КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Верить и ждать [Татьяна Владимировна Сорокина] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Татьяна Сорокина Верить и ждать

Верить и ждать

Мы с Никитой побежали через опушку леса в сторону реки. Он бежал впереди, подняв вверх руку с зажатым в ней хвостом воздушного змея. Я спешила за ним, придерживая одной рукой шляпку, а другой — подол платья, и завидуя тому, как ловко Никита перепрыгивает через все препятствия, и при этом круглая панама не сваливается с его светловолосой головы. Он обежал большой серый камень, возле которого мы любили сидеть, и повернул в сторону, поминутно оглядываясь, чтобы убедиться, что наш бумажный змей не зацепился за ветви деревьев.

— Алиса, быстрее! — крикнул Никита мне.

В своих маленьких черных башмачках и тугих чулках мне было трудно поспевать за ним. Я с трудом преодолевала препятствия из цеплявшихся за подол платья растений, камней и кочек под ногами. Шляпа все время съезжала с головы. Никита махнул мне рукой и скрылся за кустами дикой малины. Не один час простояли мы с ним возле этих кустов, собирая ягоды, но сейчас Никита даже не обратил на них внимания. Все его мысли занимал змей. Мы давно мечтали, как запустим его над рекой, вот удивятся птицы!

Я обогнула куст малины и оказалась на берегу реки. Никита уже мчался вдоль берега, все быстрее и быстрее. Левой рукой он держал хвост бумажного змея, а змей парил высоко в небе, его огненные крылья развевались на ветру. Он был очень высоко, он качался на невидимых воздушных волнах, и Никита смеялся, все больше отдаляясь от меня вместе с нашей общей поделкой.

— Никита! — закричала я.

Но он не слышал.


Павлуша сняла с меня избитые туфельки и запачканные чулки. Увидев опухшие от бега маленькие детские пальчики, она вздохнула и покачала головой.

— Нельзя вам водиться с этим мальчишкой, Алиса, — произнесла она. — Он вас нехорошему научит. Ведь сказали ему, чтобы сегодня он не безобразничал. В вашем доме гости, а он все равно вас запутал. Все ножки грязные от пыли.

— Павлуша, он убежал вместе со змеем, — захныкала я.

— Это с тем-то, который вы вместе делали?

— Да. Я хотела запустить змея с ним, но он убежал к реке, и я его не догнала.

Павлуша ловко полила водой из кувшина мне на ноги.

— Сумасшедший мальчишка, — сказала она и принялась деловито натягивать на меня чистые чулки. — Настоящий разбойник. Ничего, Степан сделает вам другого змея.

— Я хочу этого! — раскапризничалась я.

— Ну, если Никита принесет змея обратно, тогда его и запустите, — миролюбиво произнесла Павлуша. — Вот так. Туфельки надеты. Теперь мы пойдем к родителям.

— А Никита?

— Дай Бог, чтобы он к вечеру вернулся. Идемте.


Маленькие камешки летели вверх и ударялись в окно моей спальни. Чинк… чинк… чинк…

Я выбралась из постели и выглянула в окно. На клумбе среди цветов, задрав голову, стоял Никита.

— Выходи! — тихо позвал он.

— Нет!

— Выходи!

— Ты убежишь!

— Не убегу, выходи!

Я повернулась и обвела взглядом комнату. Потом взяла из шкафа большую мамину шаль, в которую я любила кутаться зимой, и накинула ее себе на плечи.

— Зря ты не пошла со мной, — сказал Никита, когда я тихо прошла мимо отцовского кабинета, в котором сидели мужчины (из-за двери доносился крепкий запах табака) и маминой гостиной (там над чем-то смеялись женщины), и оказалась на улице.

— Ты первый убежал, — возразила я.

— Вовсе нет. Я запускал змея над водой, и он летел очень красиво.

— А за ним летели птицы? — спросила я.

— Нет. Наверное, веревка была слишком короткой. Когда я перестал бежать, он упал в воду. Знаешь, я нашел на берегу такое красивое место! Тебе должно понравиться!

— Какое место?

— Там настоящая пещера. Ее не видно с берега, потому что она спрятана за травой, но зато из нее виден весь берег! Представляешь? Там можно устроить настоящий штаб, или спрятать клад, и никто его не найдет! — Никита схватил меня за руку. — Пойдем, я покажу!

— Нет!

— Пойдем!

— Меня потеряет мама.

— Она не узнает, пойдем!

— Там темно, Никита.

Он разозлился и выпустил мою руку.

— Трусиха!

Он побежал через лужайку.

— Я бы защитил тебя от чудовищ и разбойников! — Он обернулся. — Я бы защитил тебя от всех на свете, а ты испугалась!

Он растворился в темноте.


Мы сидели босиком на берегу, нежась в лучах солнца. Я прикрывала шляпкой лицо, потому что мама строго-настрого запретила мне загорать. Я думала, что от этого могу заболеть. Никита, наоборот, сидел на песке, раздевшись по пояс. Его летние брюки были закатаны по колено, рубашка валялась в стороне, и даже панаму он выкинул куда-то далеко.

— Я стану моряком, — сказал он, подставляя лицо солнцу.

— Настоящим моряком? Почему?

— Потому что хочу. Мой отец сказал, что я поеду в далекие страны, где живут другие люди и другие животные. Там торгуют солью и пряностями, и я привезу тебе какой-нибудь красивый подарок, и ты влюбишься в меня.

— Мы поженимся? — спросила я.

— Да. У меня будут большие усы, как на портретах, а ты будешь носить кружевные перчатки и шляпы с цветами. Мы будем плыть на корабле много-много дней и приплывем на остров, где будет наш дом.

— Когда это случится?

— Когда мы вырастем. Ты раньше ловила рыбу в реке?

— Нет. Но ты обещал научить меня этим летом.

Он вскочил на ноги и встал надо мной, уперев руки в бока.

— Тогда что же ты сидишь? Пойдем, научу!

Мы побежали по берегу, держась за руки, потом Никита прошел на мелководье, где вода перебегает по камешкам, и поманил меня рукой.

— Иди сюда!

Я побежала к нему.


Павлуша поднималась по лестнице, громко зовя нас по имени. Мы с Никитой спрятались за большим сундуком на чердаке и изо всех сил старались унять хихиканье.

— Алиса! Где вы?

— Она хочет напоить тебя киселем, — сказал Никита.

— Это тебя она хочет напоить киселем!

— Алиса! Никита! Я знаю, что вы здесь! Вылезайте! Где вы спрятались, сорванцы?

Никита поглядел на меня.

— Она хочет увести тебя на уроки, вот! Будешь учить французский и писать на дощечке слова.

— Мне нравится писать слова.

— Нравится? — фыркнул он, и мне стало стыдно за то, что я так сказала. — Капитанам не нужны слова и французский! Зачем говорить по-французски, если надо только разбираться в звездах и уметь держать штурвал? Ой, она уже здесь!

Мы перебежали за другой сундук и спрятались за ним между пыльными коробками с маминой старой одеждой и древним диваном из гостиной. Сундук, за которым мы притаились, оказался не закрыт.

— Что здесь? — спросил Никита, приоткрывая его и засовывая внутрь руку.

— Дедушкина форма. Он воевал с французами.

Никита нахлобучил на голову гусарский кивер и повернулся ко мне.

— Будем сражаться с врагом! — сказал он, и мы оба засмеялись. Наш смех услышала Павлуша.

— Вот вы где! — воскликнула она. Мы с Никитой завизжали от неожиданности и бросились в разные стороны, но ей удалось схватить меня за руку, а Никиту за рукав рубашки.

— Никуда не убежите!

Кивер слетел с головы Никиты и упал на пол. Павлуша повела нас к лестнице с чердака. Степан стоял внизу и, чтобы я случайно не оступилась на крутой ступеньке, взял меня на руки. Он хотел взять и Никиту, но Никита спустился сам. Нас силком повели в папин кабинет. Я думала, зачем сразу в кабинет? Что мы сделали такого плохого? Не надо наказывать Никиту, все проказы, которые мы совершили, придумали мы вдвоем. И кивер дедушки достали просто так, чтобы подурачиться.

Около кабинета стояла мама. Увидев нас, она обняла нас с Никитой и заглянула нам в лица. Павлуша сказала:

— Они были на чердаке. Прятались за сундуками.

Мама поцеловала сначала меня, потом Никиту. На него она смотрела дольше, а затем взяла его за руку.

— Ну, пойдем.

— А я? — спросила я.

— Вы побудете со мной, Алиса, — сказала Павлуша. — Вам надо умыться. Вы будто не девочка, а домовой!

А потом Никита уехал. Оказалось, что за ним приехал его отец. Их земли были по соседству с нашими. Каждую неделю Никита убегал от своих воспитателей, и мы с ним играли. А потом его отец решил, что Никите пора учиться. Его отправили в Лондон в университет.

Я плакала и бежала за его экипажем. Павлуша бежала за мной.

Никита высунулся в окно.

— Я вернусь и женюсь на тебе, моя Алиса! — крикнул он. — Не бойся! Я обещаю, что вернусь!

Я плакала, уткнувшись лицом в платок Павлуши. Она гладила меня по волосам и укачивала на своих руках.

— Не надо было разрешать вам прощаться, — причитала она. — Бедная девочка.

Каждый день я ходила на дорогу, по которой уехал Никита. Я верила, что он скоро покажется вдалеке, и его светлые волосы будут блестеть на солнце, как прежде, и он подойдет ко мне и скажет, что ему не понравилось в Лондоне, и он сбежал, как раньше убегал от своих воспитателей.

Я верила, что вот-вот получу от него письмо. В этом письме он напишет о своей жизни в чуждом ему городе, и о том, как он скучает по мне. Я прилежно занималась с учителями, чтобы написать Никите ответное письмо, когда придет его весточка. Учила французский и географию, и каждый день ждала.

Постепенно мое тело становилось выше и стройнее. Руки делались более изящными, а лицо — более миловидным. Я вспоминала озорные глаза Никиты и ямочки на его щеках. Я искала его глазами среди линий апрельского дождя, в душной дымке июля, в белых крупинках декабря. Я бродила по берегу реки. Однажды я нашла пещерку, о которой он рассказывал. На полу пещерки остались его игрушечная сабелька и оловянный солдатик с ружьем. Я думала, почему он не пишет мне? Почему он так быстро забыл меня?

Летом мы с родителями ездили на море. У меня появились подруги. Я поняла, почему нельзя подставлять лицо солнцу. Читала нежные взрослые романы. Танцевала с мужчинами, и некоторые из них попросили у отца моей руки. Мы фотографировались и рассылали фотокарточки подругам и родственникам. Я вышивала салфетки. Я думала о Никите в Лондоне, как он там поживает? Я каждый день думала о нем.

Однажды мама сказала, что мне нельзя больше ждать его возвращения, и что если я не выйду замуж сейчас, то уже не выйду никогда. Мне было 25 лет, и в декабре я оказалась у алтаря в подвенечном платье и кружевных перчатках, и моего жениха звали Александром. Мне казалось, что я буду несчастной, выйдя замуж за него, но как-то неожиданно для самой себя полюбила своего мужа и дом, в котором мы стали жить. У нас родились дети, двое сыновей и дочка.

Александр был спокойным и уравновешенным. У него была своя мануфактура и, за целый день устав от дел и забот, любил обнять меня вечером и посидеть так в тишине, или чтобы я ему почитала. Он рассказывал детям на ночь сказки, пока они были маленькими, а когда они подросли, брал сыновей с собой на мануфактуру и говорил обо всех делах, связанных с ней. Мы ездили в гости и на пикники с другими семьями, отдыхали на море, дети прыгали в волнах. Саша надевал свою военную форму, садился на коня, и я удивлялась тому, насколько красив этот мужчина. Когда нас пригласили на бал в Петергоф, мы решили взять с собой нашу дочь, которой к тому моменту как раз исполнилось семнадцать лет.

Я стояла и смотрела, как она танцует с молодым военным, прекрасная, словно цветок. Я вдыхала запах розы, которую Саша перед отъездом прикрепил мне на платье. Он стоял рядом со мной и тоже любовался нашей дочерью. Я знала, что он простужен, у него болит спина, и он вообще отказался бы от приглашения, но дочка так мечтала побывать на настоящем балу, что он предпочел молча терпеть боль в спине и радоваться за свою девочку, чем видеть ее печаль. Я перевела взгляд в сторону и увидела Никиту. В военном кителе он стоял возле колонны, светлые волосы зачесаны назад, строгое, возмужавшее и уже начавшее стареть лицо, прямой взгляд, царственная осанка. Это был он, тот самый мальчик, о котором я думала почти сорок лет с тех пор, как он уехал учиться. Я бы узнала его, где угодно. Я почувствовала радость и тоску.

Я взяла Сашу за руку.

— Прости меня, я ненадолго выйду.

— Конечно.

— Присядь пока, побереги спину.

Он кивнул и направился к креслу, а я прошла вдоль стены к Никите. Я не знала, что скажу, да и вообще, вспомнит ли он меня, узнает ли. Может быть, он расскажет, как учился в Лондоне, и объяснит, для чего отец отправил его туда, и почему он не писал и не вернулся, как обещал, домой.

Я сняла с платья свою розу и подошла к военному.

— Это вам, — сказала я, протягивая ему цветок.

Он взял его и поглядел на меня. Мы молча смотрели друг на друга.

— Извините, — сказала я, собираясь уйти.

— Алиса, — произнес Никита.

Я обернулась и увидела его растерянный взгляд.

— Алиса, — повторил он.

Музыка закончилась, и танцующие стали расходиться. Кавалеры благодарили своих дам за танец. Мы с Никитой стояли, глядя друг на друга, оба уже немолодые, с целой жизнью за спиной. Он, конечно, женился и вовсе не собирался возвращаться за мной, как обещал. Я это понимала. Он понимал.

— Я так любил тебя, — сказал он, и я кивнула ему.

— До свидания, Никита.

Рядом с Сашей стояла наша взволнованная раскрасневшаяся от восторга дочь.

— Мама, как мне здесь нравится! — воскликнула она.

Саша взял мою руку и поцеловал ее.


Оглавление

  • Верить и ждать