МолоКот и МалоКот [Екатерина Владимировна Смолева] (fb2) читать онлайн

Екатерина Смолева МолоКот и МалоКот

Знакомство

Молоко жило под кустом снежноягодника в запущенном дворе на окраине. Оно не очень знало, откуда взялось: просто проснулось как-то раз в синей фаянсовой миске с выщербленным краем. По утрам его подливала в эту миску старушка, кормившая окрестных котов. Коты отпихивали друг дружку от миски и щекотали Молоко своими длинными усами и шершавыми розовыми язычками. И хотя от него оставалась потом только маленькая лужица на самом донышке, Молоко все равно скучало, когда коты убегали. Лежа на спинке, оно глядело в небо и мечтало, как хорошо было бы тоже стать Котом – отрастить лапы и хвост, растопырить усы, выбраться из плошки, побегать и разведать, что же там, за кустами. Оно мечтало, мечтало и потихонечку засыпало в одиночестве. А назавтра возвращалась старушка, и все повторялось вновь.

Но вот однажды случилось странное. У котов, наверное, нашлось важное дело, – и они не наведались к Молоку в положенный час. Зато пришел кое-кто другой. Этот другой пах совсем как кот, но сам был такой маленький, что Молоку не было его видно из-за бортика миски. И еще этот другой что-то тихо бормотал себе под нос. Молоко замерло и прислушалось.

– Тааак… Я нашел какую-то штуку. Штука интересная и вкусно пахнет. Пахнет почти как мама. Но не мама. Точно. Это обман. Это какой-то обман. Это ловушка. Ааааа… Это пес. Он притворился… хочет меня поймать!.. Пойду отсюда. Или нет, не пойду пока. Посмотрю еще. Понюхаю. Ах, как вкусно пахнет!.. Ах, как хочется кушать!.. Ах, если бы я только был не один!..

И тут… Молоку стало тааак любопытно – кто же это там пришел?.. Что же у него там вкусно пахнет?.. Ему так нестерпимо захотелось посмотреть на неизвестного Кого-то и, может быть, помочь ему разобраться с Интересной Штукой, что оно… само даже не поняло, как выпустило из себя четыре лапы, треугольные уши, хвост и усы! Уши и усы немедленно высунулись за край миски, и распахнувшиеся голубые глаза увидели – КОГО-ТО! Кого-то очень похожего теперь на него самого. Только не белого, а совсем серого. И очень пушистого.

От неожиданности КТО-ТО пискнул, попятился, оступился, сел на короткий хвостишко и закрыл лапками голову.

– Ты кто?.. – тихо спросило Молоко.

– А ты?.. – спросил в ответ Кто-то, медленно отнимая левую лапку от правого глаза.

– Я – Молоко! Вот, живу в этой миске. А ты?..

– Я – Кот!

– Какой же ты кот? Тебя для кота слишком мало… Ты какой-то МАЛОкот!

– Хах! Вообще-то я еще вырасту, это пока я – Котенок! А вот какое же ты молоко? Разве у молока бывают уши и лапы? Ты вообще как бы тоже похож на кота… Немножко, – он почесал лапой затылок.

– Я понял! Ты – МОЛОКОт!

Вот так у них появились имена.

– Ну и что за штуку ты тут нашел? – спросил Молокот, переваливаясь-переливаясь через край своей посудины на траву.

– Так вот же она, – котенок посмотрел на миску и облизнулся. – Большая! Красивая! Пахнет! Можно посмотреть?

– Пожаалуйста, – Молокот приглашающе махнул головой.

Котенок поднялся на цыпочки и разочарованно протянул:

– Уууу… да тут почти совсем ничего не осталось…

– Хм, – сказал Молокот. – вообще-то там был я. Поэтому да, там меня почти совсем не осталось. Я теперь почти весь тут. А ты очень голодный?

– Очень!

– Чего не сделаешь для друга! По-моему, вот эта вот часть у меня все-таки слегка длинновата…

Молокот перегнул над миской свой действительно роскошный хвост, зажмурился… и на дно потекла бодрая струйка сладкого душистого молока. Правда, хвост укоротился почти на треть.

– Угощайся, – сказал Молокот, – придирчиво рассматривая свою заднюю половину. – Хм, а так и вправду лучше! И удобнее!.. – Он покрутился вокруг своей оси. – Оу, совсем в ногах не путается… Да чего ж ты стоишь! Ешь!

В третий раз Малокота, который действительно слегка ошалел от происходящего, просить не пришлось.

Своя стая

Молокот и Малокот стали встречаться каждый день. Иногда Молокот не успевал вылезти из миски до прихода котов, и тогда заметно худел и мельчал. В такие дни он отдыхал на донышке, как прежде: в виде лужицы или капель, а котенок сидел рядом и рассказывал другу обо всем, что вокруг происходит. Скоро он совсем перестал уходить к себе в подвал, где родился и жил до сих пор – ночевал здесь же в кустах, в старой обувной коробке.

Но гораздо чаще Молокот выбирался наружу сразу, как скрывалась за скрипучими яблонями старушка. И тогда уж друзья наверстывали упущенное с лихвой! Они облазили все заросли снежноягодника, перепугали всех стрекоз, вместе дразнили из-за забора кудлатого злющего пса и вместе от него улепетывали, когда тому хозяин однажды не застегнул ошейник как следует.

И конечно, Молокот не забывал оставить на дне миски треть, а то и половину хвоста – ведь иначе и котенок, и коты остались бы голодными. Котам, кстати, не очень нравилось превращение Молока в Молокота. Когда приходила старушка, они ябедничали, жаловались ей на его самоуправство, мяукая хриплыми голосами.

Но старушка по-кошачьи не понимала, она сообразила только, что ее котики не наедаются, и стала приносить порцию побольше. Вот теперь угощения хватало на всех! Но сытые коты все равно убегали по своим очень-важным-делам, только пофыркивая на спрятавшихся в ветках котят, – серого пушистого и белого гладенького.

– Я раньше мечтал, – признался Молокот товарищу, – когда стану Котом, они примут меня в свою стаю… А они…

– Так давай попросим!

– Что ты! Страшно… Они такие… самостоятельные.

– Ничего! Давай завтра с ними поговорим.

Завтра, дождавшись, пока коты напьются вволю, Молокот и Малокот робко тронули Рыжего лапкой за плечо. Вернее, Молокот – трогал, а Малокот жался в сторонке.

– Извините, – сказал Молокот. – Нельзя ли вас спросить…

– Нельзяяяяу, – строго отрезал Рыжий. Он гордо вздернул подбородок и удалился на крышу сарая.

– А что хотели-то, – второй Кот, черный с подпалинами, оказался более любопытным.

– Мы хотели спросить… не примите ли вы нас… вы нас… к себе, – Малокот шагнул было вперед, но опять застеснялся.

– Это куда – к себе?

– Нуууу… как… к себе… в свою стаю. Вы – Кот, и я, извините, Кот, только еще маленький. И вот он, – Малокот обернулся, – он тоже – Кот, он совсем настоящий, честно!

Черный с подпалинами закинул голову назад и захохотал.

– Ой, насмешили, – голосил он. – В стаю! У котов!.. Да знаешь ли ты, малыш, что кот – животное ин-ди-ви-ду-аль-ное! Про это даже сказки пишут! Эх, вы, темнота!.. В стаю захотели…

Он утер с глаз выступившие слезы и сказал уже более спокойно:

– Да и, говоря по правде, малыш… Ты-то, конечно, станешь скоро настоящим Уличным Котом. И мы с тобой еще, может быть, даже подеремся когда-нибудь от души! Это у нас спорт такой, если ты не в курсе. Но вот этот, – Черный брезгливо сморщился. – Этот полужидкий… Какой же он Настоящий Кот? Не придет завтра бабушка с молоком, и все, он кончился!..

– Да вы… да он… – Малокот от расстройства и растерянности запутался в словах и совсем не заметил, как нахмурившийся Молокот тихонько отползает в сторону не высохшей после дождя лужи.

– Это я-то ненастоящий?! Это я-то без бабушки раз – и кончился?!

Черный и Малокот обернулись на голос и ахнули!

Через двор к ним на слабых непослушных ногах ковыляло что-то очень большое, белесое, булькающее и капающее во все стороны грязной водой с молочной мутью! За ним тянулся длинный хвост, оставлявший на земле мокрый след, в котором виднелись сломанные веточки, скомканные бумажки, соломинки и разбухшие окурки. Пахло оно просто ужасно, и что того хуже – оно было очень, очень СЕРДИТО!

– Ну… Я, пожалуй, пойду, – задумчиво сказал Черный и одним прыжком скрылся в кустах.

– Молокотик, миленький, – заплакал Малокот. – Не обращай на него внимания! Он сам ничего не понимает, слышал: он же сказал – он этот… индивальный! Он дружить не умеет! Ну стань собой, пожалуйста!..

– Да я как бы не против, – сказал Большой и Грязный Молокот, опускаясь на траву. – Вопрос – как? Лужу-то я впитал, а как ее теперь, обратно-то? Кто меня такого… пить… будет?.. Это я… не подумавши, сделал…

– Эй, мелюзга! – раздался вдруг грубый голос откуда-то сбоку.

Котята заозирались.

– Да я вас зову, я!.. Идите поближе… я ж на цепи, сами знаете…

Голос шел из-за щели в заборе – том самом заборе, за которым жил кудлатый пес.

– А вы нас… не покусаете, извините? – спросил Малокот на всякий случай, но Молокот уже просачивался в щель. Малокот вздохнул, зажмурился, разбежался… и полез следом.

– Вот что, – сказал пес. – Помогу я вашему горю. Мы, уличные собаки, так устроены – почти никакой грязи не боимся, что найдем, то и съедим. И из лужи попьем, вреда не будет. А уж водичка да с молоком пополам… ммммм… Молочка-то мне не часто перепадает… Только вот, – он чуть скривил верхнюю губу – окурки да прочая чепуха… Этого бы мне не хотелось. Может, как-то все ж отряхнешься?..

Молокот просиял!

– Это я могу, – закричал он радостно. – Ну-ка, отойдите-ка в сторонку!

Он вскочил и завертелся на месте как волчок, закрутив в центре себя маленький смерчик. Веточки, листики, бумажки полетели из грязно-серого туловища вместе с брызгами жидкости.

– Готово!.. Ну, где твоя чашка?

Напившись досыта молочной воды, пес довольно облизнулся.

– Бла-гав-дарю, котятки! Приходите еще! Хоть каждый день приходите, пока не уменьшишься, насколько надо!

– Дядя пес, – Малокот расхрабрился, подошел совсем близко и от души лизнул кудлатого в черный мокрый нос. – Какой ты, оказывается, добрый! Возьмешь нас в свою стаю?..

– Эх вы, малыши, – старый пес растроганно усмехнулся. – Да какая ж у меня стая? Я ж с человеком живу, двор стерегу… Да и зачем я вам – вы вон какие друг у дружки. И не стая даже… Настоящая семейка. Как родные братцы…

Малокот и Молокот угощали дворового пса день за днем, пока Молокот не принял своего прежнего размера. Правда, он еще довольно долго оставался не чисто-белым, а сероватым, сколько ни подливала в него старушка свежего молока. Коты недовольно фыркали над миской, но все-таки лакали.

А вот до разговора с нашими друзьями они больше не снисходили. Они действительно были очень самостоятельными.

– Ну и ладно, не хотят нас принимать, и не надо, верно же? – сказал однажды Малокот, глядя, как товарищ провожает глазами скрывшийся в листве черный хвост с подпалинами. – Как дядя Пес сказал – у нас с тобой своя стая, правда?

– Правда. И не стая – у нас настоящая семья, братишка ты мой!

И котята заснули в обнимку.

Приходите, полетаем!

– Догнал, догнал! Теперь ты вода! – Малокот с размаху стукнул Молокота лапкой по плечу и отскочил, готовый убегать, но тот только мотнул головой и прошептал:

– Тсссс! Я не играю!

– А что такое? – насупился Малокот.

– Там кто-то есть!

– Где?..

– Вон там. В траве. Прыгает…

Малокот присмотрелся. Действительно, стебельки колыхались, несмотря на безветрие, как будто в их глубине кто-то пробирался, подскакивая и сверкая время от времени над травой черной макушкой.

– Это не мышь, – задумчиво сказал Малокот.

– Определенно, – кивнул Молокот. – Предлагаю выяснить! Заходи слева!..

И котята, по-пластунски прильнув к палисаднику животами, поползли наперерез неизвестности.

Но неизвестность настигла их первой.

Стебли раздвинулись, и на полянку перед ними плюхнулся пухлый растрепанный птенец, нарядный, как будто собрался на официальный прием: голова и шея у него была черными, на спине красовалась снежно-белая жилетка, а серединки крыльев переливались темной лазурью и бирюзой. Птенец глубоко вздохнул, зажмурился и подпрыгнул, изо всех сил трепыхая крылышками и не обращая никакого внимания на котят.

– А ты что это делаешь?.. – озадаченно спросил Малокот.

– Не видишь? – хмуро отозвался птенец, переведя дух. – Летаю.

– А, – сказал Молокот. – И давно?

– Давно, – сказал птенец. – Два часа уже.

– Ты знаешь, – Малокот замялся, подбирая необидное слово. – По-моему, летают немножко по-другому. Ну… как бы это сказать… Немножко повыше. И немножко подольше. Самую малость.

– Повыше, повыше, – птенец снова подпрыгнул, снова шмякнулся и раздраженно потер ушибленную ногу. – А что я сделаю, если повыше не получается! А мама сказала: пока не взлетишь, никаких тебе жуков! Лови вон сам улиток и ешь. А я улиток не люблю, они скользкие. Тааак что я учуууу… учусь! Ой, ой, ой…

Он опять упал.

– А когда придет твоя мама? – спросил Молокот. – Тебе вообще не опасно тут одному?.. Тут… всякие ходят. А ты маленький.

– Скоро! Она сказала, вот как солнышко за куст зайдет, так и прилетит. И жука принесет… Если я ей покажу, как летаю. Как по-вашему, даст она мне жука, а?.. Я проголодался, страх!..

– А уж как я проголодалась!.. – скрипучий голос прямо за спиной заставил вздрогнуть всех троих. Они и не заметили, как из подвала неподалеку выбралась здоровенная бурая крыса. Конечно, будь здесь взрослые коты, она не рискнула бы приблизиться, но два маленьких котенка старую разбойницу не остановили.

– Ух ты мой сладенький, – хрипло проворковала крыса и гадко захихикала. – Пошли со мной, дружочек, я дам тебе жука!..

– Правда?! – птенец радостно подскочил и уже запрыгал навстречу крысе, но Малокот решительно заступил вперед него.

– Неправда! Ты что, дурачок, она же съесть тебя хочет!

– Я не хочу! Я съем! – загоготала крыса.

Малокот прижал уши и припал к земле, закрывая своим телом птенца.

– А ну брысссссь, – зашипел он. – Ррррразорррву! Рррряу!..

Но крыса только ухмылялась. Она не сомневалась, что в драке с котенком победа останется за ней, пожалуй, такая разминка перед обедом даже добавила бы ей аппетита.

– Ну давай, давай, подходи!.. – оскалилась она. – Подходи, вояка недорощенный!..

– Стойте! – закричал Молокот. – Стойте! Погодите. Тетенька крыса, ну зачем вам есть этого хилого птенца? Там же одни косточки, и те жиденькие. А я вам что скажу!..

– Ну? – крыса остановилась и посмотрела на Молокота. – Чего скажешь?

– Вон там, – затараторил он, отчаянно подмигивая Малокоту то левым, то правым глазом, – воооон там, у подъезда, целая лужа молока! Какой-то дядька покупки уронил, коробка лопнула, весь литр вылился! Мы с братом пили-пили, и то не выпили! Там и вам хватит! Вкусное!..

– Молоко, говоришь? – крыса задумалась. По сути, котенок был прав: что там в этом комке перьев есть, дольше потом плеваться. К тому же перехватить мелкую птичку для нее было не в диковинку, а вот молоком полакомиться удавалось нечасто. Но что-то ее смущало. Уж не хитрит ли этот белый благодетель? Уж не пытается ли заманить ее в ловушку?.. Но вроде нет… Она хорошо знала все места, где ее могли караулить враги, и в том направлении не было ни крупных котов, ни злобных шавок. Крыса повела чутким носом, нюхая воздух.

– Молком от вас, и правда, пахнет, – сказала она. – Ну что, веди! Но смотри: обманешь – съем всех троих!

– За мной! – крикнул Молокот и нырнул куда-то под куст. Крыса и Малокот полезли туда же, на секунду потеряв его из виду, но когда они выбрались из-под нависших веток, котенка на тротуаре не оказалось.

– А куда ж он делся-то? – растерянно оглянулась крыса. – Обманул, негодник!

– Да нет же! – Малокот указал лапой вперед. – Вон она, лужа-то! А брат, наверное, просто вас испугался… и домой… пошел…

Крыса покачала головой. Но на асфальте действительно белела превосходная молочная лужа, уже слегка обмелевшая, но еще вполне пригодная для питья.

Она подошла ближе и принюхалась. Сомнений нет: можно завтракать. Хищница закрыла глаза, с наслаждением погрузила морду в белую глубину и только хотела сделать глоток, как… поняла, что зачерпнула полный рот грязи.

– Что за чертовщина?! – нахмурилась крыса. Ей показалось, или молочная лужа отодвинулась в сторону на несколько сантиметров?.. Не могла же она промахнуться! Она выплюнула грязь, подступила ближе к луже и снова приготовилась отхлебнуть молока, убедившись, что не лизнет асфальт.

Однако же она его лизнула.

Коварная лужа смирно лежала на месте, пока крыса на нее смотрела, но, как заколдованная, отползала в сторону, стоило той наклонить голову и открыть рот! Старуху охватил азарт. Она лязгала зубами, но молоко вытекало меж них и снова ускользало. Как крыса ни старалась, она не могла сделать ни глотка! Лужа металась по асфальту, как живая, крыса металась за ней, и совсем не замечала, что молоко уводит ее все дальше от полянки, где ждет беззащитный птенец, и все ближе подбирается к густому кусту шиповника. Едва на поверхность молока упала его тень, как лужа вдруг… исчезла, а крыса увидела прямо перед собой пропавшего белого котенка.

– Ну как, покушали? – издевательски спросил Молокот и одним движением взлетел вверх, в самую гущу колючих веток.

– Ах ты зараза! – крыса кинулась следом, но острые шипы вцепились в ее и без того драную шкуру, а котенок уже перепрыгнул с шиповника – на сирень, а с сирени – на высокую березу, где его было не достать.

– Ну погодите! – крыса погрозила Молокоту кулаком, развернулась и понеслась обратно. Время, конечно, ушло, но вряд ли птенец сможет спрятаться так, чтоб она его не нашла.

Однако же и тут крысу ждало горькое разочарование.

Едва она высунула нос из-под куста, откуда-то сверху на нее спикировала разъяренная мама сорока!

– Я тебе покажу! – надрывалась она, наскакивая на крысу и долбя ее плечи и спину острым твердым клювом. – Я тебе покажу, пошли со мной! Я тебе покажу, дам жука! Разбойница! Разбойница! Убирайся!..

И старой крысе ничего не оставалось, как убраться восвояси, пока цела.

Малокот и Молокот наблюдали за судом и расправой, сидя на ветке яблони. Конечно же, Малокот сразу разгадал военную хитрость брата, и, пока тот отвлекал злодейку, разыскал и позвал сорочью маму. Ведь взрослые птицы никогда не улетают далеко от подросших птенцов, пока те учатся летать: воспитывать в детях самостоятельность, конечно, нужно. Но без присмотра надолго оставлять их пока еще не стоит!

А рядом с братьями на ветке сидел гордый птенец. У него наконец-то все получилось.

– Ну, как жук-то, вкусный? – легонько подтолкнул его плечом Малокот.

– Еще бы, – отозвался тот и важно добавил:

– Благодарю вас. Но нам с мамой, наверное, пора лететь?.. А, мам?.. Пора?..

И он ловко оттолкнулся от ветки и вспорхнул, ровно и красиво хлопая крыльями, совсем как большой.

– Приходите к нам в гости! – прострекотал он, обернувшись к котятам на лету. – Полетаааааем!..

Чем опасны творог и кефир

Пришел июль. Листва на деревьях потемнела и запылилась, одуванчики сменили золотые платья на пуховые шубки. К полудню становилось так жарко, что разморенные котята дремали в кустах до самого вечера – даже шалить было лень. Но если Малокот с огромным удовольствием катался по траве, подставляя горячим лучам свой худой желтоватый живот, то Молокот что ни день, то глубже забивался под нижние ветки снежноягодника и что ни день, скучнел.

– Ты чего, – спрашивал его братишка. – Ты не заболел?

– Нет, – хмуро отвечал тот. – Но если так пойдет дальше, точно заболею.

– Да ладно тебе! Разве можно простыть в такую жару?

– Простыть нельзя! А вот скиснуть – очень даже можно!

– То-то я и вижу, что ты все киснешь и киснешь!..

– Да ты ж ничего не понял! Я же… я же от такой жары по правде скиснуть могу.

– То есть как?

– Очень просто, как молоко скисает от тепла! Превращусь в кефир…

– Ооооой!

– Да кефир еще что! Ну, буду рябой, не гладкий, настроение унылое… Потом, глядишь, дядя Пес меня потихоньку слижет, а старушка молочка подольет – выправлюсь… А вот если прохладнее не станет, тогда…

– Тогда что?

– Тогда все! Творогом стану, и конец! Творог – он же разный бывает, хорошо, если липкий, как пластилин – я из него обратно слеплюсь, хоть в котенка, хоть… в самосвал. А если нет? Если сухой?

– То что?…

– Рассыплюсь крошками, вот что! Воробьи вон… крошки склюют… и поминайте, как звали вашего Молокотика!..

Молокоту стало так себя жаль, что он едва сам не расплакался, а чувствительный Малокот уже всхлипывал в полный голос.

– Не переживай, Молокотик! Если и завтра дождик не пойдет, я что-нибудь придумаю! Мы тебя спасем!

Завтра дождик не пошел. Котята с тоской смотрели в небо, но по нему лениво скользили только прозрачные облачка, не обещавшие ни грозы, ни даже тени.

– Ну вот что, брат, – сказал Малокот очень серьезно. – Придумал я одну штуку… Правда, она опасная. Но мы же храбрые с тобой, правда? – и он зябко поежился. Но Молокот слушал внимательно.

– В общем, так. Я все продумал и утром проверил, план рабочий. Там, на углу, на улице, за тем домом, стоит сундук-холодильник с мороженым. Его там тетенька продает. Вкусное… – он мечтательно закрыл было глаза, но снова посерьезнел. – Мороженое – холодное, прямо ледяное. Мы с тобой подбираемся поближе и прячемся. Ждем, пока покупатели придут, и тетенька сундук свой откроет, чтоб выбирали. Тут я вылезу и начну к ним ласкаться – об ноги тереться, мурчать… Я так уже раньше делал, железно отвлекутся!.. Но раньше-то я мороженого выпрашивал… А теперь лишь бы они на дверку перестали смотреть! Как отвернутся – ты выскакивай и ныряй в холодильник!

– Брааааатан! Да ты гений!

– А я что говорю? План железный! За ночь ты остынешь, проморозишься даже. И еще день другой-точно протянешь, а там и жара спадет. Ну а не спадет – еще раз так сделаем! А то и вовсе живи в холодильнике пока, закопайся только поглубже под мороженое, чтоб не нашли…

Котята от радости немного попрыгали и поборолись, а потом помчались гуськом к заветному углу.

Но холодильника с мороженым на тротуаре уже не было.

– А где же он?.. – растерянно спросил Молокот. – Я не вижу…

– Я… я не знаю… – пролепетал Малокот испуганно. – Час назад был тут… я же бегал… я проверял… Может, тетенька уже все продала… и за новым пошла… давай немножко подождем!..

И они отошли на газон и подождали немножко. И потом еще чуть-чуть подождали. Тетенька с мороженым не приходила. А солнышко между тем пекло все сильнее. Здесь не росло спасительных кустов, молодые деревца, высаженные вдоль улицы после ремонта тротуара, давали совсем жиденькую, клочковатую тень, в которой невозможно было укрыться. От раскаленного асфальта маревом поднимался душный вязкий зной. Малокот ступил на дорожку и почувствовал, как лапка прилипает к горячей черной массе…

– Молокотик! Бежим скорее домой! – в ужасе закричал он, заметавшись по газону.

– Не могу… – простонал тот слабым голосом, – кажется, я уже… кисну…

– Ууууу, – над ними вдруг раздалось басовитое гудение, и на пожухшую траву опустилась толстая блестящая муха. – У… Плохо ваше дело, братцы. Он киснет. Я тут самая старая муха на районе, с прошлого года перезимовала. Повидала таких историй. Молоко на жаре не храни – вмиг сквасится! Что ж вы так неосторожно-то…

– Ну… вот… мы хотели как лучше… – рыдал Малокот.

Но муха его не слушала. Все ее внимание было приковано к Молокоту.

– Идти еще можешь, бедолага? – ласково спросила она. – Если тихонечко?

– Тихонечко, наверное, могу, – еле слышно прошептал тот.

– Ну вот и давайте. За мной, малышня! Только держитесь в теньке, и по травке, по травке! Она хоть и сухая, а все не такая раскаленная, как асфальт!..

Муха, руля в воздухе как опытный штурман, уверенно показывала котятам дорогу. Они свернули с раскаленной улицы в чужой двор, и Молокоту в тени сразу стало полегче, он даже приободрился и пошел быстрее. Вот только по пути то и дело нюхал лапки – не отдает ли кислым?.. Но пока не отдавало.

А муха все летела, все вела их дворами дальше и дальше от дома, через гаражи, через парк, через тенистую дорожку… И тут в воздухе потянуло настоящей прохладой, повеял легкий ветерок и за деревьями заблестела вода. Это пруд! В самом сердце парка притаился заброшенный пруд, заросший тиной и камышами. Над островками ряски поднималось нестройное кваканье.

– Ну, ждите тут, малыши, я быстро!

И муха устремилась к воде.

Ждать и правда пришлось недолго. Назад муха летела не одна – за ней, отдуваясь и шлепая влажным брюшком по траве, плюхалась большая упитанная лягушка.

– Вот, – прогудела муха. – Знакомься, Жанна, твой пациент!..

– Мдааа… – лягушка с понимающим видом почесала подбородок. – Киснет?

– Кисну, – вздохнул Молокот.

– Срочно требуются реани-ква-мационные меры! За мной!.. А ты тут сиди, маленький, а то свалишься в воду еще.

И она тяжело попрыгала к камышам, увлекая за собой Молокота.

– И что же это такое будет? – Малокот, приоткрыв рот, ошарашенно следил за происходящим.

– Ууууу, миленький, – пробасила муха. – Это давний способ. Не то что твой железный план! – Она потерла лапки и украдкой хихикнула в кулачок. – Слыхала я от моей бабушки, а та – от своей бабушки, а та – уж и не знамо, от кого, что в стародавние времена люди лягушками молоко сохраняли. У них кожа особое лекарство выделяет. Посадят такую вот квакушку в горшок или крынку – и даже в сенокос на жаре ничего не скиснет. Ну и мы с Жанной как-то про это разговаривали… Мы-то, мухи, тоже холодное молочко ой как любим!.. Мне интересно было: правда, нет ли? Давно ведь уж никто так не делает. У всех холодильники… А вот, видишь, пригодился старый способ-то! Ну, пошли, поглядим, как там у них дела – заодно и проверим!

Миски на берегу пруда, конечно, не нашлось. Молокот притулился в половинке резинового детского мяча, застрявшей когда-то в камышах. А вокруг него в импровизированной чашке плотно сидели лягушки и лягушата – коричневые, бурые, зеленые, блестящие, как новые ботинки, они обнимали молочного котенка за шею, прижимались к спинке, держали за лапки. Увидев друга, тот радостно вытянул вверх шею.

– Малокотик, – закричал он, – мне уже лучше! Мне уже почти совсем-совсем хорошо!..

Потревоженные лягушата завозились и задергали лапками.

– Осторожно, осторожно, – забеспокоилась лягушка Жанна. – Не взбейте из нашего гостя масло!

– Ну неет!.. – засмеялся Молокот. – Творог из магазинного молока еще получиться может, а вот масло – уже никак. Для этого сливки нужны! А их наша старушка сама пьет, с котами не делится!..

Похищение

Малокот сидел под березой и громко пел красивую песню, которую сочинял прямо по ходу.

– Оуоо, – пел он. – Аууааа!

Меня зовут Малокот, и я прекрасен.

Я сижу тут и смотрю, как с неба падают листья.

Мой брат Молокот спит в миске –

утром его вылакали вредные коты.

Но завтра он проснется, оуооооуоооо,

И мы вместе будем петь березе эту песню!

Жизнь вполне прекрасна, так же, как и мы!..

А вот летит воро…

Тут ему пришлось прерваться, потому что он вдруг заметил прямо перед собой чьи-то облупленные кроссовки, а потом его довольно бесцеремонно подхватили ладонью под мышки, и Малокот вознесся под облака. По крайней мере, так ему показалось. Но когда он решился открыть глаза, то увидел вытянутые в трубочку губы и нос в веснушках.

– Уууу ты мой харрроосенький, – сказали губы. – Уууу ты мой миласечный!.. Что же ты так плачешь? Ты, наверное, голодненький?.. Ну пойдем, пойдем со мной…

И прежде, чем Малокот успел сообразить, что происходит, его засунули в теплую тесную темноту под курткой и куда-то понесли…

Малокот так растерялся, что даже не пытался сбежать. Он прижал уши, впился всеми когтями в колючие нитки шерстяного свитера, и замер. Мысли в голове неслись наперегонки. Куда его несут? Что это за мальчик? Как он мог быть таким беспечным, что сидел и распевал в полный голос, посреди двора? От мальчишек братья обычно прятались… Эх, это все потому что Молокота не было рядом – он такой осмотрительный! Он ни за что не разрешил бы петь у всех на виду так громко! Аааа! А как же Молокот? Утром он проснется, а меня нет! Как же он меня найдет?!

Но Малокот не успел как следует испугаться последней мысли, потому что его потянули за шкирку из-за пазухи и, как ни цеплялся он когтями, вытянули на свет.

– Мамочка, смотри, какой котик! Давай его возьмем, а? Ну мам… Я его Тишкой буду звать…

– Ну я даже не знаю, Сережа… – высокая женщина в строгих очках скептически сморщила лоб. – Котенок, конечно, симпатичный, но ведь это обычный… А я хотела корниш-рекса…

– А я хочу этого! Ну мам… Ну ты ж обещала! Ну ты ж мне обещала котика, а не тебе!.. Ну пожалуйста…

– Ну что же, хорошо, милый. Пусть остается. Вот тебе… – женщина достала из кошелька деньги, – сбегай, купи шампунь от блох. Представляю, какой там зоопарк на твоем найденыше…

Дальше для Малокота все было как в дыму. Его мыли в тазу, он, перепуганный, кричал и вырывался, а все смеялись и не давали ему вылезать из воды. Его заворачивали в мохнатое полотенце и сушили страшной ревущей штукой, из которой вырывался горячий ветер. Его вычесывали щеткой и выбирали из шерсти блошек (которых, и правда, хватало). Его гладили, тискали, щекотали, целовали в нос и дули в уши, и когда, наконец, отпустили, – он даже не взглянул на предложенное блюдце с едой, а юркнул под диван и уполз в самый дальний угол…

Первое время он вылезал наружу только ночью. По стеночке крался на кухню, торопливо, не чувствуя вкуса, заглатывал из мисочки какие-то мясные кусочки, раскапывал песок в обнаруженном в туалете лотке и снова прятался под диваном. Один, сидя среди клубков пыли, он молча плакал от горя и бессилия… Приходил Сережа, ложился на пол на живот, заглядывал в щель, звал: «Тиш, Тиш, кис-кис-кис…» Малокот не обращал на него внимания. Он не просил забирать его с улицы! Никакие лакомства, никакие ласки не заменят для него его настоящей стаи…

Но время шло. Паника первого вечера понемногу отступала. Да и что толку сидеть без конца под диваном? Так точно не сбежишь.

Малокот начал осваивать новое место. Скоро он перестал шарахаться от незнакомых звуков и запахов. Да и люди оказались не страшными и не злыми, только очень уж надоедливыми.

Но еще через день кончились осенние каникулы, и Сережа стал уходить в школу. Дни Малокота стали совсем безрадостными. Долгие часы сидел он на окне, глядя с тоской на мокнущие под дождем кусты снежноягодника, и думал, думал, пока его не начинало клонить в сон.

Но однажды, когда он вот так задремал было на подоконнике, прямо над ним вдруг раздалось знакомое низкое гудение!

Не веря своим ушам, Малокот одним махом вскочил на все четыре лапы.

– Тетя Муха!..

– Ууууу, да, малыш, да, это я! Наконец-то мы тебя нашли!..

– Нашли? А вы меня искали? А где мой Молокотик?..

– Конечно же, мы искали тебя, дурачок! Я все домовое мушьё-комарьё, всех тараканов на уши поставила, да ведь квартир-то в домах воооона сколько! Пока все облетишь, оббежишь… И котята много где живут, а для тараканов-то вы все на одну мордашку, поди разберись, ты, не ты…

– А Молокотик-то, Молокотик где же?!

– Да ты вон туда смотри, тютя!..

И точно – на откосе за окном сидел его любимый дружок! Котята, не веря своему счастью, прильнули к стеклу. Впрочем, еще через минуту Молокот сообразил, что вполне может проскользнуть в оставленную для проветривания щель, и перетек в квартиру.

– Молокотик!

– Малокотик!

Названые братья крепко-крепко обнялись. А придя в себя от радости, сразу начали обсуждать план побега. Идеи сыпались одна за другой: поджечь дом, и пока все будут бегать за водой и тушить пожар, ускользнуть в открытую дверь. Выпрыгнуть с балкона. Забраться в Сережин школьный рюкзак под учебники…

– Погодите-ка, братцы, – тетя Муха, которая слушала их горячий спор, задумчиво потерла лапку о лапку. – А надо ли оно вам, сбегать-то?

– То есть как? – опешили котята.

– Да вот так. Зима скоро!.. Холодно будет, голодно. Уж я знаю… Я уж одну зиму прожила, на чердаке до весны проспала. Но осень – на всю жизнь запомнила! Ухххх, как запомнила!.. Нет, зимовать лучше в тепле…

– А может, и правда, дружище, останемся лучше тут? – спросил Малокот. – Сережа – он, в общем, хороший… Тискается только, да ведь он любя. Да и мама с папой у него ничего.

– Как же мы останемся? Разве они второго кота возьмут?

– А мы им про тебя не скажем, – объяснила муха. – Вон, в холодильнике у них бутылка молока почти пустая на дверке стоит. Ты в нее полезай, свернись на дне калачиком – они не заметят. Люди – они такие, никогда не знают, что у них в холодильнике есть.

– А если молока налить захотят?..

– Так ведь там еще есть, что наливать! А эту выпьют – другую принесут. В общем, пока кто-нибудь дома – прячься в бутылке, ночуй тоже там, а как одни останетесь – вылезай и будь собой. Все лучше, чем по морозу босиком…

Молокот все еще немного сомневался, но примерился к бутылке – и такой она ему показалось славной, такой удобной!.. Была не была!

– Решились? – прогудела муха. – Вот и молодцы! А я к вам еще прилечу разок-другой, пока не засну… А там уж весной увидимся! Бывайте пока!..

И она вылетела в щель.

Теперь, когда Малокот и Молокот почти все время проводили вместе, жизнь взаперти стала куда более сносной. Оставшись в одиночестве, котята носились по комнатам, прыгали и скакали по мебели и даже шутя боксировали. Однажды к ним пришла из-за холодильника делегация тараканов и пригласила на товарищеский матч в догонялки. Победила дружба, потому что тараканы все время жульничали и заползали высоко на стены, где их можно было осалить только в прыжке.

Вечером после товарищеского матча Сережина мама как-то очень долго смотрела на обои в коридоре. Малокот сначала не придал этому значения, но назавтра она принесла картонную коробочку, из которой высыпались на стол ярко-красные пластиковые треугольнички.

– Давай-ка, Сережа, наденем твоему Тихону антицарапки, – сказала она.

– Но мам! – возмутился тот. – Это же девчачий маникюр! Он же мальчик! Он не может ходить с цветными когтями…

– А я не могу покупать каждый месяц новый диван, – перебила его мама. – Вон, вон, погляди, внизу, видишь, какая затяжка? А во что он превратил стену?.. Да и на руки свои посмотри!..

– Это я сам виноват, – насупился Сережа, – я его нечаянно за хвост…

– Неважно. Наденем колпачки – и никто больше виноват не будет.

И как Малокот не изворачивался, не орал и не протестовал, его спеленали и наклеили на каждый коготь гладкий наконечник с округлым кончиком. Ни почесаться, ни размяться!..

Молокот, увидев на лапах брата непрошеное украшение, тоже пришел в негодование. Но настоящие неприятности были еще впереди.

Молоко убежало

Однажды ночью Малокот, уже привычно спавший у Сережи в ногах, проснулся от какого-то грубого гавканья. Спросонья он уже погрозился было откусить хвост той нахальной дворняге, которая разлаялась среди ночи, но через секунду сообразил, что собаке тут взяться неоткуда. Это кашлял Сережа!..

– Говорила тебе мама, не гуляй без шарфика, – проворчал он, пробираясь через бугры одеяла поближе к мальчику и сворачиваясь у него на груди теплым шариком. – Вот теперь грей тебя, лечи!

Мальчик благодарно обнял мурчащего котенка, но Малокотово знахарство не помогло: через минуту он опять зашелся в лающем кашле, таком громком и долгом, что разбудил и маму.

– Ох, горе ты мое луковое, – мама налила в ложку лекарство и заставила Сережу проглотить приторную жидкость. Она потрогала его лоб губами. – Вроде не горячий… Что-то нет у меня доверия к этим сиропчикам модным, может, тебе лучше молочка с медом да с маслом погреть?.. Мне бабушка, когда я маленькая болела, всегда на ночь молоко с медом давала. И кашель пройдет, и уснешь сразу. Погрею, а?..

– Ну, погрей, – хмуро пробурчал Сережа. Он не очень-то любил лечиться, но душистое питье все же лучше горьких таблеток. Мама встала и ушла на кухню, загремела там чем-то, а Малокот опять устроился, потоптавшись, у Сережи на груди. Слушая, как стучит сердце маленького человека, он пригрелся и снова задремал. Мысли текли медленно, вязкие, как мед, который хотела добавить в молоко мама. А хорошо бы сейчас тоже сладкого молочка… Может, Молокот согласился бы как-нибудь обмакнуть хвостик в мед?..

– МОЛОКОТ!..

У Малокота встала дыбом вся шерсть сразу. Как он мог забыть! Молокот спит в своей бутылке в холодильнике! Он не успеет спрятаться, мама выльет его в кастрюлю и вскипятит!..

Словно серая молния, Малокот взвился в воздух и помчался на кухню.

Он успел вовремя. Мама уже перелила Молокота из бутылки в ковшик, поставила его на плиту и теперь как раз зажигала газ. Малокот, конечно, в два счета помог бы брату выбраться из кастрюли, но… ведь мама все время стояла у плиты, помешивая молоко! Как же заставить ее выйти из кухни?.. Да еще так, чтоб она задержалась хотя бы на пару минут?..

– Придумал!

Малокот побежал в зал. Там, под самым потолком, на полке над телевизором, стоял пузатый фаянсовый кувшин с рябиновыми ветками. Мама принесла букет на днях, долго искала место, куда его поставить:

– Надо бы повыше, чтоб не достал твой разбойник!..

Очень был нужен Малокоту этот веник! Но теперь получилось, что мама сама невольно подсказала ему идею. Правда, так высоко он еще не забирался… Малокоту было немного страшно, но он набрал побольше воздуха, напружинил спину и сделал первый прыжок! Диван! Спинка дивана! Книжная полка! Есть!.. Таааак, теперь надо как следует прицелиться… Когти, одетые в пластмассу, бессильно скользнули по экрану телевизора, и котенок рухнул на пол. Не вышло. Ничего. Вторая попытка! Прыжок! Раз, два… Прыжок!.. Получилось! Перекувыркнувшись в воздухе, Малокот приземлился прямо на кувшин. Тот покачнулся, словно еще раздумывая, не удержаться ли на краю?.. Но через мгновение сила тяжести победила, и обреченный фаянс, мокрые ветки и котенок дружно полетели вниз…

Мама еще только вздрагивала от внезапного звона разбитой посуды, еще только бежала за тряпкой и, ахая и причитая, собирала с ламината черепки и воду, а Малокот уже сидел на кухонной плите, помогая другу перелезть через край кастрюльки и не обжечь лапок. Лапки и сами уже успели порядком нагреться.

Спасшиеся котята на всякий случай затаились под шкафом в детской.

– Ух, вот это да, – Молокот, едва успевший понять, что вообще произошло, дул на лапы. – Вот это да!.. Правда, я понятия не имею, что стало бы со мной, если б я вскипел. Но узнавать не хочу!..

– Ах ты, боже мой, – опять разнесся с кухни расстроенный вскрик мамы. – А молоко-то! Про молоко я забыла… Убежало у меня молоко-то, Сереженька! – она заглянула в комнату, – Только лужица на плите осталась… А больше и нету…

Но мальчик уже сладко сопел носом – похоже, модное лекарство все-таки подействовало. Мама тихонько прикрыла дверь и на цыпочках вернулась на кухню – заканчивать нежданную уборку. А «убежавшее молоко» и его товарищ неслышно хихикали в темноте под шкафом.

Догонялки

Следующие несколько дней Малокот и Молокот вели себя тише воды, ниже травы. За разбитый кувшин Малокоту, конечно, попало, – но не так уж сильно, к утру мама уже почти перестала сердиться и только шлепнула котенка поперек спины сложенной газетой. Это было обидно, но не больно, и Малокот мужественно стерпел заслуженное наказание.

Хуже было другое: братья поняли, что перезимовать в квартире вдвоем вряд ли получится. Бутылка в холодильнике оказалась не слишком надежным убежищем – один раз Молокоту удалось спастись, но кто знает, повезет ли еще?.. Они решили дождаться Муху и посоветоваться с ней – наверняка их мудрая приятельница сможет изобрести план побега.

Тетя Муха долго вздыхала и терла лапки – ей было боязно оставлять котят одних на улице на всю зиму. Но, выслушав историю с кипячением, она согласилась, что лучше им поискать другой вариант. Ну, а как братцам выбраться на волю, она действительно придумала.

В этот день Сереже было очень скучно. Он все еще немного кашлял и не ходил в школу, а провод от игровой приставки мама вероломно забрала с собой на работу. И вот он уже посмотрел мультики, поиграл с Тишкой, выпил какао с печеньем, лениво перелистал учебник… Уроки все-таки делать не хотелось, и он достал из ящика альбом для рисования и карандаши. Но едва Сережа наметил контуры инопланетного космического корабля, как над ухом раздалось жужжание.

– Муха! – удивился мальчик. – Ты откуда вылезла? Лети спи, не мешай рисовать.

Но муха не унималась. Она пряталась, как только он отрывался от работы, но стоило ему увлечься рисунком, тут же пикировала откуда-то сверху, назойливо жужжала прямо в уши и норовила сесть то на нос, то на шею сзади, где это было особенно щекотно. Потом настырная муха забралась под штору на окне и начала биться в стекло.

– Эх ты, глупая муха, – сказал Сережа. – На улице уже холодно, не буду я тебя выпускать. Спи у нас дома. Давай, найди себе укромный уголок – и спи.

Но муха все жужжала и жужжала и жужжала, так что Сережино терпение в конце концов лопнуло. Он подставил стул, дотянулся до шпингалета и приоткрыл створку окна.

– Вот, – лети! Пожалуйста!

Но что это? Муха как будто передумала! Она развернулась, покружила над Сережей и направилась в кухню, а через секунду он услышал, как он колотится всем телом о стекло уже там.

– Да что ж такое! Ну хорошо! Хочешь это – давай это!

Сережа приотворил и кухонное окно, но муха как будто не замечала свободной дороги, продолжая биться в раму совсем рядом.

– Пошире тебе? Ладно, пошире…

Муха развернулась и полетела в спальню. Оттуда раздалось жужжание и удары о стекло…

Это уже было похоже на игру. Сережа перестал скучать! Он гонялся за мухой по всем комнатам и распахивал окна, а та как будто дразнилась: то притворялась, будто не может найти выход, то почти уже вылетала наружу, как вдруг разворачивалась и залетала обратно. Наконец муха, видимо, устала: она сделала последний круг по квартире, выпорхнула в форточку и унеслась куда-то в осеннее небо. Сережа следил за ней взглядом, пока черная точка не растаяла перед глазами, потом вздохнул и принялся наводить порядок.

Хлопнула входная дверь – мама пришла с работы на обед.

– Как у тебя хорошо, прохладно! – похвалила она сына. – Проветривал, да, малыш?.. Правильно! Микробы свежего воздуха боятся. А я вот твоему Тихону рыбки купила!.. Тиша, Тиш-Тиш-Тиш… Сережа! А где же наш кот-обормот?..

***

А Малокот и Молокот тем временем спускались вниз по старой корявой черемухе, росшей как раз под окнами Сережиной квартиры.

– А я же вот тебя, Молокотик, все забываю спросить, – пропыхтел Малокот, потихоньку переползая по качающейся под ним тонкой ветке. – Как же ты тогда на окно-то попал? Неужели сам забрался?..

– Конечно, – усмехнулся в усы Молокот. – Я же такой… текучий… Затек на черемуху… Оттуда перетек на подоконник…

– Ничего себе!.. Ты так умеешь? Вверх затекать?..

– А то ж!..

Малокот выпучил глаза от восхищения, гордясь своим талантливым братом, но тут на ветку опустилась тетя Муха. Все ее глянцевое тело трепыхалось от смеха.

– Ага! Затек вверх, ага!.. Да разыгрывает он тебя!..

– Ну вооот… А я поверил… – насупился Малокот.

– Да ладно тебе. Я же саму капельку присочинил! На самом деле мне ворона помогла. Тетя Муха ее попросила, она меня на верхчеремухи подняла. А оттуда я уже и правда стек на стенку дома, а по стенке – на окно.

– Тетя Муха, а вы и с воронами дружите?! Ничего себе. Что вы за муха такая – и с лягушками водитесь, и с птицами! Разве так бывает?..

– А ты поживи с мое, не то еще повидаешь! Я же – самая старая муха на районе… Я тут всех знаю! А с лягушачьим родом еще мой прапрадедушка Павел Никодимыч подружился. Говорят, когда их, лягушачий, прапрадедушка еще головастиком был, наш дед Паша его от хищника какого-то спас – то ли от рыбы, то ли от жучиной личинки… Это уж я забыла. А только с тех пор все наши со всеми ихними побратались накрепко! Вот и мы с Жанной с малолетства товарки.

– Ну а ворона-то, ворона!

– А что ворона, ворона соседка просто! Я к ней с уважением – и она ко мне так же. С соседями всегда мирно жить надо, не ссориться…

За разговорами котята и сами не заметили, как одолели спуск из поднебесья. Здесь они простились с тетей Мухой, которая теперь уж точно отправилась в свой домик под старыми досками, сваленными на чердаке – засыпать до весны.

– Ну а мы с тобой куда? Под наш куст? – спросил Молокот.

– Под наш куст! – радостно кивнул Малокот. – Там наша миска, коробка моя! Старушка завтра свежего молочка принесет! Ничего, перезимуем!..

В этот момент дунул ветерок, и на нос Малокоту медленно спланировала застенчивая снежинка.

– Ух ты! Холодная!.. Бежим скорее!

И они побежали. Мимо детской площадки, мимо клумбы с почерневшими стеблями цветов «Золотые шары», мимо лавочек, мимо высокой березы и низенькой сирени – прямо к своему родному кусту снежноягодника, к своему дому, по которому они оба так соскучились.

Молокот добежал первым и остановился так резко, что Малокот чуть не врезался в его гладкую белую спину.

– Ты чего! – недовольно воскликнул он, скорее обошел брата с фланга и тоже замер на месте.

Миски под кустом не было.

Новый дом

– И ничего, и вовсе мне не холодно, – приговаривал Малокот, – мне нормально!

– Не холод-д-но, говоришь? А что ж ты дрожишь весь?..

– Кто дрожит, я?.. Я не дрожу!

Котята забились вдвоем в старую коробку от обуви, в которой летом ночевал Малокот. Теперь она отсырела и порвалась с одного боку, но выбирать не приходилось – хорошо хоть оказалась на месте.

Малокот и Молокот прижались друг к дружке как можно теснее, но без крыши над головой им приходилось туго. Голые ветки куста трепал ветер, время от времени пробрасывал снежок. Начинало темнеть. Братья пытались бодриться, убеждали один другого, что все не так уж плохо, но в глубине души обоим было ясно: произошла катастрофа. Без настоящего дома, без миски, а главное – без старушки, наполнявшей эту миску едой, им не справиться…

– И зачем мы только ушли от Сережи… – всхлипнул Молокот. – Это все я… Не мог потерпеть… или спрятаться получше… Подвел тебя!

– Да что ты, что ты! Это я сам решил! Мне эти… царапки ужас как мешают!.. А знаешь, что? Давай лучше коробку вверх дном перевернем… Может, хоть не так задувать будет.

Котята вылезли наружу и принялись возиться вокруг коробки.

– Эй!.. Малышня!.. Это вы тут, что ли, шумите?! – знакомый грубый голос из-за забора застал их врасплох, но уже через секунду они сообразили, кто их зовет.

– Дядя Пес!

– Я, я самый… Вы что же это – в коробушке этой спать собрались?.. На холоде?!

– А у нас… у нас больше ничего нету…

– Охохо… Ну, что ж с вами поделать, полезайте ко мне…

Старый пес носом подтолкнул котят поближе к своей будке.

– Забирайтесь. Гостями будете.

– А как же вы?..

– Да уж поди поместимся! – засмеялся кудлатый хозяин. – В тесноте да не в обиде! Правда, нельзя, чтоб человек вас заметил… Это какой же я сторож, если у меня в будке нарушители живут! Так что вы уж закопайтесь поглубже там…

Малокот и Молокот не стали ломаться. Они от души поблагодарили пса, навертели гнездышко из ветоши, служившей тому подстилкой, потоптались по мягкому как следует и с наслаждением улеглись. В будке было темно и наконец-то очень тепло. Правда, сильно пахло собакой. Но по сравнению с ледяным ветром это было куда как терпимо!

На другое утро их разбудил оглушительный лай. И теперь уж это был точно не Сережин кашель! Братья скорее выбрались из своего тряпичного логова и поползли к выходу из будки.

– Раз дядя Пес так шумит, – прошептал Молокот, – значит, кто-то чужой пришел!

– Может, вор?! – Малокот от страха прижал уши.

Они чуть-чуть высунулись наружу. Их друг рвался на цепи, захлебываясь лаем, и прыгал куда-то в сторону забора.

– А ну прррочь! Пррочь, проклятый! Бандит! Бандит! Вор!

– Точно, вор! Ой, мамочки! – пискнул Малокот, но Молокот проследил взглядом за собачьими прыжками и толкнул брата в плечо.

На заборе под кленом, недосягаемый для старого пса, сидел Черный кот с подпалинами, совершенно невозмутимо облизывавший левую переднюю лапу!

– Уймись, блохастый, – кот выкусил что-то между пальцами. – Уймись, не гавкай. Как там это?.. Я пришел с миром!..

– Пррроочь! Вор!

– Ой-ой, можно подумать!.. Ну, взял я одну сосиску. Да там их было целое кило! Твой и не заметил даже.

– Вор! Вор! Бандит!

– Ну хватит! Хватит уже орать! Не буду я ничего красть, не буду.

– Врррешь! Прррочь! – но тут пес закашлялся, и ему пришлось замолчать.

– Да я вообще не к тебе пришел! – кот воспользовался паузой и сделал шаг поближе к будке. – Давай… зови сюда своих подкидышей.

– Мы тут! Мы тут, – закричали Малокот и Молокот, перебираясь через край лаза.

– Ну, кто б сомневался! – кот довольно усмехнулся в усы. – Я ж был уверен, что вы тут! Давайте, говорите дядюшке Блохастому пока-пока. Нам пора.

– Кууда?..

– Куда-куда? Домой! Или вы под кустом зимовать хотите?.. – кот нетерпеливо переступил по забору. – Ну, вы идете или я пошел?!

Под кустом котята зимовать точно не хотели. Они недоуменно переглянулись, но кот уже развернулся и напряг лапы, готовясь к прыжку. Так что они поспешили чмокнуть пса в мокрый нос, от души поблагодарили его за ночлег и опять протиснулись в щель между досками…

– Счастливо, малыши! – крикнул пес им вслед. – Заходите!..

– Чудеса в решете, – озадаченно пробормотал он, глядя, как скрывается между штакетинами тощий серый хвостишко Малокота. Потом повернулся, еще раз гавкнул для порядка и ушел в будку.

***

Малокот и Молокот изо всех сил бежали за котом, который большими скачками несся впереди, только изредка поглядывая через плечо: не отстают ли котята.

– Как ты думаешь, куда мы?

– Не знаю!

– Вперед! Вперед, мелюзга!..

Они опять бежали через весь двор: мимо лавочек, мимо спортивной площадки, мимо горки и качелей, мимо завядших золотых шаров… Перед густыми зарослями шиповника рядом с подъездов одного из домов кот остановился.

– Ну вот. Пришли. Заходите…

Он сделал последний прыжок и скрылся за кустом. Котята переглянулись и, ежась от торчащих над головой колючек, последовали его примеру.

И за кустами они увидели такое, что сначала не поверили своим глазам!.. Под лоджией на первом этаже была сделана фанерная загородочка, а в ней – лаз размером точно с кота. Изнутри тянуло влажным теплом и уютом.

– Ну воооот, – с ленцой протянул кот. – Наша зимняя резиденция. Старушка, как похолодает, всегда нам с Рыжим тут у себя под балконом домик устраивает. Вы, конечно, так себе родственнички… Но не бросать же вас на морозе.

– Спасибо! Спасибо!.. – Малокот и Молокот кинулись обнимать Черного, но тот увернулся.

– Но-но-но! – сморщился он и брезгливо лизнул себе загривок. – Давайте только никаких этих ваших нежностей!.. Никаких стай! Я вам уже говорил, кот – животное индивидуальное!.. Я б вас и не звал… Но что поделать, раз на улице мороз! Мы же – не звери! Живите.

Мороженое на морозе

– Ах ты моя мисочка, – радовался Молокот, растекаясь по расписным фаянсовым стенкам со щербатыми краями. – Ах ты моя гладенькая, моя миленькая, моя род-нень-кая!..

Он плескался и булькал, превращался в котенка, вылезал наружу и снова стекал на дно.

– Вот тебе делать-то нечего, – посмеивался Малокот, глядя на его развлечение. – Уж сто лет как вернулся в свою плошку, а все не наиграешься.

– Даааа! И еще я опять такой свеженький, я вот просто чувствую, какого вкусного молока старушка в меня добавила! Пять процентов, не меньше!..

– Это тооочно, – усмехнулся Черный кот. – С тобой молоко вкуснее. Пикаааантнее.

Рыжий только фыркнул в усы. Он по-прежнему не разговаривал с котятами без необходимости. Хотя однажды ночью, когда было особенно морозно, Молокот сам видел: он встал и снова улегся так, чтоб на них с братом не тянуло сквозь щель сквозняком.

Потом взрослые коты, как обычно, убежали по своим делам, Молокот продолжил молочную гимнастику, а Малокот принялся со скуки грызть когти – клей, на котором сидели антицарапки, уже почти перестал держать, и у него, наконец, получалось их понемногу отдирать.

– Ну и гадость, – пробурчал он, отплевываясь от кусочков пластика. – Во рту как будто… люди ночевали. Пополоскать, что ли…

Он вылез наружу и сощурился от неожиданности: таким ярким, таким сияюще-белым стал их двор за ночь! Пышные мягкие одеяла снега искрились под лучами солнышка, укрывая опавшие листья и слякоть на дорожках.

– Молокотик! Ты только погляди! Снег! Настоящий! Сколько его!.. А как выглядит вкусно!.. – он лизнул белую пышность у себя под ногами и разочарованно вздохнул. – Нет… Не сладкий… А на вид совсем как мороженое…

– Ну ты даешь! Даже я знаю, что мороженое из молока делают.

– Так и я знаю… а все-таки я… надеялся…

– Что, хочешь мороженого?

– Ага…

– Хм, – наморщил лоб Молокот. – Ну подморозить хвост я, конечно, могу… Но ведь это просто молочный лед получится. Ни густоты, ни сладости.

– Вот если бы тебе его в мед макнуть! – у Малокота загорелись глаза.

– Мед! Да где же его взять…

И друзья опять понурились.

– Погоди, – вскинул хвост Молокот. – Я, кажется, придумал! Где обычно берут сладкое?

– Где-где, у людей! У них всегда что-то есть. То мед, то сгущенка, то пломбир…

– А кто у нас с тобой все время с людьми живет, а?..

– Дядя Пес!..

– Вот именно! Бежим к нему в гости, может, он что-то подскажет!

Дядя Пес, выслушав просьбу котят, долго чесал задней лапой за ухом.

– Так-так-так, – сказал он наконец. – Ну, вообще-то… Есть у меня для вас кое-что… Я, если честно, на Новый год вам подарочек берег… Но тут уж до него две недели считай осталось. Забирайте сейчас!..

Он залез к себе в будку и долго там чем-то шебуршал, а потом выложил к ногам котят целлофановый пакетик, полный каких-то брусочков в нарядных бумажках.

– Вот, – сказал он, растянув пасть в добродушной улыбке. – С наступающим, малыши!

– С-спасибо, – озадаченно кивнул Молокот.

– Это чтоооо?.. – Малокот с недоумением обнюхал подарок. – Что это такое-то?.. Это едят?.,

– Ну и ну! Вот это дети пошли. Конфет не узнали? Конфеты это, конфеты «Коровка»! Они сливочные – в молоке-то растворить, самое то для вашей затеи получится! Хозяин купил, аж пять пачек! По осени еще… А пока от машины нес, у него пакет порвался. Эти в грязь упали, он их в мусор и кинул. А я прибрал!..

Пес с гордостью застучал по земле хвостом и вдруг испуганно заторопился:

– Вы не думайте, я обтер!.. Да, потом, они ж в обертках…

– Да это ничего, – задумчиво проговорил Молокот. – Я вот только думаю, если даже я их съем, растворится ли сахар? Они твердые, а я сейчас довольно холодный. Чтоб растаяли, согреть надо.

– А чтоб согреться, надо побегать! Догоняй! – Малокот осалил его и отбежал в сторону.

– Погоди! Сперва уж тогда попробую парочку!..

К счастью, конфеты не успели совсем задубеть от хранения в будке, и друзья распотрошили несколько штук, которые Молокот, поморщившись, проглотил не жуя.

Он привстал на задние лапы и выполнил упражнение, которое в утренней зарядке называется «Повороты тазом влево и вправо». «Коровки» бултыхались у него внутри, как вишенки в компоте, чуть-чуть просвечивая сквозь молочные стенки.

– Ну, а теперь в салочки! – Малокот помчался по двору гигантскими прыжками, а Молокот пустился за ним вдогонку.

Они носились друг за другом, пока Малокоту не показалось, что у него из ушей идет пар, и он не остановился перевести дух. Молокот снова встал на задние лапы и скосил глаза себе на пузо. Конфет внутри уже почти не было видно! От них остались какие-то обмылочки, размером не больше жука.

– Ура! – запрыгал от радости Малокот. – Получилось! Лопай давай дальше!..

И Молокот одну за одной проглотил все оставшиеся конфеты – кроме трех штучек, которые братцы, не сговариваясь, придвинули лапкой к морде дяди Пса:

– А это вам! Собаки ведь тоже вкусное любят…

– Да ладно, – смутился тот, – я ж для вас хотел! Я ж старый уже, я, знаете, сколько конфет за свой век съел!..

– Вот и скушайте еще парочку!

– Ну, спасибо! Спасибо, братишки, – и он с явным наслаждением сжевал угощение вместе с фантиками.

С полным животом конфет Молокоту было бегать уже не так легко, его то перекашивало на один бок, то заносило на повороте, но в конце концов вся карамель растаяла.

Он осторожно лизнул лапу:

– Ух ты! И правда, сладкая! Ну что же, теперь надо хвост подморозить. Только вот еще что: мороженое-то ведь не просто так замораживают, его все время взбивать надо, бултыхать и перемешивать. А то все равно одна ледышка получится. Где бы нам меня побултыхать?..

– Придумал! – запрыгал от радости Малокот. – Бежим на детскую площадку!

Летом здесь обычно было не очень многолюдно. Ребята, если и выходили во двор, то чаще сидели кучкой на лавочке и разглядывали что-то в своих телефонах, шумно переговариваясь и толкая друг друга локтями. Только совсем малыши возились со своими ведрами и лопатками в песочнице, да иногда кто-нибудь из старших лениво раскачивался на качелях. Но первый настоящий снег – это же совсем другое дело!

Во дворе было полно мальчишек и девчонок всех возрастов. Накануне здесь построили высокую деревянную горку, теперь дворники полили ее водой, и ребята уже успели раскатать внизу отличную ледовую дорожку! Кто на пластмассовых ледянках, кто на санках, а кто просто на куске картона, они с визгом неслись вниз и весело толпились на лесенке подъема.

– Мы будем кататься с горки? – спросил Молокот. – Этого, наверное, не хватит, чтоб взболтаться…

– Нет! Есть идея получше! Те беги садись воон туда, – он показал на одиноко стынущую под шапочками снега карусель. А я сейчас!

Он подкрался к ближайшей группке ребят, сел возле них на снег и требовательно мяукнул. Сперва они не обратили на котенка внимания, но Малокот мяукал и мяукал, пока один из мальчиков не обернулся.

– Э, смари, пацаны, котенок! Ты чего? – он наклонился и хотел подхватить Малокота на руки, но тот увернулся и отбежал чуть в сторону. Мальчик сделал шаг, пытаясь его поймать, но Малокот снова отпрыгнул, громко мяукнул и посмотрел на карусель – потом на мальчика – опять на карусель – и опять на мальчика.

– Пацаны! Вы смотрите чо! Котята покататься хотят!.. – ребята засмеялись и побежали к карусели, где гордо восседал Молокот.

Теперь братья позволили двоим из мальчишек взять себя на ручки, а остальные раскрутили карусель до скорости света! Малокот пищал от восторга и сладкого ужаса, а Молокот с каждым новым бешеным кругом чувствовал, как у него внутри вскипает первоклассная сливочная пенка!..

Накатавшись досыта, братья вежливо промурлыкали слова благодарности, спрыгнули на землю и на слегка неверных лапках побежали домой, оставив ребят поражаться такому удивительному событию.

А у Малокота и взрослых котов было к завтраку самое настоящее мороженое! Молокот – гулять так гулять – истратил весь хвост без остатка, ночью как раз ударил морозец, и к рассвету миска была полна долгожданного лакомства.

Коты подъели все мороженое до донышка и потом долго урчали от удовольствия. А Молокот еще целую неделю, вылизываясь, чувствовал, что его шубка отдает на вкус «Коровками».

Новогоднее чудо

Малокот и Молокот сидели в наблюдательном пункте под шиповником.

– Смотри, – пихнул Молокот брата локтем в бок. – Еще одно!..

Целый день люди то и дело приносили и затаскивали в подъезд странные штуки. Огромные, травянисто-зеленые, они остро пахли смолой и больше всего были похожи на… деревья, спутанные капроновой сеткой, как будто закутанные в коконы каким-то гигантским пауком. Но кому понадобилось пеленать деревья? Зачем?! Разве они могут убежать?.. И зачем вообще людям забирать деревья домой?..

– Я еще понимаю, один человек, – недоумевающе сказал Малокот. – Ну, два. Мало ли в городе сумасшедших. Но четырнадцать?!..

Они караулили у подъезда с самого обеда и успели убедиться, что диковинная причуда постигла все население их двора. Котята тщетно ломали себе голову: никакого убедительного объяснения им придумать не удалось, а спросить было не у кого. Тетя Муха сладко спала на чердаке, а дядюшка Пес и сам был не в курсе – ведь в комнаты его никогда не пускали. Единственное, что он смог сказать – это и впрямь были деревья, елки и сосны. Но вот для чего они людям, он тоже понятия не имел.

– Это еще что, – сказал он, вздрагивая ушами. – Сейчас туда тащат, а через пару недель – обратно понесут. И опять все сразу. Каждый год так. Сначала – домой елку. Потом – из дома. На помойку. Вот посмотрите, помяните моё слово.

Странные дела продолжались еще несколько дней. Сначала котята удивлялись, потом привыкли и перестали обращать на зеленые пахучие свертки внимание. Зимой на улице и без того было столько интересного!..

Например, можно было помогать дворнику убирать двор. Он приходил в свою подсобку еще затемно, открывал ключиком дверь и вытаскивал метлы, лопаты и другие инструменты. Метла с шуршанием рассекала прутьями воздух, сметая в сторону с тротуара свежий легкий снежок вместе с бумажками и окурками. Котята сначала терпеливо выжидали, а потом, улучив момент, напрыгивали на нее из засады, вцеплялись как два репейника, трепали метлу и кусали, пока дворник, смеясь, не поднимал их в воздух и не стряхивал бережно в мягкий сугроб.

Такая у них была игра.

А если снега выпадало много, и он успевал застыть до следующей уборки в твердую льдистую корку, дворнику приходилось сначала скалывать ее специальным топориком на длинной ручке, и уж тут Малокот и Молокот ему не мешали. Они ждали, пока какая-нибудь особо верткая ледышка отскочит в сторону, и принимались играть ею в хоккей, гоняя лапами от одного к другому по всему пятачку у подъезда.

И дворник на них никогда не сердился.

Но однажды котята застали его в очень плохом настроении. Дворнику явно было не до игр. Снега ночью навалило целую гору, и, по всем правилам, работа уже должна была кипеть. Однако их друг стоял перед закрытой дверью подсобки с нахмуренным, озабоченным лицом. И надет на нем был не оранжевый рабочий жилет, а обычная зимняя куртка.

Дворник подергал дверь, осмотрел землю вокруг себя, зачем-то заглянул под припаркованную рядом машину, обшарил все карманы… Вдруг у него зазвонил мобильник. Видимо, от волнения, принимая вызов, мужчина случайно включил громкую связь, так что Малокот и Молокот разбирали почти каждое слово.

– Петренко, в чем дело? Почему до сих пор не начали уборку?! – кричал из динамика раздраженный женский голос. – 31 декабря, вы что, отмечаете уже, что ли?! Ваши жильцы звонили жаловались, что выезд со двора в снегу! Гололед! Из пятнадцатой квартиры ребенок упал, шишку набил! Я мамашу еле успокоила!..

– Алла… Алла Сергеевна… – дворнику еле удавалось вставить слово, – ключа нет… ключ я в подсобке оставил! А дверь захлопнулась… Я даже лопаты не успел взять… Слесаря надо!

– Какая дверь! Какие ключи! Начинайте уборку немедленно! – начальница бросила трубку, не слушая его неловких объяснений.

Дворник чертыхнулся, спрятал телефон и достал пачку сигарет, потом захлопал себя по бокам, нащупывая зажигалку, но, видимо, и она осталась в кармане запертой в подсобке спецовки. Он с досадой махнул рукой и пошел к выходу со двора – там, за углом, светил витриной круглосуточный павильон.

– Слушай, Малокот, – сказал Молокот серьезно, – надо что-то придумать. Надо как-то достать ключ!..

– А как?.. Дверь-то на замке! Я замки открывать не умею, у меня лапки… Да и у тебя тоже!

– Так-то оно так… Но есть у меня одна мысль. Ну-ка, дай-ка я попробую…

Молокот подошел вплотную к закрытой двери и распластался по полу, уткнувшись носом в нижнюю планку. Его надежда оправдалась: снизу полотно примыкало к порожку неплотно, там оставалась крохотная, не больше полсантиметра, щель.

Молокот выдохнул, растекся лужицей и, всеми силами вжимаясь в неровности плитки, просочился в эту едва заметную щелку! Еще секунда – и он внутри подсобки. Он подобрался, снова превратился в котенка и встряхнулся всем телом.

Здесь было темно и пыльно, но уж кому-кому, а кошкам темнота не помеха. В два счета Молокот обнаружил спецовку, висящую на спинке сломанного стула, подпрыгнул, уцепился за грубую ткань и нырнул в карман.

– Нашел? – спросил из-за двери глухой голос Малокота.

– Нашел! Вот только… как же его теперь вытащить…

– А ты зубами!

– Не могу, он скользкий!

– А ты… а ты карман зубами, пусть на пол выпадет!

– Да ты голова, братишка!..

Молокот принялся терзать карман когтями и зубами. Плотная ткань сначала не поддавалась, но где ей было устоять перед таким напором! Нитки треснули. Молокот зарычал и вгрызся в карман так, как будто это был его личный враг!..

– Агррррхх!

– Дзиннннь!..

Ключ со звоном упал на кафельный пол.

Дальше дело было за малым – опытный хоккеист Молокот без труда подогнал ключ к выходу и пропихнул под дверью, а потом и сам выбрался наружу прежним путем.

Он успел как раз вовремя. Почти совсем рассвело, а дворник широкими шагами возвращался к подъезду, и брови его по-прежнему были угрюмо сведены.

Увидев Малокота, устремившегося к нему навстречу, он на секунду просветлел лицом, но тут же снова погрустнел.

– Нет, братишка, сегодня не до игр, у дяди беда… Придется за свой счет слесаря звать. Пойду схожу за Семенычем.

Но Малокот не отставал: он вился вокруг ног, громко мяукал и всячески убеждал вернуться к подсобке. Не понять этот горячий призыв было невозможно. Дворник пожал плечами, но все-таки свернул с тротуара.

– Ну, чего тебе нужно, котейка, чего ну…

Он осекся на полуслове, увидев сидящего у входа в его каморку Молокота, перед которым поблескивал на земле облепленный мокрым снегом небольшой ключик.

Мужчина ахнул.

Он посмотрел на котов, на ключ, снова на котов, как будто не верил своим глазам. Но слишком долго удивляться у него не было времени. Дворник как сокровище схватил ключ, отпер замок и побежал переодеваться…

В этот день он закончил работу, когда на улице уже сгущались сумерки. Котята не путались у него под ногами, но вечером снова пришли к дворницкой навестить своего товарища. Тот опять говорил с кем-то по телефону. Из-за двери долетали обрывки фраз.

– Да я думал, в кармане спецухи оставил, а там такая дырень, видать, выронил и не заметил. А они нашли. Да, да, коты!.. Коты, говорю тебе!.. Да не пью я, то ты не знаешь!..

Малокот деликатно поскребся в дверь и мяукнул.

Она тут же распахнулась, как будто дворник их ждал.

– Ну заходите, братцы, заходите, – пригласил он котят, широко улыбаясь. Те, немного стесняясь, постояли на пороге, переминаясь с лапки на лапку, но все-таки вошли.

– Вот так чудо вы мне устроили, котаны, вот так чудо! Настоящее новогоднее! Я что подумал: пусть и у вас будет праздник!

И он поставил на пол две отмытые консервные банки, доверху наполненные отборной куриной печенкой. Правда, Молокот такого, конечно, не ел – он вообще не ел, между нами говоря, но зато уж Малокоту достались две праздничные порции!

А потом дворник сказал:

– А ну-ка, глядите!..

Он погасил свет и завозился в углу, путаясь в каких-то проводах или веревочках, и вдруг перед ошеломленными котятами вспыхнуло ЧУДО!..

В старом ведре, крепко-накрепко привязанная шпагатом, стояла маленькая елочка, щедро увешанная яркими шариками и усыпанная блестками, которая сверкала и переливалась в мерцании тысячи цветных лампочек. И это было так завораживающе, так невероятно, что у котят захватило дух.

– Я все понял, – прошептал Молокот. – Они приносят домой ёлки, чтоб сделать такое КРАСИВО…

И Малокот с ним полностью согласился.

Пустая миска

– Какие звезды нынче яркие, – сказал Малокот, задумчиво глядя на небо. Он сидел на куче старых досок, чувствуя слева пушистый бок Молокота, и ему было очень-очень хорошо. С наступлением первых погожих деньков Рыжий и Черный кот отправились на поиски приключений, и котята жили в домике под балконом сами себе хозяева, которым никто по вечерам не напоминал, что детское время кончилось.

– Да, – отозвался Молокот. – Это, наверное, потому что весна. Наконец-то погода хорошая!.. Снег растаял, а сегодня и туч нет. Небо как будто вымытое…

– Вылизанное дочиста! – засмеялся Малокот и зевнул.

– Да ты совсем спишь! – сказал Молокот. – Ты иди, ложись. А я еще посижу. Мне сегодня почему-то так мечтается…

– О чем?

– Так, обо всем понемножку. Скоро лето будет. Куст наш зацветет. Коробку новую найдем… Будем гулять, носиться целый день… Тетя Муха прилетит… К лягушкам сходим… Да?

– Да, – улыбнулся Малокот. – Ну, правда, я пойду в домик. А ты не сиди долго, еще простудишься…

И он ушел под балкон, свернулся клубочком на своей подстилке и мгновенно уснул так крепко, что даже не слышал, как вернулся Молокот. Он спал, и ему снилось лето.

Зато утром Малокот, конечно проснулся первым, когда Молокот, замечтавшийся до полуночи, еще дрых в своей миске без задних ног. Малокот пихал товарища так и этак, щекотал усами и лакал языком, но тот только бурчал недовольно, показывая из молочной пенки то ухо, то нос, а превращаться и вылезать не хотел.

– Ну и ладно, ну и пожалуйста, – сказал Малокот сам себе. – Пойду один погуляю!

На улице царила весна. Остро пахло мокрой землей, почками, повсюду топорщились стебельки свежей травки, на подснежниках и пролеске вовсю лопались бело-зеленые и синие кулачки бутонов. Первая вялая бабочка с помятыми после зимы нежно-лимонными крыльями томно грелась на солнышке, расправляясь и покачиваясь, как цветок.

– Привет! – сказал ей Малокот. – С добрым утром! Давай поиграем?

– Ооо, – протянула потревоженная бабочка, – я же только что проснулась, какие игры? – Она вспорхнула и перелетела на соседний газон, но котенок не отставал, так что у них все-таки получились неплохие догонялки. Бабочка ворчала и показывала Малокоту язык, а тот понарошку бил лапкой по травинкам и веточкам, на которые она опускалась, вынуждая ее взлетать снова и снова. Наконец он утомился.

– Пока, лимонница! – сказал он. – Потом поиграем еще?

И он побежал к своему подъезду, надеясь, что Молокот наконец проснулся. А еще, думал он, – хорошо бы сегодня пришла старушка! В распутицу и непогоду она иной раз не выходила на улицу, так что за эти дни Молокот стал заметно меньше, и вчерашняя порция молочного хвоста оказалась не особенно сытной.

Малокот юркнул под куст шиповника, перепрыгнул лужу, оббежал груду досок и уже приготовился нырнуть в лаз под балконом, как вдруг что-то его насторожило. Ему показалось, что дома кто-то есть. Кто-то… чужой.

Неслышно переступая на кончиках лап, он подкрался к загородке и прислушался. Внутри было темно, но… Там явно кто-то сидел! И этот кто-то громко сопел и чавкал!

Одним прыжком Малокот ворвался внутрь.

Незнакомый серый кот, прижав уши, давясь и всхлипывая, лакал из их миски так торопливо и жадно, что ходуном ходили на тощей спине острые лопатки.

Малокот похолодел.

– Ты кто такой? Ты что натворил?! – простонал он, боясь поверить в то, что произошло.

Незнакомец отпрянул от миски, как ошпаренный, и сжался в комочек.

Теперь стало видно, что это не кот, а кошка – взрослая кошка, но очень маленькая и худая.

– Прости, прости, – прошелестела она испуганно и жалобно. – Это твой домик, да? Прости… я допила твое молоко… Понимаешь… я хотела тебя подождать и спросить разрешения, правда, я хотела… Я ждала, ждала… А никто не шел… А оно так пахло… Но… но там была совсем чуточка, правда!.. Я совсем немножечко выпила… А старушка тебе принесет еще! Коты сказали, она всегда приносит!… Правда, они сказали, чтоб я без тебя не пила, но я… я…

Малокот ее не слушал. В тоскливом ужасе он смотрел на пустую миску, такую знакомую, такую родную синюю миску с выщербленным ободком, в которой больше совсем, совсем ничего – НИКОГО – не было.

Жить дальше

Малокот не мог даже плакать.

Вскоре пришла старушка. (Она, конечно же, пришла, но что бы ей стоило не задерживаться!..) Малокот еле утерпел, пока она, кряхтя, поставит миску на пол, и, почесав его ласково за ухом, уйдет, шаркая пластиковыми галошами.

– Ну вот, видишь, – сказала серая кошка. Она так и сидела рядом, подрагивая усами. – Вот и твое молоко. Кушай…

Малокот не стал ничего отвечать. Как можно было в двух словах объяснить, что это было вовсе не молоко?.. Ну, то есть, конечно, молоко, но…

Он легонько подышал на белую гладкую поверхность. Потом подул. Прикоснулся носом. Может быть, может быть на самом дне осталась хоть крошечная капелька?.. Может быть, его брата еще можно вернуть?..

– Молокотик, – позвал он шепотом, глотая слезы, – Молокот… миленький… ну проснись…

Он сидел перед миской долго-долго. Но молоко оставалось холодным, ровным и безучастным.

Отличным, вкусным молоком – пять процентов, не меньше.

Вот только есть Малокоту уже совсем не хотелось.

– Пей ты, – сухо сказал он кошке. – Я потом…

– Правда?.. – спросила она, заглядывая ему в глаза снизу вверх, и Малокот на секунду удивился: кажется, он был больше нее?.. – Правда, можно?..

Она начала торопливо объяснять, путаясь в словах и сама себя перебивая:

– Понимаешь, я бы никогда… я бы чужого никогда… Я просто… я потерялась… Я ушла с балкона… давно… Он такой пришел вниз и говорит: «Оооо, крошка, оу, какие у тебя шикарные глазки…» А сам такой… Красивый… Большой, белый, одно ухо рваное… Песни мне пел… ну, я спрыгнула к нему… и мы бегали, играли, и было так весело… А потом он куда-то ушел. Я бежала за ним, плакала, а он меня прогнал. Сказал, что коты инди… винди…

– Индивидуальные, – вздохнул Малокот. – Знаю. Наш Черный тоже так всегда говорит.

– Ну и вот… Я тогда хотела вернуться домой… а балкона… Балкона нет… Вернее… вон их сколько… я запуталась, который мой… Куда ни прыгну, ни постучу, люди сердятся, кричат…

– И ты теперь бездомная?

– Да, – всхлипнула кошка. – Все гонят… Неделю почти не ела. Я так кушать хотела!.. Ты прости, я же не для себя… у меня… у меня котята будут… Вот ваши Рыжий с Черным – мы на помойке познакомились – мне и сказали, иди, мол, вон за тот куст, там домик, там наши мелкие братаны ночуют, они накормят… Только они велели вас дождаться, а я… вот… не утерпела… А где же твой друг? Коты сказали, вас двое!

И тут Малокот не выдержал. Он сдавленно всхлипнул, и вдруг слезы сами полились из его глаз, как горячий водопад. Испуганная кошка лизала его, обнимала, и он уткнулся носом в ее свалявшийся серый мех и все ей рассказал, рыдая и рыдая, как малыш, от горя, которое невозможно было исправить.

Потом они долго молчали, обнявшись.

Кошка тихонько плакала и больше не пыталась оправдаться. Но Малокот и сам понимал, что кошка – не виновата. Она не могла знать, что в миске не простое молоко, а волшебный молочный котенок.

И он ее простил.

А потом ему пришлось жить дальше.

Добытчик

Кошка – ее звали Зайка – осталась в домике под лоджией. Куда же ей было идти, такой маленькой, беззащитной и совсем не уличной. Малокот позврослел за один день.

Старушка по-прежнему приносила по утрам свежего молока. Первое время у Малокота еще теплилась надежда на чудо, он все ждал – вот вздрогнет белое озерцо, вот высунутся из миски розовый нос и два треугольных уха – но чуда так и не произошло.

А молоко он отчего-то совсем разлюбил. Он уступал свою порцию Зайке, а сам бегал на рынок, клянчил квелые сосиски у покупателей мясного ряда, ел сам и подкармливал соседку.

Та все еще была очень худой, но животик у нее округлился и уже заметно выступал.

– Если у меня будет сынок, – говорила Зайка, – я назову его, как тебя.

– Да ладно, – смущенно краснел Малокот. – Что уж там…

Когда во дворе зацвели одуванчики, к ним прилетела Тетя Муха. Она долго причитала, узнав о том, как пропал Молокот, но тут и она ничем помочь не могла.

– Крепись, Малыш, – грустно прожужжала она. – Так уж устроен мир. Радость и горе всегда ходят рука об руку…

– Я креплюсь, – вздохнул Малокот и невесело усмехнулся. – Я ведь уже не котенок – вон, дядькой скоро буду.

– Да, – это дело нужное, – серьезно сказала Муха. – И решение ты принял правильное. Я тобой очень горжусь.

К середине мая Малокот стал настоящим мастером по добыче еды для себя и семьи. Торговки на рынке узнавали его и привечали, потому что он разогнал в округе всех крыс, так и норовящих испортить товар. Старшие коты, слишком гордые для того, чтоб попрошайничать, поглядывали на Малокота снисходительно: они-то предпочитали свободную охоту, но не мешали его нехитрому промыслу.

Сегодня Малокот наведался к рубщику говядины, надеясь поживиться мясными крошками, щедро усеивающими пол вокруг его колоды. Но тот управился с работой по холодку и уже поливал кафель водой из шланга.

Малокот вздохнул и принюхался. В воздухе чувствовался слабый запах жареной печенки и подгоревшего жира. Что это? Пирожки?.. Не бог весть что, но сойдет и пирожок.

И Малокот побежал к закусочной.

Так и есть: в чане, полном раскаленного масла, шипели и шкворчали пирожки с ливером. Перед киоском толпилась небольшая очередь.

Малокот сел поодаль и стал наблюдать.

Гражданин в кепке, лицо морщинистое, обветренное, глаза мутные… Нет… Этот не угостит. Мамаша с малышом в коляске. Тетенька, да разве ему можно рыночный пирожок!.. Отдайте лучше мне!.. Набрала целый пакет… Эх, ушла. Не оглянулась. Девушка в больших наушниках. Ну, эта вся в своей музыке, бесполезно. Старичок в тонких очках и голубой рубашке. Хммм… А вот это может быть… попробуем.

Малокот выскользнул из-за угла и небрежно перетек между ног старичка, задевая его хвостом. Тот вздрогнул:

– Что такое?..

И засмеялся:

– Ах ты, серый… Пирожка хочешь?

Малокот мурлыкнул и деликатно отвернулся, переступив лапками. Потом снова поднял глаза, поймал взгляд на старичка и мяукнул: мол – не откажусь.

– Ну погоди, погоди… Так уж и быть…

Он рассчитался с продавцом, разломил один пирожок и, дуя на обжигающее пальцы тесто, поманил Малокота в сторону:

– Кис-кис…

Старичок поставил на землю промасленную картонную тарелочку и аккуратно вытряхнул на нее начинку, над которой еще слегка курился густой парок.

– Погоди, не хватай… Дай чуть остынет…

Малокот и сам не стал был соваться усами в горячее. Он от души поблагодарил старичка, потерся еще раз всем телом об его штанины и боднул головой, продолжая громко мурлыкать. Потом присел возле тарелки и принялся неторопливо есть, подбирая языком с картона рассыпчатые крошки ливера.

– Зачем же вы кота пирогом кормите? – вдруг послышался рядом с ними звонкий мальчишеский голос. – Там же соль. Перец. Ему вредно!

– Ах ты, какой умный, – беззлобно проворчал старичок. – Вот сам бы и покормил!..

– А я и так… Вот. Я корма купил. Давайте ему дадим…

Голос показался Малокоту смутно знакомым, но он тут же об этом забыл, потому что прямо перед его носом оказалась изрядная порция упоительно пахнущего мясного желе. Урча от наслаждения, он съел все до крошки и вылизал картонку досуха, и еще потыкался носом – не осталось ли где капель?..

– Вот видите, как ему нравится! – весело заметил мальчишка.

И тут Малокот все-таки прислушался.

Он навострил уши и сел столбиком, настороженно дергая хвостом. Малокот смотрел на мальчика, а мальчик смотрел на него, и оба молчали, пытаясь вспомнить что-то очень-очень важное… Мальчик понял первым.

– Тииииша!.. – закричал он так громко, что торговка рыбой в своем киоске уронила на пол скользкого живого леща. – Тиишечкаа!.. Мама! Тут Тиша!..

Он кинулся к Малокоту и хотел схватить его на руки, но тот уже не был безответным крохой, которого можно запросто спрятать под курткой.

Малокот вывернулся, ударил в прыжке задними лапами воздух и побежал.

Он мчался вдоль лотков, мимо забора, все время слыша за спиной топот Сережиных ног. Он мчался бешеными дикими скачками сквозь чужие дворы, а в голове его так же бешено и дико скакали мысли.

Сережа… Это Сережа! Как он вырос за зиму… Просто не узнать. Сережа захочет, чтоб Малокот снова жил у него… Зачем же я тогда убегаю? Мне же там будет хорошо! Сережа меня любит… И мама его добрая… Вернуться?.. Да, но… Но как же Зайка?.. Она же пропадет! Она же пропадет без меня!..

И Малокот несся дальше. Словно серая молния влетел он в лаз под балконом и притаился в самой глубине, не дыша, закрывая собой съежившуюся от страха Зайку.

Но было поздно. Снаружи послышался треск веток и торопливое запыхавшееся дыхание.

– Мам, мам! Сюда! Тут лаз!..

– Сережа, он, наверное, прыгнул в подвал! Надо колбаски, выманить… Тиша, Тиш-Тиш…

– Не, не, я видел, он вон туда залез, вон туда, под балкон… Видишь… Тут фанерка… Я расшатаю…

Под балкон хлынули солнечные лучи, и через секунду Сережа таки сгреб в охапку шипящего от возмущения Малокота.

– Сынок, а может, это все-таки не он? Смотри, как вырывается…

– Он, он! Я это пятнышко на лбу никогда не спутаю! Смотри, вот и на хвосте его метка!..

– Сереж! Да там же еще кто-то есть… Ну-ка, ну-ка, иди сюда… Ох ты ж господи ты боже мой!.. Да тут целое семейство…

– Маааам…

– Я без Зайки не пойду! – завопил Малокот дурным голосом, и на этот раз Сережа и его мама обошлись без перевода.

– Ну мааам…

– Милый… Тишу мы, конечно, возьмем обратно, это само собой… Но еще одна кошка… Да плюс вон… явно котята будут…

– Ну маааам…

– Ну хорошо. Поставим ей пока в коридоре коробку. А когда пристроим котят, отправим к бабушке, в Тарасовку! Идет?

– Идет! – Сережа крепко прижал к себе Малокота и расцеловал его прямо в жесткие в усы. – Тишенька мой, маленький мой, как же я по тебе соскучился!

Самый лучший котенок на свете

Все устроилось так, как и предложила Сережина мама. Малокот, которого опять выкупали и высушили, жил в квартире и снова спал у Сережи в ногах. На всякий случай он в первый же вечер старательно изодрал в клочья когтеточку, чтоб показать – он взрослый, понимающий и дисциплинированный кот, который обойдется без маникюра. Сережа был просто счастлив. Он украдкой совал своему любимцу лакомства, гладил его, чесал, и если устраивался на диване с книжкой или планшетом – то непременно в обнимку с котом.

Зайке – ее теперь называли Маней-Маманей – поставили мягкую лежанку и туалет в закрытом от сквозняков тамбуре перед двумя квартирами. Строгая соседка Анна Александровна с сомнением поглядывала на нее, поджимая губы, но, узнав, что через пару месяцев бездомная кошка уедет в деревню, повеселела и тоже стала ее подкармливать и гладить.

Поболтать Зайке с Малокотом теперь удавалось редко – иногда Сережа выпускал его, как он говорил, «пообщаться», но это случалось не каждый день. Когда никого не было дома, друзья перекрикивались через дверь, заставляя соседку морщиться и прибавлять громкость на телевизоре.

Впрочем, скоро Зайке стало не до разговоров – в ночь на понедельник у нее родился один-единственный котенок. И теперь все ее внимание до последней капли доставалось сыночку. Малокот малыша еще не видел, но успел услышать про него столько восхищений и восторгов, что даже немного позавидовал. По словам Зайки, это был самый лучший котенок на свете, самый умный, самый красивый и самый послушный. Но посмотреть на сына она пока не разрешала: вот откроются глазки, тогда можно.

Целую вечность Малокот томился и страдал от любопытства. Он дежурил под дверью с утра до ночи, и лишь только понимал по шорохам и скрипам, что Зайка вылезла из своей берложки, как утыкался носом в щель и шептал:

– Ну что? Как там? Открылись уже?

– Нет! Еще нет. Потерпи. Уже скоро.

Сережа и его родные посмеивались – они-то думали, что Малокот и есть отец котенка.

– Потерпи, папашка – говорил Сережа и трепал Малокота за ухом. – Скоро увидишь своего наследника!..

И вот наконец час настал.

Входная дверь распахнулась, и Малокота выпустили в тамбур.

С бьющимся от волнения сердцем он подошел к коробке и несмело заглянул внутрь.

Сначала он ничего не понял – на дне лежал мохнатый белый клубок, от которого пахло молоком и любовью.

Но вот белый клубок завозился и сел, котенок поднял голову и, жмурясь от яркого света, посмотрел на Малокота, топорща милые треугольные ушки. И вдруг он вскочил на лапы, отрывисто мявкнул и его большие ярко-голубые глаза стали округляться сильнее и сильнее.

А у Малокота пересохло во рту.

– Я назвала его Малокот! – гордо сказала Зайка где-то далеко-далеко. – Тебе это имя больше не нужно, а ему – в самый раз!..

– Нет, Зайка, – хрипло сказал Малокот. – Это не Малокот.

– Как не Малокот? Я его мама, мне лучше знать!..

– Нет, никакой это не Малокот, – прошептал Малокот и закричал в полный голос, сам еще не веря себе до конца:

– ЭТО ЖЕ МОЙ МОЛОКОТИК!..

Эпилог

А люди ничего не заметили. Да и как им было догадаться? Даже если бы Малокот и Молокот рассказали хозяевам свою историю, те все равно ничего не поняли бы, а даже если поняли, решили бы, что так не бывает. Им ведь казалось невероятным уже то, что взрослый кот заботится о котенке.

Малокот и правда дни напролет проводил у заветной коробки, оттесняя порой и саму маму-Маню-Зайку. Даже миску его пришлось переставить в тамбур – в квартиру он возвращался только на ночь. А утром, когда Сережа собирался в школу, он уже караулил у выхода, чтоб заступить на свой пост. Он согревал малыша, вылизывал его, сносил все котячьи игры и шалости.

А Молокоту не терпелось вырасти! У него больше не было его волшебных свойств, он не мог растечься в лужицу или пустить полхвоста на мороженое, но характер остался прежний.

– Ну хватит уже, хватит, – капризно тянул он. – Ты во мне дырку пролижешь!

– Терпи, – отвечал Малокот, старательно намывавший брату мордочку, перемазанную после завтрака яичным желтком. – Когда все, тогда все, а пока не все. И вообще, теперь я тут старший!

– Ага! Это мы еще поглядим! Я кааак догоню тебя!..

Для Молокота весенних месяцев, самых печальных в жизни его брата, просто не существовало. Он помнил только, как уснул, засмотревшись на звезды той ночью. А потом – вдруг проснулся в темноте у маминого живота, так же, как когда-то в миске под кустом.

Сначала ему было просто уютно и спокойно, и он совсем ни о чем не думал. Потом ему сталисниться странные сны, сверкающие, подробные, но утром он никак не мог вспомнить, что именно видел, только чувствовал беспокойство и неясную тревогу. Иногда ему казалось, будто он что-то потерял… Но что?.. Это было загадкой.

Память вернулась к Молокоту сразу, одной ослепительной вспышкой, в тот самый миг, когда Малокот встретил его взгляд и узнал его. И с тех пор братья снова были неразлучны.

Соседка, проходя мимо кошачьей лежанки, только качала головой.

– Ой, Татьяна, – говорила она Сережиной матери. – Сколько живу, такого кота не видала! Ну добро бы кошка!.. Так ведь кот. Иным мужикам-то поучиться б у такого кота, как с дитем сидеть. И как же это ты их разлучать-то будешь, а?..

– Ох, не спрашивайте, Анна Александровна, не спрашивайте, – вздыхала та в ответ. – Мы, конечно, планировали его пристроить… Но теперь я даже и не знаю…

Эти вздохи продолжались еще с неделю, и наконец душа Анны Александровны не вынесла терзаний.

– Да что ты не знаешь, – с сердцем воскликнула она. – Что ты там не знаешь! Заберу я его. Заберу себе. Как же можно такую-то дружбу ломать!.. Живые ж они, понимать надо!

– Нооо, – она сурово свела брови и чуть отстранила от себя Сережину маму, которая ахнула и хотела ее обнять. – Не сейчас! Осенью заберу. Вот подрастет, титьку бросит, к горшку приучите – тогда и возьму. А пока… вон, пусть воспитывает!..

И она рассмеялась ласковым утробным баском – совсем как Тетя Муха.

Сережа, услышав новость, от радости запрыгал по комнате на одной ножке. И Тишка, и Маманя, и Малыш останутся с ними!.. Никого не нужно отдавать!

– Мам! А можно, Тишка и Малыш тоже поедут со мной на лето к бабушке в Тарасовку?

– Три кошки сразу? – засмеялась мама. – Бабушка нас убьет!..

Но бабушка их не убила.

И вот погожим июньским утром Сережа бережно укрепил на заднем сидении папиной машины два домика-переноски с сеточкой вместо передней стенки. В одном домике сидела Маня-Маманя, а в другом – Тиша и Малыш, которые ни за что не соглашались путешествовать порознь.

Светило солнышко, заливались на ветках воробьи, Малокот и Молокот ехали в деревню, и впереди у них было долгое, полное сокровищ лето: лето трескучих кузнечиков и пестрых бабочек, лето парного молока и полевых ромашек, лето пуховых утят и сварливых дворовых собак… Они были вместе. И они были счастливы.

А когда машина уже почти выехала из двора, в приоткрытую форточку влетела огромная, тяжело гудящая муха, которую никак не удавалось выгнать, сколько ни махала на нее свернутой газетой Сережина мама. Муха кружилась и кружилась по салону, надсадно жужжа, и вдруг пропала.

Сережа, который сидел сзади, утверждал, что она юркнула в кошачью переноску и спряталась там, и, что самое удивительное, – коты ее не тронули!..

Но родители ему не поверили.

КОНЕЦ.

Декабрь 2021

Оглавление

Знакомство

Своя стая

Приходите, полетаем!

Чем опасны творог и кефир

Похищение

Молоко убежало

Догонялки

Новый дом

Мороженое на морозе

Новогоднее чудо

Пустая миска

Жить дальше

Добытчик

Самый лучший котенок на свете

Эпилог