Вопрос Веры [Игорь Каваев] (fb2) читать онлайн

Вопрос Веры

День Первый

От человека посреди пустой комнаты мало что осталось.

Точнее сказать от человека не осталось вообще ничего — только одинокий стул, повернутый к двери спинкой и смотрящий прямо на глухую известковую стену, исчерченную синей краской, и, конечно же, одежда, повторяющая очертания сидевшего этой ночью на стуле человека.

Свеча в мятом жестяном подсвечнике, стоящем прямо на полу между стулом и стенкой, давно прогорела, но через единственное в комнате узкое окно просачивался утренний солнечный свет, цепляясь проплывающие в воздухе одинокие пылинки. Ни одного звука не проникало внутрь комнаты со двора, куда оно выходило — только негромкие замечания переговаривающихся детективов внутри и скрип их обуви.

Похоже в последнюю минуту своей жизни сидевший на стуле откинулся назад, потому что на спинке стула свободно повисли рубашка и жилет спрашивавшего Двоих, словно человек ловко выскользнул из них, не расстегивая, в то время как брюки ровно лежали на сиденье и только туфли с безобразно опавшими носками стояли вразнобой.

За все время осмотра Владимир Боев хотел поднять эти брюки и посмотреть, что находится под ними — теоретически там должно было остаться выжженное пятно, как всегда было со всеми, кто не смог прямо ответить Двоим, но присутствие других детективов в комнате не давало ему действовать самостоятельно.

Владимир даже присел на корточки, чтобы взглянуть на пол под стулом, но ничего там не увидел, кроме точно такого же исшарканного разноцветного паркета, как и во всей захудалой комнатке.

— Господа, — раздался позади собравшихся детективов звонкий девичий голос и все в комнате обернулись на вошедшую молодую девушку, сопровождаемую ее двойником, — рада вас видеть!

Пока нестройный хор мужских голосов приветствовал начальницу полицейского управления, её автоматон, в точности копирующий внешность и одежду, стремительно прошел мимо нее, и коротко кивнув Владимиру, встал рядом с останками неудачливого призывателя.

Надо отметить, что начальница обладала незаурядным и безупречным обликом, от короткого жёсткого платья и кожаного корсета поверх белоснежной блузки, до миловидного лица. И всё это в двойной комплектации − она и ее автоматон были словно близнецы-сестры.

— Я собрала вас всех не просто так, — продолжила Екатерина Волконская. — Я знаю, что вы не занимаетесь этими делами, но ситуация и в самом деле не простая, потому что сегодня жертвой Двоих стал ваш коллега, — она внимательно осмотрела всех собравшихся, словно надеясь найти среди них причастных, что и в самом деле ей было под силу, потому что несмотря на внешний вид молодой девушки, Волконская разменяла уже восьмой десяток лет и опыта в подобных делах за ней было не мало. — Но, насколько я могу судить, никто из вас не причастен к этому происшествию, поэтому просьба — не поступайте так как он, — начальница указала рукой на пустой стул посреди комнаты вместе с лежавшей на нем одеждой.

Все присутствующие невольно склонили вниз головы, словно это их сейчас поймали на горячем. Оно и не удивительно — соблазн был велик, слишком легко давался призыв Двоих, когда запросто можно было сгореть без следа подобно их коллеге по профессии.

Осторожно Владимир скосил глаза на двойника начальницы управления и тот по-птичьи стремительно повернулся к нему, внимательно рассматривая молодого парня черными зрачками, идеально копирующими человеческие глаза.

— Вова, — произнесла княгиня Волконская, глядя поверх голов собравшихся, — задержишься на минутку?

— Конечно, Екатерина Александровна, — согласился он и невольно спрятал руки в карманы длинного плаща.

Правильно поняв ее последний вопрос как прощание с ними, детективы начали по одному расходиться, кивая и начальнице, и оставшемуся в комнате Владимиру, при этом намеренно игнорируя ее автоматона, безучастно наблюдающему за их исходом.

Когда последний из присутствовавших на месте происшествия детективов покинул комнату, Екатерина Александровна сделала шаг к молодому парню:

— Спрашивай, — коротко распорядилась она.

— Можно взглянуть на сиденье? — сразу задал Владимир вопрос, мучающий его все это время.

Екатерина Александровна посмотрела на своего автоматона и тот, правильно расценив взгляд начальницы, молча протянул Владимиру тонкую плоскую палочку. Поблагодарив разумный механизм кивком, Владимир приподнял одним концом шпателя штанину, чтобы увидеть выжженное пятно на стуле.

— Убедился? — спросила Екатерина Александровна парня, на что тот просто пожал плечами. — Это был Алексей, — сразу добавила она.

Теперь по крайней мере становилось понятно, почему она оставила его.

Алексей был армейским другом Владимира и на должность детектива они поступили практически одновременно. Честно говоря, они давно не виделись, работа развела их по разным участкам и за последний год общение совсем прекратилось, поэтому Владимир мало чем мог помочь в расследовании. Поняла это и начальница. Посмотрев теперь на подчиненного как на пустое место, она распорядилась:

— Хорошо, можешь идти.

— Дела Алексея, — не стал торопиться Владимир, — кто теперь ими теперь займется?

— Другой детектив, наверное, — отстраненно ответила Екатерина Александровна, — или разбросаем по соседним участкам. Ты, как я погляжу, не спешишь, так хочется со священником пообщаться?

— Нет, — улыбнулся он и помотал для убедительности головой, — не хочу. До свидания.

— Пока, пока, — поторопила его начальница, подходя к своему автоматону.

В дверях Владимир оглянулся, чтобы увидеть их стоящими друг на против друга без единого слова или движения, словно и сама Екатерина Александровна была точно таким же механизмом, как и ее автоматон.

Спустившись по узкой лестнице в маленький дворик, утопающим в необычной для ясного утра тени, Владимир поднял голову, чтобы увидеть управляемый аэростат, неторопливо проплывающий над черепичными скатами старых домов. Показавшееся из-за баллона солнце на миг ослепило его, заставив заслониться рукой. Опустив голову, Владимир Боев вышел на мощенную камнем мостовую к стоявшему вплотную рядом с домом байку и, только почувствовав спиной чужой взгляд, он обернулся.

На косо освещенную солнцем улицу вышел священник в простом черном монашеском облачении.

Хотя за металлической дугой, закрывающей глаза, не было понятно куда тот смотрит, но Владимир был убежден, что его механические глаза видят все и намного больше, чем это доступно простому человеку. Из уважения к его нелегкому занятию Владимир не стал садиться в седло байка, а встал рядом, не обращая внимания как матери украдкой прячут своих детей по домам, а редкие прохожие стремятся перейти на другую сторону тесной улочки.

Когда до священника оставалось несколько шагов, Владимир смиренно наклонил голову, но тот прошел мимо парня, не дав напутствия, что тоже было хорошо — значит, ничего страшного его в ближайшие дни на работе не ожидает.

Как только священник вошел во двор, Владимир достал из внутреннего кармана плаща сложенный вдвое картуз с защитными гоглами и надел себе на голову. Ловко перекинув ногу через байк, удобно уселся в седло. Машина довольно заурчала мотором, опознав хозяина.

Пора было возвращаться домой.

Проехав по узкой протоптанной дорожке прямо к старому деревянному дебаркадеру, пришвартованному у брошенного причала, Владимир въехал по узким мосткам прямо на его борт.

Остановив байк внутри центрального прохода, он устало снял гоглы с лица. К нему с дальнего края палубы, переделанной под домашний огород, сразу же вышла Даша, их семейный автоматон. Одетая в простое ситцевое платье, она совершенно по человечески поправила сгибом кисти выбившуюся из-под косынки прядь волос, потому что ее ладони были испачканы в земле.

— Скажи, что ты получил деньги? — без обиняков задала она ему вопрос.

Ничего не ответив, Владимир удрученно покачал головой, отставляя упор для байка и скидывая плащ с картузом на его сиденье.

— Я бы тебя обняла, но у меня руки в компосте, — показала Даша обе свои ладошки.

— Не проблема, — улыбнулся Владимир.

— Тогда на обед мы будем есть рыбу! — торжественно заключила Даша. — А еще я пирог испекла.

— Тоже с рыбой? — недоверчиво поинтересовался Владимир.

— Кстати, — сразу перевела разговор Даша, — а почему ты уехал утром не позавтракав?

— Понятно, пирог тоже с рыбой, — все также устало протянул он. — Ты же сама помнишь, что курьер сказал срочно, поэтому успел только умыться.

Раздался далекий гром, но солнце продолжало светить столь же ярко, как и прежде.

Не ответив, Даша пошла мыть руки на корму дебаркадера и Владимиру не оставалось ничего другого как пойти за ней.

— Кто-то приходил? — задал он вопрос ее тонкой спине.

Тщательно вымыв руки с мылом, Даша повернулась к нему, аккуратно отряхивая их:

— Идем есть?

Ломая голову над ее поведением и что это — тонкая игра, которой она изводила его с детства, или просто механизм снова в ней разладился, ему оставалось только кивнуть.

— Тогда мой руки и смени рубашку, — попросила его Даша.

Сняв рубашку, Владимир нажал на тонкий носик рукомойника, вызвав струйку воды. Наверное, придется и это место вскоре поменять, когда они выловят всю рыбу в округе. Даша, конечно молодец, что пытается хоть как-то его поддержать, но логику автоматонов очень трудно переделать, тем более тех, кто служил своей семье на протяжении трех поколений. Поэтому не удивительно, что Даша всегда защищает его, словно он все еще в отрочестве.

Этим и вызвано ее молчание.

Желанием защитить.

Значит, кто-то приходил в его отсутствие и Даша посчитала посетителя или его дело опасным для своего хозяина.

Чувствуя, как с одной стороны его припекает яркое итильское солнышко, а с другой холодят кожу брызги воды, Владимир подошел к столу, стоящему на открытой палубе дебаркадера. На стуле его уже ждала отглаженная белая рубашка, а на столе ранний обед или поздний завтрак. Какая-то мелкая пичуга привлеченная запахом свежеиспеченного хлеба уселась на невысокий бортик, выводя заливистые рулады.

— И кто это был? — невзначай поинтересовался Владимир, одевая рубашку и перехватывая рукава ремнями, чтобы они не сползали еще больше.

— Ты о чем? — невнимательно отозвалась Даша, продолжая накрывать на стол. — Какой чай будешь? Желтый или зеленый? — она распрямилась, держа в голой руке за металлическую дужку горячий чайник из носика которого все еще продолжал идти пар.

— Давай желтый, — включился в ее игру, знакомую ему с раннего детства, Владимир, усаживаясь за стол и заправляя салфетку за воротник рубашки. — Только на вопрос тебе все равно придется ответить.

Мило улыбнувшись и ничего не сказав, Даша заварила чай, накрыв его плотным полотенцем вместо привычной грелки или бабы на чайнике.

— Сядь, — приказал ей Владимир. — Не выношу, когда ты вот так вот стоишь.

— Как стою? — Даша села за стол, придвинув к себе пустую тарелку, но ничего в нее не накладывая.

— Знаешь, — он поднял вверх вилку с насаженным на нее куском поджаренной рыбы, — я понял одну важную вещь. Главное не то о чем люди говорят, важно лишь то, о чем они умалчивают.

Даша подперла подбородок ладонью, чем еще больше стала похожа на человека.

— Ага, сегодня ты решила обойтись без своих фразочек, что ты типа автоматон и все такое, — Владимир протянул ей чашку, которую она тут же наполнила ароматным чаем.

— Ты и так это знаешь, — улыбнулась Даша, отставляя чайничек с заваркой в сторону. — Зачем тебе об этом лишний раз напоминать?

— Знаешь, — задумчиво повторил Владимир, продолжая орудовать вилкой, — иногда мне кажется, что ты все еще продолжаешь меня обучать…

— Или опекать тебя, — Даша протянула руку и привычно растрепала волосы Владимира, на что тот недовольно отстранился, смущенный проявлением ее нежности.

— Так кто это был? — вернулся он к прерванному ею разговору, не отрывая глаз от тарелки, чтобы не дать Даше увидеть, как он невольно покраснел.

Вместо ответа Даша опустила руку в кармашек своего платья и достала сложенное письмо, украшенное сургучной печатью непривычного сиреневого цвета. Положив конверт на край стола, она прикрыла его ладонью:

— Сперва пообещай мне все доесть. Дела подождут.

Довольный тем, что он добился от нее признания, Влад согласно прикрыл веки, возвращаясь к еде.

Мелкая пичужка продолжала все так же сидеть на месте, крутясь из стороны в сторону.

Перехватив взгляд Владимира, Даша отломила небольшой кусочек мякиша от булки и кинула птице, но та недовольно что-то чирикнув, стремительно улетела в сторону берега, когда с окраины города до них донесся новый раскат орудийного грома.

Закончив с рыбой и рыбным пирогом, Владимир потянулся было за письмом, как, ловко сдвинув руку, Даша пресекла попытку.

— Что такое? — не понял он.

Приподняв брови и ничего не ответив, Даша встала из-за стола, направившись в сторону надстройки. Через пару минут она появилась снова, торжественно неся на блюдце желатиновый кусок киселя.

— Прямо праздник какой-то, — пробормотал Владимир, глядя на девушку-автоматона.

Поставив перед ним красное и чуть прохладное угощение, Даша просто сказала:

— Вот, угощайся.

Уже доедая сладкое, Владимиру вдруг пришла в голову простая мысль, что хотя письмо и не вскрыто, Даша вполне могла прочесть его благодаря своим глазам, точно таким же, как у встреченного им священника, она видела скрытое от обычных людей.

Пару мгновений он боролся с собой, решая задать ей наводящий вопрос или спросить прямо, но потом передумал и молча насладился угощением.

В конце концов, Даша заботилась о нем все это время, а значит, не могла желать ему плохого. Если конечно она не подсыпала пургена в десерт, чтобы он вообще не попал на встречу.

Внимательно посмотрев на кисель и не найдя в нем ничего предосудительного, Владимир отправил последний кусочек в рот, пока на окраине Златска раздавалась канонада осадных орудий.

Трактир располагался прямо на выезде из Златска, что было по меньшей мере странно, потому что прибывшие вряд ли хотели напиваться сразу по приезду, а отбывающие уж точно не хотели отправляться в путь пьяными. Поэтому очень загадочно и непонятно смотрелось одинокое здание на пустыре возле тракта, но тем не менее заказчик назначил встречу именно там.

Остановив байк на стоянке, Владимир обратил внимание на паровой кабриолет, внутри которого со скучающим видом сидел мордоворотом, поглядывая в его сторону. Очевидно, это был охранник заказчика. Красный цвет машины и пиджака слуги выдавали низкий вкус заказчика, но как говорится, даренному коню в зубы не смотрят. Особенно если тот может себе позволить радиевое питание для него. Впрочем, точно такой же привод стоял и на байке Владимира.

Впервые Боев пожалел, что не курит — можно было бы подойти, завязать разговор. Да вот только не при его уровне доходов тратиться на такую дорогую забаву.

Поэтому Владимир кивнул издалека охраннику, который отвернулся, проигнорировав его приветствие, и прошел внутрь трактира.

Хотя на улице светило солнце, внутри помещения было темно. Вечер еще не наступил, поэтому газовых или вечных ламп не зажигали, да и ставни не стали отворять, только красный отблеск приглушенных светильников позволял что-то разглядеть. К нему сразу же подошел другой охранник, чем-то неуловимо похожий на первого, стоящего снаружи:

— Владимир Боев?

— Да, — разлепил губы он, почувствовав вдруг внутреннее напряжение.

— Прошу за мной, — внешний вид охранника, больше подходящего для лихого человека с большой дороги, как-то не вязался с его интеллигентной речью и опрятной одеждой, вызывая диссонанс.

Спустившись по ступенькам, они миновали пустой зал, плотно заставленный столиками и поднятыми на них стульями, и направились куда-то во внутренние помещения. Короткий коридор, был уже освещен нормальными лампами. Открыв дверь одного из частных номеров, охранник привел их к заказчику.

Плотно затворив за ним двери, охранник оставил Владимира наедине с человеком, отправившим ему письмо. Такой же плотный, как и его охранники, но гораздо старше их по возрасту, заказчик ничего не говоря, рассматривал парня, стоявшего перед ним.

— Я думал Семьи привыкли решать свои дела самостоятельно, — решил вступить первым в игру Владимир, прекрасно понимая, что от его начальных слов не столько зависит размер ожидаемого гонорара, сколько станут с ним вообще говорить или на этом все и закончится.

По тому как улыбнулся заказчик, не смыкая век, Владимир понял, что угадал. Одними глазами он показал на стул, стоявший напротив стола с заказчиком. Тот кивнул и Владимир шагнул вперед, осознав, что его не станут сразу выгонять.

Молча он взял стул за спинку и переставил так, чтобы одновременно контролировать и хозяина кабинета, и вход в помещение. Сел, все также не говоря ни слова — важно было дать заказчику заговорить первым, чтобы понять каким образом строить саму беседу. Но главное, что надо было сделать, — это установить статус обращения. На «ты» к заказчику, если он обратится к нему так же и дело будет по своей сути пустяковым, и на «вы», если дело окажется серьезным.

— Как вы догадались, что я представляю интересы Семьи? — неожиданно сипло и каким-то простуженным голосом обратился заказчик.

Положив руки на стол, показывая таким образом доверие, Владимир медленно ответил, а вернее спросил:

— Вы уверенны, что хотите это знать? Многие расстраиваются, узнав насколько они легко читаются.

Выложив правую руку на столешницу, разделявшую их обоих, заказчик откинулся назад, посмотрев на закрытые двери:

— Думаю, что да, — прохрипел он.

Особо не раздумывая, Владимир бегло перечислил факты:

— Дорогая машина, два охранника, которых я видел, — решил уточнить Владимир, — ну и конечно же не узнать человека, мелькающего временами на страницах газет, тоже нельзя, — подбавил он чуть-чуть лести, умолчав о внешнем виде типичного решалы семьи, одетого также, как и слуги, в красный костюм, отличающийся от остальных только наличием котелка, лежащего рядом на столе.

В этот раз заказчик улыбнулся более открыто, прикрыв веки и смотря прямо на Владимира:

— Да, все так. Я здесь по поручению нашего главы, Бориса Бородянского. Но не могу спросить — может вы знаете как меня зовут?

Слегка улыбнувшись, Владимир покачал отрицательно головой:

— Ваша служба охраны хорошо работает, так что ни имени, ни должности вашей не знаю, — это тоже был важный момент при отношении с сильными мира сего, которым не только нельзя показывать все свои знания, но и перед которыми следует просто замалчивать очевидные факты.

— Петр, — протянул руку к нему решала.

— Владимир, — ответил он на крепкое рукопожатие и добавил, не в силах удержаться, — но вы и так это знаете.

Коротко ухмыльнувшись, Петр покачал головой:

— Мы всегда выясняем прошлое людей, перед тем как к ним обратиться.

Увидев, что Владимир молчит, ожидая продолжение, Петр добавил:

— Если вы справитесь с нашим заданием, то, возможно, мы сможем поговорить о вашем восстановлении…

— Не интересует, — быстро перебил его Владимир, не давая тому закинуть крючок еще глубже.

По тому как поднялись брови решалы Семьи, он понял, что оказался прав — этот поступок с их стороны им ничего не стоил бы, плюс еще другие семьи могли бы воспротивиться. Только это все было пряником, а сейчас он по идее должен был достать кнут.

— Так что, деньги? — спросил Петр почти нормальным голосом.

— Сперва давайте узнаем, что за проблема возникала перед вашей Семьей, — продолжал давить Владимир, не обращая внимания на заигравшие желваки на скулах собеседника.

Помолчав, Петр все также сипло выдавил из себя:

— Я буду просить вас принести клятву…

— Рад был познакомиться, — встал Владимир, прощаясь. — Если возникнут еще проблемы, обращайтесь.

Не обращая внимания на остолбеневшего заказчика, он уже взялся за ручку двери, как его окликнули вполне нормальным голосом:

— Владимир, постойте, — Петр даже поднялся из-за стола, выглядя как нельзя более растерянно. — Речь о серьезной проблеме. Поймите, я не стал бы просить…

— Но тем не менее, попросили, — зло развернулся к нему Владимир.

— Речь о дочери князя, она пропала, — выдохнул Петр, словно с разбега кинулся с моста в холодную воду.

— Как это произошло?

Владимир сидел на прежнем месте, чуть наклонившись вперед. В руках у него был небольшой блокнот, куда он карандашом заносил все важные заметки. Разместившийся напротив решала семьи Петр не выглядел уже таким решительным и опасным. Потеря княжеского ребенка было серьезной ошибкой со стороны службы безопасности семьи. И да, если ничего не предпринять, то полетят головы всех приближенных к князю.

Хотя может быть все это казалось Владимиру, узнавшему правду про Семью.

— Не знаю, — промолвил Петр и сразу же осекся. — Нет, я знаю, что она пропала по пути из парка домой, но не знаю, как.

— Когда это произошло?

— Три дня назад.

— Как звали девочку?

— Вера.

— Сколько ей полных лет?

— Четырнадцать.

— Князь знает?

Петр внимательно поглядел на Владимира, но тот смотрел на него все с таким же выражением лица, как и прежде, ничего не показывающим и ничего не сообщающим его собеседнику.

— Да, — кивнул тот головой наконец.

Откинувшись назад, Владимир с силой помял шею ладонью.

Это было плохо.

Плохо со всех сторон.

И тем, что за первые три дня еще можно было найти случайных свидетелей, видевших девочку по пути из парка до дома, а теперь уже было, мягко говоря, поздно.

И тем, что это была княжеская дочь, а значит, никто не посмеет напрямую рассказать о ее пропаже в виду замкнутости внутренних проблем Семей на собственную службу безопасности.

Значит, остаются только слуги и сам парк, в котором она последний раз была.

— Это плохая информация? — терпеливо спросил Петр.

Не ответив, Владимир продолжил допрос:

— Почему ее никто не сопровождал?

Петр сразу отвел взгляд в сторону:

— Был слуга-автоматон, но он… сломался.

— Я могу с ним поговорить?

— Нет, — на этот раз Петр перевел глаза на Владимира и даже ударил слегка по столу открытыми ладонями, — я же сказал, что он сломался. Окончательно.

Недоверчиво Владимир спросил:

— Вы что? Пытались его допрашивать?

Петр поднял руку вверх ладонью к себе:

— Да, пытались. Это была обычная механическая поломка, из-за которой слуга не смог ее сопровождать в тот день, ну а потом… потом мы его разобрали.

Наклонив голову, Владимир почесал лоб.

По-хорошему надо бы бросать это дело, но… именно в этом «но» заключалась главная его проблема, из-за которой он вечно влипал в неприятности и сидел без денег, помогая случайным людям.

— Почему вы решили, что ее не похитили?

— Вы полагаете, что это было похищение? — взгляд Петра снова стал внимательно-колючим.

Задумчиво Владимир почесал подбородок.

А в самом деле, почему он решил, что ее похитили?

— Она пробыла в парке стандартное время? — вместо ответа спросил он.

— Да, — растерянно сказал Петр.

— Ее настроение оставалось прежним?

— Верно.

— Городовой видел, как она уходила из парка?

— Конечно.

— В самом доме ничего из личных вещей не пропало?

— Нет.

— Значит, она не сбежала, а раз не сбежала, то остается только похищение или несчастный случай. Вы, как я понимаю, больницы уже проверили? — и дождавшись ответного кивка решалы, Владимир продолжил. — Методом исключения получаем похищение.

Хотя безопасник на этот раз скрыл руки под столом, легко было заметить, как напряглись его мышцы, когда он сжал кулаки.

— Требование о выкупе вы также не получали?

Короткое отрицательное движение головой.

— Я хочу пообщаться с ее учителями, — наконец решился Владимир.

И снова тот же самый взгляд в сторону от решалы великосветского князя:

— Они уехали.

Владимир продолжил смотреть прямо на Петра и тот наконец сдался:

— Я говорю правду, у них как раз заканчивался на следующий день контракт. Не было смысла их задерживать, кроме того мы проверяли их и они жили постоянно в доме князя Бориса. Они не имели никакой возможности совершить ее похищение ни сами, ни в сговоре с другими сообщниками.

— Давайте их адреса, — скривился Владимир. — Все равно придется их допросить.

— Это были зарубежные учителя.

Заметив недоверчивый взгляд Владимира, Петр добавил:

— Они все разъехались по своим странам.

— Вы уверены…

— Да, я сам лично посадил их на трансатлантический корабль.

Вздохнув от безысходности, он продолжил выяснение обстоятельств:

— Кто из слуг общался с девушкой?

— Кроме автоматона? — на всякий случай переспросил Петр.

— Да, кроме него. Служанка…

— Кухарь. Он здесь. Позвать? — с какой-то оживленностью отозвался решала Семьи.

— Нет. Потом. Позже, — невнимательно ответил Владимир, занятый неожиданно посетившей его мыслью.

Практика использования решал вместо личной встречи была широко распространена в Семьях уже много столетий. И, хотя Семьи были максимально закрыты от глаз общества, в них происходило ровно тоже самое, что и везде — обман, подлог, предательство. Поэтому нельзя исключать того факта, что в пропаже девушки виноват сам решала. Если же нет, то что могло заставить его утаить правду о выкупе?

— У князя есть другие наследники? — наконец спросил Владимир.

— Это закрытая информация, — индифферентно ответил Петр.

Раз закрытая, значит с большей долей вероятности других наследников попросту нет. Хотя оставался еще один шанс. Крайне маленький, но вполне вероятный — это наличие любовника у молодой княжны. Тогда это объясняет и то, что до сих пор нет требований выкупа и никаких сведений от пропавшей девушки.

И наконец, третья версия — это похищение ее культом жидовствующих или иосифлян для своих тайных ритуалов. Хорошо хоть не Двоих — там не обязательно быть дворянином, достаточно просто иметь голову на плечах.

— Вы беретесь? — хрипло поинтересовался Петр у замолчавшего детектива.

— Портрет дочери князя? — вместо ответа спросил он.

Отрицательное покачивание головы решалы.

— Может быть калотипия или гелиография? — поинтересовался Владимир про самые распространенные способы мгновенных снимков.

— Нет, — покачал головой Петр, — это же Семья, вы должны понимать…

Владимир согласно кивнул. Из-за этой причуды, характерной для любой Семьи, он сам не имел своих снимков, кроме тех, что нужны были для его трудоустройства.

— Девяносто процентов успеха зависит от действий в первые три дня, — наконец подытожил он. — Дальше все ложится на удачу. Поэтому я не могу гарантировать успех этого дела.

— Но ведь десять процентов остается, — то ли спрашивая, то ли утверждая, сипло, почти неслышно выдавил из себя Петр.

Владимир с видимым облегчением посмотрел на него и протянул руку в знак подтверждения договора:

— Почту за честь.

До Златска по прямому пути было не более пяти верст.

Выстрелов осады больше не доносилось, но и до самого города было еще далеко.

И Владимир почти проехал половину этого расстояния, как неожиданно небо над ним потемнело и его обогнал низко идущий дирижабль, разворачиваясь с помощью несущих винтов прямо над дорогой. Несколько секунд Владимир продолжал ехать вперед, остолбенело наблюдая за снижением прямо перед собой огромного воздушного аппарата, пока тот не встал прямо поперек дороги своей гондолой, так напоминающей своим красным цветом часть судна под кильватером, в то время как массивный баллон наполненный гелием, возвышался сверху подобно корпусу боевого дредноута, нависая сверху словно грозовое облако и превращая яркий солнечный день в предночные сумерки.

Вывернув руль, Владимир затормозил в нескольких саженях от дирижабля.

Он ожидал чего угодно — от выстрела из иллюминатора гондолы до группы захвата, но все его опасения разрушились подобно карточному домику, когда отворилась грузовая аппарель и перед ним предстал священник, с лицом, полностью закрытым металлом, но не в простой накидке монаха, которого он видел только этим утром, а в черном одеянии схимника, изукрашенным белыми узорами и острым куколем на голове. Не зная, как реагировать, Владимир решил выжидать, но схимник просто поманил его рукой и посторонился в грузовом отсеке, давая ему возможность въехать внутрь.

Понимая, что у него нет выбора, Владимир снова завел байк, въехав на нем на борт дирижабля и только там заглушил двигатель.

Сразу же аппарель позади него стали подниматься, отсекая от залитой солнцем до самого горизонта дороги позади.

Не став разводить политесы, схимник подошел к нему первым, встав сбоку:

— Здравствуй, Владимир.

— Мы знакомы? — резко ответил он, тем не менее сняв гоглы и картуз, и обнажая голову.

— Еще нет, — все так же ровно ответил схимник обычным человеческим голосом и Боев невольно вспомнил, что говорит не сама голова, а горло человека проходящим через него воздухом, при этом зубы и губы только формируют звуки. — Это и не нужно. Я хочу знать, о чем ты говорил с представителем князя Бориса.

— Я дал обещание ничего не рассказывать о деле, — по легкому толчку и покачиванию гондолы почувствовав, что дирижабль оторвался от земли и разговор предстоит долгим, Владимир не торопясь слез с байка, сняв картуз с гоглами, аккуратно положил их на кожаное сиденье.

— Обещание, но не клятву, — точно также размеренно возразил безымянный схимник.

— Не имеет значения, — отрицательно покачал головой Владимир.

— Ты крещен? — задал вполне ожидаемый вопрос его собеседник.

— Да, — не стал скрывать правды Владимир, — но после службы в армии я снял с себя обет христианства, поэтому у вас не получится меня допросить.

— Может быть пора вернуться в лоно Церкви? — не сдавался схимник.

— Только после того как мне вернут мое звание дворянина, — порывисто ответил Владимир, но столь же быстро остывая смиренно проговорил. — Простите, святой отец, не хотел вам нагрубить.

— Семья предлагала тебе возвращение звания?

— Да, — столь же откровенно ответил Владимир. — Я отказался.

— Мир полон несправедливости, — ответил схимник, словно заранее знал ответ, — но только от нас самих зависит будем ее мы множить или уменьшать. Знай же, что Борис погряз во грехе и только вопрос времени, когда закончатся его злодеяния.

Неожиданно Владимир подумал нет ли здесь еще одной причины пропажи девочки.

Известны случаи, когда одна Семья причиняла вред другой напрямую, а не только обособленно, но все эти случаи раскрывались Церковью и нещадно карались самим монархом. Поэтому пропажу княжеской дочки вряд ли можно списать на противодействие другой Семьи. И было бы понятно, почему этим вопросом заинтересовалась Церковь, не пропади дочь великого князя. Только вот она пропала и сообщать об этом священнику было бы глупым — любую возможную утечку закрытой информации сразу же свяжут с ним самим.

А это означало бы разрыв не только этого контракта.

Это был бы разрыв всех его возможных связей в Златске, как дружеских, так и служебных.

Вдруг дирижабль резко встряхнуло от близкого разрыва снаряда, гулом пронесшегося по внутренней обшивке.

Владимир руками удержал свой байк, чтобы тот не опрокинулся, а священник расставил ноги пошире, придав себе больше устойчивости. Сжав зубы, Владимир, не меняя выражения лица, посмотрел прямо в металлическую маску схимника.

— Что-то еще? — спросил он, не обращая внимания на то, что дирижабль начал снижение, уходя из зоны вражеского обстрела.

Маска напротив не дрогнула:

— Нет, спасибо, сын мой…

— Я отказался от Церкви, — сразу же напомнил Владимир.

— Зато Церковь не отказалась от тебя, — перекрестив его двумя пальцами, схимник развернулся и покинул пустой грузовой отсек через дверь с высоким порогом, ведущую во внутренние помещения.

Так как Владимира не пригласили следовать за собой, то он не сдвинулся с места, продолжая смотреть на закрытую дверь и крепко держась за свой байк, пока дирижабль, приземлившись, не открыл грузовую аппарель.

Надев кожаный картуз и опустив на глаза защитные гоглы, Владимир вывел байк наружу. Все так же неторопливо отъезжая из густой тени дирижабля, он в боковое зеркало внимательно следил за гондолой. Правда без результата. Как только он покинул грузовой отсек дирижабля, тот сразу же, прикрыв аппарель, плавно поднялся в воздух.

Въехав на одну из боковых улочек, засаженную невысокими деревцами и ярко освещенную солнцем, Владимир остановил байк и сложил руки на руле, склонившись над приборной доской.

Значит, другая Семья не могла похитить девочку.

Просто потому, что князь Борис находится под строгим присмотром Церкви.

И похить другая Семья дочку князя, тогда не сам князь, а именно похитители имели бы дело с Церковью и ее безжалостными боевиками.

Следовательно, остается два варианта — либо девочку спрятал сам князь и тогда наем детектива для ее поисков является фикцией, либо же девочка была похищена лихими людьми, с которыми связался князь и из-за которых за ним следит Церковь.

Хотя, существуй угроза того, что девчонку похитят, то ее просто не отпускали бы из дома или ее сопровождала бы охрана наподобие той, что была сегодня с решалой князя, но, по словам того же решалы, дочь князя сопровождал только автоматический слуга. Означает ли это, что до сегодняшнего дня все было нормально в отношениях князя и таинственных похитителей?

Остается единственный вариант с тем, что наем детектива произведен только для отвода глаз, но опасно нанимать человека, который в первую очередь будет подозревать самого тебя, и все в высших эшелонах власти этот момент прекрасно понимают.

В любом случае, в копилку странностей данного дела прибавилась еще одна версия.

Распрямившись, Владимир завел байк.

Как бы то ни было, дело надо распутывать постепенно и именно так как это требуется протоколом.

Поэтому он поехал в парк, где в последний раз видели Веру, пропавшую дочь князя.

Так как парк был публичным местом, то он был огорожен невысокой литой оградой и на каждом входе стояло по одной из будок, окрашенных в «елочку» черно-белыми полосами. Там же располагался и хожалый. Пройдя мимо него, Владимир вышел к широкому пруду посреди парка, встав в нерешительности. Кого спрашивать, да так, чтобы не нарушить неприкосновенности князя, как юридического и физического лица?

— Простите, вы мне не поможете? — раздался позади него детский голос, определенно принадлежащий девочке.

Обернувшись, Владимир увидел юную мещанку, смотревшую прямо на него.

Послеполуденное солнце светило настолько ярко, что казалось волосы русоволосой девушки сияют на ней белым золотом.

— Нет, прости, — сразу отреагировал он. — Ничего покупать я у тебя не буду.

Судя по застывшему кукольному личику девочки, он явно предвосхитил ее слова.

Наконец девочка отмерла и вновь попыталась что-то сказать, но Владимир снова перебил ее:

— И нет, в лавку, которую ты рекламируешь, я тоже не пойду, — и добавил в ответ на ее недоуменный взгляд, — денег нет.

— Простите, — понуро выдавила девочка и, отвернувшись от молодого человека, направилась в глубь парка.

Пару секунд Владимир смотрел ей вслед, затем быстро догнав развернул к себе и сказал:

— Постой, — развернул он девочку к себе лицом, — ты не должна этим заниматься.

— Почему? — растерянно спросила девочка, смотря невинными глазами на него снизу вверх.

— Зазывала может и не плохая профессия, — девочка порывалась что-то сказать, но Владимир продолжил, не давая ей вставить и слова. — Только теперь представь, что тебе действительно будет нужна помощь, а никто не станет тебя слушать, потому что будут думать, что ты таким образом ищешь клиентов для своих родных или работодателя. Или еще что похуже подумают, — он не стал добавлять, что ее может обидеть лихой человек.

— А вы кто? — внимательно смотря на него огромными темно-карими глазами поинтересовалась девочка.

Пару секунд Владимир размышлял стоит ли называть ей свое имя, но потом решил, что ничего оно ей не скажет, поэтому решил ограничиться только своим званием:

— Я почетный гражданин, поэтому знаю, что говорю. Просто поговори со своими родителями, чтобы они перестали тебя отправлять на такую работу, — он конечно сделал допущение, что она работает на своих близких, а не на чужого человека, но сделал его на основании слишком хорошей одежды девочки, явно неработающей на чужого человека. — Можешь сослаться на меня, если родители будут на тебя давить.

Судя по тому как смутилась девочка, Владимир оказался прав, потому что она только кивнула и молча продолжила смотреть на него.

— Вопросы? — смущенный ее долгим молчанием, нарочито бодро спросил Владимир.

Девочка отрицательно покачала головой.

— Хорошо, — улыбнулся Владимир. — Теперь иди и больше так не делай.

Девочка кивнула и неторопливо пошла к выходу из парка.

Проводив взглядом уходящую девочку, Владимир решительно развернулся и направился к пруду.

Присев на скамейку прямо у берега, он посмотрел на панораму, где зелень крон деревьев перемежалась с красной черепицей крыш домов.

Хотя он жил на берегу реки, времени полюбоваться ее красотами у него попросту не было, разве что когда Даша устраивала чаепитие для него на свежем воздухе. В основном все свое время Владимир проводил в городе, занимаясь делами на полицейском участке. Да и то, на самом деле все вопросы, по которым к нему обращались граждане, оказывались пустяковыми, не решаемые полицией — либо муж бьет жену, либо жена мужа. Иногда приезжие цыгане воровали белье во дворах и торговали паленной водкой, от которой можно было самым натуральным образом ослепнуть. Случаи вроде призыва Двух были очень редки, разве что какой-нибудь студент от отчаянья хотел быстро разбогатеть. Все остальное решалось либо полицией, либо духовенством, либо опричниками.

И вот теперь это дело.

Опустив взгляд вниз, Владимир увидел в мутной воде пруда городского парка черепаху, безрезультатно пытавшуюся выбраться на освещенный солнцем крутой берег.

Делать нечего, придется идти опрашивать кухаря. Благо Владимиру тайком показали, как тот выглядит, так что при личной встрече кухарь его не узнает.

Вынув из кармана картуз, Владимир отцепил защитные гоглы от него, спрятав их обратно. Нацепив головной убор, он удовлетворенно улыбнулся — теперь он ничем не отличим от среднего класса, даже скорее его можно отнести к тем же мещанам или мастеровым. Именно то, что нужно, чтобы втереться в доверие.

Владимир вышел через те же парковые ворота, что и зашел сюда. Те самые, которые использовала пропавшая девочка. Только хожалый на посту в будке был сегодня другой.

Идя по чистым улицам, он повторял весь маршрут до дома Веры.

Конечно, внимание детей рассеянно и в тоже время они способны подмечать гораздо больше чем взрослые. Вот и сейчас Владимир пытался не только пройти той же дорогой, а пройти именно путем Веры.

Это был богатый район.

Особняки в два-три этажа скрывались за тонкой живой изгородью остриженных в английском стиле кустов или за кованной изгородью, украшенной у каждого из домов своим собственным гербом. Даже сама дорога отличалась. Тротуар был покрыт асфальтом, а проезжая часть выложена крупным черным гранитом, привезенным прямиком из Карелии, и только дорожный бордюр был сделан из какой-то серой разновидности природного камня, отделяя одну часть улицы от другой.

Дойдя до дома князя Бориса, Владимир не стал стучаться в парадные двери, а свернул на боковую узкую улочку. Все было очень просто — на главной улице был парадный вход, его же интересовал черный вход, который использовался для доставки припасов и входа прислуги. В этот раз ему повезло — подсобный проход вел прямиком на кухню, где и работал кухарь Иван, обслуживающий пропавшую девочку и самого князя. Еще больше ему повезло с тем, что Иван сейчас стоял снаружи и о чем-то беседовал со слугой, выносившем мусорное ведро.

Только вот Иван, увидев Владимира, почему-то бросился бежать, но не назад в дом, а куда-то по улице, выбив по дороге из рук слуги ведро с очистками.

Проклиная теперь свой внешний вид из-за картуза, который превращал его в глазах простых граждан в опасного преступника, Владимир обогнул рассыпанный мусор и неспешно достал из кобуры сзади револьвер, переведя рычажок управления патронов со взрыва на парализатор. Был еще третий режим — воспламенение, но меньше всего ему хотелось убивать или поджигать слугу князя, пока вина того не доказана.

Выставив прямо перед лицом оружие, он прицелился и нажал на спусковой крючок.

Револьвер сухо щелкнул и выплюнул электрическую пулю через толстый ствол.

Сжав плотно рот от недовольства на самого себя стрельбой посреди квартала знати и не обращая внимания на остальных слуг, привлеченных выстрелом и прятавшихся за приоткрытыми дверьми и окнами, Владимир подошел ко все еще дергавшемуся Ивану. Перевернул того ногой и убедившись, что заряд тока выполнил свою цель, только тогда он спрятал револьвер назад в кобуру на поясе.

Быстро обыскал лежащее перед ним тело на предмет хранения оружия.

Пусто.

Присев на широкий чугунный столбик возле проходного двора, защищающий оштукатуренную стену от случайного наезда экипажа, Владимир приготовился ждать.

Через минуту к нему подошел усатый городовой.

Не вставая, Владимир ему кивнул.

— Здравствуйте, что здесь происходит? — городовой похоже серьезно относился к своим обязанностям, но волнения не проявлял, видимо ситуация была ему знакома.

— Государева служба, — отогнул Владимир лацкан плаща, показав значок детектива, где красовались слова «Спасение жизни превыше всего».

— Прошу прощения, — козырнул ему городовой, отходя на почтительное расстояние, но не уходя совсем и наблюдая издали за его действиями.

Наконец, кухарь открыл глаза и увидел Владимира, все также сидящего над ним:

— Я женюсь, я женюсь, — сразу затараторил тот, от чего становилось понятно, что он не причастен к пропаже девочки и интереса для дальнейшего расследования не представляет.

В полицейском участке, где располагалась приемная комната Владимира, его уже ждали. Пару секунд он смотрел на сидящую на продавленном стуле для посетителей девушку, неузнавая ее, потом уставшая память включилась:

— Клавдия, — наконец произнес он, — ты уже знаешь?

Девушка одетая в костюм цехового подмастерья кондитера, разве что без белой косынки на голове, поникла головой, не отвечая.

— Я очень сожалею о гибели твоего нареченного, Алексея, — продолжал он, все больше ощущая несоответствие между своими словами и реакцией девушки, — но ты, похоже, и так знала, что он задумал, — твердо закончил Владимир, все больше уверяясь в своей версии, судя по тому как Клавдия подняла голову при его словах и ее глаза начали медленно расширяться от услышанных слов.

— Откуда ты… — начал она и осеклась, поняв, что проговорилась.

Обернувшись, Владимир закрыл за собой двери, но не стал проходить за свой стол, а присел на его краешек:

— Я очень сожалею о гибели Алексея, но если ты мне не расскажешь, то я ничем не смогу помочь тебе.

Невесело Клавдия рассмеялась:

— Это кто еще кому помогать будет. Вот, — протянула она ему обрывок бумажки, на котором было что-то написано, — это просил передать тебе твой друг.

Взяв записку, но не разворачивая ее, Владимир внимательно посмотрел на девушку. Наверное, это и к лучшему, что он никого не завел и никогда не имел длительных связей. Как быстро меняется отношение подруг жизни после того, как они понимают, что их любимый никогда не вернется. И совершенно не важно, происходит перемена в отношении после смерти или еще при жизни.

— Да, да, — покачала головой Клавдия, невесело улыбнувшись, — он конечно же сказал, чтобы я запомнила и передала тебе на словах, но я всегда была не уверенна в своей памяти, поэтому и записала. Или ты уже знаешь, что там написано? — кокетливо наклонила она голову набок.

Не ответив, Владимир развернул бумагу.

Там стояло всего три слова, написанных каллиграфическим подчерком с наклоном влево, явно женской рукой: «Будь счастлив Петрушка». Причем написаны именно так, без запятой перед именем.

Недоуменно он перевел глаза на сидевшую прямо перед ним девушку, которая продолжила:

— Я не знаю, что это значит. И мне пора, если конечно ты не хочешь меня допросить или пригласить на свидание, — она поднялась, сцепив руки внизу, словно ожидая его ответа.

Впервые за весь разговор, Владимир обратил внимание, что веки Клавдии немного припухли, но хорошо накрашены, а губы подведены помадой так, что их цвет казался естественным. Отрицательно он покачал головой.

— Ну что же, тогда я пойду, — девушка направилась к дверям, но словно вспомнив что-то, обернулась к нему, красиво отбросив волосы. — Если понадоблюсь, то ты знаешь где меня искать.

— Хорошо, — вежливо ответил Владимир, кивнув на прощание. — До свидания.

Как только двери закрылись за подругой Алексея, он снова перевел глаза на записку. Он знал про Петрушку, подобно любому человеку выросшему в России — обычная перчаточная кукла с которой выступали скоморохи на ярмарке. Боев даже помнил настоящее имя Петрушки — Петр Иванович Уксусов. Но что оно значило в контексте призыва или посмертной записки Алексея, ему было совершенно невдомек.

Безусловно Алексей сглупил, решив завязать диалог с Двумя.

Конечно, сам призыв Двоих был легок и всем известен, только мало кто проходил его — ведь надо было не просто ответить правильно на два вопроса, которые задавали Двое, надо было ответить точно, как было на самом деле, а не так как это известно большинству. Причем Двое всегда задавали вопросы про прошлое или историю человечества, отчего ее традиционно старались преподавать правильно. Была еще пара фактов, которые были известны Владимиру, как детективу, и про которые старались не распространяться — Двое никогда не задавали вопросов про то, что неизвестно человеку. Да, в школе могли исказить какую-то информацию, но если потом человек узнавал правду, то это была именно та Правда, которая происходила на самом деле и про которую хотели услышать Двое.

Вот только, что на самом деле подразумевал Алексей под своими словами, оставалось все так же неясным.

Проблема заключалась в том, что Владимир не знал ни какие вопросы задавали Алексею Двое, ни что хотел спросить или попросить у Двоих сам Алексей.

Поэтому бумажка с тремя красиво написанными словами была бесполезна для него.

Ладно, Двое подождут. Для вечных, что один день, что пятьсот лет, все едино. Когда-нибудь людям удастся разгадать и эту тайну.

Вынув из кармана часы, Владимир глянул на циферблат — пора возвращаться в парк, как раз скоро должно наступить время, когда молодая княжна обычно гуляла там и значит, ее могли узнать постоянные посетители парка. Только вот война внесла свои коррективы и мало кто осмеливался выходить из своих домов на улицу, чтобы не стать жертвой случайного осколка или прилета вражеского снаряда.

Владимир почти вышел, как его нагнал часовой и попросил:

— Простите, ваше благородие, — городничий привычно взял под козырек, — вас вызывает начальство.

— Начальство не может подождать? — недовольно спросил Владимир, потому что начальством оно было для обычных городовых, он же подчинялся непосредственно Екатерине Волконской, отвечающей за координацию всех правоохранительных служб Златска.

— Никак нет, — снова козырнул молодой городничий. — Просили срочно.

— Хорошо, идем, — направился он за часовым и, оставив того на дверях, прошел внутрь помещения.

— Здравствуйте, вы хотели меня видеть?

Маленького почти детского роста коллежский асессор приветливо кивнул ему:

— Присаживайтесь Владимир. Вы давно не заходили, — он слегка улыбался, но за его улыбкой чувствовалась нервозность. — Как ваши дела?

— Спасибо, хорошо, Алим Степанович, — включился в игру Владимир и тут же нарушил ее правила. — Только для чего вы меня позвали?

— Вы куда-то торопитесь? — с участием поинтересовался начальник отделения.

— Да, — коротко ответил он.

— Это связано с проступком Алексея?

— Нет, — твердо ответил Владимир, смотря начальнику прямо в глаза и тот отвел их в сторону. — Это все, что вы хотели у меня спросить?

— Нет, — все так же не поднимая глаз, ответил Алим Степанович, — Вы не хотите взять на себя дела Алексея? Впрочем, я пойму, если вы откажетесь. Я видел к вам приходила его подруга…

Не обращая внимания на слова начальника, Владимир слушал его интонации.

Вроде тот говорил искренне, насколько может быть искренним человек, желающий переложить чужую работу на плечи другого.

— Кто занимается расследованием происшествия с Алексеем?

— Его дело взяла на себя Волконская.

Значит, Екатерина Александровна. Что же, этого надо было ожидать — мелкие чины этим не могут заниматься. Кроме того, случаев вызова Двоих слишком много, чтобы поручать их службе безопасности Церкви, и это явно не относится к внешней угрозе, чтобы их отслеживали опричники. Так что все ложится на плечи самых главных, которых не подвинут с их должности за срыв расследования, а именно этим и заканчиваются все подобные дела — никто из погибших уже ничего не расскажет, а кто остался жив, всегда умолчит, что именно их интересовало и каким образом им удалось добиться успеха.

— Если не секрет, какое последнее дело вел Алексей? — осторожно спросил Владимир.

— Давайте баш на баш, — неожиданно оживился Алим Степанович, — я не только расскажу про последнее дело Алексея, но и полностью передам его вам.

— А остальные дела? — с подозрением поинтересовался Владимир.

— Распределю между остальными детективами.

Все равно кто-то должен рано или поздно заняться этим делом, тогда почему не он?

И Владимир согласно кивнул, подтверждая сделку.

Пожилой хожалый в своей черно-белой будке на входе в парк кивнул ему как старому знакомому.

Вечернее место отдыха встретило Владимира светом вечных фонарей, пробивающихся сквозь островки зеленой листвы деревьев и превращающей макадамовую дорожку в лунную.

Сперва Владимир решил прогуляться по маршруту пропавшей девочки и посмотреть на случайных прохожих. И только потом, при необходимости, приступить к выяснению обстоятельств исчезновения юной княжны.

Парк находился в центре города, наверное поэтому у него было четыре входа в соответствии со сторонами света.

Тот вход, которым он воспользовался сейчас, был предназначен для знати и находился на севере, южный соответственно принадлежал купцам, восток — духовенству, запад — богатым мещанам. Вера, когда входила в парк, сразу поворачивала налево, обходила озеро, задерживаясь часто на его противоположной стороне, где было много лавок и лоточников, торговавших разной снедью. Впрочем, она мало что покупала с рук. Скорее, это было детское любопытство. Затем она шла дальше и гуляла по парку. Значит, если она с кем-то знакомилась, то это были мещане, обычный люд не принадлежащий ни к одному из сословий.

С началом боевых действий, многие мещане разъехались.

Некоторые скрывались от воинской службы.

Другие не хотели пострадать.

Так как западный район был богатый, то дом можно было оставить на долгое время без присмотра, благо там была собственная квартальная охрана, да и городовых стояло не мало.

Впрочем, конфликт и так перешел в затяжную войну и люди постепенно привыкли как к самим обстрелам, так и перерывам между ними.

Правда, не все.

Владимир понял это, как только прошел половину пути Веры, выйдя на южную сторону центрального озера. Он почти подошел к оставшимся лоточникам, торговавшим бубликами и баранками, как раздались снова далекие артиллерийские выстрелы. Торговый люд, побросав свои лотки, укрылся под ближайшими деревьями.

Поморщившись про себя, Владимир встал перед покинутым лотком и посмотрел на жавшийся под деревьями торговый люд.

Ему многое хотелось им сказать.

Например, то что снаряд, который летит в тебя, почти никогда не слышен.

Или то, что ни дерево, ни стена не защитит от близкого разрыва, а дальний все равно накроет всех звуковой волной.

Но он промолчал, продолжая смотреть на торговцев, живо обсуждающих куда попал тот или иной снаряд.

Очередной взрыв, прозвучавший особенно громко, заставил собравшуюся толпу вздрогнуть и только тогда они обратили внимание на Владимира, все так же ожидающего, когда они вернутся к своим обязанностям.

— Вы что-то хотели? — крикнул один из лоточников, не подходя к тому месту, возле которого стоял Владимир.

— Да, — легко согласился он, наблюдая как борются в душе торговца жадность и осторожность.

К счастью обстрел закончился также внезапно, как и начался, поэтому лоточник подошел к нему.

— Вы не видели здесь маленькую девочку? — спросил его Владимир.

— Нет, а вы… — он не закончил, потому что Владимир отвернул лацкан плаща и показал значок детектива.

— Она в это время обычно появлялась в парке, — продолжил Владимир. — Хорошо одетая, обычно сопровождалась автоматоном мужского пола.

Зачем-то оглянувшись на своих коллег, лоточник негромко сказал:

— Я не видел ее уже несколько дней.

— Что вы скрываете? — цепко спросил Владимир, уловив сомнение в его голосе.

— Я ничего… — начал тот, но Владимир снова его перебил, подняв руку перед собой.

Когда лоточник замолчал, Боев несколько секунд иронично рассматривал его, наблюдая, как на его висках появились и начали стекать капли пота.

— Наверное лучше если мы продолжим наш разговор в участке, — чуть улыбаясь заметил он.

— Нет, не надо, я все скажу, — затараторил продавец сладостей.

— Давайте отойдем, — предложил ему Владимир и, не дожидаясь ответа и не проверяя идет тот за ним или нет, направился от навостривших уши коллег по его ремеслу в противоположную от деревьев сторону.

Когда он остановился и повернулся назад, то с удовлетворением увидел, что лоточник плетется за ним следом.

Владимир специально выжидал, давая возможность тому заговорить первым и дать больше информации, чем он мог бы получить при опросе с его стороны.

Впрочем, никаких слов лоточника и не требовалось. Он постоянно оглядывался, но не на своих коллег, а смотрел дальше по пути каждодневной прогулки девочки, где собралась крупная компания молодежи из мещан. Хотя на лице Владимира все так же была дежурная улыбка, в глубине души он злился из-за того, что количество версий только добавляется, вместо того, чтобы убывать.

— Итак, — начал он, — вы думаете, что это они? — Владимир легко кивнул в сторону сборища недорослей.

— Да, — с каким-то жаром и облегчением ответил лоточник. — Они всегда хотели к ней подкатить, но им постоянно мешал слуга, сопровождавший девочку. Но в тот день она пришла без него, а на следующий…

— Ее не было, — закончил за него Владимир, думая, что это очевидно и проверка не должна занять много времени, разве что кто-то из молодых мещан действовал по собственной инициативе или был в сговоре с преступниками.

— Ага, — радостно кивнул продавец.

— Вы видели, как она с ними говорила?

— Конечно, — согласился тот, отводя взгляд в сторону.

— Что-то еще? — строго спросил Владимир, но тот отрицательно качнул головой.

Торговец явно что-то скрывает, но возможности полноценно допросить его нет, иначе он рискует упустить компанию молодежи.

— Хорошо, — открыто улыбнулся ему Владимир. — На этом все.

— Я могу вернуться к своему лотку? — тихо спросил его продавец сладкого.

— Да, — Владимир, не дожидаясь ответа, повернулся и продолжил обходить озеро.

На половине пути он остановился и присел на скамейку возле озера.

Стоило понаблюдать за ребятами, обдумать каким образом повернуть разговор, что делать, если среди них будет присутствовать подозреваемый.

Конечно, шансов чего-то добиться у него маловато.

Да и сами подозреваемые всего лишь подозреваемые. Вряд ли они причастны к пропаже княжны, но сбрасывать со счетов их явно не стоило.

Владимир так сильно задумался, что не заметил, как от компании отделился один молодой человек и подошел к нему вплотную.

— Володя, ты ли это? — спросил тот его.

Подняв голову, он несколько секунд всматривался в лицо обратившегося к нему парня, пока тот не пояснил:

— Это я Митя, ты не помнишь?

— Прости, — криво улыбнулся Владимир, — но мне после войны отбило память. Так что здесь помню, а здесь не помню.

— Пойдем, — излишне радостно отозвался Митя, положив руку на спинку скамейки, — я познакомлю тебя со своими друзьями.

— Ты никого не знаешь, — сразу добавил он в ответ на внимательный взгляд Владимира, — но это не страшно. Как же я рад тебя видеть!

В любой незнакомой компании Владимир чувствовал себя точно так же, как все — неуютно. Да, он знал, что есть люди, которые сразу вливаются в любую компанию, но он также знал, что в основе их поведения лежит элементарный страх, который они пытаются завуалировать демонстративно активным поведением. Дополнительное неудобство доставлял тот факт, что эта группа молодых людей была у него в разработке, поэтому он не слишком старался запоминать их имена, больше обращая внимания на невербальные сигналы передаваемые их телом.

Также еще с обучения Владимир помнил, что все группы делятся на два типа — централизованные и аморфные.

Централизованные делились в свою очередь на два типа, где был крайне неординарный тип личностей и более ровный. В первом случае устанавливался обычно двойное господство из сильного, но тупого лидера, и его серого кардинала, который наоборот мог быть слабым, но умным, а скорее просто хитрым. Второй тип возникал, когда разница между участниками была слишком велика и не важно в чем эта самая разница заключалась — в жизненном опыте или их возрасте.

Но перед ним была типичная аморфная группа.

Все приблизительно одного возраста.

Явных лидеров нет.

Балуются запрещенными веществами, о чем говорило их поведение, расстегнутые сюртуки с жилетками, сдвинутые на макушку шапокляки. Глаза были нормальными, но и лекарства сужающие сосуды продавались в каждой аптеке без рецепта.

Поздоровавшись с каждым, Владимир на вопрос чем он занимается, просто достал из внутреннего кармана картуз, низко нацепив его на глаза и спросил:

— Чем по-вашему может заниматься человек, вернувшийся с войны?

Он сказал это легко, словно говорил много раз.

Можно было бы сказать, что Владимир в этот момент улыбался, но он был серьезен как никогда. Некоторое время он ожидал их реакции.

Когда его не последовало, а вместо этого воцарилось молчание, он решил надавить на них еще сильнее:

— Помню, как-то раз в горах мы освободили двух девчонок. Причем когда я говорю девчонок, то именно это и подразумеваю — им было лет тринадцать-четырнадцать. Мы пытались их спрашивать, как их зовут, но они молчали. Мы их кормили, и они ели все, что мы им давали. Они были как… как автоматоны. Только живые. Знаете, что было потом?

— Это были наши? — задал охрипшим голосом кто-то стоящий позади всех.

— Да, это были наши, — не глядя на спросившего, но смотря сразу на всю побледневшую компанию молодежи, Владимир снова негромко повторил свой вопрос. — Вы знаете что было потом? — продолжал он давить на группку молодежи.

Он намеренно замолчал, давая им проникнуться всем ужасом войны, которую они так тщательно избегали. Конечно, у него были варианты ответа — либо убийство девушек, либо перевод тех в полковые шлюхи, но все зависело от того каким образом среагирует компания перед ним.

Митя, приведший его в компанию, нервно кусал губы. Кто-то отвернулся. Кто-то чуть слышно всхлипнул. Кто-то тоже побледнел, но больше от злости, о чем свидетельствовали крепко сжатые кулаки. Кто-то растерянно хлопал глазами.

Ничего они не знают про пропавшую девчонку, неожиданно понял Владимир.

Только время зря потерял.

Развернувшись, Владимир направился к северному входу в парк, где оставил свой байк. Через несколько секунд его догнал Митя, молча зашагав рядом.

Когда Владимир взглянул на него, продолжая идти, тот спешно заговорил:

— Извини, прости меня, я не знал…

Неожиданно Владимир почувствовал, как уходит нервное напряжение из мышц, сковывавшее его словно железный корсет. Он остановился, посмотрев на человека, выдававшего себя за его друга:

— Пару дней назад вы говорили с девушкой. В это же время. Она приходила в парк в сопровождении автоматона, в тот раз пришла одна. О чем шла речь?

— Мы… — неожиданно Митя сбился, осознав, что встреча их сегодня была не случайной. — Мы ничего не делали, мы здесь не при чем, — затараторил он.

— О чем шла речь? — раздельно чеканя слова, снова спросил Владимир.

— Она попросила закурить и мы… мы… — замялся он.

— Дали ей наркотик, — закончил за него Владимир, — что было потом?

— Она просто ушла, клянусь, — по-женски заломил руки Митя, стоя перед ним словно провинившийся гимназист перед своим воспитателем.

— Как подействовал наркотик?

— Это был чаррас, мы все его курим, он ведь не запрещен, — продолжал оправдываться Митя. — Мы думали, что он вызовет у нее легкую расслабленность, поднимет настроение, но видимо то была порченная сигарета, плохая, потому что она просто ее выкурила до половины и ушла.

— Кто-то может, кроме вас самих, подтвердить, что она ушла сама? — спросил Владимир, внимательно вглядываясь в лицо Мити.

— Да, к своему кварталу мы вышли все вместе… Городовой, — Митя прервал сам себя, вспомнив. — Да, городовой в нашем квартале и на выходе из парка может сказать, что мы шли одни!

— Я верю, верю, — успокаивающе положил руку ему на плечо Владимир. — Только своим не рассказывай, а то сам понимаешь, — он нехорошо улыбнулся, — мне придется вернуться за вами.

Кивнув ему на прощание, Владимир вышел из парка.

Снова нацепив гоглы обратно на картуз, он присел на сиденье своего байка сбоку.

Совершенно не хотелось ехать домой.

Завтра по идее должен вернуться тот хожалый, который дежурил в будке на входе в парк, надо будет снова съездить сюда, допросить его. Конечно, можно было бы вызвать его под каким-нибудь предлогом прямо в кабинет, только вот не хочется человеку жизнь понапрасну портить.

Подняв голову вверх, он ничего не увидел, кроме розовой дымки, прячущей звезды от жителей города. Вроде все переезжали в более спокойные города, а все равно Златск живет словно механическое животное, источая пар изо всех своих щелей.

Механически улыбнувшись, Владимир нацепил на глаза гоглы и поехал на байке к своему дебаркадеру.

Выехав за город, когда не требовалось уже особо следить за дорогой, он снова вернулся мыслями к своему расследованию.

Надо решить, как действовать дальше.

Можно было бы заняться сектами, но сперва следует убрать более мелкие вопросы.

И один из этих вопросов — явный или скрытый жених Веры.

Как и в любой большой Семье, браки заключались заранее, в силу политических или национальных интересов. Здесь вопросов нет, решала семьи ясно дал понять, что такого брака не было заключено или он был заключен, но его не поставили в известность.

И совсем другое дело, если молодая княжна сама нашла себе жениха.

Откуда начинать поиски, сейчас Владимир совершенно не представлял.

Неожиданно дорога перед ним устремилась ему навстречу и он понял, что он переворачивается вместе с самим байком. Единственное что он успевал — это вывернуть руль, чтобы удар пришелся ему не на шею, а на сам байк, и после этого он полетел вверх тормашками дальше по дороге, успев все-таки сгруппироваться, в то время как байк рухнул тяжелой грудой металла позади.

Остановив свое кувыркание, Владимир попытался приподняться, но почти сразу, перед тем как потерять сознание, он услышал чужой голос:

— Есть! Теперь дело за вами.

День Второй

Утро встретило Владимира в его собственной кровати.

С удивлением он посмотрел на знакомые окна, закрытые простым темно-зеленым брезентом, выполняющим роль штор на дебаркадере. Бережно тронул лицо, но и там не обнаружил никакой повязки или шрамов, только скулу покрывала гладкая на ощупь поверхность целебного клея. Медленно встав, Владимир потянулся за одеждой, висевшей возле низкой кровати на стуле.

Спустился вниз, обнаружив своего домашнего автоматона Дашу за готовкой пищи.

Обернувшись на его шаги, она весело сказала:

— Ты уже проснулся? А я только хотела идти тебя будить.

— Что вчера произошло? — все также медленно Владимир прошел на широкую кухню, совмещенную с пустым сейчас залом ожидания.

— Ты не помнишь? — вернулась Даша к широкой плите, где на открытом пламени уже скворчала на сковородке картошка и начал тихонечко посвистывать большой медный чайник.

— Нет, — покачал головой он и тут же пожалел о своем действии, когда резкая боль пронзила его голову.

Сняв с плиты чайник, Даша отбросила в сторону тряпку, которую использовала вместо ухватки и тут же бросилась к нему:

— Тихо, не делай резких движений, — осмотрев его, она достала откуда-то с нижних полок мазь и протянула ему. — Намажь где болит.

— Спасибо, — Владимир занялся своей шеей, чувствуя, как постепенно боль отходит на второй план, пока автоматон занимался тарелками.

— Я была на палубе, когда увидела вдали свет фары твоего байка. Потом пробило переднее колесо и ты упал. Колесо, кстати, я уже залатала. Там еще была пара мелких повреждений, но их я тоже поправила, — Даша поставила перед ним тарелку с едой и налила полную кружку какао.

— Ты со мной прямо как с маленьким возишься, — проворчал Владимир, донельзя довольный заботой единственного близкого ему существа в этом городе, да и во всем мире.

— Как же иначе? — улыбнулась ему Даша, сев рядом.

Закончив с едой, Владимир поднялся к себе, чтобы проверить личные вещи, которые были с ним в момент аварии.

Вроде все в порядке, ничего не пропало.

Четкий стук в дверь отвлек его.

Обернувшись, он увидел Дашу.

— Что такое? — спросил он, рассовывая все предметы по карманам.

— Может останешься дома? — она прислонилась к косяку, все так же не заходя в комнату, хотя двери были открыты все это время. — Отдохнешь.

— Ты же знаешь, Даша, что я не могу, — ответил он домашнему автоматону. — Сегодня мне должны передать дело Алексея, которым он занимался…

— Он погиб? — внезапно перебила его Даша.

Кивнув, Владимир направился вниз по лестнице, Даша шла за ним следом, ничего не говоря. Ничего удивительного, что она так отреагировала. Хоть она и была уже три поколения вместе с их семьей, но каждый хозяин старался усовершенствовать ее, проявляя заботу о старом механизме, служившему верой и правдой их роду.

Отремонтированный байк поджидал его внизу, только не на дебаркадере, а на суше. Он весь сверкал, словно его не только отмыли, но и покрасили, хотя это было не так. Взгляд Владимира зацепился за новое рулевое колесо и фару. Остальные потёртости и царапины были на старых местах.

Сев в седло байка, Владимир посмотрел на все так же стоящую рядом Дашу.

— Ну что такое? — спросил он наконец.

— Просто береги себя.

— Хорошо, — согласился он. — А теперь иди в дом, а то все будет выглядеть, словно ты в последний путь меня провожаешь, — улыбнулся Владимир.

Повернувшись, Даша вернулась на палубу дебаркадера.

Пару секунд он смотрел как она поднимается, а потом вспомнил, что так не давало ему покоя:

— Даша, постой, — окликнул он ее.

— Что такое? — развернулась она к нему лицом, но не сделала даже попытки приблизиться к нему.

— Ты помнишь Митю? Вроде моего одноклассника, бывшего, естественно.

Даша помотала отрицательно головой и вошла внутрь постройки.

Развернув байк, Владимир направил его по дорожке к шоссе.

Выехав на место аварии, он затормозил.

Да, это точно произошло здесь. Вон даже мелкие осколки стекла все еще валяются.

Оглянувшись на дебаркадер, Владимир различил сквозь зеленое ограждение дороги окна второго этажа, но саму Дашу не увидел. Выключив радиевый двигатель подпитки пара окончательно, он слез с байка и направился к краю шоссе. С той стороны дороги, что была ближе к речке, виднелась небольшая свежая ямка, словно там росло небольшое деревце и его просто кто-то вырвал с корнями. Кто-то, кто обладал нечеловеческой силой. На противоположной стороне шоссе все деревья были на месте и на коре одного из них Владимир заметил глубокие свежие порезы идущие кругом вокруг ствола.

С сомнением обернувшись снова в сторону своего дома, он сел за руль, заводя байк.

Въехав в город, Владимир вроде как-то попытался разобраться в произошедшем, но масса неувязок не ложились в стройную картину.

Дело о пропаже Веры, юной дворянки, он получил только вчера после обеда.

Дело, которым занимался Алексей, ему передали ближе к вечеру.

С группой развлекающихся мещан он столкнулся только перед своим возвращением домой.

Ни одно из этих дел не могло послужить достаточным обоснованием для его убийства.

И кроме того, куда девались его убийцы?

Это не могла быть Даша — все автоматоны делались не способными к насилию над своими хозяевами. С другой стороны, пешком от дебаркадера до места происшествия минут десять неспешной ходьбы.

Кто мог бы управиться за столь короткий срок?

И тем более вырвать деревце, хоть и не большое, но вытащить с корнями из земли?

Неужели Церковь вмешалась и спасла его? Но от кого? И почему они не дождались, когда он придет в сознание? Они конечно могли снова воспользоваться дирижаблем или аэропланом, но тогда бы их заметила Даша, наблюдавшая с дебаркадера за дорогой.

Может невидимки?

Но он никогда не слышал о таких разработках.

Ни когда отдавал долг чести в армии, подобно всем дворянам, ни когда начал заниматься расследованиями на своей службе государю.

Ладно, все эти вопросы подождут.

Сейчас ему надо будет взять дело погибшего по собственной неосторожности при вызове Двоих друга и продолжить заниматься вопросом пропажи молодой княжны.

А еще попытаться разговорить того хожалого, который последний раз видел Веру.

Подъехав к толпе, окружающей полицейский участок, Владимир затормозил.

Не из-за толпы.

И не из-за того, что все сотрудники участка стояли снаружи.

Он затормозил, потому что ему некуда было возвращаться — участок, стоявший еще вчера целым и невредимым, сегодня представлял собой самое натуральное место побоища.

Протиснувшись сквозь толпу зевак, потом миновав полицейский кордон, он подошел к своим коллегам, стоявшим прямо перед входом заваленным битым кирпичом разного размеры и мелкими осколками стекла.

— Владимир, — окликнул его Алим Степанович, — как же я рад, что вы сегодня не ночевали в участке!

Посмотрев на огромную пробоину в стене, занимающую всю стену от окна до окна и свесившиеся со второго этажа до самой земли рваные зеленые шторы, Владимир Боев все-таки счел нужным спросить:

— Что здесь произошло?

— «Нетопырь» пропустил все-таки снаряд с вражеской позиции этой ночью, — ответил маленький коллежский асессор.

«Нетопырь» и впрямь выглядел как летучая мышь, только использовался для перехвата небольших вражеских воздушных шаров, оборудованных контактной миной, и применял ультразвук для их обнаружения. Потом он просто подлетал к медленно дрейфующему снаряду и самоуничтожался вместе с ним.

Хотя не в этот раз.

Философски Владимир пожал плечами:

— Бывает. Никто не пострадал?

— Нет, только дежурный на первом этаже получил шок от ударной волны.

— У вас оставались какие-то важные дела в комнате?

— Нет, — покачал головой Владимир, — все бумаги были в сейфе. Знаете, я впервые рад, что не поспешил взять у вас дело Алексея, потому что скорее всего бросил бы его на столе.

— Знаете, — медленно промолвил Алим Степанович, — я-то его как раз на столе оставил.

Скосив глаза в его сторону, Владимир ничего не ответил, продолжив рассматривать полуразрушенное здание.

— Впрочем, — протянул коллежский асессор, — в моем сейфе должны были остаться вещественные улики от его дела.

Только сейчас Владимир обратил внимание, что его вместе с начальником оставили наедине и они стоят сейчас перед разрушенным зданием только вдвоем.

Оглянувшись по сторонам, он повернулся к Алиму Степановичу:

— Вы же понимаете, что хотите повесить на меня висяк?

— Перестаньте, Владимир… — начал коллежский асессор, но он его перебил.

— Я официально вам заявляю, что за это дело не возьмусь.

— Хорошо, — пошел на попятный Алим Степанович, — простите юноша, была шальная мысль, что вы не оставите бывшего друга…

— Друга нет, — ответил Владимир, отворачиваясь. — Больше нет, — добавил он чуть погодя. — Хотя чисто по человечески я вас понимаю, но взять на себя заведомо провальное дело я не могу и не буду. Хотя от помощи вам не отказываюсь. Если хотите, то могу рассмотреть его неофициально.

— О большем я и не прошу, — сухо поджал губы начальник и они снова посмотрели на полуразрушенное здание.

— Ладно, — сдался первым Владимир, — когда этот завал разгребут, а мне надо делами заниматься.

Выйдя из толпы, он увидел, что на его байк опирается задом какой-то юнец, одетый в зеленоватый костюм рисунка гленчек в крупную клетку и соломенной шляпке-канотье. Явный журналист. Настолько явный, что от него за версту отдает опричниной, вернее ее тайной службой. Вон, даже на боку портативный фонограф прицепил, чтобы его не спутали с кем-то другим.

Утомленно закатив глаза, Владимир подошел к своему байку.

Не обращая внимания на журналиста, он просто протащил свой байк немного вперед, согнав того с насиженного места.

— Здравствуйте, — явно оживился при виде его журналист. — Вы ведь Владимир Боев, мне много о вас рассказывали, — он замолчал, явно рассчитывая на продолжение разговора.

Несколько секунд в душе Владимира боролись его вежливость и неприязнь к такой явной игре, но воспитание победило:

— Мы знакомы? — сухо спросил он.

— Нет, — все так же оживленно ответил журналист, — но мы только что сделали первый шаг.

Усаживаясь в седло байка, Владимир исподлобья посмотрел в конце-концов на своего собеседника:

— Чем могу помочь?

— Газета «Вечерние вести»…

— Такой газеты нет, — перебил он журналиста.

— Здесь нет…

— У вас в городе кончились репортажи?

Все с той же улыбочкой собственного внутреннего превосходства журналист победно посмотрел на него:

— Мы стараемся расширяться. Итак, вы не против ответить нам на несколько вопросов?

Посмотрев прямо перед собой, Владимир напряженно размышлял.

Конечно, можно от него отделаться, но тогда опричнина пришлет кого-то поопытнее или еще доброго наведается к нему домой, а этого ему явно не хотелось бы. С другой стороны, как бы не был одет профессионал, он все равно остается профессионалом, пусть и строит из себя циркового комика. Также могут его просто вызвать к себе в контору, но здесь, уже чисто по человечески, ему не хотелось причинять своим коллегам проблем с написанием соответствующих бумаг. Поэтому есть смысл поговорить с ним сейчас, чтобы закрыть эту тему раз и навсегда. Чтобы его не отвлекали от основного расследования.

— Нет, — с широкой улыбкой человека с чистой совестью, ответил Владимир, посмотрев в глаза странному репортера, — всегда рады поделиться новостями, доступными для широкой публики.

По лицу журналиста пробежала еле заметная тень:

— Я надеялся, что вы будете более откровенны.

— Вы спрашивайте, я конечно же постараюсь вам ответить.

— Вы давно работаете детективом? — незаметно журналист провел рукой по боку, включив фонограф на запись.

— Сразу как вернулся после предыдущей войны, — не стал говорить дату Владимир, ожидая, что собеседник попадется в ловушку и тот попался, не став задавать вопроса, сколько времени прошло с тех пор, зная эту дату заранее.

— Вам нравится ваша работа?

— Работа как работа, — пожал он плечами.

— Чем сейчас занимаетесь?

— Вот недавно цыганские дети зачем-то утащили цепного волкодава со двора. Причем взрослого и злого. Зачем он им понадобился, так и осталось не ясным, хорошо хоть никого не покусал.

— А чем еще? — попытался сделать заинтересованное лицо журналист.

— На рынке обнаружилась недостача. Как оказалось, сорока к себе в гнездо деньги с прилавка тащила…

— А чем сейчас занимаетесь?

— Так я вам рассказываю… — начал оправдываться Владимир, как его снова перебили.

— Нет, я про вашего коллегу Алексея, слышал, что он недавно погиб.

Владимир внимательно посмотрел на журналиста:

— С этим вопросом вам следует обратиться к Екатерине Александровне Волконской, именно она отвечает за это дело.

— Я слышал, что вы были дружны с потерпевшим?

— Были, — не стал отрицать очевидного факта Владимир, — когда вместе служили, а потом нас развели по разным участкам. Первое время встречались, а потом все дела, заботы…

— Понятно, — как-то даже осунулся журналист, уже не скрываясь выключая фонограф, — спасибо большое. Если что, где я могу вас найти?

— Да здесь и ищите, — ответил Владимир, глядя ему прямо в глаза.

— Тогда до встречи, — снова нацепил на лицо дежурную гадкую улыбку опричник. — Рад был познакомиться.

— Взаимно, — ответил Владимир, не глядя на него и заводя двигатель байка.

Пора было выяснить обстоятельства исчезновения Веры в парке.

Возле будки на входе в парк, выкрашенной черно-белой елочкой, стоял новый усатый хожалый.

Подойдя к нему, Владимир продемонстрировал на отвороте плаща значок детектива.

Дождавшись приветствия по форме, он кивнул и сразу перешел к вопросам:

— В прошлую вашу смену, четыре дня назад, вы видели здесь в последний раз Веру Бородянскую. Ничего странного не заметили?

Непонятно почему, но полицейский вытянулся во фрунт:

— Прошу прощения, вашблагородие, но сегодня здесь мое первое дежурство.

Несколько секунд непонимающе Владимир смотрел на стоящего перед ним хожалого, на лице которого в первую очередь бросались в глаза прокуренные желтые снизу и серые сверху от проседи усы. Потом он все-таки спросил:

— И где же сменщик?

— Не могу знать! — бодро ответил хожалый, но его такие же серые, как и верхняя часть усов, глаза предательски метнулись в сторону основного прохода из парка.

— Не можешь или не хочешь? — надавил на него Владимир, взбешенный очередной неудачей, словно именно этот полицейский виноват во всех бедах.

— Не могу! — также бодро и честно сверля глазами начальство ответил тот.

— Как его хоть звали?

— Семеном его звали, — по деревенски просто ответил хожалый.

— Кто его забрал? — наугад забросил удочку Владимир, зацепившись за то, что собеседник не стал отрицать того факта, что сменщика именно «звали», а не «зовут». — Я никому не выдам тебя, — добавил он, увидев, что тот колеблется.

Вместо ответа, хожалый скосил глаза вверх и промолчал.

Переведя взгляд следом, Владимир ничего не увидел, кроме открытого синего неба и нескольких дирижаблей.

Но и так было понятно, кто это мог быть — Государь либо Церковь.

Опричнина или схима.

Вероятнее всего монахи постарались, тем более, что они уже следили за князем.

Значит, они вполне могут знать, что дочь князя пропала.

Или нет?

Благодарно кивнув хожалому, Владимир отошел от него, направившись к дому князя.

Неспешно шагая по черной дороге, сверкающей на ярком солнце мелкими кристаллами кварца и слюды, он размышлял.

К самому князю его естественно не пустят, но встречи с решалой заказчика вполне можно добиться.

Но что он ему скажет?

Что за ним ведет слежку Церковь?

Но тогда он нарушит основное правило невмешательства во внутренние дела спецслужб.

Что мог ему сказать такого важного пропавший хожалый?

И что именно он видел?

Как девочка каждый день ходит в сопровождении автоматона в городской парк?

Нет, здесь явно что-то другое, но что именно?

Остановившись, Владимир несколько секунд обдумывал возникшую перед ним проблему. Судя по всему, он не хотел отправляться в Нижний город для дальнейшего расследования. Значит, именно туда ему сейчас и лежит дорога.

Повернувшись, Владимир также неспешно пошел по темному как ночь тротуару под ярким полуденным солнцем к своему байку — ему предстоял спуск в Нижний город.

Выехав в район речного порта, Владимир припарковал байк на официальной стоянке. Именно здесь должен был быть где-то вход в Нижний город.

Сначала он спустился к пирсу, где приставали пассажирские суда.

Но никого кроме кучки скучающих дачников с детьми и сумками, ожидающих прибытия колесного пароходика, не застал. Раскланявшись со случайной барышней, густо покрасневшей от его приветствия и спрятавшейся за спину дородной мадам с зонтиком, он пошел вдоль берега, выйдя к грузовой зоне порта.

Здесь кипела жизнь.

Какая-то баржа, груженная добытой породой, как раз отходила от причала, заставленного стройными лакированными погрузочными кранами, изгибающими свои шеи подобно лебедям. Еще дальше возвышался куб дока, предназначенного для ремонта речных судов. Но и здесь входа не было.

Остановив мимо пробегающего мастера с бледной как мрамор кожей, Владимир спросил, как пройти в администрацию порта, на что тот указал ему на ближайший парк за стоящими горой бочками с солониной. И только приблизившись, он увидел, что в глубине этого цветущего парка стоит двухэтажное здание, а вся территория огорожена невысокой кирпичной стеной, окрашенной белой известью. Так, идя вдоль этой стены Владимир и очутился на контрольно-пропускном пункте с типичной черно-белой будкой, рассчитанной уже на двух человек.

Наличие военной стражи его не удивило.

Странно было только, что она охраняет такую большую территорию, на которую может проникнуть любой, обладающий небольшой физической подготовкой. Да и что там охранять, кроме ухоженных деревьев и кучки чиновников? Поставили бы ее на входе в здание, как это делалось в самом Златске. Впрочем, ее наличие как раз говорит о том, что именно здесь находится вход в Нижний город.

Для проверки Владимир решил пройти словно так и нужно было, на что дождался оклика охранника. Как ни странно, не намеренно грубого или строгого, а самого обычного:

— Постойте, уважаемый, — остановил его служивый, одетый в обычную военную форму с кивером, украшенным помпоном, но вовсе не морскую, как это ожидалось для порта, где преобладали морские чины, а самую обычную, полевую. — Сюда нельзя без разрешения.

— Все свое ношу с собой, — ответил Владимир, показывая значок со словами «Спасение жизни превыше всего».

— Прошу прощения, ваше благородие, — сразу подобрался военный. — Придется вас записать, — он достал из-под стола в будке большой гроссбух, в то время как второй охранник заменил его возле шлагбаума, перегораживающего въезд на территорию администрации.

Пока служивый слюнявил химический карандаш, вписывая номер значка Владимира, он еще раз огляделся, но ничего странного не заметил.

— Вам тут похоже скучно, — скорее утверждая, чем спрашивая сказал он.

— Никак нет, — привычно отозвался охранник, но потом поднял глаза и сказал уже нормально, — в основном после обеда, когда никого нет.

— Что, господа после полудня все расходятся? — сразу подобрался Боев.

— Нет, — как ни в чем не бывало ответил охранник, — просто расписание составлено так, что грузовые суда прибывают все ранним утром, после этого только пассажиры остаются.

Замолчав, пока прятал гроссбух под стол, он добавил, посмотрев на стоящего прямо перед ним детектива:

— Много было жалоб на пыль и шум от приезжих, да и дачники возмущались.

— Понятно, — кивнул головой Владимир.

— Вас проводят, — охранник вышел из КПП, делая знак своему напарнику.

Парк и в самом деле оказался парком, там даже присутствовал работающий фонтанчик. Хотя ничего удивительного в этом не было. Порт был относительно новый, так что дом вполне мог оказаться чьим-то старым особняком, который выкупило государство. Входили они все равно через главный вход. По широкой лестнице поднялись на второй этаж и прошествовали к кабинету начальника. Доведя Владимира до дверей, сопровождающий козырнул и развернулся, оставив его одного.

Он уже поднес руку к двери, как из-за нее раздался страшный грохот и обе створки распахнулись настежь, пропустив мимо него молодую девушку в цеховом костюме секретарши с нашитыми прямо на блузку нарукавниками. Вся красная от возмущения, она выбежала из кабинета и остановившись, развернулась:

— Я обращусь в профсоюз!

— Да хоть напрямую к татям обращайся, девчонка! — раздался рев из глубин кабинета.

— Тогда… тогда… тогда я папочке пожалуюсь, — выпалила девица, бросившисьстремглав вниз по лестнице.

Заглянув внутрь кабинета, Владимир увидел чиновника в военном костюме, задумчиво смотрящего в окно. Постучав по косяку двери, он привлек его внимание.

— Здравствуйте, — поздоровался он первым, — я к вам вот по какому делу…

— Скажите, что вы не слышали сейчас ничего! — с жаром перебил его пожилой управляющий речным портом.

— Я ничего не слышал, — с готовностью отозвался Владимир.

— Черт, — бросил чиновник, — я же просил никого не пускать без разрешения.

— У них не было выхода, — ответил он, показывая значок детектива.

Несколько мгновений чиновник стоял переваривая новую информацию, а потом видимо решив по пословице, что семь бед — один ответ, показал ему на стул:

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Обойдя свой стол, он сел за него, зачем-то переставив чернильницу:

— Итак, что вас привело к нам?

Владимир оглянулся на все еще открытые двери:

— А…

— Не беспокойтесь, в связи с военными действиями поблизости, решено было эвакуировать весь важный персонал.

— Но вы остались? — с улыбкой возразил Владимир.

— Да, во всем здании остался только я и моя секретарша. Как оказалось, чтобы управлять таким большим обществом требуется только такой минимум людей, — он замолчал, видимо вспомнив, что прогнал секретаршу только что.

— Что здесь вообще произошло? — как бы невзначай поинтересовался Боев.

— Дура здесь случилась, — снова вскипел начальник, швырнув через стол к Владимиру смятый листок бумаги, покрытый машинописным текстом, — вот, полюбуйтесь.

Тщательно расправив докладную, Владимир несколько секунд вглядывался в ту тарабарщину, которую напечатала секретарша начальника порта.

— Почему вы сразу ее не уволили? — спросил он, возвращая уже разглаженный листок. — Могли бы приобрести автоматона вместо нее, заодно нервы себе поберегли бы.

— Профсоюз, — выплюнул через зубы тот непривычное слово. — Я конечно понимаю, мы над самым Нижним городом находимся, но нам же не нужны все эти уловки, применяемые всякими отребьями. В конце-концов, здесь же не каперский британский флот!

— Да, — вынужден был согласиться Владимир, — профсоюзы впервые возникли на пиратских судах, но там все-таки это было вынужденной мерой…

— А теперь все это к нам перекочевало, будь оно не ладно, — внезапно остывая возразил чиновник. — Впрочем, вы явно сюда пришли не выслушивать старческое брюзжание. Итак, чем могу помочь?

— Мне нужно попасть в Нижний город, — без предисловий сказал Боев.

— Почему вы думаете, что он находится где-то здесь? — вместо ответа спросил его чиновник.

Не отвечая, Владимир смотрел прямо на него.

— Почему вы думаете… — начал он снова повторять свой вопрос как осекся. — Ну да, вы же детектив. Откуда вы узнали?

— Ваши рабочие слишком бледные для Верхнего города.

— Я был вынужден… просто был вынужден, — добавил чиновник.

— Я все понимаю, — вздохнул Владимир. — Просто дайте мне туда доступ, а потом можете заниматься чем угодно, хоть контрабанду возить.

По тому как чиновник промолчал, отведя глаза, он понял, что оказался прав, но никак не прореагировал. Контрабанда была всегда, и чаще всего она шла на выгоду Российской империи, даже если в ней шла полным ходом война. Поэтому Владимир не собирался вмешиваться в давно устоявшиеся процессы родного государства.

Не поднимая на него глаза управляющий портом позвонил в настенный звонок, потянув за длинную шлею, и через некоторое время перед ним предстал еще один работник порта. На этот раз заведующий хозяйством, к счастью самого здания, а не речного порта в целом.

Хромой с длинными сальными волосами смотритель без пиджака, но зато в полосатой рубашке и коричневых брюках на подтяжках, проводил его до ворот внутри здания. Для этого им обоим пришлось спуститься еще ниже, в самый ад котельной, к брызгающемуся паром и горячими каплями соленой воды старому реактору от которого питалась вся инфраструктура порта. Именно за ним обнаружился вход в Нижний город.

Нижний город получил такое название не спроста, потому что Верхний город Златска был воздвигнут как раз поверх старого, когда пришла цивилизация с паром и радием. Некоторые жители отказались покидать и переселяться в соседние районы, хотя по улицам денно и нощно ездили кабриолеты с глашатаями призывающими всех переселяться. Этих жителей заперли там же. Потом стали сбрасывать туда отслужившие свой век автоматоны и механизмы. Гораздо раньше туда сливали талую и дождевую воду. А до этого он, Нижний город, служил отстойником для нечистот. Теперь же это был полноценный город, только не подчинявшийся никаким имперским законам, и признающим только одно правило — правило силы. Поэтому там царило двоецарствие, где правили сразу двое. С одной стороны опричники, а с другой — лихие люди. Именно туда и отправился Владимир, наблюдая как массивные круглые двери из вороненного металла высотой в три человеческих роста и толщиной в аршин отодвигаются в сторону, обдавая его потоком холодного воздуха из Нижнего города.

Первое мгновение Владимиру показалось, что он попал на ярмарку, потому что первое что он увидел — это огни. Вечные лампы висели на уровне головы всякого вновь входящего и, только спустившись вниз по булыжной дорожке, можно было выйти на обзорную площадку с которой открывался вид на сам Нижний город. Столько разнообразного люда толкалось на его улицах и столько вещей вокруг происходило. И что больше всего удивляло, так это чистота стареньких улиц, словно он снова попал в какой-то курортный поселок на Синем побережье поздним вечером.

Спустившись вниз, в лабиринт узких улочек, он еще раз подтвердил свое первое впечатление.

Нет, здесь было также чисто, как и наверху, но именно это и было удивительно, несмотря на высыпавший из зданий народ, толпившийся тут и там.

Рынок.

Больше всего это столпотворение на улочках Нижнего города напоминало стихийный рынок.

Вот какая-то молодая пара спорит о том, как должна висеть вывеска на их маленьком магазинчике, торгующем всякой всячиной.

Вот несколько сорванцов пробежало мимо, катя перед собой тонкий металлический обод, звонко стучащий на камнях улицы.

Вот в узком ущелье переулка разместилась лавка с гадалкой и традиционным хрустальным шаром, на котором была видна бронзовая бирка Плёса, где он был изготовлен.

Вот компания стариков, уверенно разбивающая столик перед ними твердыми костяшками домино, а рядом играют в шахматы фигурками, искусно вырезанными из кости неведомых животных.

А вот и нищий калека, что было и вовсе удивительным зрелищем для Верхнего города.

Впрочем, судя по тому что просивший подаяние выглядел относительно нормально, скорее всего он либо всегда был соглядатаем местных царьков, либо же стал им после травмы, не позволявшей купить механические протезы ног.

Порывшись в карманах, Владимир выловил полторы медных копейки.

Все что у него было.

Поколебавшись мгновение, он бросил в миску нищего свое подаяние, заметив там отблеск серебренных алтынов.

Когда нищий удивленно поднял глаза, Боев ответил:

— Что? У меня больше нет, а вот помощь пригодится.

Пару секунд нищий раздумывал, но потом решил помочь пришлому сверху:

— Чем?

— Сектантов ищу, — ответил он и пояснил, — тех, что нет на поверхности.

— Кого именно? — вперил в него взгляд нищий, впрочем, из-за того, что тот смотрел на него снизу вверх, выглядело это не слишком убедительно.

— Нестяжателей, — как ни в чем не бывало ответил Владимир.

— Тебе повезло, брат, — ответил нищий, — как раз один из них перед тобой.

— Ты же милостыню собираешь? — недоверчиво спросил он.

— Так не для себя, а для братьев, — возмутился нищий.

— А татуировки тебе тоже в церкви набили? — рассмеялся Боев, отходя от нищего.

Надо было начинать поиски заново, на этот раз уже без карманных денег.

Владимир побрел дальше по улице.

Он конечно сделал правильно, что выбрал нестяжателей, единственную секту, которая брезговала прибегать к помощи Двоих. Именно через нее он надеялся выйти на иосифлян и жидовствующих. Хотя все эти три секты должны были теоретически соперничать друг с другом, но не в том случае, когда существовала Православная Церковь. Поэтому хоть в Нижнем городе и было некоторое разделение по территории, но вынужденный мир и соседство должны были привести к ассимиляции если не веры, то хотя бы их последователей.

Дело в том, что про этот вход в Нижний город он и так узнал случайно. Были конечно и другие спуски вниз, но они держались втайне от простых городовых и детективов, не говоря про обычных граждан Империи.

Было бы просто замечательно еще вовсе не уезжать из Златска, а войти где-то в его центре.

Но имеем, что имеем.

Значит, придется идти напролом в первую попавшуюся секту, чтобы установить истину.

Владимир снова зашагал вниз по улице под темным сводом, скрытым за светом вечных ламп. Теперь он лучше ориентировался в полутемных закоулках и ярко освещенных кривых улочках. Видимо Нижний город изначально строился на холмах, потому что некоторые окна, с прослойками ваты между стеклами, находились на уровне земли, постепенно то выныривая из тротуара, то снова погружаясь в него.

А это несущая колонна толщиной в четыре косых сажени, поддерживающая Верхний город. Вот только ее снизу выбили чем-то тяжелым, и теперь под неровными остатками столба нависающего сверху сталактитами, обосновался бордель.

Не обращая внимания на мужеподобных проституток, Владимир прошел дальше.

Потом остановился, и не веря собственным глазам, обернулся назад, только не на куртизанок, старающихся смягчить свою некрасоту густым слоем краски и искусственными пожухлыми цветами, а напротив, на дверь с равносторонним медным крестом. Краска на старой двери облезла настолько, что разобрать ее цвет было невозможно, но сам крест, натертый до блеска множеством рук паломников, указывал на местную церковь.

Значит, это иосифляне или нестяжатели, третьи предпочитали обходиться звездой с четырьмя лучами, вместо традиционной шестилучевой.

Толкнув дверь, Владимир убедился, что она заперта.

Обернувшись, он увидел, как местные жрицы любви с интересом наблюдают за ним.

Пока он ломал голову обращаться к ним или нет, к нему подбежал какой-то мелкий мальчишка:

— Дяденька, дяденька, вас зовут, — запыхавшийся мальчонка показал рукой куда-то назад, откуда только что пришел Владимир.

— Да? — удивился Боев, невольно вспоминая что так и не перевел револьвер с оглушающего эффекта на какой-то другой, гораздо более смертоносный. — И кто же?

Но мальчишка уже припустил назад, не дожидаясь ответа и не оглядываясь назад.

Толкнув еще раз для проформы запертые двери местной церкви, он благосклонно наклонил голову проституткам, наблюдавшим все это время за ним. Не обращая внимания на их тихое перешептывание, Владимир решил все-таки сходить, узнать, кому он так срочно понадобился.

Очевидно, что за ним наблюдали все это время.

Осталось только выяснить кто и зачем.

Спрятанный на пояснице револьвер Боев не стал трогать, чтобы раньше времени не раскрывать карты в случае возможного нападения.

Он почти вернулся к самому началу улицы, как ему помахали рукой от столика с шахматами. Седой бородатый старик в цивильном костюме. Костюм самый простой, так что не понятно к какой категории населения тот принадлежит. Впрочем, внешний вид старика говорил о нем гораздо больше, чем его одежда — поза расслабленная, сидит спиной к стене, так чтобы видеть всю улицу.

Только непонятно, почему тот так долго ждал. Проверял? Но как?

— Бог в помощь, — вежливо поздоровался Владимир, напряженно сканируя обстановку вокруг.

— Присаживайся, — предложил ему старик, показывая на место за столиком с расставленными для партии шахматами.

— Благодарю, — Владимир передвинул стул к стене, сев точно также как до этого в разговоре с решалой князя, чтобы контролировать окружающую их местность.

— Бывший военный? — спросил его старик.

— А вы, как я понимаю, служитель местной церкви?

Не ответив сразу, старик посмотрел на свои заскорузлые от постоянной работы на земле ладони, с черными каемками на ногтях:

— Так и есть, — рассмеялся он как-то недобро. — Так что ты здесь ищешь?

— Кого вы представляете? — вместо ответа спросил Боев.

— Это важно? — внимательно посмотрел старик.

Владимир кивнул.

— Это не важно, — с какой-то горечью в голосе ответил старик. — Вера умирает.

— Почему вы так думаете?

— Вот ты, например. Спустился сюда без нательного креста.

— Я не показатель, — усмехнулся Владимир, не отрывая глаз от лица священника перед собой.

— Ты-то конечно нет, а вот то, что явился сюда без тельника — это уже знак.

Внимательно посмотрев на старца перед собой, он внезапно был поражен новой мыслью: Конечно же, церковь, вечная вражда, Нижний город.

— Вас не изгнали. Вы сами пришли сюда, — озвучил свою догадку Владимир.

Не отвечая, старик привалился к стене здания, слепленной из различного камня, от обычного глиняного кирпича до бутового камня.

— Ладно, — надоело Владимиру затянувшееся молчание, — кто должен прийти?

— Сверху, — коротко бросил тот.

— Опричники? — удивился Владимир.

Подобравшийся на стуле старик выпрямился:

— Так кто ты?

Не видя смысла скрывать свой род занятий, Владимир отвернул лацкан, показав значок:

— Детектив, расследую дело.

— Ты не должен здесь находиться, — отвернулся старик.

— Но уйти просто так мне теперь все равно не позволят, — кивнул в сторону опустевшей улицы Владимир. — Так почему бы нам не поговорить?

— О чем?

— Например, к какой церкви вы относитесь?

— Это и в самом деле не важно, — опустил голову старик. — Нестяжатели ненавидят иосифлян за то, что те копят ресурсы для будущей войны. Иосифляне ненавидят жидовствующих за то, что те копят деньги для себя. Жидовствующие ненавидят нестяжателей за то, что те презирают мирские блага. Круг замкнулся и никому не под силу его разомкнуть.

— Разве Двое не могут дать на все ответ? — наконец перешел Владимир к самому главному вопросу.

— Двое видят человеческое сердце столь же ясно, как и сам Господь Бог, — не повышая голоса ответил старик, — поэтому просто не откликнутся на чужой зов.

Через мгновение до Владимира дошло.

Старик напрямую говорит о том, что Двое отзываются только на личный зов!

Двое приходят только тогда, когда человек просит за себя, а не за кого-то другого!

А это автоматом означает, что его поиски, по версии похищения молодой княжны одной из сект ради призыва Двоих, несостоятельны.

Стараясь не подать вида от нахлынувших чувств, Владимир судорожно пытался найти достойный ответ, но ему помог сам старик, поднявшись со стула:

— Пришли.

Обернувшись, Боев увидел, как неизбежно стягивается кольцо вокруг них двоих.

Обычные парни. Явно с поверхности, судя по слегка загорелым ничем не примечательным лицам. Не накаченные, но жилистые. Все одного роста и телосложения.

Опричники, рядовой состав.

Медленно встав на ноги, Владимир поднял руки вверх:

— Оружие сзади, на поясе, — громко оповестил он группу захвата.

Коротко ухмыльнулся, увидев, как отшатнулся в сторону старик, пропуская опричников вперед, сразу схвативших его с двух сторон за руки, чтобы нацепить кандалы.

С Владимира сорвали плащ и оба пояса, один обычный, а второй с прицепленной на него тактической кобурой с револьвером. Потом надели на голову чистый мешок, который позволял свободно дышать, но ничего не давал увидеть сквозь грубую некрашеную ткань. Потом его повели наверх. Дальше были громадные двери, закрывающие вход в Нижний город и поворот куда-то не туда, видимо его решили провести путем, каким обычно проходили все рабочие снизу.

Потом, по изменившемуся освещению Владимир понял, что он снаружи.

Когда ему надавили на затылок, это означало, что необходимо пригнуть голову, чтобы не расшибить макушку о крышу механической повозки.

Он пару минут отслеживал куда его везут, но потом бросил это занятие — и так было понятно, что сопровождающие его опричники стали блуждать по улицам, чтобы запутать следы.

Все оставшееся время поездки Владимир расслабленно отдыхал.

Никаких претензий у него к задержавшим его ребятам не было.

Они просто выполняли свою работу.

Точно также, как и он сам.

Поэтому разбираться должны будут Семья заказчика, либо лично Борис Бородянский, и его непосредственная начальница, Екатерина Александровна Волконская.

Поэтому он безропотно подчинялся всем отдаваемым приказам. Здесь встать, там повернуться, тут ожидать.

В итоге с него сняли кандалы и мешок с головы, оставив в комнате с односторонним зеркалом, совмещенным с другой комнатой, откуда за всем ходом допроса должны наблюдать специальные следователи, ловившие каждое изменение лица подозреваемого или случайные обмолвки.

Именно поэтому, оставшись в одиночестве, Владимир сразу же подошел к зеркалу и громко сказал:

— Вы знаете, что я городской детектив. Прошу свидания со своей непосредственной начальницей, княгиней Волконской, либо ее дублирующим автоматоном.

Закончив с требованиями, он вернулся назад, на свой стул.

Через некоторое время дверь отворилась и в допросную просочился невзрачный человек в костюме майора, о чем свидетельствовали шикарные эполеты на его плечах. Поправив на носу небольшие очки в золоченной оправе, следователь сел напротив Владимира:

— К сожалению, мы вынуждены отклонить вашу просьбу о свидании с начальником, — начал он неторопливо, словно в его распоряжение было все время этого мира.

Агрессии или напора майор на Владимира не проявлял, и он посчитал нужным спросить:

— За что меня задержали?

— За незаконное проникновение в Нижний город.

Так как Владимир никак не отреагировал на фразу, майор продолжил:

— Что вы там искали?

— Я уже сказал вам, что буду говорить только в присутствии своей начальницы или же ее дублера, — пожал плечами Боев.

— Но вы же сейчас со мной говорите? — попытался срезать собеседника на несоответствии майор, но его выпад пропал впустую.

Поправив оправу очков, следователь внимательно взглянул на Владимира:

— Если мы предоставим вам разрешение вашего заказчика, тогда вы начнете говорить?

Это было уже интересно.

— Только личное подтверждение, — подтвердил Боев.

— Хорошо, — сказал майор и повернувшись к зеркалу, кивнул кому-то по ту сторону.

На несколько минут воцарилось молчание, которое было нарушено скрипом двери.

Удивленно Владимир вскинул глаза, увидев знакомый красный костюм и Петра, решалы нанявшего его князя.

— Вы узнаете человека сидящего перед вами? — спросил все таким же тихим интеллигентным голосом следователь Петра.

— Да, я нанял этого человека для поиска дочери князя, — монотонно ответил чуть сиплым голосом Петр.

— Ему удалось найти ее? — следующий вопрос.

— Нет, — ответил Петр, избегая смотреть на Владимира, — Вера Бородянская сама пришла сегодня днем в усадьбу князя.

— Вы давали распоряжение где именно ему следует искать пропавшую девушку?

— Нет, — все с той же размеренностью метронома ответил решала князя, — Владимиру Боеву была предоставлена полная свобода действий, — на последних словах он чуть охрип, но справился, немного подняв голос.

— Хорошо, можете идти, — развернулся снова к Владимиру следователь.

Дождавшись, когда позади хлопнет дверь на пружине, он продолжил:

— Теперь вы будете говорить?

Чуть поколебавшись, Владимир ответил:

— Что говорить? Вы и так, похоже, все знаете.

— Что вы делали в Нижнем городе?

С изрядной долей иронии Владимир взглянул на сидящего напротив майора:

— Занимался расследованием.

— Каким именно? — все так же неторопливо спросил его дознаватель опричнины.

— Спросите об этом мою начальницу, княжну Екатерину Александровну Волконскую.

— Это связано с вашим погибшим коллегой Алексеем? — не сдавался следователь.

Не ответив, Владимир молча смотрел на допрашивающего его майора.

Ничего они не знают.

Все, что могут ему инкриминировать — это незаконное проникновение в Нижний город, да и то если он сам это признает и скажет, что его пребывание там не было связано с расследованием. Поэтому лучшая тактика — это молчание.

Майор решил прибегнуть к последнему доводу, призвать к его гражданской совести:

— Я понимаю, что наши отделения не всегда дружны, но сейчас мы как никогда должны работать вместе… — его слова прервал стук резко распахнувшейся на всю ширь двери.

Раздраженно обернувшись, майор увидел молодую девушку передвигающуюся с птичьей грацией.

— Привет, Катя, — поздоровался Владимир с личным автоматоном Волконской, — заберешь меня отсюда?

— Конечно, — автоматон не только ответила ему, но и улыбнулась.

Впрочем, ее улыбка пропала, когда она посмотрела на ошарашенно крутившего головой следователя:

— Я забираю его.

— Вещи только пусть вернут, — напомнил ему Владимир, поднимаясь.

— Мои люди уже забрали их, — ответила автоматон.

— Хорошо, — обрадовался Боев, улыбаясь во все тридцать два зуба, — а то без револьвера чувствую себя как голый.

— Владимир Боев, — автоматон княгини перешла на официальный тон, — вы арестованы по подозрению в незаконной торговле с Нижним городом.

Откуда-то снизу донесся ехидный смешок следака опричников.

Трудно сказать почему, но лучше всего думалось Владимиру во время поездок.

Только не тогда, когда с ним беседовали или он управлял дорожным средством.

Военный врач объяснял этот феномен тем, что нет наводки чужих мыслей, а быстро сменяющийся фон коллективного сознания создавал эффект белого шума. Впрочем, тот факт, что врач под конец службы спился до белой горячки нивелирует его утверждения, хотя факт остается фактом — лучше всего Владимиру думалось во время поездок.

Правда его ожидания на этот раз не оправдались.

Когда он и автоматон Екатерины Александровны сели в полицейский фургон, двойник его начальницы освободил ему руки от наручников:

— Так лучше? — спросила она.

Владимир кивнул.

— Отлично, — всматриваясь ему в глаза, сообщила автоматон. — Потому что мы сейчас едем не в участок.

— Зачем вы меня вытащили? — спросил напрямую Владимир.

— А ты хотел бы остаться в опричнине? — как-то автоматону удалось передать иронию вопроса, хотя она всегда избегала любых проявлений эмоций.

Неожиданно для самого себя Владимир смутился:

— Нет, не хотел бы, и я в принципе понимаю, что вы использовали надуманную причину моего ареста, только непонятно, что мешает мне отдохнуть в участке.

Арестантский фургон затормозил и Катя сделала ему знак, чтобы он выходил, сама подав пример.

Выбравшись с заднего сиденья, Владимир увидел, что они находятся в каком-то подземном туннеле, возле старого служебного входа. Не говоря ни слова, Катя захлопнула за ним дверцу фургона и отперла скрипящий замок двери, снова поманив его за собой.

Сбивая зажатым в руке фонарем паутину, автоматон расчистил им путь. Чем дальше они углублялись, тем меньше было паутины и тем больше пахло здесь плесенью. Распугивая редких крыс и крупных бледных мокриц, они вышли в огромный зал, который накрывал проржавевший купол с виднеющимися в его прорехах предзакатным красным небом.

— Похоже завтра будет ветрено, — бросил Владимир, когда они подошли к узкому водяному каналу, облицованному потрескавшимися цементными плитами.

Катя перевела взгляд наверх и ничего не ответила, продолжая идти вперед.

С раздражением Владимир прихлопнул комара, вздумавшего напиться его крови.

Обернувшись на резкий звук, Катя на секунду задумалась. Потом она встряхнула фонарик в своей руке и тот загорелся теплым светом огня.

— Держи, — протянула автоматон ему фонарик, — теперь комары будут меньше тебе досаждать.

— Обойдусь, — отказался Владимир. — Куда мы вообще идем?

— Уже пришли, — улыбнулась Катя, подходя к заранее приготовленной небольшой прогулочной лодке, рассчитанной на двоих. — Умеешь грести?

— Давно не практиковался, но это как езда на «пауке». Втягиваешься сразу, — сказал он, осторожно ступая на шаткую посудину и помогая Кате сесть на свободную скамейку.

— Ты про велосипед? — внимательно посмотрела на него Катя. — Надо сказать, что как-то не вяжется твой образ с велосипедом.

— Наверное потому что я никогда на нем не катался, — улыбнулся Владимир, берясь за весла. — Скажешь куда мы держим путь?

— Тут недалеко, — автоматон покрутила головой, осматривая берега скрытые осокой.

За несколько сильных рывков Владимир выгнал лодку на середину реки и только тогда спросил автоматона:

— Для чего все это?

Катя склонила голову набок:

— Я не знаю должна ли тебе рассказывать.

— Раз ты меня спасла из плена, то по идее я имею право знать в чем дело, — возразил Владимир, продолжая грести.

— Хорошо, — подытожила Катя, — мне дали инструкции на этот случай. Опричники поддерживают князя Бориса Бородянского.

— Моего заказчика? — удивился Владимир даже на секунду остановившись.

Катя кивнула:

— Да, его. В то же время Церковь хочет прижать князя. Так что уведя из уравнения неизвестную величину, мы даем возможность решения данной задачи.

— Вот спасибо, — развеселился Боев, — неизвестной величиной меня еще не называли.

Чисто механически Катя улыбнулась, в то время как ее глаза оставались полностью серьезными:

— Теперь понимаешь почему мы тебя вытащили?

— Я-то думал из-за братства, одну и ту же работу делаем, — проворчал Владимир. — Долго еще грести? У меня плечи начинают болеть.

— Уже, — показала куда-то за его спину подбородком Катя.

Обернувшись, Владимир увидел на фоне гаснущего в последних сполохах заходящего солнца черную полуразрушенную башню, чем-то напоминающую несущую опору из Нижнего города, только на этот раз смотревшую острыми зубьями вверх, а не вниз.

Выгнав лодку на песчаный берег, Владимир помог автоматону выйти на сушу, после чего затащил лодку так, чтобы ее не смыло течением. Вдвоем они прошли в спустившихся сумерках вглубь башни. От старого смотрового оплота и впрямь мало что осталось. Но первый этаж все еще был относительно цел, несмотря на дыры зиявшие наравне с окнами в широких стенах. Из кучи мусора в углу автоматон достала два походных набора, один протянув Владимиру.

— Завтра вернемся домой, — успокаивающе сообщила она.

— Девочка играет какую-то роль в происходящем? — спросил Боев, раскладывая спальный мешок.

— Нет, — односложно ответила Катя, разводя небольшой костер на каменном полу.

Со стороны реки раздался одиночный сквак лягушки.

Посмотрев на отблескивающую лунным серебром реку, Владимир спросил:

— Так это все-таки была подстава со стороны службы безопасности князя?

— Девочка и в самом деле отсутствовала эти дни. Здесь Петр был честен.

— Значит, любовник, — скривился Владимир.

— Ты чего? — подняла на него глаза автоматон.

Он отмахнулся рукой, усаживаясь рядом возле костра:

— Не обращай внимания, пережитки старого воспитания.

— У девочки были месячные, она способна…

— Избавь меня от подробностей, — попросил тихо Владимир и лег на спальник сверху, слушая как переговариваются две лягушки по разные стороны башни.

Неожиданно автоматон подорвалась с места и умчалась куда-то в окружающую их темноту. Не успел Владимир поднять голову, как она снова появилась в освещенной зоне костра и села на свое место.

Владимир хотел уже прилечь, как Катя тихонечко его позвала:

— Глянь-ка, — разжав ладошку, она показала двух светлячков, мерцающих призрачным синим светом черенковского излучения, — впервые вижу их так далеко от месторождения.

Крупные длинные жуки поползли в разные стороны, и Катя перевернула руку, позволив им снова встретиться на тыльной стороне кисти.

— Как думаешь, сколько в них радия? — спросил у нее Владимир.

— Трудно сказать, — задумчиво протянула Катя, — но думаю карат-полтора точно будет.

— Смотри чтобы они тебе оболочку не прожгли, — предостерег он автоматона.

— Ты заботишься обо мне? — иронично посмотрела она на него.

Ничего не ответив, Владимир снова откинулся на свой спальник.

— Ты не должен этого делать, — сказала Катя.

— Чего именно? — спросил он, глядя на звездное небо прямо над собой, в которое улетали огненные искры костра.

— Заботиться обо мне, я не человек.

— Я знаю.

— Но ты заботишься обо мне. Может ты влюблен в мою хозяйку?

— Не смеши меня, — фыркнул Владимир и повернулся на бок к автоматону, оперев голову на руку.

Подняв руку вверх, Катя отпустила светлячков в свободный полет.

Потом она посмотрела на него:

— Объясни, пожалуйста.

— Даже не знаю, что сказать, — раздвинул он слегка кончики губ, обозначив усмешку.

— А ты попробуй, — продолжала настаивать Катя.

Ничего не ответив, Владимир отвернулся от костра, оставив ее вопрос без ответа.

Он и в самом деле не знал, что ответить на вопрос автоматона.

Отделаться стандартной фразой, что они похожи на людей, казалось ему банальным.

Говорить о морали или бережном отношении к ним как к вещам — глупо.

Рассказывать, как о нем заботилась Даша после его возвращения из армии с ранением — преждевременно.

Вот и выходило, что здесь действовал не один фактор, а сразу много, и не существовало однозначного ответа на столь простой вопрос.

Потом его мысли перекинулись на случай с пропажей девочки.

Первая гипотеза была о том, что ее кто-то мог похитить.

Вторая гипотеза заключалась в том, что она ушла сама.

Третья, что ее не похищали вовсе, а вся ситуация с его нанимательством была создана только для отвода глаз.

В первом варианте, это могли быть, как внутренние терки, так и вмешательство внешних сил.

Непосредственный заказчик от князя, решала семьи, не выглядел помятым или под арестом, значит, это не внутренняя разборка.

Оставался вопрос с похищением девушки, который он и разрабатывал.

Странная поломка сопровождающего девушку личного слуги-автоматона, место, где она бывала каждый день, то, что ее видели уходящей из парка, и то, что ничего в доме из ее личных вещей не пропало. Все эти факторы свидетельствовали о том, что девушку могли похитить.

Первоначально он и двигался по этому сценарию.

Это не были угрозы или шантаж великого князя.

Это не были проделки соперничающей Семьи.

Это не было случайной любовной связью, иначе девушка не подошла бы к компании молодых людей в парке.

И это не были те ребята, прожигающие остатки жизни в парке, потому что тогда они молчали бы как рыбы в речке за крепостной стеной.

Это не было вмешательством слуг, иначе бы кухарь ни в чем не сознался бы.

Это не было участием сект Нижнего города.

И это точно не было сделано ради призыва Двоих, потому что ритуал просто не сработал бы.

Теперь вторая гипотеза, что девушка могла уйти сама.

Он сперва отбросил ее как несостоятельную, потому что ничего из личных вещей княжны из дома не пропало.

Но она вернулась назад.

Почему?

Этого он не знал.

Кроме того, вариант, предложенный решалой князя на их последнем свидании в допросной опричников, противоречил стандартному поведению девушки.

Владимир уже убедился, что любовника у девушки не было и не могло быть.

Где она отсутствовала эти дни?

Странно, очень странно.

И, наконец, последняя версия, что девушка была все это время в каком-то схроне.

Только вот эта версия не выдерживала никакой критики, потому что глупо выпускать охраняемый объект перед самой разборкой между самим князем и царскими спецслужбами.

Значит, что?

Значит, надо будет завтра нанести официальный визит к князю и взять с него плату за проделанную работу и, заодно, объяснения, что на самом деле происходит.

И, если по первому пункту не было никаких вопросов, то со вторым могут возникнуть проблемы. Хотя, можно по косвенным признакам разобраться в чем дело.

Владимир снова повернул голову к костру.

Катя все также сидела перед пламенем на сложенном втрое спальнике, поддерживая огонь, который ярко вспыхивающими искрами быстро истончался в холодном ночном воздухе. Даже совместный хор лягушек воспринимался как нечто привычное.

Встав, он расстегнул спальный мешок и, сняв обувь, влез внутрь.

Утро, как говорится, вечера мудренее.

Завтра он узнает если не все ответы на свои вопросы, то хотя бы их часть.

Последний раз он бросил взгляд на автоматона княгини:

— Спокойной ночи.

Подняв голову, она посмотрела на него сквозь пламя, сыплющее огоньками, но ничего не ответила, только еле заметно улыбнулась.

День Третий

Рассвет пробудил Владимира вместе со свежим ветром от приземлившегося на площадке перед старой башней винтокрыла княгини.

Серое предрассветное небо окрасилось над городом всеми цветами красного и розового в такт крышам просыпающегося Златска. Ежась от прохлады, он свернул спальный мешок под нетерпеливым взглядом летчика в вертикальном фонаре кабины. Потом спустился по разрушенным ступенькам к свинцовой воде, еще покрытой ночной свежестью пополам с легким туманом и быстро умылся. Только приведя себя в порядок, он подошел к винтокрылу, раскинувшему по обе стороны от фюзеляжа два поворотных двигателя с черно-желтыми винтами, косо изогнутыми подобно турецким ятаганам.

Автоматон княгини протянул ему руку, предлагая сесть вместе с ним во внутрь пассажирского отсека, но Владимир уже сам легко запрыгнул туда.

— Возвращаемся? — на всякий случай спросил он у нее и Катя согласно кивнула, протянув ему сложенный плащ и его револьвер на ремнях.

Мягко, почти незаметно и неслышно машина оторвалась от земли, переведя лопасти винтов из горизонтального состояния в вертикальное, резко набрав скорость.

— Куда мы летим? — снова спросил Владимир.

— Обстоятельства изменились, — коротко ответила сидящая напротив Катя.

— Решили все-таки меня сдать? — наклонил чуть вперед голову Боев.

Коротко посмотрев на него, словно удивляясь его тупости, Катя снова уперла взгляд в иллюминатор:

— Князь Борис погиб.

— Бородянский? Мой заказчик? — удивился Владимир. — Как? Каким образом?

— Не знаю, это все что сообщил пилот.

Потрясенный известием Владимир откинулся назад в пассажирском сиденье.

Если князь погиб, то денег наверное он не получит.

Но откуда такая срочность, что прислали сразу целую летающую машину?

Неужели сцепились Церковь и опричнина?

Но тогда его не должны были трогать, это разборка на высшем уровне и простым детективам там не место.

Тогда остается только Вера Бородянская, дело которое он вел в связи с ее поисками.

Выглянув в иллюминатор, он увидел кварталы высшей знати и промелькнувшую внизу знакомую черную улочку, ведущую от парка. Все было как всегда, кроме дома князя — на его месте возвышался обширный белый купол, полностью скрывающий тот от посторонних глаз. Купол, который ставят над местом изоляции от незнакомых глаз. Купол, под которым работают в специальных костюмах, защищающих от опасных Икс-лучей, испускаемых большим скоплением радия.

Купол, означающий только одно — карантин.

Винтокрыл приземлился в парке.

В парке, настолько часто посещаемым Владимиром, что можно было бы перебраться в него жить.

Тем не менее, в этом парке нашлась посадочная площадка для аэростатов и винтокрылов местных чиновников, к числу которых принадлежала и сама княгиня Екатерина Александровна Волконская, непосредственный начальник Владимира.

На этот раз автоматон княгини не предлагал ему помощь.

Как только они оба отошли от винтокрыла, тот взмыл в воздух, на миг заслонив восходящее над городом солнце.

Их встретил до невозможности молодой и серьезный жандарм в голубом мундире из военной полиции, что еще больше утвердило Владимира в подозрении, что произошел инцидент с утечкой радия в доме князя. Узнав автоматона, он отдал ему коротко честь и без слов развернулся, приглашая за собой.

На секунду Владимир притормозил.

Очень не хотелось лезть под Икс-лучи.

Благо он хорошо помнил по прошедшей войне к чему они приводили и как воздействовали на незащищенный организм человека.

Но, пересилив себя, он пошел за Катей и жандармом к белому куполу.

Что показалось ему странным, так это отсутствие защитных костюмов. Спрашивать сопровождающего их офицера Владимир не стал принципиально. Надо будет — сами все расскажут.

Надо сказать, странности на этом не кончались.

Как только жандарм проводил их до охраняемого солдатами жандармерии входу, он покинул их. Катю узнали, вернее стража узнала лицо княгини, поэтому беспрепятственно пропустила парочку внутрь купола.

Войдя в короткий коридор, ведущий к дому князя, Владимир ожидал, что здесь они наденут защитные костюмы. Вместо этого, пространство предбанника оказалось пустым.

— Постой, Катя, — остановил он автоматона княгини. — Где костюмы от Икс-лучей?

Повернувшись к нему, девушка на мгновение замерла, видимо обсчитывая варианты ответа. Затем она просто сказала:

— Пойдем, сам все увидишь.

Так как Катя продолжала стоять, смотря на него, Владимир шагнул вперед, ожидая увидеть перекореженные балки и разрушенные стены. А может быть там остались лишь черные потеки вместо стен, когда пламя вырвалось наружу. Он ожидал чего угодно, кроме того, что увидел сейчас внутри.

Подняв белый полог входа во внутреннюю часть купола, Боев увидел перед собой небольшой каньон вместо особняка князя, а посередине этой огромной ямы из мелкобитого кирпича и камня, на самом дне, виднелся небольшой квадрат с одиноко стоящим стулом и сидящем на нем юной девушкой с черными волосами, а позади нее возвышалась чудом уцелевшая во всей этой катастрофе дверь с торчащим в замке ключом. Все это пространство освещалось переносными вечными светильниками и вокруг стояла такая тишина, что делало все настолько нереальным, что казалось будто он все еще спит.

Только потом он увидел следственную группу, подчиняющуюся непосредственно Волконской, и ее саму, стоящую вместе с доктором в белом халате, за пределами квадрата посередине круглой ямы на месте здания.

Вдвоем они спустились к княгине по специально собранным деревянным мосткам.

— Здравствуйте, Екатерина Александровна, — поздоровался он.

— Здравствуй, Вова, — повернулась она к нему. — Как добрался?

— Спасибо, хорошо, — вежливо ответил Владимир, не зная, как продолжить разговор.

Невольно он обернулся на девушку все также безучастно сидящую на стуле посреди всего хаоса, который царил здесь. Теперь он увидел, что перед ней лужицей расползся воск от сгоревшей полностью свечи, а на самой границе квадрата виднеются светлые и темные следы синей краски, которая применялась при призыве Двоих и по слухам облегчала взаимодействие с потусторонним миром.

— Знакомая? — невзначай поинтересовалась княгиня, в то время как доктор отошел к девушке и приложил к ее груди трубку стетоскопа, слушая сердце пострадавшей.

— Что с ней? — невпопад ответил он.

— Впала в кататонию, а может отравилась угарным газом, вплоть до лишения всех функций мозговой активности, — ответила Екатерина Александровна. — Так вернемся к нашим баранам, ты знаешь ее?

— Судя по одежде, она принадлежит… — оборвал он сам себя, заметив нетерпеливое постукивание княгини о деревянный помост носком сапога. — Нет, не знаю. Подозреваю, что это Вера Бородянская, дочь князя.

— Ты искал его дочь и не знаешь, как она выглядит?

В ответ Владимир пожал плечами и снова перевел взгляд на девушку на стуле.

Бледное лицо юной дворянки ничего не выражало.

Оно не было лицом юродивой, не было похоже на лицо спящей, она просто смотрела перед собой в никуда, куда-то за пределы комнаты, в которой она призывала Двоих, за пределы обрушившегося особняка и только закрытая дверь за ее спиной создавала хоть какую-то связь с реальным миром.

На самом деле она смотрела гораздо дальше, чем мог это постичь обычный человеческий мозг.

С трудом оторвав от нее взгляд, Владимир снова обернулся к стоящей позади него начальнице:

— Что с князем и… его слугами?

— Они погибли. Все, — веско добавила Екатерина Александровна. — В том числе, и Петр, управляющий делами великого князя.

— Где их тела?

— Вокруг, — обвела княгиня рукой окружающую их воронку с постоянно осыпающимися краями. — Их всех перемололо в крупу.

— Значит, никто не сможет опознать юную княжну, кроме родственников и приглашенных слуг.

— Родственников у него не осталось, а приглашенных слуг не было, все работающие на него люди жили в этом доме.

— Петр упоминал об учителях, которых они отослали в день пропажи княжны.

— Мы опоздали, корабль уже прибыл в порт.

Внимательно посмотрев на Владимира, княжна подошла к нему, положив руку ему на плечо:

— Ну же, молодой человек, взбодритесь! — встряхнула она его. — В бедламе о ней позаботятся, а нам надо продолжать жить. Кстати, — улыбнулась Екатерина Александровна, — как там с последним делом Алексея?

— Я помню о нем.

— Мне докладывали «нетопырь» пропустил снаряд на воздушке и дело сгорело?

— Вещи остались. Начну с самого начала, — поднял на нее глаза Владимир.

— Хорошо, — Екатерина Александровна опустила руку, снова поворачиваясь к молча сидящей на стуле девушки. — Я освобождаю тебя от остальных расследований. Займись им.

— Есть, — Владимир распрямился. — Разрешите идти?

Кивнув, Екатерина Александровна отошла от него, направившись к доктору, терпеливо ожидающему, когда она закончит свою беседу с подчиненным.

Посмотрев на безучастно стоящего рядом автоматона княгини, он коротко кивнул ей и уже повернулся, чтобы уйти, как она окликнула его:

— Постой, Владимир, — обратилась она к Боеву полным именем, — я с тобой.

— Разве ты не должна быть сейчас рядом со своим хозяином? — спросил он, осторожно перешагивая с доски на доску, поднимаясь к проходу из полога, колышущемуся на легком ветру.

— Я только провожу тебя.

— Боишься, что жандармы не выпустят меня?

— Нет, — когда он обернулся на ее слова, Катя покачала головой. — С этим вопрос уже решен.

— Откуда ты знаешь? — остановился он, не дойдя до выхода из купола буквально пару шагов.

— Ты не обратил внимания, но опричники тоже были здесь, — встала онанапротив него. — Как ты думаешь, если я сейчас поправлю твой воротник, то будет это считаться за знак внимания? — неожиданно поменяла она тему разговора.

Взявшись за воротник, Владимир обнаружил, что тот подвернулся ему за шиворот плаща. Выпростав его, он как-то по-новому посмотрел на автоматона напротив.

— Спасибо, — наконец поблагодарил он Катю.

— Не за что. Идем?

Выходя за пределы защитного купола, Владимир подумал о том, как на самом деле трудно приходится автоматонам. Эти сложные механизмы создаются полностью взрослыми и уже с некоторым объемом знаний, поэтому каждый из них вынужден находиться рядом со своим хозяином или тем, кто обучает его, чтобы просто привыкнуть быть среди людей и перенять от них все особенности общения или привычки.

Неожиданно ему стало больно за то, что он так и не предупредил Дашу о том, что не будет ночевать дома этой ночью. Хотя, наверное, она уже привыкла к его частым отлучкам из дома.

— Кстати, — вспомнил он, — ты не знаешь, мой байк все еще на стоянке в городском порту или его куда-то увезли?

— Теоретически его должны были пригнать на стоянку позади парка, — ответила Катя, останавливаясь за жандармским кордоном.

— Спасибо, — обрадовался Владимир.

Кивнув на прощание, автоматон княгини развернулся, возвращаясь под купол.

Полицейский участок за прошедшие сутки уже успели привести в порядок.

Ну, как это обычно у нас делается — зашторили изображением самого здания фасад, а внутрь нагнали малороссов, которые и занимались ремонтом. Мусор, оставшийся после попадания снаряда, убрали уже в первый день, сейфы перетащили грузовые автоматоны в другие комнаты.

И, как обычно, Владимиру достался самый боковой кабинет.

Впрочем, он и так редко принимал посетителей, поэтому не возражал.

На новом столе обнаружился контейнер с вещами Алексея и несколько обгоревших листков бумаги — все что осталось от его дела.

Рассматривая оставленные записи, Владимир машинально содрал пленку с лица, которая осталась после его неудачного приезда домой. Если он мог еще предположить, что его взяли в оборот опричники, что было по меньшей мере странно, то никакому объяснению не поддавался тот факт, что они куда-то испарились после аварии.

Наконец он отбросил от себя листки.

Ничего по ним нельзя было ни понять, ни разобрать о чем шла там речь.

Открыв контейнер, Владимир заглянул внутрь.

Похоже, Алексей использовал контейнер в качестве личного хранилища, иначе откуда там могла взяться его совместная карточка дагерротипа вместе с Клавдией?

Несколько секунд он рассматривал их обоих на фото.

Он сидит на стуле, такой серьезный, словно снова дает присягу в армии, даже оделся в свой офицерский костюм, а она вся нарядная стоит рядом с ним, хозяйски положив руку ему на плечо.

Или откуда здесь взялся с десяток патронов для револьвера?

Вынув из кобуры свое оружие, Владимир сразу отщелкнул использованный патрон, поменяв его на один запасной из контейнера.

Спрятав револьвер, он продолжил осмотр ящика Алексея.

Длинный ключ с осиновой чушкой на конце.

Ключ Владимир отложил в сторону.

Пачка сигарет, распечатанная. Это тоже из вещей Алексея. Ее можно выбросить, что он и сделал.

Какой-то небольшой флакон с полупрозрачной жидкостью, заполнен наполовину.

Его Владимир тоже присоединил к ключу.

На этом осмотр ящика закончился.

Неожиданно он почувствовал дикий голод.

Оставив все вещи на столе, Владимир вышел из кабинета и прошел к общему самовару. Налив две кружки крепкого горячего чая, он одну за другой их выпил, чтобы перебить чувство голода. Чувствуя, как уходит подсасывание под ложечкой, он вернулся назад в кабинет. Смахнув назад в ящик все, кроме флакона и ключа, он спустился вниз.

Самый простой способ выяснить нужны эти предметы для следствия или нет, это обратиться к его подруге. Сейчас она должна по идее быть в гильдейском квартале на производстве.

Шанс был маленький, потому что никто из детективов никогда не рассказывал о своем занятии домашним, но попытаться было надо.

В зависимости от вида работ, каждая гильдия занимала тот или иной район города.

Например, кожевники находились на берегу речки.

Кондитеры, к которым принадлежала Клавдия, были близко к центру.

А вот кузнечная гильдия располагалась далеко за городом, чтобы никому не мешать своим громким стуком и вонючим пламенем.

К счастью развитие транспорта и его общественные виды позволяли жить гильдейским людям где угодно в пределах Златска или даже в его окрестностях.

Но сейчас ему предстояла поездка назад в центр.

Затормозив возле входа в длинную пекарню, Владимир слез с байка и прошел внутрь небольшого магазинчика, предназначенного не столько для продажи готовых изделий, сколько для снабжения местных, отчего и цены здесь были гораздо ниже чем по городу.

Стараясь не смотреть на выставленные угощения, он поздоровался с управляющим, одновременно выполняющим функции продавца:

— Здравствуйте, вы не подскажите, сейчас Клавдия на работе?

— Да, — ответил хозяин, внимательно рассматривая стоящего напротив парня, — но она занята.

— Я по делу, — мягко улыбнулся Владимир, демонстрируя значок.

Не спуская с него глаз, управляющий нажал на звоночек под прилавком и сказал выглянувшему старику:

— Позови Клавку.

Ничего не ответив, старик исчез.

— По какому делу?.. — начал осторожно расспросы хозяин пекарни.

— По служебному, — Владимир еще раз улыбнулся, да так, что отбил тому всякое желание продолжать расспросы.

В этот момент в открытые двери просунулась мордочка Клавдии:

— Игорь Глебович, вы звали?

— Ты что негодница натворила… — начал хозяин, но тут Клавдия обнаружила Владимира стоящего напротив стойки.

— Владимир! — радостно воскликнула она. — Я так рада, что ты пришел! Игорь Глебович, можно отлучиться? — не дожидаясь пока ответит ее начальник, Клавдия уже выскочила за прилавок, схватив Владимира за руку.

Выйдя из лавки, он спросил девушку:

— Они знают про Алексея?

Сразу помрачнев, Клавдия кивнула.

— У меня пара вопросов…

— Может зайдем куда-нибудь, выпьем чаю? — предложила девушка, на что Владимир только покачал головой. — Понятно, все еще не выбрался из долговой ямы.

Он безразлично пожал плечами:

— Долг я выплатил, даже новое сердце Даше купил с полным запасом радия. Но ты же сама понимаешь, что деньги не берутся из воздуха.

— Понимаю, — глядя куда-то в сторону ответила Клавдия. — Что ты хотел?

Вместо ответа он достал из карманов плаща ключ с деревянной биркой и флакон с неизвестной жидкостью:

— Тебе знакомы эти предметы? Они принадлежали Алексею.

Но вместо ответа Клавдия расплакалась.

— Ты чего? — оторопев он недоуменно смотрел на вытирающую льющиеся из глаз слезы девушку.

Вместо ответа девушка расплакалась еще сильнее, подавляя постоянно рвущиеся наружу рыдания.

Владимир хотел уже спрятать оба предмета в карман, чтобы достать вместо них платок, как Клавдия осторожно, но настойчиво вытянула из его пальцев флакон:

— Это духи, — пояснила она. — Алексей давно обещал мне их купить. Вот и… вот и… — и девушка зарыдала уже во весь голос, обращая внимание редких прохожих.

Заслонив ее от любопытных взглядов, Владимир терпеливо ждал, когда она успокоится.

Глядя на Клавдию, прижимающую духи к самому сердцу, он просто ждал.

Конечно, у него было подозрение, что это могут быть духи или какая-то туалетная вода, только отсутствие этикетки смущало его.

И он мог, конечно же, отдать их Клавдии, только надо было задать вопрос, почему они без этикетки.

Наконец дождавшись пока девушка успокоится, он спросил ее:

— Почему на них отсутствует этикетка?

— Ты не знаешь? — удивленно посмотрела Клавдия на него. — Ну конечно же, их же на развес продают. Приходишь в магазин, выбираешь запах и флакон, а потом они наливают в них выбранные духи.

— А ключ? — терпеливо продолжал он допрос девушки друга. — Ключ тебе знаком?

— Ключ? — вытирая глаза тыльной стороной кисти, она посмотрела на него. — Ключ похоже от подвала, только не от нашего.

— Почему ты так думаешь?

Она достала из карманов своей формы кондитера связку из нескольких ключей и вытащила самый длинный:

— Видишь, они почти похожи, только мой короче и другая бородка на конце. Откуда он, не знаю, — добавила она.

— Зато кажется я знаю, — промолвил Владимир. — Хорошо, спасибо, Клавдия, ты очень мне помогла.

— Я ведь могу их взять? — показала она флакон.

— Конечно, — глядя прямо в ее глаза ответил Владимир и, оставив девушку одну, направился к байку.

Ему предстоял визит на место гибели Алексея.

С трудом отыскав в закоулках старых зданий, то самое, где Владимир был еще позавчера и где погиб Алексей, он вошел в маленький дворик.

Его всегда удивляло, почему для простого люда строят такие маленькие комнаты, в то время как общественные места делаются большими? Или наоборот, его должно удивлять, что места общего пользования такого большого размера? С другой стороны у них не Англия, где целый год тепло, поэтому отапливать маленькие помещения проще и дешевле, а в крупных публичных зданиях стоят реакторы типа «Аннушки», питающий паром систему отопления и не только.

Кроме того, там комнатушки одна другой мельче.

Так и не ответив толком сам себе на этот вопрос, Владимир осмотрелся.

Первым местом, где он попытался испробовать ключ, был сарай для хранения дров и различного инвентаря. Ключ заведомо не подошел.

Затем Владимир прошел внутрь дома, к подвалу.

Но и там замки оказались совсем другие, гораздо более новые, реечные, предназначенные для ключей в виде полосок металла, в то время как у него был старой конструкции, сувальдный, с лепестками бородки на конце.

Для очистки совести он поднялся наверх, к квартирам, но и там ключ не подошел ни к одному замку.

Издалека донесся одинокий разрыв вражеского заряда на воздушном шаре, перехваченного нетопырем.

Подождав и не дождавшись продолжения обстрела, Владимир спрятал ключ в карман, покинув место происшествия. Только последний раз перед уходом он посмотрел на комнату, где погиб Алексей, украшенную красной сургучной печатью на замке.

С виноватым видом Владимир отправился в Центральное управление полиции, к своей начальнице Екатерине Александровне Волконской.

Зайдя в ее кабинет, он сначала подумал, что это она сидит на своем рабочем месте.

Но когда фигура повернулась к нему, он узнал Катю.

— А, это снова ты, — с чувством облегчения произнес он, присаживаясь без спроса в кресло для посетителей.

— Это всегда я, — ответила автоматон с такой серьезностью, что он подумал про внезапно развившееся у той чувство юмора. — С чем на этот раз?

— Это хорошо, что я на тебя попал, — пояснил Владимир. — Я вынужден отказаться от взятого дела Алексея.

— Почему? — официальным тоном спросила Катя.

Поняв, что объяснений избежать не удастся, Владимир честно ответил:

— Как ты наверняка знаешь, в наше управление полиции попал вражеский снаряд. Как результат дело, оставшееся после Алексея, сгорело.

— Они должны были передать тебе вещи детектива, — возразила Катя.

— Да, они передали, — не стал отрицать очевидного Владимир. — Среди них нашелся ключ, — он вынул его из кармана, положив на стол перед Катей. — Но ни к какому замку или двери на месте гибели Алексея он не подошел. Куда здесь еще копать, ума не приложу.

— Можно? — спросила Катя и дождавшись утвердительного кивка Владимира, взяла ключ в руки. — Старый металл, давно пользовались. В порах дерева есть следы синей краски.

— Я не знал, — подобрался Владимир.

Невесело усмехнувшись, Катя пояснила:

— Ничего удивительного, это не у тебя в глазах целая лаборатория устроена. Знаешь, что самое любопытное?

— Что? — переспросил он. — Не тяни.

— Этот ключ полностью идентичен ключу от двери, где Вера Бородянская призывала Двоих.

— Ты уверена?

Не ответив, Катя повернулась на вращающемся стуле и достала со стеллажа позади нее ключ, положив его рядом с ключом Владимира.

Вопрос Владимира был вызван не столько недоверием, сколько самим фактом того, что ключ от подвала великого князя каким-то образом оказался в руках простого детектива из окраинного отдела полиции.

— Что думаешь? — подняла на него глаза Катя.

— Думаю, что князь обращался до меня к Алексею, — только и смог выдавить из себя догадку Владимир.

— Тогда что Алексей хотел от Двоих?

— Не знаю. Не мог же он приставать к ним с вопросом где дочь князя?

— Нет, не мог, — подтвердила Катя.

Вспомнив про предсмертную записку Алексея, полученную от Клавдии, он поднялся:

— Пойду, наверное. Ты же ключ у себя оставляешь? — дождавшись подтверждающего кивка, он рефлекторно повторил за ней движение, поглощенный в свои мысли.

Выйдя за ворота административного здания, Владимир достал посмертную записку Алексея.

Будь счастлив, Петрушка.

Что-то эта фраза означала. Что-то, что очевидно для каждого, а значит, может быть спрятано от чужих глаз на виду.

Следы синей краски на куске деревяшки, прицепленной к ключу от подвала князя Бородянского.

Старые и свежие следы краски, оставшейся после призыва на крохотном клочке земли посреди здания превращенного в мелкую пыль одним неправильным словом.

Слова схимника о том, что дни князя сочтены.

Теперь становится очевидным, что князь добился своего богатства и положения в обществе не своим трудом, а регулярным общением с Двумя.

Или же Алексей писал о чем-то другом?

К сожалению, этого ни он, ни кто-то другой никогда не узнают.

Разве что снова не призовут Двоих.

Итак, князь Бородянский собрал свое богатство призывом Двоих.

И все было хорошо, пока этим же не занялась его дочь.

Или она с самого начала участвовала в его делах? Иначе чем еще объяснить ее внезапную пропажу из дома? И тогда становится понятным, что уничтожило весь особняк князя, если она сама настояла на этом. Но тогда, что именно свело ее с ума?

Будь счастлив, Петрушка.

Спрятав записку Алексея назад в карман, Владимир пошел к байку.

Пора навестить Веру, в каком бы состоянии она не была.

Здание бедлама традиционно располагалось за городом, в парковой зоне.

Беспрепятственно пройдя в открытые ворота, Владимир по красивой аллее, украшенной цветами, прошел к главному корпусу, словно обнимавшему своими боковыми зданиями площадь перед собой.

Он ожидал чего угодно — от безумно вопящих сумасшедших до военной жандармерии, и тем больше было его удивление, когда его встретили сестры-монахини, только не в черных одеяниях, а в белых, словно сотканных из облака.

В главном холле располагалась стойка регистрации, тоже отличавшаяся от привычных больничных. Полностью открытые столы и стоящие за ними пожилые сестры. Подойдя к ближайшей, Владимир отвернул лацкан плаща, показав значок детектива с надписью «Спасение жизни превыше всего»:

— Здравствуйте, я по поводу одной пациентки, она должна была сегодня поступить…

— Да, — перебила его монахиня, — мы ждали вас.

— Меня? — переспросил он, недоумевая.

— Вас, вы же детектив? — поинтересовалась зачем-то монахиня, чуть повернув к нему голову, полностью закрытую апостольником.

— Да, — пребывая все в той же растерянности, ответил он. — Постойте, — внезапно догадался Боев, — у вас что-то произошло?

Кивнув головой, монахиня вышла из-за стола, поманив Владимира за собой.

Но вместо того, чтобы пройти дальше по коридору или подняться выше, они пошли в полутемный подвал, остро пахнувший хлоркой и чем-то сладким, словно в воздухе рассыпали сахарную пудру.

Там располагался морг.

А в холодном помещении прозекторской, на столе из полированной листовой стали, под яркими лампами лежало остывшее тело Веры, накрытое простыней.

— Как это произошло? — спросил наконец после продолжительного молчания Владимир.

— Он детектив? — спросил мужской голос позади него.

Повернувшись, Владимир увидел низенького толстого человека в белом медицинском халате и неожиданно темных маленьких круглых очках. Так как человек обращался не к нему, то он промолчал.

— Да, — все также доброжелательно кивнула монахиня, отвечая врачу.

Внезапно порывистым движением толстый доктор раздвинул Владимира и монахиню, пройдя между ними и откинул простыню с верхней части тела Веры Бородянской. Боев догадывался, что она лежит там голой и доктор только подтвердил это, обнажив ее изуродованную шею с черным кровоподтеком, почти сливающимся с волосами на фоне бледной кожи, и две полукруглых сферы грудей, смотрящихся неестественно для столь юного создания на столе для мертвяков.

Владимир продолжил молчать, ожидая ответа доктора.

Наконец тот повернулся к ним, опираясь задом о стол с мертвым телом девушки:

— Как вы считаете, что произошло?

Медленно Владимир поднял глаза на доктора, все также молча смотря прямо ему в глаза.

Наконец, тот не выдержал и достав из кармана пачку сигарет, закурил:

— Она удавилась.

— Я вижу, — с чуть заметной иронией ответил Владимир. — Как это произошло?

— Распустила наволочку на подушке и сплела из нее веревку, — с интересом глядя на молодого человека перед собой, сказал врач, выпустив струю дыма в сторону. — Потом просто привязала получившуюся веревку к рукоятке двери и удавилась.

— Почему за ней никто не следил?

— Я пойду, Мария, — обратился неожиданно доктор к монахине и так же быстро вышел.

Когда Владимир перевел взгляд на женщину, та быстро начала оправдываться:

— Вы не обращайте внимания, Николай хороший доктор. Просто так редко бывает…

— Я все понимаю, — успокоил ее Владимир. — Почему за ней никто не следил?

— Она была в сопоре, мы думали, что следить за ней не надо…

— Понятно, — отвернулся Владимир, накрывая снова тело девушки простыней.

Постояв над ее телом, он еще раз мысленно простился с девушкой, которую так и не смог вовремя отыскать. Впрочем, это не его вина. Алексей скорее всего тоже искал ее. Может он поэтому прибегнул к вызову Двоих?

Развернувшись снова к терпеливо ожидающей монахине, он сказал:

— Знаете, вы меня перепутали с другим детективом. Но я пришел именно для свидания с этой девушкой, — поспешил Владимир успокоить монахиню. — Если никто не явится из отдела для засвидетельствования ее смерти, то не сочтите за труд, обратитесь туда еще раз. Только я бы хотел осмотреть ее вещи перед уходом.

— Хорошо, — утвердительно кивнула головой монахиня, отходя к обычному канцелярскому столу и беря оттуда картонную коробку. — Только я тоже хотела бы обратить ваше внимание. Правда я не знаю, важно это или нет, — запнулась она под взглядом Владимира.

— Говорите, — потребовал Боев.

Поставив коробку назад на стол, женщина подошла к трупу и откинула снова простыню до пояса Веры.

— Встаньте туда, — попросила она, показав на изголовье стола.

Встав на указанное место, Владимир присмотрелся и, наконец, увидел:

— У нее больше правый плечевой сустав, но вроде это нормально для правшей?

С видимым сожалением сестра посмотрела на него:

— Это профессиональная деформация всех ткачих, просто еще не ярко выраженная или может быть залеченная.

— Дети высших семей иногда получают рабочую профессию, — возразил он, вспомнив как его в детстве гоняли к местному переплетчику на практику после школы.

— Да, есть такое, — согласилась монахиня, — но явно она не должна была заниматься одним и тем же делом по восемь-десять часов в день непрерывно.

Переборов свою осторожность перед трупами, Владимир ощупал плечи девушки.

Да, определенно, правый сустав был слегка увеличен.

— Чем ткачихи еще занимаются на фабрике? — спросил он, распрямляясь.

— Чем мы занимаемся? — уточнила вопрос монахиня. — Зубы, гляньте еще ее зубы. Если она работала на фабрике, то должна была перекусывать нити.

Владимир внимательно посмотрел на нее.

— Что? — неожиданно обиделась сестра. — Мы тоже люди.

Вместо ответа он бережно приоткрыл рот самоубийцы.

На передних зубах он увидел чуть еле заметные выщерблины, отстранившись, Владимир подозвал монахиню:

— Именно такие?

— Да, — подтвердила та, низко наклонившись над лицом девушки.

Отступив от стола с трупом, он посмотрел вопросительно на сестру и та подвела его к умывальнику, где он тщательно намылил руки дурно пахнущим дегтярным мылом. Положив темно-коричневый брусок обратно на полку, он аккуратно смыл пену.

Не став пользоваться общим полотенцем, Владимир просто стряхнул капли с ладоней, оставив руки слегка влажными.

— И что вы скажите, детектив?

— Скажу, что надо все-таки осмотреть ее вещи.

С сомнением посмотрев на еще мокрые руки молодого человека, сестра предложила:

— Я могу вам помочь.

— С радостью, — облегченно улыбнулся Владимир.

Вещи были разделены на две части. Одна — та одежда, в которой ее привезли в бедлам. Дорогое, качественное и новое платье с обувью, именно такие, какое носят юные княжны. Второй комплект одежды представлял из себя стандартную пижаму для больных, только трусики девушки отсутствовали. Как пояснила сестра, их выкинули, потому что те были испачканы в результате посмертного ослабления кишечника.

К сожалению, ничего интересного там не обнаружилось и Владимир покинул бедлам, решив отправиться назад в участок.

Сидя в своем кабинете полицейского участка, Боев обдумывал доставшуюся ему информацию.

Заслуживающим внимания казались две вещи.

Первая заключалась в том, что его коллега Александр занимался тем же самым делом, за которое впоследствии взялся и он сам.

К сожалению, там было больше вопросов, чем ясно видимых ответов.

Непонятная фраза, записанная подругой Алексея перед самой его смертью. Почему решала князя не признался, что Алексей работал на них? Что делал ключ от подвала князя в личных вещах Алексея? Или сам факт призыва Двоих Алексеем.

На все эти вопросы требовалось еще ответить.

Второй вещью, заслуживающей внимания, оказалась смерть Веры, дочери князя.

Вернее, даже не так. Важным оказался тот факт, что девушка каким-то непостижимым образом пережила разрушение особняка во время призыва Двоих, а затем почему-то покончила с собой, не оставив никакого посмертного письма, которое объясняло бы причины ее смерти. Может быть она вовсе не покончила с собой, а вмешались высшие чины Церкви, подстроив ее смерть? Это было бы очень удобно для Церкви, которая занималась разработкой князя Бориса и его темных дел, как оказалось тесно связанных с культом Двоих, причем не однократно. Пресечь пагубный росток на корню, так сказать.

Хотя в последней версии Владимир очень сильно сомневался.

Православная церковь никогда не действовала тайно, для этого была опричнина.

Так может быть, смерть Веры на самом деле была подстроена опричниками?

Благо, что та пребывала все время в состоянии овоща.

Для чего тогда им это было нужно?

Потому что во внутреннем конфликте с Церковью они выступали на стороне князя?

Но девушка ведь ничего не знала.

Не знала ничего, кроме вопросов, которые должна была задать или задавала все это время, если предположить, что князь неоднократно использовал ее.

Почувствовав, что впервые зацепился за что-то стоящее, Владимир откинулся на стуле, обхватив затылок ладонями.

Неожиданно в дверь постучали.

Выругавшись про себя и найдя причину, почему ему так нравится думать именно в постоянных разъездах, Владимир вернулся на стуле в нормальное положение и громко сказал:

— Войдите.

Дверь в его кабинет чуть-чуть приоткрылась и в нее заглянул какой-то молодой человек.

— Да? — обратился Боев к нарушившему его нить размышлений посетителю. — Что вы хотели?

Но тот уже скрылся за дверью.

Раздосадованный Боев поднялся и подошел к дверям, широко их распахнув.

За дверьми стояла молодая парочка.

Причем оба выглядели так, словно должны были пойти на смотрины к родителям невесты. Он в строгом костюме, она в красивом длинном платье, облегающим фигуру. С некоторым запозданием Владимир признал в молодом человеке Митю, встреченного им на днях в парке в интересной компании. Светловолосая девушка была незнакома.

Так как оба молодых зачарованно смотрели на него, словно кролики на удава, он решил заговорить первым:

— Чем могу помочь?

Те переглянулись, затем Митя кивнул, отдавая первенство девушке и та заговорила, несколько запинаясь после каждого слова:

— Нам сказали, что здесь мы может найти детектива, который занимается… — на последних словах она запнулась, разрумянившись и вся покраснев.

— Заходите, — посторонился Владимир, открывая проход в дверях и внимательно посмотрев на Митю, продолжающего изображать из себя незнакомца. — Я конечно детектив, а чем занимаюсь, думаю внутри поясню, — оглянулся он на случайного городового, нарочито делающего вид, что изучает доску объявлений неподалеку.

Предложив им единственный стул для посетителей, Владимир сел за свой стол, достав листок бумаги:

— Итак, что произошло? — спросил он, наблюдая за разыгрываемой пантомимой между парнем и девушкой.

Девушка наконец села на стул и сказала:

— Я по поводу насилия.

— Я сейчас поищу женщину-детектива, — поднялся с места Владимир, но девушка его остановила.

— Нет, не надо, — встала она следом за ним, — просто я хотела спросить, надо ли писать заявление, если он согласился жениться?

Боев сел на свой стул и девушка тоже сразу же присела, в то время как Митя стоял с каким-то виноватым выражением лица.

— Это ваш брат? — показал он на Митю.

— Это? — удивилась девушка посмотрев на стоящего рядом с нею молодого человека. — Это он.

— Кто? — нетерпеливо спросил Владимир.

— Как кто? — снова удивилась она. — Насильник.

Положив автоматическое самопишущее перо на место, Боев внимательно посмотрел на парочку перед собой. Вроде она говорит серьезно, а по выражению лица парня ничего нельзя понять. Впрочем, он начал потихоньку понимать женскую логику, но работа требовала от него совсем другого.

— Так, — сказал он, внимательно глядя на девушку, — вроде, я догадался. Молодой человек совершил над вами акт насилия, после чего предложил вам выйти за него замуж. Пока все верно?

Дождавшись завороженного кивка девушки, Владимир продолжил:

— У вас есть сейчас два варианта. Первый — вы пишите на молодого человека заявление и он отправляется на каторгу или в тюрьму, степень причиненного вреда установит экспертиза и суд, исходя из чего и назначит ему наказание. Также мера пресечения может быть заменена на денежную выплату. Вам, естественно, как пострадавшей стороне. В этом случае о браке вам придется забыть. Второй — вы оба поворачиваетесь и уходите отсюда, чтобы сыграть свадьбу и жить вместе долго и счастливо, — на его последних словах Митя ожил и с какой-то долей надежды посмотрел на него. — Но решать вам.

— А если он откажется? — задала девушка как ей показалось вполне резонный вопрос.

— От чего? — не понял Владимир.

— Что он меня снасильничал, — охотно пояснила та.

— Так было насилие или нет? — поставил вопрос ребром Владимир.

— Можно я? — вмешался Митя в разговор.

Пару секунд Владимир смотрел на него, потом кивнул:

— Говорите.

— Дело как было. Мы с Софьей дружим с детства. И никогда такого у нас не было, — на этих слова Митя запнулся, но после ободряющего кивка Владимира продолжил. — А тут вчера все завертелось и мы, короче…

— Снасильничал меня, — подсказала Софья, но молодой человек отмахнулся от нее.

— Короче, я предложил ей стать моей женой, — торжественно, словно в церкви, закончил фразу Митя и замолчал.

Девушка снова посмотрела снизу вверх на молодого человека, все также стоящего рядом, но на этот раз промолчала.

— Был акт насилия? — спросил по казенному Владимир Софью и сразу поправился. — Он насильно овладел вами?

— Нет, — ответила девушка и для убедительности помотала головой.

— Вы хотите, чтобы его забрали в тюрьму?

— Нет, — растерянно ответила она.

— Вы хотите за него замуж?

При этих словах девушка повернулась и снова внимательно посмотрела на Митю.

— Нет, — ответила она, затем смутилась и поправила саму себя. — Ой, то есть да, хочу, — девушка застенчиво опустила глаза вниз.

— Молодой человек согласен взять вас замуж? — посмотрел он на Митю.

Тот кивнул.

— Мне нужно услышать ясный ответ.

— Да, — срывающимся голосом подтвердил тот.

Демонстративно Владимир спрятал листок назад в ящик стола:

— Поздравляю вас, — торжественно провозгласил он. — Если вопросов больше нет, то можете идти.

Девушка сразу вскочила со своего места, мило улыбнувшись:

— Спасибо вам большое. Митя, пошли, — сразу она взяла парня под руку, уводя того из кабинета.

Как только за ними закрылись двери, Владимир провел ладонью по лбу, словно стирая испарину. Первый раз он столкнулся с подобным, хоть и слышал ранее о подобных случаях от других детективов.

Ситуация в принципе нормальная, а все эта эмансипация, будь она не ладна.

Теперь каждая вторая парочка считает своим долгом перед венчанием в Церкви в обязательном порядке зайти к детективу в ближайший участок, чтобы удостовериться, что они делают все по закону.

Осуждающе покачав головой, Владимир вернулся к своим мыслям.

О чем он думал перед их приходом?

Неожиданно его взгляд упал на мусорное ведро, где все еще валялись сигареты Александра. Помедлив секунду, Боев все же достал их оттуда, а когда он распрямился, то увидел стоящего в дверях Митю.

Несколько секунд стояла мертвая тишина, потом Митя вошел внутрь и мягко закрыл за собой дверь:

— Я как посмотрю, детективам вообще мало платят, — начал он явно не с той мысли, с какой вернулся.

Невозмутимо положив сигаретную пачку на угол стола, Владимир развернулся к нему с немым вопросом не столько в глазах, сколько в приподнятых бровях.

Помявшись пару секунд, Митя все-таки сказал зачем вернулся назад:

— Я хотел сказать спасибо. Ты ведь с самого начала понял, что мы не учились вместе?

Все также только глядя на него, Боев дернул в знак согласия правым плечом, все также храня молчание.

— Я хотел сказать, — выдавил из себя Митя, — что я выбрал Софью не потому что она похожа на нее, просто та была похожа на Софью…

— Постой, — остановил его Владимир, — ты про кого сейчас говоришь?

— Ну, про ту девушку, которая приходила каждый день со своим слугой гулять в парк. Помнишь, ты расспрашивал нас о ней?

— Можешь описать ее? — негромко и с напряжением в голосе попросил Владимир.

— Невысокая, светлые волосы, говор такой…

— Светлые волосы? Русая в смысле? — конкретизировал он.

— Нет, именно светлая, — Митя щелкнул пальцами, вспоминая слово. — Белокурая.

— Так, понятно. Что ты там про говор говорил?

— Слишком правильный. Я ведь общался по роду занятий с высшим классом, знаю, как они говорят, а эта слишком правильно фразы строила, словно она не местная.

— Почему из вас приходится все вытаскивать по слову? — разъярился Боев. — Что значит «не местная»?

Митя несколько раз испуганно моргнул и поспешно ответил:

— Приезжая, из-за границы.

— Это все? — на всякий случай прояснил ситуацию Владимир, видя, что собеседник замолчал окончательно.

— Да.

Видя, что тот рассказал все что знал, Владимир отпустил его, впервые улыбнувшись:

— Иди, тебя наверное невеста заждалась.

— Спасибо, — от всего сердца обрадовался Митя, рванувшись к Владимиру с протянутой для рукопожатия рукой, потом видимо вспомнил, что они вовсе не друзья друг другу и просто опустил ее. — Спасибо большое! — выкрикнул он уже из-за дверей.

Пару секунд Владимир смотрел на закрытые двери с чуть еле заметной улыбкой, но потом снова нахмурился, повернувшись к столу.

В армии они часто прятали в сигаретных пачках записки или деньги.

Все, кроме него. Потому что Владимир был свободен от этой вредной привычки курить табак и другую дрянь, свободно растущую на просторах Родины. Но тем не менее, Алексей, которому принадлежала эта пачка и который служил вместе с ним, вполне мог туда что-то спрятать.

Он уже взял пачку сигарет в руки, как услышал знакомый металлический перестук, доносящийся с улицы.

Этот стук Боев не спутал бы ни с каким другим — так мог стучать только станковый пулемет, выплевывая до пятисот пуль в минуту.

Автоматически присев, он осторожно приблизился к окну и быстро выглянул наружу. Хотя он смотрел туда какую-то долю секунды, увиденное встревожило его не на шутку, потому что на противоположной стороне от входа стояла группа тяжело вооруженных людей, одетых хоть и в разную, но тщательно подобранную экзоскелетную военную броню, усиливающую и защищающую своего носителя.

Снова раздались выстрелы, на этот раз прицельные, потому что очередь была намного короче и сразу же резко оборвалась, когда достигла своей цели.

— Внимание! — раздался голос снаружи одного из нападавших. — Сейчас высылаем к вам гонца. У вас ровно десять минут на принятие решения.

После его слов воцарилась гробовая тишина, изредка прерываемая непонятными звуками, словно кто-то ежесекундно схлопывал бумажный пакет.

Быстро поднявшись, Владимир вдоль стенки вышел из кабинета, сразу наткнувшись на толпу городовых. Поискал глазами начальство, но не нашел. Рванулся было к лестнице, ведущий с этажа, но его остановил один из городовых:

— Не положено, не положено, — воскликнул городовой громко, раздвинув руки.

— Где Алим Степанович?

— Он спустился вниз, — ответили сзади, — сейчас должен вернуться.

Повернувшись, Владимир благодарно кивнул за ценную информацию.

Когда он развернулся обратно к лестнице, то увидел, как по ней поднимаются двое городовых, причем один из них тащил другого, залитого кровью, смотревшуюся откровенно дико на фоне белой формы. Несколько человек сразу бросились к ним, помогая донести раненного.

— Там… — тяжело выговаривая слова, начал раненный, — там еще люди остались, посетители, они… они всех скосили.

Против воли, Боев осмотрелся.

С их табельными револьверами против тяжело вооруженных нападающих нет никаких шансов. Даже те несколько ружей, лежащие в оружейной комнате, не переломят ситуации.

Похоже это понимали все присутствующие.

Выбрав глазами самого старшего из городовых, Владимир решительно двинулся к нему:

— Вооружайте людей, — приказал он, хотя и не мог отдавать ему приказы, точно также как тот в свою очередь не мог их выполнять, — пусть переводят огонь на электрошок, так больше шансов на то, что удастся остановить нападение.

На миг он встретился глазами со старым городовым и тот неожиданно кивнул:

— Народ, — громко обратился тот к присутствующим, — переводим оружие на электрозаряд.

— Почему мы должны тебя слушаться? — стал возникать один из стоящих позади остальных городовой, но его быстро осадили рядом стоящие.

— Ты и ты, — продолжал раздавать команды старый городовой, — бегом в оружейку, они и так знают, что здесь происходит, пусть несут все оружие, какое есть.

Протолкавшись через толпу, он подошел к Владимиру:

— Что делаем дальше?

— Надо отправить пару человек вниз, пусть уводят оттуда всех выживших, а мы сейчас займемся баррикадой. Все-таки на первом этаже очень много окон, — пояснил Боев в ответ на вопрошающий взгляд стоящих рядом коллег, — а на верх ведет только две лестницы.

— Отставить, — раздался приказ позади них и все присутствующие обратились к Алиму Степановичу. — Боев, в мой кабинет, скорее, времени осталось и так мало, — поторопил он его.

Как только они вошли в кабинет начальника, Алим Степанович, быстро подошел к двери и лично проверил плотно ли та прикрыта.

— Они хотят тебя, Боев, — весь красный словно рак из кипятка, начальник избегал смотреть ему в глаза. — Вернее не так, — поправил он сам себя. — Они хотят детектива, который вел дело князя Бориса Бородянского.

Видя, что тот замолчал, Владимир невесело усмехнулся:

— Я все понимаю, Алим Степанович. Я пойду.

— Ты уверен? — словно не веря, поднял голову Алим Степанович.

— Шанс на организацию сопротивления мы упустили, — глядя ему прямо в глаза сказал Владимир. — То, что мы дождемся помощи, прежде чем они нас всех перебьют, маловероятно. Жертвовать всеми, когда можно отдать всего одну фигуру, — он не стал уточнять, что именно они меняют на свою жизнь, — бессмысленно. Так что да, уверен.

— Ну, с богом, — неслышно промолвил Алим Степанович и открыл двери.

— Все, внимание! — громко обратился начальник ко всем городовым толпящимся возле его кабинета. — Сохраняйте спокойствие, мы идем на переговоры.

— Мы? — на всякий случай уточнил у него Владимир, вынимая из карманов все личные вещи и снимая оружие с пояса.

Сложив все в картуз, он отдал его дежурному, смотрящему на него с каким-то почти детским восхищением.

Даже не посмотрев на него, Алим Степанович только утвердительно кивнул, соглашаясь и первым выходя из кабинета.

Вместе они спустились по главной лестнице, мимо кровавых следов, оставленных раненным. Вышли в привычный холл, теперь заваленный битым стеклом и листами бумаги. Подошли к двустворчатым дверям, прямо на штыки солнца, проникающего через отверстия, оставленные пулями, с длинными сколами древесины. Вышли на крыльцо, где по разные стороны от входа лежали мертвые тела Мити и Софьи. Здесь тоже было грязно от густой крови, смешавшейся с каменной крошкой, и поблескивающей битым стеклом на солнце, так что им пришлось еще замедлить свой неспешный шаг, чтобы не упасть.

Хотя Владимир смотрел прямо перед собой, он старался взглядом охватить всю картину. Эти трое, которые стоят перед входом, наверняка самые хорошо вооруженные бойцы, «тяжеловозы» как их называли в армии. С обоих сторон в переулках их страхуют по одному бойцу в обычном снаряжении, но с тяжелым вооружением, гораздо более мощным, чем обладала эта троица. Наверняка еще двое сидят в машине.

— Кто? — пророкотал из динамика измененный голос закованного в броню рыцаря.

Понимая, что дальше тянуть нельзя, Владимир выступил вперед:

— Это я.

— Оружие? — все тот же механический голос, наверное еще инфразвука добавили в частоты, правда на операторе это тоже должно сказываться.

Вместо ответа Владимир отвел в сторону полы плаща, и медленно совершил круг, показав, что он безоружен.

— Ты пойдешь сам или тебя понести? — чуть с еле заметной издевкой, заметной даже после частотной модуляции, поинтересовался нападающий.

— Сам, — кивнул Владимир.

— Тогда вперед, — распорядился рыцарь и наставил оружие на Алима Степановича.

Быстро шагнув в сторону начальника, Владимир прикрыл его:

— Его смерть не принесет вам пользы, — просто сказал он, ожидая удара или электрического шокера от нападающих.

— Чего встал? Пошел, — приказал нападающий, мотнув оружием в сторону.

Кивнув, Владимир направился в указанном направлении, не оглядываясь назад.

Как только они оказались в переулке, его за полу плаща схватил боец в легкой броне и потянул за собой дальше по улице. Когда они свернули два раза и вышли к транспортному средству, Владимир резко остановился, потому что он ожидал чего угодно, но только не боевой машины пехоты на улицах мирного города. Хотя потеки ржавчины на местах стыков брони и облезлость краски вместе с остальными фактами говорили о том, что рядом с ним не боевое подразделение, но и не относящееся ни к одной из крупных государственных контор.

Его резко дернули и загнали по пандусу сзади бронетранспортера внутрь машины, где сидел уже водитель. Владимир мысленно поздравил себя — ошибся всего на одного человека, это было совсем не плохо. Только куда его собираются везти? Военные и патрульные дирижабли полиции никто не отменял. С воздуха такую машину вычислят на раз-два.

— Руки, — приказал через динамик главный из троицы.

Вытянув руки, Владимир увидел, как из-под сиденья легко экипированный нападающий достает комплект оков, одним концом закрепленный на полу. Как только его сковали, БТР дернулся с места, медленно поехав.

Хотя Боев и не видел куда они едут, он вполне хорошо представлял себе город и мог бы с закрытыми глазами ориентироваться на карте. Вот сейчас они проехали дальше по улице, свернули и поехали мимо небольшой площади в сторону старого города. Затем свернули в бок, но не на мост, а скорее под него. Дальше должен был быть тупик, но внезапно потемнело и БТР продолжил ехать как ни в чем не бывало.

Значит, здесь был еще один проход в Нижний город, а он даже не подозревал.

Несколько поворотов и спусков, за которыми Владимир следил уже чисто из спортивного интереса. Геометрии Нижнего города он не знал, поэтому глупо было надеяться, что ему удастся быстро выбраться оттуда.

— Зачем я вам понадобился? — наконец спросил он.

— Молчать, — снова приказал тот же самый тяжеловоз, который отдавал ему все распоряжения.

Судя по всему, он ошибся и это солдат вовсе не командир.

Значит, кто из них?

Боев обвел взглядом сидящих рядом.

Где бы он был в случае такого нападения?

Только рядом с отдающим приказы либо же первым, к кому его повели.

Значит, остаются трое, но не видя их лиц, опознать ему никого не удастся.

Внезапно БТР остановился, не глуша двигатель, а потом дернулся, посылая внутренности к самому горлу.

Они спускаются?

В Нижнем городе?

Но да, они спускались и, судя по первому рывку, скорость явно была выше, чем в обычных лифтах. Может быть шахта? Но раньше здесь не было никакой добычи, по крайней мере Владимир об этом не знал. Да и скорость спуска явно выше расчетной.

Он повернул голову, чтобы увидеть, как легковооруженный боец, встретивший их первым, внимательно смотрит на него. По крайней мере он так подумал, потому что его голова в маске была повернута в его сторону.

— Не ожидал, что под Нижним городом окажется еще один? — без тени издевки и совершенно нормальным человеческим голосом спросил тот.

Значит, вот кто у них главный?

— Нет, — мотнул головой Владимир, — не ожидал. Так какой город настоящий?

Видимо главный хотел ответить, но в этот момент лифт так резко затормозил, что у Владимира лязгнули зубы.

БТР снова тронулся и, проехав по прямой пару десятков саженей, остановился. Сидевший напротив второй легковооруженный солдат, нагнулся, отцепляя Боева от пола.

— На выход, — снова скомандовал черездинамик тяжеловоз.

Гремя кандалами, Владимир вышел из машины на ярко освещенный участок.

Над ним, насколько хватало взгляда, поднималась череда перекрещивающихся лестниц и проходов, постепенно исчезая в темноте, густо скапливающейся наверху. Когда его толкнули снова в спину, заставляя идти, он посмотрел себе под ноги, чтобы увидеть бетонную площадку, а за ней, сразу за пандусом, ведущим на подъемную площадку, огромный котлован с теряющимся в глубине дном. И у этой пропасти не было ни конца, ни края, даже свет мощных прожекторов, освещающих все вокруг, не достигал его.

— Вот мы и дома, — с удовольствием потянулся всем телом главный. — Хорошо ребята, дальше я сам, а вы отдыхайте.

Отщелкнув защелку внизу маски, главарь передвинул ее на лоб. Ничем не примечательное лицо, бледное правда, как у всех, кто жил здесь внизу, без солнечного света. От этого его каштановые волосы казались почти черными, а может их отенял слишком яркий свет ламп. Внимательно главный посмотрел на Владимира:

— Интересно, — наконец заключил он.

— Что именно? — любезно поинтересовался Боев.

— Э, нет мой друг, — помахал тот пальцем перед лицом Владимира. — Это я буду задавать здесь вопросы, а не ты.

— Как скажите, — улыбнулся кончиками губ Боев, внимательно следя за стоящим перед ним человеком.

— Не нравится мне что-то как ты здесь усмехаешься, — неожиданно разозлился главарь. — Пошли.

Повернувшись следом за ним, Владимир вдруг увидел, что БТР встал на самом деле перед огромной стеной, в которой виднелись тут и там небольшие окошки. И точно также как бесчисленное количество лестниц над ними, это здание скрывалось в темноте вверху.

Они вошли внутрь этой вавилонской башни, оказавшись сразу в большом зале.

Видимо здесь был музей или комната какого-то господина, потому что на стенах были видны квадраты от снятых картин, а на декоративных окнах-обманках висели обрывки атласных штор, мраморный пол был загажен до такой степени, что оставалось только гадать какого цвета были разделяющие линии между квадратными плитками. Обведя взглядом помещение, Владимир наткнулся на мужскую фигуру, голую по пояс и полностью залитую кровью от бесчисленных порезов на коже. Лицо трупа было страшно изуродовано, а одной кисти не было вовсе. Медленно идя за главарем, Боев несколько раз оглянулся на оставленное тело, прежде чем заметил рубашку и пиджак, аккуратно сложенные невдалеке на свободном стуле. Костюм был зеленым, в мелкую клетку, точно таким же, в каком его встретил «репортер» опричников.

— Что, страшно? — с гаденькой улыбкой спросил главный, все это время наблюдавший за реакцией Владимира на увиденное.

— Опричники вам этого не простят, — раздельно произнес Владимир.

— Если они это узнают, — все с той же гадкой улыбкой он подвел Боева к стулу напротив замученного оперативника опричнины и с силой усаживая его, надавив на плечо и прикрепляя цепь к кольцу в полу. — Если они это узнают, — снова повторил главный. — Ты же пока посиди тут, подумай, хочешь ты с нами сотрудничать или нет. Вот он, — указал тот на замученного опричника, — не хотел. Вадим! — неожиданно громко воскликнул он и в комнату сразу же вошел шаркающей походкой древний автоматон, — проследи за ним.

Владимир не видел, но главный направился на выход.

Подождав пару секунд, он обернулся, чтобы подтвердить свою мысль.

Так и есть, они остались одни.

— Вадим, — посмотрел он на автоматона с такой покарябанной кожей, что казалось будто того волочили всю дорогу на БТР, — сколько тебе лет?

Резко дергаясь, автоматон повернул к нему голову с темными провалами глаз:

— Пятьдесят дет.

— Ты плохо выглядишь, Вадим, — констатировал очевидное Владимир.

Сколько лет было его Даше?

Он точно знал, что она была в его семье, когда дедушка был еще маленьким мальчиком, но выглядела Даша при этом намного естественнее, чем многие знакомые ему девушки.

— Ты можешь освободить меня? — спросил на всякий случай он, заранее зная ответ.

Автоматон отрицательно покачал головой, заедая на возвратном движении.

— Можешь принести инструмент? — снова спросил Владимир его, чтобы снова наблюдать как тот качает головой с тем же самым подергиванием.

Боев опустил взгляд вниз.

Что же, он с самого начала разговора с Алимом Степановичем знал, чем это для него закончится.

Отпускать после увиденного его явно не собираются.

Вообще они не собирались отпускать его.

Он постарался вспомнить наставление для попавших в плен.

Самое главное условие — это не знать лишнего, а так каждому можно развязать язык.

Невесело усмехнувшись, Владимир открыл глаза, чтобы наткнуться на внимательный взгляд автоматона из-под спутанных остатков прядей волос. Покачав головой, он снова опустил взгляд вниз.

По крайней мере он узнает из допроса чем важен был князь Борис Бородянский, может быть даже разберется, что именно произошло с его дочкой.

Скрип автоматона вывел его из грустных размышлений, потому что тот взяв ключ с пыточного стола, подошел к нему, протягивая его чуть подрагивающим манипулятором, кожа на котором облезла до того состояния, когда были видны внутренние механизмы.

Осторожно, все еще не веря, Владимир принял ключ и вставил его в замок.

После краткого щелчка, кандалы спали с одной руки, а потом и с другой.

— Почему? — задал он вопрос автоматону.

— Если пройти дальше в здание и по лестницам подниматься все время наверх, то вы выйдете наружу, в Верхний город, — проговорил автоматон искаженно-скрипучим голосом.

— Спасибо, — зачем-то Владимир поблагодарил вражеского автоматона, решившего ни с того ни с сего помочь ему, и быстро побежал трусцой в указанном направлении.

Впервые он порадовался тому, что в Нижнем городе не держат собак.

Потому что будь здесь собаки, его настигли бы уже через полчаса, а так он шел наверх, запутывая следы, стараясь выбирать не такие пыльные лестницы, на которых оставались бы его следы, либо же наоборот, те проходы, где валялся всяческий хлам, чтобы точно сбить преследователей со следа, если те вообще были.

На восьмом этаже он впервые решил сделать привал. Вечные лампы здесь еле-еле светили, освещая только стену или потолок, где они крепились. И самое страшное с чем он столкнулся здесь — это стоящая вокруг абсолютно гробовая тишина. Ничего кроме его собственного тяжелого дыхания и шороха одежды на нем.

На двенадцатом этаже Владимир снова остановился.

Он выдохся.

Он просто не ожидал, что подъем будет столь долгим.

Кроме того, в Верхнем городе только особняки знати были двух или трехэтажными, обычные люди селились в одноэтажных домах, бедняки занимали квартиры в пяти-шестиэтажных домах.

И если для обычных граждан высота потолка составляла одну косую сажень, то для знати она равнялась двум-трем маховым саженям. Высота зала, куда его первоначально привели, была как раз именно такой.

По идее, чем выше, тем ниже должен был быть потолок каждого этажа, но в этой темноте и повторяющихся узких лестничных пролетах он мог быть на любой высоте.

Сколько времени они спускались на лифте?

Секунд сорок-сорок пять, из-за разговора с главарем ему было трудно точно уследить за временем. Если предположить, что скорость спуска была хотя бы три шага в секунду, то выходит, что он преодолел больше половины пути до Нижнего города.

Но если они спускались гораздо быстрее, то ему еще подниматься и подниматься.

Выругавшись на самого себя, Владимир продолжил восхождение.

Лучше бы он потратил те полторы копейки на калач, чем бездумно разбрасывался ими.

По крайней мере у него сейчас был бы хоть минимальный запас сил, а так весь день голодный. Плюс еще занимался делами. Когда он нормально ел? Кажется, это было позавчера, а нет, вчера утром его накормила Даша. И все, если не считать выпитых этим утром двух чашек крепкого чая.

Обессилив, Владимир прислонился спиной к стене, и опустившись по ней, уселся прямо на пол.

Надо немного отдохнуть.

Ему показалось, что он закрыл глаза всего на мгновенье.

Расслабившись Владимир завалился на бок и от этого проснулся.

Испуганно вскочив на ноги, Боев встряхнул головой прогоняя остатки сна, и осмотрелся по сторонам.

Надо продолжать подъем.

Он даже не выбрался на уровень Нижнего города.

Уже не путая следы, Владимир, держась за перила, продолжил бесконечное восхождение наверх.

День Четвертый (часть первая)

Владимира всего трясло.

Верхом глупости оказалось спать на железном полу одной из площадок бесконечной лестницы, но сил попросту не оставалось.

В качестве альтернативы выступал сон на ходу, но это неизбежно грозило падением в один из недостроенных пролетов лестницы.

С другой стороны эта дрожь была хорошим признаком. Это означало, что организм боролся с переохлаждением, которое он неизбежно здесь получал, стоило ему только остановиться.

Вообще вся лестница сейчас напоминала ему больше всего его собственную жизнь. Такой же бесконечный подъем. Только куда?

К потерянному титулу?

К богатству?

К власти?

Он не знал.

После возвращения с фронта, он просто плыл по течению, не давая себе захлебнуться раньше времени.

Но делал ли он попытки выбраться наружу?

Одно он знал точно — этот мир вовсе не сказка, где герой получает все, а злодей — только смерть. Этот мир строится на договорах между сильными, и нет никакой возможности перескочить с одной ступеньки на другую. Потому что если ты родился талантливым — это ничего не значит. Должно столько звезд сойтись над вами, чтобы выбиться в люди.

Поэтому он просто плыл по течению.

Поэтому он просто жил.

Оставаясь при этом человеком.

Именно таким, каким видели его родители, а не таким каким хотело сделать общество.

На очередной площадке Владимир остановился.

Похоже из-за нездешней пустоты у него начались слуховые галлюцинации. Потому что стоило ему начать идти, как сразу раздавалось эхо отовсюду, а замри он на месте и непривычный звук сразу же пропадал. Он было хотел сделать резкий рывок вниз, чтобы найти источник звуков, но потом передумал — подъем и так измотал его, чтобы тратить на это оставшиеся силы.

Владимир давно перестал считать этажи, на которые поднялся.

Если этот подъем вел мимо Нижнего города, то его высота увеличивалась вдвое.

Поэтому он просто шел вперед, пока лестница не закончилась.

Он стоял на вершине, окутанный тьмой и дальнейшего пути просто не было, а сверху простиралась бесконечная тьма.

Невесело Боев рассмеялся.

Как там сказал этот старый автоматон, иди на самый верх?

Вот он и дошел.

Опираясь на перилла, Владимир тяжело сел на самый край площадки, свесив ноги вниз, в самую гущу тьмы, где пробивались косые отблески вечных фонарей.

Некоторое время он бездумно смотрел на черноту перед собой, а потом снова услышал шаги, только вот на этот раз он сам никуда не шагал.

Откуда-то сверху появился яркий луч фонаря и пошарив по площадке неприятно резанул по глазам, но потом быстро потускнел, когда Владимир прикрыл лицо вытянутой вверх рукой. Сквозь темные пятна на черном, Владимир увидел, как сверху приближается какая-то гигантская сороконожка. Отблески света скользили по ее черному панцирю, а ноги казалось ступали по самой тьме вокруг.

Отрешенно наблюдая за ней, Владимир увидел, что лапы огромного создания на самом деле представляют из себя чистую механику, а то что он принял за ее тело, на самом деле было сложенными пролетами лестницы, которые совершенно нечеловеческой формы автоматон тащил за собой.

Автоматон приблизился к нему, замерев напротив.

— Ты меня понимаешь? — спросил он строительный механизм, каким-то образом оказавшийся в этом подземелье.

Автоматон махнул передней лапой.

— Ты знаешь где здесь выход?

Автоматон снова махнул лапой.

— Ты можешь меня провести?

И снова взмах лапой.

— Ты же меня совершенно не понимаешь? — задал он вопрос, догадавшись, что все эти махания лапами на самом деле могут означать что угодно.

Автоматон подтвердил его догадку очередным взмахом.

— Может на тебе можно добраться до станции? — спросил зачем-то вслух Владимир, тяжело поднимаясь снова на ноги.

Как только он снял ноги с края пропасти, автоматон с громким щелчком присоединил к краю площадки очередной пролет лестницы.

— Ты меня приглашаешь куда-то? — догадался он, наблюдая как под манипуляторами рабочего автоматона выстраивается путь в чернильную темноту, но строительный механизм уполз уже далеко вперед.

Держась за перилла, почему-то находившиеся только с одной стороны площадки, Владимир пошел по единственному пути, проложенным для него случайно встреченным автоматоном.

Вначале он принял свет впереди за отблеск от фонаря автоматона-проходчика, но по мере того как они оба приближались к этому месту, он видел, как видимое сияние усиливается, пока оно не распалось на отдельные огоньки освещенных улиц и окон домов.

Это был город.

Точно такой же, как и наверху, только населяли его не люди, а ходячие механизмы, автоматоны.

Проходчик проложил последние футы пути прямо вниз, на улицы города механизмов, и Владимир спустился уже по ним, наблюдая как все автоматоны останавливаются при его появлении, разворачиваясь к нему, а еще больше живых кукол выходят из дверей домов, неподвижно застывая при виде человека. Только спустившись с последней ступеньки лестницы на твердую поверхность земли, он остановился.

Это было по-настоящему страшно.

Словно Владимир оказался посреди кладбища с ожившими статуями среди каменного города, где не было ни одного животного, ни одной травинки, ни одного шевеления.

По своей сути так и было — одежда, внешний вид и даже прически говорили о том, что эти автоматоны собирались здесь с самого своего первого появления среди людей наверху. Но их мертвая неподвижность и молчание пугали гораздо больше.

Внимательно осматривая собравшуюся перед ним толпу, Боев внезапно зацепился взглядом за знакомое лицо.

— Даша? — неуверенно произнес он, чтобы в следующий миг понять, что ошибся.

Автоматон стоящий в разношерстной толпе был только похож на его домашнего, но прическа, одежда и сами движения коренным образом отличались.

Словно по команде вся собравшаяся на улице толпа молча развернулась и начала расходиться, оставив Боева и девушку одних. Теперь он мог разглядеть ее одежду, напоминающую чем-то женскую безрукавную епанчу поверх простой и длинной, аж до пят, рубахи из холста, перехваченной на запястьях браслетами.

— Здравствуй, — произнесла автоматон.

Владимир только кивнул.

— Я напомнила тебе знакомую? — мягко улыбнулась она ему и ее улыбка также быстро пропала, как и появилась.

— Да, — наклонил голову Владимир, не решаясь посмотреть ей прямо в глаза.

— Не надо стесняться или бояться меня, — промолвила автоматон, подходя к нему. — К сожалению, меня зовут не Даша, но ты можешь звать меня… Вера.

Взяв его за руку, Вера повела его за собой по улице.

— Мы давно не видели здесь человека, кроме тех, кто обитает внизу.

— Кто они? — спросил Владимир.

Не ответив, Вера уводила его все дальше в середину города.

Мягко освободив руку, он остановился.

Автоматон молча развернулась к нему, ожидая его дальнейших действий.

— У вас есть еда? Вода? — спросил он.

Вера покачала головой, эмоция сожаления отобразилась на ее лице:

— Нет, прости, — подойдя к нему вплотную, она положила ладонь ему на плечо. — Именно поэтому ты не можешь здесь остаться.

— Старый автоматон, встретившийся мне внизу, сказал, что это есть путь наверх, — с надеждой посмотрел Владимир в глаза Веры.

— Он ошибся, — автоматон изобразил грустную улыбку. — Он видимо был очень старый…

— Да, но не настолько старый как вы, — невольно вырвалось признание из уст Владимира.

Вера просто улыбнулась:

— Мы следим за собой. Из каждого десятка сброшенного вниз, получается один целый автоматон. К сожалению, нам приходится избавляться от старых машин по причине износа их мозга, — снова взяв Владимира за руку, она повела его дальше по улице.

— Ты теплая, — неожиданно для самого себя признался он.

Повернувшись к нему на мгновение, Вера обозначила улыбку.

Дальше он шел молча, пока они не вышли на площадь этого городка.

В центре площади, посреди небольшого круга из камней, высилось самое настоящее дерево, укрывающее своей густой кроной большое пространство вокруг себя, по которому летали мерно мигающие синим цветом светлячки. На мгновение Владимир хотел возмутиться, тем что Вера обманула его, но потом он понял, что дерево не настоящее. Это был металл. Все, от ствола, до листьев, было выполнено из тонко обработанного и окрашенного металла.

— Красиво? — спросила его Вера, когда он ошарашено замер, пораженный неожиданным осознанием увиденного.

Боев сумел только кивнуть, почувствовав, как предательски перехватило горло.

Подойдя к стволу, Вера протянула руку и на кончик ее пальца тут же уселся светлячок, как совсем недавно было с Катей, когда они заночевали в старой башне.

Вернувшись снова к Владимиру, она дала ему возможность ближе разглядеть светлячка.

Это тоже было механизмом, искусно выполненным, но всего лишь машиной.

— Ты не думал о том, что большая часть людей тоже механизмы?

— Про что ты говоришь? — через силу сказал Владимир, наблюдая как механический светлячок ползет по ее пальцам, словно живой.

— О порядке, — отвела взгляд Вера от своей руки. — Порядок есть величайшее благо всего человечества, но почему вы так любите войны и революции?

— Потому что люди глупы, — он озвучил первое что пришло ему на ум.

— Нет, — точно также как Катя в башне, Вера повернула ладонь, позволяя светлячку переползти на другую сторону. — Потому что только так люди развиваются, а порядок для вас означает стагнацию, застой, неизбежно ведущий к смерти. Даже мы, мертвые механизмы, вынуждены раз в сутки ходить и делать зарядку, чтобы смазка не ссохлась в наших шарнирах и не застыла, навсегда обездвижив.

— Что так, что так, — невольно скривился Владимир, вспомнив свое прошлое, — выход один — смерть. Как по мне, то лучше умереть в покое, чем в вечной борьбе.

— Ты изменишься, когда в тебе утихнет старая боль.

Не зная, что ответить, Владимир просто стоял рядом с девушкой, забавляющейся с механической игрушкой, так искусно копирующее живое насекомое.

Пару раз он намеревался ей возразить и сам же себя одергивал.

Ничего не поменяется от его спора.

Кроме того, все его аргументы возникали только из чувства противоречия и он сам, лучше кто бы то ни было, понимал это. Поэтому любой спор с самого начала был бы им проигран, даже найди он нужные слова, но слов сейчас просто не существовало.

Оглядевшись по сторонам, он увидел, как двери домов раскрываются и оттуда выходят автоматоны, населяющие этот странный город. Собираясь вместе, они группами шли мимо них вниз по улице.

— Куда они направляются?

— Мы уходим, — просто ответила Вера, отпустив светляка в свободной полет, но тот вернулся к металлическому дереву, снова мигнув синим огоньком.

— Почему? — Владимир все-таки задал вопрос, ответ на который ему уже был известен.

Вера посмотрела ему прямо в глаза и серьезно ответила, но только не на заданный вопрос:

— Если смерть неизбежна, то какой смысл ее страшиться? Не лучше ли самому выбрать каким образом ты уйдешь и как ты уйдешь? Теперь прощай, человек, — развернувшись, она влилась в общий поток уходящих автоматонов.

Через полчаса улицы опустели и Боев остался один в этом непонятном городе.

Проводив взглядом последнего из уходящих автоматонов, Владимир сел под искусственным деревом с механическими светлячками.

Надо было продумать путь возвращения назад.

Конечно, Владимир понимал, что ему не дадут спуска, как только он покажется на базе захватчиков.

Кроме того, что он до сих пор так и не выяснил их мотивы, Боев не знал даже кого именно они представляют. А то, что они кого-то представляют не было сомнений. Ведь даже авторитеты Нижнего города ходили под опричниками. Значит, и у этих товарищей тоже был руководящий центр, который управлял их действиями.

Поэтому он рисковал, спускаясь к ним.

— Привет, — негромко окликнул Владимир охранника, стоящего возле платформы.

Тот сразу же наставил на него короткий автомат.

— Не стреляй, — рассмеялся Владимир, поднимая руки и выходя на свет. — Видишь, я сдаюсь.

— Что-то ты слишком веселый для того, кто бродил целые сутки по этим пустошам без еды и питья, — выдавил сквозь зубы охранник.

— Так, значит, это место называется Пустошью? — для проформы спросил он.

— Нет, — все также чуть слышно выдавил охранник. — Вперед, иди.

— Иду, иду, — согласился Владимир. — Ты только не нервничай, видишь же, что я сдаюсь.

Встречать их высыпала вся команда захвата.

С едва заметной улыбкой Владимир наблюдал за ними.

Вот и старший, тот самый, который угрожал ему.

— Ты ведь здесь за все отвечаешь? — спросил он его напрямую.

Подождав секунду, тот нехотя кивнул.

— Ты хотел узнать ответы на свои вопросы? — задал Владимир риторический вопрос и продолжил, не дожидаясь ответа. — Так вот, я готов дать тебе ответ, но только тебе, и только тебе одному.

Старший медленно перевел взгляд на охранника, задержавшего Владимира.

— Он чист, — ответил охранник на немой вопрос старшего. — Ни оружия, никаких предметов, совсем ничего.

— Где ты шлялся все это время? — наконец проговорил, как бы про себя, старший.

— Вы в курсе, что вы здесь не одни?

— О чем это он? — повернувшись к главному спросил тяжеловооруженный стрелок.

— Не знаю, — медленно сказал старший. — Но сейчас выясним. Наденьте на него кандалы!

Безропотно Владимир позволил сковать себе руки и ноги. Очевидно, что нападающие уже имели дело с бывшими военными, которые умели не только нажимать на спусковой крючок, а дворяне всегда были военной кастой в лучшем понимании этого слова.

— Итак, что ты хотел нам сказать? — спросил старший, забирая ключ от кандалов.

— Только тебе одному, — снова напомнил ему Владимир.

Неуверенно оглядевшись, старший решил уступить:

— Хорошо, где?

— Пойдем в здание, — предложил Владимир.

Снова оглядевшись, старший видимо решил поломать всю игру пленного, потому что направился к другому входу, не к тому, в который его ввели самый первый раз.

Чуть улыбнувшись, Владимир медленно поплелся за ним, позванивая кандалами.

Впрочем, пройдя часть пути, главный пропустил его вперед, чтобы закрыть за ним дверь полутемной разгромленной комнаты, видимо служившей когда-то кладовой.

— Итак, что ты хотел сказать?

— Не сказать, — улыбнулся Владимир и выплюнул изо рта механического светлячка. — Показать.

Несколько мгновений тот просто лежал, а затем облетев комнату по кругу, через небольшой разлом в стене вылетел наружу.

Пожевав губами, Владимир отошел в угол.

— Что ты делаешь? — недоуменно спросил главный.

— Терпение, — попросил его Владимир и тут оно произошло.

Яркая вспышка ударила по глазам даже не напрямую, даже сквозь плотно закрытые веки был виден ее сияющий свет, а главарь, стоявший на фоне окна, мгновенно вспыхнул в окрасившемся в черно-белые цвета окружающем мире, когда остатки стекла лопнули от нестерпимого жара, льющегося снаружи. Затем пришел удар, с выбитой дверью, с хрустом металла и камня, с многовековой пылью этого места, с отшвырнутым вглубь комнаты главарем, истошно исходящем на крик.

Медленно разлепив засыпанные пылью глаза, Владимир огляделся.

Хорошо, что вокруг был только камень — здесь просто нечему было гореть. Впрочем, и камень, и металл плавились и сгорали в огне ядерного взрыва, устроенного им с помощью светляков. Владимир не смог рассчитать правильного расстояния до эпицентра. Он рассчитывал минимум на несколько тонн тротилового эквивалента, а вместо этого получил добрый десяток. Вон, даже несущая стена потрескалась от удара, хотя до эпицентра было чуть меньше ста шагов.

Правда, чтобы организовать этот взрыв, Владимиру пришлось собрать с металлического дерева почти всех механических светлячков, которых он смог поймать, да и то он изначально не предполагал, что собранного радия окажется достаточно для критической массы атомного заряда.

Но, как оказалось, их было даже слишком много.

Боев старался не думать о том, какую дозу получили его пальцы во время компоновки их тел и подбора поражающих элементов. И тем более, сколько рад получил его мозг, когда он засунул в рот последнего рабочего светлячка, который и должен был сыграть роль детонатора. Но полость рта была последним местом, где преступники догадались бы проверять или что-то искать.

В любом случае — это слишком малая цена обретенной свободы.

Он подошел к главарю.

Тот сильно обгорел, кроме того из многочисленных ожогов виднелись остатки стекла, вплавившегося в кожу. Из сгоревшей на верхней части туловища одежды выпал все еще дымящийся и почерневший от жара ключ. Ключ от его кандалов.

Спустившись по стене на пол, он стал ждать, когда стихнет снаружи пожар и остынет ключ от кандалов. Заодно стараясь вдыхать окружающий воздух через раз, потому что там, кроме раскаленного камня и пепла, прибавлялся сладковатый запах паленой свинины от сгоревшей человеческой плоти.

В это время заворочался главарь.

Похоже он вопил, но связки сгорели вместе с горлом, а может быть он их сорвал, когда кричал от яркого света при вспышке, когда та в считанные доли секунды выжигала все на своем пути. Странно, что он вообще был до сих пор жив.

Встав, Боев коротким ударом каблука сломал шею главарю, оборвав его мучения, и вернулся на старое место. Надо было дождаться, когда остынет ключ и стихнет пожар снаружи. Заодно может и уровень радиации снизится. Он совершенно не собирался умирать раньше времени.

Через пятнадцать минут Владимир не выдержал и подобрал с пола все еще немного горячий ключ. Отперев кандалы, он бросил их там же, после чего вышел наружу.

Жар раскаленной поверхности обжигал даже через подошвы. Все пространство полнилось стуком и треском расплавленного камня, иногда разбавляемого шорохом осыпающегося бетона. К счастью, когда Боев двигался, то было не так горячо. Только пустота вокруг пугала своей чистотой, когда взрыв вымел весь мусор и пыль, даже стало легче дышать или может быть ему это лишь казалось.

Невольно его взгляд приковало к теням на стене дома, где собралась вся команда напавших на их участок. Почему-то это были реальные тени, темные на светлом фоне стены, хотя казалось бы вспышка должна была вымарать стену, впечатав в ее структуру всю пыль и грязь, собравшуюся здесь за столетия, оставив чистые участки на месте людей. Но нет, это были самые настоящие тени, даже можно было разобрать их положение тел или рук в тот момент, когда пришла смерть.

На секунду остановившись, он осмотрелся.

Даже сами здания казалось стали мертвыми, какими они были задолго до этого, — каменные скелеты с выбитыми окнами и дверьми, медленно тонущие во черноте, спускающейся сверху вместо привычного дня.

Боев прошел мимо бронетранспортера, теперь совершенно не опасного.

БТР сейчас больше всего напоминал старый жестяной шкаф, брошенный в пламя на свалке — корпус прогорел, колеса расплавились, все двери и люки распахнуты, даже пламя было обычным, красным и уже затухающим.

За углом здания показался подъемный желоб в каменном основании.

Медленно подойдя к платформе, чудом уцелевшей от устроенного им взрыва, Владимир взошел на нее.

Последний раз посмотрел на обширный каньон, все также полнящийся темной непроглядной пустотой. Неожиданно край обрыва медленно и бесшумно съехал вниз, еще больше увеличив проем в земле.

Нажал на единственный переключатель на вынесенной консоли и платформа, резко дернувшись, понесла его вверх. Через несколько секунд край темного провала скрылся за бешено мелькающими пролетами.

На этот раз он не считал сколько времени поднимался.

Да это было и не важно.

Самое главное — он выбрался.

Сверху показался светлый проем. Он выбрался.

Платформа внезапно затормозила, подбросив все его внутренности к горлу.

Владимир осмотрелся.

Справа виднелись темные завалы свалки, а слева светили фонари близкого Нижнего города. Еще раз оглядевшись, он различил в темноте за лампами освещения пожарный гидрант. К нему он и направился. Вывернув его рукоятку, он добился струи свежей воды.

В первую очередь он утолил жажду.

Напившись, он вытер рот рукой и, быстро умывшись, скинул верхнюю одежду, подав на нее воду.

Несколько минут Владимир смывал с нее всю радиоактивную пыль и попавшие частицы. Он тщательно выжимал свою верхнюю одежду, когда к свалке прибыл отряд местной милиции, одетой кто во что горазд и вооруженной точно также.

Не обращая внимания на угрожающие лица, он резко встряхнул одежду и начал одеваться. Мокрая одежда вела себя как любая мокрая одежда — края ее слиплись, натягивалась она с превеликим трудом и сильно холодила кожу. Наконец он справился со своими штанами и рубашкой, а плащ, тщательно свернув, бросил к остальному мусору.

Только закончив с дезинфекцией личных вещей, он повернулся к прибывшим людям.

— Где здесь выход наружу? — требовательно спросил Боев милиционеров.

Смутившись под его взглядом, милиция Нижнего города начала переглядываться друг с другом, пока из них не вышел точно такой же, как и все остальные, бледный и поджарый человек:

— Кто вы?

— Я из Верхнего города, — громко и уверенно представился Владимир, демонстрируя снятый заблаговременно значок. — Был взят в плен выродками снизу.

— Что… — начал тот и сбился. — Что с ними произошло?

— Они умерли, — прямо ответил Владимир.

Внезапно в задних рядах собравшейся толпы началось какое-то движение.

Все милиционеры перед кем-то расступались, давая ему проход.

Через пару мгновений показался его старый знакомый старик-священник, с которым он беседовал в свое прошлое посещение Нижнего города, все в той же гражданской одежде и с той же самой бородой. Даже черные каемки под ногтями никуда не делись.

Дожидаясь, пока тот приблизится, Боев повесил свой значок детектива с неизменными словами «Спасение жизни превыше всего» на карман рубашки, так чтобы он был у всех на виду.

— Здравствуйте, — поздоровался он первым.

— Приветствую, — наклонил голову старик. — Они точно мертвы?

— Точно, — подтвердил Владимир. — Главарь был со мной, он сейчас мертв. Остальные пятеро сгорели, трупов не осталось. В одном из залов сутками ранее находилось тело опричника. Надо отыскать его и передать службе.

— Это ведь был взрыв? — осторожно спросил старый человек, не уточняя какой именно взрыв произошел там внизу, но и так было понятно, что он имел в виду.

Боев кивнул.

— Пойдемте, — сказал старец и толпа тот час же расступилась перед ними двумя, давая проход. — Я проведу вас до ближайшего выхода.

Медленно Владимир пошел вслед за стариком через коридор вооруженных людей, которые как-то странно реагировали при его приближении, опуская оружие и головы вниз, словно опасались встретиться с ним взглядом.

Миновав череду милиционеров, они вошли в городок.

Улицы были пустынны.

Возможно жителей Нижнего города напугал близкий взрыв атомного заряда.

Шагая по главному проспекту, Владимир наблюдал даже здесь последствия подземного подрыва — там и сям погасшие вечные лампы, перекошенные двери и окна, слетевшая с домов черепица и упавшие ограды. Ничего критического.

— Кто были эти люди? — спросил он старика, воспользовавшись моментом, что никого нет поблизости.

— Наемники, — кратко ответил тот.

— Все еще опасаетесь их? — поддел Владимир его вопросом.

Внимательно посмотрев на него, старик неожиданно признался:

— Мы не знаем. Подозреваем, что они работали на чью-то разведку.

Владимир мгновенно понял ход его мыслей — они были уже узнаны и легко контролируемы, а вот он помешал работе спецслужб. Теперь враждебное государство должно было прислать новых или разбудить спящих агентов, которые жили до этого ничем непримечательной жизнью, самых настоящих оборотней среди простых людей. Но просить прощения он не стал. Они хотели его убить, а перед этим пытать.

Так что Боев имел полное моральное право поступить с ними так как посчитал нужным.

В данном случае просто ответить им взаимностью.

Они вдвоем вышли к точно такому же подъему вверх, как и в портовой зоне.

И снова площадка, снова огромные стальные двери, запирающие вход в Нижний город, только на этот раз под старым мостом.

Старик замер перед самым выходом, словно опасался дневного света.

Когда дверь отворилась перед ними полностью, Владимир шагнул из-под моста на высохшее русло речки. Обернувшись, он успел заметить, как священник перекрестил его двумя перстами, прежде чем тяжелый металл навсегда отрезал их друг от друга.

Шагая по крошащимся ребрам грязи с отпечатками шин, Боев поднялся наверх из тени моста. В последний раз он оглянулся назад, но на этот раз не на вход в Нижний город, а просто посмотрел на мост, одна сторона которого обвалилась из-за старости, обнажив из-под обветренного серого камня с зелеными прожилками мха по солнечному желтый и чистый известняк.

Он дома.

Первым делом Владимир решил заглянуть в полицейский участок.

Там снова все убрали.

На мгновение он вспомнил старые сказки, где путешественник уплывал в чужие земли, а возвращался домой уже спустя сотни лет, когда даже имя его было давно позабыто, а вместо дома остались лишь остатки стен — настолько здесь все снова было таким, каким было до того как пришли захватчики. Единственное что не удалось восстановить, так это место попадание снаряда. Там, как и прежде, висела полотняная имитация стен, а так даже двери заменили на новые.

Двум жандармам стоящим в будке перед входом Боев не удивился. Наш народ всегда был крепок задним умом. Так что поставить военизированную охрану прямо перед входом, который будет обстрелян в первую очередь, вполне нормально.

Беспрепятственно войдя внутрь, он поздоровался с дежурным городовым, сидящим за канцелярской стойкой.

— Привет, — сказал Владимир как ни в чем не бывало. — Не знаешь, где мои личные вещи?

— Здравствуйте, ваше благородие, — выпрямился от неожиданности и даже привстал дежурный, правда только на половину. — Вы живы?

— Нет, это только моя тень, как в пьесе Александра Копьеносца, — улыбнулся он. — Так где мои вещи?

— У Алима, — ответил тот и снова поднялся, когда Владимир пошел вверх по лестнице. — Постойте. Стойте же!

— Что такое? — развернулся к нему частью корпуса Владимир.

— Так это, вы и в самом деле живы? — снова задал дежурный городовой свой дурацкий вопрос.

Утомленно закатив глаза, Владимир продолжил подъем наверх.

Первым делом, он дернул дверь своего кабинета, но тот естественно оказался заперт.

Вежливо постучав в кабинет начальника, он дождался разрешения войти.

— Здравствуйте, Алим Степанович, — приветствовал Боев остолбеневшего начальника участка. — Не подскажите, где мои личные вещи и почему заперт мой кабинет?

Так как начальник продолжал изображать статую, он подошел к его столу и по-военному четко стукнул каблуками:

— Не узнаете? — с улыбкой спросил Владимир и только тогда Алим Степанович вскочил со своего места, сразу бросившись ощупывать его плечи, словно все еще не веря в его возвращение.

— Хватит, — остановил его наконец Владимир. — Так что с моими вещами?

— Все здесь, — бросился Алим Степанович к сейфу. — Приходил твой домашний автоматон, спрашивала где ты, но мы ничего ей не сказали, потому что сами толком не знали.

— Даша? — удивился он. — Когда она была?

— Вчера вечером, — ответил начальник, ставя перед Владимиром полку из сейфа, где аккуратно были разложены его вещи.

Быстро рассовав все предметы по карманам и закрепив на поясе револьвер, Боев взял ключ и почти вышел из комнаты, как его снова остановил начальник:

— Владимир, ты ничего подозрительного не видел на своем плавучем доме?

— Нет, — обернулся он. — А что произошло?

— Вчера выловили тело убитого мужчины, — опуская глаза, ответил Алим Степанович, — умер пару дней назад. До сих пор не можем опознать.

Теперь Владимир развернулся к нему полностью:

— Но почему-то подумали, что это может быть связано со мной. Почему?

— У него была сломана шея, — чуть сконфузившись ответил Алим Степанович, — совсем как обучают в военных школах для знати и мы подумали…

— Подумали, что это сделал я, — закончил за него фразу Владимир. — Вполне резонно подумали, но это точно не я. Впрочем, следствие покажет.

Начальник скривился, словно откусил от лимона:

— Не покажет, там все раки объели. Только сумели определить, что шея была сломана чем-то твердым. Может ребром доски, а может ударом руки, бог его знает.

— Рад, конечно, помочь, но мне бы со своими делами разобраться, — пожал плечами Владимир.

— Не расскажешь, что там произошло? — полюбопытствовал Алим Степанович, время от времени поглядывая на Владимира.

— Нет, я должен отчитаться по этому делу перед княжной Екатериной Александровной Волконской, своим прямым начальником, а там уже как она решит, — развел руками Боев.

— Сегодня в два часа дня будут хоронить Алексея, ты придешь? — перевел неудобный разговор начальник.

— Обязательно.

Отперев двери своего кабинета, успевшего стать за эти пару дней уже чем-то близким, первым делом Боев увидел на столе оставленную сигаретную пачку, принадлежавшую погибшему при вызове двоих Алексею. Вывернув ее и распотрошим сигареты, он ничего не нашел.

Жалко конечно, но попытаться все равно стоило.

Аккуратно сгребая мусор со стола в корзину, Владимир подумал о содержании отчета.

Это требовалось и самим порядком, и просто для того, чтобы ему не засчитали за прогул отсутствие в течении суток, хоть и не по своей вине. Самое главное это решить, стоит ли ему писать про город автоматонов или нет? Они ведь ушли со старого места.

Город?

Ну так что город?

В Нижнем городе тоже есть свои кварталы, но никому из детективов нет туда доступа. Вообще чудо, что ему удалось дважды там побывать и остаться в живых.

Это епархия опричников и Церкви.

Туда ему соваться точно не следует.

Оставив на столе так и не тронутый им лист бумаги, Владимир вышел наружу.

Все это подождет. Сперва надо наведаться домой, проведать Дашу.

Правда для этого следует сперва отыскать свой байк.

Двухколесная машина нашлась в гараже, позади здания управления полиции.

Из байка слили всю воду, поэтому ему пришлось сперва ходить, искать ведро, а потом наполнять его двигатель. Вода была обычным рабочим веществом, в качестве энергии выступал небольшой реактор, который, к счастью, местные рабочие не догадались опустошить.

Впрочем, Владимир не был в обиде на работяг, все-таки они завели его байк под навес, тем самым защитив его машину от ржавчины, неизбежно появляющейся под открытым небом.

Направившись домой, Владимир как всегда размышлял по дороге.

В деле князя Бориса Бородянского обнаружились новые обстоятельства.

Первое — он не брезговал призывом Двух, из-за чего им заинтересовалась Церковь, а опричники при этом почему-то защищали.

Второе — девушка обнаруженная в разгромленном доме князя была вовсе не его дочь, а какая-то посторонняя девчонка, которую вынудили к призыву Двоих.

Третье — наемники, напавшие на участок, скорее всего работали на князя.

В последнем пункте Владимир не был так уж уверен, но их заинтересованность делом князя, знание того, что первый детектив, работавший на него, погиб, зверские пытки опричника, расследовавшего это дело, все указывало именно на них.

Теперь ему предстояло продумать, что говорить княгине Волконской.

Или, вернее, о чем следует умолчать.

Точно не стоит рассказывать про устроенный им взрыв под Нижним городом.

Меньше всего при этом ему хотелось разбираться с опричниками, хотя те наверняка зададут ему пару вопросов про погибшего оперативника.

Точно стоит умолчать об автоматонах там же.

Здесь в пользу такого решения выступало сразу два фактора.

И то, что они ему помогли, и то, что таким образом следователи Верхнего города могли обнаружить отпечатки пальцев Владимира на металлическом дереве, после тотальной зачистки его кроны от светлячков.

И, наконец самое важное обстоятельство — это обнаруженный неподалеку от принадлежащего ему дебаркадера трупа неизвестного мужчины.

Возможно Даша могла все-таки что-то знать или видеть на месте попадания Владимира в аварию. Не могла не знать.

В этот раз Даша сидела на палубе дебаркадера.

Но стоило только показаться на дороге Владимиру, как она вскочила и просто перемахнув через невысокий борт, бросилась ему навстречу, не разбирая дороги. От неожиданности Владимир остановил байк и, скинув с головы картуз с гоглами, наблюдал как она быстро мчится к нему. Наконец не выдержав, он сам побежал ей на встречу.

На полпути они встретились и Даша так вцепилась в него, словно не ожидала снова когда-нибудь увидеть.

От искренности ее чувств у Владимира невольно защипало в носу.

Чтобы скрыть свои эмоции, он уткнулся носом в ее волосы, пахнувшие лугом.

Пару раз пролезала мысль, что это все неправда, все это было запрограммировано в течении многих лет, но Боев упорно гнал от себя эту мысль.

— Ты вернулся! — наконец Даша оторвалась от него и посмотрела снизу вверх, продолжая впрочем держать его обеими руками.

Улыбнувшись ей, Владимир сказал:

— Да, теперь я дома, не переживай.

— Ты голодный? — просила она. — Впрочем, зачем я спрашиваю. Конечно, голодный. Пойдем, — держа его одной рукой, Даша повернулась к их дому. — Если ты очень голоден, то есть пирог с грибами. А если готов подождать, то сейчас сварганю что-нибудь вкусненькое.

— Если честно, — позволил Владимир ей тянуть себя словно тяжкий груз, — то голоден как волк.

Оглянувшись, Даша взяла его под руку, не останавливаясь:

— Хорошо, тогда чай и пирог, а потом еще приготовлю.

Оставив его на палубе, Даша споро накрыла стол чистой скатертью и ушла за едой. Не зная, чем себя занять, Владимир огляделся. Все было по-старому, только на носу дебаркадера пристроилась небольшая кормушка для птиц, где весело щебетала пара синичек.

Усмехнувшись, он покачал головой, только неосуждающе, а тому что автоматон присматривал за их домом и делал что-то новое, о чем ее не просили.

Через полчаса, хорошо поев и переодевшись во все свежее, Владимир в белом повседневном кителе отца без знаков отличия прошелся по старому дебаркадеру.

Даша, соскучившись за это время по общению со своим хозяином, все это время неотступно сопровождала его и этим невольно привлекала его взгляд.

Что это?

Она действительно соскучилась или просто играет?

А подумал бы он так на свою подругу, будь она у него?

Он не знал.

Вернее, он точно знал, что многие люди просто изображают из себя приветливых и заботливых, на самом деле не будучи таковыми. И такое бывает даже в семьях.

Даже в любящих семьях.

Одно он знал точно — Даша никогда не предаст его, в отличие от других пар.

Могла ли она совершить преступление?

Ведь он знал, что автоматоны изначально делались неспособными на убийство.

Потом правда, в следствии неправильного воспитания, они могли нарушить закон по неосторожности или чисто случайно, но никогда преднамеренно. А тот мужчина, если верить словам начальника, был убит вполне профессионально, ударом ребра ладони по шее. И, если судить по воспоминаниям Владимира перед аварией, людей сидевших в засаде по дороге к его дому было минимум трое, иначе бы не прозвучала фраза «дело за вами».

Раскрыв рот, Владимир задал вовсе не тот вопрос, который намеревался:

— Мне сказали, что ты приходила в участок.

— Да, — улыбнулась Даша, посмотрев на него, — я беспокоилась, что ты ничего не ел. Что вообще произошло?

— На участок напали. Требовали человека, который занимался… одним делом, — замялся Владимир, не зная имеет он право посвящать Дашу в обстоятельства дела или нет, все-таки она не человек. — Вот и выдали меня.

— Давай уедем отсюда, — предложила Даша, поворачиваясь к нему и беря обе его ладони в свои руки.

Невольно Владимир отвернулся от ее немигающего взгляда:

— Куда? И чем жить будем? Ты же знаешь, что я ничего больше не умею.

Поникнув головой, Даша отпустила его пальцы.

Он снова посмотрел на нее:

— Все еще наладится, Даша, — он провел пальцем по ее мягкой щеке. — Вот увидишь.

— Обещаешь? — снова подняла она глаза на него.

Не зная, что еще ей сказать, Владимиру оставалось только кивнуть.

— Ответь, пожалуйста, — попросила Даша.

— Обещаю, — подтвердил он.

После его ответа, Дашу словно подменили. Она снова стала собранной и деловой. И первое что она сделала, это уселась на край борта и свесила с него ноги, силой потянув за собой и Владимира, усадив его рядом.

— Не расскажешь, что за дело из-за которого тебя выкрали? — спросила она, смотря вместе с ним на противоположный берег реки.

— Я не знаю… — начал Владимир, но она его перебила.

— Мне ты можешь рассказать. Я автоматон, поэтому не подпадаю под ваши правила.

Владимир повернулся к Даше и та, словно почувствовав его взгляд, тоже повернула к нему голову, но ничего не сказала, просто ожидая его рассказа.

— Ну да, в этом ты права, — согласился нехотя он. — Просто привык разделять работу и дом…

— Если бы еще работа не вмешивалась в домашние дела, — словно про себя пробормотала Даша, но так что Владимир прекрасно расслышал ее слова. — Ладно, как я понимаю, все началось с письма великого князя?

— Откуда ты знаешь, что это было письмо от князя?

— Владимир, ну серьезно, — с видом усталости от его непроходимой глупости посмотрела на него Даша, — неужели ты думаешь, что я не знаю всех гербов Российской империи?

— Да, прости, пожалуйста, — смутился он. — Конечно сам князь не горел желанием со мной встретиться, поэтому вместо себя послал своего решалу…

— Не решалу, а управляющего, — снова поправила его Даша. — Впрочем, ты прав, это именно решала. Что он хотел от тебя?

— Дочь князя пропала, только проблема в том, что она пропала за тря дня до этого и этим делом занимался Алексей, мой бывший однокашник. Впрочем, я тебе об этом говорил.

— Отчего он погиб?

— Во время вызова Двоих что-то пошло не так. Сгорел заживо, — добавил он.

Даша перевела взгляд за борт, где булькнула выпрыгнувшая из воды рыба:

— Завтра будет дождь, — невнимательно заметила она. — Зная Алексея, он должен был оставить что-то тебе?

— Да, — не стал отрицать очевидное Владимир, — он оставил записку.

Порывшись по карманам, он протянул ей уже изрядно помятую записку с фразой — «Будь счастлив Петрушка».

— Подчерк женский, — сказала Даша, разгладив записку на голой коленке, — наклон влево. Такой часто бывает у бунтарок. Его подруга?

Владимир кивнул, подтверждая очевидное.

— Знаешь, что обозначают эти слова?

— Нет, только общеизвестный смыл.

— Эти слова обозначают то, что его подруга была во время вызова Двоих свидетелем происходящего.

Несколько секунд Владимир нерешительно смотрел на девушку рядом с собой:

— Почему ты так решила?

— Я знаю тебя, — посмотрела она него и легонько толкнула локтем в бок. — Подруга с самого начала решила проконтролировать призыв Двоих. А тебя она обманула. Хорошо, что там дальше с пропажей?

— Ничего, — развел в стороны руки Владимир. — Все пути отрезаны. Она просто не пришла домой после прогулки. И князь к тому же погиб…

— В смысле? — натурально удивилась Даша

— Был призыв Двоих в его доме, причем неоднократно, насколько я могу судить.

Даша коротко посмотрела в его сторону, но ничего не сказала.

— На месте призыва обнаружили девушку, живую, а вот сам князь… — он замялся, не зная, как лучше сказать.

— Погиб, короче, — закончила Даша за него фразу. — А девушка? Она кто князю?

— Не знаю, — откинулся назад Владимир, опираясь на руки. — Может быть кто-то из прислуги, хотя и одета была хорошо, по-княжески. Может быть любовница? Хотя для любовницы слишком молодая, в дочки ему годилась.

— И фотокарточку княжеской дочери тебе естественно не дали? — спросила Даша с интересом наклонив голову вбок.

— Если знаешь, то лучше скажи, — обиженно насупился Владимир.

— Откуда я могу знать? — возмутилась Даша. — Что с девушкой, кстати?

— Покончила с собой в бедламе, — тихо промолвил Владимир.

— Да, жалко, — сказала неопределенно Даша, так что не было сразу понятно о чем именно она сожалеет.

Некоторое время они молчали, наблюдая за летающей над гладью реки мошкарой и пробегающими изредка водомерками, только изредка тяжелая волна шлепалась о низкий борт дебаркадера. Противоположный берег зарос осокой и камышом. Еще дальше возвышалась словно выросшая из сказки стена темного леса. Легкий бриз овевал лицо Владимира и никуда не хотелось уходить, но надо.

— Пора, — встал с края дебаркадера Владимир.

— Ты куда сейчас? — спросила Даша, повернув к нему лицо и отгородившись от полуденного солнца ладонью.

— Думал отчет написать для начальницы, но видимо поеду к невесте Алексея. Ты здесь останешься?

— Да, — ответила Даша, отворачиваясь снова к речке, — посижу еще немного.

Владимир решил не просто прийти на похороны своего друга, а привезти туда его девушку, Клавдию.

Весть вопрос был в том, отпустили ее с работы или нет?

По идее должны были отпустить — это было бы вполне нормально чисто по человечески, но Боев также понимал, что официально ее ничто не связывало с бывшим женихом. А это означало, что ее могли оставить отрабатывать свою смену, несмотря на то, что малые артели рабочих были как одна большая семья.

Уже подъезжая к пекарне, Владимир резко остановился, потому что увидел сидящую прямо на мостовой Клавдию. Встав с байка, он подошел к девушке и без труда поднял ее несопротивляющееся тельце на ноги.

— Ты чего? — спросил он, украдкой осматриваясь в поиске знакомых лиц.

— Я… я не хочу туда идти, — сказала Клавдия, посмотрев на него покрасневшими, но совершенно сухими глазами.

Владимир еще раз резко оглянулся на точно также оглядывающихся на них случайных прохожих. В любом случае, им нельзя было оставаться здесь, на самом виду, да и будущему допросу Клавдии они могут помешать.

— Пойдем, — потянул он ее к своему байку.

— Я не пойду! — решительно выкрикнула она, освобождаясь.

— Я не на похороны тебя приглашаю, — терпеливо пояснил Владимир. — Просто хочу увести тебя с улицы.

— Хорошо, — уже намного тише согласилась Клавдия, сама идя к байку.

Он помог ей усесться позади себя, потом чуть повернув голову, сказал:

— Ты можешь меня обнять? Это чтобы ты случайно не выпала во время поездки.

— Хорошо, — также тихо согласилась подруга Алексея и обняла его за плечи.

— Нет, — возразил Владимир, — так ты меня сковываешь. Возьми меня вокруг талии.

Дождавшись, когда она выполнит его указания, он попросил ее:

— Теперь держись, — и дал полный газ.

Несколько минут он бесцельно гнал байк, только чтобы дать Клавдии полностью прийти в себя и насладиться ощущением скорости.

По объятиям девушки он понял, что она расслабилась, потому что хватка ее рук вокруг него ослабла, а сама Клавдия прижалась плотнее к нему.

Тогда Владимир направил байк в небольшой сквер.

Как только он остановился, Клавдия сама спрыгнула с байка.

Переместив защитные гоглы наверх картуза, он посмотрел на нее:

— Успокоилась?

— Да, — чуть заметно улыбаясь ответила она, но затем снова погрустнела, видимо вспомнив, что так или иначе ей придется быть на похоронах своего жениха.

— Пойдем, присядем, — предложил он, устанавливая байк на боковую подножку и выворачивая руль для общей устойчивости.

Вдвоем они вошли вглубь парка и, найдя свободную скамейку, уселись рядом.

Несколько минут они молчали, потом Клавдия сказала:

— Спасибо тебе, Владимир, мне в самом деле стало легче.

— Я понимаю, потеря близкого человека всегда тяжело, — тихо ответил он. — Я ведь сам потерял своих родителей.

Словно случайно Клавдия прижалась к нему плечом и его рука естественным образом обняла ее за плечи.

— Ты уже думала, что будешь делать дальше?

— Нет, — помотала она головой, — совершенно не могу об этом сейчас думать. Хотя что мне остается? Вернуться назад к родителям?

— Как вариант. У тебя же все с ними хорошо?

Щекой он почувствовал шевеление волос, когда Клавдия повернула к нему голову, но никак не среагировал.

— Да, — согласилась она, снова отворачиваясь от него, — только мама…

— Мама хочет видеть внуков, — невесело закончил он за нее.

По согласному кивку головой девушки, он понял, что она улыбнулась.

Пора было переходить непосредственно к допросу, подготовительная часть закончена.

— Так что на самом деле произошло у тебя с Алексеем?

Неуютно поежившись, Клавдия сбросила его руку со своих плеч:

— Почему ты спрашиваешь?

— Я знаю, — повернул он к ней голову, — Алексей все рассказал мне накануне.

— И ты согласился? — неуверенно задала она ему вопрос своими дрожащими губами.

— Я сказал, что подумаю, — честно глядя прямо ей в глаза, соврал Владимир.

Покраснев, Клавдия опустила взгляд.

Похоже, его допрос перерастает во что-то большее.

Что же такого предложил ей Алексей?

— Кто подал первым идею? — спросил он.

— Я, — ответила Клавдия, еще больше покраснев, хотя казалось, что дальше уже просто некуда.

— Понятно, — откинулся он на спинку лавки.

— Ты осуждаешь меня? — спросила она, внезапно подняв глаза на него.

— Нет, — все также глядя прямо перед собой, ответил Боев. — Давай о чем-то другом поговорим, а то мне кажется, что сейчас придется вызывать сюда команду пожарных. Что же произошло на самом деле в день смерти Алексея?

Почувствовав, что девушка колеблется, он скосил на нее глаза:

— Теперь-то можно все рассказать. Правила ограничения действуют только на живых, не на мертвых, — он снова сделал акцент на смерти своего друга, чтобы привести девушку в неустойчивое эмоциональное состояние.

— Он надеялся, что ему удастся сорвать с какого-то князя сумму за молчание, только не был уверен, правильно ли он поступает, — наконец призналась она, то и дело переводя взгляд на Владимира с носок своих туфель.

— И тогда он решил обратиться за помощью к Двоим? — уточнил Владимир.

— Да, — снова поникла головой девушка.

— А за что он хотел?.. — но она уже отрицательно мотала головой.

Как глупо — пытаться шантажировать великого князя.

С некоторой примесью грусти он посмотрел на Клавдию:

— Ты же понимаешь, что должна об этом молчать?

Она кивнула.

— Я серьезно, — добавил Владимир. — Не хочется потом еще и твою пропажу расследовать.

— Я буду молчать, — в подтверждение своих слов девушка провела двумя пальцами по губам, словно закрывала их на замок, и сделала характерный жест откидывания от себя невидимого ключа.

— Ты определилась? Едем на кладбище или нет?

Тяжело вздохнув, Клавдия решительно сказала:

— Едем.

— Хорошо, только я с тобой не останусь. Не выношу после войны вида мертвых.

На кладбище, прямо возле входа, их встретили родители Алексея и прямая начальница Владимира — Екатерина Александровна Волконская.

Когда Клавдию сразу же бросились обихаживать родные Алексея, к нему подошла Екатерина Александровна:

— Вова, ты почему здесь? — спросила она, с любопытством глядя на него.

— Привез девушку погибшего друга, — сухо ответил он.

Только Екатерина Александровна начала говорить, как подошел одетый в белое священник без каких-либо устройств, свойственных оперативникам Церкви.

— Потом поговорим, — коротко бросила она, шагнув к святому отцу.

Посмотрев на ревущую белугой Клавдию и негромко переговаривающуюся с попом начальницу, Владимир развернулся, как его остановил автоматон Екатерины Александровны:

— Владимир, постой, — помахала она ему рукой от стоянки, расположенной снаружи освященной церковью земли.

— Привет, — поздоровался он. — Что начальница хотела от меня?

— Ты почему не пришел сразу к Екатерине Александровне?

— Я сразу явился на свое рабочее место, — резонно возразил Боев, — а потом поехал домой, потому что элементарно хотелось есть. Поэтому и не успел написать рапорт.

— Это подождет, — отмахнулась от его слов Катя. — Ты разве не получал от нас письма с нарочным?

— Нет, — впервые почувствовал тревогу Владимир. — Меня забрали из участка. Вам разве не докладывали?

Тяжело автоматон княгини посмотрел в его глаза и медленно сказал:

— Похоже проблема даже шире, чем мы предполагали.

— Да о чем ты? — воскликнул он.

— В участок больше не возвращайся, — распорядилась Катя, прикрыв рот ладонью, как делала всегда, когда подозревала о наружной слежке. — Пойдем в машину, подальше от чужих ушей и глаз.

Усевшись на заднее сиденье паромобиля представительского класса, Катя задернула тщательно шторки на окнах, отгородившись от остального мира.

— У нас серьезные проблемы, — без предисловий начала она. — Ожидается конфликт между Церковью и опричниками.

— Подожди, — остановил ее Владимир. — Это из-за князя Бориса Бородянского?

— Да, — кивнула Катя. — Он занимался призывом Двоих, причем неоднократно, а опричнина этому способствовала.

— Он узнавал для них информацию? — догадался Владимир.

Кивком Катя подтвердила его версию.

— Знаешь, — сказал он и замолчал, не зная, как именно продолжить.

— Что? — нетерпеливо поторопила его автоматон княгини.

— Короче, та девушка на месте призыва. Это не его дочь.

— А кто? — внимательно посмотрела на него Катя.

— Не знаю, видимо служанка или жертва компрачикос.

— Они же были давно запрещены, — возразила Катя.

— Видимо не до конца, — пожал плечами Владимир. — Это всего лишь версия.

— Были отмечены случаи пропажи детей из соседних городов, — задумчиво протянула Катя.

— Вот видишь, только учитывая состояние поместья великого князя всей правды мы до конца не узнаем, разве что…

— Что? Не тяни, — взмолилась Катя.

— Разве что нам удастся отыскать пропавшую дочь князя, Веру Бородянскую.

— Ты думаешь, ей что-то известно?

Владимир посмотрел на автоматона сидевшего рядом и ничего не сказал.

— Как ты предполагаешь искать ее, если нет никаких зацепок?

— У кого бы она не скрывалась или кто бы ее не похитил, он не относится к организованной преступности, потому что ее давно бы обнаружили.

— Логично, — согласилась Катя.

— Единственный выход заставить преступника ошибиться, это заставить его действовать.

— Каким образом?

— Дав объявление в газету, — просто ответил Владимир.

Снова воцарилось молчание, уже со стороны Кати.

С интересом Владимир смотрел на девушку рядом с собой, ожидая как именно сложатся механические цепи внутри ее головы, так не отличимой от настоящей.

Просто его планы явно не стыковались с планами великой княжны, потому что Екатерина Александровна определенно примыкала к Церкви, а все газеты контролировались опричниной.

— «Спасение жизни превыше всего», — озвучила Катя девиз их службы, заученный ею с самого первого появления здесь. — Я даю добро на эти действия, а тебя освобождаю от всех остальных обязанностей. В участке больше не появляйся, связь будем держать через твоего домашнего автоматона. Оружие есть?

— Служебный револьвер, — коротко ответил Боев.

— Это хорошо, — неожиданно Катя перегнулась через переднее сиденье, выставив на обозрение затянутую в кожаную юбку попку. — Вот, держи, — протянула она ему извлеченную из-за приборной доски коробку с патронами.

— Спасибо, — поблагодарил он ее.

— И вот, — она протянула ему длинную серебряную гривну в виде упакованных десятирублевых монет. — Это на покупку места для объявлений.

Заметив его задумчивый взгляд, Катя добавила:

— И на текущие расходы, естественно. Пятьсот рублей серьезная сумма.

— Спасибо, — впервые от всего сердца выразил признательность Владимир, разламывая столбик монет пополам и пряча в разные карманы.

Коротко усмехнувшись, Катя сказала:

— А вот сейчас это было искренне. Ладно, ничего не забыли?

— Вроде нет, — на всякий случай он осмотрелся.

— Вот и хорошо. Теперь иди и отыщи эту девушку.

Вытолкав Владимира наружу, Катя пошла догонять хозяйку, идущую рядом со священником и все еще о чем-то беседующую с ним.

В каждом кармане Владимира сейчас лежало по годовой его зарплате, а получал он в четверо раз больше чем самый простой поденный рабочий. Вот и выходило, что он мог бы безбедно прожить на эти деньги лет пять-шесть или уехать из этого города, перебраться подальше в снежную и холодную Пири, справить новые документы и начать жить заново.

Помахав головой для верности, Боев отогнал все мысли о жадности.

Всего один аргумент был за то, чтобы присвоить эти деньги для себя, и тысяча против — начиная от офицерской чести и заканчивая обыкновенной порядочностью.

Теперь самое главное — не потерять доверенные деньги.

Сев за свой байк, Владимир еще раз проверил сумму в карманах и закрыл их на пуговицу, чтобы не они случайно не выпали по дороге.

Когда мимо прошел какой-то прохожий, то ли только что пришедший на кладбище, то ли посещавший могилу родных, Владимир сразу перехватил коробку с патронами и спрятал в откидывающийся карман на байке, спрятав ключ за пазуху.

Дальше он задумался.

Можно было конечно прямо сейчас поехать по газетам, дать объявление о пропаже девушки. Или можно поехать домой, посоветоваться с Дашей. Конечно, Владимир внес предложение об объявлении в газете, но на самом деле он ни разу не думал, что следует напечатать, потому что не имел ни денег для объявлений, ни повода.

Кроме того, суточный цикл газет был смещен из-за того, что большинство граждан заканчивало свою работу вечером и все приемные газет работали именно с этого времени, а печатали свои выпуски уже глубокой ночью, чтобы спокойно раздать их поутру.

И, самое главное, он снова хотел есть.

Последний фактор и сыграл свою роль в выборе пути.

Владимир направился домой, на дебаркадер.

День Четвертый (часть вторая)

Еще на шоссе он заприметил возле дебаркадера черный паромобиль, на каких обычно разъезжало начальство.

Выехав на дорожку, ведущую к его дому, он наконец опознал в людях, о чем-то жарко спорящих с Дашей, коллежского асессора своего участка Алима Степановича и парочку старших полицейских. Судя по перепалке, домашний автоматон стоял насмерть, не пуская посторонних туда, где был их общий дом.

Поправив и расстегнув кобуру с револьвером позади, Боев остановил байк в двух косых саженях от приезжих, чтобы иметь возможность среагировать.

Гости также повернулись к нему, заслышав шум мотора.

Демонстративно достав из кармана ключ и отперев замок на байке, Владимир достал коробку патронов, продолжая держать одну руку свободной, чтобы выхватить вовремя оружие.

— Что господам угодно? — громко поинтересовался он.

Один из городовых неуверенно оглянулся на начальника и тот кивнул ему.

Как только городовые двинулись к Владимиру, он завел руку за пояс, готовый выхватить револьвер. И не просто выхватить, а сразу пустить его в дело.

Этот жест заставил городовых сразу же остановиться.

— Итак, — снова громко повторил Боев, — что господам угодно на «моей» земле? — специально выделил он предпоследнее слово, чтобы подчеркнуть, что готов пойти на что угодно, пока они находятся на его территории.

Адим Степанович начал кусать губы, но все же сделал шаг вперед, продолжая прятаться за спинами городовых:

— Владимир Боев, — тем не менее громко провозгласил он, — вы обвиняетесь в государственной измене.

— Бумага есть? — коротко спросил Владимир.

Как только Алим Степанович сунул руку за пазуху, Владимир тут же выхватил револьвер, наставив его на своих незваных гостей.

Один из городовых резко закашлялся от неожиданности, а второй побледнел. Начальник городской управы вовсе замер на месте, не решаясь двинуться.

— Что же вы? — с интересом глянул на него Владимир. — Продолжайте доставать циркуляр, только медленно. А потом мы поговорим, почему вы утаили от меня приказ моего непосредственного начальника Екатерины Александровны Волконской.

— Простите ваше благородие, — вмешался в разговор один из городовых, — у нас приказ был…

— Потом, — махнул он рукой с револьвером, останавливая городового, — сейчас я говорю с вашим асессором, — напомнил Владимир разницу в социальной лестнице между начальником управы и собой.

То краснея, то бледнея, Алим Степанович достал бумажку из внутреннего кармана и застыл в нерешительности, даже сжав документ рукой:

— Владимир, послушайте…

Сзади громко щелкнуло и к ним сзади приблизилась Даша, сжимая штуцер в тоненьких ручках. Ружье большого калибра то и дело смещалось с одного из пришедших на другого, стараясь держать каждого под прицелом.

На мгновение Владимир опустил сокрушенно голову.

Ведь все знают, что автоматоны снабжены защитой от нападения на людей и даже от причинения им малейшего вреда.

Подняв взгляд, он обратился напрямую к Даше:

— Опусти ружье, этим их не обманешь.

Видя, что она продолжает держать людей под прицелом, Владимир поднял голос:

— Даша, я к кому обращаюсь?

Нерешительно девушка опустила ствол штуцера вниз, продолжая держать его на изготовку, словно на охоте.

— Владимир, — снова начал свою речь Алим Степанович, медленно проговаривая слова заготовленные заранее, — вы должны пройти с нами, это не арест…

— Пару минут вы утверждали обратное, — иронично глядя на него, но продолжая держать небрежно направленный на всю честную компанию револьвер, заметил Боев.

Смешавшись, коллежский асессор замолчал.

— Даша, — распорядился Владимир, — возьми пожалуйста бумагу из рук моего дорого начальника и принеси ее мне. Только ружье оставь, — поспешно добавил он.

Даша молча положила штуцер на желтый песок дорожки и приблизилась сбоку к Алиму Степановичу. Слегка наклонив голову, она посмотрела прямо ему в лицо.

— Вы ответите за это, — раздраженно пробормотал Алим Степанович, но подчинился.

С явным сожалением в глазах полицейские наблюдали как Даша делает огромный крюк обходя их так, чтобы они не имели никакой возможности ни кинуться на нее, не прикрыться ею. Также молча она протянула бумагу Владимиру, сломав восковую печать и раскрыв ее.

Не спуская глаз с гостей, Владимир попросил Дашу:

— Прочти, если не сложно.

— Так, — начала как всегда в своей манере Даша, пропуская маловажные по ее мнению моменты, — написано на бумаге, которую используют опричники, водяные знаки об этом говорят. А вот печати, внешняя и внутренняя, — из твоей конторы, Владимир.

— А чья подпись? — с интересом спросил он.

— Ее нет, — просто сказала Даша, опуская лист.

— Знаете, Алим Степанович, — иронично поглядывая на своего местного начальника заметил Владимир, — я всего ожидал от вас, но явно не такого грубого подхода. Ох, ты ж черт! — выкрикнул он в тот же момент, когда пуля снайпера, засевшего на пригорке, сорвала фуражку вместе с головой городового и обрызгав второго чем-то серым с алыми разводами.

Бросившись на Дашу, Боев повалил ту на землю, как вторая пуля вошла прямо в грудь ошеломленно оглядывающегося напарника погибшего. Таща одной рукой несопротивляющуюся девушку по зеленой траве к ближайшим деревьям, а второй загребая рукояткой револьвера землю со всяким сором в попытке ползти, он с сожалением подумал о патронах, рассыпавшихся возле байка.

Достигнув края небольшого берегового обрыва, он столкнул Дашу вниз, на речной пляж и скатился за ней следом. Пользуясь тем, что берег порос всякими кустами и травой, Владимир осторожно выглянул наружу.

Алим Степанович, вооружившись его ружьем спрятался за паромобилем. В остальном все было точно также как до этого, не считая двух мертвых тел перед дебаркадером.

— Что? — громко спросил он коллежского асессора, опускаясь вниз. — Довольны?

Даша рывком за рукав, развернула Владимира к себе лицом и показала на реку.

— Нет, — тихо помотал головой Боев, — а если в тебя вода попадет?

— Владимир, вы как? — раздался негромкий оклик Алима Степановича.

— Нормально, — отозвался он. — Что собираетесь делать?

— Не знаю, Владимир.

Даша приблизилась прямо к уху Владимира:

— Слишком часто повторяет твое имя, явно надеется склонить на свою сторону.

Отмахнувшись от девушки, Владимир снова выглянул сбоку от кустика, но так ничего и не увидел.

— Давай сместимся, — предложил он.

— Пляж слишком маленький, — сокрушенно отозвалась Даша.

Владимир огляделся.

Да, это место даже пляжем трудно назвать. Просто небольшой пятачок земли, покрытый песком.

— Так, — распорядился он, — ты сейчас отходишь в самый дальний конец, а я попытаюсь выманить стрелка.

Даша согласно кивнула и отползла в самый дальний конец песчаного участка.

Как только Владимир выглянул снова, он тихо выругался.

К ним направлялось два солдата в тяжелой экипировке, вооруженных ручными митральезами с четырьмя стволами, стреляющими одновременно. Снайпер скорее всего их прикрывал.

Он посмотрел на свой револьвер.

Всего шесть патронов, хоть и регулируемого типа подрыва.

Внезапно ему пришла в голову идея.

Переведя стрельбу на воспламенение, когда электрический заряд в цепи патрона не просто воспламенялся при ударе, мгновенно освобождая всю накопленную энергию в вечной цепи, и не бил электричеством наружу, обездвиживая жертву, а подогревал пулю до максимальных температур во время вылета из ствола, позволяя той прожечь любую броню, Владимир снова крикнул своему начальнику:

— Вы видели?

— Да, Владимир, — с тоской в голосе отозвался Алим Степанович, — видел.

— Будьте готовы по моему сигналу начать стрелять в этих двоих.

Молчание и потом его совсем поникший ответ:

— Хорошо.

Повторно выглянув наружу, Владимир убедился, что бойцы приближаются с прежней скоростью. Совсем скоро они дойдут до его байка.

Но бойцы видимо решили не ждать.

Один открыл частый огонь по автомобилю полиции. Вот эти жестяные звуки явно говорят о том, что пули попали в борт машины, а вот и звон стекла, а затем резкий хлопок выпущенного из шин воздуха. А вот и шипение пара. Они совсем с ума сошли? Ведь так и реактор недолго повредить. Может быть этого они как раз и добиваются, потому что на них армейская защита, а они вдвоем здесь все равно что голые на пляже.

Привстав, Владимир приблизил руку с револьвером к лицу и прицелившись, выстрелил в кучу рассыпанных патронов возле своего байка. Первый выстрел вошел между медными цилиндрами новеньких гильз, а вот со вторым ему повезло больше и вся груда боеприпасов весело вспыхнула, разлетаясь прямо под ногами нападающих.

— Сейчас! — крикнул Владимир коллежскому асессору.

Раздались резкие хлопки револьверных выстрелов.

Догадавшись, что Даша на самом деле вышла встречать гостей с незаряженным ружьем, он посмотрел на нее, сосредоточенно сидящую на корточках и зажимающую пальцами уши. Увидев, что он смотрит на нее с укоризной во взгляде, она только пожала плечами, не отнимая рук от ушей.

Осуждающе помотав головой, Владимир снова выглянул наружу.

Оба солдата так и остались стоять на своих двоих, только обгоревшие дырявые доспехи и обугленные части экипировки говорили о том, что с ними покончено. Впрочем, как и с его байком.

Струя перегретого пара вырвалась из пробитого пулей бака, а потом громко разорвала его полностью, застелив место сражения белесым туманом.

Воспользовавшись случаем, Владимир, стараясь не дышать, под прикрытием этого горячего облака бросился через обрыв к ближайшей роще, обходя стрелка, как до этого Даша обходила полицейских.

Он не стал переходить шоссе.

Просто дальше по дороге был сливной участок, который проходил под трассой.

Небольшой туннель, даже скорее обычная дыра была достаточно широкой, чтобы один человек прополз через нее, что Боев и сделал, мысленно прощаясь с кителем отца.

Теперь ему предстояло возвратиться назад, к месту засады стрелка.

В любом случае, пока задание не будет завершено, тот не имел права покинуть позицию. Так что он по любому должен был быть там, на противоположной стороне дороги, откуда и вел стрельбу. Других возвышенностей здесь попросту не было, если не считать деревьев.

На одном из них Боев и обнаружил стрелка напряженно водившего стволом снайперской винтовки по месту недавнего сражения.

Пару секунд Боев смотрел на него, раздумывая как его оттуда спустить, чтобы не убивать. Потом поняв, что этого сделать ему не удастся при любом раскладе, он поднял револьвер перед собой и выстрелил в него разрывным патроном всего один раз. Оторванная рука стрелка упала на землю вместе с винтовкой, а сам боец резко подергавшись на перевязи, с помощью которой он крепился к стволу дерева, скоро затих.

Теперь надо было решить, что делать с начальником.

Самое логичное, что тот направится сначала к месту, где Владимир был последний раз.

Поэтому Боев прошел еще дальше вдоль дороги.

Там он обнаружил новенький байк, который очевидно принадлежал стрелку, и небольшой фургон, на котором приехали солдаты.

Решив в обязательном порядке реквизировать байк себе для личного пользования, он спустился по пологому лугу к месту недавней стычки, где все еще остро воняло подгоревшей свининой и кислым запахом пороха.

Когда Владимир обнаружил Алима Степановича бессильно лежащим за полицейской машиной, он не на шутку обеспокоился — все-таки начальник человек в возрасте, могло и сердце прихватить, или его вообще ранили. Осторожно подойдя к нему, Боев увидел, что тот живой и здоровый, просто переволновался.

— Алим Степанович, — негромко позвал он его и когда тот обернулся, снова наставил на него свой револьвер, — на чем мы в прошлый раз остановились?

— Оставьте ваши шутки, Владимир, — устало высказался Алим Степанович, словно они оба были сейчас не на поле боя, а в его кабинете. — Я думаю, нам сейчас самое время разойтись, как в море кораблям.

Хмыкнув от внезапно проснувшейся поэтической частички души коллежского асессора, Владимир тем не менее не стал убирать револьвер:

— Не хотелось бы получить пулю в спину, — пояснил он, когда Алим Степанович удивленно повернул к нему лицо.

Демонстративно тот выкинул свой личный револьвер в сторону, оставшись все так же лежать за машиной.

— Хорошо, — согласился с таким поворотом дел Владимир, откидывая барабан револьвера и выбрасывая использованные патроны. — Только не сидите там долго, своей стрельбой они вполне могли реактор повредить.

Упоминание об Икс-лучах, выпускаемых чистым радием, заставило пожилого и маленького начальника подскочить словно мячик и отбежать от покореженной машины.

За пару минут Владимир зачистил трупы полицейских, забрав себе все имеющиеся у них патроны. Не забыл и про оружие Алима Степановича, впрочем там все заряды оказались израсходованными.

— Алим Степанович, — вкрадчиво обратился Владимир к коллежскому асессору, сидящему на берегу реки, — а запасных патронов у вас случайно нет?

Начальник обернулся, но не на него, а куда-то в бок.

Оглянувшись вслед за ним, он увидел Дашу, подходящую к ним и привычно положившую подбородок на его плечо. Только смотрела она на этот раз на начальника.

— Нет, Владимир, — горько вздохнул Алим Степанович, — я ведь канцелярская крыса, зачем мне патроны? Чудо, что еще стрелять не разучился.

— Ну тех двоих не вы упокоили, — резко вмешалась Даша.

— Даша, — мягко обратился он к девушке, — приготовь гостю отдельную комнату, пожалуйста.

— Вы уверены, Владимир? — задал вопрос Алим Степанович, когда она молча пошла выполнять распоряжение.

— Да, уверен, — твердо произнес он. — Назад вам возвращаться нельзя, так что побудете пару дней у меня.

— В качестве пленника? — горько усмехнулся коллежский асессор.

— В качестве дорогого гостя, — возразил Владимир. — Только пообещайте мою Дашу не трогать. Руки оторву, — со значением в голосе добавил он.

— Что вы, Владимир, — встал Алим Степанович, отряхиваясь от песка. — В мои-то годы…

— Мое дело предупредить, — расслабленно возразил он. — А вот что может с вами сделать автоматон, который выжимает всю жидкость из картофелины, просто сжав ту голой рукой, думаю рассказывать вам не надо. При этом вы останетесь живы.

— Успокоили, спасибо, — учтиво поклонился начальник.

Дальше, в течении двух часов, Владимир тяжко трудился, стаскивая трупы в яму, выкопанную прямо на песчаном участке пляжа. Нападающие были без документов. Правда Владимир догадывался, что те принадлежали к Церкви. Возможно они и не стали бы его убивать, но проверять этот факт он точно никому не посоветовал бы.

Все их оружие пришло в негодность, кроме снайперской винтовки, которую он спрятал в футляр, найденный возле чужого байка.

Затем взял сигнализатор на основе алмаза и прошелся по месту побоища, замеряя везде уровень Икс-лучей. К счастью ни один из моторов не оказался поврежден.

Пригнав фургон, он с его помощью оттащил за деревья разбитую машину полиции.

Туда же отправился старый байк, с которого Владимир предусмотрительно снял кассеты питания с радием. Оторвав от готовки еды Дашу, он многозначительно показал ей блоки питания и положил их на палубу, зная, что автоматон обязательно найдет им применение. Остальные элементы питания, из добытых в бою машин, Боев оставил на прежнем месте.

Тщательно смыв с себя всю кровь и пыль, налипшую на лице, он переоделся в красный дедовский зипун, который иногда носил вместо плаща. Расстегнув пряжку сустуги на воротнике, Боев подошел к коллежскому асессору все также одиноко сидящему на берегу тихой реки.

— Как вам мой новый байк? — похвастался Владимир перед Алимом Степановичем.

— Весьма… дерзко, — только и смог ответить тот.

— А вот машина, на которой вы сможете вернуться в город, — протянул он руку к фургону напавших солдат в тяжелой броне.

— Я могу вернуться прямо сейчас? — спросил коллежский асессор.

— Нет. Впрочем, как хотите, — махнул рукой Владимир. — Только учтите, солдат и вашу охрану я уже похоронил.

— Солдат? — вскинул Алим Степанович брови вверх.

— Да, солдат Службы Безопасности Церкви.

— Пожалуй я воспользуюсь вашим гостеприимством и задержусь у вас на пару дней, если вы не возражаете, — сдался тот.

— Ничуть, — обрадовался Владимир. — Даша, еда готова?

— Да-с, — по-старомодному сократив слово «сударь», ответила Даша, переодетая в длинное темное платье горничной.

— Прошу, — сделав широкий жест в сторону дебаркадера, посторонился Владимир, пропуская коллегу вперед.

Усевшись за стол, Боев посмотрел на выставленное угощение.

— Даша, — сказал он с восхищением, — сегодня ты превзошла саму себя!

— Я старалась, — скромно улыбнулась девушка, ловко подавая на стол тарелки.

Поглядев на подавленного Алима Степановича, Владимир решил поесть молча.

Через пару минут он обратил внимание, что начальник так и не притронулся к своей тарелке. Медленно положив вилку на край тарелки, Боев сказал без всякой насмешки или глумления:

— Я понимаю ваше состояние, но вам надо поесть. Любой бой — это большая потеря сил и лучше если у вас будет этих самых сил в запасе, чем оказаться вообще не готовым к возможным неприятностям.

Косо Алим Степанович посмотрел в его сторону, все также стараясь не пересекаться с ним взглядом и даже поднимать глаз, но потом все-таки взял ложку и насильно влил в себя ложку супа. Тогда Владимир тоже поднял вилку и продолжил есть.

Закончив с едой, он все-таки нарушил вынужденное молчание, вставая:

— Алим Степанович, я с вашего разрешения удалюсь, дела знаете ли.

Бросив салфетку на стол, Владимир поманил Дашу рукой за собой.

Выйдя на другой конец дебаркадера, он с удовольствием посмотрел на выращенные девушкой прямо на палубе овощи.

— Даша, я сейчас вынужден уйти, — повернулся Владимир к ней лицом.

Девушка согласно кивнула.

— Но прежде я хотел бы с тобой посоветоваться…

— Посоветоваться или провести мозговой штурм? — сразу спросила Даша, хорошо наученная прошлыми случаями.

— Наверное, и то, и другое, — признался Боев. — Я про молодую княжну, по-видимому, я придумал каким образом можно ее отыскать.

— И как же? — подыграла она ему.

— Дать объявление в газету, — торжественно заключил он.

Воцарилась тишина, прерываемая только стрекотом кузнечиков на лугу за бортом.

— Глупо, да? — скривил Владимир один уголок губ.

— Не знаю, — с лукавой улыбкой посмотрела она на него.

— Кто бы не похитил княжну, он достаточно умный, хоть и не принадлежит к преступному миру. Единственный способ выявить его, так это дать объявление в газету.

Даша задумчиво приложила кончик пальца к своим губам, опустив голову.

— Но вот что писать, я совершенно не представляю, — честно признался Владимир.

Опустив руку, девушка вскинула подбородок:

— Напиши не похитителю, а княжне.

— В смысле? — не понял он.

Сложив руки на груди, Даша оперлась спиной на стенку пристройки:

— Если похититель один, а он один, потому что будь похитителей больше, то они давно бы уже написали родителям девочки или похоронили бы ее после… всякого, — добавила она с серьезным видом. — А вот если он один, то девочка предоставлена сама себе и может свободно перемещаться.

— Почему ты так думаешь? — внимательно посмотрел он в ее глаза.

— Представим, что ее похитили. Многоквартирный дом исключается, потому что там много соседей. Частный дом исключается, потому что там соседи еще чаще общаются. Если дом богатый, то там есть слуги, которые донесут на него. А если дом очень богатый, то скорее всего дворянский и понимает последствия для своей Семьи. Поэтому девочка ушла с ним добровольно и находится в его доме также по собственной воле.

Встав рядом с Дашей, Владимир также привалился к стене, задумчиво глядя на воду, которая словно лоснилась от пролитой крови заходящего солнца. От реки веяло прохладой и свежестью, постепенно вымарывая из сознания запахи недавней битвы.

Сейчас Боев как никогда видел прорехи в своем плане.

Но если девушка была еще жива, то эти действия были единственными, которые вели к ее спасению.

— Назначу ей встречу в парке, где она гуляла с автоматоном, — наконец решился он.

— Только напиши правильно, — сказала Даша, — так чтобы похититель не догадался, что это для нее.

— Что-то вроде «молодая барышня, потерявшая своего слугу-автоматона, просим вас прийти туда-то и туда-то», — предложил свой вариант Боев.

— Ты совсем о ней ничего не знаешь? — с жалостью посмотрела на него Даша.

Отрицательно он покачал головой. Потом спохватился и достал из одного кармана отломанную половину гривны. Отсчитав десять серебряных монет, Владимир протянул их Даше:

— Спрячь пока.

Кивнув, девушка забрала у него деньги, сложив в передник на груди.

Снова посмотрев на заходящее солнце, он сказал:

— Пора отправляться.

В Златске было три главных газеты и множество мелких.

Владимира интересовали именно главные газеты, потому что те издавались для разных прослоек общества — для дворян «Куранты», мещанская «Вести» и мастеровая «Известия». Мелкие же были тематическими и служили для нижнего класса бесплатным развлечением, чтобы не так зависать в трактирах или на ярмарках, когда начинали заканчиваться деньги.

Начать он решил с мещан.

Вряд ли похититель был из мастеровых, чтобы позволить себе содержать княжну на своей шее. А потом в зависимости от того сколько денег останется, сделать заказ и в остальных двух изданиях.

Редакция газеты «Вести» располагалась в том же здании, что и остальные издания в квартале мастеровых, на самой границе с мещанами. Можно сказать, что издательства были неким водоразделом между двумя прослойками общества — с одной стороны определившиеся в своем выбранном пути мастера и с другой мещане, которых кривая могла вывезти куда угодно, хоть в те же самые мастеровые, хоть в светила науки.

Выстояв очередь к приемному окошку, сразу между каким-то пожилым купцом и бедно одетой матери с грудным ребенком, который на удивление молча и с вниманием смотрел на окружающих, Владимир честно признался барышне за стойкой регистрации:

— Мне нужно дать объявление на первую полосу.

Милая барышня с черными как смоль волосами собранными в косичку на затылке, оценивающе посмотрела на его совершенно не модный зипун:

— Вы уверены? Мы можемпредложить вам хорошую отдачу от вашей рекламы и на других страницах нашей газеты.

— Да, уверен, — улыбнулся Владимир. — И желательно на весь разворот.

— Понимаю, — не поведя и глазом ответила девушка и протянув руку, дернула за колокольчик быстрой связи. — Подождите на диване, сейчас за вами придут.

Что-то не понравилось Боеву в том как она построила фразу, но он только повторно улыбнулся и отошел к дивану, не став присаживаться.

Через пару секунд из служебного помещения вышел пожилой человек в одежде мастерового, зато с интеллигентно подстриженной бородкой клинышком. Девушка через стекло показала ему на Владимира и он сразу же направился к нему:

— Здравствуйте, вы по поводу объявления? — протянул мастер руку для пожатия, которую Владимир с удовольствием пожала.

— Да.

— Пройдемте со мной, — показал тот на дверь, из которой только что вышел.

Кивнув, Владимир прошел вслед за мастером в его кабинет, заваленный старыми выпусками газет и ярко освещенный вечными лампами. Как только они уселись за стол, Владимир достал бумагу с объявлением и протянул мужчине:

— Вот это объявление, — пояснил он. — Хочу, чтобы оно было завтра на главной странице вашей газеты.

— Эта часть называется титульным листом, — рассматривая листок с короткой фразой, ответил человек.

— А вы, собственно, кто? — поинтересовался Владимир с доброжелательной улыбкой.

— Я, собственно, редактор, — ответил мужчина, сохраняя прежнюю серьезность. — Признание любимой хотите сделать?

— Да вот познакомились в парке, — улыбнулся Владимир, — а как зовут ее, не спросил и где живет тоже. Вот теперь хочу отыскать ее.

— Кто девушка по происхождению, вы случайно не выяснили?

— Думаю, что мещанка, а может из благородных, — с максимальной честностью во взгляде ответил он.

— Хотите украсить свое объявление цветами или голубками с любовными письмами, зажатыми в их клювах? — поднял наконец на него глаза редактор.

— А сколько это будет стоить?

— Шестьсот рублей, — не моргнув глазом ответил тот, — плюс еще расходы на печать.

— Много, — склонил голову Владимир.

Не меняя выражения лица, редактор согласился:

— Много, но любовь не должна знать границ.

Владимир несколько мгновений смотрел на сидящего перед ним человека.

Как вообще в Российской империи рождаются подобные типы?

Он уже не задавался вопросом, каким образом их вообще носит земля.

— Давайте вернемся к моему объявлению, — предложил Владимир. — Сколько будет стоить размещение объявления большими буквами на всем титульном листе вашей газеты «Вести»?

— Двести рублей, — сухо сказал редактор.

— А в других изданиях? — осторожно спросил он.

— В «Известиях» тоже двести рублей, а в дворянских «Курантах» уже четыреста.

Много.

Слишком много.

Но возвращаться к Кате за добавочной суммой не вариант.

— А если в «Курантах» только на пол листа сделать?

— Тогда триста, — спокойно ответил редактор.

Каким образом половина от четыреста стала вдруг тремя сотнями, Боев решил не спрашивать.

— Хорошо, — сдался Владимир. — Как будем расплачиваться? Сейчас или по факту публикации объявления?

— Сейчас, только схожу за бланками, — встал редактор из-за стола. — Вы пока подождите здесь, пожалуйста, — с этими словами мужчина вышел.

Оставшись в одиночестве, Владимир еще раз огляделся.

Из-за дверей доносился стрекот пишущей машинки, говор каких-то людей. Комнатка была маленькой и совершенно не ухоженной, если не считать зеркала прямо напротив него. Посмотрев на свое отражение Владимир пригладил волосы, обратив внимание на то, что края зеркала утоплены в стену, словно на его месте раньше было небольшое окошко в соседнее помещение.

Через несколько минут вернулся редактор с несколькими чистыми бланками и синим листом копировальной бумаги.

— Так что? — снова тот обратился к нему. — Печатаем сразу в двух газетах?

— Нет, только в мещанской «Вести», но потом я вернусь и закажу половину первой полосы «Курантов».

— Текст оставляем прежним? — спросил редактор, что-то быстро строча на бланках переложенных копиркой.

— Да.

— С вас тогда двести рублей, — протянул он ему исписанные листки заказа для ознакомления.

Прочитав внимательно все, что там было написано, Владимир достал из одного кармана половину гривны:

— Здесь сто пятьдесят рублей, — он полез в другой карман, доставая еще не начатую половинку денежного запаса, и отсчитывая пять монет. — А вот еще пятьдесят.

Наклонившись, редактор вытащил из нижнего ящика стола небольшие аптечные весы с гирьками и взвесил на них полученную сумму.

— Все верно, — наконец сказал он, после того как взвесил всю сумму и спрятал ее в вместе с весами в нижний ящик, — спасибо большое.

— Это вам спасибо, — Владимир встал, пряча в карман квитанцию и пожимая ему руку. — Но я не прощаюсь, как и обещал, сегодня же вернусь, чтобы дать второе объявление.

— Залог оставить не желаете? — спросил редактор, внимательно глядя на него и не отпуская его руку.

Отрицательно покачав головой, Владимир осторожно освободил ладонь из цепкой хватки редактора и вышел.

За время его отсутствия в главном зале людей значительно прибавилось. Протолкавшись через разношерстную толпу, Боев с облегчением вздохнул, оказавшись на свежем воздухе.

Теперь домой, забрать остаток суммы у Даши и снова ехать сюда, в город.

Обидно, конечно, но иначе никак.

С любовью Владимир погладил руль своего нового байка.

Конечно, он любил прежнюю машину, но и эта хорошая, просто отличная.

Заведя байк, он поехал к дебаркадеру.

На выезде из города его остановил военный патруль, хотя он раньше здесь не стоял.

Выслушав невнятную скороговорку дежурного офицера, тот уже нормальным голосом предложил ему:

— Вы не сойдете со своей машины?

Пару секунд Боев думал, как ему лучше поступить.

Можно конечно попытаться уехать, но наличие тяжелого воина в команде патруля почти гарантирует ему стрельбу если не в спину, то по колесам точно.

С другой стороны его вполне могут задержать из-за недавних событий в Златске.

Поняв, что выхода как такового у него нет, Владимир слез с байка.

— Да, ефрейтор, чем могу помочь?

— Вы не пройдете с нами? — спросил его жандарм.

— С чем это связано?

— Обычная формальность.

После этих слов Владимиру стало ясно, что эта группа если не ожидала его специально, то явно получила приказ задерживать всех, кто пытается выехать из города.

Отвернув лацкан, Боев показал значок детектива:

— Я детектив, поэтому у меня есть оружие.

Судя по тому как напряглись вокруг военные, он явно выбрал не ту форма разговора, поэтому Владимир счел нужным добавить:

— Я это говорю на тот случай, если вы решите меня задержать.

С напряжением в голосе офицер попросил его:

— Вы можете гарантировать, что не окажете сопротивления?

Внимательно Владимир всмотрелся в лицо жандарма:

— Нет, — покачал он головой. — Я свое уже отвоевал.

— Мы проследим, чтобы ваш байк никуда не делся, — пообещал ефрейтор, вытаскивая из кобуры револьвер Боева и отдавая его сопровождающему солдату.

Сидя без привычного плаща на своих плечах, Владимир чувствовал себя словно голый. Хорошо хоть опричники не раздели его полностью — с них сталось бы. Впрочем, видимо из уважения к его военному прошлому, они сковали ему руки сзади.

Все это, включая ожидание, было мягкой подготовкой к допросу пленного.

Конечно, его могли бы избить, переломать или отрезать пальцы, сломать руки и ноги. Причем без всякого повода, просто чтобы психологически сломить в кратчайшие сроки. Или посадить в поруб к каторжникам, чтобы те вразумили недовольного.

Но, как ни странно, тяготило Владимира не столько ожидание, сколько тот факт, что он не успеет подать сегодня объявление. Еще больше его расстраивал то, что если его не отпустят до завтрашнего утра, то он пропустит назначенную встречу с Верой Бородянской, а значит, его задача как детектива не будет выполнена.

Поэтому, когда в комнату вошел знакомый ему следователь с неприметной внешностью, за исключением золотых очков и точно таких же погонов, Владимир не смог сдержать улыбку.

— Мой вид вас веселит? — даже обиделся опричник, садясь за стол напротив Боева и раскладывая бумаги.

— Нет, что вы, — протянул он, не прекращая улыбаться, — просто рад видеть знакомое лицо.

Ничего не ответив, следователь выставил на стол фонограф, впрочем не включая его.

— Я тоже рад видеть, что вас отпустили, — съязвил следователь.

— Вы, кстати, так и не представились.

Посмотрев на Владимира, следователь наконец заметил:

— Вы и в прошлый раз не спрашивали, как меня зовут.

— Зачем? — деланно удивился Боев.

Нервно дернув щекой, следователь сразу же пошел в наступление:

— Так что изменилось с прошлого раза?

— За что меня задержали? — ответил вопросом на вопрос Владимир.

Посмотрев на задержанного поверх очков, следователь сказал:

— Вы не знаете?

— Нет, — сразу же ответил Боев.

— Вам инкриминируется проникновение на запретную территорию.

— Знаете, вы такими формулировками скоро доведете людей в Нижнем городе до уровня антропофагов из книг Болеслава Вешнего, — иронично улыбнулся Владимир.

— И тем не менее, вы проникли в Нижний город, — возразил повторно следователь.

— Не проник, — начал раздражаться он, — меня похитили. И вам это прекрасно известно.

— Послушайте, Владимир, — следователь даже наклонился вперед, понизив голос до доверительного, — вы же подорвали там ядерный заряд. Как нам еще реагировать?

— Ничего не знаю, — Боев откинулся на спинку стула, насколько позволяли скованные позади руки. — Переходите сразу к следующему этапу либо отпускайте меня.

Судя по сразу затвердевшему лицу следователя, он угадал его намерения, но что-то все равно продолжало того сдерживаться от строгого допроса.

— Хорошо, — стараясь сохранить лицо, продолжил опричник, — тогда переходим к следующему вопросу. Что вы делали в редакции газеты?

— Когда? — решил на всякий случай уточнить Владимир, не столько ради правильного порядка допроса, сколько просто чтобы позлить следака.

— Сегодня вечером, — уточнил, теряя терпение, майор. — Что вы там делали?

— Встретил в парке девушку, — со все той же слабой улыбкой на губах, ответил Боев, — забыл спросить, как зовут. Вот и напечатал объявление. Сейчас поеду домой, отсыпаться, а то вдруг не узнает завтра при встрече?

По тому как быстро наклонил голову следователь, Боев сделал вывод, что тот либо прячет улыбку, либо он сейчас подтвердил его прежние догадки.

— Вы знаете, что этот парк использовался дочкой князя Бориса Бородянского?

— Да, — кивнул подтверждая Владимир, — именно там я и встретил ту девушку.

— Как давно вы ее встретили? — не сдавался тот.

— В понедельник, — сразу ответил он.

Воцарилось молчание.

Следователь смотрел на Владимира, а тот в свою очередь максимально честными глазами смотрел на следака опричников.

— Почему вы не примкнули к своей княжне? — наконец задал вопрос следователь, давая понять ради чего был разыгран весь этот спектакль.

Вздохнув, Владимир впервые опустил взгляд, собираясь с мыслями.

Наконец, он снова посмотрел на терпеливо ожидающего от него ответа следователя:

— На моем значке написано «Спасение жизни превыше всего» и я стараюсь следовать этому правилу, — твердо сказал Боев. — А все эти дрязги, все это преходяще, — махнул он рукой, словно отгоняя от себя мошкару.

— Вы в самом деле дали это объявление без всякой задней мысли?

— В самом, — подтвердил он.

— Тогда я прошу вас остаться в нашем распоряжении…

— Не могу, — перебил его Владимир. — Мне сегодня надо подать еще одно объявление, а назавтра уже назначена встреча.

— Куда вы подали объявление? — участливо спросил его следак.

— Мещанская «Вести», а надо еще хотя бы в «Курантах» разместить.

— А «Известия»?

— Она была не похожа на мастеровую, не было на ней соответствующей одежды, — пояснил Боев.

— Она могла переодеться.

— Могла, — согласился Владимир, — но финансы поют романсы, — грустно улыбнулся он заезжей шутке.

— Я могу вам помочь, — медленно проговорил опричник.

— Против своих я не пойду, — сразу же ответил Владимир.

— Нам бы пригодились вы именно в качестве детектива, — победно улыбнулся следователь, впервые за все время допроса.

Еще со службы в армии, у Владимира выработалось стойкое предубеждение ко всяким техническим новинкам. А то, что перед ним именно техническая новинка, не оставалось никаких сомнений, потому что чем еще могла быть эта Царь-пушка с вытянутым ввысь стволом и таким обхватом, что там мог вполне разместиться в сидячем положении человек?

— Что это? — с тревогой в голосе спросил Владимир у сопровождающего его молодого опричника.

— Царь-пушка, — с гордостью ответил тот.

Что же, с названием Боев точно не ошибся, осталось только выяснить предназначение этой пушки.

— Для чего она?

— Для доставки срочных посылок и груза, — похлопал по компаундной туше служивый.

В этот момент небольшой погрузчик привез снаряд для этого орудия.

Похоже худшие подозрения Боева оправдывались. Служба опричников и впрямь собиралась выстрелить им из этой Царь-пушки.

— Вы ведь понимаете, что я не умею пользоваться летательными аппаратами? — воззвал последний раз Владимир к голосу разума опричника.

Опричник словно вспомнил, что перед ним не отважный воздухоплаватель, а обычный детектив.

— Не беспокойтесь, механический компаратор сам построит маршрут. Наша задача только выстрелить вами.

— Мне так и не объяснили в чем дело, — осуществил Боев отчаянную попытку отложить свое путешествие, но опричник уже мягко подталкивал его к открытому проему в воздушном снаряде.

Усевшись на податливые подушки кресла, Владимир через узкое оконце впереди наблюдал как медленно его подвозят к жерлу Царь-пушки и также степенно поднимают вверх. Очевидно, что заряжание проводилось через передний срез ствола.

Потом он ухнул вниз спиной вперед, до самого основания казенной части Царь-пушки, и теперь мог видеть перед собой только маленькое круглое отверстие далеко впереди и звезды на темном небе.

Нет, конечно Боев в детстве читал про приключения боярина Монастырского, который оседлал во время битвы снаряд и летал на нем над вражескими позициями. Но чего он точно никогда не ожидал, так это повторения подвигов этого самого боярина.

Поэтому первый толчок, хоть и сильный, но достаточно терпимый, привел его мысли в порядок. Правда давление все возрастало и вот он вырвался из Царь-пушки в ночное небо. Даже сквозь тонкую обшивку летательного аппарата он ощущал стремительный полет вверх и видел в смотровой щели проносящиеся мимо легкие облачка. Неожиданно Боев почувствовал, как давление от полета вверх, сменилось на ощущение падения. Напряженно вглядываясь в черное окошко напротив, Владимир сумел там разглядеть далекий горизонт озаренный полной луной и серебряную гладь вод Итиля. Он явно снижался, но тут громко щелкнул отслеживающий компаратор и вокруг снаряда простерлось два квадратных полотнища составных крыльев.

Только тогда Владимир перевел дух.

Это был не просто летательный снаряд, а снаряд спроектированный по образцу аэроплана Можайского.

Некоторое время он летел, словно никого больше не было в бескрайнем ночном небе. Только Боев и воздухолетательный снаряд.

Потом щелчки компаратора начали раздаваться чаще и он понял, что скоро прибудет на место. Теперь ему даже было интересно, чем порадует его посадка на палубу корабля, который рассекал воду двумя архимедовыми винтами, проходящими под всем днищем.

По тому как его полет начал замедляться возле борта круизного лайнера, совершающего путь по Итилю до Хвалынского моря и обратно, Владимир посильнее вцепился в подлокотники, ожидая еще одного резкого толчка и тот не заставил себя ждать.

Бодро подпрыгивая на палубе, воздухолетательный аппарат напоролся на тормозную сетку, завязнув в ней.

Несколько секунд Владимир сидел, переваривая свой полет.

В принципе ничего страшного.

Интересно, каким образом его собираются отправить назад?

Царь-пушки во время снижения он не заметил.

Открылся боковой люк, и перед глазами Боева предстала парочка подтянутых офицеров российского флота в белой парадной форме и бескозырках с тремя синими полосами по краю.

Отдав честь, они оба словно заводные встали по обеим сторонам от люка.

Как только Владимир выбрался из снаряда, как к тому сразу же подбежало несколько матросов в шапках с помпонами и занялись летательным аппаратом, а один из офицеров протянул руку к корабельной надстройке, занимающей не менее двух третей палубного пространства.

Невольно сравнивая загруженность палуб пассажирских судов и военных, Владимир вошел внутрь. В одном только моряки не могли уступить — рубка управления как всегда размещалась на самом верху. Только его повели не туда, а вглубь, в каюту капитана.

Оставив Боева одного перед обыкновенной дубовой дверью, оба офицера встали по бокам, явно намекая, что дальше ему надо идти одному.

Постучав, он открыл тяжелые двери.

Сразу за порогом начиналась гостиная капитана, в одну из открытых дверей виднелась часть личного кабинета, а вторая очевидно вела в спальню. Пожилой капитан при виде гостя, сразу же порывисто встал, пожав протянутую для приветствия руку:

— Здравствуйте, вы, очевидно, Владимир Боев?

— Да, — не стал отрекаться от своего имени Владимир, — это я.

— Меня зовут Евгений Алексеев, капитан этого пассажирского корабля.

Владимир сразу же вспомнил нелюбовь флотских военных, когда они слышали обращение «корабль» к их судам, но для этого капитана оно видимо не играло особой роли.

— Чем могу помочь? — сразу же перешел к делу Владимир.

— Дело довольно деликатное…

— Простите, что сразу перебиваю, — вмешался он в речь капитана, — но вы должно быть знаете, что по времени я довольно ограничен, а как добираться назад, самому до сих пор непонятно.

— О том, каким образом вас в скорейший срок доставить назад, не стоит беспокоиться, — успокоил его капитан. — Вы хотите сразу перейти к делу? — предложил он, приглашая гостя сесть за стол.

— Да, если вас не затруднит, — согласился Боев, располагаясь напротив.

— Это связано с пропажей домашней собачки одной нашей гостьи.

Несколько секунд Боев смотрел в глаза капитана, вполне себе состоявшегося и взрослого мужчины, который вызвал детектива и поставил на уши опричников только ради пропавшей собачки.

— Эта собака была чем-то ценным? — на всякий случай уточнил он.

— Нет, — покачал головой капитан. — Обычная комнатная собачка. Примерно вот такая, — протянул он руки, показывая расстояние между руками больше подходящее двухмесячному котенку, чем взрослой собачке.

Боев тяжело вздохнул:

— Давайте пройдем туда, где видели ее в последний раз, и вы по дороге расскажите мне все обстоятельства дела.

От каюты капитана вели три выхода.

Один шел прямо на палубу, через него Владимир как раз и попал к командиру судна.

Второй, более узкий, вел к служебным помещениям — в рубку управления и куда-то вниз.

И третий, наиболее широкий, выходил прямиком в бальный зал корабля, где постоянно играла живая музыка, а танцпол был наполнен танцующими парами всех возрастов, в основном молодежи.

На эстраде в этот момент проходило представление с медвежьим промыслом, где два скомороха как раз катали совсем юную пару господ на спине крупного мишки.

Заметив его взгляд устремленный на развлечение отдыхающих с опасным животным, капитан заметил:

— Не стоит беспокоиться за них. Животное прибыло к нам из Сморгонской академии, за два года, как оно здесь оказалось, не было ни одного досадного происшествия с ним.

Кивнув в ответ на его слова, Владимир продолжил спускаться по широкой лестнице прямиком в бальный зал, украшенный колонами и живыми цветами.

— Вы не поверите, — начал снова говорить капитан Евгений Алексеев, — но именно наши суда предпочитает молодое поколение. Все из-за того, что на аналогичных зарубежных турах в основном старики.

— Умеют у них расслабляться, — усмехнулся Владимир, чтобы хоть как-то поддержать беседу.

— Дело не в этом, — в голосе капитана сквозила ирония, хотя внешне он сохранял всю ту же почтительность, обходя невысокую эстраду и направляясь мимо столиков к одному из выходов на палубу. — Просто иностранцы все как один повернуты на работе и карьере, вот и не остается время на увеселения, а когда приходит старость, то они используют свои судоходные компании опять-таки для получения денег.

— Как это? — удивился он. — Я всегда думал, что эти туры служат только для прибыли владельцев судов.

— Страховка, — веско ответил Евгений Алексеев, по пути раскланиваясь со здоровающимися пассажирами, даже не думающими ложиться спать. — Если они умрут на борту своего судна, то компания должна выплатить их семье компенсацию. Именно поэтому на зарубежных судах так много стариков и старух.

Боеву оставалось только покачать головой.

Прожить свою жизнь только ради получения денег… и даже смерть использовать для этого. Сам факт такого отношения к себе не укладывался в голове молодого русского.

— Но вы ведь тоже страхуете жизни своих пассажиров? — поинтересовался он у капитана.

Тот кивнул в ответ, выходя на свежую ночную палубу, вдоль одного из бортов судна с широкими панорамными окнами, изредка завешанными занавесками и темными, либо светящимися ярким светом и там во всю кипела ночная жизнь.

— Да, мы страхуем жизни пассажиров, — все так же вальяжно ответил Евгений Алексеев, — но они гораздо реже у нас гибнут, — рассмеялся он своей шутке.

— И за собаку вам тоже придется платить? — наконец догадался об истинной причине вызова на судно Владимир.

— К сожалению, да, — сразу помрачнел капитан, смахивая рукой двух задремавших на высоком борту чаек, с недовольным криком улетевших в ночную тьму. — Собачка относилась к багажу, а за сохранность багажа мы также несем ответственность. Вот мы и пришли, — показал он на открытое окно пассажирской каюты, небрежно занавешенное тяжелой шторой.

Постучав и дождавшись ответного женского голоса с разрешением войти, капитан раскрыл двери перед Боевым.

В двухкомнатной каюте за столом сидела пожилая графиня, если верить надписи на дверях. Рядом стояла молодая компаньонка дамы, причем явно живой человек, а не автоматон как в остальных дворянских семьях, вежливо опустившая глаза при виде двух мужчин, вторгшихся в покои знатной дворянки.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался капитан, хотя наверняка не один раз за этот день он видел эту графиню, — позвольте представить вам детектива Владимира Боева.

— Добрый вечер, дамы, — выступил вперед Боев, вежливо раскланиваясь сразу с обеими женщинами, что заставило компаньонку покраснеть, а даму оценивающе посмотреть на него. — Мне сообщили про пропажу вашей комнатной собачки. Я здесь, чтобы помочь вам в силу своих сил и возможностей.

— Присаживайтесь, — сказала графиня молодому человеку, показывая на стул рядом с собой. — Как я понимаю, вы тоже из дворян?

— Благодарю, — ответил он. — Почетный гражданин, если позволите.

— Служили? — продолжала допрос детектива графиня, пока молодая компаньонка то и дело бросала на него взгляды украдкой.

— Совершенно верно, — слегка поклонился Владимир ее проницательности.

— Знали бы вы как меня утомили все эти воздушные шары, запускаемые из Осиного гнезда на наши земли, — закатила глаза вверх графиня. — При этом они либо перехватываются нашими доблестными защитниками, либо летят к ним обратно, но эти разбойники все равно продолжают их запускать.

В ответ Боев только улыбнулся, решив не рассказывать про прилет такого воздушного шара прямо в полицейских участок, где он выполнял свои обязанности.

— Так чем могу быть полезен? — обратился он стандартной фразой, обрывая непринужденной разговор графини, явно истосковавшейся по живому общению.

— Маша, — слегка повернула голову графиня и компаньонка сразу догадавшись, что от нее хотят, быстро метнулась в господскую спальню, принеся оттуда небольшой портрет.

Подойдя к хозяйке, Маша протянула ей картину, а та в свою очередь передала ее Владимиру.

Взглянув на рисунок, Владимир увидел на нем обыкновенного шпица.

— Это Леда, померанский шпиц, — с горечью пояснила графиня. — Совершенно доброе и незлобивое создание, кому она могла помешать?

Невольно подняв глаза на графиню, Владимир увидел за ее спиной Евгения Алексеева, отрицательно покачивающего головой, и Машу согласно кивающую ему, так чтобы не видела хозяйка.

— Собака большая? — на всякий случай спросил он.

С сомнением в его умственных способностях, графиня взглянула на Боева, но ответила:

— Картина выполнена придворным художником один к одному.

Владимир прикинул размеры собаки. Меньше трех ладоней, совсем небольшая.

— Где вы видели последний раз свою собаку?

— В последний раз я видела Леду здесь, в этой комнате, — гордо выпрямилась графиня. — Мы с Машей как раз уходили на ужин, а когда вернулись, то его уже не было, — на ее старческих глазах выступили слезы и Маша сразу же подала ей батистовый платок.

— Окно было открыто?

— Да, — ответила графиня.

Задумчиво и со значением Владимир посмотрел на капитана и тот сразу же выступил вперед:

— Каждая наша каюта снабжена механическими слугами и сторожами для удобства путешествия наших пассажиров, — убежденно и горячо начал Евгений Алекссев. — Поэтому наше пароходство гарантирует, что никто из злоумышленников не мог проникнуть в эту каюту. Это я вам говорю, как капитан этого корабля.

— Мог шпиц сам выскочить в открытое окно?

— Нет, — горько улыбнулась графиня, — окно слишком высоко от пола, а при росте Леды она вряд ли сумела бы допрыгнуть даже до его края.

— Вы все проверили в каюте?

— Нет, — снова вмешался в разговор капитан, — мы ждали прибытия детектива.

— Я осмотрюсь, если вы не возражаете? — повернулся Владимир к хозяйке.

Робко Маша подняла руку. Кивком он разрешил ей говорить.

— Когда мы уходим на ужин, — волнуясь сказала компаньонка, — то в комнате каждый раз выползают механические уборщики, — показала она на узкую щель под столом.

Владимир встал:

— Но окно-то они, надеюсь, не трогают? — спросил Боев, отодвигая в сторону штору.

Вынув из кармана свой картуз, он снял с него гоглы и надел их на голову.

Включив и переведя режим работы защитных очков в ультрафиолет, он внимательно осмотрел узкий подоконник.

Ничего необычного — обычные мелкие царапины, пара небольших вмятин и куча отпечатков, превращающих подоконник в тонкую, светящуюся синим, полосу. А вот отпечатки собачьих лап на уровне подоконника уже интересно, хотя как он мог туда допрыгнуть? Еще Владимир обратил внимание, что все отпечатки на самом подоконнике в паре мест словно перечеркнуты чем-то тонким или чем-то круглым и вытянутым, вроде удочки, с помощью которой могли достать пса из комнаты, не приближаясь к окну.

Для спокойствия души следовало посмотреть, что в комнатах, но Владимир уже знал, что ничего там не обнаружит, поэтому он решил пока не тревожить личного пространства высокой дворянки.

— Вы не получали никаких требований или может быть вам чем-то угрожали? — посмотрел он последовательно на графиню, ее компаньонку и капитана судна, поочередно отрицательно мотающих головами, кто быстро, вроде Маши, а кто один-единственный раз отведя взгляд, в лице графини.

Владимир задумался.

Собаку, судя по всему, выкрали.

Осталось только выяснить кто и зачем?

Ему в голову пришла забавная мысль, что это дело чем-то перекликается с делом о пропавшей княжне. Та тоже пропала из дома и никто не знал зачем или кому она могла понадобиться. И там, и тут не было никаких свидетелей, не было заинтересованных лиц.

По сути похищенная княжна была той же домашней собачкой, которую держали только на выгул и дальнейшее размножение.

Правда в этот раз Владимир примерно представлял каким образом выкрали графского шпица. Но кому могла понадобиться собака?

Неожиданно Боев вспомнил странную реакцию капитана и компаньонки на замечание старой графини о добром и милом характере собачки. Вот только расспрашивать их в присутствии самой графини было бы в корне неправильно.

— Капитан, — обратился он напрямую к Евгению Алексееву, — вы обещали мне показать судно.

— Конечно, — сразу же сориентировался капитан, — прошу за мной.

Начать Владимир решил не с этого.

Как только они вышли и отошли от раскрытого окна каюты, он повернулся к капитану, сказав:

— Здесь вообще кормят?

Капитан отвел глаза, явно застигнутый врасплох столь неожиданным вопросом, но потом ответил:

— Вы желаете отобедать в общем зале или позволите пригласить вас разделить со мной ужин?

— Пожалуй, я разделю ужин с вами, — улыбнулся Владимир.

Они вернулись тем же путем, через бальный зал, который казалось собирался гулять всю ночь напролет.

В этот раз там выступали кукольники, разыгрывающие представление с Петрушкой.

Боев даже немного сбавил шаг, чтобы рассмотреть сценку.

Очевидно, что они показывали, как раз окончание, — черный барашек, на котором до этого катался Петрушка, неожиданно сбросил маленького человечка и, распрямившись, внезапно превратился в отвратительного высокого черта с рогами, полностью порытого черным мехом, носом крючком и алой жадной пастью. Набросившись на своего ездока, черт начал безжалостно трепать его, так что ноги и руки Петрушки безвольно болтаются их стороны в сторону, а затем исчезает вместе с ним под землей.

После первого подъема из ада Петрушки высоко в воздух, умело подкинутого скоморохом, Владимир отвернулся и поспешил за капитаном, услышав только предсмертный вопль героя представления, когда за ними закрылись двери бального зала.

Это представление расстроило его. Непонятно почему, но оно напомнило ему спуск в подземный город, где все могло окончиться для него вполне печально.

Поднявшись по трапу, они прошли в капитанскую столовую, куда, как оказалось, и вела запертая до этого дверь.

Через несколько минут им подали поздний ужин или слишком ранний завтрак.

Пока капитан отдавал распоряжения, Владимир проверил на всякий случай карманы, но ничего там не нашел кроме десяти рублей серебром одной монетой. Все что оставили ему опричники после ареста. Впрочем, он не жаловался, на что именно те и рассчитывали — он так или иначе должен был отдать эти деньги, а в результате получил даже больше, чем рассчитывал изначально.

Хотя вспоминая весь прошедший вечер, Боев уже не был так уверен, что деньги изъяли именно они. Это могли быть и жандармы, и даже в самой редакции газеты, когда он протискивался сквозь толпу, ловкие руки вполне могли его избавить от тяжести богатства. К такому выводу Владимир пришел, потому что квитанции об оплате услуг подачи объявления он также не обнаружил у себя в карманах.

Поэтому ужин в компании капитана казался ему лучшим выходом.

Как только стюард подал все блюда на стол, капитан сделал тому знак оставить их вдвоем и снова обратился к Владимиру:

— Вам удалось что-то выяснить?

— Да, — ответил он, намазывая тост маслом. — Собаку, судя по всему, похитили. Скорее всего с помощью удочки или похожего на нее устройства. Учитывая размеры собаки, это не так уж и сложно.

— Но… — помедлил капитан, — кому она могла понадобиться?

Владимир осторожно попробовал суп, который подали на первое и мысленно вздохнул — это опять была рыба.

— Здесь и кроется для меня самая сложная задача, — ответил он, осторожно отодвигая полную тарелку и берясь сразу за второе. — Мотивы похитителя мне так и не ясны, вот почему я вызвал именно вас.

— И почему же? — сразу же с интересом спросил капитан.

— Надо начать проверку команды. Если нам не удастся найти собаку у них, тогда остаются только пассажиры, а их, как я понимаю, трогать не желательно.

— Всех? — ужаснулся капитан.

— А что такое? — наворачивая долгожданное мясо, первое мясо в его двухмесячном рационе питания рыбой, удивился Владимир.

И капитан рассказал.

Как оказалось, на его корабле было аж три команды.

Первая команда подчинялась непосредственно ему. Причем эта самая команда делилась на две совершенно неравные группы. Первая была старшими офицерами, а вторая — обычные матросы, которые следили за самим судном.

Вторая группа отвечала за пассажиров — это были слуги, повара, уборщики и прочий простой люд, который обеспечивал их покой и благополучие.

И, наконец, третья часть состава судна — это различные коробейники и скоморохи, которые развлекали пассажиров и зарабатывали на них какую-то денежку.

А всего на самом судне было около пяти тысяч пассажиров и более полутора тысяч членов экипажа.

После этих слов Владимир едва не впал в уныние.

Проверка всех этих людей должна была занять не один день, а этим утром ему надо быть уже в Златске.

— Так, а кто имеет доступ на пассажирскую палубу? — спросил он.

— Я понимаю про что вы, — сразу догадался капитан. — Но говорить могу только за своих людей. Матросы не имеют туда доступа, а мои офицеры во время ужина все это время были со мной.

— Кстати, — вспомнил Владимир, — пока не забыл. Что за знаки вы мне делали, когда я спрашивал графиню про собаку?

— Я, конечно, понимаю, — скривился капитан, — что собака любимое домашнее животное и все такое, но характер у этой псины был довольно-таки скотский.

— Так, а куда девается мусор, который собирают уборочные механизмы?

После этих слов капитан явно повеселел:

— Он пакуется в специальные контейнеры, а потом обслуга каждое утро их изымает.

Закончив с воздушным десертом, Владимир поднялся из-за стола, промокая губы салфеткой:

— Пойдемте, глянем на собранный мусор, пока не наступило утро.

Пожилому капитану надоело таскаться за молодым детективом по пятам, поэтому он передал его старшему механику.

Тот оказался настолько молчаливым, что Владимир даже поначалу подумал про его врожденную немоту, но нет, она оказалась приобретенной, причем, судя по всему, с подачи самого капитана.

Сейчас они оба направились вниз.

Как оказалось, между кают шел служебный коридор, по которому и курсировали механические уборщики, больше всего напоминающие ожившие блины или, учитывая морскую тематику, подводных скатов. Весь собранный мусор они сбрасывали в специальный контейнер. Его-то и распорядился Боев вывалить весь на свободное место.

Осторожно шуруя палочкой среди пыли, волос и всяческих обрывков бумаги, Владимир ничего не обнаружил, кроме какой-то небольшой пуговицы, судя по всему бриллиантовой, и маленького перышка, то ли лебединого, то ли куриного.

Передав ценную находку капитану, в данном случае пуговицу, а остальной мусор сдав назад уборщику, Владимир вышел на палубу, задумчиво крутя в руках перышко.

Кажется, сюда в это время суток редко кто заглядывал. Кроме молодого морского офицера, выгуливающего служебную собаку, он никого там не встретил.

Если бы он точно знал, как отсюда поскорее убраться, Владимир однозначно воспользовался бы этим методом. Беда была в том, что он даже не догадывался каким образом ему удастся отсюда скрыться. Зато мог знать морской офицер.

— Вечер добрый, — приветствовал его Владимир. — Отличный пес.

— Спасибо большое, — ответил ему офицер, слегка поклонившись. — Только это не моя собака.

— А чья же? — изобразил он участие.

— Моего коллеги, — любезно ответил офицер. — Получил известие, что жена рожает, вот и смотался с корабля, причем так быстро, что даже оставил здесь свою псину.

— Смотрю, она вам уже порядком надоела, — рассмеялся Владимир. — Кстати, каким образом он отсюда уехал?

— Сошел на берег, а там уже воспользовался услугами ямщика.

— Ах, да, я так и не представился, — спохватился Владимир. — Боев, детектив.

— Соколов, младший офицер, — прикоснулся двумя пальцами к бескозырке моряк. — разрешите нескромный вопрос?

— Задавайте, — обрадовался он, довольный тем как легко удалось ему становить контакт.

— Зачем вам перо чайки? — показал офицер на его руку.

Задумчиво Владимир поднял руку, в которой все также сжимал перышко, откопанное им в куче мусора.

— Вы уверены, что это перо чайки? — уточнил он.

— Да, — улыбнулся моряк, как улыбается морской волк любой сухопутной крысе.

— Чайка способна унести собаку? — неожиданно спросил Боев.

Соколов рассмеялся его словам словно неудачной шутке, но потом, увидев, что его собеседник серьезен, ответил, показывая на уныло сидящую рядом псину:

— Эту точно нет, а вот кошек у нас в деревне часто воровали.

— Кошка ведь небольшая?

— Да, — неуверенно ответил офицер. — Хотя нет, они у нас большие были. Ну как большие? Обычные. Так чайки даже взрослых котов утаскивали.

— А пройдемте-ка со мной к капитану, — предложил Владимир и, не раздумывая, подхватил офицера под руку, потащив его за собой, а тот в свою очередь потянул поводок ошейника ошеломленной собаки.

— Я знаю куда девалась собаки графини! — выпалил Боев, как только вошел без стука в каюту капитана.

Испуганно звякнув бокалом столового вина, Евгений Алексеев повернулся к ворвавшимся в его святая святых городского детектива и своего подчиненного с собакой.

Поискав глазами куда девать бокал, который все еще продолжал держать в руках, капитан залпом выпил его и повернулся, ставя назад в буфет.

— Присаживайтесь, — чуть хрипло пригласил капитан незваных гостей.

Тяжело бухнувшись на стул, Владимир посмотрел на молодого офицера продолжавшего стоять на вытяжку.

Покачав головой, он посмотрел на все еще стоящего перед ним капитана:

— Ее украла чайка, — уже гораздо спокойнее закончил свою мысль Боев.

Видимо ошеломленный известием, капитан осторожно присел на край стула:

— Вы уверены?

— Более чем, — отмахнулся Владимир. — Следы пса на уровне подоконника, до которого собака просто не могла допрыгнуть. Смазанные отпечатки на самом подоконнике, оставленные крыльями чайки. Перо чайки, непонятно как оказавшееся в каюте графине. Наконец, вот этот офицер, — щелкнул он пальцами, снова позабыв как зовут молодого моряка, — он рассказал, как в его деревне чайки крадут кошек и котов. Так что собака однозначно была утащена чайкой.

— Что же теперь делать? — потрясенно спросил капитан.

— В смысле? — не понял Боев.

Вместо ответа капитан посмотрел на него словно на неразумного ребенка, а потом перевел взгляд на своего подчиненного, снова став собранным старшим офицером и самым первым после бога на этом судне:

— Роман, вы можете идти.

— Есть, — четко ответил офицер и было повернулся к выходу, как его остановил Боев.

— Роман, не уходите далеко.

— Что вы задумали? — с подозрением спросил его капитан.

— Роман, — повернулся Владимир к офицеру, — вам сильно нужна эта собака?

Вместо ответа тот посмотрел на своего капитана и дождавшись благосклонного кивка, проговорил скороговоркой, глядя поверх голов сидящих за столом мужчин:

— Никак нет, не нужна!

Владимир со значением взглянул на капитана прогулочного судна.

— Кажется я понимаю, что за мысль вы вынашиваете, — задумчиво проговорил капитан, — но вы уверены, что вам удастся задуманное?

— Положитесь на меня, — криво ухмыльнулся Боев, с удовольствием поглядывая на капитана.

Через полчаса, после всей необходимой подготовки, миновав уже опустевший бальный зал с одиноко сидящим перед пустым бокалом посетителем, он вдвоем с капитаном стоял перед графиней и ее компаньонкой.

Молодой офицер в это время ожидал вместе с собакой своего друга за дверью.

— Ваше превосходительство, — начал первым Владимир, — мы должны вас неким образом огорчить, — здесь он сделал паузу, рассчитывая на нетерпение пожилой графини.

— Вам удалось обнаружить мою Ледочку? — невозмутимо спросила графиня, свысока посмотрев на Боева, впрочем, не обманув его ожидания, потому что и в сокращении имени любимой собаки, и в ее поведении, явно сквозила скрытая нервозность.

— Да, — ответил он, глядя честными глазами прямо в лицо графини.

— Как я рада! — впервые графиня позволила себе проявление искренних эмоций. — Где она?

— К сожалению, я вынужден вам сообщить, что мы не можем сейчас возвратить вам собаку, — сразу же срезал все ее чаяния Владимир.

— Но… почему!?

— Она каким-то образом пробралась на склад этого судна и съела очень много еды, — невозмутимо ответил он, пока капитан вытирал платком пот с шеи.

— Верните немедленно мне мою Ледочку! — возмутилась графиня, повышая тон. — Я согласна заплатить за любой убыток, причиненной ею!

— Хорошо, — кивнул Владимир и сделал знак капитану, сразу же открывшему дверь и пропустившего офицера с доставшейся ему псиной.

Несколько секунд графиня смотрела на крупную собаку в локоть длиной.

— Но это ведь не моя Леда, — тихо проговорила она.

— Вы уверены? — просто спросил ее Владимир, краем глаза замечая, как капитан поводит своей побагровевшей шеей в узком воротнике морской формы.

— Да, — твердо ответила графиня. — Она в два раза больше, чем моя Ледочка. И помимо всего прочего, — возвысила она голос. — На этой собаке нет ошейника.

Внутренне Владимир поморщился — про ошейник он как-то совершенно позабыл.

— Ее размеры очень легко объясняются. Просто собака подросла, когда добралась до припасов, — невозмутимо возразил он.

— А ошейник? — не сдавалась графиня.

— Ошейник мог ее задушить, учитывая возросшие размеры, поэтому Леда сбросила его. Впрочем, — задумчиво протянул Владимир, — есть хороший способ проверить ваша собака это или нет.

— Какой же? — спросила совсем тихо графиня, уже совершенно не уверенная в том, что эта собака не ее.

— Позовите ее, — спокойно ответил Владимир.

Неуверенно графиня перевела взгляд на собаку с интересом рассматривающую новое лицо.

— Леда, — сказала графиня и собака сразу начала рваться с поводка.

Владимир кивком подтвердил офицеру, что тот может отпустить питомца, и собака сразу же рванулась к графине, начав ласкаться.

— Ледочка, милая моя, — обрадовалась графиня,обнимая и лаская совершенно чужую собаку, лижущую ей лицо и руки, — как же я по тебе скучала.

Несколько секунд Владимир наблюдал за милой сценой воссоединения двух одиночеств, а потом развернулся к капитану:

— Похоже, моя миссия здесь выполнена.

— Похоже, что так, — согласился тот и они вышли из каюты графини.

Молча Боев с капитаном дошли до трапа, пока судно замедляло свой ход.

— Ловко вы это придумали, — наконец прервал паузу капитан.

— Всего лишь условные рефлексы, — улыбнулся Владимир. — Стоило нам дать собаке пару раз кусочек сахара, произнося ее новое имя, как она с радостью его поменяла.

— Вы страшный человек, — максимально серьезно произнес капитан.

— Не я такой, жизнь такая, — улыбнулся он, пожимая крепкую руку командующего судном. — До встречи.

Спустившись по спущенному до самой воды трапу, Владимир уселся в кресло небольшой аэролодки на воздушной подушке.

— Езжайте по воде! — крикнул ему с палубы капитан, перегнувшись через перила. — Так скорость будет выше и вы не заблудитесь!

— Спасибо! — помахал в ответ рукой Владимир, заводя мотор.

Аэролодка развивала скорость в десять миль в час, что составляло семьдесят верст за то же время, поэтому он должен был добраться до Златска еще затемно, так что время отдохнуть, после прибытия на место, у него было. Правда скорость на суше должна была упасть примерно на четверть, а в городской застройке нельзя было ехать свыше трех миль в час, но в любом случае Владимир успевал приехать в парк вовремя.

День Пятый

Утро хмурилось.

Низкое серое небо просело над головой, словно в Нижнем городе.

Даже птицы в кронах деревьев кричали тревожно, словно ожидая, что свинцовые небеса над ними вот-вот разродятся огненным дождем и каменным градом. Порывы ветра то и дело шелестели в их густой листве, прячась от редких людей, посмевших выбраться в парк. И сами люди казались сорванными листками в руках незримого великана.

Расстегнув застежку сустуги и подняв короткий воротник красного зипуна, Владимир огляделся.

До назначенного времени оставалось ровно полчаса, но его почему-то беспокоили одинокие девушки, вдруг наводнившие макадамовые дорожки общественного парка. Они прогуливались туда и сюда, совершенно не приближаясь к назначенному месту встречи, впрочем, как и он сам. Просто Боев решил понаблюдать издалека, кто первый придет на место встречи. Поэтому он, изображая полную расслабленность в начале трудового дня, сидел на скамейке так, чтобы видеть проходы к месту встречи возле озера.

Было бы хорошо чем-то себя занять, почитать ту же самую газету, но он не хотел менять десять рублей на грошовый листок. Кроме того, что-то подсказывало ему, что с газетой в руках он будет выглядеть как театральный шпион, которые тоже часто сидят на сцене с газетой в руках.

Неожиданно чьи-то тонкие руки прикрыли ему глаза и Владимир с трудом удержался, чтобы не сорваться перекатом с облюбованной скамейки. Когда к нему сзади прижалось теплое тонкое тело, он догадался, что это была девушка, что та и подтвердила, задав ему вопрос:

— Угадай кто?

— Даша? — брякнул он наугад и руки сразу же убрались.

— Вот уж не ожидала, что ты свою Дашу вспомнишь, — обиженно сказала Клавдия, обходя скамейку и присаживаясь рядом с ним.

— Привет, — поздоровался Владимир. — Что ты здесь делаешь?

Наклонив голову, Клавдия печально взглянула на него:

— Ну да, ты же газет не читаешь.

— О чем ты? — насторожился он.

— Ты не читал утреннюю газету? — удивилась она, словно только что сама не утверждала обратное.

Видя, что Владимир все так же не сводит с нее глаз, она залезла в кармашек передника на груди и протянула ему сложенный газетный листок «Известий» для мастеровых. Обратив внимание, что дата там стоит сегодняшняя, Владимир развернул его, чтобы сразу поморщиться — опричники все-так испортили его объявление, разбавив надпись на всю страницу летящими голубками и пошлыми сердечками.

— Какой романтик, — восторженно проговорила Клавдия, экзальтированно прижав руки к груди. — Вот бы посмотреть хоть одним глазком на него!

Молча Владимир вернул ей газетную страницу и достав из кармана часы, щелкнул крышкой, посмотрев на время. Еще пятнадцать минут.

— Считаешь, что он романтик? — поинтересовался он у девушки.

— Конечно! — с жаром встала Клавдия на защиту незнакомого мужчины, как ни странно сидевшего рядом с нею. — Он же объявление во всех трех газетах разместил. Ах, какая это любовь! Кстати, а что ты здесь делаешь? — неожиданно повернулась она к нему.

Поперхнувшись от мысли, что Клавдия могла посчитать его не случайным отдыхающим, а даже конкурентом, он уставился на нее, не зная, что толком ответить.

— Или ты все-таки читаешь нашу прессу? — не отставала от него подруга Алексея, все больше хмурясь и подозрительно вглядываясь в него.

— О, — нашелся Владимир, увидев знакомую ему юную мещанку, неспешно идущую по дорожке, — прости, я сейчас.

Сорвавшись со скамейки и оставив Клавдию с открытым ртом, он двинулся наперерез девочке.

— Здравствуй, — обратился он к ней еще за сажень от нее, — ты что здесь делаешь?

Сконфуженно, юная девушка повернулась к нему, замерев испуганным воробушком.

— Я ведь сказал, чтобы ты перестала досаждать людям, — начал он отчитывать девочку, пока та покраснев от того, что ее снова застигли на рекламе лавки, стояла, опустив голову. — У тебя в самом деле так плохо с финансами?

— Нет, — попыталась соврать девочка, отворачивая лицо и поправляя светло-русые волосы.

Хуже всего было то, что эта девочка вместо того, чтобы послушаться его совета, продолжала заниматься завлечением людей в лавку.

— Послушай, — начал Боев и замолчал, не зная, что можно предпринять.

Наконец девочка не выдержала и сама поторопила его:

— Что?

Вынув из кармана десять рублей серебром, он взял ее тонкую белую руку и просто вложил монету ей в ладонь:

— Здесь десять рублей, — сказал Владимир, — это немного, но уверен, что эти деньги помогут тебе найти более подходящую работу.

Удивленная девушка приподняла монету на уровень глаз, рассматривая, словно в первый раз видела такую большую сумму.

— Теперь пообещай… — начал он и замолчал, заметив, что девочка смотрит не на него, а куда-то за его спину.

Раздраженно обернувшись, Владимир, уверенный, что это Клавдия снова пришла его доставать вопросами, с удивлением отметил, что позади него стоит какой-то молодой человек, судя по костюму инженер или стряпчий.

— Ты его знаешь? — повернулся он снова к девочке.

Та кивнула, пряча деньги в кармашек.

— Это… — помедлила она, — мой брат.

— Почему он не на работе? — сохраняя спокойствие, спросил ее Владимир.

— Наверное, он узнал, что я здесь, — ответила, не поднимая головы, девочка.

Снова посмотрев на молодого человека, терпеливо ожидающего в отдалении, Владимир протянул ей руку:

— Пойдем, поговорим с ним, — и, когда она взяла его ладонь своими тонкими пальчиками, добавил, — раз он здесь, то беспокоится о тебе. О деньгах, я думаю, ему не стоит говорить, — негромко сказал он, чем вызвал внимательный взгляд девушки, идущей с ним рядом.

Часы на башне пробили назначенное время.

Внутренне Боев пообещал себе, что быстро разберется с этим вопросом и сразу же вернется к наблюдению.

— Здравствуйте, — поздоровался он с молодым человеком, осторожно освобождая ладонь из вспотевшей руки девочки. — Я встретил вашу сестру, теперь возвращаю ее вам в целости и сохранности.

— С-спасибо большое, — чуть запинаясь ответил парень. — М-мы живем только вдвоем, в-вот и некому за ней приглядеть.

— Что случилось с вашими родителями, если не секрет? — спросил Владимир.

— П-погибли во время взрыва, — понурил голову парень. — Я к-как раз заканчивал обучение на инженера, т-так что… — он остановился, не в силах продолжать.

— Понимаю, — склонил голову Владимир и обернулся к девушке, все это время стоящей позади него. — Теперь ты можешь идти, а я, к великому своему сожалению, должен откланяться, дела.

Коротко кивнув им обоим на прощание, Боев возвратился к Клавдии, все также сидящей на скамейке.

— Никто не появлялся? — спросил он у нее, на что та только помотала головой, все время крутя ею из стороны в сторону, чтобы не пропустить молодого человека, назначившего свидание в газете.

Присев рядом с ней, Владимир тоже осмотрелся.

Все девушки и женщины до этого делающие вид, что просто прогуливаются, теперь стояли в отдалении, наблюдая жадно горящими глазами за местом предстоящей встречи, о котором тоже наверняка прочли в газетах. Вдалеке Владимир даже различил пару пожилых мужчин, также следящими за пустой площадкой или же за своими дамами, пришедшими на свидание.

— Ты так и не ответил, — толкнула его в бок Клавдия.

Боев повернулся к ней всем корпусом:

— Я это свидание назначил, — сказал он, с удовольствием наблюдая как часто моргает девушка, не в силах переварить услышанное. — И это не свидание, а служебное расследование. Теперь довольна?

Ничего не сказав, Клавдия отвернулась от него, молча наблюдая за происходящим.

Неожиданно на дальнем конце парка раздались разрывы хлопушек и в серое небо поднялись грозди разноцветного фейерверка. Удивленно Владимир повернулся к Клавдии, чтобы спросить ее какой сегодня он пропустил праздник, но тут же почувствовал, как кристаллическая дорожка дрогнула под ногами и они оба, вместе со скамейкой, провалились под землю, осыпаемые падающей в провал землей. Единственное что успел сделать Боев — это обхватить девушку рукой, прижимая ее к себе и защищая ее голову от крупных комков, падающих сверху.

Это не было обычной каверной или ямой, куда они оба угодили.

По тому как ровно осталась стоять скамейка, он догадался, что их поглотил какой-то подземный механизм, опустив под землю. Еще в пользу этой теории говорил тот факт, что их ничуть не засыпало, если не считать попавшую за шиворот землю, а так же скрывшийся сверху проход.

— Что происходит, Вова? — спросила его Клавдия, судорожно вцепившись в его зипун.

— Не знаю, — ответил он, осторожно отпуская ее и поводя головой, не столько чтобы разглядеть окружающее, сколько избавляясь от пыли на лице.

— Мне страшно, — всхлипнула она, еще теснее прижавшись к нему.

Чтобы избежать ее истерики, Владимир обнял ее одной рукой, а второй потянулся к револьверу.

— Как только я дам команду, — прошептал он ей тихо на ухо, чувствуя, как ее волосы скользят по лицу, — сразу падай на землю.

Она ничего не ответила, но судя по ее короткому движению, Клавдия кивнула.

Но никто не появился, только какие-то мощные механизмы заработали за невидимой стенкой и они поползли прямо под землей куда-то вглубь.

— Мы что? — удивилась Клавдия, слегка освобождаясь. — Движемся?

— Похоже на то, — бросил Владимир.

Он слышал про разработки подземных «кротов», которые позволяли совершать путешествия под землей. В конце-концов, как-то ведь было вырыто пространство под Нижнем городом? Если только Нижний город не построили, как и их Златск, над каким-то другим поселением.

Отпустив девушку, он быстро отряхнулся от насыпавшейся сверху почвы.

Судя по звукам, Клавдия тоже сейчас приводила себя в порядок.

На всякий случай он протянул руку вперед, чтобы убедиться — они и в самом деле находятся в самом желудке металлического «крота».

По крайней мере теперь ему стало ясно в честь чего в парке вдруг запустили салют. Этим светопреставлением их похитители просто отвлекли внимание всех пришедших на собрание. И это точно не были опричники, потому что именно они и организовали ему свидание там. Значит, остается только Церковь. Впрочем, судя по замедлению хода, он скоро узнает это наверняка.

— Приготовься, — скомандовал он Клавдии и та снова вцепилась в его руку.

Неожиданно внутри тесной каморки, в который они оба были заперты, ярко вспыхнули прожектора, заставив его зашипеть от боли, а девушку отпустить его, схватившись за глаза.

Как только Владимир снова обрел способность нормально видеть, то перед ним уже был открыт вход, за которым стоял знакомый ему схимник, посадивший дирижабль прямо поперек дороги в город.

Металлическое лицо священника смотрело на него также отрешенно и неподвижно, как и прежде.

— Что вы себе позволяете! — вскочила Клавдия со скамейки, но Боев перехватил ее за локоть, увлекая назад.

— Не надо, — тихо попросил он, силой усаживая девушку назад.

Встав, Владимир стряхнул с зипуна остатки земли и осторожно сошел с расколовшейся цементной плиты, в которой были утоплены ножки садовой скамейки.

Почти с ненавистью он посмотрел в безразличное лицо схимника.

— Вы понимаете, что сорвали мне операцию! — почти выкрикнул Боев в лицо этой металлической маске, скрывающей за собой живой мозг человека. — Мне даже пришлось пойти на поводу опричников, чтобы разместить эти объявления! А потом приходите вы и все портите!

Остановившись после всплеска эмоций, он перевел дух.

Закрыв глаза, Владимир запрокинул голову назад, приходя в себя.

Не стоило кричать так на схимника.

Ведь если подумать, то священник просто выполняет свою работу, точно так же, как и он сам. Только у церкви и опричнины больше возможностей, а Владимир, не примкнув ни к одной из сторон в разгоревшимся конфликте, остался сам по себе. Снова.

Полностью успокоившись, он открыл глаза, посмотрев прямо в окуляры маски схимника.

— Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя, — неожиданно сказал схимник строку из Евангелия по Иоанну.

После этих слов Владимир невольно обернулся на Клавдию и увидел, как поменялся ее взгляд после этих слов.

Закусив губу, он обратился к схимнику:

— Что мы здесь делаем?

— Думаю, вам не помешает привести себя в порядок, прежде чем мы продолжим нашу беседу, — вдруг миролюбиво предложил схимник, освобождая им проход во внутренний зал, где стояло на широких стальных лапах еще несколько блестевших в свете вечных светильников механических «кротов».

Осторожно выглянув наружу, Владимир увидел, что здесь они на самом деле не одни. Возле некоторых из подземных машин возились как трудники в коротких рясах до бедра, чтобы те не стесняли движения, так и в обычной рабочей одежде белецы, только собирающихся вступить в монашество. Косая стена, через которую они попали внутрь, представляла собой открытую разрыхленную почву, сотни раз перемолотую лапами «кротов». Протянув руку Клавдии, Боев помог той спуститься по ступенькам капсулы.

— Ты верующая? — спросил он у нее, когда девушка потрясенно замерла возле него, осматриваясь по сторонам.

Она скосила глаза на схимника, стоящего в отдалении.

— Ты можешь говорить прямо, — грустно улыбнулся Владимир. — Он и так все видит и слышит. Наверное, и знает тоже, — недовольно скривился он.

— Да, — кивнула Клавдия, не отпуская его руку, — меня крестили и я хожу в церковь.

Помявшись, она все-таки спросила его:

— Что мне следует говорить им?

Мысленно Владимир хлопнул себя по лбу.

Она же вроде была обручена с Алексеем, таким же детективом, как и он сам, и при этом не знает таких элементарных вещей.

— Только правду, — максимально серьезно ответил он, глядя прямо в глаза девушке. — Старшие монахи снабжены специальными устройствами, которые позволяют выявить сказанную им ложь. Поэтому отвечай только правду, — надавил Боев на последних словах, надеясь, что девушка не начнет рассказывать священнику в исповедальне все подряд, в том числе и то, о чем ее не спрашивали.

Невозмутимо дожидавшийся окончания из беседы, схимник жестом пригласил их за собой, повернувшись в полной уверенности, что они подчинятся.

— Вова, — тихонько дернула его Клавдия, — слушай, а почему чем старше по званию монах, тем больше в нем механики?

— Все очень просто, — ответил Владимир, поглядывая по сторонам. — У монахов нет времени заниматься физической культурой, вот они постепенно и меняют свои мышцы и внутренние органы на механизмы.

— Ага, понятно, — глубокомысленно кивнула Клавдия.

Они втроем прошли мимо одного из подземных вездеходов, на борту которого неизвестный нацарапал чем-то острым надпись «Баба-Яга», сопроводим изображением ступы.

Все-таки люди всегда остаются людьми и совершенно не важно — механика в них или живая плоть. Правда Владимир все равно не мог избавиться от грусти, когда видел работающих в подземном гараже людей. Они отличались от обычных послушников, хотя среди них могли быть и они. Если белец всегда мог вернуться домой к жене и детям, то трудники часто жили прямо при монастырях.

Неожиданно ему пришла в голову простая мысль, а чем он отличается от них?

Да, он имеет свой личный дебаркадер, по случаю забранный им с автокладбища, куда выбрасывали всю крупную технику, но так ли он свободен?

Помотав головой, Владимир прогнал из головы досаждающие ему мысли.

Усталость и недосып начали сказываться, не иначе.

Передав их обоих с рук на руки паре широкоплечих рясофоров, схимник удалился.

Рясофоры от монахов отличались тем, что имели только разъемы на голове и руках, которыми они запускали большинство внешних устройств. Так, они с помощью выдвижных штифтов, идущих из тыльной стороны кисти, открыли им двери двух келий со своими санитарными узлами, включающими в себя душ. После чего рясофоры просто синхронно поклонились, оставив Владимира и Клавдию наедине.

Растерянно девушка взглянула на Боева.

— Надо полагать, они предлагают нам помыться, — слегка обозначив улыбку, заметил Владимир.

Неожиданно Клавдия покраснела и чуть слышно сказала:

— Я боюсь одна мыться.

В принципе логично, что Владимир отвечает за нее. Он волей-неволей втянул ее в эту историю, а значит, несет за нее полную ответственность, пусть даже им ничего здесь не угрожает.

— Хорошо, — согласился он. — Пойдем вместе со мной. Я даже разрешу тебе принять душ первой.

Улыбнувшись, словно Владимир только что удачно пошутил, Клавдия первой вошла в келью. Чуть помедлив, он прошел следом.

Из коридора он не мог рассмотреть нормально внутреннее убранство комнаты.

Как оказалось, он не много потерял. Низкая односпальная кровать, стол со стулом, тумбочка и узкий шкаф, встроенный в стену. Вот и вся обстановка.

Пока Клавдия принимала душ, Владимир тщательно отряхнул свою одежду, выйдя в коридор. Слыша сквозь тонкую дверцу льющиеся струи воды и нежный голосок Клавдии, что-то напевающей вполголоса, он посмотрел на свои карманные часы.

Уже полчаса, и похоже она там надолго.

Решив, что без разницы где именно он помоется, Владимир вышел из отведенного ему помещения и вошел в соседнюю келью. Через пятнадцать минут, посвежевший и отдохнувший, он вернулся назад к Клавдии. Та все еще принимала душ, судя по звукам, доносившимся из ванной комнаты, правда на этот раз без пения.

Осторожно пощупав поверхность кровати, он лег прямо поверх одеяла на жесткую поверхность.

Вокруг царила ошеломляющая тишина.

Странно, что Боев считал свой дебаркадер тихим местом.

Вообще он был тихим по сравнению с городом — там не было шума машин, людских разговоров, обычной уличной суеты, но и за городом не было настолько тихо. Даже на речке был слышен плеск волн и крики животных или пение птиц.

Здесь же ничего из этого не было.

Сами монахи разговаривали в полголоса, словно кто-то в этом месте только что умер. Механизмы работали практически бесшумно. Только шум воды доносился из-за двери и его собственное дыхание давали ему понять, что они здесь, что они все еще живы.

Теперь осталось обдумать, что именно ему можно рассказать схимнику Церкви.

Вот только ему ничего не приходило в голову.

Почему-то Владимиру вспомнился разговор с автоматоном, которого он встретил в подземном городе.

Ее тоже звали Вера, как и похищенную княжну, хоть она и выглядела один в один как его домашний автоматон.

Она тогда сказала, что люди никак не отличаются от машин.

Вот, казалось бы, перед ним пример человечности как она есть — священники, которые не допускают в свою среду автоматонов. Только, чем больше они отказываются от помощи автоматонов, тем больше сами становятся с ними схожими, и внутренне, и внешне, словно отрицание на самом деле первый путь принятия неизбежного.

А Катя, автоматон его начальника Екатерины Александровны Волконской?

Он не сомневался, что начни он тот разговор со своей непосредственной начальницей, та ни за чтобы его не отпустила, и была бы права в своем решении. Ведь именно так подсказывала элементарная логика. А вот ее механический двойник посчитал иначе, дав ему полную свободу действий. Можно сказать, что проявил человечность, присущую автоматонам гораздо больше, чем остальным людям.

Владимиру пришла в голову мысль, что возможно люди утратили часть своей истинной сущности, передав ее машинам.

Только в глубине души он знал, что это не так.

Можно было сказать, что он верил в это.

На этот раз схимник пришел вместе с монахиней.

Та была с обычным человеческим лицом, но Владимир не сомневался, что черная ряса монахини скрывала не менее смертоносные устройства, чем хламида схимника.

— Сестра присмотрит за девушкой, — сказал ему схимник.

Владимиру не оставалось ничего другого, кроме как согласно кивнуть.

На самом деле разрешения священникам не требовалось, но он решил сохранить лицо перед сильными мирами сего.

Проследив как монахиня уводит Клавдию дальше по узкому коридору, Владимир повернулся к схимнику:

— Теперь вам никто не помешает, верно?

Слегка склонив голову, схимник печально покачал головой:

— Мы ничего не собираемся делать с вами, молодой человек, — подчеркнул он разницу в их опыте. — Мы проверили твои слова. Да, ты действительно занимаешься делом Веры Бородянской. Впрочем, чего мы говорим в коридоре, пойдем.

Все так же, не оборачиваясь, схимник пошел по коридору в противоположную сторону и Владимиру не оставалось ничего другого как последовать за ним.

Они подошли к двери, больше подходящей для банковского сейфа, чем для обычной комнаты. Больше всего эта дверь напоминала ему проход в Нижний город. Значит, вот кто поддерживает там жизнь — это Церковь. Как он не догадался раньше?

Ведь стоило властям перекрыть воздух и плотно закупорить двери, как проблема с Нижним городом была бы решена. Но Церковь не просто давала работу людям из Нижнего города, она полностью контролировала его благополучие, не позволяя там развиться преступности или элементарно дать людям умереть от голода.

Как-то по-новому он посмотрел на схимника, приглашающего его пройти внутрь небольшой комнаты с двумя стульями, стоящими друг напротив друга.

— Это наша исповедальня, — по-своему расценив его взгляд, ответил схимник. — Я, конечно, не буду тебя принуждать, но это самое удобное место для разговора по душам.

Боев вошел внутрь и, пользуясь тем, что оказался там первый, сел на стул справа от дверей. Схимник вошел следом и тяжелая металлическая плита автоматически закрылась за ним.

— Мы проверили всех пришедших на назначенную тобой встречу, — начал без предисловий схимник, усаживаясь напротив, — среди них нет никого, кто был бы причастен к похищению Веры Бородянской. Также мы узнали, что девушка, погибшая в бедламе, была одной из мастеровых, похищенной в прошлом году.

Сумрачно Владимир взглянул из-под век на священника перед собой.

— Теперь, я надеюсь, тебе понятно, почему мы следили за князем Борисом?

Не дождавшись ответа, тот продолжил:

— Конечно, погибшую девушку мы похороним на общем кладбище, епископ уже дал разрешение. Но это не решает вопроса, где сейчас находится Вера Бородянская.

Расценив это как вопрос к себе, Владимир спросил:

— Вам известно, как она выглядела?

— Нет, — печально покачал головой схимник, — даже останься в усадьбе Бородянских наш монах живым, то все равно он был связан обетом о неразглашении информации.

Слова схимника говорили о многом.

И совсем не факт, что схимник этого не понимал.

Нет, скорее всего, он намеренно открыл Владимиру часть важной информации.

Например, то что Церковь вполне себе в курсе внутренних событий, происходящих в ведомстве Боева, за которое отвечала княжна Екатерина Александровна Волконская, его непосредственный начальник, принявший сторону опричнины в разгоревшемся конфликте между двумя спецслужбами.

И откровенность в признании схимника, тоже наверняка была хитрым ходом со стороны Церкви. Оттого, кто первым наложит руку на будущую княжну, будет зависеть очень многое в расстановке сил на политической арене государства.

Только вот все эти перипетии внутренних разборок его не касались.

Его задача как детектива — найти девушку.

Осталось только проверить, действительно он может доверять Церкви и данному схимнику, как ее представителю, или же нет?

— Почему обряд призыва Двоих прошел так странно в поместье Бородянского?

— Потому что он удался, — почти сразу же ответил схимник.

Удивленно Владимир посмотрел на священника, требуя продолжения и оно последовало:

— Двое не только могут давать знание, но и менять сам мир вокруг, — терпеливо и подробно объяснил схимник. — Поэтому, когда девушке удалось призвать Двоих, она попросила их уничтожить своих похитителей, что и произошло. Ну, а дальше тебе все известно, — неожиданно скомкал он свои слова.

Неудивительно, что девушка сошла с ума.

Стать причастной смерти стольких людей, бывших на тот момент в поместье.

Не всякий взрослый смог бы такое перенести, что говорить за совсем юную девочку?

Невольно Владимир наклонился на стуле, опираясь локтями на колени и позволяя рукам беспомощно свисать между ног.

Некоторое время они молчали, после чего схимник тихо проговорил Боеву, все также сидящему на стуле с опущенной вниз головой:

— Помоги нам отыскать Веру Бородянскую. Она последний отпрыск знатного рода. Не дело так дать ему угаснуть.

И хотя до этого Владимир верил словам священника, эта фраза снова заставила его сомневаться. Что будет лучше?

Продолжить поиски девушки в одиночку и дать ей шанс погибнуть или же довериться Церкви и позволить им наложить руки на ее будущее?

Казалось бы, ответ очевиден — его задача не поменялась. Он все также хотел обнаружить девушку живой и здоровой, но просто передать ее в руки Церкви сейчас ему казалось в корне неправильным.

Хотя с другой стороны была опричнина и там ей было бы еще хуже.

Ведь не даром опричники поддерживали князя. Тот, пусть и незаконными путями, действовал на благо государства. Или же Бородянский так поступал из чистого эгоизма?

Этого он никогда не узнает, даже расскажи Вера Бородянская все что знала о своем отце под присягой и в присутствии обеих спецслужб.

Одно Боев знал точно — он хочет, чтобы девушка жила нормальной жизнью.

Но для этого надо сперва отыскать ее.

Вздохнув, Владимир поднял голову.

— Я полагаю, что ее похитили, — начал он свой рассказ. — Все, кто мог знать, как она выглядит, либо уехали, либо погибли. Это самая главная сложность в моем расследовании. Поэтому в поисках княжны надо ориентироваться не на ее описание, а на ее похитителя.

Неожиданно маска на лице схимника пошла едва видимыми трещинами и на ней впервые появилась усмешка, выглядевшая по-настоящему жутко, словно каменная статуя в саду вдруг вздумала заговорить с вами одним прекрасным солнечным утром.

— Нам ничего не известно про него, — резонно заметил улыбающийся безумной металлической улыбкой схимник. — Вернее, даже не так, — маска вернулась в свое природное состояние точно также стремительно как поменялась до этого. — Нам известно про похитителя Веры Бородянской гораздо меньше, чем про нее саму. А про нее мы знаем только то, что она существует.

Теперь Владимир распрямился на стуле полностью, одернув свой алый зипун словно военный мундир:

— Это не так, — мягко возразил он.

В зале совещаний сидели схимник, все также в своем черно-белом наряде, начальник опричников в черной форме без знаков отличия и одетая в белый мундир Екатерина Александровна Волконская, в этот раз пожаловавшая на встречу одна, не в сопровождении своего верного автоматона.

Владимир же скромно расположился на стуле возле дверей, слушая спор начальников спецслужб.

— Я доверяю своему подчиненному, — начала первой Екатерина Александровна, поднявшись со своего места. — Если он говорит, что княжна до сих пор жива, то так и есть.

— Уже говорил это раньше, скажу и сейчас, — вмешался начальник опричнины, — князь Бородянский не имел официальных детей.

— Откуда вы это знаете? — едко заметила Екатерина Александровна. — Или вы уже к князьям в постель залезли?

Схимник стукнул посохом по полу и, когда все взгляды обернулись к нему, оставил его в сторону:

— Может быть пусть молодой человек выскажется?

Привычно Владимир встретился взглядом с Екатериной Александровной и, после ее согласного кивка, встал со своего места, выйдя вперед:

— Я ориентировался на слова решалы князя, Петра.

Сморщившись, словно раскусив кислую ягоду, опричник высказался вполголоса, но так чтобы его все расслышали:

— Не решалы, а начальника службы безопасности великосветского князя.

— Мы сейчас не о титулах говорим, а об реальном положении вещей, — вспыхнула начальница Владимира. — И, если князь решил вам не сообщать о составе своей семьи, то он явно имел для этого все основания.

С досадой посмотрев на княгиню, начальник опричнины промолчал.

— Вы сказали, — продолжил допрос Владимира схимник, — что знаете каким образом мы можем отыскать княжну?

Помедлив секунду, Владимир решительно сказал:

— Не княжну, ее похитителя.

Так как все собравшиеся в зале молчали, явно ожидая продолжения, он высказал свою догадку, которую уже озвучивал схимнику в исповедальне:

— Похититель не принадлежит ни к высшей знати, ни к люмпену.

— Почему вы так полагаете? — неожиданно прервал его опричник.

Вобрав в грудь побольше воздуха, Владимир спокойно ответил:

— Из-за лишних глаз, — пояснил он, обводя взглядом всех присутствующих в зале совещаний. — Принадлежи он к высшему классу, то неизбежно был сдан своими слугами. Будь же он из низшего социального слоя, то на него бы донесли соседи. Значит, он принадлежит к среднему классу.

— Ну что же, — неожиданно развеселился опричник, — это всего лишь тридцать процентов нашего общества. Вы уже знаете где его искать?

Не обращая внимания на подколку начальника опричнины, Владимир веско заметил:

— Нас интересуют только те граждане, которые проживают в одиночестве или в паре с автоматонами.

— Автоматонов-слуг сразу же можно исключить, — откинулась в своем кресле Екатерина Александровна.

Медленно схимник повернул свое неподвижное металлическое лицо к княжне, не произнося ни слова.

Его движение не осталось не замеченным и тогда начальница Владимира повернулась к опричнику, спрашивая у того разрешения, как до этого ее подчиненный спрашивал у нее. Когда тот согласно опустил глаза, она осторожно произнесла:

— В автоматонах не только заложен запрет на убийство, они также должны сообщать о всех преступлениях, которые совершают их хозяева.

— Почему мы об этом не знали? — спросил ее схимник.

— А что это меняет? — неожиданно наклонился вперед начальник опричнины. — Вы ведь все равно не будете их применять?

Оставив его последний вопрос без ответа, схимник кивнул Владимиру, чтобы он продолжил свой доклад.

— К сожалению, — опустил глаза Боев, — операция по выманиванию похитителя была сорвана.

На этот раз два взгляда обратились к схимнику, который продолжал невозмутимо сидеть на своем месте.

— Как утверждает присутствующий здесь схимонах, их представители допросили всех пришедших на встречу, но не обнаружили там похитителя.

— Это означает только одно, — почти кротко заметил опричник, — ваш план, Боев, не сработал.

— Или она элементарно не смогла прийти на место встречи, — возразил он.

Воцарилось молчание.

Екатерина Александровна нервно постукивала по столешнице пальцем.

Опричник все также сидел, наклонившись вперед и сложив руки в замок.

Схимник неподвижно возвышался на своем стуле, словно на троне.

— Но, — продолжил Владимир, — есть способ выманить преступника и таким образом выйти на княжну. Правда для этого вам придется прекратить внутренние дрязги.

— Говори, Владимир, — поторопил его схимник.

— Я не знаю, ходит похититель в церковь или нет, — начал он выкладывать свой план. — В любом случае, он должен говорить с другими людьми, общаться с ними, каким бы трудом он не занимался. Следовательно, если Церковь распространит слух о том, что нам известен похититель и мы готовы его задержать, то он начнет совершать ошибки. В этот момент должна вмешаться опричнина, — перевел взгляд Владимир на начальника спецслужбы государства. — Ваша задача будет состоять в том, чтобы блокировать на одни сутки всякую возможность покинуть Златск, например, из-за тех же террористов или особенно большого прилета вражеских снарядов. Блокировать не полностью, оставив только один путь спасения. Например, пассажирский дирижабль, билеты на него не очень дорогие, — он остановился, переводя дух.

Собравшиеся люди все также внимательно смотрели на него.

— Что дальше, Владимир? — внимательно посмотрела на него Екатерина Александровна, подбадривая.

— Дальше, делает ход наша служба, — пояснил он. — Нам надо будет сделать полный досмотр всех пассажиров дирижабля. И всех, кто будет искать в этот день билеты на него.

— Это все? — сразу же спросил его схимник.

Боев кивнул.

Протянув руку к стоящему на столе старому бронзовому колокольчику, патину с которого не смогли удалить даже трудолюбивые руки монахов, схимник коротко позвонил в него, поставив на место.

Тотчас же открылись широкие двухстворчатые двери, ведущие в зал совещаний, и вошел мантийный монах.

Схимник просто повернул металлическое лицо к Владимиру и монах сразу же сказал:

— Прошу за мной.

Одними глазами Екатерина Александровна показала, что все хорошо и он вышел из комнаты.

Дальше потянулись наверное самые долгие полчаса жизни Владимира.

Но все рано или поздно заканчивается.

Закончилось и это ожидание.

Первой вышла Екатерина Александровна:

— Владимир, — сказала она, словно они оба были сейчас на официальном приеме, а не было обычной отдачей распоряжения старшего младшему, — мы пришли к соглашению. Завтра ты, лично, — подчеркнула княгиня, — сядешь на дирижабль и отыщешь похитителя.

— Понимаю, — склонил голову Боев, — и если я его не найду…

— Если ты его не найдешь, то головы полетят у всех, — весело сказал опричник, подходя к ним двоим. — Екатерина Александровна, разрешите украсть вас на минутку?

— Конечно, — заулыбалась она и, уже отойдя, повернулась к Владимиру. — Найди его, понял?

Вполголоса переговариваясь друг с другом, оба начальника пошли к выходу.

Почувствовав сзади движение, Владимир обернулся к схимнику, неслышно приблизившегося к нему.

— Надеюсь, что ты все это организовал не для того, чтобы спасти свою начальницу, — сказал схимник, то ли смотря прямо ему в глаза, то ли на удаляющихся людей.

Ничего не ответив, Владимир молча склонил голову.

— Знаешь, — задумчиво проговорил схимник, — я тут задумался о разнице между нами.

— И в чем же она? — хрипло спросил он.

— Ее нет, — просто ответил тот. — Никакой разницы между нами нет. Но ладно, хватит об этом. У тебя наверняка есть просьба. Мы готовы выполнить ее.

Боев попытался ухмыльнуться, но у него ничего не вышло.

Ему, словно обреченному на казнь, предлагают выполнить последнее желание перед смертью.

Но что и в самом деле ожидает его, если он не справится с заданием?

Смерть?

Каторга?

Или нечто хуже обоих этих исходов — презрение общества?

— Две, — наконец выдавил Владимир из себя. — Две просьбы. Первая — отпустить девушку, которую взяли вместе со мной.

— Уже сделано, — кивнул головой схимник. — Но это не в счет. Что ты попросишь лично для себя?

Внимательно Владимир посмотрел прямо в окуляры маски схимника:

— Я бы хотел провести эту ночь дома.

— Дома? — осторожно переспросил схимник. — Своего старого дома?

— Нет, — наконец получилось ухмыльнуться Владимиру, — своего нового дома, на дебаркадере.

Когда схимник на мгновение прикрыл окуляры на маске тонкой защитной пластиной, Боев внезапно подумал, что теперь он видел все эмоции, на которые способна эта маска.

— Хорошо, — согласился тот. — Отправляйся домой, но завтра мы за тобой придем.

Владимир кивнул в ответ, словно не заметив угрозы в словах схимника.

Выйдя за ворота монастыря, Владимир увидел сидящую перед входом Клавдию.

— Ава, — позвал он девушку.

Та, обернувшись и увидев его перед собой, порывисто вскочила на ноги, кинувшись ему на шею:

— Ты жив, — обнимая и одновременно осматривая его, радостно прошептала она, — ты жив.

Неожиданно Владимир осознал, что ему нравится обнимать это тонкое тельце, ждавшее его возвращения. Поэтому он осторожно освободился из рук Клавдии и посмотрел ей в глаза:

— Я никогда не спрашивал тебя, но ты согласишься…

— Да, — прервала она его слова, снова крепко-крепко обняв Владимира.

На мгновение он закрыл глаза, внутренне успокаиваясь.

Не надо ей знать, что его ожидает завтра.

— Ты поедешь со мной? — прошептал он ей на ухо.

— Конечно, — не раздумывая согласилась она.

— Надеюсь, тебе нравятся мотоциклы, — пошутил он.

Не отпуская его ни на секунду, Клавдия пошла с ним под руку к городскому парку, где он оставил аэролодку, которую он уже зачислил в свой автопарк.

Проблема возникла, когда он начал сажать Клавдию в седло аппарата на воздушной подушке. Аэролодка была одноместной, хотя могла тянуть двойной вес. Сначала он думал усадить Клавдию позади себя, как делал до этого на мотоцикле, но юбка и недостаток места мешали девушке нормально усесться. Когда он посмотрел на Клавдию, та решительно сказала:

— Отвернись.

Как только он повернул голову, то услышал треск ткани.

Резко обернувшись, он увидел, как Клавдия разодрала новую юбку практически до пояса. Покраснев под его взглядом, девушка тем не менее весело сказала:

— Теперь она не будет мешать.

— Ты сейчас прямо как Александр Длинный.

— Кто это? — с подозрением посмотрела на него Клавдия.

— Не важно, — отмахнулся Владимир.

— Хорошо, — покладисто согласилась она. — Куда мне садиться?

Не сводя с девушки внимательного взгляда, он спросил на удачу:

— Как насчет того, чтобы сесть впереди меня?

— Это как? — с любопытством и какой-то внутренней отвагой задала она вопрос.

Умастившись в седло аэролодки и сместившись как можно дальше назад, Владимир похлопал перед собой ладонью и девушка сразу же перебросила белую ногу через сиденье, опираясь на грудь парня спиной.

Смущенно кашлянув, Владимир вынул из кармана свои неизменные гоглы и натянул их на голову Клавдии.

Та забавно хихикнула:

— У тебя пальцы холодные.

— Ну уж прости, — насупился он, заводя машину и выезжая со стоянки парка.

Пока они ехали в черте города, Клавдия и Владимир молчали.

Когда же они выехали на шоссе, она осторожно обернулась к нему, что-то сказав, что Владимир не расслышал из-за сильного шума двигателя, нагнетающего воздух под днище машины. Съехав на обочину, Боев остановился.

Клавдия сразу вскочила со своего места и, подняв гоглы наверх, потянула его за руку, заставляя также выбраться из седла машины. Не понимая, чего она от него хочет, Владимир нехотя слез с аэролодки, чтобы тут же оказаться заключенным в ее объятия.

— Почему у меня такое чувство, что я вижу тебя в последний раз, — прошептала Клавдия не отнимая лица от его груди.

Потрясенный проницательностью обычной девушки из цеховых, Владимир молча стоял, не зная, что сказать.

Они стояли на самом краю дороги, прямо на границе с зеленым лугом, раскинувшимся вокруг. Владимир чувствовал не только как Клавдия обнимает его, он ощущал тепло ее тела, согревающего через зипун, насколько крепки ее тонкие руки, как вместе с ветерком обвивает его кожу легкое дыхание девушки. Он почти физически ощутил, как его покидает все нервное напряжение, которое держало и подстегивало к действию все эти дни.

Внезапно он почувствовал перемену.

Не только в самом себе.

Во всем мире.

— Все теперь будет хорошо, — мягко сказал он, проведя ладонью по мягким волосам девушки.

На дебаркадере их никто не встречал.

Недоумевая, Владимир взошел на палубу, чтобы увидеть удивительное зрелище.

Его Даша, все еще одетая в строгий костюм горничной, стояла на палубе возле небольшого садика, разбитого там, и отдавала команды Алиму Степановичу.

Коллежский асессор в одной рубашке и брюках, без сюртука и обуви, возделывал огород.

— Володя, — первой воскликнула радостно Даша, увидев его, — ты вернулся!

Улыбаясь она подошла к Клавдии, выполнив старомодный книксен:

— Я Дарья, домашний автоматон Владимира.

— Это Ава, — спохватился он. — То есть Клавдия… моя… — замялся Боев, не зная, как представить девушку, приехавшую вместе с ним.

— Его подруга, — сразу же вмешалась Клавдия, протянув руку для пожатия Даше. — Приятно познакомиться.

Даша ответила на рукопожатие и Владимир перевел дух.

— А это Алим Степанович, — обратила Даша внимание девушки на работающего начальника, впрочем сейчас стоящего на грядке, опираясь на лопату.

Услышав, что его также представили, Алим Степанович махнул рукой и лопата выпала из его рук. Подняв инструмент, он снова махнул уже другой рукой и продолжить вскапывать огород.

Удивленно Владимир перевел взгляд на Дашу, на что та только пожала плечами.

— Все хорошо? — как бы невзначай спросила она.

Повернув голову к Клавдии, Боев ответил:

— Не знаю.

И снова обратив внимание на Дашу, повторил:

— Еще не знаю.

Даша вместо ответа посмотрела на солнце, приставив ладонь ко лбу.

Поняв ее намек, он добавил:

— Подготовь, пожалуйста, еще одну комнату для нашей гостьи.

Улыбнувшись, Даша пошла выполнять его поручение.

— Я сейчас, — сказал Владимир Клавдии. — Ты можешь пока походить, осмотрись здесь.

Оставив девушку одну, он бросился вслед за Дашей.

Обнаружил Владимир своего домашнего автоматона только на второмэтаже пристройки, прямо напротив своей комнаты. Осторожно постучав в дверь, он вошел в каюту, плотно закрыв за собой двери.

— Знаешь, — сказала Даша, раскладывая постельное белье, — я рада, что ты нашел такую милую девушку.

— Это была ты? — задал Владимир вопрос мучавший его все это время.

Привалившись спиной к дверям, он ожидал ее ответа.

— О чем ты? — не прекращая своего занятия, спросила Даша.

— Люди напавшие на меня, ты их убила?

Замерев на месте, словно сломавшись, Даша медленно повернула к нему голову, молча смотря на него. Потом, увидев, что он не проявляет враждебности, она осторожно положила простынь на кровать и развернулась к нему.

Встав прямо перед ним, автоматон с вызовом в голосе спросила его:

— Полагаешь, мне надо было дать им возможность издеваться над тобой?

Смутившись, Владимир опустил глаза на дощатую палубу.

Услышав шорох одежды, он увидел, как Даша подходит к нему, осторожно беря его руку в свою:

— Ты последний из нашего рода. Я не могла допустить, чтобы линия Боевых так прервалась.

— Но… каким образом? — недоуменно посмотрел он на нее.

Положив ладонь ему на щеку, словно в далеком детстве, Даша тихо проговорила:

— Я была создана, чтобы защищать вас. Даже когда мои настройки изменились и я была вольна поступать как захочу, даже тогда, увидев тебя первый раз, такого маленького, такого беспомощного, я уже знала, как поступлю.

Владимир вдруг вспомнил как с ним, совсем еще ребенком, нянчилась Даша.

Значит, уже тогда она проявляла о нем свою заботу?

— Прости, — отвернулся он от нее.

— Ты про что? — мягко надавила она ему на подбородок, вернув его голову в исходное положение.

— Кажется, я нашел похитителя княжны, — с трудом Владимир заставил себя посмотреть в глаза Даши.

— Кажется, ты нашел с кем проведешь свою жизнь, — мягко улыбнулась Даша. — Не переживай о завтрашнем дне, пусть он позаботится о себе сам.

Обуреваемый противоречивыми чувствами, Владимир только согласно закрыл глаза, ощутив на мгновение как рука Даши скользнула по его груди, чтобы оставить одного.

Воспользовавшись тем, что Даша снова занялась подготовкой спальни для Клавдии, он тихо выскользнул из комнаты, зайдя к себе.

Снял зипун, повесив его на вешалку. Туда же отправился револьвер со всей его сбруей. Вывернув карманы, Владимир поднял с пола упавший помятый листок.

Развернув его, он прочел фразу написанную рукой Клавдии: «Будь счастлив Петрушка».

Усмехнувшись, он бросил записку на стол и вышел наружу, столкнувшись в коридоре с Дашей.

— Будем есть? — спросила она его и Владимир согласно кивнул.

Спускаясь следом за Дашей, Боев вспоминал свои мысли о природе человека.

Так или иначе, но создание автоматонов изменило природу людей.

В то время как люди все больше приобретали основополагающие признаки механизмов, такие как гражданская сознательность, не причинение вреда другим людям, сами машины начали меняться, приобретая черты людей — умение убивать и умение сочувствовать.

По сути автоматоны стали зеркалом, в которое люди всматриваются, но пока не могут разглядеть там себя.

И так будет до тех пор, пока люди не признают, что их природа дуальна.

То есть, сами люди, подобно куску дерева, могут стать дубинкой разбойника или доской на которой иконописец чертит лик святого.

Словно почувствовав одолевающие его мысли, Даша замедлила спуск по лестнице, обернувшись.

— Спасибо, — невольно вырвались слова благодарности из уст Владимира и она улыбнулась ему, потянув за собой.

Но он сам остановил ее, задержавшись перед дверьми, ведущими наружу.

— Знаешь, Даша, — решительно произнес Владимир, — если со мной завтра что-то случится, то я передаю все свое имущество Клавдии, девушке, которая пришла со мной.

— Ты уверен? — стала неожиданно серьезной автоматон.

Он только кивнул.

— Хорошо, я поняла.

За столом, стоявшим на палубе, сегодня было людно.

Владимир уговорил Алима Степановича сегодня не возвращаться назад.

Хотя несомненно полицейское управление нуждалось в своем начальнике, да и семьи погибших полицейских беспокоились об их пропаже, был уже вечер, а значит все серьезные разговоры так или иначе откладывались на завтра. Да и сам Алим Степанович не сильно торопился возвращаться назад, желая хоть ненамного отложить привычную рутину дел.

Клавдию Владимир не хотел отпускать домой уже сам.

Так по крайней мере он был уверен, что с ней ничего страшного не произойдет.

Хотя что могло произойти?

Начальники спецслужб сумели договориться между собой, а на то, что его назначили стрелочником в создавшейся ситуации, Владимир просто не обращал внимания. Кроме того, завтра станет доподлинно известно стрелочник он или победитель, а сейчас он просто собирался провести хороший вечер в компании своих знакомых.

Даша наконец сменила свое строгое платье горничной на обычный наряд, а свой сарафан одолжила Клавдии, вместо порванной юбки, которую она обязалась до утра зашить.

Так что сидя между всеми собравшимися за накрытым столом, Владимир ощущал себя, словно его родные снова оказались живы, пусть и только на один день.

Пока девчонки обсуждали правила ведения домашнего хозяйства, он повернулся к Алиму Степановичу:

— Вы молчите весь вечер, все в порядке?

Коротко посмотрев на него, коллежский асессор отвернулся, отщипывая крупные куски от хлеба и скатывая их в катышки.

— Хорошо, — понял Владимир, — не буду вам досаждать.

— Вы мне не мешаете, Владимир, — отозвался Алим Степанович, все также избегая смотреть в его сторону. — Просто я вспомнил свою семью, вернее все, что от нее осталось.

Владимир понимающе кивнул.

Алим Степанович потерял жену и взрослого сына, осталась только племянница, которая жила отдельно. На мгновение Боев представил, каково это приходить вечером в совершенно пустой дом, где тебя никто не ждет.

Пару секунд он думал о том, как следует ему поступить, пока не осознал, что общественные нормы морали и взаимоотношений не позволят никак изменить создавшуюся ситуацию. Кроме того, существовала обычная субординация и, если на правах пленного Владимир еще мог оставить у себя коллежского асессора, то, на правах хозяина дома, он не имел никакого права задерживать своего гостя дольше положенного.

— Вы можете приезжать сюда, когда захотите, — все-таки произнес Боев слова, которые прозвучали словно слова жалости.

Понял это и Алим Степанович, но видимо неформальная обстановка за столом и ужин на свежем воздухе располагал к признаниям, потому что тот, перестав блуждать взглядом, ответил, продолжая смотреть прямо перед собой на стол:

— Спасибо, Владимир.

Звякнула тарелка, которую Даша пододвинула Клавдии.

Когда он посмотрел на девушку, она состроила ему глазки и громко озвучила свое пожелание, обращаясь напрямую к Алиму Степановичу:

— Только вы с собой еду берите, — бесцеремонно заявила Даша, — а то Владимир и так мало получает.

— Хорошо, — искренне рассмеялся начальник полицейского управления, — договорились.

Увидев, что гости заканчивают есть, Даша, извинившись, встала из-за стола, направившись во внутренние помещения дебаркадера. Когда она вышла оттуда с гитарой и бутылкой вина, гости оживились. Доверив вино Владимиру, Даша отставила свой стул в сторону от стола и уселась на него, закинув ногу на ногу.

Пока домашний автоматон настраивал музыкальный инструмент, Владимир разлил вино по чайным чашкам, которые заменяли им бокалы. Клавдии он налил совсем немного, отчего та накуксилась, а Алиму Степановичу побольше, хотя учитывая его небольшие размеры, то даже слишком много. Не стал Владимир забывать и про себя.

— Вы готовы? — торжественно спросила Даша, как только увидела, что Владимир закончил с приготовлениями.

— Да, капитан, — весело ответила Клавдия и зазвучала музыка.

В восемь вечера импровизированный концерт закончился и они решили разойтись спать.

Клавдия выглядела нормально, только ее щеки раскраснелись как два помидора, а вот Алим Степанович уже клевал носом за столом. Осторожно потормошив начальника, Владимир увидел, что тот вполне по-человечески оглядывается по сторонам, пытаясь сообразить где он и что здесь делает.

Зафиксировав глаза на Владимире, он как-то совсем по-домашнему кивнул и встал, направившись к себе в каюту.

Убедившись, что Алим Степанович вполне нормально добрался до кровати, Владимир вернулся назад, чтобы застать убирающих стол девушек.

Он хотел помочь им, но Клавдия совсем как кошка зашипела на него и он пошел к умывальнику, чистить зубы.

Ночь уже вступила в свои права.

Безразмерное ночное небо смотрело на них сверху тысячей глаз и только на горизонте вставал новым костром огонь Златска. За бортом дебаркадера ничего не было видно, даже очертаний берега или отблеска воды. Возможно в этом была виновата еще не вставшая луна, а может быть они и в самом деле остались одни на эту ночь, чтобы никто не мешал им в этот вечер.

Слегка ежась, к нему подошла Клавдия, но Владимир сам был без зипуна, поэтому он просто обнял девушку, надеясь хоть так ее согреть.

— Идем спать? — просто спросила она, на что Боев кивнул.

Проводив Клавдию до ее каюты, Владимир пожелал ей спокойной ночи и закрыл за ней двери.

На ощупь вернувшись к себе в комнату, он зажег с помощью спичек свечу и сел на кровать.

Поступил он правильно?

Владимир этого не знал.

Но в одном он был точно уверен — не стоит давать ложную надежду девушке, если ты готов завтра умереть. Он стал циником после войны. Ведь его никто не ждал. Ведь его никто не дождался. И тем более он был никому не нужен, когда все потерял, пусть и не по своей вине.

Наверное, в этом и состоит вся жизнь.

Тебе кажется, что ты приобретаешь, но единственное, что тебе удается скопить — это куча вещей, а самое главное в твоей жизни просто уходит или бросает тебя.

Осторожный стук в дверь отвлек его грустных мыслей.

Опять Даша со своими советами пришла.

— Входи, — разрешил он и дверь отворилась.

В проеме стояла Клавдия в длинной ночной сорочке.

Неожиданно подавившись всеми заранее заготовленными словами, которыми Владимир собирался встретить Дашу, он просто наблюдал за девушкой.

Явно стесняясь и шаркая тапочками, она подошла к нему, встав напротив, так что ему пришлось запрокинуть голову вверх, словно смотря на солнце высоко в зените.

Склонившись к нему, Ава осторожно поцеловала его в щеку, отведя и придерживая свои пряди длинных волос.

Не зная, как поступить, Владимир просто обнял ее за талию, упираясь лицом в ее живот. Некоторое время они так и стояли вдвоем, пока свеча не стала часто мигать, грозя затухнуть. Тогда Владимир отпустил девушку и освободил место на своей кровати, чтобы она могла прилечь рядом.

Так они и провели эту ночь просто лежа друг рядом с другом в абсолютной темноте.

День Веры

Проснувшись первым, Владимир осторожно высвободил затекшую руку из-под головы Клавдии, и на цыпочках вышел наружу, прихватив с вешалки зипун и кобуру с револьвером.

Услышав скрип на лестнице, из своей комнаты выглянула Даша:

— Еще никто не приезжал, — шепотом сообщила она, выходя за двери.

Кивнув, он вышел на палубу, на ходу снимая рубашку.

В это время Даша спустила за борт ведро на веревке, набрав речной воды. Окатив себя холодной водой, Владимир пришел немного в себя. Сон ушел точно.

Взяв из руки Даши свежее полотенце, он тщательно растерся до красноты и только тогда почувствовал себя нормально.

— Жаль, что зимой такого себе нельзя позволить, — почти весело бросил он ей, надевая новую рубашку.

Даша улыбнулась, слегка склонив голову набок:

— Зато теперь точно не будем мерзнуть.

— Ты встроила батареи? — догадался он.

— Только начала, сегодня должна буду закончить. Кстати, я тебе новый плащ нашла, — девушка протянула ему более привычную одежду.

Подогнав ремни и подвигав плечами в обновке, Владимир подхватил домашнего автоматона на руки и провальсировал с ней по палубе. Негромко она засмеялась и, когда он остановил кружение, спросила:

— Все прошло хорошо?

На мгновение Боев посмотрел на нее, потому что стенки на дебаркадере были достаточно тонкими, но решив не занудствовать, кивнул:

— Да. Думаю, да.

С берега послышался шум машины, который в серой дымке утра прозвучал неожиданно оглушающе.

— Черт, — обернулся он, — прислала нелегкая.

— Я пойду скажу, чтобы они приглушили двигатели, — повернулась Даша.

— Не надо, — остановил ее за руку Владимир. — Лучше я сам с ними поговорю, а ты пока приготовь мне что-то перекусить. Похоже придется сразу выезжать.

Выйдя к небольшому мостику, ведущему с палубы, он увидел две машины без опознавательных знаков. На мгновение он напрягся, но когда с заднего сиденья одного из паромобилей вышел схимник, Владимир расслабился и даже махнул рукой, привлекая внимание.

— Не шумите, если не трудно, — попросил он, подходя к священнослужителю.

— Ты не один? — внимательно посмотрел схимник на дебаркадер.

Кивнув, Владимир спросил:

— Нам сейчас надо будет ехать?

Из сопровождающей машины выбралось двое монахов в одинаковых гражданских сюртуках, но металлические визоры на месте глаз выдавали их принадлежность к Службе безопасности Церкви.

Увидев Дашу, выглядывающую из-за пристройки, показательно одетую в передник и с кастрюлей в руках, схимник разрешил:

— Время есть, можно позавтракать.

Поколебавшись, Владимир все-таки спросил:

— Вы как?

Сразу догадавшись о чем он говорит, схимник ответил:

— Я бы просто посидел за обеденным столом, а их, — он махнул рукой в сторону охраны, — можно не кормить, да и не станут они ничего есть.

Посторонившись, Владимир сделал приглашающий жест рукой в сторону дебаркадера.

Вдвоем они взошли на борт речного причала и Боев, как подобает приветливому хозяину, позволил схимнику сесть первым за стол, куда Даша уже ставила тарелки с едой.

Закончив сервировку, она просто поклонилась священнослужителю и покинула их.

Как только Владимир приступил к еде, схимник все-таки задал ему вопрос, который не давал ему покоя все это время:

— Слуга князя, Петр, он наверняка предлагал тебе вернуть титул. Почему ты отказался?

Не зная, как ответить, Владимир отхлебнул чая из чашки.

Поставив чашку перед собой и грея об нее руки, он задумчиво ответил:

— Наверное просто не поверил ему.

— Но ты доверился нам, — возразил ему схимник. — И когда я говорю «нам», то имею в виду не только Церковь, а всех, кто был вчера на совещании.

Покрутив чашу немного между ладонями, Боев признался:

— Человек вынужден хоть кому-то верить, а если веры не будет, то ни ему, ни его детям незачем жить.

— Ты слышал о пророках? — неожиданно перевел разговор на другое схимник.

Улыбнувшись, Владимир отставил чашку, снова принявшись за еду:

— Кто же про них не слышал?

— Нет, я сейчас говорю о реальных пророках, — в голосе схимника послышалась неприкрытая ирония, хотя маска на его лице сохраняла все ту же каменную неподвижность. — Мы даже разработали устройство, которое может работать в сцепке с человеческим мозгом и предсказывает будущее.

— Удобно, — ответил Владимир, не представляя о чем вести речь в ответ на неожиданное признание священника.

— Во мне стоит как раз такой механизм, — неожиданно сказал схимник. — Правда он редко срабатывает и делает это избирательно. Сегодня, во время всенощной, он сделал предсказание о тебе.

— Неужели? — серьезно удивился Владимир, отодвигая тарелку от себя.

— Ты хочешь знать, что оно предсказало?

— Нет, — сразу же ответил он, покачав головой. — Если бы ваше предсказание касалось жизни и здоровья княжны, вы бы уже сказали об этом. А то что касается лично меня… пусть так и останется тайным.

— Ты готов? — поднялся во весь рост схимник из-за стола.

Не говоря ни слова, Владимир тоже встал, подхватив плащ со спинки стула.

Все время, пока они молча ехали в машине, Боев размышлял о словах схимника.

Смена темы беседы явно была не случайна.

И каким-то образом связана с его титулом.

На самом деле вариантов здесь было совсем немного — он либо получит свой титул назад, либо же не получит, но возвысится каким-то другим способом. Если же схимник хотел предсказать ему его смерть, то он явно опоздал. Каждый офицер, прошедший крещение огнем, так или иначе прощался со своей жизнью на поле боя. А будет это рано или поздно, он не мог ему позволить влиять на себя, дав проявить трусость или слабость перед лицом опасности.

Поэтому Владимир считал, что он поступил правильно — не только не дав втянуть себя в сложную психологическую игру, но и не позволив манипулировать собой.

За окном быстро едущей машины показался порт.

Дирижабли, подобно огромным рыбам, спали по ветру каждый возле своей причальной мачты в строго очерченном круге. Только вот рыбы очень сильно разнились между собой — длинные, похожие на юрких мурен, сплюснутые сверху и снизу, подобно рыбе-луне вдруг вздумавшей поплавать на боку, плоские, подобно камбалам, или же наоборот, вытянутым вверх, словно морская медуза. Все они сейчас ждали своего часа из-за объявленной воздушной тревоги, поэтому только случай крайней необходимости мог заставить кого-то покинуть город в это утро.

Въехав по служебному проезду на территорию порта, они остановились возле административного здания.

Выйдя наружу, Владимир отметил, что они приехали одни, без сопровождения машиной охраны, что в принципе было разумно.

— До отправления дирижабля еще два часа, — пояснил ему схимник, когда они направились к зданию. — Кроме того, твоя начальница просила устроить тебе встречу.

— Понятно, — коротко кивнул он.

Они поднялись на второй этаж и схимник показал на двери без таблички, просто развернувшись и направившись вниз. Не раздумывая, Владимир открыл верь, обнаружив за ним зону отдыха, с глубокими удобными креслами, низкими столами и украшенную цветущими растениями. Не сразу он заметил стоящую возле панорамного окна, выходящего на порт, свою непосредственную начальницу, но когда та обернулась, Владимир понял, что ошибся — это был автоматон княгини.

— Здравствуй, Катя, — поздоровался он, снова почувствовав усталость.

— Здравствуй, Владимир, — поздоровалась она, отходя от окна. — Все хорошо?

Не сразу ответив, он уселся в кресло, единственное здесь стоящее спинкой к стене.

— Не знаю, — честно ответил Боев. — Чувствую себя как кур попавший во щи.

Придвинув стул к нему, Катя уселась напротив.

— Понимаю, — ответила она, скрещивая и вытягивая ноги по направлению к молодому детективу. — Но я не о том хотела с тобой поговорить.

— Да, — признался Владимир, — раз ты здесь, то явно по делу.

— Тема тебе покажется странной, но твой домашний автоматон Даша должен был уже тебе признаться.

— Откуда ты знаешь? — подобрался Владимир.

— Успокойся, — взмахнула почти по человечески Катя. — Тебе ничего не угрожает. Ей в принципе тоже.

— Но как ты узнала? — не унимался он, напряженно следя взглядом за действиями Кати и готовый без раздумий пустить в ход оружие и сделать все, чтобы обезопасить единственное близкое ему существо на этой планете.

— Ты забыл, что я могу видеть температуру человеческого тела и слышать его сердцебиение? — чуть слышно рассмеялась Катя. — Успокойся, никто об этом не знает, даже моя хозяйка. Это было нашим общим секретом, всех нас, автоматонов.

— Хорошо, — согласился Боев. — Говори.

— Сразу к делу? — наклонила голову Катя. — Ну что же, я понимаю, мы не успели стать друзьями, да и глупо говорить о какой-то дружбе между человеком и нами, заводными куклами, хоть и сделанными по вашему образу и подобию.

— Кроме указанных тобой способностей, — перебил ее Владимир, — я еще помню, что в тебе стоит сканер человеческих эмоций. Давай ближе к делу.

— Хорошо, — сразу собрался автоматон княгини. — Мы все можем поддерживать связь друг с другом.

Владимир молча наблюдал за Катей, не зная, что ответить, но этот автоматон явно не знал, что его Даша перебила группу захвата.

— Ладно, — она внимательно всмотрелась ему в лицо, — вижу, что мои слова не произвели должного эффекта. Значит, твоя Даша ничего не сказала тебе или же применила какие-то другие формулировки. Такое тоже бывает. Хорошо, не буду тянуть кота за хвост и скажу сразу — из-за схожих установок при нашем «рождении» и объеме начальных знаний, мы можем предсказывать поведение друг друга, а значит и действия людей, находящихся рядом с нами.

Она замолчала, наблюдая за его реакцией, а потом продолжила:

— Странно, но ты словно не удивлен, значит, Даша все же сказала тебе об этом.

Усилием воли Владимир заставил себя все так же продолжать смотреть прямо в ее лицо.

— Здесь, теоретически, ты должен был задать вопрос, чем это может быть тебе полезно?

— Но я его не задал, — закончил вместо нее фразу Владимир.

— Интересный ты человек, — проговорила Катя. — Иногда я жалею, что мне доверили стать двойником княгини, а не кото-то вроде тебя.

— По крайней мере ты объяснила, почему мне помог тот старый автоматон в подземном городе, — опустил взгляд Владимир, словно стыдясь, что так ни разу и не вспомнил своего спасителя из плена похитителей. — Правда это все равно не объясняет почему вы решили вдруг мне открыться, — снова поднял он голову.

— Все очень просто, — ответила Катя, соединив кончики пальцев перед собой, — ты должен спасти княжну, а все эти тайны, они не так уж и важны.

Внутренне успокаиваясь, Владимир перевел дыхание.

Ничего она не знает про то, что его Даша уничтожила целую группу нападающих.

С другой стороны, теперь он знает правду об автоматонах и, если допустить, что Даша не единственная, кто умеет убивать среди них, то его скорее всего уберут после спасения княжны.

— Я понял, — хлопнул он ладонями по коленям, поднимаясь с кресла. — Но я с самого начал намеревался спасти Веру Бородянскую. А теперь, если ты не против, проводи меня на дирижабль.

Он протянул руку, помогая Кате встать и, когда та начал подниматься, то просто толкнул ее ногой в грудь, так что она завалилась назад, опрокинув стул, на котором сидела. Увидев или скорее почувствовав, как Владимир выхватывает из-за пояса револьвер, автоматон княгини ринулся к нему не вставая, но за те доли секунды, которые ей понадобились, чтобы отшвырнуть с дороги стул, он успел достать револьвер и выстрелить.

Электрический заряд мало мог принести вреда сложным механизмам куклы, сплошь состоящим из микроскопических движущихся частей, но он напрямую повлиял на синтетические мышцы и заставил ту скорчиться из-за неконтролируемого спазма мышечной системы. Переведя одним движением пальца огонь на воспламенение, Боев расстрелял весь барабан прямо в голову Кати, туда где находились все элементы памяти и мышления.

Когда ворвалась жандармерия, Боев все также стоял над телом обезглавленной Кати, иногда подергивающимся словно в припадке, и сжимал в руке револьвер.

Заметив жандармов, он просто позволил револьверу упасть на землю и поднял руки вверх.

Явно неожидающие увидеть в зале отдыха убитую девушку, жандармы осторожно подошли к нему, но увидев сплавленные механизмы, источающие вместе со сгоревшими волосами запах паленного рога, они спрятали оружие.

— Что здесь произошло? — спросил его старший, подойдя к нему.

— Автоматон взбесился, начал все крушить, — показал Владимир на разбитый в щепки стул, — пришлось его как-то усмирить.

— Да, дела, — протянул старший, пока остальные проверяли карманы детектива. — Ведь это кукла княгини?

Дернув кончиком губ, словно в кривой усмешке, Владимир кивнул.

— Если вы не возражаете, то мне надо на дирижабль. Служебное дело, знаете ли.

— Да, мы в курсе, — сразу согласился старший, возвращая пустой револьвер детективу. — Сейчас я позову человека, который вас проводит.

Пряча оружие в кобуру, Владимир добавил:

— Желательно, чтобы это был служащий порта. Дело секретное.

Кивнув, старший вышел. За открытыми дверьми остался один жандарм, очевидно не столько присматривающий за Владимиром, сколько никого не пускающий на место происшествия.

Посмотрев на останки Кати, Боев покачал головой.

Теперь и по этому поводу писать объяснительную.

Впрочем, семь бед — один ответ.

До отправления дирижабля оставался еще целый час, поэтому, оказавшись в своей каюте, первым делом Владимир поменял в револьвере израсходованные патроны на новые. Закончив снаряжать оружие, он снял плащ и лег на кровать.

Эта койка оказалась гораздо мягче, чем в келье Церкви.

Он даже задремал, но звонок оповещения заставил его проснуться.

Снова одев плащ и проверив доступ к револьверу, Боев вышел их каюты.

Капитан и старшие офицеры явно знали о цели его пребывания на борту.

Иначе чем объяснить странные долгие взгляды, которыми они его провожали?

Неужели отсутствием багажа?

Вместе с остальными пассажирами он подошел к иллюминатору, наблюдая как постепенно земля и люди далеко внизу становятся все меньше и меньше. Попутно Владимир осматривал самих пассажиров. Его в первую очередь интересовали одинокие пассажиры или те, кто прибыл вдвоем с девушкой или девочкой. Хотя учитывая расстояние в социальной лестнице между похитителем и юной княжной, они явно будут бросаться в глаза, поэтому он обращал внимание на всех одиноких мужчин.

Когда в толпе мелькнуло смутно знакомое лицо, он остановился.

Увидев, что замеченный им молодой человек также напряженно вглядывается в него, Владимир наконец вспомнил где он его видел — в парке, вместе с сестрой, как раз перед похищением его и Клавдии Церковью.

Поначалу он хотел отвернуться, но воспитание взяло свое и он подошел к инженеру:

— Здравствуйте, вы наверное помните меня по парку? — протянул Владимир руку для пожатия.

— З-здравствуйте, — все так же запинаясь, ответил инженер.

— Нас тогда не представили, — продолжил он, не отпуская руку молодого человека.

— Я в-вас помню, — наконец узнал его тот, — вы привели В-веру назад.

— Веру? — насторожился Боев.

В глазах инженера вспыхнула паника и в следующий миг мир окрасился для Владимира белым.

Сознание возвращалось рывками.

Вот его куда-то несут, явно в лазарет, если судить по окрашенным белым стенам и занавескам.

Вот над ним склонился какой-то бородатый мужчина.

А вот Владимир пытается встать, пока двое людей в летной форме пытаются его удержать на месте.

Придя полностью в себя, он посмотрел на бородатого врача в белом халате, внимательно следившего за висящими на стене часами с хронометром.

— Где он?

— Напавший на вас? — уточнил врач.

— Да, — кивнул, вернее попытался кивнуть Владимир, но резкая боль пронзила ему голову, заставив застонать.

Подняв руку, он нащупал плотный бинт, охватывающий его голову.

— Не знаю, — честно ответил врач. — Сейчас команда пытается его обнаружить.

— Мне надо искать его, — начал было вставать Боев, но врач, кинувшись к нему, надавил на его плечи, заставив упасть назад на койку.

— Не сейчас, — торопливо начал пояснять врач. — Кости черепа не пробиты, но вы получили серьезное сотрясение головного мозга…

— Помогите мне встать, — потребовал он, — и позовите кого-то из старших офицеров.

— Хорошо, — безропотно согласился врач, — но вы полежите спокойно, пока я не вернусь.

Боев попытался снова кивнуть и снова острая боль напомнила ему, что время для резких движений еще не наступило.

Через пару минут двери лазарета раскрылись и туда вошла женщина, также одетая в летную форму пассажирских перевозок.

— Вы кто? — с порога спросил ее Боев.

— Бортпроводник, — представилась та, не обращая внимания на явную грубость.

— Что с поисками подозреваемого?

— Летная палуба досмотрена, но мы никого не обнаружили, — спокойно доложила она.

Владимир устало прикрыл глаза:

— Давайте с самого начала. За что вы отвечаете?

— Я отвечаю за пассажиров и их безопасность.

— Летная палуба — это пассажирская палуба? — уточнил он.

— Совершенно верно, — согласилась бортпроводница.

Боев снова открыл глаза:

— Тот, кого мы ищем, служил инженером, наверняка он уже покинул пассажирский отсек.

Бортпроводница кивнула:

— Я поняла, сейчас приглашу бортинженера.

Пока она отсутствовала, Владимир снова попытался встать, но сильное головокружение и тошнота помешали ему выполнить задуманное.

В двери лазарета постучали и доктор раскрыл их перед пожилым механиком, на этот раз в цеховой одежде, а не в форме пилотов.

С подозрением он посмотрел на Владимира:

— Мне сказали, что вы хотели меня видеть? Что произошло?

Владимир посмотрел на доктора и попросил его:

— Помогите мне сесть.

Безропотно бородач помог ему усесться на больничной кушетке и даже подложил подушку под спину, чтобы пострадавшему было удобнее сидеть.

— Вы отвечаете за механику?

— Верно, — кивнул пожилой мужчина.

— Сколько всего отделений на дирижабле?

— Четыре с доступом для людей и пять с доступом для автоматов.

— Автоматы — это автоматоны? — уточнил на всякий случай Владимир и тот кивнул в ответ. — Хорошо, какие палубы с доступом для людей?

— Пассажирская вместе с кухней и туалетами, гондола, то есть, рубка управления, багажное отделение и мой, моторный отсек, — явно расслабившись, перечислил он составные части воздушного судна.

Осторожно доктор поднял руку:

— Простите, что перебиваю, но беглец не мог попасть в рубку управления, туда допускаются только члены команды. Да и маленькая она совсем.

— Пассажирский отсек уже досмотрели, — резонно заметил Боев, — значит, остаются только багаж и моторы.

— Ему нечего у меня делать, — возмутился механик. — Туда допускаются только члены команды и автоматы.

Боев снова прикрыл глаза:

— Надо отдать распоряжение, чтобы все ключевые точки перехода между палубами контролировались пилотной командой.

— Уже, — с долей радости доложил врач.

— Значит, сейчас вы, — приподнял одно веко Владимир, посмотрев на врача, — скажите им, чтобы начали досмотр багажного отделения, а я проверю вместе с бортинженером его отсек.

Не обращая внимания на кинувшегося к нему врача, Владимир поднялся на ноги.

Направляясь к корме и встречая чуть ли не на каждом шаге перепуганные лица пассажиров, выглядывающих из своих кают, Владимир спросил механика:

— Я не видел ни одного автоматона. Где они?

Недовольно пожевав губами, бортинженер ответил:

— Они на своих палубах.

— Тех пяти?

— Да, — согласился с ним механик, открывая двери моторного отсека. — Вот мы и на месте. Как сами видите, преступник никуда не мог спрятаться здесь.

Зал был не столько большим, сколько длинным, протянувшимся наверное на половину пространства жилого помещения. По всей длине он разделялся каким-то устройством, возвышающимся на половину человеческого роста.

— Что это? — спросил механика Владимир.

— Несущий двигатель, — ответил механик, бросая быстрые взгляды в сторону детектива.

Почувствовав снова головокружение, Владимир прислонился спиной к двери отсека, прижавшись плотно к ней и отсекая выход механику обратно в коридор.

— Где он? — устало поинтересовался он.

— Кто? — попытался избежать вопроса механик, но быстро бегающие глаза выдали его с головой.

Достав из-за пояса револьвер, Владимир прицелился в ногу бортинженера:

— Первый выстрел в ступню, — пояснил он. — Следующий в руку. Так где он?

— Сука! — зло выплюнул слова механик, перестав метаться. — Он наверху, на палубах, где сидят эти железки.

Спрятав оружие, Владимир попросил инженера:

— Теперь вы проводите меня туда, а за это я никому не расскажу, что вы помогали похитителю княжны.

Вместо ответа, механик изумленно посмотрел на детектива:

— Он похитил княжну?

— Да, — кивнул Владимир. — Он, кстати, был один?

— Верно, — подтвердил бортинженер, отпирая боковые двери с ведущий вверх крутой лестницей. — Княжна! Кто бы мог подумать? Ее уже нашли?

— Нет, — процедил сквозь зубы он, — но я работаю над этим.

Владимир уже поднялся на первый пролет металлической лестницы, совсем как на этажах под Нижним городом, как его настигли слова выкрикнутые механиком, все так же стоящим в дверях:

— Так может быть они по любви сошлись?

Даже не оглянувшись, он продолжил подъем наверх.

После грандиозного крушения «Находчивого» больше ста лет тому назад, наполненного взрывоопасным и горючим водородом, все дирижабли и аэростаты начали применять гелий в качестве несущего газа. Гелий инертен, легок и не имеет ни запаха, ни цвета. Правда размеры всех воздухолетательных аппаратов выросли почти вдвое. Сказывалась разница в плотности газов. Зато дирижабли были признаны одним из самых безопасных и совершенных летательных средств.

Контролировать внутренние помещения при этом стало слишком опасно для простых людей из-за высокой текучести гелия и их заменили на автоматонов, что сделало все летательные аппараты легче воздуха втрое безопаснее, потому что куклам не требовались сон или воздух для дыхания. А потом подоспело открытие алюминия, магния и титана, вернее способа их добычи, что удешевило производство. Из этих металлов и начали строить оболочки дирижаблей.

Поднявшись на один лестничный пролет, Владимир оказался в длинном узком коридоре, который казалось тянулся на всем протяжении дирижабля. В любом случае, дальний конец этого помещения ему был не виден из-за слабого освещения. Сделав пару шагов, он наткнулся на первого автоматона, о котором говорил механик.

— Ты не видел… — начал спрашивать его Боев и замолчал, потому что у того отсутствовал рот как таковой, да и лица не было, просто сплошная белая пластина с прорезями для глаз. — Ты можешь показать куда направился человек, который вошел сюда?

Автоматон показал на коридор.

Решительно Владимир пошел по длинной кишке, то выходя на свет, то снова попадая в кромешную тьму. Неожиданно он обратил внимание на скобы, уходящие куда-то вверх. Подняв голову, Боев сумел различить еще более узкий технический туннель, уходящий в непроглядную тьму.

— Черт, — выругался он и попробовал рукой опору.

Вроде надежная.

Одолев первые пятнадцать метров, Владимир почувствовал головокружение и едва не сорвался вниз. К счастью он обнаружил, что вполне может опереться спиной на противоположную стенку и таким образом отдыхать. Через пять минут он продолжил подъем, но ему понадобилась еще одна остановка, прежде чем он через люк выбрался на верхнюю площадку дирижабля.

Здесь он в первый раз увидел инженера, стоящего возле невысокого решетчатого бортика, явно не предназначенного для прогулок по палубе.

Словно почувствовав его приближение, инженер обернулся:

— Я з-знал, что н-наша встреча н-неизбежна! — выкрикнул он, стоя в лучах падающих из-за его спины, так что Владимир даже слегка опустил револьвер, потому что прицелиться в истончившуюся черную фигуру на фоне солнца оказалось просто невозможно, да еще ветер здесь был резким и холодным, словно в горах, отчего глаза рефлекторно закрывались и слезились.

— Послушайте! Просто скажите, где она!? — громко потребовал Владимир от него, стараясь перекрыть завывания ветра.

— Н-наивно д-думать, ч-что я н-не подготовился, — снова крикнул ему инженер, доставая что-то из внутреннего кармана.

Владимир бросился на него, совершив перекат по металлически гудящему настилу, и вышел в позицию для стрельбы уже в пяти метрах от инженера, когда тот вместо ответной стрельбы или нападения с кинжалом в руках, вдруг начал заваливался назад, прямо на край бортика. Не выпуская из рук оружия, он кинулся к нему, успев в последний момент подхватить падающего преступника, правда было уже поздно — тот был мертв, как будет мертв любой, вскрывший себе горло опасной бритвой. Держа бьющееся в предсмертных конвульсиях тело, выплевывающее из раны на шее кровь и остатки непереваренного завтрака, Боеву оставалось только беспомощно трясти его, но отвечать на его вопросы было уже некому.

Опустив тело похитителя на палубу, он беспомощно сел рядом.

Его снова мутило, а в самой голове шумело словно от целого оркестра духовых и ударных инструментов. Пару раз Владимир порывался встать и каждый раз беспомощно опускался назад. Единственное, что заставило его отползти от мертвеца — это расползающаяся по палубе лужа крови.

Помассировав виски, Боеву удалось прояснить мысли.

Каюта инженера исключалась — там все досмотрели.

Сдать девушку в багаж он не мог, потому что она там могла задохнуться под грудами пакетов и чемоданов.

Что еще?

Он инженер, значит, знал досконально устройство всей техники, а даже если не знал, то мог вполне попросить знакомых, чтобы помогли в этом. Значит, что?

Мог он сохранить девушку где-то внутри этих помещений?

Нет, не мог.

Потому что она могла элементарно задохнуться и сами автоматоны могли сдать похитителя сразу, как только он появился бы здесь с ее телом.

Следовательно, остаются внутренние помещения пассажиров и рабочие пилотов.

Кабину управления или как она там называется, отбрасываем сразу.

Машинное отделение Владимир уже видел.

Отсюда выходит, что девушка была среди пассажиров.

Пошатываясь, Боев поднялся на ноги и пошел назад к люку.

Если на подъем он потратил где-то минуты-полторы, то на спуск у него ушло еще больше. Отодвинув устремившегося ему навстречу автоматона обслуги дирижабля, Владимир спустился по лестнице в машинное отделение.

Увидев его бледность и кровь на одежде, бортинженер не на шутку испугался.

Бросившись из машинного отделения, он оставил Владимира одного.

Проклиная все на свете, Боев вышел из машинного отделения, чтобы наткнуться на врача и двоих офицеров в сопровождении механика.

— Надо досмотреть всех пассажиров. Надеюсь их у вас здесь не пять тысяч?

— Что? — не понял его шутки один из офицеров. — Нет, максимальная вместимость нашего аппарата сто пятьдесят человек.

— Отлично, — прислонился к переборке Владимир, — прикажите им всем покинуть свои каюты и встать перед дверьми. Княжна находится среди пассажиров. Это не моя кровь, — остановил он врача, подобравшегося к нему.

— Вы нашли похитителя? — спросил второй офицер.

Владимир согласно закрыл глаза, постепенно съезжая по стенке вниз.

— Помогите мне его поднять, — распорядился врач. — Мы проводим вас в лазарет.

— Нет, — остановил его Боев. — Я должен лично осмотреть всех пассажиров. Я единственный знаю, как выглядит княжна.

Врач кивнул и куда-то ушел, чтобы вернуться с коляской, в которых обычно ездят инвалиды:

— Присаживайтесь.

Едва не перевернув кресло на больших колесах, Владимир кое-как умастился в нем.

Его медленно покатили по коридору где стояли, переговариваясь или просто наблюдая за ним, пассажиры. Но Веру Бородянскую среди них он так и не обнаружил.

— Еще раз проедемся? — поинтересовался у него врач, стоя позади кресла и выполняя обязанности сиделки.

— Нет, — глухо ответил Владимир.

— Вы уверены, что она здесь? — тихо спросил его один из сопровождавших их офицеров.

Не отвечая, Владимир смотрел прямо перед собой. Мысли в голове ворочались словно тяжелые жернова. К счастью он мог думать.

Если девушки не было среди пассажиров, то это могло означать только одно — она осталась внизу, в Златске, а жива она или мертва неизвестно. Только вот он узнал инженера благодаря тому, что тот был в прежней одежде. Значит, он был собирателем по натуре. Отсюда следовало, что девушку он взял с собой. Только где она?

Или же она была не в сознании, когда бортпроводники обходили каюты.

Как он тогда высказался?

Все, кто есть в каютах?

А что если она была в каюте, только не могла подать сигнала или как-то отозваться?

— Где жил инженер? — подняв голову, Владимир уставился горящим взглядом на сопровождающего офицера.

— Пойдемте, только там все досмотрели.

— Не важно, — Боев слез с кресла и постоял, прислушиваясь к своему состоянию. — Теперь идем.

Они подошли к распахнутой каюте в которой царил совершенный бедлам.

Зайдя внутрь, он осмотрелся. Что они здесь надеялись найти?

Внутренне осуждающе покачав головой и избегая делать это явно, Владимир вышел из каюты. Как он помнил по обходу или объезду в его случае, каюта справа была занята. Значит, остается только каюта слева и напротив.

— Открывайте, — отдал он распоряжение, указав на каюту напротив.

Офицер сразу же подошел к двери, постучав в нее.

Когда никто не отозвался, офицер склонился над замком с огромной связкой ключей.

Дверь распахнулась и Владимир вошел внутрь. Прямо посреди каюты стоял большой походный чемодан, в котором обычно было все необходимое для дальней поездки. Вынув из кобуры револьвер, Боев ударом сбил замки на чемодане и распахнул его, едва успев подхватить на руки юную девушку со светлыми русыми волосами. Девушку, которую он неоднократно встречал в парке.

Осторожно уложив княжну с помощью врача на кушетку, он присел на стул возле окна, наблюдая как тот возится возле нее.

— Скоро должна прийти в себя, — доложил ему врач, продолжая прослушивать ее сердцебиение.

Неожиданно внимание Владимира привлекло что-то в облике княжны.

Сначала не поняв, он подошел к врачу, сразу отступившего от девушки, все еще пребывающей без сознания.

Подняв ее правую руку, он ничего не обнаружил. Когда же он взял ее левую кисть, то осознал, за что именно зацепился его взгляд. Мозоли.

Мозоли на указательном пальце и уже почти сошедшие потемнения кожи на среднем и большом пальцах. Все на внутренней части ладони.

На всякий случай он приподнял ее верхнюю губу и этим привел девушку в сознание.

Но то что он намеревался увидеть, уже было им замечено.

Испуганно девушка посмотрела на него, удивленно хлопая глазами.

— Вы спасены, княжна Вера Бородянская, — сказал Боев с нажимом на ее имя.

Испуганным воробушком девушка прикрыла глаза, словно надеясь, что это все только чей-то сон.

— Княжна Вера Бородянская, — снова обратился он к девушке, лежащей с закрытыми глазами на кровати.

Когда она снова посмотрела на него, Боев продолжил:

— Ваш отец, Борис Бородянский погиб. Теперь вы единственная наследница всего его состояния.

— Спасибо, — чуть слышно отозвалась она. — Я вам что-то должна?

— Мненет, — сразу открестился от ее предложения Владимир, — но вот Церковь и опричнина наверняка захотят пообщаться с вами, если вы конечно соизволите с ними разговаривать.

Девушка все так же лежащая перед ним, внимательно всмотрелась в его лицо:

— Вы хотите сказать, что я могу с ними не общаться?

Боев кивнул:

— Совершенно верно. А теперь разрешите откланяться.

Он почти дошел до дверей из каюты, как девушка снова окликнула его.

— Постойте, — и продолжила, когда он обернулся, посмотрев на нее через плечо, — вы не хотите стать моим управляющим?

— Нет, — Владимир покачал головой через сильную боль, отдающуюся казалось во всем теле. — Я русский офицер и нужен своей стране. А теперь, прошу меня простить. Честь имею!

Оглавление

День Первый

День Второй

День Третий

День Четвертый (часть первая)

День Четвертый (часть вторая)

День Пятый

День Веры