилавком я оставил список взятых продуктов. Запиши их на меня.

Когда Скотт въехал в рощу, Денман был без сознания или спал. Дыхание его было хриплым, но ритмичным. Скотт не стал его расталкивать. Расстелил одеяло и тоже прилег.

Он проснулся с первыми лучами под взглядом больных глаз Денмана. Скотт поднялся, свернул одеяло и привязал его к лошади. Потом развязал руки Денмана и накормил его привезенными продуктами.

Он помог влезть Денману в седло и. когда тот уселся, связал его ноги под брюхом лошади, а руки привязал к луке седла. Он погнал лошадь Денмана вниз по склону к сумрачным туманам Скулла.

В конце второго дня пути перед закатом они достигли цели путешествия. Скотт полагал, что тут у него не будет хлопот с Денманом. Здесь, в пустынных краях горных пиков, ущелий и соленых озер, Денман должен найти свое спасение.

Развязав путы Денмана, Скотт сказал:

— Располагайтесь, Денман. Это проклятая земля. Она подойдет вам.

Денман наполовину сполз с седла и упал на землю коленями, потому что ноги его затекли во время пути. Он смотрел на Скотта, как пойманное животное, не вполне понимая, что происходит. Скотт отделил половину вяленого мяса и сухарей и положил их на землю перед Денманом. Взяв одну из фляг, налитую наполовину соленой водой, присоединил ее к пище.

— Что ты делаешь? — спросил Денман, не веря.

Скотт не ответил. Он пошел к чужой лошади, достал револьвер Денмана из кобуры и оставил один патрон в барабане. Револьвер положил перед Денманом.

— Запомните, здесь только один патрон. Я не думаю, что он для меня. А вы можете потратить его на себя, когда жизнь надоест.

— Ты не бросишь меня здесь? — простонал Денман, все поняв.

— У тебя будет время подумать о своих грехах, прежде чем вернуться в город. Если захочешь вернуться… Побудь сорок дней в пустыне. Это очистит тебя. Обратись к Господу, если у тебя есть Господь. И может, ты станешь святым.

— Подожди… Ты с ума сошел, Джентри. Я никогда не вернусь.

Не слушая причитаний Денмана, Скотт сел верхом, взял поводья лошади Денмана и двинулся тем путем, которым они приехали. Он двигался легкой рысцой и еще долго слышал истошные крики:

— Не бросай меня… Не бросай меня!

Глава восьмая

Три измученных человека сидели в задней комнате салуна Одера Аксмана «Серебряная подкова». Жирная физиономия Пита Хани усохла и обвисла. Джуб Банта, с его лысиной и большим носом, сидел с покрасневшими от недосыпания глазами. Только Аксман, в красной рубашке с белыми пуговицами, изображал равнодушие на квадратном, тяжелом лице.

— Прошло шесть дней, как мы получили последние письма, — сказал Аксман, видя, что никто не спешит высказываться.

— И семь дней, как мы не видели Денмана, — добавил Банта.

— Я отправил Энди Линча на поиски Денмана на следующий день после его исчезновения. Он еще не вернулся. Энди глуп, но честен. Он не вернется с пустыми руками, — пропыхтел Хани.

В этот момент в дверь постучали. Джуб вскочил, откинул щеколду и приоткрыл дверь. Мак Долан просунул в щель длинное, тяжелое лицо.

— Энди Линч едет, — произнес он скороговоркой.

— А Денман с ним?

— Ну, можно и так сказать, — продолжил он со зловещей интонацией.

Аксман отбросил свое кресло и вскочил.

— Сейчас этот грязный шериф появится, — сказал он, заглядывая в дверь.

— Не стоит всем появляться в парадных дверях, — сказал Джуб. Я воспользуюсь черным ходом и пройду переулками.

Двойной подбородок Хани отвис до груди, и какое-то мгновение он сидел как слабоумный. Затем медленно встал и прошелся по салуну. Джуб Банта пробрался переулками к главной улице. Инстинкт говорил ему, что здесь что-то не так, но он отгонял страх. Когда он достиг фасада салуна, Мак Долан оказался рядом.

— Что вы имели в виду, говоря о возвращении Денмана? — спросил Джуб, сдерживая нервы.

— А вы взгляните. Та штука, что перекинута через лошадь, которую ведет Линч, вряд ли похожа на здорового человека.

Джуб Банта смешался с толпой на тротуаре. Он увидел Одера Аксмана, прислонившегося к стене, его красную рубашку, пылающую флагом. Он жевал сигару и глядел вдоль улицы, как и все. Энди Линч был близко, и груз, который был на лошади, уже можно было узнать. Денман вернулся. Вернее, его тело вернулось. Джуб почувствовал, что его выворачивает, и скрючился. В этот же момент Одер Аксман загородил дорогу Линчу.

— Что все это значит, Энди? — прорычал Аксман.

Энди Линч, потный, грязный и утомленный, помолчал, сожалея.

— Я привез его, Одер. Он мертв.

— Кто его убил?

— Я. Но все расскажу после того, как смою грязь, поем и выпью, — сказал Энди устало.

Он передал поводья лошади в руки Аксмана. На предплечье сквозь рубашку проступало кровавое пятно.

— Да в тебя стреляли, — сказал Джуб деревянным голосом.

— Ага, стреляли. Пуля прошла навылет. Кровь уже остановилась, — сказал Энди, направляя заморенную лошадь к своему домику.

— Ты бы лучше показался доку! — крикнул Джуб ему вслед.

— Мне док нужен так же, как Денману, — отозвался Линч, не останавливаясь.

Аксман выплюнул сигару в пыль и растоптал ее каблуком.

— Отнеси его в мебельную лавку и скажи, чтобы Мосли прибрал его. Мы его похороним. Когда Энди будет готов к беседе, соберемся в банке.

В сумерках собрались в кабинете Пита Хани. Они пришли все одновременно. Бак Скоггинз пропустил их и закрыл дверь банка.

Энди выглядел посвежевшим и отдохнувшим после обильного стола. Вода смыла с него усталость, а задетое плечо почти не беспокоило.

— Я искал Чака, как вы сказали мне, мистер Хани. Я подумал, что он на своем ранчо. Но там его не было. А два его работника там сказали, что он заезжал накануне. Я вернулся по дороге, что ведет к торговому посту Криса Турри, и остановился поболтать с ним. Он тоже не видел Чака. Но пока мы болтали, произошло странное.

— Что же это? — прервал Аксман.

— Пока мы болтали, приковыляла стреноженная лошадь Денмана. Со стороны Скулла. Она выглядела уставшей, словно отмахала приличный путь. Денмана рядом не было. Я взял у Турри свежую лошадь и вновь пустился на поиски Денмана. Я двигался по следам лошади Денмана, изредка останавливался перекусить тем. что прихватил у Турри. По следам я добрался до плохих земель. Это в двух днях пути по направлению к Фрегоза-Синк. Тот, кто там был, знает, что это за край. Там такая вода, что кишки внутри протухают. Даже индейцы там не показываются. Ни черта там нет, только змеи…

— Да продолжай же, — сказал нетерпеливо Джуб. — Знаем мы все это. Что с Денманом?

— Так я и подхожу к этому. Нашел я его на дне одного оврага. Он выглядел, как крепко выпивший, ползал на коленях по кругу. Я позвал его, но он не услышал. Когда я подъехал ближе, я услышал, что он подвывает, как койот; «Не бросай меня». А звучало это как «Помоги мне!».

— Он что, не узнал тебя? — хрипло спросил Джуб.

— Когда он увидел меня, вскочил на ноги. В лице его было что-то дьявольское. «Я убью тебя!» — закричал он и выстрелил, прежде чем я успел что-либо предпринять. Я должен был стрелять в ответ или умереть. Это уж потом я обнаружил, что у него в барабане был один патрон.

В молчании трое мужчин смотрели на Энди Линча. До них дошел весь ужас плана мести. Не легкая смерть от одного удара, но медленная, мучительная, как пытка. Что мститель сделает дальше? Кто останется в одиночестве в следующий раз и как он умрет?

— Иди домой, Энди, поспи, сказал Хани. — Ты заслужил это.

— Я должен был стрелять Вы понимаете? — сказал Энди, оправдываясь.

— Мы понимаем.

— У него был только один патрон. Кто-то отвез его туда. Я видел следы другой лошади. Почему так поступили с Чаком? Он никому не делал зла.

— А ты не ходил по тем, другим следам? — с надеждой спросил Джуб. Я имею в виду обратный путь?

— Я пошел по ним, но они обрывались на глине, а мне еще надо было забрать Денмана до захода солнца.

— Хорошо, Энди. Исполняй обязанности шерифа, пока не выберем нового, — сказал Хани.

Когда Энди вышел, все трое уставились друг на друга, думая каждый о своем.

— Может быть, обойдется одним убийством, — сказал Джуб Банта, почесывая нос.

— Может, он не вернется до следующего года, — вздохнул побледневший Хани.

— Слишком много «может быть», — сказал Аксман. — А вот если бы я взялся так за вас, то первым делом проник бы в ряды ваших телохранителей, проник бы в «Подкову». Может, незнакомец так и сделает.

Глава девятая

Скотт добрался до торгового поста, когда луна огромным апельсином висела на востоке. Он остановился на задах поста и повернул лошадь к загону, где стояла другая скотина. Золотистая сама пошла в угол.

— Привет, Турри, — сказал Скотт, входя в лавку через жилые комнаты.

Крис Турри резко обернулся. Свет лампы отраженно сверкнул в стеклах очков, а круглое лицо отражало удивление.

— Скотт, из какой ты укромной дыры?

— Вон с тех холмов. Я был там четыре дня.

— А почему ты от меня это скрывал? Или я уже не друг тебе?

— Самый лучший друг, Крис.

— А разве ты не был в Джемини? Я ведь отправил им письма. И полагал, что ты объявишься следом.

— У меня была работа, Крис. Ею и был занят.

— Энди Линч проезжал сегодня днем от Фрегоза-Синк. Он вез Денмана.

— А что там делал Денман? — спросил Скотт.

— Я не знаю. Я не спрашивал его. Он был мертв.

— Мертв? Да кто же убил его, Крис?

— Энди. Он так сказал. Денман не узнал Энди, как я понял. И стал стрелять и ранил его. Энди ответил, защищаясь. Только потом он обнаружил, что в револьвере Денмана лишь один патрон. Энди думает, что кто-то отвез Денмана в эту чертову дыру. Кто-то, у кого был зуб на него. И там оставил. С соленой водой, галетами и одним патроном.

— Кто же мог сделать это? — спросил Скотт, почесывая щетину на подбородке.

— Ты, Скотт Джерри. У тебя был зуб на него.

— Я не убивал его.

— Я же только что сказал, что Линч убил его. А вообще-то это был жест милосердия. Линч сказал, что Денман был ужасен. Он там совсем спятил. Разумеется, ты ничего не знаешь об этом.

— Во всяком случае, его не скальпировали, — сказал Скотт жестко.

— Почему ты не убил его?

— Я хотел, чтоб он побыл в одиночестве сорок дней и спас свою душу. Неужели ты не понимаешь, Крис? Нельзя убивать людей — они сами убивают себя. Подождите, и грехи сами уничтожат грешника.

— Конечно, конечно, если он уже не нужен дьяволу. А как с остальными? Я что-то не видел, чтобы раскаяние сильно допекало Хани. Он выглядит человеком, питающимся регулярно. Да и денежки продолжает выжимать. Ну, а Одер Аксман? Ползет к тебе в пыли со слезами сожаления? Или Джуб Банта?

— Всему свое время, Крис. Пути Господни неисповедимы.

— Ага. Только чаще всего месть он оставляет за собой.

— А я буду его правой рукой, — сказал Скотт зловеще. — Я останусь переночевать. Хочется побриться и почиститься. Завтра привидение явится в Джемини.

— Пожалуй, я прогуляюсь с тобой, — сказал Турри.

— А я полагаю, что тебе лучше оставаться здесь и заниматься своим делом. Я ведь не знаю, что может случиться и кто станет следующей жертвой. Я бы хотел играть в одиночестве.

— Вот ты и можешь стать последней жертвой. В городе сейчас лихие стрелки.

— Ничего, у меня есть шанс, Крис.

Назавтра к полудню Скотт умылся, побрился и на «оленихе», чистый и свежий, двинулся в Джемини.

Он, не торопясь, проехал верхней тропой к началу спуска по Черч-стрит, извилистой улочке, тянущейся среди шахтерских лачуг.

До главной улицы желательно было добраться к тому времени, когда вспыхнут фонари и заполнится салун. Он остановился в конце тропы и сверху оглядел город.

Сгущались сумерки, зажигались огни. Когда луна установилась над вершиной горы, он похлопал свою лошадь по холке.

— Вперед, Голди. Пора.

Он не поехал сразу на оживленную главную улицу, а свернул в переулки. Привязал лошадь позади салуна «Серебряная подкова». Достав из седельной сумки скальп, запрятал его под замшевую куртку. Затем прихватил пригоршню золота и серебра, несколько меченых банкнот и сунул их в карман. Проверил, как выхватывается револьвер из кобуры, поправил сомбреро и толкнул заднюю дверь сапуна.

Он увидел Джуба Банта и присвистнул про себя. На широком лице Джуба не было и следа веселья, тот нервно теребил нос. Джуб еще не надрался до такой степени, чтоб заглушить страх, и беспокойство плескалось в его коричневых глазах. Интересно, подумал Скотт, что бы стал делать Джуб, если б узнал, как близка к нему смерть.

Рядом с Джубом спиной к стойке стоял мужчина с тяжелым взглядом и твердостью в длинном лице. Шрам на левой стороне лица немного оттягивал вниз угол рта, и казалось, что мужчина усмехается чему-то своему. Он был одет в белую рубашку с черным строгим галстуком. Шляпу носил с плоским верхом. Револьвер висел на бедре, обтянутом безупречно выглаженными брюками. Локти мужчины находились на стойке, кисти свисали. Руки — белые и мягкие, словно женские. Судя по тому, как люди обходили его, стараясь не задеть, Скотт понял, что перед ним Мак Долан, и ощутил дрожь от дурного предчувствия. Чтобы достать Банта, ему придется одолеть Долана. А Долана можно смести с пути только с помощью револьвера.

Одна из «девушек для танцев» протолкалась сквозь толпу и, отведя Скотта к стене, встала рядом.

— Ну-ка, что мы тут делаем? — сказала она. — Откуда ты, ковбой?

— Да только прибыл, — пробормотал Скотт, не склонный к общению.

— У такого красавчика, как ты, должна быть подружка. Меня зовут Сью. Не купишь ли мне выпить?

Скотт посмотрел в сияющие глаза Сью и вдруг разглядел в них одиночество и отчаяние.

— Вот золотой, — сказал Скотт, доставая из кармана монету.

— Ты щедр, — сказала Сью, забирая золотой без колебаний.

Ее накрашенные губы застыли в улыбке. Она взяла его за руку и потянула от стены.

Скотт сообразил, что если будет сопротивляться, это привлечет лишнее внимание. И так уже кое-кто поглядывал на него с любопытством. Он вырвал свою руку и взял ее под локоть, надеясь проскользнуть мимо Джуба в угол. Они пробрались в толпе шахтеров и ковбоев, и все больше глаз останавливались на высоком незнакомом блондине в ладной одежде. Он пожалел, что не оделся более скромно. Пришлось заказать пиво для себя и виски для Сью. До пива он не дотронулся. А новое событие отвлекло внимание толпы, и все взгляды устремились к двери, ведущей с балкона. Там показалась девушка.

Взорвались аплодисменты, послышались хриплые крики одобрения. У Скотта перехватило дыхание. Этой девушкой была Виола Феррис.

— Прямо ангел, — сказала Сью срывающимся от зависти голосом.

Виола изменилась — из подростка превратилась в женщину. Но лицо с высокими скулами, знойные глаза под каштановыми волосами, мягкие полные губы были те же. Косметикой она не пользовалась, а накрахмаленное голубое платье закрывало горло и руки до локтей. Она медленно сошла по ступеням и приблизилась к пианино сквозь строй мужчин. Она смотрела на них и улыбалась. Единственным словом, достойным ее, было — ангел. Скотт почувствовал, что злится, — для нее ли это место? Но Виола запела, и злость растворилась в восхищении.

Чистый голос девушки заставил смолкнуть толпу. Звучала «Ора Ли».

Затем мужчины аплодировали, свистели и бросали монеты.

— Вот за это чириканье, — фыркнула Сью, — она зарабатывает больше любой из нас.

Скотт не ответил, пораженный красотой Виолы и ее нежным голосом. Она пела «Прощай, моя любовь» и «Тело Джона Брауна», и все подпевали ей. Пол у ее ног был засыпан монетами, да еще и шляпу пустили по кругу. Но никто не осмеливался дотронуться до девушки.

А затем случилось вот что. Рука какого-то незнакомца легла на ее плечо. Джуб Банта рванулся от стойки, ударил чужака по руке кулаком и обхватил Виолу.

— Это моя девушка! — выкрикнул он. — Ни один мужчина не смеет ее коснуться! Она моя, моя!

Виола пыталась вырваться из неуклюжих объятий. На ее лице отразилось отвращение и страх. Скотт понял — пора. Он протолкался на середину зала — высокий, светловолосый, с жестким взглядом.

— Убери руки от нее! — сказал Скотт так громко, чтоб слышали все.

Банта, все еще держащий вырывающуюся девушку, обернулся к Скотту:

— А ты что за черт, мистер?

— Я сказал — пусти ее! Считаю до трех!

До Банта дошло, что высокий блондин не шутит, и он уставился на него с отвисшей челюстью. Но девушку прижал плотнее, чтобы защититься ею. Мужчины расступились, освобождая место для двоих бойцов.

— Раз! — сказал Скотт, и эхо отдалось в комнате.

— Два!

Фигуру Банта в это время закрыла другая.

— Я закончу за тебя этот счет, — сказал Мак Долан, прикрывая хозяина.

Боясь за Виолу, Скотт задержал слово «три», готовое сорваться с губ. А то, что произошло дальше, заставило толпу открыть рты от изумления. Мак Долан дернулся за револьвером, и все глаза устремились к нему, ожидая действий. Револьвер Мака Долана еще не покинул кобуру, как его хозяин повалился назад, на Джуба Банта и девушку. Виола вырвалась и бросилась на балкон.

А потом все увидели дымящийся револьвер в руке Скотта и в тишине расступились. Никто не успел заметить его движения. Долан рухнул на пол. Джуб Банта стоял на виду, рука его царапала револьвер, а на лице с отвисшей челюстью отпечаталась тень смерти. Он никак не мог вытащить револьвер.

— Больше никогда не дотронешься до этой девушки, злобная свинья! — произнес Скотт.

— Кто ты? — сжался Банта.

— Не вытаскивай револьвер, Банта. Убери от него руку. Ты хочешь знать, кто я? Может быть, это объяснит тебе?

Скотт достал скальп из-за пазухи и ткнул его в лицо Банта.

— Тебе знакомо это?

— Скальп, — выдохнул Джуб, выпуская рукоять револьвера из онемевших вдруг пальцев.

— Скальп моей матери, — сказал Скотт так тихо, чтобы только Джуб услышал.

Не успел Скотт спрятать скальп за пазуху, как Джуб Банта бросился вперед с отчаянной решимостью: если он не собьет этого блондина кулаками, ему конец. С револьвером тут делать нечего. Мак Долан это уже выяснил. А вот с ногами и кулаками — еще посмотрим. Джуб был больше, тяжелее и жестче. Он направил кулак в голову Скотта, но цель исчезла.

Скотт отскочил и ударил в живот Джуба. Струи воздуха со свистом вылетели из громадного носа, но Джуб удержался на ногах. И вновь кулак свистнул к голове Скотта сбоку. Скотт ощутил удар и вслед за ним — головокружение. Он бросился вперед и нанес несколько ударов вслепую, но его кулаки натыкались на длинные руки Джуба. Банта попытался обхватить соперника. Скотт ушел от захвата и попал кулаком в рот Банта. Тот зарычал, как бык, а его толстые руки сжались вокруг тонкой талии Скотта.

Скотт ощутил стальные обручи, сдавившие его до хруста ребер. Джуб и так был не слаб, а тут еще его сила увеличивалась из-за страха. Дышать Скотту становилось все тяжелее. Он начал отклоняться назад, а Банта, теряя равновесие, стал наваливаться на него. И тут, резко подсев и тут же распрямив колени, Скотт бросил Банта через голову. Страшные объятия разжались. Но Банта вскочил и вновь бросился вперед. Они встали нога к ноге и принялись обмениваться ударами. Здесь длинные руки давали Банта преимущество. Скотт ощущал удары в лицо и корпус, но боли не чувствовал. Упорные тренировки сказывались. Он попал в нос Банта, и тот теперь дрался весь окровавленный. Разъяренный Банта наступал. И тут кто-то из друзей Банта подставил Скотту сзади ногу. Скотт полетел на пол, Банта бросился сверху. Схватив противника за волосы, он стал бить его головой об пол. Скотт дотянулся до горла Банта, но чьи-то руки уже держали его кисти, а ботинки стали наносить удары.



Беспомощный Скотт ощущал ярость Банта в свирепых ударах по лицу Он чувствовал, что теряет сознание, и выкручивался, пытаясь освободить руки. Шахтер, должник Джуба по магазину, размахнулся, чтобы пнуть Скотта в голову. Но удар не состоялся. Раздался выстрел, и голос Энди Линча прорезал суматоху:

— Пока я шериф, не допущу, чтоб все на одного. Ну-ка прочь, вы, или покалечу, да поможет мне Господь!

Скотт почувствовал, что его кулаки свободны, и сильным ударом в грудь столкнул с себя Банта, успел навалиться сверху и уже в свой черед принялся за противника. Извиваясь, Банта выскользнул и оказался под карточным столом, на который забрались болельщики, чтоб лучше видеть схватку. Стол покачнулся, и один человек, падая, сбил стоящую на столе лампу. Скотт не обратил внимания на жар, а горящее масло уже растекалось по столу, по полу, по его ногам. Скотт все еще не смотрел на пламя. Он видел только окровавленное лицо Банта, и он продолжал бить, пока Банта не затих.

Поднялась паника. Огонь быстро распространялся, хотя его и пытались затушить. Скотт понял, что на пожар прибежит Одер Аксман, а сражаться с ним сейчас он был не в состоянии Спасение было в бегстве Он не стал искать свою новую шляпу и револьвер, вылетевший из кобуры. Он бросился прочь, расталкивая людей. Но все были слишком заняты огнем, чтобы обращать на беглеца внимание. Добравшись до черного хода, он выполз на открытый воздух. Пока он еще не чувствовал боли от синяков, ушибов и ожогов на ногах. Он побрел в красном тумане к углу здания. А когда завернул и нашел в темноте лошадь, мягкая ладонь тронула его за руку.

— Давай я помогу тебе, — сказал тихий голос. — Я Виола Феррис. Я видела бой с балкона и сбежала по лестнице.

Скотт ожил.

— Не помогай мне. Это опасно, — сказал он в волнении.

— Ерунда. Нам надо торопиться. Не болтай. Как с ногами? Сможешь влезть на лошадь?

— Я смогу сесть в седло.

Он сделал отчаянное усилие, но безуспешно. И только с ее помощью наконец забрался на лошадь. Девушка пошла сзади, поглядывая на него.

— Дай-ка мне поводья, — сказала она.

Он подчинился, не имея ни сил, ни желания спорить. Она повела лошадь в проулок, стараясь не шуметь. Впрочем, горящий салун заглушал все звуки. Она повела лошадь к Голландскому поселку.

— Только не к тебе домой, — пробормотал он. — Банта и Аксман там убьют меня.

— Доверься мне, — сказала она спокойно. — Они не убьют тебя, пока не найдут.

— Ты же даже не знаешь меня.

— Я думаю, что знаю. Даже без бороды… Ты здорово вырос, Джесс Стар.

— Нет. Скотт Джентри.

— То есть сын Хенка и Марты Джентри?

— Я расскажу тебе позднее, — сказал он, с трудом шевеля разбитыми губами. И замолчал, целиком положившись на девушку.

Глава десятая

Виола Феррис, оставив лошадь в проулке, поспешила домой. Она зажгла лампу в кухне и быстро, как только могла, стала собирать необходимое — мазь, флягу с горячей водой, чистые тряпки, полбуханки свежего хлеба и немного тушеного мяса. И несколько свечей. Она собралась было разбудить брата Дуга, уже изрядно подросшего, как вдруг он сам появился в кухне.

— Что это ты собираешь, сестренка? Я не мог уснуть, слыша, как ты здесь бродишь.

— Хорошо, что ты здесь. Дуг, — сказала она тихо. — Мне нужна твоя помощь. Помнишь парня, который называл себя Джесс Стар и помог тебе как-то?

— Еще бы не помнить.

— Он тяжело болен и нуждается в нашей помощи. Я спрятала его в подвале того полуразрушенного дома, где мы играли.

— У него неприятности с законом?

— Нет. Но он в опасности. Все узнаешь попозже. Обуйся и помоги мне отнести все это.

Когда они покинули дом и направились к подвалу, Виола объяснила Дугу, что тот должен сделать.

— Он ездит на большой лошади с оленьей кожей. Мы должны спрятать лошадь.

— Мы не сможем спрятать ее здесь.

— Вот я и хочу, чтобы ты отвел ее к Крису Турри. Скажи Турри, что Скотт Джентри в опасности и я его прячу.

— Скотт Джентри? — удивился Дуг. — Я думал… ты сказала, что его звали Джесс…

— Он носил это имя… Но оно не настоящее. Скажи Турри, что если кто-нибудь будет выспрашивать о Скотте или Джессе, пусть отвечает, что тот продал «олениху», а человек, ее купивший, уехал в Скулл. Справишься?

— Конечно. Но сначала я хотел бы увидеть Скотта или Джесса…

— Хорошо. Сейчас увидишь.

Скотт недвижимо лежал в подвале. Он слышал, как Виола и Дуг спускались к нему, как хлопнула крышка в полу.

— Как ты, Скотт? — тихо спросила Виола.

— Я здесь. Я жив.

— Зажги свечу, Дуг, — приказала Виола.

В темноте замерцал желтый язычок, и Скотт увидел склонившегося над ним Дуга.

— Ты подрос, парень, — сказал Скотт.

— Да и вы тоже, как я вижу. Так из-за чего суматоха?

— Не время сейчас об этом, Дуг, — сказала Виола. — Возьми свой нож и разрежь его замшевые штаны. У него поранены ноги. Горящее масло.

— Святый Боже! — выдохнул Дуг, принимаясь за работу.

Скотт почувствовал неловкость, когда Виола осматривала его обнаженные ноги. Но сейчас это была не женщина, а сестра милосердия. Она легко касалась его кожи, смягчая боль. На одной ноге было две раны и одна — на другой. Она перевязала их. Затем омыла его разбитое лицо теплой водой из фляги. Ее лицо в свете свечи выглядело ликом ангела.

— Вот теперь можете поболтать, если хотите. Но если боль сильная, лучше помолчать. Мы подождем.

— Я могу говорить, — сказал Скотт.

И он рассказал ужасную историю убийства родителей, жизни в горах и тренировках.

— Фью! — присвистнул Дуг, дослушав до конца. — И вы действительно сами себя сделали снайпером, бойцом и проповедником?

— Да.

— Вы поразили меня, — сказала Виола. — Никто даже не заметил, как вы выстрелили в Мака Долана.

— Он свалил Мака Долана? — не веря, спросил Дуг.

— И он отделал Джуба Банта, — добавила Виола.

— Парень, ох. парень! — воскликнул Дуг. — Знаешь, что это значит? Ты же теперь мишень для каждого быстрого револьвера в Юте.

— Это не страшно, Дуг. когда я готов к этому. И я не убийца. Я не убивал Денмана. Это за меня сделал Энди Линч.

— Судя по тому, что говорил мне Джуб, ты должен был убить его. Я понимаю, что ты чувствуешь, но не надо брать на себя миссию Господа. Что ты показал Банта, отчего он набросился на тебя?

Скотт полез за пазуху и вытащил скальп.

— Скальп! — воскликнул Дуг.

— Скальп моей матери.

— Ты возишь его с собой всегда? — прошептала Виола.

— Я отправлял им кусочки его каждый год, чтобы напоминать о дне возмездия. Хани. Банта, Денману и Аксману. Четыре всадника рока и разрушения. Осталось три.

— Ты озлобленный человек, Скотт. Не думаю, чтобы твоя мама обрадовалась бы тому, что ее скальп стал символом ненависти.

— Я называю это справедливостью. А ты очень привязана к Джубу Банта?

Запинаясь, она ответила:

— Скотт, я так благодарна тебе за помощь.

Виола объяснила ему свой план действий.

— Ты останешься здесь до полного выздоровления, — добавила она. — Если они узнают, что ты уехал в Скулл, они перестанут искать тебя в городе.

— Но мне не хотелось бы обременять тебя.

— Мне это не в тягость. И вообще я чувствовала, что когда-нибудь ты вернешься.

— И я часто вспоминал тебя, Виола.

— Пожалуй, я пойду, — сказал Дуг.

Когда Дуг вышел, Виола сказала:

— Сними все свои грязные тряпки. Завтра я принесу тебе чистую одежду, а эту постараюсь отмыть. Закутайся в одеяло.

Скотт сделал так, как она сказала, но скальп и деньги оставил при себе, спрятав под седло. Виола забрала его одежду, и когда встряхнула ее, что-то блестящее выпало из кармана рубашки. Золотой талисман. Она подняла его с любопытством и поднесла к свету.

— Что это? — спросила она холодно.

— Это дали мне на память в Прево.

— Софи… Софи Колдуэлл. Девушка! — сказала она укоряюще.

— Да, очень милая девушка, — подлил масла в огонь Скотт. — Дочь главы общины мормонов. Она помогла мне однажды.

— И поэтому ты носишь это у сердца? — сказала она холоднее прежнего.

— Надежнее места нет.

— Что ж, возьми это к себе в постель, — сказала она, связывая узел. — Мясо и хлеб — здесь. Во фляге немного воды. Увидимся завтра.

После недельного пребывания в подвале Скотт Джентри чувствовал себя возрожденным не только телом, но и духом. Ежедневные приходы Виолы открывали ему глаза на его жизнь, исполненную ненависти и лишенную любви. Софи Колдуэлл выросла в среде мормонов, допускающих многоженство, с благословения церкви. Софи без больших хлопот росла под кровом отца. Виола Феррис, с другой стороны, хорошо знала нужду, скорбь о внезапно погибшем отце, с малых лет заботилась о себе сама.

Виола рассказала ему, как Одер Аксман пытался заставить ее прислуживать Джубу Банта, нашедшему убежище в заброшенной шахте Литл-Пал. Виола отказалась. Аксман всячески угрожал ей, но она осталась непреклонной. Скотт понимал, что из-за него самого она подвергается опасности, и дал себе слово оставить ее при первой возможности.

И вот теперь, на седьмой день, щетина уже скрыла все шрамы на его лице. Болячки на ногах зажили. Теперь ничто, кроме светлой шевелюры, не напоминало того молодца в замшевом костюме и модной шляпе, сразившего Мака Долана и отдубасившего Джуба Банта. Теперь он был облачен в залатанные шахтерские башмаки, потрепанную черную шляпу и домотканую хлопчатобумажную рубашку. Нетерпеливо расхаживаяпо подвалу, прислушивался, не скрипнет ли дверь, не зазвучат ли шаги Виолы. Он поднялся по ступенькам, заслышав ее, поднял плечом люк и забрал те узлы, что она принесла. Она спускалась следом.

— Ты сварила ореховую краску? — спросил он.

— Я старалась, Скотт. Но ты уверен в своем решении? Ты уже готов идти?

— Ты пойдешь со мной?

— Не сейчас. Я должна думать о матери и братьях. Я приду позже.

— Ты никогда не соберешься. Я много думал это время о возмездии, Ви. Эти люди жестоки и должны жестоко заплатить.

— А в городе новый человек, — сказала Виола. — Он болтается около банка. Я думаю, Хани нанял его. И он, Скотт, очень похож на наемного убийцу.

— Он может быть наемным убийцей, а выглядеть может как блондин в замше, выбритый, в модной шляпе.

— Ты просил мяса, я принесла, — сказала Виола с тревогой в голосе. — Если ты возьмешь меня с собой, я успокою собак — они меня знают.

— Ты и так сделала слишком много. Ты сказала, что Аксман угрожал тебе. Если тебя поймают со мной вечером, нам обоим — смерть.

— Я не боюсь, Скотт. Я не думаю, чтоб они убили меня.

— Ты их недооцениваешь, Ви. Ты думаешь, что люди, оскальпировавшие белую женщину, испугаются еще одного убийства? Для Аксмана ты не прекрасная девушка, у которой вся жизнь впереди. Ты для него просто препятствие, которое он уберет, когда ему понадобится.

— Вот здесь зеркало и кисточка, — сказала она жалобно. — Что я еще могу для тебя сделать?

— Не пачкай руки, — сказал он. — Это привлечет внимание.

— Я оберну руки. Дай мне твой платок.

Она обернула руки и забрала у него кисть. Методически нанесла темную ореховую краску на его волосы.

— Ну и как? — спросила она, держа перед ним зеркало.

— До неузнаваемости, — сказал он. — Теперь немного втереть в щетину.

— Готово, — сказала она, легонько проведя кистью по подбородку.

— Я похож на индейца.

— В точности. Смелей вперед и сними скальп с Банта.

— Я не собираюсь убивать его.


Скотт Джентри покинул подвал в темноте. Револьвер на бедре, скальп за пазухой шахтерской куртки, а золотой талисман Софи Колдуэлл — в кармане рубашки, у сердца.

Помогал ему Дуг Феррис, которого направила Виола, чтобы тот привел лошадь и спрятал ее в кедровой роще за развалинами хижины. У Скотта было собственное седло, а лошадь — одна из тех, которых приобрел Дуг. Меченые деньги были в седельной сумке — скоро они должны вступить в дело. Скотт направился к шахте Литтл-Пал не по тропинке среди холмов, а по верхней тропе, в предгорьях. Когда Он достиг точки над шахтой, то спешился и стал ждать.

Он изучил вход в шахту, и его терпение было вознаграждено. Он увидел легкое движение, человека, который не знает, что за ним наблюдают. Темный силуэт шляпы на фоне звездного неба. Человек прямо направился к главному входу. Скотт напрягся всем телом. Сегодня подвергалось испытанию все его умение. Он распрямился и крадущейся походкой кота осторожно двинулся сквозь кусты. Человек внизу считал себя вне опасности, но за ним следили от самого города. Ближе и ближе подкрадывался Скотт, сдерживая дыхание, обходя любой предмет, который мог бы произвести шум. Вскоре он разглядел темный силуэт телохранителя на фоне светлой скалы. Тот был вооружен. Оказавшись за его спиной, Скотт опустил винтовку среди камней. Затем, быстро выхватив револьвер, с силой опустил его на голову телохранителя, и тот беззвучно, выпустив из рук оружие, осел на землю.

— Отдыхай, стервятник, отдыхай, — тихо сказал Скотт.

Он не стал связывать лежащего, полагая, что тот придет в сознание уже после того, как они разберутся с Джубом Банта. Сейчас Скотт находился в нескольких футах от входа в шахту Литтл-Пал. Он достал из кармана свечу, прихваченную в подвале, и воткнул ее, как в подсвечник, в развилистую ветку сосны. Затем он пошел по туннелю, пока глаза не перестали видеть в темноте. Тут он зажег свечу и выставил ее далеко перед собой, чтобы пущенная на свет пуля не поразила его.

Туннель сделал поворот и перешел в сырую, вонючую дыру. Войдя в нее, Скотт увидел впереди темную громаду шахтной выработки. Он остановился, прислушиваясь. До его ушей донеслось низкое рычание собаки. Он осторожно, беззвучно двинулся вперед. Вскоре он увидел свет, мерцающий в выработке, и быстро погасил свою свечу, двигаясь на огонек. Рычание собаки переросло в грозный рев, и Скотт отметил, что собака ближе к нему, чем отблески свечи.

Скотт добрался уже до входа в выработку, которая походила на кафедральный зал с арками. Здесь можно было бы разместить не одну королевскую казну.

Собака вновь зарычала.

— Кто там? — отозвался от свечи дрожащий голос Джуба.

Скотт не ответил.

— Это ты, Майк? Я ждал тебя только к утру.

Скотт молчал. Собака залаяла, и высокая фигура Джуба Банта поднялась у стены. В замкнутом помещении воняло потом страха.

Кровля выработки поддерживалась крепью из здоровенных сосновых бревен. И теперь Скотт шел от одной подпорки к другой. прислушиваясь к движениям пса. Тот опять поднял лай. И тогда Скотт вытащил из кармана припасенный на этот случай кусок мяса и бросил его на звук. Он услышал, как пес бросился к добыче.

— Да кто же там?

Голос Джуба был полон страха.

Скотт двигался от колонны к колонне, пока не вышел на свет от свечи, которую Джуб Банта держал перед собой, дрожа. Джуб в полной растерянности уставился на него. В старой шахтерской одежде, с темными волосами, Скотт стал неузнаваем.

— Ты кто? Что тебе надо?

Дрожа, Джуб потянулся лапой к револьверу.

— Как, Джуб? Ты забыл об этом?

Скотт достал скальп.

— Я Скотт Джентри. Я пришел закончить работу, которую начал неделю назад.

Скотт шагнул вперед.

— Нет! Нет! — вскричал Джуб. Его руки зашарили по стене, словно в поисках выхода. Затем он повернулся и бросился со всех ног в темноту туннеля, ведущего из выработки.

Скотт побежал за ним. сорвав с вбитого в стену гвоздя фонарь. Влетев в туннель, он услышал впереди звуки шагов бегущего Джуба. Никто не мог бы найти его в темноте во всех этих дырах и переходах. Скотт сделал резкий поворот, и вдруг до него донеслись странные звуки, словно что-то зловеще изверглось из глубин земли. Сделав еще несколько шагов, Скотт замер. Узкий туннель заканчивался подземной выработкой, ведущей резко вниз, в темноту. Балки, подпиравшие здесь кровлю, были разломаны. Сжав челюсти до боли, Скотт встал на колени на краю и посветил вниз. На куче камней на глубине пятидесяти футов лежало разбитое, безжизненное тело Джуба Банта, обхватившего руками неестественно вывернутую шею.

Скотт поднялся с коленей. Перед выходом из шахты он постоял, высматривая телохранителя Джуба. Он крикнул — без ответа. Потушив лампу, он стал взбираться на скалу над входом в шахту. Телохранитель исчез. Он предупредит Аксмана и Хани, и скоро сюда на поиски Джуба Банта прибудет полицейский отряд.

Глава одиннадцатая

Когда Скотт вернулся к развалинам хижины, он обнаружил, что его ждет не только оседланная лошадь, но и терпеливая Виола.

— Что ты тут делаешь, Ви? А вдруг за мной следят, и нас увидят вместе?

— Я должна была увериться, что с тобой все в порядке, Скотт, — сказала она.

— Джуб Банта мертв. Но я не убивал его, — поспешил он добавить. И рассказал ей все, что произошло. — Спасибо, что предупредила меня о телохранителе, Ви. Он мог легко разделаться со мной, если бы я сразу пошел к шахте.

— Все это ужасно, Скотт. Разве нельзя было обойтись с ними по закону? — сказала Виола.

Какому закону? Закону Хани? Закону Аксмана? Денман и Банта погибли по своей вине и от своего страха. Может быть, это и была рука Божья. Рожденные к злу должны гореть в геенне огненной. Я не хотел вовлекать тебя в это, Ви, — я слишком озабочен твоей судьбой. И я не знаю, как умрут двое оставшихся. Может быть, это решит Господь. А теперь я должен исчезнуть. До тех пор, пока не уляжется переполох и жертвы не почувствуют себя в безопасности. Не осталось никаких следов, по которым можно понять, как Джуб Банта свалился в дыру. Разве что шишка на голове телохранителя.

— И куда ты направишься? В Прево?

— Я не знаю, Ви.

— Туда, где Софи. Ведь она ждет тебя, не так ли?

— Может быть, это успокоит тебя, Ви, — сказал он тихо и нежно поцеловал её.

Затем вскочил на коня и, не оглядываясь, поскакал в сторону поста Криса Турри.

Турри был уже в постели, когда прибыл Скотт, но в ответ на его стук встал и впустил гостя. Ворча, Турри чиркнул спичкой и зажег лампу, блестя очками. Он уставился, не узнавая, на Скотта, стоящего в круге света. Турри был недоволен, словно сова, наткнувшаяся ночью на человека, которому положено бродить днем.

Скотт засмеялся, глядя на сердитого старика.

— Ну перестань, Крис. Это же я, Скотт Джентри, — сказал он.

Крис вгляделся.

— Да ты совсем спятил, парень. Ведь у тебя же были золотые волосы.

— Волосы умерли. Вместе с бородой. Нало полагать, ты слышал, что творилось в городе прошлую неделю. Виола Феррис позаботилась обо мне и спрятала, пока мои ноги не выздоровели от ожогов.

— Но ты так и не убил Банта, — напомнил Турри.

— Он мертв, Крис. Но я не убивал его.

И он рассказал все.

— Сынок, ты станешь здесь легендой. Ты хотел, чтобы два человека умерли, и они умерли, хоть ты и не убивал их. Тебя назовут Привидением. Или Вампиром. Или еще как-нибудь.

— Разве в этом дело, Крис? Скажи, не было здесь в последнее время никого из вооруженных людей?

— Нет, с тех пор как ты уложил Мака Долана. А ведь он был весьма ловок.

— Всегда находится кто-то ловчее, Крис.

— Проезжали тут разные путники. Один рассказывал о новом богатом месторождении руды в Черри-Крик. Слышно, что церковь мормонов наложила на него лапу. Вместе с тем парнем, что открыл его.

Скотта новость насторожила. Она не была полной неожиданностью, особенно после того, как Хоукинс вынес свое заключение. Скотт сказал коротко:

— Я полагаю, что лучшего компаньона, чем Господь, человеку трудно желать.

— Ну, а куда ты теперь, Скотт?

— Да исчезну куда-нибудь ненадолго, пока страсти не улягутся. Утром они найдут Банта и, наверное, пошлют отряд за мной. У меня есть время. Каждый день добавляет седых волос у Хани и новых морщин на свином рыле Аксмана.

Переночевал Скотт здесь. Утром, когда они с Турри пили кофе в задней комнате перед складом, загрохотали колеса кабриолета. Турри поставил чашку и запустил пальцы в седые космы.

— На такой штуке обычно разъезжают одинокие дамочки. Может, она едет на Доломитовую станцию?

Он поднялся и вышел из-за стола.

Скотт слышал, как открылась парадная дверь. А затем голос Турри зазвучал громко, чтобы Скотт мог слышать;

— Каким чертом вас сюда занесло, мистер Хани?

— Да вот еду на Доломитовую станцию.

— Но у вас два билета. Вы не один?

— Да, приехал Бак Скоггинз. Вон он там. Он будет работать на меня, — сказал Хани.

При упоминании имени Бака Скоггинза Скотт ущипнул себя за мочку уха. Итак, телохранителем Хани стал Бак Скоггинз.

По спине Скотта пробежали мурашки. Теперь, чтобы добраться до Хани, ему придется перешагнуть через Бака Скоггинза. И это после того, как в Прево они назвались друзьями.

Рискуя быть узнанным, Скотт шагнул в торговый зал.

Сначала Хани не заметил его, он слушал Турри.

— Такая охрана стоит кучу денег, Хани. Ты бы лучше отдал их мне. В моей кубышке они были бы целее.

Хани нахмурился:

— Это мое дело. Турри. А ты занимайся своим.

Скотт приблизился к окну и выглянул. И точно. Бак Скоггинз бродил в тени здания. Хани повернул свою толстую физиономию в сторону Скотта.

— А ты кто? — спросил он сердито.

Скотт пожал плечами:

— Да просто проезжий.

— Откуда?

— Ну если это вас интересует, мистер, я проехал Неваду Ибапайю.

— А не попадался тебе блондин на «оленекожей» с высоко висящим револьвером?

— Может, и попадался. Правда, у него еще из седельной сумки свисал скальп.

Скотт увидел, как лицо Хани на глазах белеет. И тогда он «вогнал нож» поглубже:

— Он даже подал мне милостыню — вот эту банкноту.

Скотт продемонстрировал одну из помеченных купюр, достав ее из кармана.

— Я еще не потратил ее, потому что сна меченая. Вдруг из-за нее у меня будут проблемы?

— Я — банкир, — произнес Хани своим тонким голоском. — Дай-ка мне эту бумажку. Я тут же определю — годится она или нет. — Скотт равнодушно протянул банкноту и стал смотреть, как Хани с открытым ртом изучает ее.

— Ну это просто помеченная банкнота. Я хорошо заплачу тебе за нее. Страховая компания может заинтересоваться ею.

— Что ж, буду вам благодарен, — невозмутимо сказал Скотт.

— И куда же этот блондин направился? — спросил Хани, когда сделка совершилась.

— В Калифорнию, я полагаю Видимо, он рассчитывал куда-то отправить эти деньги.

В разговор ввязался Турри:

— Интересно, а Джуб Банта еще в шахте отсиживается?

— Его ночью нашли мертвым.

— Застрелен?

— Нет. Старый дурак свалился в шахту и сломал себе шею.

— Так до какой станции у вас билеты?

— До Бингхема.

— По делам?

— Что ты все расспрашиваешь, Турри? Да просто еду сменить обстановку да поиграть в картишки у Хетти Лафлин.

Из своего угла в магазине Скотт наблюдал за коляской и не собирался выходить. Острый глаз Бака Скоггинза мог бы разглядеть его маскарад. Когда коляска уехала, Скотт повернулся к Турри.

— Кажется, мне предстоит путешествие, Крис.

— Куда это?

— В Прево. Насчет той шахты, о которой ты говорил. Так вот Это я ее нашел, пока прятался в горах.

Он достал карту, которую нашел в банке из-под табака, показал ее Турри и объяснил, как все обнаружил.

— Не знаешь ли ты Джеффа Биксби?

— Еще бы, сынок. Один из самых опасных типов, которых я только встречал. Твой отец действительно дал ему денег. Да и я тоже давал.

— Я поделился содержимым шахты с церковью за помощь в разработке. Как разновидность десятины. Из моей половины я рассчитывал расплатиться с Биксби, если найду его. А значит и ты, Крис, вернешь свои деньги.

— Ну, этим путем вряд ли. Биксби уже четыре или пять лет как умер.

— И было это перед убийством моего отца, — сказал Скотт. — Когда Биксби умер, шахта перешла к па, а после его гибели — ко мне. Значит, ты получишь твои деньги, Крис. Итак, я беру Голди — и в Прево.

Турри насмешливо посмотрел на него.

— Да и Каньон Бингхем находится не так уж далеко оттуда?

Когда Скотт прибыл в Прево, весенний карнавал уже давно прошел, и городок жил в своем обычном ритме. Прежде всего Скотт посетил Джейка Ольсена — дантиста и парикмахера и сбрил свои крашеные усы. Он также покороче остригся, в основном избавившись от ореховой краски. Затем направился к магазину Мозеса Колдуэлла. Поначалу Колдуэлл не признал его, но Скотт ему обо всем рассказал.

— Сынок, — сказал Колдуэлл, уверившись, что перед ним Скотт Джентри, — ты действительно наткнулся на добрую шахту. Мы уже получили кое-какую прибыль. Твоя доля — десять тысяч долларов.

— Десять тысяч долларов!

— Быть тебе богатым, сынок. Делящийся с Господом получает сторицею. Ты помог церкви, а значит, и самому себе.

Слегка ошеломленный известием. Скотт ощутил себя совсем по-другому. Он сразу приобрел себе воскресную одежду: белую рубашку, долгополый пиджак, черное шерстяное пальто, цилиндр и ярко начищенные туфли, идущие к брюкам.

Мозес Колдуэлл усмехнулся:

— Ты выглядишь так же модно, как сам Янг Бингхем.

— Или как карточный шулер, да? — сказал Скотт.

— Если шахта не иссякнет, тебе понадобится такая одежда, которой в моем магазине нет, сынок, — предрек ему Мозес.

— Или саван, — мрачно сказал Скотт, представив себе тот тяжелый путь, который предстояло преодолеть его мести. И он не забыл переложить амулет Софи в карман новой рубашки.

Ночь Скотт провел у Колдуэллов. Утром, перед отъездом, он отозвал Мозеса в сторону.

— Не мог бы ты перевести в банк Джемини две тысячи долларов на имя Эрмы Феррис? Это семья, которая помогла мне. А с собой я возьму пять тысяч долларов.

Каньон Бингхем был всего в двадцати милях от Прево. Как и все шахтерские городки, он жил очень бурной жизнью днем и ночью. При такой жизни у людей редко водились деньги — все жили круглый год в кредит, от получки до получки. Эти дни были святыми для всех наций и религий. Церковь здесь почти не имела влияния, зато процветали салуны и игорные дома. И из всех игорных домов самым популярным было заведение Хетти Лафлин. Сюда приходили играть владельцы шахт, догоняя ставки до пятисот долларов. Игра шла круглыми сутками.

Скотт слез с лошади и повел ее в поводу по узкой извилистой улочке, петляющей среди холмов. Навстречу ему попадались ковбои, шахтеры, иногда индейцы. Кое-кто оглядывался на разряженного незнакомца. Впрочем, в этих взглядах была доля уважения.

Скотт остановился перед ярко раскрашенным двухэтажным зданием с лепниной и колоннами. Роль задней стены дома играла скала. Скотт поправил цилиндр, и подобие улыбки мелькнуло на его губах Итак. Пит Хани сбежал сюда, пытаясь скрыться от призрака мести. Призрака, который желает смерти, но не убивает. Он вошел.

Запахи сигарного дыма, ликеров и потных тел сразу же ударили по его обонянию. Он вдохнул всей грудью и осмотрелся. Комната была так велика, что фигуры у дальней стены виднелись смутными тенями. На двух столах играли в фараон Шарик щелкал, прыгая на колесе рулетки. Скотт двинулся к бару, разглядывая карточные столы. Хани сидел за центральным столом. Перед ним столбиками были разложены монеты.

Как только Скотт добрался до бара, кто-то, а была это сама Хетти Лафлин, двинулся к нему. Она была полноватой, но хорошо сложенной, каштановые волосы в прическе «помпадур» украшены бриллиантовым гребнем. Она всегда встречала всех новичков и запоминала их имена навсегда.

— Привет, незнакомец! — приветствовала его Хетти своим грудным голосом.

— Как поживаете, мадам? У вас просто аншлаг.

— Зовите меня Хетти.

— А меня зовут Джаспер — Клайд Джаспер, — сказал Скотт, внезапно решив скрыть имя.

— Генри! Выпить мистеру Джасперу! — приказала Хетти. — Что бы вы хотели, Клайд?

— Сарсапареллу[1].

— Да вы алкоголик, Клайд, — пошутила Хетти.

— Вечер только начинается, Хетти. А человеку, который хочет сыграть с судьбой и выиграть, нужна ясная голова и твердая рука.

Взгляд Скотта скользил по комнате. Ему казалось, что спрятанный под одеждой скальп жжет ему тело. Деньги, полученные в Прево, находились в правом кармане пальто, меченые банкноты — в левом. Оружия у него не было. Ему не хотелось устраивать перестрелку с Баком Скоггинзом, как с Маком Доланом.

— Во что вы играете? — спросила Хетти.

— В покер.

— Но здесь не играют на запись или в долг.

— Я так и думал. Можно сесть за столик к тому толстяку?

— Вы имеете в виду Пита Хани? Он банкир из Джемини. Бывает здесь иногда, но в это время года — первый раз. Он крепкий игрок и частенько выигрывает.

— Банкир-игрок вряд ли заслуживает доверия клиентов, — сказал Скотт. — Стоит проучить его.

— Мне нравится ваша дерзость, Клайд. Пойдемте, я вас представлю.

Когда Хетти представляла Скотта, Хани, сгорбившись над картами, небрежно кивнул, едва взглянув на незнакомца в городской одежде. Одним из игроков был Пайпер, управляющий шахтой. Другим — седовласый владелец ранчо из Иосепы. Третьим — клубный завлекала. По сигналу Хетти он встал из-за стола, когда партия закончилась и Хани сгреб выигрыш.

— Ну, с меня хватит, — сказал завлекала, отходя.

— Я вступлю в игру, если вы не возражаете, — сказал Скотт, занимая освободившийся стул.

— Ставка — сто долларов, — предупредил Хани, всматриваясь в незнакомца.

— На пару ставок хватит, — сказал Скотт, доставая четыре сотни из денег, полученных в Прево.

— Играем в покер, — сказал Хани, кашлем прочищая глотку. — Без шуточек и фокусов.

— Может быть, новую колоду? — спросил Скотта Пайпер.

Скотт взял колоду, которой только что играли, и пропустил карты между пальцев. Их чувствительность он тренировал долгими зимними вечерами в заброшенной хижине. Теперь он ощутил потертости на краях карт и отметины на рубашках некоторых из них. Отметки ногтем были сделаны на тузах, и разглядеть их можно было, только внимательно всматриваясь. Фокус был рассчитан на чувствительные пальцы. Глядя на Скотта, Хани слегка улыбался.

— Удачи тебе, странник. Здесь не шулера, но и не дети.

Он собрал карты и перетасовал.

— Я сдаю.

Скотт сидел напротив Хани, и потому снимал Пайпер, сидящий справа от Хани. Хани до этого выигрывал. И Скотт не сомневался, что банкир пускает в ход любые штучки, включая откровенный обман.

Скотт взял сданные ему карты и распустил их в руке едва-едва, только чтоб посмотреть, что у него. А достались ему два туза, двойка и пара троек. На углу одного из тузов имелась легкая царапина. Ну что ж, решил Скотт, пусть игра будет нечестной, но только в его пользу.

Пайпер, слева от Скотта, недовольно скривился, видимо, у него не было ничего выше валетов. Скотт решил не торопиться, ожидая, как поступит владелец ранчо Харт. Тот поставил сотню. Хани нахмурился, видя, что и Скотт делает ставку.

— Кому сколько? — пропыхтел Хани, не вынимая сигару изо рта.

Пайпер попросил три карты, имея слабый расклад. Скотт взял одну. Пришел еще туз. Такую карту — три туза — трудно убить. Разве что флеш-роялем. Харт прикупил две карты. Хани ничего не взял. Харт добавил сотню долларов. Хани ответил. Ответил Пайпер. А Скотт набавил еще сотню. Харт бросил карты, а Хани добавил еще две сотни. Швырнул карты Пайпер. А Скотт набавил еще сотню. Хани ответил. В банке было уже около двух тысяч.

Скотт вскрылся, и Хани молча бросил карты. Скотт знал, что Хани намеренно дал ему выиграть. Так обычно заманивают новичков. Пайпер выиграл следующую партию, а Скотт выиграл подряд в следующих двух. Слабый огонек хитрости загорелся в голубых глазках Хани, отчего они сделались еще уже. И он взял следующий банк. Скотт не стал торговаться. Харт снял маленький банк. А затем Скотт опять стал вступать в торговлю Сдавая карты, он ощутил своими тренированными пальцами, что Хани пришли туз и король. Остальные три карты он не мог определить, но ясно было, что они помельче. Скотт сдал себе три десятки. Когда Хани попросил одну карту, Скотт сообразил, что дело идет к флешу. Он взял себе две карты, одну из них — десятку. Их стало четыре.

Харт спасовал. Спасовал и Пайпер, оставив Хани и Скотта один на один. Скотт, на секунду поднял голову, глянул на Хани и добавил пятьсот долларов.

— Не просади денежки, странник, — сказал Хани, скрывая карты под двойным подбородком. — Двести сверху.

— Чуть богаче, чуть беднее, какая разница? — сказал Скотт, изучая карты.

— Ну так добавляй или заткнись.

Скотт подтолкнул к банку тысячу долларов.

— Блефуешь, мистер? — прохрипел Хани, совсем скрыв глаза в жирных веках.

— А ты проверь, — сказал Скотт.

Хани нервно приоткрыл рот.

— Нечего проверять. Еще не родился тот, кто купит меня на блеф.

И он выложил карты. Червовый флеш.

— Извини, приятель, — сухо сказал Скотт, показывая четыре десятки.

Лицо Хани побелело, он судорожно прикусил сигару.

— Это больше, чем просто удача, — проворчал он.

— Что вы хотите этим сказать? — холодно спросил Скотт. — Ведь у вас есть шанс вернуть деньги. Надо только сдать карты.

— Непохоже на чистую игру, — сказал Харт. — Я выбываю.

— Я тоже, — сказал Пайпер, отодвигая от себя карты.

Вокруг стола собралась, в ожидании большой игры, толпа. Хетти тоже подошла посмотреть. Она глянула на сорванный Скоттом банк, и ее брови приподнялись.

— Ого, Клайд, я вижу, ты не новичок, — засмеялась она и хлопнула парня по спине.

— Дай-ка нам, Хетти, новую колоду, — пропыхтел Хани. — Этому чужаку нужен хороший урок. Теперь у нас ставки будут побольше, мистер Джаспер.

Скотт сунул руку в карман пальто и вытащил меченые деньги.

— Тут у меня есть кое-какая наличность, мистер Хани. Вам самое время ее выиграть. Она хоть и меченая, но к уплате годна.

Он аккуратно сложил банкноты позади своего выигрыша.

Вначале Хани ничего не понял, и прошел какой-то краткий миг, прежде чем слова Скотта дошли до него. И он уставился на банкноты. Тройная метка была отчетливо видна.

— Откуда у тебя эти деньги? — хриплым голосом спросил Хани.

— Да так. Результат одной шутки, — спокойно ответил Скотт.

Хани внимательно вгляделся в Скотта.

— Кто передал их тебе? — настаивал Хани.

— А вот это не ваше дело, мистер Хани. И если вы хотите играть, то прошу.

Принесли новую колоду, и Хани распечатал ее. Затем быстро просмотрел, извлек джокера. Скотт не упускал ни одного движения его пальцев. Нужная карта слегка выдвигалась из колоды и край ее быстро царапался ногтем указательного пальца. Тузы надо было отметить еще раз, в другом месте.

Народу все прибывало, и уже заключались пари на предполагаемого победителя.

Скотт вдруг увидел, как за креслом Хани появился Бак Скоггинз. А если Бак узнает его, то, надеялся Скотт не подаст виду.

Хани выиграл первую, небольшую ставку, пока Скотт пасовал. События в игре пока разворачивались в пользу банкира. Но вскоре Скотт понял систему маркировки карт: одна метка на рубашке короля, две на даме и одна, едва видимая, на краю туза. Теперь Скотт начал выигрывать одну партию за другой. Толпа наблюдала в молчании. Деньги Хани таяли, а лицо серело. Он начал понимать, что в игре не все ладно и что игрок напротив него играет не только на деньги.

Хани подозвал Бака Скоггинза и что-то сказал ему вполголоса. Тот направился к лестнице, ведущей наверх. Хани заказал виски, выпил его одним глотком, заказал следующую порцию в ожидании Скоггинза.

— Послушай, какую игру ты затеял, Джаспер? — спросил Хани.

— Покер.

— Тебе что-нибудь надо от меня?

— Деньги.

— Ну, здесь не все мои деньги. Часть из них — банковские.

— А вы их вернете. Если еще кого-нибудь убьете.

— А ты, часом, не Джесс Стар?

— Нет, не Джесс. Почему ты спросил?

— Да так.

Скоггинз вернулся и положил перед Хани бумажный сверток. Хани развернул его. Там оказались пачки банкнот.

— Забудь о тех мелочах, — сказал Хани. — Я играю на настоящие деньги, а твои, я заметил, меченые.

Скотт сообразил, что деньги в свертке — те самые, что украл Хани три года назад. Было бы логично пустить деньги в игру и так обернуть их, получив прибыль. Скотт не ответил, просто взял двести долларов из стопки меченых банкнот. Его слово было первым, и он поставил эти деньги. Внимательный человек мог бы понять, что меченые деньги и банкноты из свертка — часть одного целого.

Взволнованный ходом игры и подогретый виски, Хани стал опрометчив. Скотт даже уже и не нуждался в крапе на картах. Хани делал одну грубую ошибку за другой и уже не замечал, что Скотт не ставит меченые деньги. Игра затянулась. Толпа по-прежнему не расходилась, и воздух вокруг был голубым от дыма. На Скотта это не действовало, а Хани стало подташнивать.

Далеко за полночь, когда все деньги Хани перешли в другие руки, тот полупривстал и впился в Скотта убийственным взглядом налитых кровью глаз. Тело его наклонилось вперед, и он изжеванной сигарой указал на кучу денег Скотта.

— Никто, играющий честно, не мог меня победить! — выкрикнул он. — Ты грязный шулер.

— Думайте, что говорите, мистер Хани, — сказал Скотт ледяным тоном. — Вы слишком неповоротливы, чтоб я дрался с вами, а оружия я не ношу. Да, здесь есть шулер, а еще вор и убийца. И этот человек — вы!

— Убей его, Скоггинз! Вот для чего я тебя нанял!

— Ну нет. Я нанят оберегать вашу тушу, а не нервы в карточной игре, — сказал Бак.

— Сядь, Хани, — гаркнул Скотт. — Я дам тебе шанс. У меня здесь должно быть двадцать пять тысяч долларов. Я ставлю их все против твоего банка. Это будет одна ставка. И еще я даже добавлю вот это.

Скотт распахнул жилет, достал скальп и ткнул его прямо в застывшие глаза Хани. Краска сбежала у того с лица. Губы запрыгали, пытаясь вытолкнуть слова.

— Это… Это скальп! — задохнулся он.

— Скальп моей матери! А я — Скотт Джентри!

В комнате все замерли, завороженные разыгрывающейся драмой. Все глаза устремились на пряди каштановых волос. Скотт потряс ими перед глазами Хани. Хани откинулся назад, хрипло и пронзительно крича:

— Нет… нет… Этого не может быть! Остановите его…

Хани сполз со стула, цепляясь руками за стол, и затем его голова глухо ударилась об пол. Глаза закатились, рот открылся, искривленный судорогой.

Хетти протолкалась сквозь толпу.

— Отнесите его в комнату. — распорядилась она. — Кто-нибудь — за доктором.

Скотт, неподвижно стоявший среди гама, начал распихивать бумажные деньги по карманам. Монеты он подвинул в сторону Хетти после того, как спрятал скальп.

— Отдайте это на церковь, — сказал он спокойно.

Скотт прошел через толпу к черному ходу, собираясь срезать путь аллеями до конюшни. Он прошел вдоль задней стены салуна и игрального зала, когда обнаружил тупик — зады дома подпирала скала. Он повернулся и двинулся к улице. Вдруг перед ним возникли два человека, вооруженные револьверами. Скотт не видел их лиц, потому что уличные фонари освещали их сзади.

— Ну-ка, Джентри, подними руки. А мы заберем денежки Хани, — сказал один из них.

Скотт оглянулся. Он был в ловушке на узкой аллее, со скалой по левую руку. Для того чтобы прорваться на улицу, надо было блефовать. А потом спасаться бегством.

— Хорошо, — сказал он расслабленно. — Опустите пушки, ребята. Подходите и забирайте монету.

Он решил, что как только они подойдут, то схватит одного из них и будет прикрываться им, как щитом. Но ловушка не сработала.

— Положи деньги на землю, где стоишь, и вали обратно. Не на дураков напал.

Скотт напрягся. Он мог еще посражаться, надеясь, что в этом полумраке пуля минует его. И двинулся назад, к задней двери заведения Хетти Мужчины вскинули револьверы.

— Ну хватит, Джентри, — прорычал один. — Я не знаю, как ты облапошил Пита Хани, но будь уверен — с нами твои номера не пройдут.

Вдруг, скрипнув, отворилась дверь. Голос позади Скотта, голос Бака Скоггинза сухо произнес:

— Бросайте оружие, парни. Представление кончено.

Вместо ответа грянули выстрелы, и Скотт почувствовал, как пуля обожгла ему ребра. Он бросился на землю и откатился к стене. Только сумасшедший мог вступить в перестрелку в таком узком месте. Скоггинз открыл ответный огонь. Один из нападавших издал крик и захлебнулся своей кровью. Другой был ранен и крутился на месте. У него еще хватило сил на один выстрел, прежде чем он замертво рухнул. Скотт оцепенело глядел на акцию Скоггинза.

Выстрелы стихли, и в аллее воцарилась мрачная тишина. Скотт поднялся на ноги и повернулся лицом к темному силуэту Бака Скоггинза. С улицы спешили люди и останавливались у двух мертвых тел. Скоггинз наблюдал за Скоттом из сумрака, пока другие люди выходили из заведения Хетти.

— Спасибо, Бак. Ты спас мою шкуру, — сказал Скотт медленно. — Я искал тебя в Прево не так давно, но мне сказали, что ты взялся за какую-то работенку на юге. Мне и в голову не могло прийти, что ты охраняешь этого мерзавца Пита Хани.

— Я нанимался охранять его живого. И он был мне нужен.

— Да зачем же?

— За малым. Мне нужны его деньги, Джесс или Скотт, или кто бы ты ни был.

— Что?

Скотт задохнулся от такого дерзкого требования.

— Это не твои деньги, Джентри. Расстанься с ними.

— Я их честно выиграл, — сказал Скотт сердито, обходя Скоггинза и направляясь к толпе в конце аллеи. Его не могли арестовать, поскольку стрелял не он. Но додумать эту мысль не удалось. Сзади на его голову обрушился револьвер, и Скотт упал без чувств.

Глава двенадцатая

Глоток бренди прошел сквозь глотку и загорелся в желудке, приведя Скотта в чувство. И только боль в голове напоминала о том, что все происшедшее — не сон. Он широко открыл глаза и уставился в полное веселое лицо над ним.

— У вас самые голубые глаза из всех, которые я видела, Скотт Джентри, — произнесла Хетти Лафлин своим грудным голосом.

— Где я?

— В моей комнате.

Скотт на мгновение прикрыл глаза. Вспомнился Бак Скоггинз, сначала спасший ему жизнь, а потом ограбивший. Выходило, что Скотт плохо разбирался в людях. Он-то считал Бака забиякой, но порядочным человеком, а выяснилось…

— Скоггинз скрылся? — спросил он, не открывая глаз.

— Скрылся. А что вы сказали Хани, что он так ошалел?

— Он ограбил собственный банк и послал трех убийц к моим родителям. Они закопали на нашем ранчо меченые деньги, чтобы подозрение пало на моего отца. Одер Аксман скальпировал мою мать, чтобы подумали на индейцев. Кто мог знать, что я все видел? Кто мог знать, что откопаю меченые деньги и найду скальп?

— Когда же все это произошло? — спросила пораженная Хетти.

— Три года тому назад, когда я был еще слишком юн, чтобы что-нибудь предпринять. И он рассказал ей о трех годах подготовки к мести.

— А теперь я вырос, — закончил он. — И двое из этих убийц уже умерли. От собственного страха и вины…

— Трое из них, — мягко поправила Хетти. — Этот скальп поразил Пита Хани до смерти. Он так и не пришел в сознание.

Скотт задумался и ощутил благоговение. Трое из них мертвы — не от руки ли Господа? Вызвана ли месть их виной? Но оставался один, худший из всех — человек без совести, без милосердия, без сердца. Одер Аксман никогда не раскается, а когда услышит о смерти Пита Хани, то будет защищаться всеми доступными способами, и, стало быть, может быть уничтожен только физически.

— Трое мертвы, — размышлял Скотт. — Но я никого из них не убивал. А значит, есть провидение, карающее выродков И Бака Скоггинза это однажды тоже постигнет.

— О чем ты? — спросила Хани, обтирая ему лоб влажной тряпкой.

— Он оглушил меня и ограбил, — мрачно сказал Скотт. — Он решил, что я играл нечестно, и значит, эти деньги принадлежат Хани. И чуть не убил меня. А теперь смылся с ними.

— Он кое-что оставил для тебя, — сказала Хетти, опуская руку в карман платья. И вытащила пачку банкнот. — Он сказал, что это твое. Скотт Джентри.

Удивленный Скотт привстал, взял деньги и пересчитал их. Это были деньги, полученные им в Прево. А меченые и деньги Хани из свертка исчезли. Скотт был в замешательстве. Оставалось предположить, что Бак, узнав о смерти Хани, забрал деньги как свою плату. И все равно это грабеж, подумал Скотт, ведь деньги выиграны честно. Но не только потеря денег беспокоила его, а потеря друга. И если они еще раз встретятся со Скоггинзом, все карты будут открыты.

— И все же он ограбил меня, — повторил Скотт, — я честно выиграл у Хани.

— Я бы не назвала Бака Скоггинза вором, оставь его. Ведь ты ангел мщения. Правда, я еще не видела никого, кто бы так лихо играл в карты.

— Я много практиковался. Это часть плана.

— Наверное, и с револьвером практиковался?

— А что ты знаешь о моем револьвере?

— Тут вечером были двое парней из Джемини, и когда они узнали тебя, тут же вспомнили, как ты уложил Мака Долана. А ведь он был моим приятелем, часто заходил сюда. Я понимаю, что ты вынужден был его застрелить. Он был гордый человек, а теперь он — ничто. Ты похоронил его револьвер.

— Ты говоришь, что он человек? — испытующе спросил Скотт. — Но тогда он и жил бы как человек, а не как змея, которую каждому хочется раздавить. Да, я должен был его убить. Но все, что я сделал, — избавил людей от него, от его тупого высокомерия.

— Тебе еще многое предстоит понять, Скотт Джентри. Однажды человек, ослепленный какой-либо страстью, отворачивается от Бога и начинает поклоняться мускулам и пороху, не думая о судьбе. А ты вообще лишил его судьбы.

— Он получил по заслугам, — сказал Скотт жестко.

— Хочешь еще выпить?

— Нет. Я хочу уйти. Куда направился Бак?

— Он не сказал. Но я не советую тебе состязаться с ним в стрельбе. Он быстрее Мака Долана. Подумай, прежде чем предъявить обвинение.

— Я надеюсь на везение, — проворчал Скотт. — Я уйду вечером.

— Ты забыл о монетах, — сказала Хетти, вставая. — Я собрала их.

— Я же сказал — отдай их на церковь. Можешь считать это десятиной. Вдруг она пойдет на доброе дело.

Скотт прибыл в Прево уже засветло, уставший и с гудящей после удара головой. Он ехал по дороге, тянущейся вдоль сочной люцерны. Ветер, дующий с вершин Тимпанагос, нёс с собой запахи весны. По улице тащился индеец на повозке, запряженной пони. Спешили куда-то первые прохожие. Скот направился прямиком к Мозесу Колдуэллу.

Он стукнул в дверь три раза. Открыла Софи. Ее светлые волосы были непричесаны, и одета она была только в ночную рубашку.

— Скотт Джентри, — сказала она сердито, — почему вы являетесь так рано что люди еще не одеты?

— Такой наряд вам к лицу. Софи, — улыбнулся он.

— Вы льстите, как обычный городской ловелас. А лесть — орудие дьявола. Входите и подумайте над своим поведением, — сказала она наставительно. Затем, подняв пампу над головой и разглядев его, уже без шляпы, она сменила тон:

— Что случилось, Скот?

— Да вот вышла история в Бингхеме. Меня там ограбили да еще чуть голову не преломили.

— Бы опять дрались? И кто же вас отделал?

— Бак Скоггинз.

Софи немного помолчала.

— Не тот ли Бак Скоггинз?..

— Тот самый.

— Ну так теперь, надо полагать, вы спешите с ним рассчитаться. И вы его убьете.

— Никто нам жизнь не гарантирует, Софи. Если ты жив — ты жив, если умер — значит мертв. Такой расклад.

— Вы опять проповедуете. Пойдемте лучше завтракать. Вон и пальто у вас сбоку разорвано. Попозже я его зашью.

Скотт и забыл о пуле, царапнувшей его по ребрам. И теперь почувствовал легкое жжение, которое раньше не ощущал из-за головной боли.

— Не могу решить, кто вы для меня — хозяин или матушка? — улыбнулся Скотт. — Вы слишком хороши для первого и слишком юны для второй. Да и пальто мне уже не понадобится. Оно сослужило свою службу.

— И что же это была за служба?

— Обыграть одного человека в карты.

— Обыграли?

— У него оказалось слабое сердце. Он умер.

— О! — слабо воскликнула она. — Я не понимаю вас, Скотт Джентри Первый раз вы заявились сюда под фальшивым именем. Вы нашли жилу и половину отдали церкви. Вы якшаетесь с убийцами и картежниками. А выглядите и говорите, как проповедник. Может, после того, как мы поженимся, мне много прояснится?

Из кухни донесся голос матери Софи:

— Может, ты все-таки оденешься, девушка? Входите, мистер Джентри. Отбивные уже шкворчат, а оладьи подрумянились.

Мозес встретил его со своей обычной сдержанностью, без лишних расспросов, но изучал пытливым взглядом. На протяжении всего завтрака Скотт думал над репликой Софи о женитьбе. Она была привлекательной, как и все в семействе Колдуэллов. Конечно, она могла сказать это и в шутку. Если же нет, его долг — избавить ее от этого заблуждения. Сейчас его сердце еще менее свободно для девушек. Перед ним неотступно маячила мысль о мести Одеру Аксману, о его свиных глазках и ужасных кулаках. И он должен помериться с ним силами прежде, чем убьет. А потом — встреча с Баком Скоггинзом. Расстаться с идеей мести — все равно что расстаться с жизнью. И все желания должны быть подчинены этому.

Он остался у Колдуэллов на три дня, ожидая, пока прояснится в голове. Приобрел замшевую пару и чувствовал в ней себя гораздо удобнее, чем в щегольском наряде, нужном для дела. Он должен вернуться в Джемини, но в лучшей форме, чтобы сразиться с Одером Аксманом. Между тем Софи не оставляла попыток стать его невестой.

— Скотт Джентри, вы уже достаточно взрослый для того, чтобы жениться, — сказала она сердито. — И я тоже. Пора уже нам создать семью и получить благословение в детях.

— Софи, я даже не истинный мормон, — ответил он.

— Это поправимо.

— И я должен выполнить мою миссию. Тебе придется быть одинокой долгое время.

— Жена мормона всегда готова к этому.

— Миссионер должен быть одиноким, — доказывал он. Вместо ответа она горячо поцеловала его. Защита Скотта дала трещину.

— Но у меня уже есть обязательства, Софи, — сказал он, вздыхая.

— Ты уже говорил об этом, но ты не говорил, что они — перед девушкой. Ты сказал, что будешь носить мой амулет у сердца.

— Да, чтобы отвадить от себя других девушек. Но у меня иные обязательства…

— И это делает тебя злобным и порочным. И в конце концов убьет тебя.

— Смерть не выбирает, — сказал Скотт.

— Но я-то предлагаю тебе жизнь, — возразила она.

Скотт смотрел на эту женщину в поре расцвета, с солнечными волосами и лилейной кожей. Что еще нужно мужчине? Его мысли обратились к полуразрушенной лачуге в Джемини и девушке с каштановыми волосами, большими карими глазами и открытым лицом. По сравнению с Виолой Феррис Софи казалась рациональной и раздражительной. Она никогда не знала лишений, а свою красоту использовала как оружие, уверенная, что оно сработает безотказно. Виола Феррис ни о чем не расспрашивала; Софи требовала все.

— Наберись терпения, Софи, — остановил он ее. — Жизнь длинней, чем ты думаешь, а зрелый плод появляется после долгого цветения. У тебя еще есть время цвести.

На следующий день Скотт двинулся по виа Джемини к шахте Литтл-Пал и горным пастбищам.

В задней комнате бара «Бронзовая запонка» Одер Аксман жевал сигару. Его широкое мясистое лицо краснело гранитом. Маленькие глазки были почти полностью закрыты. Он слушал тощего длиннолицего человека Широкая грудь Аксмана бурно вздымалась под красной рубашкой, а ноги возлежали на карточном столике.

— Ты говоришь, что толстый дурак помер от сердца, проиграв в карты?

— Он помер, не имея ни одной дырки от пули.

— От был шулером, я-то знаю. Как же его обчистили?

— Да тот парень, разодетый щеголем, обыгрывал его как хотел. Я потом осмотрел карты. Они были помечены, как обычно это делал Хани, — ногтем по краю. А тот щеголь словно видел сквозь карты.

— Что со всеми случается? — проворчал Аксман. Только подрагивание больших пальцев выдавало его волнение, — Денмана застрелил его же собственный помощник. Банта провалился в шахту. Пит Хани сгинул от сердца. После Хани должны были остаться банковские деньги.

— Не знаю, Одер. Он послал Скоггинза за деньгами в номер. Тот принес бумажный сверток. Щеголь достал какие-то меченые банкноты и с ними-то и обыграл Хани.

Аксман спустил ноги на пол и выпрямился на стуле.

— Меченые деньги, говоришь? Этот глупый толстяк Хани играл с нечистыми деньгами. Ты знаешь этого щеголя, Кено?

— Да вроде бы нет. У него было двадцать пять тысяч долларов после выигрыша у Хани, и он их все хотел поставить против банка Хани. Затем он вытащил скальп и сунул его в лицо Хани, сказав: «Япоставлю и это тоже». А когда он сказал Хани, что он Скотт Джентри, Хани хлопнулся на пол.

— Скальп! — воскликнул Аксман.

— Он сказал, что это скальп его матери. Ты что-нибудь слышал об этом?

Лицо Аксмана посерело, он чуть не проглотил сигару.

— Три человека мертвы, и никто их не убивал, — сказал он в пространство. Его глазки раскрылись и взгляд был устремлен вверх. — Тут что-то нечеловеческое, Кено. Хани заварил крутую кашу. Не оставляй меня, Кено. Найди мне еще людей.

— С оружием?

— Пусть обвешаются оружием. Я хочу остаться в живых, Кено. Хани был плут и мошенник, и я не собираюсь сдохнуть из-за его игры.

— Если Хани незаконно использовал в карточной игре банковские деньги, вам надо побыстрее отправляться в банк и…

— Бак Скоггинз прихватил эти деньги и не собирается ни с кем делиться, — проворчал Аксман.

— Бак Скоггинз? А он-то здесь при чем?

— Предполагалось, что Бак Скоггинз убережет Хани. Тот платил ему кучу денег.

— Да, Бак был в Бингхеме. Он был у Хетти Лафлин и наблюдал за игрой. Как я уже говорил, он поднимался в номер Хани и вернулся с деньгами. Он почти все время стоял за спиной Хани, но как уберечь человека от инфаркта?

— У меня с сердцем все в порядке, — категорично заявил Аксман. — И я не совестливый слизняк, как Денман. И я не верю в привидения, как Джуб Банта. Если мы столкнемся со Скоттом Джентри, в дело должны пойти кулаки и пули, и я никого не попрошу заменить меня. Найди мне еще двух парней с крепкими нервами. Пусть понаблюдают за пареньком. Он еще паренек, ому и двадцати нет. Он уехал отсюда несколько лет назад, еще в коротеньких штанишках. Никто не рассчитывал, что он вернется.

— Но в карты он играет не как паренек, — задумался Кено.

— Удача новичка.

— Но и с Джубом Банта дрался не паренек. А довести Денмана до такого состояния и оставить с одним патроном — работа не для паренька.

— Заткнись! А разве не его чуть не ухлопал Мак Долан! — вспыхнул Аксман.

— Тебя там не было, Одер. Он свалил Мака. И мог сделать это еще пару раз, настолько он быстр. И он сделал это намеренно, чтобы вывести его из игры.

— Долана мог бы свалить и я. Но с этим парнем я рассчитываю прежде всего на мои кулаки. А после них там и стрелять будет не в кого.

И он с грохотом опустил кулаки на столик.

— Ну, иди за людьми. А мне нужно подумать.

Кено встал со стула. Он был одет по-дорожному и. привыкший к седлу, неуверенно чувствовал себя на земле. Когда он ушел. Аксман застыл неподвижно, как пожилой индеец. Опустив голову на бочкообразную грудь, он сидел, двигая только сигарой. Кто мог предвидеть три года назад, чем кончится та резня? Парень, значит, шпионил за ними. И видел все. И подкову, и скальп. И, очевидно, это он присылал им грозные напоминания каждый год, пока подрастал и готовился к мести. Казалось невероятным, что три человека умерли так нелепо, в страхе и покаянии. Ну ничего, он, Аксман, не из робкого десятка, и ему не в чем каяться. Для него убийство человека — работа, которую надо сделать быстро и надежно. Уничтожение других было у него в крови, пульсировало с ней и давало ему энергию. Выжить должен сильнейший — от насекомых до зверей. Паук ловит свою добычу, лев — свою. Природа не знает жалости. И не прощает слабости. Победитель не нуждается в оправдании и мотивах, и только победителю достается то, что он хочет. Правда, и здесь нужно соблюдать кое в чем осторожность Жадность или страсть, например, могут засосать, как трясина. В голову ему пришла мысль, и он кивнул головой, соглашаясь с ней.

Когда Кено вернулся с двумя мужчинами, Аксман поднял голову. И зачесал в затылке. Он знал этих двух: Реда Дила с бородавкой на носу и Фабена с разрезанным ухом. Отъявленные типы, за которыми нужен глаз да глаз.

— Быстрее всего подвернулись они, — сказал Кено.

Двое кивнули головами и назвали свои имена. Ред был плоскогрудый мужчина, сухо кашляющий, с мертвящим взглядом. Фабен был приземист и коренаст, с толстыми ногами и шрамом через все лицо.

— Кено вам все объяснил? — проворчал Аксман.

— Я так понимаю, — сказал Ред. — Вы бы хотели остаться в живых?

— Если я схвачусь с тем парнем на кулаках, помощь мне не понадобится. А когда я его отделаю, можете хоть изрешетить.

— Если вы о том парне, что свалил Мака Долана, то его нет в городе, — сказал Фабен.

— Он появится. Он преследует четверых. Трое из них уже умерли. Я остался один. И не собираюсь ему сдаваться.

— Ну не знаю, — сказал Фабен, щупая своей шрам, — Мак Долан выглядел перед ним. как новичок. А Банта он сломал и шею, и душу.

— Мак Долан и Банта — это не я, — фыркнул Аксман. — Я не позволю поставить себя в такие же дурацкие условия. И на этот счет у меня есть одна идея.

— Какая же? — спросил Кено.

— Я хочу захватить Виолу Феррис. Ту. что работала у Банта.

— Мне это не нравится, — сказал Ред Дил.

— Она была при той заварухе в «Серебряной подкове». И вы не должны причинять ей вреда. Зато у нашего малыша не пройдут некоторые его фокусы, если ее не будет. Дошло? У меня на руках будет туз.

— Мне все равно не нравится. — сказал Ред.

— Ну так убирайся! — огрызнулся Аксман.

— Я не оказал, что хочу уйти. Я только сказал, что мне это не нравится. Как вы собираетесь выкрасть ее?

— Подумай своей башкой. Напишите ей письмо от имени Скотта Джентри с просьбой встретиться в таком-то месте, что он нуждается в ее помощи. Женщина идет на все, если парень ей нравится.

— А где вы ее спрячете?

— А почему бы не в той самой шахте, где Джуб сломал свою дурацкую шею? Она ведь будет вопить. А там ее никто не услышит. Она может предложить Скотту Джентри приехать к ней туда. И еще. Письмо надо написать печатными буквами. Здруг она знает его почерк.


Виола сидела в тускло освещенной гостиной в Голландском поселке, думая о Скотте Джентри. Все остальные спали, и только она одна бодрствовала. Из банка им сообщили, что на счет ее матери пришли деньги, а сумма в пять тысяч долларов казалась громадной при той нищете, в которой они остались после смерти отца. Она знала деньги отправил Скотт. Она также знала, что отправил он их из Прево. И теперь ревность и негодование боролись в ней. Она должна была бы проститься с ним и забыть. Но сейчас он был в Прево, рядом с той девушкой, что дала ему амулет, и он носил его у сердца. Как взять часть его денег, когда она жаждала его самого? И не было никакой возможности одолеть ту, другую, Софи Колдуэлл, которую он так любит, что носит ее амулет. Амулет хранят только тот, что получен от любящего и любимого человека. Ее грустные мысли были прерваны стуком в дверь. Она быстро вскочила, надеясь почему-то, что это Скотт Джентри. За дверью стоял незнакомец, держа шляпу в руке. Она не могла рассмотреть черт его лица, но, во всяком случае, это был не Скотт…

— Да? — мягко спросила она.

— Вы знаете человека по имени Скотт Джентри? — спросил мужчина.

— Да, да, — торопливо ответила она.

— Он послал со мной письмо, мэм. Он боится, что его узнают, если он появится здесь. Он просил передать вам это и привести вас.

Она прочла записку: «Дорогая Ви! Я сейчас в той шахте, где скрывался Джуб Банта. Хотел бы увидеться с тобой сегодня вечером. Прихвати пару одеял и немного воды. Скотт».

Виола была горда и взволнована тем, что Скотт рядом и что он хочет ее видеть. Она взяла одеяла и флягу воды, стараясь никого не будить, и пошла следом за посланцем.

Глава тринадцатая

Скотт покинул Прево в приподнятом настроении. Трое были мертвы, а его револьвер оставался холодным. Эти трое стали марионетками в руках судьбы. Впереди маячил главный злодей, тот, кто скальпировал, человек без человеческого в нем. Он должен встретиться лицом к лицу с Одером Аксманом, и после этого месть свершится или он умрет. Он сам удивлялся тому спокойствию, с которым думал о предстоящем. Не было ни страха, ни колебаний. Он надвинул шляпу, чтоб укрыться от лучей встающего солнца, и потрогал высоко висящий револьвер.

Когда он добрался до шахты Силвер-Пот, то удивился, увидев, какая там кипит работа и сколько там рабочих. Ночлежки и забегаловки были забиты, а деревянные рудные вагонетки с шестерками лошадей в упряжи поднимали пыль над всеми дорогами вокруг шахты. Он поговорил с Хоукинсом, который руководил работами, но не стал ни во что вмешиваться.

— Что, масть поперла? — как всегда полузагадочно спросил Хоукинс.

Скотт улыбнулся:

— Да я и не думаю об этом.

— Скоро разбогатеешь.

— Ты получишь премию с моей половины, Хоукинс.

Скотт поел вместе с рабочими, которые посматривали на него почти с благоговением. Он решил — это оттого, что он один из совладельцев шахты, — но это была не вся правда. Рабочие переговаривались между собой вполголоса, а затем открылась причина их взглядов.

— Ты тот самый парень, который ухлопал Долана, верно? — спросил один.

— Случайность, — сказал Скотт.

— Надо думать, и происшествие с Банта тоже случайность. Однако у нас есть новости и из других рук. Их привез человек, что приезжал посмотреть на новую шахту. Так он рассказывал об игре в Бингхеме.

Когда обед был съеден, а любопытство рабочих удовлетворено, Скотт уехал в свои горные пастбища. Он добрался до хижины в сумерках, и, когда увидел великолепие ландшафта, чувство ностальгии охватило его. Он обрадовался, обнаружив вернувшуюся старушку корову с теленком у ног. А он-то раньше не понимал, что такое Эдем, в котором царят мир и красота духа. Он провел здесь ночь, позавтракал на скорую руку и выехал, остро ощущая, что может и не вернуться сюда. Он спустился по запутанному каньону к ранчо «Лейзи Джи», ранчо, на котором он мог бы жить. Запахи сосен и полыни казались ему восхитительными, и еще никогда индейские кисточки не цвели так красиво. Водяные лилии с их белыми чашечками, казалось, с нетерпением ожидают насекомых, которые опылят их. Скотт раньше не чувствовал всю красоту мира вокруг него, тепло солнца, дуновение ветра. Надолго ли он покидает все это?

Он подъехал к ранчо, осмотрел новые постройки, сделанные Денманом. Скотт не собирался вступать во владение хозяйством до тех пор, пока не закроет последнюю страницу книги дьявола в своей жизни. Он оставил ранчо, проехал среди гор и прибыл на пост Криса Турри к полудню. Турри из лавки наблюдал, как Скотт спешивается. Пара пьютов были заняты покупками и, как положено индейцам, не обращали на Скотта внимания.

— Я вижу, ты добился своего, Джентри, — сказал Турри, протягивая руку.

Скотт пожал ее.

— Ты слышал о происшествии в Бингхеме?

— Тут один погонщик рассказывал мне детали. Новости об этой карточной игре распространились быстрее света.

— Все же, полагаю, ты слышал не обо всем.

— Я слышал пять различных рассказов об этом В одном ты ухлопал Хани, когда он направил на тебя пушку. В другом Хани хлопнулся замертво, когда ты показал ему скальп, а затем ты оглушил Бака Скоггинза.

— Бак Скоггинз оглушил меня. Там, в аллее, началась перестрелка из-за тех денег, что были у меня. Бак пристрелил двух налетчиков, стукнул меня и забрал все деньги, кроме пяти тысяч долларов, которые я перехватил в Прево. Я должен разобраться с ним после того, как посчитаюсь с Одером Аксманом. Разумеется, если Бак совсем не исчезнет.

— Он не исчезнет. Он в Джемини.

— В Джемини? Что ж. значит, он готов к открытому разговору.

— Он захватил банк и закрыл его.

— Как он смог захватить банк?

— Ну, меня не спрашивал. Хочешь, поспорь с ним.

Скотт задумался над этой новостью. Никто не может присвоить банк без законных оснований. И если Скоггинз сделал это только с помощью револьвера, то он просто сумасшедший. А может, у него были какие-то делишки с Хани? Может, Хани подписал договор, по которому, если с ним что-то случится, дело перейдет к Скоггинзу? Никто, правда, никогда не слышал, чтобы телохранителю за услуги отписывали в награду банк В этом случае банкир рисковал расстаться с жизнью быстрее, чем рассчитывал. В общем, какова бы ни была игра Скоггинза. следовало выждать.

— Как твоя шахта?

— Я проезжал там. Работа кипит. Так что готовься получить деньги, Крис, и кое-что еще.

— Я только хотел спросить о шахте.

— Дай мне бумаги и конверт, Крис, — сказал Скотт серьезно.

Когда Турри выдал требуемое, Скотт написал завещание, по которому часть шахты отходила его тетке, у которой он прожил школьные годы, часть — Виоле Феррис и часть — Крису Турри. Ранчо он оставлял Эрни и Дугу Феррисам. Полагая, что Турри не будет вчитываться, он попросил его поставить подпись. Затем он вложил завещание вместе с признанием Денмана в конверт, заклеил его и вручил Турри.

— Сохрани его, Крис. Если я останусь в живых, заберу. А если не вернусь, вскрой и сделай, как там написано.

— Так, значит, ты вернулся, чтобы продолжить игру, приятель? И ты не забыл об Аксмане?

— Он худший из этой банды. Он скальпировал.

— Я догадываюсь, что ты чувствуешь, Джентри. Это ужасно. Но пусть он и живет с этим. И это будет грызть его каждый день, как ржавчина железо.

— Нет. Крис. Жизнь не должна быть ему подарком. Он должен заслужить ее. убив меня. Одна Земля для нас слишком мала.

— У него помощники, — вздохнул Турри. — Не пойти ли мне с тобой?

Индейцы закончили свои дела и ушли. Один из них направился в Джемини, и Скотт наблюдал за ним с дурным предчувствием. Он бы хотел свалиться на Аксмана неожиданно.

— Ты не пойдешь со мной, Крис. Ты можешь пострадать.

— В городе много переулков.

— Но только не для тебя. Обещай мне не вмешиваться, Крис.

— Обещаю. — Крис пожал плечами, но внимательный наблюдатель мог бы заметить, что он скрестил пальцы.

Скотт достал скальп из седельной сумки и спрятал под куртку, которую аккуратно застегнул. У него больше не было меченых денег благодаря Баку Скоггинзу. Он сунул часть денег, полученных в Прево, в карман и в сумерках отправился в город. Ехал в объезд, и пока достиг Голландского поселка, было уже темно. Он подошел к черному ходу дома Феррисов и постучал. В дверях его встретила миссис Феррис. На ее лице была написана тревога. Когда она узнала его, тревога сменилась удивлением и облегчением.

— Господь прислал тебя, парень, — сказала она, приглашая в дом.

— Нет, сейчас я на дьявольской работе, ма, — сказал он. — И хотел бы видеть Виолу.

— В этом-то и дело. Нет ее.

— А где ребята?

— Они ищут ее весь день.

Он почувствовал, как страх проникает в него. Ведь это могло быть связано с ним; а все ее беспокойства — из-за него.

— Давайте-ка по порядку, ма. Что случилось?

— Да не знаю я. Она исчезла ночью, когда мы все спали. Утром ее уже не было.

— Может, у нее какое-то срочное дело, и она вернется в любую минуту.

— Я пытаюсь успокоить себя этим, но не верится. Она еще никогда не уходила, не предупредив меня хотя бы запиской.

— И вы ничего не слышали? Какие-нибудь звуки? Голоса?

— Ничегошеньки. Она как испарилась. Если она ушла с кем-то, то ее убедили или обманули, — сказала Эрма Феррис, пытаясь скрыть волнение.

— А кому она в городе могла довериться?

— Я рассказала все. что знаю. Подождем. Вот вроде и ребята идут.

Вошли Дуг и Эрни, усталые и унылые. Эрни плакал, а Дуг хоть и старался держаться, но в глазах стояло отчаяние.

— Мы ничего не нашли, ма. Мы добрались даже до Дезерета, но и там ничего.

— Взяла она с собой какие-нибудь вещи? — спросил Скотт.

Ма помотала головой, и глаза ее налились слезами.

— Только одеяла, да одна фляга исчезла.

— Она не могла уйти одна в степь или горы. А никто ей не мог сказать, что я где-то здесь, неподалеку? Как вы думаете?

— Да с кем же ей сплетничать по ночам, Скотт? Да и она сказала бы мне об этом.

У Скотта росло подозрение, что исчезновение Виолы как-то связано с предстоящим разговором с Аксманом. Холодная ярость овладела им. Если с девушкой хоть что-нибудь случится, он убьет любого, кто только дотронется до нее. Он достал деньги и протянул их Эрме Феррис.

— Это вам для начала. А если я не вернусь, свяжитесь с Крисом Турри.

Эрма запротестовала.

— Ты уже прислал нам деньги из Прево.

— Да, но я слышал, что Скоггинз закрыл банк. Вы же не можете получить их, — сказал настойчиво Скотт.

— Что ты собираешься делать, Скотт?

— То же, что я делаю уже давно. И я надеюсь, что, если не буду мешкать, Ви вернется домой в целости и сохранности.

— Ты собираешься встретиться с Аксманом, — сказала она сокрушенно.

— Аминь.

— Он убьет тебя.

— Если я не убью его первым.

— Почему ты не оставишь месть Господу?

— А где был Господь, когда они выкрали Виолу? Аксман сделал это, я уверен.

Если он сделал это, лучше оставь его в покое. Ведь если ты убьешь его, Виола пострадает, ей отомстят.

— Я не убью его, пока не смогу убедиться, что она в безопасности.

— Я буду молиться за тебя, Скотт, — сказала Эрма, смирившись.

Скотт вышел в темноту, внутренне содрогаясь от ненависти, гнева и страха за девушку. Он внезапно понял, что любит Виолу Феррис, что любит ее с того дня, как они повстречались.

И теперь он был причиной того, что она в опасности. И покончить со всем этим он мог, только подвергая ее еще большей опасности.

Он оседлал Голди и двинулся к главным улицам Джемини. На задах «Бронзовой запонки» он оставил лошадь в тени. Взобравшись на бочонок из-под пива, он заглянул сквозь замызганные стекла внутри и в сизом дыму увидел Одера Аксмана, стоящего у стойки. Глаза Аксмана беспокойно посматривали на вход каждый раз, когда открывалась дверь в салун. Перед ним стояла кружка пива с уже опавшей пеной. Он был вооружен, и его ручища то и дело хваталась за револьвер. Сигара его нещадно дымила.

Обнаружив Аксмана, Скотт стиснул челюсти. Аксман ожидал его, ожидал с тех пор. как только слухи о смерти Хани достигли Джемини. Перед дверью стоял красномордый малый, небрежно покуривающий, но внимательно рассматривающий всех входящих. Если тот индеец из лавки Турри уже сообщил Аксману об увиденном, они должны знать, как выглядит Скотт, во что одет.

Он огляделся и увидел дверь черного хода. Около нее стоял человек со шрамом через все лицо и разрезанным ухом. Аксман принял все меры.

Скотт спрыгнул с бочонка, сел в седло, сдерживая нетерпение. Он вернулся к дому Эрмы Феррис.

— Так скоро? — спросила Эрма.

— Что слышно о Ви?

— Ничего. Я думала, вы вернетесь вместе. Ты передумал, Скотт?

— Я не передумал. А терпение — оружие мудрых, ма.

И он рассказал, что увидел в салуне.

— Да, тут нужна хитрость, — согласилась Эрма.

— Осталась ли у вас после мужа старая одежда?

— Да, я сохранила ее. Думала, Дуг подрастет, будет носить.

В кухню вошел Дуг, отсыпавшийся после целого дня безуспешных поисков.

— Что тут делается? — спросил он спросонья. — Ты убил Аксмана?

— Нет еще, — сказала Эрма. — Сходи в сарай и принеси старую отцову одежду.

— Только шляпу, комбинезон и куртку, — добавил Скотт.

В ожидании одежды Скотт измазал печной сажей лицо и волосы.

— Ты как будто только что со свалки, — сказала наблюдавшая за ним Эрма.

Скотт вышел в соседнюю комнату. Там он снял замшевую куртку, фланелевую рубашку, надел старую одежду, спрятав под ней скальп. Шляпой с загнутыми полями он довершил маскарад и вернулся в кухню.

— Тобой только собак пугать, — сказала Эрма, всплеснув руками.

— Возьму я твою лошадь, Дуг?

— Конечно. Сейчас оседлаю.

Взобравшись на безликую животину в заплатанное седло, Скотт двинулся в город. На этот раз он подъехал к бару с парадного входа, надеясь на свой маскарад. Он знал, как расположены в салуне телохранители Аксмана. Свой револьвер он спрятал под куртку. Он пересек тротуар и, неуклюже ступая, вошел в шумный, прокуренный бар, в запахи виски и лимонада. Охранник у двери бросил на него мимолетный взгляд и отвернулся. Человек со шрамом у черного хода нахмурился. Скотт протиснулся к пустому карточному столику и сел спиной к стене. Затем осмотрел заполненный зал.

Если Виола спрятана здесь, он должен найти ее до того, как начнется схватка. Но вряд ли Аксман держит ее здесь. У лестницы и на балконе охранников нет. У Аксмана хватило сообразительности укрыть ее в другом месте. Скотт заметил, как человек со шрамом подошел к Аксману и что-то сказал ему. Аксман повернулся спиной к стойке и положил свои ручищи на бедра.

— Эй ты, там, у стены! — рявкнул он, не выпуская сигары.

Скотт уловил ярость в его словах. Тело Скотта затрепетало от нетерпения.

— Это ты мне, толстяк? — фыркнул Скотт.

Аксман, похоже, не понял сказанного или не обратил на слова внимания.

— Твои ботинки слишком хороши для твоей помоечной одежды. Как твое имя?

Итак, его выдали ботинки. Глаза всех присутствующих устремились на него.

— А ты сам назови меня, скальпер, — сказал Скотт, так чтобы слышали все.

Лицо Аксмана стало бледнеть.

— Как ты назвал меня?

— Скальпер!

— Так это ты, ублюдок, преследовал нас все это время?

— Преследование кончилось, Аксман. Готовься к смерти.

— Ну что ж, убей меня И ты никогда не найдешь девчушку. Она так и сдохнет там, где я ее спрятал. Оставь свой револьвер, Скотт Джентри. Ты одурачил моих людей одеждой, но это не спасет тебя. Поезжай в город, не возвращайся, и девушка будет с тобой.

— Не торопись, Аксман. Я не собираюсь убивать тебя. Я собираюсь колотить твоей жирной мордой об пол до тех пор, пока ты не скажешь, где девушка, — объяснил Скотт.

— Ты выйдешь против меня? — фыркнул Аксман. — Да у меня тут полно приятелей…

Скотт выхватил из-за пазухи скальп и показал всем.

— Это скальп моей матери. И сделала это вон та свинья. И любой, кто защищает человека, скальпировавшего белую женщину, окажется вне закона, как и этот пес!

Из молчавшей толпы раздался голос Бака Скоггинза:

— Таких не найдется. Я гарантирую, — подчеркнуто сказал он. — Делай свое дело, чемпион!

Скотта поразили слова Скоггинза и его поддержка, но сейчас он не сводил глаз с Одера Аксмана. Звериная ненависть исказила лицо того, когда он выплюнул сигару в бронзовую пепельницу. Он отстегнул револьверный ремень и положил его на стойку. Скотт расстегнул куртку, достал револьвер и положил его на столик рядом со скальпом. И тут наступил такой момент истины, что по сравнению с ним смерть трех убийц превратилась в ничто. Аксман мог убить его, мог изувечить на всю жизнь, но и ему придется нелегко. Скотт вспомнил, как Аксман некогда сшиб ковбоя одним ударом.

— Эту работу я проделаю один, — прорычал Аксман. — Ты, сам дал мне этот шанс, Джентри. Еще до того, как я с тобой покончу, твой скальп тоже станет моим. На пару.

— Ты будешь драться кулаками или языком, свинья? — сказал Скотт, двигаясь по комнате как пантера. И тут он заметил, как через черный ход внутрь проскользнул Крис Турри.

Огромные кулаки Аксмана поднялись. Он стоял колонной на своих толстых ногах. И вдруг нанес чудовищный удар, которым мог бы свалить не одного человека. Скотт отразил удар плечом и почувствовал, как рука онемела до кости. Но ответил ударом в жирный, отвислый подбородок, так что у Аксмана лязгнули челюсти и на губах выступила кровь. Ошеломленный внезапной атакой, Аксман прищурил глаза и ударил снова, но угодил в воздух. Аксман вдохнул и затем сплюнул кровь. Обычно он имел дело с нетренированными людьми, уповающими для достижения победы только на грубую силу.

Скотт отступил назад, предлагая Аксману выйти на середину зала. Взревев по-бычьи, Аксман последовал за ним, работая огромными ручищами, как поршнями. Скотт получил несколько ударов по корпусу, с удовлетворением отметив пользу тренировок. Удары были болезненными, но не ошеломляющими. А ему, в свою очередь, удалось прорваться сквозь защиту Аксмана и нанести по жирной физиономии несколько слепящих ударов. Аксман попытался стиснуть его в своих лапах, но Скотт ловко ускользнул. Аксман бросился вперед, надеясь всей своей тяжестью сбить противника. Скотт понимал, что должен оставаться на ногах. Если Аксман свалит его, то это будет равносильно попаданию под каток. Аксман теперь работал и коленями, и один его удар угодил Скотту в пах. Он ответил ударом ноги в колено. Аксман охнул от боли и чуть не упал, взмахнув руками для равновесия.

Скотт воспользовался отсутствием защиты и нанес два коротких удара: один по носу, другой в маленький глаз. Из носа Аксмана хлынула кровь, и он в отчаянном броске вцепился Скотту в ноги и опрокинул его на пол. Вокруг по стенам размазались пятна лиц. Люди заключали пари на исход боя. Скотт как во сне слышал подбадривающие выкрики и по ним спустя некоторое время сообразил, что большинство — за него.

Какое-то мгновение Скотт был сверху и успел нанести по голове Аксману несколько ударов. Тот осыпал Скотта проклятиями сквозь окровавленные губы, а затем мощным толчком отбросил противника чуть не через весь зал. Скотт ударился головой о ножку стола и на мгновение отключился. Потом увидел, как Аксман встает на ноги и бросается к нему. Аксман пнул его в ребра. Боль вспыхнула огнем. Он должен встать, должен! Прежде чем эта мысль окрепла, Аксман пнул его в лицо. И именно этот удар словно привел Скотта в чувство. Он почувствовал, как из разбитого уха течет кровь, но удар прояснил сознание. Скотт крутанулся через бок, ушел от следующего удара и успел вскочить на ноги.

Зал застыл перед двумя окровавленными бойцами. Все изумлялись тому, что Скотт держится так долго, да еще и надеется на победу. Аксмана всегда недолюбливали, но побаивались — из-за силы и денег. И видеть его окровавленным доставляло многим удовольствие.

Но Скотт видел только красную сальную физиономию Аксмана и помнил только о том ударе ногой по голове. Аксман тяжело дышал, пошатываясь, ничего человеческого не было в его глазках, один из которых заплыл. Скотт рванулся в атаку, направив голову в брюхо Аксману. От удара воздух с хрипом вылетел из глотки Аксмана, а сам он оказался отброшенным к стойке бара. Но даже сейчас, со сбитым дыханием, он помышлял только об убийстве. Сцепив руки, он опустил их на шею Скотта.

У Скотта в спине что-то хрустнуло, и на мгновение он застыл, парализованный. Он вцепился в Аксмана и так держался, пока паралич не отпустил его. Затем резким броском попытался свалить того на пол, но толстые ноги держали крепко. Громадные лапы уперлись Скотту в подбородок и отбросили назад. Скотт опять упал, удар о пол потряс его. Пыхтя и задыхаясь, Аксман бросился вперед и подпрыгнул, целя ботинком противнику в лицо. Скотт успел увернуться, и ботинки угодили в левую руку, круша кость.

Отчаянный бросок Аксмана заставил его потерять равновесие, и ударом ноги Скотт отправил его назад к стойке бара. Аксман рухнул на спину, ударившись головой о пол. Скотт бросился на него. Аксман рассчитывал убить его, и теперь Скотту приходилось сражаться до последнего. Одна рука ему уже не подчинялась. Он навис над Аксманом, поднял ногу и опустил каблук на окровавленное лицо Аксмана. Три раза. Из разбитого рта Аксмана вырвался пронзительный рев.

— Фабен! — прохрипел он. — Иди убей девчонку! Этот сумасшедший убивает меня! Убей девчонку!

Скоггинз встал перед выходом.

— Никто отсюда не выйдет! — рявкнул он, доставая револьвер.

Крис Турри от черного хода сказал:

— А я здесь присмотрю!

Никто не двинулся. Все взоры были прикованы к. кровавому побоищу. Скотт уселся Аксману на грудь.

— Где девушка? — спросил он мрачно.

— Иди к дьяволу! — огрызнулся Аксман.

— Где девушка, Аксман? Пока я не убил тебя, где девушка?

Голова Скотта была полна ненависти, но одна ясная мысль удерживала его. Он уже поставил Аксмана на порог смерти. Но отправить его сейчас к праотцам — навредить Виоле. Если он отпустит его, может спасти Виолу.

— Где девушка? — спросил он, хватая Аксмана за горло.

В ответ Аксман из всех оставшихся сил рванулся и сбросил Скотта на пол. Продолжая движение, он рванулся к своему револьверу. Люди в зале замерли, пораженные таким поворотом событий. Скотт ощутил промельк смерти перед собой. Он вскочил на ноги и потянулся к своему револьверу, лежащему рядом со скальпом. Инстинктивно он чувствовал, что опаздывает. Аксман выстрелил первым.

Скотт схватил револьвер в здоровую правую руку и повернулся. Когда он посмотрел на Аксмана, стоящего на коленях перед стойкой бара, он увидел пламя, вылетевшее из ствола револьвера. И почувствовал жесткий удар в грудь. Но боли не было. И он нажал на курок. Три раза подряд. Аксман дернулся три раза, а затем смерть избавила его от зла и жестокости, которые он сам вызвал к жизни.

Зал взорвался гамом. Скотт стоял качаясь. Он никак не мог понять, почему кровь не течет по груди. Он приложил руку к тому месту, куда ударила пуля, и понял, что произошло. Пуля попала в амулет Софи! Скотт ощутил благоговение перед чудом, спасшим ему жизнь. А потом вспомнил о Виоле.

— Кто-нибудь знает, где Виола Феррис? — спросил он.

— Я вообще был против этого похищения, — сказал Фабен. — Она в шахте Литтл-Пал.

Скотт напрягся. Это была та выработка, в которой Джуб Банта встретил смерть. Молча Скотт взял скальп и направился из дверей. Бак Скоггинз последовал за ним, и, когда Скотт сел в седло, Бак на лошади оказался рядом.

— Ты уже без сил, Скотт. Давай я ее привезу, — предложил Скоггинз.

Скотт не слушал. Он выехал на главную улицу и направился к Литтл-Пал.

— Ты странный человек, Бак Скоггинз. Ты оглушил и ограбил меня. И вот ты уже рядом со мной. Ну спасибо и на том.

— Я должен был забрать у тебя эти деньги, Скотт. Ведь я работал на страховую компанию, расследуя дело об ограблении банка Хани. И у нас не было никаких прямых доказательств. И тут в Бингхеме ты подвернулся с мечеными деньгами, а потом Хани со своим свертком и деньгами на игру. Вот это и стало доказательством ограбления им собственного банка.

— Но ведь ты же был нанят как телохранитель.

— Он же не знал, на кого я работаю. И как раз удачно получилось, что я охранял его. Ты видишь, он был нужен мне живым. И деньги мне были нужны, как доказательство. И разве я не оставил тебе денег?

Все встало на свои места. Скотт сказал:



— Да. ты оставил мне денег, но ведь я еще выиграл у Хани двадцать тысяч. Выиграл честно. Его попытку обмануть меня я разгадал.

— Я вообще хотел закрыть банк. Ну, а теперь можешь получить свои двадцать тысяч. Отправляйся в банк и получи. А Хани транжирил деньги регулярно.

Они подъехали к Литтл-Пал, и Скотт вспомнил о лампе, которую оставил у входа, когда обнаружил Джуба Банта. Его левая рука была неподвижна, и лампу нёс Бак. Избитый и усталый, Скотт торопливо пробирался по узкому туннелю. Теперь, когда Виола близка, он должен изгнать из себя ненависть и месть. Четверо умерли, но он убил только одного из них. Трое умерли по воле Господа, и даже Аксман расстался с жизнью благодаря амулету.

Впереди замаячил забой, где когда-то трусливо прятался Джуб.

— Виола! — крикнул Скотт.

В забое был свет. И оттуда доносились слабые звуки. И тут он увидел ее, привязанную к крепежной стойке. Он бросился к ней, забыв о боли и усталости. Подбежав, уткнулся разбитым лицом ей в плечо и заплакал.

— Ну-ка отойди, — сказал Скоггинз. — Надо же веревки разрезать.

Виола смотрела на Скотта, и ее карие глаза казались огромными на бледном лице.

— Скотт, тебя избили! — задохнулась она. — Кто? Аксман?

Скотт кивнул.

— Аксман понес последнее наказание, милая. Он мертв. Он тебе ничего не сделал?

— Он обманул меня, — сказала она. — Аксман прислал человека, который сказал, что ты хочешь меня видеть. Я так ждала тебя, что не подумала оставить записку. Мне было так легко оттого, что ты вернулся. Я-то думала, что ты в Прево, с этой Софи.

— Я никогда не любил ее. Я люблю тебя, Ви. Но и о ней я плохо не думаю. Ее амулет отразил пулю, пущенную мне в сердце.

— Ох, — слабо сказала она. — Я думаю, мы подружимся, если она спасла тебя для меня, дорогой.

Нетерпеливо вмешался Скоггинз:

— Пойдемте-ка отсюда куда-нибудь, где можно помыться и подлечиться. У нас еще будет время поболтать, поработать и полюбить.

Виола прижалась к нему. Скотт молча согласился. Будет время — время жить.

Примечания

1

Безалкогольный напиток.

(обратно)

Оглавление

  • Глава первая
  • Глава вторая
  • Глава третья
  • Глава четвертая
  • Глава пятая
  • Глава шестая
  • Глава седьмая
  • Глава восьмая
  • Глава девятая
  • Глава десятая
  • Глава одиннадцатая
  • Глава двенадцатая
  • Глава тринадцатая
  • *** Примечания ***