КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Восстание Аркан [Кресли Коул] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Кресли Коул Восстание Аркан

ПОЛЕ БИТВЫ
В результате Вспышки — разрушительного взрыва, который испепелил землю и иссушил водоёмы, была уничтожена растительность и практически весь животный мир. Человечество почти вымерло, особенно мало выжило женщин. Спустя месяцы засухи хлынули непрерывные дожди. Солнце больше не восходит, обрекая мир на бесконечную ночь. Свирепствует чума.

ПРЕПЯТСТВИЯ
Военизированные группировки ведут борьбу за территории и ресурсы. Охотятся на своих жертв каннибалы и работорговцы. Для всех самой ценной добычей являются женщины. Опустошёнными землями бродят Бэгмены — порождённые Вспышкой зомби, гонимые жаждой крови.

ПРОТИВНИКИ
Арканы. В каждом тёмном веке двадцати двум подросткам со сверхъестественными способностями суждено сойтись в смертельной игре. Победителя ждёт бессмертие вплоть до начала новой игры, поверженных — перерождение. Наши истории отображены на Старших Арканах колоды Таро. Я Императрица; и мы снова в игре. Моя цель — Рихтер, Карта Император, который уничтожил целую армию, и, по всей вероятности, убил мою союзницу Селену и Джека — мою первую любовь.

АРСЕНАЛ
Чтобы выжить, необходимы знания об игре. Моя бабушка — Тарасова, провидица Таро, и она поможет развить силы Императрицы: ускоренное исцеление, способность управлять всем, что пускает корни и цветёт, создавать вихрь из шипов и выпускать яд. Мне нужны все эти способности, чтобы бросить вызов Императору. И чтобы победить его, я призову ведьм, рыцарей, воинов, убийц — кого угодно, потому что мне нечего терять…

Глава 1

ДЕНЬ 382 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
Смерть уволакивает меня всё дальше от Джека.

— Он не мог умереть! Не мог. НЕТ, НЕТ, НЕЕЕЕТ!

— Ты хочешь разделить участь смертного? Сначала отомсти. Император потешается над твоим горем.

Я слышу в голове голос этого монстра… он смеётся.

Красная ведьма рвётся на волю — сила, которую ничто не остановит.

— Ты за это ЗАПЛАТИШЬ! — крикнула я.

Под смех Императора Смерть прошептал мне на ухо:

— Я нашёл твою бабушку, sievā. Это и есть подарок, о котором я говорил. Мы научим тебя, как убить Императора. Ты отомстишь за Дево.

— Как ты не можешь понять? Джек не УМЕР! — я повторяю это снова и снова. — Он жив!

Сознание помутилось, в голове все поплыло. Я увидела что-то в небе над нами. И замерла, не веря своим глазам.

Что реально? А что нет?

Прямо перед тем, как я отключилась, мощные потоки воды хлынули навстречу адскому пламени…

Приливная волна Цирцеи. Выше небоскреба.

— Трепещи передо мной!

— Ужас из бездны! — Ревущие в голове позывные Рихтера и Цирцеи вернули меня из беспамятства.

— Уходим! — Арик подхватил меня на руки и бросился прочь от эпицентра схватки. — Когда они сойдутся, прогремит взрыв, а потом начнётся наводнение.

Я перестала сопротивляться; мною овладело неудержимое стремление обратить смех Рихтера в вопли, а для этого нужно выжить.

Арик свистнул, и в ответ раздалось лошадиное ржание. Танатос.

Сильнее обхватив меня руками, Арик вскочил в седло и пустил своего боевого коня в бешеный галоп. Мы чуть не скатились по крутому склону и, миновав искалеченное тело моей умирающей лошади, снова начали подъём.

Выглянув из-за его плеча, я увидела водную стену, вздымающуюся над потоками лавы.

Цирцея наносит удар.

Словно зашипел огромный зверь. Словно взорвалась ядерная бомба.

Ударная волна такая громкая, что у меня кровь пошла из ушей. Громкая, как рёв, предшествующий Вспышке.

Воздух всё жарче и жарче. Земля содрогается. Нас настигают клубы обжигающего пара.

Бах! От силы взрыва позади нас раскололась вершина скалы. Со всех сторон посыпались камни, но мы, свильнув в очередную впадину, продолжили путь.

— Дальше наводнение, — прохрипел Арик.

Теперь земля содрогается под тяжестью тонн воды. Я слышу шум потока, несущегося следом.

— Арик!

Он забрался так высоко, как только мог.

— Держись, — крепко прижав меня к себе, он на ходу соскочил с Танатоса.

На самой вершине одной из скал Арик приготовился к удару. Втиснув латную рукавицу в расщелину, он обвил меня свободной рукой, посмотрел мне в глаза и крикнул:

— Я никогда тебя не отпущу!

Мы затаили дыхание.

Нахлынул бешеный поток. Бурлящее течение оторвало меня от груди Арика, но он поймал мою руку, ухватившись пальцами за локоть.

Мертвая хватка. Чудовищная сила прилива. Мои приглушённые крики…

Арик никогда меня не отпустит…

Моя рука… хрустнула.

Оторвалась.

ДЕНЬ 383 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ (а может 384?)
Как долго несёт меня этот бушующий поток?

Дни и ночи. Ночи и дни. Регенерация всё не наступает. Одно плечо заканчивается рваной культей с трепыхающейся кожей по краям. У меня сломана ключица, скула и нос. В рёбрах трещины. Ожоги по всему телу.

Хлещут непрерывные дожди, снег остался лишь воспоминанием. Жмурясь от капель, я проношусь мимо горных вершин… каркасов бывших многоэтажек… едва удерживая голову над поверхностью воды.

Арик, где ты? Жив ли? Или погиб, как Джек?

Нет, я отказываюсь верить, что Арик тоже умер. Он — Рыцарь Бесконечности. Он несокрушим.

А он бы поверил в мою смерть? Наверное, да. Но сделал бы всё, чтобы победить в этой игре и, пережив бесконечные ночи, снова со мной воссоединиться.

Кружится голова. Или это я кружусь… в водовороте? Меня затягивает в омут! Цирцея, зачем ты со мной играешь?

Может потому, что я предавала и убивала её в прошлых играх?

Кружусь, кружусь… как шарик на колесе рулетки. Водоворот слишком сильный!

— Да прикончи меня уже, Цирцея!

Накатила тошнота. В рвотном спазме я набрала полный рот воды и чуть не захлебнулась.

Тону?

Тону!

Легкие требуют воздуха. Движение окоченевшими ногами. И вот я уже на поверхности, судорожно вдыхаю.

Послышались стоны. Я прищурилась. Водоворот захватил Бэгменов! Четверо тварей вертятся вместе со мной на противоположной стороне воронки. Их дряблая кожа свисает клочьями, обнажая изодранную плоть. Глаза — белые, как мел… и затуманены жаждой.

Круг сужается. Бэгмены тянут ко мне цепкие руки. Лязгают зубами, отчаянно пытаясь меня укусить.

Выпить мою кровь.

Как долго мы считали, что они жаждут просто жидкости, в любой форме. И вот вокруг столько воды, а всё, что им нужно, содержится во мне. Кровь.

И пусть умереть я была готова. Но не превратиться в Бэгмена.

Водоворот вращается быстрее и быстрее. Подносит меня всё ближе к ним. Ближе… Один уже вцепился мне в куртку! Я отпихнула его ногой, чтобы вырваться из хватки. Но следующий виток может стать для меня последним…

Вдруг мы начали отдаляться друг от друга — водоворот ослабел. Течение понесло нас к церковной колокольне, о которую рассекается волна. К ней в попытке спастись уже цепляются три уцелевших человека. В ночи разносится колокольный звон.

Бэгменов затянуло направо от шпиля, я же рванула налево, гребя единственной рукой в попытке до него доплыть. Не могу зацепиться! Один мужчина протянул руку, но я лишь с криком проскребла когтями по шиферу.

Вода увлекает меня за собой. Впереди вырисовывается вершина горы. Но поток вместо того, чтобы обогнуть её с обеих сторон, мчится прямо на скалы. Неужели я разобьюсь о гребень?

Тут я замечаю боковое течение… сворачивающее в тоннель. Туда меня и уносит.

В следующую секунду я погружаюсь в полную темноту. Кромешный мрак. Ничего не вижу, ничего не вижу! Наконец отталкиваюсь ногами и выныриваю на поверхность. Чтобы вдохнуть воздуха… чтобы слышать.

От стен тоннеля эхом отражаются стоны. Я верчу головой, не в силах определить, откуда они доносятся. На меня налетают обломки. Под ногами какое-то движение. Неужели подо мной плавают Бэгмены? От одной мысли об этом я чуть не впала в истерику.

Вдруг я натолкнулась на что-то, плывущее по поверхности, и вскрикнула. Но потом ухватилась здоровой рукой и поплыла дальше, качаясь на волнах, словно поплавок. Конечности настолько окоченели, что я не могу даже определить, за что держусь.

Скоро мрак начал рассеиваться, по голове снова забарабанил дождь. Тоннель позади!

Я окинула взглядом свой «плот». Зажмурилась, присмотрелась ещё раз. Татуировка «череп и кости»? Вздувшийся живот. О боже, все это время я цеплялась за обезглавленное и лишённое конечностей тело?!

— Аааа!

Я принялась грести изо всех сил, пытаясь отплыть подальше, но оно меня будто преследует. Налетела на что-то твердое. Кожу ободрал металл. Подняла голову — вышка сотовой связи! Каким-то образом я застряла в этой конструкции. Оказалась в ловушке. Не могу пошевелиться. Я словно насекомое на булавке.

Под натиском волн башня стонет и шатается. Навстречу несутся новые полчища Бэгменов, и я перед ними совершенно беззащитна — кусай сколько хочешь. Если они превратят меня в зомби, тогда плавать мне здесь вечно?

А может, только так и можно победить в этой игре? Стать Арканом, который никогда уже не умрет.

Бэгмены с исступлёнными белесыми глазами гребут ко мне. Но на этот раз поток защищает меня, отбрасывая их, словно щепки.

О Боже! Теперь прямо на меня несётся целый дом. Адреналин зашкаливает. Стиснув зубы, я каким-то чудом развернулась к вышке лицом и, удерживаясь единственной рукой, начала подниматься по пожарной лестнице.

Я представляю, будто Джек выбрался из озера лавы целым и невредимым. И как будто мы вместе поднимаемся наверх. Ожидая меня, он протянул бы свою сильную руку и с разрывающей душу улыбкой сказал: «Я скучал по тебе, bébé».

Еще одна ступенька. Воспоминания нахлынули, словно волна Цирцеи. С болью в сердце я мысленно вернулась к нашему с Джеком последнему разговору. Мы любовались снегом. Крошечными белыми крупинками, падающими с неба.

Еще ступенька. Дом все ближе и ближе…

Он проплыл всего в нескольких дюймах от раскачивающейся башни. В следующий раз мне уже так не повезет.

Повезет? Я громко рассмеялась.

На обдуваемой ветром вершине вышки я, обхватив рукой лестницу, зашлась смехом, переходящим в рыдания.

Джек мертв.

Глава 2

ДЕНЬ 385 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ?
Тэсс.

Я резко распахнула глаза, обхватив дрожащей рукой перекладину лестницы. Тэсс способна повернуть время вспять!

Может быть, Джек и мёртв. Но это не обязательно должно так оставаться. Однажды мы уже спасли его зрение, отмотав время, а теперь можем спасти его жизнь! И жизнь Селены тоже. Да что там, мы спасем жизнь всех солдат армии Джека. Нужно только добраться до Тэсс.

Они с Габриэлем и Джоулем сейчас в нескольких днях пути от Форта Арканов. Они узнают о нападении Рихтера и обязательно вернутся.

Значит, туда мне и нужно попасть. Но как? Я понятия не имею, где нахожусь сама, не говоря уже о Форте. Вроде как он был где-то на севере Теннесси. Или Кентукки. Наверное…

Гроза стихла, улёгся ветер, и вода спала примерно до нескольких футов над землей. Я же оказалась на высоте в сотни футов.

Покрутила головой, оглядевшись среди мглистого полумрака. Слева просматриваются скалистые предгорья. Справа — руины города. Пожалуй, там я и смогла бы определить своё местонахождение.

Загоревшись целью, я тут же почувствовала приток энергии. Культя стала пощипывать, проявляя первые признаки регенерации. Начали затягиваться ожоги. Глифы засветились с яркостью прожектора, словно маяк в темноте.

Всё ещё удерживаясь одной рукой, я начала спускаться вниз. Но мышцы словно задеревенели. Каждый раз, перемещая руку, я всем телом прижимаюсь к вышке, чтобы удержать равновесие, а затем аккуратно переставляю ногу на нижнюю ступеньку. Так медленно.

А время идёт. Каждая секунда, на которую Тэсс возвращает время, истощает её жизненные силы. Даже когда я, впившись когтями, заставила её вернуться всего на одиннадцать минут, она чуть не умерла. От неё остались кожа да кости. Выпали все волосы.

Сколько же времени прошло с момента атаки Императора? Наверное, я пробыла без сознания несколько часов… или дней. И как далеко отнёс меня поток?

Почему Цирцея меня не убила? Хотя сейчас это не имеет значения. Сейчас нужно добраться до Тэсс.

На этот раз мне понадобится гораздо больше, чем несколько минут. И я готова работать с Тэсс, пока её сила не проявится полностью, пока она не научится переносить такие значительные потери энергии.

Но что, если даже повернув время на несколько дней, мы всё равно на минуту опоздаем? Нет, нужно вернуться намного дальше, чтобы уничтожить Императора до того, как он нападёт. Или вообще убедить Цирцею напасть на него первой!

Я нахмурилась. Я ведь слышала в голове злобный смех Рихтера… уже после наводнения, учинённого Цирцеей, а не только до него. Как же он выжил? Если Жрице не удалось убить Рихтера, то, может, он и вовсе неуязвим?

Хотя сейчас мне не об этом нужно беспокоиться. Раз Арик в прошлой игре победил Рихтера, значит, он знает его слабые места. Бабушка тоже может предоставить много информации. И благодаря Арику она жива и сейчас находится в безопасности в его замке.

Они научат меня, как победить Рихтера. А сейчас нужно просто добраться до Тэсс.

Часики тикают. Тик-так. Нельзя терять время, переступая всего по одной ступеньке за раз.

С глубоким вздохом я закрыла глаза и, разжав ладонь, сделала шаг назад.

Падение…

Приземление…

Боль!

Из моего бока торчит арматура. Чёрт, чёрт! Не паникуй… Я заставила себя осмотреть рану. Не такая глубокая, как казалось, но я очутилась в ловушке, пришпиленная к земле металлическим стержнем. А на это нет времени!

Тяжело дыша сквозь стиснутые зубы, я отталкиваюсь рукой и дюйм за дюймом вытаскиваю стержень из своего тела. Медленно поднимаюсь, пытаясь удержать равновесие. Ноги подкашиваются. Каждый вздох отдаётся болью.

Но если я смогу сделать хотя бы шаг вперёд, то уже буду на шаг ближе к Джеку.

И я сделала шаг. Потом ещё один. Ещё. И побрела по грязной воде в сторону города. Побрела между развалин… и Бэгменов, приваленных обломками.

Такой могла быть и моя судьба. Ведь Бэгмены меня чуть не укусили! Неудивительно, что Арик так крепко меня держал.

— Арик, где ты? — Мой телепатический зов остался без ответа. Я вообще не слышу ни одного Аркана.

Бэгмены лязгают зубами, пытаясь меня укусить. И ещё неизвестно, сколько на каждого видимого приходится погружённых под воду. А вдруг я наступлю на одного из них? Как на Бэг-мину?

Сосредоточься. В такой ситуации Джек сохранил бы хладнокровие и разработал план дальнейших передвижений. Сейчас все зависит от того, как быстро я смогу добраться до Тэсс.

Когда Арик увёз меня из шахты Жреца, я поверила в смерть Джека и решила жить ради мести. Но в этот раз я отказываюсь верить, что его больше нет в живых.

Я бреду в воде, оглядываясь по сторонам в поисках какого-нибудь ориентира. Мимо то и дело проплывают пакеты с провизией, бутылки с водой. Раньше, странствуя с Джеком, я ни за что бы не упустила такое богатство, но сейчас без рюкзака мне просто некуда всё это складывать. Я потеряла его, когда потеряла руку.

В голове звучат наставления Джека; мне нужно оснащение. Если я хочу его спасти, то нужно продержаться достаточно долго, чтобы найти Тэсс. Я схватила проплывающую мимо коробку для рыболовных снастей и обнаружила внутри складной нож. Что ж, неплохо для начала. Я запихнула его в карман куртки.

Но, кажется, там уже что-то есть?

Я невольно вскрикнула. Коралловая лента! Лента, которую Джек снял с моих волос целую вечность назад, в ночь перед Вспышкой. Лента, которую он бережно хранил и носил с собой больше года. Которую я должна была отдать ему, в случае если сделаю выбор и решу связать с ним жизнь.

И я собиралась.

Но Джек… умер.

Не навсегда.

В кармане есть что-то еще… письмо! Я вытащила его. Размокшая бумага тут же начала расползаться в дрожащей руке, но я ничего не могу с этим поделать, только наблюдать. Джек оставил это письмо, побуждая меня остаться с Ариком и отправиться в его безопасный дом с лампами солнечного света и запасами еды.

«Потому что я люблю тебя, — писал Джек, — возможно, это мой самый достойный поступок. Достойный формально, но болезненный, словно нож в сердце».

Почему я никогда не говорила ему, что люблю? Ни разу за много месяцев не произнесла эти три слова?

Но я не огорчилась из-за письма, потому что твёрдо вознамерилась вернуться во времени. Оно никогда не будет утрачено. Богом клянусь, однажды я верну эту ленту Джеку.

Я запихнула её обратно в карман. И двинулась вперёд с еще большей решимостью.

Наконец я набрела на скопище кирпичных зданий — единственного, что уцелело после Вспышки во всей округе. Между ними по центру, как видно, бывшей городской площади стоит памятник: мужик на коне. Ну почему это всегда должен быть грёбаный мужик на грёбаном коне?

В свете глифов я прочитала надпись: «ЗЕЛЕНЫЕ ХОЛМЫ, ИНДИАНА».

Сердце остановилось. Глифы замигали. Индиана???

Это же совсем другой штат. Чтобы отсюда добраться до Тэсс, мне потребуется не меньше недели… и то, если удастся найти транспорт, топливо и определиться с направлением.

Я привалилась к памятнику и разрыдалась.

Слёзы — это пустая трата времени, Эви!

Тик. Черт возьми. Так.

Вытерев лицо влажным рукавом, я высоко вздёрнула подбородок. У меня есть план. Я найду Тэсс и не успокоюсь до тех пор, пока она не повернет время вспять… на месяцы. Да что там, на годы! Чёрт, я заставлю её вернуться в день перед Вспышкой и спасу маму и Мэл!

Шаг первый — найти транспорт. Шаг второй — топливо. Шаг третий — определить направление.

У меня есть цель, и я буду решительной, как Ларк. Мне хватит силы и стойкости. Я представила себя лошадью с шорами, которая видит лишь путь вперёд. Больше ничего не имеет значения. Я отброшу страдания и смету всё, что встанет на пути.

Транспорт.

Топливо.

Направление.

Но в этом городке все автомобили либо затоплены, либо покорежены потоком. Значит, нужно выбраться из зоны наводнения. Мне нужна возвышенность. Я повернулась в сторону холмов.

И побежала.

Зажимая рану в боку, с огромным усилием воли преодолевая сопротивление воды, я двигаюсь вперёд.

Бегу, пока паводок не начинает мелеть. Впереди — цепь скалистых холмов, между которыми вьётся дорожка. По ней я и пойду.

Споткнувшись на онемевших ногах, я повалилась вперёд, но не сумела удержаться на одной руке и упала лицом на каменный выступ.

Тик-так. Поднялась. Сплюнула кровь. Надела шоры.

Побежала дальше.

Глава 3

ДЕНЬ 389 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ?
«Who let the dogs out? WHO? WHO? WHO?»[1]
Даже сквозь завывания ветра и шум моросящего дождя я слышу слова песни, доносящейся из-за холма.

Может, я сошла с ума или испытываю эти… как их там называют врачи из психбольниц… слуховые галлюцинации? Вполне вероятно. Я ведь не спала несколько дней. Бежала без остановки.

Добраться до Тэсс. Добраться до Тэсс. Добраться до Тэсс.

И хотя я преисполнена решимости, но свет глифов потускнел, а мои способности почти не работают. Регенерация протекает мучительно медленно: рука отросла лишь на несколько дюймов, в боку всё ещё зияет рана, никак не срастаются переломы. Я на грани истощения.

Зато разум мой всесилен. Он приказывает телу двигаться дальше, и оно подчиняется. А коралловая лента, словно талисман, придаёт мне сил.

Арик говорил, что во мне есть нераскрытый потенциал. И сейчас я задействовала всё, что могла. Я напомнила себе, что Деметра искала дочь без устали по всей земле. И так же неустанно я буду искать Тэсс.

Я бегу на звуки музыки. Музыка подразумевает людей. А люди — это жертвы, которых можно обокрасть.

За последние несколько дней я превратилась в настоящую злодейку, «чёрную шляпу», набрасываясь с угрозами на каждого из немногих встречных (хотя всё, на что я была способна — лишь демонстративно вырастить лозу).

«У тебя есть карта? Давай сюда».

«Еда? Забираю».

«Мне нравится твой рюкзак. Теперь он мой».

Чтобы выжить ради Джека, ради Арика — и ради того, чтобы отомстить Рихтеру — мне пришлось стать монстром.

В шкуре чёрной шляпы, я начала понимать, как действуют Бэгмены, каннибалы и ополченцы. Всегда ищи людей; у них есть то, что нужно.

Но я не испытываю угрызений совести за то, что отбирала у людей последнее, лишала еды. Я говорила им: «Тик-так. Время идёт. Ничего этого никогда не произойдёт». Потому что я собираюсь повернуть время вспять.

Благодаря воровству я обзавелась поверх куртки плащом с капюшоном и натянула на руку митенку. За спиной висит рюкзак с припасами, в нём сухой паёк на несколько дней, нож, светящиеся палочки и соль против Бэгменов…

Я с трудом поднимаюсь по склону холма, зарываясь рукой в грязь, насилу преодолевая бурлящий поток. Перевожу дыхание.

— Цирцея, ты здесь?

Чем дольше я думала о той эпичной битве, тем больше укреплялась в мысли, что наводнение стало лишь непреднамеренным последствием атаки на Императора. Если приливная волна Цирцеи казалась наполненной её присутствием, пронизанной враждебностью, то этот поток был хотя и бурным, но каким-то… безжизненным.

Контролировать волну такой силы, должно быть, непросто. Чёрт, я ведь тоже однажды чуть случайно не отравила Джека. А Тэсс от своих способностей едва не умерла сама.

Окончательно решив, что Цирцея не пыталась меня убить, я начала звать её в каждой луже. Ведь она может видеть и слышать через любой водоем. Она должна знать, где Арик. Но Цирцея так и не отозвалась. Никто не отозвался. Я не слышала ни одного позывного.

Если только я не бегала по кругу (что вполне вероятно), то должна бы преодолеть уже достаточно большое расстояние. Так неужели я не подходила близко ни к кому из Арканов? Но ведь игра должна сталкивать нас друг с другом!

Я попробовала ещё раз: Арик? Тэсс? Габриэль? Джоуль? Ничего.

Очень хотелось призвать Мэтью… но ведь он допустил это побоище.

Хотя, с другой стороны, именно он открыл мне глаза на способность Тэсс путешествовать во времени: «Иногда мир вращается в обратном направлении. Бывает, сражения делают также. Слово «карусель» означает маленькую битву».

А может, это была тренировка, чтобы развить невероятную силу Тэсс? И он всё время знал, что я попытаюсь вернуть Джека! Как раз в духе Мэтью.

Так что я всё-таки попыталась его позвать. Но опять же безуспешно.

Всю дорогу мою решительность подтачивали внутренние страхи. Даже Арик (король радиоэфира) мне не отвечает. А если он ранен? А если Император смог уйти от Цирцеи и настиг его? Хотя смерть другого Аркана я бы, конечно, ощутила.

Соберись, Эви. Каждая секунда на счету. Время идёт.

Я поднялась на вершину и прищурила воспалённые глаза. Впереди пролегла долина, затянутая туманом. Вдали тускло брезжат огни. Вот откуда доносится музыка.

Скользя по грязи, я спустилась по склону в низину и вдохнула воздух, влажный и тёплый, даже душный. Побежала.

Чем дальше вглубь долины, тем больше удаётся разглядеть. Возле шоссе простирается огромная парковка, полная обгоревших автомобилей. И по этому туманному транспортному лабиринту явно бродят Бэгмены — в ночной тишине разносятся протяжные стоны.

Я пробралась на парковку. Туман вокруг сгустился ещё больше, а мне так нужно видеть. Дерьмово. Наверное, мне должно быть страшно (в тёмном лабиринте среди Бэгменов), но на это нет времени. Я надела шоры.

Наконец взгляду предстала высокая стена, освещённая масляными светильниками. Именно из-за неё и гремит музыка.

Стадион? Обожжённый Вспышкой, но выдержавший апокалипсис!

За стеной зазвучала новая песня — «Welcome to the Jungle»[2]. Её слова чётко различимы: «Я хочу видеть, как ты истекаешь кровью».

Что реально? А что нет? Может, я сплю?

Вдруг я почувствовала нечто, вызвавшее покалывание в кончиках пальцев. Нет, этого не может быть! Видимо, точно схожу с ума.

Я с силой тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение. Сосредоточься, Эви.

Транспорт.

Топливо.

Направление.

Это место, с охраной в лице затаившихся Бэгменов, просто идеально для поселения. Парковка напомнила мне минное поле, окружающее Форт Арканов. По блестящей задумке Джека. Не отвлекаться. Шоры.

Так кто же здесь обитает?

Я замедлила шаг. Чёрт, не могу больше игнорировать свои ощущения. Где-то поблизости… есть растения. И много.

Но откуда? Даже если земля не утратила плодородности, ведь она так долго не видела солнечного света.

Я побежала вокруг стадиона, пытаясь сосредоточиться на растениях. Эти скрытые от глаз насаждения, должно быть, превосходят по площади даже огромную оранжерею Арика. Их близость питает меня, будоражит красную ведьму — мою тёмную смертоносную сущность.

Из шеи тут же проросла лоза. Я сдернула капюшон плаща, и она начала разветвляться, пока не стала похожей на ореол.

Или голову кобры.

Позади раздались стоны — Бэгмены учуяли мой запах и уже наступают на пятки. Один оказался прямо у меня за спиной. Под рёв музыки я, выпрямив лозу, напрягла её… и вонзила твари в голову.

«… feel my, my, my serpentine. I wanna hear you scream…»[3]
Напал ещё один Бэгмен, но я проткнула и этого. Стебель покрылся вонючей слизью, и я его сбросила, а взамен вырастила новый.

За изгибом стены видны отблески яркого света. Ориентируясь на него, я вышла к ряду военных грузовиков. Прекрасно! Осталось достать ключи хотя бы к одному из них и как можно больше топлива. А значит, нужно найти охранника, опутать лозами и вогнать ему в шею ядовитые когти.

Послышались голоса. Я прокралась между грузовиками и обнаружила двоих раздетых до пояса охранников, караулящих вход. В руках у ребят автоматы и, кажется, их ничуть не смущают снующие в тумане Бэгмены.

В таком обессиленном состоянии прямая атака — не самое мудрое решение. А вот если я им «сдамся»…

После Вспышки преимущество быть женщиной в том, что никто не захочет стрелять в тебя без крайней необходимости.

Но есть загвоздка: я ведь смогу поднять только одну руку. А вдруг они решат, что в другой у меня оружие, и выстрелят? Пуля, конечно, меня не убьет, но привлечет других охранников и Бэгменов.

Поэтому я велела лозам, змеиным ореолом вьющимся над головой, опуститься и заполнить пустующий рукав плаща. Пошевелила рукой из растений. Выглядит как настоящая. Отлично.

В предыдущих битвах я старалась минимизировать число жертв. Теперь же волнуюсь лишь о том, чтобы действовать как можно быстрее. Я всё равно сделаю так, чтобы ничего этого не произошло.

Я вышла на видное место, изображая «девицу в беде»[4].

— Пожалуйста, помогите! — крикнула, поднимая руки вверх и выпуская из рукава со стеблями ядовитые споры. — Вы мне поможете?

Охранники резко обернулись и вытаращили глаза.

— Женщина, — произнёс один и бросился ко мне. Второй потянулся за рацией.

И оба тут же упали, так и не завершив начатое.

Я натянула капюшон обратно, и, миновав мёртвые тела, подошла к воротам. Заглянула внутрь, но никого не обнаружила и шагнула через порог.

Вдоль стен тёмного изогнутого коридора тянутся ряды клеток, в которых заперты человек двести узников. В дальнем конце виднеется открытая дверь. Через неё льётся свет и доносится музыка.

Теперь я могу точно сказать, что растения близко! Когти вытягиваются, заостряются, и я впервые чувствую настоящее покалывание от регенерации.

Здесь, в темноте, я остаюсь незамеченной. Все взгляды устремлены в противоположную сторону, на двух других до пояса обнажённых часовых, охраняющих ту самую дверь.

Из клеток долетают стоны и приглушённое перешёптывание:

— Что теперь будет?

— Кому-нибудь удавалось сбежать?

— Что они с нами сделают?

Так и хочется ответить: ничего хорошего.

После Вспышки я уже успела побывать в плену у ополченцев, в лаборатории маньяка, в шахтах каннибалов и в пыточной дома ужасов. И этих заключённых тоже вряд ли ждёт приятная судьба. Их могут просто зарезать, как скотину. Могут использовать в качестве мишеней для стрельбы…

Я подобралась поближе к клеткам. В одной из них плачет мальчик лет девяти, а мужчина постарше (с виду дедушка) пытается его успокоить. Но заметно, что дедушка и сам едва держит себя в руках. Ребёнок зовёт его Попсом.

Я незаметно подкралась к ним, чтобы выведать больше информации.

— В каком мы штате? — спросила Попса.

Он вздрогнул. Может, оттого что в кои веки услышал женский голос, а может, оттого что я нахожусь с противоположной стороны решетки.

— Индиана.

До сих пор? Чёрт!

— Кто здесь всем заправляет?

Подслушав наш разговор, упитанный парень с банданой на голове повернулся ко мне и сказал:

— Соломон, главарь Раздетых.

— Раздетых?

— Это фанатики, поклоняющиеся Солу, — уточнил Попс.

Бандана добавил:

— А нас они называют Одетыми.

Одетые и Раздетые. Как в дворовом футболе[5]? Кто придумал этот бред?

— Сол собирает здесь выживших со всего штата.

— Зачем? И почему они держат вас в клетках?

— Потому что Сол любит игры, — сказал Бандана, — ради развлечения. Скоро увидишь.

— Ты, случайно, не знаешь, как взломать электронный замок клетки? — спросил парень, сидящий рядом с Банданой.

Нет, но я могла бы просунуть между прутьями ветку дерева и выращивать её до тех пор, пока они не разойдутся. Может, и правда освободить их?

Вдруг я вспомнила урок, который усвоила благодаря Джеку и Арику: пленники не всегда хорошие люди.

К тому же их освобождение может меня затормозить. А в измененном будущем я всё равно никогда здесь не окажусь.

Как бы быстрее подобраться к Солу? Если я разоблачу себя, не факт, что охранники тут же передадут меня главарю, они могут даже взбунтоваться, решив оставить женщину себе.

Внезапно раздалось электрическое жужжание, и двери всех клеток открылись. Но никто не осмелился выйти, не попытался бежать.

Двое полуголых охранников встали в конце коридора с автоматами наперевес.

— Вам предстоит вершить историю! — крикнул первый.

В игре Сола? Если эти пленники — часть его развлечения, значит, лучшая возможность побыстрее до него добраться — просто к ним примкнуть. Я проскользнула в камеру Попса и успела затесаться среди остальных, прежде чем мимо прошли охранники, неспешным шагом направляющиеся в другой конец коридора.

— Все на выход, — крикнул второй, — каждого, кто останется в камере, на обратном пути пристрелю. Так что лучше выходите.

Нас поведут к той самой двери?

Пленники начали двигаться к выходу, и я не спеша пошла за ними. Тише едешь, дальше будешь — лучшая тактика (по крайней мере, сейчас). Хоть я и сгораю от нетерпения.

Бандана подступился ко мне.

— Я мог бы присмотреть за тобой, малышка, — сказал он, — если мы выживем.

Я хмуро покосилась на новоявленного ухажёра.

— А ты оптимист. Но в твоём присмотре я не нуждаюсь.

Приятель Банданы ухмыльнулся.

— Это ты сейчас так говоришь, но подожди-ка, пока прольётся кровь.

Тоже мне проблема; жду не дождусь. Красная ведьма просто жаждет её, жаждет мести.

— Сообщи, что ты женщина, — прошептал Бандана, — тогда точно избежишь нашей участи.

— Со мной и так всё будет в порядке, — сказала я, чувствуя близость растений; сдерживаясь изо всех сил, чтобы не выбежать наперёд.

Бандана переглянулся с приятелем и покрутил пальцем у виска. Решил, что я сумасшедшая? Что ж, заслужено.

— Ты не выглядишь напуганной, — сказал Попс, — ты знаешь что-то, чего не знаем мы?

Его внук сузил глаза, и я ему подмигнула.

— Ты прячешь что-то под плащом? — спросил Бандана.

Плетущиеся лозы в рукаве. И если бы я сейчас не была охвачена нетерпением (господи, ну нельзя ещё медленнее?), то, наверное, засмеялась бы в ответ.

— Можно и так сказать.

Мы продвигаемся в конец ряда. Раненные покидают клетки едва ли не ползком. Кто-то отчаянно тащит товарища, потерявшего сознание. Со стадиона теперь гремит «We Will Rock You» группы Queen, словно в насмешку над узниками.

Сзади двое знакомых охранников прочёсывают коридор, выполняя своё обещание. В гулком пространстве эхом прокатились звуки выстрелов. Пленники разом припали к земле.

«…you got mud on your face. Big disgrace…»[6]
Ещё выстрел и ещё. Охранники добивают потерявших сознание, раненных, слишком медлительных.

Смешавшись с толпой заключённых, я вышла на бывшее футбольное поле, теперь заросшее настоящей травой.

Обвела удивлённым взглядом арену стадиона. Трибуны с трёх сторон заросли стеблями растений. Ряды сидений, уставленные цветочными горшками, напоминают висячие сады. Но как??? Я подняла голову, ожидая увидеть бесценные лампы солнечного света, но не обнаружила ни одной. Возможно, их держат под замком и выносят лишь при необходимости.

Это я выясню потом. Когда время повернётся вспять, можно будет направить сюда армию Джека, чтобы собрать урожай, выпустить узников и отобрать у Сола лампы.

А пока арсенал против нового противника у меня уже есть.

На середине поля стоит большая сцена, отделанная фиолетовой тканью. По краям свисают знамёна того же цвета с золотыми тиснеными надписями (на латыни?).

Так и кажется, что сейчас позвонят со съёмочной площадки «Гладиатора» и попросят вернуть реквизит.

Трибуны вокруг сцены заполнены тысячной толпой полураздетых мужчин. Они пьянствуют и горланят, подпевая песне. Все как один крепкие и явно не голодают. Тела их покрыты многочисленными шрамами и очень загорелые. Сколько же ламп в распоряжении у этих ребят?

Чем ближе к центру поля, тем слякотнее земля под ногами. Ботинки начинают чавкать, увязая в топкой жиже. Опускаю глаза: я стою по щиколотки… в крови.

С противоположной стороны выстроились охранники (некоторые с мотыгами, топорами и другими орудиями). Словно игроки команды хозяев поля, вышедшие из раздевалки.

Приблизившись, я не могу поверить своим глазам. Это… Бэгмены. Сотни Бэгменов.

Окружив нас, они тем не менее не нападают, просто стоят сложа руки. Почему же они не рычат, не пытаются нас укусить? Кто — или что — контролирует их?

Завопив от страха, один из узников бросился бежать обратно в сторону двери. Но двое Бэгменов тут же настигли его со скоростью и силой, которой я никогда раньше за ними не замечала.

Под непрекращающийся крик они начали пить его кровь, громкими прихлёбываниями приводя в ужас остальных.

Динамики затрещали, и песня сменилась на «Seven Nation Army»[7].

«… A seven nation army couldn’t hold me back…»[8]
Будто про меня.

Под громыхание музыки из сцены начала подниматься платформа. Показался парень лет двадцати с небольшим: сначала голова — чёрные волосы, тёмные глаза, красивое лицо; потом бронзовая кожа обнаженной груди. Высокий, хорошо сложенный и одет в тогу, длиной до колен.

По бокам от него стоят два Бэгмена, мужчина и женщина, но в обычной одежде.

У меня перехватило дыхание — над ним мелькнуло изображение карты: ребёнок, завернутый в красное полотнище, в окружении подсолнухов и яровой пшеницы. В голубом небе над ним светит солнце с лицом, на котором застыло грозное выражение.

Сол. Солнце. Я нашла Карту Солнце. Мои губы изогнулись в улыбке. «Я оберну это против тебя…»[9]

Глава 4

Сол поднял руку, и все умолкли, стихла музыка.

— Добро пожаловать на Олимп! Я El Sol! — испанский акцент? — В мире тьмы я несу свет!

Судя по загару последователей и выращенному урожаю, Сол должен уметь излучать солнечный свет. Но как эта его способность подействует на меня? Подзарядит или сожжёт дотла? Я напрягла уставший мозг. Позывного этой карты я не слышала. Слышал ли он мой?

Зрители на трибунах начали топать ногами, скандируя:

— Victi vincimus.

Эээ… ну, как скажете.

Но сразу же утихомирились, когда он крикнул:

— Да здравствует Славное Светило. Предо мною всё меркнет.

Теперь они стали скандировать:

— Пред ним всё меркнет.

— Я ваш бог!

Ничего себе. Даже Гатри, Верховный Жрец, считал себя лишь пастырем, ведущим свое стадо. El Sol же возомнил себя божеством. И, учитывая тогу и логово наподобие колизея, готова поспорить, что древнеримским. А нас, выходит, должны принести в жертву?

— Чокнутый Аркан, — прошептала я, сжав пальцами переносицу.

Хотя мне ли говорить?

Когда мы с Тэсс вернёмся из путешествия во времени, я, возможно, разлечусь на маленькие кусочки Эви.

Но сейчас я отказываюсь участвовать в жертвенной части сегодняшней программы. У меня есть цель. А Сол стоит на пути выполнения трёх пунктов плана по её осуществлению. И значит, он стоит между мной и Джеком. То есть практически убивает его у меня на глазах…

Когти заострились. Я уже установила связь с каждым растением на этом стадионе. Но хватит ли во мне силы, чтобы победить так много Раздетых?

Хотя и Одетые могут быть не менее опасными. Слух, что здесь находится женщина, уже наверняка разлетелся среди них.

— Только достойнейшие гладиаторы обретут дом среди роскоши Олимпа, — продолжил Сол, — приготовьтесь же сразиться за своё место под солнцем.

Нужно отдать ему должное — вот умеет устроить представление, настоящий шоумен. Но, учитывая мой настрой, этот артист вряд ли отделается всего лишь сломанной ногой[10].

Будущие гладиаторы задёргались, осознавая, что сейчас им придётся бороться за жизнь. Сколько же людей успели найти здесь свою погибель?

Неудивительно, что все Раздетые такие крупные и покрыты шрамами. Чтобы заслужить место на трибунах, они должны были выйти живыми из группового побоища.

Сола, конечно, убивать не обязательно. Но так хочется. Хотя что это даст кроме лишнего значка на руке?

Нет, сконцентрируйся! Тик-так.

Сол махнул рукой, и Бэгмены двинулись вперед. Они положили оружие (вилы, мотыги, топоры) на поле и вернулись обратно, словно по указке. Похоже, Солнце может управлять ими, как я растениями! И в этом есть смысл: в конце концов, Бэгмены были созданы во время Вспышки под влиянием излучения.

В ночь, освещённую солнцем.

Одетые оглядываются по сторонам и сжимают кулаки, готовясь к бою. Когда же лучше ударить мне? Хватит ли спор, чтобы вырубить тысячи Раздетых? И что делать с Бэгменами?

Сол поднял руки, и его тело начало… излучать свет.

Напитает ли он меня силой или испепелит?

Кругом послышались потрясённые вздохи. Последователи Сола воздели лица, купаясь в лучах, исходящих от его кожи. Сияние становится ярче и ярче, до такой степени, что хочется закричать. Я зажмурилась, собираясь с духом…

Почувствовав шевеление глифов, я наконец открыла глаза. Вскоре эти извивающиеся символы засветились так же ярко, как и Сол. Солнце меня подзаряжает! Но остальные этого не замечают, потому что не сводят с него глаз.

Я откинула капюшон, и лозы снова раскинулись позади головой кобры. Когти сочатся ядом. Сломанные кости и раны исцеляются всё быстрее и быстрее. Лозы в рукаве освобождают место, потому что рука стремительно отрастает. Уже по локоть!

Глубоко во мне потягивается и урчит красная ведьма.

Растения на трибунах всколыхнулись наготове. А ведь я могла бы устроить здесь настоящую мясорубку, если бы захотела. Джек — моя последняя ниточка к человечности. И пока я его не верну… красная ведьма может в любой момент слететь с катушек.

Перезаряженный энергией Аркан. С нулевой человечностью. И символы почти что на блюдечке. Если б только убить Императора было так же легко…

Я нахмурилась. Рихтер. Что, если он на самом деле неуязвим? Может быть… мне просто нужна переносная солнечная батарея? Я могла бы взять Сола с собой на временну́ю карусель Тэсс. Но сумею ли я контролировать его и держать в узде его силы? И каков их предел?

Свет, исходящий от тела Сола, потускнел, и он уселся в кресло на сцене вместе со своими ручными зомби. Раздался гудок, знаменующий начало игры.

Все с криками бросились за оружием. Началось столпотворение. Развернулась битва. Грубые орудия превратили её в чудовищное действо. Хлещет кровь, разлетаются отрубленные конечности.

Позади истерично закричал внук Попса. Я бросила лозу, и она распустилась перед ними зеленым щитом.

Не отвлекаться от Сола.

Он держит за руки с Бэгменов, сидящими по бокам. Неужели эти двое ему дороги? Если так, можно будет этим воспользоваться. Но сначала нужен отвлекающий манёвр.

Я вырвала ещё одну лозу и, как тогда в подвале Любовников, бросила в сторону Бэгменов, выстроившихся по периметру стадиона. Моя личная граната. Созданная внутри меня. Лоза начала разветвляться и пронзать им черепа. Бэгмены один за другим повалились, словно кости домино.

Вокруг меня все расступились. Хорошо. Мне как раз нужно пространство.

Я призываю красную ведьму… и мне почти жаль своих врагов. Где-то в уголке сознания мелькнула мысль: я и ЕСТЬ красная ведьма, Эви лишь частичка МЕНЯ.

Оставшиеся Бэгмены, пытаясь определить источник угрозы, начали продираться сквозь толпу.

Я вытянула из капюшона кобры конец толстой лозы. Новое копьё. И воткнула Бэгмену между глаз.

Всё больше тварей поворачиваются в мою сторону и со стонами идут в атаку. Но я пронзаю их одного за другим. Орудую сразу двумя остриями. Тремя. Десятью. Словно гидра.

Я никогда не чувствовала себя более кровожадной. Пылающей. Грозной. Когти просто переполнены ядом.

Одетые с криками бросились врассыпную. Они напуганы мной больше, чем всем происходящим вокруг. Бандана смотрит с ужасом и отвращением.

Я ухмыльнулась. А вроде как в кавалеры набивался?

Зелёный побег продырявил Бэгмена, нанизав ещё двоих, находящихся сзади. Сложив штабель из дохлых зомбаков. От мерзкой вони меня чуть не стошнило.

Красная ведьма жаждет крови, хочет полной свободы. Но моя миссия слишком важна, чтобы позволить ей разгуляться.

Изо всех сил стараясь сосредоточиться на главном, я пустила колючие стебли роз в сторону сцены. Сол и не заметил, как они поползли по его креслу и креслам его спутников. Затем они резко обвились каждому вокруг шеи, и я подняла Бэгменов высоко в воздух.

— Нееет! Прекрати! — завопил Сол. Ухватившись за стебель, он попытался оттянуть его от горла, и я сжала потуже все три шипованные удавки.

Бэгмены прекратили атаку. Побоище приостановилось, потому что всеуставились на мою выходку.

Легкий взмах ладони, и растения на трибунах начали разрастаться. Раздетые, сидящие на скамьях, заметили это слишком поздно; позади них уже вздымается поток зелени, моя ужасающая волна. Лозы поймали их в ловушку, в огромные живые сети. И чем больше они сопротивляются, тем сильнее в них запутываются.

В поисках врага Сол обвёл толпу глазами, точно осветил прожекторами.

Я вышла на свет и чуть не застонала. Боже, это чувство невероятно.

— Кто ты такая? — громко спросил Сол, сжимая окровавленными пальцами стебель, опоясывающий горло. — Что ты такое?

Лозы убирают с дороги тела, расчищая мне путь к сцене, подпуская ближе к этому сладостному сиянию.

До этого даже с силой растений руку я отрастила лишь наполовину. Теперь я поднесла культю под луч, и плоть начала восстанавливаться прямо на глазах. Даже знаки вернулись.

Вокруг слышны ахи-вздохи и приглушённый шёпот.

Я согнула новые пальцы с длинными когтями. Размяла запястье. И заново созданной рукой указала на Сола.

— Ты идешь со мной.

Глава 5

— Я Императрица, а ты — мой пленник.

Когда я подошла ближе, свет, излучаемый глазами Сола, стал другим. На меня он не оказывает ровно никакого влияния. Но все остальные, кто оказался рядом, вдруг закричали. Несколько человек свернулись клубком и начали качаться в окровавленной траве. Один рухнул на колени и начал отчаянно молотить себя кулаками по голове. Солнечный удар? Сол довёл их до умопомешательства? Сила номер три.

Я затянула удавки на шеях у Бэгменов, и они завопили, дёргаясь в воздухе.

— Выкинешь еще что-нибудь подобное, и эти двое останутся без голов.

— Подожди! — выставив вперёд ладони, Сол погасил светящийся взгляд и сказал с сильным акцентом. — Всё, я ничего больше не делаю. Только не причиняй им вреда, por favor[11].

— С ними всё будет в порядке, пока ты будешь делать то, что я скажу.

В его взгляде застыла настоящая паника.

— Всё что угодно!

Я поманила пальцем, подзывая Сола к себе. И он, как был, с петлёй из стебля розы на шее, спустился со сцены на поле и пошёл навстречу, чавкая биркенштоками[12] в крови и слизи Бэгменов.

Вблизи я ощутила тепло, исходящее от его тела.

А этот парень даже выше и крепче, чем сразу показалось. Поэтому ещё одним стеблем я опутала ему запястья и потуже затянула петлю на шее. По смуглой груди побежали струйки крови.

Воспользовавшись приёмом Любовников, я сказала:

— Удавка на твоей шее, как и у твоих питомцев, находится под давлением. Если я умру, сойду с ума или каким-либо образом потеряю над собой контроль, они тут же затянутся, обезглавив вас троих.

Сол свёл брови.

— Что тебе от меня нужно?

— Мне нужен грузовик и столько топлива, сколько он сможет вместить. А также ты и твои Бэгмены в качестве заложников. И если я целой и невредимой доберусь до места назначения, то, быть может, даже оставлю вас в живых.

— И куда ты нас повезешь?

Как ни крути, но нужно сказать им, куда я направляюсь; иначе мне никак туда не добраться.

— В место под названием Форт Арканов. Я хочу, чтобы ты расспросил у своих людей, может, кто-нибудь о нём слышал.

— Я слышал.

Я смерила его взглядом.

— Продолжай.

— От захваченных солдат АЮВ. Это Армия Юго-востока…

— Я знаю, что значит АЮВ.

Джек вёл солдат этой армии в Луизиану, чтобы основать на месте Хэйвена новое поселение. Безопасное убежище.

— Их войско расположилось через реку от этого форта, — ведь, правда, так и было!

— Мы даже подумываем как-то к ним наведаться.

Ну, удачи вам.

— И где сейчас эти солдаты?

— Не выжили.

Хреново.

— Как далеко отсюда до форта?

— Два дня пути.

Два дня! Так много минут!

— А карта у тебя есть?

Он помотал головой.

— Но я знаю дорогу.

Возможно, всё-таки стоило бы заставить его начертить карту, но на это нет времени. К тому же ориентация на местности явно не мой конёк.

— С чего я должна тебе верить?

Он пожал плечами и поморщился от укола острых шипов.

— Если я не доставлю тебя туда в течение двух дней, не учитывая непредвиденных задержек, тогда можешь меня убить.

Я закатила глаза.

— Ну, спасибо за разрешение, — вообще-то, у меня к нему ещё тысяча вопросов, но их я успею задать и по пути.

Сол бросил на меня какой-то странный взгляд и сказал:

— Даже будь у меня карта, я всё равно был бы рад оказаться тебе полезным.

— Прекрасно. Можешь сесть за руль.

* * *
Что получится, если собрать в одной машине двух Бэгменов, парня в тоге, питающего страсть к кровопролитиям, и полусумасшедшую Императрицу?

Поездка в стиле П. В.[13]

Как в одном из анекдотов Финна…

Перед отъездом я освободила всех Одетых, и Попса с внуком в том числе. Теперь они заняли места почитателей Сола на трибунах.

А также освободила нескольких Раздетых, чтобы помогли нам собраться в путь. О, если бы взглядом можно было убить… Ещё бы, я ведь посмела угрожать их божеству.

Чтобы напомнить о своей силе, я сотворила корону из роз — вьющийся венец, окаймляющий покрасневшие волосы. А затем раздала указания.

Единственным транспортом у Сола в наличии оказались те военные грузовики, которые я видела снаружи стадиона. Я распорядилась, чтобы его люди полностью заправили один из них и загрузили под завязку цистернами с топливом и водой. Нескольких отправила за продуктами, чтобы пополнить походный рюкзак, и дала задание выяснить, какой сегодня день.

Ответ меня просто ошеломил: 389-й день после Вспышки. Я потеряла целую неделю. Плюс еще два дня, чтобы добраться до форта Арканов.

Тик-так.

В ожидании загрузки машины я заговорила с Солом:

— Раз уж мы собрались покинуть тёплый и уютный колизей, тебе не помешало бы приодеться и обуться.

Ведь у него на ногах летние, мать его, шлёпанцы. А тело обёрнуто простынёй. Завершают ансамбль бесполезные наручные часы.

— Беспокоишься обо мне, querida[14]? — он впервые улыбнулся.

Готова поспорить, он умеет быть весьма обаятельным, если б только не эта одержимость убийствами.

Хотя кто бы говорил…

— Если ты окоченеешь на холоде или отморозишь что-нибудь, это сильно меня задержит.

Я достала из рюкзака вторую перчатку. И, надевая её, заметила, что Сол обратил внимание на мои знаки, хотя виду не подал.

— Ни от того, ни от другого я не пострадаю, — ответил он, — моё тело всегда горячее.

Здорово, наверное. Я вспомнила, как недавно стучала зубами на вышке сотовой связи.

— Гуляя босиком, легко напороться на что-нибудь острое.

Он опустил глаза.

— Я не босиком.

— Один шаг на землю, и твои шлёпанцы тут же засосёт вязкая грязь, — я окинула его взглядом, — что насчёт джинсов? Как-никак, плотная ткань защитит ноги при падении. Кроме того, хоть я и не знаю, как распространяется костоломная лихорадка, но уж точно не хотела бы оказаться без трусов, проезжая через колонию зараженных чумой.

Он сглотнул и едва заметно поёжился.

— И ещё ты, наверное, захочешь взять с собой тревожный рюкзак?

— Тревожный рюкзак? — Сол захлопал глазами.

Неужели я тоже вот так раздражала Джека своей невежественностью?

— Рюкзак. Со спасательным снаряжением. Со всем необходимым для выживания.

Он беспечно пожал плечами.

— Наверное, подготовиться к суровым условиям мне всё-таки не повредит. Не желаешь ли пройти в мои покои и помочь мне переодеться?

Он бросил на меня такой пылкий взгляд, что я чуть не прыснула со смеху. Тоже мне, нашёл к кому подкатывать.

— За одеждой и обувью отправь кого-то из своих. Но учти, если он не вернётся к тому времени, как в машину загрузят все цистерны, будешь раздевать трупов, как делают остальные.

Сол махнул одному из Раздетых и дал ему указания. Затем повернулся ко мне.

— Что ты сделаешь с моими почитателями?

Серьёзно?

— Все они убивали лишь ради того, чтобы разгуливать без майки.

Большинство из них до сих пор барахтаются в моих живых сетях.

— Ты слышала, как они кричали «victi vincimus»? В переводе с латыни это значит: когда нас покоряют, мы покоряем. Некоторые из них, возможно, убивали, защищаясь.

Я и не сомневаюсь, что среди них есть хорошие люди; но есть и не очень.

— Кто-то, может быть, вырвется на волю, а кто-то нет, — это всё равно не имеет никакого значения! — сейчас мне не до них, мы торопимся.

Один из раздетых подал знак, что грузовик загружен, и я повернулась к Солу.

— Запихивай своих питомцев в кузов и садись.

По взмаху его руки зомби поднялись по погрузочному трапу. Я кивнула одному из Раздетых, чтобы он закрыл за ними дверцу, и мы с Солом забрались в кабину.

Он сел за руль.

— Раз уж нам предстоит вместе отправиться в путешествие, может, назовёшь свое имя?

— Нет.

Уголки его губ опустились.

— Мой почитатель еще не принёс одежду. Неужели, собственнолично указав на все мои просчёты, ты всё же хочешь отправить меня в путь без штанов?

— Ну что ты, по пути нам обязательно попадется парочка-другая покойников.

— Но тебе и самой будет некомфортно в этой мокрой грязной одежде, — отметил он, — а я мог бы организовать сухие джинсы и свитер. А также пару тёплых носков. К чему такая спешка?

Добраться до Тэсс. Добраться до Тэсс. Добраться до Тэсс. Одиннадцать минут против девяти дней. Против тысяч и тысяч минут.

Повернув под моим натиском время вспять, Тэсс едва выжила. Я боялась, что она возненавидит меня навсегда. Но Джоуль сказал: «Она обрадуется, что смогла оказать помощь. Девочка любит быть полезной».

Эта милая девочка была рада.

А значит, она будет готова поработать.

Вместе мы сможем сделать это! И я не хочу усложнять задачу, прибавляя лишние минуты.

— Не твое дело.

С помощью стеблей, опутывающих запястья, я привязала одну руку Сола к рулю, а вторую к рычагу коробки передач.

Он вздохнул.

— Я, конечно, люблю все эти штучки со связываниями, но сейчас мне правда больно.

— Ой, мамочки. Да что ты говоришь? — я затянула лозы ещё туже. — Поехали.

Стиснув зубы, Сол неумело завёл грузовик. Неужели из него водитель ещё отстойнее, чем из меня? Я-то даже прав не получила, потому что всё лето перед шестнадцатилетием проторчала в психушке. А после Вспышки за рулём обычно был Джек.

— Могла бы просто попросить, — серьёзным тоном сказал Сол, — и я бы поехал с тобой без всех этих угроз и выкручивания рук.

— А у пленников своих ты спрашивал, хотят ли они биться за жизнь? Рули давай.

Он пожал плечами и дал по газам. Мы свернули к шоссе. В зеркало заднего вида я заметила полураздетого «почитателя», бегущего за нами с большой брезентовой сумкой в руках. Он попробовал закинуть её в кузов, но мы отъехали уже слишком далеко…

Прости, Сол, сегодня не твой день.

Глава 6

— Раз ты отказываешься называть своё имя, то как же мне тебя величать? — спросил Сол. — О, Великая Императрица? Эй, блондиночка? Или как насчёт Повелительницы Растений?

Мы поднимаемся выше и выше в горы. Дорога становится всё более опасной.

Я молча пялюсь в окно, игнорируя все его попытки завести разговор. От вида выжженных Вспышкой пейзажей я поочерёдно перевоплощаюсь то в Эви, то в настоящую Императрицу с усыпанными листвой красными волосами, короной из роз, ядовитыми когтями и светящимися глифами, а потом обратно. Нервно барабаня когтями по подлокотнику, я изрешетила его до дыр, в которых начали собираться капельки яда.

Сола аж передёрнуло.

— Называй меня Императрицей.

— Ну, официально, так официально. Тогда зови меня просто: Светило.

— Размечтался.

С неба начал падать снег. В голове послышался голос Джека. Слова, которые он сказал по рации в тот день, когда я неслась за ним вдогонку: «Так это и есть снег, да?».

Парень, выросший на болотах, он никогда его не видел.

Белизна сугробов приводила меня в восторг. После года вездесущей пепельной серости всё словно очистилось.

Мы переговаривались по рации, радуясь снегу.

В груди защемило так, что я чуть не закричала. Шоры! Пусть я свято верю, что верну Джека, но само осознание, что мы сейчас не вместе, доводит меня до безумия.

— До сих пор не могу поверить, что Императрица — реальный человек, — сказал Сол, — я так долго слышал эти голоса, и вот вижу обладательницу одного из них во плоти… и, надо сказать, плоти довольно симпатичной.

Мэтью как-то говорил, что мой позывной звучит громче остальных. Видимо, он транслировался и всю дорогу до Индианы. Но я позывного Сола почему-то не слышала.

Он попытался сымитировать мой голос:

— Подойди, прикоснись… но заплатишь свою цену, — окинул меня многозначительным взглядом, — и кто бы отказался её заплатить?

Джек уж точно заплатил сполна. Он был бы жив, если бы не встретил меня. Или, если бы я отпустила его после сражения с Отшельником.

Арик платит снова и снова.

Он так со мной и не связался. А может быть, у меня просто сломался арканский передатчик? Я ведь не слышала позывного Сола, даже находясь в паре шагов от него. А значит, я не могу телепатически связаться со своими союзниками и с друзьями.

И понятия не имею, где сейчас мои враги.

Вариант, в котором Арик настолько ранен, что не в состоянии ответить, я даже не хочу рассматривать. Хотя и это не страшно, ведь, вернувшись во времени, я всё равно его спасу.

Боже, крыша скоро поедет от этих мыслей! Я уже несколько дней не спала, толком не ела. И вообще плохо соображаю. Ещё эти косые взгляды Сола…

— Ты когда-нибудь угомонишься? Следи лучше за дорогой.

Но он не угомонился.

— Я видел над тобой изображение. Ты раскрыла объятия, маня к себе, — образ моего Аркана, — солдаты АЮВ рассказывали о людях со сверхспособностями, которых они называли Арканами. Но даже после стольких непостижимых событий и появления у меня собственных невероятных сил в это верилось с трудом.

Я сама до сих пор с трудом в это верю.

— И если все те голоса реальны, стало быть, и игра тоже. В принципе, я слышал достаточно, чтобы уловить суть. Нас больше десятка, верно? И мы должны сражаться между собой? Чтобы собирать эти… как их там… знаки.

Я, конечно, могла бы подтвердить, что символы на руке появляются за убийство другого Аркана, но просто пожала плечами. Эта карта не вызывает доверия; гораздо мудрее будет не посвящать его в подробности.

— У тебя же есть знаки, да? Когда ты надевала перчатку, я, кажется, видел что-то на руке, — не дождавшись ответа, он задал следующий вопрос, — а в Форте Арканов будут и другие боги?

Другие боги. Тьфу на тебя… Арик тоже называл меня богиней, но ведь он выражался образно.

— Ну да, это же логично, — продолжил Сол, — мой скромный Олимп с этим фортом Арканов, наверняка, и рядом не стоял.

На вид Форт не представляет собой ничего грандиозного, но зато он надёжный. Джек возвёл его собственными руками.

— Это просто крепость, построенная из всего, что попадалось под руку, людьми, стремящимися к лучшей жизни. Не всем везёт на готовые убежища.

В каком-то смысле Солнце похож на Карту Отшельник — слизня, переползающего из одной ракушки в другую.

Сол всё не унимается.

— А кто начал игру? А что, если ты не хочешь ни с кем сражаться? — он бросил на меня выразительный взгляд. — Понимаешь, querida, я создан для любви, а не для сражений.

— Нет, ты просто заставляешь сражаться других. Ради развлечения.

— Ты могла бы заставить меня нарисовать карту, а затем убить. Зачем было меня похищать? Потому что я помог тебе исцелиться?

— У меня на тебя планы.

Но даже если я собираюсь использовать Сола в битве с Императором, обязательно ли брать его с собой на временну́ю карусель Тэсс? А вдруг больше людей ей переносить труднее? Разве что попробовать переместиться во времени немного дальше, тогда я могла бы ещё до начала битвы наведаться за ним в Олимп.

От всех этих пространственно-временных головоломок у меня раскалывается голова. Нужно будет потом подумать ещё…

— Планы на меня? — переспросил Сол. — Типа, использовать, а потом убить?

В точку. Но мне не хочется, чтобы он думал, что он следующий в моём списке.

— Гони быстрее.

— Спрошу ещё раз, к чему такая спешка? Мы, видимо, торопимся на встречу с другими богами?

Угораздило же застрять в машине с чуваком, возомнившим себя божеством.

— Почему бы тебе не сосредоточиться на дороге?

— . Хорошо, — две минуты спустя, — а ты откуда? Судя по протяжному акценту, думаю, с юга.

При мысли о родной Луизиане у меня сжалось сердце. Я засунула руку в карман и прикоснулась к коралловой ленте.

Несмотря на моё молчание, Сол продолжил:

— Я из Барселоны. Приехал в Штаты в колледж. Испанский знаешь? — нет, только кайджанский французский. — Что-то ты не сильно разговорчивая.

Когда-то давно я была приветливой и дружелюбной со всеми.

— Может, я просто не люблю трепаться с убийцами?

— Забавно слышать это от тебя. Я ведь достаточно осведомлён об игре, чтобы с уверенностью сказать, что мы с тобой одного поля ягоды, Императрица.

— Я убивала, защищаясь. А ты ради спортивного интереса заставлял убивать других. Даже детей.

— А может, основываясь на том, как они поведут себя в этой битве, я отбирал себе последователей. Я прекрасно видел плачущего мальчишку. И мои Бэгмены не позволили бы причинить ему вред. А любого, кто посмел бы на него напасть, лишили бы права подняться на Олимп.

— Что-то я не видела на трибунах ни одного ребёнка? Так что не надо вешать мне лапшу на уши.

Я затянула удавки на шеях Бэгменов, сидящих в кузове.

Услышав их вопли, Сол сильнее сжал руль, и его лицо начало излучать свет.

Спасибо за подзарядку. По щеке скользнула лоза, выросшая из моей шеи.

Поморщившись при виде этого, он сказал:

— Детей я отпускал вместе с родителями.

Я подняла руку, чтобы ещё раз помучить Бэгменов. Всё-таки здорово, что у меня их двое. Одного можно даже убить, чтобы Сол понял, что настроена я серьезно.

— Это правда, Императрица! Mierda[15]! Клянусь, это правда.

Может, и правда. Но…

— А что насчёт раненных пленников, которые не могли быстро выбраться из камер? Твои охранники всех их хладнокровно пристрелили.

— Это был акт милосердия, — с твёрдой уверенностью ответил он, — после Вспышки для раненных жизнь превращается в сплошные страдания. К тому же, поверь мне, среди этих людей восемь из десяти уже не раз убивали.

Тут трудно не согласиться. В пути мне нечасто встречались хорошие люди. Но это не давало мне права загонять их в клетки и устраивать кровавые игрища.

Как бы там ни было, я не собираюсь заводить дружбу с этой картой. Может быть, Сол и кажется лучше на фоне Любовников или Рихтера, но лишь потому что они опустили планку чуть ли не ниже уровня бездны Цирцеи.

— Ты с такой лёгкостью терзаешь других, — сказал он с болью в голосе, — без тени сожаления. Почему ты такая жестокая?

— Бэгмены не другие. Они чудовища.

Если бы не они, моя мама была бы жива.

— Не для меня. Они мои друзья.

Любовники, так вообще, называли своих клонов детьми.

— Тогда ты больной.

— А ты нет? Нежничаешь тут со скользкими стеблями. Насколько я знаю, ты можешь быть самой жестокой из богов. Так, может быть, мне стоит объединиться с другими Арканами и уничтожить тебя?

— Может быть.

— И я знаю, кто мог бы надрать тебе задницу. Разве Император не управляет огнем, вулканами и землетрясениями? Уверен, он в состоянии справиться с какими-то жалкими растениями.

Довольно!

— Император и есть настоящий безжалостный убийца! Он за просто так убил сотни мужчин, женщин и детей — не Арканов; людей, не имеющих никакого отношения к игре.

— Ох, серьёзно? Откуда ты знаешь?

— Я видела это своими глазами! Слышала, как он смеялся, когда лава сжигала их заживо.

А прямо перед этим… мы с Джеком радовались снегу.

ШОРЫ!

Сол нахмурился.

— Почему я должен тебе верить?

— Недалеко от Форта Арканов есть долина. Там остались следы его нападения, — я сжала пальцами переносицу, — зачем я вообще тебе это рассказываю? Ты не чувствуешь сострадания к невинным людям.

— А сколько ты видела невинных после Вспышки? — спокойно спросил Сол.

Он прав, и это приводит меня в бешенство.

— Императрица, на тебя посмотреть, так ты сущий дьявол.

Нет, Дьявол это совсем другая карта.

Глава 7

Вой ветра слышен даже через толстенные стены электрической подстанции, где мы укрылись от непогоды. Джек всегда предпочитал останавливаться в этих бетонных будках с железными дверями и без единого окна. После Вспышки лучшего убежища и не придумаешь.

Порывы штормовой силы сорвали все мои планы. Брезент на кузове грузовика раздувался, словно парус, и на одном особенно скользком участке дороги нас только чудом не занесло на скалы. Дорожные ограждения, естественно, больше никто не ремонтирует.

И хотя я теряю драгоценное время, другого выхода нет. Вряд ли я смогу помочь Джеку, лёжа где-нибудь на дне ущелья.

Чтобы иметь под руками рычаги влияния на Сола, Бэгменов я тоже забрала внутрь, сделав для них клетку из стеблей розы. И принялась с помощью кремня добывать огонь. Лозы тем временем вытащили несколько поленьев из ящика для дров. Скоро тонкая струйка дыма взвилась вверх и устремилась к потолку в какую-то щель или вентиляционное отверстие. Языки пламени напомнили мне о смерти Джека, но я взяла себя в руки. Скоро я его верну.

Я бросила взгляд на Сола, сидящего по ту сторону костра. Всё ещё хмурится за то, что я на него накричала. Дело было, когда мы остановились для дозаправки и обнаружили довольно свежий труп. Я приказала Солу снять с мертвеца ботинки, но Солнце начал воротить нос: «Это же мерзко. Обойдусь как-нибудь».

Я сразу вспомнила, как сама шарахалась, когда пришлось впервые снимать с трупа солнцезащитные очки. Или вытаскивать из Бэгменов драгоценные стрелы. И как только Джек терпел меня всё это время?

«Сам тусуешься с Бэгменами, — напомнила я, — а трупов называешь мерзкими? Бэгмены и есть трупы».

Сол посмотрел на меня так, словно я только что оскорбила его мать.

«Ботинки, Сол. Быстро

В ответ он разразился гневной речью на испанском и с того самого момента не перестаёт дуться…

Я полезла в рюкзак и вытащила упаковку сублимированного супа и походный котелок, любезно предоставленные «почитателями» Сола. Обычно в дороге я питаюсь удобными энергетическими батончиками, но, как говорится, дарёному коню и всё такое.

Когда ж мне доводилось есть в последний раз? Даже и не вспомню.

Я высыпала содержимое упаковки в котелок и залила водой из фляги, поймав себя на мысли, что за последнюю неделю почти забыла, как это — орудовать сразу двумя руками. Затем поставила котелок на огонь и помешала суп ложкой из складного ножа.

У Сола заурчало в желудке.

— Не хочешь поделиться со своим пленником? — он махнул связанными руками в сторону котелка.

— Может, и поделилась бы, если бы пленник предложил обогреть эту комнату и разогреть еду с помощью своих сил.

Он поджал губы.

— Если не станешь относиться ко мне любезнее, напросишься на укус Бэгмена. Возможно, не сегодня и даже не на этой неделе. Но в один прекрасный день…

Я сняла котелок с огня.

— Что ж, попробуй. Испытай судьбу. У меня всё равно иммунитет, — уверена процентов на пять.

Сол бросил на меня косой взгляд.

— Яды — это моя стихия, — уточнила я. Затем зачерпнула первую ложку супа и подула, чтобы его остудить. Попробовала. Ничего так.

— Среди моих почитателей есть учёный, — сказал Сол, — и он изучал Бэгменов. Они не вводят ни ядов, ни токсинов, ни возбудителей инфекции. Это радиационная мутация. Как в комиксах.

— Приму на веру. Но чтоб ты знал, я могу самоисцеляться. И вообще к болезням невосприимчива, — соврала я.

Если честно, понятия не имею, как отреагирует моё тело на мутацию из комиксов. Да, костоломную лихорадку я не подхватила, но ведь её и не вводили из пасти зомби прямо мне под кожу.

— А я бы приказал им покусать тебя не для того, чтобы обратить, а просто из вредности.

— Оу. Значит, мне нужно быть на чеку? — я кивнула на его питомцев, тихо и неподвижно сидящих в клетке, уставившись в пустоту. Мерзких монстров с «помятой» кожей.

— Эти двое никого не кусают.

Котелок немного остыл, и я начала отхлёбывать прямо из него.

— Опять-таки, возьму на веру.

А если не заткнешься, возьму твой символ.

Поглотив почти половину приготовленного, я взглянула в такое искреннее на вид лицо Сола. А может, стоит не затыкать ему рот, а постараться лучше узнать своего врага?

— Значит… свечение тебя изматывает? — я сделала последний глоток и протянула котелок ему.

Сол расплылся в улыбке.

— , изматывает, — он одним махом осушил посудину и вытер губы мускулистой рукой, — чем прохладнее погода, тем сложнее. Но с практикой у меня получается действовать эффективнее и использовать меньше энергии. Скоро я вообще смогу осветить весь мир. И буду командовать тысячами Бэгменов.

Хорошо, когда есть цель. Наверное, в прошлых играх карта Солнце тоже обладала скрытой способностью контролировать Бэгменов, просто её невозможно было раскрыть. Всё-таки, не было ни зомби, ни Вспышки, чтобы их создать.

— А как ты выяснил, что можешь управлять ими?

— Они напали на меня ещё в Нулевой День, — глядя перед собой отсутствующим взглядом, Сол вздрогнул от нахлынувших воспоминаний, — а когда я мысленно пожелал, чтобы мне перестали кусать меня, они подчинились.

Значит, он к укусам невосприимчив.

— А почему твои Бэгмены никак не отреагировали, когда ты засиял? Я думала, они боятся солнечного света.

— Когда их не мучает жажда, то и свет сам по себе не сильно беспокоит. Более того, их ко мне тянет, даже тех, которых я не контролирую, — он пожал плечами, — или же их просто влечёт к тому, что внушает страх.

Как меня к Смерти? Арик, где ты? Тишина. Я оглянулась на парочку Бэгменов.

— Ты можешь с ними как-то общаться?

— Могу отдавать мысленные приказы, видеть их глазами и слышать через них. Вообще-то, я могу слиться сознанием с любым Бэгменом в определённых пределах.

— Ты можешь видеть их глазами?

Как любовники со своими клонами и Ларк с животными.

— , — его глаза подёрнулись мутной пеленой, — через одного я сейчас вижу обугленную Статую Свободы. Другой бредёт по дороге ко входу в Диснейуорлд.

— А ещё что? — Винсент говорил, что его клоны где только не побывали, но видели лишь пепелища и разруху. — Как насчёт людей?

— Побоища. Убийства. Изнасилования, — взгляд Сола прояснился, — если бы ты каждый день видела то, что вижу я, то не жалела бы так моих пленников.

Возможно.

— С каждой неделей диапазон действия моих сил расширяется, мне удаётся подключиться к Бэгменам, находящимся на всё большем расстоянии. И я надеюсь однажды увидеть родную Испанию, — Сол перешёл на шёпот, — вдруг моя семья выжила.

— Ты бы почувствовал, если бы они… обратились?

Он кивнул.

— Скорее всего, так и есть. Слишком уж многих постигла эта участь.

Я вспомнила о ребятах из палатки Любовников, которых заразили преднамеренно. Вспомнила полуобращённого парня, плачущего над корытом с кровью от осознания того, что с ним происходило, и спросила Сола:

— Чем же ты кормишь этих двоих?

— Кровью. В кузове должна быть канистра. Мои почитатели непременно снабдили нас в дорогу.

И чья же это кровь? Погибших на поле Олимпа?

— Вообще, твои питомцы не сильно воняют в отличие от остальных.

Но я всё равно вырастила на прутьях клетки бутоны роз, чтобы освежить воздух.

— На самом деле воняет слизь. Просочившись сквозь кожу, через несколько дней она начинает гнить. Но их кожу я содержу в чистоте.

— Чем эти двое такие особенные?

Он отвёл взгляд.

— Не хочу об этом говорить.

— Ясно, — сменим тему, — а где вы нашли почву, пригодную для посевов?

— В пещерах. На достаточной глубине вполне можно найти плодородную землю.

Итак, Сол и его последователи нашли возможность вырастить зерновые культуры, изучали мутацию Бэгменов. То есть они в какой-то степени делали благое дело.

— Мы занимаемся культивированием всего около полугода, поэтому деревьев пока нет, — сказал он, — ни яблонь, ни груш, ни апельсинов.

А я однажды вырастила апельсиновое дерево, чтобы искупить вину перед Тэсс. Как будто это может хоть сколько-нибудь возместить то, какому риску я подвергла её, вынуждая использовать силы.

Мои хотя бы не могут меня убить.

— Тебе ведь не нужна земля, чтобы вырастить что-нибудь, верно? — спросил Сол.

Я помотала головой, решив, что эта информация не может мне повредить.

— А нет у тебя каких-нибудь семян? Яблочных, например? Я бы помог солнечным светом, и мы бы полакомились яблочками, — сказал он с воодушевлением, словно уносясь в розовые яблочные мечты.

Я полоснула когтем большой палец и занялась делом, а когда появился зеленый росток, кивнула ему.

— Приступай.

Оживлённо вспыхнул взгляд карих глаз, обрамлённых густыми чёрными ресницами. Сол засиял — его грудь, ноги, руки начали излучать яркий солнечный свет. От этого света мои веки сразу отяжелели. Дерево тем временем вытянулось до самого потолка.

— Dios![16]

Я направила одну из веток Солу, одну себе, и мы сорвали по сочному красному яблоку. Откусив первый кусочек, он застонал.

— Кажется, я никогда к этому не привыкну.

Я тоже попробовала своё на вкус. Неплохо.

— Расскажи, чем ты занимался до Вспышки?

— Я был студентом-историком, а также с парочкой друзей занимался организацией вечеринок. Мы устраивали гулянки в разных заброшенных зданиях. И хотя все думали, что мы загребали деньги, повесничая, на деле работать приходилось очень много.

— Значит, теперь ты перешел от вечеринок к кровавым боям без правил?

— Неужели тебя это не развлекло??? — ответил Сол фразой героя Рассела Кроу из фильма «Гладиатор».

— Сомнительное развлечение.

Он пожал плечами.

— Почему именно римская тематика?

Его глаза снова вспыхнули. Если взгляд Арика я сравнивала с восходом солнца, то глаза Сола сейчас пылают, как полуденное солнце на экваторе. Цвет радужки сменился от карего до карамельного.

— Из своей работы я вынес одну истину: презентация — это всё. А в какой ещё культуре знали толк в представлениях? У римлян были гербы, эмблемы, продуманные костюмы, пышные зрелища. Они были безжалостными, но соблюдали кодекс чести. Восхищались воинами и состязаниями. И поклонялись мне.

Снова-здорово.

— К твоему сведению, ты не бог солнца. Мы были избраны богами, но сами ими не являемся.

— Говори за себя, querida, — он одарил меня обольстительной улыбкой, — сначала поцелуй эти губы и скажи потом, что я не бог.

Если бы я не была свидетелем тех смертельных игрищ, то, вполне возможно, сочла бы Сола весьма обаятельным. Веселым характером он очень напоминает Финна, и к тому же невероятно харизматичный.

— Во времена Римской империи один воин с мечом мог изменить мир, — продолжил он с каким-то юношеским воодушевлением.

И я неожиданно для себя самой спросила:

— Сколько тебе лет?

— Двадцать три, а тебе где-то… — он окинул меня оценивающим взглядом, — двадцать?

— Семнадцать.

Он приоткрыл рот от удивления.

— Значит, я мечтал соблазнить такую малышку?

Я закатила глаза. Но эффект был смазан неожиданным зевком. От горячего супа меня совсем разморило, начало клонить в сон. Я ведь несколько дней уже не спала.

— Да ты вконец выбилась из сил. Хотя не удивительно, ты ведь совсем ещё ребёнок, pequeña.

— Что это значит?

— Малышка. Тебе нужно немного поспать.

— Рядом с пленником? Злым пленником?

Тогда нужно себя обезопасить.

— Злым? Императрица, я многогранен, — он стал серьезным, — ну как мне убедить тебя, что я не такой уж и плохой? Когда ты начнёшь мне доверять?

— Даже если ты лишь наполовину плохой, доверять тебе я не стану.

Он Аркан. Вполне возможно, что он хочет обмануть меня, как когда-то Ларк. Возможно, он знает об игре намного больше, чем говорит, как Селена в свое время.

Разве музыка на Олимпе не гремела так громко, что я услышала её ещё из-за скалы? Разве не она привела меня прямо к логову Сола? Остерегайся приманок.

Я взмахнула рукой, и шипастые прутья клетки для Бэгменов потянулись в сторону, пленив и его тоже. Потом я развязала ему руки, но удавку на шее оставила.

Какая ирония. Сол хочет, чтобы я ему доверяла… точно так же, как и я хотела, чтобы Арик и Цирцея доверяли мне. Правда, тогда я была по-настоящему жестокой.

Так что я могу не доверять Солу. Или не питать к нему дружеских чувств. Но осуждать не имею права.

Он обвёл клетку взглядом.

— Красные розы, pequeña? Для бога солнца годятся только жёлтые.

Да уж, наглость — второе счастье.

Я бросила на него косой взгляд, одновременно злясь на саму себя. Потому что на мгновенье ощутила порыв поменять красный цвет на жёлтый.

Глава 8

Я проснулась от собственного крика. На щеках застыли капли слёз.

— Императрица! — Сол пытается вырваться из клетки. — Тебе приснился кошмар! Проснись, pequeña.

Его руки до крови исколоты шипами, а кожа светится от избытка эмоций.

Испуганно озираясь вокруг, я понемногу возвращаюсь в реальность. Трансформаторная будка. Сол у меня в заложниках. Мы направляемся в Форт Арканов.

Закрыв лицо руками, я захожусь в рыданиях. Ещё бы, так долго подавлять своё горе. Мне следовало ожидать, что во сне оно захлестнёт меня с головой.

В кошмарном сновидении Джек сказал мне: «Почему ты не дала мне уйти? Я остался бы жив. Я ведь просил отпустить меня». И сгорел изнутри, извергаясь лавой.

В ушах до сих пор звучит его истошный крик. Сопровождаемый смехом Императора.

— Что такого тебе приснилось? — кожа Сола потускнела, но под лучами света шипы на стеблях роз выросли ещё больше.

— Нападение Императора, — прошептала я, — Рихтер…

— Боишься нового удара?

— Ты бы тоже боялся. Да и стоило бы, — мне не даёт покоя какая-то деталь в побеге Рихтера от Цирцеи: той ночью я слышала шум… вертолёта? — не думай, что твой Олимп станет от него надёжным укрытием.

И есть ли такое место?

— Ты выкрикивала имя. Кто такой Джек?

Слёзы потекли ещё сильнее.

— Это кто-то из родных? — Сол свёл брови. — Или, может, Император убил твоего любимого мужчину?

— Да, убил. И мою подругу убил. И целую армию.

Промокнув глаза рукавом, я выпустила Сола из клетки.

Солнце вытер руки о тогу, оставляя на ткани кровавые отпечатки. А ведь он поранился в порыве помочь мне.

Подбросив дров в тлеющий костёр, он присел напротив.

— Так что же случилось с Джеком?

Я и сама не заметила, как начала говорить:

— Я мчала ему навстречу. Мы хотели уехать, чтобы вместе начать новую жизнь, — с чистого листа, — мы переговаривались по рации… он сказал, что хочет на мне жениться… и мы говорили о снеге.

— А потом?

— Я как раз хотела признаться ему в любви, удивлялась, почему до сих пор не сказала этих слов, как услышала: «Трепещи передо мной». Позывной Императора. В следующую секунду долина наполнилась лавой. Все, кто там был, погибли в одно мгновение.

Сол приоткрыл рот от удивления.

— Но зачем ему понадобилось убивать так много народу?

— Рихтер наслаждается убийствами. Получает удовольствие, используя свои силы для разрушения. А ведь меня предостерегали. Пока он жив, никто не может чувствовать себя в безопасности.

— Но разве мы, в принципе, не должны убивать друг друга?

— Некоторые из нас боролись против этого, — сказала я, — мы даже заключили союз.

Обдумав сказанное, Сол спросил:

— Ты, наверное, очень скучаешь по Джеку?

— Каждую секунду.

И каждая секунда всё больше отдаляет нас друг от друга. А ветер снаружи, чёрт возьми, всё ещё лютует. Отчаянно нуждаясь в смене темы, я поинтересовалась:

— А ты? Ты когда-нибудь любил?

— . До апокалипсиса.

Дрожащими руками, я поднесла к губам флягу.

— Твоя девушка погибла во время Вспышки?

Он лукаво усмехнулся.

— Думаешь, я был с девушкой?

Учитывая, что он со мной заигрывал… да.

— Значит, ты потерял парня?

— Я потерял обоих.

— Ты был влюблён сразу в двоих? — я протянула ему флягу.

Взяв её, он сделал большой глоток.

— Отчаянно.

Боже, как я его понимаю. Похоже, у нас с Солом есть кое-что общее и помимо игры. И, кажется, он только что обеспечил себе неприкосновенность, ведь теперь я вряд ли смогу его убить.

— У нас с Беа и Джо всё было серьезно, — он гордо расправил плечи, — никто не верил, что из этого что-то получится, но мы были вместе два года.

Никогда не встречала людей, состоящих в подобных отношениях.

Склонив голову, Сол посмотрел мне в глаза.

— Осуждаешь меня? Нас?

С губ слетел горький смешок.

— Шутишь?

— То есть, pequeña, — продолжил он, — ты веришь, что сердце может быть достаточно большим, чтобы любить двоих?

— Я точно это знаю, — Любовники, несмотря на все их пороки, умели заглядывать в самое сердце и видели, что моё разделено пополам, — я и сама люблю сразу двоих.

Конечно же, сейчас все мои мысли заняты Джеком. Я, словно одержимая, стремлюсь вернуть его, потому что видела, как он умер. Но и тревожные мысли об Арике преследуют меня неотступно. Хоть его доспехи и весят так мало, но в воде вполне могли бы стать серьёзным грузом. А что, если

Я отогнала эту мысль подальше. Возврат во времени спасёт и его тоже.

Сол нахмурился, словно сомневаясь, не подтруниваю ли я над ним.

— Правда?

Я кивнула.

— Джека и Арика.

— Значит, теперь ты будешь с Ариком?

— Всё сложно, — моя любимая отговорка.

— , в любви часто бывает сложно — он уставился в пламя костра, — я так сильно их любил…

— Какими они были?

Вскинув взгляд, он сказал:

— Беатрис была эдаким нежным и ласковым ангелом со стальным характером. По понедельникам она работала волонтёром в больнице, читала книги детям, больным раком. Она была храброй и их учила быть храбрыми, но когда мы смотрели ужастики, прятала лицо у меня на груди, — со слезами на глазах он неосознанно начал потирать грудь, словно ощущая прикосновение своей возлюбленной, — Джо был бывшим полузащитником, студентом юридического факультета. Он мечтал стать крутым адвокатом, но никак не мог научиться завязывать галстук, и это приходилось делать мне. Я хотел жениться на них обоих. Даже обручальные кольца купил. Но в день нашей годовщины по моей вине… их постигло несчастье.

По спине пробежал холодок.

— Не понимаю.

— Всё произошло в Нулевой День. Мы втроем были в подвале, готовились к очередной вечеринке. Мне понадобилось дополнительное оснащение. И вместо того, чтобы самому забрать его из фургона, я попросил сделать это Беа и Джо, — его лицо стало непроницаемым, — я отослал их из идеального укрытия прямо под огни Вспышки.

Моя голова дёрнулась в сторону клетки с Бэгменами. Мамочки родные, эти твари когда-то были его парнем и девушкой. Джо — студент юридического, и Беа — волонтёр в больнице. Вот они, сидят, уставившись в пустоту и беззвучно шевеля потрескавшимися губами.

Неудивительно, что Сол так нервничал, когда я им угрожала. В его глазах монстром была я. А ведь я никогда не задумывалась, что когда-то Бэгмены тоже были людьми. Слишком долго я сражалась с ними и от них убегала. Ненавидела их за смерть мамы.

А может, Сол и правда не такой уж плохой. Да, он наслаждается кровавыми зрелищами. Но ведь если бы я потеряла Джека и Арика, то стала бы гораздо, гораздо хуже.

Сол бросил на Беа и Джо грустный взгляд.

— Оставшись в подвале, я почувствовал головокружение и вырубился, видимо, на несколько часов. А когда очнулся, они вернулись назад и напали на меня. Повалили на землю и начали пить мою кровь.

Даже представить боюсь, как это ужасно. Увидеть любимых обращенными.

— Пойми: я бы скорее умер, чем навредил им. Я сопротивлялся, но не мог заставить себя нанести хотя бы удар. И вдруг, как я говорил, они меня послушались, — он прочистил горло, — когда в подвал спустилось еще больше Бэменов, я начал подозревать, что Вспышка создала бесчисленное множество таких, как они. А потом мы вышли на улицу, и я увидел, что весь мир разрушен.

Я вспомнила, как впервые увидела мир после апокалипсиса. Если бы рядом не было мамы…

А Сол-то совсем один. Хотя… я снова взглянула на Бэгменов… он так не считает.

— Императрица, — тихо спросил Сол, опустив брови, — как думаешь, Беа и Сол могут снова стать нормальными?

Без шансов. Их тела и разум слишком повреждены.

Но вслух я сказала:

— Возможно, это обратимо. Возможно, они придут в норму, когда восстановится планета. Я бы пока не делала окончательных выводов.

Сол посмотрел на меня, уже не излучая свечения.

— Ты ведь не веришь в это. Но спасибо, что притворилась…

Глава 9

ДЕНЬ 391 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
Мы остановились на распутье. В одну сторону ведёт грунтовая каменистая дорога, в другую — широкое шоссе, расчищенное по центру, но с заваленными мусором обочинами. Словно по нему прошла целая армия, оставляя за собой горы отходов.

— Начинаю узнавать эти места — сказала я; ведь это развилка между путём работорговцев, по которому мы с Ариком и Джеком добирались до логова Любовников, и обходной дорогой, обнаруженной АЮВ, — кажется, я знаю, где мы.

Сол облегчённо вздохнул.

— О, gracias a Dios.[17]

Я бросила на него хмурый взгляд.

— Что?

— Ещё на прошлом повороте я окончательно сбился с дороги и теперь понятия не имею, куда еду.

— Так ты меня дурачил, — я угрожающе понизила голос, — лучше не зли меня, Солнце.

— Ну чего ты на меня шипишь? — прошептал он. — То ревёшь, то становишься пугающей. Потом сексуальной. Потом пугающе сексуальной.

— Ты мне врал.

— Я не хотел, чтобы ты меня убила!

Я замахнулась на него заостренными когтями.

— Так почему бы мне не сделать этого прямо сейчас?

— Потому что я подпитываю твои силы, хотя, — добавил он озабоченно, — даже не знаю, нужно ли такой, как ты, становиться ещё сильнее.

Я опустила руку.

— Просто езжай прямо. И больше не смей мне врать.

Дополнительные силы нужны мне по единственной причине — чтобы выпотрошить Императора. Я уже представляю, как когтями изрежу его на тесёмки. А может, лучше задушить его лозой? Или содрать кожу вихрем из шипов…

— Как думаешь, мы скородоберёмся? — спросил Сол, вырывая меня из мечтаний.

Я пожала плечами.

— К вечеру или завтрашнему утру.

— А что будет со мной, когда мы окажемся в форте? Другие боги не причинят вреда Джо и Беа?

— Мы не… а чтоб тебя, — проехали, — отвечая на твой вопрос, я никому не позволю тронуть их даже пальцем. Если будешь вести себя как надо.

— Мы будем хорошо себя вести. Клянусь собой.

— Клянешься собой? Ты. Не. Бог.

Он отмахнулся.

— Расскажи о своем союзе. Как вы собираетесь победить такого сильного соперника, как Император? Разве он не может просто сжечь ваше убежище? Обрушить на него потоки лавы?

Запросто.

— У нас есть преимущества, о которых я тебе не расскажу. К тому же за нами численное превосходство.

— Какие Арканы состоят с тобой в союзе?

Большинство. А Цирцея? Каждый раз, когда мы проезжаем мимо какого-нибудь водоема, в памяти всплывают всё новые фрагменты из нашего прошлого. И чем больше я вспоминаю, тем сильнее скучаю по нашей дружбе.

— Сол, я не собираюсь обсуждать с тобой ни наши планы, ни сильные и слабые стороны. Даже если бы я поверила, что ты на моей стороне — а я в это не верю — Рихтер всегда может захватить тебя и заставить говорить.

— Императрица, ты сама вовлекаешь меня в эту игру. Я не хочу ни с кем воевать. Особенно с повелителем вулканов.

— Я тоже не хочу воевать. Я хочу отомстить Императору, а потом…

А что потом? Почти со всеми оставшимися игроками меня что-то связывает. Но Арик предостерегал, что игру невозможно остановить, называл ее «адом, на который все мы обречены». Я не хотела верить ему, пока на арену не вышел Рихтер… а Джек не стал жертвой противостояния.

С такой позиции мой план сбежать в Луизиану теперь кажется смехотворно наивным.

Так что же будет потом? Когда я верну Джека и уничтожу Рихтера?

— Ты могла бы поселиться со мной на Олимпе, — Сол стрельнул глазами, — стать моей божественной королевой. Вместе мы построим крупнейшее поселение на земле! С твоей способностью выращивать растения и моей — излучать солнечный свет — накормим тысячи людей. С помощью твоих шипов и моих Бэгменов будем поддерживать порядок.

Порядок. Джек хотел того же.

— Об этом можно подумать. Кроме части о божественной королеве.

— Не спеши исключать её, pequeña. И вообще, это моя самая любимая часть. Мы должны выполнить свой долг и вновь заселить землю. Обязаны поделиться своим даром. Лично я именно этому и намерен себя посвятить.

— Тут я пас, — я вскинула бровь, — неужели ты действительно хочешь привести детей в такой мир?

В его глазах запрыгали озорные искорки.

— Нет. Но это был бы отличный повод залезть тебе под юбку.

— Фу! Ну-ка не забывай про поведение. Не то схлопочешь лозиной по заднице.

У Сола отвисла челюсть. А потом он начал хохотать. Хохотать до слёз.

В этот момент вопреки всему уголки моих губ дёрнулись. Если бы не его страсть к убийствам вместе с замашками на божественность и не красная ведьма внутри меня, мы вполне могли бы стать друзьями.

Немного успокоившись, он сказал:

— В старые добрые времена мы могли бы забацать клёвое реалити-шоу. «Шоу Сола и Императрицы».

— Шоу уродов, — буркнула я. В нынешнем состоянии я была бы в нём звездой номер один.

ДЕНЬ 392 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
— Гони быстрее, — крикнула я, чуть не подпрыгнув в сидении, потому что увидела на краю отвесной скалы очертания Форта Арканов.

Что немного насторожило, так это полная темнота, но, возможно, после расправы Императора там просто начали экономить ресурсы. А может, свет не зажигают в целях маскировки.

Оказавшись так близко к Форту, я почувствовала, что на шаг приблизилась к Джеку. А когда коснулась пальцами ленты, хранящейся в кармане, меня просто захлестнуло волнение.

Присмотревшись к Форту, Сол брезгливо поджал губы.

— Pedazo de mierda. Что за дыра?

Резким движением я схватила его за горло. На кончиках когтей выступили капельки яда.

— Это место, где люди мечтали о лучшей жизни. Пока ты отсиживался в своей стадионной крепости, другим пришлось выживать испепелённом мире. Всё, что они имеют, заработано потом и кровью.

— Прости, Императрица.

Я отпустила его, окинув свирепым взглядом.

— Ты, как Карта Отшельник — заполз в готовую ракушку, даже пальцем для этого не пошевелив, — и, подавляя ярость, скомандовала: — нужно объехать эту трясину.

По краю минного поля виляет разбитая дорога, изрытая колеями. Словно по ней проехала целая колонна.

— Следуй строго вдоль отметин шин. Тут повсюду мины.

Сол туго сглотнул и поехал по следам. Приближаясь к внешней стене Форта, мы миновали останки какого-то обгорелого животного. Огромного, с чёрной всклоченной шерстью.

— О боже.

Циклоп. Или его половина.

— Что это? — Сол широко раскрыл глаза. — Гигантская собака?

— Вроде того, — прошептала я.

От задней части туловища тянется борозда, будто волк уполз, оставив обрубок тела. Но почему его шкура прошита пулевыми отверстиями? Кто мог в него стрелять?

Хоть он и был моим любимцем, но остался здесь, чтобы дождаться, пока Финн достаточно окрепнет, и помочь ему встретиться с Ларк.

Я напомнила себе, что Циклоп не может умереть. Пока жива Ларк. Волк вполне мог затаиться в близлежащем каменном лесу и ждать исцеления. Возможно, он даже учует мой запах, и тогда Ларк узнает, что я выжила.

— Подъезжай ко входу и тормози, — сказала я Солу.

Оказавшись у ворот, я мысленно вернулась в тот день, когда Джек въехал в них верхом с гордо поднятой головой. Все солдаты армии уважали легендарного Охотника. Они сделали его своим генералом. Как же много из этих людей погибло.

Но это не окончательно. Если я смогу помочь.

Сол выключил зажигание. Со скрежетом, напоминающим вой Бэгменов, створка ворот распахнулась и под натиском ветра ударилась о стену. На страже почему-то никто не стоит.

— Пошли со мной, — сказала я, вылезая из кабины.

Когда Сол ступил на землю, я удлинила стебель, опутывающий его запястья, чтобы стянуть ещё и лодыжки.

— А это действительно необходимо, pequeña?

— Действительно, Сол, — я подошла к стене и крикнула: — Эй! Здесь кто-нибудь есть? Пожалуйста, ответьте. Арик! Финн! Тэсс!

Всё-таки я не теряю надежду найти здесь Арика. Услышать ржание его коня. Пережил ли Танатос наводнение?

А Арик?

Конечно, пережил. Так где же он?

Я вошла внутрь и осмотрелась. Город-призрак. Ни огней, ни животных, ни голосов. Только вой ветра и запустение. Уцелела лишь оболочка. Форт Арканов умер.

Ящики с провизией остались на месте. Видимо, жители форта побоялись, что Император, продолжая свой адский путь, двинется прямо на них.

А что, если выжившие разбили лагерь за рекой? Я запрыгнула на дощатую дорожку и побежала в сторону дозорной башни. Не дожидаясь Сола, ковыляющего следом, взобралась по лестнице и заглянула в смотровое отверстие в надежде увидеть костёр или любые другие признаки жизни.

Ничего.

Вернувшись обратно на лестницу, в одном из дальних углов я заметила апельсиновое деревце, которое вырастила для Тэсс. Без солнца оно поникло и опустило листики.

Рядом с деревом виднеется земляная насыпь. Что это… могила? Но чья? В голове мелькнула жуткая догадка… нет. Нет. Отогнав её, я спустилась по ступенькам и пронеслась мимо Сола.

Перескочила на другую дорожку и помчалась мимо пустых загонов для скота. Пробегая мимо палатки Джека, я представила, будто услышала его низкий голос: «Ma fille aux yeux bleus». Моя голубоглазая девочка.

Приближаясь к холмику, я замедлила шаг. Сердце ушло в пятки. Земля притоптана, словно кого-то хоронили в большой спешке. Могилу обозначает лишь какая-то палка, торчащая из насыпи.

Посох Тэсс.

С губ сорвался крик. Нет, нет, это ведь совсем не значит, что здесь похоронена Тэсс! Её смерть — самый жуткий сценарий, который никогда не должен воплотиться. Сценарий, в котором Джека сжигает заживо кровожадный монстр… и я никак не могу ему помочь.

Кто-то просто хотел обозначить захоронение, а посох как раз оказался под рукой. Она ведь не таскала его с собой постоянно.

Есть лишь один способ убедиться.

Подошёл Сол. Не обращая внимания на его удивленные взгляды, я опустилась на колени и начала исступленно долбить мерзлую землю когтями, разрывая могилу.

На один фут, на два фута. Три. Четыре.

Нащупала под рукой ткань, потянула на себя и, откинув ещё груду земли, обнаружила…

Тело, завёрнутое в простыню.

Сглотнув подкативший к горлу ком, я развернула ткань и нашла то, что когда-то было милой девочкой по имени Тэсс.

Её тело, как этот форт — пустая безжизненная оболочка.

Мой ночной кошмар сбылся. Один взгляд на её истощенное тело — и я понимаю, как она умерла. Она уже попыталась вернуть время. Чтобы спасти Джека, Селену и всю армию…

Тэсс так старалась, что потеряла контроль над своими непостижимыми силами. Девочка любит быть полезной. Она пожертвовала собой ради других. И все же ей не удалось их вернуть.

Джек мертв.

Я держу на руках то, что осталось от Тэсс, и неосознанно качаю её, как куклу.

Чуть в стороне стоит Сол и наблюдает, как я предаюсь отчаянию.

Глава 10

ДЕНЬ 393 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
Я с ног до головы измазанная в грязи, не чувствую ни рук, ни ног, едва перевожу дыхание. Однако продолжаю карабкаться на вершину холма. Того самого, откуда наблюдала схватку Цирцеи и Императора.

В прошлый раз я, полная надежд, поднималась сюда на покладистой кобыле, которой так и не успела дать имя. Её останки, скорее всего, унесло водным потоком.

Что я хочу найти? Понятия не имею, но упорно двигаюсь дальше.

Я прокручиваю в голове нападение Рихтера, и каждая новая подробность всё больше убеждает меня — Джек умер. Но ведь я обещала, что больше никогда не буду его недооценивать. А вдруг удастся найти какую-нибудь зацепку, какой-нибудь намёк, что остались выжившие.

В конце концов, я должна своими глазами увидеть… место его упокоения.

Поэтому, стиснув зубы, я продолжаю восхождение. Поток Цирцеи совсем размыл склон, сделав его ещё более трудным для подъема.

Что я найду на вершине?

Солу я приказала ждать в машине. Уж не помню, связала его или нет. Я настолько оглушена горем, что совсем ничего не соображаю.

Пытаясь найти опору для рук, я вспомнила видение, которое Мэтью показал перед исчезновением. Десять мечей, вонзённых мне в спину (как на десятке мечей колоды Таро). «Грядут темные времена, — сказал он тогда, — Мэтью лучше знает».

На обратном пути из логова Любовников я спросила, что об этом думает Селена. Она ответила не церемонясь: «Что он долбанутый шизик». И, поймав мой порицающий взгляд, добавила: «Десятка мечей означает неизбежное влияние разрушительных сил, бедствие, настигшее неожиданно. То есть неминуемый конец. Предел, ниже которого опуститься невозможно». А затем её взгляд стал серьёзным. «Неважно звучит, Эви».

Мэтью подготавливал меня к смерти Джека. Или пытался подготовить. Он не понимал. Невозможно подготовить к тому, что твоё сердце растерзают. Эти десять мечей, пронзив меня, разодрали его на куски.

Дурак спрашивал, чем я готова пожертвовать. Тогда я не могла ответить, но сейчас могу.

Только не Джеком.

Поднимаюсь выше. Что я найду на вершине?

Ещё Дурак умолял, чтобы я его не возненавидела. Уж я бы проявила к нему ровно столько великодушия, сколько он проявил ко мне. Он ведь мог предотвратить смерть Джека, Селены и целой армии солдат.

Все те люди отправились в место под названием Акадиана в надежде обрести убежище. И Джек обязательно осуществил бы свои намерения.

Мэтью лучше знает? Да он сбежал перед нападением Императора, как последний трус, напоследок удостоив Финна загадочным: «Я уже смирился».

Позволив моему Джеку умереть.

Так что Мэтью я виню в его смерти не меньше Рихтера. Один из тех десяти мечей был его. Дурак нанёс мне удар в спину.

Что я найду на вершине…?

И себя я тоже виню. Это я должна была быть на его месте. Я должна была умереть.

По крайней мере, если бы я прислушалась к совету Цирцеи и оставила Селену в руках Любовников, Джек и все эти люди могли бы остаться в живых. Селена все равно умерла.

Что ж, я сделала выбор, взяла на себя роль лидера, значит, все эти смерти на моей совести. И смерть Тэсс тоже.

Прошлой ночью, перезахоронив её тело, я спустилась на побережье возле форта, где однажды беседовала с Цирцеей, и попыталась к ней докричаться:

«Я знаю, что ты здесь, Цирцея! Покажись!»

Ничего.

«Ты видела Арика?»

Но она не отозвалась даже рябью на речной глади.

«Ты была права, Императора нужно уничтожить!»

Так и не дождавшись ответа, я вошла в воду и начала молотить по ней ногами, чтобы разозлить Жрицу.

«Почему ты прячешься, мать твою?»

Тишина. Сколько бы слёз я не пролила в её владения…

Наконец я добралась до вершины. Тяжело дыша, поднялась на ноги… и потрясённо огляделась.

Вершина больше не вершина. Должно быть, приливная волна Цирцеи моментально остудила лаву Рихтера, потому что теперь отсюда до гребня следующего холма, на месте бывшей долины, простирается море из гладкого чёрного камня, искрящегося каплями мороси.

«Раскрой глаза, — крикнул Арик, махнув рукой на озеро бурлящей лавы, — где ты собралась его искать?»

Из груди рвётся рыдание. Я просто стояла и смотрела, как Джека убивают.

Нет, я отказываюсь в это верить! Должен быть способ его спасти.

Пытаясь прояснить затуманенное сознание, я вспоминаю, что видела перед нападением.

Длинная колонна из армейских машин, напоминающих маленьких светлячков во тьме, растянувшись на добрую милю, медленно пересекала долину. Джек и Селена ехали в первых рядах, но когда я связалась с ними по рации, повернули назад и двинулись мне навстречу.

Мы с Джеком радовались снегу. Крошечным белым крупинкам. Джек радовался, что я выбрала его.

Они с Селеной проехали милю, максимум две, прежде чем Рихтер ударил. Лава заполнила всю долину, накрыв и колонну грузовиков, и несколько соседних взгорков.

Даже преодолей Джек с Селеной десяток миль, всё равно оказались бы в самом эпицентре.

Селена — девушка, пережившая ад Любовников, умерла. Частичкой души я почувствовала её смерть. Другие Арканы тоже, да и Мэтью по-своему это подтвердил.

Она обладала сверхчеловеческой скоростью, ловкостью и обострёнными чувствами, но всё равно умерла. А рядом был Джек.

Он мертв.

После такого выжить не мог никто.

То сражение оставило после себя бескрайнюю надгробную плиту. Под ней похоронены сотни жертв. Под ней похоронен мой Джек.

Почему я решила, что могу просто взять и отказаться от состязания? Возможно, так игра наказывает меня за то, что я посмела бросить ей вызов. Или боги наказывают.

Я и судьбе бросила вызов, планируя повернуть время вспять, спасти Джека. И потерпела неудачу. Значит ли это, что так будет всегда? Неужели ничего нельзя изменить?

Я в оцепенении ступила на каменную поверхность. Где-то посередине остановилась. Ветер здесь просто свирепствует. Хлещет дождь.

Всхлипнув, я опустилась на колени, чтобы обозначить могилы Джека и Селены. Но как подытожить их жизни в паре коротких строк? Они достойны большего.

Я начала с Селены. Принялась, стачивая когти, высекать на камне памятную надпись.

Теперь… Джек.

Вспотев, запыхавшись, истекая кровью, я продолжаю работу. Сколько времени прошло, не знаю. Я потеряла ему счёт во мраке бесконечной ночи.

Ободрав пальцы до костей, я на грани исступления повалилась на спину между двумя надгробиями, поливая их кровью.

В знак дружбы вырастила плющ для Селены.

И жимолость для Джека.

Неужели горе и правда может убить? Сердце болит так, словно разрывается в груди. Кажется, я так и умру, истекая кровью изнутри. Пронзённая десятью мечами.

Что ещё может посоперничать в своей силе с этой душевной болью, так это бурлящая во мне ярость.

Когда-то, глядя на дым погребального костра моей матери, Джек сказал: «Она умерла с достоинством. Я могу лишь надеяться уйти так же».

Но Император даже этого ему не оставил. Он смеялся, убивая Джека и его людей.

Рихтер должен умереть. Красная ведьма его уничтожит. Движимая ненавистью, я наконец поднимаюсь, отходя от могил.

За собой на чёрной каменной поверхности оставляю дорожку из капель крови, струящейся из истерзанных пальцев. Как связующую нить между мной и Джеком.

Дойдя до края, я вспомнила последнее мгновение рядом с Ариком, и заново обретённая рука болезненно заныла. А что, если он не пережил наводнение? А вдруг он не так уж и неуязвим?

Нет! Арканы не злорадствовали по поводу смерти Смерти; ни один из нас ничего такого не почувствовал.

Я нахмурилась. А ведь мы остались без связи. И я не знаю, как давно она прервалась.

Что, если Арик утонул? Он звал меня, умирая. А потом его безжизненное тело унёс бурлящий поток. Может, поэтому Цирцея мне и не отвечает.

Мне казалось, смерть Джека — худшее, что может случиться. Но, возможно, Мэтью готовил меня к смерти их обоих?

Господи Боже. Обоих.

Я взревела от ярости и боли. И под этот крик по кровавому следу начали прорастать стебли роз. Они расползлись по всей плите, опутав даже окружающие скалы.

Если Арик выжил, я должна его найти. Но как же я это сделаю, если умру от горя?

Я представила жгут, наложенный на моё израненное сердце, который остановит кровотечение, продлевая мне жизнь. Чтобы я могла найти Арика и отомстить. Я стяну его, туго сдавливая сердце. Выжимая его, обескровливая.

Обескровленное сердце не чувствует ничего.

Стянуть, сдавить, выжать.

Я впала в оцепенение. Все эмоции отключились. В таком состоянии я пришла к выводу: Арик должен был выжить. Он мог. Он сильный.

Мы разминулись, вот и всё. Поток часто разделялся, Арика просто унесло в другую сторону. За эту мысль я и ухватилась.

Да. Оцепенение — то, что мне нужно. Чтобы выполнить две миссии.

Найти Арика.

Уничтожить Рихтера.

После этого я ослаблю жгут и позволю себе истечь кровью.

Мы с Джеком радовались снегу.

Глава 11

Дурак
Местонахождение неизвестно.


Я открыл глаза.

Крики Императрицы разбудили во мне тьму. Противоположность. Порок.

Тёмный зов.

Её улыбка сломана. Время пришло. Я лучше знаю, всегда.

Глава 12

Императрица
У края чёрной каменной плиты я увидела Сола и направилась к нему.

— Следишь за мной? Подсматриваешь?

А символ Солнца неплохо смотрелся бы у меня на запястье

Он встал, переводя взгляд с моих покрасневших волос на окровавленные когти.

— А ты, эмм… тут времени зря не теряла.

Отступил на шаг назад. Ещё на один.

Я двинулась вперёд, с трудом сдерживая порыв разорвать его на куски.

— Тебе стоило бежать, пока была такая возможность.

— Я подумывал об этом, — сказал Сол, — но решил заслужить твоё доверие.

Красная ведьма изнывает от жажды крови. И за неимением Императора карта Солнце вполне бы ее удовлетворила.

— Шпионя за мной?

Пятясь назад, он оступился и чуть не упал.

— Что ты там вырезала?

— Эпитафии. Ты когда-нибудь писал их? Пытался в нескольких строках подвести итог чьей-то жизни?

— Нет, не писал.

— Я отомщу Императору за эти убийства.

Арик и бабушка расскажут о слабых местах Рихтера. А я придумаю, как использовать способности Сола. И значит, пока убивать его я не стану.

Кипя от недовольства, красная ведьма всё же отступила.

Что ж, нужно доставить Сола к Смерти. Надеюсь, с помощью этой карты, питающей мои силы, (и с поддержкой всех своих союзников) мне удастся победить Рихтера.

Да, наш и так небольшой альянс недавно сократился на два Аркана. Но, может быть, неслучайно сразу же после смерти Тэсс и Селены я встретила Солнце. Игра разворачивается, набирает обороты.

Неужели мы движемся к развязке?

Какой же глупой я была, решив, что смогу избежать борьбы, что мы с Джеком заживём долго и счастливо. Судьба и правда постоянно сводит Арканов. Мы будем сталкиваться друг с другом, сколько будем жить. До самой смерти.

Но ведь это не значит, что мне обязательно их убивать. Хотя у меня просто руки чешутся вонзить когти в беззащитную плоть Сола.

— Что ты сделаешь с Императором? — спросил он.

— Я проращу лозы через его тело, медленно, ох как медленно сдирая с него кожу. Лозы пустят корни в его внутренности. А когда он начнет молить о смерти, я заставлю его выбрать следующее блюдо: шипы или куски собственной плоти.

Сол прокашлялся.

— Напомни мне никогда не переходить тебе дорогу.

— Нам предстоит ещё одно небольшое путешествие, — по логике, сейчас разумнее всего отправиться в замок Смерти. А там, гляди, Ларк и поможет мне его разыскать. И пусть я не знаю точно, где находится дом Арика, но ведь не так давно мне уже приходилось добираться оттуда в Форт Арканов, хоть и под руководством Мэтью. Так что теперь я просто пойду в обратном направлении.

— И куда мы направляемся? — спросил Сол.

Я изобразила коварную ухмылку.

— К самому порогу Смерти.

ДЕНЬ 396 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
— Ты уверена, что знаешь дорогу? — спросил Сол уже в третий раз за последний час.

Проигнорировав его, я продолжила путь.

Два дня назад наш грузовик приказал долго жить, скорее всего, благодаря водительским талантам Сола. Впрочем, по такой езде я не слишком и скучаю. Дорога стала до того паршивой, что машина чуть ли не через каждую милю садилась на днище. И нам с Солом постоянно приходилось вытаскивать её с помощью лоз и Бэгменов. Толкать грузовик плечом к плечу с зомби было как-то дико.

В общем, дальше по гористой местности нам пришлось идти пешком. Сол нашёл себе в Форте Арканов одежду и обувь, так что он не сильно меня тормозит. Также они с Беа и Джо из тамошних хранилищ пополнили запасы продуктов и воды, пока я…

Хмм… Не помню, что я делала.

— Pequeña, может, остановимся хоть на минуточку? — спросил Сол.

Я продолжаю идти.

От самой могильной плиты он старается быть милым. Всячески меня утешает. Любезно делится едой и водой. Но я остаюсь безучастной. Беа с Джо и те проявляют больше признаков жизненности.

И плевать, что зарождающаяся дружба (или, по крайней мере, взаимопонимание) между мной и Солнцем сходит на нет. Джек был моей последней ниточкой к человечности. Без него моё сердце очерствело.

Без Джека. Ну вот, уже думаю о нём в прошедшем времени. Я бы всхлипнула, но жгут держит крепко.

В сознании мелькают странные ассоциации.

Водоворот, в который меня чуть не затянуло несколько дней назад, вращался, как колесо рулетки… рулетка означает маленькое колесо

Поворачивая время вспять, Тэсс словно крутила карусель в обратную сторону… карусель означает маленькую битву

Слово «жгут»[18] происходит от французского «tourner», что значит «поворачивать», «менять направление».

Всё вертится, меняется; я меняюсь. Я вошла в Форт Арканов одной, но обнаружив там мёртвую Тэсс, изменилась навсегда. И я больше не уверена, что управляю своей судьбой.

Сол остановился посреди дороги.

— Императрица, ты заблудилась.

Я повернулась к нему.

— Нет, не заблудилась.

Заблудилась, ещё как. Вот уж никогда не думала, что мне будет не хватать голосов в голове. Ведь я до сих пор не слышу ни одного Аркана. Пришлось положиться на собственное чувство пространственной ориентации. А оно у меня отстойное.

Даже если бы я умела ориентироваться по солнцу и звёздам, их всё равно не видно. Ведь солнце не встаёт, да и небо затянуто тучами. Ночь нескончаема.

Убедив себя, что Арик жив, я начала у каждой лужи звать Цирцею в надежде, что она мне поможет, но ответа не дождалась. Её шёпот слышится в каждой капле дождя, либо же я просто схожу с ума. Рано или поздно так оно и будет.

Нужно только продержаться достаточно долго, чтобы выполнить поставленные перед собой задачи.

Найти Арика.

Уничтожить Рихтера.

Сол повертел головой.

— Пожалуйста, скажи, куда мы идем. Por favor.

— Я же сказала, что веду тебя к Смерти.

Есть ли у Арика иммунитет к силам Солнца? Защитит ли его броня?

— Что он со мной сделает?

— Если только ему не известно о тебе чего-нибудь, чего не знаю я, он просто ограничит твои передвижения, возможно, наденет наручники (когда-то мне довелось побывать пленницей Арика, поэтому я знаю, о чём говорю). Не волнуйся, я позабочусь, чтобы твои Бэгмены были в безопасности, — с тех пор как Ларк обрела силу, животные в зверинце замка перемещаются свободно, и их клетки стоят без дела, так что одну можно будет одолжить, — у тебя будет еда и тёплая постель.

— Да я и так не голодаю и, в общем-то, холода не боюсь… — отметил он тихим голосом.

— Постой, — я замерла, — ты слышал это?

Откуда-то издалека донёсся приглушённый крик.

Он отрицательно помотал головой.

Снова крик. Уже ближе. Животное! Птица? Устремив взгляд в небо, я увидела сокола в маленьком кожаном шлеме.

— Ларк! Я здесь! — я начала подпрыгивать и махать руками. — Эй! Сюда!

Сокол сделал вираж, на миг завис в воздухе и резко спикировал вниз.

— Ну, слава богу.

Но птица несётся ко мне слишком быстро.

— Ларк, не надо так торопиться. Осторожней!

Сокол взмахнул крыльями и сел мне на плечо, впившись когтями в кожу.

— Эй! Больно же, — крикнула я.

Внезапно птица начала бить крыльями, словно пыталась сдвинуть меня с места.

— Хорошо-хорошо, иду я!

За спиной раздался голос Сола:

— Всё могло бы сложиться иначе, Эви.

Я обернулась.

— Откуда ты знаешь мое имя…

В занесённой руке мелькнул большой камень.

Боль.

Крик сокола.

Темнота.

Глава 13

Я очнулась от отвратительного звука. Звука прихлёбывания. С трудом разлепила глаза и чуть не потеряла остатки разума.

Ко мне присосались четыре Бэгмена.

Они искусали меня. Разодрали одежду, чтобы добраться до кожи. И сейчас жадно глотают кровь, вцепившись в моё обмякшее тело.

Я попыталась вырваться, применить свои способности… однако ощутила полное бессилие. Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Не могу даже крикнуть. Похоже, Сол проломил мне череп. И большая кровопотеря совсем меня ослабила.

Бэгменов атакует сокол; набрасывается на них с когтями, пытается выклевать глаза.

Очередной кошмар? Что реально? А что нет? Это не может быть правдой. Никогда не думала, что закончу вот так!

Сол посмотрел на своих любимцев, освобождённых от шипованных удавок. Солнце раскусил мой блеф. На его лице нет ни злорадства, ни удовольствия, ни досады. Но он продолжает делать это со мной.

Продолжает меня убивать.

Я с трудом произнесла единственное слово:

— Почему?

Да, я не доверяла ему, но и такого совсем не ожидала.

— Я уже состою в союзе, — ответил Сол, теребя наручные часы. Затем, устремив взгляд к ночному небу, выпустил из глаз два ярких луча. Как двойной прожектор. И начал моргать, словно посылая световой сигнал.

Сигнал для чего?

— Тогда просто… убей меня, — простонала я.

Сокол всё мечется над нами, но Бэгмены едва ли его замечают.

— Это не входит в планы. Я приказал Бэгменам покусать тебя, потому что мутация нейтрализует силы Арканов, — он собирается оставить меня в живых? — по крайней мере, с последним игроком, напавшим на меня, так и было.

С кем? Получается, Сол уже давно в игре.

И насчёт нейтрализации сил он прав. Я даже вырастить лозу не могу. Тело не регенерирует.

Один из Бэгменов разжал зубы, но только лишь для того, чтобы вновь вонзить их в чудом уцелевший участок кожи где-то на талии. Я закричала в бессилии что-либо сделать. Сокол совсем обезумел.

Неужели я скоро встречусь с Джеком, мамой и Мэл на том свете? Или же превращусь в Бэгмена, обреченного на вечные скитания?

— Хочешь сделать меня такой… как Беа и Джо?

Сол вздрогнул?

Несмотря на риск превращения, наверное, стоило бы радоваться даже малейшему шансу воссоединиться с близкими. Но я не могу не думать о Смерти. Страшно представить, как он отреагирует на мое убийство.

Поверил ли Арик, когда я сказала, что и его тоже люблю?

Помимо неистовых птичьих криков я различила ритмичный хлопающий звук. Знакомый, но настолько неожиданный, что я не сразу его распознала… Вертолёт? Не его ли я слышала в ночь схватки? Ах вот как Рихтер сбежал от Цирцеи!

Значит, приближается Император? Получается, всё это время Солнце был с ним в сговоре!

Наконец в свете луча показался вертолёт с надписью «Береговая охрана» и закружил над нами, словно железный стервятник. Если это прилетел Рихтер, нужно заставить его спуститься!

Но я беспомощна. Бэгмены продолжают истощать мое тело, и скоро от меня, как от Тэсс, одна оболочка останется.

Вертолет приземлился в футах двадцати, взметнув клубы пепла. Сокола тут же отбросило мощным потоком воздуха.

Я повернула голову к Солу. Он сказал что-то, но я не расслышала.

Все четверо Бэгменов с моей кровью на губах враз отстранились, встали и отошли.

Лопасти винта остановились.

Я посмотрела на кабину, но на месте пилота увидела не Рихтера… а девушку. Она сошла на землю. Длинные чёрные как смоль локоны выбиваются из-под шлема, оснащенного микрофоном. Ярко-красные губы. Одета в зелёный комбинезон и перчатки. На одной ноге висит кобура с пистолетом, на другой — длинный нож. Чтобы отсечь мне голову?

Она шагнула навстречу, по пути стягивая шлем. Выразительные карие глаза сверкнули гневом. Вдруг над её головой появилось изображение карты: вращающееся колесо, сверху по которому бежит сфинкс, а сбоку ухватился крылатый дракон ― и всё это на фоне падающих с неба игральных костей.

Карта Колесо Фортуны!

Увидела ли её Ларк? Сокол уже поднялся в небо и парит где-то в вышине.

Фортуна набросилась на Сола:

— Que porra é essa?

— Я тоже рад тебя видеть, Зара, — буркнул он, — и ещё раз повторяю: я не понимаю португальский. Dios mío[19], что за язык!

Значит, они знакомы — Сол и Зара.

— Какого хрена? — сказала она. — Зачем ты призвал орду этих чёртовых Бэгменов?

Да ладно? Их тут всего-то четверо, если не считать питомцев Сола.

Он пожал плечами.

— Ничего не могу с этим поделать, их ко мне тянет.

Голова раскалывается, живот сводит судорогой, а места укусов горят огнём. Но мне нужны ответы. Зачем Сол притворялся? Выходит, он понял, кто я, ещё на Олимпе, когда надо мной возникло изображение карты. А может, видел меня и раньше глазами Бэгменов.

— Где Рихтер? — спросил Сол.

— Набирается сил перед большим финалом, — ответила Фортуна, — он не разменивается на жалких неудачниц вроде неё. Ты выяснил, где логово Смерти?

Так Сол использовал меня, чтобы добраться до Арика? Чтобы устроить большой финал. Как же сильно вдруг захотелось жить, чтобы предупредить Арика и Ларк. Но я потеряла слишком много крови, а укусы ослабили меня окончательно. Потому что начинается превращение?

— Императрица была уверена, что где-то поблизости, — сказал Сол, — и раз уж мы здесь, можно сделать облёт.

Зара помотала головой.

— Не могу. У меня топлива только, чтобы вас забрать. К тому же вертолет не вооружен.

Сол потер шею.

— Тогда нужно улетать, — он кивнул на сокола, — это один из разведчиков Фауны. А она в союзе с Императрицей.

Сокол с криком снизил высоту. Зара выхватила из кобуры пистолет, прицелилась, выстрелила — и он тут же камнем упал вниз.

В глазах защипало, но я напомнила себе, что он исцелится.

— Всё. Нет больше никаких разведчиков, — сказала Зара, — как твои Бэгмены относятся к дичи?

— Сука, — крикнула я… ну или попыталась. С губ сорвался один только хрип.

Зара пнула мою ногу и спросила у Сола:

— Она обезврежена?

Я не могу кричать. Не могу умереть. Даже просто держать глаза открытыми удаётся с большим трудом.

— Её сильно искусали, — и снова в голосе Сола не слышно ни самодовольства, ни сожаления, — она уже пыталась воспользоваться своими силами, но не смогла.

Зара направила пистолет прямо мне в грудь.

— На всякий случай.

И выстрелила.

Один. Два. Три раза.

Три выстрела… прямо в сердце? В ответ я засмеялась, захлебываясь кровью. Пулям не ранить то, что уже уничтожено.

Зара спрятала пистолет и покачала головой.

— Какое убожество. Даже не верится, что у тебя вообще есть символы. И это великая Императрица? Да ты просто никчёмная девчонка, — она присела рядом и стянула одну перчатку, — а сейчас станешь ещё и очень невезучей.

Протянула руку к моему лицу…

Неподалёку завыл волк, затем другой. Ларк!

Зара вскочила на ноги и огляделась вокруг.

— Фауна? Опять? — она снова выхватила пистолет и начала размахивать им в разные стороны.

Сол кивнул.

— Этого стоило ожидать.

— Бери Императрицу, мы уходим, — она поспешила к вертолету, — ну же, Солнце, anda logo[20]!

Сол махнул рукой, и один из Бэгменов, ухватив меня за лодыжку, потянул по земле в сторону вертолёта.

Солнце и Фортуна везут меня к Императору.

Глава 14

Пристегнув ремнями к сидению моё бесчувственное тело, Сол крикнул Заре:

— Взлетаем!

И взмахом руки велел своим питомцам рассесться по местам.

Зара начала щёлкать переключателями и крутить ручки приборов. Заревели двигатели. В кабину через открытую боковую дверь ворвался мощный поток воздуха.

— Давай, Зара!

Она ответила лекцией про «допустимый крутящий момент», «максимальное число оборотов в минуту» и «общий шаг винта», закончив словом «придурок».

Видно, что она разбирается в том, о чём говорит. Выходит, этот вертолёт является её оружием. Частью арсенала Карты Колесо Фортуны.

Не успел Сол пристегнуть Джо, как Зара рявкнула:

— А, хрен с ним!

Она потянула на себя какой-то рычаг, и вертолёт резко дёрнулся вверх. Только благодаря ремням безопасности меня не выбросило из сидения.

Сол бросился к открытой двери, но по пути поскользнулся на металлическом полу, мокром от моей крови и слизи Бэгменов. Пытаясь удержать равновесие, он ухватился за ручку и удивлённо раскрыл глаза.

— Еstoy jodido![21] За нами гонится Смерть.

Арик? Он жив! С большим трудом мне удалось повернуть клонящуюся набок голову. Вот он, скачет верхом на Танатосе. Его боевой конь тоже уцелел. Впрочем, стоит ли удивляться? Он и штангу бы выжал на три блина по восемьдесят, такому любое наводнение по колено.

Арик мчит, обнажив оба меча, и моё прошитое пулями сердце снова хочет жить ради него.

Подумать только, я привела врагов прямо к нему! Я должна его предупредить. А для этого нужно сбежать. Оставаться в сознании. Быть наготове.

— Где пулемёт? — с паникой в голосе крикнул Сол.

А то. Я бы тоже запаниковала, если бы меня преследовал рыцарь в чёрных доспехах на красноглазом коне. Честно говоря, раньше его вид и правда частенько вгонял меня в дрожь.

Но сейчас меня распирает гордость.

По бокам Арика пристроились громадные волки Ларк.

— Я же сказала, — буркнула Зара, — вертолёт не вооружён!

Если в этой игре вертолёт является оружием Фортуны, она должна беречь топливо.

Первый закон арсенала Аркана, Зара? Береги. Береги. Береги.

— Попробуй лучи, — крикнула она.

Сол снова выпустил из глаз потоки света и направил прямо на Арика.

— Нет, — прохрипела я.

На какое-то мгновение мы как будто зависли в воздухе.

— Nada.[22] Смерть продолжает погоню! — Сол погасил глаза. — Видимо, на него такое не действует.

— Поблизости есть Бэгмены? — спросила Зара. — Используй их.

— Так точно.

Чёрт, нужно как-то выбраться из этого вертолета. Можно было бы выпрыгнуть в открытую дверь, но я не в силах даже пошевелить ногами.

С неимоверными усилиями я вырастила единственный коготь, при этом чуть не потеряв сознание. Когда зрение наконец прояснилось, я увидела Арика далеко внизу. Насколько же мы успели подняться? Я моргнула… потом ещё раз.

Позади него… на горизонте маячат тысячи Бэгменов.

Но тут перед Ариком выскочил Шрам. С устрашающим рычанием он бросился за нами, пытаясь допрыгнуть до вертолёта… но ведь мы так высоко…

Все-таки ухватился! Вертолёт резко накренился в сторону. Следующее рычание раздалось уже поблизости.

— Porra![23] — крикнула Зара.

— На шасси повис волк! — сообщил Сол, отчаянно вцепившись в ручку.

Я когтем разрезала ремень безопасности и повалилась на скользкий пол. Вертолет снова накренился, и я покатилась к дверному проёму. Голова немного свесилась с края.

— Нет, pequeña! — Сол потянулся ко мне, изо всех сил пытаясь удержаться на ногах. — Estúpida![24]

Прямо под собой я увидела Шрама и встретилась с ним глазами, а значит, через него и с Ларк.

— Убейте… их, — выдохнула я, — они идут… за вами.

Волк замотал своей огромной головой, раскачивая вертолёт, словно жевательную игрушку. Непристёгнутая Беа чуть не вывалилась из сидения. Сол тоже с трудом удерживает равновесие.

Когда-то Ларк рассказывала, зачем волки вот так треплют свою добычу: чтобы сломать жертве шею. Что ж, похоже, Шрам вознамерился растерзать этого металлического стервятника.

Если Смерть не сделает это первым. Вот он с криком метнул один из своих мечей в сторону вертолета.

Я ухмыльнулась.

Меч достиг цели. Посыпались искры. Раздался пронзительный скрежет, словно при столкновении гигантской газонокосилки со стальной трубой. Заревел двигатель. Завыл сигнал тревоги.

ВИИИИИИУУУУУУУУ. ВИИИИИИУУУУУУУУ. ВИИИИИИУУУУУУУУ.

Мы начали вращаться как колесо Фортуны. Накатило головокружение и тошнота.

— Этот ублюдок вывел из строя хвостовой винт! — Зара яростно дёргает рычаг. — Мы ПАДАЕМ!

ВИИИИИИУУУУУУУУ. ВИИИИИИУУУУУУУУ. ВИИИИИИУУУУУУУУ.

Ко мне подполз Сол, но в этот самый момент Шрам снова тряхнул вертолёт, и рядом упала Беа, оттолкнув его. А я свесилась с края ещё дальше, и тут меня вырвало кровью прямо на морду рычащего волка.

Кружусь, кружусь. Словно в водовороте.

Слева Шрам, справа Беа, цепляющаяся за край.

Сол одной рукой схватил за лодыжку меня, а другой — Беа. Но на скользком полу ему не удержаться, а значит, придётся делать выбор: спасать либо меня, либо её.

Шрам мотнул головой еще раз, и это движение стало для вертолета роковым.

Сол сделал выбор.

Я полетела вниз.

Краем глаза вижу, что вертолёт падает в ущелье. Сейчас он разобьётся, как и я. Волк разжал зубы в последний миг.

Затем…

Падение. Я приземлилась на прямые ноги, от удара о землю раздробив себе кости.

Глава 15

— Я с тобой, — прохрипел Арик, — держись, sievā!

Даже в полусознательном состоянии я понимаю, что нужно предостеречь его, но не могу произнести ни слова. Пытаюсь обратится к нему мысленно:

— Император готовится к новому наступлению.

Арик одной рукой крепко прижимает меня к себе, а другой расчищает путь через орду Бэгменов, ловко орудуя мечом.

Как же их много. Тысячи стонов сливаются в оглушительный гул.

Но, чтобы выбраться живым из этого кишащего муравейника, ему нужны обе руки. А я все равно рано или поздно превращусь в Бэгмена. Сейчас я для него лишь обуза.

— Оставь меня.

Даже если Арик это и услышал, то, не подавая виду, продолжил размахивать мечом, рубить и крушить. Вдруг я увидела над ущельем яркую вспышку и вздымающийся столб дыма. Вертолёт взорвался! И теперь у Арика на руке появятся знаки Сола и Зары? Или у Ларк?

Отблески вспышки осветили нам путь.

Сквозь оглушающий гул послышалось рычание волков. Шрам и Людоед выскочили перед Танатосом и принялись, словно снегоочистители, прокладывать нам дорогу среди Бэгменов.

— Отличная работа, Фауна, — прошептал Арик.

Я почувствовала, что сейчас отключусь.

— Умираю. Прости…

Смерть пришпорил Танатоса, и мы помчались быстрее.

— Ты не умрешь! Императрица, ты меня слышишь?

Но мои силы на исходе. Я даже ответить не могу.

— Sievā?

Последнее, что я запомнила — его отчаянный рёв…

Придя в сознание, я слышу стук копыт. Тяжёлое дыхание Арика. Шум дождя.

Я приоткрыла глаза. Бэгменов больше не видно. Нам удалось уйти?

— Арик? — прошептала, дрожа всем телом. Никогда ещё мне не было так холодно.

— Слава богам, ты очнулась, — Арик поднял забрало, — ничего не говори. Мы почти дома.

Он выглядит измученным. Капли дождя барабанят по доспехам и катятся по благородному лицу. Если Смерть и получил какие-нибудь ожоги во время наводнения, то уже успел исцелиться.

Когда его глаза вспыхнули звёздным сиянием, я ослабила жгут, сдавливающий сердце, позволив себе истекать кровью. Всё равно ведь умираю.

— Мой непобедимый рыцарь, — я посмотрела на него со всей любовью, на которую только способна, — я знала, ты… не мог погибнуть.

Рука потянулась к его лицу, но бессильно упала на полпути.

— Береги силы, sievā.

— Бэгмены искусали меня… сильно. Ты ведь… убьешь меня… прежде чем я превращусь? Правда?

— До этого не дойдёт, — резко ответил он, — я излечу тебя.

Мы несёмся на бешеной скорости сквозь сгущающийся туман. Как он вообще видит дорогу?

— Обещай, что позаботишься… о бабушке.

— Ты не умрешь! Я этого не допущу.

Я попыталась повернуть голову. Не вышло. Неужели шея сломана?

— Император найдет твой дом… убьёт тебя. Большой финал.

— Ты повела Солнце в совершенно другом направлении, любовь моя.

Я? Ну естественно.

— Ты убьешь… Рихтера за меня?

— Не разговаривай! Тебе нужно беречь силы, чтобы быстрее восстановиться.

— Сол сказал, что укусы Бэгменов… нейтрализуют силы Арканов. А исцеление… одна из моих сил.

Я чувствую, что всё плохо. Боль цепко держит меня за горло, не отпуская.

Словно волк, медленно ломающий шею.

После секундной заминки Арик сказал:

— Это ещё ничего не значит. С тобой всё будет по-другому.

А вот я в этом не уверена. Поэтому нам нужно объясниться.

— Я должна… сказать кое-что, — рассказать, о чём сожалею.

И я начинаю выкладывать всё, что держу на уме, уже плохо соображая, что именно говорю.

Предоставив Арику возможность самому выбрать из моего бессвязного лепета самое важное, я продолжаю говорить, пока снова не оказываюсь в предобморочном состоянии.

Уж не знаю, что я такого сказала, но Арика это тронуло. Он снял с головы шлем и, притянув меня к себе, прижался губами к моему лбу.


Должно быть, я снова потеряла сознание, потому что пришла в себя только от крика Арика:

— Цирцея, пропусти нас!

Послышался плеск волн, и вода отступила с нашего пути. Жрица где-то поблизости?

Чем выше поднимается Танатос, тем холоднее становится воздух. Я снова чувствую, что вот-вот отключусь, и вдруг слышу голос Арика:

— Мы дома.

В замке потерянного времени? Я открыла глаза и прищурилась. Сквозь огромные ворота мы въехали во внутренний двор, и копыта Танатоса звонко зацокали по каменной вымостке. Свет газовых фонарей заслепил глаза.

— Я помогу тебе. Только держись, — Арик прижал меня к груди, соскочил с коня и, звеня шпорами, помчался в дом, — Ларк, нужен медик!

Ларк… За последние недели я безумно по ней соскучилась. Она привела ко мне Арика. И вместе с ним сражалась за мою жизнь.

— Мы всё подготовили, босс, можно спускаться в теплицу, — ответила она, — под лампы солнечного света, как ты и говорил.

Лампы солнечного света. Мой сообразительный Арик. Однажды я уже испытала на себе их восстанавливающее действие. Но, чувствую, в этот раз мне уже ничто не поможет.

Смерть бегом спустился по многочисленным ступенькам в подземную оранжерею, неустанно повторяя:

— Оставайся со мной. Ты должна оставаться со мной.

Он уложил меня на кровать, и я зажмурилась от яркого освещения. Услышала поскрипывание ножниц, разрезающих одежду.

— Да на ней живого места нет, — выдохнула Ларк, — из-под колёс выходят в лучшем состоянии.

— Хватит! — резко оборвал её Арик.

Надо мной раздался мужской голос:

— Она ведь искусана вдоль и поперёк. Ещё и пулевые ранения грудной клетки.

Медик? Пол, кажется? Он ещё Ларк выхаживал после нападения Огена.

— А от ног вообще… ничего не осталось. И на какую помощь от меня вы рассчитываете?

— Если тебе дорога жизнь, — произнёс Арик убийственным тоном, — я рассчитываю, что ты… её… спасёшь.

Могу представить, какой у него сейчас грозный вид. Мне-то хорошо известно, насколько он страшен в гневе.

— Я… я попробую промыть раны, сэр, — срывающимся голосом произнес Пол, — и поставлю капельницу. Ларк, поможешь мне? Она потеряла слишком много крови.

— Разве Эви не должна уже регенерировать? — спросила Ларк. — Когда я, снимая власяницу, разрезала ей руку до кости, восстановление началось в считанные секунды.

— Ей нужно больше времени, раны слишком серьёзные, — сказал Арик, убирая с моего лба влажные волосы, — впитай этот свет, sievā. Ты исцелишься. Ты всегда исцеляешься.

Я ощутила тепло ламп, но не почувствовала ни малейшего признака регенерации…

Раздался женский крик:

— Ээви!

Бабушка?

— Бабуля, — пытаюсь сказать я, но захлёбываюсь кровью. Как долго я её искала. И вот мы наконец рядом, а я не могу выговорить ни слова.

— Это Солнце с ней такое сделал? — ужаснулась бабушка. — Надеюсь, ты убил его, рыцарь?

Она встала с противоположной от Арика и Ларк стороны кровати, рядом с Полом.

— Нет. Я уверен, что они пережили крушение вертолёта.

Пережили?

— Тогда почему бы тебе не доверить нам уход за моей внучкой? А самому не довести дело до конца?

А голос у бабушки не менее грозный, чем у Арика.

— Я не уеду, пока она не исцелится.

— Нужно было найти её быстрее! До того, как всё это произошло! — почему бабушка на него набросилась? — Раньше ведь тебе удавалось как-то разыскивать её, причём не раз.

Знаю, бабуля всегда считала Смерть злодеем, но неужели она не видит, как он обо мне заботится? Ради меня он привёз её сюда из Северной Каролины. Выступив против двух Арканов и целой армии Бэгменов, спас мне жизнь.

Или попытался спасти. Ведь я всё ещё могу превратиться.

В голосе Арика слышится еле сдерживаемое желание её придушить.

— Дурак заглушил наши позывные, — теперь понятно, почему я никого не слышала; непонятно только, зачем он это сделал, — я обыскал по ходу потока каждую милю, каждую развилку, каждый изгиб и поворот. Прочесал земли отсюда и до Форта Арканов. Но она почему-то пошла в противоположном от замка направлении. Это ещё хорошо, что я предусмотрительно попросил Ларк отправить разведчиков во все стороны.

— Предусмотрительно? Эви умирает! Или ещё хуже.

— Она всё слышит, Тарасова. Следи за языком… или вообще уходи.

— Я её бабушка!

— Даже моему безграничному терпению есть предел!

— Ты мне ещё угрожаешь… угрожаешь… — она запнулась.

Я услышала сдавленный крик. Что происходит?

Арик выругался по-латышски.

— Ой, что это с бабулей? — спросила Ларк.

Какая-то возня. Стон.

— Боже мой, — пробормотала Ларк, — ну и дерьмовая неделька у тебя выдалась, Эви, хуже не придумаешь.

Глава 16

— Я здесь, sievā, — Арик приложил к моему лбу холодный компресс.

Бессменное бдение Смерти. Как долго он за мной ухаживает? Я словно застряла в каком-то промежуточном состоянии; не умерла… но и не исцелилась.

Раньше я думала, что успела познать физическую боль во всей красе. Однажды я сама себе отрезала палец, чтобы снять с руки оковы и побороться со Смертью. Потом думала, что умру от разрыва лёгких, едва не утонув. Чуть позже меня душило, ломая шею, громадное рогатое чудовище. Что там ещё? Ах да, мне оторвало руку и невесть сколько носило бурлящим потоком, а затем голодные Бэгмены чуть не вылакали из меня всю кровь.

Но, как оказалось, до этого дня настоящей боли я не испытывала даже близко.

В моём теле разразилась настоящая война. Силы Императрицы против мутации Бэгменов, разрывающей меня на части.

Арик, сидя на кровати, держит меня на руках.

— Сопротивляйся этому, сопротивляйся, — твердит он, — ты должна ко мне вернуться.

Я пытаюсь заговорить, сказать, что люблю его, спросить о бабушке, но не могу произнести ни слова.

— Я понимаю, почему мысль о смерти может показаться привлекательной… — потому что я смогу уйти вслед за Джеком? — но ты нужна мне. Прошу, вернись.

Нахлынула очередная волна боли. Я услышала крик.

Свой собственный?

— О боги, если б я только мог забрать всю эту боль себе, — сказал он хриплым голосом, укачивая меня, — но ты слишком сильная, чтобы умереть, и слишком упрямая, чтобы обратиться. У тебя один выход — вернуться ко мне.

И это после всего, что я ему сделала? Бросила… и поехала за Джеком. Как вспомню тот душераздирающий крик…

Проходят часы… дни?.. недели? Всё это время Арик находился рядом. Порой я чувствовала, что он едва сдерживал слёзы. Иногда он со мной разговаривал. Рассказывал о бабушке:

«Твой вид её очень… шокировал. Но она оправится. Как и ты».

Рассказывал о других Арканах:

«Ларк отправила разведчика за своим соколом и моим мечом. На месте крушения не было никаких тел. Как я и подозревал, Фортуна и Солнце выжили».

Как-то я услышала тихое поскуливание, и моей руки коснулся влажный язык.

«У тебя посетитель, — сказал Арик, — твой любимчик».

Циклоп? У него получилось!

«Я, конечно, всегда высоко ценил волков, но никогда не мог подумать, что мы будем обязаны им жизнью».

Снова агония. Мой истошный крик. Я не хочу никого пугать, но и сдерживать его не могу.

— Я должен помочь тебе, — у Арика такой опустошённый голос, будто он и вправду чувствует всю мою боль, — как тебе помочь?

Не думаю, что тут вообще можно что-нибудь сделать.

Поэтому теперь у меня две новых задачи.

Убедиться, что Арик готов убить меня в случае превращения. И добиться обещания, что он жестоко отомстит Императору. Осталось только заговорить.

Арик насторожился:

— Она возвращается.

Приближение шагов.

— Есть… какие-то изменения? — тихий голос бабушки. Слабый и какой-то… невнятный?

Как же это невыносимо — быть к ней так близко и не иметь возможности даже поговорить. Знает ли она, что Хэйвен сгорел? Что её дочь умерла?

— Императрица восстановится, — ответил Арик.

— Сэр…

Пол тоже здесь? Вот уж чьей работе не позавидуешь. Он делает в замке практически всё от готовки до шитья.

— Возможно, начинается превращение, — сказать это вслух достаточно смело с его стороны, — если мы слишком затянем, она может кого-нибудь укусить.

От мысли, что я могу навредить кому-то, становится ещё хуже.

— Убейте меня, — шепнула я, но никто, кажется, не услышал.

— Я ничего делать не буду, — сказал в ответ Арик, — пока… если только она не захочет крови.

Я содрогнулась.

— Оставь Эви со мной, — сказала бабушка, — тебе нельзя находиться с ней в одной постели. Ей всего семнадцать.

— Она тысячелетняя Императрица.

— Я должна о ней заботиться, — настаивает бабушка.

— Ты забываешь, что это мой дом, Тарасова. И здесь я принимаю решения.

Почему же Смерть не скажет ей, что мы были женаты? Объявить об этом Джеку он не постеснялся. Хотя это было ещё до того, как я его отвергла, до того, как разбила ему сердце…

Глава 17

В полусознательном состоянии между сном и пробуждением я чувствую, как бегают зрачки под прикрытыми веками. Я в кровати. Вокруг растения.

Теперь, когда боль стала более-менее терпимой, я открываю глаза. Но вижу лишь белую пелену.

Боже, что с моим зрением? Оно ведь восстановится?

Я начинаю моргать. А может, я уже обратилась, и глаза подёрнулись той самой белесой поволокой?

Хотя нет. Явно различается какое-то свечение. О, ультрафиолетовые лампы. Я в теплице.

Размытые очертания начинают обретать форму. Что тут делает кровать? Вокруг её изножья и по всему моему телу расползлись лозы и стебли роз.

Под одеялом из зелени я напрягла мышцы и пошевелила конечностями. Руки и ноги ещё слабые и адски болят, но уже излечились.

Осторожно повернула голову. Арик сидит с закрытыми глазами, прислонившись спиной к изголовью. Вокруг него тоже обвились лозы и стебли роз.

Смерть спит, нахмурившись и плотно сцепив губы. На осунувшемся лице проступила золотистая щетина, под глазами залегли тёмные круги. Он выглядит измождённым, как никогда, и будто постарел на несколько лет. Чёрные штаны и тонкий тёмный свитер не скрывают, как сильно он исхудал.

Сколько же он просидел здесь со мной? Учитывая наше прошлое, просто удивительно, что он вот так спокойно находится в окружении растений.

В памяти всплывают обрывки воспоминаний: его успокаивающие слова, забота, рассказы о жизни замка. Он был рядом всё время и постоянно побуждал меня исцелиться. Все растения (и даже деревья) переплелись над кроватью плотным куполом, и Арик предпочёл остаться со мной в этом непролазном зелёном логове.

Я придвинулась теснее, наслаждаясь исходящими от него теплом и силой.

Янтарные глаза приоткрылись. Арик заметил, что я смотрю на него, и растянул губы в улыбке.

— Sievā.

В его завораживающем взгляде заиграли огоньки.

— И ты нормально чувствуешь себя среди всех этих растений? — прохрипела я.

Его улыбка стала шире.

— Я благодарен им. Их присутствие принесло тебе больше пользы, чем моё.

Этого я не знала.

— Как долго я была в отключке?

— Четыре недели.

У меня отвисла челюсть.

— Сколько?

— На тебе было больше десятка укусов, пулевые ранения, ноги были совсем искалечены. Твоему организму было над чем потрудиться.

Припоминаю своё приземление на прямые ноги.

— Я… превращусь?

— Не думаю. Иначе уже бы превратилась.

Арик врать не станет.

Я несколько расслабилась и взмахом руки отодвинула лозы от кровати; и от Арика.

Он как будто тоже расслабился.

— Если бы несколько месяцев назад кто-то сказал, что я буду дремать в окружении лоз Императрицы, я бы назвал его сумасшедшим, — он потянулся к подносу за стаканом воды, помог мне сесть и поднести стакан к губам, — тихонько.

Немного утолив жгучую жажду, я сказала:

— Император собирается напасть на замок. В ближайшее время.

— Знаю. Ты уже говорила. Но, к счастью, ты вела Солнце в противоположную от нашего дома сторону.

Нашего дома.

— Да?

Ну конечно, так я и планировала.

— Разве ты не помнишь, о чём мы говорили по пути? Не помнишь, что мне сказала? — спросил Арик странным тоном.

Я напрягла память. Всё как в тумане.

Он заметил мою растерянность и сразу будто закрылся. Распрямил плечи и стал каким-то холодным, отстраненным.

— У тебя, наверное, много вопросов.

Да у меня их тысячи.

— Почему мы не могли мысленно общаться? — смутно припоминаю, что Арик говорил об этом, но что именно, не помню. — Я всё звала тебя и звала.

— Дурак лишил связи всех. Я не знаю почему. Возможно, чтобы спрятать игроков друг от друга. А может, потому что слишком ослаб.

Несколько дней до исчезновения Мэтью страдал носовым кровотечением и дезориентацией. Раньше я не могла спокойно думать о его страданиях. Но теперь, после предательства, даже наслаждаюсь этой мыслью.

— Императрица?

Я моргнула.

— Что было с тобой после наводнения Цирцеи?

— Я начал искать тебя сразу же, как только вырвался из потока. Боялся, что ты не выживешь без… руки. Прости меня за это.

— Мне не за что тебя прощать.

— А как ты выжила?

Я вспомнила, как кружилась в водовороте вместе с Бэгменами и ещё жутко боялась, что они меня укусят. Что ж, видимо, от судьбы не уйдешь.

— Меня прибило к вышке сотовой связи. Я взобралась на неё и там переждала наводнение.

— Взобралась с одной рукой?

— Я не сказала, что это было легко. Цирцея теперь наш союзник, я правильно поняла?

Кивок.

— И она поможет нам убить Рихтера?

Арик потёр измождённое лицо.

— Когда придёт время.

— Время? Как только я полностью восстановлюсь, — и тут я вспомнила: бабуля, она здесь! — я хочу увидеть бабушку. Кажется, я слышала, как… с ней все в порядке?

Я взяла его за руку, и он уставился на наши переплетённые пальцы. Всё ещё не может привыкнуть к прикосновениям.

— Я нашёл её в очень плохом состоянии. С тех пор её здоровье не улучшилось, но и хуже не стало.

— Но ведь она сюда приходила?

— В первый день, — ответил он, проводя пальцем по моей коже, — но преодолевать такое количество ступеней для неё слишком тяжело.

— Так пересели меня к ней поближе?

Арик решительно помотал головой.

— Пока рано.

— Но я могла бы взять с собой лампу солнечного света и несколько горшков с растениями. Пожалуйста, — я сжала его руку.

Арик вздохнул.

— Я, как и прежде, ни в чём не могу тебе отказать, — он взял меня на руки и понёс в сторону лестницы, — можешь пожить в соседней с ней комнате. Я перенесу из башни все твои вещи.

Потому что я больше не пленница.

— Всё можешь не переносить. Мне нравится комната наверху.

Я разрисовала там стены и чувствовала себя как дома.

С помощью Арика устраиваясь в новой постели, я случайно заглянула под задравшуюся ночную рубашку и поморщилась при виде ног, сплошь покрытых синяками. Не желая расставаться ни на секунду, я крепко вцепилась в его руку. Но он нахмурился и отстранился.

— Я сейчас вернусь.

Вытянул из кармана штанов перчатки и, натягивая их, направился к двери.

На пороге с ним столкнулась Ларк. В последний раз я видела её с гипсом на руке и ноге, но сейчас все зажило.

— Эви! Нечистая вернулась! А ведь я говорила, что ты нечистая, даже до того как Бэгмены накачали твои вены дерьмом. Скучала по мне, да?

— Скучала. Спасибо, что помогла спасти мне жизнь.

— Ага, будешь должна, — улыбка резко сошла с её лица, — ты ведь вряд ли видела Финна?

Я помотала головой.

— Мне жаль. Я думала, что найду его в Форте Арканов, но там всё заброшено. И я видела… часть Циклопа, — разве волк не приходил проведать меня, или мне это приснилось? — что там произошло?

— Фортуна и Рихтер. После нападения они прилетели туда и начали кружить в небе, словно сладкая парочка на рандеву. Видимо, императорские силы Рихтера были на исходе, потому что он просто стал обстреливать Форт.

Пока я жива, его дни сочтены. Я иду за тобой, Рихтер. Я обращу твой смех в вопли.

— Финн не мог бежать с больной ногой, — продолжила Ларк, — он едва успел забраться в отъезжающий грузовик. Чтобы дать ему время, я прыгнула вверх за вертолётом.

Очень странно слушать, как она об этом рассказывает, словно присутствовала там сама. И в каком-то смысле ведь присутствовала. Через Циклопа. Красные зубы и когти. А потом она напала на Фортуну через Шрама… спасая меня.

— Эти вертолеты меня, то есть моих животных, в бешенство приводят. В общем, Рихтер начал стрелять в Циклопа, и в конце концов я не смогла больше удерживать связь. Она оборвалась прямо посреди чёртова минного поля. И хана. Короче, упустила я грузовик с Финном, — её глаза вспыхнули красным цветом, — когда мы разберёмся с Рихтером, оставь Фортуну мне. Нас с этой сучкой тоже ждёт весёлое рандеву.

— Замётано. Твоя птица выжила?

— Да. Она была в числе разведчиков, которых я отправила на поиски Финна, — Ларк начала переминаться с ноги на ногу, — Смерть сказал, что ты помчалась вдогонку за Джеком, чтобы остаться с ним.

И все же Арик приехал за мной и спас мне жизнь.

— Эви, я очень соболезную по поводу кайджана.

Я сглотнула ком. Мое восстановление, похоже, ослабило жгут на сердце. Сжать!

Вдруг в голове промелькнула одна мысль.

— Ларк, а где моя одежда?

— Понятия не имею. Пол её сжёг, наверное. Она выглядела так, словно тебя в рагу вымокали.

— Там в кармане была лента, — моя последняя материальная связь с Джеком, — пожалуйста, найди ее! Пожалуйста!

— Попробую, — сказала она и, понизив голос, пробормотала: — кажется, идёт твоя бабушка. Пора мне уматывать. Загляну попозже.

И хотя у меня осталось ещё очень много вопросов, Ларк просто убежала.

Вскоре вошла бабушка, опираясь на руку Арика, одетую в перчатку.

Как же она изменилась с последней нашей встречи. Как сильно истощала. Лицо осунулось, волосы ещё больше поседели. А в тёмно-карих глазах пропал блеск.

— Эви! — крикнула она и, дохромав до кровати, обвила меня тонкими руками.

Я обняла её в ответ.

— Бабуля.

Её запах вернул меня в прошлое, навеял детские воспоминания: вот она раскачивает меня на качелях в Хэйвене… Вот вместе с мамой смеётся над тем, как я убегаю от утёнка… Вот учит меня ухаживать за её любимым розовым садом; земля была такой тёплой…

Спустя девять лет и один апокалипсис нам снова удалось встретиться. Через её плечо я покосилась на Арика. Он остался в пороге, застыв в напряжённой позе. Кажется, я слышала словесные перепалки между ними? Плохо помню…

— Спасибо, — сказала ему одними губами.

Краткий кивок.

Наконец бабушка отстранилась и присела рядом со мной на кровати.

— Только погляди! Как ты выросла. И какая стала красавица, — а она и правда говорит очень невнятно, — я так за тебя волновалась.

Мне показалось, или у неё опущен один уголок губ?

— Как ты, бабуля?

— Со мной всё будет в порядке. Нам на тебе нужно сосредоточиться. Так много надо наверстать.

Страшно подумать, сколько всего нам предстоит обсудить: смерть мамы, сожжение Хэйвена, мои отношения со Смертью… но сейчас на меня накатила страшная усталость.

Я повернулась к Арику за поддержкой, но он уже ушел.

— Господи, да у тебя глаза слипаются, — бабушка поцокала языком и подоткнула вокруг меня одеяло, — я здесь, присматриваю за тобой. Мы со всем разберёмся потом. А сейчас набирайся сил. Поспи, Эви.

Некогда спать, мне столько всего нужно сделать. Например, спланировать месть Императору.

Но глаза закрываются.

— Только минутку.

Глава 18

ДЕНЬ 424 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
Сидя на краю кровати, бабушка расчёсывает мне волосы. Она говорит о еде, об ухудшении погоды, в общем, о чём угодно, кроме того, что нам действительно нужно обсудить.

Когда я проснулась около полудня, рядом была она, а не Арик. Но он, как и обещал, обставил комнату растениями и лампами солнечного света, а также заполнил шкаф моей одеждой.

Бабушка принесла мне поднос с супом. Затем помогла принять ванну и одеться, бормоча при этом: «Какую красивую одежду Смерть тебе приготовил». Но звучало это не очень одобрительно.

Сейчас она отложила расчёску в сторону и вздохнула.

— Устала совсем.

Я обернулась к ней лицом.

— Ты плохо себя чувствуешь?

Она пригладила седые волосы, собранные в растрёпанный пучок.

— Просто плохо спала из-за переживаний. Но теперь всё хорошо, ведь ты идёшь на поправку.

Медленно.

— А ты?

— Скоро буду как огурчик.

Она отвела взгляд, или мне показалось?

— Бабушка, расскажи, как ты пережила Вспышку?

— Я лежала в старом отделении больницы с действующим бомбоубежищем. И спустилась туда, как только почувствовала что-то неладное. Я оказалась единственной, кто это сделал, поэтому была обеспечена продуктами и всем необходимым.

Все вокруг твердили, что ей не продержаться так долго, но я не теряла веры.

— Я искала тебя.

— Я знала, что будешь, поэтому и оставалась на месте. Я понимала, что сильнее моего желания вернуться в Хэйвен может быть только стремление Карен найти меня… когда она поймёт, что я была права, — тёмные глаза бабушки заблестели, — Смерть сказал, что она… умерла несколько месяцев назад.

Бабушка знает. Естественно, она бы не успокоилась, пока не выяснила мамину судьбу.

— Она раскаивалась, что не верила тебе. И постоянно себя казнила.

— Меньше всего на свете я бы хотела, чтоб она из-за этого страдала.

Я взяла её за руку, такую слабую, хрупкую.

— И ещё Хэйвен…

— Неужели дом пострадал в Нулевой День? Я была уверена, что дубы его защитят.

— Они и защитили, — те двенадцать могучих дубов отдали за нас свои жизни, — но через несколько месяцев после Вспышки я узнала о приближении армии Любовников. Я не хотела, чтобы им достался наш дом. Поэтому мы… сожгли его.

— Значит, Хэйвена… больше нет?

— Мне очень жаль.

Она помотала головой.

— Нет. Не нужно сожалеть. Насколько я слышала, Любовники в этот раз были особенно жестокими. Я бы тоже предпочла уничтожить дом, чем оставить им, — она нахмурилась, — ты сказала «мы»?

— Мы с Джеком, — даже просто произнеся вслух его имя, я почувствовала, как сжался жгут, — это парень с болот, с которым мы познакомились в школе. Он спас меня от Любовников, да и ещё много раз.

Бабушка пробежала по моему лицу проницательным взглядом.

— Ты влюблена в него?

Я кивнула.

— Но он… умер во время атаки Императора.

— Я слышала разговоры Смерти и Фауны о той схватке, — она заправила мне за ухо выбившийся локон, — Джек был человеком? Обычным парнем?

Обычным? Ни в коем случае.

— Он был выдающимся не-Арканом.

Неожиданно для себя я начала перечислять, какие храбрые и невероятные поступки он совершал. Из этого рассказа бабушка узнала о нескольких последних месяцах моей жизни и столкновениях с другими Арканами.

Конечно же, часть, в которой Арик похитил меня и мучил морально и физически, я предусмотрительно упустила.

Она снова меня обняла.

— Мне так жаль, что Джек умер. Я была бы рада видеть тебя рядом с мальчиком из Бейсена, — у неё были там друзья, которых она постоянно навещала, — вы с ним общались на кайджанском французском?

Стянуть, сдавить, выжать.

— Ему это нравилось. Спасибо, что научила.

— Ах, Эви, ты потеряла свою первую любовь. Прямо как твоя мама.

Когда мой отец пропал без вести в Бейсене, мама прочесала миллион акров болот, чтобы его найти. А я пыталась повернуть время вспять, чтобы вернуть Джека. В конце концов мама была вынуждена просто… смириться со своей утратой. Я же, пройдя жестокость битв, увидев множество смертей, а теперь и познав настоящую боль, так и не научилась смирению.

Оно оказалось за гранью моих возможностей.

— Император отобрал у меня Джека. Я должна убить его — это всё, о чём я могу сейчас думать.

Кошмары о сгорающем заживо Джеке преследуют меня постоянно. Несмотря на туман в голове, эти сны я помню очень отчётливо. Они бурлят в сознании, словно лава.

— Конечно же, ты ему отомстишь, но всему своё время. Основная игра — вот что сейчас важно. Ты отлично поработала, всех обхитрила, — теперь она улыбается, — нельзя пускать насмарку все твои труды необдуманными действиями.

— Извини, не поняла?

— Ну как же, Смерть расхаживает без брони, потому что ты его укротила. Браво, милая. Считай, он уже повержен.

Обед, который я с таким трудом проглотила, чуть не вернулся обратно.

Она погладила мою руку.

— Посмотри на эти символы. Два убийства ты уже совершила и подготовила почву ещё для двух. И, если я не ошибаюсь, где-то поблизости ошивается Цирцея. Скоро она обязательно объявится. Тебе всегда удавалось выманить её из тайных убежищ.

Я боялась, что бабушка будет радикально настроенной по поводу игры, по поводу убийства Арканов. Но видеть и слышать её…

— Я не считаю этих людей врагами и не собираюсь их убивать, — решительно сказала я.

Ведь Арик нашёл её, доставил ко мне; так неужели даже чувство благодарности ничуть не смягчило её позицию? Хотя бы по отношению к нему?

Она подмигнула мне и прошептала:

— Можешь не притворяться. Они спустились на ужин и не услышат нас.

О Боже. Неудивительно, что Арик так долго мне не доверял. Даже если не учитывать все мои предательства, он считал, что я буду мыслить, как бабушка. Так оно и было бы… если б мама не отправила её в лечебницу.

Ну вот как сказать бабушке, что я выросла не такой, как она ожидала? Не станет ли ей от такого потрясения ещё хуже? Так, нужно сначала выяснить, как обстоят дела с её здоровьем, а потом уже вываливать эту «сногсшибательную новость».

Из моего тела выросла лоза, словно пытаясь меня успокоить, и эта маленькая демонстрация силы доставила бабушке очевидное удовольствие.

— Мы закончим эту игру быстрее, чем я думала. Моя Императрица — бесстрашная убийца и ловкий манипулятор. Победа будет за тобой.

Мне дурно. Мне дурно.

— Арик неоднократно спасал мне жизнь, даже рискуя собой. И Ларк тоже. И вообще, я сейчас жива только благодаря тому, что она помогла Арику меня найти.

— Знаю! Просто поразительно, как все они пляшут под твою дудку, — ну вот, опять она всё неправильно поняла, — послушай, у нас уйма времени, чтобы разработать стратегию. А сейчас тебе нужно восстановить силы.

— Я устала.

В конце концов я сумею переубедить бабушку, заставить её посмотреть на ситуацию моими глазами, а пока мне нужно спуститься вниз и встретиться со своими союзниками.

— Отдыхай. Я зайду завтра с самого утра, — она снова погладила мою руку, — я безумно горжусь тобой, Эви.

Но сказала она это, глядя не мне в глаза, а на мои символы.

Глава 19

— С моей бабушкой нужно быть настороже, — сказала я Ларк и Арику, как только за нами закрылась дверь его кабинета. Даже от недолгого перехода из одной части замка в другую мои ноги жутко разболелись.

Арик устроился за своим столом, а мы уселись в креслах напротив. Ларк со свернувшимся на шее спящим хорьком, похожим на живой меховой воротник, увлечённо оглядывается по сторонам. Неужели она никогда раньше здесь не бывала? Похоже, что нет. Это личное пространство Смерти. А он всегда ревностно охранял границы своего святилища и впускал туда только меня.

Что же думает Ларк о его кабинете? Позади стола — ряд высоких готических окон. Коллекция древних мечей, развешенных на стене. Книжные шкафы, высотой до самого потолка, заполненные старинными книгами.

Смерть хранил эти бесценные издания веками… потому что больше ему нечем было дорожить.

Именно здесь я начала в него влюбляться. Сидя на диване перед камином, я читала его любимые книги. А он наблюдал за этим, всем своим видом выражая удовольствие.

Сейчас же я не могу угадать ни его мыслей, ни чувств. Арик сложил вместе кончики выпрямленных пальцев. Он, как обычно, одет во всё чёрное и окружён аурой я‑властен‑надо‑всем‑вокруг.

— А на что, по-твоему, способна Тарасова?

— Бабушка рассчитывает, что я вас обоих убью. Я, конечно, собираюсь объяснить свою позицию в игре, но боюсь за её здоровье.

— Пол думает, что она перенесла инсульт, — сказал Арик, — я нашел её в очень плохом состоянии. Запасы провизии были на исходе, и она совсем обессилела.

— Спасибо, что спас её, — хотя готова поспорить, сейчас он уже жалеет о своём поступке, — как думаешь, от этой новости ей может стать ещё хуже?

— После Вспышки нам всем нелегко, — сказала Ларк, — но она может ещё лет тридцать прожить. Так неужели ты всё это время будешь слушать речи об убийствах?

Хороший аргумент. Но что, если бабушка, узнав, как я ко всему этому отношусь, решит взять дело в свои руки?

— Нужно сначала убедить её пересмотреть свои взгляды, а до того времени, я не могу поручиться, что она ничего не выкинет. Я не хочу вами рисковать. Так что будьте настороже.

Арик коротко кивнул. Что же сейчас творится в его голове?

Наверное, за время восстановления в теплице я успела привыкнуть к его постоянному присутствию, к теплоте его тела. Потому что сейчас больше всего на свете мне хочется положить голову ему на грудь и слушать биение сердца, чувствуя на себе его сильные руки.

Я с трудом отвела взгляд и посмотрела на Ларк.

— Я буду начеку, да и пушистые друзья помогут, — она погладила хорька, отчего зверёк проснулся и зевнул, но потом снова закрыл глаза, — что ж, Императрица, раз ты снова в наших рядах, поделись, есть ли у тебя какие-нибудь грандиозные планы по уничтожению Рихтера и его союза?

— Солнце был моим грандиозным планом. Он подзаряжает мои силы, — кажется, я слышала, что Сол и Зара пережили крушение вертолёта, и, видимо, так оно и есть, ведь ни у Арика, ни у Ларк не прибавилось знаков, — я думала, что если мы объединим усилия, то сможем победить Императора. Но потом он натравил на меня Бэгменов.

От одного воспоминания об этом мне стало нехорошо.

— Как ты могла ему довериться? — спросил Арик.

— Неужели даже после того, как я тебя кинула, ты не усвоила урок? — добавила Ларк.

Я бросила на неё косой взгляд.

— Усвоила… и я ему не доверяла, — дальше я рассказала про привязанность Сола к двум Бэгменам и о том, как угрожала им, закончив словами: — но он разоблачил мой блеф.

Арик расцепил пальцы и убрал руки под стол. Готова поспорить, сейчас он сжимает их в кулаки. Показательный жест. Внешне Смерть может казаться бесстрастным, но руки выдают его с головой.

— Я принесу тебе его голову, Императрица.

— Мне… Сол не такой, как Фортуна, — быстро сказала я.

Должно же быть что-то хорошее в парне, способном так сильно любить. Хотя и Винсент тоже считал, что любит свою сестру — поглощённого им близнеца. Но я всё равно попытаюсь переубедить Арика и Ларк.

— Он не такой жестокий, как Зара.

Арик вскинул бровь.

— По его милости твоей кровью пообедали поганые зомби.

— Действительно, что же тут жестокого? — поддакнула Ларк.

— Я сама сказала, что у меня иммунитет. И готова утверждать, что этим поступком он спас мне жизнь, — это, конечно, с сильной натяжкой, но всё же… — Зара запросто могла бы оттяпать мне голову; она не сделала этого только потому, что я уже была без сил. И вообще, у него были все причины на меня напасть. Ведь я взяла его в плен и угрожала «жизни» его любимых. Я вела себя, как сумасшедшая, и ни разу даже не намекнула, что мы могли бы стать союзниками. Вместо этого я сказала, что веду его к Смерти и в красках обрисовала, что его здесь ждёт. Конечно же, Сол нанёс ответный удар. Доступным ему способом.

«Всё могло бы быть иначе», — сказал он перед нападением.

Ларк закатила глаза.

— А она бы с каждым встречным-поперечным дружбу водила!

— Да не в этом дело! Я же говорю, у него не было ни малейших оснований отдать предпочтение нашему союзу. В его глазах я наверняка не многим лучше Рихтера.

Я бы сказала, что Сол был потрясён, услышав о массовой расправе, учинённой Императором… а потом и найдя этому подтверждения в горах поблизости Форта Арканов. Но он уже объединился с Императором и Фортуной и, вероятно, посчитал, что менять что-то слишком поздно.

А может, я просто приписываю ему собственные чувства и эмоции.

— Повторяю ещё раз: по его милости зомби пообедали твоей кровью. Может, это их укусы так подействовали на твоё сознание?

Под тонким свитером видно, как напряглись мышцы на руках Арика. Ага. Кулаки сжаты.

— Не можешь же ты в самом деле быть такой дурой, — фыркнула Ларк.

Да, у меня сейчас каша в голове, и, может, я даже чуточку тронулась умом, но совсем не обязательно тыкать мне этим в глаза.

— Смотрите, каждый раз, когда меня похищали Арканы, они действовали из определённых соображений. Артур хотел ставить на мне опыты. Гатри пытался сделать из меня каннибала. Винсент собирался отрезать мне части тела, чтобы наблюдать, как они отрастают. Смерть хотел отрубить мне голову из чувства мести и каждый день угрожал «твари», что это сделает.

Арик нахмурился.

Я перевела взгляд на Ларк.

— Но когда я спросила Сола, зачем он это делает, знаешь, что он ответил? «Я уже состою в союзе», — я потёрла виски, пытаясь унять пульсирующую боль, — и если нет никаких других причин, мы должны оставить его в живых, потому что Солнце питает мои силы, как ничто другое.

— Приму во внимание, — произнёс Арик сдержанным тоном.

— Ага. Конечно, Эви.

Итак, изменить их позицию мне не удалось. Поэтому я изменила тему разговора.

— Как Солу и Заре удалось выжить в крушении?

Арик подошёл к бару и достал бутылку водки и рюмку.

— Фортуна обладает силой притягивать удачу, — он наполнил рюмку на месте, но перед тем как вернуться за стол, решил прихватить ещё и бутылку, — на пике сил она обладает практически неодолимыми преимуществами.

А мне не предложил? Раньше мы часто разговаривали ночи напролет, выпивая вместе в этом кабинете.

— Типа, ей всегда выпадает счастливый билет? — спросила Ларк.

Он снова сел на свое место.

— В той аварии могло быть несметное число вариантов развития. Фортуна могла вылететь из вертолёта и зацепиться за ветки дерева. Могла упасть в водоём, достаточно глубокий, чтобы смягчить удар. Единственное, что я знаю точно: она выбралась из того ущелья целой и невредимой.

Ларк нахмурилась.

— А я думала, что она связана с судьбой. Даже название её Аркана — Наша Леди Судьбы.

— Потому что она захотела, чтобы оно так звучало, — сказал Арик, — но это очень вольный перевод.

Я-то принимала все эти арканские штучки за непреложные истины. А, оказывается, могут быть и варианты, если сильно захотеть.

Арик опрокинул рюмку и налил себе ещё.

— На первый взгляд кажется, что она должна контролировать судьбу, но на деле она не может влиять на происходящие события. Её силы пассивны. Она не видит будущее и не может на него воздействовать… как Дурак, — взгляд Арика стал каким-то отстранённым, — в давние времена Фортуна была известна под более точным именем Госпожа Удача. А Дурака называли Перст Судьбы. Она ненавидела его за это и жутко завидовала.

Однажды я тоже назвала Мэтью перстом судьбы. Он мог не только заглянуть на тысячу лет в будущее, но также увести меня из-под града пуль.

— А Сол как выжил?

— Союзникам Фортуны тоже сопутствует везение… если только она его не украдет. Это её активная сила.

— Она забирает её через прикосновение, — прошептала я.

Так же, как Смерть забирает жизнь. Она и ко мне собиралась прикоснуться, но не успела.

— Когда Мэтью сказал, что меня отметила судьба, он же говорил о судьбе в общем смысле? Не о Заре?

— Очень на это надеюсь.

Погладив зверька на шее, Ларк достала из кармана джинсов свернутый листок бумаги.

— Наверное, пора обновить свой список Арканов.

И разровняла его на столе у Арика.

Я скрестила ноги, чтобы помассировать ноющую икру.

— Он же, вроде, висел на холодильнике.

Ларк схватила одну из ручек Арика и принялась делать какие-то пометки.

— После смерти достойного Аркана я не выставляю его на обозрение. Может, мы с Селеной и не слишком ладили, но я её уважала.

А вот между мной и Селеной как раз начинала зарождаться дружба. Я вспомнила, как Луна, подставляя красивое лицо мелким каплям дождя, размышляла о моих планах относительно перемирия в игре.

«Эви, а что если у нас получится? Что если все мы сможем жить в мире и использовать эти силы во благо?»

А может, судьба отметила меня потому, что я решила расстроить игру? Ещё и Джека отобрала в наказание.

Однажды Мэтью сказал: «Судьба требует своё». Другими словами, игра требует крови…

Ларк сделала последнюю пометку.

— Кажется, закончила. Хотите взглянуть?

Вырвавшись из раздумий, я встала и набралась смелости присесть на край стола Арика. Затем мы втроём склонились над списком.

Двадцать два Проклятых
0. Дурак, Хранитель Игр Прошлого (Мэтью)

I. Маг, Мастер Иллюзий (Финнеас)

II. Верховная Жрица, Правительница Глубин (Цирцея)

Арик постучал по листку рядом с именем Цирцеи.

— Просто Жрица. Также известна под именем Морская Ведьма.

Напротив имени Мэтью Ларк написала «Перст Судьбы» и подправила строчку Цирцеи.

— Учитывая, что эта Посеида из глубин, или как её там, уже которую неделю околачивается вокруг замка, думаю, нам стоит поговорить о ней. Какие её слабые стороны, босс?

— Как её вообще можно победить, если она не высовывается из своей бездны? — добавила я.

— Сдать слабые места своего союзника? — ухмыльнулся Арик.

Своего? Я подняла голову. Ларк тоже.

— Если мы твои союзники, — сказала я, — и она тоже, разве это не делает союзниками нас всех?

— Нет, не делает, — ответил Арик категорично.

Я открыла рот, чтобы возразить, но поняла, что ещё не совсем доверяю своему затуманенному мозгу. Поэтому прикусила язык, и мы продолжили читать.

III. Императрица, Наша Леди Шипов (Эви)

IV. Император, Повелитель Камней (Рихтер)

— Как ты победил Императора в позапрошлой игре? — спросила я Арика.

— В ярости его могущество, но одновременно и слабость. Он расходует силы слишком рьяно и бездумно. Я использовал другую карту, чтобы измотать его… чтобы Император выдохся. Тогда он стал простым смертным.

Так как же вымотать его? Я иду за тобой, Рихтер…

V. Верховный Жрец, из Тёмных Обрядов (Гатри)

VI. Любовники, Герцог и Герцогиня Самые Извращенные (Винсент и Вайолет)

VII. Колесница, Чемпион Коварства (Кентарх)

Я подняла глаза.

— А кто такой Кентарх?

— Ещё один давний союзник, — ответил Арик.

А я, выходит, давний враг.

— И в чём его сила?

— Телепортация и неосязаемость, — сказал он, повернувшись к Ларк, — в последней игре он был больше известен как Центурион.

Она снова сделала пометку.

— Почему же он не здесь? — спросила я. — Он поможет нам?

Арик пожал плечами.

— Он ищет свою жену. И пока не найдет, вряд ли будет полезным.

Но его помощь была бы очень кстати.

— Неужели ты не можешь убедить его за тебя сражаться? Напомнить о вашей дружбе?

— Мы не друзья, — Арик с каждой секундой становится всё более отстранённым, — у нас просто были общие интересы.

Я подавила разочарование, но всё же решила не выпускать этот вопрос из внимания.

VIII. Сила, Повелительница Фауны (Ларк)

IX. Отшельник, Мастер Алхимии (Артур)

X. Фортуна, Леди Судьбы Госпожа Удача (Зара)

XI. Правосудие, Та, что терзает (Злоба)

XII. Повешенный, Наш Лорд Сверхъестественного (??)

— Раньше Карта Правосудие была известна как Ярость, — сказал Арик, — её название «Та, что терзает» осталось прежним.

Ларк внесла очередную правку.

— А какими силами обладала Ярость?

— Она была демоницей с клыками и крыльями, как у летучей мыши, а также способностью плеваться кислотой. Странно, но когда мы столкнулись, обошлось без кислоты.

— Может, её Бэгмен укусил? — предположила я. — Сол упоминал о карте, чьи силы нейтрализовал таким способом.

— Кстати, босс, — глаза Ларк вспыхнули красным, — я официально застолбила убийство Фортуны. Зара и её грёбаные вертолеты — мои.

Он поднял брови.

— Что ж, удачи. А она тебе понадобится.

— Какая сила у Повешенного? — я попыталась вспомнить больше об этом игроке.

— Не знаю, я никогда с ним не сталкивался и не встречал упоминаний ни в одних хрониках. В прошлой игре его символ был у Звезды. Но добыл Навигатор Арканов его самостоятельно или забрал кого-то? — Арик начал вращать рюмку на столе. — Повешенный остается загадкой. Вот почему его называют неведомым. В этой игре есть сведения обо всех, кроме него.

Значит, он неактивная карта? Аркан бездействующий… пока он или она не убьёт другого игрока.

— Мэтью как-то сказал, чтобы я его остерегалась, но кто он, не сказал, — он просто ответил: «Если хочешь узнать, не спрашивай», — но Дурак — трусливый лжец, и я не думаю, что на его слова стоит полагаться.

Одно воспоминание о нем выводит меня из равновесия.

Арик и Ларк удивились моему тону. Но чему же тут удивляться?

Всё ещё кипя от гнева, я вернулась к списку.

XIII. Смерть, Рыцарь Бесконечности (Арик)

XIV. Умеренность, Собирательница Грехов (Каланте)

XV. Дьявол, Подлый Осквернитель (Оген)

XVI. Башня, Повелитель Молний (Джоуль)

XVII. Звезда, Навигатор Арканов

XVIII. Луна, Несущая Сомнения (Селена)

Точно так, как я свела жизни Селены и Джека до эпитафий, Ларк свела историю Луны до вычеркнутого имени. Рихтер отправил её на страницы истории.

XIX. Солнце, Да здравствует Славное Светило (Сол)

XX. Суд, Архангел (Габриэль)

XXI. Мир, Неземная (Тэсс)

О Боже, они же ещё не знают!

— Я отправила своих разведчиков на поиски Тэсс, — сказала Ларк, — это, наверное, самый хороший человек, которого я когда-либо выслеживала.

— В этой игре с её силами не разгуляешься, — сказал Арик, — их использование сжигает очень много калорий, а где на этих пустырях набраться еды?

— Карты Мир… больше нет, — прошептала я.

— В смысле… она умерла? — Ларк разинула рот. — Это Рихтер забрал её символ? Конечно, он, кто же ещё!

Я помотала головой.

— Это было неубийство. И символ её, скорее всего, достался Джоулю или Габриэлю.

Если Аркан умирает случайной смертью, его символ получает игрок, оказавшийся ближе всех.

— Что с ней случилось? — спросил Арик, и мне показалось, что в его глазах промелькнуло сочувствие.

— Думаю, Тэсс пыталась повернуть время и полностью исчерпала жизненные силы, — наткнувшись на вопросительный взгляд Ларк, я объяснила, — каждая минута, которую она отматывала назад, истощала её. А когда я нашла тело, оно было высушено точно так же, как и после предыдущего временного перемещения. Она так любила быть полезной.

Ларк сложила свой список и спрятала в карман.

— Ты видела её тело? Хочешь сказать, Гейб и Джоуль просто оставили ее гнить?

— Кто-то похоронил её в форте Арканов.

— Эви, ты что, раскопала могилу?

Когда-то Арик сказал Джеку: «Если не можешь говорить о своих поступках, то не совершай их».

— Эмм… да. Я должна была убедиться, что это действительно могила Тэсс… и что возможности повернуть время больше нет.

Еще одно свидетельство моей любви к Джеку.

Я бросила взгляд на Арика. Его глаза стали холодными, как лед.

Ларк удивленно воскликнула:

— Чёрт! Да ты была готова на всё!

Но теперь это неважно. Мне всё равно не удалось ничего изменить. Так неужели я никогда не смогу выбрать собственный путь? Неужели я обречена на неудачу… потому что не властна над своей жизнью?

Мне пришлось усвоить болезненный урок: судьбу не изменить. И мы обречены сражаться. Или умереть.

Заметив, что мы с Ариком смотрим друг на друга, Ларк пробубнила себе под нос:

— Я и забыла, что у вас есть… нерешенные вопросы.

Но для меня сейчас жажда мести затмевает всё. В голове один Император. Кажется, после его нападения я не могу нормально дышать, не могу толком уснуть от кошмаров. Одержимая этими мыслями, я спросила у Арика:

— Как думаешь, каков следующий шаг Рихтера?

Арик остался всё таким же бесстрастным.

— Скоро он со своими союзниками выследит нас. Если Фортуна обзаведётся другим вертолётом, то сможет доставить Императора прямо сюда. А если вертолёт будет военный, то и сама сможет открыть огонь по замку. Но звери Фауны будут нашими разведчиками и заранее предупредят об опасности.

Ларк вздёрнула подбородок.

— Эт точно.

Её животные будут нашей СРП, системой раннего предупреждения. Джек рассказывал о них в день маминой смерти. В день, когда мы сожгли Хэйвен и вместе сбежали.

Чтобы сдержать эмоции, я представила Рихтера в тот миг, когда впрысну в него яд… в первый раз.

— Но пока она спит, мы будем слепы, — сказал Арик, — поэтому Жрица ведёт наблюдение из своих рек. Она окружила замок водой и контролирует единственную дорогу к нему.

Смутно припоминаю, как он просил Цирцею пропустить нас.

— Она пощадила меня из-за тебя?

Он осушил очередную рюмку.

— Спроси её сама.

Так и сделаю. Мне не привыкать звать ее в каждой луже.

И тут до меня дошло.

— Постой-ка. Всё это звучит так, словно мы готовимся… к обороне. Но мне нужен мёртвый Император.

Арика перевёл взгляд на одну из полок.

— К сожалению, я утратил оружие, способное сразить его издалека.

Метательную молнию? Которую он украл у Джоуля и хранил тысячелетиями. Чтобы спасти Селену от Любовников (и снискать мое расположение), он воспользовался оружием, предназначенным для убийства Рихтера.

Чтобы завоевать меня. Еще одно решение, о котором он уже наверняка сожалеет. Селена все равно умерла, я выбрала другого, а Арик упустил возможность убить Рихтера в ночь нападения.

Судьбу не изменить.

— Тогда его убью я. Ты сам обещал, что вы с бабушкой обучите меня как.

В прошлой игре я уничтожала галеоны, сминая корабли, как яичную скорлупу. Если я раскрою весь свой потенциал…

— Тарасова о твоих силах больше осведомлена, — сказал он, — а я могу только тебя потренировать. Но даже будучи уверенными в победе, как мы найдём Императора, если не слышим позывных?

Мне стало тошно от одной мысли об ожидании. Надолго меня не хватит. Я и так уже достаточно терпела… а это прямая дорога к смирению.

— Ларк и Цирцея найдут его.

Глаза Ларк вспыхнули.

— Я уже отправила разведчиков на поиски Финна… и Рихтера. И постараюсь объединиться со своими животными по максимуму. На этой ноте позвольте откланяться и покинуть вас, — она поднялась, поглаживая хорька, — ой, чуть не забыла! Держи!

Ларк полезла в карман, протянула мне коралловую ленту и выскользнула из комнаты.

Почувствовав на себе взгляд Арика, я постаралась не выдать эмоций. Он сразу заподозрит, что это как-то связано с Джеком…

— Память о смертном, — ну конечно, он догадался, — а ты переживаешь это легче, чем я ожидал.

Это он просто не видел меня на каменной надгробной плите. Но я промолчала, зажав ленту в кулаке.

— Внешне, по крайней мере. Не хочешь поговорить о Джеке?

Его имя прозвучало, словно выстрел, освобождающий лавину.

— Не хочу. Не могу.

Пока нет.

— Это снедает тебя, но ты не хочешь посвятить меня в свои мысли. Значит, снова отвергаешь?

— Не воспринимай это так, пожалуйста.

Если Джек был любовью моей жизни, то Арик — моя родственная душа. Я люблю этого человека, сочувствую его одиночеству и высоко ценю всё, что он для меня делает. Но всё ещё чувствую себя так, словно только вчера потеряла Джека.

За недели, пока я валялась без сознания, моё горе ничуть не притупилось. Пока была надежда повернуть время, я не позволяла себе впадать в отчаяние. Потом была слишком занята, пытаясь добраться до Арика.

«Я цепляюсь за соломинку», — как сказал мне когда-то Джек.

— Тогда позволь мне помочь, — Арик словно пытается что-то сказать мне взглядом, только я его не понимаю. Будто хочет напомнить о чём-то… но мой мозг отказывается соображать.

Я покачала больной головой, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не истечь кровью. Ещё не время.

Он провел рукой по волосам.

— Если ты не позволяешь мне помочь, тогда кто я для тебя?

Ну неужели прямо сейчас нужно решить, в каких мы отношениях? Да, мы любим друг друга, но никогда не были вместе по-настоящему. И теперь, когда я окончательно убедилась, что игра требует крови, а судьбу не изменить, наверное, уже и не будем.

Опасаясь погорячиться с ответом, я выбираю самый безопасный вариант:

— Я… не знаю.

— Тогда Фауна ошиблась, — его голос стал холодным как сталь, — у меня нет никаких нерешённых вопросов.

— И что дальше?

Куда же подевался тот мужчина, что побуждал меня выжить, что так заботился обо мне?

— В моём доме тебя всегда примут. Ведь мы союзники, в каком-то смысле. Но на этом наши отношения ограничатся.

В каком-то смысле?

— Понятно.

А что говорят ему мои глаза? Я люблю тебя, но от меня ничего не осталось. Только пустая оболочка, как от Тэсс. Да, у меня не всё в порядке с головой, и так оно и будет, пока я не убью Рихтера.

Игра требует крови, говорите?

Я поднялась с места.

— Как бы там ни было, спасибо, что спас меня два последних раза.

— Значит, ты рада, что не бросилась в огонь вслед за Дево? — тихо спросил он.

— Ты был прав. Я должна за него отомстить.


Слишком поздно я поняла, как жестоко прозвучали мои последние слова. Словно больше жить мне незачем?

Где были твои мозги, Эви?

Глава 20

ДЕНЬ 425 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
Я проснулась от собственного крика, жадно глотая воздух после очередного кошмара о Джеке. По щекам катятся слёзы, словно кровь, струящаяся из-под жгута.

— Стянуть, сдавить, выжать.

Растерянно оглядываюсь по сторонам. Где это я?

В свете глифов я разглядела свою новую спальню и с удивлением обнаружила рядом развалившегося на полкровати Циклопа. Наверное, пришёл на мой запах.

Он моргнул единственным глазом, мол, чего?

Устроив голову у волка на шее, я принялась почёсывать его за ушами, пока не услышала крики петухов (посчитавших, что наступило время рассвета). Тогда я встала и направилась в душ.

Под струями горячей воды я отчаянно пытаюсь прояснить мысли, чтобы решить, как действовать дальше.

Теперь, предупредив Арика и Ларк насчёт бабушки, я буду проводить с ней как можно больше времени, день за днём меняя её убеждения… и собирая информацию о других картах. Ведь если в вопросе о союзниках наши взгляды расходятся, то насчёт врагов мы придерживаемся единой позиции.

Надев свитер и джинсы, я выпустила за дверь Циклопа и постучалась в комнату бабушки. Ответа не последовало, поэтому я решила, что она ещё спит, и направилась в башню. Подъём по лестнице стал настоящим испытанием для ещё не совсем исцелившихся ног, но я добралась на самый верх и переступила порог своей бывшей спальни.

Прошла к большому панорамному окну и сквозь морось вгляделась во тьму. Река, окружающая замок, словно крепостной ров, отсюда кажется совсем узкой.

Потом перевела взгляд на стены, разрисованные солнечными пейзажами. Эта комната, словно капсула времени.

Я села на кровать и включила подаренный Ариком среди всего прочего ноутбук, на котором когда-то сохранила папку с семейными фотографиями. Видимо, в глубине души я всегда знала, что вернусь в замок потерянного времени.

Отсюда я заметила пуанты, висящие с обратной стороны двери. Это Арик их достал. Танцевать для него было сущим удовольствием, и с каждым днём я привязывалась к нему всё больше и больше. В этой постели я мечтала о нём. И ненавидела себя за тоску по Джеку…

Оторвав взгляд от пуант, я принялась просматривать фотографии на ноутбуке. Бабушка тоже наверняка захочет на них взглянуть. Боже, сколько же зелени вокруг. Именно такой Джек представлял себе Акадиану. Рука невольно потянулась в карман за коралловой лентой…

Вдруг меня ошарашила мысль: у меня ведь нет ни одной фотографии Джека! Я тут же схватила набор карандашей и пустой альбом.

Живя здесь, я мало рисовала. Не чувствовала необходимости. Но сейчас…

Скользя карандашом по бумаге, я нарисовала Джека, каким он был после принятия командования над южной АЮВ. Въезжая в Форт Арканов, он держался с таким достоинством. Джеку нравилось быть лидером, и у него это получалось. Я бы даже сказала, что для этого он и был рождён, только жизнь его оказалась слишком короткой.

На следующей странице я попыталась запечатлеть взгляд, с которым он смотрел на меня в бассейне в доме Селены прямо перед нашим первым поцелуем.

Потом нарисовала его среди кипарисов, как в истории про день нашей мечты, которую он мне рассказывал: «… мы решили, что это будет наше место. И больше ничьё. Потому что именно там мы решили быть вместе: Эви и Джек».

Двигая карандашом, я неустанно повторяю про себя:

— Стянуть, сдавить, выжать…

— Тебя бабушка ищет, — раздался с порога голос Арика, хотя звона шпор я не слышала, — ей тяжело подниматься по ступенькам, поэтому она поручила мне тебя привести.

Я прижала альбом к груди.

— Я заходила, но она ещё спала.

Как же странно, что даже будучи такой опустошённой, я всё равно чувствую любовь к Арику. При виде него моё обескровленное сердце начинает биться быстрее.

— Не сомневаюсь, что тебе не терпелось поболтать с ней о былых временах. Сарказм?

— Будем ли мы разговаривать о прошлом? Надеюсь, что да, — в своё время, — но не стоит забывать, что сюда может в любой момент заявиться Рихтер. Поэтому я хочу успеть получить от нее побольше знаний.

Арик прислонился плечом к дверному косяку.

— О, она рада будет тебя проинструктировать, уж поверь.

Я посмотрела на него исподлобья.

— Ты сам привёз её сюда. Чтобы я могла всему научиться.

— Просто я не рассчитывал, что первый же её урок будет посвящен тому, как свести со свету меня. Особенно если учесть, что я спас тебе жизнь и помог вам встретиться. К тому же это, мягко говоря, не самая умная стратегия, учитывая, что я активно тебя защищаю.

— У меня своя голова на плечах, — заверила я его, — и я буду поступать, как сама считаю нужным.

— Что ж, смотри, как бы она не заразила тебя своими идеями.

— Зараза меня не берет, ты же знаешь.

Арик открыл было рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, передумал, развернулся и ушёл. В ушах зазвучал звон шпор.

Я опустила взгляд на набросок? Когда же я успела нарисовать вокруг Джека языки пламени?

Глава 21

Охотник
Где-то далеко на Западе


— Так и умру, — пробормотал я, — в этой чёртовой норе.

Которую неделю питаюсь одними сухарями, но будь я проклят, если хотя бы притронусь к «мясу». Пусть от меня и остались кожа да кости, только умереть с голоду мне не грозит.

Горячка убьёт меня быстрее.

Я дрожу всем телом, обливаясь потом на мёрзлой земле. Дышать тяжело. Грязь и соль полностью облепили влажную кожу, въедаясь в раны на голой спине, оставленные кнутом. Тело жжёт огнём.

Работорговцы дают нам на сон четыре часа, но я не хочу отключаться. Потому что больше не выдержу. Меня преследуют кошмары, призраки. Они приходят… потому что скоро я стану одним из них.

Я зажмурил глаза. Но звуки в голове стали только громче.

Звон бутылки о стакан в маминой руке, позвякивание чёток на её шее. Тихий голос Клотиль. Грохот выстрела, лишившего её жизни.

Я слышу своих людей из АЮВ. Перед нападением Рихтера они шутили и смеялись. Все были счастливы. Полны надежд.

Я снова и снова слышу неистовый крик Селены: «Император!». Она почувствовала Рихтера за долю секунды до атаки.

Вспоминаю, как она решительно столкнула меня с бегущего коня в заброшенную шахту. Проломив гнилые доски, я провалился на самое дно прямо перед тем, как прогремел взрыв.

Рация разбилась… под землей меня преследовала лава… бурный водный поток нёс мимо скал… мили… боль… тьма… очнулся я в кандалах.

Работорговцы продали меня куда-то на запад. И теперь я заточён в очередной шахте.

Но чаще всего меня посещает образ Эванджелин. Не знаю, среди живых она или среди мёртвых, ведь я привел её прямо к Императору. Достаточно ли далеко была она от места взрыва? Иногда я думаю, что да, иногда — что нет. Так и мучаюсь в догадках.

Где-то поблизости был Смерть. А ведь он, как и Селена, мог почувствовать приближение Императора. Доминия со своей сверхъестественной скоростью мог спасти Эви.

Я всё бы отдал, лишь бы знать, что она в порядке. Продал бы душу за возможность в последний раз взглянуть в её глаза, мерцающие даже при малейшем волнении. Представляю, как они сияли, когда мы переговаривались по рации, радуясь снегу. От её смеха моё сердце парило в небесах. Она выбрала меня.

Прямо перед взрывом…

Я открыл глаза. Кажется, помимо голосов призраков я слышу чей-то шёпот. Но не могу разобрать ни слова.

Оглядываюсь по сторонам. После последней схватки с работорговцами в глазах до сих пор двоится… собственно из-за этого меня и свалила горячка. В отчаянной попытке сбежать я, щурясь в темноте, замахнулся киркой по замку на кандалах.

И промазал на хрен…

Попав по икре, вырвал добрый кусок мяса. И теперь по ноге пошло заражение. А какой прок от раба, не способного добывать соль? Никакого. Надсмотрщики просто перережут мне глотку и скормят остальным.

Наверно, поэтому, другие узники меня избегают.

Потому что я уже мёртв.

Снова шёпот:

— Охотник.

Кажется, галлюцинации усиливаются. Вместе с ногой я теряю и разум.

— Охотник, охотник, охотник.

Голос настолько реальный, что мне хочется крикнуть: «Я не охотник!» Охотник был идиотом, из-за которого погибли сотни людей. Идиотом, из-за которого, возможно, умерла Эви.

— Охотнииииииик.

— Va t’en! Laisse-moi tranquille! Исчезни! Оставь меня в покое!

— ОХОТНИИИИИИИИК!

Я поднялся с земли, едва не потеряв сознание. Это… голос Дурака?

Глава 22

Императрица
За окном льёт дождь, но мы с бабушкой сидим в тепле в роскошной гостиной у потрескивающего камина.

Если огонь и напоминает мне о Джеке, то виду я не подаю. Утром я изрисовала его портретами пол-альбома, и это немного притупило боль.

Бабушка попивает чай. И хотя я чувствую внутри неё бурлящую жизненную энергию, внешне она выглядит хуже, чем вчера.

— Даже в общении со Смертью есть свои плюсы, — она кивнула на изящный поднос с нарезкой из сыра и фруктов.

— Да, он позаботился, чтобы пережить апокалипсис с удобствами.

Хотя насколько внутри замок обустроен роскошно, настолько же жуткий он снаружи. Вспышка обуглила каменные стены, исполосовав их гарью. Густой туман словно навеки застрял над землёй, и лишь дрожащие блики газовых фонарей слегка освещают внутренний двор, тренировочную площадку и длинную подъездную дорогу.

Когда-то мне казалось, что этот замок наполнен Смертью. Его одиночеством.

— Между прочим, ты могла бы называть его Ариком. Его полное имя Арик Доминия.

Бабушка пожала плечами.

— Я знаю. Смерть представился, когда меня забирал.

Провальная попытка хоть немного его очеловечить.

— Как только я сюда попала, сразу начала разнюхивать обстановку, — сказала она, — я много общалась с Полом, расспрашивала его обо всём.

Кажется, Пол ей понравился. Простой парень лет двадцати шести. Стрижка ёжиком. Далеко посаженные голубые глаза, широкая дружелюбная улыбка.

— Он сказал, что Смерть называет этот замок Летой, в честь одной из пяти рек Аида, реки забвения. Знаешь, почему?

Сама я называю его дом замком потерянного времени, что недалеко от истины.

— Возможно, из-за созвучия со словом летальный. Но точно я не знаю.

Арик всегда предавал большое значение мелочам и подтекстам, и я уверена, что он выбрал это название небезосновательно. Ведь он, хоть и говорил, что не хочет забывать о моих предательствах, но между играми века напролёт курил опиум, как видно, чтобы впасть в забытье.

— Рыцарь подготовил это место ко всем возможным катастрофам, — продолжила бабушка, — оно находится далеко от зон затопления и выпадения радиоактивных осадков. На окнах толстые металлические щиты. Стены на случай электрических бурь защищены листовой медью.

Даже в условиях низких температур и отсутствия солнца этот замок является самообеспечивающимся оазисом. Он представляется мне космическим кораблем посреди необитаемой планеты с собственной системой поддержания жизнедеятельности: посевами растительных культур, домашним скотом, чистой водой, лампами солнечного света, фильтрацией воздуха и танкерами горючего.

Жаль только, что он не выдержит ни ракетной атаки с воздуха, ни извержения вулкана.

Бабушка потянулась к заварочному чайнику, чтобы наполнить свою чашку.

— И ещё поблизости нет действующих вулканов, поэтому, когда Император нападёт, ему придётся пролить кровь, чтобы создать собственную лаву.

Рихтер создаёт лаву с помощью крови?

— Как и мне, когда нужно вырастить растения там, где их нет?

Как и Любовникам для создания клонов? А ведь Цирцея упоминала, что руки Императора извергают лаву. Но тогда я не проследила связи. Теперь понятно, почему ему нужно восстанавливаться.

Бабушка кивнула и поставила заварник на место, как мне показалось, устав от того лишь, что взяла его в руки.

— Но это истощает твои силы. Однако есть другой способ. Я тебе покажу… — и вдруг закашлялась, содрогаясь всем телом.

Я вскочила с места и начала водить ладонью по её спине.

— Ты спала хоть немного?

Когда приступ прошёл, она пригладила волосы.

— Десять часов. Но проснулась ещё более уставшей. Это всё стресс.

Я вернулась на место.

— Бабушка, а если у тебя был инсульт?

— Это Смерть тебе напел? — от её язвительного тона мне стало не по себе. — В следующий раз он скажет, что я выжила из ума. Этому лишь бы вбить между нами клин.

Дрожащими руками она поднесла к губам чашку.

— Арик не такой, — запротестовала я, — он никогда не врёт. Он уже сотни раз мог обмануть меня в своих интересах, но не стал.

Как он однажды сказал нам с Джеком? Ложь — проклятие, которое ты сам на себя навлекаешь.

Бабушка грюкнула чашкой по столу.

— Все Арканы врут. И притворяются, и предают. Это природа зверя.

В прошлом ведь и я, изображая влюблённость, пыталась обольстить Арика. Финн однажды принял облик Джека, чтобы соблазнить Селену. Сама она тоже не раз мне врала, как и Ларк. А больше всех врал Мэтью: «Императрица — мой друг».

Возражение застряло в горле. Но я всё равно не верю, что Арик пошёл бы на такое.

— Он сказал, что ты хорошо осведомлена об игре и, возможно, обладаешь даром предсказания.

Бабушка поддержала смену темы.

— Ничего общего с силой предвидения Дурака. Это просто предчувствия относительно будущего. Они направляют меня, подсказывают, как действовать дальше. И сейчас я чувствую, что ты не готова к следующему этапу игры.

— Почему? — спросила я, думая лишь о мести.

— Твои силы ещё полностью не раскрылись. Иначе бы ты в два счёта отбилась от тех Бэгменов. Нужно ещё тренироваться, развивать способности, — она выудила из кармана три зёрнышка и положила на поднос, — чувствуешь связь с ними?

— Я чувствую их потенциал.

И могу определить вид растений: гранат, вьющийся плющ и глициния.

— А теперь попробуй прорастить их без крови. Представь побеги, пробивающиеся сквозь скорлупу.

Скорлупа. Оболочка. Истощённый труп, закопанный в земле. Тело Тэсс было похоже на непроросшее семя.

— Я… попытаюсь.

— Осилишь это — и научишься чувствовать каждое зарытое в земле зернышко. У тебя повсюду будет доступный арсенал.

Я сосредоточилась и представила, как прорастают семена. Вдруг они завибрировали, и у меня перехватило дух. Кровь действительно оказалась не нужна — из одной зернинки проклюнулся тоненький побег, крошечный, не больше миллиметра. От напряжения на лбу у меня проступила испарина.

— Ничего себе. Да ты умница!

Эти слова напомнили мне о детстве. Точно так же она хвалила меня на Пасху за найденные крашеные яйца. Тогда я гордо подняла свою корзинку, и кто-то сфотографировал нас вместе с мамой и бабушкой. Этот снимок мама держала в руках, когда умирала.

Она умерла из-за Бэгменов. Мы сожгли её тело из-за Любовников. Джек умер из-за Императора. Надгробной речью для него стал смех Рихтера.

Меня охватила дикая ярость, мощная, как волна Цирцеи. Сменить смех Императора на вопли…

Семена треснули; на волю вырвались зеленые стебли и поползли по потолку и стенам.

— Боже милостивый, Эви! — бабушка посмотрела на меня… с благоговейным трепетом. — Да ты можешь стать самой грозной Императрицей из когда-либо живших.

Она окинула взглядом плетущиеся растения. Независимо от вида семян, из них проросли лозы с кинжалоподобными шипами.

Я откинулась в кресле.

— Если это принесёт смерть Императору.

— Теперь ты ещё на шаг приблизилась к тому, чтобы стать настоящей Императрицей.

Я вытерла лоб и потянулась за стаканом воды.

— А сейчас я не настоящая? Что же тогда изменится?

— Когда ты полностью отдашься пылу битвы, твои волосы покраснеют навсегда, а символы на теле будут видны постоянно. Ты станешь более могущественной, чем можешь себе вообразить.

Значит, всё что нужно сделать — это превратится в красную ведьму навсегда. Но готова ли я ради убийства Рихтера так рискнуть? Ведь есть одна проблема: красная ведьма на нём не остановится. Эви лишь частичка МЕНЯ!

Бабушка нахмурила брови.

— Вообще-то, я была удивлена, что ты до сих пор блондинка. Но это ничего. Мы продолжим работать. С первым заданием ты справилась на отлично, так что перейдём к следующему. Закрой глаза и уши.

Так я и сделала. И тут же почувствовала какое-то движение, уловила скрежет металла. Одна из моих лоз дёрнулась, и я открыла глаза.

Бабушка стоит напротив, занеся над моей головой острый фруктовый нож… а лоза держит её за запястье.

Я взмахнула рукой, чтобы её освободить.

— Ты правда собиралась… меня ударить?

Она положила нож обратно на поднос и, потирая запястье, села на место.

— Да. Ты бы всё равно восстановилась, а вот нападение должно было быть настоящим, чтобы лозы отреагировали.

Выходит, мои солдаты наделены разумом. А я могу ощущать через них. Помню, в логове Любовников я приказывала лозам убивать Бэгменов и даже чувствовала, как они это делали. Но я никогда не думала, что они могут действовать самостоятельно, без моих команд.

— Мне что, даже видеть цель не обязательно?

Она кивнула.

— Твои лозы обладают самосознанием и остаются начеку, даже когда ты спишь. К сожалению, они тоже не всегда надёжны. Некоторые игроки, такие как Смерть, для них слишком быстрые. Ему уже удавалось проскользнуть сквозь твоих часовых. Другие, Башня, например, могут ударить издалека ещё до того, как растения их засекут.

— А на что я ещё способна? — спросила я, сгорая от нетерпения.

— Ты можешь стать даровитой целительницей, ведь имеешь врождённые знания о лекарственных растениях, а я научу их использовать. Умеешь обращаться с древесиной. Прошлые Императрицы создавали бесценные ювелирные изделия и дарили их в знак расположения. Одна Императрица взмахом руки возводила мосты, храмы и целые цивилизации для своего войска.

Арик тоже говорил, что в прошлом я командовала армией, с которой однажды выступила против Императора.

— Ещё одна Императрица могла следить за своими противниками через растения в любой точке земли. Она могла даже сливаться с деревьями и перемещаться из одного ствола в другой.

Слиться с деревом?

— Ну уж нет!

Но разве однажды у меня не возникало желание погрузить пальцы в землю и пустить корни?

— Как будто где-нибудь остались деревья, — бабушка вздохнула, — остальное покажу, когда ты немного отдохнёшь. Ведь ты ещё полностью не исцелилась.

— Всё хорошо. Я справлюсь.

Но вот бабушка, кажется, выдохлась от наших упражнений.

— Всему свое время. А сейчас расскажи-ка мне лучше о своих отношениях со Смертью. Вот уж кого я ожидала увидеть на своем пороге в последнюю очередь.

— Так почему же ты согласилась с ним пойти?

— Я почувствовала, что так нужно, да и понимала, что долго не протяну. К тому же он столько всего знал о тебе. Знал прозвище твоей лошади. Знал про рисование. Про балет. Смерть утверждал, что ты уже давно пытаешься меня разыскать, и он хочет исполнить твоё желание. Сказать, что я удивилась — ничего не сказать.

Ах, Арик. Даже зная обо мне всё, зная о моём тёмном прошлом, он всё равно меня любит. И пусть я не хочу причинять ему новую боль, но каждый раз, задумываясь о своей жизни, вижу в прошлом Джека, а в будущем — Рихтера.

— Смерть бережёт тебя как зеницу ока, — сказала бабушка, — и ничего не может с собой поделать. Он обречён желать тебя в каждой игре.

Ох…

— Бабушка, это больше, чем просто желание.

Она вздохнула.

— Он заставил тебя поверить в свою любовь, не так ли? Очнись, он убил тебя в двух из трёх последних игр. Обезглавил, — я тоже напоминала ему об этом вчера вечером, — Эви, он мерзавец.

Что ж, пора объяснить бабушке свою новую позицию.

— Послушай, Арик готов отдать за меня жизнь. И я ему доверяю.

— Не спорю, чтобы защитить тебя он костьми ляжет. Но только из-за того, что может к тебе прикоснуться. Он мужчина со здоровыми потребностями, а ты — единственная женщина, с которой он может быть. Естественно, он пойдёт на всё, чтобы сохранить тебе жизнь.

И снова: ох…

— Тогда зачем же он доставил тебя ко мне?

— Это подарок, знак ухаживания, чтобы добиться твоей благосклонности. Всем известно, что он расчётлив и ничего не делает просто так.

В этом она, конечно, права. Арик сам признался, что хотел надавить на меня через бабушку. Но в итоге передумал. Он хотел, чтобы я выбрала его… но только если пойму, что люблю его больше, чем Джека.

Как же бабушке-то объяснить? Впрочем, она всё равно не поверит.

— И мы этим воспользуемся. Смерть будет и дальше защищать тебя, поэтому нужно сохранить ему жизнь до самого конца, — Арик был бы рад узнать, что она пересмотрела свою опрометчивую стратегию, — твоя победа близка.

Мысль о победе вогнала меня в дрожь.

— А как можно остановить игру? Изменить судьбу?

— Не поняла? — бабушка посмотрела на меня так, словно я только что попросила у неё кредитку, чтобы прошвырнуться по магазинам.

— Я знаю, что такие попытки уже предпринимались.

— Да, игроки объединялись и корчили из себя великих миротворцев. Но в конечном счёте все эти союзы разваливались. Арканы рождены, чтобы убивать. Так что они лишь отсрочили неизбежное.

— Но почему это неизбежно?

— Эту игру создали боги, — сказала бабушка, — они запустили её миллионы лет назад. И в игре должен быть победитель. Во что бы то ни стало. Ну, объединятся два игрока на несколько десятков лет. Но ведь они будут стареть. И когда один из них умрёт, другому останется лишь скитаться по земле… старым, слабым. Невыгодное положение в следующей игре.

Арик, планируя наше совместное будущее, уже нашёл выход из этой ситуации. Мы бы жили бок о бок с Ларк и каким-то образом умерли бы раньше неё (эта часть пока расплывчата). А она, пережив столетия, вынуждена была бы в следующей игре соревноваться с Арканами, годящимися ей во внуки. И всё же она вызвалась на это!

Но с Ариком всё так запутанно, построено на интригах и манипуляциях. А ведь выбирая Джека, я выбирала также будущее, которое он предлагал; будущее, далёкое от игры, в котором мы бы построили Акадиану, и я смогла бы переориентировать свои силы в помощь другим.

И тут бабушка дополнила:

— Я уже не говорю о том, что младшие Арканы этого не допустят.

Я округлила глаза.

— Они существуют?

Колода Таро насчитывает пятьдесят шесть младших Арканов, разделенных на четыре масти: кубки, пентакли или монеты, жезлы и мечи. Но я как-то слабо представляю их в человеческом обличье. Взять хотя бы ту жуткую десятку мечей

Бабушка свела брови.

— Ну естественно, — ответила она как само собой разумеющееся, — и они не менее опасны, чем Старшие Арканы. Особенно фигурные карты.

— И где же они? — игра их тоже сталкивает? — Как их найти?

— Не стоит, — ответила она, — лучше держаться от них подальше. Будем надеяться, что Рыцарь Мечей погиб при Вспышке. Как и Королева Кубков. Честно говоря, добрая половина из них — ужас ходячий.

— Арик говорил, что в одних играх повсюду видел доказательства их существования, а в других — не видел вообще. И что некоторые верят, что Младшими Арканами являются Тарасовы.

Бабушка скрестила руки на груди.

— Чушь собачья! Я не Младший Аркан. У них свои функции: скрывать следы существования Старших Арканов, ускорять игру и впоследствии восстанавливать цивилизацию. Моя же обязанность — сделать всё, чтобы ты победила.

Почему же Мэтью ничего о них не говорил? Или говорил? В последнюю нашу встречу он сказал, что препятствий становится всё больше и сейчас их пять: Бэгмены, работорговцы, ополченцы, каннибалы и… шахтеры?

— Дурак предупреждал, что Младшие наблюдают за нами, выжидают. Но я решила, что он имеет в виду шахтёров[25], — как же часто я неверно толковала его зашифрованные речи, мне даже казалось иногда, что он намеренно сбивает меня с толку, — но с чего бы им стоить нам козни?

— Они хотят как можно скорее восстановить землю. Младшие предпочитают видеть Старших мёртвыми… потому что с окончанием игры прекращаются бедствия.

Однажды над телом своей мамы я поклялась, что найду бабушку и выясню, как можно исправить всё, что разрушил апокалипсис. А оказывается, самое лучшее, что я могу для этого сделать — это умереть?

— Когда ты соберешь символы, всё должно вернуться на круги своя, — сказала бабушка.

— И солнце тоже?

— Такого бедствия не было ещё никогда. Я не могу знать наверняка, — она потёрла виски, как и я при головной боли, — но даже когда ты была ребёнком, я знала — ты сделаешь что-то важное для будущего человечества, просто не знала, что именно. Так, возможно, тебе предстоит заново засеять планету?

Но я не смогу заняться этим основательно, пока не закончится игра и не засияет солнце… пока я не выиграю. А выиграть — означает потерять Арика, Ларк, Цирцею, Финна, Джоуля и Габриэля. То есть сойти с ума.

Теперь бабушка подтвердила наличие ещё одной угрозы… для них всех. Нужно будет обязательно подумать о Младших. Внести их в свой список.

— А когда Императрица побеждала, чем она занималась в ожидании следующей игры?

Арик рассказывал, как он проводил века в одиночестве. «Я скитаюсь по земле и вижу, как на моих глазах стареют люди. Я читаю любые книги, которые попадают мне в руки. Наблюдаю за звездами в небе; на протяжении моей жизни одни тускнеют, другие становятся ярче. Я неделями сплю и гоняюсь за драконом».

После его откровений я благодарила Бога, что не была обречена на такое. Его конь выглядит больным, и у него нет друзей. Почему он не заводил друзей? Чтобы не видеть, как они умирают?

Бабушка нахмурилась.

— Что делала Императрица? Она была бессмертна.

— Но как она проводила время? Какой была ее жизнь?

Моя жизнь.

— Я не знаю, — сказала она, явно озадаченная, — хроники описывают только игры. Вероятно, она правила людьми как богиня. И вспоминала свои лучшие победы.

Значит, Императрица веками пялилась на двадцать один символ на запястье? Что ж, я пасс. Чем больше я думаю об игре, тем больше воспринимаю сражение с Рихтером как билет в один конец. Я не рассчитываю уйти невредимой от убийцы, разрушающего горы и извергающего лаву.

Но я не остановлюсь, пока он не умрет.

— Бабушка, скажи, ты бы предпочла, чтобы я прожила счастливо несколько месяцев или была несчастна сотни лет?

Бабушка рассердилась.

— У нас нет времени на глупые вопросы. Твоя бессмертная жизнь будет данью богам. Ты станешь победительницей. Обязана стать, — она махнула рукой на лозы, плетущиеся вокруг, — и почему нет? Ты уже проводила блестящие игры. У тебя отлично подобранные союзники, по большей части. Хотя Цирцея может оказаться опасной.

Внезапный порыв ветра бросил в оконное стекло струи дождя, и она обернулась.

— Вспышка, вероятно, ослабила её, и схватка с Императором тоже. Но она с каждой каплей возвращает свои силы, — бабушка снова повернулась ко мне, — малышку Фауну, по крайней мере, несложно будет устранить.

От одной мысли об угрозе жизни Ларк я невольно выпустила когти. Лозы на потолке зашелестели. Ну всё, хватит.

— Бабушка, пойми одну вещь. Я не стала такой, как ты надеялась. Будь у меня выбор, я ни за что не сражалась бы и не играла в эту игру. Эти знаки на руке мне ненавистны… я получила их только потому, что защищала свою жизнь. Да, я хочу уничтожить Императора и его союзников, но никогда не причиню вред своим друзьям.

Её взгляд стал диким.

— Друзьям? Друзья? Да они предадут тебя при первой же возможности! — крикнула она, брызгая слюной, — Смерть, может, и нет, но только потому, что его похоть сильнее вековой жажды убийства. Неужели ты действительно думаешь, что им есть до тебя дело?

Я расправила плечи.

— Да.

— Это ненадолго, — заверила она, — только пока ты не прочла наши хроники от корки до корки.

— Что ты имеешь в виду? У нас ведь нет письменных хроник.

— Ты прекрасно знаешь, что есть.

Во рту пересохло; я резко мотнула головой.

— Ты должна была… должна была показать их мне.

— Эви, — ответила бабушка уже спокойным голосом, — я и показывала.

Глава 23

Охотник
— Coo-yôn?

Вблизи мелькает огонёк, становясь всё ярче и ярче. Фонарик? На каменных стенах колыхается тень.

Я приложил руку ко лбу, прикрывая глаза. Давно не видел столько света.

Прищурился. Моргнул. Ещё раз. Видение не исчезло.

Передо мной стоят два… Мэтью.

— Охотник!

— Ты призрак? Пришел забрать меня в ад?

Он нахмурился.

— А ты знаешь дорогу?

Как на него похоже! Неужели это действительно coo-yôn? Мое сердце забилось с бешеной скоростью… и от этого боль в ноге запульсировала с новой силой.

— Ты настоящий?

— Мы уходим, — сказал он чересчур громко.

— Тссс… Да ты и правда настоящий. Эви… моя девочка… она жива? — с трудом произнёс я и затаил дыхание в ожидании ответа. Через несколько секунд станет ясно, есть ли у меня надежда на будущее… или пора достойно встретить конец своей и так уже слишком затянувшейся жизни.

К предстоящему ответу меня будто готовил каждый миг существования. Вся пережитая боль. Все беды. И те сладостные мгновенья, когда Эванджелин Грин была моей.

— Императрица жива. Её улыбка умерла.

Вместе с облегчением накатила новая волна слабости.

— Боже милостивый, жива. Моя девочка жива, — дрожа в ознобе, я не могу сдержать чувств; на глаза набегают слёзы, — но как? Я думал, что привел её на смерть, как и остальных.

— Тредичи спас ее.

— Тре-что?

Он говорит о Доминия? На это я и надеялся.

— Смерть!

— Тише, coo-yôn, — хоть я и сплю отдельно от остальных пленников, но нас того и гляди кто-нибудь услышит, — ты должен отвести меня к Эви.

Я попытался встать, опираясь на здоровую ногу. Только задницу чуть не надорвал. Закружилась голова. Я крепко стиснул зубы, чтобы не отключиться.

— Как ты прошёл мимо охранников?

Здесь внизу закованные в кандалы рабы передвигаются свободно, но у лифта караулят двое вооруженных охранников.

Coo-yôn пожал плечами.

— Сумасшедшие силы.

— С кем ты пришёл? У вас есть оружие?

Наконец-то я выберусь из этой адской дыры! Вернусь к своей девочке.

Он опустил фонарик.

— Я плут.

Я попытался сесть. Медленно.

— Что это значит? Эви здесь?

Боже, пусть она будет здесь.

— Я один.

Охренеть…

— С тобой нет других Арканов? Значит, мне отсюда не уйти. Они и тебя схватят, если не уберёшься немедленно, — я привалился к каменной стене, — передай, что я люблю её. Скажи… скажи, что мы увидимся снова. Где-нибудь, когда-нибудь. Ну же, уходи!

Он помотал головой и прижал указательный палец к губам. Просит меня говорить потише? После того, как сам разорался на всю шахту?

— Тебе пора.

Хочется спросить, не сошёл ли он с ума. Но ответ, в общем-то, ясен.

— Ты имеешь в виду, что я умираю? Пришёл проводить меня на тот свет?

— Проводить наверх.

— В смысле вывести из подземелья?

Я снова прищурился. Не кровь ли это у него на руках?

На моих руках тоже кровь. Кровь целой армии.

— Почему ты не предупредил о Рихтере? — стиснув зубы, я ухватился за подол его куртки? — Из-за этого fils de pute мы потеряли Селену. Потеряли войско.

— Я вижу далеко.

— Почему, мать твою? Скажи, что у тебя была причина позволить им всем умереть.

— У меня была причина.

— Более важная для будущего человечества? Ведь именно в этом была вся суть, — может, это нападение отвлекло Рихтера от убийства ещё большего количества людей, или в пути все заболели бы костоломной лихорадкой и умерли в муках? — как я могу снова тебе довериться?

— Беги, Охотник. Или пойдёшь на мясо.

Довериться ему — всё равно что сыграть в русскую рулетку, ещё и не с одной пулей в барабане.

Он склонил голову.

— Пора идти. Я думал, ты хочешь её увидеть.

— Конечно, хочу! Очень. Вот только была бы у тебя ножовка…

Размытым взглядом я проследил за движением его рук. И увидел, как coo-yôn достал из рюкзака чёртову ножовку! Дурак спасает мою задницу? Спасает того, кто сам привык спасать?

Перед глазами снова всё поплыло. Я с силой тряхнул головой.

— Я на грани отключки, coo-yôn. У тебя есть план, как вытащить нас отсюда?

Он опустился на колени.

— Нет плана.

Merde![26]

— Ты готов сражаться, чтобы выбраться? — спросил я, хотя до этого он ни в одном бою даже пальцем не пошевелил. — Иначе нас поймают и запрут здесь обоих.

Когда Мэтью снова на меня посмотрел, на долю секунды я его как будто не узнал, словно увидел совсем другое лицо. Или… маску. Ну никак не похож он на парня, с которым мы прожили бок о бок несколько месяцев.

Но потом он улыбнулся привычной глуповатой улыбкой и снова стал Дураком.

И тут я ясно увидел наше будущее. Скоро его закуют в цепи, а меня разделают на мясо.

Глава 24

Императрица
Я сижу у камина в бабушкиной комнате и держу в руках книгу, вгоняющую меня в дрожь.

Ну конечно же, род Императрицы должен иметь хроники.

Я не знаю, схожу ли я с ума, или уже сошла, или бабушка просто соврала, но неужели она и правда показывала мне эту книгу полжизни назад? Как я могла такое забыть?

И Мэтью, и Селена говорили, что мой род вёл хроники, но я решила, что эти знания передавались устно или вроде того.

И вот бабушка вытащила из своей сумки тяжелую древнюю на вид книгу в потрепанной обложке, похожей на кожу Бэгмена.

То, что книгу я так и не узнала, очень потрясло бабулю. Она прилегла на кровать, будто постарев лет на десять.

— Неудивительно, что ты не решаешься их убивать, — сказала она, словно найдя объяснение этой невообразимой дикости.

И вот снова смотрит на меня, как ястреб.

— Ничего?

Я отрицательно помотала головой.

— Ну как ты можешь не помнить?

— Мне было всего восемь лет, когда ты уехала. И мне строго-настрого запрещалось вспоминать о том, чему ты учила, — даже в таком юном возрасте я оказалась достаточно взрослой, чтобы понять, что мама прогнала бабушку за её убеждения; поэтому неудивительно, что я вытеснила из головы всю информацию об Арканах, лишь бы избежать подобной участи, — когда же я подросла, и начались видения про апокалипсис, мама обвинила во всём тебя и отправила меня психушку. Где меня… перепрограммировали.

Меня накачивали лекарствами и спрашивали: «Ты понимаешь, почему должна забыть всё, что слышала от бабушки?». Эти мозгоправы здорово заморочили мне голову, хоть я и думала, что не поддалась их «терапии».

А выходит, я помню далеко не все события своей жизни. Даже хуже: я вообще не понимала, что лишилась этих воспоминаний.

— У меня… провалы в памяти.

Сейчас мой мозг напоминает швейцарский сыр. И, видимо, пробелы появились еще до перепрограммирования.

Если, конечно, бабушка говорит правду…

Почему же меня не покидает чувство, будто она… что-то не договаривает?

— Я помню день, когда тебя забрали. Ты рассказывала мне о картах.

— Я рассказывала тебе о них постоянно, — сказала она и продолжила почти шёпотом: — я знала, что Карэн терпеть не могла эти разговоры, но даже не представляла, насколько серьёзно она была настроена.

— Может, когда я начну читать, то что-нибудь вспомню?

Узнаю ли я страницы, которые листала только вдетстве? Нет, ну с чего бы ей врать? Но я по-прежнему не могу даже раскрыть книгу. От неё у меня мурашки по телу. Даже от вида бабушки у меня мурашки по телу.

— Её передавали от поколения к поколению?

— Да, мне она досталась от матери, а ей от её матери.

Мама говорила, что в нашем роду все были подвержены психическим расстройствам. И я считала, что мне просто передалось семейное заболевание.

— Как давно ведутся эти хроники?

— Подробно описаны только две последних игры, но есть краткое изложение и всех предыдущих, — она махнула рукой, — ну же, открывай!

Если эта книга — ключ к безвозвратному превращению в красную ведьму, рискну ли я так искусить судьбу?

Дрожащими пальцами я подняла потёртую кожаную обложку, и воздух наполнился запахом ветхого пергамента. На первой станице аккуратным почерком выведено вступление: «Далее следуют истинные и подлинные хроники Нашей Леди Шипов, Императрицы всех Арканов, изыбранной олицетворять Деметру и Афродиту, облекать жизнь, её круговорот и таинства любви…»

— И кто выступил летописцем? — спросила я. — Чьи это строки?

— Эти хроники переводили и переписывали многие поколения. Но первой была мать Императрицы.

— Моя мать из другой жизни? Неужели мама тоже перерождается? И ты?

Бабушка пожала плечами.

— Возможно. Мы не знаем наверняка.

— Летописцем была Тарасова?

— Скорее всего. В этом смысле нашему роду повезло. Летописцы обычно обладали даром ясновидения.

Я глубоко вздохнула, собираясь с духом…

В начале мать Императрицы (возможно, прошлое воплощение моей мамы) подытожила собранные сведения о предыдущих играх, начиная с самой первой.

Во вступительной игре моими союзниками были Дурак, Фауна и Жрица. Моими жертвами: Звезда, Жрец и Отшельник.

И хотя я была полна сил, это меня не спасло. Я умерла от руки друга, которому доверяла, ставшего в итоге победителем…

От руки Дурака.

У меня отвисла челюсть. К горлу подкатил ком. Он убил её.

Меня.

Мэтью, мой бывший лучший друг, меня обезглавил. Своего союзника.

— Ещё не поменяла отношения к своим друзьям? — спросила бабушка самодовольным тоном.

Да. Да, поменяла. Не успела я развернуть первую страницу, а мне уже дурно.

Мэтью выиграл игру. И он помнил прошлое! Он знал о своём предательстве.

Я обвела взглядом символы на тыльной стороне руки и почувствовала приступ тошноты. Не потому ли Дурак так часто смотрел на свои руки, что ему не хватало символов? Нужно добыть знаки…

Глава 25

Охотник
Наконец кандалы слетели со второй ноги, обнажая больную голень. Меня передёрнуло. Чёртова инфекция расползлась вдоль и поперёк.

— Если у тебя нет плана, как отсюда выбраться, — сказал я, — и с тобой нет подмоги, значит, нам нужно оружие.

Даже если подняться наверх и получится, я знаю только два выхода из шахты: для людей и для грузовиков. И если первый усиленно охраняется, то второй вообще до невозможности.

— Нет оружия.

Coo-yôn закинул мою руку себе на плечо и поднял меня на ноги просто с удивительной лёгкостью. Хотя, если подумать, я ведь сильно истощал, а он, наоборот, стал крепче и выше. Ростом так вообще меня уже догнал.

Дальше Мэтью повёл меня тоннелем шахты. Жаль, что нам, скорее всего, не добраться даже до лифта, не говоря уже о выходе наружу.

На земле расположились на ночлег рабы, без конца заходящиеся кашлем. Проблемы с лёгкими здесь у всех, включая меня. Но никто нас даже не окликнул и не захотел присоединиться. Наверное, потому, что все они знают: эта попытка побега обречена на провал. Отовсюду слышится перешептывание:

— Идиоты.

— И куда они собрались?

— Скоро нам еды привалит на целую неделю.

Но мы с Мэтью идём дальше.

— Coo-yôn, я ни хрена не вижу. Но знаю, что у охранников есть автоматы.

— Да.

Что ж, у меня всё равно нет выбора, кроме как ему довериться.

Наконец мы добрались до лифта. Я нахмурился. Ни одного охранника?

Почему же чёртово сердце так колотится? Из-за этого у меня лишь ещё сильнее кружится голова, и пульсирует боль в ноге. Хотя мы и так вряд ли прорвёмся через десяток работорговцев, расположившихся наверху.

Мэтью раздвинул дверцы лифта и помог мне войти в кабину. Попасть в нужную кнопку мне удалось только с третьей попытки. Начался подъём.

— Если сверху нас никто не поджидает, приготовься сразу искать выход.

Подумать только, мы едем наверх! Я уже на это и не надеялся.

Лифт со скрежетом остановился. Мэтью отодвинул скрипящую дверцу, и я приготовился к схватке…

Никого.

— Будь я проклят.

Мы вошли в комнату надсмотрщиков — большое помещение, заставленное креслами и кроватями, со стенами из гофрированного металла и лампами дневного света, свисающими с каменистого потолка.

— Куда все подевались?

Может, Дурак выбрал для побега время, когда никого нет на посту.

— Думай, — сказал coo-yôn, — безопасность начинается с тебя.

Чего?

Он кивнул на старую производственную табличку с едва заметной надписью.

— Ouais. Спасибо, что прочитал, — прямо под табличкой я увидел ящик с оружием и прищурился, отыскивая глазами замок, — нужно открыть этот ящик.

К нему мы и направились. Мэтью подхватил меня под руки и повёл в обход каких-то столов с картами.

— Почему же вокруг ни души…? — и тут я замолк на полуслове, почувствовав под босыми ногами противное чавканье.

Кровь. Смешавшаяся с грязью.

Я заглянул поверх столов. И не поверил глазам. Потому что увидел изувеченные и изрешечённые пулями трупы.

Остекленевшие глаза. Высунутые языки. Почти отрубленная голова. Красные брызги на стенах.

— Кто устроил эту мясорубку? Здесь побывал Гейб? Джоуль?

Раньше Мэтью никогда не смотрел мне прямо в глаза, но сейчас он чуть не пронзил меня взглядом. И тоном, от которого мурашки побежали по коже, сказал:

— Охота и кампания.

— Это ты сделал?

Но ведь до этого он никогда и мухи не обидел. Даже голоса не повышал, разве что от страха.

— Они сами сделали это с собой. Ножи и оружие.

В руках у двоих мёртвых надсмотрщиков я увидел окровавленные мачете, у остальных — винтовки. Вероятно, я был слишком глубоко под землёй, поэтому и не слышал выстрелов.

— Но ты как-то заставил их это сделать.

— Я охотился и проводил кампанию.

И снова это чувство, словно разговариваю с незнакомцем.

Из-за двери донёсся мужской голос:

— Где, чёрт возьми, все подевались?

— Putain, — пробубнил я себе под нос, — наверное, пришла следующая смена. А это человек десять. Есть гениальные идеи?

В мгновение ока Мэтью снова превратился в беспечного семнадцатилетнего подростка.

— Больше ничего не могу. Силы ушли.

— Тогда пойди собери оружие у мертвецов!

Пустой взгляд.

— Хорошо, отведи меня к оружию.

Он подвёл меня к мертвому надсмотрщику и помог наклониться за автоматом. А когда я выпрямился…

Над головой просвистела пуля.

— Пошли, пошли! — я обернулся через плечо и выстрелил практически вслепую. Но, судя по раздавшемуся крику, даже кого-то ранил.

Не успел Мэтью на шаг отойти, как металлическую стену прямо рядом с нами изрешетила автоматная очередь.

Он едва ли не понёс меня на себе, хромающего, слабого. Ненавижу быть мёртвым грузом! Я продолжил вслепую отстреливаться. Щёлк. Щёлк. Кончились патроны.

Работорговцы тоже прекратили растрачивать драгоценные пули, вероятно, потому, что мы направились обратно в шахту. В ловушку. Остался единственный выход, который охраняется до невозможности: выезд для грузовиков.

Coo-yôn повёл меня по лабиринтам коридоров. Направо. Налево. Снова направо. Но если снаружи нас не ждут союзники, то мы просто бежим навстречу погибели.

Коридор закончился широкой площадкой. Мы прошли ещё немного, и Мэтью прислонил меня к чему-то большому. Шестифутовому колесу от грузовика? Я оглянулся и увидел чудовищных размеров самосвал.

— Сюда, Охотник! — подозвал меня Мэтью.

Я перевёл затуманенный взгляд на лестницу, длиной футов в десять, ведущую в кабину.

— Брось меня. Я не смогу…

Но Мэтью молча взвалил меня на плечо и вскарабкался на лестницу. Так же и я когда-то выносил его из затопленного подвала… впервые спасая его задницу.

А теперь меня спасает coo-yôn? Мир перевернулся с ног на голову. Он втащил меня в кабину и положил на пол за водительским сидением. Перед глазами всё поплыло. Оставаться в сознании или умереть…

— Ты же не знаешь, как управлять этой громадиной! — я и сам-то имею лишь общее понятие, и то потому, что, планируя побег, наблюдал за водителями. — Ты ведь даже легковушку никогда не водил, non? Давай я сяду за руль. Здесь коробка-автомат?

Раненой ногой сцепление мне точно не выжать.

— Не автомат.

Чёрт!

— А ты имеешь хоть малейшее представление, как ездить на механике?

— Теоретически.

Если бы мне как-нибудь удалось его сориентировать, то, возможно, мы могли бы… могли бы попробовать прорваться через выезд для грузовиков.

— Выключатель массы… снаружи в коробке. Поверни его.

Только бы коробка была не заперта.

Он вышел. Через минуту в кабине загорелись огни. Послышались крики, но всё ещё издалека. Они не знают, где мы. Пока.

Мэтью уселся за руль.

— Я помогу тебе вести эту железяку, — сказал я и попытался сесть. Плохая идея. Точно сейчас вырублюсь. Я снова лёг. Но теперь не вижу ничего выше приборной панели.

— Ищи замок зажигания.

Coo-yôn начал нажимать подряд все кнопки и дергать все рычаги. Большегрузный кузов самосвала заходил ходуном. Загудели ремни. Замигали лампочки.

— Чёрт, ты же только что нас выдал. Неужели ты этого не предвидел?

— Говорю же. Силы. Исчерпаны.

— Найди замок зажигания и выключи все кнопки!

Слишком поздно. Дверь грузовика изрешетил град пуль. Послышались голоса. Зовут подмогу.

— Зажигание? — спросил Мэтью, и двигатель зарычал.

У меня округлились глаза.

— Да, чёрт возьми! Теперь отпускай тормоз!

На сбивающемся дыхании я принялся учить его нажимать педали и переключать передачи. Скрежет. Визг металла. Кажется, вот-вот погнуться все шестерни. И…

Мы поехали!

Назад?

БУУМ!

Врезались в огромную колонну. Опорную колонну.

— Переключи рычаг передач с положения «R»! — я услышал треск камня. — Давай, давай!

Снова скрежет. Мы поехали вперёд.

— Вот так, молодец!

Кажется, мы движемся прямо к выезду для грузовиков! И сейчас работорговцы, наверное, выставят ряд машин, чтобы преградить нам путь.

Не успели мы набрать скорость, как самосвал налетел на стену и тут же отскочил от нее, словно шарик в пинболе. Coo-yôn с усилием выкрутил руль.

— Постарайся НЕ биться о стены!

Он повернул голову и улыбнулся мне.

— Смотри вперёд!

Мы снова обтесали стену.

— Не переключайся. Держись на этой скорости.

Огни в шахте стали ярче. Крики громче. Стрельба сильнее. Похоже, мы приближаемся.

— Они выстроили ряд машин, — сказал Мэтью, — блокируют ворота.

— Кузов самосвала загружен?

Он оглянулся через плечо.

— Да.

— Тогда прибавь скорость! — может, благодаря размерам грузовика и весу груза нам всё же удастся прорваться. — Целься между двух самых маленьких грузовиков, но бей по прямой. Не виляй и не отпускай газ, слышишь? Быстрее! Вдави педаль до упора!

Я в запале и сам уперся здоровой ногой в стену кабины.

— Держись! — он нажал на сигнал…

БУУМ!

Мы налетели на линию блокады, и я чуть не впечатался в спинку водительского кресла.

Дурака тоже бросило вперёд, лицом в руль. Он отпустил педаль газа?

— Мы застряли между грузовиками, Охотник.

Посыпались пули. Лобовое стекло разлетелось вдребезги. Самосвал задёргался, будто забуксовав.

— Дави на газ! Сильнее!

Послышался металлический скрежет, напряжённо взревел двигатель, кабина задрожала так, что я уже мысленно попрощался со всеми зубами.

— Жми на педаль!

Ещё громче рёв. Ещё больше пуль. Кажется, мотор сейчас взорвется.

Вдруг я услышал какие-то крики и понял, что на самосвал забрались несколько человек и пробираются к кабине.

— Coo-yôn, найди рычаг для поднятия кузова!

Он наклонился вперед.

— Этот?

Заработала гидравлика.

— Увеличь обороты.

Валы завращались, поршни задвигались. Кузов начал подниматься, вываливая соль.

И тут… блокада поддалась. Мы протиснулись между грузовиками, сбрасывая тонны соли, а вместе с ней и охранников, цепляющихся за кузов.

— Охотник, держись. Сейчас мы проломим…

БАБАХ!

— … ворота.

— Переключай на следующую передачу, — сказал я, борясь с головокружением.

Снова скрежет. Самосвал рванул вперёд, со скрипом волоча что-то за собой.

— Мы засыпали солью их грузовики! — снова обернулся coo-yôn, — Всё чисто.

С его лба струится кровь, превращая лицо в багряную маску. И снова моему замутнённому взгляду будто предстало другое лицо. Словно это не Мэтью, а его sosie — злой двойник.

— Всё чисто, — повторил он.

Только не у меня перед глазами. В голове помутилось; кажется, я вот-вот отключусь.

— Ты отвезешь меня к Эви? — вся моя жизнь находится в руках человека, которого я не узнаю. — Скажи ей, что я приду.

— Зависит от тебя. Пятьдесят на пятьдесят.

Больше бороться нет сил; я погружаюсь во мрак.

Глава 26

Императрица
Я стою под кабинетом Арика и настойчиво барабаню в дверь.

Перечитав отрывок о предательстве Дурака, наверное, сотню раз, я кое-что поняла. Очевидно, это и есть тот самый секрет, который Арик для него хранил. Осознав это, я захлопнула книгу и сказала бабушке, что иду поговорить со Смертью. «Не забывай, что его пока рано убивать!» — крикнула она вдогонку.

И вот из-за двери доносится его голос:

— Оставь меня в покое.

— Открывай, Жнец, — боль в ноге и голове ещё больше распалили мою злость, — иначе взломаю замок когтем.

Открыл наконец. Я протиснулась внутрь и села на своё привычное место. Арик подошёл к столу и, не предлагая мне, налил себе водки… из уже начатой бутылки. Волосы растрёпаны, взгляд затуманен. И меня, вопреки всему, охватило беспокойство, немного притушив вспышку возмущения. Я, как обычно, почувствовала прилив нежности к нему. А может, даже больше, чем обычно.

— Арик, почему ты так много пьёшь?

Он нахмурился. Видимо, разыскивая и выхаживая меня, Арик подавлял боль, причинённую моим выбором. Ему просто было не до собственных чувств. И вот сейчас он даёт им выход. А я, хоть и не могу видеть его страданий, но не знаю, чем помочь.

Стоило, однако, вспомнить о его сделке с Мэтью, и негодование разгорелось с новой силой.

— Зачем же останавливаться на водке? Ты мог бы снова подсесть на опиум.

Ухмылка.

— Была такая мысль.

Я подошла ближе, порезала палец и прямо на письменном столе вырастила цветок мака.

Арик вздохнул.

— Я любил этот стол.

— Тогда скури его, Жнец.

Ухмылка стала шире.

— И чем я заслужил твой праведный гнев?

— Почему ты не рассказал, что Дурак меня убил?

— Ну, когда это было… — он осушил рюмку и наполнил её снова. — Эх, держу пари, у твоей хитрой бабули обнаружились хроники. То-то она со своей сумкой не расставалась. Я уж заподозрил, что у неё там припрятан для меня пистолет. Но, может, твои хроники окажутся даже опаснее?

— Ты не ответил.

— В обмен на хранение этого секрета я мог слышать твои мысли и наблюдать за твоей жизнью.

Так я и знала! «Я у Смерти в кармане, поэтому он в моих глазах,» — сказал однажды Мэтью.

— Значит, Мэтью дал тебе доступ к моей голове, чтобы скрыть своё кровавое прошлое?

Арик пожал плечами.

— Я предупреждал, что не стоит его недооценивать.

— Ты тоже хорош! Сам ведь заключил с ним эту сделку. Как и сделку с Ларк, которой предложил стать победительницей игры?

— Да, — ответил он как всегда честно, отчего злиться на него дальше стало крайне тяжело, — и, как видно, дважды оплошал.

— Но как Дураку удалось меня обезглавить? В той игре я была очень могущественной.

Поднеся рюмку к губам, Арик пробормотал:

— Ты не должна помнить, как он сражается.

И сделал глоток.

— Но у Мэтью нет склонности к насилию.

Или это только я так думаю.

— Я не раз говорил, что он умнейший из Арканов, но ты продолжаешь смотреть на него, как на малое дитя.

Больше нет.

Арик снова наполнил рюмку.

— Кстати о секретах: ты никогда не говорила, что в вашем роду были летописцы.

— Я и сама не знала.

— Почему же Тарасова тебе не сказала?

Я потёрла виски. Когда же пройдут эти головные боли?

— Я была совсем маленькой, когда нас разлучили. И потом у меня в голове всё… перемешалось.

Это в лучшем случае. В худшем — бабушка играет в собственную игру.

Всё-таки, несмотря на наше прошлое, Арик остаётся единственным человеком на земле, которому я действительно доверяю. Что, опять же, мешает мне долго на него злиться.

Смерть окинул меня проницательным взглядом.

— Ты действительно не помнила об этом. Наверное, я должен обрадоваться, — сказал он и после секундного колебания добавил: — что ж, я ответил на твой вопрос, теперь уходи.

— Выгоняешь меня?

А ведь я уже немного успокоилась и решила было, что мы сможем поговорить.

Он откинулся в кресле.

— Даже если ты останешься, как прежде уже не будет.

— Знаю. Но не могу не скучать по тем дням, — несколько недель до побега из замка я была счастлива с Ариком и чем дальше, тем сильнее в него влюблялась.

Арик напрягся и сжал кулаки.

— А по тем ночам ты скучаешь? — он спросил не только о ночах, когда мы читали, выпивали и разговаривали в его кабинете, а, скорее, о моей последней ночи в замке; и о той ночи по пути к Любовникам. — Ты хоть когда-нибудь вспоминаешь их?

Арик никогда мне не врал; и я ему не стану.

— Да.

— И всё же… — он вздохнул. — ты не только выбрала другого мужчину, но и собиралась ради него повернуть время вспять.

— Не только ради него. А ради всех тех людей и ради Селены. И ради тебя.

— А ко мне это какое отношение имеет?

— Когда мы потеряли связь, я испугалась, что ты ранен, — я сглотнула, — или… утонул. Ты ведь был в доспехах… в воде! Я представила самое страшное. И чуть не сошла с ума от мысли, что потеряла вас обоих.

Любовь моей жизни и родственную душу.

Кажется, будто Арик и хочет мне поверить, но не может. Ведь все Арканы врут.

— Оставь меня, Императрица.

Мне стало больно от этой попытки выставить меня за дверь, но я всё равно осталась. Даже если мой выбор разрушил былые отношения, у нас остался общий враг. Поэтому, глядя на разбросанные по всему столу книги и бумаги, я спросила:

— Над чем ты работаешь? Над хрониками Любовников? Есть там что-нибудь об Императоре?

— Ещё не перевёл.

— Но ты, как обычно, знаешь больше, чем говоришь.

Арик осушил рюмку и стукнул ею по столу.

— Мне было не до перевода, потому что пришлось неделями сидеть в чёртовой теплице, призывая тебя жить.

И он прав. Я открыла рот, чтобы извиниться, но он продолжил:

— Твоя бабушка уже посеяла свои семена раздора. Так может, мне следует снова тебя остерегаться? Скажи, Императрица, наше перемирие было временным?

Тьфу!

— Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вреда. У меня была возможность впрыснуть яд тебе в шею, но я этого не сделала. Я могла убить тебя поцелуем, но вместо этого убедилась, что ты в безопасности. Потом при первых же опасениях относительно бабушки прибежала тебя предупредить. Так зачем ты говоришь такое? Чтобы наказать меня за мой выбор? Но ведь он не должен разрушить доверие, установившееся между нами.

— Возможно, и правда, чтобы наказать, — сказал Арик, уставившись в пустую рюмку.

Как будто он ещё не наказал меня достаточно.

— Тогда пора доставать твоё любимое орудие пыток — власяницу. Не сомневаюсь, что на ней до сих пор остались куски моей кожи, — никогда не забуду боль, причинённую колючей манжетой, и отчаяние от отсутствия сил. А стоит только вспомнить, как я её среза́ла…

Смерть поднял взгляд, полный щемящей грусти.

— Да, возможно, я принял решение быть с тобой жестоким. И если тебя это не устраивает, просто держись подальше.

Я встала и направилась к двери, буркнув через плечо:

— Пошёл ты к чёрту, Арик.

— Я и так в аду, жена.

Глава 27

Лёжа в постели, я прокручиваю в голове странные события минувшего дня, а особенно наш с Ариком разговор. После встречи в его кабинете на душе до сих пор гадко. Оттого, что он страдает. Оттого, что мы поссорились.

В отношениях между мужчиной и женщиной бывает много проблем. Болезненные разрывы. Ложь. Измены.

Между мной и Ариком стоит тысячелетняя вражда… и убийства.

Даже если бы не смерть Джека, я всё равно не представляю, как нам преодолеть всё это и восстановить разорванную связь. И стоит ли? Игра требует крови. Не закончится ли всё в итоге убийством?

В этих мрачных размышлениях я наконец погрузилась в сон… настолько правдоподобный, что сразу стало понятно: это воспоминание из прошлой жизни. Тогда я была Императрицей, известной под именем Фита.


— Ты уверена, что Императрица спит? — спрашивает Маг Фауну.

Двое Арканов снова встретились под светом луны… в моем саду. Фауна считает, что меня не стоит бояться.

— Фита спит, — отвечает она.

Вовсе нет. Я наблюдаю за ними с балкона. Как и предыдущие три ночи.

Маг настороженно оглядывается по сторонам.

— Что это за звук?

— Это Императрица шелестит лозами во сне.

— В жизни не слышал ничего более раздражающего, — недовольно говорит он.

Я нарочно шевелю лозами, чтобы Фауна не обращала внимания на шум, который может от меня доноситься. Ведь слух у неё невероятный, как и чувство обоняния.

И Фауна несомненно учуяла бы меня… если бы они с Магом встречались не среди моих цветов.

— А мои животные тебя тоже раздражают? — спрашивает она с улыбкой. — И мои клыки?

Он игриво улыбается в ответ.

— С чего вдруг? Я обожаю твои клыки. А все твои животные обожают меня.

Парень демонстрирует поразительное бесстрашие рядом с её львами. Эти огромные звери с окровавленными мордами сейчас отдыхают среди моих растений после недавней расправы над кучкой последователей Жреца.

— А я обожаю твои иллюзии, — робко произносит Фауна.

Маг создаёт над ними огненный шар и превращает его в символ бесконечности: неразрывную линию, конец которой, изгибаясь петлёй, соединяется с началом.

Блики света отражаются в глазах Фауны. Она в восторге.

Маг проводит пальцами по её щеке.

У них любовь? Если она сделала их такими беспечными, то это опасная эмоция.

Затем он наклоняется и приникает к её губам.

Я кончиками пальцев касаюсь своих губ. Интересно, что собой являет поцелуй? Судя по её вздохам и его стонам, это должно быть что-то неземное.

Почему-то в памяти всплывает последняя встреча со Жнецом. Он продолжает меня преследовать. Наблюдает, подкарауливает — я это точно знаю. Почему он так на мне зациклен? Потому что он Смерть, а я жизнь?

Каким бы был поцелуй с ним? По телу пробегают мурашки, сердце начинает биться быстрее, и мне становится за себя стыдно. Ведь он мой злейший враг, который может убить, лишь дотронувшись. Несмотря на божественную внешность, он чудовище, наслаждающееся своим Смертельным Прикосновением…

Даже если бы он и мог меня поцеловать, это продлилось бы недолго… потому что я сразу выпустила бы яд через губы, чтобы его прикончить.

Фауна отстраняется, и они прижимаются друг к другу лбами, переводя дыхание.

— Давай убежим, — говорит Маг.

Я закатываю глаза. Что ж, это зашло слишком далеко. Похоже, придётся убить Фауну и её воздыхателя раньше, чем я думала…


Я проснулась от собственного крика и вскочила, оглядываясь по сторонам. Рядом снова спит Циклоп. Он поднял голову, но я не смогла встретиться с его волчьим взглядом.

Знаешь, я тут вспомнила, как собиралась порешить твою хозяйку. Ничего личного, сам понимаешь, дело житейское.

С какой же легкостью я планировала убийство молодой пары. А они понятия не имели, что некая злая сила вознамерилась наказать их лишь за то, что они посмели полюбить друг друга… и захотели выйти из игры.

И вот спустя века я не могу не провести параллелей с собственной жизнью… и будущим, которое может быть у нас с Ариком.

Глава 28

ДЕНЬ 432 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
С головой погрузившись в чтение хроник, я раскрываю для себя всё новые и новые тайны. Ужасные, отвратительные тайны.

Я сижу у бабушки уже целую неделю, потому что выносить книгу она, естественно, не разрешает. Она настолько над ней трясётся, что, когда меня нет, вообще забирает к себе в кровать.

Сейчас бабуля снова задремала. В последнее время она всё больше спит и всё меньше ест, и если я уже практически исцелилась, то ей становится только хуже. Но, несмотря на все уговоры, она так и не позволила Полу себя осмотреть, утверждая, что скоро поправится.

И хотя я больше в это не верю, всё же отказываюсь думать о её смерти…

Иногда мы обсуждаем книгу: всё от раздела про Младших Арканов до плюсов/минусов моих прошлых союзов. В остальное время я читаю сама.

Я и из собственного опыта была неплохо осведомлена об Арканах, однако книга преподносит множество сюрпризов. И на каждом интересном месте мне в голову приходит мысль: Джек сказал бы, что это круто. Но потом я вспоминаю. Джек умер.

Мы с Джеком радовались снегу.

За окном продолжает холодать. Скоро дождь снова сменится снегом. И тогда я уже не смогу сдерживаться. Жгут лопнет, а сердце разойдется, и я истеку кровью.

Но пока я приглушаю боль изучением хроник. Ещё и вношу в текст правки и дополнения. Добавляю подробности из своих видений и описываю сражения этой игры. Даже рисую иллюстрации. Дело движется медленно, но мне всё равно нечем больше заняться.

Арик меня избегает. Даже в сторону мою не смотрит. После той ссоры мы так и не разговаривали, и мне плохо оттого, на какой ноте мы разошлись.

Он хоть скучает по мне?

Я скучаю и часто вижу его во сне. Скучаю по нашим встречам, по обсуждению книг, игре в карты и совместным трапезам. Когда у нас всё было хорошо, я наслаждалась каждой секундой, проведенной вместе, и сходила с ума от волнения, когда он отлучался из замка в опасный мир.

С Ларк я тоже давно не разговаривала. Она выслеживает Финна… и Рихтера… с несгибаемой стойкостью — качеством, давшим название её карте. На поиски отправились Шрам, сокол и ещё много животных. Циклопа она оставила при себе (хотя спит он в моей кровати). Осталась и Людоед — волчица оказалась беременна.

И не только она. Животные Ларк плодятся как сумасшедшие.

Несколько раз я спускалась к реке, ища встречи с Цирцеей, но она так и не отозвалась. Тоже меня избегает? Слишком занята, вспоминая мои предательства?

Далеко не секрет, что раньше я была злой; но хроники показали, что и компания у меня была соответствующая.

В позапрошлой игре Император поймал меня и пытал несколько месяцев. Он сжигал мои конечности лавой и доводил меня до изнеможения, пока наконец не обезглавил.

Неужели Сол сознательно собирался обречь меня на подобную участь?

В другой игре Оген топил меня в воде. Он забавлялся со мной, не позволяя дышать. И хотя я продержалась дольше остальных, но могла и умереть от удушья. Он не прикончил меня только потому, что Цирцея успела утащить его в бездну.

Недаром в этой игре Оген боялся воды. Видимо, у него сохранились подсознательные воспоминания о силах Цирцеи.

Когда я сражалась против Габриэля и Джоуля (союзников даже тогда), Повелитель Молний сжёг мои дубы и пронзил моё сердце копьём. А Габриэль, пока я была в отключке, взлетел в воздух и облил меня вместе с моими растениями кипящим маслом. Львы Фауны только в последний момент вытащили меня из огня.

Джоуль и Габриэль тогда не знали, что я, как и мои деревья, могу исцеляться. В итоге я с помощью дубов и торнадо из шипов победила их. И если только в переводе не допущены ошибки (на что я очень надеюсь), я уверена, что осквернила их останки. Возможно, даже повесила чёрные шелковистые крылья Габриэля у себя над камином.

Я, словно неубиваемый монстр из ужастиков, всегда возвращалась для нового удара. Уничтожить меня можно было лишь одним способом — обезглавить.

Регенерация — способность полезная, что и говорить, но и у остальных Арканов силы были завидные.

Ярость обладала крыльями, как у летучей мыши, которые, меняя цвет, словно кожа хамелеона, маскировали её. Другие Арканы могли даже не подозревать о её присутствии, пока на них не обрушивался кислотный дождь.

Император мог передвигаться верхом на волне из лавы.

Центурион во время телепортации становился неосязаемым и невосприимчивым к любому нападению. Хотя однажды мне всё-таки удалось убить его, кинувшись в сражение в самом разгаре. Когда Колесница выбился из сил, я выпустила торнадо из шипов, которые содрали с него всю плоть, оставив одни кости.

Фауна могла оживлять всех животных, а не только своих питомцев. Так же, как моя кровь помогает прорастить растения, её кровь могла вернуть к жизни любое существо, даже возродить птицу из единого перышка или быка из куска рога.

Знает ли Ларк об этой силе? А Арик? Наверное, стоит им об этом сказать?

Кажется, от этих нескончаемых рассказов о предательствах я стала почти таким же параноиком, как и бабушка. И холодность Арика тоже этому поспособствовала. Конечно, я понимаю, почему он меня избегает, но не хочу, чтобы пропасть, пролегающая между нами, расширялась… по другим причинам.

Над замком потерянного времени повисло зловещее предчувствие. Я знаю, что-то грядёт. Вдобавок к угрозе нападения Рихтера и ухудшению здоровья бабушки. Но что??

И если мы не выступим единым фронтом…

Однажды Дурак сказал, что случится то, чего не представишь в самых диких фантазиях. И я очень сомневаюсь, что это что-то хорошее.

Закусив губу, я вернулась к книге. Следующий раздел называется «Заходящая луна». Бывает, читая хроники, я вдруг уставлюсь в страницу, будто в трансе, вспомнив описанный день или бой. И вот сейчас я вспомнила, как мы с Цирцеей отдыхали в моей крепости из растений — «зелёных убийц», как она их называла. Мы смеялись над чем-то…


И вдруг в ствол дерева в дюйме от её головы вонзилась стрела.

Мы вскочили с мест и начали оглядываться по сторонам.

На вершине холма стояла серебристоволосая девушка с луком и колчаном. Изображение над её головой показало, что это Луна.

— Я могла убить Жрицу, — сказала она, — и не сделала этого лишь потому, что хочу вступить в ваш союз.

А ведь и правда могла. Каким-то образом её стрела пронеслась сквозь мои растения.

Мы с Цирцеей переглянулись, улыбнувшись друг другу.

— А она храбрая, — сказала я.

Лозы вокруг зашелестели, расползаясь, словно змеи. Река Цирцеи зашумела, готовясь к нападению.

— В другой раз мы, может, и вознаградили бы за такую смелость…

— … но не сегодня, — подхватила я.


Мы убили Луну. И Цирцея получила её символ.

Неудивительно, что Селена мне не доверяла. Неудивительно, что она была так поражена, когда я пришла ей на выручку, самоотверженно выступив против Любовников.

А ведь раньше я не понимала, что ей пришлось преодолеть себя, чтобы стать моим другом. Глифы вспыхнули от злости. Мэтью должен был мне сказать. Цирцея должна была. Она относится ко мне, как к коварной предательнице, но сама не намного лучше.

И когда Жрица наконец соизволит со мной поговорить, я уж точно выскажу всё, что о ней думаю! Не то чтобы я могла много предъявить…

— Вот, именно это я и хотела увидеть, — отозвалась с кровати бабушка. Она потёрла глаза, прогоняя сон.

— Что? — я закрыла книгу и отложила в сторону.

— Твой гнев, — она с большим трудом села, облокотившись об изголовье, — ты сейчас читала о предательстве?

— Не совсем, — я присела на край кровати.

— Тебе снятся прошлые игры?

Я кивнула.

— Значит, Дурак уже передал воспоминания.

— Да, но они приходят понемногу, — я нахмурилась, — и зачем он это сделал?

— Уж точно не по доброте душевной, уверяю. Должно быть, он считает, что знания прошлого сделают тебя беспечнее и ослабят твой союз, — бабушка потянулась к тумбочке за водой, и я быстро подала ей стакан, — когда в следующий раз увидишь прошлое, ищи символы. Да и в настоящем тоже. Карты Таро исполнены символов, потому что сама жизнь ими исполнена.

— Но в чём их смысл? Для чего они нужны?

— Чтобы отмечать нюансы и напоминать определённые моменты. Символы — это ориентиры на твоём пути, — она сделала глоток, — запомни: так и в жизни, и в картах.

Не поэтому ли я стала обнаруживать связь между многими событиями?

— Габриэль говорил мне, что видит символы с высоты. Видит вещи, которые не могут быть случайными. Он сказал, что обладает чувствами как ангела, так и животного… и предчувствует возвращение богов.

— Ах, Архангел, дух-посланник, — я читала, что иногда он выступал посыльным между союзниками, таким себе вестником или гонцом, — странная помесь ангела и животного, внутри которого идёт вечная борьба этих двух сущностей. Чувства восприятия у него обострены, как у Фауны, и, подобно ей, у него есть когти. А также крылья. В них его сила… и слабость.

— И он прав насчёт возвращения богов? Теперь они будут слышать молитвы?

— Возможно, они действительно вернулись. Он вполне мог бы такое почувствовать. И если нужно, они нас услышат. Молитвы питают их, — она поджала губы, — но молитв о прекращении игры они не услышат, если ты об этом. Единственный способ возродить землю — довести игру до конца.

Заметив моё выражение лица, бабушка устало вздохнула. Снова. Она уже не скрывает своего разочарования.

— Ты читала о происхождении Арканов?

— Я слышала эту историю от Арика.

Он рассказывал её нам с Джеком по пути к Любовникам. Мы сидели у костра, распивая виски. А потом я уснула, и Джек с Ариком вместе опустошили бутылку. В другом месте и в другое время они могли бы стать друзьями.

— Как странно, что Смерть тебя обучает, — сказала она, — не думала, что он будет так щедр на знания.

— Вообще-то, он до сих пор прижимист в этом плане, — да, моё исцеление отвлекло его от перевода хроник Любовников, но ведь начало уже положено. Мог бы и поделиться какими-нибудь интересными сведениями.

— Он рассказывал тебе о Tar Ro?

Я кивнула.

— Это священное пространство, величиной с тысячу государств. В самой первой игре игроков отправили туда сражаться друг с другом.

— Думай о Tar Ro, как об арене, — как об Олимпе Сола? — с богами на трибунах. С чего тебе вдруг вздумалось, что боги положат конец своему развлечению? Вот ты бы остановила Суперкубок только потому, что один спортсмен отказывается играть?

Тогда боги настоящие сволочи, которым плевать, что их «развлечение» привело к апокалипсису. Разве что…

— Вот ты говоришь, что молитвы питают их, но сколько людей сейчас обращаются к молитве? Кто просит у Деметры хорошего урожая? Ведь ничего больше не растёт. А Афродита? О любви после Вспышки мало кто думает. Бог смерти? Кто сейчас молится о покойниках? Чаще всего трупы просто бросают при дороге.

Если бы после Вспышки я ходила на похороны всех родных и близких, то уже сбилась бы со счёту.

— Твоё дело не задавать вопросы, — сказала бабушка тоном, не терпящим возражений, — а исполнять волю богов. Всё остальное — богохульство.

Как-то Арик сказал: «Я дважды был богохульником». Я тоже была. И была за это наказана.

— В случае с Рихтером я готова исполнить их волю. Расскажи мне, как его победить.

— Смерть уже убивал его. Так что для тебя лучшей стратегией будет побудить своего защитника принести тебе голову Императора. А там, гляди, и оба погибнут в бою.

У меня сжались кулаки. В горле застрял дикий первобытный вопль.

— Это всё?

Вижу, от неё толку не добьёшься.

— Пока ты полностью не примешь свою порочность, у тебя нет шансов против Императора. Я не могу помочь тебе развить силы, которыми ты ещё не владеешь.

И она говорит это не впервые. Снова тупик.

Может, расспросить о родителях? Ведь бабушка — моя последняя ниточка к маме и даже к папе.

— Бабуля, расскажи мне о маме. Какой она была в юности?

— Упрямой. Она отказывалась верить в то, что было прямо перед глазами! Как и ты.

И я горжусь тем, что похожа на маму.

— А папа? Когда-то мама часто о нём говорила, но со временем я слышала всё меньше и меньше.

— Дэвид Грин был добрым и обладал чувством юмора. Он умел рассмешить твою маму.

И это всё, что бабушка может сказать?

— Он тебе не нравился?

— Он не верил в Таро. Несмотря на хорошее чувство юмора, он был материалистом. Из Новой Англии, — добавила она, словно это всё объясняет, — Карен уже практически поверила в существование Арканов… но тут она встретила его. Когда я спохватилась, твоя мать уже была беременна. К слову, я уже тогда почувствовала, что ты будешь Императрицей.

— Он не хотел, чтобы мы жили на севере?

— Дэвид собирался переехать, — её взгляд стал отрешённым, — увезти тебя, великую Императрицу, из Хэйвена. Но в конце концов я убедила их остаться.

Папа исчез в Бейсене всего через два года после моего рождения. А ведь если бы он тогда настоял на переезде, то, возможно, дожил бы до сих пор… или хотя бы до Вспышки? Я могла бы вырасти с отцом.

— Он умер таким молодым, — в двадцать девять лет.

Бабушка кивнула.

— Он обожал твою мать. И так же сильно обожал тебя.

Мама говорила, что он пылинки с меня сдувал…

Я подняла голову, уловив что-то за стенами замка: энергию, глухой гул. Цирцея. Она сейчас у подножия горы. Пришла побеседовать со Смертью, своим союзником? Они сейчас вместе? Если да, то я просто обязана заявиться на их закрытое совещание.

— Сейчас вернусь, — сказала я, направляясь к двери.

— Ты куда?

Я остановилась в дверном проёме.

— К реке.

Бабушка посмотрела на меня серьёзным взглядом.

— Почему ты так уверена, что вернешься?

Глава 29

Освещая себе путь фонариком, я спускаюсь к реке. Изо рта вырывается пар, растворяясь в холодном ночном воздухе. Гроза стихла, но с неба то и знай сеется мелкая морось.

Я набросила на голову капюшон.

В мигающем свете газовых фонарей из тумана показалась высокая фигура Арика. На нём чёрная одежда, идеально подчёркивающая мускулистое тело. Непривычно отросшие светлые волосы сильно растрёпаны.

Я остановилась как вкопанная.

Он идёт от реки обратно к замку. Вблизи видно, что издёрган. Взгляд помутнённый.

От боли.

В памяти всплывают сны о нём. На этой неделе кошмары снились мне гораздо реже, уступив место воспоминаниям из прошлой жизни, в которой я была известна под именем Фита. Тогда Арик долго преследовал меня и в конце концов признался, что в предыдущей игре я вышла за него замуж… а потом предала. А я, понимая, как сильно он жаждет женского общества, начала его обольщать, замышляя убить.

И теперь каждое утро просыпаюсь с чувством вины… потрясённая его одиночеством. Потрясённая его хрупкой надеждой на наше совместное будущее.

Поравнявшись со мной, Арик небрежно бросил:

— Императрица.

— Эй. Что ты там делал?

— Наносил визит своему союзнику.

Как я и подозревала.

Не замедляя шага, Арик прошёл мимо. Я нахмурилась и крикнула ему в спину:

— Ты разговаривал с Цирцеей?

— Я много с ней разговариваю, — ответил он, даже не обернувшись.

Тогда я обогнала его и встала на пути.

— Чего ты хочешь? — Смерть раздражённо вздохнул.

Оказавшись так близко, я ощутила его манящий аромат: древесные нотки хвои и сандала. У меня отяжелели веки. Как же он гипнотически красив.

Но я чувствую к нему не просто физическое влечение. Нас связывают бесконечные века. Глубокие, ничем не рушимые узы.

Если бы прошлым Императрицам не внушали с рождения ненависть к Смерти, они бы непременно в него влюбились. Я бы влюбилась.

— Сколько ещё это будет продолжаться, Арик?

Наконец в янтарных глазах мелькнула заинтересованность.

— А у нас есть варианты? Разве что-нибудь изменилось?

Не знаю! Мысленно подбирая правильные слова, я опустила взгляд и заметила, что его руки сжаты в кулаки. Слова сами слетели с губ:

— Ты хочешь ко мне прикоснуться.

Однажды Арик сказал, что это роскошь, которая всегда будет для него наслаждением.

Я подняла взгляд и, не совладав с собой, потянулась к его лицу. Но он перехватил мою руку и с силой сжал запястье. Янтарный взгляд стал холодным, как ночь.

— И с каких это пор имеет значение, чего хочу я?

Отпустив меня, он зашагал прочь.

Даже когда Смерть скрылся в тумане, я ещё долго смотрела ему вслед. А потом в полной растерянности поплелась к реке.

Кажется, с моего прошлого посещения уровень воды немного поднялся. Над спокойной речной гладью расползся туман. Я подняла фонарик.

— Цирцея? Ты здесь?

Из воды образовалась рука и помахала мне, но сразу же разлетелась брызгами. Неужели Цирцея не может удержать даже такую форму?

Злость начала угасать. Может, Жрица и не избегала меня; просто была слишком слаба для долгих разговоров. Особенно, если часто общалась с Ариком.

— Ты слышишь меня? — спросила я.

Легкая рябь.

— Слышу. Hail Tar Ro.

— И тебе Hail Tar Ro.

Я испробовала одну из своих новых сил: попыталась ощутить семена, зарытые в земле. Но не нашла ни одного, поэтому пришлось разрезать палец, чтобы вырастить на берегу немного травы.

— Спасибо, что спасла мне жизнь.

— Думаешь, я спасла тебя, Эви Грин?

— Хорошо. Спасибо, что не добила меня. Наверное, ты сделала это ради Смерти? Похоже, вы с ним довольно тесно общаетесь.

— Гмм.

— Он ведь только что был здесь, да? — нет ответа; ну и ладно… — Твоя приливная волна это было нечто.

— Ничего особенного. Но я ещё возьму реванш, — дальше она продолжила более мягким тоном, — я сожалею, что не смогла спасти всех тех смертных. Твоего смертного. Фортуна не пролетала рядом с водоёмами. А когда они с Рихтером пересекли реку, было слишком поздно.

Жгут держит крепко, и я почти не выражаю эмоций.

— До сих пор не понимаю, откуда они узнали о моих силах, — сказала Цирцея, — ведь в их родах не вели хроник.

— Солнце мог знать?

— Возможно. Он много чего узнаёт через Бэгменов. Кстати, слышала о твоей недавней встрече с ними. Стать едой, наверное… не очень приятно.

Не очень приятно? Да я никогда не смогу забыть те ужасные укусы иотвратительные прихлёбывания. Это единственное, что я хотела бы навсегда вычеркнуть из памяти. Одним себя тешу, что теперь, испытав самое страшное, я могу их больше не бояться. Ведь я пережила нападение… без длительных последствий.

Вроде бы.

— И ты всё ещё думаешь, что мы сможем остановить игру? — спросила Цирцея.

Я пожала плечами. Иногда я чувствую слабые проблески надежды, но чаще мне кажется, что это невозможно.

Игра требует крови. И я дам ей крови Императора.

А потом? А потом? А потом?

— Я же говорила, что нужно ещё убить Рихтера, — сказала она.

Признаю, они с Ариком были правы.

— Я вся во внимании. У тебя есть план?

— Всесильным врагам сначала нужно восстановиться, — она и раньше нас так называла, — если только ты не намерена последовать совету своей бабушки и отправить против него Рыцаря Бесконечности.

На мой удивлённый взгляд Жрица ответила:

— Слухи стекаются ко мне, как вода, помнишь? — неужели она слышала и гневное ворчание бабушки? — А твоя бабушка очень… громкая.

Ага.

— И одержимая.

Среди стеблей травы я вырастила несколько одуванчиков.

— Разве можно её винить? Это ваши хроники сделали её такой. И прошлое. Ваш род всегда славился завзятыми Тарасовыми и летописцами, с незапамятных времён превращающими юных Императриц в кровавых убийц.

Арканский юмор? Только в нынешнем состоянии мне не до смеха.

— Я надеялась, что она поможет мне остановить игру, или спасти планету, или избавиться от своих сил. Глупо, да?

— Это было тебе необходимо. Она была твоим Граалем. Все мы ищем то, что помогает держаться на плаву.

Как однажды сказал Мэтью? Мы следуем за макгафином[27].

— Для многих Грааль — это любовь, — сказала она, — как для Мага и Фауны, которые безудержно стремятся друг к другу. Граалем Архангела на какое-то время стала Луна, а сама она последовала за твоим смертным.

— До самого конца…

— Грааль Кентарха — его любимая жена. Он до сих пор безустанно её разыскивает.

— Ты знаешь Центуриона? — спросила я. — И где же он?

Цирцея вздохнула, и над водной поверхностью поднялось облачко тумана.

— Не думаю, что Центурион, мой союзник по многим играм, хотел бы, чтобы Императрица это знала.

Разумно.

— Почему ты никогда не вступала в союз с Дураком?

Императрица мой друг.

— Неужели ты сама не знаешь ответа на этот вопрос, Эви Грин?

— Потому что он не самый надёжный союзник?

— Знаешь, что такое лот? Это прибор для измерения глубины. Лот — древнее слово, потому что человек тысячелетиями тщетно пытается постичь глубины моих океанских владений, — она сделала паузу, затем продолжила: — так вот, силы Дурака неизмеримы даже для меня.

По-моему, это прозвучало, как предупреждение.

— Смерть сказал, что Мэтью умеет сражаться.

— Неизмеримы, — повторила она шёпотом.

Я сглотнула.

— Ты знаешь, где он сейчас?

— Не рядом с водой.

Спасибо, что сузила круг поиска.

— А твой Грааль какой?

— Это тайна. Но знай, что он не выманит меня на сушу. Ты не выманишь.

Её слова вызвали в памяти одну из игр:


— Зачем ты вышла из воды? — спросила я. — Ведь в море ты непобедима.

— Это ты выманила меня, всесильная сестра.

— Я?

— Я, как и ты, жажду общения. И это моя слабость. Бездна же моя невыразимо одинока и пуста. Я лишь издалека наблюдаю за развитием событий, но держусь в стороне. Подглядываю за отношениями мужчин и женщин, но любовных переживаний не испытываю. Слышу смех смертных, но сама не предаюсь веселью. Я тянусь к тебе, потому что мы похожи. Вместе мы познаём жизнь.

Я не разделяла логики Жрицы.

— Но уязвимость…

— Я проклята. Чтобы жить по-настоящему, я вынуждена стать уязвимой и неосторожной. Смерть не единственный, кто рискует всем ради чувств…


— Но я не пытаюсь выманить тебя, — твёрдо сказала я, — ты должна оставаться на своём месте.

— Гмм.

Это «гмм» уже начинает меня бесить.

— А что является Граалем Императора?

— Все мы. Он хочет разгромить «достойных» противников с максимальным кровопролитием. А ещё наслаждается приуроченными к играм бедствиями, просто потому, что ему это нравится.

— Что будет, если он победит?

Река заволновалась, разгоняя клубящийся над поверхностью туман.

— Ад на земле. Под его господством человечеству придёт конец. Все карты должны это ощущать.

Несомненно, это и есть корень того зловещего предчувствия. Тогда почему же мне кажется, что это беспокойство не имеет к Рихтеру никакого отношения?

— Нельзя допустить, чтобы он победил. Ты ведь сможешь пережить его, если просто засядешь под водой, да?

— О, мы вернулись к игре? А я думала, невинная Императрица не желает принимать в ней участия. Разве только, когда её разгневает кто-то из Арканов.

Ну вот как вода может так передать сарказм?

— Ты всё ещё злишься за то, что я сделала в прошлом, — хотя я до сих пор не прочла, как предала Цирцею, но зато нашла доказательства её безжалостности, — и я это понимаю. Но признай, мы обе были злыми. Ты бы сама обставила меня, если бы я не сделала это первой.

Закружились водовороты.

Раздражающие водовороты.

— Игнорируешь меня, да?

Она словно заткнула уши и принялась напевать «Ла-ла-ла».

Я подняла камень и бросила в воду.

— Я помню день, когда мы убили Луну. И ты получила её символ.

Водовороты стихли.

— И я благополучно носила бы его, Эви Грин. Если бы не ты.

Потом я убила Цирцею и знак перешел ко мне.

— Императрица, в этой игре ты единственная провозгласила о своей безневинности. А я подобных зароков не давала.

— Я не безневинна. Я не знаю, какая я. Но знаю, что победа меня не интересует, — я сорвала выращенные цветы, — когда-то ты сказала, что Арканы иногда сами просят забрать их в бездну; что это единственный выход, который они видят. Раньше я этого не понимала, а теперь понимаю.

Я начала сплетать стебли одуванчиков в венок.

Угроза смерти меня не пугает. Я прекрасно понимаю, что встреча с Императором — билет в один конец. Но стоило лишь подумать о смерти Арика, как на коже тут же вспыхнули глифы.

— Что за мысль тебя так расстроила? — спросила Цирцея.

Пожав плечами, я бросила венок на воду. И прямо под ним волна приняла форму головы.

Я почти улыбнулась.

— Общаясь с тобой, я всё больше вспоминаю, как мы были близки.

Снова вздох.

— Видимо, не достаточно.

Венок накрыло волной.

В этот раз я уж точно получила предупреждение.

Глава 30

Охотник
Ближе к ней…


— Ну когда мы уже приедем? — спросил я с заднего сидения нашего нового транспорта.

Смутно припоминаю, как Мэтью нашёл очередную машину и помог мне в неё пересесть. Сам я по-прежнему валяюсь пластом. И хоть до этого никогда в жизни не болел, никак не могу вычухаться. У меня начинается бред, всё тело ломит, и я уже готов поверить, что подхватил костоломную лихорадку.

Я постоянно сплю, а редких моментов бодрствования почти не помню. Дышу с трудом, грудь словно сдавливает тяжёлым грузом. Кожа на больной ноге красная, горячая и зудит, будто что-то по ней ползает. Или под ней.

Мэтью оценил мои шансы пятьдесят на пятьдесят. Что ж, бывало и похуже.

— Хочу увидеть мою девочку.

Coo-yôn уже привычно промолчал.

Насколько я могу судить, мы всё ещё далеко на западе. Где живёт Доминия, я не знаю. Знаю лишь, что от Форта Арканов до его дома неделя пути верхом. Но дороги здесь практически непроездные. И горючего днём с огнём не сыщешь. В общем, такими темпами мы с Дураком даже за месяц туда не доберёмся.

Остаётся лишь верить, что в итоге он всё-таки доставит меня к Эви.

— Не хочешь отвечать? — прохрипел я. — Тогда скажи-ка мне вот что, sosie. Если ты способен сражаться… то почему никогда раньше этого не делал?

В скольких трудных ситуациях мне нужна была его помощь. И вдруг в соляной шахте этот парень уложил десяток надзирателей… голыми руками. Хотя, с другой стороны, знай я наперёд каждый шаг противника, я бы тоже кого угодно победил.

Приложив палец к виску, он сказал:

— Если я делаю это, то не делаю то.

Нет, для моей больной головы это слишком…

— Не скажу, что скучал по нашим содержательным беседам.

— Императрица сделала тебе надгробие.

Естественно, она решила, что я умер вместе с остальными. Вероятность пережить взрыв была миллион к одному. А ведь потом ещё был поток лавы и наводнение, которое Мэтью приписал Цирцее. Но меня терзает даже сама мысль, что Эви скорбела по мне хотя бы секунду.

— И что она сказала, когда узнала, что я жив?

Тишина.

— Ты не сообщил ей?

В ответ снова тишина.

Я выпятил глаза. Тяжело вдохнул с хриплым присвистом.

— Чёрт, чувак! — я-то такого варианта даже не рассматривал, потому что думал, что он по-своему заботится об Эви. — Она… она не знает, что мы в пути?

— Не-а.

Putain! Если она считает, что я умер, то могла уже подпустить к себе Доминия.

— Эви сейчас со Смертью? Они вместе?

Скажи, что нет; скажи, что нет.

А ведь, когда она сделала свой выбор, мне было даже жаль Доминия. Я сочувствовал этому ублюдку, потому что знал, каково это — её потерять. Когда Эви после похищения хотела с ним остаться… я чуть с катушек не слетел.

— Ещё нет, — ответил Мэтью.

Я закрыл глаза с чувством облегчения. Но оно быстро прошло. Пока рано.

— Скажи моей девочке, что я иду к ней! Что мы всегда будем вместе: Эви и Джек.

Молчание.

— Ответь хотя бы на один вопрос: у меня есть ещё шанс?

Эви — мой свет в конце тоннеля. Без неё я не смогу двигаться дальше. Бремя вины за гибель армии меня раздавит. Ведь это я привёл целое войско на смерть. Это я, воспользовавшись для поддержания порядка помощью Арканов, привлёк этого монстра. Люди вокруг меня мрут как мухи. Клотиль, спасая мою шкуру, вышибла себе мозги. Селена сгорела заживо. А Maman… при воспоминании о том, что случилось с ней в Нулевой День, меня пробирает дрожь.

— Да. Шанс. Шанс означает удачу, — Мэтью посмотрел на меня через зеркало заднего вида, — Императрица ненавидит меня за то, что я позволил тебе умереть.

— Тогда скажи ей, что я жив! — крикнул я, спровоцировав новый приступ головокружения. Дыхание спёрло. На теле выступили капли пота, хотя меня не перестаёт знобить.

— Ты позволяешь ей… думать, что я умер… уже во второй раз. Ты хочешь свести её с ума, sosie? Или хочешь ею манипулировать?

— Я не манипулирую Императрицей. Ей одной. Я манипулирую многими.

— Назови мне хоть одну причину… почему ты заставляешь её страдать.

Он постучал пальцем по виску.

— Коммутатор включен. Император слышит.

Значит, coo-yôn заглушил позывные, чтобы Рихтер не мог найти Эви. Merde, в отсутствии мотивации его не упрекнёшь. И всё же…

— Неужели он сможет выследить её, если ты совсем ненадолго возобновишь связь? Если она не узнает, что я жив… то может вернуться к Доминия.

От этой мысли у меня замирает сердце.

Меня снова лихорадит, и с каждой секундой становится всё хуже. От боли из лёгких вырываются сиплые стоны.

Чёрт, кажется, Мэтью переоценил мои шансы.

— Хочешь, чтобы я рискнул и поговорил с ней, Охотник?

Когда перед глазами замельтешили чёрные точки, я прохрипел:

— Non, — пока нет, — ведь, наверное, я всё-таки умру.

Глава 31

Императрица
ДЕНЬ 437 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
— Что ты здесь делаешь? — спросила я Арика, столкнувшись с ним под дверью бабушкиной комнаты.

После той стычки у реки мы не разговаривали ни разу. Атмосфера в замке и раньше была как на пороховой бочке, а теперь, из-за внешних угроз, вообще накалилась до предела. Смерть с головой ушёл в тренировки и дни напролёт упражняется на мечах. В остальное время он сидит либо у себя в кабинете, либо в спальне. Я, конечно, подумывала вынудить его на разговор, но что я могу предложить? Ведь между нами ничего не изменилось.

При взгляде на меня его глаза вспыхнули звёздным сиянием, но тут же и погасли.

— Со смиренной головой пришел к Тарасовой искать мудрости, — ответил он ровным тоном.

— И что ты хотел узнать?

Арик расправил широкие плечи.

— Увы, я её… расстроил, — сказал он, не ответив на мой вопрос.

— Расстроил? — могу представить.

Её ненависть к нему крепнет с каждым днём, в отличие от стремительно ухудшающегося здоровья, как физического, так и душевного. В последнее время бабушка вообще впала в паранойю и даже электричеством пользоваться отказывается «из-за Башни». Теперь только пламя камина освещает её спальню, отбрасывая дрожащие тени на стены, увитые лозами. И безустанно напоминая о моей потере.

Когда у бабушки опустился уголок рта, она наконец позволила Полу себя осмотреть. Его диагноз: инсульт с последующими микроинсультами — во что она, конечно же, не поверила, проворчав: «Не удивлюсь, если это Смерть сживает меня со свету. Он только и думает, как от меня избавиться». Пол назначил ей лекарства из своих запасов, но они не помогают. Бабушка медленно умирает, а я ничего не могу поделать.

И сейчас мне больше всего на свете хочется прижаться к Арику в поисках утешения, поддержки — да хоть чего-нибудь. Он снится мне каждую ночь, и я всё больше по нему скучаю.

— Пожалуйста, скажи, что ты хотел от неё узнать?

Но Смерть снова пропустил мой вопрос мимо ушей.

— Ты совсем измотана, Императрица, — кажется, в его глазах промелькнул проблеск жалости?

Это моя Тарасова меня измотала… потому что рядом с ней я каждую секунду вынуждена отчаянно держаться за доверие к своим союзникам и за собственное «я».

Вчера она сказала: «Всё, что тебе нужно сделать — перестать сопротивляться. Проникнись своей ненавистью и болью… и стань наконец ею — Императрицей, которой тебе суждено быть». Бабушка пытается «перепрограммировать» меня обратно после психиатров и лекарств, после маминых наставлений о нормальности. И теперь у меня в голове кровавое поле боя. Я боюсь даже заходить к ней, и от этого терзаюсь жутким чувством вины.

— Полу стоит больше помогать тебе в уходе за ней, — сказал Арик.

— Он и так от неё не отходит, — если моё присутствие бабушку только расстраивает, то Полу удаётся и успокоить её, и даже покормить, но он всё равно говорит, что долго она не протянет, — знаешь, я каждое утро просыпаюсь с мыслью, что этот день может стать для неё… последним.

Я даже подумывала попросить Арика предупредить меня заблаговременно, ведь он чувствует приближение смерти.

И всё же я понимаю, что не настолько опечалена, насколько должна бы. Да, сейчас бабушка полна ненависти, но ведь она была такой не всегда. Если, конечно, моим детским воспоминаниям можно доверять.

Или, может, после стольких бед меня уже ничем не проймёшь? Что, если, сдавливая сердце жгутом, я очерствила его навсегда?

Однако, посмотрев на Арика, я сама ответила себе на этот вопрос. Я тоскую по нему точно так же, как и по Джеку, хоть он и стоит всего в двух шагах.

Я потеряла любовь своей жизни. Но вот же он, человек, в котором я разглядела родственную душу; ждёт меня. Сколько ещё я буду проламывать себе путь в апокалиптическом мире в одиночку?

Арик заглянул мне в глаза.

— Тарасова непременно скажет, что это я свожу её в могилу. Но ты должна знать: я ни за что не причинил бы ей вреда.

— А я бы ни за что в это не поверила.

— Императрица, — коротко кивнув, он прошёл мимо.

Я устремилась следом.

— Если не хочешь звать меня sievā, тогда обращайся по имени: Эви.

— Я уже говорил, что суть не в твоих именах, ведь они постоянно меняются. А Императрица — это навечно.

— Э-ВИ. Эванджелин, если хочешь, — я дошла за ним до самого кабинета, — сколько ещё ты будешь прятаться? Ты же обещал меня тренировать.

Поставив на стол бутылку и рюмку, он опустился в кресло.

— На данный момент твоим… обучением занимается бабушка.

— Пол говорит, что ей недолго осталось, доволен?

— Нет, не доволен. Меня это вообще мало касается.

— Потому что мы просто союзники. В каком-то смысле.

Пожатие плеч.

— Значит, мы и дальше не будем видеться? — от одной этой мысли меня захлестнула печаль.

— Императрица, да ты недавно приняла решение не видеться со мной вообще никогда, — Арик так разъярился, что я чуть не отступила назад, — и с готовностью ускакала прочь.

— Думаешь, мне было легко?

— Видимо, нетрудно, — прошипел он и глубоко вдохнул, пытаясь овладеть собой, — я предложил тебе всё. А ты променяла меня на другого. И, что хуже всего, я не могу тебя винить.

— Что ты имеешь в виду?

— Дево храбро сражался, был отважным воином. И прирождённым лидером. И если бы мне пришлось уступить тебя кому-нибудь, я бы хотел, чтобы это был именно он.

— Я же сказала, что не хочу о нём говорить.

Но Арик, не обращая на меня внимания, продолжил:

— Сначала я ненавидел его и сгорал от ревности, когда вы были вместе. Но через твои воспоминания я многое о нём узнал. Увидел, с какими трудностями он столкнулся ещё в детстве. Узнал о его мечтах и разочарованиях, — Арик осушил рюмку и налил себе ещё, — по идее, я должен бы и дальше ненавидеть Дево, но в итоге он мне понравился. И это ещё больше всё усложнило.

Я села на своё привычное место.

— Той ночью, когда вы выпивали вместе, что-то изменилось.

Кивок.

— И когда вместе сражались. К тому же он был единственным человеком на земле, который мог понять, что я к тебе чувствовал; единственным, кто вместе со мной боялся твоего предстоящего решения.

Чувствовал. Прошедшее время. Неужели Арик решил жить дальше? Без единственной женщины, к которой может прикоснуться?

Он невесело рассмеялся.

— Что? — я подняла глаза.

— Знаю, тебе трудно будет понять, но после смерти отца Джек был единственным человеком, с которым у меня завязалось некое подобие дружбы.

В груди всё сжалось.

— Я тоже думала об этом. В другом месте и в другое время вы могли бы стать друзьями.

— Потом в Форте мы снова распивали виски и много часов проговорили. К утру я растолковал ему, что могу тебе предложить, и он согласился выдвинуться в путь… чтобы тебе было легче уехать со мной. Но в конце сказал кое-что и в итоге оказался прав.

— Что?

— Он сказал: «Если Эванджелин Грин чего-то захочет, то она это получит. И если она остановит выбор на мне, то так оно и будет, хочу я для неё лучшего или нет».

— Сейчас я тоже кое-чего хочу, но не могу этого получить.

Арик склонил голову.

— Например?

— Отомстить Рихтеру.

— Оставь меня, Императрица, — вздохнул он.

Но я не сдвинулась с места.

— Я хочу, чтобы мы снова читали вместе и разговаривали ночи напролёт. Я хочу, чтобы мы снова были друзьями.

— Общаться как друзья? Невозможно.

— Почему?

Его глаза вспыхнули.

— Потому что мне не нужен просто друг. Мне нужна жена!

— Неужели нельзя… пустить всё своим чередом?

— Мы связаны узами брака. Но, кажется, только я здесь считаюсь с этой подробностью.

Тут я едва сдержалась, чтобы не напомнить, что, истязая меня, он тоже с этой подробностью мало считался.

Арик поднял наполненную рюмку, вглядываясь в прозрачную жидкость.

— Я сам себе противен за то, как сильно тебя хочу. И часто думаю, дойду ли до того, что буду умолять в момент слабости? — он опустил глаза, потрясенный собственным признанием. — Я не виню тебя за твоё решение. Но оно уничтожило меня. В тот день я сказал, что часть меня умерла; и это действительно так.

Смерть встал и направился к двери.

Но я преградила путь.

— Уйди с дороги. Чёрт возьми, я не буду твоим запасным вариантом. Хватит надо мной издеваться.

— Ты ведь до сих пор меня любишь.

Он расправил плечи.

— Я такими словами не разбрасываюсь.

— Хочешь сказать, я разбрасываюсь?

— Если нет, то, может, не стоило сразу после признания в любви со мной прощаться?

Я вздрогнула.

— Чего ты от меня хочешь?

— Того, что никогда не произойдёт: чтобы ты выбрала меня! — он сжал кулаки, даже сейчас сдерживаясь, чтобы ко мне не прикоснуться. — Уезжая вслед за смертным, ты оглянулась. В тот миг я почти поверил, что ты повернешь назад.

— Я тоже.

Его губы разомкнулись.

— Ты была так близка к этому?

— Когда я встретилась с Винсентом, он сказал, что моё сердце разрывается. Сказал, что я одинаково люблю двоих мужчин.

— Ты говорила мне об этом по пути сюда, когда была в беспамятстве после укусов Бэгменов.

А потом забыла, что говорила.

Глаза Арика заблестели. Я почувствовала его тоску. Почувствовала, как сильно он хочет мне поверить.

— И чего ты от меня ждёшь? — спросил он.

— Близости и доверия. Я хочу, чтобы ты перестал относиться ко мне, как к врагу. Или как к незнакомке, — я положила руку ему на плечо и почувствовала, как напряглись его мышцы, — сейчас, когда наши жизни находятся в постоянной опасности (Рихтер, я иду за тобой), мы не должны разделяться.

— Значит, ты хочешь проводить со мной больше времени из-за надвигающейся угрозы? — он убрал мою ладонь. — В доспехах или без, я чувствую в груди воткнутый тобой кинжал. И тебе нравится его проворачивать.

Ну вечно я говорю не то.

— Я не это имела в виду! Просто с Джеком я так много всего не успела сказать и сделать, а теперь сожалею об этом. И когда я думала, что потеряла тебя, то тоже много о чём сожалела. Но вот… вот ты здесь. Живой. Ну скажи, неужели, если я умру, ты не пожалеешь, что не провёл это время со мной?

— Ты не умрешь раньше меня, Императрица, в этом я могу тебе поклясться, — сказал он и направился к выходу.

— Именно этого я и боюсь, — прошептала я.

Глава 32

ДЕНЬ 444 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
— Ну и видок у тебя, без слёз не взглянешь, — сказала Цирцея.

— А ты умеешь подбодрить, Морская Ведьма.

— Ты так измотана, потому что ежесекундно вынуждена с ней бороться.

Больше месяца прошло с тех пор, как я впервые услышала в теплице голос бабушки. Я так ждала этой встречи, стоила грандиозные планы, но в конце концов всё покатилось к чертям.

С каждым днём ей становится хуже. Иногда она начинает на меня кричать, да с такой яростью, что Пол прибегает её успокаивать. А иногда просто бормочет что-то бессвязное.

Но, о чём бы она не говорила, ответов на мои вопросы всё равно не даёт. К примеру, я так и не узнала, зачем к ней приходил Арик.

И всё же, несмотря на бабушкину озлобленность, в последнюю минуту я хочу быть с ней рядом… как не смогла быть с мамой. Поэтому каждый день прихожу в её комнату.

И да, меня выматывает постоянная борьба.

С бабушкой, с неопределённостью по отношению к Арику и с собственными страхами…

Я оглянулась на замок. Зловещее предчувствие никуда не исчезло. Надвигается что-то непредсказуемое. Идёт обратный отсчёт?

Тик-так.

Я решила сменить тему.

— Вообще-то, немного нечестно, что ты можешь комментировать и мою внешность, и психическое состояние, а я даже лица твоего не вижу.

— Опять пытаешься выманить меня на сушу?

Я закатила глаза.

— Нет. Но ты могла бы сотворить фигуру из воды, — как-то она уже создавала своё подобие таким образом, — или снова проделать тот фокус с окном.

Поднялась небольшая волна, и вода начала принимать форму овала наподобие настенного зеркала… открывая окно.

В бездну.

Показалась Цирцея, восседающая на коралловом троне в своём подводном храме. Ниспадающие чёрные волосы, яркие глаза — красивая до невозможности. Жрица царственно склонила голову. В свете очага на её предплечьях замерцали блестящие чешуйки, голубые, как и плавники на локтях.

К слову о презентации, Сол

Уловив скользящий звук, я вскинула голову. Может, действительно щупальца? Всё-таки, не видя её коленей, трудно сказать наверняка. И не спросишь ведь. Как она себе одежду из морской пены сделала мне, к примеру, тоже интересно, но и дурочкой несмышлёной показаться не хочется.

— И когда ты уже встретишься с остальными членами нашего союза? — спросила я. — Ларк должна тебе понравиться.

Организовать общее собрание было бы очень неплохо.

Цирцея поправила на коленях золотой трезубец.

— Ты много на себя берёшь. Я не состою в союзе ни с тобой, ни с Фауной, только со Смертью и Кентархом. Тем более у Фауны и своих забот по горло, — с её поисками и животноводством, — даже твоя бабушка это заметила.

Вчера бабушка сказала: «Ночью доносятся звериные крики! Каждое новое животное — это оружие. Я слышу хищников, рыскающих вокруг замка, скрежет их когтей. Они съедят твои внутренности!»

Когда я последний раз заглядывала к Ларк, её комната напоминала переполненный ковчег. Тогда я пришла, чтобы покаяться за свои поступки в прошлых играх и поговорить об их со Смертью сделке относительно победы в игре нынешней.

Как обычно, её глаза горели красным цветом. Волосы отрасли в звериную гриву, а когти и клыки ещё больше вытянулись. Чем дольше Фауна соединяется сознанием с животными, тем звероподобнее становится. Разговаривать она была не в настроении.

«Давай по-быстрому».

Когда её глаза стали нормальными, я сказала: «Ты была влюблена в Финна ещё по крайней мере в одной жизни. В той игре я предала вас. И вроде как… убила».

«Ага, Эви, босс рассказал мне об этом ещё чуть ли не в Нулевой День, — а когда-то она говорила, что имела в роду летописцев, скрывая этим настоящий источник информации, — он много чего мне рассказывал».

После этого её глаза снова стали красными. Лишь когда я уходила, она крикнула вдогонку: «Не выпусти животных. Босс сказал, что в замке может находиться только Циклоп».

Не потому ли Арик сделал исключение, что этот волк — мой любимчик?

— Конечно же, твоя бабушка будет предостерегать тебя и против меня, — продолжила Цирцея.

Да, бабушка говорила, что слышит плеск волн под своим окном, и что мои лёгкие лопнут, а глаза вылезут из орбит. И ещё, что Цирцея утащит меня в свою тёмную пещеру, и я никогда больше не увижу белого света.

— Сомневаюсь, что «бабуля» одобряет наши частые встречи, учитывая её точку зрения в данном вопросе, — хмыкнула она.

Я вскинула бровь. Я действительно прихожу сюда почти каждую ночь. Иногда мы со Жрицей обсуждаем прошлые игры. Иногда я просто чувствую её присутствие, и мы сидим в комфортной тишине.

При каждом визите мне приходится выращивать новый участок травы, потому что уровень реки и правда поднимается. Вода уже затопила мост, ведущий в замок, и сейчас волнами бьётся о скалу.

В то время как Фауна увеличивает поголовье животных, наращивая «вооружение», а Цирцея пополняет свои водные запасы, я могу похвастаться лишь тем, что вырастила в своей комнате ещё несколько лоз.

Почему-то мои силы вроде как… слабеют.

— Ты не разговаривала со Смертью? — спросила Цирцея.

Я помотала головой. Он прекрасно обходится и без общения со мной.

— Ему больно, — сказала Жрица, — он знает, что ты можешь выбрать его лишь по одной причине — из-за отсутствия других вариантов. Иногда мне кажется, что он обречён на страдания.

Проклят меня желать.

— Он тебя часто навещает.

Как сказал Арик, они «много» разговаривают. Если мои воспоминания об Арике обрывочны, то с прекрасной Цирцеей они оба хорошо помнят прошедшие века. И пусть они и не могут прикоснуться друг к другу, но вполне могут чувствовать… притяжение.

— Гляди-ка, твои глаза от ревности становятся зелёными, — то же самое и Джек говорил.

Но ревную я не только к Цирцее. Я ревную к… себе самой. Меня доводят до безумия воспоминания об Арике и Фите, особенно о той ночи, когда она собиралась отравить его через поцелуй. К тому времени я довела Смерть до такого состояния, что он уже задумывался, не стоит ли оно того.

И я хочу к нему прикоснуться. Хочу снова довести его… но не для того, чтобы помучить, а потому, что люблю.

Когда-то он сказал Фите: «Императрица, ты была рождена для меня, а я для тебя. Однажды мне удастся тебя в этом убедить».

Что, если он уже меня убедил?

Цирцея рассмеялась.

— Твои глифы снова светятся, Эви Грин.

— У тебя есть к нему чувства? — серьёзно спросила я.

— Моё сердце уже занято, — сказала она, — и я никогда не полюблю другого.

— Правда?

Её глаза наполнились печалью.

— Думаешь, ты единственная кого-то потеряла? В Нулевой День должна была состояться моя свадьба.

Река заволновалась.

— О боже, Цирцея, я не знала.

Тот день должен был стать памятным для нескольких Арканов. Мой день рождения. Годовщина Сола. Свадьба Цирцеи.

Её взгляд стал отрешенным.

— Когда Вспышка осушила моря, я оказалась заточённой в аквифере на дне океана и не могла добраться до родного острова — к жениху, к семье. Мне понадобились месяцы, чтобы оттуда выбраться. Когда я обнаружила, что с ними случилось, то была уже настолько обезвожена, что даже слезинки проронить не смогла.

— И что ты сделала?

По речной поверхности поплыли лепестки. Это я, инстинктивно вырастив розы в знак сочувствия, разбросала их по воде.

— Я… я… — она запнулась, но спустя мгновение напряжённого молчания печально махнула рукой, всколыхнув воду, и наконец продолжила: — хватит об этом. Разговор был о вас со Смертью. В этой игре у тебя есть все шансы причинить ему ещё больше боли, чем в предыдущих.

Теперь я позволила сменить тему ей.

— Почему?

— Ему две тысячи лет, и все эти годы он прожил однообразно. Сейчас же на небольшой промежуток времени (для него действительно лишь короткий миг) благородный рыцарь из другой эпохи влюбился. Ты была с ним считанные мгновенья, но это его сразило.

Словно болезнь. Как и говорили Любовники.

— Смерть жаждет познать до сих пор неизведанные чувства, — сказала Цирцея, — тем более досадно, что некоторые тайны должны остаться неразгаданными даже спустя тысячелетия. Теперь он знает, что значит любить другого человека… но не знает, как это быть любимым в ответ.

— Но я люблю его.

Она выгнула бровь.

— Ещё бы.

Ну и что тут скажешь? Смысл её убеждать?

— Смерть рассказал о видении с десятью мечами, вонзёнными тебе в спину.

Я кивнула.

— Десятка мечей предвещает разрушительную катастрофу, настигшую неожиданно. В яблочко, Мэтью.

— Гмм.

— Гмм, что?

— Эта карта также говорит, что нужно смириться и принять сложившиеся обстоятельства.

Принять то, что судьбу нельзя изменить. По примеру мамы, принявшей папину смерть.

— Значит, я должна смириться с потерей Джека? Как ты смирилась со своей потерей.

Она пожала плечом.

— Ты давно любишь другого.

— Но ведь я поклялась отомстить Рихтеру. Так о каком смирении может идти речь? — Рихтер, я… не иду за тобой? — Знаешь, чего я боюсь больше, чем умереть в схватке с Императором? Что мне придется жить с тем, что он сделал.

— Никто не говорит тебе отказываться от мести. Но что, если мы будем искать его ещё полгода? Два года? Ты хочешь на всё это время поставить жизнь на паузу? Заставить Смерть сделать то же самое? Он так хочет почувствовать себя нормальным человеком. Хотя бы на несколько дней. Неужели ты откажешь ему в этом?

— Я пыталась донести до Арика, что времени у нас не так много, — сказала я, до сих пор чувствуя неловкость за свою опрометчивую фразу, — но он только обиделся.

— Ему нужна жена. А не приятельница.

Неужто она слышит каждое слово, произнесённое в замке?

— Я не хочу мучить его, но не знаю, что делать.

Цирцея впилась в меня пронзительным взглядом.

— Именно этому и учат карты, Эви Грин. Учит жизнь. Если нельзя изменить обстоятельства, нужно меняться самому. Нужно встать и идти дальше… даже с десятью мечами, воткнутыми в спину.

Что хуже смерти? Жить как в кошмаре.

Мама как-то научилась жить без папы. Я научилась жить без мамы. И может, я смогу двигаться дальше без Джека?

— Мне об Арике и думать страшно. Из-за того, что я нарушила правила игры, уже погиб Джек. Что, если и Арика постигнет та же участь?

Цирцея ухмыльнулась.

— Ты, как всегда, слишком много о себе возомнила. Неужели ты и правда решила, что имеешь к этому отношение? Подумай сама, ведь Рихтеру логичнее было бы действовать по-другому: первым делом напасть на Форт Арканов, чтобы уничтожить Мага, волка Фауны и оплот своих врагов. А армию он мог бы просто расстрелять с вертолёта. Но вместо этого он нацелился на смертных и одного игрока. Луну.

Я разинула рот.

— Потому что она была для него гораздо опаснее.

— Она единственная из всех находящихся поблизости Арканов была способна убить его издалека. А следующей мишенью будет Джоуль, ведь он тоже имеет такую возможность, — сказала Жрица, — так что, если кого и нужно винить в гибели твоего смертного, то это Луну.

— Я ни за что не стану её винить.

— Будешь дальше винить себя? — Цирцея покачала головой, и река завихрилась. — А я говорю, что нужно винить Императора.

Как будто перестать себя винить так легко…

Неужели целью Рихтера действительно изначально была Селена? Если судьбу нельзя изменить… выходит, она должна была умереть ещё в тот день, когда мы спасли её от Любовников.

Я сглотнула. Никогда не забуду, как крепко она сжимала меня в объятиях, потрясенная тем, что я оказалась преданным другом. До самого конца, Селена.

— Игра разворачивается, — на дне своей пропасти Цирцея повертела пальцем, и на водной глади завертелась воронка.

После того как бабушка сказала мне искать знаки, я вижу их повсюду. Знак бесконечности. Лук. Изогнутую трещину на скале в форме молнии.

Водоворот.

В памяти всплыл один из моих снов. Когда Маг сотворил для Фауны символ бесконечности, за ними на горизонте уже был один такой символ. За их спинами длинные львиные хвосты переплелись друг с другом, образовав две ровные петли.

Перед глазами дальше сменяются образы. Водоворот Цирцеи напоминает вращение падающего вертолёта. Или карусель, которой никогда больше не повернуть в обратную сторону. Или виток жгута.

— Но как надолго? — пробормотала она, и водоворот затянулся.

— Длились ли игры когда-нибудь больше нескольких лет?

— На самом деле ты хочешь знать, осталось ли у тебя время. Чтобы, получив десяток мечей в спину, снова подняться на ноги. И жить дальше. Спроси, и я отвечу.

Я прочистила горло.

— Осталось ли у меня время?

— Даже если у тебя останется всего лишь час, ты должна подняться, — глаза Цирцеи вспыхнули каким-то фосфоресцирующим свечением, — эмоции похожи на волны. И пока ты ждёшь, когда отхлынет твоё горе, они уносят Смерть всё дальше и дальше. Скоро он станет совсем недосягаемым.

Меня охватила паника.

— Но ведь я единственная, к кому он может прикоснуться. Он не может меня не хотеть, — говорю, прямо как бабушка.

— Глупая Императрица! — Цирцея сжала в руках трезубец.

Из реки поднялась волна в форме руки, готовой меня прихлопнуть, и я попятилась назад.

— Что?

Волна рассеялась брызгами, и водяное окно растворилось в потоке.

— Уложить его в постель ты, конечно, всегда сможешь, — прошептала Жрица стихающим голосом, — но с каждым часом сердце Смерти немеет и скоро станет холодным, как его меч.

Арик тоже сжимает своё сердце?

Оставшись в одиночестве, я вспомнила слова, которые Арик сказал в ночь перед моим выбором: «Клянусь богами, я хочу твое тело, но знай, что и моё сердце принадлежит тебе. Я дарю его тебе, sievā. Всецело вверяю. Береги его».

И вот, значит, как я его берегу…

Арик верил, что если мы займемся любовью — сделаем этот шаг — он сможет наконец назвать меня своей. На протяжении двух тысячелетий он снова и снова укладывал меня в постель, но каждый раз терпел крушение надежд.

И не только в далёком прошлом. Несколько месяцев назад мы уже чуть не сделали это, но я не решилась из-за отсутствия контрацептивов… и из-за любви к другому мужчине. Лёжа с Ариком в кровати, я усыпила его через поцелуй и сбежала. Тогда он подумал, что я снова пытаюсь его отравить, и сокрушённо произнёс: «Ты убьешь меня прежде, чем когда-либо подпустишь к себе».

Как же после этого не отвернуть от меня своё сердце? И если я снова приду с очередным пустым обещанием, то уж точно потеряю его навсегда.

С Ариком всё так запутано, построено на интригах и манипуляциях. Но сейчас мысль о том, что мы вместе состаримся, кажется смехотворной. Неужели мои переживания из-за сделки Смерти с Ларк теперь бессмысленны?

Я усвоила болезненный урок: иногда судьбу невозможно изменить.

И если мне суждено быть с Ариком, то, наверное, Смерти не избежать. Во всех смыслах.

Возвращаясь обратно в замок, я подняла глаза… с неба посыпался снег.

Глава 33

Охотник
Ближе к ней…


У меня от холода зуб на зуб не попадает, но виниловые сидения грузовика стали липкими от пота. Усилился жар? Во рту пересохло. Голова раскалывается. В груди клокочет. Всё тело трясёт и шатает.

Но это не имеет никакого значения, потому что я вижу Эви. Её красивые голубые глаза и плавный изгиб губ.

Она любила за мной ухаживать, заботиться обо мне. Ma belle infirmière[28]. Я вижу Эви так ясно, будто она здесь со мной, не иначе; чувствую даже запах жимолости.

— Эви, bébé… это действительно ты?

Грузовик резко затормозил. Открылась водительская дверца. Потом моя? Мэтью поднял меня в сидячее положение.

Её здесь нет. Я опустошен. Но вдруг замечаю, что с неба падает снег. Интересно, там, где сейчас Эви, тоже идёт снег? Что, если в этот самый момент она думает обо мне? Я бы пошёл на всё, чтобы снова её увидеть.

Хотя бы раз.

— Твоё будущее не определяется, — coo-yôn стянул с меня куртку, которую сам же и принёс (Мир перевернулся с ног на голову.). Затем отступил. И отпустил меня…

Я потерял равновесие и выпал с сидения прямо на землю. Неужели sosie собирается бросить меня у дороги? Потому что я умираю?

— Послушай, давай поговорим… об этом.

Coo-yôn схватил меня за здоровую лодыжку и поволок в сторону от грузовика. Он затянул меня в… сугроб.

Императрица
Мы с Джеком радовались снегу.

Я знала, что первый же снегопад повергнет меня в отчаяние. Под падающими с неба хлопьями я начала кружиться. До помутнения в голове. Пока не перехватило дыхание. А когда упала, по щекам покатились слёзы.

Животные Ларк затихли. Остановилось течение реки. Чтобы лучше слышать мои рыдания. Я так тоскую по Джеку; я так тоскую по Арику. Я плачу за ними обоими.

Небо разразилось обильным снегопадом, окрасившим землю в белый цвет. «Разве это не прекрасно? — сказала я Джеку в тот последний день. — Все вокруг словно очистилось». А должна была сказать: «Скоро ты умрешь, а я ничего не смогу с этим поделать. И всего через несколько недель решу жить не только ради мести».

Стянуть жгут. Отложить страдания, способные меня раздавить. Чтобы подняться и идти дальше.

Я думала, что снег… и чувства, которые он вызовет… оттолкнут меня от Арика.

Но вышло наоборот: потому что я ясно увидела свое будущее. Если он умрёт раньше меня, некий символ (как, например, снег) обозначит конец его существования. Потом рано или поздно я обязательно натолкнусь на этот символ (потому что всё взаимосвязано) и пожалею, что пошла не тем путём.

Смерти не избежать. Так зачем же заставлять его дальше ждать? В идеальном мире мне потребовалось бы больше времени, чтобы оплакать Джека и привести в порядок мысли. Но этот мир так далёк от совершенства, насколько это возможно. Поэтому я решила, что сама определю свой путь и отмечу на нём собственные ориентиры. Снег обозначит одновременно конец одной истории и начало другой.

Новый лист. Но не чистый. Коралловая лента станет дорогим душе напоминанием, но я не буду хранить её вечно.

Я лежу на снегу, подняв руки к небу. На влажное от слёз лицо падают снежинки. Словно холодные прощальные поцелуи.

Охотник
Лёжа в сугробе, я смотрю на кружащиеся снежинки. Они падают мне на лицо. Мягкие-премягкие. Как губы Эви. С большим трудом я поднимаю покрытую шрамами руку к небу. Закрываю глаза и представляю, что это моя Эванджелин меня ласкает.

J’ai savouré.[29] Я наслаждаюсь каждым холодным поцелуем…

Глава 34

Императрица
ДЕНЬ 451 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
— У тебя до сих пор всего два символа? — пробормотала бабушка, когда я присела у её кровати.

За неделю снег растаял, словно его никогда и не было… но перемены во мне уже произошли. Я приняла судьбоносное решение и начала готовиться.

Скоро я смогу подняться.

— Почему ты не получила не одного нового знака? — спросила она тихим невнятным голосом. — Потому что теряешь силы?

Я на самом деле продолжаю слабеть. И подозрения по этому поводу есть, но я стараюсь о них не думать.

— Бабуля, я хочу показать тебе несколько фотографий.

Я присела на кровать рядом с ней и включила ноутбук. Неплохо было бы, конечно, узнать от неё что-нибудь полезное, но об убийстве моих друзей слушать уже надоело. Поэтому я решила переключиться на что-то другое.

Я открыла папку с семейными фото и начала их пролистывать, но бабушкин взгляд остался каким-то пустым, невидящим. Её внимание приковал лишь снимок папы крупным планом.

— Жаль, что я его не помню, — сказала я.

— Дэвид любил носить тебя на плечах по всей ферме. Он читал тебе книжки на ночь и водил к реке бросать камешки. Брал тебя к каждому новорожденному животному в радиусе десяти миль. К ягнятам, котятам, щенкам, — она тяжело вздохнула, — ходил с тобой по полям и садам, и ты уже тогда любила гладить кору дубов и целовать лепестки роз. И засыпать у него на руках под шелест тростника.

Я представила себе всё это: сахарный тростник, ферма, могучие дубы, тихая река с плещущейся рыбой. Там был мой дом, но мне никогда больше туда не вернуться. Джек мечтал отстроить Хэйвен. Мы оба мечтали. Вернувшись без него, я поступлю, как предательница. Да и для меня самой это будет очень тяжело. Всё вокруг будет напоминать о потерянной любви.

— Дэвид умер такой бессмысленной смертью, — сказала она, — ума не приложу, что он делал рядом с дробилкой для тростника.

Я метнула неё настороженный взгляд.

— Ты о чём? Он же пропал на рыбалке в Бейсене.

Бабушка нахмурилась.

— Разумеется. Пропал.

По спине пробежал холодок. Неужели она врала? Но зачем? Разве что…

Нет, нет. Я помотала головой. Просто у неё, как и у меня, помутилось сознание, что вполне объяснимо после инсульта.

Просто эта игра, полная предательств, сделала из меня параноика.

Она любила маму. Мама любила папу. Бабушка ни зачто бы не причинила ему вреда.

— Твоя мать потеряла любовь всей жизни, и это чуть её не сломало. Теперь сломана ты. Ты слабеешь. А если ты не победишь в игре, стало быть, моя жизнь ничего не значит. Жертва Карен ничего не значит. Ничего! — крикнула она и в сотый раз повторила: — Убей крошку Силу. Порази лёгкую мишень.

Ну всё, моё терпение лопнуло. Я захлопнула ноутбук и встала на ноги.

— По поводу Арканов, находящихся здесь, я с тобой никогда не соглашусь. Можешь об этом даже не заговаривать.

Я попыталась подобрать другую тему, но поняла, что её просто нет. Любой разговор в итоге сводится к убийству Арика и моих друзей.

— Слабее, слабее… — продолжила бабушка, словно я ничего и не говорила, — забери символы, пока ещё можешь. И символ Смерти тоже. Соблазни его и напади. Отрави поцелуем!

У меня сдали нервы.

— Я не собираюсь убивать Арика. Я никогда не причиню ему вреда!

Наконец она как будто меня услышала. Впервые в её глазах мелькнул проблеск понимания.

— Господи милостивый… да ты… ты… влюбилась в этого монстра, — её лицо пошло красными пятнами, — и даже не отрицаешь этого? Как же ты об этом пожалеешь! Я восемь лет просидела в психушке… ради тебя! А ты даже не пытаешься меня услышать. Раскрыть глаза.

Я отступила назад. Вполне возможно, что на бабушкином счету не только этих восемь лет. Не исключено, что для пользы дела она совершила убийство. И вот её игрок вдруг отказывается подчиняться правилам.

От злости у неё на виске запульсировала жилка.

— Соблазнилась Смертью, значит, он твою жизнь и закончит. Он снесёт тебе голову, ручаюсь. И если ты действительно влюбилась, то получишь поделом!

Я уставилась на неё, не веря своим ушам. Но тут в комнату вошёл Пол.

— Эви, тебе нужно передохнуть, — сказал он, — я побуду с ней до утра.

Я поднялась на ноги. Мне нужно к Арику. Что, если жизненная дорога всегда вела меня именно к нему? Наша история вершилась на протяжении двух тысяч лет. С таким же успехом можно пытаться сдержать океанские волны.

Джек бы меня понял.

Я пойду к Арику, и в этот раз мне будет, что ему предложить.

Я повернулась к бабушке.

— Скоро буду.

И сама не своя от волнения направилась в его кабинет, с удивлением обнаружив, что коридорами замка спокойно разгуливают животные — чёрный кот, кролик, коза. А в гостиной вообще сцепились львёнок с медвежонком, искромсав ковёр на полу.

Они оккупировали неприкосновенное святилище Арика. Да он придёт в ярость.

Я вошла в кабинет. Никого. При виде макового цветка, всё ещё растущего на письменном столе, защемило в груди. Я немного его подпитала и направилась в тренировочный двор. Ни следа.

В конюшню.

Танатоса тоже нет.

Побежала к реке.

— Цирцея! Куда уехал Арик?

— Гмм.

— Ой, давай только без этого!

— Когда мы виделись в последний раз, — ответила она резким голосом, — его глаза были полны боли.

Я побежала обратно в замок. Вломилась в комнату Ларк, сплошь устеленную шерстью, перьями и чешуей, и, наступив на чью-то лапу, нарвалась на грозное шипение.

Ларк привычно погрузилась в поиски — её глаза светятся красным.

— Где Арик?

Она вырвала себя из транса.

— Уехал.

Мои глифы вспыхнули.

— Что?

Он в одиночку отправился непонятно куда? Несмотря на то, что поблизости может разгуливать Император? Что, если Арик больше не вернётся? Если Рихтер его нашёл…

— Расслабься, нечистая. Босс постоянно отлучается, уже несколько недель как. Это просто ты не замечала.

Внутри зашевелилось чувство вины.

— Куда он подался?

— Не знаю. Он проходит мимо моих животных, пока я сплю.

И явно неспроста. Не хочет, чтобы его отследили. Ну и что…

— Ларк, я хочу, чтобы Циклоп повёл меня по его следу.

— Даже не думай, Эви! — она выставила вперёд ладонь. — Бос придёт в бешенство! И в первую очередь под раздачу попаду я.

Я бросила на неё косой взгляд.

— Почему ты решила, что его стоит бояться больше, чем меня?

Ларк кивнула.

— Хороший аргумент.

Охотник
Где-то на востоке от бывшего русла реки Миссисипи


Всё ближе и ближе…


Новый грузовик. Новая дорога.

Мэтью клянётся, что мы приближаемся к цели.

С тех пор как он бросил меня в сугроб, чтобы сбить жар, прошла почти неделя. Но лишь вчера я почувствовал первый проблеск надежды, что смогу подняться на ноги. А пока я наложил на ногу самодельный бандаж и встаю только, опираясь на костыль. Но быстро иду на поправку.

Зрение проясняется, очищаются легкие, только голова до сих пор болит. И сердце. Потому что я знаю, что могу опоздать к своей девочке. Эта безотлагательность сводит меня с ума.

Помнит ли она, что мы всегда будем вместе: Эви и Джек? Что даже смерть… или Смерть… не сможет нас разлучить? Помнит ли она, как хорошо нам было вместе?

С ней я впервые в жизни познал умиротворение. Да и она разве нет?

Как же мне не хватает в пути мобильного телефона с фотографиями Эви и диктофона. Когда мы раньше расставались, её голос был моим наркотиком. И сейчас я как торчок, нуждающийся в новой дозе. Но рюкзак со всем содержимым украли. И его не вернуть.

Мэтью нашёл для меня другой рюкзак (мир перевернулся с ног на голову), только пустой. Как раз мне под стать. Потому что я начинаю всё заново.

— Она нужна тебе, — сказал coo-yôn.

— Сказал бы что-то, чего я сам не знаю.

— Ты не знаешь будущего, — ответил он, восприняв меня буквально, — я вижу далеко. Я вижу неразрывную линию, конец которой, изгибаясь петлёй, соединяется с началом.

— Угу.

Просто держись, peekôn, я иду.

Глава 35

Императрица
Где-то в испепеленном мире


Мчась на лошади вслед за Циклопом под моросящим дождём, я не могу избавиться от навязчивого беспокойства.

Узнав об отъезде Арика, я так запаниковала, что едва нашла время собрать рюкзак и сразу ринулась в путь.

Понятия не имею, сколько времени прошло, и какое расстояние я преодолела, поднимаясь по горным тропам и пересекая ущелья в беспробудной ночной тьме.

Никаких признаков жизни. Ни одного Бэгмена. Только пепел.

Чтобы чем-то себя занять (и не думать о бабушкиных словах), я пыталась почувствовать семена, зарытые под землёй. И нашла неожиданно много. А в одном месте почва была ими буквально усеяна — видимо, раньше там была ферма.

После подъёма на очередной холм, открывающий вид на долину, Циклоп оживился и стал всё чаще поворачивать ко мне свою большую голову.

— Мы уже близко? — опять эта дурацкая привычка разговаривать с волком.

В ответ он засопел, и я сочла это хорошим знаком.

Мы прошли по извилистой дорожке, которая, обогнув долину, плавно спустилась на пустырь. Ещё издалека я увидела какую-то постройку, но только вблизи смогла рассмотреть, что она собой представляет: небольшой домик словно врос в склон горы, а рядом под скалистым выступом расположилась конюшня.

Танатос! Огромный конь предостерегающе фыркнул. Только для вида, естественно. Я привязала свою лошадь рядом с ним и направилась в дом.

Дверь оказалась не запертой, что и понятно с таким-то часовым.

— Арик, — позвала я, заглянув внутрь. Ответа не последовало.

Какое странное место. Стены, обшитые… медью. Пробковые доски с приколотыми картами созвездий. Автоматизированная рабочая станция, напичканная электроникой.

В кладовой обнаружились вещи Арика. Его доспехи! Но почему он ушёл без них?

В ушах застучал участившийся пульс. Я чуть сознание не потеряла, ведь он прямо сейчас может быть в опасности!

Он вообще мог уже умереть.

Я выбежала на улицу.

— Отведи меня к нему! — скомандовала Циклопу. И когда волк, резко сорвавшись с места, потрусил по тропе между валунов, пустилась следом. По голове забарабанили крупные капли — дождь заметно усилился. Вдалеке вспыхнула молния…

Вдруг в шаге от меня на землю упала льдина размером с футбольный мяч. А за ней со всех сторон посыпались и другие, правда, помельче. Постапокалиптический град? А ведь Арик не взял с собой шлем!

— Вперёд, волк!

Тропа обогнула выступ скалы и вывела меня на очередной пустырь. Впереди показалось обширное плато, на вершине которого расположилась огромная, десятки футов в высоту, спутниковая тарелка, местами дочерна обугленная Вспышкой.

Что это, телескоп? Или какая-то антенна?

Я подняла руку, прикрывая глаза от дождя, и заметила Арика, карабкающегося по каркасу этого громадного сооружения. Теперь понятно, почему он снял броню. Да что там, он даже рубашки не надел, чтобы свободно передвигаться с перекладины на перекладину.

Что он здесь делает? Не обращая внимания на град и молнии, я отыскала тропу, ведущую наверх. И когда поднялась на плато, он наконец меня заметил. Сиганул с высоты, наверное, футов в двадцать, и двинулся навстречу. Напряжённые мышцы словно оживили руны, вытатуированные на груди. Арик говорил, что они описывают нашу историю, напоминают ему, что мне нельзя доверять. А я сказала, что история не должна обязательно повторяться.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — чем ближе он подходит, тем силуэт его кажется внушительней. Тело натянуто, словно струна, глаза светятся яростью в ночной темноте.

Но я не сбавила шаг.

— Я тебя искала!

— Что-то неотложное?

Нет. Наверное. Да!

— Что это за место?

— Это моё новое прибежище. Раз уж прежнее осквернено, — он бросил грозный взгляд на Циклопа, и тот убежал, поджав хвост.

— Осквернено? — переспросила я. Неужели я настолько встала Смерти поперёк горла, что он уже дождаться не может, когда я уберусь?

Проигнорировав меня, Арик повернулся и направился под диск тарелки. Я кинулась вдогонку, с трудом поспевая за его широким шагом.

— Хочешь, чтобы я уехала из замка? — спросила, перекрикивая грохот ливня, барабанящего по металлу.

Он развернулся, зарывшись пальцами в намокшие волосы.

— Я не это имел в виду.

— Тогда что? — такое чувство, будто я играю с огнём. А шторм только усиливает напряжённость между нами.

— Я просто не могу сидеть там и слушать, как эта женщина отравляет твой разум. Но стоит мне что-то сказать или сделать, и это лишь подтвердит её безумные обвинения.

— Думаешь, я позволю ей отравить свой разум?

— Если не она, то это сделают твои хроники.

— Я прочла их. И много чего о тебе вспомнила. И всё же я здесь.

— Зачем ты приехала?

Влажная грудь перестала вздыматься. Он затаил дыхание!

Я забегала глазами. Как же это сказать?

— Здесь опасно находиться одному… без подстраховки.

Арик снова напряг мышцы, сжимая руки в кулаки.

— Залезай на свою чёртову лошадь и оставь… меня… наконец… в покое.

В следующее мгновение над нами раздался взрывоподобный грохот. Подпрыгнув от испуга, я повернула голову и увидела ещё одну огромную льдину, упавшую с неба. А затем снова посмотрела на Арика и твёрдо сказала:

— Без тебя я никуда не уеду.

Растерянность.

— Почему?

— Потому что я тебя люблю.

Выбросив руку вперёд, он нетвердой хваткой сжал мое горло.

— Никогда больше не произноси этих слов.

Я сглотнула, понимая, что он почувствует пальцами это движение, и прошептала:

— Я тебя люблю.

В ответ Арик саданул кулаком по металлической опоре с такой силой, что задрожала вся конструкция.

— Я же сказал, часть меня умерла в тот день, когда ты сделала выбор! Оставь всё как есть.

Я помотала головой.

— Но я могу вернуть её к жизни.

— Зачем? — он опустил глаза.

— Много веков назад ты сказал, что был рождён для меня, а я — для тебя. Сказал, что однажды убедишь меня в этом. И убедил.

Своей заботой. Терпением и великодушием. Своей самоотверженностью.

— Чёрт бы тебя побрал, Императрица! — он заколебался. Переместил ладонь с моего горла на затылок, и рука, такая твёрдая в бою, предательски задрожала.

Что ж, у меня опять новые цели: уничтожить Рихтера и сделать Арика счастливым. Но время уходит. А значит, я должна забыть о прошлом. О второй половине сердца.

— У нас нет на это времени.

— На что?

— На то, чтобы не быть вместе.

Арик с видимым усилием воли опустил руку.

— То есть твой интерес обусловлен лишь сложившимися обстоятельствами?

Ну вот, я призналась в своих чувствах. Вывернула себя наизнанку. И совсем не ожидала такой враждебности.

— Я пришла сюда… несмотря на путаницу в голове… чтобы предложить совместное будущее. А ты отказываешься пройти мне навстречу даже десятую часть пути. Вот в чём сейчас заключаются наши «обстоятельства».

Вдруг на его лице забурлило что-то, очень похожее на… ненависть.

— Будь здесь Дево, ты снова отдала бы предпочтение ему.

— Всё ещё наказываешь меня за мой выбор? — но я заметила в его глазах другую эмоцию, и, припомнив свои видения о прошлом, поразилась внезапной догадке, после которой всё встало на свои места. — Но ведь дело в другом, верно? С этим ты мог бы смириться. Нет же, ты отталкиваешь меня… из-за страха.

Даже отрицать не стал.

— Ты так боишься снова потерпеть крушение надежд, что лучше будешь держаться за вечные мечты о будущем, чем снова пойдешь на риск.

Никогда ещё Арик не казался мне таким ранимым.

— Каждый раз, до того, как ты наносила удар, я… верил. И в последней игре крах надежд чуть меня не уничтожил. В первые мгновения после твоей смерти, когда я осознал, что придётся прожить в одиночестве ещё вечность… — на его лице застыло каменное выражение. — Больше я такого не переживу.

— А я не переживу, если тебя потеряю, — я прижала пальцы к вискам, — хотя, возможно, нам вообще нельзя быть вместе. Ведь я до сих пор боюсь, что рискую твоей жизнью… из-за игры, или богов, или чего там ещё… просто потому, что люблю.

— В такое я не верю. Но даже будь это правдой, я бы рискнул. Если бы знал, что стану твоим истинным мужем. Пойми: если бы я мог обменять семьсот лет жизни победителя на семь месяцев в качестве твоего мужа, то пошёл бы на это, не раздумывая, — он сделал шаг ко мне, — я бы обменял эти столетия на семь дней. Семь часов.

— Арик… — я подошла ближе, вдыхая его пьянящий запах. — Что же нам делать?

— Как я не могу поклясться, что ты меня не потеряешь, так ни одна твоя клятва не избавит меня от страхов.

Ничто не убедит его, что мы наконец после двух тысяч лет ляжем в постель.

— Тогда давай поклянёмся насчёт сегодняшнего дня, — сказала я, — либо закрепляем наши отношения сейчас, либо никогда. Не сделав шаг вперёд, мы сами в каком-то смысле осуществим свои худшие страхи.

— Сегодня? — его голос стал хриплым.

В небе блеснула молния, град застучал ещё громче.

Я кивнула, сгорая от желания прикоснуться к Арику. Провести пальцами по рунам, приводя его в трепет.

— Сегодня. Но прежде чем ты примешь решение, я должна кое в чём признаться, — я опустила руку на его теплую грудь и почувствовала неистовое биение сердца, — помимо всего прочего… я хочу тебя.

Его глаза вспыхнули магнетическим светом.

— А вот это ты должна повторить ещё раз.

Я облизнула губы.

— Я хочу тебя.

Между нами мгновенно разгорелось желание, сопротивляться которому скоро мы просто не сможем.

— Как долго я ждал, что ты это скажешь. И скажешь без притворства.

За его спиной бесконечные столетия одиночества… и неутоленной страсти. И я почти боюсь того, чему мы собираемся дать волю.

— Никакого притворства.

Я прижалась губами к одной из рун, подхватив языком каплю дождя с влажной кожи.

— О боги, — прохрипел он, — значит, я в ловушке? Я не устою перед тобой… потому что не смогу.

Я отстранилась, стягивая рюкзак, и скользнула взглядом по сексуальной впадинке на его нижней губе.

— Давай поговорим после того, как ты меня поцелуешь.

Меня тут же обхватили сильные руки.

— Хорошая идея.

Ощутив прикосновение губ, я невольно закрыла глаза. Он со стоном раздвинул языком мои губы, а я обвила руками его шею. Наклонившись, Арик медленно провел языком по моему.

Для человека с таким скудным опытом этот поцелуй оказался просто сокрушительным. Поцелуй со вкусом дождя и неудовлетворённой потребности.

От жара его дыхания у меня подогнулись колени. Но Арик подхватил меня, и, сжав ладонями задницу, поднял над землей. Ноги сами обвили его бёдра, и он отозвался одобрительным стоном.

Закинув руки на широкие плечи, я начала ласкать их, наслаждаясь движением мышц под своими ладонями.

Но Арик внезапно прервал поцелуй и посмотрел на меня собственническим взглядом, полным жажды обладания.

— Если мы переступим эту черту, назад пути не будет. Я никогда тебя не отпущу. Ты станешь моей истинной женой.

— Я тебя тоже не отпущу. Ты станешь моим мужем.

Он. Уже. Мой.

— Мы всегда будем вместе. Навеки.

Я всмотрелась в прекрасное лицо и потянулась к нему рукой.

— Да.

Провела кончиками пальцев по щеке от скулы до подбородка, и Арик прикрыл глаза от наслаждения.

— Sievā.

Сколько тоски в этом единственном слове…

Он просто хочет жить, как нормальный человек. И я дам ему всё, что смогу. Прямо сейчас. Ведь, несмотря на нахлынувшие эмоции, меня не покидает опасение, что что-то нам помешает. Боги, вселенная, погода…

Когда я сдёрнула с себя плащ, у него округлились глаза.

— Здесь? — он с трудом сглотнул. — Тебе же нужно подготовиться… тебе нужна постель…

Но всю его осмотрительность как рукой сняло, стоило мне стянуть свитер, обнажая сияющие глифы. Их отблески отразились в янтарных глазах.

— Здесь, Арик, — я расстегнула бюстгальтер и сорвала его с плеч.

Под его голодным взглядом моя грудь набухла, словно в ожидании огрубевших от меча ладоней, и я выгнула спину, издав стон.

У Арика перехватило дыхание. Зрачки расширились, а глаза засияли ещё ярче. Светом восходящего солнца.

В момент, когда я притянула его руку к себе, дождь с градом разбушевались с новой силой. Но я даже рада этой дикой буре. Сейчас она как нельзя кстати.

Арик начал гладить меня, задыхаясь от наслаждения.

— Это закончится, не успев начаться, — никогда ещё его акцент не был так отчетливо слышен.

У меня отяжелели веки.

— Не тяни больше ни секунды.

Он резко мотнул головой.

— Но я этого не планировал, у меня ничего с собой нет.

— Я обо всем позаботилась, — я решила, что не пойду к нему, пока не буду готова что-либо предложить, и в ночь снегопада обратилась к Полу за противозачаточным, — я готова, Арик. Для тебя.

Для его первого раза. Я полностью отдалась возбуждению, адреналину и непреодолимой потребности разделить с ним эту страсть. Чувства обострены. Кожа пылает. Всё тело — один обнажённый нерв.

Меня окутывает запах дождя, электричества и его пьянящий аромат. На языке остался его вкус, от которого голова идёт кругом.

— Я готова.

Видимо, все эмоции отражаются на моём лице, потому что Арик выглядит ошеломлённым.

— Sievā?

Мое внимание привлекла пульсирующая жилка на его шее. Я потянулась к ней и, втягивая губами кожу, ощутила языком сильное биение.

Откинув голову назад, Арик пробормотал по-латышски что-то похожее на ругательство и сдавлено добавил:

— Наконец-то… это произойдёт.

Трепет в его голосе распалил моё желание ещё больше.

— Сейчас, Арик, — в небе сверкнула молния, ярко осветив все вокруг, а за ней последовал гулкий раскат грома, — пока что-нибудь нас не остановило!

— Ничто не сможет оторвать меня от тебя. Ничто!

Чтобы освободить руки, он согнул ногу и усадил меня на колено, прислонив к металлической раме. Затем приподнял, рывком расстегнул мои штаны и стянул их до колен вместе с трусиками. Но остался недоволен преградой между нами и резким движением разорвал одежду надвое.

Сияющие глифы на моих запястьях резко взвились вверх.

Арик громко вдохнул и, неотрывно следуя взглядом за своими пальцами, начал водить ими между моих бёдер.

— Ты совершенна, — простонал он. В ответ я подалась навстречу его руке.

Увидев, как я извиваюсь, он прошептал:

— Да, да, тебе нравятся мои прикосновения, — и продолжил дразнить, доводя меня до грани.

— Не тяни!

С треском разрывая ткань, Арик избавился от штанов, и мне между ног уперлась твёрдая возбуждённая плоть.

Я ахнула, обессилено склонив голову.

Но он намотал на кулак мои волосы, оттягивая её назад.

— Смотри мне в глаза, — когда наши взгляды встретились, он толкнулся внутрь, потрясённо прохрипев, — боги всемогущие.

Мускулистое тело прижалось к моей груди, покрывая её поцелуями древних рун.

Вдруг налетел мощный шквал, и огромная конструкция протяжно заскрипела. Но сильный Арик выдержал каждый порыв. Мои волосы, раздуваясь на ветру, обвили его, словно лозы. Град снова пушечным обстрелом осыпал диск спутниковой тарелки. Громче. Громче. Громче.

Так оглушительно, что у меня вырвался крик. Металлическая опора за спиной задрожала. Разряд молнии расколол ближнюю скалу, и кожу обожгло острыми каменными обломками. Гром ударил с такой силой, что внутри меня словно всё перевернулось.

Ливень, град, молнии, ветер — точно сама вселенная призывает нас остановиться. Соединяются две противодействующие силы. Жизнь и Смерть.

Упершись лбом в мой лоб, Арик сказал:

— За это… мы можем отправиться в ад.

Но не остановился, а протолкнулся глубже.

Я жадно втянула воздух.

— Тогда мы будем править им вместе.

Его губы разомкнулись:

— Es tevi mīlu, — я тебя люблю.

В следующий миг я увидела перед собой Джека. На короткое мгновенье

Но, когда моргнула, снова окунулась в звёздные янтарные глаза.

— Я тоже тебя люблю.

Арик выгнул бёдра, погружаясь в меня полностью.

Мой крик и его рёв утонули в порыве яростного ветра.

Сдерживаясь из последних сил, он остановился и, крепко прижав меня к себе, прохрипел что-то на латышском языке.

— Переведёшь…?

— Ты моя, — он, содрогаясь, подался назад, — как долго я ждал.

Обжигая жаром тела, снова вошёл.

— О боже, да, — я опустила руки ему на бёдра, подстегивая двигаться быстрее.

— С этим… ничто… не сравниться. Ничто! — произнёс он между судорожными вздохами, одной рукой поддерживая меня, а другой лаская.

— Арик!

Давление внутри меня нарастает.

Он заскрежетал зубами.

— Не хочу, чтобы это заканчивалось!

Жар. Наэлектризованность. Исступлённые стоны Арика. Шторм. Всё сильнее и сильнее.

— Так близко…

Я уже на грани и только могу, что двигаться с ним вместе.

— Больше не выдержу! — темп стал невообразимым. — Sievā, ты подобна небесам!

Ощущения захлестнули меня, и я закричала.

А дальше голос Арика стал доноситься будто бы издалека. Он сказал, что я принадлежу ему, что мы навеки вместе, что он чувствует моё удовольствие.

И что последует за мной куда угодно.

Запрокинув голову назад, он выгнулся всем телом, и ночь сотряс оглушительный рёв, снова… и снова…

Мы вцепились друг в друга, переводя дыхание.

Арик коснулся губами моего лба.

— Моя.

Затем прижался ещё плотнее, обхватив меня сильными руками, словно не желая никуда отпускать.

Гроза стихла. Улёгся ветер, закончился град. Вдали блеснула последняя молния.

Глава 36

Вернувшись в домик, мы застали под дверью скулящего Циклопа.

— Ты почти прощён. Можешь идти домой, — сказал Арик. После чего мы, едва избавившись от мокрой разодранной одежды, упали на кровать, где до сих пор лежим в обнимку.

Втиснув бёдра между моих ног, Арик кончиками пальцев погладил меня по щеке.

— Я собираюсь любить тебя всю ночь. Наверное, нужно позаботиться о контрацепции? — он опустился ниже и прижался носом к моей груди.

— Всё предусмотрено, — сказала я, заливаясь краской.

Пол заверил, что действие противозачаточного наступает сразу же, а я ещё и выждала несколько дней для верности.

Арик поднял голову.

— Ты спланировала всё заранее? — кажется, эта мысль доставила ему удовольствие. — Значит, у меня не было шансов?

— Хватит уже болтать! — я хлопнула его по плечу.

В ответ он улыбнулся так сексуально, что у меня перехватило дыхание.

— Ты и правда хотела меня, маленькая жена, — его мужское самодовольство чуть не зашкаливает, — что ж, я не мог устоять перед тобой и до того, как познал, а теперь… моё сердце снова в твоих руках.

Я провела ладонью по татуированной груди.

— В этот раз я о нём позабочусь.

В его глазах вспыхнул звёздный свет.

— Я верю.

— И ты совсем не расстроился, что я… приняла меры предосторожности? Ты же хотел ребёнка.

Да, я готова к совместному будущему с Ариком… но не к детям. По-моему, привести малыша в мир без солнечного света было бы жестоко. Ну вот как бы мы описали ему солнце? Наверное, сказали бы: «Оно находилось на расстоянии миллионов миль, но мы всё равно чувствовали его тепло. В общем, это надо было видеть».

— Расстроился? — переспросил он, состроив гримасу. Нет, на вид он всем совершенно доволен.

— И с чего такая перемена взглядов?

— Я понял, что был эгоистом. К тому же сейчас… всё по-другому. Я буду счастлив даже без детей. Я просто хочу провести с тобой столько времени, сколько возможно.

Потому что времени у нас осталось не так уж много.

Арик склонился над моей ключицей и скользнул горячими губами по шее… щеке… к уголку губ. А в следующий момент накрыл мой рот полностью и, обхватив ладонью затылок, начал самозабвенно целовать. Но затем вдруг отодвинулся, оставив меня изнывать от желания. И завис на вытянутых руках, обводя взглядом моё лицо, тело, мерцающие глифы и беспокойные бёдра.

— Мне до сих пор кажется, что это сон или одна из моих бесчисленных фантазий, — он вошёл в меня, блаженно закатив глаза, и приглушенным голосом добавил: — как такое возможно… наяву?

* * *
Позже, лёжа на боку напротив Арика, я сказала:

— Знаю, что это, может, и не стоило стольких ожиданий, но было ли…

Он обхватил ладонями моё лицо.

— Клянусь богами, оно того стоило, — прочистил горло, — ты хоть понимаешь, насколько ты мне дорога? И не только потому, что я могу к тебе прикоснуться… это просто помогло нам сблизиться ещё больше.

Я положила руку Арику поверх сердца. Две тысячи лет оно не знало взаимности. Но теперь всё изменилось.

Он свёл брови, словно пытаясь привести в порядок мысли. Открыл рот, закрыл, снова открыл.

— Этот дикий шторм был лишь малой частью того, что происходило внутри меня. Я смотрю на тебя… и взлетаю. Занимаюсь с тобой любовью и поражаюсь новизне эмоций; чувства такие сильные, что у меня распирает грудь… О боги, это звучит нелепо, да? — широкие скулы подёрнулись румянцем. — Эта ночь вскружила мне голову. Ты вскружила мне голову. Sievā, я планета, сошедшая с оси.

Я потерялась в янтарных глазах.

— Я тоже люблю тебя, Арик.

Уголок его губ приподнялся.

* * *
Устроившись у спящего Арика на плече, я подняла взгляд на его завораживающее лицо и вздохнула. Как же я могла причинить столько боли этому нежному заботливому мужчине?

Но мы переписали историю.

Арик пошевелился и, открыв глаза, всмотрелся в моё лицо.

— Жалеешь?

Этой ночью мы занимались сексом ещё четыре раза.

— Неа.

Арик вполне заслужил всё счастье, которое я способна ему дать. Заслуживаю ли я его? Нет. Но всё равно его хочу.

— А ты?

Он помотал головой.

— Сегодня я видел цветные сны.

Глава 37

ДЕНЬ 452 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
— Не хочешь рассказать, зачем ты полез на ту тарелку? — спросила я, собираясь в обратную дорогу.

Как же быстро наступило утро…

Арик дошнуровал чёрные штаны и натянул рубашку с длинным рукавом.

— Я пытался её починить.

— А для чего она? — я достала из сумки сменную одежду. Всё-таки хорошо, что я её захватила, а то осталась бы в одной его футболке.

— Она ловит радиосигналы со всех концов земли. И из космоса. От сигнала аварийного радиобуя до любительской радиосвязи.

— И как ты её нашёл?

Присев рядом со мной на кровать, Арик надел ботинки.

— Я её построил.

— Ого, это, наверное, стоило бешеных денег.

— Мы очень богаты. Хотя сейчас это уже и не имеет значения, — теперь он богат водой, продуктами и горючим, — я понимал, что какую бы катастрофу не вызвала игра, она в любом случае уничтожит линии коммуникаций.

Дальше он начал говорить о длине волн, параболических антеннах и других вещах, в которых я ничего не смыслю.

— Можно на нормальном языке?

Арик встал и вытянулся во весь рост.

— С её помощью я мог слушать, отслеживать и при необходимости посылать сигналы.

— Но почему тарелка находится так далеко от замка? — спросила я, надевая под футболкой бельё.

— Чтобы враги по частоте и времени приема сигнала не вычислили его источник, — ответил он, не сводя с меня жадного взгляда.

Я начала натягивать джинсы.

— А ты мог бы отследить вертолёт Фортуны?

Пристально наблюдая за каждым моим движением, он рассеянно сказал:

— Наверное, мог бы, но тарелка вышла из строя.

— То есть?

— Я был там, пока ты спала. После града она уже практически не подлежит ремонту.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

Он взял меня за руку и прижался поцелуем к запястью.

— В силу определенных причин сегодня я нахожусь в фантастическом настроении. Лучшем за всю свою жизнь.

Я залилась румянцем.

Отпустив мою ладонь, Арик подошёл к своим вещам.

— Мы попробуем воспользоваться этим, — из седельной сумки он достал что-то типа радиотелефона с толстой антенной.

— Спутниковый телефон?

Я видела такой же на яхте у отца Брэндона. Который также и отец Джека. Сжать…

— Думаешь, в космосе ещё остались работающие спутники?

— Я надеюсь, что их вообще не зацепило.

— А как же вспышка на Солнце?

— После ночного шторма я задумался: а точно ли эта Вспышка пришла извне?

— В каком смысле?

Он сел и притянул меня к себе на колени.

— Что, если земля — это и есть Tar Ro, священная арена богов? И они управляют здесь всем. Например, могут даже наслать шторм, чтобы предостеречь Жизнь и Смерть от нежелательного союза.

— И что же теперь с нами будет?

Я не могу его потерять!

— Ничего, — сказал он с полной самоуверенностью, — я тебя никому не отдам. Мы заслужили друг друга после всего, через что прошли, — и, заметив тревогу на моём лице, добавил: — если нужно будет, я душу продам.

Я решила на время закрыть тему (как говорится, задним умом все хороши), но впредь я не позволю Арику выходить куда-либо без брони. И уезжать из замка без меня.

— Думаешь, боги намеренно устроили на своей арене апокалипсис?

Он пожал плечами.

— Возможно, это особая игра с особым полем боя. А может, они просто наказывают нас за надругательство над планетой.

Как бы там ни было, сволочи они, да и только.

— Кстати, кому ты собирался звонить по этому телефону?

— Центуриону. Кентарх способен изменить ход всей игры.

Того же самого я ожидала и от Тэсс. Но временна́я карусель никогда больше не повернёт в обратную сторону. Игра продолжается. И хотя я отчаянно хочу её остановить, но сейчас как никогда чётко осознаю неосуществимость этого желания.

На сегодняшний день у меня три задачи: сделать Арика счастливым, позаботиться, чтобы перед смертью нам не о чем было жалеть, и убить Рихтера. И клянусь, я выполню их все.

— Цирцея сказала, что он разыскивает жену.

— По крайней мере, разыскивал, когда мы в последний раз разговаривали.

— И как именно Кентарх способен изменить игру?

— С помощью своих сил он может убить Императора. Когда Центурион неосязаем, его ничто не остановит: ни стены, ни сталь, ни извержение вулкана. К сожалению, Кентарх не ответил на мои последние звонки. Я думал, что замок создает помехи сигналу, но оказалось, дело не в этом.

Замок. Скоро мы туда вернёмся. Скоро мне снова придётся увидеться с бабушкой. От этой мысли становится не по себе.

Арик это заметил:

— Что с тобой?

Просто в наш медовый месяц вторглась суровая реальность.

— Как же мне хочется остаться здесь, нажать на паузу и забыть об игре. Забыть о бабушке. Я боюсь снова встречаться с ней и поэтому чувствую себя страшно виноватой.

— Не могу даже представить, насколько это тяжело, но теперь ты не одна, — сказал он, обхватив ладонями моё лицо, — ты моя жена. Отныне у нас всё на двоих. И я разделю с тобой любое бремя.

Я неуверенно кивнула. Мне давно не хватало человека, на которого можно вот так положиться, опереться на сильное плечо… но до сегодняшнего дня я всё же полностью не понимала, что нахожусь на грани срыва.

— Тогда нам пора в путь, — сказала я и продолжила одеваться.

— Замечательно, — ответил Арик. И замялся, хмуро взглянув на свою броню — эти идеально подогнанные доспехи из таинственного чёрного металла, почти такие же лёгкие, как обычная одежда, и ненамного её толще. Тихие, не стесняющие движений. Что, впрочем, вполне логично, если они и правда созданы божеством смерти.

— Почему нахмурился?

— Я хочу, чтобы обратно ты ехала со мной, но мне не нравится, что между нами будут все эти железяки.

Я резко мотнула головой.

— Даже не думай. Я хочу, чтобы ты был защищён… как можно дольше в течение дня.

Он вскинул брови, будто не ожидал такой категоричности.

— Как пожелает моя леди.

— Я серьезно, Арик.

— Это впервые, — ответил он задумчиво, — когда кто-то хочет, чтобы Смерть был в броне.

Глава 38

Обратно мы поехали вместе. Арик сидит сзади, обнимая меня за талию.

На полпути к замку он всё-таки снял шлем, убеждая, что держит его на подхвате.

— Я надену его быстрее, чем нападёт враг.

— Неужели тебе так трудно его носить?

Как и остальные доспехи, его шлем весит очень мало… хотя выглядит устрашающе.

— Невообразимо, — ответил он и сразу же наглядно продемонстрировал тому причину. Без шлема он мог по пути целовать меня, вдыхать запах моих волос или просто упереться подбородком в моё плечо.

И хотя мне не хочется так скоро устраивать первую семейную сцену, но в ближайшее время я всё же собираюсь установить правило о ношении доспехов…

Чем ближе к замку, тем беспокойнее я себя чувствую. Мы с бабушкой не виделись целый день — так надолго я её ещё ни разу не оставляла.

К реке мы добрались только к вечеру. Пропуская нас, Цирцея с облегчением вздохнула.

— Смерть и Жизнь. Ну наконец-то.

Рука об руку войдя в замок, мы ещё в прихожей наткнулись на крошечного щенка койота, гоняющего долговязую цаплю, и восседающую на перилах индейку, хлопающую крыльями будто в попытке взлететь. А на полу распластался Циклоп, похожий на толстый дышащий ковёр. Который к тому же начал линять.

Вот чёрт.

Я подняла взгляд на Арика, но он лишь пожал плечами.

— Ты не злишься?

Он, заправив локон мне за ухо, снова повторил:

— Я нахожусь в фантастическом настроении.

Я поднялась на пальчики и подарила ему быстрый поцелуй, который тут же перерос в страстный. Но всё же заставила себя отстраниться — визит к бабушке нельзя откладывать.

— Я должна пойти к ней.

Арик вздохнул.

— Ты права, — он опустил голову, — sievā, её час пришёл. Сегодня.

Почему же эти слова не подействовали на меня… сильнее?

— Может, мне пойти с тобой? — спросил он.

Я прикусила губу.

— Бабушка не обрадуется.

— Тогда я постою за дверью.

В гостиной нас встретил Пол, заметно уставший. Наверное, всю ночь с ней просидел. Ещё один камень на душу к уже имеющейся горе. Сколько часов он безвылазно провёл в этой комнате, ухаживая за бабушкой.

— Хорошо, что ты вернулась, Эви. Пора пойти попрощаться.

— Спасибо, что заботился о ней.

И что бы мы без него делали?

— Ну что ты, — Пол почтительно кивнул Арику и удалился.

Я постучалась в дверь и, прежде чем войти, оглянулась на Арика. Он остался в холле, взглядом заверив меня, что никуда не уйдёт.

— Бабушка? — позвала я, переступив порог.

Да, она действительно едва держится. Лежит, прижимая к тяжело вздымающейся груди мои хроники, словно родное дитя.

У меня подкосились ноги; в памяти всплыли воспоминания о том утре в Хэйвене, когда я увидела маму мёртвой. По щекам скатились две слезинки. Я думала, что вот сейчас-то меня точно накроет горем, но этого не произошло.

Бабушка открыла глаза.

— Крыса, Эви, — пробормотала она, — крыса на столе… грызет нити… саламандра пялится на меня из тени… змей обвился вокруг дерева… и душит его корни.

Как за такое короткое время ей могло стать настолько хуже?

— Всё хорошо, бабуля, — я придвинула к кровати стул.

Её взгляд забегал по сторонам.

— Злоба не могла плевать… а Дьявол знал свои гимны. Кубки видят будущее… в чаше с кровью, — она начала бредить ещё сильнее, — только ты способна всё вернуть. Ты должна победить… земля рассчитывает на это. Карты знают это… опасайся Дурака… тёмные дела. Тёмный зов, зовущая тьма.

Это что-то новое.

Когда бабушка начала очередную бессвязную тираду, я взяла её за руку.

— Что ты говорила про Дурака?

— Джокер! Хранитель игры, — она сжала мою ладонь, впившись в неё пожелтевшими ногтями, — ты должна убить Смерть. Он предаст тебя… все они. Смерть меня отравляет!

Я отдёрнула руку.

— Нет, бабуля, не отравляет.

— Он убивает твоего последнего кровного родственника. Крыса! Посланец Смерти. Саламандра. Полуденные змеи в тени. Полночь заберёт мою жизнь!

Ну вот, моё присутствие выводит её из равновесия даже сейчас.

Я потянулась к хроникам, но она лишь сильнее прижала книгу к груди.

— Я хочу почитать тебе, бабуля.

На миг замерев в нерешительности, бабушка наконец разжала руки.

Я положила тяжёлую книгу себе на колени и открыла титульный лист, взметнув в воздух знакомый запах ветхости. Кажется, с тех пор как я листала и иллюстрировала эти страницы, прошли века.

Я начала с вступления:

— Далее следуют истинные и подлинные хроники Нашей Леди Шипов, Императрицы всех Арканов, изыбранной олицетворять Деметру и Афродиту, облекать жизнь, её круговорот и таинства любви…

Чтение подействовало на бабушку успокаивающе. Она закрыла глаза и полностью погрузилась в нескончаемые рассказы об убийствах и предательствах.

Когда дело дошло до «самых славных побед» Императрицы, её губы едва заметно изогнулись, а руки сжались в кулаки.

Я читала несколько часов подряд, пока её грудь не перестала вздыматься. Бабушка отошла в мир иной.

Что-то побудило меня перелистнуть книгу на последнюю страницу. Оказалось, что бабушка добавила несколько новых записей.

Первая:

«Хитрая Императрица обворожила Смерть. Теперь, кроме неё, он не видит никого и ничего. Он даже помог ей воссоединиться со своей Тарасовой, приближая собственную гибель».

Следующая запись:

«Они сводят меня в могилу, но Императрица закрывает на это глаза. Хотя я чётко вижу, что её обманывают. Она не сделает того, что необходимо, поэтому дело за мной.

Им нельзя быть вместе. Она понятия не имеет, что Жизнь и Смерть…»

О чём это она? Что такое «необходимое» она сделала? Последние строчки получились совсем неразборчивые. С ухудшением психического состояния испортился и почерк.

«Эви, я оставила подсказки. Всё не так, как кажется. Полуночные змеи душат корни. Посланец. Ко…»

Последнее слово она не дописала.

И что это? Предсмертный бред? Или зашифрованное предостережение? В растерянных чувствах я закрыла книгу и вложила ей в руки.

Вошёл Арик и, окинув меня встревоженным взглядом, сжал в крепких объятиях.

А бабушка хотела, чтобы я этого человека убила.

Он прижался губами к моему лбу.

— Пойдём.

И повёл меня в свой кабинет. В этот раз он налил водки в две рюмки, и мы оба выпили залпом. Я поморщилась. Он налил ещё. Снова до дна. Потом он подвёл меня к дивану и усадил себе на колени, прислонив головой к тёплой груди.

— Поговори со мной.

Я сразу перешла к волнующему вопросу:

— В конце хроник бабушка написала странные вещи. Как думаешь, могла она навредить кому-нибудь из вас?

— Это маловероятно, — уверил он меня.

— Я чувствую себя виноватой… потому что не достаточно по ней скорблю. Неужели я больше не способна горевать?

— Нет, sievā. Просто ты в шоковом состоянии. Я не знаю другого человека, пережившего столько потерь за такое короткое время. Всего за четыреста с лишним дней.

— Ты прав, я чуть не каждый месяц кого-нибудь хороню, — сказала я, — но всё-таки нужно было проводить с ней больше времени. Хотя прошлую ночь я ни за что бы не изменила.

Арик погладил меня по спине.

— Вспомни о ней что-нибудь хорошее.

Как же я хочу, чтобы последние несколько недель померкли перед воспоминаниями о том, как она смеялась, играя со мной в прятки в тростнике.

— И что мы будем делать? — спросила я растерянно.

— Выбери место на горе, и утром мы её похороним.

— Здесь? — я подняла на него взгляд. — У твоего дома? Но ведь она ужасно к тебе относилась.

Арик свёл брови.

— У нашего дома. Где, если не здесь, бабушка моей жены может обрести последнее пристанище.

Господи, какой он прекрасный человек, если смог простить всё то, что она про него говорила.

Кстати…

— А о чём ты спрашивал, когда приходил к ней?

Он заколебался.

— Расскажи.

— Я хотел поговорить с ней по двум причинам: чтобы поклясться, что, пока живу, буду тебя защищать, — о, Арик, — и чтобы спросить, не чувствует ли она, что эта игра… другая. Потому что я чувствовал.

— В каком смысле? — спросила я. — Думаешь, её можно остановить?

Когда же я наконец смирюсь с действительностью?

Он отрицательно покачал головой.

— Видимо, я предчувствовал это, — он махнул рукой сначала на себя, а потом на меня, — наш предстоящий союз. Брак Жизни и Смерти.

Брак, запретный на всех уровнях.

— И что ответила бабушка?

— Она сказала, что эта игра действительно другая. Но один аспект всегда остаётся неизменным, — он снова прижал меня к своей груди, — победитель может быть только один.

Глава 39

Охотник
Еще ближе…


— Взбирайся, — сказал Мэтью, кивнув на вершину холма, — если хочешь её увидеть.

Хотя до Форта Арканов осталось всего ничего, Дурак настоял на остановке. Кажется, мы пришли к тому самому холму, с которого Эви связывалась со мной по рации, когда мы разговаривали в последний раз. Потому что весь склон порос розами. Живыми.

— Значит, Эви где-то поблизости! — сказал я. — Она в Форте?

За время пути ни угрозы, ни уговоры не заставили Дурака выдать её местонахождение.

— Недавно была, — ответил он, — больше нет.

Тогда почему эти цветы до сих пор не завяли? Трудно даже представить, какую силу вложила Эви, чтобы вырастить их так много. А часть этой силы она словно оставила здесь как источник энергии.

Я смахнул с лица капли дождя. Даже в полумраке красные и зелёные цвета яркими пятнами выделяются на фоне пепла.

— Если я взберусь на вершину, ты наконец скажешь, где она?

— Взгляни с высоты. Под другим углом, — сказал он и начал возиться со своим рюкзаком, больше не обращая на меня ровным счётом никакого внимания.

И пусть я до сих пор слаб, на ноге ношу бандаж и передвигаюсь только с костылём, но клянусь, я затащу своё тело на этот холм. Даже в разгулявшуюся грозу.

Потому что отчаянно хочу к своей девочке.

Чтобы освободить вторую руку, я прицепил костыль к рюкзаку и начал восхождение.

Пот вперемешку с дождём заливает глаза. Бандаж постоянно сдавливает рану, причиняя нестерпимую боль. Но я, сжимая побелевшие от напряжения пальцы, двигаюсь дальше.

Уже оказавшись на самой вершине, я пошатнулся и чуть не упал назад, но, схватив костыль и опершись на него, смог восстановить равновесие. И, оглянувшись вокруг, не поверил глазам. Отсюда и до вершины следующего холма протянулась каменная плита, увитая стеблями роз.

В то время как я зубами прогрызаю себе путь в мир живых, Мэтью отправил меня прямиком в долину мёртвых.

Кишки скрутило в тугой узел.

Я не смог удержаться и опустил ногу на застывшую лаву. С чувством, будто ступил на могильную плиту.

Вдруг откуда-то донёсся аромат… жимолости? И я пошёл на этот запах вглубь каменной долины. Здесь к стеблям роз начали приплетаться лозы, однако впереди показалась прогалина.

Игнорируя боль в ноге, я направился к ней и обнаружил два надгробия с эпитафиями. Одно овитое плющом, другое — цветущей жимолостью.

Их сделала Эви.

Я начал читать:

Селена Луа

Луна

Бесценный друг, союзник и защитник.

Верная и сильная до конца.

Ты навсегда в моём сердце.

Навсегда. Знает ли Эви, что Селена пожертвовала собой ради меня? Как Клотиль год назад.

Такое чувство, что мы сражались бок о бок годами, ведь после апокалипсиса каждый день идёт за месяц. Так что вполне закономерно, что рядом с её надгробием… моё.

Джексон Дэниэл Дево

Охотник

Любимый сын, брат, друг, лидер

и суженный.

Я люблю тебя.

Я рухнул на колени.

Эви пахла жимолостью, когда была счастлива со мной, и захотела, чтобы это растение вечно цвело на моей могиле.

Всю жизнь я думал, что умру молодым и найду последнее пристанище на каком-нибудь забытом богом бедняцком кладбище. Я и представить не мог, что буду так любим. Эви позволила мне почувствовать себя значимым, желанным.

Рука невольно потянулась к заветным словам, высеченным на камне, и с первым же прикосновением в голове вспыхнуло видение. От Мэтью? Дурак послал мне его, как часто посылал Эви!

Я увидел её после нападения Рихтера; услышал её мысли. Она потеряла руку. Но, цепляясь за вышку сотовой связи, загорелась целью повернуть время, чтобы меня спасти. Оставалось только найти Тэсс. И Эви обернула свою боль в отчаянную целеустремлённость.

Сцены сменяются одна за другой. Эви грабила всех, с кем сталкивалась в пути, и даже похитила другого Аркана. Она знала, что превращается в чёрную шляпу, но была беспощадной в своём стремлении добраться до Тэсс.

Чтобы спасти меня.

Наконец она достигла опустевшего форта. Точнее, оболочки того, чем он был раньше. Сколько труда я вложил в его строительство, сколько пролил пота и крови, сколько надежд возлагал…

Среди серых стен она раскопала могилу. Захоронение Тэсс. Эта самоотверженная девочка пыталась повернуть время назад, чтобы всех нас спасти… и из-за этого умерла.

Укачивая её истощённый труп, Эви сама была еле живая. Все её надежды на моё спасение были завязаны на Тэсс…

Я провёл пальцами по надписи на своём надгробии: «Я тебя люблю». Высекая на камне эти слова, Эви словно обезумела.

Она сломалась: Мы с Джеком радовались снегу.

Видение рассеялось. Я сжал кулаки и взревел. Как мог Мэтью позволить ей так страдать? Кипя от ярости, я прошёл обратно по каменной плите и спустился по склону.

Он так и остался ждать внизу.

— О чём ты, мать твою, думал? — я набросился на Дурака и впечатал кулаком ему в челюсть.

Он пошатнулся, но удержался на ногах.

— Да тебя убить мало!

Ухватившись за подбородок, он сплюнул кровь.

— Я сломал её улыбку.

С яростным криком я снова его ударил.

— Чёрт тебя возьми, coo-yôn! Почему? — мне с трудом удалось от него оторваться.

Он растянул губы в кровавой ухмылке. Sosie вернулся.

Мне стоило огромных усилий, чтобы не врезать ему снова.

— Зачем ты привел меня сюда? Зачем?

Увидев страдания Эви на этой могильной плите, я ещё больше укрепился в желании её найти, сообщить, что остался жив.

Но вдруг в голову пришла предательская мысль… а может, ей лучше думать, что я умер.

Это и есть взгляд под другим углом, обещанный Мэтью? Когда я просил отвезти меня к Эви, он сказал: зависит от тебя. И говорил он тогда не о моём выздоровлении. Он говорил о вероятности встретиться с ней… по моему собственному выбору.

Пятьдесят на пятьдесят — смотря, что я решу.

— Она может быть счастливой с Доминия? — спросил я, насилу переводя дыхание.

— После Вспышки можно быть счастливым?

Я вытер ладонью лоб.

— Она встретилась с бабушкой?

— Тредичи нашёл для неё Тарасову.

Значит, Эви наконец воссоединилась с последним на земле родным человеком… чего так сильно хотела. И теперь они обе в надёжном месте, в тепле, в добре, обеспечены едой и всем необходимым.

Наконец в безопасности.

Нет, нет, о чём ты, чёрт возьми, думаешь, Джек? Без Эви ничего не имеет смысла. Ты действительно веришь, что без неё сможешь двигаться дальше? Нужно мыслить трезво: без неё я не выживу.

Не чувствовать её с каждым своим шагом? J’tombe en botte. Мне придёт конец.

Никто не сможет любить её больше меня… никто. Она знала, чего хочет, и выбрала меня. Я был её суженым.

Но вновь поставить её перед выбором — значит вскрыть болезненные раны. У меня внутри всё сжалось. В тех видениях сломана была не только её улыбка. Что, если моё возвращение из мёртвых станет последней каплей?

Кроме того, она ведь выбрала меня не только из-за меня самого. Она выбрала будущее, которое я предложил. Сейчас же я не могу предложить ей ни хрена. Я вспомнил о своём пустом рюкзаке, о том, что всё нужно начинать сначала.

У меня нет ничего.

Ничего.

Я вернулся к тому же, что было до Вспышки, я снова её не достоин.

Мэтью посмотрел на меня так, словно почувствовал, что происходит в моём воспалённом мозгу.

Я понимал, что ей будет лучше с Доминия, даже до того, как всё потерял. Теперь же я знаю точно… если я действительно люблю свою девочку, я её отпущу.

Она никогда не станет Эванджелин Дево. Мы никогда не увидим возрождение Хэйвена. Эви и Джек не будут вместе. Я люблю свою fille больше жизни. И докажу это своим выбором.

— Я не стану убивать тебя, — прохрипел я, — но только если ты поклянёшься не говорить ей, что я жив. Для неё я похоронен под этой плитой.

Coo-yôn кивнул, а затем полез в свой рюкзак и вытащил… тот самый сотовый и диктофон! Фотографии Эви, её голос. Где он взял эти…? Не важно. Он дал мне ещё один костыль как раз тогда, когда я больше всего в нём нуждаюсь.

Боже, peekôn. Достойный формально, но болезненный, словно нож в сердце…

Глава 40

Императрица
ДЕНЬ 453 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
На время похорон бабушки прекратился дождь.

Несмотря на душевные расстройства и постоянные призывы к убийствам, она была Тарасовой, и остальные Арканы проявили почтение. Животные целый день вели себя тихо. Речная гладь была зеркально ровной. Арик надел тёмный костюм и принёс из теплицы лилии, чтобы возложить на её могилу.

Мы похоронили её под дубом, который я вырастила с юго-запада от замка.

Она всегда будет обращена к Хэйвену.

А если вернётся солнце, дуб накроет могилу своей тенью.

Хотела бы я и Джека здесь похоронить, чтобы он мог вечно смотреть в сторону родного дома…

Глава 41

ДЕНЬ 455 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
Что же с ним происходит? Мучаясь этим вопросом, я выглянула в окно на тренировочный двор.

После похорон Арик так и не предложил мне переехать в свою спальню. Мы просто спим в обнимку на диване в его кабинете.

Знаю, он всегда оберегал своё святилище и просто освирепел, когда я впервые нарушила его границы. Но я думала, ему понравилось спать со мной в одной постели.

И вообще спать со мной. Но он больше не делает даже попыток заняться сексом.

Прямо сейчас он под проливным дождём скачет верхом на Танатосе, изматывая и себя, и его изнурительной тренировкой. Хотя видно, что даже боевой конь, сильный, как танк, готов сдаться.

Мой Рыцарь Бесконечности занимается как одержимый, словно вот-вот взорвётся от напряжения. Похоже, он удовлетворён текущим положением дел не больше меня.

Что ж, может, он даёт мне время на траур? Или боится спугнуть неосторожными действиями. Или просто не особо знает, как вести себя в отношениях.

Ну, спали мы вместе, что с того? Ведь до этого ни у одного из нас не было большого опыта. Но теперь мы муж и жена. И оба имеем неудовлетворённые потребности. Поэтому я решила взять всё в свои руки.

Зная, что он проведёт на улице ещё несколько часов, я начала переносить в хозяйскую спальню свои вещи… к большому недовольству Циклопа, выраженному обиженным сопением.

— Прости, мой мальчик. Но супружеская жизнь требует некоторого уединения.

Я заняла половину мраморной стойки в ванной под свои туалетные принадлежности и набросила на доспехи Арика шёлковую ночную рубашку, чтобы посмотреть, что он на это скажет.

Повесила рядом с его одеждой свою и освободила для своих вещей несколько ящиков, в один из которых положила дорогое сердцу напоминание…

Потом пришёл черёд более заметных перемен.

До сих пор единственным предметом интерьера в его спальне была резная кровать. Поэтому я с помощью лоз перетащила сюда немного мебели. И вот на новом прикроватном столике уже заряжается мой ноутбук.

Ещё я решила, что в комнате со сплошь чёрными стенами и потолком, где мраморный пол и тот чёрного цвета, хотя бы несколько стен можно оформить по своему вкусу.

На одной я создала вертикальный сад, сформировав из цветков красный символ бесконечности. А другую разрисовала красками, которыми Арик меня обеспечил.

Под конец я перенесла свою зубную щётку и задумалась, как же он на всё это отреагирует. Надеюсь, поцелуем…

Каждый раз, наблюдая, как он тренируется в кожаных штанах и кольчуге, я сгорала от желания. И видела эротические сны, отнюдь не являющиеся воспоминаниями прошлого. В одном из них я касалась губами каждой руны на его груди, обводя их языком, спускаясь всё ниже и ниже.

И сейчас, став его женой, я хочу попробовать много вещей, о которых слышала от Мэл и других девчонок в школе. Тем более, я поклялась сделать всё, чтобы потом не было, о чём сожалеть…

Боже, знал бы Арик, о чём я сейчас думаю.

Вдруг я услышала в коридоре звон его шпор. Шаги замедлились. Должно быть, Арик почувствовал запах цветов и красок.

Наконец он открыл дверь. Мокрый, забрызганный грязью, но такой прекрасный, что у меня все мысли из головы вылетели.

Он обвёл спальню взглядом, останавливаясь на внесенных мной изменениях: ночной сорочке, наброшенной поверх доспехов, комнатном озеленении, рисунке на стене.


На чёрном фоне я изобразила огромную белую розу.

Точно как на его флаге.

— Ты переехала? — его губы растянулись в улыбке, а глаза загорелись звёздным светом.

— То есть ты не против?

— Я счастлив, — он подошёл и обхватил ладонями моё лицо, — просто я не хотел на тебя давить. Думал, ты захочешь блюсти траур.

Как старомодно. Хотя, учитывая его возраст…

— А я думала, ты охраняешь личное пространство.

Он вздохнул.

— Сам виноват. Я вёл себя, как идиот, когда первый раз привёз тебя сюда.

В этом не могу с ним не согласиться.

— И ещё я боялась, что в своей кровати ты предпочитаешь спать один.

— Этой кровати четыре сотни лет. Я провёл в ней очень много времени, мечтая о тебе. И боялся, что когда ты снова туда попадёшь, не смогу держать себя в руках. А ведь я пытался, как джентльмен, воздерживаться, и диван в этом плане казался более надёжным вариантом.

— Арик, мы не можем позволить себе ждать чего-либо. Я не хочу тратить впустую время, которое можно провести с тобой.

Он улыбнулся и большим пальцем вытер мне лоб. Краской испачкалась, что ли?

— Нам обоим всё это ново, — продолжила я, — но если у тебя есть вопросы, задавай их, хорошо? Если хочешь чего-то — просто поговори со мной.

Кивок.

— Тогда и ты говори со мной обо всём.

— Обещаю.

— На самом деле я уже сейчас очень сильно хочу… — его хриплый голос заставил мое сердце биться сильнее.

— Чего? — я облизнула губы.

— Смыть со своей жены всю эту краску, — Арик наклонился и накрыл мой рот своим.

И когда я успела так пристраститься к его губам?

Между поцелуями мы как-то разделись и переместились в душ, где под струями воды начали исследовать друг друга прикосновениями.

Его шероховатые руки на моей груди. Мои ладони, скользящие вниз по его торсу.

Я провела губами по коже, покрытой татуировками, и, как в том сне, проследила языком спускающуюся цепочку символов.

Разгадав моё намерение, Арик резко выдохнул и, широко раскрыв горящие глаза, зарылся рукой в мои волосы.

Чем ниже я спускаюсь, тем сильнее сжимаются его пальцы. Тем прерывистей становится дыхание.

Когда я… поцеловала, Арик вскрикнул и дёрнулся. Из его груди вырвался мучительный стон, потому что я довела его до грани.

Получив ободрение, я обхватила его губами.

— Sievā, — судорожно прохрипел Арик, — Sievā! Боги всемогущие!

Даже содрогаясь всем телом, он продолжил трепетно гладить моё лицо кончиками пальцев…

* * *
— А ведь ты говорила, что мы перепишем историю, — сказал Арик.

Прижимаясь к его груди, я провела рукой по татуировкам, расслабленная и умиротворённая. Хотя до меня он никогда не занимался сексом, но, похоже, за долгую жизнь всё же успел подметить парочку греховных шалостей.

Я скользнула по каждой руне кончиками пальцев.

— Мне снилось, что я целую их одну за другой, спускаясь вниз по твоему телу. Даже когда я питала к тебе только ненависть, всё равно видела в эротических снах.

— Добро пожаловать в мой мир, — иронично отметил он, — нанося эти символы, я и представить не мог, что они приведут твои красивые губки к моему удовольствию. Скажи, sievā, это был спонтанный порыв?

— Я мечтала об этом, расписывая стену.

— Ты снова спланировала всё заранее!

Я хлопнула его по груди, и он сдавленно засмеялся.

— А как называется контрацептив, который ты принимала? Я хочу достать ещё, чтобы ничто не мешало нам наслаждаться друг другом.

Видно, что Арик проявляет чудеса сдержанности, произнося это спокойным тоном, когда сам сгорает от предвкушения.

— Он называется «Депо-Провера» и действует около трёх месяцев. У Пола есть ещё несколько доз.

Когда он делал мне укол, я сказала: «Перспектива прожить ещё целых три месяца сейчас кажется немыслимой». «Но лучше перебдеть, чем недобдеть, верно?» — ответил он.

Арик кивнул.

— Я поищу.

— Без меня ты из замка даже носа не покажешь, ясно, Жнец? Чем быстрее ты примешь это, тем легче будет твоя жизнь.

Боюсь, воспитание двухтысячелетнего мужа будет нелёгкой задачей.

Арик задумчиво вскинул бровь. И затем, словно приняв решение, подвинул меня, чтобы встать с кровати.

— У меня для тебя кое-что есть.

Он направился к шкафу, приковав мой взгляд к своему безупречному телу. Вид спереди впечатлил ещё больше.

Арик сел рядом и протянул мне небольшую коробочку для украшений.

— Я хочу, чтобы это принадлежало тебе.

Внутри я обнаружила роскошное золотое кольцо, гравированное рунами, напоминающими его татуировки, и украшенное янтарём, такого тёплого оттенка, каким сияют глаза Арика в минуты умиротворённости. Такое красивое.

— Оно принадлежало моей матери, — он достал кольцо, — в прошлом я никогда его тебе не дарил. Но сейчас не окажешь ли ты мне честь его носить?

Я, затаив дыхание, кивнула.

— Да.

Арик надел кольцо мне на палец, и оно подошло идеально.

— Моя родина славилась янтарём, — поймав мой взгляд, он сказал, — теперь мы по-настоящему женаты.

«Как только я найду священника, сразу же на тебе женюсь». Слова Джека. Я вспомнила серые глаза, полные любви, но сразу подавила воспоминание.

— Арик, оно такое красивое. Спасибо.

— Я рад, что тебе понравилось, — он снова прилёг, притянув меня к себе.

Я положила руку ему на грудь и принялась рассматривать своё обручальное кольцо.

— Из всех камней…

Символ союза его родителей имеет растительное происхождение. Очередной знак.

— Символичность янтаря не прошла мимо меня, — он пробежал кончиками пальцев вверх-вниз по моей спине.

Я закусила губу.

— А у меня пока нет для тебя кольца, — однако есть идея, где его взять…

— Я готов носить на пальце даже нитку, если она будет возвещать миру, что связывает меня с тобой.

— Что ж, если теперь я твоя законная супруга, то не должен ли ты называть меня по имени?

Арик открыл рот, чтобы ответить, но я его перебила:

— Знаю, сейчас ты скажешь, что суть не в моих постоянно меняющихся именах, и, возможно, раньше так оно и было. Но Эви — та из Императриц, что оказалась достаточно умной и дала тебе шанс. Э-ВИ. Просто подумай об этом.

Он улыбнулся.

— Подумаю.

— И ещё, — сказала я, — я хочу, чтобы ты прочитал мои хроники.

Его рука замерла.

— Ты серьезно?

— Конечно. Хоть я и побаиваюсь, что после этого ты снова меня возненавидишь.

— Исключено.

Но тут я вспомнила недавнюю язвительность Арика.

— Хотя, наверное, мне стоит приберечь их, раз я не состою в твоём союзе и всё такое.

— Ты о чём?

Я пожала плечами.

— О союзе с Цирцеей.

— Я сказал это, чтобы тебя разозлить. И, чтоб ты знала, мы таки не союзники, — сказал он, — мы одно целое. Всё, что моё — также и твоё.

— А моя жажда мести тоже твоя? — тихо спросила я.

— Да, клянусь, мы убьем Императора. Но тебе это грозит жёсткими тренировками. Будь осторожна в своих желаниях, sievā.

Глава 42

ДЕНЬ 485 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
— А теперь одновременно, — крикнул Арик, шлёпнув меня по заднице плоской стороной меча.

С меня уже сошло семь потов, я выдохлась физически и морально.

— Дуб и лозы… вместе. Давай, жена. Я уже видел, как ты проделывала такое. Я испытал это на себе.

Упершись руками в колени, я посмотрела на дуб, который едва смогла вырастить, не говоря уже о том, чтобы им управлять. И, пытаясь отдышаться, проговорила:

— Наверное, это… тот случай… когда с виду всё гораздо проще… чем на деле.

Арик не шутил, когда обещал жёсткие тренировки. Весь последний месяц он изо дня в день и в дождь, и в ливень вытаскивает меня во двор и доводит до изнеможения. Он хочет, чтобы я больше практиковалась. Но слишком торопится. И кстати, это был далеко не первый шлепок по заднице.

— Цирцея наполнила водоёмы до краёв, — он махнул мечом в сторону реки, — а Фауна без конца умножает своё войско. Если ты хочешь убить Императора, то тоже должна наращивать силы.

И правда, ров, окружающий замок, с каждым днём становится шире и глубже. Вода захватывает всё больше суши, подкрадываясь к склону горы, так что теперь мы фактически находимся на острове.

А Ларк продолжает разводить животных, постоянно увеличивая его население.

Мы же с Ариком помогаем в этом, когда она занята поисками Рихтера. И Финна. Несмотря ни на что, она не теряет надежду найти Мага. Хотя он мог давно умереть. Но пока мы не слышим других Арканов, знать ничего не можем.

Недавно Людоед привела шестерых волчат. Ларк сказала, что они от Шрама, но мне так совсем не показалась. «Ну и ну, старый пёс, да ты, я вижу, парень не промах», — шепнула я тогда Циклопу.

А Арик, пока я сюсюкалась со здоровущими копошащимися комочками, задумчиво произнёс: «С каждым днём она становится сильнее».


— Я не считаю, что с моими силами всё так плачевно, — я кивнула на замок.

Стены крепости увиты плющом и стеблями роз. Внутри везде плетутся лозы, даже по потолкам. За рвом Цирцеи акры земли усеяны моими шипами. Они служат дополнительным караулом (потому что я чувствую через них) и, возможно, смогут замедлить подступающую армию Бэгменов.

И всё-таки что-то с моими силами не так. Причём давно. Они будто притуплены.

Арик закинул меч на плечо.

— Но ты способна на большее.

Я выпрямилась.

— Как ты? Сейчас ты сильнее и быстрее, чем когда-либо.

Каждый раз, наблюдая, как он тренируется в своей сексуальной кольчуге, с занесённым мечом управляя могучим боевым конём, я не могу поверить, что этот мужчина мой. Мрачный Жнец во плоти.

Заметив, что я подсматриваю, он бросает на меня жаркий взгляд, обещая новые греховные шалости. И всегда сдерживает обещание…

Арик стянул перчатку и коснулся моей щеки. Ему всегда мало прикосновений.

В обмен на всё, что Арик мне дал, я окружила его заботой. Если раньше он был нарочито надменным, то теперь стал чарующе самодовольным.

— Думаю, этим приростом силы я обязан тебе. Потому что теперь мне есть кого защищать.

Он начал меняться и в другом. Перестал выпивать, разве что вдвоём со мной. Стал много улыбаться. Даже смеяться. Всё, что было ему нужно — найти спутницу жизни, женщину, которую он мог бы назвать своей. Рыцарь Бесконечности оказался столь же неспособным переносить одиночество, как и я.

«Он отвратительно счастлив, Эви Грин, — заметила как-то Цирцея, — и вообще, стал мало похож на Аркана. Это начинает меня беспокоить».

Что ж, хоть в одной из поставленных задач я преуспела. Кроме того, окружая Арика вниманием, я отвлекаюсь от своего горя. От воспоминаний о прошлом. А когда мы занимаемся сексом, вообще растворяюсь в нём полностью, отключаясь от всего, находя забвение…

— Я всегда буду тебя защищать, — сказал он, нежно глядя на меня.

Он и бабушке обещал защищать меня, перед тем как она умерла. И Джек тоже умер. И мама.

Арик наклонился и прижался губами к моим губам.

Забвение. Я вздохнула и растаяла в его объятиях.

Но когда он углубил поцелуй, всё же как-то опомнилась и отстранилась. Потому что мы решили не демонстрировать своих отношений перед животными Ларк и рекой Цирцеи.

— Хорошо, маленькая жена. Я попытаюсь дождаться ночи. Кажется, сейчас ты больше настроена на тренировку.

Я едва сдержала разочарованный стон.

Арик отступил на несколько шагов.

— Возьми в кармане семена, подбрось их и прорасти на лету.

— Ничего не выйдет. У меня не хватит сил, — я просто свалюсь без чувств.

— Почему ты так думаешь? — спокойно спросил он.

— Арик, что, если укусы Бэгменов… — я запнулась, а потом выпалила скороговоркой, — навсегда повредили мои силы?

Ну вот. Я высказала свой главный страх.

Он помотал головой.

— Ничего подобного. Тогда это повлияло бы и на твоё общее состояние. Но когда ты танцуешь, то просто сияешь энергией.

Несколько раз в неделю я танцую для него в тренажёрном зале… и в итоге, едва взмокнув, всегда оказываюсь в нашей кровати.

— Тогда в чём дело?

— Пока не знаю. Но когда найду объяснение, обязательно тебе скажу.

Мелкий дождь перерос в ливень, и я натянула на голову капюшон.

— Пойдём, — Арик взял меня за руку, — на сегодня хватит.

Мы направились обратно в замок, погрузившись каждый в свои мысли. Я размечталась о душе… с ним. Мы вообще редко моемся поодиночке. Нужно же после Вспышки как-то экономить воду…

Потом мы поужинаем в его кабинете и, сидя у камина, будем читать раздобытые им за последние три игры хроники, включая и хроники Любовников.

Арик уже почти закончил перевод. Но когда я попыталась выведать, о чём в них говорится, сказал, что там нет ничего интересного. Сплошной поток сознания на тему фантазий об убийствах… со мной в главной роли.

Я надеялась найти на этих страницах хоть какую-то… содержательность, что ли. Полезную информацию. Но даже сам отец Любовников говорил, что их хроники — манифест возмездия. Так что неудивительно, что Арик не хочет делиться со мной подробностями.

Он также прочитал мои хроники, получив ответы на вопросы, которыми задавался столетиями. Среди прочего, для него было загадкой, как я победила Центуриона, как пережила атаку Башни и Ангела и что я сделала с хрониками Мага, после того как убила его и Ларк (прочла, а затем сожгла).

Оказалось, он всегда подозревал, что Ларк может возрождать животных, но не имел возможности в этом удостовериться.

Так же, как не мог удостовериться в существовании Младших Арканов. И это в какой-то мере объяснимо. Младшие, скорее всего, избегали его, позволяя спокойно вершить свои смертоносные дела. Интересно, в этой игре они будут придерживаться той же стратегии?

Может, именно с ними связано то зловещее предчувствие, которое не покидает меня до сих пор?

Тик-так. Тик-так. Если нет, то что за угроза надвигается на нас?

Когда я рассказала о своих опасениях Арику, он ответил: «Лучше подготовиться к нападению врагов уже невозможно, так что просто не зацикливайся на этом. Помни: игра попытается свести тебя с ума».

Ещё он пообещал поискать объяснение загадочным записям, оставленным бабушкой в конце моих хроник.

Сама я стараюсь вспоминать о ней только хорошее. Всё-таки бабуля многому меня научила. И не только касательно убийств.

Именно она рассказала, что Императрица может придавать древесине любую форму, и сейчас у меня в кармане лежит обручальное кольцо для Арика — результат моей кропотливой работы.

Я решила, что кольцо должно быть прочным, как металл, поэтому выбрала одно из самых твёрдых деревьев в мире: lignum vitae[30]. Латинское название дерева жизни.

Арику понравится этот нюанс.

Тайком измерив его безымянный палец (я воспользовалась тоненькой лозой, пока он спал), я создавала пробные образцы, оттачивая мастерство. А когда осталась удовлетворена результатом, использовала свою силу, чтобы укрепить кольцо, сделав дерево твёрдым, как сталь. Затем затемнила поверхность и отполировала её до блеска.

Может, я и не обладаю такой сногсшибательной властью над растениями, как в прошлом, но по крайней мере способна создать незатейливое обручальное кольцо. И оно будет долговечным, ровно под стать своему обладателю.

Только почему-то я никак не могу отдать кольцо Арику.

Из-за Джека? Не знаю. Я вообще стараюсь не думать о своей первой любви, надеясь продержать жгут ещё какое-то время. Эта повязка, сдавливающая сердце, и правда может ограничивать мои чувства к Арику. Хотя, наверное, эмоций более сильных, чем безумная любовь, которую я уже к нему испытываю, я бы просто не выдержала…

— Думаю, ты просто переутомлена, — сказал Арик, доведя меня до входной двери.

Бывает, конечно, что жгут расслабляется. Особенно когда я сплю.

— Возможно.

Мне до сих пор снятся кошмары про нападение Императора. Вот и прошлой ночью я проснулась от собственного крика. Хорошо, что рядом был Арик.

«Это просто сон, — сказал он, притянув меня к себе, — ты в безопасности, любовь моя».

Даже в его объятиях я продолжала дрожать. Императора нужно остановить. Цирцея права — Рихтер устроит ад на земле.

«Sievā, тсс, тсс, — шептал он, укачивая меня, — я с тобой».

«Джек тоже так говорил, — я поёжилась, не веря, что сказала это вслух (Где были твои мозги, Эви?), — прости».

«Не извиняйся, — категорично произнёс Арик, — ты должна говорить о нём. Он занимал важное место в твоей жизни».

«Но я не хочу делать тебе больно».

Арик повернул меня к себе.

«Ты запрещаешь себе о нём думать?»

Поколебавшись, я кивнула.

«Джек спас твою жизнь — сказал Смерть, — и всегда тебя защищал. Если бы не он, ничего этого между нами не было бы».

«Я… давай не будем сейчас об этом, — я потянулась к Арику, ища забвения, — поцелуй меня…»


— Сегодня постараюсь подольше поспать, — сказала я. Может быть, я слишком сломлена морально. А может, мне просто нужно больше времени, чтобы оплакать Джека.

Нет, нет, не могу. Я хочу… я обязана… сделать Арика счастливым. И времени у нас осталось не много

Раньше я думала, что умереть в бою с Рихтером будет проще, чем жить с тем, что он сделал. Теперь же я знаю, что будет труднее любого из этих вариантов.

Потерять Арика.

Я не смогла сдержать дрожь.

— Sievā, тебя что-то тревожит?

Я пожала плечами.

— Просто много думаю о Рихтере.

Арик обнял меня и привлёк к себе.

— Нам нужно больше тренироваться. Добавим ещё по часу в день. Ты должна быть готова к схватке. Если с тобой что-нибудь случится, — он туго сглотнул, — я сойду с ума.

В яблочко, Арик.

То же самое могу сказать и о себе.

Глава 43

ДЕНЬ 499 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
— Да уж, не каждому выпадет пожить бок о бок с такой троицей женщин, — сказал Арик с напускной беззаботностью.

Мы с ним лежим в кровати при свете очага, пытаясь не обращать внимания на содрогания горной вершины.

Ров Цирцеи бурлит водоворотами, словно едва усмиряя силу. Вообще-то, река постоянно вздымается и волнами выплёскивается на берег, доходя уже чуть ли не до самого замка. А на прошлой неделе Цирцея выпустила гейзер на целую милю в высоту.

Вся эта сдерживаемая энергия просто ждёт высвобождения.

— Я заметила, как обеспокоенно ты смотрел на реку, — тихо сказала я, — ведь Цирцея запросто может нас затопить.

Или ещё чего похуже? Однажды я видела, как Жрица в образе водяной девушки разгуливала по замку, словно призрак. А когда остановилась, стала совершенно прозрачной. Неразличимой для глаза.

В другой раз мы с Ариком обнаружили мокрые следы, ведущие из закрытого бассейна, только вот обратных следов не было. То есть Цирцея может переместиться из одного водного пространства в другое и спокойно расхаживать среди нас.

— Затопить? — вздохнул он. — Или подмыть гору под замком?

— Оу, — об этом я даже не подумала, — но мне казалось, она искренне о тебе заботится. И потом, она приложила много усилий, чтобы свести нас. Разве что жар битвы заставит её напасть?

— В ходе игр Жрица научилась хорошо себя контролировать.

— Как ты?

Он кивнул.

— Да. И, как бы там ни было, раньше она никогда меня не предавала.

— Зато я предавала её.

Наконец пришлось рассказать, что произошло между мной и Цирцеей в предыдущей игре.

Я убедила её, что изменилась (со времён прошлых предательств), и мы стали друзьями. Но когда я убила свою союзницу Фауну, у Цирцеи закрались подозрения. Однако укрыться в безопасном месте она не успела. Я поймала её и заковала в подвале, только убивать не стала, чтобы Смерть не услышал об этом или не увидел у меня новый символ. Там он её и нашел… сразу после того, как я попыталась его отравить. Он спас Жрице жизнь, тем самым заслужив её преданность.

Я закусила губу.

— Что, если она нацелилась только на меня? — неужели моё тревожное предчувствие относится к Цирцее?

— Sievā, нацелиться на тебя — то же, что нацелиться на меня.

За окном раздался звериный рёв, напоминая о постоянном увеличении численности армии Ларк, и Арик нахмурился.

— Чем дольше идёт игра, тем сильнее становится каждый из нас.

Кроме меня.

— И Рихтер?

— Да, — тихо ответил он, — и Фортуна, и Солнце.

— Сол говорил, что со временем сможет осветить весь мир и контролировать миллионы Бэгменов. Это правда?

— Возможно. Но достаточно одной Фортуне осознать свою полную силу, и нам конец.

— Что ты имеешь в виду?

— Управление удачей, — ответил Арик, — она с закрытыми глазами может повлиять на исход боя… ещё до его начала. Такая сила способна обеспечить победу её союзу в любой схватке.

— Значит, у них всегда будет преимущество?

Он помотал головой.

— Не преимущество. Гарантированный результат. У нас не будет шансов.

Тогда, может, угроза, которую я чувствую, исходит от Фортуны? Что-то грядёт, чёрт возьми!

Я схватила Арика за плечо.

— Я хочу, чтобы ты носил доспехи постоянно. Пожалуйста. Если ты умрёшь…

Он обхватил ладонями моё лицо.

— Ты должна понять: что бы не случилось в будущем, что бы не принесла игра, эти месяцы, проведённые с тобой, стоили моего одиночества и страданий, — он прижался к моим губам быстрым, но крепким поцелуем, — и я прожил бы заново все те тысячелетия, только чтобы изведать вкус жизни с тобой.

— Я тоже люблю тебя, Арик. А теперь возьми и надень эти чёртовы доспехи.

Он погладил меня пальцем по щеке.

— Я всё равно, скорее всего, умру в бою.

— Не умер ведь за два тысячелетия, — сказала я и нахмурилась, — ты больше не надеешься, что мы проживём жизнь вместе?

— Долгую? — он отрицательно покачал головой. — Я же говорю: в таком мире у нас почти нет шансов дожить до старости, об этом сама игра позаботится. Мы солдаты на войне. Но мы возродимся.

— А откуда в будущем возьмутся игроки? — спросила я. — Ведь почти ни у кого из нас не осталось семей.

— У каждого Аркана где-то в мире есть кровный родственник. Этот человек и продолжит род.

Обдумав его слова, я сказала:

— Если мы солдаты на войне, так давай уйдём в блеске славы… вместе.

— Но как будущие мы узнаем, что не нужно убивать друг друга? Одна мысль, что я снова могу причинить тебе боль… — его глаза вспыхнули от переполняющих эмоций. — Мы должны оставить послания нашим следующим воплощениям. Только кто их передаст?

— А как ты собирался решить этот вопрос несколько месяцев назад, когда просил меня с тобой остаться?

— Я доверил бы эти письма Ларк, — сказал он, — но теперь мы все под угрозой.

— Арик, мне страшно. Я не прошу тебя об ещё одном семисотлетнем сроке, нет. Но и сама этого не вынесу. Не смогу быть одна. Если с тобой что-то случится… — потерять их обоих? На свете нет такого жгута, который тогда мне поможет. — Для меня победа в игре — худший кошмар.

— Так и есть, — мрачно ответил Арик.

Однажды он сказал нам с Джеком, что бессмертие — это сущий ад.

Я кивнула.

— Мы должны найти другой способ сохранить воспоминания.

— Можно заключить договор с Дураком…

— Это даже не обсуждается, — я сделала глубокий вдох и продолжила уже спокойнее: — как насчёт Цирцеи? Может, попросить её наложить заклятие?

— Когда мы даже толком не уверены, не хочет ли она нас убить?

Дельное замечание.

— На безрыбье и рак рыба.

— Мы поговорим с ней, — он притянул меня ближе, — а сейчас иди ко мне.

Я окунулась в его объятия и на какое-то время забыла обо всем на свете…

Глава 44

ДЕНЬ 511 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
— Нечистая! — воскликнула Ларк, увидев меня на пороге своей комнаты.

Я застала её сидящей на кровати в окружении животных.

Пока Арик занимался какими-то переводами, я отправилась к Фауне под предлогом, что хочу её проведать. Хотя сама втихомолку решила убедиться, не кроется ли за всем этим размножением животных стремление нас прикончить.

— Прервёшься?

— На минутку. Только дам отдохнуть крыльям. Крыльям сокола, я имела в виду, — она махнула рукой на кровать, — падай.

Пробравшись между животными и потеснив семейство сердитых барсуков, я наконец примостилась возле Ларк.

— Ты делаешь босса счастливым, — сказала она, — в тысячу раз счастливее, чем даже тогда, когда вы сошлись в первый раз. И я, кажется, слышала насвистывание как-то утром. Насвистывание, Эви! Серьёзно?

— Серьёзно, — я протянула руку, чтобы вытащить пёрышко из её волос.

Ларк с сердитым рычанием тряхнула гривой. Но я упрямо заправила локон ей за уши.

— Твои ушки становятся заострёнными.

В ответ Ларк на меня зашипела, царапнув по ним когтистыми пальцами.

— По-моему, они очаровательны, — добавила я.

— Мне плевать, — сказала она, но затем, обеспокоенно закусив клыком нижнюю губу, продолжила: — думаешь, Финн примет эти изменения во мне?

— Уверена. В прошлых играх ему нравились твои звериные черты. Я помню, как он сам говорил тебе об этом.

— Правда? — она улыбнулась. — Как же я хочу с ним встретиться. Когда Финн был в Форте Арканов, мы переписывались через сокола и очень сблизились. Ради него я сейчас на всё готова.

— Если я правильно понимаю, Циклоп должен был показать ему дорогу к тебе? — как только нога Финна исцелилась бы достаточно для поездки верхом. — А сейчас? Что будет, если ты его найдёшь?

— Его может привести сокол, — ответила она, нервно постукивая когтем.

— Привести… куда? Сюда? Чёрт. Ларк, ты серьёзно?

Арика хватит удар.

Наконец она посмотрела мне в глаза.

— А куда нам ещё податься? Тут одно из двух: либо Финн остаётся, либо я ухожу. Или, может, ты хочешь от меня избавиться?

— Нет, что ты, — я вздохнула, — не знаю, как я себе это представляла. Наверное, что у него будет дом по соседству, шикарный, как раньше. И вы будете встречаться.

Если, конечно, он до сих пор жив.

— Так ты поможешь мне с боссом?

— Когда найдешь Финна, я попробую поговорить с Ариком. Но ничего не обещаю.

— Спасибо, Эв, — Ларк широко улыбнулась, блеснув острыми клыками, и этим напомнив мне, почему Арик будет против: ведь, может, Финн нам и союзник, но всё же он Аркан, — и как тебе… эмм… совместная жизнь?

— Я думала, нам понадобится время, чтобы притереться, но никаких трудностей не возникло.

Потому что мы с Ариком идеально подходим друг другу. К тому же он оказался образцовым мужем, даже никакого перевоспитания не потребовалось. Например, этим утром я обнаружила на прикроватном столике розочку в вазе. Он вырастил этот цветок сам, высадив семена ещё два месяца назад. Розу сложно вырастить из семян, так что ради этого бутона ему пришлось потрудиться.

Он подарил мне самый первый цветок. Белую розу, как на его флаге. Я нарисовала её, а он вырастил.

Символы, ориентиры. Цветок розы связывал нас столетиями и до сих пор продолжает. Точно так же, как Ларк и Финна связывает символ бесконечности.

Я склонила голову набок.

— Но ты ведь спрашиваешь не о жизни в общем, да? Ты хочешь поговорить «между нами девочками». О сексе.

— Ясен пень, — она закатила глаза, — у меня-то не было никогда… ни разговоров «между нами девочками», ни этого самого… а у тебя было, так что…

— Хочешь знать, на что похож секс?

Что ж, мы с Ариком посвятили этому вопросу достаточно времени.

Как-то Арик уговорил меня подробно рассказать о своих эротических снах, чтобы все их воплотить. И на прошлой неделе в танцевальном зале именно это и сделал. После того как я станцевала свой танец, он стянул с меня одежду, усадил на балетный станок и начал покрывать поцелуями влажную кожу, втиснув свои бёдра между моими…

— Это что-то невероятное, — мягко говоря. Когда мы с Ариком осознали, скольким телесным удовольствиям можем предаваться вместе, то начали экспериментировать. Даже подаренная утром белая роза стала поводом для поцелуев… и многого другого.

Очень многого.

От этих воспоминаний я чуть не возбудилась, поэтому постаралась отогнать их подальше и, прочистив горло, сказала:

— Представь волнительное чувство во время флирта, когда в животе порхают бабочки, подгибаются коленки, перехватывает дыхание… и умножь его в тысячу раз.

На лице Ларк застыло мечтательное выражение, и я улыбнулась.

— Уверена, Финн сможет сделать тебя по-настоящему счастливой.

— А ты счастлива со Смертью? — спросила она, дёрнув заостренным ушком.

Я безумно в него влюблена. Только почему тогда его обручальное кольцо до сих пор лежит у меня в кармане?

Вчера я уже решилась отдать кольцо и пошла на тренировочный двор. Арик ехал верхом на коне, такой умопомрачительный…


Заметив меня, он напрягся всем телом. Мой муж. Затем спешился и шагнул навстречу, звеня шпорами. Его глаза сверкали мириадами звёзд.

«Я соскучился по тебе, жена», — он посмотрел на меня так собственнически… так красноречиво.

Сердце в груди заколотилось, и я попятилась назад. Он подошёл ближе. Смерть настигал меня, а я изо всех сил боролась с желанием броситься ему в объятия. Он наступал, пока я не уперлась спиной в твердую стену. Тогда он склонился и провёл губами по моей шее, быстро поняв, насколько чувственна эта часть моего тела.

Я вздохнула, собираясь отдать ему кольцо… но тут начал падать снег.

Арик почувствовал, что я напряглась, и отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза.

«Что с тобой, любовь моя?»

Я посмотрела на него и солгала: «Всё хорошо».


— Я без ума от него, — сказала я Ларк.

— Я не об этом спрашиваю, Эв. Ты счастлива?

— Когда мы вместе, и мне удаётся забыть обо всём произошедшем… — тогда что? — тогда мне хорошо.

Судя по выражению лица, она мне не поверила, но не стала заострять на этом внимания.

— Когда я верну Финна, мы с ним тоже будем заниматься сексом. Много и долго.

— У Пола даже контрацептивы есть.

— Супер! Размножение оставим животным.

Я кивнула. Что правда, то правда.

— Кстати, зачем ты так усердно их плодишь? — она, конечно, всегда этим занималась, но не так рьяно, как сейчас.

— Просто я постоянно нервничаю, а так чувствую себя в большей безопасности. Типа стрессового заедания, понимаешь? Короче, можешь считать это стрессовым разведением.

— И почему ты нервничаешь?

— Из-за чёртовой Посеиды, способной в любой момент окатить нас цунами! Не хочу ни в кого тыкать когтем, но я почти уверена, что недавно река затянула одного из моих тигров.

— Да ладно тебе, — хмыкнула я. Хотя мне ли быть в этом уверенной?

Да уж, сегодня не самый подходящий день, чтобы сообщить Ларк, что Цирцея… бродит среди нас.

— Может, вы с боссом и нравитесь Жрице, но я-то ей кто? А мне не хочется повторить судьбу тигра.

— Воображаемого тигра, воображаемо затянутого рекой?

Она вздёрнула подбородок.

— Если вода поднимется ещё выше, то затопит весь зверинец.

Волны и правда уже бьются о ворота ограждения. Каждый раз, когда Арик хочет поговорить с Цирцеей о заклятии, река начинает бурлить и пениться. И я его отговариваю.

— Ты видела еёприливную волну? — спросила Ларк. — Она очень большая?

— Высотой с небоскрёб, — призналась я.

— И что помешает ей уничтожить нас всех? Уничтожить моих животных?

— Ничего, — Жрица может прихлопнуть нас, как мух, — нам никак её не остановить. Но мы верим ей. Так же как я верила, что ты не разорвёшь мне горло, когда Циклоп спал в моей кровати.

Он до сих пор иногда напрасно скребётся ночью в нашу дверь и жалобно скулит. А я в качестве компенсации балую его чем-нибудь вкусненьким.

— Доверие, да? — сказала Ларк и добавила странным тоном: — Всё, что у нас осталось.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сейчас не самой лучшей форме. Как, например, во время битвы с Огеном. Рядом нет ни Джека, ни Дурака, чтобы прикрыть тебе спину. Ни Селены с Тэсс, ни Джоуля с Габриэлем. У нас нет Огена, — она покачала головой, — а Смерть…

— Что?

— Босс не думает об убийствах; он думает о тебе.

Я сузила глаза.

— Но ты всегда этого хотела, ведь так? Чтобы мы были вместе.

Она пожала плечами.

— В Нулевой День он сказал, что убьёт меня через несколько лет. И с тех пор я постоянно пыталась найти его слабость.

С несгибаемой решительностью.

— Но откуда ты знала, что они у него есть? Ведь он мог оказаться каким-нибудь беспринципным маньяком-убийцей.

— Он и есть убийца. Но даже убийцы не лишены слабостей.

Если верить бабушке, то все мы убийцы. Коварные и вероломные.

Ларк начала полировать когти.

— Но за последние несколько месяцев я выбилась из аутсайдеров в лидеры…

— Скажи, ты правда хочешь победить в игре?

— Кто-то должен заселить мир животными. За несколько столетий я многое смогу сделать, особенно со своей способностью возрождать зверей.

Я уже рассказала Фауне о её потенциальной силе. И она планирует прибегнуть к ней сразу после того, как найдёт Финна и Рихтера.

Вдруг глаза Ларк стали красными. Животные в комнате затихли и замерли, как истуканы.

— Больше не могу говорить. Кажется, сокол что-то обнаружил.

— Ага, конечно, — я встала и пробралась между животными обратно к двери, но в пороге обернулась, — если это Рихтер, сразу дай мне знать.

Выскочив из комнаты, я решила пойти поговорить с Цирцеей, но увидела из окна, что река снова бурлит. Видимо, Жрица не в настроении для бесед. Однако рано или поздно нам с Ариком придётся поговорить с ней по поводу заклинания.

Я направилась в его кабинет. Хотя он всегда называет его нашим кабинетом, я до сих пор считаю, что это его личная территория — святилище, где мой учёный/воинственный муж хранит свои сокровища.

При моём появлении он встал. Настоящий джентльмен.

Когда я только попала в замок, Арик предпочитал, чтобы нас разделял стол. Теперь он не будет доволен, пока хоть как-нибудь ко мне не прикоснётся.

Он протянул руку и, переплетая пальцы с моими, усадил меня к себе на колени.

— Я соскучился, маленькая жена, — от хриплого голоса у меня по телу побежали мурашки, — никак не могу сосредоточиться на работе, потому что без конца вспоминаю сегодняшнее утро.

Я залилась краской.

— Эта поза и в теории обещала быть стоящей, — добавил он с греховной ухмылкой, — а на деле… оказалась просто умопомрачительной.

И вот моё тело уже просит его прикосновений, приходят в движение глифы. Заметив это, Арик посмотрел на меня с мужским самодовольством… так сексуально, что у меня перехватило дыхание. Между нами мгновенно вспыхнул огонь желания.

Окинув моё лицо собственническим взглядом, он наклонился и жадно завладел моими губами. Словно не видел несколько недель. Словно никогда не насытится моими поцелуями.

А я никогда не насыщусь им.

Я провела ладонями по его груди и, остановившись на шее, зарылась пальцами в спутанные волосы. Арик так раздразнил меня прикосновениями, что я уже готова на всё, чтобы утолить эту жгучую жажду. И я хочу, чтобы он тоже потерял над собой контроль, растворился во мне, как я в нём.

— Арик… — наконец взмолилась я, извиваясь у него на коленях.

Он отстранился и обвёл меня пылким взглядом. Затем усадил на край стола и резким движением смёл все бумаги, расчищая для нас место. Смёл всё, кроме макового цветка, до сих пор растущего на столешнице. И молниеносно избавил нас от одежды. Совсем не как джентльмен.

На том столе он просто обезумел.

А потом на диване.

А потом прижал меня к книжному шкафу, закинув мои ноги себе на талию.

Мы оба обезумели, скидывая с полок книги.

— Твои книги! — крикнула я.

Ведь они для него — всё.

— Пусть падают! — он одарил меня обворожительной улыбкой.

— Но это твои сокровища.

Голосом, хриплым от желания, Арик сказал:

— У меня одно сокровище, — чуть замедлившись, он впился в меня звёздным взглядом, — и она полностью завладела моей душой.

— Неужели? — спросила я, переводя дыхание.

Арик кивнул.

— Она хранит её вот здесь, — он положил ладонь поверх моего сердца, — рядом со своей…

Когда пульс наконец начал выравниваться, я заметила на полу его любимую книгу «Государя». Оригинальное итальянское издание.

— Ты правда не злишься? — спросила я, наслаждаясь нежными поцелуями.

Он прижался лбом к моему лбу.

— Раньше у меня не было ничего, кроме игры, книг и моих реликвий. Теперь всё по-другому. У меня есть обожаемая жена. Теперь я не просто убийца и коллекционер. Я муж, — он толкнулся бёдрами, готовый к продолжению, — и если не ошибаюсь, чертовски хороший.

* * *
— У меня для тебя кое-что есть, — сказала я Арику, после того как мы приняли душ и оделись, — сядь и закрой глаза.

Я махнула рукой на кровать, собираясь наконец подарить ему кольцо, которое до сих пор втайне ношу в кармане.

Смерть вздёрнул брови.

— Sievā, я не любитель сюрпризов.

— Даже если он от меня?

Арик с лёгкой улыбкой опустился на кровать и закрыл глаза.

Он сказал, что как муж чертовски хорош. Что ж, не могу не согласиться. Тогда чего же я жду?

Но не успела я потянуться за кольцом, как послышался вой волков. Нет, ну этот зоотрополис скоро доведёт меня до ручки.

Стараясь не обращать на них внимания, я продолжила:

— Надеюсь, тебе понравится.

Вой становится громче и громче.

Только я засунула руку в карман, как откуда-то из замка донёсся крик.

— Я НАШЛА ФИННА!

Ларк?

В ответ над горой прокатилось эхо тысячи звериных голосов.

Арик молниеносно вскочил на ноги.

— Может, вернёмся к сюрпризу позже?

— Да!

Мы бросились искать Ларк и обнаружили её в холле в сопровождении звериной свиты.

— Где он? — спросила я, взбудораженная радостной новостью. — Он рассказал соколу, где был всё это время?

Она взволнованно кивнула.

— Он уже несколько месяцев в союзе с Джоулем и Габриэлем. И они всё время атаковали Императора партизанскими набегами. Но как только сокол нашёл Финна, он от них отделился, нашёл машину и сейчас направляется…

— Башня и Архангел? Ты ведешь Мага в нашу сторону? — перебил её Арик и в ответ на испуганный кивок угрожающе прорычал: — В этот замок?

Ларк тяжело сглотнула.

— Останови сокола сейчас же!

Глаза Фауны покраснели. Мгновение спустя она моргнула.

— Финн остановился.

При взгляде на Арика мне стало не по себе.

— В чём дело?

— В лучшем случае друзья Мага пойдут за ним, чтобы найти нас. В худшем — они с ним в сговоре.

Джоуль давно охотится за Ариком, потому что Арик убил его девушку Каланте. В целях самообороны, но всё же…

— Босс, клянусь, это не так.

Арик вскипел.

— Даже если нет, откуда нам знать, что Фортуна и Император не последуют за Башней и Архангелом? Или что Солнце не проследит за ними через Бэгменов. Сокол может привести за собой целый хвост из Арканов, — переведя взгляд на меня, он добавил: — подвергая опасности то, что мне дороже всего.

Затем повернулся к Ларк и, грозно возвышаясь над ней, спросил:

— И когда, чёрт возьми, я давал разрешение приводить в этот замок Мага?

Переминаясь с ноги на ногу, Ларк чуть не заплакала, что так ей не свойственно.

— Я написала ему… я думала… ты позволишь ему… жить с нами…

— ЖИТЬ здесь?

Я протиснулась между ними.

— Финн мой друг и союзник. В Форте Арканов он сказал, что хочет найти Ларк, и я пообещала ему поддержку. Ларк тоже говорила со мной о том, чтобы забрать Финна в замок. И если ты называешь этот замок моим домом, значит, я имею право принять его под свой кров.

Арик прищурился.

— И муж твой, я так понимаю, не должен возражать против этого приглашения?

Я вздёрнула подбородок.

— Нет, он всё поймёт. Потому что он чертовски хороший муж.

Глава 45

— Это самый неразумный поступок, который мне доводилось совершать, — сказал Арик, проезжая через открытый Цирцеей в русле реки проход, — а это о чём-то говорит, учитывая мой возраст.

Но я его почти не слушаю, слишком поглощённая видом возвышающихся по сторонам водных стен. Такая мощь

Сегодня мы отправились в путь на Рендж Ровере вместо лошадей, чтобы добраться до Финна как можно быстрее.

Проехав несколько миль, Арик добавил:

— Ещё и тебя с собой взял. Чистое безумие. Я действительно ни в чём не могу тебе отказать.

— Кажется, всё-таки можешь… раз ты до сих пор не в шлеме.

Его я держу наготове у себя на коленях. Остальные доспехи он таки надел, пусть и с большой неохотой.

— Со своей нынешней быстротой я не нуждаюсь в защите от Башни и Архангела.

А от Императора? С одной стороны, я безумно хочу встретиться с ним лицом к лицу и наконец отомстить. Но с другой — понимаю, что мы не готовы.

— Значит, взять меня с собой — это безумие? — я бросила на Арика выразительный взгляд. — А мне казалось, я могущественная богиня, которую не нужно водить за ручку.

Он сам часто говорил это Джеку.

— Просто сейчас твои силы немного… капризничают. В любом случае, отправляться со мной не было никакой необходимости.

Ларк тоже хотела поехать, но Арик остался непреклонен: «Если Маг состоит в заговоре, не хочу, чтобы ты путалась под ногами, защищая его от меня». Так что она просто направила Финна в ближайшую зону отдыха, которую мы смогли найти на карте.


Пока мы с Ариком загружали в машину дополнительные баки с топливом и два тревожных рюкзака, на которых настояла лично я, Ларк упаковала продукты, потому что Финн уже целую вечность ничего не ел. Когда я уже собиралась запрыгнуть в кабину, она подошла, чтобы дать мне свой плеер в дорогу, и едва слышно сказала: «Финн не состоит в заговоре».

«Конечно. Арик просто проявляет бдительность».

«Эв, пожалуйста, позаботься о нём».

Я кивнула.

Она наклонилась ближе и прошептала: «Я ведь не поставила жизнь Финна под угрозу, позвав его сюда?»

Правда, мне не совсем понятно, что конкретно она имела в виду: то ли, что Арик в конце концов может убить Мага… то ли, что это может сделать Цирцея.

Я задумалась, стоит ли говорить ей о нависшей над нами угрозе. Тик-так. Но в итоге решила этого не делать, учитывая, что Финн и так далеко не в безопасности.

«Он голодает, Ларк. И долго не протянет, если останется там, — вне нашего «космического корабля», — я сделаю всё, чтобы вернуть его тебе».


— Даже если в моём присутствии и нет необходимости, — сказала я Арику, — я не хотела с тобой разлучаться. Признай, пока Цирцея не развела реку, ты на секунду засомневался, выпустит ли она нас вообще. А что, если б ты уехал один, а назад она тебя не пропустила? Как бы я тогда до тебя добралась?

— Да, засомневался. Потому что она Аркан, — он прибавил скорости и понёсся по заброшенному шоссе, петляя между сожжёнными Вспышкой машинами и фурами, — то же и с Магом. Допустим, он действительно безневинен и не вступал ни в какие заговоры. Допустим, мы заберём его и приведём в свой дом. Но, выходит, мы приютим другого игрока, который в любой момент может пойти против нас же.

— Финн так не поступит.

— Тем не менее от Цирцеи ты подобного ожидаешь?

Хороший аргумент.

— А как же скопление? — спросил он. — Ведь Арканы, сходясь в одном месте, привлекают ещё больше Арканов.

— Когда я попала в замок первый раз, нас было четверо. Станет одним больше. Да и неужели ты на самом деле готов разлучить Ларк с Финном? Не боишься, что карма отплатит тебе тем же?

— Была такая мысль, — проворчал он, — только поэтому я и согласился на эту поездку.

Его угрюмое выражение вызвало у меня улыбку.

— Что тебя так развеселило, жена?

Я невозмутимо пожала плечами.

— Машина твоя понравилась.

— Это хорошо. И кстати, она наполовину твоя.


Следующих миль сто мы слушали музыку с плеера Ларк, потерявшись каждый в своих мыслях. Но в какой-то момент я начала замечать, что Арик бросает на меня странные взгляды, нервно постукивая пальцами об руль… явно не в такт песне.

Я убавила звук.

— Выкладывай, Жнец.

— Кажется, я знаю, почему у тебя трудности с использованием сил, — сказал Арик.

Я удивленно подняла брови.

— Тебе нужно погоревать, дать волю чувствам.

— И как это сделать?

Ослабить жгут и истечь кровью? Но что тогда от меня останется?

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрыл. Со второй попытки всё же заговорил:

— Потерять тебя — мой самый страшный ночной кошмар. Я не раз говорил, что не представляю жизни без тебя. А сейчас я понял, что, наверное, то же самое ты когда-то могла сказать о Дево. И теперь проживаешь жизнь, которой не могла себе представить. Твой кошмар стал явью.

Руки в карманах куртки сжались в кулаки. Стянуть, сдавить, выжать.

Совладав с эмоциями, я наконец ответила:

— Жизнь с тобой кошмаром не назовёшь, — нам хорошо вместе; я должна быть счастлива, — Арик, ты замечательный муж.

— Когда мы вернёмся, ты расскажешь мне всё о Дево. Расскажешь о красной ленте. И о том, почему при виде снега ты становишься такой грустной.

Я сглотнула.

— Иногда… ты слишком многого от меня ожидаешь. Неужели ты и правда хочешь смотреть, как я оплакиваю другого мужчину?

— Я хочу быть тебе опорой в любой ситуации. Sievā, ты не можешь и дальше держать всё в себе.

Я помотала головой.

— Но я не хочу причинять тебе боль.

— Два месяца назад мне действительно было больно от того, как ты по нему убивалась. Но теперь я знаю, что ты меня любишь. Я чувствую это. И знаю, что ты любила Джека, — он протянул мне руку через подлокотник, — а это доказывает, что в твоем сердце достаточно места для двоих.

Вытащив руку из кармана, я опустила её на раскрытую ладонь и посмотрела Арику в глаза. Сегодня он тоже кое-что мне доказал.

— А сейчас я люблю тебя больше, чем когда-либо.

На его лице отразилась гордость, а меня окутало успокаивающей определённостью. Если к утру мы не умрём, возвращая Финна… я наконец отдам Арику кольцо.

* * *
Увидев, как я выскакиваю из внедорожника, Финн весь просиял.

— Блонди!

Он ждал нас на парковке, привалившись к обгоревшей легковушке, на капоте которой уселся сокол.

Арик предусмотрительно притормозил поближе к выезду и вышел, настороженно оглядываясь по сторонам. Без шлема. Чёрт, я ведь, прежде чем выйти из кабины, лично вручила его Арику.

— Ты серьёзно?

Да уж, кажется, мне моего мужа ещё воспитывать и воспитывать.

Он расправил плечи.

— Держись рядом со мной, sievā.

Я невольно вспомнила Джека с его: «… следуй за мной, как тень».

Жгут.

Маг захромал мне навстречу, всё ещё опираясь на костыль, хотя со дня нашей последней встречи и прошло уже несколько месяцев. Похудевший фунтов на двадцать[31], в изрядно потрёпанной одежде.

Я обняла его, поражаясь нездоровой худобе.

— Финн, как я рада тебя видеть, — искренне надеюсь, что он и правда не вступал ни в какие заговоры против Арика, — как тебе удалось отделаться от Джоуля с Гейбом?

— Я сказал им, что хочу встретиться с девушкой, — он пожал плечами, — и что мне теперь не по приколу воевать со Жнецом, раз уж он позволит до скончания дней проваляться на своём диване и всё такое.

— Что я, мать твою, позволю? — вскипел Арик.

— Не обращай внимания, — я поверила Финну, поэтому подвела его к машине и открыла заднюю дверцу.

Сокол тут же влетел внутрь. Похоже, Ларк ни на минуту не хочет выпускать из виду своего парня.

У двери Финн замешкался.

— Я очень сожалею о Джеке. Кайджан был классным парнем. Одним из лучших, с кем мне доводилось встречаться, — Финн много месяцев выживал бок о бок с ним, Селеной и Мэтью. И я знаю, что он отдал бы жизнь за Джека.

— И Селена, — через силу проговорила я, — она была рядом с ним до самого конца.

Стянуть, сдавить, выжать.

Я почувствовала на себе взгляд Арика. Удивляется, наверное, как я до сих пор не расплакалась. Что ж, скоро точно расплачусь, если Финн продолжит в том же духе.

— Ага. Была. Мне их очень не хватает, — Финн смахнул со лба длинную светло-русую прядь, — а о Matto что-нибудь слышно?

Вдруг Арик выхватил один из своих мечей.

— Мы не одни, sievā. Быстро в машину.

Как бы не так. Я толкнула Финна на заднее сидение и резко развернулась, готовая к схватке. Когти заострились, и я пролила кровь на потрескавшийся асфальт, чтобы вырастить лозы.

Но вдруг увидела полоску света, несущуюся прямо на Арика. Копьё!

— Арик, берегись…

Едва заметным глазу движением он поймал его прежде, чем я успела договорить. Вот это скорость.

— Премного благодарен, Башня! — крикнул Арик. — Полезная вещица.

Он повертел сверкающим серебряным копьём, пока оно не втянулось до размера жезла.

Офигеть! Мы получили ещё одну метательную молнию!

В следующий момент меня осенила догадка.

— Ты же всё это спланировал!

Подмигнув мне, Арик осторожно бросил жезл, и я неуклюже попыталась его поймать, хотя в итоге всё равно уронила. Но он лишь улыбнулся, словно счёл мою неловкость милой.

— Чего смотришь? — буркнула я и, подняв жезл, запихнула его в карман. — Зрительно-моторная координация не мой конёк.

— Что есть, то есть, — сказал он и, резко посерьезнев, крикнул: — Башня, выходи!

Джоуль с искрящейся током кожей вальяжно выступил из-за стены полуразрушенного здания, вертя в руках ещё один жезл. Рядом, хлопая чёрными крыльями, приземлился Габриэль и церемонно поклонился нам с Ариком.

Выглядят они, конечно, дерьмово. Видно, что тоже недоедают. Одеты в лохмотья. Даже старомодный костюм Габриэля, обычно такой безукоризненный, сейчас запятнан кровью и совсем изодран.

На руке Архангела я заметила символ Тэсс. Проследив за моим взглядом, он изменился в лице. Зелёные глаза наполнились печалью.

— Так и знал, что вы пойдёте за Магом, — сказал Арик, — и что же у вас в планах? Убить только меня? Или ещё и Императрицу с Фауной за компанию?

— Пока я спланировал только одно: как тебя поджарю, — ответил Джоуль.

С заднего сидения высунулся Финн с соколом в руках.

— Какого хрена, чуваки? — видно, что он искренне возмущён. — Вы что следили за мной? Не, ну это подло, мужики. Чертовски подло. А я-то считал вас друзьями.

Арик бросил на меня выразительный взгляд. Вот видишь? Большинству Арканов нельзя доверять.

— Эй, Императрица! Я верну своё копьё, — сказал Джоуль, — даже если придётся с тобой за него сразиться.

— А мне казалось, ты поклялся не причинять ей вреда, — ответил Арик, — так или иначе, сначала тебе придётся сразиться со мной.

Джоуль повернулся к Габриэлю.

— Как думаешь, Гейб? Может… — и с поразительной скоростью метнул в Арика следующее копье… а затем и ещё одно, которого я у него в руке вообще не видела!

Но Арик поймал первое копьё, даже одновременно отбивая мечом второе. Не успела я и глазом моргнуть.

— Чувааак, — ошеломлённо прошептал Финн на заднем сидении.

Арик ухмыльнулся.

— Никогда не задумывался, откуда пошло выражение «молниеносная реакция»?

Какой самодовольный. И как мне это нравится.

На этот раз я поймала жезл. Теперь у нас целых два копья!

Джоуль сдавленно зарычал.

— Я всё равно убью тебя! Рано или поздно.

— Направь свои скудные таланты на Императора и его союзников. Если жизнь дорога.

— Нам всем нужно сосредоточиться на Рихтере, — добавила я, — вы знаете, где он сейчас?

— У их союза есть логово, — сказал Финн, — но мы никак не можем его найти. Особенно теперь…

— А что теперь?

— Зара раздобыла крутейший военный вертолёт, оснащённый пулемётом и даже ракетной установкой. Она летает на нём вместе с Солом.

Фортуна наращивает свой арсенал, как и Ларк. Интересно, она уже осознала в полной мере свою силу управления удачей?

— Рихтер всё ещё с ними?

Чёрные глаза Джоуля вспыхнули.

— С ними. Этот урод научился передвигаться на волне из лавы, — точно, как было написано в моих хрониках, — даже если я смогу прицелиться в него молнией, Зара всегда рядом, обеспечивает прикрытие.

— И вы позволили ей обзавестись вертолётом? — вскипел Арик.

— Да я поджарил каждый вертолёт на каждой базе, в каждом аэропорту и в каждом ангаре, который попадался на пути, — выпятил грудь Джоуль, — даже обломки вертолётов, чтобы она не смогла их восстановить. Но этот она спрятала.

Заговорил Габриэль:

— Сей аппарат оборудован прибором ночного видения, — его речь и акцент остались такими же старомодными, как и костюм, даже в разговоре об инфракрасных лучах, — технология, для которой даже иллюзии Мага не помеха. А в мире осталось не так много источников теплового излучения: работающих механизмов, животных или людей, среди которых мы могли бы затесаться. Нет и деревьев, чтобы спрятаться. Как же ты предлагаешь к ним подобраться? У тебя есть мудрое решение, Рыцарь Бесконечности? Поделись им. И я прислушаюсь.

Габриэль развернул чёрные шелковистые крылья, изрешечённые пулевыми отверстиями. Как бы мне иногда ни хотелось уметь летать, всё же крылья являются слабостью. Даже в последнюю нашу встречу одно крыло у него было прострелено. Да и Арик не так давно проткнул его мечом.

— Для начала, — сказал Арик, — желательно не наводить врагов на союз, способный их остановить.

— Мы оторвались от них, — сказал Джоуль.

— А как же Бэгмены? — спросила я. — они ведь разведчики Сола.

— Гейб учует любого Бэгмена, — отмахнулся Джоуль, — чёрт, даже я учую.

Габриэль поднял голову.

— Тише.

— Что ты слышишь, дружище? — спросил Джоуль, создавая новое копьё.

Хотя обычно Башня ругается как сапожник, но, обращаясь к Габриэлю, он кажется не таким уж и хамом, а моментами даже выглядит по-детски простодушным. И это заставило меня задуматься, каким же был Повелитель Электричества до апокалипсиса. До смерти Каланте.

— Приближается вертолёт, — сказал Габриэль, — Зара каким-то образом нас выследила.

— Улетай, Гейб.

Архангел помотал головой.

— Если бы мне давали доллар каждый раз, когда ты это говоришь… И отвечу я, пожалуй, как обычно: «Ни за что».

Я настороженно посмотрела себе под ноги. Содрогание? Услышала звук вертолёта вдалеке и… треск асфальта? Внутри забурлила жажда крови и убийств. Меня охватил пыл сражения, жаркий, как пламя, в которое я чуть не бросилась четыре месяца назад. Но без подготовки и плана действий нам никак не выстоять против военного вертолёта и землетрясения.

— В машину, sievā! — крикнул Арик.

Я бросилась к дверце. Но трещина на асфальте начала разветвляться, словно молния Джоуля. Я остолбенела — брошенная легковушка Финна провалилась прямо в расщелину. Стоянку сотряс мощный взрыв.

Я пошатнулась и попыталась ухватиться за ручку двери. Но позади возник Арик и втолкнул меня в кабину. Пока он добрался до своего сидения, распахнулась задняя дверца.

Внутрь ввалился Джоуль, бесцеремонно оттолкнув Финна локтем под возмущённые крики сокола, а следом и Габриэль.

Арик со своей смертоносной ловкостью скользнул на водительское сиденье и окинул их угрожающим взглядом.

— Смерти ищете? Тогда я к вашим услугам.

Габриэль сложил крылья, слишком большие для столь тесного пространства.

— Мы любезнейше просим соглашения.

Так Мэтью называет перемирие между Арканами.

Снова толчок. Вокруг автомобиля разошлось ещё больше трещин.

— Езжай! — крикнули мы в четыре голоса.

Ругаясь себе под нос, Арик завёл мотор.

— Если нам удастся сбежать, я вышвырну вас из этой машины и уж точно перережу глотки.

Глава 46

Проворно маневрируя на содрогающемся асфальте, Арик погнал внедорожник через парковку и ловко свернул к выезду. Автомобиль вылетел на автостраду и, громко заревев, помчал вперёд.

Через зеркало заднего вида Смерть покосился на Джоуля.

— Сейчас Фортуна одной ракетой может уничтожить нас пятерых. Пятерых. Она применит весь свой арсенал, чтобы поднять нашу машину на воздух.

— Кажется, водишь ты так же круто, как и делаешь всё остальное, так что просто не дай ей нас прикончить, — сказал Финн и, бросив на бывших друзей хмурый взгляд, вполголоса заговорил с соколом.

Джоуль провёл ладонью по лицу.

— Как они нас нашли? Через Бэгменов?

— Но я не учуял ни одного, — сказал Габриэль, — а у них очень своеобразный запах.

— Может, Солнце как-то его замаскировал? — спросил Джоуль у Арика.

Арик посмотрел на меня.

— Императрица?

— Может быть. Если он их вымыл. Воняет именно слизь на коже.

— Эй, когда это ты стала таким экспертом?

— Она провела несколько дней в обществе Солнца, — ответил Арик, не сводя глаз с загромождённого шоссе.

— Чёрт возьми, Императрица. А ты времени зря не теряешь.

Я напряглась.

— Башня, вижу, тебе точно жить надоело, — процедил Арик.

Внезапно в двух шагах от машины расползлась новая трещина.

— Ой, Арик, — я посмотрела вниз, — справа разлом.

И он нас почти догоняет.

— Слева тоже, — ответил Арик.

Я повертела головой и впервые увидела новый устрашающий агрегат Зары. Вертолёт с корпусом острой угловатой формы и носом, разрисованным под раскрытую пасть дракона, полную острых клыков. Оснащённый громадными ракетными установками.

Он завис над пылающим автомобилем Финна.

— Зара осматривает место взрыва, — сказала я, — может быть, решит, что в машине был кто-то из нас…

Вертолёт начал плавно описывать круги, словно шар на колесе рулетки. Где она остановится, никто не знает.

Карусель. Рулетка. Жгут.

Символы. Ориентиры…

Затем остановился, нацелившись прямо в нашу сторону.

— Жми на педаль, — крикнула я, — нас засекли.

Вертолёт опустил нос, набирая скорость.

Габриэль дёрнул крыльями.

— Что за звук?

Я заморгала, не веря своим глазам.

— Она выпустила ракету!

— Держись, sievā, — напряжённый вид Арика чертовски меня напугал.

Я посмотрела вперед.

— Арик, там машины, — прямо перед нами показались две полусгнившие развалюхи, расположенные слишком близко друг к другу. Арику ни за что не протиснуться через такой узкий проход. Но всё же, приближаясь к ним, он прибавил скорости. На лице хладнокровное выражение, зубы сцеплены.

О. Чёрт.

— Пропусти! — крикнул Джоуль, пробираясь к дверце.

Финн с соколом в руках откинулся назад на сидение.

Прежде чем я успела предупредить Джоуля, он вытянул своё копьё во всю длину и распахнул заднюю дверцу…

Раздался металлический скрежет; ночь осветил фонтан искр. Зеркала заднего вида просто снесло, а дверца захлопнулась, оттолкнув Джоуля, и его копьё вонзилось Габриэлю в крыло.

Ракета взорвала одну из оставшихся позади развалюх, и в воздух взлетел град обломков. Арик резко вывернул руль, уворачиваясь от летящего колеса. Карданного вала.

— Вот это чумовая гонка, чувак! — отозвался сзади Финн.

— Угробить меня решил, что ли? — фыркнул Джоуль, втягивая копьё. — Гейб, как ты?

— Со мной всё будет в порядке.

— Заткнись и принеси хоть какую-нибудь пользу, — сказал Арик Джоулю, — какая у тебя дальность броска?

— Отличная, — ответил тот, распрямив плечи.

— В любом случае, ты уже пытался их атаковать, так что Фортуна знает на какое расстояние не стоит подлетать. Если она выпустит следующую ракету, тебе придётся её сбить, — Арик нажал кнопку на приборной панели, и в крыше открылся люк, — постарайся подпустить её поближе, прежде чем ударить.

— Ты что же, мать твою, хочешь, чтобы я попал по движущейся цели? С движущейся цели?

Арик вздохнул.

— Только в этот раз попытайся всё-таки вытащить копьё из машины.

Джоуль зло выпучил глаза. По его коже побежали электрические разряды.

— Ах ты, хренов…

— Башня, сейчас не до этого, — перебил его Габриэль.

Арик оглянулся на Джоуля.

— Дай несколько копей Архангелу.

— Никто кроме меня не может бросать и взрывать их.

— Ну, как сказать… — вмешалась я.

Джоуль пожал плечами и, бросив Габриэлю пару жезлов, высунулся в открытый люк.

— Вот так, Повелителю Молний нужно больше пространства.

Он создал новое копьё и оглянулся по сторонам.

— Архангел, взрывай машины, — скомандовал Арик, — нужны ложные тепловые цели.

Габриэль кивнул, встал ногами на заднее сидение и, подрагивая сложенными крыльями, протиснулся в люк рядом с Джоулем.

Вертолёт позади резко дёрнулся, и из-под него заклубился дым.

Я прикрыла рот рукой.

— Кажется, она только что…

— … снова выстрелила! — закончил за меня Габриэль.

— Боже, ракета!

Габриэль с Джоулем взрывают каждую машину, попадающуюся на пути, но ракета, сев на хвост, стремительно нас догоняет.

— Давай, Башня, — крикнул Габриэль, — сейчас!

Джоуль метнул копье… и позади раздался взрыв!

— Я сбил её к чертям собачьим!

Даже Арик, кажется, удивился.

Башня самодовольно хмыкнул.

— Я бы успел ей ещё и задницу показать. Как думаете, высветят мой зад инфракрасные лучи?

Ну вот, снова ругается как сапожник.

— Ракета! — крикнул Габриэль.

Джоуль метнул ещё одно копьё… и сбил её тоже!

— Фортуна, да я всю ночь могу это делать!

Если б только мы сумели продержаться достаточно долго, чтобы заставить её растратить весь свой арсенал.

— Побереги силы, — посоветовал Арик, — в следующий раз она может выпустить сразу две.

В свете пожара я увидела, что вертолёт отстаёт.

— Почему она замедляется?

— Чтобы дать ракетам время для разгона. Башня не сможет сбить их на полной скорости, — Арик поймал мой взгляд, — когда я подам сигнал, ты должна выпрыгнуть из машины.

— Нет! Мы так не договаривались. Я выпрыгну только вместе с тобой. Научи Джоуля создавать разрядное поле.

В салон тут же заглянул Башня.

— Какое ещё разрядное поле?

Арик заскрежетал зубами.

— Чтобы он потом использовал его против нас же самих?

— Это сейчас не главная проблема. Потом разберёмся!

— Перед падением постарайся перекатиться, — сказал внезапно Арик, — и беги к воде.

— Чего?

Он потянулся к моей дверце и резко её распахнул.

Но я выпустила из указательного пальца лозу и уцепилась за потолочную ручку.

— Чёрта с два!

Арик захлопнул дверцу.

— Упрямая женщина, — вздохнул с досадой и повернулся к Джоулю, — можешь метко бросить два копья?

— С закрытыми глазами.

— Сделай так, чтобы они приземлились одновременно на расстоянии примерно в сотню футов. Тогда между ними вспыхнет молния. Если ты и правда такой меткий, как говоришь.

Джоуль занял позицию.

— Только и всего?

— Ты справишься, — сказал Габриэль, — обязан справиться.

Башня сделал несколько резких вздохов и одновременно бросил два копья…

Но когда они приземлились, ничего необычного не произошло.

— Одновременно, — повторил Арик, объезжая жилой автофургон, — секунда в секунду.

Габриэль снова поднял голову.

— Зара выпустила ракету. Две. И они набирают скорость.

Джоуль снова бросил пару копей. Приземление. Безуспешно.

— Ты можешь, Башня, — сказал Арик, — я видел, как ты это делал.

Джоуль с криком метнул ещё два копья.

Я затаила дыхание. Ракеты, несущиеся на нас, уже появились в зоне видимости.

И вдруг в небо вырвалась паутина из молний. Искрящаяся электрическая сеть, подобия которой я никогда раньше не видела.

Угодив в неё, ракеты взорвались.

— Вот теперь всё путём!

— По идее, у нашей цыпочки должны были закончиться ракеты, — сказал Финн, — в прошлый раз я заметил всего четыре штуки.

Арик продолжил маневрировать между полуразваленными машинами.

— Но она ещё не использовала пу…

И тут дорогу по обе стороны от нас изрешетил град пуль.

— Прячьтесь внутрь, — крикнула я.

Джоуль с Габриэлем опустились обратно в салон.

Арик резко свернул, и мы чуть не задели кабриолет с двумя Бэгменами, пристёгнутыми к сиденьям. Именно по этому автомобилю и пришёлся следующий поток пуль. Вокруг разлетелись обломки, но Арику удалось увести машину в сторону. С холодной сосредоточенностью он миновал две большие фуры и локомотив, сошедший с железнодорожного моста.

— А я ещё сомневалась, водил ли ты когда-нибудь машину, — сказала я с бешено колотящимся сердцем.

— Не знаю, как долго смогу убегать от пуль.

Следующая очередь прошила асфальт прямо в нескольких футах от меня, и его обломки вдребезги разбили боковое окно.

— Твою мать!

В салон ворвался ветер. Волосы развеялись, заслезились глаза.

— Ты не ранена, sievā?

— Нет, я в порядке.

Вдруг моё внимание привлек Бэгмен, стоящий на обочине. Будто в замедленной съемке… он махнул мне рукой. Чёрт, кажется, я схожу с ума. Затем показался второй. Он положил свою склизкую руку на грудь, словно принося клятву.

Либо я точно спятила… либо это Сол хочет с нами связаться. Следующий Бэгмен далеко впереди поднял руку и указал направо, куда от шоссе сворачивает небольшая дорога.

Неужели Сол помогает нам?

Прежняя Эви могла бы поклясться, что между ней и Солом возникла симпатия, установилась некая связь. Теперешняя же Эви сказала бы: доверять нельзя никому; сначала убей, потом спрашивай. Как неоднократно повторяла бабушка, все Арканы — коварные вероломные убийцы. Арик тоже к остальным игрокам особого доверия не испытывает.

Какой же Эви я решу быть?

Когда в нашу сторону полетел очередной град пуль, я решилась:

— Арик, на следующем повороте съезжай направо.

Я сама отмечу ориентиры на своём пути, будь оно всё неладно. Составлю целый список.

Арик резко свернул вправо, и нас вынесло на узкую боковую дорогу.

— Тебе знакомы эти места?

Я не ответила. На следующем перекрестке ещё один Бэгмен показал налево.

— Налево.

Машина ушла на дорогу, виляющую через ущелье с крутыми склонами, и прямо по нашему следу прошлась новая волна обстрела. Осталось только молиться, чтобы пули, рикошетом отскакивающие от скал, нас не задели.

— Хороший выбор маршрута, sievā. Это Дурак тебя направляет?

— Позывные вернулись? — спросил Габриэль.

Я отрицательно мотнула головой.

— Эмм… меня направляют Бэгмены. Думаю, через них Сол пытается нам помочь.

Арик окинул меня удивлённым взглядом.

— Господи Иисусе! Императрица сбрендила, — закатил глаза Джоуль, — вот что бывает, если снюхаться со Смертью.

Габриэль схватился за моё сидение, впившись когтями в кожаную обивку.

— Если он куда нас и ведёт, то либо в ловушку… либо к обрыву.

— С чего бы он стал помогать своим врагам? — отозвался сзади Финн.

— Сол находится на борту долбанного вертолёта, расстреливающего нас! — сердито добавил Джоуль. — Он не может одновременно пытаться и убить нас, и спасти.

— С этим не могу не согласиться, — сказал вполголоса Арик.

— Сол лишь делает вид, что он в союзе с Зарой.

— Послушай только, что она несёт? — крикнул Джоуль Арику.

— Эв, Солнце не хороший чувак. Он злой, — добавил Финн.

Да, бывает порой. Но я тоже такой была. А теперь изменилась.

— Он многогранный, — ответила я словами самого Сола, — вон впереди ещё один Бэгмен показывает влево.

Арик снова покосился на меня.

— Уверена? Если ты считаешь, что это правильный курс, значит, его я и буду придерживаться.

— Правда?

— Я готов доверить тебе свою жизнь.

После стольких ошибок, трагических ошибок, я и сама себе с трудом доверяю. Но потом вспоминаю Сола у края надгробия из лавы. Он был в замешательстве.

— Я верю, что Солнце нам помогает.

Арик свернул влево, следуя указке Бэгмена.

Джоуль снова выругался.

— Я понимаю, что она твой лакомый кусочек, но ни одна женщина не стоит того, чтобы за неё умирать!

Арик напряг плечи.

— Но ты продолжаешь играть со Смертью из-за той, которую потерял.

Кожа Джоуля заискрилась током, а его рука опустилась к ботинку.

У него там припрятан нож?

— Джоуль, даже не думай протягивать к нему руки! Иначе отравлю на месте.

Слева показался тоннель. Следующий Бэгмен указал в правую сторону. Арик направо и свернул.

— Смотрите, — сказал Габриэль, — ущелье ведёт в долину с уцелевшими постройками.

Впереди раскинулся целый заброшенный город с множеством зданий. Местами пламенеют пожары. В небо поднимаются клубы дыма. Сплошные помехи для инфракрасного видения.

Арик вскинул бровь.

— Возможно, Солнце действительно нам помогает. В городе мы могли бы оторваться от Фортуны.

Он взял меня за руку.

Джоуль кашлянул.

— Это не обручальное ли колечко я заметил краем глаза? Уже выскочила замуж, мператрица? Боже, ведь кайджан только месяц, как лежит холодный в земле… хотя каким-каким, а холодным он никогда не был, правда?

Мне словно дали под дых.

— Если ты ещё раз заговоришь о Дево, — угрожающе сказал Арик, — то только в уважительном тоне… или, клянусь богами, я насажу тебя на твоё же копьё.

На лицах Финна, Габриэля и Джоуля отразилось удивление. Даже я поразилась тому, как Арик отстаивал Джека.

— Ничего себе запел, — пробубнил Джоуль.

Земля под ногами снова содрогнулась, тряхнув внедорожник.

— Император близко.

Арик разогнался ещё сильнее.

— Нужно быстрее пересечь ущелье, пока он совсем не разрушил дорогу.

Я выглянула в окно; на асфальте прямо рядом с машиной расходится трещина, догоняя нас. Но мы вырываемся вперёд.

— Получилось. Ушли.

Арик резко ударил по тормозам. Я посмотрела вперёд. И увидела истощавшую костлявую лошадь, несущуюся навстречу. Мы все уставились на животное…

По дороге, ведущей в долину, разошлись разломы. И лошадь исчезла в расщелине на расстоянии десяти футов.

Попытка бегства не удалась.

Глава 47

Арик дал задний ход.

— Опусти крылья, Архангел.

После безуспешных попыток Габриэля как-нибудь их сложить Арик выбил стекло и повёл машину, высунувшись в оконный проём.

— Куда мы едем? — спросила я.

— Фортуна наступает нам на пятки. Остался единственный путь.

Тоннель.

Доехав до поворота, Арик ударил по газам. Несмотря на то, что Рихтер может запросто обрушить эту гору на наши головы, мы ворвались в тоннель. Арик выключил фары и продолжил вести машину в кромешной тьме. Но затем притормозил.

— Прислушайтесь.

Хлоп-хлоп-хлоп. Лопасти вертолёта.

— Зара летит прямо над нами. И будет ждать на выходе.

Арик кивнул.

— У нее могла остаться ракета. Но даже если нет, она с помощью своего оружия может устроить обвал, поймав нас в ловушку до прибытия Императора.

— До боли знакомая ситуация, — тихо сказал Финн.

Когда-то Арик приказал Огену обвалить гору… внутри которой находилась я со своими союзниками.

— Знакомая, — ответил Арик.

Финн повернулся к Джоулю с Габриэлем.

— Совсем не с такими друзьями, как вы, я хотел бы провести последние минуты, — он погладил сокола и поправил его маленький шлем.

— Скоро увидимся, Калли, — сказал Джоуль. И снова он показался мне таким юным, почти… невинным. Даже перекрестился, напомнив Джека…

Я посмотрела на Арика. Если это конец, я благодарна даже за два месяца, проведенные с ним вместе.

Тяжело вздохнув, он оглянулся на Финна.

— Маг, ты должен скрыть нашу машину.

Финн как будто удивился, что Рыцарь Бесконечности обращается к нему. Сдвинув птицу в сторону, чтоб получше видеть Арика, он сказал:

— Зара всё равно сможет засечь тепло двигателя.

— И его тоже скрой.

Сокол негромко крикнул, мол, слушай, что говорят.

— Эмм… но я просто создаю иллюзии. Как фотки, понимаешь? Такие трудные задачи мне не по плечу.

— Ты Маг, — нехотя процедил Арик, словно клещами вытягивая из себя слова, — ты владеешь магией. Создай скрывающее заклинание, чтобы нас действительно невозможно было обнаружить. Не просто иллюзию.

— Серьёзно? — оживился Финн. — Я такое могу?

— Можешь и должен. Точного заклинания я не знаю, но оно начиналось со слов… — дальше Арик процитировал фразу, латинскую на слух.

Я не поняла ни слова, но Финна словно прошибло молнией Джоуля.

— Чувак. Да мне же такое снилось.

— Это значит: я повелеваю и заклинаю. Начни заговор, представь, чего ты желаешь, а дальше всё пойдёт само по себе.

Только вот иллюзии Финна искажают реальность для других, но не для людей, на которых направлены. Друг для друга мы будем выглядеть так же, как прежде. И машина тоже.

— Но как мы поймём, получилось у него или нет?

Арик встретился со мной взглядом.

— Поймём… если прорвёмся мимо Фортуны живыми.

Финн повторил слова, продиктованные Ариком, и с удивлением на лице продолжил произносить ещё более загадочные команды на своём магическом языке. Воздух вокруг него раскалился. Тело покрылось испариной.

— Вот же, — сказал Арик, — сосредоточься.

Финн задрожал; сокол затрепетал крыльями. У меня по спине пробежал холодок. Что-то происходит. Магия словно окружила нас. Джоуль с Габриэлем потрясённо переглянулись. Они тоже это почувствовали.

Спустя несколько минут Финн закончил свой заговор.

— Кажется, я наколдовал… что-то. Так что, возможно, сейчас где-нибудь из чёрной шляпы выскочит белый кролик, — скорчив гримасу, он добавил: — но какое бы заклятие я не наложил, я определённо могу его поддерживать.

Не имея ни малейшего понятия, создал ли Финн иллюзию, а тем более скрыл ли он нас полностью, Арик повёл машину в конец тоннеля… на свет прожектора вертолёта. Теперь мы увидели его вблизи.

— У Зары в запасе ещё одна ракета, — сказал Габриэль.

Я посмотрела на Арика.

— Что ты собираешься делать?

— Проехать под вертолётом.

— Там же не хватит места! — запаниковала я. К тому же люк до сих пор открыт, а я совсем не уверена, что готова увидеть этот аппарат с такого близкого расстояния.

Но мы выезжаем из тоннеля под слепящий луч прожектора. Если иллюзия Финна дрогнет… если Зара спустится ниже…

Арикподвёл машину к вертолёту. Под него. Все, затаив дыхание, посмотрели вверх…

— Господи, шасси слишком близко, — прошептал Джоуль, — быстрее, Жнец, увози нас отсюда к чёртовой матери. Если вертолёт хоть немного снизится, то сядет прямо нам на крышу.

— Уймись. Ехать быстрее — значит громче шуметь и излучать больше тепла; а нам не нужно ни то, ни другое.

В то время как моё единственное желание — умчать отсюда как можно быстрее, хладнокровный Арик продолжает медленно продвигаться вперёд. Ещё несколько футов… почти…

Прорвались! Послышался хор облегченных вздохов.

— Ребят, я не знаю, на сколько ещё меня хватит, — пробормотал дрожащий Финн, обливаясь потом.

— Ещё немного, Маг, — сказал Арик.

Не успели мы проехать и полмили, как Зара взлетела выше… и выпустила последнюю ракету. Взрыв обрушил тоннель и половину горы. Нашу машину даже на таком расстоянии здорово тряхнуло.

— Какая опрометчивость, Фортуна, — прошептал Арик себе под нос, а затем обратился к Финну: — мы почти спрятались за скалой. Если продержишься ещё немного, они решат, что мы умираем под обвалами.

Финн с усилием кивнул, уже на грани потери сознания.

Когда мы свернули на изгибе, Габриэль оглянулся налево.

— Посмотрите на дорогу, ведущую к мосту. Это по ней мы ехали.

Я проследила за его взглядом и увидела, что висячий мост разрушен.

— Дальше пути нет.

Сразу вспомнилось, как я пыталась спрыгнуть с похожего моста, убегая от Смерти. Джоуль, Габриэль, Тэсс и я сражались с Ариком и Огеном. Кажется, это было давным-давно. Что ж, всё течёт, всё меняется.

Арик бросил на меня выразительный взгляд.

— Если бы мы не последовали подсказкам Сола, то уже были бы мертвы, — сказал он и повернулся к Финну, — всё, мы ушли достаточно далеко.

Финн издал протяжный выдох облегчения.

Я улыбнулась ему.

— Маг, ты нереально крут.

— Спасибо, блонди, — он вяло улыбнулся в ответ, бледный и измождённый, — а тебе, Смерть, спасибо за подсказку. Это было что-то с чем-то.

Джоуль хлопнул по спинке сидения Арика.

— А как ты проехал под вертолётом, до последнего дотянул! Надо отдать должное, у тебя чертовски стальные нервы, Жнец.

— Хорошо сработал, Смерть, — добавил Габриэль.

Я кивнула.

— Мне ни за что не хватило бы выдержки.

Арик поймал мой взгляд.

— А я бы ни за что не решился довериться Солнцу.

Сегодня все хорошенько выложились, кроме меня. Но моя вера в Сола помогла нам спастись.

Через несколько миль я заметила ещё одного Бэгмена, стоящего на обочине с поднятым, как у автостопщика, большим пальцем.

Арик взглянул на меня, вскинув брови.

— У Сола оригинальное чувство юмора, — я пожала плечами, — можешь притормозить? Хочу его поблагодарить.

А возможно, ещё и встретиться с одним из этих существ лицом к лицу. Посмотреть в глаза своему страху.

Арик притормозил, но остался настороже.

Я порезала палец и вырастила цветок для Сола в знак благодарности. Стараясь не вспоминать о нападении в нашу последнюю встречу, я протянула его Бэгмену и передала через него сообщение:

— Жёлтая роза для бога солнца.

С жуткой улыбкой Бэгмен взял розу… и церемониально поклонился.

— Сол, ты многогранен. Спасибо тебе, Светило.

И мы поехали дальше.

— Знаете, что это значит? — сказала я. — Что теперь у нас есть свой человек в стане врага.

Глава 48

Какое-то время мы ехали в гнетущей тишине.

— И что теперь? — спросила я Арика.

— Теперь я поищу, где бы сбросить лишний груз.

Габриэль с Джоулем, кажется, не слишком обрадовались такой перспективе.

— У нас в рюкзаках есть немного еды. Можете взять её себе, — сказала я и тихо добавила: — хочу, чтобы вы знали, что я сожалею о Тэсс и Селене.

— А мы сожалеем о Джеке, — сказал Габриэль, и даже Джоуль участливо кивнул, — нужно было Тэсс ещё подождать. Но мы думали, что тебя убили Рихтер или Цирцея. Тэсс очень хотела вернуть тебя, наверное, больше, чем кого-либо.

Вот только я ничем не заслужила такого отношения. Ведь ради спасения Джека я готова была пожертвовать и её жизнью.

Снова гнетущая тишина.

Арик посмотрел на Джоуля через зеркало заднего вида.

— Почему вы с Умеренностью напали на меня?

Джоуль с показной невозмутимостью пожал плечами, но всё же голос его предательски дрогнул.

— Калли сказала, что пока ты жив, все мы ходячие трупы.

— И это правда.

Лицо Джоуля заискрилось током; на подходе очередная вспышка ярости.

— Пожалуйста, давайте не будем ссориться, — взмолилась я, — Жрица сказала, что если Рихтер победит, наступит ад на земле. Человечество будет обречено.

— Это уже чувствуется, — сказал Габриэль, — любые съестные припасы, которые Фортуна не может доставить в их логово, он просто сжигает. Голод в окру́ге свирепствует как никогда.

Неудивительно, что Сол вышел из их строя, ведь он мечтал накормить тысячи людей.

— Мы, наоборот, должны объединиться, чтобы ему противостоять. И я готова за это умереть; а вы? — я обвела глазами всех по очереди.

— Как я и говорил при первой нашей встрече, Императрица, — ответил Джоуль, не сводя взгляда со Смерти, — мы с тобой по разные стороны баррикад.

— А я в деле, — решительно сказал Финн, — нельзя спускать Рихтеру с рук то, что он сделал с Селеной, Джеком и целой армией…

Вдруг его голос стал доноситься словно издалека. Я почувствовала головокружение. На ладонь упали красные капли. У меня носовое кровотечение?

Я вытерла нос рукавом, но кровь не остановилась. В голове совсем помутилось, перед глазами всё поплыло.

— Арик?

— Sievā, у тебя кровь? — он резко притормозил. — Боги, ты ранена?

Почему-то вспомнилось, как Джек когда-то скомкал свою рубашку, чтобы прижать к моему носу. Даже через кровь я наслаждалась его запахом.

— Императрица.

Я насторожилась. Это… голос Мэтью? Почему он снова появился у меня в голове спустя столько месяцев? Как он вообще посмел заговорить со мной!

— Оставь меня в покое!

В ушах нарастает гул, похожий на белый шум, усиленный в сотню раз.

— Есть тайна. Он не хочет, чтобы я тебе рассказал. — От пугающего тона у меня по спине пробежал холодок.

Арик выскочил из машины и, мгновенно оказавшись рядом, рывком распахнул дверцу. Дрожащими ладонями он обхватил моё лицо. Начал со страхом в глазах что-то говорить, но я не расслышала ни слова.

— Убирайся из моей головы, Дурак!

— Слушай… — дальше в голове зазвучал другой голос. — Что ей угрожает? Чёрт, говори! Что приближается, coo-yôn?

— Джек??? Это ты?

Казалось, он был так близко.

Кровотечение не останавливается. Мне тяжело дышать. Кажется, я теряю сознание, но отчаянно хочу услышать его ещё хотя бы раз.

— Джек, пожалуйста, отзовись!

В ответ белый шум.

Пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА

Глаза закрылись.

Глава 49

ДЕНЬ 512 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ?
— Она приходит в себя, — сказал Арик, заметив, что я приоткрыла глаза.

Я в нашей кровати? Всё как в тумане.

Почему Пол измеряет мне давление?

— Всё в норме, — он повернулся к Арику, — уверен, это просто посттравматический стресс в результате нападения.

— Спасибо, Пол, — сказал Арик.

Со словами «Отдыхай, Эви» медик ушел.

И тут меня захлестнуло воспоминание. Мэтью!

Я резко вскочила, и в голове снова помутилось.

Арик схватил меня за плечи.

— Тише, успокойся. Что случилось, любовь моя?

В ушах снова шумит. Меня колотит так сильно, что зуб на зуб не попадает.

— МЭТЬЮ, пожалуйста, ответь! Умоляю. Джек жив?

В принципе, Дурак ничего такого не говорил. Он мог просто воспроизвести то, что Джек сказал ещё до смерти. А может, он пытается свести меня с ума? Если так…

Браво, успешный план.

— Не знаю, — пробормотала я, потирая виски. Что, если Мэтью мне вообще почудился? Почудился голос Джека.

О боже, конечно. Сначала я вспомнила о Джеке, а потом в памяти всплыл и его голос.

— Sievā, нам нужно поговорить, — сказал Арик серьёзным голосом.

Что случилось? Возможно, я пробыла в отключке несколько дней, и за это время он выяснил что-то новое и ужасное? Только почему он так странно на меня смотрит? Чуть ли не как на сумасшедшую.

Может… и не стоит говорить ему о том, что я как будто бы слышала. По крайней мере, пока не разберусь во всём. Да и что я могу сказать? Что Джек жив, но держит это несущественное обстоятельство в тайне? Только вот Мэтью взял и проговорился!

Чтобы потянуть время, я жестом показала Арику продолжать. Но слушаю только вполуха. Арик начинает говорить (кто бы мог подумать) про Пола. Что тот начал беспокоиться, когда я надолго закрывалась в комнате с бабушкой. Когда похудела и стала вялой. Что медик хотел меня осмотреть и даже предложил противозачаточное после того, как мы с Ариком стали спать вместе.

Стоп.

— После?

Арик кивнул.

— Он сказал, что ты не видела необходимости предохраняться.

Что за бред?

— Нет, он вколол мне контрацептив ещё до того, как у нас все случилось. Я же тебе говорила.

— И я ему это сказал, но он клянётся, что ничего подобного не было.

Что реально? А что нет? Неужели встречу с Полом я… нафантазировала? Раньше я боялась, что страдаю провалами в памяти — бабушка иногда рассказывала вещи, которых я не помнила. А теперь у меня вымышленные воспоминания?

И возвращение Джека я тоже придумала?

— Я не сержусь, любовь моя. Поговори со мной, — сказал Арик успокаивающим голосом.

Ну вот, снова смотрит на меня, как на слабоумную. И он уже не первый.

И, скорее всего, не последний.

Нет. Я отказываюсь в это верить. Я точно знаю, что слышала голос Джека, и что Пол делал мне инъекцию.

— Арик, я говорю правду, а Пол лжёт, — хотя зачем ему лгать? — пусть он придёт и скажет это мне в глаза.

Только позже. Потому что сейчас всё, чего я хочу — это снова услышать Мэтью.

Но тут меня насторожила одна мысль.

— А с чего это вдруг ты разговаривал с Полом о контрацепции?

Арик заправил локон мне за ухо.

— Sievā, — мягко сказал он, — разве ты не знаешь, что беременна?

Тик-так.

Продолжение следует…
©Переводчики: sotnikova, mariya0812, gnin, mari4
Ждите шестую книгу из серии ″Хроники Аркан″

ТЁМНЫЙ ЗОВ




Если вы до сих пор не прочли ″Нулевой день″, обязательно сделайте это, чтобы узнать:


Как Смерть в первый раз объяснял Ларк суть игры.

Как волки Ларк стали такими большими.

Почему Зара такой искусный пилот и меткий стрелок.

Как Габриэль научился летать.

Почему сорвалась свадьба Цирцеи.

Как Сол, Беа и Джо хотели отпраздновать свою годовщину.

И ещё десять историй о ваших любимых героях.

Примечания

1

Строчки известной песни багамской группы Baha Men, в переводе: «Кто выпустил собак? КТО? КТО? КТО?»

(обратно)

2

«Welcome to the Jungle» (в переводе: «Добро пожаловать в джунгли») — второй сингл американской рок-группы Guns N’ Roses, выпущенный в 1987 году в дебютном альбоме «Appetite for Destruction».

(обратно)

3

Строчка из песни «Welcome to the Jungle», в переводе: «Почувствуй, как я извиваюсь. Я хочу, чтобы ты кричала».

(обратно)

4

Девица в беде — архетипичный образ, вымышленная героиня, терзаемая ужасным злодеем и ожидающая своего героя.

(обратно)

5

Определение дворовых команд, участники одной из которых играют в футболках, а другие без, чтобы отличать своих и чужих.

(обратно)

6

Строчка песни «We Will Rock You», в переводе: «Твое лицо испачкано грязью. Как тебе не стыдно…»

(обратно)

7

«Seven Nation Army» (Армия семи народов) — первая песня и ведущий сингл из альбома «Elephant» американской рок-группы The White Stripes.

(обратно)

8

Строчка из песни, в переводе: «Армия семи народов не может меня остановить».

(обратно)

9

Строчка из песни «A seven nation army».

(обратно)

10

В англ. языке артистам желают удачи выражением «Break a leg», которое в дословном переводе означает: «сломай ногу». Это аналог нашего: «Ни пуха ни пера».

(обратно)

11

Пожалуйста (исп.).

(обратно)

12

Birkenstock — это известный немецкий бренд профилактической обуви, который производит сандалии с ортопедической стелькой.

(обратно)

13

После Вспышки (аббр.).

(обратно)

14

Дорогая (исп.).

(обратно)

15

Испанское ругательство.

(обратно)

16

Боже (исп.).

(обратно)

17

Слава Богу (исп.).

(обратно)

18

На англ. — tourniquet.

(обратно)

19

Боже мой (исп.).

(обратно)

20

Быстрее (португ.).

(обратно)

21

Исп. ругательство.

(обратно)

22

Ничего (исп.).

(обратно)

23

Португ. ругательство.

(обратно)

24

Глупая (исп.)

(обратно)

25

В англ. языке слова «младший» (minor) и «шахтёр» (miner) созвучны.

(обратно)

26

Франц. ругательство.

(обратно)

27

Макгафин — распространённый термин для обозначения предмета, вокруг обладания которым строится фабульная сторона произведения (как правило, приключенческого жанра).

(обратно)

28

Моя красивая медсестричка (франц.).

(обратно)

29

Я наслаждаюсь (франц.).

(обратно)

30

Гвая́ковое дерево, или бакау́товое дерево.

(обратно)

31

20 фунтов — примерно 9 кг.

(обратно)

Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Глава 32
  • Глава 33
  • Глава 34
  • Глава 35
  • Глава 36
  • Глава 37
  • Глава 38
  • Глава 39
  • Глава 40
  • Глава 41
  • Глава 42
  • Глава 43
  • Глава 44
  • Глава 45
  • Глава 46
  • Глава 47
  • Глава 48
  • Глава 49
  • *** Примечания ***