Таро – вид предсказательных карт. В колоде – 78 листов с символическими картинками. Карта Сила (Женщина, гладящая Льва) означает силу духа, необходимую для преодоления препятствий, вставших на пути. Карта советует: не поддавайтесь отчаянию. Если ваша воля будет сильнее воли противника – вы выживете и победите. Глава 1
Я ворвался домой, широко распахнув входную дверь, и заорал прямо с порога:
– Ура! Свобода! Йо-хо-хо! И бутылка колы!
Школьный рюкзак полетел вверх тормашками в дальний угол комнаты, шлёпнулся на пол, обмяк и затих там до осени. Сам же я прямо в форменном костюме рухнул в кресло в позе бесхребетного разгильдяя, ничуть не заботясь о сохранности тщательно заутюженных стрелок на брюках. Как вы думаете, когда бы я мог позволить себе такую наглость? Ну, конечно, только в последний день учебного года.
Клёво! Лето! Летище! Оно ведь даже и не началось ещё. Вот оно – целёхонькое, тёпленькое, многообещающее! Ох, как бы от радости с ума не сдвинуться!
Мама, с ложкой в руке и немым укором на лице, появилась в двери моей комнаты.
– Ну и что это было? По шумовому эффекту очень похоже на захват пиратов.
– А это я! Свободной жизни радуюсь!
– Всё? Отучились?
– Ага, отмучились, – выдохнул я со стоном бурлака на Волге.– Прикинь, заставили в последний день изнывать целых четыре урока! Зачем – не понимаю. Годовые же уже выставлены. Такая скука! Я чуть не взвыл. Думал, так и взорвусь от переизбытка за окном солнечной энергии.
Мамино лицо вновь изобразило укоризну.
– Ничего себе – "чуть не взвыл"! А минуту назад, что слышали мои уши? Я от твоего "чуть" ложку из рук выронила и жонглировала секунд пять, пока не поймала. Ещё парочку таких заходов – и кастрюльку с гуляшом я буду подбрасывать и вращать так же ловко, как бармен шейкер. Ой, смотри, Саня, придётся нам тогда питаться одними коктейлями!
– Кла-ассно! – мечтательно и с восторгом протянул я. – Послушай, отличное летнее предложение! Вот бы так все каникулы…
– Ах ты хитрый какой! Это не предложение! Это штормовое предупреждение! Если ты и дальше намерен врываться домой, словно ураган, можешь забыть про нормальный борщ – будешь есть только гаспачо! – как мне показалось, не вполне серьёзно пригрозила мама.
– А что это? Оно хотя бы вкусное? – на всякий случай поинтересовался я.
– Вот тогда и узнаешь!
– Не, ну без шуток.
– Это холодный суп из перетёртых овощей и томатного сока.
– Фе-е, протёртые овощи! Не пойдёт! У меня с ползункового возраста сильнейшая передозировка, – и, скорчив тошнотворную гримасу, я прижал к горлу ладонь. – Так что, ни под каким соусом! Даже под томатным.
– Ну, вот и договорились! Пиратов больше не изображаем. «Йо-хо-хо!» не кричим. Дверью не хлопаем. Я продолжаю готовить нормальную еду. А коктейли… Хм! Что в них? Одни витамины, – пренебрежительно ухмыльнулась мама. – Мужчинам нужно есть мясо, а не суп-пюре, чтобы формировались бицепсы, трицепсы и прочая мускульная красота, чтобы из-за стола выходил готовый к подвигам Геракл. Сам запомни и передай другому.
– Это кому же? – покосился я на маму.
– Наверное, той курносой девчонке, которая когда-нибудь будет кормить тебя вместо меня, – с грустью пошутила мама, наверняка надеясь на мой вежливый ответ, что это случится ещё лет через сто. Но именно сейчас я не мог дать такого ответа, потому что, сама того не ведая, мама попала в самую точку.
– Когда-нибудь-уть-уть?! – подавился я дурашливым смешком: веселье так и булькало у меня в горле, требуя немедленного чистосердечного признания. – Думаю, это уже совсем скоро. И кормить меня будет не одна, а сразу семь или восемь девчонок!
Мамины глаза расширились от удивления.
– Я чего-то не знаю? У вас что-то намечается? – вмиг насторожилась она и ухватилась за спасительную соломинку: – А когда родительское собрание? Ты почему не сказал?
– Завтра. В семь. Готовься! Будет разговор на миллион. Прикинь, у нас событие! Весь класс уже на ушах стоит и на головах ходит. В общем, так, – я сделал многозначительную паузу, чтобы затем обрушить на маму грандиозную новость. – Наша Лалила…
– Кто-кто?
– Ну, Лариса Леонардовна… собирается вести нас в поход! На целых четыре дня! С рюкзаками и палатками! Словом, свершилось! Наконец-то она признала, что мы уже не дети и вполне можем самостоятельно сварить себе манную кашку, – почти на одном дыхании выпалил я.
– Ничего себе новости! – мама растерянно скользнула в соседнее кресло. – Даже и не соображу сразу: радоваться вместе с тобой или падать в обморок. На всякий случай не забудь: валерьянка и нашатырь – там, в шкафу, на второй полочке.
Вы только не подумайте неправильно: мама у меня вполне продвинутая и по многим молодёжным вопросам в теме, просто привыкла, что я всегда дома или во дворе, или хотя бы где-то в пределах города. Да ещё этот, как его там, – материнский инстинкт! Для пацанов – засада! Кто ещё не знает, объясняю: это у женщин такой врождённый дар – без меры и надобности беспокоиться о своём потомстве. Куда идёшь? Когда вернёшься? Где и с кем будешь? СМС или позвони обязательно! Смотри, опоздаешь на двадцать минут, умру, как чудовище из "Аленького цветочка"… Словом, феномен из разряда крейзи, до сих пор изучаемый наукой.
Не могу сказать, что мама контролирует всякий мой шаг. На такое я бы ни за что не подписался! Но на меня возложены две утомительные обязанности: всегда "быть на связи" и придерживаться условленного времени. А как только я пытаюсь раздвигать пространство и время в удобном для себя диапазоне, так мама сразу грустно вздыхает, что я превращаюсь в бессердечного эгоиста. Ну и как же тогда становиться взрослым? Алло, пацаны, – реальная проблема.
Вот и сейчас мама сидит, уставившись на меня оценивающим взглядом, как бы наперёд просчитывая, сколько вероятных опасностей в походе будут мне угрожать, смогу ли я без неё с ними справиться. И вообще, можно ли доверить мне мою собственную безопасность? Мне, четырнадцатилетнему, не хило подкаченному бою!
– Не понял… Какая валерьянка? Ты прикалываешься, что ли?
От удивления я даже выпрямился в кресле. Как так! И это говорит мне она, прошедшая с рюкзаком сотни километров?
– Слушай, наклёвывается такое крутое реалити-шоу, – попробовал я вернуть маму в русло природного энтузиазма и оптимизма. – Представляешь, домашние детки в естественной природе! Одни, без родителей! Думаю, будет очень весело. Как в цирке! Только бесплатно. Поугораем! А чего мы особо умеем-то? Футбол гонять да на компах катать? Надеюсь, хоть четыре походных дня нас круто чему-нибудь научат! – и я, с готовностью к настоящим трудностями, снова мечтательно откинулся в кресле, но, увидев маму в несолидарном со мной настроении, с сомнением спросил: – Или, может, скажешь, что для меня поход уже накрылся?
– Нет, пока не скажу… Не будем торопиться с выводами. Однако, дело серьёзное и по нынешним временам отнюдь не безопасное, – мама назидательно подняла вверх указательный палец.
– Ой, да ладно! – проворчал я недовольно.
– Сначала – всё ладно, да потом – нескладно! То ураганы налетают, то деревья на палатки падают, то лодки переворачиваются… А в прошлое лето, я по ТВ смотрела, трое ребят наелись мяса зажаренного на костре барсука, а он оказался бешеным… Надеюсь, ты догадываешься, где теперь эти ребята? Вот так-то, мой дорогой! Сначала надо узнать все детали: куда, с кем, какой сложности маршрут, особенности рельефа…
– Ну, ты, мам, ваще! – я почти задохнулся от вопиющей несправедливости. – Сама-то, когда в первый поход пошла? В двенадцать! А в пятнадцать уже на байдарке сплавлялась и в горы ходила. Помню-помню, как рассказывала. Чем я-то хуже? Значит, тебе можно было, а мне нельзя?
Мама как-то грустно и с сочувствием улыбнулась.
– Знал бы ты, Саня, как всё с тех пор переменилось! И люди, и природа, и погода… Не в лучшую сторону…
Настроение моё слегка подкисло, но неукротимое желание отвоевать право на поход звало на баррикады. Я почти закричал.
– Нет, это ты переменилась! Забыла, какой в детстве была. И трусихой стала, чуть что – валерьянка!
– Я мамой стала… И пока несу за тебя ответственность, чтобы не вляпался в какую-нибудь опасную историю.
– Ну, тогда и не упрекай больше, что я вяло формируюсь как мужчина, – обиженно фыркнул я, – и что в характере нет стержня. Откуда же ему взяться, если я топор в руках не держал, костёр не разжигал и ни разу не приносил женщине добычу?
– Женщине? – подняла брови домиком мама. – Какой ещё женщине? Это ты про девчонок, которые будут вас кормить? И какую же вы сможете принести им добычу? Бешеного барсука? Или грибов ядовитых? Ничего съедобного вы найти
не способны.
– Да успокойся! Про бешенство зверей в лесу я уже всё понял. Нет! Хочу поймать большую толстую рыбину! – и я, как заправский рыбак, затряс перед собой широко разведёнными руками. – Надеюсь, рыбы бешенством не болеют?
Мама испуганно всплеснула руками.
– Час от часу не легче! Ты же рыбачить не умеешь! А ну, как крючок в палец воткнётся?
– Как воткнётся, так и выткнется – в следующий раз ловчее буду! – снова беспечно отмахнулся я. – Подумаешь – проблема! Что я иголкой палец себе никогда не колол?
Взглянув на меня, как на неразумное дитя, мама вздохнула:
– Эк у тебя всё легко да просто! Ты рыболовный крючок-то хоть раз вблизи видел? Есть на нём такие острые зазубрины, чтобы рыба не срывалась. Так что, если крючок в палец воткнётся – назад хода нет, только резать.
Слово «резать» мама произнесла с такой безысходностью, что я невольно поморщился, и в голове даже мелькнула мысль: «Надо бы с этим поаккуратнее». Однако упустить потрясный шанс – совершить увлекательное путешествие в мир первозданной природы, да ещё в весёлой компании одноклассников – я вовсе не собирался.
– Ну вот, пошли-поехали мальчишки за орехами!.. Как в детстве, страшилки в ход пошли: спичками не чиркай, газ не включай! Ничего со мной не случится. Сёма Деркач с пятого класса с отцом на рыбалки ездит. Рыбу ловит уже с закрытыми глазами и ничего – руки-ноги целы: диктанты пишет, голы забивает. А ты говоришь – крючки! Не бойся – разберёмся!
– А как же червячки? – загадочно улыбнулась мама.
– Какие червячки? – оторопел я от неожиданного вопроса.
– А те, которых будешь на крючок насаживать. Помню, как в первом классе осенью ты божьих коровок в коробочку собирал, чтобы зимой не помёрзли. Больше жучков-червячков не жаль?
На мгновение я притормозил от нахлынувших воспоминаний.
Чего скрывать, ещё недавно было в моей жизни это наивное, доверху набитое сказками и добрыми героями время, которое по-прежнему бережно хранит мама. И не только в памяти. Есть у неё шкафчик, где лежат мои книжки-малышки с цветными картинками, уточка для купания, мишка для засыпания, толстый фотоальбом с бирками из роддома и золотистыми локонами моей первой стрижки… Словом, не шкафчик – заповедная территория моего детства, а для мамы по-прежнему живой мир, наполненный красками и звуками, запахами и ощущениями.
Но сейчас, мимолётно прокручивая всё это в голове, я почувствовал, что нельзя поддаться на мамину уловку и позволить себе впасть в слюнявое настроение. Пришла пора жёстко завязать с надоевшим младенчеством.
– Забавная история, – снисходительно растянул я губы в улыбке. – Только вот, понимаешь, моё детство уже закончилось. Теперь я другой и мыслю иными категориями, более адекватными.
– Жаль, неадекватные были такими милыми. А что взамен: мир крутых парней? – с иронией спросила мама и посмотрела на меня пессимистично.
– Ну, не слонов же с большими ушами-лопухами, которыми они машут, как наивные бабочки крыльями! – засмеялся я с вызовом.
Нет, не понимаю я маму! Сама всё время твердит «ты мужчина, ты взрослый, веди себя соответственно», но как только доходит до реального дела, так заводит детский разговор про червячков и жучков. Где логика?
– Да, мир крутых парней мне интереснее, потому что он без иллюзий! Он прямой и конкретный, – добавил я уже спокойно.
– Круто заявлено! Теперь в формате сказанного ты должен бы был вытащить кольт, выстрелить в муху, сидящую на стене, и задуть пороховой дымок. Ведь как-то так поступают парни, которые не любят иллюзий.
– Скажешь тоже! В каком это веке? И где? Похоже, ты просто насмотрелась старых фильмов. Крутые сегодня не ковбои и не летающие супермены.
– А кто? Гора мускулов без мозгов и чуткости?
– Нет, это тоже прошлый век. Лихие девяностые.
– Но ведь с кого-то же вы копируете образцы железобетонности! Ни одной настоящей эмоции наружу!
Ничего себе – сравнение! Неужели мама и впрямь считает меня бесчувственным? Но почему? Я же всегда бегаю в аптеку, когда она лежит с температурой, приношу ей горячий чай с вареньем, укрываю тёплым одеялом. Или это не чувства? А что тогда? Может, чувства – это приятные слова, которые я ненавижу выискивать и, которые, даже если находятся, вечно застревают в горле именно в тот момент, когда маме хотелось бы их услышать?
– Так может, мы и ёлку больше наряжать не будем? Ведь она вся сплошная сказка – иллюзия! – уже совсем разочарованно спросила мама и посмотрела на меня так, словно предложила провести идентификацию нашего родства.
Странные всё-таки эти мамы! Берутся воспитывать мужчин, но забывают, что мужской мир не такой, как женский. Попробуй разнюниться – сразу запишут в лузеры или лохи. Доказывай потом, что ты не слабак! Однако, я не стал грузить маму своим недетским знанием жизни.
– Ладно, скажу тебе по секрету. Никакие мы не железобетонные. Мы просто под них умело шифруемся.
– Зачем? – удивилась мама. – Ты же понимаешь, это не добавляет вам обаяния. Вы что, стесняетесь доброты?
– Не переживай! Всё норм! Обычный наш пацанский мир, где свои правила: не плачь, не будь слабым, держи удар. Лично я с этими требованиями согласен. Между прочим, и с твоими тоже.
– Моими? – ахнула мама, и одинокая морщинка между бровями углубилась в раздумьях. – Интересно, с какими же? Кажется, я ничего от тебя не требовала.
Я поднял вверх указательный палец и, подражая маминой манере, изрёк:
– Мужчина должен уметь, если не всё, то многое. И чем больше, тем лучше – в жизни пригодится!
– Усвоил? – лицо мамы расцвело от улыбки, взгляд стал тёплым.
– А куда деваться? Пока рос, ты свою мантру у меня над ухом тысячу раз повторила. Будто прогу в голове на жёсткий диск установила. Хочу уметь многое! Хочу уметь многое! – голосом робота повторил я. – Поэтому… Вот только спокойно!.. Я в походную группу под честное слово уже записался и даже задание получил.
Думаете, что теперь мне нужно было бы отойти на безопасное расстояние и встать в стойку, чтобы не схлопотать по шее за своеволие? Ошибаетесь! Для моей мамы конструкции типа "дал слово" и "задание получил" были самыми убойными аргументами. К договорам и обещаниям она относилась как к делу чести и того же всегда требовала от меня.
Несколько секунд я ждал нового ополчения. Но, видимо, всё сработало, как я и предполагал, потому что мама без возражений спросила:
– Задание? Интересно, какое? Впрочем, я и сама догадываюсь. Попросили снять фильм о походе?
– Ну да! Угадала.
– Представь себе, несложно, если ты видеокамеру с утра до ночи из рук не выпускаешь.
Я заёрзал в кресле, торопясь изложить свой творческий замысел.
– Ты мне только с сюжетом помоги. Хочется разных там приключений… Загадочных событий… Ночные съёмки… Крик совы… Вой волка… Визги… Девчонки в панике…
– Не поняла! – оборвала мама поток моих буйных творческих фантазий. – Тебя попросили снять художественный фильм или документальный?
– Документальный. А разве нельзя спланировать какие-то типа неожиданные происшествия? Вроде как они сами случились, а не по моей режиссёрской задумке. Будет же интереснее! Кому захочется смотреть, как мы просто идём по тропе или сидим у костра? Всё, как у всех! Нет, мне нужны захватывающие события!
Мама посмотрела на меня с хитрым прищуром и озорной улыбкой.
– А ничего придумывать не надо. Просто попроси снять, как ты будешь картошку чистить. Тот ещё эпизодец получится! И драйва, и экстрима хватит. И девчонки будут визжать в панике. Главное, чтобы медпомощь вовремя оказали. А ещё ты, кажется, рыбу собрался ловить? – Мама набрала в лёгкие побольше воздуха и положила ладонь на сердце. – Ну, тут уж будет полная трагикомедия! Все твои бывалые рыбаки Семёны от берега метров на десять разбегутся! Думаю, от остальных членов группы сюрпризов будет не меньше.
– Так ты меня отпускаешь? – выпрыгнул я из кресла с радостным криком.
– Отпущу под надёжные гарантии. И завтра на собрании надеюсь их получить.
Глава 2
Завершающая часть родительского собрания, отведённая информированию о походе, буквально взорвала ту торжественную тишину, которая образовалась во время оглашения итогов учебного года.
Вертя головами во все стороны, мы, с интересом букмекеров, принявших высокие ставки, наблюдали за шумным спором родителей, занявших две противоположные позиции: от запретной – «никакого похода – это опасно» до попустительской – «пусть идут, куда хотят».
Наши симпатии тут же объединились на стороне отцов, которые ради «перевоспитания маменькиных сынков и дочек» были готовы отправить нас хоть на необитаемый остров, без еды, с одним топором и спичками. Можно подумать, мы испугались!
Особенно нас вдохновило выступление деда Дениса Топоркова. К общему удивлению, старче оказался в теме наших проблем.
– Считаю этот поход как нельзя кстати! Тут вам и приключения, и трудности. Я часто слышу от внука и его друзей восхищённые разговоры об экстремалах. Того и гляди, в какой-нибудь клуб самоубийц запишутся, типа зацепинга, бессджампинга или вингсьютинга.
Родители дружно засмеялись, а мы одобряюще захлопали.
– Я вижу, вы неплохо разбираетесь, – толи похвалил, толи удивился учитель физкультуры Роман Русланович.
– Вот дед выводит без запинки, чисто соловей! – пошутил отец Никиты Трофимова.
Все снова засмеялись, а Топорков-старший невозмутимо продолжил.
– Моя дочь, мама Дениса, как только услышит новое иностранное название – за сердце хватается. Мы уже паркур пережили и стритборд. Так вот, чтобы какой беды не случилось, пришлось изучить экстремальные направления. Хочу знать, что более-менее приемлемо, а что на грани жизни.
Топорков-старший на секунду задумался. Родители с большим интересом ждали продолжения.
– Так вот, я к чему… У пацанов – энергии через край, куда девать не знают, плюс жизнь кажется пресной. А поход – то, что доктор прописал. Если, конечно, не хотите, чего похуже. Словом, я – за поход! – по-военному, ястребком, вскинул вверх руку Топорков.
Ну что тут скажешь? Наш человек! Побольше бы таких выступлений.
Пока родители спорили, нам, как заинтересованной стороне, слова вообще не давали. Но мы быстро сообразили, как можно активно выражать своё мнение даже в такой тупиковой ситуации: дружно хлопали папам и недовольно мычали, когда мамы кошмарили всех хроникой нашумевших в СМИ походных происшествий.
В результате, в туристской группе вместо двадцати четырёх изначально записавшихся смогли удержаться лишь тринадцать человек. Добрый десяток наших друзей и товарищей, понурив головы, покинули собрание вместе с родителями – дальнейшее обсуждение того, в чём не участвуешь, не имело смысла.
Класс опустел. Новоявленные туристы, азартно пожимая друг другу руки, пересели вперёд на освободившиеся места, полагая, что вот теперь-то и начнётся по-настоящему деловой разговор. Но тут, в наступившей, наконец, тишине мама Анфисы Финьян вдруг виновато заявила:
– Извините, конечно. Я не против похода. Но в группу из тринадцати детей свою дочь не пущу!
Ну вот! Снова-здорово! Ещё одна нервная мамочка вставляет нам палки в колёса, и без того постоянно вязнущие в словесной трясине родительских опасений и страхов.
Туристы, только что пережившие сладостную минуту победного братания, переполнились общим негодованием. Кое-кто даже ругнулся в кулак. Но среди родителей нашлись союзники.
– Простите, вы к нам из какого века? Случайно не на метле? Или в ступе?
– Ужас! Какая дремучесть!
– Трискайдекафобия! Боязнь числа тринадцать. Одно из самых популярных суеверий!
И цивилизационно продвинутая группа родителей, забыв про нас и дурной пример, с азартом занялась буллингом заплутавшей в средних веках ровесницы.
– Может, мы тут ещё гадания устроим!
– Ага! Спиритический сеанс! А что, проконсультируемся с духами!
– Предлагаю спросить Джеймса Кука, не будет ли нашей экспедиции каких-либо притеснений со стороны местного населения.
– Ха-ха-ха!
Видя непонимание окружающих, слыша откровенные насмешки, мама Анфисы спокойно встала и засобиралась к выходу.
– Дело, конечно, ваше. А я бы не была столь категоричной. Всё-таки это наших детей касается. Многовековой народный опыт нельзя игнорировать. До нас, извините, тоже не дураки жили: наблюдали, анализировали. Всё это не суевериями, а народными приметами называется. Что, тут все такие смелые? Неужели хотя бы на всякий случай, просто для подстраховки, мы не можем изменить число детей в группе?
– Да не вопрос! Если вы решили свою дочь оставить дома, то нам тут уже и придумывать нечего: пойдут двенадцать, как в поэме Блока. Надеюсь, число двенадцать не имеет такой же запятнанной репутации? – решил отшутиться отец Никиты Трофимова, не подозревая, что в нашем дружном коллективе подобные нефрендовые шуточки могут не слабо аукнуться.
Расплата пришла незамедлительно в виде неуправляемой цепной реакции.
– Я без Анфисы в поход не пойду, она моя лучшая подруга!
– И моя!
– И моя!
– И наша!
– Ё-моё! В поход без девчонок? Не согласен! А кто нам кашу-то варить будет? – разозлился Денис – внук Топоркова-старшего.
По нашим рядам прокатился оживлённый гул возмущённых голосов.
– Товарищи! – призвал всех к порядку Роман Русланович. – А вы, мама, пока сядьте. Допускаю, что среди нас есть ещё родители, которых гложут сомнения в связи с числом тринадцать. Поэтому, чтобы данная проблема больше никого не напрягала, могу включить в состав группы своего сына. Только он не школьник, а студент медицинского колледжа. Но по возрасту недалеко ушёл: ему восемнадцать. Будет рядовым участником группы. Подходит вам такой вариант?
Не знаю, знаком ли вам уже научный термин "нейролингвистическое программирование", но похоже, что сейчас произошло нечто подобное: в одно мгновение наши девчонки заткнулись, развернулись и с нескрываемым интересом уставились на учителя глазами по пять рублей. Ответ на вопрос «Подходит ли вам такой вариант?» был уже явственно написан на их любопытных лицах.
Предложение физрука понравилось и родителям. Вопросы посыпались на него, словно дождь из набрякшей тучи.
– А на каком курсе ваш сын?
– Третий заканчивает.
– Но он хоть что-то уже умеет?
– Ну конечно! Уколы делает, первую помощь оказывает.
– Вот-вот! Пусть ещё раз почитает про оказание первой помощи.
– И аптечку хорошую пусть соберёт. Мы деньги сдадим.
– А по какой специальности он учится?
– Фельдшер скорой помощи.
– Товарищи! – воскликнул отец Никиты, расплывшись в довольной улыбке. – Это же именно то, что всем нам нужно для полного, так сказать, спокойствия. "Скорая помощь" – в отряде! В таком случае, я отпускаю своего ребёнка в поход без дальнейших споров.
Ничего себе ребёнок! На минутку я взглянул на Никиту: четырнадцатилетний детина был на полголовы выше своего отца, шире в плечах и ниже голосом. До чего же всё-таки любят учителя и родители совершенно необоснованно называть нас детьми! Ещё несуразнее – ребёнок! Тогда как по Международной возрастной классификации детство длится всего лишь до одиннадцати лет. Люди с педагогическим образованием и не знают этого? Чему их тогда по пять лет в университетах учат?
Между тем, предложение физрука одним махом сняло тормоза всех противоречий. Вечер вдруг превратился в идиллический. Родители с живым интересом выслушали информацию о походе, изучили карту с предстоящим маршрутом, записали перечень личных вещей туриста, а потом сентиментально вспомнили школьные годы, когда они «ух, ах и о-го-го», словом, зажигали. Совсем не то, что мы – вялое поколение компьютерных сетей, гаджетов и девайсов.
Закончилась эта импровизированная встреча выпускников неожиданным предложением: вспомнить молодость, взять отпуска, да и рвануть в поход вместе с детьми. А что? В кедах, с гитарой, палатками и спальными мешками!.. При этом глаза мам и пап азартно горели золотыми кострами далёкой юности.
Зато «дети» не на шутку разволновались. Это что же, опять: надень кепочку – голову напечёт, не сиди на земле – грязно, вымой руки – вот тебе полотенце, съешь яблочко – оно полезное? Можем мы, в конце концов, хотя бы четыре дня от родителей отдохнуть!
Обступив Романа Руслановича плотным кольцом, мы заявили о своём категорическом несогласии.
– Нет-нет! Такой поход не катит!
– Типичная подстава!
– А как же вчера вы говорили, что мы – всё сами?
– Только вы и Лариса Леонардовна!
Учитель улыбнулся и положил руку на плечо Денису Топоркову, самому из нас принципиальному.
– Ну, что вы, ребята! Помечтали родители, а завтра забудут. Это же только слова. Ностальгия!.. Разумеется, всё сами! Но если сомневаетесь, сейчас внесём ясность.
Роман Русланович решительно подошёл к столу.
– Товарищи родители! Я вижу, у вас сложилось неверное представление о том, чем будут заниматься ваши дети этим летом. Тогда сформулирую предельно чётко и ясно. Они записались не в группу, выезжающую за город на пикник. Ваши дети записались в спортивную команду. А вид спорта имеет конкретное название – пеший туризм. Что предполагает физические нагрузки, преодоление не только длинных дорог, но собственной лени, слабости, страха. Так что, никакой опеки! Полная самостоятельность! Уже этим летом, если ребята справятся с нормами похода, они смогут получить третий юношеский разряд. В следующее лето – второй. И так далее.
Сообщение произвело ошеломляющее действие. Все снова разом заговорили: и дети, и родители.
– Как, разве этот поход не одноразовое мероприятие?
– Мы что, теперь каждое лето будем ходить?
А Лёнька Иволгин аж подскочил на стуле:
– Вот здорово! Я никогда серьёзно спортом не занимался, а теперь типа спортсменом стану?
– Роман Русланович! – подняла от блокнота голову наша классная и посмотрела на физрука удивлённо-строгим взглядом сквозь приподнятые двумя пальчиками очки.
На секундочку. Знакомьтесь, Лалила – Лариса Леонардовна Ларичева. Учитель русского языка и литературы. Наша классная. Дату рождения точно не знаем. Лет тридцати, наверное. Ей бы пение преподавать! Голос, вау!.. Поэтому мы её имя как бы тремя нотами произносим. Не ради смеха, конечно, а по сути.
– Роман Русланович, вы нас заинтриговали. Даже я, оказывается, не совсем в курсе. Может, расскажете о своих тайных планах. Признавайтесь, вы нас в мастера спорта готовить будете?
Роман Русланович смущённо засмеялся и отрицательно замахал руками.
– Что вы! Я сам всего лишь кандидат. Чтобы стать мастером спорта по пешему туризму, нужно осилить поход шестой категории. А это в пространстве и времени – триста километров пути и двадцать дней сроку. Целое путешествие! А что, разве среди вас есть любители долгих путешествий?
– Да! – с восторгом закричали мы.
И только Лёнька грустно пробурчал в мою сторону:
– Я бы двадцать дней триста километров топал, лишь бы не слышать, как мать с отцом почти каждый вечер бодаются.
Я знал его родителей: оба – хорошие люди. Но в последнее время что-то у них между собой не клеилось. Лёнька любил и отца, и мать. И очень боялся, что они, в конце концов, разведутся. Без учёта его мнения.
– Правильно ли я понял, что каждое лето степень сложности похода будет расти, а значит, увеличиваться и его продолжительность? – поинтересовался дед Дениса Топоркова.
– Совершенно верно. В это лето мы идём на четыре дня, в следующее – на шесть, а закончится школьная стажировка десятидневным походом.
«Десятидневным» вихрем пронеслось меж нас многократным эхом и выстрелило ликующим «Йес!». Пацаны ударили по рукам.
И тут снова раздался мягкий, как кошачья лапа, но очень цепкий голос Анфисиной мамы:
– Позвольте, но, если будут присваиваться спортивные разряды, разве не должны ребята пройти определённую подготовку?
– Верно! – наконец-то проявился в общей массе голос моей мамы. – Поход хоть и первый, но сразу категорийный. И его успешное прохождение не измеряется одними лишь километрами. А как же туристские навыки? Укладка рюкзака, установка палатки, устройство костра? Иначе, получение разряда не заслужено.
– А кто сказал, что подготовки не будет?
Роман Русланович расстегнул кожаную папку и, хитро улыбаясь, погрозил нам пальцем.
– И не надейтесь!
Наступила напряжённая тишина. Все с любопытством следили за руками физрука, как за пассами иллюзиониста, пытаясь понять, какой сюрприз он извлечёт сейчас из недр своей папки?
– Непосредственно в походе мы освоим туристское снаряжение, – продолжая рыться внутри, рассказывал Роман Русланович, – отработаем приёмы страховки и переправы. А пока… а пока вот вам абонементы в городской туристический клуб «Альтаир». Всего шесть занятий!
– А поход?! – вскочили мы с мест.
– А в поход – первого августа!
Вот так наше ликующее «Йес!» сменилось сдувшимся, как воздушный шарик, «Упс!». Однако собрание завершилось на безумно манящей ноте. Поход звал нас к преодолению.
Глава 3
Лето пошло своим ходом.
Большинство одноклассников, не теряя времени, разъехались по дачам и лагерям. Я остался в городе.
Почему-то считается, что в городе нельзя хорошо провести каникулы. Мол, нет оздоровления и с пользой проведённого времени. А меня бесят разговоры про обязательную «полезность» отдыха. По мне, отдых должен быть просто отдыхом! Чтобы что хочу, когда хочу, то и делаю! Полная свобода выбора и никакого режима! Как у меня! Просыпание ближе к полудню, днём – кино или скалодром в парке, а, если солнечная погода, – пляж, вечером – футбольная площадка и велосипед, до двух ночи – компьютерные игры. И всё в полное моё удовольствие!
В это лето мы с Лёнькой записались ещё и на занятия по скалолазанию. Это была его затея. Он вдруг решил сделать туризм своей профессией: водить группы по разным маршрутам, чтобы и горы, и реки, и полярные снега. Загорелся не на шутку. Мечтал получить в августе свой первый спортивный разряд и дойти до мастера спорта. Я хотел снимать фильмы, но не мог отодвинуть друга в поворотный момент его жизни. И мы записались вместе.
В июле начались занятия по туризму, которые мы, заранее созваниваясь, посещали полным составом.
Четырнадцатый, неведомый доселе член команды, сын Романа Руслановича, оказался общительным и компанейским парнем: четырёхлетняя возрастная дистанция и студенческий статус им никак не подчёркивались. При первой встрече он предложил нам самим выбрать любой вариант его имени, кроме комедийного – Шурик. Но поскольку имя Саша было уже занято мной, мы стали дружно называть его Алексом.
Алекс произвёл на нас сильное впечатление. Он был какой-то другой, на более высокой ступени развития, что невольно заставляло нас фокусировать на нем внимание.
Продвинутый интеллектуал, понимающий толк не только в медицине, но и классно секущий в компьютерах, музыке, литературе. У него даже привычка была такая: читать перед сном с планшета электронные книги, получившие известность в молодёжных кругах. А ещё он был киберспортсменом, участвующим в командных LAN-турнирах, и этим зарабатывающий неплохой приварок к стипендии. И, наконец, если верить нашим девчонкам, Алекс в одежде придерживался одного из новомодных направлений!
Мы, было, в этом засомневались, но в ответ услышали не допускающее возражений мнение:
– Одевается в стиле Смарт кэжуал!
– Да причём здесь смартфон? Вы что, совсем дремучие?!
– Понятно! Одежду до сих пор мамы в клювиках приносят?
– Мальчики! Смарт – такой стиль в одежде!
– Это когда джинсы в сочетании с костюмным пиджаком.
– А пиджак можно не с рубашкой, а с футболкой или джемпером.
– Или вообще бомба! Куртка-милитари с белыми брюками!
– Вроде небрежно, но очень романтично!..
– Так что, учитесь, пока Алекс здесь по четвергам дефилирует!
Но что больше всего приводило нас в недоумение, так это всегдашняя готовность Алекса запросто общаться с девчонками! Что, по нашему мнению, было проявлением ботанства и поводом для насмешек. Мы своих девчонок вниманием не баловали. И отдельно не здоровались. Просто заходили в класс, бросали в пространство общий привет и гребли к пацанам для мужского рукопожатия – оно у нас на уровне инстинктов. А чтобы с девчонками расшаркиваться!..
Но, походу, для Алекса момент встречи с дамами был особой статьёй его личного этикета.
Проходя мимо девчонок, он приостанавливался и расплывался в широкой, до ямочек на щеках, улыбке. Говорил что-нибудь типа «Салют из двадцати орудий!» и непременно спрашивал: «Ну как, всё любо-мило-здорово? Нет проблем? Если что – бибикните, мы подтянемся!»
По времени вся эта церемония занимала сущие секунды, но какой производила эффект!
Девчонки расцветали, как полевые цветы после дождя при появлении солнца. А мы зависали в немой паузе, пока Алекс не начинал раскручивать нас на новости киберспорта.
Такой вот интересный получался замес!
Мы никак не могли понять, кто же из нас круче и брутальнее: Алекс со своими шутками-прибаутками или мы, неотёсанные дикари, очертившие священную территорию мужского братства?
Спросить было не у кого. Поэтому, когда мама спустя неделю после знакомства поинтересовалась: "А как там Алекс? Подружились уже?", я охотно ответил:
– Чёткий чел! Девчонки от него вообще в восторге. Цветут и пахнут!
– С чего бы это? Вежливый, сильный, умный, красивый? Набор супермена?
– Точно! Супермен и есть! Лучше не скажешь!
Мама отодвинула в сторону ноут и с улыбкой спросила:
– А ты часом не завидуешь?
– Вот ещё! – взмахнул я вихрами отросших за лето волос. – Я это я – индивидуальность! И ничуть не хуже! Просто хотелось бы понять, зачем это Алекс перед нашими девчонками политесы разводит?
Мамины брови удивлённо взмахнули крыльями, и она несогласно завертела головой.
– Ну, вот откуда ты знаешь, что только перед «вашими»? Может, он со всеми отлично контактирует, не делая разницы: и с ребятами, и с девчатами. И потом, Алекс самый старший в вашей группе. Вот и взял девчонок под крыло. Вы же к ним спиной повёрнутые. Вот и развернитесь! Заканчивайте уже свою дискриминацию!
– Да какая дискриминация?! – не выдержал я. – Какой спиной?! Если мы с ними чуть ли не каждый вечер в футбол играем!
– Ну, мужики! – всплеснула мама руками. – Нашли же, чем девушек занять. Вы бы им ещё бои без правил предложили!
– Между прочим, так и получается. Щиплются, как гуси! Царапаются, как кошки! Кусаются, как собаки! Хочешь посмотреть?
Я закатал рукав футболки и обнажил плечо, на котором красовался розовый овал от зубов.
– Ой, что это? И вправду кусаются? – наклонилась мама поближе и провела пальцем по контуру укуса.
– Ну да! Я финальный гол забил. Девчонки проиграли. Маринка из ворот как выскочила! И цап… да не больно совсем, – решил я слегка сгладить инцидент.
– Так, может, гол несправедливый?
– Всё по-честному!
Осмотрев укус ещё раз придирчивым взглядом, мама на всякий случай предложила:
– Давай хоть зелёнкой помажу, что ли?
– Зачем? Уже два дня прошло. Всё норм. Вот только теперь пацаны проходу не дают, прикалываются. Сначала советовали в поликлинику бежать, чтобы укол от бешенства сделали. А сегодня, так вообще, спрашивали, не прячусь ли я от света под кроватью и не рычу ли на воду. Угорают! Больше всех Виталька старается. Прямо не узнаю его. Маринкин укус медалькой назвал.
– Ну, смеются – не плачут! У тебя тоже – чуть что, улыбка до ушей вместо сочувствия, – успокоила меня мама. – А Виталька… Похоже, завидует.
– Завидует?! Мне? С чего бы это? – растерялся я.
– Глупый какой! Ну, Маринкина медалька-то не ему, а тебе досталась. Соображай! Наверное, эта девочка ему нравится.
– Ничего себе… А зачем же тогда он с ней каждый день ссорится? – продолжал я хлопать глазами.
– Много ты понимаешь! – загадочно улыбнулась мама. – Это по-всякому бывает. В школьные годы я нравилась одному мальчику. Так он меня всё за косы дёргал, на уроках из трубочки жёваными бумажками стрелял, на переменках рюкзачок с плеча срывал и бегал с ним по этажам и лестницам… А на выпускном вечере признался, что все годы был восхищён мною. Стрелял, чтобы обернулась и посмотрела удивлёнными глазами, а рюкзачок сдёргивал, чтобы догоняла и всю перемену была только с ним. Вот так!
Я был в полном замешательстве: ну совсем на Витальку не похоже. Он среди нас кремень! Ещё ни за одной девчонкой не пытался ухаживать. Всегда насмешливый и независимый. Возможно ли такое, чтобы ему Маринка нравилась?
– А общаться с девочками всё-таки полезно. Привыкайте! – посоветовала мама. – Вы же меж собой галантных слов не говорите. Всё шифруетесь! А женский круг влияет благотворно…
Девчонки в это лето сильно переменились. Начали рядиться в яркие футболки и короткие шорты, подкрашивать ресницы и плести из длинных волос невероятно красивые косы со смешным названием "рыбий хвост". Но главное, перестали трещать, как сороки, бегать и суетиться. Теперь они проплывали мимо нас какой-то новой «модельной» походкой, вставали в сторонке малым междусобойчиком, перешёптывались вполголоса, бросая мимолётные взгляды, и о чём-то там себе хихикали.
Занятия по туризму девчонки тоже умудрились превратить в комедийный сериал, поскольку любые задания инструктора вызывали у них всполохи заливистого смеха. Так повелось с первого урока и не исправилось уже до конца.
Вот вам пример.
– Чтобы справиться со страхом и паникой, – рассказывал инструктор на одном из занятий, – во-первых, медленно сосчитайте до тридцати. Лучше вслух – звук собственного голоса успокаивает. Во-вторых. Примените особую технику дыхания. Сделайте глубокий вдох носом, и медленно выдыхайте, сложив губы трубочкой, словно шарик надуваете. Повторите так пять-шесть раз. А теперь встаньте вокруг меня – потренируемся.
Первый пункт инструкции мы выполнили на «ура». Дело-то нехитрое, даже для Лёньки с «тройкой» по математике. А вот второй!.. Оказался совершенно непроходным.
Девчонки старательно вытягивали губы пухлыми сердечками, прыскали и заливались дружным хохотом. Лёнька выразительно крутил пальцем у виска. Но постепенно «заражалась» вся команда, и через минуту уже четырнадцать человек тряслись в забавных конвульсиях.
Наш инструктор был довольно пожилым дядечкой, но, вероятно, любил весёлый детский смех. Иначе, чем объяснить его потрясающее долготерпение? Правда, однажды он всё-таки попытался навести порядок, припугнув девчонок дурной приметой: кто много смеётся – тот беды дождётся! Но угроза не имела пролонгированного воздействия.
Что происходило с девчонками? Раньше я никогда не замечал за ними такой несерьёзности.
Бывало, на перемене скорчишь обезьянью рожицу, а они – хоть бы что! Ещё и спросят сердито: «Ты совсем шизоид? Лечиться не пробовал?» А тут!..
Можно было подумать, что абонементы нам выдали не на уроки туризма, а на сеансы смехотерапии.
А может, присутствие взрослого Алекса таким странным образом влияло на их характеры?
Ох, и намучился, должно быть, с нами инструктор, но к августу все шесть занятий группой были пройдены.
Глава 4
Вечером накануне похода Роман Русланович собрал нас в своей душной крохотной подсобке, заваленной мячами и матами.
Мы плечом к плечу уселись вокруг учительского стола, чувствуя примерно одно и то же: мы команда! Команда друзей, одержимых одним желанием: вкусить все прелести самостоятельной жизни и обрести наконец то, что можно бросить в пустую копилку житейского опыта. Завтра в путь! Мы были счастливы!
Напрягало только одно: отсутствие Алекса. Неужели что-то случилось, и мы пойдём в поход без него?! Этот вопрос настолько всех занимал, что именно с него и начался разговор.
– Не волнуйтесь, ребята, с Сашей всё в порядке, – устало улыбнулся Роман Русланович, назвав сына непривычным для нашего уха именем. – В данный момент он выполняет важное задание. Я бы даже сказал – клятву Гиппократа: покупает всё необходимое для походной аптечки.
Мы успокоено выдохнули.
Роман Русланович положил перед собой общую тетрадь, знакомую нам ещё по майскому родительскому собранию: в ней находилась подробная информация про каждого, а также пожелания и священные табу родителей. Знаю, что на моей странице рукой мамы было щедро написано: «допуск без ограничений» и подпись.
– Ну что, ребята, – начал разговор Роман Русланович, – завтра предстоит трудный день: рано вставать, долго шагать, лагерь разбивать. Давайте-ка серьёзно проверим нашу готовность. Больных нет? Предупредите честно, если есть недомогания.
Мы переглянулись. Но добровольцев отвечать на этот провокационный вопрос не нашлось. Кто знает, какие санкции за ним последуют? Уж лучше не рисковать!
– Может, девчонок на бешенство проверим? А то кусаются! – с ухмылкой предложил Виталька Шмелёв.
Я ткнул его локтем в бок, чтоб заткнулся. Подробности происшествия трёхнедельной давности здесь и сейчас были лишними. И вообще, это наши с Маринкой счёты – проехали!
Но Маринку было уже не остановить. Она, как супергероиня комиксов, начала медленно разжимать кулак и выпускать свои когти, наполняясь благочестивой яростью.
– Ха! А ты бы хотел, чтобы мы были безропотными и милыми? Так и быть, подойди, мальчик мой, я тебя поглажу! – и она угрожающе протянула руку с длинными чёрными лакированными ногтями.
– Чур, меня! Сгинь, нечистая! – откинулся назад Виталька, со смехом отмахиваясь руками.
– Ребята! Я же просил: серьёзно! – недовольно осадил их физрук. – Так, значит, все здоровы? Для начала уже неплохо. Письменные разрешения от родителей на купание в реке принесли? Давайте! А почему так мало? Предупреждаю тех, кто и завтра не принесут – в воду не пущу, будете на бережке жариться. Так что, потом не плакать и не уговаривать! А погоду, между прочим, обещали супер!
Сложив разрешения стопкой и сколов их большой скрепкой, Роман Русланович перевернул страничку тетради, и мы увидели короткий список с названием «Электричка».
– Я просил Ларису Леонардовну собрать деньги за проезд, – продолжил физрук. – Вот тут у меня отмечены восемь человек. А остальные? Едут в вагоне или предпочитают бежать по шпалам?
– Далековато для утренней пробежки! – засмеялся Лёнька, вытаскивая из кармана деньги. – И скучно в одиночестве.
И ещё четыре руки потянулись к учителю с деньгами.
– А можно я завтра принесу? – смущаясь, спросилаАлёна Мяусова.
– Можно и завтра, – не отрываясь от списка, согласился Роман Русланович. – Не проблема!
– Но кто и завтра не принесёт, – подражая учителю, проговорил Виталька, – тот останется загорать на станции! И погоду обещали супер!
Но шутка не прошла, потому что физрук сразу её опроверг.
– Вот тут ты ошибаешься. Мы своих не бросаем! Возьмём в любом случае!
– Не имей сто рублей, а имей сто друзей! – обернувшись в Виталькину сторону, усмехнулась Маринка и с чувством лёгкого торжества добавила: – Вот так!
– Хорошее изречение! Есть ещё похожее: один – за всех, все – за одного! И давайте его придерживаться, – Роман Русланович открыл следующую страницу. – А теперь блиц-опрос. Посмотрим, как ваши родители держат обещания. Саша, ведро и половник есть?
– Есть! – кратко отрапортовал я.
– Анфиса! Казан с крышкой для каши?
– Есть-есть! Мама вчера с дачи привезла и заставила меня, как Золушку, чистить. Сейчас блестит, как новый. А вот маникюр – минус! – и Анфиса, сморщив нос, сжала кулачки ногтями внутрь.
– Молодец! Возьми с печки пирожок! – весело распорядился Виталька.
– Ага! Вечерком возьму. Как раз мама будет печь мне в дорогу.
– С чем? – проявил живой интерес к кулинарной теме Роман Русланович. – Если с капустой – я в доле! Парочку для меня! Ок?
Анфиса согласно кивнула.
– Денис, твой дед обещал топорик. Есть?
– Есть! Но дед ещё какие-то штормовые спички предлагает. Брать?
– Штормовые? Слыхать – слыхал, а пользоваться не приходилось. Мощные спички! У них горючка содержит большое количество бертолетовой соли. Горят секунд пятнадцать даже при штормовом ветре, под дождём и, кажется, даже под водой. Бери – не помешают. И передай деду "спасибо".
Услышав такую впечатляющую рекламу, мальчишки так и заёрзали на стульях и, толкая Дениса в бока, заговорщически зашептали:
– Ты уж смотри, взять не забудь! Ночью проверим.
– Обязательно проверим, – понизив голос, тоже зашептал Роман Русланович. Потом, повернувшись к следующему по списку, спросил: – Алёна, твоя мама обещала два спасательных круга. Есть?
– Есть! Мы вчера их надували и на всякий случай в ванной проверяли!
– И как, не утонули? – снова нагло возник Виталька.
– Ах, как остроумно! – обиделась на шутку Алёна, а мы рассмеялись.
– Слушайте, а большого резинового крокодила, случаем, не нужно? А то, у меня есть! – толи смехом, толи всерьёз добродушно предложил Лёнька. – Натурально, весь в пупырышках! С открытой пастью!
– Возьми. Девчонок пугать! – засмеялся физрук. – Ты мне лучше вот что скажи. Будет ли у нас тент для кухни?
– Быть-то будет! Только он пока что в гараже. Отец обещал принести по дороге с работы. Да он не подведёт! Сто пудов!
– Годится! – Роман Русланович закрыл тетрадь. – По спискам всё! Может, у вас вопросы имеются?
И тут, как за партой во время урока, подняла руку Илария.
Пацаны дружно повернули головы, а кое-кто даже вытянул шею.
Девочка-загадка. Она появилась в нашем классе в последней четверти учебного года, сначала удивив всех своим редким именем, а потом и поэтической фамилией – Ларина. Первая художница в истории нашего класса! Тихоня, с потрясающей улыбкой, постоянно витающая в своем фантастическом мире красок и теней.
– Я хотела бы взять с собой этюдник и краски. Не разрешается?
Роман Русланович отечески, с сочувствием посмотрел на «новенькую», вернее, на её руки с тонкими запястьями и узкими фенечками вокруг.
– Понимаете, ребята, какое дело… Запрещать я ничего не буду. Но и лишнего брать не советую. Вы не представляете, как это осложняет жизнь. Дорога будет длинной, под палящим солнцем. Оцените свои силы правильно. Возьмите что-нибудь лёгкое: ракетки, удочки… Мячи брать не нужно – я уже приготовил и для волейбола, и для футбола.
– А поляна там есть?
– С футбольное поле, не меньше! И вот, что я скажу вам, ребята, – физрук сделал паузу, наклоняясь вперёд. – Мне кажется, что у поляны этой есть какая-то тайна. А может, и не тайна вовсе, просто я чего-то не понимаю.
– Как это? – распахнула пушистые ресницы Анфиса.
Виталька, откинувшись на спинку стула, скептически усмехнулся:
– Роман Русланович, ну хоть вы-то сказки не рассказывайте! Итак, по телеку – одни фэнтези!
Учитель неодобрительно покачал головой и, не говоря больше ни слова, достал из стола сложенный в несколько раз лист плотной бумаги.
– Я что, обманул вас когда? Как есть по факту, так в точности и говорю. Поляна эта Цыганской называется. На всех местных картах она реально обозначена. Вот, сами смотрите, – и ткнул пальцем в светло-зелёный лоскуток.
Мы, отталкивая друг друга, прочли название: Цыганская поляна.
– Там что, цыгане живут?
– Жили, очень давно. Большим табором. Но теперь нет ничего, что о них бы напоминало. Кроме одного странного объекта…
Мы затихли в ожидании рассказа о мистической аномалии, но услышали, как между пыльных оконных рам бьётся в заточении бабочка.
Роман Русланович подошёл к пыльному, давно не мытому окну и распахнул его.
Поток свежего воздуха ворвался в душную каморку.
Бабочка затрепетала, потом успокоилась, замерла и, взмахнув обессилевшими крыльями, вылетела наружу. Мы проводили взглядами ускользающее рыжее пятнышко.
– Огнёвка! – тревожно прошептала Анфиса, но, кажется, никто, кроме меня, сидевшего за её спиной, этого не услышал.
Роман Русланович, не закрывая окна, вернулся на место.
– Так вот, ребята. На дальнем краю поляны стоит странный дуб.
– Ага-ага! На дубе том – сундук, в сундуке – утка, в утке – яйцо…– язвительно пробурчал Виталька. – Знаем, народные сказки в детстве читали.
Но Роман Русланович не обратил на его замечание никакого внимания.
– Старый, подгнивший до такой степени, что мерцает в темноте голубым светом. Да ещё молния старика надвое расколола от верха до середины. Стоит теперь, словно голову повесил, две руки в небо растопырил и просит чего-то.
Виталька снова не выдержал и недоверчиво уточнил:
– И мы этот дуб увидим? Да? Обещаете?
– Разумеется! Он лет двести на одном месте стоит и никуда не уходит, – съязвил физрук. – И вряд ли кому-то понадобится его выкорчёвывать.
– И в чём же тайна? – не унимался Виталька. – Все гнилушки светятся. Мы по ботанике проходили, что это мицелии светящихся грибов пронизывают древесину.
– Если ты не будешь постоянно встревать, то узнаешь всё значительно быстрее! – посоветовал учитель, продолжая рассказ. – Сам дуб ничего особенного из себя не представляет, хоть и очень живописен. Думаю, наша Илария будет от него просто в восторге. Загадка в том, что каждый год этот дуб кто-то красными ленточками украшает. Кто? Для чего? Не понимаю! Но думаю, раз украшает, значит, есть в этом какой-то смысл. Вот только какой?
Роман Русланович замолчал, откинулся на спинку стула, глядя на нас с немым вопросом: «Ну как? Произвёл я на вас впечатление?»
Мы переглянулись, надеясь увидеть среди одноклассников хотя бы одно лицо с проблесками сверхъестественных знаний. Но ни у кого так и не появилось каких-либо версий.
– И что, вы об этом никого не спрашивали? – наконец поинтересовалась Алёна.
– А кого? Ближе, чем на пять километров ни одной деревушки. Да и зачем мне? Я же не следопыт, чтобы бросить группу и по деревням бегать! Стоит себе дуб, никого не обижает.
– А фотография у вас есть? – продолжал въедливо докапываться Виталька.
– Да сколько угодно! Только не здесь – дома. Да и чего уж теперь? Завтра своими глазами увидите. И днём, и ночью, когда дуб светится.
Роман Русланович поднялся, задвинул стул и, возвращая нас в исходную реальность, вновь стал обыденным и деловитым.
– А теперь, ребята, информация для каждого. Внимательно слушаем и запоминаем! Завтра собираемся на школьном дворе в пять тридцать утра.
– Ой, а почему так рано? – ойкнул кто-то из девчонок.
Роман Русланович устало вздохнул.
– Я бы мог просто сказать: так надо. Но, хорошо, новобранцам объясняю: во-первых, полупустая электричка – сядем поудобнее на любые места; во-вторых, надо пройти основную часть пути, когда солнце ещё не будет в зените, потому что потом – пекло. И, в-третьих… Вы когда-нибудь шли ранним утром по спящему городу? Тишина, ни души, лишь птицы поют на разные голоса. И такая бодрящая свежесть, что ноги сами собой бегут…
– Ага, это с нехилым-то рюкзаком за спиной! – ухмыльнулся Виталька.
– Можешь взять рюкзак на колёсиках. Не возражаю. Знаешь, такой с ручкой?
– Я что, девчонка?!
– Тогда и не ворчи! Никто не обещал прогулку налегке. Наоборот, я предупреждал о физических нагрузках, – и Роман Русланович строго посмотрел на всех нас. – Парни, стисните зубы, покажите свои мускулы и характер. Завтра с вами на равных потопает слабая половина человечества.
Учитель выдержал многозначительную паузу, тем самым побуждая нас правильно расставить приоритеты, и дружески продолжил:
– Чтобы ничего не забыть, готовим всё с вечера, точно по списку. И чтобы потом не слышал: ах, я забыла шерстяные носочки в пакете на тумбочке! Можно сбегаю? – писклявым голоском смешно передразнил неизвестно кого Роман Русланович. – Ждём двадцать минут и выдвигаемся. Кто даже за это время не успеет, значит, не очень и хотел! До завтра!
Я возвращался домой очень довольный тем, как нежданно-негаданно развернулись события. Поход начинался с тайны! Как и мечтал.
Глава 5
Я поставил будильник на полпятого – хотелось прийти в школу первым, чтобы снять сбор всех участников похода. Эти кадры могли стать лучшим началом фильма.
Ранний подъём для меня – пытка. Чтобы летом! Раньше солнца!.. Лучше расстрел! Но будильник смартфона непреклонно исполнил свои служебные обязанности, четыре раза проиграв один и тот же музыкальный трек. На пятый – моей выдержки не хватило: не открывая глаз, я протянул руку, чтобы нащупать и придушить подушкой этого айти-монстра. Но тут же вспомнил, что поход, и смиренно остановил надоевшую мелодию.
Мама не стала снова будоражить меня своими наставлениями, просто напоила сладким чаем с бутербродами, помогла натянуть на плечи объёмный рюкзак. На пороге, встав на цыпочки, дотянулась губами до моей щеки, потрепала длинные вихры, да и поставила точку.
В глубине души, я был очень благодарен ей за это. Мы впервые расставались на несколько дней, и мне было немного не по себе. Хотелось поскорее выбежать из подъезда, чтобы преодолеть волнующую силу притяжения родного дома.
Я так и сделал: поскакал через две ступеньки и, выбежав из душного подъезда, не оборачиваясь, сразу метнулся за угол.
Всё было именно так, как обещал вчера Роман Русланович.
Тишина обескураживала своей затаённостью: я пнул лежащую прямо на пути пустую алюминиевую банку, и она поскакала в кусты с грохочущим наглым эхом. Смутившись, я огляделся по сторонам. Но заботливая всепрощающая тишина вновь быстро укутала свои владения.
Две ранние птахи распевались, пародируя переливистые соловьиные трели, которых у нас отродясь не водилось. А главное, пели по очереди, словно хвастались: " Послушай, а вот, как я умею!" Получалось азартное шоу "Кто кого перепоёт?", в котором я не успевал быть ни судьёй, ни слушателем.
Раскалённый за вчерашний знойный день асфальт был уже умыт коммунальной службой и дышал свежестью, отражая зеркалами редких луж безоблачное голубое небо и ветви растущих у самых бордюров деревьев.
А город спал, не обнаруживая признаков жизни!
Когда подходил к школе, было всего лишь начало шестого, однако я услышал хорошо знакомые голоса.
– Так, ещё две палатки, сумку с продуктами, аптечку, – заглядывая в тетрадь, перечислял Роман Русланович. – А, Саня! Привет! Ты чего так рано? Не спится?
Алекс протянул мне руку. Лариса Леонардовна улыбнулась.
Ух, ты! Сегодня она была такой необычной: в джинсах и футболке, в темных очках, с бейсболкой на волосах, заплетённых в тугую косу. Прямо сенсация дня: наша Лалила не в привычном учительском костюме!
– Я попросила Сашу документировать события нашего похода. Вот он и прибежал пораньше, чтобы снять точку А. В том смысле, что из точки А вышли туристы. Ну, так и начинай с нас. Мы – первые! – и выждав, пока я включу видеокамеру, бодро запела:
– Если хочешь много знать, надо утром рано встать…
– Надеть кеды, взять рюкзак, дверь открыть и сделать шаг…– неумело, но с желанием подхватил физрук командную песню нашей школы.
А вот Алекс, по-видимому, не знал этой песенки, поэтому на манер рэпера прокричал тут же пришедший на ум слоган:
– Я не в теме этой песни, но меня догнало. Это не конец похода, а его начало! Е-ее-ее!
Кажется, они были очень довольны собой, потому что лихо ударили по рукам и весело рассмеялись.
– Саня, слушай, давай так: ты всех встречаешь, снимаешь, что там тебе нужно, а мы ещё разок в спортзал сходим, заберём, что осталось, – предложил свой план действий Роман Русланович, и они, доверившись моему кивку, втроём исчезли за дверями школы.
Я остался стоять перед кучей вещей. Три рюкзака – это понятно. Три синих сумки-чехла. Это палатки. Закопчённый до черноты котелок… Я решил, что и моему ведру тут будет самое место. Только вот интересно, как мы всё это потащим? На чьём горбу? Верблюда поблизости не наблюдается.
Тем временем школьный двор наполнился звонким смехом.
Обернувшись, я увидел, как в полузакрытые ворота друг за другом протискиваются навьюченные рюкзаками три подруги: Маринка Полосатова, Алёнка Мяусова и Полина Котова.
Они жили в одном доме и дружили с самых первых шагов, как говорится, в одной песочнице выросли. Поэтому всегда и всюду ходили втроём, за что в классе их прозвали "семейством кошачьих".
– О, Санька, привет! – сказали они почти хором и рассмеялись.
– Мы что, первые?
– Размечтались! Даже я не первый. Здесь и Ромус, и Лалила, и Алекс.
– И где они?
– Что, ушли? А тебя вещички охранять заставили? – посочувствовала Алёнка. – Ох, рано встаёт охрана!
– Не охранять, а между делом приглядывать. А вообще-то, я всех подкарауливаю и врасплох снимаю.
Я быстро включил камеру и направил на девчонок. Но Маринка закрыла объектив ладонью.
– Не, врасплох не надо. Врасплох – это тупо! Ты этот видосик, может, потом в ютуб выложишь. Нас хейтить будут. Ты тормозни! Ща всё сделаем!
Маринка привычно взяла на себя общее руководство: развернула подруг в тесный кружок, и они зашушукались о чём-то, энергично жестикулируя и кивая друг другу.
Приходилось ли вам видеть, как во время хоккейных соревнований, откуда ни возьмись, появляется стайка весёлых девчонок, размахивающих яркими пушистыми помпонами? Сейчас у меня было полное ощущение, что я нахожусь на репетиции группы поддержки.
Ждать пришлось недолго. Спустя пару минут Маринка сказала мне: «Го!», шагнула вперёд и радостно сообщила на камеру:
– Дратути! А у меня сегодня днюха!
– У-у-у! – на высокой ноте весело заверещали Алёнка и Полина.
– Вот такое клёвое получилось совпадение: день рождения в пути. Я в восторге! Чума! От меня всем угощение!
– Падам-м! – девчонки подняли руки вверх и громко зашуршали какими-то яркими пакетиками.
– И самым первым его получает…
– Наш друг Сашка! – выдержав паузу, хором прокричали девчонки, синхронно нацелив в меня указательные пальцы.
– Он тот, кто сейчас снимает это видео! У-у-у!
Маринка вложила мне в руку малиновый хрустящий пакетик. Но я не успел его рассмотреть, просто сунул в карман ветровки, потому что два моих лучших друга – Семён Деркач и Володя Колосов – широким шагом уже шли по школьному двору.
– У вас здесь что, флешмоб? – спросил Семён, снимая рюкзак с плеча и пожимая мне руку. – Орёте – аж за километр слышно! Мы думали: здесь уже все собрались. А вас всего четверо!
Девчонки обступили ребят со всех сторон, рассматривая непривычные для женского глаза рыболовные снасти.
– Вау! Сачок! – обрадовалась Алёнка.
– Сачок, девчонки! – запрыгала Полина.
– Клёвенький! Будем бабочек ловить! – заявила Маринка. – Вовчик, дашь попробовать?
– Это вы так прикалываетесь, что ли? – Володя ошалело вытаращил глаза.
– Ну, вы совсем бандерлоги, если не знаете, что таким сачком только рыбу ловят! – усмехнулся Семён.
– Знаем, конечно. Но когда сачок будет свободен, разве нельзя им бабочек половить? – изящно взмахнула рукой Полина.– Вам жалко, что ли?
– С ума сошли?! – взвился Володя. – Это же трендовая вещь! Немалых денег стоит! Мне отец сачок под честное слово дал. А вы его что, хотите по кустам в клочья разорвать? На фига вообще бабочек ловить? Что за мания? Вы что, энтомологи юные? Коллекцию собираете? Летают и пусть себе летают. Живут!
Но девчонки продолжили рассматривать на просвет зеленоватую сеть сачка, словно кружевную блузку в модном бутике.
Имея старшую сестру и, вероятно, обладая большими знаниями в области женской психологии, Семён решил прибегнуть к вежливости и более весомым аргументам.
– Девочки, послушайте! Бабочки существа нежные. Сачок для них должен быть лёгким, почти невесомым. А этот – тяжёлый. Он вашу бабочку по цветку размажет: крылышко – влево, крылышко – вправо. Оно вам надо?
– Нет-нет! Тогда не надо! – мигом согласилась Алёна, отдавая сачок.
– Ну вот! Что и требовалось доказать! – удовлетворённо поставил точку в споре Семён, и мальчишки спокойно отошли в сторону для своего разговора.
…Анфиса Финьян подкатила к школе на мамином красном «пежо». Но её приезд совпал с появлением на пороге школы Романа Руслановича, Ларисы Леонардовны и Алекса. Конечно же, все бросились им навстречу, выкрикивая на ходу микс из приветствий и восклицаний. А я так и остался стоять на месте, поджидая Анфису.
Издали было слышно, как физрук радушно сказал: «О, в нашем полку прибыло!», видел, как Маринка закружилась, раздавая всем свои пакетики, как Лалила по-детски восхитилась: «Ух, ты! Вишня в шоколаде! Какая вкуснятина!», как Алекс пожелал: «Пусть и у тебя всё будет в шоколаде!»
А Анфиса всё не шла!
В конце концов мне стало интересно, что так её задерживает. Но идти прямо к воротам было неудобно. Поэтому я протиснулся между кустами сирени у школьного забора, чтобы взглянуть на сцену прощания. Тогда я и не думал, что влезаю не в кусты, а в чужую тайну.
Мать и дочь всё ещё сидели в машине, о чём-то горячо споря. Это я понял по выражению лиц и энергичной жестикуляции. Дверь неожиданно распахнулась, выпуская наружу обрывок странной фразы.
– …Правильно, с чего бы им волноваться, ведь они не знают! Правду говорят: много знающий лишь умножает свои печали!
– А кто тебя заставлял карты раскладывать? Могла бы тоже сейчас жить в неведении и без печали! – мягко упрекнула Анфиса.
– Ну, конечно! – пылко возмутилась мама. Она была очень взволнована, поэтому все наиболее значимые слова сопровождала всплеском рук, словно дирижёр оркестра. – И как ты себе это представляешь? Дочь – в поход на четыре дня! Неизвестно в какие дебри! На какие-то поляны цыганские! К каким-то дубам-колдунам! Я же мама! Я же беспокоюсь! Надеялась, карты просветят ситуацию. А получилось, наоборот. Карта Силы такая двусмысленная! Сила даётся для того, чтобы преодолеть испытание. Значит, испытание всё-таки будет! – окончательно расстроилась мама.
Анфисе стало жаль её.
– Хочешь знать моё мнение? – мягко сказала она. – Вполне логично, что именно сегодня выпала карта Силы. Прикинь, нам сейчас пятнадцать километров по жаре топать. Не удивлюсь, если мы не придём, а приползём на поляну. Сам поход и есть наше испытание!
– Ах, если бы всё было так просто! – махнула рукой на Анфису мама. – Одно успокаивает: карта выпала неперевёрнутая. А это очень хороший знак. Иначе бы и не отпустила!
Анфиса поняла последнюю фразу как завершение разговора и скоренько подхватила рюкзак на колёсах и казан.
– Значит, всё хорошо? Тогда я побежала?
Но мама удержала её за локоть.
– Постой! Вот, что ещё скажу. Испытание может быть одно на всех. Или по одному каждому! Невероятный, конечно, вариант! Но нельзя исключить и такое. И не обязательно это будет бой со львом. Это может быть что-то совсем простое, но требующее силы характера. Дай-ка обниму тебя ещё разок! Солнышко моё!
Больше я не мог медлить, выскочил из кустов и поспешил на своё место, притворившись, будто просматриваю уже отснятый материал.
Анфиса, в отличие от матери, вошла в школьные ворота без тени тревоги на лице и, проходя мимо меня, с интересом спросила:
– Сашка, привет! А ты чего здесь один? Все – там! Не хочешь присоединиться?
– Нет, я сегодня встречающий. Там, – махнул я рукой в сторону школы, – уже всех снял. Теперь твоя очередь.
И включил камеру.
Анфиса растерялась.
– А что, говорить обязательно? Неужели все что-нибудь сказали?
– Ага. Даже спели. А девчонки поведали радостную новость.
– Знаю, знаю! У Марины – день рождения!
– А у тебя есть новости? Или тайна? – начал я каверзно побуждать Анфису поделиться карточным секретом.
Она метнула в меня настороженный взгляд, прищурилась, словно считывая мысли.
– Ты задаёшь странный вопрос. Женщины всегда загадочны. У меня почти каждый день – новая тайна. Вот вчера я весь вечер рылась в инете, пытаясь раскрыть тайну старого дуба. В результате возникли две версии. Прямо битва белых и чёрных магов! Этот дуб – священное древо или шаманское?
Видимо, моя вытянувшаяся физиономия и слегка отвисшая челюсть поспешили выразить излишнюю заинтересованность, потому что Анфиса вдруг заговорила, как ведущая ток-шоу:
– Но прервёмся на рекламу. Не переключайте канал, оставайтесь с нами. После короткого перерыва вы узнаете самыми первыми, самое интересное!
Я разочарованно выключил камеру. Вот всегда она так! Замолкает на очень увлекательном месте.
Анфиса заметила мои сникшие губы и дружески положила руку на уже задремавшую камеру.
– Не обижайся. Вот дойдём до дуба, я кое-что проверю и расскажу. Обещаю: тебе самому первому!
– Почему мне? – упёрся я в неё прямым взглядом.
– Ну, почему, почему? – Анфиса смущённо заглянула на самое дно пустого казана, словно там должно было появиться разрешение на откровенный ответ и, наконец, сказала: – Потому что ты хочешь снять для конкурса супер крутое кино. И тебе нужен захватывающий сюжет с приключениями.
Странно, но кроме нашей классной и мамы, я никого в свои планы не посвящал.
– Откуда ты знаешь? – удивился я, продолжая смотреть, не отводя глаз.
– Подслушала твой разговор с Ларисой Леонардовной. Извини, не хотела – так получилось, – созналась Анфиса.– Вы обсуждали за приоткрытой дверью, а я в это время вытирала доску в классе.
Что в такой ситуации оставалось делать мне? Тоже снимать камень с души. Не одна же она такая честная и смелая!
– Вот и у меня сейчас так получилось. Понимаешь, невольно подслушал твой разговор с мамой. Короче, я в курсе. Карта Силы. Испытания. Проверка характеров. И всё такое…
Анфиса бросила на меня подозрительный взгляд и слегка покраснела.
– И что ты об этом думаешь? Не веришь, конечно?
– Поживем – увидим! А пока даже интересно. Карта Силы добавляет драйва. Что за поход без приключений! Скучища!
– Скажешь кому-нибудь?
– Нет, конечно! Ведь это твоя тайна.
– Теперь наша, – шёпотом поправила меня Анфиса.
В её темных глазах запрыгали золотые искорки, теряясь где-то в пушистых ресницах.
«Колдунья, как и мать!» – пронеслось у меня в голове, и вдруг вспомнилось вечное пожелание моей мамы: «Курносая!..»
Глава 6
К половине шестого «народ» повалил друг за другом, так что я уже не успевал подходить к каждому – просто снимал школьные ворота общим планом.
Последним прибежал Лёнька, на ходу дожёвывая утренний бутерброд.
Мы обрушили на него своё нетерпение.
– Наконец-то!
– Ну, ты тормознутый!
– Давай шустрее!
– Одного тебя ждём!
Лёнька виновато захлопал глазами и чуть не подавился наспех засунутым за щеку куском.
– Да вы чего? Я ж не опоздал! – невнятно пробубнил он набитым ртом, вытаскивая из кармана смартфон. – Вот, смотрите, тридцать две минуты. И ещё целых двадцать минут ждать обещали.
– Обещали! Ждём! – согласился Роман Русланович, отмечая что-то у себя в тетрадке. – Я так понимаю, вот эта оранжевая скатка на твоем рюкзаке и есть тент? Не подвёл, значит. Молодец! Готовимся, ребята!
Все, как бегуны на старте, ждали отмашки «Внимание! Марш!», но физрук неожиданно скомандовал:
– В одну шеренгу становись! Рюкзаки к ноге ставим!
Виталька лихо присвистнул и, хлопнув себя по ноге ладонью, приказал:
– Рюкзачок, к ноге! Сидеть рядом!
Но рюкзак с безразличным видом не пошевелил ни одной складкой.
– Пинком не пробовал? И наклоняться не надо! – усмехнулась Маринка.
Даже сейчас «эти двое» (так называли Витальку и Маринку в классе) норовили поддеть друг друга, не пропуская ни одной фразы без собственного иронического комментария. И это ещё что – начало! Их ежедневное общение сводилось к бесконечным словесным перепалкам. Откуда «эти двое» находили столько разногласий?
Роман Русланович сначала оглядел нас, сияющих от счастья, затем перевёл взгляд на рюкзаки, и хитро улыбнулся.
– Главное дело, рюкзаки не забыли! Ну и как, не слишком тяжёлые?
Мы, не подозревая подвоха, радостно ответили:
– Нет, нормально!
– В самый раз!
– Думали, хуже будет!
– Между прочим, правильно думали. Будет хуже! Видите эти вещи? Давайте решать, что вы понесёте помимо личной собственности.
Мы обречённо повернули головы в ту сторону, куда указывала рука учителя. Там, на ступенях центрального входа, расположился живописный арт-объект под названием «облом новичка-туриста», который до сей минуты не вызывал у нас никаких негативных эмоций.
– Ничего себе засада! – Лёнька озадаченно почесал затылок. – А что здесь?
– Прошу огласить весь список! – пошутил Артём.
– Пять палаток, сумка с продуктами и то, в чём мы будем эти продукты готовить, – охотно объяснил Роман Русланович.
– А как делить? По штуке в одни руки? – поинтересовался Виталька.
– Ведро и котелок – такая легкотня! Пусть девчонки тащат, – предложил Никита.
– А я уже казан несу, – напомнила Анфиса.
– А я – тент! – добавил Лёнька. – Но от других нагрузок не отказываюсь.
Роман Русланович решительно подошёл к вещевой куче.
– Значит, так! Я вас услышал. Девочки понесут ведро, казан и котелок. Лариса Леонардовна причисляется к девочкам и несёт небольшую походную аптечку.
– Ах, какой комплимент! – кокетливо засмеялась наша классная. – Давненько меня к девочкам не причисляли! Прямо годков пятнадцать скинула.
Физрук расплылся в улыбке.
– А куда же вас ещё? Вы сегодня с такой косой! Бантика к ней не хватает, а то бы я вас вообще в первоклассницы записал!
Девчонки обступили классную, а Роман Русланович продолжил.
– Парни несут палатки. Без паники! Они из синтетики – лёгкие и упакованы в чехлы с ручками. Саша у нас пока – вольный художник! Задание у него ответственное: творческий отчёт о походе. Но если понадобится – сменит того, кто сильно устанет. Продукты несём мы с Алексом. Ну, давайте, дети мои! Надевайте рюкзаки, разбирайте ручную кладь.
Все разом заговорили, задвигались.
Я натянул рюкзак и поискал глазами Анфису.
Она по-прежнему стояла между казаном и рюкзаком, пытаясь вытащить из его бокового кармана бутылку минералки. Рыжие волосы двумя волнистыми прядями выбились из-под бейсболки, и она поддувала их снизу губами, чтобы не мешали смотреть.
Странно! Но с тех пор, как я выбрался из кустов сирени, словно тут же запутался в паутине этих рыжих кудрявых волос. Что за напасть такая: ищу её глазами снова и снова? Может, общая тайна вмиг сделала нас друзьями? А может, Анфиса приворожила меня, когда смотрела своими мохнатыми, как шмель, глазищами? Я ведь тогда и вправду что-то странное почувствовал, вроде как мурашки по спине побежали. Ладно, если бы от простуды, – знакомо. Но так, чтобы от взгляда! Это что-то новое и приятное.
Я подошёл к Анфисе и потянул рюкзак за ручку.
– Помочь надеть? Или на колёсах потащишь?
– До электрички по асфальту покачу, а потом надену, – ответила она безразлично, но тут же глаза её вспыхнули золотым искристым салютом. – Слушай, Саня! Я тут вот что подумала… Лишнее внимание нам с тобой ни к чему. Поэтому нужен какой-нибудь секретный сигнал. Понимаешь, вдруг, что случится… Надо будет обменяться информацией… и всё такое…
Я пришёл в восторг.
– А давай! Засекретимся! Прямо начинаю чувствовать себя магом Гэндальфом, который помогал отряду хоббитов отнести кольцо всевластья к жерлу вулкана.
Анфиса огляделась по сторонам: все вокруг были заняты своими делами.
– Короче, если что, я позову тебя вот так, – и она положила ладонь себе на голову.
Глава 7
Из электрички мы вышли с пополнением: Лёнька подобрал в вагоне брошенного или забытого кем-то щенка. Собственно, с этого маленького события и началась история нашего похода.
Хорошо началась.
…Расположившись на соседних скамейках, мы сразу приметили щенка, беззаботно шныряющего по вагону в поисках лакомых кусочков, которые ему протягивали добрые руки. Эти же руки иногда переворачивали его на спину и щекотали мягкий живот, чесали за ушком, жалостливо гладили по голове. «Добрые руки» звали то слева, то справа, и щенку было весело. Наверно, ему казалось, что жизнь – это беззаботная, приятная штука и что так будет всегда.
Мы тоже подозвали малыша и накормили колбасой и сыром с походных бутербродов. Потом, поиграв немного косичкой Алёны, он доверчиво заснул на её коленях. Сон щенка был настолько глубоким, что его не разбудили ни Виталькины анекдоты, которые он скачал себе на телефон, ни наш хохот, ни тихое пение под гитару Алекса.
Когда поезд подходил к станции, пришлось переложить спящего малыша на скамью. Он лишь на мгновение поднял голову, едва приоткрыв сонные глазёнки-вишенки, и в тот же миг голова его, смешно покачиваясь, скользнула на прежнее место.
Мы вышли в тамбур, готовясь к выходу.
За дверями уже мелькали дачные домики, железнодорожные развилки и разъезды.
Лёнька всё стоял молчаливо и с грустью смотрел сквозь раздвижные стеклянные двери, а когда электричка затормозила, вдруг рванул обратно к скамье, где мы только что оставили беспризорного щенка.
Это произошло так стремительно, что, стоя уже на перроне, мы наблюдали сквозь широкие окна вагона за добросердечным броском нашего друга.
Совершенно ошарашенный безрассудным поступком своего ученика Роман Русланович гарцевал в тамбуре, нервно торопя Лёньку на выход. А когда тот вернулся, прижимая к груди ничего не понимающего щенка, ученик и учитель друг за другом соскочили с подножки.
– Фуф! – резко выдохнул физрук и хотел ругнуться на Лёньку, но, увидев наши склонённые над щенком головы и гладящие его руки, лишь сказал с укором:
– Ты хоть бы предупредил, что на такое дело намылился.
– Извините! Я в последнюю минуту решил – времени не было, – и Лёнька склонил на грудь повинную голову.
– По сути, дело-то хорошее…– продолжил физрук своё вразумление. – Но исполнение! Оторви да выбрось! Давайте-ка, ребята, впредь без таких вот спонтанных решений! Они могут иметь крайне негативные последствия, отвечать за которые будем мы с Ларисой Леонардовной. Очень не хотелось бы лучшие годы жизни провести по тюрьмам и каторгам.
Чем тут возразишь? Вроде, всё правильно. Мы промолчали. Только Алекс дружески положил руку Лёньке на плечо и подал голос в его защиту:
– Понятно, отец, что ты за нас в ответе. Однако Лёньке от меня большой респект! Вот это была движуха! Произвёл впечатление! Даже девочки кричали и в воздух кепочки бросали! Саня, ты как, успел снять этот крутяк? Быть может, лучшие кадры! Фильм смонтируешь, обязательно ещё раз посмотрю.
Пацаны одобряюще захлопали Лёньку кто по плечу, кто по спине.
– Красава!
– Молодчик!
– Высший пилотаж!
– Не дрейфь, братан! Всё путём будет!
Девчонки, едва дождавшись своей очереди, загалдели, с уважением заглядывая неожиданному герою в глаза.
– Ну, Лёнька, ты человек!
– Ты классный!
– И добрый! Теперь мы знаем, кого звать на помощь.
– Лойс от меня, что щенка заприватил, – сдержанно похвалила Лёньку Маринка, гладя найдёныша.
Виталька придвинулся к ней поближе и с подковыкой заметил:
– Ты бы, что ли, карантинную зону соблюдала, а то собачка ещё не привитая.
Маринка резко повернула голову и оказалась нос к носу со своим постоянным прекословщиком. Виталька замер. Момент был напряжённый, словно спиной в стену упёрся: и не отойти, и не отвернуться.
– Я говорю, заразиться может. Она же потом на всех агриться будет! – всё-таки смешался Виталька.
Маринкины глаза насмешливо сузились.
– Шмелёв, вот почему ты снова рядом? Не вяжись, а! А то нос откушу! Очень сильное желание. Не искушай!
Роман Русланович попросил нас снова построиться для проверки багажа. Хотя теперь, когда электричка умчалась, не понимаю, какой это имело смысл? Но мы беспрекословно доверились многолетнему опыту своего вожака.
– Палатки, продукты, ведёрко… и маленькая собачонка! – закончила проверку наличности Лариса Леонардовна на манер всем известного стишка про багаж Агнии Барто.
Все рассмеялись, а Лёнька тут же продолжил в рифму:
– Однако за время пути хотелось бы кличку собаке найти!
Предложения не заставили себя ждать.
– Пёс Барбос!
– Тузик!
– Шарик!
– Боцман!
– Вот только не надо антиквариата! – разочарованно остановила этот поток Лалила. – Тузики, Шарики остались в прошлом веке. Современной собаке нужно креативное имя.
– Кретинное? – переспросил Артём. – Это типа смешное? Тюбик там или Пряник?
Мы разразились диким хохотом, хватаясь за животы.
Когда смех поутих, Лариса Леонардовна раздельно повторила:
– Кре-а-тив-ное! Значит, в духе сегодняшнего времени. Понял?
– Ну, тогда – Ник? Точно в духе времени. Сейчас в соцсетях у всех ники – никнеймы, – быстро исправился Тёма.
Но тут Виталька звонко шлёпнул себя ладонью по лбу, словно его осенило, и радостно выпалил:
– Драйв! Пёс Драйв! А? Как вам?
– Сам ты драйв! – передразнила его Маринка. – Постоянный тест-драйв для наших нервов! Правда, девчонки?
Но Лёнька уже подхватил щенка под мышки и довольно сказал:
– А что? Драйв!.. Мне нравится. Во всяком случае, эта кличка будет всегда напоминать о событиях в электричке: как все орали, как я ломился сквозь толпу входящих и как Роман Русланович нервно маневрировал в тамбуре, словно при передаче командной эстафеты.
Пока все тряслись в очередном приступе смеха, Анфиса легонько ткнула меня в спину.
– Название станции видел?
– Огневое, – вслух прочитал я вывеску. – А что?
– Странно, дважды одно и то же слово: бабочка-огнёвка, станция Огневое.
– Намекаешь, что приключения уже начинаются?
– Очень даже может быть…
Глава 8
Роман Русланович вышел из здания станции, куда заходил отметиться. Была у него такая, выработанная многолетним опытом, привычка: точно выполнять все положенные пунктики инструкций.
– Ну что, окрестили своего найдёныша? Теперь – в путь! – скомандовал физрук. – Лариса Леонардовна, вы замыкающая! Или, как говорят в миру, пастух! Нет! Извините, прекрасная пастушка! Так что, рекомендую сломать хворостину и подгонять особо замечтавшихся.
Наша классная улыбнулась очередному комплименту, но ничего ломать не стала, лишь пригрозила нам пальцем и запела детскую песенку, которую мы учили на уроке пения ещё в первом классе:
– Жила-была пастушка, стада свои пасла…
Девчонки охотно, с грустью по детству, подхватили:
– Тра-ла-ла-ла! Тра-ла-ла-ла!
– Вот только ля-ля не надо! – скривился Виталька. – Людей побудите.
Говорливой стайкой мы поспешили за Романом Руслановичем и Алексом, которые, несмотря на тяжёлую сумку, бодрым шагом устремились вперёд по просёлочной дороге, по-видимому, туда, где далеко на горизонте сплошной тёмно-зелёной лентой рос лес.
– Дойдём до леса – сделаем короткий привал, – на ходу рассказывал нам физрук. – Всё это время солнце будет набирать силу. Но в самое пекло мы уже по лесу пойдём.
Мы миновали небольшую мирно спящую деревушку, потом длинную череду дачных участков и неожиданно вышли к полю.
Такого видеть мне ещё не доводилось!
Я встал, как вкопанный, ошеломлённый великолепием и грандиозным размахом подсолнухового поля.
Представьте себе бесконечный жёлто-зелёный ковёр в лучах утреннего солнца!
По-видимому, и все остальные были в полном замешательстве, потому что первые секунды с наших губ срывались только восклицательные междометия: «Ах!», «Ого!», «Вот это да!», которые лишь спустя какое-то время начали обрастать более внятными словами других частей речи.
– Господи, красота какая!
– Зачётное местечко!
– Нереально круто!
– Лепота! – позаимствовал шутку из известной кинокомедии Виталька.
– Ни конца, ни края! – широко распахнув руки, воскликнула Илария. – Так вот оно какое – целое море цветов! Сколько здесь? Миллион – не меньше!
Мы невольно измерили взглядами уходящий к горизонту ковёр.
Виталька длинно присвистнул.
– Думаю, намного больше. Только какие же это цветы? Подсолнечник – зерновая масличная сельхозкультура, – научно рассудил он, без колебаний, приземлив на грешную землю замечтавшуюся художницу.
Илария взглянула на Витальку с большим сожалением, как на чудака, но спорить не стала. А Маринка, рьяная защитница всех девчонок нашего класса, моментально выдвинула свои контраргументы.
– Сам ты сельхозкультура! Прикинь, как подсолнух растёт? Образует бутон. Потом бутон раскрывается и цветёт! Значит, что это? Цветок!
Маринка торжествующе упёрла руки в бока и вздёрнула нос.
Виталькина карта была бита, но он, недолго думая, достал вторую.
– Тогда почему же мы не срезаем всё это изобилие как цветы? И не вывозим в цветочные магазины на продажу? А дожидаемся зрелых семечек и собираем урожай, чтобы произвести сто тысяч пакетов жареных семечек и два миллиона бутылок масла?
Маринка невозмутимо выслушала оппонента, выставила вперёд ладонь, типа "Спокойно! Я в теме!", и продолжила:
– Вот сразу видно, что цветочные магазины не входят в твой круг облёта! А то бы ты знал, что подсолнухи там продаются. Но подсолнух – мужской цветок. Букеты мужчинам дарят редко. Значит, и подсолнухов нужно немного. Так что, даже два миллиона бутылок масла не опровергают, что всё это – цветы!
– Два-два! – с азартом выкрикнул Артём.
– А ты считаешь? – удивилась Маринка. – Зачем?
– Чисто спортивный интерес: кто кого перефутболит. Вы или мы?
Услышав такое, Маринка поправила бейсболку, повернув козырьком назад, и с непокорной готовностью приступила к разгрому соперников.
– Ах, вот как! Ну, тогда…
– Стоп! – быстро вмешался Алекс. – Семечки-цветочки? Летс нот школьную ботанику! Спор, как я понимаю, вообще не из-за подсолнухов, а кто и как на жизнь смотрит? Батл между реалистом и двумя романтиками.
– Вот именно! – воскликнула Маринка.
– Только почему же между двумя? – не согласилась Полина. – А мы? Мы тоже романтики! Да, девочки?
– А вот Виталька смотрит на всё слишком заумно. Ну, ни грамма фантазии! И это так скучно! – почти зевнула Алёнка.
– Точно! О чём с ним вообще разговаривать? О подсолнечном масле, что ли? – скорчила постную рожицу Маринка. – Ах! Ах! Какой восторг! Два миллиона бутылок!
– И, к твоему сведению, Ван Гог рисовал подсолнухи в вазах, как цветы! Понял? – выложила козырную карту Илария. – Значит, цветы! Попробуй поспорить с мировой знаменитостью.
Виталька сердито пнул камень, лежащий на дороге.
– Ну-ну! А когда розовые очки разобьются, наконец-то увидите чёрные семечки! – сказал он убеждённо. – Вам же хуже. Жиза всегда лучше! Меньше разочарований.
– Жиза? Что это? Сленг? – широко шагая, не оборачиваясь на группу, поинтересовался Роман Русланович.
– Жиза – это правда жизни, – объяснил Виталька. – А розовые очки – это… это… девичьи фантазии! – Виталькина рука небрежно выписала в воздухе витиеватый экслибрис. – Капец здравому смыслу!
– А вот тут я с тобой не согласен, – продолжил разговор физрук. – Девушкам носить розовые очки не только можно, но и рекомендуется. Они от этого такими милыми и трогательными становятся! Чем и покоряют нас, крутых реалистов в чёрных очках. И вообще, барышням всякое этакое нравится: разумеется, не семечки в пакетиках, а мороженое и цветы. Тут уж ничего не поделать!
Роман Русланович обернулся и, широко улыбнувшись, громко скомандовал:
– А ну-ка, романтики, прибавьте ходу! Лариса Леонардовна, вы там как? Следите, чтобы группа не растягивалась?
– Слежу. Сама за собой слежу! – отозвалась наша классная. – Тащусь потихоньку и над собой посмеиваюсь. На что подписалась? Люблю тюлений отдых. Мне бы пляжный коврик на побережье. А тут… Впору саму себя хворостиной подгонять.
– Без паники! – добродушно усмехнулся физрук. – Часов через пять будет вам и коврик, и побережье. Вон оно уже среди деревьев просвечивает. Разве не видите?
Мы с надеждой посмотрели вперёд. Но там по-прежнему была видна лишь сплошная гряда уже приблизившегося леса.
– Ой, Роман Русланович, и умеете же вы подбодрить! Теперь я туда, как ослик за морковкой потопаю, – улыбнулась Лариса Леонардовна.
Все засмеялись, но ускорили шаг – группа снова стала компактной.
На какое-то время разговоры утихли.
Мы шли, поглядывая на подсолнухи – сейчас это было единственное развлечение на безлюдной и однообразной дороге. Словно длинная картинная галерея – сплошной Ван Гог!
– Между прочим, существует легенда о том, как появился самый первый подсолнух, – вдруг нарушила молчание Лариса Леонардовна. – Как ни странно, но это грустная история несчастной любви. Слушать будете?
О любви? Можно было и не спрашивать! Особенно девчонок. Вон, они уже и уши развесили!
– Нимфа Клития влюбилась в Аполлона, бога солнца. Она смотрела на него, не отрывая глаз, а Аполлон не обращал на нее никакого внимания. Страдая от его равнодушия, в слезах, Клития перестала есть и пить, и лишь следила за солнечным диском. Олимпийские боги сжалились над несчастной девушкой и превратили ее в подсолнух. С тех пор, даже став растением, нимфа так и следит за своим возлюбленным, всегда поворачивая за солнцем голову.
– Так вот ты какой, солнечный цветок! – изумлённо воскликнула Илария и, указывая на подсолнух, добавила: – А главное, он вовсе не он, а она! Нимфа. Девушка.
– И не одна! Вон их сколько! И все зачарованно смотрят в небо! – укорила мифических женщин Маринка.
– Влюблённые дурочки! – вздохнула Анфиса, сочувствуя огромному полю безропотных Клитий. – Разве можно любить эгоиста?
– Одно слово, блондинки! – махнув рукой, иронически усмехнулся Виталька.
– Сам дурак! – обиженно возмутились светло-русые Аленка и Полина.
– Вот и славно поговорили! – хохотнул Роман Русланович. – А ведь ты, Виталий, так и норовишь сам под обстрел подставиться. Вон мальчишки идут, между собой разговаривают, а ты всё к девчонкам цепляешься.
Глава 9
Когда до леса оставалось уже рукой подать, мы вдруг услышали шуршание колёс приближающегосяавтомобиля. Пришлось посторониться.
Чёрный внедорожник неспешно провёз мимо нас большую надувную лодку и рыболовные снасти, обдав напоследок облаком серой пыли.
– Рыбачки поехали! – с уважением и завистью сказал Володя. – Заценили лодку? С боковыми баллонами и жёстким дном. Богатенькие.
– А они не займут наше место? – тут же встревожилась Анфиса.
Роман Русланович невозмутимо ответил:
– На Цыганской поляне рыбаки никогда не останавливаются. Проезжают метров триста вниз по течению, а то и дальше.
– А почему? – насторожилась Анфиса. – Место невезучее? Клюёт плохо?
– Рельеф неудобный. Берег слишком высокий, обрывистый. Зато для нас, пеших туристов, поляна роскошная. Для лагеря – лучше не найти: окружена лесом, в середине – мелкотравье, а ближе к берегу, где мы палатки поставим, – такие оранжевые цветы… Огоньки называются. Ох, и красотища!
Услышав название, я вздрогнул и невольно бросил многозначительный взгляд на Анфису – в третий раз кто-то или что-то транслирует нам слово "огонь". Что это? Совпадение или предупреждение?
– Постойте! – с интересом вмешалась Лариса Леонардовна. – Как вы говорите? Огоньки? Но это народное название. А правильно – купальницы. С ними скандинавские и славянские поверья связаны. Будто венок из купальниц на голове девушки обладает невероятной силой: делает её колдуньей. Посмотрит из-под венка на парня пронзительным взглядом и приворожит, зачарует на всю жизнь.
Наши девчонки тут же кругами заходили, заклянчили:
– Ой, как интересно! Расскажите ещё! Расскажите!
Лариса Леонардовна задумалась, мы притихли в ожидании.
– Давно про это читала, когда ещё в университете училась. Помню, что у немцев и скандинавов наши купальницы совершенно волшебно называются – тролльблюмен. Цветы троллей. Очень медоносные. Их аромат напоминает запах мандаринов. Существует поверье, что в ночь полнолуния, когда купальницы распускаются, цветы превращаются в огненные горшочки, доверху наполненные медовым нектаром. Всю ночь эльфы и тролли варят из нектара эликсир жизни. Потом закупоривают в бутылки и увозят в свои домики. А утром люди находят на кустах лишь красивые оранжевые цветы, очень похожие на пустые горшочки.
Думая о чём-то своём, Илария пробормотала:
– Как поэтично: цветы троллей, купальницы…
– Да уж, это тебе не подсолнухи! – уколол её Виталька.
– Вот и славненько! – почему-то обрадовалась Маринка, с прищуром вглядываясь в спины идущих впереди ребят. – Если вправду венок сплести да попробовать приворожить кого? Эй, мальчишки, есть добровольцы для участия в научном эксперименте? Разве неинтересно узнать: получится или не получится?
Мальчишки с усмешкой переглянулись, но на призыв никто не откликнулся. Может, и впрямь побаивались оказаться приворожёнными, а может, просто фасон держали. Лишь Алекс артистично передёрнул плечами и уклончиво отшутился:
– Чувствую, ох, чувствую, как по нашим спинам блуждает испепеляющий взгляд. С таким взглядом и вправду всё получится. Но я – пас! У меня на ближайшие шесть лет совершенно приземлённые планы. Учиться, учиться и учиться! Профессию получить. Голова нужна в здравом уме и твёрдой памяти.
– Я тоже в этих гляделках не участвую. По ночам предпочитаю спать. Нам с Семёном, вообще, рано утром на рыбалку вставать, – сурово сообщил Володя. – Ухи с костра, небось, всем хочется!
Я уже было подумал, что предложение так и не возымеет спроса, как тут Виталька, расправив плечи и ударив себя кулаком в выпяченную грудь, решительно выдвинул свою кандидатуру.
– А вот я ни во что не верю и ничего не боюсь. Поэтому могу поучаствовать в эксперименте. Готов отдать себя для установления научной истины!
– Ха-ха! – нервно хохотнула Маринка и тут же возмутилась: Ещё чего! Размечтался! От тебя и так спасения нет. Куда не повернусь – там ты. А если ещё и приворожишься, мне что, потом из нашей школы в другую переходить?!
– Не поможет! – безнадёжно махнув рукой, поддержала подругу Полина. – Надо будет из города уезжать.
– Не из города, а из страны, не меньше! – расширила горизонты Виталькиной приставучести Алёнка.
– Да вы главного не услышали! – прервала спор Анфиса. – Венок плести надо в полнолуние. Только тогда он колдовскую силу имеет. А полнолуние-то когда? Знаете?
Я оглянулся на звук её голоса. Кажется, Анфиса только и ждала этого, потому что рука её спешно скользнула вверх и легла ладонью на голову.
Глава 10
– Всё, ребята, привал! – с воодушевлением сообщил Роман Русланович, когда наш отряд пересёк край вожделенного леса.
Мы, уставшие от назойливой солнечной активности, наконец-то увидели тени под кронами деревьев и ласковую траву вместо пыльной полевой дороги. Лица наши сами собой растянулись в улыбках, и мы нестройно прокричали "ура".
Уж не знаю, толи мы разбудили кого, толи так совпало, но по лесу вдруг разнёсся долгий дробный звук.
– Что это? Вроде как, игрушечный автоматик стреляет,– прислушиваясь, удивилась Илария.
– Это дятел по сосне стучит. Неужели не узнали? – усмехнулся Роман Русланович. – Эх вы, городские компьютерные домоседы! Ну, ничего! За эти дни мы разных птиц послушаем.
– И кукушку? – с восторгом спросила Полина. – Говорят, она годы жизни считает, надо только спросить.
Виталька насмешливо хмыкнул.
– И в какую только чепуху люди верят! Ты ещё у ромашек спроси – любит – не любит! Здесь их много растёт. Почему девчонкам интересны всякие такие вопросики? А мальчишкам это без разницы.
Барабанная дробь дятла то затихала, то начиналась снова, то вибрировала, то становилась резкой и отрывистой. Он почти не отдыхал.
– Прямо брейк-бит какой-то! Это ж сколько ударов минуту? – удивился Денис.
– А я в школе реферат про дятла писал, – вспомнил Никита. – Ну и крутая птица! У дятла сила удара клювом по дереву сравнима с силой удара реактивного самолёта о землю. Никакое другое живое существо не может выдержать такие нагрузки на голову!
– Бедный! – пришла в ужас Илария. – Наверно, дятлы живут очень мало? И умирают от сотрясения мозга!
– Нет, живут столько же, сколько и другие лесные птицы, – успокоил её Никита. – Просто у дятла, понимаешь ли, голова иначе устроена. С амортизацией.
– Что, птичку жалко? – с иронией ухмыльнулся Виталька. – Да что ему сделается? Задолбал всех короедов и живёт себе припеваючи!
– Это ты сейчас про себя рассказываешь? Очень похоже! – съязвила Маринка.
Роман Русланович вывел нас на полянку, затерянную среди берёз. Одна из них, была совершенно невероятной красоты – трёхствольная. Тень от неё покрывала почти полполяны.
– Вот здесь и расположимся. Снимайте рюкзаки, ребята! – разрешил наш руководитель. – А ты, Лёня, давай-ка отпускай щенка на свободу. Хватит его на руках таскать! Не бойся – не потеряется!
Драйв, почувствовав земную твердь, прежде всего потянулся, выставив передние лапы и прогибаясь в спине, потом размашисто встряхнул шерстью и, радостно виляя хвостом, запрыгал между протянутых к нему рук.
Роман Русланович встал в центре полянки.
– Привал – полчаса.
– Так мало? – разочарованно заныли девчонки. – Отдохнуть не успеем!
– Отдыхать вечером у костра будем! Сейчас наша задача – идти и идти, не сбивая темпа. Позволим себе здесь улечься и наесться – дальше активно идти не сможем.
– А полчаса тогда на что? – не унимались девчонки.
– Красавицы! – озорно улыбнулся Роман Русланович. – Вы себя видели? В пыли, как придорожная листва! Минералкой, что ли, умойтесь и руки ополосните. Сразу легче станет. Затем завтрак. Что там вам мамочки в пакеты насовали? Пирожки-бутерброды? Только немного!
Никита, привыкший точно выполнять все распоряжения тренера, уточнил:
– Немного – это сколько бутеров?
– Пару-тройку. Воду пьём несладкую!– особо уточнил физрук и огляделся. – А сейчас по своим делам: девочки – налево, мальчики – направо. Разбежались!
Все помчались – только пятки засверкали!
Даже Драйв с восторгом поддался всеобщему оживлению: побежал, то обгоняя мальчишек, то притормаживая, весёлым тявканьем призывая вперёд.
На мгновение мы с Анфисой остались на полянке совершенно одни, открытые для посторонних взглядов.
Недолго думая, Анфиса заговорила почти скороговоркой:
– Я – налево, ты – направо, а потом сходимся – прямо! Вон за той трёхствольной берёзой.
…Через несколько минут, старательно огибая место привала, я на всех парусах летел на первое в жизни свидание. И пусть оно скорее походило на тайную встречу двух спецагентов, чем на романтическое рандеву, мне было весело и жутко интересно.
На радости я резво пнул какой-то колышек, попавшийся мне под ноги. Он был остро заточен ножом из сухой палки, словно копьё. Сразу вспомнилась прочитанная в Новостях статья, как в Перу индейцы изолированного племени с помощью вот таких копий напали на деревню в поисках еды и припасов. И это в двадцать первом веке!
Пробегая мимо пышного папоротника, я вдруг услышал:
– Эй, лихач! Притормози-ка на светофоре!
Разлапистые листы папоротника разверзлись, и я увидел совсем близко смеющиеся глаза в пушистых ресницах. Потом из тех же листьев вылезла рука, протянутая ладонью.
Не знаю почему, может, насмотрелся шпионских фильмов, но сначала я огляделся по сторонам – нет ли поблизости кого, и лишь потом опустил свою ладонь в предложенную, с волнующим любопытством шагнув в тёмную глубину папоротника…
Свободного места внутри почти не было, так что при каждом нашем шевелении ветви кустарника мелко дрожали, как от озноба. Поэтому для полной конспирации пришлось замереть столбиками и разговаривать еле слышно. Зато мы оказались так близко, что торопливый шёпот Анфисы щекотал мне ухо и шею. Хотелось почесаться или хотя бы засмеяться. Но она была вся такая серьёзная, что я не посмел.
– Слушай, у нас времени чуть. Того и гляди обнаружат нашу пропажу. Поэтому давай сразу про карту силы, – деловито начала разговор Анфиса.
– А что случилось-то? – искренне недоумевая, спросил я тоже шёпотом.
– Не случилось, но произошло! – многозначительно ответила Анфиса, намекая на какое-то пропущенное мной событие.
Я начал быстро прокручивать в голове всё, что сегодня было.
– Ну, давай, соображай быстрее! Думай, думай, ну?
– Пока только один случай. Лёнька взял щенка. Это, что ли?
– Вот! Оно самое! Первое испытание пройдено!
– Подумаешь, испытание! – с сомнением фыркнул я.– Прямо сил затратил немерено!
– Карта Силы не про мускулы, а про силу характера. Никто не взял на себя ответственность за жизнь потеряшки. А Лёнька взял! Характером он сильнее всех нас оказался. Всем было жалко щенка, но каждый нашёл для себя какие-то отговорки. Лично у меня есть уже две кошки. А у тебя-то что?
– А я подумал, что поход – серьёзное дело, я не сам по себе, а в команде, и должен выполнять всё по правилам.
– По правилам? Так, наверно, только у военных. А обычные люди поступают, как сердце подскажет. Щенок мог погибнуть на какой-нибудь станции. Там же поезда носятся туда-сюда, только успевай головой вертеть.
Я задумался.
– Ладно, сейчас не об этом. Испытание может быть одно на всех или по одному каждому. Что-то мне подсказывает, что наш поход теперь пойдёт по второму варианту. Если предположить, что Лёнька уже прошёл своё испытание, то…– Анфиса отстранилась и подняла на меня широко распахнутые глаза. – Неужели, осталось ещё пятнадцать?
Глава 11
Идти по лесу было в удовольствие: свежий древесный запах, птичьи трели на разные голоса и прохлада. Высокие сосны смыкали свои ветви над тропой, почти совсем не пропуская полуденное солнце. Но один минус всё-таки был: теперь мы шли по узкой тропе, не гурьбой, как раньше, а друг за другом, длинной змейкой, и это очень мешало широкому общению. Поговорить, не вывернув шеи и не запнувшись за торчащие из земли коряги, можно было лишь с тем, в чей рюкзак ты норовил упереться носом. Поэтому, после нескольких неудачных попыток, мы предпочли перекидываться лишь редкими фразами.
– Что-то не пойму, идём уже с полчаса, а уши от тишины, как заложило, – не оборачиваясь, громко сообщил Роман Русланович. – Мы на привале случаем никого не забыли? Может, перекличку сделаем? Виталий, здесь? А Марина? Почему молчите? Поссорились, что ли?
– Так они теперь идут далеко друг от друга, – усмехнулся Семён. – Им узкая тропинка "брейк" приказала.
– Да нет! Это они с широкой дороги ступили на тропу войны! – предложил свою версию Володя.
– Ха! – не выдержал Виталька откровенных пересудов за своей спиной. – Да просто у Маринки острый перец кончился! Вот она и помалкивает. Эй, рыбаки, вы для ухи пакетик перца не захватили? Окажите человеку гуманитарную помощь! Видите, пламя извергать нечем!
Маринка не заставила себя ждать и расплатилась той же острой монетой.
– А ты, видимо, не успел на привале зубы наточить! Хочешь, возьми мою пилочку для ногтей! Очень удобно: можешь точить прямо на ходу.
Наконец-то лесная тишина взорвалась нашим дружным смехом, гулко отдавшимся во все стороны. Что ни говори, а словесные батлы этой неуёмной парочки отлично скрашивали наше однообразное многокилометровое шагание.
– Ну, вот и ладушки! Зря я, выходит, беспокоился! – благодушно хохотнул Роман Русланович. – Есть ещё и перец в пороховницах, и острые клыки! Вот только никак в толк не возьму, вы дружите или воюете? Это я к тому, что не знаю, можно ли вас в случае переправы вместе в связку ставить?
С тех пор, как Виталька с завистью назвал укус на моём плече медалькой, я ждал, когда какой-нибудь случай внесёт-таки ясность: дружат или воюют? И вот случай представился. Сейчас я узнаю истину. Может быть, мама права?
Но не тут-то было!
– Витальке со мной лучше не связываться! – смеясь, увильнула от прямого ответа Маринка.
– Это ты мне типа угрожаешь? – хмыкнул Виталька. – А толку-то? Ноль! Верёвку в связке не на шее крепят, а всего лишь на поясе!
Так и не дождавшись серьёзных ответов, Роман Русланович обратился к той, кто знала о нас почти всё.
– Лариса Леонардовна, а вы-то что скажете?
– А что такое? Я никакой проблемы не вижу, – повысила голос наша классная – она по-прежнему шла в самом конце отряда.
– Так эти два пересмешника всё время ссорятся! – уточнил физрук.
– Не обращайте внимания! Не ссорятся, а спорят. И это не война вовсе, а поединок в остроумии. Что-то вроде тренинга для развития общительности. Нормальные ребята!
– Развиваются, значит… Ну-ну! А давайте мы их в КВН играть отправим. Опять же для школы польза.
А, может, Виталька просто влюбился? – как бы невзначай мелким ужиком проползла по краешку разговора Полина и тут же скрылась за спиной подруги.
Виталька от такой наглости аж запнулся!
– Я-а-а?! У тебя что, панамка поехала? – словно разъярённый бык, взревел он и остановился.
И тут на узкой лесной тропе случилась настоящая авария: все, кто шёл за Виталькой, стали врезаться в рюкзаки впереди идущих товарищей – движение застопорилось, а образовавшаяся людская пробка дружно охала и кряхтела, восстанавливая прежнее жизненное пространство.
Никита, потирая покрасневший нос, чертыхнулся:
– Ты чё?! Мотор заглох, что ли?
– Не-а, думаю, это состояние аффекта! – не колеблясь, диагностировала Маринка. – Зря ты, Полина, в одном предложении любовь и Виталькино имя соединила. Видишь, у человека аж дыхание зашлось. У-ух!
Это "у-ух" окончательно вывело Витальку из себя, и его руки, привыкшие к экспрессивной жестикуляции, взлетели, словно потревоженные птицы.
– А, может, это вы чистого кислорода наглотались? Мысли, как птички, ещё не чирикают? Что за дикость? Кто-кто, а уж я не стану себе голову такой ерундой забивать. Толи дело физика, биология, химия! Вот это моё! Вот этим я конкретно интересуюсь! Точная научная логика!
– Ну да, ну да! Зануды не влюбляются! У них же всё подчинено точной научной логике! – высунув голову из-за чужой спины, снова подколола Полина.
– Да уж, представь себе, прекрасно обхожусь без романтических тараканов! – огрызнулся Виталька.
Восстановив дистанцию, группа пошла дальше.
Я подумал: «Всё – тема закрыта». Но идущий впереди Алекс вдруг поднял вверх руку и несколько раз громко щёлкнул пальцами, привлекая внимание.
– Вит, наверно, тебе трудно будет поверить, но влюблённость в некоторой степени тоже подчиняется точной научной логике. И столь уважаемая тобой химия в этом деле рулит!
Виталька скривил в улыбке губы и заносчиво изрёк:
– Ерунда! Химия – это взаимодействие реальных веществ. А задёрганная всеми фраза "между нами химия" вовсе не научная, а просто красивые слова.
Алекс, задетый явным незнанием, но высокомерием школьника, не собирался уступать в споре. Уж кто-кто, а он, учась в медицинском, живо разбирался в механизмах запуска амурных чувств.
– Братан, ты отстал от жизни минимум на полвека! Хочешь, в пять минут докажу, что именно фраза "между нами химия" выражает научную суть влюблённости?
– Мы хотим! – наперебой закричали девчонки, услышав, что наклёвывается разговор о любви. Вот уж кого хлебом не корми, а дай поболтать и помечтать о любви, да покрутиться перед зеркалом, опять же, чтобы ребят будоражить.
– Вообще-то, мне про любовь до лампочки! – предупредил всех Виталька. – Фиолетово, понятно? Это я к тому, чтобы девчата собрали мозги в кучку и умерили насчёт меня свои буйные фантазии. Однако идти просто так всё равно скучно. Да и девчонки, если откажусь, сожрут меня без хлеба и соли за ужином у костра…
– Соображаешь, разумный ты наш! – с широкой улыбкой нильского аллигатора похвалила Маринка. – Только почему же за ужином? За обедом!
– Вот видишь? – безвыходно махнул рукой Виталька. – Так что, уж давай, рассказывай!
Но Алекс даже рта не успел раскрыть.
– Кому рассказывай-то? – тут же забузили девчонки. – Вам? Зачем, если фиолетово? А нам здесь вообще ничего не слышно! Обидно даже!
– В конце концов, где равные права? – надавила на нашу мужскую совесть Маринка. – Надо, чтобы всем было одинаково слышно!
– Верно! Алекса – в центр отряда! – поддержала её Полина.
– Зачем вам равенство? – не согласилась Илария. – Девушкам – лучшие места! Разве наши мальчишки не рыцари?
– Точно! Алекса на границу между М и Ж! – быстро внесла поправки в общие требования Алёнка.
На секунду девчонки замолчали, оглядываясь по сторонам, – не найдётся ли ещё кого, кто не воспользовался незыблемым правом заявить своё личное мнение.
Нашлось.
Анфиса сосредоточенно делала какие-то записи в смартфоне, не участвуя в манифестации. Услышав вдруг наступившую вокруг тишину, она вскинула голову, быстро соображая, какую ещё лепту можно внести в борьбу за справедливость.
– Лектора – к нам! И пять порций попкорна! Баста! – поставила точку Анфиса, привычным движением губ сдувая со лба непокорный локон.
Никита, крутя пальцем у виска, озадаченно усмехнулся:
– Во дают!
– Дурдом на прогулке! – поддержал его Володя.
– Свободу попугаям! Свободу попугаям! – в едином порыве прогорланили Денис и Лёнька, энергично потрясая над головой кулаками.
Манифестация по поводу женского равноправия могла бы продолжаться и дальше, но Роман Русланович двумя скрещёнными над головой руками приостановил движение.
– Парни, напрасно вы потешаетесь! Вполне объективные требования! – вступился за девчонок учитель. – Давайте на время делегируем Алекса в стан наших воинствующих амазонок. Справедливости ради. Однако я удивляюсь, откуда что берётся?! Девчата у вас, как на подбор, все с перчиком и заводятся с пол-оборота!
– А наши девчонки – фанатки японских аниме. И во всём им подражают, – усмехнулся Виталька.
– Ага, копируют! – подтвердил Артём. – Они даже свой боевой клич придумали. Ну, давайте, кричите, проявитесь уже!
– Боевой клич? Это интересно! Ну-ну! – Роман Русланович в ожидании посмотрел на своих учениц.
Но девчонки молчали, опустив головы, исподлобья поглядывая друг на друга.
Наконец Маринка, полная достоинства самурая, призналась:
– Клич секретный. Он – сигнал тревоги! Мы его просто так не кричим. А только, если нужно немедленно прийти кому-то на помощь.
– Ну, что же, тогда мне придётся увязнуть где-нибудь на переправе, – улыбнулся учитель.– Не бросите же вы меня в беде?
– Вот вы сами, Роман Русланович, поощряете! – мягко возразила Лариса Леонардовна. – Всё шутите! Другой бы на вашем месте давно ремешок снял да пригрозил, чтобы не очень-то резвились и своевольничали.
– Ремешков не ношу. У меня все спортивные штаны на шнурках! – не в силах придать лицу строгое выражение, развёл руками физрук. – Да и, признаться, я люблю активную жизнерадостную молодёжь.
– И мы вас за это любим. Правда, девочки?
– А я всё маме расскажу! – противным детским голосом завопил Алекс. – Тогда плакал наш поход в следующем году.
Глава 12
Алекс сошёл с тропы, дожидаясь в густых кустах, когда новое место само до него дошагает, и, наконец, произнёс голосом миссионера, вещающего диким племенам:
– Дети мои! Никого не минет чаша сия. Все рано или поздно влюбятся! Хотите вы этого или нет. Ибо влюблённость нами не управляема.
Девчонки захлопали и радостно закричали «у-у-у».
Виталька попытался было возразить, что хорошо владеет собой и сможет не подпустить к себе любое чувство, но Алекс попросил его пока помолчать и не сопротивляться.
– Природа, создавая человека, многое предусмотрела. Она учла, что найдутся скептики, слышь, Вит, вроде тебя, которые не захотят добровольно влюбиться. А это уже планетарная угроза продолжению человеческого рода! Ужас! Катастрофа! – Алекс воздел над головой скрещённые руки, вроде как конец всему, и тут же засмеялся, грозя пальцем. – Но природу не проведёшь! Она заложила в нас хитроумные ловушки в обход разума и силы воли.
Виталька снова самоуверенно хмыкнул:
– Человек сильнее природы!
– Да ты дослушай спокойно! Не горячись! – посоветовал Алекс. – Итак, ловушка первая! Влюблённостью управляют не разум и не сила воли, как считает Виталька. Сам человек не может приказать себе влюбиться или не влюбиться. Влюблённостью управляют химические вещества – гормоны: адреналин, серотонин, дофамин. Как только они начинают в комплексе вырабатываться, так мы влюбляемся. Выработка гормонов – это химические процессы. Видишь, Виталька, химические вещества, химические процессы – всё это химия! Так что, осмеянная тобой фраза «между нами химия» реально отображает суть процесса. Объясняю, как это в жизни происходит. Возьмём для примера Никиту.
– А чё сразу меня-то?! – недовольно повёл широкими плечами Никита. – Я об этом ещё и не думаю!
– Ему мама не разрешает!
– И папа в десять спать укладывает! – захохотали пацаны.
– Чего ржёте? Я сам ложусь! У меня спортивный режим. Понятно!
– Да ты чего так разволновался-то? – успокоил его Алекс. – Я же сказал, к примеру. Значит, не на самом деле, а образно. Представьте себе, идёт Никита с тренировки… А навстречу – она!
– Кто она? – смутился Никита.
– Ну, кто-кто! Девушка, конечно. Бежит куда-то с подружками. Никита видит её, слышит голос, смех. И она ему нравится! Начинается вырабатываться адреналин – это старт влюблённости. Сердце бьётся, как барабан! Восторг, как в детстве от прыжка с качелей. Следом второй гормон серотонин даёт настроению команду на взлёт. Третий гормон дофамин добавляет активности и смелости. Никита может решиться познакомиться. Короче говоря, большое количество химических реакций участвуют в разжигании любви. Так что, химия в этом деле рулит! Что и требовалось доказать! Только, Виталька, не говори, что ты инопланетянин и на тебя не действуют земные законы.
Девчонки, хоть и не были фанатками химии, но от услышанного пришли в восторг и не упустили возможности снова пошпынять Витальку за сверх меры раздутое занудство и самомнение, поэтому Алекс быстренько предложил поговорить о второй ловушке природы, и подруги тут же притихли.
– Вы когда-нибудь задумывались, почему одни люди нам нравятся, а другие – безразличны? – риторически спросил Алекс. – А всё потому, что каждому при рождении уже дана своя генетическая матрица симпатий.
– А что такое матрица? – уточнила Илария, хотя мы все были не прочь это узнать.
Алекс задумался.
– Ты когда-нибудь открывала набор шоколадных конфет? Видела, что конфеты там разной формы? Так вот, в нашем случае, матрица симпатий – это тоже набор, но не конфет, а человеческих качеств. Каждый из нас на генетическом уровне закодирован на определённые элементы внешности, тембр голоса, манеру двигаться и даже силу интеллекта. Иначе говоря, в матрице записан тип человека, который будет всегда вызывать у нас выброс адреналина. У каждого матрица симпатий своя.
– А я свою матрицу в упор не чувствую! – уже совершенно запросто сообщил Никита, видимо, ему всё-таки понравилось быть "подопытным кроликом".
– Тебе это только кажется, – заверил его Алекс. – Введи в поисковик запрос "женские лица" – ты обязательно выберешь симпатичных тебе девушек, а кого-то отвергнешь. Вот и всё! Матрица работает на подсознании.
– Так просто? – удивилась Илария. – В таком случае, я, кажется, знаю свою матрицу симпатий. Мне нравятся древние русичи. Высокие, могучие плечи, длинные русые волосы, длинные сильные пальцы, сжимающие меч…
– Длинный рост, длинный нос! Я даже знаю, кто это, – бесцеремонно встрял Виталька. – Буратино!
Мы прыснули от смеха, но тут же осеклись, понимая, что, желая всё превращать в хохму, сейчас Виталька сказал гадость.
– Это не смешно! – строго заметила Лариса Леонардовна. – Нельзя сбивать на взлёте. А ты делаешь это уже второй раз.
Но Илария, недолго думая, и сама нашлась, что ответить насмешнику.
– Значит, Буратино? Тогда знаешь, кто ты?..
– Кто?
– Дуремар из той же сказки! А на Дуремаров, знаешь что?
– Что?
– Не обижаются!
Вот теперь мы от души хохотали над ответом находчивой Иларии, а Роман Русланович с грустью заметил:
– Эх, Виталий, Виталий! Ты сейчас такую картину маслом испортил! Даже дослушать не дал.
Маринка, постучав костяшками пальцев по лбу, неодобрительно заявила:
– Когда хохмишь, голову включай! Валенок!
Виталька попытался разубедить нас в умышленных и злых намерениях:
– Ну да, ляпнул… Зато весело! Я ж не со зла, не специально! Я же просто хотел всем настроение поднять! Сами же говорите, что без меня скучно! – потом, помолчав немного, добавил: – Ладно, беру свои слова обратно…
Это была наша общая маленькая победа – говорить слова «прости» или «извини» Виталька не умел.
Глава 13
Скоро мы устали идти по заросшей кустарником тропе, то наступая друг другу на пятки, то спотыкаясь о корневища и сухой валежник, то придерживая хлёсткие, нависающие на уровне лица ветки. Однако мы терпеливо и упорно продвигались вперёд, а лесу всё не было видно ни конца, ни края.
Каково же было наше удивление, когда неудобная тропинка вдруг оборвалась, лес расступился, и перед нами широким ковром, уходящим вдаль в обе стороны, расстелилась… Дорога?!
– Нет, ребята, это просека. Видите, она разделила лес как бы на две части. И таких просек здесь много. Они делят лес на квадраты. Это обычная нарезка лесных угодий. Теперь почти до самого места мы по просеке пойдём.
После подобного сообщения нас обуяла такая радость, что все бросились скакать и дружески хлопать друг друга, словно давно не виделись, а Лёнька, схватив Драйва за передние лапы, повёл его взад-вперёд в стиле аргентинского танго.
Едва ликование стихло, в группе спешно началось перестроение по симпатиям: кому с кем было интереснее идти.
Естественно, мы с Лёнькой пошли вместе, но на ходу к нам примкнул Виталька.
«С чего бы это?» – подумал я и оглянулся: за нами стайкой шли девчонки.
Неожиданно Драйв навострил уши, и, задрав вверх морду, звонко залаял, проявляя скорее любопытство, чем встревоженность.
Пацаны, лениво оглядываясь, посмотрели на Лёньку вопросительно.
– Наверно, белку учуял, – пробежался он взглядом по стволам высоких сосен. – Или кто другой шорохается? Драйв, ко мне!
– Да тише ты! – махнула рукой Анфиса. – Какое-то ж-ж-ж! Слышите?
– Так это Карлсон! – моментально прикололся Виталька. – Ну что, девчонки, готовьте печенье, варенье, конфеты – сейчас он вас на строгую диету посадит. Вон, у Маринки какой рюкзак раздутый!
– Не облизывайся – половину занимает спрей от комаров и косметика! Так что, бедный твой Карлсон! От нас ему ничего не светит. Тебе тоже! – прощально махнула рукой Маринка.
– Да вы можете помолчать! – снова шикнула на всех Анфиса. – Я серьёзно. Только у меня одной в ушах жужжит?
Все, наконец, смолкли и прислушались. Действительно, с той стороны, куда мы шли, едва улавливалось непонятное жужжание, словно тысячи насекомых собрались в облако, которое медленно приближалось.
– Вот зря вы на Карлсона не согласились – пожадничали! – упрекнул девчонок Виталька и, зловеще нависая в их сторону растопыренными руками и скрюченными пальцами, пообещал: А теперь прилетит полчище жуков, как в книге Стивена Кинга, и напрочь поотгрызает вам головы.
Девчонки только ехидно фыркнули.
– Сам над сказками насмехаешься и сам же их нам рассказываешь! Не верим! – усмехнулась Полина.
– Придумай что-нибудь поостроумнее! – устало посоветовала Маринка.
Виталька развернулся к нам с Лёнькой и многообещающе прошептал:
– Да уж придумаю!
Через пару минут в небе над лесом появился небольшой летящий объект с шестью жужжащими винтами.
– Беспилотник! – остановившись, ткнул пальцем в небо Алекс.
– Квадрокоптер! – встал рядом Никита.
– А я его реально ещё никогда не видела, – протиснулась между ребятами Илария, приложив ко лбу ладонь домиком и с интересом разглядывая летящий в их сторону аппарат.
– И я не видела, – призналась вездесущая Маринка. – По телеку только. На паука-водомерку похож, правда?
Видимо, в голове у Витальки тут же созрела обещанная шалость, потому что глаза его озорно сузились, губы прошептали нам "тс-с-с", а рука подняла с травы пожухлый лист.
Медленно ступая, на цыпочках, Виталька прокрался за спины девчонок, и едва касаясь, провёл листочком по Маринкиной шее.
– Ой, и вправду паук! – завопил он испуганно. – Не чувствуешь, что ли? Вон у тебя по плечу бежит. Фу-у, бяка какая!
– Ай-и! – взвизгнула Маринка и закрутилась на месте, нервно колотя рукой по собственному плечу. – Сбросьте его, сбросьте!
Девчонки поспешили осмотреть подругу со всех сторон.
– Да всё, всё! Пауку гейм овер! – засмеялся Виталька, показывая болтающийся на надломленном черешке пожухлый лист.
– Ах, так! Гад ты этакий! – сообразив, что её разыграли, замахнулась Маринка, но насмешника рядом уже не было.
– Шутка! – высунулась из-за Лёнькиной спины его довольная физиономия. – Ты же сама просила придумать что-нибудь поостроумнее. Вот – придумал!
– Смотри не лопни от удовольствия! – огрызнулась Маринка.
Денис вернул наше внимание к необычному залётному гостю.
– Слышьте, кончайте дрыгаться! Гляньте, квадрик завис прямо над нами. Похоже, он нас разглядывает.
– Да кто он-то? Кому нужно в этой глуши коптер пускать? – никак не могла понять осторожная Анфиса.
– Леснику, кому же ещё? – без сомнений ответил Роман Русланович.
– Леснику? Надо же! Цивилизация дотопала до дикой природы! – хмыкнул Виталька.
– А ты как думал, – усмехнулся в ответ учитель, – что лесник – бородатый дед с ружьём и собакой? Сегодня дроны сплошь и рядом на службе у лесных инспекторов. Всякое лесное хозяйство под надзором.
– Так, может, что-то в лесу случилось? – предположила Анфиса.
– Вряд ли. Скорее всего, обычный утренний мониторинг.
Квадрокоптер сделал над нами ещё один контрольный круг и больше не появился.
Мы продолжили прерванное путешествие, оживлённо болтая о технических возможностях беспилотников.
Поэтому, когда Драйв снова тревожно залаял, никто даже не обратил на него внимания – в конце концов, есть же Лёнька, он хозяин, вот и пусть сам разбирается.
Лёнька поспешил к рычащему щенку и изумлённо застыл на месте.
– Ну, ничего себе! Роман Русланович, а идёмте сюда.
– Что случилось? – остановился физрук.
– Не знаю, как и сказать. Вы лучше сами посмотрите! – пожал плечами Лёнька, беря на руки злобно рычащего Драйва.
Как по команде, подталкивая друг друга, мы устремились туда, где у края просеки стоял растерянный Лёнька.
– Ну, давай, показывай, что тут не поддаётся описанию… – хотел было пошутить, но тут же осёкся Роман Русланович. – Ёлы-палы!..
– Какой ужас! – прикрыв рот ладонью, выдавила из себя Анфиса.
– Ой, мамочка! – отшатнулась Илария.
– Спокойно! Не смотри! – обняла её за плечи Лариса Леонардовна.
То, что мы увидели, действительно, было безобразным и мучительным. Несколько ежей лежали пришпиленными к земле остро заточенными деревянными кольями. Все они были уже мертвы.
– Лариса Леонардовна, отойдите с девочками на дорогу. Это зрелище не для впечатлительных. Как бы кому плохо не стало, – настойчиво посоветовал физрук.
И вправду, Илария уже смотрела на нас испуганными, широко распахнутыми глазами, а их блеск выдавал готовые навернуться слёзы.
– Ну, и чего стоим? Брысь отсюда, вам сказали! – намеренно сурово, чтобы никто даже и не вздумал разнюниться, поторопил девчонок Никита.
Осмотрев злосчастное место, Роман Русланович вздохнул:
– Ну, здесь уже ничем не поможешь. Ничего руками не трогайте. Я сейчас.
Спешно обойдя прилегающие окрестности, физрук воротился огорчённый и озабоченный.
– Ещё есть? – тихо спросил его Алекс.
Вместо ответа Роман Русланович кивнул головой и задумался.
– Всё это нужно зафиксировать. Может понадобиться. Выходите на просеку, ребята! Давай, Саша, ты – снимаешь, я – фотографирую.
Мы обошли место преступления по кругу, с осторожностью наступая на лиственную подстилку.
– Массовое истребление ежей! Зачем? – пожимая плечами, спросил меня Роман Русланович, словно это я, а не он был взрослым.
– И с какой жестокостью! Этот урод специально колья затачивал! Надо же, не поленился! – заметил я, снимая орудия убийства то сверху, то у самой земли.
И тут челюсть моя отвисла: я вспомнил про тот колышек, попавший мне под ноги около папоротника на привале! Он тоже был заточен. Я с любопытством наклонился, разглядывая заточку. Ножом! Невысоко от края. И колышки – прямые блестящие красновато-бурого цвета. Точь-в-точь как тот! Чувства мои были в смятении. Рассказать или не торопиться?
…Когда мы с Романом Руслановичем вернулись на просеку, все бурно обсуждали план дальнейших действий.
– Вы заметили, этот гад даже ежат не пожалел? Вот такусеньких! – сказала Марина дрогнувшим голосом и показала пол-ладони.
– Перво-наперво, надо леснику сообщить, что в лесу ёжхантер объявился, – предложил Алекс.
– Ёжхантер?! – переспросил Артём.
– Хантер – значит, убийца, живодёр, – пояснил Алекс. – Ему по закону за это статья положена.
– Положена! Да только как его теперь найдёшь? – беспомощно развёл руками Артём.
– Нам не искать, а всего лишь сообщить нужно. Лесник разберётся, что к чему! – заверил Денис.
– А как сообщить-то? Даже если беспилотник снова появится, – растерянно посмотрела на нас Маринка. – Может, нам слово "помогите" или "SOS" крупно написать?
– Точно! У Иларии же есть краски и бумага, – обрадовалась Анфиса. – Давайте плакат напишем!
– Отличное предложение! Напишем обязательно! – поддержал нашу инициативу Роман Русланович. – Но у меня тоже есть вариант. Только для этого придётся немного свернуть с маршрута и заглянуть в гости к одному хорошему человеку. Он наверняка знает лесника.
Глава 14
Рассказать или нет? И как это сделать, чтобы сохранить наш с Анфисой главный секрет? Что, если начнут спрашивать, почему на привале мы вдвоём совсем в другой стороне оказались? Что тогда? Врать? Итак надо мной пацаны две недели потешались из-за Маринкиного укуса. А теперь ещё и свидание с Анфисой в кустах папоротника!.. Буду выглядеть просто каким-то искателем романтических приключений!
Для начала я решил рассказать про колышек самой Анфисе – несправедливо держать её в неведении. Вот только нужно выбрать подходящий момент, чтобы полный тет-а-тет и больше никого в поле зрения.
По узкой, но накатанной колёсами дороге мы снова углубились в лес – Роман Русланович, как и обещал, вёл нас "в гости к хорошему человеку".
Вскоре лес расступился, открыв нашему взору уютную зелёную лужайку, на которой в живописном беспорядке росли яблони. Не то, чтобы мы хорошо разбирались в садовых деревьях, просто на деревцах были видны румяные плоды.
Под яблонями, словно игрушечный лего-городок, стояли разноцветные трёхэтажные домики.
Впечатление складывалось такое, будто мы попали на детскую игровую площадку, и что, если хорошо поискать, то здесь отыщутся и качели, и пластиковая горка.
– Ребята, это же пасека? – воскликнула Илария и тут же восхитилась: – Какая красивая! У моей бабушки в деревне ульи низкие и серые. А тут! Разноцветный городок!
– Пасека? Это ведь пчёлы. А они нас не покусают? – спросил Артём, на всякий случай натягивая обратно на голову уже снятую бейсболку.
– Ты лучше за Маринкой следи! Вот кто реально покусать может! – посоветовал Виталька.
В метрах тридцати от "площадки" особняком стояла деревянная изба с нежилой пристройкой. Забора вовсе не было.
– Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом! – топнул ногой Виталька.
– Ой, смотри, нарвёшься! Сейчас Баба-Яга с метлой как выскочит – полетят клочки по закоулочкам! – пригрозила Маринка.
– Сказочница! Прям напугала! – отмахнулся Виталька, оглядывая пасеку.
Мы сняли рюкзаки, присели на стожок недавно скошенной травы – запах от неё всё ещё шёл сильный и душистый.
– Ждите тут! – строго приказал Роман Русланович. – Я один схожу. Думаю, не имеет смысла рассказывать пасечнику подробности нашей истории. Просто попрошу передать леснику, что у нас есть чрезвычайно важная информация и что мы будем ждать его в палаточном лагере.
Минут через десять физрук вернулся с седым, но моложавым мужчиной. В руках они держали широкополые шляпы с чёрной противомоскитной сеткой.
– Здорово, молодёжь!
– Здравствуйте! – дружно, как в первом классе, ответили мы.
– Коли чего спросить захотите, меня Михалычем кличут, – по-простому назвался мужчина. – Раз уж в гости ко мне зашли, хотите я вам пасеку покажу? Девочки, примеряйте шляпки.
– Фу ты ну ты! Для наших модниц – шляпки с вуалью! – усмехнулся Виталька.
– У кого футболки, маечки – накиньте чего-нибудь с длинным рукавом.
– А пчёлы злые? – поинтересовался Артём.
– Если смирно себя вести будете, могут даже не обратить никакого внимания.
– Смирно, это как? – уточнил Никита.
– Руками не машите, не бегайте, не шумите. Пчёлы суеты не любят. Да я вас к ульям близко не поведу. Издали посмотрите. Ну, пошли, что ли?
Мы окружили Михалыча со всех сторон, словно студенты на практике, боясь сделать неверное движение.
– Пчеловодство – наука хитрая, – степенно начал свой неторопливый рассказ пасечник. – Ведь пчёлы, как и всякие домашние животные, большого ухода требуют.
На этом неспешный рассказ пасечника оборвался по причине нашей кипучей активности, изменив статус "лекция" на статус "коллективное интервью".
– А почему ульи разноцветные? Разве пчёлы цвета понимают?
– Хорошо видят синий, оранжевый, зелёный, жёлтый и белый. Красный им кажется серым.
– А разноцветные домики нужны для красоты или для ориентации?
– Для ориентации! Чтобы пчёлы долго свой дом не искали и не попадали в чужой.
– А что будет, если в чужой дом залетят?
– Пчелиные семьи чужаков не принимают. Будет драка! Да ещё какая! Не на жизнь, а на смерть. В этой драке пчёлы используют свои ядовитые жала.
– Вот это экшен! – восхитился Артём.
Илария возмутилась:
– Ну и чего ты сияешь? Убивать за то, что ошибся дверью!
Михалыч улыбнулся по-доброму:
– Дело в том, что пчёлы частенько подворовывают мёд друг у друга. Поэтому любой чужак воспринимается ими как грабитель.
Артём обрадовался, что оправдан.
– Вот видишь, а ты думаешь, что пчёлки – это типа ангелочки с крылышками!
– А как пчёлы зимуют? Они засыпают и мороза не чувствуют?
– Чтоб вы знали, пчёлы в спячку не впадают. Холодов очень боятся. А чтобы было теплее, собираются в шар, время от времени меняясь местами, пропуская замёрзших пчёл в середину. Но всё равно каждую весну есть подмор.
– Как же так? – расстроилась Илария. – И ничего нельзя сделать?
– Чтобы уменьшить потери, ульи на зиму я убираю в специальное помещение. Идёмте, покажу.
Все снова устремились за Михалычем.
Я тоже сделал, было, шаг, но почувствовал, как чья-то рука с силой тянет меня обратно. Обернулся – Анфиса! На лице – испуг. Нос наморщен, как от боли.
– Что случилось?
– Пчела ужалила. Вот, видишь? – Анфиса протянула знакомую ладонь. – Что теперь делать, знаешь?
Я осмотрел крохотную ранку: из неё торчало жало, мелкое, как заноза, и оно шевелилось, словно жило своей собственной жизнью.
– Давай я лучше Алекса позову, – растерялся я, не зная, как ей помочь.
…Алекс, не задавая лишних вопросов, поспешил за мной.
Мы нашли Анфису возле травяного стожка, где были оставлены рюкзаки.
Она старательно дула на ладонь, насупив брови.
– Показывай! – спокойно улыбнулся Алекс.
Анфиса покорно протянула руку.
– Так-так… Боль? Жжение? Ну что же, будем извлекать!
Студент-медик решительно раскрыл свою походную аптечку.
– Ой, а это не больно? – забеспокоилась Анфиса. – Вдруг я кричать буду?
– Кричать? А ты с какой скоростью кричишь? За секунду успеешь? Или прикажешь мне жало, как репку тянуть? Тянет-потянет… – вытирая руки спиртовой салфеткой, пошутил Алекс. Потом повернулся ко мне и распорядился тоном, не допускающим возражений: – Саня, будешь ассистировать. Вот тебе салфетка – вытирайся!
Алекс достал из пластиковой упаковки пинцет и, подняв кисти рук вверх, подошёл к Анфисе.
– Ну, Саня, держи её крепче!
Я понял просьбу буквально: обхватил Анфису сзади двумя руками за плечи.
Алекс удивлённо приподнял бровь.
– Ты чего это не вовремя обниматься удумал? Ты мне только руку зафиксируй так, чтобы не дёрнулась. Сейчас мы жало удалять будем.
Я смутился своей глупости – хоть сквозь землю провалиться! Но сжал Анфисину ладонь с обеих сторон, как в тисках.
Алекс наклонился над раной, изучил её слева и справа, прихватил жало «клювом» пинцета и осторожно вытащил.
– Стойте! Ещё не всё, – удержал наши руки Алекс. – В ранке остался пчелиный яд. Сейчас мы его… – не договорив, он выдавил из ранки каплю крови. – Теперь перекись водорода, лейкопластырь вокруг пальца, типа колечко такое. И вот ещё – таблеточка антигистаминная. Не поняла? Ну, считай – противоядие.
Анфиса приняла таблетку и наконец улыбнулась.
– Спасибо, мальчики!
– Слушайте, – вспомнил Алекс, – там сейчас разный мёд дегустировать будут, побежали?
– Нет, я туда больше нехочу! – отстранилась ладонями Анфиса. – Вот, верни Михалычу шляпу.
Мы проводили Алекса долгим взглядом. А когда Анфиса вновь обернулась, я положил руку себе на голову.
Глава 15
Я рассказал Анфисе о найденном возле папоротника колышке. Объяснил, что он может иметь большое значение в расследовании. Но как всем сообщить об этом? Может, придумать совсем другую историю, в которой я буду один, без Анфисы? Но она не согласилась. Предложила вообще ничего никому не говорить, только леснику. Мы заспорили, какой вариант лучше.
Неподалёку росли деревья с широкой раскидистой кроной, опускающейся до самой земли, словно водопад.
– Бежим туда! – недолго думая, потянула меня за рукав Анфиса. – Спрячемся.
Мы нырнули под крону ближнего дерева.
Удивительно, но внутри такого густого дерева оказалось пусто. Все листья были снаружи, а внутри голые ветки так и торчали перед глазами. Цвет коры у них был… красно-бурый… блестящий!
Я остолбенел, вытаращив глаза.
– Что это за дерево? – не моргая и вытянув руку вперёд, спросил я Анфису.
– Ива, кажется. Ты что? На тебе лица нет. Призрака увидел? – опасливо оглядываясь по сторонам, прошептала она.
– Хуже! Из веток именно такого дерева сделаны те убийственные колья… – и замотал головой, приводя себя в сознание. – Жаль, что мы не взяли ни одного для сравнения.
Анфиса подняла с земли обломанную ветку и долго задумчиво вертела её в руках.
У меня появилось несколько секунд, чтобы выстроить цепочку собственных подозрений.
– Может, ты думаешь, это пасечник… ну, тех ежей? – наконец прервала молчание Анфиса.
– Не исключаю, – проворчал я. – Сама прикинь. Кто главные враги пчёл? Мыши и ежи. Наверно же, Михалыч каким-то образом защищает от них своих пчёл. Ну, вот и…
Анфиса тяжело вздохнула.
– Михалыч такой гостеприимный дедушка. И глаза у него добрые-предобрые.
– Люди иногда не те, какими кажутся, – ответил я заученной маминой фразой.
Анфиса несогласно покрутила головой.
– Так нельзя! Ты назвал только факты против Михалыча, а что есть за него?
– Есть, конечно, некоторые непонятные детали. Например, почему первый колышек оказался в самом начале леса, так далеко отсюда? Ещё. Какой толк убивать ежей не на своей пасеке, а где-то там в лесу? И, в конце концов, если это пасечник готовил колышки, должны же быть где-то здесь следы заточек.
Мы машинально посмотрели себе под ноги – чисто. Я протянул руку к ветке, которую подобрала Анфиса, и на ней никаких срезов от ножа.
– Бежим быстрее! – снова схватила меня за руку Анфиса. – Проверим ещё и другие деревья.
С реактивной скоростью мы обследовали все ивы, растущие перед пасекой, но так и не обнаружили даже намёка на подготовку к преступлению.
Едва мы успели вернуться к рюкзакам, как из избушки вышли девчонки, о чём-то споря, но увидев Анфису, бегом кинулись к подруге.
– Тебя что, пчела ужалила, да?
– Больно?
– Покажи!
Девчонки склонились над Анфисиной ладонью.
– Алекс перевязывал, да? – с завистью спросила Алёнка.
– Какое колечко! – восхитилась Полина.
– А предложение он тебе не сделал? – хихикнула Маринка, бросив на меня озорной взгляд.
Лариса Леонардовна пришла вовремя: когда пустые пересуды, хитрые перегляды и цветущая улыбка Анфисы меня уже просто достали. Тоже мне, подруга называется! Алекс! Ах! Ах! Ах!
Мальчишки вернулись вместе с Романом Руслановичем и пасечником.
– А мы чай с мёдом пили! – похвастался Артём. – И мёд в сотах жевали.
Старик протянул нам на блюдце медовые брусочки золотистых сот.
– Вот, попробуйте.
Я быстро положил кусок за щёку, ощущая, как из раздавленных шестигранных ячеек вытекает мёд.
Анфиса взяла свой кусочек двумя пальцами и, зажмурившись, облизнула, как мороженое.
– М-м-м, вкусно!
И тут с заднего двора донёсся крик, от которого мы побросали рюкзаки снова на землю.
– Ох, убила! Убила-а-а!
– Чего-то там бабка моя натворила, – забеспокоился Михалыч. – Побегу! Извиняйте!
Уйти в такой момент, когда речь идёт об убийстве?! А вдруг нужна наша помощь? Или свидетельские показания?
Мы бросились вслед за пасечником.
За избой находился большой огород, обнесённый невысокой изгородью. У капустной грядки на коленях стояла бабушка Агата, которая только что поила нас чаем. Вокруг неё переминались с лапы на лапу свидетели происшествия – гусиная стая.
– Вот! Кажись, убила, – сокрушённо указала она рукой и слёзно запричитала, качаясь из стороны в сторону: – Лучшего гуся, вожака прибила-а-а.
Мы подошли ближе.
Прямо на грядке, в центре гусиного круга кверху лапами, бессильно запрокинув голову на обмякшей шее, лежал большой, хорошо откормленный гусь.
– Буян на тебя нашёл, чё ли?! – рассердился Михалыч.
– Да Криворучка проклятая! Гуси, вишь, в огород зашли. Ну, я их и давай гнать, чтоб капусту не пощипали. Схватила щепу дровяную да кинула. Думала только пугнуть, в Гогу даже не метила, а выходит в самую голову угодила. Зашибла до смерти. Гоша ты мо-о-ой, Гогушка-а-а! – снова начала причитать старушка над бесчувственным телом.
Гуси вели себя странным образом: не шипели, не вытягивали шеи, а стояли, как солдаты у постели тяжело раненного командира. На нас они ровным счётом не обращали никакого внимания. Очевидно, гуси ждали, когда их вожак снова встанет «на ноги» и поведёт в нужном направлении.
Алекс опустился на одно колено рядом с бездыханным телом, ощупал и осмотрел гусю голову.
– Ни крови, ни повреждений… Возможно, это сотрясение вызвало потерю сознания. Ну-ка, пацаны, кто-нибудь помогите перетащить Гошу вон туда, на крыльцо.
Алекс и Никита осторожно подсунули ладони под грузную тушу и понесли её на широкие ступени.
И люди, и гуси отправились следом: люди – из сочувствия и интереса, гуси – потому что они команда.
Алекс приложил ухо к птичьей груди и, требуя тишины, поднял руку. Все затихли в ожидании.
– Бабушка, жив ваш Гога. Но он в обмороке. Можно было бы ускорить приход пациента в себя. Но, честно говоря, я не знаю, как. Человека в таком случае шлёпают по щекам, обрызгивают холодной водой или дают понюхать нашатырь. А тут… гусь!
Илария нерешительно предложила:
– Давайте я сделаю «щекотный» массаж? Мне мама всегда делает, когда голова болит.
– Впервые о таком слышу. Может, народная медицина? – Алекс встал, уступая ей своё место.
Илария положила безвольную голову гуся на одну ладонь, другой, едва касаясь, быстро зашевелила кончиками пальцев.
Мы с интересом наблюдали.
Наверное, это было щекотно. Во всяком случае, девчонки, проверяя эффект шевеления кончиками пальцев друг на друге, довольно хихикали.
Скоро Гоша открыл глаза и даже попытался встать, но плохо держал равновесие: толи был слишком слаб, толи голова кружилась.
– Матушки мои, ожил! – счастливо выдохнула бабка Агата, сложив ладони лодочкой.
– Ну, вот и ладненько! – удовлетворённо кивнул Алекс. – Теперь нужно напоить гуся сладким чаем. Бабушка, налейте в глубокую миску, чтобы Гоше было удобно пить.
– Сейчас, голубчик! Сейчас, миленький! – непонятно кому, Гоше или Алексу, пообещала старушка, убегая.
После питья Гошу поставили на землю.
Алекс, продолжая держать гуся за бока, поводил его немного по двору и отпустил.
Стая тут же окружила своего лидера и, ободряюще гогоча, неспешно повела за угол дома.
– Деточка, – старушка обняла Иларию. – Я тут услышала, какое имечко у тебя красивое. И руки добрые. Хочу тебе от нас с Гошей подарочек сделать, чтобы для памяти. Погоди-ка. Я сейчас.
Ожидая, мы гадали, каким может быть подарок от Гоши. Дальше всех в своих фантазиях продвинулся Артём.
– Вот увидите, сейчас принесёт роуч. Не знаете? Это индейский головной убор из перьев. Правда, для роуча берётся хвостовое оперенье ястреба или орла. Но здесь же не Америка! Гусиных перьев, поди, полным полна коробочка!
Бабушка всё не шла, и Артём продолжил свой рассказ.
– Каждый воин использовал для роуча перья собственноручно убитой птицы. А перья скреплял нитью, вымоченной в её крови…
Бабушка вышла из избы, бережно держа в руках что-то белое и пушистое.
Мы уставились на руки старушки, словно каменные истуканы. Роуч?!
– Вот тебе, милая, рукавички из гусиного пуха. Тёплые! Мягкие! Ручки твои добрые ни в какой мороз не замёрзнут.
Но вместо благодарности Илария отшатнулась.
– Я не могу их взять. Это грустная память, ведь из-за пуха гусей убивают.
Старушка сначала удивилась и расстроилась, а потом добрая догадка озарила её лицо.
– Городские! Как есть городские! Ничего-то вы про деревенскую жизнь не знаете. Гусей для пуха не убивают, а живых подщипывают. Пуха у них много, а лето жаркое. Им же облегчение. Бери, деточка, не сомневайся. Здесь и Гошин пушок есть.
Когда мы уже почти скрылись за деревьями, Илария обернулась и помахала старушке белыми рукавичками, надетыми на обе руки.
И вот мы снова в пути, возвращаемся на прерванный маршрут.
Пуховые рукавички бабушки Агаты перемерили все девчонки вместе с Ларисой Леонардовной. То-то было шума и восклицаний! А Маринка, вообще, надев одну рукавичку, стремглав обежала всех мальчишек, нежно гладя кого по носу, кого по щеке. И лишь Витальке от этого дефиле ничего не досталось, поэтому он проворчал обиженно:
– Устроили здесь примерочную! Хоть бы шторку задёрнули. Столько восторгов! Можно подумать, варежки не от гуся Гоши, а от-кутюр.
– Не скажи! Этот гусь, тот ещё гусь! – Алекс с лукавством посмотрел на Иларию. – Кое на кого этот лапчатый произвёл сильное впечатление. Очень прошу вас, ребята, если в школе откроется персональная выставка работ Иларии Лариной, не забудьте меня известить. Очень хочется посмотреть портрет гуся Гоши.
Илария добродушно засмеялась вместе со всеми.
– Ну, это вряд ли! Я портреты не пишу. Вот подсолнухи, трёхствольную берёзку – это уже в планах. Только я не понимаю, почему вы смеётесь? Почему-то считается, будто в нашей группе только мы с Драйвом чересчур впечатлительные натуры. Но разве это так? Уверена, иногда всем вам, как Драйву, хочется затявкать от восторга, но вы себя контролируете. Так ведь, если честно?
И тут Алекс, выражая своё согласие, смешно затявкал, а вслед за ним и весь отряд, не сговариваясь, залаял, загавкал, завизжал, выражая разную степень собачьего восторга.
Глава 16
Когда мы, наконец, ступили на поляну, которой предстояло стать местом нашего четырёхдневного проживания, уже совсем не хотелось тут же бежать разглядывать её загадочные достопримечательности. Мы мечтали только об одном: поскорее сбросить рюкзаки, кинуться на траву, лежать, раскинув руки, и жмуриться от солнца.
Поначалу именно так мы и поступили. Но куда там! Роман Русланович кинул нам такую приманку, от которой не смогли отказаться даже самые обессилевшие.
– Ну, ладно, вы тут пока отдыхайте. Понимаю, с непривычки колени дрожат, спину ломит и хвост отваливается. Это я не про вас, а про Драйва, – усмехнулся физрук, доставая из рюкзака полотенце, и, как бы между прочим, добавил: – А я пока схожу на пляж – умоюсь, в воде постою. Лариса Леонардовна, вы как, со мной?
– Конечно! – улыбнулась наша классная. – Уж больно хочется посмотреть на обещанный песчаный пляж у синего моря.
Мы тут же поменяли лежачее положение на сидячее и возмущённо взревели:
– А мы?!
Роман Русланович удивлённо и оценивающе окинул нас взглядом.
– Как! Неужели дойдёте?! А я, понимаете ли, не хотел вас беспокоить. Ну что вы! Такой кайф ломать! – физрук развёл руки в стороны и отрешённо закатил глаза к небу. – Всеобщая нирвана! Не хватает только ковриков для йоги. Но если вы передумали медитировать, то я не против. Присоединяйтесь!
Все мгновенно оживились, полезли в рюкзаки за полотенцами и шлёпками.
– А в кроссах можно?
– Песка наберёшь выше бортов!
– А джинсы снимать или закатывать?
– Закатывать. Плавать и загорать пока не будем – много дел. Но можно умыться, пошлёпать босяком по кромке воды. Ну что, все готовы? Тогда за мной! – взмахом руки призвал нас вперёд физрук.
Реку мы увидели не сразу – она пряталась внизу высокого берега.
Спуститься к ней оказалось не так-то и просто. Берег хоть и не был слишком высоким, зато плавно сползал вниз рыхлыми песчаными отложениями. Мы растерялись: катиться по песку, как с горки, или сбегать, увязая по щиколотку?
Но Роман Русланович совершенно этим не озаботился – он знал удобный спуск.
Пока мы к нему шли, приметили внизу по течению зелёный островок.
– Смотрите! Райский остров! – восхитилась Илария. – Баунти!
– Только вместо пальм – ивы! – тоже любуясь пейзажем, уточнила Маринка.
– Да, живописное местечко! – согласился Алекс и почему-то покосился на Иларию. – Ветви склонились до самой воды. Не хватает, как у Васнецова, задумчивой Алёнушки с братцем-козлёночком. Нет! Не хватает задумчивой Иларии с гусёночком…
– Ах, так! – смеясь вместе со всеми, замахнулась на него Илария.
Но Алекс уже лихо сбегал по небольшим уступам вниз. За ним смело ринулись и все остальные.
Каждый, ступивший на песчаный пляж, не замедляясь, влетал в прибрежную воду с криком восторга и миллионом алмазных брызг. Над рекой повис гомон, словно над ней кружил десяток голодных чаек.
– Эх, хороша водичка! – скакал жеребцом Никита, гоня волну не хуже катера.
– Тёплая! Вот вам и горная река! – удивлялась Маринка.
– Что, нравится? А вот вам ещё! Ещё! – черпая воду пригоршнями, щедро брызгал девчонок Виталька.
– Девочки! – бросила клич Маринка. – Ну-ка, дружно изобразим поливальную машину!
И через несколько секунд Виталька уже был мокрым с головы до ног.
Лёнька и Драйв играли в догонялки на самой кромке воды, вернее догонял только щенок, со звонким тявканьем хватая хозяина за закатанные джинсы.
Мне тоже очень хотелось принять участие в этой водной вакханалии, но разве мог я пропустить такие кадры: редкие минуты всеобщего ликования. Таких моментов у меня вообще пока два: Лёнька, прыгающий с подножки вагона с щенком на руках, и этот неистовый "аквапарк".
И вдруг я услышал за спиной:
– Ты, кажется, хотела треснуть меня по макушке? Что, сильно обидел?
Это был голос Алекса.
– Нет, конечно. Просто ты всё время посмеиваешься надо мной,– ответила Илария.– Думаешь, я не поняла, в чей огород камешек? Однако ты верно подметил, у меня, действительно, от впечатлений голова кругом! Подсолнухи! Река! Этот остров!.. И всё, понимаешь, всё хочется зарисовать…
– А обо мне у тебя уже сложилось впечатление? – прервал её Алекс. – Жаль, что портретов ты не рисуешь. Интересно было бы посмотреть на себя со стороны. Говорят, художники подмечают в человеке его истинную суть.
Илария почему-то не ответила.
Я бросил через плечо быстрый, осторожный взгляд и увидел её бесхитростные, широко распахнутые глаза, немного склонённую набок голову.
– Ты серьёзно? Могу нарисовать дружеский шарж, если минут десять попозируешь. Только уж потом не обижайся! Кисточкой и красками ведь тоже можно треснуть по макушке!
– Ок, договорились! – рассмеялся Алекс. – Скажешь, когда придёт час расплаты.
Роман Русланович сложил ладони рупором и прокричал:
– Прошу всех подойти ко мне!
Мы нехотя прекратили весёлые плескания и подтянулись к физруку.
– Перед нами береговая линия, – сразу приступил он к делу, чертя рукой дугу. – Что мы видим? Пляж образует мелководье. Река в этом месте застаивается, а, значит, хорошо прогревается солнцем. Поэтому здесь вода тёплая. В центре реки вода холоднее. Это первое.
Роман Русланович, как заправский лектор, вооружился вместо указки длинной сухой корягой и продолжил угрожающе:
– Течение! Запомните это коварное и опасное свойство любой реки. Река не озеро, она течёт, а значит, имеет скорость. Скорость течения у берегов всегда меньше. Так что, не думайте, что в центре так же безопасно, как и здесь. Это второе.
Роман Русланович решительно загнул два пальца.
– Третье. У выпуклого берега, как наш, скорость течения слабая, а у вогнутого – сильнее. Посмотрите на противоположный берег. Он слегка вогнут. Это более сильное течение его подмывает. Туда вообще не плаваем!
– А куда плаваем? – растерялся Артём.
– Об этом позже! Пусть навострят ушки те, кого манит вон тот, как сказала Илария, райский островок. У островов особенно опасно. Повторяю, опасно! Объясняю почему. Широкий речной поток, достигая острова, разделяется на два узких. Сужение вызывает ускорение. Таким образом, по обе стороны от острова возникает быстрое течение.
– И что, есть утонувшие? – с иронией спросил Виталька.
– Есть. Три года назад там утонул пьяный рыбак.
– Так, то ж пьяный! – хмыкнул Виталька. – Мы же не употребляем!
– Очень остроумно! Только давайте договоримся: на эту тему больше не шутим. Короче, к острову не плавать и реку не переплывать. Это четыре и пять. Всё! Тема закрыта.
– Не понял. Туда нельзя, сюда нельзя! А где же тогда плавать?! – возмутился Артём.
– Сейчас узнаем. Давайте-ка измерим скорость течения реки в середине.
– Как? Неужели это возможно реально сделать? – удивилась Лариса Леонардовна.
– Легко. Школьная задачка на движение: скорость равна пути, поделенному на время. Берём предмет, который не тонет, пускаем его по воде, засекаем время. Короче, сейчас вы всё сами увидите.
Физрук разломил корягу-указку напополам и передал одну часть сыну. Алекс вошёл по колено в воду. От этого места Роман Русланович шагами отмерил по берегу расстояние в десять метров и встал в конечной точке отрезка с секундомером.
– Бросай! – наконец скомандовал он.
Алекс широко размахнулся – палка долетела почти до середины реки и плюхнулась на воду. Её сразу подхватило неспешное течение…
И тут Драйв сорвался с места и кинулся в воду.
Пока он резво бежал по мелководью, никто из нас не успел заподозрить ничего угрожающего. И лишь когда лапы щенка оторвались от дна и зашлёпали по поверхности, мы пришли в ужас от происходящего. Драйв отчаянно барахтался и захлёбывался в нескольких метрах от нас.
Стоявшая ближе всех к щенку Полина со всех ног бросилась к тонущему. Следом за ней со сдавленным вскриком метнулся и Лёнька. После чего уже никто не мог оставаться на месте.
Но радостный смех Полины осадил нас.
– Ребята, он не тонет! Лёнька, смотри, Драйв перебирает лапами и сам держится на воде.
Полина подняла щенка над головой.
– Драйв умеет плавать!
– Тоже мне – научное открытие! Врождённый инстинкт у собак и кошек! – сухо выдал информацию Виталька. – Спрашивается, чего орали? Массовое помешательство какое-то!
Лёнька взял из рук Полины своего совершенно мокрого питомца.
Драйв яростно отфыркивался, чихая хозяину в лицо. Струйки воды стекали с шерсти щенка прямо на футболку, так что на груди быстро расплылось сырое пятно, но Лёнька только смеялся, крепче прижимая своего начинающего пловца.
– Теперь Драйв, можно сказать, крещёный, – сообщила Лариса Леонардовна. – А Полина, по всем правилам, его крёстная.
– Выходит, Полина с Лёней теперь кум и кума! – добавил Алекс.
– Ой, почти родственники! – озорно захихикали девчонки, поглядывая на смутившегося Лёньку.
– Ага! Вашему забору двоюродный плетень! – вступился за друга Виталька.
Но девчонки не унимались.
– Слушайте, собаки сколько живут? Лет пятнадцать? Это ж столько лет Полина с Лёнькой теперь роднёй будут! Вот так привыкнут. А там, глядишь, и поженятся!
– Зашибись! Железная логика! – поразился Виталька.
– Женская! – весело прокричали девчонки.
– Вы бы лучше не о свадьбе думали, хотя…– безнадёжно махнул рукой Виталька. – Вы бы лучше сообразили, что Драйв не просто так в воду кинулся. Это значит, что у него был хозяин, который учил приносить предметы.
– Точно! Такая команда "Апорт!" называется. Давайте ещё раз на берегу проверим! – предложил Артём.
Но Роман Русланович вновь напомнил о себе.
– Потом разберётесь! А вот если мы течение не измерим – сегодня вечером не плаваем. Лёня, а подержи-ка ты своего щенка на руках, а то он нам чистоту эксперимента нарушает: большую волну гонит и измерительное оборудование норовит стащить.
Попытку повторили.
Алекс снова добросил палку до середины реки.
Когда коряга проплыла отмерянные десять метров, Роман Русланович нажал кнопку секундомера и сообщил:
– За семь секунд. Делим десять на семь. Сколько? Меньше двух метров в секунду. Точнее, одна целая и четыре десятых. Подходяще. Значит, те, кто умеют хорошо плавать, доплывают до середины и поворачивают обратно, ну, а кто не умеют – заходят в воду по пояс и плещутся на собачий манер.
– Типа, как Драйв только что? – усмехнулся Артём.
– Эй, на берегу-у! – донеслось сверху.
Мы обернулись.
На возвышении стоял мужчина в зелёно-коричневом камуфляже и приветственно махал нам рукой.
Глава 17
Мы с интересом окружили незнакомца.
Он был молод и явно обладал военной выправкой: шагал широко, руками работал от локтя, а под формой угадывалась рельефная мускулатура. Краешек тельняшки, выглядывающий из расстёгнутого ворота, наводил на мысль, что когда-то мужчина служил в десантных войсках.
– Ну что, давайте знакомиться? – предложил молодой человек и протянул Роману Руслановичу свои документы. – Я хозяин леса!
– Как, вы медведь?!– шутливо вытаращила глаза Маринка.
– Я его заместитель! – широко улыбнулся добрый молодец.
Физрук, возвращая документы, назвал нам мужчину:
– Вот, ребята, это и есть лесник, Максим Михолап.
Мы так и прыснули коротким смешком – Маринка почти угадала: медведь и Михолап в общем-то одна малина.
Лариса Леонардовна смутилась и, извиняясь за наш дурной смех, попросила:
– Не обращайте внимания, просто фамилия у вас очень подходящая для лесной работы.
Мы вернулись на поляну, присели, кто на траву, кто на рюкзак, кто на поваленное дерево и в ожидании интересного разговора уставились на лесника.
– А мы вас только завтра ждали, – сразу перевёл разговор в нужное русло Роман Русланович.
– Ждали? – удивился Михолап. – Так я, вроде, не обещался. Я вашу группу ещё утром приметил, когда дрон пускал. Вот, решил проверить установку палаток. Погода уже много дней сухая и жаркая, сами понимаете, – высокая пожароопасность.
– Так вы про ЧП ещё ничего не знаете? – первым догадался Виталька.
– У вас что-то случилось? – насторожился Максим.
– Не у нас, а у вас! – поставил правильный смысловой акцент Денис.
– Как так? – пришёл в секундное замешательство лесник. – ЧП у меня? А ну-ка, рассказывайте!
– Не только расскажем, но и покажем! – протягивая смартфон, пообещал Роман Русланович. – Странное какое-то происшествие… Вот, смотрите.
– Браконьерство! – заверил Артём.
Максим пальцем протянул по экрану отснятые физруком фотоматериалы, увеличивая и рассматривая детали.
– Нет, ребята, это не браконьерство. Похоже на месть со смыслом. Кому-то ёжики дорожку перебежали.
– Интересно, что плохого могли сделать эти маленькие милые существа? – спросила Маринка.
– Которые ни на кого не нападают! – добавила Полина.
– Которые сами прячутся в глубине своих колючек…– печально вздохнула Илария и опустила глаза, пряча их под ресницами.
– А вот это главный вопрос! Что плохого сделали ёжики? Ответ подскажет нам мотив совершённого злодеяния. А имея мотив, можно уже составлять круг подозреваемых. Ну, что же, буду думать… буду думать…– озадаченно повторил Михолап, и впрямь задумавшись. – А вам спасибо, что не прошли равнодушно мимо.
Я заволновался – сейчас лесник встанет и уйдёт, и наши с Анфисой тайные знания так и останутся без пользы, поэтому поспешил сказать:
– Могу предложить одну версию. Только уверен, что она всем очень не понравится.
Ребята воззрились на меня с удивлением и нескрываемым любопытством, а Анфиса – во всю ширь своих распахнутых ресниц.
Я начал издалека – нет уж, пускай каждый сам сделает выводы.
– Зоологию мы уже проходили. Значит, всем известно, чем питаются ежи?
– Мышами и даже змеями! – не раздумывая, выпалил Артём, руками показывая, как агрессивно захватывает ёж добычу.
– Вот это как раз реже всего! – не согласился с ним Виталька. – Обычная еда ежей – насекомые, гусеницы, дождевые черви… Подножный корм!
– Правильно! – сфокусировал я внимание на этом моменте. – Остановимся на насекомых. Кого из них едят ежи?
– Кузнечиков, жуков, шмелей…– взялся снова перечислять Виталька.
– А пчёл? – прервал я его пищевую цепочку. – Вы в курсе, что ежи обожают пчёл? Для них это лакомство. И за этим лакомством ежи захаживают на пасеки.
Конечно, я сразу заметил, как на лица моих друзей наползает серая тень догадки.
– Выходит, как-то надо защищать пчёл от ежей! – прямолинейно завершил я свою гипотезу.
Реакция на мою версию была такой, как я и ожидал: ребята растерянно переглядывались, пожимали плечами и повторяли друг другу: "Да нет, быть такого не может!"
– Ах, да! Забыл! – вспомнил я ещё одно важное обстоятельство.– Те убийственные колья были сделаны из высушенных ивовых прутов. На пасеке несколько ивовых деревьев. Я изложил вам факты. А дальше думайте, как хотите.
В эту минуту я почувствовал себя беспристрастным правдолюбом. На душе стало неуютно и одиноко. Но тут Анфиса повернула голову, улыбнулась и украдкой показала мне большой палец.
– Молодец! – тоже похвалил меня лесник. – Как тебя зовут? Толково изложил, Саша! Ну что же, у нас есть первая версия. И она вполне логична. А вы что же, на пасеку заходили? Смотрю, Михалыч вам понравился. Тогда, может быть, кто-то попробует опровергнуть версию, предложенную Сашей?
Ребята переглядывались, тихо переговаривались, но в спор вступить не решались.
– Очень трудно представить, – наконец сказал Алекс, – как пожилой, степенный дедушка строгает колья, а потом, словно папуас, бегает по лесу, выслеживая добычу. Я думаю, пасечник знает более цивилизованные способы борьбы.
– Верно! – согласился лесник. – И я даже знаю какие. Когда вы были на пасеке, заметили, что все ульи приподняты над землёй? Ежи не умеют ни лазить, ни подскакивать. Вообще, насколько я знаю, они едят пчелиный подмор, а летающей пчёлкой редко закусывают. Зато ежи главные защитники пчёл от мышей. А ведь именно мыши – главные враги пчёл! Так что, убивать ежей Михалычу невыгодно. Ну что, с пасечника сняты подозрения?
Я охотно кивнул.
– Это же просто версия, а не обвинение. Мне этот дедушка тоже понравился.
Больше говорить было не о чем.
– И как же вы теперь сможете найти этого вредителя? – разочарованно спросил Артём.
– Похожу по лесу. Может, ещё след какой найдётся…– убито ответил лесник, вставая.
Эх, была не была! И я решился.
– Уже! Нашёлся! – оживил я его. – Колышек с заточкой. Но в другом месте.
Все снова повернули головы в мою сторону, прежнее удивление на лицах сменилось изумлением. Допускаю, что кто-то даже подумал, а не сам ли я заготовил колышки и взял их в поход. Этакий городской сумасшедший! Но это было не логично: я всё время шёл рядом.
– Та-а-ак… – почти пропел Михолап, присаживаясь на прежнее место. – Ну, слушаем тебя, следопыт!
Глаза Анфисы смотрели предупреждающе: «Не забыл? О нас ни слова!»
– Короче, – откашлялся я, – когда мы останавливались на привал у берёзы с тремя стволами, я видел там точно такой колышек с заточкой.
– Постой! Ты не ошибся? Может, это какая-то палка была? – с охотничьим азартом ухватился за новость Михолап.
– Нет. Именно кол! Я же брал его в руки. А потом пнул куда-то в траву.
Лесник достал из внутреннего кармана сложенную карту и карандаш.
– Ты место это хорошо помнишь? Покажи-ка, где эта трёхствольная берёза?
– А давайте лучше я покажу! – предложил Роман Русланович, раскладывая карту на коленях и водя карандашом. – Вот, мы шли от станции по этой дороге. Там, где дорога упирается в лес, буквально в тридцати шагах вглубь, есть маленькая укромная полянка под трёхствольной берёзой.
Физрук обозначил трёхствольную берёзу, полянку в виде крохотного овала и передал мне карту с карандашом.
Я подсел к леснику с другой стороны и тоже склонился над картой.
– Если вы стоите на поляне, пройдите за берёзу, потом ещё метров двадцать вперёд, поищите глазами густой папоротник, – я нарисовал куст папоротника. – За него не ходите. Ищите перед ним, примерно вот в этом квадрате.
– Найду! – бодро уверил нас Михолап и протянул мне руку. – Ну, Саша, хороший ты мне след подкинул! Задал, так сказать, нужное направление. Огневое! Поблизости других населённых пунктов нет.
Глава 18
Едва фигура лесника растворилась между деревьями, Роман Русланович посмотрел на часы и досадливо покачал головой.
– Мы совершенно выбились из графика. Потеряли на маршруте лишних три часа.
– Так много? Откуда? – не поверил Артём.
– Да всё с того ежового криминала! Петлю на пасеку сделали? Экскурсию с дегустацией мёда получили? Гуся лечили? Да ещё лесник подскочил раньше, чем ждали.
– Зато нескучно! – не согласился Виталька. – Нам бы ещё приключений!
– Ага! И побольше, побольше! – засмеялся Артём, вспомнив анекдот про жадного больного.
Физрук оглядел пустую поляну и сказал с иронией:
– Ну, вот вам ещё приключение: костра нет, обеда нет. Что делать будем? Как-нибудь потерпим до ужина?
Голодать не хотелось.
– Может, накроем поляну из того, что осталось! – неожиданно предложил Алекс.
– Да! – закричали мы единодушно.
– Роман Русланович, и вправду, давайте! – встала на нашу сторону Лариса Леонардовна. – До вечера при такой жаре всё испортится. Столько продуктов выбросим! А главное, ребята отравиться могут – они же без разрешения потихоньку таскать свои пирожки будут.
– А у меня бутеры с сыром и вот с такенным слоем масла! – показала мизинец Полина.
– А у меня блинчики творогом.
– А у меня… Смотрите что! – Маринка достала лежащую сверху рюкзака коробку и жестом фокусника сняла крышку. – Падам-м! Тортик! Пока свеженький!
Физрук почесал затылок и усмехнулся.
– Вообще-то, это называется подкуп должностного лица при исполнении. Но… – Роман Русланович поднял вверх руки. – Сдаюсь! Уговорили, соблазнили. В том смысле, что люблю вкусно поесть. Нашли-таки мою слабину! Давайте, выгружайтесь!
Все радостно бросились доставать из рюкзаков пакеты с недоеденными завтраками и складывать их на расстеленную клеёнку.
Один только Лёнька потерянно топтался возле своего рюкзака.
– А у меня уже ничего нет… – наконец признался он. – Я, понимаете, Драйву всё скормил. Вроде маленький, а лопает и лопает, как большой.
Выгрузка продуктов забуксовала. Мы воззрились на щенка, который с чьей-то подачи уже уплетал кусочек куриной грудки.
– Во даёт! – всплеснул руками Виталька. – Опять лопает! А не лопнет, как воздушный шарик?
– А ты угости и отойди! – засмеял Алекс, вспомнив известную телевизионную рекламу.
Полина положила щенку ещё кусочек.
– Моя бабушка говорит, что растущему организму много кушать надо.
– Ну и правильно! – успокоила Лёньку Лариса Леонардовна. – А мы-то, ребята, как же забыли, что щенка кормить и поить надо?! Ты уж извини нас.
– Лёнь, да ты не парься! Всё хоккей! Кормящим отцам дополнительный паёк полагается, – давясь смехом, выговорил Виталька.
– И материнский капитал за усыновление! – дружески ржали пацаны.
Но Роман Русланович не разделил их веселья.
– Значит, так, слушайте сюда, отцы! Короткое родительское собрание! Пока мы в походе, Драйв – сын всего отряда. И все не забывают о нём заботиться! Марина, ты крышечку-то с тортика сними и Лёне отдай. Вот и будет миска для щенка.
Девчонки под руководством Ларисы Леонардовны разложили продукты по ассортименту: были здесь пирожки и пироги, порезанные кусочками, ватрушки и фаршированные блинчики, варёные яйца, румяные сырники, но больше всего было бутербродов с колбасой и сыром. В центре торжественно поставили торт.
Мы приступили к запоздалому обеду.
Роман Русланович кивнул в сторону старого дуба, который стоял на дальнем краю поляны.
– Ну что, все видели? Стоит курилка! Без обмана. А кто-то, между прочим, не верил.
Дуб и в самом деле производил сильное впечатление.
Он был похож на древнего великана: массивные корни, вылезшие из земли, были похожи на ноги; необхватный ствол, сверху разбитый молнией, – на могучее тело; две огромные корявые ветви – на руки, взывающие к небу.
– Вечером, пойдём знакомиться, – пообещал физрук.
Виталька перестал жевать, сверля взглядом учителя.
– Лучше ночью! Вы же обещали, что будет видно, как дуб светится.
– Хорошо, ночью. Но сначала дела. А их у нас выше крыши! Предлагаю действовать сразу в трёх направлениях. Лариса Леонардовна с девочками берут на себя кухню. Им в помощь даётся грубая мужская сила в лице Саши и Дениса: копать, рубить, вбивать. Для этого мужчинам выдаётся топорик. Алексу – особое задание: место общего пользования. Сами понимаете какое! Не к столу сказано! Партнёры по работе – наши рыбаки Семён и Володя. Возьмёте лопату, заодно и червячков накопаете. Остальные – со мной, палатки ставить. Через три часа сдача объектов и горячий ужин. Расходимся!
Видела бы меня сейчас мама: в руках то топор, то лопата, а то тащим с берега большие камни.
По совету Романа Руслановича мы с Дэном сделали две точки приготовления еды: низкий очаг из двух камней и решётки и жаровой костёр с перекладиной на двух рогатках. Как объяснил физрук, костёр обязательно нужен, чтобы ночью освещать лагерь, отгонять комаров и быть культурным центром нашего общения.
Девчонки тоже зря времени не теряли: натаскали хвороста сразу на пару дней.
Можно было начинать готовить.
– Ой, а воды-то у нас нет! – всплеснула руками Лариса Леонардовна.
Анфиса, не раздумывая, схватила ведро и, метнув в меня из-под чёлки красноречивый взгляд, побежала к реке.
Я тут же подхватил котелок и с криком: "Я помогу!" помчался следом.
Крутой береговой спуск пролетел под нашими ногами, словно бегущая дорожка эскалатора, притормозили мы у кромки воды.
– Стой! Не взбаламучивай! – Анфиса резко придержала меня рукой. – Зайди осторожно по колено и зачерпни поверху – так почище будет, без песка и мути.
Анфиса сунула мне в руку ведро, и я заметил на её пальце колечко из пластыря.
– Не болит? А ну-ка, сожми и разожми кулак! Пошевели пальцами!
О, как она на меня посмотрела!
– Я сейчас тебе такой кулак сожму, если будешь болтать попусту! Ты зачем за мной подвязался? О нашем деле поговорить?
– Вообще-то, помочь, – пожал я плечами. – Могу я просто помочь раненой подруге?
– Раненой?! Ха! Подумаешь, пчёлка ужалила! – Анфиса взглянула на меня насмешливо.
– Но я-то не знаю, как жалит пчела, может, оно болит.
Анфиса разжала кулак.
– Ну на, на, смотри и забей уже – нет ничего и не больно! Лучше скажи, теперь веришь, что предсказание карты сбывается?
– Судя потому, что мы из происшествий не вылезаем, ещё как сбывается!
– Да, событий много, но это явно не лев, которого надо погладить. Я думала, страшно и опасно будет.
В её голосе звучало разочарование. Захотелось как-то утешить.
– Может, и будет ещё… Три дня впереди…
– Э-э-э! – потянула за ручку ведро Анфиса. – Моё!
– Будешь мешать – навернусь! И пойдём набирать ещё раз!
– Ну, тогда я вот так! – и Анфиса упёрла вытянутые руки мне в спину, помогая подниматься вверх. Я подхватил наполненные ведро и котелок и начал быстро взбираться наверх.
…Через три часа Роман Русланович позвал нас к себе.
– Приглашаю всех принять участие в экскурсии по лагерю. А начнём со спального района.
На поляне расправили широкие крылья пять палаток: четыре в ряд, одна напротив.
– Что стоите, можете заглянуть внутрь, – предложил физрук.
Ну, конечно, мы в полном восторге! Ведь эти палатки не те брезентовые двускатные, устаревшие ещё в прошлом веке, а на гибких дуговых каркасах, разноцветные, с окошечками.
– Супер! Значит, можно уже выбирать себе домик? – спросил Артём.
– Выбирать не придётся! – озадачил нас Роман Русланович. – Потому что в походе действуют негласные законы рыцарства. Скажите-ка мне, кто требует особого внимания и защиты?
– Дети, женщины и старики! – по-военному отчеканил Денис.
– Стариков среди нас нет. Быть детьми вы не согласитесь. Остаются девушки. Значит, им – самые безопасные места. Вот стоят в ряд четыре палатки. Где наиболее защищённые места?
– Ежу понятно – в середине, – хмыкнул Виталька.
– Ну, вот и определились: крайние палатки для настоящих мужчин.
– А что, здесь по ночам маньяки бегают? – насмешливо спросил Артём.
– Речь идёт не о реальной опасности, а об осознании себя мужчиной, о готовности защитить и позаботиться.
Роман Русланович подмигнул девчонкам:
– Ну, что, ведите на кухню. Посмотрим, какое колдовское зелье вы нам приготовили.
Кухня от палаток – в двадцати шагах, но и этого расстояния хватило, чтобы тема колдовского зелья обросла буйными фантазиями проголодавшихся мальчишек.
– А если они и впрямь лягушек в котёл набросали? – сморщился Никита.
– Или ежовых шкурок? – скривил рот Артём.
– Тьфу, на тебя! Вспомнил тоже! – одёрнула его Алёна.
– А вот я читал, что в зелье ещё воронью кровь льют, – предложил ещё один магический ингредиент Виталька.
– А как же, чуток добавили! – совершенно серьёзно кивнула Маринка и тут же рассмеялась: – У нас немного томатного сока оставалось, влили для вкуса.
Ступив на очищенную от травы и лесного мусора территорию кухни, Роман Русланович остался доволен.
– Молодцы! Чистота и порядок. Полотенца на верёвке… А чем это из-под крышки так вкусно тянет? Лариса Леонардовна, может, откроете тайну, что сегодня на ужин?
– Каша гречневая с тушёнкой и компот из сухофруктов.
– Кто готовил?
– Сегодня все вместе. А завтра – по графику начнём.
– Ну что, парни, вот и посмотрим, кого уже можно замуж звать, а кого нет?
– Ой-ой! Да за кого тут замуж? – наигранно повела плечом Полина.
– Мало каши ели! – отрезала Маринка.
– Правильно! Поэтому давайте нашу кашу есть! – предложила, снимая крышку, Лариса Леонардовна. – Ну, кто первый?
Глава 19
Наконец стемнело.
Подбросив в костер побольше дров, мы отправились к старому дубу – главной диковине Цыганской поляны.
По мере того, как мы удалялись от костра, вокруг становилось всё мрачнее и непрогляднее. Темнота подступала со всех сторон, давила и будоражила нас своей непредсказуемостью. В голову лезли страшные кадры из фильма «Парк ужасов», в котором герои случайно попадают в Кошмарию, страну оживших ночных ужасов.
Мы шли, то и дело оглядываясь на костёр, который теперь был единственным реальным маяком в пространстве и времени.
Роман Русланович нёс фонарь, но не включал его по нашей просьбе: таков был уговор – до первого вскрика.
– А, правда, классно, что мы дождались темноты? – очень довольный своей выдумкой спросил Виталька.
– Конечно! Ведь тайна должна быть покрыта мраком! – громким шёпотом с придыханием на последнем слове ответила ему Полина.
– В конце концов, мы уже не дети! Эй, кто-нибудь здесь боится? – бросил клич в темноту Виталька.
– Нет! – с вызовом ответило многоголосье.
– А чего бояться? Нас же много! – успокаивающе добавила Илария, хотя время от времени мы хватались друг за друга, будто проверяя своё присутствие в группе.
Когда наш костёр стал похож не на маяк, а на путеводную звезду, мигающую из далёкой темноты, мы увидели повисшее в пустом чёрном пространстве слабое мерцание голубовато-зелёного света, которое едва осветило наши лица.
– Жутко красиво! – двусмысленно выразила свои ощущения Анфиса.
– А помните, во "Властелине колец" герои попадают в лес, населённый эльфами? – спросил Никита. – Там тоже деревья волшебно светились.
– И в "Аватаре" светились, – подсказал Денис. – Дерево Жизни, дерево Душ, дерево Голосов… Священные деревья… Они были точками духовной силы.
К дубу потянулись сразу несколько рук.
– Фанта-а-а-стика! – распевно прошептала Илария.
– Никакой фанта-а-а-стики! – передразнил её Виталька. – Просто старое трухлявое дерево!
Виталька пнул носком кроссовки по обомшелому корню дуба-великана – от него откололось несколько светящихся осколков…
Мы ахнули – земля под ногами вдруг засветилась множеством искорок.
– Вот, возьми, простая гнилушка! – сказал Виталька, поднимая светящийся обломок и протягивая его Иларии, но та лишь отдёрнула руку.
По-моему, она даже сжала кулачки.
– Ты отвратительный человек! Самоуверенный и наглый!
– А не боишься, что дуб обидится? – вмешалась Маринка и с коварством в голосе добавила: – Если это священное дерево, то ты очень рискуешь, ведь сейчас ты на стороне зла.
– Сказки! Хотел бы я посмотреть на это! Дуб что, меня желудями закидает?! – рассмеялся Виталька, швырнув гнилушку подальше.
Мы притихли, ведь по законам Вселенской справедливости сейчас должно было свершиться что-то сверхъестественное.
И оно свершилось!
Гнилушка громко ударилась обо что-то твёрдое, затрещали кусты, и мы услышали жуткое, зловещее мычание. Драйв с отчаянным лаем бросился во тьму, в тот же момент Илария закричала: "Белое пятно! Белое пятно! Там приведение!", и всё утонуло в визге.
В чьём? Конечно же, наших перепуганных девчонок.
В общем, я снял то, о чём мечтал уже много дней: безумные визги в темноте.
Физрук резко включил фонарь, бешено крутя его в разные стороны.
Луч света прорезал ночную тьму, проделав в ней длинный узкий коридор, который дрожал и прыгал, словно трость слепого путника, ощупывающего вокруг себя пространство.
Первое, что мы увидели, это Ларису Леонардовну, стоящую, как мать-героиня, облепленная со всех сторон обалдевшими от страха девчонками.
Далее луч света скользнул по кустам, где заливался отчаянным лаем Драйв.
Между кустами торчала… белая голова с рогами.
– А-а-а! – снова завопили девчонки. – Баратрум! Баратрум!
– Какой ещё Баратрум? – не понял физрук. – Вы что, страшилок начитались, что ли?
– Это они в Доту наигрались! – попытался объяснить Артём. – Баратрум – это герой такой, бык-обезьяна. Существо из иного мира. Ему было поручено на нашей планете добраться до врагов и уничтожить.
– Так это, Виталька, по твою душу, – прикололся Алекс. – Должно быть, бык у старого дуба в союзниках.
Виталька ошалело таращил глаза, но давно не грезившее сознание говорило ему: "Какой, к шутам, Баратрум! Бред! Дичь!"
– Да, хватит вам выдумывать! – недовольно проворчал Роман Русланович. – Обыкновенный бык, вон, листик жуёт. Лёня, ты бы позвал к себе щенка. Шуму от него, как от большого!
Физрук постоял ещё немного, пристально глядя на равнодушно жующую морду, потом достал из кармана куртки румяное яблоко – гостинец Михалыча.
– Без паники! – сказал Роман Русланович, передавая фонарь Алексу. – Сейчас попробуем мирно договориться.
– Стойте! – вскрикнула наша классная. – Вы же взяли красное яблоко! Разве можно подходить к быку с чем-то красным? Опыт Испании показывает, что они от этого звереют.
– Так темно уже: какого оно цвета не видно. Ладно, не стану яблоко показывать. В конце концов, я же не на танкиду с поднятой гранатой, – засмеялся физрук. – Подойду и дам.
Сделав несколько осторожных шагов, физрук вдруг смело направился к кустам.
– Ребята, отбой! Это корова!
– Откуда вы знаете? – всё ещё недоверчиво спросила Лариса Леонардовна.
– Что за банальный вопрос? У неё – вымя!
Роман Русланович подошёл к корове вплотную и протянул яблоко.
Ломаться и отказываться она не стала: сразу прихватила гостинец большими губами.
– Теперь у неё молоко будет со вкусом яблока? – поинтересовался Лёнька, прижимая к себе рвущегося из рук Драйва.
– Ага, молочно-яблочный коктейль! – пошутил Алекс.
Корова жевала долго, распуская слюни и косясь на нас своим тёмным волооким глазом.
– Ну и что нам теперь с ней делать? – спросил Роман Русланович, потирая шею. – Оставить здесь? Не по-людски как-то. Её же искать будут. Вот возьмёт и уйдёт чёрти куда. Нужно бы её придержать в лагере.
– Интересно, как её зовут? – задумалась Илария.
– Белянка, наверно, – предположила Анфиса. – Вон она какая беленькая с двумя рыжими пятнами.
– Белянка, Беляночка! – позвала Илария, протягивая руку.
Странно, но корова повелась на предложенное имя и пошла за ней.
– Заработало! – обрадовался Алекс.
Так мы и пошли обратно: впереди – идущая боком Илария, за ней – корова, потом – все остальные.
Я, как всегда, бегал вокруг, пытаясь поймать нужный ракурс, командуя Алексу, куда подсвечивать.
– Ну вот, только-только лагерем встали, а уже хозяйством обзавелись, – толи шутя, толи ворча заметил Роман Русланович, подстёгивая корову тонкой веточкой. – Если хозяева утром не объявятся, её, может, ещё и доить придётся. Лариса Леонардовна, вы умеете?
– Я?! – воскликнула Лалила. – Я в деревне была в раннем младенчестве. А вы предлагаете подоить корову!
Вернувшись в лагерь, мы привязали Белянку к берёзе и разошлись по палаткам.
…Утром, едва рассвело, меня разбудил тихий певучий зов.
– Бе-е-лочка! Бе-е-лочка!
Я ткнул в бок спящего Лёньку.
– Просыпайся давай!
– Отстань! – не открывая глаз, проворчал он.
– Лёнь! Ну, Лёнь! – потряс я его за плечо.
– Да что случилось-то?
– Кажись, у кого-то в девчачьей палатке после вчерашнего "белочка" началась.
– Какая ещё белочка? – не понял Лёнька, хлопая заспанными глазами.
– Делириум тременс – белая горячка. Ты что, "Кавказскую пленницу" не смотрел?
И тут снова:
– Бе-е-лочка! Бе-е-лочка!
– Вот, слышишь? – я выразительно покрутил пальцем у виска.
Мы переглянулись.
Несколько мгновений на осознание, и вот мы уже дружно орём, торопливо вылезая из палатки:
– Она здесь! Ваша Белочка здесь! Сюда идите!
Глава 20
Виталька высунулся из палатки и, увидев у костра меня и Анфису, вяло, без энтузиазма спросил:
– Ребзя, что на завтрак? Или опять не успели приготовить?
– На первый завтрак – чай с молоком и печеньем! – похвасталась Анфиса.
– Обалдайс! – резко пришёл в себя от удивления выползающий. – У нас что, уже как в Англии: первый ланч, второй ланч? И что на второй?
– Овсянка, сэр! – съязвил я.
– А если серьёзно? – пробурчал Виталька.
– Ну, правда, – овсяная каша. Не хочешь – не ешь! – пожала плечами Анфиса.
– А молоко откуда? Сгущённое, что ли?
– Нет, хозяйка корову подоила и всё нам отдала. В знак благодарности.
Виталька оглянулся в сторону, где на ночь привязывали корову, – загон был пуст.
– Поня-я-я-тно! – промычал он и сунул голову во вторую крайнюю палатку. – А где все?
– Тебе с подробностями или просто место назвать? – усмехнулся я.
– Лучше с подробностями, чтобы не попасться на удочку шутников.
– Про удочку, это ты метко! Вот туда, – махнул я рукой, – все ушли рыбу ловить. Семён, Вовчик, Алекс и Ромус ещё на рассвете, а остальные – часа два назад. Тебя будили, но ты ворчал, что две удочки на всех, это хуже, чем очередь в магазине.
– Надо же, ничего не помню… – прикрыл рукой глаза Виталька.
– А если тебя девочки интересуют… – с тонким намёком сказала Анфиса, – то Лариса Леонардовна пошла с ними на пляж утренний загар принимать.
Виталька быстро засобирался.
– Побегу, может, ещё успею хоть одну рыбку поймать. Слышьте, плесните мне в кружку чаю с молоком, ну, и печенья, сколько там положено. Я по дороге съем.
Лишь только Виталька скрылся из виду, я аж подскочил от нетерпения.
– Ну, пошли, что ли? Полчаса нам, наверно, обеспечены.
– А как же Илария? – Анфиса кивнула на подругу, стоящую посреди поляны перед открытым этюдником.
– А что Илария? У неё свои дела.
Я заменил в камере уже подсевшие батарейки на совершенно новые, чтобы исключить неполадки во время съёмки. Мне доводилось не раз слышать, что различного рода аномальные явления очень "не любят" сниматься: то камера глохнет, то свет бликует. Кто знает, может, наш дуб тоже – аномалия?
Когда мы поравнялись с Иларией, она вдруг спросила:
– Вы к дубу? А можно с вами? Ничего у меня сегодня не получается. Хоть иди ромашки рисуй!
Затем она придержала Анфису рукой и, глядя на дуб с задумчивым прищуром, неторопливо произнесла:
– Кажется мне, что дуб этот не просто дуб, а нечто. Со своим характером! Как думаете, сколько ему лет? Я читала, что дубы около пятисот лет живут. Представляете?! Может быть, мимо этого дуба ещё крепостные крестьяне по грибы ходили.
После таких слов дальше мы пошли с каким-то внутренним трепетным почтением и в полном убеждении, что древний дуб таинственным образом наблюдает за нами. Хорошо, что рядом не было Витальки, а то бы мы уже утонули в бурном фонтане его насмешек.
– Ну, с чего начнём? – немного приглушённо спросил я, когда мы тупо, без единой мысли, встали у замшелых корневищ великана. – Может, вокруг обойдём? Вдруг у него там – лицо, а здесь – спина.
Анфиса дёрнула меня за рубашку и прошептала:
– Тебе это что, избушка на курьих ножках? Прекрати смеяться!
Тем не менее, мы медленно пошли по предложенному мной маршруту.
Когда мы осторожно ступали по нечищеной земле, под нашими ногами хрустели щепа и хворост, словно старые косточки разбитого дуба. Это было неприятно. Девчонки ойкали. А мне вспомнилось, как наша Лалила сказала однажды на уроке литературы: "Танцевать на костях немощного или поверженного – подлость!"
Но давно высохшая богатырская фигура не выразила ни обиды, ни злости, оставаясь совершенно неподвижной даже при сегодняшнем ветре: тонкие ветки давно обломались, остался только массив.
– Как думаете, здесь не опасно ходить? Нам ничего оттуда не прилетит? – настороженно посмотрела вверх Илария.
– Между прочим, в инете на эту тему много легенд, – ответила Анфиса. – У древних славян вот такие огромные дубы считались сакральными. Они якобы покровительствовали людям и целым сёлам, оберегая их от бед. Такие дубы запрещалось рубить, ветки срезать и даже ломать. Считалось, что тому, кто сделает это, будет возмездие. Был такой случай. Владелец лесных угодий приказал срубить стародавний дуб очень больших размеров у себя на поляне. Падая, дуб раздавил всех рубщиков. А в самой усадьбе из-за разбушевавшейся непогоды и молний начались пожары. Что это, совпадение?
– Вот страху-то! – прошептала Илария и тут же очень громко оповестила пространство: – Но мы не со злом пришли! Посмотреть только, потрогать, познакомиться. Здравствуй, дуб-батюшка!
Я улыбнулся, она разговаривала с деревом, как с живым человеком. Будто древняя славянка-язычница. Одно слово, художница! Впечатлительная натура с богатой фантазией!
А вот Анфиса… Для неё дуб был пограничным столбом между миром явного и иными мирами, сказочной сущностью из области магии, которой она страстно увлекалась.
Моё же отношение к данному природному явлению было намного прозаичнее: просто существовала тайна красных ленточек, и очень хотелось её разгадать.
Наше хождение по кругу завершилось ничем.
– Лично я уже чувствую себя котом-учёным, который ходит по цепи кругом! – разрядил я напряжённую обстановку. – Ещё кружок не хотите? В обратном направлении.
– А поехали! – совсем уже осмелели девчонки.
Я снова включил камеру, всё ещё надеясь хоть на какие-то находки. К тому же наши разговоры могли очень заинтересовать зрителей будущего фильма.
– Кстати, почему на дубе ленточки? – я протянул руку и даже приподнялся на цыпочки.
– Зря стараешься! Эти ленточки снимать нельзя! – тут же остановила меня Анфиса.
– Почему? – резко одёрнул я руку.
– Тогда чьи-то желания не сбудутся. Ты же этого не хочешь? – Анфиса посмотрела на меня испытующе.
– А вот Виталька бы сорвал! – убеждённо заявила Илария. – Он же ни во что не верит! И над всем насмехается! Мне иногда кажется, что он вообще ничего не чувствует, как Кай в "Снежной королеве".
– Ну, что ты! Как же не чувствует? – наклонившись к подруге зашептала Анфиса. – Чувствует! Разве не заметно, что ему нравится одна девочка из нашего класса?
Я напомнил о своём присутствии:
– Так что про ленточки?
– Ленточки?.. Ленточки должны сами истлеть от дождя и снега, ветра и солнца. Как только тряпочка истлеет, так желание и исполнится.
– Так долго ждать? – удивился я.
– Разве это долго? Ну, год, ну, два… А кто-то вот так всю жизнь снова и снова подвязывает!
– Зачем?
– Чтобы сберечь и продлить то, чем дорожит.
Вдруг мы услышали приближающееся уже знакомое жужжание. Это был утренний облёт лесного хозяйства.
Дрон закружил над нашей поляной и лагерем. Анфиса вдруг сорвалась с места и побежала ему навстречу, призывно махая рукой.
– Что ты делаешь? – закричал я, следуя за ней.
– Зову! Может, лесник знает историю этого дуба. Кажется, Михолап говорил, что здесь уже третий год работает. Прикинь, он же лес чистит. Сколько мы спиленных сухих деревьев по дороге видели! Почему же он этот дуб не трогает? Послезавтра мы уйдём, так и не узнав этого? Лара! Саня! Машите! Зовите его, зовите!
Глава 21
Возвращение в лагерь рыбаков и купальщиц вышло бурным и шумным.
Сначала рыбаки, довольные и счастливые, колоритно позировали, демонстрируя на камеру свои богатые трофеи: полведра окуней и две крупные рыбины, подвешенные за жабры на металлический кукан.
– По лагерю объявляется рыбный день! – заявил Володя, с гордостью ставя ведро на землю возле ног Анфисы.
– Ух, ты! А кто это такие серебристые?
– Окуни! Тут их с десяток – хватит на офигенную уху!
– А это щуки, да? – Анфиса провела пальцем по чешуе крупной рыбы.
– Не трогай! – отстранил её Семён. – Видела верхний плавник? Какой острый! Щуки пятнистые, а это судаки. У них спинки полосатые.
– Их Ромус на спиннинг поймал! – с уважением и завистью сообщил Володя.
– А сам-то он где? – спросил я, оглядываясь.
Семён и Володя удивлённо переглянулись.
– Вы что, ничего не слышали?
– Ромус же ещё трёх русалок поймал! Вон, сейчас сюда конвоирует.
Мы с Анфисой выбежали на береговую тропу.
С пляжа доносилась словесная перепалка, потом всё стихло, и на тропинке, ведущей к лагерю, появились девчонки в венках из купальниц на влажных распущенных волосах. Они виновато брели в сопровождении промокшего до нитки Романа Руслановича и испуганной Ларисы Леонардовны.
Было видно, что Роман Русланович сильно взволнован, как тогда на станции, – речь и жесты его были резки и категоричны.
– Всё! Я понял, что отпускать на реку без моего присмотра нельзя никого! Даже умыться, даже посуду помыть!
– А что случилось-то? – ничего не понимая, спросила прибежавшая на шум Илария.
Физрук посмотрел на неё оценивающе и, видимо, решил, что повторное внушение в целях профилактики не будет лишним.
– Вот, надумали глубину измерять! – показал он размашистым жестом на Марину, Алёну и Полину. – Взялись втроём за руки и пошли шаг за шагом в реку. Хорошо, что мы как раз с рыбалки возвращались, по берегу шли. Я и не сообразил сразу, что у них на уме такие грандиозные планы. Думал, зайдут по пояс, да и назад. А тут, глазам не верю, – идут! И вода уже выше пояса. Кричу – ноль! Не выдержал, прямо в чём был в воду прыгнул. Когда подоспел, над водой только головы торчали.
Тут Роман Русланович заметил видеокамеру у меня в руках.
– Саня, а что же ты не снимаешь? Нет уж, документировать, так всё по-честному, без утайки.
– Так чего уж теперь? Снимать-то, вроде, нечего, – сказал я примирительно.
Мне было неудобно перед девчонками: одно дело – снимать происшествие в режиме реального времени, и совсем другое – весь этот сыр-бор.
И тут Витальку аж подбросило!
– Я придумал! Придумал! Нужно сейчас пойти на речку и снять второй дубль. А что? Я бы тоже с удовольствием в спасении поучаствовал. Я, знаете, как дельфин, плаваю!
Маринка в ужасе схватилась за голову.
– Ой, только не говори, кого бы ты спасал!
Все засмеялись, определённо зная это имя, а Денис мечтательно вздохнул:
– Да, видосик получился бы классный! Выносишь девчонку на руках, а она шепчет «спасибо» и называет героем!
Роман Русланович, доставая из рюкзака сухую одежду, усмехнулся, но спросил строго:
– Кто по кухне дежурный?
– Мы, – ответили Анфиса и Илария.
– Накормите рыбаков. Что там осталось? Каша? Чай, печенье? А к ужину из окуней уху сварите.
Илария робко шагнула к ведру и, вытянув шею, осторожно заглянула внутрь.
– А они уже не живые?
Девчонки склонились над уловом. Илария отошла в сторону, ожидая ответа.
– Тут один ещё шевелится и ртом воздух хватает, бедненький! – сердобольно прикусила губу Алёнка.
– Это мой! Это я последнего словил! – похвалился Виталька.
– Ты? Опять ты! Что же ты за человек такой!
Илария вклинилась в толпу подруг, схватила задыхающегося окуня и, положив его в подол футболки, стремглав побежала к реке. За ней – Анфиса, за ними – Алекс и я.
Убегая, я услышал протестующего Витальку:
– Слышали? Уже и рыбачить нельзя?! Всего одного и поймал-то.
Девчонки бежали не оглядываясь, притормозили только на спуске. Мы почти их догнали.
– Лара, послушай, нельзя отпускать окуня сразу! – предостерёг Алекс. – Сначала его нужно реанимировать! Подожди! Я знаю, как!
Добежав до воды, Илария остановилась.
– Как? – в слезах обернулась она к Алексу. – Ну, говори же, что делать! Я не хочу, чтобы он умирал!
Алекс хмыкнул, бессильно пожав плечами:
– Будто я хочу!
Но тут, видимо, студент вспомнил, что он будущий врач, и заговорил твёрдым спокойным голосом:
– Для начала нужно уйти в тень. Там вода прохладней и кислорода в ней больше.
Алекс указал на густую иву, растущую на самом краю пляжа, и мы вчетвером побежали туда.
На ходу небрежно скинув шлёпанцы в разные стороны, Илария вошла по колено в воду.
– Что дальше?
– Теперь, если окуня отпустить сразу в воду, он завалится на бок или перевернётся животом вверх. Сам уравновеситься не сможет. Поэтому, погрузи его в воду и держи спиной строго вверх, животом – вниз. Пока всё. Давление в плавательном пузыре постепенно выравняется. Но держать придётся долго: может, полчаса, может, больше. Я тебя сменю.
– Мы тоже будем сменять, – сказала Анфиса, садясь на песок.
– А как мы узнаем, что уже помогло? – спросил я, присаживаясь рядом.
– Когда рыба раздышится, сразу начнёт активно двигаться.
Время шло. В томительной тишине Илария заступила на дежурство во второй раз.
И вдруг мы услышали:
– Окунь задвигался! Он тыкается в ладони!
– Ура! – подскочили мы с Анфисой.
– Фу ты! – обмяк Алекс. – А я уже придумывал, как буду тебя успокаивать, если номер с реанимацией не прокатит.
– Он скользкий – держать трудно! Можно уже выпускать? – обернулась счастливая Илария.
– Выпускай, что тебе мешает?
– Ну, ты же ещё не разрешил!
– А-а-а, тебе нужна выписка врача? Ну что же, подписываю! – Алекс изобразил в воздухе размашистый росчерк.
– Стойте! – закричал я, включая камеру. – Пусть в фильме будет хотя бы один душещипательный момент для бабушек и мам.
Я тихо подошёл к Иларии, встал, низко склоняясь над водой.
Но тут Алекс почему-то затрясся от еле сдерживаемого смеха.
– Ну, что там у тебя? – спросил я с досадой.
– Извините, ребята. Не могу сдержаться. Просто всё это так похоже на сцену прощания в "Титанике". Джек и Роза… Илария и окунь…– едва проговорил Алекс, и его плечи снова затряслись.
Илария, повернув голову, укоризненно прошипела:
– Убью тебя! Анфиса, твои руки свободны? Дай-ка ему пока хотя бы по шее!
Затем, медленно открывая сложенные лодочкой ладони, она ещё раз погрузила их в глубину. Окунь юркнул вперёд – только его и видели.
Илария погрустнела.
– Что, не сказал «спасибо»? – улыбнулся Алекс. – Зато будет жить. А ты можешь записать в свою карму маленький плюсик за спасённую жизнь. Вообще, это была малошансовая операция.
Мы побрели по песку, не обуваясь, по щиколотки утопая в горячем песке.
– Ты учиться на художника хочешь? – спросил Алекс.
– Ну, да! – кивнула Илария.
– Жаль, а могла бы лечить животных.
– Нет, не смогла бы. Я бы всякий раз рыдала и умирала вместе с ними.
– Это сейчас. А после универа ты станешь сильной и всезнающей. Ветврач Илария Ларина.
– Нет. Мама говорит, что я очень впечатлительная. А это не для медицинской профессии.
Когда мы вернулись в лагерь, все дружно играли в футбол, на кухне суетились Семён и Володя.
Лариса Леонардовна обняла Иларию и Анфису за плечи и приветливо сказала:
– Девочки мои! Всё хорошо? Да? Я освободила вас от дежурства.
Глава 22
Вечером, после ужина, когда мы сидели вокруг костра в ожидании кулинарного сюрприза от Володи, наше внимание привлёк знакомый тарахтящий звук со стороны просеки.
– Михолап! – закричали мы радостно.
Вскоре он сам появился на тропинке, ведя прислонённый к бедру мопед.
Мы зашумели, приветствуя его. Он тоже широко улыбнулся и, снимая на ходу шлем, прокричал, как Дед Мороз на новогоднем утреннике:
– Э-ге-ге! Здравствуйте, ребятишки, девчонки и мальчишки!
Подойдя ближе, Михолап увидел пустые миски в наших руках и смутился.
– Никак я к ужину угодил? Извиняйте!
– Если не торопитесь, мы и вас накормим, присаживайтесь! – Лариса Леонардовна показала на свободное место возле костра.
Пожав руку Роману Руслановичу, Михолап сел на указанное место и спросил:
– Как живёте?
– О-о-очень разнообразно! Главное, скучать не приходится! – хитро засмеялся физрук, глядя на висящую на верёвке ещё не высохшую одежду.
Михолап понимающе усмехнулся.
– Вы нам главное скажите: преступник найден? – не утерпел с вопросом Артём.
– Да, нашёл я того, кто сотворил это массовое покарание ежей. Вот только случай оказался неоднозначным, я бы сказал, со смягчающими обстоятельствами.
– Как это? – не поняли мы.
– Разве могут быть при такой жестокости смягчающие обстоятельства?! – возмутилась Маринка.
Лариса Леонардовна передала леснику миску с ухой.
– Дайте же поесть человеку! Как клещи прицепились!
– Ах, какой запах! С лучком и укропом! Много рыбы наловили?
– Окуней полведра и двух крупных судаков! – похвалился Семён. – Судаков Роман Русланович поймал.
– Было дело! – довольно пробормотал физрук.
– Судаков скоро пробовать будем, – пообещал Володя. – Вон, в фольге на углях пекутся…
– Слышь, Вовчик, – не дал договорить другу Денис, – хорэ уже про свою рыбу тереть! Мы вопрос задали. Дайте ответ дослушать!
Но Михолап не спешил с ответом. Обвёл нас странным задумчивым взглядом и почему-то зафиксировался на Лёньке с собакой.
– Твоя?
– Мой! Драйв! – Ленька с теплотой потрепал щенка по загривку.
– Сколько ему?
– Точно не знаю. Месяца три, наверно.
Полина поспешила объяснить вместо приятеля:
– Лёнька щенка вчера в электричке подобрал. Домой заберёт.
– Спасатель, значит? Молодец! А ещё у кого дома есть питомцы?
Никита, Денис, Семён, Маринка и Анфиса подняли руки.
– А рыбки тоже питомцы? – спросил Артём и вытянул руку.
Михолап отдал пустую миску и задумчиво пошевелил палкой хворост в костре, чтобы лучше горел.
Мы терпеливо ждали, чувствуя, что в трагическом происшествии с ежами, есть какой-то неожиданный поворот.
– В общем, так, ребята, – наконец заговорил лесник. – После того, как я разыскал колышек там, где указал Саша, сразу же по горячим следам поехал в Огневое. Обошёл полсотни дворов – результатов ноль. В палисадниках – сирени да акации. И вдруг – ива! А под ней на земле – стружка! Стучу в ворота, кричу хозяев. Выходят с виду обычные дедок и бабуля. Спрашиваю: «А кто это у вас в палисаднике колышки затачивает и для какой такой надобности?» Оказалось, к старикам из города внук приехал. Чтобы без дела по селу не шатался, дед поручил ему колышков для рассады натесать…
– Ну, всё понятно! – не выдержал Артём.
– И сколько же лет этому внучку-тесальщику? – спросила Илария.
– Двенадцать.
– Такой мелкий?! Откуда такая злобища? – хмуро удивилась Маринка.
– Вот про эту злость я и хотел вам рассказать.
Михолап посвистел тихо, тоненько. Драйв навострил уши и с интересом наклонил голову сначала в одну сторону, потом в другую.
– Вот и у того мальчишки была собака. Гуляли, играли, дружили. Весной на дачу поехали и собаку с собой взяли. А там на участок ежи часто прибегали. Щенок с ними играл. Никто и не думал, что это может быть опасно. А через две недели заболел щенок бешенством. В ветлечебнице пришлось его усыпить. Мальчишка так горевал без любимого друга… До сих пор места себе не находит… Вот я и думаю, какое наказание применить к парню с учётом открывшихся обстоятельств, да и надо ли?
Наступило молчание. Никто больше не рвался выступать с осуждениями. Все были совершенно сбиты с толку.
Первое, что мы услышали, было сказано Иларией:
– Леня, ты за Драйвом хорошо присматривай. Здесь ежи тоже бегают.
– Горькая история. Жаль мальчишку! – призналась Лариса Леонардовна.
– Да, жалко! Но оставить такой поступок вообще без внимания тоже нельзя! – возразил Роман Русланович. – Надо хотя бы услышать от него осознание, раскаяние и извинения. Вам, Максим, услышать.
– А может, у него короткое замыкание на фоне сильного стресса? – покрутил у виска Виталька.
– Тогда его не наказывать, а лечить нужно! – подсказал Алекс. – Водить на занятия к психологу.
– А как он себя вёл, когда вы с ним беседовали? – спросила Маринка. – Выкручивался?
– Нет. Пока свою историю рассказывал, слёзы кулаком по щекам размазывал.
– Ну вот же! Диагноз на лицо! – вскипела Лариса Леонардовна. – У мальчишки нервное потрясение. Стресс! Не надо его наказывать. Перво-наперво необходимо связаться с родителями. Рассказать о случившемся и посоветовать срочно обратиться к психологу. Максим, я сейчас вам свой телефон запишу. Давайте вместе парнишке поможем.
Михолап деловито пошёл следом за нашей классной к палатке.
Девчонки этот факт мимо себя просто так не пропустили: долго следили взглядом, как лесник и Лалила энергично кивали друг другу, о чём-то договариваясь. Затем Маринка торжественно подытожила:
– Всё, испёкся Максим Михолап!
– Слушайте, – вдруг задумалась Алёнка, – если наша Лалила за него замуж выйдет, она тогда Лалими станет? Тоже музыкально.
…Тем временем, Володя и Семён, воспользовавшись паузой, принесли большую крышку от казана, наполненную кусочками завёрнутого в фольгу судака и чёрной печёной картошкой.
– Вот, разбирайте!
– Только не гурьбой! Цивилизованно! – остановил общий порыв физрук. – Сначала – дамы.
Илария рыбу не взяла – только картошку, повертела в руках и удивлённо спросила:
– Её, что, есть можно? Она же грязная!
– Не грязная, а закопчённая, – объяснил физрук, выбирая себе картофелину. – Ты корочку-то снимай, солью посыпай и ешь. Эх! Вкус печеной картошки – это вкус моего пионерского детства, костра, ночных посиделок. Вкус романтики, одним словом!
Все увлечённо шуршали фольгой, перекладывая рыбу в миски, дули на обжигающую картошку. Пальцы и лица были в саже! Мы хохотали, показывая друг на друга.
Теперь у нас оставалась только одна тайна: тайна старого дуба и красных ленточек.
Когда Михолап вернулся, чтобы попрощаться с нами, Анфиса поторопилась с вопросом:
– А почему вы вот этот засохший дуб не выкорчёвываете? Весь лес чистите, а его не трогаете?
Михолап с прищуром вгляделся в очертания дуба, уже теряющиеся в вечерней синеве, и присел снова.
– Три года назад, когда я принял этот участок леса, ко мне целая делегация приезжала. Привели меня сюда и рассказали толи сказку, толи быль, но очень просили им поверить. А история, в общем, такая. Была в Огневом семейная пара: дед Макар и бабушка Марьяна. И прожили они вместе, представляете, 72 года! Редчайшее в жизни явление. А всё, якобы потому, что в юности дали клятву любви и верности возле этого дуба. Ну, тогда-то он был ещё зелёным красавцем. Дали клятву и повязали красные ленточки- скрепы. Так вот, это их дети, внуки и правнуки приходили ко мне делегацией. Просили не рубить священное древо любви.
Михолап поднял вверх указательный палец.
– Во как! Священное древо любви! Я подумал, да пусть стоит! Места много не занимает. Ухода не требует. Опять же – достопримечательность!
Глава 23
Поздним вечером по всему восточному горизонту беззвучно сверкали зарницы – отблески молний далёкой грозы. По этой причине спать мы легли разочарованными – никому не хотелось погоды, подпорченной дождём.
Однако утром, вопреки ожиданиям, нас встретило яркое солнце. И жара! Припекало, будто какое-то рыбье божество в отместку решило зажарить нас так же, как Вовчик вчерашних судаков на раскалённых углях.
Было слышно, как в палатке Маринка, Полина и Аленка недовольно ворчали, рассуждая, что в такой зной надо было бы вообще ходить топлес. Но они, увы и ах, не у себя на даче! В итоге, девчонки появились перед нами в топах на узеньких лямках и в коротких шортах.
– Доброе утро! – сказали они, сдёрнув с верёвки свои полотенца и перекинув их через плечо. – Мы умываться! Роман Русланович, вы с нами?
– Зачем? Вы мне слово дали? – не вдаваясь в подробности вчерашнего дня, спросил физрук.
– Да! – охотно кивнули подружки.
– Тогда какие вопросы? Свободны!
Девчонки, хмыкнув и манерно пожав плечами, спешно удалились.
Через минуту Виталька вдруг тоже засобирался.
– Ты куда? А завтрак? – вопросом остановила его Лариса Леонардовна.
– А что, я тоже ещё не умывался!
– Так ты и вчера не умывался, – напомнила дежурившая на кухне вчера Анфиса.
– Вечером мы печёную картошку ели – перемазались! – с полотенцем на шее, убегая, прокричал Виталька.
Пацаны проводили его долгими понимающими взглядами.
– Бра, я, кажется, знаю, что делать, чтобы Виталька наконец-то победил в Осеннем кроссе, – усмехнулся Никита вслед умчавшемуся другу. – Надо на финише Маринку поставить!
– Ага! И чтобы она его так ручкой подзывала! – плавно двигая пальцами, поддержал идею Денис. – Результат будет космический!
Пацаны, закатившись от смеха, повалились на траву.
И только Роман Русланович с тревогой смотрел на голубое небо, где сейчас происходило быстрое развитие кучевой облачности.
Казалось бы, какой пустяк! Но для бывалого человека это было предвестием опасности: обычно через несколько часов после появления таких облаков начинается гроза.
Не обладая подобными знаниями, мы пребывали в беззаботном настроении, строили планы на день и очень удивились, когда за завтраком физрук на полном серьёзе сообщил:
– Ребята, к нам идёт гроза. Думаю, она разразится после полудня.
Мы недоверчиво посмотрели на солнечное небо.
– С чего она тут возьмётся? – с сомнением спросил Артём. – Вот с этих пуховых белых барашков?
– Вот именно, с них! Это сейчас они белые и пушистые, а через пару часов превратятся в огромные кучево-дождевые облака, а ещё через час прольются на нас ливнем с громом и молниями, – без тени сомнения заверил Роман Русланович.
– Ой, мамочка! Я жутко боюсь молний! – поджалась Илария.
– Ну, молний должны бояться все! – пресёк высокомерные ухмылки физрук. – Почти всегда контакт с ними смертелен. Глупо было бы геройствовать. Поэтому нам придётся временно переменить дислокацию.
– Зачем? Гроза всегда быстро уходит. Отсидимся в палатках! – не придал серьёзного значения всему сказанному Виталька.
– Палатки спасут только от дождя, но не от молний. А здесь для нас слишком много рисков.
– Прямо тут? – простодушно развёл руками Артём.
Роман Русланович внимательно осмотрелся вокруг.
– Прямо тут!
Мы оторвались от каши и удивлённо закрутили головами, как это только что проделал физрук. Ну и где эти опасности? Вроде, всё тип-топ, как в стихотворении: "Травка зеленеет, Солнышко блестит…"
– Вот, смотрите! – повёл рукой физрук. – Первая опасность – сама поляна. Молния в лесу почти никогда не бьет в землю. Зачем? Ведь вокруг много высоких одиноко стоящих деревьев? Исключение – большие поляны. На поляне даже купол палатки – бугор!
Роман Русланович повернулся к Витальке.
– Вот ты сказал – отсидимся в палатках. Как только грозовые тучи пойдут над палатками, их купола будут стремительно накапливать электрический заряд. Наконец наступит момент, когда между очередной тучей и пологом произойдёт разряд – молния.
– Какой ужас! – воскликнула Илария. – А мы же ни в чём не разбираемся! Я бы точно в палатку спряталась!
– Поэтому и рассказываю, чтобы разбирались. Смотрите дальше, – снова привлёк наше внимание физрук. – Земля на полянах у рек имеет повышенную влажность глубинных слоёв. И это сильно притягивает молнию. Вот вам и вторая причина уйти отсюда.
– Но после грозы мы же сюда вернёмся? – спросила Анфиса.
– Конечно! Наш лагерь здесь останется.
– А мы что же, под дождём будем мокнуть? – скривил губы Виталька.
– Нет, мы снимем тент с кухни и все под ним спрячемся.
Физрук развернулся в сторону дуба.
– Есть и другие риски. Старый дуб уже был разбит молнией. Но на поляне он по-прежнему остаётся самым высоким объектом. И новый удар молнии в него очень вероятен. Это три.
– А что нам дуб? Он вон как далеко! – беспечно отмахнулся Артём.
– Ошибаешься. После удара токи молнии расползаются по земле на сотни метров.
– Расползаются? Фу-у-у, как змеи! – сморщила нос Полина. – И ущипнуть могут?
– Ещё как! Поэтому снимите шлёпанцы и переобуйтесь в добротные кроссовки, у них подошва резиновая.
– Могу назвать четвёртую опасность. Очень близко река, – подсказал Семён.
– Верно! Часто бывает, что молния бьет в воду или берег. А мы как раз где?
– На высоком берегу, – ответил за всех Семён.
– Теперь, если всё суммировать, то безопасное место нужно искать подальше от реки, за пределами поляны, под невысокими раскидистыми деревьями. Здесь я такого места не вижу. Поэтому, пока есть время, пойду пройдусь по округе.
И Роман Русланович, прихватив топорик, ушёл по тропинке, ведущей к просеке.
Когда он вернулся, мы с любопытством бросились ему навстречу.
– Что-то вы долго, – разволновалась Лариса Леонардовна и показывая на небо, сказала: – А ведь вы были правы! Посмотрите, тучи из барашков превратились в боевых петухов с гребнями в стиле а-ля Элвис Пресли. Это что-то значит?
В её больших глазах угадывалась тревога за всех нас.
– Вы меня просто восхищаете! – рассмеялся физрук. – Вообще-то, метеорологи называют эти гребни наковальнями. Чувствуете? С такой грубой мужской энергетикой! А вы – гребни в стиле Элвиса Пресли!
Девчонки тут же на цыпочки встали, шеи вытянули и загдегдекали. И ну давай руками, как кисточками, по небу водить – стиляжный чуб певца друг другу показывать.
– И всё же, что эти наковальни значат? – настойчиво повторила свой вопрос Лариса Леонардовна.
– Значит, что через час-другой мы станем зрителями шоу "Гроза в лесу". Пацаны, приключений и адреналина заказывали? Ну вот – получите!
– А вы нашли для нас безопасное место? – озабоченно спросила Илария.
– Нашёл. Вы что же, не слышали, как я ветки рубил? – удивился физрук. – Зато мне было слышно, как вы кричали, когда голы забивали.
– А что нам сейчас делать? – как солдат, готовый к боевым действиям, спросил Денис.
– Пока гром не грянул, давайте начнём потихоньку собираться. И для начала переоденемся в джинсы, кроссовки и ветровки с капюшонами.
– У-у-у! Зачем ветровки! Жарко! – заныли девчонки.
– Не понял! Вы что же, собираетесь грозе свои голые плечи показывать? Так она миндальничать не станет! Такого ливня сейчас задаст, что враз станете не а-ля, а опля мокрые курицы!
Больше споров не было.
Мы переоделись, надёжно укрепили и застегнули палатки, сняли кухонный тент, залили костёр.
Вскоре налетел сильный порыв ветра. Подняв облако пыли и пожухлую от зноя листву, он, как хулиган, швырнул всё это нам в нос и глаза и сбежал, не оглядываясь.
Несколько отбившихся от общей стаи тучек брызнули капельным дождём и, даже не намочив палаток, унеслись вслед за ветренным озорником.
Наступила необыкновенная тишина. Ни ветерка, ни шевеления листвы.
– Ну вот, это нам от грозы СМС-ка пришла. Теперь ноги в руки и айда за мной! – махнул рукой Роман Русланович, привычно возглавив группу растерявшихся туристов. Как хорошо, что сейчас он был с нами, такой опытный и всё знающий!
Пока мы стремительно неслись к спасительному убежищу, за рекой многократно гремел дальний гром, вспыхивали молнии.
– Сюда! – Роман Русланович показал рукой на густые низкие деревца в лесном массиве, которые росли на небольшом расстоянии друг от друга, образуя в середине между собой значительную пустоту.
– Алекс, Никита, Денис, помогите-ка растянуть тент во всю длину и пока высоко держите за углы! Остальные быстро заходите под навес.
Мы, подталкивая друг друга, шагнули вглубь, наступая на плотный настил из сухого валежника. Так вот, что рубил физрук.
– Изоляция, – коротко пояснил он.
Когда ребята опустили углы тента, получилось подобие шатра, доходящего до коленей. Но сверху мы оказались почти в темноте и прижатыми друг к другу.
– О-о! Темнота – друг молодёжи! – сострил Виталька.
– Не липни, а то получишь! – сразу предупредила Маринка.
– А я виноват? Мы тут, как кильки в банке.
– А мне кажется, что мы сейчас командный квест проходить будем! – заволновалась Илария. – Наверно, что-то страшное начнётся.
– Й-и-и! – взвизгнул кто-то, и мы услышали хлёсткий шлепок.
– Ого! Это ж куда и кому прилетело? – спросил Денис.
– И ещё прилетит! Не тычь в меня пальцем – я щекотки боюсь! – сердито велела кому-то Алёна.
– Я только хотел сориентироваться, – извиняющимся голосом пробормотал Артём. – Пацаны, вы где, а! Я что, среди девчонок стою? Во влип!
– А я смотрю, это мероприятие всем доставляет массу позитивных эмоций! – с иронией заметила невидимая Лариса Леонардовна. – Тогда перестаньте хотя бы вопить и толкать друг друга!
Роман Русланович приподнял передний край тента и пришпилил его булавкой.
В шатёр ворвался воздух и слабый лучик пасмурного света.
Мы увидели небо, затянутое серыми тучами, которые быстро двигались, гонимые ветром.
– Угомонились? Теперь слушайте! Запрещаю наклоняться и касаться земли! Кто стоит с краю, отойдите от деревьев!
И в следующую минуту гроза поглотила нас.
Это было одновременно страшное и завораживающее зрелище.
Гром гремел на разные голоса: сначала он пугающе трещал диким сухим звуком, точно небо рвалось по швам, затем оглушительно взрывался и, наконец, широким басом раскатывался по округе.
Молнии устроили настоящее световое представление. Они сверкали так часто, что девчонки едва успевали зажмуривать глаза и зажимать ладонями уши.
Виталька предложил поставить молнии на счётчик, и пацаны вслух занялись их подсчётом. Эта арифметика помогала нам, мальчишкам, выглядеть в глазах девчонок храбрецами.
А вот дождя практически не было. То есть дождь был, но не такой, чтобы полил землю, как следует. Только пыль прибил. Зато как гремело и сверкало!
В один из сильных разрядов Анфиса, испугавшись, вцепилась мне в руку и прошептала:
– Какой жуткий квест! Я уже получила свою порцию страха. А ты?
В ответ я просто крепче сжал её руку.
И вот, когда гроза, казалось, уже ушла за наши спины, когда мы перестали её бояться и начали высовываться наружу, раздался совершенно оглушительный гром, от которого в воздухе пошла какая-то странная вибрация, шатёр качнуло в сторону, в ушах сильно зазвенело, а по коже пробежали неприятные мурашки.
– Без паники! – быстро развернулся к нам Роман Русланович. – Это не здесь.
Лариса Леонардовна и Алекс кинулись протискиваться и ощупывать нас.
– Все на ногах? Никто не упал?
– Ну, говорите же, кому плохо?
– Да всё нормально. Уши вот только чего-то заложило.
– А что это было? Сосна упала?
– Похоже, это молния в землю ударила, – сообщил нам совершенно ошеломлённый Роман Русланович.
Глава 24
Мы возвращались в лагерь шумной, бурливой толпой. Жестикулируя в темпе аллегро и смеясь диким хохотом австралийской кукабары, мы пытались в красках пересказать друг другу только что совместно увиденное и пережитое.
Пацаны сходились в одном:
– Это было круто!
– Рискованно!
– Реальный адреналин!
Девчонки доказывали своё:
– Это была жесть!
– Реальная страшилка!
– Вы на своём экстриме просто помешаны!
Неожиданно я почувствовал руку на своём плече и услышал дерзкий голос Витальки:
– Слышь, Санёк, разговор есть.
Я замедлил шаг.
– О чём?
– О ком! – с тайным смыслом уточнил Виталька и прямо просверлил меня испытующим взглядом. – Там, под тентом, во время грозы… Ты и… Короче, вы держались за руки…
– Ну и что? Прикинь, она девчонка. Ей страшно было.
Виталька согласно кивнул, но тут же спросил с насмешливым прищуром:
– А как же другая?
– Какая другая?! – обалдел я на такой расклад. – Ничего не понимаю… Ты о ком? Другой у меня нет!
Виталька на ходу пинал сосновую шишку, упрямо ожидая более весомых уверений.
– Убеждать не буду! Ты не по фактам придумал себе что-то! – сказал я и пнул его шишку далеко вперёд.
– Придумал, да? Не по фактам? – не выдержал Виталька, глаза его стали ещё уже и светились обидой. – А как же укус? Я же видел, с какой страстью она вцепилась зубами в твоё плечо!
– Страстью?! – возмутился я. – Со злостью! Её глаза метали молнии! В другой раз попробуй сам забить гол в её ворота, глядишь, и удостоишься такой же награды!
Последнюю фразу я произнёс совершенно с иронией, но Виталька вдруг воодушевился.
– Слушай, не плохой план! Стоит попробовать. Сегодня. Поможешь?
– Чем? Сказать ей "фас"? – усмехнулся я.
Мимо прошла Анфиса и, не оглядываясь, положила руку себе на голову.
– Ладно, помогу! – заторопился я. – Подгоню тебе голевой пас. Только не понимаю, зачем тебе это нужно? Чтобы что? Узнать, что ты ей нравишься? Всё и так ясно!
– Ясно? – с сомнением посмотрел на меня Виталька.
Я усмехнулся.
– Пора бы тебе изучать женскую психологию! Если девчонка рьяно берётся за твоё воспитание – значит, она к тебе неравнодушна! – и, понизив голос, добавил: – А Маринка весь поход только этим и занимается. Так что, делай выводы!
Анфиса шла медленно – я быстро нагнал её.
– Ну что, отстанем от всех? – присел я на колено, как бы завязывая развязавшийся шнурок.
– Да ладно тебе! Сейчас до нас никому нет дела! До сих пор в ушах звенит!
Мы неспешно пошли рядом.
– Звенит! Зато всё – карта силы бита! – в состоянии послегрозовой эйфории воскликнул я. – Можно её перевернуть и больше не бояться! Испытание пройдено! Пострадавших нет!
– Вообще-то, есть ещё одни сутки, – с сомнением пожала плечами Анфиса. – Мне кажется, испытание грозой мало похоже на "погладить льва". Да, девчонки орали, как резаные, и тряслись от страха! Но это больше похоже на "отделались лёгким испугом". А ещё, помнишь? Бабочка огнёвка, станция Огневое, цветы огоньки?
– Так они отцвели уже.
– Это неважно. Понимаешь, в цепочке событий слово "огонь" повторено три раза. Таких совпадений случайно не бывает! – отрицательно покачала головой Анфиса.
Мы уже шли по тропинке, ведущей к лагерю, и до палаток было рукой подать, когда за деревьями вдруг раздалось отчаянное собачье тявканье и взволнованный крик Лёньки:
– Ребята, наша поляна горит!
– Ну, вот тебе и лев, только огненный! – уже на бегу прокричала Анфиса.
– Ничего, погладим! – не сомневаясь, ответил я.
Стремительно бегущей толпой мы вылетели на поляну, с разбегу едва не заступив за линию огня.
Пламя было не выше колена, но уже успело подмять под себя небольшой участок сухой травы неподалеку от старого дуба.
– Вот куда эта молния жахнула! – азартно прокричал Лёнька. – А кто-то предлагал в палатке отсидеться! Да?
Лариса Леонардовна горячо пожала физруку руку.
– Ну, Роман Русланович, теперь вы у нас непререкаемый авторитет! Всё-то вы знаете, всё предвидите! С вами можно смело хоть куда идти!
– Вот только не знаю, что нам теперь с этим делать?
Роман Русланович побежал по кромке огня, оценивая масштаб бедствия. И вдруг замахал нам рукой.
– Сюда идите! Хотите посмотреть место входа молнии в землю?
Кто бы отказался! Вот так жизнь проживёшь, а ничего подобного не увидишь.
Мы подошли и увидели странную картину: толстого огненного паука. В центре паука была дыра, с выброшенной наружу почерневшей землёй, а от пробоины в разные стороны расходились многочисленные зигзаги лап, которые тоже горели. Пара лап тянулась в сторону дуба.
– Толком и не разгорелось ещё, – пояснил ситуацию физрук. – Эх, леснику бы сообщить. Но пока до него добежишь… Да и не знаем мы, куда бежать. Не спросили, где его избушка.
Роман Русланович, глядя на языки пламени, задумчиво тёр ладонью шею, видимо, принимая трудное решение.
– По инструкции, как руководитель детской группы, я должен немедленно свернуть лагерь и увести вас в другое место, чтобы не подвергать опасности. Потом сообщить об очаге возгорания леснику. Так по инструкции.
– А по совести? – упёрся в физрука взглядом Денис. – Что же, мы вот так всё бросим и уйдём? У меня дед – отставной военный. Как я ему в глаза посмотрю? Скажет, хорош внук – сбежал с поля боя.
Девчонки взглянули на ситуацию с другой стороны.
– Уйдём – потом же нас ещё и обвинят!
– Скажут, что поляна от нашего костра загорелась.
– Ребята, а помните, весной в школу пожарные приходили, просили нас сухую траву не жечь? – подсказал Никита. – Предупреждали, что низкие пожары только кажутся безобидными, а на самом деле опасны, потому что быстро распространяются.
Услышав это, Илария не на шутку заволновалась.
– Быстро распространяются?! А как же старый дуб?
Мы посмотрели на учителя. Почему он не ведёт нас за собой?
Но Роман Русланович всё ещё принимал решение, взвешивая все «за» и «против». Мы понимали, конечно, что характер спасателя звал его в зону огня, но инструкция, ответственность за нас и подпись в документе держали мёртвой хваткой.
– Лариса Леонардовна, вы второй руководитель похода, что скажете?
Она ответила без промедления.
– Сразу признаюсь, что не имею ни малейшего опыта в тушении пожаров. Но если учесть, что толком ещё не разгорелось и площадь огня совсем небольшая… надо хотя бы попробовать. Пока я не вижубольшой опасности для ребят. Давайте так: я пригляжу за девочками, а вы с Алексом – за мальчишками, чтобы излишне не геройствовали.
Роман Русланович в одно мгновение переменился, словно тяжёлый груз был снят с его плеч: губы растянулись в улыбке, из глаз ушла напряжённость.
– А вы настоящая боевая подруга. Я ждал именно такого ответа. Ну что же, давайте договоримся, если через час не будет заметных результатов – сворачиваемся и быстро уходим!
Наши руководители ударили по рукам.
– Ура! Пацаны, айда тушить! – бросил клич Денис, за что получил от физрука щелчок по козырьку кепки и ответ: «Не лезь поперек батьки в пекло!»
– А вот девчонки пусть в сторонке посидят! – предложил Виталька. – Они, небось, после грозы ещё не пришли в сознание!
Маринка тут же руки в бока воткнула и завопила, как сирена пожарная:
– Это дискриминация! У нас в стране равенство! И женщины не ограничены в правах!
– Зато эта работа для вас запрещённая! – усмехнулся Виталька. – В России нет женщин-пожарных!
– Много ты знаешь! А вот есть! Анна Шпенова! Девять лет проработала пожарным в Петербурге. Потом родила двух детей и перешла на безопасную работу.
– Так! – замахал руками Роман Русланович. – Быть тебе, Марина, депутатом! Но сейчас на дебаты нет времени. Слушай мою команду! В одну шеренгу становись!
Мы быстро построились, как на уроке физкультуры: сначала – мальчишки, за ними – девчонки, а учитель продолжил:
– Прежде всего, я должен поставить вас в известность, что тушение пожара – дело добровольное. Кто не хочет, может патроны подносить или ведро чая вскипятить. Дело тоже нужное. Есть желающие? Нет. Тогда начинаем тушить этого змея-Горыныча! Только с условием! Беспрекословно исполнять все мои указания. Согласны?
– Согласны! – дружно закричали мы.
– Тогда, Саша, включай камеру!
Вот так команда! Она лишала меня возможности вместе со всеми "погладить льва". Я взбунтовался.
– Как же так? Хочу вместе со всеми… добровольно!
Лариса Леонардовна посмотрела на меня с пониманием и сочувствием.
– Саня, кто же будет самое важное снимать? Документировать?
Но Денис суровым голосом пресёк всякие продолжительные упрашивания.
– Ты дал согласие беспрекословно исполнять все указания? Выполняй уговор!
Роман Русланович дождался моих приготовлений и начал инструктаж.
– Борьба с огнём – не игрушки! Можно заработать серьёзные ожоги и надышаться дымом. Поэтому первое, что мы сделаем, – правильно оденемся.
– Как, опять? – захихикали девчонки. – Перед грозой вы говорили то же самое. Мы же ещё не переодевались!
– Надо девоньки, надо! Волосы тщательно спрятать под бейсболки или банданы, чтобы ни одного волоска нигде не висело. На ноги нужно натянуть мокрые джинсы.
– То есть как, мокрые? – заржали мы.
– То есть, обе штанины в реку окунуть и не выжимать, – ехидно уточнил физрук. – И носы прикрыть влажными полотенцами.
– А чем мы пламя сбивать будем? Мокрыми одеялами? – под общий хохот спросил Виталька.
– Нет, я кое-что другое придумал. Каждый из нас брал в поход бутылку воды. Я просил пустую тару по лесу не разбрасывать, а сложить в один мешок. Где у нас этот мешок?
– На кухне, – уточнила Лариса Леонардовна.
– Шестнадцать бутылок – это примерно двадцать литров воды. Неплохо! Кроме того, ещё есть ведро, казан и котелок. Так что мы огонь заливать будем. Надеюсь, в реке воды хватит. А теперь – бегом в лагерь переодеваться!
Глава 25
Держа в руках наполненные по горлышко бутылки, мы вновь построились перед большим кострищем, всем видом выказывая своё откровенное нетерпение. Но Роман Русланович не обратил на это ни малейшего внимания.
– Пусти вас вот так к огню – вы же в самое пекло полезете! А так пожар не тушат!
– А как? – спросил дотошный до подробностей Артём.
– Как-как? С головой на плечах! Вы, наверно, считаете, что нужно быстрей залить водой всю эту жаровню, – физрук очертил пальцем горящий остров. – А вот и нет! Пусть середина вас вообще не тревожит. Горит сухая трава. Она быстро прогорит и угаснет. А вот пожар надо взять в кольцо, чтобы он не расползался в разные стороны. Поэтому мы будем хорошо проливать только горящую кромку и снаружи. Смотрите как!
Физрук подошёл с ведром к кострищу и, двигаясь вправо, сначала полил край огня, затем, развернувшись в обратном направлении, примыкающую к нему ещё не тронутую огнём полоску.
– Ну, поняли? – спросил физрук, разгибаясь. – Двигаться нужно не вперёд, а вправо-влево, вправо-влево, не переступая за кромку огня.
– А-а-а! – протянул Артём. – Челночный бег!
– Типа того! Теперь смотрите, как пользоваться бутылочным огнетушителем. Ну-ка, Никита, дай мне одну бутылку, я смотрю, ты сразу двумя вооружился. Тут главное что? Над огнём не склоняться и руки в него не совать! Держите дистанцию! Пластиковая бутылка, если на нее нажать, сама выбрасывает струю вперёд, – продемонстрировал физрук. – А сейчас встаём по контуру огня через два метра друг от друга! Эти два метра и есть участок вашей личной границы, и она должна быть на замке, то есть в совершенно мокром состоянии. Вопросы есть?
– Нет! – отчеканили мы.
– Тогда вперёд!
Анфиса и Илария сразу бросились занимать территорию ближе к дубу. Лариса Леонардовна поспешила им на помощь: полила из ведра подступы к дубу, до которых огненный паук в скором времени мог дотянуть свои лапы.
Поливать кромку огня было захватывающе интересно: под струями воды извивающиеся, как змеи, языки пламени угасали в одно мгновение, оставляя на земле чёрные следы обгоревшей до пепла травы. В азарте хотелось подавлять эти огненные полки, не останавливаясь, но вода быстро заканчивалась. Приходилось бежать на реку снова и снова. Это было очень скучное и утомительное занятие.
Только после шести таких ходок, наконец-то, стали видны первые результаты нашего огнеборства: кромка пожара теперь горела не сплошной линией, а островками. Настроения и сил прибавилось. Мы почувствовали, что побеждаем.
Пока девчонки бегали за водой, я зачищал территорию вокруг дуба от сухого мусора, складывая его в кучу подальше. Я рассудил так: где гарантия, что молния не угодит сюда снова? Вот и будет тогда гореть старый дуб в кольце собственной щепы и хвороста, как ведьма у столба средневековой инквизиции.
Собирая очередную охапку, я заметил, как мчась с реки, Маринка вдруг ойкнула и застыла на одной ноге, держа вторую почти на весу, лишь слегка опираясь о землю носком кроссовки.
Первая мысль – бежать ей на помощь. Но тут из-за куста, как шпион из фильма, вынырнул Виталька, и я, положив на сгиб локтя толстый сук, сделал вид, что усердно занимаюсь своим делом.
Проходя мимо Маринки, Виталька спросил с вызовом:
– Ты чего тормознула-то? Встала, понимаешь, посреди дороги. Обходите её!
Маринка скорчила болезненную гримасу:
– Я, кажется, ногу подвернула.
Виталька, ожидая подвоха, недоверчиво шагнул к ней и осторожно обошёл вокруг.
– Прикидываешься, да? – неуклюже поинтересовался он, видимо, совершенно не представляя, как в такой ситуации следует подступиться к девочке.
– Думаешь, я для смеха встала здесь цаплей на одной ноге?
– Вы, девчонки, всегда немного того! Не поймёшь, чего от вас ждать!
– Боишься, значит? – усмехнулась Маринка.– Тогда беги! Ой, сейчас укушу!
– Кусай, если хочешь, – Виталька выставил плечо вперёд, как вовремя прививки.– Я боли вообще не боюсь! А лучше, знаешь, давай бутылку, сбегаю, вылью вместе со моей на твою границу. Мы сейчас там на раз огонь остановим!
Подглядывая за ними краем глаза, я был доволен: ну вот же, может Виталька быть и благодушным, и даже галантным…уж теперь-то наверняка подружатся…
И вдруг, глядя на Маринку, Виталька прыснул коротким дурковатым смешком, несуразно балансируя на одной ноге с двумя бутылками в руках.
– Или ты, как канатоходец в цирке, бутыль для равновесия держишь? Заберу – и свалишься!
– Вот ты опять! Насмехаешься! Сколько можно! – надула губы Маринка.
– Шучу я, шучу! Да, фигово у тебя с ногой получилось, – наконец-то проявил нечто похожее на сочувствие Виталька. И, вроде, ещё что-то хотел сказать, но не знал что? Хотел пожалеть, но не знал как? Даже руку протянул, чтобы ободряюще дотронуться до её плеча…
Но в эту минуту на поляну один за другим начали выбегать ребята, несясь к кострищу подобно безудержному табуну диких мустангов.
Маринка растерянно оглянулась, поставила больную ногу на землю и попыталась на всякий случай сделать несколько шагов в сторону…
Услышав её прерывистый стон, Виталька, не раздумывая, загородил подругу спиной и, разведя руки с бутылками в стороны, громко завопил: "Доктора сюда! Доктора!"
Парализованные сильным удивлением, все тут же сменили бег на ходьбу и осторожно окружили одноклассницу, повторяя один и тот же вопрос: " А что случилось?"
Быстро присев на одно колено, Алекс закатал Маринке джинсовую штанину, вытащил шнурок из кроссовки и, осторожно сняв её, ощупал ногу.
– Рассказывай, как случилось?
– Бежала. Нога на бок подвернулась.
– Наступать можешь?
– Могу, но больно.
Роман Русланович и Лариса Леонардовна присели рядом на корточки.
– Ну, что скажешь?
– Да вроде, обошлось. Связки целы, а то бы кожные покровы побагровели. И припухлость незначительная. Растяжение. В палатку понесём. Виталька, не уходи, поможешь. Сделаю тугую компрессию. Теперь только лежать и ногу повыше. Завтра домой либо на одной ноге поскачет, либо понесём. Такое быстро не проходит.
Алекс и Виталька усадили Марину на сиденье из четырёх соединённых рук. Она, чтобы не упасть, обеими руками обхватила шеи носильщиков.
– Ух, ты! Зыкинско! – простодушно позавидовал Артём. – Чисто Шамаханская царица! Собственные рикши в услужении!
– Би-би-би! "Скорая" отъезжает! – пошутил Алекс, чтобы ребята освободили дорогу.
Я выключил камеру и, подобрав две лежавшие рядом разлившиеся бутылки, побежал на реку.
…Когда от огненного паука оставался лишь тлеющий сизым дымом остров, над нами пронёсся квадрокоптер и закружил над чёрным пепелищем.
Мы радостно замахали ему руками и пустыми бутылками.
Вскоре Михолап лично примчался на своём боевом мопеде.
Торопливо припарковав его у берёзы, лесник побежал к нам со скоростью один вопрос в секунду: "От молнии загорелось? А где вы прятались? Пострадавшие есть? Чёрт возьми, это же очень опасно!"… Было видно, что он встревожен, но и доволен одновременно.
Стремительно ворвавшись в толпу, Михолап с благодарностью начал жать наши руки.
– Ребята! Спасибо! Вы хоть понимаете, что для леса сделали?! Не останови вы огонь на поляне – мог начаться большой пожар. А почему вас мало? Всё-таки есть пострадавшие? – снова всполошился лесник.
Роман Русланович поспешил его успокоить.
– Пострадавшая есть. Но не от молнии и не от пожара.
Полина и Алёнка тут же затараторили, перебивая друг друга:
– Марина ногу подвернула…
– Когда за водой на реку бегала.
Артём поспешил сообщить самое главное.
– Теперь нога болит, ходить не может. Поэтому на руках катается! Вот повезло!
– Не может? Поможем! Вы завтра уходите? Так я её до станции на мопеде с ветерком довезу! – предложил свой план транспортировки Михолап. – Я теперь ваш должник. Даже не знаю, чем ещё отблагодарить.
Лариса Леонардовна посмотрела на лесника приветливым взглядом и участливо предложила:
– Да бросьте вы! Помогать – это приятно! Сказали спасибо, руки пожали – ну и достаточно! Когда здесь закончите, заходите к нам чай пить, мы сейчас остатки печенья будем ликвидировать.
И, подхватив пустое ведро, Лариса Леонардовна поплыла в лагерь, словно лодочка на волнах.
Михолап приумолк – засмотрелся, что ли? Так оно и правда, есть на что посмотреть: на спине коса до пояса и толщиной в руку.
– Максим, а вы считайте нас волонтёрами, – вывел лесника из романтической задумчивости Роман Русланович. – Вот и исчезнет ощущение долга.
– Волонтёрами? И что, вы вот так всё время живёте: бездомные щенки, убитые ежи, громы и молнии, пожары?
– Да как-то так само получается! – пожал плечами Лёнька и вдруг засмеялся: Вы же ещё про гуся и окуня не знаете. Тоже спасли!
Михолап огляделся вокруг.
В лучах закатного солнца поляна казалась золотисто-рыжей, наверно, от того, что росла на ней густая трава, пожелтевшая и иссохшая к осени. Выжженный участок, коптящий сизым дымом, казался страшной безжизненной раной.
– Думаю, волонтёрам пора отдыхать. Я сам поставлю жирную точку в этом сражении. Правда, вы мне работы почти не оставили! – виновато пожал плечами лесник.
Михолап принёс на поляну привезённое противопожарное снаряжение: ярко-красный рюкзак с заворачивающейся крышкой, шлангом и насосом. Мы с интересом обступили его.
– А это красненькое у вас что? – спросила Илария.
– Ранцевый огнетушитель.
– С насосом, что ли? – небрежно хмыкнул Артём.
– Вообще-то, это гидропульт! Но действует по принципу насоса.
– А внутри что, вода? – постучала согнутым пальцем по ранцу Алёна.
– Вода. Но мокрая.
Мы засмеялись недоверчиво.
– Шутите? Вода и так мокрая!
– А эта мокрее. В неё добавлено особое химическое вещество, которое увеличивает смачивание. Такая вода намного лучше, чем обычная, тушит пожары.
– И сколько здесь литров?
– Двадцать.
– И у нас столько было! – горделиво задрал подбородок Артём. – Вот он, наш бутылочный огнетушитель! Шестнадцать штук.
– Отлично придумано! – одобрительно закивал Михолап. – И кто же такое сообразил?
– Роман Русланович, его идея!
– Он у нас на все руки мастер!
– И на всю голову – кот учёный! – дружно засмеялись ребята вместе с учителем.
Ещё раз пригласив лесника на чай, мы оставили его в одиночестве. Но не успели пройти и десяти шагов, как я был «ужален» в голову кошмарной мыслью, что наш фильм не имеет конца. Бывает, конечно, у фильма плохой конец или непонятный. А чтобы вообще не было конца – такого не бывает!
Быстро сложив ладони рупором, как режиссёр на съёмочной площадке, я заорал:
– Стоп! Все назад! Виталька, беги к Алексу! Тащите Маринку обратно! И Ларису Леонардовну зовите!
Роман Русланович удивлённо обернулся.
– Ну что опять случилось? Ох, и суматошный ты, Саня! Не знаю, Пегас тебя, что ли, под зад копытом лягает…
Я заволновался: как объяснить ему быстро и доходчиво?
– Понимаете, у фильма нет конца. Зрителям будет непонятно, чем всё закончилось, – махнул я рукой в сторону пепелища.– Они будут недовольны. И наш фильм не займёт хорошего места на конкурсе.
Физрук призадумался.
– Логично, – сказал он наконец. Но дай же хоть чаю глотнуть – в горле пересохло.
Я взмолился:
– После чая всё уже ненатурально будет. Зрители сразу заметят постановочную съёмку. А сейчас все усталые, чумазые, в банданах, с бутылками. Посмотрите, какие у всех губы сухие, обветренные…
– Что?! – испугалась Полина, спешно доставая из кармана зеркальце, и, с ужасом глядя на отражение, пролепетала: – Ма-а-мочка!..
Девчонки тут же пустили зеркальце по рукам, шумно оценивая ущерб, нанесённый их неописуемой красоте.
В самом деле, губы были сухими и сморщенными, как меха старой гармошки. Но если бы только это! Носы и щёки на скулах раскраснелись толи от загара, толи от пожара.
– Ничего, девочки, это лечится, – постаралась успокоить себя и подруг Полина. – Сейчас бальзамом намажемся. У меня, знаете какой? Экстраувлажняющий!
Разговор о предстоящем «бальзамировании» окончательно убедил Романа Руслановича, что я прав: снимать нужно немедленно.
– Ну, хорошо! Виталька, дуй за Мариной и Алексом. И Ларисе Леонардовне передай, чтобы срочно прибыла на съёмку. Давай, Саня, руководи! Что там у тебя по сценарию?
– Прежде всего, нужно выбрать такое место, чтобы на дальнем плане была хорошо видна выжженная земля, – объяснил я и, глядя на дисплей видеокамеры, походил туда-сюда, примеряясь. – Вон там! – наконец сделал я выбор.
Вид с этого места не оставлял сомнений, что пожар потушен. Именно здесь сейчас орошал короткими очередями тлеющую землю лесник.
Я почему-то вспомнил рекламу блокбастера «Огонь». Там пятеро пожарных стоят плечом к плечу, а за ними – лес красный от огня. Вот и мне надо снять что-то похожее.
– В центре нужна колоритная фигура огнеборца с пожарным снаряжением, – начал я выстраивать композицию. – Максим, можете вы подойти к нам на пять минут? Встаньте, пожалуйста, в центре!
Михолап смутился и стал отказываться:
– Да вы что, ребята! Всю работу без меня выполнили, а я на переднем плане красоваться буду? Так не годится! Я здесь вообще ни при чём!
– При чём! При чём! – твёрдо стоял на своём я, но лесник шаг за шагом уходил всё дальше, продолжая стрелять из своего водомёта.
Мне на помощь пришёл Роман Русланович.
– Максим, вы сейчас чем занимаетесь?
– Тлеющие участки проливаю. Огонь внизу затаился.
– А можно так оставить – не поливать?
– Нельзя. Пожар может снова разгореться.
– Ну, вот видите! Выходит, без вас наши старания могут оказаться совершенно напрасными.
– Значит, вы ещё как при чём! – радостно прицепился я снова.
Михолап неожиданно развернулся и решительно пошёл к нам.
– Вы мне тут выше крыши помогли! Не хочу, чтобы ещё и уговаривали. Что нужно делать?
– Встаньте в центре съёмочной площадки так, чтобы ваш ранцевый огнетушитель хорошо просматривался, гидропульт – в руку. Ну вот! Совсем же другое настроение в кадре! – воодушевился я. – Сейчас мы вокруг вас всю композицию выстроим.
– Чувствую себя каким-то Шварценеггером-Терминатором, – встав полубоком, смущённо засмеялся Михолап.
Но я не дал ему опомниться.
– Так, теперь наши учителя… А где Лариса Леонардовна? – спросил я, не обнаружив её среди ребят.
И услышал за спиной:
– Здесь! Уже здесь. Вижу, у вас тут всё кипит! И у меня там чай закипает. Так что, мне скоренько вернуться нужно.
Слово «чай», словно многократное эхо, пронеслось над поляной жалобно, с воздыханием. Друзья посмотрели на меня как на мучителя.
– Тогда к делу! – поспешил я разрулить ситуацию. – Лариса Леонардовна и Роман Русланович, встаньте по обе стороны от Максима, он у нас сейчас и лесник, и пожарный. Ребята, занимайте места вокруг учителей. Э-э! Ну что за детский сад, честное слово? Не маленькие уже! Ну-ка, девчонки и мальчишки – вперемешку! И ещё знаете, что… руки положите на плечи друг другу.
– А как тогда бутылки держать? – возмутилась Полина. – Саня, ты уж выбирай: либо обнимемся, либо бутылки!
– Ну, держите как-нибудь! Надо же показать придумку Романа Руслановича – наши бутылочные огнетушители.
Виталька соорудил из десяти пальцев лосиные рога над головой и заорал:
– Снимай скорее! Уже копыта не держат! На водопой хочется!
– Стоп! А почему Марина стоит? Ей же нельзя! – я оторвал взгляд от дисплея.
– Так я – на одной ноге, а руками держусь за девочек. Мне разрешили.
– А я не разрешаю! Алекс, Виталька, берите Марину на руки и на первый план, чтобы её ногу в бинтах всем видно было.
– А с Драйвом можно? – держа щенка на брючном ремне, спросил Лёнька.
– Не можно, а нужно! Зрители должны знать, что за время съёмок животное не пострадало. И даже наоборот: поумнело, подросло, усвоило некоторые культурные нормы.
– И какие же нормы усвоило это лохматое животное? – с доброй улыбкой спросила Лариса Леонардовна.
– Драйв уже умеет лапу давать! – похвасталась Полина.
– И аккуратно кушать из миски! – подсказал Лёнька.
Виталька усмехнулся:
– Скажи ещё, что он за собой посуду моет!
– Моет! Он миску до полной чистоты вылизывает.
– И вообще, – обиделась Полина, – пока мы тут пожар тушили, Драйв в кустах не отлёживался. Он вместе со всеми за водой на речку бегал! А ведь он ещё маленький. Больше ничего не умеет.
И тут я понял, каким должен быть конец фильма, потому что внезапно в голове сложилось двустишие.
– Лёня, ты тоже перейди на первый план! Присядь на колено, руку положи, как пограничник, собаке на холку. Теперь запоминайте слова: «Нас пугать огнём не надо! С нами пёс – и мы засада!» Крикните, когда дважды рукой махну. Приготовились? Мотор! Камера! Снимаю!
– А как же ты? – вдруг огорчённо спросила Анфиса. Её бодьшие глаза смотрели на меня с отчаянием.
– Да, без тебя – не по-честному, – недовольно пробурчал Лёнька.
– Спокуха! Что за проблема? Сейчас подойду, развернусь и снимусь на вашем фоне!
* * * Наша история имела продолжение.
Вот как это случилось.
Первого сентября во время праздничной линейки на школьный двор въехала необычная машина, на капоте и бортах которой было написано «МЧС».
Из неё вышли двое мужчин в форме спасателей и один в камуфляже.
Это был Максим Михолап. Он поискал нас глазами и, наткнувшись взглядом на поднятые руки, сказал в микрофон:
– Ну, здравствуйте, победители! Бегите ко мне! Все! И Лариса Леонардовна! И Роман Русланович!
Когда полковник МЧС России взял микрофон, все стихли.
– Сегодня мы хотим вручить памятные подарки ребятам вашей школы, которые в одночасье превратились из туристской команды в команду пожарную. Когда под ногами горела земля, им удалось общими усилиями остановить наступление огня и тем самым спасти лес от настоящего большого пожара.
На нас с интересом и завистью смотрели сотни ребят, готовых пройти той же тропой и преодолеть те же испытания. А мы уже жили мечтами о новом более сложном маршруте.
…Может быть, вам интересно узнать, победил ли мой фильм в конкурсе? Пока не знаю – жюри ещё работает.
