Государство, или Цена порядка [Вадим Викторович Волков] (pdf) читать онлайн

ЕВРОПЕЙ СКИЙ
УН И В ЕРС И Т ЕТ
В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ

УДК 342.34
ББК 66.2
В67
Утверждено к печати Ученым советом Европейского университета
в Санкт-Петербурге
Рецензенты:

В. Вуячич (PhD professor of Sociology),
А. Ф. Филиппов (д-р социол. наук)

Научный редактор серии «Азбука понятий» Дмитрий Калугин
В67

Волков В. В.
Государство, или Цена порядка / Вадим Волков. - СПб.: Издательство
Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2018. - 160 с .: ил. [Азбука понятий; вып. 6].
ISBN 978-5-94380-249-2
Сегодня государство представляется нам чем-то наподобие есте­
ственного ландшафта, ежедневным посредником во взаимодействиях
между людьми. Мы используем категории, созданные государством,
для описания и классификации окружающего мира. Эта книга дает воз­
можность читателю создать дистанцию по отношению к государству
и посмотреть на него с критической точки зрения. Здесь возникает
множество вопросов. Как с нами случилось государство? Какова его
генеалогия, какие социальные группы его создавали и видоизменяли?
Природа государства раскрывается здесь через процессы становления
монополии легитимного насилия, налогообложения и юстиции. Что
государство дает взамен, изымая и перераспределяя ресурсы обще­
ства? Сбои в повседневном воспроизводстве могут приводить к краху
отдельных государств. Но насколько реалистичны пророчества, касаю­
щиеся его отмирания или вытеснения другими формами регулирова­
ния общественной жизни? Понять Левиафана в действии поможет эта
книга, написанная профессором Европейского университета в СанктПетербурге, научным руководителем Института проблем правоприме­
нения Вадимом Волковым.

©
©
©
©
ISBN 978-5-94380-249-2

В. В. Волков, текст, 2018
В. Б. Богорад, иллюстрации, 2018
А. Ю. Ходот, оформление, 2018
Европейский университет в
Санкт-Петербурге, 2018

содержание

ВВЕДЕНИЕ......................................................................... 8
I. ПОНЯТИЕ И ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА................................. 16
The state, I'e t a t ....................................................... 18
Государьство.......................................................... 20
Гоббс................................................................... 29
Либеральная теория государства............................. 36
Классовая теория государства.................................. 39
Теория социального государства............................... 44
Реалистическая теория государства.......................... 50
II. Ф О Р М И Р О В А Н И Е ГОСУДАРСТВА:
КРИТИЧЕСКАЯ ГЕНЕАЛОГИЯ............................................. 58
Бандиты и государственники.................................... 59
Борьба на выбывание............................................. 66
Три базовых монополии.......................................... 74
От частной монополии к публичной.......................... 80
Государства и революции.........................................88
Государство и экономический р о с т .......................... 102

III. ВО С П РО И ЗВО Д СТ ВО ГОСУДАРСТВА............................ 114
Повседневное государство......................................115
Монополия символического насилия......................... 120
Господство и сопротивление.................................... 122
Приватизация государства......................................126
Крах государства (state failure) ................................. 131
Россия 1990-х: крах и восстановление
государства.......................................................... 133
Офшоры и торговля суверенитетом.......................... 139
IV. ОТМ ИРАНИЕ ГОСУДАРСТВА? ВМЕСТО З А К Л Ю Ч Е Н И Я ... 146
Благодарности.................................................................157
ЧТО ЧИТАТЬ П О Т Е М Е ?.................................................... 158
S U M M A R Y ..................................................................... 159

Авторские комментарии
или библиографическая ссылка

г

Краткая биографическая справка

ш

Определение термина или понятия

1|.

Ссылка на другую книгу
из серии «Азбука понятий»

Ссылка на страницу этой книги

Пагинация только нечетных страниц. Для определения номера соседней страницы
необходимо уменьшить на единицу номер, указанный на цветном поле.

используемые
в серии «Азбука понятий»
обозначения

введение

Длительное существование государства требует постоянного
производства иллюзий относительно его действительной при­
роды, повторения мифологии, скрывающей его происхожде­
ние. Крах государства, напротив, обнажает его действительную
«механику». Неслучайно самые проницательные идеи относи­
тельно природы государства рождались в моменты его круше­
ния. Эта книга основана на таких идеях.
Итак, при отсутствии справедливости, что такое государ­
ства, как не большие разбойничьи шайки; так как и сами раз­
бойничьи шайки есть не что иное, как государства в миниа­
тюре. Когда подобная шайка потерянных людей
возрастает до таких размеров, что захватывает области,
основывает оседлые жилища, овладевает городами, подчиня­
ет своей власти народы, тогда она открыто принимает на­
звание государства, которое уже вполне присваивает ей не
подавленная жадность, а приобретенная безнаказанность .
Эти хорошо известные слова принадлежат раннему хри­
стианскому проповеднику Августину Аврелию (354-430), влия­
тельнейшему богослову и философу. Свой главный труд жизни
«О Граде Божьем», откуда взята эта цитата, он пишет в момент
крушения Римской империи, через несколько лет после поис­
тине немыслимой катастрофы - разграбления Рима вестготами
в 410 году н. э. Интеллектуальная страсть Блаженного Августина
была направлена на обоснование превосходства христиан­
ской веры над языческими богами Древнего Рима. Но для нас

Государство существует не для того,
чтобы превращать земную жизнь в рай, а для того,
чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад.
Николай Бердяев

он также реалист
непитавший ника­
ких иллюзий относительно природы со­
временного ему государства.
Приведенная выше цитата продолжа­
ется не менее известной притчей. «Пре­
красно и верно ответил Александру Вели­
кому один пойманный пират. Когда царь
спросил его, какое право имеет он гра­
бить на море, тот дерзко отвечал: “Такое
же, какое и ты: но поскольку я делаю это
на небольшом судне, меня называют раз­
бойником ;™ же располагаешь огромным
флотом, и потому тебя величают импера­
тором”». На современном языке пробле­
ма, которую ставит Августин, звучала бы
как «изоморфизм» или структурное подо­
бие между бандой разбойников и госу­
дарством.
Нельзя не заметить однако, что Авгу­
стин все же указывает отличительную черту
государства, которую он называет iustitia,
т. е. справедливость или юстиция. Успешное
завоевание и накопление богатства путем
грабежа ведет к превращению банды гра­
бителей в политическую организацию, но
качественная разница между ними если
и возникает, то лишь с появлением

Блаженный Августин.
Творения: В 4 т. СПб.:
Алетейя, 1998.Т. 3:
О Граде Божием.
Книги I-X III.K h .IV.
С. 150.

ограничений, связанных с необходимостью
соблюдения прав и принципов справедли­
вости. Оставляя высшую ценность за Гра­
дом Божьим (Civitas Dei), т. е. сообществом,
созданным верой в единого Бога, и проти­
вопоставляя его Граду Земному (Civitas
Теггепа) - сообществу людей и падших ан­
гелов, ведомых страстями и желанием мир­
ских благ, - Августин тем не менее пре­
красно понимал необходимость государ­
ства. В основе государства лежит согласие
(concordia) всех и каждого - в первую оче­
редь согласие в христианской вере, - но
все же обеспечивать защиту от внешних
врагов и охранять собственность в таком
сообществе должна вполне себе светская
ипостась.
Проблема с процитированным тек­
стом Августина в том, что это перевод. В ла­
тинском оригинале есть гедпит, а никакого
«государства» нет - и не будет ни в одном
из известных языков еще более тысячи лет.
Язык западной политической теории долго
будет пользоваться понятиями гедпит (ко­
ролевство, домен правителя, его собствен­
ность), civitas (город или любая политиче­
ская единица под единым правлением,
аналог греческого polis), commonwealth (со­
общество), respublica, imperium. В русском
это будут «княжество» или «царство». Соб­
ственно, the state, I’etat, lo stato, «государ­
ство» войдут в употребление в современ­
ном смысле только с XVIII века.
Тогда как правильно мыслить государ­
ство? Стоит ли приписывать грехи полити­
ческих образований далекого прошлого

тому, что мы теперь называем государством? Правильно ли по­
лагать преемственность между всеми этими «градами», «княже­
ствами», «королевствами», «империями» и той всеобщей и при­
вычной средой обитания, которую мы знаем как «государство»?
Или же идеология, проецирующая с помощью языка эту форму
на всю известную политическую историю человечества, должна
быть отброшена и заменена другим методом, более вниматель­
ным как к смене понятий, так и к сдвигам в стоящей за этими
понятиями действительности?
Еще одна проблема в том, что современное государство
производит и навязывает мыслительные категории, включая
те, посредством которых следует осмыслять его самого. Это
проецирование представлений при помощи языка, символов,
различений является неотъемлемой частью господства, modus
operandi государства. Французский социолог Пьер Бурдье
предупреждал об опасности, «которой мы подвергаемся вся­
кий раз, когда думаем посредством государства, считая, что мы
сами так думаем» . Например, мы естественным образом де­
лим мир на преступников и обычных граждан, рассуждаем
о фискальной политике, «населении», правовой культуре, при­
вычно используем систему мер и весов, созданную государ­
ством. Это может быть удобным и естественным в повседнев­
ной жизни, но для понимания государства требуется то, что
обществоведы называют радикальным сомнением или остранением Щ , - здесь необходимо и очень внимательное отноше­
ние к категориям, к способу рассуждения.
Итак, мы обнаруживаем как минимум три проблемы, тре­
бующие осмотрительности. Первая проблема - это изыскан­
ные проклятия в адрес государства, которыми полна история
политической мысли. Они вызваны одновременным понимани­
ем его насильственной природы и осознанием его необходи­
мости. Это понимал уже Блаженный Августин. Экономисты вы­
ражают дилемму более деликатно: «Существование государ­
ства необходимо для экономического роста; государство, одна­
ко, является источником рукотворного экономического
упадка>Д Поэтому, размышляя о государстве, надо опасаться

интеллектуальных соблазнов, следующих
из этой двойственности: как апологетики
государства, так и анархизма.
Вторая проблема состоит в трудности
соединения исторического и аналитиче­
ского понимания государства. Если под­
ходить строго исторически, то придется
признать, что государство - это лишь то,
что называется таковым, а такое название
появилось сравнительно недавно. Поэто­
му до появления соответствующего поня­
тия государства и не было, а что было совсем другая история. Если же, наоборот,
взять некоторый сущностный признак
и положить его в основу определения го­
сударства, то мы начнем находить их уже
в четвертом тысячелетии до нашей эры.
Чтобы не впадать в номинализм
но
и не проецировать единую сущность на
всю историю, надо увидеть продолжаю­
щийся и по сей день процесс, в ходе кото­
рого однажды возникло и, возможно,
в какой-то момент исчезнет государство.
Третья проблема связана с повсед­
невным отношением к государству как
природному ландшафту нашей жизни. Ду­
мать как государство, думать посредством
государства, исследуя его, - занятие

Бурдье П. Дух
государства: генезис
и структура бюрократи­
ческого поля // Поэтика
и политика. Альманах
Российско-французско­
го центра социологии
и философии ИС РАН.
СПб.: Алетейя, 1999.
С. 128.
North D. Structure and
Change in Economic
History. New York:
Norton, 1981. P. 20.
Остранение термин, появившийся
благодаря опечатке,
с одним «н» вместо
двух. Обозначение
литературного и
методологического
приема, которым
теперь пользуются
писатели, социологи,
антропологи для того,
чтобы преодолеть
естественное и
привычное восприятие
чего-либо и увидеть
некоторый предмет
по-новому, создать
критическую
дистанцию.

Номинализм - учение о том, что общие понятия («государство»,
«животное», «чувство») - это только имена имен, за которыми не
стоят реальные сущности и которые не могут применяться к каждой
вещи соответствующего класса. Предельным номинализмом было
бы сказать, что имя «государство» - пустое и его надо заменять
наименованиями «Датское королевство» или «Великое княжество
Литовское» и т. п. в зависимости оттого, о чем идет речь. См.также
книгу «Демократия» серии «Азбука понятий», с. 113.

3

бесперспективное, если за него берется ученый, а не идеолог.
Ученому требуется ресурс дистанцирования.
Так как же следует мыслить государство? В общих чертах
ответ такой: чтобы не попадать в ловушки, созданные самим
государством, его надо исследовать как с точки зрения проис­
хождения и последующей эволюции, так и в плане повседнев­
ной практики, используя техники остранения. Самые подходя­
щие средства для решения этой задачи - критическая генеало­
гия и антропология.
Критическая генеалогия - авторский метод Фридриха Ниц­
ше - разворачивается в жанре исследования происхождения
какого-либо института или явления (е.д. морали, наказания, по­
знания, права, научной истины) и его последующей эволюции.
Ницше утверждает, что «причина возникновения какой-либо
вещи и ее конечная полезность... расходятся между собой; что
нечто наличествующее, каким-то образом осуществившееся, все
снова и снова истолковывается некой превосходящей его силой
сообразно новым намерениям, заново конфискуется, переу­
страивается и переналаживается для нового употребления...» .
Если обычная генеалогия - это создание линейной истории, по­
иск «благородных» предков в целях возвеличивания современ­
ников, то критическая генеалогия, как ее демонстрировал Ниц­
ше, наоборот, начинается с подозрения о низких, сомнительных
первоистоках и множественных подменах по пути к настояще­
му. Прослеживая истоки и дальнейшие превращения, генеало­
гия дает возможность переоценки ценностей и хотя бы времен­
но освобождает думающего от власти навязанных извне поня­
тий и образов. Антропологическое наблюдение делает то же
самое, но в режиме «здесь и сейчас» - позволяет сделать шаг
назад от само собой разумеющегося, «естественного» порядка
вещей к пониманию того, как он производится на практике. Но
прежде чем воспользоваться этими инструментами, следует от­
дать дань словоупотреблению и истории понятия.

Ницше Ф. К генеалогии морали // Сочинения в 2 томах. М.: Мысль,
1990.Т. 2. С. 455.

скать такого рода первоисток - значит пытаться
обрести «то, что уже было», «то самое» некого в
точности соответствующего себе образа; это значит
принимать за внешние случайности все имевшие ме­
сто перипетии, все хитрости и перевоплощения; это
значит поставить себе целью сорвать все маски и от­
крыть наконец изначальную идентичность. Между
тем, если генеалог берет на себя труд прислушаться к
истории, вместо того чтобы верить метафизике, - что
узнает он? Что за вещами скрывается «совсем другая
вещь»: не некая вневременная тайна их сущности, но
тайна, состоящая в том, что у них нет сущности - или
что их сущность была постепенно, шаг за шагом, вы­
строена на чуждых ей основаниях. Разум? Но он ро­
дился совершенно «разумным» образом - из случая.
Приверженность истине и строгость научных мето­
дов? - Из страсти ученых, из их взаимной ненависти,
из их фанатичных, постоянно возобновляющихся
споров, из необходимости одержать победу - ору­
жие, медленно выковывавшееся в ходе личных
схваток. А свобода - может быть, она есть то, что на
уровне корней связывает человека с бытием и исти­
ной? На самом деле она - не более чем «изобрете­
ние правящих классов». Там, где лежит историческое
начало вещей, мы вместо сохранившейся идентич­
ности их первоистока находим раздор-столкновение
других вещей, разноголосицу.

И

Мишель Фуко

Фуко М. Ницше, генеалогия, история // Ницше и современная западная
мысль: сборник статей / под ред. В. Каплуна. СПб.; М.: Европейский
университет в Санкт-Петербурге; Летний сад, 2003. С. 535-536.

i. понятие и теории
государства

При употреблении слова «государство» очевидны два лексиче­
ских свойства.
Во-первых, это слово носит отвлеченный (абстрактный) ха­
рактер, передаваемый суффиксом «-ств». Во-вторых, допуская
конструкции типа «государство повысило пенсии» или «госу­
дарство объявило войну», язык приписывает ему свойства
субъекта действия, несмотря на абстрактную форму, которая
этому должна противиться.
Сравните условность фразы «ничтожество поменяло свою
политику» или «богатство постучалось в дверь» с общеупотре­
бительным «государство вступило в союз»: в случае «государ­
ства» язык легко обращается с отвлеченной сущностью, как
если бы это был наблюдаемый и конкретный деятель. Такое
встречается в общественно-политической лексике (ср. «обще­
ство» или «крестьянство»), но не типично для нее («граждан­
ство», например, не наделено свойством субъекта).
История понятий покажет, что такой сдвиг в понимании го­
сударства произошел недавно. Фиксируя моменты и контекст,
когда термин «государство» (state, №at, stato, Stoat) появился,
менялся и приобретал современные черты, история понятия
укажет, куда смотреть и где искать причины изменений, но не
объяснит их. С переходом к Новому времени - примем в каче­
стве этого рубежа середину XVI века - начали появляться систе­
матические трактаты, посвященные природе власти и государ­
ства. Большинство их авторов, таких как Никколо Макиавелли
(1469-1527),Жан Боден (1529-1596), Гуго Гроций (1583-1645),
Самуэль фон Пуфендорф (1632-1694), Джон Локк (1632-1704)

или Феофан Прокопович (1681-1736), за­
нимали высокие посты на королевской
службе и стремились оказать влияние на
правителей или обосновать их политику.
Тексты многих из них носят рекоменда­
тельный характер и описывают не то, чем
государство является, а то, каким оно долж­
но быть. Соответственно, их можно назвать
нормативными теориями, поскольку в них
есть сильный элемент предписания.
Но позднее появляются реалистиче­
ские теории государства, которые стре­
мятся показать, чем государства являются
на самом деле. Первые наработки такого
видения мы находим у английских утили­
таристов
. по-видимому, в силу их по­
следовательного эмпиризма - привычки
полагаться только на непосредственные
наблюдения и отказа верить в абстрак­
ции. Критическая теория Карла Маркса
подчинена политической программе, но
уже имеет твердое реалистическое ядро.
Утверждение реализма в качестве наи­
более влиятельной теории государства
произошло только с переходом к Новей­
шему времени - будем считать, после
Первой мировой войны - с развитием со­
циологии и ее критического взгляда на
историю, прежде всего, в лице немецкого
социолога Макса Вебера. Вся веберианская мысль вплоть до наших дней есть
развитие реалистического подхода к го­
сударству. Этот подход замечателен тем,
что обладает сильным иммунитетом про­
тив навязываемой самим государством
идеологии.

Утилитаризм - направле­
ние в философии морали,
сводящее ее смысл
к полезности. Его яркими
представителями были
И. Бентам и Дж. С. Милль.
Политический реализм,
предложенный Вебером
в качестве теории
формирования госу­
дарства, впоследствии
утвердился и как основная
теория отношений между
государствами. Политиче­
ский реализм включает
следующие положения:
1) Изначальной полити­
ческой реальностью
является конкуренция
за власть и господство:
2) Субъектами этой
конкуренции являются
автономные организации,
называемые государства­
ми; 3) Каждое из них
заботится прежде всего о
собственной безопасности
и отстаивает исключитель­
но собственные
(национальные) интересы;
4) Поскольку ничто не
ограничивает их в
средствах, периодическое
применение насилия
неизбежно. См., например:
Smith М. J. Realist Thought
from Weber to Kissinger.
Baton
Rouge, LA:
LSU Press,
1986.

The state, I'etat
В европейских языках современное state произошло от слова
status. В римском праве это был правовой статус лица, и это
значение сохранилось до нашего времени. Но в мире правите­
лей средневековой Европы, соревновавшихся друг с другом
в жестокости и показном величии, это слово было присвоено
коронованной особой и надолго к ней приросло. Авторы трак­
татов о правлении и наставлений королям обозначали терми­
нами status regis, estat, stateliness особое величие правителя
и его стать, что соответствовало способу отправления власти.
Внушение страха,трепета и почтения, без которых невозможно
было удержать престол, требовало наглядного явления коро­
левской персоны. В 1290-е годы Жиль Римский, наставник Ф и­
липпа Красивого, будущего короля будущей Франции (а в то
время еще небольшого удела), поучает его тому, сколько денег
подобает тратить королю и как поведением соответствовать
высокому estat.
Ранние сдвиги смысла, связывающие estat, state, /о stato
с состоянием управляемого города (status civitatis), а не только
с положением правителя, восходят к республиканской тради­
ции эпохи Возрождения. Там господствовавшее политическое
тело состояло из всех граждан и не сводилось к персоне на­
следного правителя. Современный английский историк Квен­
тин Скиннер, глубокий знаток генеалогии политических поня­
тий, находит зачатки понимания /о stato как домена принца
и его образа правления именно в итальянских городах-респу­
бликах. Он приводит много случаев раннего политического
употребления этого слова у таких авторов, как, например, писа­
тель-гуманист Веспасиано да Бастичи, повествующий о том, как
враги Козимо Медичи во Флоренции установили новое прав­
ление в 1434 году, - «им удалось изменить /о stato». На страни­
цах “II Principe” (в русском переводе «Государь») Никколо Ма­
киавелли уже употребляет /о stato привычным образом в смыс­
ле состояния управляемого домена и аппарата власти. Как
у Макиавелли, озабоченного рецептами для удержания власти

принципала,так и у последующих итальян- D
ских авторов дидактического жанра «зер­
цало для принца», встречаются советы по
сохранению границ и благосостояния
lo stato. Однако это еще далеко от знако­
мого нам понятия государства как области,
отделенной от персоны правителя .
На протяжении последующих столе­
тий в Западной Европе размышления “
о природе политической власти станови­
лись все более интенсивными, но знако­
мое нам понятие государства появилось
только к концу XVII века. При этом слова
типа civitas, respublica, commonwealth были
более привычными, чем state или etaf, ко­
торые к тому же имели много различных
значений, среди которых близкое к «госу­
дарству» долго оставалось маргинальным.
В сочинениях французского политическо­
го философа XVI века Жана Бодена, теоре­
тика монархии и суверенитета, estat упо­
требляется в шести различных смыслах,
тяготеющих как к состоянию, сословию,так
и к политическому режиму и сообществу .
У Гоббса, по которому проходит интел­
лектуальный водораздел, новая мысль
о государстве вполне ясная, но словарь та­
кой же эклектичный, как и у его предше­
ственников. Он размышлял о том, как мож­
но себе представить политическую власть
отдельно и от народа, и от короля. И изо­
брел искусственного человека, смертного
бога Левиафана, в пользу которого все и
каждый отрекается от своей власти (под­
робнее об этом ниже)
Как только
происходит такое отречение, появляется

Скиннер К. The State //
Понятие государства в
четырех языках: сборник
статей / под ред.
О. Хархордина. СПб.; M.:
Европейский универси­
тет в Санкт-Петербурге;
Летний сад, 2004.
С. 12-74.
КолаД. Политическая
семантика “Etat" и ^tat"
во французском языке //
Понятие государства в
четырех языках.
С. 83-95.

власть, отдельная и более сильная, чем какой-либо человек,
включая короля, или даже все люди вместе. То, на что по своей
природе не способны люди и что уже не в состоянии обеспе­
чить король, а именно мир и безопасность, под силу только это­
му новому образованию, которое Гоббс называет Commonwealth
или State. В «Левиафане» еще сохраняется прежний лексикон
(icivitas, commonwealth, city), но для того, чтобы выразить новую
идею государства как искусственного создания, отдельного как
от правителей, так и от управляемых, он настойчиво предлагает
термин the State.
Быстрое утверждение нового термина, устаревание преж­
них понятий и вообще рождение нового языка нельзя припи­
сать интеллектуальному усилию одного или нескольких людей.
Новое употребление артикулирует нечто уже существующее на
практике, но еще не получившее надлежащего имени. К началу
XVIII века авторы рассуждений о природе и источниках поли­
тической власти вполне привычно используют слово the state
и обозначают именно этим словом сообщество людей, объеди­
ненных политической властью. Ко времени революционных
потрясений в Европе конца XVIII - середины XIX века государ­
ство уже прочно ассоциируется с аппаратом управления, от­
дельным от правящей персоны или группы. Это дает основания
Марксу в 1850-х годах описывать общественные движения его
времени как борьбу за захват государства, как если бы оно
было некоторой объективной данностью или господствующей
высотой наподобие средневекового замка.

Государьство
В русском языке до конца XVIII века словом «государство»
пользовались редко. Политическая лексика знала прежде всего
«княжество» и «царство», а главным действующим лицом был
великий князь, а затем царь. Но был и государь. Термин «госу­
дарство» образовался от «государь» или «господарь» (осподарь), которые, в свою очередь,связаны с церковнославянскими

«оспода» или «господа», обозначавшими домашнее хозяйство
или владение. Господарь как хозяин встречается в новгород­
ских берестяных грамотах уже в XI веке, а в судных грамотах и
в московском судебнике 1497 года упоминается в значении
владельца холопа или раба.
Как утверждает венгерский историк Андраш Золтан,
в XIV веке в качестве титула великих князей господарь исполь­
зовался в западно-славянском Галицко-Волынском княжестве,
которое поддерживало отношения и с латинским миром,
и с восточными соседями. На латыни он писался как Dominus
Russiae, а в переводе на «славянский» как господарь Русской
земли. В Московию этот титул пришел из Польского или Литов­
ского княжества через дипломатическую переписку.
Господарь как титул появился в Московской Руси только
в середине 1430-х годов, причем в контексте затяжной междо­
усобной войны за московский великокняжеский престол. Дми­
трий Шемяка (двоюродный брат Василия II), захвативший пре­
стол в 1446 году, был первым, кто отчеканил этот титул на моне­
тах. На них буквы «Д. о.» обозначали Дмитрий-осподарь, а на
оборотной стороне было отчеканено осподарь земли руской. Уже
через год его примеру следует и Василий II, чеканя осподарь
всея Руси сразу после восстановления на престоле. Семантиче­
ский сдвиг от бытового «хозяин» к господарь как политическому
титулу направляется логикой борьбы между князьями. Для соз­
дания однозначного символического контраста и закрепления
властных полномочий старого титула «великий князь» уже не­
достаточно (Новгород, например, признал великим князем
одновременно и Дмитрия Шемяку и Василия II). В ходе борьбы
победитель каждый раз присваивает себе этот дополнительный
титул,а Иван III,сумевший надолго удержать и расширить власть
московского престола, уже прочно закрепляет его, чеканя госу­
дарь всея Руси на монетах и личных печатях. Это уже не великий
князь как первый среди равных, а господин над ними.
О символической и политической важности понятия госу­
дарь говорит и то, что оно использовалось как титул независи­
мого города Новгорода периода боярской республики, а значит,

итулатура Ивана III: «Иоанн, Божьей
милостью государь и великий князь
всея Руси, Владимирский, Московский, Нов­
городский, Псковский, Тверской, Пермский,
Югорский и Болгарский и иных».

Т

обозначало не физическое, а политическое тело. Важные акты
подписывались «повелением всего господина государя Велико­
го Новагорода» .
Параллельно в дипломатической переписке с Литовским
княжеством в канцелярии митрополита Ионы в грамоте
1451 года впервые встречается и производное слово господарьство как область правления. Позже оно также встречается
в дипломатической переписке с Польшей как аналог или пере­
вод panstwo, то есть как область, на которую распространяется
правление государя .
Использование слова «государство» как политического
понятия фиксируется в контексте военного подчинения Новго­
рода Иваном III. Тот факт, что новгородские посланники, явив­
шиеся в Москву весной 1477 года, назвали Ивана III «госуда­
рем», а не «господином», был воспринят им как готовность от­
дать независимость и признать безраздельное господство ве­
ликого князя над республикой. Иван послал туда своих бояр
узнать, «какова хотят государьства», но Новгород отказался
подтвердить факт употребления нового титула по отношению к
Ивану,т.е. настоял на независимости. Это стало поводом к вой­
не. В последующих переговорах в 1477 году, уже с позиции
силы, во главе войска, подошедшего к Новгороду, Иван III, если
верить летописи, несколько раз использует слово «государ­
ство», чтобы описать тот порядок, который собирается навязать.
«Хотим государьства на своей отчине Великом Новегороде та­
кова, как наше государьство в Низовской земле на Москве;
и вы нынеча сами указываете мне, а чините урок нашему государьству быти. Ино то которые мое государьство?» Здесь
Иван III говорит о том, что в Новгороде будет такая же отчина
(вотчина), как в Москве, и не надо-де ставить условия, как
устроить мое государство. После заверений новгородских бояр
о том, что они урок не чинят, и просьбы пояснить, как «держат
государьство в Низовской земле», т. е. Москве, получают ответ:
поскольку это теперь будет наша московская отчина, то выбор­
ному посаднику не быть, вечевому колоколу не быть, «а госу­
дарьство все нам держати» .

Здесь «государьство» явлено в том
значении, в каком оно понималось в досовременной Руси. С одной стороны, это од­
новременно область, земля и способ прав­
ления в ней (суть переговоров - какому
государству быть). С другой стороны, в по­
нимании Ивана III это полное и безраз­
дельное господство, причем государство
может «держать» лишь один правитель.
Власть и собственность в таком государ­
стве (отчине государя) совпадают. Это
вполне соответствует канону европейских
монархий того времени, но специфика
русского понятия государства - в более
прямой, буквальной связи с фигурой правителя-государя (что было в связке dominus - dominium, но отсутствует в the state) и
в смысловой отсылке к его (в)отчине.
В летописях XVI века, как пишет исто­
рик Михаил Кром, слово «государство»
обнаруживает целый веер значений: пре­
стол, власть государя, его правление (пре­
бывание на престоле), подвластные ему
территории - но все они неразрывно свя­
заны с личностью правителя .
Далее это понимание - единого госу­
даря государство - будет только укре­
пляться вплоть до конца XVII века. Право­
славная церковь последовательно пропо­
ведует идеологию верховной власти царя
над всеми подданными, произошедшей от
Бога и лишь ему подотчетной. Есть царь,
земля и холопы на ней. Тем не менее исто­
рики фиксируют и появление уже в пери­
од царствования Алексея Михайловича
зачатков современной идеи служения

Чащина Е.А. Лексический
состав титулатуры в
памятниках деловой
письменности
Московской Руси
XV -XVII веков//
Вестник Челябинского
государственного
университета. 2010.
№ 22 (203). С. 142.
Золтан А. К предысто
рии русск. «государь» //
Из истории русской
культуры: В 5 т.Т. II.
Кн. 1: Киевская и
Московская Русь.
М.: Языки славянской
культуры, 2002. С. 579.
Я Полное собрание
русских летописей. Т. 25
М.: Издательство АН
СССР, 1949. С. 317-318.
Кром М. М. Рождение
государства: Московская
Русь в XV -X VI вв.М.:
Новое литературное
обозрение, 2018. С. 228

государству, а не государю, а также различия между государ­
ственной службой и государевой .
Явный сдвиг в понятии государства происходит на протя­
жении XVIII века. Обычно он приписывается самому Петру I,
который и про себя говорил, что «для общей государственной
пользы он персоны своей не щадит», и подданных своих при­
зывал к тому, чтобы служить государству, а не царю. Из этого
можно было бы заключить, что появилось понятие государства,
отдельное и от всех подданных и от самого царя нечто, интере­
сам которого все они служат.
Однако главный политический трактат, оставшийся после
петровского времени, а именно «Правда воли монаршей» Фе­
офана Прокоповича (архиепископа и главного идеолога Пе­
тра), не допускает такой трактовки. Как следует из названия,
сам трактат должен был обосновать принцип завещательного
престолонаследия, закрепленного царским указом от 5 февра­
ля 1722 года.т. е. право монарха назначать преемника по сво­
ему усмотрению (а не по праву первородства от отца к старше­
му сыну). И как раз для этого Прокопович, будучи отлично об­
разован в Киево-Могилянской академии и Иезуитской колле­
гии в Риме, использует арсенал западной философии есте­
ственного права (он же организует переводы Гроция, Пуфендорфа и Локка).
Специфика трактата Прокоповича в том, что доктрина
естественного права и общественного договора используется
им исключительно для обоснования неограниченной власти
монарха . Изначальным источником политической власти яв­
ляется народ, который, устав от естественного состояния враж­
ды, но уже будучи единым, передает всю власть государю на­
всегда, а тот обязан править «к общей пользе» (т. е. во имя об­
щественного блага). Если же правление худое, то ничего не
поделаешь, придется ждать следующего государя, поскольку
русский общественный договор, по мысли Прокоповича, не
предполагает возврат царской власти народу при живом мо­
нархе. Обязанность монарха состоит и в том, чтобы выбрать до­
стойного преемника. И только в случае смерти и отсутствия

воли (завещания), власть снова переходит
к народу и, как это однажды было в рус­
ской истории, народ (т. е. его представите­
ли) снова выбирает монарха.
Само государство понимается в этом
трактате как продолжение государя и ни
в коем случае не как отдельное сосредото­
чие суверенной власти, превосходящее и
народ, и монарха. «Понятие о государстве
как юридическом лице в “Правде воли мо­
наршей” совершенно отсутствует, - пишет
в своей книге 1915 года будущий извест­
ный социолог права Георгий Гурвич, - мо­
нарх не орган государства, а собственник
власти, отчужденной в его пользу прежним
собственником - народом...» .Тем не ме­
нее шагом вперед в развитии идеи госу­
дарства все же стала воспринятая Петром,
его окружением и будущими правителями
идея общественного блага, из которой вы­
растет понимание различия между госу­
дарством как сосредоточием публичного
интереса и частной сферой.
То, как заботиться об общем благе, по­
ясняет другая адаптация западной мысли,
написанная в 1785 году при непосред­
ственном участии Екатерины II в жанре
популярной дидактической литературы.
Она озаглавлена «О должностях человека
и гражданина» и предназначена для чте­
ния во всех училищах Российской Импе­
рии. Заголовок дословно повторяет книгу
Пуфендорфа о естественном праве и за­
имствует из него основные представления.
Выдержав более десяти переизданий,
брошюра Екатерины долго была основным

Хархордин О. Что такое
государство? Русский
термин в европейском
контексте // Понятие
государства в четырех
языках. С. 175-176.
Теоретики естествен­
ного права предусма­
тривали и ограничен­
ную (законами и
представительными
институтами)
монархию, а сторонни­
ки контрактной
теории - прекращение
«контракта» с
монархом в случае
плохого правления
и произвола.
Д Гурвич Г. «Правда воли
монаршей» Феофана
Прокоповича и ее
западноевропейские
источники. Юрьев:
Типография Маттисена,
1915. С. 15.

учебником для нравственного воспитания - в том числе поко­
ления декабристов и Пушкина.
Что должны были усвоить из него ученики? Прежде всего
то, что «истинный сын отечества должен привязан быть к госу­
дарству, образу правления, к начальству и к законам». Государ­
ство здесь вводится как синоним общества и отечества, иногда
как гражданский союз, «в котором все живут под одной держа­
вою и одними законами». Общая мысль брошюры состоит
в том, что и у государя, и у всех сословий, и у каждого человека
есть обязанности по отношению к отечеству (оно же общество
и государство), которые детально перечислены. Их исполнение
называется «любовью к отечеству». Екатерининская брошюра
ввела в широкий оборот практически всю отвлеченную поли­
тическую лексику, которой в России будут пользоваться на про­
тяжении следующего века (государство, гражданское общество,
отечество, народ). Пройдет немного времени, и Н. А. Карамзин
в 1818 году выпустит многотомный труд, в названии которого,
в отличие от текстов всех предшественников, писавших рус­
скую историю, уже появится «государство» («История государ­
ства Российского») - спроецированное назад во времени и по­
ставленное у истоков истории.
Историю понятия во многом определяла не только полити­
ческая практика, но и политическая теория, в которой целена­
правленно обсуждалась природа государства. Некоторым авто­
рам - о них пойдет речь ниже - удавалось поменять язык
и представления политических элит, политическую культуру.
И тогда теория влияла и на сферу права, и на строительство
институтов. Возникшие более двух столетий назад различия
в традициях мысли, в частности между правой и левой, между
либеральной и социал-демократической, существуют до сих
пор. Особняком стоят произведения английского философа
и ученого Томаса Гоббса (1588-1679). Его тексты настолько бо­
гаты идеями, что вдохновляли как либеральную,так и монархи­
ческую мысль; как идеалистическую немецкую философию,так
и социологический реализм. Поэтому ему положено отдельное
место.

Гоббс
Учитывая основной предмет той великой
книги, можно сказать, что «Левиафан»
создавался в благоприятных творческих
обстоятельствах - в контексте «беспоряд­
ков настоящего времени», как тактично за­
мечает автор. Шесть лет разрушительной
гражданской войны в Англии, поражение
короны, казнь короля в 1649 году и крах
государства вынуждают роялиста Гоббса
бежать во Францию. Установившаяся по­
сле казни короля республика находится
в состоянии острых дебатов между воен­
ными, сословными, религиозными группа­
ми по поводу оснований власти и полити­
ческого устройства. Континентальная Ев­
ропа, тридцать лет до этого пребывавшая
в состоянии религиозной войны, только
начинает из нее выходить - в 1648 году
заключен Вестфальский договор, провоз­
гласивший новые принципы взаимоотно­
шений между странами, основанные на
понятии суверенитета
«Левиафан, или Материя, форма и
власть государства церковного и граждан­
ского» публикуется в 1651 году. Опыт Гоб­
бса как современника катастрофических
событий сделал его реалистом - хотя бы в
части оснований, на которых строится тео­
рия. Предшествующие политические тео­
ретики, поскольку они были так или иначе
связаны с теологией, полагали, что люди
изначально существуют в единстве, подоб­
но общему телу верующих, хотя это тело
невидимо (вспомним concordia. естествен-

Государственный
суверенитет - прин­
цип, согласно
которому за
государственной
властью данной
страны, а не
какими-либо другими
властями, признается
верховенство на
своей территории,
а также независи­
мость внутренней
и внешней политики.

ное согласие у Августина). Они образуют народ, который явля­
ется носителем верховной власти и наделяет ею короля. Но для
Гоббса никакого изначального единства и согласия нет, а есть
атомарное состояние, наглядное преследование каждым свое­
го эгоистичного интереса, неизбежное столкновение интере­
сов, готовность применить обман и насилие против ближнего.
Люди рождаются равными и свободными, но их естественные
влечения и неравенство в физической силе толкают их на со­
перничество друг с другом, а поскольку ограничений на сред­
ства соперничества нет, то оно в любой момент готово перера­
сти в состояние войны. Это стало известно как концепция есте­
ственного состояния - война всех против всех. Поскольку каж­
дый готов пойти на все ради своих интересов, то ожидает того
же и от других. В итоге царит общее недоверие и люди мыслят
короткими горизонтами - что будет завтра, неизвестно.
Как это можно изменить? На тот исторический момент
и божественное обоснование монархии, и ее обоснование че­
рез единство народного тела, головой которого служит король,
теряют убедительность, и Гоббс предлагает новые рациональ­
ные основания порядка. Он много раз повторяет мысль о том,
что заставить человека сдерживать себя, выполнять обязатель­
ства, ограничить свой интерес в пользу общего блага может
только сила. Но это не меч удельного князя, лорда или короля,
а нечто совсем другое. Для того чтобы эта новая власть появи­
лась, каждый человек должен пожертвовать частью своих есте­
ственных прав в пользу суверена, а именно правом на приме­
нение насилия, и делегировать это право единому лицу, кото­
рое бы взяло на себя функцию защиты всех и каждого. Такое
делегирование и есть контракт, благодаря которому рождается
государство. Причем это совсем не такой контракт, как между
мифическим народом как носителем власти и монархом, кото­
рый в ответ обязуется этот народ оберегать.
В логике естественного состояния, где нет народа, а есть
лишь свободные рациональные индивиды, стремящиеся к вы­
годе, контракт возможен только каждого с каждым. «Это реаль­
ное единство, - пишет Гоббс, -воплощенное в одном лице

таком состоянии нет места для трудолюбия, так
как никому не гарантированы плоды его труда,
и потому нет земледелия, судоходства, морской
торговли, удобных зданий, нет средств движения и
передвижения вещей, требующих большой силы,
нет знания земной поверхности, исчисления време­
ни, ремесла, литературы, нет общества, а, что хуже
всего, есть вечный страх и постоянная опасность
насильственной смерти, и жизнь человека одинока,
бедна, беспросветна, тупа и кратковременна .

В

Томас Гоббс

Гоббс Т. Левиафан. М.: Мысль, 2001. С. 87.

посредством соглашения, заключенного D
каждым человеком с каждым другим таким
образом, как если бы каждый человек ска­
зал другому: я уполномочиваю этого чело­
века или это собрание лиц и передаю ему
мое право управлять собой при том усло­
вии, что ты таким же образом передашь
ему свое право и санкционируешь все его
действия. Если это совершилось,то множе­
ство людей, объединенное таким образом в
одном лице, называется государством...» .
В результате контракта и сложения
воли каждого с каждым образуется еди­
ная воля такого могущества, что она пре­
восходит механическую сумму индивидов
и придает им вместе новое качество. Гоббс
говорит о том, что это реальное единство,
а не просто чувство согласия, и благодаря
ему люди создают огромного искусствен­
ного человека,тоже наделенного разумом
и всеми необходимыми органами, чтобы
защищать их (для наглядности его изобра­
зили на титульном листе книги и спаян он
из отдельных людей).
Соответственно, это новое искус­
ственное образование автономно как от
всех индивидов, которые наделили его
высшим авторитетом, так и от правителя.
У государства есть карающий меч, с помо­
щью которого оно принуждает всех к со­
блюдению своих обязательств и следова­
нию закону. Но основанием власти госу­
дарства все же является не его многократ­
но превосходящая сила, а базовый кон­
тракт каждого с каждым, формирующий
новое тело. Этот контракт, повторим,

Гоббс Т. Левиафан.
С. 119.

обоснован рационально и соответствует публичному интересу,
поскольку, гарантируя безопасность жизни и имущества, и го­
сударство изменяет ожидания людей по отношению друг к
другу. Так как преследование собственных интересов ограни­
чено в средствах и подчинено некоторым общим установлен­
ным правилам, то можно доверять ближнему. Так становится
возможной мирная жизнь, основанная на кооперации, и вло­
жение сил в коллективные гражданские проекты, а не в борьбу
за выживание. Получается, что формирование этого нового
единства меняет всю общественную ткань, из атомарного хао­
са государство создает общество.
Для современников важным моментом политической док­
трины Гоббса было то, что единым соглашением учреждается
и форма правления, причем сам автор «Левиафана» недвус­
мысленно отдает предпочтение монархии. Из установления
государства происходят и все права тех, на кого переносится
верховная власть, пишет Гоббс. Специфика контракта, лежаще­
го в основе государства, такова, что каждый обязуется считать
волю правителя (будь то одно лицо или группа людей) своей
волей и поэтому никаких «кондиций» или изменения формы
правления, а тем более отмены контракта, уже быть не может.
Рациональное обоснование монархии, характерное для
эпохи просвещенного абсолютизма, было воспринято в конти­
нентальной Европе XVIII века, потом подхвачено и усилено
в Российской империи. Но мысль Гоббса содержала и другие
новации, опередившие свое время.
Во-первых, в основание теории он ставит свободных, ра­
циональных людей, которые вправе преследовать свой инте­
рес. Это очень современная посылка, которая роднит Гоббса
с либерализмом.
Во-вторых, Гоббс положил начало политической теории,
отождествляющей государство с невидимой сущностью, отлич­
ной от правителя, правительства или подданных. Из этого
выросла правовая доктрина действий государства и суверен­
ных прав. Как обобщил это видение историк Мартин ван Кревельд, автор на сей день лучшего исследования становления

е, кто уже установил государство и таким об­
разом обязался соглашением признавать как
свои действия и суждения одного, неправомерны
без его разрешения заключать между собой новое
соглашение, в силу которого они были бы обязаны
подчиняться в чем-либо другому человеку. Поэто­
му подданные монарха не могут без его разреше­
ния свергнуть монархию и вернуться к хаосу раз­
общенной толпы или перевести свои полномочия
с того, кто является их представителем, на другого
человека...

Т

Томас Гоббс

Гоббс Т Левиафан. С. 120.

государства, - будучи корпорацией, государство обладает сво­
ей независимой личностью или юридическим лицом. «Послед­
нее признается законом и может вести себя, как если бы оно
было человеком - заключать договоры, владеть собственно­
стью, защищать себя и т. п.» .

Либеральная теория государства
Последующая либеральная мысль во многом отталкивается от
Гоббса и пересматривает его идеи. Джон Локк (1632-1704)
опубликовал свои политические трактаты, включая знамени­
тые «Два трактата о правлении» (1690), после окончания Ан­
глийской («Славной») революции
и установления парла­
ментской монархии. Его волновал уже другой вопрос: где га­
рантии того, что Левиафан, имеющий такую силу и не позволя­
ющий людям чинить зло друг другу, сам не станет источником
злоупотреблений? Но для того, чтобы поставить вопрос об
ограничении власти государства, Локку пришлось отказаться от
идеи естественного состояния как войны всех против всех
и более благосклонно посмотреть на природу человека.
Для Локка естественным состоянием является то, что мы
понимаем как гражданское общество: согласно естественному
праву, каждый имеет право на жизнь, свободу и собственность.
Индивиды изначально свободны и наделены разумом, а это
делает их способными к формированию первичных общностей
и созданию законов. Тем не менее во имя безопасности и со­
хранения порядка они вынуждены создавать государство. В от­
личие от Гоббса, у которого контракт носит конституирующий
и необратимый характер, вся либеральная мысль будет наста­
ивать на том, что источник власти всегда находится у граждан­
ского общества (читай - свободных частных собственников)
и если правитель или правительство начинают злоупотреблять
властью, то гражданское общество имеет законное право за­
брать власть и сменить правительство. Третьим радикальным

отличием либеральной мысли стала идея
разделения властей на законодательную и
исполнительную, дабы предотвратить зло­
употребления последней.
В основании либеральной теории го­
сударства лежит и определенное мировоз­
зрение философского свойства: эмпиризм
и утилитаризм
И Локк, и последую­
щие английские эмпирики-утилитаристы
Иеремия Бентам (1748-1832), Джеймс
Милль (1773-1836) и его сын Джон Стюарт
Милль (1806-1873) исходили из того, что
основанием суждения и построения ка­
ких-либо теорий может быть только опыт и
наблюдения в сочетании со строгой логи­
кой рассуждения. Это возвеличивание
опыта (в праве, соответственно, прецеден­
та) и предубеждение к абстракциям (кото­
рые нельзя наблюдать) - то, что традици­
онно составляет английский стиль мышле­
ния, - отразились и в том, что либераль­
ные теоретики отказывались восприни­
мать государство как фиктивную сущность
или искусственного человека. Никакой
метафизики! В качестве первичной реаль­
ности выступает свободный индивид, на­
деленный правами (под которым пони­
мался мужчина, имевший частную соб­
ственность, - в демократичности англий­
ских либералов не упрекнешь), затем ин­
дивиды формировали гражданское обще­
ство и создавали инструмент для его за­
щиты и регулирования конфликтов - госу­
дарство.
Либеральная концепция государства
содержит два принципиальных требования.

Ван Кревельд М.
Расцвет и упадок
государств. M.:
ЭРИСЭН, 2006. С. 510.
Славная революция
(Glorious Revolution) смена власти
и государственного
строя, произошедшая
в Англии в 1688 году
в результате
свержения католиче­
ски ориентированного
короля Якова II
Стюарта тандемом
протестантской
ориентации,
состоявшим из его
дочери Марии Стюарт
и голландского
правителя Вильгельма
Оранского. Поскольку
тандем пользовался
поддержкой широкого
политического альянса
землевладельцев и
буржуазии, переворот
прошел без насилия и
напоминал договор.
В результате в Англии
была принята
конституция,
ограничившая власть
короны парламентом
и независимым судом.

Во-первых, государство есть нейтральный арбитр, своего
рода площадка для решения возникающих в гражданском об­
ществе споров и конфликтов. Они решаются независимыми
судами сообразно правилам, установленным этим обществом
через представительные законодательные институты. Это пред­
полагает, что государство не должно обладать собственной во­
лей или интересом, а должно служить интересам гражданской
(прежде всего экономической) жизни, будучи ограниченным
посредством законодательства и периодических выборов.
Во-вторых, либеральная теория оперирует нормативной
идеей «минимального государства». Оно должно быть способ­
но выполнять минимальные функции по охране порядка, прав
собственности и обеспечивать безопасность границ, а осталь­
ное сделает свободная конкуренция. Государство должно быть
дешевым.
Несмотря на сильный нормативный элемент, вырази­
вшийся в поиске такой формулы государства, которая бы при­
носила максимум пользы гражданскому обществу, английские
либералы тем не менее способствовали важному концепту­
альному сдвигу. Они стали отождествлять государство с прави­
тельством, т. е. с вполне конкретным государственным аппара­
том, который управляется определенным образом и цену кото­
рого можно высчитать. То есть это не совокупность людей под
единой властью и законами и не фиктивное средоточие суве­
ренитета, а особым образом организованная публичная сфе­
ра, отделенная от гражданского общества и защищающая по­
следнее.
Французская политическая философия продолжала мыс­
лить государство в терминах контракта, но была менее инди­
видуалистична. Жан-Жак Руссо (1712-1778) определял конту­
ры социального контракта иным способом, чем английские
либералы, что помещает его скорее в республиканскую тра­
дицию. Оставляя в стороне вопрос о природе самого государ­
ства, Руссо задавался вопросом о том, как править самим, не
угнетая никого и не будучи угнетенными внешней властью.
Его социальный контракт - это некий метафизический акт

образования общей воли всех граждан,
которая является носителем суверените­
та и никому его не делегирует, а наобо­
рот, диктует эту волю государству. Это мо­
жет происходить и через законы, но луч­
ше всего - посредством прямой демо­
кратии, т. е. референдумов или других
актов, через которые общая воля может
быть явлена власти (воля и власть принципиальное различение у Руссо).
При этом французская мысль еще более
радикально ставила вопрос о разделении
властей и границе между гражданским
обществом, которое способно на само­
управление
(свободные
ассоциации
граждан), и государством как исполни­
тельным аппаратом на тот момент еще
королевской власти.

Классовая теория
государства
Карл Маркс (1818-1883) был современ­
ником промышленной революции в Евро­
пе, свидетелем мощных общественных
движений 1 8 4 8 -4 9 годов и последующе­
го разрушения старых режимов, рожде­
ния национальных государств. Будучи не­
зависимым публицистом и ученым, не
связанным ни с государственной служ­
бой, ни с университетской кафедрой, он
мог себе позволить гораздо больший

градус подозрения и критики, чем его предшественники. Ему
принципиально не интересен нормативный подход,т. е. каким
должно быть государство. Маркс стремится обличить то, чем
оно является на самом деле.
В основание социальной теории Маркс ставит конкретного
исторического человека - помещенного в систему разделения
труда и социальных отношений, прежде всего отношений соб­
ственности. Исторически, физическое принуждение рождает
собственность, а разделение труда и распределение его ре­
зультатов в соответствии с правами собственности формируют
неравенство и первичную социальную организацию. В ней вы­
деляются собственники средств производства (что считать та­
ковыми, зависит от исторического этапа), которые присваивают
прибавочный продукт, и трудящиеся, которые не имеют ничего,
кроме своей рабочей силы. При этом в группе собственников
могут выделяться различные подгруппы в соответствии с раз­
мером и объектом собственности: владельцы земли, владельцы
финансов, ремесленных или промышленных предприятий
и т. п. Исходя из места в системе разделения труда, объема кон­
тролируемой собственности и, соответственно, источника
и уровня дохода, формируются устойчивые группы, которые
Маркс называет классами.
Классовая структура - это основа любого общества, но она
генерирует конфликты. Это не война всех против всех - любой
марксист бы сказал, что Гоббс просто не разобрался в сложном
соотношении классовых сил времен английской революции, а борьба между классом, который усиливается и претендует на
господство, и классом, сходящим со сцены истории. Главная
мысль марксизма о государстве состоит в том, что оно форми­
руется, как только появляются классы, - как военно-политиче­
ская надстройка для поддержания положения господствующе­
го класса и воспроизводства классовой структуры. Это положе­
ние о классовой природе государства лучше всего выразил
соратник Маркса Фридрих Энгельс (1820-1895), уже после
смерти классика, в работе «Происхождение семьи, частной
собственности и государства».

ак как государство возникло из потребности
держать в узде противоположность классов;
так как оно в то же время возникло в самих стол­
кновениях этих классов, то оно по общему правилу
является государством самого могущественного,
экономически господствующего класса, который
при помощи государства становится также полити­
чески господствующим классом и приобретает та­
ким образом новые средства для подавления и экс­
плуатации угнетенного класса.

Т

Фридрих Энгельс

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства //
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения: В 50 т. Изд. 2-е. Т. 21. М.: Государственное
издательство политической литературы, 1961. С. 171.

Наблюдая за установлением во Франции в 1851 году дик­
татуры Луи Наполеона, Маркс создает блестящий образец ана­
лиза классовой борьбы и ее отражения в политике, известный
как «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (вышла
в 1852 году). Там же он делает несколько принципиальных на­
блюдений о государстве. После каждой серии революционных
потрясений «многосложная, искусственная государственная
машина» только укреплялась. Ее влияние выросло настолько,
что «партии, которые, сменяя друг друга, боролись за господ­
ство, рассматривали захват этого огромного государственного
здания, как главную добычу при своей победе». При Луи Бона­
парте бюрократия достигла пика своего господства. Но это не
значит, что она стала над классами. Знаменитый диагноз бона­
партистской диктатуры состоял в том, что она представляла
французское консервативное крестьянство. В силу своего со­
циального положения и характера труда крестьяне не способ­
ны образовывать ассоциации, партии или какие-либо другие
политические организации, которые бы требовали парламент­
ского представительства. Поэтому лучше всего их представляет
не парламент (разгон которого они всегда поддержат), а дикта­
тура. «Их представитель должен вместе с тем являться их госпо­
дином, авторитетом, стоящим над ними, неограниченной пра­
вительственной властью, защищающей их от других классов
и ниспосылающей им свыше дождь и солнечный свет. Полити­
ческое влияние парцельного крестьянства в конечном счете
выражается, стало быть, в том, что исполнительная власть под­
чиняет себе общество» .
Итак, у Маркса есть сквозная мысль о том, что в любой мо­
мент государство неизбежно выражает интересы какого-либо
класса, реализуя посредством законов, исполнительного аппа­
рата и идеологии его претензии на господство. С другой сторо­
ны, государство в лице его исполнительной бюрократии обла­
дает автономной исторической динамикой. В условиях обо­
стрения конфликтов оно может приобретать самостоятельность
по отношению к классам, для того чтобы иметь возможность
регулировать или смягчать такие конфликты. Этот тезис

был развит западными неомарксистами D
в XX веке на фоне опыта межвоенного
кризиса, сопровождавшегося ростом госу­
дарственного вмешательства в экономику.
Чтобы выполнять функцию долгосрочной
стабилизации капиталистического произ­
водства, государству пришлось добиться
относительной автономии от всех сегмен­
тов буржуазии, ограничить рынок и обе­
спечивать интеграцию классов, а не пода­
вление одного класса другим .
А более ортодоксальная идея Маркса
и Энгельса о государстве как аппарате го­
сподства одного класса и подавления
остальных получила преимущественное
развитие в рамках учения В. И. Ленина об
активной роли государства диктатуры
пролетариата в разрушении старого строя
и создании нового коммунистического по­
рядка. В его работе «Государство и рево­
люция» (1917) речь идет о насильственном
захвате государства отрядами пролетари­
ата, подавлении и уничтожении классов,
затем о полном государственном контроле
над производительными силами и введе­
нии единого плана, как если бы вся эконо­
мика была одной фабрикой. Уничтожив
классы и тем самым причину своего соб­
ственного существования, государство
должно отмирать, поскольку необходи­
мость в нем исчезнет. На деле построен­
ный в СССР последователями Ленина госу­
дарственный социализм так и не обеспе­
чил такого уровня благосостояния и созна­
тельности граждан, когда аппарат насилия
можно было бы упразднить.

Маркс К. Восемнадца­
тое брюмера Луи
Бонапарта // Маркс К.,
Энгельс Ф. Сочинения.
Т.8. С. 208.
Одним из основных
теоретиков неомарк­
сизма был француз­
ский философ
греческого происхож­
дения Никое Пуланзас.
См. Пуланзас Н.
Политическая власть
и социальные классы
капиталистического
общества // Политиче­
ская мысль второй
половины XX века:
хрестоматия для
студентов вузов.
Пермь: Звезда, 1999.
С. 332-336.

Теория социального государства
Если бы Маркс был университетским профессором и со­
ветником правительства, а не политическим иммигрантом, то
он, вероятно, пришел бы не к апологии революции, а к идее
социального реформаторства, как Лоренс фон Штейн (18151890) . Будучи профессором в Киле, а потом в Вене, Штейн
наблюдает социально-политические движения во Франции
с тем же вниманием, как это делает Маркс, описывает положе­
ние пролетариата и борьбу между имущими и неимущими
классами, эгоистический интерес накопления капитала и по­
следующее обнищание масс - словом, использует тот же арсе­
нал понятий и логику социального анализа, что и Маркс (оба
частично заимствуют ее у французского социалиста-утописта
Сен-Симона). В 1850 году выходит его основная работа «Исто­
рия социального движения во Франции с 1789 года» (на два
года раньше, чем «Восемнадцатое брюмера» Маркса). При
этом Штейн проходит по разряду консервативных мыслите­
лей, идеологов активной роли государства в сглаживании
классовых конфликтов, является родоначальником теории со­
циального государства и прусского социализма Бисмарка. Они
друг друга читали, но не ясно, в какой степени заимствовали
друг у друга идеи.Так или иначе, Маркса подняли на щит евро­
пейские социалисты, потом русские левые социал-демократы,
а Штейн стал родоначальником правой европейской социалдемократии. Под напором марксизма в XX веке разрушилось
не одно государство; доктрина социального государства, на­
против, помогла спасти многие правительства от натиска ре­
волюционных сил.
Спасительный рецепт сохранения капитализма в Западной
Европе был найден Штейном в социальном государстве. Исто­
ки теории социального государства следует искать не столько
в гоббсовской картине стоящего над всеми искусственного че­
ловека, созданного договором, сколько в государстве как нрав­
ственной идее, что сформулировал за полстолетия до фон
Штейна немецкий философ Г. В. Ф. Гегель^.

Гегель помещает индивидов с их част­
ными интересами, рассудком, нуждами и
индивидуальной волей в сферу граждан­
ского общества. Это многообразие инди­
видов не в состоянии создать государство
посредством контракта, хотя вполне может
установить некоторые порядки общежи­
тия, дабы избежать конфликтов: полицию
и полицейское управление (а это и поря­
док на улице, и санитария, и хозяйствен­
ный оборот) Гегель относит к сфере граж­
данского общества. Ведь государство для
Гегеля - это принципиально другая суб­
станция, это наглядное воплощение идеи,
«мыслимое понятие», которое никак не
может зависеть от частных мнений или ин­
тересов. Государство воплощает идею выс­
шего разумного существования всех лю­
дей, всеобщего интереса, и эта идея объ­
ективна, поэтому обязана реализоваться.
Люди не могут не объединиться в государ­
ство, как только они сами увидят высшую
разумность государственного порядка,
а если не увидят, им поможет бюрократия.
В «Философии права» есть множество рассуждений, которые одновременно и ми­
стифицируют и возвеличивают государ­
ство, полагая его до и превыше индивида.
Но для Гегеля был важен и тезис о
нравственной (этической) сущности госу­
дарства, которая заключается в его обязан­
ности объединять разнообразие индиви­
дов, сохраняя и оберегая их свободу по­
средством права, - он настаивал на право­
вом характере действительного (т. е. «на­
стоящего») государства. И этот этический

См. также книгу «Нация»
серии «Азбука понятий».
С 35.
Георг Вильгельм
Фридрих Гегель
(1770-1831) - культовый
немецкий философ,
профессор Гейдельберг­
ского, потом Берлинского
университетов, автор
диалектического метода
мышления, совместивший
объективный идеализм
и историю. В работе
«Философия права»
(1821) Гегель представил
теорию государства,
которая повлияла на
европейскую политиче­
скую философию
и политику государствен­
ного строительства.
Его часто обвиняют
в апологетике прусской
монархии. Хотя он
и писал об идее
государства, а не
о каком-то конкретном
политическом проекте
и подчеркивал правовой
характер государствен­
ной власти, это не
помешало впоследствии
использовать его идеи
для отрицания
индивидуальных прав
и свобод во имя
«всеобщего»
интереса.

осударство есть дух, пребывающий в мире и
реализующийся в нем со зн а т е л ь н о t тогда как в
природе он получает действительность только как
иное себя, как дремлющий дух. Лишь как наличный
в сознании, знающий самого себя в качестве суще­
ствующего предмета, он есть государство. В свобо­
де надо исходить не из единичности, из единичного
самосознания, а лишь из его сущности, ибо эта сущ­
ность независимо от того, знает ли человек об этом
или нет, реализуется в качестве самостоятельной
силы, в которой отдельные индивиды не более чем
моменты: государство - это шествие Бога в мире;
его основанием служит власть разума, осуществля­
ющего себя как волю .

Г

Георг Вильгельм Фридрих Гегель

Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. С. 283-284.

аспект позволил фон Штейну вернуть в теорию индивидов и подвести под государ­
ство некоторый осязаемый фундамент.
Поскольку
государство,
говорит
Штейн, есть не просто общая воля, но все
же и сумма всех индивидов, то его состоя­
ние зависит от состояния каждого. Следо­
вательно, рассуждает он, если люди дегра­
дируют, деградирует и государство. Поэто­
му «...высшее развитие государства может
быть достигнуто лишь тогда, когда государ­
ство, с помощью своей высшей власти, бу­
дет способствовать развитию, т. е. прогрес­
су, богатству, могуществу и интеллигенции
всех отдельных личностей: действуя на
пользу всех, оно действует на свою соб­
ственную пользу» .
Но разве сами граждане не в состоя­
нии о себе позаботиться? Динамика капи­
тализма убеждает Штейна в том, что обще­
ство может лишь порождать неравенство
в собственности, формирование классов
и лишать шансов на достойную человече­
скую жизнь большие массы людей, пре­
вращая их в обнищавших бродяг. Это будет
приводить к активизации рабочего движе­
ния, попыткам захватить государство и от­
нять собственность силой. На такие угро­
зы - а они были очевидны для всех в сере­
дине XIX века - либеральная доктрина
отвечала бы усилением репрессивной со­
ставляющей и принятием законов, позво­
ляющих лучше обезопасить буржуазию от
обнищавшей массы. Но для Штейна это не­
надежный и несправедливый выход, и,
чтобы обосновать другой способ решения

В

Фон Штейн Л. История
социального движения
Франции с 1789 года.
СПб.: тип. А. М. Котомица, 1872. Т. 1. С. XXVIII.

проблемы, он развивает этическую концепцию государства.
С ее помощью он обосновывает SoziaLstoat, «социальное госу­
дарство», известное также как государство благосостояния, wel­
fare state. Впоследствии эта модель в той или иной мере была
построена во всей континентальной Европе.
Главная идея, которую реализует государство, - этическая.
Это значит, что у государства есть обязанности. Какие и по от­
ношению к кому? В том, что государство этически обязано ин­
дивиду, и состоит радикальный теоретический сдвиг, который
делает Штейн. Обязанности государства проистекают не из
контракта с гражданским обществом в обмен на некоторый
объем полномочий, а из того факта, что оно является слиянием
воли всех граждан, их потребностей, и поэтому обязано следо­
вать лишь этой воле, а не частному интересу класса имущих.
Осталось понять, в чем же интерес всех и каждого. Немецкая
философия в лице Канта и Гегеля к тому моменту уже дала от­
вет на этот вопрос. Настоящая потребность любого человека
состоит в признании его человеческого достоинства и в само­
реализации. Обеспечить каждому это благо и есть высшая мис­
сия государства. Но в экономическом обществе большинство
людей не имеют этой возможности, потому что имущие классы
лишили их собственности и низвели до примитивного состоя­
ния. Поэтому государству следует вернуться к своей сущности,
т. е. воплощению всеобщего интереса - оно обязано дать воз­
можность стать человеком абсолютно каждому. Штейн пишет:
«...правильный ход государственной жизни становится немыс­
лимым, когда тысячи граждан лишены возможности вполне
развернуть свои индивидуальные способности, развиваться
согласно своему истинному назначению».
Концепция социального государства кажется чисто логиче­
ским конструктом, недалеко ушедшим от Гегеля, но социальные
движения в Европе подкрепляли этическое обоснование
Штейна аргументами от реальной политики. Поэтому его
идеи - дать неимущим образование и медицинскую помощь за
счет государства, страховать на случай потери работы, помогать
с улучшением жилищных условий и т. п. - постепенно были

реализованы сначала прусской монархи­
ей (Бисмарк ввел систему социального
страхования в 1881 году), а потом в раз­
ной мере всеми европейскими правитель­
ствами. Распределительную функцию госу­
дарства трудно обосновать экономически,
зато сработал этический аргумент.
После травмы Первой мировой войны
европейские общества с готовностью вос­
принимали идеи восстановления не толь­
ко национального хозяйства, но и нацио­
нального достоинства. В этом контексте
родилась идея мобилизации нации по­
средством государства, которое должно
выразить мысли и волю всех ее представи­
телей. Если патерналистское социальное
государство допускало наличие граждан­
ского общества и частной сферы, то новая
идея тотального государства предполагала
поглощение всех интересов человека без
остатка.
Автором идеи тотального государства
стал итальянский философ-гегельянец
Джованни Джентиле (1875-1944), назна­
ченный министром просвещения в фа­
шистском правительстве Бенито Муссоли­
ни в 1925 году. Государство тотально или
тоталитарно в том смысле, что объединяет
сознание всех граждан, формирует общую
волю и преодолевает все классовые про­
тиворечия. «Государство не нависает над
головами граждан, оно составляет целое
с личностью гражданина», - писал Джен­
тиле в своем эссе «Философские основы
фашизма». В теории тотальное фашист­
ское государство должно рождаться «сни-

зу», в сознании его граждан. Но в политической практике его
формирование обеспечивается культом вождя, массовой про­
пагандой, созданием партии и системы корпораций, чтобы все
думали и действовали как государство, а вне последнего ника­
ких мыслей и действий не допускалось. На тот момент будущее
фашизма представлялось светлым, а идея тотального государ­
ства казалась прогрессом по сравнению с либерализмом и
была альтернативой коммунизму. Однако последующие собы­
тия в Италии и Германии показали склонность тотального госу­
дарства к террору против граждан и военным преступлениям,
что привело к его полному краху и возврату к умеренной моде­
ли социального государства.

Реалистическая теория
государства
Описанные выше теории содержат сильный нормативный эле­
мент. Их авторы так или иначе обосновывают государство, пи­
шут о том, каким оно должно быть. Немецкий социолог Макс
Вебер (1864-1920) пошел другим путем.Термины, обозначаю­
щие исторические формы политических образований, для
него вторичны, а первичны аналитические понятия, примени­
мые ко всем таким формам. Он выделил генетическое ядро
любого автономного политического образования (в том числе
того, что известно как «государство») и назвал это «политиче­
ской общностью» или «политическим союзом». Вебер приво­
дит, как он выражается, «концептуальный минимум», который
делает общность политической, - «насильственное утвержде­
ние организованного господства над территорией и населяю­
щими ее индивидами» . Иными словами, политическая общ­
ность или политический союз появляется тогда, когда есть тер­
ритория, готовность к насилию и определенный тип коллек­
тивного действия, а именно управление другими людьми
и поддержание определенного порядка, причем это действие

отлично от хозяйственного действия вро- D
де распоряжения товарами, землей или
финансами.
Политические общности или союзы
выступают в истории под различными
именами, образуя княжества, полисы, ре­
спублики, халифаты, герцогства, эмираты,
империи и т. п. Государство - это одно из
имен того же самого, получившее статус
родового понятия, недавняя, но наиболее
распространенная сегодня форма полити­
ческого союза, возникшая в результате
трансформации предшествовавших форм.
Использование социологического терми­
на «политический союз», не совпадающего
ни с одной из эмпирических форм, дало
Веберу ресурс дистанцирования, необхо­
димый для создания реалистической тео­
рии государства, которая свободна от иде­
ологии и нормативных коннотаций.
Реалистическим взглядом на государ­
ство Вебер во многом обязан своему со­
временнику, немецкому социологу Францу
Оппенгеймеру, который первым изложил
социологическую теорию происхождения
государства в книге «Государство», вышед­
шей в 1908 году (сам Оппенгеймер, впро­
чем, приписывает эту идею чешскому юри­
сту Людвигу Гумпловичу). Что есть государ­
ство как социологическое понятие? - во­
прошает Оппенгеймер. И дает такой ответ:
«[Государство] целиком и полностью на
стадии генезиса и, в сущности, почти цели­
ком на первых стадиях своего существова­
ния есть социальный институт, силой
насаждаемый группой победителей на

Вебер М. Хозяйство
и общество: очерки
понимающей
социологии: В 4 т.Т. 2
М.: Издательский дом
Высшей школы
экономики,"2017.
С. 273.

побежденную группу с единственной целью поддержания го­
сподства победителей над поверженными и защиты от вну­
треннего восстания и нападений извне. Телеологически, это го­
сподство не имело никакой другой цели кроме экономической
эксплуатации подчиненных со стороны победителей. Нет ни
одного известного в истории примитивного государства, кото­
рое бы появилось каким-то другим способом» . Оппенгеймер
разворачивает свои аргументы, изучая исторические примеры.
Вебер продолжает эту линию, создавая теорию господства.
Что делает общность политической? И что делает полити­
ческая общность? Для социологии Вебера понятие социально­
го действия является ключевым, и он определяет через него
также специфику политического союза. Способ действия, при­
сущий политическому союзу - это использование физической
силы. Однако это не любое насилие. Просто банда грабителей
не составит политического союза, ибо применение силы ради
наживы не содержит политического элемента. Точно так же
и хозяйственная общность, которая берется за оружие от слу­
чая к случаю и по необходимости, не образует искомый тип
общности. Политическое свойство возникает тогда, когда при­
менение насилия является постоянным, «профессиональным»
занятием одного и того же сообщества и подчинено цели уста­
новления порядка, т. е. регулирования жизни на определенной
территории. Оно отделено от хозяйствования в том числе мо­
ральным запретом на физический труд (а часто и на торговлю)
и подчинено управленческим задачам.
Изначально политический союз формируется как свобод­
но организующаяся общность воинов, пишет Вебер, «стоящая
вне порядков повседневности и над ними» - иными словами,
претендующая на особое происхождение и статус. Он консти­
туируется как братство свободных мужчин (в силу обладания
оружием и способности противостоять принуждению) и проти­
вопоставлен тем, по отношению к кому осуществляется прину­
дительная эксплуатация.
Вебер выделяет несколько ключевых трансформаций поли­
тического союза. Сначала на основе такого союза формируется

аппарат принуждения, способный обеспе- П
нить подчинение в самых широких масшта­
бах. Референтом для политических общно­
стей выступают другие такие же общества,
а отношения между ними - как правило,
это военная вражда или тактические сою­
зы - маркируются посредством территории
и ее границ. Удержание территориального
господства предполагает, что политический
союз, который на него претендует, успешно
подавляет частное насилие, поскольку оно
противоречит его военным интересам, т. е.
запрещает насильственное решение кон­
фликтов и становится гарантом граждан­
ского мира. Это равнозначно появлению
некоторых публичных функций, которые
берет на себя аппарат принуждения. Далее,
как пишет Вебер, «если в раннее время
союз реагировал на поведение, прямо счи­
тающееся преступным,только под давлени­
ем религиозных или военных интересов, то
теперь преследование более широкого
круга преступлений против личности и иму­
щества было поставлено под гарантию по­
литического аппарата принуждения» . То
есть в определенный исторический момент
политический союз берет на себя обязан­
ность по защите широкого круга граждан­
ских прав. Вебер не оставил нам подробно­
го анализа этих процессов, но за него это
сделали несколько блестящих социологов:
Норберт Элиас, Теда Скочпол, Чарлз Тилли,
продолжившие эту традицию мысли до
конца XX века.
Когда и как уместно говорить о госу­
дарстве? По мысли Вебера, понятие

Oppenheimer F.
The State: its history and
development viewed
sociologically / trans. by
J. M. Gitterman. BiblioLife,
1922. P.15.
Вебер M. Хозяйство и
общество: очерки
понимающей социоло­
гии. С. 279.

государства появляется лишь на опреде­
ленном этапе эволюции политического со­
юза, причем как способ легитимации двух
ключевых организационных достижений:
1)

монополизации насилия в пределах
определенной территории;

2)

рационализации правил применения
насилия (появления «правопорядка»).

Важно понимать, что «государствами»
стали называть сумевшие выжить в тече­
ние длительного времени политические
общности, которые потом распространили
этот термин на своих предшественников.
То, что стало организационной инфра­
структурой их господства (управленческие
и фискальные аппараты, правовые режи­
мы и идеологии), до определенного мо­
мента было лишь изобретаемыми по слу­
чаю средствами выживания, с которыми
политические сообщества эксперименти­
ровали на свой страх и риск.
В таком контексте становится понят­
ным знаменитое определение государ­
ства, которое Вебер приводит в лекции
«Политика как призвание и профессия»
(1918). Оно предваряется рассуждением о
том, что сегодня государства берут на себя
разнообразнейшие экономические и со­
циальные задачи, могут выступать в раз­
ных политических формах, но константой
является не цель, а специфическое сред­
ство, которое они используют, - насилие
(или принуждение), а также организацион­
ная форма, поддерживаемая этим сред­
ством. Соответственно, «государство есть

то человеческое сообщество, которое внутри определенной
области... претендует (с успехом) на монополию легитимного
физического насилия» . Здесь важно каждое слово, и каждое
слово впоследствии породило много отдельных исследований.
Во-первых, государство - это не воображаемое или фиктив­
ное тело, а вполне конкретное сообщество «государственников»,
политическое сообщество или союз, идентифицирующий себя
через территориальность и в своей основе делающий всегда
одно и то же. Это один из компонентов веберовского реализма.
Во-вторых, то, что делает этот союз, это строительство
и воспроизводство структур для обеспечения длительного го­
сподства, прежде всего - поддержание монополии насилия
средствами насилия.
В-третьих, это насилие легитимно, то есть преподносится
как основанное на особом праве и таковым воспринимается
большинством населения, что, в свою очередь, обеспечивает
успешность и устойчивость господства.
Государство и есть такое состояние социума, когда моно­
полия насилия поддерживается успешно и устойчиво. Ибо если
государственникам не удается создать адекватную организа­
ционную инфраструктуру и обеспечить легитимность, то жест­
кая военно-экономическая конкуренция политических союзов
сметет их на свалку истории, что произошло со многими десят­
ками известных нам политических образований.
Если следовать логике Вебера и при этом увеличить вооб­
ражаемую историческую дистанцию,то центральным явлением
истории будет глобальный тысячелетний процесс формирова­
ния и разрушения государств, включающий траектории множе­
ства политических союзов, в том числе тех, что исчезли,так и не
создав долговременные структуры, необходимые для призна­
ния их «государствами». Непрекращающееся территориальное
дробление таких союзов может быть сколь угодно мелким или
крупным. В перспективе реалистической теории государства
идеи Макиавелли, Гоббса, Пуфендорфа, Локка, Штейна и других
предстают скорее частью самого процесса формирования госу­
дарств или его отражением, нежели его научным анализом. Это

интеллектуальные всплески, попытки найти новый язык, создать картину мира, про­
исходившие в особенно драматичные мо­
менты формирования государств - когда
распадались и складывались заново тер­
риториальные монополии силы, а полити­
ческие сообщества, стремившиеся постро­
ить или захватить аппараты господства,
изобретали для этих целей новые органи­
зационные и символические инструменты.
Соответственно, мыслить государство
независимо от тех категорий и схем, кото­
рые оно само предлагает, - значит занять
открытую Вебером (не без влияния Марк­
са) социологическую позицию. Это пози­
ция остраненного описания процесса ор­
ганизационной эволюции политических
общностей и практики поддержания соци­
альной конфигурации, которая сегодня
привычно называется «государством».

В

Вебер М. Политика как
призвание и профес­
сия // Избранные
произведения. М.:
Прогресс, 1990. С. 645.

ii. формирование
государства:
критическая генеалогия
Невозможно понять государство, не рассмотрев его происхож­
дение, но ставить вопрос о происхождении можно по-разному.
Привычный способ - предположить некоторую сущность, раз­
ворачиваемую во времени, наподобие идеи порядка или об­
щего блага. Идея контракта - тоже весьма удобный образ первоистоков государственности. Можно ставить вопрос и об изна­
чальном сознательном проекте, постепенно реализованном кем? - по-видимому, «государственниками». Для чего? Навер­
ное, для общего блага...
Имеющийся массив исторических исследований, касаю­
щийся как отдельных государств,так и государства как метаин­
ститута, достаточен, чтобы поставить под сомнение линейную
историю, высокое происхождение и телеологию - конечный
результат как изначальный замысел, вообще какой-либо замы­
сел. При том что набор действий мог оставаться тем же, отдель­
ные строительные блоки этой конструкции создавались в раз­
ное время, для разных целей, подгонялись разными хозяевами
под их интересы, а с этим менялись и функции. Формирование
государства можно сравнить с древним сооружением, которое
было воздвигнуто с малопонятными целями, многократно раз­
рушалось, перестраивалось, приспосабливаясь к новым функ­
циям, к нему пристраивались флигели, новыеэтажи и корпуса.
Периодически менялось название, а от первоначального на­
значения мало что осталось.
Как с нами случилось государство? Когда оно случилось?
Примерно так нужно ставить вопрос, чтобы отдать государству
причитающуюся ему интеллектуальную дань. Для ответа

потребуется краткая критическая генеало­
гия с ее вниманием к изначальному кон­
тексту создания институтов, разрывам
и сдвигам в их эволюции, к скрытым моти­
вам и маскам, захватам и перетолковываниям со стороны превосходящей силы,
к непреднамеренным последствиям и не­
ожиданной пользе. Помимо критической
дистанции, такая генеалогия дает способ
видения, с помощью которого некоторые
идеи исторической социологии обретают
новые краски.

Бандиты
и государственники
Сугубо гражданский облик главы государ­
ства - это новейшее явление. На протяже­
нии всей истории лидер политического
сообщества, за исключением большинства
персон женского пола, всегда выступал
в образе военного предводителя, при ору­
жии, доспехах или в форме. Во все време­
на прочность гражданского правления
наилучшим образом гарантировалась во­
енными успехами.
Генеалогия
государства
восходит
к элементарной форме политического со­
юза - военному вождеству. Сценарий его
эволюции может проигрываться с разной
скоростью в самых разных местах, време­
нах и масштабах. Вождество формируется,
когда под предводительством сильного
лидера группа хорошо организованных

профессиональных воинов подчиняет, если сумеет подчинить,
более мирные и разрозненные племена, но не для простого
грабежа или убийства, а для последующей принудительной
эксплуатации - настолько долго, насколько сможет продер­
жаться в условиях военной конкуренции.
Что определяло успешное строительство вождества? При­
чины надо искать в инновациях, к которым прибегали лидеры.
Они меняли способ действия так, что теперь мы могли бы ска­
зать: их действие становилось «политическим». До нас дошло
мало деталей из далекого прошлого, но в элементарной форме
этот переход можно увидеть и в относительно недавних есте­
ственных экспериментах.
Мощная по южноафриканским масштабам империя зулу­
сов была создана всего за два десятилетия после 1808 года
в области обитания племен банту. Они постоянно воевали меж­
ду собой, стараясь истребить мужчин и захватить имущество
конкурентов. В этой непростой обстановке Дингисвайо, вождь
племени мтетва, придумал две организационные инновации.
Во-первых, он изменил принцип формирования боевых
отрядов. Вместо того чтобы использовать боевые единицы из
мужчин одной родовой общины, он создал подразделения на
основе возрастных когорт. Тем самым он ослабил семейно-тер­
риториальные связи внутри армии и усилил централизованное
командование.
Во-вторых, вместо того чтобы убивать поверженных про­
тивников, как это было принято, Дингисвайо предлагал им пе­
рейти к нему на военную службу, оставляя местным вождям
шанс править своими же землями, но от его имени. В результа­
те мтетва расширили территорию, подчинив в том числе и не­
большое племя зулу.
Из зулусов к воинству Дингисвайо примкнул Чака, побочный
сын вождя, который после смерти Дингисвайо в 1818 году за­
хватил власть и переименовал вождество мтетва в Королевство
зулусов (Венэ ва Зулу). Он неукоснительно следовал двум опи­
санным выше организационным принципам, но добавил к ним
еще и военные изобретения - тяжелое копье-пику с длинным

режущим наконечником ассегай и короткое
ударное копье с широким наконечником
иклва . При этом Чака стандартизировал
вооружение каждого воина, изобрел новую
тактику боя, методы обучения и создал ре­
гулярную армию, в которой мужчины долж­
ны были отслужить определенный срок,
прежде чем они получали надел земли
и разрешение жениться. В результате, за де­
сять лет вождю удалось подчинить 300 дру­
гих племен и создать некоторое подобие
системы должностей для управления «им­
перией» зулусов (примерно равной по пло­
щади Ивановской области). Чака также под­
чинил местных колдунов, взял на себя су­
дебные функции и установил культ вождя
как воплощения единого тела народа. Зу­
лусское вождество дважды успешно реша­
ло проблему своего сохранения после
смерти вождя и передачи власти преемни­
ку. Оно могло бы стать крупным африкан­
ским государством. Однако к концу XIX века
Венэ ва Зулу было разгромлено более
сильными противниками, для которых ста­
ло представлять военную угрозу, - сначала
бурами, потом англичанами.
Похожие сценарии, как показывает
исследование антрополога Тимоти Ёрла,
разворачивались на полуострове Ютлан­
дия (территория нынешней Дании) уже
в бронзовом веке (1000 лет до н. э.), в пе­
руанских Андах в 5 0 0 -1 5 0 0 годах и на
Гавайских островах в 8 0 0 -1 8 2 4 годах'3.
Наиболее успешными - а успех опреде­
ляется не столько размером, сколько дли­
тельностью существования - оказывались

Фонетически это
название имитирует
чавкающий звук, который
получается, когда
широкое копье резко
выдергивают из тела
поверженного
противника.
Earle Т. How Chiefs Come
to Power: The Political
Economy of Prehistory.
Stanford: Stanford
University Press, 1977.

те вождества, которые сочетали военную организацию с кон­
тролем над экономическими ресурсами и системой религиоз­
ных культов, делавших вождя и социальную иерархию продол­
жением божественного порядка. Долгосрочное выживание
политического сообщества зависело не столько от военных
успехов, сколько от способности организовать местную эконо­
мику и торговлю, что позволяло вождям изымать ресурсы тер­
ритории и распределять их между соратниками, оплачивать
административные расходы. Содержание военной и жрече­
ской элиты требовало прибавочного продукта, т. е. ресурсов,
объем которых превосходил бы «прожиточный минимум» на­
селения, а для этого необходимо было некоторое систематиче­
ское усилие по увеличению продуктивности. Отсутствие разо­
рительных войн уже давало возможность хозяйственного раз­
вития и роста населения, но эти возможности возрастали там,
где вводились технологии орошения, ремесла и удаленная
торговля.
Общественные работы - строительство каналов, коорди­
нация посевов и орошения - требовали централизованного
администрирования и мобилизации населения. Согласно тео­
рии историка-неомарксиста Карла Виттфогеля, в засушливых
областях,таких как древние Месопотамия, Египет, Китай, земли
ацтеков, именно аппарат по управлению орошением стал про­
тотипом государства. И чем масштабнее инфраструктурные
проекты,тем сильнее выражен синдром «восточного деспотиз­
ма». Однако «гидравлическая» теория происхождения государ­
ства, как ее теперь называют, была впоследствии опровергнута
антропологами. Они доказали, что сначала создавался аппарат
принуждения, потом уже те или иные хозяйственные проекты.
На Гавайских островах, ставших, в силу своей длительной изо­
ляции от остального мира, антропологической лабораторией,
захват власти военным путем и создание крупного вождества
явно предшествовал строительству оросительных систем. Сами
по себе 44 оросительных системы острова Кауай были просты­
ми и не требовали централизованной власти для их поддержа­
ния. Это в состоянии была делать и родовая община, но она

и не работала бы сверх необходимого
прожиточного минимума. Что обеспечива­
ли военные вожди и конохики, специаль­
ная группа управляющих, так это объем
выработки сверх необходимого миниму­
ма - он изымался и шел на поддержание
политического сообщества.
Еще более успешными «государствен­
никами» были военные сообщества, кото­
рые сочетали применение силы, изъятие
ресурсов и удаленную торговлю. Такой
стратегии следовали эллины, завоевавшие
микенские поселения и построившие
вдоль берегов Средиземного и Черного
моря систему военно-торговых поселений,
известных нам как древнегреческие поли­
сы. В Средние века набеги викингов (они
же норманны, варяги) в Европе привели
к созданию десятков автономных полити­
ческих единиц (королевства Ирландия,
Англия, Сицилия, герцогство Нормандия
и другие). В большинстве случаев их энер­
гия уходила на грабеж, но в ходе некото­
рых военных экспедиций им удавалось
закрепиться в местах, где были ресурсы
и транспортные пути, удобные для «меж­
дународной» торговли.
История не дает однозначного ответа
на вопрос о том, призвали ли древние нов­
городцы Рюрика для управления террито­
рией, или он с братьями пришел сам и под­
чинил землю с помощью военной силы.
Хотя летописи содержат версию о пригла­
шении князя, ничто в поведении древних
варягов (викингов) не говорит о том, что им
требовалось особое приглашение. В среде,

где главенствует насилие, понятие добровольности условно.
В обстановке постоянных набегов или угроз местным правите­
лям иногда было выгоднее отдать часть земель одному из ва­
ряжских бандитов, чтобы он защищал их от других себе подоб­
ных. Такой логике рэкета подчинился даже король франков
Карл III, когда он в 911 году отдал предводителю скандинавов
часть побережья Ла-Манша вокруг Руана, ставшую потом гер­
цогством Нормандия.
Так или иначе, как сообщает «Повесть временных лет»,
в IX веке Рюрик с братьями и вооруженными соратниками до­
плыли по северным рекам в район озера Ильмень, откуда уже
тогда в Европу прибывали небольшие торговые экспедиции.
Взяв под контроль сбор дани с местных племен, князья пере­
местились на юг и начали строить новое военное поселение
для торговли с Византией. Правление Олега заключалось
в подчинении славянских селений в районе среднего течения
Днепра, сбора дани, организации и охране конвоев с воском,
мехами и рабами в Константинополь. Днепровские пороги пре­
пятствовали свободному судоходству и заставляли переправ­
лять ладьи волоком, а у порогов и бродов собирались банды
печенегов, от которых надо было отбиваться. В обмен на свои
товары военная элита русов получала оружие, серебро, шелк
и другие предметы роскоши.
Торговые контракты поддерживались угрозами и принуж­
дением. Военный поход Олега на Константинополь (предполо­
жительно в 907 году) был средством открыть для русов визан­
тийский рынок и установить режим беспошлинной торговли,
символом которой был, согласно преданиям, прибитый к вра­
там Царьграда щит. Когда, нарушив договор, византийцы вы­
гнали киевских купцов, Игорь воспользовался тем, что армия
и флот Византии были заняты в восточной кампании, и органи­
зовал новое нападение (предположительно в 941 году). Воен­
ная акция позволила возобновить торговый договор на выгод­
ных условиях в 944 году . Сын Игоря Святослав также вел ис­
ключительно военный образ жизни, стремясь упрочить кон­
троль над торговыми путями в Византию, идущими по Дунаю.

Собирая дань со славянских и финноугорских племен на пространстве от Вол­
хова до Днепра, князь с соратниками кон­
воировали ее по рекам к рынкам сбыта.
Открытие рынков и поддержание удален­
ной торговли создавало мотивы к даль­
нейшему росту принудительного изъятия
ресурсов. Объем дани устанавливался
произвольно и собирался лично князем
и его дружиной. Игорю показалось, что
в 945 году древляне недоплатили, он вер­
нулся с требованием собрать еще, но в от­
вет был убит. Его вдова Ольга расправи­
лась с восставшими, спалив Искоростень,
однако потом была вынуждена упорядо­
чить сбор дани, создав погосты и станови­
ща и определив нормы выплаты и распре­
деления сборов по городам.
Строительство укреплений, охрана
торговых путей, организация налогообло­
жения, судопроизводство и другие дей­
ствия, которые теперь ассоциируются с го­
сударственным строительством, были про­
диктованы необходимостью удержать тер­
риторию, увеличить доход и продолжать
его получать. Эта активность больше похо­
жа на управление охранным предприяти­
ем «Рюриковичи & Со.», чем на государ­
ственный проект. Охранное предприятие
получало значительные доходы от торгов­
ли, но по сути торговало оно не воском, ме­
хом или людьми, а организованной силой
в различных проявлениях. Воск или меха
представляли ценность только как товары,
которые можно было обменять на серебро
и другие товары, а центры такого обмена

Франклин С, Шепард Д.
Начало Руси.
750-1200. СПб.:
Дмитрий Буланин,
2000. С. 167-205.

лежали далеко от среднерусской лесостепи и северных болот.
Поэтому охранное предприятие прокладывало и поддерживало
торговые пути - физически и институционально. Оно принужда­
ло партнеров к заключению контрактных обязательств, охраня­
ло конвои и предпринимало насильственные действия в случае
нарушения контрактов. Оно получало охранную ренту за счет
льготных условий торговли для «своих» купцов, которые обе­
спечивались если не военной угрозой, то предоставлением во­
енной силы для защиты интересов торгового партнера: по до­
говору с Византией русы должны были охранять Херсон, кото­
рый был критическим пунктом торговых путей из Европы.

выбывание
На протяжении трех миллионов лет или 99,8 % своей исто­
рии, как пишет антрополог Роберт Карнейро, люди жили без
государства - в форме общин и автономных групп. Население
росло, и общины начинали воевать друг с другом - в первую
очередь там, где пригодные для обработки земли были ограни­
чены природными условиями. К первому тысячелетию до н. э.
появилось около 600 тысяч автономных политических образо­
ваний, и с этого момента начался стремительный процесс надпоселенческой агрегации: в течение каких-то трех тысяч лет
число таких единиц снизилось с 600 тысяч до 157 . Сам меха­
низм политической эволюции, благодаря которому возникли
государства, Карнейро обозначил как «конкурентное исключе­
ние» (competitive exclusion). По сути, это синоним понятия
«борьба на выбывание» (Ausscheidungskampf, elimination con­
test), которое за тридцать лет до этого использовал социолог
Норберт Элиас
в книге «Процесс цивилизации».
В Европе наиболее интенсивный цикл борьбы на выбывание
длился со времени распада империи Карла Великого в
IX веке н. э. (возникшей, в свою очередь, на обломках Римской
империи) и до конца XVI века. Сам Карл Великий выступал

прежде всего как военный вождь, и в периоды войны его власть была максимальной.
Для успешного удержания завоеванных зе­
мель на место прежних правителей он вы­
нужден был ставить своих родственников
или сподвижников. Несмотря на клятвы
верности, эти ленники и вассалы вскоре
стремились укрепить собственную власть,
передать ее по наследству, сделав семейной
собственностью. Вследствие такой динами­
ки большие вождества (восточных и запад­
ных франков) неизбежно распадались на
более мелкие уделы, а попытки королей
восстановить центральную власть приноси­
ли лишь временный успех.
Центробежные тенденции, заложен­
ные в феодальной системе, одерживали
верх, но раздробленность дала старт борь­
бе на выбывание. Ее исход был непредска­
зуем. Как пишет Элиас, «изначально ничто
не предвещало того, что одно герцогство Isle de France - неизбежно станет основой
кристаллизации всей нации» . К концу

В

Cameiro R. Political
Expansion as an
Expression of the
Principle of
Competitive
Exclusion//Origins
of the State: The
Anthropology of
Political Evolution /
ed. by R. Cohen and
E. Service. Philadel­
phia: ISHI, 1978.
P. 205-223.
Элиас H. О процессе
цивилизации.
Социогенетические
и психогенетические
исследования: В 2 т.
M.; СПб.: Университет
ская книга. 2001.Т. 2.
С. 19.

Норберт Элиас (1897-1990) - выдающийся социолог, чье
творчество связано с Германией, Францией, Англией и Голландией.
Основным источником материалов для его социологических
исследований послужили исторические данные о формировании
государств и королевских дворов, а также ранние педагогические
наставления по части хороших манер. Основной вклад в социоло­
гию связан с теорией цивилизационного процесса и понятием
человеческой «фигурации». Он показал, что установление
монополии насилия коррелирует с насаждением «хороших манер»,
которые способствуют дисциплине аффектов, самоконтролю
и снижению порога агрессивности. Элиас стремился показать,
как взаимосвязи больших групп людей формируют структуры,
как эти структуры меняются и как они определяют характеристики
личности.

X века, после того как не осталось прямых наследников Карла
Великого, территория бывшего королевства западных франков
распалась на множество самостоятельных уделов, боровшихся
за наследование. Корону франков в итоге получили Капетинги,
владевшие уделом Иль-де-Франс, но она уже не давала реаль­
ной власти за его пределами. Герцогства Нормандия, Аквитания
и Бургундия, графства Анжу, Вермандуа и Шампань не уступали
Иль-де-Франс или даже превосходили его по территории и на­
селению и стали самостоятельными политическими единицами.
По сути, это еще были вождества. Но прежде, чем началась
борьба между ними, должна была завершиться борьба среди
отдельных ветвей рыцарских семейств внутри этих более круп­
ных уделов.
Первые десять лет своего правления в начале XII века Лю­
довик VI Капетинг снарядил несколько военных экспедиций,
чтобы присоединить к Иль-де-Франс земли в районе Орлеана.
Это повысило его шансы в последующих военных столкнове­
ниях с герцогством Нормандия, которое к тому моменту завое­
вало Англию, а также присоединило графство Бретань. Земли
Англии были поделены между нормандскими баронами, и со
времен Вильгельма Завоевателя там была установлена система
регулярного сбора денежного налога, позволявшая содержать
наемное войско и меньше зависеть от удельных баронов. Ре­
сурсы норманнов возросли, и они стали претендовать на геге­
монию на территории всего франкского королевства, что сде­
лало военные столкновения неизбежными. Иль-де-Франс
потерпело в них несколько поражений, но от падения его спас­
ла внезапная смерть нормандского наследника Генриха I и ди­
настический кризис. Последним воспользовались уже графы
Анжуйские (Плантагенеты), захватившие континентальные тер­
ритории Нормандии и создавшие крупный политический союз,
тоже претендовавший на главенство.
В последующие 50 лет с переменным успехом путем войн,
переговоров и браков решался вопрос о конфигурации земель
и их принадлежности. В результате семейных расколов в Анжу и
военной победы Филиппа II над этим графством, королевство

«Франция», как он стал его называть, присоединило Нормандию,
АнжуДурень и Мэн, утроив территорию и получив выход к морю.
За этим последует присоединение Аквитании, Лангедока и Шам­
пани. Однако вопрос о том, где будет центр формирования буду­
щего государства, был еще не решен. Военное соперничество
с Фландрией и Бургундией еще будет продолжаться, а оконча­
тельное доминирование Франции наступит лишь после
1453 года по итогам Столетней войны с Англией.
Эта история писалась с разнойчстепенью подробности
и драматизма, но важно не упустить ее структурный аспект.
В системе автономных политических единиц, где отсутствуют
какие-либо внешние сдержки, войне могут препятствовать
только высокие шансы взаимного уничтожения. Но если одной
стороне удавалось консолидировать силы, заключить союзы
или, наоборот, ее ослабляли внутренние раздоры, то баланс
стремительно нарушался, следовало военное столкновение
и происходил очередной раунд борьбы на выбывание. Этот ме­
ханизм, писал Элиас, если уже он запущен, работает, как часы.
Конкуренция на германо-римском пространстве Священ­
ной Римской Империи была более затяжная, поскольку ни один
из центров силы, включая императора, выбираемого курфюр­
стами, не мог достичь решающего превосходства. В позднем
Средневековье на этом пространстве, как пишет историк ван
Кревельд, было примерно 300 светских и духовных властите­
лей разного рода, 2000 рыцарей и 85 вольных городов.
Периферия империи (территории преимущественно не­
германского происхождения) отпала к середине XV века, сам
первый рейх перестал существовать в 1806 году под ударами
Наполеона, и процесс формирования государств ускорился.
Если до середины XVII века на территории рейха было 900 су­
веренных политических единиц, то после Тридцатилетней
войны и Вестфальского договора их стало 150, а после напо­
леоновских войн к моменту создания Германского союза
в 1815 году осталось 35 единиц, среди которых империя, пять
королевств, герцогства, княжества и четыре города-республи­
ки. В 1871 году - это уже только одно немецкое государство.

огда в большом социальном объединении
имеется множество мелких, образующих его
посредством взаимосвязи друг с другом, которые
обладают примерно одинаковой социальной силой,
являются свободными, поскольку им не препят­
ствует уже имеющаяся монополия, и способны кон­
курировать за социальные шансы, т. е. прежде всего
за средства производства и средства существова­
ния, то появляется очень высокая вероятность того,
что в конкурентной борьбе одни из них одержат
верх, а другие потерпят поражение. Вследствие
этого, все меньшее и меньшее число объединений
будет располагать все большими шансами, все
большее число объединений должно будет выйти
из конкурентной борьбы, оказываясь в прямой или
косвенной зависимости от все меньшего числа по­
бедителей .

К

Норберт Элиас

Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические
исследования. Т. 2. С. 105.

Политическая динамика средневековой Руси отличалась от
европейской из-за воздействия внешней силы - татаро-мон­
гольской Орды. Поскольку княжества соперничали друг с дру­
гом за ярлык на княжение, который давали ханы, консолидации
земель в результате такого соперничества не происходило, пре­
обладало дробление. К моменту монгольского завоевания
в 1240-х годах на среднерусской равнине было более 15 неза­
висимых княжеств, во главе которых сидели потомки Рюрика,
а во время татаро-монгольского ига их число возросло до 250.
Тем не менее полномочия по сбору дани («выхода») в пользу
завоевателей были делегированы одному князю, с которого
и был спрос, но по этой же причине его делали великим князем
и фактическим вассалом Орды. Первоначально великокняже­
ский престол (Александра Невского) находился во Владимире,
Москва была лишь владимирским уделом, а с 1550-х годов по­
сле войны с Тверским и Суздальским княжеством престол пере­
местился в Москву. Пользуясь поддержкой ханства, московские
князья сумели захватить соседние земли (Ростовские, Можай­
ские, Угличские, Белозерские и другие). После военной победы
московского князя Дмитрия Донского над Мамаем в 1580 году
и распада Золотой Орды политическая динамика стала менять­
ся. Военный престиж Дмитрия позволил ему снова подчинить
Тверское и Рязанское княжества, присоединить другие земли
и самому решить вопрос о наследовании власти.
Волею ханов Москва осталась в статусе великого княже­
ства, но фактическим доминированием не обладала. Война
между потомками Дмитрия Донского, вспыхнувшая после
1425 года, длилась около 50 лет. Структурно она носила харак­
тер борьбы не за укрепление и расширение каждого из сопер­
ничающих княжеств (Галицкого,Тверского, Суздальского), а за то,
какой князь сядет на московский престол и будет именоваться
«великим». Эта борьба сопровождалась сражениями, убийства­
ми, отравлениями, пленениями и ослеплениями противников,
временным союзом с татарами и взаимным разорением терри­
торий. На московском престоле за это время побывали и сын
Дмитрия Донского Юрий, и сыновья последнего Василий Косой

и Дмитрий Шемяка, но закрепился на нем
в конце концов внук Дмитрия Донского Ва­
силий И «Темный», передавший престол
своему сыну Ивану III в 1462 году.
Историк Александр Зимин замечает,
что никаких объективных предпосылок
для формирования политического центра
именно в Москве не было, ее роль и место
не были предопределены. Не было там
удобных торговых путей, особых ресурсов
(соли, железа или пушного зверя), земле­
делие было тоже хуже развито, чем в со­
седних землях. В конечном итоге вопрос
о политическом центре решился военным
путем, а военный успех Москвы, как ут­
верждает Зимин, был обусловлен и закре­
плен созданием государева двора и ново­
го военно-служивого сословия, которое
составило основу войска .
Стабилизация власти в Московском
княжестве позволила обратить силу как
против соседних княжеств, так и против
Орды, Литвы и Ливонии. Войной или угро­
зой войны были присоединены Новгород,
Псков, Тверское и Рязанское княжества, Вят­
ка и еще ряд земель. В результате противо­
стояния с Литвой расширились территории
на западе. На службу к Ивану III переходило
боярство и служивые люди из новых земель,
обеспечивая рост великокняжеского двора.
Во второй половине XV века структурная
динамика формирования русского государ­
ства уже была аналогична европейской.
За весь XVI век в Европе было только
25 лет без больших военных операций,
а в XVII веке только семь лет прошло без

В

Зимин А. А. Витязь на
распутье: Феодальная
война в России XV в. M.:
Мысль, 1991. С. 191-209.

крупных войн. Как заметил историк Перри Андерсон, война не
являлась «спортом» государей, «она была их судьбой; за преде­
лами ограниченного разнообразия индивидуальных наклонно­
стей и характеров она влекла их неумолимо, как социальное
требование их статуса» . Войны были основным механизмом
«естественного» отбора политических сообществ, они же были
и главным драйвером формирования государств, как блестяще
показал в своей классической статье социолог Чарлз Тилли
Первоначально в этой великой борьбе на выбывание участво­
вали различные политические виды: империи,территориальные
монархии, го рода-государства (республики) и даже католиче­
ская церковь, некогда имевшая свои армии. Но к моменту окон­
чания Тридцатилетней войны и заключения Вестфальского мира
в 1648 году первенство закрепилось за территориальными мо­
нархиями.
В борьбе на выбывание большую роль играла случайность
(внезапная смерть или удача), а также личностный момент рождение или смерть наследников, семейные раздоры и лич­
ные качества военных предводителей. Исход сражений был
тоже мало предсказуем. Предопределенность была в другом:
поскольку победитель рано или поздно определялся, неумоли­
мо работал механизм образования и укрупнения территори­
альных единиц и концентрации ресурсов в руках их правите­
лей. Укрупнившись, они продолжали представлять угрозу друг
для друга, что вынуждало их изобретать меры, которые бы уве­
личили их шансы на долгосрочное выживание. Ретроспективно
эти меры теперь называют государственным строительством.

Три базовых монополии
Основу строительства любого государства образуют три моно­
полии: на применение насилия, на сбор налогов и на юсти­
цию - в границах определенной территории.
Политическое сообщество обладает монополией на насилие
на определенной территории, если оно успешно исключает его

применение другими индивидами или груп­
пами, которым оно не делегировало такое
право. Несанкционированное насилие на­
казывается насилием, и если у политическо­
го сообщества достаточно ресурсов, чтобы ^
обеспечить действенность и неотврати­
мость наказания, то это создает сдержива­
ющий эффект, называемый безопасностью.
Если успешно решалась первейшая за­
дача - защитить домен от внешних угроз,
подчинив враждебные или колеблющиеся
территории по периметру, то следующим
шагом была нейтрализация и разоружение
рыцарей и мелких господ, у каждого из ко­
торых было свое мини-войско внутри доме­
на. Этому способствовали технические и
финансовые изменения. Изобретение ар­
балета, а затем пороха и огнестрельного
оружия обесценили рыцарскую конницу.
Дорогие рыцарские доспехи легко проби­
вались новым оружием, и массовая пехота
стала куда важнее для ведения войны. Зам­
ки местных феодалов теряли свою непри­
ступность перед силой артиллерии. На про­
тяжении всего XV века английские короли
династии Тюдоров целенаправленно раз­
рушали замки и распускали вооруженные
отряды лордов. Два века спустя на этом же
поприще отличился тандем Людовика XIII и
кардинала Ришелье во Франции. Многие
европейские правители, причем неодно­
кратно, издавали эдикты о запрете дуэлей,
приравнивая их к уголовному преступ­
лению, что должно было лишить аристо­
кратию привилегии самостоятельно защи­
щать свою честь и перевести споры под

Андерсон П. Родословная
абсолютистского
государства. M.: Территория
будущего, 2010. С. 31.
Чарлз Тилли (1 9 2 9 -2 0 0 8 )социолог, работал
преимущественно с
историческими данными,
исследовал политические
процессы, включавшие
соперничество и
применение насилия.
Среди прочего он знаменит
тем, что отождествил
формирование государства
с охранным рэкетом:
«Если охранный рэкет
есть организованная
преступность в ее
наиболее упорядоченном
виде.то ведение войны
и государственное
строительство - по сути,
тот же охранный рэкет,
только узаконенный —
вполне можно квалифици­
ровать как важнейшие
примеры организованной
преступности».
См.: Тилли Ч. Война
и строительство государ­
ства как организованная
преступность / пер.
А. Малюк. (httpy/commons.
com.ua/ru/vojna-istroitelstvo-gosudarstvakak-organizovannayaprestupnost/)

юрисдикцию монарха .ВплотьдоXVIII века
на суше и море промышляли оставшиеся не
удел армии наемников, разбойники и мор­
ские пираты. Но баланс сил все больше
смещался в пользу регулярных армий коро­
ля, которые либо уничтожали, либо брали
на службу неподконтрольные военные
формирования.
Развитие денежного обращения, со­
провождавшее рост разделения труда
и торговли, представляло собой не менее
действенное орудие политической цен­
трализации. Государь, который смог вос­
пользоваться этим трендом, наладив сбор
денежного налога, мог уже держать регу­
лярное войско, усиливать его наемника­
ми, брать на службу мелкое дворянство
и оплачивать другие нужды центрального
правления. С распадом натурального хо­
зяйства все большее число некогда авто­
номных феодальных сеньоров переходи­
ли на службу при дворе, это был един­
ственный способ сохранить доход и ста­
тус. Новая социальная конфигурация
предполагала превращение воинствен­
ных вольных рыцарей в куртуазных при­
дворных с соответствующим повышением
порога агрессии и насаждением тонких
форм дисциплинирования аффектов пу­
тем усвоения «хороших» манер. Деталь­
ное описание связи между контролем аф­
фектов агрессии в повседневном взаимо­
действии и созданием монополий на на­
силие в масштабах больших территорий
есть одно из главных достижений истори­
ческой социологии Элиаса.

D

Историческая
деталь: Ришелье
издал такой эдикт
в 1626 году,
и попытка его
исполнения
гвардейцами
кардинала стала
завязкой романа
А. Дюма «Три
мушкетера».

Сама по себе монополия на насилие не оправдывает боль­
ших жертв. Она необходима как средство, открывающее пра­
вителю возможность долгосрочной принудительной эксплуата­
ции. Установление фискальной монополии сопровождалось
борьбой с местной знатью за право собирать подати, заменой
местных сборщиков королевскими фискалами и последующее
перераспределение финансов уже по усмотрению центра. Вой­
на - это первейший предлог для нарушения ранее незыблемо­
го принципа «король кормится со своего домена» (т. е. с тех
земель, которые принадлежат лично ему) и введения новых
налогов. При Карле V, замечает Элиас, aides sur le fait de la
guerre (подати на войну) стали столь же постоянными, сколь
и сама война. В X IV -X V веках короли экспериментировали как
с прямыми подушными налогами, так и с косвенными, такими
как налоги с продаж или налог на скот (fouage).
Центрами торговли, а значит объектами денежного сбора,
были города. Они могли либо предоставлять ополчение для во­
инской повинности, либо откупаться от воинской службы. Коро­
левская власть охотно принимала второе и вводила все новые
налоги как на отдельные городские общины, так и на сами горо­
да. После серии городских восстаний и во избежание новых
корона учреждала в городах свои гарнизоны. В Париже, напри­
мер, устанавливались королевские крепости («бастилии»), в ко­
торых сидели gens d'armes (люди с оружием, жандармы), обе­
спечивавшие порядок и своевременные подати. Наконец,
в 1439 году французский король Карл VII вводит первый регу­
лярный денежный налог и создает регулярные войска (compa­
nies d’ordonance), которые распределяются по всей территории.
К подобным действиям прибегали все успешные государи эти действия, собственно, и были секретом успеха. Стоило Ива­
ну III добиться военной победы над ханом Большой Орды, он тут
же поменял порядок сбора дани. Если ранее великокняжеские
грамоты давали право удельным князьям в случае падения на
Руси власти Орды оставить себе «выход», который шел в Орду, то
Иван III, сумевший окончательно избавиться от ига, тут же отме­
нил это условие, оставив размер дани прежним и присвоив раз-

ницу. Далее он, где мог, сократил оброчный D
принцип взимания дани: если раньше мест­
ные феодалы сами собирали некоторую
фиксированную сумму в пользу великого
князя, а какова была налоговая база, вели­
кому князю было неведомо, то Иван III ор­
ганизовал перепись хозяйств и перешел
к прямому сбору с подданных, минуя мест­
ных князей. Кроме дани (с сохи или
с «дыма») и торгового налога, сначала вре­
менно, а потом постоянно были введены
новые сборы: «ям» (на перевозку государе­
вых служащих), «подвод», «пищальные»
(на пушки), «городное» дело (обязанность
строить город) и другие. Освобождения мо­
настырей от тягла стали намного реже и ко­
роче по времени . Иван IV (Грозный) уже­
сточил эту политику и даже отобрал земли
нескольких монастырей. Но русские госуда­
ри все же не пошли так далеко, как англий­
ские и североевропейские, которые, поль­
зуясь религиозной Реформацией XVI века,
конфисковали церковные земли и перена­
правили все доходы от них в свою казну.
Войной присоединялись новые земли,
новые налоги увеличивали казну, повер­
женные противники переходили на службу
победителя, на казенные деньги росла ар­
мия и влияние суверена. Но управлять ра­
стущей территорией и различными сосло­
виями, ее населявшими, только с помощью
силы и королевских эдиктов было уже не­
возможно. Долгосрочным инструментом
централизации везде становились законы
и суды. В Европе это было возрожденное
римское право. Но попытки его внедрения

Каштанов С. М. Финансы
средневековой Руси. M.:
Наука, 1988. С. 16.

наталкивались на правовой плюрализм - наличие множества
различных правовых порядков и способов правоприменения,
с помощью которых регулировалась жизнь отдельных сословий
или территорий. Отдельно существовали поместные суды, цер­
ковные суды, суды цеховые, купеческие, королевские, причем
каждый из них оперировал в своей системе законов или обыча­
ев, а подсудность определялась как территорией, так и стату­
сом участников. При этом исполнение решений таких судов,
а значит и функция принуждения, также могла быть и за мест­
ным феодалом, и за сословными группами или общинами.
Борьба центральной власти с местными порядками имела
и финансовую мотивацию - увеличить доход от судебных по­
шлин. Судебник Ивана III, введенный в 1497 году, примечате­
лен не только как попытка ввести единые процедуры суда и рас­
правы на всей территории Руси, но и введением нового инсти­
тута служивых людей, дьяков, которые представляли верхов­
ную власть. Другая новация судебника - стандартизация судеб­
ных пошлин для пополнения казны. Расширение территорий,
предпринятое Иваном IV, сопровождалось уже не только введе­
нием нового судебника в 1550 году, но и созданием админи­
стративного аппарата для его применения - системы приказов,
которые совмещали судебные и распорядительные функции.

Q О т частной монополии
к публичной
Первоначально три основания государства, о которых шла речь
выше, - это добываемые силой частные монополии (на наси­
лие, налогообложение и юстицию). Они являются собственно­
стью верховного правителя и его военных сподвижников
и воспринимаются ими исключительно как источник дохода
и средства укрепления власти. Это довольно простая структура
со слабой дифференциацией, где все зависит от личности пра­
вителя. Он лично участвует во всех начинаниях, включая

военные походы, руководит сбором податей, творит суд и т. д.
Различий между личными средствами государя и обществен­
ной казной нет, как нет функционального и пространственного
разделения между государевым жилищем и государственным
офисом. Типичная структура высших должностей европейского
двора соответствовала структуре частной жизни короля - дво­
рецкий или кастелян, начальник стражи, хранитель гардероба
и т. п., которые, в силу близости, назначались на командование
войском, финансы или управление провинциями. В Москов­
ской Руси ранг боярина определялся близостью к телу государя
и доступом в его личные покои. Стольник, ловчий, постельни­
чий, ближние бояре обслуживали частные потребности госуда­
ря и одновременно его дела, которые еще были государевыми,
но не государственными.
По мере роста территорий требовалось все больше служи­
вых людей, которые распоряжались бы властью от имени госу­
даря. Длительное господство требовало переписи населения
и учета имущества, строительства дорог, обеспечения армии,
судов и т. п. Административные функции дифференцировались,
и для каждой из них создавались организации с постоянным
персоналом. При Иване IV территория Московского царства
удвоилась, а число приказов (специализированных штабов для
ведения государевых дел, которые изначально назывались «из­
бами») увеличилось с трех до сорока двух. Однако число дья­
ков и других работников приказов в Москве составляло в это
время примерно 500 человек . Во Франции с населением, ко­
лебавшимся от 18 до 20 миллионов, насчитывалось 12 тысяч
чиновников в 1505 году, 25 тысяч в 1610 году и примерно
50 тысяч в 1650-х годах . Ранние бюрократии, однако, были
больше похожи на огромные частные корпорации искателей
ренты, чем на государственную службу. Торговля должностями
была нормой и еще одним источником пополнения королев­
ской казны. В 1604 году была введена система приватизации
должностей «полетта» (pautette, по фамилии финансиста
Charles Paulete), при которой при ежегодной уплате опреде­
ленной суммы в казну должность могла передаваться по

наследству. Это открыло доступ к государ- В
ственному управлению верхушке третьего
сословия и ускорило формирование слу­
живого дворянства, noblesse du robe, сни- |
зив влияние главных врагов короля - ста­
рых аристократических династий с об­
ширными владениями в провинциях.
Современное государство возникло
по мере пространственного и организаци­
онного отделения сферы управления об­
щими делами от частной жизни государя,
по мере обобществления базовых моно­
полий. Чем более монархи стремились
укрепить свою власть,тем сильнее они по­
падали в зависимость от средства ее реа­
лизации - исполнительного аппарата
и бюрократии, которая приводила в дей­
ствие механизмы этой власти. Сила лично­
сти правителя и его вовлеченность в дела
могла варьироваться от случая к случаю,
но исполнительный аппарат неуклонно
приобретал черты института, отличного от
королевского двора, а последний все
больше превращался в пространство риту­
ала и в декорацию.
В период своего расцвета в XVII XVIII веках европейские монархии (Ан­
глия, Франция, Швеция, Испания, Пруссия)
воспринимались как высшая форма госу­
дарственного устройства, источники куль­
туры и прогресса, примерно как сегодня
воспринимаются демократии. Но главное,
на тот момент это были самые мощные во­
енные машины в мире. Часть армий попрежнему состояла из наемников самого
разнообразного происхождения, при этом

Кром М. М. Рождение
государства: Московская
Русь в XV -XVI вв.С.133.
Ван Кревельд М. Расцвет
и упадок государств.
С. 169-170.

доля регулярных войск, которых не распускали в мирное вре­
мя, а муштровали в казармах и на плацу, росла пропорциональ­
но финансовым возможностям. В середине XVI века 8 0 % до­
ходов испанского государства шло на нужды армии, а она на­
считывала более 200 тысяч солдат. Если средневековая армия
Филиппа II Августа насчитывала 60 тысяч человек,то столетия
спустя Людовик XIV командовал 300 тысячами солдат, на кото­
рых уходило до двух третей расходов казны. Впрочем, армии и
военные авантюры финансировал крупный частный капитал не только потому, что отказать военному правителю трудно,
а еще из-за того, что военный захват территорий в Европе или
в колониях был источником экономического роста и приносил
сотни процентов дохода.
Стремление нарождающегося государства выжать как
можно больше налогов оборачивалось частыми бунтами кре­
стьян и горожан. При Бурбонах (1589-1792) во Франции про­
изошло около 8500 восстаний и мятежей. Для их подавления
использовались армии, но для повседневного контроля наси­
лия армии были слишком грубым инструментом. После эпиде­
мии чумы и хлебных бунтов знаменитым эдиктом 1667 года
Людовиком XIV была введена должность генерал-лейтенанта
(полиции), ответственного за повседневное поддержание по­
рядка - сначала в Париже, а потом и в других городах.Три года
спустя появился уголовный кодекс (I’ordonance criminelle).Таким
образом функция поддержания порядка внутри домена отде­
лилась от задачи охраны его внешних границ.
На фоне этих изменений администраторы французского
абсолютизма произвели концептуальный трюк. Они присвоили
античное понятие «полис», изъяли из него изначальное содер­
жание, связанное с совместным правлениемсвободной город­
ской общины, превратили его в синоним городского порядка,
затем наполнили новым смыслом и произвели полицию, la po­
lice - универсальную науку государственного управления на­
селением. Жан Боден обозначал словом police порядок и про­
цветание в городе. Его ученик Кардэн Ле Бре в трактате «О су­
веренитете короля» (1632) наполнил это понятие новым содер­

жанием: «Я называю полицейским управ­
лением законы и указы, принятые во все
времена в хорошо управляемых государ­
ствах, дабы регламентировать обществен­
ное распределение продовольствия...,
чтобы избавиться от злоупотреблений
и монополий, могущих возникнуть в тор­
говле; чтобы не допустить порчи добрых
нравов; чтобы ограничить роскошь; чтобы
изгнать из городов игорные дома и запре­
щенные игры» .
Еще через полвека термин «полиция»
будет обозначать детально описанную
практику управления населением, распро­
странение которой и будет соответство­
вать понятию государства - на тот момент
полицейского. Этим сдвигом Европа во
многом обязана Николя Деламару, автору
четырехтомного труда «Трактат о поли­
ции», изданного в 1707-38 годах. Деламар, чье имя теперь носит полицейская
школа в Париже, был комиссаром Шатле
(окружной суд и тюрьма в Париже), купив­
шим эту должность за 25000 ливров и
ставшим видным администратором при
Людовике XIV. Его трактат конструирует
историю полицейского управления, нахо­
дит его во всех древних цивилизациях ф
и тем самым создает ему родословную.
Еще более важно, что текст обладает каче­
ством практического пособия по управле­
нию религией, ремеслами, дорогами, здо­
ровьем, питанием, по обеспечению безо­
пасности и общественного порядка (всего
13 сфер управления). Полиция, пишет
Деламар, - это «хороший порядок, от

Цит. по: Мишо К.
Полицейское управле­
ние во Франции при
старом режиме //
Неприкосновенный
запас. 2005. № 4 (42).
(http://magazines.russ.ru/
nz/2005/42/misho3.html)

См. книгу
«Цивилизация»
серии «Азбука
понятий»

которого зависит благополучие государства» fee bel ordre
duquel depend le bonheur des Etats”) .
Обоснованием прусского полицейского государства, Роlizeistaat, послужила идея разумного порядка и счастья поддан­
ных, а средством - новый слой бюрократии, вооруженный ре­
гламентами, распорядками и техниками для регулирования
жизни. Параллельно развивалась система прикладного зна­
ния - Kameralwissenschaft, камералистика
Задача полиции
в широком смысле слова, говорил крупнейший представитель
камералистики И. Г. фон Юсти, «состоит в том, чтобы увеличи­
вать совокупное достояние... государства и счастье его жите­
лей, так что экономика города и села, науки о торговле, горном
и лесном деле должны относиться к разряду полицейских» .
Стараниями Петра I и Екатерины II из Пруссии и Швеции идеи
камералистики и практики полицейского государства дошли
до Российской империи, но их укоренение произошло уже
в середине XIX века.
Полиция появилась как модель рационального государ­
ственного управления. Это была и область знания, и совокуп­
ность политик, но еще никак не специальная организация воо­
руженных людей в униформе, с чем полиция ассоциируется
сейчас. Репрессивные коннотации, связанные с полицией, поя­
вились не раньше, чем организовались и выросли числом по­
лицейские силы, взявшие на себя вооруженную охрану порядка
и оставившие чиновникам искусство государственного и муни­
ципального управления с его попечением о счастье горожан.
По мере оформления Левиафана личность монарха и пря­
мое насилие перестали играть ключевую роль в отправлении
власти, уступив место техникам контроля человеческих мно­
жеств или «дисциплинам», как обозначил их французский фи­
лософ Мишель Фуко (1926-1984) в знаменитой работе «Над­
зирать и наказывать» (1973). Коррелятом отделения государ­
ства от персоны правителя стала децентрация, рассредоточе­
ние власти. Реализуясь в повседневной регламентации жизни
и деятельности подданных с помощью новых аппаратов управ­
ления, повышая эффективность на микроуровне, этот новый

способ осуществления власти сделал ар­
хаичным публичное устрашение и весь
спектакль, связанный с демонстрацией
статуса суверена. При этом полиция обре­
ла важнейшую дисциплинарную функцию:
«...она соединяет абсолютную власть мо­
нарха с низшими уровнями власти, рассе­
янными в обществе, - пишет Фуко, - она
раскидывает между многочисленными
и многообразными замкнутыми дисципли­
нарными институтами (фабриками, армия­
ми, школами) промежуточную сеть, дей­
ствующую там, где они не могут действо­
вать, и дисциплинирующую недисципли­
нарные пространства; но она заполняет
бреши, соединяет их между собой, защи­
щает своей вооруженной силой...» .
Понятие государства, появившееся
в политической теории XV II-XV III веков
и в языке европейского правящего слоя,
стало обозначать сферу публичной власти,
отдельную как от личности правителя, так
и от совокупности подданных. Кто загово­
рил языком государства? Лексикон «обще­
ственного интереса», «пользы отечества»,
«государственных
дел»,
относящийся
к безличным целям, выражал «мысли го­
сподства» нескольких групп. Абстрактная
лексика была не только способом сопро­
тивления короне без того, чтобы вступать
с ней в прямую конфронтацию. Язык слу­
жения делу отражал растущее доминиро­
вание профессионального чиновника, вы­
тесняющего потомственного аристократа,
мораль которого культивировала личную
преданность суверену. Это язык полицей-

D

Камералистика - сово­
купность различных
знаний и навыков, от
финансов и администри­
рования до географии,
которые считались
необходимыми для
рационального
управления государством
Преподавалась
в немецких университе­
тах с XVIII века.
Филиппов А. Ф.
Полицейское государство
и всеобщее благо:
к истории одной
идеологии // Отечествен­
ные записки. 2012. № 2.
С. 328-340.
Я Фуко М. Надзирать и
наказывать. Рождение
тюрьмы. М.: Ad Marginem,
2016. С. 262.

ского доклада и протокола. Это был также язык профессио­
нальных юристов, обслуживавших растущую сферу кодифици­
рованного права, предполагавшую абстрактных субъектов.
Но, кроме постепенной и ненасильственной конфискации
власти короля его растущим аппаратом во имя усиления самой
королевской власти, переход от личной монополии к публич­
ной имел и более конвульсивную, зрелищную форму. Револю­
ции, стремившиеся разрушить государство, в итоге лишь усили­
ли его и довели до чудовищного совершенства.

Государства и революции
Ядром формирования государств было политическое сообще­
ство, имевшее превосходство в средствах насилия. Повсемест­
но оно превращалось в потомственную военную аристократию.
Земля, доставшаяся завоеванием или службой, составляла ос­
нову дохода и идентичности этого сословия. Его основными за­
нятиями были война и управление (в сочетании с моральным
запретом на какой-либо труд или работу). Военные навыки, го­
товность к смерти и обязанность служить составляли источник
претензий на особый статус. Носивший оружие был свободным
и не платил никому (если платил, то кровью и жизнью), но при
этом имел право собирать дань и судить подданных. Несмотря
на то что в табели о рангах военная знать считалась «вторым
сословием», она повсеместно взяла верх над духовенством или
«первым сословием», сначала лишив его средств вооруженной
борьбы, затем земель, но оставив привилегии в виде налогово­
го иммунитета. Соответственно, все остальные сословия были
податным населением или подданными (под данью),т.е. обяза­
ны были платить в той или иной форме.
За что они платили? Проще всего было бы сказать, что их
грабили под страхом смерти. Изначально это могло быть имен­
но так, но господство устойчиво, если изъятие податей регуляр­
ное, а не одноразовое и если оно не дорогое, т. е. не вызывает
сопротивления и не требует постоянного применения силы.

Превосходящая сила является необходимым, но не достаточным условием долго­
срочного господства: последнее требует
некоторой степени согласия и кооперации
другой стороны. Легитимность основана
не столько на мифах о божественном про­
исхождении власти, сколько на том, успеш­
но ли политическое сообщество предо­
ставляет охрану и безопасность, предот­
вращая насилие извне и между группами
внутри. Ведь если государь проигрывал
войну, он, как правило, лишался поддерж­
ки и власти - закономерность, которая ра­
ботает в отношении политических лиде­
ров и поныне.
Что на самом деле создавали все по­
литические сообщества, так это охранные
предприятия. Охрана может быть навязан­
ной, ибо она предполагает монополию
и превосходство в силе, или условно-до­
бровольной; но в ситуации, когда полити­
ческих сообществ, т. е. угроз, много, она
становится неизбежной. Поэтому обе сто­
роны представляют дань как плату за ре­
альные услуги - охрану жизни и имуще­
ства, разрешение конфликтов, принужде­
ние к исполнению договоров, т. е. как не­
который контракт, хотя, повторим, свобод­
ным его назвать нельзя, поскольку одна
сторона способна диктовать его условия.
Логика длительного господства («по­
литическая стабильность») требует ограни­
чения принудительного изъятия со сторо­
ны политического сообщества. Экономист
Манкур Олсон описал ее через противопо­
ставление «кочевого» и «стационарного»

D

Деление на три
сословия восходит
к средневековому
учению Адальберона,
епископа Ланского
о том, что общество
делится на тех, кто
заботится о духовном
здоровье (духовен­
ство, oratores), тех, кто
защищает (рыцарство,
bellatores), и тех, кто
трудится и кормит
всех (трудящиеся,
laboratories).

бандита. Для «кочевого» бандита (минимальная длительность
господства) рациональным поведением будет требование к
жертве отдать все имеющиеся блага. Стационарный бандит, т. е.
тот, у которого есть интерес в долгосрочной эксплуатации тер­
ритории, будет заинтересован в подавлении других грабителей,
поскольку они являются конкурентами в борьбе за ограничен­
ные ресурсы этой территории. У него также есть рациональный
интерес в том, чтобы забирать только часть и избегать повыше­
ния изъятия сверх того уровня, когда каждое последующее по­
вышение и следующее за этим расстройство хозяйственной
жизни уменьшает совокупный доход общества на столько, что
доля бандита в этой потере такая же, как и его прибавка от по­
вышения его доли в совокупном доходе. Долгосрочный инте­
рес, возникающий в случае достижения прочного политическо­
го контроля, «подобно невидимой руке будет заставлять его
ограничивать уровень грабежа», пишет Олсон .
В реальности сами по себе рациональные долгосрочные
интересы не способны поставить надежный предел алчности
правителей и их соратников, и в абсолютистских монархиях это
проявилось особенно явно. Военное превосходство в силе на­
стойчиво толкало короля и его окружение на очередные аван­
тюры, потом на повышение налогов и на одностороннее нару­
шение обязательств, если это было выгодно. Государство всегда
мыслило в терминах расходов и само не умело их ограничи­
вать. Поскольку профессиональные военные являлись соб­
ственниками охранного предприятия, а последнее обладало
монополией, то они могли произвольно устанавливать налоги
и сборы, т. е. цену этой охраны. Но новые налоги, займы и от­
казы их возвращать способствовали вооруженной мобилиза­
ции все большего числа противников короны и в конце концов
начали приводить к насильственной смене формы правления.
Гражданскую войну и революцию в Англии спровоцировали
очередные попытки короны изъять средства подданных.
В 1625 году Карл I английский ввел принудительные займы
с владельцев земли в пользу казны, арестовав тех, кто отказался
их давать, начал торговать дворянскими титулами, а потом

установил единоличное правление, не со­ Q
зывая парламент в течение 20 лет. При этом
он распространил корабельный налог
с прибрежных городов на континенталь­
ные, а созвав парламент для согласования
новых займов и получив отказ, снова рас­
пустил его. Из-за религиозного раскола к
антимонархической аристократии прим­
кнули горожане и простолюдины из проте­
стантских общин, и начавшееся в Шотлан­
дии в 1640 году восстание переросло
в гражданскую войну. Это была одновре­
менно война парламента против короля и
протестантов против власти англиканских
епископов, в ходе которой корона потерпе­
ла поражение. Карл I был казнен, затем
установилась парламентская республика,
сменившаяся военной диктатурой Кромве­
ля, затем реставрацией монархии и, нако­
нец, радикальным ограничением монархии,
названным «Славной революцией»
Новый баланс сил был закреплен
в «Билле о правах» 1689 года, согласно ко­
торому создание армии в мирное время тре­
бовало одобрения парламента; к парламен­
ту переходила вся фискальная власть и кон­
троль над расходами; юстиция и судебная
власть становились независимыми от коро­
ны; гарантировалась свобода слова. Фи­
скальный контроль парламента исключил
произвол монарха, создал надежные гаран­
тии прав собственности, поэтому в разы по­
высил собираемость налогов (ведь те, кто
платил их, теперь могли контролировать их
расходование) и понизил процентные став­
ки (поскольку исчезли риски дефолта), сде-

Olson М. Why the
Transition from
Communism is so
Difficult // Eastern
Economic Journal. 1995.
Vol. 21. No 4. P. 440.
Корабельный налог
{ship money) - экстра­
ординарный сбор на
строительство кораблей в
случае угрозы вторжения
с моря, который
английский король по
традиции мог требовать
с прибрежных городов.
В случае Карла I имело
место явное злоупотре­
бление: он не только
потребовал такой налог
с городов материковой
части страны, но и стал
требовать его ежегодно
вне связи с угрозой
войны.

лав доступными дешевые кредиты для развития промышленно­
сти. Еще одним достижением революции стало создание незави­
симого от короны Банка Англии, который мог выпускать бумажные
деньги без риска их обесценивания именно в силу того, что не был
подвержен расходным аппетитам монарха.
Английский либерализм с его идеей компактного и огра­
ниченного государства отражал уникальное положение самой
страны, для управления которой, в какой бы форме оно ни осу­
ществлялось, объективно требовалось гораздо меньше ресур­
сов, т. е. меньшего аппарата, чем в территориальных монархиях
на континенте. Ее островной характер сам по себе служил хо­
рошей защитой от сухопутных европейских армий, не требуя
содержания регулярных войск - только флота. Экспортно ори­
ентированное сельское хозяйство было более легким объектом
налогообложения в виде таможенных пошлин, не требовавшим
громоздкого фискального аппарата. Победа революции, кото­
рая выдвинула земельных собственников в положение господ­
ствующего класса, более чем на сто последующих лет ограни­
чила рост государства на самих Британских островах, направив
его энергию и финансы вовне - для освоения колоний.
Причины континентальных революций были схожи, но по­
следствия радикально отличались. Французской революции
предшествовал затяжной кризис государства 1780-х годов
и банкротство короны, вызванные расходами Людовика XVI на
неудачную войну с Англией и поддержку Американской рево­
люции, содержание огромного государственного аппарата
и личную роскошь. Попытки повысить налоги встречали сопро­
тивление всех податных сословий, а сохранение иммунитета
первого и второго сословия на фоне острого кризиса довело
социальное напряжение до предела. Нежелание далее терпеть
привилегии объединяло все разношерстные податные слои от
финансовой буржуазии до лавочников и ремесленников, но их
позитивная идентичность сформировалась новыми понятия­
ми - Третье сословие и Нация. В знаменитом памфлете аббата
Сийеса «Что такое третье сословие?», изданном накануне вы­
боров в Генеральные штаты в 1788 году, эти понятия выступают

как тождественные. «Нация существует
прежде всего и есть начало всего. Ее воля
всегда законна, она - сам закон. Пока
аристократия рассуждает о своей чести,
а преследует свой интерес, Третье сосло­
вие, т. е.
, развивает свою добро­
детель». Политическое представительство
имели
200
тысяч
членов
высших
сословий (80400 членов духовенства
и 110 тысяч дворян), как подсчитал Сийес,
а 25 миллионов, составлявших нацию, та­
кого представительства были лишены. Од­
нако история пошла по пути не мирных
выборов, как агитировал Сийес, а насиль­
ственного захвата власти .
Энергией третьего сословия была
сметена монархия (король был обезглав­
лен) и вся система наследственных дво­
рянских привилегий: иммунитет от нало­
гов и наказаний, монополия на занятие
должностей, на политическое представи­
тельство, отправление правосудия, охоту
и т. д. Точнее всего эту динамику описал
Маркс.
Французская революция чаще всего
воспринимается через призму идей Про­
свещения, гуманизма, свободы, равенства
и братства. Марксисты видели значение
революции главным образом в создании
национального рынка и установлении
прав частной собственности. Ученые, опи­
равшиеся на Вебера, смогли переосмыс­
лить революции X V III—XX веков как часть
исторической динамики государства.
«Люди, которые вышли на первые
роли во Франции после революции, -

Sieyes E.J. Qu’est-ce que
le Tiers etat? Paris:
Editions du Boucher,
2002. P. 53,66.

rV

См. также книгу
«Нация»
серии «Азбука
понятий»

ентрализованная государственная власть с ее
вездесущими органами: постоянной армией,
полицией, бюрократией, духовенством и судейским
сословием, - органами, построенными по принци­
пу систематического и иерархического разделения
труда, - существует со времен абсолютной монар­
хии, когда она служила сильным оружием нарож­
давшемуся буржуазному обществу в его борьбе
с феодализмом. Но прерогативы феодальных се­
ньоров, местные привилегии, городские и цеховые
монополии и провинциальные уложения - весь
этот средневековый хлам задерживал ее развитие.
Исполинская
метла
французской
революции
XVIII века смела весь этот отживший хлам давно
минувших веков и таким образом одновременно
очистила общественную почву от последних помех
для той надстройки, которой является здание со­
временного государства .

Ц

Карл Маркс

Маркс К. Гражданская война во Франции // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения.
Т. 17. С. 339.

пишет социолог Теда Скочпол, - были не
промышленниками или капиталистически­
ми предпринимателями, а прежде всего
бюрократами, солдатами и владельцами
недвижимости» . Более всего от револю­
ции выиграла армия. Открытие офицер­
ских должностей для представителей лю­
бых сословий обновило ее состав
и устройство: это была уже карьерная про­
фессиональная армия, позволившая под­
няться новым талантливым кадрам из про­
винциального дворянства или третьего
сословия. Таковым был и сам Наполеон
Бонапарт, чей организационный талант по­
зволил наилучшим образом использовать
и новые офицерские кадры, и волну патри­
отизма для создания массовой националь­
ной армии (за десять лет после прихода
к власти Наполеон рекрутировал 2,4 мил­
лиона человек). Сокрушительные походы
наполеоновских армий не были бы воз­
можны без того, чтобы революция открыла
новые лифты вертикальной мобильности
и новые мотивы: воевать за нацию оказа­
лось более осмысленно, чем за короля.
Другим плодом революции стала со­
временная бюрократия. Освободившись
от дворянских привилегий, торговли
должностями и их наследования, а вместе
с ними и от всего клубка личных отноше­
ний, государственная служба не только
выросла числом (с 50 тысяч до четверти
миллиона), но и стала приобретать то ка­
чество служения безличному делу, кото­
рое характерно для бюрократии. При ста­
ром режиме управление финансами

В

Скочпол Т Государства и
социальные революции:
сравнительный анализ
Франции, России и Китая.
М.: Изд-во Института
Гайдара, 2017. С. 176.

состояло из нескольких генеральских офисов и десятка бюро,
отданных на откуп нобилям и составлявшим их семейный биз­
нес, неподконтрольный никому, кроме их владельцев. По сути,
потомственная военная аристократия контролировала как до­
ходы, так и расходы государства. Вместо всего этого Нацио­
нальная ассамблея Ц создала единое государственное казна­
чейство под управлением наемных служащих, получавших
зарплату и работавших в соответствии с разделением функций
и обязанностей.
Начинания Ассамблеи завершил уже Наполеон как первый
консул Французской республики. Все старые и новые офисы
были реорганизованы по безличным принципам, бывшие вла­
дельцы сведены до роли служащих государства, обязанных вы­
полнять волю нации (читай - третьего сословия). После пятнад­
цати лет работы по кодификации законодательства в 1804 году
был принят гражданский кодекс (кодекс Наполеона), заменив­
ший все предыдущие законы, местные уложения и королевские
ордонансы. Вместо мозаики удельных владений было введено
новое рациональное административное деление страны на
86 департаментов и по всей территории унифицированы пра­
вила и процедуры налогообложения и суда. Государство стало
инфраструктурой нации.
Штыком и авторитетом эта модель государства была рас­
пространена по всей Европе. Сначала это был вполне созна­
тельный «экспорт революции» по мере продвижения наполео­
новских армий в сопредельные с Францией страны. Решаю­
щим потрясением для европейских монархий стала революци­
онная волна 1848 года, прокатившаяся от Дании до Сицилии.
В Дании и Нидерландах она привела к закреплению конститу­
ционных и парламентских ограничений монархии, на террито­
рии Австро-Венгерской империи - к антифеодальным рефор­
м ам ^ на германских землях, где выступления были подавлены
войсками, начались реформы в направлении создания соци­
ального государства.
Во всех континентальных революциях, включая китайскую
1911 года и русскую 1917 года, государство было объектом

атаки революционных сил, но в итоге вы­
ходило из кризиса гораздо более центра­
лизованным и сильным, с более широкими
претензиями и возможностями для кон­
троля над населением. В одних странах это
было сбалансировано ростом парламент­
ского и гражданского контроля над госу­
дарственным аппаратом и его политикой,
в других такой контроль был установлен
намного позже, если вообще установлен.
Смысл буржуазных антимонархиче­
ских революций можно понять, отталкива­
ясь от сравнения государства с охранным
предприятием. Если изначально его вла­
дельцами были представители потом­
ственной аристократии - профессиональ­
ные военные во главе с правителем,
а остальные сословия были лишь клиента­
ми, платившими дань, то в результате ре­
волюций произошла смена собственников.
Путем насилия, через конституционные
ограничения, парламентские механизмы
контроля и новую организацию гос­
аппарата клиенты стали своего рода акци­
онерами и обрели возможность контроли­
ровать цену охранных услуг и распределе­
ние дохода (т. е. уровень налогов и их рас­
ходование), а также влиять на политику
использования военной силы. А бывшие
собственники потеряли свои исключитель­
ные права и стали вынуждены считаться
с совокупной волей «миноритарных акци­
онеров», как и с тем фактом, что все, кому
делегированы полномочия распоряжаться
публичными ресурсами, были уравнены
в статусе государственных служащих.

Национальная
конституционная
ассамблея (или
Учредительное собрание
1789 года) - выборный
законодательный орган,
который осуществлял
разработку конституции
и текущее управление
страной после
революции с 1789
и до 1791 года.

екларация прав человека и гражданина:

Статья 12
Для гарантии прав человека и гражданина не­
обходима государственная сила; она создается
в интересах всех, а не для личной пользы тех,
кому она вверена.

Статья 13
На содержание вооруженной силы и на расхо­
ды по управлению необходимы общие взносы;
они должны быть равномерно распределены
между всеми гражданами сообразно их воз­
можностям.

Статья 14
Все граждане имеют право устанавливать сами
или через своих представителей необходи­
мость государственного обложения, добро­
вольно соглашаться на его взимание, следить
за его расходованием и определять его доле­
вой размер, основание, порядок и продолжи­
тельность взимания.

«Декларация прав человека и гражда­
нина», главный доктринальный текст
Французской революции, подсказывает,
что современники мыслили переворот
именно таким образом.
В черновике «Декларации независи­
мости», написанном Томасом Джефферсо­
ном в 1776 году в момент Американской
революции (освобождения от Англии), для
обозначения жителей колоний употребля­
ется слово citizens (граждане), однако оно
вписано вместо другого слова, которое
долго не могли прочесть. Спектральный
анализ документа в 2010 году показал, что
Джефферсон первоначально написал sub­
jects,т. е. подданные, но потом вымарал это
слово с особой тщательностью так, чтобы
никто не смог разобрать .
Смена
собственников
охранного
предприятия отразилась в семантическом
сдвиге и смене перспективы. В перспекти­
ве военной знати, ее взгляде на мир, все
остальные - subjects (от subditus, т. е. под­
чиненные, подданные), обязанные пла­
тить. Переворот в соотношении сил привел
к смене коллективного именования: от
подданных к гражданам (subjects to citi­
zens). Перспектива граждан - обладание
правами, которые государство обязано за­
щищать. В отличие от citizen или burgher
как горожан, т. е. исключительного статуса
жителя свободного города или члена кор­
порации, новое гражданство определя­
лось по отношению к нации и государству.
В России слово «гражданин» в смысле тре­
тьего сословия и субъекта права появилось

Washington Post. 2010.
July 3. Р. Al.

в императорских регламентах Петра I и в публицистике
XVIII века, отчасти в контексте регламентации городской жиз­
ни, отчасти как импорт французского citoyen . Декабристам не
удалось ограничить монархию, и «гражданин» ушел на второй
план, остался синонимом «подданного», а не субъектом прав,
гарантированных государством.
Но и там, где устанавливался гражданский контроль над
государством, такой переворот происходил не одномоментно,
а в процессе долгой борьбы и строительства институтов. Дале­
ко не все группы населения, а только имущие мужчины полу­
чили гражданские права, т. е. могли участвовать в выборах
и политическом представительстве, занимать государственные
должности. Для завоевания всеобщих и равных гражданских
прав даже в большинстве развитых стран потребовалось сто­
летие, в течение которого такие права получали рабочие, жен­
щины, расовые и национальные меньшинства.
В генеалогии государства есть глобальной важности ис­
ключение: США. Их специфика проистекает прежде всего из
уникальных особенностей формирования государства, вклю­
чая его отсутствие на протяжении первых полутора столетий
существования этой страны. Она создавалась колонистами
и переселенцами, многие из которых бежали от религиозных
преследований или в надежде на новые возможности, которых
не было в Старом свете, скованном монархиями и сословными
ограничениями. Первое, что формировалось заново и на
рациональных основаниях, - это общины и общества, которые
самостоятельно создавали себе выборную власть, суды и ин­
ститут шерифов ровно в тех минимальных и локальных мас­
штабах, в которых в них была нужда.
Иными словами, чего изначально не было в Америке,так это
тяжелого наследия европейского государства и «феодального
хлама». Вместо феодализма был федерализм, но, правда, не было
и всего того, что породил королевский двор и что проходит по
разряду «хорошего вкуса», включая манеры, литературу и искус­
ства. Федерального государства не было до начала XX века - у
президента не было своей администрации и даже ассистентов,

не говоря уже о каких-либо рычагах регулирования, не было и федеральных налогов,
на которые можно было бы строить госу­
дарство. Индустриализация 1870-90-х го­
дов прошла в Америке без государства, но
вызвала концентрацию капитала, неограни­
ченное доминирование и произвол крупно­
го бизнеса, особо рьяных представителей
которого на европейский манер прозвали
robber barons («бароны-разбойники»), как
если бы они были рейнскими феодалами.
Растущие конфликты промышленной урба­
низированной Америки породили спрос на
регулирование, прежде всего на защиту
конкуренции и правил торговли в масшта­
бах страны, и в 1900-х годах была создана
федеральная надстройка .
Логика формирования государства в
США была, таким образом, обратной отно­
сительно европейской. Оно не было навя­
зано «сверху», а процесс шел «снизу», от
первичных сообществ. Не бизнес и средний
класс освобождался от власти государства,
а государство вынуждено было утверждать
свою автономию от интересов рынка и его
влиятельных игроков. Но первоначальный
минимализм, возможный не только благо­
даря федерализму, но и за счет географии отсутствия внешних угроз и войн, которые в
Европе были основной движущей силой
государственного строительства, был изжит
в США уже в первой половине XX века.
Ограничение государства внутри страны не
мешало его экспансии вовне, и стремление
участвовать в вооруженных конфликтах на
европейском театре во время Первой

В

Дуринова Г. В. Слово и
понятие “гражданин" в
русском языке XVIII в.//
Вестник ПСТГУ III:
Филология. 2015. № 1 (41).
С. 18-38.
Bensel R. Yankee Leviathan:
The Origins of Central State
Authority in America,
1859-1877. Cambridge:
Cambridge University Press,
1990.

мировой войны стало сильным толчком к росту государства.
А в период Великой депрессии
1930-х годов, вызванной не
в последнюю очередь избытком рыночной свободы, государство
стало генератором спроса и распределителем доходов. Логика
минимального государства и господство третьего сословия (или
среднего класса) до сих пор определяет узнаваемый культурный
стиль американского общества с его характерной простотой
и прагматичностью. Экономический успех США поддерживает
стремление к экспорту либеральной модели государства, но ис­
ключительность институциональной траектории страны ограни­
чивает возможности успешного копирования этой модели.

Государство
и экономический рост
И все же - невозможно объяснить успешное самоутверждение
государства только лишь способностью принуждать. Война
и последующее перераспределение - это игра с нулевой сум­
мой, которая не приводит к росту общего благосостояния. Дол­
госрочное выживание политических единиц, а тем более хо­
зяйственное развитие, связано со способностью доставлять
выгоды гражданам, даже если мотивы правителей не выходят
за рамки эгоистичного интереса. Какой вклад способны внести
государства в хозяйственное развитие, чем они могли обосно­
вать растущие налоги и требования к подчинению?
Элементарное благо, обеспечение которого заявляет лю­
бой политический союз, - это безопасность,т. е. защита от разо­
рения и угроз жизни. Это базовое условие хозяйственной жиз­
ни. Другим элементарным благом является регулирование кон­
фликтов. Когда правительство берет на себя или даже навязы­
вает защиту жизни и имущества, ограничивая насилие, это ме­
няет ожидания и поведение людей. Перевод конкуренции
в ненасильственное русло и гарантии сохранения имущества
создают стимулы для кооперации: уверенные в том, что никто

не конфискует будущие выгоды, люди
склонны вкладываться в долгосрочные
проекты, а не урвать максимум здесь
и сейчас.
Защита жизни и собственности, регу­
лирование конфликтов - это минималь­
ный набор публичных благ. Проблема
в том, что этот набор обеспечивает про­
стое воспроизводство, но не гарантирует
рост. Источники экономического роста до
сих пор не до конца понятны. Экономиче­
ские эффекты различных вариантов госу­
дарственной политики были объяснены
экономистами только post factum. Прави­
тельства же постоянно экспериментирова­
ли или копировали действия друг друга,
и многие положительные эффекты возни­
кали как непреднамеренные последствия
решений «по случаю», а не как результат
сознательных экономических программ.
Ретроспективно публичные блага, ко­
торые вносят вклад в рост общего благо­
состояния, можно разделить на институци­
ональные, трансакционные, инфраструк­
турные и те, которые связаны с человече­
ским капиталом.

Институциональные блага
Институты - это коллективные понятия
о должном или запрещенном, т. е. правила,
зафиксированные в сознании людей путем
воспитания либо закрепленные письменно,
соблюдение которых контролируется по­
средством положительных или отрицатель­
ных санкций. Институты обеспечивают

Великая депрессия мировой экономический
кризис 1929-39 годов,
наиболее остро
затронувший развитые
страны, прежде всего
США. Кризис вызвал
к жизни политику
широкого государствен­
ного вмешательства
в экономику путем
увеличения налогов,
денежной массы
и госзаказа.

предсказуемость и упорядоченность пове­
дения, поэтому облегчают соблюдение кон­
трактов и экономический обмен. В малых
сообществах институты носят неформаль­
ный характер, они не требуют высоких за­
трат, но и работают только в пределах лич­
ных отношений, ограничивая масштабы ры­
ночного обмена.
Что способно сделать государство, так
это формализовать правила, обеспечить
их соблюдение (или действенность огра­
ничений) и расширить единообразную ин­
ституциональную среду. Характерный для
государства способ действия - издание
и распространение законов, фиксирую­
щих права и обязанности индивидов или
групп, а также создание специальных ор­
ганизаций, контролирующих правоприме­
нение. За счет единообразия правил от­
крывается возможность вовлечения в от­
ношения обмена большего числа людей,
расширения рынков и увеличения разде­
ления труда, а это и есть основные факто­
ры роста. Но реализуется эта возможность
лишь при условии, что характер правовых
институтов способствует экономической
активности, а не препятствует ей.
Речь идет прежде всего о специфике
прав собственности - правилах, которые
регулируют доступ к ресурсам и распреде­
ление выгод от их использования. Эконо­
мический анализ институтов выделяет не­
сколько важных моментов. Насколько пра­
ва собственности обеспечивают возмож­
ность получения частной выгоды и защи­
щают от конфискации? Насколько четко

эти права определены и насколько надежно обеспечиваются?
На какие группы они распространяются и какие группы исклю­
чаются из доступа к правовой защите? Конфигурация этих пара­
метров - соотношение частной и общественной выгоды, надеж­
ность гарантий, инклюзивность
- стимулирует или блокирует
хозяйственную активность и инновации.
Реализация прав собственности предполагает исключение
других претендентов или упорядочивание их претензий. Поли­
тическое сообщество находится в преимущественном положе­
нии, позволяющем определить права для всех участников, вклю­
чая себя, так как обладает монополией на насилие. Проблема
в том, что если политическое сообщество обладает достаточной
властью и ресурсами, чтобы защищать права собственности
в пределах свой юрисдикции, то оно обладает и возможностью
манипулировать этими правами в свою пользу. Экономисты
формулируют эту дилемму следующим образом: «Любое прави­
тельство, достаточно сильное, чтобы предоставить минимальные
институциональные условия для рынков, - например, защищен­
ные права собственности, объективную правовую систему, ста­
бильную денежную систему - также имеет достаточно возмож­
ностей, чтобы присвоить богатство своих граждан» .
На деле, охрана прав собственности в обмен на инвести­
ции и налоги не является самовыполняющимся контрактом, по­
скольку у государства, как более сильной стороны, всегда есть
стимулы к его нарушению. Для того чтобы потенциальные инве­
сторы были уверены в безопасности своих активов и будущих
доходов, необходимы жесткие институциональные ограниче­
ния, которые бы делали обещания правительства по защите
прав надежными. Иными словами, государство должно быть
достаточно сильным, чтобы быть в состоянии защищать права
собственности, но не настолько сильным, чтобы пересматри­
вать их в одностороннем порядке, т. е. без согласия тех групп,
о чьих правах идет речь. Это известно как проблема надежных
гарантий (credible commitment). Надежность достигается не обе­
щаниями правителя, а жесткими ограничениями, объективно
исключающими возможность произвольных действий.

Поэтому решение проблемы надеж­
ных гарантий лежит в политической пло­
скости. Революционные или относительно
мирные действия по установлению консти­
туционного и парламентского контроля,
свободы слова и независимого суда в ряде
стран обеспечили решение проблемы на­
дежных гарантий, позволили увеличить
частные выгоды от инноваций и расшири­
ли набор социальных групп, которым га­
рантированы права. Неоинституциональный анализ объясняет причины богатства
стран именно такими мерами, а отста­
лость - неспособностью или нежеланием
государства (правящей элиты) вводить эти
институты .

Трансакционные блага
К ним относится все то, что снижает затра­
ты на совершение экономического обме­
на,т. е.трансакционные издержки. К транс­
акционным благам относятся системы из­
мерения, упорядоченная
информация
о ресурсах (кадастры, переписи), типовые
формы контрактов, технические стандар­
ты, механизмы принуждения к исполне­
нию. Системы измерений долго были ло­
кальны, часто весьма экзотичны, и взаимо­
действие за пределами местного сообще­
ства или города требовало особых усилий
по конвертации. Сначала выход был най­
ден в использовании частей тела (локти,
футы, сажени, дюймы, и т. п.) или веса како­
го-нибудь стандартного плода, например
веса семени одного из видов бобов,

Инклюзивностъ - степень
включенности граждан,
социальных групп
в систему гарантии
базовых прав и свобод,
обеспеченных
институтами политиче­
ской власти.

В

Weingast В. The Political
Commitment to Markets
and Marketization //
The Political Economy
of Property Rights / ed.
by D. Weimer. Cambridge:
Cambridge University
Press, 1997. P.43.
АджемоглуД., Робинсон Д.
Почему одни страны
богатые, а другие бедные.
Происхождение власти,
процветания и нищеты.
М.: ACT, 2016.

известного как карат. Но антропометрика, понятно, допускала
большие вариации.
Еще в 1668 году основатель оксфордского философского
общества Джон Уилкинс опубликовал «Опыт о подлинной сим­
волике и философском языке», где предложил универсальный
язык и универсальную метрическую систему, имея в виду об­
легчение научной и коммерческой коммуникации. Его идея
стандартной меры длины равной длине маятника с полупериодом колебания в одну секунду, которую можно точно воспроиз­
вести в любой точке мира, практически соответствовала метру
(94 см). Но английское государство на тот момент переживало
затяжной кризис, а торговый капитал еще не предъявлял спрос
на подобные институты. До революции во Франции было более
700 различных систем мер и весов. Пинта в Париже равнялась
0,93 литра, в Сен-Дени - 1,46, в Сен-эн-Монтань - 1,99, в Преси - 3,33 литра . Потребовалась революция и настойчивость
Талейрана |>, чтобы в 1799 году вместо бушелей и ливров вве­
сти универсальную систему мер и весов с ее метрами, гектара­
ми, литрами и килограммами, а потом вся сила бюрократическо­
го государства, чтобы распространить ее сначала на территорию
Франции, а потом и на весь мир, за исключением британских
колоний. В случае Британии эта сила использовалась, чтобы
уточнить традиционные единицы измерения и отстоять на тер­
ритории Содружества футы, фунты и мили, левостороннее дви­
жение, вычурные штепсели и другие экзотические стандарты.
Многие элементы стандартизации, такие как фамилии или
адреса с номерами домов, вводились для удобства налогового
инспектора и почтальона, а переписи и кадастры создавались го­
сударствами для учета налоговой базы, рекрутов для армии, воз­
можности добраться до каждого жителя, если это понадобится
власти. Прусское государство проявляло научную заботу о над­
лежащем росте лесов как источнике разнообразных ресурсов,
в результате чего в рамках камералистики сформировалась от­
дельная профессия Forstgeometer (что-то вроде лесного геодези­
ста), использовавшего математику для калибровки и правильно­
го выращивания лесов .

Стандартизация несла огромную ком­ и
мерческую пользу и гражданскому обще­
ству, удешевляя технические инновации за
счет роста масштаба их применения и под­
готавливая массовые рынки. Распростране­
ние промышленных технологий было не­
возможно без трудоемкой технической Q
стандартизации, которую взяли на себя ака­
демии наук и специальные государствен­
ные органы (теперь это делают НКО), а так­
же без межгосударственных соглашений,
которые унифицировали технические нор­
мы и параметры. Благодаря созданию мас­
сивов информации о земле, недвижимости
и активах, их стало проще вовлекать в ком­
мерческий оборот и капитализировать.

Инфраструктурные блага
Большинство таких благ изначально имели
двойное назначение: они укрепляли воен­
ную мощь и власть государства, но при этом
создавали долговременные возможности
коммерческого использования. Мерканти­
лизм как доктрина государственной эконо­
мики времен абсолютных монархий не
ограничивался только поощрением экспор­
та, пошлинами наимпорт и стремлением
обеспечить приток денег в страну. ЖанБатист Кольбер (1619-1683), министр фи­
нансов Людовика XIV и главный мерканти­
лист, создал экономику госзаказа путем
строительства портов, военного и торгового
флота, дорог и каналов.
Большие инфраструктурные проекты,
инженерные сооружения, электрические

The Quantifying Spirit
of the 18th Century/
ed. by T. Frangsmyr,
J.L. Heilbron.R.E. Rider.
Berkeley: The University
of California Press, 1990.
P. 207.
Ibid. P.326.
Шарль Морис де
Талейран-Перигор французский государ­
ственный деятель,
выдвинулся в правитель­
ство после того, как был
избран в Генеральные
штаты от духовенства
в 1789 году, участвовал
в написании Декларации
прав человека и
гражданина, министр
иностранных дел при
Наполеоне Бонапарте,
а после реставрации
монархии - один из
главных европейских
дипломатов первой
четверти XIX века.
Его имя символизирует
искусство интриги
и дипломатического
мастерства. Ему
приписывают фразу:
«В политике нет
убеждений, есть
обстоятельства».

и другие сети требовали концентрации ресурсов, управленче­
ской бюрократии, стандартизации, норм безопасности и до­
рогого обслуживания - всего того, что не под силу было част­
ному капиталу, но в чем могло хорошо проявить себя государ­
ство. Инфраструктурные блага не только создавали дополни­
тельный спрос, но и расширяли масштабы рынков, обеспечи­
вая экономический рост
Кроме инфраструктурных проектов, правительства созда­
ют дополнительный спрос (включая спрос на технические ин­
новации) посредством прямого военного заказа и государ­
ственных предприятий. Однако грань, за которой государ­
ственная бюрократия перестает служить целям развития
и вместо этого максимизирует собственный доход, всегда раз­
мыта и подвижна. Она не является догмой и зависит от контек­
ста. Политическая конкуренция и парламентские институты
служат именно для своевременной реакции на недостаток или
избыток государства, для постоянного соотнесения расходов
государства с общественной пользой. Они критически важны,
поскольку отсутствие эффективного контроля за государством,
его размером и внешней политикой рано или поздно приво­
дит к разрушению экономики.

Человеческий капитал
Правители, заинтересованные в экономическом росте, пони­
мали значение квалифицированной рабочей силы,техниче­
ских изобретений, науки и образования задолго до появления
термина «человеческий капитал». Привлечение в страну лю­
дей с редкими навыками, создание под патронажем короны
, научных обществ, академий наук и специа­
лизированных инженерных школ - это светлая сторона абсо­
лютистских монархий XV II—XV I11 веков. Накопление научных
открытий и знаний в период абсолютизма позже дало возмож­
ность превратить их в массовые технологии индустриализа­
ции - когда буржуазные революции изменили государство,
а оно обеспечило институциональные условия: надежные

права частной собственности и возмож­
ность удешевления технологий за счет их
масштабирования.
Принципиальные сдвиги, такие как
обязательное начальное и среднее обра­
зование за государственный счет, нача­
лись под влиянием науки полицейского
управления в Пруссии и Баварии, а потом
распространились на другие немецкие
земли. Всеобщее начальное образование
в Европе восходит к указам Фридриха
Вильгельма прусского 1763 года и созда­
нию первого в мире министерства обра­
зования
в Баварии
в 1802
году.
«К 1837 году 80 % детей в Пруссии посе­
щали школу, и, чтобы дать им такую воз­
можность, были приняты первые законы о
запрете детского труда. К середине века
8 0 % взрослого населения Пруссии было
грамотным по сравнению лишь с 50 -65 %
в Великобритании и во Франции. Только
один из десяти прусских военных ново­
бранцев не имел школьного образова­
ния». По итогам франко-прусской войны
военный министр победно сообщил коро­
лю Вильгельму I в 1866 году, что «победу
при Кёнигреце одержал прусский школь­
ный учитель» . Это окончательно склони­
ло Францию и другие страны Европы
к масштабным инвестициям в массовое
образование.
Обладая возможностями изымать, кон­
центрировать и перераспределять общест­
венные ресурсы, государство в XX веке ста­
ло более жестко определять отраслевое
развитие и параметры народного хозяйства,

Ван Кревельд М.
Расцвет и упадок
государств. С. 264,266

См. книгу
«Университет»
серии «Азбука
понятий»

особенно в периоды экономических депрессий или для преодо­
ления отсталости. Пиком этого тренда стали тоталитарные госу­
дарства. В них наиболее ярко проявилась двойственность госу­
дарства: и его откровенно насильственная природа, и возмож­
ности обеспечивать ускоренное развитие, мобилизуя ресурсы
общества. В левом, советском варианте тоталитарного государ­
ства все активы были подчинены государственному контролю.
Номинально владельцами собственности были все трудящиеся
СССР, но от их имени и для их блага активами распоряжался
государственный аппарат под руководством одной правящей
партии и ее вождя. Советское государство декларировало, что
весь продукт труда направляется на развитие промышленности
и общественные блага в виде бесплатного образования, здра­
воохранения, культуры, отдыха и т. п. На деле такая мотивация
работала плохо и дополнялась идеологической мобилизацией
и массовым принуждением, периодически переходившим
в кампании террора. Правый, фашистский вариант тоталитар­
ного государства также ставил во главу угла идеологию, доми­
нирование одной партии, культ вождя и принуждение, но круп­
ная собственность управлялась корпорациями, а мелкая оста­
лась частной. Оба государства потерпели крах, лишив жизни
рекордное в истории число людей.
Более поздний и умеренный вариант получил название
«государство развития» (developmental state) . Это такая систе­
ма, где приоритеты для инвестиций определяет не рынок, а го­
сударственная бюрократия, претендующая на понимание ми­
ровой конъюнктуры и сравнительных преимуществ данной
страны. Государство развития идет гораздо дальше, чем созда­
ние институтов, регулирование рынка и строительство инфра­
структуры. Оно создает экспортно ориентированные отрасли
экономики и реализует планы их развития, определяя инве­
стиционную политику для крупного бизнеса или государствен­
ных компаний. Государство развития появилось как в относи­
тельно демократических странах, как Япония или Тайвань, так
и в авторитарных, как Южная Корея или Сингапур. Их отличает
высокая концентрация собственности и неформальное участие

государственных чиновников в управлении активами и распределении выгод.
Обобщая вышесказанное, следует
подчеркнуть, что один из важных уроков
истории состоит в том, что цена порядка совокупность ограничений и изъятий, на­
кладываемых государством на обще­
ство, - должна быть оправданной. Госу­
дарство должно не только страховать на­
селение от скатывания к войне всех про­
тив всех, но и приносить долгосрочные
выгоды в виде экономического развития
и процветания.

D

Термин введен в
оборот американ­
ским экономистом
Чалмерсом
Джонсоном,
который исследовал
истоки японского
экономического
чуда 1970-х годов.

iii. воспроизводство
государства

Благодаря Веберу в социологической традиции закрепился об­
раз хорошо организованного европейского государства. На
время он затмил собой реальность, поэтому действительная
способность государства управлять, равно как и степень согла­
сия управляемых, долго оставались вне поля зрения ученых.
Хотя государство часто кажется нам средой, в которой мы жи­
вем, как если бы мы все и вправду составляли частички Левиа­
фана, его существование на самом деле зависит от повседнев­
ных взаимодействий людей, вовлекаемых в административные
процедуры, и от коллективных представлений, обеспечиваю­
щих легитимность порядка. Воспроизводство государства - это
миллионы ежедневных типовых упорядоченных взаимодей­
ствий. Например, общение граждан с полицией, процедуры пе­
ресечения границы, вступление в брак, получение пенсионных
удостоверений, регистрация по месту жительства, уплата нало­
гов и т. п. В этом взаимодействии важен не только процедурный,
но и символический компонент: слова, различения, классифи­
кации, единицы измерения, образы. Любое государство живет
до тех пор, пока каждый служащий действует не в своем лич­
ном качестве, а от имени государства, пока остальные принима­
ют эту «игру» и пока все эти действия вместе проецируют сущ­
ность по имени «государство» как общий воображаемый рефе­
рент таких действий.
В конце XX века социальные науки совершили поворот
в сторону повседневной практики, который затронул и исследо­
вания государства . Предметом изучения стало поведение как
госслужащих, так и тех, на кого направлено упорядочивающее

воздействие. В какой степени это воздей­
ствие достигает результата? Если раньше
ученые изучали либо стабильное государ­
ство, либо организованные коллективные
вызовы, такие как перевороты и револю­
ции,то впоследствии внимание сместилось
в направлении диффузных практик сопро­
тивления, действий негосударственных ак­
торов, которые нарушают монополию госу­
дарств и их суверенитет, не вступая в пря­
мое столкновение. Если в ключевых сфе­
рах - контроль насилия, уплата налогов
и разрешение конфликтов - взаимодей­
ствия людей происходят в обход государ­
ства, то что происходит с последним? Но­
вая традиция иногда называется поствеберианской. В ней изучение классических
европейских кейсов дополнилось приме­
рами развивающихся стран, а формирова­
ние государства - его разложением.

Повседневное
государство
Социальный порядок воспроизводится
с помощью научения правильному (прави­
лосообразному) поведению и исключения
отклонений. Небольшое сообщество спо­
собно это делать самостоятельно, без того
чтобы создавать специализированные кон­
тролирующие организации. Но для под­
держания постоянного порядка на более
обширных пространствах требуется систе­
матизация и описание правил и нарушений,

Волков В., Хархордин О.
Теория практик. СПб.:
Издательство Европей­
ского университета в
Санкт-Петербурге, 2006.

а также создание организаций, которые бы
следили за нарушениями, определяли тип
и размер санкций, применяли бы их. Ины­
ми словами, требуется формализованный
социальный контроль. Примером могут
быть правила дорожного движения и кон­
троль за их соблюдением. Это в чистом
виде сконструированный порядок, под­
держание которого создает общественное
благо в виде безопасности на дорогах или
хотя бы снижения до приемлемого уровня
риска поездки из пункта А в пункт Б.
Локальные порядки могут поддержи­
ваться силой обычая, моральными норма­
ми, авторитетом или примером уважае­
мых людей. Государство устанавливает
порядок другим способом - с помощью
рационально-легальных процедур. По­
скольку в основе порядка лежит ограниче­
ние насилия, то наиболее жестким и хоро­
шо организованным является именно этот
аспект социального контроля. Представи­
тели государства составляют формализо­
ванное описание каждого вида запрещен­
ного поступка, определяя размер санкций
за его совершение. Часть такой кодифика­
ции основана на традиционных запретах
и ограничениях (запрет насилия, убийства,
кражи, порчи имущества и т. п.), относя­
Но чем больше госу­
щихся к mala in se
дарство претендует на регулирование об­
щества, тем больше запретов, не имеющих
оснований в традиционной морали, а кри­
минализованных исключительно силой
закона. В разряд уголовных преступлений
могут попадать некоторые высказывания,

Mala in se (лат.) очевидным злодеяниям.

коллективное поведение или действия экономического харак­
тера, для каковых нет и не может быть естественной нормы, по
отношению к которой можно было бы говорить об отклоне­
нии .
На практике государственный социальный контроль осу­
ществляют специализированные организации. Одни создают
или меняют правила, другие следят за их соблюдением и уста­
навливают нарушения, третьи определяют меру вины и спра­
ведливое наказание, четвертые приводят его в исполнение.
Внутри полиции, судов и системы исполнения наказания также
установлено разделение труда и специализация. Например, по­
лицейские силы, как правило, состоят из подразделений в уни­
форме, которые патрулируют общественные места и одним
своим видом должны исключать соблазн запрещенного дей­
ствия, и тех, которые редко носят форму, а работают «в штат­
ском» - они занимаются раскрытием уже совершенных нару­
шений и поимкой преступников. Внутри этих подразделений
тоже установлена специализация, например в зависимости от
типа или тяжести преступления, а также возраста нарушителей.
Теперь представьте все другие бесчисленные разновидно­
сти правил и порядков: от кодексов гражданских правоотноше­
ний, по которым люди делят имущество, платят налоги, заклю­
чают договоры, возмещают ущерб, до технических норм под­
готовки самолета к полету, санитарных норм ресторана, квали­
фикационных требований к врачу, строительных норм и так до
бесконечности. Затем представьте организации, которые обе­
спечивают толкование этих норм или проверяют их соблюде­
ние, разрешают конфликты, гарантируют исполнение решений
и т. п. Все эти организации так или иначе обеспечены кадрами,
бюджетами, техникой, униформой и другими средствами по
роду деятельности.
Здесь может сложиться впечатление, что все подобные ор­
ганизации, персонал, технические средства и есть государство.
Однако это только его часть. Все вышеуказанное можно было
бы назвать материальной частью, hardware или «железом», если
использовать язык компьютерщика. Государством все это

становится благодаря специфике поведе- D
ния людей, выступающих от его имени,
ориентации их действий, их последова­
тельности. Если такой специфики нет, то,
как говорил Блаженный Августин, это шай­
ка разбойников
Иными словами, ор­
ганизация приобретает качество государ­
ства - или видимость такового (об этом
ниже) - благодаря принципам, правилам
и процедурам, которые регулируют пове­
дение тех, кто в свою очередь регулирует
поведение остальных. Это ориентация на
общественный, а не на корыстный интерес,
идея служения (или служение идее), под­
чинение нормам закона, правилам и про­
цедурам, разделение объекта, на который
направлена деятельность, и источника до­
хода. Личный интерес, подавлять который
бессмысленно, в таких случаях увязан с
карьерным ростом, зависящим от дости­
жений некоторых целевых показателей,
связанных с реализацией общественного
интереса. Этот практический эталон можно
назвать «делать как государство».
Процедуры поведения официальных
лиц, государственных служащих уместно
сравнить с программой, с software. Их не­
обходимо аналитически отделять от мате­
риальной части. Хорошо работающее госу­
дарство - это качественное «железо» и на­
дежный «софт». Если читатель хоть раз
сталкивался с идеальной бюрократией
(включая полицейского), например гденибудь в Скандинавии, то не мог не заме­
тить некоторое сходство представителя го­
сударства, находящегося при исполнении,

До 1903 года кокаин,
например, составлял
основной ингредиент
кока-колы, который
оставался в
свободной продаже
до 1914 года, когда
в США был принят
закон, запрещающий
его продажу. В СССР
с 1960 года хранение
и оборот иностран­
ной валюты считался
особо тяжким
преступлением,
за которое даже
однажды был
вынесен смертный
приговор. В 1994 году
эта норма была
отменена, и с тех пор
в России уголовного
запрета нет, но это не
гарантирует того, что
оборот валюты не
будет криминализо­
ван в будущем.

с роботом: минимум эмоций, ничего личного, набор стандарт­
ных процедур с предсказуемым результатом, поменять выпол­
нение которых очень трудно. Наверняка у читателя был и проти­
воположный опыт: такое поведение госслужащего в форме,
в котором присутствуют эмоции, бытовые обороты, фамильяр­
ность и корысть - в этом случае на первый план выходит чело­
век с его личными интересами, а не публичная функция. Если
масштабы такого поведения большие,то государство испытыва­
ет трудности с воспроизводством и начинает разрушаться.

Монополия символического
насилия
Серьезный вызов веберианской теории государства был бро­
шен французским социологом Пьером Бурдье (1930-2002)
Его критика связана с тем, что реализм переоценивает значе­
ние силы и принуждения, не отдавая должное символическим
формам господства - работающим через представления лю­
дей об окружающем мире и через навязывание государствен­
ных форм мышления и познания как всеобщих. «Сила в каче­
стве силы действует путем физического принуждения, но также
и через представление об этой силе, которое складывается
утех, кто испытывает на себе ее действие»,- говорит Бурдье в
лекции 1991 года. И далее: «...нет физического действия, кото­
рое в человеческом мире не сопровождалось бы символиче­
ским действием» .
Приз, который получает победитель, добившийся монопо­
лии на насилие, не сводится только к возможности взимать на­
логи и с их помощью наращивать арсенал средств принужде­
ния. Он позволяет создавать символический порядок, обеспе­
чивающий признание этой конкретной власти. Речь здесь не
только о пропаганде, например нации и патриотизма для мо­
билизации людей под государственный флаг, а о рутинных дей­
ствиях. Если монополия - это исключение других, то за

государством закрепляется исключитель­
ное право совершать символические дей­
ствия, наделяющие людей и вещи некото­
рым статусом или идентичностью. Офици­
альными актами регистрируется имуще­
ство или отношения; гербовая печать де­
лает из «бумажки» документ, считающийся
подлинным, диплом подтверждает статус
того, кому он присужден. Символическая
власть порождает целую категорию выска­
зываний, носящих характер «официаль­
ных». Используя власть учреждать праздники, ритуалы, общие расписания,
названия - государство структурирует по­
вседневную жизнь сообщества и само
естественным образом встраивается в соз­
данные таким образом структуры.
Главная черта официального языка,
например, состоит не в том, что на нем го­
ворит одна народность, а не другая. Чув­
ствительный национальный момент (чей
именно язык признан официальным)
скрывает сам факт нормирования любого
языка по мере того, как он становится офи­
циальным, т.е. устанавливается силой госу­
дарственных институтов и воспроизводит­
ся в школах. Официальный язык делает
маргинальными множество диалектов.
Если социальный институт имеет две па­
раллельные жизни, одну объективную
в виде правил, другую в виде когнитивных
структур, определяющих восприятие и спо­
собы мышления, то их соответствие - это
именно то, чего добивается государство.
Имея монополию на символическое наси­
лие, оно «прививает схожие когнитивные

Пьер Бурдье - послед­
ний представитель клас­
сической социологии,
антрополог, синтезиро­
вавший в своих работах
достижения Дюркгейма,
Маркса и Вебера, один
из адептов прагматиче­
ского поворота
в социальных науках.
Бурдье показал, что
социальные структуры
воплощены не только
в коллективном
сознании, как
утверждал Дюркгейм,
но и в теле человека и
проявляются через его
предрасположенности
и суждения вкуса.
Общество представлено
им в виде совокупности
полей, где происходят
игры по определенным
правилам за признание
и статус, накопление
и передачу по
наследству различных
форм капитала
(культурного,
экономического,
символического).
Бурдье П. О государстве:
курс лекций в Коллеж
де Франс (1989-1992).
М.: Издательский дом
«Дело» РАНХиГС, 2016.
С. 365.

структуры всему множеству агентов, находящихся в его юрис­
дикции» .
Символическое господство и юридическая власть действи­
тельно заменяют насилие и облегчают воспроизводство поряд­
ка, обеспечивая государству если не поддержку, то хотя бы до­
бровольное следование правилам. Однако Бурдье скорее до­
полнил, чем отбросил веберовский реализм. Ведь причина, по
которой отсылка к государству, будь то в виде факта ношения
униформы или произнесения официальных высказываний,
должна парализовывать противодействие или даже вызывать
желание содействовать, лежит в бессмысленности прямого со­
противления. И эта бессмысленность проистекает не столько из
того, что данный конкретный юрист, полицейский или чиновник
действует не по своей воле, что как человек он «здесь ни при
чем», сколько из понимания, что конечным аргументом в споре
с государством все равно будет сила, многократно превосходя­
щая сопротивление в данном конкретном месте.

Господство и сопротивление
Так удалось ли государству полностью искоренить сопротивле­
ние, достигнув и физического и символического контроля над
поведением граждан? Чтобы управлять, необходимо видеть,
знать, измерить то, к чему будут прилагаться техники контроля
и управления. Переписи дворов и земель в целях обложения
налогами известны давно. Но это грубое знание постоянно со­
вершенствовалось, а практики власти становились все менее
заметными, приобретая формы просвещения и науки. Первым
их увидел, связал вместе и описал Мишель Фуко. Он обозначил
это как создание «управляемости» - появление техник управ­
ления человеческими «множествами» на основе прозрачности,
научного знания, введения рациональных схем и дисциплин
(в предыдущей главе Фуко цитировался в связи с полицейским
государством)
Американский антрополог Джеймс Скотт
развил этот проект в двух направлениях. Он связал воедино

и описал практики, благодаря которым
общества делались «читаемыми», видимы­
ми для взгляда представителя государства,
и методы картографирования общества
и его ресурсов для нужд управления. Но
кроме этого он показал и практики сопро­
тивления, «оружие слабых», причины си­
стематических неудач государства по пе­
реустройству общества.
Каким образом государство постепен­
но приобрело власть над своими поддан­
ными? Оно не может управлять, оставаясь
слепым, т. е. не зная точно карты земель
или лесов, числа людей, их местонахожде­
ния, привычек, способов расселения, нра­
вов, объемов их хозяйственной деятельно­
сти. Чтобы обрести это знание, надо при­
вести все разнообразие уникальных мест­
ных практик к общим измеримым и срав­
нимым стандартам, мерам, единицам уче­
та. К способам овладения обществом Скотт
причисляет такие привычные и на первый
взгляд нейтральные практики, как введе­
ние фамилий, адресов, кадастровых пла­
нов, национальных языков (вместо мест­
ных диалектов), единых градостроитель­
ных принципов, правовых норм. Их объе­
диняет стремление к простоте и ясности.
Это особый взгляд на реальность. Видеть
как государство - значит преобразовы­
вать реальность в схемы, планы, стандарт­
ные агрегированные показатели, в факты,
которые могут быть задокументированы.
Осуществляя повседневное админи­
стрирование, государство собирает ресурсы
в виде налогов и распределяет их для

D

Бурдье П.
О государстве:
курс лекций
в Коллеж де Франс
(1989-1992).
С. 325.

обеспечения работы аппаратов. Для решения первой задачи надо
знать размер налоговой базы: оборот и прибыль предприятий, до­
ходы граждан. Для решения второй задачи необходима инфор­
мация об объеме и результатах работы служащих, на содержание
которых идут общественные ресурсы. Способность к повседнев­
ному управлению зависит от полноты этого знания. Это и есть уяз­
вимое место государства, сколь сильным бы ни была его способ­
ность принуждать. Чем сильнее становилось государство, тем бо­
лее асимметричные формы приобретало сопротивление. На сме­
ну открытому отказу платить - налоговым бунтам, которые не
имели шансов перед регулярной армией, - пришли разнообраз­
ные способы искажения информации, тактические альянсы на­
логовых агентов и плательщиков ради взаимной выгоды.
Скотт приводит пример реакции на новые способы нало­
гового учета, введенные во Франции в 1789 году. Налог на не­
движимость, уровень которого зависел от размера жилища,
было решено привязать к числу окон и дверей в доме. Власти
справедливо полагали, что чем больше дом, тем больше окон
и дверей, - и налоговому инспектору не требовалось заходить
внутрь для измерений, а достаточно было их пересчитать. Ре­
зультатом стало массовое изменение устройства крестьянских
домов - окна заделывались, новые дома строились с миниму­
мом окон, без оглядки на последствия для здоровья населения.
Эта система просуществовала во Франции до 1917 года .
То, что внешний наблюдатель может принять за неряшли­
вость или дурную эстетику, на самом деле связано с практикой
сопротивления. Один из самых массовых способов ухода от на­
логов на недвижимость в развивающихся странах (особенно
в арабском мире, где мало осадков) - построить дом, жить
в нем, но создавать видимость того, что он не достроен (без
крыши или с незаконченным верхним этажом): пока строение
не закончено, оно не подлежит обложению или налог на такое
строение ниже, чем на готовое.
Так называемая теневая экономика - это уход части хозяй­
ственной жизни из поля зрения государства путем полного от­
каза от регистрации предприятия, как правило, из-за высоких

налогов или дорогих процедур регистра- D
ции. Более тонкие и разнообразные формы
сопротивления государству нацелены не
на уход в тень, что несет высокие риски
и лишает возможности пользоваться ле­
гальными формами защиты, а на снижение
издержек легальности - затрат на взаимо- 0
действие с государством, включающих на­
логи, расходы на выполнение требований,
содержание штата бухгалтеров и юристов,
потраченное время. Повседневные прие­
мы взаимодействия с агентами государ­
ства, создания фиктивной отчетности и на­
хождения общих интересов в процессе
рабочего взаимодействия хорошо схваче­
ны в исследованиях по экономической ан­
тропологии. Предел налоговым аппетитам
государства задается на уровне взаимо­
действия между предпринимателями и на­
логовыми инспекторами, в сфере челове­
ческих отношений, которые «подразумева­
ют совместную фальсификацию докумен­
тов с целью выйти на некий “разумный”
уровень платежей» .
Казалось бы, больше детальной отчет­
ности -точн ее и разборчивее картина ре­
альности, которую должен получить руко­
водитель налогового органа, военкомата,
начальник управления полиции, главный
врач. Рядовые сотрудники на местах долж­
ны передавать «наверх» типовую инфор­
мацию - о показателях хозяйственной
деятельности, преступлениях, нарушениях,
здоровье, состоянии инфраструктуры. Обо
всем, что затрагивается регулированием
и на что идут публичные расходы.

Скотт Дж. Благими
намерениями государ­
ства. Почему и как
проваливались проекты
улучшения человеческой
жизни. М.: Университет­
ская книга, 2005. С. 77.
ПанеяхЭ. Правила игры
для русского предпри­
нимателя. М.: Колибри,
2008. С. 114.

Фундаментальная проблема государства состоит в том, что
на этой же информации строится, как правило, и оценка работы
нижестоящих органов, определяются их штаты и бюджеты. От­
дел полиции, к примеру, должен регистрировать преступность,
но и оценивается он, в том числе, по количеству преступлений
в общественных местах, по росту или падению доли раскрытых
преступлений. Для сотрудников, ведущих регистрацию сообще­
ний и учет преступлений, рационально иметь в виду то, как эти
цифры будут выглядеть в таблицах и отчетных формах по срав­
нению с прошлым месяцем или годом. Соответственно, стати­
стика преступности будет неизбежно подгоняться под требуе­
мые цифры: превращаясь в показатель, факт будет искажаться.
Администрирование, таким образом, создает отдельный
устойчивый тип отношений - взаимодействие по поводу отчет­
ности, в рамках которого конструируется особая реальность.
Претендуя на соответствие фактам внешнего мира, отчетная
реальность конструируется наложением интереса подотчетных,
т. е. подчиненных уровней госаппаратов, на интересы вышесто­
ящих уровней. Первым нужна положительная оценка их рабо­
ты, вторым - логичная и понятная картина, не требующая до­
полнительных усилий для понимания или проверки. В резуль­
тате коллективного «очковтирательства» (замечательное сло­
во!) государство имеет тенденцию пребывать в мире статисти­
ческих фикций - слепнет, но плохо это понимает.

Приватизация государства
Безопасность и порядок - это общественные блага, предостав­
ляемые государством всем гражданам; они неделимы и из
пользования ими невозможно никого исключить. Такие блага
предоставляются априорно, на нерыночной основе, в идеале одинаково для всех вне зависимости от статуса и дохода. Это
достигается тем, что общественные блага неразрывно связаны
с правами граждан и с обязанностями государства, что, однако,
уравновешено обязанностью граждан платить налоги и правом

государства их принудительно взыскивать.
Полицейские силы, налоговые службы,
суды и контрольно-надзорные органы,
поддерживающие базовые монополии го­
сударства, являются публичными органи­
зациями. Они работают в соответствии со
служебными обязанностями, а не коммер­
ческими заказами.
Тем не менее принцип, согласно кото­
рому основные публичные функции регу­
лируются бюрократией, а не рынком, про­
держался недолго. Во многих странах госу­
дарство не справляется с некоторыми вы­
зовами, например с ростом преступности,
особенно на фоне растущих требований
к уровню безопасности. Ответом на вызовы
стало создание возможностей для того, что­
бы граждане и корпорации за отдельную
плату повышали свой уровень безопасно­
сти и порядка,т.е. частичная передача про­
изводства этих благ от государства к рынку.
Рост частного охранного сектора
в США начался еще в 1960-х годах в ответ
на рост преступности и политику страхо­
вых компаний, поощрявших вложения
в безопасность. Число частных охранников
и полицейских в этой стране сравнялось
к концу 1970-х годов, а затраты на обще­
ственную и частную безопасность сравня­
лись в 1977 году. В 1990 году соотношение
частных охранников и полицейских в США
уже составило 2,5:1 . В странах Европей­
ского союза наблюдался сходный тренд, но
не столь радикальный. В 1996 году числен­
ность частных охранников в 12 странах, со­
ставлявших тогда ЕС, была 160 на 100 тысяч

D

Cunningham G., Strauchs J..
van Meter C. The Hallcrest
Report II: Private Security
Trends, 1970-2000.
Boston: ButterworthHeinemann, 1990. P. 225.

населения, а полиции - 375 на 100 тысяч. После 2004 года чис­
ленность частных охранников в ЕС удвоилась, практически
сравнявшись с государственной полицией. Отчасти этот рост
объясняется вкладом новых стран-членов ЕС,таких как Венгрия,
Чехия, Эстония и Словения. В этих странах за распадом государ­
ственного социализма последовала приватизация полицейских
сил, которую провели бывшие руководители министерств вну­
тренних дел, ставшие владельцами частных охранных фирм.
Аналогичный взрывной рост частного охранного сектора
происходил и в России в 1990-е годы и начале 2000-х за счет
приватизации избыточного числа сотрудников госбезопасности
и милиции, оставшихся не у дел после распада СССР. В ЮАР
драйвером приватизации полиции стало падение режима
апартеида (власти белого меньшинства, ограничивавшего пра­
ва чернокожего населения). Возникшее в результате новое госу­
дарство чернокожего большинства не могло обеспечивать дей­
ственную защиту и безопасность: белое и более состоятельное
население предпочитало пользоваться частной охраной, а быв­
шие сотрудники полиции (преимущественно белые) массово
переместились в частный сектор. На пике в начале 2000-х годов
его численность в ЮАР составила почти 900 на 100 тысяч насе­
ления - в три раза выше, чем государственной полиции.
Численность частных охранников и полицейских в первой
десятке стран по размеру частного охранного сектора, 2010 год
(расчеты автора, см. таблицу).
К 2005 году число частных охранников в мире превысило
число полицейских, работающих под присягой (348 против 318
на 100 тысяч населения) . Означает ли это утрату государством
монополии на насилие? Ответ на этот вопрос зависит от того,
какими полномочиями наделены частные охранные фирмы и их
персонал, в какой степени государство способно контролиро­
вать такие фирмы, насколько они автономны. Если государство
применяет процедуры лицензирования частных охранных пред­
приятий и надзора за ними, это значит, что оно делегирует часть
полномочий по применению насилия и сохраняет контроль.
Кроме того, частные охранники, как правило, имеют полномочия,

Частные
охранники*

Полицейские*

1

Венгрия

1047

334

2

Бразилия

790

282

3

Болгария

765

405

4

ЮАР

627

307

5

Россия

525

547

6

Чешская республика

503

415

7

Эстония

450

237

8

Румыния

435

303

9

Ирландия

426

252

10

Великобритания

414

272

необходимые только для предотвращения
преступности или для детективной работы,
но они не могут обыскивать, допрашивать,
тем более наказывать. Для этого они обяза­
ны обращаться в полицию. Поэтому хорошо
организованный «аутсорсинг» некоторых
функций и передача их рынку не угрожает
государству.
Однако при слабом контроле частные
охранные предприятия могут начать соби­
рать неформальные налоги, использовать
насилие для решения гражданских спо­
ров, превращаясь в конкурентов государ­
ства. В Болгарии в 1990-е годы легальны­
ми возможностями по созданию частных
охранных фирм массово воспользовались
организованные преступные группировки,

Van DijkJ.
The World
of Crime. Los
Angeles: SAGE
Publications, 2008.

на 100 000 населения

Страна

состоявшие из бывших мастеров по вольной борьбе или уво­
ленных сотрудников полиции, причем наиболее крупные из
них,такие как VIS-1, Club 777 и Sila имели еще и аффилирован­
ные страховые компании, с помощью которых легализовывалась параллельная налоговая система. В африканском контек­
сте приватизация насилия используется стратегически: в мень­
шей степени конкурентами государства и в большей - отдель­
ными фракциями политических элит для получения дополни­
тельных доходов от взимания охранной дани. Наиболее при­
быльным охранным бизнесом в начале XXI века является
частная охрана судоходства от пиратов в Гвинейском заливе,
которую предоставляют нигерийские компании, имеющие офи­
сы продаж в Лондоне (и, по-видимому, устойчивые контакты
с самими пиратами).
Правящие элиты некоторых стран третьего мира пошли по
пути приватизации более широкого набора государственных
функций. В 1985 году в Индонезии была приватизирована та­
моженная служба - отдана «на откуп» швейцарской фирме Societe Generate de Surveillance. Последней были даны права не
только определять объем сборов и взимать их, но и менять не­
которые ставки. Этот опыт рекламировался международными
организациями как успешный рецепт борьбы с коррупцией. Им
заинтересовались и начали его повторять лидеры стран цен­
тральной Африки, но их мотивы были иные, чем у генерала Сухарто в Индонезии. Формальная и неформальная приватиза­
ция публичных функций представляла удобный источник рент
для правящей элиты. В Камеруне, например, на частный аут­
сорсинг был отдан сбор косвенных налогов и налога с продаж,
причем контракт, детали которого остались неизвестны, подпи­
сывал лично президент Поль Бийя . В большинстве субсахар­
ских
стран Африки приватизация государства произошла
через давно известные формы патримониального господства захват власти диктатором и создание группы приближенных
для занятия важнейших должностей в государстве и (как пра­
вило) в добывающей промышленности с последующим при­
своением рент и выводом накоплений за пределы страны.

Накопленный опыт говорит о том, что
передача рынку части государственных
функций, будь то охрана, таможня или вы­
дача паспортов, не является универсаль­
ным способом повышения эффективности
и зависит от контекста. В сильном и хоро­
шо отрегулированном государстве такие
меры его укрепляют, в слабых государ­
ствах - разрушают еще больше.

Крах государства
[state failure)
В колониальный период (примерно до кон­
ца 1950-х годов) развитые страны Запада
создавали в Африке, Азии, на Ближнем Вос­
токе государства по собственному, «вебе­
ровскому» образцу, «поверх» традицион­
ных родоплеменных или общинных струк­
тур. Аналогичную политику проводил и Со­
ветский Союз - в тех странах, которые ос­
вобождались от колониальной зависимости
и вставали на «путь социализма». В боль­
шинстве стран «третьего мира» государство
провозглашалось главным инструментом
развития. Как заметил историк экономики
Александр Гершенкрон,чем более отсталой
является страна, тем большую роль будет
склонно брать на себя государство . В пе­
риод холодной войны и соперничества
между Западом и СССР обе стороны оказы­
вали финансовую и техническую поддерж­
ку элитам стран третьего мира для строи­
тельства демократии или социализма.

D

Hibou В. The
‘Privatization of the
State’: North Africa in
Comparative
Perspective //
The Dynamic of States:
The Formation and
Crisis of State
Domination / ed. by
K.Schlichte. Aldershot:
Ashgate Publ., 2005.
P.83.
Gershenkron А.
Economic Backward­
ness in Historical
Perspective: A Book
of Essays. Cambridge,
MA: Harvard University
Press, 1962. P.28.
Субсахарская
(«черная») Африка территория к югу от
пустыни Сахара,
которая долгое время
была отрезана этой
пустыней от контактов
со средиземноморской
цивилизацией.

Однако уже в последние годы СССР соперничество за третий мир
потеряло смысл и поддержка ослабла. Этим воспользовались
местные военные группировки, вожди и родоплеменные группы,
стремясь захватить государство для собственного обогащения.
В результате в субсахарской Африке вспыхнули этнические или
межплеменные конфликты, в центральной Америке возобнови­
лись гражданские войны. Распад Югославии и СССР также при­
вел к созданию новых политических единиц, которые плохо
справлялись даже с базовыми государственными функциями,
а в отдельных новообразованиях,таких как Босния, Грузия, Мол­
дова и Таджикистан, начались вооруженные конфликты. Итогом
стало стремительное расширение группы так называемых «сла­
бых» или «разрушающихся» государств (weak states, foiled states).
В политологии крах государства определяется наличием
одного из четырех признаков или событий, в результате кото­
рых насильственно подрывается центральная власть:
1)

2)

5)

4)

Революционная война - насильственные действия воени­
зированных политических групп по свержению и захвату
власти. Это, например, Колумбия после 1984 года, Алжир
после 1991 года,Таджикистан в 199 2 -9 8 годах.
Этническая война - эпизоды, в которых этнические или ре­
лигиозные меньшинства стремятся вооруженным путем
изменить свой политический статус. Это борьба мусульман
на Филиппинах, тамилов в Шри-Ланке, чеченский сепара­
тизм в России 1990-х.
Геноцид или истребление людей по политическим призна­
кам, как это было в Руанде в 1994 году, Судане в 1990-х или
в Чили в 1 9 7 3 -7 6 годах.
Резкое ухудшение политического режима, сопровождающе­
еся нестабильностью и параличом государственных инсти­
тутов. Это более аморфная группа явлений, отличающаяся от
вышеназванных более низкой интенсивностью насилия.

Участники крупного проекта по исследованию феномена
failed states, которые и ввели эти признаки, установили, что в
период с 1955 по 1998 год в мире произошел 251 случай краха

государства (35 геноцидов, 55 революционных войн, 64 этнических войны и 96 по­
трясений политического режима, из них
в 135 случаях эти события накладывались
друг на друга) . Первый пик таких событий
пришелся на 1960-е годы, когда терпели
крах колониальные государства, а второй,
более значительный пик - на 1990-е годы,
это уже разрушение постколониальных
и социалистических государств: в той или
иной форме ему подверглись до трети
всех государств мира. И если в первый пе­
риод преобладали революционные войны,
что соответствует силе соперничавших
идеологий того времени.то во второй пе­
риод это уже преимущественно этниче­
ские или религиозные конфликты.

Россия 1990-x:
крах и восстановление
государства
Уникальность
периода
между
1990
и 2005 годами состоит в том, что Россия
прошла фазу разложения, восстановления
и усиления государства, повторив в уско­
ренном режиме элементы его историче­
ской динамики. На повседневном уровне
сбои в воспроизводстве государства поя­
вились еще до распада СССР, когда начали
незаметно разлагаться базовые монопо­
лии. После введения в 1988 году элементов
частного предпринимательства и свободы

D

State Failure Task
Force Report:
Phase III Findings.
2000.

торговли в стране стали появляться частные (кооперативные)
предприятия в сфере услуг и торговли. Одновременно возникли
группы, известные как «рэкетиры», впоследствии как «бандиты»,
состоявшие из бывших спортсменов или ветеранов афганской
войны, уволившихся полицейских, уголовников. Первоначально
они занимались простым вымогательством, навязывая охрану от
себе подобных. Правоохранительные органы не имели опыта
применения закона против вымогательства и были слабо моти­
вированы защищать права нового частного сектора.
Избыточное предложение людей, владевших навыками
применения насилия, не привело бы к стольстремительному
формированию организованных преступных группировок
(ОПГ) без растущего спроса на услуги, которые они могли пре­
доставлять. Как теперь понятно, переход от государственной
к рыночной экономике требовал не только приватизации акти­
вов, свободы предпринимательства и либерализации цен, но
и обеспечения безопасности, охраны прав собственности, кон­
трактных отношений, решения споров, причем все это на осно­
ве законов и их действенного применения. Но для создания
новых институтов требовалась огромная работа и время, а глав­
ное - сильное государство. Между тем господствовавшая в на­
чале 1990-х годов идеология рыночного либерализма предпо­
лагала, что достаточно расчистить экономическое пространство
от оков прежнего государства, провести шоковую терапию,
и рыночная экономика сформируется сама собой, как только
появятся собственники и рыночные сигналы о том, что и в каких
объемах надо производить. Пассивность государства на началь­
ной фазе перехода предопределила его крах на последующей.
Реструктуризация органов государственной безопасности,
начавшаяся сразу после 1991 года, сопровождалась сокращени­
ем штата сотрудников. Более 20 тысяч сотрудников КГБ уволи­
лись или были уволены с сентября 1991 года по июнь 1992-го.
Многие ушли с работы после кризиса в октябре 1993 года, в том
числе и члены специальных элитных формирований по борьбе
с терроризмом «Альфа» и «Вымпел». В 1992 году Борис Ельцин
подписал указ о сокращении 137-тысячного центрального

аппарата бывшего КГБ до 75 тысяч (на 46 %). Низкие зарплаты
и падение моральных устоев в МВД спровоцировали еще боль­
ший отток квалифицированных кадров, чем в КГБ. В 1989 году
83,5 тысячи сотрудников МВД были уволены, в том числе 37 ты­
сяч офицеров. Более 30 тысяч оставили службу в 1990 году, и вме­
сто них были набраны новые. В 1991-96 годах МВД ежегодно
покидали до 200 тысяч человек, причем четверть из них увольня­
ли за должностные нарушения или уголовные преступления.
Первоначально функции государства на формировавшихся
рынках перехватили стихийно созданные ОПГ и сети уволенных
сотрудников силовых структур, способные контролировать по­
ведение других и планомерно использовать насилие. С точки
зрения их участников, они делали что-то совсем другое: «крышевали», «решали вопросы» и «получали». Но своими действия­
ми они так или иначе компенсировали дефицит безопасности,
доверия и информации, создавая примитивные институты для
обеспечения обмена на зарождавшихся рынках. Они не знали
этого, но они это делали. Применяя угрозы и силу (используя бо­
евое оружие), они разлагали публичную монополию на насилие;
собирая регулярную дань, а потом налог с оборота «охраняе­
мых» компаний, они выступали как конкурирующие налоговые
органы; используя «понятия» для разрешения конфликтов, они
подменяли собой судебные инстанции, причем взимали за это
до половины от суммы долга.
Предпосылки такого сценария создавались не только на­
стойчивыми «предложениями, от которых нельзя отказаться»,
но и плохой государственной политикой. Налоги были установ­
лены на предельно высоком уровне - в совокупности доходили
до 90 % прибыли, ставки и правила взимания постоянно меня­
лись, а налоговая служба при этом была плохо организована.
Иными словами, издержки легальной экономической деятель­
ности были слишком высокими, особенно по сравнению с каче­
ством регулирования, которое могло предоставить государство.
Мотивов регистрировать предприятия и платить налоги у биз­
неса практически не было. В 1990-х годах доля теневой эконо­
мики колебалась, по разным источникам, от 20 до 45 % ВВП .

Теневой сектор не мог пользоваться госу­
дарственной защитой и арбитражем
и предъявлял спрос на частную охрану
и частный арбитраж. А последний навязы­
вали воры в законе или «авторитеты», вла­
девшие обычным правом и процедурами,
отработанными еще в советских трудовых
лагерях - «понятиями».
Противовесом стихийной приватиза­
ции государства поначалу стала приватиза­
ция регулируемая, благо у нее были влия­
тельные интересанты. Закон, регулирующий
создание частных охранных предприятий и
служб безопасности, был принят в 1992 году,
но процесс легальной приватизации наси­
лия - взрывной рост частного охранного
сектора - пришелся на середину 1990-х. На
1 июля 1998 года было зарегистрировано
10 804 частных охранных структуры, в ко­
торых было занято 156,2 тыс. лицензиро­
ванных сотрудников. Из них 35,4 тыс.
(22,6%) пришли из МВД, 12,4 тыс. (7,9%) из
КГБ - ФСБ и 1,2 тыс. (0,8%) из других орга­
нов правопорядка и безопасности.
В итоге сформировались устойчивые
образцы «силового предприниматель­
ства» - методы и организационные реше­
ния, обеспечивающие конвертацию орга­
низованной силы в деньги или другие ры­
ночные блага на постоянной основе. По­
добно тому, как товары являются основ­
ным ресурсом для торгового предприни­
мательства, деньги - для финансового,
организованная сила становится, незави­
симо от ее конкретной социально-истори­
ческой формы, главным ресурсом силового

МВД дает следующие
пропорции доли теневой
экономики в ВВП по
годам:
1991 г о д - 1 0 -1 1 % ,
1993й -2 7 % ,
1994й -3 9 % ,
1995й -4 5 % ,
1996 год- 4 6 % .
Госкомстат приводит
более низкие цифры:
1992-94 годы- 9 - 1 0 % ,
1995 год - 20%,
1996й -2 3 % .
См.: КосалсЛ. Теневая
экономика как
особенность российского
капитализма // Вопросы
экономики. 1998. № 10.
С. 59.

предпринимательства. Автономность силовых структур, как ле­
гальных,так и криминальных, позволяла им производить и про­
давать на постоянной основе некоторый набор институцио­
нальных услуг, включая физическую охрану, арбитраж и регу­
лирование .
К середине 1990-х годов внешние атрибуты российского
государства, его hardware сохранялись, но на уровне повседнев­
ного поведения граждан и госслужащих они стремительно ис­
чезали, поскольку менялись формы контроля, финансовые пото­
ки и способы регулирования. Нарушение воспроизводства госу­
дарства породило фискальный кризис и ослабление централь­
ной власти. Он усугублялся массовым переходом на бартерные
схемы расчетов внутри регионов, позволявшие выжить крупным
предприятиям, но делавшие невозможным учет налоговой базы
и какие-либо выплаты в федеральный бюджет. На макроуровне
росла угроза территориальной дезинтеграции, симптомами ко­
торой были провозглашение независимости Чечни в 1992 году
и последующая война, создание «Уральской республики»
в 1993 году, рост политических полномочий региональных элит.
Валовый внутренний продукт в 1990-е годы сократился на 54%,
а падение промышленного производства составило 60%.
Политика укрепления государства началась на рубеже
1998-99 годов и включала все те элементы, которые в разных
комбинациях повторялись в истории многих стран, но в тот мо­
мент спрессовались в несколько лет. Это укрепление фискаль­
ного аппарата и упорядочение сбора налогов; усиление право­
охранительных органов и их переподчинение федеральному
центру; давление на крупный капитал и лишение ключевых его
представителей политических инструментов; ограничение пол­
номочий губернаторов, лишение их иммунитета от уголовного
преследования и вывод из состава верхней палаты Федераль­
ного собрания; улучшение работы системы арбитражных судов;
не в последнюю очередь-демонстрация последовательности в
применении военной силы на Северном Кавказе.
В контексте роста мировых цен на энергоносители и, соот­
ветственно, экспортной выручки, создание новой налоговой

системы сыграло важнейшую роль, позволив в короткий срок получить ресурсы для
укрепления центральной власти и сувере­
нитета. К 2003-му суммарный бюджет так
называемых силовых ведомств по сравне­
нию с 1999 годом удвоился в сопостави­
мых единицах. В 2007 году - утроился
и продолжал расти. К 2005 году степень
централизации управления, размер аппа­
рата и влияние правоохранительных орга­
нов приблизились к экономически продук­
тивному уровню, а после - превысили его.
Дальнейший рост государства делал его
бременем, а не стимулом для экономики,
однако приток нефтедолларов на некото­
рое время компенсировал этот дисбаланс.
В 2013 году начался новый экономический
спад, продолжающийся на момент написа­
ния этой главы. В отличие от девяностых,
он уже вызван не слабостью государства,
а его чрезмерным разрастанием и вмеша­
тельством в хозяйственную жизнь.

Офшоры и торговля
суверенитетом
Классическое веберовское прочтение госу­
дарства акцентирует территорию как важ­
нейшую систему координат. Территории
контролируют, расширяют, делят, очерчива­
ют границами, отражают на политических
картах - это еще и сакральные «земли»,
образующие идентичность нации. Каза­
лось, современное государство неотделимо

D

Волков В. Силовое
предприниматель­
ство, XXI век:
экономико-социоло­
гический анализ.
СПб.: Издательство
Европейского
университета в
Санкт-Петербурге,

2012.

от пространственного господства. И тем не менее уже во второй
половине XX века начал возникать параллельный мир госу­
дарств совершенно другого свойства, суть которого состоит в от­
делении суверенитета от территории для его последующей ком­
мерциализации.
После Первой мировой войны в период экономической де­
прессии сначала европейские страны, а затем и США пошли по
пути повышения налогов на частный капитал и государственно­
го вмешательства в экономику. Европейский фашизм обнажил
слабость владельцев капитала перед государством, а советский
эксперимент доказывал, что развитие возможно и вовсе без
них. Осознание уязвимости личной и корпоративной собствен­
ности послужило толчком к поиску механизмов защиты активов.
Пока одни государства ужесточали регулирование, не­
сколько небольших юрисдикций - Швейцария, Люксембург,
Лихтенштейн, Монако, Гибралтар и Нормандские острова - от­
казались идти в ногу со временем, сохраняя законы эры laissezfaire
В отличие от окружающих государств, они снизили или
вовсе отменили налоги, ввели гарантии тайны для собственни­
ков и начали продавать счета и юридические лица нерезиден­
там. Изобретенная бизнес-модель состояла в том, чтобы посред­
ством освобождения от налогов и гарантии тайны владения
привлечь максимум вкладчиков и учредителей компаний и по­
лучать доход от трансакций
, обслуживания счетов и юри­
дических лиц. Такая схема была возможна и потому, что в боль­
шинстве остальных стран действовали правовые режимы, по­
зволявшие разделять место юридической инкорпорации и фи­
зических операций, т.е. вести бизнес компаниям, зарегистриро­
ванным за рубежом. По ту сторону Атлантики Багамские острова
сохранили английские корпоративные законы 1866 года и ста­
ли убежищем для американских капиталистов, которые не хоте­
ли принимать «Новый курс» Рузвельта и платить подоходный
налог для богатых, достигший 7 9 % в 1936 году .
В конце 1960-х годов западное общество совершило еще
один левый поворот. В Великобритании к власти пришла партия
лейбористов, акции протеста парижских студентов обещали

разжечь новую революцию в континен­
тальной Европе, а в США активизирова­
лось движение рабочих и защитников
гражданских прав. Все это побудило пра­
вительства повысить налоги и расширить
систему социального обеспечения. В ответ
на эти изменения группа юристов создала
особые правовые режимы на островах Карибского бассейна, в частности на Кайма­
новых и Британских Виргинских островах,
которые стали называть «офшорами» .
Когда в Британии к власти вернулись кон­
серваторы, они заключили с этими юрис­
дикциями соглашения о свободе трансак­
ций, благодаря чему Лондон стал воротами
в офшорный мир. Его примеру последовал
Амстердам, связанный с Нидерландскими
Антильскими островами. От второй волны
роста офшорного сектора выиграл Карибский регион. К 1999 году карибский сег­
мент управлял более чем третью мирового
офшорного сектора с объемом услуг
в 5 - 6 триллионов долларов.
Третья волна роста офшорного секто­
ра была вызвана спросом на вывод за
рубеж финансов бывших социалистиче­
ских предприятий и защиту приватизиро­
ванных активов после распада Советского
Союза. Финансовое значение Кипра резко
выросло благодаря соглашению о льгот­
ном налогообложении и свободе трансак­
ций, заключенном с Россией в 2001 году.
С тех пор он является поставщиком счетов
и юридических оболочек для российских
инвесторов. Кипр неизменно занимает
первое место в списке источников

Laissez-faire (фр.)
(«позвольте делать»,
«не мешайте») - тер­
мин, в концентрирован­
ной форме означаю­
щий доктрину
рыночного обмена,
свободного от
вмешательства
государства.
Palan R. The Offshore
World: Sovereign
Markets, Virtual Places,
and Nomad Millionaires.
Ithaca: Cornell
University Press, 2003.
P. 104-106.
От английского
offshore - «вне берега»
или за территорией.
Считается, что
современному
значению термин
обязан появлением
в 1960-х годах
пиратских коммерче­
ских радиостанций,
вещавших на
Великобританию
без лицензии сначала
из Люксембурга
(Radio Luxemburg),
а потом с барж у
побережья Англии
(Radio Caroline).

иностранных инвестиций в российскую экономику. Китайские
коммунисты для скрытой приватизации активов стали исполь­
зовать офшор Макао .
Консервативная оценка Международного валютного фон­
да причисляет к «офшорным финансовым центрам» 23 юрис­
дикции, по другим оценкам, их не менее 80 . Помимо много­
численных финансовых центров и корпоративных реестров
в этом параллельном мире есть и специализирующиеся на де­
шевой регистрации морского судна «удобные флаги», среди
которых лидируют Панама и Либерия, зоны экспортного произ­
водства со сниженными таможенными пошлинами (Мексика,
Пуэрто-Рико, Тайвань и Гонконг), офшорные страховые центры
(Бахрейн, Бермудские острова и остров Мэн), центры электрон­
ной торговли, оффшорные казино и даже специализированные
центры секса по телефону.
По оценкам ОЭСР, в 2010 году объем находящихся в оф­
шорном секторе финансовых активов составлял от 21 до
31 триллиона долларов. По последним оценкам в 2015 году его
объем составляет от 24 до 26 триллионов долларов. К этому
надо прибавить до 10 триллионов долларов материальных ак­
тивов типа недвижимости, яхт, драгоценностей, частных само­
летов, нефтяных скважин, объектов искусства и т. п., юридиче­
ски спрятанных в офшорах своими владельцами от налого­
обложения, конфискации или раздела имущества в случае раз­
вода .До 90 % этого богатства принадлежит менее 10 миллио­
нам человек или 0,014 населения Земли.
Какова природа офшорных юрисдикций? География и кли­
мат имеют значение. Большинство из них представляют собой
наногосударства - крохотные земли или острова, часто распо­
ложенные в теплых тропических зонах. В таких местах издерж­
ки на инфраструктуру (а это важнейшая часть государственных
расходов) минимальны. При этом все подобные юрисдикции
обладают полноценным суверенитетом и вытекающими из это­
го правами, включая создание законов и юридических лиц.
Двенадцать из тридцати крупнейших «офшорных гаваней» об­
ладают территорией меньше тысячи квадратных километров,

а четырнадцать из них - населением
меньше миллиона. Все вместе они занима­
ют 0,23% земной поверхности. Но при
этом являются держателями от 10 до 15 %
мировых финансовых активов; через эти
точечки на карте мира проходит до поло­
вины всех финансовых трансакций в де­
нежном выражении.
Если отделить суверенитет от террито­
рии, им можно торговать в розницу. Кроме
банковских счетов, защищенных режимом
секретности, офшоры специализируются
на производстве и экспорте юридических
лиц (т. е. продают их нерезидентам). Эти
юридические лица защищены секретно­
стью и законом - как правило, английским
правом, чтобы иметь доступ к английским
судам. Ничтожные налоги и отсутствие бух­
галтерской отчетности минимизируют за­
траты на обслуживание таких юридиче­
ских лиц, но дают все права для ведения
экономической деятельности в масштабах
планеты. Владельцы таких компаний опти­
мизируют налоги, избегая прозрачности
для правительств тех стран, на территории
которых они ведут бизнес. Суверенные
экспортеры юридических оболочек, в свою
очередь, получают достаточную прибыль,
чтобы поддерживать максимально либе­
ральный налоговый и отчетный режим .
В одном из старейших офшоров, кня­
жестве Лихтенштейн (примерно 24 км в
длину и 6 км в ширину), зарегистрировано
около 74 тысяч компаний, что вдвое
превышает количество его жителей. На
Каймановых островах зарегистрировано

D

Brittain-Catlin W.
Offshore: The Dark
Side of the Global
Economy. New York:
Picador, 2006.
Методика МВФ
основана на расчете
соотношения объема
экспорта финансовых
услуг к ВВП.

Д Henry J. Taxing Tax
Heaven: How to
Respond to Panama
Papers // Foreign
Affairs. 2016. April 12.
(https У/www.
foreignaffairs.com/
articles/panama/
2016-04-12/
taxing-tax-havens)
Минимальные цены
офшорной инкорпо­
рации начинаются
примерно от 500
долларов, а годовое
обслуживание от 300.

279 банков и более 600 тысяч компаний; в расположенном там
офисном центре Ugland House, например, значится 18 тысяч
компаний, а работает всего 241 человек . По разным оценкам,
всего в офшорном секторе зарегистрировано от 1,7 до 3,5 мил­
лионов юридических лиц, что сопоставимо с их числом в ФРГ,
Италии или России. Таким образом, глобальная специализация
этих наногосударств состоит в массовом производстве юриди­
ческих лиц на экспорт, что, в силу географических и политиче­
ских причин, а также эффекта масштаба, получается у них го­
раздо дешевле, чем у остальных.
Офшорный сектор, однако, порождает все более острые
идеологические и политические конфликты. С одной стороны,
он олицетворяет либерализм и свободу движения капитала.
Его сторонники указывают на то, что конкуренция юрисдикций
оздоровляет экономику, поскольку ставит пределы налоговым
аппетитам территориальных государств, позволяет более опе­
ративно переносить производство в масштабах мира исходя из
соображений эффективности. С другой стороны, критики глоба­
лизации справедливо указывают, что офшоры используются
для того, чтобы уходить от налогов, выводить прибыль из тех
стран, где она производится, делая ее недоступной для учета скрывать богатства меньшинства от большинства. Это похоже
на теневую экономику для богатых. Но если традиционная те­
невая экономика ограничена сетями личных связей,то офшор­
ный сектор имеет глобальный масштаб и самые совершенные
финансовые инструменты.
При наступлении глобальных финансовых кризисов лиде­
ры ведущих стран начинают оказывать давление на офшорные
юрисдикции и, как это было в 2009 году, добиваются смягчения
режима секретности, т. е. возможности раскрытия счетов и имен
владельцев по требованию финансовых властей стран ОЭСР.
Тем не менее после нескольких громких процессов против како­
го-нибудь крупного банка или фонда все возвращается в исход­
ное состоянием масштабы офшорного сектора не уменьшаются.
Почему не получается «прикрыть» офшорный сектор? Ведь
это можно сделать, просто блокировав трансакции из этих

юрисдикций в другие страны. Очевидно, Q
что элиты большинства стран заинтересо­
ваны в его сохранении.
Во-первых, офшорные юрисдикции
связаны договорами и специальными от­
ношениями с несколькими более крупны­
ми странами,такими как Сингапур, Нидер­
ланды, Великобритания, Швейцария и Гер­
мания (точнее, с Цюрихом, Лондоном,
Нью-Йорком, Франкфуртом, Амстердамом
и Гонконгом как глобальными финансовы­
ми центрами). Кроме того, все крупнейшие
частные банки имеют дочерние структуры
в офшорных зонах. В совокупности это
сильная группа интересов, она имеет пре­
имущественный доступ к глобальным фи­
нансам, поступающим в офшоры из всех
остальных стран мира.
Во-вторых, политические элиты, осо­
бенно постсоветских и развивающихся
стран, заинтересованы в том, чтобы повы­
сить ренты и снизить уровень ответствен­
ности перед своими гражданами путем
вывода за рубеж доходов, которые в про­
тивном случае поступали бы в бюджет. По
последним оценкам, за период с 1990 по
2015 год россияне вывели в офшоры объ­
ем богатства, равный примерно 7 5 % на­
ционального дохода страны, а стоимость
активов и собственности, которой россий­
ские граждане владеют за пределами Рос­
сии, примерно равна стоимости того, чем
владеют граждане внутри страны .

Aldrick Ph. G20 Summit:
Sun Setting on Tax
Havens//Telegraph.
2009. April 2. (http://www.
telegraph.co.uk/finance/
financetopics/g20-summit/5090593/G20-summit-Sun-setting-on-taxhavens.html)
Оценка группы
экономистов во главе с
Томасом Пиккети для
Национального бюро
экономических
исследований США.
См.: Novokmet R, Piketty Т,
Zucman G. From Soviets
to Oligarchs: Inequality
and Property in Russia,
1 9 0 5 -2 0 1 6 //NBER
Working Paper. 2017.
No 23712 (August).
(http://www.nber.org/
papers/w23712)

iv. отмирание
государства?
вместо заключения
Необязательно быть анархистом, чтобы отрицать триумф госу­
дарства. Его грядущее отмирание с некоторой периодичностью
предсказывают пророки разных идеологических убеждений.
Их предсказания не лишены оснований, но пока не торопятся
сбываться.
Такова, например, оказалась судьба марксистского учения
об отмирании государства. Сценарий, намеченный Марксом
и Энгельсом, исходил из их же теории происхождения государ­
ства как результата появления частной собственности и деле­
ния общества на классы. Они предрекали, что, с развитием про­
изводительных сил и самоорганизацией трудящихся, послед­
ние, захватив власть, упразднят частную собственность. Это
приведет к исчезновению классов. Последним актом государ­
ства будет национализация собственности и переход к управ­
лению всем народным хозяйством как единым производством.
Эта утопия так и осталась бы на бумаге, если бы россий­
ские большевики не восприняли ее как руководство к дей­
ствию. За несколько месяцев до революции октября 1917 года
Ленин писал: «Все общество будет одной конторой и одной
фабрикой с равенством труда и равенством платы» . Он ис­
кренне рассчитывал на то, что, установив диктатуру пролетари­
ата, большевики национализируют собственность, уничтожат
деление на классы, научат всех управлению и всем этим под­
готовят условия для отмирания государства.
Ленин В. И. Государство и революция // Полное собрание сочинений:
В 55 т. Изд. 5-е.Т. 33. М.: Издательство политической литературы, 1969.
С. 101.

С помощью организованного насилия большевики сразу
же попытались превратить коммунизм из утопии в реальность.
Эксперимент обернулся катастрофой для хозяйственной жизни
и был временно свернут, но в качестве долгосрочной цели пре­
одоление государства было закреплено в первой Конституции
СССР 1925 года: «[Конституция] имеет своей задачей гаранти­
ровать диктатуру пролетариата в целях подавления буржуазии,
уничтожения эксплуатации человека человеком и осуществле­
ния коммунизма, при котором не будет ни деления на классы,
ни государственной власти». По мере роста государственного
аппарата и его вмешательства во все аспекты экономической
и гражданской жизни, идея отмирания государства была объ­
явлена «перегибом». Превратившись из средства в цель раз­
вития, советское государство разрушило экономику, лишилось
поддержки граждан и распалось в 1991 году.
За распадом СССР последовала волна рассуждений о за­
кате государства как такового и конце суверенитета. Крах ми­
ровой системы социализма и ее идеологии, построенной во­
круг плановой государственной экономики, поднял авторитет
конкурировавшей с ней либеральной идеологии. Ядром по­
следней была экономическая свобода и частная собственность
при скромной роли государства. Отступление советского соци­
ализма сопровождалось экспансией победившей рыночной
системы, причем первоначально она происходила силами не­
государственных организаций, хотя и при поддержке наиболее
сильного государства - США. Переустройством национальных
экономик и политических систем занялись международные фи­
нансовые организации,транснациональные корпорации и НКО.
Сильный эффект в мировой политике произвело создание
и расширение Европейского союза, предполагавшего добро­
вольное ограничение государствами ряда базовых суверенных
прав, касающихся валютно-финансового регулирования, гра­
ниц, внешней политики, рынка труда и целого ряда законода­
тельных прерогатив.
Утверждение о том, что глобализация приближает конец
национального государства, стало расхожей формулой

К

огда не будет общественных классов, которые
нужно держать в подчинении, когда не будет
господства одного класса над другим и борьбы за
существование, коренящейся в современной анар­
хии производства, когда будут устранены вытекаю­
щие отсюда столкновения и насилия, тогда уже не­
кого будет подавлять и сдерживать, тогда исчезнет
надобность в государственной власти, исполняю­
щей ныне эту функцию. Вмешательство госу­
дарственной власти в общественные отношения
станет мало-по-малу излишним и прекратится само
собою. На место управления лицами становится
управление вещами и руководство производствен­
ными процессами. Государство не «отменяется»,
оно о т м и рает .

Фридрих Энгельс

Энгельс Ф. Анти-Дюринг// Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения: В 28 т. Изд. 1-е.
Т. XIV. Философские работы: 1877-1888. М.; Л.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1931.
С. 284.

девяностых. Американский журналист Томас Фридман выразил
эту формулу так: «Страны, в которых есть Макдональдс, не во­
юют друг с другом». Действительно, потоки товаров, рабочей
силы, капитала, информации через границы государств на­
столько выросли, что эти внешние взаимосвязи стали оказы­
вать на общества более сильное воздействие, чем националь­
ные правительства. Последние утратили преимущественное
право принимать решения о том, сколько печатать денег, какие
устанавливать процентные ставки, что экспортировать или им­
портировать, куда направлять инвестиции. Отчасти это проис­
ходило по воле самих правительств, которые разменивали су­
веренитет на будущие выгоды от участия в международном
разделении труда и притока в страну зарубежных инвестиций.
Взрывной рост средств коммуникации и транспорта созда­
вал новые условия для мобильности капитала и координации,
но для их реализации требовалось убрать национальные ба­
рьеры. Стандартный рецепт роста для стран третьего мира
и бывшей системы социализма был разработан экспертами
международных финансовых организаций, названный по ме­
сту их написания «Вашингтонским консенсусом» . Он включал
свободную конвертацию национальной валюты, снятие огра­
ничений на движение капитала и товаров через границы, сво­
бодную приватизацию собственности, ограничение госрасходов и принятие пакета законов, гарантирующих права
инвесторов. При выполнении этих условий правительства мог­
ли получить кредиты от МВФ и Всемирного банка, рассчитывать
на приток частных инвестиций извне.
По замыслу экспертов, экономическая глобализация рабо­
тала следующим образом. Каждая страна может получить вы­
годы от участия в международном разделении труда за счет
использования своих конкурентных преимуществ, специализа­
ции и большого внешнего рынка сбыта. То, что она производит
плохо или дорого, должно импортироваться, то, что хорошо
и дешево, - экспортироваться. Для создания специализирован­
ных производств - например, автокомпонентов, спортивной
обуви или микрочипов - нужно привлечь иностранные инве-

стиции. А это требует свободного валютного и финансового режима, защиты частной
собственности, открытых границ и нуле­
вых пошлин.
Начиная с 1990-х годов производство
основных компонентов для автомобиля
Форд, к примеру, было разнесено по две­
надцати странам в зависимости оттого, где
что было эффективнее производить, потом
эти компоненты поступали на сборочные
линии в десяти странах, откуда готовые ав­
томобили экспортировались по остально­
му миру. Когда американская домохозяйка
звонит в Ситибанк через дорогу, ей с ха­
рактерным акцентом отвечает работник
колл-центра, расположенного где-нибудь
в индийском Бангалоре. То, что трудоемко
и индустриально, переносилось в страны
с дешевой рабочей силой. Дизайн, инжи­
ниринг, креативные постиндустриальные
занятия, а самое главное - центры аккуму­
лирования финансов, оставались в разви­
тых странах. Евро-атлантическое ядро раз­
витых стран и офшорный сектор остались
в безусловном выигрыше. Новые возмож­
ности от переноса на их территории про­
изводства товаров и услуг получил и целый
ряд стран, таких как Китай, Вьетнам, Индо­
незия, Тайвань, Мексика, Бразилия, Индия.
Распределенные производства и мо­
бильные финансы, которые можно пере­
брасывать из одной страны в другую, дали
клубу крупнейших корпораций не только
доступ на новые рынки, но и некоторую
власть над правительствами третьих стран.
Режиму экономической открытости соот-

В

Экономическая
политика либерализа­
ции, сведенная
к десяти пунктам
и разработанная для
стран Латинской
Америки экспертами
МВФ, Всемирного
банка и Министерства
финансов США,
получила название
«Вашингтонский
консенсус» в статье
экономиста Джона
Уильямсона,
опубликованной
в 1990 году, (httpsУ/
piie.com/commentary/
speeches-papers/
what-washingtonmeans-policy-reform)

ветствовал ценностный и политический компонент в виде полу­
чившей новый импульс идеи прав человека и базовых свобод,
проводниками которых стали НКО, глобальные СМИ и междуна­
родные фонды. Политический пафос идеи прав человека свелся
к ограничению полномочий государств во внутренней политике.
Как часть глобального экономического и гуманитарного дисциплинирования появились рейтинги стран по показателям дело­
вого климата, верховенства права, коррупции и т. п.
То, что буржуазные революции прошлого делали с фео­
дальными перегородками и местными порядками во имя на­
ционального рынка, политика глобализации стремилась сде­
лать с государственными границами во имя рынка мирового.
К странам, открывшим свои экономики для интеграции в меж­
дународную систему, стал применяться эвфемизм emerging
markets (становящиеся рынки).
Но обещания глобализации оказались выполнены далеко
не для всех стран. Те страны, которые смогли привлечь ино­
странные производства или продвинуть свои товары, раздели­
ли с развитыми странами Запада ее выгоды. Для большого чис­
ла стран, включая Россию, новый режим открытости означал
колебания курса валют, закрытие местных производств из-за
массового импорта, захват коррумпированными элитами кон­
троля над прибыльными производствами и массовый вывод
доходов в офшорный сектор. У международных финансовых
институтов не оказалось инструментов, которые позволили бы
гарантировать, что займы правительствам пойдут на инвести­
ции, а не на личное потребление членов политической элиты.
Несколько масштабных потрясений мобилизовали крити­
ков глобализации и заставили ученых и политиков ее переос­
мыслить. Бегство портфельных инвесторов
с развивающихся
рынков и колебания валют спровоцировали азиатский финан­
совый кризис 1997-98 годов. По России он ударил падением
цен на нефть и дефолтом по государственным долгам.Успех гло­
бализации во многом определялся силой государственных ин­
ститутов на момент «шокового» открытия страны внешним си­
лам, а провал - их слабостью. Это один из выводов, к которому

пришел нобелевский лауреат и главный
экономист Всемирного банка Джозеф Стиглиц,чья книга «Разочарование глобализа­
цией» (2002) положила начало пересмотру
идей «Вашингтонского консенсуса» .
Другое разочарование было вызвано
более откровенными действиями, дефакто отменявшими принцип суверените­
та, впрочем уже объявленный устаревшим.
Военная операция НАТО против Сербии
1999 года и последующие военные дей­
ствия коалиции во главе с США на Ближ­
нем Востоке обосновывались не как война,
а как «гуманитарная интервенция», т. е.
ограниченное военное вмешательство
в дела другого государства для защиты
прав человека. Такие интервенции были
больше похожи на полицейские операции
в отдаленной провинции империи, чем на В
войну между государствами. Если в куль­
турной и экономической глобализации национальным государствам противостоял
экономический интерес, допускавший выбор, и «мягкая сила» культурных образцов,
то гуманитарные военные интервенции
происходили под флагами вполне кон­
кретных государств. Идейные лидеры аме­
риканского неоконсерватизма назвали
вещи своими именами. В 2003 году поли­
тические советники Лоуренс Каплан и Уи­
льям Кристол опубликовали манифест,
в котором призвали администрацию США
использовать беспрецедентную позицию
власти и влияния в мире для проецирова­
ния силы и вмешательства в конфликты
в любой его точке .

■

Портфельные
инвесторы - инве­
сторы, которые хотят
получать дивиденды
от владения акциями,
но не хотят
принимать участие
в управлении
предприятием.
Соответственно, такие
инвестиции часто
перебрасываются
из одной отрасли
или страны в другую,
вызывая колебания
курса акций или
валют.
StiglitzJ. Globalization
and Its Discontents.
New York: Norton,

2002.
Kaplan L, Kristol W.
The War over Iraq:
Saddam’s Tyranny and
America’s Mission.
New York: Encounter
Books, 2003.

Неолиберальный дискурс заката государства сошел на нет
под влиянием новых конфликтов. Оказалось, что в странах, ко­
торые инициировали глобализацию, тоже появились социаль­
ные группы, которые от нее проиграли. Это и рабочие, теряю­
щие места в связи с переносом производств в другие страны,
притоком импорта и иммигрантов, и менее мобильные жители
сельских районов, религиозные и национальные общины, стре­
мящиеся сохранить свой традиционный уклад. Движение анти­
глобалистов можно было бы считать просто периодическим
выпуском пара, если бы не «Брекзит» Щ и не внезапная победа
Дональда Трампа в США, произошедшие в результате мобили­
зации этих групп. Ирония заключается в том, что эти символи­
чески важные события, обозначившие возврат к суверенитету,
произошли именно в тех двух странах, которые исторически
всегда были локомотивами глобализации и адептами ограни­
ченного государства.
Теории, связывавшие глобализацию 1990-х годов с концом
суверенитета и закатом национального государства, останови­
лись в полушаге от другого навязчивого пророчества: идеи ми­
рового государства. Эта утопия соблазняла многих философов
прошлого, включая Гроция, Канта и Спенсера, предвидевших
объединение человечества в миролюбивую федерацию, но
сильно противоречила реальности военного противостояния
государств, конца которому не было видно. Конечно, мир без
войны, без военных расходов и с огромным приростом эффек­
тивности благодаря единому институциональному порядку
очень желаем. Но реализм не позволяет рассчитывать на бла­
гие намерения и добрую волю субъектов в отсутствии цен­
трального органа принуждения к мирному сотрудничеству.
Даже в теории мировое государство более надежно, чем мир­
ная конфедерация.
Механизм
конкурентного
исключения, приводящий
к укрупнению политических образований, продолжает действо­
вать, утверждают антропологи. Они не смогли избежать соблаз­
на экстраполировать тысячелетний тренд уменьшения числа
независимых политических единиц во времени. Собрав данные

о географических размерах всех извест­
ных империй и их динамике во времени,
антрополог Рауль Нэрол вычислил вероят­
ности образования мирового государства
для разных дат. Для 2125 года вероятность
политического объединения человечества
составляет 0.40, для 2500-го - 0.87, а для
2750-го - уже 0.95 . Продолжая эту работу,
антрополог Луис Марано отобразил на по­
лулогарифмической шкале площадь 28 из­
вестных империй во времени и, продол­
жив тренд, установил, что империя покроет
все обитаемое пространство Земли около
3500 года .Упоминавшийся ранее Роберт
Карнейро использовал другой метод. По­
лагая, что число независимых политиче­
ских единиц в 1500 году до н. э. составляло
600 тысяч, зная, сколько их сейчас (около
200) и спроецировав эту динамику до мо­
мента, когда это число будет равняться
единице, он получил 2300 год .
Это, понятно, не более чем грубые экс­
траполяции, предполагающие неизмен­
ность тренда последних трех тысячелетий
и его равномерность. Но вместо линейного
тренда могут быть циклы или еще что-то.
Итогом двадцатого века, к примеру, стало
увеличение числа государств почти в три
раза и при этом - рождение и крах бипо­
лярного мира. Проблема, конечно, заклю­
чается в том, что никто не в состоянии опи­
сать реалистичный сценарий того, как
может произойти политическое объедине­
ние или что будет драйвером объединения
или поглощения одних государств други­
ми. Предсказать технологические измене-

Брекзит (сокращение
от Britain и exit,
«Британия выходит»,
англ.) - название
кампании сторонни­
ков выхода
Великобритании из
ЕС, которые победили
на референдуме
23 июня 2016 года
52 против 48 %
голосов.
Naroll R. Imperial
Cycles and World
Order // Peace
Research Society:
Papers. 1967. No 8.
P.83-101.
Marano L A
Macrohistorical Trend
toward World
Government //
Behavior Science
Notes. 1973. No 8.
P.35-39.
3

Carniero R. The
Political Unification of
the World: Whether,
When, and How Some Speculations //
Cross-Cultural
Research. 2004. Vol. 38.
No 2. P.176.

ния практически невозможно. Появление ядерного оружия, на­
пример, ограничило применение вооруженной борьбы в
качестве средства политической эволюции, сместив ее в сторо­
ну экономико-культурных инструментов.
Возможно, свойство глобальных прогнозов состоит в том,
что у них есть шанс сбыться, только если они никому неизвест­
ны. Ибо если они начинают овладевать умами, то неизбежно
меняют исходные условия, в которых были сформулированы,
провоцируют ответную реакцию. Интенсивность технологиче­
ских и социальных изменений продолжает расти. И хотя госу­
дарство как метаинститут стало универсальной формой поли­
тической организации на планете, ничто не говорит о том, что
не появятся другие формы.

Благодарности
Автор благодарен Александру Филиппову,
Михаилу Крому, Олегу Хархордину и Велько Вуячичу
за важные замечания и исправленные ошибки;
Ристо Алапуро за возможность работать в Хельсинки;
своей жене Любови Субботиной
за возможность работать.

Что читать по теме?
Перри Андерсон. Родословная абсолютистского государства. М.:
Территория будущего, 2010.
Пьер Вурдье. О государстве. Курс лекций в Коллеж де Франс
(1989-1992). М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2016.
Мартин ван Кревельд. Расцвет и упадок государств. М.: ЭРИСЭН,
2006.
Макс Вебер. Политика как призвание и профессия//Избранные
произведения. М.: Прогресс, 1990.
Вадим Волков. Силовое предпринимательство, XXI век: эконо­
мико-социологический анализ. СПб.: Издательство Евро­
пейского университета в Санкт-Петербурге, 2012.
Михаил Кром. Рождение государства: Московская Русь в X V XVI вв. М.: Новое литературное обозрение, 2018.
Понятие государства в четырех языках: сборник статей / под
ред. О. Хархордина. СПб.; М.: Европейский университет
в Санкт-Петербурге; Летний сад, 2004.
Джеймс Скотт. Благими намерениями государства. Почему
и как проваливались проекты улучшения человеческой
жизни. М.: Университетская книга, 2005.
Теда Скочпол. Государства и социальные революции: сравни­
тельный анализ Франции, России и Китая. М.: Изд-во Ин­
ститута Гайдара, 2017.
Чарльз Тилли. Принуждение, капитал и европейские государ­
ства. 990-1992. М.: Издательский дом «Территория буду­
щего», 2009.
Норберт Элиас. О процессе цивилизации. Социогенетические
и психогенетические исследования: В 2т. М.; СПб.: Универ­
ситетская книга, 2001. Т. 2.

Научно-популярное издание
Вадим Викторович Волков
Государство, или Цена порядка

Серия «Азбука понятий»
Выпуск 6
Научный редактор серии Д. Я. Калугин
Редактор, корректор Е.А. Богач
Иллюстрации В. Б. Богорад
Дизайн, оригинал-макет А. Ю. Ходот
Выпускающий редактор М. Ю. Кондратьева

Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге
191187, Санкт-Петербург, ул. Гагаринская, 6/1А
e-mail: books@eu.spb.ru
тел.:+7 812 386 76 27
факс:+7 812 386 76 39
Сайт и Интернет-магазин Издательства
w w w .e u p r e s s .r u
Сайт серии «Азбука понятий»
w w w .a z -b o o k s .r u
Подписано в печать 20.04.2018. Формат 70*108У 32.
Уел. печ. л. 3,75. Печать офсетная.
Тираж 2000 экз.

Заказ № 1114.
Отпечатано в типографии ООО «Аллегро»
196084, Санкт-Петербург, ул. Коли Томчака, д. 28
тел./факс (812) 388-9000